Вера Сажина

ВЫРАЖЕНИЯ ДРУГОГО УРОВНЯ ВЕЩЕЙ. ЧАСТЬ 1

Моя мама с детства меня приучала к музыке своим примером – она прекрасная пианистка. Она не
пошла по пути профессионального музыканта, закончила музыкальную школу и очень хотела пойти
дальше, но в итоге стала физиком – закончила физфак МГУ, много выступала в ДК МГУ, что на
улице Герцена. Дома всегда играла классику в высокой технике, мне всегда было интересно с ней
погружаться в мир музыки.

Я в детстве мечтала быть актрисой, у бабушки скопировала паспорт и вклеила своё фото, в графе
профессия написала актриса Большого театра. Когда я сама уже училась в Университете, я тоже
участвовала в самодеятельности, и тоже в ДК МГУ. Режиссером тогда был Роман Виктюк.

Я с детства любила петь, во втором классе пела классические арии. Дети смеялись тогда надо мной,
а учительница почтительно говорила:

– Не смейтесь, вы не понимаете, какой у неё необыкновенный голос.

Действительно, я пела очень красиво, у меня был поставленный от природы голос, который менялся
в течение жизни.

В студенческие годы, когда начал появляться андеграунд, я почувствовала, что очень много
интересного вокруг происходит. Я училась вместе с Андреем Сучилиным, наблюдала первые
выступления «До Мажор», несколько раз участвовала в их концертах. Андрей занимался
экспериментами, сложными ритмическими, построениями. В то время мы ходили на разные
необычные концерты. Сучилин меня позже познакомил с Сергеем Летовым, который в свою очередь
познакомил меня с творчеством Диаманды Галас – привёл к себе домой и буквально заставил
слушать её песни. Вначале она мне не очень понравилась, только с годами мне стала интересна её
техника исполнения.

Алексей Борисов, Эдита Фил, Вера Сажина, Сергей Летов.

В школьные годы я слушала Роллинг Строунз. Моя мама выиграла в лотерею катушечный
магнитофон Комета, а наши родственники работали в городе Архангельск на радио и записали нам
много песен группы Роллинг Стоунз, Баккары. Но мне больше Роллинг Стунз нравился. В
университете я пела под гитару романсы Изабеллы Юрьевой, Вари Паниной, они оказали на меня
влияние. Высоцкого слушали в основном мои друзья. Зоопарк я тоже любила. На русские группы
тоже потихоньку ходили. Когда открылась рок-лаборатория, слушали «НОМ», группу «АВИА» – в
рок-лаборатории был Юра Поповский, с ним что-то придумывали какое-то звукотворчество,
озвучивали фильмы Годара, за экраном сидели. С нами иногда участвовал минималистический
танцор Сергей Седов, сейчас он знаменитый писатель-сказочник.

https://www.youtube.com/watch?v=361-TNU4a0M
В Доме Художника 2000

С Иваном Соколовским вместе у нас был концерт незадолго до его смерти, даже строили
совместные планы какие-то. С Лешей Борисовым неоднократно участвовали в разных концертах,
это замечательный музыкант, очень спонтанный, прекрасно мыслящий, но, когда я училась в МГУ, я
его не знала, только Сучилина и его многих друзей. Дружили с группой Николай Коперник, с Юрой
Орловым познакомились. У нас учился Олег Мочалов, который играл на двухгрифовой гитаре -
необыкновенный музыкант. Он занимался экспериментальной музыкой и имел внешний вид
человека из рок-культуры – длинные волосы, круглые очёчки, очень улетающий в далёкие
пространства образ мыслей, интересные эксперименты с со звуком, c сознанием, с какими-то
записями. Он издавал журнал, посвящённый экспериментальной и рок музыке. Очень яркая
личность, иногда вместе выступали с ним.

Я немного тусовалась с хиппи, знала людей, некоторые из них назывались отцы, они заходили в
прикидах соответствующих, вместе все собирались в кафе Турист на Чистых прудах, тогда
Кировская, или в Джелторанге, в Этажерке собирались, рядом с булочной на улице Горького, на
втором этаже. Общались хорошо. Слушали музыку вместе, обсуждали кто кого знает, гнали телеги,
много было мифотворчества, люди могли выдумывать собственные биографии, давали себе клички
вымышленных персонажей. Я сама попадала в ситуации, когда, например, приходила в гости к
другу, а он, не договариваясь со мной, говорит всем что приехала герла из Прибалтики, и я начинала
говорить с диким прибалтийским акцентом, с порога вписываясь в это образ.

Радовали нас такие игры, это было легко и безобидно. Это было широкое движение, все ездили в тот
же Коктебель, тусовались, ходили друг другу в гости, вписывались на найт. Старались попасть к
людям, которые тебя интересуют, поближе общаться, дружить, в общем это был способ найти
друзей. Там был большой поток информации, каких-то фильмов, которые тогда были недоступны,
недоступной тогда музыки и книг. Я не то, чтобы прям хиппи была. Тогда они делились на системные
и присистемные. Я себя отнесу скорее к присистемным, то есть у меня были друзья из системы,
иногда у меня кто-то дома ночевал, останавливался, мне было интересно общаться с людьми,
открыться новой информации, иногда попадались люди очень образованные.

У меня была подружка по кличке Герла. Не важно, как её звали на самом деле – мы её звали Герла.
Мы с ней вместе снимали комнатку одно время около метро Библиотека Ленина. То была комната в
огромной квартире, когда идёшь из комнаты на кухню, чтобы чайник нагреть, за то время, что ты
обратно идёшь, чай остывает, такой длинный коридор был. Мы сидели в той комнате, лепили
какие-то фигурки из глины, фенечки пытались делать. Герла всегда ходила в мягких шляпах с
полями, в очень специальных прикидах, то есть это была как бы дорогая одежда, но самодельная, на
которой были какие-то вышивки, чуть ли не поверх нижнего белья. Много одежды перекрашивалось,
какие-то тряпки, эти наряды были очень красивы у некоторых людей.

Как-то я жила в Климентовском переулке, там я тоже снимала комнату, и в этот период пошло, что
мне попались какие-то тряпочки хорошие, и у меня пришло осознание, что я должна была делать
кукол, и я начала делать кукол и даже к подружкам приходила и их подписывала, что они должны
сидеть и шить кукол. Я заранее представляла себе, что будут делать эти куклы, мне казалось, что
надо что-то такое сделать, и куклы начали одно время меня так манить, что я одно время видела, как
они выглядят, из чего волосы надо сделать, как лицо вышить, довольно много кукол я делала. Одно
время я даже пыталась их продавать, чтобы снимать комнату или мастерские, но эти продажи не
увенчались успехом, то есть это было небольшое время. Мы ходили на торга в Измайлово, где я
познакомилась с моим другом Пахомом – Сергеем Пахомовым. Мы всегда созванивались с ним:

– Ну чё, пошли сегодня на торга?

– Пошли.
Он рисовал лубки, потом он стал видным деятелем культуры, в кино снимался, но сначала он кончил
училище художественное и рисовал лубки прекрасные, смешные - лесной Федюк по голове тюк -
изображения маньяка с топором в лесу, и такие весёлые сцены с ним. Такой пост-лубок. А я делала
кукол очень красивых. С Сергеем мы потом участвовали в фильме Германики "Да и да", там я
изображаю баяниста, а он художник. Несколько лет назад этот фильм вышел, нормальный фильм
такой, мы потом ходили смотрели его.

Кадр из фильма “Да и да”.

Однажды к нам на торга подошёл парень, тоже из хипповской тусовки, по кличке Красноштан, он мне
сказал страшным голосом:

– Что, наколдовала кукол? - Я ответила:

– Что-что-что? - А он мне страшным голосом:
– Ты зачем здесь продаёшь? Ты не должна эти вещи продавать, они уникальны, ты что здесь стоишь
у прилавка. Больше сюда не ходи!

Ну и действительно, я туда несколько раз ходила и потом поняла, что я это делаю для души, как
выражение другого уровня вещей, никогда массовой продукции не делала. Один раз подошёл ко мне
в Крыму человек, заказал мне какую-то куклу, и сказал:

– Если увижу вторую такую же куклу, то я с тобой не буду разговаривать! - Я сказала:

– Нет - нет.

Но, я никогда не делала ничего массового. Не только кукол – мне всегда во всём хотелось найти
новый язык, новый образ какой-то, но я периодически возвращалась к куклам. У меня были выставки
кукол, даже получила диплом от музея Декоративно-прикладного искусства, как народный мастер,
участвовала с другими мастерами в выставках. Однажды была выставка моих кукол в Париже,
которая пользовалась большим успехом, и многие люди захотели мои куклы получить себе. В
разных местах были выставки, в том числе в ГЦСИ, в театральном музее им. Бахрушина, в галерее
"Беляево", в специальной кукольной галерее "XXI век". Почему-то куклы всегда сами себя хотят
выставить, и это случается периодически. В другое время, они у меня лежат в чемоданах, я их всех
не вывешиваю, зачем мне жить среди кукол. Моя приёмная дочь из Чили, она живёт во Франции, и
она тоже делает куклы. Как-то раз я её встретила где-то, и она сказала:

- Я хочу сделать для тебя куклу.

У этой куклы балалайка и четыре колка, как какая-то дополнительная возможность.

Мои куклы сравнивали с работами Параджанова. У меня есть большая баба-яга, такая некая
старуха с лицом, сделанная из яичных упаковок, как папье-маше. Я сама придумала эту технику,
выкрасила фиолетовыми чернилами, очень красиво сделала лицо, из каких-то веток сделала брови,
очень красивый костюм. Большая кукла, я её редко достаю, она в человеческий рост, и все её очень
любят. Меня сравнивали с народным мастером, некоторые народные темы мне близки, с одной
стороны, с другой стороны я никогда не имитировала народный стиль. Как есть церкви без единого
гвоздя, так недавно выяснили, что были куклы без единого стежка на Руси. Я тоже такие куклы
делала – куклы скрутки, когда шить неохота или сил нет, нитку там вдевать – всё это накрутил,
навязал, вот как-то вот так, и получилась кукла. Но вот, чтобы обязан всё скрутить от начала до
конца – мне это не интересно. Если я захочу, я могу и сшить, и склеить, нарисовать что-нибудь. Я
никогда не придерживалась никаких канонов, мне это не интересно, я свободный художник. Раньше
образы приходили сами, а сейчас я даже не знаю, чего я хочу, просто есть тряпка есть свободное
время, взял, что-то сделал – нога, потом рука какая то, иногда это образы каких-то животных.
Материал сам находит форму, и я делаю куклы, пока я не успокоюсь – кручу, бормочу что-то,
пытаюсь вернуть утраченное состояние собственное или создать то состояние, которого ещё не
было.

Куклы можно делать из любого материала. У меня есть кукла собаки из двух вулканических камней,
завёрнутых в тряпку. Ещё делала куклы Солнце и Луна, тоже из необычных материалов. К куклам я
отношусь с интересом, пока их делаю, потом мне они уже не интересны, после того как я их сделаю.
Восприятие кукол у нас и за границей примерно похожее – там, где есть тяга к волшебству, к миру
необыкновенному, там всё примерно одинаково. Но, некоторая разница есть. За границей они всё
же рассматривают кукол более функционально – а это для чего? а это зачем у него? а как мне это
поможет в жизни? И надо таким людям объяснять, что это вот я сделала в момент вот такого
душевного настроения, и когда я это сделала, я почувствовала, что я какой-то иной стала, или на
иной уровень поднялась. А что, говорит – я тоже буду так, если куплю её? – конечно будете! - и берут
для авторских коллекций.

У каждой куклы свой адресат, свои пространства. Во время каждой выставки кукол разворачивается
своя история с людьми, которые на этих выставках побывали – кто-то решает куда-то поехать, что-то
сделать, что-то изменить в себе. Всегда по-разному, но это есть. На одной выставке в Италии я
рассказывала про каждую куклу по полчаса, это было удивительно. Если люди готовы, то можно
развернуть целые сказания про куклы, про то, что это за существа, и как они связаны с нашей
жизнью.
В детстве у меня был кукольный театр. Раньше в Детском мире центральном продавались
перчаточные куклы, и у меня была их целая коллекция, сама придумывала для них спектакли.
Повлияло ли это на то, что я потом делала куклы, я об этом не думала никогда. Одно время я делала
фей, это ещё до тряпок - я делала кукол из пластика, типа домашней керамики, можно замешивать с
краской её, в том числе краской для лица, и сделала порядка сорока фей. Маленькие и разные – это
необыкновенные феи, некоторые из них сверхскоростные - они с большой скоростью летают в
пространстве, другие более такие бабушки волшебницы, другие – воображальные девочки, другие
глуповатые, с сумочками какими-то. Я жила дома целый год, почти не выходя, будучи полностью
увлечённой этими феями. Потом сделали фильм про них, этот фильм один раз показывался у Славы
Пономарева на фестивале Пандус, который был посвящён тому, что пытались спасти Дом Коммуны
на улице Орджоникидзе, «Спящий на склоне» – кажется так мы назвали этот фильм. Часто бывает,
что кукла для взрослого человека является более волшебным откровением, чем для ребёнка.

Сами мы тоже наряжались в какие-то тряпки, фигурировали на природе, издавая странные звуки.
Это были уже арт-перформансы, этим мы тоже увлекались долгое время с моим другом Германом
Виноградовым, и другими прекраснейшими деятелями андеграунда, издавали звуки, которые были
явно не из этого измерения, а из каких-то других пространств и времён, пение каких-то звуков,
мелодий фантастических.
С Германом Виноградовым в 2001

Поклонницей Виноградова я являюсь давно, пару раз попала на его концерты, когда он ещё был на
улице Воровского, там выступал он, где был театр Васильева. Герман там имел собственное
арт-пространство, потом я оказалась у него в квартире на Курской, и с ним мы начали с 95 года
общаться творчески очень интенсивно, и каждое воскресенье, не пропуская ни одного дня, в течении
12-ти лет я участвовала во всех Бикапониях. Сейчас это случается уже реже, сейчас мы уже
договариваемся, участвую иногда, когда меня прямо тянет прийти. Это необыкновенные
пространства, где все стихии звучат – стихия огня, воды, земли, и всё это проявляется в самых
неожиданных сочетаниях. Огонь поднимался через несколько этажей сеток и разбивался о
железный лист, я стучала в бубен, Герман меня просил интенсивно кричать, чтобы через крик
вырваться в пространство творца огня. Также там я делала очень нежное пение, тихое под
самодельную железную флейту, под гитару – переход от экстатических состояний к состояниям
очень нежным и тонким, где невозможно дышать даже. Воссозданная гармония мира в простой
московской квартире – это удивительно. С Германом мы делали очень много совместных
перформансов на разных выставках, на улицах, галереях, часто Герман любит на снегу всё это
делать, ощущая свою хладостойкость, в достаточно непринуждённом костюме это делает, с
газовыми горелками, декламируя стихи. Я тоже в этот момент пела, читала свои стихи, издавала
различные звуки. Это было необыкновенно – мир пост-футуризма, такая преемственность от старых
авангардистов, очень увлекательно.

Однажды мы делали перформанс в центре Москвы на бульваре, была такая артгруппа «Слепые»,
Аня Кузнецова там участвовала и Саша Маргорин. Меня поразило то, как к одному из
перформансов я сочинила за вечер пять или шесть песен на английском языке, но я их забыла с
собой взять и выучить, со мной такое часто случалось. Один раз я нарисовала картину к выставке на
театральной олимпиаде, и забыла принести эту картину на выставку. Я была там в зелёной
парчовой тряпке и просто звуки издавала какие-то. Но всё равно прекрасно было.

https://www.youtube.com/watch?v=iY9N4dgKELw
С Юрой Балашовым в клубе Дом

Это всё было более как представление, и к каждому такому действию мне вначале представлялось,
что надо писать специальный текст, специальную музыку, поскольку ситуация там о чём-то, это даёт
повод, творческий толчок, чтобы погрузится в это пространство, и я начала писать тексты в какие-то
моменты, писать мелодии. Когда я писала мелодии, я всегда писала значками - какая-нибудь птичка
вылетает в каком-нибудь направлении, или люлька раскачивается, или звук качается так, а потом
зажимается, закручивается. То есть, это какие-то картинки, которые описывают качество звука, и
интересно, что потом мне эти звуки удавалось воспроизвести, то есть это не чтобы спонтанная
импровизация, а это создание определённых звуковых картин за счёт придумывания необычных
звуков. Мне это очень нравилось.

https://www.youtube.com/watch?v=qzM8nDkQ5QI
Перформанс в фонтане ВДНХ с Германом Виноградовым и Вилли Мельниковым в 2001г.

Где это сейчас всё, как это всё – какие-то записи, конечно, сохранились, куча всего в кассетах есть,
но нет времени это всё оцифровать. Некоторые вещи были уникальны по своему настрою, не то, что
это имело великий смысл, перформанс же это одноразовое действие, сейчас такое уже не
возможно, люди уже всем пресыщены, всё видели, такого волшебства сейчас нет. Хотя, ранее я
слово волшебство не любила, в одном из моих стихотворений было "... не говори слово волшебный".

https://www.youtube.com/watch?v=sn6uWflEaDo
Фрагмент перформанса на выставке “На пути к Гималаям” в Малом Манеже.

Тогда казалось, что ты открываешь мир, казалось, что ты создаёшь абсолютно свободный
художественный жест, который не повторим и уникален, создающий чувство радости и внутренней
невинности. Когда ты знаешь всё про эту жизнь, богатый опытом, ты намерено всё упрощаешь,
теряешь слова. Раньше слов не было, потому что они были не нужны, а сейчас слов нет, потому что
они ничего не передадут всё равно. Песни с маленьким количеством слов, текста, уже тоже надоели.
Я хочу в следующем году перейти к музыкальному оживлению собственных старых текстов, которые
очень сложны по своему языку. Я хочу возродить сложность языка и сложность музыкальных фраз.
Хочу отойти от популярной музыки, вернуться к академической, близкой к средневековой
музыкальной ткани.

ВЫРАЖЕНИЯ ДРУГОГО УРОВНЯ ВЕЩЕЙ. ЧАСТЬ 2

У нас была одно время группа «Зеркальный мост», с Игорем Жигуновым, очень интересная
личность, мы проводили квартирные концерты, тогда я была очень увлечена созданием
необыкновенных звуков, называлось это тогда тройной голос. В какой-то момент мы купили хорошие
клавиши, и мне Игорь сказал, чтобы я попробовала писать песни на английском языке. Я, как
старательный человек, взяла и написала штук восемь песен на английском языке, очень
интересных, для альбома, который назвался «Красная глина». Эти песни мне до сих пор нравятся,
они никогда не звучали как оформленный концерт, потому что, как только я их написала, наша
группа распалась, не знаю даже по каким причинам, мы больше никогда не виделись. Но эти песни
остались, и я их исполняла как-то раз в клубе Третий путь, а так они остались как зарисовки,
наклеенные на листочки в какой-то старый фотоальбом из какого-то дачного чердака. Наклеены на
таких карточках, как будто старые фотографии.

После этого у меня появился баян, и мне понравилось писать песни под баян, потому что баян
создаёт простые гармонии, и я начала писать песни, сначала под баян, потом мне гармонь подарили,
потом подарили балалайку, даже в какой-то момент у меня появились гусли авторские, и я стала
выступать с песнями, а от перформансов отошла. Баян - очень дышащий инструмент, и мне
нравился определённый стиль пения, стиль подачи, и я уже задним числом почувствовала близость
к творчеству Владимира Ойдупаа. Я потом с ним встретилась, очень было и здорово, и интересно,
но я ему никогда не подражала, а просто мне близко было его пение, баян такими рывками
немножко, определённая манера пения. На балалайках, как оказалось, можно играть что-то похожее
на рок-н-роллы. Мне посчастливилось выступать какое-то время с Алексеем Борничуком, потом мы
стали с Павлом Хотиным выступать. С ним мы выступаем несколько лет, и у нас группа «Небесные
Землемеры». Паша необыкновенный клавишник, очень интересные аранжировки делает, в начале
достаточно простые были, как такая поддержка клавишная, а сейчас он сам как пианист играет
сложные композиции фортепианные. Иногда мы выступаем в акустике: рояль и моя балалаечка, ну,
такой эксперимент. А началось всё вот так: однажды был концерт, я пела песню Лягушки – смотрю из
зала парень идёт, поднялся на сцену стал подыгрывать. Это оказался Паша Хотин. Потом говорю
ему – Паша, давай вместе играть. То есть произошло такое творческое объединение, которое меня
очень обрадовало.
https://www.youtube.com/watch?v=nAb2hEZzRMM
Когда я первый свой альбом записала, он не вышел по разным причинам, и я его собираюсь
выпустить в дальнейшем. Этот первый альбом никак не называется пока, это самые мои ключевые
песни. Этот альбом лежал, и я потом второй записала альбом «В Красных Лучах», где я одна пою. А
мне друзья сказали: - Что ты поешь одна? - возьми друзей с собой, пусть тебя поддержат парни твои,
прекрасные музыканты московские. И я выпустила следующий альбом «Подземные Воды», где со
мной играют прекрасные люди - Сергей Летов, Гарик Виноградов, Лёлик Бортничук, Чеслав Мерк,
Балашов Юра, Лёша Тегин принял участие, тоже необыкновенные краски он придал. Я поняла, что,
когда играешь с другими музыкантами, конечно, это не то же, что собственное творчество, такое
одинокое высказывание в пространстве. Но, это люди очень одарённые, с которыми мне очень
интересно работать, они свои вносят краски, и это уже как совместное композиторство, то есть это
не моя полностью музыка.
https://www.youtube.com/watch?v=twGJj1AAxg4
Мне творчество Петра Мамонова всегда нравилось, у меня дома висел плакат – «Мы поможем вам
уединиться», я этот плакат на концерте приобрела в театре, на плакате Мамонов в красивых
ботинках. С Лёликом мы познакомились через Гарика, вместе с Лёликом играли 3 года – прекрасно
было. Поиграли по клубам, но потом у них там свои проекты – Звуки Мы у них с Ирой Бортничук,
отличное взаимодействие с Ирой – панк певица, свой поиск ведёт.
https://www.youtube.com/watch?v=A7L4GLVOXIY
Я всегда любила музыкантов Звуков Му. И когда они позвали меня петь с ними песни Петра, я была
счастлива. В Отзвуках Му я приглашённый музыкант последние несколько лет. Там, если в квадрат
не попадаешь, всё пропадает, поэтому мне пришлось работать над собой – учить эти квадраты, куда
там и чего петь. Большая школа для меня - участие в этом проекте. Это арт-рок, мне интересно. Я
пою Цветочки-лютики, Парашютиста, Мумию и другие. Отличные песни. И мне приятно общаться с
Сашей Липницким и со всеми.

Алексей Тегин для меня человек очень важный в моей жизни тоже, я слежу за его творчеством и
благодарна, что он принял участие в моих альбомах, проектах. Впервые у него дома мы оказалась в
ранней юности, опять же с Андреем Сучилиным, тогда с нами ещё присутствовала одна девушка по
имени Жанна Агузарова. Тегин рассказывал про Кастанеду в те годы, он тогда не был никаким
тибетцем, у него висел график Инь-Янь – как надо жить, чередуя активное действие и действие
восприятия, когда мы только получаем информацию, мне это очень понравилось. Вся его квартира
закрашена серебром с чёрной краской, интересные образы, интересные рассказы. Потом я видела
его концерты в Зелёном театре в ЦДХ, где они выступали со Славой Пономаревым уже, потом в
мастерской на Молчановке, несколько раз пропели вместе – Ом мани падме хум – хорошая песня
тоже.

Тегин - необыкновенный человек. С одной стороны, он недоступен обычному сознанию, он в себе

держит всё, как художник, который в своём таком мире, где он получает доступ к космическому
знанию. Когда гости к нему приходили, с ними начинали духи разговаривать, то есть, это реальная
духовная практика, а не просто имитация, это глубокое проникновение и одновременно создание
собственного языка, создание своего мира, собственных костюмов и держание себя отдельно, очень
дистантно от всех возможностей мира. Многолетнее музицирование, совершенствование каждого
звука, фраз музыкальных, создание нот, а с другой стороны, он простой парень и хороший друг,
очень хорошо общается и хорошие советы давал мне по жизни. Один раз сказал мне: – напиши
песни на букву З, про звёзды и про змей. С одной стороны, это ерунда, а с другой стороны
гениальный человек – я думаю, может быть это у него прозрение какое-то, и написала песню
«Созвездия» про звёзды, и про змей тоже написала необыкновенную песню. Про змей я ещё эту
песню не выпускала ни разу. Один раз только исполняла её, люди просто обалдели. Потом Лёша
говорит: – Что ты все время три аккорда – ты послушай Мугам. Я говорю: - Что такое Мугам?
Послушала в интернете – оказывается, что это такая есть форма музыкальная, и я написала
мгновенно песню Галактиона, которая пользовалась успехом, и которую я иногда пою с
удовольствием под баян с распевами такими восходящими, вокалом в восточном стиле. То есть его
советы по музыке очень дельные.
https://www.youtube.com/watch?v=_IBBv2ZXNSQ
Сергей Летов - очень образованный человек, как музыкант интересный и трудолюбивый страшно –
он много лет по два по три концерта в день даёт, непонятно как можно пахать так вообще, и он
образованный человек, то есть он изучает музыку всех народов мира, человек мира по сути – везде
ездил. Мы с ним познакомились через Сучилина. Давно ещё как-то выступали в каком-то клубе
около Новодевичьего монастыря. Тогда было модно декламировать стихи под музыку. В тот раз мы
нечто похожее делали - поэтические интеллигентные девушки тех времён читали стихи, а мы что-то
пели и играли. Мне Летов говорит: - Ты давай, посексуальнее пой. Я говорю: - А чё, хорошо! - и
просто стала орать, голос-то очень мощный. Пою так, пою эдак, а потом приехала милиция, закрыли
сцену, и всех на всякий случай выгнали из зала, и мне Летов говорит, что это громадный успех, что
закрыли сцену. А я даже не успела понять, что произошло, а тут уже всё, концерт окончен. Ну, ладно,
думаю – пошли домой. Нас никто не винтил, а Летов всё говорил, какой был удачный концерт, просто
необыкновенный, потому что закрыли сцену. Я говорю: - А чё хорошего, что закрыли сцену – это же
не очень хорошо на самом деле, может я плохо пела, что ли? Потом позже выступали с Сергеем на
курёхинском фестивале, несколько лет назад, пару раз, тоже было здорово, хорошо поддерживал он
меня музыкально, с ним легко и петь и импровизировать. Он со многими выступал. Он легко может
поддержать.
https://www.youtube.com/watch?v=cN2id9QznCg
В последний диск, который выходит осенью, я внесла несколько песен на тувинском языке на стихи
тувинского учёного, поэта, исследователя шаманской культуры Кенин-Лопсана. Меня эти стихи
поражают своей красотой и образностью, но это в переводе не будет звучать, поэтому я их пою
по-тувински. На концертах я тоже пою две-три песни на тувинском языке, мне нравится тувинский
язык, он даёт нам выход, во-первых, в древние пласты культуры, которые очень дополняют нас, с
другой стороны даёт выход к техникам, наработанным в Туве - разным техникам горлового пения –
сыгыт, каргыраа, которым многие тысячелетия.

https://www.youtube.com/watch?v=zkig3RNHGmw
Мой альбом «Песни Ворона» (Songs Of Raven) записан во Франции, там мои песни мы пели с
замечательной французской виолончелисткой Сенгой, мы дружим и записали этот альбом в её доме
в Пиренеях.
С Саинхо Намчылак в Кызыльской филармонии.

Саинхо я видела давно на её концертах с Сергеем Летовым, мы пересекались в разных ситуациях, в

Норвегии когда-то пересекались на фестивале саамов, ещё в каких-то точках планеты. Это личность
космическая, она принадлежит космическим просторам, с другой стороны, она создала свой
собственный стиль и язык, соединивший авангардное искусство и древнее искусство тувинского
горлового пения. Сама она несёт черты древней женщины, которая вне времени и пространства, с
другой стороны у неё авангардные околоджазовые эксперименты очень интересные. Несколько раз
мы с ней выступали вместе.

Элисон Камаева с дочерью, Гарри Асса, Вова Терех, Вера Сажина, Дэвид Тибет, Герман Виноградов
с дочерью, отец Косьма.

С Дэвидом Тибетом здорово было – два раза он приглашал меня выступать в его концертах в
Москве, было очень великолепно. В Москву как-то раз он привёз своих музыкантов, утончённая
поэзия, электрический ток и поток музыкальных фраз, текстов и заклинания, и поэтических выходов.
Для меня была большая честь с таким музыкантом выступать.

В Лондоне я пела с замечательной фри-джазовой певицей Мэгги Николс. Меня к ней отправил Лео
Фейгин: – музыканты там по пятницам собираются в кафе Бетси Тротвордс, попойте с ними. Тогда и
познакомились. Она приезжала три года назад с группой, они выступали в клубе Дом в проекте
Дьяволицы.

https://www.youtube.com/watch?v=772pdCwSvUs
Вера Сажина и Пуми Леско в галерее L'Aléatoire Патрисии Шишмановой в Париже. Куклы Веры
Сажиной, картины Пуми Леско.
Несколько раз я выступала в Париже с французской певицей Пуми Леско, которая раньше была
балериной, выступала с Нуриевым,танцевала в труппе Мориса Бежара, это тоже
экспериментальный балет – они там без пуантов танцуют. Сейчас она занимается мистериальным
искусством, поёт индийские мантры под гармониум, такой индийский вариант баяна. Пишет свои
мелодии очень интересные, не похожие ни на кого, воспевания, на основании древних текстов. Мне
нравится её низкий и глубокий голос. Мы с ней выступали в большом кинотеатре, в тибетском театре
выступали тоже, на выставке. Она пела воспевания индийские, а я пела свои песни, а также
тувинские шаманские заклинания.

http://drugpolushar.narod.ru/vera.sazhina.pdf
Мои стихи не рифмованные, они очень сложны по образам, и они писались спонтанно, как поток
сознания, а когда под баян, тоже много нерифмованных песен у меня. Недавно сами написались
несколько песен на английском языке опять. Если я мыслю по-английски, я пишу на английском.
Перевести на русский это не получается, теряется музыкальность. И наоборот, русские тексты в
английском переводе - это уже другая музыкальная палитра. Моё сознание существует и так, и так –
и на русском и на английском. Не буду я ковыряться, переводить.

Внутри меня музыка звучит, для меня она, может быть, сложна, но для слушателя это примитивно,
там грубо говоря три аккорда, но там важно какое-то состояние неповторимое, какие-то тексты
достаточно противоречивые, хотя они простые, но они немножко странные, и они, эти песни,
внезапно обрываются, они короткие были. Сейчас у нас песни более длинные, там аранжировки, там
идёт разворачивание композиции, какая-то структура музыкально более продуманная, но я считаю,
что это следующий шаг вперёд, мне нравится сейчас с другим музыкантами вместе выступать, я
сейчас уже давно одна не выступала.

Две три ноты у меня в голове вызывают целый мир, а мне больше не надо. Внутри меня происходит
Махабхарата, целый эпос, хотя внешне я, может быть, не очень выразительно пою. Но, я никогда и
не стремилась к экспрессии большой, и уровень сдержанности для меня важен – я руководствуюсь
внутренними мотивами, здесь главное развитие, его нельзя ни ускорить, ни замедлить. Но,
экспрессия тоже не всегда плохо.
https://www.youtube.com/watch?v=G5shw8_wwjs
Я к каждому концерту создаю какой-то образ, в одежде это отражается. Сейчас образы чуть
гламурные стали, если раньше в перформансах это были сказочно- мифологические герои, то
словесные пения рождают образы таких более бойких девушек, одновременно тоже прекрасных
личностей, которые соединяют черты чего-то современного и фантастичного. Мне нравится
эксцентричность, парики я люблю и с париками я всегда экспериментирую, у меня уже огромное
количество париков разноцветных, и длинные волосы, и короткие, и всякие. Это тоже даёт тему, то
есть иногда у меня парик - голубые волосы, жёлтый цветок над головой - образ абстрактной
принцессы из хрустального замка, и ноты тоже хрустально чистые, горные замки, чистые воды.
Иногда парики лохматые или зелёные. Я каждый раз создаю новый образ.
С Петлюрой мы часто общались на этом дворике, где ресторан Оливье раньше был, Петлюра там
основал арт-резиденцию, это важный кусок нашей жизни, много что там происходило. Мы туда пели
ходили, были подвальными певицами - с одной девочкой ходили, в подвале пели. Зажигали свечи,
пели такими красивыми голосами, каждый раз пытались новый звук найти, выступали в кафе Пети
Чайника. Это был мужчина, шляпа у него была такая, с полями. Он сам готовил и давал людям пить
водку из медицинских банок – настойка на 21 траве – настаивал её на спирту. Там ещё Пани Броня
танцевала, туда приходила Диденко Татьяна, а Петя Чайник говорил: – Я лауреат премии ленинского
комсомола, сейчас комсомола нет, а я вот он! Но у него вид был то ли какого-то упыря, то ли
полудоброго героя фэнтези. Вы - мои певицы, - он говорил нам. Меня с одной девочкой он певицами
записал к себе в кафе, и мы несколько раз там пели, там же показывали фильм братьев
Олейниковых, «Трактористы». Прекрасное время было, но интересно, что я его шляпу один раз
взяла домой, и когда она лежала на столе, было ощущение, что под шляпой шевелятся его уши.
Отнесла эту шляпу потом обратно.

Там было много подобных персонажей, Петлюра молодец – организовал всё это, и это время было
прекрасное, хорошее. Сквот на Петровском – там все были, все наши герои, нормально было.

У меня в коллекции есть рисунки Пани Брони – она мне дарила. Мои картины в прошлом году
выставлялись в музее ММОМА на выставке наивных художников: там были картины Пани Брони,
Тимура Новикова, Пиросмани - все попали в наивные художники.

Бориса Раскольникова я знала с юношеских лет – он работал в доме аспиранта и стажёра МГУ,
работал электриком, он там рядом жил на Шаболовке, назывался он тогда Электрический Боб или
Белобобие. Был блондин, эффектный парень. Приходил в кафе, тоже там сидел, в кофейне для
студентов, там варили в песке кофе. Познакомились c ним, он музыку прекрасную слушал всегда,
очень стильный человек, какое-то время ему негде было жить, и он в моей мастерской ночевать
приходил, мы общались, слушали Джимми Хендрикса диски или другие хорошие диски. Благодаря
ему я услышала что-то необыкновенное из музыки, прекрасно было, хорошо. Это было году в 82м.

Потом один раз у Петлюры сидим, смотрим - идёт Борис с таким портфелем подмышкой, говорит:
– Я сейчас тоже открываю свой клуб.
– Как так? – говорим. А он:
– Да, я увидел символ - две фигуры, вращаются в разные стороны, и понял, что я сейчас открою
Третий путь. Прекрасное место я нашёл в центре, зарегистрировал там документы.

Мы очень удивились, и действительно он открыл клуб такой, и этот клуб существовал долгое время,
и там всегда очень творческая атмосфера была. Борис держал жёсткую дисциплину, он не пускал
посторонних людей туда, и проводил замечательные вечера. Там были дискотеки, мы танцевали
очень хорошо у сцены, очень весело танцевали, и с тем же Гариком, и с теми же друзьями -
отплясывали там до ночи, слушали музыкантов. Борис очень любил группу «Корабль», которая
выступала там часто. Мы там тоже выступали, один раз выступали с Ирой Балдано – программу
делали «Два лица буддийской Москвы». У Мандельштама есть стихи о буддийской Москве - вот по
мотивам этой темы делали выступление.

Концерт в защиту Третьего Пути.

У Бориса каждый раз, как ни придёшь, всегда менялась даже внешняя аранжировка пространства –
какие-то другие занавесы, другие рекогносцировки пространства, изменялось всё всегда, было
живым. Это всё было талантливо и красиво. Липницкий там показывал фильмы памяти Курёхина,
также смотрели там фильмы про рок-музыкантов, это было очень здорово. Борис рано потерял
родителей, насколько я знаю, и он занимался самообразованием, он сам себя сделал – человеком,
который ярко выглядит, красиво живёт, красиво одевается и окружён интересными людьми. И он так
и держал это пространство, светлая ему память, и пусть это пространство вернётся к его жене Ладе
Раскольниковой, которая старается это пространство вернуть, потому что этот клуб должен
вернуться к ней и к тем людям, которые там до сих пор хотят поставить колонки и проводить
концерты, вечера, потому что людям нужна творческая и одновременно не выхолощенная, а
подлинная творческая среда для общения. Я надеюсь, что это произойдёт и Ладе хотя бы
аналогичное помещение предоставят. Клуб - это не только стены, но это и это определённая
культура наработанная. Борис
наработал определённую культуру, культуру общения, культуру пребывания.
Первые свои художественные работы я писала пастелью, когда я жила на Планерной, и у меня были
старые обои. Я приклеивала листочки на стену небольшого формата и на них каждый день рисовала
пастелью, портреты в основном. У меня много портретов создалось за эти годы. Иногда среди ночи
просыпалась - рисовала свои сновидения. Потом я перешла на масло. Может быть, я до сих пор и не
научилась маслом рисовать, как кто-то говорит, может быть, я какой-то свой стиль нарабатываю, не
знаю, гожусь ли я в живописцы, но мне нравится сам процесс общения с холстом, общения с
краской. У меня было несколько выставок, не так много, одна персональная в клубе Дом - Александр
Шумов, искусствовед из Швейцарии, организовал мне эту выставку. Выставлялись мои работы в
Третьяковской галерее на выставке "Искусство женского рода", великолепная выставка, женское
искусство с XV по XX век, на пяти или шести биеннале современного искусства. Я много
выставлялась с феминистской арт группой, куратор которой Наталья Каменецкая, моя подруга
художница.
Каждый кусок Москвы драгоценен, неповторимым, как зыбь воды, и Москва с нами общается, и мы
её должны беречь. В Москве я несу как будто невидимую вахту, у меня очень сильная связь с этим
городом. Я чувствую эту очень важную связь, которую может быть ещё всего несколько человек
сохраняют и поддерживают. Если не будет Москвы, у меня поменяется сознание или я от чего-то
оторвусь. Мы находимся в Москве, которая связана с несколькими измерениями, и Москва,
драгоценная для нас, сейчас она исчезает, как и многие города – Париж, он тоже исчезает,
трансформируется, это неизбежный процесс, и в связи с миграцией населения очень большой,
ростом информации, смешение культур происходит, и это, с одной стороны, очень интересно - мы
больше сливаемся со всем миром, и это хорошо - взаимопроникновение культур, глобализация
очень хорошая вещь, но с другой стороны, непередаваемая боль и нерв особый московский, он
иногда перестаёт ощущаться.

Герман Виноградов, Вова Терех, Вера Сажина

У меня была музыкальная тема "Простые городские прогулки в условиях замкнутого неба, видимого
только здесь, только нам." Имеется в виду, что есть определённый круг творческих людей, которые
вместе смотрят куда-то, хотя и из разных точек. Вова Терех, как продюсер, объединяет музыкантов
какого-то такого круга, он важный человек для меня, очень поддерживал, без него такого моего
песенного проекта может и не было бы.