Ссылка на материал: https://ficbook.

net/readfic/1973909

Игры с огнём
Направленность: Фемслэш
Автор: Кровавый клинок (https://ficbook.net/authors/4644)
Беты (редакторы): Rias_Gremary (https://ficbook.net/authors/152088), Solway
(https://ficbook.net/authors/487589)
Фэндом: Ориджиналы
Рейтинг: NC-17
Размер: 169 страниц
Кол-во частей: 37
Статус: завершён
Метки: Первый раз, Насилие, Групповой секс, Секс с использованием
посторонних предметов, Романтика, Ангст, Драма, Психология, PWP,
Повествование от первого лица, Антиутопия, Смерть второстепенных
персонажей, Элементы гета

Описание:
Мир разделённый на две половины - свободные и рабы, угнетатели и
угнетаемые.
Молодая наследница крупной корпорации впервые покупает себе рабыню.
Каким станет путешествие для обеих девушек?

Публикация на других ресурсах:

Уточнять у автора/переводчика

Примечания автора:
на всякий случай, если возникнут вопросы: бдсм в рассказе НЕТ. есть небольшие
ролевые игры с элементами БД.

Первый сезон: http://ficbook.net/readfic/1973909

Второй сезон: http://ficbook.net/readfic/2444586
Третий сезон: http://ficbook.net/readfic/2780450
Четвёртый сезон: https://ficbook.net/readfic/2940388
 Оглавление

Оглавление 2
1. Покупка. POV Тори. 3
2. Пробуждение. POV Анжи. 7
3. Сладкая. POV Тори 11
4. Клуб. POV Тори 15
5. Незнакомка. POV Анжи 20
6. Наказание. POV Анжи 23
7. Медея. POV Тори 26
8. Утро. POV Анжи 31
9. Побег. POV Тори 34
10. Дом. POV Тори 38
11. Примирение. POV Тори 44
12. Наказание. POV Анжи 50
13. Прогулка. POV Тори 57
Часть вторая. Перестройка отношений. 14. Свободная. POV Тори.
15. Другая. POV Тори. 7166
16. Моя. POV Тори 75
17. Месть. POV Тори 80
18. Наказание. POV Тори. 84
19. Семья. POV Тори 88
20. Похороны. POV Тори 92
21. Вызов. POV Тори 97
22. Прощание. POV Тори 101
Часть третья. 23. Плен. POV Тори 104
24. Стресс. POV Тори 109
25. Аукцион 114
26. Свобода? POV Тори. 120
27. Рабыня. POV Тори 124
28. Госпожа. POV Тори 130
29. Примирение. POV Тори. 134
30. Перемены. POV Тори 140
31. Арена. POV Тори. 145
32. Богатая. POV Тори 149
33. Побег. POV Тори 153
34. Вера. POV Тори 159
35. Путь. POV Анжи 163
36. Боль. POV Тори 168
Эпилог. Будущее. POV Тори. 172
1. Покупка. POV Тори.

Я вхожу в большой зал, полный людей, и осматриваюсь. Всё сделано с

безупречным вкусом, играет негромкая, ласкающая слух музыка, стены
украшены изысканными картинами, а стоящие скамейки мягки и удобны.
Публика так же притягивает внимание: импозантные мужчины в деловых
костюмах, элегантные леди, лениво обмахивающиеся веерами, немного
смущённые от обилия обнажённых тел юноши и молодые девушки во
фривольных нарядах в окружении бдительных охранников. Я цокаю языком –
сколько пафоса и лоска создано для простого аукциона, где продают людей. Я
перевожу взгляд на сцену, вот они, рабы, сгорбившиеся в полутьме и
ожидающие своей участи. Нет, они не люди больше, даже не животные, просто
вещи, которыми скоро украсят богатые дома. Кому-то из них повезёт больше,
они попадут к доброму господину, который постарается сделать их жизнь
презентабельной. Кому-то меньше – и они закончат сегодняшнюю ночь
истерзанными трупами на свалке. А чья-то агония боли продлится ещё дольше.

Но не мне осуждать порядки нашего мира, ибо я пришла сюда за тем же самым
– покупкой рабыни. Поэтому я пробираюсь к сцене, чтобы посмотреть всех
девушек и сделать правильный выбор. Но на душе до сих пор неспокойно, ибо я
сомневаюсь в своём решении. Я не люблю рабов, они кажутся мне лишь пустыми
марионетками, поэтому их не было до этой поры в моём доме. На мой взгляд,
слуги куда удобнее, они так же слушаются хозяина за звонкие монеты, и мне не
нужно думать о них. Рабы совсем другое. Возможно, я слишком ответственна, но
считаю, что если уж куплю себе комнатную зверушку, то должна заботиться о
ней. Я должна знать, что она питается достаточно для жизни, одевается так,
чтоб не замёрзнуть, и сотни других мелочей, о которых я должна буду помнить.

Моя единственная цель покупки – секс. Конечно, у меня есть Медея, да я и

сама могу снять почти любую понравившуюся девушку. Но в последнее время
мне всё чаще становится одиноко. Да и ветреные красавицы, через которых
прошла целая вереница любовников, и вовсе вызывают брезгливость. Поэтому я
и решила купить невинную рабыню, которую буду воспитывать по своему вкусу.

− Тори! – отчаянно махая рукой, ко мне подбегает девушка с распушенными

каштановыми волосами. − Не ожидала тебя тут увидеть!

− Да вот, жизнь заставила, − притягиваю красавицу к себе, с удовольствием

целуя пухлые губы.

− Ну-ну, под юбку не лезь, − отодвигается Аманда, смеясь.

Глядя на неё, я тоже улыбаюсь. Как же я рада видеть её именно сейчас.

Аманда и я – лучшие подруги. Слишком похожие, чтобы стать любовницами, но
нас продолжает безумно тянуть друг к другу. Мы – словно две половинки
единого целого, две сестры. Но всё же сжимать её в объятиях очень приятно.

− Аманда, ты-то здесь ради чего? – спрашиваю я. – Ты же купила себе раба на

той неделе.

− Он меня больше не удовлетворяет, − надувает губы девушка. – Вот и

пришлось искать нового.

3/174
− Твои сексуальные аппетиты поистине безграничны, − щёлкаю подругу по носу.
– Мой совет, переходи на девочек, а то парни слишком быстро выдыхаются.

− Нет, киски – по твоей части, члены − по моей, − ухмыляется шатенка. –

Посмотри на сцену – девушка должна тебе понравиться.

Послушно перевожу взгляд на рабыню и вздыхаю. Рыжеволосая девушка лет

шестнадцати с обнажённой грудью и закованными наручниками руками, стоит
не шевелясь, и смотрит в зал пустыми глазами.

− Да я с ней со скуки помру, − выдыхаю я. – Такая покорная, тихая. Я хочу

рабыню с гордым нравом.

− Перестань, ты не видишь, под наркотой она. Как пройдёт, может и

первостепенной стервой оказаться. Говорили, что она ещё две недели назад
вольной была.

− Это уже интереснее, − замечаю я.

− И ещё сказали, что она чувствительная очень, − рука баловницы оказалась

меж моих ног. – Правда стоит дорого. Но ты посмотри, сейчас такое шоу будет.

И, правда, невольницу вывели на середину сцены, под свет прожектора.

Подошедший охранник сдёрнул с девушки юбку, открывая всем присутствующим
истекающее соками лоно.

− Не думала, что продажа действует, как афродизиак, − шепчу я на ухо

подруге.

− Тоже действие дури, − так же тихо ответила она. – Продавцам же надо

продемонстрировать товар в полной красе. Да и, возможно, что кто-то захочет
воспользоваться покупкой сразу после аукциона.

Я возвращаюсь к созерцанию сцены и вижу, что охранник снимает с рабыни

наручники. Музыка стихает, и одурманенная девушка начинает ласкать себя.
Невольница опускает голову, закрыв лицо огненными волосами, и в тишине
отлично слышны её сладострастные стоны. По моему телу разливается жар, и я
чувствую острое возбуждение. А девушка на сцене кажется невероятно
красивой.

− Ну, так что, берёшь её? – Аманда пододвигается так близко, что её горячее
дыхание касается моих губ.

− Я беру её, − говорю я и, поднявшись с места, предъявляю зелёную сигнальную

карточку.

***

Пока телохранители оформляют покупки, мы с Амандой стоим на улице. Под

холодным ветром я пытаюсь остыть, так как касаться рабыни до того, как она
придёт в себя, не входит в мои планы.

− А вот и он, − прыгает на месте подруга, когда к нам приближается

телохранитель с её новым рабом. – Ну как тебе мой мальчик? Хорош, правда?

4/174
− Смазливый, − скептически осматриваю голубоглазого блондина. – Аманда, ты
на самом деле уверена, что хочешь не девушку?

− У девушек кое-чего не хватает, − наклоняет она голову на бок.

− Вибраторы никто не отменял, − напоминаю я и несильно шлёпаю по заднице

подруги в соблазнительно короткой юбке.

Аманда взвизгивает и подпрыгивает от неожиданности, а после смеётся. Уж я-

то знаю, как её заводят такие штучки, но девушка всё же строго грозит мне
пальчиком.

− Всё, мне пора пробовать новую покупку, − отвечает шатенка и, легко целуя
меня, убегает в свою машину.

Я со вздохом смотрю ей в след, но тут замечаю, что мой телохранитель тоже

возвращается. На рыжей рабыне сейчас надет лёгкий сарафан, её руки вновь
скованы за спиной, а глаза так же безжизненны.

− Когда пройдёт действие дури? – спрашиваю, пытаясь рассчитать, когда можно

обмыть покупку.

− Сказали к завтрашнему утру, мисс, − отвечает мужчина.

Утвердительно кивнув, забираюсь на заднее сидение и помогаю

телохранителю посадить рядом ни на что не реагирующую невольницу. Машина
трогается, а я не удерживаюсь и прижимаю к себе девушку. Моё тело
продолжает гореть, а от рабыни исходит запах желания и безумно хочется
трогать её, но обычно я не нарушаю свои принципы. Хотя проверить покупку я
могу? Поэтому, запустив руки под юбку, я проникаю в горячее и мокрое лоно
девушки. Узенькая, не соврали, девственница. Рыжая рабыня протяжно стонет,
пытаясь насадиться на мои пальцы, но я убираю руку. Не сейчас, я хочу, чтобы в
первый раз со мной, она была в ясном сознании.

***

Приехав домой, отдаю приказ отнести рабыню в мои покои. Девушка не

сопротивляется, когда мой телохранитель поднимает её на руки. Тихо вздыхаю,
надеюсь, что придя в себя, рыжая будет вести себя интересней или придётся
сдавать её обратно.

Оказавшись в своей комнате, я приказываю положить невольницу на мою

кровать и отсылаю охрану до утра. Закрыв дверь на ключ, я выпиваю стакан
прохладного сока и подхожу к окну. Сейчас глубокая ночь, но мегаполис
продолжает сиять яркими огнями реклам, заманивая посетителей в самые
непристойные заведения. Откуда-то доносится музыка, заглушить которую не в
силах даже пластиковые окна. Хмурюсь и снова жалею, что прислушалась к
совету отца и поселилась в центре города. На окраине мне было бы так
спокойно.

Оборачиваюсь к новой игрушке и вижу, что девушка тихо стонет, медленного

изгибаясь на простынях. Хочу осмотреть её тело. Подойдя к кровати, я достаю из
кармана ключ от наручников девушки, что вручили мне после покупки и

5/174
освобождаю ей руки. Но рыжая невольница вновь тянется пальчиками к
промежности, повинуясь желанию, вызванному наркотиком. Это начинает
порядком раздражать, поэтому быстро сдёрнув с девушки сарафан, я вновь
закрепляю её руки, но уже на спинке кровати.

С интересом осматриваю рабыню. Невольница определённо красива, даже

лучше, чем показалась мне в начале. Рыжие, слегка вьющиеся пряди отливают
золотом в свете неоновых ламп, небольшая грудь соблазнительно вздымается от
частого дыхания, а глаза черны, точно глубокая ночь. Провожу пальцами по
кремовой коже девушки, и она выгибается навстречу моей ладони. Веду рукой
ниже, и с губ красавицы слетает протяжный стон, а она призывно раздвигает
ноги. Прикасаюсь к рыжему пушку на лобке и облизываю пересохшие губы. Хочу
её, но не думаю, что это правильно.

Веду ладонью вверх и замечаю несколько застарелых шрамов на боку девушки,

что так старательно замазали продавцы. Брак снижает цену, но для меня
идеальное тело не столь важно. Куда более интересно, кто нанёс рыжей эти
шрамы. Как она жила до того, как попала в рабство?

Но желание перевешивает всё остальное, поэтому я отхожу от невольницы и,

устроившись на кресле, засовываю руку в трусы и начинаю ласкать себя. Мне
нравится смотреть в это время на девушку, которая, услышав мои стоны,
заметалась по постели. Мне нравится делать резкие толчки пальцами, видя, как
рабыня безрезультатно пытается освободить руки и трется промежностью о
простынь, пытаясь сбросить напряжение. С такой картиной перед глазами я
быстро дохожу до финала и вынимаю мокрые пальцы.

Теперь мне намного легче, но одурманенной рабыне, кажется, стало тяжелее.

Девушка стонет громче и не оставляет попыток освободить руки. Наверно, если
бы она была в состоянии сказать хоть слово, она умоляла бы меня о ласках. Но
сейчас её язык заплетается, и с искусанных губ слетает лишь что-то
нечленораздельное. Мне становится жаль её, поэтому я наступаю на горло своим
принципам и всё же начинаю ласкать девушку.

Невольница кончает быстро, со слабым стоном, и её дыхание вскоре

успокаивается. Девушка так устала за сегодняшний день, что мгновенно
засыпает. Я скидываю одежду и ложусь рядом, желая, чтобы новый день
наступил, как можно скорее. Ведь завтра мне предстоит узнать, кого именно я
купила.

6/174
2. Пробуждение. POV Анжи.

Сознание возвращается ко мне медленно, вместе с затёкшими руками

и сильной жаждой. Пытаюсь сдвинуть руки вниз, но чувствую, что они
привязаны. Только тогда я открываю глаза и вижу незнакомый потолок.
Прошедшие события наваливаются, словно снежный ком, и я понимаю, что
вчера, видимо, был аукцион, и меня купили. Но кто это сделал, не имею ни
малейшего представления, так как весь вчерашний день навечно вычеркнут из
памяти. Становится очень страшно от осознания этого, к тому же я понимаю, что
полностью обнажена, так как чувствую лёгкий ветерок меж раскрытых ног.
Сдвигаю бёдра как можно сильнее, но всё равно не чувствую себя в
безопасности. Мне нужно сбежать, куда угодно, лишь бы как можно дальше
отсюда. Я знаю, что мне теперь не вернуться домой, но уж лучше бомжевать на
улицах, чем всю жизнь провести в рабстве.

Выдыхаю весь воздух, что накопился в лёгких, желая обрести спокойствие, и

оборачиваюсь на моего хозяина, что лежит рядом. Но им оказывается не
мужчина, а молодая и довольно привлекательная девушка с короткой стрижкой.
К щекам приливает краска, но я встряхиваю головой, напоминая себе, что сейчас
не та ситуация, чтобы придаваться ночным фантазиям. Но всё же, подумать
только, ещё год назад я мечтала оказаться в постели с красоткой, а сейчас грёзы
сбылись, но совсем по-другому.

- Мисс? – тихо спрашиваю, нервно покусывая губу.

- Уже проснулась? – соседка по кровати открывает чёрные глаза и встаёт. – Как

себя чувствуешь?

- Пить хочу, - почему-то признаюсь я.

Девушка подносит мне к лицу стакан воды, и я разом осушаю его. Напившись, с
интересом изучаю свою хозяйку – стройная, с высокой грудью и смуглой кожей.
Возможно, я называла бы её красивой, но есть что-то такое в её глазах, ледяное,
что по моей спине ползёт холодок страха. Нет, она явно не будет хорошо со
мной обращаться. Таким, как она нравится доминировать, самоутверждаясь на
боли других. Но хотя бы слабая надежда, что она сжалится над моим
положением ещё не умерла.

- Пожалуйста, отпустите меня, - набравшись смелости, прошу я. – Я не прошу

выписывать мне вольную, просто отпустите. Я справлюсь, я смогу сбежать…

- И не подумаю, - обрывает она. – Зачем мне освобождать тебя?

- Потому, что Вы тоже женщина, - пытаюсь найти достойную причину. – Вы

должны понимать, каково мне.

- Почему это я должна понимать такую, как ты? – смеётся она. – Я никогда не
окажусь в таком положении.

От её взгляда мне вновь становится страшно, и я невольно пытаюсь

освободить руки.

- Как тебя зовут? – наклоняясь, девушка берёт меня за подбородок, заставляя

7/174
посмотреть в глаза.

- Анжелика.

- Будешь Анжи, - заключает она, не отпуская меня. – Сколько лет?

От её взгляда холодеет внутри, и я пытаюсь опустить голову, но девушка

усиливает нажим.

- Через две недели мне исполнится семнадцать, - отвечаю я, не желая разозлить

её.

- Значит, тебе не повезло, - наконец, она отпускает меня и отходит к окну. – Ещё
немного и ты стала бы совершеннолетней. Тогда уже никто не смог бы продать
тебя. На аукционе говорили, что ты была свободной. Это правда?

- Да, - я отчаянно стараюсь, чтобы голос не дрожал. – Меня продала мачеха.

Мне так хотелось произнести это отстранёно, но на глаза всё равно

навернулись слёзы. В памяти всплывает моё детство, которое пусть и прошло в
бедности, но было счастливым. Я вспоминаю любящего отца, старающегося
помочь мне в любом начинании и ласковую маму. Всё было так чудесно, пока
мама не умерла, и отец не привёл к нам в дом новую женщину. Он сказал, что
отныне я должна называть её своей матерью. Но новая мама лишь срывала на
мне свою злобу, кричала и нередко била меня, пока отец уезжал на заработки. В
его присутствии всё было нормально, мачеха боялась обидеть меня даже словом
и кормила вкусной едой. Так было до того времени, пока у меня не родилась
маленькая сестрёнка. Тогда не только мачеха, но и отец стали видеть во мне
лишь источник дохода. Я не любила мачеху и ничего не ждала от неё, но до сих
пор ненавижу отца за то, что он позволил ей продать меня.

- Понятно, - отозвалась хозяйка, к счастью, не став выспрашивать подробности. –

Ещё на аукционе сказали, что ты очень чувствительная. Нужно проверить.

Брюнетка вновь наливает воду в гранёный стакан и направляется ко мне.

Заметив, сколько похоти загорелось в её глазах, я подтягиваю ноги к животу,
надеясь укрыться. Я не хочу секса с ней, я боюсь её, но щеки всё равно горят
предательским румянцем.

- Мисс, пожалуйста, не надо.

- Не называй меня «мисс», - зло обрывает она. – Обращайся «госпожа».

- Не нужно ничего со мной делать, госпожа, - умоляю я.

Но девушка не слушает моих просьб и, приблизившись, выливает немного воды

на мою обнаженную грудь. Я ойкаю, так как вода холодна, и мои соски мигом
твердеют. Последнее, похоже, очень забавит хозяйку.

- Пожалуйста, прекратите, - вновь повторяю я, хотя уже понимаю, что брюнетка

не остановится.

Девушка осторожно и даже нежно рисует пальцами на моей груди неведомые

узоры, и эти прикосновения кажутся мне знакомыми. Тело помнит их, хоть я и

8/174
вижу брюнетку впервые. Что она творила со мной, пока я была под действием
наркотика? На душе мерзко, но тело неправильно реагирует на её руки.
Наверное,в глубине подсознания я помню, что вчера было хорошо, поэтому,
когда брюнетка резко сжимает сосок пальцами, между ног становится мокро.

Я пытаюсь бороться со своим телом, но желание лишь усиливается, когда губы

госпожи ласкают грудь, а руки ползут вниз. Мне больно и плохо от того, что я
никак не могу справиться со столь простой задачей, и я в отчаянии закусываю
губу.

- Не прокуси, - заметив мои действия, хозяйка обводит контур губ языком. – Твой
ротик мне пригодится целым.

Её тон, ставший таким низким и интимным, возбуждает не меньше

прикосновений, поэтому я закрываю глаза, всё пытаясь сильнее сдвинуть бёдра,
чтобы подавить желание.

- Раздвинь ноги, - от неожиданности с губ тут же слетает стон, когда я чувствую

хлопок по бедру. – Живо.

- Нет, - я хочу научиться противостоять ей сразу, чтобы смочь стать свободной.

- Выполняй, говорю, - на этот раз хлопок был куда сильнее.

- Нет!

- Чёрт, - госпожа отстраняется, я больше не чувствую её дыхания на коже и в

страхе открываю глаза.

Мне кажется, что сейчас я увижу в её руках оружие, которым она

намеревается выбить из меня упрямство. Но в нежных руках девушки лишь
ошейник.

- Нет! – я пугаюсь символа своей несвободы не меньше, чем боли. – Я не собака.

- Ты ошибаешься, - холодно отчеканит госпожа. – Отныне ты и моя собачка, и моя

кошечка, и моя резиновая кукла. А будешь ли ты любимой игрушкой или куклой
для битья, напрямую зависит от твоего поведения. На первый раз я не ударю
тебя, и не буду насиловать. Так что сделай выбор или ты сейчас не будешь мне
мешать трахать тебя, или будешь так лежать и дальше без еды и воды. До того
самого момента, как осознаешь, кем теперь являешься.

От её ледяного тона и холода глаз руки дрожат, а тело цепенеет от ужаса.

Теперь я точно понимаю, в чьи руки попала. А значит, нужно сделать вид, что
подчиняюсь. Но всё же, как я ни стараюсь, не могу выполнить её просьбу до
конца, так и не позволяет навалившийся стыд. Поэтому я лишь перестаю
сжимать ноги, но не развожу их. К счастью, брюнетка остается довольна и,
закрепив на моей шее ошейник, проводит рукой от груди вниз.

От этого прикосновения тело вновь загорается желанием, и я зажмуриваю

глаза, не желая видеть своего позора. На лобке брюнетка задерживает руку,
видно ожидая, что я сама попрошу её о продолжении, но я удерживаюсь,
сжимая руки в кулаки. Но стоит девушке одним пальцем нажать на
пульсирующий клитор, как тело само выгибается навстречу, а из горла рвётся

9/174
наружу рваный стон.

- Похоже, продавцы и здесь не солгали, - произносит госпожа, мучительно-

медленно лаская меня. – Но скажи на милость, как они выяснили, что ты
чувствительная, если не прикасались к тебе? Или ты не так уж невинна?

- Женщина-продавец трогала меня, - с трудом отвечаю я.

- Здесь? – она сильнее нажимает на клитор.

- Да.

- Тогда ты не невинна, - госпожа разочарована. – Придётся сдать тебя обратно.

Перспектива ещё одного аукциона пугает меня даже больше, чем эта девушка.
Ведь новый хозяин может оказаться во стократ хуже её.

- Я невинна, - спорю я. – Та женщина не дала мне кончить.

- А ты хочешь, чтобы я дала тебе кончить? – неожиданно сладко шепчет мне на

ухо хозяйка.

- Нет, - сцепив зубы, вру я.

- Как хочешь, - насмешливо бросает она и отстраняется.

Вот чёрт! Я и подумать не могла, что она меня действительно послушает.

10/174
3. Сладкая. POV Тори

Как и обещала, развязываю руки рабыни, и она быстро садится на

кровати, разминая затёкшие конечности. Что ж, можно сказать, что я довольна
девушкой. Я кончила сама, пока ласкала её, и мне интересно её упрямство. Но
как бы я ни хотела развлекаться с ней и дальше, меня ждёт на работе совет
директоров, чтобы провести ещё одно скучное заседание. Пока я не командую
парадом, и к моему мнению не особо прислушиваются, но моё присутствие
необходимо. Я должна вызубрить все тонкости бизнеса, чтобы стать
заместителем своего отца.

Начинаю натягивать одежду, но вновь оборачиваюсь на невольницу. Девушка

всё так же сидит на кровати, всё так же растирая запястья, и вновь прикусывает
нижнюю губку. Я знаю, что ей до безумия хочется продолжения, и все её слова о
нежелании − ложь, но я хочу преподать строптивой девчонке урок. Пусть
научится отвечать за свои слова. Но внутри опять начинает сводить от
возбуждения, видя, как рабыня невольно то сдвигает, то раздвигает бёдра и
слегка скользит промежностью по простыне.

− Можно мне сходить в душ? – всё же не выдерживает девушка.

− Да, − отвечаю я, стараясь не выдать своих эмоций. – Но не вздумай ласкать

себя, твоё тело принадлежит только мне одной, и ты не имеешь права касаться
его без разрешения.

Девчонка поднимает злой взгляд, и я могу созерцать её чёрные очи. Мне так
нравятся её глаза, такие красивые и глубокие, в них столько эмоций. Похоже,
Анжи совсем не умеет скрывать свои чувства.

− И не думай, что я не узнаю, если ты нарушишь мой запрет, − отвечаю на

вопрос, что вижу в глазах невольницы. – Камеры в моём доме есть везде, даже в
туалетах и складах, и они работают круглыми сутками. Так что если посмеешь
меня ослушаться – последует наказание.

− Какое? – голос рыжеволосой рабыни звучит тихо и почтительно, но в глазах

горит вызов.

− Соответствующее преступлению, − прищуриваюсь, делая вид, что

придумываю. – Если преступление будет связано с сексом, то и наказание будет
сексуальным. Например, я вставлю тебе в задницу вибратор без смазки. И
поверь, тебе будет очень неприятно. Думаю, даже больно.

Губы девушки шевелятся, но с них не слетает и звука. Анжи так хочет дать мне
достойный ответ, но боится. Пытаюсь вернуться к прерванному занятию, но
чувствую, как невольница начинает беззастенчиво изучать меня. Её пристальный
взгляд скользит не по моему профилю, а по ягодицам в кружевных трусиках и
ещё обнажённой груди. А вот это уже интересно.

− Анжи, тебе нравятся девушки? – спрашиваю прямо, решив не томить своё

любопытство.

Рабыня молча кивает и опускает голову, как на аукционе завешивая лицо

волосами. Я же понимаю, что теперь не могу уйти от неё просто так. Поэтому
11/174
отложив одежду, я возвращаюсь к кровати и поднимаю лицо девушки за
подбородок. Невольница смотрит мне в глаза, не мигая, а её дыхание мигом
сбивается. Похоже, что Анжи не только нравятся девушки, но и я сама
привлекаю её. Без слов опрокидываю девушку на постель, сама устраиваясь
рядом. Хочу узнать больше о невольнице, о её фантазиях и влажных грёзах.

− Скажи, что тебе нравится в девушках? – задаю первый вопрос я.

Невольница не отвечает, лежит рядом, не шевелясь, лишь частое дыхание

выдаёт эмоции девушки.

− Тебе нравятся девушки здесь? – сжимаю ладонью её грудь.

С искусанных и от этого алых губ слетает стон, но ответа не следует.

− Или здесь? – веду ладонью по простыне и, забравшись под трепещущее тело,

сжимаю ягодицу.

Стон становится громче, и рыжеволосая вновь закусывает губу.

− Или здесь? – веду ладонью по внутренней стороне ноги девушки от голени

вверх. – Здесь?

Вновь касаюсь пальцами влажного лона, с наслаждением отмечая, что тело

невольницы и не думало остывать. Похоже, девушке не успокоиться без
разрядки. Надо запомнить на будущее, чтобы включить в процесс обучения. А
сейчас же рабыня стонет, пытаясь насадиться на пальцы, но я убираю руку. Не
так быстро.

− Скажи, ты ласкала себя, представляя красивую девушку? – вновь спрашиваю я.

− Нет! – не выдерживает красавица, и её щеки вновь алеют от лживого ответа.

− Ты целовалась? – задаю вполне невинный вопрос.

− Нет.

А вот это уже правда, поэтому я притягиваю голову девушки к себе и

осторожно касаюсь её губ своими. Анжи явно нравится эта ласка, потому что она
тянется ко мне и неумело отвечает на поцелуй. Губы девушки влажны от пота,
мягкие и какие-то невообразимо, ещё немного по-детски сладкие, поэтому мне
так приятно ласкать их. Забывшись, невольница кладёт ладонь мне на грудь, но,
тут же осознав содеянное, резко отстраняется. Я же понимаю, что не хочу
оставлять её сегодня без сладкого, ибо сама безумно хочу попробовать девушку
на вкус. Поэтому перебравшись в нижнюю часть кровати, я провожу руками по
стройным ножкам девушки и без стеснения развожу их.

− Что вы делаете? – испуганно вскрикивает Анжи, пытаясь отползти в сторону.

Отлично, похоже, познания о сексе у неё невероятно малы. Тем интереснее

будет учить её всему. Удерживая девушку на месте, я начинаю ласкать её
нетронутое лоно языком. Невольница стонет и сжимает руками простынь, пока
мой язычок скользит по набухшему клитору и погружается внутрь узкой и
горячей дырочки. Девчонке чертовски это нравится, раз она сжимает мои волосы

12/174
в руку, пытаясь заставить двигаться. Но я, несмотря на лёгкую боль, не
тороплюсь, стараясь, как можно медленнее, довести её до первого
сознательного экстаза.

− Мне тоже нужно будет сделать это Вам? – спрашивает Анжи после первого
наслаждения, а её глаза полны отвращения и любопытства.

− Нужно, − киваю я, вставая. – Но не сейчас. Я допущу тебя до своего тела лишь

тогда, когда ты чему-нибудь научишься. А сейчас вставай, идём завтракать.

Я быстро натягиваю оставшуюся одежду, пока невольница, пошатываясь,

поднимается с кровати.

− А моя одежда? – спрашивает девушка, застывая на пороге.

− Рабыням одежда не положена, − просто отвечаю я.

Чёрные глаза невольницы полыхают гневом, и девушка не в силах сдержаться

подбегает ко мне, пытаясь залепить пощечину. Анжи не думает о том, что я в
два раза сильнее её и к тому же владею некоторыми видами боевых искусств и
самообороны, поэтому я без труда перехватываю её руку и заламываю за спину.
Рабыня вскрикивает, несмотря на то, что я не причинила ей сильной боли.

− Если ещё раз выкинешь подобное, отдам тебя охранникам. Уж они-то точно
вобьют в тебя азы приличного поведения, − зло шепчу я и отпускаю девушку.

− Простите, − Анжи поднимает на меня круглые от ужаса глаза.

− Ляг на постель, − приказываю я.

− Простите, − вместо исполнения, повторяет она.

− Живо!

Мой окрик подействовал, и девушка быстро ложится в постель. Невольница

дрожит, и я про себя усмехаюсь её страху. Сейчас моё настроение слишком
хорошее, чтобы я калечила девушку за глупую выходку, но и просто забыть об
этом тоже не могу. Поэтому я выбираю в качестве наказания просто забаву для
себя и вставляю в лоно девушки шарик, который начнёт вибрировать по
нажатию кнопки.

− Пошли, я не хочу морить тебя голодом, − напоминаю я, ожидая, пока девушка

поднимется с постели.

Мне нравится наблюдать за меняющимся лицом Анжи, которой явно мешает

посторонний предмет внутри.

− Быстрее! – тороплю я и, чтобы бы девушка поняла, включаю прибор на первую

скорость.

С губ невольницы слетает стон, и она явно старается поспешить, но движения

становятся ещё медленнее. Я даже благородно придерживаю рабыню под руку,
пока мы спускаемся по большой лестнице на первый этаж.

13/174
− Доброе утро, мисс Льонис, − в конце лестницы поклоном встречают нас две
служанки.

− Доброе, − отвечаю, наблюдая, как Анжи пытается закрыться руками,

стесняясь своей наготы.

Её робость смешит меня и мне даже кажется, что я поступила жестоко. Но

девушка должна научиться не стесняться своего тела, так как этим же вечером
я хочу представить свою покупку друзьям в клубе.

Взяв невольницу за руку, я веду её в столовую и указываю на место напротив

себя. Я знаю, что будь в доме отец, он отругал бы меня за такое фривольное
обращение с рабами, но его нет рядом, и я буду делать всё, что пожелаю.

− Если будешь вести себя хорошо – будешь есть со мной за столом. Если плохо –
то на полу, − объясняю я Анжи скорее для порядка.

Девушка послушно кивает и опускается на предложенное место. Завтрак для

меня проходит не скучно, так как я развлекаюсь тем, что переключаю скорости
шарика внутри девушки и наблюдаю за её перекошенным лицом. Малышка так
старается исполнить мой приказ и сидеть ровно, боясь остаться без еды, что
вновь смешит меня.

− Госпожа, машина подана, − в столовую входит охранник.

А я снова смеюсь, глядя, как Анжи вскрикивает и забирается под стол, не

желая, чтобы мужчина лицезрел её юное тело.

− Хорошо, сейчас иду, − отвечаю я, жестом отсылая мужчину. – Анжи, выходи.

Мне нужно показать тебе твою комнату.

14/174
4. Клуб. POV Тори

Я провожу рабыню в специально приготовленную комнату. Тут есть

всё, что может понадобиться молодой девушке: удобная кровать, шкаф для
одежды, правда пока пустующий, санузел и стопка книг на столе на случай, если
она заскучает. Но так же благоустроенная комната является её личной тюрьмой
– в окнах открываются только форточки, а крепкая дверь запирается снаружи,
ключик же будет находиться только у меня. Так же в двери есть небольшая
прорезь, чтобы передавать рабыне еду и воду, пока меня не будет в доме.

Анжи кривится при виде фальшивого уюта, но я думаю, что так лучше для неё
самой. Так невольница быстрее избавится о глупых мыслей о побеге и не
навредит себе. Ещё возбуждённая и обнажённая рабыня кажется мне
невероятно притягательной, потому я пытаюсь притянуть её к себе, чтобы ещё
раз впиться в алые губы. Но девчонка вырывается и ложится на кровать, быстро
закутываясь одеялом. Похоже, что ей кажется, что столь хрупкая преграда
сможет встать между ней и моими желаниями.

− Вынуть из тебя игрушку или будешь ходить так? – насмешливо спрашиваю я.

Невольница не отвечает, лишь закутывается одеялом с головой. Смешная она,

всё же построила себе иллюзию защиты. Мне хочется ещё позабавиться с ней,
напомнив, что пульт от её возбуждения находится в моих руках, но время
поджимает. Поэтому я лишь кладу пультик на столик около её кровати и выхожу
из комнаты.

− Только не забудь правила этого дома, − бросаю я, закрывая дверь.

***

На совете спор солидных мужчин, как обычно переходит в брань, а я отчаянно

борюсь с зевотой, пытаясь изображать заинтересованное лицо. Нет, бизнес отца
совсем не скучен, я с большим любопытством и рвением стараюсь разобраться
во всех его тонкостях. Но эти бесконечные совещания, на которых мужчины
брызжут слюной, краснея от натуги, навевают тоску. Я считаю, что самые
важные решения компании должны приниматься не людьми, что изображают
занятость, а на самом деле просто гребут деньги, а твёрдым словом директора.
Но отец другого мнения, и пока ко мне не перешли бразды правления его
компанией, мне приходится подчиниться.

Но сегодня я не старалась вслушиваться в неискренние речи, умудрившись

потерять предмет разговора ещё в самом начале. А виной этому была рыжая
невольница, к которой постоянно возвращались мысли. Перед моим мысленным
взором вставали то её огненные локоны, то нежная грудь, то чёрные очи,
затуманенные удовольствием. Мои губы ещё хранили вкус её первого поцелуя, и
хотелось повторить это вновь. Но это не всё, что мне хотелось узнать о девушке.
Я хотела увидеть, в какой среде она выросла, и поговорить с родителями, что
продали собственное дитя. Так что стоило мне оказаться в своём кабинете, как я
отдала приказание начальнику охраны выяснить об Анжи всё возможное.

***

По дороге домой я заезжаю в магазин и покупаю рабыне яркое платье, что не

15/174
скроет от чужих глаз её прелестей, а также поводок. Всё это необходимо мне,
чтобы вывести девушку на ночную прогулку. Нет, я не собираюсь вести Анжи в
очередной БДСМ-клуб, коими усеяны подвалы многих домов. Я поведу
невольницу в «Астрею» − клуб, где богатые господа выгуливают своих питомцев
− рабов. Пожалуй, это единственное место в городе, где мне по−настоящему
нравится проводить время. Приятная музыка, лёгкие наркотики и
непрекращающийся разврат создают нужную атмосферу для расслабления тела
и духа. Также есть ещё одна причина, почему я хочу отвести Анжи именно туда.

***

Дома, я сбрасываю надоевший деловой костюм и иду в душ. А после облачаюсь

в столь удобные для меня джинсы и футболку. И пусть я выгляжу недостаточно
броско для своего положения, зато смогу затеряться в толпе, если того
пожелаю.

Расчесав короткие волосы, я беру заготовленные вещи для Анжи и иду в её

комнату. Невольница безмятежно спит, раскинувшись на кровати, а из-под
одеяла высовывается её соблазнительная ножка. Но, подойдя ближе, я замечаю,
что глаза девушки красны от слёз, а еда на столе так и осталась нетронутой.
Чёрт, значит, придётся вести девчонку к стилисту, чтобы привести в божеский
вид.

− Анжи, − я ласково глажу девушку по рыжей голове.

− Мама? – неожиданно произносит она и открывает сонные глаза.

− Я думала, что твоя мама давно умерла? – удивлённо спрашиваю я.

Услышав мой голос, невольница понимает, кто перед ней, и быстро садится на
кровати, прикрывая одеялом небольшую грудь.

− Добрый вечер, госпожа, − почтительно говорит она и хмурит брови.

− Добрый, − эхом отвечаю я и кидаю на одеяло платье. – Одевайся.

Рабыня несколько минут с интересом рассматривает обновку, а после встаёт и

натягивает на себя. Не удержавшись, рыжая невольница подходит к зеркалу,
разглядывая платье, и её щёки вновь загораются румянцем. Похоже, что
скромницу Анжи смущает такая одежда, а мне девушка кажется ослепительной.
Небольшие подкладки делают её грудь выше и больше, большой вырез
открывает соблазнительную ложбинку между ними, а короткая юбка не
скрывает стройных ног. Последняя деталь – подхожу к девушке, чтобы
прикрепить поводок, но невольница отскакивает в сторону.

− Что это? – глаза Анжи полны ужаса.

− Ты видишь, что это, − отвечаю я, вновь подходя к девушке. – Это дресс-код

для клуба, в котором мы проведём сегодняшнюю ночь.

− А если я не хочу? – голос невольницы дрожит.

− Мы всё равно поедем туда, − отвечаю я, пристёгивая поводок к ошейнику. –

Или я потащу тебя силой. Так что быстро съедай свой ужин, и поехали.

16/174
− А из одежды это всё? – девушка вновь закусывает губу. – А бельё?

− Мне нужно иметь свободный доступ к твоему телу. Но если не нравится

платье, можешь ехать обнажённой.

Анжи не отвечает, лишь кривит губы и садится к тарелке. Ест девушка

медленно, видно стараясь отложить момент своего позора. Меня хватает
ненадолго, поэтому я сажусь сзади невольницы и, оттянув её голову назад,
целую перепачканные майонезом губы, проникая рукой под короткое платье. Я
чувствую, как девушка дрожит в моих объятиях, и это не страх, так как она
отвечает на поцелуй.

***

Но в машине, расслабившаяся было невольница, всё сильнее зажимается.

Действительно заметно, что Анжи гложет не неприязнь или обычно нежелание,
а страх. Возможно, окажись я на месте девушки, я бы тоже испугалась – ехать
ночью в таком виде неизвестно куда с малознакомым человеком не лучшая
перспектива. Ведь рабыня не знает, что она находится в полной безопасности со
мной. Но я не спешу сказать Анжи об этом, слишком уж хочется посмотреть её
естественную реакцию на моё привычное окружение.

Машина останавливается у парадного входа «Астреи», и Анжи начинает с

интересом осматривать здание. Яркие неоновые огни влекут внимание молодой
девушки, а я, пользуясь этим, пристёгиваю короткий поводок к специальному
браслету на запястье. Теперь мы полностью готовы.

− Выходи, − приказываю я рабыне, когда водитель услужливо открывает перед

нами дверь.

Но невольница рассмотрела уже достаточно – дорогие машины, стоящие у

входа, пёстрые наряды королей и королев этого вечера и полуобнажённые тела
людей, что ведут они на привязи. Поэтому Анжи отрицательно мотает головой и
для надёжности цепляется за поручень.

− Не волнуйся, с тобой не произойдёт в клубе ничего плохого, − точно ребёнка,

ласково успокаиваю девушку я.

− Смотря, что по-Вашему считается плохим, − отвечает рабыня, пристально

глядя мне в глаза.

− Это плохо? – придвигаюсь к девушке так близко, что наши губы почти
соединяются.

С удовольствием подмечаю, как дыхание невольницы мигом сбивается. Мне

так нравится играть с ней. Поэтому я пытаюсь провести кончиком языка по её
пересохшим губам, но Анжи отстраняется.

− Идёмте, − уверенно произносит рабыня, первая вылезая из машины.

Забавно, она хочет меня и боится и, похоже, никак не может понять сама,
какое же из этих чувств сильнее. Выбираюсь на улицу следом и, крепко взяв
девушку за запястье, чтобы не повредить её шею, если малышка вдруг

17/174
попытается дать дёру, веду ко входу.

Перед широкими дверьми, как обычно, стоит приличная очередь, но я

расталкиваю всех и показываю пропуск охраннику. Под недовольными взглядами
ожидающих, мужчина раскрывает передо мной двери и пропускает внутрь. В нос
мне ударяет ставшие такими привычными запахи дорогих сигарет, травки,
разгорячённых тел. Не особо оглядываясь по сторонам, веду Анжи к моему
любимому дивану в центре зала.

Плюхаюсь на удобные подушки и, замечая, что рабыня пытается сесть рядом,

останавливаю её. Сейчас мы не дома и должны соблюдать правила, которые
гласят, что раб должен сидеть около ног своего господина. Поэтому указываю
Анжи на подушку, лежащую у моих ступней, жестом приглашая сесть. Глаза
рыжей невольницы загораются гневом, и она открывает рот, чтобы высказать
мне всё.

− Дрянь! – слышу сбоку злой окрик ярко накрашенной блондинки и,

обернувшись, вижу, как она с размаху даёт пощечину своей рабыне.

Анжи вздрагивает так, словно удар пришёлся по ней, и смотрит круглыми от

ужаса глазами, как по лицу девушки течёт тонкая струйка крови из рассечённой
губы. Оторвав взгляд от парочки, Анжи быстро садится на подушку. Я глажу
рабыню по голове. Просто умничка. Если бы она стала возражать и дальше, мне
пришлось бы наказать её подобным образом, чтобы не выделяться из толпы.

Анжи затихает около моих ног и продолжает осматриваться по сторонам, а её

щёки снова горят. Малышка первый раз приходит в такое место и не привыкла к
тому, что творится вокруг. Услужливая официантка приносит лёгкую выпивку,
так как другой я не заказываю. И я, отхлебнув прямо из горла, решаю заняться
любимым делом – наблюдать за окружающими. Так интересно смотреть на них,
подмечая малейшие жесты и улыбки, чтобы понять какие они. Здесь, в «Астрее»
взгляды господ всегда пусты и надменны, а по глазам рабов, можно сразу
определить, какие у них отношения с хозяевами. Например, как сияют глаза той
пухленькой блондиночки, когда хозяин раздвигает ноги и открывает ширинку,
призывая её сделать минет. Похоже, несмотря на этот дешевый концерт, парень
добр со своей рабыней, и девушка влюблена в него. А глаза рабыни с
роскошными волосами, что сидит подле миловидной блондинки, стеклянны и
безжизненны. Значит, несмотря на ангельскую внешность, блондинка
вытравливает из своих рабов всю радость к жизни.

Наклоняюсь к Анжи и вижу, что она слегка дрожит, обнимая колени. Бедняжка,
я понимаю, как ей неуютно здесь. Желая расслабить невольницу, набираю в рот
мартини и приставляю губы к губам девушки, призывая проглотить жидкость. Но
рабыня морщится, наотрез отказываясь глотать горьковатый напиток, в
результате чего он вытекает из её губ и стекает по нежной шейке в вырез груди.
Это зрелище и алкоголь, что гуляет в моей крови, безумно заводят меня, поэтому
я хватаю Анжи за руку и усаживаю к себе на колени. Оказавшись со мной лицом
к лицу девушка непонимающе хлопает глазами, а я раздвигаю её бёдра
коленями. Рыжая невольница пытается вырваться, когда я запускаю руку ей под
юбку, дотрагиваясь до слегка влажного лона. Надо же, не знала, что атмосфера
разврата смогла подействовать даже на испуганную девушку.

− Не вырывайся, − шепчу ей в ушко, придерживая рабыню за талию второй

рукой. – Ты же не хочешь, чтобы все увидели, чем мы занимаемся?

18/174
 Девушка застывает, позволяя беспрепятственно ласкать себя. Но уже через
секунду начинает тихо двигаться в такт моим пальчикам и постоянно кусать и
облизывать губы, пытаясь сдержать стоны. Мне так нравится смотреть сейчас на
её лицо – раскрасневшееся, мокрое от пота, с затуманенными глазами. И
безумно хочется поцеловать её, но я знаю, что поцелуй с рабыней будет
смотреться жалко. Поэтому я лишь на секунду касаюсь её губ, чтобы заглушить
силу последнего стона и помогаю девушке спуститься на подушку.

Устроив Анжи, я поднимаю глаза и вижу, что мы закончили всё невероятно

вовремя. Так как в нашу сторону движется миловидная блондинка в
сопровождении раба-охранника и красивого парня.

− Медея! – кричу я, обращая на себя внимание красавицы.

Увидев меня, девушка машет рукой своему любовнику, прогоняя того прочь, и
бежит ко мне.

19/174
5. Незнакомка. POV Анжи

Чувствуя, что мой поводок натянулся, поднимаю голову и вижу, что

хозяйка стоит, раскрыв руки. Не успеваю сообразить, в чём дело, как в её
объятия бросается шикарная блондинка, и они сливаются в страстном поцелуе.
Всё ещё не слишком понимая, что происходит, по привычке закусываю губу, так
как чувствую неприятное жжение внутри. Не думала, что у брюнетки кто-то
есть. Ведь она так страстно ласкала меня несколько минут назад. Очень
неприятно видеть их вместе, хоть я и понимаю, что ревновать в этой ситуации
глупо.

− Кто это? – поправляет сбившиеся от ласк волосы незнакомка, с интересом

изучая меня.

− Встань, − велит мне хозяйка, и, когда я поднимаюсь, она вновь обращается к

девушке. – Медея, познакомься, это моя рабыня, Анжи.

Я склоняю голову, так как чувствую пальцы хозяйки на моей спине.

− Рабыня? – удивлённо поднимает руки Медея, а потом весело смеётся. –

Неужели ты, наконец, поверила мне, что рабы намного полезнее и дешевле слуг
в домашнем хозяйстве?

− Нет, я купила Анжи только для постели, − спокойно отвечает хозяйка.

Красивое лицо блондинки искривляется, а глаза загораются злобой, от чего

мне становится страшно. Но уже через секунду Медея расплывается в милой
улыбке.

− Любимая, − она вновь обнимает мою госпожу. – Я так скучала по тебе. Почему
ты так давно не звонила? Давай поднимемся в номер и отпразднуем нашу
встречу?

Жду, что меня отправят в машину, наконец, дав спокойно отдохнуть, но

брюнетка берёт меня за руку и тянет за собой. Долго поднимаемся в отрытом
лифте, и я прилипаю к стеклу, любуясь огнями большого города. Но мне было бы
куда спокойнее, если бы сзади не раздавались смешки, приглушённый шёпот и
поцелуи. Я чувствую себя невероятно лишней.

Госпожа открывает дверь в шикарный номер с двумя кроватями и пропускает

туда свою, как я поняла, девушку. Хватаю брюнетку за руку и, когда она
обращает на меня взор, шепчу, прося отпустить меня, но хозяйка отрицательно
мотает головой. Вместо этого она подталкивает меня внутрь номера и, наконец,
отцепляет поводок. Моё напряжение усиливается, когда я вижу, что
полуобнажённая Медея развалилась в кресле.

− Зачем... – начинаю было я, но хозяйка кладёт пальцы на мои губы.

− Покажешь мне её? – спрашивает блондинка, порываясь встать.

− Да, − к моему ужасу отвечает госпожа, останавливая свою девушку жестом. –

Но ты до неё не дотронешься, это ведь моя личная рабыня. Побудь пока просто
зрителем.
20/174
− Хорошо, − красотка разводит руками.

От осознания того, что произойдёт даже не страшно, мерзко, словно на меня

собираются вылить ушат грязи. Мерзко от того, что хозяйка решила осквернить
меня на глазах этой девки. Мерзко, что брюнетка, которая нежно ласкала меня,
решила показать это всё другой. Осматриваюсь по сторонам, в поисках путей
отступления, и вижу лишь дверь, в которую мы вошли. Бросаюсь к ней,
отбрасывая руки госпожи, лежащие на плечах, и бессильно дёргаю закрытую
ручку. Слышу, как сзади заливается звонким смехом блондинка, и закусываю
губу от бессильной злости. Мне не сбежать отсюда, а значит, я стану лишь
игрушкой для двух похотливых дамочек. Хозяйка тем временем подходит ближе
и, не обращая внимания на моё состояние, притягивает к себе.

− Будь паинькой, не сопротивляйся, − сладко шепчет она мне, прикасаясь

губами к уху. – Тебе же нравится, когда я трогаю тебя.

Влажные губы скользят по шее, безнадёжно сбивая моё дыхание. Да, госпожа,
безусловно, права – это нравится моему телу, но не душе. Ведь если бы мы
находились одни в комнате, я бы не чувствовала себя настолько униженной,
когда она повалила меня на кровать и сорвала платье. Если его вообще можно
было назвать одеждой. Но всё же моё тело, истосковавшееся по ласке,
поднимает бунт и никак не желает успокаиваться, поэтому я могу лишь
бессильно стонать, двигаясь в такт её пальцам. Госпожа права, мне нравятся её
движения внутри, нравятся её горячие губы, скользящие по моей обнажённой
груди, но присутствие нежеланной зрительницы не выходит у меня из головы.
Поэтому я поворачиваю голову, с трудом открывая глаза, и смотрю на девушку.
Блондинка беспрестанно облизывает пухлые губы, а её глаза блестят от
возбуждения. Значит, моя хозяйка будет ласкать её следующей.

− Посмотри на меня, − приказывает брюнетка и, не дождавшись реакции, сама

поворачивает мою голову к себе.

В следующую секунду она делает какое-то движение внутрь меня пальцами, и

мир неожиданно взрывается яркими красками. Я ничего не вижу вокруг, лишь
ощущаю её губы, которые с жадностью припадают к моим.

Но, не дав толком отдышаться, госпожа хватает меня под руки и помогает лечь
на другую кровать. И я отворачиваюсь к стене, понимая, что теперь настала
очередь блондинки. Я закрываю уши подушкой, отчаянно желая уснуть, лишь бы
не слышать их сладких переплетающихся стонов. Но сна нет, а хуже всего то,
что внизу снова затягивает тугой узел желания и становится мокро. Стыдно и
мерзко от того, что я отчаянно хочу ласкать себя, невольно став зрителем
чужого секса. Но я удерживаюсь от этого, так как душу продолжает грызть
червь ревности и обиды.

Я вздыхаю с облегчением лишь тогда, когда стоны и шорохи на соседней

кровати прекращаются. Звук поцелуя и прошептанные слова о любви, и госпожа
переворачивает меня на спину.

− Пошли, − брюнетка кидает мне всё то же платье и вновь закрепляет на шее

поводок.

Хозяйка выглядит намного более расслабленной и весёлой, когда мы едем вниз

21/174
на лифте и возвращаемся в машину. Я, тоже улыбаясь, радуюсь тому, что скоро
мы окажется дома, и я стану свободной на всю ночь. К несчастью, я крупно
ошибаюсь.

− Анжи, скажи, тебя завело зрелище, когда я ласкала Медею? – брюнетка

подсаживается ближе и снимает ошейник.

− Я не смотрела, − отвечаю я, отсаживаясь к окну.

− Но я не запрещала тебе смотреть, − замечает она и, вновь придвинувшись,

осторожно касается губами натёртой кожи на шее. – Так скажи, ты мокрая?

− Нет! – беззастенчиво вру я.

Но, не удостоверившись моим ответом, брюнетка несильно прикусила кожу на

моей шее, от чего по телу ползут приятные мурашки. Я отвлекаюсь лишь на
секунду на её странные ласки, а хозяйка, бесстыдно воспользовавшись этим,
просовывает руку мне меж бёдер.

− А говорила, что тебе не понравилось, − победоносно заключает она, двигая

пальчиками в моём мокром лоне.

От этих действий к горлу подступает волна ярости. Да как она может

утверждать, что мне могло нравиться, когда меня использовали для того, чтобы
завести подружку? Как мне могло нравиться то, что обо мне забыли и с жаром
целовали другую? Как мне могло нравиться то, что хозяйка забыла обо мне? Но
всё же тело отвечало жаром и на прикосновения мучительницы и на её стоны.
Да и сейчас губы брюнетки дурманят. Я чувствую себя невероятно слабой и, что
есть силы, отталкиваю девушку от себя.

Неожиданно слышу громкий стук, сдавленный стон и мат. Оборачиваюсь и

понимаю, что из-за моих действий, госпожа сильно стукнулась головой о
поручень машины. Сглатываю слюну, наблюдая, как её чёрные глаза постепенно
наполняются гневом. Я понимаю, что сейчас она накажет меня и накажет
жёстко. Но мне не сильно страшно, пусть уж лучше меня побьют, чем я буду и
дальше испытывать столь противоречивые ощущения.

22/174
6. Наказание. POV Анжи

Но при приближении к дому мой страх растёт, подобно снежному

кому зимой. Так как мне начинает казаться, что госпожа не будет ограничивать
себя банальным избиением, подобно моей мачехе, а придумает более
изощрённую пытку. К тому же, поведение брюнетки к этому располагает. После
того яростного взгляда, девушка не глядит на меня и ничего не говорит. И от
этого мне безумно хочется узнать, что творится в её испорченной головке.

- Госпожа, - не выдержав, произношу я, когда машина въезжает во двор. –

Простите, я не хотела причинить Вам боль.

- Ты только извиняешься, а сама вновь и вновь предпринимаешь попытки

ударить меня, - спокойно отвечает брюнетка, не поворачивая головы. – Поэтому
надо хотя бы раз как следует наказать тебя.

От её слов руки начинают дрожать, а внутри образуется непонятная тяжесть.

Поэтому я на негнущихся ногах вылезаю из машины и покорно иду за хозяйкой в
её комнату. Застыв посередине, я осматриваюсь по сторонам, не понимая,
почему мы вернулись сюда. Но госпожа не медлит и, стащив одежду,
бесцеремонно опрокидывает меня на кровать.

- Что Вы делаете? – в панике кричу я, когда девушка переворачивает меня на

живот, вновь закрепляя запястья наручниками.

- Наказываю тебя, - холодно поясняет она и разводит мои ноги в стороны,

прикрепляя к колышкам кровати.

Я совсем беспомощна теперь. Мне жаль, что повинуясь апатии страха, даже не
сопротивлялась ранее, и из глаз начинают капать слёзы.

- Пожалуйста, остановитесь, - вырывается у меня изо рта ещё одна бесполезная

просьба. – Что вы хотите со мной сделать?

- Исполню утреннюю угрозу, - смеётся она и, встав, отходит к тумбочке, вынув из

ящика огромный вибратор. – Помнишь, что я говорила?

Внутри всё холодеет. Ведь госпожа обещала мне, что наказание будет
соответствовать преступлению. Я ударила её, значит, она должна побить меня в
ответ, а не сделать это.

- Нет, ведь моё преступление было не сексуальным, - вновь прошу я о милости.

- Ты так хочешь, чтобы я тебя избила? Любишь боль? – взяв за волосы, госпожа
приподнимает мою голову, но после шепчет в самое ухо. – Но так будет
интереснее.

Я не любила боль, но боль была привычной и не вызывала панического страха.

А осознание того, что в меня введут посторонний предмет пугало до дрожи. Но я
могла лишь зажмурить глаза и сжать кулаки, готовясь к неизбежному. Но
госпожа не торопилась, мучая меня ожиданием и лишь проводя холодными
пальчиками по ложбинке между ягодиц. Я дрожала от страха, но мне почему-то
показалось странно приятным, когда один из её пальчиков осторожно
23/174
погрузился внутрь. Но я вздрогнула и сжала зубы сильнее, когда он исчез, а к
моей дырочке прикоснулся вибрирующий предмет. Госпожа начала вводить
вибратор медленно, часто останавливаясь и вертя им по сторонам. Но ни боли,
ни каких либо других неприятных ощущений я не чувствовала, наоборот
нижнюю часть тела охватил жар. Игрушка куда меньше обещанных размеров,
намазанная чем-то липким, плавно скользила внутри. Забывшись на секунду, я
слегка приподнялась и попыталась сама насадиться на вибратор, но брюнетка
удержала меня, надавив рукой на спину. Поэтому сейчас я была вынуждена
лежать спокойно, дожидаясь конца этой сладкой пытки и сжимая зубами
одеяло, стараясь подавить стоны, рвущиеся наружу.

- Тебе больно? – издевательски спрашивает брюнетка, оставив игрушку в покое.

– Страшно? Или всё же приятно?

Даже если бы я хотела ответить на этот вопрос, то не смогла бы сделать это

сейчас. Но госпожа и не ждёт ответа, а прикасается пальцами к пульсирующему
клитору и начинает болезненно медленно ласкать его.

- Кажется, я нашла ещё одно твоё слабое место, - задумчиво заключает она.

Безумно хочется встать сейчас и залепить ей пощечину за колкие фразы, за

издевательства над телом и игрой на моих чувствах. И брюнетка, словно читая
мои мысли, снимает наручники и отвязывает ноги. Но вместо намеченных целей,
я притягиваю девушку к себе и начинаю исступлённо целовать её губы. Госпожа
страстно отвечает мне и ложится на спину, устраивая между моих бёдер своё
колено. Я скольжу промежностью по её ноге, не желая размыкать наших губ и
больше не думаю ни о чём. Запреты рухнули, и не осталось ничего кроме наших
обнажённых тел и горячих желаний.

- Ты хочешь доставить мне удовольствие? – спрашивает брюнетка, отстраняясь и

пытаясь поймать мой взгляд.

И я вспоминаю её сладкие стоны в постели Медеи и то, как она извивалась под
ней. Я не видела этого, но мне хватило и звуков, чтобы составить картинку. И
сейчас мне безумно хочется, чтобы госпожа так же извивалась от моих ласк.

- Хочу, - уверенно отвечаю я.

Девушка улыбается и, отводя меня чуть вниз, раздвигает стройные ноги,

показывая мне мокрое лоно. Не думая больше о стыде, я припадаю к нему
губами, осторожно начиная ласкать, а госпожа направляет меня и призывно
стонет. И мне начинает чертовки нравиться весь этот разврат, а так же то, что
за секунду до своего оргазма Госпожа наклоняется и умудряется вытащить из
меня вибрирующую игрушку, позволяя нам обеим провалиться в негу
блаженства.

- Ты такая красивая, - шепчет госпожа, лаская пальчиками мою спину, пока я в

бессилии валяюсь на подушках. – И отныне называй меня в постели по имени. Я
Тори.

***
Две или три недели прошли, словно в забытьи. Я больше не видела Медею и
была этим вполне счастлива. А хозяйка хоть и продолжала быть такой же
властной, как и в первый день, но позволяла мне всё больше вольностей. Она всё

24/174
же выдала мне домашнюю одежду, которая выглядела вполне прилично. Правда
ходить в ней разрешалась лишь в то время, когда Тори отсутствовала дома. На
четвёртый день, когда я от долгого сидения в одиночестве перечитала все книги
и пожаловалась госпоже на скуку, в мою комнату принесли телевизор. А когда
мне наскучило и это занятие, то стали ненадолго выпускать из комнаты в
сопровождении специально выделенной для меня служанки. Пользуясь случаем,
я смогла изучить дом, в котором оказалась и нашла его невероятно красивым.
Уютный и невероятно светлый, он оказался не таким большим, как мне
показалось в начале - на двух этажах располагалось всего семь комнат и
небольшой домашний бассейн. По телевизору я часто видела дома богачей,
содержащие в себе до двадцати и более покоев. Но в отличие от тех, зачастую
бездарно обставленных особняков, здесь каждая вещь находилась в гармонии, и
я во всём чувствовала вкус Тори, а не планировку дорогого дизайнера.

Я чувствовала себя странно, так как всё чаще ловила себя на мысли, что став
рабыней оказалась в лучшей обстановке, чем дома. Но всё же не было ни дня,
когда бы я ни скучала по родным. Не по мачехе, и не по предавшему меня отцу, а
по маленькой сестрёнке, что раньше не отходила от меня ни на шаг и
внимательно слушала сказки, которые я сочиняла для неё. Тогда мне казалось,
что она любит меня даже больше строгой и вечно недовольной матери и была
рада этому. И ещё мне очень не хватало казавшихся такими естественными
вещами как, например, выйти на улицу и поиграть с друзьями. Сейчас же, чтобы
сделать самое простое, мне нужно было отпрашиваться у хозяйки, а о друзьях
не могло быть и речи. Моя жизнь сомкнулась до маленького круга, центром
которого была Тори. Я стала уязвима перед её вкусами и зависима от перемен её
настроения. И не могла возражать даже в тех случаях, когда меня что-то
откровенно не устраивало. Например, когда хозяйка решила возвести запрет «не
прикасаться к себе» в Абсолют и запретила мне мыться самостоятельно. Для
банных дней отныне мне была выделена специальная служанка. И пусть эта
немолодая женщина казалось мне совсем непривлекательной, когда её
пальчики скользили по самым интимным местам моего тела, мне часто
становилось жарко. А после эти ощущения было невероятно трудно сбить и мне
приходилось зажимать одеяло меж бёдер, надеясь, что хозяйка не увидит и в
этом греха.

Но, наверное, самым страшным для меня были ощущения в спальне госпожи.
Нет, мне не было там плохо или больно, наоборот, то, что там творилось, было
как-то запредельно приятно. И из-за этого я не могла удержать рамки холодно-
вежливых отношений между мной и хозяйкой. В объятиях Тори я забывалась и
всё сильнее ощущала связь между нами. Под её горячими поцелуями я ощущала
себя не рабыней, а девушкой Тори. И то, что госпожа просила называть её по
имени, лишь усугубляло это.

25/174
7. Медея. POV Тори

Я открываю входную дверь, и тут же в мои объятия бросается Медея.

− Я так скучала, любимая, − девушка льнёт ко мне, ластясь словно кошка.

Но вместо того, чтобы дать поцеловать себя, я оборачиваюсь на вышедшую в

коридор Анжи и подмечаю её злой взгляд. Рабыня не может ревновать хозяйку,
но её чувства приносят мне несказанное удовольствие.

− Медея, − оборачиваюсь к своей девушке и, наконец, позволяю её скрепить

наши уста страстным и влажным поцелуем.

− Пошли в твои покои, − не давая мне отдышаться, тянет меня за руку

красавица.

Проходя мимо рабыни, блондинка кидает на неё не менее холодный взгляд

голубых глаз. В душе поднимается ликование, что Медея ревнует меня к той,
кого даже не считает за человека. В этом искусственно созданном любовном
треугольнике я чувствую себя любимой.

Оказавшись в гостиной, Медея быстро скидывает с себя одежду и без лишних

слов опрокидывает меня на кровать. Её объятия, её умелые пальчики во мне –
всё это как обычно полно страсти, но всё же мимолётно. Слишком быстро, чтобы
дать мне почувствовать весь трепет наших тел. Поэтому сейчас мне больше
приходятся по вкусу ласки неумелой рабыни.

Но сейчас мне мало того, что я уже имею. Поэтому я переворачиваюсь на

живот, стараясь сохранить в теле остатки наслаждения, и обдумываю самые
безнравственные варианты. Моя блондинка, тем временем, опустившись рядом
на подушки и не удосужившись даже сдвинуть стройных ног, закуривает тонкую
сигарету. В нос мне ударяет сладковатый запах дыма – снова травка.

− Я же просила, не курить у меня эту дрянь, − выдыхаю я, лениво пытаясь

разогнать его рукой.

− Солнце, − чертовка наклоняется и нарочно выдыхает мне в лицо колечко

дыма. – Почему тебя вечно всё не устраивает? Лучше бы присоединилась.

Медея вынимает сигарету изо рта и, сексуально облизав её кончик,

протягивает мне. Я морщусь от отвращения и отталкиваю её руку. Зато я поняла,
чего хочу.

− Любимая, давай Анжи присоединится к нам? – облизываю пересохшие от

возбуждения губы.

− Твоя рабыня? – хмыкает девушка, откидываясь на подушки. – Ту, к которой ты

не дала мне прикоснуться в прошлый раз? Зови, я не буду против. Пусть
девчонка покажет себя.

− Я хочу не этого, − ещё шире улыбаюсь я. – Я хочу, чтобы мы вдвоём ласкали

Анжи.

26/174
− Что?! – поперхнувшись сигаретой, Медея начинает кашлять. – Чтобы я
ублажала рабыню?! Ты хоть понимаешь, о чём просишь?

Да, девочка моя, я отлично понимаю, о чём прошу. И понимаю, что нанесла
своим бестактным предложением смертельную обиду. Но я не хочу извиняться,
поэтому медленно веду пальчиками по внутренней стороне бедра Медеи.

− Милая, я гарантирую, что тебе самой это понравится, − подмечаю, как

дыхание девушки учащается. – Анжи очень чувствительная и становится мокрой
от любого прикосновения.

− Тогда зачем тебе я? – уже мягче спрашивает блондинка, подаваясь вниз.

− С покупки Анжи прошло уже три недели, а она всё скромничает и зажимается
от меня, − сетую, продолжая дразнить любовницу. – Помоги мне сделать её
более порочной.

− Если девчонка до сих пор не выполнила того, чего ты хочешь – это доказывает
лишь то, что ты не умеешь правильно обращаться с рабами, − тон Медеи вновь
становится ледяным, в то время когда лоно девушки заполняется соком
вожделения. – Прикажи высечь её хорошенько и увидишь, что от былой
стеснительности не останется и следа.

− Нет, − морщусь я. – Боль лишь озлобит её, а не сделает страстной. А

сломанная кукла совсем не то, чего я желаю. Анжи должна научиться не только
угадывать мои желания, но и приобрести свои сексуальные фантазии, которые
захочет воплотить со мной. Медея, ну помоги мне.

− Неужели тебе настолько приелся секс со мной? − красотка подаётся вниз, со

стоном насаживаясь на мои пальцы. − Ответь, зачем ты купила себе секс-
игрушку?

Лаская блондинку, я погружаюсь в свои мысли. Действительно, зачем я на

самом деле купила Анжи? Медея ведь полностью удовлетворяет меня в постели,
к тому же она ослепительно красива. Никакой рабыне не сравниться с ней. Но,
как бы моя девушка ни была хороша, её красота искусственна, как у новой
куклы, а глаза Медеи давно потухли. В свои двадцать два Медея выглядит уже
не порочной – потасканной, вбирая в своё хрупкое тело всевозможные пороки. И
меня до сих пор мучает мысль, что, не будь рядом умелых косметологов, она бы
походила на старуху.

А в Анжи есть то, что безумно влечёт меня – её свежесть и полыхающий огонь
чёрных глаз. Даже её неумелость возбуждает не хуже прелестей Медеи. К тому
же Анжи строптива, и мне нравится точно зверька приручать её. И я знаю точно,
что так никогда не будет с Медеей. Потому что как можно сравнивать девчонку,
боровшуюся за корочку хлеба и ту, что с рождения утопала в роскоши. Как
можно сравнивать ту, что боролась и шла вперёд и ту, что, не имея интересов в
жизни, занималась самоудовлетворением с десяти лет, не зная, куда девать
энергию?

Но ничего из своих рассуждений я не скажу Медее. Потому что такой союз так
выгоден нашим родителям. Потому что через полтора года, когда я вступлю в
права наследства отцовской компании, она станет моей женой. Хоть меня саму
не радует, но и не огорчает эта перспектива. Но возможно именно поэтому меня

27/174
трясёт от возбуждения при мысли, что она ублажит Анжи, а не наоборот.

− Потому, что ты всё время проводишь с Николасом. А мне холодно одной в

постели, − безболезненно поясняю я покупку рабыни.

Желая доказать изменнице, как меня злит это, резко вынимаю пальцы из её
лона, так и не подарив девушке наслаждение. Откидываюсь на спину и
облизываю губы, слушая отборную брань.

− Чёрт, Тори, не будь садисткой, − блондинка нависает сверху, возвращая мою

руку на прежде место. – Да, я трахаюсь с Николасом. Но он ничто для меня.
Только ты − моя истинная любовь.

− Но до Николаса был Тобиас, а до него Алисия, − напоминаю я, отодвигая

пальцы.

− И что? – голубые глаза темнеют от злобы. − Они все никто, просто тела. Дай
же мне кончить! Если ты так хочешь, я ублажу твою рабыню.

Улыбаюсь от того, что уламывать красотку пришлось недолго, делаю пару

резких движений, доводя девушку до вершины блаженства. Наблюдаю, как с
протяжным стоном блондинка падает на подушки, и вновь вижу перед собой
картину, как в свадебном платье сажаю Медею на цепь, навсегда запирая в
стенах моего дома.

Так, пора подумать и о своём удовольствии, поэтому тянусь к серебряному

колокольчику, лежащему на тумбочке, и звоню три раза. Услышав звон, Анжи
должна тут же явиться под мои очи, но рабыня не торопится.

− Откровенность за откровенность, − от скуки наклоняюсь к губам невесты. –

Признайся, кому ты отдала свою невинность?

− Братику, − неохотно отвечает блондинка.

− Я думала, что ты ненавидишь его, − удивлённо поднимаю бровь.

− Ненавижу, − морщится она, вспоминая человека, который отнял у неё любовь

родителей. – Но мы же близнецы. У него мои голубые глаза, мои пухлые губы,
мои белые волосы.

Смеюсь, сознавая, сколько же в одном человеке может помещаться

нарциссизма и самолюбования. Но тут дверь скрипит и на пороге застывает
Анжи, переминаясь с ноги на ногу. Вот и сама виновница торжества. Подхожу к
рыжей невольнице, пока она не бросилась вон. Я знаю, как юной рабыне
неприятна эта ситуация. Знаю, что она не может удержаться, чтобы не
ревновать свою первую любовницу, пусть и являющейся госпожой. И также
знаю, что пока ещё ей до дрожи неприятно наблюдать за развратом, творящихся
в стенах моего дома. Но скоро она привыкнет к нему и даже полюбит.

– Чего возьмём из твоего чудо-чемоданчика? – Медея садится на кровати и

кивает на коллекцию моих любимых игрушек из секс−шопа.

Улыбаюсь, заметив, как Анжи бледнеет. Бедняжка ещё не знает, что такое
удовольствие и продолжает бояться.

28/174
− Ничего, только руки и губы, − с губ невольницы слетает облегчённый вздох, но
я добавляю. – Игрушки я попробую на моей рабыне сама.

Анжи вновь напрягается, явно готовясь к побегу, но я хватаю её за руку и

киваю Медее. Но невеста, так же недовольная моим решением кривит губы и не
спешит присоединиться к нам.

– Раздевайся и ложись на ковёр, − отдаю первый приказ рабыне.

− Нет! – отрицательно мотает головой рыжая, порываясь уйти.

− Стой! – сильнее сжимаю тонкую руку девушки. – Не думай, что я долго буду
доброй. Ослушаешься вновь, и я выполню свою угрозу, вставив в твою
аппетитную задницу тот вибратор без смазки. И даю гарантию, что на этот раз
ты уже не будешь стонать от наслаждения.

Рабыня застывает на месте и краснеет так, что её лицо становится такого же

цвета, как рыжие пряди. Но девчонка не находит в себе сил извиниться и даже
не склоняет голову. Зато от таких речей глаза Медеи загораются интересом и
она, медленно встав с постели, подходит к нам. Невольница обводит нас злым
взглядом чёрных глаз, но не двигается. Этот немой протест позволяет нам
опрокинуть на ковёр её слегка дрожащее тельце и стащить немногочисленную
одежду.

Оставшись без последнего средства защиты, рыжая дёргается всем телом,

пытаясь вырваться, но я хватаю её за запястья и тяну вверх. Медея тоже не
теряет время даром, поэтому резко раздвинув ноги девушки устраивается между
ними. Анжи уже поняла, что мы собираемся делать, поэтому её тело слегка
дрожит от страха и предвкушения, а щёки вновь наливаются краской. Наклонив
голову, успокаиваю рабыню долгим поцелуем в губы, наблюдая, как Медея берёт
со стола бокал с белым вином.

− Не хочу. Пожалуйста, отпустите, − шепчет невольница мне в губы, ловя

воздух, но в её глазах всё же загорается желание.

Ведь даже сама Анжи знает, что как бы она не злилась, как бы не ненавидела
меня и Медею, но через пару минут будет стонать от наслаждения под нашими
пальцами. Поэтому, не обращая внимания на просьбы невольницы, я покрываю
её худенькие плечи и шею горячими поцелуями. Медея тоже не спешит, ожидая
моего разрешения.

Я киваю головой, когда с губ рабыни слетает долгожданный стон, а её соски

затвердевают и становятся похожими на спелые ягоды. Но, даже несмотря на
это, невольница не хочет видеть нас, поэтому крепко зажмуривает глаза в тот
момент, когда Медея выливает ей на грудь прохладный напиток. Подмечаю, как
вздрагивают бёдра рабыни, когда умелый язычок Медеи начинает слизывать
вино с новой игрушки. Как бы ни старалась, малышка не сможет скрыть от нас
своих тайных желаний.

Но струйка вина и губы моей невесты неумолимо приближаются к лобку Анжи,

отчего та больше не может сдержать стонов и изгибается от наслаждения.
Удостоверившись, что рабыня больше не сбежит, я отпускаю её руки и начинаю
ласкать мягкие груди девушки в то время, когда голова Медеи опускается меж

29/174
её раскрытых ног. В забытьи рабыня ловит мои губы, слегка прикусывая их,
когда по её телу проходит волна оргазма.

Плотоядно облизываю губы. Я довольна покорностью Анжи, но не только ей

сегодня получать удовольствие. Опускаю на пол, ставшее на миг безвольным
тело, но внезапно невеста, резко вставляет пальцы в лоно девушки на всю
длину. С губ невольницы слетает болезненный крик, и я понимаю, что Медея
только что сделала.

− Чёрт! – в бешенстве кричу я. – Какого лешего ты лишила её девственности?! Я

сама хотела это сделать.

− Ты хочешь этого уже три недели, да всё не решишься, − ухмыляется

блондинка. – Считай это моим подарком тебе. И потом, должна же я хоть что-то
поиметь от твоей рабыни.

Вынимая окровавленные пальцы из тела невольницы, Медея суёт их в рот. Я

безумно зла на невесту, ведь она не имела никакого права портить моё
имущество. Я хочу наказать её, но понимаю, что не могу обходиться с ней так
же, как с рабыней. Пока она не стала моей женой, не могу.

Но кое-что я могу и сейчас. Поэтому я с отвращением отталкиваю блондинку и

притягиваю к себе осоловевшую от ласк Анжи. Похоже, рабыня всё же потеряла
контроль, раз так страстно отвечает на мой поцелуй, позволяя рукам изучать её
тело. Опускаюсь на ковер на спину, увлекая за собой невольницу.

− Удовлетвори меня, − раздвигаю ноги, надавливая на рыжую голову девушки.

− Пожалуйста, госпожа, пусть она уйдёт, − шепчет Анжи.

Наконец, я добилась того, чего хотела – рабыня облизывает губы и сама

тянется ко мне. Она признала меня своей госпожой и смогла открыто заявить о
своём желании. Но сейчас я не могу позволить Медее уйти.

− Нет, − отвечаю я, приставляя голову рабыни к своей промежности. – Лижи.

Рыжая покорно устраивается меж моих ног, и её язычок ловко и быстро

скользит во мне. Невольница так желает, чтобы всё закончилось побыстрее, но я
сдерживаюсь, как могу. Из-под полуприкрытых ресниц я наблюдаю за
перекошенным лицом Медеи, которая не может поверить, что я предпочла ей
другую.

30/174
8. Утро. POV Анжи

После того, как Тори кончает и со стоном валится на мягкий ковёр, я

быстро хватаю одежду и убегаю в свою комнату. Но как можно скорее найти
дорогу, мешают слёзы, стоящие в глазах. Боль проходит по телу волнами.
Неприятно тянет низ живота и промежность, но намного сильнее страдания в
душе. Мне до сих пор не верится в то, что произошло. В то, что госпожа так
просто предложила меня своей мерзкой блондинке. Связь, что образовалась
между мной и Тори в последнее время, разрушается, больно разрывая звенья. Я
понимаю, что сама ошиблась, считая её своей девушкой, но… Поцелуи Тори были
такими нежными, а ласки такими горячими. Тори же так нежно смотрела на меня
и называла красавицей. Так как же она могла так просто отдать меня другой?

Забежав в комнату, понимаю, что мне мало запертой двери, от которой у

госпожи всегда есть ключик. Не хочу сейчас видеть усмехающееся лицо Тори и
слышать хвастливые речи о том, как сильно мне понравился секс втроём. Ведь
это было слишком больно, чтобы понравиться.

Осматриваюсь, а после с трудом пододвигаю к двери тяжёлый стол, затем и

стул. Я хочу создать себе убежище, в которое госпожа не сможет проникнуть. И
только после падаю на постель, предаваясь слезам.

***

− Анжи, − открыв глаза, вижу, что за окном уже светло. – Анжи, выходи и иди
завтракать.

Слышу сердитый голос госпожи и вижу, как она дёргает за ручку, пытаясь
открыть дверь. И не может. Значит, мои приготовления всё же помогли.

− Я не голодна, − отвечаю я, закутываясь в одеяло, так как в комнате

неожиданно стало холодно.

Я думала, что мне станет легче утром. Но мне не легче. Я понимаю, что для
Тори так и остаюсь никем, и глаза вновь наполняются слезами.

− Анжи, это глупо, выходи сейчас же! – приказывает она.

− Я не голодна, пожалуйста, уйдите, − не в силах сдержать эмоции кидаю в

дверь тапок.

Но так как Тори продолжает стучать и материться, я ложусь на бок и закрываю

головой подушку. Не хочу её сейчас ни слышать, ни видеть. Пусть уж лучше
госпожа сорвётся на меня после, а сейчас не лезет. Услышав, как девушка ушла,
закрываю глаза и, стараясь не думать о том, что произошло вчера, вновь
погружаюсь в сладкое небытие.

Но я так и не успеваю толком заснуть, как раздаётся страшный грохот.

Подскакиваю на кровати, оборачиваясь на источник шума, и вижу охранника,
взломавшего двери, и входящую госпожу. Быстро отворачиваюсь к стене, лишь
бы не видеть её.

− Не смей запираться от меня в доме! – Тори в ярости.

31/174
− Пожалуйста, оставьте меня одну, − прошу я, а голос предательски дрожит. – У
меня болит живот.

− Если болит живот – выпей таблетку, − отвечает девушка уже тише. – А не

порти мне распорядок дня.

− Мне просто нужно побыть одной, пожалуйста, − прошу я, начиная

всхлипывать.

− Анжи, ты ведёшь себя глупо, − голос Тори смягчается, и девушка опускается

рядом со мной на кровать. – В сексе нет ничего такого, что может расстроить
тебя. Тебе было довольно приятно.

− Мне было неприятно, это больно. Зачем вы предложили меня своей девушке? –
чувствую подкатывающую к горлу истерику и понимаю, что скоро меня прорвёт.

− Ты − моя рабыня и не имеешь права задавать такие вопросы, − повышает она

голос.

− Вот именно, Ваша, − неожиданно вскакиваю на кровати и смотрю Тори прямо в

глаза. – Я только Ваша рабыня, а не той девки.

− Чёрт! – госпожа пинает стол, но всё же идёт к выходу. – Ладно, посиди одна
пару дней, чтобы прийти в норму. Но не вздумай устраивать голодовку.

Тори выходит из комнаты, хлопнув дверью, но я не слышу поворота ключа.

Значит, она дала мне ещё немного свободы.

***

Дни без госпожи тянутся бесконечно, но зато спокойно. Я постепенно

чувствую, как мои раны затягиваются и прихожу к выводу, что справлюсь с этим.
Отныне я смогу целовать Тори без дрожи в коленях и без эмоций склонять
голову, слыша её очередной приказ. Я думаю именно так ровно до того времени,
как спускаюсь к ужину. Или до того, как сталкиваюсь с Тори в коридоре.

От её взгляда, от улыбки всё внутри снова переворачивается. В такие моменты

мне безумно хочется, чтобы она нежно обняла меня, чтобы шептала, как я нужна
ей. Но я точно знаю, что этого не будет, и Тори из раза в раз равнодушно
проходит мимо. «Я − лишь игрушка для неё, я − рабыня, я − никто», − повторяю
я про себя, но не могу поверить. Я мечтаю о другом, я хочу другого. Иногда мне,
словно в насмешку, снится, как Тори объясняется мне в любви. Я пытаюсь найти
внутри себя холодность, но все запреты снова ломаются, лишь стоит хозяйке
пригласить меня в постель. Даже представляя её поцелуи, я понимаю, что не
смогу держаться в рамках. Поэтому я отвечаю Тори, что ещё не готова, и она, к
счастью, пока не настаивает.

Я же, пользуясь предоставленным временем, много гуляю в саду. Но не любовь

к свежему воздуху влечёт меня туда. Усевшись на скамейку напротив ворот, я
делаю вид, что читаю, а сама украдкой наблюдаю за охранниками. Я пытаюсь на
зубок выучить их маршруты, чтобы продумать план побега. Ведь я точно знаю,
что если попытка выйдет неудачной, Тори вновь запрёт меня в комнате и на этот
раз уже навсегда. Но моему решению сбежать мешал не только страх. Но и

32/174
незнание того, что ждёт меня на свободе. И ещё, наверно, мои чувства к
госпоже. Ведь хоть я и решила сбежать именно из-за них, но расставание вышло
бы довольно болезненным.

***

В один из дней, услышав, звонок в дверь я, как обычно, вышла из комнаты и,

прошмыгнув по коридору, стала разглядывать вошедшего. Теперь я поступала
так почти всё время, желая раньше госпожи узнать, если вновь придёт Медея.
Но сегодня в коридоре раздевался статный пожилой мужчина с проседью в
таких же чёрных, как у Тори, волосах.

− Отец, − улыбнулась моя хозяйка, выходя в прихожую. – Чем обязана твоему

визиту? Как поживает мама?

− У твоей матери всё хорошо, а вот твоим поведением я недоволен, − строго

ответил мужчина. – Пошли в твой кабинет, я всё объясню.

Тори шла первой, попутно рассказывая об успехах компании, а я тихо

направилась за ними. Почему-то внутри появилось ощущение, что разговор отца
и дочери будет как-то связан со мной.

− Что произошло между тобой и Медеей? – сразу перешёл к делу отец, стоило им
оказаться в кабинете.

− Ничего такого, − Тори беспечно пожала плечами. – У нас всё хорошо.

− Как же. Поэтому Медея, вернувшись после посещения твоей квартиры,

плакала всю ночь. Зачем ты завела себе секс-рабыню?

− Эта девчонка только и умеет, что жаловаться! – разозлилась госпожа, отходя к

окну. – Я завела рабыню для секса, ну и что? У тебя же самого, отец, их
пятнадцать. Или уже двадцать? И, пожалуйста, не суйся в мои отношения с
невестой. Мы сами разберёмся.

− Если ты надеешься расстроить свадьбу, то не мечтай, − крикнув, мужчина

стукнул кулаком по столу. – Ты же сама прекрасно знаешь, что после этого брака
мы сможем объединить наши компании с Кранцами. Продай рабыню и перестань
паясничать!

Я отпрянула от приоткрытой двери. Я уже слышала достаточно. Стало понятно,

что та блондинка не просто девушка, а невеста моей госпожи. А это значит, что
так или иначе Медея переедет сюда, и Тори снова подложит меня под неё. Или
продаст вовсе, и мне придётся привыкать к новому хозяину. Теперь я поняла, что
готова осуществить свой план.

33/174
9. Побег. POV Тори

− Отец, почему всё должно быть так, как хочет Медея? – я была вне
себя.

Мало того, что невеста из-за глупой шутки поставила на уши своих родных, так
ещё и умудрилась добраться до моего отца. Да как она смеет выносить наши
отношения на всеобщее обозрение?! Мне хотелось набрать до боли знакомый
номер и высказать зарвавшейся девчонке всё, что я думаю о ней.

− Потому, что наша компания терпит убытки, и я всё поставил на это слияние, −
ответил отец.

− Если директор постоянно пребывает в командировках и не способен уследить

за сотрудниками, то никакое слияние компании не поможет! – забывшись,
выпалила я.

− Думай, с кем ты говоришь! − щёку обожгла пощечина.

Разумеется, я никогда не могла высказать отцу своих наблюдений, даже если

они и были правдивы. Мистер Льонис не терпит критики. Он привык вертеть
судьбами людей так, как ему хочется, и не станет считаться даже с мнением
собственной дочери. Но, тем не менее, я всегда знала, что любима отцом, и он не
желает мне зла.

− Ради тебя я пожертвовал своими идеалами и дал согласие на брак с девушкой,

− напомнил он. – Так что запомни, если ты не женишься на Медее, то я насильно
выдам тебя за Адриана.

Меня передёрнуло от воспоминаний о красавчике брате-близнеце Медеи. Брак

с ним сулил мне куда более худшую жизнь, чем с Медеей. Поэтому мой запал
разом исчез. Но приносить себя в жертву невесте я тоже не собиралась.

− Хорошо, отец, − спокойно ответила я. – Тебе не о чем волноваться, я помирюсь

с Медей и прослежу, чтобы моя рабыня больше не встала между нами. Но
девушку всё же не продам, так как она слишком хороша в постели.

− Хорошо, − обречённо вздохнул отец, по привычке поглаживая короткую

бородку. – Через неделю состоится деловая встреча, на которой должно быть
объявлено о вашей помолвке. Так что уладь всё до этого.

Время отца было слишком дорого, чтобы тратить его на пустые разговоры, так
что он просто вышел, оставив меня в раздумьях.

***
В конечном итоге я поняла, что должна умерить свою гордость, чтобы
сохранить положение, и набрала номер Медеи. Но, услышав мой голос, девушка
бросила трубку. Разумеется, невеста так зла, что не хочет даже разговаривать,
но я не была бы собой, если бы отказывалась от принятых решений.

− Чего ты хочешь?! – зло бросила Медея на девятом звонке. – В последнюю

встречу мы, кажется, всё обсудили.

34/174
− Я приношу тебе свои извинения, − столь простая фраза далась мне
невероятно тяжело. – И хочу помириться.

− Я не хочу, − ответила девушка, и я поняла, что она опять готова бросить

трубку.

− Через неделю состоится крупная вечеринка, заказанная моей компанией, −

быстро заговорила я, пытаясь привлечь внимание блондинки.

− Хорошо, я приду, − ответила Медея и отключилась.

***

Весь день я провела в бездействии, бесцельно валяясь на кровати и мучаясь от

головной боли. Теперь я осознала, что зря пожелала столкнуть невесту и
рабыню. И мне казалось, что я теряю обеих. Но сейчас скучала я не по
навязанной отцом Медее, а по сладким губам Анжи. Рабыня была близко, но я
понимала, что пока она не выйдет из такого состояния, то даже силой тащить её
в свою постель бесполезно. Я знала, что должна вновь расположить девушку к
себе. Но как это сделать, не нарушая границ дозволенного?

− Мисс Льонис, разрешите войти, − как только за окнами потемнело, в комнату

постучался начальник моей охраны.

− Разрешаю, − ответила я, ощутив плохое предчувствие.

− Мисс, я хотел доложить вам, что Ваша рабыня, − мужчина сглотнул и

вытянулся по струнке, а я поняла, что предчувствия вновь меня не подвели. –
Она сбежала, − с трудом закончил бравый солдат.

− Как сбежала? – от изумления я села на кровати. – Дом же охраняется круглыми

сутками.

− Понимаете, мисс, − терялся он, глотая окончания слов. – Девушка сбежала в

обед, когда была смена охранников. На посту остался один молодой парень,
который отошёл на пару метров, услышав треск электрической ограды слева.
Именно в это время рабыня и выскочила через ворота.

Однако Анжи оказалась умнее, чем я думала. Просчитать время и сбежать

через главный выход под носом вооружённых охранников не каждому по силу.
Но это совсем не на руку мне.

− Уволить этого придурка, и живо ищите мою рабыню, − приказала я.

− Нам позвонить охотникам на рабов, мисс? – с надеждой предложил мужчина.

Послать на охоту за малышкой Анжи цепных псов и дать им вбить в неё основы
поведения кнутом? Нет уж, разберусь лучше сама.

− У нас самих разве мало людей? – сердито ответила я. – Ищите своими силами.
И не смейте сообщать никому о побеге.

− Да, мисс, − начальник поклонился и вышел, оставляя меня наедине со своими

мыслями.

35/174
 Я была чертовски зла на невольницу. Как девчонка могла сбежать от меня? Я
не била её и старалась сделать её жизнь приемлемой. Я лишь хотела, чтобы
Анжи по-настоящему увлеклась мной. Хотя именно из-за этого влечения она и
сбежала. Как всё сложно.

Я перевернулась на живот, думая, что делать дальше. Может, просто забыть о

невольнице, оставив на свободе? Она же именного этого и хотела. Но признаться
честно, мне было жаль девушку. Неразумная Анжи ещё не представляет, какая
жизнь её ожидает на наших улицах. Она не понимает, что может замёрзнуть или
умереть от голода на своей свободе. Она не знает, что увидев клеймо раба, её
сдадут в полицию, а те за неимением требований хозяина устроят публичную
казнь. Это все, несомненно, ожидает девушку, если какой-нибудь полупьяный
придурок не отымеет её в темном переулке и не прирежет после. Нет, я
обязательно должна найти Анжи. Но как это сделать, ведь за полдня упрямая
девчонка могла убежать далеко. Я могу лишь ждать известий от охраны. Чёрт! Я
же говорила, что от рабов будут одни проблемы!

Неожиданно в комнате стало душно. Я почувствовала себя слабой, кажется,

что этот день надломил меня. Навалилась усталость, но я знала один хороший
способ снять её – развеяться в «Астрее». И знаю, кто составит мне приятную
компанию.

***

− Тори! – весёлая Аманда опустилась на диван рядом со мной. – Как жизнь?

Я не открывала глаз, плавая в океане приятной музыки, и наслаждалась

нежным голосом подруги.

− Тори! – нетерпеливая девушка потянула меня за руку. – Не зови меня

развлечься с тобой, если не желаешь обратить на меня своего внимания. Кстати,
почему ты без рабыни?

От упоминания об Анжи что-то кольнуло внутри, и глаза пришлось открыть.

Аманда была просто восхитительна с распущенными волосами в лёгком белом
платьишке, что было слишком коротким для приличной дамы. Но это же
«Астрея» − тут нет приличных людей, лишь тайные фантазии и животные
инстинкты. Также у ног девушки я подметила того белобрысого невольника, что
накануне купила подруга.

− Кажется, этот раб пришёлся тебе по вкусу, − улыбнувшись, я кивнула на

парня.

− Да, он просто половой гигант, − Аманда плотоядно облизнула губы, лаская

взглядом любимую игрушку. – Представь, с ним даже я выдохлась пару раз.

Я удивлённо посмотрела на блондина. Надо же, измотать Аманду казалось мне

нереальным.

− Так как там у тебя? – вновь напомнила о себе подруга.

− Никак, − горестно вздохнула я. – Рабыня сбежала сегодня.

36/174
− Как так? – карие глаза Аманды расширились от изумления. – Тори, я, конечно,
знала, что у тебя тяжёлый характер, но чтоб настолько. Что же ты творила с
бедной девочкой?

− Ничего такого, − поморщилась я. – Тоже, что и ты со своим рабом.

− Но ведь есть что-то ещё, Тори. Ведь так? − шатенка всматривалась в моё лицо.
– То, для чего ты купила девушку, это не только постель. Секса ведь тебе
хватает с Медеей.

− Мне было скучно, вот я и купила Анжи, − раздражённо ответила я, поняв, к

чему клонит подруга.

− Так просто? – Аманда откинулась на спинку кресла. – Нет, ты не простушка,

Тори. И скажи мне, почему ты назвала рабыню по имени? Ты увлеклась ей?

Слова девушки показались мне оскорбительными. Да чтобы я увлеклась

рабыней, вещью? Такого не будет никогда. Я просто переживаю сейчас, чтобы
девушку не убили.

− Я не увлеклась, просто эта рабыня действительно оказалась интересной, − всё

же призналась в своей слабости я. – Она с таким обожанием смотрела на меня,
так таяла в моих объятиях. С Медеей, да и ни с кем из моих любовниц не было
подобного.

− Ты увлеклась, − неумолимо подвела черту Аманда. – Но знаешь, в этом нет

ничего плохого. Когда я нахожусь наедине с ним, − девушка погладила своего
раба по голове, и он преданно посмотрел на неё. – Когда он прижимает меня к
постели, и его член входит внутрь, то я тоже ощущаю это. Что мы больше не раб
и хозяин, мы − любовники. Так что найди свою рабыню и спусти тормоза. Помни,
любая сладкая косточка в руках любимого хозяина становится бесценной.

Ручка подруги легла на моё колено, а после шаловливо скользнула в

промежность, начиная ласкать её через лёгкие джинсы.

− Аманда, не сегодня, − я убрала руку шатенки. – Я слишком устала.

− Не возражай, тебе надо расслабиться! – пальчики чертовки тут же вернулись

обратно, а к моим губам приставили бокал с крепким напитком.

Всё вокруг закрутилось после пятой порции, и я стала плохо воспринимать

окружающее. Я помнила смех Аманды и её умные речи, ощущая у себя между
ног губы какой-то девицы, лицо которой тут же стёрлось у меня из памяти. Но
мне нравилось кончать от её языка на этом диване, не стесняясь случайных
зрителей и лучшей подруги. Я чувствовала, что все волнения сегодняшнего дня
отходят на второй план, забираемые липким наслаждением. Я почувствовала
расслабление и придумала идеальный план поисков Анжи.

37/174
10. Дом. POV Тори

Сегодняшний рабочий день казался мне бесконечным, ведь только

после него я могла осуществить задуманное. Поэтому я облегчённо вздохнула,
когда настенные часы приблизились к отметке «шесть».

Сев в свою машину, я ещё раз позвонила начальнику охраны и уточнила адрес.
А после, продиктовав его угрюмому водителю, откинулась на сидение. План
оказался так прост, что мне было смешно, как я не придумала его ранее. Анжи,
какой бы умной и смелой она не казалась, всё же побоится идти в незнакомое
место. А это значит, что для своего укрытия она выберет пустой дом или
заброшенное строение, что видела ранее. Невольница спрячется в том месте,
которое она хорошо знала, чтобы чувствовать себя в безопасности. А кому ли не
знать лучше о её перемещениях, как ни её родителям? Какая удача, я же всё
равно собиралась навестить их в скором времени.

Тем временем машина свернула в бедный квартал. Уютные белые домики за

пуленепробиваемым окном сменились душными высотками со зловеще-чёрными
проёмами окон. Я поёжилась, представляя, как мне, подобно Анжи, пришлось
провести здесь всю сознательную жизнь. Не понимаю, почему невольница так
мечтала сюда вернуться.

− Мисс Льонис, мы приехали, − сообщил водитель, после того как машина

затормозила в грязном, пустом дворе.

Я вышла на холодную улицу и зажала нос рукой, так в него сразу ударило
зловоние этого места. Я осмотрелась по сторонам, но не заметила ничего
примечательного − лишь три абсолютно одинаковых серых дома, сомкнутых
стенами.

− Какая чудесная машина, − услышала я восторженный голос сбоку и повернула

голову.

Мальчик лет десяти в дешёвой, местами бездарно зашитой крупными

стежками, куртке, точно зачарованный смотрел на чудо современной техники.

− Нравится? – улыбнулась я.

− Ещё как, − кивнул он и стал осторожно приближаться.

− А ну пошёл отсюда, − охранник вышел из машины, закрывая собой дорогу ко

мне.

− Ничего, − я отодвинула мужчину и подошла к мальчугану, на ходу доставая

кошелёк. – Возьми, купишь себе новую одежду.

− Спасибо, мисс, − глаза нового знакомого загорелись счастьем. – Но вместо

одежды, я лучше куплю игрушек для младшей сестрёнки.

Мальчуган улыбнулся так счастливо, что что-то больно закололо внутри. Он

счастлив такой мелочи? Почему? Неужели потому, что он свободен? Была ли я
по-настоящему свободна когда-нибудь? В памяти всплыл дурацкий случай,
который я почему-то никак не смогла забыть.
38/174
***

Мы с родителями гуляли по набережной, наслаждаясь первым теплом

начинающегося лета. Мне тогда было лет пять или шесть, и я шла, держа за руку
мать, а второй прижимая к себе прелестную только подаренную мне куклу.

Я радовалась, слушая трели птиц, парящих в синем небе, и чувствовала себя

счастливой. Но услышав сзади плач, я повернула голову и, вырвав ладонь из рук
матери, побежала к девочке, упавшей в лужу. Малышка, примерно моего
возраста, плакала, закрывая лицо перепачканными ладошками, и моё сердце
сжималось от жалости. К тому же, девчушка, несмотря на бедную одежду, была
красива. Золотистые волосы разметались по плечам, а синее ситцевое платье
невероятно шло ей. И мне безумно захотелось увидеть её улыбку.

− Держи, − я протянула незнакомке свою куклу.

− Это мне? – малышка подняла на меня ещё влажные от слёз небесно-голубые

глаза. – За что?

− Это подарок, − немного смущённо ответила я, чувствуя себя рыцарем,

защитившим принцессу.

– Спасибо, − под тёплым солнцем слёзы быстро высохли на глазах девочки, и она
лучезарно улыбнулась.

− Давай руку, − я протянула девушке свою ладонь, помогая подняться.

Я была настолько поглощена вниманием незнакомой красавицы, что не

заметила отца, подошедшего сзади. Мужчина же без лишних церемоний вырвал
мою куклу из рук девочки, отчего та не удержавшись, упала обратно в лужу.

− Не надо! – раскинув руки, я встала между ним и девочкой. – Я подарила ей это.

− Тори, − строго сказал мужчина, возвращая куклу мне в руки. – Ты не должна

делать подарки всякому отрепью. Ты хоть знаешь, сколько стоила эта кукла?

− Мне всё равно! Я хочу порадовать эту девочку! – я старалась выглядеть

грозной, чтобы отстоять своё решение, но губы задрожали от обиды.

Я не понимала, почему папа злился. Ведь я так хотела совершить добрый

поступок, как в сказках, что читала мне на ночь мама.

− Милая, − лицо отца смягчилось. – Таким как она не нужны подарки. Ведь чуть
повзрослев, эта девушка станет либо чьей-то подстилкой, либо рабыней. Ты ведь
уже взрослая и умная и должна сама понимать такие вещи. Если хочешь помочь
этой блондинке – лучше дай денег.

Решив продемонстрировать мне, как нужно поступать, отец открыл кошелёк и

вынул из него пару монет и кинул их на асфальт рядом с девочкой. Я с ужасом
смотрела, как златовласка вскочила, быстро собрав монетки, вежливо
поклонилась и убежала прочь. Моя же прогулка на тот день была окончена, так
как всю дорогу до дома я плакала и не могла остановиться.

39/174
 Так я впервые узнала, что на земле есть люди высшей касты и те, кто
кланяется им. Тогда же я поняла, что надо идти вперёд с гордо поднятой
головой, не обращая внимания на тех, кто под ногами.

***

− Вот, возьми ещё денег, − сейчас я не могла следовать наставлению отца. – И

если купишь себе тёплую куртку, то я обещаю покатать тебя на машине, когда
приеду сюда в следующий раз.

Мальчуган вежливо поблагодарил и, насвистывая весёлую мелодию, убежал

прочь, легко поверив обещанию, которое я никогда не исполню.

Я встряхнула головой, напомнив себе о цели своего визита, и направилась к

подъезду.

− Мисс, мне пойти с Вами? – ко мне подошёл охранник.

− Нет, − коротко бросила я, скрываясь за дверью.

Я хотела предстать перед родителями Анжи одна. Они, увидев меня даже без
охраны, догадаются о моём знатном положении по новенькому деловому
костюму. А увидев телохранителя, лишь испугаются и не будут предельно
откровенны.

Нажав на кнопку лифта и подождав несколько минут, я поняла, что он

безнадёжно сломан и поднялась по старенькой лестнице на третий этаж.

− Кто там? – дверь мне тут же открыла женщина в застиранном халате,

держащая на руках малышку лет пяти. – Кто Вы? Что Вам нужно?

Глаза хозяйки расширились от изумления, и я отметила промелькнувшую в них

искорку страха. Значит, так выглядит мачеха Анжи. Так и не ответив на
заданный вопрос, я бесцеремонно отодвинула женщину в сторону и прошла в
квартиру.

Коридор оказался маленьким и тесным, но чистым, к тому же я не чувствовала

в воздухе обычно присущих кварталу бедняков запахов перегара и дешёвых
сигарет. Возможно родители Анжи всё же не были такими уж плохими людьми,
но почему тогда они продали её? Мне безумно хотелось задать женщине этот
вопрос, но я знала, что не получу на него правдивого ответа.

− Ваш муж дома? – вместо этого спросила я.

− Да, конечно, − засуетилась женщина, опуская малышку на пол. – Я сейчас его

позову. Милый, иди сюда.

Хозяйка ушла в комнату, а девчушка начала с интересом разглядывать меня. Я

улыбнулась ей. Сводная сестра была совсем не похожа на мою рабыню – волосы
девочки были короткими и чёрными, а щёки пухленькими, как и у любого
маленького ребёнка.

− Мисс, − девочка подошла ко мне и посмотрела на меня снизу вверх такими же,
как у Анжи большими чёрными очами. – Вы знаете, где моя сестрёнка? Правда?

40/174
 В глазах девочки горела такая надежда, что я, не ожидавшая такого вопроса,
растерялась и застыла на месте. Неужели в этой семье есть кто-то, кто искренне
беспокоится об Анжи? Как родители объяснили этой малышке пропажу сестры?

− Добрый вечер, мисс, − спасая меня от расспросов, в коридор вышел мужчина и

вежливо поклонился. – Что Вам угодно?

У отца Анжи были чёрные волосы, усталые чёрные глаза и большие руки,
шершавые от тяжёлой работы. В его грузной фигуре и внешности не было и тени
красоты моей невольницы, отчего я испытала острое желание увидеть её
настоящую мать. Наверно, у этой женщины были такие же огненные пряди.

− Вы пару месяцев назад продали в рабство свою дочь, − начала я, внимательно

всматриваясь в лицо мужчины.

− Да, − ответил он, опустив взгляд. – Вы купили её?

− Нет, − соврала я, сочиняя на ходу. – Я работорговец и приехала сюда, так как

хочу узнать места, в которых была девушка, пока жила на свободе. Моим
клиентам очень интересна эта информация.

− Анжи любила гулять во дворе, − пожал плечами мужчина. – Я не знаю, что ещё
Вам ответить.

− Какие-нибудь красивые разрушенные здания поблизости, например, − желала

я быстрее перейти к сути.

− В соседнем дворе сгорел дом, и жителей эвакуировали, − задумался хозяин

дома. – Ах да, ещё в квартале отсюда находится полуразрушенное строение. Я
часто просил Анжи не ходить туда, так как там собираются бездомные. Но,
несмотря на запреты, дочь часто бегала туда с друзьями.

− Спасибо, − узнав то, что мне было нужно, я направилась к выходу.

− Мисс, − внезапно окликнул меня мужчина. – Пожалуйста, скажите, Анжи в

порядке?

В его взгляде читалось беспокойство, но я не собиралась отвечать ему. Какое

лицемерие, сначала продавать дочь, а после изображать заботу.

− Жива, − равнодушно пожав плечами, я направилась вон.

***

Через полчаса я уже стояла у нужного дома, что представлял собой огромную
чёрную глыбу с пустыми глазницами не застеклённых окон, стены которого
впитали в себя ржавчину. Глядя на эту махину, я не сомневалась, что найду
рабыню здесь. Строение было ей хорошо знакомо, к тому же находилось
достаточно далеко от отчего дома, чтобы не попасться на глаза родителям. А я
не сомневалась, что рыжая невольница не желает этого, так как «любящие»
родители могли вновь позвонить работорговцам, боясь потерять деньги. Вопрос
стоял в другом: как заставить девушку вернуться ко мне? Ведь после того, что я
видела сегодня, я не хотела тащить её силой.

41/174
 Поэтому взяв из машины гамбургер и, надеясь, что голод победит разум, я
пошла в дом, снова оставив охранника внизу. На первом этаже было пусто, и я
стала подниматься по полуразрушенной лестнице, радуясь, что бездомные ещё
не успели вернуться в своё жилище.

На втором этаже пол оказался просевшим и стал непригоден для ночлега. На

третьем этаже тоже не было ничего примечательного, и я хотела было
подняться выше, но тут заметила маленькую фигурку в дальнем углу.
Присмотревшись, я узнала рыжую невольницу и, затаив дыхание, тихо
направилась к ней, не желая быть замеченной раньше времени.

Подойдя ближе, я увидела, что Анжи сидит на холодном полу, обнимая колени
и дрожа от холода в лёгкой домашней одежде. Голова девушки была опущена и,
похоже, она дремала.

− Анжи, − я опустилась на корточки рядом девушкой.

Невольница подняла голову, и я увидела чёрные круги у неё под глазами и

слегка посиневшие губы. Похоже, что девушка не спала всё это время, боясь
даже на несколько часов стать беспомощной. Да, беглянка совершенно не
представляла жизни на улице. Но вместо ожидаемой злости, моё сердце
наполнилось жалостью к ней.

− Ты, − удивлённо прошептала Анжи, сбрасывая остатки дрёмы. – Как ты нашла

меня?

− Твои родители направили меня сюда, − рассказала я.

− Вы ходили к ним? – ещё больше удивилась рыжая. – Как они?

− Ты скучаешь по людям, которые продали тебя?

− Не по ним, по Кристине. Это моя младшая сестра, − объяснила девушка.

Я улыбнулась. Значит, сестринская любовь девушек всё же была взаимной.

Даже жаль, что им больше не суждено увидеться.

− Я видела Кристину. Не беспокойся, она в порядке, − я не желала выдавать

своих мыслей. – А ты сейчас вставай и пошли домой.

− Неужели у Вас не хватит денег на новую рабыню? – в глазах усталой девчонки

вновь загорелся вызов. – Зачем вы тратили время, разыскивая меня?

− Зачем мне новая рабыня, когда у меня есть ты, – просто ответила я.

Я хотела напомнить девушке, что от её желаний больше ничего не зависит. Я

хотела сказать ей, что если она меня не послушает и не пойдёт добровольно, то
я позову охрану. Но я была слишком счастлива, что нашла Анжи вовремя, что не
сделала этого. Вместо этого я встала и, достав из кармана гамбургер, протянула
его строптивой невольнице. Увидев еду, глаза девушки загорелись, похоже, с
момента побега у неё во рту так ничего и не было. Но в следующую секунду
гордая красавица отвернулась, с силой сжимая колени.

42/174
− Я не голодна, − соврала она. – Пожалуйста, оставьте меня. У Вас же есть всё –
деньги, положение, красивая невеста.

Голос девушки задрожал, и мне показалось, что она плачет. В груди вновь
кольнуло. Значит, даже сбежав, она скучала по мне.

− Сейчас я приехала за тобой, а не за своей невестой. Пожалуйста, поехали

домой, − примирительно сказала я, протягивая девушке руку.

И Анжи взяла её, так же как взяла еду из моих рук и покорно пошла к машине.

***

Вечером, лёжа в постели, я почувствовала, что мне стало намного легче.

Беглая рабыня нашлась, и у меня больше не было абсолютно никаких причин для
беспокойства. Но сон почему-то не шел, и я всё сильнее ощущала, что мне чего-
то не хватает. Поэтому я решала последовать совету Аманды и, отпустив
тормоза, направилась в комнату невольницы.

Анжи уже спала, закутавшись тёплым одеялом почти с головой. И я тоже

забралась под него, обняв спящую.

− Госпожа, − Анжи зашевелилась, мигом узнав меня. – Госпожа, простите, но я

сегодня не готова к сексу. Я слишком устала.

− Я не за сексом пришла, − ответила я, не разжимая объятий. – Я просто хочу

спать с тобой.

− Почему? – голос девушки дрогнул.

− Потому что мне холодно одной в постели, − неожиданно для себя я сказала
правду.

Невольница затихла, и я тоже закрыла глаза, наслаждаясь теплом, идущим от

её тела и мерным дыханием. Сейчас стало действительно спокойно, и я заснула.

43/174
11. Примирение. POV Тори

Я проснулась раньше девушки и стала одеваться, собираясь идти на

работу. Но, несмотря на то, что я старалась не шуметь, рабыня проснулась и
села на кровати. Я облизалась, так как спросонья девушка не закрылась
одеялом, обнажив соблазнительную грудь.

− Госпожа, − Анжи нервно покусывала губу, явно намереваясь спросить что-то

неприятное. – Вы накажете меня за побег?

− Разумеется, − спокойно ответила я, заметив, что девушка боязливо сжалась. –

Но сейчас мне нужно на работу. Так что своё наказание жди вечером.

Рыжая невольница опустила голову, явно намереваясь задать ещё вопрос.

− Госпожа, в прошлый раз, − щеки девушки слегка краснеют, она замолкает на

пару минут. – Почему Вы не наказали меня так, как обещали?

Ах, так вот что её так волнует. Малышка пытается понять, чем добилась моей
милости в прошлом, и надеется, что я и на этот раз заменю наказание чем-
нибудь приятным.

− А чего ты хочешь? − спрашиваю я и, быстро подойдя к девушке, опрокидываю

её на кровать.

Наши лица так близко, а взгляд невольницы скользит по моим полураскрытым

губам так, что я безумно завожусь от этого. Жаль, что сейчас нет времени
заниматься девушкой. Анжи продолжает лежать, не двигаясь, так и не
решившись поцеловать меня. Забавная. Не удержавшись, я опустила голову вниз
и провела по обнажённой груди невольницы кончиком языка и взяла мигом
затвердевший сосок в рот. Анжи застонала, слегка прогнувшись в спине, и я,
собрав все силы, отстранилась.

− Потому, что слушать стоны куда приятнее, чем крики, − ответила я на вопрос
рабыни и вышла.

***

Но моим планам не суждено было сбыться, так как Анжи всё же заболела.

Вечером, вернувшись с работы, я скинула дорогой костюм и, облачившись в

бархатный халат на голое тело, отправилась в комнату невольницы.

Анжи лежала на кровати, как обычно укутавшись одеялом по самую шею, с

закрытыми глазами. Но девушка не встала, услышав мой голос, даже не открыла
глаза. Почувствовав неладное, я подошла к рабыне и положила руку ей на лоб.
Так и есть – Анжи горела. Поэтому я, отчитав служанок за недосмотр, вызвала
доктора.

Пожилой мужчина в белом халате внимательно осмотрел так и не пришедшую

себя девушку и сообщил, что у рабыни тяжёлая простуда. Я сжала зубы и
поблагодарила Всевышнего, что нашла девушку вовремя. Ещё пару дней, и
простуда Анжи перешла бы в воспаление лёгких и могла бы стать смертельной.
44/174
Пообещав себе, что как следует накажу девушку за такое безрассудство, когда
она будет здорова, я оставила невольницу на попечение служанок.

Вечер без Анжи проходил долго и скучно, и я решила просмотреть рабочие

материалы ещё раз, чтобы быть во всеоружии на встрече, что будет через
неделю. Но лишь стоило мне, как следует вникнуть в сделки, заключаемые
нашей компанией, я услышала топот босых ног, и в дверь постучали.

− Кто там? – спросила я, не поднимая головы, но ответа не последовало.

Вздохнув, я отложила документы и пошла открывать сама. К моему удивлению,

на пороге стояла Анжи в ночной рубашке. Девушка слегка покачивалась и, было
заметно, что она с трудом стоит на ногах.

− Анжи, сейчас же вернись в постель, − приказала я. – Куда смотрят слуги?

Но не успела я позвать кого-нибудь, как невольница бросилась мне на шею.

− Госпожа, я так скучала по Вам, − шептала девушка, прижимаясь ко мне всем

телом.

Сердце неожиданно пропустило удар.

− Ты бредишь, − попыталась я превратить слова девушки в шутку.

− Нет, Вы так сильно нужны мне. Не оставляйте меня, умоляю, − шептала

рабыня, и я ощутила горячие капли на её щеках.

Трудно сказать, что я чувствовала в тот момент. Жалость к девушке, что

недавно была свободной? Непонимание того, откуда могли взяться чувства к
той, что поработила её? Или всё же тепло?

Я не знала, что со мной творила чужая любовь, но я чётко помнила, как сама
помогла девушке дойти до постели и осталась на ночь. Я помнила, как сидела
рядом, меняя холодные повязки на её голове, и подавала воду по требованию. А
ещё я отчётливо помнила, как Анжи держала меня за руку, умоляя не оставлять
её одну.

***

Но дни шли своим чередом, и рабыня поправлялась. А чем ниже падала

температура девушки, тем больше она замыкалась в себе. Я не претендовала на
душу невольницы, поэтому не расспрашивала о чувствах, но каждый день
заходила проведать.

Вместе с улучшением самочувствия девушки, приближалась деловая

вечеринка, а вместе с ней и примирение с Медеей. И, хоть мне и не очень
хотелось извиняться перед невестой, но я знала, что должна это сделать, чтобы
стать главой компании отца.

Пожалуй, единственное, что меня действительно удручало – это дресс-код на

вечере. Я, как и все прочие женщины на нём, должна была надеть красивое
платье, подчёркивающие прелести моей фигуры, чтобы после весь вечер
слушать пошлые комплименты. Мне было обидно, что деловые партнёры отца

45/174
оценивали меня лишь по внешности. Я каждый раз слышала шёпот за спиной,
когда они говорили о том, что мистер Льонис продешевил и нужно было выдать
меня за богача, а не готовить управлять компанией, так как женщина никогда не
справится с этой должностью.

Из-за этого я немного опоздала на вечеринку, прибыв чуть позже положенного,

лишь немногим раньше заготовленной речи о прибылях нашей компании.
Поэтому прошла в душную залу, заполненную влиятельными бизнесменами и их
жёнами, почти незамеченной. Осмотревшись по сторонам, я заметила родителей
и быстрой походкой направилась к ним. Мне хотелось поговорить с мамой,
которую я не видела несколько месяцев. Но, лишь когда я вошла в поле их
зрения, то заметила стоящего рядом с отцом моего будущего деверя − брата-
близнеца Медеи.

− Отец, матушка, Адриан, − я вежливо склонила голову. – Приветствую Вас.

− Мисс Льонис, Вы сегодня ослепительно выглядите, − парень взял мою руку и,

склонившись, прижал к своим губам.

Я наблюдала за этим, пытаясь скрыть за полуприкрытыми ресницами свою

неприязнь к этому человеку. Но Адриан не был мил мне не потому, что до того,
как я отстояла своё право жить с девушкой, по договорённости наших отцов я
должна была стать его женой. А потому, что парень никак не оставлял попыток
уложить меня в свою постель. Нет, Адриан не был влюблён, но был бы
неимоверно рад видеть меня своей. Потому что, так же как и его сестра, не
терпел отказов. Но совмещая в себе надменность и испорченность сестры,
Андриан совершенно не унаследовал её мягкости, заменив их холодностью
расчёта и природной жестокостью. Парень определённо был доминантом и, для
меня не было тайной то, что обвенчавшись со мной, он поступит так же, как я
желала поступить с Медеей.

− Мисс Льонис, − продолжил он, не желая отпускать мою ладонь. – Мне бы очень
хотелось поговорить с Вами наедине.

− Тори! – выпорхнув словно из неоткуда к нам приблизилась Медея, избавляя

меня от тяжкого общества. – Я хотела бы переговорить с тобой до открытия
вечера.

− Разумеется. Простите Нас.

Сказала я, и парню пришлось отпустить меня. Но я заметила, как потемнели от

гнева голубые глаза, когда он увидел, что я взяла за руку его сестру и
направилась к пустующим комнатам.

***

− Ну и как ты будешь извиняться передо мной? – грозно начала красавица,

стоило нам остаться наедине. – Может, мне всё же стоит подыскать себе другую
партию для брака?

− Брось, ты не найдёшь лучше, − ответила, закрывая двери на запор. – Трудно

встретить ту, которая бы так понимала твои желания, при этом, не обращая
внимания на неверность. Ту, которая любила бы тебя столь же преданно.

46/174
− Любила? – девушка нахмурилась. – Ты унизила меня!

− Я виновата и готова понести любое наказание, − ответила я, приближаясь к

невесте. – Но у меня не было намерений обидеть тебя. Мой неблаговидный
поступок был продиктован лишь жгучей ревностью.

Мой голос упал до интимного шёпота, и это не было игрой. Неделя

вынужденного воздержания и ослепительный вид девушки действовали на меня
возбуждающе. Медея была невероятно сексуальна в коротком алом платье с
пышной юбкой. Вырез на спине оголял её красивую спину, а блузка красиво
подчёркивала высокую грудь, на которой не наблюдалось лифчика.

Но ещё обиженная Медея стояла посреди комнаты, не двигаясь, наблюдая за

моими действиями. Я знала, что блондинка тоже хочет этого, когда, подойдя к
ней вплотную, я услышала сбитое дыхание и заметила выпирающие сквозь
тонкую ткань соски.

− Медея, − прошептала я, притягивая слегка дрожащее тело девушки к себе.

Невеста закрыла голубые глаза, подставляя алые губы, которые я тут же

накрыла сладким поцелуем. Притянув к себе красавицу, я бесстыдно залезла
рукой под её юбку и не обнаружила там преграды.

− Ты не надела трусиков? – жарко прошептала я. – На чью благосклонность ты

сегодня надеялась?

− На твою, − ответила девушка, не открывая глаз.

Внутри разлилось ликование, что она, Медея, наконец, признала меня, поэтому
я стала покрывать обнажённые плечи невесты поцелуями, лаская её влажное
лоно. Но как только мои пальчики вознамерились проскользнуть внутрь, чтобы
доставить девушке наслаждение, она отвела мою руку.

− Не так быстро, − повела плечом красавица, опускаясь в глубокое кресло. –

Думаешь, одно твоё прикосновение, и я прощу тебя? Опустись на пол и ласкай
меня языком.

− Как скажешь, − ответила я, не надеявшаяся на столь скорое прощение.

− На коленях, − закончила девушка, раздвигая ноги и внимательно глядя мне в

глаза.

Похоже, что Медея ждала, что я откажусь, чтобы хлопнуть дверью и уйти,
показывая свой характер. Но сегодня я была не намерена ей перечить, поэтому
опустилась на пол и припала к её лону губами. Комнату наполнили музыкальные
стоны, и я отметила, как сильно возбудилась красавица от моей покорности.
Похоже, что в Медее тоже есть командирские нотки, которых я не замечала
ранее.

Но всё же, несмотря на унизительно положение, мне нравилось ласкать

невесту. Мне нравилась сладкая дрожь в её теле и её влажная рука, сжимающая
мои волосы. Нравилось, точно музыку, слушать её сладкие стоны и нравилось,
как девушка выгибалась от движений моего языка.

47/174
 «Госпожа, я так скучала по Вам».

Перед глазами неожиданно предстала невольница, и комната с Медеей исчезли.

Я вновь почувствовала в своих руках хрупкое тельце девушки, горящее от жара.

− Почему ты остановилась? – как сквозь вату, расслышала я недовольный голос

Медеи, и её тонкие пальчики сжали мои короткие пряди.

Вместо того что бы ответить на ставший для меня щекотливым вопрос, я

осторожно прикусила клитор девушки, возводя её на вершины блаженства. Но,
несмотря на явный конец, я не отхожу от Медеи, оставаясь у её ног, и жду, когда
она обратит на меня свой взор. Я лишь поднимаю голову, любуясь выражением
на красивом лице и на спутавшиеся от пота белые пряди.

− Ты была так хороша сегодня, − открывает красавица ещё мутные голубые

глаза.

Медея наклоняется, целуя мои солёные от её соков губы.

− Но всё же я ещё не до конца простила тебя, так что оставайся без сладкого, −
заканчивает чертовка.

Горестно вздохнув, я поднимаюсь на ноги. Но, несмотря на жар желания, без

жалости пожирающий моё тело, я готова стерпеть и это наказание. Уж лучше
добиться прощения нелюбимой, чем быть отданной зверю.

− Прости, я опаздываю, − говорю я, кидая взгляд на часы.

− Иди без меня, я подойду через пару минут, − невеста подходит к зеркалу,
желая привести себя в порядок.

Поцеловав её, я вышла в тёмный коридор, но не успела пройти и пары шагов,

как сильная рука схватила моё запястье.

− Вы с моей сестрой так горячи, − услышала я жаркий шёпот Адриана. – Может я

смогу унять ваш пыл, как когда-то умерил пыл Медеи?

− Я не хочу! – попыталась я вырвать руку.

− Ты ещё сама не знаешь, чего хочешь на самом деле, − не отпускал он. –

Знаешь, вчера родители говорили о наследнике. Их так расстраивает, что для
его создания, в пару из двух девушек придётся привлекать стороннего человека.
Поэтому они сошлись во мнении, что отцом ребёнка должен стать я. Но кто
будет его рожать. Ты или Медея? Так что не борись Тори, ты так или иначе
окажешься в моей постели.

− Никогда! – я вырвала руку, которая ещё болела от сильного захвата.

Парень приблизился так, что я почувствовала его дыхание на коже. Я

почувствовала себя в западне, но тут хлопнула дверь.

− Тори, ты ещё здесь? – удивлённо спросила Медея. – Ты же сказала, что должна

читать речь.

48/174
− Решила подождать тебя, моя прелесть, − улыбнулась я, чувствуя, как
противник снова уходит в тень. − Пошли.

Я подала девушке руку, и мы пошли по направлению к залу. Медея так и не

заметила брата, что следил за нами. А в моей душе поселился страх.

***

− Скажите, скоро ли поправится Анжи, − как только я вернулась домой, то,

несмотря на поздний час, позвонила доктору.

Сейчас мне так хотелось сжать в объятиях невольницу, чтобы сбросить

сексуальное напряжение, и вновь почувствовать себя любимой.

− Думаю, что девушка будет здорова уже к утру, − зевая, ответил мужчина.

Отлично. Завтра я, наконец, смогу приступить к её наказанию.

49/174
12. Наказание. POV Анжи

Я сладко потягиваюсь на кровати, чувствуя необычайную лёгкость во

всём теле. Температура наконец спала, и мне хорошо. Открываю глаза и вижу
сидящую рядом Тори. Госпожа улыбается, рассматривая меня, и наклоняется
ближе. Дыхание сбивается, ведь я скучала по её телу, но девушка лишь
дотрагивается тёплыми губами до моего лба.

− Кажется, ты уже поправилась, − заключает Тори, нежно проводя по моим

волосам.

Я улыбаюсь, смотря на неё. Как же хорошо сейчас, когда она рядом. Мне
кажется, что моя болезнь снова сблизила нас. В бреду я чувствовала, что Тори
была рядом и ощущала её руки, когда девушка меняла мне ледяную повязку на
голове. Но всё же она была и остаётся моей госпожой, я не могу забыть этого.
Поэтому разорвав зрительный контакт и отгоняя прочь нахлынувшую романтику,
я сажусь на кровати.

− Анжи, теперь ты вновь сможешь приступить к обязанностям моей секс... − не

договаривая мерзкое слово, девушка придвигается ближе, практически касаясь
моих губ.

Я тянусь к ней, но госпожа плавно отстраняется, не давая поцеловать себя.

Почувствовав обиду, непроизвольно надуваю губы.

− Между нами осталось одно ещё не решённое дело, − Тори плотоядно

облизывает губы. – Твоё наказание. Не думай, что я так просто прощу тебе
побег. Я ведь переживала, бегала по городу.

Тори не продолжает, но я понимаю всё сама. Я понимаю, что она тоже скучала
по мне, это заметно, по тому, как нежна она была со мной, когда обнаружила в
том доме. Будущее наказание не вызывает страха, ведь я знаю, что госпожа не
сделает мне плохо. Но всё же внутри неприятно сжимается.

− А может не нужно? – прошу я. – Может отложим? Я же только поправилась?

− Ты не хочешь, чтобы между нами всё стало как раньше? – подкупает Тори
ласковым тоном. – Ты хочешь мучиться, теряться в догадках, гадая, что я
приготовила для тебя?

− Не хочу, − обречённо выдыхаю я.

Но в голове совсем другие мысли. С каких это пор я стала такой слабой и
зависимой? Как Тори постоянно умудрятся находить слова, заставляющие меня
подчиниться?

− Пойдём, − девушка встаёт с кровати, приглашая меня следовать за ней.

Я тоже поднимаюсь и, сняв ночную рубашку, тянусь к халату, но госпожа

останавливает меня жестом. Застываю на месте. Неужели всё будет так же, как
в первый день? Неужели я снова буду вынуждена ходить мимо слуг обнажённой
и униженной? Неужели госпожа снова отобрала у меня такую вольность, как
нормальная одежда?
50/174
− Не волнуйся, − успокаивает Тори. – Я отпустила слуг, и они сидят, крепко
закрывшись в своих комнатах. Так что твоё тело не увидит никто, кроме меня.

В доказательство своих слов, девушка снимает с себя кофту, представляя

моему взору упругую грудь, затянутую в чёрный кружевной лифчик. Отвожу
глаза, подавляя желание прикоснуться к ней, и невольно облизываю губы. Но
Тори тут же подмечает столь невинный жест и, неожиданно притянув меня к
себе, целует. На секунду мир исчезает, оставляя место ощущениям, но к
несчастью госпожа быстро отстраняется.

− Ещё рано, закончим тогда, когда ты будешь полностью чиста передо мной, −
девушка проводит пальцем по моему носу. – Так что пошли быстрее завтракать и
перейдём к наказанию.

Опасное слово режет слух, но я покорно беру протянутую руку госпожи и

направляюсь в столовую. Но увидев стол, накрытый всевозможными яствами, я
ненадолго забываю обо всём и принимаюсь за еду. Как же давно я не ела
нормальной пищи? Три дня скитаний и целую неделю температуры, я глотала
лишь безвкусные каши.

− Госпожа, так что Вы собираетесь делать со мной? – опасливо спрашиваю я,

утолив первый голод.

− Узнаешь, − хмыкает брюнетка, ставя передо мной стакан с пахучим напитком.

− Что это? – с интересом заглядываю внутрь.

− Эффект будет похож на тот, что был у тебя на аукционе.

В страхе отшатываюсь назад. Я не помню, что происходило там, но я видела,

как готовили других рабов к аукционам. И я отлично помнила, что после уколов
они теряли собственную волю и превращались в животных, жаждущих лишь
секса.

− Умоляю, не нужно наркотиков! – дрогнувшим голосом прошу я. – Я, конечно,

сильно провинилась, но…

− Успокойся, это не наркотик, − прерывает Тори. – Неужели ты могла подумать,

что я стану травить тебя дурью? В этом стакане находится лишь вполне
безвредная травка, которая лишь усилит определённые реакции твоего
организма. Твоя голова, разумеется, останется ясной. Так что пей без раздумий.

Но, взяв в руки стакан, я медлю думая об эффекте, что прочит госпожа.

− Ты не хочешь извиниться передо мной? − подгоняет Тори, и я залпом

проглатываю напиток.

К моему удивлению трава, обладающая столь неприятным запахом, на вкус

оказывается сладкой, словно компот или сок.

− А теперь заканчивай завтрак, − улыбается госпожа, кладя голову на руки.

Прислушиваюсь к себе, но никаких особых желаний не замечаю. Может на

51/174
меня просто не подействовало? Обрадованная этой идеей, с удовольствием
возвращаюсь к вкусному блюду.

***

Но часы в коридоре продолжают тикать, неумолимо отсчитывая время, а я всё

сильнее начинаю чувствовать жар между ног. Сначала он был едва ощутим, но с
каждой секундой становится всё нестерпимее. Подобное происходило со мной,
когда госпожа ласкала меня, но никогда без причины. Я ёрзаю на стуле, желая
прикоснуться к себе, но Тори неотрывно следит за каждым моим движением. В
этот момент я даже жалею, что голова осталась ясной, так как навалилось
смущение от того, что лоно наполнилось соком желания.

− Кажется, подействовало, − заключает Тори, потягиваясь.

− Зачем вы дали мне выпить это, госпожа? – спрашиваю я, желая понять её

мотивы.

− Мне нравится, когда ты хочешь меня, − девушка вновь облизывает губы.

− Но Вы же знаете, что я хочу Вас и без этого напитка, − недоумеваю я.

− Знаю, − хмыкает она. – Но таким будет твоё наказание, сиди прямо и не

шевели ногами. Выдержишь – прощу. Нет – продолжу наказание.

− Как? – стараясь выполнить её приказ, сдвигаю бёдра, стараясь подавить

желание, но оно становится лишь сильнее.

− Я отведу тебя в спальню, прикую руки к кровати, а ноги разведу в стороны,

полностью лишив тебя возможности двигаться. Вставлю в задницу вибратор,
заставляющий тебя корчиться от наслаждения, отчего твоё возбуждение
увеличивается раз в десять. А сама сяду, напротив в кресло и буду ласкать себя,
наблюдая твоё истекающее лоно.

Голос Тори становится таким низким и интимным, что жар в промежности

усиливается в разы, отчего я дёрнулась снова.

− Три ошибки, − говорит Тори. – И я исполню это. Первая ошибка была.

Я вновь застываю на месте, стараясь дышать глубже, и пытаюсь сосредоточить

взгляд на хрустальном бокале, что до краёв наполнен вишнёвым соком. Но
перед глазами всё расплывается, а все прочие ощущения тонут в желании,
сосредоточенном внизу живота.

− Вы жестокая, − заключаю я, на что Тори только хмыкает. – Сколько продлится

эффект Вашей травы?

− Той дозы, что я дала тебе, хватит примерно на три часа.

− И Вы всё это время не прикоснётесь ко мне? – ужасаюсь я.

− Это напрямую зависит от твоего поведения, − спокойно продолжает

мучительница. – Если будешь слушаться меня и выполнять все распоряжения – я
помогу тебе сбросить напряжение.

52/174
− Что вы хотите? – со стоном спрашиваю я, закрывая лицо руками.

− Для начала поговорить.

− Госпожа, − я залпом осушаю стакан холодного сока, пытаясь унять жажду. – Я

сейчас не способна разговаривать.

− Нет, именно сейчас, − Тори придвигается ближе и начинает ласкать пальцами

мою ладонь. – Только в моменты, когда ты теряешь контроль, ты способна на
откровенность. Вопрос первый: чего ты хочешь сейчас?

Пытаюсь сосредоточиться, чтобы выбрать верный ответ. Но это трудно даже в

обычном состоянии, а сейчас кажется и вовсе немыслимым. Но даже сейчас я
понимаю, что её вопрос относится не к моему возбуждению, а к чувствам.

− Хочу наказать Вас за то, что отдали меня Медее, − с трудом выговариваю я,
найдя верный ответ.

− Справедливо, − замечает девушка. – Хоть я и не позволю тебе этого. Но не

беспокойся, я считаю не только твои ошибки, но и свои. Поэтому я обещаю, что
никогда больше не отдам тебя ей.

Из горла вырывается облегчённый вздох, который переходит в сладкий стон.

− Второй вопрос, − продолжает госпожа. – Почему ты всегда замыкаешься,

стоит мне прикоснуться к тебе? Почему не говоришь о своих желаниях? Ведь я
не верю, что у тебя их нет вовсе.

− Разве у рабыни могут быть свои желания? – резко отвечаю я, пытаясь

удержаться на месте.

− Я не запрещала тебе иметь их, не запрещала высказывать. Так почему? –

продолжает допытываться она.

− Слишком близко, − признаюсь я. – Когда Вы целуете меня, когда ласкаете моё

тело, мы оказывается слишком близко друг от друга. Болезненно близко, и от
этого кружится голова. В такие моменты я забываюсь и перестаю чувствовать
себя Вашей рабыней. А случай с Медеей доказал, что я не должна позволять
себе такого.

− Но разве с Медеей было так уж плохо? – бьёт Тори по самому больному месту.

− Мне было плохо.

− Возможно ты просто не так поняла меня, − пальчики госпожи ползут вверх по

руке, на что тело отзывается приятными мурашками, заставляя совершить
вторую ошибку. – Я пригласила Медею к нам и попросила её ласкать тебя. Я
хотела, чтобы ты почувствовала наслаждение от того, что тебя ласкают вдвоём.
А если бы я хотела развлечь Медею, то заставила бы тебя ублажить её.

Я задумываюсь. Ведь всё это время я даже не рассматривала такого варианта

событий. Быть может, Тори права и ничего страшного тогда не произошло?

53/174
− Вопрос третий, − вырывает меня из раздумий госпожа. – Ты сказала, что не
целовалась. А ты хотела какую-нибудь девушку? Расскажи о ней.

Прикусив палец, чтобы хоть как-то унять дрожь в теле и вернуть

здравомыслие, я начала свой рассказ.

− Сейчас я не помню имени этой девушки. Она не была мне подругой или
приятельницей, просто жила в соседнем подъезде, и я часто видела её. Она
курила тонкие сигареты, взасос целовалась со старшими мальчиками и,
наверняка, отдавалась им за гаражами. Я не одобряла такого поведения, более
того, мне было до дрожи противно такое отношение к жизни и собственному
телу. И я бы никогда не решилась подойти к ней, но мне так нравилось смотреть,
когда её волосы обнажали тонкую шею или как вздымалась её грудь под
полупрозрачной маечкой. Пару раз я даже наблюдала, как, целуя, парень
забирался руками под майку, а она стонала. Я хранила эти картины в памяти, а
ночью ласкала себя, представляя с ней себя.

Кажется, я слишком увлеклась эротичными воспоминаниями, раз вновь

сдвинула бёдра. Госпожа нахмурилась – третья ошибка. От обиды закусываю
губу. Неужели теперь меня ожидает пара часов агонии?

− Ты более выдержанная, чем я думала, − улыбается Тори, вставая из-за стола. –

С такой чувственностью смогла усидеть три вопроса, молодец.

Тори подходит, и её пальчики скользят по моей обнажённой спине. Сцепляю

зубы, собрав всю волю, и сижу, не шелохнувшись, так как знаю, что это
проверка.

− Молодец, − пальцы мучительницы переходят на нижнюю половину тела и с

моих сжатых губ слетает сдавленный стон. − Хорошо, я заменю твоё заточение
на что-нибудь более интересное. Но не ошибись снова.

Покорно киваю и хозяйка, взяв меня за липкую от пота ладонь, ведёт в свою
спальню.

− Ложись на кровати на живот, я сделаю тебе массаж.

Вздыхаю, поняв, что брюнетка и дальше собирается мучить меня, но выполняю

приказ. Слышу шуршание за спиной и понимаю, что Тори снимает одежду.
Сейчас главное не обернуться, главное не взглянуть на неё, такую желанную и
притягательную. Иначе я точно не выдержу и сорвусь.

Слышу, как хозяйка открывает тумбочку и берёт оттуда что-то. Сердце бьётся
в бешеном ритме и в следующую секунду Тори садится на мои ягодицы и
начинает размазывать по спине прохладный крем. Близость брюнетки сводит с
ума, из уст без устали слетают стоны, пока девушка приятно и медленно
массирует мои плечи. Но её руки спускаются на спину и движения становятся
быстрее и увереннее. Моё тело тоже невольно движется от этого, и клитор
трётся об одеяло, даря минутное облегчение. Но эти движения слишком
поверхностны, чтобы получить разрядку, и я с ума схожу от всего этого. К
несчастью, госпожа и не думает заканчивать игру, а её руки всё чаще
спускаются на груди, легко сжимая их и лаская соски.

− Госпожа, я больше не выдержу! Пожалуйста, прекратите, – умоляю я.

54/174
− Выдержишь, − хмыкает Тори, и я ощущаю её лёгкие поцелуи на шее. – Ну
ладно, поменяем позицию. Ложись на спину и раздвинь ноги. Я хочу, чтобы ты
поласкала себя.

Её желание вгоняет меня в краску. Прикосновения к себе кажутся слишком

интимными, чтобы давать их увидеть постороннему. Но я больше всего желаю
добиться прощения Тори. Поэтому, когда девушка слезает с меня и
пересаживается на другую половину кровати, я, превозмогая стыд, пытаюсь
выполнить её приказ. К несчастью, это оказывается не так просто так, как
раздвинутые колени усиливают и без того жгучее желание, и я быстрее тяну
руку к промежности, пытаясь унять зуд. Сжав клитор пальцами, я блаженно
вздыхаю, но Тори быстро отдёргивает мою руку.

− Не так, − говорит она. – Ты должна ласкать себя, медленно, едва касаясь. Если
кончишь – я тебя прикую. И не думай, что оргазм снимет напряжение надолго.

Сжимаю зубы и закрываю глаза, так как не могу видеть, как хозяйка
облизывает палец, чтобы подразнить меня. Дрожащими руками едва касаюсь
напряжённого клитора от чего живот скручивает от желания, и я очень боюсь,
что не смогу продолжать. Но уже не страх, а мои чувства к Тори заставляют
меня держаться, поэтому я лишь продолжаю мучительные движения.

− Хорошо, − слышу хриплый голос госпожи. – Теперь веди палец вниз, медленно.
Проведи вокруг дырочки, только не входи внутрь.

Делаю ещё одно немыслимое усилие, исполняя требуемое, и чувствую, как

много влаги во мне.

− Хорошо, а теперь введи палец внутрь на одну фалангу и остановись.

− Не могу! – сквозь стон кричу я, отнимая руку от лона. – Не могу больше. Лучше
лишите свободы.

− Ты не знаешь, о чём просишь, − настаивает госпожа.

Но я сдвигаю ноги и решительно поднимаю руки вверх, ожидая своей участи.

Но вместо обещанного, госпожа наваливается на меня, прижимаясь горячим
телом и её пальцы входят внутрь.

− Ты молодец, Анжи, − говорит она, не прекращая толчков внутри меня. –

Отныне я хочу, чтобы ты стала моей, без остатка.

***

С той мучительной и горячей ночи наши отношения с госпожой снова

изменились. Хоть я и старалась больше не строить пустых иллюзий, но, как и
прежде, ощущала единение с ней. Пусть я и не была её девушкой, но смогла
стать для неё любовницей, а не просто рабыней. Госпожа каждое утро нежно
целовала мои губы, и я не сопротивляясь более, таяла в её объятиях. Я, как и
прежде, не могла отказаться от её выдумок и эротических игр, но вполне могла
высказать своё мнение и Тори часто прислушивалась к нему. Так же я могла
рассказать ей о своих сексуальных фантазиях, которые она старалась
выполнить.

55/174
56/174
13. Прогулка. POV Тори

Анжи заметно присмирела после побега, к тому же, стараясь добиться

моего прощения, исполняла все, что я ей говорила. Кроме того, малышка,
отчаянно краснея, начала высказывать мне свои фантазии. Мне нравились новые
порядки, установившиеся в нашем доме, но всё равно не хватало чего-то.
Возможно того, что невольница поняла мои слова о желаниях только в
сексуальном плане, хотя я говорила не только о нём. Меня с головой захлестнула
потребность понять чувства Анжи, узнать о её мечтах, стремлениях на будущее
и даже относительных планах на меня.

Чтобы добиться желаемого, я много думала, и, вспомнив мудрый совет Аманды,

решила отказаться от прямых приказов рабыне. Вместо этого я придумала
интересную игру, начав которую, девушка сможет почувствовать себя
относительно свободной и откроется мне.

***

− Доброе утро! – войдя в комнату рабыни, я скинула со спящей одеяло, любуясь

её прелестями.

− Доброе, − вынырнув из царства Морфея, девушка быстро села и прикрылась

простынёй.

Закусив губу, я подавила желание приказать ей не делать этого и отошла к

окну.

− Анжи, я пришла сказать тебе о своём решении. Я больше никогда не буду

отдавать тебе единоличных приказов.

− Правда? – невольница просияла, и простыня выскользнула из дрогнувших

пальчиков, обнажая соблазнительное тело.

− Правда, − улыбнулась я, подавляя нахлынувшее возбуждение. – И, чтобы

доказать это, я выполню любое твоё желание. И не пойми превратно, я говорю
не о постели. Завтра мой выходной, и я собираюсь полностью посвятить день
тебе.

Я знала, чего отчаянно желает Анжи. Я часто видела, как девушка смотрит в
окно тоскливым взглядом, и чувствовала, как тяжело ей находиться дома в
последние тёплые деньки. Но вот в каком месте хотела прогуляться рабыня –
мне и предстояло выяснить.

− Мне хотелось бы погулять, − Анжи вновь закусила губку, раздумывая говорить

или нет, – в городе есть парк аттракционов. Я однажды была там, в детстве, с
родителями. И очень хотела бы оказаться снова. Можно?

Невольница подняла глаза и пронзительно посмотрела. Как и ожидалось, её

желание было столь милым и невинным. К тому же девушка рассказала немного
о своём прошлом, и это немалого стоило. А я, разумеется, с радостью исполню её
просьбу, правда с небольшой поправкой.

− Можно, − кивнула головой я. – Но желание за желание – я схожу с тобой в

57/174
парк, а ты выполнишь мою просьбу.

− Что Вы хотите? – спросила Анжи, глядя с неподдельным интересом.

− Сущую безделицу, − с невинной улыбкой ответила я. – Но ты не сможешь

отказаться. Пойдёт?

− Пойдёт, − осторожно ответила рабыня, не ожидающая от меня ничего

хорошего.

***

Как я и рассчитывала, следующий день выдался чудесным – солнце было в

самом зените, ярко освещая опадающую листву. А глаза Анжи, одетой в лёгкую
курточку, сияли неподдельным восторгом, стоило лишь нам проехать ворота
парка и свернуть на парковку.

− Здесь так чудесно. Ничего не изменилось с той поры, − с улыбкой прошептала

девушка, схватившись за ручку, чтобы выйти из машины.

− Не торопись, − я притянула её к себе. – Сначала моё желание.

− Но… но… − залепетала невольница.

− Не беспокойся, это не помешает нашей прогулке, − успокоила я. – Не сильно

помешает.

Я усадила девушку к себе на колени и, расстегнув ширинку на её джинсах,

приспустила их и трусы.

− Госпожа, здесь столько народу, − рабыня беспокойно оглянулась по сторонам

и начала вырываться. – Пожалуйста, отпустите.

− Стёкла тонированные, нас никто не увидит, − ответила я, ещё не касаясь её. –

Но, милая, ты же сама обещала мне желание. Так что если воспротивишься, мы
сейчас же уедем.

− Я согласна, − пошла на попятную девушка, положив вспотевшие ладони мне

на плечи.

Я кивнула и, легко поцеловав невольницу, стала гладить нежные складки её

лона. Несмотря на возражения, Анжи явно нравилось это, так как девушка
прикрыла глаза и стала двигаться в такт. Но ни удовлетворять рабыню, ни
сильно возбуждать её не входило в мои планы. Я лишь хотела почувствовать
горячую смазку на своих пальцах, чтобы приступить ко второй стадии.

− Куда ты хочешь? Сюда? – я провела по сочащейся соком дырочке. − Или сюда?

– влажные пальчики коснулись колечка ануса.

− Что? – не поняла Анжи, открыв затуманенные глаза.

− Я хочу попробовать новую игрушку, − пояснила я. – Куда мне ввести её?

Я вновь повторила свои действия, срывая с алых губ невольницы стон

58/174
наслаждения.

− Спереди, − всё же выговорила она.

Я усмехнулась. За эти дни я отлично выучила тело девчонки и поняла, что она
выбрала то, что заведёт её чуть меньше. И, несмотря на сильное желание
выполнить её просьбу наоборот, я понимала, что сделав это, рискую вновь
потерять доверие девушки. Поэтому вынув из кармана небольшой вибратор, я
медленно ввела его в лоно девушки. Стенки ещё узенького отверстия плотно
обхватили игрушку, и я была уверена, что она не сможет выпасть
самостоятельно.

− Госпожа, − протянула раскрасневшаяся Анжи, и я заметила, что, несмотря на

возбуждение, её глаза темны от гнева. – Зачем Вы дарите мне иллюзию свободы,
чтобы жестоко забрать её секундой позже?

− Не злись, − ответила я, притянув разгорячённую девушку к себе. – Я обещала

тебе прогулку, и я устроила её. И я обещаю, что не включу игрушку без особых
обстоятельств до конца вечера. Так что считай её просто своим поводком.

− Я больше не собираюсь сбегать от Вас, − ответила рыжая, первая вовлекая

меня в поцелуй.

Даже несмотря на чувственные попытки девушки уговорить меня вынуть из

неё вибратор, я не повелась на них, и через пять минут мы вылезли из машины
на прохладный воздух. Анжи поправила волосы и прикусила губу, явно
намереваясь не проигрывать своему телу и отдохнуть на природе.

Взяв невольницу за липкую от пота ладошку, я повела её в сторону

аттракционов. Рабыня двигалась медленно и было заметно, что посторонний
предмет внутри мешает, хоть она и старалась не подавать виду. Я же держала
вторую руку в кармане, сжимая маленький пультик, представляя, что будет,
если нажать роковую кнопку. Но сгорающая от возбуждения Анжи держалась, и
я решила следовать её примеру.

− Куда мы пойдём, госпожа? – спросила рыжая красавица, оглядываясь по

сторонам, посреди большой площади.

− В пещеру ужасов, − ответила я хрипловатым от возбуждения голосом. – Там

так интимно темно, и мы будем наедине со своими страхами.

Девушка кинула на меня ненавидящий взгляд, но всё же покорно пошла к

аттракциону. Оплатив билет, мы прошли к началу тёмного туннеля и сели в
двухместную вагонетку. Но когда я попыталась обнять свою спутницу за талию,
девушка отодвинулась на самый край кресла и скорчила обиженную мордашку.
Усмехнувшись, я оставила страдалицу в покое, и вагонетка двинулась.

Признаться, заниматься такими детскими вещами с Анжи оказалась довольно

весело. В пещере ужасов девушка вскрикивала и прижималась ко мне, когда на
нас надвигался очередной монстр. Сначала я даже подумала, что невольница
шутит или играет на публику, ведь не может девушка, проданная в рабство
собственными родителями, бояться пластиковых игрушек. Но, заметив
неподдельный страх в тёмных глазах моей малышки, я поверила и нашла это
милым. К тому же было очень приятно защищать её от мнимой опасности

59/174
кольцом своих рук.

Когда мы покинули пещеру, я заметила, что Анжи заметно расслабилась и

поняла, что страх и возбуждение вещи не совместимые. Но признаться честно я
не сильно сожалела об этом, так как глаза рабыни впервые сияли неподдельным
счастьем. Я хотела дать девушке время погулять без моих игр.

***

− Госпожа, пойдёмте на колесо обозрения! – потянула за рукав рыжая. – Мне так

хочется там побывать!

Я улыбнулась и кивнула, влекомая ею. Мы уже часа четыре ходили по округе,

катаясь на всевозможных каруселях, за обе щёки уплетая мороженное. На душе
было легко, и я с удивлением отметила, что, как и девушка, увлеклась
невинными развлечениями.

На верху большого крутящегося колеса наша кабинка застыла, от резко потери

скорости раскачиваясь из стороны в сторону. Анжи ойкнула от ужаса, и я взяла
её за руку. Огненные локоны девушки развевались на ветру, и она невольно
показалась мне похожей на какую-то древнюю богиню. Я уже протянула руки,
желая прикоснуться к губам своей богини, как девушка заговорила.

− Здесь так чудесно, весь парк как на ладони, − её голос был печален, а глаза
смотрели куда-то вдаль. – В тот прошлый раз я так хотела покататься на этом
колесе, что горько заплакала, когда родители ответили мне, что я слишком
мала. Я так капризничала и топала ногами, что им пришлось увести меня домой.
Тогда я ещё не знала, что мама тяжело больна, и её не станет через каких-то
четыре месяца.

Анжи вытерла слёзы тыльной стороной ладони. Я никогда не теряла близких,

но боль невольницы передалась мне. Было странно и неловко из-за этих чувств,
но сильнее всего хотелось утешить девушку. Поэтому, притянув к себе, я крепко
обняла её.

− Всё будет хорошо, − повинуясь сиюминутному порыву, прошептала я. – Просто

помни её, и она будет жить в тебе.

***

− Госпожа, может, сходим туда? – сойдя вниз, Анжи была уже спокойна и
указала рукой влево.

Я посмотрела в сторону и увидела аттракцион, лёгкие сиденья которого

взлетали высоко в небо, и почувствовала неудобство. Я не боялась высоты,
просто предпочитала находиться на твёрдой земле.

− Нет, − помотала головой я. – Сейчас уже поздно, так что оставим до

следующего раза. Думаю, что нашим последним аттракционом станет этот.

Я показала на карусель с лошадьми и Анжи прикусила губу. Я понимала, по

какой причине девушка обходила этот аттракцион весь день, в упор не замечая
его. Разукрашенные кони резко поднимались на невидимые горы и так же
быстро спускались с них. А раздвинутые ноги Анжи, обхватывающие их бока, и

60/174
резкие скачки, вмиг обеспечат ей необходимое трение в нужном месте. Но не
думаю, что рабыня сможет кончить от столь неравномерных прикосновений.
Именно этого мне и хотелось. Пришло время, когда девчонка должна была
отдать мне должок. Но направившись к карусели, я заметила, что невольница
осталась стоять.

− Вы хотите… − рабыня смущённо опустила голову.

− Да, хочу, − ответила я. – Анжи, поторапливайся, ты обещала. Или ты хочешь

вновь вернуться к приказам?

Невольница отрицательно мотнула головой, взъерошив непослушные пряди, и

подошла ко мне. Щеки рабыни алели, когда парень обслуживающий аттракцион,
закреплял ремни, которые не дадут ей прекратить сладкую пытку. Анжи знала,
что сейчас я собираюсь испробовать предмет, находящийся внутри неё, и
готовилась к этому.

Я села на лошадь позади девушки, жалея о том, что не смогу видеть её лица.
Но садиться вперед не имело смысла, ведь оборачиваться на опасной карусели
не представлялось возможным, а так я могла внимательно следить за
движениями девушки. Мы отъехали чуть в сторону от помоста с лестницей,
позволяя остальным желающим усесться на свои места, и я заметила, что плечи
Анжи слегка дрожат от предвкушения. Но я не торопилась начать игру,
просчитывая все варианты. Пять больших кругов карусели, пять скоростей
вибратора, как символично. Сначала медленно, потом быстрее, постепенно
набирая обороты. Невольница определённо никогда не забудет эту поездку.

Наконец, карусель тронулась, и я нажала на кнопку, заметив, как Анжи

дёрнулась. Однако она ведь так готовилась. Видно ожидание и знание того, что
будет дальше, сильно возбудили девушку.

Первый круг, медленный. Я представляю, как Анжи кусает губы, мысленно

умоляя меня остановиться на первой скорости.

Второй, не вняв немым просьбам девушки, я увеличиваю скорость. Я знаю, что

музыка, играющая на карусели, скрывает тихие стоны невольницы, но Анжи
облегчённо вздыхает, понимая, что это ещё можно терпеть.

Третий круг и третья скорость. Я чувствую, как девушка покрывает меня

матом, когда её набухший клитор врезается в жёсткую спину лошади при
взлётах и падениях.

Четвёртый круг, и я вновь нажимаю на кнопку. Руки невольницы дрожат, и она

каким-то немыслимым образом умудряется обернуться, и я могу лицезреть её
блестящее от пота лицо и горящие глаза. Губы рабыни что-то шепчут, но я
отрицательно мотаю головой, и чертовка показывает мне кулак. Я ей устрою.

Пятый круг – самый короткий, но самый тяжёлый. Кони движутся с немыслимой

скоростью, падая и вновь поднимаясь, а машинка внутри продолжает нещадно
вибрировать, вызывая дрожь во всём теле девушки. Я вижу, как невольница
ёрзает на месте, стараясь получить разрядку, но не может.

Последний взлёт, до боли мучительное падение, и карусель застывает. Я также

резко выключаю вибратор, и Анжи сжимает искусственную гриву лошади.

61/174
Сладкая пытка закончена? Не тут-то было.

− Мы прокатимся ещё один раз, − говорю я, протягивая парню деньги.

Невольница отчаянно машет руками, и я радуюсь, что она не в состоянии

сказать и слова. К тому же ноги девушки сейчас висят над пустотой, и ей не
отцепить ремней безопасности.

***

Второй круг ещё мучительнее первого, ведь Анжи и так возбуждена до

предела, а я не собиралась уменьшать скорость. Но оплаченное время коротко и
быстро подошло к концу. Я уже думала идти на третий заезд, как работник
подошёл к раскрасневшейся Анжи.

− Мисс, Вы в порядке? – вежливо спросил он.

− Я в порядке! – зло ответила девушка.

Возможно, я бы поверила в искреннее беспокойство парня в том, что кому-то

плохо, но его сальный взгляд скользил по фигурке моей невольницы. Видно,
парень догадался о нашей маленькой игре.

− Мы уходим, − сказала я и, сама отцепив крепления, подошла к рабыне.

Малышка была в гневе и оттолкнула предложенную мною руку, но когда

спустилась на асфальт, её ноги подкосились. Пришлось строптивице умерить
гордость и принять мою помощь. И я, приобняв девушку за талию, повела её к
машине.

− За что вы так со мной, − простонала Анжи, медленно ступая. – Это было так
ужасно.

− Это завело меня, тебя тоже, − спокойно ответила я, легонько подув ей в ушко.

Невольница попыталась отшатнуться, но чуть не упала.

− Я Вас ненавижу! – злобно прошептала она.

− Не правда, ты меня хочешь, − ответила я, помогая девушке залезть в машину.

Послав малышке воздушный поцелуй, я захлопнула дверцу, чтобы сказать

водителю адрес нашей поездки. Надеюсь, что Анжи будет достаточно занята,
чтобы не испортить сюрприз.

− Ну как ты тут? – я открыла дверцу машины и застыла от удивления.

На мягких сидениях полулежала в развратной позе обнажённая девушка.

Признаться, я совсем не ожидала такого от скромницы.

− Негодница, − прошептала я, облизав губы. – А если тебя кто увидит?

Рыжая чертовка только фыркнула и откинула голову назад, сильнее раздвинув

ноги и показывая мне, что игрушка ещё внутри неё. Анжи продолжала удивлять

62/174
меня, и мне нравилось это. Поэтому приняв правила игры, я залезла внутрь и
опустилась рядом с ней. Мне было интересно, что затеяла девушка, поэтому я
продолжала сидеть спокойно, лаская её лишь взглядом.

Не выдержав этого, невольница сама взобралась ко мне на колени и сладко

поцеловала. Я раздвинула коленями её ноги, и рабыня охнула, прислоняя мою
ладонь к лону. Я знала, чего хочет Анжи, поэтому резко достала из неё вибратор
и отбросила в сторону. Мне не были нужны игрушки, чтобы ласкать девушку.
Слишком сильно я хотела чувствовать её, слишком сильно мне нравилось, как
стенки её лона обхватывают мои пальчики.

Рабыня складно застонала, когда пальчики вошли в неё, но я остановила

движения. Сейчас мое возбуждение было слишком велико, чтобы доставлять
наслаждение ей одной.

− Ну что ещё? – недовольно спросила девушка, пытаясь имитировать движения

из моего участия.

− Не смей на меня так смотреть, − ответила я, свободной рукой прижимая бёдра

девушки, не давая двигаться.

− Или что? – хмыкнула чертовка.

− Или получишь,− ответила я, раздвигая пальцы внутри и притянув невольницу

к себе. – Или не получишь.

− Ну что вы хотите? – измученно простонала рабыня.

− Хочу, чтобы ты ласкала меня, пока я ласкаю тебя.

С губ красавицы слетел недовольный стон, но Анжи всё же наклонилась и,

расстегнув ширинку, пробралась дрожащей ладонью в мои трусы.

− Тебе нравится? – спросила она.

− Продолжай, − ответила я, возобновляя движения внутри рыжей.

***

Надо признать, что чувствительной и измученной возбуждением Анжи плохо

удавались совместные ласки, и девушка часто останавливалась, поглощаемая
собственными ощущениями. Поэтому мои пальчики тоже замирали каждый раз,
когда невольница делала ошибку. С губ красавицы слетали самые немыслимые
ругательства, но она начинала больше стараться.

Поэтому оргазм накрыл нас одновременно. Точнее я довела Анжи до финала на

пару секунд позже, чем она меня.

Машина остановилась, и водитель сообщил по рации, что мы приехали.

− Одевайся, − велела я Анжи, с трепетом ожидая её реакции.

− Где мы? – невольница выглянула в окно, тут же узнав родные места. – Зачем
мы здесь? – её голос дрожал.

63/174
− Так нужно, − ответила, не желая испортить сюрприз. – Приводи себя в
порядок и выходи из машины.
В глазах рыжей проскользнула паника, но она начала покорно натягивать
одежду. Похоже, что малышка боится, что я сдам её назад за плохое поведение.
Но это, разумеется, не входило в мои планы.

Я вышла из машины первой, стоило подошедшему охраннику сделать мне знак

рукой. Вдохнув свежий воздух, я зашла за угол дома и увидела малышку,
играющую в песочнице. Мой человек, как и было задумано, отвлёк бдительную
мать вопросами.

− Кристина, иди сюда, − поманила девочку я.

Она повертела головой, но увидев меня, тут же бросила игрушки и подошла.

− Что Вы хотите? – по-взрослому серьёзно спросила она.

− Сюрприз, − ответила я, подавая ей руку.

На счастье, малышку не пугали малознакомые люди, и она спокойно пошла за

мной.

− Кристина!!! – когда Анжи увидела сестру, её глаза наполнились слезами.

− Сестрёнка! – не разбирая дороги, девочка бросилась к ней, и невольница

подхватила её на руки. – Сестрёнка, мама говорит, что ты сбежала из дома, но я
не верю. Ты бы забрала меня с собой, правда? – глотая окончания слов, лепетала
Кристина.

− Нет, я не сбегала, − отвечала рыжая, нежно прижимая сестру к груди. – Всё

сложно, очень сложно. Я объясню тебе в следующий раз. Просто знай, что у меня
сейчас всё хорошо, я живу у этой девушки, Тори, − невольница указала на меня.

− Тори – хорошая, − серьёзно сказала малышка.

− Наверно, − Анжи была не совсем уверена в своих словах. – Так что, Кристина,
не волнуйся за меня. Я обязательно заберу тебя к себе, как только появится
возможность.

− Я буду ждать, − ответила девочка, прижимаясь к сестре.

− Время, − сказала я, отворачиваясь от них, так как от этой сцены щипало в

глазах. – Нам пора ехать.

− Беги к маме, − прошептала невольница, опуская девочку на землю. – Только

не говори никому, что я здесь была.

− Хорошо, − ответила Кристина. – Приезжай скорее.

Я смотрела вслед убегающей малышке, когда дверца машины хлопнула.

Значит, девушка готова ехать.

− Спасибо Вам, − сказала рабыня, доверительно положив голову мне на плечо,

64/174
когда я села рядом с ней.

65/174
Часть вторая. Перестройка отношений. 14.
Свободная. POV Тори.

За прошедший год многое изменилось. Благодаря новой политике в

доме, отношения с невольницей стали лучше. Несмотря на яростные возражения
вначале, моя строптивица так втянулась в игру, что без утайки высказывала свои
желания, а после тщательно выполняла всё, что я требовала. К тому же Анжи
многое рассказывала о своей семье и ещё многое, что сильно сблизило нас.
Поэтому сейчас я уже не представляла жизни без своей рыжей чертовки.

Медея тоже сильно изменилась. Кукольная блондинка несказанно похорошела,

а её голубые глаза загорелись ярким огнём. Я точно знала, что Медея влюбилась.
Но имя избранника или избранницы узнать мне так и не удалось, так как на
любые вопросы девушка либо начинала смеяться, либо уходила от ответа.
Поэтому я поняла, что она никогда не сможет быть с любимым официально. И
подготовка к нашей свадьбе продолжалась полным ходом.

И, в отличие от расцветающей Медеи, малышка Анжи увядала на глазах. Я всё

чаще видела её печальной и задумчивой, а стоило ей увидеть у меня свадебный
журнал или другой атрибут невольница закрывалась в комнате. Я знала, что
Анжи страдает, и, как могла, прятала эти вещи, и более не звала к нам Медею.
Но рыжая всё рано догадывалась обо всём по счетам, по ночным звонкам и даже
по моим глазам. И сколько бы раз я не объясняла ей, что моё венчание с Медей
уже давно стало простой формальностью, и нас связывают лишь дружеские
отношения, рабыня не верила мне. Она, как и любая романтичная и влюблённая
девушка, не могла поверить, что её любимая даст клятву вечной любви другой,
сохранив наши отношения в тайне ото всех.

Поэтому я понимала, что должна отпустить Анжи, чтобы не потерять. И

приняла очень важное и тяжёлое для меня решение.

***

Вернувшись с работы, я застала рабыню лежащей на диване в гостиной. Рукой

девушка подпирала голову, а глаза её бесцельно блуждали по разноцветному
экрану плазменного телевизора.

− Анжи, − я подошла к девушке и, развязав поясок, раздвинула полы её халата.

Как я и ожидала, под шёлковой тканью на невольнице ничего не было. Но

рыжая не вскрикнула и не прикрылась, как сделала бы это раньше. Анжи так и
осталась лежать, скованная сделкой. Ведь сегодня она − моя куколка, которую я
могу одевать и раздевать по своему вкусу, потому что вчера по её желанию мы
всю ночь танцевали в «Астрее» не как хозяйка и рабыня, а как любовницы.

Невольница подняла на меня чёрные глаза, полные пленительной любви, и

приоткрыла алые губы, моля прикоснуться к ним. Но сегодня я не могла просто
так взять её. Сначала мы должны были поговорить, а я никак не находила в себе
сил сделать этого. Что скажет Анжи, когда получит желанную свободу? Я знала,
что она очень любит меня, но свадьба с Медеей вполне могла стать причиной
нашего расставания. Ведь перестав быть рабыней, ревнивая Анжи могла начать
требовать отмены моего брака. Поэтому, отойдя от желанной девушки, я села за

66/174
стол и, раскрыв ноутбук, попыталась заняться работой.

− Кофе, пожалуйста, − сказала я вошедшей служанке, оглядываясь на

невольницу.

Мне было интересно, как поступит рабыня в этой ситуации. Ведь если нарушит
приказ, то я смогу наказать её. Но Анжи держалась, оставаясь так же
недвижима.

− Хорошо, госпожа, − женщина средних лет поклонилась и пошла к выходу.

− И пусть его принесёт мне новый водитель, − бросила я вдогонку, надеясь

спровоцировать Анжи.

Я так хотела, чтобы Анжи сегодня сделала ошибку. Ведь тогда я займусь
наказанием девчонки, и все разговоры придётся отложить до завтра.

Но даже когда в гостиную вошёл молодой парень, начав беспардонно

пялиться на обнажённое тело рабыни, Анжи не двинулась. Невольница лишь
прикрыла глаза, надеясь в темноте укрыться от своего позора, а на её щеках
расцвёл румянец. Выгнав зарвавшегося парнишку из комнаты, я не могла
оторвать от Анжи восторженного взора. Как же она прекрасна! Бесконечно моя,
как телом, так и душой. Я сжала документы. Ненадолго.

Я отвернулась к экрану компьютера, читая документ и пытаясь унять дрожь в

руках.

− Госпожа, − Анжи подошла неслышно, точно кошка, и, положив горячие руки

мне на плечи, начала делать массаж. – Вы так напряжены, госпожа. Отставьте
работу на завтра, давайте лучше поиграем.

Последнюю фразу любовница прошептала мне на ухо, касаясь прохладными

губами мочки, отчего по телу прошла сладкая дрожь. Анжи знала, что я люблю,
поэтому её руки медленно опустились с плеч на грудь, начав массировать её
через ткань. Это слишком заводило, было слишком притягательно, поэтому я
обернулась, посадив девушку к себе на колени. Невольница всё ещё была
полуобнажена, а халат держался на её худеньких плечах.

− Моя Анжи, − прошептала я, лаская языком её грудь, просунув руку меж бёдер.

Лоно девушки было влажным, что заставляло меня терять голову, но не

полученный ответ продолжал жечь изнутри.

− Нам надо поговорить, − сказала я и, убрав мокрые пальчики от желанного

места, взяла документы.

− Сейчас? – недовольно произнесла красавица, не открывая глаз.

Но тут же с её губ слетел стон, так как я провела краем корочки по набухшему
соску.

− Анжи, смотри, − приказала я.

Девушка приподняла голову, и её глаза тут же расширились.

67/174
− Это? – произнесла она, не в силах продолжить, не в силах поверить.

− Это вольная, − закончила за неё я. – Я подписала её, выправила тебе паспорт и

купила отдельную квартиру, в которую ты сможешь переехать уже завтра.
Также я нашла тебе работу…

− Ты хочешь расстаться? – большие глаза красавицы мигом наполнились

слезами.

Но больше меня удивило не её состояние, а то, как быстро девчонка сменила

вежливое «Вы», на панибратское «ты». Может, я всё же зря подарила ей
свободу?

− Не надейся сбежать от меня, милая Анжи, − я легко поцеловала в губы,

готовую расплакаться девушку. – С этого дня ты – секретарь заместителя
директора одной известной фирмы. То есть мой секретарь. Поэтому, ты
беспрекословно будешь выполнять все мои распоряжения. И сама знаешь, что в
них входит.

Мои пальцы вновь опустились на живот девушки, медленно двигаясь вниз.

− Спасибо, спасибо, − завизжала от радости малышка, обнимая меня. – Теперь я
не твоя рабыня, я − твоя любовница. Я так давно мечтала об этом.

Увидев, что Анжи вновь готова расплакаться, но на этот раз от счастья, я

спустила её с колен и встала сама.

− Так любовница, иди выполнять свои обязанности, − прищурила я глаза,

чувствуя, что на душе стало легко.

− А если, как любовница, я не хочу сейчас? – быстро начала наглеть девчонка.

−На диван, на колени, живо, − сдёрнув с чертовки халат, я шлёпнула её по

аппетитной заднице.

Я знала, как бы сильно она не отрицала это, Анжи заводит, когда я командую
ею в постели. Поэтому я лишь облизала губы, получив ненавистный взгляд
чёрных глаз, и стала наблюдать, как девушка выполняет приказ.

− Так, моя госпожа? – спросила она, соблазнительно подползая ко мне. – Мне

помочь Вам снять одежду?

Руки любовницы стали расстёгивать мою ширинку. О, теперь, когда Анжи

умела выглядеть одновременно развратно и невинно, моё возбуждение
усиливалось в разы. Я тоже отлично знала, чем потешить её.

− Не тронь, − я легко отбросила руки девушки, сама скинув одежду. – А ты,

куколка, встань прямее, ноги шире и прогнись в спине.

Чёткие, короткие приказы, и чёрные глаза, обращённые на меня, горят от

возбуждения. В такие моменты Анжи нравится быть слабой и зависимой. Она
хочет быть ведомой, хотя её гордый нрав зачастую мешает этому.

Но сегодня малышка так послушна, поэтому расставляет ноги шире, но так

68/174
чтобы устойчиво стоять на четвереньках. Её смуглая кожа сияет в отсвете ламп,
и я даже отсюда вижу прозрачную смазку, вытекающую из её лона.

− Ещё ниже, − я провожу ладонью по спине девушки, заставляя ещё

прогнуться.

Так стоять любовнице не слишком удобно, зато её симпатичный зад поднят

кверху, давая мне прекрасный обзор.

− Стой так, мне нужно подготовиться.

Но на этот раз рыжая не может стоять спокойно, всем телом дрожа от

предвкушения, и соблазнительно виляя филейной частью.

− Хорошая, Анжи, − не в силах сдержать стон, хвалю я и беру в руки её любимую

игрушку.

Рабыня запрокидывает голову, встряхивая копной волос, а я, включив

вибратор, провожу им по набухшему клитору девушки.

− Чёрт, Тори, − выдыхает она, стараясь сохранить равновесие. – Давай уже.

− Попроси, − хмыкаю я.

− Возьми меня, моя госпожа, − молит она.

Сейчас малышка так послушна, а когда возбуждение схлынет, Анжи снова

начнёт краснеть и отводить глаза, считая, что я заставила её. Но это будет
потом, а сейчас я вставляю один конец игрушки в своё не менее возбуждённое
лоно, а второй, измазанный соками любовницы, медленно, очень медленно
ввожу в заднее отверстие рыжей.

− Чёрт! – не сдержавшись, Анжи подаётся назад, пытаясь сама насадиться на

игрушку, но я вцепляюсь в её бёдра, мешая сделать это.

Я знаю, что злость и возбуждение от нереализованного желания сделают

оргазм девушки ещё ярче. Поэтому, невзирая на просьбы и мольбы, слетающие с
алых губ, начинаю медленные движения.

***

А на следующее утро, проснувшись в кольце моих объятий, Анжи изъявила

желание посмотреть новую квартиру. Я знала, что это произойдёт, но мне всё
равно пришлось бороться с собой, помогая ей собирать чемоданы. Ведь,
несмотря на принятое решение, я не хотела отпускать любимую от себя ни на
шаг. Я так привыкла, что Анжи всегда рядом. Я любила целовать её, когда
невольница встречала меня с работы, и любила спать с ней в одной постели.

− Я твоя, мы не расстанемся, − словно читая мои мысли, прошептала рыжая,

нежно прижимаясь ко мне в то время, когда мои люди таскали чемоданы в
машину. – Есть только мы.

Девушка отпустила меня, оставляя на пороге дома, и пошла вперёд к своей

новой жизни.

69/174
− Постой, − вспомнив самое важное, я была рада подбежать к ней и остановить
хоть на миг. – Возьми.

− Деньги? – удивилась бывшая рабыня.

− Это не просто деньги, это твой аванс за будущий месяц. Так что не подведи
меня и через неделю появляйся в офисе. И обязательно позвони, как устроишься
на новом месте, − добавила я, не в силах сдержаться.

− Хорошо, − Анжи в последний раз припала к моим губам и уехала.

70/174
15. Другая. POV Тори.

Звонка от любимой не раздалось ни вечером, ни на следующий день.

Я проклинала забывчивость девушки и бесцельно слонялась по дому, который
казался таким пустым без Анжи.

На четвёртый день я начала сходить с ума, бросаясь к звонившему телефону

сломя голову. Но в трубке раздавались голоса Медеи или отца, но никак не моей
Анжи.

Я гадала, чем таким важным могла заниматься чертовка, что на меня у неё
времени не оставалось? Я вновь и вновь набирала вызубренный наизусть номер
невольницы, но каждый раз сбрасывала звонок. Нет, гордость никогда не
позволит мне бегать за своенравной девчонкой.

Но одиночество всё сильнее охватывало меня, заманивая в свои сети, поэтому

я с трепетом ожидала первого рабочего дня Анжи. А если она просто не придёт?
Что мне делать тогда?

***

В день икс я пришла на работу несказанно рано, но не в силах сидеть в офисе

спустилась на первый этаж, поджидая девушку. Стараясь не выдать своих
чувств, я стала расспрашивать охранника о работе, об абсолютно не нужных мне
сейчас усилениях мер безопасности.

Когда же хлопнула входная дверь, я не выдержала и, обернувшись, застыла,

увидев на пороге Анжи в новом образе. Рыжая красотка поправила волосы,
обрезанные до стрижки каре, украшенной синей прядью. Но это были ещё не
самые радикальные изменения: на девушке сейчас красовались кофта с
приличным вырезом и обтягивающая мини-юбка. Такой наряд не был
свойственен моей Анжи. Но это была уже не она, так как на бедре больше не
красовалось клеймо рабыни.

− Здравствуйте, госпожа заместитель директора, − официально-вежливо

склонила голову вчерашняя невольница и, цокая каблуками, прошла мимо меня.

Паршивка вела себя так, словно мы не были знакомы, словно между нами не
было года безудержного секса, словно она не клялась мне в любви неделей
ранее. Я совсем не ожидала такого и всё, что мне оставалось – пойти за ней.

Бессильно сжимая кулаки, я ревниво наблюдала, как моя девушка дарила свою
улыбку всем, кто встретился ей на пути. Рыжая чертовка словно не замечала
сальных взглядов, что бросали на неё сотрудники. Сказать, что я была в ярости,
значит не сказать ничего. Я была в бешенстве, от которого не переставали
дрожать руки. Я уже собиралась отругать Анжи за неподобающее поведение,
когда мы останемся наедине, но невольница уселась на своё место, даже не
заглянув в мой офис

− Кофе, − грубо бросила девушке я, проходя мимо её стола.

Через пару минут рыжая невольница появилась на пороге, держа в руках

небольшой поднос на котором стояла кружка с ароматным напитком.
71/174
− Прибыла по-вашему распоряжению, директор, − вежливо отчиталась она и
подошла к столу.

Схватив кофе, я залпом отпила половину чашки, отчаянно надеясь, что он

вернёт мне состояние спокойствия.

− Мне можно идти? – Анжи было направилась к двери, пошло виляя задом.

− Нет, − я выдохнула, чувствуя, что прихожу в норму. – Сначала объясни, чем ты

занималась всю неделю?

Мне безумно хотелось добавить: «Что у тебя не хватило времени позвонить».

Но гордость вновь спасла меня от монолога жалкой ревнивицы.

− У меня были дела, очень важные дела, − пожала плечами красавица и,

обернувшись, кинула на меня холодный взгляд.

Я чуть не поперхнулась кофе от таких речей, только понимая, чего она

добивается. Невольница отчаянно старалась спровоцировать меня на ревность и
сейчас ждала, когда я начну выспрашивать подробности. Но я решила, во что бы
то ни стало, не вестись на её игру.

− Дела так дела, − я смогла удержаться от дальнейших вопросов. – Но зачем ты

подстриглась? Тебе так шли длинные волосы.

− Мне было интересно, что ты скажешь, − недовольная моему спокойствию

девушка снова направилась к столу.

− А что я могу сказать? – я запрокинула руки за голову. − Ты теперь свободная и

можешь продолжать и дальше делать что хочешь, уродуя себя.

Губы Анжи задрожали. Я выиграла?

− Всё, что захочу? – никак не желала сдаваться провокаторша. – Значит, ты не

будешь возражать, если я куплю себе секс-рабыню?

− Не буду, − с трудом выдавила я. – Анжи, неужели тебе так захотелось

покомандовать?

− Ещё как, − девушка обошла стол, придвинувшись почти вплотную. – Отдавать

приказы, властвовать и брать девушку тогда, когда хочешь сама. Разве это не
чудесно? Я научилась этому у мастера.

− Я – не мастер, − зло выпалила я.

− А кто сказал, что я о тебе? − рыжая подняла бровь.

Это было сильно, слишком сильно. Точно меня с головы до ног окатили ледяной
водой. Я знала, что чертовка врёт, просто выводит меня, но мозг затмила дикая
ревность. Тело отказалось подчиняться мне, когда я схватила Анжи и прижала к
стене, до боли сжав запястья.

− Ты врёшь! – прошипела я.

72/174
 Тяжело дыша, я осознала, что сделала. Я повелась и совершила ошибку,
показав чертовке свою ревность. Я, словно идиотская марионетка, позволила
дёргать себя за ниточки. У Анжи не было никого. Она бы просто не могла найти
себе нового любовника за одну неделю. Анжи скромная и верная. Но этот наряд
и поведение говорили об обратном.

Но вместо ответа, рыжая невольница блаженно прикрыла глаза и медленно

провела языком по губам, празднуя победу. А я могла только стоять, сгорая, с
дрожью внутри ожидая её ответа.

− Вру, − наконец, произнесла она. – Но ты тоже врёшь мне. Ты говоришь, что у

тебя нет ничего с Медеей, а я нашла её трусики у тебя в спальне.

Я ослабила хватку, и бывшая рабыня вырвалась. Да, Анжи права, я врала, желая
успокоить её. Я спала с Медеей, ведь её новый образ был невероятно
притягателен для меня. Но секс случался редко, спонтанно и никогда не был
любовью. Я даже не целовала её, а лишь прижимала тело к кровати и брала всё,
что хотела. Такой расклад устраивал и меня, и Медею, которой не хватало секса
с её возлюбленным. Но даже так чёртова сучка всё равно оставляла в квартире
вещи, помечая, таким образом, свою территорию.

– Я всё тебе верну, − сказала Анжи.

Я застыла и так и не смогла обернуться, когда хлопнула дверь кабинета.

Значит, невольница знала всё, знала и молчала, боясь нарушить наш хрупкий
мир. А я продолжала причинять ей боль своей ложью. И сейчас я абсолютно не
знала, что делать.

***

Я не умела извиняться, не умела находить слов, чтобы выразить, что была не

права. С Медеей было проще, она практически не злилась, скованная обещанием
о нашей свадьбе, данным родителям. А если мне всё же удавалось вывести её из
себя, девушка всегда чётко и ясно формулировала свои претензии и сама
придумывала мне наказание. Она слушала мои лживые речи о большой любви, и
ей хватало этой иллюзии.

Но Анжи была другой – чувственной, вдумчивой, и моя очередная ложь лишь

причинила бы ей боль. Анжи выучила мои привычки и могла с лёгкостью
отличить правду от фальши. И она любила меня, так сильно, как не любил никто.
Наверно поэтому мне было так больно наталкиваться на её холодный взгляд.

Я безумно скучала по Анжи, скучала по сплетению тел, по её влюблённым

глазам и тем дням, когда она была безраздельно моей. Я безумно жалела, что
отпустила девушку на свободу, не просчитав все последствия. Я знала, что
должна извиниться, но вместо этого решила действовать привычным для меня
способом – показать свою власть.

***

− Анжи, зайди ко мне, − приказала я примерно через неделю после начала

нашего трудового сотрудничества.

73/174
− Что изволите, госпожа директор? – девушка быстро появилась на пороге в
юбке короче ещё на пару сантиметров.

− Почему ты ходишь в этом на работу? – я подчеркивала официальный тон,

стараясь скрыть за ним злость ревности. – Это неприлично.

− Вы так думаете? – девушка взглянула в зеркало, осматривая себя. – Я всегда

думала, что Вам нравится такая одежда.

− Так одеваются только шлюхи и рабы, − бросила я. – Так что не отвлекай

работников своими телесами.

− Но мне сказали, что я должна стать Вашей шлюхой на этой работе, − тёмные
глаза Анжи полыхали гневом.

− Что-то я не заметила, чтобы ты справлялась с этими обязанностями, − пожала

я плечами.

− Простите, госпожа директор, я исправлюсь.

Я ожидала очередной ссоры, что Анжи начнёт доказывать свою правоту и

возражать. Но вместо этого девушка подошла ко мне и, опустившись на колени,
стала расстёгивать мою ширинку. Её покорность заводила, но холодное
исполнение приказов совсем не то, что мне было нужно.

− Решила стать плохой, Анжи? – я подняла её лицо к себе, желая видеть её

глаза. – Хочешь, чтобы я наказала тебя?

− Вы не можете больше наказывать меня, − так же равнодушно бросила

девушка. – Теперь я не рабыня.

− Брось, − хмыкнула я. – Неужели ты хочешь прекратить наши маленькие игры?

Тебя, ведь, они так заводят.

− Я стала другой. Но раз они нравятся Вам, то можете наказать меня, если я
ошибусь.

Я не успела ответить, так как девушка просунула руку меж моих бёдер и
начала ласкать.

74/174
16. Моя. POV Тори

Я чертовски хотела, чтоб Анжи ошиблась. Я старательно загружала её

работой, заставляла оставаться по вечерам и ждала. Мне казалось, что если я
накажу её, верну наши прежние порядки, то в наши отношения вернётся и огонь
любви.

К несчастью, девушка была безупречна. Анжи очень старалась, с готовностью

бросаясь выполнять любые, даже самые немыслимые поручения. Она приводила
нужных мне людей в рекордные сроки, научилась быстро печатать на
компьютере и вовремя предупреждала меня обо всём. Так же исправно
любовница обслуживала и моё тело, каждый раз доводя до умопомрачительного
оргазма. И не возражала, когда я сама хотела ласкать её.

Но любимая продолжала мучить меня своей холодностью, даря мне поцелуи

без тени эмоций. Она продолжала так же развратно одеваться и без утайки
флиртовала с другими. Анжи не рассказывала, что происходит с ней за стенами
офиса, и не приглашала домой. Разумеется, я могла нанять людей и проследить
за девушкой, но не делала этого, боясь потерять её доверие окончательно.

Я решила извиниться.

***

Сегодня я вновь заставила девушку задержаться после работы. И вызвала Анжи

к себе в кабинет, когда за окнами стемнело, и остальные сотрудники начали
уходить домой. Я хотела, чтобы нам с Анжи никто не помешал.

Услышав приближающийся цокот каблучков, я хлопнула в ладоши, заставляя

свет погаснуть. Я хотела, чтобы в момент примирения мой офис казался хоть
чуть таинственнее и романтичнее.

− Чего изволите, госпожа директор? – спросила девушка, застывая на пороге.

Похоже, Анжи была удивлена преображением моего кабинета, поскольку

крутила головой по сторонам. Я же просто любовалась на мою красавицу,
казавшуюся такой неземной в свете неоновых ламп за окном.

− Да, госпожа, − поняла всё по-своему девушка и стала снимать одежду.

− Я не для этого вызвала тебя, − я встала из-за стола и, быстро преодолев

расстояние между нами, крепко обняла любимую.

Анжи застыла, согретая теплом моего тела, и закрыла глаза.

− Я… − начала было она.

− Нет, − перебила я. – Сейчас моя очередь говорить. Да, я лгала тебе, но лишь
потому, что старалась оградить тебя. Я не хотела, чтобы ты плакала из-за моей
похоти к Медее. Я слабая, наверное, раз привыкла получать всё, что желаю. Но я
очень хочу сказать тебе, что мой секс с Медеей был редким и ему никогда не
стать тем, что было между нами. Ты так нужна мне, Анжи. И я очень боюсь, что
теряю тебя.
75/174
 Я отстранилась от девушки и взяла в ладони её лицо, только сейчас заметив,
что по лицу любимой текут слёзы.

− Ты не теряешь меня, − заговорила она. – Но мне было безумно больно от твоей

лжи, больно от того, что я ничего не значу в твоей жизни. И мне так хотелось,
чтобы ты почувствовала хоть часть этой боли. Я хотела, чтобы ты поняла меня. Я
хотела знать, что нужна тебе.

Любимая попыталась вырваться, чтобы вытереть слёзы, что текли по её губам,

мешая говорить дальше. Но я лишь сильнее прижала её к себе и начала
целовать нежно, страстно, словно в последний раз.

− Анжи, я не смогу отпустить тебя, − всё же смогла я сказать правду. – Но и

помолвку с Медеей разорвать тоже не сумею, потому…

− Я знаю, − перебила невольница. – Я давно знаю, почему ты не можешь этого

сделать. Но я не уйду от тебя. Как бы ни было больно, ни за какие богатства в
мире я бы не смогла забыть тебя. Я – твоя, Тори.

Моё сердце готово было выскочить из груди, а руки дрожали, когда я

покрывала поцелуями пальчики моей Анжи. Теперь я точно знала, что люблю
девушку.

***

А на утро она вновь проснулась в моём доме, в моей постели и в моих объятиях.
Было так весело вновь завтракать вместе, слушая её нежный смех и видя улыбку
на губах. Я чувствовала себя самой счастливой в мире, сжимая ладонь девушки в
своей, когда мы вместе ехали на работу. Под удивлённые взгляды коллег, я за
руку проводила Анжи на рабочее место и, поцеловав её на прощание, ушла в
свой кабинет.
***

А к обеду в офис приехала Медея. Я зашла во всемирную паутину, выбирая

ресторан, где можно было пообедать с любимой, когда услышала голос
блондинки в коридоре.

− Мисс, я к заместителю директора, − холодно сказала невеста, словно не

узнала Анжи.

− Хорошо, заходите, − так же холодно ответила рыжая.

Медея влетела в кабинет, но, натолкнувшись на мой равнодушный взгляд,

поправила волосы и спокойно подошла ко мне.

− Здравствуй, я привезла тебе маленький подарок, − улыбнулась девушка,

поставив на стол свою фотографию в позолоченной рамке.

− Спасибо, – притворно улыбнулась я. − Но зачем это?

− Смотри на него и не забывай о той, которую ты через два месяца назовёшь

своей женой, − улыбка невесты стала походить на оскал.

76/174
− Медея, не надо этих игр. Скажи прямо, что тебя не устраивает, − попросила я.

Сегодня я чувствовала себя слишком счастливой, слишком влюблённой. И

совсем не хотелось думать, пытаясь понять суженую.

− Ты сама знаешь, Тори, − бесцеремонно сбросив мои документы на пол,

блондинка устроилась на краю стола. – На твоей работе все знают о нашей
помолвке. И как, по-твоему, я должна себя чувствовать, когда мне звонят и
сообщают, что ты трахаешь секретаршу?

− Брось, Медея, − я беспечно пожала плечами. – У тебя своя любовь, у меня своя.
Всё честно. Разве нет?

− Да как ты смеешь сравнивать! – блондинка стукнула кулаком по столу. – За всё

время кто-нибудь видел меня с любовницей? Твои друзья судачили о том, какая
ты дура? Я ни разу не опозорила твоё имя, а ты только и делаешь, что позоришь
моё! Строишь любовь с рабыней, обжимаешься с ней в «Астрее», а теперь ещё и
работа…

Я не сильно вслушивалась в злую тираду невесты. Я понимала, что Медея

права. Я слишком расслабилась, хотя должна была держать наши отношения с
Анжи втайне ото всех. И как бы мне не хотелось кричать о своей любви, я
должна закрыть уста и сохранять лицо. Но самым интересным было то, что в
запале Медея выпалила, что любит девушку. Не парня. Интересно, кто она? Кто
же смог растопить сердце распутной снежной королевы?

− Надеюсь, ты всё уяснила, − наконец, закончила невеста.

− Уяснила, − утвердительно кивнула я. – Впредь я буду сохранять приличия. Это

всё, зачем ты приехала?

− Нет, − Медея спрыгнула со стола и подошла ближе. – Я соскучилась.

− Брось, эти игры в прошлом, − встав из-за стола, я подошла к окну.

− Ладно, я хочу секса. И хочу его сейчас.

− Я решила, что между нами больше никогда ничего не будет, − холодно

отказалась я, не оборачиваясь.

− Не будет? – Медея рассмеялась, положив нежные руки на мои плечи. – Брось,

Тори. Ты хочешь меня.

− Не хочу, − ответила я, пытаясь отодвинуться.

− Хочешь, − прошептала блондинка, сокращая расстояние между нашими

лицами так, что я чувствовала на губах её горячее дыхание. – И ты не сможешь
отказаться от моего тела даже ради своей большой и чистой любви.

Не успела я ответить ей новым отказом, как девушка впилась в мои губы

поцелуем. Дверь скрипнула, и я услышала голос Анжи, которая, почуяв жареное,
не смогла усидеть на месте.

− Госпожа директор, у Вас совещание через десять минут! – выпалила девчонка

77/174
и громко хлопнула дверью.

Оттолкнув невесту, я попыталась броситься за любимой, но Медея схватила

меня за руку.

− Не беги за ней! − подобно змее зашипела она. – Твоя девчонка должна чётко
знать своё место.

Я вырвалась. Я знала, что в словах Медеи есть зерно истины, но я так же знала
буйный характер моей любимой. Анжи не будет просто стоять и смотреть, как я
целую законную невесту. Анжи будет плакать от боли и ещё чего вновь
попытается сбежать от меня на край света. Поэтому я должна сразу объяснить в
том, что этот поцелуй не был желанен мною.

Нашла я рыжую в туалете. Анжи стояла у окна, вытирая рукой слёзы.

− Милая, − я прижала девушку к себе. – Не плачь.

− Всё хорошо, − ответила красавица, застывая. – Я знаю, что она твоя суженая. Я
знаю, что я всего лишь подстилка и смирилась с этим.

− Анжи, − я заставила девушку обернуться к себе. – Я никогда к тебе так не

относилась, ну разве что в самом начале. А сейчас точно знаю, что люблю тебя.
Так что перестань мучить себя.

− Правда, любишь? – не веря собственным ушам, спросила девушка.

− Да, − ответила я, прижимая её к себе.

***

Совещание как обычно, длилось безумно долго, захватив с собой обед и

половину рабочего дня. Я была рассержена, что не провела время с Анжи, и
голодна, возвращаясь к себе в кабинет.

− Да, милая! – я застыла, услышав нежное слово из уст любимой, сказанное не

для меня.

Подобно шпиону я выглянула из-за угла, увидев, что Анжи разговаривает по

телефону. Девушка таинственно улыбалась говорившему, кокетливо накручивая
на палец прядку огненных волос.

− Не волнуйся, я скоро буду дома. Целую, − ответила рыжая невидимому

собеседнику и, весело напевая, положила трубку.

Я бросилась в свой кабинет, не взглянув на секретаря. Заперев дверь, я со

злости скинула все вещи на пол и, упав на стул, зарыла руки в волосы. Как Анжи
могла так со мной поступить? Как она могла, смотря в глаза, говорить, что
любит, живя с другой? Я же только призналась, что люблю её. Или как раз
поэтому? Неужели в своей мести Анжи зашла так далеко? Я хотела ударить
изменницу. Я хотела выбить из неё всю дурь и запереть снова в своем доме,
показав на что способна.

Но даже сквозь ярость я ощущала, как мне больно. Никакая ненависть к

78/174
рыжей девчонке не была сильнее того ледяного потока, что разлился внутри.
Мне было душно, плохо, когда невидимые тиски сдавили сердце. Это ли
чувствовала Анжи, когда узнала, что я спала с Медеей? Чувствовала ли она такое
же отчаяние, когда я целовала невесту?

Нет, я не хотела причинить Анжи боль. Я не хотела вновь отбирать у неё

подаренную свободу. Но я хотела показать девушке, что она только моя. Я
хотела трахнуть её так, чтобы она не смела даже подумать о другой. Я хотела
унизить её.

79/174
17. Месть. POV Тори

Когда за окнами начало темнеть, я была полностью готова. Ярость

схлынула, уступая место холодной злости.

− Анжи, приготовь мне чашечку кофе и зайди в кабинет, − пропела я в селектор.

– И не забудь приготовить себя.

Девчонка входит через пару минут. На её губах играет таинственная улыбка,

когда она щёлкает задвижкой и идёт к моему столу. Довольная, расслабленная.
Неужели Анжи до сих пор не заметила фальши в моём голосе? Или так хорошо
притворяется? Или чертовка действительно думает, что сможет вытворять всё,
что ей заблагорассудится?

− Малышка, − шепчу я, притягивая девушку к себе, сама ставя поднос на место.

Прижимаю к себе, впиваясь в губы жадным и требовательным поцелуем.

Дрожит. Анжи нравится, когда я такая. В последнее время я была слишком
нежной, и сейчас её трясёт от желания. Анжи снова хочет оказаться в моих
руках беспомощной. Немного игрушкой, немного ведомой, желанной. Что ж, ей
понравится. Запускаю руку под юбку девушки, не найдя там преграды. Без
трусиков, бесстыдница.

− Шлюшка, – шепчу я, переворачивая девушку лицом к столу.

− Не больше, чем ты, − отвечает невольница, не любящая таких слов в свой

адрес.

Сдёргиваю с девушки лёгкую кофточку и лифчик, любуясь на напряжённые

соски. Моя и ничья больше, только моя. Ласкаю грудь девушки, покрывая шею
горячими поцелуями.

− Скажи, что ты моя, − шепчу.

− Твоя, − отвечает невольница со стоном.

Только моя. Докажи! Беру со стол вибратор и провожу по влажному лону

девушки. Анжи нравится, скоро не будет. Вставляю один конец игрушки в себя, а
другим вхожу в девушку. Резко, болезненно, на всю длину.

− Перестань! − вскрик.

− Только моя, − шепчу, крепко прижимая рыжую к себе. – Ничья больше.

− Пусти!

Малышка Анжи любит подчиняться, но не любит грубых игр. Как забавно. Я

буду нежной, буду осторожной, если она перестанет целовать другую.
Вспоминаю её лицо при том разговоре, счастливое. Ещё сильный толчок.

− Не хочу!

Хочешь милая, я знаю. Замедляю движения, как она любит. Тело невольницы
80/174
дрожит, рыжая начинает входить во вкус, но сжимает зубы, сдерживая стоны.
Хочу большего. Запускаю руку в её мокрое лоно, лаская клитор. Вот теперь
двигается в такт со мной, скребёт ногтями по столу. Слишком хорошо, снова не
то.

− Прогнись.

С силой надавливаю руками на спину девушку, но Анжи упирается руками в

стол, не желая подчиняться. Ещё резкий толчок и вскрик, и она покоряется.
Пусть знает, что я остаюсь её хозяйкой, пусть знает, что не свободна. Пусть
больше не смотрит на других, ведь в её жизни только я.

Малышка кончает почти одновременно со мной. Вынув игрушку, я не даю ей

отдышаться и вновь прижимаю к себе спиной.

− Моя, − говорю я, пытаясь поймать её губы, чтобы поцеловать.

Девчонка отталкивает меня. Как же она прекрасна сейчас – раскрасневшаяся,

потная, со злым вызовом в глазах и тяжёлым дыханием. Точно как в первый
день, когда у меня появилась.

− Что на тебя нашло? – зло кричит невольница. – Не смей брать меня силой! Я
больше не твоя рабыня.

− А иначе что ты сделаешь? – смеюсь. – Ты зависишь от меня.

Пощёчина. Не болезненная, обидная, просто желание показать свою силу.

− Уже забыла приёмы самообороны, Тори? – прищуривается Анжи.

− Нет, это подарок. Ты же так давно мечтала о ней, − улыбаюсь, прикасаясь

рукой к горящей щеке.

− Почему?

− Ты знаешь.

− Не знаю, − продолжает врать она.

− Флиртуешь, раздаешь поцелуи по телефону, − поясняю я.

Но вместо того, чтобы испугаться, чертовка неожиданно начинает смеяться.

− Ты дурочка, − наконец произносит она. – Просто ревнивая дурочка. Я говорила

с Кристиной.

− Сестра у тебя? – я хлопаю глазами от удивления. – Но как? Родители так просто

отдали её?

− Нет, − Анжи неожиданно становится серьёзной. – Не отдали, я забрала её

силой. На деньги, что ты дала мне, я наняла охранника и, подсчитав, когда отца
не будет, поехала домой. Под крики мачехи, когда мужчина держал её, я
бросала немногочисленные вещи сестры в чемодан. Но знаешь, Кристина сама
пошла со мной. Не слушая мольбы и угрозы матери, невзирая на то, что мы почти

81/174
не виделись год, она сжала мою ладонь и пошла за мной.

− Значит, этим ты занималась всю неделю? – Анжи кивает. – Значит, поэтому ты

так изменилась? Почему не рассказала?

− Я не изменилась, − девушка походит к окну и смотрит в темнеющее небо. – Я

всё такая же, робкая, наивная и скромная. Но я очень хочу стать другой,
сильной, похожей на тебя. Поэтому и не рассказала. Если ты увидишь меня
другой, если я смогу носить эту пошлую юбку, то и все поймут. И не смогут
противостоять мне. Не смогут отобрать сестру. Так что, пожалуйста, Тори, не
делай меня слабой.

− Я больше не поступлю так,− подхожу к любимой, обнимая за плечи. − Прости

меня.

− Одного «прости» мало мне, − Анжи обернулась, внимательно глядя мне в

глаза. – Хочу наказать тебя. Ты ведь всегда наказывала меня, когда я была
виновата. Теперь виновата ты. Мы обе свободны, так позволь мне это сделать.

Открываю рот – не ожидала. Оскорбительная идея – наказание от невольницы.

Но Анжи права – мы обе свободны сейчас, мы равны. Я могу отказаться, но не
узнать то, что приготовила для меня рыжая невозможно. И каким бы наказание
не казалось унизительным, это даже немного возбуждает.

− Позволю, – осторожно отвечаю я. – Скажи, чего ты хочешь.

Ожидание мучительно, и я хочу знать, к чему готовиться.

− Я подумаю, − коварно улыбается чертовка и начинает одеваться. – До завтра.

Чёрт, Анжи слишком хорошо выучила правила игры.

− Постой, − хватаю мою девушку за руку, вновь вспомнив их разговор. – Ты

всегда целуешь сестру?
− Всегда, − невольница улыбается и, подойдя, касается губами моего лба. – Вот
так. А теперь пошли.

− Куда? – удивляюсь, когда девушка берёт меня за руку.

− Домой ко мне, раз ты такая недоверчивая.

***

Квартира Анжи находится в богатом районе недалеко от работы. Я сама

выбирала ее, руководствуясь вкусом девушки. Небольшая, трёхкомнатная, но
уютная, с мебелью, отделанной красным деревом. Не сомневаюсь, что
невольнице тут очень нравится.

− Сестрёнка! – как только мы открываем дверь, к невольнице с радостным

криком бросается Кристина.

Девушка берёт её на руки, целуя в лоб. Малышка радостно смеётся, а Анжи

говоряще смотрит на меня.

82/174
− Здравствуй, Тори, − замечает меня Кристина. – Знаешь, сестрёнка столько о
тебе рассказывала…

− Кнопка, помолчи, − Анжи шутливо щёлкает сестре по носу. – Наши тайны

только между нами.

Девочка кивает, а я ощущаю тепло внутри. Анжи говорила обо мне,

рассказывала о нас. Значит, не врёт, что любит.

Ужин проходит весело. Кристина сидит с нами, весело болтая ногами, и

засыпает меня вопросами. Малышке хочется знать всё: как мы с Анжи
познакомились, как впервые поцеловались, как полюбили друг друга.
Невольница хмурится, а я лишь улыбаюсь и развожу руками.

***

− Пошли, − девушка возвращается, уложив сестру.

Мы проходим по темному коридору в большую комнату с тёмно-красными

шторами и светильником с рыбками на столе и двуспальной кроватью.

− Твоя спальня? – спрашиваю я.

− Наша спальня, − отвечает Анжи.

Невольница подходит ко мне, кладёт руки на плечи и целует. Не разнимая губ,

падаем на подушки, продолжая начатое. Целуемся медленно, нежно, сохраняя
одно дыхание на двоих. Но Анжи останавливает мою руку, стоит ей попытаться
пробраться под блузку.

− Нет! – девушка прищуривает глаза. – У меня внутри и без того всё болит.

− Я не хотела, − сожалея о содеянном, веду ладонью по её щеке.

− Хотела. Ты именного этого и хотела, Тори, − чертовка приближается и кончик

языка, возбуждая, скользит по моей шее. – Поэтому не коснёшься меня сегодня.
А завтра я оторвусь.

Притворно вздыхаю и отодвигаюсь от желанной девушки. Лежу в полутьме,

лаская любимую лишь взглядом.

− Только твоя, − шепчет Анжи, переплетая пальцы наших рук.

83/174
18. Наказание. POV Тори.

Как же приятно вновь просыпаться в постели с любимой. Как же я

скучала по тому, что меня будят поцелуем. После затяжной ссоры прижаться к
тёплому телу Анжи кажется ещё приятнее. Но девушка ласково отводит мои
руки и садится сверху с игривой улыбкой. Да, я и забыла, наказание. Значит, я
должна сегодня позволить ей вести меня. Что ж посмотрим, что из этого выйдет.

− Будь послушной, Тори, − любимая смотрит на меня сверху вниз и снимает

кофточку пижамы.

− Я никогда не буду послушной, − тяну к ней руки, но девушка перехватывает

запястья и прижимает их к кровати.

Но я и хотела этого, Анжи сейчас так близко, что я ловлю её губы и целую.

− Ну, Тори, − с притворным удовольствием девушка отстраняется. – Ты же

обещала.

− Обещала и выполню. Я же никогда не нарушаю своих слов, ты знаешь. Но

поцелуй тебе понравился. И вчерашний секс тебе понравился, но я всё же была
слишком груба.

− Мне не понравилось! – чёрные глаза моей чертовки сузились.

− Анжи, раз мы сегодня такие откровенные, признай хоть раз, что ты любишь
быть ведомой.

− Ладно, отвечу, − рыжая склоняет голову на бок. – Но после, и ты ответишь на

мой вопрос.

Я утвердительно киваю, и девушка продолжает.

− Признаю, что мне нравится, когда ты командуешь мной, но не берёшь силой.

Мне нравится, когда ты заставляешь меня делать что-то постыдное, но не
унизительное. Мне нравится, когда ты ловишь меня на словах и заставляешь
ходить с игрушками внутри. Невозможность выдать себя, страх быть
замеченной, возводят возбуждение в абсолют, и твои прикосновения становятся
током. Ты довольна ответом?

Вполне. Её слова безумно заводят меня, но я подчиняюсь правилам игры. Анжи

наклоняется и обводит языком пухлые губы, дразня меня ещё больше. С губ
слетает тихий стон, и рыжая закрывает глаза, наслаждаясь произведённым
эффектом.

− Теперь мой вопрос, − чёрные глаза смотрят внимательно, боясь пропустить

даже мельчайшее изменение на моём лице. – Как у тебя было с Медеей?
Расскажи мне, покажи.

− Зачем тебе, − я расстроена, когда любимая напоминает о моей слабости. – Нет

Медеи, только мы.

− Я хочу знать, − дрожащие ладони сжимают запястья сильнее.

84/174
 Анжи очень боится услышать ответ. Но всё равно желает знать, потому что
ещё больше она боится, что я увлеклась невестой. Что целовала её так же
нежно, как её саму и шептала на ушко те же слова. Поэтому я должна показать
Анжи, что это не так.

− Я переворачивала её на спину, − отвечаю я, проделывая те же действия с

любимой. – Прижимала к кровати.

Я чувствую, как сильно бьётся сердце невольницы, я чувствую её горящее

дыхание на щеке. Анжи так близко, моя Анжи, но я прикасаюсь сейчас не к ней.

− Снимала одежду, − стаскиваю пижамные штаны рыжей и их отбрасываю в

сторону. – Раздвигала ноги, проникая в неё пальцами.

Веду ладонью вниз по разгорячённой коже девушки, но Анжи сдвигает ноги,

не давая прикоснуться дальше.

− А после Медея уходила, − продолжаю я. – Никаких лишних слов, никаких

признаний, никаких обещаний. Просто действия без чувств.

Девушка облегчённо вздыхает, но её плечи дрожат. Анжи больно, и я обнимаю

её.

− Больше это не повторится, − шепчу я.

− Не обещай то, что не можешь выполнить, − тихо отвечает невольница.

− Я выполню, − прижимаю девушку крепче. – Со своей похотью я справлюсь, но я

не смогу дышать, если потеряю тебя.

Анжи всхлипывает, и я опускаюсь рядом с ней, зарываюсь носом в рыжие

волосы, пахнущие шампунем.

− Но я не откажусь от своей идеи, − девушка садится.

− Я и не жду. Но роль госпожи тебе не идёт, − смеюсь, за что получаю

подушкой.

Не успеваю обидеться, как девушка нависает сверху, снова целуя. Руки Анжи
ласкают тело, стараясь задеть самые чувствительные точки. Быть ведомой
непривычно, но совсем не неприятно, и я покорно выгибаюсь под её пальцами. Я
привыкла всё контролировать, но сейчас можно просто закрыть глаза, отдаваясь
приятным ощущениям.

Дорожка из поцелуев проходит по животу, и девушка раздвигает мои ноги,

целуя внутреннюю сторону бёдер. Чертовски сложно держать себя в руках и не
сорваться, прося перейти к сути. Но я сдерживаюсь, комкая в руках одеяло.

− Всё, − говорит невольница, лишь один раз проведя языком по клитору. – А

теперь наказание.

С трудом открываю глаза, наблюдая, как девушка открывает ящик и достаёт

оттуда небольшую металлическую цепочку, состоящую из шариков разной

85/174
формы. Анжи поворачивается ко мне, но я отрицательно мотаю головой.

− Госпожа боится испробовать на себе свои же игрушки? – подначивает

чертовка. – Они даже не вибрируют. Или мне тоже нужно прижать кого-то к
кровати, чтобы принять твои извинения?

Чёрт, новая провокация! Анжи смотрит внимательно – не хочет изменять,

проверяет. Не переспит с другим, но позволит ему трогать себя на моих глазах.
Ненавижу! И почему я решила помочь ей измениться?

− Не боюсь, − отвечаю, призывно раздвигая ноги. – Я ничего не боюсь.

− Врёшь, − смеётся чертовка, начиная медленно вводить в меня цепочку.

Чёртовски медленно, мучительно. Но Анжи нравится наблюдать за моей

агонией, а я сжимаю кулаки, не позволяя ей этого.

− Всё, − говорит невольница, когда самый крупный из шариков запечатывает

моё мокрое лоно изнутри. – А теперь на прогулку, в наш любимый парк.

Девушка встаёт и начинает одеваться, но я перехватываю её, заключая в

объятия.

− Ты возбуждена, − шепчу на ушко.

− Ещё как.

− Может мне удовлетворить тебя, а после пойдём?

− Нет, − вырывается. – Это будет нечестно. Я потерплю.

Девушка даёт мне одежду, и я с трудом натягиваю её на потное тело. Анжи

облизывается и, взяв меня за руку, тянет на улицу. Ещё совсем раннее утро, и я
могу лицезреть зарево рассвета. Красиво, раньше я наблюдала его лишь из окна.

− Как хорошо, − Анжи вдыхает прохладный воздух и улыбается. – Прогуляемся

пешком, здесь всего пара кварталов.

Только тут понимаю, что никогда не гуляла по городу вот так, пешком, и
утвердительно киваю. Девушка берёт меня под руку, и мы уверенно идём
вперёд.

Но, кажется, я не рассчитывала эффекта столь скромного наказания. Игрушка

внутри нагрелась, став чуть жарче моего тела, а шарики внутри сталкиваются
при каждом шаге, даря бесконечное возбуждение. А Анжи словно и не замечает
моего состояния – болтает весело, рассказывая о чём-то, и идёт всё быстрее и
быстрее.

− Не могу больше, − выдыхаю, останавливаясь.

− Можешь, можешь, я же смогла, − хмыкает. – Да мы уже и пришли.

Поднимаю глаза и вижу спасительную вывеску парка аттракционов.

86/174
***

Внутри девушка всё же умудряется затащить меня на ту карусель с висящими

на цепях сиденьями. Но я не жалела – смотреть на Анжи было великолепно.
Девушка раскинула руки подобно птице и летела вперёд. А ещё невольница так
улыбалась, словно у неё и вправду выросли крылья. Мне тоже стало легче.
Оказалось, и правда – возбуждение со страхом не совместимы. Хотя я не так уж
и боялась.

− Может, пойдём на карусель, − сойдя на землю, невольница кивает на тот

самый аттракцион, куда я затащила её когда-то.

− Нет, − отвечаю я, недобро покосившись на коней.

− Пошли, − девушка берёт меня за руку и тянет вперёд. – Или боишься?

Анжи оборачивается, хитро глядя на меня.

− Я не боюсь, но не пойду, − вновь отрицательно качаю головой.

− Ты боишься, − чертовка подходит ко мне близко-близко и проводит рукой про

промежности.

Застываю, закусывая губу. Хоть кругом и немного народу, но стать

посмешищем совсем не хочется. И как Анжи может это заводить? Но от голоса
моей девушки, от её горячего взгляда, возбуждение возвращается.

− Ладно, − вздыхает Анжи. – Я избавлю тебя от этой участи. Я ведь не садистка в

отличии от некоторых.

− Я тоже не садистка.

Анжи смеётся и тянет меня к пещере ужасов. Но на этот раз мы не едем в

тоннель, а выходим из вагонетки, пока она не набрала скорость. В тёмном
тоннеле мрачно, но Анжи больше не пугают такие вещи, и девушка спокойно
ведёт меня в какой-то закуток.

− Люблю тебя, − когда мы остаётся наедине, любимая прижимается всем телом,

позволив ласкать себя.

87/174
19. Семья. POV Тори

Вдоволь нагулявшись, мы возвращаемся домой к обеду, где нас

встречает обиженная Кристина.

− Почему вы развлекались без меня? – строго спрашивает малышка, уперев руки

в бока.

− Прости, милая. Иногда просто взрослым очень хочется побыть вдвоём, − Анжи
наклоняется и вручает сестре разноцветный воздушный шарик, что мы
приобрели по дороге. − Обещаю, что в следующий раз пойдём все вместе.

− Ура! – девочка хватает игрушку и радостная убегает к себе.

− Тебе нужна моя помощь? – спрашиваю я. – Ведь если твои родители обратятся
в суд…

− Я хочу справиться сама, − упрямится невольница. – Но если всё станет совсем

плохо, я скажу тебе.

***

А после мы пытаемся вместе приготовить ужин, и девушка постоянно смеется

над моей неопытностью в этом нехитром деле. А я ведь первый раз готовлю
самостоятельно.

Но страсти укладываются, когда на кухню входит Кристина, и мы чинно и

мирно берёмся за еду. Нужно подавать малышке правильный пример.

− Куда теперь? – Анжи подходит ко мне, уложив сестру. – Я слышала, как ты

звонила кому-то. Всё в порядке?

Любимая смотрит на меня внимательным и немного ревнивым взглядом.

− Всё отлично, − улыбаюсь я. – Мы идём в «Астрею», я хочу тебя кое с кем

познакомить.

− Хорошо, пойду переоденусь.

Сердце замирает. Что же она задумала? Вновь захочет почувствовать себя

другой? Неужели добровольно оденется так, как я когда-то одела её? Тогда мне
казалось соблазнительным возможность получить доступ к её телу, но теперь
всё по-другому. Я не хочу, чтобы кто-то видел, как она красива. Я не хочу, чтобы
кто-то прикасался к ней даже в своих мыслях. Не хочу, чтоб чужие взгляды
ласкали её обнажённую кожу.

Наконец девушка выходит из комнаты. На ней розовая блузочка с небольшим

вырезом и юбка чуть ниже колена. Довольно скромненько, но красиво. У Анжи
хороший вкус.

− Испугалась? – смеётся невольница, подмечая мой облегчённый вздох.

***
88/174
 Анжи смотрит внимательно на вывеску. Невольница не слишком-то уважает
этот клуб, после того, как в первый раз ощутила себя здесь рабыней. Униженной,
на поводке. Даже сейчас, став свободной, она провожает других рабов с
жалостью во взгляде. Анжи не забыла о том, что я творила, но мирится с этим.
Поэтому идёт в «Астрею» каждый раз, как я позову.

В любимом клубе за это время практически ничего не поменялось. Та же

атмосфера мрачного драйва, тот же разврат, только теперь на небольших
помостах танцуют обнажённые девушки в ошейниках. Но они не стриптизёрши,
а рабыни, просто реквизит, и любой желающий может трогать их. Они все
красивы – стройные, фигуристые, длинноволосые. «Астрея» не держит плохой
товар.

Любимая ведёт меня за руку к дальнему краю зала быстро. Анжи боится, что я
буду смотреть на них. Боится, что захочу прикоснуться. Но этого не будет, ведь
сейчас я вижу перед глазами лишь её. Сейчас я точно знаю, что Анжи и есть та,
кого мне так не хватало всегда. Она – тепло, и свет её глаз согревает меня.

Опускаемся на подушки, и услужливая официантка тут же подбегает, принося

мои любимые напитки. Анжи берёт в руки стакан, но лишь пригубливает
коктейль. Моя малышка не терпит спиртного, не переносит того, что дурманит
голову. Я нахожу это правильным, но осушаю свой стакан с обжигающим
напитком.

− Тори! – вижу идущую к нам Аманду.

Подруга как всегда обворожительна с густыми распущенными волосами, в

лёгком платье. Девушка спешит к нам, а за ней всё тот же раб. Без поводка, но в
ошейнике, он точно тень следует за своей хозяйкой, боясь опоздать. Быть
может, Аманда тоже нашла своё тайное счастье?

− Привет, − встаю, чтобы встретить её, но уворачиваюсь от ставшего

традиционным поцелуя в губы.

Аманда смотрит с непониманием, когда мои губы касаются её щеки. Но тут

подруга замечает мою спутницу, и её губы расплываются в улыбке.

− Значит, ты та самая Анжи! – Аманда садится рядом с моей девушкой.

− Да, это я, − невольница смущённо опускает глаза.

Нет, Анжи не соврала. Она стала чуть уверенней, чуть испорченней, но не

изменилась. Моя малышка всё такая же – скромная и нежная.

− Я так рада познакомиться с тобой! – Аманда берёт невольницу за руку. – Меня

зовут Аманда. Я – лучшая подруга Тори.

− Я тоже очень рада, − улыбается невольница, не отнимая ладони.

Я наблюдаю за ними, не вмешиваясь в разговор. Я вижу, как невольница,

расправив плечи, улыбается. Вижу их руки, переплетённые в столь невинном
жесте, и я чувствую странное напряжение внутри. Я знаю, что между ними
ничего не может быть, знаю, что Аманде не нужны девушки, знаю, что Анжи

89/174
нужна лишь я одна. Но напряжение не исчезает, так как я помню, сколько
вольностей позволяет себе подруга.

− Ваш раб, − Анжи опускает глаза на парня, сидящего у ног Аманды. – Думаете,
он счастлив?

Такой странный вопрос для этого места, что, кажется, музыка сейчас затихнет,
оставляя ответом тишину. Такой естественный вопрос для Анжи. Была ли она
счастлива со мной, будучи рабыней?

− Он счастлив, − Аманда улыбается, гладя блондина по голове точно котёнка.

− Вы спрашивали?

− Спрашивала, − подругу не удивишь столь странными речами. – И он отвечал

мне. Но не словами. Язык тела намного важнее слов. Его глаза горят, когда я
называю его по имени. Его губы отвечают на мои поцелуи. Не это ли счастье? Ты
ведь тоже чувствовала это, пока была рабыней Тори?

Невольница опускает голову, раздумывая. Для меня мир словно замирает и

открывается вновь, когда любимая кивает.

− Так какого это, стать свободной? – задаёт опасный вопрос Аманда. – Ты

знаешь, что стала первой рабыней за десять лет, которой подписали вольную в
нашем городе?

− Первой? – Анжи поднимает удивлённые глаза. – Знаешь, свобода – это странно.

Сначала я чувствовала себя безумно счастливой. А сейчас кажется, что в
сущности ничего не поменялось. Я работаю и должна подчиняться директору, я
в городе и должна подчиняться общественным нормам. Я не могу разрушить
систему рабства как бы мне этого ни хотелось. Я не могу подняться ввысь и
полететь на край света, так как ограничена телом. Но есть и хорошее, я впервые
чувствую себя важной для Тори.

− А раньше не чувствовала? – девушка садится ближе к невольнице. – Ты

должна была ощущать, что связь между вами образовалась задолго до твоей
вольной. Когда чувствовала её прикосновения, когда она целовала тебя. Когда
чувствовала биение её сердца. Так что ты ощущаешь сейчас?

Рука подруги скользит по груди Анжи. Я понимаю, что этот жест не содержит
ничего эротичного. Я знаю, что Аманда хочет лишь доказать невольнице свою
теорию. Но наблюдать за их почти ласками выше моих сил.

− Аманда, можно тебя на секунду? – я встаю и, дернув подругу за руку,

заставляю её подняться на ноги.

Подмигнув Анжи, шатенка отправилась за мной, и раб вновь последовал за

ней.

− Пожалуйста, больше не веди себя так с Анжи, − прошу я, когда мы отошли на

достаточное расстояние, чтобы рыжая не слышала. – Не трогай её.

− Почему ты отвела меня в сторону? – задала вопрос Аманда. – Почему не

сказала при ней?

90/174
− Это странно, − отвечаю, смотря на мою Анжи.

− Да, видеть тебя такой странно, − улыбается подруга. − Но здорово.

***

Чуть больше трёх месяцев пролетели безмятежно. Пожалуй, что я только

сейчас узнала ответ на вопрос «Что значит счастье?» Дни, приведённые с Анжи
на работе, её тёплые взгляды и улыбка. Жаркие ночи на постели в её доме.
Нежные поцелуи по утрам и смех любимой.

О своём же доме я почти что забыла, стараясь появляться там как можно реже.
Я забыла о свадьбе с Медеей, бросив все хлопоты на недовольную невесту. Но
блондинка не жаловалась, с тем уговором, что никто не узнает о нас с Анжи.

Не знаю, причиняло ли это сильную боль любимой, но она смирилась. Нашего

счастья было слишком много, чтобы делиться им с другими. Я же всё чаще
ощущала нас семьёй. Моей семьёй, настоящей, которую я не чаяла обрести
после помолвки с Медеей. Сознание видоизменяло реальность в угоду желаний,
и Анжи стала моей женой, а малышка Кристина нашей общей дочерью. И я
отчаянно желала, чтобы так оставалось и впредь. Даже после моей свадьбы.

***

Хрупкое счастье рухнуло быстро, как карточный домик. С поцелуя любимой, с

утреннего кофе и открытого ноутбука на странице новостей, где красовалась
фотография полубнажённой окровавленной Медеи.

91/174
20. Похороны. POV Тори

− Что случилось? – спрашивает Анжи, видя, что я вдруг застыла на

месте.

− Медею убили, − произношу я, не веря собственным словам.

Я захлопнула ноут, чтобы любимая не увидела, как это произошло. Я не хотела,

чтобы она видела ужасающие фото блондинки, лежащей на плитке ночного
клуба с перерезанным горлом. Я не хотела, чтобы Анжи читала комментарий
пьяного придурка, хвастающегося тем, что отымел мёртвую красотку.

− Что теперь будет? – в глазах невольницы жалость, тревога, и на самом дне

чуть-чуть радости.

Любимая думает, что теперь уже никто не сможет встать между нами. Что я
стану её безраздельно и назову своей невестой. Как же она ошибается. Как бы я
не хотела этого – не смогу.

− Всё будет нормально, − вытерев слёзы тыльной стороной ладони, отвечаю я. –

Не переживай. Мне нужно домой – вечером позвоню.

***
Дома холодно, а у меня не проходит дрожь в руках. Медею очень жаль, ведь,
несмотря на её капризы и наши разногласия, она в последнее время стала мне
настоящим другом. Погибнуть в расцвете лет, вот так, быть зарезанной как
животное на потеху обкуренной толпе. Страшно. Кто мог это сделать? Её
возлюбленная? Тот, с кем она жила, ревнивый муж или любовник?

− Медею убили, – голос отца всегда строг и холоден, но сейчас я чувствую в нём
ноты печали. – Тори, ты дома сейчас?

− Да, я слышала. Еду. Скажи, убийцу не нашли?

− Нет, но это сейчас не так важно. Завтра в десять похороны на городском

кладбище. Будь там. И ещё подготовься – после церемонии будет обсуждение
твоего брака с Адрианом.

− Прости, я не могу сейчас об этом думать, − отключившись, бросаю мобильник.

Забираюсь под одеяло, но меня продолжает трясти от холода. Я только вчера

разговаривала по телефону с Медеей, и голос её был таким счастливым. Я
чувствовала, что невеста улыбалась. А теперь она мертва, и моя привычная
жизнь рухнула. Знаю, что теперь всё будет по-другому, и безумно боюсь, что
наше счастье с Анжи тоже может разбиться как старое зеркало. Отец будет
настаивать на новом браке, Адриан тоже. Что бы я ни делала, что бы ни
говорила, парень продолжает желать меня. При каждой встрече я вижу это в его
взгляде. Мы с Адрианом слишком похожи – оба любим всё держать под
контролем, оба упиваемся властью. Поэтому его так влечёт ко мне, поэтому я
стараюсь держаться подальше от него. Мы не уживемся вместе, оставшись
собой. Он жёстче, он сломает меня.

Звонок телефона, мелодия такая родная, что я открываю глаза. За окнами

92/174
темно, уже вечер, значит, я пропустила звонок.

− Тори, − голос любимой дрожит. – Пожалуйста, возвращайся домой. Я знаю,

тебе плохо. Позволь мне утешить тебя.

− Я в порядке, моя девочка, − отвечаю, вытерев слёзы. – С утра похороны, и я

приеду к тебе после них. Не волнуйся.

− Я знаю, что-то происходит, − шепчет в трубку Анжи. – Что-то ещё, кроме

смерти Медеи. Пожалуйста, расскажи мне.

− Я расскажу тебе, − обещаю я. – Но только после того, как со всем справлюсь.

Подожди немного.

− Люблю тебя, − слышу звук поцелуя и улыбаюсь.

Нет, Анжи со мной, и я не потеряю её. Всё будет хорошо.

***

На похоронах играет музыка, и собралось много народа. Кладбище для богатых

− всё так вычурно и красиво. Белокаменные дороги, что моются сотрудниками
каждые три часа, вычурные оградки, большие склепы. Я иду между белых
памятников на могилах и вижу золотые кресты, ярким пламенем пылающие на
солнце, и всё ещё не могу поверить в происходящее. Поэтому лишь киваю на
приветственные речи знакомых, проходя к разрытой могиле.

Тело Медеи вымыто и больше даже не видно шрама на шее. Мёртвая невеста
так прекрасна в белоснежном платье, с белыми лилиями в длинных волосах в
этом хрустальном гробу. Мне кажется, что красотка сейчас откроет глаза и
скажет, что это глупая шутка. И всё будет по-старому. Но Медея безмолвна, и я
опускаюсь на одно колено, как требует традиция, и касаюсь губами лба невесты.
Прощальный поцелуй должен быть настоящим, поцелуем от любимого. Но так
как его нет рядом, то я должна сыграть эту роль. Поэтому склонив голову,
касаюсь хладных губ погибшей Белоснежки.

По толпе проходит невнятный шорох, но я не обращаю внимания. Пусть гости

сейчас обсуждают не безвременную смерть молодой девушки, а нашу
фиктивную помолвку. Пусть судачат, что я плачу, играя на публику. Я хочу
отдать невесте последний долг − притвориться, что любила её по-настоящему.

Поэтому я плачу, когда гроб опускают в землю, и гости кидают на него горсти
земли. А в глазах родителей Медеи печаль, но нет слёз. Не похоже, что они
слишком дорожили распутной дочерью. Моим родителям намного хуже. В глазах
отца стоят слёзы, от сорвавшейся сделки, а мама плачет навзрыд. Почему? Ей
так жалко Медею, или была ещё причина?

***

На скоро собранных поминках разыскиваю мать, что прячется в дальней

комнате. Похоже, женщина отчаянно хочет побыть одна и сейчас сидит у
раскрытого окна, докуривая пятую сигарету. Хочется броситься к ней, обнять,
утешить, но вместо этого я лишь закрываю дверь и остаюсь стоять.

93/174
− Мама, ты и Медея? – спрашиваю, чувствуя, как сердце колотится в груди.

Женщина поднимает на меня заплаканные глаза и медленно кивает. Чёрт! Я

так надеялась, что она не подтвердит, скажет, что это лишь мои домыслы.

− Как ты могла? – спрашиваю холодно, стараясь удержать ярость внутри, не

желая усугубить и без того плохое состояние матери. – Ты собиралась спать с
моей женой у меня за спиной?

− Чего в этом такого? – голос матери дрожит, и я чувствую, что у неё вот-вот
случится новая истерика. – Я любила её, а у тебя была Анжи. Это всех бы
устроило.

− А отец? – злость отступает, и я сажусь рядом с матерью, взяв её за руку.

Я знаю, что ей больно отвечать на мои вопросы сейчас, но не могу справиться с

собой. Я должна всё выяснить.

− Мой брак с твоим отцом был выгодной сделкой. Мы спали вместе какое-то
время, но никогда не были особо близки, − ответила она, сжимая мою ладонь. –
И не говори, что ты не замечала, что мы как соседи сейчас. У Джорджа есть
наложницы и пара любовниц, кажется. У меня тоже были свои интересы. Я
думаю, что Джордж знал о нас с Медей. Знал и не возражал.

Я впервые смотрю на мать другим взглядом. Значит, вот почему она встала на
мою защиту тогда, когда я сказала, что не выйду за Адриана. Поэтому она
поддержала мой брак с Медеей. Мама сама хотела быть с женщиной, но не
смогла.

− Я не сержусь на тебя, − я крепко обнимаю её. – Только расскажи, как ты

поладила с Медей? Как смогла завоевать её?

− Глупо, − мама отодвигается и, вытерев слезу, закуривает ещё сигарету. – Это

произошло около полугода назад, на одном из званных вечеров. Мне было на
нём скучно и одиноко, что я перебрала лишнего. Тогда Медея подошла ко мне и
предложила проветриться на балконе. Она стала мне почти родственницей,
поэтому я не увидела в этом дурного умысла и пошла. Медея рассказывала о
звёздах, показывая то на одну, то на другую, а сама приближалась всё ближе.
Такая красивая, сексуальная, её губы манили. Я была немного не в себе тогда,
раз ответила на поцелуй и позволила её рукам проникнуть под платье. А после
мы, как сгорающие от похоти школьники, закрылись в одной из свободных
комнат и набросились друг на друга. Я знала, что это неправильно, знала, что
проявила слабость, но на тот момент в голове был дурман, и мне было всё равно.
Я целовала, наслаждаясь её прикосновениями, и не думала ни о чём.

Мама закашлялась, и я подаю ей стакан воды. Отхлебнув холодной жидкости,

женщина одобрительно кивает и продолжает свой рассказ.

− Утром Медея сказала, что соблазнила меня, чтобы отомстить тебе. Я знала
это, но знаешь, Тори, это чертовски больно. Когда ты сама не можешь быть
привлекательной, потому что уже не молода, потому что есть другая. Поэтому я
сказала Медее, что буду ждать её. Не знаю точно, чего я хотела добиться этой
фразой, но эти слова заставили блондинку обернуться. Медея не вернулась в
постель, не поцеловала меня, а лишь обдала холодным взглядом и вышла из

94/174
комнаты. Я пыталась забыть её, ища тепла в объятиях рабынь-наложниц. Я
встретила Медею вновь через две недели, на вечере в том же доме. Девушка не
говорила лишних слов лишь взяла меня за руку и повела в ту же комнату. С тех
пор наши встречи стали регулярными, и однажды, лёжа в моих объятиях. Медея
сказала, что до встречи со мной была очень одинока. И тогда я поняла, что она
моя, что она любит меня.

Мама закрывает лицо руками, и её плечи вновь сотрясаются от беззвучных

рыданий. Я не злюсь больше. Мне становится непереносимо жаль её, и я крепко
обнимаю женщину. Теперь я как никогда сильно хочу вернуть Медею, чтобы
мама была счастлива. Чтобы мы все были счастливы со своими половинками.

− Тори, можно поговорить с Вами? – в комнату входит Адриан.

− Хорошо, только пойдемте в другую комнату, − я встаю с дивана. – Мама, я

скоро вернусь.

Не взяв предложенной руки, я иду за парнем, стараясь подобрать слова для

предстоящего разговора. Я знаю, о чём пойдёт речь, но сейчас слишком сильно
выбита из колеи, чтобы мыслить здраво.

− Мисс Тори, − начинает Адриан, застывая посреди небольшой комнаты. – Я

полагаю, что вопрос нашего с Вами союза уже решён, и хотел бы обговорить
детали.

− Простите, я не готова сейчас говорить об этом. Моя невеста мертва, и мне

нужно оправиться от шока.

На самом деле это не главная причина, почему я хочу отложить этот разговор.
Я хотела бы отказать Адриану прямо сейчас, отказать официально, запретив
лезть ко мне, но не могу сделать этого, не заручившись поддержкой отца.
Бороться против них обоих я не готова.

− Я понимаю, что Вам очень жаль Медею, но…

Поднимая голову, и перестаю слышать его речи. Взгляд Адриана с интересом

скользит по мне, и в его глазах ни скорби, ни тоски, только лёд. Ему ни капельки
не жаль сестру. И я понимаю, что чем дольше тяну с отказом, тем будет хуже.

− Я не могу стать Вашей женой, простите, − я прячу за спиной дрожащие руки. –

Я очень любила Медею и собираюсь хранить верность её памяти.

− Брось, Тори, − он смеется, поправляя рукой длинные волосы. – Ты не любила

Медею. Как можно любить жалкую шлюшку, между ног у которой побывало
полгорода? Она была не нужной никому куклой, годящейся лишь для
заключения сделки. Но ты, Тори, ты другая. Ты заслуживаешь большего,
лучшего. Ты достойна меня, Тори.

Застываю не в силах вымолвить ни слова. Жалкая шлюшка? Не нужная никому

кукла? Я вспомнила слёзы матери и её короткое «Я любила её». Я хотела
доказать Адриану, что он не прав, хотела рассказать ему, что была та, кому
Медея была нужна безмерно, но застыла. Потому что поняла, его слова.

− Это Вы убили Медею, − произнесла я, чувствуя холодок страха, ползущий по

95/174
спине.

− Да, − Адриан даже не хотел скрывать своего поступка. – Я сделал это ради
нас. Медея была нам лишь помехой. Тори, я люблю тебя, стань моей женой.

Вместо привычного для этих слов ритуала, блондин не опустился на одно

колено, протягивая кольцо, а притянул меня к себе, попытавшись поцеловать.
Его прикосновения были до дрожи неприятны мне, а холодная похоть во взгляде
пугала даже больше сказанных слов.

− Я никогда не выйду за Вас, − вырвавшись, я попыталась залепить наглецу

пощёчину, но он перехватил мою руку.

− Ты станешь моей, Тори, или я тебя уничтожу, − прошипел он, больно сжав моё
запястье.

− Я не проиграю тебе, − я вырвала руку и, всё ещё дрожа, вышла из комнаты.

96/174
21. Вызов. POV Тори

А через пару часов я была дома и прижимала к груди любимую.

− Тори, что-то случилось? – глаза Анжи были красными от слёз. – На тебе лица
нет.

− Просто очень тяжело хоронить друзей, − тихо ответила я.

После похорон я окончательно поселилась у Анжи. Рядом с ней было проще

стравиться с моими страхами. И, просыпаясь ночью мокрая от холодного пота, я
могла прижаться к её тёплому телу, чтобы убедиться, что всё хорошо. Но
сомнения не оставляли меня. Я знала, что слова Адриана не были пустой
угрозой, и готовилась принять бой. Но когда он ударит и как? Я не знала и от
этого медленно сходила с ума.

Поэтому через неделю, когда отец позвонил и попросил приехать поговорить о

помолвке, я с радостью согласилась. Хотелось прояснить этот вопрос с
родителями раз и навсегда, чтобы никогда не возвращаться к нему.

***

Отчий дом встретил меня белоснежными стенами и резными балконами, на

которых стояла вооружённая охрана. Изящной красотой вечнозеленого сада,
радующего глаз, поддерживаемого нежными руками невольниц. В нашем доме
всегда было много рабов и рабынь, так как отец не терпел наёмную прислугу. В
моей памяти сохранилась красивая колыбельная, что пела мне на ночь няня-
рабыня. Я помнила, как рабыни-горничные натягивали на меня одежду, помогая
собираться в школу. Я слышала голос отца, который говорил, что эти девочки
должны быть мне подругами, чтобы я не скучала. И ещё помнила, как быстро
исчезали из нашего дома эти «подруги», стоило мне рассердиться на них.

И ещё я помнила красавицу-рабыню, что появилась в нашем доме в качестве

подарка к моему пятнадцатилетию. Эта невольница была умна и образована, она
должна была стать мне мудрым учителем и советчиком, но я была не в силах
видеть её лишь другом. Я любовалась её строгим станом, высокой грудью и
необычной для нашего города шоколадной кожей. Мне нравились её глаза с
толикой непокорства, которые смягчались при взгляде на меня. Пожалуй, эта
девушка стала моим первым поистине серьёзным увлечением. Я соблазнила её,
завлекая своим телом и красивыми подарками, сделав первой любовницей. Отец
узнал об этом несказанно быстро, и я помню, как рыдала, когда он приказал
высечь мою красотку за порочную связь. Я помню, как умоляла отца оставить
девушку в доме, но он, не вняв моей просьбе, продал строптивую рабыню днём
позже. Наверно именно поэтому до покупки Анжи я наотрез отказывалась иметь
дело с невольницами.

− Здравствуйте, госпожа Льонис, − поклонилась мне рабыня, облачённая в

лёгкую форму горничной. – Господин Льонис ждёт Вас на втором этаже в
кабинете.

Я с интересом осмотрела девушку – милая блондинка с голубыми глазами была

чем-то похожа на Медею. Интересно, это рабыня отца или утешение матери? Я
поднялась по мраморной лестнице, любуясь новой коллекцией картин на стенах.
97/174
Без стука я зашла в кабинет, где застала отца, стоящим у окна и сидящую на
маленьком диванчике мать.

− Тори, доченька, как ты? – женщина поднялась, желая обнять меня, но отец
жестом остановил её.

− Литиция, оставим церемонии на потом, − мужчина встал напротив меня со

скрещенными на груди руками, что говорило о серьёзности разговора. – Тори, ты
понимаешь, что раз Медея мертва, то ты теперь стала невестой Адриана Кранца?

− Я понимаю, отец, − я собрала все силы, чтобы сказать. – Но я не выйду замуж

за Адриана. Он…

Я хотела рассказать мистеру Льонису, что это юный Кранц убил Медею. Так
хотела открыть глаза на парня, который безжалостен в достижении своих целей.
Но столкнулась со взглядом матери, которая только начала успокаиваться после
смерти любимой. Но как бы сильно я не кричала, никто не поверит в такую
правду кроме неё. А вновь причинять боль матери я не хотела.

− Не смей перечить мне, − голос отца был спокоен, но скулы напрягались, а

руки сами сжались в кулаки.

− Я не перечу, отец, − я выпрямилась и без страха посмотрела в его глаза. – Но

сначала скажи, ты достаточно хорошо знаешь Адриана Кранца? И кем ты хочешь
видеть меня? Знаешь ли ты, отец, как мистер Кранц амбициозен, раз уже сел в
кресло директора фирмы своего отца? Знаешь ли ты какая жена ему нужна? А
теперь скажи, отец, хочешь ли ты видеть меня во главе своей компании или в
роли домохозяйки, прислуживающей Адриану? Или ты думаешь, что, такой как
он, позволит мне заниматься делами?

Мистер Льонис застыл, поражённый моей проницательностью. Мне кажется,

что именно из-за этих качеств отец и отказался от будущего зятя когда-то, дав
мне благословение на брак с девушкой. А сейчас он просто боится потерять
компанию, отказавшись от выгодной сделки.

− Я вникла в дела бизнеса, отец, − продолжила я и, чтобы сбросить напряжение,

подошла к окну. – Я прочитала все отчеты до самого незначительного, поэтому с
уверенностью могу сказать, где ты допустил промах. И теперь знаю, что если ты
доверишь мне организацию, то я смогу спасти её от развала, а тебя от
банкротства.

− Не слишком ли ты много берёшь на себя, дочка? – обернувшись, я вижу, что,

несмотря на пренебрежительные слова, уголки рта отца расплылись в подобие
улыбки.

− Дай мне шанс, отец. И я докажу, что стану достойна тебя, − я улыбаюсь,
радуясь первой победе.

− Хорошо, − кивает он. – Один месяц или я вновь буду думать о сделке.

Я кивнула, и отец вышел из комнаты, оставив меня наедине с сияющей

матерью.

− Доченька моя, − обняла меня она. – Ты победила.

98/174
− Я не победила, мама, − с лёгкой горечью ответила я. – Я выиграла битву, но
ещё не войну.

***
Весь следующий месяц, я изо всех сил старалась оправдать надежды отца. Я
днями и ночами сидела на работе, перебирая досье сотрудников, рассчитывая
кого оставить работать, а кто подлежит увольнению. Я заключала новые сделки
о поставке нефти в другие города и без раздумий разрывала старые, казавшиеся
мне нерентабельными. Я знала, что более не должна сомневаться в себе и своих
решения.

К моему удивлению Анжи, поняв, что стоит на кону, перестала дурить и тоже
старалась стать мне поддержкой. Любовница ни разу не пожаловалась на то,
что я стала уделять ей мало внимания, перестала носить непотребную одежду,
чтобы не отвлекать меня, и как могла, помогала. Улыбчивая секретарь ходила по
отделам, делая вид, что пытается узнать новых сотрудников, на самом же деле
внимательно наблюдала за ними. Она пила чай с женщинами, как бы невзначай
поднимая разговор о работе, стараясь выяснить, кто как проводит рабочее
время. Флиртовала с мужчинами, прося о помощи в том или ином деле, чтобы
проверить их способности. О, моя малышка оказалась просто незаменима в
сфере шпионажа.

Также Анжи отлично справлялась и с обязанностью любовницы, отлично

помогая сбросить стресс в трудное время. Рыжая чертовка беспрекословно
подчинялась всем моим приказам, а иногда и сама выдумывала что-нибудь
любопытное.

Вместе, мы составили отличный тандем, понимая чувства и желания друг

друга с полуслова. И я всё чаще ловила себя на мысли, что хочу видеть Анжи не
любовницей, а официальной женой. Мне казалось, что теперь, когда я стала
свободна, я смогу осуществить это.

***

Плотно закрыв дверь кабинета, я повернулась к моей красавице, что

беспардонно сидела на столе, соблазнительно облизывая губы. Несмотря на то,
что рабочий день в самом разгаре, я знала, что никто не посмеет войти и
нарушить наш покой.

− Чего изволите, моя госпожа? – Анжи скинула лёгкую кофту, обнажая

соблазнительную грудь.

Теперь рыжая чертовка возвращалась к прежнему обращению только в

моменты наших игр, но я не сильно возражала против этого, так как её мнимая
покорность заводила до безумия.

− Госпожа хочет, чтобы ты сняла с себя всё ненужное, − ухмыльнувшись,

ответила я.

Загадочно улыбаясь, бывшая рабыня медленно сняла с себя одежду и,

опустившись на столешницу, провела ладонью по груди, задевая сосок. Не
желая больше ждать, я подошла к ней и наклонилась к губам, застыв в
сантиметре от них.

99/174
− Госпожа, − Анжи попыталась поцеловать меня, но я перехватила её запястья,
удерживая на месте.

Мне нравилось смотреть в глаза любимой, что сейчас горели огнём желания. Её
глаза всегда рассказывали мне слишком многое, в чём сама невольница ни за
что бы не призналась. Но сейчас девушка бесконечно моя, она открыта и более
не стесняется своих желаний.

− Чего Вы ждёте, Госпожа? – спросила она хриплым от возбуждения голосом.

Наклонившись ниже, я провела языком по полураскрытым губам, вновь не дав

поцеловать себя. Дразнить любимую было невероятно притягательно, и я не
могла отказать себе в этом удовольствии. Наконец поцелуй, сначала лёгкий,
после страстный, и я, отпустив запястья девушки, чувствую её нежные руки
притягивающие ближе к себе. Моя.

Звонок оторвал меня от приятного занятия. Выругавшись, я взяла сотовый и

хотела сбросить вызов, но вовремя заметила, что он от отца.

− Да, − ответила я, надеясь быстрее закончить с этим. – Я сейчас занята.

− Приезжай домой, живо! – крикнул отец и бросил трубку.

Внутри похолодело, так как голос отца вмиг изменился до неузнаваемости.

Что-то случилось. Адриан сделал свой ход?

− Что случилось? – девушка подняла испуганные глаза, когда я вдруг начала

одеваться.

− Пустяк, − соврала я и, прикоснувшись к щеке любимой, добавила. – Я еду

домой. Так что ты возвращайся без меня.

100/174
22. Прощание. POV Тори

− В чём дело? – забыв о приличиях, я вбежала в кабинет отца и

увидела там троих незнакомцев.

Первый мужчина, улыбчивый и юный, с ледяным взглядом чёрных глаз, был

одет в деловой костюм, на котором сиял небольшой значок синего цвета.
Коллектор. Он не так сильно пугал меня, как двое других. Высокие, с
накачанными телами, что было видно даже через чёрные облачения,
работорговцы. Но что они делают в нашем доме?

− Мисс Льонис, − начал коллектор, подойдя ко мне прочти вплотную. – Теперь,

когда вся семья в сборе, я сообщаю, что Вы должны много денег моему
господину, мистеру Энджу.

Внутри похолодело. Мистер Эндж – некоронованный король нашего города,

глава крупного мафиозного синдиката. Не вернуть ему долг вовремя, значит
подписать себе смертный приговор.

− В чём дело, отец? – отодвинув сборщика в сторону, я бросилась к мистеру

Льонису. – О чём он говорит? Бизнес процветает, мы расплатились со всеми
догами.

− Я брал у мистера Энджа большую сумму. Её не покрыть за столь короткий

срок, − ответил бледный отец. – Прости.

Мистер Льонис опустил голову. Я ни разу не видела его таким. Неужели всё
действительно настолько плохо? Я обернулась к матери, которая сидела на
диване, сгорбившись и закрывая лицо руками.

− Чтобы расплатиться с долгами, Вы все должны подписать согласие и стать

рабами, − снова подошёл ко мне коллектор. – Но у моего господина есть весьма
щедрое предложение. Чета Льонисов уже пережила второй десяток и не будет
полезна ему, но за молодую наследницу он может выручить неплохие деньги,
которые станут компенсацией ущерба. Мисс Тори Льонис, пожалуйста,
подпишите эту бумагу самостоятельно, если хотите спасти родителей.

Да как этот наглец смеет предлагать мне стать рабыней? Я – дочь

мультимиллиардера, глава нефтеобрабатывающей фирмы, я никогда не окажусь
на дне жизни!

− Нет! – мужчина протянул мне нужные бумаги, но я оттолкнула его. – Я никогда

не подпишу это дурацкое соглашение. Передай своему господину, что мы
продадим корпорацию, дома и всех рабов к концу недели, чтобы отдать ему
долг.

− Это не покроет процентов, − парень начинал злиться. – Тем более мой

господин в ярости и требует деньги сейчас. Так что если Вы откажетесь
выполнять мои условия, то завтра же вас четверых, вместе с нерождённым
ребёнком, увезут в рабство насильно.

Ребёнком? Я перевела взгляд на мать и заметила, что она непроизвольно

дотронулась рукой до живота. Значит, потеряв возлюбленную, мама решила
101/174
найти утешение, родив малыша. Её нельзя забирать в рабство в таком
положении. Никому не нужны беременные рабыни, а значит, что перед
продажей из неё вынут ребёнка, заставив насильно сделать аборт.

− Отец, скажи, что всё не так плохо? Скажи, что нам не нужны крайние меры? –
я так хотела быть сильной, но голос дрожал.

Но мистер Льонис не ответил, всё так же смотря в пол. И я поняла, что всё
кончено. И что я должна делать теперь? Попытаться сбежать из города, предав
родителей? Или спасти мать, добровольно потеряв свободу? Я всегда считала,
что чтобы стать достойной отца, должна не сомневаться в своих решениях. Но
как мне сделать выбор сейчас? Ведь подписав эту бумагу, я потеряю не только
свободу − мою жизнь, наследие отца и любимую. Меня больше не будет, потому
что Тори Льонис исчезнет.
Я опустила голову, до боли сжимая кулаки. Нет, мой отец не мог потерять всё в
одночасье сам. Кто-то помог ему. Кто-то сильный и влиятельный – Адриан.
Поэтому коллектор требует только меня, поэтому отказался от предложенных
денег. Не получив меня в жёны, Адриан решил сделать своей рабыней. И если я
убегу сейчас, то проиграю. Нет, я никогда не потеряю себя, даже если буду
стоять на коленях. Поэтому сейчас должна сделать вид, что согласилась плясать
под его дудку. Я пройду ужасы рабства, чтобы после нанести Адриану
сокрушительный удар в спину.

− Я подпишу, − ответила я, не в силах разжать руки.

− Нет! – мама бросилась ко мне. – Тори, ты не станешь рабыней. Я не пожертвую

одним ребёнком, чтобы спасти другого.

− Не волнуйся, мама, я выживу, − я крепко обняла женщину, прошептав на ухо. –

Пожалуйста, проследи за тем, чтобы Анжи не лишилась квартиры. Помоги ей.

Женщина кивнула и отошла к окну, вытирая слёзы руками. Мне было больно
смотреть на неё, но я знала, что иного выхода сейчас нет. Поэтому я взяла
соглашение из рук коллектора и, подойдя к столу, дрожащими руками поставила
свою подпись.

− Поздравляю, мисс Тори, вы перестали быть человеком, − криво усмехнулся

парень, и его громилы тут же подошли ко мне. – Пожалуйста, проследуйте с
нами.

Один из них попытался заломить мне руки за спину, чтобы надеть наручники,
но я вырвалась.

− Я пойду добровольно, − ответила я. − Но мне нужно сделать один звонок.

− Хорошо, − кивнул он. – Можете исполнить своё последнее желание.

Вынув из кармана мобильный, я набрала номер возлюбленной. Я должна

попрощаться, должна сказать невольнице, что между нами всё кончено.

− Анжи, − начала я, но стоило услышать голос любимой, как слова застряли в

горле.

− Тори, где ты? Что случилось? – быстро заговорила рыжая, по моему голосу

102/174
поняв, что случилась беда. – Когда ты вернёшься?

− Я не вернусь, − прошептала я точно в тумане. – Я больше никогда не приеду к

тебе. Прощай.

Я сбросила вызов, решив не терзать своё сердце, слушая девушку далее. Я

понимала, что наши отношения кончились, и не хотела ещё больше расстраивать
её, объясняя причину. Положив мобильник на стол, я пошла за мужчинами, и
отец не остановил меня. Не сказал даже прощального слова. А мне так хотелось
знать, счёл ли он моё поведение проявлением слабости или силы.

Я так хотела оставаться сильной и идти в плен сама, с гордо поднятой головой.
Но мне не позволили даже этого. Стоило нам подойти к чёрному фургону,
ожидающему внизу, как один из громил резко схватил меня и, болезненно
заломив руки за спину, надел браслеты.

− Зачем? − поднявшая изнутри волна ярости, мешала думать, и я рванула

наручники, больно раня запястья о края. – Я же сказала, что не сбегу!

− Привыкайте, что Вы теперь вещь, мисс Тори, − ухмыльнулся коллектор перед

тем, как закинуть меня в машину.

Стараясь успокоиться, я закрыла глаза. Вдох-выдох. Вдох-выдох. Я старалась

убедить себя, что мне не страшно, что я сильная и смогу выдержать это. Но на
самом деле всё внутри сводило от ужаса.

103/174
Часть третья. 23. Плен. POV Тори

Машина подъехала к каким-то складам, и один из громил

вытащил меня на улицу. Не успев толком осмотреться, я почувствовала грубый
толчок в спину, призывающий двигаться вперёд. Я шла покорно, решив даже во
имя гордости не напрашиваться на новые удары. Мы вошли в склад, и в нос мне
тут же ударил удушающий запах дешёвой пищи, испражнений и пота. Я
закашлялась от подступившей к горлу тошноты и застыла на минуту, но ещё
один удар заставил меня продолжить путь.

Мы проходили по узкой дороге в огромном бараке, а по обе стороны которой

располагались клетки, заполненные людьми по шестеро в каждой. Мужчины,
женщины, юноши и девушки, есть даже несколько детей – рабы должны быть на
любой вкус. Почти все из них лежали на своих местах и, не поднимая головы,
следили за нашей процессией пустыми глазами.

Но несколько мужчин всё же поднялись со своих лежаков и стали говорить с

работорговцами, прося о чём-то. Я не вслушивалась в слова, лишь смотрела, как
они тянули к надсмотрщикам исхудалые руки, хватая за одежду, в попытке
обратить на себя внимание. Но мужчинам не было дела до невольников, поэтому
те, кто мешал нашему пути, тут же получали хлесткие удары по рукам,
небольшими дубинками.

Я облегчённо вздохнула, когда перед нами оказалась небольшая чёрная дверь.

Коллектор отворил её и вошёл первым, вежливо склонив голову.

− Госпожа, я привёл новенькую, − услышала я. – Вам понравится, она была

свободной.
− Веди её, − ответила женщина, и меня втолкнули внутрь.

Комната оказалась небольшой, но очень светлой. Белоснежные точно в

больнице стены и белый мраморный пол, который ярко освещала большая
люстра. Почти всё место в комнате занимал большой дубовый стол, за которым
сидела женщина средних лет, с тонкой сигаретой в руках.

− Мила, − начала рабовладелица, с интересом изучая меня. – Грудь могла быть и

побольше, но в остальном фигура хороша.

− Вы ещё не слышали главного, − расплылся в улыбке парень. – Это дочь, то

есть бывшая дочь, миллиардера Льониса.

− Даже так, − отложив сигарету, женщина подошла и, взяв за подбородок,

обратилась ко мне. −Мужчин ублажать умеешь?

− Нет, − ответила я, и щёку обожгла пощечина, разбившая край губы.

− Нет, госпожа, − прошипела рабовладелица, выпустив мне в лицо колечко

дыма. – Ты поняла?

− Поняла, госпожа, − холодно ответила я, без страха смотря на неё. – Я не умею

делать этого.

− Научить что ли? – женщина задумалась, а у меня внутри всё похолодело. –

104/174
Хотя нет. При продаже это даже придаст пикантности. А с женщинами
приходилось дело иметь?

− Да, госпожа, − чётко ответила я.

− Хорошо, − она склонила голову и направилась обратно к своему месту. –

Отвести на осмотр, а после в клетку.

Рабовладелица махнула рукой, и громилы вывели меня из комнаты, оставив

коллектора договариваться с хозяйкой о цене.

***

Дальше унижения продолжились. Меня раздели догола в грязном кабинете,

осматривали, щупали, заставляли раздвигать ноги и брали анализы. Я сжимала
руки, стараясь не обращать внимания на похотливые взгляды старикашки-врача
и надсмотрщиков, которые наблюдали за каждым моим движением. Я старалась
отрешиться от ярости, бушующей внутри, чтобы не наброситься на мужчин,
пытаясь вырваться отсюда. Я старалась запереть на замок свои чувства,
сосредоточившись на воспоминаниях об Анжи. Моя малышка тоже проходила
через это и, наверное, ей было намного страшнее, чем мне сейчас.

Через пару часов неприятные действия подошли к концу. Мне выдали робу
серого цвета, не доходящую даже до колен, и повели к клеткам. Я дышала
прерывисто, часто, чтобы отвлечься от неприязни, отвращения к самой себе за
то, что добровольно согласилась стать зверем на цепи. Я хотела оставаться
сильной, поэтому не опустила головы и не сжала плеч в страхе, когда меня
толкнули в клетку, заперев на замок.

Когда надсмотрщики ушли, стало немного легче, и я осмотрела своих

товарищей по несчастью. В клетке, кроме меня, находились ещё пять женщин.
Три девушки лет двадцати, ничем не примечательные, худые с пустыми глазами
и равнодушными лицами. Милая белокурая дева, на вид которой было не больше
шестнадцати с большими глазами, полными животного ужаса. И женщина
средних лет с приятными морщинками у глаз и добрым взглядом. Я знала, что
должна поговорить с кем-то из них, чтобы выяснить здешние порядки, но сил не
осталось. Поэтому я легла на жёсткий лежак и закрыла глаза, мечтая
погрузиться в спасительный сон.

− Ты – новенькая, да? – погрузившись в забвение, я даже не сразу поняла, что

женщина обратилась ко мне. – Свободной была?

− С чего Вы это взяли? – я подняла голову, удивившись проницательности

незнакомки.

− Руки у тебя нежные, к тяжёлой работе не привыкшие, − ответила женщина,

предъявляя свои испещрённые мозолями ладони. – И взгляд гордый, словно ты
собираешься отрастить крылья и улететь отсюда.

− Я тут ненадолго, − самодовольно ответила я.

− Все так говорят, милочка, − грустно улыбнулась женщина. – Я, когда молодая

была, тоже верила, что встречу хорошего хозяина, и он мне свободу подарит. А
сейчас уже третий раз на аукцион выставлена. Меня Равенной зовут, кстати. А

105/174
тебя?

− Тори, − я села и пожала шершавую ладонь женщины. – Скажите, как скоро

начинается аукцион?

− Через месяц, деточка, если тебе повезёт. Некоторые, бывает, до четырёх

своей очереди ждут.

Я кивнула и отвернулась к стене, в которую упиралась наша клетка. На душе

стало ещё гаже. Целый месяц в этом гадюшнике, а я-то рассчитывала на две
недели максимум. Я чувствовала себя опустошённой.

***

Разбудил меня цокот каблучков, и я лениво открыла глаза, увидев перед

клеткой рабовладелицу в сопровождении двоих надсмотрщиков. Женщина с
интересом разглядывала рабынь, а после остановила свой взгляд на юной
блондинке.

− Эта, − указала она на девчонку пальцем.

Один из мужчин открыл клетку, а второй выволок из неё кричащую и отчаянно

сопротивляющуюся девушку. Мне отчаянно захотелось помочь ей, но я
напомнила себе, что решила не выделяться. Ведь даже если я ударю охранника
и верну блондинку обратно в клетку, особого толка не будет. Набегут ещё
надсмотрщики и побьют меня палками за неповиновение, а малышку всё равно
заберут. Поэтому я просто наблюдала.

− Заткнись, − рабовладелица дала девушке пощёчину. – Иди за мной, бить не

буду.

Блондинка затихла и, дав скрепить запястья наручниками, покорно пошла за

своими пленителями. Я со всей силы ударила по решётке, чувствуя себя
невероятно слабой.

***

Девушку вернули примерно через час с горящими щеками и красными от слёз

глазами. Я осмотрела ещё, ища следы побоев или насилия, но ничего не
заметила.

− Что они с тобой сделали? – удивленно спросила я, но блондинка всхлипнула и

легла на свое место, отвернувшись от меня.

− Проверяли чувствительность, − ответила за девушку Равенна.

− Они всех так проверяют? – уточнила я.

− Нет, только молоденьких, − пояснила женщина. – Таких обычно для постели

покупают.

Значит, Анжи когда-то тоже была такой же – заплаканной, униженной и слегка

возбуждённой. «Женщина-продавец трогала меня» − я чётко помнила слова
любимой. Значит, эта девушка так же невинна, как моя Анжи?

106/174
***

Дни, проведённые в заточении, казались мне бесконечно длинными. Хотя я

быстро потеряла им счёт, так как на складе в целях безопасности не отключали
свет даже ночью. Было безумно скучно лежать целый день, не двигаясь, не
делая ничего и почти не разговаривая. К тому же царившая атмосфера мира, где
люди постепенно превращались в затравленные вещи, а после и вовсе в
безвольных кукол, действовала угнетающе, отнимая надежду на спасение.
Утешало одно, надсмотрщики не били рабов зря, лишь периодически выпускали
из клеток симпатичных юношей и девушек и уводили в задние комнаты, чтобы
удовлетворить свою похоть. К счастью, ни меня, ни блондинку доселе не
трогали. Меня потому, что я была недостаточно фигуристой для них, а тело
девушки было запечатано узами контракта.

Но однажды ночью, по крайней мере мне так показалось, к моей клетке

подошли двое надсмотрщиков.

− Цыпа, иди сюда, − поманил один из них меня пальцем. – Будешь покорной, не
обидим.

Я не ответила, лишь закрыла глаза, притворившись, что не слышу.

− Эх, ты что, глухая? – начинал злиться он. – Сейчас же иди сюда.

Лязгнул замок и мужчина, грубо схватив меня, вытащил из клетки.

− Будь паинькой, − продолжил он, расстёгивая ширинку. – Вставай на колени и

доставь удовольствие папочке.

Страха не было. Я чувствовала лишь холодную волну ярости и огромное

желание разорвать этому зажравшемуся борову глотку, чтобы он захлебнулся
своей кровью. Но я знала, что не могу сейчас дать им преимущество, показав,
что я знаю приёмы самообороны. Но в тоже время не дам прикоснуться к себе.

− Нет, − отрезала я, глядя ему прямо в глаза.

− Ах ты тварь! – крикнул насильник и, достав из-за пояса плётку с
металлическими наконечниками, замахнулся на меня.

− Стой, придурок! – второй охранник подбежал к нему и выхватил оружие. –

Сколько тебе раз было сказано: не порти товар! Иди и найди себе шлюху
посговорчивее.

− Да ты смотри, как эта тварь смотрит! – не унимался боров. – Свысока, как на

мусор. Её обязательно нужно проучить.

− Тогда держи это, − мужчина протянул несостоявшемуся насильнику кнут. –

Новая вещица, полезная. Боли причиняет, дай боже, а следов почти не
оставляет.

− Да, просто необходимая вещь в обиходе, − хохотнул боров и замахнулся.

Я не двинулась с места, сжимая кулаки, несмотря на то, что остальные

пленники бросились в дальние углы своих клеток. Я не хотела бежать от этих

107/174
придурков, я желала показать им свою силу, оставшись после болезненных
ударов на ногах, пристально глядя в их глаза.

Кнут свистнул и опустился на мою спину. Я сжала кулаки и до крови прокусила

губу, чтобы не закричать от адской боли, разлившейся по всему телу. «Я выстою,
я смогу, я не позволю поставить себя на колени», − шептало моё воспалённое
сознание. Но не успела я вдохнуть, переживая первую боль, как снова раздался
свист, и кнут опустился на то же место. Не сдержавшись, я вскрикнула и
рухнула на колени.

− Смотри-ка, сейчас заплачет, − хмыкнул боров, вновь поднимая руку.

− С неё хватит! – остановил её второй мужчина. – Ты никогда не умеешь вовремя

остановиться. Помнишь, как тебя самого высекли в прошлый раз, когда ты
изуродовал ту девчонку? Пошли уже, думаю, что сучка выучила свой урок.

Меня закинули обратно в клетку, где я с трудом доползла до своего лежала и

легла. Боль в теле не проходила, я была не просто унижена, я была раздавлена,
уничтожена. Из глаз впервые хлынули злые слёзы. Я поняла, что этим
соглашением подписала себе смертный приговор.

108/174
24. Стресс. POV Тори

Несколько дней я практически не вставала с постели, поднимаясь

лишь для того, чтобы взять безвкусную пищу. Я никогда не была склонна к
меланхолии, но сейчас, чувствуя полную беспомощность, мне не хотелось
шевелиться. Закрывая глаза, я вновь видела перед собой любимую, чувствовала
её горячие поцелуи, слышала мелодичный смех. На какое-то время мне
показалось, что кроме воспоминаний у меня ничего не осталось.

На третью ночь, лёжа без сна, я услышала шепот и частое дыхание. По телу
неожиданно разлилось горячее тепло, напомнив о любимой. Мы тоже так
дурачились, перешептывались между поцелуями. Очередная игра моего
воображения? Но открыв глаза, поняла, что ещё не сошла с ума. В тусклом свете
ламп, я отлично видела девушек из соседней клетки, которые ласкали друг
друга на лежаке. Их руки скользили по обнажённым телам, выгибающимся от
наслаждения, а губы старались заглушить сладострастные стоны. Я не могла
оторвать взгляда от пленительной картины, а рука сама потянулась к
промежности. Я осторожно просунула руку по одеяло, чтобы не привлечь к себе
излишнее внимание, и стала ласкать себя. Я, то открывала, то закрывала глаза,
представляя руки любимой, кусала губы, чтобы заглушить стоны, чувствуя, как
боль в спине постепенно отходит на второй план.

Но всему хорошему обычно наступает конец, и, издав последний жаркой стон,

девушки в изнеможении рухнули на подушки. Даже не коснувшись губ друг
друга на прощание, они разошлись по своим местам, и в воздухе вновь повисла
гнетущая тишина. Я достала липкую от смазки руку, так и не сумев достигнуть
столь желанного экстаза, и подняла голову. С небольшим удивлением я
отметила, что Равенна тоже не спала, а, как и я, наблюдала за проказницами.

− Такое часто здесь бывает? – спросила я чуть охрипшим от возбуждения

голосом. – Разве это не запрещено?

− Запрещено, − женщина облизнула губы. – Если их поймают, то непременно

высекут. Но когда охранников нет рядом, каждый по-своему справляется со
стрессом.

Я закрыла глаза, раздумывая над словами женщины. Значит, я стала случайной

свидетельницей не любовных игр, девчонки просто скидывали стресс,
накопившийся в организме. Секс – неплохое средство сбросить стресс, как же я
раньше об этом не подумала? Но ласкать себя, мучительно вспоминая о
любимой, не показалось мне хорошим вариантом. Мне нужна была девушка,
живая и тёплая. Я обвела глазами присутствующих в клетке – Равенна хороша,
но слишком стара, чтобы возбудить меня, три куклы со стеклянными глазами
тоже не вариант. Остаётся только блондиночка−девственница. Я перевела
взгляд на безмятежно спящую девушку. Её влажные губки приоткрывались во
сне, словно прося поцелуя, и по моему телу вновь прошла горячая дрожь. Да,
девчонка определённо хороша, если не считать худобы и страха в больших
глазах. Но так как выбирать особо было не из кого, я решила обязательно
поладить с ней завтра.

***

Когда я проснулась, похоже, был уже день, так как люди в клетках уже
109/174
проснулись и о чём-то разговаривали. Хотя нет, ведь завтрак ещё не приносили.

− Что такое? – я подняла взгляд на Равенну, которая стала моим информатором

в этом месте.

− Сегодня суббота, день аукциона, − ответила она. – Скоро придут охранники,

забирать людей. Надеюсь, что меня тоже купят сегодня. Я так устала сидеть в
клетке.

Женщина отвернулась, задумавшись о чём-то своём, а я тихо вздохнула. Мне

тоже безумно хотелось вырваться на волю. Хотя будет ли она у меня после
продажи? Я поправила волосы и, чтобы отвлечься от грустных мыслей, перевела
взгляд на блондинку. Девушка сидела на своём лежаке и, как обычно, смотрела
в пол. Я потянулась и, чувствуя, что боль в спине почти улеглась, подошла к
блондинке и села рядом.

− Как тебя зовут? – решила начать с простых вопросов я.

Блондинка подняла на меня глаза, полные недоверия, и не ответила. Я знала,

что девушка очень испугана всем, что происходило здесь, и не желает ни с кем
общаться, но отказывалась сдаваться.

− Давно ты здесь? – спросила я и, придвинувшись ближе, осторожно положила

ладонь на коленку девушке.

От столь невинного жеста, блондинка резко дёрнулась в сторону и

притянулась ноги к себе, обняв руками. Я еле заметно вздохнула, поняв, что на
соблазнение испуганной девушки может уйти слишком много времени.

− Завтрак! – послышались громкие голоса охранников, и мы выстроились около

входа, дожидаясь своей очереди.

Несколько надсмотрщиков толкали перед собой большую тележку, на которой

стоял чан с дурно пахнущим варевом. Обычная еда для рабов – мерзкая на вкус,
но довольно питательная, чтобы невольники не потеряли товарный вид. Получив
пластиковую тарелку, я вернулась к лежаку и быстро проглотила непонятно из
чего изготовленный суп.

− Отдай! – я подняла глаза и увидела, как одна из рабынь встала напротив

блондинки, что только что получила свою порцию.

Девушка сжалась и, вцепившись в тарелку руками, попыталась пройти мимо,

но мерзкая рабыня дёрнула её за волосы. На глазах девушки выступили слёзы
боли, и она безропотно отдала еду. Мои руки сами собой сжались в кулаки. Как я
могла уйти в себя настолько, что не замечала того, что творится вокруг? Похоже,
что обед у блондинки забирали уже не один раз, поэтому она словно таяла на
глазах. Если так будет и дальше, то бедняжка не доживёт до аукциона.

− Верни еду, − я подошла к рабыне, что намеревалась расправиться со своей

добычей.

− С какой радости?! – положив её на лежак, девушка встала и с вызовом

посмотрела мне в глаза.

110/174
 Изнутри вновь поднялась волна ярости, я вспомнила охранника, что так унизил
меня, вспомнила Анжи, от которой мне пришлось отказаться и безысходность
своего положения. Поэтому вместо того, чтобы дать вразумительный ответ, я
подняла руку и наотмашь дала нахалке пощечину. Удар вышел таким сильным,
что из разбитой губы девушки потекла кровь, а в её глазах отразился дикий
ужас. Рабыня поспешно наклонилась и протянула мне тарелку, но я подняла
руку для нового удара. Я не била женщин, это всегда казалось мне
отвратительным, но сейчас её боли хотелось до безумия. Я хотела вновь ударить
её, хотела избить так сильно, как того насильника. Но моя рука зависла в
воздухе, так как я, пусть и с трудом, удержалась от этого. Я знала, что если
сорвусь сейчас, то превращусь в животное, как большинство из этих клеток.
Поэтому я лишь взяла еду из дрожащих рук рабыни и направилась к блондинке.
Я знала, что если не сумею договориться с ней, то не сумею долго держать эту
ярость внутри.

− Держи, − присев рядом с девушкой я протянула ей тарелку. – Как тебя зовут?

− Берта, − тихо ответила девушка, взяв из моих рук свой завтрак.

− Рада познакомиться, Берта, − я улыбнулась, чувствуя, как ярость внутри

затихает. – Как ты попала сюда?

− Меня забрали за долги отца, − так же еле слышно ответила девушка.

− Понятно. Берта, ты понимаешь, что тебе нужна помощь? – я дождалась

утвердительного кивка девушки и перешла к сути. – Я обещаю, что буду
защищать тебя, но взамен ты будешь спать со мной. Идёт?

Блондинка подняла на меня взгляд, в котором явственно читались удивление и

страх, и не торопилась отвечать.

− Не бойся, я не обижу тебя, − я осторожно, стараясь не спугнуть девушку,

провела по её щеке.

Смутившись от этой ласки, блондинка опустила голову и медленно кивнула. А я

улыбнулась, радуясь, что не растеряла ещё своего обаяния.

***

Равенну увели ближе к вечеру. Я долго смотрела вслед мудрой женщине и

жалела, что не расспросила её больше о жизни рабыни, которой мне предстояло
стать. Но всё же я была рада, что она смогла выйти из этой клетки. И надеюсь,
что в последний раз. Поэтому сейчас, я отчаянно желала, чтобы Равенне,
наконец, повезло, и её купил достойный человек.

Странно, ещё пару недель назад я не стала бы надеяться, так как считала, что
всё в моих силах. И уж точно не стала бы переживать за чужую рабыню. Как бы я
ни не хотела этого, это место меняло меня. Теперь я лучше стала понимать
поведение моей Анжи в начале, её страхи и её боль. И я была так рада, что у неё
всё сложилось по-другому. Я удивительно вовремя выписала девушке вольную –
моя рыжая бестия на свободе, вместе с любимой сестрой. Интересно, что она
думает обо мне после тех слов?

Я не заметила, как вновь ушла в сладкие воспоминания о любимой,

111/174
встрепенувшись лишь тогда, когда выключили верхний свет. Поняв, что время
пришло, я подняла голову и увидела, что Берта сидит на лежаке. Девушка
слегка дрожала и то и дело кидала на меня взгляд, видимо, пытаясь понять,
буду ли я что-то делать с ней сегодня.

Но, несмотря на явное нежелание, и страх рабыни, я собиралась сделать её

своей сегодня ночью. Мне это было нужно. Возможно и Берте тоже, чтобы
пережить ужасы плена и не сойти с ума. Поэтому не став мучить её ожиданием,
я подошла к лежаку девушки и села рядом. Рабыня закусила губу и опустила
голову, так же, как когда-то делала моя Анжи. И она так же побаивалась меня.
Но на этот раз я решила не повторять ошибок, показывая свою власть. Я
помнила, сколько Анжи страдала и плакала, да и Берта не была моим домашним
зверьком, которого я могу запугивать сколько угодно, но смогу гарантировать
безопасность. Эта девушка была в такой же ситуации, как Анжи, как и я сама,
поэтому умерив свою страсть, я старалась действовать осторожно. Ведь в глазах
блондинки я желала видеть похоть, а не страх. Поэтому подняв девушку за
подбородок, осторожно коснулась её губ. Я не углубляла поцелуй, стараясь
сделать его актом нежности, а не страсти, и в душе поднялось ликование, когда
губы блондинки дрогнули, и она ответила мне.

− Не бойся, − прошептала я и, скинув с себя робу, помогла обнажиться Берте.

Девушка отчаянно стеснялась и опускала глаза, стараясь не смотреть по

сторонам. А меня же не стесняла вероятность приманить к себе случайных
зрителей. Я обжималась в клубе с девушками на глазах множество раз, и не все
случаи из них была пьяна. Поэтому прижав, ещё дрожащую девушку к себе, я
помогла ей опуститься на лежак. Я изучала губами нежное тело рабыни, она
часто дышала, и я чувствовала, как огонь желания постепенно разгорается в её
теле. Берта постепенно отдавалась мне, стонала, скользя потными ладонями по
моей спине. Ей нравилось это, как и Анжи. Ведь она, как и моя рыжая
невольница до этого момента в тайне желала своего первого раза. А я закрывала
глаза, представляя, что ласкаю мою девушку, отчего возбуждение возрастало в
разы. Берта сама раздвинула ноги, навстречу моей ладони, забыв о своих
страхах. И это было моей победой, но самой мне нельзя было так же
расслабиться, чтобы не оставить на теле девушки следов. Я не хотела, чтобы у
Берты были из-за меня проблемы.

***

С нашего воссоединения с Бертой, мне стало заметно легче. Страхи отошли на

второй план, а я старательно забивала голову мыслями о новой любовнице. К
счастью девушка постепенно расслабилась и оказалась довольно интересным
собеседником, поэтому мы часто проводили дни разговаривая. Мне нравилось
погружаться в её проблемы, рассказывать о чём-то стороннем и занимательном,
но я отчаянно старалась избежать рассказов о себе. Я не хотела, чтобы Берта
знала, что я тоже была свободной.

− Доченька! – я обернулась на крик и увидела, бегущую к моей клетке мать.

Я никак не ожидала, что смогу увидеть родителей здесь, ведь в такие места
редко пускают посторонних. На глаза навернулись слёзы, и я бросилась к
прутьям клетки, вытянув навстречу женщине руки. Мама обняла меня,
насколько её позволяла решётка и зашептала о том, что они скоро освободят
меня. Я знала о том, что это ложь, они просто не смогут, как бы ни хотели, но как

112/174
в детстве, прижавшись к её груди.

− Детка, − продолжила мама, гладя меня по голове. – Знай, мы не забыли тебя,

мы обязательно придём.

Я кивнула и перевела взгляд на отца, который стоял поодаль и смотрел на нас.

Я закусила губу. Почему он не подошёл? Почему ничего не говорит? Почему?

− Время! – к нам подошёл охранник и схватил маму за руку. – Уходите.

Но женщина не слушала его, продолжая держать меня за руки, поэтому я

отстранилась сама.

− Я в порядке мама, − соврала я, пряча слёзы, и отошла вглубь клетки. –

Пожалуйста, не волнуйся за меня.

Проводив родителей взглядом, я вернулась к Берте, но девушка неожиданно

отвернулась от меня.

− В чём дело? – я взяла любовницу за руку.

− Мой отец, − тихо ответила блондинка. – Он обещал, что выкупит меня. Обещал
навещать меня, но ни разу не пришёл навестить.

− Сюда трудно попасть, − я обняла девушку, стараясь её подбодрить. – Не

волнуйся, он придёт.

Берта затихла, положив голову мне на плечо и я, молча, стала гладить её по

волосам. Я не хотела лишать девушку последней надежды. Поэтому не стала
делиться информацией о том, что несовершеннолетнюю девушку не могли
забрать из дома против воли родителя. Да, за долги люди не раз попадали в
рабство, по закону могли забрать лишь самого должника. Хотя в таких случаях
несовершеннолетние дети часто были добровольным откупом.

− Эй, свободная, не порть мой товар, − я обернулась на гневный окрик и

увидела, что напротив моей клетки стоит сама хозяйка сего заведения в
сопровождении двоих охранников.

− Я ничего не делаю, − ответила я, вставая с лежака. – Чем обязана Вашему

визиту?

Хозяйка жестом велела мне подойти, когда один из мужчин открыл клетку.
− Иди за нами, − велела женщина, когда мои руки скрепили наручниками.

113/174
25. Аукцион

Мы пришли в тот же кабинет, в котором я побывала в первый

день пленения.

− Стойте за дверью, − приказала она охранникам. – Я позову, если понадобитесь.

Когда мужчины вышли, я смогла лучше рассмотреть скупщицу рабов. Женщина

была определённо красивая – высокая и стройная, с короткими пепельными
волосами и пышной грудью, обтянутой облегающей блузкой. Но было в её образе
и отталкивающее глаз – вульгарность и похоть зелёных глаз, пошлая алая
помада на пухлых губах и слишком короткая юбка, выставляющая на показ всем
желающим ноги, обтянутые сетчатыми чулками.

− Зачем Вы звали меня, госпожа? – спросила я, увидев, что рабовладелица

прислонилась к стене и рассматривает меня.

− Ты сказала, что умеешь ублажать женщин, − ответила она, подходя ближе. –

Хочу проверить это.

− Сначала купите меня, а после пользуйтесь, − усмехнулась я.

Щеку вновь обожгла пощечина. Не такая сильная, как в прошлый раз, ведь
рядом не было зрителей.

− Не дерзи мне, рабыня, − прошипела она, взяв меня за волосы. – Ты сейчас моя
собственность. И если не будешь выполнять то, что я хочу – тебе будет очень
больно.

Я усмехнулась, продолжая пристально смотреть ей в глаза. Столько пафоса. Но

чтобы ни говорила рабовладелица, как бы ни старалась выглядеть жестокой, она
явно не была доминантом. Не тот взгляд, расширенные зрачки и тяжелое
дыхание. Это женщина просто похотливая сучка, желающая с моей помощью
сбросить свой недотрах. Это определённо к лучшему, ведь такой я без труда
смогу выставить свою цену за секс. Вот только сначала надо показать ей, на что
я способна.

− Я сделаю всё, что Вы скажете, госпожа, − я облизала губы, наблюдая за её

реакцией.

− Вот и умница, − сменила гнев на милость рабовладелица. – Иди за мной.

Женщина подошла к стене и открыла маленькую дверь, которую я не заметила

ранее. Пройдя внутрь, я увидела посреди комнаты огромную кровать,
освещённую бледным светом синих ламп. Как мило, значит, это и есть то самое
место разврата, где рабы ублажают свою хозяйку. Значит, именно здесь она
трогала Берту, а раньше и мою Анжи.

Нетерпеливо сбросив верхнюю одежду, женщина легла на кровать и

раздвинула ноги, предъявляя моему взору истекающее лоно.

− Чего ты ждёшь? – гневно крикнула она. – Живо приступай к своим

обязанностям.
114/174
− Освободите мне руки, − ответила я, подходя ближе. – И я доставлю Вам
неземное блаженство.
− Поработай ротиком, рабыня, − ответила она, откидываясь на подушки. – А
потом я посмотрю, стоит снимать наручники или нет.

Я улыбнулась. Страх. Эта женщина боится, что став свободной лишь на минуту,
я наброшусь на неё. Что, навалившись сверху, сомкну руки на её шее и буду
сжимать их до тех пор, пока воздух не покинет её лёгкие, а губы не посинеют.
Что ж, это может значить только одно − в этой комнате нет камер. Значит всё,
сказанное тут останется между нами.

− Как скажете, − смотря женщине в глаза, подхожу ближе и медленно

опускаюсь на колени.

Ужасно некомфортно, так как руки тянет от неудобного положения, но я

опускаю голову и начинаю вылизывать лоно рабовладелицы. Женщина громко
стонет, всё шире раздвигая ноги и прося проникнуть внутрь. Просовываю язык
внутрь, делая пару круговых движений, распаляя женщину, но быстро
отстраняюсь.

− Простите, госпожа, но я не достаю, − дразняще облизываю губы. − Вот если

бы мои руки...

Не успеваю закончить фразу, как браслеты падают к моим ногам. Какая

нетерпеливая. Резко бросаюсь к женщине, нависая сверху, с удовольствием
подмечая тень страха в её глазах. Хозяйка так боится, что сбудется её ночной
кошмар? Но увы, придётся разочаровать. Резко, на всю длину вхожу в женщину
тремя пальцами и слышу сладострастный вздох. Нравится, шлюшка? Трахаю
резко, грубо, покрывая поцелуями-укусами её грудь, и хозяйка мечется по
кровати и стонет не переставая. Бедняжка, рабы так аккуратны, так послушны,
что не могут воплотить её тайных желаний. Зато я вижу их насквозь.

− Поговорим о моих условиях? − начала я, когда женщина в изнеможении упала

на подушки.

− Да как ты смеешь, рабыня?! − прошипела она. − Одно моё слово, и ты

пойдёшь по кругу!

Хозяйка хочет казаться такой злой и страстной, но я вижу, как горят её глаза. И
знаю, что она готова ползать за мной на коленях, лишь бы я трахнула так её ещё
раз.

− Госпожа, даже рабам нужен стимул для стараний, − сжимаю в пальцами её

сосок. − Зачем мне удовлетворять охранников, когда я могу заняться вплотную
только вами?

− Тварь! − женщина поднимает руку для пощёчины, но так и не даёт её. − Чего
ты хочешь?

− Аукцион для меня и блондинки будет на следующей неделе.

− Я посмотрю, что смогу сделать, − отвечает рабовладелица, вновь раздвигая

ноги.

115/174
***

Неделя беспорядочного секса, точно я вернулась в беспутную юность. В то

время, когда я была зла на весь мир, зла на отца за то, что он забрал у меня
любимую рабыню. За то, что он вечно ставил рамки на моё поведение. За то, что
навязал мне Медею. И кто спас меня тогда от бесчисленных и бесполезных
связей? Моя милая, скромная девочка, которую я так старалась испортить. А
вместо этого Анжи исправила меня, подарив семью. Как же сильно я скучала по
ней сейчас, сжимая в объятиях Берту.

Но без любимой я снова погружалась в лоно разврата. Я ласкала блондинку,

чтобы удовлетворить свою похоть, и трахала хозяйку, выкупая нашу свободу. Но
всё же моё распутство принесло плоды, и точно в назначенный день к моей
клетке подошли двое охранников во главе с самой хозяйкой.

− Свободная, тебе везёт, так как нашелся господин, заплативший за аукцион, −

сказала она, пожирая меня горячим взглядом. − Так что ты и твоя блондинка
будут проданы сегодня с молотка. Забирайте, − кинула она своей свите.

Берта задрожала, и я сжала её руку за секунду до того, как нас заковали в

наручники. Я как никто понимала девушку, которую до дрожи пугала
неизвестность. Я чувствовала тоже самое, оказавшись в положении, в котором
могла лишь подчиняться чужой воле, теряясь в догадках. Кто заплатил за
приближение аукциона? Отец? Адриан? И как бы мне ни хотелось надеяться на
лучший исход, скорее верилось во второе. Ведь отец так и не сказал ни слова,
когда меня забирали. Он продолжал сохранять молчание, когда увидел меня в
клетке. Похоже, что план блондина оказался продуман до самых мельчайших
деталей, и ему всё же удастся увидеть меня на коленях. Что ж, я не могла
сказать, что не предвидела такой исход, но руки всё равно предательски
задрожали.

− Эту в комнату для подготовки, − рабовладелица кивнула в мою сторону, как

только мы вошли в полутёмный коридор. − А девчонку в смотровую, чтобы врач
подтвердил её невинность.

Блондинка заметалась, взглянув на меня полными ужаса глазами. Похоже,

только сейчас Берта поняла, что сделала, проводя со мной жаркие ночи. Но
девушка зря боялась, я бы никогда не подставила её под удар.

− Всё будет хорошо, − улыбнулась я, желая подбодрить невольницу.

− Конечно, будет, − зло расхохоталась хозяйка, пребывающая не в самом

лучшем расположении духа. − Если малышку никто не испортил. В противном
случае, придётся кнутом вбивать в неё основы морали.

Берта дико закричала и бросилась ко мне в поиске поддержки, но охранник

быстро поймал её и потащил прочь. Я смотрела им вслед закусив губу, так как
сейчас ничем не могла помочь бедной девушке. Сейчас мне оставалось лишь
молиться, чтобы хозяйка не выместила на Берте своё плохое настроение.

− Удачи, − рабовладелица ещё раз провела по моей фигуре полным сожаления

взглядом.

116/174
− Это Ваш последний шанс купить меня, − ухмыльнулась я.

Но не поддавшись на провокацию, женщина развернулась на шпильках и пошла

в другую сторону. Даже жаль, ведь оказавшись в её руках, я быстро подчинила
бы женщину себе и получила долгожданную свободу.

Но вместо этого охранник толкнул меня в комнату и, сдёрнув одежду, закрыл

дверь. Я осмотрелась и увидела ещё несколько мужчин и женщин, закрывающих
руками обнажённые тела. Похоже, это помещение изображало собой
импровизированный вариант душевой, раз пол и стены в ней были оклеены
плиткой.

− Живо встать к стене! − я увидела подходящего к нам охранника со шлангом в

руке.

В толпе раздался тихой шепот, но никто не торопился исполнить приказ.

− Живо! − прикрикнул надсмотрщик, ударяя длинной палкой по трубе.

Пленники всполошились и бросились выполнять требуемое. Я улыбнулась,

наблюдая за ними, стоя около стены. Неужели эти люди действительно так
напуганы или забиты, раз не могли понять, что сегодня их никто не тронет? Ведь
какими бы жестокими не казались охранники им под страхом плетей запрещено
портить товар в день продажи.

А дальше всё шло по чётко выработанной схеме: нас окатили прохладной водой,
после дав полотенца для просушки. Наши надсмотрщики отчаянно старались
придать товарный вид замученным людям: наши волосы завивали и
расчёсывали, на губы наносили тонкий слой помады, а глаза подчёркивали
тушью, пока мы все не превратились в красивых кукол. В самом конце
процедуры, длившейся несколько часов, нам надели пышные юбки и оставили
обнажёнными груди с аппетитно затвердевшими от холода сосками.

Было странно и мерзко смотреть на это искусственное преображение, на

разукрашенные лица с полными ужаса глаза и мраморно отбелённую кожу.
Аукцион оказался даже более фальшивым, чем когда я думала о нём, стоя по
другую сторону жизни.

А после к каждому из нас стали подходить охранники, давая выпить воды.

Измученные жаждой пленники с жадностью припадали к предложенным
стаканам, но я быстро поняла, что это. Наркотик. Но, несмотря на моё решение
притвориться покорной рабыней, я не могла позволить одурманить себя. Если
мне суждено оказаться в рабстве Адриана, то луче узнать об этом сейчас, на
аукционе, чем как моя Анжи при пробуждении.

Поэтому, когда охранник дал мне выпить из стакана, я притворилась, что

исполняю приказ, а сама задержала отраву во рту. Кивнув, мужчина уже
собирался пройти мимо, как из неоткуда возник ещё один надсмотрщик.

− Эй, она не выпила, − остановил товарища он.

− Открой рот, − приказал он, но я лишь плотнее сжала зубы.

Мужчина поднял моё лицо к себе, внимательно разглядывая его. Я же

117/174
прикрыла глаза, пряча взгляд, стараясь изобразить действие дурмана. Но, не
удостоверившись в этом, мужчина зажал мне нос. Сердце заколотилось в
бешенном ритме, когда я приоткрыла губы, стараясь сдержать дыхание, чтобы
не проглотить дурь. Отчёт пошёл на секунды.

− Видишь, она всё проглотила, столь сдерживать дыхание почти невозможно, −

наконец сказал он, отпуская меня.

Почти невозможно. Чуть не задохнувшись, я выплюнула наркотик, стоило

мужчинам отвернуться.

Далее одурманенных рабов со стеклянными глазами потащили прямо на сцену,

где я увидела стоящую Берту. Я вздохнула с облегчением, не заметив на теле
девушки следов от ударов. Уголки губ чуть было не сложились в улыбку, но я
вовремя отдернула себя. Сейчас я должна была притвориться безмолвной
куклой, как другие. Но взгляд, горячий от азарта, взволнованный, мог с головой
выдать меня, поэтому мне пришлось осматривать зал из-под полуприкрытых
ресниц.

Как я и ожидала, на втором ряду сидел Адриан, на губах которого играла

блаженная улыбка. Парень так радуется моему унизительному положению или
уже празднует победу? Что ж, пусть порадуется, единственный раз увидев меня
во всех видах. Ведь, когда я окажусь в его плену, то обязательно найду способ
всадить нож в его горло.

Сейчас не Адриан больше волновал меня. Я с трепетом осматривала мужчин,

пытаясь увидеть лицо отца. Именно сейчас мне так была нужна его поддержка.
Но отца не было. Оставалась лишь слабая надежда, что он сидит на задних
рядах.

− А сейчас, дамы и господа, мы представляем вашему вниманию прелестное

создание, − заговорил диктор. − Девушка шестнадцати лет, ещё не познавшая
ласк в своей жизни. Чистая и нежная малышка, к тому же натуральная
блондинка станет настоящим украшением Вашей постели. Делайте ставки,
уважаемые дамы и господа, начальная цена двадцать пять тысяч.

В свет ламп вывели Берту, которая под действием дури начала ласкать себя.
После показательного шоу, вверх поднялись несколько рук с сигнальными
карточками. Невинность сейчас определённо была в цене, раз за хрупкую
блондинку боролись так отчаянно. Я же внимательно всматривалась в лица
покупателей, так как судьба девушки стала совсем не безразлична мне. Только
бы Берта оказалось достаточно умна и смогла притвориться неумелой в новом
доме.

− Продано, − наконец выкрикнул диктор. − Блондинка достаётся господину под

номером шестнадцать.

Я с интересом всмотрелась в лицо мужчины, сидящего на третьем ряду и с

удивлением узнала поверенного Аманды. Подруга здесь? Я вновь осмотрела зал,
но нигде не заметила шатенки.

Почему Аманда выкупила блондинку, почему не меня? Не выдержав, я с силой

закусила губу, стараясь подавить подступающую к горлу обиду. На моё счастье,
полутьма скрыла этот жест от пленителей, лишь Адриан подался вперёд,

118/174
невольно проведя языком по губам. Похоже, его невероятно возбудила мысль,
что я буду отыгрывать концерт в полном сознании.

− А сейчас, дамы и господа, встречайте самый ценный приз нашего вечера, −

продолжил развлекать толпу парень. − Бывшая дочь мультимиллиардера
мистера Льониса. В свои двадцать четыре года эта красавица не познала ни
одного мужчины, но великолепно умеет развлекать дам.

Угрюмый охранник вытащил меня в свет прожектора под свист и улюлюканье

толпы. Мир превратился в маленькую точку, состоящую из клубка нервов и
сердцебиения. Почему меня назвали бывшей дочерью? Неужели отец отрёкся от
меня и спасения нет? Но тем не менее я продолжала стоять на сцене, почти
ослеплённая ярким светом, униженная и обнаженная на потеху толпы, но не
сломленная. Я знала, что выход есть всегда, даже если надежда разорвана в
клочья. Поэтому я без стеснения протянула руку к лону и стала ласкать себя,
отыгрывая концерт, заготовленный работорговцами. Страха больше не было, как
не было и стеснения, поэтому я пристально смотрела в мутные от возбуждения
глаза Адриана. Я хотела, чтобы он видел сейчас, чтобы знал, что даже без
твёрдой почвы под ногами, я выживу и никогда не склоню перед ним головы.

− Начальная цена один миллион, − с азартом и каким-то ликованием прокричал

диктор, когда минута моего позора была окончена.

Однако, мне пора гордиться, раз за меня просят выкуп в четыре раза больше,
чем за невинную Берту. А лес поднятых рук с зелёными карточками говорит о
том, как я популярна.

− Но, так как сумма превышает обычную, а у нас бывали проблемы с

кредитными картами, то оплата этого лота принимается лишь наличными.

По залу пробегает недовольный ропот и часть желающих отсеивается. Ни

копейки наличности нет и у половины зала, так как всё в нашем мире давно
заменили магнитные карточки. Но сегодня рабовладелица надеется получить
огромный куш, намереваясь согреть свою постель деньгами, вместо меня.

Ставки росли, оставляя бороться лишь самых сильных и богатых. В основном

это были коллеги отца, которые не раз сидели со мной за одним столом и,
кланяясь, пожимали руки. Но я была бы сильно удивлена, узнав, что кто-нибудь
из них хочет спасти меня. Вожделение, желание отомстить жестокому боссу,
отымев его непокорную красотку дочь − вот что движет ими.
Но и они постепенно уходят со сцены, оставляя нас с Адрианом наедине. Ведь
блондин, что наверняка получил компанию моего отца, сорит деньгами, называя
заоблачные цены.

− Мужчина под номером семнадцать, раз, − вещает диктор, и мир вновь

сужается до точки. − Семнадцатый номер, два...

− Я повышаю ставку вдвое, − с задних рядов раздался до боли родной голос.

Сердце пропустило удар. Та, которую я оставила. Та, которую не ожидала

увидеть здесь. Та, которую я люблю до безумия. Анжи.

Моя малышка вновь подарила мне надежду.

119/174
26. Свобода? POV Тори.

А дальше всё словно сон, сладкий прелестный сон душной летней

ночью. Я видела, как Адриан вскочил, в бешенстве опрокинув стул. Стало так
смешно, что я чуть не согнулась пополам от хохота. Неужели парень взял с собой
недостаточно наличных? Бедненький, придумать идеальный план и пролететь
на последнем этапе. Но тогда получается, что Анжи выиграла аукцион? Руки
задрожали.

− Лот номер два продан девушке под номером восемьдесят семь, − подтвердил
мои надежды диктор.

Сердце отбивало бешенный ритм. Моя малышка действительно победила! Она

спасла меня от Адриана, от рабства. Волна ликования, поднимающаяся изнутри,
призывала меня броситься в зал и найти любимую, обнять её, заплакать от
счастья, но я огромным усилием воли заставляла себя стоять на месте. Я не
должна выказывать свою радость перед Адрианом. Он не должен узнать о моей
связи с Анжи, о моей любви. Он не должен до неё добраться.

Но, всё же, я не смогла удержать себя и стала оглядываться по сторонам,

пытаясь отыскать любимую в толпе. Где же Анжи? Я так хотела увидеть её
глаза, когда она подойдёт к сцене, чтобы отдать деньги. Я должна была узнать,
каким взглядом она посмотрит на меня, чтобы понять, прощена ли я. Я не могла
больше ждать, я должна была знать сейчас, как сильно рыжая чертовка злится
после всего, что я наделала. Но Анжи нигде не было.

Вместо неё к сцене подошёл незнакомый мужчина и, молча предав диктору

чемоданчик с деньгами, накинул мне на плечи куртку и, застегнув молнию,
повёл к выходу. Не понимая, что происходит, я неожиданно почувствовала себя
такой потерянной, что не могла пройти через толпу людей, что ещё недавно
были ниже меня по статусу, что сейчас разглядывали точно куклу на ярмарке, с
гордо поднятой головой. Я отчаянно пыталась отыскать в толпе рыжие пряди и
проклинала себя за слабость, за искусанные губы, за то, что появление любимой
так сильно выбило меня из колеи, за то, что дрожали колени.

Лишь выйдя на парковку из душного здания, вдохнув свежий ночной воздух, я

почувствовала себя несколько легче. Голова медленно прояснялась, заставляя
меня мыслить здраво, но рой вопросов без ответа бушевал в моей голове. Почему
Анжи до сих пор не вышла ко мне? Кто этот мужчина, что вёл меня под руку,
сквозь ряды дорогих машин? Почему с меня ещё не сняли наручники?

− Тори! – услышала я пронзительный крик и увидела со всех ног бегущую ко мне

девушку.

Но, к сожалению, это была не моя Анжи, а Аманда. Лучшая подруга, что
вопреки своим принципам сегодня приобрела на аукционе миловидную
блондинку, что скрасила моё одиночество. Как и я ожидала, силуэт Берты
виднелся в машине подруги, стоящей чуть поодаль.

− Тори, как же я рада видеть тебя! − Аманда заключила меня в объятия, и я

очень жалела, что из-за связанных рук не могу ответить её тем же. – Как ты? Я
так волновалась.

120/174
− Со мной всё хорошо, − я попыталась улыбнуться, но после пережитого сегодня
получилось лишь жалкое подобие.

Настроение шатенки менялось так же быстро, как и всегда. Поэтому расцепив

руки, девушка толкнула меня в плечо.

− Тори, как ты могла такое устроить?! – глаза подруги полыхали гневом, а тон
вмиг из нежного стал суровым. – Ушла в рабство, не подумала ни о ком! Ты хоть
представляешь, чего нам стоило собрать такой выкуп?!

− Нам? – уточнила я.

− Да, нам, чёрт возьми! – карие глаза метали искры. – Твоим родителям, мне и
Анжи! Ты хоть представляешь, через что мы прошли?

Я опустила голову, стараясь скрыть слёзы, стоящие в глазах. Значит, отец не

отрекался от меня. Я не одна, я никогда не была одна. Дорогие моему сердцу
люди волновались обо мне, а я лишь уповала на свою силу, добровольно уйдя в
рабство. Я хотела показать Адриану, что он не сможет заполучить меня, а вместо
этого заставила родных страдать. И пока я сидела в рабстве, упиваясь своей
болью, развлекаясь с Бертой, они собирали выкуп для моего спасения.

− Прости меня, − я не могла поднять головы, не могла заглянуть подруге в

глаза, ощущая жуткий стыд за то, что посчитала себя самой сильной.

− Что я слышу, великая Тори извиняется, − Аманда весело усмехнулась, цокнув

языком. – Однако рабство хорошо повлияло, раз к тебе вернулись ум и совесть.

− Перестань, − чувствуя себя школьницей, отчитываемой за невыученный урок,

я попыталась сменить тему. – Скажи, зачем ты купила Берту? Неужели решила
всё же последовать моему совету?

− А что такого? – подняв глаза, я увидела, как Аманда непринуждённо пожала

плечами, облокотившись о капот машины. – У тебя иногда бываю дельные
советы, и вкус тоже хороший. Поэтому и решила приобрести девушку, которую
ты всему научила.

− Ты знала обо мне и Берте? – удивлённо спросила я.

− Разумеется, − кивнула шатенка. – Мы следили за твоим поведением в плену. И

знаешь, за хорошие деньги даже у стен появляются уши.

Я прикусила губу. Аманда знает обо всём, что там было, а значит, о Берте знает
и Анжи. Чёрт! Зная характер моей рыжей чертовки, тёплого приёма мне явно не
светит.

− Аманда, а как же твой мальчик, − спросила я, пытаясь отвлечься от

неприятных мыслей.

− Он в порядке, − ничуть не смутилась девушка. – Просто стал быстро уставать в

последнее время, вот я и приобрела ему помощницу. Думаю, что мы вполне
сможем ужиться втроём. И не волнуйся, если у нас с блондинкой не сложится, я
не буду продавать её обратно. В конечном итоге, лишние руки в хозяйстве
никогда не помешают.

121/174
 Улыбнувшись, я облегчённо выдохнула, так как подруга снова ответила на
вопрос, что я только собиралась задать. Но была ещё пара нерешённых задач.
Шесть миллионов очень большая сумма даже разделённая между небогато
живущей развратницей, разорившемся бизнесменом и… Стоп! Я была так рада
своему освобождению и встречей с подругой, что не заметила, как она сказала,
что деньги давали все трое.

− Анжи тоже давала деньги? – ещё раз уточнила я.

− Да, больше трети суммы, − кивнула девушка.

− Но откуда они у неё? – оторопела от такого ответа я. – Да, я платила ей

немало, и у неё должны были остаться сбережения, но не столько же…

Мой встревоженный монолог, прервал цокот каблучков. Я повернула голову и

увидела Анжи, которую узнала с большим трудом. На девушке красовалось
короткое чёрное пальто, стоившее явно недёшево, лакированные сапожки на
шпильке и в тон им тёмная юбка. Но самым главным преображением были
волосы. Прекрасные огненные пряди сейчас были выкрашены в траурный чёрный
цвет. Почему?

Я чувствовала тревогу, поднимающуюся изнутри. За столь короткий срок моя

красавица не могла так радикально поменять имидж, если не было достойной
причины. Она подстригла волосы и стала ходить в мини-юбках, когда я выписала
ей вольную, когда перевезла к себе сестру. Так что же могло случиться с ней на
этот раз?

Я отчаянно хотела поговорить с ней, заглянуть в глаза, что чтобы узнать, что
это всего лишь выпендрёж перед гостями аукциона. Что ничего страшного не
произошло. Но поравнявшись с нами, Анжи свернула влево.

− Анжи! – крикнула я.

Но любимая не ответила. Она даже не повернула головы и не замедлила шага,

хотя точно слышала меня. Девушка прошла мимо, будто меня и не было.

− Анжи! – я попыталась броситься за невольницей, но охранник, стоящий за

спиной, схватил меня, удерживая на месте.

Я отчаянно пыталась вырваться на свободу, но усталость пленения и затёкшие

от браслетов руки не позволили мне осуществить желаемое. И я была
вынуждена барахтаться, словно птенец в пасти у кошки, наблюдая, как моя
девушка подошла к незнакомой чёрной машине и села в неё.

− Чёрт, Анжи, ты ведь слышишь меня! – в отчаянии крикнула я. − Не уходи!

Я сильнее закусила губу. Зная характер моей чертовки, я понимала, что Анжи
злится, но равнодушие было слишком болезненно. Я так скучала по ней, так
мечтала вновь увидеть её, а она делает вид, будто меня не существует!

− Успокойся, Тори, всё будет хорошо, − Аманда дотронулась до моей руки.

− Нет! – не в силах сдержать эмоции бросила я. − Аманда, скажи, почему меня

122/174
отправили именно к Анжи? Почему не к родителям или к тебе? Почему не к тебе?

Сейчас мне казалось, что если я буду далеко от Анжи. Если снова стану
свободной, то быстрее найду потерянный ключик к сердцу любимой. Ведь
теперь, когда я стала лучше понимать её, я окружу Анжи должной заботой и
вниманием, и она оттает. Но собирается ли Анжи дарить мне эту свободу?

− Мы решили, что тебе будет лучше быть вместе с любимой, − ответила

шатенка. − Не расстраивайся так Тори. Просто найди достойные слова,
извиняясь перед Анжи. Ей очень дорого обошлась твоя свобода.

− Что с ней случилось? – спросила я, чувствуя, как холодеет всё внутри.

Я не ошиблась. Произошло что-то серьёзное, что-то очень плохое, почему

любимая так ведёт себя. Почему выглядит по-другому и не смотрит мне в глаза.

− Она сама расскажет, если захочет, − шатенка опустила глаза.

− Что с ней случилось? – по буквам повторила я, надвигаясь на Аманду.

− Пора ехать, − неожиданно сказал мужчина, потащив меня к машине.

− Нет! – я предприняла ещё одну бесполезную попытку вырваться, когда меня

заталкивали в салон автомобиля. – Аманда, скажи, что произошло.

– Всё будет нормально, − крикнула подруга вслед отъезжающей машине.

Но я уже не верила, что так будет. Что произошла с Анжи? Откуда у неё
деньги? Или всё это просто злая шутка Адриана? Может это он на самом деле
выкупил меня, каким-то образом заставив любимую помочь ему?

123/174
27. Рабыня. POV Тори

Немного успокоилась я лишь тогда, когда увидела, что машина

остановилась перед домом, где располагалась квартира Анжи. Та самая, что я
подарила ей вместе с вольной.

− Добрый вечер, Тори, − развеивая мои опасения, в коридор вышла

улыбающаяся Кристина.

− Добрый вечер, − потерянно ответила я, по указке охранника пройдя мимо

девочки.

Узкий полутёмный коридор привёл нас в маленькую комнату. Ту самую, из

которой мы с Анжи решили сделать кладовку. В последний раз, когда я была
здесь, в этой комнате были свалены ненужные, но дорогие сердцу девушки
вещи, призванные тут покрываться пылью. Сейчас же в помещении находились
лишь кровать и небольшой столик у окна. По спине пробежала дрожь, так как
комната живо напомнила мне ту, в которую я поселила невольницу после
аукциона. Неужели Анжи решила воспользоваться случаем и отыграться на мне
за прошлые обиды? Может, именно об этом говорила Аманда, прося не
волноваться?

− Вы будете жить здесь, − сказал мужчина и, сняв с меня наручники, вышел из

комнаты.

Я опустилась на кровать, пытаясь привести мысли в порядок. Выходит,

малышка Анжи так злится, что решила показать зубы. А как показала практика,
они у неё большие и весьма острые. Значит, вольной мне не видать, пока не
заслужу прощение. Это было очень неприятно, но вполне терпимо, так как
означало, что с Анжи ничего не случилось. Значит, мне нужно было всего лишь
найти мою рыжую чертовку и немного поиграть в рабыню. Пусть так. Но
странные слова Аманды о заплаченной цене не шли из головы.

Всё же мне необходимо было именно сейчас увидеть Анжи, ведь для того,
чтобы понять, что происходит, нужно было всего лишь заглянуть ей в глаза.
Поднявшись на ноги, я подошла к двери и с замиранием сердца повернула ручку,
безумно боясь, что оказалась под замком. Но дверь поддалась, поэтому, тихо
выйдя из комнаты, я направилась на поиски девушки.

Но стоило начать осмотр места обитания, как мне предстояло новое

потрясение. Наша квартира была такой же, как в тот день, когда я оставила её,
и в тоже время совсем другой. Появились новые картины на стенах, а мягкий
диван в гостиной был заменён на роскошный кожаный. Похоже, моя малышка
отлично шиковала без меня на неизвестно откуда взявшиеся финансы.

Твёрдо решив поговорить с невольницей, я дернула ручку двери её спальни. Но

к моему удивлению, комната оказалась заперта на ключ, хотя ещё недавно
никаких запоров там не было. Выдохнув, чтобы успокоиться, я прислонила ухо к
двери и прислушалась, но не услышала ни единого звука. Заключив, что там
никого нет, я пошла вперёд, но тут раздалось громыхание посуды, и я бросилась
на кухню.

− Ан… − начала было я, но застыла, увидев у плиты незнакомку.

124/174
 Я замерла в дверях, потрясённо разглядывая девушку. Милая девушка с
русыми волосами, заплетёнными в длинный хвост, колдовала над едой, напевая
весёлую песенку, и явно чувствовала себя как дома. Неужели Анжи в отместку
всё же нашла себе любовницу?

− Добрый вечер, − почувствовав моё присутствие, девушка обернулась, вытирая

руки о передник. – Садитесь за стол, ужин скоро будет готов.

− Где Анжи? – окончательно растерялась я.

− Хозяйки нет дома, − спокойно ответила блондинка.

Хозяйки? Анжи завела себе рабыню? Я опустилась на стул, окончательно

потерявшись, и стала рассматривать ноги девушки. «Нет, не рабыня, просто
служанка», − пришла к выводу я, так и не найдя клейма.

− Линда, ты приготовила ужин? – в кухню вбежала довольная Кристина.

− Да, малышка, − улыбнулась девушка. – Мой ручки и садись за стол.

Кристина улыбнулась и стремглав бросилась выполнять поручения. Только тут

я поняла, что эта Линда − всего лишь кухарка и няня девочки. Анжи ведь давно
говорила, что не хочет оставлять сестру надолго одну. Почувствовав, что мне
срочно надо расслабиться, я очень пожалела, что под рукой нет выпивки.

***

Как бы сильно я не вымоталась за сегодня, но так и не смогла заснуть, не

увидев любимую. Я лежала в комнате, не включая света и прислушивалась к
редким звукам, раздававшимися в сонном доме.

Лишь когда часы на стене стали приближаться к двум ночи, входная дверь
хлопнула, и я выскочила в тёмный коридор. Включив свет, я увидела, что Анжи
снимает пальто и медленно направилась к ней. Я всматривалась в силуэт
бывшей невольницы, подмечая сгорбленные плечи и слегка замедленные
движения, что говорило о крайней степени усталости.

− Где ты была? – начала я, подойдя ближе.

− Не твоё дело, − Анжи оттолкнула мою руку и, не поднимая головы, попыталась

пройти мимо.

− Это моё дело, − ответила я, стараясь сохранить спокойствие. – Нам нужно

поговорить.

− Я не хочу сейчас разговаривать, − так же холодно ответила девушка. – Иди к

себе в комнату.

− Что на тебя нашло? – деланное равнодушие любимой оскорбило меня, хоть я и

готовилась к такому поведению. – Ты не можешь мне приказывать.

− Могу, Тори, − так же спокойно продолжила она. – Ведь ты теперь моя рабыня.
И если не будешь подчиняться, то я позову охрану.

125/174
− Не смей так говорить со мной! – разозлилась я, схватив чертовку за запястье.

− Пусти! – Анжи дёрнулась и подняла на меня глаза.

Только сейчас я заметила, сколько холода было во взгляде любимой и то, что
нижняя губы девушки была разбита. Тонкая струйка крови медленно стекала по
подбородку, ещё сильнее оттеняя бледное лицо.

− Что случилось? – испугалась я.

− Со мной всё хорошо, − от неожиданности я ослабила хватку, и Анжи удалось

вырвать руку. − Иди к себе в комнату.

− Нет, пока ты не скажешь, кто ударил тебя? − отрезала я.

− Охрана! – крикнула девушка.

Не успела я сообразить, что происходит, как двое мужчин скрутили меня и

потащили по коридору. Я отчаянно пыталась сопротивляться, но была слишком
ослаблена, раз им всё же удалось втолкнуть меня в комнату. Щёлкнул замок.

− Анжи! – закричала я, бросившись к двери и стуча в неё руками и ногами. –

Анжи, что случилось?!

− Тори, пожалуйста, не устраивай истерику, − услышала я из-за двери голос

любимой. – Я очень устала и хочу спать. Я поговорю с тобой, как буду готова.

Услышав удаляющиеся шаги, я ударила в дверь в последний раз, ощущая

полное бессилие. Теперь я была абсолютно уверена, что холодность Анжи не
была простым выпендрёжем. Случилось что-то такое, о чём она не хотела мне
рассказать.

***

Проснувшись утром, я первым делом подошла к двери и, потянув за ручку,

поняла, что снова свободна. Выйдя из комнаты, я направилась в спальню Анжи,
но дверь туда снова оказалась заперта. Услышав, что в гостиной работает
телевизор, я бросилась туда и увидела Кристину, которая лёжа на диване,
смотрела мультики.

− Малышка, где Анжи? – спросила я, садясь рядом.

− Сестра на работе, − неохотно ответила девочка, недовольная тем, что я

отвлекла её от столь увлекательного занятия.

− На работе? – изумилась я. – На какой работе?

− Той же, что и раньше, − отозвалась Кристина. – Сестра работает в большом

здании, вместе с тобой.

− Но я там больше не работаю. Кнопка, ты что-то путаешь, − как же сильно я

надеялась на это.

126/174
− Ничего я не путаю, − обиделась девочка. – Если ты в отпуске, то это не значит,
что сестрёнка не должна вкалывать.

− Но как же… − начала было я.

− Всё, хватит! – оборвала Кристина. – Сестрёнка вообще велела мне не

разговаривать с тобой, а я болтаю.

Девочка вскочила с дивана и, зло глянув на меня, убежала к себе. Я же так и

осталась сидеть в комнате, пытаясь переварить информацию. Что значит,
работает там же? Анжи не может там работать, ведь теперь фирмой заправляет
Адриан. Невольница определённо соврала сестре. Но в чём?

***

Мучающие вопросы буквально раздирали меня на части, но Анжи не

торопилась дать на них ответы, вновь и вновь откладывая разговор на
неопределённый срок. Эмоциональная и взрывная чертовка упорно молчала,
отводя взгляд в сторону, чтобы я не прочитала ответ в её глазах. А если я
начинала давить, любимая злилась и кричала, что я больше не имею на это
право, что в этом доме я всего лишь рабыня, и я вновь встречала вечера в
запертой комнате.

Но я видела, что за злыми речами и деланной холодностью скрывалось что-то

ещё. Что-то очень серьёзное, о чём девушка никак не решалась сказать мне.
Поэтому стараясь умерить вихрь чувств, бушевавших во мне, я стала наблюдать
за Анжи, подмечая малейшие изменения в её поведении. Я так старалась найти
ответ, но ещё больше запутывалась, погружаясь в пучину сомнений.

Почему Анжи уходила рано утром и возвращалась поздно вечером, словно

действительно посещала офис? Почему вместо выпендрёжных мини-юбок носила
деловые костюмы и закрытые блузки с воротом? Но главное, почему на лице
моей весёлой и жизнерадостной девушки всё реже расцветала улыбка? Почему
возвращалась домой с таким усталым лицом и стеклянными глазами? Почему она
с нежностью смотрела лишь на сестру? Почему не на меня? И почему не звала в
свою постель? Неужели Анжи продаёт себя? Это бы объяснило слова Аманды о
цене, большую выручку и ложь сестре. Но здравомыслие твердило, что моя
гордая упрямица не опустится так, даже чтобы спасти меня. А значит, было что-
то другое. Но что?

Столько вопросов без ответа, что я тихо сходила с ума, запертая в четырёх
стенах. Внутри поднималась буря злости, затопляя разум и мешая мыслить
здраво. Почему Анжи продолжала обращаться со мной, как с рабыней? Почему
не выпускала на улицу? Почему держала рядом, не давая прикоснуться к себе?
Что ж, я должна была признать, что если этот холод любимой был обусловлен
злостью, то Анжи придумала для меня идеальную пытку.

Я понимала − чтобы сохранить рассудок, нужно что-то предпринять и как

можно быстрее. Оставалось только надеяться, что за прошедший месяц Анжи не
смогла измениться так сильно, что маска сдержанности и холода ещё не
приросла к её лицу. Мне нужно было спровоцировать девушку, вывести из
состояния покоя, задеть, оскорбить, чтобы она вспыхнула, как факел, и сама
подала мне разгадку на блюдечке. Оставалось, только выбрать подходящее
время.

127/174
***

Субботний вечер спустя две недели после аукциона, показалось мне как
нельзя более подходящим для исполнения моего плана. Губа Анжелики зажила и
больше не кровоточила, а сама девушка провела весь день дома.

Я вошла в кухню, увидев, что Анжи ужинает с сестрой, о чём-то увлечённо с

ней болтая. Девушка улыбалась и выглядела волне расслабленной, поэтому я
решила начать нашу игру.

− Добрый вечер, Тори. Садись, поужинай с нами, − невольница подняла голову,

почувствовав, что я стою в дверях.

− Я не голодна, − облокотившись о стену, я сложила руки на груди. – Анжи, ты

не считаешь, что нам нужно поговорить?

− Нет, − отрезала упрямица. – Тори, если тебе нечем заняться, иди почитай
книжку. И не порти мне утро.

− Ты же знаешь, милая, если мне становится скучно, то я ищу развлечение, −

ухмыльнулась я. – Твоя кухарка вполне ничего. Как думаешь, она быстро сдастся
моим рукам?

− Заткнись! – резко оборвала девушка. – Не смей говорить такое при Кристине.

Я улыбнулась, рассмеявшись про себя. Похоже, у меня получилось. Руки

девушки сжались в кулаки, а губы сложились в плотную линию. Вот только
глаза, что мне так хотелось увидеть, были ещё скрыты от меня.

− А если я не буду молчать, что ты сделаешь? – я провела языком по губам. –

Снова позовёшь свою охрану? Без них ведь ты ничего не можешь, да, Анжи?

− Не смей говорить так, − невольница встала и обратилась к сестре. – Кристина,

милая, зажми уши.

Убедившись, что сестра исполнила её просьбу, девушка медленно, точно

хищница, направилась ко мне.

− Ты будешь молчать Тори, потому что сейчас ты − моя собачка, моя кошечка и
моя резиновая кукла, − удивительно спокойно для своего состояния, ответила
она. − Так ты говорила, да?

Я чуть не открыла рот от удивления, удержавшись в последнюю минуту. Как

взрывная Анжи могла успокоиться так быстро? Ведь всего пару минуть назад она
была так зла. Или не была? Может, она поняла, что я блефовала?

− Маленькая девочка решила поиграть в госпожу? – ухмыльнулась я, стараясь не

выдать своих эмоций.

− Я не играю, Тори, – невольница подошла вплотную, обдавая меня ледяным

взглядом чёрных глаз. − Хочешь увидеть госпожу? Я покажу её тебе. Приходи
через десять минут в мою спальню.

128/174
 Девушка вышла, оставив после себя лёгкий запах родных духов и странное
послевкусие в душе. Передо мной стояла моя Анжи, и это была совсем не она. Я
только что смотрела прямо в её глаза, но ничего не сумела прочесть в них.
Любимая вновь была сдержана и холодна до дрожи в коленях. Пожалуй, я была
неправа, и она всё же умудрилась каким-то образом стать госпожой за этот
месяц? Но как? Кто научил её этому? Желая получить ответы на свои вопросы, я
направилась в спальню девушки, в которую пыталась попасть столько времени.
Я решила принять правила игры, чтобы посмотреть, как долго Анжи сможет
продержаться в новой роли.

129/174
28. Госпожа. POV Тори

Десять минут, и я стою под дверью, ожидая разрешения. Десять

минут кусаю губы, вновь пытаясь понять, что происходит.

− Входи, Тори, − раздаётся голос из-за двери.

Анжи определённо выучила азы моего поведения и знает, что я не умею долго
ждать. Но сейчас правила игры так хочется нарушить, чтобы внести смуту в её
поведение, чтобы посмотреть на её реакцию. Поэтому я отсчитываю ещё пять
длительных минут, прежде чем войти к ней.

− Ты опоздала, − холодно констатирует девушка, когда я появляюсь перед её

очами.

Невольно застываю от увиденного, любуясь моей красавицей, сидящей на

стуле-троне. Анжи безумно хороша сейчас, безумно возбуждающа в этой
закрытой чёрной кофточке с высоким горлом, с подведёнными тушью глазами.
Но строгость внешнего вида моей девушки разбивается вдрызг, стоит лишь
опустить глаза на нижнюю половину её тела: кожаная мини−юбка и латексные
сапоги до колен. Образ довершают два суровых охранника, стоящих по сторонам
новой госпожи, и лёгкая улыбка, гуляющая на её губах. Никаких запретов
больше, да, Анжи?

− Разденься, − приказывает девушка.

Нежеланные свидетели вряд ли могут смутить меня, поэтому, подчиняясь её

словам, я стягиваю одежду. Неприметная, слегка мятая домашняя футболка,
старые бриджи, лифчик, трусики – всё летит наземь, и я предстаю обнажённая
на волю её глазам.

– А теперь извинись, − любимая раздвигает ноги, давая мне понять, что под
юбкой нет белья. – Встань на колени.

Нервно облизываю пересохшие губы, продолжая внимательно рассматривать

мою чертовку. Анжи смотрит, не мигая, ожидая моей реакции, и я бы с радостью
подчинилась её воле. Я бы встала на колени, исполнив её однозначный приказ,
если бы знала, что это только игра. Если бы видела в глазах Анжи похоть
вперемешку с азартом, но в её взгляде был только лёд. Если бы не видела
хорошо замазанные синяки на бёдрах любовницы. Откуда? Но Анжи не
собирается мне сообщать.

− Нет, − отрезаю я, дрожа от возбуждения.

Анжи смотрит на меня ещё пару минут, не мигая, а после прикрывает глаза и
приказывает мужчинам.

− Поставить.

Такой ледяной тон, оскорбительные слова, но по телу проходит волна жара.

Всё же я чертовски скучала по ней. А новый образ Анжи оказывается даже
притягательнее, чем все прочие. Поэтому, когда охранники подходят и лишь
касаются моих плеч, сама падаю на колени и застываю, ожидая дальнейших
130/174
указаний.

− А теперь вылижи мои сапоги, − Анжи поднимает бровь, не сводя с меня

холодных очей.

Очередная провокация? Милая, тебе не кажется, что это слишком? Ждёшь

моего ответа? Малышка, я никому не позволю так с собой обращаться, только
тебе.

Преклоняю голову, делая вид, что подчиняюсь и, встав на четвереньки, мягко и

вальяжно подползаю к ней.

− Ты точно этого хочешь? – спрашиваю, поднимая голову лишь рядом с ней.

− Хочу, − надувает губы, продолжая играть, но почему так холодны глаза?

Раздвигаю ноги девушки, устраиваясь между ними и вновь поднимая взгляд.

− Я сделала бы это… − веду обеими руками по сапогу, лаская соблазнительную

ножку. – Если бы ты действительно этого хотела.

− Тогда, скажи, Тори, чего я на самом деле хочу, − её голос слегка дрожит, а
рука ласково гладит мои волосы.

Довожу руками до колена, где сапог кончается и, придвигаясь ближе,

осторожно касаюсь губами нежной кожи внутренней стороны бедра. С губ Анжи
слетает долгожданный стон, и я только сейчас понимаю, что, несмотря на
внешний холод, она возбуждена этой игрой ничуть не меньше меня. Веду языком
вдоль ноги, медленно приближаясь к лону.

− Вон, − сквозь стон приказывает Анжи своей свите.

Как вовремя, детка. Теперь никто не сможет помешать нам. Как только дверь
хлопает, сжимаю губы на пульсирующем клиторе, начиная языком ласкать его.
Анжи протяжно стонет, ёрзая на ставшем таким неудобном стуле, зарывая руку
в мои чуть отросшие волосы. Пора переместиться в кроватку, милая. Но чертовка
отказывается сдаваться, желая получить удовольствие в таком положении, а я
продолжаю дразнить её, убирая язык в самый желанный момент.

− Чёрт, Тори, быстрее! – не выдерживает моя малышка.

Не приказывай мне, Анжи! Если, конечно, хочешь получить удовольствие.

Осторожно сжимаю на клиторе зубки, и девчонка вскрикивает, отодвигаясь
назад. Чертовке не больно, просто неожиданно, но теперь малышке придётся
менять правила.

− Ты такая непослушная, Тори, − тягуче-медленно произносит она.

− Если ты хотела послушную рабыню, то нечего было покупать меня, −

поднимаю голову, смотря на любовницу с фальшивым вызовом в глазах.

С удивлением подмечаю в руках девушки ошейник и поводок, словно

материализовавшиеся из воздуха. Но Анжи не торопится надеть на меня
игрушку, мерно ударяя ею по руке. С трудом сдерживаюсь, чтобы не двинуться,

131/174
подавляя желание надеть символ рабства самой. Лишь бы продолжить. Так как
меж ног всё сводит от жара. Давай же, Анжи, сделай свой ход.

− Ты никому не подчиняешься, Тори, − она не выдерживает первой и

подтягивает меня выше, потянув за волосы, закрепляет ошейник. – Но мне ты
подчиняться будешь.

Голос продолжает быть суровым, но взгляд потеплел. Значит я выиграла.

Значит, передо мной всё та же малышка Анжи, скромная, милая, до слёз родная.
Изменившаяся, повзрослевшая, почувствовавшая свою власть, но всё ещё моя.
Любимая.

Выдыхаю от охватившего меня счастья, а Анжи подтягивает меня за поводок к

своим губам и целует. Властно, со всей страстью, что бушует в ней, так что у
меня окончательно сносит крышу и дрожат колени. Даже хорошо, что я сейчас
не стою на ногах, а то бы кажется, упала. Малышка моя, я так боялась, что
больше не увижу тебя! И сейчас, дрожа, чуть не плача, касаюсь её лица. Как же
странно это, глупо, не думала, что стану столь сентиментальной. Неужели
любовь делает меня слабой? Нет, не слабой, просто другой. Счастливой.

Анжи тянет меня на постель, я чувствую, что её пальцы дрожат, но девушка не

разнимает наших губ. Моя. Вновь моя. Навсегда. До бесконечности.

Падаем на подушки, целуемся исступлённо, страстно, здесь больше нет места

нежности, мы слишком скучали друг подругу. Больше нет игр. Запреты
отчуждения рухнули, и её руки гладят моё тело, боясь пропустить малейший
участок.

Стаскивая с любимой юбку, лаская мокрое лоно. Тяну руки выше, желая помочь
Анжи освободиться от кофты, но она откидывает их. Мычит что-то, видимо прося
не делать этого, но продолжает целовать меня. Повторяю попытку стянуть с неё
одежду, но Анжи вновь отталкивает меня.

− Не хочу, − произносит она, разрывая поцелуй. – Я буду так.

Тянется ко мне, но продолжать уже бесполезно. Вихрь вопросов вновь кружит

меня, отсылая возбуждение на второй план. Почему она не раздевается? Почему
Кристина утверждает, что любимая продолжает работать в фирме, занятой
врагом?

Не желая вновь терпеть эту пытку, быстро наваливаюсь на Анжи сверху и,

перехватив запястья, срываю с неё треклятую кофту. Поняв, что закрываться
теперь бесполезно, девушка остаётся лежать без движения, пока я с ужасом
осматриваю её тело. Синяки на груди, на бёдрах, на животе почти прошедшие,
покрасневшие и совсем свежие, чёрные. Фиолетовые следы чужих пальцев на
шее.

− Анжи, − преодолевая оцепенение, с трудом произношу я. – Скажи, кто бьёт

тебя?

− Меня никто не бьёт, Тори, − отвечает любимая, глядя куда-то сквозь меня
невидящим взглядом. – Адриан называет это сексом.

Нет, нет! Только не это! Это не может быть правдой! Милая, умоляю, скажи, что

132/174
ты соврала!

− Только не говори, что ты… − не договариваю, от шока слов не хватает.

− Да, Тори. Я − его любовница.

133/174
29. Примирение. POV Тори.

Эта новость. Я думала об этом, сидя в закрытой комнате и смотря в

потолок. Думала и не верила. Просто отказывалась поверить, что сбудется мой
худший ночной кошмар. Но сейчас от шока и боли к горлу подкатывает отчаяние
вперемешку с яростью.

− Какого чёрта? – кричу, нависая на возлюбленной, и, не в силах справиться с

собой, до боли сжимаю её запястья.

Анжи не вскрикивает и не пытается вырваться. Просто лежит расслабленная,

безвольная, точно кукла со стеклянными глазами.

− Мне нужны были деньги, − удивительно спокойно, нет, отстранённо, отвечает

она. – На твой выкуп, чтобы у меня не отобрали сестру. А Адриан готов был
платить…

− Ты что не могла продаться кому-нибудь другому?! – совсем не то, что я хотела

бы ей сказать, но фраза вырывается сама собой.

Но от неё Анжи выходит из ступора, резко вывернувшись из моих объятий.

Щёку обжигает пощечина.

− Не смей называть меня шлюхой! – кричит она, а её взгляд снова горячий,

живой, злой. – Я сделала это ради тебя! Ради нас! Ты оставила меня одну!
Выбросила, как ненужную вещь! Ты хоть подумала о том, что со мной будет,
когда я узнаю, что ты попала в рабство?! Ты подумала о том, как мне будет
больно?! Кроме Адриана мне было больше не к кому пойти!

Её пыл, её ярость осадили меня. Анжи права, я не подумала о ней. Я думала

лишь о своём противостоянии этому ублюдку. Но всё же, милая, почему именно к
нему?

− Прости, − опускаю голову, чтобы она не заметила слёз. – Я не думала, что тебя
это коснётся.

− Тогда ты просто самоуверенная дрянь, Тори. Почему ты не сказала мне, что

Адриан так одержим тобой? Почему ты не сказала, что он убил Медею? Если бы
ты не скрывала, я бы… − Анжи запнулась, явно придумывая на ходу. – Я бы не
осталась одна.

Тон, вновь ставший стальным, слёзы в её глазах – были хуже пощечины. Лучше
бы Анжи ещё раз ударила меня, чтобы было больно. Чтобы так сильно не
хотелось выть от отчаяния. И тут, словно ледяная вода – прозрение. Пауза в её
словах. Было ещё что-то, между Адрианом и ей. Что-то другое, нежели грубый
секс.

− Он тебя изнасиловал? – сжимаю кулаки, но не могу скрыть дрожь в голосе.

− Меня никто не насиловал, Тори, − голос любимой удивительно спокоен, а

глаза пусты. – Адриан взял меня силой лишь один раз. Ты делала так же. Мне не
привыкать.

134/174
 Сравнение с противником коробит, но голову заполняют воспоминания былого.
Малышка Анжи нежная и испуганная молит отпустить её, а я смеюсь. Издеваюсь,
развлекаюсь, трогаю, пользуясь реакцией её тела. Пользуясь её страхом и своей
силой. Господи!

− Что конкретно он сделал? – повторяю медленно, по буквам, но в конце

срываюсь на крик. – Скажи, чёрт возьми!

Не в силах сдержать себя, трясу любимую за плечи, вновь пытаясь добиться

желаемого силой, но девушка с силой отталкивает меня и, встав с постели,
подходит к окну.

− Это произошло на следующий день после того, как ты бросила меня, − голос
моей малышки еле слышен, а взгляд устремлён куда-то вдаль. – Я знала, что что-
то случилось, я поняла это по твоему голосу, но отказывалась верить. «С Тори
всё хорошо», − твердила я себе. «Это просто её очередной заскок, коих не
мало», − повторяла я, обливаясь слезами. Я не хотела верить, что потеряла тебя.
Вопреки себе я желала, чтобы всё стало как раньше, когда между нами стояла
Медея, когда я была твоей рабыней, твоей подстилкой. Лишь бы ты не
отказалась от меня. Поэтому я оделась, как ты любишь, и пошла в офис, надеясь
найти там ответы твоему поведению. Я хотела извиниться за то, чего не
совершала и сказать, что, несмотря на гордость, останусь твоей любовницей,
даже если ты выйдешь замуж. Даже если ты полюбила другую. Лишь бы не
потерять тебя. Я открыла твой кабинет ключом, спряталась под столом и стала
ждать. Я помню, как сильно у меня устали ноги, но тебя всё не было. Решив, что
ты не вернёшься, я выбралась из своего укрытия и пошла к двери, но она
открылась. На пороге был Адриан, я сразу поняла, кто он, ведь они с Медеей так
похожи. И я испугалась его взгляда. Я пискнула что-то про принесённый кофе и
попыталась проскочить мимо, но парень схватил меня за горло так, что стало
невозможно дышать, и больно приложил к стене. Он сказал, что знает о нас,
Тори, сказал, что я стою на пути его счастья. А моя голова так сильно кружилась
от удара, что я невольно упала на колени. Тогда Адриан расстегнул ширинку и,
прожигая меня ледяным взглядом, сказал, что если я не доставлю ему
удовольствие, то ты навсегда останешься в рабстве. Я плохо понимала, что
происходит, но помнила, как сильно дрожал твой голос во время прощания. И
знаешь, Тори, я поверила и сделала ему этот чёртов минет! А после бежала из
конторы так, будто в меня целились из ружья…

Я слушала любимую, не перебивая, так как мозг с трудом отказывался верить в

происшедшее. Моя Анжи пострадала из-за меня, из-за моего глупого решения.
Из−за моих страхов перед Адрианом и моих амбиций. Я хотела найти этого
ублюдка и разодрать на клочки собственными руками за то, что он посмел
ударить её, за то, что прикасался к ней. Вот только прошлого не вернуть.
Поможет ли его смерть израненной душе девушки?

− Когда я пришла домой, мои руки так дрожали, что мне несколько раз
пришлось перерыть записную книжку, чтобы найти телефон Аманды, −
продолжала Анжи не оборачиваясь, не видя моего состояния. − Я позвонила ей
в надежде, что всё это злая шутка, но Аманда подтвердила его слова. Я не
знала, что делать, не знала, как помочь тебе, поэтому сама пришла к Адриану и
предложила себя. Я хотела узнать его, чтобы понять образ его мыслей. Я хотела
быть как можно ближе к нему, чтобы понять, что он намерен делать далее. И он
согласился принять меня.

135/174
− Зачем ты ему? – спрашиваю, стараясь подавить рвущуюся на волю панику. –
Чтобы отыграться за меня на тебе? Ты стала его игрушкой для битья?

− Нет, − девушка качает головой. – Я интересна ему потому, что за полтора года
жизни выучила все твои привычки, все вкусы и могу без труда изображать тебя в
его постели. Но знаешь, Тори, Адриан не так плох, как ты думаешь. Он дал мне
работу, приличную работу, а не девочки по вызову, и назначил хорошую
зарплату. Он любит грубые игры, но никогда не переходил грани между ними и
простым избиением. Он разошёлся лишь однажды, когда…

− Когда ты выиграла аукцион, − закончила я, вспомнив тот вечер, разбитую

губу, дрожащие руки и измученный взгляд. – Анжи, поэтому ты отказывалась
говорить со мной? Поэтому не давала прикоснуться к себе? Ждала, когда
заживут раны?

− Не было у меня никаких ран! И мне не было больно ни капельки! – крикнув,

девушка обернулась, но тут же сникла, обнимая себя руками. – Я никогда не
сомневалась в своём решении. Я знала, что поступила правильно. Я просто не
хотела, чтобы ты касалась меня там, где касался он. Я хотела подождать, когда
перестану чувствовать его пальцы на своей коже. Я не хотела, чтобы ты знала.

Голос любимой дрожал, и я знала, что она врёт, не договаривает, обеляя

Адриана, чтобы показать, что у неё всё под контролем. Чтобы доказать, что ей
не больно. Чтобы я поверила, что она не пострадала.

− Но как же…

− Хватит! – Анжи ударяет в стену ладонью. – Тори, эта ночь должна была стать
нашей! Почему ты портишь всё?! Я так хотела целовать тебя, а ты лишь
спрашиваешь меня о нём. Не могу так больше.

Анжи всхлипывает и, вытирая слёзы, идёт к двери. А мне становится так

страшно, что я вскакиваю с кровати и бегу к ней. Я чувствую, как Анжи больно, и
знаю, что она очень боится, что я не прощу её за измену, за решение
действовать за моей спиной. Что бы не произошло, ради чего бы она это не
сделала, любимая знает мой дурной характер и беспричинную ревность. Поэтому
если девушка не узнает, что я простила её, и уйдёт сейчас, то будет ещё неделя
холода и отчуждения. Если она вообще вернётся. Наверно, мне так и лучше
поступить, оставить её, чтобы Анжи забыла обо мне, чтобы не мучила себя
непосильной ношей помощи. Вот только отпустить её я не готова.

− Анжи, − подбежав, обнимаю её, прижимая к себе. – Мне жаль, что всё так
вышло, мне жаль, что я допустила такое. Не уходи от меня, ты так нужна мне. Я
не злюсь, я, правда, не злюсь на тебя.

Поднимаю мокрое от слёз лицо возлюбленной к себе и целую солоноватые

губы. Анжи дрожит, осторожно отвечая на поцелуй, и мы возвращаемся на
постель.

− Пожалуйста, позволь помочь тебе, − покрываю поцелуями обнажённые плечи,

вновь безумно желая её. – Я вижу, как тебе плохо, позволь унять твою боль. Ты
знаешь, что я делала, когда со мной было так?

− Про твою блондинку наслышана, − фыркает, но в голосе нет ни слёз, ни

136/174
отчуждения. Ей легче.

− Дело не в девушке, − пытаюсь объяснить, вдыхая запах её волос. − Горячие

губы, прикосновения заставляют забыть обо всём. Это словно полёт, уход от
проблем, восстановление и получение сил для дальнейших действий.

Маню, увлекаю прикосновениями, шёпотом, наслаждаясь тем, как любимая

тает в моих объятиях. Прижимаю её к себе, целую и ненавижу себя. Потому что
секс – это всё, что я могу дать ей сейчас. Потому, что не смогла спасти её от
Адриана, а сама вновь пользуюсь её телом.

− Давай продолжим нашу игру, − шепчу. – Я обещаю быть послушной. Сделаю

всё, что ты скажешь.

− Всё, что скажу? – любимая оборачивается, смотря на меня туманными глазами.

– Даже доставишь мне удовольствие, ничего не получив взамен?

− Всё, − тянусь к её губам, но милая отстраняется.

− Тогда будь нежной, Тори. Мне так хочется нежности.

Обнимаю, осторожно опуская на подушки. Переворачиваю на живот и

покрываю поцелуями спину, осторожно касаясь синяков. Анжи стонет, ей так
нравится это, что мне уже совсем не хочется останавливаться. Моя. Желания,
казавшиеся такими несбыточными ещё недавно, туманят разум, и я отдаюсь им
полностью, наслаждаясь любимым телом. Не думая ни о чём.

− Усложним задачу? – хихикает, легко отталкивая меня, и садится на кровати.

Любуюсь её глазами, тёмными, большими, из которых на время ушла боль. Всё

же я нужна ей. Даже сейчас. После того, что сделала. Но у Анжи есть повод
отыграться, если не силой, не ударами, то другим способом. Сладким, но
выматывающим.

Достаёт из тумбочки вибратор, смотрит внимательно и, дождавшись кивка,

опрокидывает на постель. Легко целует и, раздвинув мои ноги, вводит игрушку.
Я и так раскалена до предела её присутствием, её стонами, но любимая, словно
на замечая, опускается ниже, лаская мою грудь. Бёдра отчаянно дрожат, прося
большего, но Анжи лишь играет, не опускаясь ниже.

− Ты сегодня не кончишь, − шепчет чертовка, лаская мочку уха. – Займись мною.

Вновь ложится на живот, смотрит выжидающе, а я закусываю губу, так как

милая щёлкает пультиком. Малышка, решила разом отыграться за прошлое?
Почему не за настоящее? Но, подчиняясь её приказу, пытаюсь унять своё
возбуждение, возвращаюсь к прерванным поцелуям. Медленным, дразнящим,
как она любит. Раздвигаю ягодицы, лаская языком, и девушка стонет, комкая
одеяло. Двигаюсь ниже, к сочащейся промежности. Сегодня не та ночь, когда
Анжи может ждать. Переворачивается на спину, раздвигает ноги, открывая мне
всю себя. Целую её, стараясь не видеть синяков на ногах, стараясь не думать,
где Адриан трогал её. Теперь это не важно, ведь его больше не будет в нашей
жизни.

− А теперь спать, − шепчет невольница, опускаясь на подушки.

137/174
− Спать? – тело настойчиво требует продолжения, но чертовка согласно кивает.

Смотрит внимательно, как я вдыхаю, и всё же выключает вибратор.

− Смотри, чтобы игрушка не выпала, − хихикает, вставляя бедро меж моих ног,
приставляя к пылающему влажному лону, и закрывает глаза.

Похоже, моей малышке всё же нравится обретённая власть надо мной.

***

Ночь длинная, почти бессонная, кажущаяся бесконечной. Мысли об Андриане,

страхи и непрекращающееся возбуждение от желанной девушки в моих
объятиях. А Анжи мечется во сне, дрожит, стонет, распаляя моё тело, мучая
разум. И я прижимаю её к себе в бессильной попытке успокоить.

Усталость сваливает меня лишь под утро и, открыв глаза, вижу свою девушку
уже стоящей около постели. Анжи обнажена, и, намазав тоненькие пальчики
каким-то кремом, входит внутрь себя.

− Сужающий крем? – читаю этикетку. – Зачем тебе?

− Мне не нравится быть слишком растянутой, − фыркает, ведя соблазнительным

плечиком.

− Тебе помочь?

Кивает и, передав тюбик, ложится на постель. Наношу крем на пальцы и вхожу

ими в её влажное лоно. Анжи закусывает губу, чуть выгибаясь в спине, явно
борясь с возбуждением.

− Вынь! – сквозь стон чётко произносит она.

− Тебе же нравится? – вместо того, чтоб последовать словам, раздвигаю пальцы

внутри, большим касаясь набухшего клитора.

− Вынь, я сказала! – повторяет громче, немного холодно и выдыхает, когда

исполняю. – Я должна научиться бороться со своими желаниями.

− Зачем? – удивляюсь я.

− У меня не должно остаться слабостей, ни одной, – её слова пугают, возвращая

меня к вчерашнему разговору.

− А я тоже твоя слабость, Анжи? – вспоминаю старую поговорку. – Говорят, что

любовь делает людей слабыми.

− Нет, Тори. Ты – моя сила, − смотрит так серьёзно, ласково, что мне хочется
плакать. – Скажи, что любишь.

− Ты знаешь.

− Знаю. Но ты сказала это лишь однажды, хотя я говорила тебе, наверное, сотню

138/174
раз. Скажи, − просит она.

− Люблю тебя до безумия, моя девочка. Моя прекрасная, сильная красавица. Не

могу без тебя. Находясь в плену, только о тебе и думала, − последние слова
вырываются сами собой.

− Не ври, − глаза любимой тускнеют. – Когда тебя бьют кнутом, тебе не до

воспоминаний.

− Нет! – сажусь, обнимая её. – Когда мне было плохо, даже в постели с Бертой,
лишь чувства к тебе согревали меня.

Улыбается нежно и опрокидывает меня на постель. Рука проходит между ног,

выдёргивая игрушку, а на её место приходят умелые пальчики.

− Моя, − шепчет Анжи в губы, лаская меня.

Девушка одевается, пока я нежусь в постели.

− Куда ты сейчас? – немного лениво спрашиваю её.

− С Кристиной в парк, я обещала, – смотрит с улыбкой.

− Можно мне с Вами?

− Нет, − отрезает, вновь указывая на моё положение. – Но не волнуйся, мы

погуляем вечером в «Астрее».

− Так не терпится увидеть меня в роли собачки? – поднимаю бровь.

− Ещё как! – снова смех, лукавый, тёплый.

− Теперь с Адрианом покончено? – уточняю.

− Нет! Он мне нужен! – неожиданно отвечает любимая.

− Зачем? – от такой новости вскакиваю с постели. – Он нравится тебе? Ты с ним

кончаешь?

Закусываю губу, вновь желая ударить себя. Чёрт, Анжи больно, а я вновь веду
себя как ревнивая идиотка.

−Да пошла ты! – тон режет холодом, но глаза полны ярости. – Если Адриан не
пожалел тебя, думаешь, меня он пожалеет? Я не хочу снова стать рабыней!

− Нет! – подбегаю к ней, чувствуя, как мой мир рушится. – Анжи, давай уедем,
сбежим на оставшиеся деньги. Я помогу тебе.

− Тори, ты и себе-то сейчас помочь не в состоянии.

Её слова, как пощёчина, и я застываю. Хлопает дверь.

139/174
30. Перемены. POV Тори

Оставшись одна, натягиваю на себя одежду и сажусь на кровати.

Кажется, что Анжи врёт мне. Её положение ведь не настолько отчаянное, чтобы
сразу сдаться этому ублюдку. И это − «Он мне нужен». Зачем? Чувствую, что
что−то происходит, но что не знаю. Моя Анжи изменилась, стала увереннее,
взрослее, холоднее и больше не желает поддаваться эмоциям. Даже самым
светлым.

Но Адриан, зачем он ей? Теперь, когда я вместе с ней. Теперь, когда мы втроём
можем сбежать. Мне нужно это выяснить, во что бы то ни стало, обязательно.
Вызнать у неё, спровоцировать, выспросить, как угодно, лишь бы добиться
правды.

Выхожу из спальни и, подмечая одного из охранников в коридоре, направляюсь

к двери. Нужно узнать, что мне позволено в этом доме. Что приготовила Анжи
для меня. Мы ведь помирились вчера. Значит ли это, что я больше не рабыня?

− Не велено, − холодно говорит мужчина, стоит мне лишь прикоснуться к ручке.

− Я ненадолго, − улыбаюсь. – Просто пройдусь.

− Не велено, − повышает голос мужчина, загораживая собой путь к свободе.

Выдыхаю и иду к себе. Значит, милая решила, что я останусь рабыней. Пусть
так. Но у меня есть один день, чтобы узнать, в чём дело. Один день до того, как
она снова пойдёт на работу, к нему. Но для начала, мне нужно играть по её
правилам.

***

Любимая возвращается вечером. На её губах играет лёгкая улыбка, когда она

входит в нашу квартиру, держа за руку радостную Кристину. Я тоже улыбаюсь,
встречая мою красавицу, но склоняю голову, как и положено рабыне. Так хочется
показать Анжи, что я уяснила своё место в этом доме. Так хочется позабавить её.

− Тори, − девушка смеётся и, притянув к себе, целует.

Хочет отстраниться, но я, не разжимая объятий, нашептываю ей на ушко, чем

бы хотела заниматься весь вечер.

− Не сейчас же, − ещё смешок, и она облизывает губы в предвкушении. –

Попозже. А сейчас ужинать.

Сидим за столом все вместе, втроём, как тогда, когда мы были семьёй. Анжи
улыбается и подтрунивает над сестрой, а та дуется поначалу, но после начинает
смеяться. А я расспрашиваю их о прогулке, предлагая пойти туда втроём завтра.

− Мне на работу, − Анжи опускает взгляд.

− Возьми выходной, − пожимаю плечами, отчаянно изображая беспечность.

Безумно не хочется портить этот чудесный вечер, но разговор откладывать

140/174
нельзя. Анжи должна рассказать, что связывает её с Адрианом.

− Пошли, Тори, нам нужно готовиться к прогулке, − ловко уходит от темы

любимая. – Я обещала сводить тебя в «Астрею».

Встаёт и выходит из кухни, а я иду за ней. Хочется вновь поднять утренний

разговор, но я тяну. Анжи выглядит такой весёлой, и не хочется, чтобы её глаза
вновь потускнели. Пусть не будет никого кроме нас, хотя бы на этот вечер. Ни
Адриана, ни нашего положения, ничего. Только мы и наша любовь.

− Надень, − когда я прохожу в комнату, Анжи протягивает мне платье,

коротенькое, полупрозрачное.

− Милая, ты же знаешь, что я такого не ношу, − прохожу мимо и сажусь на

кровать.

− А меня носить заставляла, − напоминает чертовка, суживая глаза. – Надевай и

без возражений. Ты – моя рабыня.

Похоже, что Анжи чертовски нравится эта игра. Хочет отыграться за бурное
прошлое, за Берту, за Адриана. Поэтому смотрит внимательно, ждёт, чтобы я
поумерила гордость.

− Да, рабыня, − снимаю кофту, показывая крытый воротом ошейник. – Но платье

не надену. Хочешь, пойду обнажённой. Но тебе, милая, всё же нравится, когда
ножки открыты по самое не могу. Помню, как ты в мини-юбке по офису
расхаживала.

− Да как ты… − подходит, зло сверкая глазами. – Хочешь, чтобы я тебя

наказала?

− Тебе вчерашнего мало? – хмыкаю, падая на кровать.

− Мало, − нависает сверху и целует.

Её руки, блуждающие по телу, губы, касающиеся каждого миллиметра кожи,

снова сводят меня с ума. Безумно хочется вновь перехватить инициативу в свои
руки, и я с трудом сдерживаюсь, подчиняясь новым правилам.

− Ты такая молодец, − хмыкает, отстраняясь, а я хватаю её за руку,

опрокидывая на постель.

− Попалась, − наши губы так близко, но она кладёт ладони мне на грудь, держа
на расстоянии.

− Когда ты будешь передо мной чиста, − хихикает, похоже, запомнила все мои
фразочки. – Ладно, поищу тебе другую одежду.

Быстро вскакивает с кровати и роется в шкафу, протягивая мне облегающие

кожаные клёши и лифчик. Тихо вздыхая, смотрю на себя в зеркало и вижу там
клоуна. Но Анжи нравится, раз она смотрит и губы облизывает.

− Довольна теперь, госпожа Анжелика? – поворачиваюсь к ней, сложив руки на

груди.

141/174
− Больше покорности в глазах, − смеётся и игриво шлёпает меня поводком по
заднице. – И последний штрих.

Пристёгивает поводок к ошейнику и улыбается. Нет, всё же ей чертовски

нравится меня унижать! Ладно, сама напросилась.

− А я-то тебя на волю выпустила, − напоминаю, когда мы выходим из квартиры.

− Через год, − парирует она. – Мне командовать тобой надоест, я тоже вольную
выпишу. А пока терпи, милая.

Смеётся снова. Ей спокойно сейчас, и мне тоже легче становится. Пусть

побалуется, лишь бы не плакала, не говорила так холодно и не ходила больше к
Адриану.

Когда садимся в машину, подмечаю, что один из охранников садится за руль, а

другой рядом на переднее сиденье. Почему Анжи их взяла? Боится меня? Боится,
что не справится? Неприятно видеть посторонних на нашей прогулке.

− Я и сама водить умею, − не выдерживаю всё же.

− Нет уж, − поправляет волосы, пристёгивая поводок от ошейника к запястью.

Закусываю губу, так неприятно это всё. И Анжи другой совсем кажется в синем
вечернем платье на сидении новенькой, явно дорогой машины. Зачем весь этот
внешний лоск? Зачем картины и диваны, зачем шикарная машина, если всё это
куплено на деньги насильника? Анжи изменилась сильнее, чем я думала.

− Всё в порядке? – спрашивает любимая, обеспокоенно глядя на меня.

Всё же я после плена слабее стала. Намного слабее, ведь раньше никто не мог
прочесть мыслей на моём лице. Даже Анжи не могла.

− Непривычно немного, − пожимаю плечами. – Но, как ты сказала, скоро

втянусь.

Любимая кладёт голову мне на плечо. Просто, без лишних слов, без причины,
но от этого так тепло становится.

− Люблю тебя, − шепчу я, целуя её волосы.

Анжи кивает и переплетает наши пальцы. И я знаю теперь, мы прорвёмся, что

бы ни было.

***

«Астрея», похоже, никогда не изменится. Такой же внешний лоск, такие же

горячие танцы и рабы на поводках. И я теперь среди них. Анжи окончательно
решила добить мою репутацию. Осматриваюсь, боясь столкнуться со старыми
друзьями, даже с Амандой, а любимая понимает всё по-своему и тянет за
поводок.

−Тори, куда ты смотришь? – обиженно протягивает она, боясь, что я любуюсь на

142/174
обнажённых танцовщиц.

− Никуда, госпожа, − улыбаюсь, наблюдая, как Анжи кривится от этого слова.

Надо же, оказывается, моя малышка ещё не настолько испортилась. Она

заставила пройтись меня в ошейнике, но хочет, чтобы я как прежде называла её
«любимая». И как прежде ревнует.

− На танцпол? – предлагает она.

− С рабами не танцуют, Анжи, − отвечаю тихо, чтобы никто не услышал нас.

− Ну и что, − хватает меня за руку и тянет к импровизированной сцене.

Вопреки всем запретам, отцепляет поводок, чтобы он случайно не запутался, и

начинает двигаться в такт музыке. Анжи нравится танцевать, я всегда это знала
и всегда любила наблюдать за ней в такие моменты. Лицо девушки спокойно,
глаза закрыты, а тело движется в такт музыке. Танец так соблазнителен и так
невинен, как падение и полёт, а моя малышка словно ушла в себя, отдаваясь на
волю звукам. И сейчас мне особенно жаль, что она обрезала волосы, которые
огненным потоком развевались в такие моменты.

− Тори, чего стоишь, − протягивает руки, пытаясь вовлечь меня в свои пируэты.

Я не танцую обычно, только с ней. Поэтому и сейчас стараюсь подстроиться

под ритм, пытаясь прикоснуться к разгорячённому телу девушки. Анжи
хихикает, мешая мне облапать себя, и продолжает танцевать.

Но быстрая музыка сменяется медленным танцем, и я застываю в стороне,

собираясь идти к диванам. Но Анжи вновь хватает меня за руку, возвращая на
место, и кладёт руки мне на плечи. Тихо кружимся в танце, под удивлённый
шёпот со всех сторон. Похоже, моя малышка нарушила все правила «Астреи».

Но всему, как известно, приходит конец, и уставшая и разгорячённая Анжи

возвращается к дивану. А я сажусь у её ног, как того требуют правила, и кладу
руки на колени. Смотрю на мою малышку, очень жалея, что сейчас не могу
коснуться её лица. Анжи такая красивая сейчас. С выпрямленными плечами и
гордой осанкой, с равнодушным и немного холодным взглядом для других и
тёплым для меня. Похоже, Анжи всё же сумела стать настоящей свободной,
настоящей гражданкой своего государства. Она больше не смотрит на рабов с
сожалением, в её глазах лишь холод ламп и уверенность в своих силах. Она
изменилась, так сильно.

− Тебе не надоело тут? – поднимаю на любимую глаза. – Может, поднимемся в

номер?

− Нет уж, − чуть хмурится. – В «Астрее» ни за что.

Хмыкаю, понимая, что любимая так до конца и не простила мне того раза с
Медеей. И до сих пор чувствует себя осквернённой.

− Тогда, может, пойдём? – предлагаю я.

− Может, − протягивает, посылая мне воздушный поцелуй, чтобы подразнить, и

143/174
откидывается на подушки.

Тихо сейчас, даже несмотря на орущую музыку, тихо. И никого нет, только
она и я. Пытаясь быстрее подтолкнуть Анжи к нужному решению, забираюсь
рукой под её юбку, ведя по внутренней стороне бедра.

− А сейчас приготовьтесь к супершоу! – раздаётся из динамиков, и я вздрагиваю.

– Бои без правил!

Кругом раздаются радостные крики и хлопки в ладоши, и я поворачиваю голову

к небольшой сцене, что находится в левом конце клуба. Закусываю губу, поняв,
что это именно тот день месяца, в который я никогда не ходила в «Астрею». Я
видела «Бои без правил» лишь один раз, и мне хватило этого зрелища на всю
жизнь. Так называемое шоу, на самом деле не являлось ни шоу, ни постановкой.
Вскоре на сцену выведут двоих рабов, заставив их биться на острых кинжалах
до смерти одного. А толпа кругом будет кричать и делать ставки, пытаясь
отгадать победителя, наслаждаясь адреналином от вида бойни.

− Что там? – Анжи поднимает голову, тоже устремляя взгляд на сцену.

− Поверь, ничего хорошего. Пойдём отсюда, − прошу я.

Вновь прочитав моё настроение, Анжи начинает вставать, но ненавистный

голос останавливает её.

− Добрый вечер, Анжелика, − Адриан подходит незаметно, откуда-то сбоку,

точно зверь из засады заставая добычу врасплох.

− Добрый вечер, − девушка не теряется и, к моему удивлению, опускается

обратно на диван.

Адриан немного пьян и весел, а моя красавица принимает из рук парня бокал с
мартини, позволяя ему сесть рядом с нами. Сжимаю кулаки, внимательно
наблюдая за поведением любимой. Смотрю, как она прикрывает глаза, позволяя
Адриану приобнять себя. Моя малышка выглядит такой спокойной вопреки тому,
что она вчера говорила. Вопреки тому, что плакала.

− Анжелика, когда ты отдашь мне Тори? – спрашивает он, пока его жадный
взгляд скользит по моему обнажённому телу.

Адриан спрашивает? Поднимаю глаза на парня, подумав, что ослышалась. Он

спрашивает разрешения, не угрожает, не берёт силой. Разумеется, законы
общества относительно строги в отношении посягательства на чужих рабов, но
когда они вообще останавливали этого ублюдка? Только сейчас я со всей
ясностью понимаю природу их отношений с Анжи. Несмотря на жестокое начало,
сейчас моя любимая не рабыня или невольная наложница Адриана. Она − его
любовница, его девушка. И он уважает её.

− Я честно купила Тори, − любимая делает небольшой глоток напитка, а её

глаза полуприкрыты, чтобы никто не смог прочитать в них верный ответ. − И уже
объяснила тебе, что больше года была её рабыней. Обещаю, что когда
наиграюсь, то отдам тебе Тори.

144/174
31. Арена. POV Тори.

Смотрю на любимую, отчаянно пытаясь найти ответ, не верю, что она

могла предать меня. Но не слова Анжи беспокоят меня, а её спокойствие, когда
она произнесла это. Словно ей действительно всё равно, и тело цепенеет от
этого.

– Поиграйся пока, но не забудь о нашем договоре, – растягивая слова,

произносит Адриан и поднимает бокал.

– О тебе забудешь, – Анжи смеётся и поворачивается к нему лицом.

Сделка заключена, они чокаются, заливая её горячительными напитками. А я

могу лишь сидеть у ног Анжи, с трепетом ожидая ответа. Жить лишь надеждой,
зависеть от чужой прихоти, словно меня и не существует вовсе. Я – тень теперь,
просто вещь-рабыня, что от меня осталось? Но, не отрывая взгляда от парня,
любимая находит мою руку, до боли сжимая похолодевшие пальцы. Она не
отдаст меня. Она никогда не отдаст меня ему. Анжи врёт, блефует, пытаясь
вести свою игру. Но от этого мне ничуть не легче. Адриан опасен, а этот мир –
его арена. И Анжи знает об этом.

– Милая, – Адриан осушает бокал, вновь окидывая меня злым взглядом. – Раз уж
ты не хочешь отдавать мне свою игрушку, то может, хоть развлечёмся? Твоя
рабыня занималась боевыми искусствами, я знаю. Она будет просто идеально
смотреться в роли гладиатора. Выведи её на арену. Неужели тебе самой не
хочется посмотреть, как Тори убьёт противницу?

– Убьёт? – чуть дрогнувшим голосом переспрашивает Анжи.

– Да, бой насмерть, – Адриан проводит рукой по лицу девушки, изучая её лицо
холодным взглядом. – Неужели ты сама не хочешь посмотреть на это? Отомстить
Тори за всё?

Адриан закинул удочку, а сейчас смотрит и выжидает, когда добыча сама

попадётся на крючок. Он наблюдает и ждёт, когда Анжи покажет свои истинные
чувства. Он проверяет её. А любимая медлит, вновь прикрывая чёрные очи
ресницами, застывая подобно статуе. Я вижу, что она изо всех сил старается
держаться, но страх за меня выдаёт её. И я точно знаю, что если не сделать
ничего сейчас, то Анжи проколется, и для нас всё будет кончено.

Но, не имея возможности действовать открыто, так же сжимаю её руку, как

она мою. А когда любимая кидает на меня полный тревоги взгляд, еле различимо
киваю. «Анжи, я справлюсь, не бойся. Я не проиграю», – без слов говорю я ей, и
она понимает.

– Хорошо, – Анжи поднимается со своего сидения, расправляя длинные юбки. –

Думаю, это будет интересно.

Любимая медленно идёт к арене, ведя меня за поводок, и я замечаю, как

дрожат её руки. Адриан, думаю, тоже видит это, но молчит. Ведь если он
сделает свой ход сейчас и нарушит правила, проиграет.

– Я выставляю мою рабыню, – успев справиться с собой, девушка подходит к

145/174
парню, что готовит рабынь к бойне.

– Отлично, – улыбается он, пройдясь по мне оценивающим взглядом. – Правила

знаете? Один бой – одна смерть. Если Ваша рабыня выиграет – получите
приличную сумму денег. Если проиграет, то не получите ничего.

Невольно вздрагиваю. Устроитель говорит лишь о деньгах, а человеческая

жизнь для него ничего не стоит. Это так мерзко, что рабы должны умирать лишь
для того, чтобы потешить толпу.

– Я согласна, – Анжи ставит свою подпись на бланке соглашения и отстёгивает

мой поводок

– Я справлюсь, – шепчу одними губами, пытаясь успокоить любимую.

Вновь поняв мои слова, девушка кивает. Я отворачиваюсь и спускаюсь по

небольшим ступенькам вниз к импровизированной арене, где мне выдают
оружие. Пара острых, как бритва, длинных кинжалов, которые ярко сияют в
свете неоновых ламп.

Прохожу вокруг сцены, поднимая кинжалы вверх, наслаждаясь свистом толпы.

Они веселы, разгорячены и жаждут крови. Что ж, сегодня я покажу им её. Одно
плохо, я никогда не сражалась на мечах, считая этот вид спорта непригодным
для современного общества. Поэтому сегодня мне придётся очень постараться,
чтобы вырвать победу зубами из лап противницы. Я ни за что не проиграю.

Останавливаюсь посередине арены, вижу, что на неё выводят вторую рабыню,

мою противницу, ту, что я должна убить сегодня. Внимательно всматриваюсь в
лицо девушки, чтобы сохранить в памяти свою первую жертву. У неё длинные
белые волосы и ясные голубы глаза, затуманенные пеленой ужаса. Невинное,
почти детское личико и пухлые алые губы. Через узенький лифчик рабыни
проглядывается пышная грудь, а трусы-стринги не скрывают ног, так что я могу
лицезреть её ладную фигурку. Между нами несколько метров, но я даже отсюда
вижу, как сильно девушка дрожит, сжимая в руках кинжалы – своё единственное
спасение. Это плохо, значит, с ней не удастся договориться, чтобы сделать бой
постановочным. Похоже, девушка на арене первый раз, как и я.

– Да начнётся бой! – бойкий выкрик диктора оглушает не меньше, чем бой гонга.

А я вместо того, чтобы нападать оборачиваюсь и, подняв глаза, ищу

возлюбленную. Смотрю на Анжи, пытаясь набраться сил перед битвой, но вижу
лишь побелевшие руки, вцепившиеся в перила бортика, и полные ужаса глаза.
Бедненькая, ей сейчас страшно настолько, что она даже не может думать об
Адриане, стоящем по левую руку от неё.

– Берегись!!! – кричит возлюбленная, но её звонкий голос тонет в раздавшейся

оглушительной музыке и гомоне толпы.

Не бойся, Анжи, я знаю, что противница бросилась на меня. Даже стоя спиной,
я чувствую опасность, исходящую от острых лезвий. Один. Два. Три. Резко
отпрыгиваю в сторону, видя краем глаза, что место, где я только что стояла,
рассекает кинжал. Пытаюсь вновь предугадать удар, приглядываясь к
действиям противницы, и вновь отпрыгиваю в сторону, стараясь увернуться. Но
тут же вскрикиваю от боли, так как острое лезвие легко, точно масло, режет

146/174
кожу плеча.

Рабыня боится до безумия, её действия хаотичны и не подлежат логике, но она

сильна и наносит удары почти без перерыва. Поэтому все, что мне остаётся – это
лишь обороняться, из раза враз с трудом отбивая её удары, скрещивая наши
маленькие мечи. Толпа ревёт, поэтому я не могу слышать голоса любимой, но всё
равно чувствую, что она со мной.

Ещё один промах с моей стороны и опять боль, но на этот раз лезвие режет
левую руку. Не серьёзно, просто глубокая царапина, но алая кровь стекает по
коже, и кинжал выпадает из ослабевшей ладони. Нагибаюсь, прыгаю в сторону,
зная, что без обоих орудий мне не справиться. Подхватываю кинжал и пытаюсь
обойти противницу сзади, но она тоже чувствует меня.

Лишь сияние мечей, скрежет металла, пот и усталость, разливающаяся по телу

– больше нет ничего. Больше ничего не осталось, только кровь и запах страха. И
эта девушка, по стечению обстоятельств, ставшая моим врагом.

Противница устала не меньше меня, её грудь вздымается от тяжёлого

дыхания, поэтому я решаю больше уповать не на оружие, а на изученные
приёмы. Резко бросаюсь к рабыне, но она успевает отбить мою атаку. Вновь
отпрыгиваю в сторону, различая, как из рассечённой щеки девушки медленно
течёт кровь. Сейчас! Бросаюсь снова и делаю подсечку, отчего рабыня падает на
землю. Воспользовавшись тем, что девушка дезориентирована, я опускаюсь на
колени и приставляю лезвие к её горлу.

– Брось! – кричу, ближе прижимая кинжал, но противница застывает. – Брось или

я убью тебя!

Неожиданно музыка стихает, и зал накрывает полная тишина. Толпа, затаив

дыхание, ждёт исхода, а я понимаю, что не могу убить эту девушку. Не хочу,
чтобы она погибла здесь, столь бесславно, не нужно. На этой покрасневшей от
крови сцене, с затуманенными от ужаса глазами.

– Убей её, – подталкивает диктор. – И бой будет закончен.

– Брось кинжалы, и я отпущу тебя, – произношу по буквам, но так тихо, чтобы

никто не слышал этих слов, только я и рабыня. – Я не убью тебя.

Губы девушки дрожат, но слов разобрать невозможно. Зато голубые глаза на

миг становятся осмысленными, и брошенные кинжалы звенят по полу.

– Бой окончен! – кричу, так чтобы меня услышали все. – Я победила!

Раздаются жидкие аплодисменты, мало кто доволен таким финалом, но им

предстоит смириться. Медленно поднимаюсь на ноги и вновь оборачиваюсь,
стараясь отыскать Анжи.

– Тори! – вновь раздаётся знакомый голос, и я слышу, как девушка сзади

поднимается.

Быстро опускаюсь обратно и резко втыкаю кинжал в ладонь противнице, на

минуту оглохнув от жуткого крика. Теперь всё точно кончено. Зрители получили
своё шоу и должны быть довольны. Поэтому отбросив кинжалы в сторону, встаю

147/174
и иду к выходу с арены.

Анжи бросается ко мне, как только я поднимаюсь наверх. Но, не имея

возможность обнять меня при Адриане, лишь осматривает взволнованным
взглядом.

– Как ты? – её губы дрожат, когда фраза слетает с них.

– Я в порядке, просто царапины, – улыбаюсь, выплевывая кровь изо рта.

– Твоя рабыня великолепно справилась, – Адриан подходит сзади, и любимая

вздрагивает, когда он обнимает её за плечи. – Я так возбуждён. Ты сказала, что
не отдашь мне Тори, а себя отдашь?

Парень шепчет это на ухо моей возлюбленной, но достаточно громко, чтобы я

отлично слышала всё. Он кладёт руку на грудь Анжи, а смотрит прямо на меня.
Он ждёт моей реакции, ждёт, что я предложу ему себя вместо неё. А я так
вымотана боем, что не успеваю сообразить достаточно быстро, как Анжи
оборачивается и резко впивается ему в губы.

– Конечно, милый, – произносит она, разрывая поцелуй. – Пойдём в номер

наверху.

Только сейчас до меня доходит, что происходит. Анжи пытается увести

Адриана, как можно дальше от меня, снова отдавая себя ему.

– Нет! – бросаюсь к ней, выйдя из ступора. – Не смей ходить с ним.

Пощёчина наотмашь обжигает щёку. Рука у Анжи оказывается такая тяжёлая.

– Не смей перечить мне! – зло шипит она, но после добавляет одними губами. –
Пожалуйста.

Хватаюсь за горящую щёку. Чёртов клуб, чёртовы правила и чёртов мир, где я
теперь рабыня. И чёртов Адриан, что стоит рядом, обнимая мою возлюбленную,
глаза которой полны боли. Я знаю, что, чтобы Анжи продолжила свою игру,
должна просто развернуться и идти в машину. Но я не могу. Поэтому хватаю
возлюбленную за руку, в надежде, что это остановит её.

– Охрана! – неожиданно кричит Анжи, и двое парней из её свиты скручивают

меня. – Тащите в машину и обработайте раны.

– Нет!!! – отчаянно кричу, пытаясь вырваться из их рук. – Анжи, не ходи! Умоляю,

не ходи к нему!

Но любимая поворачивается и уходит вместе с врагом, а меня тащат к выходу

клуба.

148/174
32. Богатая. POV Тори

Холодный воздух немного освежает голову, но сил вырваться нет, я

слишком устала сейчас. Поэтому я снова могу лишь беспомощно биться, пока
меня заталкивают в машину.

− Успокойтесь! – говорит один из охранников. – Мне надо обработать раны.

Не слушая, опускаюсь на сиденье и что есть силы даю ногой ему в лицо,
надеясь вырубить. Надеясь, что он потеряет контроль, а я в это время смогу
выскочить из машины, чтобы бежать к моей Анжи. Чтобы не дать этому ублюдку
вновь коснуться её.

Но второй охранник от моего поведения не теряет бдительности и, быстро

вытащив товарища на улицу, захлопывает дверцу машины. В отчаянии дёргаю
ручку дверцы, но она заблокирована. Бью в бронированное стекло руками и
ногами, чувствуя, как по лицу текут слёзы. То, что Анжи ушла с ним
непереносимо. Больней пощечины, даже больней предательства. Знать, что ей
плохо сейчас, знать, что она страдает и делает это ради меня. Анжи, прекрати!!!
Умоляю тебя, не нужно!

Закрываю лицо руками, ощущая своё полнейшее бессилие сейчас. Я не могу

ничего сделать отсюда, не могу помочь любимой, не могу победить Адриана. Не
могу вообще ничего! Снова начинаю бить в стекло ногами, отчаянно желая
разбить его. Нога болит, а на стекле не остаётся ни трещинки. Всё бесполезно.

Сажусь на сидении и выдыхаю, пытаясь обрести спокойствие. Я не могу быть

такой сейчас. Я нужна моей Анжи уверенной. Я не должна позволить себе
сломаться. Но спокойствия нет и в помине. Пытаясь найти его, я поднимаю ко
рту травмированную руку и сжимаю зубами рану. Боль поможет мне прийти в
чувства.

***

Анжи выходит из дверей «Астреи» примерно через полчаса. Её голова опущена,

а плечи вздрагивают, даже несмотря на то, что поверх тоненького платья одета
кофта. Ей холодно не от порывистого ветра, а от того, что она позволила
ненавистному человеку прикасаться к себе. Моя малышка всегда была очень
чувствительной к таким вещам. И я отлично помню, как ей было плохо после
того, как я отдала её Медее.

Кусаю губы, стараясь сбросить оцепенение. Не хочу кричать на Анжи, не хочу

осуждать её. Хочу просто поговорить, убедить, чтобы она не посмела впредь
сунуться к нему.

Девушка подходит к машине и садится на сидение рядом, не подняв на меня

глаз. Сжимаю руки в кулаки, так как любимая выглядит так же, как в тот вечер,
когда я стала рабыней. Вижу её стеклянные глаза и замедленные движения и не
знаю с чего лучше начать разговор. Анжи тем временем открывает пачку тонких
сигарет и закуривает одну, выдыхая дым в окно.

− С каких пор ты куришь? – спрашиваю, продолжая внимательно рассматривать

её.
149/174
− С тех пор, как начала спать с ним, − голос Анжи холодный, точно неживой.

− Зачем ты делаешь это? – с горечью спрашиваю я. – Зачем сама ходишь к нему

сейчас? Когда я спасена, когда мы вместе? Если ты хочешь защитить меня, то…

Мне так отчаянно хочется защитить любимую, защитить от него, а Анжи сама
лезет в пекло.

− Это не ради тебя, Тори. Уже не ради тебя, − перебивает любимая, всё так же
глядя куда-то в темноту. – Мне нравится такая жизнь. Мне нравится быть
богатой.

− Значит, всё ради денег? – поражённо переспрашиваю я, отказываясь верить

услышанному. – Анжи, ты ведь всегда была такой гордой. Как ты могла так
опуститься?

− Ты не знаешь, какого это – быть бедной, − продолжает девушка. – Ты всегда

жила в достатке, поэтому как бы сильно не старалась понять меня, всё равно не
сможешь. Думаешь, раз съездила ко мне домой и сразу поняла, какой была моя
жизнь? Ты не знаешь, как отец работал по несколько суток без перерыва, чтобы
накопить деньги на лекарства для мамы. Ты никогда не питалась пустым хлебом
с водой, потому что в доме больше ничего не было. Тебя не продавали потому,
что ты была в своей семье лишним ртом. Я не хочу, чтобы такое же детство было
у Кристины. Я хочу покупать ей игрушки и подарки, которые она просит. Я хочу
кормить её вкусной едой.

− И ради этого ты готова стать подстилкой для Адриана?

Я знаю, как это звучит для неё. Я вижу, как Анжи вздрагивает после моих слов.
Но я так сильно хочу защитить её от этого ублюдка, а как это сделать, если она
сама лезет к нему? Если опираясь на какие-то бессмысленные теории, сама
приходит в его постель. Поэтому я так хочу вразумить возлюбленную.

− Я не его подстилка, сколько раз тебе повторять?! – зло кричит девушка, всё
так же не поднимая глаз. – Я работаю на Адриана, я помогаю ему отсеивать
ненужных работников, как когда-то помогала тебе. Поэтому он платит мне. Он
ценит меня. Адриан подарил мне то, о чём я всегда мечтала – свободу,
независимость.

− Сними кофту, − приказываю я.

− Нет, − Анжи лишь сильнее обнимает себя руками.

− Сними, − повторяю я и, подавшись вперёд, хватаю запястье девушки, с

горечью отмечая, как она сморщилась от боли.

Анжи отшатывается, но я хватаю край кофты и сдёргиваю её. Худенькие плечи

девушки покрывают новые синяки и следы чужих пальцев. Анжи закрывается
руками, не желая, чтобы я видела это.

− Это ты называешь свободой? – спрашиваю я. – Я выписала тебе вольную,

купила квартиру, дала работу. Ты была свободна…

150/174
− Я не была свободна, Тори! – перебивает она. − Признай, ты лишь удлинила мой
поводок. Даже выписав вольную, ты приложила все силы, чтобы я осталась
зависимой от тебя. Ты купила квартиру, за которой наблюдали твои люди. Ты
дала работу с такой зарплатой, на которой могла полностью контролировать
меня. Или не помнишь, что ты сказала, когда думала, что я изменяю?

Я помнила, я отлично помнила, что сказала ей тогда. «Ты зависишь от меня». Я

была зла, так зла, что без промедления указала девушке на место. Но в обычном
состоянии, я бы никогда не сделала этого. Мне казалось, что Анжи знает об этом.
Я думала, что нам хорошо вместе.

− Мне казалось, что ты была счастлива.

− Я была, − любимая впервые за этот вечер поднимает на меня взгляд. – Я очень

счастлива рядом с тобой, Тори. Ты заботилась обо мне и старалась понять. Ты
сделала мою жизнь рабыни приемлемой и переступила через себя, подписав
вольную. Я тоже приняла тебя такой, какая ты есть и думала, что не хочу иного.
Но сейчас, почувствовав, что я, наконец, могу сама распоряжаться своей
жизнью, сама принимать решения, не могу отказаться от этого. Что ты с собой
сделала?

В глазах любимой ужас, так как она только сейчас замечает, что из моих
порезов до сих пор течёт кровь.

− Да как ты можешь так? – в глазах любимой появляются слёзы, когда она берёт
аптечку из бардачка. – Почему ты продолжаешь изводить себя? Почему не дала
перевязать раны? Тори, перестань сходить с ума. У меня всё нормально, я держу
всё под контролем, − зашептала она, обрабатывая мои раны.

− Анжи, − как только девушка заканчивает, беру её лицо в ладони. – Не надо, не

поступай так. Адриан ни за что не сделает тебя свободной. Он использует тебя.
Ты зависима от него. Я люблю тебя, Анжи, пожалуйста, не выбирай его. Ты тоже
меня любишь, будь снова моей.

− Я твоя Тори, твоя навсегда, и ты это знаешь, − всхлипнув, Анжи поднимает на

меня мокрые глаза. – Мы вместе, ты в безопасности, вдали от него. Мы можем
быть счастливы. Пойми, я не страдаю, мне не больно спать с ним. Адриан для
меня – всего лишь источник дохода, каким для тебя была Медея.

− Это не одно и то же…

− Совершенно одно, − вновь перебивает девушка. – Ты сама знаешь, что я

люблю подчиняться.

− Но не терпишь насилие. Ты сама мне это сказала, − напоминаю я.

− Я привыкла ко всему, Тори. Правда. Но я не смогу продолжать бороться,

продолжать жить дальше, если ты отвернёшься от меня. Поэтому, умоляю тебя,
оставь всё как есть. Будь со мной, ты мне так нужна.

Анжи закрывает глаза и прижимается ко мне, так просто и нежно, как всегда. А
я лишь сильнее закусываю губу, крепче прижимая её к себе. Что я должна
делать?

151/174
***

После той ночи наши отношения с Анжи вернулись в прежнее русло. Она
больше не мучила меня холодом и властными придирками. Она была собой,
улыбалась мне, была моей, как раньше. И мне казалось, что мы вновь стали
семьёй.

Если бы не Адриан. Я безошибочно догадывалась по поведению любимой, когда

она спала с ним. Я видела синяки и её стеклянные взгляды. Видела, сколько она
стоит в душе, пытаясь смыть своего тела ненавистные прикосновения. Я видела,
что Анжи плачет украдкой, как бы сильно не старалась скрыть это от меня. И
поэтому, как бы сильно я не старалась поддержать любимую, не могла
последовать ей словам.

Я перебирала варианты, пытаясь придумать план о том, что делать в данной

ситуации. Пойти к Адриану и предложить себя вместо любимой? Глупее плана не
придумаешь. Убить его? Хорошо бы, да вот только у Адриана столько охраны, что
я никогда не смогу до него добраться. Одно я знала точно – я не могу, просто
молча наблюдать, как Андриан медленно убивает мою любимую. А раз Анжи не
желает выпускать меня из дома, я должна сбежать.

152/174
33. Побег. POV Тори

Днём, в ожидании девушки, я ходила по дому, прислушиваясь,

продумывая план побега. Я знала, что у меня, как и у Анжи в прошлом, будет
только одна попытка. Но тогда у девушки было большое преимущество, я
недооценивала её, считая слабой, безропотной запуганной рабыней, которая не
сможет просчитать все ходы. У меня такого преимущества не было. Анжи знала
меня, за годы совместного бытия она безошибочно научилась просчитывать мои
шаги, поэтому сейчас нанятая ей охрана наблюдала за мной постоянно. Без
перерывов на обед или сон, один или двое из них постоянно присутствовали
рядом, наблюдали, ожидая моего неверного шага. Анжи даже запретила
разговаривать со мной, чтобы я не смогла подкупить их или завлечь лживыми
словами. Эти мужчины были идеально вышколенными роботами, и я могла лишь
гадать, где возлюбленная отыскала таких охранников.

Анжи не доверяла мне, я это чувствовала, как бы сильно она не пыталась

убедить меня в обратном. И нить тех отношений, той безоговорочной любви
между нами, рвалась, пусть и очень медленно. И как бы тепло не улыбалась
девушка, как бы страстно не целовала и как бы пламенно не клялась в любви, я
чувствовала, как она отдаляется от меня. Думаю, это понимала и сама Анжи, но
упорно продолжала притворяться, что между нами всё хорошо. От этой фальши,
в мою в душу закрадывалось всё больше сомнений, кто виновен в этом. Адриан
или сама Анжи?

Я пыталась доказать девушке, что нам не нужен третий, что мы сможем

справиться со всем вдвоём, и для этого постаралась сблизиться с Кристиной. Я
читала девочке умные книжки, играла с ней, пытаясь показать любимой, что мы
можем быть счастливы без денег. Что мы сможем дать Кристине всё, что она
заслуживает, и для этого ей не нужно прогибаться под кого бы то ни было.

И я видела, как сильно это радует Анжи, но она всё равно из раза в раз
примеряла новые серёжки, крутилась перед зеркалом в дорогих платьях,
купленных на деньги Адриана. И мне было безумно больно наблюдать за тем,
как в нашем доме появляется всё больше новых вещей, заменяя собой те, что
дарила ей я. Точно Анжи стремилась как можно быстрее стереть наше прошлое.

Но всё же мои старания прошли не совсем напрасно. Любимая всё чаще стала
отпускать няню девочки, что способствовало моему плану.

***

− Малышка, Анжи тебе ничего не говорила о планах на будущее? – осторожно

спросила я, наблюдая, как девочка сморщила нос, пытаясь выиграть у меня
партию в шахматы.

Я так надеялась, любимая рассказала сестре, зачем ходит к Адриану?

Настоящую причину, а не ту, в которой старалась так уверить меня.

− Вроде ничего такого, − задумалась девочка. – Она лишь твердит, что должна
заработать как можно больше денег, так как ты потеряла работу.

Слабая надежда растаяла как дым. Быть может, я всё это время зря искала
тайный смысл за словами своей девушки? Быть может, деньги действительно
153/174
были единственной её мотивацией?

− А почему Анжи запрещает мне выходить на улицу, знаешь? – задала я

следующий вопрос, старательно пряча свой интерес.

− Не знаю, − протянула Кристина, наконец, делая ход конем.

Я выдохнула. Бесполезно пытаться что-то выяснить у Кристины. Если бы

девочка действительно что-то знала, она бы не могла притворяться так долго и
рассказала бы мне. А это значило, что я должна перестать тратить время
попусту и выяснить всё самой. Теперь я была точно уверена, что должна пойти к
Адриану, чтобы выяснить всё. Чтобы всё закончить.

Я перевела взгляд на часы – почти двенадцать. Значит, что один из охранников

ушёл на обед, а второй продолжал стоять у двери. Линда отсутствовала с самого
утра, а значит, лучше времени для побега подобрать было просто невозможно.
Кристина, только помоги мне!

− Шах и мат, − улыбнулась я, переставляя фигуры.

− Как же? Но как? – малышка принялась в отчаянии рассматривать доску. – Как

ты можешь постоянно выигрывать у меня?

− Ловкость рук, − ухмыльнулась я.

− Ты злая! − девочка мгновенно надулась, отсев от меня на другой конец

дивана. − Всё, я с тобой не разговариваю!

− Ты ещё научишься, Кнопка, не переживай! – улыбнулась я, придвигаясь к

малышке. – Давай договоримся так – я помогу тебе выиграть, а ты тоже
поможешь мне в одном деле.

− Каком? – глаза Кристины тут загорелись ярким огнём, и я поняла, что выбрала
правильную тактику.

− Ты же знаешь, что у нас с Анжи через два дня годовщина? – кинула наживку я.

Разумеется, никакого праздника не намечалось, но я знала, что Кристина,

никогда не подтвердит моей ошибки. Малышке покажется, что это она забыла о
столь важной для сестры дате.

− Разумеется, знаю, − немного неуверенно протянула девочка. – Ты хочешь

подготовить сестре сюрприз, и для этого тебе требуется моя помощь?

Я знала, что семилетняя девочка безумно хотела казаться старше и умнее

своего возраста, поэтому обвести её вокруг пальца будет не так и трудно.

− Требуется. И в этом деле я могу обратиться только к тебе, − сладко

улыбнувшись, польстила я.

− Разумеется, я помогу тебе во всём! – как я и ожидала, сияющая от того, что ей

доверили столь важное задание Кристина, ударила себя в грудь кулачком. – Ты
хочешь, чтобы я выяснила, что хочет сестра в подарок?

154/174
− Нет, милая, − сказала я, старательно пряча на лице ухмылку. – Анжи хочет
кулончик с красивой золотой цепочкой. Я видела, как Анжи смотрела на него,
когда мы гуляли по магазинам. Пожалуйста, помоги мне отвлечь охранника,
чтобы выйти и купить его.

− Я не буду этого делать, − тут же сникла девочка. – Анжи говорит, что ты

должна сидеть дома. А за цепочкой сходите вместе, когда сестра вернётся с
работы.

Я сжала кулаки и выдохнула, стараясь скрыть от Кристины накатившую ярость.

Почему Анжи продолжает поступать со мной так? Почему заставляет меня
сидеть дома и наблюдать, как она кувыркается с Адрианом в постели? Как берёт
его деньги, наслаждаясь этим?

− Но, Кнопка, если мы купим его вместе, то какой же это будет сюрприз? –
попыталась я убедить малышку в правильности своего решения. – Мне так
хочется вручить его ей вечером, показать ей, что я не забыла о нашем празднике
и увидеть, как глаза Анжи загораются счастье.

− Но… − всё ещё мялась девочка.

− Я клянусь тебе, что вернусь через полчасика, − заверяла девочку я. – Анжи

даже не узнает, что я уходила. Кристина, кроме тебя мне не к кому обратиться!

Я молитвенно сложила руки, глядя на девочку, с бешено бьющимся сердцем.

Кристина, пожалуйста, ну помоги мне! Сбежать по-тихому, без ведома
бдительных охранников и Анжи, будет куда быстрее.

− Ладно, − после пары минут размышлений, выдохнула девочка. – Но только на

полчаса, обещаешь?

Кристина протянула мне мизинец, и я зажала его своим, подтверждая клятву,

которую исполнять не собиралась.

− Спасибо, − тепло улыбнулась я. – Через десять минут, окей? Мне нужно

подготовиться.

Кристина заговорчески улыбнулась и кивнула, а я, стараясь скрыть своё

волнение, направилась на кухню. Я знала, что не должна идти к Адриану не
подготовленной, поэтому порывшись в ящиках стола, достала оттуда складной
нож, сунув его в карман.

А после, прошла мимо охранника зевая и потягиваясь, намеренно хлопнув

дверью своей комнаты, чтобы усыпить его бдительность, и стала ждать. Одна
минута, две. Лёгкая куртка и бейсболка, чтобы меня не узнали раньше времени.
Пять минут, девять. Кристина, только не подведи!

− Эй, ну чего ты стоишь без дела? – раздался в коридоре требовательный голос

девочки. – У меня в комнате упала полочка с игрушками, помоги прибить.

− Не велено, − холодный голос, и слова всё те же.

− Ну, помоги ты, это всего пять минут! – Кристина топнула ножкой, и я
улыбнулась. Маленькая Анжи, такая же милая, и такая же требовательная. –

155/174
Иначе я сестре пожалуюсь.

− Я не нянька, − голос мужчины дрогнул, под давлением малышки он явно

начинал сдаваться. – Я должен охранять Тори.

− Тори спит!

Я усмехнулась, представив, как Кристина тянет за руки этого робота, и вскоре

расслышала быстрые шаги. Получилось! Из груди выбрался облегчённый выдох,
так как я до конца не верила, что этот план сработает. Надвинув козырёк на
лицо, я выглянула в коридор и, убедившись, что сейчас там пусто, бросилась к
двери.

***

Я стояла напротив бывшей работы, сжимая в кармане нож. Под козырьком

соседнего здания, в тени, я была практически невидимкой, ожидая, когда
Адриан выйдет из дверей, чтобы напасть. Долго, кажется, что уже прошло
несколько часов, но я не чувствовала себя усталой. Прислонившись к стене, я
думала об Анжи, о моей любимой, о моей нежной девочке и о том, что он больше
не коснётся её. Думала о родителях и о том, сколько горя он им причинил.
Думала о себе, о том, что я никогда не сдамся и убью Адриана, даже если
придётся расплатиться за это собственной жизнью.

Но вот звякнул до боли знакомый колокольчик, и я увидела швейцара,

открывающего двери перед молодым господином. Опустив голову, чтобы скрыть
лицо, я отделалась от стены, и медленно направилась к Адриану. Даже сейчас, в
последний момент, в момент отчаяния, я пыталась просчитать свои шансы на
победу. Я ясно видела двоих охранников, идущих за парнем, и осознавала, что
убить его будет почти невозможно. Я знала, что если приближусь к Адриану с
ножом в руке, мужчины начнут стрелять, но уже не могла отступить. Даже если
я не выиграю, даже если меня убьют, я успею ранить его. И очень надеялась, что
хоть этот шаг сможет привести любимую в чувства.

И я уже почти подошла к ним, но тут дверь снова открылись, и на крыльце

показалась Анжи. Такая серьёзная в строгом деловом костюме,
разговаривающая по телефону. Такая красивая. И сейчас, глядя на неё, я не
могла продолжать. Я не хотела, чтобы Анжи видела мою смерть. Я хотела знать,
что происходит. Поэтому так и осталась стоять, наблюдая, как Адриан подаёт ей
руку, помогая сесть в свою машину. Как она кивает ему, но не прекращает
разговора. И как уже там, в машине, на сидении Адриан засунул руку ей под
юбку, а Анжи не остановила его. И как они уезжают.

Всё кончено. Я застыла, чувствуя, как намокают глаза. Я не могла продолжать.

Я не могла убить Адриана, если Анжи сама хочет этого. Если она сама ходит к
нему, пусть не за любовью, но за положением. Отчасти, я даже понимала её,
ведь юной девушке, ещё недавно бывшей рабыней, так хотелось пожить
красиво. Так хотелось стать гражданкой, а я больше не могла дать ей этого.
Похоже, Адриан всё же смог забрать у меня самое дорогое. Он выиграл.

***

Не помню сколько времени я бесцельно бродила по городу, не зная, что делать

теперь. Я плакала, чувствуя, как начавшийся дождь смывает солёные капли с

156/174
моих щёк. Я не хотела возвращаться домой, не хотела видеть Анжи, не хотела
больше наблюдать за их играми с Адрианом. Но вот только с клеймом рабыни
мне в этом городе было больше некуда деться. Поэтому сжимая кулаки, я
направилась к дому, где когда-то была так счастлива, с твердым намерением
уговорить девушку подписать мне вольную.

− Тори, где ты была? – бросилась любимая, увидев меня на пороге. – Я так

волновалась.

Анжи плакала, обнимая меня, а я снова терялась в ощущениях. Я ненавидела

Анжи за предательство, но безумно любила её.

− Где ты была? – спросила я, снова обуреваемая злостью. – Я видела, как ты

уезжала с Адрианом.

− Мы ездили на деловую встречу, − ответила любимая, отступая назад и пряча

взгляд.

− Это ты называешь деловой встречей?! – бросила я, снова рванув кофту

девушки, обнажая синяки.

− Не смотри!!! – крикнула Анжи, закрывая себя руками.

− Я не буду, − я сжала кулаки, пытаясь произнести самую трудную для меня

фразу. – Я больше не буду на тебя смотреть. Чёрт, возьми, Анжи, выпиши мне
вольную! Я не могу больше видеть, как ты продаёшь себя ему!

− Не смей!!! – крикнула Анжи, поднимая на меня полные беспробудной тоски

глаза. – Я не смогу без тебя! Тори, ты нужна мне. Я не справлюсь без тебя. Я так
устала.

Анжи заплакала, закрывая рот ладонью, а я застыла, поражённо глядя на неё.

− Нет, − вновь заговорила она. – Ты – не бросишь меня. Мы решим всё как

раньше, когда ты злилась. Мы пойдём в спальню, где ты трахнешь меня,
жестоко, больно, так чтобы выпустить пар, чтобы ты перестала злиться. А после
успокоишься, как тогда. У нас всё наладится. Обязательно, Тори.

Девушка повернулась на каблуках и зашагала по коридору, вытирая слёзы. А я

всё так же стояла, не в силах двинуться с места. Ведь только сейчас я поняла,
что весь холод Анжи, её уход в себя, эти дурацкие побрякушки, не потому, что
девушка больше не любит меня. Анжи сломана, разобрана почти до основания и
скоро от той девушки, которую я любила ничего не останется. Адриан уже убил
её, поэтому у меня не осталось другого выхода. Уж лучше я закончу всё своими
руками, пока от души девушки хоть что-то осталось. Лучше я сама перережу ей
горло, чем позволю Адриану сделать это. Поэтому я направилась в спальню
любимой, вынимая из кармана нож.

В комнате девушки горел лишь ночник, создавая полумрак. А моя малышка

лежала на подушках, такая красивая и соблазнительная, даже несмотря на
синяки и мелкие раны по всему телу. Анжи поманила меня к себе, потянулась за
поцелуем, а я вместо того, чтобы прикоснуться к её алым губам, опрокинула
девушку на подушки, приставив к горлу лезвие ножа.

157/174
− Анжи, пожалуйста, не бойся, я смогу сама позаботиться о Кристине, −
зашептала я. − Мы сбежим вместе, Аманда поможет мне, я знаю. Я дам ей всё,
что не смогла дать ты, и постараюсь воспитать достойным человеком. Анжи,
умоляю, прости меня.

Но в глазах любимой не было страха, она лежала расслабленная, спокойная,

вновь глядя на меня стеклянным взглядом. Она не пыталась вырваться, не
пыталась сбежать, не звала на помощь. Не такой реакции я ждала.

− Анжи, умоляю, скажи, для чего ты спишь с Адрианом на самом деле? –

прошептала я, всё ещё на что-то надеясь. – Скажи, или я перережу тебе горло!

− Режь, если хочешь, − любимая закрыла глаза, слепо отдавая мне свою жизнь.

Слепо доверяя мне. Почему она не бежит? Почему не зовёт охрану? Почему не
просит остановиться? Почему продолжает доверять мне? Руки задрожали, а из
глаз потекли слёзы.

− Умоляю, скажи мне это!!! – крикнула я, сильнее прижимая лезвие к коже, видя
на бледной коже красные капли. – Анжи!

158/174
34. Вера. POV Тори

− Умоляю, скажи мне это!!! – крикнула я, сильнее прижимая лезвие к

коже, видя на бледной шее красные капли. – Анжи!

− Ради тебя, − голос любимой был еле слышен, но эти слова огнём обожгли
меня. – Я делаю это только ради тебя.

− Что? − нож выпал из разом ослабевших рук.

Я не видела ничего перед глазами из-за пелены слёз, не видела даже её лица.

− Что ты плетёшь?! – паника, которая чуть не заставила меня совершить

непоправимое, наконец, вырвалась наружу, и, подчиняясь ей, я схватила
любимую за плечи, хорошенько встряхнув. – Это не может быть ради меня, ты
слышишь?! У меня всё было хорошо без твоей дурацкой связи, без твоих
страданий, без твоих стеклянных глаз. Ты не должна была, ты не смела делать
этого ради меня…

− Мистер Льонис не разорился, Тори, − так же удивительно спокойно

продолжила она, открывая мутные глаза. – Он добровольно передал фирму
Адриану. Передал ему тебя.

− Что? – я застыла, подобно статуе, окончательно потерявшись.

Мысли в голове крутились с бешеной скоростью, но как бы сильно я не

старалась, не могла понять совсем ничего. Отец сам передал фирму Адриану?
Отец продал меня? Нет, он не мог так поступить! Каким бы мой отец не был
властным и жёстким, каким бы он не казался жестоким, он всегда любил меня,
любил по-своему и оберегал. Он заботился обо мне, и я точно знаю, что он бы не
смог так поступить со мной только из-за того, что я нарушила его приказ,
отказавшись заключать брак с Адрианом. Из-за моей любви к Анжи.

− Ты врёшь! – крикнула я, опускаясь к лицу девушки. – Отец не мог предать

меня!

Я так хотела вновь прочесть ответ в её глазах, как тогда, в юности, когда мы
встретились первый раз. Когда она впервые лежала в моей постели, когда
злилась и ненавидела меня. Но я снова ничего не видела.

− Он не предавал, − Анжи, легко оттолкнув меня, села рядом и провела ладонью

по моему лицу. – Пожалуйста, Тори, успокойся и послушай, что я скажу!

Взгляд девушки снова стал осмысленным, горячим, полным нежности и любви.

Как и тогда. Как и всегда, когда она была со мной.

− Ты ведь знаешь мистера Энджа? – продолжила любимая, гладя меня по

волосам, точно ребёнка, пытаясь утешить. – Ты знаешь историю смерти его
сына?

Я кивнула. Разумеется, я знала наизусть самую страшную и самую кровавую

трагедию нашего города, произошедшую чуть больше двадцати лет назад.
Грустную, дурацкую история о смерти единственного сына мафиози. О смерти
159/174
разгильдяя и тунеядца на пьяной вечеринке в душном клубе, где произошла
массовая драка. И о том, как обезумевший от горя отец выжег клуб и всех людей
до единого, что были там в ту ночь, не разбирая на правых и виноватых.

− Мистер Льонис тоже был там, − продолжила Анжи, прижимая меня к себе. – Он
был молод и пьян, он был в проклятом клубе в ночь, когда погиб этот парень. И у
бывшего бармена, работавшего в заведении, есть доказательство этому,
полароидная фотография, сделанная за полчаса до трагедии. Ты ведь
понимаешь, что это значит?

Я снова кивнула. Мистер Эндж сможет добраться до любого в городе. И если

фотография попадёт в его руки, то отец, даже со всеми его деньгами, не сможет
избежать смерти.

− Мистер Льонис так сильно боялся огласки, что всю жизнь платил этому
бармену огромные суммы, − Анжи облизала пересохшие губы. – Он боялся
настолько, что безропотно поддавался на угрозы шантажиста. Я не знаю как, но
эта фотография сейчас у Адриана.

− Но как ты узнала? – спросила я, отчаянно пытаясь переварить информацию. –

Отец не сказал даже мне.

− Он не мог тебе сказать, Тори, − Анжи взяла моё лицо в ладони, заставляя
посмотреть себе в глаза. – Если бы мистер Льонис не подчинился Адриану, он бы
обнародовал информацию. И тогда мафиози убили бы всех − мистера Льониса,
Литицию и тебя.

Я выдохнула, на секунду почувствовав себя такой разбитой и беспомощной,

какой не была ни разу в жизни. Я знала, я впервые чувствовала, что девушка
говорит мне правду. Потому что сейчас она смотрела мне прямо в глаза, не
отводя взгляда. Потому что её губы дрожали, а глаза были влажными от слёз.
Анжи впервые за время моего рабства не врала мне.

− Анжи, но как ты узнала обо всём? Как узнала, что Адриан убил Медею? Как
узнала об отце? – потрясённо спросила я.

− Адриан сам рассказал мне. Он любит болтать в постели, особенно о своих

победах. Адриан чувствует себя неуязвимым, он так гордится своим умом, что
жаждет поделиться этим с кем-либо. Но ты ведь знаешь об этом, правда? Он
ведь сам рассказал тебе про Медею.

− Рассказал, − эхом повторила я. – Но, Анжи, почему ты врала мне про деньги?
Почему ничего не сказала о фото? Вместе мы бы придумали план…

− Я видела, как ты действуешь! – любимая вновь перебила меня, со всей силы

ударив рукой подушку. – Отправилась в рабство, даже не разобравшись в
ситуации. Решила показать Адриану свою силу? Так хотела, чтоб он увидел, что
не сможет сломить тебя? Так знай, иногда чтобы выиграть, надо преклонить
колени перед врагом. Но ты слишком гордая, чтобы сделать это, даже если на
кону будет стоять твоя жизнь. Поэтому я встала перед Адрианом на колени
вместо тебя!

− Мне не нужна эта жертва! – крикнула я.

160/174
− Она нужна была мне! – любимая дрожала, я чувствовала эту дрожь, когда рука
девушки коснулась моей щеки. – Потому что ты спасла меня от жизни рабыни. Ты
научила меня любить и показала какого быть любимой! Поэтому я поклялась
себе, что во чтобы то ни стало, выкраду у Адриана эту чёртову фотографию!
Даже если бы ты никогда меня не простила, я бы всё равно сделала это! Но я
знала, что ты никогда не позволишь мне. Ты сходила с ума, ты бы сунулась к
Адриану и погибла! Потому что, как сильно бы ты не любила меня, но всё равно
продолжаешь считать меня слабой! Но я больше не слабая, Тори! Ты научила
меня быть сильной! Ради тебя я пойду на что угодно.

Я сидела, опустив голову, вновь поражённая её словами. Да, ведь Анжи тогда
сказала мне, что я – её сила. Разгадка была так близко, плавала на поверхности,
а я не заметила её. Потому что даже после всего, через что мы прошли,
продолжаю недооценивать любимую.

− Я выписала тебе вольную в тот же день, когда выиграла аукцион, − Анжи

всхлипнула. − Она всё время была у Линды, на случай, если со мной что-то
случится, но я не могла отдать её тебе. Потому что если бы ты снова стала
свободной, если бы смогла уйти из идеальной ловушки Адриана, он бы не
сомневаясь, отдал фото мистеру Энджу. Я пыталась сделать тебя слабой,
зависимой от меня, чтобы ты ни за что не решилась пойти к Адриану. И сейчас,
Тори, мне осталось совсем немного, я смогла узнать, что фотография в его
кабинете. Я должна лишь подгадать время, чтобы выкрасть её…

− Ты не пойдёшь туда, одна! – перебила девушку я.

− Не вздумай мешать мне! – в голосе любимой вновь прозвучали приказные

ноты. – Адриан, наконец, начал доверять мне. Тебе не пробраться в офис. Я не
пущу тебя туда, даже если придётся заковать тебя в цепи. Тори, подожди ещё
немножко, и ты будешь свободна. И мы снова будем счастливы вместе. Я
справлюсь со всем. Пожалуйста, Тори, умоляю тебя, позволь мне сделать это!

− Ты не справляешься, Анжи….

− Не смей! – крикнула она. – У меня всё хорошо!

− Ты меняешься, − попыталась объяснить свои ощущения я. – Становишься

другой, всё больше похожей на него. Он медленно ломает тебя.

− Нет! Я сделаю это!

− Ударь меня! – попросила я. – Ты ведь злишься на меня.

− Не неси чушь! – отпрянула она.

− Нет, ударь меня, − я взяла ладонь любимой в руку и положила на своё лицо. –
Если ты можешь справиться с этим, ударь меня, выскажи мне всё! Ты
ненавидишь меня, я знаю! Ты гордая и нежная, а тебе пришлось терпеть его,
тебе пришлось подчиняться его желаниям и раздвигать ноги из-за меня! Ты
ненавидишь, ударь меня, пожалуйста! Я хочу, чтобы тебе стало легче. Ты не
можешь держать всё в себе, ты просто сломаешься! Я же вижу, как тебе плохо!
Давай, сделай это!!!

− Да, я ненавижу тебя, − крикнула Анжи, и щёку обожгла пощечина. – Ты во

161/174
всём виновата, ты заварила всю эту кашу! Ты оставила меня одну с этими
тайнами! Ты подложила меня под Адриана! Из-за тебя мне пришлось забыть о
своей гордости и угождать ему! Всё из-за тебя! Если бы ты не ушла в рабство,
если бы не бросила меня, то мы могли бы справиться со всем! – ударив меня в
грудь последний раз, Анжи заплакала и прижалась ко мне всем телом. – Я так
люблю тебя, Тори, что отдам Адриану всю себя, лишь бы тебя он не коснулся, −
различила я сквозь всхлипы.

Эту ночь мы провели без сна. Мы говорили. Я хотела знать о моей Анжи всё, о
её мечтах и стремлениях, о её мыслях. Я стремилась заполнить все пробелы,
которые появились ранее, когда считала, что так сильно понимаю её. И осознала,
что, обвиняя Анжи в недоверии к себе, не стремилась доверять сама. Я искала
ответы в её поведении, в её словах и взглядах, а нужно было просто верить
любимой, слепо, без оглядки. Так же, как Анжи верила в меня.

162/174
35. Путь. POV Анжи

Я снова надеваю осточертевший деловой костюм и крашу губы красной

помадой, чтобы снова выглядеть привлекательной для ненавистного мне
человека. Ничего, это ненадолго. Сжимаю копию ключа от кабинета директора.
Если повезёт, всё решится сегодня.

Закончив марафет, оборачиваюсь на лежащую на подушках Тори. Брюнетка

улыбается и смотрит на меня с такой нежностью, что все мои страхи и вся моя
нерешительность пропадают разом. Забавно, а ведь ещё пару часов назад я до
безумия боялась, что она не простит меня за опасный план. Что она сбежала из
дома, лишь бы никогда не видеть меня снова. Оказывается, я всё ещё такая
наивная. Хотя, кажется, ещё полгода назад, Тори за такие фокусы выгнала бы
меня из своей жизни, не задумываясь. Она так сильно изменилась. Как
изменилась и я сама.

Подхожу к любимой и тянусь за поцелуем. Так хочется, чтобы он горел на

губах, чтобы это придало мне сил. Тори целует, как всегда, властно, притягивая
к себе, но я чувствую, сколько в ней сейчас нежности. И я знаю, что она простила
меня, простила полностью за измены, за холод и мою ложь. Я знаю, что она моя,
только моя теперь, и от этого безумно хочется плакать, но я сдерживаю слёзы.
Для любви у меня ещё будет вся жизнь.

– Анжи, ты уверена в том, что справишься одна? – брюнетка разрывает поцелуй и

смотрит на меня полными тревоги глазами.

– Я справлюсь, Тори, – веду рукой по её щеке, стараясь казаться увереннее, хотя

на самом деле мне дико страшно.

Даже спустя столько времени я продолжаю безумно бояться Адриана. Я боюсь

его надменности и холодной расчётливости, даже его глаз боюсь, что словно
пронзают ледяными иглами. Но я знаю, что точно справлюсь теперь, ведь Тори со
мной.

– Не ходи одна, – любимая прижимает к себе, всё же заметив моё

замешательство. – Не ходи, – повторяет она. – Давай сбежим, Анжи. Я так хочу,
чтобы ты стала моей женой.

Глаза всё же намокают, но мне уже всё равно, что придётся заново наносить
макияж. Я так мечтала о том дне, когда она скажет эти слова. Нет, я даже не
надеялась, что она когда-нибудь захочет этого. Я думала, что у Тори будет
богатая жена, соответствующая её положению, а я так и буду всю жизнь тайной
любовницей.

– Мы обязательно поженимся, Тори, – всхлипываю и ищу её взгляд. – Но только

когда я закончу всё. Когда ты будешь свободна.

Последний раз припадаю к её губам и спускаюсь вниз, к ожидающей нас

машине. Всё же свой марафет я успею навести и там, а опозданий Адриан не
прощает.

– На работу, – кидаю водителю, захлопывая дверцу, и достаю маленькое зеркало.

163/174
 Вновь нанося макияж, снова ухожу в свои мысли. Я помню всё, всё наше
путешествие с Тори, каждую мельчайшую деталь, словно это было вчера. Я
помню, как сидела в своей комнате, старательно решая примеры домашнего
задания, когда в неё ворвались двое мужчин. Помню, как меня выволокли в
коридор, где мачеха сказала, что меня продают в рабство. А отец, стоящий
поодаль, отвёл взгляд. И как тогда, я поняла, что жизнь кончена.

Дни, проведённые в неволе − скучные однообразные, слились в один большой

ком одиночества и боли. Я не помню практически ничего их них, кроме
подтянутых к животу коленей и бесконечного страха. Страх неволи, подчинения
и нескончаемых слёз, потому что нет впереди больше обещанного будущего.
Потому уже никогда не будет радости первой любви и такой желанной свободы.

А после я помню знакомство с Тори. Сексуальной брюнеткой, надменной и

властной, до дрожи пугающей и возбуждающей ни чуть не меньше. И я помню,
что именно она подарила мне первый поцелуй. Тогда простое прикосновение губ,
её мысли обо мне, её забота, значили для меня намного больше, чем секс.

– Мы приехали, мисс, – водитель открывает дверцу и галантно подаёт руку,

помогая мне вылезти из машины.

На улице холодно, от порыва ветра я закутываюсь в кофту. Кажется, скоро

будет зима. Это время года всегда напоминает мне побег, а вместе с ним и
первую нежность Тори. Непроизвольно улыбаюсь, когда вхожу в здание на
работу, на которую когда-то шла как на праздник. Моя первая работа, моя
долгожданная свобода. И именно в этом здании Тори впервые сказала, что любит
меня.

– Доброе утро, Джон, – с улыбкой киваю консьержу и, пройдя детектор,

поднимаюсь по лестнице на второй этаж.

Сажусь на своё рабочее место и проверяю календарь заданий. Так и есть, в два
совещание. Один час на поиски, один час – пан или пропал. Снова в голову лезут
страхи, и я провожу языком по губам, вспоминая поцелуй любимой. Я справлюсь,
чтобы ни случилось.

– Анжи, кофе, – говорит Адриан в трубку, и внутри всё сжимается.

Как обычно выдыхаю, пытаясь успокоиться, и иду на небольшую кухню, чтобы

заварить душистый напиток новому директору. Смеюсь, вспоминая злость Тори
на мои короткие юбки и бестактное поведение. Эх, а ведь если рассудить,
любимая была директором ничуть не лучше Адриана, таким же требовательным
и придирчивым. Вот только её поцелуи приносили истинное наслаждение.

– Доброе утро, господин директор, – захожу в кабинет с вновь приклеенной к

лицу улыбкой. – Ваш кофе.

Адриан делает знак рукой, веля поднести к нему поднос, и я подчиняюсь. Но

руки сегодня дрожат больше обычного, когда я ставлю чашку на стол рядом с
блондином. Только бы не коснулся, умоляю!

– Ты сегодня просто обворожительна, Тори, – шепчет парень, притягивая к себе.

Не в силах побороть неприязнь, уклоняюсь от поцелуя. Только не в губы,

164/174
пожалуйста, не сегодня! Пусть на них будет вкус Тори.

– Сучка! – шипит, и сильные руки вновь смыкаются на моём горле.

Адриану нельзя говорить «нет». Ни в чём нельзя отказывать, а я снова

забылась. Чувствуя, как я задыхаюсь, притягивает меня к себе и целует. Воздуха
совсем не остаётся, в глазах темнеет, а пальцы беспомощно скребут
столешницу. Но Адриану, похоже, нравится это.

– Будешь ещё перечить мне? – отпускает, и щёку обжигает пощечина.

– Нет, – с трудом выговариваю, хватая ртом воздух.

– Будешь ещё перечить мне? – разворачивает к столу лицом и нажимает на

спину, заставляя лечь.

– Никогда! – кричу громче, чувствуя, как его рука орудует под моей юбкой.

– Умница, – шлепок, звук расстёгнутой ширинки, и он резко входит на всю длину.

Вскрикиваю от боли. Мне плохо, неприятно, до дрожи противно от себя. Оттого

что делаю это, оттого что подчиняюсь. Снова хочется убежать, и слёзы капают
на столешницу. Но я стискиваю зубы, стараясь подмахивать в такт парню. Знаю,
что если не постараюсь, будет ещё хуже. Знаю, его возбуждают крики, поэтому
молчу, надеясь, что он кончит быстрее.

– Тори, шлюшка, тебе нравится это? – шепчет он мне в ухо.

– Да, мой господин, – вру я.

Адриан прекрасно знает, что я вру, но ему нравится и это. Что я подчиняюсь
его власти, не смея сказать того, что думаю. Ему нравится, что я притворяюсь
Тори. И её мнимого подчинения хватает ему для того, чтобы кончить.

– Иди и подготовь бумаги к совещанию, – кивает парень, застёгивая штаны.

– Да, господин директор, – вежливо склоняю голову, вытирая слёзы.

Чувствую себя униженной, раздавленной, и дрожь в руках снова не проходит,

поэтому схватив пачку сигарет, бегу в туалет. Здесь, стоя у раскрытого окна,
пытаюсь найти спокойствие. Образ Тори снова тает, уступая место жгучей
ненависти к ним обоим – и к Адриану и к Тори в равной степени. Ведь я здесь из-
за них. Если бы их не было… Со всей силы бью кулаком в стену, стараясь
сохранить рассудок. Ещё немного и всё будет кончено. Ещё немного, и мы с Тори
будем счастливы.

Выдыхаю и, вновь улыбаясь, возвращаюсь за свой стол. Подбираю нужные

бумаги, диаграммы, снимки, чтобы Адриан не провалился на совещании. Чтобы
не возвратился ни за какой вещью обратно в кабинет и не застал меня. Чтобы
успеть.

– Всё готово, мисс Анжи? – парень выходит из кабинета с улыбкой на лице.

Адриан снова вежлив и галантен, будто мы просто сотрудники. Будто пару

165/174
часов назад не заваливал меня на стол, обзывая последними словами. Но,
пожалуй, так легче. Когда о нашей связи знаем только мы двое. Когда на работе
не слагают сплетен обо мне.

– Да, господин директор, – встаю со своего места, вежливо поклонившись, и

протягиваю папку с документами.

– Спасибо, – вновь улыбка, а проходя мимо шёпот в ухо. – Будь готова вечером.

Меня передёргивает. Что ж, любовь к Тори всегда для меня стоила многого.
Особенно гордости, которой не осталось и в помине теперь. Непроизвольно
обнимаю себя руками и вновь понимаю, что застыла на месте, смотря в стену.
Встряхиваю волосами и сажусь обратно на место. Ещё немного нужно
подождать, ещё минут двадцать. Вдруг он вернётся?

Печатаю на компьютере заготовленный текст, постоянно бросая взгляд на

часы. Пять минут. Десять. Ну, когда же уже?

Подскакиваю на ноги, когда стрелка начинает приближаться к двум

восемнадцати и, оглянувшись по сторонам, трясущимися руками открываю
дверь. Но перед тем, как войти всё же поднимаю взгляд на камеру,
показывающую вход кабинета. Адриан узнает, обязательно узнает о моём
поступке. Господи, только бы позже.

Закрываю дверь на ключ с обратной стороны и бросаюсь к столу. Папки, какие-

то бумаги – не то. Обыскиваю шкаф. Медленно, слишком медленно, слишком
много всего. Поднимаю взгляд на часы – без пятнадцати три. Случайно задеваю
рукой висящую картину, и она падает, открывая небольшой сейф. Сердце
замирает, значит − вот оно. Подхожу к замку и вижу шестизначную числовую
комбинацию. Адриан так зациклен на Тори, что код явно связан с ней. Дата
рождения? Нет, мигает красным цветом. Дата смерти Медеи? Снова нет. День,
когда Тори попала в рабство? Сейф пикает и открывается. Дрожа, как осиновый
лист, вынимаю содержимое. Письменные показания бармена, распечатки с
банковских счетов и самое главное – фото. Нашла!

Прячу папку под кофту и со всех ног бегу в кладовку. Знаю, что из здания с
документами не выйти – охрана обыскивает всех и если поймает, тут же
доложат Адриану. Он довольно осторожен при всей его напыщенности. Умный.

Стоя в маленьком душном помещении, достаю из кармана зажигалку и

подношу папку к огню. Всхлипываю. Прощай, Адриан, прощай навсегда! Больше
у тебя нет рычага давления на отца Тори. А значит, она свободна. Смотря, как
все хвалёные доказательства превращаются в пепел, набираю заветный номер.

– Тори! – кричу в трубку. – Тори, я справилась! Нет больше ничего,

доказательства сгорели! Я это сделала!

Кто-то больно дёргает меня назад за волосы.

– Адриан? – мобильник выпадает из рук, звеня по полу.

– Тварь! – на этот раз пощёчина такая сильна, что я отлетаю к стене, чувствуя во
рту металлический привкус. – Чёртова шлюха! Я дал тебе всё – деньги,
положение, а ты всё равно предала меня!

166/174
 Парень в бешенстве, я знаю это и безумно жутко смотреть на него сейчас. На
глаза, налитые кровью, и сжатые кулаки. Но я знаю, что бежать бесполезно,
звать на помощь тоже – в этой конторе никто не пойдёт против своего
господина.

– Ты ничего не дал мне, Адриан! – кричу, выплёвывая изо рта кровь, дрожа
перед ним и с трудом удерживаясь на ногах. – Тори – свободна теперь! Ты
больше не имеешь над ней никакой власти. Только это важно для меня!

Так хочу казаться сильной, но мне страшно, так страшно, как тогда в плену. Я
знаю, что бежать некуда, я в тупике. Поэтому я лишь закрываю руками голову от
сыплющихся градом ударов.

167/174
36. Боль. POV Тори

– Тори, я справилась! Нет больше ничего, доказательства сгорели! Я это

сделала! – моя малышка ликует, выкрикивая в трубку. – Я сделала это,
слышишь?! Я смогла!

– Анжи, Анжи! – пытаюсь как-то остудить её пыл. – Где ты сейчас? Ты в здании?

Сейчас же уходи оттуда!

– Адриан? – голос любимой меняется, и звонок обрывается.

Руки дрожат. Адриан там? Он поймал её? Срываюсь с места и бегу к двери,
надеясь хоть чем-то помочь моей девушке.

– Не велено! – охранники заламывают мне руки и тащат в комнату.

– Нет, умоляю! – кричу, пытаясь вырваться, не видя ничего перед собой из-за
пелены слёз. – Там Анжи… нет, он там, с ней…

Слова бессвязные, а от ужаса не могу мыслить здраво.

– Пожалуйста!!! – хватаю одного из охранников за рукав, пытаясь произнести

самое главное. – Пожалуйста, Анжи на работе. На неё напали. Умоляю, помогите
ей!

– Не велено, – мужчина сбрасывает мою руку.

– Вы точно уверены, что мисс Анжи в опасности? – второй охранник смотрит с

тревогой, оказываясь умнее.

– Да! – падаю на колени от своего бессилия. – Анжи звонила мне. Спасите её!

– Хорошо, но с условием, что Вы будете сидеть в комнате и не попытаетесь уйти.

Беспомощно киваю, голова кружится. Мужчины уходят, а я рыдаю и бью в пол

со всей силы кулаком. Анжи там с ним, а я снова не могу сделать ничего. Ничего
не могу!

***

Не знаю, сколько я сижу на кровати вот так, сжавшись в комок, обхватив

колени. Меня слегка трясёт, но вместо слёз отчаяния тело охватывает тупое
оцепенение и невозможно пошевелиться. Всё, что я могу сейчас – это ждать
известий. Ждать возвращения охранников и надеяться, что всё хорошо. Хотя
сейчас плохо и страшно настолько, что ни во что уже не верится. Даже в
надежду.

– Мисс Льонис, мне велено передать Вам это, – вырывая меня из потока мрачных
мыслей, в комнату заходит Линда и протягивает мне вольную.

Сердце падает куда-то вниз, и всё кругом замирает. «Если со мной что-то
случится… Если со мной что-то случится, Линда отдаст тебе вольную». Анжи, что
же ты сделала?
168/174
– Что с Анжи?! – бросаюсь к опешившей девушке и мигом вспотевшими ладонями
хватаю её за плечи. – Что с ней? Где она? Как она?

Трясу легко, точно куклу, ни в чём неповинную няню. Кажется, мои нервы
слетели напрочь, но успокоиться невозможно. Что с моей Анжи? Она же не… она
же не… Даже мысленно безумно боюсь произнести это слово. Умерла.

– Мисс Анжи в больнице, – кричит девушка, стараясь оттолкнуть меня.

В больнице. Значит, пострадала. Значит, жива.

– В какой? – снова начинаю слышать биение собственного сердца.

– В госпитале Мон−Рикардо.

Срываюсь с места и, схватив бумагу, дарующую мне свободу, бегу на улицу.

Вскакиваю в первый проходящий мимо автобус. Руки слегка дрожат, хотя
чувствую себя чуть уверенней. Хочу как можно быстрей увидеть Анжи.
Поцеловать её. Извиниться за всё. Поддержать. Хочу сказать, как сильно её
люблю и горжусь ей. Хочу увидеть, что она в порядке.

***

Вбежав в здание госпиталя, бросаюсь на ресепшен.

– Анжи, скажите, где она? – голос срывается, я встряхиваю головой, пытаясь

привести мысли в порядок. – Девушка, брюнетка, двадцати лет. Привезли
сегодня. Умоляю, скажите, где она?

– Мисс, кто Вы такая? – смазливая блондиночка в белом халате с лёгким

презрением осматривает мою домашнюю одежду и измученное лицо.

– Где Анжи? – бью кулаком по столу, и девушка вздрагивает. – Скажите! Живо,

чёрт возьми!

– Мисс Тори, – поворачиваю голову, услышав знакомый голос, и вижу охранника

любимой, того, что помог мне утром. – Анжи на четвёртом этаже в палате
четыреста пять. Она…

– Спасибо, – не дослушав, срываюсь с места и, так и не дождавшись лифта, бегу

по лестнице.

Усталость даёт о себе знать в тяжёлом дыхании, в отяжелевших ногах, но я не

могу остановиться. Не могу даже простоять спокойно и пары минут в ожидании
этой чёртовой кабинки. Мне нужно двигаться, чтобы не сойти с ума от тревоги,
чтобы не утонуть в боли, которая норовит затопить моё сердце. Поэтому,
продолжая считать шаги, не слушая сердце, что готово вот-вот выскочить из
груди, бегу наверх по кажущейся бесконечной лестнице. Лестнице к ней, к моей
возлюбленной, что сделала для меня так много, что я не могу описать словами. К
той, что спасла меня и поплатилась за это.

Вижу второго охранника, стоявшего у заветной палаты, и, оттолкнув его,

вбегаю внутрь. Анжи лежит на белых, как и её лицо, простынях с закрытыми

169/174
глазами. Её тело почти всё покрыто синяками, ранами, кровоподтёками и
следами от ударов. Господи. Ноги подкашиваются от этой картины, но я все же
подхожу к любимой, бессильно падая на стул.

– Анжи, – беру её ладонь в свою руки, гладя пальцы, но девушка никак не

реагирует на это. – Анжи, открой глаза.

Поднимаю голову и только сейчас замечаю огромный аппарат рядом с телом

возлюбленной.

– Вы родственница? – вздрагиваю, когда чужая рука ложится на моё плечо, я с

трудом поднимаю взгляд на мужчину в белом халате.

– Да, – немного глухо и потерянно произношу я, вытирая слёзы. – Анжи – моя

жена, – только сейчас до меня доходит, кто передо мной и, не выдержав,
срываюсь на крик. – Скажите, что с ней?!

– У вашей жены серьёзная черепно-мозговая травма, – его голос звучит

удивительно спокойно. – Она сейчас в коме и подключена к аппарату
жизнеобеспечения.

– Что это значит? – внутри становится так холодно, что нет сил поверить в
услышанное.

– Это значит, мисс, что мозг Вашей жены очень сильно повреждён. Если хотите
знать моё мнение, то я бы подумал о том, чтобы отпустить её. С такой травмой
пациенты почти никогда не приходят в себя…

– Да как ты смеешь?! – вскакиваю и, не в силах терпеть подобное, беру доктора

за грудки. – Анжи жива, слышишь ты…

Больше ничего не вижу перед собой. Анжи не очнётся. Она не очнётся. Нет!
Толкаю доктора к стене и бью со всей силы, до крови. Он не смеет говорить, что
Анжи не очнётся! Она не умерла! Не останавливаясь, наношу удары. Анжи жива!
Она жива! Она дышит! Она просто спит!

Меня оттаскивают, а я вырываюсь их рук охранников, что-то кричу, беснуюсь,

плачу. Мне так плохо, как не было ни разу в жизни. Анжи не может умереть! Она
не смеет оставлять меня одну! Когда так сильно нужна мне! Плечо пронзает
игла, кажется, мне вкалывают успокоительное, но легче не становится.

Не знаю, сколько прошло времени, ни на что не реагирую. Сижу у изголовья

любимой, держу её за руку, глажу по волосам, шепча о том, что всё будет
хорошо. Умоляю очнуться, хоть и знаю, что она не может слышать меня. Я
разбита, разделена полностью, изломана. После всего, что было, я не могу
потерять мою Анжи. Я не знаю, как научиться жить без неё.

– Сестрёнка! – слышу пронзительный крик и вижу Кристину, вбегающую в

палату. – Сестрёнка, что с тобой?!

Девочка бросается к лежащей Анжи и обнимает её. А я поднимаю взгляд на

дверь и вижу вошедшую за малышкой Линду.

– Анжи в коме, – опускаю взгляд, глядя на свои дрожащие ладони. – Врач

170/174
советует отключить аппараты, так как она не очнётся.

Голос звучит глухо, и мне становится так мерзко от себя. От того, что сказала
ребёнку то, чего не должна была говорить ни в коем случае. От того, что не
выдержала, сломалась и произнесла это вслух. От того, что вместо того, чтобы
собраться и принять решение, ищу поддержки у единственной семьи, что у меня
осталась – у Кристины.

– Не смей! – малышка с размаху даёт мне пощечину.

Поднимаю взгляд и вижу бледное лицо Кристины с дорожками слёз на щеках.

Но главное − вижу её глаза − тёмные, горящие злостью, такие серьёзные. Такие
же, как у моей Анжи.

– Сестрёнка справится! – уверенно произносит девочка. – Она очень сильная! Она

обязательно вернётся к нам!

Я всхлипываю и обнимаю малышку. Она такая же, такая же, как Анжи. Такая
же сильная, также продолжает верить, когда надежды не остаётся совсем.
Поэтому я тоже решаю не слушать ни чьих прогнозов, не впадать в бездну
отчаяния, а верить. Просто верить и ждать, когда любимая придёт в себя и вновь
нежно, как прежде, улыбнётся мне.

171/174
Эпилог. Будущее. POV Тори.

Не знаю, как я пережила этот год. Тяжелый, бесконечно длинный год,

без единой надежды. Я зарывалась с головой в работу в возвращённой
компании, пытаясь хоть на время отвлечься от бесконечных страхов. Я так
старалась вернуть ту силу, что растеряла за время пленения. Но поняла, что
быть, как и раньше, просто сторонним наблюдателем уже никогда не смогу. Во
мне накопилось слишком много чувств, и они буквально раздирали меня на
части. Слишком много любви и слишком много горечи. Слишком много угрызений
совести и осознания своей вины, что Анжи пострадала из-за меня больше, чем
из-за Адриана. И я могу с точностью сказать, что никогда не справилась бы с
этим без Кристины, без её поддержки и её веры.

Но время всё расставляет по своим местам. Отец вернул нам компанию, и под
моим руководством она стала загребать денег даже больше, чем раньше.
Адриана арестовали, и он сейчас находится под следствием и, как бы сильно
родители ни старались выкупить единственного наследника, его не спасёт уже
ничего. Так как мой отец твёрдо намерен посадить наглого щенка за нанесённое
оскорбление. А мне жаль, что Адриан понесёт наказание не за смерть
красавицы-сестры и не за избиение моей возлюбленной, а лишь за шантаж
богатого бизнесмена, но в глазах нашего общества это считается куда более
серьёзным преступлением.

После того, как я пришла в себя от известия, что Анжи впала в кому, после
того, как я выплакала все слёзы и отошла от потрясения, в волне нахлынувшей
ярости, я очень хотела убить Адриана. Хотела видеть ужас в его голубых глазах
за минуту до того, как своими руками перережу ему горло. Но когда ярость
поутихла, я поняла, что смерть, даже самая мучительная, не станет достаточной
расплатой за его преступления. И сейчас я желаю Адриану жизни. Долгой,
бесконечно длинной, полной боли и унижений. Хочу, чтобы он на собственной
шкуре смог ощутить всё то, что благодаря ему пришлось пережить моей Анжи.
Поэтому точно знаю, что когда закончится судебное разбирательство, и парень
окажется в тюрьме, заплачу любые деньги, чтобы там, на самом дне, в душной
камере, ему никогда не было покоя.

А что касается моей возлюбленной, то самое сложное время пройдено.

Медицина не стоит на месте, и на рынке появляется всё больше лекарств,
позволяющих лечить даже самые тяжёлые болезни. Лечить даже тех, кто
находится на грани смерти. Поэтому прогнозы врачей стали другими, и моей
радости не было предела, когда они сказали, что Анжи выйдет из комы через
год или полтора. Что осталось ещё немного подождать, и мы снова будет
вместе.

Но, приходя в больницу, я вижу, что стараются не только врачи. Анжи очень
сильная, как и сказала Кристина, и она всеми силами старается восстановить
своё тело. Сидя в маленькой палате, я видела, как затягиваются раны на её
теле, и заживают синяки. Как начинают дрожать её ресницы и кончики пальцев,
давая понять, что девушке снятся дивные сны.

***

− Добрый вечер, Анжи, − с улыбкой на лице я вошла в палату, неся в руках

небольшой букет цветов.
172/174
 Оранжевая лилия и три красные как кровь розы. Цветы, что она так любит.
Цветы, что я не дарила ей ранее, считая это ненужной глупостью. А сейчас так
хочется наверстать упущенное.

− Прости, что не приходила сюда почти неделю, − с грустью сказала я, ставя

цветы в вазу у изголовья. − Накопилось столько дел, с которыми нужно было
разобраться. Я сейчас тебе обо всё расскажу.

Подойдя к спящей красавице, я наклонилась, чтобы убрать непослушную

прядку с её лба. И снова невольно залюбовалась отросшими волосами Анжи, что
стали такими же огненными, как в нашу первую встречу. Но, почувствовав, как
вновь защипало глаза, я пересекла комнату и, отодвинув тёмные шторы,
распахнула окно.

− Посмотри, Анжи, как прекрасен сегодня закат, − прошептала я, вдыхая ночной

воздух, и смахнула слезу, которая полетела вниз. – Посмотри, ты же так
трепетно относишься к последним тёплым дням лета.

Я обернулась к возлюбленной, с горечью отметив, что она так и осталась

недвижима.

− Да, я ведь хотела рассказать тебе, чем занималась эту неделю, −

спохватившись, я вернулась к кровати и, сев на небольшой стул, взяла
тоненькую руку возлюбленной в свои. − Помнишь, как ты жалела, что Кристина
из-за неоформленных документов вынуждена учиться на дому? Так вот, можешь
больше не беспокоиться на счёт этого. Я сходила к адвокату и, несмотря на то,
как это было сложно, смогла доказать, что смогу быть единоличным опекуном
девочки. А вскоре подам документы на удочерение, так что когда ты вернёшься
к нам, думаю, Кристина уже станет моей приёмной дочерью. Поэтому этой
осенью она пойдёт в школу. Ты знаешь, малышка стала весьма требовательной и
отмела четыре учебных заведения, но мы всё же сумели подобрать для неё
хорошую школу. И поэтому она очень волнуется, пока мы подбираем ей всё
необходимое для учёбы. Но знаешь, школьная форма смотрится на девочке
просто великолепно, особенно если заплести большие бантики в волосах. Я
хотела принести фотографии, но Кристина запретила, мотивируя это тем, что ты
должна будешь очнуться, чтобы их увидеть.

Я замолчала, вновь всматриваясь в безмятежное лицо возлюбленной. Анжи

казалась такой спокойной сейчас, расслабленной. Совсем не такой как в
последние дни, что мы провели вместе. Совсем не такой, какой была из-за
Адриана и меня. Быть может, сейчас, уйдя ото всех, она счастлива?

− Так что ты не волнуйся за нас, Анжи, − сдерживая слёзы, я улыбнулась, нежно

гладя её пальчики. – Мы справляемся. Я не говорила тебе ранее, так как ещё
было много сомнений, но я вступила в организацию, выступающую за отмену
рабства. Не ожидала от меня такого? Я сама не ожидала. Но, похоже, ты так
сильно подействовала на меня, что я всё же решила попробовать изменить наш
мир. Отец, разумеется, пришёл в ярость, узнав об этом, но я больше не буду
беспрекословно прислушиваться ко всем его советам. Я стала старше и теперь у
меня своя семья, а у отца своя. Помнишь, я говорила тебе, что у меня родился
маленький братик? – я замолчала на секунду, но решила продолжить. – Кстати,
Аманда звонила со своего курорта, у неё тоже всё хорошо. Похоже, она, наконец,
нашла своё счастье, живя дружной семьёй на троих.

173/174
 Я усмехнулась, но снова спохватилась, что не сказала самого важного, того к
чему готовилась уже несколько месяцев. Того, что так сильно хотела сказать
уже два раза, но не успела до этого момента. Быть может, немного странно
делать это именно сейчас, когда любимая погружена в тяжёлый сон, но мне так
нужно это. Именно сейчас, сегодня. Ведь больше некуда откладывать.

− Дорогая Анжелика, − я достала из кармана бархатную коробочку и, как того

требовали традиции, опустилась на одно колено у кровати любимой. – Я столько
времени хотела подарить тебе обручальное кольцо, но только сейчас поняла, что
это совсем не нужно. Потому, что ты не моя невеста, ты – моя жена, и мы с тобой
судьбой уже давно повенчаны. Поэтому кольцо, которое я хочу сегодня надеть
на твой палец, не будет обручальным. Я принесла свадебные кольца, парные,
которые будут у нас обеих.

Улыбнувшись, я открыла коробочку и надела одно кольцо на безымянный

палец возлюбленной, а другое на свой.

− Знаешь, Анжи, можешь больше не беспокоиться, что я буду изменять тебе, −

прошептала я, не поднимая головы. – После того, что было, я даже подумать не
могу, чтобы прикоснуться к другой. Даже для развлечения, даже для тела.
Просто не могу.

Я подняла влажные глаза и посмотрела на возлюбленную. Мне казалось, нет, я

так надеялась, что после предложения, после моего признания, Анжи откроет
глаза и прошепчет, что согласна. Что улыбнётся и скажет, что, наконец,
счастлива. Но нет, спящая красавица так и осталась недвижима и безмолвна,
одни лишь ресницы слегка подрагивали во сне.

От волны затопившей боли я закусила губу и вытерла слёзы. Нет, я больше не

буду плакать. Я буду просто ждать и верить, что Анжи вернётся ко мне. Буду
ждать даже вечность, потому что знаю, что в моей жизни нет и не будет другой
любви.

***

А всего через семь месяцев раздался звонок:

− Мисс Льонис, это из госпиталя «Мон-Рикардо», приезжайте к нам скорее. Ваша
жена пришла в себя.

174/174