Билет 1

2. Параметры сотрудничества России и США

Когда образовались США в основе были заложены некоторые принципы ,

которые определили в будущем ее внешнюю политику. Прежде всего , США
зависели от Вб , при этом Вб оставалась мощным партнером и самым мощным
союзником США.
После независимости США возникла дилемма во внешней политике – было
непонятно как вести себя - с севера были французы, с юга испанцы, было
непонятно, как взаимодействовать с этими странами.
Одна из черт внутренней политики - двухпартийность - в течение всей ее
истории т.е. существует жесткая оппозиция. Следовательно, они придерживались
разных линий во внешней политике - интервенционализм и изоляционанизм.
После независимости доминировала идея изоляционизма (20е года 19 века
доктрина Монро). Эта политика дала свои плоды так как внешних конфликтов не
было практически. Начиная с конца 19 века американцы достаточно сильно
встали на ноги , провели мощнейшую индустриализацию и модернизацию и стали
мощной мировой силой и стали внимательнее смотреть на восток. Наследуя
британские традиции делали акцент на развитие флота . В основе внешней
политике лежал интерес экономический и первое испытание изоляционизма
произошел в ПМВ. Первый президент сформировавший идея интервенционизма -
Вудро Вильсон , который со своими 14 пунктами носился по Европе.
Очень сильно напряглись японцы - пилл харбор…

ВМВ - активно велись дискуссии по поводу интервенционализма и

изоляционизма. Рузвельт очень долгое время не мог убедить конгресс в том , что
необходимо вступить в войну против фашистов , если бы не пилл-харбор они так
и не вступили бы.

США вышли из войны не просто победителем , а просто мощнейшей державой ,

на территории которого не велись военные события и она не пострадала после
ВМВ. Другой великой державой стал СССР. Российско-американские отношения
всегда были дружественные, Россия поддерживала независимость США , были на
одной стороне во время ПМВ , и когда пришли к власти большевики с
антикапиталистическими взглядами и американцы не могли понять как вести себя
с СССР. Признали СССР только в 1933 году т.к. нужно было с великой
депрессией справиться. Буквально меньше двух лет после ВМВ начинается
холодная война - это был период идеологической несовместимости. Целью ХВ
было распространение не просто своего влияния, но и своей идеологии. Прямого
столкновения во многом удалось избежать благодаря ядерному сдерживанию.
После Карибского кризиса началось осознание того , что нужно гонку
вооружений нужно регулировать , подписали договоры ОСВ и СНВ. Вся ядерная
тематика основывалась на ядерном паритете.
Окончание холодной войны связывают с Советским союзом. Если рассмотреть
ХВ как противостояние коммунизма и капитализма , то победил капитализм.

Все инструменты внешней политики делятся на мягкую и жесткую

В 1990е годы фонд Джоржа Сореса действовал в России.
Наверное, Россия и США были бы в хороших взаимоотношениях если бы имелся
общий внешний враг , как Гитлер или Вб. Сейчас основным направлением
сотрудничества мог бы стать международный терроризм. Следует отметить , что
Россия поддержала вторжение в Афганистан.
После 2008 года и грузинского конфликта отношения ухудшились. Американцы
предприняли попытку вовлечь в свою арбиту бывшие советские республики. Этот
конфликт произошел в конце президентства Джорджа буша , потом пришел к
власти Барак Обама , он выбрал себе в госсекретари Хилари Клинтона , и
произошла перезагрузка во взаимоотношениях между Россией и США. Но
перезагрузка изжила себя. В 2014 начался Крым, Донбасс , и новая перезагрузка
так и не произошла.

Антироссийские санкции. Новые сенкционные меры США

Сдвиг в формах реализации лидерства во второй половине ХХ века

заключается в переходе от стремления разрушить потенциал соперника к
приобретению способности и искусственно ограничивать, замедлить его рост и
далее - к умению направленно развивать потенциального соперника
манипулировать его развитием в интересах лидера

Новая санкционная политика США в отношении России

1. 2 августа 2017г. – закон о санкционном противодействии противникам США
2. 6 апреля 2018г. – очередная волна санкционных списков

Основные черты новой санкционной политики США в отношении России

1. санкции стали универсальным и постоянным в применении инструментов
политики в отношении России как крупной ядерной державы.
2. это больше не инструмент наказания за конкретные действия , которые США
считают неприемлемыми , а инструмент нейстрализации России на всех
направлениях устранения ее с конкурентных позиций в мировой экономике ,
торговле , в сфере обеспечения безопасности и глобального управления
3. политика санкций формируется а общих концептуальных рамках
внешнеполитической стратегии глобального лидерства США

Важно:
 Санкционные списки ,принимаемые в рамках реализации Закона о
санкционном воздействии на противников США , носят
экстерриториальный характер
 Каждый новый список расширяет сферу конкурентной борьбы , которую
ведет администрация Трампа
Санкционный список 6 апреля 2018г.
Если предыдущие списки затрагивали в основном, компании энергетического и
оборонного сектора , то в этот раз санкции направлены на металлургические
компании - алюминиевой и сталелитейной промышленности

Билет 2
1. Система и региональные подсистемы международных отношений.
Особенности современной международно-политической системы ,
направления ее трансформации

2. Региональные тенденции в экономике , демографии , социальной и

политической сферах на латиноамериканском континенте

Большую часть своей истории латиноамериканский континент пробыл под

зависимостью тех или иных политических сил. Сначала это была «кастильская
корона», в дальнейшем инициатива в решении судьбы этого региона была в руках
США. В далеком 1823 г. США приняли доктрину Монро как основу своей
внешней политики, нацеленной на доминирование на обоих американских
континентах. С тех самых пор Латинская Америка выступала в качестве
сырьевого придатка США. Учитывая современное положение геополитики и
тенденций к формированию полицентричной системы в геополитической картине
мира, латиноамериканские страны пытаются по-новому реализовать свои
амбиции и добиться того, чтобы положить конец своему существованию в
качестве сырьевого придатка Запада.

Панамериканизм против латинамериканизма

Истоки латиноамериканизма
 основания
- территориальное соседство
- общий для большинства стран язык (испанский родственный ему
португальский)
- общая история (доколумбовый период, иберийская Конкиста, колониальная
эпоха, борьба за независимость)
- общая Католическая религия

 сам термин «Латинская Америка» как противовес Америке Северной,

англо-саксонской, предложили латиноамериканские интеллектуалы и
общественные деятели чилийский философ Франсиско Бильбао и
колумбийский писатель Xoce Мария Toppec Кайседо в середине XIX B,
 (император Франции Наполеон лишь удачно использовал данный
неологизм, пытаясь оправдать военную интервенцию в Мексику)

Истоки латиноамериканизма (II)

 Концепция «большой родины» - объединения испаноговорящих республик
Латинской Америки
 феномен глобальной родины в иберийской и ибероамериканской культуре
 сам термин был предложен аргентинским писателем, дипломатом и
политическим деятелем идеологии Мануэлем Угарте (1875-1951)

В 1922 Мадриде вышла в свет его книга одноименного названия сборник

выступлений автора различных странах латиноамериканского региона.
В своих обращениях жителям Кубы, Мексики, Гватемалы, Сальвадора,
Гондураса, Коста- Рики, Панамы, Венесуэлы, Колумбии, Перу, Чили Боливии М.
Угарде говорил о необходимости единства под лозунгом Латинская Америка для
латиноамериканцев обличая политику США в регионе

Обоснованием американского вмешательства служила идеология

панамериканизма, основанная на признании географической, исторической,
Экономической и культурной общности народов всего американского
континента.

Под эгидой США с 1880-х регулярно (примерно раз в четыре года) проходят
панамериканские конференции. США перехватили инициативу созыва таких
форумов у лидеров латинамериканских республик стремишвшихся к
объединению перед угрозой вторжения со стороны колониальных держав.

Первый подобный конгресс был созван по инициативе Симона Боливара в 1826 в

Панаме, последующие состоялись в 1847-1848 в Лиме 1856 в Сантьяго (Чили) в
1864-1865 снова Лиме.

В работе первой Панамериканской конференции 1889-1890 гг. в Вашингтоне

приняли участие США и все латиноамериканские страны за исключением
Доминиканской республики

Организация Американских государств

 создана на IX Панамериканской конференции в Боготе (Колумбия) в 1948 r.

на базе Панамериканского союза, штаб-квартира в Вашингтоне
 провозглашенные цели поддержание мира и безопасности на континенте,
мирное урегулирование споров между государствами-членами, организация
совместных действий против агрессии, разрешение общими усилиями
политических, юридических и экономических проблем
СССР вслед за новым кубинским руководством эту организацию в 1950-1960 с
полным основанием называли министерством колоний Соединенных Штатов,
ведь отношения США и остальных участников не выходили далеко за рамки
подчинения сателлитов гегемону.

 В настоящее время в состав ОАГ входят 35 государств (в 2009-2011 rr. было

приостановлено членство Гондураса: Куба, исключенная из организации в
1962-2009 rr. также не принимает участия в ее работе)
 ОАГ неоднократно подвергалась структурной перестройке
в ходе непростой, прежде всего для США, эволюции организация постепенно
превратилась политический форум многостороннего диалога в целях
налаживания интеграционных связей и принятия совместных решений в рамках
всего американского континента
В настоящее время стратегическая ценность латиноамериканского региона
возросла, так как его геополитика может значительно изменить
геополитическую картину мира. Основная тенденция современной
геополитики Латинской Америки – это стремление избавиться от весьма
продолжительной, чрезмерной «опеки» США и заявить о себе как о
самостоятельном акторе в мировом геополитическом пространстве. Реализация
этой цели имеет свои позитивные и негативные геополитические результаты.
Вписаться в новые мировые реалии, в глобализированный мир с его новыми
требованиями и правилами, стать влиятельным игроком в геополитическом
пространстве Латинская Америка может, прежде всего, благодаря своим
природным ресурсам, таким как нефть, газ, металлы, соя, растительное и
животное производство. Продолжение экономического роста в развитой части
мира и восходящих странах-гигантах сейчас в огромной степени зависит от
этих ресурсов. Те, кто на мировом рынке владеют этими ресурсами, в
сегодняшних условиях при росте их дефицитности и высокой котировке,
безусловно, выигрывают, в том числе и латиноамериканские страны-
поставщики. США, например, берут из Латинской Америки треть всех
ресурсов, необходимых для поддержания своей экономики. Одним из
основных торговых партнеров и крупных инвесторов ряда ведущих стран
латиноамериканского региона стал Китай, фактически соперник Соединенных
Штатов Америки, до недавнего времени доминировавших в этом регионе.
Весьма перспективной и позитивной для геополитики региона является
внутрирегиональная экономическая и политическая интеграция. Латинская
Америка пошла по пути интеграции вслед за Европой, накопила немалый опыт
и достигла определенного эффекта. Внутрирегиональный интеграционный
процесс укрепил экономическую базу, способствовал солидаризации стран,
расширил возможности внешнего маневра. Но интеграционные блоки
Латинской Америки, в отличие от Европы, не достигли высшей стадии
интеграции, ввиду таких причин, как усиление центростремительных
тенденций в регионе, появления новых интеграционных блоков, зачастую
стремящихся «растворить» в себе уже существующие на континенте блоки, а
также «левого поворота» в политической конъюнктуре Латинской Америки. В
настоящее время в регионе заметна деятельность таких крупных
межправительственных организаций, как Андское сообщество (АС), Группа
Рио, МЕРКОСУР и Южноамериканское сообщество наций. Андское
сообщество было создано в ноябре 1969 г., и в него вошли Боливия, Венесуэла,
Колумбия, Перу и Эквадор.
Андское сообщество ставит перед собой три основные цели. Первая –
углубление собственной интеграции с целью создания единого рынка, т.е.
необходимо развивать пока несовершенный таможенный союз путем
согласованной тарифной политики и установления правил, обеспечивающих
эффективное функционирование рынка, чтобы обеспечить свободный
товарообмен и сделать рынок андских стран привлекательным как для
партнеров в области торговли, так и в сфере инвестиционных вложений.
Вторая цель – это социальная составляющая интеграционных процессов, т.е.
усиление роли государственной политики региональной интеграции в таких
сферах, как малый и средний бизнес, территориальное и технологическое
развитие, инновации, обеспечение устойчивого развития, а также усиление
роли энергетического фактора как основного связующего звена стран Андского
сообщества. Третьей задачей является укрепление политического
взаимодействия стран Андского сообщества, проведение мероприятий в
области общих стратегических интересов: борьба с распространение
наркотиков, внешняя безопасность, борьба с бедностью и неравенством.
Деятельность АС выходит за рамки латиноамериканского региона. АС
поддерживает тесные отношения с Европейским Союзом и надеется заключить
соглашение АС – ЕС, которое подразумевает создание зоны свободной
торговли. Андское сообщество заключило ряд договоров, которые позволяют
развивать сотрудничество и политический диалог с Россией, Китаем, Индией.
В настоящее время в Андском сообществе очевиден некоторый кризис,
который спровоцирован сепаратными переговорами Вашингтона с Перу и
Колумбией (США подписали с правительствами Колумбии и Перу соглашения
о свободной торговле), что привело к серьезным трениям внутри сообщества и
выходу из него Венесуэлы.
В 1986 году латиноамериканскими государствами была создана группа Рио как
постоянно действующий механизм политических консультаций для
согласования единых латиноамериканских позиций по ключевым региональным
и международным проблемам. В настоящее время в нее входят 19 стран
Латинской Америки (Аргентина, Боливия, Бразилия, Чили, Колумбия, Коста-
Рика, Эквадор, Сальвадор, Гватемала, Гондурас, Мексика, Никарагуа, Панама,
Парагвай, Перу, Доминиканская Республика, Уругвай, Венесуэла, а также
представитель от стран Карибского сообщества по принципу ротации). Группа
Рио является наиболее авторитетным и влиятельным латиноамериканским
политическим объединением, играет конструктивную роль в межамериканских
 отношениях и отношениях со странами и организациями других регионов.
Стратегия взаимоотношений группы Рио и ЕС была сформулирована в их
совместной декларации в 1997 г. и включала торгово-финансовое
сотрудничество, политический диалог, устойчивое развитие, борьбу с
наркобизнесом. Сформулирована и предметная повестка дня политического
диалога этого субрегионального объединения с Россией: международная
безопасность, борьба с наркобизнесом, реформа ООН, мировая экономическая
ситуация.

Билет 3
1. Глобальные тренды и трансформации современного мира:
интернационализация, глобализация , регионализация
ИНТЕРНАЦИОНАЛИЗАЦИЯ VS ГЛОБАЛИЗАЦИИ

2. Внешнеполитические стратегии и инструменты внешней политики ЕС

ЕС как глобальный игрок

БИЛЕТ 4

2. Этапы и модели региональной и субрегиональной интеграции Латинской

Америки. Проблема макрорегиональной и цивилизационной идентичности
ЛА

БИЛЕТ 5
1. Лидерство и критерии лидерства в международно-политической системе и
региональных подсистемах

2. Роль Европейского союза в обеспечении европейской безопасности

из Валиного билета

Европейский Союз (ЕС), а ранее Европейское экономическое сообщество

(ЕЭС), всегда был глобальной экономической силой. Экономическая мощь
позволила ему стать и глобальным актором международной дипломатии и
обороны. Однако только в 1991 г. на основе Маастрихтского договора была
сформулирована Общая внешняя политика и политика безопасности (ОВПБ), и
объединенная Европа приступила к разработке собственной внешней политики и
политики безопасности, но очень неуверенно. В статье предпринята попытка
проанализировать, сумел ли ЕС за более чем 15 лет, прошедшие с момента
вступления в силу в 1993 г. Маастрихтского договора, превратиться в глобального
стратегического актора, который сознательно и целенаправленно определяет свои
долгосрочные цели по всем направлениям внешней политики, активно их
добивается и находит необходимые для этого средства.

Принятие Европейской стратегии безопасности (ЕСБ) Европейским советом в

декабре 2003 г. следует рассматривать как этапное событие. Разумеется, ЕСБ не
была «спущена сверху» в виде десяти четко сформулированных пунктов,
выгравированных на двух каменных скрижалях. И не потому, что в ЕСБ написано
что-то, что непременно будет выполнено или будет выполнено все, что написано
в ЕСБ. Дело в том, что ЕСБ обсуждается повсеместно - в Евросоюзе,
европейскими политиками и политиками, представляющими другие континенты,
в экспертном и научном сообществе. А в декабре 2007 г. Европейский совет,
предоставив своему верховному представителю Х. Солане полномочия
подготовить доклад о мерах по реализации Стратегии, спровоцировал широкие
дебаты вокруг ЕСБ, продолжавшиеся около года и показавшие, что не стоит
недооценивать ее значение . Европейская стратегия безопасности - это первый
стратегический документ, затрагивающий все сферы внешней политики
Евросоюза: от помощи и торговли, развития демократии и прав человека до
дипломатии и вооруженных сил.

Европейская стратегия безопасности является по существу заявлением

Евросоюза о намерении быть мировым актором, а следовательно, она является
основой, направляющей деятельность ЕС, а также критерием для ее оценки. В то
же время в процессе своей деятельности ЕС вырабатывает собственную
стратегическую культуру, развитию которой способствует ЕСБ.

Европейский Союз придерживается собственного курса в сфере внешней

политики и безопасности, который позволяет ЕС действовать согласованно на
мировой арене. В интернациональном и глобализированном мире 28 стран,
входящих в состав ЕС, обладают большим влиянием и возможностями, если
действуют в качестве членов Европейского Союза сообща, а не по отдельности.

Дополнительным стимулом для этого послужили Лиссабонский договор 2009

года, в результате подписания которого был создан пост Верховного
представителя ЕС по вопросам внешней политики и безопасности (который также
является вице-президентом Европейской Комиссии), и создание Европейской
дипломатической службы - Европейской службы внешнеполитической
деятельности (ЕСВД).

Роль курса ЕС в сфере внешней политики и безопасности заключается в том,

чтобы поддерживать мир и укреплять международную безопасность в
соответствии с принципами Устава ООН, содействовать международному
сотрудничеству, развивать и консолидировать демократию, верховенство закона,
соблюдение прав и основных свобод человека.

Решительная дипломатия
 ЕС принимает ключевое участие в решении вопросов, затрагивающих широкий
спектр тем - от глобального потепления до конфликта на Ближнем Востоке.
Основой курса ЕС в сфере внешней политики и безопасности по-прежнему
остается дипломатия, которая, по мере необходимости, подкрепляется аспектами
торговли, гуманитарной помощи, обороны и обеспечения безопасности, а также
применяется для урегулирования конфликтов и достижения международного
взаимопонимания.

Один только масштаб состоящего из 28 стран Европейского Союза - в

экономическом, торговом и финансовом плане - делает его основной
политической силой в мире. Европейский Союз играет важную роль в мировых
делах, и его влияние растет по мере того, как страны-члены ЕС прилагают все
больше совместных усилий для принятия решений в сфере внешней политики.

ЕС поддерживает партнерство со всеми ключевыми участниками мировой

политики (в том числе и недавно появившимися), уважая индивидуальные
интересы этих участников и их взгляд на мир. ЕС стремится строить свое
партнерство с другими участниками на основе взаимных интересов и выгод,
причем у каждой стороны есть свои права и обязанности. ЕС регулярно проводит
саммиты с представителями США, Японии, Канады, России, Индии и Китая.
Сотрудничество ЕС с вышеперечисленными и другими странами охватывает
множество сфер деятельности, включая образование, охрану окружающей среды,
оборону, безопасность, борьбу с преступностью и соблюдение прав человека.

Концептуальная основа

Принятая в ЕС модель «всеобъемлющей безопасности» предполагает не только

урегулирование конфликтов, но и их предотвращение. Она включает широкий
спектр миротворческой деятельности - классические миротворческие операции,
полицейские операции, утверждение верховенства закона, реформу в сфере
безопасности и постконфликтное хозяйственное восстановление и строительство
демократических институтов.

В Европейской стратегии безопасности (ЕСБ), принятой ЕС в 2003 г., были

определены основные угрозы, намечены стратегические цели, а также уточнены и
дополнены «петерсбергские миссии». Региональные конфликты выделяются в
качестве одной из главных угроз европейской безопасности: «Проблемы,
аналогичные кашмирской, конфликтам в районе Великих озер, на Корейском
полуострове прямо или косвенно затрагивают интересы Европы, точно так же как
и более близкие к ней очаги конфликтов, прежде всего, ближневосточного.
Сопровождающиеся применением насилия или зашедшие в тупик конфликты,
постоянно сохраняющиеся у наших границ, являются угрозой региональной
стабильности». Региональные конфликты зачастую могут привести «к
экстремизму, терроризму, провалу государственности; они создают условия для
формирования организованной преступности и способны подогреть потребность
к овладению оружием массового поражения».

В документе особый акцент делается на политические меры для разрешения

конфликтов, отмечается, что «наиболее практичным подходом представляется
иногда обращение к корням застарелых региональных конфликтов». При этом
признается, что могут потребоваться и военные меры, и действенная работа
полиции. Экономические инструменты служат целям хозяйственного
восстановления, а гражданская помощь в разрешении кризиса помогает
восстановить гражданское правление.

Названная стратегия сохраняет свою актуальность и по сей день. 11 декабря

2008 г., после кавказского кризиса, Европейский совет принял Доклад о
реализации ЕСБ под названием «Обеспечение безопасности в меняющемся мире».
Многие в ЕС рассматривали вариант пересмотра самой Стратегии, но
Европейский совет решил оставить ее текст нетронутым из опасения, что дебаты
приведут к серьезным расхождениям, особенно в отношении России. В
результате, ЕСБ была дополнена новыми вызовами безопасности, в частности,
проблемами кибербезопасности, энергетической безопасности и изменения
климата, которые были отнесены к нетрадиционным угрозам. Решение этих
проблем возможно, по мнению ЕС, только в формате многостороннего
сотрудничества.

Иными словами, если в ЕСБ изложена и концепция, и амбициозная

внешнеполитическая повестка дня ЕС, то оценка ЕС в отношении их результатов
выражена в Докладе 2008 г.: «Несмотря на все, что было достигнуто, работа по
реализации ЕСБ не завершена. Для того, чтобы реализовать полностью наш
потенциал, нам все еще необходимо действовать более умело, более согласованно
и более активно». Фактически было признано, что Европейский совет не
обеспечил создание требуемого механизма для активной реализации стратегии и
связи между ЕСБ и процессом принятия решений. Стратегические цели остались
прежними и были подтверждены в Докладе 2008 г., в котором, однако,
сохранилась неясность относительно путей решения конкретных проблем.

Методы вмешательства

У ЕС нет регулярной армии. Вместо этого, согласно своей общей политике

безопасности и обороны (ОПБО), ЕС полагается на использование находящихся в
его распоряжении вооруженных сил для следующих целей:

совместные операции по разоружению;

гуманитарные и спасательные задачи;

предоставление консультаций и помощи в военных вопросах;

 предотвращение конфликтов и миротворческая деятельность;

задачи боевых сил в вопросах урегулирования кризисных ситуаций, включая

миротворческую деятельность и стабилизацию после конфликтов.

Все вышеперечисленные задачи могут способствовать борьбе с терроризмом, в

том числе и посредством оказания поддержки странам третьего мира в борьбе с
терроризмом на их территории. За прошедшее десятилетие ЕС инициировал на 3
континентах 23 гражданские миссии и военные операции, развернутые в ответ на
возникновение кризисных ситуаций и направленные на достижение различных
целей - от установления мира после цунами в индонезийской провинции Ачех до
защиты беженцев в Республике Чад и борьбы с пиратством в районе Сомали и
Африканского Рога. Роль ЕС в сфере обеспечения безопасности неуклонно растет.

В свете событий «Арабской весны» 2011 года ЕС приступил к повторной

реализации Европейской политики соседства, чтобы выразить свою солидарность
с борцами за демократию. Эта политика, разработанная с целью укрепления
отношений Европейского Союза с его соседями на востоке и юге, направлена на
политическое единство, экономическую интеграцию и повышенную мобильность.
ЕС вносит разносторонний вклад в международные усилия по восстановлению
мира на Ближнем Востоке. Целью ЕС является достижение двусторонней
договоренности, результатом которой будет мирное сосуществование Палестины
и Израиля. Для содействия обеим сторонам в достижении данной договоренности
ЕС сотрудничает с ООН, США и Россией, образуя так называемый «Квартет».

Не менее активную роль ЕС играет в ведении переговоров с Ираном,

направленных на уменьшение Ираном масштабов его ядерной программы. Кроме
того, ЕС укрепляет отношения с региональными группами, особенно в Азии и
Латинской Америке. «Улучшенное партнерство» уравновешивает экономические,
политические, социальные и культурные аспекты этих отношений.

БИЛЕТ 6
1. Территориальный , геополитический , цивилизационный и
пространственно-организационный подходы к анализу регионов. Понятие
региональной державы

Критерии великой державы

это государство,
 сохраняющее высокую (или абсолютную) степень самостоятельности в
проведении
внутренней и внешней политики, не только обеспечивающей национальные
интересы, но и оказывающей существенное (в разной степени, вплоть до
решающего) влияние на мировую и региональную политику и политику
отдельных стран (мирорегулирующая деятельность)
  и обладающая всеми или значительной частью традиционных
параметров великой
державы (территория, население, природные ресурсы, военный,
экономический, интеллектуальный и также историческим опытом, традициями
и культурой участия культурный, научно-технический, информационный
потенциалы) а также историческим опытом, традициями и культурой участия
в мировой политике в качестве решающего и/или активного игрока.

Регион в физической географии

это территория, обычно значительная по размеру, с общими для нее и отличными
от соседних территорий физико-географическими и климатическими
характеристиками, а также с выраженными естественными рубежами.

Территория
В самом общем виде - это часть естественной среды (окружающего мира)
 допускающая существование на ней определенных видов жизни,
 способная обеспечить такую жизнь необходимыми и доступными для нее
природными
ресурсами
 закрепленная за соответствующими видами жизни или практически
допускающая такое
закрепление (способы различаются у растений, животных и человека)

Регион в экономике и экономической географии

это подсистема экономики страны, часть территории страны, в рамках которой
сложился специфический комплекс хозяйствующих субъектов и связей между
ними, а также связей с внешней по отношению нему средой: страной в целом и
(или) зарубежными странами и регионами

Регион в административной практике (субнациональная единица)

это социально-территориальная система внутри государства, имеющая
административные границы и статус (субъект федерации, земля, штат,
автономная территория, провинция и др) которая отличается от других своей
социальной, этнической, конфессиональной, демографической, культурной
спецификой.

«Европейская хартия регионализма» (Европейский Парламент, 1988 г.)

Регион - территория, которая с географической точки зрения является ясно
очерченным логическим объектом, а население его обладает определенными
общими характерными чертами и выражает желание сохранять свою особую
идентичность, развивать ее с целью содействия культурному, социальному и
экономическому развитию.
При этом под определенными общими характерными чертами населения региона
понимаются
 Культурная,
 Языковая общность,
 Исторические традиции,
 Экономические интересы
(указанные параметры могут присутствовать в каждом конкретном случае, все
вместе или по отдельности)

Энциклопедия «Британника»
Регион- это:
 Образующее единое целое пространство, однородное по определенным
выбранным критериями отличающееся от соседних пространств или
регионов по этим критериям,
 a также мыслительная конструкция, созданная путем отбора характерных
черт, значимых для конкретной проблемы и игнорирования других
особенностей, которыми будут считаться не относящимися к делу

Вывод
 физико-географический регион можно трактовать в категориях территории
 любые другие- исключительно в категориях пространства: эти регионы
возникают только тогда, когда все или важнейшие регулярные отношения
на данной территории достигли плотности, позволяющей отличать данный
комплекс отношения от других

Макрогеографические регионы (по версии ООН)

Северная Азия Северная Америка
Европа Восточная Азия Центральная Америка
Западная Европа Юго-Восточная Азия Карибский бассейн
Северная Европа Африка Южная Америка
Южная Европа Северная Африка Австралия и Океания
Восточная Европа Западная Африка Австралия и Новая
Азия Центральная Африка Зеландия
Западная Азия Восточная Африка Меланезия
Центральная Азия Южная Африка Микронезия
Южная Азия Америка Полинезия

ТЕРРИТОРИЯ. ПРОСТРАНСТВО
неравно
Сфера непосредственного обитания и Организованная территория,
жизнедеятельности человека организационная «надстройка» над данной
территорией: мы живем на территории и в
 пространстве

РЕГИОН
 часть более общего целого (страны, континента, экономики,
формирующегося глобального мира)
 нечто целое, обладающее спецификой, однородностью, регулярностью и
плотностью отношений различного свойства
 иногда - процесс пространственной организации (но лучше различать
регион и регионализацию)

Международный регион
это комплекс устойчивых транснациональных хозяйственных и/или иных связей,
в котором регулярность и плотность этих связей достигла величины, когда
существование комплекса уже требует регулирования этих отношений как самих
по себе, так и его связей с непосредственно затрагиваемыми государствами, а
также его взаимосвязей с международными и/или глобальными институтами

Международно-политический регион
 не может рассматриваться как естественная данность
 сознательно конструируется, прежде всего, усилиями политических элит,
 обретая в ходе этого процесс в том числе свою политическую субъектность
 агрегируя и артикулируя транснациональные интересы
 и формируя собственную макрополитическую идентичность

Страны- локомотивы региональной интеграции

США (северная Америка)
Бразилия (латинская Америка)
Германия (европейский союз)
Индия, Китай и Индонезия (тихоокеанская Азия)
Южная Африка и Нигерия (африканский континент)
Россия (постсоветское пространство)

Критерии выделения региональных держав (Дэвид Нолте)

это государство,
 входящее данный регион, которое
 имеет претензии на лидерство в нем,
 оказывает значительное влияние на геополитику данного региона и
его политическое конструирование,
 имеет материальные (военные, экономическое, демографические)
организационные (политические) и идеологические ресурсы для
проецирования своего влияния,
  либо тесно связанные с регионом в экономике, политике и культуре,
имеющее реальное влияние на события, происходящие в регионе, в том
числе путем участия региональных институтах, определяющих
региональную повестку дня в сфере безопасности.

Региональная интеграция условиях глобализации- это модель сознательного и

активного участия группы стран в процессе глобальной стратификации мира.
Ее главная цель- создание максимально успешной страты, те, укрепление
позиций объединения в сферах, наиболее важных для данного этапа
глобализации.
Задача каждой отдельно взятой страны- обеспечить себе максимально
благоприятную стратегическую перспективу.
Интеграция позволяет максимально использовать преимущества глобализации,
одновременно ограничивая ее негативное воздействие.

Главное в региональной интеграции

добровольное объединение потенциала ряда стран, обычно территориально
соседних или географически близких, для решения региональных проблем
развития, прежде всего, экономических или связанных с ними, точнее -
региональных проблем и/ или региональных аспектов глобальных проблем

2. Проблемы и перспективы взаимодействия России и ЕС

БИЛЕТ 7
1. Понятие «Запад» в социальных науках и в науке о международных
отношениях. Запад в иерархии формирующегося полицентричного мира
ДИХОТОМИЯ ЗАПАД- НЕЗАПАД / ЗАПАД- ВОСТОК

2. Участие России в европейских международных организациях

БИЛЕТ 8
1. Современные глобальные и региональные проблемы, угрозы и вызовы
ГЛОБАЛЬНЫЕ vs РЕГИОНАЛЬНЫЕ ПРОБЛЕМЫ

2. Новые тенденции и противоречия трансатлантических отношений

БИЛЕТ 9
1. Региональные интеграционные проекты в формирующейся системе
глобального управления
из инета
лобальное управление представляет собой политический процесс, в
ходе которого, в отсутствие верховной мировой власти, устанавливаются
ясно выраженные цели для человечества в целом, а также происходит
наднациональное вмешательство в общественную практику ради
достижения этих целей. Соответствующие решения должны восприниматься в
качестве легитимных большинством тех, кого они затрагивают, или, по крайней
мере, его наиболее влиятельными частями. Однако эти решения принимаются к
действию в отношении всех людей, включая и тех, кто не выразил с ними явного
согласия.
Агентами глобального управления выступают правительства,
международные организации, неправительственные объединения,
транснациональные корпорации, различные сообщества и даже отдельные
лица, располагающие необходимыми для этого ресурсами. Если толковать
глобальное управление в духе критической теории Франкфуртской школы, то
речь идет о направлении в теоретическом осмыслении мировой политики, которое
претендует на выработку организационных форм, наиболее точно
соответствующих глобальным общественным запросам.
Под интеграцией в самом широком значении понимается возник-
новение новой общности из прежде разрозненных частей. В случае по-
литической интеграции речь может идти либо о создании в конечном итоге
самостоятельного политического целого в определенных территориальных
границах, либо о возникновении политического сообщества, не имеющего
четкой привязки к территории.
В первом случае обычно имеется в виду оформление государственности —
возникновение наднационального объединения в форме федерации или
конфедерации государств. При этом политическая интеграция имеет
пространственное измерение и внешние границы, то есть является
региональной, а не глобальной. В результате интеграционного
процесса происходит постепенное отмирание или устранение политических
границ внутри интегрирующегося пространства.
Региональная интеграция способствует глобализации в том смысле и в
той мере, в которых последнюю можно понимать как процесс «денационали-
зации», точнее, «десуверенизации» (в индивидуально-государственном
смысле), всемирного политического пространства. Глобализация в таком
понимании размывает правдоподобие идеал-типической картины мировой
системы, которую составляют исключительно государства-нации с
соответствующими каждому из них особыми общественными и экономическими
укладами.
 Но политическая интеграция может иметь и иную конечную
цель — оформление политического сообщества, лишенного
территориальной привязки. В таком случае мы непосредственно имеем дело
с коммуникативной интеграцией между политическими действующими
лицами, концептуальные основания которой разрабатывались К. Дойчем. При
таком понимании деление мира на государства и государственные границы как
таковые, строго говоря, не имеет большого практического значения. Участники
подобного политического сообщества объединены в первую очередь не
территорией или государством, а общей культурой, формальными и
неформальными нормами, обычаями, нравами и ценностями. Приверженность
им и образует некое единство, составляет отличительную особенность всех
принадлежащих к нему, обеспечивая повышенный уровень доверия и
взаимопонимания между всеми, кто ощущает и признает свою сопринадлежность
такому целому.
Распространение и воспроизведение политической культуры подобного
сообщества может происходить различными способами, однако наиболее
эффективным среди специалистов считается вовлечение. Данный способ
подразумевает, что действующие лица интеграции непосредственно
встраиваются в институциональный процесс обучения интеграционному
поведению. Благодаря этомупроисходит их адаптация к условиям интеграции
и приобщение к выработке и корректировке политической культуры
сообщества в целом. Такой способ соответствует пониманию «вовлеченного
участия» у М. Хайдеггера, для которого мир агента оформлен его образом жизни,
погружением в культуру.
О транснационализации в политическом смысле можно говорить
тогда, когда национальные государства, сохраняя существенное политическое
влияние, утрачивают тем не менее монополию на международное
представительство интересов собственных граждан, вступающих ради
достижения своих целей в транснациональные связи и сообщества.
Транснационализация сопряжена с возникновением достаточно влиятельных
наднациональных институтов, имеющих собственную, автономную сферу
полномочий, прямого доступа к которой отдельные государства не имеют. На
практике это условие пока реализовано только в рамках Европейского Союза.
Наша страна медленно, но неуклонно вовлекается в экономическое,
гуманитарное и политическое пространство ЕС, однако ей крайне трудно
добиться доступа к принятию общеевропейских наднациональных политических
решений.Налицо явная асинхронность двух процессов: Россия де-факто
становится частью «единой Европы» скорее, чем возникает соразмеренное
приращение ее права влиять на европейские дела. При сохранении нынешних
неблагоприятных тенденций россиянам грозит опасность оказаться одним из
пассивных объектов управления со стороны ЕС.
В рамках традиционной либерально-рационалистической
логики принято считать, что любое действующее лицо политики, будь то
человек или государство, заботится прежде всего о максимизации
собственной выгоды. При этом имеется в виду, что субъект политического
действия ограничен в проявлениях эгоизма главным образом соображениями
заботы о собственной безопасности. Поэтомусерьезная политика, достойная
именоваться таковой, возможна только в относительно безопасных для
проживания граждан пределах государственных границ, внутри которых
существует сообщество, выступающее своего рода «моральным гарантом» этой
безопасности. Вне границ соответствующего государства стандарты «пра-
вильного» поведения, которые приняты «его» обществом для регулирования
поведения «своих» граждан, якобы неизбежно нарушаются.
Кроме того, либерализм ассоциирует политическую власть главным
образом с публичной сферой. Вследствие этого затушевывается поли-
тическая значимостьэкономической власти, находящейся в частных руках.
Разделение на частную и публичную сферы в сочетании с
государствоцентричным анализом ведет к игнорированию или недооценке
политического влияния транснациональных корпораций. Связывая власть
исключительно с публичной сферой, либеральные теоретики ограничивают фокус
политического дискурса: он охватывает только государства в их территориальных
границах. Игнорируя внутренние негосударственные процессы, аналитики при
этом упускают из виду транснациональные влияния.
Между тем глобализация принципиально ограничивает способность
государств самостоятельно влиять на экономические, финансовые и
природные процессы, которые оказывают непосредственное воздействие на
сами эти государства и их общества, невзирая на территориальные
границы. Ни одно государство не готово более претендовать в одиночку на
успешное сдерживание международной преступности, ведение борьбы с
распространением болезней или техногенными изменениями климата.
Радикальные приверженцы теорий глобализации даже полагают, будто
государственные границы и территориальное деление мира в данной связи
вообще утратили практическое значение, а государственность постепенно
«истончается», слабея перед лицом наступления «мирового правительства».
Однако такой вывод выглядит поспешным и преувеличенным. В ре-
альности даже в случае наиболее развитой и сложной по формам реги-
ональной интеграции(Европейский Союз) общественные взаимосвязи лишь
отчасти утрачивают прежний, резко выраженный территориальный
формат. Более того, по мере растворения внутри интегрирующегося
пространства Европы границ внутренних его внешние рубежи становятся еще
важнее, усугубляя разницу между теми, кто оказался в зоне европейской
интеграции, и теми, кто остался за ее пределами.
Проблемы, с которыми сегодня сталкиваются европейские государства
при определении своей интеграционной стратегии, лежат вне пределов
традиционной внешней политики. Требуются иные концепции, которые
прояснили бы происходящую трансформацию.
 С либерально-рационалистической точки зрения, в ЕС европейскую
политику по-прежнему ведут главным образом правительства отдельных
государств. Они якобы вынужденно, неохотно и даже с опозданием соглашаются
на интеграцию, чтобы сохранить свою прежнюю роль и ускользающее
международное влияние на «объективном» фоне мощной конкуренции.
Интегрируясь, государства «жертвуют» часть своего суверенитета
наднациональным европейским институтам или международным организациям.
При этом к наднациональным органам уходят в первую очередь те сферы
прежней компетенции государств, с которыми они хуже всего справлялись
(торговля, финансы). Возникает своего рода региональное квазигосударство, в
рамках которого наднациональный уровень «перехватывает» у национальных
государств только те стороны управления хозяйством, где национальное
политическое управление недостаточно эффективно.
Парадоксальным, казалось бы, образом государственность видоизменяется,
но она не подрывается и даже бывает способна укрепиться. Европейский Союз
начинает чувствовать себя более уверенным субъектом международной политики
за счет того, что внутри него наиболее сильные государства соглашаются
ощущать себя менее важными и почитаемыми, чем им хотелось бы. Таково может
быть рационалистическое объяснение происходящего, за которым в
существенной мере скрывается его подлинный смысл.
2.      Негативная и позитивная «интеграции»
Между тем в аналитическом плане специалисты делят интеграцию на
негативную и позитивную. На это следует обратить особое внимание.
Негативная интеграция предполагает устранение национальных
барьеров для оформления рынка больших масштабов, где никакая общая
модель хозяйственного поведения заранее не предписывается. Ликвидация
торговых барьеров в отношении определенного вида товаров не предполагает
одновременного установления стандартов, которыми регулировалось бы в
дальнейшем их производство в национальных рамках. Подразумевается лишь, что
товары данного вида могут свободно продаваться в других государствах-членах
интеграционного объединения.
Негативная интеграция исходит непосредственно из постулатов нео-
либеральной идеологии, которая требует сокращения масштабов социальных
выплат и максимального отстранения государств от политического
вмешательства в функционирование рынка. При этом национальная при-
надлежность, сохраняемая в форме гражданства, превращается в средоточие
борьбы за индивидуальные права, в ходе которой национальное гражданство
(подобно кровному родству в предшествующие эпохи) становится принципом
исключения. К нему прибегают и из сугубо корыстных побуждений, чтобы
отказать в правах тем, кого все еще можно более или менее убедительно
представить в качестве «Другого».
 Роль наднациональных институтов в контексте негативной интег-
рации состоит в том, чтобы не позволять государствам вмешиваться в
функционирование регионального рынка ради поддержания равных для всех
экономических акторов конкурентных условий. Государства при этом еще
выступают как участники политической интеграции, но выстраивания общей,
многоуровневой региональной политической системы не происходит.
Наднациональность как политическое качество остается целью сугубо
вспомогательной. Она существует «над» национальным государством в образе
инспектора, рефери, арбитра, который, однако, не вмешивается в процессы,
происходящие на внутриполитических площадках каждой из стран.
Общая европейская валюта (евро) относится к проявлениям нега-
тивной интеграции. Европейская модель единой валюты не предполагает
введения в действие инструментов, помогающих отдельным государствам —
участникам валютного союза справляться с экономическими шоками, особенно
болезненно их поразившими. В принципе это составляет серьезную проблему: в
известном смысле страны ЕС «брошены» один на один со своими
специфическими экономическими трудностями. В их распоряжении уже нет
регулирующего механизма обменного курса, и они ограничены в использовании
фискальных инструментов. При этом переток рабочей силы (тем более ввиду
сохраняющихся культурных различий и нарастающей ксенофобии в Европе) вряд
ли окажется столь динамичным и пластичным, чтобы в равной степени
обеспечить всем странам ЕС «мягкую» адаптацию к меняющимся экономическим
условиям.
Аналогично обстоит ситуация с Экономическим и валютным союзом.
Здесь принятие соответствующих хозяйственных решений оказалось в руках
узкого круга технократов. Руководство ЕС пока исходит из того, что низкая
инфляция является благом, которого легче добиться независимым
центральным банкам, а не министрам. Считается аксиомой, что
правительствам ради победы на очередных выборах, приходится угождать
широкой публике, а это мешает соображениям экономической эффективности.
Управление денежной политикой по большому счету сводится
исключительно к формулированию политических решений, а их выполнение
зависит от реакции финансовых рынков. Иными словами, политические и
административные структуры государств-участников оказываются
несколько оттесненными от прямого участия в принятии и реализации
финансово-экономических решений, а провозглашение таковых (в области
денежной политики, например) адресовано в первую очередь рыночным игрокам
и рассчитано на их ожидаемые реакции.
Но такое возможно не во всех хозяйственных сферах, например,проблемы
возникают при определении транспортной политики, а также в фискальной сфере.
Когда рынки открываются вследствие приведения в действие механизмов
негативной интеграции, то существовавшее прежде внутри страны равновесие
общественных сил нарушается. Прямые указания на то, в какой форме его следует
восстановить, отсутствуют, но ясно, что в выигрыше оказывается бизнес как
наиболее транснационализованный игрок. Способность государства управлять
национальными рынками, контролировать потоки капитала, осуществлять
национальный контроль над денежной политикой (инфляцией и процентными
ставками), сохранять централизованную систему переговоров о заработной плате
— все это помогало прежде укреплению позиций наемного труда в его оппозиции
капиталу. Все большая востребованность появляется впозитивной интег-
рации, подразумевающей сознательную коррекцию действия рыночных сил в
масштабах всего интегрированного пространства.
В случае с позитивной интеграцией государства-участники должны
приводить внутренние механизмы в соответствие с моделью, которая
задается в наднациональных политических решениях. В Европейском Союзе
примеры позитивной интеграции можно найти прежде всего в области защиты
прав потребителей, охраны окружающей среды и безопасных условий
труда. Позитивная интеграция в большей мере социально ориентирована.
Она представляет собой системы регулирующих импульсов, устанавливающих
стандарты в отношении товаров, производства, условий труда и охраны
окружающей среды, исходящие из того, что признано считать общественным
благом. Настаивая на внимании к проблемам, связанным с социальными
сторонами охраны условий труда, окружающей среды, здоровья и занятости, ЕС
вторгается, хотя и робко, в те сферы, которые в противном случае оставались бы
вообще без всякого внимания со стороны отдельных правительств.
Существование негативной и позитивной интеграций в Европе по-
своемуотражает «два лика» либерализма. «Экономический»,
«чистый либерализм», или «неолиберализм», ставит на первое место рынок.
Подразумевается, что демократия, мир и соблюдение индивидуальных
прав зависят от успешного функционирования рыночной экономики. В
отличие от «чистых либералов», социальные либералы на первое место
помешают права человека. Онидопускают ограничения в функционировании
рыночных сил ради удовлетворения базовых людских потребностей, в том
числе и непосредственно политическими способами, не доверяя рынку в
полной мере. В политике «чистым либералам» свойственно находить
взаимопонимание с консервативными и даже авторитарными силами. Социал-
либералы склонны к союзам с социал-демократами.
В случае с позитивной интеграцией как воплощением социал-
либеральной части европейского проекта власть оказывается распыленной
между акторами, которые находятся на разных уровнях правительственной
и общественной структуры, а национальные правительства не способны ее
монополизировать. Государства при таком раскладе не могут блокировать выход
на общеевропейскую арену внутриполитических сил отдельных государств
(социалистов, христианских или исламских партий, например). Такоблегчаются
условия региональной политической транснационализации. Действовавшие в
пределах «контейнеров» отдельных государств силы получают дополнительный
простор. Они могут теперь непосредственно обращаться к наднациональным
институтам (Комиссии, Европейскому суду, Европарламенту), минуя
национальное правительство. Индивиды получают новые возможности и
одновременно попадают в более сложную и размытую политическую среду,
требующую от них смелости и инициативы, новых навыков и квалификации.
Пассивно рассчитывать на поддержку «своих» государственных и
квазигосударственных структур теперь не слишком благоразумно.
В контексте негативной интеграции принято считать, что государства
как основные политические акторы эгоистически преследуют собственную
выгоду, но на их действия можно повлиять, изменив институциональную
«среду обитания».
При позитивной интеграции ключевая роль отводится структуре, то
есть вопросу о путях передачи управляющих импульсов с общеевропейского на
национальный уровень, а государства фактически в качестве самостоятельных
политических акторов не рассматриваются.
Позитивная интеграция ведет к оформлению общеевропейского
управления хозяйственной деятельностью в самом широком смысле слова. Такое
управление, в свою очередь, способствует распространению
транснациональных политических сетей как своеобразной управленческой
формы. В сетях, специализирующихся на выработке политических правил,
взаимодействуют публичные и частные акторы (политики, предприниматели,
экологи, чиновники). Но сетевое управление развивается неравномерно.
Валютная сфера, внешняя политика и политика безопасности, сотрудничество в
области внутренних дел и юстиции, которыми занимаются и правительства
отдельных стран, и общеевропейские институты, не знают сетевого управления.
Трудно представить даже теоретически, чтобы частные и публичные субъекты со-
трудничали в названных областях, создавая транснациональные коалиции.
Появление на европейском уровне специфических структур управ-
ления(политических, правовых и социальных институтов, связанных с решением
политико-хозяйственных проблем), а также политических сетей,
специализирующихся на выработке властных правил, в литературе стали
называть европеизацией. Она в этом смысле подразумевает прежде всего
воздействие интеграционной культуры и практики на политические системы
отдельных стран Евросоюза. Особое внимание уделяется при этом
проникновению европейского измерения на внутригосударственные арены
принятия политических решений, в ходе которого политическая и экономическая
динамика ЕС становится частью организующей логики на уровне национальных
политик.
Под наднациональным влиянием оказываются и национальные по-
литические системы, и содержание проводимой ими политики. На
«внутренних» акторов оказывают мощное социализирующее воздействие
методами вовлечения, в ходе которого меняются не только их представления о
собственных интересах, но также тип поведения, их привычки, предпочтения,
идентичность.
В целом европейская интеграция не ведет к атрофии национально-
государственных форм. Определение рамок, в которых рассматривается тот или
иной вопрос, лидеры национальной исполнительной власти по-прежнему
оставляют за собой. Но интеграция изменяет взаимоотношения между
частными и публичными акторами, расположенными на разных
правительственных уровнях (субнациональном, национальном,
наднациональном). Иногда такое изменение оказывается в
пользунационального правительства, иногда — в пользу региональных или
частных интересов, вступающих в коалиции с Комиссией ЕС.
Европеизация подразумевает процессы создания, распространения и
институционализации формальных и неформальных правил, процедур,
политических парадигм, стилей, общих норм и убеждений, которые сначала
закрепляются в процессе принятия решений на уровне ЕС, а затем
транслируются в национальный политический дискурс.
Европеизация невозможна без региональной интеграции, но она ей не
равнозначна. Традиционные теории интеграции старались ответить на вопрос,
почему правительства отдельных суверенных государств идут на создание
наднациональных институтов. Феномен политической интеграции поэтому
обычно подавался в контексте описания процесса, в ходе которого государства
добровольно отказывались от доли национального суверенитета. Однако термин
«европеизация» применяют и для прояснения новых наднациональных качеств
европейской политики, и для описания характера взаимодействий в общих рамках
политической системы региональной интеграции.
Но как соотносятся политика интеграции и процессы глобализации?
Единство во мнениях здесь отсутствует. Одни специалисты считают
региональную интеграцию способом ускорить глобализацию. В таких случаях
обычно происходит сосредоточение внимания на объективных сторонах
глобализации. Ее изображают или представляют безликим процессом без
субъекта, который просто существует «где-то там», но при этом затрагивает всех
и вся. Цель интеграции видится в оказании помощи в деле рационального
обретения доступа к благам глобализации.
В иных случаях в европейской интеграции усматривают скорее способ
«усмиряющего» влияния на глобализацию в ее нынешнем американизованном
варианте (считается, что он наносит неоправданный урон привычным для
европейцев формам социальной жизни) и — в силу чрезмерного упора на
капитализацию и рыночную гибкость — враждебность инновациям и росту
производительности. Интегрированная мощь нескольких государств
предстает в роли фактора ограничения «несправедливых» международных
политических правил. Им на смену предполагаются более разумные и
справедливые нормы, основанные на европейских ценностях.
 Если же рассматривать интеграцию как проект, который компенсирует
утрату рычагов управления в национально-государственных рамках, то она таит в
себе угрозу недемократичного и нелегитимного доминирования крупных и
развитых европейских стран над остальными — как вошедшими, так и не
вошедшими (пока) в его состав. «Дефицит демократии» может оказаться слишком
высокой платой за обещание победы (до сих пор ничем не гарантированной) над
«глобализацией по-американски». С европеизацией, таким образом, связаны две
опасности: слабость наднационального управления и наднациональное
управление несправедливое и недемократическое.
«Вовлечение» в европейском интеграционном контексте подразумевает,
чтоэкономические и социальные акторы встраиваются в ин-
ституциональный процесс обучения, осваивая европейский стиль ведения
политики. Последний имеет следующие отличительные свойства:
1)                изменчивый институциональный контекст (неопределенная, те-
кучая повестка дня, неустойчивость политических сетей и коалиций, частые
уточнения конституционных основ интеграции, постоянно меняющийся состав
участников);
2)                открытость (Комиссия восприимчивее к новациям, чем пра-
вительства отдельных стран; в получении необходимой информации она зависит
от экспертов и склонна поддерживать лоббизм разного рода);
3)                сетевая основа (переход от иерархического контроля к неиерар-
хической координации с участием негосударственных действующих лиц);
4)                приверженность континентальной правовой традиции (большое
значение имеют публичное право, кодификация законов и формальные
институции);
5)                профессионально-отраслевой принцип
организации (предпочтение отдается выработке консенсуса, к голосованию
прибегают только в крайнем случае).
В сфере международной политики за пределами собственных границ ЕС
особенно эффективен, когда он может использовать невоенные инструменты
внешней политики, основанные на экономической мощи. Здесь подразумеваются:
возможность доступа продукции из третьих стран на европейский рынок,
предоставление бюджетных средств на разнообразные программы,
привлекательность Европейского Союза в роли сообщества, выстроенного на
общих ценностях, а также способность навязывать заинтересованным странам
собственные условия присоединения к ЕС. В то же время Евросоюз бывает
довольно слаб, когда нужно быстро реагировать на чрезвычайные
международные события и требуется отстоять мнение, отличное от позиции США
(по вопросу, в котором Вашингтон может быть «особо заинтересован»), или когда
расходятся интересы его собственных участников.
Европеизация затрагивает не только страны, непосредственно уча-
ствующие в ЕС. Она влияет и на государства, которые хотели бы присоединиться
к Евросоюзу, а также на страны, находящиеся с ЕС в разных формах ассоциации и
партнерства (как Россия).
 Предлагая России партнерство, «единая Европа» обосновывает свое
предложение намерением обустроить мир на более благоприятных основаниях,
чем те, которые вытекают из «Вашингтонского консенсуса». На деле повестка
дня Евросоюза в сотрудничестве с Москвой проникнута духом радикального
неолиберализма. Именно в этом ключе выдержаны «европейско-российские»
планы оформления общего экономического пространства и сотрудничества в
сферах внешней политики и борьбы с международной преступностью. Причем в
качестве меры давления Россию побуждают принимать подобные
предложения «в пакете», включающем, наряду с «безобидными» условиями
научного или образовательного сотрудничества, крайне невыгодные или
болезненные для нее положения, касающиеся реадмиссии или урегулирования
конфликтов на постсоветской территории.
Россия остается за внешней границей европейского интегрирующегося
пространства в положении, когда российские игроки испытывают растущее
давление со стороны Евросоюза и не имеют каналов, пригодных для
трансляции российских требований и видения ситуации. В таких условиях
получение российскими социальными и экономическими акторами прямого
доступа к европейским политическим сетям и иным формам вовлечения можно
считать настоятельной задачей на ближайшее будущее.
3.      Регионализация в международных отношениях
В 1990-х годах теоретики международных отношений в полный голос за-
говорили о настоятельной необходимости разграничить общие и частные про-
блемы систем международных отношений и выделить региональный уровень
международных отношений как самостоятельный уровень анализа. Связано это
было с нарастанием тенденций к глобализации, с одной стороны, и регио-
нализации и фрагментации — с другой. Таким образом, теоретики междуна-
родных отношений отметили, что ряд международных взаимодействий, помимо
взаимодействий глобального уровня, обладает определенной автономией,
нуждающейся в объяснении и концептуализации.
Они обратили внимание на то, что существуют частные
закономерности, связанные с определенной спецификой(прежде
всего географической, территориально-экономической, цивилизационной,
культурной, этнопсихологической, этноконфессиональной и
т.д.) функционирования частей международной системы, т.е. подсистем
международных отношений. Эти более узкие (частные) закономерности опи-
сывают функционирование региональных и субрегиональных подсистем, т.е.
совокупности специфических международных взаимодействий, в основе которых
лежит общая географическая, экономическая, культурно-цивилизационная,
политическая, т.е. пространственная (в широком смысле) принадлежность. При
этом тенденции последних десятилетий позволяют констатировать
следующее.
3)        Региональные процессы (региональное понимание мировых процессов)
могут выдаваться за глобальные или альтернативные глобальным; региональные
процессы могут оказывать влияние на глобальные или переформатировать их.
Относительное обособление регионального уровня международных отношений
(регионализация) позволяет ставить вопрос о корректировке существующих
теоретических подходов к международным отношениям, «достройке» обшей
теории с учетом регионального уровня или же построении «незападной»
(незападноцентричной) теории международных отношений в соответствии со
спецификой крупнейших сегментов макрорегионального уровня
(макрорегиональных комплексов).
В течение последних десятилетий происходит трансформация глобаль-
ной системы международных отношений, в которой существенную, если не
определяющую роль играют процессы перераспределения регионального вли-
яния и региональной мощи, новые конфигурации макрорегиональных союзов и
блоков, которые в конечном счете определят конфигурацию новых региональных
порядков второй четверти XXI в.

1. Макрорегионализация и практика мирополитического взаимодей-

ствия.

Понятие «регион» достаточно многозначно.

Во-первых, данный термин может относиться как к внутристрановому
делению пространства (административно-юридическое понимание региона,
частично синонимичное понятию «район»), так и к делению мирового
пространства (внешнеполитическое, или международно-политическое понимание
региона).
Во-вторых, регион может определяться по группе признаков либо по
базовой функции, которая является основной для того или иного исследования
(географические, экономические, геополитические, социокультурные регионы).
Следовательно, региональное деление как «средство отбора и изучения
пространственных сочетаний сложных комплексов явлений», как правило, будет
зависеть от поставленных исследовательских задач и носить характер
социального конструкта.
Определения региона.
Регион — однородная часть пространства, обладающая устойчивой обособ-
ленностью в силу специфики ее физико-географических и культурных характери-
стик. (Дж. Энью)
Регион — определенная территория, представляющая собой сложный тер-
риториально-экономический и национально-культурный комплекс, который
может быть ограничен признаками наличия, интенсивности, многообразия и
взаимосвязанности явлений, выражающихся в виде специфической однородности
географических, природных, экономических, социально-исторических,
национально-культурных условий, служащих основанием для того, чтобы
выделить эту территорию. (А Д. Воскресенский)
Регион — сегмент или часть земной поверхности, выделенная в результате
применения установленных критериев и отмеченная определенной степенью
единства. (Д. Уилси)
Регион — совокупность явлений международной жизни, протекающих в
определенных териториально-временных координатах и объединенных общей
логикой таким образом, что эта логика и координаты ее существования являются
взаимообусловленными. (А. В. Мальгин)
Как аналитический конструкт региональное деление мира обладает также
особенностями образной репрезентации: регион может представлять собой
политико-географический образ определенной территории и тем самым
демонстрировать характерные черты и закономерности ее развития.
В отечественной науке анализ специфики регионального уровня с точки
зрения системного подхода выразился в идее международно-политического
региона, который рассматривался как «относительно самостоятельная
подсистема межгосударственных отношений, объединенных прежде всего
общностью определенных, присущих именно данному региону политических
проблем и соответствующих им отношений». Это определение основано, в
свою очередь, на определении политического регионализма как
взаимоотношений географической группы смежных национальных
государств, которые обладают рядом общих характерных черт, высоким
уровнем взаимодействия и институционализированной кооперацией,
осуществляемой посредством формальной многосторонней структуры.
Попытки аналитически выделить отдельные региональные
пространства/ регионы/региональные подсистемы имели несколько
оснований.
Во-первых, представлялось очевидным, что анализ целого ряда
международных процессов с точки зрения основной конфликтной оси
биполярности не дает полного представления о них, а сами эти процессы либо
генерируются отнюдь не взаимодействием супердержав, либо имеют к этому
взаимодействию лишь опосредованное отношение.
Во-вторых, анализ взаимосвязей в рамках того или иного региона позволял
расширить рамки классического страноведения и получить более широкие
возможности для сравнительного анализа, в том числе межрегионального уже в
рамках международных отношений, мировой политики, мирового комплексного
регионоведения/зарубежного регионоведения, кросс-регионального
политического анализа.
В-третьих, анализ соотношения глобального, регионального и
национально-локального уровней давал новые возможности для рассмотрения той
или иной проблемы в рамках международной системы.
 Регионализация подразумевает самую тесную политическую, экономиче-
скую и культурологическую взаимозависимость соседних стран. Под терми-
ном «регионализация» в литературе и жизни в действительности понимаются
три различных по содержанию явления:
—                 возрождение / подъем региональных
держав (неформализованное понимание регионализации в мировой политике);
—                 формирование региональных интеграционных группировок, в
том числе и преференциального типа(классическое политико-экономическое
определение регионализации);
—                 политическую основу, мотивы, импульсы и движущие силы
регионализма и/или регионализации в первом и втором значениях этого понятия
(формирующееся направление в международной политэкономии, экономической
политологии, зарубежном комплексном регионоведении).
Таким образом, понятия регионализма и регионализации могут выступать как в
качестве синонимов, подчеркивая взаимозависимость стран и выход ряда
страновых проблем за рамки национальных государств, но на региональном
уровне, так и в качестве разных, лишь частично совпадающих понятий (в
частности, в экономической и международно-политической области). В этом
случае международный регионализм («макрорегионализм», или «мини-
глобализация») выступает в качестве реализации национальных интересов на
новом, более высоком уровне, чем локальный или страновой, но в региональных
рамках.
В биполярный период региональные державы появлялись в первую оче-
редь в тех районах, где существовала конфликтная взаимозависимость и
крайне медленно происходила интеграция (Восточная Азия). Противоположная
картина наблюдалась в регионах, где комплементарная взаимозависимость
значительно перевешивала конфликтную. Здесь начались активные интегра-
ционные процессы (Европа), в основе которых лежали:
—                 рост экономической взаимозависимости и сближение
экономических интересов;
—                 наличие общего внешнеполитического противника;
—                 отсутствие явного доминирующего центра либо наличие
доминирующего «ядра», состоящего из двух-трех государств.
После краха социалистической системы противостояние двух региональных
процессов стало не столь очевидным.
Таким образом, глобализация и регионализация являются взаимосвязанными,
взаимодополняющими друг друга, но в то же время могут стать в опре-
деленной степени противоречащими тенденциями, поскольку все страны
являются как объектами, так и субъектами глобализации и регионализации.
Процессы глобализации вызываются прежде всего неограниченной конкурен-
цией и требуют от экономических субъектов повышения эффективности
всех видов операций, и именно поэтому она ущемляет интересы менее развитых
стран.
Действия же в рамках регионализации в большей мере отвечают интересам
отдельных стран — не только экономическим, но и политическим, соци-
альным, историческим, культурным и т.п.
Промежуточным, а поэтому весьма вероятным вариантом глобализации
являетсяобъединение «старых» регионов в макрорегиональные комплексы
(макрорегионализация), начальным этапом которого является региональная
интеграция, прежде всего экономическая, а потом и политическая
(различающаяся по формам, характеру и степени). Подобный процесс дает
возможность различным странам:
—                 участвовать в глобализации в щадящем варианте, не испытывая
давления со стороны всей мировой экономики;
—                 резко подтягивать менее развитые государства макрорегиона,
предоставляя им преференции и инвестируя в их экономику;
—                 улучшать позиции бизнеса более развитых стран, получающего
расширение географической зоны действий в льготном варианте;
—                 укреплять геополитические позиции, поскольку с увеличением
масштаба рынков интеграционная группировка способна гораздо лучше
коллективно защищать своих членов от иностранной конкуренции.
По существу, с учетом теории регионального уровня можно считать, что
макрорегиональный комплекс (а не отдельное государство, по версии одного из
классических и до сих пор наиболее влиятельных подходов в теории меж-
дународных отношений — реализма) представляет собой прообраз одного из
центров формирующейся полицентричной мировой системы. По данному
пути уже пошла Европа, создав Европейский союз, и частично — США, создав
группировку НАФТА. Такой же путь пытается нащупать Китай, формируя так
называемый «Большой Китай» на основе массовой эмиграции и нового качества
экономико-политической зависимости «периферийного пространства» от «новой
метрополии» и пытаясь стать единственным государством-лидером в Восточной
Азии. По всей видимости, в связи с мировой дискуссией о подъеме Восточной
Азии будет правомерно говорить о формировании макрорегиона или
макрорегионального комплекса «Большая Восточная Азия» (Северо-Восточная
и Юго-Восточная Азия, Центральная и Южная Азия) прежде всего с
экономической и культурно-цивилизационной точки зрения. В этом же ключе
происходят дискуссии о «возрождении»СНГ, структурировании Центрально-
Восточной Евразии и т.д.
Позитивными факторами, способствующими образованию макрорегионов,
являются:
1)                полная или частичная экономическая взаимодополняемость в
макрорегионе, когда комплементарная взаимозависимость в целом перевешивает
конфликтную, т.е. если в регионе существует экономическая взаимозависимость и
взаимодополняемость и происходит существенное сближение экономических
интересов;
2)                начало и развитие интеграционных экономических процессов,
когда доля торгового оборота стран друг с другом приближается к половине
общего торгового оборота. Все региональные организации (от формата «АСЕАН
+» до Восточно-Азиатского сообщества) ставят своей целью постепенное
снижение тарифов во внутрирегиональной торговле и снятие ограничений на
импорт — вплоть до образования зоны свободной торговли (НАФТА и ЕС давно
сформировали единые рынки);
3)                движение в сторону валютно-финансовой интеграции (у НАФТА
в качестве таковой выступает мировая валюта — доллар), ЕС ввел единую
региональную валюту — евро (обсуждался и вопрос о единой азиатской валюте
на базе иены или юаня, но он не перешел в практическую плоскость как
недостаточно созревший);
4)                новые формы кооперации;
5)                выступление крупных или крупнейших государств макрорегиона
за расширение экономического сотрудничества в рамках макрорегиона
(МЕРКОСУР, БРИКС, ССАГПЗ, LLIOC, АСЕАН + и т.д.);
6)                определенная культурно-цивилизационная близость стран
региона и их отличие от других макрорегионов. Цивилизационное поле, на
котором осуществляется социально-экономическое развитие в разных регионах,
обширно — от индивидуализма, основы западного общества, до коллективизма,
свойственного традиционному восточному обществу, с существованием
огромного количества промежуточных вариантов;
7)                в макрорегионе появилось теоретическое обоснование
специфики развития государств макрорегиона как целого (у ЕС есть единая
экономическая политика, общее понимание основ внутренней политики, фор-
мируется единая внешняя и оборонная политика);
8)                началось формирование региональной идентичности (европейцы
это давно осуществили, в других макрорегионах она находится на разных стадиях
формирования).

1. (Макро)региональное членение мирового пространства.

Пространственное членение мира в международных отношениях исходит из

внутренней цивилизационно-географической и культурно-политической логики
развития стран, т.е. из определения международно-политического
макрорегиона как привязанной к территориально-экономическому и
национально-культурному комплексу (основывающемуся на специфической
однородности географических, природных, экономических, социально-
исторических, политических, национально-культурных условий, служащих
основанием для его выделения) региональной совокупности явлений,
объединенных общей структурой и логикой таким образом, что эта логика и
историко-географические координаты ее существования являются
взаимообусловленными. Такое определение региона как базового понятия
мирового комплексного/зарубежного комплексного регионоведения и
одновременно вспомогательного в международных отношениях позволяет
расположить материал в определенной пространственной системе координат.

1. Если исходить главным образом из географических параметров, то можно

выделять географические макрорегионы, мезорегионы (средние регионы), а
также отдельные регионы и субрегионы, основываясь на их физико-
географических характеристиках.

Так, мы выделяем мировые континенты: Америку (Северную и Южную),

Африку, Евразию, Австралию, Антарктиду — подразделяя их, в свою очередь, на
субконтиненты (Европа, Азия) и более мелкие таксономические единицы
(географические регионы и субрегионы): Северную, Центральную и Южную
Америку, Северную, Центральную, Западную, Восточную и Южную Африку,
Северную, Центральную, Западную, Восточную и Южную Европу, Северную,
Центральную, Восточную, Юго- Восточную, Южную, Юго-Западную и Западную
Азию.
Под регионом в широком смысле понимается определенная территория,
представляющая собой сложный территориально-экономический и национально-
культурный комплекс, который может быть ограничен признаками наличия,
интенсивности, многообразия и взаимосвязанности явлений, выражающихся в
виде специфической однородности географических, природных, экономических,
социально-исторических, национально-культурных условий, служащих
основанием для того, чтобы выделить эту территорию.
Международно-политический регион — привязанная к территориально-
экономическому и национально-культурному комплексу (основывающемуся на
специфической однородности географических, природных, экономических,
социально-исторических, политических, национально-культурных условий,
служащих основанием для его выделения) региональная совокупность явлений,
объединенных общей структурой и логикой таким образом, что эта логика и
историко-географические координаты ее существования являются
взаимообусловленными.

1. Исходя из историко-культурных параметров, можно выделять историко-

культурные регионы: китайский, корейский, вьетнамский (Вьетнам, Лаос,
Камбоджа), индийский (Индия, Непал, Бутан, Шри-Ланка), индо-иранский
(Пакистан, Афганистан, Иран, Таджикистан), тюркский, арабский, российский
(Россия, Украина, Белоруссия или, в другой интерпретации, страны СНГ),
европейский (состоящий из тринадцати стран). Североамериканский, лати-
ноамериканский, африканский регионы объединяются в соответствующие ре-
 гиональные общности по таким параметрам, как геополитическая традиция
(принадлежность к единому государственному образованию), современная
тенденция к интеграции (межгосударственному взаимодействию), этнолинг-
вистическое, этнокультурное или этнопсихологическое единство. К
культурно- религиозным макрорегионам обычно относят: конфуцианско-
буддийский, индуистский, мусульманский, православный,
западнохристианский и др.
2. Геополитические параметры позволяют разделить зарубежную Азию на
Центральную, Южную, Юго-Восточную и Восточную (или Дальний Восток),
Ближний Восток и Средний Восток. При этом нередко возникает проблема
«пограничных» государств, не принадлежащих в полной мере ни одному ре-
гиону или принадлежащих сразу нескольким геополитическим регионам. Так,
некоторые исследователи полагают, что Афганистан принадлежит не к Сред-
невосточному, а к Южно-Азиатскому региону, поскольку эта страна входит в
число государств Ассоциации регионального сотрудничества Южной Азии
(СААРК). В соответствии с той же логикой сочетания исторических и гео-
экономических параметров десять стран, образующих Ассоциацию государств
Юго-Восточной Азии (АСЕАН), — Бруней, Вьетнам, Индонезия, Камбоджа,
Лаос, Малайзия, Мьянма, Сингапур, Таиланд и Филиппины, — относят к Юго-
Восточно-Азиатскому региону. Другие считают, что логика политического
развития позволяет отнести страны Центральной Азии скорее к
Ближневосточному региону, чем к какому-либо другому, а при характеристике
политического развития Монголии, относящейся географически к Центральной
Азии, с точки зрения цивилизационной специфики целесообразнее
рассматривать ее вместе с государствами Восточной Азии.
3. В рамках системного подхода к международным отношениям была пред-
усмотрена возможность рассмотрения частей системы как подсистем, в
том числе региональных, обладающих собственными закономерностями
международного взаимодействия. Взгляды на
функционирование региональных подсистем представлены следующими
подходами:

а) параметры международной политической динамики едины для всего

мира, региональные подсистемы формируют международное взаимодействие
более низкого уровня, однако идентичное по своим характеристикам глобальной
системе;
б) регионы уникальны, изучение параметров функционирования одной
региональной подсистемы может иметь ограниченное значение для понимания
функционирования других региональных подсистем;
в) регионы рассматриваются как отдельный уровень анализа, понимание
структуры и особенностей функционирования одной региональной подсистемы
может помочь в понимании других регионов, даже если процессы, происходящие
в их рамках, принимают различные формы.
 Соответственно этим рассуждениям, по-видимому, сегодня с той или иной
степенью определенности можно говорить о латиноамериканской, се-
вероамериканской (иногда их условно объединяют в панамериканскую или
межамериканскую), европейской, африканской, азиатской региональных
подсистемах международно-политических отношений и соответствующих этим
подсистемам международно-политических макрорегионах, а также о некоторых
более или менее четко определяемых субрегиональных подсистемах
(международно-политических регионах) — западноевропейской и восточно-
европейской как частях европейской подсистемы (причем специфика этих
субрегиональных подсистем стирается на наших глазах), североамериканской и
южноамериканской (или латиноамериканской) как частях панамериканской
(межамериканской) подсистемы, ближне- и средневосточной, централь-
ноазиатской, южноазиатской, юговосточноазиатской, восточноазиатской как
частях азиатской (или, в ряде случаев, азиатско-тихоокеанской) подсистемы
международных отношений и т.д.
Региональная подсистема МО — это совокупность специфических поли-
тико-экономических, культурно-цивилизационных, историко-социальных и
социокультурных взаимодействий в пространственном кластере системы
МО, т.е. региональная подсистема МО — это совокупность специфических
взаимодействий подсистемного типа, в основе которых лежит общая
регионально-географическая, социально-историческая и политико- экономическая
принадлежность.
Ясно, что отдельные страны могут входить в соответствии с
различными параметрами не в один, а в два или даже три
перекрещивающихся региональных кластера. Кроме того, часто выделяются и
другие культурно-географические агломерации государств, которые могут
строиться по принципу экономической кооперации и совместной системы
безопасности и/или «скрепляться» историческими конфликтами, спорными
проблемами, традиционной враждой, т.е. возможно и правомерно деление мира
на геоэкономические и геополитические регионы, к тому же и
некоторыеисторические регионы в последнее время приобретают довольно
четко выраженные геоэкономические черты. Эти перекрещивающиеся принципы
цивилизационно-пространственного членения, позволяющие выделять «базовые»
или «структурообразующие» регионы, и послужили основой определения
наиболее важных международно-политических макрорегионов. В рамках границ
этих макрорегионов имеет смысл проводить параллели и строить различного рода
сравнения и сопоставления.

1. Эволюция концепции регионализации и понятие регионального ком-

плекса

Еще в конце 1980-х годов исследователи отметили тенденцию к проявле-

нию в рамках региональных пространств таких проблем безопасности и связан-
ных с ними политико-экономических процессов, которые вели к формированию
«региональных комплексов безопасности», т.е. групп государств, чьи
первичные интересы безопасности тесно связаны друг с другом в настолько
значительной степени, что их национальная безопасность не может
рассматриваться в отрыве друг от друга.
Результатом исследования регионального измерения проблем безопасности
стала общая концепция региональных комплексов безопасности, нацеленная на
то, чтобы объединить достоинства неореалистического, глобального и
постмодернистского направлений в международных отношениях и вместе с тем
предложить достаточно операциональную теорию регионального уровня.
После окончания холодной войны процессы регионального уровня прояв-
ляются гораздо более отчетливо, что дает достаточные основания для их само-
стоятельного теоретического анализа на новой стадии обобщения.
Причинами усиления региональной динамики конфликтности или
сотрудничества стали:
1)                снижение вмешательства глобальных держав в процессы,
протекающие в других частях мира;
2)                переход многих великих держав в «легковесную» категорию, что
означало существенное ограничение их намерений быть вовлеченными во
внешние военные конфликты.
Как уже отмечалось, процессы глобального и регионального уровней ста-
ли разделяться исследователями за счет определения различных категорий
ведущих акторов, доминирующих на том или ином уровне (сверхдержавы,
государства-доминанты, великие державы, государства-лидеры, региональные
державы, государства первого и второго и других эшелонов), и механизмов их
взаимодействия, а также путем анализа региональной динамики проблем
безопасности в рамках региональных комплексов.
Великие державы (в другой терминологии — государства-лидеры), в от-
личие от сверхдержав и/или государств-доминантов, не обязательно обладают
исключительными возможностями во всех сферах международной деятель-
ности, однако их отличает то, что их экономические, военные и политиче-
ские возможности вполне достаточны для того, чтобы в краткосрочной или
среднесрочной перспективе попытаться претендовать на статус
супердержавы/ государства-доминанта или пытаться форматировать или
переформатировать мировой порядок.
Великие державы активно вовлечены в процесс формулирования повестки
дня безопасности и могут действовать в нескольких регионах мира, при этом
являясь региональными лидерами по крайней мере в одном регионе, т.е. они
активно участвуют в форматировании макрорегионального уровня. Различие
терминологии связано с различным пониманием и различными градациями этой
категории у разных исследователей в разных странах государства, который
используется некоторыми российскими исследователями по аналогии с
англоязычным термином «the great powers»,употребляемым американцами и
англичанами, которые, в свою очередь, выделяют «the great powers» — «старые
великие державы, т.е. страны Запада (США, Францию, Германию, Японию,
Великобританию), и «aspiring powers» — новые «великие»
(«поднимающиеся») державы, стремящиеся изменить статус-кво в
международной системе (Китай, Россию, Индию, Иран, Бразилию). Подъем
великих держав (иногда также используется термин «великие региональные
державы», «новые великие державы» или «сверхкрупные страны»/«новые
сверхкрупные индустриальные державы») происходит либо за счет того, что
какие-то страны в силу определенных политических и экономических причин
повышают свой статус в международной иерархии, либо за счет упадка бывших
сверхдержав.
Региональные державы обладают значительными возможностями
действовать в пределах своих регионов, определяют параметры региональной
полярности, однако, как правило, не выходят на глобальный уровень и не
могут успешно действовать в нескольких регионах, хотя иногда пытаются,
даже довольно успешно, это делать (к примеру, война Великобритании с
Аргентиной за Фолклендские острова).
Таким образом, становится ясна взаимосвязь и иерархия понятий «регио-
нальный комплекс безопасности», «региональный комплекс»,
«региональная подсистема», «региональный порядок», «регион».
Понятие регионального комплекса в его экономической
ипостаси обозначается разными этапами/ формами «зрелости» региональной
интеграции (зоны свободной торговли, таможенный союз, платежный союз,
общий рынок, экономический и валютный союз, военно-политический и
экономический союз), а в ипостаси безопасности связано с понятием
регионального комплекса безопасности.
Понятие региональной подсистемы шире понятия регионального
комплекса, одновременно оно является «плоскостным» понятием, а
региональный комплекс — «объемным» (т.е. оно уже, но комплексно и
многомерно). Понятие региональной подсистемы акцентирует
внимание прежде всего на макрорегионе как субъекте международных
отношений вообще, а региональный комплекс может являться
асимметричной частью, центром (стержнем) региональной подсистемы, а
может полностью совпадать с ней. При этом для всех понятий базовым для
выделения является понятие «регион».
Региональный комплекс — группа государств, обладающая достаточно
высокой степенью функциональной и географической комплексной взаимо-
зависимости, отграничивающей ее от других регионов и определяющей тип
регионального комплекса. Иными словами, региональный комплекс — это
многомерный сегмент международного пространства регионального уровня, вы-
деляемый на основе существования относительно устойчивой системы регио-
нальных взаимосвязей и взаимозависимостей структурно-пространственного
характера разного типа (политических, экономических, культурно-исторических)
и разной степени интенсивности, позволяющих отграничить его от среды или
выступить подсистемным объединением различной степени цельности по
отношению к международной среде.
Понятие регионального комплекса аналитически уже, чем понятие регио-
нальной подсистемы, с другой стороны, может рассматриваться как элемент
региональной подсистемы.
Региональный порядок — это способ организации внутренней
структуры региональной подсистемы или регионального комплекса.
Великие державы (государства-лидеры) и особенно глобальные державы
(супердержавы и государства-доминанты)обладают существенными возмож-
ностями оказывать влияние на ситуацию в региональных комплексах и даже
в предельном выражении определять динамику их безопасности, подменяя
региональные и локальные процессы (к примеру, в период холодной войны). С
другой стороны, существуют также «буферные» пространства, которые «изо-
лируют» динамику процессов, происходящих в сопредельных региональных
комплексах.

2. Проблема урегулирования ситуации на корейском полуострове

Северокорейская проблема
С 2013 года Северная Корея провела 4 ядерных испытания, мощность
подрываемых устройств неуклонно возрастала. Заметно расширились программы
ракет с 2016г. Пхеньян приступил к массовым испытаниям ракет различных
классов и модификаций. Существенно усилилась враждебная агрессивная
риторика со стороны КНДР.

Отношения между Севером и Югом опустилось на самую низкую точку за все

последние десятилетия, были прерваны все каналы, практически отсутствует
механизм коммуникаций по военной и гуманитарной линии для предотвращения
военных конфликтов.

Попытки соседних стран убедить КНДР отказаться от опасной политики,

сочетающий методы давления и убеждения не принесли результатов.

КНДР не предлагал никаких решений , ведущих к решению или заторможению

ракетно-ядерной программы: Когда Ким Чин Ир в последний раз посетил Россию
в августе 2013 года он , хотя и неохотно , но согласился с идеей продолжения
переговоров в шестистороннем или ином приемлемом для всех сторон формате по
вопросу ядерного урегулирования

Отношение России
  вплоть до последнего десятилетия XX века ни КНДР, ни Корейский
полуостров не рассматривались Москве как важное направление се внешней
политики
 СССР поддерживал сложившийся после Корейской войны военно-
политический баланс по обе стороны от 38-ой параллели и вел
вялотекущую подспудную борьбу с Китаем за влияние на северокорейское
руководство
 ситуация стала решительно меняться после зарождения и развития на
Корейском полуострове ядерного кризиса, именно советская сторона
настояла на присоединении КНДР к ДНЯО

Итоги
 претензии и критика со стороны Пхеньяна, обвинения Москвы в
«коварных» советах
 фактически полное замораживание политических отношений между
Москвой и Пхеньяном
 консолидация России с позицией США и РК, а также МАГАТЭ в
отношении озабоченности по поводу характера осуществляемой в КНДР
ядерной программы

Последние два десятилетия

 Москва напрямую рассматривает деятельность КНДР В ракетно-ядерной
области в категориях военно-политической угрозы для безопасности РФ
 Москва неизменно настаивала на том, что она жизненно заинтересована в
своем непосредственном участии в достижении корейского урегулирования
целях поиска реалистичной и конструктивной стратегии выхода из
возникшего тупика
 подразумевалось, что в случае самоустранения России сложные, проблемы
Корейского полуострова будут решаться без учета се интересов, а
возможно, во вред им, что чревато образованием вблизи тихоокеанских
границ России неблагоприятной для нее новой геополитической
конфигурации
Два трудносовместимых момента в политике России
1. накапливающееся раздражение по поводу все более агрессивной деятельности
КНДР в запрещенных для нее областях
2. по мере разрастания конфронтации вокруг Северной Кореи, Москва с
растущими опасениями наблюдала за активными шагами США по наращиванию
здесь своего военного присутствия, роста их боевого потенциала, масштабов
американо-южнокорейских совместных военных учений
Москва устанавливала прямую взаимосвязь и взаимозависимость между ракетно-
ядерной активностью Северной Кореи и военными мероприятиями США и их
Союзников в районе Корейского полуострова.
Отсюда призыв ко всем вовлеченным сторонам, под которыми подразумевались в
равной мере, как КНДР так и США, Южная Корея и Япония, проявлять
сдержанность, отказаться от конфронтационных подходов и ставки на
силовые методы решения проблем

Позиция США относительно участия России в урегулировании

северокорейской проблемы
Северная Корея одна из приоритетных в списке американских
внешнеполитических озабоченностей еще с начала 1990х годов, когда возникли
проблемы взаимоотношений между Пхеньяном и МАГАТЭ , с перспективой
выхода этой страны из ДНЯО
В 2005 году КНДР объявил себя де-факто, ядерной державой и подкрепил эти
представления проведения ядерных и ракетных испытаний , выступив уже при
нынешнем лидере страны с прямыми военными угрозами в адрес США.
В США не без оснований полагают, что роль и реальное присутствие России на
Корейском полуострове в целом и в Северной Корее в частности не слишком
велики

С другой стороны, в Вашингтоне искусственно притормаживают диалог с

Москвой по корейской проблематике «сверх необходимого»

После инаугурации Трамп:

1. Жесткая критика своего предшественника на корейском направлении , его
политики бездействия и стратегического терпения
2. проработка различных вариантов реагирования

В их числе:
 нанесение ракетно-бомбовых ударов по военным объектам в КНДР с
использованием тяжелых бомбардировщиков базирующихся на Гуаме с
кораблей ВМС США в зоне тихого океана.
 Проведение спецопераций для уничтожения, повреждения северокорейской
военной инфраструктуры , а также кибератак
 Захват или смещение северокорейского военно-политического руководства
силами спецназа
 Повторное развертывание американского тактического ядерного оружия на
территории Южной Кореи (было выведено оттуда в 1991г.)

Против силовой акции

 Китай
 Республика Корея
 ЕС
  Американские военные деятели нынешней и прошлых администраций - как
демократической так и республиканской партий

Чего добивается Пхеньян?

Туманное требование о прекращении «враждебной политики» США против
КНДР под которое можно подверстать все, что угодно
О чем тогда вести переговоры с Пхеньяном, на необходимости которых
настаивают сторонники мирного дипломатического урегулирования?

2017 г.
 переход от пассивной политики, делавшей акцент на наблюдении за
ситуацией и декларацию «мирного» варианта решения проблемы, к более
активной.
 предусматривающей санкционное давление на КНДР
 в полном объеме системный переход к активным действиям еще не
произошел
 формируется мнение, что именно сотрудничество с США является главным
решении ядерного вопроса

Китайское восприятие потенциальных угроз

1. угроза радиационного заражения Северо-востока Китая в случае возможной
катастрофы (разрушение защитной инфраструктуры деформация систем
безопасности испытательного полигона)
2.угроза дестабилизации военно-политического положения вблизи китайской
Территории в случае военной акции США против Северной Кореи
3. риски ухудшения отношений с США не только по проблемам безопасности
Северо-восточной Азии, но и на этом фоне, по всему спектру двусторонних
отношений
4. риски гонки вооружений в АТР включая опасность начала Японией и Южной
Кореей собственных новых военных, а возможно ядерных программ
5. амбициозные планы стать одним из мировых лидеров требуют умения
решать международные конфликты особенно в такой чувствительной сфере, как
ядерное распространение

Слабости официальной Китайской позиции

 отсутствие реального плана урегулирования ядерной проблемы Северной
Кореи
 опора на существующие инструменты и производные от них
o 6-сторонние переговоры, которые стартовали в 2003г. и из которых
Пхеньян вышел в 2009
o выросшее из 6-стороннего процесса совместное заявление стран от
19 сентября 2005 (КНДР удалось переформатировать 6-сторонний
 процесс из переговоров по ядерному разоружению Пхеньяна в
денуклеаризацию Корейского полуострова)
 в 2017 Пекин инициировал предложение о т.н. «двойном сдерживании» -
размен ракетных и ядерных испытаний КНДР на военные учения США и
Южной Кореи

Озабоченности Китая
 готовы ли США совместным военным операциям с Китаем на Корейском
полуострове?
 готовы ли США действовать здесь с мандатом ООН или только
индивидуально?
 готовы ли США - в плане совместной выработки стратегии и финансово-
участвовать в поддержании жизнеспособности Северной Кореи?

Стратегическая основа изменений китайской позиции в будущем

 Китай не вернется к прежней пассивной политике (призывам

дипломатическим методам) и будет идти по пути ужесточения санкций
 Китай не вернется к прежнему восприятию Северной Кореи как буфера
против США
 Китай признает, что не обладает достаточным влиянием на Пхеньяни
постепенно переходит к осознанию необходимости и неизбежности
международного сотрудничества по одной из наиболее острых проблем-
ядерной безопасности

Две главные внешние угрозы безопасности Японии

1.испытание Пхеньяном ядерных взрывных устройств а также баллистических
ракет как средств их доставки
2. активное военное строительство и напористая внешняя политика КНР
Токио ввел вопрос о северокорейской ядерной угрозе в повестку любых
дипломатических консультаций с США , их союзниками и партнерами в АТР,
представителями и ЕС а также с Россией.

внутриполитический кризис Республики Корея в 2016-17г.

 в стране начато размещение американской системы ПРО THAAD
 острые дискуссии по отдельным актуальным вопросам безопасности и
экономического сотрудничества с Соединенными Штатами

На крайних полюсах оказалась партия Свободная Корея, активно

поддержавшая это решение, и выступавшие против него Народная
Партия и Партия Менджун (новых людей) озабоченные в том числе
негативной реакцией Китая на появление в Южной Корее ПРО THAAD.
 Нет консенсуса относительно необходимых дальнейших ответных мер и
возможных путей окончательного решения проблемы.

БИЛЕТ 10.
1. Географические и идентитарные границы Европы
Смотреть в инете

2. Роль внерегиональных акторов в Латинской Америке. Межрегиональное

и трансрегиональное сотрудничества латинамериканских стран

Латинская Америка (Внутренний дворик США?)

Аннексии как сделки купли-продажи

 1821 обмен на свой фактический нейтралитет Вашингтон приобрел у
Испании Флориду выражал надежду получить Кубу
 1845 г. США аннексировали мексиканскую провинцию Техас, а в итоге
развязанной ими вслед за этим войны 1848 заставили Мексику уступить им
за 18 млн. долларов Калифорнию
 южная часть Аризоны и Новая Мексика были куплены у Мексики в 1853 r.
за 10 млн. доля, (известная «покупка Гэдсдена»)
 за 20 млн. долл. побежденная в испано -американской войне 1898г Испания
уступила США контроль над Кубой, Пуэрто-рико, Гуамом и Филиппинами

Доктрина Монро
Одна главных целей доктрины Монро - не допустить реставрации
колониального господства европейских держав и их вмешательства в дела
латиноамериканского региона

Эволюция характера взаимоотношений между северными и южными

соседями
 В 1904г. Теодор Рузвельт заявил о том , что США берут на себя
выполнение «полицейских» функций в западном полушарии (политика
большой «дубинки» как расширенное толкование «доктрины Монро»)
 Его преемник Уилльям Тафт успешно сочетал «дипломатию доллара» с
«дипломатией канонерок»
 Сменивший Тафта Вудро Вильсон принял решение о военном
вмешательстве в дела соседей Мексики в период революционных событий
в этой стране в 1910 – 1917гг.
 Кэлвин Кулидж неоднократно заявлял о законности вооруженного
вмешательства для защиты американских инвестиций за рубежом
 В 1933г. Франклин Рузвельт объявил об отказе от политики «большой
дубинки» и провозгласил новую доктрину «доброго соседства». Устранив
 наиболее грубые и откровенные формы экспансии США в
латиноамериканский регион

Панамериканизм против Латиноамериканизма

Истоки латиноамериканизма
 основания
- территориальное соседство
- общий для большинства стран язык (испанский родственный ему
португальский)
- общая история (доколумбовый период, иберийская Конкиста, колониальная
эпоха, борьба за независимость)
- обща\я Католическая религия

 сам термин «Латинская Америка» как противовес Америке Северной,

англо-саксонской, предложили латиноамериканские интеллектуалы и
общественные деятели чилийский философ Франсиско Бильбао и
колумбийский писатель Xoce Мария Toppec Кайседо в середине XIX B,
(император Франции Наполеон лишь удачно использовал данный
неологизм, пытаясь оправдать военную интервенцию в Мексику)

Истоки латиноамериканизма (II)

 Концепция «большой родины» - объединения испаноговорящих республик
Латинской Америки
 феномен глобальной родины в иберийской и ибероамериканской культуре
 сам термин был предложен аргентинским писателем, дипломатом и
политическим деятелем идеологии Мануэлем Угарте (1875-1951)

В 1922 Мадриде вышла в свет его книга одноименного названия сборник

выступлений автора различных странах латиноамериканского региона.
В своих обращениях жителям Кубы, Мексики, Гватемалы, Сальвадора,
Гондураса, Коста- Рики, Панамы, Венесуэлы, Колумбии, Перу, Чили Боливии М.
Угарде говорил о необходимости единства под лозунгом Латинская Америка для
латиноамериканцев обличая политику США в регионе

 Грандиозный проект Франсиско де Миранды, предложившего в 1790г,

создать единое государство от реки Миссисипи на севере до мыса Горн на
юге
 по инициативе Симона Боливара с его идеями освободительного
испаноамериканизма) в 1826 был созван Панамский конгресс, В котором
приняли участие представители Великой Колумбии, Перу, Мексики,
Федеральной республики Центральной Америки.
Эту встречу можно рассматривать как первую попытку: институционализации
регионального взаимодействия перед лицом внешней угрозы. В XXI веке
наследником исторического проекта большой родины) провозгласил себя
Боливарианский союз для народов нашей Америки
(alianza Bolivariana para los pueblos de nuestra America ALBA)

Глобальный латиноамериканизм

Группа Рио (Grupo de Rio)

 образована в 1986 как преемница Контадорской группы

 объединяет все страны Латинской Америки (включая Кубу) и представляет
собой постоянно действующий механизм политических. консультаций для
согласования позиций по ключевым региональными и международным
проблемам
 организует ежегодные совещания глав государств и правительств стран-
участниц. Решения по итогам которых принимаются на основе консенсуса,
а также встречи на уровне министров иностранных дел и при
необходимости- контакты министров по другим направлениям

CELAC
Сообщество латиноамериканских и карибских государств (СЕЛАК)
(commidadi le Estados Latinoamericanos y Caribenos CELAC)
 образовано феврале 2010 на Съезда единства латиноамериканских и
карибских государств мексиканском городе Плайя-дель-кармен
 входят все 33 независимых государства обеих Америк, исключая США
Канаду

Панамериканизм против латинамериканизма

Обоснованием американского вмешательства служила идеология

панамериканизма, основанная на признании географической, исторической,
Экономической и культурной общности народов всего американского
континента.

Под эгидой США с 1880-х регулярно (примерно раз в четыре года) проходят
панамериканские конференции. США перехватили инициативу созыва таких
форумов у лидеров латинамериканских республик стремишвшихся к
объединению перед угрозой вторжения со стороны колониальных держав.

Первый подобный конгресс был созван по инициативе Симона Боливара в 1826 в

Панаме, последующие состоялись в 1847-1848 в Лиме 1856 в Сантьяго (Чили) в
1864-1865 снова Лиме.
В работе первой Панамериканской конференции 1889-1890 гг. в Вашингтоне
приняли участие США и все латиноамериканские страны за исключением
Доминиканской республики

Организация Американских государств

 создана на IX Панамериканской конференции в Боготе (Колумбия) в 1948 r.

на базе Панамериканского союза, штаб-квартира в Вашингтоне
 провозглашенные цели поддержание мира и безопасности на континенте,
мирное урегулирование споров между государствами-членами, организация
совместных действий против агрессии, разрешение общими усилиями
политических, юридических и экономических проблем

СССР вслед за новым кубинским руководством эту организацию в 1950-1960 с

полным основанием называли министерством колоний Соединенных Штатов,
ведь отношения США и остальных участников не выходили далеко за рамки
подчинения сателлитов гегемону.

 В настоящее время в состав ОАГ входят 35 государств (в 2009-2011 rr. было

приостановлено членство Гондураса: Куба, исключенная из организации в
1962-2009 rr. также не принимает участия в ее работе)
 ОАГ неоднократно подвергалась структурной перестройке
 в ходе непростой, прежде всего для США, эволюции организация
постепенно превратилась политический форум многостороннего диалога в
целях налаживания интеграционных связей и принятия совместных
решений в рамках всего американского континента

Особенности субрегиональной интеграции в Латинской Америке

Субрегионы Латинской Америки

1) страны Карибского бассейна, или Месоамерика (Мексика, Центральная

Америка, часть северного побережья Южной Америки, острова Вест-индии)
2) Андские страны (боливия, Венесуэла, Колумбия, Перу, Чили,
Эквадор)
3) страны Ла-Платы (аргентина, Бразилия, Парагвай, Уругвай)
4) иногда отдельным субрегионом называют Бразилию

исходя из формальной типологии по характеру экономики и уровню развития,

латиноамериканские страны относят развивающимся и расположенным на
периферии глобального пространства исключение- Куба с переходной
экономикой, фактически находившаяся вплоть до последнего времени за рамками
интеграционных группировок на континенте

Основные черты развивающихся экономик

o многоукладность
o Узкая специализация на производстве ограниченного ассортимента
сельскохозпродукции либо на добыче одного или нескольких видов
полезных ископаемых
o Преобладание аграрного и индустриального секторов в отраслевой
структуре хозяйства
o Научно-технологическое отставание и зависимость
o высокая доля госсектора и государственного вмешательства в экономику
o Слабость национального частного капитала
o Выраженное социальное неравенство
o Низкий уровень социальной защиты

Различия в этой многочисленной группе стран

1 Страны (верхнего эшелона)
государства со сравнительно современной структурой экономики, большим
показателем подушевого ВВП, высоким ИЧР
среди них Латинской Америке- подгруппа новых индустриальных стран
(аргентина, Бразилия, Мексика, Чили)

эти страны в последние десятилетия продемонстрировали высокие темпы

экономического роста за счет активной индустриализации, сумели значительно
сократить свое отставание от развитых экономик и обрести некоторые
типологические признаки последних

2. Страны (крупноанклавного) развития капитализма

особенностью этих государств стало то, что незначительная часть
самодеятельного населения (экономический анклав) принимающая участие в
добыче, частичной переработке и экспорте нефти или других полезных
ископаемых, по сути, производит основную долю общественного продукта и
обеспечивает наибольшие поступления в государственный бюджет (венесуэла,
Чили)

3. Страны (второго эшелона)

им свойственна экспортная ориентация промышленности (боливия, Колумбия,
Парагвай, Перу, Эквадор)

4.Небольшие по размерам и наименее развитые государства Центральной

Америки с зависимым плантационным хозяйством (гаити, Гватемалы, Гондураса,
доминиканской Республики, Коста-рики, Никарагуа, Сальвадора)
аграрная специализация экономики, высокая доля в экспорте продукции
сельского хозяйства сочетаются с отсутствием ощутимых экономических
ресурсов для преодоления вековой отсталости и бедности наряду с
неблагоприятной внутриполитической и социальной обстановкой

Особенности интеграции в этом субрегионе

1) интеграционные процессы начались именно В Центральной
Америке, а их участниками стали наименее развитые в социально-экономическом
отношении страны!
2) при этом общая лингвистическая принадлежность и связи с бывшей
метрополией являются немаловажными факторами, содействующими
объединению
3) экономическая отсталость и неустойчивость социального и
внутриполитического развития государств Центральной Америки и Карибского
бассейна неоправданно большое количество естественно конкурирующих
между собой региональных объединений на территории небольшого по площади
субрегиона

1960 - Гватемала, Гондурас, Коста-рика, Никаaparya Сальвадор

подписали соглашение о создании Центральноамериканского общего
рынка (ЦAOP). цель- ликвидация пошлин и Введение течение 20 лет единого
Внешнего
тарифа
1973г. Карибское сообщество, объединяющее сегодня 15 государств и
зависимых территорий Карибского бассейна (официальные языки которых
французский, английский и голландский) ассоциированных членов (британские
заморские территории) наблюдателей (испаноязычные Венесуэла, доминиканская
Республика, Колумбия, Мексика, Пуэрто-рико, а также входящие в состав
Королевства Нидерландов Аруба и Нидерландские Антильские острова)

задачи развитие экономического сотрудничества и интеграции между

государствами-членами при равном распределении преимуществ
последней, а также координация внешнеполитической деятельности

Ассоциация Карибских государств

o 1941-начала функционировать
o цель- наладить региональное сотрудничество и взаимодействие между
всеми странами Карибского бассейна
o 25 постоянных и 4 ассоциированных члена, статус наблюдателей имеют 12
государств (в том числе Россия и Украина) и 6 международных организаций

Андское сообщество наций

 o было образовано в 1969г под названием Андский пакт как торговый союз
пяти южноамериканских республик- Боливии, Колумбии, Перу, Чили и
Эквадора- со штаб-квартирой В Лиме (Перу) (нынешнее свое наименование
организация носит с 1996г)
o в 1973-2006 членом Андского сообщества наций была Венесуэла
o 1976г Вышла из организации Чили, оставаясь, однако, в течение 30 лет
наблюдателем и получив в 2006 г статус ассоциированного члена
o сегодняшний состав: Боливия, Колумбия, Перу, Эквадор:
ассоциированными членами являются Аргентина, Бразилия, Уругвай,
Парагвай, Чили: статус наблюдателя имеют Мексика и Панама
o структуры: Совет глав государств и правительств, Совет министров
иностранных дел, Комиссию, Андский суд, Андский парламент, резервный
фонд

Южноамериканский общий рынок (МЕРКОСУР)

o образован в 1991г как таможенный союз
o состав: Аргентина, Бразилия, Парагвай, Уругвай и Венесуэла (членство
приостановлено в августе 2017г)
o ассоциированные члены: Колумбия, Перу, Чили, Эквадор, Гайана и
Суринам
o Боливия находится в процессе присоединения к этой региональной
группировке
o наблюдатели: Мексика и Новая Зеландия

Союз южноамериканских наций (УНАСУР, Union de Naciones Suramericanas-

UNASUR)
o в 2004 Куско (Перу) было подписано соглашение между МЕРКОСУР
Андским сообществом
o оба торговых блока заявили о начале переговоров о создании новой
интеграционной группировки, которая объединила бы весь
южноамериканский субрегион по типу ЕС
o формально новый союз был учрежден В мае 2008г в Бразилиа (бразилия)
o одной из первых инициатив УНАСУР стало создание в два этапа- 2014 и
2019 - общего рынка на основе таможенного союза
o 2007г Южноамериканский банк с уставным капиталом 7 млрд долл. США

Из инета
Происходящие интеграционные процессы в Латинской Америке и Карибском
бассейне (ЛАКБ) позволяют ее странам укреплять региональное сотрудничество,
консолидировать свои позиции в мировой политике и экономике, способствуют
формированию в ЛАКБ важного центра развития современного многополярного
мира. Латиноамериканское интеграционное строительство имеет разветвленный и
многоуровневый характер, предусматривая участие в нем как государственных,
так и негосударственных институтов. При этом в регионе насчитывается более
двадцати различного рода интеграционных объединений и ассоциаций.
Важнейшим политическим форумом, объединяющим страны ЛАКБ, является
Группа Рио, которая представляет собой постоянно действующий механизм
политических консультаций для согласования единых позиций
латиноамериканских стран по ключевым региональным и международным
проблемам.
Наиболее крупной экономической интеграционной группировкой в Южной
Америке является Южноамериканский общий рынок (МЕРКОСУР), включающий
Аргентину, Бразилию, Парагвай и Уругвай. Население составляет 241 млн.
человек, совокупный ВВП – 1,3 трлн. долл., объем внешней торговли - 375 млрд.
долл. МЕРКОСУР - второй после ЕС по размерам и экономическому потенциалу
таможенный союз и третья после ЕС и САЗСТ зона свободной торговли.
Поступательная динамика развития этого объединения превращает его в центр
притяжения для других стран: происходит процесс присоединения к нему
Венесуэлы на правах полноправного члена, аналогичные заявки поданы Боливией
и Эквадором.
МЕРКОСУР имеет также политическое измерение – «политдесятку», в которую
помимо четырех полноправных участников объединения входят шесть его
ассоциированных членов (Боливия, Венесуэла, Колумбия, Перу, Чили и Эквадор).
В практику «политдесятки» МЕРКОСУР вошло принятие совместных
политических заявлений по наиболее важным международным проблемам.
Другим крупным интеграционным объединением в регионе является Андское
сообщество (АС) (включает Боливию, Колумбию, Перу, Эквадор,
ассоциированный член - Чили).
На основе конвергенции АС и МЕРКОСУР в 2008 г. был создан Союз
южноамериканских государств (УНАСУР), что способствовало формированию в
регионе единого политического и экономического пространства. В рамках
УНАСУР сформирован ряд механизмов сотрудничества: Южноамериканский
совет обороны, Банк Юга, Университет Юга.
В северной части Латинской Америки идет процесс консолидации таких
субрегиональных объединений как Центральноамериканская интеграционная
система (ЦАИС), Ассоциация карибских государств (АКГ), Карибское
сообщество (КАРИКОМ).
Одновременно в регионе наблюдается тенденция поиска рецептов и моделей
интеграционного строительства, наиболее адекватно отвечающих требованиям
сегодняшнего дня, в т.ч. с бульшим акцентом на работу в социальной сфере. В
этом контексте выделяется Боливарианская инициатива для Америки (АЛБА).
Новым общерегиональным объединением призвано стать Сообщество
латиноамериканских и карибских государств (СЕЛАК), решение о создании
которого было принято на саммите латиноамериканских стран в Канкуне в
феврале 2010 г. Планируется, что его основой станут Группа Рио и механизм
регулярных саммитов стран ЛАКБ.

БИЛЕТ 11
1. Старые и новые проблемы , вызовы и угрозы региональной безопасности в
Европе
Из инета

2. Эволюция постсоветского экономического пространства: основные этапы

Смотреть лекции по организациям

БИЛЕТ 12
1.Европейские международные организации

2. Диалектика отношений США и КНР: стратегия «вовлечения» и

«сдерживания»

БИЛЕТ 13
1. Истоки и идеология американского лидерства

Идея свободы и мисси во внешнеполитическом мышлении США

1.Уверенность в превосходстве
 Первая и главная черта американского видения мира
 свойственна всем независимо от социальной принадлежности и
политической ориентации
 на этой идее высится махина американского патриотизма (многое в
Америке нужно исправить, но это лучшая страна в мире)
Американцы как «русские наоборот» (до недавнего времени)

Доля США в мировом ВВП

Top Ten Ranking (GDP in brackets)
1. United States (18.03 trillion)
2 China (1l trillion)
3 Japan ($4.38 trillion)
4 Germany ($336 billion)
 5. UK ($286 trillion)
6. France ($2.42 trillion))
7 India ($2,09 trillion))
8. Italy (S182 trillion)
9 Brazil (S17 trillion)
10. Canada (S15 trillion)

2.Миссия (предназначение) США

 Предназначение США- не только служить примером миру, но и (помогать)
ему прийти в соответствие с американскими представлениями о добре и зле
 вера американцев в то, что их представления хороши для всех, поскольку
отражают превосходство американского опыта и успех общества
благоденствия с США

Свобода и демократия
 в представлении американцев абстрактное понятие свободы переплетается
с более конкретным понятием демократии как формы государственной
самоорганизации колоний Северной Америки против Британской империи
 Поэтому в глубинах сознания американца идея его личной свободы органично
«перетекает» в идею свободы нации, возникает тройной сплав: свобода- нация-
государство
 Демократия для американцев- не тип общественно- политического устройства
вообще, его конкретное воплощение в США, совокупность американских
государственных институтов, режимов и практик

Демократия в США странах Евросоюза

 В США - «демократия» , в Евросоюзе- парламентские или президентские
республики, а это не одно то же
 сращивание идей свободы и государства в США, Европе
тираническое государство с XVIII века виделось антиподом свободного человек
 Идея освобождения личности от государства утвердилась в США только во
времена президентства Джона Кеннеди (в 1960-е)
 идея «свободы-демократии» (liberty) массовом сознании американцев имеет
менее прочные основания, чем идеи патриотизма и предназначения,
которые апеллируют к понятию «свободы» (freedom)

3. Идея «свободы-демократии»
 на уровне внешнеполитической практики легко трансформируется в идею
«свободы Америки», которая подразумевает не только право Америки быть
свободной, но и ее право свободно действовать
 уверенность в самоценности «свободы-демократии» позволяет считать ее
универсальным Высшим благом: миссия Америки- нести «свет
демократии» всему миру
4. Идея демократизации мира по американскому образцу
 «собственническое» отношение американцев демократии
 вера американца в почти магическое всесилие демократизации не более.
необычна, чем наша почти природная тяга к «сильной, но доброй власти» и
«порядку»
Американцам трудно понять, почему другие страны не хотят скопировать
практики и институты, доказавшее свое преимущество США.
 В отношении американцев демократизации много от религиозности
(высокий моральный авторитет проповеди, привычные формы
«богоугодного» религиозного обращения)
 демократизация как идеология американского национализма в его
своеобразной, надэтнической, государственнической форме (выдают за
идеологию транснациональной солидарности)

V. Американоцентризм
 возник с распадом СССР, до этого- «доктрина Монро» и Pax Americana
 сферой американских интересов США считают весь мир: то, что другим
кажется американской экспансией, американцы считают наведением
порядка в «американском доме»

Картина интересов США

1) первая зона совпадает с контурами Западного полушария (внутренний дворик
США) интересы безопасности США
2) нефтяные регионы - Ближний и Средний Восток и Каспий с
выходом в Центральную Азию: потребности экономический безопасности
3) третья зона с запада охватывает Евpoпу, «подпирая» Европейскую Россию, а с
востока- Японию и Корею, «обнимая» Китай и Индию: старые и новые сферы
фактической стратегической ответственности Соединенных Штатов

Интерес рядовых американцев к международной жизни

 Это последнее, что интересует американцев, для них на первом месте-
внутренние дела (социально-бытовые вопросы, преступность,
развлечения), затем- экономика, рабочие места, выборы, политические
интриги и скандалы
Война в Ираке- внутренняя проблема: гибель солдат и рост цен на бензин.

 Представления о географии, истории, культуры их особенностях внешнего

мира не очень занимают американцев
Все, что не является американским, значимо лишь постольку, поскольку способно
с ним соперничать. США больше внимания уделяют тем странам, отношения с
которыми у них уже.
Политологи Саймон Райх и Ричард Лебоу книга 2014 r «прощай, гегемония.
Сила и влияние в глобальной системе»

Три центра влияния:

1) государства-члены ЕС: функция по формированию общемировой повестки, ее
легитимации и реализации
2) Китай в качестве хранителя основ мировой рыночной экономики
13) США- спонсор, который:
 Обеспечивает введение и выполнение правил, норм, соглашений
 Оказывает влияние на процесс принятия решений по проблемам мировой
политики
 и обеспечивает безопасность в мире, в том числе для поддержки торговли и
финансов

2. Внешние акторы динамики постсовестского пространства

Из инета
Происходящие на постсоветском пространстве процессы можно назвать
одной из центральных фабул современной мировой политики. Это – один из ее
наиболее динамичных, драматических и острых сюжетов, который выделяется
множеством линий и разнонаправленных векторов, сложным переплетением
разнородных действующих сил и факторов, неустойчивостью и
противоречивостью тенденций. Многое здесь далеко не предопределено, многое
таит в себе взрывоопасный потенциал нестабильности, напряженности и
конфликтов.  
С ликвидацией советской сверхдержавы образовалась своего рода
гигантская зона системного слома и «тектонической подвижности». Смене или
переоценке подверглось едва ли не все и вся - территориально-политические
статусы, режимы, идеологии, элиты, ценности, интересы и цели, культурно-
цивилизационные и геополитические ориентации, международные союзы и сама
история, началось интенсивное перераспределение ресурсов и влияния. А то, что
перемены в отдельных постсоветских странах приняли неодинаковые, порой
полярные, направления, не говоря уже об отличиях в их масштабах, темпах и
формах, еще больше усложнило картину грандиозной реструктуризации,
охватившей шестую часть земной суши.
Между тем не только размеры, но и, главным образом, геополитические,
цивилизационные, социальные характеристики этой территории таковы, что
складывающиеся тут конфигурации не могут не влиять на основополагающие
контуры мироустройства ХХI столетия. А для Российской Федерации - ядра
постсоветского пространства - они очевидным образом имеют экзистенциальную
значимость, большую, чем для любого другого государства.
 Прежде всего речь идет о территории исторической России, с которой на
протяжении веков были связаны ее становление как великой державы и субъекта
мирового развития. Здесь, за пределами РФ, остались более 20 млн.
соотечественников и ряд народов, тяготеющих к России, здесь она все еще
сохраняет серьезные культурные, экономические, военно-политические позиции.
Именно здесь сосредоточены сегодня ее первейшие геостратегические задачи.
Вполне естественно, что большинство новообразованных государств, вошедших
на той или иной основе в СНГ, были выделены в особую группу  приоритетных
партнеров России, а занимаемое ими пространство получило наименование
«ближнего зарубежья». Предпринятые в Парламентской ассамблее Совета
Европы попытки осудить Россию за этот термин игнорируют и географию, и
историю, и политико-правовые обстоятельства роспуска СССР, и широкий
комплекс сегодняшних реальностей.
От отношений со странами ближнего круга будут зависеть способность
России к преемственному историческому развитию, ее стратегическое место и вес
в мире, ее безопасность и внутренняя консолидированность, а также историческое
самоощущение ее народа. Более того, пояс новых государств отделяет теперь
Россию от других цивилизационных и геополитических центров на западе и юге.
И хотя эпоха глобализации лишает фактор территориальной близости прежней
абсолютности, его значение никогда не будет нивелировано полностью. Так что
политический ландшафт этой окаймляющей Россию дуги самым
непосредственным образом скажется на степени и характере ее взаимодействия с
Европой и НАТО, арабским миром, Дальним Востоком, а также и
присутствующими во всех этих ареалах США. Не случайно российских
аналитиков самой разной мировоззренческой ориентации тревожит вероятность
формирования того, что одни называют «санитарным кордоном», другие, как
В.Цымбурский, - «великим лимитрофом», чреватым изоляцией России и ее
оттеснением на обочину мирового исторического процесса.
Экономически постсоветское пространство привлекательно внушительными
запасами полезных ископаемых. Кроме того, это новые потенциальные рынки и
сферы бизнеса, еще только подлежащие интеграции в систему
мирохозяйственных связей, а следовательно - сулящее прибыли поле для
освоения. Но самое главное - благодаря своему положению и природным
богатствам, Кавказ, Каспий, Центральная Азия рассматриваются сегодня как
важнейший резерв диверсификации источников углеводородного сырья и
маршрутов его транспортировки. Именно в этом качестве они приобретают
стратегическую ценность с точки зрения удовлетворения растущих
энергетических потребностей по крайней мере двух из трех ведущих
производственных зон мира - Европы и индустриальных гигантов Азии. Что
касается в этом контексте России, сделавшей заявку на статус «энергетической
державы» и роль стабилизатора мирового рынка углеводородов, то безопасность
ее нефтегазового экспорта (и это проиллюстрировали «газовые кризисы»
последних лет) прямо связана с ситуацией в сопредельных странах, ибо через них
происходит и неминуемо будет происходить транзит большой части российских
энергоресурсов, поставляемых в «дальнее зарубежье».
 В глобальном геостратегическом ракурсе постсоветские государства
представляют собой евразийский пояс, где встречаются Европа и Азия, Запад и
Восток. Они расположены как раз на пересечении импульсов, исходящих с
разных сторон: от исторически доминировавшей здесь России, нового мирового
гегемона Америки, региональных лидеров Ближнего и Среднего Востока,
исламских обществ, Европейского союза и его отдельных сегментов - «старой» и
«новой» Европы, - и, наконец, подымающегося китайского колосса.
Все это делает отныне суверенное «ближнее зарубежье» России одним из
кардинальных факторов геостратегического расклада в Евразии и изменения
глобального баланса, превращая его в арену напряженного противоборства.
Но у постсоветского ареала как целостности есть и другие особенности,
определяющие его место в сегодняшнем мироустройстве. Здесь соединяются
разные цивилизации и народы с отчасти общим и отчасти разительно несхожим
историческим опытом, с различным уровнем экономического развития, и здесь
отражаются и сплетаются едва ли не большинство крупных явлений, больных
вопросов и противоречий современного этапа истории.
Мало где отчетливее, например, проступает вся комбинация сдвигов в
соотношении планетарных сил - прежде всего драматическое ослабление
переживающей фундаментальный кризис России, победа Запада в холодной войне
и его последующее идеологическое и геополитическое наступление, прорыв
евроатлантических и западноевропейских институтов, глобальное превосходство
и присутствие США, но также постепенное самоутверждение новых полюсов вне
евроатлантического сообщества и внутри его, смещение центра развития в Азию,
активизация мусульманского мира.
Здесь явственно ощущаются модернизационный вызов и бремя капитальных
проблем развития, причем как свойственных, условно говоря, бедному Югу, так
из числа характерных для богатого Севера: от задач создания динамичной
экономики, ликвидации бедности и построения эффективной политической
системы до проблем массовой миграции, сохранения культурно-исторического
лица государств и народов, эрозии духовно-этических ориентиров,
соприкосновения и взаимопроникновения цивилизаций и многого другого - все
это под прессом глобализации, вестернизации и революционных технологических
изменений. Здесь проходят испытания глобальные веяния демократизации со
всеми сопутствующими дилеммами. И именно здесь наследие коммунистического
периода наслаивается на специфику различных социокультурных систем от
русской цивилизации до вариаций восточных обществ.
В границах бывшего СССР концентрируется целый ряд очагов
национально-этнических и религиозных противоречий, зашедших в тупик
территориальных конфликтов и де-факто суверенных непризнанных образований.
А большинству новых государств, не имеющих ни опыта самостоятельного
исторического существования, ни устоявшихся и компетентных аппаратов
управления, разделенных во многом произвольными границами, начертанными в
совсем ином по своей логике советском контексте, еще только предстоит
осуществить национально-государственную консолидацию.
 Клубок жгучих проблем, явных и латентных конфликтов, социальные раны
и внутренняя нестабильность определяют повышенную степень уязвимости по
отношению к внешнему воздействию. Тем острее стоят здесь и вопросы мирового
порядка, связанные с попытками трансформировать сложившееся международное
право, коллизий между государственным суверенитетом и тенденциями к
легитимации вмешательства извне.
Огромное влияние на перспективы постсоветского пространства оказывают,
помимо внутренних, внешние факторы и субъекты, среди которых особое место
принадлежит доминирующей державе современного мира - Соединенным
Штатам. Внимание американцев к огромному евразийскому ареалу,
превратившемуся, в представлении ряда западных политиков и экспертов, в terra
nullis с аморфными перспективами, не только закономерно, но и имеет давнюю
традицию. Более всего оно предопределено той ролью, которую это
геополитическое пространство приобрело в ходе истории, составляя территорию
Российской Империи и затем Советского Союза - глобального соперника США.
Но если в период холодной войны Вашингтон видел основную задачу в
«сдерживании» конкурирующей сверхдержавы и возглавляемого ею блока, то в
качественно новых условиях, сложившихся после роспуска СССР, сам характер
намерений кардинально меняется. Отныне политика на этом пространстве
направлена на его освоение, его капитальную геополитическую и историческую
трансформацию.
Постсоветский вектор в стратегии Белого дома неотрывен от эволюции
подходов США к собственной глобальной роли и их проектов мироустройства.
Уже весной 1992 г. получил известность разработанный в недрах американского
военного ведомства план, в котором формулировалась главная стратегическая
задача Соединенных Штатов после окончания холодной войны: не допустить
появления в Западной Европе, в Азии и на территории бывшего СССР новой
сверхдержавы - соперницы Америки [1]. Применительно к постсоветскому
пространству это означало как минимум предотвращение любых
реинтеграционных тенденций, чреватых консолидацией сильного и
самостоятельного политико-экономического образования вокруг России.
Фундамент американской политики составило непризнание исторической
обоснованности и законности особых интересов и связей России в ее «ближнем
зарубежье», а стержень - противодействие соответствующим проявлениям с
российской стороны, квалифицируемым как «имперские притязания»,
несовместимые, в американской трактовке, с демократией и суверенным выбором
новых государств.
Более амбициозное понимание американских задач подразумевало не
просто нейтрализацию «российского неоимпериализма», но и исключение самой
вероятности возникновения противовеса Соединенным Штатам - через
встраивание постсоветских стран в сферу американского идейного и
геополитического влияния, их внутреннее преобразование в соответствии с
западными стандартами демократии и рыночной экономики. И если в упомянутом
документе, завизированном республиканцем Д.Чейни, поддержка
демократических и рыночных реформ в СНГ, а также «демократическое
партнерство» назывались всего лишь «лучшим способом» достичь поставленной
геополитической цели, то в годы правления Б.Клинтона задача демократизации
«новых независимых государств» получила качественно иной и более значимый
статус.  Госсекретарь М.Олбрайт объявила ее не чем иным, как «великой задачей»
искоренения любой даже эвентуальной «угрозы Америке».
Администрация Дж. У. Буша-младшего, провозгласившая «продвижение
демократии» по всему миру великой миссией Запада, одним из главных
географических направлений «глобальной демократической революции»
определила постсоветское пространство. Одновременно, по мере все более явного
искушения логикой абсолютного доминирования, ведущие идеологи
американского курса стали обращаться и к геополитическим аргументам более
высокого порядка. Теперь речь идет о важности ресурсов постсоветского ареала
для реализации схем глобального управления либо противостояния другим
гипотетическим конкурентам и противникам. Такие соображения подогреваются
опасениями, которые внушают Соединенным Штатам грядущее возвышение
Китая, радикализация исламского мира и утрата собственной неуязвимости,
ставшая очевидной после трагедии 11 сентября 2001 г.
В прошедшие после окончания холодной войны полтора десятка лет
Вашингтон демонстрировал в целом нарастающую (хотя и не без отдельных
колебаний) активность на постсоветском направлении [1]. И как бы его действия
ни критиковались в самих США и за их пределами за непоследовательность,
несоответствие реальным условиям или «топорность», в них явно
просматриваются как минимум контуры разветвленной многопрофильной
стратегии, рассчитанной на поэтапное продвижение к намеченным целям.
Характерными и, надо признать, сильными чертами американского курса
являются, во-первых, взаимодополняемость равно ярко выраженных
идеологической и геополитической составляющих, а во-вторых, охват разных
уровней и сфер политики. Это и мировоззренческие ориентиры исторического
масштаба в виде поднятой на уровень идеи века концепции демократизации, и
различные аспекты безопасности, миротворчества, урегулирования конфликтов, и
крупные геоэкономические проекты. Это двусторонние межгосударственные
отношения и многосторонние программы НАТО, работа не только с
правительствами, но и с различными элитами и общественными группами,
традиционные политико-дипломатические методы и новые политтехнологии,
включая сценарии неконституционного смещения власти, окрещенные
«цветными» революциями.
США немало преуспели в том, что Зб. Бжезинский в своей предпоследней
книге «Выбор» со свойственной ему прямотой назвал «прогрессирующей
геополитической экспансией западного сообщества все дальше и дальше вглубь
Евразии» [2]. Ландшафт пространства СНГ кардинально изменился, и несмотря на
наличие противоречивых тенденций, общий вектор этих изменений более чем
благоприятен для США. Им удалось заметно потеснить Россию в ее недавно
заповедном для них «ближнем зарубежье». Прежде единый геополитически (и во
многом социокультурно) ареал не просто раскололся – его фрагментация,
центробежный дрейф его частей заметно углубился, а отпадение отдельных
компонентов (таких как Прибалтика) стало необратимым фактом. Запущены
альтернативные интеграционные структуры (ГУАМ) и крупные международные
проекты без российского участия, но под американским патронажем
(нефтепровод Баку - Джейхан). Постсоветские государства, включая Россию,
вовлечены на той или иной институциональной основе в постоянные контакты с
НАТО, близится включение в евроатлантические структуры Украины, Грузии и,
потенциально, других стран. Американские военные осуществили, по выражению
Зб. Бжезинского, «прорыв» в бывшие советские республики Центральной Азии,
заполучив там вожделенные базы. Сделаны шаги к интернационализации
«замороженных» конфликтов на постсоветском пространстве. Взращиваются,
окрепли и в ряде государств пришли к власти элиты, проникнутые не только
стремлением в евроатлантические структуры, но и антироссийским духом.
Впрочем, в отношениях России с центральноазиатскими участниками СНГ
интеграционные импульсы, похоже, пока в целом уравновешивают
дезинтеграционные. Но в простирающейся от Балтики до Черноморско-
Каспийского региона и Кавказа геостратегически ключевой зоне (за вычетом
Белоруссии) преобладающей стала линия на разрыв с Россией и историческую
переориентацию в западном направлении.
Центробежные тенденции в СНГ, бесспорно, вызваны далеко не только
воздействием извне. За ними стоит целый комплекс причин прежде всего
внутреннего характера, не исключая и пороки российского курса. Но одним из
мощнейших внешних факторов, без которых они не могли бы принять такие
масштабы и формы, выступает целенаправленная политика Соединенных Штатов.
Именно на территории «ближнего зарубежья» России проявляются самые
фундаментальные противоречия между ней и Соединенными Штатами, и с этой
точки зрения именно данная сфера является ключом, а точнее препятствием к
более конструктивному развитию всего комплекса российско-американских
отношений. Однако мышление американского политического истэблишмента
едва ли предвещает здесь принципиальные сдвиги. Дискуссия вокруг стратегии на
постсоветском направлении в последние годы нарастала, но речь идет в основном
о борьбе между сторонниками ее еще большего ужесточения и их критиками,
всего лишь отдающими приоритет иным внешнеполитическим направлениям или
более гибкой и неспешной тактике. Основополагающее неприятие любых
реинтеграционных проектов и претензия на устранение влияния и присутствия
России в зоне ее исторического государства остаются незыблемыми. Позиции
всех основных претендентов на пост будущего президента США в этом смысле
достаточно близки. Характерны слова Хилари Клинтон, вновь заявившей, что
отношение к Москве должно зависеть от того, будет ли она укреплять
демократию или вернется к «авторитаризму и вмешательству в дела других
стран региона» [3].  
При всей определенности мировых амбиций США и их замыслов
преобразования постсоветского пространства, принципиально расходящихся с
экзистенциальными задачами России, стоит учитывать и другое. С одной
стороны, в политике Вашингтона имеется давняя традиция прагматизма,
тщательного просчета издержек и выгод каждого решения, взвешиваемого в
рамках сложного баланса широкого спектра интересов. С другой, Соединенные
Штаты демонстрируют все большую склонность совершать ошибки, действуя в
стиле «слона в посудной лавке». Общепризнанным фактом, обрекающим
Вашингтон на ошибки и провалы в «ближнем российском зарубежье», является
непонимание и незнание американскими экспертами - политологами и бывшими
советологами - глубинного культурно-исторического контекста постсоветских
реальностей. Так что динамика постсоветского вектора политики США
неизбежно будет лимитироваться и корректироваться многими обстоятельствами.
Среди них – императив сохранения достаточного уровня стабильности в этой
зоне, потребность в российской поддержке в определенных коллизиях мировой
политики, способность Москвы проводить внятную, твердую и в то же время
тонкую стратегию и, в конечном счете, выбор элит и (хотелось бы надеяться)
народов самих новых независимых государств.

Внерегиональные акторы (ЕС, США, Китай) на постсоветском пространстве.

Политика ЕС на постсоветском пространстве. 2000-е годы ознаменовали новый
этап в политике Европейского союза на пространстве СНГ. Первое десятилетие
существования постсоветского пространства характеризуется в политике ЕС
обобщенным подходом.
 Этот подход нашел в 1990-е годы отражение в программе ТАСИС —
«Техническое содействие странам СНГ и Монголии». Типовые двусторонние
Соглашения о партнерстве и сотрудничестве (СПС), заключенные Европейским
союзом с большинством государств постсоветского пространства , также
являются примером стандартизированного отношения к странам данного
направления.
Качественной характеристикой нового этапа в политике Европейского союза на
постсоветском пространстве стало постепенное выделение трех субрегиональных
направлений, в отношении каждого из которых ЕС использует различные
инструменты. Трансформация европейского подхода к постсоветскому
пространству связана в первую очередь с расширением ЕС в 2004—2007 гг., в
результате которого границы ЕС вплотную приблизились к границам СНГ.
Концептуально новый подход был выражен термином «новое соседство» в
отношении Белоруссии, Украины, Молдавии и трех государств Закавказья; чуть
позднее, в 2007 г., появился термин «соседи соседей» применительно к
государствам Центральной Азии. В организационно-правовом плане эти
инициативы были оформлены Европейской политикой соседства (2004 г.) и
программой «Восточное партнерство» (2009 г.).
Изначальная цель Европейской политики соседства (ЕПС), которая по мере
своего развития охватила шесть стран постсоветского пространства и десять
государств Барселонского процесса, была сформулирована как построение
«больше чем партнерства, но меньше чем членства». Концепция политики
соседства заключалась в создании новых институциональных рамок
взаимодействия, которые должны были обеспечить стабильность и безопасность
на новых границах расширенного Европейского союза. Инициатива предполагала
широкомасшабное сотрудничество без институциональной надстройки, что
иллюстрирует известная фраза Р. Проди об «общности всего, кроме институтов».
Главной задачей на пути построения «Европы без разделительных линий»
провозглашался переход государств-партнеров к демократии, рыночной
экономике и признанию европейских ценностей.
Основным инструментом для достижения целей в рамках ЕПС являлись
двусторонние Планы действий (Action Plans), разрабатываемые Европейским
союзом для каждого государства-соседа и передаваемые им на исполнение. Для
осуществления финансовой поддержки новых принципов сотрудничества были
созданы Инструмент европейского партнерства и соседства (ENP1) и Механизм
содействия реформам управления (Governance Facility), которые заменили
действовавшую ранее программу технического содействия ТАСИС.
«Восточное партнерство», заявленное как новая инициатива, стало по сути
надстройкой к ЕПС, оставаясь в рамках уже предложенной парадигмы
взаимодействия с государствами-партнерами. Единственный компонент,
привносящий определенную новизну, — элементы многостороннего
взаимодействия. В рамках программы были созданы четыре тематические
платформы:
— демократия, эффективное управление (goodgovernance) и стабильность;
— экономическая интеграция;
— энергетическая безопасность;
— контакты между людьми.
Был также инициирован проект Межпарламентской ассамблеи стран- участниц и
создан ежегодный Форум гражданского общества для привлечения
неправительственных структур в реализацию программы.
Стремление наладить горизонтальные связи между странами региона в рамках
развития проекта «Восточное партнерство» приняло форму тематических
программ, запущенных в конце 2009 — начале 2010 г.: «Интегрированное
управление границами», «Региональные энергетические рынки и энергетическая
эффективность», Фонд поддержки малых и средних предприятий,
противодействие чрезвычайным ситуациям, природоохранная программа. Все
более заметными стали требования по гармонизации национального
законодательства с нормами права Европейского союза.
«Восточное партнерство» включило целый ряд двусторонних инициатив, которые
ранее, еще до формирования самой программы, уже были предложены Украине и
Молдавии — как наиболее «европейским» соседям. Наиболее важные из этих
инициатив:
— возможность подписания Соглашений об ассоциации, включая
всеобъемлющую зону свободной торговли;
— предложение членства в Энергетическом сообществе, созданном в 2006 г. для
балканских государств с целью интегрирования государств региона в
создаваемый общеевропейский рынок газа и электроэнергетики;
— облегчение — вплоть до отмены — визового режима.
В России не выработана консолидированная позиция в отношении европейской
политики соседства и «Восточного партнерства». На момент разработки
инициативы ЕПС России предлагалось принять в ней участие наряду с
остальными государствами-соседями. Россия отказалась, мотивировав свое
отношение тем, что строит с Европейским союзом отношения стратегического
партнерства, в том числе в рамках «четырех общих пространств». Конкретизация
ЕПС в форме «Восточного партнерства» вызвала в России обеспокоенность.
Момент запуска программы (после событий в Закавказье в 2008 г.), трудности с
определением параметров взаимоотношений на пространстве «общего соседства»
между РФ и ЕС подталкивали Россию к восприятию новой европейской политики
как противоречащей ее интересам в постсоветском ареале. Наибольшую
обеспокоенность вызвали инициативы экономической конвергенции государств-
партнеров с рынками ЕС, которые могли бы препятствовать реализации
российских интеграционных проектов на постсоветском пространстве, в первую
очередь созданию Таможенного союза/Единого экономического пространства, и
попыткам привлечения к нему Украины.
С 2010 г. Россия начала принимать участие в тематических проектах «Восточного
партнерства», в частности по приграничному сотрудничеству, однако
недостаточная прозрачность процесса реализации «Восточного партнерства» по-
прежнему вызывает вопросы.
В последнее время в оценках «Восточного партнерства», в том числе со стороны
политиков и экспертов ЕС, стало заметно больше скептицизма в силу
недостаточного уровня финансирования программы, понижения приоритетности
восточных соседей ЕС на фоне кризиса евро и событий «арабской весны».
Центральноазиатское направление политики ЕС после 2000 г. в очередной раз
показало свою ограниченность. Если одним из базовых условий активизации
связей ЕС с соседями является перспектива их внутреннего реформирования, что
подтверждает значимость «ценностного» компонента Евросоюза, то государства
Центральной Азии в этом контексте не обладают значимым потенциалом.
Основной интерес ЕС в Центральной Азии сосредоточен в первую очередь в
развитии проектов энергетического сотрудничества.
В «Стратегии ЕС — Центральная Азия» (2009 г.) основное внимание уделяется
усилиям по продвижению европейской системы управления, в первую очередь на
энергетических рынках государств-партнеров. В 2011 г. ЕС принял новый
документ «Энергетическая политика ЕС: взаимодействуя с партнерами за
пределами наших границ», который рассматривается в Брюсселе как важная
ступень в вопросах улучшения координации энергетической политики государств
—членов ЕС и выработки согласованного подхода со странами- партнерами в
энергетической сфере
Отдельным направлением деятельности ЕС на постсоветском пространстве
является участие в урегулировании конфликтов. Его специфика заключается в
доминировании экономического участия в процессах постконфликтного
восстановления при неравномерной политической вовлеченности. В период с
1997 по 2008 г. ЕС оказался крупнейшим международным донором (за
исключением России) в восстановлении Абхазии и Южной Осетии. Комиссия ЕС
поддерживала восстановление экономики и меры по восстановлению доверия в
качестве важнейшего инструмента нормализации отношений между
конфликтующими сторонами. Акцентирование экономического участия ЕС
может быть объяснено и тем, что политическая вовлеченность была слишком
затруднена. Принимая во внимание страх Тбилиси перед любым укреплением
самопровозглашенных государств, с одной стороны, и отсутствие в ЕС
консенсуса по вопросу о степени и характере участия в международных
процессах в регионе, финансовые вливания с целью экономического
восстановления территорий были тем минимальным общим знаменателем, к
которому мог прийти Европейский союз.
После 2008 г. участие ЕС в урегулировании конфликтов на Южном Кавказе
приобрело новые характеристики. В ситуации, когда в противостояние были
вовлечены ключевые игроки региональной и глобальной сцены (Грузия, Россия,
США), Европейский союз единственный имел имидж непредвзятого посредника и
по инициативе председательствовавшей в ЕС Франции сумел этот образ быстро и
эффективно использовать. Принятый план урегулирования («Медведева—
Саркози») стал основой для прекращения вооруженной фазы конфликта.
Несмотря на неоднозначную реакцию других стран—членов ЕС в отношении
односторонних действий Франции от имени всего Евросоюза, Парижу удалось по-
новому акцентировать роль ЕС в Закавказье.
В середине 2009 г. этот эффект был усилен, когда — после завершения мандатов
международных наблюдательных миссий в Грузии ОБСЕ и ООН —
единственным международным наблюдателем стала Миссия наблюдателей ЕС
(EU monitoring mission). Миссия, несмотря на значительные ограничения в
деятельности (работает только на территории Грузии в ее постконфликтных
границах), играет важную роль в процессе интернационализации усилий по
урегулированию конфликта.
Эволюция политики США в отношении постсоветских государств. Американский
подход к отношениям со странами постсоветского пространства претерпел
значительные перемены на протяжении последних двадцати лет. В начале и
середине 1990-х годов Вашингтон был мотивирован стремлением утвердить их в
международных делах в качестве самостоятельных субъектов, чей суверенитет не
оспаривался бы Москвой. К концу 1990-х годов движущие силы политики США в
Восточной Европе, Закавказье и Центральной Азии приняли более широкий —
евразийский характер. В круг интересов США вошли строительство
трубопроводов, соединяющих страны СНГ с другими государствами Евразии,
использование потенциала некоторых членов СНГ в противодействии талибам
или сдерживании Ирана. В этот период США также стали интересоваться
проблемами разрешения постсоветских конфликтов и активизировали свои
посреднические усилия. К концу же 2000-х годов соображения, которыми
руководствуется Вашингтон в политике на пространстве СНГ, стали в полной
мере глобальными. Партнерство с Россией и ее соседями стало рассматриваться
американскими стратегами с точки зрения реагирования на подъем влияния
Китая, поддержки глобального режима нераспространения и контроля над
вооружениями, борьбы с транснациональными проявлениями религиозного
экстремизма. В складывающихся к началу 2010-х годов условиях непродуктивно
рассматривать отдельно события в отношениях США с отдельными странами —
соседями России в попытке найти особую логику в эволюции каждого
двустороннего комплекса отношений. Даже взаимодействие с Россией, вероятно,
не является «самодостаточной» целью внешней политики США, так что и подход
США к отношениям с государствами СНГ все в меньшей степени определяется
стратегией Вашингтона на российском направлении.
С начала 1990-х годов в отношении каждого из трех сегментов СНГ —
восточноевропейскому, закавказскому и центральноазиатскому — США
руководствовались отдельным, доминирующим интересом. Так, Вашингтон
старался помочь Украине и Молдове в их проектах нациестроительства. В
Закавказье США интересовали нефтегазовые ресурсы Азербайджана,
возможности подключения к урегулированию нагорно-карабахского конфликта и
показательной демократизации Грузии. Наконец, в Центральной Азии
просматривались угрозы религиозно окрашенного экстремизма, с середины 1990-
х подпитываемого гражданской войной в Афганистане.
В рамках перехода к «трансконтинентальным» мотивам политики в СНГ в
середине 2000-х годов Вашингтон реализовал административно-
бюрократическое отделение центральноазиатского субрегиона СНГ от
восточноевропейского и закавказского. С 2005 г. отношения США с
государствами Центральной Азии были переданы в компетенцию Бюро по делам
Южной и Центральной Азии Государственного департамента, в то время как
Закавказье наряду с другими европейскими государствами (включая Россию)
осталось в компетенции Бюро по делам Европы и Евразии. Бюро по делам
Южной и Центральной Азии также занималось отношениями США с Индией,
Пакистаном, Афганистаном, Непалом, Бангладеш, Шри-Ланкой и Мальдивами.
Соединение проблематики Южной и Центральной Азии в рамках одного отдела
отражало американское официальное представление об оптимальных путях
регионализации на юге и в центре Евразии. На политику США в СНГ также
оказывал воздействие подход Вашингтона к отношениям с Турцией, которая в
конце 2000-х годов активизировалась на международной арене, стремясь, в
частности, закрепить за собой роль посредника в разрешении конфликтов на
Ближнем и Среднем Востоке и в Закавказье. В такой ситуации ключевой для
США целью стало сохранение привязки Турции к Западу как посредством НАТО,
так и за счет двусторонних отношений между Вашингтоном и Анкарой. США,
несомненно, учитывают это, формулируя свой подход к урегулированию
конфликта вокруг Нагорного Карабаха или поддерживая развитие тех или иных
маршрутов транспортировки нефти и газа из бассейна Каспия на мировые рынки.
В политике США в отношении Закавказья в 2000-е годы учитывался не только
фактор Турции, но и — в еще большей степени — проблема Ирана. С точки
зрения американского политикоформирующего сообщества Турция, Иран и
закавказские государства ставили перед Вашингтоном единый комплекс задач.
Продолжением этого комплекса в восточном направлении являлись Афганистан и
Пакистан. С этой ближне-средневосточной и закавказской подсистемой тесно
связан и Китай — как через Центральную Азию и Иран, откуда КНР получает
энергоносители, так и через Афганистан, где Пекин также старается утвердиться в
роли влиятельной силы.
Стоит отметить, что, если администрация Дж. Буша-младше го, признавая
наличие, например, глобальных проблем нераспространения и религиозного
экстремизма, искала для них региональные решения (демократизация государств
Ближнего Востока, уничтожение экстремистов в Афганистане и пр.), то при
президенте Б. Обаме Вашингтон предпочитал искать глобальный многосторонний
ответ на глобальные проблемы.
Важным аспектом трансформации американского подхода к отношениям со
странами СНГ при Б. Обаме стало то, что демократизация, рассматривавшаяся
администрацией Дж. Буша-младшего в первую очередь как
оперативнотактическая деятельность по расшатыванию и смене авторитарных
режимов, уступила место подходу Вашингтона, основанному на терпеливом
ожидании.
Важнейшими аспектами глобальной стратегии Вашингтона, формирующими
политику США в СНГ, являются перспективное сокращение американского
участия в Международных силах содействия безопасности в Афганистане,
сдерживание влияния России в окружающих ее государствах, укрепление
энергетической безопасности США и развитие американской системы альянсов в
Евразии.
Свертывание присутствия международных сил в Афганистане может быть
воспринято исламскими экстремистами по всему миру как победа: те, кто
требовал ухода «неверных», добились своего — во всяком случае в Афганистане.
Авторитет этих сил резко вырастет в глазах не только афганцев, но и жителей
соседних с Афганистаном государств СНГ — в первую очередь Таджикистана и
Узбекистана. Он также затронет Киргизию и — возможно — Казахстан. Это
может привести к подъему исламистски настроенных оппозиционных сил в
государствах Центральной Азии при сочувствии и прямой поддержке из
Афганистана. В подобных условиях США захотят сохранить возможности
базирования на территории стран Центральной Азии, которые скорее всего
американцам такие возможности предоставят при отсутствии жесткого
сопротивления со стороны России или Китая. В условиях нарастания
экстремистских настроений и в свете опыта февраля 2010 года, когда Москва и
ОДКБ заняли выжидательную позицию и не оказали силовой поддержки
свергаемому режиму Бакиева в Киргизии, Бишкек и Душанбе будут проявлять
дополнительный интерес в поддержке США в сфере безопасности.
Попытки ускоренного расширения НАТО на постсоветское пространство, за
которое ратовала администрация Дж. Буша-младшего, породили в 2008— 2010 гг.
жесткое противодействие со стороны России, что сделало крайне
проблематичным присоединение к НАТО Грузии. Украина же после прихода к
власти в 2010 г. президента В. Януковича модифицировала свой подход к
потенциальному членству в НАТО. Проявив гибкость, Вашингтон адаптировал
свою позицию соответствующим образом. Так, выступая в Киеве в июле
2010 г., госсекретарь США X. Клинтон заявила о своем уважении к выбору
Украины, выраженному в законе «О принципах внутренней и внешней политики»
от 1 июля 2010 г.
В соответствии с этим законом Украина отказывалась от подачи заявки на
вступление как в НАТО, так и в Организацию Договора о коллективной
безопасности (ОДКБ), подтверждая тем самым свой «внебло- ковый» статус.
Соглашаясь не форсировать привлечение Украины в НАТО, администрация
Обамы, очевидно, исходила из того, что Украина также не будет вступать в
ОДКБ. Тогда же в Киеве X. Клинтон заявила, что США «поддерживают Украину
в ее стремлении найти соответствующий баланс». Тем самым госсекретарь
отмежевалась от политики «жесткого выбора» в отношении Украины,
характерной для администрации Дж. Буша-младшего. В условиях, когда
немедленное расширение НАТО не представлялось более возможным и вместе с
тем политика «перезагрузки» отношений Вашингтона с Москвой принесла
ощутимые результаты, США сконцентрировались на поиске путей приемлемого
для себя подключения России к евроатлантической системе безопасности и
активизировали посреднические усилия в разрешении конфликтов на
пространстве Евразии.
С 2009 г. США постепенно снижали накал противоречий с Россией по грузинской
проблематике, сознавая, что в сложившихся после признания Москвой Южной
Осетии и Абхазии условиях комплексное решение проблемы территориальной
целостности Грузии возможно только в долгосрочной перспективе. Вашингтоном
была, очевидно, проведена переоценка значимости Грузии в списке
внешнеполитических приоритетов США. Во время визита в Тбилиси в июле 2010
г. X. Клинтон назвала два мотива поддержки Грузии Соединенными Штатами.
Во-первых, по словам госсекретаря, идеи грузинской «революции роз» 2003 года
в значительной степени соответствовали «американским идеалам». X. Клинтон
пояснила, что речь идет о мирном отделении Грузии от «колониальной державы»
и преодолении наследия «колониализма». Во-вторых, по мнению X. Клинтон,
достойны поддержки усилия современной Грузии по развитию демократических
институтов и реформированию экономики в либеральном ключе. Таким образом,
госсекретарь постаралась объяснить причины поддержки Вашингтоном Тбилиси
почти исключительно идейно-ценностными аргументами. В отличие от
высокопоставленных дипломатов администрации Буша X. Клинтон не
концентрировала внимание на геополитически окрашенных сюжетах, связанных,
например, с прохождением трубопроводов через территорию Грузии.
Администрация Обамы также проявляла сдержанность в поставках Грузии
вооружений и военной техники, что вызывало недоумение грузинской стороны,
высказанное, в частности, в адрес американского госсекретаря на ее совместной
пресс-конференции с грузинским президентом. Тем не менее большую часть из
суммы в 1 млрд долл., обещанной США Грузией в качестве гуманитарной
помощи сразу после войны августа 2008 г., Вашингтон выплатил Грузии уже
после прихода к власти президента Обамы. Вместе с тем вице-президент США
Дж. Байден и высшие руководители Государственного департамента и после 2008
г. пребывали в тесном контакте с президентом Грузии М. Саакашвили, включая
ежемесячные телефонные переговоры с ним Дж. Байдена.
После конфликта 2008 г. различия в подходах к урегулированию являлись
наиболее сложным сюжетом российско-американских отношений.
Парадоксально, но неурегулированность ситуации вокруг Абхазии и Южной
Осетии заставляла Россию совместно с США и другими посредниками
активизировать поиск путей разрешения других «замороженных» конфликтов —
нагорнокарабахского и, в меньшей степени, приднестровского.
Внешнеполитические руководители США неоднократно ссылалась на Минскую
группу ОБСЕ как на эффективный форум посредников и упоминали о том, что
США работают в нем в сотрудничестве с двумя другими сопредседателями —
Россией и Францией.
Позиция Вашингтона по конфликту вокруг Приднестровья при администрации
Обамы была «деполитизирована» — США отошли от поддержки инициатив по
радикальному изменению статус-кво в конфликте и перестали предъявлять к
приднестровской стороне требования немедленной реинтеграции в состав
Молдавского государства. Вместе с тем Вашингтон полагал, что случай Косово,
чья независимость была признана (да и, собственно, создана) США, является
«уникальным случаем», который не может создавать прецедент для других
конфликтов самоопределения, включая приднестровский.
Определенные изменения произошли и в сфере энергетической безопасности.
Здесь они были простимулированы в первую очередь объективными
обстоятельствами снижения спроса на углеводороды в результате мирового
экономического кризиса.
В любом случае при администрации Б. Обамы Вашингтон постепенно приходил к
осознанию того факта, что за двадцать лет существования СНГ вокруг России
сложилась достаточно «плотная» международная среда из государств, доказавших
свою способность к более или менее успешному, но автономному
существованию. Большинство из этих стран получило достаточную
американскую поддержку на пути нациестроительства (прибалтийские
государства, Грузия, Украина), другие в полной мере задействовали внутренние
источники поддержания стабильности и роста, в частности энергетические
ресурсы (Азербайджана, Казахстана, Туркмении).
Идеи форсированной трансформации политических режимов на пространстве
Евразии подвергались критике ввиду непредсказуемости краткосрочных
последствий, неопределенности долгосрочной выгоды, а также гарантированного
ущерба от таких действий для отношений США с Россией.
Приоритеты и направления политики Китая в постсоветской Центральной Азии.
Исторически и географически судьбы Китая и государств Центральной Азии
были тесно переплетены. В то же время характер присутствия Китая в регионе
различался по форме и интенсивности в разные периоды времени. Вплоть до
начала XIX в. государственные образования, существовавшие на современном
центральноазиатском пространстве, воспринимались Китаем через призму
китаецентричной внешнеполитической концепции. Согласно этой концепции
центральноазиатские государства относились к категории «подчиненных Китаю»,
хотя формально были самостоятельными. Период XIX — начала XX вв. до
распада Российской империи прошел под знаком так называемой «Большой
игры» в Центральной Азии, содержание которой составляло соперничество
Великобритании и России за влияние в регионе. При этом позиции Китая
постепенно ослабевали. В период с 1917 г. до образования КНР в 1949 г. в
регионе происходили противоречивые процессы, связанные с подъемом так
называемых народных революций, образованием Монгольской народной
республики в 1921 г., вхождением среднеазиатских народов в состав СССР. В то
же время в 1930—1940-е годы Китай столкнулся с серией восстаний
мусульманских народов в Синьцзяне. Изначально позиция советского
правительства в отношении Синьцзяна отличалась двойственностью,
проявлявшейся, в частности, с одной стороны, в поддержке линии на сохранение
области как части Китая, а с другой — в политическом содействии Временному
правительству Восточно-Туркестанской Республики, сформированному в 1944 г.
антикитайским движением. Подобная двойственность в отношениях Китая и
СССР была снята только в 1945 г. в результате подписания советско-китайского
договора о дружбе и союзе. С 1949 г. по 1991 г. политика КНР в отношении
центральноазиатского региона была увязана с двумя направлениями. Во-первых, с
1960-х по 1980-е годы советско- китайские отношения отличались наличием
конфронтационных тенденций, составной частью которых являлись и
противоречия по пограничным вопросам в Средней Азии, Казахстане и на
Дальнем Востоке. Во-вторых, с 1980- годов в русле нормализации советско-
китайских отношений и принятия китайским руководством во главе с Дэн
Сяопином курса на экономическое реформирование страны стали
восстанавливаться межрегиональные торгово-экономические и культурные связи
между приграничными районами Китая и центральноазиатскими республиками.
После распада СССР, уже в январе 1992 г., Китай установил двусторонние
отношения со всеми странами Центральной Азии, тем самым обозначив новый
этап своей политики в регионе. Современные приоритеты и направления
политики Китая в отношении Центральноазиатского региона определяются
соображениями национальной безопасности КНР и экономическими факторами.
Первый аспект объясняется тем, что с регионом тесно смыкается одна из
наиболее проблемных административно-территориальных единиц КНР —
Синьцзяно-Уйгурский автономный район. Второй, экономический,
обуславливается расположением в Центральной Азии ключевых поставщиков
энергетических ресурсов, особенно необходимых Китаю в период наращивания
темпов экономического развития.
Сейчас можно говорить не только об отдельных аспектах двусторонних
отношений Китая с государствами региона, но и о стратегии КНР в отношении
Центральной Азии как единого субъекта. Существует ряд достаточных оснований
для такой трактовки китайской стратегии в регионе. Они связаны, во-первых, с
существованием общерегиональных проблем безопасности, а во-вторых, с
наличием политико-экономической линии Китая в отношении региона, которая во
многих вопросах осуществляется через Шанхайскую организацию
сотрудничества (ШОС). В то же время можно говорить также и об отдельных
комплексах взаимоотношений Китая с каждой из пяти центрально- азиатских
республик, тем более что проекты, осуществляемые в рамках ШОС, не
затрагивают Туркменистан, который не является членом данной организации.
Можно выделить шесть приоритетных направлений стратегии Китая в
Центральной Азии. К ним относятся:
— противодействие проявлениям терроризма, сепаратизма, экстремизма,
— поддержание безопасного состояния пограничных территорий,
— содействие общерегиональной стабильности,
— участие в экономическом развитии региона,
— недопущение попадания региона под влияние государств или союзов,
занимающих антикитайскую позицию,
— доступ к региональным энергоресурсам.
На ранних этапах выстраивания отношений Китая с новыми независимыми
государствами первые три направления в первую очередь были тесно увязаны с
проблемой границ в регионе. После распада СССР Казахстан, Таджикистан и
Киргизия приобрели внешнюю государственную границу с Китаем, в отношении
которой требовалось решить ряд спорных вопросов, а также делимитировать и
демаркировать в соответствии с нормами международного права.
В 1996 г. и 1999 г. Китай и Киргизия достигли договоренности по вопросам
общей границы (858 км). Протяженность китайско-казахстанской границы
составляла 1533 км. Двусторонние соглашения по этому участку были заключены
в 1994 г. и 1998 г., а его демаркация была завершена в 2002 г. Соглашения по
китайско-таджикской границе (414 км) были подписаны в 1999 г. и 2002 г. При
этом все названные государства, а также Китай и Россия, еще в 1996 г. заключили
в Шанхае Соглашение об укреплении доверия в военной области в районе границ,
а в 1997 г. тем же составом участников было подписано Соглашение о взаимном
сокращении вооруженных сил в районе границ. Данные договоренности стали
основой формирования так называемой «Шанхайской пятерки», предтечи
Шанхайской организации сотрудничества, образованной в 2001 г. уже с участием
пяти упомянутых ранее государств и Узбекистана.
Решение пограничных вопросов, сняв основные межгосударственные
противоречия в данной области, вывело для Китая на первый план группу
общерегиональных проблем безопасности, ставших объектом обсуждения уже в
рамках ШОС. Для Китая эти вопросы тесно увязаны с ситуацией в Синьцзян-
Уйгурском автономном районе (СУАР), основное население которого
представлено мусульманами тюркского происхождения. Данная территория в
историческом, этническом и конфессиональном плане связана с
центральноазиатским регионом. Именно поэтому стабильная обстановка в
государствах Центральной Азии является положительным контекстом для
развития СУАР. Распад Советского Союза и образование пяти государств
Центральной Азии породил в среде сепаратистских кругов СУАР надежды на
возрождение независимого государства — Восточный Туркестан. Во второй
половине 1990-х — начале 2000-х годов китайская сторона заручилась обещанием
центральноазиатских республик не поддерживать в какой-либо форме
сепаратистское движение в Синьцзяне, увязав данный вопрос с условиями
расширения взаимной торговли и инвестиций. Впоследствии между Китаем и
республиками Центральной Азии была заключена серия соглашений о
совместных действиях в борьбе с сепаратизмом и экстремизмом. Данный вопрос
также является одним из ключевых аспектов сотрудничества в рамках ШОС.
Издавна территории Китая и современной Центральной Азии были не только
связаны общими политическими и этно-демографическими процессами, но и
тесно смыкались в экономическом и транспортном плане. Яркий пример —
Великий шелковый путь, соединявший Китай со Средней, Южной и Передней
Азией еще в начале нашей эры.
В 1990-е годы взаимный товарооборот Китая и стран Центральной Азии не
отличался стабильным развитием. Резкий его рост начала 1990-х годов сменился
определенным замедлением в середине десятилетия, что было частично вызвано
курсом государств региона на ограничение притока китайских товаров низкого
качества. Однако уже в 2000-х годах произошло резкое увеличение
товарооборота, за неполное десятилетие выросшего приблизительно в 15 раз по
сравнению с 1990-ми годами. Торговля с КНР составляет порядка 20% общего
торгового оборота центральноазиатских государств. При этом доля Центральной
Азии в торговом обороте Китая составляет менее 1 % его внешней торговли.
Среди внешнеторговых партнеров КНР в Центральной Азии с кратким отрывом
от других стран лидирует Казахстан, чей товарооборот с Китаем превышает 13
млрд долл. Еще в первой половине 1990-х годов китайское руководство
определило в качестве своей стратегической задачи трансформацию СУАР в
базовый регион развития торгово-экономических отношений с Центральной
Азией. Практическому воплощению данной задачи отвечала серия
государственных мер, включающая создание специальных экономических зон,
открытие новых и переоборудование старых погранпереходов на границах с
Казахстаном, Таджикистаном и Киргизией, присвоение ряду населенных пунктов
статуса открытых городов, в которых создавались пограничные базары. К числу
последних относятся, например, такие города, как Хоргос и Кашгар. Существуют
планы китайского руководства по превращению Кашгара, расположенного вблизи
границ с Пакистаном, Киргизией, Афганистаном и Таджикистаном, в крупный
торговый и логистический центр региона.
С 1993 г. Китай превратился в нетто-импортера нефти и до сих пор
демонстрирует высокий рост потребления энергетических ресурсов. Наиболее
масштабные энергетические проекты Китай осуществляет в трех
центральноазиатских республиках — Казахстане, Узбекистане и Туркменистане.
Во всех упомянутых странах активно работает Китайская национальная нефтяная
корпорация (China National Petroleum Corporation, CNPQ.
В 2009 г. по межгосударственному соглашению КНР выделила Туркменистану 3
млрд долл., которые должны быть использованы на освоение расположенного на
северо-востоке страны газового месторождения Южный Ио- лотань.
Месторождение оценивается экспертами как четвертое крупнейшее
месторождение газа в мире.
Сотрудничество Китая со всеми вышеперечисленными странами стало основой
для крупного регионального проекта — строительства газопровода Туркмения—
Узбекистан—Казахстан—Китай (Центральная Азия—Китай), первая линия
которого была введена в действие в декабре 2009 г. Газопровод берет свое начало
в Туркменистане, далее проходит через центральный Узбекистан и южный
Казахстан, завершаясь в городе Хоргос Синьцзян-Уйгурского автономного района
Китая. Через газокомпрессорную станцию в Хоргосе газ затем поступает в города
Шанхай, Гуанчжоу, Гонконг и другие регионы Китая. Таким образом, газопровод
Центральная Азия—Китай призван способствовать обеспечению растущей
внутренней потребности Китая в газе, а в перспективе — внести вклад в
изменение энергобаланса КНР в пользу увеличения в нем доли природного газа.
Энерготранспортные проекты не исчерпывают собой сотрудничество Китая и
Центральной Азии вобласти инфраструктуры. Среди важнейших
инфраструктурных проектов — железная дорогау Кашгар (Китай) — Иркештам
(китайско- киргизский пограничный район) — Ош (Киргизия) — Андижан
(Узбекистан), автомобильные дороги по маршрутам Ош—Сарытыш—Иркештам
—Кашгар и Братство—Душанбе— Джиргаталь—Карамык— Иркештам—Кашгар.
Рассмотренные направления политики Китая в регионе позволяют сделать вывод
о том, что менее чем за два десятилетия Китай, поэтапно осуществляя
намеченную стратегическую линию, стал одним из основных игроков в
Центральной Азии. Китай благодаря совместным экономическим проектам,
включая энергетическое и инфраструктурное сотрудничество, последовательно
проводит линию на вовлечение центральноазиатских государств в орбиту своего
геоэкономического влияния и является той политико-экономической силой,
которая будет в долгосрочной перспективе возрастать.

БИЛЕТ 14
1. Институциональное измерение внешней политики ЕС

2. Социально-экономическая дифференциация стран Латинской Америки.

Внутрирегиональный конфликтный потенциал ЛА
Различия в этой многочисленной группе стран
1 Страны (верхнего эшелона)
государства со сравнительно современной структурой экономики, большим
показателем подушевого ВВП, высоким ИЧР
среди них Латинской Америке- подгруппа новых индустриальных стран
(аргентина, Бразилия, Мексика, Чили)

эти страны в последние десятилетия продемонстрировали высокие темпы

экономического роста за счет активной индустриализации, сумели значительно
сократить свое отставание от развитых экономик и обрести некоторые
типологические признаки последних

2. Страны (крупноанклавного) развития капитализма

особенностью этих государств стало то, что незначительная часть
самодеятельного населения (экономический анклав) принимающая участие в
добыче, частичной переработке и экспорте нефти или других полезных
ископаемых, по сути, производит основную долю общественного продукта и
обеспечивает наибольшие поступления в государственный бюджет (венесуэла,
Чили)

3. Страны (второго эшелона)

им свойственна экспортная ориентация промышленности (боливия, Колумбия,
Парагвай, Перу, Эквадор)

4.Небольшие по размерам и наименее развитые государства Центральной

Америки с зависимым плантационным хозяйством (гаити, Гватемалы, Гондураса,
доминиканской Республики, Коста-рики, Никарагуа, Сальвадора)

аграрная специализация экономики, высокая доля в экспорте продукции

сельского хозяйства сочетаются с отсутствием ощутимых экономических
ресурсов для преодоления вековой отсталости и бедности наряду с
неблагоприятной внутриполитической и социальной обстановкой

из инета

Регион Латинской Америки крайне интересен для изучения экономического

благосостояния человека. На этот регион следует обратить внимание, ведь страны
Латинской Америки демонстрируют успехи в борьбе с бедностью,
неграмотностью и другими важными социальными проблемами. Правда, наряду с
достижениями, можно увидеть и проблемы, от которых страдают жители региона.
Выяснение успехов, провалов и их причин станет целью нашего исследования.

Основные показатели социального развития стран Латинской Америки

Для того чтобы получить общую картину экономического благосостояния

жителей Латинской Америки (ЛА), следует рассмотреть основной показатель
благосостояния — Индекс человеческого развития.[1] Как известно, этот
показатель является средним арифметическим ожидаемой продолжительности
жизни при рождении, охвата образованием и уровня ВНД по ППС на душу
населения. Поскольку ООН причисляет все страны ЛА к развивающимся,
интересно будет посмотреть и ИЧР без учёта уровня ВНД на душу населения.

В 2010 году средний ИЧР в странах ЛА составил 0,704 (без учета ВНД на душу
населения — 0,746). По этому показателю ЛА находится на уровне стран ЦВЕ и
Центральной Азии.

Страны ЛА довольно сильно отличаются по уровню социально-

экономического развития. Среди них можно выделить страны с относительно
высоким показателем ИЧР, средним и относительно низким.

К наиболее развитым странам ЛА можно отнести страны с индексом выше 0,74:

например, Чили, Аргентину, Мексику и некоторые другие. Лидерство же
принадлежит небольшим по размеру Барбадосу и Багамским островам (ИЧР
около 0,78). Страны этой группы занимают 40-е строчки рейтинга Human
Development Report. Интересно, что без учета сравнительно низкого ВНД этих
стран их индекс составил бы 0,82–84.

Отметим, что к этой группе, возможно, относится и Куба. Без учёта ВНД её ИЧР
составляет 0,89: на уровне Норвегии. Но, к сожалению, посчитать ВНД Кубы
международная статистика не может, так что её финальный ИЧР неизвестен.

Успех стран этой группы, скорее всего, объясняется высокой эффективностью

систем здравоохранения. Благодаря этим системам, средняя продолжительность
жизни сохраняется на уровне 77–79 лет даже в странах тяжелого климата
Центральной Америки и влажного климата Чили. Что касается Барбадоса и
Багамских островов, их высокие показатели обусловлены большими доходами от
туризма.

К наименее развитым странам ЛА можно отнести страны с ИЧР ниже 0,57. Они
находятся в Центральной Америке: это Никарагуа, Гватемала и Гаити. ИЧР Гаити
находится на уровне слаборазвитых стран Африки: 0,404.

Получив общее представление о предмете исследования, мы можем приступить к

более подробному изучению благосостояния стран ЛА.

Бедность и неравенство

В целом в странах ЛА бедность распространена не так широко, как в других

развивающихся регионах. Прежде всего, следует сказать, что существуют
некоторые методологические проблемы измерения бедности в этом регионе.
Поскольку во многих странах велик масштаб неформальной экономики (а значит
и фактические доходы населения выше известных статистике) и международная,
и национальная черта бедности не отражают реального положения дел в
экономике. Поскольку мы не располагаем точными цифрами масштаба теневой
экономики, наше исследование будет не совсем объективно.

Тем не менее, попытаемся оценить бедность в ЛА по международной шкале

бедности, не беря в расчет разницу потребительских корзин стран.

В среднем, крайняя бедность, то есть число людей, имеющих доход ниже 1,25
долл. в год, в странах ЛА составляет лишь 8% (2005). Глубина бедности
составляет 3%, то есть доход бедных, в среднем, находится чуть ниже уровня
черты бедности.[2]

Успехов в борьбе с бедностью добились Чили, Уругвай, Венесуэла (менее 3,5%).

С другой стороны, с Чили соседствует самая неблагополучная в этом отношении
страна Южной Америки: Боливия (16% сверхбедных). Самый проблемный регион
ЛА — это Центральная Америка (Гондурас — 18% сверхбедных, Никарагуа —
16%).
Катастрофическая ситуация наблюдается на Гаити: 55% населения имеют доход
ниже 1,25. Возможно, это связано с нестабильностью политических режимов в
Центральной Америке. Эта нестабильность не даёт правительствам приняться за
решение проблем бедности.[3]

Коэффициент Джини, то есть коэффициент неравенства в распределении доходов,

неуклонно повышался 70-х по 90-егоды[4] и, в среднем, к 2008 году составил 0,5.
По этому показателю Латинская Америка также неоднородна. Мода ряда
коэффициентов большинства стран ЛА составляет около 0,52. Однако, если в
Венесуэле и Уругвае коэффициент составляет, соответственно, 0,41 и 0,44, то в
Боливии он доходит до 0,56 (2007), в Гондурасе — до 0,58, в Бразилии — до 0,59.
Неизвестен коэффициент социалистической экономики Кубы, где, возможно,
доходы распределяются наиболее равно.[5]

Экономические составляющие качества жизни

Определим физическое благосостояние жителей ЛА.[6] В 2005–07 гг. отмечались

серьезные проблемы с продовольственным обеспечением жителей ЛА. Недоедали
9% жителей. Видимо, сейчас, после мирового продовольственного кризиса,
ситуация только ухудшилась.

Доступа к качественной питьевой воде не имели 7% населения (2008 г.). Причем,

если в городах водоснабжение не имели лишь 3%, то в деревне — 20%. Наиболее
проблемные страны — это Перу (25%), Парагвай (14%) и Гондурас (14%).
Заметим, что Перу и Парагвай имеют обширные горные области, где трудно
наладить водоснабжение. В этом странам ЛА помогает Всемирный Банк.[7]

На 2010 год в трущобах проживает 24% населения. Эта проблема остро стоит
практически перед всеми странами.

Экологическая ситуация в странах ЛА довольно плохая. Кроме вырубки лесов,

велики выбросы углекислого газа в атмосферу на человека. Среднее значение — 4
т в год на человека.

Занятость

Индекс занятости в странах ЛА составляет 61% (2008 год)[8]. В первичном

секторе заняты 10–40% населения. Наибольшее число людей заняты в этом
секторе в странах Центральной Америки (Гондурас, Гватемала) и горные страны
Южной Америки (Эквадор, Парагвай). Во вторичном секторе повсюду занято по
20–30% населения. В третичном — 40–70% населения (наибольшее число — в
Венесуэле и Чили).[9]

Очень распространена неформальная занятость, в основном, в странах с

сильными общинными традициями. Например, в Бразилии эта цифра составляет
50%. Чаще всего неформально занятые трудятся в сельском хозяйстве. Прямым
следствием этого является распространение незащищенного труда. В основном,
это горные страны: Колумбия (41% работников незащищены), Боливия (62%),
Парагвай (47%), Перу (40%).[10]

Для уменьшения стоимости труда предприниматели устанавливают станки или

используют более гибкие формы использования рабочих рук: временный наем,
наем без контракта для молодежи, женщин, низкоквалифицированных
работников. Обычно эти категории населения не имеют доступа к социальному
обеспечению и медицинскому страхованию, а их статус неформально занятых
только усугубляет ситуацию.[11]

Безработица до кризиса составляла 9–16%.[12] Основным видом безработицы до

кризиса была структурная безработица: из-за недостатка образования люди не
могли работать на модернизированных производствах. Но нужно отметить, что в
ЛА сравнительно много людей с полным средним образованием, то есть
достаточно квалифицированной рабочей силы. Как будет сказано ниже, полное
среднее образование имеют около 32% населения региона (в Чили и Перу —
более половины населения)[13]. Отсюда можно сделать вывод о недостаточной
экономической эффективности систем образования некоторых стран. Видимо,
образовательные программы не соответствуют потребностям рынка труда, либо в
образовательных учреждениях обучают недостаточное количество людей.

Стоит отметить половую дифференциацию безработицы: безработных женщин в

2005 г. было, в среднем, на 4% больше, чем мужчин.[14]

Безработицу усиливает зависимость экономик некоторых стран ЛА от мировой

экономической конъюнктуры. Например, спад в экономике США в начале 2001
года повлек за собой закрытие свыше 400 макиладорас и увольнение 120 тыс.
рабочих на границе Мексики и США.[15]

Наблюдается трудовая эмиграция из стран ЛА из-за высокого уровня

безработицы и политической нестабильности.

Здоровье [16]

Ожидаемая продолжительность жизни в среднем по странам ЛА самая высокая

среди развивающихся регионов: 74 года. Взрослая смертность составляет 287
человек на 1000. Младенческая (до года) — 19 на 1000, до 5 лет — 23 на 1000
живорожденных (2008 год).[17]

Здравоохранение в странах ЛА финансируется лучше, чем во всех остальных

развивающихся регионах, кроме ЦВЕ. В среднем, на человека тратится 730 долл.

Создана развитая инфраструктура здравоохранения. В среднем, страны ЛА

располагают 24 больничными койками на 10 тыс. человек. Это определяет
высокий уровень вакцинации против важнейших болезней (например, кори и
туберкулеза). Правда, около половины населения не вакцинированы в Панаме,
Венесуэле, Эквадоре и Парагвае.

В регионе не хватает врачей-специалистов. Например, лишь 86% родов

проводятся при участии акушеров, что повышает младенческую смертность.

Образование [18]

Ситуация с образованием в ЛА хорошая, причем не только в Южной Америке, но

и в Центральной Америке и Карибском бассейне. Грамотность в странах региона
составляет 91,1%, что много для развивающегося региона.

Везде, кроме Ямайки и Доминиканской республики, 90-процентный охват

начальным образованием, то есть на уровне стран ЦВЕ. Охват образованием
второй ступени (средняя школа) в Южной Америке составляет около 2/3
(исключения представляют Чили — 85%, Эквадор и Парагвай — 58–59%), а в
остальных странах — 50–60%. Охват высшим образованием составляет в среднем
30%[19].

Средняя ожидаемая продолжительность обучения — 15–16 лет. При этом на Кубе

она составляет 18 лет. В Никарагуа и Гватемале эта цифра составляет лишь 10–11
лет. Фактический срок обучения здесь — 4–6 лет.

Образовательная инфраструктура стран региона развита. В Колумбии, Венесуэле,

Боливии, а также Аргентине и Уругвае на одного учителя приходится до 20
учеников. В Центральной Америке (кроме Мексики) и Карибском бассейне
прослеживается общая закономерность: при хорошей обеспеченности школ
учителями (тоже около 20 учеников на учителя) многие учителя (более 20%) не
имеют педагогического образования. В Белизе и Гондурасе, например,
непрофессиональные учителя составляют основную часть работников
образования.

Пожалуй, единственной вопиющей проблемой систем образования в странах ЛА

является невостребованность образовательных услуг населением. В среднем,
начальную школу бросают 18% учеников. В благополучных Аргентине и Чили
так делают около 5%, в остальных — до четверти (как, например, в Бразилии), в
Никарагуа — половина учеников.

В некоторых странах, даже имеющих хороший охват образованием, высокий

процент бросивших школу не дает полностью использовать возможности системы
образования. Так, в Венесуэле, Гондурасе, Никарагуа и Доминиканской
республике люди учатся меньше 7 лет (в Гватемале и на Гаити — менее 5 лет),
хотя имеют все возможности продолжать образование. Этот феномен требует
специального изучения, но можно предположить, что корни этого явления лежат
в менталитете жителей или отсутствии высококвалифицированных рабочих мест.
Кроме этого, системы образования нуждаются в адаптации к реалиям рынка
труда, о чем было сказано выше. Сейчас на рынке сохраняется структурная
безработица при большом количестве образованных людей.

Следствием нежелания населения учиться в школе и неадаптированности систем

образования является растрата части государственных средств впустую.

Анализ структурных реформ последних лет в странах ЛА (на примере Бразилии)

В качестве примера борьбы государства с социальными проблемами в странах ЛА

можно рассмотреть реформы бразильского президента Луиса Инасио Лула да
Силвы, начавшиеся в 2002–2003 годах. По схожему механизму проходили
некоторые реформы в Мексике и Чили.

Основными проблемами благосостояния человека в Бразилии тогда являлись

бедность населения, неравенство в распределении доходов и безработица.

На борьбу с бедностью и неравенством направлена программа Bolsa Família

(«Семейный кошелёк»), объединившая социальные программы предшественника
Лулы, Фернандо Кардозу. В рамках этой программы сверхбедным семьям
выделяются пособия из госбюджета. В этой программе применяется мексиканское
изобретение: механизм «условных денежных переводов» («conditional cash
transfers»). Всем сверхбедным семьям выдаются в размере примерно 32 долл. в
месяц. Бедные же семьи получают пособия лишь при наличии детей или
беременной женщины (до трех пособий). Кроме того, все люди, претендующие на
помощь, должны регулярно проходить медицинское обследование. Программа
охватила более 11 миллионов семей, то есть до ¼ населения Бразилии.

Частью программы Bolsa Família является программа «Школьный кошелек»,

направленная на повышение числа посещающих школу. Проблема назрела,
поскольку бросают школу около 24% учеников. Это привело к тому, что среднее
образование имеют лишь 22% бразильцев. Программа построена по тому же
принципу, что и «Семейный кошелек»: денежные пособия бедным семьям
выдаются при условии, что их дети ходят в школу и регулярно делают прививки.
В школе дети получают регулярное питание в перерыве между уроками, что
снижает расходы их родителей. Пособие выдается за каждого ребенка, максимум
— за три ребенка на семью. Таким образом, дополнительными эффектами
программы можно считать снижение рождаемости, улучшение питания и
укрепление здоровья детей, а также снижение расходов родителей на питание
ребенка. В 2006 году на программу израсходовано 2,5% государственного
бюджета, то есть около 0,5% ВВП [20].

Улучшить качество жизни бедняков призвана программа Fome Zero («Нулевой

голод» или «Уничтожение голода»). Её цель — обеспечить нормальный доступ к
еде и воде. По этой программе в безводных регионах в глубине Бразилии
создаются водохранилища, создаются малобюджетные столовые,
распространяются витамины и даже пропагандируется вред беременности в
молодом возрасте (для сокращения роста крестьянских семей и предотвращения
аграрного перенаселения).

Программа «Семейный кошелек» достигла ощутимых результатов. Программы

повысили уровень охвата образованием. Также, к удивлению многих экспертов,
программы не снизили, а повысили уровень занятости населения. Видимо,
получение образования адресатами помощи снизило структурную безработицу,
которая, как было сказано выше, является основным типом безработицы в ЛА.
Коэффициент Джини со времени принятия Ф. Кардозу программы «Школьный
кошелек в 1995 году до 2004 года снизился на 0,047 (до 0,59).[21] Однако, почти
не изменился совокупный спрос, поскольку вливания в экономику не превышали
3% ВВП каждый год.

На мой взгляд, причинами эффективности программ Лулы являются применение

уловного механизма помощи и наработанный правительством Кардозу опыт в
проведении программы «Школьный кошелек». Также следует отметить, что без
заслуг Кардозу в борьбе с гиперинфляцией успех социальной политики Лулы был
бы невозможен.

Возможно, достичь более серьезных успехов этим программам помешали ошибки

государственного аппарата в определении адресатов помощи. Журнал Economist
отмечает, что в 2005 году беднейшему квинтилю бразильцев уходило лишь 45%
условных трансфертов, а 10% такой помощи доставалась богатейшему квинтилю.
[22] В 2004 году половина реципиентов попала в список участников программы
по ошибке.[23]

Латинская Америка переживает серьезные перемены. С одной стороны,

государства региона отходят от прежних стандартов экономической политики и
поведения на международной арене. С другой – меняется характер внешнего
воздействия. Традиционно здесь доминировали США, теперь же усиливается
присутствие других мировых держав, благодаря чему расширяется поле
деятельности для политического маневра. Последствия новой ситуации могут
быть весьма разнообразны и зачастую противоречивы, однако она сулит неплохие
шансы для укрепления российских позиций в регионе.

"ДРЕЙФ" ВЛЕВО

Латинская Америка обладает крупным и еще не полностью раскрытым ресурсным

потенциалом, однако в мировой экономике и политике она традиционно занимала
периферийное положение.  С середины ХХ века регион становится одной из арен
противоборства двух сверхдержав – Соединенных Штатов и Советского Союза,
причем в самом центре этого глобального противостояния оказалась Куба.
Исчезновение СССР ослабило левую часть латиноамериканского политического
спектра, что привело к некоторой разрядке внутренней напряженности. Однако в
результате нарушения международного баланса сил у государств региона
оказалось меньше возможностей для стратегического маневра.

По континенту прокатилась волна демократизации, которую использовали силы

неоконсервативного и неолиберального толка. Запущенные ими реформы
обеспечили на первом этапе макроэкономическую стабилизацию и определенный
экономический рост. Но во второй половине 1990-х неолиберальная волна начала
«захлебываться». Реформированным экономикам не удалось приспособиться к
процессам глобализации, их уязвимость перед лицом внешних кризисных шоков
только возросла; к тому же резко усилилось имущественное расслоение.

В этих условиях настроение населения стало меняться. Начиная с конца прошлого

столетия к власти конституционным путем приходят альтернативные силы и
лидеры – в Венесуэле (1998), Аргентине (2002) Бразилии (2002 и 2006), Боливии и
Уругвае (2005), Эквадоре и Никарагуа (2006). В Перу и Мексике в 2006 году
левые если и не победили, то привлекли на свою сторону почти половину
электората.

Диапазон «полевения» весьма широк: от леворадикального варианта в Венесуэле

до центристского и социально ориентированного в Чили. Массовый характер
этого социально-политического сдвига указывает на то, что воспроизводство на
латиноамериканской почве левой политической культуры имеет объективный
характер. (Сегодня к этому процессу добавляется стремительный рост
политического самосознания коренного населения – так называемый «индейский
ренессанс».)

ПРОГНОЗ НА ДЕСЯТЬ ЛЕТ

В силу переломного характера нынешней ситуации в странах Латинской Америки

неясным является и ее экономическое будущее. Вместе с тем можно
предположить, что в период до 2017-го вероятно следующее.

Вес региона в мировом ВВП останется на уровне 7–8 %, в мировом населении –

8–9 %.

Сохранится тенденция к экономической дифференциации стран региона.

Бразилия, Мексика, Чили и Аргентина, идущие по пути технологического
обновления и постепенного формирования элементов «экономики знания»,
увеличат отрыв от остальных государств. Положение Венесуэлы будет,
разумеется, зависеть от конъюнктуры нефтяного рынка.

В экономической политике следует ожидать преобладания неокейнсианского

подхода, ряд стран региона смогут несколько сократить имущественное
расслоение.
Бразилия подтвердит свой статус восходящего гиганта и станет наращивать
усилия по формированию собственной зоны влияния в Южной Америке.

Значительная часть стран Латинской Америки, скорее всего, продолжат

«дрейфовать» влево. Настроение избирателей будет в большей степени зависеть
от положения дел в Бразилии, нежели от развития событий в Венесуэле.
Максимальную степень нестабильности следует ожидать в Андском поясе
(Боливия, Перу, Эквадор, Колумбия), минимальную – в странах Южного конуса.

В большинстве государств сохранится традиционная демократическая система,

однако не исключены авторитарные «зигзаги», особенно под предлогом
необходимости решить задачи по перераспределению.

Изменится ситуация на Кубе, где наиболее вероятен «вьетнамский сценарий»

поэтапной трансформации. При этом нужно учитывать серьезную морально-
политическую и экономическую поддержку Гаваны со стороны Каракаса.

Шансы преодоления затяжного внутреннего конфликта в Колумбии невелики, но

его относительное «охлаждение» все же возможно. (В данном конфликте,
который продолжается в стране около 40 лет, левоэкстремистские
«Революционные вооруженные силы Колумбии» (РВСК) и Армия национального
освобождения (АНО) противодействуют колумбийской армии. – Ред.) С другой
стороны, в случае радикализации венесуэльского режима не исключено
обострение отношений между Венесуэлой и Колумбией.

В 2007–2017 годах продолжится большая геополитическая «игра»,

развернувшаяся вокруг региона в 1990-е. Обострится соперничество
Соединенных Штатов и Европейского союза (в первую очередь его
«неформального представителя» в регионе – Испании) за влияние в Латинской
Америке. Сегодня Вашингтон пожинает плоды своего прошлого невнимания к
региону; Евросоюз же постепенно усиливает здесь свои позиции. К прежним
«игрокам» де-факто добавляется новый – Китай, прорвавшийся на местные
рынки. Возрастет – особенно в конце исследуемого периода – роль Бразилии как
регионального центра силы.

Тенденция возобновления сотрудничества Юг – Юг, по всей видимости,

укрепится и выльется в расширение торгово-экономических отношений. Ряд
латиноамериканских государств (прежде всего Бразилия) будут проявлять
значительный интерес к восходящим странам-гигантам других регионов – Китаю,
России и Индии.

Начавшаяся перекомпоновка интеграционных блоков внутри региона и

противоречия, обнажившиеся в ходе многолетних переговоров о создании
Панамериканской зоны свободной торговли (FTAA), не позволяют с
уверенностью прогнозировать судьбу этого проекта. Очевидно, однако, что его
реализация в любом случае откладывается. В перспективе она по-прежнему
возможна, но в урезанном виде и ограниченном формате.
Особое значение приобретает ось сотрудничества, формирующаяся в рамках
Ибероамериканского сообщества (ибероамериканский саммит впервые прошел в
1999 году в Мексике и объединяет страны Латинской Америки, Испанию и
Португалию. – Ред.). Можно было ожидать, что вступление Венесуэлы в
Южноамериканский общий рынок (Меркосур) придаст серьезный стимул
дальнейшему развитию этого наиболее мощного интеграционного блока
Латинской Америки. Правда, принимая во внимание особенности нынешнего
венесуэльского режима, стоит учитывать риск того, что конфликтный потенциал
внутри Меркосура увеличится.

Разделение региона по геополитической и геоэкономической ориентации на

северную (Мезоамерика и часть Карибов) и южную (Южная Америка) части,
проявившееся в последнее десятилетие, сохранится и впредь. Вместе с тем
очевидно, что для Мексики предел ориентации на севере уже достигнут и даже
протеже правых сил, который недавно выиграл выборы, заявляет о
необходимости в течение своего мандата сбалансировать внешние связи, в
частности, поворотом к Латинской Америке. В свою очередь, на юге региона
следует ожидать дальнейшую диверсификацию внешних экономических и
политических связей в духе «открытого регионализма». Новым фактором
развития латиноамериканских государств стало их усиливающееся
сотрудничество со странами Азиатско-Тихоокеанского региона (АТР).

Массовый отток населения латиноамериканских стран в Соединенные Штаты,

Канаду и Испанию, вероятно, возрастет, что может негативно отразиться на
отношениях с последними (прежде всего это касается отношений Мексика –
США). Рост в Северной Америке латиноамериканских диаспор будет
превращаться из внутриполитического во внешнеполитический фактор. В
Соединенных Штатах уже появилось латиноамериканское лобби, которое будет
только расти, меняя и внутриполитический баланс, и политику в отношении
отдельных стран региона.

В настоящее время внешняя политика латиноамериканских государств

активизируется после продолжительного затишья 1990-х. В предстоящий период
их подавляющее большинство сохранят приверженность таким принципам, как
примат международного права, универсальная роль ООН, нераспространение
оружия массового уничтожения (ОМУ), многосторонность в решении крупных
международных проблем (многополюсность). Проблемы международной
безопасности станут по-прежнему решаться с учетом социальных, экономических
и других нетрадиционных факторов. К интерпретации понятий «международный
терроризм» и «антитеррористическая борьба» латиноамериканские страны будут
подходить с осторожностью, указывая на их социально-экономические причины.

В случае если ряд стран Дальнего Востока, Среднего и Ближнего Востока

обзаведутся ядерным оружием, то и в Латинской Америке, прежде всего в
Бразилии, отношение к вопросу о распространении ОМУ может подвергнуться
ревизии. В любом случае будет нарастать интерес к развитию атомной
энергетики.

БИЛЕТ 15
1. Инструменты влияния США на глобальную и региональные системы /
подсистемы международных отношений
Факторы определяющие роль США в мире
 колоссальная экономическая и финансовая мощь США
 Ведущая роль в международных организациях США - лидирует в G7, в
НАТО
 Наличие у США сети военно-политических союзов, охватывающих
наиболее развитые страны мира
 Способность США к глобальному проецированию «военной силы»
 Безпрецендентное влияние американской массовой культуры на мировые
цивилизационные процессы
 Доминирование США в мировом информационном пространстве

Система связей между США и их союзниками

 Страны НАТО
 Ряд стран тихоокеанского региона , с которыми США имеются
союзнические договоры: Япония , Южная Корея , Филипинны , Таиланд,
Австралия , Новая Зеландия.
 Большинство стран Латинской Америки - членов ОАГ
 Израиль и Пакистан , а также страны, имеющие союзнические
договоренности с США - Марокко, Иордания , Кувейт, ОАЭ

Картина интересов США

1) первая зона совпадает с контурами Западного полушария (внутренний дворик
США), интересы безопасности США
2) нефтяные регионы – Ближний и Средний Восток и Каспий с выходом в
Центральную Азию: потребности экономической безопасности
3) третья зона интересов с запада охватывает Европу, « подпирая» Европейскую
Россию , а с востока - Японию и Корею , «обнимая» Китай и Индию: старые и
новые сферы фактической стратегической ответственности США

Статью читать https://cyberleninka.ru/article/v/voenno-politicheskie-i-

ekonomicheskie-partnerstva-kak-instrument-rasprostraneniya-vliyaniya-ssha-v-
sovremennom-mire
2. Динамика европейского интеграционного проекта после окончания
Холодной войны
 Это самобытное и автономное региональное интеграционное объединение,
в основе которого лежат принципы наделения полномочиями и принципы
субсидиарности и пропорциональности
 Не сверхдержава
 Не национальное государство (будь то федерация или конфедирация)
 Не обычная международная орагнизация

Принцип наделения полномочиями

 Указывает на специфику правовой природы ЕС

 Лежит в основе вычленения сфер ведения ЕС (исключительная
компетенция ЕС, смешанная и другие виды компетенции ЕС и государств-
членов, сферы ведения государства)
 С его помощью осуществляется делимитация полномочий ЕС и государств-
членов

5 категорий компетенций ЕС

1) Исключительная( абсолютная)
2) Смешанная (совместная)
3) По координации экономической политики и политики занятости
4) В области общей иностранной политики и политики безопасности
5) Поддержки, координации и дополнения действий

Исключительная компетенция ЕС (ст.2 Договора о функционировании ЕС)

a) Таможенный союз
b) Установление правил конкуренции, необходимых для функционирования
внутреннего рынка
c) Кредитно-денежная политика в зоне евро
d) Сохранение морских биоресурсов в рамках общей политики и отношении
рыболовства
e) Общая торговая политика

Принцип субсидиарности

лежит в основе порядка осуществления смешанной (совместной)

компетенции ЕС и государств-членов.
 Суть принципа субсидиарности

 Вопросы решаются на нижайшем из возможных уровней, где это

уместно и рационально, тогда как властные органы более высокого
уровня должны вмешиваться в дело лишь тогда, когда нижестоящие
не в состоянии справиться с возникшей проблемой
 Истоки концепции субсидиарности лежат в социальной доктрине
католицизма, где она возникла при разработке политики по борьбе с
бедностью, подразумеваемая, что вмешательство государства может
потребоваться там, где с проблемами не справляется семья

Политическая система ЕС

Multi-level government (иерархичный правительственный подход)

vs
Multi-level governance (широкий вовлекающий и всеобъемлющий процесс
координации)

Ключевые черты Многоуровневого управления

 принятие решений находится в компетенции акторов различного уровня

 в рамках регионального объединении решения принимаются коллективно
->государства теряют часть контролля над принятием решений
 политические арены, на которых действуют разные игроки, взаимосвязаны
-> игроки субнационального уровня действуют и на национальной арене,
формируя транснациональные сетевые связи

Особенности политической системы EC

 ЕС не обладает монополией на легитимное насилие, не имеет единого
центра властных полномочий ML умеет Инее Говорить об уровнях
решпеннй государства, уместнее говорить об уровнях принятия и
исполнения решений
 Национальные государства, участвуя в ЕС, не перестают быть
государствами, вольны учреждать собственные различные правовые
режимы под сводом ЕС
 Политическая система ЕС является асимметричной: государства
регулируют степень интеграции различных секторов политики, поэтому
полномочия наднациональных институтов разнятся в зависимости от
тематической сферы

Общая институциональная структура ЕС

Ключевые игроки в политической системе ЕС
 Европейский парламент - голос граждан (председатель Антонио Таяни)
 Европейский Совет - голос гсоударств –членов (Дональд Туск)
 Европейская комиссия - стимулирование общих интересов (Жан Клод
Юнкер)

Лекции бабыниной прочитать

БИЛЕТ 16
1. Основные направления внешней политики США

2. Потенциал Бразилии как регионального лидера Латинской Америки

Бразилия. Достижения модернизации и системный кризис

В чем проблемы Бразилии?

o проблемы порождены не отсталостью, а быстрым, но крайне
неравномерным развитием при сохранении обширных географических и
социальных зон отсталости
o характерная черта Бразилии- сочетание черт стран Первого и Третьего
мира, будь то в экономике, производственных технологиях или социальной
сфере
o такое сочетание и создает колоссальное социальное напряжение, которое
периодически проявляется в форме острых кризисов - не только
экономических, но и общественно-политических

демографическая ситуация в Бразилии

Бразилия остается страной с относительно молодым населением, но средняя
ожидаемая продолжительность жизни с 1995 по 2015-2016 увеличилась с 66 года
до 74,7 (при средней по странам Латинской Америки и Карибского бассейна-75,2
года в 2015-2016 гг)

рождаемость (коэффициент фертильности) сократилась с 2,3 в 2000 г до 1,74

2015-2016 гг, в том числе в штатах относительно отсталого Северо-
Востока только с 2004 – с 2,39 до 1,85 в 2015 r.

1995 год- рубеж в плане модели развития страны

принцип внутренней политики трех президентов- Кардозу, Лулы ,

Силвы и Руссефф: решение социальных проблем- ключ к экономической и
технологической модернизации страны
1) В течение 17-18 лет бразилия- пример успешного сочетания относительно
либеральной политики экономике и жесткой монетарной политики в
финансах с сокращением бедности и социального неравенства: доля бедных
сократилась с 37,5% 1995-96 до 13,3% 2014 r.
2) возросли госрасходы на образование и здравоохранение как в абсолютных
размерах, так и по доле ВВП
3) на протяжении 1997-2012/13 экономика Бразилии не знала высокой инфляции
(максимум- 143% в 2003г)
4) среднегодовые темпы роста ВВП за каждое пятилетие увеличивались в
течение двадцати лет- 1,3% 1990-94т до 4,5% 2006-10г.
5) Бразилия занимала 3 место мире по объему привлекаемых ПИИ, уступая
только США и Китаю

На протяжении 2002-2014 rr. Существовал альянс левой ПТ и

правоцентристских сил
o В основе этого альянса лежали не просто тактические соображения, а
пересекающийся консерватизм верхов (финансовые крути агробизнес) и
низов
o И те, и другие были одинаково заинтересованы в финансово-экономической
стабильности: низкой инфляции, высокой процентной ставке и завышенном курсе
реала, что способствовало импорту дешевых потребительских товаров из других
стран Латинской Америки и из Китая
o по политическим мотивам ни Лула, ни Руссефф не решились приступить к
реформе налоговой системы, которая- при формально существующей
прогрессивной шкале налогообложения носит в целом регрессивный характер
o В то же время около 30% экономически активного населения страны не
годились для современных видов деятельности: рост потребления бедных
слоев не превратили не мог превратить их за 10-12 лет в современных
работников: однако они заинтересованы в расширении потребления не
 меньше, чем консервативные верхи- даже ценой соскальзывания страны к
периферии мировой экономики

Социально-экономическая политика, проводившаяся с 2003 г левыми

правительствами, 2013-14 гг. исчерпала себя

*причины: давление внешнеэкономической конъюнктуры (падение цен на

commodities) и собственных достижений
- не способна была решать те проблемы, которые были вызваны ею
самой, те. возникли вследствие ее же успехов (рост образованности
молодежи, формирование- наряду с материальными-пост-
материальных потребностей, активизация гражданского общества
- ухудшение экономической ситуации с 2014 : ВВП Вырос всего на 0,5%
а в 2015-16 экономика сокращалась на 3,5% (те. упала за 2 года более
чем на чего не было ни в одной другой стране Латинской Америки
(исключение- Венесуэла, где произошла экономическая катастрофа)
наметившийся в 2017г небольшой подъем не позволяет говорить о
качественном переломе негативной тенденции

События последних 5 лет (в экономике и социально-политической сфере)

позволяют говорить системном кризисе в Бразилии
- середина 2013 в ответ на повышение платы за проезд в метро автобусах в
крупных городах (чтобы компенсировать расходы на подготовку чемпионата
мира по футболу 2014 и Олимпиаде 2016 по стране прокатилась волна
демонстраций
- далее операция Федеральной полиции Lava Jato (автомойка) вскрыла сеть
коррупционных связей с участием государственного нефтяного концерна
«петробраз» высокопоставленных политиков: это вызвало новые демонстрации,
теперь уже непосредственно против ITT
- коррупционные скандалы способствовали расколу (хотя не были его причиной)
своеобразного альянса право-левых консервативных сил и началу
контрнаступления правых
- 2014 Бразилия наряду с переизбранием Дилмы Русефф на второй срок получила
самый консервативный после военной диктатуры (1964- 1985) Национальный
конгресс- во многом как усиления агробизнеса и сырьевиков благодаря дружбе
Китаем (да здравствует БРИКС)
- кульминация этого контрнаступления- -импичмент президенту Руссефф в
августе 2016 r.
- за импичментом последовали замораживание средств на социальные программы
и пересмотр ряда законов в социальной сфере, охране окружающей среды и
защите прав индейского населения Амазонии, принятых при Луле, Руссефф и
Кардозу.

БИЛЕТ 17
1. Степенюь субъектности государств в в соврменной международно-
политической системе

СУБЪЕКТЫ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ. СТЕПЕНЬ

СУБЪЕКТИВНОСТИ В МЕЖДУНАРОДНЫХ ДЕЛАХ

Субъекты МО
способны:
 познавать окружающую действительность
 действовать в своих собственных целях и интересах
 осмысливать свойственный и чужой практический опыт, меня свою
стратегию
и фактически использующие эти свои способности хотя бы в одной сфере
деятельности

Главные признаки любого субъекта (индивидуального и коллективного)

наличие у него:
 мотивов
 целеустремленности
 воли
 и способности
способность и желание действовать ради достижения стратегических
отсроченных целей, в том числе принеся им в жертву цели более частные,
близкие, непосредственные (подчас в ущерб реальным, неилюзорным интересам
субъекта)

Государства как главные субъекты международных отношений

 супердержавы
 великие державы (мировые державы, великие региональные державы)
 региональные державы, средние и малые региональные державы

Супердержава (мировой гегемон доминант /лидер)

 эффективный экономический механизм, основанный на производстве
инновационного типа
 способность доминировать и/или определять правила функционирования в
мировой валютной
системе
 главенствующие позиции в мировой торговле и контроль большей части
крупных THK
 силовые возможности глобального масштаба, лидерство в мощных военных
союзах добровольного типа и осуществление эффективной военной политики
2. Стратегия ЕС на постсоветском пространстве