«Лексикология японского языка»

Учебник для студентов

японского отделения кафедры восточных языков

и страноведения

факультета иностранных языков

составитель: Ефимова Сардана Кимовна

Руфова Елена Степановна

 Оглавление:
Глава 1 Общие сведения о японском языке
1.1 Особенности японского языка
1.2 Письменность японского языка
1.3 Фонетика и фонология японского языка
Глава 2 Классификация лексики японского языка
2.1 Особенности лексики японского языка
2.2 Классификации лексики японского языка
Глава 3 Синонимия, антонимия и омонимия в современной
японской лексике
3.1 Синонимия в японском языке
3.2 Антонимия в японском языке
3.3 Омонимия в японском языке
Глава 4 Словообразовательная структура лексических единиц в
современном японском языке
4.1 Основные пути пополнения словарного состава
современного японского языка.Система словообразования
4.2 Сложение как способ словообразования
современного японского языка
4.3 Аффиксация как способ словообразования
современного японского языка
4.4 Аббревиация как способ словообразования
современного японского языка
4.5 Другие способы словообразования современного японского языка
4.6 Лексическое заимствование как путь пополнения
словарного состава современного японского языка
4.6.1 Способы лексических заимствований
4.6.2 Освоение гайрайго
4.6.3 Области распрастронения иноязычных слов в общественно-
языковой практике Японии
 Глава 1. Общие сведения о японском языке.
1.1 Особенности японского языка.

Японский язык (нихонго или кокуго) является родным языком японцев

проживающих на Японском архипелаге. Японский язык (далее ЯЯ) полностью
вытеснил айнский среди айнского населения о-ва Хоккайдо.
Определяющим свойством ЯЯ является простой состав слога: V иди СУ (в
древнем языке). Японские слова не могут начинаться на два согласных подобно
алтайским и малайским (но в отличие от индоевропейских и древнетибетских).
Японский слог не мог кончаться на согласный, как и в полинезийских языках (но в
отличие от айнского, корейского и других алтайских). Такие строгие правила
(унаследованные, видимо, от субстратных языков) резко ограничивали комбинации
возможных слогов: слоговая азбука (кана), сложившаяся в IX—XI в., различала их
лишь 48. В действительности это количество было несколько больше (на первых
порах слоги с начальными звонкими не получали особого обоэначення), по ясно, что
во избежание огромной омонимии требовались серьезные языковые средства,
компенсирующие в той или иной мере простой состав слога, тем более что долгих
фонем (ни гласных, ни согласных) не было. К таким средствам можно отнести:
(1) Полисиллабичность подавляющего большиаства корней и даже многих
служебных морфем «исконного слоя» лексики (в отличие от синотибетскнх
языков, а также вьетнамского и тайских.): копира 'голова", тадзунэ 'вопрос', фукуро
мешок', кудзира 'кпт'. мусосаби ''белка-лётяга, онадзи 'одинаковый', мудацка-си-й
'трудный', мидзика-й 'короткий', ватакуси'я'; суффиксы: бакари, нами, дакэ 'только',
-тати (суф, мн. ч.), -даракэ 'покрытый чём-л. ',_ери 'чем', кара 'от', -мадэ 'до', 'даже'.
Агглютинативный суффикс не может быть меньше слога и состоять из одного или
двух согласных, поэтому количество возможных словообразовательных суффиксов
ограничено. Морфологическая граница в глаголах нередко проходит внутри слога —
после согласного.
 (2) Словосложение как основное средство словообразования. В отличие от языков
с развитой суффиксацией ЯЯ образует сложные слова большей частью
путем агглютинации их корней или основ. Однако такие слова не могут быть
чрезмерно длинны. Так, японские етпхл (песик) издавна состояли из пяти- и
семисложных стихов; более длинные производные и сложны и слова не могли
попасть в песню. Но корнесложение остается и теперь важным (хотя и не слишком
экономным) средством словообразования и ограничения омонимии: отииру –
попадать (оти - падать, иру – входить), омосирой – интересный (лицом белый),
мимикадзари – серьги (украшение ушей), ацукуруший – знойный (жаркий), ататакай
– теплый (такай – высокий). Множество сложений относится к китайскому слою
лексики. Многие слова проникли уже в виде «биномов» (сложных слов из двух
корней): кэйдзай – экономика, ку:ки – воздух, кокумин – население, народ. Однако
среди сложных слов много омонимов.
(3) Количество разнозвучащих слов увеличивается за счет музыкального
регистрового ударения: хи – день, солнце – огонь; ха – зуб – лист – перо; хана – нос
– цветок; каэру – лягушка – возвращаться – менять.
Благодаря ударению различаются части речи: ёми – читая – чтение, модоси –
возвращая – возвращение.
4) Недостаток словообразовательных суффиксов вынуждал использовать и
другое средство для обогащения словарного состава языка – корнеобразование. Еще
в дописьменный период появляются пары и целые ряды родственных корней.
Сравним древнеяпонские числительные:
пито – один, ми – три, йо – четыре
пута – два, му – шесть, йа – восемь
т.е. при удвоении числа, выражаемого числительным, и > у, о > а. При одинаковом
соотношении между значениями изменение корня тоже одинаково. К первой паре
можно добавить: хацу- ( из пату-) первый ( хацуюки – первый снег, хатати – 20 лет).
 Сближаются глаголы: киру – резать, кору – рубить (ки/ко – дерево); куру –
долбить, кару – косить, стричь (ката – резать, косить (катана – нож, меч). С
появлением косьбы создается или новый корень или новое значение старого слова.
5)Одно имя от другого может отличать конечный гласный: аму – плести, ами –
плетя, ами – сеть, ама – рыбак, плетельщик сетей. Корень ам- выделяется лишь в
глагольных формах. В имени его можно было бы выделить лишь при наличии
суффикса деятеля –а. Однако есть немало имен с последним –а, которые имеют
совсем другое значение: курой – черный, курай – темный, кура – склад, темница,
кури – каштан, курэ – сумерки, курэру – смеркаться. Здесь нельзя выделить общий
корень кур-, так как конечные гласные не являются суффиксами.
6) Фонетические ограничения слова. В древнем ЯЯ слово не могло начинаться
на звонкий согласный (как в тюркских языках), а также на r-, l-, n-, (как в
подавляющем большинстве алтайских). Еще в дописьменный период согласный l
конвергировал с r, что так же уменьшило смыслоразличительные возможности ЯЯ.
Под влиянием китайских и других заимствований звонкие согласные и r стали
употребляться и в анлауте (l в иностранных словах заменяется японским
переднеязычным одноударным r).
Кроме явных заимствований появляются и слова; начинающиеся со звонкого
согласного, но относимые к «исконному слою» лексики: гакэ – обрыв, гама -
'жаба', 'рогоз', гомакасу - 'плутовать'
Тем самым ограничения в анлауте принципиально сняты; хотя в словаре слова,
начинающиеся на звонкий согласный, занимают в несколько раз меньше места, чем
начинающиеся с соответствующего глухого.
Поскольку в ДЯЯ слова на звонкие не начинались, для скрепления двух слов в
одно нередко использовалось озвончение начального глухого второго компонента
(если в нем не было другого звонкого): аса – утро + као – лицо = асагао – вьюнок,
сама – вид = самадзама – различный. Это озвончение используется и сейчас в новых
словах: кабусики-гайся – акционерное общество.
(7) Вопрос о сингармонизме. В алтайских и финно-угорских языках широко
распространено явление сингармонизма (гармония гласных, а иногда и согласных),
т.е. уподобление звуков агглютитативных суффиксов звукам основы. Японские
агглютинативные форманты и флексии сингармонизму не подвержены. Так,
суффиксы, имеющие в алтайских языках несколько вариантов, в японском имеют
постоянный гласный: тюрк. -ларг!-лер — яп. -ра (показатель множественности).
Однако в ЯЯ много одинаково огласованных слов: КОКОРО 'сердце', 'чувство',
АТАМА 'голова', СИКИРИНИ 'часто', ГУРУГУРУ 'вокруг'. В ДЯЯ в одной
неодносложной морфеме не могло быть двух И, двух (разных) О. Такой вид
сингармонизма ближе к малайскому. Остатком прогрессивной дистантной
ассимиляции гласных алтайского типа можно считать огласовку показателя
переходности - непереходности: ватару 'переправляться', ватасу' переправлять',,
окиру 'вставать', окосу 'будить', хоробиру гибнуть' — хоробосу 'истребляпь'.
Место японского языка в генетической классификации языков мира до сих пор
окончательно не выяснено, хотя исследования в этой области ведутся уже более ста
лет.
Неоднократно предпринимались попытки выявить связи японского языка с
корейским., регулярные соответствия между этими языками предполагал С.Э.
Мартин, выделив 102 общих корня и 163 корня, общность которых вызывает
сомнения.
Однако более распространена точка зрения, по которой японский язык
сближают с алтайскими языками. Американский японист выделил 100 общих
корней и предложил регулярные соответствия.
Наряду с гипотезой о принадлежности японского языка к алтайским существует
и другая, по которой ЯЯ родствен малайско-полинезийским.
Исследования разных ученых показали существование в японском языке двух
слоев лексики: общей с алтайской и общей с малайско-полинезийской. Однако
вопрос о том, какой из этих слоев исконен, а какой является результатом древнего
заимствования, пока не решен. Наибольшее количество сторонников имеет гипотеза
и связи японского языка с алтайскими.
Предпринимались также попытки отнести японский язык к другим языковым
группам Юго-Восточной Азии (тибето-бирманским, австроазиатским языкам)
однако они не дали убедительных результатов.

1.2 Письменность японского языка

Первая письменность, известная в Японии, — китайская иероглифическая —
заимствовалась японцами на протяжении V—VIII вв. Сначала то, что нужно было
записать, переводилось на китайский язык. При чтении вслух написанное
переводилось на японский язык. Однако слова неизвестного значения (собственные
имена, географические названия, имена богов и другие слова сакральнои семантики)
надо было записывать по слогам, чтобы передать их звучание. Применение
иероглифов а роли слоговых букв было известно еще в Китае. Использовались
видоизмененные китайские чтения знаков. Отсутствовавшие в ЯЯ фонемы
заменялись близкими своими: ш – с, л – р, х – к. В соответствии с законом открытых
слогов к китайским слогам, оканчивающимся на согласный (кроме -н), добавлялись
гласные у или и. Так, среднекитайское зиак превращалось в сэки. Иероглифы стали
употребляться и для записи японских слов, означающих то же, что и сам знак.
Кана (японское слоговое письмо) в настоящее время существует в двух
графических формах: катакана, буквы которой по происхождению представляют
собой усечение иероглифов в уставном начертании, и хираганы,
буквы которой произошли от скорописных начертаний ЗНАКОВ (не всегда тех же,
какие легли в основу катаканы). Между знаками катаканы и хираганы имеется
взаимооднозначное соответвие. Алфавит каны состоял из 48 слоговых букв.
Современная система японского письма сложилась на основе двух припципов
— китайского поморфемного, согласно которому каждый знак
(иероглиф) обозначает по идее особую морфему, т. е. омонимы различаются
графически, буквенно, в основном слогового (лишь пять гласных букв обозначают
отдельные звуки, но и те могут составлять особый слог: аой 'синий' - трехсложное
слово). Слоговыми буквами омонимы и слова различающиеся только ударениями,
пишутся одинаково. Таким образом, обилие омонимов является одной из причин
сохранения иероглифической письменности.
Знаками хираганы пишутся некоторые знаменательные японские слова: мотто
– более; почти все частицы саэ – даже; падежые суффиксы га, о; окончания
японских глаголов, прилагателъных и наречий: кау - покупать, аой – синий, сидзука
– тихий. Каной ряд местоимений корэ, сорэ, арэ; служебных слов тамэ, мама, токи,
ни цуйте; вспомогательные глаголы агэру, курэру, дасу и др. Служебные морфемы
стали писаться хираганой. Однако омонимичные полнозначные глаголы по-
прежнему имеют написание; иероглиф + окуриригана: сидзука-на - тихий, ооку-на -
много, марэ-ни - редко. Знаки, которыми пишутся последние слоги слова,
называются окуригана. Хирагана нередко пишется справа от иероглифа, чтобы
указать на его чтение. Это называется фуригана.
Иероглифами пишутся почти все китайские по происхождению морфемы, а
также многие японские слова. После воины была проведена орфографическая
реформа — более 700 иероглифов стали писаться сокращенными вариантами, ряд
редких знаков было рекомендовано не употреблять. Так что теперь слово мржет
быть написано частично иероглифом, а частично катаканой пишутся в настоящее
время гайраиго, а также некоторые местоимения и наречия. Кроме того, катакана
нередко применяется для иаписания слова, раньше писавшегося иероглифами: дэмо
'демонстрация', тоцупу 'первое место', ган 'рак' (китаизм).
В 80-х годах XIX в. в Японии была разработана латинская транскрипция для записи
японских слов. В ее создании участвовали английские японоведы, поэтому
объяснима ее близость к английской орфографии.
Строй японского языка характеризуется следующими основными признаками.
 (1) Отношения между словами в предложении выражаются: а) порядком
слов, б) грамматической формой слова, в) в меньшей мере — служебными сло-вами.
(2) Порядок слов твердый в пределах ограничения следующими законами: а)
подлежащее предшествует сказуемому, б) подчиненный член предложения
предшествует тому, от которого он зависит. Как следствие первых двух преложений,
сказуемое находится в конце предложении. В остальном порядок слов, как правило,
свободен.
(3) Все знаменатсльные слова имеют грамматические формы, специфические для
каждой лексико-грамматической категории в предложении: а) существительные
имеют формы подлежащего, дополнений и определений, представляющие в
совокупности категорию склонения существительных; б) прилагательные имеют
определительную и обстоятсльственную (наречную) формы; в) глаголы имеют
формы времени, вида, наклонения, залога, составляющие в совокупности категорию
спряжения глагола; имеются формы, совмещающие свойства глагола и времени
(предикативность и склоняемость); г) для выражения основной функции наречий и
числительных служит словарная форма; числительные, облипающие
обстоятельственной функцией, присоединяют при конкретном счете счетные
суффиксы, специфические для разных категорий считаемых объектов.
(4) Грамматические формы образуются различными путями. Ведущее место
занимает суффиксация — присоединение к неизменяемой основе агглютативных, т.
е. более или менее отделимых суффиксов (на этом приеме построено склонение
сушествительных и формообразование некоторых прилагательных). Второе место
принадлежит флективным изменениям окончания (на этом приеме, самостоятельно
или в соединении с суффиксацией, построена часть парадигм спряжения глагола и
формообразование некоторых прилагательных). Наряду с этим существуют
аналитические формы: имеются вспомогательные глаголы для выражения вида,
наклонения, залога, направленности действия; развиваются послелоги (отглагольные
наряду с более старыми отыменными). Очень редко встречается префиксация.
 (5) Служебные слова постпозитивны, за исключением • некоторых союзов;
частицы в основном постпозитнвны.
(6) Связь словосочетания с любым членом предложения (в том числе
однородными-членами, разделенными подчиненной какому-либо или каким-либо
из них группой или группами) выражается только у последнего элемента этого
словосочетания, что обусловливает: а) отсутствие согласования у определения с
определяемым (в падеже и числе; категории рода нет); б) наличие специальной
соединительной формы у всех сочиняемых членов, кроме последнего.
(7) Составные предложения служного предложения подчиняются двумя способами:
а) при помощи особых глагольных форм - предикативных и в то же время
выражающих подчинение другому предикату; б) при помощи самой падежной
формы или падежной формы и послелога, т.е. теми же способами, какими
происходит подчинение существительных. Наряду с этими исконными способами
развивается третий: использование малочисленных подчинительных союзов,
образующихся на базе второго.
8) Существуют специальные частицы тематического выделения исходной части
высказывания в двухчлевном предложении.
Сравнение строя японского языка с характерными чертами строя корейского,
тунгусо-маньчжурских, монгольских и некоторых тюркских языков явственно
обнаруживает ряд структурно одинаковых явлений.
Характерной чертой японского языка можно считать неясность границы слова.
Это проблема грамматики, а не лексикологии. Эта особенность проявляется в
соотношении со служебными, элементами, словарная же форма
слов (за некоторыми исключениями) ни у кого не вызывает сомнений. Никакой
путеводной нити не дает историческая орфография, которая в известной мере
отражает общенациональные представления по этому вопросу, так как японское
письмо — сплошное. В науке же по этому вопросу существуют диаметрально
противоположные взгляды. Традиционная японская лингвистика не выработала
четкого понятия слова как грамматической единицы и не проводит различия
между аффиксами словоизменения и служебными словами, однако четко отличает
их от единиц лексики. Европейские, американские и некоторые японские лингвисты
выделяют слова, однако в отношения границ слов существуют различные точки
зрения. Особенно спорным является вопрос о так называемых падежных
показателях: западные японисты, как правило, считают их служебными словами, эта
точка зрения распространена и у ряда японских и отечественных ученых, однако
многие считают их аффиксами.
Характерной чертой японского языка, как и некоторых других, является
сохранение в языковой практике до середины XX в. старого, так называемого
письменно - литературного языка. Современный язык, начавший складываться как
литетатурный с 80-х годов XIX в., к концу первого десятилетия XX в. стал
полноценным национальным литературным языком. Однако вплоть до конца второй
мировой войны письменно-литературный язык сохранялся как обязательный язык
законов, документов, официальной и деловой переписки и был предметом
преподавания к школе. После войны под давлением демакратического движения в
странее официальное употребление письменного языка было прекращево и его
преподавание значительно сократилось. Сейчас новые тексты на письменно-
литературном языке почти не создаются (лишь иногда на нем пишут стихи в
традиционном стиле, в некоторых текстах, например патентных, используются
стандартные фразы, взятые из этого языка, в качестве юридических формул).
Однако в системе грамматики современного языка сохранилась некоторые формы
письменно-литературного языка, в основном отчетливо ощущаемые как элементы
особого — книжного — стиля.

Специфической чертой японского языка является существование особых

граммагических форм и особой лексики, при помощи которых передается степень
вежливости говорящего к собеседнику и к лицам, о которых идет речь.
Наиболее последовательно степени вежливости передаются в глаголе, в меньшей
степени в существительном. Как правило, противопоставляются грамматические
формы, передающие вежливость к тому/иному ряду в той/иной степени, и простые
формы (без специальных показателей), указывающие да невежливое отношение к
этому лицу. В стилях речи, не связанных, с определенным собеседником (прежде
всего в книжном), противопоставления по вежливости могут нейтрализоваться и
простые формы не имеют значения невежливости.

1.3 Фонетика и фонология.

Слоги ЯЯ могут состоять из гласного, согласного и гласного, согласного. Все
слова кончаются на гласный звук. Сочетаний согласных в слоге нет. В иностранных
словах между согласными появляется у или о (после т и д). На стыке слогов
допускаются сочетания одинаковых сонатов и глухих; коннитива – здравствуйте,
комморито густо (расти), кангаэру думать. Встречаются также сочетания сонанта с
гоморганным (образуемым тем же) согласным: тонда 'летел', сампо 'прогулка',
гинко 'банк'. Простой состав слога способствовал появлению слоговых букв.
Хотя ЯЯ относится к полисиллабическим, (корень может состоять из двух и даже
из трех и четырех слогов), ограниченное количество разных слогов приводят к
большой омонимии.
Японская традиция считала основной фонетической единицей слог, однако сейчас
эта точка зрения не имеет авторитетных защитников ни среди японских лингвистов,
ни в отечественном японоведении.
Мы приводим список фонем токийского диалекта по Хаттори Сиро.
Согласно Хаттори различаются 24 фонемы:
Согласные: х, к, г, п, б, т, д, ц, з, р, м, н
Полугласные: (y, w)
Гласные: а, и, у, э, о
Морфобразующие: н, (q)
 Эти фонемы характеризуются им следующим образом:
Глухие х, к, п, т, ц, с взрывные г, б, д
звонкие г, б, д, з, р носовые м, н

«мягкие» т, д «компактные» к, г, н, э, о, а
«скрипучие» ц, з «диффузные» т, д, п, б, м, н, и, у

аффрикаты ц «низкие» п, к, б, г, м, н, у, о
фрикативные с «высокие» т, д, н, у, и, э
«тупые» о, у
среднее «острые» э, и, у
гортанная смычка

Спорными являются следующие вопросы:

в отечественной японистике (Е. Д. Поливанов, Н. А. Сыромятников), а также
некоторыми западными авторами (Дж. Г. Макколи) признается наличие мягких
(палатализованных) согласных как отдельных фонем. Хаттори, как и большинство
западных японистов, трактует их как сочетания с йотом (транскрибируется как у).
Особенности произношения мягких параллелей с, т, з дают основание некоторым
лингвистам, даже не признающим палатализованности как дифференциального
признака, считать их особыми фонемами ш, ч, дж
В некоторых японских работах 30-х годов и в отечественных фонемами признаны
долгие гласные, а также дифтонги: соответственно фонема не отмечается, в
японских же работах 50-х годов и западных работах последних лет она получила
широкое признание. Хаттори характеризует ее как гортанную, аналогичную
твердому приступу в немецком языке; она предваряет гласный в начале слова и в
случае следования за другими гласными, например: абу - слепень, као - лицо, мэишя
- глазной врач и т. п. Гласный без такого предварения может следовать только за
тождественным гласным, исключая и, которое может находиться за любым гласным,
кроме э: ко:ки: 'авиация'.
Фонема Т аккустически уподобляется следующему за ней согласному. Те, кто не
признает этой фонемы, определяют соответствующее явление как геминацию
согласных или различают двойные согласные и долгие согласные, счигая последние
отдельными фонемами. Если видеть здесь двойные согласные, то, окажется, что
первый согласный - морообразующий.
Сочетание гласного с морообраpующей фонемой Н, всегда следующей после
гласного, рассматривается. Н. А. Сыромятниковым как дифтонг. Эта фонеми
акустичиски весьма различается и различается в зависимости от позиции: из чеырех
её произносительныхт вариантов только один – нн - обычно находит отражение в
латинской и русской транскрипциях. Для его написания японцами иногда
используется буква м: ума – лошадь транслитерируется как НМА (традиционная
орфография ума, это свидетельство того, что так начинаемое слоговое м — вариант
Н).
Ввиду таких разногласий представление о самом количестве фонем в япон-
ском языке у разых авторов весьма различно, например, Хаттори Сиро считает что
их 24, Н. А. Сыромятников — 55.
Сочетаемость согласных с гласным и японском языке ограничена:
1) все согласные входят в мору, только предшествуя гласному; 2) не всякий
согласный сочетается с любым гласным: со всеми гласными, кроме и, сочетаются г,
к, б, н, м, р, з, с со всеми гласными, кроме э, — все мягкие согласные; х образует
моры ха, хэ, хо; ф — только фу; д моры дэ, да, до; т моры тэ, та, то; ц — только цу;
у образует моры уа, уо. уу; в – только вау.
Употребление некоторых фонем ограничено их позицией в слове. Например, г
встречается в начале слова, а также в сложных словах в начале компонента,
употребляющегося как отдельное слово: гаман 'терпение', хякуго 'сто пять'; н,
наоборот, в начале слова не встречается. Морообразующая фонема Н возможна
только после гласного; морообразующая к возможна только после гласного, в
единичных случаях — после н, непременно перед согласным (поскольку к
обозначает геминацию).
Существуют разные точки зрения на соотношение моры и слога, а также на долгие
гласные (иначе говоря, стечение двух кратких): некоторые ученые различают мору и
слог и соответственно видят здесь две моры, но один слог (например, Хаттори Сиро,
Н. А. Сыромятников, правда, с разной мотивировкой); другие - Арисака Хидэё,
Киндаити Харухико отождествляют мору и слог и видят здесь две моры и два слога
(тоже с разной мотивировкой). В стихах метр освован на счете мор.
В заимствованных, преимущественно из английского языка, словах встречаются
фонемы и сочетания фонем, которорых нет в исконных словах общелитературного
языка-(но некоторые имеются-в..диалектах). Это долгие звонкие, например: баггу
от англ. bag, бэддо (bed); слоги ди, фа, фэ, бвэ, джэ.
Из устойчивых фонетических явлений, обнаруживающихся в речи, надо
отметить следующее:
(1) у редуцируется между некоторыми согласными (к, с, т, ч, ц, ф), до и
после у, а также факультативно в конце слова после глухих, в отдельных случаях
редукция может доходить до полного исчезновения, например, футацу 'два' -
естественнее произнести фтацу, чем футацу; в связке дэсу, в глагольных окончаниях
массу и ну, в разговорной речи (но не в стихах и пении) , у исчезло;
(2) и редуцируется между мягкими параллелями указанных выше согласных (с
той разницей, что перед и возможно не ф, а х), и теми же согласными после и;
например, в слове хто человек.
Японскии язык характеризуетея наличием музыкальной (тональной) системы
акцентуации. Это значит, что каждая мора (минимальная тактовая единица) может
быть равна по длине слогу, но слог может состоять и из двух мор. Словоформы
характеризуются высоким или низким тоном. При этом акцентологическая вершина
словоформы и такой системе маркируется только тональными признаками (какие-
либо параметры типа удлинения гласного в ударном слоге, большей громкости
ударного гласного и т. п., характерные для языков с динамическим ударением, в
японском языке отсутствуют).
С фонологической точки зрения акцентной вершиной в японской словоформе
является последний слог с высоким тоном. Тональная структура каждого слога
предсказывается по следующим правилам:
(1) Если в слове первая мора имеет высокии тон, то все остальные
обязательно имеют тонкий (если в слове больше, чем одна мора). Например, хи –
огонь; сора – небо т. д.
(2) Если первая мора словоформы имеет низкий тон, все промежуточные
моры между первой низкой и последней высокой имеют высокий тон, а все моры,
следующие за последней высокой имеют (в силу исходного условия) низкий тон: ср.
кава 'река', кокоро 'сердце', отоко 'мужчина' и т. д.
Таким образом, на фонологическом уровне можно маркировать лишь последнюю
высокую мору, а тон остальных мор выводить автоматически по приведенным
правилам.
Среди одноморных слов существуют и такие, единственная мора которых
имеет низкий тон (например, хи 'день', э 'рукоять' и др.). Такие слова тем самым
не имеют акцентной вершины.
Ряд многомерных слов с повышением тона на последней море теряет это
повышение в предложении (при присоединении различных частиц, образовании
атрибутивных сочетаний и т. п.); ср. усаги 'кролик' — исх. пад. усаги-кара. Такие
слова, подобно одноморным словам с низким тоном, можно считать лишенными
акцентной вершины, т. е. безударными (повышение тона на последней море в них
является автоматическим и факультативным; в некоторых идиолектах
произношение этих слов отличается от произношения прочих слов с конечным
ударением).
Дистинктивную роль японской акцентуаций можно продемонстрировать на
следующих примерах: хи 'огонь' — хи 'день', э 'картина' —э' ручка и др.
Сложно устроена японская акцентная морфонология. Все полнозначные лексемы
разбиваются на два класса в зависимости от их акцентуации в комбинации со
служебными словами или при словоизменении:
(1) Слова, при присоединении к которым частицы га (показатель -
именительного-падежа), кара (показатель исходного падежа), то (условный союз)
имеют'низкии 'тон. Сюда относятся все слова, имеющие высокую первую мору, все
слова, последняя высокая мора которых не находится на конце слова,_и_часть слов,
с конечной высокой морой. Ср. э 'картина' — им. пад. э-га, кокоро 'сердце' — исх.
пад.кокоро-кара и т. д.
(2) Слова, при присоединении к которым те же частицы получают высокий тон
(соответственно акцентная вершина переносится на частицу). Сюда относятся все
одномерные слова низкого тона, все те слова с конечной высокой морой, которые
были охарактеризованы выше, как слова без акцентной вершины. Ср. э 'рукоять' -
им. пад. э –га.
Другие служебные слова могут вести себя по-другому. Так, показатель
родительного падежа но присоединяясь к словам второго класса, получает
закономерный высокий тон, например, усаги-но 'кролика'; однако он также получает
высокий тон, присоединдись ко всем словам первого класса-с конечной высокой
морой, за исключением одномерных, ср. отоко-но 'мужчины', но э-но 'картины'.
Существуют и другие типы служебных слов. Все это обусловливает значительную
сложность японских акцентных парадигм.
 Глава 2 Классификация лексики японского языка
Словарный состав японского языка содержит три слоя: чисто японскую
лексику (ваго), лексику китайского происхождения (канго) и около 5-7 %
составляют заимствования из европейских и других языков. «Заимствованными
словами» (гайраиго) именуются заимствования из всех языков, кроме китайского, а
также некоторые заимствования из китайского языка, проникшие в японский язык в
новое время устным путем.

В составе ваго выделяются алтайский и малайско-полинезийский слои лексики,

есть и слова неясного происхождения. Среди ваго также имеются единичные
древние заимствования: сакэ 'кета' от айн. сакипэ, сара 'блюдо", 'тарелка' от скр.
сарава, намида 'слеза" из тунг.-маньч., э 'картина', дзэни 'деньги', мма 'лошадь' —
китайского происхождения; такие слова давно слились с исконной лексикой, их
происхождение забыто.
Китайская лексика появилась в японском языке в основном в период
заимствования иероглифики, вместе с иероглифами заимствовались и записываемые
ими корневые морфемы (оны), в японский язык проникали и целые слова,
подвергаясь фонетическим изменениям. Процесс заимствования лексики яз
китайского языка продолжался и позже, но многие слова-канго созданы и
продолжают создаваться из китайских по происхождению морфем в самой Японии.
В период усвоения европейской культуры, науки, техники, социально-политических
институтов и т. д., особенно начиная с последней трети XIX в,, «оны» стали играть в
словообразовании ту роль, которую выполняют в европейских языках греческие и
латинские корни; например, слова дэнсин 'телеграф', гэнси 'атом', гикай 'парламент'
— канго. Канго часто являются единственным обозначением какого-либо понятия,
например: хэйва 'мир', ку.ки 'воздух', хон 'книга', но весьма часто они представляют
собой синоним чисто японского слова, отличающийся от последнего стилистически
(имея книжный характер), например, аой и сэйсёкуно 'зеленый' и 'синий', тамэрау и
тю:тё:-суру 'колебаться' или по оттенку значения, например, кокоро 'сердце', 'душа'
и синдзо: 'сердце' как термин анатомии, хйто 'человек', 'люди' (конкретно) и нингэн
'человек' (обобщенно); иногда канго употребительней, чем его чисто японский
синоним, например, канго сэнсо: 'воина' вытеснило японское слово цкуса. Однако
значительное число канго употребляется на письме, в книжном или эпистолярном
стиле. В научных, технических и других специальных текстах канго могут
составлять 40—50 % и более знаменательных слов. В бытовой разговорной речи это
количество уменьшается до 20—30 %.
Характерной чертой канго является обилие омонимов; Например, толковый
словарь дает 11 слов, которые произносятся синка, 17 — синкан, 38 — ко:ко:. Такие
слова вне контекста, как правило, понятны только в иероглифическом написании,
но не на слух. Правда, они могут иметь разное ударение.
При заимствовании из европейских, языков слова также изменяют свои
фонетический облик. В слое такой лексики имеются единичные заимствования из
португальского (XVI -в. табако 'табак', из голланлского - 'ко:хи' 'кофе', мадоросу
'матрос', начиная с последней трети ХУХ в. заимствования участились отчасти из
немецкого и французского_языков. Но_наибольшее число составили слова
английского происхождения. Количество англицизмов резко возросло после второй
мировой войны, причем основной источник послевоенных заимствоваини —
американский английский. В связи с усилившимся в эти годы движением за-
ограничение употребления иероглифов и борьбой с непонятными на слух канго
значительно сократилось создание научной, технической, политической и подобной
лексики из «онов» и распространилось заимствование этой лексики из английского
языка. Кроме того, в отличие от первого периода заимствований, когда вводились
преимущественно слова, обозначающие предметы, ранее отсутствующие в
японском быту (инки 'чернила' из англ. ink, айсукуриму 'мороженое' из англ. ice
cream), или явления, новые для японской культуры (курабу 'клуб'), в послевоеиных
заимствованиях-есть немало слов, имеющих японские синонимы: 6о:да:райн'' (англ.
border liner) сосуществует с кё:кайсэн 'пограничная линия', самитто 'конференция
большой семерки' (руководителей семи крупнейших капиталистических стран) от
англ. Summit. Иногда эти синонимы несколько различаются по смыслу: мэси "рис'
(сваренный по-японски) — райсу 'рис,' (сваренный по-европейски).
Большая часть канго входит в ЯЯ как существительные. Но многие могут
выступать и как основы глаголов, именных прилагательных и наречий,
образующихся при помощи соответствующих японских формантов.
Гайрайго обычно выступают как существительные или как именные основы.
При помощи тех же формантов, которые используются при образовании от канго
глаголов (суру), прилагательных (на), наречий {то}, от основ гайрайго образуются
глаголы (рико:ру-суру 'отзывать', пурасу-суру 'складывать'), прилагательные
(родзикаруна 'логический', романтиккуна 'романтический'), наречия (ридзумикаруни
'размеренно ходить'}, но в целом гораздо реже, чем от канго.
Поскольку согласный без гласного передастся в японском языке отдельным
слогом, гайрайго длиннее, чем их прототипы в языке-источнике. Так. англ. Block
speed 'средняя, путевая скорость' (словосочетание из двух односложных слов)
превращается в ЯЯ в бурокку-супи:до (односложное слово из шссти слогов). Это
уменьшает количество омонимов среди гайрайго, по вызывает тенденцию сокращать
наиболее употребительные из них. Среди сокращений возникают и омонимы,
например, пуро: 1) 'пролетариат'. 2) 'программа'. 3} 'профессиональный' (в сложных
словах), 4) кинопостановка (фильма), 5) 'процент'.
2.1 Особенности лексики японского языка
Лексикологические наблюдения японских лингвистов отмечают простоту
фонетической структуры японского слова, что приводит к большому числу омо-
нимов. Много звукоподражательных слов, в преображенном виде они используются
даже в строгих научных статьях. Из частных количественных подробностей указана
многочисленность лексических единиц, связанных с рыболовством, возделыванием
риса. Много названий растений, но сравнительно мало дифференцированных
обозначений домашнего скота, частей человеческого тела, минералов. Недостаточно
лексики, выражающей разницу ощущений и пространственных отношений, но
лексически обозначены различия в социальном положении собеседников.
Детализированы термины ландшафта. Буддийская лексика находит место даже в
бытовой речи. Противопоставлены друг другу синонимы японского и китайского
происхождения.
Н. И. Конрад так характеризует основные этапы становления и современное
состояние японского литературного языка: влияние китайского языка, отмечает он,
было настолько значительным, что «современный японский язык может быть с
точки зрения лексики по справедливости назван японско-китайским». Велико и
место занимаемое английскими словами. «Новая японская лексика» родилась «из
столкновения японского языка с иностранными».
Отмечая недостаточную разработанность проблемы японского слова, Н. И.
Фельдман указывает основные объекты возможных споров. «Во-первых, встает
вопрос о сложных японских словах, грамматическое соотношение компонентов
которых выражено так же, как в словосочетании. Типичным примером может
служить слово хиномото 'место возникновения пожара'. Другую катего-рию
сложных слов — или во всяком случае того, что может рассматриваться, как
таковые,— составляют сочетания самостоятельных, „китайских" слов типа ро:до:-
кайкю: 'рабочий класс', где первое слово... только своим местоположением, а не
формой, подчиняется второму... как определение к 'нему... и оба эти слова выражают
одно понятие. Граница слова в японском языке неясна и в другом отношении — в
соотношении со служебными элементами языка».
Количественные несовпадения объясняются, во-первых, структурным
своеобразием языков, во-вторых, специфическими условиями развития стран и, в-
третьих, особенностями обследования и подсчета лексики. Таким образом, наша
тема имеет различные аспекты: лингвистический, социологический и технико-
статистический.
 Особенностям японского языка, влияющим на количественный состав лексики,
то предварительно следует назвать такие специфические черты, как
агглютинативность формантов, аналитический характер форм, синтаксичность слов,
дробность выражаемых понятий, легкость словообразования, восприимчивость к
иноязычным словам, обилие синонимов разных типов.
Механическое присоединение стандартных формантов к основам слов
(агглютинация) и образование сложных форм (аналитизм) широко распространены в
современном японском языке. Почти в каждом предложении можно встретить
агглютинативные и аналитические образования. Элементарное высказывание
Гакусэй-ва симбун-о ёндэ имас 'Студент читает газету' состоит из трех членов
предложения, трех знаменательных слов; кроме того, здесь имеются две
агглютинативные частицы ва и о и вспомогательный глагол имас. Аналитическая
форма ёндэ имас 'читает' включает в свой состав два слова; с этим вряд ли кто-либо
будет спорить.
Агглютинативные форманты ва и о также истолковываются некоторыми
лингвистами как отдельные, хотя и незнаменательные слова. Таким образом, в
предложении, которое соответствует трем русским словам Студент' читает газету,
можно выделить четыре или шесть отдельных слов. Осложненные
высказывания изобилуют вспомогательными словами и частицами. В глагольном
сказуемом… сябэрэнаку наттэ иру но дэ-ару '...не может рассказать на одно
знаменательное слово приходится пять вспомогательных, причем они имеют
собственные формы. В предложении Хо:сю:-надо-ва мондай-дэ-ва аримасэн
'Вознаграждение -— это не проблема' в составе именного подлежащего и именного
сказуемого каждое знаменательное
слово выступает в сопровождении двух частиц: надо-ва и дэ-ва.
Гораздо большую роль играет собственно лексическая особенность, которую
можно назвать синтаксичность слова. Японские основы легко сочетаются друг с
другом. Параллельно с оформленными словосочетаниями' существуют
основосложения без соединяющих формантов — выразителей синтаксической связи.
Так, рядом с бесспорным развернутым словосочетанием тэгами-о каку кото
'писание писем' возникает семантически близкое сложное слово тэгамигаки.
Окказиональное слияние основ — характерная черта японской речи.
Безаффиксальные цепочки основ, особенно в письменной речи, иногда состоят не
только из двух, но н из трех-четырех компонентов, например: икудзи-тайкэн-дзэро
'отсутствие опыта ухода за детьми' в словосочетании икудзи-тайкэн-дзэро-но вакай
хахаоя 'молодые матери без опыта ухода за детьми'. Для тех лингвистов, которые
считают отдельными словами любые безаффиксальные объединения основ,
словарный состав вырастает до гигантских размеров.
Но и в том случае, если образования типа суймин-гакусю: 'гипнопедия', икудзи-
тайкэн 'опыт ухода за детьми' выводятся за пределы отдельных лексических единиц,
асе же легкость сложения основ и синтаксичность некоторых типов сложных слов
остается одной из характеристик японской лексики. Сиитаксичность понимается в
данном случае как более широкое, чем обычно, использование формы слова, как
способность выражать сложные «словосочетательные» понятия. Основанием для
такого утверждения служит многочисленность слов типа нурэгомэ 'подмоченный
рис' при наличии слов нурэру 'намокнуть', комэ 'рис' и словосочетания нурэта к-омз
'подмоченный рис'. Те же отношения наблюдаются между сложным словом
футаригураси 'жизнь вдвоем', простыми словами футари 'двое', кураси 'жизнь' и
словосочетанием футари-дэ курасу 'жить вдвоем'.
Синтаксичность слов существенно влияет на количество лексических единиц, но
одна она не может объяснить большой 'количественной разницы между словарными
составами .японского и распространенных европейских языков.
Большую плотность лексико-семантических полей в японском языке следует
отчасти отнести за счет дробности выражаемых понятий, детализации выражений,
большей, чем в сопоставляемых с японским языках. Эта тенденция проявляется
союзной интенсивностью в различных секторах языка.
Как и в других языках, расчленены наиболее актуальные, жизненно необходимые
понятия. В японской действительности к ним относятся, в частности, рис, рыба.
Существуют разные слова для риса: в зерне — комэ, на корню — инэ, неочищенного
— гэммай, нового урожая — симмай, очищенного риса — хакумай и т, д. Рыбу в
быту называют уо или сакана; второе слово означает также приготовленную рыбу,
закуску. Как зоологическое понятие «ры-
ба» именуется гёруй, как продукт питания — гёнику. Морская рыба называется кайгё,
речная — кава-дзакана и т. Д.
Дифференцированы названия и других предметов, одинаково актуальных для
многих народов. Японская специфика в этом случае ограничивается тем, что
детализированные понятия часто выражаются не словосочетаниями, а отдельными
словами, например: хо:коку 'доклад вообще', хо-.кокусё 'письменный доклад', эндзэцу
или хо-.коку-эндзэцу 'устный доклад'. В бытовой речи солдат называют хэйтай,
сокращенно устно и письменно—д:эй, официальио—хэйси, прежним названием с
подчеркиванием низшей ступени этого звания было хэйсоцу. Наиболее
употребительным эквивалентом русского слова «стол» является тэ:буру или цукуэ;
второе из них чаще всего соответствует столу, японского; типа на низких ножках;
разновидности столов носят названия: сётаку, фумидзукуэ 'письменный стол',
сутандо 'конторский.стол', кё:дай 'туалетный столик', сёкутаку 'обеденный стол',
дзэн 'передвижной японский столик', сюдзюцудай 'операционный стол' и'т- д. Фронт
как линия боев называется сэнсэн, как район боевых действий—сэнти. как место
сражений—сэндзё:.
Группа глаголов «смотреть», «видеть», которые образованы рисоединением к
основе ми (миру) других глаголов, уточняющих основное действие, содержит около
ста отдельных единиц: миватасу 'осматривать', миукэру 'заметить', мицумэру
'пристально смотреть', миоросу 'смотреть вниз', миагэру 'смотреть вверх', мимамору
'следить', 'наблюдать', миау 'смотреть друг на друга', мимавасу 'осматривать',
миторэру 'смотреть с восхищением', миногасу 'не заметить' и др.
Смысловые варианты в таких лексических группах весьма разнообразны. Тем не
менее некоторые соотношения закономерно повторяются, Слово сикаку 'зрение (как
свойство)' относится к сиреку 'зрение (как способность)' и к - э 'глаз (орган зрения)'
точно так же, как соотносятся слова тё:к.аку 'слух (свойство)', тё:рёку 'слух
(способность)' и мими 'ухо (орган слуха)',
Термины родства систематически различаются по принципу «мое—ваше»: хаха
'моя мать', тити 'мой отец', ока:сан 'ваша мать', ото:сан 'ваш отец'.
Дифференцированное отношение к предмету отражено в парах слов с суффиксами
ка, я, например: сэйдзика 'политический деятель' и сэйдзия ' политикан'; энгэйка
'садовод' и хапая 'садовник'. Многочисленны ' синонимические ряды личных
местоимений.
При счете предметов числительные соединяются с различными суффиксами.
В результате русскому слову «один», английскому «оnе» соответствуют не только
ити 'один' и хитоцу 'один', но и в зависимости от характера считаемых
предметов—итинин или хитори 'один (человек)', иппон 'один (цилиндрический
предмет)', итимий 'один (плоский предмет)', иппацу 'один (выстрел)', песо: 'один
(корабль)', штуку 'одна (доза, затяжка)', хитосудзи 'один (лентообразный предмет)',
хитокуми 'один (набор, серия, группа)' и т. д.
Лексическое разграничение частных понятий не исключает наличия обобщающих
слой. Существуют отдельные слова для обозначения старшего и младшего брата,
соответственно: ани, ото:то , старшей и младшей сестры, соответственно: анэ и
имо:то, но есть слова кё:дай 'братья', симай 'сестры', причем кё:дай может иметь
значение 'братья и сестры'. Это еще больше увеличивает плотность лексико-
семантических полей.
Созданию слов сложных не только по форме, но и по семантике, и выражению
дробных понятий способствует большое распространение неологизмов, широкое
употребление окказиональных слов. Новые слова образуются разными способами.
Среди них сложение основ и корней, аффиксация, конверсия, лексикализация
словосочетаний, аббревиация, переосмысление слов и выделение новых значений.
Способы и средства словообразования избирательно используются в разных сферах
общения. О характере и активности словообразовательных процессов дают
представление разнообразные по структуре лексические единицы, получившие
распространение в последние годы.
В официальных документах, технических наставлениях, научно-популярных и
информационных статьях широко представлено сложение основ, состоящих чаще
всего из китайскйх корней, корнесложение, основокорнесложение.
Переход от письменных стилей к повседневной бытовой речи связан с
увеличением удельного веса простых основ, переосмысление которых дает
возможность выразить новые значения. Чаще используются аффиксация и
конверсия. Как во всех других стилях, широко распространено сложение основ, но
количественно преобладают собственно японские основы. В устной речи
заимствования быстрее ассимилируются, а сокращения утрачивают черты
производности. Возможны нетипичные лексические образования. Разнообразие,
способов и средств создания неологизмов образует материальную основу для
появления не всегда необходимых синонимов.
Современное состояние японской лексики—результат исторического развития
языка и общества. Словарный состав отражает большие и малые события в жизни
народа. Внешне отношения Японии складывались так, что наибольшее влияние на
словарь японского языка оказывали с VII в. китайский язык, с XVI в.—европейские
языки. Постепенно сформировались три слоя типологически разных слов:
собственно японские слова — ваго, слова китайского типа — канго и европейские
заимствования — гайрайго. По данным Государственного научно-
исследовательского института родного (японского) языка, в 1956г. собственно
японские слова составляли 36,7% употребляемых в журналах слов, слова китайского
типа—47,5%, европейские заимствования—9,8%, смешанные образования—6%. С
учетом повторяемости ваго занимают первое место—53,9%, несколько меньший
удельный вес имеют канго—41,3%, гораздо меньший гайрайго—2.9% и смешанные
слова—1,9%.
Употребляемость слов различна в разных условиях общения. «Средний процент
канго в текстах общего характера — разговорная речь, диалоги в художественной
литературе, авторская речь — колеблется в среднем от 19 до 30%, достигая 40—45%
в текстах специального, в частности социально-экономического, характера».
Гайрайго сравнительно мало в текстах литературно-художественных и
публицистических (там указанный процент понижается до 1,5%). Главная масса их
сосредоточена в сфере обслуживания, быта, развлечений, мод, науки (до 5,7%).
Столь высокий процент иноязычной лексики, особенно канго объясняется прежде
всего тем, что Япония в исторический период своего существонания развивалась
под сильным влиянием Китайской культуры и религии. Из Китая пришла
современная письменность. Появилась возможность вместе с иероглифами
заимствовать китайские слова, записывать иероглифами, а затем азбукой
собственные слона.
Большую роль сыграли резкие перемены в отношениях с другими странами.
Времена интенсивной учебы у иностранцев сменялись периодами изоляции.
Активизировалась, затем почти прекращалась переводческая деятельность. В разные
периоды предпочтение отдавалось то своим, то заимствованным словам. В старой
Японии терминологически разграничивались ревнители родной литературы и языка
(кокугакуся), синофилы (кангакуся) и пропагандисты европейских наук (рангакуся).
Смену отношений официальных кругов к своей и иноязычной лексике можно было
наблюдать, но время второй мирой войны и в послевоенный период. «В последнее
время, — писал в 1945 г. Киндаити Кёсукэ,—основная тенденция состояла в том,
чтобы не пользоваться европейскими заимствованиями...» . Но вслед за поражением
о войне на страницы японской прессы бурным потоком хлынули английские слова.
Следуя моде, некоторые японцы даже собственных жен стали называть не цум-а,
сайкун или канай, вайфу.
Закреплению иноязычных слов в японской лексике способствует их участие в
современном словообразовании. Особенно употребительны некоторые китайские
корни и состоящие из них слова. Нередки сложения и с европейскими основами:
какусикамэра-дэ (фотографировать) скрытой камерой', кадзюнукидзюсу
'искусственный сок'.
Трехслойность современной лексики, сосуществование слов разных типов
увеличивают объем словарного состава, пополняют синонимические ряды.
Разнообразные факторы, о которых сказано в предыдущих параграфах,
обусловили широко разветвленную, но вполне упорядоченную, во многом
избыточную систему синонимов. Японские равнозначные или близкие по значению
слова и словосочетаний по главным показателям могут быть отнесены к одной из
четырех групп. Синонимические лексические единицы разграничиваются в
зависимости от материально-структурных качеств (тип основ, структура слова или
устойчивого словосочетания), предметно-понятийной основы слова (что и как
обозначено или выражено, какой признак лежит в основе называния),
стилистической значимости (дополнительные соэначения, экспрессивно-
эмоциональные оттенки) и сферы употребления (степени распространенности и
закрепленности). Соответственно различия между синонимами бывают
материально-структурными, или материальными,
идеографическими, стилистическими и функционально-стилевыми, или
функциональными. Названные признаки сочетаются и перекрещиваются.
I) Идентичные значения выражаются;
а) японскими, китайскими, европейскими основами или их сочетаниями—хицукэ
и хо:ка 'поджог', дадэнсуру и уцу (с дополнением дэмпо:) 'телеграфировать', урэру и
дзюкусуру 'быть спелым', яку и сё.сицусуру 'сжигать', сясинки и камэра 'фотоаппарат',
дэнси-кэйсанки и компю:та: 'электронно-вычислительная машина', 0:сю: и Ё-.роппа
'Европа', сэнто:-сю:дан и топпу-сю:дан 'головная группа', дзидо:-кайдан и
эсукарэ:та: 'эскалатор', оятати и фубо 'родители';
б) словом или устойчивым словосочетанием — татозба и итирэй-о агэрэба
'например', анааки-но и ана-но аита 'перфорированный', нобориорисуру и
ноботтари оритари суру 'ходить по лестнице'. Обычны параллели между
развернутыми и слитными словосочетаниями: гэнсиро-о сэкисайсита эйсэй и
еэнсиро-эйсэй 'спутник с атомным реактором'. Внутри этой подгруппы выделяяются
типовые соответствия: кокугоси и кокуго-но рэкиси 'история японского языка',
ханасу и ханаси-о суру 'рассказывать', кику и
мими-ни суру 'слушать';
в) полным или сокращенным наименованием—тю:гаку-но сйцугё-.сэй и
тю:соцуся 'окончивший среднюю школу', нихон-рэйён и нитирэ — название фирмы,
дзид.о:ся и ся ' автомобиль', ёндзю:сай и ёндэю- 'сорок лет', кю:ко:-рэсся и кю:ко:
'скорый поезд'. Тенденции к сокращению противостоит тенденция к развернутому
обозначению предмета. В этом отношении типичны соотношения хо-.су-но мидзу и
хо-.су-ни ёру хо:суй 'вода из шланга', гокай-но
и гокайтатэ-но 'пятиэтажный', нито:-то;рон и нито:кан-то:рон 'дискуссия с
участием двух партий*. К этой группе примыкают параллели из неуточненных
основ и слов, снабженных корнями-классификаторами; райфуру и райфурудзю:
'ружье', пэсуто и пэсутобё: 'чума';
г) разными частями и формами слов—кара-но и аитэ Иру ' пустой', ' незанятый',
исогиаси-дэ и исойдэ 'спешно', хосий и хоссуру 'хотеть', ёрокоби-о моттэ и ёрокондэ
"с радостью'.

2. Идеографические или понятийные синонимы охватывают большую группу

слов от дублирующих выражений, значение которых полностью совпадает, до
функционально-речевых эквивалентов, сближающихся лишь в конкретных условиях
данного высказывания. Типичные разновидности идеографических синонимов
сосредоточены в четырех группах:
а) объемы значений одинаковы—кати, какаку и нэдан 'цена', 'стоимость', асидори,
асицуки и арукиката 'походка', тору и уцусу (с дополнением сясин)
'фотографировать', таай и айта 'альтруизм'. Сюда же относятся эквивалентные
слова из разных систем счета: ни и футацу 'два', иссэн-кухяку-нанадзю:нэн и сё-.ва-
ён-дзю:-гонэн '1970 год', тю:син и синдоен 'землетрясение среднее и
четырехбалльное';
б) одно значение несколько шире или уже другого — каэру 'возвращаться' и
кисэй-суру 'возвращаться на родину', ся 'автомобиль' и такуси: 'такси', икко 'один
предмет' и иппон 'один цилиндрический предмет', кава-но 'речной', 'относящийся к
реке' и кавадзои-но 'речной', "расположенный вдоль реки';
в) частное и общее понятие—но:мин, хякусё: 'крестьянин' и но:мин 'крестьянство',
хон 'книги', 'книга' и сёмоцу 'книги', куцу 'ботинки' и хакимоно 'обувь'. Для этой
подгруппы характерны противопоставления глагольных словосочетаний типа хигэ-о
сору и хигэсори-о суру 'бриться', пэнки-дэ нуру и пэнкинури-о суру 'красить';
г) в основе значения лежат разные признаки—монооки и осиирэ 'кладовая (место,
где лежат вещи или куда их кладут)', нихонго 'японский язык' и кокуго 'родной язык
(японский)', ку.ся 'свободное такси' и кякуматися 'свободное (ожидающее пассажи
ров) такси', кю:-сёкудай "плата за школьные завтраки' и кю:-сё- кухи 'расходы на
школьные завтраки', кайкоку и симагуни 'островная страна', каин 'нижняя палата' и
сю:гиин 'палата представителей'.
3. Стилистические синонимы выражают экспрессивно-эмоциональные оттенки
и отношение говорящего к собеседнику или аудитории, предмету речи, условиям
высказывания. Дополнительные оттенки по преимуществу субъективны. Они
выделяются на фоне нейтральных объективных значений. Классификацию
целесообразно проводить на основе единого предметного содержания, соотнося
стилистически окрашенные слова с нейтральными. Укрупняя признаки, можно
выделить три подгруппы;
а) различительным признаком служит степень вежливости. В следующих
парах второе слово дополнительно содержит оттенок уважительного отношения к
собеседнику или 3-му лицу: миру и омэ-ни какару 'видеть', куру и оидэ-ни нару
'приходить', ю: и оссяру 'говорить', нэцу и онэцу 'жар', 'температура'. Слово оиборэ,
наоборот, имеет неуважительную окраску по сравнению с нейтральным тосиёри
'пожилой человек'. Образуются триады из
нейтрального, почтительного и уничижительного синонимов: тэбэру, мэсиагару и
куу 'есть', сину, ё-о сару и кутабару 'умирать';

б) прямое название противопоставляется переносному косвенному или

метафорическому—табэру 'есть' и хаси-о тору 'есть' (букв. 'брать палочки'), наку
'плакать' и намида-о отосу 'плавать'- (букв. 'ронять слезы'), тэрэби-о миру 'смотреть
телепередачи' и тэрэби-но маэ-ни сувару 'смотреть телепередачи' (букв. 'сидеть
перед телевизором');

в) на фоне нейтральных слов выделяются эмоционально-экспрессивные

слова типа унагиноборини (ср. ганкё:ни) 'упорно', тоирэтто (ср. бэндзё) 'уборная',
миттян (ср. митико) 'женское имя'. Функционально-оценочное значение
приобретают нейтральные слова, когда выбор их характеризует отношение к
собеседнику или предмету, например, дом уничижительно называют коя
(собственное значение 'шалаш'), человека—бута (собственное значение 'свинья'), о
словаре синонимов вместо руйгиго-дзитэн говорят руйгигосю: 'собрание
синонимов'.

4. Если основанием для выделения стилистических синонимов служат

экспрессивно-эмоционально-оценочные созначения, то функционально-стилевые
синонимы образуются за счет сближения общенародных слов и их эквивалентов из
ограниченных сфер употребления, т. е. собственно стилевых, профессиональных,
диалектных, жаргонных и т. п.
Члены синонимических рядов третьей и четвертой группы часто соотнесены друг
с другом: функциональная закрепленность может сопровождаться стилистической
отмеченностью. Тем не менее,и те и другие находятся в разных отношениях к
общенародным словам — типичным доминантам синонимических рядов. Это
оправдывает разграничение слов третьей и четвертой групп. В синонимические
связи с общенародными словами вступают:
а) просторечные слова, вульгаризмы, жаргонные выражения—доясу и нагуру
'бить', цура и као 'лицо', дэато: и мэкура 'слепой', моноири и сисюцу 'расход',
камубакку и фуккацу 'возвращение к жизни', понкоцуя и хайнин-кайсю:гё:
'ремонтные мастерские';
б) официально-административная лексика — сё:сю:-рэйдзё: и акагами
'извещение о призыве', сэйриин и сириосигакари 'дежурный по платформе', ро:рэйся
и ро:дзин 'люди преклонных лет', цу-.якукэн-гайдо и цу.яку-о канэта гайдо 'гид-
переводчик';
в) книжная, профессиональная лексика — фумэй-но и вакаранай
'неизвестный', сакудзицу и кино: 'вчера', кихо: или кихо-.-но то:ри и судэни о-
сирасэсимасита ё:ни 'как уже сообщалось'.
Сосуществуют с общеупотребительной лексикой вновь появляющиеся
неологизмы и выходящие из обихода архаизмы. Новыми словами послевоенного
периода были: токуся (ср. сэнся) 'танк', пикадон (ср. гэмбаку) 'атомная бомба',
пампан (ср. дзёро:) 'проститутка'. Употреблялись архаизмы: идзин (ср.
гайкокудзин) ' иностранец', нэситори (ср. тайхо) ' арест', сёгун (ср. сё:кан 'генерал'.
усанмусё:суру (ср. сё-.сансуру) 'рассеиваться', 'исчезнуть' и т. п.
Большие количественные различия между японской лексикой и лексикой
английского и французского языков объясняются в некоторой мере объемом и
характером обследованного материала, условиями его изучения, неполной
сопоставимостью выделяемых единиц, иначе говоря, организационными и технико-
статистическими причинами.
Индексы основных европейских языков получены в результате обследования
наиболее читаемых произведений художественной литературы. Данные по японской
лексике появились, как уже сказано, на основе изучения 90 популярных журналов.
Тексты тематически не совпадали. Японские журнальные материалы, видимо,
разнообразнее по жанрам и стилю. Это не могло не отразиться на соотношении
подсчитанных слов.
Имеют значение и различные исходные концепции слова—основной единицы
учета. Японские статистики отдельными словами могли считать формообразующие
элементы, служебные слова, окказиональные лексические образования. Границы
слова в японском языке, представления о парадигматическом и синтагматическом
слове еще не стали общепринятыми. Однако учетно-технические расхождения
взаимно компенсировались и вряд ли могли сколько-нибудь заметно повлиять на
окончательные сопоставительные итоги.
Обобщая сказанное, можно сделать вывод о важнейших особенностях лексики
японского языка (по сравнению с лексикой других языков). Этими особенностями
являются синтаксичность некоторых типов слов, их сложность не только по форме,
но и по семантике, дробность выражаемых понятий, разнообразие способов и
средств создания неологизмов, 'многочисленность синонимов.

2.2 К вопросу о классификации лексики японского языка

На основе объективных критериев, пользуясь некоторыми формальными

правилами, а также интуитивно цепочку звуков или текст естественного языка с
удовлетворительной степенью точности можно расчленить на сегменты, которые
обычно называются словами (ср. словоформу и лексему). Совокупность таких
словесных единиц именуется лексикой (словарным составом, словарем,
лексиконом) того или иного языка, Слова по своим свойствам разнородны в
пределах даже одного языка. Однако давно замечено, что по сходству ряда
присущих им черт есть возможность группировать их в сравнительно небольшое
число классов. Операция по объединениюслов в классы, как и итог этого процесса,
называется одинаково термином «классификация».
Классификация лексики как акт — один из путей проникновения в систему
языка. Результаты классификации — это продукт анализа одного из звеньев
языковой системы. Схема соотношений классов слов, опирающаяся на
релевантные характеристики лексики, служит базой лексико-морфологического
описания конкретного языка и дает материал для типологических сопоставлений.
Классификация всей лексики данного языка не совпадает с выделением так
называемых частей речи, т, е. с классификацией основной, лексико-понятийной
части словарного состава, несущей номинативно-понятийную службу. Единицы
лексико-понятийной части словаря предварительно будем называть понятийными
словами (субстантивными, предикативными и атрибутивными понятийными
словами). Если из всего словарного языка вычесть субстантивные, предикативные
и атрибутивные понятийные слова, оставшаяся часть лексикона составит так
называемые непонятийные слова (название также предварительное).
Следовательно, объем термина «лексика языка» шире, чем объем термина
«понятийные слова».
Произвести классификацию словарного состава некоего языка — значит
выявить все группы понятийных и непонятийных слов.
Существующие классификации лексики, в том числе и японской, объединяют
слова по свойствам их обобщенных лексико-грамматичсских значений, по
формально-морфологическим показателям, а также по особенностям их
функционирования в предложении. Иногда в расчет принимаются данные только
одного из трех указанных планов, иногда (чаще) — двух или всех трех. Достоинства
классификационной схемы определяются не только принципами, на которых она
основывается, но и степенью последовательности применения декламируемых
положений, степенью охвата разновидностей лексических единиц и полноты учета
их главных признаков. Максимально соблюсти все эти требования — задача
предельной трудности.
Для того чтобы вскрыть и по возможности полнее учесть классификационные
признаки лексических единиц японского языка, представляется плодотворным
оценивать японскую лексику по ее морфологическим, синтаксическим и обобщенно-
семантическйм свойствам.
Первоначально удобно охарактеризовать слова по особенностям
морфологического (парадигматического), затем — синтаксического
(синтагматического) и, наконец, семантического уровней. Конечные результаты
такого трехстороннего анализа можно обобщить и на основе этого обобщения
составить перечень классов и подклассов слов (частей и нечастей речи).
В качестве условия для осуществления анализа и классификации японской
лексики необходимо знать, во-первых, что такое слово японского языка как единица
классификации, каковы его границы и, во-вторых, как относится японское слово к
предложению и его частям.
Мы исходим из того, что нам известны более или менее непротиворечивые ответы
на эти кардинальные вопросы, ибо только при таком допущении можно приступить
к классификации лексики. По понятным причинам невозможно подробно изложить
здесь наше понимание поставленных выше вопросов. Ограничимся лишь
аксиоматическими ответами.
Слово японского языка как основная единица его словарного состава обладает
синтаксичностью, т. е. способностью соединяться непосредственно с такими же
словесными и структурным единством, не допускающим включения между частями
других слов. Указанные критерии позволяют выделять слова в потоке связной речи
или в тексте, отграничивать их от составных частей слова и словесных сочетаний.
Отдельность словесных величин в японском языке заключается именно в цельности
их структуры и в способности этих цельных единиц сочетаться только друг с другом.
Морфемы несинтаксичны и отдельно, вне слова, не образуют сочетаний, а сочетания
слов допускают включение в их состав других слов.
Конечно, в любом языке, непрерывно развивающемся, есть переходные
величины, близкие либо части слова — морфеме, либо сочетанию слов. При
классификационном анализе лексики они могут игнорироваться в той мере, в какой
это не меняет существенно общую картину лексического состава. Ср. в японском
языке8: 1) хон «книга»—слово в хон о дасу, хон «данный»—префиксальная морфема
в хон—кё:яку «данное соглашение», хон «один, штука» — суффиксальная морфема
при счете цилиндрических предметов в эмпицу ни-хон «два карандаша», хон «сам,
лично» — корневая морфема в ватаси вес соно хоннин ни атта «я видел его
самого»; 2) гинко:-тэгата «банковский вексель»—так называемое слитное
словосочетание, пограничное сложному слову и свободному сочетанию слов (гинко:
«банк»—слово и тэгспа «вексель»—слово). В первом случае (хон) мы
встречаемся со омонимичными
морфемами, во втором (гинко:-тэгата) — с промежуточной величиной,
трансформирующейся из сочетания слов в сложное слово.
В японском языке таких единиц немало, многие из них выступают то как
морфемы, то как слова, и одних условиях как компоненты сложных слов, в других—
как компоненты словесных сочетаний. Однако это обстоятельство не мешает'
проведению классификации слов хотя бы потому, что лексико-категориальная
(классная) принадлежность подобных единиц остается неизменной.
Опираясь на критерии выделения слова в японском языке, мы будем считать
элементы га, ни о, дэ, то,э,__кара, мадэ, ёри, но не падежными суффиксами
а_свободными морфемами-словами.
На основе критериев установления границ японского слова мы будем далее
считать (в согласии с большинством советских японистов-лингвистов), что
элементы типа-га, -най, -рэру, -мас и т. п. являются не отдельными словами (так
называемыми служебными или вспомогательными га суффиксами изменения слов с
которыми они применяются.
Элементы типа да, расий, которые многие японские лингвисты ставят в один ряд
с -та, -най, -рэру, -мас, мы квалифицируем как отдельные, хотя и непонятийные
слова. Этот вывод делается па основе критерия структурного
единства слова в японском языке: между да, расий и т. п. предшествующим словом
можно вставить какое-либо слово, ср. гакуся даигакуся нанода «(это) ученый». Это
значит, что да, расий и т. п.— отдельные слова. Слова типа бэнкё:суру «учиться,
изучать» будем считать разновидностями сдожных глаголов, словосцеплениями,
стремящимися к внутреннему объединению (ср. андзуру «беспокоиться» и т. п.).
Будучи сказуемыми, занимая позицию одного члена предложения, они, как и другие
виды глаголов (ср. ему «читать» и т. п.),
подчиняют дополнения и уточнения, не могут иметь субстантивного или
адъективного определения. Такие глаголы соотносятся с синонимичными
сочетаниями слов типа бэнкё: о (саэ, дакэ) суру «заниматься изучением». Эти
сочетания слов занимают в предложении позиции двух его членов. Они как целое не
подчиняют дополнения и уточнения. Первый компонент таких сочетаний (ср. бэнкё:
«изучение, обучение») является субстантивным дополнением, он может иметь
субстантивное или адъективное определение 17.
Предложение как максимальная синтаксическая величина со стороны формы
характеризуется внешней (конечной) паузой, заключительными формами конечного
понятийного или непонятийного слова и заключительной интонацией, на письме —
пробелом и точкой или равным ей, знаком препинания. |
Предложение членится на функциональные части. Эти части находятся в
разных отношениях друг с другом и неодинаково относятся к предложению в целом.
Обычно они называются членами и нечленамн предложения. Мы будем считатъ, что
в японском_языке имеются следующие члены предложения: скауемое, подлеждщее,
обстоятельство, дополнение, определение и уточнение. Члены предложения в
японском языке выражаются понятийными словами; субстантивными,
предикативными и атрибутивными. Понятийное слово образует член предложения
либо самостоятельно, либо в сопровождении нспонятинных слов. Непонятнйные
слова не могут самостоятельно употребляться в роли упомянутых членов
предложения. Они всегда лишь оформляют члены предложения и предложение в
целом.
Лексика японского может быть подразделена прежде всего на _два_ разряда.
Первый разряд - изменяемые слова, имеющие не менее двух морфологических
фонем. К ним принадлежат слова типа ёму «читать», хатараку «работать», угоку
«двигаться», хасиру «бежать», бзнкё-суру «изучать»,
«учиться», кангаэру «думать», собиэру «стоять, возвышаться»; сирой «белый»..
курой _ «черный», нагай «длинный», мидзикай «короткий», уцукусий «красивый,
прекрасный», аой «синий», ковай «страшный», «бояться»:ару «быть. являться:
иметься».
Второй разряд — неизменяемые слова, имеющие лишь одну морфологическую
форму. К ним относятся слова типа куни «страна», уми «море», цукуэ «стол», кабэ
«стена», цути «земля», хиру «день», токи «время». сора «небо», ути «дом», дайгаку
«университет», найкаку «кабинет министров», сигото «работа»: ватаси «я», кими
«ты», карэ «он», канодзё «она», сорэ «это», коко «здесь», хитоцу
«один», нанацу «семь», сан «три», фтацумэ «второй»; има «теперь», кино
«вчера»,рыбари «левая (сторона)»,сого «снаружи, вне», э «верх, вверху», сита «низ,
вннзу», ало «потом, после», голо «польза, для, из-за»; нихон «Япония», Ямада
(японская фамилия), маттаку «совершенно, полностью», судэни «уже», хирари(то)
«проворно», а также непереводимые слова типа ва, мо. КА, дзо.
ё/ я, ганио т. п.: ара «ах». Хора «гляди-ка», о: «ах, а» о: «о», ма: «ну, ну-ка», со: «ну
(вот)», идза «ну-ка», корэвакорэва «о, вот это да», ой «эй», мосимоси «послушайте»,
наруходо «в самом деле», хай «да», ииэ «нет».
 Изменяемые слова в свою очередь делятся на два морфологических
подразряда:
1) предикатианые. обладающие заключительными и незаключительными
формами, способные (самостоятельно ^заканчивать предложение и выражать 2)
непредикативные, не снабженные заключительными формами, неспособные
заканчивать предложение и выражать предикативные значения; это слова типа
сидзука, сэйдзитэки, канситэ, ойтэ и т. п.
предикативные значения законченности—незаконченности, утверждения—
отрицания, времени и модальности; это слова типа .ему, бэнк.ё:суру, сирой, уцукусий
и т. п.

Неизменяемые слова в морфологическом_отношении в общем однородны, если не

принимать во внимание, что во-первых, одни из них могут иметь лично-вежливые
префиксы типа о-/го-, а другие не способны сочетаться с такими префиксами (ср.
кими, сорэ, мотирон. араюру, сикаси, саэ. хай), во-вторых, некоторые из них
существуют в двух экспрессивно-стилистических вариантах.
Слова японского языка на синтаксическом уровне в зависимости от их роли и.
места в предложения, отношения к предложению и его членам первоначально
можно разделить на три разряда: _
Первый разряд: Слова - члены предложения. Они самостоятельно или вместе с
непонятийными словами, могут образовать _член предложения. Подавляющее
большинство японской лексики принадлежит к этому разряду. Примерами слов
данного типа могут служить куни, найкаку, вйтдей, нанацу, уэ, има, 6энкё:-суру,
сирой, нагай. сидзука, кирэй, _ тайхэн, маттаку, араюру.
Второй разряд слова— нечлены предложений. Они не могут самостоятельно
без слов—членов предложения образовать член предложения. Таких слов
сравнительно немного.
 Третий разряд - слова – предложения. По характеру лексического значения
они «больше», чем слово, ибо заключают в себе целое высказывание, и в то же
время не несут обычной понятийной и даже непонятийной нагрузки. Они по
своему содержанию беднее, чем некоторые непонятийные слова. Упо-
требляются либо как отдельные предложения, правда, с очень сообщенным
(нерасчлененным) содержанием, либо как бы входят в какое-то другрое
преодоление, (хотя и не становятся его подлинными членами), занимая в нем
обособленную позицию независимого анафорического компонента, относящегося
ко всему предложению. Таких слов также сравнительно мало.
Среди слов—членов предложения обнаруживается группа таких, которые в
определенных условиях могут употребляться так же, как слова -— нечлены
предложения. К ним принадлежат, например, во-первых, слова типа; иру «быть,
находиться», симау «кончать», кудасару «давать», морау «получать»;
во-вторых, слова типа кого «дело», моно «нечто; некто», вакэ «причина», цумори
«цель», уэ «верх, наверху» и, в-третьих, слова типа ей «хороший», дамэ «нельзя» и
т. п.
Некоторые из них, используясь как слова — нечлены предложения, образуют
аналитические формы слов — членов предложения или устойчивые
грамматические конструкции (УГК) — формы членов предложения и всего
предложения в целом. Таким образом, мы встречаемся с фактами омони-
мии, с распадом единого слова на два слова. Это свидетельствует о том, что между
некоторыми группами указанных двух разрядов имеются общие точки
соприкосновения, что в японском языке происходит пополнение слов одного
качества за счет слов другого качества.
Слова первого синтаксического разряда — это самостоятельные слова. Слова
второго синтаксического разряда — это несамостоятельные, служебные слова.
Слова третьего синтаксического разряда — «сверхслова».
Самостоятельные слова подразделяются на одиопозиционные, например, китару,
араюру и многопозиционные, например, ути, сора, ему, нагай и т.п.
Подданным семантического уровня слова японского языка вначале можно
разделить также на три разряда.
Первый разряд – знаменательные слова, т.е. такие слова, которые обозначают
конкретные и абстрактные понятия, соотносимые с реальными предметами.
Например, куни, цути, сигото, ватаси, сорэ, хатараку, хасиру.
Второй разряд - формальные абстрактно-грамматические слова, т. е. слова,
которые передают чисто языковые, грамматические значения не мыслимые вне
языка, или отношения автора речи к содержанию высказывания. Их лексическое
значение реализуется в грамматической функции, совпадает с их формальным
назначением, например, косо, саэ, бакари, дзо, э, ойтэ, канситэ, ирай и т. д,
Третий разряд — междометииные слова те слова, вы,ражающие эмоциоцальные,
волевые и другие сходные значения, например, ада, о:й. корэвакорэва, наруходо,
идза, хай, иэ.
Знаменательные слова, выделяемые на семантическом уровне, в общем,
совпадают со словами — членами предложения синтаксического уровня, а на
морфологическом уровне они подразделяются на изменяемые и неизменяемые (ему,
сирой и кабэ, сигото). Формальные слова, выделяемые на семантическом уровне, в
основном совпадают со словами — нечленами предложения синтаксического уровня,
а на морфологическом уровне они распределяются между изменяемыми и
неизменяемыми (дэс, канситэ и саэ, бакари, ганио). Междометийные слова,
выделяемые на семантическом уровне целиком входят в число слов — предложений
синтаксического уровня, а на морфологическом уровне все они относятся к
неизменяемым (ара, о:й, хай и т. п.).
Три разряда слов семантического яруса могут быть подвергнуты дальнейшему
делению. Так, среди знаменательных слов можно выделить: субстантивы
(предметметные слова, имена субстанций: куни. ватаси. хитоцу); активы (слова-
действия) или точнее, процессуальные слова, обозначающие проявления
субстантивов: угоку, хасиру, собиэру); атрибутивы (слова стабильной,
непроцессуальной характеристики субстантивов и активов, слова-признаки, слова-
уточнения: нагай, мидзикай, кирэй, сидзука, о:кина, сукоси, такусан).
Субстантивы неоднородны по особенностям номинации. Они подразделяются на
полнознаменательные (кабэ, цути, уми), обобщенно-знаменательные (ватаси, сорэ),
относительно-знаменательные (хитоцу, нанацу, гомай «пять (листов)».
Активы делятся на выражающие собственно действия (угоку, хасиру) и
выражающие состояния (собиэру).
Атрибутивы бывают 1) качественными (аой, кирэй, тоцудзэн, пикапика), 2)
относительно-качественными (сэйдзитэки), 3) относительными (иваюру), 4) словами
эмоционального состояния (ковай), 5) количественными (амари, сукоси, тайтэй,
хотондо), 6) временными (сугу, мо:), 7) модальными (канарадзу, осораку).
По принадлежности выражаемых ими атрибутов они делятся также на атрибуты
субстантивов (араюру, китару), атрибуты активов (сукоси, мада), атрибуты
субстантиаов и активов (аой, сидзука. кирэй).
Формальные слова, на семантическом уровне можно подразделить на экспрессивные
(дзо, ё) и деэкспрессивные (косо, бакари, ираИ, дэс, ганио). Нсэкспрессийиые, в
свою очередь, делятся на ряд подгрупп: 1) чисто реляционно-позиционные (ганио),
2) уточнительные (канситэ, тамэ, ад, саэ, косо), 3) предикативные (дэс),
4)модальные (хадзу) и т. п.
Междометийные слова делятся на выражающие эмоции (корэвакорэва, ара),
выряжающие волю (о:и; хора), ответные, выражающие согласие — несогласие (хай,
иэ).
Классифицировать лексику ЯЯ будем по совпадению свойств слов в них
входящих, минимум на двух хотя бы на синтаксическом и семантическом уровнях.
Разряды неизменяемых самостоятельных знаменательных слов однородны на
морфологическом уровне, но различаются синтаксически и семантически. По
данным синтаксического и семантического уровней они подразделяются на три
лексических класса, именуемых частями речи:
1) имена (с подклассами существительных, местоимений, числительных): а) уми,
сигото, има, сото; б) кими, керэ. коко; хитоцу, сан;
2) тоцудзэн, амари, тайхэн, судэни, мо:, пикапи, канарадзу;
3) приименные: ара/ору, сару, о:кина.
Изменяемые самостоятельные знаменательные слова с учетом их признаков
прнзиаков на синтакснческом и семантическом уровнях, а также особенностей
морфологии можно объединить, в следующие лексические классы. именуемые
частями речи: глаголы: ему, бэнкё:-суру, собиэру; непредикатнвные прилагательные:
сидзука, кирэй, сэйдзитэки; предикативные прилагательные: сирой, уцукусий.
Следовательно, в японском языке мы выделяем шесть частей речи.
Шесть классов неизменяемых и изменяемых самостоятельных знаменательных
слов составляют собственно номинативно-понятийную лексику японского языка.
Эти шесть обобщенных лексико-грамматических категорий, называемых частями
речи, изучаются и грамматикой, и лексикологией.
Неизменяемые и изменяемые служебные формальные слова можно
группировать по-разному. Например, их можно подразделить не меньше, чем на три
группы_по степени формализации:
1) служебные слова-морфомы, близкие к аффиксам (ганио, ва, мо и т. п.);
2) собственно-служебные слова (саэ, косо, дэс и т. п.);
3) 'служебные слова, _близкие самостоятельным словам
-(хадзу, сирэнай, ойтэ).
К последним примыкают служебные слова — омонимы самостоятельных слов
(пру, симау, кудасару, морау и т. п.).
Одни служебные словасигнализируют о законченности предложения (дэс, кас-лра,
монка), другие — о его незаконченности ("о, мо, саэ).
 Слова-предложения синтаксически и семантически существенно отличаются не
только от слов, подразделяемых на части речи, но и от служебных слов.
Они_составляют третье основное, подразделение лексики функционально отличное
от первых двух_ частей и_нечастей речи. Слова'-предложения могут члениться на
три функционально-коммуникативных класса: эмоциональные, (а:, о'), волевые (о:й,
мосим-о-су:), ответные (утвердительно-отрицательные: хай, иэ).
Предложенная классификация лексики японского языка не является
совершенно оригинальной и, конечно, не претендует на законченность. Она
находится еще в стадии разработки и представляет собой первую попытку внести
некоторые уточнения в существующие схемы классификаций.

Глава 3 Синонимия, омонимия и антонимия

в современной японской лексике

3.1 Синонимия в японском языке

Синонимия характеризуется сравнительно высокой степенью развития в лексике
японского языка.
Дифференциация членов синонимических рядов нередко осуществляется здесь по
тем же признакам, что и во многих других языках мира. Идентичные или сходные
понятия могут выражаться:
1)Словом или устойчивым выражением – анааки но и анна но айта
«перфорированный»; сюсё: и найкаку со:ридайдзин «премьер-министр»
2) полным и сокращенным наименованием – киро и киромэ:тору «километр»
3) однокоренными и разнокоренными единицами – исогиаси дэ и исойдэ
«поспешно», асидори, асицуку и арукиката «походка»
4) эмоционально-экспрессивной окраской – кайсеку и кубикири «увольнение»
5) стилистической принадлежностью – нагуру и доясу «бить»
 6) употребляемостью – сэнся и токуся «танк»
Члены синонимического ряда могут обнаруживать различную сочетаемость, что
особенно характерно для глаголов. В синонимических отношениях также находятся
прилагательные, например, толстый – футой и ацуй, однако первое из них
характеризует только круглые, а второе – только плоские предметы.
Широко представлена синонимия во фразеологии японского языка. Члены
синонимических рядов дифференцируютя здесь прежде всего по своему строению –
на одноструктурные и разноструктурные синонимы.
Одноструктурные синонимы характеризуются тождественным строением и
относительной близостью лексического состава. Последнее означает наличие в
синонимах одинаковых или близких по денотату компонентов: катана ва катаная «в
мече виден кузнец»; каэру но ко ва каэру «дети лягушек лягушки», т.е. яблоко от
яблони далеко не падает. Синонимы этого типа легко заменяют в одинаковых
синтаксических позициях в предложении.
Разноструктурные синонимы могут не иметь сходства и в лексическом составе:
ундэй но са и цуки то суппон «как небо и земля» (букв. разица между облаком и
грязью и луна и черепаха). Синонимы этого типа не всегда взаимозаменяемы в
одинаковых синтаксических позициях.
Помимо структурных различий синонимичные фразеологизмы нередко
дифференцируются также стилистической принадлежностью или образом,
положенным в основу значения.
Своеобразие японской лексической синонимии существенно обуславливается, в
частности, такими особенностями японской лексики, как четкое противопоставление
трех лексических подсистем (ваго, гайрайго и канго), сохранение в современном
языке многих элементов старописьменного языка и высокая плотность
семантических полей. Ясно выраженные структурные, графические и
функциональные различия лексики трех подсистем, выделяемых по происхождению,
создают более широкие возможности для коммуникативно дифференцированной
паралелльной двойной, а иногда и тройной, номинации одних и тех же предметов
мира, выражения идентичных или сходных понятий. Анологичные возможности
обеспечиваются и сосуществованием в современном языке общеупотрибительной и
старой книжной лексики. Вследствии же высокой плотности лексико-
семантических полей, сходные понятия в японском языке выражаются не разными
семантическими компонентами одного многозначного или широкозначного слова, а
разными словами, вступающими в отношения синонимии. Таким образом,
синонимические ряды в современном японском языке значительно чаще
формируются:
- единицами разных лексических подсистем, выделяемыми по происхождению:
компю:та и дэнси кэйсанки «ЭВМ», оятати и фубо «родители»
- единицами одного и того же плотного семантического поля: мэатарасий
новый об увиденном, мимиатарасий новый об услышанном, синсики новый о
вооружении.
- обшеупотребительными лексическими единицами и единицами книжной
лексики: кино: и сакудзицу «вчера»
Вследствии указанных расхождений в удельном весе таких синонимических
рядов в японском и русском языках, при переводе в подобных случаях весь
японский синонимический ряд нередко заменяется одной русской номинативной
единицей.
Весьма распрастраненным является также различие японских синонимов по
степени вежливости. Существует значительное количество синонимических рядов,
включающих в тех или иных сочетаниях нейтральные, почитательные и
уничижительные слова: куру, ойдэ ни нару, маиру и т.п.
 3.2 Антонимия в японском языке

Антонимия – важная и специфическая подсистема лексико-семантического

состава языка. Особенность антонимов состоит в их парности. Различается
несколько видов антонимии:
- слова могут быть представлены как антонимы, называющие коррелятивные
(реально соотнесенные) обьекты: тити отец – хаха мать, оя родитель – ко ребенок.
- антонимы, обозначающие отвлеченные от предмета свойства (качества) и
подаваемые как субстанции: дзэн-аку – добро-зло.
- слова, называющие противоположно напрвленные действия: дэру-хаиру
выходить-входить.
- слова, выражающие качественно противоположные динамичные свойства –
процессы: канэмоти ни нару – бимбо: ни нару богатеть и беднеть.
- слова, называющие противоположенные статичные свойства предметов: ёй-
варуй – хороший - плохой.
- антонимы, представляющие собой противоположные частные свойства каких-
то более общих статичных или динамичных свойств: сукоси-такусан – мало-много,
табун-канарадзу – вероятно-непременно.
- антонимы-конверсивы называющие одно и то же действие, процесс с разных
точек зрения, со стороны разных участников этого действия: кау-уру – покупать-
продавать.
Антонимия также дифференцируются на одноструктурные и разноструктурные.
Одноструктурные антонимы обычно противопоставляются одним из
следующих средств: наличием компонентов с противоположным значением,
наличием отрицания в одной из единиц, переменой синтаксических позиций
компонентов.
Разноструктурные антонимы обычно противопоставлены чисто на
семантической основе.
 3.3 Омонимия в японском языке
Так как омонимия – это совпадение означающих при различии означаемых, и
ограничиваясь уровнем словоформ, определяются омонимы как словоформы,
совпадающие в плане выражения, но имеющие разные значения. Существует 3
класса омонимов:
1) ОМОФОНЫ - совпадает звучание, но не совпадает запись и значение
2) ОМОНИМЫ - совпадает запись и звучание, но не совпадает значение
3) ОМОГРАФЫ - совпадает запись, а звучание и значение нет

Глава 4 Словообразовательная структура лексических единиц

в современном японском языке

Как было отмечено, морфологическая структура японской лексической

единицы обьединяет все выделяемые в данной единице морфемы и приравниваемые
к ним элементы. Принципиально отличается от нее словообразовательная структура,
которая предусматривает выделение в лексической единице ограниченного числа
непосредственно составляющих (НС) – частей, из которых непосредственно
образована или представляется в настоящее время образованной данная единица.
В современном японском языке в качестве НС могут выступать элементы,
соотносимые с единицами системы письма /К + К “акционерная компания”/,
корневые и аффиксальные морфемы / ГИ + СЮ “техник”/, основы слов / КАИ + ТЭ
“’покупатель”/, отдельные слова / КЭНТИКУ + СУРУ “сооружать” и
словосочетания / ГУНДЗИ-КИТИ + ХАНТАЙ УНДО: “движение против военных
баз”/.
Необходимо иметь в виду, что выделение НС, как и в других языках,
производиться по последней словообразовательной операции, в результате которой
непосредственно создается данная единица. Например, слово
ХИГУНКОКУСЮГИСЯ “антимилитарист” является результатом целого ряда
последовательных операций./”армия” + “страна” → “военизированное государство”
+ “принцип” → “милитаризм ” + суффикс лица → “милитарист” + префикс
отрицания → “антимиьитарист”/, но НС являются только слово и префикс .
В связи с этим типы лексических единиц, выдеояемын в японсом языке с точки
зрения их словообразовательной структуры, также отличаются от типов,
выделяемых в морфологии.
Наименее сложный тип представляют простые/непроизводные слова, которые
не членимы на НС и не могут быть воспроизведены к каким либо более простым
лексическим единицам современного языка. Данный тип в основном соответсвует
типу простых слов, выделяемому в морфологии.
Производные слова членятся на две НС, одна из которых является аффиксом. В
морфологии им соответствуют аффиксальные и многие аффиксальные слова.
В данный тип входят также слова, образованные путем усечения, типа БЭЙ
“США” / от БЭЙКОКУ/, ХЭРИ “вертолет”/ от ХЭРИКОПУТА: /. В морфологии
они вулючены в тип простых слов, так как не членятся на морфемы. С точки зрения
же словообразовательной структуры, вследствие отчетливой возводимости к
соответствующим производящим единицам и мотивированности ими, такие слова
выделяют в особый подтип нечленимых производных.
Сложные слова являются результатом сложения и в качестве НС могут
включать единицы системы письма, корни, основы, слова и словосочетания. В
морфологии им соответствуют сложные слова и часть сложноаффиксальных слов.
Особый подтип составляют сложносокращенные слова типа КАЙБАКУ “штаб
ВМС” самообороны” / от КАЙДЗЁ: - БАКУРЁ: - КАМБУ /, ЭАКОН
“кондиционирование воздуха” / от ЭА – КОНДИСЁНИНГУ /, o s k – название
компании / от Oosaka shoosen kaisha /.
Сложнопроизводные слова относятся к результатам одновременного
применения операций сложения и аффиксации. В морфологии им соответствуют
некоторые сложноаффиксальные слова.
 Словосочетания в качестве НС включают слова и словосочетания менее
сложного состава.
Единица последних трех типов могут члениться более чем на две НС.
В связи с различиями морфологической и словообразовательной структуры
лексических единиц различаются также содержание и приемы анализа, который
проводится для установления состава, структуры и способа образования
лексических единиц в целях обеспечения их правильного понимания и перевода.
Ввиду значительного количества окказионализмов / особенно треди сцеплений и
канго / в японских текстах, переводчику с японского языка практически постоянно
приходится прибегать к рассматриваемым видам анализа.
Моремный анализ имеет целью установление морфологической структуры
лексической единицы, т.е. членение ее на морфемы, определение их типа и
взаимосвязи. Обычно он проводится путем сопоставления данной и однокоренных с
ней единиц, с учетом таких явлений, как омонимия и вариантность морфем.
Особенности японского языка, однако, усложняют этот процесс.
Для примера рассмотрим окказионализм, встретившийся переводчику в статье,
посвященной военному пристутствию США в Японии. Членение данного
выражения на морфемы, видимо, не представляет трудностей, поскольку иероглиф
чаще всего обозначает в японском языке целую морфему.
Далее следует определить происхождение морфем, так как в японской
иероглифической системе письма многие знаки служат для выражения как
китайских, так и исконных морфем / т.е. имеет место омография морфем /. В
действующем иероглифическом минимуме знаки и связаны только с канго. Это,
а также общее количество морфем, не характерно для ваго, позволяет предположить,
что перед нами канго, состоящее из корней ГУН “армия”, ДЗИ “дело”, КИ
“основа”, ТИ / ДЗИ “земля”
КА “воздействие, превращение”. Можно также предположить, что данная единица
является словосочетанием, а не словом / канго чаще всего состоят из 2-3 корней /.
Оба предположения, однако, должны быть в лальнейшем проверены. Исходя из
сделанных допущений и сопоставлений данной единицы с однокоренными,
переводчик выделяет в ее составе сложные слова ГУНДЗИ «военный» и КИТИ
«база», а также связанный корень КА. Морфемный анализ на этом закончен. Обычно
он дает нужные результаты, однако в данном случае еще остается неясным, во-
первых, соотносится ли морфема Ка со всем выражением или только с КИТИ, и, во-
вторых, каким является структурный тип искомого выражения.
Для решения этих и других вопросов, определяющих правильность понимания
и перевода данной единицы, в данном случае необходим и словообразовательный
анализ. Он имеет целью установление НС и способа образования лексической
единицы и проводится путем сопоставления ее с одноструктурными образованиями.
Такое сопоставление, например, с НИТИБЭЙДО:МЭЙКА «превращение в
японско-американский союз», ГУНДЗЮСЭЙСАНКА «перевод промышленности на
военные рельсы», показывает, что членение на НС в подобных конструкциях
осуществляется только одним способом : ГУНДЗИ-КИТИ + КА. Но по формальным
признакам кажется возможным и вариант ГУНДЗИ + КИТИКА (обе НС реально
существуют в языке). Окончательную ясность вносит анализ семантики НС,
показывающий реальную возможность мотивированного совмещения НС лишь в
первом случае (т.е. «военная база» + «превращение», а не «военный» +
«превращение в базу»).
Таким образом, данный окказионализм слежует рассматривать не как
словосочетание, а как сложное слово, образованное путем присоединения
связанного корня КА к устойчивому словосочетанию ГУНДЗИ-КИТИ «военная
база». Перевод, следовательно, следовательно должен иметь следующий вид
«превращение в военную базу». Необходимо особо отметить широкую
распространенность подобных трудностей в работе переводчика японского языка,
поскольку сходные окказионализмы, например, в европейских языках, в частности в
русском, обычно оно маркируется графическими средствами – пробелом или
дефисом.

4.1 Основные пути пополнения словарного состава

современного японского языка.
Система словообразования.
Пополнение словарного состава современного японского языка, как и
большинства других языков, происходит следующими основными путями
(способами):
− создание новой лексики;
− заимствование лексики других языков;
− изменение значений лексических единиц.
Как отмечалось выше, наибольшую роль в пополнении словарного состава
японского языка на современном этапе играет первый из этих способов. В свою
очередь, в нем центральное место занимает система словообразования –
организованная совокупность производных (в широком значении) слов, а также
способов и моделей их образования.
К способам словообразования современного японского языка относятся
сложение, аффиксация, аббревиация, редеривация, конверсия, словослияние, а также
сочетание этих способов.
Как и в большинстве языков, наиболее продуктивны первые два способа.
Однако, в отличие от русского и многих других языков, в японском
словообразовании сложение играет значительно большую роль, чем аффиксация.
Относительной продуктивностью, как и в русском языке, характеризуется
аббревация. Остальные способы относятся к периферии словообразовательной
системы.
 Каждй способ словообразования прелставлен набором словообразовательных
моделей – и структурно-семантических схем образования новых слов,
объединенных общностью одной из НС (или ее типа) и словообразовательного
значения.

4.2 Сложение как способ словообразования

современного японского языка
Слово — основная единица языка и, следовательно, важнейший объект
лингвистических исследований. Чтобы приблизиться к развернутому определению
слова в каждом отдельном языке, необходимо предварительно описать типичные
разновидности лексических единиц в их развитии и употреблении.
В современной японской лексике значительное место занимают слова,
заимствованные из китайского языка, либо созданные самими японцами из
усвоенных ранее китайских корней. Для многих таких слов характерны
внутрисловная выделяемость компонентов, ясность словообразовательной
структуры, смысловая зависимость целого от частей. Характерными
представителями этого лексического слоя являются, например: гю:ню: ( гю: 'корова',
ню: 'молоко') 'коровье молоко', 'молоко', гю:нику мясо говядина', дассиню: (дацу
'удалять, си 'жир') 'обезжиренное молоко', фунню: (фун 'порошок') 'сухое молоко',
'молочный порошок'.
Эти и им подобные слова в отличие от простых, производных и сложных
лсксических единиц других типов мы будем называть корнесложными.
Соответственно процесс создания из заимствованных и усвоенных китайских
корней именуется корнесложенисм. Кроме сложения отдельных корней в японском
языке широко распространено также присоединение корней к ранее сложившимся
словам. Например, к существующему корнесложному слову тэйся 'остановка'
(транспорта), где тэй значит 'останавливаться', а ся 'повозка', 'средство
передвижения', присоединяется корень хё: 'знак', 'отметка' и образуется неологизм
тэйсяхё: 'табличка с указанием номеров трамвая, автобуса, троллейбуса'. Широко
распространенное слово мондай 'проблема, 'задача' последовательно принимает
корни нан трудный: наммондай 'трудная задача' и, далее, ею: 'собирать', 'сборник' —
наммондайсю: 'сборник трудных задач'. Этот процесс тоже относится к
разновидностям корнесложения.
Корнесложный слой современного японского языка неоднороден. Слова,
состоящие из 'китайских' корней, различаются по времени появления в японском
языке, по месту формирования, по сфере употребления, степени понятности на слух,
соотношению компонентов и многим другим лексикологическим качествам. Чтобы
наглядно показать специфику корнесложных образований и в самых общих чертах
определить круг разнообразных вопросов, возникающих в процессе изучения «слов
китайского типа», рассмотрим группу составных единиц с одним и тем же корнем.
1)В письменном и устном обиходе современных японцев более сотни слов,
включающих в свой состав заимствованный и усвоенный корень сёку 'еда'. Значение
большей части этих слов непосредственно мотивировано семантикой компонентов.
Зависимость значения целого от компонентов настолько велика, что знание корней и
закономерностей их сочетания дает возможность установить общий смысл
незнакомого слова по его составным частям:
сисёку (си ' пробовать') 'проба пищи', сёкуёку (ёку 'желание’) 'аппетит',
сёкухи (хи 'расход') 'расходы на питание'. Такие слова занимают центральное и
количественно преобладающее место среди всех образований с указанным корнем.
Смысловые связи целого и частей могут быть менее отчетливыми. Особые,
индивидуальные условия сложения корней осложняют взаимоотношения слова и
его значимых частей. В составных, единицах типа касёкусуру (ка 'огонь') 'есть
приготовленную на огне (вареную, жареную) пищу' или басёкусуру (ба 'лошадь')
'есть жадно, много, неразборчиво' сохранилась семантическая звисимость основ от
корней, но смысловая структура слов не столь ясна, как в предыдущих примерах. В
частности, для уяснения значения последнего из названных слов требуется ссылка
на заимствованную из китайского языка поговорку Гю:ин-басёку 'Пьет [как] вол,
ест [как] лошадь'. Еще дальше от типичных слов гнезда стоит имя существительное
сёкуси (си 'указывать', 'палец') 'указательный палец', хотя и здесь корень сёку 'еда' не
случаен. За пределами гнезда останется ниссёку (нити 'солнце') 'затмение солнца',
где второй компонент, несмотря на фонетическое сходство с рассматриваемым
элементом, восходит к другому китайскому корню. Следовательно, степени
мотивированности корнесложных слов различны.
2)Сами корни неоднородны. Одни из них преимущественно или исключительно
имеют предметные значения, например: хин, ‘товары', ясай овощи в словах сёкухин
растительная пища. Другие являются носителями понятий .действия:. кю:сёку (кю:
'давать') 'снабжение продовольствием.
Словообразовательный элемент секу обозначает не только предметное понятие
пища', 'еда'), но и понятие деиствия: сёкудзин (дзин человек) 'людоедство'. Из этих
"примеров можно сделать вывод, что составные элементы корнесложных слов
являются носителями качественно различных значений.
3) Неодинаковы взаимосвязи корней внутри составного слова. Типичны
уточнители при корнях предметного значения: сюсёку (сю 'главный') 'основные
продукты питания', ё:сёку (ё: 'европейский') 'европейская пища', хинсёкусуру (хин
'скудный') 'плохо питаться'. Заметно обособляются от них сложения, где предметные
корни играют роль уточнителей: дзэссёку (дзэцу 'прекращать') 'отказ от пищи',
'голодовка'. Отдельную группу составляют соединения однородных кордей: инсёку
(ин 'пить') 'еда и питье', 'питание'". Специфичны отношения составных частей в
словах типа секутай (тай 'задерживаться') 'несварение', 'диспепсия'. Могут быть
обособлены также сочетания основных корней с временными, пространственными и
прочими уточнителями. Сопоставление слов с одинаковыми, однородными,
разными и разнородными элементами позволяет сделать третье наблюдение: типы
отношений между корня различны, они напоминают отношения членов
предложения, но. конечно, не могут быть Тождествлены с синтаксическими
отношениями. Корнесвязи частично сходны с взаимоотношениями собственно
японских основ в сложных словах японского типа.
4) Соотношение корней определяется такжэе порядком компонентов внутри
сложного целого. Существуют твердые правила относительного размещения корней.
Уточнители предметных корней всегда препозиционны, уточнители процессуальных
корней в большинстве случаев постпозиционны. Значимость порядка компонентов
наглядно обнаруживается при сопоставлении слов с одинаковыми корнями: сёккан-
ни (кан 'промежуток') 'между едой', кан-
сёку 'второй завтрак', никусёку (нику 'мясо') 'мясная пища', се-кунику плотоядный'.
Значение компонентов, их порядок и взаимосвязи обусловливают ту или иную
роль корней внутри составного слова. Занимая определенное положение
относительно других элементов, корни специализируются. Сходные значения
выражаются одинаковыми или аналогичными сочетаниями. Соотносительные
термины часто однотипны по составу компонентов и структуре: сек-уникуруй (руй -
вид') 'плотоядные', сёкутю:рг/й (тю: 'насекомое') 'насекомоядные', секуё-.руй (е:
'лист') 'листоядные'. Впрочем, единая схема этих наименований нарушается
термином со:сёкуруй (со: 'трава') 'травоядные', где уточняющий элемент со:
предшествует корню секу 'есть'. Таким образом, значение сложного слова в_той или
иной степени обусловлено в числе прочих факторов ПОРЯДКОМ КОРНЕЙ. Компоненты
'занимают свойственное им место в структуре слова. .
5)Следующее наблюдение касается сотаемости корней. Подавляющее
большинство слов рассматриваемого гнезда, в том числе все приведенные до сих
пор примеры, состоят из китайских корней. Однако возможны соединения
китайскйх корней с японскими и заимствованными европейскими основами (ясуму
'отдыхать1) 'отдых после еды', сёкупан (пан 'хлеб') 'хлеб (несдобный).
6) Разнообразны синтаксические употребления корнесложных слов, их
морфологический облик и, следовательно, принадлежность к частям речи. Наиболее
многочисленны имена существительные: сёкумоку (моцу вещь) ' пища', сёкутаку'
(таку ' стол') обеденный стол'. От некоторых существительных легко образуются
глаголы: сёкудзи (дзи 'дело') 'пища', 'питание', сёкудзисуру есть', никусёку (пику
'мясо') 'мясная пища', ник-у секу-суру 'питаться мясом'. Другие корнесложные
образования употребляются в японском языке только как составные части
производных глаголов, дзасёкусуру (дза 'сидеть') 'бездельничать', 'есть не работая'.
Кроме того, имеются прилагательные и наречия: сёкуё:но (е: 'употреблять') '
съедобный, тайсекуна (тай ' большой') 'прожорливый', сёкуго (го 'после') 'после еды'.
Эти примеры иллюстрируют дифференциацию описываемых слов по частям речи.
7) Корнесложные образования различаются также по времени формирования.
Некоторые слова заимствованы в далеком прошлом: сотни лет японцам известны
сёкумоцу 'пища', дандзики 'пост'. Варианты чтений корня (секу, дзики)
свидетельствуют о нескольких периодах заимствований из диалектально различных
районов Китая. Кроме старых, привычных и освоенных лексических единиц
имеются новые и новейшие корнесложные образования; сёкудо: (до: 'дорога')
'пищевод', сёкудо-.ган (ган 'рак') 'рак пищевода', сёккэн (кэн 'билет') 'талон на обед'.
Поздние сложения по составу корней и композиционным схемам примыкают к
ранним заимствованиям. Тем не менее, фактические данные о пополнении
лексического состава, а также семантика архаизмов и новообразований неоспоримо
указывают на временную неоднородность корнесложного слоя.
8) Рядом с китайскими заимствованиями стоят собственные японские
сложения, состоящие из тех же китайских корней. Сосуществование корнесложных
образований китайского и японского происхождения обнаруживается уже в
пределах избранного нами гнезда. Бесспорными японскими сложениями являются
слова, с корнем ва в значении 'Япония', например васёку ' японская, пища". На
"японской почве могли сложиться сёкусо (со 'элемент') 'пительные вещества', сёкурё:
(ре: 'количество') 'количество пищи', гэнсёку (гэн 'уменьшать') 'сокращение рациона'.
Широкое распространение в литературе получило производное образование
нисёкусюги (ни 'два', сюги 'принцип') 'теория двухразового питания',
обосновывающая рациональность двукратного приема пищи и в отличие от
обычного: синсёку (сан 'три') 'трехразовое питание'. Возможность употребления
усвоенных китайских корней в новых комбинациях позволяет говорить о
корнесложении как действующем процессе словообразования, о собственно
японских корнесложных неологизмах, внешне не отличающихся от заимствований.
Это увеличивает круг проблем, связанных с рассматриваемым лексическим слоем.
9) Нельзя не заметить большой синонимичности корнесложных слов.
Русскому слову «аппетит» соответствуют по крайней мере две единицы: сёкуёку (ёку
'желание') и сёкуси (си 'мысль'). Значение 'обед' также может быть передано двумя
словами: тю:сёку (тю: 'день') и тю:дзики (тю: 'середина'). Незначительная разница
между словами ю:сёку (ю: 'вечер') 'ужин' и ясёку (я 'ночь') 'ужин', между сёкутаку
(таку 'стол') и сёкудай (дай 'возвышение') 'обеденный стол'. Высокий удельный вес
однозначных и близких по значению корнесложных единиц не случаен.
Распространение синонимов связано здесь со спецификой употребления и
производства слов, состоящих из китайских корней.
10) Своеобразны отношения различных лексических слоев современного языка.
Некоторые корнесложные образования имеют постоянные эквиваленты среди
собственно японских слов. Известны соответствия типа сёкумоцу и табэмоно 'пища',
касёкусуру и табэсугиру 'есть слишком много', тё:сёку и асамэси 'завтрак', которые
совершенно одинаковы, по объему выражаемых значений. Корнесложные и
собственно японские слова образуют в этом случае параллельные ряды синонимов,
различающиеся только сферой употребления. Первые из них встречаются
преимущественно в письменных стилях. Вместе с тем многие корнесложные слова
входят в словарный состав на равных основаниях со всеми другими лексическими
единицами, утрачивая в этом случае свою стилистическую обособленность.
Если некоторые заимствования во всех отношениях уподобились собственно
японским словам, то другие старые и новые китайские и японские корнесложные
образования продолжают оставаться на периферии словарного состава. Более того,
возможны устойчивые сочетания китайских корней, не выходящие за пределы
письменного общения и непонятные на слух. Вряд ли японец скажет в бытовой
речи: сэнсёкусуру (сэн 'ясный', 'свежий') 'есть в сыром виде' или хэйсёкусуру (хэй
'соединять') 'питаться и тем и другим вместе'. Например: До:буцу-га со:-сёкусуру-ка
никусёкусуру-ка мата рё:ся-о хэйсёкусуру-ка...'Животные едят траву, мясо либо и то
и другое...'. Тем_не менее
подобные сложения обычны в литературе; их понимание при иероглифическом
написании не составляет, труда. Между крайними полюсами вовсе не
употребляющихся в устной речи и широко используемых во всех сферах общения
слов распределяются с различной степенью удаления от крайних точек все
корнесложные образования.
Таковы наиболее заметные отличительные признаки и особенности
корнесложных слов, выявленные на ограниченном материале одного из
распространенных словарных гнезд, но свойственные в той или иной степени
многим японским словам китайского типа. Расширение анализируёмого материала
позволит уточнить, пополнить и объяснить отмеченные характерные черты.
Важнейшее значение при этом имеет выяснение состава корнесложного слоя,
условии его формирования, сохранения и пополнения, описание структуры,
выявления продуктивных моделей корнесложных слов, характеристика
особенностей их употребления, определение сферы их применения и места в общем,
словарном составе современного японского языка.

Китайский язык и китайская письменность сыграли исключительно важную

роль в развитии японской лексики. Первые книги, с которыми познакомились
японцы, были китайскими. Первые записи японской речи сделаны с помощью
китайских иероглифов. На иероглифической основе создана национальная
письменность. Но и после появления собственной азбуки китайские знаки
продолжали играть важную роль при обозначении знаменательных слов. Китайские
классические произведения в течение столетий служили предметом изучения и
подражания. Японские писатели широко пользовались заимствованной лексикой. В
письменных стилях преобладали китайские слова. Некоторые, из них стали
общенародными.
Лексические заимствования из старой китайской литературы широко
употребляются в японском языке и в настоящее время. Японские лексикографы
возводят к китайской классике актуальнейшие слова самого разнообразного
содержания, например: дзиммин 'народ, до:мэй 'союз', докурицу независимость',
сэнси 'смерть и др.. Некоторые из этих слов имеют эквиваленты среди 'собственной
японской лексики, другие, ничем не заменимы без нарушения исторически
сложившихся, привычных норм общения. Старые заимствования из китайских
литературных источников качественно разнородны, их отношение к корнесложному
слою современного языка не одинаково. Японцы заимствовали не только составные
образования, но и отдельные корневые слова; рэй этикет, церемония, хон 'книга',
'том', сай 'талант'. Эти заимствованные из китайского языка слова, естественно, не
входят корнесложный слой, так как состоят только из одного корня. Не являются
корнесложиыми также слова, образованные присоединением к китайскому корню
глаголообразующего элементы суру, например; синдзиру 'верить', кандзиру
'чувствовать'.
Само собой разумеется, что критерий смысловой раздельности компонентов
относителен. Нет и не может, быть совершенно точных разграничений между
внутренне мотивированными и немотивированными составными словами. Здесь, как
и в некоторых других языковых явлениях, ярко противопоставлены только крайние,
наиболее определившиеся лексические группы. Между утратившими и
сохранившими раздельность словами имеются косвенно мотивированные
корнесложные образования. В современной прессе можно встретить наречие:
хатикудэ 'стремительно', 'неудержимо'. Значения корней ха 'ломать' и тику 'бамбук'
сами по себе не определяют семантики слова. Но связи компонентов и целого могут
быть поняты через китайское метафорическое выражение хатикусэй (сэй 'сила') 'с
той же силой и легкостью, с какой острый меч режет молодой тростник'. Для японца
наших дней, если он знает корень хоку только в распространенном значении 'север',
непосредственно не мотивировано слово хайбоку (хай 'быть побежденным', хоку
'север') 'поражение'. Между тем слово хоку употреблялось в китайском языке и в
значении 'убегать'. Условия времени и обстановки объясняют состав слова мудзюн
(му 'копье', дзюн 'щит') 'противоречие', которое встречается уже в древнем
китайском памятнике «Ханьфэйцзы». Косвенно мотивированные заимствованные
китайские составные единицы располагаются на периферии корнесложного слоя
современного японского языка.
Старокитайские литературные заимствования—не единственный слой
корнёсложных слов. В китайском и японском языках существует широко
используемая возможность сложения корней для выражения новых понятий. Таким
путем появились китайские слова цяньцзы (цянь 'свинец', цзы 'иероглиф')
'типографский шрифт', ханыиубяо (хинь 'холод', шу 'жара', бяо 'таблица-',
'показатель') 'термометр', цицян (ци 'конница', цян 'оружие', 'винтовка') 'карабин' и
соответствующие им по значению японские новообразования; кацудзи (кацу 'жить',
'подвижной', дзи 'иероглиф', 'буква') 'типографский шрифт', (канданкэй) (кан 'холод',
тан тепло', кэй 'измерять', ' измерительный' прибор') 'термометр. В результате
позднейшего сложения корней увеличился до значительных размеров, приобрел
большую определенность и обособленность весь корнесложный слой современного
языка. Корнесложение и в настоящее время является одним из продуктивных
способов словообразования.
Структурное сходство с заимствованиями — характерная черта большинства
собственных японских сложений. Трудно сказать, в какой из двух стран впервые
появились такие термины, как кит. цицюдуй, яп. кикю:тай 'воздухоплавательный
отряд', кит. цихуаци, яп. кикаки 'карбюратор', кит. ичи, яп. гиси 'искусственные зубы'
и им подобные, хотя нет сомнений в том, что сложились они относительно недавно.
Вместе с тем некоторым японским корнесложным образованиям свойственны
специфические особенности. Своеобразие отдельных собственных сложений
обнаруживается. во-первых, в нетипичном для китайского языка порядке
компонентов некоторых немногочисленных сложений. Во-вторых, специфика
японских сложений проявляется в особой, отличной от китайской,
словообразовательной специализации элементов. Например, о китайских составных
терминах в значении измерительного прибора часто исггользуют корень бяо, в
японском языке аналогичную роль играет словообразовательный элемент кэй. В-
третьих, некоторые заимствованные корни приобрели в Японии побочное значение,
которого они не имеют на своей родине: хо: 'Япония', бэй 'Америка', кун 'японское
чтение иероглифов' и др. Слова с переосмысленными корнями являются
бесспорными японскими сложениями. Таковы: хо:го {го 'язык', 'слово') 'японские
слова', бэйдзин (дзин 'человек') 'американец', бэйси (си 'капитал') 'американский
капитал', кундоку (доку 'читать') 'японское чтение китайских иероглифов'.
Структурно-семантические особенности части корнесложных слов и
фактические сведения о японском происхождении определенных составных единиц
вполне доказывают возможность сложения заимствованных китайских корней на
японской почве. Но ни специфические черты японского корнесложення, которые
находят выражение только в количественно незначительной серии слов, ни
зафиксированные наблюдения по истории новой лексики, относящиеся лишь к
отдельным словам: унтин 'плата за перевозки', фуке: 'депрессия', моммо:на
'неграмотный' и пр., не позволяют сколько-нибудь точно разграничить новые
термины китайского и японского происхождения. Тем не менее сложение
заимствованных корней—один из исторически обусловленных
словообразовательных процессов изучаемого языка. Краткая характеристика этого
процесса поможет объяснить формирование и пополнение качественно
своеобразного слоя лексических единиц, включающих в свой состав
заимствованные корни.
 Структура китайских слов, где легко различаются составные части,
способствовала выделению и осознанию семантической роли отдельных
компонентов. По аналогии с заимствованными и усвоенными словами японцы,
пользуясь китайскими корнями, начали создавать собственные неологизмы. Со
второй половины XIX в. - времени интенсивного усвоения европейских понятий —
китайские корни широко используются для образования необходимых терминов.
Одни и те же компоненты все чаще и чаще употребляются в аналогичных
комбинациях и с одинаковым значением. Образуется ходовой фонд
словообразовательных элементов. Корнесложение становится существенным
способом пополнения японской, особенно специальной, лексики.
В самом общем виде описываемый процесс может быть изображен как
соединение самостоятельно не употребляемых языковых элементов, имеющих,
однако, вполне определенное и постоянное значение в составе распространенных
слов. Чем чаще встречается тот или иной китайский корень в существующих словах,
чем определеннее его роль в составе целого, тем с большим основанием он может
быть использован как словообразовательный компонент. Со времени захвата Кореи
Япония начинает ввозить рис. Возникает потребность обозначить новое понятие.
Складывавется и получает широкое распространение новое слово гаймай 'ввозимыи
рис', состоящее из двух корней: гай – внешний и май – рис. Значение неологизма
определено его отдельными частями, которые встречаются в аналогичной роли во
многих уже освоенных словах. Сложение данных корней мотивировано двумя
рядами слов: гаймэн (мэн 'лицевая сторона') 'внешняя сторона', гайдзин (дзин
'человек') 'иностранец', гайкоку (коку 'страна') 'иностранное государство', гайсё: (сё;
'министр') 'министр иностранных дел' и сэймай (сэй 'чистый') 'очищенный рис',
гэммай (гэн 'черный') 'неочищенный рис', симмай {сип 'новый') 'рис нового урожая',
комай (ко 'старый') 'прошлогодний рис', кокомай 'рис позапрошлого года'. Если
иметь в виду, что первый из этих рядов насчитывает несколько десятков единиц, а
второй — свыше сотни, если также учесть, что корни май и гай имеют постоянное
смысловое содержание, легко провести некоторую аналогию между сложением
таких корней и употреблением отдельных слов в новых сочетаниях. В обоих случаях
есть все необходимые условия для правильного понимания новой, но закономерной
комбинации корней или слов.
Когда читающие японцы сравнительно недавно впервые встретили на
страницах газет кальку с европейских языков хакутан (хаку белый, тан 'уголь')
'белый уголь', им потребовалось"небольше усилий для уяснения ее значения, чем
если бы это понятие было выражено сочетанием слов сирой 'белый' и суми 'уголь'.
Как эти отдельные слова способны входить а разнообразные синтаксические
соединения с другими словами, так и корни хаку 'белый', тан 'уголь' участвуют во
многих составных лексических единицах хакусёку (секу 'цвет') 'белый цвет', хакудзин
(дзин 'человек') 'представитель белой расы', 'европеец', хаккин (кин 'металл')
'платина', хакунэцу (нэцу 'жар') 'накаливание добела', сэкитан (ежи 'камень')
'каменный уголь', мокутан (МОКу 'дерево') 'древесный уголь', тандэн (дэн 'поле')
'угольный бассейн', тансан (сан 'кислота') 'углекислота' и мн. др. Новые образования
типа хакусё (сё 'книга') 'белая книга', хакухе: (хе: 'билет') 'незаполненный
избирательный бюллетень' структурно ясны; могут потребоваться лишь
комментарии по существу понятий, т. е. объяснение назначения белых, голубых и
прочих книг или описание техники голосования.
Как показано выше, корнесложный слова современного японкого языка включает
в себя, во-первых, старые книжные заимствования, сохранившие смысловую
раздельность компонентов, во-вторых, поздние китайские неологизмы и, в-третьих,
собственные японские^сложения из усвоенных китайских корней. Объединяющими
признаками являются внутренняя расчлененность, описательный характер,
семантическая производность целого от частей. Слова китайского типа, состоящие
из нескольких корней, но переосмысленные, утратившие внутреннюю
мотивированность, остаются за пределами корнесложного слоя в нашем понимании
термина. На периферии рассматриваемого лексического слоя находятся косвенно
мотивированные составные единицы. Среди них выделяются, во-первых, уже
упоминавшиеся старые заимствования, значение которых может быть понято путем
ссылки на конкретно исторические условия формирования и употребления и, во-
вторых, современные сокращения, соотносимые с развернутыми или слитными
словосочетаниями: буцудо: (буцу ''вещь', до: 'двигаться') от бусси-до:ин-кэйкаку 'план
мобилизации материальных ресурсов'.
Самое общее и наиболее очевидное противоположение наблюдается между
равноправными и неравноправными сложениями. Ра в н о п р а в н ы м.и называем
такие объединения корней, в которых компоненты функционально одинаковы,
категориально однородны, находятся в равном или примерно равном отношении к
семантике слова, например: синрин (син 'лес', 'роща', рич. 'лес') 'лес', ринъя (я 'поле')
'леса и поля'. К неравноправным относятся сложения, где один из компонентов
уточняет другой, семантически преобладающий, главный компонент, например:
канрин (кан 'чиновник', 'казенный') 'государственные леса', ясэйно (сэй 'расти')
'полевой', 'дикорастущий'. Иногда трудно сказать, какая из двух морфем преобладает,
но все же их неравноправность, функциональная неоднородность обычно не
'подлежат сомнению. Первое деление дает две количественно неодинаковые
категории корнесложных, слов, которые.внутри себя подразделяютс на несколько
групп..
Равноправные сложения отличаются Друг от друга степенями смыслового
объединения компонентов и разными соотношениями частей и целого. Первая
группа—назовем се объединяющей—представляет собой простое, как бы
механическое соединение однородных корней, сохраняющих свои раздельные
значения в составе сложного слова: но:ко: 'земледелие и промышленность', каммин
'правительство и народ', сипсёку 'сон н еда', риго:'разделение и объединение',
'расставания и встречи', синкю-.но 'старые и новые', каммэйна 'краткий и ясный', со-
.бан 'рано или поздно', пития 'днем и ночью'. Как показывают примеры, в
объединяющие сложения входят предметные, процессуальные и качественные
корни. Сложные слова в большинстве оказываются именами существительными, но
могут быть глаголами (с формантом СУРУ), прилагательными и наречиями.
Вторая группа—обобщающие сложения. Здесь значения равноправных корней
сливаются в единой более общей семантике слова. Одна из разновидностей
обобщающих сложений близка к объединяющим. Некоторые слова употребляются в
обоих значениях: сайси 'жена и дети', 'семья', синтан 'дрова н уголь', 'топливо', сисе:
'убитые и раненые', 'потери'. Для обобщающих сложений характерна семантическая
взаимосвязанность компонентов. Части целого представляют как бы стороны
единого значения, характеристику предмета, этапы процесса, оттенки качеств и т.п.:
си/се: (си 'указывать', кё: 'учить') 'руководство', 'инструктаж', сё:бо: (сё: 'тушить', бо:
'предотвращать') 'пожарное дело', сидзю: (си 'начинать', его: ' кончать') 'все время', '
постоянно', хиндзякуна {хин 'бедный', дзяку 'слабый') 'скудный', 'мизерный',
со:хакуна (со: 'голубой', хаку 'белый') 'бледный'. Подобные обобщающие сложения,
оставаясь равноправными, в ряде случаев, о которых скажем ниже, могуть быть
'истолкованы как неравноправные.
Наиболее ярким видом обобщающих сложений являются слова отвлеченной
семантики, состоящие из противоположных по значению корней: кэйдзю: (кэй
'легкий', дзю: 'тяжелый') 'важность'. 'вес', дайсё; (дай 'большой', сё: 'маленький')
'размер', синсэи (сип 'глубокий', сэн 'мелкий') 'глубина', ко:тэй (ко: 'высокий', тэй
'низкий') 'неровность', 'высота', уму (у 'есть', му 'нет') 'наличие', синсюку (син
'растягиваться', сюку 'сужаться') 'эластичность'. Некоторые лексические
единицы'антонимичного состава, сохраняя раздельность компонентов,
одновременно относятся к труппе объединяющих сложений: се:хай 'победа или
поражение', 'исход сражения (соревнования)', ригай 'выгоды и убытки", 'интересы'.
Аналогичное обобщающе-объединяющее значение имеют слова со вторым
компонентом хч 'нет' после процессуального или качественного корня, например:
сайхи (сай 'принимать') 'принятие или отклонение', 'отношение', рё:хи (рё; '
'хороший') 'качество', тэкихи (тэки 'соответствующий') '.пригодность'.
 Третья группа равноправных сложений представлена, тавтологическими или
синонимическими компонентам и. Имеются корнесложные слова, образованные
повторением одних, и тех же корней: кинкин (кин 'близкий') 'скоро', 'вскоре',
уннунсуру (ун 'говорить') 'высказываться'. Однако более типичны объединения
синонимичных корней. Значение целого в этом случае в общем совпадает со
значением составных частей: тоти 'земля'', кого 'ошибка', сакусэйсуру 'производить'.
рё:ко:на 'хороший'. Тантологичность этой группы, конечно, относительна. Сложения
тина ро:до: 'труд' заметно обособляются от сложений типа ро:си 'труд и капитал', но
и при синонимичных сложениях семантика целого обычно шире или отвлеченнее,
чем значение корней.
Тавтологические сложения близко подходят, с одной стороны, к обобщающим
сложениям, например: риё: 'использование', а с другой стороны, к некоторым видам
неравноправных сложений, например: ракка 'падение',
В целом категория равноправных объединений гораздо менее разнообразна, чем
противостоящая ей категория неравноправных объединении. Дело в том, что в
объединяющих, обобщающих и тавтологических сложениях компоненты всегда
однородны, в каждой из трех групп возможны объединения на равных основаниях и
предметных, и процессуальных, и качественных корней. Характер компонентов не
вносит осложняющих моментов в классификацию. Иначе представлено
неравноправное сложение.
При общем обзоре неравноправных сложений приходится обращать внимание на.
категориальную принадлежность главного корня, на характер отношений
уточняющего и главного компонентов и их относительное расположение. Только
при учете этих факторов можно проследить семантические связи целого и частей,
определить общий характер корнесложного слова.
Главным разграничительным признаком в сфере неравноправного сложения
следует считать принадлежность главного компонента к одной из трех основных
категорий. Предметные, процессуальные и качественные корни, выступая в
качестве главных, стержневых компонентов, предопределяют семантику слова и до
некоторой степени его лексико-грамматические свойства.
По распространенности и ясности структуры выделяется, прежде всего, группа
уточненно-предметных или, короче, предметных сложений. Главный, предметный
по своей категориальной принадлежности, корень занимает второе место. Ему
предшествуют самые разнообразные уточняющие корни. Слово в целом обычно
имеет то же предметное значёнйе, что и главный компонент, но оно
конкретизировано, уточнено, уже по объему. Уточненно-предметные сложения в
огромном большинстве случаев используются как имена существительные. Для этой
группы типичны слова; синко: {сип 'новый', -ко: 'порт') 'новый порт', како: {ка 'река')
'речной порт', гунко: [гун 'армия') 'военный порт', кайко: (кай 'открывать') 'открытый
порт'. Но уже по отношению к этим,'-
примерам необходима оговорка. Слова, состоящие из процессуального и
предметного корня, даже при тех же компонентах, могут относиться и к другой
группе. Так, кайко: имеет также значение 'открытие порта'. Главным здесь
оказывается первый, процессуальный корень, слово принадлежит к другой группе,
обладает иными свойствам — легко становится глаголом, соединяясь с суру 'делать'.
Принадлежность некоторых слов одинакового состава к разным группам не
случайна; аналогичны: рю-.боку (рю: 'течь', боку 'дерево') 1) 'сплавной лес', 2) 'сплав
леса', бунка (бун 'делить', ки 'семья') I) 'выделившаяся, отдельная семья', 2)
'отделение от семьи', но:хин (но: 'давать', 'собирать', хин 'продукты') I) 'поставленные
товары'; 2) 'снабжение', 'поставки'.
Огромное распространение корнесложных слов уточненно-предметной группы
объясняется непрерывно растущими потребностями выражения дробных понятий и
легкостью сложения самых разнообразных корней с главным, стержневым,
предметным корнем. Актуальные по значению предметные корни встречаются в
десятках и сотнях сложений. Например, дзин 'человек' входит в слова,
обозначающие людей по всем многообразии их внутренних качеств, внешних
характеристик, состояний, склонностей, способностей, профессий, национальной,
социальной, партийной принадлежности и т. д.: тайдзин 'взрослый', 'великий
человек', бидзин 'красавица', сё:дзин 'карлик', ё:дзин 'выдающийся человек', кэндзин
'мудрец', дзё-.дзин 'заурядный человек', сэйдзин 'святой', тидзин 'идиот', гэндзи.н
'первобытный человек', кё:дзин 'сумасшедший'; мо:дзин 'слепой', риндзин 'сосед',
тидзин 'знакомый', да:дзин 'товарищ', мондзин 'ученик', тодзин 'горожанин', гайдзин
'иностранец', кодзин. 'частное лицо', ко:дзин '.прохожий', сидзин •поэт', гундзин
'военный' и др. Эти слова в большинстве своем сложились в китайском языке,
существуют давно и были'заимствованы японцами в готовом виде. Более поздними
образованиями того же типа являются тё-дзин 'сверхчеловек', бэйдзин 'американец',
то-дзин. 'партиец', 'член партии'.
Предметная группа корнесложений при всем разнообразии относящихся сюда
слов вряд ли может быть разделена на отдельные, противопоставляемые друг Другу
подгруппы. Этому мешает само многообразие возможных сочетаний я значений.
Следует подчеркнуть, что внешнее сходство слов отнюдь не говорит о единстве
семантических отношений целого и компонентов. Слова с однородными главными
корнями и одинаковыми уточняющими элементами могут иметь разные конкретные
морфемосвязи и значения. Ср.: сандзи (сан 'рождать', 'производить', дзи 'ребенок')
'новорожденный', сампу (фу 'женщина') 'роженица', самба (ба 'старуха') 'акушерка'.
У слов предметной группы смысловой центр приходится иногда на первый
компонент. Это имеет место "при неопределенном или обобщающем значении
'второго компонента. Таковы., в частности, сложения с буцу, моцу 'вещь', 'предмет',
дзи 'дело', руй' род', 'вид', например: сёкубуцу 'растение', 'флора', обуцу 'нечистоты',
кокумоцу 'зерновые', киммоцу 'нечто запрещенное', сёкудзи 'еда', кадзи 'пожар',
санруй 'кислоты', ируй 'одежда', те:ру 'птицы', 'пернатые', со:руй 'водоросли'.
Вторую группу неравноправных, сложений составляют слова типа: мокусэйно
(люку 'дерево', сэй 'делать') 'сделанный из дерева', 'деревянный', к!о:кэйно (кю: 'шар',
кэй 'форма') 'шарообразный', 'сферический'. Здесь главный, определяющий
семантику слова, компонент занимает первое место; уточняющий постпозиционный
элемент имеет второстепенное и специфическое значение, Исходя из структуры и
преимущественного использования таких сложений, их можно назвать
относительными.
Относительные сложения резко отличаются от ранее рассмотренных предметных.
Дело не только в ином положении главного компонента, но и в общей семантике и
грамматическом употреблении образуемых слов, в характере и функции
уточняющие корней. Такие сложения создавались и создаются для того, чтобы
обозначить признак предмета путем ссылки главным образом на другой предмет,
представленный в данном случае первым компонентом.
Сложные слова приобретают свойства прилагательных, в роли определений они
имеют окончание но, либо образуют с определяемым слитное словосочетание,
Второй компонент выполняет функцию конкретизатора отношений, уточняя
специфику определяемого слова. В значении «государственный» среди других слов
могут быть использованы относительные корнесложения: кокую:но
'государственный' а смысле «принадлежащий государству», кокуэйно
'государственный' в смысле «находящийся в ведении государства», кокурицуно
'организованный государством', кокутэйно 'установленный государством'. Они
сходны по общему значению, которое определено первым компонентом,
аналогичны по грамматическим свойствам, но различаются оттенками, идущими от
вторых компонентов: ю: 'иметь', эй 'проводить', рицу 'устанавливать', 'учреждать',
тэй 'определять, узаконить'. Специфическая роль вторых компонентов еще яснее в
корнесложных словах суйдзё:но 'водный', 'надводный', суйтю:но 'водный',
'подводный', тэссэйно
'железный', 'сделанный из железа', тэссицуно 'железистый', 'похожий на железо по
твердости, цвету и т. п.'.
В словах типа мокусэйно 'деревянный' наиболее характерной, относительно
постоянной частью являются вторые компоненты. Их значительно меньше, чем
возможных первых компонентов. В роли уточняющих составных частей
относительных сложений используются, во-первых, предметные корни со значением
качества, признака: кзй 'форма', дзё: 'форма', 'аид', сицу 'качество', сэй свойство', фу:
'стиль' и др. С их участием образованы слова кэккэйно 'клинообразный', ранкэйно
'яйцеобразный', 'овальный', ванкэйно 'вогнутый', кадзё;но 'спиральный', рю:дзё:но
'зернистый', ко:сицуно 'студенистый', дэинсэйно 'вязкий', босэйно 'материнский',
о:фу:но 'европейский'. Во-вторых, в относительные образования часто входят
процессуальные корни общего значения; сэй, озо: изготовлять', ё: 'использовать', ю:
'иметь', эй 'проводить',
рицу 'устанавливать' и пр. Примерами могут служить: до:сэйно 'медный', тинусэйно
'бамбуковый', мокудзо:но 'деревянный', сиэйно 'муниципальный', минъю-.но
'частный', сёкуё-.но 'съедобный', нитиё-.но 'повседневный'. В-третьих, здесь
встречаются корни отвлеченных пространственно-временных значений: дзе; 'верх',
ко 'низ', тю:/дзЮ: 'середина', най 'внутри', гай 'вне', дзэн 'впереди',
го 'позади' и т. п. Некоторые из них широко распространены в сложениях: сидз'ё:но
'исторический', сэдзё-.но 'общественный', тидзё:но 'наземный', тикано 'подземный',
монкано 'обучаемый', кайтю:но 'карманный', кантю:но 'зимний', нэндзю: 'весь год',
какунайно 'внутриправительственный', синайно 'городской', сигайно 'пригородный',
сэндзэнно 'довоенный', сэнгоно 'послевоенный'.
Использование перечисленных корней не ограничивается участием в
относительных сложениях. Они могут быть составными: частями разнообразных по
типу кор несложных слов, например: кэйдзё: 'форма', 'вид', гэндзё: 'современное
состояние', сэйсицу 'характер', дзё:рю: 'верховье реки'. Даже при типичном для
относительного сложения соотношении корней сложное слово не всегда относится
ко второй группе: сие: 'частное использование', рангай ' поля' (книги, газеты). С
другой стороны, перечень воз-
можных вторых компонентов этой группы не является исчерпывающим. Кроме
распространенных, часто встречающихся названных здесь корней в круг
уточняющих элементов эпизодически входят и другие продуктивные корни,
например: кадэнно 'фамильный', 'передающийся по наследству'.
К третьей группе неравноправных сложений относим многочисленные и внешне
несходные образования с процессуальным корнем в качестве главного элемента
слова, Их можно назвать уточненно-процессуальными или, короче,
процессуальными. Таковы например: бунгё: 'разделение труда', сокубай 'продажа на
месте', сё:дзюцусуру 'подробно описывать', ю:мэйна 'знаменитый'. Эти
разнообразные по структуре, семантике и принадлежности к частям речи слова
объединены наличием центрального прцессуального корня, дополненого,
уточненного, конкретизированного второстепенным компонентом. За редкими
исключениями (см., в частности, последний пример) слова третьей группы, даже не
будучи глаголами, имеют процессуальную семантику. По значению,
преимущественному употреблению, составу, расположению и взаимосвязи
компонентов слова третьей группы заметно отличаются от предметных
относительных сложений.
Процессуальные сложения своими морфемосвязями воспроизводят
разнообразные отношения действия и его уточнителей. В зависимости от положения
центрадьного корня, места и роли второстепенных корней эти сложения делятся на
четыре' подгруппы: 1) дополнительно-постпозиционные, 2) дополнительно-
препозиционные, 3) обстоятельственные и 4) результативно-целевые. Наименования,
конечно, условны. Они основываются на некотором сходстве морфемоотнощений с
синтаксическими отношениями и повторяют с отклонениями аналогичные термины
синологической литературы.
При дополнительно-постпозиционных сложениях главный процессуальный
корень занимает первое место. Он дополнен предметным корнем. Компоненты
повторяют в своеобразном виде объектные словосочетания китайского языка.
Типичны сиккэцу 'потеря крови', саккин 'стерилизация, сайтан погрузка УГЛЯ'.

Смысловое сходство с синтаксически ми построениями подчеркивается наличием

идентичных японских словосочетаний, которыми иногда пользуются авторы
толковых словарей для разъяснения значения кор несложений. Например, последний
пример соответствует суми-о носэру кото. Отношения между компонентами весьма
разнообразны. Функции второстепенного компонента могут быть приравнены не
только к прямому, но и к косвенным дополнениям: синсуй "спуск (корабля) на воду',
кикоку 'возвращение на родину', ракуба 'падение с лошади'. какоцу 'окостенение',
се:дэн 'вызов по телеграфу'. Сходные построения дают в ряде случаев разные
значения; тайке: .'пребывание в Токио', тайбэй 'пребывание в Америке', но тайсэн
не 'пребывание на корабле', а 'простой судна', 'отсутствие фрахта'. Слова этой
подгруппы при сохранении смысловой раздельности компонентов допускают
аналогии с глагольными словосочетаниями, однако при этом легко видеть
принципиальные отличия многообразных и неопределенных морфемосвязей от
формально выраженных синтаксических отношений членов предложения.
Дополнительно-препозиционные сложения внешне отличаются от предыдущих
обратным расположением компонентов. Второстепенный дополняющий элемент
предшествует главному: мокусоку 'измерение на'глаз','рисеку 'нажива'.
Противоположение второй и первой подгрупп обнаруживается в сходных по
значению словах с различным порядком компонентов: сисакусуру 'писать стихи',
саккёкусуру 'сочинять музыку'. Впрочем, такие параллели единичны. Отношения
компонентов во второй подгруппе менее разнообразны, чем в первой.
Второстепенный компонент обычно имеет значение орудия, места или лица: 'юкусо-
суру '''провожать' глазами', ро:сисуру 'умереть в тюрьме', дзю-.сацусуру 'застрелить',
минсэнно 'избранный народом'. Некоторые из подобных сложений, в частности при
первом компоненте производителе действия, могут быть истолкованы как
уточненно-предметные слова, например: нитибоцу 'заход солнца'. Несмотря на
внешнее соответствие порядка компонентов японским синтаксическим построениям,
этот тип сложений мало распространен. Новые образования чаще формируются по
"наиболее устойчивой и распространенной схеме дополнительно-постпозиционных
слов.
Обстоятельственные сложения по расположению компонентов напоминают
вторую подгруппу, а по распространенности близки к первой подгруппе. Главный
процессуальный корень, занимает второе место, а первыи компонент уточняет
действие: миссо-суру 'тайно посылать', сайнинсуру назначать вновь, рандзо:
'перепроизводство', кисэйно 'готовый', 'уже сделанный'. О большом
распространении обстоятельственных сложений и о характере детализации действия
свидетельствуют большие гнезда слов с одинаковым центральным корнем:
кайдокусуру 'читать совместно', риндокусуру 'читать по очереди', дайдокусуру 'читать
вместо кого-либо', ро:доку 'чтение вслух', 'декламация', ондокусуру 'громко читать',
сайдокусуру 'читать снова', тандокусуру 'читать с увлечением', цу:докусуру
'прочитать все', сэйдоку 'внимательное чтение', рандоку бессистемное чтение.
Корнесложные слова обстоятельственной структуры употребляются как глаголы,
как имена существительные процессуального содержания, как прилагательные с
формантом но. Относительность 'деления' сложных образований на группы и
подгруппы находит и здесь убедительные подтверждения. Ср. слова: дансо:суру
'одеваться по-мужски' и дансо: 'мужская одежда', где в зависимости от значения
целого
могут быть по-разному истолкованы отношения частей. Тем не менее, есть глаголы
и прилагательные, которые нельзя перевести в другую часть речи, слова с
постоянными морфемосвязями, например: ринрицусуру 'стоять рядом во множестве,
как стоит лес', дзэндзюцуно 'упоминавшийся ранее'. Наличие таких образований
сообщает подгруппе определенную устойчивость и автономность.
Результативно - целевые сложения отличаются от прочих разновидностеи
''процессуальных" образований препозиционным положением, главного корня,
которыи уточнен сопровождающим компонентом в отношении направленности,
результата или цели действия. Дополнительные значения могут быть выражены
корнями различной категориальной принадлежности. Роль второстепенных
компонентов наглядно обнаруживается при сопоставлении сложений с одинаковыми
главными компонентами: рю:ню: 'приток', рю-.сюцу 'исток', кайре: 'изменение к
лучшему', 'улучшение', кайаку 'изменение к худшему', 'ухудшение', санкансуру "идти
осматривать', 'инспектировать', сангасуру 'идти поздравлять', райдансуру 'являться
для беседы', райэнсуру 'приходить на помощь'. Характерны также слова: каммон
'вызов на допрос', сю:тю: 'концентрация', кницу 'унификация'. Результативно-
целевая подгруппа смыкается с некоторыми видами объединяющих сложений и
отчасти с объектно-постпозиционной подгруппой процессуальных слов.
Четвертую и последнюю группу неравноправных сложений составляют
уточненно - качественные слова. В отличие от первых трех групп в роли главного
компонента здесь выступает непременно качественный корень, находящийся всегда
на втором месте. Слово в целом обладает своиствами прилагательного в
определительных позициях оно принимает окончание на или но, легко входит в
слитные словосочетания. Первые компоненты чаще всего обозначают' стёпенй
качёства: сайсинно 'новейший', сико:но 'высший', дзэкко-.но 'превосходный', мо-
.рэцуна 'ожесточенный', кагэкина 'чрезмерный', сайсё:но 'ничтожный', сайсё:но
'мельчайший'. Широкое распространение корней типа сай 'очень', 'самый', с
единообразным интенсифицирующим значением в одних
и тех же позициях приближает их к префиксам. Возможны и иные, но также
неравноправные отношения между компонентами этой группы: сэппакуно
'белоснежный'.
Классификация двухкомпонентных корнесложных слов на группы и подгруппы с
теми оговорками, которЫе были сделаны об относительности такого деления,
показывает разнообразие взаимоотношений значимых частей внутри слова,
выявляет противоположения в пределах корнесложного слоя, позволяет в 'самых
общих чертах установить типовые морфемоотношения и распространенные модели
слов. Но в совремённом' японском языке' существуют не только двухкомпонентные
лексические единицы, но и слова, состоящие из трех, четырех, пяти компонентов.
Многокомпонентные сложения, повторяя во многом схемы рассмотренных
двухкоренных образований, обнаруживают вместе с тем и некоторые другие
закономерности словообразовательного применения заимствованных корней. Если
до сих пор речь шла о возможных взаимоотношениях корнеморфем, то теперь,
кроме того,
возникает вопрос об отношениях морфем к ранее сложившимся корнесложным
словам. Присловное употребление продуктивных словообразовательных
корнеморфем может быть показано на материале трехкомпонентных образований,
так как прочие реже встречающиеся многокомпонентные сложения либо создаются
в результате дальнейшего, но принципиально такого же, присоединения новых
корней к существующим трехкомпонеитным словам,
либо являются обычными сложениями отдельных корнесложных слов.
Среди трехкомпонентных сложений имеются слова, образованные
непосредственным, однрвременным соединением всех трех компонентов. Таковы,
например: нимо:саку два урржая в год', сэкигайсэн инфракрасные лучи.
Объективным доказательством одновременного сложения корней является
отсутствие в момент появления таких образований двух компонентных слов, с
которыми можно было бы соотнести возникающую лексическую единицу.
Существующие же двухкомпонентные соединения тех же корней, например. гайсэн
'внешние линии', не имеют отношения к названным словам, Одновременные
сложения интересны как дополнительная иллюстрация к многообразному
использованию значимых элементов слова для выражения новых понятий, однако их
сравнительно мало и они принципиально сходны с двух компонентными словами,
но типичнее продуктивнее последовательное присоединение корней.
Огромное большинство трех компонентных сложений образовано присоединением
корней к существующим в качестве самостоятельных единиц или используемых в
слитных словосочетаниях сложившимся словам. Последовательное включение
отдельных корнеморфем в состав слова легко показать на примере. От
самостоятельного слова кадзю фруктовое дерево с помощью отдельно не
употребляющихся корней образованы кандзюэн сад, кандзюэнсю хозяин сада,
дайкандзюэн большой сад, наконец, дайкадэюэнсю 'хозяин большого сада'.
Словокорневую структуру имеют распространенные новообразования: сё:мэйхи
'плата за освещение', икэцухо: 'переливание крови' и многие другие. Структурная
ясность подобных образований, обособленность корней второй степени, легкость их
присоединения и изоляции настолько велики, что иногда возникают сомнения
относительно лексической цельности единиц типа ко:инсё: 'хорошее впечатление',
рэссятв:сицу 'купе начальника поезда'; в некоторых учебных пособиях аналогичные
образования пишутся с помощью дефиса. Тем не менее, они обладают всеми
фонетико-грамматическими признаками единых, хотя и структурно своеобразных
слов.
Трехкомпонентные сложения дают обильный материал для суждения об
отношениях между словами и присоединяемыми корнями, о фактическом составе,
лексических свойствах и продуктивности этих словообразовательных корней второй
степени. Основой последующих образований служат главным образом
корнесложные слова независимо от их внутренней структуры. Самостоятельно не
употребляемые корни занимают оба возможных положения
в отношении основы: они могут быть препозиционными и постпозиционными.
Лишь немногие корни сколько-нибудь часто встречаются в обеих позициях.
Типична специализация морфем второй степени, определяемая главным образом их
категориальной принадлежностью и значением.
По функции корни второй степени могут быть разделены на три группы. Первою
группу составляют препозиционные корневые элементы уточняющего значения.
Они сужают, специфицируют понятие, выранженное ранее появиашимся словом.
Таковы начальные компоненты слов ко:сокудо 'высокая скорость', тэйсокудо 'низкая
скорость', сёсокчдо 'начальная скорость', сю:сокудо 'конечная скорость'. то:сокудо~
'равномерная скорость' и пр. Образуемые лексемы сохраняют лексико-
грамматические свойства исходных слов, отличаясь от них лишь объемом значения.
Во вторую группу входят постпозиционные элементы широкого предметного
значения, семантическими уточнителями которых служат отдельно
употребляющиеся слова. Корни ВТОРОЙ степени указывают при этом на
категориальную принадлежность образуемой лексемы. Так, на основе ундо: в
значении 'спорт', 'сПортйвные упражнения' постепенно сложились ундо:гу
спортинвентарь, унло:дзё спортивный зал, ундо:бу 'спортивный' отдел' (например, в
газете), ундо:нэцу 'любовь к спорту' и т. п. Последние компоненты
этих слов можно было бы назвать семантико-категориальными или, короче,
категориальными, так как образуемые слова по заключительному корню
объединяются со многими сходными по значению словами. Так, ундо:кай
'спортивные круги' входит в группу: кагакукай 'научный мир', симбункай
'журналистские круги', 'пресса' и др.
К третьей группе относим постпозиционные^ элементы типа ё: сэй, дзэн, го, тю: и
пр. в словах кикайё: машинный', используемый для машины, кикайсэй 'машинный,
'изготовленный машиной, сэнсо-дзэн 'довоенный, 'до войны, сэнсо:го 'послевоенный,
после войны. Включаясь в состав слова, эти корни меняют его грамматические
свойства. Образуемые лексемы приобретают свойства относительные
прилагательных или обстоятельственных наречий. Поэтому названные корни в
данном их употреблении именуются относительными.
Распределенные на три группы словообразовательные элементы обладают
некоторыми общими качествами. Все они лишены отдельного употребления,
соединяются с существующими, преимущественно корнесложными, словами, имеют
собственные, четко очерченные и сохраняемые в различных комбинациях значения.
Корни второй степени занимают промежуточное положение между основами и
аффиксами китайского происхождения. Но уже в этом пункте можно видеть разницу
между группами корней присловного употребления. Элементы третьей группы в
силу большей отвлеченности их значений и благодаря грамматическому
своеобразию образуемых слов ближе к аффиксам, чем корни первой и второй
группы. С другой стороны, не все сочетания слов с корнями типа дзэн, го, тю: и т. п.
образуют самостоятельные, отдельные слова. В книжных стилях эти элементы
способны также обозначать связи слов в предложении. Рассмотрим типичные
образования словокорневой структуры.
Слова с уточняющими корнями (типа ко:сокудо 'высокая скорость') широко
распространены в современном японском языке, особенно в сфере письменного
общения. Они являются удобной формой выражения детализированных понятий.
Производные слова обычно образуют группы с центром в виде исходного слова;
члены группы соотнесены друг с другом. Например: кэйсэнся 'легкий танк'
противостоит дзю:сэнся 'тяжелый танк', между ними находится тю-сэнся 'средний
танк' — все три слова обозначают разновидности общего понятия и исходного слова
сэнся 'танк'. Аналогичны соотношения между кигё: 'предприятие' и дайкиеё:
'крупное предприятие', сё:кигё: 'мелкое предприятие (синкигё: новое предприятие',
кю:кигё: 'старое предприятие'.
Уточняющие корни обозначают преимущественно внешние признаки предмета,
характеризуя его со стороны формы, качества, функции и т.п. В этой роли
распространены дай 'большой', сё: 'малый', 'маленький', та 'многочисленный', сё:
'малочисленный', ко: 'широкий', кё: 'узкий', ко: 'высокий', тэй 'низкий', те: 'длинный',
'старший', тан 'короткий', дзю: 'тяжелый', кэй 'легкий', дэё: 'верхний', ка 'нижний',
най 'внутренний', гай 'внешний', сип 'но-
вый', кю: 'старый', ко: 'общественный', си 'частный', рё: 'хороший', аку 'плохой', дзэн
'передний', прежний*, 'прошлый', го задний', гэн 'нынешний', рай 'будущий', син
'настоящий', ги 'ложный', тан 'одиночный', 'простой', фуку 'двойной', 'сложный', сю
'главный', фуку 'второстепенный', со; 'общий', дзэн 'весь',
бэцу 'отдельный', хан 'полу-', те: 'сверх', сай 'самый' и некоторые другие.
 Уточняющие корни сохраняют собственное, одно и то же значение в разных
словокорневых единицах. Они легко соединяются с существующими словами.
Возможно последовательное присоединение нескольких корней, а также
объединение антонимичных уточняющих элементов при одном слове, что приводит
к появлению обобщающих терминов: дзю-кэйхэйки 'тяжелое и легкое оружие',
дзэнгосярин 'переднее и заднее колеса'. В редких случаях корни могут быть
соединены союзами, например: дзэн оёби гэнсёкитё: 'прежний и нынешний
генеральный секретари'. Отметим также употребление уточняющих корней при
слитных словосочетаниях, где корни, относясь к словосочетанию
в целом, способствуют превращению слитного словосочетания в единое сложное
слово: кю:хико:ко:дэе: 'старые авиационные заводы'.
Многие лексемы слово - корневой структуры по значению близки к
словосочетаниям. Назовем тэйтинеин и хикуй тингин 'низкая зарплата', акудоро и
варуй до:ро 'плохая дорога'. Полная или частичная эквивалентность подобных
выражений не случайна и отнюдь не ограничивается эпизодическими совпадениями.
Существуют ряды синонимичных слов и словосочетаний. Возникает вопрос о
различиях между семантически эквивалентными словами и словосочетаниями. Эти
различия могут быть сведены к трем основным пунктам.
Слова типа тэйтингин отличаются от словосочетаний типа хикуй тингин, во-
первых, сферой формирования и, отчасти, употребления. Присоединение
уточняющих корней осуществляется преимущественно в письменной практике. Со
страниц газет и книг производные слова в меру своей актуальности проникают в
устную речь, теряя при этом отчетливость структуры. Широкое распространение
слов с уточняющими корнями—удел письменных стилей языка. В толковых
словарях значение непосредственно не воспринимаемых или мало
распространенных корнесложных слов часто поясняется простой подстановкой
соответствующих словосочетаний. Таким образом, при семантической
эквивалентности слова и словосочетания могут различаться сферой
преимущественного употребления. Однако одной стилистической дифференциацией
нельзя объяснить всех случаев сосуществования рассматриваемых языковых единиц.
Дело в том, что в одной и той же единой по стилю книге, в одном и том же устном
высказывании встречаются как уточненные корнями слова, так и соответствующие
им словосочетания. В «Руководстве по уходу за автомобилем» понятие
«мельчайшие частицы» выражено: бибунси и бисайбунси, здесь же находим
дайгламэцу и дайнару мамзцу ' большой износ'. Эти слова в отличие от
словосочетаний обладают терминологической цельностью. Они специализированы и
соотнесены с другими терминами, В этом второе отличие рассматриваемых слов от
сходных словосочетаний.
Выбор одного из возможных эквивалентных выражений при отсутствии обоих
указанных выше различий зависит, в-третьих, от места в предложении
словосочетания и его связей с другими частями предложения, Например как
смысловые эквиваленты употребляются синсэнсо: и атарасий сэнсо: 'новая война',
причем атара'ий 'новый' как отдельное слово дано в тех случаях, когда сэнсо: имеет
и другие определения, например: атарасий синряку-сэнсо: 'новая агрессивная война',
хамэцуна атарасий сэнсо: 'разрушительная новая война'. Таким образом, слова с
уточняющими корнями, выражая по основной своей функции детализированные
понятия, пополняют терминологический фонд языка; некоторые лишь
стилистически—сферой и условиями употребления—обособлены от семантически
сходных словосочетаний.
Общая характеристика второй группы слово-корневых единиц (типа ундо:дзё:
'спортплощадка') в основном совпадает с характеристикой первой группы, но между
этими двумя группами есть и различия. Неодинаковы, прежде всего, функции
корней и отношения между исходными и производными словами. Если типичные
корни первой группы лишь уточняют значение слова и, следовательно, способны
образовывать дробные термины, то корни второй группы вместе с уточнителем,
называя предмет, дают возможность создавать самостоятельные термины. Корни
второй группы противополагаются корням первой группы как предметы и их
характеристики. В производных словах типа ундо:дзё: отдельно не употребляемыи
корень указывает класс предметов, а прежде самостоятельное слово играет роль
смыслового уточнителя.
При таком соотношении значимых частей рассматриваемая модель оказывается
весьма продуктивной. Многие корни выступают в роли категориальных элементов.
Соединяясь с существующими словами, они образуют общирные гнезда сходных по
структуре и однородных по эдачению производных слов. Например, корень хи
'расходы', 'стоимость', 'плата' участвует в нескольких десятках слов: сэйкацухи
расходы на жизнь, сэйсанхи
"стоимость производства', со:бихи 'расходы на вооружение', кунрэнхи расходы на
подготовку "(войск)', секимоцухи 'расходы на питание', хифукухц 'стоимость одежды',
дамбо:хи плата за отопление и др. Потенциальные словообразовательные
возможности таких корней огромны.
В роли категориальных элементов выступают самые разнообразные корни
предметного значения. Укажем некоторые наиболее распространенные. Морфема
хин образует многочисленные корнесложные слова со значением предметов,
изделий, товаров: сёкурё:хин 'продукты питания, юню:хин импортные товары;
корень сё входит в лексемы, обозначающие книги, документы: кёкасё 'учебник',
рё:рисё 'поваренная книга', аннайсё 'путеводитель, руководство'; с помощью бё:, сё:,
эн формируются названия болезней, корни сё:, дзё:, сицу широко распространены в
названиях производственных и торговых предприятий, учреждений и помещений,
гаку – частный компонент названий наук; с помощью сэй образуются слова со
значением учящийся; ки, ки, кэй, гу участвуют в терминах, обозначающих пр-иборы,
механизмы, инструменты, Каждый предметный корень способен положить начало
ряду названий однородных предметов.
Тиличные лексические единицы второй группы состоят из самостоятельных
корнёсложных слов и не употребляемых отдельно знаменательных корней. Вместе с
тем в обеих этих частях единого целого возможны отклонения. От нормы.
Определителями категориальных корней могут быть не только корнесложные слова,
но также собетвенно-японские и заимствованные еврспейские основы например,
рядом с кайсо:руй 'морские травы', байкинруй бактерии встречаем кинокоруй 'грибы'
и битаминруй ' витамины'. В роли определителей могут оказаться, далее, не только
самостоятельные отдельные слова, но даже отдельно не употребляющиеся основы и
слитные словосочетания. В этом отношении словам типа сёкурё:хин 'продукты
питания' противостоят такие образования, как гундзюхин. 'военные материалы' и
сэндзи-кинсэйхин 'продукты, производство которых запрещено во время водны'.
Категориальные корни в свою очередь не вполне однородны. В результате
многократного употребления с разнообразными основами одни из них приобретают
свойство отдельных слов, другие, теряя знаменательность, приближаются к
суффиксам. Так из ряда гайкокухин 'импортные продукты', гайкокусэн 'иностранные
суда' и т. п. выделяется гайкокугун 'иностранные армии', которое в силу возможной
самостоятельности гун. может быть понято как слитное словосочетание. С другой
стороны, есть основания обособить из группы рэнсю-ки 'учебный самолет',
рэнсю:сэц 'учебное судно', рэнсю:дзё: 'учебный пункт', рэнсю:сэй 'студент-
практикант' и т. п. такое слово, как рэнсю:ся 'практик', где конечный элемент
приобретает свойства суффикса.
Таким образом, корнесложение некоторыми 'типами производных единиц
смыкается с основосложением и аффиксацией. Словокорневые образования третьей
группы по составу аналогичны двум только что рассмотренным группам, а по
назначению и употреблению сходны с двухкомпонентными относительными
сложениями. Соединение имен существительных, а также именных слитных
словосочетаний главным образом корнесложного состава с
Корнями типа сэй, кэй, ё:, дзэн и пр. дает возможность обозначить признак
предмета, указать его форму, вид, свойства, материал, принадлежность,
пространственное и временное положение и т.п.
 Для третьей группы типичны такие образования, как киндзокусэй
"металлический", 'сделанный из металла', хо:нэцукинай 'радиаторный'. 'в радиаторе',
кико-.дзё: (Акино) 'климатический'.
Рассматриваемая словообразовательная модель по существу своему обладает
большими выразительными возможностями. Можно было бы ожидать широкого
распространения, интенсивного употребления слов типа кикайсэй. Однако в общем,
словаре таких лексем сравнительно немного, их применение характерно главным
образом для научной, деловой и публицистической литературы. Ограниченность
употребления слов типа кикайсэй, их специфичность в ряду других лексических
единиц объясняется, прежде всего, наличием синонимичных выражений.
Многие образования с относительными корнями вполне заменимы, с одной
стороны, соответствующими словами без относительных корней, а с другой стороны,
эквивалентными послеложнымй словосочетаниями. Тот же эффект может быть
достигнут без относительных корней. В значении "резиновые ботинки'
употребляется не только гомусэйно куцу, но и гому-куцу; вместо ундо:е:но~куцу'
можно' сказать ундо:-куцу 'спортивные ботинки' и т. д. Больше того, вторые члёны
эквивалентных выражений ближе к норме, чаще употребляются в повседневной
речи и неспециальных текстах.
Другая группа словокорневых единиц находится примерно в таком же отношении к
послеложным словосочетаниям. Вместо сэнсо:дзэн до войны употребительно сэнсо:
но маэ ни.
Столь характерное для письменных стилей широкое употребление
словокорневых конструкций вместо послеложиых ставит под сомнение лексическую
цельность некоторых таких сочетаний.
Таким образом, не всякое соединение слов и перечисленных корней следует
считать сложившейся лексической единицей. Описанная словообразовательная
модель сосуществует с внешне сходными синтаксическими построениями.
Некоторые слова созданы путем лексикализации синтаксических конструкций
письменных стилей. Наличие нестойких образований, как и ограниченность
сферы преимущественного формирования и употребления, никоим образом не
опровергает существования бесспорных лексических единиц словокорневой
структуры. Появляясь главным образом на страницах книг и газет, они в
дальнейшем получают широкое распространение и занимают полноправное место в
общем, словарном составе. Примерами могут служить хангэцукэй 'серповидный',
расэндзё: 'спиральный', 'винтообразный', найкокусэй 'отечественного производства',
ка'йкю;гай 'внеклассовый', кэйдзайдзё: 'экономический', сю-.сэнго 'после окончания
войны', 'послевоенный'и др.
Таковы основные модели корнеслржных слов и некоторые особенности их
употребления'. Правила сложения корней универсальны в пределах применения,
корнесложного способа. Иначе представлены сами корни. Их употребляемость в
словообразовательных целях зависит от круга понятий, свойственных той или иной
области человеческой деятельности. Для каждой отрасли пронзводства,
общественной жизни и соответствующих наук характерны наиболее
употребительные корни.
Неологизмы формируются по существующим образцам. При этом для выражения
новых понятий используются не только соответствующие по значению, но и
привычные по употреблению в близких терминах корни. Возникающие лексические
единицы во всех отношениях примыкают к сериям наличных слов. Поставляя
образцы, нормы и словообразовательные элементы для новейшей терминологии,
корнесложение играет важную роль в системе современного словообразования.
Сложение заключается в простом соположении и стяжении в единое слово НС
различных типов.
Специфическими разновидностями сложения являются редупликация и
лексикализация словосочетаний.
 Сложение иногда сопровождается возникновением НС объединяющегоударение
и такими фонетическими изменениями на стыках НС как редукция, озвончение и т.п.
Данный способ распрастранен во всех лексических подсистемах и во всех
лексико-грамматических классах слов. Однако действие его в каждой из этих сфер
имеет некоторые особенности.
Образование имен
С учетом значений корней и порядка их присоединения выделяются модели
равноправного и не равноправного сложения. К продуктивным моделям первого
типа относятся:
1. Сложение синонимичных корней с обобщением их значений
(КО:СИН – «марш»)
2. Сложение антонимичных корней в том числе:
А. С сохранением противопоставления значений (ЯМАКАВА - «горы, реки»)
Б. С обобщением значений (КО:ТЭЙ – «высота»)
Продуктивные модели неравноправного значения:
1. Определительная – имя предмета или качества + имя предмета (АСАМЭСИ
– «завтрак»)
2. Глагольно-объектная – имя, действие + имя предмета (ХО:БЭЙ – «визит в
США»)
3. Объектно-глагольная – имя предмета + имя действия (КАМИИРЭ –
«бумажник»)
4. Субъектно-глагольная – имя предмета + имя действия (САНКА –
«окисление»)
Высокую продуктивность, но только в подсистеме КАНГО, имеет сложение
однокорневой и двухморфемной НС. Оно осуществляется пследующим основным
моделям:
1. Корень + двухморфемное слово (ДАЙДЗИСИН – «большое землятресение»)
2. Двухморфемное слово + корень (ФУТЦУ:КА – «общий курс»)
 Остальные модели сложения в классе имен относительно малопродуктивных и
непродуктивных.
Образование глаголов
Универсальным и наибелее продуктивным для образования глаголов является
сложение имени любой структуры с глаголом СУРУ в переводе «делать»
(ТЭМАНЭКИСУРУ – «манить рукой»).
В подсистеме ВАГО действует своя модель: отглагольное имя + глагол
(ХАНАСИАУ – «вести переговоры»).
Образование прилагательных.
Сложение наиболее продуктивных в подклассе предикативных прилагательных,
где осуществляетяся по следующим моделям:
1. Имя предмета + прилагательное (КИЁВАЙ – «робкий»)
2. Отглагольное имя + прилагательное (ЁМИЯСУЙ – «легкочитаемый»)
3. Корень прилагательного + прилагательное (АОДЗИРОЙ –
«бледнозеленый»)
Образование наречий
Основные модели:
1. Редупликация именных корней (ДАНДАН – «постепенно»)
2. Редупликация наречных корней с целью создания ономатопоэтических и
образоподражательных слов (ПОЦУПОЦУ – «кап-кап»)
3. Использование различных моделей сложения в классе имен (ТИКАГОРО –
«недавно»)

4.3 Аффиксация как способ словообразования

современного японского языка
Аффиксация — один из словообразовательных процессов, характеризующийся
присоединением к знаменательным основам специализированных морфем.
 Аффиксация не отделена непроницаемой стеной от других процессов,
способов и приемов формирования новых лексических единиц. При многократном
участии в лексических сложениях возможно ослабление или утрата собственного
вещественного значения знаменательных основ и корней; они могут перейти в
разряд формальных уточнителей знаменательной основы другого слова. Длительный
и сложный процесс формализации вещественно-значимых элементов слова, наличие
многочисленных промежуточных, неопределившихся образований сближает
аффиксацию с основосложением и корнесложением. Своеобразны, но несомненны
косвенные связи аффиксации с такими словообразовательными процессами, как
лексикализация словосочетаний и конверсия частей речи. Распространенное в
японском языке соединение знаменательных слов с частицами в отдельных случаях
приводит к превращению прежней частицы в словообразовательный аффикс.
Примером может служить вопросительная частица ка. К которой исторически
восходит суффикс неопределенных местоимений. На основе взаимоотношений и
взаимопереходов частей речи возможно изменение функций словоизменительных
формантов. Если в составе старых прилагательных типа акиракана 'ясный' конечный
слог является типичным окончанием, то новые преобразования имен
существительных в прилагательные с помощью -на сообщают этому элементу
свойства словообразовательного суффикса. Складывающиеся в процессе
лексикализации синтаксических построений и инверсии частей речи аффиксы и
аффиксообразные элементы имеют, конечно, иной характер, чем бывшие
компоненты основосложных и корнесложных слов.
Длительность и постепенность формирования элементов морфологического
словообразования, генетические связи некоторых суффиксов со знаменательными
компонентами сложных слов, частицами и окончаниями объективно обусловливают
наличие переходных языковых величин. Таким образом, группа
словообразовательных аффиксов не имеет непосредственно очевидных и вполне
ясных границ. Японский язык в этом отношении не представляет исключсния.
 Объективная, присущая самому языку неопределенность некоторых морфем
осложняется отсутствием з японской грамматической литературе четких и
общепринятых критериев для выделения словообразовательных аффиксов. При
неодинаковом понимании отличительных свойств аффикса японоведы по-разному
очерчивают сферу аффиксальных средств современного языка. Состав суффиксов и
префиксов, представленный у одних грамматистов немногочисленными и
малораспространенными элементами слов, увеличивается у других авторов до
значительных размеров за счет семантически разнородных, но не употребляющихся
отдельно компонентов составных образований. Целесообразно поэтому до описания
самих аффиксов и их словообразовательной функции указать на те разнообразные
единицы, которые в существующей литературе недостаточно обоснованно, на наш
взгляд,
подводятся под понятие словообразовательных аффиксов. Однако предварительно
следует условиться о существенных свойствах самого аффикса.
Словообразовательный аффикс – это самостоятельно не употребляемая,
абстрактная специализированная морфема, используемая для производства новых
слов, основными свойствами такой морфемы следует считать, во-первых,
способность образования новой лексической единицы, во-вторых, отсутствие
конкретной семантики, особый характер значения, в-третьих, употребление только в
соединении со знаменательными основами или корнями; нельзя не учитывать также,
в-четвертых, продуктивности морфем в современном языке.
В частности, наличие первого признака позволяет отделить
словообразовательные аффиксы от словоизменительных суффиксальных морфем,
второй признак свойствен аффиксам в отличие от несамостоятельных
знаменательных основ и корней, третий — дает возможность разъединять аффиксы
и служебные слова и четвертый — продуктивные и непродуктивные аффиксальные
элементы. Всеми четырьмя признаками обладают, например, субстантивизирующий
суффикс -са, глаголообразующий суффикс -гару, адъективизирующий суффикс -
тэки. Все они образуют новые производные слова, не имеют собственного
вещественного значения, не употребляются самостоятельно и в пределах своих
функций обладают продуктивностью. Третьего из свойств не хватает
словообразовательному элементу суру 'делать', который сохраняет способность
употребляться отдельно в качестве глагола. Продуктивность отсутствует у
этимологических суффиксов -рэ, -цу, входящих в состав местоимений корэ, сорэ и
числительных хитоцу, футацу.
В научной и учебной японоведческоЙ литературе словоизменительные форманты,
служебные слова и компоненты сложных слов иногда отождествляются со
словообразовательными суффиксами. Не разграничены также продуктивные и
непродуктивные аффиксальные средства. Естественно в этих условиях смешение
аффиксальных слов с суффиксально выраженными формами слов, с
синтаксическими объединениями знаменательных и служебных лексических единиц,
с основосложными, корнесложными и ныне
-морфологически неразложимыми словами. Приведем наиболее показательные
примеры.
Истолкование суффиксов множественного числа: -тати, -гата, -домо, ра и
залоговых суффиксов: -рэру, -рарэру, -сэру, -сасэру как словообразовательных,
характеристика форм типа гакусэйтати 'студенты', какарэру 'быть написанным',
какасэру -побуждать писать' как отдельных слов по отношению к гакусэй 'студент,
студенты', каку 'писать' возможны лишь при недостаточно четком разделении
словопроизводства и словоупотребления. Изменение форм слова в предложениях,
даже если оно не имеет универсального характера и осуществляется с помощью
разных суффиксов, все же имеет словоизменительную природу. Формы
гакусэйтати, какарэру и сходные с ними используются для выражения
дополнительных грамматических значений или для уточнения отношений между
членами предложения, они не увеличивают
словарного состава. Возможна, конечно, лексикализация таких форм, например,
кодомо 'ребенок' от ко 'ребенок', иварэру 'так называемый' от ю: 'говорить', но даже
подобные, весьма немногочисленные факты не дают никаких оснований говорить о
словообразовательном характере суффиксов, которые в данном случае неотделимо
входят в основу слова.
Служебные слова да/дэс, ходо, токорс, кото, моно и другие им подобные
выполняют синтаксические функции. Они связывают знаменательные слова,
детализируют уже выраженные связи, вносят дополнительные смысловые оттенки в
предложение. Присоединение связки к именам существительным и другим частям
речи, как и употребление" после полнозначных слов частиц бакари, дак-э и других,
не ведет к образованию новых отдельных слов. Разнообразные объединения
знаменательных и служебных слов, оставаясь в сфере синтаксиса, не могут
считагься производными, иначе говоря, аффиксальными словами, а сами служебные
слова необладают свойствами словообразовательных аффиксов. В тех же
немногочисленных случаях, когда некоторые из названных служебных слов
образуют отдельные лексические единицы, например, накаходо 'на полпути', эти
производные образования должны быть истолкованы как частный
случай .лексикализации синтаксических комплексов.
Совоизменительные форманты и служебные слова по основным своим
функциям отчетливо противополагаются словообразовательным аффиксам. Первые
обслуживают потребности формообразования, вторые—нужды связей СЛОВ в
предложении. Ни те, ни другие не образуют отдельных самостоятельных слов.
Смешение морфологических и синтаксических. явлений со словообразовательными
элементами объясняется главным образом методологическими взглядами
лингвистов и вряд ли может быть оправдано неразграннченностью фактов языка.
Принципиально иной характер имеют границы между аффиксами и компонентами
сложных слов, между аффиксальными словами и основосложными и
корнесложными словами. Здесь субъективные основания отождествления
осложнены объективной связанностью самих языковых единиц.
Суффикс -ппой полностью лишен лексического значения. Его
адъективизирующая функция засвидетельствована словами мидзуппой 'водянистый',
от мидзу 'вода', хокориппой 'пыльный' от хокори 'пыль', васурэппой 'забывчивый' от
васурэру 'забывать', ёгорэппой 'маркий' от ёгорэру пачкаться'. Возможны новые и, в
частности, индивидуальные образования, говорящие о продуктивности
суффикса, .например, сё:сэйппосугата (сё:сэй 'студент', сугата 'вид') 'студенческий
вид'. Однако фактическая производительность суффикса незначительна. Далеко не
всякое имя существительное или глагол, даже семантически близкие к мидзу 'вода',
васурэру 'забывать', способны принять этот словообразовательный формант.
Переход в разряд прилагательных может быть осуществлен другими путями. С
другой стороны, образование качественных прилагательных от имен и глаголов не
единственная функция суффикса -ппой. Присоединяясь к основам прилагательных,
обозначающих цвета, он смягчает их качество: сироппой 'беловатый' от сирой
'белый', аоппой 'синеватый' от аой 'синий'. Значение уменьшения качества может
быть выражено иначе: усуакай (усуй 'слабый', окай '.красный') 'светло-красный',
киирогакатта (кииро '.желтый цвет', ко/сору 'принимать') 'желтоватый'.
Отсутствие собственного лексического значения и специализация в области
производства сходных слов от семантически близких основ делают -ппой типичным
словообразовательным аффиксом. Однако он далек от универсальности. Его
употребление ограничено сравнительно узкими рядами производящих основ и
наличием других словообразовательных средств. Само существо словообразования
наводит на мысль о том, что вряд ли возможно вообще совмещение всех указанных
выше признаков грамматикализации словообразовательных формантов. Любой
аффикс является лишь одним более или менее продуктивным элементом
словообразовательной системы языка, которая включает в себя не только
аффиксальные, но и все прочие средства создания новых слов.
 Специфика аффиксального словообразования не позволяет ограничиться
простым алфавитным перечислением аффиксов и их значений. Аффиксы должны
быть классифицированы по функциям, объединены по основным лексико-
грамматическим разрядам слов и рассмотрены на фоне других действующих
способов словообразования. Задача состоит не только в том, чтобы выявить
семантику продуктивных аффиксов, но и в том, чтобы установить сферу их
возможного применения. Это влечет за собой определение круга действительно и
потенциально производящих основ и 'корней. При наличии переходных,
неоформившихся единиц, а также в случае омонимичности основ, корней и
аффиксов необходимо наметить, хотя бы в самых общих чертах, разграничительную
линию между словообразовательными аффиксами и другими внешне сходными
элементами словопроизводства и словоупотребления.
Аффиксальный сектор современного японского словообразования
сравнительно невелик. Словопроизводство с помощью аффиксов в кол и ч ест
ценном отношении уступает осиовосложснию и корнесложению. Продуктивные
аффиксы в большей части восходят к знаменательным японским основам и
китайским корневым и аффиксальным заимствованиям. Границы между
аффиксальными словами, с одной стороны, и основосложными и корнесложными
словами, с другой стороны, в современном языке не вполне отчетливы.
Суффиксальный способ словопроизводства используется как для образования слов
различных лексико-семантических разрядов внутри части речи, так и для
превращения одних частей речи в другие.
Первоначально продуктивные суффиксы целесообразно классифицировать по
основным частям речи. В зависимости от того, к какой части речи относятся
производные слова, словообразовательные суффиксы делятся на именные,
глагольные, адъективные, наречные, а также образующие числительные. Этими
пятью разрядами, из которых наиболее актуальны первые три, в осиовном
исчерпывается активный фонд современного суффиксального сектора. Здесь будут
рассмотрены только продуктивные словообразовательные суффиксы имен
существительных, глаголов и прилагательных.
Именные суффиксы можно подразделить на три группы: а) лица, б)
отвлеченных понятий, в) способа действия и процесса.
В современном языке продуктивными суффиксами существительных лиwа
являются Собственно японские элементы –тэ, -ко, -я и заимствованные из
китайского -ся, -ка, -си. -сю, -фу, -ко.
Суффикс -тэ возник на базе японского знаменательного слова «рука», среди
нескольких взаимосвязанных значений которого имеется и значение лица, например,
тэ-га таринай 'Не хватает работников (рабочих рук)'. При суффиксальном
употреблении тэ теряет собственную семантику и используется для образования
имен существительных со значением лица, носителя действия главным образом от
вторых (именных) глагольных основ, Глагольная основа в огромном большинстве
случаев вполне определяет семантику производного слова: нору 'ехать'—норитэ
'ездок', 'пассажир'; когу 'грести'—когитэ 'гребец'; кариру 'брать в долг, арендовать'
— каратэ 'должник, арендатор'; касу 'давать взаймы' — каситэ 'кредитор'; пру
'стрелять'—итэ 'стрелок'; кау покупать'—каитэ 'покупатель'; суму 'жить',
'проживать'— сумитэ' жилец'; каку 'писать'— какитэ ' писец, каллиграф, пишущий';
нодзому 'желать'—нодзомитэ 'желающий'..
Суффиксальные слова с -тэ в отдельных случаях образуются и от адъективных
корней: вакатэ "молодой человек', 'начинающий', нигатэ 'трудный клиент,
покупатель, человек, с которым трудно иметь дело'. Сочетаемость суффикса не
распространяется на заимствованные слова и корни, за исключением нетипичных
слов, возникающих, видимо, в результате неправильного чтения иероглифа, вроде
гитэ вместо гисю 'техник, помощник инженера'.
Отношение суффикса -тэ к соответствующему полнозначяому слову типи-чно и
для некоторых других собственно японских словообразовательных формантов.
Личный суффикс -ко/-кко_ также восходит к знаменательной основе ко 'ребенок'.
Известны основесложные образования с этим словом: мамако 'пасынок', осанаго
'малолетний ребенок', итосиго 'любимый ребенок', сутэго 'подкидыш'. Генетически
связан с ним суффикс женских имен -ко в словах Кумико, Намико. Видимо, под
воздействием собственных имен появляются нарицательные существительные
женских профессий: одорико 'танцовщица' от одору 'танцевать', орико 'ткачиха' от
ору 'ткать'. Но знаменательная основа ко 'ребенок' не дифференцирована в
отношении пола; производное слово может обозначить и т-качиху и ткача. Точно
так же урэкко 'любимец публики' применимо не только к популярным гейшам, но и
к известным писателям. Сравните, кроме того, урико 'продавец, продавщица'. О
возможности отыменных образований свидетельствуют такие старые слова, как
фунако 'лодочник', кадзико 'рулевой'.
Суффиксальность -ко/-кко в полной мере обнаруживается в названиях——
характеристиках лиц по местности: эдокко или то'кё-кко 'токиосец', но не столько
по рождению или местожительству, сколько» по характеру (человек живой,
сообразительный, плутоватый); кандакко—еще более 'типичный токиосец' по
названию одного из торговых районов японской столицы сагамикко ' родом из
Сагами' (Сагами—старое название провинции). В той же функции -ко/-кко
употребляется с европейскими основами, например, игирисукко – типичный
аегличанин, а также в некоторых случаях с китайскими по происхождению словами,
например, сэнтанкко 'человек крайних взглядов' от сэнтан—' кончик, острие' при
наличии сэнтантэки 'ультрасовременный'.
Самый продуктивный из суффиксов лица японского происхождения -я
обособился от знаменательной основы я 'дом, строение. В этом свежем значении
основа входит в качестве второго компонента в распространеиные сложные слова:
нагая 'многокзартирный дом барачного типа', абарая 'полуразрушенный дом', омоя
'главное знание'. Дальнейшее развитие словообразовательных возможностей я
выразилось в специализированном применении этой основы для названий мелких
производственных и торговых учреждений, а также соответствующих
ремесленников и торговцев.
От именных основ куцу 'ботинки', 'обувь', сакэ 'вино', хана 'цветы' образованы
куцуя "сапожная мастерская', 'сапожник', 'обувной магазин', сакая 'винная лавка',
'виноторговец', ханая оранжерея (как коммерческое предприятие)', 'цветовод',
'цветочный магазин', 'продавец цветов'. Возможное объединение в одном слове
значений места производства и торговли, а также Производителя и продавца
отражает реальные совпадения или тесные связи этих мест и занятий в старой и
частично в современной Японии. Производительность я в этой функции весьма
значительна. Практически от каждой основы, обозначающей продаваемый или
изготовляемый для продажи предмет, может быть образовано наименование лавки,
мастерской, лица, занимающегося ремеслом или продажей. Производящими
основами могут быть собственно японские слова как простые, так и сложные,
например, сомэмоноя 'красильня, красильщик', кэгавая 'скорняк', кэхаэ-гусурия
'продавец препарата для роста волос', китайские и европейские заимствования,
корнесложные и смешанные слова: то:фуя 'продавец соевого творога', хангия
'гравер' и 'продавец печатей', тикуонкия 'магазин патефонов и патефонных
пластинок', панъя 'булочник', 'булочная', гарасуя 'стекольщик', 'продавец стекла',
пэнкия 'маляр'. Сюда же примыкают названия учреждений бытового обслуживания и
соответствующих профессий: сэнтакуя 'прачечная', 'прачка', сампацуя
'парикмахерская', 'парикмахер', фуроя 'баня', ко:хи:я 'кафе', кутиирэя
'посредническая контора' и т. п.
Этими тремя словообразовательными формантами ограничивается разряд
суффиксов лица, сложившихся или складывающихся на базе собственных японских
основ. Остальные личные суффиксы восходят к заимствованным китайским
словообразовательным элементам. Из них продуктивны -ся, -ка, -си, -сю, -Фу и_-ко.
Между двумя разрядами аффиксальных существительных лица есть заметная
разница. Если производные слова группы тэ. ко, я, по внутренней структуре
смыкаются с основосложными словами, образуются преимущественно от
собственно японских основ, возникают и употребляются главным образом в сфере
устной речи, то производные слова группы -ся, -ка. -си и других этого ряда
непосредственно соприкасаются с корнесложными словами, образуются
преимущественно от заимствованных и вновь создаваемых
слов китайского тиля,складываются и употребляются главным образом в сфере
книжной речи, на страницах газет и книг. Подобно тому, как аффиксальные слова
первого ряда переходят из устной речи в письменные области общения, так
аффиксальные слова второго разряда способны распространиться на вес сферы
применения языка.
Самым продуктивным личным суффиксом второго разряда является -ся. Этот
суффикс в собственном значении лица—носителя действия, обладателя качества и
всякого иного лица встречается в многочисленных двухкомпонентных словах как
старого, так и нового происхождения: тися 'правитель', докуся 'читатель', кися
'корреспондент', дзюся сопровождающий', сися 'убитый', тися 'мудрец', сикися
'знающий человек', гё:ся 'предприниматель',
кандзя 'больной', дзэнся 'первый [из перечисляемых]'. Первые компоненты этих -
слов отдельно не употребляются; формальная функция -ся выявляется здесь в
минимальной степени. Для суффиксального использования -ся гораздо
показательнее его соединение с основами корнеслождых слов. Производящие
основы очень часто выражают понятия действия сэйсанся 'производитель', сё:-
хися 'потребитель', киканся 'репатриант', мокугакися 'очевидец'. ню-дзё-ся
'посетитель, зритель', ддисацуся 'самоубийца', цуйгэки-ся 'преследователь') и реже
предметные понятия обычно отвлеченного содержания (кэнрися 'правомочное лицо',
канкэйся 'участник, заинтересованное лицо', до:дзе:ся 'сочувствующий', но:ге:ся
'лица, запятые в сельском хозяйстве', сякайсюгися 'социалист', мусинронся 'атеист').
Продуктивность суффикса -ся в письменных и устно-официальных стилях
языка огромна. Общественно-политическая, социально-экономическая и отраслевая
терминология, связанная с обозначением лиц. создается в значительной степени при
участии этого словообразовательного форманта. Налоговые учреждения, например,
пользуются терминами: тандзэйся 'налогооблагаемый', но:дзэйся
'налогоплательщик', мэндзэйся 'освобожденный от налогов', дацудзэйся '
уклоняющийся от налогов', мино:ся ' недоимщик', тайно:ся 'недоимщик'. В
японской демократической прессе встречаем неологизмы: синню'ло:ся 'вновь
вступающие в партию', до:дэё:ся 'сочувствующие', сюсайся 'организаторы (собраний,
митингов)', датто-.ся 'исключенные из партии'.
Рассматриваемый суффикс используется также в корнесложно-сокращенных
словах типа тю:сё:сё:ко:гё:ся 'средние ,и мелкие торговцы и промышленники', в
составных терминах, например, хэйва-айко.-ся 'сторонники мира', хэйва-сёмэйся
'лица, подписавшие Стокгольмское воззвание'. При собственно японских
употребление производящей основы в том же значении лица, в котором основах этот
суффикс встречается крайне редко. Можно отметить одиночные образования:
хикиагэся 'репатриант', фухараися 'неплательщик', урагирися 'предатель' при
наличии той же основы с собственно японский компонентом — урагиримоно.
Характерно она используется с суффиксом: ко:хо, ко-.хося 'кандидат',
дайхе:/дайхё:ся 'представитель', докусин, докусинся 'холостяк'.
Общая характеристика суффикса -ся может быть распространена из остальные
суффиксы китайского происхождения. Все они однородны по своим
словообразовательным функциям, в частности, по отношению к производящим
основам и в известной степени по сфере употребления производных слов. Конечно,
продуктивность этих словообразовательных элементов и семантика производных
слов различны.
Суффикс –ка заметно обособился от омонимичного знаменательного корня ко.
'дом, семья', который входит полнозначным компонентом в корнесложиые слова
типа кадзин 'домашние, семья', дзика 'свой дом, своя семья', но:ка -крестьянский
двор', дзю:ка 'жилой дом'. Как суффикс типа -ка встречается прежде всего в именах
существительных, обозначающих так называемые интеллигентные профессии:
онгакука 'музыкант', сакка 'писатель', бидзюцука 'художник, артист', саккёкука
'композитор', сика 'историк', хо-.рщука 'юрист', кё:икука 'педагог'. Эта группа слов не
имеет четких границ. С помощью суффикса -кй образуются, с одной стороны,
названия более узких специальностей в пределах указанных профессий (сё-сэцука
'беллетрист', хикё.ка 'критик', сэйронка 'публицист'), с другой стороны, суффикс
входят в слова, обозначающие людей, занятия которых, хотя и не связаны с
искусством, наукой, но требуют специальных навыков и склонностей (сюрё-ка
'охотник', ундо:ка 'спортсмен').
Вторую компактную группу составляют названия представителей
общественных направлений, идеологий, мировоззрений: какумэйка 'революционер',
кандо:ка 'реакционер'. Сюда же относятся имена лиц, характеризующие их по
складу характера и внутренним качествам: ракканка 'оптимист', энсэйка 'пессимист',
кимбэнка 'работящий человек', нэссинка 'энтузиаст', ринсёкука 'скупец', мэйсинка
'слепой приверженец', бо:кэнка 'авантюрист', мусо:кА 'мечтатель', ко:гэкика 'театрал'.
Некоторые производные слова группы ка семантически 'близки к словам
группы ся и группы я. Таковы, в частности, обозначения лиц по действию и
предмету, например, кацудо:ка 'деятель, активист', дзисю:ка 'самоучка', сэммонка
'специалист', кигё:ка 'предприниматель', сихонка 'капиталист'. Возможны
аналогичные образования с разными суффиксами от .одних и тех же производящих
основ, например, распространено хиникуя 'циник'. Так, в отличие от: сэйдзика
'политический деятель имеет осуждающее значение политикан. В отдельных
случаях и имена с суффиксом -ка могут иметь эмоционально-оценочный характер,
например, тайсюка 'большой пьяница'.
По распространенности и отчасти по семантике производных слов
рассмотренный формант можно сопоставить со словообразовательным суффиксом -
си, связанным генетически с заимствованными корнями си 'учитель', 'руководитель',
'мастер' и си 'воин, мужчина'. О происхождении суффикса от разных корней
свидетельствует и современное написание его разными иероглифами.
Так же, как и суффикс -ка, в одном из своих значений –си при написании
иероглифом «мастер» способен образовывать названия лиц умственного труда, в
частности людей, занимающихся пропагандистской деятельностью: дэндо-.си.
проповедник', СЭНКЁ:СИ 'миссионер', ко:сякуси 'рассказчик' (профессия),
организаторов и руководителей работ: ко:гё:си 'антрепренер', кэйриси
'управляющий'.
Однако специфика этого суффикса наиболее ярко проявляемся в
наименованиях высоко квалифицированных ремесленников разнообразных по роду
деятельности мастеров своей специальности; мокко.-си 'столяр', сайхо-.си 'портной',
рихацуси 'парикмахер', сясинси 'фотограф', сэйякуси 'фармацевт', сокурё:си 'землемер'.
И в этой функции -си может быть сопоставлен с суффиксом -ка. Если многие слова
группы ка обозначают лиц специфически интеллектуальных профессий,
представителей науки, искусства, то слова группы си включают в свой состав
названия специалистов более конкретных сфер деятельности. Эта разница между
двумя формантами легко обнаруживается при сопоставлении слов, близких по
значению и иногда образуемых от одних и тех же основ, например, энгэйка 'ученый-
садовод' и тэйэнси 'садовник', тё:кокука скульптор' и тё:кокуси 'гравер'.
В отдельную подгруппу выделяются бранные характеристики лиц типа сагиси
'мошенник', норэнси 'плут' (в частности, когда речь идет о торговцах), ямаси
'проходимец', то:киси 'спекулянт' в отличие от то;кися, которое может обозначать
человека, играющего на бирже, и не иметь осуждающего смысла. О
словообразовательной активности суффикса -си свидетельствует возможность его
присоединения не только к корнесложным словам, что естественно, если иметь в
виду собственную историю суффикса, но и к японским простым и сложным
основам: низаси 'садовник', ханабиси 'пиротехник', мэганэси 'оптик', 'изготовляющий
очки', тэдзинаси 'фокусник'.
 Корень сю приобретает суффиксальные свойства при присоединении его к
отдельно употребляющимся основам преимущественно корнесложного состава.
Отношения производящих основ и производных слов закономерны и однотипны. С
помощью суффикса -сю от названий действий и предметов образуются имена
деятелей: синго:сю 'сигнальщик', унтэнсю 'шофер', 'машинист', тэнтэцусю
'стрелочник', раппасю 'горнист'. Аналогичные образования возможны от составных
терминов и европейских заимствований:
дэнва-ко: кансю ' телефонистка', мусэн-дэнсинсю ' радист', эрэбэ:та:сю 'лифтер'. В
отличие от -ка и -си суффикс –сю используется главным образом в названиях
исполнителей операций технических, связанных с управлением механизмами.
Продуктивны также суффиксы лица -ко: и-фу. По словообразовательным
качествам они близки к -сю и другим аффиксально-корневым элементам,
сформировавшимся на базе заимствованных китайских слов. Имеется немало
двухкомпонентных слов, в которых второй компонент выступает со значением лица:
данко: 'рабочий', мокко: 'плотник', кинко: 'металлист', сэнко: 'красильщик', ко:фу
'чернорабочий', нимпу 'грузчик', кафу 'кочегар', суйфу 'повар', но:фу 'крестьянин'.
Суффиксальность -ко; и -фу отчетливо проявляется при соединении этих
словообразовательных элементов с основами слов. Первый из двух суффиксов
образует преимущественно названия рабочих профессий сэмбанко: 'токарь',
сёкудзико: 'наборщ.ик', инсацуко: '.печатник', орико: 'ткач'-,
кумитатэко; 'сборщик'. Сюда же относится общее название квалифицированных
рабочих дзюкурэнко:.
Суффикс -фу используется главным образом для образования наименований
профессий физического труда не требующих длительной специальной подготовки
дзацуэкифу 'разнорабочий', бассайфу 'лесоруб', рю-.мокуфу «сплавщик леса',
хайтацуфу 'разносчик', се^о^у,пожарник'. Если определенная профессия
обозначается каким-то термином, то для образования названий узких
специальностей этой профессии используются обычно те же
словообразовательные'забойщик', 'шахтер вообще', куссимпу 'проходчик', сидзюфу
'крепильщик', ко:н.айфу элементы. Так, рядом с ко:фу 'горняк', 'шахтер' появились
сайтампу 'шахтеры подземных работ'.
Вторую группу именных первыми суффиксов составляют ^суффиксы-
отвлеченных понятий -са, -сэй, -сюги. С из них соотносителен суффикс -ми. По
значению и функции к этой группе примыкают корни -до, -рон, -сип, отчасти -реку, -
кё и некоторые другие.
Суффикс -са занимает в группе особое место. В отличие от сэй и-сюги он является
собственно японским, встречается в ранних памятниках старого японского языка,
имеет четко очерченные функции, его продуктивность, не ограниченная какими-
либо определенными стилями, непрерывно возрастает. Суффикс -са относится к той
меньшей части словообразовательных элементов, о которых систематически
говорится в японских учебных пособиях и грамматических курсах. Это дает
возможность подтвердить то или иное положение ссылкой на авторитет.
Суффикс –са — один из старых, продуктивных собственно японских аффиксов.
Специфика этого суффикса заключается в способности образовывать отвлеченные
имена существительные чаше всего со значением степени качества. Производящим
и лексическими единицами являются, как правильно указывают японские авторы,
«корни прилагательных ку-кацу, сику-кацу, а также так называемых адъективных
глаголов нари-кацу, тари-кацу». Иначе говоря, с помощью рассматриваемого
суффикса образуются новые слова от корней качественных прилагательных всех
морфологических типов. От грудой 'острый' образовано сирудоса - острота и т. д.
Практическая продуктивность форманта очень велика.
В системе словообразовательных средств суффикс •са играет важную роль,
позволяя перевести многие прилагательные в разряд имен существительных. Этот
суффикс закрепляет субстантивность и придает отвлеченный характер
заимствованным основам предметно-качественного значения. При наличии сидзэн
'природа' и сидзэнно 'природный, естественный' появляется сидзэнса
'естественность'; рядом с предметным ко:фуку 'счастье' через качественное
ко:фукуна 'счастливый' возникает качественно-предметное ко:фукуса 'счастье'. Из
производных образований этого типа можно назвать рэйтанса 'холодность',
'безразличие', дзё:хинса 'изысканность'.
Словообразующие свойства суффикса -са приобретают большое значение в Свете
демократизации публицистического стиля. Производные слова группы -са широко
используются вместо заимствованных книжных слов.
Высокой продуктивностью обладает заимствованный из китайского языка
суффикс отвлеченных понятий -сюги. С переводческой точки зрения это ближайший
эквивалент суффикса -изм. Однако говорить о полном и постоянном соответствии
суффиксов двух языков не приходится. В японском языке имеются "иные средства
для передачи русского -изм, с другой стороны, •сюги как отдельно, так и в
соединениях с основами употребляется в собственном значении «принцип». Как
суффикс -сюги образует названия учений, общественных взглядов и направлений
морально-этических систем, действий и качеств, 'рассматриваемых как системы и т.
п. Производящими основами являются в большинстве случаев корнесложные имена
предметного значения: сякайсюги ''социализм', дзию-.сюги 'либерализм', гикайсюги
'парламентаризм', сэкайсюги 'космополитизм', кодзинсюги 'индивидуализм',
сидзэнсюги 'натурализм', инсё-.сюги 'импрессионизм'. В некоторых словах
знаменательная часть вне сочетаний с другими суффиксами, корнями или основами
не употребляется: кокусайсюги 'интернационализм'.
Сфера применения суффикса -сюги очень велика. Среди производящих
лексических единиц можно встретить не только корнесложные образования, но и
японские основы и европейские заимствования, не только отдельные слова, но и
слитные словосочетания: мо:кэсюги 'главное — прибыль', хиёримисюги
'оппортунизм', котонакарэсюги 'м.ир любой ценой', сэкутосюеи 'сектантство',
а/торайкисюги 'стачкизм'.
 Широкое употребление этого суффикса в публицистической речи объясняется
легкостью его присоединения к качественно разнообразным словам и большим
диапазоном возможных смысловых оттенков. Он очень удобен для передачи
отвлеченных понятий, сложившихся в других языках. При этом основа иноязычного
слова воспроизводится либо непосредственно, либо существующими словами и
корнями: дзёрэдзусюги 'жоресизм, маниро фусюги маниловщина, диссонсюги
'экзистенциализм'.
Однако как широко ни употребляется суффикс для формирования терминов,
обозначающих общественные течения, направления, учения, взгляды, принципы и т.
п., он все же не является единственным средством выражения этих значений. В
сфере словообразования с ним смыкаются корни рои 'рассуждение', 'теория', сэцу
'толкование', 'объяснение', 'теория' и самостоятельное слово кондзё: 'характер', 'дух'.
Эпизодически встречается суффикс -идзуму *-изм', причем не только в
заимствованных словах (сэнтиментаридзуму 'сентиментализм'), но и в собственных
образованиях: ямакаваидзуму 'ямакаваизм', фукумотоидзуму 'фукумотоизм'.
В группу именных суффиксов способа действия и процесса входят
собственно японский отименный суффикс –ката и заимствованный из китаЙокого –
ка. К пёрвому из них примыкает -бури и частично -ё:. Не вп.ол.не
формализовавшийся суффикс -ката генетически и в своем современном
употребления связан с полнознаменательной основой ката 'способ'. При помощи
этого суффикса образуются имена существительные со значением способа, манеры,
характера действия почти исключительно от собственно японских глаголов:
ториацукау 'обращаться' — ториацукаиката 'обращение', содатэру 'воспитывать -
содатэката ' воспитание' кавару 'изменяться' кавариката 'перемены'. Производные
слова от глаголов с суру единичны': айсиката 'любовь'.
Слова группы ката могут иметь процессуальные значения. В этом нетрудно
убедиться при сопоставлении простых и аффиксальных образований от одного и
того же глагола: кангаэ мысль – кангаэката образ мыслей, вараи 'смех', вараиката
'смех', 'манера смеяться', ватаси 'передача', ватасиката способ, осуществление
передачи'.
Процесс деиствия, переход от одного состояния к другому в именной форме
может быть выражен с помощью суффикса -ка, корневой омони которого со
значением превращаться, 'меняться' представлен в словах касэки 'окаменение', хэнка
'перемены', кагану 'химия'. Наиболее выразительно суффиксальная функция -ка
проявляется в процессуальных именах, образованных от других корнесложных имен
существительных предметного значения: кикайка (кикай 'механизм') 'механизация',
дэнкика^дэнки ^электричество') электрифйкацйя. Кроме того, имеются различные
варианты этой типичной серии слов, отличающиеся как исходными производящими
основами, так и употреблением.
Из встречающихся в японских грамматиках глаголообразующих суффиксов
практический интерес в аспекте нашей темы представляют -гару, -буру, -мэку, -
дзимиру некоторые другие близкие к ним. Они обладают незначительной
продуктивностью, но все же регулярно встречаются в современных словах и могут
считаться типичными для японского аффиксального глаголообразования.
Суффикс –гару образует глаголы, обозначающие главным образом чувства,
душевные переживания, соответствующих по значению прилагательных как типа
урэсий 'радостный', так и типа аварэна 'вызывающий сожаление'. Таковы
производные глаголы канасигару 'печалиться', сабисигару 'грустить', хадзукисигару
'чувствовать себя смущенным', коисигару 'любить', 'тосковать', самугару 'сыть
чувствительным к холоду', 'страдать от холода', ацуеару 'плохо переносить жару',
дзаннэнгару 'жалеть', токуиеару 'гордиться', иягару 'питать отвращение' и др. Этот
суффикс присоединяется, далее, к прилагвтельным обознвчающим качества
неодушевленных предметов. Он участвует в образовании глаголов, выражающих
склонность к чему-либо, состояние, отношение: атарасигару 'быть увлеченным
новизной', 'гоняться за модой', мабусигару 'быть ослепленным', омосирогару
находить в чем-либо удовольствие', 'развлекаться', мэдзурасигару 'считать что-либо
необычным'.
Закономерны соединения -гару с глаголами в форме желательного наклонения.
Глагольные основы с окончанием -тай как по семантике, так и по форме вполне
соответствуют функциональным свойствам этого словообразовательного суффикса.
В принципе возможны аффиксальные образования от глагола любой семантики:
емитагару 'хотеть читать', каэритагару 'хотеть возвратиться', титиоя-ва... гакко-.-о
укэсасэтагаримас 'отец хочет, чтобы он, получил образование'.
Словообразовательными формантами «ВНЕШНЕГО ВИДА» считаются суффиксы –
буру, -биру, -бу, -мэку, -мэкасу, -дзимцру. Все они, по утверждению японских
грамматистов, создают отыменные глаголы с аналогичными значениями: «иметь
вид», «принимать вид», «казаться кем-либо», «быть похожим», «выдавать себя за
кого-либо». Одни и те же примеры повторяются во всех грамматиках. Для разных
суффиксов указываются одинаковые или семантически однородные производящие
основы, например, гакусябуру или еакусямэкасу 'принимать вид ученого', 'выдавать
себя за ученого', сё:ниммэку или сё:ниндзимиру 'быть похожим на торговца'.
Суффиксы «внешнего вида» малопродуктивны, но некоторые из них употребляются
в современном языке в значениях, о которых не говорится в литературе,
Суффикс -буру соотносителен с суффиксом -биру и его старой формой -бу.
Смысловая разница между ними видна из сопоставления двух слов, образованных от
одной и той же основы: стона взрослый человек', отонабиру 'казаться взрослым' и
отонабуру выдавать себя за взрослого', 'поступать, как взрослый'. Новых
образований с -биру в просмотренной литературе не обнаружено. Суффикс -буру
продуктивнее.
Сходны функции суффиксов -мэку, -мэкасу, например иромэку ' принимать
какую-либо окраску'; ' оживляться', якуниммэку 'иметь вид чиновника', то:сэймэкасу
'придавать современный вид'. Впрочем, оба эти суффикса, особенно -мэку, в
современном языке чаще употребляются в форме прошедшего времени для
образования отыменных прилагательных.
Из суффиксов, образующих прилагательные с окончанием -и, следует назвать –
сий, -ппой, -гамасий, -никуй и -расий. Малопродуктнвный в настоящее время
суффикс -сии представляет интерес с точки зрения соотношения различных
структурных элементов языка. Как окончание одного из разрядов прилагательных -
сии встречается во многих современных непроизводных словах кэвасий
'обрывистый', уцукусий ' красивый' и др. Тип прилагательных с окончанием -си/-сики
отмечен также в древнейших литературных памятниках: когоси 'крутой', томоси
'недостающий' ' резкий', ' желательный', («Манъё:сю:»), сагаси ' крутой' («Кодзики»).
В некоторых отношениях бл'изок к -сии адъективирующий суффикс -ппой с редко
встречающимся вариантом -ппай. Он в высшей степени формализован, не соотнесен
с каким-либо знаменательным элементом современного языка и не обладает
большой продуктивностью. Суффикс имеет определенные функции. Производные
слова находятся в закономерных отношениях к производящим основам. Этот
формант образует прилагательные от именных, глагольных основ и адъективных
корней. В зависимости от значения и частично от категориальной принадлежности
производящих основ различается семантика производных слов.
От предметных основ -ппой образует качественные прилагательные:
мидзуппой 'водянистый', хонэппой 'костлявый', суппай 'кислый', кодомоппой 'детский',
итадзураппой 'шаловливый'. ироппой "любовный'. От глагольных основ
произведены прилагательные, обозначающие главным образом свойства людей и
иногда свойства предметов: васурэппой 'забывчивый', окориппой 'вспыльчивый',
хорэппой 'влюбчивый', симзппой 'сырой'. Единообразную семантику имеют
суффиксальные образования от прилагательных, обозначающих цвета. Формант -
ппой сообщает им дополнительное значение смягчения, уменьшения качества:
куроппой 'черноватый', киироппой 'желтоватый', тяппой (видимо, через тяиро 'цвет
чая') 'светло-коричневый'.
 Суффикс --га-масий образует прилагательные от именных, глагольных основ и
адъективных корней. Производные слова имеют, как правило, осуждающий смысл,
обозначая какие-либо отрицательные свойства человека, чрезмерную склонность к
действию, качеству, выраженному основой. При небольшой общей продуктивности
суффикс обладает способностью соединяться с разнообразными как собственными,
так и заимствованными основами: сасидэгамасий 'непрошеный'; 'неуместный',
харэгамасий 'показной', 'претенциозный', кансё- гамасий 'вмешивающийся в чужие
дела.
Менее формализован суффикс -никуй. Соединяясь с глагольными основами, он
имеет единообразное, устойчивое значение 'трудный', 'не', например, то:риникуй
'труднопроходимый', ацукаиникуй 'трудный', 'неудобный' (о человеке, механизме),
сутасиминикуй 'неуживчивый'; кикиториникуй 'непонятный' (о речи),
сэцумэйсиникуй 'труднообъяснимый', миникуй 'неразборчивый' (о почерке).
Производные слова по соотношению компонентов и значение очень близки к
сложным словам. Словообразовательный элемент никуй занимает промежуточное
место между собственно суффиксами и распространенными вторыми компонентами
сложных прилагательных.
Суффиксами прилагательных с возможным окончанием на являются – тэки, -гати
и для некоторых слов само -на. Эти словообразовательныс^элементы различны как
по историко-лексическим связям, так и, но продуктивности.
Заимствованный из китайского языка суффикс -тэки — самый продуктивный
адъективизирующий формант современного языка. Его общая лексикологическая
природа совпадает с характерными чертами других аффиксальных элементов
китайского происхождения. Есть заимствованные слова, состоящие из одного,
отдельно не употребляющегося корня и суффикса: ситэки 'личный', ко:ТЭКи
'общественный', 'публичный', синтэки 'психический', гайтэки, 'внешний', ситэки
'исторический', бё-лзки 'больной'. Более типичны прилагательные, образуемые от
китайских и собственных корнесложных имен существительных: сякайтэки
'общественный', кодзинтэки 'индивидуальный', сидо:тэки 'руководящий', хихантзки
'критический'. Как и некоторые другие заимствованные суффиксы, -тэки
встречается при отдельно не употребляющихся основах, а также формирует
лексикализующиеся определительные словосочетания: ко-.тэнтэки 'приобретенный
из опыта', какудзидай-тэки 'исторический', 'эпохальный', кэйсики-ронритэки
'формально-логический'.
Прилагательные группы тэки часто принимают японское адъективное окончание
-на. Двойное выражение адъективности обусловлено, с одной стороны,
неоднозначностью и книжным характером -тэки, а с другой стороны, все большим и
большим распространением -на как формальной приметы прилагательных. Одно и
тоже содержание, например «экономические требования», может быть передано
тремя типичными построениями: кэйдзай-ё:-
кю:, кэйдзайтэки ё:кю: и кэйдзайтэкина ё:кю: .Употребление слитного
словосочетания или одного из двух вариантов раздельного словосочетания зависит
главным образом от места словосочетания в предложении, наличия других
определений к имени, а также от конкретной смысловой нагрузки определяющего
элемента. Вместо кэйдзайтэкина могут быть употреблены в том же значении
архаичная форма кэйдзайтэкинару и стилистический эквивалент кэйдзайтэкино. Но
нару и но в этих позициях иногда сохраняют собственную семантику связки и
форманта родительного падежа3.
С суффиксом -тэки сопоставимы корневые полу знаменательные элементы типа
-кэй 'форма', -дзё: 'вид, форма', -сицу 'качество', -сэй 'делать', -ё: 'использовать', -фу;
'вид, образ', -рю: 'вид, стиль' и некоторые другие. Они также образуют один из
разрядов прилагательных, однако в отличие от тэки в соответствии с собственной
семантикой определяют не только грамматическую
природу, но и общее значение составного слова. Синтаксические позиции этих
корнесложных прилагательных совпадают с позициями производных слов группы -
тэки; будучи определениями. они, как и аффиксальные слова с -тэки, способны
образовать слитное словосочетание, но в раздельном словосочетании вместо -н-а
обычно принимают окончание -но, хотя в отдельных случаях не
исключено и -на. Примерами служат: батэйкэйно 'подковообразный', расэндзё:но
'спиральный', 'винтообразный', тэмпакусицуно 'белковый', найкокусэйно
'собственный', 'отечественного производства', сэруройдосэйно 'целлулоидный',
сёкутакуё:но 'столовый'.Еще в большей степени приближаются к суффиксам -дзё:
'верх'; -ка 'низ' и другие в словах сэндзюцудзё: 'тактический', кэйдзидзё:'
'метафизический', 'абстрактный', кэйдзика 'физический', 'материальный'.
Собственно японским адъектиаизирующим суффиксом является –на. В
современном языке с помощью этого форманта образуются прилагательные от
разнообразных по структуре и происхождению именных основ, способных в силу
своей семантики обозначить признак предмета. От манукэ 'простак' образуется
манукэна 'бестолковый', от хинику 'насмешка' — хиникуна 'насмешливый'. от пики
'хорошее настроение' — ийкина 'беспечный', от хайкара 'щеголь' —хайкарана
'щеголеватый'. Употреблением суффикса -ни фиксируется и закрепляется
адъективное употребление заимствованных и собственных морфологически
неопределенных слов: сума:тона 'аккуратный', кокэтиссюна 'кокетливая',
дзанкокумухина 'очень жестокий', нэмукэсирадзуна 'вечно бодрствующий'.
Словообразовательная роль -на в современном языке, на наш взгляд, совершенно
неоспорима, хотя этот формант в такой роли не получил признания у японских
грамматистов.
Суффикс –гати служит примером пополнения аффиксальных средств за счет
собственно японских глагольных основ и одновременно образцом двоякой функции
единого в звуковом отношении лексико-грамматического элемента. Он
сформировался на базе полнознаменательного глагола кацу 'побеждать',
'преобладать'. В качестве словообразовательного суффикса со значением
преобладания качества -гати выступает в таких словах, как ямагатина' (яма гора')
'гористый', хикаэмэгатина (хикаэмэ 'сдержанный') ' скромный', энрЁгатина (энрё
'стеснительность') 'стеснительный, застенчивый'. Производящими единицами
являются, как показывают примеры, собственные и заимствованные именные и
адъективные основы. Аффиксальные слова в определительной позиции принимают
окончание -на или -но, при некоторых производных словах возможны оба окончания,
например, куромэгатина (но)
'черноглазый'.
Одновременно существует исходная база суффикса—глагол, употребляемый
как самостоятельно, так и в сложениях, в том числе идиоматических, например,
катито-.су 'одерживать победу за победой', сакигати 'первые побеждают', варэгати
'каждый за себя'. Кроме того, -гати нередко используется в роли суффикса после
глагольных основ, когда глагол сохраняет свою семантику и способность иметь
дополнения, но не может употребляться без связки, а -гаги вносит дополнительное
значение преобладания. обычности, частоты действия. Типичен в этом отношении
афоризм; Хито-ва аямати-ни отииривати да 'Человеку свойственно ошибаться'.
Такими же свойствами обладают сказуемые в следующих предложениях, где гати
соединяется с формами страдательного залога: 'Сисэн-ва сорэ-ни хикицукэрарэгати
дэ-атта ''Взгляды были обычно прикованы к ней'; Боку-мо тю-.и-о мидасарэеати
дата 'И я то и дело отвлекался'. Здесь можно видеть
переходные глагольно-адъективные лексические единицы.
Суффикс -гати, в частности, в словах типа ямагатина 'гористый'
непосредственно смыкает словообразовательную аффиксацию со словосложением.
К аффиксальным словам этого рода близки имя-глагольные сложения, где второй
компонент выступает с ослабленной семантикой: гарасубари 'стеклянный',
дзё:кэндзуки 'обусловленный', .отокомуки 'мужской', оннамоти 'женский' и др.
Таким образом, аффиксация является одним из важных словообразовательных
процессов современного японского языка. Этот способ тесно связан с прочими
процессами формирования отдельных лексических единиц. Рассмотренные
суффиксы весьма разнообразны. Специализация аффиксальных морфем показывает
пути и средства расширения словообразовательных возможностей языка.
Аффиксация заключается в присоединении аффиксов к НС, имеющим в своем
составе корневую морфему.
В зависимости от позиции аффикса выделяются три варианта этого способа
словообразования – префиксальный, суффиксальный и префиксально-
суффиксальный. Здесь наиболее продуктивен суффиксальный. Аффиксы
разделяются на транспонирующие и нетранспонирующие. Аффиксация может
сопровождаться фонетическими изменениями.
Образование имен
Все префиксы, служащие для образованияимен, относятся к
нетранспонирующим. Продуктивными являются префиксы отрицания, вежливости.
Префиксы отрицания присоединяются преимущественно к КАНГО. Они
синонимичны между собой и иногда взаимозаменимы, наиболее продуктивны: МУ,
ФУ, ХИ.
Среди суффиксов наиболее продуктивны суффиксы лица, наличия качества,
способа действия и счетные суффиксы. К наиболее продуктивным относятся: КА,
КО:, СИ, СЮ, ТЭ, СЯ, ФУ, Я.
Продуктивные суффиксы наличия качества: МИ, СА.
Суффикс способа действия КАТА присоединяется практически только к
отглагольным именам ВАГО (ЦУКУРИКАТА – «способ изготовления»).
В целом аффиксация как способ образования имен в японском языке менее
продуктивно.
Образование глаголов.
Продуктивные аффиксы представлены только следующими суффиксами,
которые транспонирпуют в глаголы основы различного происхождения: БУРУ,
ГАРУ, МЭКУ, МЭКАСУ, РУ.
 Образование прилагательных
Продуктивные афимксы представлены только суффиксами, которые транспонируют
имена различного происхождения. Продуктивный суффикс предикатов- ППОЙ.
Продуктивный суффикс непредикатов: ГАТИ, НА, ТЭКИ.

4.4 Аббревиация как способ словообразования

современного японского языка
Аббревиация заключается в опущении отдельных компонентов графической
оболочки исходной лексической единицы. Данный способ чисто именного
словообразования сложился лишь после второй Мировой войны. Аббревиация
КАНГО сопровождается теми же фонетическими изменениями, кроме того,
некоторые иероглифы меняют свое чтение. Аббревиация осуществляется двумя
вариантами:
1. Усечением, когда у исходной единицы усекаются начальные (БЭЙ от
«Америка»).
2. Контракции, когда опускается отдельные компоненты в середине исходной
единицы, а оставшийся компонент стягивают в новое единство. (КЭЙКАПН от
КЭЙСАТСУКАН – «полицейский»).

4.5 Другие способы словообразования

современного японского языка
К менее продуктивным способам СЯЯ относятся редеривация, конверсия и
словослияние.
Под редиривацией понимается образование новых слов за счет опущения
словоизменительных морфем. Онв продуктивна лишь для транспонирования в имена
глаголов второго спряжения (ХАДЗИМЭ – «начало») и предикативных
прилагательных (АКА – «красный»).
 Конверсия заключается в транспонировании слова без изменения его
морфологической структуры. Она происходит по следующим направлениям:
1. Глагол → имя (СУСУМУ - мужское имя)
2. Глагол – непредикативное прилагательное (ЯСЭТА – худой)
3. Глагол – наречие (ХАДЗИМЭТЭ – впервые)
4. Предикативное прилагательное – имя (КАРАСИ – горчица).
Словослияние состоит в соединении корня одного слова и окончания или
аффикса другого, не образуещего с первым устойчового сочетания. При этом
новообразовнаие объединяет в свое значение компоненты исходных слов.
Словослияние получило распространение в основном в подсистеме ГАЙРАЙГО.
Сами ГАЙРАЙГО морфологически не членимы АНИМЭТАРИ документальный
фильм с использованием мультипликации.
Часть неологизмов создается одновременным сочетанием различных способов
словообразования, например, аббревиация и аффиксация, сложение и аффмксация.

4.6 Лексическое заимствование как путь пополнения

словарного состава современного японского языка

4.6.1 Способы лексического заимствования

Собственно лексическое заимствование подразумевает межъязыковой
переход лексической единицы в совокупности всех ее компонентов – звучания,
написания, значения, словообразовательной структуры и т.д. Классические случаи
такого заимствования в СЯЯ представлены лишь отдельными китайскими и
корейскими именами собственными, отчетливо воспринимаемыми как
заимствования (Пекин), а также англоязычные сокращения (UNESCO).
Гораздо чаще, какая-то из сторон ЛЕ заимствоввнию не подвергается:
графическое заимствование (иерогл. написания БУНКАКАКУМЭЙ – великая
культурная революция) и фонетическое заимствование (Европ. языки РЭ:ДА –
радиолокационная станция ) .
Лексическое калькирование в СЯЯ реализуется за счет словообразования на
основе канго. Наиболее широкое распрастронение оно получило при заимствовании
международных и американских реалий, научно-технической терминологии
(СЭКИГАЙСЭН – инфракрасное излучение).
Как и РЯ, калькирование является наиболее продуктивным способом
заимствования фразеологии ( ЦУКИ НИ ХОЭРУ – лаять на луну, от англ. to bay the
moon).
Счетание указанных способов, в частности калькирования с фонетическим
заимствованием, относительно продуктивно. В результате действия данного способа
на часть иноязычной ЛЕ пословно переводится, а другая – транскрибируется
( ТОРОИ НО МОКУБА – троянский конь).
Наиболее продуктивными являются фонетическое заимствование и
калькирование.
4.6.2 Освоение гайрайго
В европейских языках заимствование лексики обычно сопровождается
следующими признаками: оформлением графическими и фонетическими средствами
заимствующего языка, соотнесением с конкретным лексико-грамматическим
классом, фонетическим, грамматическим, словообразовательным и семантическим
освоением, регулярностью употребления. Однако не все они применимы к ЯЯ.
Оформлению графическими средствами ЯЯ не подлкжат многие заимствуемые
сокращения. Основня масса гайрайго хотя и записывается японской азбукой
катакана, отчетливо выделяется своей графикой.
В то же время все гайрайго оформляются фонетическими средствами ЯЯ.
Основные изменения при этом сводятся к следующему:
1) в силу действия в ЯЯ закона открытых слогов количество слогов возрастает
(ПУРОГУРАМУ «программа»)
 2) из-за не совпадения систем фонем происходят известные замены фонем В на
Б, Л на Р.
3) иногда удлиняются краткие гласные: с ударными гласными; в окончаниях
слов, где гасный на письме предшествует непроизносимому Р.
Последующее фонетическое освоение гайрайго обычно связано с преодолением
трудностей запоминания и признесения длинных и непривычных для японцев
сочетаний звуков. Оно может заключатся в выпадении отдельных конечных
согласных и безударных гласных (СЭМЭН – цемент).
Важным фактором фонетического освоения гайрайго служит также принятие
ими тонического ударения в соответствии с продуктивными моделями японской
акцентуации (ИКУРА – икра).
Первичное грамматическое освоение гайрайго минимально. Большинство их
независимо от лексико-грамматической принадлежности в языке-источнике
попадает в класс имен.
Семантическое освоение гайрайго также осуществляется весьма активно и
происходит по нескольким напрвлениям. Оно заключается в развитии у
заимствуемых слов новых значений, отсутствующих у них в языке-источнике
(БОМБУ – бомба, но в ЯЯ баллон для сжатого газа). А также, многие гайрайго
вступают в лексико-семантические отношения с ваго и канго и образуют с ними
ряды синонимов, члены которых различаются денотивной соотнесенностью и
оттенками значений, стилистическими функциями и употреблением.
С точки зрения регулярности употребления лишь гайрайго относится к
высокочастотной общеупотребительной лексике.

4.6.3 Области распространения иноязычных слов

в общественно-языковой практике современной Японии
Вместо двойного деления слов по их происхождению на исконные и
иноязычные (заимствованные) в японском языкознании и языковой практике
обычно принимается тройное деление. Исконным японские слова, или ваго.
противопоставляются канго (ханьские слова) и гайрайго (слова, пришедшие извне).
К канго принадлежат в основном письменные заимствования из китайского,
относящиеся преимущественно к VII—VIII вв. К гайрайго относят более поздние
заимствования из разных языков это примерно соответствует объему катаканаго, т. е.
слов, фиксируемых на письме при помощи азбуки катакана); в число гайрайго
попадают также современные устные заимствования из китайского.
По данным Государственного исследовательского института родного языка 86,
9% всех гайрайго в современной японской языковой практике составляют
заимствования из английского языка.
В послевоенный период количество иноязычных слов языковой в практике
Японии значительно возросло и продолжает расти, что привлекает внимание и
японских ученых и общественности. В различных областях языковой практики
иноязычные слова распределяются неравномерно. В художественных и
публицистических текстах их относительно немного, но в то же время поражает
обилие их в рекламных текстах, в сфере обслуживания и развлечений, в науке и
технике, особенно в новых современных отраслях, в кино, в передачах радио и
телевидения.

Высокий процент для женских журналов и журналов по вопросам быта

обусловлен большим количеством текстов, касающихся мод, предметов одежды,
тканей, косметики, кулинарии и текстов, рекламирующих связанные с этим
различные товары. Вслед за женскими журналами до количеству иноязычных слов
идут, как мы видим, журналы для развлечения и научно-популярные.
Довольно велико, количество иноязычных слов в японском языке и в области
производства и техники особенно в тех отраслях, где иноязычные слова, как
правило, заимствовались вместе с соответствующими реалиями, входившими в
различные отраслй хозяйства Японии в процессе общения с теми или иными
народами.
 Так, например, многие термины мореплавания, связанные еще с парусным
флотом, заимствованы японским языком в XVI—ХУП вв. португальских и
голландских мореплавателей точно так же, как и названия многих предметов,
впервые завезенных последними в Японию. Таковы: дэкки. (гол., 'палуба'), дзукку
(гол. 'парусина'), конпасу (гол. 'компас'), мадоросу (гол. 'матрос') капитан (порт.
'капитан'), камфуру (гол. 'камфара'), кина (гол. 'хинин'), табако (порт. 'табак'),
сябон (порт. 'мыло').
Однако в практике современного японского торгового флота подавляющая часть
терминологии материальной части, навигации, названия служб, должностей,
командные слова — английского происхождения. Эти слова пришли вместе с
заимствованием и усвоением современной техники кораблестроения и
кораблевождения. Они были усвоены непосредственно от инструкторов-
американцев и англичан в устной и зачастую даже в жаргонной
форме.
Иноязычные слова играют в сфере производства большую роль. На
современном японском предприятии, как правило, тесно связанном с европейским и
американским рынком, в организации сбыта продукции и в других вопросах трудно
обойтись без английской коммерческой терминологии. Она неотделима от
ежедневной почты, сообщений телетайпами т. д. Такие слов как эру-си (сокращ. от
англ. 'аккредитив'), 6и:-эру (сокращ. от англ.'коносамент'), и:-да (сокращ. от англ.
'без дивиденда'), инвойсу (англ. 'фактура'), нет необходимости переводить на
японский язык. Эти заимствования настолько прочно вошли в обиход, что уже не
ощущаются как неянонские слова. Они необходимы выполняющим торговые
операции так же, как и слова их родного языка.
Так же большое количество иноязычных слов встречается в кондитерской
промышленности, научной технологии, радио, телевидении. Процент встречаемых
заимствований очень высок и имеет тенденцию роста.
 Таковы некоторые черты использования иноязычных слов в различных
областях современной общественно-языковой практики Японии. Они
свидетельствуют о том, что эти слова играют значительную роль и приобрели
прочное положение, особенно в некоторых перечисленных выше областях.
Соответственно идет и процесс приспособления иноязычных слов к строю
японского языка, но это вопрос отдельного исследования.