Если вашу дверь обмыли мертвой водой

Мертвой водой знахари называют ту воду, которой мыли мертвеца. Если такой водой
обмыть дверь квартиры, то в ней все умрут. Конечно, при этом необходимы слова, которые
произносят в то время, когда обмывают двери.
Из письма:
«Я вышла замуж за парня, у которого был старший брат, и жена брата почему-то
стала его ко мне ревновать. Поводов с моей стороны не было никаких. У меня, конечно,
есть предположение, но моей вины в этом нет. В общем, природа наградила меня большим
и красивым бюстом, а у снохи его практически нет. Я говорю это для ясности конфликта,
никто ведь не виноват в том, что мать родила его таким.
Так вот у брата моего мужа хватило ума сделать комплимент мне при своей жене
и добавить: “А вот у моей не грудь, а прыщи”. Понятно, что любой женщине это не по
нраву, и она просто возненавидела меня. На беду мой муж и его брат были очень дружны,
про таких говорят “не разлей вода”. Он к ним идет и меня с собой тащит. Я пытаюсь не
ходить, он злится и не разговаривает со мной. Мне не хотелось ругаться, и я шла, и вот его
жена Ира мне на кухне говорит: “Ты специально что ли свои буфера выставляешь, чего ты
ими перед мужиками трясешь?” А я ей: “Мне что, их отрезать, что ли?” “Да, отрежешь
и будешь без титек”, – сказала она.
Я проглотила эту обиду, а через неделю мне соседка тетя Маша говорит: “Я из мага-
зина иду, а твоя свояченица дверь твою намывает, я ей говорю: «Ты не как домработницей
к ним устроилась?» – а она в ответ ничего не говорит, молчит”.
Тогда я набрала номер телефона брата моего мужа и попросила, чтобы трубку взяла
его жена. Когда она взяла, я задала вопрос, с какой стати она мыла мою дверь. В ответ
услыхала: “Ты, видно, забыла про наш разговор насчет отрезанной груди, а я нет, и слово
свое держу!” – и бросила трубку.
Прошло несколько дней, и у меня заныла грудь, я выпила таблетку, подумав, что про-
студилась. Но боль усиливалась, а грудь пекло, и тогда я пошла к врачу. Меня осмотрел
врач-маммолог и отправил в онкологическую больницу. Пройдя обследования, я все еще наде-
ялась, что мне плохого не скажут, но мне сказали, что нужно срочно резать. Я разреве-
лась и вышла в коридор. Когда я сидела на лавочке и плакала, ко мне подошла уборщица и
дала адрес знахарки. Я бегом побежала к ней, а когда она меня посмотрела, то сказала:
“Вам вымыли входную дверь мертвой водой, и умрете не только вы, но и вся ваша семья!” И
отказала мне в лечении, сославшись на то, что не знает нужных молитв. Позже мне люди
дали Вашу книгу, и, увидев адрес, я Вам пишу в надежде на помощь или совет».

Переклад смерти
Из письма:
«Уважаемая Наталья Ивановна, я живу в Германии, в Берлине. Вы и не знаете, как
Ваши книги популярны за границей. Заказываем мы их через русский магазин, с удоволь-
ствием читаем и с нетерпением ожидаем новинок. То, что Вы пишете, меня просто
потрясло, и я увидела в этом какой-то знак свыше. Дело в том, что моя жизнь осталась
при мне только благодаря Вам, то есть Вашему учению, но тогда я этого не знала.
Двенадцать лет назад, когда я жила в России, я заболела, и врачи-онкологи вынесли
мне приговор: сказали, что эта разновидность рака совершенно не лечится, раковые
клетки очень быстро размножаются. Но мне все равно сделали химиотерапию, даже после
этого врачи сказали, что опухоль все равно быстро прогрессирует. Тогда я спросила леча-
щего врача: сколько мне осталось жить? Он ответил, отведя в сторону глаза, что если
очень-очень повезет, то от силы месяца три. Я взяла вещи и ушла из больницы. Меня с
облегчением отпустили умирать.
Я решила, что свои последние дни проведу дома, у меня не было сил видеть рядом с
собой таких же обреченных людей. Пришла я в квартиру и стала обдумывать, как лучше
прожить последние дни. Я думала, а вдруг уже завтра конец, я умру, и меня никто не хва-
тится, а когда найдут, будут брезгливо закрывать нос рукой. Все это вставало перед гла-
зами, и я поняла, что нужно переключить свое внимание на что угодно, лишь бы отвлечься
от страшных мыслей. Я, сев у телевизора, щелкнула пультом, заставляя себя сосредото-
читься на экране. Вы не поверите, в это время шла программа “Здоровье” и ведущая заду-
шевно рассказывала, что теперь рак можно лечить. Она ведь не была в той больнице, где
люди каждый день умирали. От досады я выключила телевизор, и мысли снова полезли одна
другой страшнее. Люди (и я в том числе прежде) никогда не думают о том, что в любой
момент может прийти беда. Когда тебе говорят, что ты проживешь немножко, все сразу
меняется вокруг. Ничего не радует и ничего не нужно, кроме жизни. Но приговор подписан,
и время пошло.
Утром я почувствовала себя совсем плохо. В теле была слабость, я села поесть, но
кусок не лез в горло. Я опять расплакалась, а наревевшись, решила: “Одна я не смогу, мне
нужен кто-то, с кем бы я могла говорить, кто ходил бы за молоком и мне помогал”. В Гер-
мании у меня сестра, но я не хотела ее пугать, так как у нее слабое сердце, а помочь мне
все равно она ничем бы не смогла. Порывшись в записной книжке, я поняла, что позвать
мне к себе, собственно, и некого. Кому нужно за мной убирать горшки… И решила я отра-
виться, не сразу, а как почувствую, что совсем подошел конец. Я кое-как оделась и пошла в
магазин. Пока ноги хоть немного идут, нужно запастись едой, ведь возможно, что завтра
я уже не смогу выйти. Я купила полбатона хлеба (боялась, что много не унесу), бутылку
уксусной эссенции, пачку масла и молоко. Расплатившись за покупки, на выходе я увидела
знакомую женщину, она мыла пол. Остановилась я с определенной мыслью – пригласить
ее поработать ко мне, моля Бога, чтобы она мне не отказала. “Таня, – сказала я, – ты
сейчас с кем живешь?” Услышав ответ, что она по-прежнему одна, я приободрилась. Соб-
ственно, я знала, что живет она на съемной квартире, а сын ее в пригороде Москвы живет
у жены. Таня из лимитчиц: сперва жила в общежитии, а потом, когда ее сократили, стала
жить в коммуналке, снимая там небольшую комнату. Татьяну я знала, когда мы еще вме-
сте работали на кондитерской фабрике, а потом мы с ней время от времени встречались,
вот так же, как и теперь, случайно. Стоять было тяжело, и без всяких подходов я ей ска-
зала: “Таня, я скоро умру, у меня рак, и, если ты досмотришь за мной до конца, я завещаю
тебе свое жилье”. В общем, Таня уже в тот же вечер была у меня. Она перемыла полы,
вымыла и меня. Сварила бульон, принесла с рынка продукты, а главное, я была не одна.
У меня была большая трехкомнатная квартира в самом центре Москвы. В ней раньше
жила моя мама, я, отец и сестра. Родители умерли, а сестра уехала в Германию и там
вышла замуж.
Я видела, что Таня жалеет меня и ухаживает не за квартиру, а как за собственной
сестрой. У нас с ней и возраст почти один. Потом я вызвала на дом нотариуса, и он приехал.
Я завещала Татьяне все свое имущество и квартиру, а также украшения и деньги, какие
были. По ее лицу и глазам я видела, какой это был для нее шок. Ведь она действительно
ничего не видела в жизни, а тут ей так повезло.
Ночью я, как всегда, долго не спала, все у меня болело так, что хотелось кричать. Я
уже было хотела окликнуть Татьяну, попросить ее, чтобы она мне сделала укол. И тут
дверь скрипнула, и в комнату заглянула моя сиделка. Я ее позвала, и она вошла. Сделав укол,
она присела и неожиданно стала возбужденно говорить:
– Я ведь вам не рассказывала, мы последние годы редко встречались. У меня тоже
пять лет назад обнаружили рак. Собрались грудь удалять, но я этого так боялась, что
решила, лучше умру, чем лягу под нож. В общем, дали мне адрес одного экстрасенса, я к ней
пошла, и она сама мне сказала: “У тебя рак”. Тогда я ее спросила, сможет ли она вылечить
меня. Она отрицательно покачала головой и сказала, что может только диагностировать,
а лечить не умеет. Конечно же, я стала ее допытывать, к кому мне тогда лучше пойти. И
экстрасенс ответила: “В Москве вряд ли вам кто поможет, только оберут”, и посовето-
вала мне ехать в Новосибирск к Наталье Степановой. Я стала говорить, что это далеко и
что поездка дорого обойдется. Женщина пожала плечами и сказала: “Странная вы, ехать
далеко, да тут пешком надо идти, лишь бы дали шанс жизнь сохранить”. И она дала мне
книги, которые выпускает эта целительница. Я влезла в долги и поехала в Новосибирск, и,
слава Богу, как вы видите сами, я теперь жива и здорова. Я уверена, что она вас вылечит,
и мне, конечно, жалко расставаться с мечтой о собственной квартире, но я так не могу.
Я до сих пор помню, как сама каждый день тряслась и ревела. Я все это пережила на себе.
Давайте прямо сейчас ей позвоним.
Потом она не могла долго до Вас дозвониться… Трубку сняли не Вы, а секретарь, она
сказала, что Вы заняты, но она может ответить на наши вопросы. Таня стала настаи-
вать, чтобы Вы, Наталья Ивановна, сами взяли трубку, так как Вы знаете ее, она лечи-
лась у Вас. Телефон был включен на громкую связь, и я услышала Ваш голос. Почему-то у
меня в тот момент сильно-сильно заколотилось сердце. Я даже поверила, что Вы можете
меня спасти. От волнения, которое я тогда пережила, я помню теперь не весь разговор. Но
кажется, это было так. Таня радостно стала Вас благодарить за подаренную ей жизнь,
но Вы перебили ее, сказав, что очень заняты и чтобы она переходила к делу. Тогда Татьяна
стала умолять сделать и мне переклад, чтобы я не умерла. Вы молчали, а Татьяна говорила.
И тут вы сказали: “А почему она сидит и молчит, это нужно ей или вам?” – и Таня сунула
мне в руки трубку. Я вместо слов расплакалась, и все никак не могла успокоиться. Страх,
что я могу потерять последний шанс, парализовал меня всю. И Вы сказали: “Успокойтесь,
я вам помогу. Сейчас моя помощница будет задавать вам вопросы, ответы на которые мне
потребуются для того, чтобы провести обряд”.
Затем со мной говорила уставшая и, как мне показалось, раздраженная женщина,
она спросила имена покойников по моей крови, дату рождения, какая я родилась по счету
и имена крестных родителей. Она еще что-то спрашивала, но я уже теперь не помню.
Ваша помощница сказала, что можно не приезжать, переклад будут делать без меня, и
отключилась.
Дня через четыре, как сейчас помню, мне стало намного легче, и я, грешница, тогда
подумала: “Говорят, что перед смертью становится легче, я, наверное, нынче умру”. Но
через неделю я уже вышла на улицу погулять. С каждым днем мне становилось все лучше.
Это было какое-то чудо. Я спала, гуляла, смотрела телевизор, и у меня был отменный аппе-
тит. Прошел месяц, два, три, четыре, а я не собиралась умирать. Лицо мое преобразилось,
посвежело и похорошело, мне от радости хотелось петь и летать. А вот с Татьяной стало
что-то происходить. Она несколько раз прикладывалась к бутылке, и я решила с ней пого-
ворить. “Таня, – спросила я прямо, – ты, поди, пить начала из-за меня, жалко потерянную
квартиру?” И она расплакалась. Не знаю, может, кто меня не поймет, но, теряя жизнь,
а потом ее обретая вновь, ничего ценного уже нет, кроме самой жизни. И я тогда ей обе-
щала уехать в Германию к сестре, а все, что я ей подарила, так оно и будет ее. В конце
концов, если бы Таня не позвонила Вам, я бы уже умерла.
Вроде мне нечего больше добавить, кроме того, что через пять месяцев я получила
визу и уехала к сестре навсегда. Еще через год я вышла замуж и больше в России никогда
не была. Купив Ваши книги, я снова ощутила к Вам прилив нежности и благодарности. И
я очень сожалею, что мне так и не пришлось у Вас побывать. Пока я еще жила в Москве,
Таня и я несколько раз Вам звонили, Вы просили меня после наших разговоров умываться,
и каждый раз мы говорили коротко, у меня не было с Вами ни одного длинного разговора.
Если Вы вспомнили меня, спасибо. Я же Вас никогда не забуду, таких как Вы людей нельзя
забывать!»