Вы находитесь на странице: 1из 1058

Москва 2021

УДК 27-31
ББК 86.37
И40

JESUS RESEARCH:
New Methodologies and Perceptions
The Second Princeton-Prague Symposium on Jesus Research,
Princeton 2007
Edited by
James H. Charlesworth with Brian Rhea
In consultation with Petr Pokorný
Перевод с английского Михаила Завалова (Введение. Разделы 1 и 4),
Натальи Киреевой (Раздел 2), Наталии Холмогоровой (Разделы 3, 5 и 6).
Оформление переплета Петра Петрова

Иисус. Все мировые исследования / под редакцией Джеймса


И40 Чарлзворта с участием Брайана Ри и Петра Покорны ; [перевод
с английского М. Завалова и др.]. — Москва : Эксмо, 2021. —
1056 с. — (Религии, которые правят миром).
ISBN 978-5-699-75880-7
Книга представляет собой уникальную подборку обзорных работ 40 все-
мирно известных иудейских и христианских исследователей, представленных
на II Принстонско-Пражском симпозиуме по исследованию Иисуса (Princeton-
Prague Symposium on Jesus Research). В настоящем издании суммируется
значительный прогресс в понимании личности Иисуса и культурно-историче-
ского контекста его общественной деятельности, которого ученые достигли
за последние годы благодаря новым методам исследования. Представлены
практически все аспекты современных научных исследований Иисуса и его
мира. Авторы: Ричард Бокэм, Крейг Эванс, Геза Вермеш, Ульрих Луц, Герд
Тайсен, Джеймс Чарлзворт, Брайан Ри, Петр Покорны и другие.
УДК 27-31
ББК 86.37

© 2014 James H. Charlesworth and Brian Rhea. All rights reserved


© Завалов М.И., перевод, 2021
© Киреева Н.М., перевод, 2021
© Холмогорова, Н.Л., перевод, 2021
ISBN 978-5-699-75880-7 © Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2021
Содержание

Список сокращений . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 12

Таблица исторических дат . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 30

А вторы статей . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 31

Джеймс Чарлзворт. Вступление. Исследуя Иисуса: подходы


и методы. Второй симпозиум Принстон-Прага . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 33
«Поиски» и «исследование» Иисуса (35) Новые и лучшие методики (42)

ЧАСТЬ I: КОНТЕКСТЫ . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 49
Раздел 1. «Исследование Иисуса». Методики . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 51

Геза Вермеш. «Исследование Иисуса»: мысли о лучшем методе . . . . . . . . . . 51


Иисус, Евангелия и иудаизм (52) Поиск истинного благовестия Иисуса
(56)

Уолтер Уивер. В поиске «поиска»: как найти Иисуса? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 63


Предшественники: деизм (66) Герман Самуил Реймарус (1694–1768)
(76) Давид Фридрих Штраус (1808–1874) (78) Альберт Швейцер (1875–
1965) (80) Вопросы о методике (92)

Дэниел Мур. Иисус: проявление иудейской мозаики . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 96


Сближение (96) Точки зрения (101) Проявление мозаики (104) Дости-
жения (108) Критика и итоги (110)

Стэнли Портер. Откуда мы «знаем» об Иисусе? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 122


Введение (122) Споры о подлинности. Краткая история (122) Критерии
исторического исследования в современной историографии и лингвистике
(128) Заключение (140)

Раздел 2. А рхеология и топография: Иисус и его мир . . . . . . . . . . . . . . . . . . 142

Джеймс Чарлзворт, Мордехай Авиам. Галилея I века:


десять главных проблем реконструкции . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 142
Введение (142) Интерпретация (145) Датировка (148) «Чувство места»
(151) Города, поселки и деревни (155) Синагоги Галилеи (160) Иудейские
дома и селения (162) Капернаум и торговые пути: караваны и центурионы

∙ 5 ∙
Содержание

(164) Крестьяне в Галилее? (168) Иудея и Галилея: особенности региона.


Бандиты, Иоанн Гискальский и Иосиф Флавий (170) Была ли Галилея мар-
гинальной? (171) Нерешенные вопросы (172) Заключение (177)

Шон Фрейн. Иисус в культуре его мира:


о «закоулках» современных исследований . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 179
Археологические свидетельства (179) Литературные источники (186)

Джереми Хаттон. О топографии, библейских традициях


и крещении Иисуса . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 191
Введение (191) Место крещения (193) Переход Иордана: Илия, Елисей,
Исход и завоевание Земли Обетованной в историях о крещении (198)
Цикл историй об Илии и Елисее (199) Мотивы Исхода и завоевания Зем-
ли Обетованной (208) «По воде как посуху». Исх 13–15 (210) Иордан как
космическая сила и место обрядов перехода (214) Переход через Иордан.
Отвага Давида (216) Заключение (218)

Габриэль Мазор. Городская архитектура римского Востока


и образ империи . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 221

Дэвид Хэндин. Иисус и нумизматика. Роль монет


в воссоздании образа и мира Иисуса . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 234

Раздел 3. Иисус в иудаизме . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 243

Том Холмен́. Иисус в иудеохристианском континууме.


Незамеченный ракурс: мысли о практике и методике . . . . . . . . . . . . . . . . . 243
«Незамеченный ракурс»? (244) Изучение Иисуса «в континууме» (247)
Хождение по герменевтическому кругу: меры помощи (250) Иисус в кон-
тинууме: что дальше? (253) Итоги (254)

Дейл Эллисон (младший). Иисус и апокалиптическая эсхатология . . . . . . 256


Обрывки памяти (256) Картина в целом (258) Иисус и апокалиптиче-
ская эсхатология (261) Сопутствующие размышления (269) Финальные
штрихи (277)

Герд Тайсен. От исторического Иисуса к Сыну Божьему


керигмы: ролевой анализ и новозаветная христология . . . . . . . . . . . . . . . 280
Исторический Иисус и Сын Божий керигмы. Новый поиск (282) Истори-
ческий Иисус и Сын Божий керигмы. Новый подход: социальный анамнез
(285) Ролевой анализ и представление Иисуса о себе (290)

Питер Флинт. Кумранские свитки и исторический Иисус . . . . . . . . . . . . . . 308


Предварительные замечания (308) Иисус, ессеи и Кумранская община.
Умозрительные теории (310) Свитки, Иисус и Евангелия (319) Кумран-
ские свитки и исторический Иисус. Итоги (328)

∙ 6 ∙
Содержание

Майкл Аллен Дейз. Об Иисусе и иудейских торжествах . . . . . . . . . . . . . . . . . 329


Вступление: Иисус и моадим (329) К чему мы уже обращались? (330)
Праздничное Sitz im Leben смерти Иисуса (333) Два пути (339) Заклю-
чение (350)

Брюс Чилтон. Арамейский язык, Иисус и таргумы . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 351


Вступление: развитие арамейского языка и появление таргумов (351)
«Отче наш» на арамейском (352) Таргумы в изучении Иисуса и Евангелий
(370) Заключение (380)

Ричард Хорсли. Иисус и политика в Римской Палестине . . . . . . . . . . . . . . . . 383


Должный подход к исторической личности (386) Религия, политика, эко-
номика. Источники о реалиях (387) Политика, экономика, религия.
Источники о разногласиях, различиях и спорах (392) Иисус в политике
Римской Палестины (401) Итоги и последствия (409)

Арье Эдрей и Дорон Мендельс. Триумф Павла, крах раввинов.


Нелюбовь раввинов к переводу учения на греческий и латынь.
Раскол в иудейской диаспоре . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 411
Раввинистический корпус текстов (412) География раввинистического
корпуса (415) «Вне поля зрения» (417) Странствующие мудрецы (420)
Революционные перемены в мире по разрушении Храма (424) «Краса Иафе-
та» или «Золотой телец»? (439) Эпилог (444)

Раздел 4. Психобиография. Иисус в своих контекстах . . . . . . . . . . . . . . . . 446

Дональд Кэппс. За гранью Швейцера и психиатров:


Иисус как фиктивная личность . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 446
Швейцер критикует Штрауcа (447) Швейцер и «Психиатрическая оцен-
ка личности Иисуса» (453) Религия «бреда отношения» (477) Фиктив-
ная личность: что, если ты не тот, кем тебя считают (482)

Джеймс Чарлзворт. Нужна ли психобиография


в исследовании Иисуса? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 485
Что можно узнать о делах Иисуса? (488) Что мы можем знать об учении
Иисуса? (493) Так что же можно сказать о Назарянине? (500) Иссле-
дование Иисуса и возникновение психобиографии (501) Заключение (511)
Приложение (517)

Ч асть II. Иисус: передача преданий . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 519

Джеймс Чарлзворт. Передача преданий . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 521

∙ 7 ∙
Содержание

Раздел 5. Источники . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 534

Ричард Бокэм. Евангельские предания: сказания анонимной


общины или свидетельства очевидцев? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 534
Парадигма критики форм (535) Критика парадигмы (536) Аспекты сви-
детельств (540) Альтернативная парадигма: свидетельства очевидцев
(542) Имена в Евангелиях (546) Принцип очевидцев «от начала» (547)
Инклюзио в свидетельствах очевидцев (549) Евангелие от Марка как
«Евангелие от Петра» (550)

Вернер Кельбер. Устно-письменная передача и исполнение


преданий об Иисусе. Новый взгляд . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 552
Оригинальное речение, предание и Евангелие в представлениях критики
форм (554) Исполнение и устный динамизм (562) Критика форм под
прицелом (569) Живая традиция как взаимодействие устных и письмен-
ных текстов (574) Предания об Иисусе на папирусах (578) Традиция как
дозволяющий контекст (583)

Кэти Эренспергер. Святая трапеза: общий мотив апостола Павла


и исторического Иисуса . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 586
Иисус и Павел: аспекты прежних изучений (586) Евангелия и послания
Павла: вопрос исторического приоритета (587) Сходства и различия
Иисуса и Павла: в этом ли вопрос? (589) Перспективы дальнейших иссле-
дований (592) Павел — первый личный свидетель Иисуса (в контексте)
(595) «Подражайте мне, как я Христу» и «Приветствуйте друг друга,
как приветствует вас Христос» (597) Святая трапеза: вместе или по
отдельности? Слово Господне (598) Асимметрия власти за столом (600)
Совместные трапезы и «абсолюты» во Христе (603) Заключение (605)

Даррелл Бок. Евангелие от Марка и исторический Иисус . . . . . . . . . . . . . . . . 607


О первенстве Марка (609) Источники Марка и его интерес к жизни и
учению Иисуса: мнения древних (613) Необходимость в Евангелиях в 65–
80 гг. н. э. (620) Достоверность Марка и иудейские реалии (622) Архео-
логия (630) Мессианская неоднозначность (631) Заключение (633)

Ульрих Луц. Интерпретативные «тенденции» Матфея


и «исторический» Иисус . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 635
1. Матфей: историк? (635) 2. Матфей в контексте историографических
представлений: современных, греческих и библейских (643) 3. Матфей и
исторический Иисус (653)

Крэйг Кинер. Евангелие от Луки/Деяния и исторический Иисус . . . . . . . . . 659


Жанр Луки (660) Предисловие Луки (672) Завершающие размышления
(680)

∙ 8 ∙
Содержание

Дуайт Муди Смит. Евангелие от Иоанна: жанры, критика


редакций и нарратива — и исторический Иисус . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 684
Критика редакций (684) Жанр Евангелий (687) Нарративная критика
(688) Исторический Иисус (691)

Крэйг Эванс. Иисус и неканонические писания . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 694


Евангелие Фомы (694) Евангельский фрагмент из Ахмима (Евангелие
Петра?) (707) Папирус Эджертона 2 (713) Тайное Евангелие от Марка
(716) Заключительные замечания (721)

Фема Перкинс. Апокрифические Евангелия


и исторический Иисус . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 723
Неканонические Евангелия и «исторический Иисус» (723) Апокрифиче-
ские Евангелия и понимание Иисуса (732) Гностические апокрифы и
весть о спасении (741) Заключение (752)

Кейси Элледж. Иосиф, Тацит, Светоний:


Иисус глазами античных историков . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 754
Иосиф Флавий: «Жил Иисус, человек мудрый» (755) Тацит: «Христа, от
имени которого происходит это название…» (774) Светоний: «Иудеи,
волнуемые Хрестом» (779) Заключение (781) Приложение: Флавиево
свидетельство (И. Д. XVIII, 3.3) (782)

Этьен Нодэ. Акцент на человеческой природе Иисуса


в изначальной керигме . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 784
Очевидцы и христиане (785) Разнообразное Движение Иисуса (788) Но-
вая эра? (792) О канонических Евангелиях (794) Свидетельства Иосифа:
Иудейская война (803) Свидетельства Иосифа: Иудейские древности
(810) Заключение (814)

Сулейман Мурад. Иисус в Коране и других


раннеисламских текстах . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 818
Коранический Иисус (819) Иисус исламской традиции (824) Заключение
(828)

Раздел 6. Жизнь и учение Иисуса . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 830

Роберт Уэбб. Влияние Иоанна Крестителя на Иисуса:


методологические размышления . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 830
1. Иисус и Иоанн: наши данные и методы (830) 2. Иоанн Креститель:
влияние на Иисуса. Различные мнения (840) 3. Влияние Иоанна Крести-
теля на Иисуса: методологические замечания (859)

∙ 9 ∙
Содержание

Герберн Угема. Иисус и Священное Писание . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 864


Вступление (864) Чем было Писание для Иисуса? (865) Иисус и его Свя-
щенное Писание (875) Влияние священных текстов на Иисуса (880) За-
ключение (887)

Ли Мартин Макдональд. Священное Писание Иисуса:


был ли у него библейский канон? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 888
Вступление (888) Должный метод (891) Писания Иисуса (894) Писания
Нового Завета (905) Древняя Церковь и ее Священное Писание (908)
Кумран и библейский канон (912) Раввинистическая традиция и уста-
новление библейского канона (914) Заключение (918) Приложение: На
какие книги Писания ссылался Иисус? (921)

Джордж Парсениос. Св. Иоанн Златоуст об Ин 4: Иисус истории


и божественная адаптивность . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 926

Ян Росковец. Иисус как чудотворец:


историография и достоверность . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 936
Вступление (936) То, с чем все согласны (936) Традиция речений (940)
По единому образцу? (946) Неисторические чудеса? (950) Общие сооб-
ражения (954)

Петр Покорны. Смерть Иисуса на Кресте:


литературно-критические, богословские
и исторические замечания . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 959
Методологические проблемы (959) Литературный обзор и деконструкция
(960) Богословие (962) Богословская несообразность и отзвуки ранних
идей (964) История (968) Заключение (972)

Лидия Новакович. Воскресение Иисуса и историография . . . . . . . . . . . . . . . . 973


Вступление (973) Обзор современных исследований (977) Дальнейшие
направления (984) Заключение (996)

Указатель имен . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 998

Указатель мест . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 1016

Указатель ссылок на Священное Писание


и другие древние тексты . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 1024
Посвящается Джону Майеру, Дорону Мендельсу,
Эду Сандерсу, Герду Тайсену и Гезе Вермешу
Список сокращений

ОБЩИЕ СОКРАЩЕНИЯ
ET английский перевод
KJV Библия короля Якова
L Особый текст Луки
LXX Септуагинта
M Особый текст Матфея
англ. английский
букв. буквально
ВЗ Ветхий Завет
Втор. ист. Второзаконническая история
греч. греческий
др.-греч. древнегреческий
ивр. иврит
илл. иллюстрации
лог. логия; изречение, приписываемое Христу (logion/logia)
ман. манускрипт(ы)
Мас. Масоретский текст
НЗ Новый Завет
ориг. оригинал
пар. (и) параллели
сир. сирийский
фр. фрагмент

СОВРЕМЕННЫЕ ПУБЛИКАЦИИ
AAntHung Acta Antiqua Academiae Scientiarum Hungaricae
AARCC American Academy of Religion Cultural Criticism
AASF Annales Academiae scientiarum fennicae
AASOR Annual of the American Schools of Oriental Research
AB Anchor Bible
ABD Anchor Bible Dictionary. Ed. D. N. Freedman. 6 vols. New York:
Doubleday, 1992
ABR Australian Biblical Review
ABRL Anchor (Yale) Bible Reference Library
ADAJ Annual of the Department of Antiquities of Jordan
ADPV Abhandlungen des Deutschen Palästina-Vereins
AfTJ Africa Theological Journal
AGJU Arbeiten zur Geschichte des antiken Judentums und des Urchristentums
AGSU Arbeiten zur Geschichte des Spätjudentums und Urchristentums

∙ 12 ∙
Список сокращений

AHL Academy of the Hebrew Language


AJN American Journal of Numismatics
AJP American Journal of Philology
ALGHJ Arbeiten zur Literatur und Geschichte des hellenistischen Judentums
AnBib Analecta biblica
AnnPsy The Annual of Psychoanalysis
ANRW Aufstieg und Niedergang der römischen Welt: Geschichte und Kultur Roms
im Spiegel der neueren Forschung. Ed. H. Temporini and W. Haase. New
York: de Gruyter, 1972–
ANSM American Numismatic Society Magazine
Apeliotes Apeliotes: Studien zur Kulturgeschichte und Theologie
ArBib The Aramaic Bible
ARWAW Abhandlungen der Rheinisch-Westfälischen Akademie der Wissenschaften
ASBT Acadia Studies in Bible and Theology
ASNU Acta Seminarii Neotestamentici Upsaliensis
ASOR American Schools of Oriental Research
ASR American Sociological Review
ATANT Abhandlungen zur Theologie des Alten und Neuen Testaments
AthRSupp Anglican Theological Review: Supplementary Series
ATM Altes Testament und Moderne
ATR Australasian Theological Review
BA Biblical Archaeologist
BAIAS Bulletin of the Anglo-Israel Archaeological Society
BAR Biblical Archaeology Review
BASOR Bulletin of the American Schools of Oriental Research
BAT Bibliothèque de l’Antiquité tardive
BBB Bonner biblische Beiträge
BBR Bulletin for Biblical Research
BCNH Bibliothèque copte de Nag Hammadi
BDAG W. Bauer, F. W. Danker, W. F. Arndt, and F. W. Gingrich, Greek-English
Lexicon of the New Testament and Other Early Christian Literature. 3rd ed.
Chicago: University of Chicago Press, 2000
BECNT Baker Exegetical Commentary on the New Testament
BeO Bibbia e Oriente
BETL Bibliotheca ephemeridum theologicarum lovaniensium
BevT Beiträge zur evangelischen Theologie
BH Beiträge zur Historik
BHMIIS The Bulletin of the Henry Martyn Institute of Islamic Studies
Bib Biblica
BibG Biblische Gestalten
BibInt Biblical Interpretation
BibOr Biblica et Orientalia
BibS(F) Biblische Studien (Freiburg, 1895–)
BibS(N) Biblische Studien (Neukirchen, 1951–)
BibTS Biblical Tools and Studies

∙ 13 ∙
Список сокращений

BInS Biblical Interpretation Series


BISNELC Bar-Ilan Studies in Near Eastern Languages and Culture
BJRL Bulletin of the John Rylands University Library of Manchester
BJS Brown Judaic Studies
BK Bibel und Kirche
BNP Brill’s New Pauly. Ed. Hubert Cancik, Helmuth Schneider, and Manfred
Landfester. 20 vols. Leiden: Brill, 2002–2010
BNTC Black’s New Testament Commentary
BR Biblical Research
BRev Bible Review
BRIIFS Bulletin of the Royal Institute for Inter-Faith Studies
BRLJ Brill Reference Library of Judaism
BRS Biblical Resource Series
BTAVO Beihefte zum Tübinger Atlas des Vorderen Orients
BTB Biblical Theology Bulletin
BThSt Biblisch-theologische Studien
BZ Biblische Zeitschrift
BzAl Beiträge zur Altertumskunde
BZAW Beihefte zur Zeitschrift für die alttestamentliche Wissenschaft
BZNW Beihefte zur Zeitschrift für die neutestamentliche Wissenschaft
CaE Cahiers Évangile
CBC Cambridge Bible Commentary
CBQ Catholic Biblical Quarterly
CBQMS Catholic Biblical Quarterly Monograph Series
CBR Currents in Biblical Research
CC Continental Commentaries
CCSL Corpus Christianorum: Series latina
CJA Christianity and Judaism in Antiquity
CM Christianity in the Making
ConBNT Coniectanea biblica: New Testament Series
COQG N. T. Wright, Christian Origins and the Question of God. 3 vols.
Minneapolis: Fortress, 1992–2003
CQ Classical Quarterly
CRINT Compendia rerum iudaicarum ad Novum Testamentum
CSR Christian Scholars Review
CSS Cistercian Studies Series
CTM Concordia Theological Monthly
CWS Classics of Western Spirituality
CurBR Currents in Biblical Research (выходит под названием: Currents
in Research)
Di Dialog: A Journal of Theology
DJD Discoveries in the Judaean Desert
DMAHA Dutch Monographs on Ancient History and Archaeology
DNTB Dictionary of New Testament Background. Ed. C. A. Evans and S. E. Porter.
Downers Grove, Ill.: InterVarsity Press, 2000

∙ 14 ∙
Список сокращений

DPL Dictionary of Paul and His Letters. Ed. G. F. Hawthorne and R. P. Martin.
Downers Grove, Ill.: InterVarsity Press, 1993
DSD Dead Sea Discoveries
DTV Deutscher Taschenbuch Verlag
EB Echter Bibel
Ebib Études bibliques
EHS Europäische Hochschulschriften
EKKNT Evangelisch-katholischer Kommentar zum Neuen Testament
EnAC Entretiens sur l’antiquité classique
EncJud Encyclopaedia Judaica. Ed. Fred Skolnik. 2nd ed. 22 vols. Detroit:
Macmillan Reference USA, 2007
ERE Encyclopaedia of Religion and Ethics. Ed. James Hastings. 13 vols. New
York: Scribner, 1908–1927. Repr., 13 vols. in 7. New York: Scribner, 1951
ErIsr Eretz-Israel
ESEC Emory Studies in Early Christianity
EssBib Essais bibliques
EvQ Evangelical Quarterly
ExAud Ex auditu
ExpTim Expository Times
FAT Forschungen zum Alten Testament
FC Fathers of the Church
FFF Foundations and Facets Forum
FIOTL Formation and Interpretation of Old Testament Literature
FOTL Forms of the Old Testament Literature
FRLANT Forschungen zur Religion und Literatur des Alten und Neuen Testaments
FSC Faith and Scholarship Colloquies
GBS Guides to Biblical Scholarship
GCS Die griechische christliche Schriftsteller der ersten [drei] Jahrhunderte
GfC Geschichte des frühen Christentums
GNS Good News Studies
GTBS Gütersloher Taschenbücher Siebenstern
HAT Handbuch zum Alten Testament
Hen Henoch
HO Handbuch der Orientalistik
Hok Hokhma
HSCL Harvard Studies in Comparative Literature
HSM Harvard Semitic Monographs
HTR Harvard Theological Review
HTS Harvard Theological Studies
HTS/TS Hervormde Teologiese Studies/Theological Studies
HUCA Hebrew Union College Annual
HUT Hermeneutische Untersuchungen zur Theologie
IAA Israel Antiquities Authority
IBC Interpretation: A Bible Commentary for Teaching and Preaching
IBS Irish Biblical Studies

∙ 15 ∙
Список сокращений

ICC International Critical Commentary


ICMR Islam and Christian-Muslim Relations
IEJ Israel Exploration Journal
IMWKT Internationale Monatsschrift für Wissenschaft, Kunst und Technik
INJ Israel Numismatic Journal
INR Israel Numismatic Research
Int Interpretation
IRT Issues in Religion and Theology
JBL Journal of Biblical Literature
JBLMS Journal of Biblical Literature Monograph Series
JBTh Jahrbuch für biblische Theologie
JCP Jewish and Christian Perspectives
JCTCRS Jewish and Christian Texts in Contexts and Related Studies
JECS Journal of Early Christian Studies
JES Journal of Ecumenical Studies
JETS Journal of the Evangelical Theological Society
JFA Journal of Field Archaeology
JHC Journal of Higher Criticism
JJS Journal of Jewish Studies
JPS Jewish Publication Society
JQR Jewish Quarterly Review
JR Journal of Religion
JRA Journal of Roman Archaeology
JRASS Journal of Roman Archaeology Supplementary Series
JSHJ Journal for the Study of the Historical Jesus
JSJ Journal for the Study of Judaism in the Persian, Hellenistic, and Roman
Periods
JSJSup Дополнения к изданию: Journal for the Study of Judaism
JSNT Journal for the Study of the New Testament
JSNTSup Journal for the Study of the New Testament: Supplement Series
JSOT Journal for the Study of the Old Testament
JSOTSup Journal for the Study of the Old Testament: Supplement Series
JSP Journal for the Study of the Pseudepigrapha
JSPSup Journal for the Study of the Pseudepigrapha: Supplement Series
JSS Journal of Semitic Studies
JTS Journal of Theological Studies
KEK Kritisch-exegetischer Kommentar über das Neue Testament (Meyer-Kom-
mentar)
KNT Kommentar zum Neuen Testament
KS Kirjath-Sepher
KTU Die keilalphabetischen Texte aus Ugarit. Ed. M. Dietrich, O. Loretz, and
J. Sanmartin. AOAT 24/1. Neukirchen-Vluyn: Neukirchener Verlag, 1976
LCL Loeb Classical Library
LCPM Letture cristiane del primo millennio
LD Lectio divina

∙ 16 ∙
Список сокращений

LDSS Literature of the Dead Sea Scrolls


LEC Library of Early Christianity
LG Land of Galilee
LHB/OTS Library of Hebrew Bible/Old Testament Studies
LJS Lives of Jesus Series
LNTS Library of New Testament Studies (formerly JSNTSup)
LQ Lutheran Quarterly
LSJ H. G. Liddell, R. Scott, and H. S. Jones, A Greek-English Lexicon. 9th ed.
with revised supplement. Oxford: Clarendon, 1996
MBCBSup Mnemosyne Bibliotheca Classica Batava Supplement
MilS Milltown Studies
MW The Muslim World
MNTS McMaster New Testament Studies
MTS Marburger theologische Studien
NA27 Novum Testamentum Graece, Nestle-Aland, 27th ed.
NAWG Nachrichten (von) der Akademie der Wissenschaften in Gцttingen
NCB New Century Bible Commentary
NCBC New Cambridge Bible Commentary
NEAEHL The New Encyclopedia of Archaeological Excavations in the Holy Land.
Ed. Ephraim Stern. 5 vols. New York: Simon & Schuster, 1993
NEchtB/NT Neue Echter Bibel-Kommentar zum Neuen Testament mit der Einheits-
übersetzung
Neot Neotestamentica
NGS New Gospel Studies
NHC Nag Hammadi Codices
NHMS Nag Hammadi and Manichaean Studies
NHS Nag Hammadi Studies
NIBCNT New International Biblical Commentary on the New Testament
NICNT New International Commentary on the New Testament
NIDB New Interpreter’s Dictionary of the Bible. Ed. Katharine Doob Sakenfeld.
5 vols. Nashville: Abingdon, 2006–2009
NIGTC New International Greek Testament Commentary
NJahrb Neue Jahrbücher für das klassische Altertum
NovT Novum Testamentum
NovTSup Supplements to Novum Testamentum
NRSV New Revised Standard Version
NTAbh Neutestamentliche Abhandlungen
NTC The New Testament in Context
NTD Das Neue Testament Deutsch
NTGTJC New Testament Gospels in Their Judaic Contexts
NTL New Testament Library
NTM New Testament Monographs
NTOA Novum Testamentum et Orbis Antiquus
NTR New Testament Readings
NTS New Testament Studies

∙ 17 ∙
Список сокращений

NTTS New Testament Tools and Studies


NVBS New Voices in Biblical Studies
OBO Orbis biblicus et orientalis
OCD The Oxford Classical Dictionary. Ed. Simon Hornblower and Antony
Spawforth. 3rd ed. Oxford: Oxford University Press, 1996
OEANE The Oxford Encyclopedia of Archaeology in the Near East. Ed. Eric M.
Meyers. 5 vols. New York: Oxford University Press, 1997
OED Oxford English Dictionary. Ed. J. A. Simpson. 2nd ed. Oxford: Clarendon,
1989
OMS Oxbow Monograph Series
OrChr Oriens christianus
Ost Ostkirchliche Studien
OTL Old Testament Library
PEQ Palestine Exploration Quarterly
PG Patrologia graeca (= Patrologiae cursus completus: Series graeca). Ed.
J.-P. Migne. 162 vols. Paris: Migne, 1857–1886
PJB Palästinajahrbuch
PL Patrologia latina (= Patrologiae cursus completus: Series Latina). Ed.
J.-P. Migne. 217 vols. Paris: Migne, 1844–1864
POC Proche-Orient Chrétien
PRR Princeton Readings in Religions
PRSt Perspectives in Religious Studies
PSB Princeton Seminary Bulletin
PTMS Pittsburgh Theological Monograph Series
PTSDSSP Princeton Theological Seminary Dead Sea Scrolls Project
PW A. F. Pauly, Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft.
Ed. Georg Wissowa. New ed. 49 vols. Munich: Druckenmüller, 1980
Qad Qadmoniot
QD Quaestiones disputatae
RAp Revue apologétique
RB Revue biblique
RBL Review of Biblical Literature
RBPH Revue belge de philologie et d’histoire
RCT Revista catalana de teologнa
RE Realenzyklopädie für protestantische Theologie und Kirche. Ed. J. J. Herzog.
2nd ed. 24 vols. Leipzig: Hinrichs, 1896–1913
REJ Revue des études juives
RevQ Revue de Qumrвn
RGG Religion in Geschichte und Gegenwart. 2nd ed. Ed. Hermann Gunkel. 5 vols.
Tübingen: Mohr Siebeck, 1927–1931. 3rd ed. Ed. Kurt Galling. 7 vols. Tü-
bingen: Mohr Siebeck, 1957–1965
RGRW Religions in the Graeco-Roman World
RHPR Revue de l’histoire et de philosophie religieuses
RHR Revue de l’histoire des religions
RRJ The Review of Rabbinic Judaism

∙ 18 ∙
Список сокращений

RSR Recherches de science religieuse


RSV Revised Standard Version
SAAA Studies in Ancient Art and Archaeology
SBAZ Studien zur biblischen Archäologie und Zeitgeschichte
SBEC Studies in the Bible and Early Christianity
SBF Studium biblicum Franciscanum
SBL Society of Biblical Literature
SBLAcBib Society of Biblical Literature Academia Biblica
SBLBMI Society of Biblical Literature: Bible and Its Modern Interpreters
SBLDS Society of Biblical Literature Dissertation Series
SBLECL Society of Biblical Literature Early Christianity and Its Literature
SBLEJL Society of Biblical Literature Early Judaism and Its Literature
SBLMS Society of Biblical Literature Monograph Series
SBLRBS Society of Biblical Literature Resources for Biblical Study
SBLSBS Society of Biblical Literature Sources for Biblical Study
SBLSP Society of Biblical Literature Seminar Papers
SBLSymS Society of Biblical Literature Symposium Series
SBLTT Society of Biblical Literature Texts and Translations
SBS Stuttgarter Bibelstudien
SBT Studies in Biblical Theology
SBTS Sources for Biblical and Theological Study
SC Sources chrétiennes
SCI Scripta Classica Israelica
SCJ Studies in Christianity and Judaism
SDSSRL Studies in the Dead Sea Scrolls and Related Literature
SecCent Second Century
SemeiaSt Semeia Studies
SFRSLSRSO South Florida–Rochester–St. Louis Studies on Religion and the Social
Order
SFSHJ South Florida Studies in the History of Judaism
SGJC Shared Ground among Jews and Christians
SHJ Studying the Historical Jesus
SHR Studies in the History of Religions
SIJD Schriften des Institutum Judaicum Delitzschianum
SJ Studia judaica
SJLA Studies in Judaism in Late Antiquity
SJOT Scandinavian Journal of the Old Testament
SJT Scottish Journal of Theology
SNT Studien zum Neuen Testament
SNTSMS Society for New Testament Studies Monograph Series
SNTSU Studien zum Neuen Testament und seiner Umwelt
SNTW Studies of the New Testament and Its World
SP Sacra Pagina
SPhilo Studia philonica
SPHS Scholars Press Homage Series

∙ 19 ∙
Список сокращений

SPS Studies in Peace and Scripture


SSEJC Studies in Scripture in Early Judaism and Christianity
ST Studia theologica
STDJ Studies on the Texts of the Desert of Judah
StPB Studia post-biblica
SuG Sprache und Geschichte
SUNT Studien zur Umwelt des Neuen Testaments
TANZ Texte und Arbeiten zum neutestamentlichen Zeitalter
TB Theologische Bücherei: Neudrucke und Berichte aus dem 20.Jahrhundert
TDNT Theological Dictionary of the New Testament. Ed. G. Kittel and G. Friedrich.
Trans. G. W. Bromiley. 10 vols. Grand Rapids: Eerdmans, 1964–1976
TGLSK Theorie und Geschichte der Literatur und der schönen Künste
ThBer Theologische Berichte
Theoph. Theophaneia: Beiträge zur Religions-und Kirchengeschichte des Altertums
ThLZ Theologische Literaturzeitung
ThLZF Forum Theologische Literaturzeitung
ThSt Theologische Studien
TLZ Theologische Literaturzeitung
TQ Theologische Quartalschrift
TSAJ Texte und Studien zum antiken Judentum
TSR Texts and Studies in Religion
TU Texte und Untersuchungen
TUMSR Trinity University Monograph Series in Religion
TynBul Tyndale Bulletin
TZ Theologische Zeitschrift
UBE Unbekannten Berliner Evangeliums
UBSMS United Bible Society Monograph Series
UJT Understanding Jesus Today
UNDSPR University of Notre Dame Studies in the Philosophy of Religion
UNT Untersuchungen zum Neuen Testament
USFISFCJ University of South Florida International Studies in Formative
Christianity and Judaism
UTB Uni-Taschenbücher
VC Vigiliae christianae
VCSup Supplements to Vigiliae christianae
VT Vetus Testamentum
VTSup Vetus Testamentum Supplements
WF Wege der Forschung
WHJP World History of the Jewish People
WMANT Wissenschaftliche Monographien zum Alten und Neuen Testament
WUNT Wissenschaftliche Untersuchungen zum Neuen Testament
WBC Word Biblical Commentary
YPHA Yale Publications in the History of Art
YPR Yale Publications in Religion
ZABR Zeitschrift für altorientalische und biblische Rechtgeschichte

∙ 20 ∙
Список сокращений

ZDPV Zeitschrift des deutschen Palästina-Vereins


ZNThG Zeitschrift für neuer Theologiegeschichte/Journal for the History of Mo-
dern Theology
ZNW Zeitschrift für die neutestamentliche Wissenschaft
ZTK Zeitschrift für Theologie und Kirche

ДРЕВНИЕ ИСТОЧНИКИ
Еврейская Библия/Ветхий Завет
Быт Бытие
Исх Исход
Лев Левит
Чис Числа
Втор Второзаконие
Нав Книга Иисуса Навина
Суд Книга Судей
1–4 Цар 1–4 Книги Царств
1–2 Пар 1–2 Книги Паралипоменон
Неем Книга Неемии
Есф Книга Есфири
Пс Псалтирь
Притч Книга Притчей Соломоновых
Еккл Екклесиаст
Песн Песнь Песней
Ис Книга пророка Исаии
Иер Книга пророка Иеремии
Плч Плач Иеремии
Иез Книга пророка Иезекииля
Дан Книга Даниила
Ос Книга пророка Осии
Авд Книга пророка Авдия
Мих Книга пророка Михея
Наум Книга пророка Наума
Авв Книга пророка Аввакума
Соф Книга пророка Софонии
Агг Книга пророка Аггея
Зах Книга пророка Захарии
Мал Книга пророка Малахии
Новый Завет
Мф Евангелие от Матфея
Мк Евангелие от Марка
Лк Евангелие от Луки
Ин Евангелие от Иоанна
Рим Послание к Римлянам
1–2 Кор 1–2 Послания к Коринфянам

∙ 21 ∙
Список сокращений

Гал Послание к Галатам


Еф Послание к Ефесянам
Флп Послание к Филиппийцам
Кол Послание к Колоссянам
1–2 Фес 1–2 Послания к Фессалоникийцам
1–2 Тим 1–2 Послания к Тимофею
Флм Послание к Филимону
Евр Послание к Евреям
Иак Послание Иакова
1–2 Пет 1–2 Послания Петра
Откр Откровение Иоанна Богослова
QЛк Источник Q в Евангелии от Луки

Ветхозаветные апокрифы и псевдэпиграфы


1–2–3 Енох 1–2–3 книги Еноха
1–2–3–4 Мак 1–2–3–4 книги Маккавейские
2 Вар Сирийский апокалипсис Варуха
3 Езд Третья книга Ездры
LAB Псевдо-Филон, Liber antiquitatum biblicarum («Библейские
древности»)
Адам и Ева Житие Адама и Евы
Апок. Адама Апокалипсис Адама
Апок. Ил Апокалипсис Илии
Апок. Моис Апокалипсис Моисея
Арист. Фил Письмо Аристея Филократу
Бел Бел и дракон
Вар Книга пророка Варуха
Возн. Ис Вознесение Исаии
Греч. апок. Ездры Греческий апокалипсис Ездры
Зав. Вен Завет Вениамина
Зав. Дана Завет Дана
Зав. Завул Завет Завулона
Зав. Иак Завет Иакова
Зав. Иос Завет Иосифа
Зав. Исс Завет Иссахара
Зав. Иуд Завет Иуды
Зав. Лев Завет Левия
Зав. Моис Завет Моисея
Зав. Сим Завет Симеона
Зав. Сол Завет Соломона
Иосиф и Асенефа Иосиф и Асенефа
Иудифь Книга Иудифи
Ор. Сив Оракулы Сивилл

∙ 22 ∙
Список сокращений

Откр. Авр Откровение Авраама


Прем Книга Премудрости Соломона
Пс. Сол Псалмы Соломона
Сир Книга Премудрости Иисуса, сына Сирахова
Тов Книга Товита
Юб Книга Юбилеев
Свитки Мертвого моря
1QapGenar (1Q20) Апокриф Книги Бытия
1QHa Благодарственные гимны a
1QTLeviar (1Q21) Завет Левия
1QS (1Q28) Устав Общины
1QSa (1Q28a) Устав Собрания
1QM (1Q33) Свиток Войны
4QFlor (4Q174) (4Q174) Флорилегий
4QPrNab ar (4Q242) 4Q Молитва Набонида ar
4QpsDana ar (4Q243) 4Q Псевдо-Даниил a ar
4QpsDan ar
b
(4Q244) 4Q Псевдо-Даниил b ar
4QpsDan ar
c
(4Q245) 4Q Псевдо-Даниил c ar
4QapocrDan ar (4Q246) Апокриф Даниила
4QcommGen A (4Q252) Комментарий на Книгу Бытия А
4QMMT (4Q394–399) Некоторые деяния Торы
4QHa (4Q427) Песнь Праведного
4QMessAp (4Q521) Мессианский апокалипсис
4QNoaha ar (4Q534) Рождение Ноя
11QPsa (11Q5) Свиток Псалмов
11QtgJob (11Q10) Таргум на Иова
11QMelch (11Q13) Небесный князь Мелхиседек
11QTa (11Q19) Храмовый Свиток a
CD Копия Дамасского документа из Каирской генизы
Mur Вади-Мураббаат
XHev/Se Нахаль-Хевер/Сейяль
Раввинистические тексты
Meил Меила
Ав. Зар Авода Зара
Авот р. Нат Авот рабби Натана
Б. Бат Бава Батра
Б. Кам Бава Кама
Б. Мец Бава Меция
Бейца Бейца (Йом-тов)
Бер. Раб Берешит Рабба
Брах Брахот
вав. Вавилонский Талмуд

∙ 23 ∙
Список сокращений

Гит Гиттин
Дв. Раб Дварим Рабба
Иевам Иевамот
иер. Иерусалимский Талмуд
Йома Йома (= Киппурим)
Кетуб Кетубот
Кид Кидушин
м Мишна
Маас. ш Маасер шени
Мег Мегилла
Менах Менахот
Мех Мехилта
Микв Микваот
Нед Недарим
Пешик. Раб Пешикта Раббати
Псах Псахим
Раб Рабба
С. Олам Раб Седер Олам Рабба
Санх Санхедрин
Сифрей Дв Сифрей Дварим (на Второзаконие)
т Тосефта
Таан Таанит
Танх Танхума
Тг Таргум
Тг Ер I Таргум Ерушалми I (Палестинский Таргум)
Тг Онк Таргум Онкелоса
Тр Трумот
Хаг Хагига
Хул Хуллин
Шаб Шаббат
Шеб Шебиит
Шкал Шкалим
Эд Эдуйот
Эр Эрахин
Эрув Эрувин
Яд Ядаим
Апостольские отцы
1 Клим Первое послание Климента Римского к Коринфянам
2 Клим Второе послание Климента Римского к Коринфянам
Дид Дидахе («Учение Господа через двенадцать апостолов язычникам»)
Ерм, Вид «Пастырь» Ерма, Видения
Ерм, Под «Пастырь» Ерма, Подобия
Игн., Магн Игнатий Богоносец, Послание к Магнезийцам

∙ 24 ∙
Список сокращений

Игн., Смирн Игнатий Богоносец, Послание к Смирнянам


Муч. Пол Мученичество св. Поликарпа, епископа Смирнского
Кодексы Наг-Хаммади
1 Апок. Иак (Первый) Апокалипсис Иакова (V, 3)
2 Апок. Иак (Второй) Апокалипсис Иакова (V, 4)
Аллоген Аллоген (XI, 3)
Ап. Иак Апокриф Иакова (I, 2)
Апок. Адам Апокалипсис Адама (V, 5)
Апок. Пет Апокалипсис Петра (VII, 3)
Вел. cил Понятие нашей великой силы (VI, 4)
Диал. Спас Диалог Спасителя (III, 5)
Ев. Фил Евангелие Филиппа (II, 3)
Ев. Фом Евангелие Фомы (II, 2)
Ев. Ист Евангелие Истины (XII, 2)
Зост Зостриан (VIII, 1)
Ип. арх Ипостась архонтов (II, 4)
Марсан Марсан (X, 1)
Об. зн Объяснение знания (XI, 1)
Посл. Пет. Фил Послание Петра Филиппу (VII, 2)
Происх. мира Трактат о происхождении мира (II, 5; XIII, 2)
Соф. Иис. Хр Пистис София (София Иисуса Христа) (BG, 3)
Тракт. Сиф Второй трактат Великого Сифа (VII, 2)
Трехч. тракт Трехчастный трактат (I, 5)
Троев. Прот Троевидная Протенойя
(Первомысль в трех образах) (XIII, 1)
Фом. Атл Книга Фомы Атлета (II, 7)
BG Берлинский гностический папирус

НОВОЗАВЕТНЫЕ АПОКРИФЫ И ПСЕВДЭПИГРАФЫ


Ев. евр Евангелие евреев
Ев. Иуд Евангелие Иуды
Ев. Марии Евангелие Марии
Ев. наз Евангелие назореев
Ев. Пет Евангелие Петра
Ев. Спас Евангелие Спасителя (= P.Berol. 22220 = UBE)
Ев. Фил Евангелие Филиппа
Ев. Фом Евангелие Фомы
Ев. эб Евангелие эбионитов
Посл. апост Послание апостолам (Epistula Apostolorum)
Прот. Иак Протоевангелие Иакова
(Араб.) Ев. дет (Arab.) Арабское Евангелие детства Спасителя
Ев. дет. Фом Евангелие детства Фомы
UBE Неизвестное Берлинское Евангелие (Unbekannten Berliner Evan-
gelium = P.Berol. 22220 = Ев. Спас)

∙ 25 ∙
Список сокращений

Папирусы и остраконы
P.Berol. 22220 Папирус, Евангелие Спасителя (= Неизвестное Берлинское
Евангелие)
P.Cair. 10735 Папирус в Каирском египетском музее, Общий каталог еги-
петских древностей Каирского египетского музея
P.Egerton 2 Папирус Эджертона 2, «Неизвестное Евангелие»
P.Köln Кельнские папирусы
P.Oxy. Оксиринхские папирусы
P.Vindob. G 2325 Фаюмский фрагмент Евангелия. Коллекция Райнера. Вена
Греческие и латинские произведения
1 Апол Иустин. Первая апология
Progymn Теон. Progymnasmata
Авр Филон. Об Аврааме
Автолик Феофил Антиохийский. Послание к Автолику
Агес Ксенофонт. Агесилай
Алекс Плутарх. Александр
Алк Плутарх. Алкивиад
Анаб Арриан. Анабасис Александра (История походов Александра
Великого)
Анн Тацит. Анналы
Ап. пост Апостольские постановления
Апол. Сокр Ксенофонт. Апология Сократа
Аполог Тертуллиан. Апологетик
Аттик Цицерон. Письма к Аттику
Аттич. ночи Авл Геллий. Аттические ночи
Аф. пол Аристотель. Афинская полития
Библ Фотий, патр. Константинопольский. Библиотека (Мирио-
библион) 
Брут Марк Туллий Цицерон. Брут, или О знаменитых ораторах
Вал. Макс. Валерий Максим. Девять книг примечательных поступков
и изречений
Весп Светоний. Веспасиан
Восп. дет Псевдо-Плутарх. О воспитании детей
Воспом Псевдо-Климент. Воспоминания
Всем. ист Агапий Манбиджский. Всемирная история (Книга титулов,
«Китаб аль-'Унван»)
Гермот Лукиан. Гермотим, или О выборе философии
Гом. Ин Иоанн Златоуст. Гомилии на Евангелие от Иоанна
Гом. Лк Ориген. Гомилии на Евангелие от Луки
Греч. ист Ксенофонт. Греческая история
Дем Плутарх. Демосфен
Демоник Исократ. Послание к Демонику (Речь 1)

∙ 26 ∙
Список сокращений

Демосф Дионисий Галикарнасский. Об ора­т ор­с ком искус­с тве


Демо­с фе­н а
Деян. Авг Деяния божественного Августа
Диатр Эпиктет. Диатрибы
Диог. Лаэрт. Диоген Лаэртский. Vitae philosophorum
Диод. Сицил. Диодор Сицилийский. Историческая библиотека
Дион Касс Дион Кассий. Римская история
Док. Ев Евсевий. Доказательство в пользу Евангелия
Дом Светоний. Домициан
Ест. ист Плиний Старший. Естественная история
Жен. убр Тертуллиан. О женском убранстве
Жизн. Пифаг Ямвлих. Жизнь Пифагора
Жизн. соф Жизнеописания софистов (Евнапий, Филострат)
Жизнь Иосиф Флавий. Моя жизнь
Заг. Кат Саллюстий. О заговоре Катилины
Зак Платон. Законы
Заст. бес Плутарх. Застольные беседы
Злок. Гер Плутарх. О злокозненности Геродота
Знам. муж Иероним. О знаменитых мужах
Зрел Тертуллиан. О зрелищах
И. В. Иосиф Флавий. Иудейская война
И. Д. Иосиф Флавий. Иудейские древности
Идол Тертуллиан. Об идолопоклонстве
Изъясн. Лк Амвросий. Изъяснение Евангелия от Луки
Изъясн. Пс Дидим Слепец. Изъяснение псалмов
Инд Арриан. Индика
Иссл. прир Сенека Младший. Исследования о природе
Ист. пр. яз Павел Орозий. История против язычников, в 7 кн.
История Исторические труды (Геродот, Тацит, Фукидид и т. д.)
Калиг Светоний. Гай Калигула
Квинт Цицерон. Письма к брату Квинту
Ким Плутарх. Кимон
Клавд Светоний. Божественный Клавдий
Контров Сенека (Старший). Контроверсии
Корн. Неп. Корнелий Непот. О знаменитых людях
Лепт Демосфен. Против Лептина
Ливий Тит Ливий. История от основания города
Лик Плутарх. Ликург
Лис Дионисий Галикарнасский. О Лисии
Маркион Тертуллиан. Против Маркиона
Метам Апулей. Метаморфозы
Моис Филон. О жизни Моисея
Мор Плутарх. Моралии
Наст. ор Квинтилиан. Наставления оратору

∙ 27 ∙
Список сокращений

Нач Ориген. О началах


Нерон Светоний. Нерон
Ником Дион Хрисостом. К никомедийцам (Речь 38)
Нрав. пис Сенека (Младший). Нравственные письма к Луцилию
Облич Ипполит Римский. О философских мнениях, или Обличе-
ние всех ересей
Оном Евсевий. Ономастикон
Оп. Элл Павсаний. Описание Эллады
Ор. Брут Цицерон. Оратор. К Марку Бруту
Особ. зак Филон. Об особенных законах
Панар Епифаний. Панарион (На восемьдесят ересей)
Письма Письма (Плиний Младший, Демосфен, псевдо-Сократ
и т. д.)
Письма к Веру Фронтон. Письма к Веру, соправителю цезаря Аврелия
Полибий Полибий. Всеобщая история
Помпей Дионисий Галикарнасский. Письмо к Помпею Гемину
Поэт Аристотель. Поэтика
Пр. Ап Иосиф Флавий. Против Апиона
Пров Сенека (Младший). О провидении
Разг Иустин. Разговор с Трифоном иудеем
Расс Максим Тирский. Рассуждения
Речи Речи (Дион Хрисостом, Лисий и т. д.)
Рим. древн Дионисий Галикарнасский. Римские древности
Рим. ист Аппиан. Римская история
Рит. Алекс Псевдо-Аристотель/Анаксимен Лампсакский. Риторика
для Александра
Сат Петроний. Сатирикон
Сваз Сенека (Старший). Свазории
Серт Плутарх. Серторий
Симп Ксенофонт. Симпосий
Смеш Филон. О смешении языков
Согл. еванг Августин. О согласии евангелистов
Созерц Филон. О созерцательной жизни
Сравн. Алк. Кор Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Алкивиад и Гай
Марций Кориолан
Сравн. Арист. Кат Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Аристид и Марк
Катон
Сравн. Лис. Сул Плутарх. Сравнительные жизнеописания. Лисандр и Сулла
Стром Климент Александрийский. Строматы
Таин Амвросий. О таинствах
Теог Гесиод. Теогония
Теоф Евсевий. Теофания
Толк. Ин Ориген. Толкование на Евангелие от Иоанна
Толк. Ис Иероним. Толкование на пророка Исаию, в 18-ти кн.
Толк. Мф Ориген. Толкование на Евангелие от Матфея

∙ 28 ∙
Список сокращений

Толк. Пс Евсевий. Толкование на Псалтирь


Устан Лактанций. Божественные установления, в 7 кн.
Фук Дионисий Галикарнасский. О Фукидиде
Фукидид Фукидид. История Пелопоннесской войны
Хрон Михаил Сириец. Хроника
Хроника Сульпиций Север. Хроника, в 2 кн.
Хроногр Иоанн Малала. Хронография
Цельс Ориген. Против Цельса
Церк. ист Евсевий. Церковная история
Чет. толк. Мф Иероним. Четыре книги толкований на Евангелие от
Матфея
Экл Вергилий. Эклоги
Эл Еврипид. Электра
Эн Вергилий. Энеида
Энх Эпиктет. Энхиридион
Эпит Арий Дидим. Эпитоме (О школах)
Юг. война Саллюстий. Югуртинская война

∙ 29 ∙
Таблица исторических дат

168 до н. э. Восстание Маккавеев


161 до н. э. Смерть Иуды Маккавея; Ионатан становится пред-
водителем
152 до н. э. Ионатан Хасмоней становится первосвященником
143/142 до н. э. Смерть Ионатана; Симон становится первосвя-
щенником
135/134 до н. э. Смерть Симона
135/134–104 до н. э. Иоанн Гиркан
104–103 до н. э. Аристобул I принимает титул «царя»
103–76 до н. э. Ялександр Яннай
76–67 до н. э. Саломея Александра — царица; Гиркан II — перво-
священник
67–63 до н. э. Аристобул II
63 до н. э. Помпей захватывает Иерусалим
63–40 до н. э. Гиркан II вновь становится первосвященником
40 до н. э. Парфянское вторжение
40–37 до н. э. Антигон
37–4 до н. э. Ирод Великий
31 до н. э. Битва при мысе Акций; сильное землетрясение в
Иудее
4 до н. э. Волнения после смерти Ирода
66–74 н. э. Иудейское восстание против Рима
132–135 н. э. Восстание Бар-Кохбы

∙ 30 ∙
Авторы статей

Дейл Эллисон Принстонская богословская семинария


Мордехай Авиам Институт археологии Галилеи
Ричард Бокэм Сент-Эндрюсский университет, Шотландия (в от-
ставке)
Даррел Бок Далласская богословская семинария
Дональд Кэппс Принстонская богословская семинария († 2015)
Джеймс Чарлзворт Принстонская богословская семинария
Брюс Чилтон Бард-колледж
Майкл Аллен Дейз Колледж Вильгельма и Марии
Арье Эдрей Тель-Авивский университет
Кэти Эренспергер Уэльский университет Святой Троицы и Святого
Давида
Кейси Элледж Колледж Густава Адольфа
Крэйг Эванс Богословский колледж Акадии
Питер Флинт Университет Тринити-Вестерн
Шон Фрейн Тринити-колледж, Дублин († 2013)
Дэвид Хэндин Американское нумизматическое общество
Том Холмен Хельсинкский университет
Ричард Хорсли Бостонский университет штата Массачусетс
Джереми Хаттон Висконсинский университет в Мадисоне
Крэйг Кинер Богословская семинария Осбери
Вернер Кельбер Университет Райса 
Ульрих Луц Бернский университет (в отставке)
Габриэль Мазор Еврейский университет в Иерусалиме
Ли Мартин Макдональд Богословский колледж Акадии (в отставке)
Дорон Мендельс Еврейский университет в Иерусалиме (в отставке)
Дэниел Мур Баптистская богословская семинария Среднего
Запада
Сулейман Мурад Колледж Смит

∙ 31 ∙
Авторы статей

Этьен Нодэ Библейская и археологическая школа в Иеруса-


лиме («Эколь Библик»)
Лидия Новакович Бэйлорский университет 
Герберн Угема Университет Макгилла
Джордж Парсениос Принстонская богословская семинария
Фема Перкинс Бостонский колледж
Петр Покорны Карлов университет в Праге
Стэнли Портер Богословский колледж Макмастера
Брайан Ри Бостонский колледж
Ян Росковец Карлов университет в Праге
Дуайт Муди Смит Университет Дьюка, семинария (в отставке)
Герд Тайсен Гейдельбергский университет (в отставке)
Геза Вермеш Оксфордский университет († 2013)
Уолтер Уивер Южный колледж Флориды (в отставке)
Роберт Уэбб Университет Макмастера
Вступление. Исследуя Иисуса: подходы  
и методы. Второй симпозиум Принстон-Прага*
Джеймс Чарлзворт

В се больше ученых-гуманитариев из самых разных дисциплин и научных


школ различают «Исследование Иисуса» и Третий поиск исторического
Иисуса. «Поиском» всецело заняты специалисты по Новому Завету, и часто
побудительной причиной для их работы становятся богословские представ-
ления. «Исследование Иисуса», напротив  — дисциплина академическая;
она влечет богословов, археологов, историков, нумизматов, палеографов,
географов, знатоков устной истории, социологов и экспертов в психобиогра-
фии. В исследование исторического Иисуса вовлекаются католики, проте-
станты, иудеи, атеисты и многие другие, и все признают, что это исследова-
ние надлежит обогащать любыми уместными данными (археологическими
находками и всеми древними текстами) и при помощи всевозможных науч-
ных методик. Именно это и определило программу Второго симпозиума
Принстон-Прага, на котором все ведущие специалисты в изучении истори-
ческого Иисуса представили свои доклады, посвященные разным методо-
логическим подходам. Симпозиум прошел в Принстоне с 18 по 21 апреля
2007 года при поддержке Айана Торренса, президента Принстонской теоло-
гической семинарии.
Для методик, которыми пользуются в своей работе историки и исследо-
ватели, характерна самокритика. Недостаточно просто поставить вопрос и
предложить ответ. Следует крайне внимательно отнестись к предпосылкам,
стоящим за каждым вопросом, а также продумать, что войдет в методику и
что станет приоритетом; кроме того, нужно делиться идеями и использовать
лишь улучшенные варианты методик, пока мы не придем к заключениям,
какими бы те ни оказались. Из какой бы сферы ни происходили вопросы —
будь то история, археология, литературоведение, богословие, — исследова-
тели обращаются к научному методу. Из тех, кто решил сосредоточить свои
исследования на историческом Иисусе, почти все признают, что им необхо-
димо применять историко-критический метод. К  сожалению, в прошлом

* Я хочу выразить признательность Брайану Ри за помощь в работе над данным введением.

∙ 33 ∙
Вступление

мало кто понимал, что работу можно обогатить знаниями из других обла-
стей: социологии, антропологии, археологии, риторики и психобиографии.
Кроме того, многие не принимают во внимание все данные, имеющие отно-
шение к исследованию личности Иисуса и его мира. Так, лишь в последние
тридцать лет исследователи открыли для себя бесценную сокровищницу —
литературу эпохи раннего иудаизма, ставшую с тех пор sine qua non, непре-
менным условием в изучении всего, что связано с Иисусом.
Желая сделать свои исследования всесторонними и свободными от дис-
криминации и предрассудков, участники Второго симпозиума Принстон-
Прага постарались создать карту разных подходов к личности еврея по
имени «Иисус, сын Иосифа» (Ин 6:42), изображенного и провозглашенного
в Евангелиях. Ход мысли определили такие вопросы:

1. Какие методы и данные были использованы в опубликованных трудах?


2. Какие методы и данные следует использовать и в чем особая ценность
именно вашей области знаний и ваших исследований?
3. Что можно предложить для развития исследований Иисуса?
4. Позволит ли улучшение методик и более инклюзивный, непредвзя-
тый подход к источникам, литературным и прочим, по-новому и более
глубоко осмыслить предмет наших исследований, и если да, то в чем
именно это выразится?

Мы разделили книгу на две большие части. Первая, «Контексты», по-


священа «новым» методикам, призванным для изучения мира, в котором
жил Иисус: в частности, к ним относятся археология, топография, а также
изу­чение культурной и религиозной среды, окружавшей Иисуса как иудея.
А кроме того, мы поговорим о новой методике, психобиографии, которая
позволяет рассматривать Иисуса как личность в более широких контек-
стах. Вторая часть, «Передача традиций Иисуса», посвящена нашим тек-
стуальным источникам, в которых говорится об Иисусе, и тому, как эти
источники передавались из поколения в поколение, а кроме того, в ней
представлены главы, посвященные отдельным аспектам жизни и служе-
ния Иисуса.
У вступления две задачи. Во-первых, я хотел бы поместить обе части
нашего труда в более широкую перспективу изучения Иисуса, что особен-
но важно для читателей, впервые узнавших об этих дискуссиях. А во-вто­
рых, я хочу представить все наши материалы, указать на методики, при
помощи которых они получены, и на то, какую ценность они вносят в изу­
чение Иисуса из Назарета в социальном и историческом контексте его

∙ 34 ∙
Вступление

жизни. Широкий спектр работ не позволяет подробно разобрать каждую;


впрочем, я буду только рад, если читатели захотят ознакомиться со всеми,
и поэтому сейчас скажу лишь о самом главном.

«Поиски» и «исследование» Иисуса


Я уже посвятил ряд книг и статей «поискам» Иисуса 1, но, возможно, чи-
татели, еще не успевшие познакомиться с этой дисциплиной, благосклон-
но оценят краткий исторический обзор. Во избежание путаницы следует
выделить три разных определения, важных для «Исследования Иисуса»:
(1) Иисус истории (англ. Jesus of history) — это подлинный и реальный исто-
рический персонаж, еврей, живший в Палестине в I веке н. э.; его облик вре-
мя от времени можно различить за туманом мифов и воззваний евангели-
стов; (2) Исторический Иисус (англ. historical Jesus) — это термин, призванный
обозначить все, что можно воссоздать об «Иисусе истории» с помощью спе-
циальных исследований и размышлений. (3) Христос веры (англ. Christ of
faith) — это тот Иисус Христос, о котором проповедуют и которого знают
верующие христиане. Впрочем, такое понятие, как Христос веры, не следу-
ет воспринимать как верование в некое бесплотное небесное существо; ис-
токи Христа веры восходят к нашим знаниям об Иисусе (то есть об истори-
ческом Иисусе).
За Первым и Вторым поиском исторического Иисуса стояли богослов-
ские «повестки дня», тогда как «Исследование Иисуса» не связано (в идеа-
ле) ни с притязаниями теологов, ни с их проблемами. Сто лет тому назад
Альберт Швейцер говорил о «хаосе в современных жизнеописаниях Иису-
са», вышедших вслед за фундаментальным трудом самого Швейцера, по-
священным историческому Иисусу. И его слова оказались пророческими.
Если взглянуть на огромный поток книг об Иисусе, можно подумать, что
нынешний хаос в этой области еще «хаотичнее», чем тот, что царил во вре-
мена Швейцера. «Исследование Иисуса» — это множество разных дисци-
плин, это работы, выходящие на десятках современных языков, и эта сфера
столь широка, что ни один специалист не сможет сказать, будто ознако-
мился со всеми публикациями. Более того, взгляды исследователей ши-
роко разнятся. Одни специалисты по Новому Завету полагают, что изу­
чение исторического Иисуса ведет в тупик. Другие без должных оснований

1
См. особенно вступление к сборнику трудов Первого симпозиума Принстон-Прага в
кн.: Jesus Research: An International Perspective (ed. J. H. Charlesworth and P. Pokorný;
Grand Rapids: Eerdmans, 2009), с. 2–4; Charlesworth, Historical Jesus: An Essential Guide
(Nashville: Abingdon, 2008).

∙ 35 ∙
Вступление

утверждают, будто Евангелия созданы непосредственными свидетелями


событий: Матфей и Иоанн были апостолами, Марк — помощником Петра,
а Лука — спутником Павла. «Исследование Иисуса» не так беспомощно,
как полагает первая группа; впрочем, документально оно зафиксировано
не столь надежно, как думает вторая. Среди тех, кто задействован в «Ис-
следовании Иисуса», как, кстати, и среди археологов, мы встретим и ми-
нималистов, и максималистов. А большинство специалистов отвергает
обе крайности из-за их неустойчивой позиции, недостаточно верного по-
нимания источников и отсутствия должной методики для исследования
Иисуса. Как минималисты, так и максималисты последовали за слепым
поводырем и оказались в яме (ср.: Мф 15:14). Однако за видимым хаосом
можно различить беспримерное единодушие во всем, что касается мето-
дологии и ряда важных аспектов жизни и мировоззрения Иисуса.
Эксперты, в общем-то, согласны в том, что Старый поиск историческо-
го Иисуса начался в 1835 году, когда Давид Штраус опубликовал свое
критическое исследование «Жизнь Иисуса», и длился до 1906 года, когда
вышел главный труд Альберта Швейцера об Иисусе. Историко-критиче-
ский метод все еще пребывал во младенчестве. В свете своих аргументов
исследователи представали истинными знатоками, но на самом деле их
доводам не хватало ни научного характера, ни самокритики, ни стремле-
ния объективно оценить как эпоху иудаизма периода Второго Храма, так
и то место, которое в ней занимал Иисус. Некоторые специалисты по Но-
вому Завету даже утверждали, что возлюбленным учеником Иисуса, упо-
мянутым в Евангелии от Иоанна, был Иуда. Эрнест Ренан, известный
французский литератор, предположил, будто в последние мучительные
мгновения в Гефсиманском саду Иисус терзался сожалениями о галиле-
янках, которых ему следовало бы любить. Адольф Гарнак, знаменитый
историк Церкви, уверял, что Иисус учил людей отцовству Бога, братству
всех людей и этике любви. Ренан и Гарнак оказали на культуру огромное
влияние, их читали очень многие, но в строках их трудов люди не слыша-
ли голоса галилейского еврея, а соприкасались с французским романтиз-
мом и немецким идеализмом  — и внимательный читатель непременно
задумывался о том, почему же Иисуса так плохо понимали его последо-
ватели и как могло случиться, что Князя мира (см.: Ис 9:6) распяли на
кресте.
В 1906 году, в первом издании своего труда, посвященного историческо-
му Иисусу, Альберт Швейцер указал на то, что все писатели XIX века про-
сто предлагали образ Иисуса, который было легко полюбить, понять и сде-
лать предметом восхищения. Монументальная работа Швейцера «История

∙ 36 ∙
Вступление

исследования жизни Иисуса» — это не только классика, но и, быть может,


самый значимый труд из всех когда-либо опубликованных в этой области.
Сегодня, сто лет спустя, почти все исследователи согласны с Швейцером в
том, что на Иисуса глубоко повлиял иудейский апокалиптизм — ожидание
конца света и Страшного суда 1.
Джордж Тиррелл, ирландский модернист и католик, проницательно под-
черкнул, что те, кто писал об Иисусе с претензией на историческую достовер-
ность, на самом деле просто вглядывались в колодец истории и видели там
свое отражение 2. Это суждение, mutatis mutandis — с необходимыми поправка-
ми — все так же неотступно звучит в широком потоке публикаций об Иисусе.
Сразу после Первой мировой войны историческое изучение Иисуса пре-
кратилось во многих семинариях и университетах, а особенно — во влия-
тельных ведущих немецких учебных заведениях. Такие властители дум,
как Рудольф Бультман, Карл Барт и Пауль Тиллих, заявили, что историче-
ский Иисус — просто порождение фантазии ученых-гуманитариев. И более
того, часто они, пусть и неявно, намекали на то, что надежные знания об
«Иисусе истории» ничего не значат для христианской веры 3. Похоже, имен-
но это все и услышали: христианам достаточно знать, что они спасены «од-
ной верой» — ничего больше. Мало того что это клише искажает сложные
богословские идеи как Мартина Лютера, так и апостола Павла 4, оно еще и
позволяет издавать рескрипты, призывающие к отказу от сложной задачи
исторических исследований. К сожалению, отголоски этих старых воззре-
ний, ныне решительно опровергнутых и библеистами, и теологами, иногда
еще слышны на лекциях и в проповедях. Появилась такая важная мето-
дика изучения Нового Завета, как риторическая критика; впрочем, при

1
Не следует путать второе немецкое издание со вторым английским, которое было осно-
вано на первом немецком.
2
Знаменитое высказывание Тиррелла приводится в его рецензии на книгу «Сущность
христианства» либерального протестанта Адольфа Гарнака: «Христос, которого видит
Гарнак, проницая взором в прошлое, сквозь девятнадцать столетий католической
тьмы — это лишь отражение лица либерального протестанта, заметное на дне глубокого
колодца». В этой эмоциональной реплике проявились и напряженные отношения меж-
ду католиками и протестантами, и пламенный дух самого Тиррелла. См.: Tyrrel,
Christianity at the Cross-Roads (1909; repr., London: Allen & Unwin, 1963), с. 49–50.
3
См.: H. Anderson, Jesus (Englewood Cliffs, N. J.: Prentice-Hall, 1967). Это одно из лучших
исследований, посвященное тому, как Барт и Бультман стремились очернить историзм.
4
В недавних исследованиях есть попытки показать, что Павел, возможно, знал не только
о Страстях и воскресении Иисуса, но и о его жизни и учении; см.: D. Wenham «The Story
of Jesus Known to Paul», в кн.: Jesus of Nazareth: Lord and Christ — Essays on the Historical
Jesus and New Testament Christology (ed. J. B. Green and M. Turner; Grand Rapids: Eerdmans,
1994), с. 297–311.

∙ 37 ∙
Вступление

обращении к ней легко отойти от утверждений керигмы — вести об Иисусе


как Христе, Сыне Божьем — и вместо исторических исследований начать
рассматривать образ Иисуса в евангельском повествовании.
В период с 1920-х годов (в 1919 году вышел комментарий Карла Барта на
Послание к Римлянам, позже возникла школа Рудольфа Бультмана) по
1953 год теология Барта и Бультмана процветала. К историзму и ее осно-
ватели, и их последователи относились презрительно. И пусть даже мно-
гие ученые-гуманитарии, изучавшие Новый Завет, особенно француз
Пьер Бенуа и норвежец Нильс Альструп Даль, еще задолго до 1950 года
подчеркивали то, сколь важны исторические исследования, посвященные
Иисусу, принято считать, что Новый поиск исторического Иисуса начал-
ся в 1953 году. И начал его Эрнст Кеземан, ученик Рудольфа Бультмана,
причем смело и дерзко  — в присутствии учителя, на торжественном со-
брании учеников в Марбурге. Кеземан показал, что Новый Завет намного
более историчен, чем допускал Бультман. Христианское богословие, ут-
верждал Кеземан, коренится не в идеях и не в экзистенциализме. Он смог
убедить многих специалистов по Новому Завету в том, что в основе хри-
стианства лежат реально происходившие в истории события и что между
подлинными словами Иисуса и воззваниями палестинского «Движения
Иисуса» 1 существует преемственность.
Новый поиск исторического Иисуса не заинтересовал большую часть
теологов и вскоре тихо и незаметно исчез. Но почему он оказался столь
безус­пешным? Отчасти потому, что его сторонниками двигали богослов-
ские интересы, умалявшие важность истории — таким было наследие экзи-
стенциализма. Нежелание заниматься социологией, антропологией и архе-
ологией при повышенном интересе к христологии вряд ли позволяло лучше
понять Иисуса из Назарета — иудея, жившего в первые тридцать лет нашей
эры. Сегодня, оглядываясь в прошлое, мы можем увидеть, что методы сто-
ронников Нового поиска не соответствовали стандартам строгой научной
историографии.
Примерно в 1980 году в науках гуманитарного цикла началось нечто но-
вое 2. Я назвал это явление «Исследованием Иисуса». Независимо от своих

1
Термин «Движение Иисуса», придуманный мной, призван обозначить эпоху Иисуса и
последующие десятилетия существования общины после Пасхи.
2
Барнс Тэйтум справедливо описывает это как переход от «Поиска», исполненного бого-
словских аспектов, к новому подходу в изучении исторического Иисуса. Он называет это
явление «Пост-поиском» и считает его началом 1985 год по двум причинам: в то время
вышла книга Эда Сандерса «Иисус и иудаизм» (Sanders, Jesus and Judaism, 1985) и состо-
ялась первая сессия «Семинара по Иисусу». И хотя ни Сандерс, ни участники семинара

∙ 38 ∙
Вступление

богословских представлений и верований (или даже их отсутствия) многие


исследователи по всему миру, и в том числе евреи, не склонные вести поле-
мику об Иисусе, стали проявлять интерес к истории иудеев, живших в Па-
лестине до 70 г. н. э., и в том числе к Иисусу из Назарета,  — и осознали,
сколь важны эти вопросы.
Те, кто исследовал мостовые и улицы, проложенные до 70 г. н. э. и неожи-
данно найденные при раскопках в Иерусалиме, под Старым городом, спра-
шивали себя: какие люди гуляли по ним две с лишним тысячи лет назад?
В Капернауме нашли дома из базальта, возведенные в I веке. Как оказа-
лось, в Верхнем городе Иерусалима в то время строили роскошные двор-
цы — и уже невозможно не думать о том, какую жизнь вели их обитатели до
70 г. н. э. И в Иерусалиме, и в других местах, в частности в Нижней Галилее,
было найдено множество микв — иудейских ритуальных бассейнов, в ко-
торых омывались от ритуальной нечистоты — и, естественно, появились
вопросы о характере религиозной жизни иудеев до упомянутого времени.
А благодаря тому, что в Иерусалиме, в Кумране и особенно в Хирбет-Кане
обнаружились каменные сосуды, связанные с иудейскими ритуалами очи-
щения, мы смогли иначе воспринять традиции, о которых говорится в Ин 2:6,
и по-новому осмыслить образ Иисуса, которого, если верить Иоанну, при-
гласили на дорогостоящую свадьбу в Кане.
Иудейские и христианские историки — независимо друг от друга и по
всему миру — задумались над тем, что мы можем узнать о многих предво-
дителях еврейского народа, живших в Святой Земле до 70 г. н. э. Ученые
стремились понять, как проводил свои дни анонимный Учитель Правед-
ности, основатель кумранской общины. Иудеи и христиане искали досто-
верные исторические сведения о Гиллеле, фарисее, который жил незадолго
до Иисуса и, как предполагают, отстаивал многие богословские идеи, схо-
жие с теми, какие приписывают Иисусу. Специалисты написали целые то-
ма об апостоле Павле, пытаясь понять фарисея, поверившего в мессианство
Иисуса. Многие размышляли о том, что говорят исторические свидетель-
ства о Гамлиэле ха-Закене, или Гамалииле, у которого, по свидетельству
Книги Деяний, учился Павел. Евреи, ревностно желавшие узнать об исто-
ках раввинистического иудаизма, обсуждали историчность преданий об
Йоханане бен Заккае, возглавившем первую раввинскую академию в Явне.

не думали начинать новое движение, они стали его частью. См.: Tatum, In Quest of Jesus
(2nd ed.; Nashville: Abingdon, 1999). Естественно, в первом издании книги (Atlanta: John
Knox, 1982) такой фразы появиться не могло, но в книге, которую издал сам автор, ясно
говорится о том, что в изучении исторического Иисуса началось нечто новое.

∙ 39 ∙
Вступление

И неудивительно, что многие исследователи задавали аналогичные исто-


рические вопросы об Иисусе из Назарета.
Чем этот новый подход отличался от тех, что господствовали прежде?
Ответ очевиден. В отличие от Старого поиска и Нового поиска, «Исследо-
вание Иисуса» было свободным от богословских мотивов и находилось под
влиянием иных источников: то были свитки Мертвого моря, первая равви-
нистическая литература, сочинения Иосифа Флавия и другие тексты эпохи
раннего иудаизма, те же ветхозаветные апокрифы и псевдэпиграфы. Это
был скорее не «поиск», а результат «исследования»: здесь в изучении исто-
рического Иисуса обрели важную роль археология, антропология и соци-
ология.
Но не может ли эта граница, проведенная в 1980 году и разделившая
сферу на «до» и «после», увести нас на ложный путь — и если может, то в
какой мере? В отличие от 70 года, 1980-й не ознаменован исторической ка-
тастрофой. И многие признанные ученые, скажем, Фердинанд Кристиан
Баур, Морис Гогель, Шарль Гиньбер, Альфред Луази, Давид Штраус — не
согласились бы с тем, что их побуждали к трудам проблемы богословия.
Впрочем, столь же несправедливо говорить, будто исторические исследо-
вания Рудольфа Бультмана просто велись под диктовку его экзистенциаль-
ного богословия и христологических интересов. Более того, нам равно так
же следует спросить: сколь беспристрастны — как историки — те же Маркус
Борг и Джон Доминик Кроссан? В какой степени их работы об «историче-
ском Иисусе» сформированы их христологическими представлениями?
Ученым еще не раз предстоит спорить о таких вопросах.
Это название, которое я решил использовать — «Исследование Иисуса» —
прежде всего призвано подчеркнуть, что сегодня стремление к «беспри-
страстному» изучению всего, что связано с Иисусом, и к более научному рас-
смотрению мира, в котором он жил, чувствуется сильнее, чем до 1980 года.
«Беспристрастное» изучение, как видится мне, во-первых, стремится к объ-
ективности, во-вторых, проводится индуктивно, а в-третьих, не пытается
дать заранее готовые ответы на поставленные вопросы. И в беспристрастном
«Исследовании Иисуса» мы спрашиваем, не предполагая желанного ответа.
Мы ставим честные вопросы — и нас не всегда радует тот ответ, который да-
ет история. Естественно, специалисты, занятые в «Исследовании Иисуса»,
способны вести серьезное историческое иследование, не подчиняя свои вы-
воды богословской «повестке дня». Вот лишь ряд их имен: Эд Сандерс, Ри-
чард Хорсли, Джеймс Данн, Джон Майер, Герд Тайсен, Петр Покорны и Ни-
колас Томас Райт. Кроме того, в изучение Иисуса внесли значимый вклад
многие исследователи-иудаисты, такие как Геза Вермеш (Оксфордский уни-

∙ 40 ∙
Вступление

верситет), Давид Флуссер (Еврейский университет в Иерусалиме) и Эми-


Джилл Левин (Университет Вандербильта).
Впрочем, нужны и примеры, призванные ясно показать, что современное
«Исследование Иисуса» — это и правда смена парадигм, а не просто види-
мость. Новая волна исследований отличается не только включением пер-
вичных данных, тех же свитков Мертвого моря и других археологических
находок, предшествующих 70 году н. э., но и улучшенными методиками ис-
следования и опорой на более широкий круг научных дисциплин. Изна-
чально Флуссер мог закончить свое исследование «исторического Иисуса»
смертью главного героя. Сегодня в его книге необходим эпилог, где представ-
лены мысли о том, как идеи Иисуса, который жил и действовал в истории,
развились и превратились в веру первых поколений христиан 1. Отец Мари-
Жозеф Лагранж, основатель Библейской и археологической французской
школы в Иерусалиме («Эколь Библик»), всегда работал с оглядкой на цензуру
Ватикана, а в наше время исследователи-католики свободно беседуют об
истории. Раймонд Браун и Джон Майер могут размышлять об исторично-
сти рождения от Девы (исповедуя веру в него на богослужении). Этьен Но-
дэ — в той же «Эколь Библик» — волен пересматривать биографию Иисуса
без необходимости манипуляций с догматами 2, а Джером Мёрфи-O’Коннор
спокойно публикует жизнеописание апостола Павла, нисколько не забо-
тясь о том, удовлетворит ли оно интересы папства 3.
Если сравнить нынешнее положение дел с 1980 годом, то в современ-
ном «Исследовании Иисуса» видны широкие расхождения по существен-
ным вопросам. Условно можно разделить исследователей на две группы:
представители одной, такие как Эд Сандерс, выступают за исторические
методы и отвергают конфессионализм, другие же, такие как Маркус Борг,
сочетают историю с христологией. Но в итоге все эти жесткие рамки, по-
хожие на противопоставление либералов и консерваторов, не столько от-
ражают, сколько искажают реальность. Наряду с книгами, которые под
эгидой «Исследования Иисуса» выпускают Давид Флуссер, Джеймс Чар-
лзворт, Джон Майер, Ричард Хорсли и Эд Сандерс, выходит немало других
публикаций об Иисусе, никак не желающих вписываться в четкие рамки —

1
См.: D. Flusser, R. S. Notley, The Sage from Galilee: Rediscovering Jesus’ Genius (Grand
Rapids: Eerdmans, 2007).
2
É. Nodet, The Historical Jesus? Necessity and Limits of an Inquiry (trans. J. E. Crowley;
JCTCRS 3; New York: T&T Clark, 2008); ср. ниже: Этьен Нодэ, «Акцент на человеческой
природе Иисуса в изначальной керигме».
3
J. Murphy-O’Connor, Paul: A Critical Life (Oxford: Clarendon, 1996); idem, Paul: His Story
(Oxford: Oxford University Press, 2004).

∙ 41 ∙
Вступление

их публикуют, скажем, Бен Уитерингтон, Джон Доминик Кроссан, Нико-


лас Томас Райт и Пола Фредриксен 1.
И теперь, дав этот предварительный обзор исследований исторического
Иисуса, я представляю читателям наш общий труд.

Новые и лучшие методики


Книгу открывают четыре статьи, призванные раскрыть суть методик: две
из них дают историческую перспективу, а две других говорят о природе ме-
тодологических размышлений. Программную речь на нашем симпозиуме
произнес Геза Вермеш, и это была для нас большая честь 2. Его статья по-
священа двум темам: во-первых, тому, как иудейская литература (в част-
ности раввинистическая) помогает нам оценить связь Иисуса с иудаизмом;
во-вторых, тому, благодаря чему мы можем отличить аутентичные выска-
зывания Иисуса от тех, что ему приписали позже 3. Этот второй вопрос за-
нимает главное место и в статье Стэнли Портера, посвященной именно кри-
териям подлинности. Портер заключает, что они, особенно критерий
двойного несходства, имеют ограничения, поскольку в их основе лежат
устаревшие философские предпосылки, из-за которых исследователи не
могут ясно видеть, — именно потому мы и не можем создать жизнеспособ-
ный исторический портрет 4.
Уолтер Уивер в историческом обзоре, посвященном изучению Иисуса,
исследует «проблему разнородных Иисусов» и спрашивает: сможем ли мы
избежать той ошибки, о которой говорил Тиррелл? Иными словами, полу-
чится ли у нас вглядеться в колодец истории и увидеть в нем нечто большее,

1
Для тех, кто не готов потратить месяцы на знакомство с учеными и обстоятельными
трудами Джона Майера (John Meier, 1991–2009, работы продолжают выходить), можно
рекомендовать следующую небольшую книгу: James H. Charlesworth, W. P. Weaver, ed.,
Jesus Two Thousand Years Later (FSC; Harrisburg: Trinity Press International, 2000). В ней
приведены статьи, написанные для широкой публики пятью известными учеными: это
Уолтер Уивер, Джон Доминик Кроссан, Эд Пэриш Сандерс, Эми-Джилл Левин и
Джеймс Чарлзворт.
2
Геза Вермеш отметил, что о «книге папы Бенедикта XVI об Иисусе» он впервые услы-
шал в 2007 году, именно на Втором симпозиуме Принстон-Прага; см.: Vermes, The Real
Jesus (Minneapolis: Fortress, 2010), с. 47.
3
Во многом книга Гезы Вермеша «Иисус-иудей: Евангелие глазами историка» (Vermes,
G. Jesus the Jew: A Historian’s Reading of the Gospels, London: Collins, 1973) стала одной из
важнейших монографий для «Исследования Иисуса» — и предвестницей радикальной
перемены в этой сфере, и проявлением этой перемены.
4
См. также: «A Dead End or a New Beginning? Examining the Criteria for Authenticity in
Light of Albert Schweitzer», в кн.: Jesus Research, ed. Charlesworth and Pokorný, с. 16–35,
где подробнее говорится о критериях подлинности в исторической перспективе.

∙ 42 ∙
Вступление

нежели собственное отражение? Уивер говорит о мыслителях эпохи Про-


свещения — малоизвестных предшественниках Первого поиска историче-
ского Иисуса, и переходит к «трем титанам Старого поиска»  — Герману
Реймарусу, Давиду Штраусу и Альберту Швейцеру. Он не надеется на по-
явление «единогласно принятого образа Иисуса», ведь социальные, исто-
рические и культурные контексты, в которых пребывают толкователи,
столь отличаются от тех, какие окружали загадочную личность Иисуса, что
у нас почти не остается места для общего портрета.
Об одном значимом примере таких социальных, исторических и культур-
ных отличий говорит Дэниел Мур: он исследовал работы семерых иудаи-
стов, пытавшихся истолковать Иисуса в ХХ веке 1. Столь весомый вклад
ученых-иудеев в «Исследование Иисуса» — это уникальная черта нового
движения, проявляющая его яркие отличия от «поисков» прошлых лет.
Объективное изучение всего, что связано с Иисусом, полагается не на бого-
словие и не на обожествление Иисуса, столь привлекательное для христи-
ан, а на исторические исследования.
О таком строгом исследовании, в котором принимаются во внимание все
важные данные и используются все нужные методики, мы поговорим в
оставшихся главах первой части книги. Пять из них посвящены археологи-
ческому и топографическому контекстам того мира, в котором жил Иисус;
еще восемь сосредоточены на том культурном и религиозном контексте
иудаизма, в котором Иисусу приходилось действовать. Джеймс Чарлзворт
и Мордехай Авиам рассмотрят Галилею в двух аспектах, с точки зрения то-
пографии и археологии, и через десять вопросов, ставших «точками входа»,
перейдут к исследованию, призванному очертить мир времен Иисуса. Из
содержательного труда Габриэля Мазора мы узнаем о том, как римская ар-
хитектура демонстрировала имперские ценности и служила для их пропа-
ганды, что особенно ярко проявлялось в восточных провинциях и даже на
территориях, где проживали евреи. Обзор Дэвида Хэндина покажет, как
нумизматика, изучая древние монеты, позволяет лучше понять мир Иису-
са и некоторые евангельские пассажи. А Джереми Хаттон, знаток ветхоза-
ветных текстов, пояснит, почему Иоанн крестил именно в Иордане, и сколь
важен был в Священном Писании этот нарратив как основа для смысла
евангельских повествований.
Шон Фрейн размышляет о том, как наилучшим образом соотнести самые
современные отчеты археологов о Галилее с литературными источниками,

1
Подробнее об этом см. обширную монографию: Moore, Jesus, an Emerging Jewish Mosaic:
Jewish Perspectives, Post-Holocaust (JCTCRS 2; New York: T&T Clark, 2008).

∙ 43 ∙
Вступление

повествующими о том мире, в котором вершил свое служение Иисус. Фрейн


ставит серьезные вопросы касательно методик и, помимо прочего, попрека-
ет тех, кто по причине некогда господствовавших воззрений решает игнори-
ровать те или иные источники. Почему мы обходим молчанием Четвертое
Евангелие? И следует ли нам пренебрегать взглядами синоптиков, пове-
ствующих о движении Иисуса, и отдавать предпочтение современной со-
циологической конструкции, построенной на гипотезах XIX века о «при-
митивных» обществах? Автор не призывает вернуться к докритическому
отношению к Евангелию и принимать все как данность, но, скорее, указы-
вает на избирательность сегодняшних исследователей, которым недостает
критического отношения к самим себе.
Разумеется, контекст Иисуса — это не только реалии и география, но и
иудаизм. Центральная аксиома «Исследования Иисуса» гласит, что Иисус
был евреем и в центре религиозно-культурного контекста его жизни пре-
бывал иудаизм. Том Холмен вновь формулирует идеи, которые прежде вы-
сказали (но не развивали) Иосиф Клаузнер и Эд Сандерс 1, рассуждает о
формулировке «Иисус в иудаизме» и говорит, что та неправильно выража-
ет конечную цель «Исследования Иисуса» — скорее, Иисуса надо понимать
в непрерывности тесно связанных явлений, иными словами, в континууме,
возникшем между иудаизмом и раннехристианским движением. Истори-
ческое воссоздание жизни Иисуса имеет смысл лишь тогда, когда с его по-
мощью мы можем увидеть и значение Иисуса в его собственном иудейском
контексте, и то, как тот же самый Иисус связан с началом ранней Церкви 2.
Этот континуум и такой контекстуальный подход крайне важны и для
Дейла Эллисона. В его работе Иисус представлен в самом центре иудей-
ского апокалиптизма. Полагаясь на психологические исследования, Эл-
лисон отмечает, что человеческая память часто предпочитает не деталь-
ную прорисовку, а крупные штрихи. И он спрашивает: как же так вышло,
что хранители традиции смогли точно запомнить афоризмы и краткие
реплики Иисуса, но при этом совершенно не сумели верно изобразить
Иисуса, пророка апокалипсиса? Эллисон обращается и к антропологиче-

1
J. Klausner, From Jesus to Paul (trans. W. F. Stinespring; New York: Macmillan, 1943), с. 4; .
E. P. Sanders, Jesus and Judaism (Philadelphia: Fortress, 1985), с. 3, 18.
2
Вклад Холмена в Первый симпозиум Принстон-Прага дает конкретный пример: в его
исследовании отношение Иисуса к ритуальной чистоте представлено в контексте ран-
него иудаизма, но намечены многообещающие пути, позволяющие увидеть, как это от-
ношение выражалось в Церкви в раннехристианскую эпоху; см.: Holmen, «A Contagious
Purity: Jesus’ Inverse Strategy for Eschatological Cleanliness», в кн.: Jesus Research, ed.
Charlesworth and Pokorný, с. 199–229, особ. с. 227–229.

∙ 44 ∙
Вступление

ским моделям хилиастов, пытаясь понять христианское движение на его


ранних этапах, и приходит к такому выводу: пусть Иисуса и представля-
ют как философа с умеренными взглядами, его образ обретает смысл
лишь как образ пророка, возвещающего конец света в рамках апокалип-
тического иудаизма, и как вдохновителя апокалиптического раннего хри-
стианства.
Статья Герда Тайсена проясняет положение Иисуса в категориях иуда-
изма и то, как по прошествии столь недолгого времени Иисуса начали по-
читать как того, кто «стоит одесную Бога». Тайсен отмечает, что связь исто-
рического Иисуса и Сына Божьего, провозглашенного в керигме  — это
одна из важнейших проблем исследования Нового Завета, и отчасти ее
могут разрешить социальная история — в частности, именно та роль, какой
наделяли Иисуса люди, и его отклик на их ожидания. В античном мире,
как это видно из идеи о theatrum mundi, «мире-театре», роль воспринима-
лась как нечто, определяемое обстоятельствами. Это чувство владело все-
ми. Никто не властен над судьбой, и никто не в силах определить свое по-
ложение: его определяет божество, а признает общество. В свете такого
понимания древней культуры Тайсен рассматривает четыре роли, припи-
санные Иисусу первыми христианами: роль Учителя, роль Пророка, роль
Мессии и роль Сына Человеческого — и многое становится ясным. Напри-
мер, Иисус ни разу не называет себя Мессией. Этим статусом его должны
наделить другие: или с упованием, как Петр, или с презрением, отражен-
ным в прикрепленной к кресту дощечке с надписью INRI. Если Иисус —
Мессия, Бог должен это ясно показать; никто не вправе по собственной
воле претендовать на такой титул. Внимание Тайсена к новым методикам
и подходам проясняет даже сложную и запутанную проблему «Сына
Человеческого» 1.
Другие авторы, изучавшие различные аспекты раннего иудаизма, рассма-
тривают Иисуса сквозь призму своих знаний. Содержательный обзор Пите-
ра Флинта расскажет о том, как в «Исследовании Иисуса» порой неверно
использовали свитки Мертвого моря; впрочем, автор приводит и несколько
кумранских текстов, очень ценных в изучении Иоанна Крестителя и Иисуса.
Как и Иоанн Креститель, насельники кумранской общины проявляли не-
малый интерес к Ис 40:3; подобно источнику Q (Лк 7:20–23 = Мф 11:2–6),

1
Другой пример того, как Тайсен использует социологические методики — его статья в
сборнике трудов Первого симпозиума Принстон-Прага: Theissen, «Jesus as an Itinerant
Teacher: Reflections from Social History on Jesus’ Roles», в кн.: Jesus Research, ed.
Charlesworth and Pokorný, с. 98–122.

∙ 45 ∙
Вступление

один текст из Кумрана (4Q521) связывает воскрешение мертвых с приходом


Мессии.
Брюс Чилтон показал, как арамейский язык способен прояснить образ
Иисуса в двух особых аспектах. Чилтон снова переводит на арамейский
молитву «Отче наш», указывает ее ключевые идеи, раскрывает смысл вы-
ражений и соотносит определенные темы, упомянутые в молитве Иисуса,
в частности —  владычество Бога, с Псалтирью, а кроме того, рассуждает .
о значении таргумов для понимания Иисуса и Евангелий. В таргумах
есть ряд пассажей, представляющих собой наиболее близкие по форме
параллели к отрывку из Священного Писания, который цитирует Иисус;
в других случаях тексты Писания толкуются в таргумах примерно так
же, как в Новом Завете. Порой в новозаветных текстах появляются фра-
зы, характерные для таргумов, а иногда можно найти и тематические со-
ответствия.
Майкл Дейз утверждает: «Если Иисус был в одинаковой мере и иудеем,
и последователем иудаизма, то к галахическому аспекту его жизни нам сле-
дует проявить интерес столь же неослабный, какой мы проявляем к дру-
гим, а именно богословскому, социально-экономическому и политическо-
му». В частности, Дейз говорит о том, какую роль в публичном служении и
смерти Иисуса играли еврейские праздники, моадим. Кроме того, он рас-
сматривает вопрос об Иисусе и моадим в исторической перспективе; про-
являет особое внимание к таким моментам, как точные даты Тайной Вечери
и Распятия; показывает канун празднества иудейской Пасхи как контекст,
в котором свершилась смерть Иисуса; изучает календарь, которому следо-
вал Иисус; и указывает на то, как часто Иисус совершал паломничества в
дни публичного служения. А после Дейз предлагает нам два направления
дальнейших исследований: снова обратиться к тому, что сказано у Иоанна
о паломничествах Иисуса в Иерусалим и сопоставить эти сведения с кар-
тиной, представленной у синоптиков, а также подробнее изучить подтекст
Первого послания к Коринфянам, связанный с литургическим контекстом
смерти Иисуса.
Для Ричарда Хорсли важнейшая контекстуальная основа — это отноше-
ния политики и религии. Он убедительно показывает, что при изучении
исторического Иисуса надо ставить те же вопросы и применять те же мето-
дики, к каким мы обращаемся при изучении других исторических персона-
жей: нам надлежит, критически оценивая доступные источники, рассма-
тривать Иисуса в его историческом контексте и учитывать то, как он
взаимодействовал с окружением — а среди этих взаимодействий, несомнен-
но, будут и конфликты с другими людьми и социальными институтами.

∙ 46 ∙
Вступление

При этом, как отмечает Хорсли, в античном мире религия, политика и эко-
номика неразделимы.
Масштабные религиозные и политические явления мира, в котором
жил Иисус, интересуют и таких исследователей, как Арье Эдрей и Дорон
Мендельс. Они исследуют корпус раввинистической литературы — Миш-
ну, Тосефту, Иерусалимский и Вавилонский Талмуды и другие тексты, —
и  указывают на глубокую культурную пропасть, отделяющую западную
диаспору от восточной. «Западные» евреи говорили на греческом и латыни,
«восточные» — на арамейском и еврейском. Хотя Библия была переведена
на греческий и латинский, поучения мудрецов — сначала устные, потом за-
писанные в виде Мишны и Талмуда — остались непереведенными. Эдрей и
Мендельс полагали, что из-за этого разделения культур апостолу Павлу
легче было распространять христианское благовестие на Западе.
Джеймс Чарлзворт и Дональд Кэппс решили взглянуть на образ Иисуса
с помощью новой психобиографической методики. Такое применение пси-
хологии в историческом исследовании дает новые прозрения и методы и
позволяет говорить об Иисусе как о личности в его окружении. Что он ду-
мал о себе? Как понимал сам себя в семье и общине? Психобиография мо-
жет помочь нам обратиться к некоторым вопросам, которым в «Исследова-
нии Иисуса» уделяют внимание уже давно.
Вторая часть книги содержит главы, посвященные источникам, благо-
даря которым мы изучаем все, что связано с Иисусом, а также аспектам
его жизни и тому, как начали передаваться предания о нем. Как действо-
вали устные предания? Что может сказать нам об Иисусе апостол Павел?
Можно ли в «Исследовании Иисуса» обращаться ко всем четырем «кано-
ническим» Евангелиям? 1 Что говорят об Иисусе так называемые некано-
нические евангелия, труды римских историков, Коран? Каков характер
отношений между Иисусом и Иоанном Крестителем? Какое Священное
Писание читал Иисус? Может ли его воскресение быть предметом исто-
риографии?
На протяжении столетий исторического Иисуса заслоняло почитание
прославленного Христа, который, как верят христиане, однажды вернется
на землю. Поэтому в прошлом исторического Иисуса «искали» под влияни-
ем богословских идей и утверждений. Теперь изучение всего, что связано .

1
См.: Charlesworth, «The Historical Jesus in the Fourth Gospel: A Paradigm Shift?» JSHJ 8
(2010): 3–46. Чарлзворт утверждает, что исследование Иисуса не должно игнорировать
Четвертое Евангелие, и высказывает предположения о том, где именно текст может со-
держать исторически достоверную информацию.

∙ 47 ∙
Вступление

с Иисусом, по сути, перестало быть «поиском», проводимым во имя бого-


словских интересов, будь то утверждения благочестивых верующих или
сомнения скептиков-иконоборцев; более того, сегодня «Исследованием Ии-
суса» уже не движут интересы конфессий, и эта сфера уже принадлежит не
только библеистам, изучающим Новый Завет.
В наши дни исследователи, разделяющие разные точки зрения и заня-
тые в многочисленных академических дисциплинах, ставят все новые
вопросы о текстах, сохраняющих предания об Иисусе, и о реалиях, свиде-
тельствующих о том мире, в котором он жил. Мы надеемся, что эти вопро-
сы, как те, что уже заданы, так и те, которым еще предстоит прозвучать,
будут ставиться без заранее готовых выводов — и мы сможем использовать
все нужные данные и изучить источники со всех мыслимых позиций и пер-
спектив. Такая открытость в сочетании с методиками позволит нам найти
более надежные ответы. И возможно, эта книга, созданная благодаря труду
участников симпозиумов Принстон-Прага, сумеет укрепить фундамент
для будущего «Исследования Иисуса».
Часть I:  
КОНТЕКСТЫ
Раздел 1. «Исследование Иисуса».
Методики

«Исследование Иисуса»: мысли о лучшем методе


Геза Вермеш

П раво начать Принстонский симпозиум статьей о методиках изучения


исторического Иисуса — это великая честь. Правда, удивительно и даже
слегка забавно, что эту честь оказали мне, ведь в Северной Америке меня по-
рой причисляют к «ученым без методики» — в чем меня впервые обвинил
профессор Джон Майер в «Маргинальном иудее» 1, а вслед за ним — и ряд
других гуманитариев, не столь знаменитых. Отчасти это моя вина: мою само-
критичную шутку о том, что при творческом подходе многое поневоле при-
ходится делать «кое-как», неверно восприняли как серьезный научный
принцип. И, видимо, услышав эту «шпильку», пронизанную английским
прагматизмом, от венгра, учившегося в Бельгии и Франции и ставшего
гражданином Великобритании лишь через натурализацию, профессор
Майер воспылал праведным гневом. Не обратив никакого внимания на
мою статью «Иудейская литература и новозаветная экзегеза: размышления
о методологии» 2, на которую есть даже ссылка в «Религии иудея Иисуса» 3,
Майер начал знакомить меня с азбучными истинами научного исследова-
ния, точно студента-первокурсника. «Любое научное исследование, — пи-
сал он, — если оно не относится к разряду полных чудачеств, проводится по
определенным правилам». Кто с этим станет спорить? Более того, он обви-
нял меня не только в отсутствии методики, но и в некритичном обращении

1
John P. Meier, A Marginal Jew: Rethinking the Historical Jesus, vol. 2: Mentor, Message, and
Miracles (ABRL; New York: Doubleday, 1994), с. 14–15, прим. 7.
2
Vermes, «Jewish Literature and New Testament Exegesis: Reflections on Methodology», JJS
33 (1982): 361–376; репринт в кн.: Jesus in His Jewish Context (Minneapolis: Fortress, 2003),
с. 68–80, 168–170.
3
Geza Vermes, The Religion of Jesus the Jew (Minneapolis: Fortress, 1993), с. 7.

∙ 51 ∙
Контексты

с раввинистической литературой при изучении Иисуса и Евангелий. И по-


этому сперва стоит сказать о том, как, по моему мнению, исследователь в
XXI веке должен подходить к проблеме «исторического Иисуса» 1.
Я проявлю методичность с самого начала — и выделю два важнейших
вопроса, которые намерен рассмотреть:

1. Как следует, опираясь на иудейскую литературу, оценивать взаимо-


отношения между Иисусом и иудаизмом?
2. Как отличить аутентичные высказывания Иисуса в Евангелиях (в пер-
вую очередь — синоптических) от неаутентичных?

Иисус, Евангелия и иудаизм


Для меня очевиден один факт, и, думаю, с этим согласятся все специалисты:
Иисус был иудеем. Это все знают и все принимают, это же подчеркивал и
Джеймс Чарлзворт, организатор Принстонского симпозиума, в своих кни-
гах «Иисус в иудаизме» и «Еврейство Иисуса» 2. Более того, мы, вероятно,
согласимся и с тем, что образ Иисуса, представленный в Евангелиях, тесно
связан с иудаизмом, нашедшим отражение в еврейской литературе. И наш
первый предварительный вопрос звучит так: какого рода иудейская лите-
ратура содержит наиболее веские данные для такого сопоставления?
На этот вопрос можно дать два ответа: простой (назову его тривиаль-
ным) и более сложный. Поскольку старые представления, отраженные в
«Комментарии» Штрака и Биллербека 3 и в «Богословском словаре» Китте-
ля 4, где использовались раввинистические тексты самых разных эпох, уже
утратили свой авторитет и «ушли на покой», современные исследователи
Нового Завета, в подавляющем большинстве, приняли заурядный вариант
тривиального метода, основанного на крайне простом принципе: для срав-
нения можно обращаться только к таким иудейским текстам, которые воз-
никли одновременно с Евангелиями или ранее их. Это Танах (Еврейская
Библия, или Ветхий Завет), апокрифы, псевдэпиграфы, кумранские руко-
писи, труды Филона Александрийского и Иосифа Флавия — и в такое со-
брание разных текстов попадают лишь те, что созданы не позже конца I ве-

1
См.: Vermes, Jesus in His Jewish Context, с. vii–x, 141–142.
2
J. H. Charlesworth, Jesus within Judaism (ABRL; New York: Doubleday, 1988); idem, ed.,
Jesus’ Jewishness (New York: Crossroad, 1991).
3
Hermann Strack and Paul Billerbeck, Kommentar zum Neuen Testament aus Talmud und
Midrasch (4 vols.; Munich: Beck, 1922–1928).
4
G. Kittel and G. Friedrich, Theological Dictionary of the New Testament (trans. G. W. Bromiley;
10 vols.; Grand Rapids: Eerdmans, 1964–1976).

∙ 52 ∙
«Исследование Иисуса»: мысли о лучшем методе

ка н. э. А вот те труды, что появились на свет после этого времени (то есть
весь корпус раввинистической литературы), в рамках такого подхода долж-
ны восприниматься как не имеющие законной силы. Такое отношение бы-
ло бы отчасти оправдано в том случае, если бы считалось, что содержание
упомянутых иудейских документов послужило источником для Евангелий
и что евангелисты, жившие во II в. или позже, оказались авторами пове-
ствований или поучений, записанных в этих документах.
Но ни то, ни другое нельзя подтвердить фактами. В частности, боль-
шинство исследователей литературы раннего иудаизма полагает, что за
Мишной, Тосефтой, Талмудами, таргумами, мидрашами и другими текста-
ми ранней раввинистической традиции стоят не мнения отдельных людей,
но законы, обычаи и верования многих веков, которые создатели текстов
могли изменять в соответствии с новыми условиями, а могли и не изме-
нять. Так, например, если в любом правиле или любой истории предпола-
гается существование иерусалимского святилища или упоминаются лишь
персонажи из эпохи Второго Храма, тогда, вероятно, это правило или эта
история передают сведения, восходящие к I в. н. э. или еще более раннему
времени. Это обычное явление для компиляций, предназначенных для со-
хранения традиции. Кроме того, когда в текстах прямо говорится о разру-
шении Храма или о евреях в Палестине, жизнью которых руководят не
священники и не мирские правящие классы, а раввины и патриархи, нам
следует предположить, что данные документы отражают традиции равви-
нистической эпохи.
Если исследователь решительно отвергает все раввинистические источ-
ники, полагая, будто они не подходят для сопоставления и экзегезы, — это
слишком упрощенный подход. Быть может, мне не стоило бы так говорить,
но я считаю, что это правда. Те, кто отвергает саму мысль об использовании
раввинистических текстов как материала для сопоставления, часто просто
скрывают, что незнакомы ни с Мишной, ни с Тосефтой, ни с мидрашами и
Талмудами, не говоря уже о таргумах, и не желают их изучать.
Как должен специалист по Новому Завету пользоваться раввинистиче-
скими источниками? Позвольте представить вам четыре типа возможной
связи между Евангелиями и раввинистической литературой.
Во-первых, сходство между новозаветными и раввинистическими текста-
ми может объясняться чистым совпадением. Однако этих совпадений так
много, что объяснить все такие параллели простой случайностью трудно.
Во-вторых, можно предположить, что евангелисты полагались на тради-
ции, сохраненные в раввинистической литературе. Это обязывает нас от-
нести время создания Мишны и мидрашей к очень ранней эпохе, возможно,

∙ 53 ∙
Контексты

уже к I веку н. э.; такая гипотеза кажется неправдоподобной, хотя некоторые


кумранские документы (например «Апокриф Книги Бытия») доказывают,
что экзегетический материал, подобный таргумам и мидрашам, существо-
вал в письменном виде еще до начала I в. н. э.
И опять же, некоторые любопытные находки в Кумране доказали, что
отдельные раввинистические традиции возникли еще до разрушения Хра-
ма, которое произошло в 70 году н. э. Например, одна странная деталь в
толкованиях, относящихся к Аврааму и Исааку, — а именно то, что место
на горе Мориа, где предстояло принести Исаака в жертву, Аврааму указал
огонь,  — до недавнего времени подтверждалась лишь поздним таргумом
псевдо-Ионафана и средневековым трудом Пирке де рабби Элиезер. Оба эти
документа созданы слишком поздно для того, чтобы исследователи могли
пользоваться ими при интерпретации текста I в. н. э. Однако в 1995 году я
обратил внимание на один кумранский фрагмент, 4Q225, или Псевдо-Юби-
леи, который показывает, что эта деталь упоминалась уже во II в. до н. э. 1.
Другими словами, если материал находится только в поздних документах,
это еще не значит, что он имел позднее происхождение.
В-третьих, можно думать, что раввинистическая традиция кое-что поза-
имствовала из Нового Завета. Хронологически это возможно, однако гипо-
теза о том, что таннаи и амораи были знакомы с Новым Заветом и одновре-
менно были готовы воспринимать его учение, не слишком правдоподобна.
В-четвертых, можно полагать, что и Евангелия, и раввинистические пи-
сания восходят к предшествующей общей иудейской традиции. Эта пред-
посылка позволяет при определенных условиях использовать более позд-
ние раввинистические материалы для экзегезы Евангелий. Это можно
проиллюстрировать, изменив условия сопоставления. Если вместо того,
чтобы интерпретировать евангельский отрывок с помощью недатирован-
ных (возможно, поздних) материалов таргумов, отрывков из Талмуда, от-
носящихся к V в., мидрашей таннаев III–IV вв. и Мишны, составленной на
рубеже II–III вв., мы будем толковать раввинистические тексты в свете со-
ответствующих евангельских отрывков, это не вызовет возражений с хро-
нологической точки зрения. Тогда евангельский текст представит нам ис-
ходную точку традиции, отраженной в раввинистическом отрывке. Четыре
типа возможных взаимоотношений между Евангелиями и раввинистиче-

1
Geza Vermes, «New Light on the Sacrifice of Isaac from Qumran», JJS 47 (1996): 140–146;
репринт в кн.: G. Vermes, Jesus and His Jewish Context, с. 109–113, 181–184. См. также:
Moshe Bernstein, «Angels at the Aqedah: A Study in the Development of a Midrashic Motif»,
DSD 7 (2000): 263–291, цит. с. 278–283.

∙ 54 ∙
«Исследование Иисуса»: мысли о лучшем методе

ской литературой, перечисленные выше, дают нам жизнеспособную мето-


дологию.
И теперь нам нужен новый, оригинальный подход к истории иудейских
религиозных идей. Нам надлежит проследить, как эти идеи зарождаются в
Еврейской Библии и как развиваются в апокрифах, псевдэпиграфах, в кум-
ранских рукописях, у Иисуса и в Евангелиях, в трудах Филона и Флавия,
а также в раввинистической литературе разных периодов. И здесь Новый
Завет дает нам мерный шаблон, прекрасно размеченный в хронологическом
плане, а иудейская литература, дошедшая до наших дней, позволяет лучше
понять предмет.
Поэтому я не стал бы прибегать к методам Штрака и Биллербека, кото-
рые, разбирая отрывок о разводе у Матфея, а особенно оговорку «кроме ви-
ны любодеяния» (Мф 5:32), опираются на Гиттин 9:10 и еще более поздние
труды, такие как Сифрей на Второзаконие и два Талмуда. Я последовал бы
за эволюцией идеи и попытался бы, перейдя от Еврейской Библии к Кумра-
ну, Иосифу Флавию и раввинистическим текстам, найти для Матфея опре-
деленное место на кривой и дать его тексту динамическую интерпретацию.
То же самое я попробовал бы сделать с повествованиями. Меня упрекали
в том, что я создаю из Иисуса харизматичного хасида, о которых говорят
тексты раввинов или даже амораев, — такого, как Хони ха-Меагель и Хани-
на бен Доса. На самом же деле я начинаю с Еврейской Библии, рассматривая
сначала таких пророков-чудотворцев, как Илия и Елисей, и в целом образ
«человека Божьего» в распространенных версиях иудаизма дохристианской
эпохи. Затем я обращаюсь к образам Елисея, Хонии (или Хони) и Иисуса —
«человека мудрого… [который] творил поразительные дела», как сказал .
о нем Иосиф Флавий, — и перехожу к образу Ханины бен Досы в Мишне, .
а позднее в обоих Талмудах, Палестинском и Вавилонском. Результат тако-
го исследования сам становится, с типологической точки зрения, инстру-
ментом для сравнительного анализа образа Иисуса в Евангелиях.
На практическом уровне такая методика требует от специалистов по
Новому Завету широкого знакомства с ранним иудаизмом, которое позво-
ляет самостоятельно пользоваться источниками и, опираясь на них, смо-
треть на тексты с новой точки зрения, что необходимо для творческого ис-
следования.
Тридцать лет назад благодаря моим усилиям в Оксфорде появилась сте-
пень магистра по иудаистике греко-римского периода, и это начинание
оказалось удачным, пусть для нее и приходилось потратить немало усилий
на изучение языков (еврейского, арамейского и греческого). Вскоре вслед
за этим Эд Сандерс получил степень магистра по иудаизму и христианству

∙ 55 ∙
Контексты

в греко-римском мире. Подобные образовательные программы, по моему


мнению, крайне важны и даже незаменимы для адекватного изучения Ново-
го Завета.

Поиск истинного благовестия Иисуса


Теперь, определившись с тем, как использовать раввинистическую литера-
туру, мы можем обратиться к другой проблеме: как, исследуя высказыва-
ния Иисуса, отличить его подлинное благовестие от добавлений, внесен-
ных теми, кто писал, редактировал и комментировал Евангелия, не говоря
уже о наслоении позднейших толкований. Достаточно крупицы мудрости
с горчичное зерно, чтобы понять, что сотни высказываний, приписанных
Иисусу и порой противоречащих одно другому, не могли принадлежать од-
ному и тому же учителю.
Возможно, кто-то возразит: разве не мог сам Иисус передумать? Мне это
представляется маловероятным. Ни один источник не говорит о нем как о
человеке, склонном менять свои представления. Кроме того, его служение
было слишком кратким, — оно заняло не более трех лет, хотя я скорее скло-
нен думать, что оно продолжалось полгода-год — и это не позволяет допу-
стить, что его идеи могли развиться постепенно.
В ХХ веке отважные исследователи Нового Завета подходили к этой
проблеме по-разному. Густав Дальман 1 и Мэтью Блэк 2 метили высоко — они
пытались воссоздать арамейскую основу высказываний Иисуса. Это была
достойная задача, однако исполнить ее мешало серьезное препятствие:
ограниченное число доступных параллельных текстов. Если на хронологи-
ческом основании мы исключим таргумы и Талмуды как слишком поздние
тексты, у нас останутся только арамейские рукописи Кумрана — драгоцен-
ные, но слишком малочисленные,  — которые не могут пролить свет на
сложный язык Евангелий. Если коротко, то поиск арамейской основы
Евангелий может дать ценные результаты, но нечасто. Я сам обращался к
этому подходу, изучая проблему Сына Человеческого 3.
Немецкая школа «истории форм» (нем. Formgeschichte)  — ведущее на-
правление экзегезы Нового Завета прошлого столетия, известное в англо-

1
Gustaf Dalman, Jesus-Jeschua (Leipzig: Hinrichs, 1922); Die Worte Jesu (2nd ed.; Leipzig:
Hinrichs, 1930).
2
Matthew Black, An Aramaic Approach to the Gospels and Acts (3rd ed.; Oxford: Oxford
University Press, 1967).
3
«Appendix E: The Use of / in Jewish Aramaic», в кн.: Black, Aramaic Approach, .
с. 310–328. Ср. также: G. Vermes, Post-Biblical Jewish Studies (Leiden: Brill, 1975), с. 147–
165. См. также статью Брюса Чилтона в данной книге.

∙ 56 ∙
«Исследование Иисуса»: мысли о лучшем методе

язычной традиции как «критика форм» (англ. Form Criticism) — делила тек-


сты Евангелий по литературным категориям и пыталась поместить
высказывания в Sitz im Leben — окружение, в котором проходила жизнь
Иисуса или, гораздо чаще, жизнь «ранней Церкви». Хотя приверженцы
критики форм не занимались поиском «подлинных» высказываний Иису-
са, они полагали, что многие из этих изречений созданы Церковью — и тем
самым косвенно не признавали их истинными. Некоторые сторонники
этого подхода под влиянием Рудольфа Бультмана сформулировали пра-
вила оценки аутентичности высказываний. В своей важной книге «Откры-
вая заново речения Иисуса» 1 Норман Перрин выделил три хорошо знако-
мых нам критерия: несходство, цельность и множественные свидетельства;
к этому списку в своей книге «Изучение синоптических Евангелий» 2 Эд
Сандерс добавил еще два: если какие-то изречения «вызывают немалый
внутренний протест» или «встречаются и у друзей, и у врагов», это говорит
в пользу их аутентичности.
Иногда эти правила нам помогают, но все они несут в себе один суще-
ственный недостаток. Хотя они претендуют на совершенную научную стро-
гость, все они — а особенно важный критерий несходства — сильно склоня-
ют исследователей к отрицанию аутентичности. Рассмотрим как пример
один аргумент Бультмана о евангельских притчах:
Мы можем считать, что перед нами подлинная притча Иисуса, лишь в том случае,
если, с одной стороны, в ней ярко выражен контраст между особенностями иудейской
нравственной жизни и благочестия и теми характерными эсхатологическими настро-
ениями, которыми пронизаны проповеди Иисуса, и если мы, с другой стороны, не
находим в ней специфических христианских черт 3.

С глубочайшим уважением к гению Бультмана должен сказать, что этот


принцип кажется мне бесполезным и почти абсурдным. Он призывает за-
быть о том, что и в религии, и в философии люди с незапамятных времен
сталкиваются с одними и теми же главными вопросами, а оригинальность
тут состоит в том, что они смотрят на знакомые темы с непривычной точки
зрения или находят новые аспекты классических представлений. Как мож-
но ожидать того, что высказывание или притча Иисуса, способные полу-
чить от нас «право» на аутентичность, отстранятся от любого проявления

1
N. Perrin, Rediscovering the Sayings of Jesus (New York: Harper & Row, 1967), с. 39–47.
2
E. P. Sanders and M. Davies, Studying the Synoptic Gospels (London: SCM, 1989), с. 301–
334.
3
R. Bultmann, History of the Synoptic Tradition (trans. J. Marsh; rev. ed.; New York: Harper &
Row, 1963), с. 205.

∙ 57 ∙
Контексты

«иудейской нравственной жизни и благочестия»? Кроме того, если мы ис-


ключим все так называемые «христианские» элементы из аутентичного бла-
говестия, нам неизбежно придется сделать вывод о том, что Иисус и христи-
анство противоречат сами себе 1.
Другой часто упоминаемый принцип, который гласит: «Сомневаешь-
ся  — отбрось», тоже нам не помогает. Определенность при исследовании
Евангелий — это редкая и ценная находка в океане вероятностей. Поэтому,
если говорить кратко, общепринятых критериев не хватает, так что нам сле-
дует разработать новые подходы.
Мы не должны забывать, что учение Иисуса менялось, пока его переда-
вали сперва иудеям Святой Земли, потом — иудеям диаспоры и, наконец,
язычникам, живущим как в Палестине, так и за ее пределами, и это проис-
ходило до того, как из этого учения родились дошедшие до нас записанные
Евангелия. И нам также следует помнить, что один и тот же цельный текст
может содержать разные смысловые слои, где первый уровень связан непо-
средственно с Иисусом, другой — с палестинским движением, вдохновите-
лем которого стал Иисус, а третий — с тем значением, которое придали ве-
сти Иисуса неевреи, вошедшие в раннюю Церковь. Если подумать о том,
сколь широкий спектр вариаций вобрала в себя евангельская весть в про-
цессе развития, то мы поймем, что разумно отказаться от нереалистичных
целей — и что лучше бы нам стремиться постичь суть учения Иисуса, а не
пытаться найти его подлинные слова, его ipsissima verba 2 .
Как бы там ни было, наличие нескольких Евангелий оказалось для нас
благословением, и нам следует благодарить Бога за то, что Он не позволил
«Диатессарону» Татиана заменить отдельные Евангелия. Те варианты вы-
сказываний Иисуса, которые сохранились в трех синоптических Евангели-
ях и кое-где у Иоанна 3, позволяют нам сравнивать и оценивать расхождения
между ними  — и благодаря этому, путем отбора, определить важнейшие
границы подлинности. В книге «Истинное благовестие Иисуса» 4 я рассма-
тривал три спорных вопроса: (1) идентичность тех, для кого предназнача-
лась изначальная проповедь Иисуса; (2) ожидаемое им время наступления
правления Бога (то есть Царства Божьего, или Царства Небесного); и, на-
конец, вопроса о том (3), говорил ли он заранее своим ученикам о своем

1
См. также статьи Стэнли Портера и Тома Холмена в данной книге.
2
Относительно разных представлений о том, как передавалась устная традиция, см. ста-
тьи Ричарда Бокэма и Вернера Кельбера в данной книге.
3
См. особенно: J. H. Charlesworth, «The Historical Jesus in the Fourth Gospel: A Paradigm
Shift?» JSHJ 8 (2010): 2–46.
4
Geza Vermes, The Authentic Gospel of Jesus (London: Allen Lane/Penguin, 2003).

∙ 58 ∙
«Исследование Иисуса»: мысли о лучшем методе

страдании и смерти. Если можно пролить свет на эти неотъемлемые про-


блемы, ученым будет легче отделить подлинные речения от неподлинных.
Теперь позвольте мне кратко обозначить свою позицию по данным во-
просам.

Кому благовествовал Иисус: лишь иудеям — или иудеям и язычникам?


Это вопрос о цели служения Иисуса и его первых посланников. Как велась
их миссия — в одном народе или «по всей земле»?
О первом варианте прямо говорится у Матфея, которому вторит Марк, .
а вот Лука не говорит о подобном ни слова. Пассажи Матфея прекрасно из-
вестны. Иисус послан только к погибшим овцам дома Израилева (Мф 15:24),
и только иудеи названы сынами Царства (Мф 8:12). Иисус решительно
запрещает своим первым ученикам идти к язычникам или самарянам
(Мф 10:5–6). В притчах Иисус обращается исключительно к иудеям. Языч-
ники недостойны принять его учение — причем об этом говорит не только
Матфей, но и Марк. Так, обращаясь к хананеянке, Иисус заявляет: «Нехо-
рошо взять хлеб у детей и бросить псам» (Мф 15:26, Мк 7:27). То же самое
мы видим в приписанных Иисусу словах, позже вошедших в поговорку, — .
о том, что святыню и драгоценный жемчуг не следует давать язычникам,
названным псами и свиньями (Мф 7:6). Это высказывание насквозь прони-
зано чувством собственной исключительности, свойственной иудеям.
О втором варианте свидетельствуют тот же Матфей, Марк (если при-
нять во внимание более пространное окончание его Евангелия) и, разуме-
ется, Лука, который говорит о миссии совершенно иного характера, а имен-
но о том, что благая весть должна быть возвещена всему миру (Мф 24:14;
28:19, Мк 16:15–16, Лк 24:46–47). И Матфей, который совсем недавно мог
показаться нам еврейским шовинистом, даже говорит о том, что иудеев из-
гонят с небесного пира, а их место займут язычники, пришедшие с востока
и запада (Мф 8:11–12).
И какая из этих двух трактовок, в которых сталкиваются противореча-
щие друг другу взгляды, верна? Язычники ли внесли правки в текст, устра-
нив из образа Иисуса «проеврейскую направленность»? Или это христиане
из иудеев, быть может, не без влияния Петра и Иакова, стали помехой кос-
мополитизму, которому следовал Иисус? Поскольку Деяния апостолов сви-
детельствуют о том, что благая весть проповедовалась исключительно иуде-
ям — и именно такой остается универсальная политика движения Иисуса в
Палестине, меняясь лишь позже, на фоне успеха миссии Павла у язычников,
можно сделать лишь один логический вывод: сам Иисус призывал в Цар-
ство Божье только иудеев, а язычников в расширенную группу включила

∙ 59 ∙
Контексты

«Церковь» — по причине ослабевшего влияния апостольской проповеди на


евреев Палестины и диаспоры. И если это так, тогда евангельские речения,
благосклонные к язычникам, вряд ли принадлежали Иисусу — и их нельзя
отнести к его подлинному учению.

Когда, по мнению Иисуса, должно было наступить Царство Божье:


при его жизни, после парусии или в более отдаленном будущем?
В том Новом Завете, каким располагаем мы, представления Иисуса о мо-
менте наступления правления Бога, или Царства Божьего, неоднозначны.
Ряд высказываний позволяет думать, что Царство наступит при его жиз-
ни и жизни его современников. Но есть и другие высказывания, в которых
Царство наступает пусть и при жизни его современников, но уже после
парусии. Наконец, есть высказывания третьего рода, в которых наступле-
ние Царства отнесено к отдаленному моменту завершения нынешнего
века.
В первом случае Иисус, исполненный эсхатологического восторга, пред-
видит скорое и неизбежное наступление Царства 1. Вслед за проповедью
Иоанна Крестителя Иисус возвещает, что Царство Божье «приблизилось»
(Мк 1:15, Мф 4:17), и велит своим ученикам возвещать эту же самую весть
(Мф 10:7, Лк 10:9, 11). Он провозглашал, что Царство — «среди» 2 его слу-
шателей (Лк 17:20–21) или что оно «достигло до вас» (Мф 12:28, Лк 11:20),
и о том свидетельствовали чудеса мессианского века (Мф 11:4–5, Лк 7:22).
Иисус открыто утверждал, что Царство явится еще прежде смерти тех,
кто слышит его проповедь, или вскоре после смерти Иоанна Крестителя
(Мк 9:1, Мф 11:12, Лк 9:27; 16:16). Притчи Иисуса о Царстве Божьем были
обращены к его современникам, и он призывал их «войти» в это Царство.
В другом важном наборе речений наступление Царства совпадает с па-
русией, или Вторым Пришествием Христа, которого обычно называют в
этом контексте Сыном Человеческим. Сюда относятся пассажи эсхатоло-
гического дискурса, притча о Страшном суде и слова об восшествии Сына
Человеческого на престол. Согласно некоторым новозаветным текстам, па-
русия предвиделась вскоре после смерти Иисуса. В послании к христианам
Фессалоник, написанном в начале 50-х гг. н. э., Павел говорил, что парусия
произойдет скоро и что он сам, несомненно, в этот момент еще будет жив .
(1 Фес 4:15–17).

1
См. статью Дейла Эллисона в данной книге.
2
Перевод согласно англ. “in the midst”. В Синодальном переводе эти слова переданы как
«внутрь вас есть». — Прим. ред.

∙ 60 ∙
«Исследование Иисуса»: мысли о лучшем методе

Однако, поскольку Царство Божье так и не стало реальностью, пришлось


пересмотреть «расписание событий», и появилась третья группа изрече-
ний — с акцентом на том, что нужно терпеливо ждать. В притче о десяти
девах говорится, что жених «замедлил» прибыть (Мф 25:5); господин рабов
возвращается «по долгом времени» (Мф 25:19, Лк 19:15); звучит напомина-
ние о том, что мирские заботы не должны притуплять бдительность в ожи-
дании последнего дня (Лк 21:34–36). Скептицизм и разочарование неза-
метно прокрадываются в души верных (2 Пет 3:4). Второе послание Петра
было написано спустя сто лет после смерти Иисуса, но его автор все равно
думает, что Царство Божье наступит не скоро.
Подводя итоги, можно сказать, что изречения, в которых сказано, что
Царство наступит при жизни Иисуса, представляются подлинными. Позже
никто уже такого бы не придумал: это звучало бы как неправда, очевидная
для всех. Вероятно, Павел и первые последователи в палестинском движе-
нии Иисуса отнесли наступление Царства ко времени после парусии,  — .
и нам уже в этом свете придется переосмыслить приписываемые Иисусу
представления о том, что Царство грядет в конце времен. Одержимость эс-
хатологией в те дни уже прекратилась — и началась эпоха Церкви.

Предсказывал ли Иисус свои страдания и воскресение?


В Евангелиях есть две группы свидетельств, противоречащих друг другу.
С одной стороны, говорится, что Иисус в беседах с самыми близкими сто-
ронниками предсказал — причем не раз и не два — свои грядущие страда-
ния, смерть и воскресение. Эти предсказания просты и понятны: его аре-
стуют, он будет страдать, его убьют, а затем через три дня или на третий день
он воскреснет. В Евангелии от Марка (Мк 10:32–34) и параллельных местах
добавлены подробности, а сам текст дан в форме пророчества постфактум:
Иисуса должны были предать в руки язычников, ему предстояло претер-
петь осмеяние, плевки и бичевание, а после — быть распятым. В Евангелии
от Луки (Лк 9:44) Иисус просит запомнить его предсказание: «Вложите вы
себе в уши слова сии». Мы видим, что апостолов недвусмысленно предупре-
дили о том, что их ждет.
Однако когда эти события произошли на самом деле, ученики Иисуса
были ими глубоко потрясены. Они покинули Иисуса. Петр даже заявил,
что не знает этого человека. Согласно синоптическим Евангелиям, ни один
из апостолов и никто из родственников Иисуса не последовал за ним на
Голгофу и не участвовал в его погребении. Они не ожидали того, что Иисус
воскреснет, и посчитали чепухой слова женщин о пустой гробнице. Они не
узнавали воскресшего Иисуса, когда тот им являлся, а по словам Матфея,

∙ 61 ∙
Контексты

когда апостолы увидели Иисуса в Галилее, некоторые из них продолжали


сомневаться (Мф 28:17). Эти противоречия ставят нас перед дилеммой: ли-
бо Иисус не говорил открыто о своих страданиях и воскресении, и тогда
малодушие апостолов можно объяснить естественным шоком и разочаро-
ванием, либо же он предупреждал их, но в таком случае поведение учени-
ков становится непонятным.
Эта дилемма решается очень просто, если мы откажемся считать эти
предсказания Иисуса аутентичными. Апостолам и другим первым миссио-
нерам палестинского движения Иисуса нужно было объяснить иудеям и
язычникам смысл креста и воскресения. Так раннехристианские апологеты
приготовили путь к принятию того, что Павел называл соблазном для иуде-
ев и безумием для язычников 1 (1 Кор 1:23): Сын Божий, утверждали они, за-
ранее знал обо всем, что с ним случится, и делился этим знанием со своими
апостолами. Поэтому в Евангелия внесли предсказание Иисуса о его Стра-
стях и воскресении, а позже сами эти события были представлены как ис-
полнение библейских пророчеств. Такой взгляд мы находим у Луки как в его
Евангелии, так и в Деяниях. Он есть и в посланиях Павла: по мнению апо-
стола, смерть и воскресение Христа свершились «по Писаниям», хотя он не
может дать ссылок на конкретные главы и стихи. На самом же деле иудей-
ская традиция ничего не знала об умирающем и воскресающем Мессии, так
что здесь перед нами христианский апологетический мидраш.
Предпринимались и другие попытки объяснить загадочное поведение
апостолов. Говорят, что они либо не поняли предсказаний Иисуса, либо не
представляли себе, что значит воскреснуть из мертвых, либо, в случае жен-
щин, забыли слова Иисуса (Лк 24:6–8).
Отсюда я делаю вывод о том, что ни апостолы, ни даже сам Иисус не пред-
сказывали ни Страстей, ни воскресения и что любые евангельские тексты,
которые этому противоречат, следует отнести к категории неаутентичных.
Эти мысли о ключевых проблемах «Исследования Иисуса» и завершат
мою главу о методологии — и надеюсь, они достаточно провокационны.

1
Перевод согласно англ. “…folly for the Gentiles”. В Синодальном переводе: «…для Елли-
нов безумие». — Прим. ред.
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?
Уолтер Уивер

О дин из самых устойчивых мотивов в поиске исторического Иисуса — это


склонность создавать такой его образ, который соответствует представ-
лениям автора или вписывается в текущий культурный контекст. Это можно
назвать «проблемой разнородных Иисусов» 1. Время от времени мне при-
ходится слышать или читать, пусть и в несколько искаженном виде, .
о том, что составлять жизнеописание Иисуса — это все равно что смотреть в
глубокий колодец и видеть свое отражение. Впервые об этом сказал Джордж
Тиррелл, ирландец, католический священник и модернист, преждевременно
умерший в 1909 году. В книге «Христианство на перепутье», опубликованной
посмертно, он рассматривает классический труд либерального теолога
Адольфа Гарнака «Сущность христианства» и пишет:
Христос, которого видит Гарнак, проницая взором в прошлое, сквозь девятнадцать
столетий католической тьмы — это лишь отражение лица либерального протестанта,
заметное на дне глубокого колодца 2.

Это заметил не только Тиррелл. В 1923 году Артур Кэли Хэдлем, епи-
скоп-англиканин, сказал: «Причина неудачи многих ученых в том, что они,
вместо того чтобы следовать своим текстам, отдают себя во власть какой-
либо идеи — и уже по ее лекалам формируют историю» 3. А Генри Кэдбери,
американский библеист, призвал исследователей еще строже сосредото-
читься на иудейском контексте жизни Иисуса — и тем самым хотя бы нена-
долго преодолеть искушение «модернизировать» его образ в основателя
коммерции и капитализма (как бывало) 4, в первоисточник Христианской

1
Англ. “problem of multiple Jesuses”. — Прим. ред.
2
George Tyrrell, Christianity at the Cross-Roads (London: Longmans, Green, 1909), с. 44; пе-
реиздание с предисловием Александра Видлера (London: Allen & Unwin, 1963), с. 49.
Цит. в кн.: Weaver, Historical Jesus in the Twentieth Century, 1900–1950 (Harrisburg: Trinity
Press International, 1999), с. 16.
3
A. C. Headlam, The Life and Teaching of Jesus the Christ (London: John Murray, 1923), с. 165;
Weaver, Historical Jesus, с. 110.
4
Henry J. Cadbury, The Peril of Modernizing Jesus (New York: Macmillan, 1937); Weaver,
Historical Jesus, с. 184–185.

∙ 63 ∙
Контексты

науки (как бывало) или в средоточие догматов Римско-Католической Церк-


ви (как бывало) 1.
Я не хочу сказать, будто библеисты, изображая Иисуса по-разному, чем-
то отличаются от любых других исследователей — скажем, от тех, кто изуча-
ет жизнь Авраама Линкольна. Существует ли нормативный Линкольн? Раз-
ве нет самых разных мнений о том, каким он был на самом деле, о его
невидимом «Я», о его склонностях, речах, действиях, словом, о «подлинном
Линкольне»? Подозреваю, что ученые, изучающие жизнь Линкольна, спорят
о таких вещах ad infinitum, а возможно, даже и ad nauseam 2. И все же они вряд
ли признали бы, что образы Линкольна, созданные ими, отражают их соб-
ственную личность или же социально-политические программы их времени.
Да, я со спокойной душой (проверено!) читаю книгу Дэвида Маккалоу о
Джоне Адамсе — и совершенно не терзаюсь подозрениями в том, будто ав-
тор преподносит мне плод своих собственных предпочтений 3. И более того,
я сомневаюсь, что и в других исторических дисциплинах хоть кому-то при-
ходится беспокоиться о такой возможности.
И в этом свете удивительнее то, что, когда дело касается исторического
Иисуса, исследователи, как говорится, «по-своему» толкуют историческую
картину или же совмещают ее саму с идеологиями и культурными дрейфа-
ми своей эпохи. И это, вероятно, уже ipso facto 4 способствует той вольности,
с какой разные исследователи рисуют нам портрет Иисуса.
Кто-то может также сказать, что Иисус более таинственен и непостижим,
что по самой своей природе он — sui generis 5, и что он тем самым пребывает
за пределами обычного представления о нем как о простом человеке, одном
из многих, со своей личностью и своими особенностями. В начале ХХ века
великий еврейский ученый Клод Голдсмид Монтефиоре долго размышлял
именно над этим вопросом — в чем уникальность Иисуса — и пришел к вы-
воду, что она заключалась в той интенсивности, той мощности, той силе, .
с какой Иисус провозглашал свою весть и старался убедить других. А что до
содержания его проповеди, то подобное вполне мог возвещать какой-либо
иудейский учитель той эпохи. В двух словах, Монтефиоре увидел в Иисусе
иудея-реформиста, каким был сам; так и многие другие смотрели на Иису-
са сквозь призму обстоятельств собственной жизни 6.

1
Я добавил два последних примера. См.: Weaver, Historical Jesus, с. 343–345, 351–353.
2
Латинские выражения: ad infinitum — бесконечно, ad nauseam — до тошноты. — Прим. ред.
3
David McCullough, John Adams (New York: Simon & Schuster, 2001).
4
Латинское выражение: ipso facto — в силу самого факта. — Прим. ред.
5
Латинское выражение: sui generis — редкий, редкостный, уникальный. — Прим. ред.
6
О вкладе Монтефиоре см.: Weaver, Historical Jesus, с. 232–239.

∙ 64 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

И если кто-то склонен думать, будто в наше время столь разнообразных


портретов Иисуса уже не создают, пусть рассмотрит эти современные вер-
сии: Иисус — циничный иудей, или иудейский киник; Иисус — защитник
феминизма; Иисус — пророк, обличающий пороки общества; Иисус — апо-
калиптический пророк и/или пророк-хилиаст (работа с наследием Альбер-
та Швейцера); Иисус-мудрец; Иисус  — предводитель эсхатологического
реставрационизма; Иисус — харизматический или вдохновенный мудрец,
возглавивший движение за возрождение традиций с верой в Царство, ко-
торое наступит в далеком будущем; Иисус — сторонник «богословия черно-
кожих», представитель теологии освобождения, защитник бедных и угне-
тенных; и, наконец, Иисус  — иудей, маргинальный или просто неверно
понятый.
Эти краткие размышления предполагают, что есть две возможности рас-
смотреть представленную проблему: в свете нехватки источников либо в
свете недостатков методологии. Конечно, мы можем совершенно «закрыть»
вопрос, повторив слова Кассия, обращенные к другу: «Не звезды, милый
Брут, а сами мы виновны…» 1 — или не столь изящную реплику Пого: «Мы
встретили врага, и этот враг — мы сами» 2. Тем самым мы отдали бы все на
волю субъективного истолкователя, и с этим фактом пришлось бы как ми-
нимум смиряться, а то и преодолевать его.
О том, что истолкователь всегда вовлечен в истолкование, нам завещали
помнить философы-экзистенциалисты: Сёрен Кьеркегор, Мартин Хайдег-
гер, а еще раньше — Вильгельм Дильтей. Конечно, сам Дильтей экзистен-
циалистом не был, но он стремился создать для гуманитарных наук такую
методологию и такие подходы, с которыми они перестали бы восприни-
маться как простое подобие наук естественных.
Было бы неразумно полагать, что истолкователь может просто взять и
устранить все, что он вложил в изучаемый предмет. Впрочем, нам незачем
заходить слишком далеко и говорить, будто такая вовлеченность необхо-
дима и неизбежна и будто поиск истины, проводимый с «холодным серд-
цем», непременно заведет в тупик, — как, например, утверждал Кьеркегор,
сказавший, что религиозная истина есть вера, удерживаемая в страстной
субъективности. Просто экзистенциалисты, оставив в стороне модель ис-
тинной объективности, которой, по общему мнению, держались ученые,
решительно стремились пройти к истине иными путями и преодолеть кар-
тезианское деление на субъект и объект.

1
В. Шекспир. Юлий Цезарь. Пер. М. Зенкевича.
2
Уолт Келли; см.: http://www.bpib.com/kelly.htm.

∙ 65 ∙
Контексты

Я предлагаю проследить эту склонность создавать разные образы Иису-


са от самых первых лет поиска до середины ХХ века. Неизбежна ли такая
тенденция? И если это так, возможно ли найти причину? Я исследую эти
вопросы и критически рассмотрю ряд различных источников — и, надеюсь,
сумею яснее представить методику, подходящую для изучения всего, что
связано с историческим Иисусом.

Предшественники: деизм
Поиск исторического Иисуса не вырос, будто по волшебству, из одного-
единственного глиняного горшочка. Его корни лежат в эпохе Просвеще-
ния, а сама эта эпоха началась в XVIII веке, получив мощный импульс от
исключительно важного движения: деизма. В Англии деизм возник в конце
XVII века и расцвел в XVIII-м, а некоторые следуют его принципам и се-
годня. Деизм широко распространился по Европе, и его популярности
способствовали знаменитые люди: во Франции — Вольтер, а в Германии —
Иоганн Готфрид Гердер и Готхольд Лессинг; кроме того, как мы еще увидим,
под его влиянием оказались и важнейшие предводители Американской
революции. Не вполне ясно, когда и как родился деизм, но для наших целей
это не имеет значения. Далее я расскажу о прославленных деистах и на их
примере дам характеристику всему движению.
Одним из самых известных защитников деизма был Джон Локк (1632–
1704), автор классического труда «Опыт о человеческом разумении» 1. Кро-
ме того, Локк внес немалый вклад в идею, согласно которой правительство
может действовать лишь с согласия тех, кем оно правит, а сама эта идея от-
разилась в Американской революции. Локк рос в зажиточной семье, посе-
щал Оксфорд и подумывал о карьере врача, но благодаря знакомству с лор-
дом Эшли, графом Шефтсбери, вовлекся в политику — и в заговор против
короля, устроенный лордом, так что и Локку, и Эшли пришлось скрываться
в Голландии до «Славной революции» 1688 года. В чужой стране Локк ра-
ботал над своим «Опытом», а уже после упомянутой революции вернулся
в Англию и создал труд «Разумность христианства» 2, главное выражение

1
Труды Локка широко доступны. «Опыт» можно найти в Интернете на сайте Google, где
собраны оцифрованные старинные книги. О Локке см.: http://books.google.com/books?id=
2qV-5lIBYfIC&printsec=frontcover&dq=john+locke. Там же доступно множество книг на
другие темы.
2
John Locke, The Reasonableness of Christianity with A Discourse of Miracles and Part of A Third
Letter Concerning Toleration (ed. I. T. Ramsey; Library of Modern Religious Thought; Stanford:
Stanford University Press, 1958). Биографические сведения взяты из вводной статьи Рэм-
си к данной книге, см.: Reasonableness, с. 7–8.

∙ 66 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

его представлений о проблеме веры и разума. Локк, подобно некоторым


другим деистам, называл себя христианином, к христианской вере в целом
относился благожелательно и жизнь вел благочестивую и набожную.
«Опыт» уже содержал некоторые методологические предпосылки, опре-
делявшие аргументацию «Разумности», и они формулировались так: во-
первых, есть вопросы, которые разум может определить с помощью тща-
тельного анализа; во-вторых  — вопросы, стоящие выше разума (скажем,
божественные откровения, которые даются в акте веры; их предлагает тот,
кто для этого подходит); в-третьих — вопросы, противоречащие разуму 1.
Вторая категория беспокоила Локка более всего, ведь мало кто стал бы вы-
двигать утверждение, противоречащее нашим природным способностям
или нашему разуму. Далее Локк приступил к анализу новозаветных тек-
стов, по большей части — посланий апостола Павла. Тексты ясно показы-
вали, что скверна греха свойственна всему роду человеческому от Адама и
главной задачей Христа, как следовало из посланий, было прежде всего ис-
купление. Деяния Христа, направленные на то, чтобы привести всех людей
в состояние праведности, δικαιοσύνη, подтверждаются чудесами, которые
он совершал и в согласии с которыми должна пребывать вера, провозгла-
шенная, помимо прочего, в Нагорной проповеди и других изречениях Хри-
ста. Даже те, кто никогда не слышал об Иисусе Христе, тем не менее обла-
дают светом, который исходит от разума, а потому они также подлежат
правосудию Божьему. Люди не сумели верно обращаться с таким разумом,
из-за этого впали в состояние греха, и теперь требовалось, чтобы Христос
искупил род человеческий. А потому естественная религия может завести
в тупик и неспособна даровать искупление. «Они [философы, говорившие
от разума] полагались на разум и на его прорицания, в которых все — абсо-
лютная истина; но все же некоторые части этой истины скрыты слишком
глубоко, и наши природные способности не могут легко достичь их и ясно
явить их всему человечеству, если не получат некоего света свыше, который
бы их направлял» 2.
Однако если принять такую христианскую веру, которая представлена
в Евангелиях, зачем нужны другие тексты Нового Завета — те же Посла-
ния? Они были созданы по иным поводам, их советы и наставления при­
урочены к иным событиям. Их следует читать в их же собственном контек-
сте, следить за ходом аргументации и думать о том, насколько их содержание
соответствует другим частям Священного Писания. Что же касается их

1
Reasonableness, с. 9–10 (Вступление Рэмси).
2
Locke, Reasonableness, с. 65.

∙ 67 ∙
Контексты

ценности, то в силу своего характера эти тексты не являются необходимы-


ми для спасения души, а догматы веры яснее отображены в Евангелиях и
Деяниях 1. В конце своих рассуждений Локк замечает, что бедные и негра-
мотные люди не должны лишиться спасения души из-за неблагоприятных
обстоятельств, ведь Евангелие гласит, что благая весть была им пропове-
дана, а если так, значит, она, по всей видимости, понятна и доступна для
того разума, которым они обладают.
Джон Толанд (1670–1722), ирландский вольнодумец, был современни-
ком Локка, по слухам — незаконнорожденным сыном священника, прижи-
тым с сожительницей. Крещенный в Католической Церкви, Толанд в юно-
сти перешел из католичества в протестантизм, а затем, в той или иной мере,
считал себя сторонником самых разных религиозных притязаний, пока
наконец не решил, что только разум лучше всего объясняет христианство.
Его книга «Христианство без тайн» 2 вызвала такое возмущение, что ир-
ландский парламент отдал распоряжение ее сжечь — благо хоть книгу, а не
автора. Впрочем, яростные нападки критиков Толанда не миновали, а не-
которые его оппоненты считали, что он заслуживал той же участи, какая
постигла его труд.
Чем же именно книга Толанда вызвала такую ненависть, тем более что
он, подобно Локку, называл себя христианином? Его врагами были «духов-
ные лица» — священники и богословы, получавшие доход за счет уверений
в том, что они обладают подлинным знанием евангельских истин, причем
они поддерживали эти уверения с помощью загадочных ритуалов: такими
были, скажем, таинства латинского обряда, крещение младенцев по строго
определенному чину… К порядкам Римско-Католической Церкви, а впро-
чем, и к самой католической вере Толанд относился с особой нелюбовью:
ему они казались ярчайшим проявлением именно такой таинственности,
в которой разуму отводилась невеликая роль. Толанд не видел в христиан-
стве ничего непонятного и недоступного разумному анализу, и в этом он
зашел гораздо дальше Локка. Определяя разные пути объяснения христи-
анской веры, Толанд говорил:
Мы полагаем, что разум есть единственная основа любой уверенности и что из всего,
явленного в откровении, ничто ни в отношении своего рода, ни в отношении своего
бытия не освобождается от изысканий разума в мере хоть сколь-либо большей, не-
жели самые обыкновенные природные явления. И по этой причине мы, в полном со-

1
Locke, Reasonableness, с. 73.
2
John Toland, Christianity Not Mysterious (ed. P. McGuinness, A. Harrison, and R. Kearney;
Dublin: Lilliput, 1997).

∙ 68 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

гласии с заглавием данного рассуждения, равно так же утверждаем: в Евангелии нет


ничего противоречащего разуму и ничего превыше разума; и ни одну из христианских док-
трин нельзя называть тайной в строгом смысле этого слова 1.

Да, в такой системе властвует разум и только разум, как будто sola fide
Лютера заменили на sola ratio. Но как же определяет Толанд этот превоз-
несенный и возвеличенный разум? По его словам, разум — это душа, кото-
рая действует определенным образом, утверждает, отрицает; судит, что
счесть добром, а что — злом. Можно даже сказать, что это здравый смысл.
Мы не можем верить в то, чего не понимаем, говорил Толанд. И он начал
исследовать краеугольные постулаты христианства: доктрину о Троице,
пресуществление, чудеса… Все это он пропустил через огонь разума,
оставляя лишь то, что можно честно утверждать, полагаясь на разумные
доводы. Кроме того, Толанд исследовал концепцию таинства: по его мне-
нию, ее позаимствовали из языческой мифологии и затем поставили на
службу христианства, что особенно заметно у Павла и в дальнейшей исто-
рии Церкви.
В конечном счете Толанд хотел показать, что христианская вера не про-
тиворечит логическим рассуждениям и что любую другую веру тоже необ-
ходимо подвергнуть подобному испытанию. Но на деле те суждения, кото-
рыми он так увлекся, привели к совершенно иным последствиям:
разрушили многие элементы той веры, что считалась христианской, и вос-
создали ее в более приемлемой форме.
Мэтью Тиндал (1653–1733) написал многословный и зубодробительно
скучный том с пространными ответами на критику и массой цитат из ла-
тинских или греческих текстов на языке оригинала. Его труд «Христиан-
ство, древнее как само Творение, или Евангелие как воспроизведение есте-
ственной религии» 2 стал не столько попыткой заинтересовать широкую
публику, сколько противостоянием с «духовными лицами», которые, по-
хоже, и были основным предметом анализа. Тиндал следовал такому мето-
ду: обозначал вопросы, которые задавали ему или которые задавал он сам,
и давал на них ответы. Такая диалектика проходит по всей его книге.

1
John Toland, Christianity Not Mysterious, с. 17; курсив автора. Я немного отредактировал
данный отрывок, чтобы сделать высокопарный и цветистый английский язык того вре-
мени более современным. Так нередко делают с подобными текстами, и я последовал
этим же путем, чтобы сделать язык понятнее. Хотя в этих старых текстах, которые со-
храняют вежливость даже при самой яростной полемике, есть свое очарование.
2
Matthew Tindal, Christianity as Old as the Creation: or, The Gospel, a Republication of the
Religion of Nature (London: no publisher, 1731).

∙ 69 ∙
Контексты

Тиндал утверждал, что христианство — это на самом деле та же религия,


какая может открыться в естественных рассуждениях и дана разуму самой
природой. Так христианство предстало как эквивалент разума, восприни-
маемого в природе. Религия откровения отличается от естественной рели-
гии лишь способом передачи. Христианство — это совершенное воплоще-
ние того, что мог бы распознать и естественный разум. Так, можно понять,
что с самого начала творения Бог дал человечеству законы, которым над-
лежит покоряться, а потому христианство — столь же древнее, как сам со-
творенный мир. Из этого также следует, что Библия есть совершенное от-
кровение воли Бога Творца  — но, с другой стороны, ту же самую волю
можно познать, исследуя естественное положение вещей.
Этот труд предназначался для людей ученых, и автор с легкостью пере-
ходил от христианской веры к верованиям древних язычников, с явной це-
лью изучить последние. Как и Толанд, Тиндал был яростным противником
папизма и всего, что ему сопутствовало. Порой он мог порицать и протестан-
тов, и иудеев, и мусульман, но считал, что за веру никого не следует пресле-
довать. «Все, кто серьезен в религии, возрадовались бы, увидев установлен-
ным такое правило: ни один человек не должен страдать — ни он сам, ни его
собственность, ни репутация — просто из-за своих религиозных убеждений» 1.
И все же именно разум проводит нас по лабиринту разных мнений с уваже-
нием ко всем уверениям в обладании истиной: «Так, значит, разум должен
служить нам проводником, и знание о нашем долге мы должны обретать от
света природы, прежде любых предписаний, иначе мы никогда не смогли бы
узнать, что наш долг и призывал нас вкладывать в слова те смыслы и значе-
ния, лишенными которых эти слова могли бы показаться в противном
случае» 2. Книге Тиндала грозила та же участь, что и сочинению Толанда;
впрочем, сожжения она не заслуживала, хватило бы и умелой редактуры.
Если судить по жизненным обстоятельствам, то вряд ли кто-либо мог
ожидать, что Томас Чабб (1679–1747) может написать сколь-либо значимый
труд. К тому времени, когда умер его отец, оставив семью в отчаянном по-
ложении, Чабб был младшим из четырех детей и умел разве что складывать
и вычитать простые цифры, читать и писать. Его отдали в подмастерья пер-
чаточнику, позже он стал делать свечи, но он любил писать, особенно о бо-
гословских спорах той эпохи. И ему повезло — на один из его трактатов об-
ратили внимание влиятельные люди с положением в обществе. Со временем,
получая регулярное жалованье от одного из таких покровителей, он смог

1
Там же, с. 139.
2
Там же, с. 315.

∙ 70 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

оставить убогую работу, посвятил себя сочинительству и в 1738 году опу-


бликовал свой труд «Утверждение истинного Евангелия Иисуса Христа» 1.
К тому времени он уже прослыл деистом, хотя, несмотря на это, продолжал
ходить в церковь и формально казался христианином.
В труде «Утверждение истинного Евангелия Иисуса Христа» Чабб ут-
верждал, что Иисус Христос пришел спасти души людей и тем самым дать
человечеству вечное блаженство. Эти цели не распространяются на земную
власть, говорил Чабб, и лишь при последнем суде Христос явится, чтобы
призвать свой народ к ответу, поэтому никто не должен заставлять другого
следовать закону Христа. Люди делают это лишь вследствие осознанного
выбора, в ответ на убеждение и доводы. И никто, кроме Христа, не имеет
власти над христианином; никакая церковная организация и никакие
представители Церкви не вправе наказывать верующих. Так Чабб выразил
свое презрительное отношение к церковным авторитетам, особенно к папе
и иерархам Римско-Католической Церкви. Христос, помимо прочего, гово-
рил, чтобы наш разум действовал в согласии с «вечным и неизменным пра-
вилом действий, основанным на причине вещей» 2 — и нет другого способа
угодить Богу. «Вот истинное Евангелие Иисуса Христа, вот путь и метод,
которыми Христос желает спасать души людей» 3.
Чабб также считал, что некоторые идеи — скажем, идея Иоанна об Иисусе
как о вечном Слове Божьем — могут быть как ценными, так и не очень, по-
скольку они не входят в благую весть Иисуса, направленную только на спа-
сение душ. Так и размышления Павла о статусе иудея и язычника отража-
ют лишь мнение Павла, но мы можем как принять их, так и отвергнуть: для
нас важно лишь истинное благовестие Иисуса Христа. И тут Чабб выска-
зывает ошеломительную мысль: он говорит, что те писания, которые не
входят непосредственно в Евангелие, — это всего лишь частные мнения их
авторов. Само же Евангелие совершенно ясно:
Ибо если бы свою проповедь, обращенную к бедным, то есть низшей части человече-
ства, Христос наполнил историческими фактами или множеством таинственных и
едва понятных фраз, допускающих тысячи несогласованностей и противоречий, то для
людей это стало бы не наставлением, а камнем преткновения, как если бы он пропо-
ведовал им на незнакомом языке 4.

1
Thomas Chubb, The True Gospel of Jesus Christ Asserted (London: Tho. Cox, 1738). Книга
доступна на сайте Google. Источник биографических сведений: National Dictionary of
Biography.
2
Там же, с. 18.
3
Там же, с. 19.
4
Там же, с. 49–50.

∙ 71 ∙
Контексты

Развивая эти основные положения в книге, Чабб постоянно напоминал о


праве каждого отдельного человека судить о том, что является причиной ве-
щей, а что ей не является, и при этом не подчиняться никакой иерархии мни-
мых авторитетов в стремлении определить для себя, в чем суть Евангелия.
Начало жизни англичанина Томаса Пейна (1737–1809) было крайне
скромным: в двенадцать лет он вылетел из школы, а профессией отца, из-
готовителя корсетов, Пейн, как оказалось, овладеть не смог. Какое-то время
он нанимался на корабли, выходившие в море, и однажды в Лондоне слу-
чайно встретился с Бенджамином Франклином, который помог ему имми-
грировать в Филадельфию. Там Пейн стал журналистом, поддержал рево-
люцию и написал трактат «Здравый смысл» (Common Sense), где язвительно
обличал британскую монархию и призывал к ее свержению. Труд этот разо-
шелся широко.
Книга Пейна «Век разума» вышла в 1794 году и была переиздана в 1796-м 1;
в ней говорилось о религии как таковой, но в первую очередь — об иудео­
христианской. И если Джон Локк прошел по теме веры и разума «на цыпоч-
ках», то Пейн, можно сказать, взял кувалду и замахнулся прямо на ключе-
вой элемент христианской веры  — Библию. Свое собственное кредо он
выразил так: «Верую в единого Бога и более никакого, надеюсь на счастье
за гранью этой жизни. Верую в равенство людей, и верую, что религиозный
долг — это творить справедливость, любить милосердие и стремиться ос-
частливить наших ближних» 2.
Далее следовал длинный список того, во что он не верит. Пейн не щадил
ни церквей, ни храмов, ни синагог. Все это, говорил он, человеческие изо-
бретения, «устроенные затем, чтобы запугивать и порабощать человечество
и монополизировать власть» 3. История о начале христианства, как ее рас-
сказывают верующие, есть миф, не основанный на фактах и похожий на
языческие мифологии древности. Христианская Троица — просто один из
вариантов многобожия тех времен. Пейн отмечает, что все, сказанное им, не
следует относить лично к Иисусу, «человеку добродетельному и приятному
во всех отношениях» 4, и пусть даже у его учения есть параллели и в других
религиях, учил он великодушию и нравственности. Сам Иисус ничего не
написал; мы почти ничего не знаем о его происхождении, окутанном пеле-
ной мифов; а евангельские повествования противоречат друг другу столь

1
Thomas Paine, Age of Reason (Luxemburg: no publisher, 1792). Весь этот труд доступен на
сайте http//www.ushistory.org/paine/reason/singlehtml.htm.
2
Paine, Age of Reason, с. 2.
3
Там же.
4
Там же, с. 3.

∙ 72 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

сильно, что историческая достоверность Евангелий крайне мала. Затем


Пейн прошелся по всей Библии, отмечая в ней противоречия. К слову, го-
раздо позже исследователям предстояло обратить многие его прозрения
себе во благо: те позволяли заподозрить в тексте указание на несколько раз-
ных первоисточников. Его яростная критика не щадила ни одной из книг —
за исключением Книги Иова, которой он восхищался; впрочем, Пейн ут-
верждал, что она — не библейская и что ее даже писали не евреи, а язычники.
Нетерпимое отношение к Библии подвело Пейна и к иному прозрению:
так, например, он говорил, что Книга пророка Исаии есть «одно из самых
диких и беспорядочных сочинений, когда либо созданных; в нем нет ни
вступления, ни средней части, ни конца» 1. Он так никогда и не сумел допу-
стить мысли о позднейшей редактуре или о разных источниках. Как деист,
он мог думать лишь о логическом ходе событий от А к В; по сходным при-
чинам он мог лишь объявить книгу неподлинной и бесполезной, — а как
иначе, если ее автором был не тот, кого таковым считала традиция? Вот как
Пейн кратко описывает христианское богословие:

Изучать богословие в нынешнем состоянии христианских церквей, — это все равно


что изучать пустоту; это богословие не основано ни на чем; у него нет никаких прин-
ципов; оно не исходит ни от каких авторитетов; оно не содержит фактов; оно ничего
не может доказать и из него не сделать никаких выводов. Не все можно изучать как
науку, если не владеешь принципами, на которых основан предмет, и поскольку у
христианского богословия такие принципы отсутствуют, это и позволяет сказать, что
изучать его — все равно что изучать пустоту.

В то же время Пейн мог ставить и вопросы по существу, как он это дела-


ет, например, тут:
Создатели христианских мифов говорят нам, что Христос умер за грехи мира и что он
пришел, чтобы умереть. Так изменилось бы что-нибудь, если бы он умер от лихорад-
ки или от оспы, от старости или еще от чего-либо? 2

Кратко изложить мнения Пейна обо всей Библии, от Бытия до Открове-


ния, довольно сложно. Не ко всему он относился негативно. Как и другие
деисты, Пейн считал, что Бог познается через творение как Первопричина
всего. Только разум позволяет людям обрести хоть какое-то знание едино-
го Бога. Деисты, как правило, прославляли Бога природного мира; это от-
ражено и в словах Томаса Джефферсона в «Декларации независимости»,

1
Там же, с. 45.
2
Там же, с. 9.

∙ 73 ∙
Контексты

где естественные права людям даруют «Природа и Бог Природы». Похоже,


деисты упустили из внимания тот факт, что Бог допускает в мире суще-
ствование всевозможных трагедий и бед и что такой Бог неизбежно равно-
душен к людским страданиям.
Томас Джефферсон (1743–1826), третий президент США, был твердока-
менным деистом. Вопрос о том, сколько еще было деистов среди отцов-ос-
нователей Америки, остается спорным 1. На разных этапах карьеры государ-
ственного деятеля Джефферсон претворял в жизнь идею, занимавшую его
мысли долгие годы: он хотел составить единый документ с текстами Ново-
го Завета на четырех языках — английском, греческом, латинском и фран-
цузском. Этот проект он так и не осуществил, однако с помощью ножниц и
клея составил другой документ, названный «Библией Джефферсона». Этот
текст содержал все высказывания, приписываемые Иисусу, и они, по сло-
вам Джефферсона, составляли «самую благотворную и совершенную нрав-
ственную систему… из всех, которым когда-либо кто-либо учил» 2. В такой
Библии не было ни намека на чудеса. Все подобные вещи намеренно устра-
нялись.
Когда Джефферсон боролся за президентский пост, противники назы-
вали его неверующим из-за его взглядов. На это он, не смягчая выражений,
отвечал: «Я поклялся на алтаре Божьем быть вечным врагом любой формы
тирании над разумом человека!» 3. Эти слова украшают мемориал Джеф-
ферсона в Вашингтоне.
Джефферсон не слишком доверял первым апостолам, которые передали
другим учение Иисуса. Он считал их невежественными, ограниченными
людьми, и полагал, что они ошибались, передавая предание, и добавляли
свои собственные представления к тому, о чем рассказывали, поэтому у каж-
дого евангелиста появился свой образ Иисуса. И хотя Джефферсон не раз-
бирался в вопросах устной традиции и ее передачи, он, тем не менее, с легко-
стью отличал учение Иисуса от искажений, внесенных учениками. Учение
Иисуса, говорил он, сияет здесь, как «бриллианты на куче навоза» 4. Да, «те-

1
Джефферсон  — ярчайший пример; возможно, к деистам можно отнести также Джона
Адамса; Бенджамин Франклин какое-то время был деистом, но потом заявил, что деизм
оказался не слишком практичным. См. автобиографию Франклина: http://www.
earlyamerica.com/lives/franklin/. Кто-то считал деистом Вашингтона, хотя споры об этом
продолжаются.
2
Цит. по: Forrest Church, «The Gospel according to Thomas Jefferson», в кн.: Thomas
Jefferson, The Jefferson Bible: The Life and Morals of Jesus of Nazareth (Boston: Beacon,
1989), с. 1–32, цит. с. 5.
3
Там же, с. 7.
4
Там же, с. 17.

∙ 74 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

ория навозной кучи» — не очень пристойное название; но любому, кто хочет


вновь услышать подлинный голос Иисуса, приходится отделять подлинное
от неподлинного. В этом смысле Джефферсон действительно сделал шаг впе-
ред в истолковании традиции, связанной с Иисусом, — по сравнению со сво-
ими предшественниками или современниками из числа деистов.
Чему же учат нас деисты — и учат ли хоть чему-нибудь? Полагаю, их тру-
ды важны для нас по нескольким причинам.
Локк первым провел различие между Евангелиями и Посланиями  —
и тем сделал жизненно необходимый шаг для выделения аутентичной тра-
диции Иисуса 1. Джефферсон зашел в этом еще дальше. Чабб, вслед за Лок-
ком, заявил, что авторитетными следует считать только Евангелия, отказав
в этом другим новозаветным книгам. Некоторые деисты постепенно при-
ближались к подлинно историческому подходу — это видно в трудах Толан-
да, Чабба, Тиндала и Пейна, признававших, что для понимания христиан-
ского движения важны знания о той обстановке, в какой предстали Иисус
и его ученики. Благодаря тому, что деисты цитировали параллели к хри-
стианскому учению, появилась возможность воспроизвести вероятные
источники, которым подражали авторы Евангелий. В то же время некото-
рые деисты видели в иных религиях контрапункт для христианской веры —
и в этом смысле намеревались ее обогатить.
Никто из упомянутых мной деистов не искал исторического Иисуса.
Ближе всего к этому подошел Джефферсон. В первую очередь целями для
деистов служили порядки и верования Церквей с их Символами веры и
служителями. Однако в их достижениях скрывался критический дух, стре-
мившийся выразить себя. И ему предстояло это сделать — но, если можно
так сказать, из загробного мира.
Тем деистом, который сделал следующий шаг и открыл эпоху «истори-
ческого поиска» Иисуса, был Герман Самуил Реймарус. Его дело было
столь рискованным, что его труды опубликовали лишь посмертно. Альберт
Швейцер по достоинству оценил значение того, что совершил Реймарус,
и справедливо сказал, что его работа стала торжественным открытием ис-
ключительно исторического представления об Иисусе. А еще Швейцер
счел столь же ценным и то, что Реймарус первым применил эсхатологиче-
ский подход.
Реймарус был первым из трех деятелей, имена которых ассоциируются
с так называемым Старым поиском. Вторым был Давид Фридрих Штраус,

1
См. также: Werner Georg Kummel, The New Testament: The History of the Investigation of Its
Problems (trans. S. McLean Gilmour and Howard C. Kee; Nashville: Abingdon, 1972), с. 51–53.

∙ 75 ∙
Контексты

третьим — Альберт Швейцер, рассказчик и толкователь «Старого поиска».


Я упомяну лишь о них и этим ограничусь: подробный обзор «Старого по-
иска» рискует стать в лучшем случае поверхностным пересказом с массой
повторов, да и рассказать о нем лучше, чем это сделал Швейцер, довольно
затруднительно.

Герман Самуил Реймарус (1694–1768)


Вероятно, мало кто мог бы предположить, что Реймарус потрясет мир изуче-
ния Евангелий. Он по праву считался выдающимся ученым и часто публи-
ковал работы по философии и логике, а также переводы древних докумен-
тов. На своем веку он успел, пусть и вкратце, ознакомиться с рассуждениями
философов о разуме и, как известно, читал труды Локка и Толанда. И все же
ученому миру предстояло поразиться, что Готхольд Лессинг опубликовал
несколько фрагментов работ неизвестного автора, и оказалось, что эти так
называемые «Вольфенбюттельские фрагменты» (найденные в герцогской
библиотеке в Вольфенбюттеле) написаны Реймарусом. Среди них находил-
ся и наиболее спорный «фрагмент» под названием «О цели Иисуса и его
учеников». «Великолепное произведение… одно из величайших событий в
истории критики… шедевр мировой литературы», — так отзывался об этой
работе Швейцер, добавляя: «Редко когда являлись ненависть, способная
выразить себя столь красноречиво, и презрение, пронизанное таким высо-
комерием, но в то же время редкий труд создавался со справедливым осо­
знанием абсолютного превосходства над взглядами современников» 1.
Как и Швейцер, я восхищаюсь Реймарусом, хотя и не склонен думать, буд-
то его роль в мировой литературе настолько велика. Труд Реймаруса ясно
показывает, сколь напряженной была мысль ученого, сколь серьезно он от-
носился к текстам Евангелий и сколь неустанно бросал вызов всем истори-
ческим стандартам, господствующим в то время. Реймарус — не Шекспир, но
он доводил свои мысли до конца и делал из них такие выводы, которые, не-
сомненно, принесли бы ему немало бед, если бы он своевременно не упоко-
ился в могиле. Слабость его метода заключалась в некритичном обращении
к Евангелию от Иоанна, отчего временами на свет являлась неудобоваримая
смесь из текста Иоанна и синоптических Евангелий, причем Реймарус не
приводил никаких оснований, призванных объяснить, почему он так делает.
Вряд ли хоть кто-то в то время мог даже вообразить такие портреты
Иисуса и его учеников, какие явил нам Реймарус. Иисуса он представил

1
Albert Schweitzer, The Quest of the Historical Jesus: First Complete Edition (ed. J. Bowden;
trans. J. Bowden et al.; foreword by D. Nineham; Minneapolis: Fortress, 2001), с. 16.

∙ 76 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

пророком, возвещавшим о конце света. Грядущее «царство» понималось в


политическом смысле и должно было наступить в самом скором времени.
Иисус ожидал, что в Иерусалиме его провозгласят Мессией этого царства,
но план кончился неудачей, и ученики потеряли и своего Мессию, и свою
цель — и, как предполагал Реймарус, предпочли заняться не ловлей рыбы,
а проповедью царства, так что выкрали тело распятого Иисуса и возродили
эсхатологическое движение, чуть было не исчезнувшее без следа. Только
теперь они говорили о духовно воскресшем Христе и о царстве, которое на-
ступит в далеком будущем. Тем самым они внесли в христианство одну
проблему, которую оно с тех пор так и не смогло решить: проблему отложен-
ной парусии, правления апокалиптического Христа. Даже сегодня выходит
много книг о конце света, и они пользуются большим спросом — не говоря
уже о том, что приносят доход в миллионы долларов. Реймарус невысоко
ставил учеников и считал их обманщиками, сознательно возобновившими
проповеди о том мирском царстве последних дней, о котором столь убеди-
тельно говорил Иисус и которое ранее возвещал Иоанн Креститель. Одна-
ко сценарий Реймаруса не слишком правдоподобен, — ведь люди, как пра-
вило, не желают терпеть гонения и умирать за то, что, как они сами знают,
есть обман. Реймарус отказывается признавать воскресение на том основа-
нии, что рассказы разных евангелистов о пустой гробнице противоречат
друг другу в деталях и их нельзя свести в общую картину. Он абсолютно
прав, но это наблюдение самоочевидно для любого хоть сколь-либо внима-
тельного читателя. Гораздо труднее выделить в текстах более древнюю тра-
дицию, которую отражают не повествования о пустой гробнице, а более
ранние пассажи о явлениях Воскресшего, скажем, 1 Кор 15:3–11 у апостола
Павла.
Однако нам не следует винить Реймаруса в том, что он не смог поднять-
ся на ту высоту, где оказались исследователи последующих поколений. Мы
бы не понимали того, что понимаем, если бы не труды наших предшествен-
ников, среди которых Реймарус, несомненно, занимает видное место.
Реймарус нажил себе и яростных врагов, и восторженных поклонников.
Кроме Швейцера, у него была другая родственная душа — Давид Фридрих
Штраус, который ценил работы Реймаруса, хотя и относился к ним крити-
чески. Движущей силой всего XVIII столетия, как отмечал Штраус, был ра­
зум, а вместе с ним — и его главный спутник, закон согласованности и про-
тиворечия. Воскресение Иисуса просто нарушает законы природы, а потому
не могло произойти, следовательно, можно думать, что ученики выкрали
тело ради осуществления своего нового плана — сохранить старое движение,
придав ему новую одухотворенность… и так далее, и тому подобное. Вердикт

∙ 77 ∙
Контексты

Штрауса звучит так: «XVIII век презрел воображение и пренебрег им, а по-
тому он отверг и религию, чей отец есть дух, а мать — воображение» 1. Впро-
чем, трудно обвинить Реймаруса в недостатке воображения.

Давид Фридрих Штраус (1808–1874)


Как считал Швейцер, Штраус был пророком и разделил судьбу пророка 2.
Его пророческий дар проявился в том, что Штраус предвосхитил те вопро-
сы, которым на протяжении целого поколения было суждено владеть ду-
шами исследователей — а ученым в конце концов предстояло увидеть мир
таким, каким видел его сам Штраус. Что же касается участи пророка, то
Штрауса несчетное множество раз критиковали за то, что он применил по-
нятие мифа к текстам, священным для многих его современников. Швей-
цер верно отмечал, что Штраус заметил эсхатологический элемент в про-
поведи об Иисусе. Но Штраус, в отличие от Швейцера, видел и мифический
характер этого элемента, и приписать его Иисусу он просто не мог.
Штраус подпал под влияние философии Гегеля, считавшего историю по-
следовательным движением триады «тезис, антитезис, синтез». Например,
христианство на историческом этапе рождения из иудаизма — тезис; элли-
низм — антитезис; а последующая христианская религия — их синтез. В том
же духе, на основе гегельянского метода, Штраус анализировал все, что го-
ворилось об Иисусе у синоптиков (Евангелие от Иоанна, где богословие
затмевало все прочее, он принимал во внимание редко). Подход был таким:
Штраус представлял сверхъестественную интерпретацию, затем — рацио-
налистическую и, наконец, свою собственную, мифологическую. В реаль-
ности привнесение мифического элемента привело не столько к синтезу,
сколько к уничтожению двух других компонентов триады, но подобное ис-
требление свидетельств, записанных в Евангелиях, не беспокоило Штрау-
са: он впитал и еще одну идею Гегеля — согласно которой за всем, что явле-
но в исторических движениях, стоят возникшие идеи, — и полагал, что в
раннем христианском движении в высшей степени проявилась идея о союзе
Бога с человеком, олицетворением которой стал Иисус. И поэтому Штрауса
не особенно интересовали внешние атрибуты истории  — по завершении
всех кровавых драм значение имела лишь идея союза Бога с человеком.
То, что Штраус привнес в работу с Евангелиями категорию мифа, стало
характерным признаком его подхода — и именно это, что неслучайно, вы-

1
D. F. Strauss, «Hermann Samuel Reimarus and His Apology», в кн.: Reimarus: Fragments (ed.
C. H. Talbert; trans. R. S. Fraser; LJS; Philadelphia: Fortress, 1970), с. 44–57, цит. с. 51.
2
Schweitzer, Quest, с. 65.

∙ 78 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

звало самые жаркие споры. Возможно, они отчасти связаны с тем, что у
многих само слово «миф» прочно ассоциировалось с легендами о древних
богах Греции и Рима. Однако для самого Штрауса миф имел «хорошее»
значение. Он означал «лишь облачение религиозных идей в историческую
форму, придание им облика через способность легенды к изобретательско-
му творчеству, действующую за пределами осознания, и их воплощение в
исторической личности» 1.
Первичным источником таких легенд, на что непрестанно указывал
Штраус, был Ветхий Завет. В конечном счете, говорил он, в ветхозаветных
текстах не остается почти ничего, что можно назвать историческим. Поми-
мо этой проблематичной характеристики, в книге Штрауса есть и другой
непростой момент: то, что он считал «историческим», приходится добывать,
точно руду из неимоверно твердой горной породы. Даже Швейцер опускал
руки, думая о том, сколь тщетны попытки отыскать тот материал, какой по-
лагал историческим Штраус,  — а когда Швейцеру удавалось найти хоть
что-то, он думал, что Штраус зашел слишком далеко 2. Создается такое впе-
чатление, что Швейцер критиковал Штрауса в тех моментах, которым пред-
стояло стать ключевыми в его собственной реконструкции. Скажем, Швей-
цер утверждал, что Штраус слишком многое себе позволил, налагая
ветхозаветные мифы на Новый Завет. Взять, например, умножение хлебов.
Штраус отрицал историческую ценность этой истории, ссылаясь на такие
ветхозаветные параллели, как насыщение народа манной в пустыне и чу-
десное насыщение людей при Елисее. Швейцер же утверждал, что новоза-
ветный рассказ содержит важные исторические элементы, и позже исполь-
зовал их в своей интерпретации событий. Швейцер винил Штрауса в
чрезмерном увлечении «разработкой горных месторождений» 3 на матери-
але Евангелий — и говорил, что именно она, скорее всего, и вызвала очень
неблагожелательное отношение широкой публики. Но все же, с другой сто-
роны, Швейцер воздавал Штраусу хвалу за то, что тот ясно осознал как эс-
хатологический характер движения Иисуса, так и то, что сам Иисус видел
себя в роли грядущего Сына Человеческого, который будет прославлен в
эсхатологическом Царстве 4.

1
Там же, с. 75.
2
Там же, с. 84.
3
Там же, с. 80.
4
На английском языке труд Штрауса доступен в переводе, который выполнила с четвер-
того немецкого издания Джордж Элиот (Мэри Энн Эванс). См.: Peter Hodgson, «Editor’s
Introduction», в кн.: David Friedrich Strauss, The Life of Jesus Critically Examined (trans. .
G. Eliot; LJS; Philadelphia: Fortress, 1972), xlvii–xlix.

∙ 79 ∙
Контексты

И, наконец, у анализа Штрауса есть еще один недостаток: он уделял


слишком мало внимания разрешению синоптической проблемы. Он счи-
тал, что Евангелие от Марка — это просто краткий пересказ Евангелия от
Матфея, и поэтому просто не мог ни увидеть в первом какой-либо ценности,
ни заметить связи в отдельных историях, рассказанных у Марка. И именно
этому недостатку, как полагал Швейцер, предстояло обречь на провал лю-
бую попытку прийти к подлинно историческому пониманию Иисуса и его
движения.

Альберт Швейцер (1875–1965)


Теперь же настала пора поговорить о самом Швейцере, третьей вершине
нашего треугольника. Его гениальность ни у кого не вызывает сомнений;
он был обладателем ученых степеней в богословии, философии и медицине,
прекрасно знал творчество Баха, а кроме того, умел играть на органе, глу-
боко изучал историю этого инструмента и часто давал концерты, деньги с
которых шли на его миссию, проводимую среди африканцев. В 1954 году
Швейцер получил Нобелевскую премию мира. Он был и остается важным
деятелем во всей истории «поиска Иисуса», и влияние, оказанное им на на-
правление исследований в ХХ веке, несравнимо ни с каким другим. Швей-
цер был властителем дум более столетия, и теперь, быть может, пришло
время вновь оценить его «правление», — причем нам предстоит не просто
вежливо склонить голову перед его величием, но и воздать должное уваже-
ние той преданности, с которой он относился к исторической правде, куда
бы та ни вела. Образ Иисуса, воссозданный Швейцером, сложен и неодно-
роден; и в моей попытке поговорить о нем мне самому видится лишь скром-
ное участие в беседе, начавшейся задолго до меня.

Вскрытие противоречий: Альберт Швейцер и «исторический Иисус»


Прежде чем изложить свои идеи, Швейцер потратил немало сил на то, что-
бы показать несостоятельность книги Вильяма Вреде «Мессианская тайна
в Евангелиях» 1. Вреде утверждал, что тема тайны впервые появилась в
Евангелии от Марка и скрыла факт того, что служение Иисуса на самом
деле не было мессианским, а стало таковым прежде всего благодаря вос-
кресению. Швейцер проанализировал труд Вреде и нашел там глубокие
недостатки. Нам не стоит вдаваться в детали, достаточно лишь отметить,
что сам Швейцер поддержал диаметрально противоположную точку зре-

1
Издание Вреде, которым я располагаю, носит более краткий заголовок «Мессианский
секрет»: The Messianic Secret (trans. J. C. G. Greig; Cambridge: James Clarke, 1971).

∙ 80 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

ния по сравнению с той, какую высказывал Вреде. Там, где Вреде усматри-
вал действие созидающей общины или анонима, Швейцер видел Иисуса-
созидателя. Это было одним из самых главных пунктов, в которых Швейцер
расходился с «теологией модернизма».
Кроме того, нам необходимо уже сейчас, в самом начале, вспомнить о не-
которых других аспектах «исторического Иисуса», воссозданного Швейце-
ром. Важнейший из них прямо связан с теми источниками, которыми поль-
зовался Швейцер, создавая свой яркий образ. Здесь нам придется разделить
такие источники на две группы. Во-первых, Швейцер обратился к общим
эсхатологическим и мессианским ожиданиям иудеев эпохи позднего иуда-
изма, отраженным в апокрифах, псевдэпиграфах и других пророческих
текстах Ветхого Завета. Этот обширный поток составил тот исторический
контекст, в рамках которого следовало пытаться понять Иисуса. Второй
источник — тексты Нового Завета, в которых однозначно говорится о сути
деяний Иисуса. Швейцер в основном обращался к Евангелию от Марка и
ряду дополнений из Евангелия от Матфея и причислял эти два текста к са-
мым древним документам, связанным с исторической интерпретацией слу-
жения Иисуса. Их надлежало использовать как единое целое и толковать
буквально. Присоединять к избранным источникам Евангелие от Луки он
отказался сказав, что этот текст ничего не добавит к материалу, уже доступ-
ному благодаря двум самым ранним Евангелиям 1, — и этот отказ говорит
нам о двух вещах. Во-первых, Швейцер не пытался ни создать «жизнеопи-
сание» Иисуса, ни представить все его учение, поскольку в таком случае —
приведем лишь один пример — ничто не заменит тех замечательных притч,
которые есть только у Луки, и их устранение было бы непростительным.
Во-вторых, отказ от Луки можно объяснить тем, что этот евангелист опре-
деленно склонен редактировать все моменты, где говорится о приближении
Царства: Лука меняет временную перспективу и переносит наступление
Царства в неопределенное будущее. Эта склонность не вписывалась в рас-
четы Швейцера, и, полагаю, он усматривал в ней позднюю редактуру, при-
званную аннулировать тот неудобный факт, что обещанное Царство не на-
ступает. В ином случае отказ от текста Луки выглядит чем-то вроде
каприза — и возникает подозрение, что гениальный исторический портрет
Иисуса, созданный Швейцером, просто не мог быть другим.
Как и самые ярые критики евангельских историй о детстве и юности
Иисуса, Швейцер утверждал, что в них мы не найдем никаких исторических

1
См. также замечания Швейцера о Луке в издании: Quest, с. 522, прим. 5; а также в пре-
дисловии Денниса Найнхэма: Schweizer, Quest, с. xiii–xxxii, цит. с. xxi.

∙ 81 ∙
Контексты

сведений. Вот прямая цитата: «Иисус впервые выходит на историческую


сцену в тот момент, когда в Галилее он провозглашает, что приблизилось
Царствие Божье» 1. Затем Швейцер переходит к истории крещения Иисуса
и ее вариациям. У двух первых евангелистов, говорит он, Иисус именно в
этот момент понимает, что он Мессия. При этом Марк, у которого Иисус
только видит голубя и слышит голос (тема тайны!), вероятно, передает
историческую правду.
Но если все это видел и слышал только Иисус, как же рассказ об этом
событии попал в повествование Марка? Об этом мог поведать лишь сам
Иисус, а если он об этом кому-то сказал, значит, мессианская тайна уже
перестала быть тайной!
Швейцер, тем не менее, решил, что на вопрос о том, понимал ли Иисус в
момент крещения, что он есть ожидаемый всеми Мессия, мы не можем дать
ответа. Есть и другие намеки на то, что Иисус уже считал себя Мессией, —
например, Иисус, как и Иоанн Креститель, говорил о близком наступлении
Царства, в котором социальный мир перевернется, и последние станут пер-
выми, а первые последними; он говорил даже о том, что Мессия, или Сын
Человеческий, выйдет из среды обычных людей. Спор в Евангелии от Мар-
ка (Мк 12:35–37), посвященный тому, как соединить представления о Мес-
сии и о Сыне Человеческом, имеет смысл только в том случае, если Мессия
рожден в последнем поколении рода Давидова и становится Сыном Чело-
веческим лишь в момент своего преображения при наступлении Царства.
Швейцер указывает на другие случаи, когда Иисуса называли сыном Да-
видовым (женщина-хананеянка [Мф 15:22]; слепой нищий [Мк 10:47–48];
народ, когда Иисус исцеляет бесноватого [Мф 12:22–23]; толпа при входе в
Иерусалим, приветствующая Иисуса криками «осанна», хотя в тот момент
он известен лишь как пророк [Мф 21:9]). Усиливая аргументацию, Швей-
цер добавлял, что Иисус уже принадлежал к последнему поколению потом-
ков Давида, о чем говорят его родословные и, что важнее всего, апостол
Павел (Рим 1:3). Несколько позже, в период правления Домициана (81–96),
как свидетельствует Егесипп, были найдены двое родственников Иисуса,
которые оказались потомками Давида через Иуду, брата Иисуса.
Аргументация Швейцера логична. Проблема в другом: Швейцер с самого
начала предполагает, что Иисус считал себя Мессией, даже если это пред-
ставление у него еще не получило полного развития и выражения, а затем
находит тексты, которые это подкрепляют. Это ров столь широкий, что его
так просто не перешагнуть. И если принять это априори — тогда все, игра

1
Schweitzer, Quest, с. 316.

∙ 82 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

окончена. А еще Швейцер как-то незаметно переходит к вопросу о Сыне


Человеческом, слитом с ролью Мессии 1. Но если учесть все, что известно о
ролях Мессии и Сына Человеческого, может ли хоть кто-нибудь думать,
будто сейчас он играет роль первого, — и в то же время знать, что вскоре
примет и роль второго? И если этот некто думал, что вскоре преобразится
и станет сверхъестественным Сыном Человеческим, почему его должна за-
ботить куда более прозаичная — в сравнении — роль Мессии? В этой ро-
ли — насколько мы можем представить образ Мессии по дошедшей до нас
литературе — Иисусу совершенно нечего делать. В версии Швейцера мес-
сианская роль Иисуса состоит лишь в том, что ему приходится возвещать
близкое наступление Царства и попутно учить людей. Можно ли думать,
что Иисус считал себя Мессией, о котором другие узнают в тот момент, ко-
торый выберет он сам? Вероятно, титул Сына Человеческого он получил
после того, как свершилось воскресение. Швейцер думает, что такой ход
мыслей возможен, но в то же время считает, что Иисус хранил при себе это
знание — мессианскую тайну — по мотивам, почти недоступным нашему
пониманию. В представлении Швейцера Иисус мог скрывать свое месси-
анство, поскольку, возвестив о нем публично, рисковал бы проявить себя в
глазах окружающих либо политически замотивированным, либо душевно-
больным.
Однако загадка, с которой сталкивались и продолжают сталкиваться
все исследователи «исторического Иисуса», состоит в том, что самым ран-
ним титулом, присвоенным ему, был, вероятно, именно титул Мессии. Мы
видим это, например, у апостола Павла, который называет Иисуса «Иису-
сом Христом», отчего титул «Христос» становится почти частью имени
Иисуса. Это указывает на то, что титул Мессии начали применять очень
рано, возможно, еще во времена служения Иисуса, но из этого не следует,
будто сам Иисус притязал на этот титул. Так могли называть его востор-
женные ученики, или же титул мог появиться после воскресения, — так
одно событие веры способно породить другое.

1
Похоже, в литературе тема связи Мессии с Сыном Человеческим трактуется по-разному.
См.: Matthew Black, «The Messianism of the Parables of Enoch», в кн.: The Messiah:
Developments in Earliest Judaism and Christianity (ed. J. H. Charlesworth et al.; Minneapolis:
Fortress, 1992), с. 145–168. См. там же содержательное вступление: Charlesworth, «From
Messianology to Christology: Problems and Prospects», с. 3–35. Чарлзворт указывает на
проблемы поиска связи между двумя этими титулами. Другие авторы поднимают во-
прос о самой идее Мессии, показывая, что одного-единственного представления о Мес-
сии просто не существовало. В статье: Richard Horsley, «‘Messianic’ Figures and Movements
in First-Century Palestine», с. 276–295, сделан следующий вывод: у нас мало указаний на
то, что во времена Иисуса существовали представления о «четко определенном» Мессии.

∙ 83 ∙
Контексты

Как бы там ни было, эти разнообразные ключевые пассажи отражают


мысль Швейцера. Вначале он говорит, что Иисус «мог в какой-то мере» счи-
тать себя Мессией: он думал, что ему предстоит войти в Царство преобра-
женным ангелом, и полагал, что войдет туда как Мессия и Сын Человече-
ский 1. И этот ряд предпосылок — «он мог», «в какой-то мере», «он думал»;
титул Сына Человеческого, добавленный к титулу Мессии, — сначала пред-
стают как возможности, а потом как-то неуловимо превращаются в несо-
мненный факт.
Служение Иисуса, как напоминает нам Швейцер, вероятно, не продли-
лось и года, и лишь скромную часть этого времени Иисус уделил тому, что-
бы учить народ. Он закончил учить, когда отослал с проповедью своих апо-
столов, после чего удалился от толпы и вместе с учениками отправился на
север. Мы снова видим его в окружении народа лишь по прибытии в Иеру-
салим. С какой целью он отправился на север — без цели, без плана дей-
ствий, как кажется на первый взгляд? Либеральные авторы широко обсуж-
дали этот вопрос; по мнению Швейцера, Иисус пытался избегать толп,
чтобы не раскрылась тайна его мессианства. Он оказывается на другом бе-
регу озера, в Трансиордании, совершает там акт экзорцизма, но уходит, ког-
да к нему стекаются горожане. Куда бы он ни шел, вокруг него собираются
люди; он уклоняется от встреч, отправляется в Назарет, отсылает своих
учеников на миссию, а по их возвращении пытается скрыться от толпы, ко-
торая по-прежнему следует за ним. У озера он насыщает пять тысяч чело-
век, пересекает Иордан, идет в Вифсаиду, затем направляется в Генисарет,
но и там ему не дает покоя толпа; и он уходит в область Тира и Сидона, на
чем и завершаются его деяния в Галилее.
Как полагал Швейцер, впервые Иисус попытался уйти от толпы в Ка-
пернауме, где изгоняемые им бесы признали в нем «святого Божия», а он
повелел им молчать. Это стало обычным явлением при экзорцизме: злые
духи распознают Иисуса, а он велит им не разглашать его тайну. Почему он
велит им молчать? Отвечая на этот вопрос, Швейцер ссылается на Еванге-
лие от Марка (Мк 4:10–12): тут Иисус отвечает на вопрос о том, для чего он
учит в притчах, и за его ответом скрыта идея о предопределении. Только те,
кому дано войти в Царство, понимают притчи. К другим же обращены лишь
слова о скором наступлении Царства и сопутствующий этому призыв к по-
каянию. Таким образом, люди, которые понимают притчи, тем самым по-
казывают, что находятся в числе предопределенных избранников, и требо-
вания, изложенные позже в Нагорной проповеди, предъявляются именно

1
Примеры приведены по источнику: Schweitzer, Quest, с. 316–317.

∙ 84 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

к ним. Это этика переходного периода, поведение, ожидаемое от тех, кому


предназначено войти в Царство. Близость наступления Царства сужает сфе-
ру применения этих этических стандартов и придает им временный харак-
тер. В Царстве нравственных требований уже не будет, все станут подобием
ангелов, а структура семьи полностью утратит свое значение. Но если бы
ученикам позволили узнать, какая судьба их ждет, осталась бы у них хоть
какая-то реальная причина стремиться занять свои места в этом Царстве?
Образ Иисуса, избегающего толпы в попытке сохранить в тайне свое
мессианство, делает его странным Мессией, который отказывается совер-
шать дела Мессии и подчиняет все свои поступки и речи предопределенно-
му плану. Швейцер полагал, что Иисус мог скрывать свое мессианство,
чтобы те, кому не было предначертано оказаться среди избранных и войти
в их круг через веру в Иисуса, не обрели спасения души 1. Но с чего бы Иисус
вел себя так, если пришел даровать спасение тем, кто был его лишен?
«Этическая идея спасения и ограничения, связанные с предопределени-
ем для принятия в круг избранных, непрестанно конфликтуют в уме
Иисуса» 2, — утверждал Швейцер — точно как либералы, «прекрасно знав-
шие», что происходило в уме Иисуса, или словно какой-нибудь кальвинист,
рожденный много веков спустя после эпохи, в которой жил Иисус. К тем,
кому предназначено войти в Царство, обращены и заповеди блаженства;
ученики, отправленные на миссию, должны проповедовать всем о том, что
Царство грядет, и очень скоро. По мнению Швейцера, Иисус ожидал, что
это случится в дни жатвы — в прямом смысле слова — и именно поэтому
разослал учеников проповедовать Царство, которое вот-вот станет реаль-
ностью. Тут Швейцер отступает от Марка и обращается к Евангелию от
Матфея (Мф 10:23), где находит ключевой пассаж для понимания хода со-
бытий, связанных с деятельностью Иисуса. Можно думать, говорит он, что
ученики в спешке обежали города и селения, о которых текст просто не
упоминает, и вернулись к Иисусу. Убедить людей в том, что Царство при-
близилось и что им надлежит покаяться и быть готовыми к его приходу, не
удалось, миссия завершилась неудачей, и это вызвало кризис у Иисуса,
ожидавшего, что парусия Сына Человеческого произойдет прежде, чем вер-
нутся ученики. И когда они вернулись, Иисус, по мнению Швейцера, был
потрясен. Парусия Сына Человеческого не состоялась, и это, добавляет
Швейцер, стало кризисом не только для Иисуса, но и для последующих по-
колений христиан, так что в итоге им пришлось отказаться от эсхатологии.

1
Там же, с. 319.
2
Там же, с. 323.

∙ 85 ∙
Контексты

И теперь требовалась новая интерпретация событий  — сначала Иисусу, .


а потом и Церкви.
В данном случае одному-единственному стиху приходится нести на се-
бе слишком тяжелую ношу. Без него вся реконструкция, проведенная
Швейцером, заходит в тупик. Без этого стиха Иисус, представший в версии
Швейцера, мог бы уйти в трагической тишине и провести свои дни в тихом
отчаянии; либо же восстать против своего Бога и прийти в ярость от своих
ошибок; либо как-то еще — фантазия не ограничена — переживать то, что
он совершенно неверно понял замысел Бога. Как мог Иисус столь ужасно
ошибиться?
В литературе нет такого препятствия, которое нельзя было бы обойти с
помощью богатства воображения. Швейцер обращает внимание на кон-
текст отрывка, в котором учеников отправляют на проповедь, и видит там
пространный перечень страданий и испытаний, которые должны пасть на
учеников — все в полном соответствии с ожиданиями конца времен. А зна-
чит, Иисус разделял (по крайней мере так гласит данный текст) общие
представления о великом испытании, πειρασμός, которому предстояло пред-
шествовать последним дням и, в данном случае, явлению Сына Человече-
ского в сверхъестественном Царстве. Кроме того, Иисус рассказывает уче-
никам о событиях, предваряющих явление сверхъестественного Сына
Человеческого, причем и самому Сыну Человеческому тоже предстоит при-
нять в них участие.
Но ничего из этого не случилось — разумеется, если мы, подобно Швей-
церу, воспримем этот текст как в прямом смысле подлинные слова Иисуса,
которыми он наставляет учеников, отправляя их на проповедь. Мы не хо-
тим допускать легкомыслия, но просто нельзя не задуматься о том, сколь
трудно было Иисусу набрать себе учеников, если приходилось говорить,
что их ждет такая горестная участь. Правда, возможно, нам, опять же, сле-
дует предположить, что их тревоги успокаивались обещанием награды:
важных постов в Царстве. Это напоминает один не слишком приятный
пример из нашей жизни: террористов-смертников, которые идут на гибель,
думая о небесных наслаждениях и о том, как ими будут гордиться родные.
После возвращения учеников Иисус снова учил народ «тайнам» Цар-
ства. Он говорил о том, что Иоанн Креститель был воплощением вернув-
шегося Илии, а отвечая ученикам Иоанна на вопрос их учителя, заключен-
ного в темницу, сказал, что близки последние времена. Здесь снова
появились неизвестные люди — в самый нужный момент, как в романе, где
все затруднения внезапно разрешаются неожиданной и счастливой развяз-
кой. В конце дня Иисус насытил множество народа — огромную толпу, пять

∙ 86 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

тысяч человек, как сообщает нам Марк. Швейцер видит в этой истории
предвкушение мессианского пира, таинство спасения, где Иисус благода-
рит за приход Царства, как в молитве, которой он научил учеников: там
просят о насущном хлебе и об избавлении от πειρασμός, испытаний послед-
них дней.
Если воспринимать историю в прямом смысле, это рассказ о чуде. Но
Швейцер — рационалист, подобное чудо его не устраивает, и потому он за-
являет, что тут все исторично, «за исключением последнего замечания о
том, что все они насытились» 1. Но почему не признать историчным и этот
момент? Урезанная версия Швейцера (куда исчезла рыба?) упростила рас-
сказ: Иисус с учениками раздали свои убогие припасы, которых было мало,
слишком мало для пятитысячной толпы, и никто даже не утверждал, будто
всем хватило. Так что, если забыть о насыщении собравшихся, можно пред-
положить (хотя это шаткое, очень шаткое соображение), что это событие
было не чудом, но таинством. Впрочем, с другой стороны, так оно обретало
иной смысл, не связанный с трапезой: все вовлекались в мессианское со-
бытие.
Швейцер допускает, что предание превратило эту историю в чудо; к сло-
ву, обычно он отвергает любое влияние «предания» и нередко обличает со-
временников-толкователей из «теологии модернизма» за то, что они про-
тивятся прямому пониманию текста. Видимо, здесь особый случай, когда
можно и забыть о принципах.
События развиваются стремительно. В момент преображения трое бли-
жайших учеников участвуют вместе с Иисусом в экстатическом пережива-
нии, которое для апостолов окрашено яркими эсхатологическими ожида-
ниями. «Так создалась психологическая предпосылка для того общего
визионерского опыта, который описан в истории о преображении» 2, — пи-
сал Швейцер, ссылаясь, нетипично для себя, на психологическую теорию.
Так и апостол Петр, пребывая в Кесарии Филипповой, в присутствии всех
учеников заявил, что признает Иисуса Мессией, и это вызвало не радость,
но указание на то, что это Мессия особого рода, которому предстоит таин-
ственным образом пережить страдания и даже смерть.
После этого Иисус отправляется в Иерусалим, говоря по дороге о своих
грядущих страданиях и смерти. Однако теперь он говорит только лишь о
своих страданиях и о своей смерти, как будто отныне период испытаний —
πειρασμός — предназначен лишь ему одному. Последние испытания еще не

1
Там же, с. 338.
2
Там же, с. 345.

∙ 87 ∙
Контексты

начались, даже вопреки его собственным ожиданиям. Чего-то тут не хвата-


ет, он должен что-то совершить  — «ради других… чтобы Царство могло
наступить» 1. Его решение было следствием того, что ожидаемая прежде
парусия так и не совершилась.
Но не странно ли то, что Иисус, жертвуя жизнью, ожидает, что это по-
зволит прийти Царству? Разве это — не признание того, что Иисус неверно
понимал божественную волю? И хуже того, не показывает ли Иисус этими
словами, будто он может принудить Бога к тому, чего сам Бог явно не на-
меревался совершать?
Иисус решительно шел навстречу насильственной смерти. Его вход в
Иерусалим имел для самого Иисуса мессианский смысл, но народ воспри-
нял все иначе. Швейцер по неясным причинам резко переходит к суду, не
сказав ни слова — по крайней мере тут — о Тайной Вечере, хотя и говорил о
ней раньше. Странно, ведь в рассказе о ней он по праву нашел бы еще более
выраженные ожидания грядущего Царства — в обетовании Иисуса о том,
что ученики увидят его лишь по наступлении Царства Божьего.
По мнению Швейцера, предательству Иуды соответствует то, что сделал
Петр. «Иисус умер, потому что двое из его учеников нарушили повеление
молчать: Петр — в тот момент, когда рассказал о мессианстве Иисуса две-
надцати в Кесарии Филипповой, Иуда Искариот  — когда донес об этом
первосвященнику» 2. Иисус признал себя Мессией, и священники решили
осудить его на казнь как «обманувшегося энтузиаста и богохульника» 3.
Швейцер не смог разъяснить, как он понимал оба этих обвинения. Что зна-
чило «энтузиаст»?
Тут история Швейцера обрывается: Иисус кричит громким голосом и
умирает на кресте. «Он отказался от питья с успокоительным средством
(Мк 15:23), чтобы сохранить всю полноту сознания до самого конца» 4.
Финал странно сдержан: нет ни рассказа о тонкостях суда, ни вопросов
о том, на каких основаниях вынесен приговор Иисусу. Пилат у Швейцера —
просто обманщик, который тайно потворствует священникам, соблюдая их
интересы, и в то же время использует «множество народа», чтобы умиро-
творить широкую публику. Но мог ли иной претендент на роль мессии ока-
заться на кресте, ничем не вызвав гнева Рима? Несомненно, любой, в ком
видели предводителя народного движения, мог показаться угрозой для Pax

1
Там же, с. 347.
2
Там же, с. 353.
3
Там же, с. 354.
4
Там же.

∙ 88 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

Romana, и конечно же, любой, кто учинял беспорядки в Храме, пробудил


бы гнев высокопоставленных священников. Но как мог человек, притязаю-
щий на то, что он — Мессия, который скоро явится как сверхъестественный
Сын Человеческий, заслужить одно лишь презрение? И странное замеча-
ние в финале (о том, что Иисус желал оставаться в полном сознании до
смерти) — что это за таинственный вывод? Откуда Швейцер об этом узнал?
И он молчит о том, что происходило у креста; не упоминает ни о гробни-
це, ни о разных проблемах, которые ставят перед нами различные истории
о ней; ничего не говорит ни о воскресшем Иисусе, ни хотя бы о столь широ-
ко распространенной вере в то, что он являлся ученикам. Похоже, что у
Швейцера история Иисуса закончилась на кресте. Швейцер не нуждался
ни в чем другом, и, видимо, это вполне его устраивало: он избегал всего, что
хоть отдаленно напоминало традиционную христологию. Его собственные
представления содержатся в заключении к его книге, и эти знаменитые
строки нам еще предстоит рассмотреть.

Швейцер и история «поиска Иисуса»


Принято думать, что в истории «поиска Иисуса» можно выделить период
Старого поиска, который начался с Реймаруса, длился весь XIX век и пре-
кратился, рухнув под ударами Швейцера. Наступил период молчания, ког-
да никто ничего не искал, после него настала эпоха Нового поиска, а затем —
и Третьего поиска, или «Исследования Иисуса». О том, какое положение
в этом историческом развитии занимает Швейцер, ясно сообщил Маркус
Борг, высказавший на этот счет два соображения 1. Во-первых, говорит Борг,
«Швейцер стоял за радикальное отделение исторического исследования
от богословия: то, каким был Иисус как исторический деятель, не имеет
отношения к истине христианства, которая, по мнению Швейцера, коре-
нится в переживании Христа как живой духовной реальности в настоящее
время». Во-вторых, Швейцер провозгласил, что исторические исследова-
ния Иисуса не имеют никакой богословской ценности, и это имело важное
последствие: «…на протяжении большей части этого столетия исследова-
тели проявляли сравнительно мало интереса к историческому Иисусу, так
что труд Швейцера стал не только вехой, завершившей “старый поиск

1
M. J. Borg, «An Appreciation of Albert Schweitzer», в кн.: Schweitzer, Quest, с. vii–ix. Эта же
работа Борга приводится в полном английском издании книги Швейцера Geschichte der
Leben Jesu, которое, по сути, представляет собой второе издание Von Reimarus zu Wrede, но
заметно расширенное за счет многих добавок к оригинальным работам. И, разумеется,
пришлось поменять заголовок, поскольку история доходила уже не до Вреде, но до 1913
года. Так подзаголовок книги 1906 года стал основным заголовком издания 1913 года.

∙ 89 ∙
Контексты

исторического Иисуса”, но и на время привел к прекращению вообще како-


го-либо поиска» 1.
Впрочем, общепринятые взгляды требуется пересмотреть. Быть может,
Швейцеру было трудно вписать его исторического Иисуса в богословские
схемы, но он никогда не заявлял, будто исторический Иисус неуместен в его
философии. Швейцера привлекала невероятная сила воли Иисуса — чело-
века, который осмелился бросить вызов истории и придать ей облик по сво-
ему желанию. Значение такого Иисуса в наши дни надлежит видеть в том,
что он влияет на нашу собственную волю  — и обе воли, соединяясь, как
будто перекидывают мост через пропасть, отделяющую прошлое от насто-
ящего. От исторического Иисуса остался не Иисус воскресший (возможно,
именно его Борг назвал «живой духовной реальностью»?). Швейцер гово-
рит только о «духе Иисуса», проявившем себя в этике любви и доступном
для нас сегодня и всегда. Именно такой Иисус отражен в знаменитых и ча-
сто цитируемых словах, завершающих книгу Швейцера: «Он приходит к
нам как некто неведомый…»
Но приведем и другие слова, и пусть сам Швейцер скажет, какой, по его
мнению, надлежало быть нашей связи с Иисусом. Он говорит об этом в тек-
сте, добавленном лишь в издании 1913 года:

В конечном счете наше отношение к Иисусу носит мистический характер. Мы не в


силах перенести хоть кого-либо из деятелей прошлого во плоти в настоящее, и в этом
нам не помогут ни исторические наблюдения, ни дискурсивное размышление о том,
сколь велико значение их влияния и авторитета. Мы способны вступить в отношения
с таким деятелем только тогда, когда соединяемся с ним в знании о том, что разделя-
ем одни и те же устремления, когда чувствуем, что наша воля проясняется, обогаща-
ется и оживляется его волей, когда заново открываем через него самих себя. В этом
смысле абсолютно любые глубокие отношения между людьми носят мистический
характер. И наша религия, в той мере, в какой она являет себя именно христиан-
ской — это не столько культ Иисуса, сколько мистицизм Иисуса 2.

Что же касается временной приостановки «поиска», она в намерения


Швейцера не входила 3; впрочем, он действительно стремился нанести серьез-

1
Borg, «Appreciation», с. ix.
2
Schweitzer, Quest, с. 480.
3
См. также утверждение давнего друга Швейцера: «…ему [Швейцеру] никогда не при-
ходило в голову, что можно перестать искать эту личность». Цит. по: Werner Picht, The
Life and Thought of Albert Schweitzer (trans. Edward Fitzgerald; New York: Harper, 1964), .
с. 243. См. также слова Швейцера в предисловии к шестому изданию его труда, где он
заявляет, что уже не будет ничего менять в своей работе и предоставляет другим внести

∙ 90 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

ную рану сторонникам Ричля, считая, что тот заковал христианскую веру
в оковы, сочетав ее с историей, вечно изменчивой, неопределенной и отно-
сительной. Швейцер полагал, что христианству, ради его будущего, необ-
ходима метафизическая основа, и, кажется, нашел ее в своем знаменитом
«благоговении перед жизнью».
Точнее было бы сказать, что Старый поиск умирал постепенно — сначала
в Германии, потом в других местах — из-за равнодушного отношения к нему
в мире, где он ревностно стремился стать актуальным. А сам мир тем време-
нем приходил в отчаяние от собственной правоты и подозревал, что погряз
в беззакониях. Но стоит прояснить одно: как бы мы ни трактовали конец
Старого поиска, истина в том, что всегда существовал один-единственный
непрестанный поиск исторического Иисуса, со своими взлетами и падения-
ми, озарениями и тупиками. В Германии так называемый «период молча-
ния» и был таким падением и тупиком, — но он происходил не во всем мире, .
а впрочем, даже и не во всей Германии. И, вероятно, этот спад ускорили и
Бультман, и критика форм, и диалектическое богословие в сочетании с ины-
ми социокультурными факторами, — а не один только Швейцер с его трудом.
И потому неверно говорить, будто после Швейцера наступила эпоха
молчания, когда исторического Иисуса никто не искал. Это убедительно
опровергает моя книга «Исторический Иисус в ХХ веке. 1900–1950». Я не
стану ее пересказывать даже кратко, но просто приведу некоторые имена:
Рудольф Бультман, Мартин Дибелиус, Рудольф Отто, Шейлер Мэтьюз,
Шерли Джексон Кейс, Генри Кэдбери, Фредерик Клифтон Грант, издатель-
ский дом John Knox, Томас Уолтер Мэнсон, Уильям Мэнсон, Чарльз Га-
рольд Додд, Сесиль Джон Каду, Альфред Луази, Винсент Тейлор, Морис
Гогель, Шарль Гиньбер и многие-многие другие. Можно ли, если мы пом-
ним об этих и прочих людях, говорить об эпохе молчания?

Швейцер: заключение
Все великие люди прошлого оставляют нам в наследие вопросы. Вот неко-
торые из тех, какие я по-прежнему хочу задать о Швейцере:

• Получился бы у Швейцера иной образ Иисуса, если бы он все же при-


нял во внимание Евангелие от Луки?

«порядок в хаос, царящий ныне в жизнеописаниях Иисуса — иными словами, сделать


то, что сделано мною для биографий, вышедших прежде» (Quest, с. xliii). Непохоже,
чтобы он тут думал, будто благодаря его трудам уже нет необходимости в дальнейших
исследованиях исторического Иисуса.

∙ 91 ∙
Контексты

• Верно ли Interimsethik Швейцера отражает учение Иисуса, если оста-


вить в стороне наступление грядущего Царства? Эту часть созданной
Швейцером картины отвергли почти все.
• Не придется ли вносить в текст понятие предопределения?
• Почему Швейцер столь кратко рассмотрел суд над Иисусом и его
казнь? Можно ли объяснить это тем, что Швейцер счел важным лишь
решение Иисуса пойти на смерть, а остальным достались второстепен-
ные роли?
• Требовалось ли для правдоподобия образа доказывать, что Иисус
был в здравом уме, как делал это Швейцер в своей медицинской
диссертации? 1
• Удалось ли Швейцеру создать целостный образ Иисуса? Есть ли там
достойное доверия ядро?
• Если мы учтем ограничения в работе с Евангелиями  — обращение
лишь к тексту Марка и фрагментам Матфея, а также настойчивое
стремление понимать их буквально и как единое целое, — не стоит ли
думать, что у Швейцера неизбежно должен был получиться именно
такой образ Иисуса?
• Не привело ли невнимание Швейцера к евангельским притчам к тому,
что воссозданный им образ Иисуса утратил всеохватность? И не по-
этому ли картина, изображенная Швейцером, уже изначально не мог-
ла стать верной дорогой к историческому Иисусу?

Вопросы о методике
У деистов не было четко определенного метода, о существовании которого
можно было бы говорить. Они следовали тому, что предоставлял разум, .
а именно — правилу согласованности и отсутствия противоречий, к которо-
му и сегодня обращается любой исследователь. Так же действовал и Рейма-
рус, однако он впервые внес нечто новое, попытавшись рассмотреть Иисуса
строго в историческом контексте. Те выводы об учениках Иисуса и их по-
ступках, к которым он пришел в процессе, не лишают законной силы сам
подход. Штраус расширил точку зрения Реймаруса и ввел концепцию ми-
фа. В этом смысле Бультмана можно считать наследником Штрауса, хотя
для Бультмана миф был объективацией языка, призванного возвестить об
инаковости Бога, и требовал нового перевода в более современных терми-

1
Albert Schweitzer, The Psychiatric Study of Jesus (trans. Charles R. Joy; Boston: Beacon,
1948). Главный аргумент Швейцера заключается в том, что Иисус, если его рассматри-
вать в его собственном историческом контексте, был психически здоров.

∙ 92 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

нах, а именно в почти невыразимой обычными словами реальности Dasein


(«бытие присутствия»), в том смысле этого термина, в каком его понимал
Хайдеггер. Такой обратный перевод оказался более эффективным для слов
Павла, а не Иисуса; впрочем, Бультман здесь обязан в большей степени не
Хайдеггеру, а Кьеркегору.
Ко временам Швейцера исторический метод уже развился, хотя и не вез-
де на Западе это понимали. Швейцер не предложил никаких улучшений
этого метода, но показал, что захватывающий, яркий образ можно создать
при помощи одной-единственной предпосылки — эсхатологии, и отвел ей
роль колеса, что везет на себе всю телегу.
К началу ХХ века текстологией уже занимались серьезно. Открытия
Константина фон Тишендорфа и других исследователей позволили полу-
чить тексты, намного более близкие к оригиналам, что прежде было намно-
го труднее. Кроме того, текстологи разработали ряд принципов и аппарат
и неуклонно их развивали.
Литературоведы и исследователи источников обсуждали синоптиче-
скую проблему. Большая часть исследователей согласилась с тем, что пер-
вым было создано Евангелие от Марка, хотя некоторые по-прежнему при-
держивались гипотезы Иоганна Якоба Грисбаха, гласившей, что первым
возникло Евангелие от Матфея, а другие его редактировали.
Критика форм принесла с собой осознание последствий того, что пре-
дания передавались устно и только потом были зафиксированы в текстах.
Появилась надежда на то, что получится восстановить ту форму, в которой
передавался устный текст, и дойти до самых истоков традиции. Кроме того,
критики начали понимать, что ранее текст принадлежал общине с тради-
циями, которые можно было поместить либо в Sitz im Leben Jesu («контекст
Иисуса»), либо в Sitz im Leben Kirche («контекст Церкви»). Критику форм
можно было бы назвать Traditionsgeschichte («история традиций») — ею она,
по сути, и была. Призванная прояснить тексты, критика форм уделяла ма-
ло внимания социологии, косвенно выраженной в ее собственной теории.
Однако она стала непосредственной предшественницей Redaktionsgeschichte,
«истории редакций», принимавшей во внимание те способы, при помощи
которых сами евангелисты обретали свои особые воззрения, которые пред-
стояло продвигать. Такие исследования продолжаются и сегодня.
Начиная с 1920-х годов так называемая Чикагская школа сосредоточила
внимание на том, как в Евангелиях представлены особенности устроения
общин, связанные с социальной жизнью. Ширли Джексон Кейс, главный
идейный вдохновитель школы, призывал интерпретировать тексты, связан-
ные с Иисусом, в свете того социально-исторического окружения, в котором

∙ 93 ∙
Контексты

они появились. Чем яснее мы сможем воссоздать особенности такой среды,


тем выше вероятность, что традиция, ассоциируемая с Иисусом, окажется
подлинной. Сегодня такой социально-исторический подход широко распро-
странен и часто заимствует наработки из других областей знаний, скажем,
таких, как анализ социальных слоев и экономических условий в греко-рим-
ском мире, тем самым проясняя более широкий социальный контекст исто-
рического Иисуса. И этот контекст предстал еще яснее в середине ХХ века,
когда были открыты свитки Кумрана и рукописи Наг-Хаммади.
В начале ХХ века археология, похоже, не влияла на изучение Нового За-
вета почти никак. Впрочем, некоторые исследователи, скажем, Адольф
Дейсман (а в Америке — Кэмден Коберн) выпускали объемные отчеты о па-
пирусах, надписях и черепках, преимущественно египетских, прояснив то,
как жили в древности обычные люди. Обилие находок в Оксиринхе позво-
ляло ученым работать год за годом, да еще и получать доход. И, разумеется,
в середине ХХ века, благодаря открытиям в Кумране и Наг-Хаммади, ис-
следователи получили огромное множество материалов и для датировки и
поиска параллелей в истории раннего христианства, и для прояснения вре-
менного периода, на протяжении которого происходили общественное слу-
жение и смерть Иисуса из Назарета. Вопросы о том, содержат ли свитки из
Наг-Хаммади — в том числе речения из Евангелия Фомы — материалы, свя-
занные с историческим Иисусом, пока продолжают вызывать споры.
Были среди ученых и сторонники идеи о важности арамейского языка,
предпринимавшие попытки обратного перевода с греческого на арамейский.
Ведущую роль в этом играли Густав Дальман, Чарльз Катлер Торри, Чарльз
Фокс Бёрни, Иоахим Иеремиас, а также, ближе к концу упомянутого перио-
да, Мэтью Блэк. «Арамейский клуб» был невелик, однако его участники ста-
вили перед собой достойную цель: прояснить традицию, связанную с Иису-
сом, лучше узнав основы того языка, на котором говорили Иисус и его первые
последователи. В 1933 году Торри завершил новый перевод Евангелий, осно-
ванный на подразумеваемом арамейском. Если говорить о его точке зрения
в общих чертах, то он, работая над переводом какого-либо документа, гипо-
тетически предполагал наличие у того исходной исходной арамейской осно-
вы и датировал эти тексты как древние. Книга «Арамейский подход к Еван-
гелиям и Деяниям» повлияла на многих исследователей, удостоилась трех
изданий и выходила на протяжении довольно долгого времени 1.

1
Black, An Aramaic Approach to the Gospels and Acts (3rd ed.; Oxford: Oxford University
Press, 1967; repr., Peabody, Mass.: Hendrickson, 1998). Первое издание появилось в 1946
году, второе — в 1954-м.

∙ 94 ∙
В поиске «поиска»: как найти Иисуса?

Несмотря на столь богатый арсенал, исследователи исторического Иису-


са делают о нем столь же разные выводы, как и их предшественники, усу-
губляя «проблему разнородных Иисусов». Так что перед нами по-преж­
нему стоит вопрос: можно ли создать «единогласный» образ Иисуса? Мне
кажется, нет, и причины тому столь же многообразны и глубоки, как раз-
личия в социальных, культурных и исторических условиях, в которых
пребывают истолкователи. А с другой стороны, образ Иисуса столь же
сложен, как и положение тех, кто пытается его истолковать  — а может, .
и более загадочен.
Может быть, Иисус, как и предполагали многие, действительно непо-
стижим и совершенно уникален. Но стремление постичь его уникальность
несет в себе опасность забыть о его еврействе, а в истории эта ошибка вела
к чудовищным последствиям. Помня об этом, мы можем толковать образ
Иисуса, в какой-то мере понимать, что скрыто в сути его личности, и убеж-
даться в том, что мы близки к этой сути. Как проверить такую возмож-
ность? Может быть, ввести в компьютерную программу все изречения, при-
писанные Иисусу, исследовать его речевые модели, выбор рассказов,
особый лексикон? Иисус говорил о многом, он, можно сказать, «сеял» сло-
ва — и, быть может, он это делал как-то особенно и мы еще не увидели, как
именно? А возможно, подобный подход можно применить и к его деяниям,
и по крайней мере у нас появится эвристический инструмент, позволяю-
щий по-иному исследовать традицию, связанную с Иисусом.
Иисус: проявление иудейской мозаики
Дэниел Мур

Вера Иисуса нас объединяет, но вера в Иисуса


разделяет.
Шалом Бен-Хорин. «Брат Иисус»

Э тот текст — краткое изложение моей докторской диссертации с одно­


именным названием 1. Сказав о проявлении, я стремлюсь выразить идею
развития; впрочем, отчасти здесь мы увидим и ретроспективу. А чтобы ука-
зать на сложность замысла, на выбор источников и на применение творче-
ских подходов при создании портрета Иисуса, я воспользовался аналогией
с мозаикой. Далее я разделил свое исследование на пять частей: «Сближе-
ние», «Точки зрения», «Проявление мозаики», «Достижения» и, наконец,
«Критика и итоги».

Сближение
Любое честное богословие есть богословие ка-
тастрофы, импульс которому дает убожество и
благородство нашей человеческой природы.
Пинхас Лапид. «Воскресение Иисуса»

«“Иисус Иудей”,  — эта книга стала нашим началом»,  — так завершает


Джеймс Данн свой труд «Иисус, оставшийся в памяти», одну из наиболее
современных работ в научной историографии, созданную в стремлении ав-
торитетно запечатлеть характерный портрет непостижимого Иисуса из На-
зарета 2. Данн прямо говорит об очевидной исходной точке исследований:
еврействе Иисуса. О нем не думали ни христиане, ни иудеи —  до Холоко-
ста. И только после трагедии еврейские ученые с разными мотивами и це-

1
D. F. Moore, Jesus, an Emerging Jewish Mosaic: Jewish Perspectives, Post-Holocaust (JCTCRS
2; New York: T&T Clark, 2008). Публикуется с разрешения правообладателя: Continuum
International Publishing Group, Inc.
2
J. D. G. Dunn, Jesus Remembered (CM 1; Grand Rapids: Eerdmans, 2003), с. 885.

∙ 96 ∙
Иисус: проявление иудейской мозаики

лями — впрочем, исключительно научными и мирными, — начали рассма-


тривать Иисуса с четко выраженного «иудейского ракурса».
В 1973 году, опубликовав свой труд «Иисус Иудей» 1, Геза Вермеш, выда-
ющийся исследователь кумранских находок, сформулировал проблему и
содействовал появлению определяющего лейтмотива, который, по мнению
некоторых, стал в конце ХХ века движущей силой всего Третьего поиска
исторического Иисуса 2. Позже Вермеш написал еще одну книгу, «Иисус в
его иудейской среде», где вспоминает о том, какой отклик вызвал его тезис:

«Иисус Иудей» — так называлась и написанная мною книга — это эмоциональный


синоним Иисуса, действующего в истории, в противопоставлении божественному
Христу веры христиан. И хотя это просто новое утверждение очевидного факта, мно-
гим христианам и даже некоторым иудеям по-прежнему тяжело принять идею о том,
что Иисус был иудеем, а не христианином. Видимо, нам снова предстоит отправиться
на поиски исторического деятеля, который, как принято считать, стал основателем
христианства 3.

Вермеш не был ни первым, ни единственным из тех иудейских исследо-


вателей, которые четко заявили о принадлежности Иисуса к еврейскому
миру, однако он ясно обозначил то, что его исследование — не взгляд при-
верженца какой-либо религии, но взгляд историка. Иудеи интересовались
этой темой и прежде, но не всегда проявляли благожелательность, а их под-
ходы не всегда отличались объективностью. Часто их воззрения, отражав-
шие преобладающие тенденции эпохи, в недостаточной степени опирались
на историю. Однако по мере того, как возрастало влияние Просвещения с
его нацеленностью на научный метод, ситуация изменилась.

1
G. Vermes, Jesus the Jew: A Historian’s Reading of the Gospels (1973; repr., Philadelphia:
Fortress, 1981).
2
Dunn, Jesus Remembered, с. 88. Данн называет Вермеша «Иоанном Крестителем Третьего
поиска». В своей рецензии на книгу Вермеша: G. Vermes, Changing Faces of Jesus (New York:
Viking, 2001) Эд Пэриш Сандерс, соглашаясь с Данном, идет еще дальше и говорит: .
«В лице Гезы Вермеша Иисус обрел своего лучшего толкователя из иудеев» (E. P. Sanders,
«In Quest of the Historical Jesus», The New York Review of Books 48, no. 18 [Nov. 15, 2001]: 8,
http://www.nybooks.com/articles/14789, с. 8.
3
G. Vermes, Jesus in His Jewish Context (Minneapolis: Fortress, 2003), с. 1. Заметим, что дан-
ный текст призван заменить и обогатить предыдущую работу Вермеша: G. Vermes, Jesus
and the World of Judaism (Philadelphia: Fortress, 1983). Чтобы лучше понять, что евреи
думали об Иисусе до того, как появились нынешние благосклонные взгляды, см.: .
S. Sandmel, We Jews and You Christians: An Inquiry into Attitudes (New York: Lippincott,
1967), с. 66–67. Чтобы оценить «первоначальные преимущества иудейских спорщиков»
с учетом исторического подхода к Иисусу, см.: E. Borowitz, Contemporary Christologies:
A Jewish Response (New York: Paulist Press, 1981), с. 4.

∙ 97 ∙
Контексты

Все началось с еврейских интеллектуалов Германии: вдохновленные не-


мецким Просвещением и его нацеленностью на историческую объектив-
ность, они начали высказывать обоснованные точки зрения на Иисуса и его
биографию, полагаясь на скрупулезное исследование как иудейских, так и
христианских источников. Хотя их труды в этой области и компетентность
в библеистике и герменевтике не всегда были на должной высоте, от их идей
нелегко было просто отмахнуться  — впрочем, нельзя сказать, будто их
охотно принимали как иудеи, так и христиане. Первые считали таких уче-
ных предателями, вторые называли исследователей богохульниками. Но,
несмотря на это, евреи-интеллектуалы умело пользовались как иудейски-
ми, так и христианскими источниками и продолжали строить гипотезы о
личности Иисуса и его жизни.
Их мотивы были самыми разными —  как и их взгляды и степень влия-
ния. Я не стремлюсь дать полную историю иудейских исследований, по-
священных Иисусу, и рассказать о том, что за ними стояло, какие точки
зрения были в их основе и как они влияли на последующие поколения. Но
я все же хочу рассмотреть вопрос о значении иудейских исследований, про-
веденных в ХХ веке, — тех, что начались после Холокоста и ставили перед
собой широкую цель: оценить Иисуса в свете науки, особенно с иудейской
точки зрения. Сперва они интересовали лишь некоторых иудеев, желавших
понять личность Иисуса. Потом это стремление развилось в тезис, кото-
рый, как мы увидим, решительнее всего высказывали Давид Флуссер и Ге-
за Вермеш. Этот тезис, ставший необходимой предпосылкой для любых
последующих исследований, гласил, что Иисуса следует изучать в иудей-
ской среде Палестины I века, в которой он родился и жил. Флуссер говорит
о таком подходе лаконично: «В настоящем исследовании мы лишь хотели
изучить темы, связанные с “историческим Иисусом” в контексте его иудей-
ского окружения. Я считаю, что именно это и означает исследовать Иисуса
в иудейском ракурсе» 1. Неудивительно, что вместе с познанием Иисуса как
иудея началось и изучение иудейских корней христианства.
Во второй половине ХХ века пошло сближение, благодаря которому ста-
ло легче вести диалог, к которому стремились еврейские исследователи. По
мнению Вермеша, ключевым фактором такого сближения был «отпечаток,
оставленный ужасами Холокоста в христианском мире» 2. Именно это ока-

1
D. Flusser, «Jesus and Judaism: Jewish Perspectives», в кн.: Eusebius, Christianity, and
Judaism (ed. H. Attridge and G. Hata; StPB 42; Detroit: Wayne State University Press,
1992), с. 80–109, цит. с. 103.
2
Vermes, Jesus in His Jewish Context, с. 60.

∙ 98 ∙
Иисус: проявление иудейской мозаики

залось одной из важнейших причин, пробудивших интерес к Иисусу и иуда-


изму. Второй причиной стало изучение важнейших находок Мертвого мо-
ря, оказавшее мощное воздействие на библеистику. В предисловии к книге
Пинхаса Лапида «Воскресение Иисуса» Карл Бротен своими словами пере-
дает описание этого периода, данное Юргеном Мольтманом:

Сегодня перед диалогом иудеев с христианами открываются небывалые возможно-


сти. Есть «иудейская волна» среди христиан, которые ищут корни своей духовной
идентичности, как то отметил Юрген Мольтман, а теперь, с еврейской стороны, «вол-
на Иисуса» появилась и в иудаизме… О существовании последней, по мнению Лапи-
да, свидетельствуют «187 написанных на иврите книг, научных статей, стихотворе-
ний, драм, монографий, диссертаций и эссе, созданных в течение последних
двадцати семи лет с момента создания государства Израиль и посвященных Иисусу» 1.

В 1967 году Раймонд Браун, член Общества Святого Сульпиция, описал


этот период с точки зрения христиан. В предисловии к своей книге «Иисус,
Бог и человек» Браун говорит о «неприятных побочных явлениях», при-
чиной которых стало стремление Церкви защитить идею божественности
Иисуса в дискуссиях с оппонентами, несогласными с утверждением о том,
что Иисус есть истинный Бог и истинный человек. Развивая эту тему, он
заявляет:
Широко распространено также и нежелание признать Иисуса человеком, и с этим
бороться труднее, поскольку это нежелание остается неосознанным или не формули-
руется как четкая позиция. Многие верующие христиане не отдают должного челове-
ческой стороне Иисуса. Они переносят образ Иисуса, воссиявшего во славе, на его
общественное служение, воображая, что он странствовал по Галилее, окруженный
сияющим ореолом. Им трудно представить, что он был подобен другим людям; их
смущают евангельские сцены, в которых говорится, что Иисус устал или замаран пы-
лью, раздражен или борется с соблазном; что его не выделяют в толпе; что его счита-
ют фанатиком и демагогом. О том, насколько устойчиво такое отношение к человече-
ской природе Иисуса, ярко свидетельствуют громогласные протесты против любого
нового перевода Евангелий, где авторы отказались от освященного веками жаргона
«библейского английского» и где Иисус говорит как обычный человек 2.

В 1997 году Ларри Хуртадо в статье «Систематика современных работ,


посвященных историческому Иисусу» кратко описывает долгий период

1
Карл Бротен, вступление к книге: P. Lapide, The Resurrection of Jesus (trans. W. C. Linss;
Minneapolis: Augsburg, 1983), с. 7.
2
R. E. Brown, Jesus, God and Man: Modern Biblical Reflections (New York: Macmillan, 1967),
с. ix–x.

∙ 99 ∙
Контексты

после Второй мировой войны как контекст для исследований, главной те-
мой которых был Иисус:

Сперва изменился курс богословия, и о важности исторического Иисуса начали го-


ворить ведущие представители школы Бультмана, а затем — и его адепты в Северной
Америке, те же Джеймс Робинсон и Роберт Фанк. Кроме того, были сделаны великие
археологические открытия, включая обнаружение библиотеки Наг-Хаммади и свит-
ков Кумрана, а Израиль поддерживал проведение многочисленных раскопок в разных
местах, отчего возникло новое стремление поместить Иисуса в более подробный и
достоверный исторический контекст. На протяжении последних сорока лет можно
было также наблюдать, как изменилась демография исследователей-библеистов: рань-
ше этим занимались почти исключительно либеральные протестанты, но с 1945 года
в работу стало включаться все больше католических и иудейских специалистов —
а еще позднее к ним присоединились и «евангельские христиане», и даже те, кто не
считал себя приверженцами какой-либо религии. Наконец, когда пришло в упадок
движение библейского богословия, мы увидели, как возрождается интерес к истори-
ческому исследованию Нового Завета: это в какой-то мере напоминает аналогичный
процесс, происходивший в истории религий ближе к началу ХХ века. И нынешние
исследования исторического Иисуса, несомненно, представляют собой отражение
упомянутых обширных изменений в данной области 1.

Шалом Бен-Хорин говорит о «великом молчании» 2 в иудейских кругах,


которое прервалось лишь в наше время. А Лапид, учитывая «взаимное
любопытство» 3, считает, что наша эпоха дает удивительные возможности
для лучших отношений между христианами и иудеями: «Давайте учиться
вместе!» 4.
С тех пор как Мартин Бубер в сочинении «Два образа веры» назвал Иису-
са своим «великим братом», о месте Иисуса в широком контексте еврейской
истории начали задумываться и другие иудейские авторы. Здесь мы пого-
ворим о семи мыслителях: это Сэмюэль Сэндмел, Шалом Бен-Хорин, Давид
Флуссер, Пинхас Лапид, Геза Вермеш, Джейкоб Нойзнер и Юджин Боро-
виц. Все они предприняли эту попытку, и в какой-то мере создали свое­
образную хронологию данного направления. Впрочем, неверно восприни-

1
L. W. Hurtado, «A Taxonomy of Recent Historical-Jesus Work», в кн.: Whose Historical
Jesus? (ed. W. E. Arnal and M. R. Desjardins; SCJ 7; Waterloo, Ont.: Wilfrid Laurier
University Press, 1997), с. 272–295, цит. с. 272–273.
2
S. Ben-Chorin, «The Image of Jesus in Modern Judaism», JES 11 (1974): 401–430, цит. с. 402.
3
P. Lapide and H. Kung, Brother or Lord? A Jew and a Christian Talk Together about Jesus (trans.
E. Quinn; London: Fount, 1977), с. 21.
4
Там же, с. 44. О такой «беспрецедентной» возможности «учиться вместе» см. также: .
J. Neusner, Judaism in the Beginning of Christianity (Philadelphia: Fortress, 1984), с. 10–11.

∙ 100 ∙
Иисус: проявление иудейской мозаики

мать их как одну команду, хотя каждый из них, разумеется, знал о трудах
коллег.
Это сближение академических, археологических и культурных факто-
ров во второй половине ХХ века способствовало развитию диалога между
иудеями и христианами. После Второй мировой войны, истерзавшей чело-
вечество, как те, так и другие начали задавать себе вопрос: как стал возмож-
ным Холокост (на иврите — Катастрофа, [Шоа ]´ ), особенно среди ве-
рующих и против верующих? Стремление сделать все, чтобы подобное не
повторилось, заставило некоторых людей задуматься об Иисусе: прежде
казалось, что он мешает примирению, но теперь его начали воспринимать
как самый надежный мост через пропасть и как исцеляющий бальзам для
ран от ненависти к евреям и ненависти к христианам. Другие иудеи решили
заняться академическими исследованиями исторического Иисуса, добавив
свои усилия к попыткам более внимательно и объективно изучить Иисуса
в исторических трудах. К слову, именно они, по мнению некоторых, «спас-
ли» галилейского иудея Иисуса как от наносной эллинистической христо-
логии, так и от презрительного отношения, которое испытывали к нему
иудеи прошлых эпох — и тем обеспечили ему, «великому брату», особое
место в истории евреев 1. Это породило споры, а также пробудило новый ин-
терес к поиску исторического Иисуса, что и привело к нынешнему положе-
нию вещей в этой сфере. Мы начнем с Иисуса-иудея.

Точки зрения
Вряд ли я когда-либо полагал, что я, еврей, вижу
лучше, чем христиане,  — нет, я просто думал,
что смотрю на все с иной точки зрения.
Сэмюэль Сэндмел. «Первый христианский век
в иудаизме и христианстве»

Сэмюэль Сэндмел, 1911–1979


Сэмюэль Сэндмел, апологет евреев и иудаизма, прекрасно знал и ранне­
христианскую литературу, и современные ей иудейские труды. Адресатами
его книги 1964 года «Мы, евреи, и Иисус» были американские евреи 2. Уже
здесь заметно, что он изучал Новый Завет, и эта сторона его исследований
ясно отражена в другой книге, «Иудейское понимание Нового Завета» 3, где

1
См.: Hurtado, «Taxonomy», с. 279.
2
S. Sandmel, We Jews and Jesus (New York: Oxford University Press, 1965).
3
S. Sandmel, A Jewish Understanding of the New Testament (2nd ed.; London: SPCK, 1977).

∙ 101 ∙
Контексты

он пытался познакомить иудеев и со священными христианскими текста-


ми, многие из которых по своему происхождению или стилю носят еврей-
ский характер, и с таинственной фигурой еврея Иисуса, порожденного ми-
ром иудаизма. По мнению Сэндмела, Иисус был просто еврейским назиром,
или назореем — человеком, посвященным Богу, — и в то же время, что было
неизбежно, он предстал как символ западной культуры: как тот, кого мож-
но ценить, но кому не следует подражать.

Шалом Бен-Хорин, 1913–1999


Шалом Бен-Хорин родился в Мюнхене, где носил имя Фридрих (Фриц)
Розенталь. Его книга Bruder Jesus: Der Nazarener in jüdischer Sicht была опу-
бликована в Мюнхене в 1967 году 1. В 2001 году ее перевели на английский,
и она вышла в США под названием «Брат Иисус: иудейский взгляд на
Назарянина» 2. Книга «Брат Иисус» похожа скорее на диалог, а не на ученый
трактат, и адресована в первую очередь христианам. По мнению Бен-
Хорина, Иисус — это брат иудеев, достойный уважения, хотя, что неудиви-
тельно, это трагический герой.

Давид Флуссер, 1917–2000


Давид Флуссер, профессор Еврейского университета в Иерусалиме, изу-
чавший раннее христианство и иудаизм эпохи Второго Храма, родился в
Вене. Среди его трудов особенно знамениты книга «Иисус» — биография
Иисуса из Назарета, впервые опубликованная в 1968 году и, с изменениями
(при участии Р. Стивена Нотли) в 1997 году; 3 а также сборник статей под
общим названием «Иудаизм и зарождение христианства» 4. Как считал
Флуссер, Иисус был верным сыном и законопослушным иудеем — иными
словами, моральным примером для современного общества.

Пинхас Лапид, 1922–1997


Ортодоксальный иудей Пинхас Лапид родился в Канаде, но рос в Вене. Про-
жив тридцать лет в Израиле, в 1969 году он переехал в Западную Германию.
Еврейский специалист по Новому Завету и неутомимый вдохновитель диа-
лога между иудеями и христианами, Лапид написал (нередко в соавторстве)

1
S. Ben-Chorin, Bruder Jesus: Der Nazarener in jüdischer Sicht (Munich: List, 1967).
2
S. Ben-Chorin, Brother Jesus: The Nazarene through Jewish Eyes (trans. and ed. J. S. Klein and
M. Reinhart; Athens: University of Georgia Press, 2001).
3
D. Flusser, Jesus in Selbstzeugnissen und Bilddokumenten (Hamburg: Rowohlt, 1968); idem, .
R. S. Notley, Jesus (3rd ed.; Jerusalem: Magnes, 2001).
4
D. Flusser, Judaism and the Origins of Christianity (Jerusalem: Magnes, 1988).

∙ 102 ∙
Иисус: проявление иудейской мозаики

ряд книг на немецком. Многие из них были расшифровкой радиопередач, на


которых общались сторонники разных религий. Иисуса Лапид считал бла-
гочестивым богобоязненным иудеем и Спасителем язычников.

Геза Вермеш, 1924–2013


Геза Вермеш родился в Венгрии. Хотя он и был выдающимся исследовате-
лем Кумрана (или, быть может, в силу этого), Вермеш заинтересовался изу­
чением «исторического Иисуса», когда на Рождество 1967 года его пригла-
сили написать статью на близкие темы. В результате в 1973 году вышла его
знаменитая книга «Иисус Иудей: Евангелия глазами историка». Два дру-
гих труда: «Иисус и мир иудаизма» (1983) и «Религия еврея Иисуса»
(1993) 1 завершили трилогию. С 1991 года Вермеш был директором Форума
исследований Кумрана в Оксфордском центре гебраистики и иудаистики.
После этого он написал «Изменчивые лики Иисуса» (2000) и «Подлинное
Евангелие Иисуса» (2003) 2. Иисус в представлении Вермеша был галилей-
ским иудеем, приверженцем древнего хасидизма, харизматическим цели-
телем и учителем, а кроме того, Вермеш уверен, что Иисуса невероятно
влекла эсхатология.

Джейкоб Нойзнер, 1932–2016


Джейкоб Нойзнер, знаменитый исследователь иудаизма I века нашей эры,
родился в Коннектикуте. В 1993 году Нойзнер, представив, что ведет разго-
воры с Иисусом из Евангелия от Матфея, опубликовал книгу «Рабби гово-
рит с Иисусом: диалог разных тысячелетий и разных вер». А в 2000 году вы-
шла пересмотренная и расширенная версия книги под простым названием
«Рабби беседует с Иисусом» 3. В течение долгого времени Нойзнер был на-
учным сотрудником кафедры религии и богословия Бард-колледжа и стар-
шим научным сотрудником Института современной теологии. По мнению
Нойзнера, Иисус был галилейским мудрецом, только его представления
были ограниченными, а Тору он понимал неверно, несмотря на то что был
законоучителем.

1
G. Vermes, Jesus the Jew: A Historian’s Reading of the Gospels (London: Collins, 1973); idem,
Jesus and the World of Judaism (Philadelphia: Fortress, 1983); idem, The Religion of Jesus the
Jew (Minneapolis: Fortress, 1993).
2
G. Vermes, The Changing Faces of Jesus (New York: Viking, 2001); idem, The Authentic Gospel
of Jesus (London: Allen Lane, 2003).
3
J. Neusner, A Rabbi Talks with Jesus: An Intermillennial, Interfaith Exchange (New York:
Doubleday, 1993); idem, A Rabbi Talks with Jesus (2nd ed.; Montreal: McGill-Queen’s
University Press, 2000).

∙ 103 ∙
Контексты

Юджин Боровиц, 1924–2016


Юджин Боровиц родился в Нью-Йорке. Долгое время он был заслуженным
профессором педагогики и иудейской религиозной мысли на кафедре Зиг-
мунда Фалька в Еврейском Юнион-колледже и Еврейском институте ре-
лигий, где преподавал с 1962 года. Он написал множество статей и книг,
включая труд «Современные христологические представления: еврейский
ответ» (1980). Боровиц понимает, что исторический Иисус непостижим, .
и предлагает уникальный, хотя и необычный, подход к его изучению, к ко-
торому его подтолкнул один партнер по иудео-христианскому диалогу. Он
опасается Иисуса, скрытого в тени, и выступает за Иисуса, «озаренного
светом». Правда, Иисус-иудей, которым восхищается Боровиц, бросает вы-
зов Церкви.

Семь разных иудейских точек зрения на Иисуса призваны помочь как


иудеям, так и христианам взглянуть на Иисуса по-новому, под иным углом.

Проявление мозаики
В течение завершающих десятилетий ХХ века в ис-
следованиях жизни Иисуса произошли обнадежи-
вающие изменения  — исследователи наконец-то
увидели, что этот поиск нацелен в первую очередь на
Иисуса как иудея, и стали яснее понимать послед-
ствия… В конце концов настал тот час, когда на фоне
множества исторических неопределенностей мы мо-
жем с полной уверенностью заявить, что Иисуса
воспитывали как религиозного еврея.
Джеймс Данн. «Иисус, оставшийся в памяти»

На основании важнейших источников Сэндмел, Флуссер и Вермеш созда-


ли сходные, но в то же время различные портреты Иисуса. Получился мо-
заичный триптих, на каждой части которого написан убедительный образ:
Иисус назорей — и культурный символ; Иисус наггар — и возлюбленный
сын; Иисус цадик — иными словами, галилейский хасид.
Сэндмел поставил скромную цель и был растерян, не сумев преодолеть
ограничения текста и приблизиться к постижению Иисуса 1. С учетом этого

1
Сэндмел ведет долгую борьбу со своим все более подозрительным отношением к крити-
ке форм и разочарованием в ней из-за ее склонности к чрезмерной ясности и субъекти-
визму. См.: Sandmel, The First Christian Century in Judaism and Christianity: Certainties and
Uncertainties (New York: Oxford University Press, 1969), с. 143–158.

∙ 104 ∙
Иисус: проявление иудейской мозаики

нам легче уловить в его первых попытках образ еврейского назорея, чело-
века, посвященного Богу, в чем-то подобного Самсону или Гиллелю, но по-
гибшего смертью мученика 1. Тем не менее образ Иисуса, с которым знако-
мят евреев в наши дни  — совершенно иной по сравнению с образом
Иисуса-назорея у Сэндмела. Для современных евреев Иисус — это скорее
символ западной культуры, с которым иудеи встречаются случайно и к ко-
торому можно относиться вполне приемлемо 2. Иудей может ценить живо-
пись Моне или симфонии Моцарта — и в том же духе, как к ценному куль-
турному явлению, он может относиться и к Иисусу или даже испытать на
себе его влияние.
Сэндмел не решается критически исследовать важнейшие источники,
но Флуссер этого не боится — и с оптимизмом проясняет и толкует образ
Иисуса в рамках иудаизма, «в контексте его времени и его народа», и так
возникает новый образ Иисуса — иудейского наггара, ремесленника: плот-
ник Иисус.
Хотя сам Флуссер напрямую не пользуется еврейским словом naggar,
он — как и Вермеш — понимает, что слово «плотник» часто употребляли в
иудаизме в метафорическом смысле, с указанием не на ремесло плотника,
но на ученость, свойственную еврейским мудрецам. Независимо от того,
справедливо последнее утверждение или нет, Иисус в представлении Флус-
сера — вовсе не «милый и наивный простой работяга» 3, а скорее — стойкий
в вере и послушный Закону ученый раввин, подобный фарисеям. В согла-
сии с Вермешем — хотя и независимо от него — Флуссер отводит Иисусу
особое и уникальное место возлюбленного сына в харизматическом пале-
стинском хасидизме. Такой древний «ученый еврей» может многому нау-
чить наших современников, и Флуссер рад стать его «глашатаем» для ны-
нешнего века.
Вермеш, самый отважный из триады, пытается различить лик подлин-
ного Иисуса, изучив ряд закономерностей, на которые указывали как си-
ноптические Евангелия, так и важнейшие иудейские источники той же
эпохи. В методике он полагается на типологию и историко-филологический

1
Sandmel, We Jews and Jesus, с. 121–122.
2
Там же, с. 112.
3
Flusser, Jesus, с. 33. Кроме того, Флуссер отмечает, что Лука не упоминает о профессии
плотника, говоря об Иисусе или Иосифе. Еврейское использование слова naggar никак
не связано с Евангелием от Луки. Достойно внимания то, что у Матфея Иисус представ-
лен как сын плотника (Мф 13:55), и в этом может таиться неявный намек на то, что
Иисус в первый сокровенный период своей жизни также занимался этим ремеслом.
Хотя нельзя слишком многое строить на этом основании, метафорический подтекст сло-
ва «плотник» направляет ход наших мыслей. См. также: Vermes, Jesus the Jew, с. 21–22.

∙ 105 ∙
Контексты

анализ, и это проясняет его мысль и делает ярче образ Иисуса, затененный
евангелистами. Новаторский научный подход Вермеша-историка содержит
в себе и критику, и одобрение. Подобно образам Илии и Елисея в харизма-
тической традиции иудейских пророков-чудотворцев — или образам подоб-
ных им современников Иисуса, скажем, Хони xа-Меагеля и Ханины бен
Доса, — образ Иисуса из Назарета у Вермеша прочно вплетен в традиции
древнего хасидизма 1. Впрочем, Вермеш уточняет, что Иисус из Назарета,
галилейский хасид и еврейский цадик — не просто один герой из ряда мно-
гих, но скорее «непревзойденный» среди них 2.
Бен-Хорин, Лапид, Нойзнер и (в меньшей степени) Боровиц творчески,
хотя и нестандартно исследовали соответствующую литературу или (как
Боровиц) упоминания об исторических личностях, чтобы с помощью ин-
туиции или воображения воссоздать или получить из разных источников
свои портреты Иисуса. Хотя все они уверенно и в позитивном (не считая
Нойзнера) духе помещают Иисуса в рамки иудаизма, их портреты заметно
отличаются.
Бен-Хорин и Лапид, играя роль миротворцев, работали среди иудеев и
христиан, израильтян и немцев, и неудивительно, что можно найти важные
параллели в акценте их работ. Оба они, воссоздавая образ Иисуса, устраня-
ют из него штрихи, нанесенные христианами, преодолевают многовековое
бремя иудейских запретов и диффамаций, и стремятся к восстановлению
дружеских связей: modernen Heimholung Jesu in das jüdische Volk («современ-
ному пересмотру отношения к Иисусу со стороны иудаизма»). Бен-Хорин,
полагаясь в своем толковании на интуицию, воспринимает Иисуса как
своего земляка, странствующего учителя, подобного фарисеям; впрочем,
Иисус у него — «не талмид хахам, “ученик мудреца”» 3, а женатый раввин.
Иногда Бен-Хорин непоследователен: то он отказывает Иисусу в призна-
нии, то вдруг таинственным образом утверждает, что Иисус — боговдохно-
венный провидец в традиции древнего хасидизма. Для Бен-Хорина Иисус —
и «мошель мешалим, тот, кто говорит притчами», и мученик, по давнему
обычаю иудейских националистов. Он с симпатией относится к Иисусу как
к своему собрату-еврею, брату всех людей, трагической фигуре — и видит в
нем совершителя революции сердца 4.

1
Vermes, Changing Faces of Jesus, с. 271.
2
Vermes, Jesus the Jew, с. 224–225.
3
Ben-Chorin, Brother Jesus, с. 10. Этим он отличается от Флуссера, который видел в Иису-
се молодого талмудиста. Вермеш в этом плане не столь оптимистичен: да, он прославля-
ет Иисуса как великого учителя, но не считает его знатоком иудейского закона.
4
Цит. по: Ben-Chorin, Brother Jesus, с. 73. См. также: Ben-Chorin, «Image of Jesus», с. 412.

∙ 106 ∙
Иисус: проявление иудейской мозаики

Лапид также видел в галилеянине Иисусе своеобразного революционе-


ра, «трижды бунтаря любви», создавшего свой «третий путь», путь служе-
ния 1. Лапид стремится по-новому понять Иисуса, создавая его пятый об-
раз  — вместо четырех, представленных евангелистами: такой Иисус «не
похож на далекую и величественную бесплотную фигуру, сотканную из
света; он — еврей, глубоко укорененный в вере своего народа» 2. Лапид одо-
бряет стремление евреев восстановить доброе отношение к Иисусу, и при
этом подчеркивает роль Иисуса из Галилеи в praeparatio messianica, приго-
товлении к приходу Мессии. В представлении Лапида Иисус, чей лик
скрыт, но все равно различим за важнейшими источниками и разными спо-
рами, не есть Мессия, но тот, кто готовит путь для Царя Мессии. С точки
зрения апологета Лапида Иисус — рабби Иешуа — был и благочестивым
евреем (как рабби Исраэль Баал-Шем-Тов, знаменитый Бешт, основопо-
ложник современного хасидизма), и Спасителем язычников, став им благо-
даря миссионерской активности его последователей, которым даровал му-
жество свет Воскресения Христова.
Лапид своеобразен, а возможно, даже уникален в том, что он признает
историчность воскресения Иисуса — на основе изучения истории послед-
ствий данного события 3. Пятый Иисус Лапида был «неисправимым опти-
мистом и героем веры» 4, чей трагический конец превратился в провиден-
циальное новое начало.
И Лапид, и Бен-Хорин подчеркивали, что Иисус был верен Торе и твор-
чески ее толковал, и это разительно отличается от мнения Нойзнера. Послед-
ний ведет воображаемый разговор с Иисусом Матфея, где противится всем
новшествам и искажениям истины, которые Иисус ввел в Тору. Иисус, по
мнению Нойзнера, был галилейским мудрецом, но знал далеко не все и учил
Торе, не понимая ее сути 5. Ссылаясь на Тору и ключевые раввинистические

1
P. Lapide, The Sermon on the Mount: Utopia or Program for Action? (trans. Arlene Swidler;
Maryknoll, N. Y.: Orbis, 1986), с. 103–104.
2
P. Lapide, Israelis, Jews, and Jesus (trans. P. Heinegg; Garden City, N. Y.: Doubleday, 1979), с. 33.
Образ этого пятого Иисуса — Иисуса-иудея — Лапид заимствовал у юного израильско-
го поэта, имени которого он не называет. Слова, приписываемые этому безымянному
поэту, приведены в книге: P. Lapide, Israelis, Jews, and Jesus, с. 33. Именно этот «пятый»
Иисус был предметом исследования и реконструкции Лапида.
3
Lapide, Resurrection of Jesus, с. 144. Говоря о возникающем христианстве, он говорит:
«Как событие воскресение Иисуса несет в себе неопределенность, но в истории послед-
ствий воскресения никакой неопределенности нет».
4
P. Lapide and U. Luz, Jesus in Two Perspectives: A Jewish-Christian Dialog (trans. L. W. Denef;
Minneapolis: Augsburg, 1985), с. 54.
5
Neusner, Rabbi Talks with Jesus, 2nd ed., с. 22.

∙ 107 ∙
Контексты

тексты, Нойзнер и восхищается образом Иисуса, представленным у Мат-


фея, и критикует его, спорит с ним, осуждает его с точки зрения галахиче-
ского иудаизма. Это выделяет Нойзнера из ряда всех авторов, упомянутых
в данном обзоре. Как он считал, его «беседа» с рабби Иисусом (разговор
двух рабби) не только убедительно доказывает правоту его тезисов — его
особой точки зрения, — но также дает парадигму для настоящего религи-
озного диалога 1. Но остается невыясненным один вопрос: действительно ли
Иисус, действовавший в истории, учитель Торы из Галилеи, виновен в том
искажении Торы, в котором Нойзнер обвиняет Иисуса, представленного у
Матфея?
Боровиц, хотя и менее знаменитый, но важный участник данного диа-
лога, видит Иисуса «в свете». Этот свет и озаряет его непредвзятое, хотя .
и глубоко субъективное исследование, представленное в форме диалога с
христианином, который и рассказывает автору об Иисусе. Такой «опосре-
дованно переданный» Иисус есть новый Иисус, и для Боровица он «особен-
но драгоценен» 2, особенно на фоне альтернативы, «Иисуса-тени». Боровиц
уникален в том, что откровенно говорит об опасности второго Иисуса, чей
образ рождает иудейские табу и питает христианский фанатизм. Боровиц
опасается этого второго Иисуса, «Иисуса-тени», радуется новой открыто-
сти и вовлекает в нее новый образ Иисуса, Иисуса-Свет.

Достижения
Новизна и оригинальность, как правило, состоят
в том, что кто-то смотрит на знакомые вещи под
непривычным углом зрения, представляет по-
новому классические идеи и проливает новый
свет на проблемы, которые обсуждали с незапа-
мятных времен.
Геза Вермеш. «Подлинное Евангелие Иисуса»

И серьезная попытка Сэндмела, призванная прояснить, что доподлинно


известно исследователям Нового Завета об Иисусе, а потом донести эти
знания до евреев-мыслителей; и диалог Лапида с католическими и проте-

1
Там же, с. 10. Важно отметить, что Нойзнер относится к Иисусу как религиозный еврей,
а не как ученый; он сам считает себя практикующим иудеем, который ведет диалог с
учителем Торы. Тем самым он, оставаясь верным выбранной схеме, решает не ставить
под вопрос историческую достоверность текста Матфея.
2
Borowitz, «Jesus the Jew in the Light of the Jewish-Christian Dialogue», Proceedings of the
Center for Jewish-Christian Learning 2 (1987): 17.

∙ 108 ∙
Иисус: проявление иудейской мозаики

стантскими богословами, в котором он надеялся исправить все, что мешает


евреям и христианам уважать и понимать друг друга; и глубокие исследо-
вания Вермеша, видевшего в Иисусе галилейского хасида; и уважительная
критика Нойзнера — всем этим евреи, принявшие участие в диалоге, при-
зывали как иудеев, так и христиан взглянуть на Иисуса по-новому, с раз-
ных точек зрения.
Критичный индивидуалист Сэндмел и легендарный спорщик Нойз-
нер — достойные компаньоны в своих исследованиях и несогласиях. С дру-
гой стороны, несгибаемого оптимиста Флуссера и прославленного новато-
ра Вермеша — хотя их стремление пересмотреть образ Иисуса привело к
довольно разным результатам — легче представить себе в одной компании
с Бен-Хорином, искателем братства и экуменистом, и неортодоксальным ми-
ротворцем Лапидом. Первая двоица решительно и стойко защищает иуда-
изм от христианства и от Иисуса, отошедшего от веры отцов, тогда как по-
следние четверо настойчиво и убедительно  — хотя временами довольно
загадочно — свидетельствуют о том, что Иисус неразрывно связан с иуда-
измом (или иудаизмами) Палестины I века.
То, что тридцать пять лет назад было новшеством (и вызывало, что пара-
доксально, и гнев, и восторг), сегодня стало аксиомой: если мы хотим пони-
мать и исследовать Иисуса, нам надо помнить, что он был евреем и что его
биографию лучше всего реконструировать в рамках палестинского иудаиз-
ма I века, — того самого иудаизма, о котором говорят еврейские тексты эпо-
хи Второго Храма, археологические находки в Палестине, соответствующие
периоду до 70 г. н. э., а также христианские священные тексты, которые не
чужды этому иудаизму и служат его дополнением. Верно и обратное, .
о чем напоминал Вермеш и с чем согласились впоследствии другие исследо-
ватели, как иудеи, так и христиане: палестинский иудаизм I века — это не-
отъемлемая и ни в коем случае не посторонняя часть любой попытки понять
и оценить личность Иисуса из Назарета, который, в конце концов, воспиты-
вался в таком иудаизме и, как это ни парадоксально, помогает нам лучше
понять тот период и ту культуру. Современные еврейские исследователи
выдвинули такую гипотезу и доказали ее состоятельность — еще на началь-
ной стадии и значимым образом. Эта предпосылка стала обязательной от-
правной точкой любого серьезного изучения исторического Иисуса, о чем
свидетельствуют самые разные труды в этой процветающей сфере.
Образ Иисуса, представленный Боровицем, как будто содержит в краткой
форме весь тот диалог, в который Нойзнер внес бы свои поправки. И все же
его великодушные воззрения не только несут свет надежды, но и рассуди-
тельно призывают к осторожности.

∙ 109 ∙
Контексты

Критика и итоги
Почему я думаю, что мы, занимаясь историче-
ским Иисусом, имеем дело вовсе не с историей,
но с богословием? Потому что при самых на-
ших благих намерениях эта апология порази-
тельным образом похожа для меня на создание
богословия, которое скрывается за маской
истории и во имя здравого религиозного разу-
ма притязает на авторитет взвешенного исто-
рического исследования.
Джейкоб Нойзнер. «Раввинистическая
литература и Новый Завет»

Хотя Нойзнер не был специалистом по историческому Иисусу, он, крити-


куя разных участников «поиска», неявно выражает мнение, которое прежде
откровенно высказывали Альберт Швейцер и Джордж Тиррелл, — и кото-
рое гласит, что многие исследователи, всматриваясь в колодец истории, на-
ходят в нем свое собственное отражение.
Исследование исторического Иисуса постоянно сопровождается обвине-
нием в том, что реконструкция его образа — просто зеркальное отражение
исследователя. Зная об этом, ученые стремятся свести к минимуму влияние
своих предубеждений, иными словами, своей субъективности, и пытаются
восстановить объективный образ Иисуса, очистив его от наслоений христи-
анской керигмы. Всевозможные мотивы — исторические, богословские, эку-
менические, социологические — подкрепляют и затемняют, проясняют и
поддерживают поиск исторического Иисуса. Это смелое предприятие не
лишено внутренних противоречий и оснований для критики. Различные
исследователи, иудеи и христиане, спорят о ценности самого поиска исто-
рического Иисуса, — отсюда рождаются его приливы и отливы, его взлеты
и падения. А споры по-прежнему не утихают.
Наши иудейские авторы тоже не лишены подобной субъективности и то-
же заслуживают критики 1. Тем не менее без их участия в диалоге тот Иисус,
о котором мы беседуем сегодня, был бы лишь бледной тенью настоящего
Иисуса. Без ясного акцента на еврействе Иисуса и всего, что отсюда следует,
наше понимание исторического Иисуса было бы ограниченным: мы смотре-
ли бы на него преимущественно сквозь призму христианства с его керигмой
и полемикой. Под пристальным взглядом иудейских и христианских иссле-

1
Для ознакомления с различными критическими отзывами см.: Moore, Jesus, an Emerging
Jewish Mosaic, с. 204–235.

∙ 110 ∙
Иисус: проявление иудейской мозаики

дователей ХХ столетия, которые смотрят на него через призму иудаизма,


полагаясь в том числе на последние достижения библеистики и архео­логии,
образ Иисуса Христа проявляется ярче: это иудей I века, в чем-то похожий
на своих галилейских современников и оппонентов из числа фарисеев, хотя
в то же время явно отличающийся от них.
Непрестанный диалог и исследования, проводимые под влиянием тех
серьезных и нередко благожелательных иудейских авторов ХХ века, кото-
рым интересна личность Иисуса из Назарета, свидетельствуют о значимо-
сти их трудов. Желание перекинуть мост через все более широкую про-
пасть между двумя древними монотеистическими верами и между двумя
сообществами, родственными, хотя и отчужденными друг от друга, и в то
же время отстаивание уникальности иудаизма — все это заставило многих
еврейских авторов присоединиться к размышлениям об Иисусе, впрочем,
с определенно «еврейского ракурса».
До того как начались эти попытки, Иисус казался злодеем или победите-
лем, предателем или преданным, запретной или заветной темой — в зависи-
мости от точки зрения. Одни считали, что он отверг иудаизм, другие — что
он сам был отвергнут иудейской религией. Принадлежность Иисуса к евре-
ям, если о ней и вспоминали христиане или иудеи, казалась просто патиной,
затемняющей и без того смутный образ. Но после Холокоста тот, кто ранее
был преградой и табу, тот, чье имя было запрещено произносить, стал для не-
которых отважных иудейских авторов мостом, братом и катализатором вос-
становления новой дружбы и межрелигиозного диалога иудеев и христиан.
Эти труды иудеев ХХ века, всерьез занявшихся исследованием Иисуса
и попытками проанализировать, оценить и подвергнуть критике жизнь
странствующего галилейского проповедника, чей образ представлен в хри-
стианских Евангелиях, носили как апологетический, так и миротворческий
характер. Их цель была и скромной, и всеохватной. В 1922 году Иосиф Кла-
узнер в своем написанном на иврите сочинении Иешу ха-Ноцри («Иисус из
Назарета») — ускорившем появление последующих иудейских исследова-
ний в этой области, — попытался воссоздать для еврейских читателей «под-
линную идею исторического Иисуса», иными словами, образ Иисуса, иной
по сравнению с теми, какие возникли и в христианском, и в иудейском бого-
словии, и как можно более «объективный и научный» 1. В случае успеха та-
кая реконструкция заполнила бы определенную страницу в истории Изра-
иля, которой до сего момента занимались почти исключительно христиане 2.

1
J. Klausner, Jesus of Nazareth (trans. H. Danby; New York: Macmillan, 1925), с. 11.
2
Там же.

∙ 111 ∙
Контексты

Полвека спустя Давид Флуссер, преподаватель того же Еврейского универ-


ситета в Иерусалиме, в котором работал и Клаузнер, с энтузиазмом при-
ступил к изучению христианства, в котором видел средство для более глу-
бокого понимания иудаизма и еврейских корней христианской религии.
Благодаря его усилиям и трудам его еврейских современников в историю
Израиля была вписана далеко не одна страница, связанная с Иисусом и за-
рождением христианства, — причем их вписали сами евреи.
«Объективные и научные» труды Клаузнера пробудили и у других же-
лание исследовать жизнь Иисуса с «еврейского ракурса». Семь наших ав-
торов занимались именно этим после Второй мировой войны, и в каком-то
смысле их мотивы носили не только научный характер. До Освенцима, Тре-
блинки и Собибора европейские евреи в большинстве своем сталкивались
с именем Иисуса, когда их обвиняли христиане, а его образ видели на рас-
пятиях, украшавших придорожные христианские святилища, —  и стара-
лись избегать и обвинений, и распятий. После же геноцида, устроенного
Гитлером, на смену робости, желанию убежать и не обсуждать эту тему
пришло желание познать ее, тщательно исследовать и поговорить.
Помня об этом, Лапид кратко говорит о четырех аспектах влияния гено-
цида на то, как воспринимали Иисуса евреи, причем три из них лежат в ос-
нове ученых трудов наших семерых писателей-миротворцев.

• Чтобы хоть как-то успокоиться после стольких слез, пролитых над


страданиями, которые породил Освенцим, люди стали обращаться
к образу Назарянина, основанному на фактах и науке, решив забыть
об эмоциях и страстях.
• [Еврейские авторы] не искали ни евангельского Сына Божьего, ни
еретика и развратителя, о котором писал Талмуд, но брата, человека,
который вел в бесчеловечном мире жизнь, достойную иудея.
• Тем не менее в израильской литературе мы порой находим и антитезу
для «брата Иисуса»… Многие евреи, пережившие «Окончательное
решение», не могли отделить Христа от христианского мира и христи-
ан, истребивших шесть миллионов евреев или отнесшихся к этому
терпимо. Карикатурные представления таких авторов часто недалеки
от ненависти к Христу…
• Впрочем, в целом мы видим, что евреи относятся к Иисусу лучше. Он
возвращается домой; это позволяет писать его имя с честью, подоба-
ющей герою, на местах массовых захоронений жертв нацизма или на
рядах могил бойцов сопротивления. Но он выходит за пределы лю-
бых стен и любых могил: вера и рвение Назарянина, его непоколеби-

∙ 112 ∙
Иисус: проявление иудейской мозаики

мая надежда, его глубокая любовь к Израилю и его трагическая


смерть делают его драгоценным для многих современных мыслите-
лей и поэтов Израиля 1.

Первые попытки «вернуть» Иисусу его еврейство, помочь ему снова прий­
ти домой, предпринятые Бен-Хорином и Лапидом, — в отличие от попыток
«лишить» Иисуса его еврейской сути, которыми занимались европейские
«псевдохристиане»-антисемиты 1930-х годов, — принесли свои плоды. Они
не только дали новую жизнь диалогу христиан и иудеев и поддержали этот
диалог, но и способствовали зарождению междисциплинарного подхода,
на что повлияли и современные исследователи с их различными мнениями.
Типичными представителями такого направления были Сэндмел, Флуссер
и Вермеш.
Иудеи и христиане вели совместный, пусть даже в чем-то и стихийный
поиск, решительно помещая Иисуса в рамки иудаизма  — и в то же время
стремясь быть объективными и оценивать историческую вероятность. Ряд
археологических находок дал участникам поиска ценные материалы. Их
вдохновлял оптимизм, свойственный людям науки, они владели современ-
ными методиками, они желали восстановить дружеские отношения и вести
иудео-христианский диалог. Под влиянием их трудов в конце ХХ века появи-
лись другие исследования, посвященные Иисусу и опубликованные на осно-
ве ряда свидетельств — археологических, исторических и филологических:
они касались Палестины до 70 г. н. э. и, обогатив наши представления о жиз-
ни палестинских иудеев в I веке, позволили нам лучше понять Иисуса.
Ретроспективно изображая еврейские представления об Иисусе после
Холокоста, я не мог забыть о двухчастной дилемме, с которой я, автор-хри-
стианин, сталкиваюсь, когда приходится иметь дело с иудейскими точками
зрения. Изложить их взгляды нелегко, но проблема не в этом. Эта двухчаст-
ная дилемма, с одной стороны, заключается в том, что мне необходимо за-
печатлеть и донести прежде всего до христиан и, быть может, до нерелиги-
озных евреев мысль о той пропасти, которую приходится переступить
любому иудейскому автору, прежде чем он начнет говорить об Иисусе как о
достойном уважения еврее-собрате: это столетия вражды и злодейств, при-
чиненных иудеям христианами под знаменем Иешу Христа. Надо сначала
преодолеть эту, если можно так выразиться, психологическую пропасть,
даже если нам не удается ее осознать. Не все такие попытки оказались
успешными, не все стремились к катарсису. С другой стороны, я столкнулся

1
Lapide, Israelis, Jews, and Jesus, с. 8.

∙ 113 ∙
Контексты

с неким явлением, которое, за неимением адекватного термина, можно на-


звать «христианской предпосылкой».
Мы, христиане, часто предполагаем, будто знаем Иисуса; то есть мы из-
начально допускаем, что знаем Христа, — переданного нам через христиан-
ское Священное Писание и предание и постигнутого в наших религиозных
убеждениях и нашем опыте. Я не ставлю под сомнение правомерность хри-
стианских доктрин и христианского религиозного опыта, но в истинности
этой предпосылки, которая становится для нас оковами, усомниться стоит.
Я не хочу никого обидеть: это простой эмпирический факт. И очень веро-
ятно, что такая предпосылка мешает нам лучше понять Иисуса и взглянуть
на него иными глазами, — и тем самым мы сужаем наш кругозор, а предвзя-
тость затуманивает взгляд и ограничивает нашу способность видеть. Мы
не привыкли смотреть на нашу веру, а тем более на важнейшие образы на-
шей веры, с иного ракурса, когда их критикуют и улучшают иноверцы. Нам
кажется, будто это противоречит здравому смыслу. И тем не менее, тут мы
можем получить нечто ценное, поскольку еврей Иисус, палестинский иудей
I века, — это, осмелюсь предположить, вовсе не тот Иисус, который хорошо
знаком обычным христианам.
Разумеется, в ХХ веке иудеи — как и христиане — тщательно изучали раз-
ные источники и свидетельства в попытке воссоздать Палестину I столетия
и иудаизм эпохи Второго Храма. И я уверен, что их труд не был напрасным.
Опыт знакомства с работами этих еврейских авторов и их взглядами для ме-
ня был сродни первому посещению Святой Земли. Позже я смог по-иному
прочесть Евангелия, сумел осмыслить их лучше, более глубоко. И мой образ
Иисуса из Назарета тоже стал более ярким благодаря мнениям тех, кто смо-
трел на него с «иудейского ракурса». Конечно, я, как христианин, не во всем
согласен с этими разнообразными и порой спорными мнениями, но во мно-
гом они дают ценный анализ, проясняют то, что казалось загадочным, пита-
ют воображение, и я могу только посоветовать другим христианам познако-
миться с этими просвещенными идеями наших ближних.
Если же говорить о еврейском аспекте моей дилеммы, то этот обзор, по-
священный образу Иисуса в иудейской литературе, позволяет мне хоть в
какой-то мере передать душевную борьбу еврейских авторов. Зная о «возрас-
тающем интересе к жизни и смерти Галилеянина, о таком чувстве, которое
нередко переходит в любовь, и о сознательном стремлении почувствовать
себя братьями с общей судьбой, заметном даже в сочинениях, враждебных к
Христу» 1, Лапид включил в свой обзор и тревожные слова одного из совре-

1
Там же.

∙ 114 ∙
Иисус: проявление иудейской мозаики

менных израильских писателей, настроенных враждебно к Иисусу: Шина


Шалома (1904–1990). Нам остается только прислушаться к его монологу и
постараться понять, насколько сможем, его горестный упрек:
Я знаю Галилею так, как знает человек свою душу. Я знаю ее дикие каменистые уще-
лья, ее бескрайнее ясное небо… но в Галилее есть человек, о котором я ничего не знаю
и о котором я никогда не спрашивал. Его существование для меня — открытая рана,
которую обычно не трогают, о которой стараются не думать. Тихо! Не напоминай мне
об этом… Когда я был на той зловещей гряде под названием Назарет и мне вдруг по-
казалось, что я вижу, как он морщит лоб от боли, я закрыл глаза. Я не позволил бы
его имени сорваться с моих губ. Я не проклинал и не благословлял. Я не сказал ни-
чего… Но иногда из тишины исходил голос, голос потерянного брата, голос человека,
сбившегося с пути, который оказался среди чужих. Он одновременно и исповедует
свой грех, и указывает пальцем, обвиняя, он хочет вернуться назад, если кто-то вый­
дет ему навстречу с любовью и шепнет ему в ухо только одно слово: «Брат». В то мгно-
вение я призвал на помощь все, что могло меня защитить — все горькие воспомина-
ния моей жизни, все кошмары, какие пришлось пережить моему народу, — чтобы
этот человек не мог очиститься предо мной своей исповедью. Я извлек из бездны
забвения все пытки инквизиции, все кровавые зверства погромов, все убийства, со-
вершенные крестоносцами, все павшие на нас удары, исходившие от тех, кто носил
его имя, все нападки со стороны хранителей его учения, всю бесконечную цепь по-
колений мучеников, переживших пытки, всех моих собратьев-евреев, которым при-
ходилось непрерывно скитаться, терпеть презрение, быть гонимыми, переходить из
тюрьмы в тюрьму, от жестокости к жестокости, — мне пришлось сделать так, чтобы
они прошли перед ним широким маршем, чтобы заставить его замолчать, чтобы он
не говорил ни слова, чтобы оттолкнуть его обеими руками, — этого бывшего брата,
сына галилейского плотника 1.

Быть может, эти слова могут отразить и передать невероятные усилия


современных еврейских авторов, которые, рискуя столкнуться с тем, что их
презрят и отвергнут как христиане, так и иудеи, — первые за самонадеян-
ность, вторые за предательство, — смело шли вперед, торили путь для дру-
гих евреев, готовых размышлять об Иисусе. В наши дни иудеи порой могут
проникнуться солидарностью с замученным Назарянином, другие чув-
ствуют себя оскорбленными и не испытывают ни малейшего сострадания.
Шин Шалом оттолкнул Галилеянина и обрек его на молчание. Но из этого
молчания в ХХ веке зазвучали голоса евреев, которые создавали благоже-
лательные (часто вызывая критику и споры) портреты Иисуса, галилейско-
го проповедника из Назарета.

1
S. Shalom, Galilean Journal (German ed., Heidelberg, 1954), цит. по: Lapide, Israelis, Jews,
and Jesus, с. 9.

∙ 115 ∙
Контексты

Еще одно, с чем предстоит столкнуться при чтении трудов с подобными


представлениями о жизни Иисуса, которую авторы реконструируют или
извлекают из источников, — это спорный или неясный вопрос о том, какой
Иисус в них отражен: Иисус истории, то есть реальный Иисус — или исто-
рический Иисус, образ, воссозданный на основании историко-критическо-
го изучения источников 1. Как показывает изучение трудов, некоторые из
наших авторов, как и можно было ожидать, молчаливо предполагают, что
открывают реального Иисуса, Иисуса-иудея, расчищая «христианские на-
слоения». Исключение в этом смысле представляют Сэндмел, Нойзнер и
Боровиц. Бен-Хорин, Лапид, Флуссер и Вермеш стремились (и удовлет-
воренно думали, что достигли цели) найти Иисуса в керигматических
утверждениях христиан. Их труды достойны уважения, но они были в той
или иной степени обречены на неудачу. Их ошибка заключалась не столь-
ко в намерении, сколько в оптимистичной вере в свои способности дока-
зывать, делать выводы или интуитивно что-то понимать, изучая источ-
ники и доступные данные, и на их основе создать аутентичный портрет
Иисуса. Примерно так же верили в свои силы и другие исследователи
Иисуса.
Эти образы Иисуса, как и образы, созданные прежде, носили фрагмен-
тарный характер. Здесь уместно вспомнить слова Джона Мейера, сказанные
о поиске исторического Иисуса вообще: «Этот поиск по самой своей приро-
де позволяет воссоздать лишь фрагменты мозаики, размытые очертания
побледневшей фрески, которой можно давать разные интерпретации» 2. Это
не умаляет ценности вклада современных еврейских авторов в создание
мозаичного портрета Иисуса, пусть даже этот портрет и фрагментарен.
Как и в случае всех подобных попыток извлечь Иисуса истории, то есть
реального Иисуса, из источников, независимо от своих мотивов и методик,
исследователи получают сравнительно мало убедительных фактов, посколь-
ку сами эти источники не были историческими биографиями. Недавно ис-
следователи стали это признавать. Джеймс Данн говорит об этом, лаконично
объясняя, почему поиск исторического Иисуса таит в себе путаницу.

1
Кто или что есть исторический Иисус? См.: Dunn, Jesus Remembered, с. 126. «Историче-
ский Иисус — это, строго говоря, конструкция XIX–XX веков, созданная на основе дан-
ных, предоставленных синоптической традицией, и это не Иисус прошлых эпох и не
исторический образ, на основе которого мы могли бы реалистично критиковать то, как
Иисус изображен в синоптической традиции». См. также: J.  P.  Meier, A Marginal Jew:
Rethinking the Historical Jesus, vol. 1: The Roots of the Problem and the Person (New York:
Doubleday, 1991), с. 21–31.
2
Meier, Marginal Jew, 1:25.

∙ 116 ∙
Иисус: проявление иудейской мозаики

Важным фактором во всем этом была путаница, которую вносило в поиск само его
ключевое выражение — исторический Иисус. Кто бы ни пытался дать ему определение,
тот обычно ясно понимал, что исторический Иисус — это Иисус, сконструированный с
помощью исторического исследования. Однако, несмотря на это, данное выражение сно-
ва и снова использовали бездумно, желая указать на Иисуса из Назарета, ходившего по
холмам Галилеи, и этот смысл стал основным. Или, если сказать точнее, фраза «исто-
рический Иисус» в типичном случае использовалась как смесь двух этих смыслов.
В целом участники поиска предполагали, что они в состоянии воссоздать (пользуясь
доступными данными) образ Иисуса, который окажется настоящим Иисусом: «исто-
рический Иисус» (реконструкция) окажется историческим Иисусом (истинным), при
этом снова и снова один смысл сливался с другим. Именно этой путаницей объясня-
ется то, что участники «поиска» и в XIX столетии, и в конце XX века странным образом
верили в то, что Иисус, воссозданный на основе доступных источников, может стать
надежной основой (реальным Иисусом), которая позволит критиковать образ Иисуса,
представленный в этих источниках. Необходимо снова повторить, что «исторический
Иисус» есть, строго говоря, конструкция XIX–XX веков, созданная на основе данных,
предоставленных синоптической традицией, и это не Иисус прошлых эпох и не истори-
ческий образ, на основе которого мы могли бы реалистично критиковать то, как Иисус
изображен в синоптической традиции 1.

Можно представить, как разозлился Вермеш, услышав такое утвержде-


ние Данна. Но об этом говорил не только Данн. Упомянув о подобных на-
блюдениях Мартина Келера 2 в прошлом, Данн развивает их далее:
Идея, согласно которой образ Иисуса, воссозданный на основе евангельской традиции (так
называемый «исторический Иисус»), хотя и в значительной мере иной по сравнению с об-
разами Иисуса у евангелистов, есть тот Иисус, который учил в Галилее (Иисус, действу-
ющий в истории!) — это иллюзия. Мысль о том, будто в текстах Нового Завета, напи-
санных верующими, мы можем найти Иисуса, который не вселял в людей веру или
если и пробуждал веру, то как-то иначе — это иллюзия. Такого Иисуса нет. Да, Иисус,
вселявший в людей веру, в свое время нашедшую выражение в Евангелиях, существовал,
и это несомненно. Но надежда в один прекрасный момент избавиться от того бого-
словского влияния, которое он оказывал на своих учеников, и открыть иного Иисуса

1
Dunn, Jesus Remembered, с. 125–126. См. также: Meier, Marginal Jew, 1:21–26; T. Merrigan,
«The Historical Jesus in the Pluralist Theology of Religions», в кн.: The Myriad Christ:
Plurality and the Quest for Unity in Contemporary Christology (ed. T. Merrigan and J. Haers;
BETL 152; Leuven: Leuven University Press, 2000), с. 61–82, цит. с. 61–62. Данн указыва-
ет еще и на то, что «идеал исторической объективности, возникший в эпоху Просвеще-
ния, также способствовал появлению ложной цели в поиске исторического Иисуса»,
поскольку косвенно предполагал наличие «исторического Иисуса», объективно досто-
верного, «который будет отличаться и от Христа догматов, и от евангельского Иисуса —
и даст нам право их критиковать» (Dunn, Jesus Remembered, с. 125).
2
См.: M. Kahler, The So-Called Historical Jesus and the Historic Biblical Christ (trans. and ed.
C. E. Braaten; Philadelphia: Fortress, 1964).

∙ 117 ∙
Контексты

(истинного Иисуса!), по меньшей мере странна. Недостаточно сказать: «Иисус доступен


нам лишь в образах, созданных его учениками», следует также понять, что в этих об-
разах мы найдем только такого Иисуса, который вдохновил учеников их создать 1.

Данн не забывает о том, что исследователи пользуются не только синоп-


тической традицией, но также и внешними источниками, а особенно рав-
винистической литературой.

Что касается возможных указаний на Иисуса в иудейских раввинистических источ-


никах, то наиболее правдоподобный отголосок ранней дораввинистической (фари-
сейской) реакции на Иисуса — это текст Вавилонского Талмуда, трактат «Санхедрин»
43a, где говорится о Иешу (Иисусе), повешенном в канун Песаха, который был чаро-
деем, обманул Израиль и свел его с пути истинного. Но вся эта попытка найти реалии
I века в гораздо более поздних раввинистических традициях слишком трудна для нас,
чтобы придавать ей большое значение 2.

Несомненно, последнее утверждение делает Данна противником Верме-


ша, хотя с ним согласились бы, среди прочих, и Мейер, и Нойзнер 3. В то же
время Данн не отчаивается в попытке воссоздать образ Иисуса, то есть
исторического Иисуса (не Иисуса истинного), по текстам синоптиков. Рав-
но так же в возможность этого верят и Вермеш, и Мейер 4.
Я говорю об этом, рискуя отклониться от темы, поскольку из наших ав-
торов только Вермеш непреклонно хранит верность раввинистическим ис-
точникам, которые подтверждают его хасидскую типологию, равно так же
противопоставляя образ Иисуса его изображениям у синоптиков. Более
того, еврей-хасид, чей образ предстает в синоптических Евангелиях и под-

1
Dunn, Jesus Remembered, с. 126–127.
2
Там же, с. 142. Данн признает ценность внешних источников как свидетельства о том,
что Иисус реально существовал в истории — вопреки заверениям в том, будто его ни-
когда не было.
3
О критике Вермеша со стороны Мейера см.: Meier, A Marginal Jew, vol. 2: Mentor, Message,
and Miracles (New York: Doubleday, 1994), с. 6, также с. 14, прим. 7.
4
Любопытно, что Вермеш, Данн и Мейер — впрочем, именно как историки — единодуш-
но верили в обоснованность поиска исторического Иисуса. Однако ни Мейер, ни Данн,
несомненно, не одобряют того, что Вермеш использовал раввинистические тексты как
источники для своего исследования, посвященного Иисусу. И ни тот, ни другой не пы-
тались выявить подлинного Иисуса из текстов синоптиков  — их интересовал лишь
исторический Иисус, образ, воссозданный с помощью историко-критического иссле-
дования источников. Более того, Мейер «снимает шляпу» экзегета и «облачается в
одежды» верующего, заявляя о том, что поиск исторического Иисуса есть благо для
христианского богословия, и выделяет четыре аспекта этого блага. См.: Meier, Marginal
Jew, 1:199.

∙ 118 ∙
Иисус: проявление иудейской мозаики

тверждается раввинистическими источниками — это, по мнению Вермеша,


и есть именно Иисус, действующий в истории, то есть реальный Иисус. Вер-
меш может взглянуть на образ Иисуса в таком ракурсе лишь потому, что он,
как историк и еврей, в отличие от синоптиков не обязан смотреть в ракурсе
веры, а кроме того, он волен использовать внешние источники, особенно
раввинистические тексты и типологии, которые кажутся другим исследо-
вателям малоинформативными или недостоверными.
Вермеша не пугает тот факт, что многие специалисты по Новому Завету
решительно не согласны с его устойчивой и последовательной гипотезой.
Он упрямо защищает свою позицию, свою методологию и свой проникну-
тый эрудицией оптимизм. Неудивительно и то, что методика аргументации
Вермеша, основанная на обращении к позднейшим раввинистическим ис-
точникам для защиты позиции или гипотезы, исторической или филоло-
гической, нашла выражение в его важном новаторском вкладе в споры о
«Сыне Человеческом» в 1960-х годах. Его необычное предположение, со-
гласно которому выражение bār našā’ можно также иносказательно исполь-
зовать в качестве местоимения «я» — вызвало поток критики (теперь уже
хорошо всем знакомой) со стороны коллег 1. С тех пор прошло сорок лет, но
Вермеш не намерен отказываться от своих гипотез и методов. Несомненно,
он считает, что образ Иисуса, еврея и хасида, воссозданный в исследова-
ниях, имеет такое же (как минимум) право на существование, как и дру-
гие попытки выявить образ Иисуса в синоптических Евангелиях. И, как
мы уже видели, его методология продолжает вызывать споры среди ис-
следователей.
Похоже, споры постоянно сопровождают поиск исторического Иисуса,
и в этом нет ничего удивительного. Нам, столько лет спустя, уже нелегко
понять, сколь много значил изначальный тезис Вермеша и его позиция,
ставшая необходимым условием для поиска и исследования жизни Иисуса:
любое серьезное изучение Иисуса может быть плодотворным лишь тогда,
когда исследователь надежно помещает Иисуса в иудейскую Палестину
I века. Без признания того, насколько важен иудаизм эпохи Второго Храма,
нам теперь не провести ни одного исследования исторического Иисуса. Это
подтверждают более поздние труды христианских исследователей, посвя-
щенные Иисусу: «Иисус и иудаизм» Эда Сандерса (1985) 2; «Маргинальный

1
В арамейском языке времен Иисуса, воссозданном нами, нет такого употребления, ка-
кое выводит из поздних раввинистических текстов Вермеш, стремясь поддержать свое
утверждение.
2
E. P. Sanders, Jesus and Judaism (Philadelphia: Fortress, 1985).

∙ 119 ∙
Контексты

иудей» Джона Мейера (том 1, 1991); «Иисус как иудей» Джеймса Чарлзворта
(1991) 1; «Иисус и победа Бога» Николаса Томаса Райта (1996) 2; «Иисус, остав-
шийся в памяти» Джеймса Данна (2003). Сам тот факт, что мы проводим
границу между участниками поиска и исследователями Иисуса, также ука-
зывает на значение данных о палестинских евреях до 70 г. н. э., собранных
из разных дисциплин.
Как мы видели, этот энтузиазм, разгоревшийся от искры, которой стала
книга Вермеша «Иисус Иудей», а также работы его коллег Бен-Хорина, Ла-
пида и Флуссера, изучавших Иисуса в экуменическом или академическом
ключе еще раньше, влил новую жизнь в диалог иудеев и христиан. Трудно
качественно оценить, какое влияние оказали современные труды евреев об
Иисусе на отношения сторонников двух религий. Однако множество фак-
тов указывает на то, что этот искренний и взаимный интерес, который про-
являют в наше время многие иудеи и христиане, позволяет им лучше по-
нять друг друга и помогает взаимно ценить уникальные традиции,
культуру и достижения, важные для всего мира 3. И мы можем заявить, что
в этом достижении семеро наших иудейских авторов сыграли пусть и
скромную, но решающую роль.
Под влиянием разных мотивов, применяя разные методы, критические
или интуитивные, каждый автор из нашей семерки изучал важнейшие ис-
точники, чтобы сложить из этих кусочков стекла и камня мозаику: образ
Иисуса в представлении евреев, — по сути, иудейское прочтение Еванге-
лий. Эта концепция, эта иудейская герменевтика, способная показаться
чем-то странным, стала аксиомой для современных исследователей Иисуса.
Вероятно, ряд «еврейских ракурсов», уточненных и развитых, дал импульс
сопутствующему им Третьему поиску исторического Иисуса. Этот поиск
породил еще более целостную сферу познаний, «Исследование Иисуса»,
которая, в свою очередь, сделала более популярной только что возникшую
иудейскую герменевтику. На каждом этапе образ Галилеянина становится
более четким и более убедительным: Иисус-назорей; Иисус-наггар; Иисус-
цадик.
Эта наука несовершенна. Различные ученые, иудеи и христиане, ставят
под вопрос ценность этого предприятия или даже превращают его в ба-

1
J. H. Charlesworth, ed., Jesus’ Jewishness: Exploring the Place of Jesus in Early Judaism (New
York: Crossroad, 1991).
2
N. T. Wright, Jesus and the Victory of God (COQG 2; Minneapolis: Fortress, 1990).
3
См.: Moore, Jesus, an Emerging Jewish Mosaic, с. 243–247. Nostra Aetate (1965), Bible et
Christologie (1984), Dabru Emet (2000), Christianity in Jewish Terms (2000) указаны в числе
прилагаемых документов.

∙ 120 ∙
Иисус: проявление иудейской мозаики

нальную бесполезность — но ни импульс, ни интерес не слабеют. Найден-


ный в священных текстах христиан и ставший более четким образ Галиле-
янина, надежно помещенный в еврейскую палестинскую среду, смело
шествует в третье тысячелетие: можно считать, что произошла своего рода
обратная метаморфоза.
Возможно, Вермеш и его иудейские современники чуть приглушили си-
яние нимба Галилеянина из Назарета — но его ореол все так же ярок. Со-
временные иудаизм и христианство отреагировали на это «драматичным
и беспрецедентным» образом 1. Еврейские черты в образе Иисуса, избавлен-
ные от патины и отполированные до блеска, уже яснее показывают нам об-
раз того, кто продолжал традиции иудейских мудрецов и нес в себе бого-
вдохновенность, подобно Илии: это пламенный галилейский пророк,
назорей, трагически погибший мученик и еврейский собрат, Иешу ха-
Ноцри — Иисус из Назарета.
И кто знает, может быть, в третьем тысячелетии это новое понимание переориенти-
рует наши умы и обновит религиозный дух, вдохновленный истинным Иисусом,
у наследников иудео-христианской цивилизации и за ее пределами.

Такими словами Вермеш завершает свою книгу «Изменчивые лики


Иисуса» 2.

1
Об этой «драматичной и беспрецедентной перемене» см.: Dabru Emet, A Jewish Statement
on Christians and Christianity. Это заявление первоначально появилось как полностра-
ничная реклама в газете New York Times, Sunday, Sept. 10, 2000, с. 23, New England edition.
Текст доступен по ссылке: icjs.org/dabru-emet-text.
2
Vermes, Changing Faces of Jesus, с. 286.
Откуда мы «знаем» об Иисусе?
Стэнли Портер

Введение
Критерии аутентичности евангельских текстов по-прежнему привлекают
интерес исследователей, ведущих дискуссии об историческом Иисусе 1. Эти
критерии могут трактоваться по-разному, но, похоже, о них никогда не за-
бывают. Рассуждения о том, как установить критерии, которые бы позво-
лили нам выявить надежные исторические сведения об Иисусе, ведутся
непрестанно. Доверие к подобным критериям, доверие к результатам, полу-
ченным с их помощью, и способность применять эти критерии для дости-
жения заявленных задач — вот о чем преимущественно говорят специали-
сты. Впрочем, появились и те, кто призывает к использованию новых форм
критического анализа, о чем мы еще поговорим. Это очевидное развитие
критериев аутентичности — по крайней мере воззрений на них — дает ос-
новы для дальнейшего рассмотрения идеи критериев в изучении историче-
ского Иисуса, особенно на фоне методов других исторических дисциплин,
не связанных непосредственно с Библией.

Споры о подлинности. Краткая история


Критерии аутентичности в изучении исторического Иисуса появились в
XIX веке как следствие развития историко-критического анализа. И имен-
но потому, что это критерии историографического мышления позапрошло-
го столетия, у нас и нет единого источника с их четкой формулировкой и
определением. Такое чувство, что они возникали, когда представлялась
возможность, а основания им давались в свете разных тем, представлявших
исторический интерес, — в том числе, помимо прочего, и в свете изучения
Евангелий. Соответствующие работы были связаны с развитием немецкой

1
Данная статья отражает информацию, в более развернутом виде представленную в книге:
Stanley E. Porter, The Criteria for Authenticity in Historical-Jesus Research: Previous Discussion
and New Proposals (JSNTSup 191; Sheffield: Sheffield Academic Press, 2000) и в нескольких
статьях, таких как: «Luke 17.11–19 and the Criteria for Authenticity Revisited», JSHJ 1.2
(2003): 201–224; «Reading the Gospels and the Quest for the Historical Jesus», в кн.: Reading
the Gospels Today (ed. Porter; MNTS; Grand Rapids: Eerdmans, 2004), с. 27–55; кроме того, .
в ряде аспектов эта статья расширяет и развивает идеи указанных работ.

∙ 122 ∙
Откуда мы «знаем» об Иисусе?

философии, в частности историзма, и потому зачастую отражают концеп-


туальные особенности немецкого образа мыслей. Историзм, разными пу-
тями связанный с такими выдающимися мыслителями, как Леопольд Ран-
ке, Иоганн Готфрид Гердер, Вильгельм Гумбольдт, Иоганн Густав Дройзен,
Теодор Моммзен и Вильгельм Дильтей, — тесно переплетен с идеализмом
и романтизмом, но возник как самостоятельное явление в качестве одной
из важнейших школ исторической мысли и значительно повлиял на раз-
витие критериев аутентичности в изучении исторического Иисуса. Если
говорить кратко, историзм утверждал, что все культурные явления — вклю-
чая представления и обычаи — носят локальный характер и формируются
историческими событиями, а потому их можно понять, исследовав их про-
шлое 1. Однако, несмотря на такие местные особенности, врожденная инту-
иция позволяет людям понимать иные культуры, отделенные от них време-
нем и пространством.
Одно из важнейших отличий между разными культурными группами —
это язык, который, в свою очередь, считается одним из главных факторов,
определяющих мышление и поведение людей. Каждая эпоха, которую
позднейший толкователь может понять на основе эмпатической интуи-
ции — иными словами, прочувствовать, — имеет свои стандарты, а потому
и присущие ей ценности. С точки зрения историзма у истории нет своей
прирожденной телеологии — она появляется лишь в тех случаях, когда от-
дельные люди стремятся ее создать 2.
В такой интеллектуальной среде был сформулирован ряд критериев.
Критерий арамейского языка, упоминаемый уже в XVII веке, но обретший
важную роль в XIX–XX столетиях, похоже, развился из нескольких тен-
денций историзма 3. Одной из таких была намеренность связать познание

1
Об историзме см.: D. Bebbington, Patterns in History: A Christian View (Downers Grove, Ill.:
InterVarsity Press, 1979), с. 92–116, особ. с. 92–94; ср. также: D. Banks, Writing the History
of Israel (LHB/OTS 438; London: T&T Clark, 2006), ch. 2.
2
Историзм напрямую связан с лингвистическим релятивизмом, о чем говорили такие
мыслители, как Гумбольдт; см.: W. von Humboldt, On Language: On the Diversity of Human
Language Construction and Its Influence on the Mental Development of the Human Species (ed.
M. Losonsky; trans. P. Heath; Cambridge: Cambridge University Press, 1999), а также всту-
пление Кристофера Хаттона к немецкому оригиналу: W. von Humboldt, Über die Ver­
schiedenheit des menschlichen Sprachbaues (repr., London: Routledge, 1995), c. v–xii. Кроме
того, вопрос языка и культуры можно усмотреть за подъемом национал-социализма в
Германии в XX веке.
3
См.: A. Schweitzer, The Quest of the Historical Jesus: A Critical Study of Its Progress from
Reimarus to Wrede (trans. W. Montgomery; New York: Macmillan, 1910; orig. 1906), с. 270–
293, где прослеживается это развитие. Ср.: S. E. Porter, «A Dead End or a New Beginning?

∙ 123 ∙
Контексты

с языковой способностью и определить националистскую группу на осно-


ве языковых различий. Стоит только увидеть в подходе хоть крупицу тако-
го разделения по этническим признакам 1, и мы поймем, на основе чего мог-
ла возникнуть идея, что арамейский язык  — это критерий, который
указывает на сведения если не о самом Иисусе, то по меньшей мере о Пале-
стине I века.Впрочем, появление развернутых критериев аутентичности,
как кажется, совпало по времени с первой половиной XX века, когда воз-
никла и развилась критика форм. Именно в эту эпоху для критериев, по-
хоже, настал поворотный момент: их стали применять не просто в широкой
сфере историографии, но именно в библеистике. В те дни критерии аутен-
тичности в изучении исторического Иисуса были распределены по катего-
риям, и их начали обсуждать с нескольких точек зрения. Я кратко расскажу
о ряде направлений.
Подход одного критерия. Во-первых, это индивидуалистский или, лучше
сказать, изоляционистский подход. В данном случае важнейшее место отво-
дится одному конкретному критерию, который должен играть решающую
роль в изучении исторического Иисуса. В какой-то мере индивидуалист-
ский подход отражает тот факт, что критерии возникали в разных контек-
стах и в разные эпохи, когда исследователи изучали частные (в их понима-
нии) проблемы, связанные с развитием традиций, касавшихся Иисуса.
Возможно, больше всего критических размышлений было посвящено кри-
терию несходства, а если еще точнее — критерию двойного несходства. У это-
го критерия давняя, пусть и не всегда прославленная история, и восходит
она по меньшей мере ко временам Возрождения. Герд Тайсен и Дагмар Уин-
тер утверждают, что этот критерий был создан самим Лютером (1521) в виде
критерия единственного несходства (с иудаизмом той эпохи), а затем его раз-
вивали многие, от Германа Реймаруса (ок. 1750) до Юргена Беккера (1996) 2,
иными словами, чуть ли не все, кто занимался изучением исторического
Иисуса. Разумеется, не для всех этот критерий был ключевым, но для мно-
гих он, несомненно, играл важную роль, и это повлияло на восприятие са-
мих критериев. Так, Скотт Макнайт выделяет два основных подхода к «кри-
тическому суждению» об Иисусе, и их представителями, по его мнению,

Examining Criteria for Authenticity in Historical Jesus Research in Light of Albert Schweitzer»,
в кн.: Jesus Research: An International Perspective (ed. J. H. Charlesworth and P. Pokorný;
Grand Rapids: Eerdmans, 2009), с. 16–35.
1
См.: D. H. Fischer, Historians’ Fallacies: Toward a Logic of Historical Thought (New York:
Harper & Row, 1970), с. 9–12.
2
G. Theissen and D. Winter, The Quest for the Plausible Jesus: The Question of Criteria (trans.
M. E. Boring; Louisville: Westminster John Knox, 2002), с. 261–316.

∙ 124 ∙
Откуда мы «знаем» об Иисусе?

становятся двое исследователей, Норман Перрин и Эд Сандерс 1. На самом


деле Макнайт просто опознал две стороны критерия несходства: отличие от
ранней Церкви (Перрин) и от иудаизма (Сандерс). Впрочем, как всем из-
вестно, Сандерс, применяя критерий несходства, стремился видеть скорее
не отличие, а преемственность. Другие опирались преимущественно на ка-
кой-нибудь один критерий: скажем, Иоахим Иеремиас — на гипотезу ара-
мейского языка, Джон Мейер — на критерий «смущения», а Георг Штрек-
кер — на критерий развития 2.
Комбинирование. Во-вторых, разные критерии можно объединять; такой
подход основан на комплексе методик. С 1970-х годов ведутся дискуссии об
оценке критериев как набора методов. Например, Перрин, пусть он и пола-
гается прежде всего на критерий двойного несходства, все же склонен об-
ращаться к критериям когерентности и множественных свидетельств 3.
В ряде критических трактовок некоторые пытались проанализировать от-
личия между этими критериями и найти формулировку, способную пред-
стать как синхронический «мастерский набор» критериев. Самые извест-
ные перечни критериев создали Дэвид Калверт, Роберт Стейн, Крэйг Эванс
и Джон Мейер 4. Такие списки внушают мысль, будто набор критериев мо-
жет дать больше, чем единственный или простой критерий, и будто эти на-
боры — даже притом что они все разные — определенно помогут выявить
исторические сведения об Иисусе.

1
S. McKnight, Jesus and His Death: Historiography, the Historical Jesus, and Atonement Theory
(Waco, Tex.: Baylor University Press, 2005), с. 42–43.
2
J. D. G. Dunn, Jesus Remembered (CM 1; Grand Rapids: Eerdmans, 2003), с. 82, где цитиру-
ются, помимо прочих, и упомянутые авторы.
3
См.: N. Perrin, What Is Redaction Criticism? (GBS; Philadelphia: Fortress; 1970), с. 71; idem,
Rediscovering the Teaching of Jesus (New York: Harper & Row, 1967), с. 39–43, 45–57. Брюс
Чилтон указал на то, что критерий несходства, по мнению Перрина, помогает нам вос-
создать историю преданий об Иисусе (см.: Perrin, Rediscovering the Teaching of Jesus, .
с. 15–49). Возникает законный вопрос: была ли проведена такая реконструкция и на-
сколько она завершена? Я призываю обратить на него внимание, выбрав для решения
непроторенные пути.
4
D. G. A. Calvert, «An Examination of the Criteria for Distinguishing the Authentic Words of
Jesus», NTS 18 (1971–1972): 209–219; R. H. Stein, «The ‘Criteria’ for Authenticity», в кн.:
Studies of History and Tradition in the Four Gospels (ed. R. T. France and D. Wenham; Gospel
Perspectives 1; Sheffield: JSOT Press, 1980), с. 225–263; C. A. Evans, «Authenticity Criteria
in Life of Jesus Research», CSR 19 (1989): 6–31; idem, Life of Jesus Research: An Annotated
Bibliography (rev. ed.; NTTS 24; Leiden: Brill, 1996), с. 127–146; idem, Jesus and His
Contemporaries: Comparative Studies (AGJU 25; Leiden: Brill, 1995), с. 13–26; J. P. Meier, .
A Marginal Jew: Rethinking the Historical Jesus (4 vols. to date; ABRL; New York: Doubleday,
1991–2009), 1:167–195.

∙ 125 ∙
Контексты

Исторический подход. Третий подход  — это исторический метод. Он


предполагает, что необходимо проследить за возникновением и развитием
различных критериев, часто так или иначе пересекающихся с теми, о кото-
рых мы уже упоминали; об этом, обсуждая вторичные критерии, говорит
Мейер 1. Иногда при анализе проводят границу между двумя критериями,
один из которых одобрен, и прослеживают историческую аргументацию,
которая, по общему мнению, демонстрирует предпочтительность первого.
В других случаях при использовании набора критериев приводят их крат-
кую историю — и тем самым показывают силу комбинирования, благодаря
которому из различных методов создается значимое целое 2.
Ревизионистский подход. Четвертый вариант я называю ревизионист-
ской перспективой. Он состоит в переоценке прежних методов. Ревизио-
нистская перспектива включает в себя две главные подкатегории. Это,
во-первых, попытка усовершенствовать уже существующие критерии, под-
держивая одни из них и «понижая в звании» другие. Скажем, Мейер выде-
ляет два важнейших класса критериев, которым затем дает оценку. Одни из
них, по его мнению, дают убедительную основу для метода, тогда как дру-
гие следует отнести к сомнительным или вторичным 3 . Это явно напоми-
нает описанный выше метод комбинирования: как считает Мейер, ряд
убедительных критериев позволяет делать такие выводы, к которым нас не
приведут или неспособны привести сомнительные критерии. Другой при-
мер той же подкатегории — труд Тайсена и Уинтер, в котором они пытаются
описать критерий исторической достоверности 4. Их критерий — это любо-
пытное смешение критериев согласованности и отсутствия противоречий,
примененное к иудаизму и характеру Иисуса; по сути, это форма критерия
двойного несходства с куда более позитивным отношением к свидетель-
ствам (чуть позже я подробнее рассмотрю этот вопрос). Другая подкатего-
рия ревизионистского подхода состоит в создании новых критериев, похо-
жих на прежние, но используемых иначе. Сюда бы я отнес такие мои
критерии, как греческий язык и контекст, греческие текстуальные вариан-
ты и характеристики дискурса 5. Подобное, несомненно, мог бы сделать

1
См.: Meier, Marginal Jew, 1:178–183.
2
См. также: E. Schillebeeckx, Jesus: An Experiment in Christology (trans. H. Hoskins; New
York: Seabury, 1979), с. 88–100.
3
Meier, Marginal Jew, 1:168–177, 178–183.
4
Theissen and Winter, Quest for a Plausible Jesus, с. 172–211. Оценку их труда см. в изда-
нии: Porter, Criteria for Authenticity, с. 113–122; а также ниже в данной книге.
5
Porter, Criteria for Authenticity, с. 126–237; ср.: idem, «The Criterion of Greek Language and
Its Context: A Further Response», JSHJ 4.1 (2006): 69–74.

∙ 126 ∙
Откуда мы «знаем» об Иисусе?

Джеймс Данн: он приводит такие критерии в конце своего списка, выбран-


ного для краткого разбора, где начинает с Иеремиаса, — впрочем, мои три
критерия, связанные с греческим, он отвергает, поскольку, по его словам,
они полагаются «на крайне сомнительный аргумент, согласно которому
Иисус говорил по-гречески» 1 (сегодня это уже не столь спорный аргумент;
спорят только о пассажах, в которых Иисус говорил по-гречески) 2, и на спо-
собность определить всю полноту дискурса.
Альтернативный подход. Пятый и последний подход к критериям содер-
жит в себе переход дискуссий к совершенно иной, альтернативной точке зре-
ния. Недавно зазвучали призывы либо совершенно по-новому подойти к
критериям аутентичности, либо, по меньшей мере, использовать их в более
широком историческом контексте,  — а также, скажем, включить критиче-
ский реализм в набор методов изучения исторического Иисуса, даже если это
не означает полного отказа от критериев. С позиции критического реализма,
основанной на философских трудах Бернарда Лонергана, выступили не-
сколько исследователей исторического Иисуса: к их числу принадлежат Бен
Мейер, Николас Томас Райт, Джеймс Данн и Скотт Макнайт 3. Критический
реализм есть эпистемология, которая исходит из предпосылки о познавае-
мости другого, то есть из факта, что вовне существует нечто, отличное от ис-
толкователя и при этом доступное познанию. Однако критический реализм
идет еще дальше (и это помогает ему избежать ловушек позитивизма): он
признает роль истолкователя и тем самым создает интерпретативную «спи-
раль вопросов» между познающим и познаваемым. Макнайт даже заявляет:
«Мы остаемся дифференцированными массами Эго  — и ничего с этим не
можем поделать. Вот почему “критический реализм” Бена Мейера… приобрел
столь большое значение в изучении исторического Иисуса» 4.
Это важнейшие подходы к критериям аутентичности из тех, какие я ви-
дел в дискуссиях исследователей последних лет. В каждом из них критерии
используются особым способом. Остается рассмотреть эти критерии .
в свете новых идей историографического характера и другого рода.

1
Dunn, Jesus Remembered, с. 83.
2
История изучения вопроса о том, владел ли Иисус греческим, явно приводит нас к вы-
воду, что он знал этот язык. Это подтверждают исследования последних лет. См., напр.:
M. J. McClymond, Familiar Stranger: An Introduction to Jesus of Nazareth (Grand Rapids:
Eerdmans, 2004), с. 51–52.
3
См.: B. F. Meyer, Critical Realism and the New Testament (Allison Park, Pa.: Pickwick, 1989);
N. T. Wright, The New Testament and the People of God (COQG 1; Minneapolis: Fortress,
1992), с. 32–46; J. D. G. Dunn, Jesus Remembered, с. 110–111; McKnight, Jesus and His
Death, с. 20–21.
4
McKnight, Jesus and His Death, с. 20.

∙ 127 ∙
Контексты

Критерии исторического исследования


в современной историографии и лингвистике
Обсуждая критерии аутентичности в изучении исторического Иисуса,
крайне важно помнить о простом факте: насколько мне известно, очень
немногие из таких критериев, известных нам, проникли в другие сферы
исторических исследований. Майкл Грант, специалист по Античности,
полагается на эти критерии в своей книге об Иисусе 1, но, похоже, не поль-
зуется ими ни в каких других своих исторических исследованиях, — по
крайней мере так открыто, как в книге, посвященной Иисусу. И возника-
ет вопрос: а соответствуют ли данные критерии своему предназначению
в той мере, в какой их используют в дисциплине, основанной на истории?

Историографический и лингвистический метод


Здесь я хотел бы рассмотреть критерии аутентичности в том виде, в каком
они часто формулируются при изучении исторического Иисуса, и проанали-
зировать их в отношении к тем вариантам критериев, которые применяются
в историографии наших дней. Подобный очерк легко мог бы превратиться в
подробный разбор современного историографического метода, но вместо это-
го я отмечу несколько принципов, сформированных на основе современных
историографических исследований Древнего мира, и использую эти прин-
ципы в качестве отправной точки для оценки критериев аутентичности. Эпо-
ха постмодерна пытается опровергнуть сами основы историографического
исследования, желая свести все факты просто к нарративу. Здесь неуместно
спорить об этом предмете, отмечу лишь, что споров таких было немало, и ве-
лись они, в частности, об онтологической основе, которая позволила бы вы-
двинуть утверждение, отрицающее истинность подобного представления.
Исторический метод 2, приложенный к античным текстам, в самую пер-
вую очередь интересуется источниками: письменными или какими-либо
иными. Историки полагаются на свидетельства, по сути своей ограниченные
и требующие оценки с точки зрения их надежности. Эта проблема касается
и эпохи Нового Завета, что подтверждает одна работа по историографии
Рима, в которой говорится: «Мы не можем создавать историю (в современ-
ном смысле этого слова) начальных этапов Римской империи на основании
одних лишь литературных источников, дошедших до нас» 3. Это ответ на

1
M. Grant, Jesus: An Historian’s Review of the Gospels (New York: Scribner, 1977), с. 201–203.
2
При написании данного раздела я многим обязан источнику: Bebbington, Patterns, с. 1–20.
3
B. W. Jones and R. D. Milns, The Use of Documentary Evidence in the Study of Roman Imperial
History (Sydney: Sydney University Press, 1984), c. xi.

∙ 128 ∙
Откуда мы «знаем» об Иисусе?

вопрос о том, насколько допустимо использовать древние документы. От-


части недостаток таких источников объясняется капризами истории. Кроме
того, у римлян история появилась не так быстро, как у некоторых других
народов, и они полагались на греков, которым было интересно прошлое Ри-
ма 1. Есть и еще одна важная величина — сам историк, и ее значение не так
давно во многом пересмотрели. Да, некоторые продолжают воспринимать
историка словно машину или компьютер (позитивистский подход) — но та-
ких историков не существует. Дэвид Фишер называет «ошибкой Бэкона»
представление о том, будто «историк может действовать, не полагаясь на за-
ранее готовые вопросы, гипотезы, предпосылки, теории, парадигмы, посту-
латы, предрассудки, допущения или общие исходные представления любо-
го рода» 2. Сюда входят даже такие виды философии истории, как историзм
или позитивизм. Долгое время считалось, что подобная ориентация непре-
менно пагубна. Да, она может оказаться именно такой —  в том смысле, что
историография пострадает, если неправильно обращаться с фактами или
злоупотреблять ими. Но она может стать и благом, потому что способствует
страстному вовлечению историка в решение историографических про-
блем, — и такое вовлечение вовсе необязательно влечет за собой искажения.
На этом уровне нередко можно увидеть максималистский и минималист-
ский подходы к истории, в зависимости от неизбежной приверженности
историка тем или иным свидетельствам 3. В результате возникает так назы-
ваемая «историческая пропасть», отделяющая мир современного историка
от минувшей эпохи, которую историк стремится описать. Говоря об этой
проблеме, Рой Харрис выделяет три типа неосознанных лингвистических
философий, стоящих за попыткой историка преодолеть эту пропасть: это
реоцентрическая философия, психоцентрическая философия и философия

1
C. P. T. Naudé, «An Aspect of Early Roman Historiography», Acta Classica 4 (1960): 53–64,
особ. с. 54.
2
Fischer, Historians’ Fallacies, с. 4. См. также критику «зонтичной гипотезы» в работе: .
W. Dray, Laws and Explanation in History (Oxford: Oxford University Press, 1957).
3
См.: Banks, Writing the History of Israel, с. 205–218. Сказанное можно проиллюстриро-
вать с помощью такого примера. Джеймс Чарлзворт относит «чудеса исцелений» Иису-
са «в прямом смысле к bruta facta», иными словами, к необъяснимым деяниям Иисуса.
Это заключение, на первый взгляд максималистское, основано на том, что все доступ-
ные нам источники единодушно говорят о таких исцелениях. В то же время некоторые
исследователи, изучая источники, «предполагают, что какие-то их элементы “неизбеж-
но” были придуманы» или же априори предполагают, что «события некоторого рода не
могли произойти, особенно те, которые касаются чудес». Это минималистский вывод.
См.: J. H. Charlesworth, «The Historical Jesus and Exegetical Theology», PSB 22 (2001):
45–63, особ. 49, 56–57; R. Wallace and W. Williams, The Acts of the Apostles: A Companion
(London: Bristol Classics, 1993), с. 28.

∙ 129 ∙
Контексты

«контракта» 1. В итоге историк имеет дело с обоснованными гипотезами,


которые дают наилучшее объяснение фактам. Можно сказать, что «факты»
становятся «данными» (или экзистенциальными фактами) в процессе эв-
ристической интерпретации, и все эти данные сплетаются воедино, чтобы
создать единое повествование, или нарратив, о прошлом 2. Формулировка,
описывающая такой процесс, достаточно сложна, она должна учитывать
такие разные переменные, как сами факты (включая те, установить кото-
рые невозможно), степень правдоподобия данных, а также меру достовер-
ности или надежности созданного исторического нарратива. Тем не менее
такое повествование отражает попытку выполнить работу историка.
Таким образом, историография отражает действующие лингвистические
предпосылки и ограничения относительно того, чего можно достичь с помо-
щью исторического описания 3. Многие историки используют вместо этого
иные  — реоцентрический или психоцентрический  — подходы к созданию
исторического описания, опираясь на соответствующие представления об
истине, тогда как другие применяют контрактный подход, опираясь на коге-
рентную теорию истины. И те и другие сталкиваются со своими проблемами,
но каждый подход накладывает на историографию лингвистические огра-
ничения и ставит ей рамки. Эти лингвистические темы редко обсуждаются
открыто, как и их влияние на исторические труды. Тем не менее особенно
важно то, как используется язык по отношению к миру и как язык, на кото-
ром говорят об истории, подобно любому другому, передает сообщение. Как
указывает Харрис в своем проницательном исследовании лингвистики исто-
рии (заметьте, уточняет он, не истории лингвистики!), нам требуются не ре-
лятивизм и не упрощенная историчность — нам нужна «интеграционистская
перспектива», в которой «слова представляют собой не ярлычки для вещей
или идей, а интегральные компоненты попытки вступить в творческую
коммуникацию» 4. Если это и есть важнейшая лингвистическая основа для
успешной работы историографа, данный стандарт следует приложить и к ис-
пользованию критериев аутентичности в изучении исторического Иисуса.
Впрочем, как мы увидим, использование данных критериев часто не соот-
ветствует условиям подхода к историографии, принятым в интеграционизме.

1
R. Harris, The Linguistics of History (Edinburgh: Edinburgh University Press, 2004), с. 3–6.
2
См.: McKnight, Jesus and His Death, с. 20; Dunn, Jesus Remembered, с. 102–104.
3
См.: Harris, Linguistics of History, особ. с. 1–33. Книга Харриса — это содержательное ис-
следование лингвистических проблем, связанных с созданием исторического нарратива,
и аргументированное обоснование авторского подхода, названного интеграционистским.
См. также: R. Harris, Introduction to Integrational Linguistics (Oxford: Pergamon, 1998).
4
Harris, Linguistics of History, с. 170.

∙ 130 ∙
Откуда мы «знаем» об Иисусе?

Оценка критериев
Я сосредоточу внимание на восьми критериях, но очень вероятно, что это
позволит представить довольно широкий спектр тех из них, о которых идет
речь на дискуссиях подобного рода.
1. Критерий двойного несходства 1. С точки зрения описанной выше
исторической процедуры критерий двойного несходства порождает много-
численные проблемы. Если цель истории — дать повествовательное описа-
ние прошлого, собрав в едином сценарии коммуникативные эпизоды, то
критерий двойного несходства в лучшем случае представляет собой част-
ный метод, а в худшем — вводит в заблуждение, мешая собирать нужные
свидетельства и находить обоснования для повествования подобного рода.
Исторический метод переходит от использования источников, которые, как
считается, содержат факты, к данным, ставшим повествованием. Иными
словами, существующие маленькие свидетельства становятся частью более
широкого нарратива, тогда как критерий двойного несходства есть движе-
ние в ином направлении, от предполагаемого всеобъемлющего знания об
окружении к минималистскому результату — возможно, такому минималь-
ному, что его невозможно превратить в повествование. Даже когда его ис-
пользуют в критике традиций, этот критерий лишь выявляет уникальные
отличия от иудаизма или ранних форм христианства. За этим стоит такая
предпосылка: тот Иисус, которого ничто важное не связывает ни с иудаиз-
мом, ни с ранними формами христианства, скорее всего, и есть Иисус исто-
рии. Да, такой образ не обладает описательной силой — но это тот Иисус,
который почти непостижим и непонятен для своего окружения. С такой
точки зрения — по определению предполагающей минималистский подход
к источникам — Иисус предстает как тот, кто соответствует своему окру-
жению или составляет с ним единое целое. И более того, этот Иисус ото-
рван и отчужден от первичных источников, по которым мы изучаем его об-
раз. Я уверен, что написать повествование о жизни или учении Иисуса,
используя критерий двойного несходства, в прямом смысле невозможно.
Возможно, те немецкие исследователи, которых отождествляют с так
называемой «эпохой без поиска» 2 и с критерием двойного несходства —

1
См.: Porter, Criteria for Authenticity, с. 70–76.
2
Существует стандартное разделение поиска на три периода, но, хотя оно пользуется
широкой популярностью, я полагаю, что оно неудачно описывает развитие поиска исто-
рического Иисуса, о чем я еще расскажу в заключении. См.: Porter, Criteria for Authenticity,
с. 28–62; W. P. Weaver, The Historical Jesus in the Twentieth Century, 1900–1950 (Harrisburg:
Trinity Press International, 1999).

∙ 131 ∙
Контексты

скажем, Рудольф Бультман 1 — пришли к выводу о невозможности создать


такое повествование не потому, будто им не хватало свидетельств как тако-
вых (этих свидетельств хватало их предшественникам, современникам и
тем, кто работал после), но из-за метода, первичный критерий которого за-
ставлял выбирать для повествования свидетельства, не обладавшие описа-
тельной силой, а возможно, даже уводившие на неправильный путь. Сам
Эрнст Кеземан, который, как считают, снова призвал некоторые круги вер-
нуться к этому поиску (утверждение в лучшем случае сомнительное) и наи-
более строго определил данный критерий, признавал, что критерий несход-
ства не дает нам ясного представления «о том, что связывало Иисуса с его
палестинским окружением и с его возникшей позже общиной» 2.
Это показывает, что мы вряд ли имеем дело с критерием, подходящим
для исторического исследования. По сути, это позитивистский (а не просто
гипотетический) критерий, и похоже, в других историографических источ-
никах его не считают надежным инструментом для исторического иссле-
дования. Более того, как отмечает Фишер, этот критерий может вводить нас
в заблуждение во многих вопросах (например, из-за него историк может
задавать себе два вопроса одновременно, бездоказательно считать вопрос
заранее решенным или ставить сложный вопрос, на который нужно дать
простой ответ) — или, что, вероятно, лучше, в вопросах противоречивых,
когда два отличительных признака порождают образ человека, непредста-
вимый ни в каком из миров 3. И эти искажения нивелируют перспективу
творческой коммуникации, о которой говорят интеграционисты.
2. Критерий минимальной отличительности 4. Критерий минимальной
отличительности тесно связан с критикой форм. Он предполагает, что
опознаваемые литературные формы обладают стабильной структурой и что
аутентичный материал ей соответствует, а вариации отклоняются от пра-
вил литературного жанра и потому указывают на то, что перед нами — нечто
более позднее. Этот явно минималистский критерий основан на позити-
вистской идее когерентности, у которой есть два серьезнейших недостатка.
Во-первых, когерентность способна создать правдоподобное повествование,

1
R. Bultmann, History of the Synoptic Tradition (trans. J. Marsh; 2nd ed.; Oxford: Blackwell,
1968), с. 205.
2
E. Käsemann, «The Problem of the Historical Jesus», в кн.: Essays on New Testament Themes
(trans. W. J. Montague; SBT 1/41; London: SCM, 1964), с. 15–47, особ. с. 37.
3
Fischer, Historians’ Fallacies, с. 8, 34. Николас Томас Райт вводит критерий двойного прав-
доподобия, это попытка сделать шаг в противоположном направлении; см.: N. T. Wright,
Jesus and the Victory of God (COQG 2; Minneapolis: Fortress, 1996), с. 131–133.
4
См.: Porter, Criteria for Authenticity, с. 79.

∙ 132 ∙
Откуда мы «знаем» об Иисусе?

но не может показать связи с миром за пределами текста. Во-вторых, данный


критерий представляет собой отражение немецкого историзма, поскольку
приписывает особый дух литературным формам, используемым в древности
в Палестине; при этом интерпретируются данные тексты в рамках немецкой
критики форм, за которой стоят такие ученые, как Карл Людвиг Шмидт,
Мартин Дибелиус и Рудольф Бультман 1. Неудивительно, что именно этот
критерий широко применяли немецкие исследователи исторического Иису-
са в первой половине ХХ века, когда немецкий историзм все еще был широко
распространен (а может, даже и процветал) 2. Исследование форм вне рамок,
заданных немецкой критикой форм, показывает, что развитие различных
литературных типов имеет куда более сложный характер и, несомненно, тре-
бует воспринимать данные с позиций интеграционизма, вопреки обычным
постулатам, а не отражать упрощенческий линейный процесс, как того тре-
буют они 3. Это подтверждает и труд Сандерса, посвященный исследованию
(неочевидных?) тенденций синоптической традиции 4.
3. Критерий когерентности или согласованности 5. Данный критерий
стал особенно популярен в последнее время, какое бы из двух его наимено-
ваний вы ни предпочли. Вероятно, лучше отличать эти две идеи друг от
друга, а также не смешивать их с третьим понятием: когезией, или струк-
турной связностью (англ. cohesion) 6. Когезия есть лингвистическое средство,
благодаря которому текст становится текстом, иными словами, это связ-
ность различных лингвистических характеристик, создающих единство
текста: семантических цепочек, союзов и тому подобных частей. Когерент-
ность (англ. coherence), она же цельность или содержательная связность,

1
Общеизвестно, что трое основоположников расходились во мнениях, но результаты их
трудов привели к возникновению критики форм. См.: K. L. Schmidt, Der Rahmen der
Geschichte Jesu: Literarkritische Untersuchungen zur ältesten Jesusüberlieferung (Berlin:
Trowitzsch, 1919); idem, «Formgeschichte», RGG (2nd ed.), 2:638–640; M. Dibelius, From
Tradition to Gospel (trans. B. L. Woolf; London: Nicholson &Watson, 1934 [оригинал: 1919;
2-е изд.: 1933, издания по-прежнему выходят в печати]); Bultmann, History of the Synoptic
Tradition.
2
Расцвет критики форм в Германии пришелся на период, предшествовавший Второй ми-
ровой войне, когда немецкий историзм с его представлениями о языке и культуре был
неотъемлемой частью подъема национал-социализма. Об историзме см. выше.
3
Fischer, Historians’ Fallacies, с. 172–175.
4
E. P. Sanders, The Tendencies of the Synoptic Tradition (SNTSMS 9; Cambridge: Cambridge
University Press, 1969). Сандерс указывает на многие недостатки прошлых исследова-
ний, основанных на критике форм. О недостатках склонности к обобщению см.: Fischer,
Historians’ Fallacies, с. 104–130.
5
См.: Porter, Criteria for Authenticity, с. 79–82.
6
См. там же, с. 79–80, прим. 39.

∙ 133 ∙
Контексты

характеризует степень понятности текста, благодаря которой какую-либо


его часть можно осмыслить в более широких концептуальных рамках. Со-
гласованность (англ. consistency)  — это нелингвистическая особенность
текста, указывающая на наличие в нем сходных структурных компонентов.
В исследованиях исторического Иисуса используются понятия когерент-
ности и согласованности  — вероятно, потому, что в них не обсуждаются
особые характеристики текста (скажем, дискуссии о подлинных речениях
и делах Иисуса часто касаются не конкретных слов или действий, а сути и
образцов поведения). В каком-то смысле когезия, структурная связность,
могла бы оказаться более удачным критерием, поскольку ее предмет  —
именно устойчивые текстуальные феномены. И все же при изучении исто-
рического Иисуса термины когерентность и согласованность используют-
ся сходно, несмотря на их крайне субъективный характер и на то, что их
трудно продемонстрировать 1.
С точки же зрения историографии главный порок этого критерия заклю-
чается в том, что сам по себе он неадекватен как исторический критерий.
Чаще всего на когерентность и согласованность или на родственные им по-
нятия гармонии и структурной связности ссылаются при исследовании
литературных текстов, не претендующих на историчность или на присут-
ствие в них сведений, подходящих для историка. Критерий когерентности
не может служить надежным основанием для интеграционистской истори-
ческой модели, поскольку представляет собой только половину уравнения.
Он говорит лишь о том, что опознанные элементы могут неким должным
образом соотноситься с другими элементами дискурса, — но это вовсе не
значит, будто указанные элементы как-то связаны с событиями, произо-
шедшими в прошлом в какой-то определенный момент: они могут быть как
фактом, так и выдумкой. Необходимо говорить о конкретных случаях при-
менения такого критерия, чтобы просто предположить наличие некой свя-
зи между какой-то определенной характеристикой и тем, что Иисус реаль-
но говорил или делал, —  и тем более чтобы распознать такую связь или
указать на нее.
4. Критерий множественных свидетельств, или метод поперечного сре-
за 2. Критерий множественных свидетельств, или метод поперечного сре-
за — это, по сути, два разных, хотя и взаимосвязанных метода: первый ка-
сается свидетельств независимых традиций, а второй — того, как об одном

1
M. D. Hooker, «Christology and Methodology», NTS 17 (1970): 480–487, особ. 482–483;
idem, «On Using the Wrong Tool», Theology 75 (1972): 570–581, особ. 576–577.
2
См.: Porter, Criteria for Authenticity, с. 82–89.

∙ 134 ∙
Откуда мы «знаем» об Иисусе?

и том же элементе по-разному говорят разные источники 1. Критерий мно-


жественных свидетельств, один из редких примеров критерия, созданного
вне сферы влияния немецких исследователей и, в частности, школы крити-
ки форм, появился вслед за осознанием того, что некоторые речения Иису-
са присутствовали в двух, а то и в нескольких источниках. Эти источники
опознали как Евангелие от Марка и источник Q, а вскоре к ним добавились
материалы M и L (особые тексты, встречающиеся только в Евангелии от
Матфея или только в Евангелии от Луки. — Прим. ред.); кроме того, некото-
рые библеисты добавляют к числу источников Евангелие от Иоанна и позд-
нейшие аграфы, а порой — даже апокрифические евангелия. Критерий раз-
вился, охватив множество форм: притчи, афоризмы, поэтические речения…
В каком-то смысле данный критерий близок к самой сути исторического
метода, поскольку за ним стоит вопрос о содержании того или иного источ-
ника, как литературного, так и документального. Традиционно источники,
которыми пользуются историки, делились на две категории: на дискретные,
состоящие из разрозненных частей, и на полные. Критерий множественных
свидетельств чуть ли не по определению требует рассматривать источники,
по которым изучают исторического Иисуса, как частичные, входящие в бо-
лее широкие, — и это означает, что о таких следует судить особо. Иными сло-
вами, одной из причин появления такого критерия стал тот якобы очевид-
ный факт, что обнаружение в двух или в нескольких источниках эпизода с
участием Иисуса или его высказывания повышает вероятность аутентич-
ности находки. Впрочем, это сразу же ставит вопрос о природе самих источ-
ников, в которых найдены такие сцены или изречения. Несомненно, расска-
зывать об этих случаях и репликах стали раньше, чем появился источник.
А исследователи исходят из предпосылки «чем раньше, тем надежнее» — хо-
тя и не доказано, будто она всегда верна, и само по себе Евангелие, как ис-
точник, может оказаться не менее надежным, чем отдельные первоисточни-
ки, которые можно в нем различить. Кроме того, исследователь, используя
этот критерий, по умолчанию полагается на определенное решение синоп-
тической проблемы (приоритет Марка). И даже если оставить в стороне тот
факт, что в исторических исследованиях, где задействованы внебиблейские
источники, Евангелия часто используются совершенно иначе 2, а именно —

1
Родоначальники данного подхода: F. C. Burkitt, The Gospel History and Its Transmission
(Edinburgh: Clark, 1906; 3rd ed., 1911); C. H. Dodd, The Parables of the Kingdom (London:
Nisbet, 1935), с. 26–29; idem, History and the Gospel (London: Nisbet, 1938), с. 91–102.
2
Напр.: A. N. Sherwin-White, Roman Society and Roman Law in the New Testament (Oxford:
Clarendon, 1963), passim. Я благодарен Дэвиду Дангану, поставившему вопрос об отноше-
ниях библеистов и историков Античности. Исследования Нового Завета  — это крайне

∙ 135 ∙
Контексты

как отдельные и полноправные независимые источники, то все же в том, что


касается развития Евангелий, этот критерий зависит от предшествующего
нарратива. Таким образом, этот критерий не без труда выявляет источники
и использует их, а поскольку он пытается обратиться к вопросу об их соот-
ветствии, он просто относит источники к предыдущему периоду (предпо-
ложительно —  в зависимости от обстоятельств).
5. Критерий феноменов семитского языка 1. Критерий феноменов семит-
ского языка включает в себя как использование особых черт семитских
языков, так и отражение характерных особенностей Палестины. Критерий
этот в ходу уже довольно долго, и о нем немало дискутировали, особенно
на протяжении последних пятидесяти лет, но даже несмотря на этот факт,
меня удивляет то, насколько успешно он противостоит критике, отчего ши-
роко применяется и сегодня. Хотя многим кажется, что это очень строгий
и обоснованный критерий, он, быть может, зависит от исторической теории
сильнее, чем любой другой. Критерий феноменов семитского языка — это
прямое отражение немецкого историзма, что особенно заметно в работах
таких ученых, как, скажем, Гумбольдт, выдвинувший постулаты лингви-
стического релятивизма, основанного на разнообразии используемого язы-
ка. В результате выделялись не только отдельные лингвистические особен-
ности, ассоциируемые с использованием еврейского или греческого языка
(хотя определить их труднее, чем принято считать), но еще и особые мен-
тальности, которые им сопутствовали, — с тем расчетом, что сам язык пре-
допределял способность к познанию. Такой лингвистически обоснованный
национализм и, следовательно, подобное обособление прямо связаны имен-
но с данным критерием, поскольку всех, кто говорил на семитских языках
(даже владея при этом и греческим), сводили в одну группу, предполагая,
что их мысли, речь и письменность обусловлены их лингвистическими и
этническими истоками. А кроме того, при обращении к этому критерию на-
чинает действовать и дихотомическое взаимоисключающее мышление, ко-
торое можно заметить в противопоставлении двух ментальностей: древне-
еврейской и греческой. Господствующая ментальность, ассоциируемая с
критерием семитского языка, часто вносит столь суровые ограничения, что
искажает картину античного мира, отчего возникает картинка, изобража-
ющая мнимое противостояние евреев всем прочим народам, — хотя сами

сложная многосоставная дисциплина, и тут работы разных направлений обогащают


одна другую: скажем, сюда внесли свой вклад историки и лингвисты, исследовавшие
такие сложные темы, как историография и лингвистический метод.
1
Porter, Criteria for Authenticity, с. 89–99.

∙ 136 ∙
Откуда мы «знаем» об Иисусе?

эти евреи были эллинизированной этнической группой в греко-римском


мире, этнически многообразном, но при этом стремившемся к всеохватно-
сти. Критерий феноменов семитского языка не только несет в себе ложную
логику противопоставления (напоминая нам о лингвистическом реляти-
визме гипотезы Сепира-Уорфа) 1, но и приводит к ряду проблем при поста-
новке вопросов  — скажем, к подмене посылки желаемым выводом или к
созданию ложной дихотомии 2. Похоже, данный критерий требует для ран-
ней Церкви наличия среды с безраздельным господством семитских язы-
ков, — хотя этому нарративу противоречат многие свидетельства 3. В итоге
очень трудно облечь в единое повествование и рассказы о жизни евреев в
греко-римском мире (в который им приходилось интегрироваться и куль-
турно, и лингвистически), и отчеты о их жизни в Палестине, и тот момент,
что все самые ранние евангельские материалы передавались на греческом,
и тот факт, что Церковь, с точки зрения ее источников и свидетельств, поч-
ти с самого своего начала была лингвистическим и культурным феноме-
ном, связанным с греческим языком 4.

1
См.: S. E. Porter, «The Greek Language of the New Testament», в кн.: Handbook to Exegesis
of the New Testament (ed. Porter; NTTS 25; Leiden: Brill, 1997), с. 99–130, особ. с. 124–129;
ср.: Harris, Linguistics of History, особ. с. 160–167. Гипотеза Сепира-Уорфа связана с ран-
ними мыслями Гумбольдта и его школы.
2
Fischer, Historians’ Fallacies, с. 8–12. Мне кажется, на протяжении XX столетия использо-
вание этого критерия сильно изменилось. Несомненно, это отчасти объясняется тем, что
важнейшие сторонники гипотезы греческого койне достаточно быстро сошли со сцены
(Albert Thumb, 1915; James Hope Moulton, 1917; Adolf Deissmann, 1937; см.: M. Reiser,
Syntax und Stil des Markusevangeliums im Licht der hellenistischen Volksliteratur [WUNT
2/11; Tübingen: Mohr Siebeck, 1984], с. 2). В результате на протяжении всего XX века,
почти до самого его конца, важные эллинистические свидетельства просто не принима-
лись во внимание.
3
См.: Porter, Criteria for Authenticity, ch. 4.
4
К концу XX века на защиту этого критерия встали трое ученых: во-первых, Морис Кей-
си, который попытался дать обратный перевод некоторых евангельских отрывков на
арамейский (Maurice Casey, Aramaic Sources of Mark’s Gospel [SNTSMS 102; Cambridge:
Cambridge University Press, 1998]); во-вторых, Брюс Чилтон, обратившийся к таргу-
мам для создания речевой и тематической когерентности (возможно, лучше все-таки
говорить о когезии) (Bruce Chilton, A Galilean Rabbi and His Bible: Jesus’ Use of the
Interpreted Scripture of His Time [GNS 8; Wilmington, Del.: Glazier, 1984]); и, наконец, это
Крэйг Эванс с его попыткой достичь когерентности в экзегезе (напр.: Craig Evans,
«Introduction: An Aramaic Approach Thirty Years Later», в кн.: M. Black, An Aramaic
Approach to the Gospels and Acts [Oxford: Clarendon; repr., Peabody, Mass.: Hendrickson,
1998], c. v–xxv, особ. с. xii–xiii, xv–xvii). Однако даже Чилтон не считает, будто эти из-
менения исправляют ошибки данного критерия, поскольку закономерности, найден-
ные в ходе исследований, могли быть частью традиции почитания Иисуса как Господа
(Galilean Rabbi, с. 70).

∙ 137 ∙
Контексты

6. Критерий «смущения» (или противодействия редакторскому уклону) 1.


Критерий «смущения» в своем многолетнем развитии прошел ряд этапов.
Он восходит по меньшей мере к работам Кеземана; впрочем, есть указания
даже на то, что немцы пользовались им в XIX веке 2. Тот, кто полагается на
материал, противоречащий редакторскому уклону, сталкивается с трудно-
стью: ему необходимо предсказать и «исчислить» соответствующий уклон,
а для этого нужен заранее готовый и к тому же теоретически обоснованный
набор предпосылок. Кроме того, в таком случае трудно характеризовать
Иисуса иначе, нежели это сделали минималисты, которые описали его как
человека, чей образ совершенно не походит ни на один из тех, какие отра-
жены во всех литературных источниках, из которых мы о нем узнаем. В ре-
зультате критерий «смущения» стал более популярным в недавних дискус-
сиях. Его вторая форма стремится найти такой материал, который должен
был бы смущать раннюю Церковь, однако сохранился в ее повествованиях.
Данный критерий, как и ряд других, о которых мы уже говорили, истори-
ографически не вполне надежен, поскольку создает «отделенного» Иисуса,
чьи поступки нетипичны и внушают смущение, — но это форма критерия
двойного несходства, равно так же позитивистская и минималистская. Воз-
можно, эти поступки и реплики аутентичны, но они не могут быть репре-
зентативными. Кроме того, этот критерий полагается на «инвертирован-
ное» чувство содержательной связности повествования, на фоне которого
некоторые деяния и изречения причисляются к «смущающим» —  и прямо
предполагает, что существуют ясные и четкие представления об обычном
или нормальном поведении Иисуса, на фоне которых можно оценить его
«смущающие» дела и слова. Кроме субъективного вопроса о том, что имен-
но смущает последователей Иисуса, тут звучит и вопрос о том, что должно
было смущать раннюю Церковь, и данный критерий пытается отыскать
точки соответствия, но ему не хватает содержательно связных элементов
для создания целого нарратива.
7. Критерий отвержения и казни (или исторической непротиворечи­
вости) 3. Критерий отвержения и казни, или исторической непротиворе-
чивости событий, связанных со смертью Иисуса, некоторые нынешние
библеисты, изучающие исторического Иисуса, считают наиболее надеж-

1
См.: Porter, Criteria for Authenticity, с. 106–110.
2
Käsemann, «Problem of the Historical Jesus», с. 37; ср.: P. W. Schmiedel, «Gospels», в кн.:
Encyclopaedia Biblica (ed. T. K. Cheyne and J. S. Black; 4 vols.; London: A&C Black, 1899–
1907), 2:1761–1898, особ. 1881–1883.
3
См.: Porter, Criteria for Authenticity, с. 110–112.

∙ 138 ∙
Откуда мы «знаем» об Иисусе?

ным 1. Он в чем-то сходен с уже упоминавшимися критериями когерентно-


сти и «смущения» и, быть может, что важнее всего, с критерием несходства,
а потому содержит в себе, пусть и наряду с немногими достоинствами, исто-
риографические пороки тех критериев. Если говорить о непротиворечиво-
сти, данный критерий основан на предпосылке о том, что существуют уста-
новленные исторические факты, связанные с Иисусом, которым могли бы
соответствовать другие факты: к таким, скажем, относится то, что Иисуса
казнили иудейские и римские власти. Впрочем, данный критерий не по-
зволяет утверждать, что те события действительно произошли — он гово-
рит лишь о том, что есть определенные другие события, которым соответ-
ствуют упомянутые. В плане «смущения» он должен установить, какое
именно действие «смущает», и уточнить, для какой именно группы оно
предстает таким: для последователей Иисуса — или для ранней Церкви.
Что касается несходства, данный критерий уделяет внимание событиям,
связанным со смертью и казнью Иисуса, и изолирует их, предполагая их
отличие и их особый характер по сравнению с другими событиями и из-
речениями в Евангелиях, а потому его направленность носит позитивист-
ский и минималистский характер. В лучшем случае данный критерий мо-
жет занимать скромное место в историографическом отчете сторонника
интеграционизма.
8. Критерий исторического правдоподобия 2 . Критерий исторического
правдоподобия — это попытка Тайсена и Уинтер преодолеть ограниче-
ния всех предыдущих критериев 3 . Он задействует два класса критериев,
каждый из которых подразделяется. Первый класс — критерии правдо-
подобия последствий, с двумя подкритериями: противодействие редак-
торскому уклону и содержательная связность источников. Второй класс —
критерии правдоподобия исторического контекста, где также есть два
подкритерия: соответствие окружению и контекстуальное своеобразие.
С помощью данного критерия Тайсен и Уинтер пытались преодолеть ми-
нималистский скептицизм критерия несходства и надежно поместить
Иисуса в его контекст. Тем не менее этот видоизмененный критерий не
умаляет значения иных традиционных критериев, об историографиче-
ских недостатках которых мы уже говорили. Данный критерий включает
в себя такие критерии, как когерентность, редакторский уклон, множе-
ственные свидетельства и двойное несходство в модифицированном виде,

1
Напр.: Meier, Marginal Jew, 1:177; Evans, Jesus and His Contemporaries, с. 13–15.
2
См.: Porter, Criteria for Authenticity, с. 116–124.
3
См., в частности: Theissen and Winter, Quest for the Plausible Jesus, с. 172–211.

∙ 139 ∙
Контексты

хотя их позитивистский ракурс, похоже, сохраняется. Все эти критерии


едины в том, что каждый из них почти во всем полагается на когерентную
теорию истины, а потому их направленность нельзя считать чисто инте-
грационистской.

Заключение
Критерии аутентичности при изучении исторического Иисуса обладают
особым статусом, как показал этот краткий обзор, где они рассматривались
по отношению к критериям лингвистически информированного историче-
ского исследования. Эти критерии возникли не в первые века христианства
и даже не в Средневековье и не в период Возрождения. Большинство из них
появилось в рамках немецкой школы историзма в XIX–XX веках, и нередко
они связаны с критикой форм.
Теперь, когда мы знаем их историческое развитие, легче понять, почему
в ХХ веке в исследовании исторического Иисуса появлялись некоторые
тенденции, особенно среди немецких ученых. Существует стандартная пе-
риодизация, в которой в изучении исторического Иисуса выделяют четыре
этапа: это, во-первых, период Leben-Jesu-Forschung (достойно внимания то,
что он даже обозначается по-немецки); период отсутствия поиска (начало
ХХ века, расцвет критики форм); период Второго поиска и, наконец, так на-
зываемый период Третьего поиска, — и все они становятся понятны в пред-
ставленных выше рамках. Тесная связь между ходом изучения историче-
ского Иисуса в Германии и развитием критериев аутентичности позволяет
прояснить ряд вопросов, имеющих отношение к «Исследованию Иисуса».
Один из таких вопросов касается появления самих критериев: того, как они
были созданы и почему обрели именно такую форму; другой вопрос посвя-
щен природе их недостатков.
У этих критериев есть ряд существенных ограничений. Одни связаны
с предпосылками немецкого историзма и несут на себе его отпечаток. Дру-
гие ограничены в степени подробности данных, а также в их количестве.
Многие (а возможно, и все) критерии можно считать разновидностью кри-
терия двойного несходства. Но даже несмотря на свою популярность и на
то, что его широко применяли на протяжении последних ста лет (без со-
мнения, из-за влияния немецких исследователей), он способен предоста-
вить лишь ограниченный набор историографических данных. А посколь-
ку большинство критериев связано с ним, они тоже дают нам в лучшем
случае ограниченное количество нерепрезентативных данных для вос-
создания жизни Иисуса. Неудивительно, что в результате — по крайней
мере в некоторых немецких ученых кругах — именно из-за этого критерия

∙ 140 ∙
Откуда мы «знаем» об Иисусе?

и его вариаций интерес к жизни Иисуса ослабел. У других критериев есть


свои дополнительные ограничения, отчего и сложно создать историче-
ский нарратив.
Эти критерии могут быть только частью лингвистически информирован-
ного подхода к написанию исторического повествования, — из-за понятий
взаимосвязи и истины, которые в них заключены. А о более полноценном
интеграционистском подходе, который в попытке создать коммуникатив-
ный нарратив об Иисусе полагается на полный спектр данных, в сфере
изучения исторического Иисуса нам пока еще остается лишь мечтать.
Раздел 2. Археология и топография:
Иисус и его мир

Галилея I века: десять главных проблем


реконструкции
Джеймс Чарлзворт, Мордехай Авиам

Введение
Нам не понять таких исторических деятелей, как Иисус или Иосиф Флавий,
если мы не представим себе повседневную жизнь их родины. Этот краткий
очерк призван оценить все, что кажется методологически необходимым для
воссоздания с большей научной точностью образа Галилеи I в. н. э., — осо-
бенно Нижней Галилеи до 67 г. н. э., с которой были тесно связаны и Иисус,
и Иосиф. Мы уделим внимание десяти главным проблемам, представлен-
ным в публикациях последних лет 1.
У очерка два автора 2: один — текстолог и историк, другой — археолог и
знаток топографии Галилеи. Подобная работа в команде невероятно важна.
В наши дни просто невозможно посвятить жизнь изучению первоисточни-
ков  — их почти тысяча  — и при этом серьезно исследовать археологию и
топографию Галилеи.
Но до сих пор все те, кто пытался воссоздать и понять жизнь галилей-
ской земли до 70 г. н. э., почти всегда либо ориентировались на Евангелия
и труды Иосифа Флавия и лишь изредка обращали внимание на работу ар-
хеологов, либо анализировали находки, обнаруженные в ходе раскопок, .

1
Поскольку очерк адресован тем, кто не знаком с археологией Галилеи ни на практике,
ни в теории, он не является подробным отчетом о публикациях последних лет.
2
Джеймс Чарлзворт подготовил черновик статьи и десять вопросов; Мордехай Авиам
предоставил археологический материал и топографическую информацию, а после Чарлз­
ворт довел до совершенства итоговую версию. Такая работа в команде — прекрасный
способ улучшить исследование.

∙ 142 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

и время от времени заглядывали в тексты. И очерк призван перебросить


мостик через ту пропасть, которая сейчас разделяет и специалистов из раз-
ных научных областей, и их попытки воссоздать прошлое.
Соображения Чарлзворта развивались и обретали форму все то долгое
время, пока он изучал древние еврейские тексты, готовил их к печати и зна-
комился с отчетами об археологических открытиях в Галилее и о раскопках
во многих поселениях 1. Кроме того, на его рассуждения, придав им облик,
серьезно повлияла долгая жизнь в Галилее (с перерывами с 1968 по 2006 год),
куда он отправился ради того, чтобы своими глазами увидеть Кинерет (Га-
лилейское море) и другие манящие места Верхней и Нижней Галилеи. Ави-
ам живет в Галилее, где руководит раскопками Йодфата (Иотапаты) и дру-
гих крупных древних римских и еврейских поселений 2. Он — прекрасный
знаток Мишны и трудов Иосифа Флавия.
Для воссоздания картины жизни в Галилее I столетия невероятно важны
пять взаимосвязанных особенностей, связанных с методикой исследова-
ний. Первое: научное изучение Галилеи I в. н. э. необходимо проводить толь-
ко при помощи индукции — но не дедукции. Иными словами, исследовате-
лям надлежит глубоко изучить топографию и археологию Галилеи и делать
выводы на основании того, что очевидно, пусть и не доказано, а любые гипо-
тезы им следует строить исходя из собственных впечатлений, осознанных
истин и находок, обнаруженных при раскопках 3. Второе: наука должна не
только следовать принципу индукции, но и принимать во внимание всю
полученную информацию. Ученые, приступая к исследованиям, не должны

1
См. особ.: J. H. Charlesworth, «Jesus Research and Near Eastern Archaeology: Reflections
on Recent Developments», в кн.: Neotestamentica et Philonica: Studies in Honor of Peder Bor-
gen (ed. D. E. Aune et al.; NovTSup 106; Leiden: Brill, 2003), с. 37–70; и три статьи в кн.:
Jesus and Archaeology (ed. J. H. Charlesworth; Grand Rapids: Eerdmans, 2006): «The His-
torical Jesus and Biblical Archaeology: Questions», c. xxii–xxv; «Jesus Research and Archae-
ology: A New Perspective», с. 11–63; «The Historical Jesus and Biblical Archaeology: Reflec-
tions on New Methodologies and Perspectives», с. 692–695.
2
См. особ.: M. Aviam, «Yodefat: The Excavation of a Galilean Jewish Town from the Second
Temple Period and the Second Revolt», Qad 118 (2000): 92–101 [Hebrew]; idem, «The Gal-
ilee: The Hellenistic to Byzantine Periods», NEAEHL 2:453–458; idem, Peter Richardson,
«Appendix A: Josephus’ Galilee in Archaeological Perspective», в кн.: Flavius Josephus:
Translation and Commentary, vol. 9: Life of Josephus (ed. S. Mason; 10 vols.; Leiden: Brill,
2001), с. 177–209; Aviam, «First-Century Jewish Galilee: An Archaeological Perspective», .
в кн.: Religion and Society in Roman Palestine: Old Questions, New Approaches (ed. D. R. Ed-
wards; New York: Routledge, 2004), с. 7–27; idem, Jews, Pagans, and Christians in the Galilee
(LG 1; Rochester, N. Y.: University of Rochester Press, 2004).
3
Этот метод превосходно продемонстрирован в кн.: U. Leibner, Settlement and History in Hel-
lenistic, Roman, and Byzantine Galilee: An Archaeological Survey of the Eastern Galilee (TSAJ
127; Tübingen: Mohr Siebeck, 2009). Книга содержит и ценную библиографию, с. 429–453.

∙ 143 ∙
Контексты

присваивать явлениям ярлык «релевантных данных». Третье: используют-


ся все уместные методики, по меньшей мере из таких сфер, как топография,
археология, социология, антропология, экономика, нумизматика, демогра-
фия, геология, — а кроме того, следует вдумчиво и проницательно анали-
зировать все тексты (в особенности тексты Евангелий, свитков Мертвого
моря, псевдэпиграфов, апокрифов, Мишны и сочинений Флавия). Четвер-
тое: интерпретация всех данных и попытка воссоздать прошлое должны
развиваться с учетом интуиции, подкрепленной как серьезным изучением
археологических данных, так и глубоким анализом текстов. Пятое: пред-
варительные догадки и попытки синтеза данных необходимо критически
осмыслить, а также обсудить с компетентными коллегами, чтобы выявить
степени вероятности и избежать позитивистских исторических рекон-
струкций. Эти пять методик вовсе не уникальны, и сейчас их применяют
многие выдающиеся археологи, исследующие Галилею и Иудею 1.
В свете этих методик мы перейдем к десяти вопросам, связанным с тем,
как поместить исторического Иисуса в контекст Галилеи I века. Истоки
этих вопросов — знакомство с публикациями, редакторская работа, чтение
древних еврейских текстов (в том числе Евангелий), впечатления от пре-
бывания в Галилее, а также проводимые археологические раскопки.

1. Как разработать более надежный метод интерпретации археологиче-


ских данных?
2. Как датировка помогает придать смысл нашим оценкам?
3. Насколько важна топография в воссоздании галилейской культуры .
I в. н. э., особенно если речь идет о местах, которые, как свидетельству-
ют источники, часто посещал Иисус?
4. Можно ли провести парадигматическое различие между культурой и
традициями городов и селений, предполагая дихотомию городской и
деревенской культуры? Почему в Евангелиях не говорится о том, что
Иисус заходил в такие города, как Сепфорис или Тивериада, или в та-
кой поселок, как Гамла?
5. Что представляли собой синагоги в Галилее до 67 г. н. э.?
6. Как доказать, что перед нами еврейский дом или еврейская деревня?
7. Стоял ли Капернаум на крупном торговом пути, и мог ли в нем жить
или располагаться с гарнизоном римский сотник?

1
Среди недавних примеров методологически сложной работы в Галилее следует назвать
исследование Джонатана Рида, основанное на исторической демографии: Jonathan L.
Reed, «Instability in Jesus’ Galilee: A Demographic Perspective», JBL 129 (2010): 343–365.

∙ 144 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

8. Уместно ли говорить о «крестьянах» в Галилее?


9. Возникала ли напряженность в отношениях галилеян и иудеев?
10. Насколько еврейской была Галилея I в. н. э., и следует ли называть
Иисуса «маргинальным иудеем»?

Интерпретация
Итак, наш первый вопрос: как разработать более надежный метод интерпре-
тации археологических данных? Те, кто далек от раскопок, часто полагают,
будто у археологов всегда есть четкие подсказки, которые помогают им с на-
учной точностью интерпретировать данные. Вот, скажем, в слое пепла наш-
ли монету, датированную 98 г. до н. э. — вроде бы здесь и не нужно никаких
толкований, ведь так? Но кто кого поджег? И откуда мы знаем, что возгора-
ние не случайно? Первый тезис: находка интерпретируется исходя из кон-
текста — исторического и в особенности археологического. Если предмет
уже содержит в себе датировку, как римская монета, и находится в слое, ко-
торый поддается датировке, да и к тому же найден при раскопках, тогда у
нас есть все ключи к интерпретации. Но такие случаи — исключение.
Стоит археологу предложить интерпретацию, и можно быть уверен-
ным, что коллеги оспорят его мнение. Почему? Раскопки ставят вопросы,
на которые, как правило, нет четких ответов. Мы приведем два примера
того, насколько необходима интерпретация, и покажем тесную связь меж-
ду археологическими находками и текстологическим материалом. Первый
пример — ветхозаветный Асор, второй — Сепфорис (Циппори) новозавет-
ного периода.
Асор. Далеко на севере от Кинерета, в Верхней Галилее, над холмистыми
грядами возвышаются впечатляющие руины древнего Асора, некогда — сре-
доточия ханаанской амфиктионии. Как гласит Библия, этот большой город
был сожжен Иисусом Навином (Нав 11:11). Многие библеисты полагают,
что пожар произошел примерно в 1250 г. до н. э. Археологи обнаружили, что
огромные базальтовые глыбы внутри ханаанского дворца растрескались от
жуткого жара. Возможная датировка события — середина XIII в. до н. э.
Вопросов  — великое множество. Загорелся ли дворец случайно? Или
кто-то поджег его? И если так, то кто?
Возможно, дать верную интерпретацию поможет идол, найденный не-
далеко от дворца. Кажется, его разбили люди. Но помогает ли эта догадка?
Дает ли она подсказку, указывает ли путь к ответу? Если да, то можно ис-
ключить филистимлян (почти всегда пребывавших южнее) и хананеев: ха-
наанского идола могли разбить лишь те, кто его презирал. Возможно ли,
что это совершили евреи под предводительством Иисуса Навина?

∙ 145 ∙
Контексты

Доказательства этой гипотезы отсутствуют. Однако чаша весов все же


склоняется в пользу Иисуса Навина, или, если говорить более научно, — ко
времени завоевания Земли Обетованной еврейскими племенами в начале
железного века. И на этом основании многие, особенно Игаэль Ядин, дела-
ют вывод об историчности ветхозаветных нарративов.
Театр Сепфориса. На северной окраине Сепфориса (или Циппори) нахо-
дится впечатляющий театр в римском стиле 1. Когда он создан? Он явно от-
носится к раннеримскому периоду, но к какой его части? До 70 г. н. э. или по-
сле? Кэрол Мейерс и Эрик Мейерс уверенно датируют его началом II в. н. э.:
«Театр… по-видимому, относится к периоду после правления Антипы» 2.
Джеймс Стрэндж полагает, что театр построил сам Антипа еще задолго до
70 г.: «Среди построек, возведенных Иродом Антипой в Сепфорисе, был и
театр на три тысячи мест» 3. Ирод Антипа правил с 4 г. до н. э. по 39 г. н. э. 4,
а потому в вопросе датировки театра в Сепфорисе Мейерсы и Стрэндж су-
щественно расходятся. Эти ученые — первоклассные археологи, и они сами
занимались раскопками Сепфориса. Как тогда объяснить расхождения в
датировке постройки театра? Чья версия верна, и почему профессионалы,
работавшие на одной и той же территории, дают столь разные оценки? К сло-
ву, следует подчеркнуть, что ни один из тех, кто проводил раскопки театра,
не опубликовал итогового отчета.
Прежде всего очевидно, что археологи вели раскопки в различных ча-
стях Сепфориса. Мейерсы уделили внимание южному сектору театра, и воз-
можно, именно эта часть датируется концом I в. или началом II в. Стрэндж
копал в 30 ярдах [ок. 27 м] севернее и, по его словам, обнаружил доказатель-
ство того, что театр построили раньше, еще до 70 года. Так что же покажут
раскопки? Кто прав? Или правы все?
По-видимому, правы все. Скорее всего, театр в Сепфорисе первоначаль-
но строил Антипа, а впоследствии, на рубеже веков, здание расширили.
Южная часть распложена дальше от сцены, и театр мог расширяться на юг.
Этот сценарий вполне убедителен: Сепфорис вырос после 70 г. н. э., когда
многие евреи из Иудеи переселились на север. Роберт Бэйти приводит еще

1
См. изображение в кн.: Charlesworth, The Millennium Guide for Pilgrims to the Holy Land
(North Richland Hills, Tex.: BIBAL, 2000) с. 204.
2
C. L. Meyers, E. M. Meyers, «Sepphoris», OEANE 4:527–536, цит. с. 530.
3
J. F. Strange, «Sepphoris», ABD 5:1090–1093, цит. с. 1091. См. также: Strange, «Six Cam-
paigns at Sepphoris: The University of South Florida Excavations, 1983–1989», в кн.: The
Galilee in Late Antiquity (ed. L. I. Levine; New York: Jewish Theological Seminary of Ameri-
ca, 1992), с. 339–355.
4
См.: M. H. Jensen, Herod Antipas in Galilee (WUNT 2/215; Tübingen: Mohr Siebeck, 2006).

∙ 146 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

один аргумент в пользу того, что театр построил Антипа 1. И если это так, то
и Циппори, и его театр следует внести в список тех мест, которые составля-
ли мир, повлиявший на Иисуса, ведь Назарет, где Иисус провел почти двад-
цать лет, находится менее чем в двух часах ходьбы на восток от Циппори.
Так же все обстоит и с римским театром в Бейт-Шеане (Скифополе): бо-
лее древняя часть, прежде неизвестная, обнаружилась внутри поздней по-
стройки. Находку датировали второй половиной I в. до н. э. 2. Если Ирод
Великий построил театр в Кесарии Приморской 3, то почему его сын не мог
сделать этого в своей галилейской столице, располагавшейся сначала в
Сепфорисе и только потом в Тивериаде?
К слову, в Тивериаде тоже нашли театр в римском стиле, и пусть его точ-
ная датировка еще не проведена, это дополнительный аргумент в пользу
того, что Ирод Антипа построил подобный театр в Сепфорисе 4, да и гран-
диозный театр в Тивериаде тоже мог построить он. В археологии новые от-
крытия совершаются чуть ли не каждый месяц, данные непрестанно уточ-
няются, и в связи с этим особенно важно то, что раскопки театра в
Тивериаде влияют на интерпретацию других реалий, в частности тех, что
найдены в Сепфорисе.
Возможно, эти два примера помогут неспециалисту понять, как прохо-
дит интерпретация археологических свидетельств. Она подразумевает
вдумчивое исследование, изучение и анализ всех материалов из самых раз-
ных мест, — как с территории, на которой ведутся раскопки, так и с других
участков, связанных с ней; кроме того, необходимы лабораторные исследо-
вания, а потом составляется итоговый отчет. Догадки и интерпретации
уточняются в ходе дискуссий; обсуждать их могут не только археологи, но
и геологи, нумизматы, социологи и специалисты из других областей точ-
ных наук. Равно так же археологи предлагают возможные интерпретации,

1
См.: Batey, «Did Antipas Build the Sepphoris Theater?», в кн.: Jesus and Archaeology, ed.
Charlesworth, с. 111–119. Бэйти подчеркивает именно этот вариант датировки в своем
популярном труде: Batey, Richard A. Jesus and the Forgotten City (Grand Rapids: Baker,
1991), с. 93–100.
2
См.: G. Mazor, W. Atrash, Nisa Scythopolis: The Theater, Final Report (Bet Shean III), 2007.
3
Ирод Великий был не только искусным строителем, но и талантливым архитектором, .
и внес немалый вклад в грандиозные по масштабам строительные проекты. См.: E. Netzer,
The Architecture of Herod, the Great Builder (TSAJ 117; Tübingen: Mohr Siebeck, 2006; repr.,
Grand Rapids: Baker Academic, 2008).
4
Мортен Йенсен (Jensen, Herod Antipas) анализирует то, как правление Ирода Антипы
повлияло на Галилею в социальном и экономическом плане, и приходит к выводу о том,
что это влияние не было столь значительным, как полагали ученые, исследующие жизнь
Иисуса.

∙ 147 ∙
Контексты

которые со временем могут стать более вероятными, — правда, по факту под-


тверждаются лишь немногие. Иногда лучше сохранять «творческий кон-
фликт» и поддерживать «соперничество» интерпретаций: благодаря этому
картины минувших эпох воссоздаются на более информированной основе.

Датировка
Вот наш второй вопрос: как датировка помогает придать смысл нашим
оценкам? Насколько она важна (а это целая сфера) в воссоздании галилей-
ской культуры I в.? В ряде традиций, отраженных в древних источниках,
некоторые места неверно соотносили с более ранними событиями; в совре-
менных интерпретациях порой слишком вольно смешивают свидетельства
из различных археологических слоев и традиции с разной степенью исто-
рической достоверности. Важно подчеркнуть, что датировка места или
предмета, которая часто проводится на основании керамики, нумизматики,
конкретного слоя или останков — главное подспорье при интерпретации.
Кроме того, следует критически подходить к свидетельствам Иосифа Фла-
вия: иногда он поразительно точен (например, при топографическом опи-
сании Гамлы), а временами использует анахронизмы (в частности, называ-
ет управляющих ранней эпохи «прокураторами», в то время как они,
безусловно, были префектами).
Высоко на горе Мерон — памятник Хирбет-Шема 1. Добираться до него,
возможно, придется, срезая путь по гряде — на джипе, прямо через заросли,
как пришлось нам летом 2006 года, — и вы увидите множество массивных
камней, предназначенных для мавзолея. По традиции это место чтут как
могилу Шаммая, одного из величайших законоучителей эпохи Иисуса.
Шаммай никогда не был в Галилее. Само место появилось здесь не ранее
I в. н. э., а синагога у могилы, как показывают раскопки, — в III–IV вв. (или,
по версии Джоди Магнесс, даже на рубеже IV–V вв.) 2. Теперь здесь все за-
брошено, массивные балки и колонны обвалились.
Древний саркофаг, ассоциируемый с Шаммаем, датирован X в. или даже
более поздним периодом. Название же происходит, по-видимому, от назва-

1
См.: в особенности: E. M. Meyers, A. T. Kraabel, and J. F. Strange, Ancient Synagogue Exca-
vations at Khirbet Shema, Upper Galilee, Israel 1970–1972 (AASOR 42; Durham, N. C.: Duke
University Press, 1976).
2
J. Magness, «Synagogue Typology and Earthquake Chronology at Khirbet Shema’, Israel»,
JFA 24.2 (1997): 211–220; idem, «The Question of the Synagogue: The Problem of Typolo-
gy», в кн.: Judaism in Late Antiquity, part 3: Where We Stand: Issues and Debates in Ancient
Judaism, vol. 4: The Special Problem of the Synagogue (ed. A. J. Avery-Peck and J. Neusner;
HO 1/55.3.4; Leiden: Brill, 2001), с. 1–48.

∙ 148 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

ния близлежащей арабской деревни Кафр-Самой. Нельзя исходить из


предпосылки, согласно которой ключом к толкованию становится тради-
ция. Места погребений Шаммая, Гиллеля, Хони ха-Меагеля и других по-
добных им прославленных деятелей Верхней и Нижней Галилеи не только
не предшествуют 70 г. н. э., — но даже, скорее всего, возникли намного поз-
же тех дней, когда Талмуд сводили в кодекс, не говоря уже о той более дав-
ней эпохе, когда создавалась Мишна.
Несмотря на это, на территории Хирбет-Шемы в период Второго Храма
явно жили люди. Самые ранние монеты, найденные там, датируются эпохой
Хасмонеев. Монеты и керамика раннеримской эпохи отсутствуют. В 2006 году
Чарлзворт обнаружил там фрагмент галилейской грубой керамики 1. Эта не-
большая находка указывает на то, что в эллинистический период территория
была населена.
Многие еврейские деревни, поселки и города, как кажется, появляются в
Галилее только в эпоху Хасмонеев и до римского «завоевания» в 63 г. до н. э.
Такие поселения, как Мигдаль (Магдала), Арбель, Назарет, Йодфат были, су-
дя по всему, основаны при Хасмонеях, — и, вероятно, еще прежде 100 г. до н. э. 2.
Ныне установлено, что переселение евреев из Иудеи в Нижнюю Галилею
началось в эпоху Хасмонеев, или еще прежде, чем настал I в. до н. э. И за-
вершающее доказательство того, что евреи из Иудеи начали заселять Ниж-
нюю Галилею — это появление там еврейских обычаев и разрушение храмов
к концу эллинистической эпохи (особенно в таких местах, как гора Мицпе
ха-Ямим, Эль-Айтех и Хирбет-эль-Эйка) 3.
Впрочем, обнаружение римской керамики и римских построек часто
вводит в заблуждение тех, кто пытается воссоздать культуру Галилеи вре-
мен Гиллеля и Иисуса. Со временем Нижняя Галилея стала совершенно
иной по сравнению с тем какой была в дни Иисуса. В 66–67 гг. римляне
сравняли с землей Йодфат и Гамлу, сожгли значительную часть Магдалы
и Тивериады 4. После 70 г. в Галилею стали стекаться евреи, в иудаизме за-
вершился период Второго Храма, и это оказало огромное влияние на многие

1
Галилейская грубая керамика (Galilean Coarse Ware, GCW)  — особый тип керамики,
свидетельствующий об эллинистической, «языческой», оккупации территории Галилеи
до 63 г. до н. э., когда Помпей и Рим начали менять образ жизни Древней Палестины.
2
См.: Aviam, «The Hasmonean Dynasty’s Activities in the Galilee», в Jews, Pagans, and Chris-
tians, с. 41–50. См. также: Leibner, Settlement and History, особ. с. 329.
3
См.: Leibner, Settlement and History, с. 315–328.
4
См.: прекрасные статьи в сборнике: The Great Revolt in the Galilee (ed. O. Guri-Rimon;
Haifa: Hecht Museum and the University of Haifa, 2008 [иврит]). В особенности обратите
внимание на вид Йодфата с высоты птичьего полета на с. 38.

∙ 149 ∙
Контексты

группы, в том числе и на те галилейские общины, в которых на протяжении


столетий, с 300 г. до н. э. по 40 г. н. э., создавались Книги Еноха. К следую-
щему вопросу нам следует подойти с большой осторожностью: отнести ли
то или иное поселение или определенный слой к периоду до 70 г. (то есть .
к эпохе Гиллеля, Иисуса и Иосифа Флавия), — или к периоду после 70 г.,
времени, когда многие иудеи, включая священническую элиту и авторитет-
ных деятелей, переселились с юга страны на север, в Галилею?
Вопрос о датировке начинает волновать особенно остро, если изучить
до сих пор неопубликованный отчет о римской бане в Капернауме. Когда
построена эта баня —  до 70 г. или позже? И откуда это известно? Подобные
вопросы помогут определить развитие тем в очерке и сделать завершитель-
ные выводы.
В данный момент мы должны подчеркнуть первостепенную задачу: раз-
граничение римских находок до и после 70 г. Очевидно, что те находки, ко-
торые относятся ко времени Иисуса (4 г. до н. э. — 30 г. н. э.) нельзя смеши-
вать с изменениями культуры Галилеи после 70 г.
Один пример поможет проиллюстрировать важность точной датировки
руин или археологического слоя. Кедеш — город эллинистической эпохи,
административный центр, подвластный Тиру, но в нем сохранились и по-
стройки более позднего римского периода. Именно к ним, а не к эллинисти-
ческой эпохе, относится монументальный храм, датированный примерно
III в. н. э. 1. Как утверждает Джоди Магнесс 2, орел, треножник и лира, а так-
же открытый потолок указывают на то, что храм был посвящен Аполлону.
На месте раскопок нашли множество массивных известковых саркофагов,
а на них — самый богатый орнамент из всех, какие удалось встретить в Из-
раиле: один соперничает с изукрашенным саркофагом, обнаруженном в
знаменитых усыпальницах Тира. Эти наблюдения доказывают существо-
вание культурной связи нееврейской Верхней Галилеи с финикийским ре-
гионом, расположенным на северо-западе.
Еврейская Верхняя Галилея похожа на Нижнюю Галилею. При этом
культура Верхней Галилеи более разнообразна. На горе Мерон, в поселении
Гуш-Халав (Гискале), Наворайе и других местах были обнаружены миквы,
каменные сосуды и «иерусалимские» масляные лампы, и эти находки сви-
детельствуют о том, что евреи в Верхней Галилее, безусловно, жили.

1
M. Aviam, «Some Notes on the Roman Temple at Qedesh», в кн.: Jews, Pagans, and Christians,
с. 139–146.
2
См.: J. Magness, «Some Observations on the Roman Temple at Qedesh», IEJ 40 (1990):
173–181.

∙ 150 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

«Чувство места»
Наш третий вопрос: насколько важна топография в воссоздании галилей-
ской культуры I века? Топографию мы понимаем в первом значении этого
слова, в том смысле, в каком оно приводится в словарных статьях: детали-
зированное отображение и зарисовка разнообразных особенностей сравни-
тельно ограниченной территории или местности. Таким образом, топогра-
фия  — это не только ландшафт или физические контуры поверхности
земли, но и географические особенности, те же реки и озера, а также флора
и фауна.
Разделение Галилеи. Начиная с Книги Иудифи и позднее у Иосифа Фла-
вия в Иудейской войне (III, 3.1), а также в Мишне и Тосефте 1 евреи обычно
говорят о «Верхней Галилее» и «Нижней Галилее». Это точная терминоло-
гия. Путь из Рош-Пинны в Акко идет мимо Вирсавы (термин Флавия); она
расположена на одиноком холме, который высится на восточных границах
долины Бейт-Керем. Оба места, поселение и долина — это северная грани-
ца Верхней Галилеи. Если ехать дальше на запад, гора Камон, что высится
на шестьсот метров, останется слева, а справа будет гора Мерон, вдвое вы-
ше. По контрасту с ними гора Фавор, которую в силу теологической важ-
ности 2 часто, хотя и ошибочно, называют высочайшей горой Нижней Гали-
леи, на самом деле поднимается всего на пятьсот метров над уровнем моря 3.
Археологи обнаружили, что реалии Верхней Галилеи начиная с железного
века и до раввинистического периода свидетельствуют о связи холмистой
северной Галилеи с культурой Тира и Сидона, то есть с Финикией. А вот
реалии Нижней Галилеи отражают тесную связь с еврейской культурой
Иудеи, расположенной южнее 4. Так тексты и археологические находки ука-
зывают, что галилейская культура разделялась на две ветви в зависимости
от высоты над уровнем моря и широты. Долина Бейт-Керем — не только
географическая, но и культурная граница между этими территориями.
Есть свидетельства, что разделение культур происходит уже в медном веке,
в V тысячелетии до н. э. 5.

1
Т. Шеб 4:11, м. Эр 9:6.
2
Кристфрид Бёттрих убежден, что История Мелхиседека могла быть еврейским псевд­
эпиграфом I в. Он обсудил это с Чарлзвортом и готовит свое исследование к публика-
ции. В этом псевдэпиграфе Мелхиседек связан с горой Фавор. Также в таргумах Фавор
переводится как tōr ram, «высокая гора» (ср.: F. Manns, «Mount Tabor», в кн.: Jesus and
Archaeology, ed. Charlesworth, с. 167–177, цит. с. 172).
3
См.: M. Aviam, «Tabor, Mount», OEANE 5:152.
4
На большом камне, недавно найденном в синагоге в Магдале, имеются изображения,
свидетельствующие о связи поселения с Иудеей и особенно с Храмом.
5
Доказательства еще не опубликованы полностью.

∙ 151 ∙
Контексты

Определяют Галилею и скалы. На восточной стороне долины Хула и озе-


ра Кинерет — Голанские высоты, а к северу — массив Хермон, где, согласно
Плинию, Страбону и Флавию 1, обитали итуреи. На западе долины — кру-
тые склоны Неффалимовой горы, а на западном побережье озера Кине-
рет — величественные горы Арбель и Нитай. Вдоль северных границ доли-
ны Бейт-Керем протянулись скалы Митлоль-Цурим, а на западе — отвесные
гроты Рош ха-Никра. Они высятся над Средиземным морем, поднимаясь
на 64 метра, и отмечают западную границу Галилеи, отделяя современный
Израиль от Ливана. На протяжении столетий эту область называли «Ти-
рийской лестницей» (см.: И. В. II, 10.2).
В гротах Рош ха-Никра море бьется о скалы. Его силу чувствуешь, когда
входишь в подземные пещеры и туннели. Обычно волны разбиваются о бе-
рег, но здесь всей громадой обрушиваются на утесы, испещренные отмети-
нами от их ударов за долгие века. Длинные туннели — самая естественная
дань силе природы.
Галилею определяют и горы (возможно, кто-то из читателей, в зависи-
мости от страны и опыта, скорее сочтет их «высокими холмами»). Иосиф
Флавий упоминает Птолемаиду, «приморский город, окруженный горами»
(И. В. II, 10.2). С Керен-Нафтали, «рога горы Неффалимовой», далеко внизу
можно увидеть долину Хула и проследить за движениями караванов или
армий, идущих хоть на север, хоть на юг 2. Это идеальное место для крепо-
сти. Авиам провел в этом месте раскопки. Он доказал, что там действитель-
но располагалась крепость эллинистического периода. В 38 г. до н. э. ее за-
хватили Ирод Великий и римские войска, следовавшие из Дамаска.
Легионеры Ирода возвели циркумвалационную стену. У него были и луч-
ники, «горцы» из Ливана, который находился как раз за горами к северу.
Летом 2006 года мы нашли дно прекрасной чаши, принадлежащей к типу
керамики терра сигиллата, что вновь указывает на культурную связь меж-
ду Верхней Галилеей и северо-западом.
Плодородие и болота. Гекатей, описывая землю евреев, сообщает, что ее
почвы богаты и плодородны (текст дошел в изложении Флавия, Пр. Ап 1.195).
Далее Флавий отмечает, что древняя Палестина «давно уже давала обиль-
ные урожаи» (И. Д. XV, 5.1), а к западу от Кинерета простираются порази-

1
Бесцеремонное отношение к итуреям и предположение, согласно которому они принад-
лежали к одной из арабских племенных групп, известных своим разбоем и бандитскими
выходками, успешно оспорены Мейерсом: E. A. Myers, The Ituraeans and the Roman Near
East: Reassessing the Sources (SNTSMS 147; Cambridge: Cambridge University Press, 2010).
2
См.: Aviam, «The Hellenistic and Hasmonaean Fortress and Herodian Siege Complex at
Qeren Naftali», в кн.: Jews, Pagans, and Christians, с. 59–88.

∙ 152 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

тельно зеленые земли, место, где природа «как будто задалась целью соеди-
нить… противоположности», самое райское место на земле (И. В. III, 10.8).
Это очевидное преувеличение следует оценивать в свете путешествий Фла-
вия в Египет и Италию. Он был иудеем и хорошо знал, сколь богаты среди-
земноморские почвы. Если взглянуть на территорию от Арбеля к западу от
Кинерета, можно убедиться в точности его оценки.
Впрочем, Иосиф упоминает и о болотах неподалеку от этой плодородной
области. Долина Хула, земля от горы Хермон до Вифсаиды, — это болота и
топи Самахонитского озера (И. В. III, 10.7; IV, 1.1), полные змей и москитов.
Еврейский автор Притчей Еноха (1 Ен 37–71), создавший книгу, вероятнее
всего, в период царствования Иродиадов, раскрывает свое происхождение,
когда проклинает тех (по всей видимости, римлян и иродиан), кто забирает
плодородную сухую землю и оставляет евреям только таящие угрозу боло-
та (ср.: 1 Ен 48:8; 63:1–10) 1.
Дороги. Иосиф упоминает дорогу из Галилеи в Иерусалим. Хотя можно
было совершить это путешествие за три дня (Жизнь 269), это была скорее
тропа, а не специально проложенная дорога. Дороги римского периода были
обнаружены в Нижней Галилее, особенно в Капернауме, в Магдале (Миг-
даль, Тарихея) и Сепфорисе, но не удалось найти ни одной римской дороги,
построенной до 70 г. Лишь две имперские дороги проходили по Галилее с
запада на восток, обе они датируются периодом после 70 г., хотя почти не-
сомненно, что их строили на тропах более раннего периода. Одна из дорог
ведет из Акко в Тивериаду и проходит по Нижней Галилее, а другая, про-
ложенная в Верхней Галилее, ведет из Тира в Панеаду. Первый путь опре-
деляли города, связанные с римским миром: Акко, Сепфорис и Тивериада 2.
Две другие дороги, пересекавшие Галилею, протянулись с юга на север.
Первая пролегала от Легио до Сепфориса, а вторая от Скифополя (Бейт-
Шеана) до Тивериады (или даже до Панеады) 3. Очевидно, что в I–II вв. н. э.
евреи чувствовали, сколь важны эти пути, в основе которых лежали мест-
ная культурная традиция, топография и география. Социологическое ис-
следование этих довольно основательных дорог помогает скорректировать
ряд неверных интерпретаций реалий еврейской Галилеи, связанных с эпо-
хой до 70 г. Так, Галилея не была отрезана от Иудеи, как заявляли исследо-
ватели XIX столетия.

1
См.: Charlesworth, «Can We Discern the Composition Date of the Parables of Enoch?» в кн.:
Enoch and the Messiah Son of Man: Revisiting the Book of Parables (ed. G. Boccaccini; Grand
Rapids: Eerdmans, 2007), с. 450–468.
2
См.: Aviam, «Two Roman Roads in the Galilee», в кн.: Jews, Pagans, and Christians, с. 133–138.
3
См. там же.

∙ 153 ∙
Контексты

Кинерет (Галилейское море). В Древнем Израиле было всего два озера с


пресной водой: Кинерет и Хула (Самахонитское озеро). Культурное значе-
ние этих озер может ускользать от современников, посещающих Израиль,
поскольку сейчас для сельскохозяйственных и бытовых нужд существует
множество резервуаров с пресной водой. В древности лишь два этих озера
(наравне с источниками и пересыхающими водопадами) снабжали водой
весь Израиль. Миссия Иисуса ограничивалась лишь северо-западной ча-
стью озера Кинерет (вероятнее всего, сюда входила и Магдала).
Флора и фауна. Топография, как мы уже говорили, определяется расти-
тельным и животным миром. Область к западу от Кинерета вновь процве-
тает, как и в древние времена. Стоя под смоковницей северо-западнее Маг-
далы (в Генисаретской земле) в Нижней Галилее и рассматривая плоды,
усыпавшие ствол, мы вспомнили слова авторов Мишны: смоковницы ра-
стут в Нижней Галилее, но не в Верхней. Западнее Кинерета — тучные поля
с изобилием овощей и фруктов, и как тут не вспомнить строки Иосифа
Флавия?
Вдоль Генисарета тянется страна того же имени изумительной природы и красоты.
Земля по тучности своей восприимчива ко всякого рода растительности, и жители
действительно насадили ее весьма разнообразно; прекрасный климат также способ-
ствует произрастанию самых различных растений. Ореховые деревья, нуждающиеся
больше в прохладе, процветают массами в соседстве с пальмами, встречающимися
только в жарких странах; рядом с ними растут также фиговые и масличные деревья,
требующие более умеренного климата. Здесь природа как будто задалась целью сое-
динить на одном пункте всякие противоположности; здесь же происходит чудная
борьба времен года, каждое из которых стремится господствовать в этой местности
(И. В. III, 10.8).

В конце XIX века европейские исследователи писали о том, что видели


в Нижней Галилее, неподалеку от Арбеля, горы Нитай и источника Амуд,
оленей и медведей. Последнего леопарда здесь видели и, к сожалению, уби-
ли в 1956 году. Топографию Галилеи определяют птицы; тут больше их ви-
дов, чем в почти любой схожей области мира. За год в долину Хула приле-
тает с полмиллиона перелетных птиц, представители 270 видов. Большая
часть недолго отдыхает здесь на пути из Москвы или Амстердама в Египет
и даже в Кейптаун —  или же, напротив, из южных краев в Амстердам или
Москву.
Все эти топографические особенности, безусловно, свойственны не
только Галилее наших дней. Если мы пройдем по ней или просто сравним
современные виды Гамлы или Йодфата с описаниями Иосифа Флавия, мы
поразимся тому, сколь точные описания он дал. Уже ясно, что рассказ Фла-

∙ 154 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

вия о топографии Галилеи —  как, впрочем, и о других областях этой зем-


ли  — во многом авторитетен. Притчи Иисуса полны топографических и
географических подробностей и часто вспоминаются в странствиях по
Нижней Галилее (или по другим местам Израильской земли).

Города, поселки и деревни


Прежде всего нас не должно вводить в заблуждение смешение понятий го-
род, поселок и деревня в произведениях Флавия. Город — это греческий по-
лис. В Галилее (в широком смысле) есть лишь несколько «городов»: Акко,
Кесария, Гиппос, Сепфорис и Тивериада. Магдала — не город, а большой и
важный поселок. Гамла — тоже поселок. Йодфат — поселок, или большая
деревня. Капернаум —  точно деревня. Назарет — очень маленькая деревня.
Наш четвертый вопрос: можно ли провести парадигматическое различие
между культурой и традициями городов и деревень, предполагая дихото-
мию городской культуры — и культуры исключительно сельской, на кото-
рую города никак не влияли? Можно ли противопоставить города поселкам
и деревням? Очевидно, что следует избегать простого ответа «да». Понятно,
что в городах, еврейских ли, римских ли, была «городская культура». Она
представлена, прежде всего, общественной архитектурой — улицами, хра-
мами, театрами, акведуками и иногда форумом. Подобные постройки не ха-
рактерны для деревень. В архитектуре поселка Йодфат тем не менее присут-
ствует социальное расслоение: есть там и дома бедняков с земляным полом,
и роскошный дом с фресками, который еще предстоит раскопать. До опре-
деленной степени проще провести границу между городом и деревней, но не
стоит полагаться на парадигматически четкое разграничение между ними.
В I веке н. э. в состав Галилеи и граничащих с ней территорий входили
маленькие и большие деревни (Назарет, Кана, Капернаум и Коразим), по-
селки (Магдала, Гамла, Йодфат) и большие города (Акко [Птолемаида],
Кесария Филиппова, Гиппос [Сусита], Сепфорис и Тивериада), и столицы
различных размеров (Сепфорис, Тивериада, Вифсаида и Панеада) 1.
Четыре основных города (или больших поселка) формировали ланд-
шафт Галилеи.

1) Нееврейский город Акко (Птолемаида) стоял на западной границе, .


у самого моря. Отсюда в 67 г. до н. э. Веспасиан и Тит повели в глубь
Галилеи прекрасно подготовленное шестидесятитысячное войско.
Сейчас от римской Птолемаиды осталось мало свидетельств.

1
См. особ.: Aviam and Richardson, «Appendix A: Josephus’s Galilee».

∙ 155 ∙
Контексты

2) Ирод Антипа (4 г. до н. э. — 39 г. н. э.) сделал Сепфорис столицей Гали-


леи, а Иосиф Флавий назвал его «сильнейшим из галилейских городов»
(И. В. II, 18.11). Это был главный город на пути с запада на восток по до-
лине Бейт-Нетофа. Культура здесь находилась под влиянием Рима: это
очевидно как на основании археологических находок (в особенности
относящихся к более позднему периоду), так и в связи с его немедлен-
ной капитуляцией перед римскими войсками в 67 г.
3) Тивериаду тоже строил Антипа. Время строительства относят к 18–
20 гг. н. э. — на основании монет, которые чеканились в городе после
Первой Иудейской войны 1. Сюда Антипа перенес из Сепфориса свою
столицу, и повседневная жизнь на побережье Кинерета (Галилейско-
го моря) стала иной. Вероятнее всего, затраты на строительство при-
озерной столицы потребовали повысить налоги, ставшие тяжким бре-
менем. И этот фактор следует учитывать, когда мы стремимся оценить
служение Иисуса, которое началось спустя восемь лет после основа-
ния Тивериады. Недавно обнаружились некоторые постройки времен
Антипы: театр, городские ворота (но без стен) и каменные двухцвет-
ные плиточные полы. Возможно, последняя находка связана с двор-
цом Антипы, на котором, согласно Иосифу Флавию, «были изображе-
ния животных» (Жизнь 65) и позолоченные кровли (Жизнь 66).
Флавий упоминает и великолепный молитвенный дом (Жизнь 277),
но конкретные доказательства его существования пока отсутствуют 2 .
4) Магдала (Мигдаль, Нунайя, Тарихея) была большим поселком (не-
которые полагают, что и городом) на западном побережье Кинерета 3,
примерно в пяти километрах к северу от Тивериады. Это родина Ма-
рии Магдалины (Мф 27:56, 61). Текст Евангелия от Марка, дошедший
до нас, упоминает о том, что Иисус посещал «пределы Далмануфские»
(Мк 8:10), но некоторые важные греческие источники заменяют «Дал-
мануфу» на «Магдалу» 4. Иосиф Флавий упоминает, что население

1
Одна из интереснейших особенностей работы Кроссана и Рида (J. D. Crossan and J. L. Reed,
Excavating Jesus: Beneath the Stones, Behind the Texts, San Francisco: HarperSanFrancisco,
2001) — разработка гипотезы, согласно которой система налогообложения, возникшая в
результате строительства Тивериады, могла повлиять на жизнь и служение Иисуса.
2
Мы в долгу перед Ицхаром Хиршфельдом за множество бесед и визитов в современную
Тверию (так теперь называется древняя Тивериада). Многие из его догадок относи-
тельно Тивериады времен Антипы подтвердились. См. особ.: Y. Hirschfeld, «Tiberias —
Preview of Coming Attractions», BAR 17.2 (1991): 44–51.
3
См.: Leibner, «Migdal/el-Mejdel», в кн.: Settlement and History, с. 214–237.
4
См. особ. следующие греческие манускрипты: Θ IX века и D. V века. Обратите внима-
ние и на то, что mgdn, «Магадан» (скорее всего, Мигдаль) упоминается в Синайском

∙ 156 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

Магдалы составляло примерно 40 тыс. жителей (И. В. III, 10.9–10), од-


нако очевидно, что это число — пример использования автором пре-
увеличений и типологизаций в отношении цифр 1. По нашему мнению,
в Магдале жили где-то 5–6 тысяч человек. Летом 2006 года, благодаря
тщательной расчистке территории, нам удалось открыть многие эле-
менты городской архитектуры: мощеные улицы, колонны, возможно,
нимфеум (фонтан), форум и башню (ивр. , мигдаль), которые отно-
сятся к позднеримскому периоду . 2

Важно ли отсутствие упоминаний о том, что Иисус заходил в эти четыре


города? То, что он не появлялся в каком-нибудь одном или двух — это еще
можно объяснить совпадением. Но ни в одном из четырех? Или причиной
всему — избирательность евангельских источников? А верны ли некоторые
греческие или сирийские тексты, в которых говорится, что Иисус посещал
Магдалу (Далмануфу)? Или нам стоит задуматься об иных вариантах вос-
создания его жизни? Избегал ли Иисус появляться в этих городах из-за
радикальности своего учения? 3
Некоторые отвечают «да»: именно характер учения вынуждал Иисуса
избегать этих городов. Иисус был истинным иудеем; и он не добавлял в свое
учение ни греко-римского символизма, ни греко-римской логики — он воз-
рождал дух озарений великих пророков, таких как Исаия или Иеремия.

кодексе IV века, самой важной версии древних сирийских Евангелий (в Пешитте  —


«Далмануфа»). См. также: E. J. Wilson, The Old Syriac Gospels: Studies and Comparative
Translations, vol. 1: Matthew and Mark (2nd ed.; Eastern Christian Studies 1; Piscataway, N. J.:
Gorgias, 2003), с. 312–313.
1
См.: Aviam, «Magdala», OEANE 3:399–400.
2
Мы исключили из описания Гамлу, поскольку это в строгом смысле слова не Галилея.
Гамла — город I в. н. э. Он стоит на Голанских высотах, на холме, похожем на верблюжий
горб (отсюда название). Жители Гамлы защищали границу Галилеи с востока. Лишь здесь
могли найти поддержку зелоты, Гамла была их родным городом, и потому из четырех
городов Веспасиан и Тит в 67 г. уничтожили только ее одну. Можно увидеть останки вос-
точной башни, разрушенной во время осады. Как и в Йодфате, стены этого города были
вызовом имперской мощи Рима. Некоторые римские предводители полагали, что возве-
дение таких стен, как в Йодфате — это вызов Риму или даже открытое противостояние.
3
Группа в «Институте библейских исследований» (Institute for Biblical Research, IBR),
более десяти лет занимается исследованиями основных событий в жизни Иисуса. Они
совершенно справедливо установили, что его учение необходимо понимать лишь в кон-
тексте культуры и мировоззрения иудаизма эпохи Второго Храма и повсеместной веры
в скорейшее наступление Царства Божьего. См.: D. L. Bock, «Key Events in the Life of the
Historical Jesus: A Summary», в кн.: Key Events in the Life of the Historical Jesus: A Collab-
orative Exploration of Context and Coherence (ed. D. L. Bock and R. L. Webb; WUNT 247;
Tübingen: Mohr Siebeck, 2009), с. 825–853.

∙ 157 ∙
Контексты

Другие утверждают, что в свете наших знаний о городах и деревнях Га-


лилеи на этот вопрос возможен и иной ответ. В сравнении с множеством
городов и деревень, упомянутых у Иосифа Флавия — о сколь многих гово-
рят евангелисты? Об очень немногих. Более того, сколько из этих мест по-
сетил Иисус? В самый подробный список войдут лишь Назарет, Кана, Ка-
пернаум, Ним, Вифсаида и Коразим (Хоразин), всего шесть из двухсот
четырех галилейских деревень I в., упомянутых у Иосифа Флавия, притом
что по имени Иосиф называет лишь сорок. Потому не стоит предполагать,
будто Иисус никогда не бывал в Магдале или других городах и поселках.
Несомненно, евангелисты отредактировали предания об Иисусе в соответ-
ствии с керигмой, а эти предания были уже отобраны и в значительной мере
исправлены. Поэтому, возможно, отсутствие упоминаний о том, что Иисус
посещал эти города, — лишь случайность.
Археологические находки и исследования показывают, что еврейскую
культуру не следует слишком резко делить на город и деревню. В таком го-
роде, как Йодфат, мы находим следы присутствия всех социальных слоев.
Более того, и евреи, и римляне легко, быстро и беспрепятственно переме-
щались с места на место, из деревень в города. Сплав сельской и городской
культур в Нижней Галилее I в. следует рассматривать в свете предшеству-
ющего многовекового эллинистического влияния на еврейскую мысль в
Израильской земле. И пусть даже единая еврейская культура проявляется
в Нижней Галилее еще за столетие до 70 г., каждый местный населенный
пункт имеет свои особенности.
В течение столетий многие признанные авторы и профессора изобража-
ли Галилею до 70 г. н. э. как область, где культура была еврейской лишь по-
верхностно. Исследователи наших дней, далекие от археологии, многие из
которых никогда не работали в Галилее, заключают, что Галилея в начале
I в. н. э. — то есть во времена, когда проповедовал Иисус — находилась под
эллинистическим влиянием, как и города Декаполиса, скажем, Гадара,
Скифополь, Пелла и Филадельфия. На основании этого иудео-греческого
синтеза профессор Бёртон Мэк заключает, что Иисус был киником 1. Это
утверждение игнорирует и свидетельства канонических евангелистов (и их
источники), и традицию, сохраненную многими псевдэпиграфами (особен-
но 1 Ен), и сочинения Иосифа Флавия, и доказательства, подтвержденные
раскопками в Нижней Галилее. Несомненно, в Нижней Галилее жили по
большей части евреи, и более того, через традиции и праздники они были
тесно связаны с иудаизмом Иудеи.

1
B. L. Mack, A Myth of Innocence: Mark and Christian Origins (Philadelphia: Fortress, 1988).

∙ 158 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

Исполняя заповедь об обязательном паломничестве в Иерусалим на Пе-


сах, Иисус, как многие галилеяне, отправился из Галилеи в Иудею и взошел
в Святой Город. На большом камне, недавно обнаруженном в синагоге в
Магдале, есть изображения, которые напрямую связывают этот камень с
иерусалимским Храмом. В нижней его части изображена менора; скорее
всего, это копия меноры иерусалимского Храма. Слева и справа — изобра-
жения массивных сосудов, по-видимому, связанных с церемонией возлия-
ния воды 1 в Иерусалиме, которая проводилась в Храме. Изображения, вы-
сеченные на каждом конце нижнего основания, вероятно, символизируют
Святая святых.
Следует помнить и о том, чем ответили римляне на еврейское восстание
в Галилее. Йодфат, или Иотапата — это город, в котором Иосиф Флавий, в то
время командующий в Галилее, капитулировал перед будущим императо-
ром Веспасианом. Когда-то это был величественный город с прочными пре-
красными зданиями, и в нем проживало примерно 2500 человек. Все, что
дошло до нас — тесаные каменные глыбы, на которых некогда стояли дома,
а кроме них — руины домов, стен и микв. Безусловно, римляне хотели оста-
вить в Галилее символическое послание. Но в чем оно заключалось?
Галилея была вулканом, извергавшим революционеров. Веспасиан и
римляне говорили прямо, так, чтобы послание врезалось в память: реши-
тесь противостоять Риму — мы сравняем ваш город или деревню с землей.
Сейчас в Йодфате никто не живет, и кажется, будто именно о нем писал
Шелли в сонете «Озимандия»: «…кругом нет ничего, глубокое молчание…
Пустыня мертвая… И небеса над ней» 2. Так же как публичное распятие,
уничтожение города было римским способом подвести итоги восстания:
если вы против нас — вас ждет поражение. Несомненно, Нижняя Галилея,
а в особенности Йодфат и Гамла — это свидетельство гнева Рима.
Завершим, вернувшись к нашему вопросу: почему Иисус не посещал
большие города? На самом деле следует спросить иначе: почему евангели-
сты не упоминают о том, что Иисус заходил в эти города? Или это простое
совпадение? Полагал ли Иисус, что его весть лучше подходила для деревен-
ских жителей, населявших северо-западное побережье Кинерета? Требо-
вал ли Иисус — реальный, исторический Иисус — от своих последователей
избегать больших городов и «на путь к язычникам не ходить»? (Мф 10:5).

1
Церемония возлияния воды проводилась во время еврейского праздника Суккот.  —
Прим. пер.
2
Озимандия  — греческое имя египетского фараона Рамсеса II. Перевод сонета на рус-
ский язык К. Бальмонта. — Прим. пер.

∙ 159 ∙
Контексты

Это важные вопросы. Археологические находки позволяют понять, что жи-


тели Капернаума, небольшой деревни, разделяли культуру Тивериады или
Сепфориса, но не были столь подвержены влиянию римлян и иродиан. К со-
жалению, согласно Евангелиям, проповедь Иисуса не была особо успешной
даже в этих небольших деревнях.

Синагоги Галилеи
Наш пятый важный вопрос: что представляли собой синагоги в Галилее .
I века? 1 Служила ли еврейская синагога до 70 г. знаком места, связанного с
жизнью общества или религией? 2
Понятно, что галилейские «синагоги» I в. зачастую не отличались столь
замечательной архитектурой, как после IV–V вв. В каждой галилейской
деревне I века была «синагога», или место, где собирались иудеи. Были ли
эти синагоги «домашними»? 3 С одной стороны, для всех построек, опознан-
ных как синагоги, скажем, в Гамле, характерна четкая структура. С другой
стороны, возможно, какие-нибудь найденные нами руины без явных при-
знаков вполне могли служить в I веке «синагогой».
Возможно, и даже скорее всего, в некоторых из этих синагог по субботам
читалась Тора, как сообщают Лука или его источник (Лк 4:16–22) и надпись
Теодота 4. Несомненно, в синагогах читали и изучали Священное Писание
(Тору). А может быть, в некоторых галилейских синагогах в какой-то форме
совершалось богослужение и возносились молитвы еще задолго до того,
как в 70 г. было сожжено единственное место для жертвоприношений.
А как насчет синагог I века в Магдале или Капернауме? Предполагаемая
синагога в Магдале — здание очень небольшое, но практичное и прочное.

1
Уже много десятков лет мы знаем о синагогах, построенных до 67 г. н. э. в Иудее и Галилее
(если определять границы Галилеи по Флавию) в Масаде, Иродионе и Гамле. См.: Charles-
worth, Jesus within Judaism: New Light from Exciting Archaeological Discoveries (ABRL; New
York: Doubleday, 1988), карта III и с. 103–130, особ. с. 108–109. Сейчас у нас есть доказа-
тельства существования синагог в Модиине, Кирьят-Сефере и, возможно, в Иерихоне.
Более подробное (но устаревшее) исследование древних синагог: L. I. Levine, The Ancient
Synagogue: The First Thousand Years (2nd ed.; New Haven: Yale University Press, 2005).
2
См., напр.: Aviam and W. S. Green, «The Ancient Synagogue: Public Space in Judaism», в кн.:
Judaism from Moses to Muhammad: An Interpretation (ed. J. Neusner, Green, and A. J. Avery-
Peck; BRLJ 23; Leiden: Brill, 2005), с. 183–200.
3
См. особ.: C. Claussen, Versammlung, Gemeinde, Synagoge (SUNT 27; Göttingen: Vanden-
hoeck & Ruprecht, 2002). См. также: B. Olsson and M. Zetterholm, eds., The Ancient Sy­
nagogue from Its Origins until 200 С.Е. (ConBNT 39; Stockholm: Almqvist &Wiksell Inter-
national, 2003); Levine, Ancient Synagogue.
4
См. особ.: J. S. Kloppenborg, «The Theodotus Synagogue Inscription and the Problem of First-
Century Synagogue Buildings», в кн.: Jesus and Archaeology, ed. Charlesworth, с. 236–282.

∙ 160 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

Первыми ее раскопали францисканцы, назвав «мини-синагогой» 1. Что это


за место? Можно сказать, что «синагога», если определять синагогу в самом
общем смысле — как постройку, где иудеи могли собираться вместе. Но есть
множество причин, по которым каменную постройку в Магдале не следует
так именовать. В ней есть лишь скамьи (или ступени) на северной стороне,
нет четкого входа, и ее границы определяются источником с проточной во-
дой. Возможно, это была будка-кладовка над родником или даже нимфеум 2.
Там же, в Магдале, к северу от здания, в котором францисканцы усмо-
трели синагогу, недавно нашлось нечто впечатляющее: под слоем ила, на-
несенного с запада Вади-Хаммам, обнаружилась синагога I в., несомненно
восходящая ко временам Иисуса, а в ней мы нашли монету 40 г. н. э. 3, фре-
ски на стенах и неоконченную мозаику. Эта синагога — первая из всех най-
денных, которая совершенно точно существовала в те времена, когда Иисус
вершил свое служение. Внутри был найден камень с изображениями, кото-
рые связывают это место с Храмом; возможно, он служил подставкой при
чтении Торы 4. Вполне вероятно, что в этой синагоге учил Иисус — и, воз-
можно, здесь он встретил Марию Магдалину.
Большое и знаменитое белое здание в Капернауме — это, безусловно, си-
нагога, но ее построили на рубеже V–VI вв. 5. Откуда нам известна эта дата?
Под полом синагоги нашлось более сорока тысяч бронзовых монет, одна из
них датирована 470 г., таким образом, синагогу не могли построить раньше 6.

1
Мы убеждены, что здание, которое францисканцы провозгласили синагогой, с большей
степенью вероятности является общественной уборной, поскольку ряд архитектурных
черт сближает ее с уборными в Бейт-Шеане.
2
Авторы благодарят минорита Стефано де Луку за предоставленную возможность по-
сетить Магдалу летом 2006 года, после того как территория была очищена, а пальмы
выкорчеваны. См. также: Charlesworth, «Migdala», в кн.: Millennium Guide, с. 166–169.
3
Дина Авшалом-Горни показала Чарлзворту ее раскопки в Магдале. См. предваритель-
ные публикации «Проекта Магдала» на http://www.magdalaproject.org/WP/: «Archae-
ology and Historical Jesus», «Ancient Ports of Galilee», «Joseph Ben Matthias», «Magdala:
Discovered a Synagogue from the Time of Jesus», «IAA-Meqorot 2006 Excavation at Migdal:
Preliminary Report», «The Galilean Fishing Economy and the Jesus Tradition», «Magdala
Home of Mary Magdalene», «One of the Oldest Synagogues in the World Was Exposed in
the IAA Excavation at Magdala», «Urban Development of the City of Magdala/Tarichaeae
in the Light of the New Excavations: Remains, Problems and Perspectives», «Earliest Known
Depiction of Second Temple Lamp Uncovered».
4
Чарлзворт ответственен за иконографию, а Авиам — за представление о том, что камень
служил подставкой дли чтения Торы.
5
См.: Charlesworth, «Capernaum», в кн.: Millennium Guide, с. 70–74.
6
Информацию об этой и других недавно найденных монетах опубликует Стефано де
Лука. Мы благодарны ему за разрешение упомянуть датировку монет, которая позволя-
ет точно определить время постройки мраморной синагоги.

∙ 161 ∙
Контексты

Но может ли под этим слоем оказаться другая синагога? Если да, то от-
носится ли она к I веку? И не в ней ли учил Иисус?
Нижний уровень — из черного базальта, но нельзя с уверенностью ска-
зать, что он относится к более раннему периоду. Возможно, он служит фун-
даментом белой синагоги и датируется тем же веком. Стефано де Лука по-
лагает, что рядом с центром этого базальтового основания синагоги
находится то, что осталось от синагоги I века, возведенной во времена Иису-
са. И если мы сочтем маловероятным то, что синагоги перемещали из одно-
го места города в другое, вполне возможно, что в Капернауме, под руинами
синагоги, представшей нашим взглядам, находится еще более древняя.

Иудейские дома и селения


Наш шестой главный вопрос: как доказать, что перед нами еврейский дом
или еврейская деревня? Важны шесть факторов. Дом или деревня несомнен-
но еврейские, если в них есть все или некоторые из следующих элементов:

1. Еврейские монеты (хасмонейские, иродианские и иные еврейские мо-


неты I в.).
2. Миква (еврейская ванна для ритуальных омовений) 1.
3. Погребальные традиции, отражающие еврейские обычаи (все дошед-
шие до нас оссуарии появились после 70 г., однако не исключено, что
обычай, связанный с ними, был известен в Галилее I в.) 2.
4. Каменные сосуды для еврейских очистительных обрядов (ср.: Ин 2:6,
в Галилее уже найдены три мастерские по изготовлению каменных
сосудов).
5. Дополнительные свидетельства соблюдения еврейских законов каш-
рута, в особенности отсутствие свиных костей (впрочем, даже их на-
личие не доказывает, что поселение не было еврейским, поскольку
евреям разрешалось продавать свиней римлянам).
6. Еврейские надписи (особенно на иврите или еврейско-арамейском).

Конечно, требовать присутствия всех этих признаков в каждой еврей-


ской деревне — это слишком позитивистское отношение. В Йодфате и Гам-
ле мы находим лишь пять элементов из шести. Впрочем, захоронения там

1
Все карты подготовлены Авиамом; см.: М. Aviam, «Yodefat: A Case Study in the Develop-
ment of the Jewish Settlement in Galilee during the Second Temple Period» [иврит] (док-
торская диссертация, защищенная в Университете Бар Илана в 2005).
2
См.: Aviam, Jews, Pagans, and Christians, с. 277.

∙ 162 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

еще не раскопаны, поэтому потенциально эти два места вполне могут об-
ладать всеми шестью.
Элементы никогда не определяют в полной мере суть явления или концеп-
ции. Она определяется тем, как они совместно исполняют свои функции,
создавая стиль или отличая то или иное место от других. А кроме того, сле-
дует обращаться к фантазии, к собственному опыту, строить догадки и пола-
гаться на проницательность, — при этом, конечно, проверяя свою интерпре-
тацию при помощи тех средств, которые предложены в начале этого очерка.
Все шесть элементов зависят от кумулятивного аргумента, который ве-
дет к возможностям, или, скорее, к вероятностям. Например, Капернаум
явно был еврейской деревней, пусть там даже по сей день и не нашли ника-
ких микв. Они и не требовались: наилучшая миква — та, в которой есть род-
никовая вода, а такой становилась «живая вода» (маим хайим), поступав-
шая из Кинерета. В Капернауме археологи обнаружили каменные сосуды и
еврейские монеты, однако останки животных не исследовались, а также
почти не проводились раскопки захоронений.
Будь у нас возможность исследовать города и деревни I в. в ходе крупно-
масштабных раскопок на участках, оставшихся неизменными с той давней
эпохи, и будь у нас достаточное финансирование, которое бы позволило
уделить пристальное внимание костям животных и другим реалиям, тогда
бы мы сумели установить то, как именно эти шесть элементов помогают
определить и понять еврейскую культуру Нижней Галилеи — и, возможно,
их удалось бы найти в каждой еврейской деревне.
Если в поселении есть свиные кости, это не доказывает, что оно не при-
надлежало евреям. На участке могли неправильно провести раскопки, да и
сами кости могут относиться к слою, не связанному с евреями, более позд-
нему или, напротив, более раннему, — а могут и просто оказаться частью
свалки. Археологические данные указывают на то, что евреи действитель-
но следовали законам кашрута. Согласно древним еврейским законам ев-
реям разрешалось разводить свиней, а также использовать их кожу и кости
и даже продавать неевреям и самих свиней, и их мясо. Евреям запрещалось
лишь есть свинину и других некошерных животных (и, конечно, не все ев-
реи неизменно соблюдали законы кашрута).
Монеты — это главная улика. Тысячи монет, отчеканенных в эпоху Хас-
монеев, найдены не только в Иудее, но и в Галилее. Как в Гамле, так и в Йод-
фате археологи обнаружили целые груды таких монет (особенно монет
Александра Янная). Как объяснить этот факт? Эти монеты находились в
обращении в регионах, населенных евреями, на протяжении целого столе-
тия? Или мы можем допустить, что некто продолжал чеканить их и в I в. н. э.?

∙ 163 ∙
Контексты

Если так, то этот обычай, возможно, указывает на то, что власть Хасмонеев
была предпочтительнее презираемой власти потомков Ирода (с исключе-
нием лишь Ирода Антипы). И мы вполне можем ожидать от галилеян по-
добной политической лояльности — учитывая то, что нам известно из пись-
менных источников.
Многие из тех, кто посвящает свои письменные труды исследованию Га-
лилеи — и, возможно, даже слишком многие, — изначально предполагают,
что галилеяне неохотно пользоваться монетами, предпочитая бартер. Но
это не подтверждается письменными источниками 1.
Что отличает еврейские погребения? В Иудее погребальные практики
были различными. Например, до сих пор нет полной уверенности в том, что
кумраниты были единственными, кто хоронил умерших в неглубоких мо-
гилах, лицом на север и без погребального инвентаря.
В окрестностях Иерусалима и в Иудее традиционное еврейское захороне-
ние среднего и высшего класса представляло собой могилу, выдолбленную в
скальной породе с погребальной нишей — кохим. Эти ниши иногда содержа-
ли оссуарии (ящики для костей), порой украшенные, для вторичного захоро-
нения. Кости в оссуарий складывали только евреи. В Галилее мы не нашли
ни одного захоронения, которое бы относилось лишь к I в. В еврейских дерев-
нях есть множество могил, которые содержат артефакты I века, и в том числе
оссуарии, но там находятся и вещи, созданные во II–III вв. Кроме оссуариев
и «подрезанных» масляных ламп, у нас нет подтверждений именно еврей-
ских погребальных обрядов. Мы предполагаем, что захоронение еврейское,
если оно найдено в поселениях, в которых встречаются свидетельства пре-
бывания евреев. В двух еврейских городах — Гамле и Йодфате — еврейские
захоронения не найдены. Возможно, еще предстоит обнаружить простые мо-
гилы, вырытые в земле и закрытые каменными плитами.

Капернаум и торговые пути: караваны и центурионы


Итак, мы подошли к седьмому основному вопросу: стоял ли Капернаум на
крупном торговом пути, и мог ли в нем жить или располагаться с гарнизо-
ном римский сотник? Как прекрасно известно —  слишком известно, чтобы
упоминать об этом здесь,  — многие исследователи категорично отвергли
историчность Евангелий и провозгласили, что римский сотник не мог на-
ходиться в Капернауме до 70 г. н. э., поскольку это просто невозможно.

1
В особенности см. комментарии Ричардсона: P. Richardson, «Khirbet Qana (and Other
Villages) as a Context for Jesus», Jesus and Archaeology, ed. Charlesworth, с. 120–144, здесь
с. 128.

∙ 164 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

Для того чтобы должным образом ответить на наш седьмой вопрос, сле-
дует внимательно изучить топографию, культуру Нижней Галилеи, торго-
вые маршруты (особенно так называемый «приморский путь», Via Maris), .
а также различать в Капернауме слои, которые относятся к периоду до
70 г. н. э. и после этого времени (Кфар-Нахум [еврейский] и Талхум [араб-
ский]). И лишь затем, в самом конце, а не изначально, следует рассмотреть
историческую достоверность традиции, сохраненной евангелистами. А у нас
нет подтверждений того, что исследователи, отрицающие возможность су-
ществования торгового пути рядом с Капернаумом и присутствие в городе
сотника, учли эти моменты в своих трудах.
Для начала признаем, что к этому вопросу не стоит относиться с презри-
тельной беспечностью. Не следует намеренно выискивать в Евангелиях до-
казательства их исторической ценности — но и не стоит отворачиваться от
тех реалий I века, которые, возможно, в них отражены. Сотник вполне мог
находиться в каком-либо месте и без сотни солдат. Даже на поле боя у цен-
турионов не всегда были в подчинении сто воинов: иногда под их началом
находилось всего десять человек. В нашей реконструкции Капернаума до
70 г. следует учесть и возможность того, что сотник мог выйти в отставку,
жить в городе, и даже, стремясь упрочить свое социальное положение, по-
могать с покрытием затрат местной синагоги (Лк 7:4–5). Если восприни-
мать свидетельство Матфея в прямом смысле и не как указание на автори-
тет центуриона (а кажется, что Tendenzen именно таковы), то в подчинении
у последнего вполне могли находиться солдаты: «Ибо и я подвластный че-
ловек, но, имея у себя в подчинении воинов…» (Мф 8:9). Впрочем, все же
следует признать, что перед нами весьма редкий случай.
До 70 г. Капернаум был самой восточной еврейской деревней в Нижней
Галилее 1. За Иорданом, всего в нескольких километрах к востоку, начина-
лись владения Филиппа с Вифсаидой Юлией. Капернаум стоит у озера Ки-
нерет, к северу от него простираются холмы, и внизу, вдоль берега, пройти
совсем нетрудно. «Приморский путь», Via Maris, идет точно на север, сопри-
касаясь с Магдалой; впрочем, он, скорее всего, шел и на северо-восток, ми-
мо Капернаума. И если так, то сотник и группа солдат под его началом мог-
ли находиться на приграничном посту, причем командовать он мог не
обязательно римлянами, а, скажем, иродианами. И им не нужно было жить
в самом Капернауме: их могли расквартировать в небольшом лагере непо-
далеку.

1
См.: Aviam, «Kapernaum: A Jewish or Christian Village?» в Book of the Kinnereth [иврит]
(ed. M. Gophen and Y. Gal; Tel Aviv, 1992), с. 278–286.

∙ 165 ∙
Контексты

Римская баня в Капернауме заслуживает внимательного исследования


и подробных дискуссий; к сожалению, отчет о ней все еще не опубликован.
Если будет доказано, что баня относится ко времени до 70 г., следует уста-
новить, предназначалась ли она только для римлян. Наличие в поселении
римских бань необязательно свидетельствует о том, что в нем жил хоть кто-
то, кроме евреев. Мишна, пусть и позже, сообщает нам о том, что бани по-
сещали раввины; кроме того, бани были в Тивериаде и Сепфорисе.
Датируется ли эта баня эпохой Траяна и Адриана — или ее построили до
70 г.? Материалы еще не изданы, а раскопана баня только с восточной сто-
роны, которая принадлежит Греческой Православной Церкви. Кроме того,
она проходит и в западные части Капернаума, которые находятся в юрис-
дикции францисканцев. Скорее всего, раскопки, организованные с научной
строгостью, помогут ответить на ряд вопросов, которые возникают сами
собой, если мы допустим возможность того, что римский сотник мог пре-
бывать в Капернауме до 70 года и во времена Иисуса.
Теперь перейдем к вопросу о дороге, проходящей рядом с Капернаумом.
В июне 2006 года и много раз впоследствии мы посещали Омрит, который
расположен к северу от Капернаума по дороге на Панеаду (Кесарию Фи-
липпову), и встречались с командой археологов, проводившей там раскоп-
ки: это Джон Эндрю Оверман, Габриэль Мазор и Дэн Шовальтер. Омрит —
это комплекс, где сохранились руины храмов римского периода. На
территории комплекса, видимо, находились три храма, один внутри друго-
го. Самый ранний относится к позднему эллинистическому или раннерим-
скому периоду. Он скрыт под более поздним, массивным и импозантным
храмом эпохи Ирода. В 20 г. до н. э. император Август посетил Галилею, .
и Ирод вполне мог возвести храм в его честь; возможно, это и есть знамени-
тый Августеум, который прежде напрасно искали в Кесарии Филипповой.
Третий храм датируется более поздним периодом римского владычества;
вероятно, он связан с визитами Траяна или Адриана.
Можно ли сказать, что во втором слое мы нашли храм Августа? Такова
версия археологов, и мы присоединяемся к ней. Новая локализация Авгу-
стеума, построенного Иродом Великим — это Омрит, а не пещера и не ис-
точник в Кесарии Филипповой (Панеаде), как считалось ранее 1.
В ходе раскопок найден и фрагмент римской дороги, которая вела на север
в Дамаск, через горы Хермон. Эта мощеная дорога датируется II–III вв. н. э.,
однако несомненно, что рядом с Омритом проходила дорога и в I в. до н. э.,

1
См.: J. A. Overman, J. Olive, and M. Nelson, «Discovering Herod’s Shrine to Augustus», BAR
29.2 (2003): 41–49, 67.

∙ 166 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

тогда, когда храмы только строились. Августеум, скорее всего, находился


на изгибе дороги, которая шла на север и сворачивала на восток, к Дамаску.
Эти находки заставляют снова обратить внимание на знаменитый еван-
гельский отрывок. Где именно Петр понял, что Иисус есть «Христос»? Эти
события связывались с Панеадой. Но скорее всего, Иисус и его ученики
шли на север по этой дороге и видели монументальный «мраморный» Ав-
густеум. Греческий текст сообщает, что они были на пути в Кесарию Фи-
липпову (Мк 8:27).
Что важного в этой работе археологов в Омрите? Она значима для «Ис-
следования Иисуса». Здесь, в Омрите, на римской дороге, впервые претво-
ряется в жизнь прекрасно известная история. Августа повсеместно провоз-
глашали «сыном Божьим». Эта традиция помогает нам понять события,
описанные в Мк 8:27–30. Евангелист Марк не утверждает, будто Иисус за-
дал этот вопрос в Кесарии Филипповой — он говорит, что все произошло
«на пути» (ἐν τῇ ὁδῷ) в селения Кесарии Филипповой. А именно на пути к
ней и находится Омрит. В таком случае вопрос Иисуса («За кого почитают
Меня люди?») и ответ Петра становятся понятнее, чем в случае, если этот
вопрос прозвучал перед жертвенниками Пана в Панеаде. Марк, как и его
керигматические источники, стремился подчеркнуть, что «Сын Божий» —
это именно воскресший Иисус, а не покойный кесарь.
Нашли ли в Капернауме дом Петра и Андрея? 1 Сразу скажем, что нам
известен только один дом в Капернауме, который, возможно, принадлежал
Петру и считается таким по традиции 2. Во-вторых, известно, что октого-
нальную церковь V в. возвели на месте более древнего здания, а значит,
данное место считалось сакральным, и еще в ранний византийский период
его соотносили с домом Петра. В-третьих, во II столетии нашей эры —  а мо-
жет, еще в конце I в., — в этом доме были оштукатурены полы и стены, что
также указывает на его особый статус, и, возможно, на штукатурке было
выведено имя «Петр» 3. В-четвертых, отсутствие в доме бытовых предметов
повышает вероятность того, что он мог служить «домашней церковью».
В-пятых, домом пользовались и в I столетии до н. э., и в I столетии н. э., .
и там найдены рыболовные крюки. С какой-то долей уверенности можно
заключить, что этот дом не только почитался как дом Петра — но и был тем
самым домом Петра, в котором учил Иисус. Евангелисты пишут, что Иисус

1
См.: Charlesworth, «Capernaum», Millennium Guide, с. 70–74.
2
Фотографию «дома Петра» см. в кн.: Charlesworth, Millennium Guide, с. 75.
3
Чарлзворт благодарит францисканцев, предоставивших ему цифровые изображения
надписей для изучения и публикации. Некоторые из них на сирийском.

∙ 167 ∙
Контексты

совершил в Капернауме множество исцелений (Мф 8:5, Мк 1:21–28; 2:1–12,


Лк 7:1–10, Ин 4:46–54); и некоторые из них, возможно, произошли в доме
Петра или неподалеку.

Крестьяне в Галилее?
«Крестьянин» — это человек из низкого социального класса, вовлеченный,
как правило, в сельскохозяйственный труд. Английское слово peasant («кре-
стьянин») восходит ко французскому paysan («деревенский»), уходящему в
феодальное прошлое. Подобные европейские реалии не должны затмевать
наш образ Нижней Галилеи до 70 г. Крестьянин наивен, неграмотен, не умеет
читать, и у него почти или совсем нет денег. Он, как правило, не арендует зем-
лю, а служит землевладельцу как раб: пашет землю и возделывает ее ради
чужой выгоды. А вот теперь, не забывая об этом, зададим наш восьмой вопрос:
корректно ли в историческом контексте говорить о «крестьянах» в Галилее?
Этот небольшой экскурс в суть понятия «крестьянин» раскрывает про-
блемы, возникающие с тем синтезированным представлением об Иисусе,
которое предложил Джон Доминик Кроссан. Совершенно верно подчер-
кнув важность антропологического исследования, Кроссан утверждает,
«что успех или провал в любой попытке изучить исторического Иисуса за-
висит от того, как мы обращаемся с литературным уровнем самого текста» 1.
Нам остается только восхититься ясностью и четкостью этой фразы — но
как же быть с археологией? Разве можно ее игнорировать? И может ли труд
Джерарда Ленски заменить работу археологов и изучение галилейской
культуры? 2 А не допустил ли Кроссан ошибку, поверив в существование
особого социального конструкта — «средиземноморского крестьянина»? 3
Мы никогда не слышали такого термина от археологов, работающих в Га-
лилее 4. Не совершил ли он просчет, когда привлек для изучения Галилеи

1
J. D. Crossan, The Historical Jesus: The Life of a Mediterranean Jewish Peasant (San Francisco:
Harper San Francisco, 1991), с. xxix.
2
Gerhard E. Lenski, Power and Privilege: A Theory of Social Stratification (New York: McGraw-
Hill, 1966).
3
Роберт Брюс Хитчнер отмечает высокий уровень экономического роста, который на-
чался в период правления Октавиана Августа и продолжался в течение двух столетий:
«…сложилась большая часть благоприятных факторов  — а возможно, даже и все
предпосылки, — для реального экономического роста, который происходил в Римской
империи с конца I в. до н. э. до начала III в. н. э. («The Advantages of Wealth and Luxury»,
The Ancient Economy [ed. J. G. Manning and I. Morris; Stanford, Calif.: Stanford University
Press, 2005], с. 207–242, цит. с. 207).
4
Джон Доминик Кроссан — один из немногих современных исследователей Нового Заве-
та, который ныне признает, что «должен читать» публикации археологов. Доводы в за-
щиту его взглядов, а также определение «крестьянина», приводятся в издании: J. D. Cros-

∙ 168 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

реалии другого региона? Не отошел ли от индуктивного метода и сбора ар-


хеологических данных, связанных с I столетием нашей эры, к методу дедук-
тивному, а от антропологических исследований  — через экзегезу Нового
Завета — к синтезу, который позволяет ему изобразить Иисуса «средизем-
номорским крестьянином»? И как вообще кто-то может говорить о такой
концепции, как «средиземноморский крестьянин», если учесть, сколь раз-
ными были культуры Средиземноморья от Испании до Карфагена и от Кар-
фагена до Антиохии — не говоря уже о сложных культурах Рима, Коринфа,
Патмоса, Пергама и Тира?
Теперь, упомянув о смешении римской и еврейской культур в галилей-
ских городах и деревнях, которые непременно необходимо рассматривать
как часть культуры Средиземноморья, мы должны признать, что в I столе-
тии нашей эры почти полностью отсутствуют фермы. Деревни есть — а ферм
нет 1. Конечно, в деревнях жили землепашцы, и они возделывали землю на
холмах и в долинах Нижней Галилеи. Находки в Йодфате, единственном
галилейском городе I столетия, найденном в ходе раскопок, показывают, что
землепашцы обрабатывали землю, выращивали пшеницу, ячмень, чечевицу,
нут, оливки, инжир и другие фрукты и овощи, разводили овец, коз и коров.
В полях они выкапывали цистерны, чтобы орошать посевы. Они удаляли с
полей камни и строили террасы (эта традиция и до сегодняшнего дня за-
метна в Назарете) 2. Их городские дома были простыми, но не бедными.
Многие галилеяне занимались земледелием, большинство владело своими
участками, а некоторые могли читать части Торы. Сейчас нам понятно и то,
что евреи в Нижней Галилее развили отрасли промышленности: они ткали
и производили масло, причем в количествах, превышающих потребности
местной деревни или города.
Поэтому следует прекратить разговоры о галилейских крестьянах —
и, следовательно, Иисуса не следует так изображать. Он был плотником,

san, «The Relationship Between Galilean Archaeology and Historical Jesus Research», The
Archaeology of Difference: Gender, Ethnicity, Class and the «Other» in Antiquity: Studies in
Honor of Eric M. Meyers (ed. D. R. Edwards and C. T. McCollough; AASOR 60–61; Boston:
ASOR, 2007), с. 151–161, особенно с. 154.
1
См.: Leibner, Settlement and History, с. 319.
2
См. снимок каменной башни, части виноградника и каменные террасы раннеримского
периода, обнаруженные при раскопках в Назарете, в кн.: Charlesworth, Millennium Guide,
с. 188–191. Джеймс Стрэндж предполагает, что под церковью в Назарете находится
«цистерна» довизантийской эпохи, но это не винный чан, а ритуальная ванна, посколь-
ку чану не требуются ступени, а мозаику могли добавить позже. См.: Strange, «Archaeo-
logical Evidence of Jewish Believers?», в кн.: Jewish Believers in Jesus: The Early Centuries (ed.
O. Skarsaune and R. Hvalvik; Peabody, Mass.: Hendrickson, 2007), с. 710–741, цит. с. 726.

∙ 169 ∙
Контексты

согласно Евангелию от Марка (Мк 6:3). Может быть, он даже никогда не


брался за плуг, работая на ферме. И, несомненно, он знал грамоту, более
того, он не был рабом и никто не заставлял его трудиться на полях,  — .
а именно этого требует, или по крайней мере подразумевает, само слово кре-
стьянин. Евангелисты сообщают, что толпы приходили в восторг от высо-
кого уровня знаний Иисуса (его мудрости), от его ораторского искусства и
просто от общения с ним.

Иудея и Галилея: особенности региона.


Бандиты, Иоанн Гискальский и Иосиф Флавий
В конце XIX века историки, часто подпадая под влияние романтизма, ут-
верждали, что жизнь Иисуса следует разделять на галилейскую весну и
иерусалимскую зиму — вот только Иисус умер весной, а его жизнь была
достаточно долгой. Противопоставлять топографию Нижней Галилеи и
Иудеи неразумно, хотя в первой преобладает зелень, а во второй — засуш-
ливые земли. Безусловно, в топографии и культуре Иудеи и Нижней Гали-
леи есть различия, но в этих различиях — свои нюансы. Не следует прини-
мать за чистую монету уверения жителей Иерусалима о том, что галилеяне
совершенно некультурны. Некоторые в Святом Городе смотрели свысока
на любого чужака (ср.: Мк 14:66–71), но пусть даже мы и знаем о такой оцен-
ке жителей Галилеи, это не дает нам права согласиться с ней.
Итак, мы подошли к девятому из наших вопросов: возникала ли напря-
женность в отношениях галилеян и иудеев? Безусловно. Ярчайший при-
мер — соперничество Иоанна Гискальского и Иосифа Флавия, уроженца
Иерусалима (а также конфликт между Иоанном Гискальским [галилеяни-
ном] и Шимоном Бар-Гиорой [иудеем]).
Гискала — одна из самых отдаленных северных еврейских деревень Пале-
стины. Самого известного ее уроженца звали «Иоанном». Согласно Иосифу
Флавию, он был человеком воинственным и необразованным. Этот разбой-
ник мог войти в социологическую категорию «влиятельных людей». Он про-
тивостоял эллинистической культуре на северных окраинах и был крайне
встревожен тем, что Иосифу Флавию, иудею, поручили возглавить кампа-
нию на севере. Он даже пытался убить Иосифа, но не сумел. Позже он добрал-
ся и до Иерусалима, где враждовал с Шимоном Бар-Гиорой — иудеем, как и
Иосиф  — еще сильнее, чем с римлянами. Каждый из них сжег продоволь-
ственный склад врага, —  и тем самым они обрекли евреев на голод, убивший
многих еще до того, как римляне в сентябре 70 г. взяли город и сожгли Храм.
Археологические находки в Йодфате и Гамле, связанные с I столетием,
ясно указывают на то, что многие религиозные элементы, опознаваемые в

∙ 170 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

материальной культуре, тесно связывают Иудею и Галилею в культурном


отношении. Миквы и каменная утварь, а также структура синагог — там,
где ее возможно опознать  — соединяют (как мы уже отмечали) галилей-
скую культуру с Иудеей. Более того, изображения на большом камне, най-
денном в синагоге в Магдале, напоминают о Храме. Еврейская культура
Нижней Галилеи была связана с Иерусалимом прочными узами.
Еще интереснее то, что в Галилее явно использовали «иерусалимские
масляные лампы». И пусть даже в Йодфате обнаружились четыре печи для
обжига, в которых изготавливали самую разнообразную керамику, а в Га-
лилее, как нам известно, производили по меньшей мере один вид масляных
ламп, мы также видим, что восемь из каждых десяти масляных ламп, най-
денных в Йодфате и Гамле, а то и больше, были изготовлены в Иерусалиме.
Почему же они появились в Нижней Галилее? Пока что на этот вопрос нет
вразумительного ответа.
Культурная связь между Нижней Галилеей и Иудеей проявлялась очень
ярко; единственным серьезным отличием между этими областями до 70 г.
была традиция вторичного погребения в оссуариях. Эта практика, судя по
всему, присутствует до 70 г. лишь в Иудее. В Галилее она появляется лишь
во II столетии н. э., и ее развитие связано с переселением евреев из Иудеи в
Нижнюю Галилею; оно шло двумя волнами, после 70 г. и после 132 г. 1.

Была ли Галилея маргинальной?


Наш десятый вопрос: насколько еврейской была Галилея I в. н. э., и следует
ли называть Иисуса «маргинальным иудеем»? Ответ становится очевид-
ным при изучении текстов и археологических свидетельств. Нееврейская
культура была нехарактерна для Нижней Галилеи и не играла в ней опре-
деляющей роли. Культура Галилеи была еврейской, и мы уже отмечали ее
тесные связи с иудаизмом Иудеи. По крайней мере в десяти городах Гали-
леи мы находим миквы, созданные до 67 г.
Хасмонейские монеты найдены в более чем сотне галилейских селений.
Каменная утварь, связанная с законами ритуальной чистоты — примерно
в тридцати.
Иисус не был маргинальным иудеем. Он был иудеем до глубины души, он
не облекал свое учение в греко-римские термины и концепции, и более того,

1
См. особ.: Leibner, Settlement and History, с. 345–351. См. также: A. Oppenheimer, «The
Rehabilitation of the Jewish Settlement in Galilee», Eretz-Israel from the Destruction of the
Second Temple to the Muslim Conquest, vol. 1: Political, Social, and Cultural History [на ив-
рите] (ed. Z. Baras et al.; Jerusalem: Ha-Merkaz, 1982), с. 75–93.

∙ 171 ∙
Контексты

он видел свою миссию в проповеди, обращенной исключительно к иудеям, .


и наставлял своих учеников не ходить «на пути язычников» (Мф 10:5). Джон
Мейер написал пятитомный труд, посвященный историческому Иисусу, .
и, к сожалению, его работа названа «Маргинальный иудей». Вот что он пи-
шет: «Иисус был иудеем-маргиналом, возглавлявшим движение маргина-
лов в окраинной провинции огромной Римской империи» 1. Безусловно,
кто-то высоко оценит это описание, но из-за него у некоторых читателей, .
к несчастью, может возникнуть ошибочное представление о том, что Иисус
был иудеем не по сути, а лишь в самой малой степени.
Еврейская культура в Нижней Галилее свидетельствует о том, что Иисус
не был «маргинальным иудеем». А те, кто так утверждает, тем самым пред-
полагают, что его учение не имело отношения к фарисеям, и оказывают до-
верие спорному конструкту: нормативной и доминирующей форме иуда-
изма, известной нам благодаря раввинистической литературе. Раскопки
еврейских деревень в Нижней Галилее, где Иисус жил и учил, должны опро-
вергнуть эту извечную ошибку — пренебрежение тем фактом, что Иисус был
иудеем в полной мере. Он был ревностным приверженцем иудейской рели-
гии, он соблюдал ее нормы, последнюю неделю жизни он провел в Иеруса-
лиме, отмечая Песах согласно требованиям Торы. Поколения исследовате-
лей воспитывались в рамках традиции, основанной на представлениях о
маргинальности Иисуса. Некоторые, игнорируя еврейскую суть Нижней
Галилеи, особо подчеркивали, что Иисуса следует устранить из числа осно-
вателей новозаветной теологии (так, например, считал Р. Бультман). А бли-
же к концу XIX века другие исследователи (безусловно, настроенные про-
тив евреев или всех семитских народов) даже утверждали, что Иисус и
вовсе не был евреем.

Нерешенные вопросы
В заключении мы уделим внимание четырем важным проблемам, о которых
археологи ведут жаркие споры 2. Прежде всего: где находилась Вифсаида? 3
Так названы два места. Одно — прославленная Вифсаида, найденная при
раскопках командой археологов, которую возглавляли Рами Арав и Ричард

1
J. P. Meier, A Marginal Jew: Rethinking the Historical Jesus, vol. 1: Origins of the Problem and
the Person (ABRL; New York: Doubleday, 1991), с. 56.
2
См. также вопросы для дальнейшего изучения, приведенные Чарлзвортом в кн.: Jesus
and Archaeology, с. xxiv.
3
См.: Charlesworth, «Bethsaida», Millennium Guide, с. 54–56; Charlesworth, «Tzer, Beth-
saida, and Julias», Bethsaida (ed. R. Arav and R. A. Freund; Bethsaida Excavations Project 3;
Kirksville, Mo.: Truman State University Press, 2004), с. xi–xiii.

∙ 172 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

Фройнд. Да, возможно, это Вифсаида — но можно ли сказать, что это Виф-
саида Юлия? В Вифсаиде Арава и Фройнда раскопаны поразительные сте-
ны железного века и некоторые артефакты I в. Очень возможно, что она
когда-то находилась у залива к северу от Кинерета, и ее занесло илом уже
после времен Иисуса.
Многие археологи не убеждены в том, что Вифсаида, которую открыли
Арав и Фройнд, — это Вифсаида Юлия. Нет убедительных свидетельств
того, что в ней находился дворец знаменитого тетрарха Ирода Филиппа II.
И чем подтвердить, что он расширил «деревню» и превратил ее в «город»?
Иосиф Флавий указывает, что Филипп был похоронен тут в 33 или 34 г. н. э.
(И. Д. XVIII, 4.6), но где же его могила? Впрочем, возражение не вполне убе-
дительное, ведь на поиски могилы Ирода в Иродионе ушло несколько де-
сятилетий.
Удивляет, что в предполагаемой столице Филиппа найдены лишь две
монеты с его изображением. Археологи ищут город не к северу от Кинерета,
а на его берегах, и если бы столицу там обнаружили, это доказало бы не-
правоту Арава и Фройнда. Но ее не нашли. Возможно ли, что Вифсаида
Юлия и правда найдена?
Мы предлагаем возможный сценарий. Все, что нашли по сей день — это
несколько больших бытовых и простых построек, но зданий, характерных
для полиса, или города, раскопать не удалось. Пока что нет лучшего вари-
анта для Вифсаиды, чем город, который предлагают так именовать Арав и
Фройнд. Возможно, им удалось обнаружить на вершине телля «старую де-
ревню» Вифсаиды. А Вифсаида Юлия могла лежать южнее, ниже по склону
холма, и тогда дворец Филиппа еще предстоит открыть. Тогда все будет так
же, как в Сепфорисе: там более ранний город, вероятно, располагался на
вершине холма, а его расширение при Антипе — ниже и южнее.
Вторая проблема: где находилась Кана, о которой упоминает четвертый
евангелист? (Ин 2:1–12). Две наиболее вероятные возможности  — это
Кафр-Кана и Хирбет-Кана. Первая располагалась рядом с Назаретом, на
дороге, по которой паломники шли из Сепфориса в Тивериаду; к слову, по-
этому в Кафр-Кане построили церковь, а в Хирбет-Кане — нет. Легко пред-
ставить, почему византийские паломники предпочли опознать Кафр-Кану
как место, где Иисус совершил чудо, описанное в Евангелии от Иоанна:
они знали о ней, поскольку проходили мимо, когда шли из Назарета в Ти-
вериаду.
Во время археологических раскопок в Кафр-Кане, проведенных под ру-
ководством Ярдены Александер, были найдены руины домов, и некоторые
из них относятся к I в. н. э.

∙ 173 ∙
Контексты

Нельзя утверждать, что в Кафр-Кане постоянно жили люди с эпохи не-


олита и до византийского периода. Находки времен неолита обнаружены
лишь у ручья с одноименным названием. Железный век представлен в
Карм эр-Расе, в пятистах метрах к северо-западу от центра Кафр-Каны. Как
полагают археологи, ведущие там раскопки, это и есть «настоящая» Кафр-
Кана, или Кана Четвертого Евангелия.
Во время раскопок в Хирбет-Кане, которые с 1998 г. вела группа Дугласа
Эдвардса (ныне покойного), были собраны данные, убедившие археологов в
том, что перед ними древняя Кана. Тех, кто приходил в Хирбет-Кану во вре-
мена Византии и крестоносцев, в этом не требовалось и убеждать. Археоло-
ги, помимо прочего, нашли десяток с лишним микв и множество каменных
сосудов, а кроме того — два тайных укрытия, одно из которых точно датиро-
вано I столетием нашей эры. Возможно, эти убежища — немые свидетели
угрозы, исходящей от римлян, жестоко убивавших местное население 1.
В конце XIX века были найдены руины синагоги ранневизантийского
периода (вероятнее всего, IV–V вв.). Недавно нам сообщили, что штукатур-
ка в ней датируется 50–150 гг. н. э. 2.
Итак, в Хирбет-Кане сделаны открытия, важные для «Исследования
Иисуса». Среди них: резная и точеная каменная керамика; по меньшей мере
один колумбарий для голубей; осколки стекла; монеты эллинистической и
римской эпох; ряд из двенадцати или тринадцати неукрашенных захороне-
ний без надписей (типичное еврейское захоронение, всего примерно 80 ниш),
синагога, или бейт-мидраш, датируемая I в. (а, возможно, и чуть более ран-
ним периодом, если доверять датировке штукатурки) 3 и большая красильня
(впрочем, нет свидетельств керамического производства, главной отрасли
промышленности в Йодфате, расположенном поблизости). При раскопках
не нашли никаких признаков стен, никаких наконечников стрел и никаких
свидетельств разрушения города в ходе Первой иудейской войны.
В Хирбет-Кане люди жили с железного века и до исламского периода.
Она стоит над одной из самых плодородных равнин Галилеи. Что же меша-

1
См. описание «комплекса укрытий» в Йодфате, сделанное Авиамом, в кн.: Guri-Rimon,
ed., Great Revolt in the Galilee, с. 45.
2
Мы с нетерпением ждем публикации доказательства того, что эти данные надежны.
3
Вероятно, именно Авиам первым понял, что останки здания когда-то были синагогой.
Цистерну, которая датируется, вероятно, I в. н. э., скрыли под полом синагоги — но через
двести лет. И хотя Эдвардс датировал синагогу по штукатурке, вероятно, для датировки
более важны архитектурные особенности и фрагменты, а они появились после II в. н. э.
Поэтому мы не принимаем во внимание синагогу в Хирбет-Кане при воссоздании мира
Иисуса или Иосифа Флавия.

∙ 174 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

ет ей стать главным претендентом на роль евангельской Каны? Иисус мог


дойти до Кафр-Каны где-то за час, а до Хирбет-Каны ему пришлось бы ид-
ти целый день. Конечно, мы знаем, что Иисус мог ехать на осле. А в древно-
сти люди не так сильно волновались о потере времени, как мы сегодня.
Точно ли мы опознали древнюю Кану? Уверенности нет. И Кафр-Кана,
и Хирбет-Кана — еврейские деревни I в.; в обеих найдены каменные сосуды
и миквы. Возможно, будущие раскопки помогут склонить чашу весов в
пользу Хирбет-Каны.
Третья проблема: были ли в Галилее I века фарисеи? В этом вопросе
мнения Чарлзворта и Авиама, возможно, расходятся, но лишь слегка.
Чарлзворт убежден, что фарисеи, наравне с представителями других ев-
рейских групп, могли присутствовать в Галилее, хотя, конечно не обладали
в ней такой господствующей ролью, как в Иудее. Савл, фарисей, родился за
пределами Палестины. Филон упоминает о ессеях и подобных группах или
сектах в Египте. Есть свидетельства о самаритянах, живших вне Святой
Земли. Евангелисты повествуют о том, что книжники и фарисеи были по-
сланы из Иерусалима в Галилею, чтобы устроить Иисусу экзамен. (Это не
следует принимать как доказательство того, будто в Галилее до 70 г. не бы-
ло местных фарисеев). Еще в текстах говорится о том, что Иисус делил с
фарисеями трапезу и общался с ними, а они советовали ему остерегаться
Антипы. Не следует думать, будто все эти события происходили в одной
лишь Иудее. А кроме того, ясно, что проповедь Иисуса во многом напоми-
нала учение фарисеев 1. И зачем же тогда хоть кому-то из историков огра-
ничивать деятельность еврейских групп или сект рамками Иудеи и Иеру-
салима?
В арсенале археологов нет метода, позволяющего определить, что миква
или каменный сосуд принадлежит фарисею. Но они доказали, что в куль-
турном отношении миквы, каменные сосуды и еврейские монеты связыва-
ют Нижнюю Галилею с Иудеей — но не с Верхней Галилеей. Таким образом,
фарисеи могли жить в Галилее, однако до 70 г. они не играли главной роли
в галилейской культуре.
Иосиф Флавий и Филон упоминают, что в Палестине проживало четы-
ре тысячи ессеев, большинство — не в Кумране: там хватало места лишь для
полутора сотен человек. Оба автора отмечают, что ессеи жили рядом с де-
ревнями и городами или на их окраинах по всей Израильской земле,  — .
а значит, и в Галилее. Скорее всего, евреи, создавшие за четыре века Книги

1
См. особ. статьи в кн.: Hillel and Jesus: Comparisons of Two Major Religious Leaders (ed.
J. H. Charlesworth and L. L. Johns; Minneapolis: Fortress, 1997).

∙ 175 ∙
Контексты

Еноха (особенно Первую книгу Еноха), жили в Галилее и, вероятно, были


связаны с ессеями 1.
Принимая все это во внимание, следует рассмотреть и другую точку
зрения, которая кажется Авиаму более вероятной. Сектантские течения в
иудаизме определялись властью Храма и развивались в связи с ним. По-
этому такие группы, как саддукеи, фарисеи и даже ессеи, появились изна-
чально в Иерусалиме, там и была сосредоточена их деятельность.
Для других групп прежде всего характерно оппозиционное отношение
к Иерусалимскому Храму. Самаритяне возвели свой храм на горе Гаризим
и проводили в нем богослужения, но потерпели поражение в войне, и их
храм был сожжен Иоанном Гирканом в конце II века до н. э. Даже группы,
создавшие Книги Еноха, — они существовали примерно с 300 г. до н. э. до .
I в. н. э. и, возможно, в Галилее, — противились возвеличиванию Моисея и
Торы и совершению богослужений в Иерусалиме (сравните Книгу Юбиле-
ев). Зелоты не могли появиться ранее 66 г. н. э., потому они не рассматрива-
ются при воссоздании культуры и жизни религиозных сект времен Иисуса.
Когда разговор заходит о сектантском иудаизме, всегда необходимо при-
нимать во внимание Храм и Иерусалим. Чарлзворт согласен с этими догад-
ками, но предпочитает не ограничивать еврейские группы Иудеей и поме-
щает их также и в Нижнюю Галилею.
Необходимость определить географию распространения фарисейского
движения приводит к обсуждению вопроса о миквах и каменной утвари.
Под землей нашлись сотни микв 2. Эяль Регев предполагает, что разделение
ступеней микв связывает их с фарисеями 3. Этот довод кажется неубеди-
тельным: подобные миквы найдены и в Кумране. Нет таких архитектурных
особенностей, которые позволили бы связать конструкцию микв с какой-
либо конкретной сектой. Группам фарисеев было свойственно разнообра-
зие, а потому можно допустить, что у них было два типа микв. Кроме того,
фарисей предпочел бы иметь отдельную микву для себя, а другую для же-
ны; такие миквы могли слегка отличаться.
Каменные сосуды одинаковы по всей Нижней Галилее и Иудее. Схожесть
черт, характерных для всех микв и каменной утвари — весомый аргумент в
пользу идеи существования единой религиозной культуры иудаизма, ха-
рактерной и для сект, и для групп, и для жителей различных регионов.

1
Эту точку зрения разделяет большинство специалистов по Книгам Еноха.
2
См. также: Meier, «Palestine in the Time of Jesus», карта в кн.: Marginal Jew, vol. 4: Law and
Love (ABRL; New Haven: Yale University Press, 2009), с. 664.
3
E. Regev, «Ritual Baths of Jewish Groups and Sects in the Second Temple Period» [иврит],
Cathedra 79 (1996): 3–21.

∙ 176 ∙
Галилея I века: десять главных проблем реконструкции

Четвертая проблема: какие еще предстоит обнаружить свидетельства,


необходимые для воссоздания образа Галилеи I века? Мы ограничены объ-
емом, а кроме того, обещали археологам не разглашать, что уже найдено в
ходе раскопок, и можем сделать лишь несколько комментариев, сказав, что
за последнее время обнаружилось несколько волнительных, а может, и мно-
гообещающих находок. Богато украшенный фресками дом в Йодфате, кото-
рый еще предстоит тщательно изучить, мы уже упоминали.
Еще одна важная и существенная задача — опознать и раскопать в Гали-
лее какую-либо иную синагогу, однозначно построенную до 70 г. Это помог-
ло бы установить, насколько синагога в Магдале типична для галилейских
синагог того времени —  и в чем именно выражается это сходство. Гамла,
согласно Иосифу Флавию, расположена в Галилее — но она, безусловно, на-
ходится на Голанских высотах, и потому считать синагогу в Гамле образцом
галилейских синагог, скорее всего, неправильно. Вероятно, еще удастся
провести раскопки синагоги недалеко от арабской деревни Кабул. Об этом
месте упоминает Иосиф Флавий, описывая кампанию Гая Цестия Галла. .
В те дни здесь уже стояла деревня, и Цестий Галл сжег ее за год до того, как
началось вторжение 67 г. Иосиф Флавий очень сожалеет об этом: дома в де-
ревне были великолепными, он сравнивает их с домами Тира и Берита.
Мы побывали там, изучили останки впечатляющего здания и основание
колонны, почти разрушенной от эрозии. Что здесь находилось? Возможно
ли, что это руины синагоги I века? Вокруг, прямо на поверхности, были
найдены фрагменты керамики эллинистической и раннеримской эпох.
Римскую баню в Капернауме, особенно в области, принадлежащей
францисканцам, необходимо тщательно изучить, применив точнейшие на-
учные методы. А если удастся получить должное финансирование, тогда
еще предстоит исследовать римскую дорогу, ведущую на север через Маг-
далу, и северную часть самой Магдалы.

Заключение
В наши дни специалисты в «Исследовании Иисуса» признают, сколь важ-
ны археология и топография в воссоздании жизни и учения Иисуса из На-
зарета 1. Поскольку новозаветные Евангелия сочинялись во имя обращения

1
В Назарете найдены фундаменты, предшествующие 70 г. н. э. Возможно, в юности Иисус
видел эти стены и заходил в эти здания: он жил здесь двадцать с лишним лет. См. обзор
новостей Израильского управления древностями от 8 февраля 2010 г. Мы посетили рас-
копки и были поражены обилием найденной керамики эпохи Иродиадов. Дома довольно
бедные, детство и юность Иисуса проходили среди простого народа Нижней Галилеи.
Раскопки в Назарете ведет Ярдена Александер.

∙ 177 ∙
Контексты

многих «к благой вести», неверно полагать, будто провозглашения не могут


содержать достоверных исторических прозрений 1. Так, например, по тра-
диции считали, что Евангелие от Иоанна представляет собой в высшей сте-
пени развитую христологию и в нем нет ни упоминаний об исторических
событиях, ни надежных исторических сведений. Сейчас, благодаря архео-
логическим находкам, сделанным по большей части нехристианами, уста-
новлено, что Евангелие от Иоанна — во многом надежный источник, позво-
ляющий понять и воссоздать картину иудаизма, а также архитектуру и
топографию Иерусалима до 70 г. н. э. 2.
Для многих новизна поэтического языка Иисуса сегодня утрачена. Даже
нечто гениальное становится привычным, если повторять его слишком ча-
сто. Но в тиши древних руин, безмятежных со времен Иисуса, перед нами
сам собой предстает образ иудея, любившего бродить по холмам и долинам,
обретая вдохновение в земле и культуре своего народа. Мы часто сидели на
руинах в Нижней Галилее, вслушиваясь в те же самые звуки, какие слыша-
ли Иисус и Иосиф Флавий: тихий шум природы. Это спокойствие звало
задуматься о чарующем прошлом, об ушедших временах. Мы становились
сопричастниками древних идей, чей облик обретал форму под влиянием
величественного и чудного пейзажа Галилеи, и представляли себе тех, кто
пытался найти верный путь прежде. Галилея хранит древнее — но и дает
рождение новому. Теперь, получив и возможность изучать манускрипты,
которыми владели современники Иосифа Флавия и Иисуса, и доступ к сви-
детельствам повседневной жизни в Нижней Галилее (и других местах древ-
ней Палестины), особенно к реалиям и архитектуре, мы можем яснее и под-
робнее воссоздать жизнь евреев в Нижней Галилее до 70 года. И этот
очерк — это приглашение «не оставлять той сферы смысла», в которой рож-
дались и обретали облик идеи таких гениев, как Иосиф Флавий и Иисус.

1
Более того, Евангелия клеймятся как «неисторические», а Первая книга Маккавейская,
напротив, получает статус исторического труда; впрочем, Дорон Мендельс справедливо
отмечает, что Первая и Вторая книги Маккавейские — это «идеологические произведе-
ния». См.: D. Mendels, «Memory and Memories: The Attitude of 1–2 Maccabees toward
Hellenization and Hellenism», Jewish Identities in Antiquity: Studies in Memory of Menahem
Stern (ed. L. I. Levine and D. R. Schwartz; TSAJ 130; Tübingen: Mohr Siebeck, 2009), с. 41–54.
2
См. особ.: Charlesworth, «The Historical Jesus in the Fourth Gospel: A Paradigm Shift?»
JSHJ 8 (2010): 3–26.
Иисус в культуре его мира:  
о «закоулках» современных исследований
Шон Фрейн

М не кажется, сейчас мы находимся на очень любопытной стадии иссле-


дований исторического Иисуса. Желание привлечь к нашим усилиям
внимание широкой публики и совершить открытие ради дешевой рекла-
мы — это сильные искушения, и они могут подорвать доверие к нашим дис-
циплинам, но все же никогда еще исследователи Иисуса не обладали столь
обширной информацией, как сейчас. И главный вопрос в том, готов ли каж-
дый из тех, кто занят в этой сфере, рассмотреть свои наивысшие достиже-
ния в свете той же самой «герменевтики подозрения», которую он столь
успешно применяет к исследованиям других. И поскольку тем, кто живет
в стеклянных домах, не следует разбрасываться камнями, мой личный
вклад основан на том, как эти проблемы решал я сам — это мысли о выборе,
который я совершил, и о том, почему я счел необходимым изменить свое
мнение. Свои соображения я разместил в двух рубриках: в первой мы по-
говорим о связи с археологическими свидетельствами, а во второй — о том,
как используются письменные источники.

Археологические свидетельства
Вряд ли возможно сомневаться в том, что привлечение археологических
исследований, связанных с Галилеей эллинистического и римского перио-
дов, внесло новый аспект в споры об историческом Иисусе. Впрочем, выво-
ды весьма разнообразны, а способы реконструкции Галилеи как отдельно-
го региона порождают немало вопросов. И как же нам соединить все то, что
мы узнали из недавних археологических публикаций о Галилее, с письмен-
ными источниками — и понять то ближайшее окружение, в котором вер-
шил свою миссию Иисус? 1

1
В данном списке представлены важнейшие публикации на эту тему с начала нового ты-
сячелетия: J. Zangenberg, H. W. Attridge, and D. B. Martin, eds., Religions, Ethnicity and
Identity in Ancient Galilee (WUNT 210; Tübingen: Mohr Siebeck, 2007); J. H. Charlesworth,
ed., Jesus and Archaeology (Grand Rapids: Eerdmans, 2006); M. A. Chancey, Greco-Roman
Culture and the Galilee of Jesus (SNTSMS 134; Cambridge: Cambridge University Press,

∙ 179 ∙
Контексты

Безусловно, хорошо бы начать с того, что изначально мы не станем гово-


рить о самом Иисусе, — особенно если учесть те прекрасно задокументи-
рованные личные пристрастия, которые, словно клеймо, так и остаются на
всех, кто решает предпринять такую попытку. Пусть археология сама рас-
скажет нам о разнообразии региона: она уже успела сбросить оковы, делав-
шие ее «служанкой библеистики», и разработала свои собственные методы,
цели и задачи, зачастую  — в диалоге с социальными науками. В связи с
этим следует помнить, что интерес к Галилее, с точки зрения археологии,
не ограничивается обсуждением исторического Иисуса. Самую недавнюю
главу в исследовании археологии Галилеи написали Эрик Мейерс и другие
ученые, проявляющие интерес к изучению древних галилейских синагог
позднеримского периода и византийской эпохи; этот акцент на более позд-
них веках находит свое отражение в ряде современных исследований 1.
Впрочем, все еще слишком велик риск того, что исследователи историче-
ского Иисуса уделят внимание лишь тем свидетельствам, которые соот-
ветствуют нашим изначальным предположениям или требованиям, предъ-
являемым в свете того или иного представления об Иисусе. А кроме того,
при этом часто пренебрегают датировкой, забывая о том, что точно датиро-
вать археологический материал гораздо труднее, чем того желали бы исто-
рики. Так, термины «ранний», «средний» и «поздний» применительно к
римскому периоду, возможно, и отражают максимально точную оценку,
какую может дать археолог, говоря о времени возведения той или иной по-
стройки, но все же эти эпохи охватывают столетия, а это не очень помогает,
когда нам нужны точные сведения о первых десятилетиях I в. н. э.
Возьмем для примера Сепфорис. Не слишком ли быстро мы ухватились
за перевод Иосифа Флавия, в котором город времен Антипы описан как
«красивейший город всей галилейской страны» (πρόσχημα τοῦ Γαλιλαίου
παντὸς, И. Д. XVIII, 2.1), связав это описание с потрясающими находками,
сделанными на раскопках? Большую часть этих находок следует отнести к
позднему периоду агрессивной урбанизации Востока, проводимой римля-
нами после 70 г. и после 135 г., когда город сменил имя и стал называться

2005); M. H. Jensen, Herod Antipas (WUNT 2/215; Tübingen: Mohr Siebeck, 2006); M.
Aviam, Jews, Pagans, and Christians in Galilee (LG 1; Rochester, N. Y.: University of Rochester
Press, 2004); R. Frankel et al., Settlement Dynamics and Regional Diversity in Ancient Upper
Galilee (IAA Reports 14; Jerusalem: Israel Antiquities Authority, 2001). Из недавних ис-
следований: S. Freyne, «Galilee, Jesus and Archaeology», ExpTim 119 (2008): 573–581.
1
E. M. Meyers, J. F. Strange, and D. E. Groh, «The Meiron Excavation Project: Archaeological
Survey in Galilee and Golan, 1976», BASOR 230 (1978): 1–24; E. M. Meyers and J. F. Strange,
Archaeology, the Rabbis, and Early Christianity (London: SCM, 1981).

∙ 180 ∙
Иисус в культуре его мира

Диокесарией. Такие находки, как мозаика Диониса; дома Нила и Орфея;


сложные системы для хранения воды; кардо — мощеная улица, идущая с
севера на юг, и даже театр сейчас достоверно датируются II–IV вв. 1. И если
мы объединим свидетельства из разных периодов, тогда, конечно, Сепфо-
рис I века воссияет, словно яркий символ мощи римского имперского при-
сутствия на родине Иисуса. Постколониальной теории нужны очевидные
свидетельства насаждения монументальной архитектуры  — иначе как
должным образом объяснить сопротивление местного населения? На са-
мом же деле материальные свидетельства, которые с уверенностью можно
отнести к началу I в., указывают на то, что в то время Сепфорис представ-
лял собой гораздо более скромное поселение. К удивлению исследователей,
не удалось найти никаких свидетельств разрушения города, которое, по
словам Иосифа Флавия, в 4 году до н. э. устроил Вар (И. Д. XVII, 10.9), ни
стен, возведенных Антипой (И. Д. XVIII, 2.1). Возможно, это связано с тем,
что западную часть верхнего города, где располагалась арабская деревня, в
1948 г. разровняли бульдозерами. Однако это ставит перед историком ди-
лемму: какое описание Сепфориса более соответствует реалиям I века и на
каком основании делается подобный вывод, если учесть, что текст и лопата
в данном случае свидетельствуют о разном? Какие следы романизации, ес-
ли таковые вообще имеются, могут относиться к первым десятилетиям на-
шей эры? И как решение повлияет на образ Иисуса — и на представления о
том, почему он, возможно, избегал этого города? 2
Это не значит, что мы должны отказываться от диалога с археологией. Но
требуется более сложный подход, учитывающий и нюансы, и понимание
различных археологических тенденций, методов и предпосылок. Кроме того,
здесь необходима «герменевтика подозрения», особенно тогда, когда архео-
логи позволяют себе всеобъемлющие интерпретации, разработанные под
влиянием общественных наук 3. Они связаны с макросистемами, которых .

1
M. A. Chancey, The Myth of a Gentile Galilee (SNTSMS 118; Cambridge: Cambridge University
Press, 2002), с. 69–83; Jensen, Herod Antipas, с. 149–160; J. H. Charlesworth, «Jesus and Archaeo­
logy: A New Perspective», Jesus and Archaeology, ed. Charlesworth, с. 11–63, особ. с. 51–55.
2
E. M. Meyers, «Sepphoris: City of Peace», The First Jewish Revolt: Archaeology, History, and
Ideology (ed. A. Berlin and J. A. Overman; London: Routledge, 2002), с. 110–120; R. Batey,
Jesus and the Forgotten City: New Light on Sepphoris and the Urban Culture of Galilee (Grand
Rapids: Baker, 1991); S. Freyne, «Jesus and the Urban Culture of Galilee», Galilee and
Gospel: Collected Essays (WUNT 125; Tübingen: Mohr Siebeck, 2000), с. 183–207.
3
R. A. Horsley, Archaeology, History, and Society in Galilee: The Social Context of Jesus and the
Rabbis (Valley Forge, Pa.: Trinity Press International, 1996); M. Sawicki, Crossing Galilee:
Architectures in Contact in the Occupied Land of Jesus (Harrisburg: Trinity Press International,
2000).

∙ 181 ∙
Контексты

в регионе, возможно, никогда и не было. Но как быть с реальными взаи-


модействиями на микроуровне, проявленными в семейной жизни или
родовой структуре повседневной жизни обычных людей? Если мы хотим
как можно точнее представить то, в каком окружении проходила гали-
лейская миссия Иисуса, мы должны прежде всего яснее различить осо-
бые типы поселений, которые обычно широко описываются как города,
поселки и деревни. Как отличалась жизнь в поселениях разного рода?
И какие факторы играли ведущую роль при определении их этоса, ины-
ми словами — привычек, нравов, характера, обычаев? Экономические —
скажем, натуральное или рыночное хозяйство, или хозяйство смешан-
ного типа? Социальные  — наличие элит, слуг, родовых групп, или
«иных» формирований? Или культурно-религиозные  — монокультур-
ный или смешанный тип? 1 Когда я последний раз был в Галилее, на Го-
ланских высотах, я снова вспомнил о том, как близко друг к другу нахо-
дились Гамла и Гиппос (Сусита) — но как сильно отличались их этосы!
Андреа Берлин, исследовав керамику из Гамлы, ставит интереснейший
вопрос о том, как менялись в городе образцы коммунальных социальных
отношений, однако следует дождаться результатов исследования в Гип-
посе, прежде чем проводить окончательное сравнение 2 . Примерно так же
все обстоит и с изучением крупных центров, скажем, таких как Иотапа-
та и Хирбет-Кана — и, с другой стороны, Сепфорис. Иосиф Флавий упре-
кает Сепфорис за нейтралитет в дни восстания 66 г. н. э. и отмечает, что
город, «окруженный многочисленными селениями», мог оказать помощь
восставшим, если бы хотел (Жизнь 346). Какова была связь между этими
деревнями и центром? Подразумевает ли Иосиф Флавий, что город мог
ожидаемо получать от деревень ресурсы и рассчитывать на помощь, если
ему требовалась защита? И если это так, то касалось ли это всех дере-
вень Нижней Галилеи — или только тех, что располагались в непосред-
ственной близости от центра? И было ли так всегда — или лишь в период
кризиса? Какое место в иерархии галилейских персоналий и поселений
предстояло занять жителям Иотапаты и Каны? 3 И что можно сказать о

1
S. Freyne, «Town and Country Once More: The Case of Roman Galilee», Archaeology and the
Galilee: Texts and Contexts in the Greco-Roman and Byzantine Periods (ed. D. R. Edwards and
C. T. McCollough; SFSHJ 143; Atlanta: Scholars Press, 1997), с. 49–56.
2
A. Berlin, Gamla I: The Pottery of the Second Temple Period (IAA Reports 29; Jerusalem: Israel
Antiquities Authority, 2006); A. Segal and M. Eisenberg, «The Spade Hits Sussita», BAR
32.3 (2006): 40–51, 78.
3
D. A. Bayewitz and I. Perlman, «The Local Trade of Sepphoris in the Roman Period», IEJ 40
(1990): 153–172; D. A. Bayewitz and M. Aviam, «Iotapata, Josephus and the Siege of 67:

∙ 182 ∙
Иисус в культуре его мира

еще менее значимых местах, упомянутых вскользь — Гарисе, Асохисе и


Назарете?
Еще один аспект обращения к археологии в изучении исторического
Иисуса — это ряд широко распространенных обобщений. Как нам не устают
повторять, в Галилее жили прежде всего крестьяне. Тем не менее, как верно
отмечает Фрэнсис Джеральд Даунинг, эта картина «стандартизирована,
монохромна, а прояснять ее призваны антропологические исследования
существующих крестьянских сообществ, проводимые исследователями
[мужчинами] с XIX столетия до середины XX в.» 1. Другие стереотипы —
«языческая Галилея»; Галилея, не знающая Торы; Галилея зелотов —по-
черпнуты прямо из древних источников, и никто не пытается допустить
даже мысли о предубежденности этих источников или проверить их на со-
ответствие конкретным историческим реалиям. Сам Даунинг утверждает,
что сперва нам нужно понять, каким образом так называемые галилейские
крестьяне были связаны со своим непосредственным окружением. Вслед
за работой Пьера Бурдьё, посвященной крестьянам-берберам в доколони-
альном Алжире, Даунинг, говорит, что для крестьян характерен габитус,
иными словами, «диапазон выбора действий, “контролируемая импрови-
зация”, с которой развиваются люди одной национальности в сообще-
ствах». Это подразумевает, что в самой сути крестьянина скрыта гибкость,
и многое зависит от того, каким образом отдельные люди адаптируются к
воспринятым образцам поведения, принятым в каком-либо регионе. Со-
гласно Бурдьё, для бербера-крестьянина прежде всего характерна сильная
привязанность к земле: «Труд был общественной функцией, обязанностью
любого, кого заботил его облик в собственных глазах и в глазах сообще-
ства, и это не имело отношения ни к доходам, ни к выручке — в противопо-
ложность капиталистической экономике, для которой цель труда — полу-
чать деньги и подчиняться логике прибыли и дохода» 2.
Даунинг не предлагает применять данную модель к галилейскому кре-
стьянину, хотя и ясно показывает, что это возможно. Напротив, по его мне-
нию, даже если мы можем показать, что галилейские крестьяне не разделяли
подобной привязанности к земле, было бы по-прежнему важно рассмотреть,

Preliminary Report», JRA 10 (1997): 131–165; D. Edwards, «Khirbet Qana: From Jewish
Village to Christian Pilgrim Site», The Roman and Byzantine Near East (ed. J. H. Humphrey;
3 vols.; JRASS 14, 31, 49; Ann Arbor, Mich., and Portsmouth, R. I.: Journal of Roman
Archaeology, 1995–2002), 3:101–132.
1
F. G. Downing, «In Quest of First-Century С. Е. Galilee», CBQ 66 (2004): 78–97, цит. с. 81.
2
Там же, с. 84.

∙ 183 ∙
Контексты

как их отношение к труду и производству могло влиять на их представления


о других аспектах жизни. Он не развивает эту догадку, но, возможно, бла-
годаря вере в то, что эта земля была обетованием Яхве, данным в залог из-
бранности Израиля, привязанность евреев к земле могла играть очень
важную роль в отношении к ней галилейских крестьян, а выражалось
это — конечно, при условии, что многие из них были евреями (впрочем, это
кажется вероятным), — в том, что многие из них были иудеями и обращались
с урожаем согласно законам, которые ассоциировались с Иерусалимским
Храмом 1. В действительности эти же законы были чувствительны к кли-
матическим и сезонным особенностям различных микрорегионов в Галилее
и других местах, с учетом разделения между Верхней и Нижней Галилеей
и долиной (м. Шеб 9:2). Ландшафтная археология позволяет резко разде-
лить типичные виды труда для различных областей. Где-то видны следы
производства оливкового масла, где-то — вина, некоторые регионы слави-
лись добычей рыбы, были также обнаружены следы террасирования гор-
ных склонов — знаки суровой борьбы за существование, которую, должно
быть, вели в древности многие жители Галилеи 2 .
Так почему же мы должны ограничить мир Иисуса одной лишь Галилеей?
Может, это просто итог мнимого противопоставления Галилеи и Иерусали-
ма, «навязанного» многими толкователями евангельских свидетельств? Ран-
ние исследователи, такие как Фридрих Шлейермахер, полагались на Еван-
гелие от Иоанна, но эту зависимость подверг критике и видоизменил Давид
Фридрих Штраус в труде «Das Leben Jesu kritisch bearbeitet» («Жизнь Иисуса,
критически переработанная», 1835). В последующие несколько десятилетий
данная критика привела к полному отвержению — и полагаться стали на
тексты синоптиков, в особенности на Евангелие от Марка. Недавно в Об-
ществе библейской литературы учредили отдел, который уже опубликовал
два тома о проблеме исторического Иисуса и Четвертого Евангелия. Но все
же до сих пор не вполне сформировался подход, позволяющий применить
этот документ при исторической реконструкции, — он разве что помогает
воссоздать общину Иоанна 3. Все становится еще сложнее, если учесть, что

1
J. L. Reed, Archaeology and the Historical Jesus: A Re-examination of the Evidence (Harrisburg:
Trinity Press International, 2002), с. 23–61.
2
M. Aviam, «The Beginning of Mass Production of Olive Oil in the Galilee», M. Aviam,
«Viticulture and Olive Growing in Ancient Upper Galilee», Jews, Pagans, and Christians, .
с. 51–59, 170–180; M. Nun, Ancient Anchorages and Harbours around the Sea of Galilee
(Kibbuz Ein Gev: Kinnereth Sailing, 1988).
3
R. T. Fortna and T. Thatcher, eds., Jesus in Johannine Tradition (Louisville: Westminster John
Knox, 2001); P. N. Anderson, F. Just, S. J., and T. Thatcher, eds., John, Jesus, and History, vol. 1:

∙ 184 ∙
Иисус в культуре его мира

в этой работе представлены удивительно точные сведения об Иерусалиме


и, в меньшей степени, о топографии Иудеи, а главное внимание в ней уделе-
но тому, как проходила миссия Иисуса именно в Иудее, а не в Галилее 1. Кро-
ме того, весьма впечатляют последние достижения в области археологии
Иерусалима. Особую важность для любой дискуссии об Иисусе в Святом
Городе представляет «Дом священника», найденный в еврейском кварта-
ле 2, а также дальнейшее изучение Овчей купели и обнаружение Силоамской
купели в Кедронской долине; обе опознаны как миквы 3. Кроме того, в недав-
но опубликованном отчете, посвященный уделу Вениамина, приведены све-
дения о раскопках фермерского комплекса (Каландия) и деревни (Кирьят-
Сефер), датируемых поздним эллинистическим периодом; они позволяют
лучше понять особенности сельской жизни в Иудее 4. Все это может послу-
жить важной точкой отсчета для сравнения галилейских поселений сходно-
го размера — если они расположены в областях, где для той же эпохи посту-
лируется стойкая верность иудейским религиозным обычаям.
Подобное отсутствие внимания к археологическим находкам в иных
регионах помимо Галилеи (понимаемой в узком смысле) распространяется
и на более обширную Галилею, о которой свидетельствуют тексты, подпа-
дающие под широкое описание «литературы о восстановлении земель»
(Чис 34:7–9, Нав 13:7–9, 3 Цар 8:65, 1 Пар 13:5, Иез 47:15, Ам 6:2). Например,
странствия Иисуса, описанные Марком, как кажется, отражают именно
этот «широкий вариант»: границы Тира, деревни Кесарии Филипповой,
сердце Декаполиса — ὅλην τὴν περίχωρον τῆς Γαλιλαίας («вся окрестность Га-
лилеи», Мк 1:28), как описывает ее Марк. Я еще вернусь к этому вопросу,
но, безусловно, необходимо рассматривать Галилею в ее более широком
естественном окружении, которым является южный Левант, — и только по-
том делать выводы о культурной и религиозной принадлежности данного

Critical Appraisals of Critical Views (SBLSymS 44; Atlanta: Society of Biblical Literature,
2007); vol. 2: Aspects of Historicity in the Fourth Gospel (SBLECL 2; Atlanta: Society of
Biblical Literature, 2009).
1
M. Hengel, Die johanneische Frage: Ein Lösungsversuch (WUNT 67; Tübingen: Mohr Siebeck,
1996).
2
N. Avigad, «Jerusalem: The Second Temple Period», NEAEHL 2:717–735, особ. 732–735.
3
S. Gibson, «The Pool of Bethesda in Jerusalem and Jewish Purification Practices of the
Second Temple Period», POC 55 (2005): 270–293; U. C. von Wahlde, «The Importance of
the New Discoveries for Our Understanding of Ritual Immersion in Late Second Temple
Judaism and the Gospel of John», John, Jesus, and History, ed. Anderson, Just, and Thatcher,
2:155–174.
4
Y. Magen, D. Ariel, G. Bijovsky, Y. Tzionit, and O. Sirkis, The Land of Benjamin (JPS 3;
Jerusalem: Israel Antiquities Authority, 2004).

∙ 185 ∙
Контексты

региона, хотя бы просто для того, чтобы провести сравнение между тради-
ционно еврейскими территориями и «внешним кругом». Правда, нынешние
политические разногласия в регионе делают сотрудничество крайне за-
труднительным, но это не должно мешать нашему знанию о том, какие воз-
можности может предложить эта более широкая перспектива. Исторически
периферия Финикии и Сирии существенно влияла на облик внутренних
районов той области, которую мы называем Галилеей. И нам по меньшей
мере следует обратить внимание на те аспекты в истории Иисуса, которые
отражают подобный взаимный обмен, сколь бы хрупким он ни казался в ту
или иную эпоху: для евреев он полон символического смысла 1.

Литературные источники
Если предположить, что мы слишком избирательны, что фокус нашего
внимания неимоверно узок и что мы часто некритичны при обращении к
археологическим свидетельствам в исследованиях исторического Иисуса,
непременно возникнут вопросы о том, как мы используем литературные
источники.
Я уже упоминал и об игнорировании Четвертого Евангелия, и о том, что
оно могло бы нам предложить. Конечно, в наш век консервативных религи-
озных взглядов нет недостатка в тех, кто желал бы приписать образу Иису-
са и его изречениям в описании Иоанна абсолютную историчность. В каче-
стве примера приведем попытку Йозефа Ратцингера (папы Бенедикта XVI),
который в книге «Иисус из Назарета» пытается обратиться к кризису веры,
в своем представлении, порожденному чрезмерно скептическим подходом
исследователей исторического Иисуса. Понятно, что эта книга не является
«историческим» исследованием в привычном смысле этого слова, а скорее
представляет собой богословское сочинение, основанное на идее, согласно
которой Иисус в полной мере знал о своей мессианской роли с самого на-
чала проповеди. Ясно, что при подобном подходе ключевым источником
будет текст Иоанна, а не синоптиков. К слову, довольно забавно, что Рат-
цингер критикует Мартина Хенгеля, который слишком легко сбрасывает
со счетов свидетельство Иоанна по причине крайне богословской направ-
ленности источника, притом что оба они, и Хенгель, и Ратцингер, одинаково
смотрят на вопрос о том, знал ли Иисус о своей мессианской роли. С моей
точки зрения, историческая «ценность» рассказа Иоанна исходит из того,

1
S. Freyne, «Galileans, Phoenicians and Ituraeans: A Study of Regional Contrasts in the
Hellenistic Age», Hellenism in the Land of Israel (ed. J. J. Collins and G. E. Sterling; CJA 13;
Notre Dame, Ind.: University of Notre Dame Press, 2001), с. 184–217.

∙ 186 ∙
Иисус в культуре его мира

что в нем, как всеми признано, утверждена человеческая природа Иисуса


(Ин 1:14), и оттого теологические предположения укоренены в реальной и
повседневной жизни евреев I века в Галилее, Иудее и Иерусалиме 1.
Стоит принять тот факт, что этот нарратив имеет в своей основе опреде-
ленные исторические намерения, и становится возможным сформулиро-
вать ряд специфических исторических вопросов, которые он поднимает.
Чем доказывается, что жители Галилеи принимали участие в иерусалим-
ских праздниках? Чем могло обернуться путешествие в Иерусалим для га-
лилейских крестьян, привязанных к земле и связанных сельскохозяй-
ственными циклами? (Ин 7:1–9). Какова была природа взаимоотношений
между жителями Галилеи и Самарии, особенно в свете археологических
находок из обеих областей? (Ин 4:9). Каков был уровень соблюдения зако-
нов ритуальной чистоты в Галилее? (Ин 2:6). Почему иерусалимская элита
относилась к выходцам из Галилеи с пренебрежением, и каков был статус
изучения Торы в Галилее I века? (Ин 7:40–42). Как исторически связано
движение Иисуса с группами Иоанна Крестителя в Иудее? (Ин 3:22–25).
Я не предлагаю беспрекословно принимать текст Иоанна ни в этих случа-
ях, ни в других, но мы будем несправедливы к доступным источникам, если
отбросим эти свидетельства tout court 2, лишь потому, что знаем о христоло-
гическом и теологическом характере труда Иоанна.
Еще один наглядный пример — та слишком вольная легкость, с которой
приверженцы критики форм отвергают взгляды синоптиков на передвиже-
ния Иисуса. Эти повествования расцениваются как более поздние, обоб-
щенные произведения евангелистов — и считается, что никакой историче-
ской ценности в них нет. Но если посмотреть на эту проблему даже в теории,
то почему допустимо применять к «истории» Иисуса систему взглядов, ко-
торая восходит к современной научно-социологической перспективе, обре-
мененной предположениями XIX–XX вв. о «примитивных» обществах  — .
и при этом игнорировать непосредственную историческую связь евангели-
стов с реалиями, о которых они пишут? Следует спросить, что стоит за по-
добными решениями, особенно в свете современных воззрений на устную
передачу евангельских преданий и авторские намерения синоптиков?
Классики критики форм, те же Дибелиус и Бультман, видели в евангели-
стах всего лишь компиляторов устных традиций, созданных в сообществе,

1
J. Ratzinger, Jesus of Nazareth (trans. A. J. Walker; New York: Doubleday, 2007), с. 218–238;
M. Hengel and A. M. Schwemer, Jesus und das Judentum (GfC 1; Tübingen: Mohr Siebeck,
2007), с. 237–240. Ср.: S. Freyne, «Jesus and the Galilean Am ha-‘Arets: Fact, Johannine
Irony or Both?» John, Jesus, and History, ed. Anderson, Just, and Thatcher, 2:139–154.
2
Tout court (фр.) — просто-напросто. — Прим. ред.

∙ 187 ∙
Контексты

возникшем после Пасхи, — и тем самым заранее исключали возможность


того, что в формировании Евангелий сыграла свою роль и память о собы-
тиях, бывших еще до Пасхи. Но поскольку авторы стремились создать нар-
ратив об Иисусе, мы непременно должны предположить — хотя бы на со-
вершенно ясном основании пролога в Евангелии от Луки,  — что те, кто
желал перевести «историю» Иисуса в письменную форму, сочли исследо-
вательские методы хранителей традиции уместными и подходящими, даже
если Марк и Матфей не столь четко указывают на цели и задачи своих со-
чинений, как это делает Лука 1.
Анализ риторики и композиции сочинений Иосифа Флавия ставит но-
вые проблемы перед исследователями Нового Завета, которые, по обычаю,
принимали его свидетельства о жизни в Галилее и Иудее за чистую монету.
Сейчас уже не принято цитировать Флавия, когда это подходит нашим це-
лям, без тщательного критического анализа общего намерения, скрытого в
основе того или иного его сочинения. Важно понимать, какую роль та или
иная история или какой-либо случай могли играть в различных сочинени-
ях Иосифа, написанных в период с 70 по 90 г., когда он находился в Риме
под покровительством Флавиев 2. Это понимание станет новым препятстви-
ем в обращении к трудам Иосифа Флавия для исторической реконструк-
ции, но мне кажется, что преодолеть эту преграду можно.
Для начала: вся история античного мира написана высокопарным язы-
ком, политизирована и подается под определенным углом. Однако призна-
ние этих аспектов текста не требует от нас, да и не должно требовать того,
чтобы мы исключали другие ракурсы, в том числе и чисто исторический.
Тексты — это многоуровневая реальность, и для осмысления этого, возмож-
но, потребуется, выражаясь словами Поля Рикёра, «герменевтический
окольный путь» — но нам незачем отказывать источнику в доказательной
ценности, как это предлагают сделать некоторые недавние исследования.
Конечно, доказательства нужно оценивать на основании вероятности, а не
определенности, особенно когда доступны несколько источников, и они ис-
пользуются независимо.
Таким образом, «Иудейская война», «Иудейские древности» и синопти-
ческие Евангелия предлагают интересный материал для сравнения, свя-
занный с тем, как отражена в них жизнь Галилеи. И заметны не только со-

1
S. Byrskog, Story as History — History as Story: The Gospel Tradition in the Context of Ancient
Oral History (WUNT 123; Tübingen: Mohr Siebeck, 2000), с. 186–190.
2
S. Mason, «Contradiction or Counterpoint? Josephus and Historical Method», RRJ 6 (2003):
145–188; ср.: Z. Rodgers, ed., Making History: Josephus and Historical Method (JSJSup 110;
Leiden: Brill, 2007).

∙ 188 ∙
Иисус в культуре его мира

ответствия между этими довольно различными источниками в описании


ландшафта, занятий и социальных связей городов и деревень, но и любо-
пытные сходные моменты в рассказе о передвижениях ключевых фигур —
самого Иосифа и Иисуса — и в том, как их воспринимали. В частности, ин-
тересно отметить, что в обоих источниках долина и прибрежная зона вокруг
Кинерета описываются как центр событий. Обоих, и Иосифа, и Иисуса,
проверяли иерусалимские книжники, на обоих нападали местные зелоты
из-за мнимого обвинения в нарушении еврейского закона (Мк 3:22, 7:1;
Жизнь 197–198; Мк 3:1–6; Жизнь 134–135). Безусловно, подобные совпаде-
ния заслуживают дальнейшего внимания со стороны историков, поскольку
позволяют обнаружить устойчивые тенденции в галилейском образе жиз-
ни, способные отразить и тот социальный мир, в котором действовал Иисус, .
и его характерные реакции на этот мир 1.
Мне кажется, что при обсуждении спектра литературных источников, .
о которых можно и нужно говорить на дебатах, связанных с историческим
Иисусом и его особым видением Израиля, исследователи Нового Завета до-
вольно избирательны. С одной стороны, они готовы приписывать ранним
христианским учителям и проповедникам и знакомство с широким корпу-
сом литературы периода Второго Храма, и искусное владение навыками в
толковании мидрашей с целью приложения этих текстов к Иисусу, — и в то
же время игнорируют те способы, при помощи которых об Иисусе могли со-
общить сами эти источники. Но почему они столь сильно желают отказать
Иисусу в праве стать полноценной частью его же собственной традиции?
Возможно, это связано с чрезмерным применением критерия несходства,
который до недавнего времени обладал почти что каноническим статусом
среди тех, кто исследовал Иисуса и его мир. А может быть, это связано с ис-
пользованием социологических категорий, таких как «крестьянин», с его
современными коннотациями: «невежественный» и «неграмотный». Можно
еще спросить, почему особый акцент сделан на сектантских сочинениях,
хотя они и правда важны как документальное свидетельство различных от-
ношений к главным символам иудаизма той эпохи. Иисус сам, как кажется,
не вел себя как сектант, и потому его следует рассматривать в рамках мейн-
стрима, или, как сказал Эд Сандерс, «общепринятого иудаизма» 2.

1
S. Freyne, «Die soziale Welt Galiläas aus der Sicht des Josephus» в кн.: Jesus und die
Archäologie Galiläas (ed. C. Claussen and J. Frey; BThSt 87; Neukirchen-Vluyn: Neukirchener
Verlag, 2008), с. 75–92.
2
E. P. Sanders, Judaism: Practice and Belief, 63 BCE–66 CE (Philadelphia: Trinity Press
International, 1992); ср.: S. Freyne, Jesus a Jewish Galilean: A New Reading of the Jesus Story
(London: T&T Clark, 2005), с. 1–23.

∙ 189 ∙
Контексты

В таком случае у нас могла бы появиться своего рода еврейская «матри-


ца», первооснова  — более разнообразная, чем та, какая рассматривается
обычно при попытке верно определить религиозное и социальное окруже-
ние мира Иисуса 1. В последнее время многие склонны устранять из образа
Иисуса черты пророка апокалипсиса и делать акцент на элементах Прему-
дрости в его учении — но при этом у исследователей, которые так поступа-
ют, нет должного понимания тех способов, посредством которых эти два
«чистых» жанра тесно переплетаются в литературе Второго Храма. Иногда
становится интересным, читали ли вообще сторонники этой точки зрения
Книгу пророка Даниила, где Премудрость и апокалиптический взгляд на
мир вполне спокойно соседствуют и не считаются разобщенными жанрами.
Это в той же степени справедливо для традиционных «учительных книг»:
Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова, и Премудрости Соломона, .
в которых различные источники познания мира, от человеческих наблюде-
ний до божественного откровения, могут входить в одну категорию Пре-
мудрости (Сир 39:1–12) 2.
Эти соображения затрагивают и дальнейшие вопросы о еврейском об-
разовании и роли устной передачи традиции как в Галилее, так и в других
местах. Недавние исследования, посвященные Пятикнижию и определяю-
щие время его финальной редакции, а может, и создания, эпохой державы
Ахеменидов, равно так же подходят для обсуждения того, каким было ев-
рейское окружение в I веке. И почему же тогда этот свод не желают причис-
лять к литературе периода Второго Храма, отражающей самые разные тен-
денции и различия той эпохи? Исследователи Нового Завета могут многое
узнать о разнообразии иудаизма этого периода, если обратят более при-
стальное внимание на текущие споры о еврейском Священном Писании и
о том, как шла канонизация в иудаизме. Если мы рассмотрим образ Иисуса
в рамках этого общего интерпретативного окружения, то добавим к обсуж-
дению новый аспект — и тогда Иисус сам ясно выразит и свое характерное/
уникальное понимание Бога Израиля, и представление о собственном ме-
сте в более значительной картине мира.

1
G. W. E. Nickelsburg, Jewish Literature between the Bible and the Mishnah (2nd ed.; Minnea­polis:
Fortress, 2005).
2
B. G. Wright III and L. M. Wills, eds., Conflicted Boundaries in Wisdom and Apocalypticism
(SBLSymS 35; Atlanta: Society of Biblical Literature, 2005).
О топографии, библейских традициях  
и крещении Иисуса
Джереми Хаттон

Введение

В 1994 году исследователь Еврейской Библии Питер Мэшинист опублико-


вал статью «Чужие или свои», в которой рассмотрел исторические истоки
Израильского народа в свете коллективной исторической памяти израиль-
тян 1. В статье делался вывод — возможно, ожидаемый, учитывая сильное
влияние мотива Исхода из Египта и завоевания Земли Обетованной на ос-
новной корпус еврейских текстов, — о том, что колена Израилевы осознава-
ли себя группой чужаков в Ханаанской земле. Это, в свою очередь, позволя-
ет утверждать, что решающим моментом в своем становлении как народа
израильтяне полагали вхождение в Землю Обетованную через реку Иордан.
Мой очерк призван возразить различным социально-экономическим тео-
риям, которые на протяжении ХХ века подвергали сомнению достоверность
и точность библейских повествований о завоевании Ханаана: это теория
кочевого вторжения Альбрехта Альта 2, теория социального восстания
Джорджа Менденхолла и Нормана Готвальда 3 и теория рурализации Лоу-
ренса Стэгера 4, сравнимая с последней, но в меньшей степени связанная .

1
Peter B. Machinist, «Outsiders or Insiders: The Biblical View of Emergent Israel and Its
Contexts», The Other in Jewish Thought and History: Constructions of Jewish Culture and Identity
(ed. L. J. Silberstein and R. L. Cohn; New York: New York University Press, 1994), с. 35–60.
2
Albrecht Alt, Die Landnahme der Israeliten in Palästina (Reformationsprogramm der Univer­
sität Leipzig; Leipzig: Druckerei der Werkgemeinschaft, 1925); repr.: Kleine Schriften zur
Geschichte des Volkes Israel (3 vols.; Munich: Beck, 1953–1959), 1:89–125; ET: «The
Settlement of the Israelites in Palestine», Essays in Old Testament History and Religion (trans.
R. A. Wilson; Garden City, N. Y.: Doubleday, 1968), с. 178–221; idem, «Erwägungen über die
Landnahme der Israeliten in Palästina», PJB 35 (1939): 8–63, repr.: Kleine Schriften, 1:126–
175; Martin Noth, The History of Israel (trans. rev. Peter R. Ackroyd; 2nd ed.; London: Adam
& Charles Black, 1960), с. 68–84.
3
George Mendenhall, «The Hebrew Conquest of Palestine», BA 25 (1962): 66–87; Norman K.
Gottwald, The Tribes of Yahweh: A Sociology of the Religion of Liberated Israel, 1250–1050
BCE (Maryknoll, N. Y.: Orbis, 1979; repr., Sheffield: Sheffield Academic Press, 1999).
4
Lawrence E. Stager, «Response», Biblical Archaeology Today: Proceedings of the International
Congress on Biblical Archaeology, Jerusalem, April 1984 (Jerusalem: Israel Exploration Society,

∙ 191 ∙
Контексты

с материальными аспектами. Независимо от того, насколько объективны


изображенные в этих теориях картины становления государства «Изра-
иль» в южном Леванте, неизменен тот факт, что оно осознавало себя как
единство, созданное из «чужаков», получивших землю во владение от сво-
его Бога.
Не без трепета я, исследователь Ветхого Завета, участвую в коллоквиу-
ме, посвященном историческому Иисусу. Но возможно, именно я, «чужак»,
смогу предложить несколько хороших догадок о библейских традициях,
скрытых в основе символизма, которым воспользовался Иоанн Крести-
тель, когда перенес место своего служения к востоку от Иерусалима, к реке
Иордан; именно этот символизм стал фоном для новозаветного нарратива
о крещении Иисуса и его последующей миссии. Далее станет ясно, что мно-
гие исследователи Нового Завета признавали особую важность крещения.
Однако исследователи Ветхого Завета до недавних пор особо не показыва-
ли, будто им знакомы многочисленные отголоски многих традиций, изуча-
емых нами в своде новозаветных текстов 1. Этот недостаток дает все осно-
вания и для дальнейших исследований топографии того места, где Иоанн
крестил Иисуса, и для размышлений о символизме этого действия с точки
зрения более древней ветхозаветной традиции.
Я не ставлю своей целью изложить рассказ о событиях, связанных с кре-
щением Иисуса, претендующим на историчность, — можно даже сказать,
что я остаюсь своего рода «чужаком» среди исследователей, чьи работы
опубликованы в этой книге. Я хочу уделить внимание коллективной памя-
ти израильского народа в эпоху римского владычества и рассмотреть то,
как в этой памяти отразились разнообразные исторические и религиозные
традиции, связанные с различными библейскими сюжетами о переходе
Иордана. И поэтому, исходя из поставленных задач, я не буду заниматься
реконструкцией исторических предположений, связанных с крещением в
водах Иордана и переходом реки, — теми деяниями, которые, возможно, со-
вершали и Иоанн, и Иисус. Хотя я не отвергаю возможность того, что Иоанн
Креститель выбрал место служения в совершенно определенном месте и

1985), с. 83–87; «The Archaeology of the Family in Ancient Israel», BASOR 260 (1985):
1–35; idem, «Forging an Identity: The Emergence of Ancient Israel», The Oxford History of
the Biblical World (ed. M. D. Coogan; New York: Oxford University Press, 1998), с. 123–175.
1
Примечательное исключение — труд Рэйчел Хэверлок: Rachel S. Havrelock, «The Jordan
River: Crossing a Biblical Boundary» (Ph.D. diss., University of California, Berkeley, 2004);
впоследствии диссертация опубликована в виде книги: Rachel S. Havrelock, River Jordan:
The Mythology of a Dividing Line (Chicago: University of Chicago Press, 2011). Здесь все
отсылки — к диссертации.

∙ 192 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

тем самым намеренно символически подчеркивал свою связь с библейской


традицией, используя образы, взятые из нее, историческая достоверность
каждого из этих утверждений неважна в контексте настоящей дискуссии.
Меня гораздо сильнее интересуют литературные мотивы и библейская тра-
диция, поскольку именно их использовали авторы Евангелий, создавая и
изображая личности Иоанна и Иисуса как предтечи и Мессии. Если гово-
рить еще более конкретно, я попытаюсь проанализировать характеристики
двух этих персонажей, проявленные в синоптических Евангелиях (Мф 3:1,
5–6; Мк 1:4–5; Лк 3:3) и у Иоанна (напр.: Ин 1:28) благодаря тому, что место
крещения авторы относят к реке Иордан в Иудейской пустыне.

Место крещения
Если мы хотим в полной мере понять, какие традиции лежали в основе
крещения, мы должны сначала выяснить, где находилась та территория,
которую создатели синоптических Евангелий осмыслили как место слу-
жения Иоанна. Давно известно, что место может передавать смысл как в
вымышленных нарративах, так и в литературном воплощении историче-
ских событий 1. Поэтому, прежде чем обсуждать ветхозаветные традиции,
которые легли в основу нарратива о крещении, повлияли на него и приве-
ли к его созданию, необходимо точнее определить место, где вершил свою
миссию Иоанн. Райнер Ризнер недавно предоставил сильный довод в
пользу того, что эта миссия, как о ней сообщает Евангелие от Иоанна, про-
ходила в «Вифании Заиорданской» — и это указывает не на традиционное
место крещения в южной части Иорданской долины, а скорее на другую
область, Батанею 2.

1
В качестве наиболее интересных и актуальных примеров из библеистики см.: Harold
Brodsky, «The Jordan — Symbol of Spiritual Transition», BRev 8.3 (1992): 34–43, 52; David
Jobling, «‘The Jordan a Boundary’: Transjordan in Israel’s Ideological Geography», в кн.: The
Sense of Biblical Narrative II: Structural Analyses in the Hebrew Bible (JSOTSup 39; Sheffield:
JSOT Press, 1986), с. 88–133, 142–147; Moshe Weinfeld, «The Extent of the Promised Land —
the Status of Transjordan», Das Land Israel in biblischer Zeit (ed. G. Strecker; Göttingen:
Vandenhoeck & Ruprecht, 1983), с. 59–75; John A. Beck, «Geography as Irony: The Narrative-
Geographical Shaping of Elijah’s Duel with the Prophets of Baal (1 Kings 18)», SJOT 17
(2003): 291–302; Susan Tower Hollis, «Ancient Israel as the Land of Exile and the
‘Otherworld’ in Ancient Egyptian Folktales and Narratives», Boundaries of the Ancient Near
Eastern World: A Tribute to Cyrus H. Gordon (ed. M. Lubetski, C. Gottlieb, and S. Keller;
JSOTSup 273; Sheffield: Sheffield Academic Press, 1998), с. 320–337.
2
Rainer Riesner, «Bethany Beyond the Jordan (John 1:28): Topography, Theology and History
in the Fourth Gospel», TynBul 38 (1987): 29–63, цит. с. 32–34; idem, Bethanien jenseits des
Jordan: Topographie und Theologie im Johannes-Evangelium (SBAZ 12; Giessen: Brunnen,
2002).

∙ 193 ∙
Контексты

м. аль-Горанийя (современный
мост Алленби)
Иерихон

Современные
Возвышенность Адуммима раскопки
Бет-Араба?
Галгал Вади-эль-Харрар
т
Вади-эль-Киль Башня
A
Каср-аль-
Йехуд B Телль-Мар-Ильяс
Вад Монастыри
и-М
Вади Хор-эл ухай
ь-Муррар иль св. Иоанна C
D
Бет-Хогла?

рб
-Га
ди
Ва
Современный перекресток

200 м
300 м
100 м
Вад
и-М
ука
лли
к

Карта южной части реки Иордан, показывающая возможное расположение древ-


них городов и мест паломничества в византийскую эпоху, а также главных вади
и бродов. Составлена на основании карт 3053 I и 3153 IV Инженерных войск
США (Службы военной картографии), Иордан, серия 1:50 000 (К737), версия
1-AMS. Четырьмя буквами в системе бродов Эль-Махтас/Хаджла обозначены: .
А) Махадат эль-Махтас, B) Современное место крещения, C) Старое место кре-
щения, D) Махадат Хаджла. © Дж. Хаттон

Однако из нескольких аргументов, на которых основано это мнение, мож-


но, в частности, выделить два и оспорить их на основании топографических
реалий, предполагаемых в Евангелии, а также тщательного исследования и
воссоздания событий, о которых говорит текст Иоанна. Во-перв­ых, аргумен-
тация Ризнера подкрепляется стандартным вариантом прочтения Ин 1:28,
где топоним обозначается как «Вифания» 1 (другие исследователи, их мень-
шинство, читают его как «Вифавара»). Во-вторых, Ризнер приводит марш-
рут путешествий Иисуса, описанный в Ин 11, и обнаруживает, что исходная

1
Такое прочтение принято в большинстве англоязычных редакций Библии. — Прим. ред.

∙ 194 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

точка четырехдневного путешествия должна быть гораздо дальше, за преде-


лами области на Иордане.
В другой своей работе я подверг сомнению обоснованность обоих этих
аргументов, и приведу здесь ее краткий синопсис 1. В ней я кратко рассмотрел
текстологические свидетельства, на основе которых Ризнер читает топоним,
обозначающий место крещения Иисуса в Ин 1:28, как «ἐν Βηθανίᾳ», в проти-
вовес прочтению «ἐν Βηθαβαρᾶ». Хотя с последним вариантом, ἐν Βηθαβαρᾶ,
сторонником которого выступал Ориген 2, несомненно, возникали свои
сложности, традиционное принятие прочтения ἐν Βηθανίᾳ как совершенно
ясного и беспроблемного lectio difficilior 3 вызывает вопросы с точки зрения
литературной и редакционной критики. Ризнер замечает, что «в Евангелии
от Иоанна путь Иисуса пролегает из Вифании (Ин 1:28; 10:40) в Вифанию
(Ин 11:1)» 4, и это, по его мнению, подрывает аргументы в пользу прочтения
Βηθανίᾳ как исторически точного и изначального: «…возможно, текст Ин 1:28 —
это на самом деле вставка, сделанная самим евангелистом, посредством
которой он обратил себе во благо возможность внести в текст инклюзио 5,
заменив словом Βηθανίᾳ более древнюю и исторически точную традицию» 6.
Затем я постарался объяснить этимологизацию, к которой обратился
Ориген, трактовавший Βηθαβαρᾶ как οἶκος κατασκευῆς («Дом Приготовления») 7.
Ряд исследователей предполагает, что таким образом он «творчески пере-
работал» название (Бефвара) в масоретском тексте Суд 7:24, читая

1
Jeremy M. Hutton, «‘Bethany Beyond the Jordan’ in Text, Tradition, and Historical Geo­
graphy», Bib 89 (2008): 305–328.
2
Толк. Ин 6.40.204.
3
Lectio difficilior (лат. «трудное чтение») — принцип текстологического анализа, по кото-
рому из нескольких сохранившихся вариантов подлинным считается наиболее трудный
для понимания, поскольку переписчики, как правило, упрощали текст. — Прим. ред.
4
Riesner, «Bethany», с. 33–34; idem, Bethanien, с. 14; поддержка: Michele Piccirillo, «The
Sanctuaries of the Baptism on the East Bank of the Jordan River», Jesus and Archaeology (ed.
J. H. Charlesworth; Grand Rapids: Eerdmans, 2006), с. 433–443, цит. с. 438.
5
Инклюзио — литературный прием, при котором конец фрагмента текста делается по-
хожим на его начало. — Прим. ред.
6
Hutton, «Bethany», с. 307; см. также: Robert T. Fortna, «Theological Use of Locale in the
Fourth Gospel», Gospel Studies in Honor of Sherman Elbridge Johnson (ed. M. H. Shepherd Jr.
and E. C. Hobbs; AThRSupp 3; London: SCM, 1974), с. 58–95, цит. с. 67–68; idem, The Gospel
of Signs: A Reconstruction of the Narrative Source Underlying the Fourth Gospel (SNTSMS
11; Cambridge: Cambridge University Press, 1970), с. 174. В качестве критики гипотезы см.:
Hartwig Thyen, «Liegt dem Johannesevangelium eine Semeia-Quelle zugrunde?», в кн.:
Studien zum Corpus Iohanneum (WUNT 214; Tübingen: Mohr Siebeck, 2007), с. 443–452; .
G. van Belle, The Signs Source in the Fourth Gospel: Historical Survey and Critical Evaluation
of the Semeia Hypothesis (BETL 116; Leuven: Peeters, 1994), особ. с. 370–377.
7
Толк. Ин 6.40.206.

∙ 195 ∙
Контексты

само слово как (Дом Творения) — и понимая его смысл как «Дом
Приготовления» . Это предложение также кажется сомнительным: в то
 1

время как κατασκευάζω действительно представляется попыткой Оригена


передать древнееврейское , это делается лишь в космологическом кон-
тексте творения у Исаии (Ис 40:28; Ис 43:7), и вошло в христианскую свя-
тоотеческую литературу со сходным семантическим диапазоном 2. Более
вероятным кажется то, что Ориген ссылается здесь на использование гла-
гола κατασκευάζω в Мк 1:2. Но глагол κατασκευάζω никогда не появляется в
тех местах Ветхого Завета, на которые ссылается Евангелие от Марка (пре-
жде всего Мал 3:1, но также Ис 40:3 [цит. в Мк 1:3, где слово , «подготовь-
те», передается формой глагола ἑτοιμάζω], и Мал 4:4–5 [LXX 3:22–23]). Это
означает, что очевидную отсылку Оригена к идее «приготовления» у Мар-
ка (κατασκευῇ; в LXX так передается древнееврейское , «труд, приготов-
ление», Исх 35:24) не вывести напрямую из топонима . Напротив, то,
что в тексте Марка использован данный термин — будь это случайное гра-
фическое искажение древнееврейского текста, намеренная игра слов или,
возможно, изменение под влиянием устной традиции, — само по себе обе-
регает традицию, согласно которой именно Иоанну предстояло «подгото-
вить» (κατασκευάζω) путь Иисусу в «Доме Приготовления» (οἶκος κατασκευῆς
< > ). Поэтому, независимо от причины, по которой в тексте
Марка применялся глагол κατασκευάζω, я утверждал:
…путаница связана не с филологическим искусством Оригена, а с традицией ис-
толкования, сохраненной Марком. Эта традиция соединяет искаженный топоним,
случайно присутствующий в нарративе о крещении (например, вместо
надлежащего ), с пассажами Ветхого Завета, теологически важными для
представления этого события в тексте Марка (Ис 40:3, Мал 4:4–5). Эта традиция, по-
мимо прочего, принесла с собой багаж в виде существительного (κατασκευῇ), соот-
носимый с которым глагол (κατασκευάζω) не использовался ни в одном из пассажей,
переведенных Оригеном, но у Марка был применен как приемлемый, хотя и несовер-
шенный, перевод глагола , присутствующего в Мал 3:1 и Ис 40:3. Поэтому эта изо-
бретательность в интерпретациях принадлежит Марку 3.

1
Cécile Blanc, Origène: Commentaire sur Saint Jean (5 vols.; SC 157; Paris: Cerf, 1970), 2:286,
прим. 3; Raymond G. Clapp, «A Study of the Place-names Gergesa and Bethabara», JBL 26
(1907): 62–83, особ. 79–80 и прим. 61–62; M. J. Lagrange, «Origène, la critique textuelle et
la tradition topographique», RB 4 (1895): 502–512, особ. 504–505; Wolfgang Wiefel,
«Bethabara jenseits des Jordan (Joh. 1,28)», ZDPV 83 (1967): 72–81, особ. 72–73; Riesner,
Bethanien, с. 35 и прим. 77.
2
G. W. H. Lampe, ed., A Patristic Greek Lexicon (Oxford: Clarendon, 1961), см.: «κατασκευάζω»
и «κατασκευή».
3
Hutton, «Bethany», с. 311.

∙ 196 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

Далее я добавил еще один довод против скептицизма, с которым Ризнер


относится к традиции определять место крещения в районе Эль-Махтаса
или Хаджлы — бродов через Иордан. Очевидная история редакций Еван-
гелия от Иоанна не позволяет с легкостью выдвигать предположения о до-
стоверности маршрутов, описанных в тексте. Представление о том, будто
четырехдневное путешествие (Ин 11) переносит место крещения в Васан
(Батанею) —  как то полагает Ризнер, —  тает, словно свеча, при тщательном
исследовании маршрута в так называемом «Источнике знамений», частич-
но сохранившемся в Евангелии от Иоанна. С точки зрения редакционной
критики наиболее вероятным кажется то, что упоминание места крещения
в Ин 1:28 — это уступка евангелиста или синоптикам, или, по крайней мере,
традиции крещения в южном Иордане, оберегаемой в синоптических Еван-
гелиях (хотя может показаться, что фраза «на другой стороне Иордана»
[πέραν τοῦ Ἰορδάνου] хранит дополнительные сведения). Эта уступка, как
считает Роберт Фортна, вытеснила указание на место крещения, упомяну-
тое в «Источнике знамений», к которому обращался евангелист. В этом вос-
созданном источнике пассаж Ин 1:35–49 предварялся текстом, ныне из-
вестном как Ин 3:23 — «Иоанн также крестил в Еноне близ Салима» (ἦν δὲ
καὶ ὁ Ἰωάννης βαπτίζων ἐν αἰνὼν ἐγγὺς τοῦ Σαλείμ). Потом евангелист вставил
целый стих, Ин 1:28, и фразу πέραν τοῦ Ἰορδάνου в Ин 3:26 и Ин 10:40 — и тем
самым место крещения стали соотносить не с той областью, о которой го-
ворилось в «Источнике знамений», а совершенно с другой 1.
Даже если оставить в стороне слишком упрощенную трактовку критики
редакций Евангелия от Иоанна, неверное понимание причин, по которым
Иисус ждал два дня, прежде чем отправиться в Вифанию (Ин 11:6), в соче-
тании с излишним доверием к исторической достоверности евангельского
текста, рушит любую методичную попытку опознать место, откуда начали
свой путь Иисус и его ученики. Поэтому у нас очень мало причин доверять
Ризнеру, у которого Вифания находится в Васане.
Стоит соотнести все сделанные на данный момент наблюдения с тем, что
рассказывали о месте крещения ранние паломники, и с данными мозаич-
ной Карты из Мадабы, и становится все очевиднее, что создатель Еванге-
лия от Иоанна, упоминая Βηθανίᾳ/Βηθαβαρᾶ, мог иметь в виду лишь область
вокруг бродов Эль-Махтас/Хаджла, которую по традиции и считали ме-
стом крещения. Несоответствие двух сохраненных в Евангелии от Иоанна
традиций, одна из которых унаследована от более раннего источника, .
а другая приведена в соответствие с синоптическими Евангелиями, ставит

1
См., напр.: Fortna, «Locale», с. 67–68; idem, Gospel of Signs, с. 174, 179–180.

∙ 197 ∙
Контексты

вопрос о топографическом символизме, который свойствен всем евангель-


ским повествованиям: именно из-за него все четыре Евангелия, явно или
сокровенно, соотносят место миссии Иоанна Крестителя с бродами Эль-
Махтаса/Хаджлы. Но почему же эта область была важна, причем важна
настолько, что создатель Четвертого Евангелия предпочел перенести туда
место служения Иоанна Крестителя, вопреки указаниям одного из соб-
ственных источников? Это несоответствие ставит и другую проблему: во-
прос о том, сколь исторически достоверны евангельские указания на место
крещения — и нам приходится принять тезис о деисторизации, которого я
придерживаюсь в этой работе. Трудно утверждать с абсолютной уверенно-
стью, что Иисус был крещен на реке Иордан (а не в Еноне в Самарии). Тем
не менее мы должны признать, что авторы синоптических Евангелий, свя-
зывая крещение Иисуса с рекой Иордан, создают в своем повествовании
особое пространство, в котором и происходит событие, и это пространство
полно скрытых смыслов, передаваемых самим местом действия, и типоло-
гически совмещено со множеством других библейских традиций.
Далее я рассмотрю различные ветхозаветные традиции, которые пере-
нимались, меняли облик и сохраняли свой авторитет и в миссии Иоанна
Крестителя, и в дальнейшей истории Иудеи. В их числе — рассказ о входе
колен Израилевых в Ханаан (Нав 3:1 — 5:1); повествования об Илии и Ели-
сее, в которых упомянут Иордан (особ. 4 Цар 2:7–14), и триумфальный пере-
ход Давида через реку (2 Цар 19). Все три описанных перехода совершены
в районе бродов Эль-Махтас/Хаджла — и, видимо, миссия Иоанна Крести-
теля, крестившего в Иордане, находила в сознании иудеев самый широкий
отклик.

Переход Иордана: Илия, Елисей, Исход и завоевание


Земли Обетованной в историях о крещении
Подавляющее большинство критиков Нового Завета признают, что топо-
графическая привязка крещения Иоанна к «пустыне [Иудейской]» и «реке
Иордан» — это переложение повествований об Илии и Елисее (в особенно-
сти о вознесении Илии в 4 Цар 2:7–14), а также преданий о завоевании Зем-
ли Обетованной в Нав 3:1 — 5:1, где израильтяне, перейдя Иордан, овладе-
вают Ханааном, как обещал Бог их предкам 1. Эти критики совершенно

1
См., напр.: Morris M. Faierstein, «Why Do the Scribes Say that Elijah Must Come First?»
JBL 100 (1981): 75–86; Dale C. Allison, «Elijah Must Come First», JBL 103 (1984): 256–
258; Joseph Fitzmyer, «More about Elijah Coming First», JBL 104 (1985): 295–296; Colin
Brown, «What Was John the Baptist Doing?» BBR 7 (1997): 37–49; Brian Francis Byron,
«Bethany Across the Jordan or Simply: Across the Jordan», ABR 46 (1998): 36–54; Craig A.

∙ 198 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

точно понимают, какие последствия влечет соотнесение места крещения в


Евангелии от Иоанна с современными бродами Эль-Махтас/Хаджла. А раз-
ве могли бы они считать иначе? С древних времен эти два брода ассоцииро-
вались не только с местом крещения: считалось, что именно здесь колена
Израилевы вошли в Землю Обетованную и что именно здесь Илия был взят
на небеса, а Елисей унаследовал милоть (накидку) пророка.
История Исхода и странствий по пустыне достигает кульминации, ког-
да народ Израилев входит в Ханаанскую землю, перейдя Иордан: с этого
события начинается завоевание Ханаана. А значит, река «создает идентич-
ность», как говорит о том Рэйчел Хэверлок, и служит «самым ранним би-
блейским пределом, по достижении которого проводятся обряды посвяще-
ния и преображается идентичность» 1. Роль реки сходна в рассказах об Илии
и Елисее, и ее всеобъемлющее присутствие в корпусе повествований можно
описать (пусть временами лишь косвенно) лишь как роль главного персонажа:
такая же отведена реке Миссисипи в «Приключениях Гекльберри Финна» у
Марка Твена. Предполагается, что река присутствует непрерывно; она не-
зримо стоит за текстом, создает условия, формирует облик, влечет вслед за
своим течением все, о чем повествует остальной текст. И краткий обзор, при-
званный показать, как упрочнение этого образа, объединяющего Израиль
через яркие истории об Исходе и завоевании Ханаана, связано с развитием
идентичности пророков в цикле повествований об Илии и Елисее, вполне
способен прояснить суть этого географически-литературного топоса.

Цикл историй об Илии и Елисее

Илия становится пророком. 3 Цар 17:2–6


Известность реки Иордан и ее влияние на идентичность ранних израиль-
ских пророков видны уже в описании главных событий служения Илии:
преображение простого крестьянина в названного и призванного пророка
YHWH происходит у Нахаль-Керита (поток Хораф, 3 Цар 17:2–6). В период
железного века русло реки пролегало, скорее всего, севернее той области, .
о которой мы говорим, и сейчас это Вади-эль-Ябис, хотя, конечно, такое отож­
дествление требует более детальной реконструкции. Родной город Илии,
Фесвия (вероятно, наилучшее воссоздание имени — Фесвия Галаадская) 2,

Evans, «The Baptism of John in Typological Context», Dimensions of Baptism (ed. S. E. Porter
and A. R. Cross; JSNTSup 234; London: Sheffield Academic Press, 2002), с. 45–71
1
Havrelock, «Jordan River», с. 3.
2
Название «Фесвия» встречается в Еврейской Библии лишь в форме nisbe в слове
(3 Цар 17:1, 21:17, 28; 4 Цар 1:3, 8; 9:36). Первый из этих стихов определяет Илию как

∙ 199 ∙
Контексты

скорее всего, располагался в верховьях Вади-эль-Ябис (к востоку от Иорда-


на), то есть в израильской части Трансиордании. Несмотря на то что топо-
нимический элемент «Галаад», проявленный в таких составных названиях,
как Иавис Галаадский (Явеш-Гилад) и Рамот Галаадский, видимо, указы-
вает только на то, что город лежал в горной местности к востоку от реки
Иордан 1, Винфрид Тиль ссылается на описание путешествий паломницы
Эгерии, побывавшей в Палестине в конце IV в. Проводник Эгерии привел
ее к месту, где чтили память пророка Илии, на Вади-эль-Ябис (к востоку от
Телль-эль-Маклуба [2144.2011]) 2. Отзвуки имени родного города Илии со-
хранились в современном топониме Эль-Истиб 3, а имя пророка — в назва-
нии близлежащего места, Мар Ильяс (примерно в 500 м к юго-востоку от
Эль-Истиба) 4. Тиль смог исследовать только Эль-Истиб и нашел там остан-
ки византийской церкви, однако керамика периода железного века до сих

«фесвитянина, из жителей Галаадских [ ]». Винфрид Тиль (W. Thiel, «Zur Lage
von Tischbe in Gilead» ZDPV 106 (1990): 119–134, см.: с. 119; см. также: Mordechai Cogan,
I Kings: A New Translation with Introduction and Commentary [AB 10; New York: Doubleday,
2000], с. 425; ср.: Marvin A. Sweeney, I and II Kings: A Commentary [OTL; Louisville: West­
minster John Knox, 2007], с. 210–211; Jerome T. Walsh, 1 Kings [Berit Olam; Collegeville,
Minn.: Liturgical Press, 1996], с. 226; John Gray, I and II Kings [2nd ed.; OTL; Philadelphia:
Westminster, 1970], с. 377 n. a) счел это ошибкой в вокализации оригинального названия
Фесвии Галаадской (возможно, в оригинале). Можно сопоставить это назва-
ние с известным по сочинениям Иосифа Флавия (Фесбона — И. Д. VIII, 13.2) и Евсевия
Кесарийского (Ономастикон, № 517), Θεσβά; ср.: с городом, известным под таким же
названием (Фисва) в уделе Неффалимовом (Тов 1:2). Наиболее удобные переводы Ев-
севия: G. S. P. Freeman-Grenville, The Onomasticon by Eusebius of Caesarea: Palestine in the
Fourth Century A.D. (Jerusalem: Carta, 2003), с. 59; Eusebius, Onomasticon: The Place Names
of Divine Scripture (ed. R. Steven Notley and Ze’ev Safrai; JCP 9; Boston: Brill, 2005), .
с. 98.
1
См., напр.: Martin Noth, «Das Land Gilead als Siedlungsgebiet israelitischer Sippen», PJB 37
(1941): 50–101 (репринт в издании: Aufsätze zur biblischen Landes- und Altertumskunde
[ed. H. W. Wolff; 2 vols.; Neukirchen-Vluyn: Neukirchener Verlag, 1971], 1:347–390); idem,
«Gilead und Gad», ZDPV 75 (1959): 14–73 (repr.: Augsätze, 1:489–583); Roland de Vaux,
«Notes d’histoire et de topographie transjordaniennes», Vivre et Penser I: Recherches d’exégèse
et d’histoire I (= RB 50; Paris: Gabalda, 1941), с. 16–47, особ. с. 27–29; Siegfried Mittmann,
Beiträge zur Siedlungs- und Territorial-geschichte des nördlichen Ostjordanlandes (ADPV 2;
Wiesbaden: Harrassowitz, 1970), с. 208–246, особ. с. 212; André Lemaire, «Galaad et Makîr:
Remarques sur la tribu de Manassé à l’est du Jourdain», VT 31 (1981): 39–61.
2
Itinerarium Egeriae 16.1–3; латинский текст см.: Itineraria et alia geographica (СCSL 175;
Tournhout: Brepols, 1965), с. 56–57. В этой статье использован перевод: John Wilkinson,
Egeria’s Travels to the Holy Land (Warminster: Aris & Phillips, 1981), цит. с. 111.
3
Обратите внимание на метатезу зубного фрикативного и сибилянта в арабском.
4
Nelson Glueck, Explorations in Eastern Palestine, vol. 4, pt. 1: Text (AASOR 25–28; New
Haven: ASOR, 1951), с. 226.

∙ 200 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

пор не обнаружена ни на одной из указанных территорий 1. Хотя малочис-


ленность археологических свидетельств мешает отождествить оба места с
исторической Фесвией, в этой области есть поселения железного века. По
итогам исследований, проведенных в Трансиордании, Зигфрид Миттман
предложил считать, что Фесвия, возможно, располагалась там, где сейчас
находится Хирбет-эль-Хедамус (2202.1967) 2. У этого места есть свои преиму-
щества: оно находится всего в 2 км к востоку от Эль-Истиба и Телль-Мар-
Ильяс, а кроме того, есть следы того, что в период железного века, с 1200 по
586 г. до н. э. (Iron Age I–II), здесь было довольно много поселений 3. Судя по
керамике, найденной при раскопках, период железного века, охватываю-
щий время с 700 по 586 г. до н. э. (Iron Age IIС), представлен хорошо 4, и это
согласуется с тем, чего нам следует ожидать, если принять версию Миттма-
на об отождествлении этого места с Фесвией.
К сожалению, продолжающиеся археологические раскопки, свидетель-
ствуют: нельзя отрицать, что мы, отождествляя Нахаль-Керит с верховья-
ми Вади-эль-Ябис, уже изначально предполагаем, что традиция, связыва-
ющая Илию с этой местностью, достоверно описывает исторические
события, в которых фигурирует пророк. Отчасти на основе тех же традиций
мы отождествляем Телль-Абу-Шуш (203.197) с Авел-Мехолой, родным горо-
дом Елисея 5. Телль-Абу-Шуш расположен на западном берегу Иордана, лишь
в нескольких километрах ниже места впадения Вади-эль-Ябис в Иордан, .
и господствует над четырьмя бродами: с севера на юг — Махадат Фатхалла,

1
Там же, с. 226–227. Из описания Глюка создается впечатление, что Мар Ильяс не пред-
полагает более ранней датировки. См. также: Mittmann, Beiträge. Миттман, судя по все-
му, не считал ни одно из этих мест достаточно древним для включения его в свой обзор.
2
Mittmann, Beiträge, с. 68–69, № 161; см. также: Wolfgang Zwickel, Eisenzeitliche Ortslagen
im Ostjordanland (BTAVO 81; Wiesbaden: Reichert, 1990), с. 280.
3
Несмотря на то что Джонатан Мабри, Гаэтано Палумбо и Айан Кёйт сначала не смогли
подтвердить наличие керамических черепков периода железного века, это позже сделал
Палумбо в независимом исследовании. Jonathan Mabry, Gaetano Palumbo, and Ian Kuijt,
«Environmental, Economic and Political Constraints on Ancient Settlement Patterns in the
Wadi al-Yabis Region», Studies in the History and Archaeology of Jordan IV (ed. A. Hadidi;
Amman: Department of Antiquities, 1988): табл. 1, № 70; ср.: Gaetano Palumbo, «The 1990
Wadi el-Yabis Survey Project and Soundings at Khirbet Um el-Hedemus», ADAJ 36 (1992):
25–41, цит. с. 25.
4
Palumbo, «1990 Wadi el-Yabis Survey», с. 32.
5
О самом месте и текстологических свидетельствах в его пользу, см.: Erasmus Gass, Die
Ortsnamen des Richterbuchs in historischer und redaktioneller Perspektive (ADPV 35; Wiesbaden:
Harrassowitz, 2005), с. 287–293; and H.-J. Zobel, «Abel-Mehola», ZDPV 82 (1966): 83–108;
также: Yohanan Aharoni, The Land of the Bible: A Historical Geography (trans. Anson Rainey;
rev. ed.; Philadelphia: Westminster, 1979), с. 313, 429 (но ср.: с. 284 прим. 222); впрочем,
ср.: Glueck, Explorations, с. 215–222.

∙ 201 ∙
Контексты

Махадат Умм эль-Мугар, Махадат Абу Шуш и Махадат эд-Духени 1. И к сло-


ву, вряд ли по воле случая поблизости находится место, уже к IV в. н. э. опоз-
нанное как Енон Иоанна Крестителя (Ин 3:23) 2 — по-видимому, то же самое
место упоминается на мозаичной Карте из Мадабы как «Енон, что близ Са-
лима» (Αινων ἡ ἐγγύς τοῦ Σάλημ). С ним не следует путать «Енон, где сейчас
Сапсафа» (Αινων ἔνθα νῦν ὁ Σαπσάφας), который стоит на восточном берегу
реки и гораздо южнее, напротив Иерихона 3. Тем не менее Карта из Мадабы
сохранила два места, в которых по традиции располагали Енон Иоанна Кре-
стителя, так что византийская традиция тоже признает существование вто-
рого Нахаль-Керита (потока Хораф) к востоку от пары бродов, которые вхо-
дят в систему Эль-Махтаса/Хаджлы и расположены восточнее Иерихона.
Именно эта южная локация — второе место, в котором, согласно тради-
ции, сохраненной в византийский период, временно скрывался Илия. Па-
ломник из Пьяченцы (около 570 г.), ссылаясь на историю, в которой описы-
вается, как вороны кормили Илию во время его скитаний (3 Цар 17:6),
идентифицирует Вади-эль-Харрар как Нахаль-Керит 4. На южном склоне
Вади-эль-Харрар есть пещера, ныне окруженная святилищем, в котором по-
читают «Пещеру Иоанна Крестителя» 5. И более того, Иоанн Мосх (ок. 575 г.)
упоминает о пещере в окрестностях Вади-эль-Харрар: «Близ [Пещеры Кре-
стителя] и слева протекает поток Хораф… куда был послан Илия Фесвитя-
нин во время засухи; она обращена к Иордану» 6. Но трудно понять, говорит

1
Zobel, «Abel-Mehola», 98, рис. 2; David A. Dorsey, The Roads and Highways of Ancient Israel
(Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1991), с. 114.
2
См., напр.: Евсевий Кесарийский, Ономастикон, 40.1–4, no. 190; Эгерия, Itinerarium
Egeriae 15.1–6 (CCSL 175, 55–56); ET: Onomasticon, ed. Notley and Safrai, с. 42; Wilkinson,
Egeria’s Travels, с. 110–111.
3
В отношении первого Енона см.: Michael Avi-Yonah, The Madaba Mosaic Map with
Introduction and Commentary (Jerusalem: Israel Exploration Society, 1954), с. 35–36, № 1,
илл. 1; в отношении второго: с. 37, № 6, илл. 1–2. А также, что странно (хотя, возможно,
и неудивительно), можно взглянуть на карту Иордана № 3154 IV, подготовленную Ар-
мейской картографической службой США, серия К737, 1:50 000, версия 1-AMS, на ко-
торой изображены Эйн эс-Сафсафа, а также одноименный кяриз, или канат, в непо-
средственной близости от Телль-Абу-Шуша.
4
Itinerarium 9 (CCSL 175, 134): «in ipsa valle Helias inventus est, quando ei portabat corvus
panem et carnes».
5
Rami Khouri, «Where John Baptized: Bethany beyond the Jordan», BAR 31.1 (2005): 34–43,
особ. с. 39. См. также иллюстрации к статье.
6
Pratum Spirituale 1 (PG 87/3, 2851, 2854): Τούτου ἐξ εὐωνύμων προπαράκειται ὁ χείμαρρος
Χωρὰθ, εἰς ὅν ἀπεστάλη Ήλίας ὁ θεσβίτης ἐν καιρῷ τῆς ἀβροχίας ὁ ἐπὶ πρόσωπον τοῦ Ἰορδάνου.
Перевод по изданию: John Moschus, The Spiritual Meadow (Pratum Spirituale) (trans. .
J. Wortley; CSS 139; Kalamazoo, Mich.: Cistercian Publications, 1992), с. 4–5. См. также:
Riesner, Bethanien, с. 32. С картами можно ознакомиться по изданию: Shimon Gibson, The

∙ 202 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

ли Иоанн Мосх именно об упомянутой пещере, которая находится в преде-


лах Вади эль-Харрар и ныне почитается как Пещера Крестителя. Хотя, воз-
можно, он имел в виду именно эту пещеру, выходящую на запад, когда ут-
верждал, что она «обращена к Иордану»; эта пещера находится в 2 км от
реки. Столь же неясным мне кажется замечание о том, что Нахаль-Керит
протекает слева. Конечно, оно может относиться к пещере, расположенной
на южном склоне вади —  той самой, о которой мы упоминали — но возмож-
но, что Мосх говорил о гроте, который находится на крутом западном скло-
не известнякового утеса, вне устья вади. Последний вариант прочтения
усложняется тем фактом, что Герберт Доннер не смог обнаружить каких-
либо пещер на этом известняковом склоне к югу от вади, хотя к северу не-
сколько пещер найти удалось 1.
Но пусть даже с географией и традицией связаны определенные труд-
ности, мы можем сделать вывод: несмотря на то что Илия родился на севе-
ре Трансиордании, где его помнят и почитают, то место, где он возрастал
как пророк, в традициях византийского периода также связано с областью
Трансиордании, расположенной южнее. По-видимому, часть основы этой
связи — инклюзио, объединяющий истории о том, как Илия скрывается в
убежище, и о том, как он возносится на небеса 2. Если пребывание Илии .
в (неопознанном) Нахаль-Керите — это первый элемент инклюзио, а возне-
сение, описанное в 4 Цар 2 — это второй его элемент, то вместе они образуют
единый литературно-теологический мотив, и в таком случае логично пред-
положить, что эти два события произошли в одном и том же месте. И хотя
определить это место на основании библейского текста для первого элемен-
та не представлялось возможным, со вторым все обстояло иначе.

Вознесение Илии и посвящение Елисея. 4 Цар 2:7–14


В отличие от библейского повествования о пребывании Илии в укрытии,
которое не дает точной информации о расположении Нахаль-Керита, тек-
сты, повествующие о вознесении пророка (4 Цар 2:7–14), апогее его жизни
и непререкаемом подтверждении того, что он избран Богом, точно опре-
деляют, где именно произошло это событие: к востоку от системы бродов
Эль-Махтас/Хаджла. Это согласуется с указанием на то, что пророк Илия
и его преемник Елисей перешли реку напротив Иерихона (ст. 4–5). И хотя

Cave of John the Baptist (New York: Doubleday, 2004), с. 219, рис. 8.1; Khouri, «Where John
Baptized», с. 38–39.
1
Herbert Donner, «Das Deutsche Evangelische Institut für Altertumswissenschaft des Heiligen
Landes: Lehrkursus 1963», ZDPV 81 (1965): 3–55, особ. 27–28.
2
Robert L. Cohn, 2 Kings (Berit Olam; Collegeville, Minn.: Liturgical Press, 2000), с. 10.

∙ 203 ∙
Контексты

в 4 Цар 2:1 упоминается Галгал, вряд ли это тот же самый Галгал, о котором
говорится в 2 Цар 19 1. Более того, сказано, что пророки идут от Галгала .
в Вефиль (4 Цар 2:2–3), а затем в Иерихон (ст. 4), и лишь в конце переходят
Иордан (ст. 6–8). Если упоминаемый здесь Галгал и есть Галгал, располо-
женный к востоку от Иерихона, то путь довольно странен: из Иорданской
долины в Галгал, затем на холмы, чтобы достичь Вефиля, а затем обратно
вниз в долину к Иерихону 2. Чтобы добраться из Иерихона до реки Иордан,
пророкам пришлось бы пройти рядом с местом, откуда они начали свой
путь. Более того, сказано, что пророки «спустились» ( ) из Галгала в Ве-
филь (4 Цар 2:2) 3. Хотя термины «спуститься» и «подняться» в Ветхом За-
вете зачастую используются феноменологически, без стремления к топогра-
фической точности (например, к Иерусалиму можно только «подняться»),
сложно предположить, будто это тот самый случай (даже несмотря на до-
вольно сомнительную репутацию Вефиля, ср.: 4 Цар 2:23–24). Эту труд-
ность можно обойти, лишь предположив, что, помимо Галгала, расположен-
ного к востоку от Иерихона, был и второй Галгал — там, где находится
современная Джальджулия 4.
В любом случае очевидно, что библейская традиция связывает события,
описанные в 4 Цар 2:7–14, с местностью, лежащей к востоку от Иерихона,
вероятнее всего, с системой бродов Эль-Махтас/Хаджла, или, с меньшей
вероятностью — с бродом в 8 км к северу, Махадат эль-Горанийя, где распо-
ложен современный мост Алленби 5. Эта традиция, равно как и другая, свя-

1
О Галгале (Гилгале), расположенном к востоку от Иерихона, см.: Yoel Elitzur, Ancient
Place Names in the Holy Land: Preservation and History (Winona Lake, Ind.: Eisenbrauns,
2004), с. 146, 221, прим. 21; Gass, Ortsnamen, с. 185–194. Некоторые топографические
данные указывают на присутствие второго места с тем же названием в высокогорном
районе возле Сихема (Шхема), а третьего — севернее Сарона (Шарона). См.: F.-M. Abel,
Géographie de la Palestine (3rd ed.; EBib; Paris: Gabalda, 1967), 2:336–338; William F.
Albright, «Some Archaeological and Topographical Results of a Trip through Palestine»,
BASOR 11 (1923): 3–14, особ. 7–9.
2
Ср.: Richard D. Nelson, First and Second Kings (IBC; Atlanta: John Knox, 1987), с. 158, ав-
тор находит в этой странности один из аспектов таинственности нарратива.
3
См., напр.: James A. Montgomery, A Critical and Exegetical Commentary on the Books of
Kings (ICC; Edinburgh: T&T Clark, 1951), с. 353–354.
4
См., напр.: Abel, Géographie, 2:336–337; Montgomery, Kings, с. 353; Gray, I and II Kings, с. 474;
ср.: Nelson, First and Second Kings, с. 158; Volkmar Fritz, 1 and 2 Kings (trans. A. Hagedorn;
CC; Minneapolis: Fortress, 2003), с. 233–235; Sweeney, I and II Kings, с. 272.
5
Эль-Горанийя находится у главной дороги, соединявшей Иерихон с Раввой Аммонит-
ской (т. е. Филадельфией Декаполиса) в железном веке (Dorsey, Roads and Highways, .
с. 205, J32b), что ранее связывалось с местом вознесения Илии: L. Federlin, Béthanie au
delà du Jourdain (Tell Medesch): Le théatre de l’action du Saint Précurseur en Pérée méridionale
(Paris: Paul Feron-Vrau, 1908), согласно Ризнеру (Riesner, «Bethany», с. 38). Тем не менее

∙ 204 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

занная с пребыванием Илии в укромном убежище, сохранилась в Вади-эль-


Харрар и в византийский период — в названии близлежащего «Гебел Мар
Ильяс» («холма господина Илии»), что высится над Пещерой Крестителя 1.
Об этом месте упоминают и паломники византийского периода. Паломник
из Бордо (ок. 333 г.) утверждал, что у Иордана, километрах в восьми выше
того места, где река впадает в Мертвое море, ему показывали «пригорок, .
с которого Илия был взят на небеса» 2. Это же место Феодосий (ок. 530 г.)
описывает как «небольшую гору, называемую Ермон» 3. Еще спустя не-
сколько десятилетий паломник из Пьяченцы добавил дополнительное ис-
толкование, сказав, что эта гора упоминается «в псалме», хотя остается не-
ясным, какой именно псалом имелся в виду: Пс 41:7; Пс 88:13 или Пс 132:3 4.
В связи с тем, что гео-агиографическая традиция византийского периода
(если не более ранняя) смогла так быстро отследить текстуально устойчи-
вые библейские традиции, связанные с вознесением Илии, не следует удив-
ляться тому, что те же традиции более тонко связывают уединение Илии
(3 Цар 17:2–6, см. ранее) с этим же местом.

Очищение Неемана. 4 Цар 5:1–19


Современные исследователи, как правило, признают наличие и подтекстов,
скрытых в том, что Иоанн Предтеча крестил в Иордане, и отсылок к циклу об
Илии и Елисее; впрочем, в некоторых вопросах расхождения остаются. Ска-
жем, все еще спорят о том, воспринимался ли Илия как предтеча Мессии 5 — .
и возникает вопрос, считал ли Иоанн себя возродившимся Илией (даже не-
смотря на то, что Евангелие от Иоанна, по сути, пытается пресечь попытки
такого отождествления, — Ин 1:21, 31–33; Ин 3:26–30 6, ср.: Мф 3:4, Мк 3:4, где
авторы обоих текстов, напротив, находят в образах 4 Цар 1:8 основу для того,

этот брод не может соответствовать всему многообразию ранних еврейских и христиан-


ских традиций, связанных с системой бродов Эль-Махтас/Хаджла.
1
Ср.: Donner, «Lehrkursus 1963», с. 27.
2
Itinerarium Burdigalense 598.3 (CCSL 175, 19): «monticulus… ubi raptus est Helias in caelum».
3
De situ terrae sanctae 20 (CCSL 175, с. 122): «mons modicus, qui appellatur Armona… ibi
sanctus Helias raptus est». См. также: Wilkinson, Egeria’s Travels, с. 161, прим. 7; Wiefel,
«Bethanien», с. 75; Riesner, Bethanien, с. 25–29; и из недавнего: Khouri, «Where John
Baptized», с. 41.
4
Itinerarium 9 (CCSL 175, c. 133): «in ipso loco est mons Hermon modicus, qui legitur in
psalmo».
5
Здесь прежде всего имею в виду дискуссию между Файерштайном (Faierstein, «Scribes»,
с. 75–86), Эллисоном (Allison, «Elijah», с. 256–258) и Фицмайером (Fitzmyer, «More
about Elijah», с. 295–296), имевшую место в 1980-х годах.
6
Robert L. Webb, John the Baptizer and Prophet: A Socio-Historical Study (JSNTSup 62;
Sheffield: Sheffield Academic Press, 1992), с. 72, 89.

∙ 205 ∙
Контексты

чтобы представить Иоанна как нового Илию 1). Данную точку зрения поддер-
жал Джеффри Трамбауэр, а вслед за ним — и Крэйг Эванс 2. Джером Мёрфи-
О’Коннор, напротив, признает «деянием в духе пророка» то, что Иоанн из-
брал Вивафару местом своей миссии, но утверждает, что Иоанн намеревался
«лишь приблизить день эсхатологического суда, которому предшествовало
бы возвращение Илии (Мал 4:5), о котором Предтеча и провозвещал» 3. Хотя
я не намерен углубляться в этот спор, логичнее всего, как мне кажется, счесть
мотив Илии как предтечи мессии соединением нескольких ветхозаветных
традиций (напр.: Мал 4:4–5; Ис 40:1–3) и трактовать их не как элементы исто-
рически единого учения о спасении, а как итог богословской интерпретации
библейских текстов, помещенных рядом друг с другом в канон 4. Иоанн пере-
нес свою миссию в область, которую, вероятно, переполняли коллективные
воспоминания и традиции, связанные с деяниями Илии и Елисея, и в той
мере, в какой он это сделал, разумно, вместе с Эвансом, предположить, что
Иоанн типологически позиционировал себя как «эсхатологического Илию»,
независимо от характера предполагаемой связи Илии с Мессией или Днем
Господним (или обеими традициями) 5. Точка зрения Роберта Уэбба в срав-
нении с ранними дискуссиями более точна для понимания исторического
Иоанна: он утверждает, что это Евангелия изображают Иоанна как возро-
дившегося Илию, но отмечает, что Иоанн, в более широком смысле, сам при-
нимает роль пророка 6. И хотя это, скорее всего, слишком осторожная форму-
лировка  — Иоанн мог использовать целый ряд тропов, в общем смысле
«пророческих», — она преуменьшает важность своеобразия места, на которое
ссылаются канонические Евангелия. Топонимические традиции византий-
ской эпохи, возникшие вокруг историй об Илии и Елисее, географически в
высшей степени совпадают с традициями, которые сложились вокруг Иоан-
на Крестителя (см. выше), и это подтверждает все более сильное стремление
толкователей того времени ассоциировать Илию с Иоанном.

1
Evans, «Baptism of John», с. 48–52, особ. с. 48; Webb, John the Baptizer, с. 54–55, 60, 70,
особ. с. 72, 86.
2
J. A. Trumbower, «The Role of Malachi in the Career of John the Baptist», The Gospels and
the Scriptures of Israel (ed. C. A. Evans and W. R. Stegner; JSNTSup 104; SSEJC 3; Sheffield:
Sheffield Academic Press, 1994), с. 28–41; Evans, «Baptism of John», с. 49, прим. 5.
3
Jerome Murphy-O’Connor, «John the Baptist and Jesus: History and Hypotheses», NTS 36
(1990): 359–374, цит. с. 360, 361, прим. 7.
4
За — Файерштайн (Faierstein, «Scribes», с. 75–86) и Фицмайер (Fitzmyer, «More about
Elijah», с. 295–296), против — Эллисон (Allison, «Elijah», с. 256–258).
5
Evans, «Baptism of John», с. 47; см. также: Walter Wink, John the Baptist in the Gospel
Tradition (SNTSMS 7; Cambridge: Cambridge University Press, 1968), с. 3.
6
Webb, John the Baptizer, с. 307–348; см. также с. 250–254

∙ 206 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

Второй важный вопрос, имеющий отношение к тому, как в Евангелиях


изображено крещение, совершаемое Иоанном, касается вот какого момента:
осмыслялось ли оно как каждодневный очистительный обряд — или как
эсхатологическое и спасительное деяние? 1 В отличие от ранних уверений,
более ограниченных, Эванс утверждает, что Иоанн полагал свое крещение
«пророческим, связанным с инициацией, возрождающим и однократным»,
но в то же время «повторяемым ритуальным погружением в воду ради
очищения» 2. Стремясь защитить свой аргумент и показать, что одно друго-
му не мешает, Эванс обращается к библейским примерам, среди которых,
помимо прочего, указывает на рассказ об очистительном омовении Неема-
на в Иордане (т. е. очищении от кожной болезни; 4 Цар 5:10–14). Скорее все-
го, этот эпизод имел место не у системы бродов Эль-Махтас/Хаджла, а на-
много дальше к северу по течению, поскольку крайними пунктами в
маршруте Неемана выступают Арам и Самария (ст. 2–3). Тем не менее спе­
цифика Иордана здесь, как кажется, играет важную роль. Вот как Колин
Браун ранее анализировал 4 Цар 5:6–13:
Такое впечатление, что этот эпизод таит в себе больше, чем просто очистительный
обряд, ведь для очищения, по-видимому, подходит любая вода, не обязательно из
Иордана. Скорее, возникает чувство, что этот обряд может представлять собой форму
перехода в иудаизм, явно и специально связанную с Иорданом, и эта форма имеет от-
ношение к просьбе взять столько еврейской земли, сколько снесут два лошака, чтобы
на ней приносить жертвы Господу (4 Цар 5:17) 3.

Браун не решается поддержать точку зрения, согласно которой упомя-


нутый обряд связан лишь с очищением, и это хорошо: каким бы ни было
очищение Неемана в 4 Цар 5:6–13, по сути оно явно превосходит простой
ритуал 4. То, что Нееман становится частью народа Израиля и принимает
веру этого народа, очевидно, однако погружение в воды Иордана не может

1
Современный обзор: Evans, «Baptism of John».
2
Там же, с. 45; см. также: Webb, John the Baptizer, с. 184–189, 194–196; Havrelock, «Jordan
River», с. 172–184; ср.: Brown («What Was John», особ. с. 41–42), где автор подвергает
критике несколько аспектов довода о ритуальном очищении.
3
Brown, «What Was John», с. 45, прим. 25; ср.: Jürgen Becker, Johannes der Täufer und Jesus
von Nazareth (BibS[N] 63; Neukirchen-Vluyn: Neukirchener Verlag, 1972), с. 39–40; см.
также: Webb, John the Baptizer, с. 103–104, 197–202, 206.
4
Это, тем не менее, не указывает на то, что воды реки Иордан считались неподходящими
для ритуала очищения. Brown, «What Was John», с. 40–42; ср.: Webb, John the Baptizer, .
с. 131, прим. 126. Уэбб в качестве примеров литературных и исторических произведений
эпохи Второго Храма, в которых упоминается погружение в Иордан, приводит свиде-
тельство Иосифа Флавия (Жизнь 11–12) и апокриф «Житие Адама и Евы» (с. 112, 122).

∙ 207 ∙
Контексты

подразумевать исключительно «перехода в иудаизм» (по Брауну), посколь-


ку, как отмечает Хэверлок, «Нееман проходит своеобразное обращение в ве-
ру, но не теряет при этом своей [арамейской] национальной идентичности» 1.
И все же эту возможность необратимого преображения идентичности
не следует считать свидетельством того, что крещение в водах Иордана,
провозглашенное Иоанном, не было также потенциально повторяемым.
Даже в рассказах об Илии и Елисее погружение в воды Иордана или пере-
ход на другой его берег реки остается многозначным. Эта многозначность
окружает вплетенную в сюжет инициацию (напр.: 4 Цар 2:1–14) — и более
того, очищение, которого удостаивается Нееман, является скорее социаль-
ным, чем ритуальным актом, оно делает его частью Израиля, дает ему со-
причислиться к тем, кто чтит единого Господа. Но многозначность таит в
себе и очищение, представленное в повествовании в форме ритуала 2. Выс-
шая степень этого очистительного эффекта — избавление человека от про-
казы — сама по себе символизирует сверхъестественную природу вод Иор-
дана и, следовательно, их изобильную способность вызывать физические
или метафизические изменения в тех, кто окунается в реку или переходит
ее 3. Я не вижу причин, по которым сопричастие к этому изобилию и этой
«очистительной» способности не может периодически повторяться. И мож-
но возразить Брауну: крещение, совершаемое Иоанном, могло считаться
очистительным обрядом (или точнее, представленным в повествовании в
форме ритуала), даже в том случае, если оно не соответствовало всем зако-
нам ритуального очищения, принятым у фарисеев.

Мотивы Исхода и завоевания Земли Обетованной


Тот факт, что в библейской и постбиблейской традициях Галгал, броды
Эль-Махтас и Хаджла и Вади-эль-Харрар занимают центральное положе-
ние, не может не привлечь внимание к другому событию, важному для кол-
лективной памяти еврейского народа. Событие, о котором мы говорим, про-
изошло в этой же местности: это завоевание Ханаана Иисусом Навином.
Как уже утверждалось ранее, вне зависимости от исторической достовер-
ности библейского текста, повествующего о вхождении израильтян в Хана-
ан, данный рассказ доносит до нас множество традиций, сохранивших
историческую память о том, как «израильтяне» завоевали по крайней мере

1
Havrelock, «Jordan River», с. 171; см. также с. 192. Хэверлок лишь подчеркивает это, ут-
верждая, что «в Еврейской Библии отсутствует представление об утрате изначальной
идентичности или прошлого после признания Бога Израиля» (с. 201).
2
О «ритуализации через нарратив» см. ниже.
3
См. также: Havrelock, «Jordan River», с. 197–200; ср.: Fritz, 1 and 2 Kings, с. 259–260.

∙ 208 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

холмистую местность, ставшую уделом Вениамина. Самая явная точка со-


прикосновения рассказа о завоевании Земли Обетованной с повествова-
ниями об Илии и Елисее — переход как народа, так и пророков через реку,
будто посуху (Нав 3:13 — 4:18, 4 Цар 2:8–9, 14).
Израильтяне переходят Иордан у брода к востоку от Иерихона (
[Нав 3:16], [Нав 4:13], [Нав 4:19]). Так же как и в .
4 Цар 2:7–14, место точной переправы не указано, и можно предположить,
что это не броды Эль-Махтас или Хаджла, а другое место. Возможно, изра-
ильтяне со временем начали соотносить место, где их народ вошел в Хана-
ан, с территорией, где находится Махадат эль-Горанийя, и решили, что ме-
сто вознесения Илии тоже находится неподалеку 1. Но, безусловно, у нас
мало причин считать, что вхождение в Ханаан, отраженное в коллективной
памяти как начало завоевания, и переправа через Иордан Илии и Елисея
происходили в разных местах. Вполне логично предположить: как бы ни
почиталось то или иное из этих событий, второе осмыслялось как произо-
шедшее в тех же местах. Тем не менее, несмотря на географические преврат-
ности Нав 3:1 — 5:1, система бродов Эль-Махтас/Хаджла предпочтительнее,
чем эль-Горанийя, по крайней мере с точки зрения традиции византий-
ской эпохи. И хотя Эгерия не соотносит место крещения с этой террито-
рией (см. выше), она отмечает, что именно здесь колена Израилевы вошли
в Ханаан (Нав 3:1 — 5:1) 2, и здесь же восточные колена соорудили жертвен-
ник (Нав 22:10). Паломник из Пьяченцы также обращает на это внимание 3.
Очень важно признать концептуальную связь обоих событий в древнюю
эпоху, проявленную как в текстах, так и географически. Это напомнит нам
о том, что здесь мы необязательно имеем дело с фактами, которые можно
проверить исторически, а скорее нас волнуют социологическая и богослов-
ская важность библейских традиций и их взаимозависимости. Эта важ-
ность укоренена в символизме и значимости той области, которую все че-
тыре Евангелия называют местом (или одним из мест), где вершилась

1
См., напр.: Federlin, Béthanie, цит. по: Riesner, «Bethany», с. 38.
2
Itinerarium Egeriae 10.3 (CCSL 175, с. 50): «pervenimus ergo usque ad eum locum Iordanis
ubi filii Israhel transierant»; Wilkinson, Egeria’s Travels, с. 105.
3
Itinerarium 9 (CCSL 175, с. 133): «in ipso loco transierunt filii Israhel». Несколько сохра-
нившихся свидетельств пронесли это коллективное воспоминание через историю, см.:
Abbot Daniel (John Wilkinson with Joyce Hill and W. F. Ryan, eds., Jerusalem Pilgrimage
1099–1185 [London: Hakluyt Society, 1988], с. 136–137); W. F. Lynch, Narrative of the
United States’ Expedition to the River Jordan and the Dead Sea (6th ed.; Philadelphia: Lea &
Blanchard, 1849), с. 255. Другое название монастыря св. Иоанна, Каср аль-Йехуд, также
хранит в себе воспоминания о переходе евреев через Иордан в районе брода Эль-
Махтас. См.: Riesner, Bethanien, с. 26.

∙ 209 ∙
Контексты

миссия Иоанна Крестителя. Как справедливо отмечает Уэбб: «Мы должны


отдать должное Иоанну: он прекрасно осознавал, как воспримут выбранное
им место [пустыня и Иордан — символические места, связанные с историей
Исхода и завоевания Земли Обетованной], и, видимо, он, совершая свой
выбор, благожелательно относился к такому восприятию [у своей аудито-
рии] и вовлеченному символизму» 1. Даже если мы не станем уверять в аб-
солютной исторической достоверности евангельских повествований и уде-
лим внимание лишь тому, как изображено служение Иоанна Крестителя в
канонических Евангелиях, мы, тем не менее, можем подтвердить основную
мысль Уэбба и подходящим образом перестроить его утверждение: мы
должны отдать должное авторам Евангелий, — они прекрасно осознавали
символизм крещения в Иордане в рассказах об Исходе и завоевании Земли
Обетованной. И в том, что они единодушно сохранили именно это место
крещения, мы видим, что они определенно одобряют и символизм, прояв-
ленный в библейских традициях, и то, как эти традиции воспринимали те,
кто их хранил и передавал.

«По воде как посуху». Исх 13–15


К сожалению, композиционную связь (а в особенности сравнительную да-
тировку) Нав 3:1 — 5:1, 4 Цар 2:7–14 и их общего «посредника» — Исх 14–15,
оценить трудно, и это еще не сделано на должном уровне. Хотя есть вероят-
ность того, что Четвертая книга Царств сохраняет подлинную древнюю тра-
дицию повествований об Илии и Елисее, восходящую еще к периоду, пред-
шествовавшему девтерономической эпохе и, возможно, датируемую концом
IX в. до н. э. 2, и что Книга Иисуса Навина (Нав 3:1 — 5:1) содержит один или

1
Webb, John the Baptizer, с. 364. С исторической и социологической точки зрения для
Уэбба остается открытой возможность того, что Иордан не был единственным местом
Иоаннова служения (с. 365: мое собственное согласие с этим утверждением см. выше),
но, когда Иордан упоминается, он становится важным символическим компонентом
повествования. Он продолжает: «А подобное изменение в местоположении может оз-
начать лишь, что его служение в этом месте не охватывало все элементы упомянутого
символизма» (с. 365, курсив добавлен).
2
Gray, I and II Kings, с. 465–466; Marsha C. White, The Elijah Legends and Jehu’s Coup (BJS
311; Atlanta: Scholars Press, 1997), с. 32–33, 41–42; Antony F. Campbell and Mark A. O’Brien,
Unfolding the Deuteronomistic History: Origins, Upgrades, Present Text (Minneapolis: Fortress,
2000), с. 411–412. Более поздним периодом пассаж датируют: Alexander Rofé, The
Prophetical Stories: The Narratives about the Prophets in the Hebrew Bible: Their Literary Types
and History (Jerusalem: Magnes, 1988), с. 45; Susanne Otto, «The Composition of the Elijah-
Elisha Stories and the Deuteronomistic History», JSOT 27.4 (2003): 487–508, особ. 506;
есть также исследователи, которые не называют конкретной датировки: Burke O. Long,
2 Kings (FOTL 10; Grand Rapids: Eerdmans, 1991), с. 30; Antony F. Campbell, Of Prophets

∙ 210 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

несколько относительно ранних источников, все же в окончательной форме


оба пассажа сложились не ранее конца VII в. до н. э., поскольку они проявля-
ют черты, присущие девтерономической традиции, или даже слиты воедино
с девтерономической историей 1. Какие бы традиции ни присутствовали в
Израиле и Иудее до того, как обрела облик редакция девтерономической
истории в правление царя Иосии 2, по-видимому, мотив вхождения в Землю
Обетованную через Иордан (Нав 3:1 — 5:1, 4 Цар 2:7–14) развился как вторич-
ная переработка рассказа о переходе через море, будто посуху (Исх 14) и по-
этической предшественницы этого рассказа, Песни Моря (Исх 15:1b–18), .
в свою очередь основанной на образах, взятых из ранней ханаанской мифо-
логии, в которой молодой мужественный бог грозы и бури подчиняет себе —
а в некоторых вариантах убивает — дьявольское морское божество 3. Тем не
менее критический взгляд на тексты (Исх 14–15, Нав 3:1 — 5:1, 4 Цар 2:7–14)
с позиций источниковедения и умеренно критическое прочтение Исх 15:1–18

and Kings: A Late Ninth-Century Document (1 Samuel 1–2 Kings 10) (CBQMS 17;
Washington, D. C.: Catholic Biblical Association of America, 1986), с. 103.
1
О Нав 3–4 см.: Thomas B. Dozeman, «The yam-sûp in the Exodus and the Crossing of the
Jordan River», CBQ 58 (1996): 407–416; J. Alberto Soggin, Joshua: A Commentary (OTL;
Philadelphia: Westminster, 1972), с. 43–67, особ. с. 54; Volkmar Fritz, Das Buch Josua (HAT
I/7; Tübingen: Mohr Siebeck, 1994), с. 41–56.
2
Я все же полагаю, что девтерономическая история развивалась значительно сложнее, чем
изложено здесь (см., напр.: Jeremy M. Hutton, The Transjordanian Palimpsest: The Overwritten
Texts of Personal Exile and Transformation in the Deuteronomistic History [BZAW 396; Berlin:
de Gruyter, 2009]), представленная здесь концепция учитывает лишь модель двойной ре-
дакции девтерономической истории Кросса; см.: Frank M. Cross, Canaanite Myth and
Hebrew Epic: Essays in the History of the Religion of Israel (Cambridge: Harvard University
Press, 1973), с. 274–289; Richard D. Nelson, The Double Redaction of the Deuteronomistic
History (JSOTSup 18; Sheffield: JSOT Press, 1981); Richard E. Friedman, The Exile and
Biblical Narrative: The Formation of the Deuteronomic and Priestly Works (HSM 22; Chico,
Calif.: Scholars Press, 1981); Baruch Halpern, The Constitution of the Monarchy in Israel (HSM
25; Chico, Calif.: Scholars Press, 1981) и работы нескольких других учеников Кросса.
3
См., напр.: Dozeman, «yam-sûp in the Exodus»; см. также: Hans-Joachim Kraus, «Gilgal: Ein
Beitrag zur Kultgeschichte Israels», VT 1 (1951): 181–199; ET: «Gilgal: A Contribution to the
History Of Worship in Israel», Reconsidering Israel and Judah: Recent Studies on the
Deuteronomistic History (ed. G. N. Knoppers and J. G. McConville; SBTS 8; Winona Lake, Ind.:
Eisenbrauns, 2000), с. 163–178; Soggin, Joshua, с. 51–54; David Daube, The Exodus Pattern in
the Bible (All Souls Studies 2; London: Faber & Faber, 1963), 11; ср.: Jan Wagenaar, «Crossing
the Sea of Reeds (Exod 13–14) and the Jordan (Josh 3–4): A Priestly Framework for the
Wilderness Wandering», Studies in the Book of Exodus: Redaction — Reception — Interpretation
(ed. M. Vervenne; BETL 126; Leuven: Peeters, 1996), с. 461–470. Следует отметить, что ха-
наанское происхождение этого мифологического сюжета не доказывает неизраильский
характер мифемы. Как убедительно доказывает Марк Смит, различия в израильской и
ханаанской культурах были результатом процесса дифференциации общего ханаанского
субстрата, а не принципиального и изначального различия (The Early History of God:
Yahweh and the Other Deities in Ancient Israel [2nd ed.; Grand Rapids: Eerdmans, 2002]).

∙ 211 ∙
Контексты

позволяет обнаружить мифотворческое влияние иной направленности. Бер-


нард Батто утверждает, что в Священническом кодексе повествовательная
основа пассажей Книги Исхода (Исх 13:17 — 15:1, 15:19–21 [особ. 13:20, 14:1–4,
8, 9b, 10a [c], 15–18, [21a, c], 22–23, 26–27а, 28а[b], 29, 15:19]) 1 берет начало
от мотива перехода через море, будто посуху, проявленного в более ран-
них культовых традициях, сохраненных в Галгале, — но отмечает, что в
Песни Моря подобная традиция отсутствует 2 . И более того, краткий ана-
лиз Исх 15:1b–18 позволяет выделить целый ряд общих мифологем, некото-
рые из них я привожу ниже:

1. Использование корня (ст. 1b, 7), как я утверждал ранее 3, в несколь-


ких случаях ассоциируется с текстами «мифологического» (или «все-
ленского») плана, в которых либо говорится, что Господь «высоко пре-
вознесся» (Исх 15:1, см. также: Ис 2:10, 19, 21), либо враги Господа
«приходят в ярость» (букв. «воздымаются», напр., Пс 88:10).
2. Частые отсылки к морю ( ; ст. 1, 4, 8 и др.) сами собой рождают ассо-
циации с мифическим фоном песни — эта оценка подтверждается тем,
что египетским солдатам (ст. 4) отводятся роли безымянных врагов .
( , , ст. 6–10), знакомых по таким мифологическим контекстам,
как Пс 88:11 4.
3. Упоминание о «глубинах» моря ( и , ст. 5, 8) также сравнимо
со схожими мифологическими и мифологизированными контекстами
(напр. Ис 51:10, 63:13, Авв 3:10, Иов 41:23 и т. д.)

Тем не менее внимательное прочтение Песни не позволяет усмотреть в ней


четких свидетельств традиции, повествующей о том, что Израиль переходил

1
Недавний обзор деления на основные источники: Robert D. Miller, «Crossing the Sea: .
A Reassessment of the Exodus», ZABR 13 (2007): 187–193. Точные формулировки, есте-
ственно, варьируются, см.: Brevard S. Childs, The Book of Exodus: A Critical, Theological
Commentary (OTL; Philadelphia: Westminster, 1974), с. 218–221; William H. C. Propp, Exodus
1–18: A New Translation with Introduction and Commentary (AB 2; New York: Doub­leday, 1999),
с. 461–464, 476–484; Richard E. Friedman, Who Wrote the Bible? (San Francisco: Harper &
Row, 1987, с. 251 [На русском: Ричард Фридман, Как создавалась Библия? М.: Эксмо, 2011].
2
Bernard Batto, Slaying the Dragon: Mythmaking in the Biblical Tradition (Louisville: West­
minster John Knox, 1992), с. 128–152, особ. с. 136–144; см. также: Childs, Exodus, с. 223–
234; Cross, Canaanite Myth, с. 103–105.
3
Jeremy M. Hutton, «Jordan River», NIDB 3:385–392; см. также: Propp, Exodus 1–18, с. 510.
4
Cross, Canaanite Myth, с. 112–144; ср.: Childs, Exodus, с. 251. Утверждение о «мифиче-
ском происхождении» Исх 15 не должно порождать утверждение, что песнь полностью
мифологична. Как показал Кросс, при своеобразном использовании Израилем ханаан-
ских тропов происходила значительная демифологизация.

∙ 212 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

Чермное море, будто посуху. Самое большее, на что можно указать — это гла-
гол («переходить», «проходить мимо») в ст. 16, но контекст связан с тем,
что «проходящие» были источником страха для царств Трансиордании .
(ст. 15), поэтому он прямо не относится к переходу через Красное море 1. Более
того, Батто утверждает, что ни «Яхвист» (источник J), ни «Элохист» (источ-
ник E) не знают традиции перехода через море, будто посуху (Исх 13:17–19,
21–22; 14:5–7, 9a, 10b–14, 19–21, 24–25, 27b, 30–31 и т. д.) 2. Гораздо более веро-
ятно, что именно пассаж из Книги Иисуса Навина (Нав 3:1 — 5:1) повлиял на
Книгу Исхода (Исх 14), иными словами, влияние шло в обратном направле-
нии. Традицию перехода через море, будто посуху, лежащую в основе несколь-
ких рассказов, сохраненных в Нав 3:1 — 5:1, заимствовал Священнический
кодекс, и ее спроецировали в прошлое, на повествование Книги Исхода, полу-
чив тем самым инклюзио, обозначивший начало и конец скитаний по пустыне.
Хотя здесь и невозможно в полной мере распределить источники Нав
3:1 — 5:1 ввиду ограниченного объема публикации и сложности вопроса, .
я позволю себе несколько небольших замечаний. Во-первых, элементы Свя-
щеннического кодекса и Второзакония, наложенные поверх Нав 3:1 — 5:1, .
в которых Иордан выступает как еще одна параллель к переходу через море
(ям) в Исх 14 — и через «Тростниковое море» (ям-суф) в Исх 15 3 — сводят
воедино две важные темы: а) мифологическое поражение олицетворенного
Моря в облике врагов народа (Исх 15); б) метафорический образ перехода
через море, будто посуху, в качестве знаменательного события (или, более
точно, ряда событий) в истории спасения Израиля. Во-вторых, в сцене с
пророками (4 Цар 2:7–14) использованы те же образы — в особенности об-
раз, в котором река Иордан приобретает мифологические аспекты морско-
го монстра 4 — пусть даже этот аспект труднее распознать. Впрочем, можно
утверждать, что в 4 Цар 2 может присутствовать тонкая полемика, направ-
ленная против религиозного синкретизма династии Омридов и проявлен-
ная в цикле историй об Илии и Елисее. Так же как в словах о том, что
YHWH не найти ни в ветре, ни в землетрясении, ни в огне (3 Цар 19:11–12),
традиционно усматривают скрытый удар по израильскому ваализму (или,

1
Против — Batto, Slaying the Dragon, с. 144.
2
Там же, c. 136.
3
В издании: Miller, «Crossing the Sea» разграничена вездесущая «морская» традиция
(Исх 13–14, Чис 33, Ис 43:16–17, Ис 63:11–12; Пс 65:6; Пс 76:19–20; Пс 77:13) и, по-
видимому, девтерономическая традиция «Тростникового моря» (Втор 11:4–5; Нав 2:10;
4:23–24; 24:6–7; Суд 11:16; Пс 105:7, 9, 22; 135:13, 15; ср.: Исх 15, Неем 9:9, 11), которая
используется и в Священническом кодексе («источнике P»).
4
См., напр.: Hutton, «Jordan River», с. 391.

∙ 213 ∙
Контексты

что более вероятно, по израильскому яхвизму, выражавшему свое богосло-


вие в образах, в какой-то мере сходных с теми, какие применяли для опи-
сания Ваала) 1, здесь образ пророка, разделившего воды Иордана, может
быть тайной издевкой, намекающей на отсутствие силы у Ваала — по кон-
трасту с мощью пророков YHWH. Конечно, точная датировка 4 Цар 2:7–14
и правдоподобное описание развития текста Нав 3:1 — 5:1 — обязательные
предпосылки для расстановки приоритетов в споре о традиции перехода че-
рез море, будто посуху. Но даже без твердого знания о сравнительном прио-
ритете этой традиции эти рассказы о реке Иордан, типологические и нало-
женные поверх древних, позволяют хоть в чем-то понять смыслы, которые
хотел вложить в свой поступок Иоанн Креститель, когда выбирал Иордан в
качестве места для служения — или, более корректно, смыслы, вложенные .
в то, как изображена в канонических Евангелиях его миссия на реке Иордан.

Иордан как космическая сила и место обрядов перехода


Интертекстуальные и символические связи с метафорическим образом пере-
хода народом Израилевым через Красного море, будто посуху (Исх 14–15) .
и перехода через Иордан (Нав 3:1 — 5:1) отождествляют реку с космической
силой: перейти эту водную преграду можно только благодаря чудесному
вмешательству Господа. Сущность, названная в текстах Угарита «князь-
Море, судья-Река» (zbl ym… tpt nhr; KTU 1.2.IV.24–25), значительно демифо-
логизирована и лишена индивидуальности в дошедших до нас израильских
традициях, однако библейский текст сохраняет многие следы личности
этого персонажа в описании реки Иордан. Новое олицетворение Иордана
происходит в Пс 113:3, 5, где утверждается, что во время Исхода:
Море увидело и побежало,
Иордан обратился назад…
Что с тобой, море, что ты побежало,
И с тобою, Иордан, что ты обратился назад?

Столь же мифологичен по охвату пассаж Иов 40:18, где утверждается,


что «Иордан устремился ко рту» чудовищного Бегемота, одного из косми-
ческих врагов, которого способен повергнуть лишь Господь (как и Левиа-
фана; Иов 40:20–41:26).
При обсуждении мифологических тем важно помнить, что люди могут
очень быстро переходить из одного состояния сознания в другое, и эти со-

1
См., напр.: Gray, I and II Kings, с. 365; Burke O. Long, 1 Kings with an Introduction to Historical
Literature (FOTL 9; Grand Rapids: Eerdmans, 1984), с. 199–200, и упомянутую литературу.

∙ 214 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

стояния, в свою очередь, существуют внутри матрицы доступных конфи-


гураций, в которых формирование концептуальных представлений  — со
свойственными им «бинарными оппозициями» — сопоставляется с прак-
тическими мирскими реалиями повседневного «типизированного опыта» 1,
и в которых история (иными словами, каждодневный опыт) может расши-
риться в полноценную мифологию. Подобный мифологизированный (воз-
можно, заново) характер Иордана  — лишь одно из заметных библейских
представлений об этой реке. В то же время намного более простое понимание
Иордана, представленное в Нав 3:1 — 5:1, 4 Цар 2:7–14 и 4 Цар 5:1–19, сохра-
няет те же бинарные оппозиции, описанные выше (порядок — хаос, свой —
чужой), но одновременно с этим проявляет и более будничное представление
о самой реке. Хотя переходы влекут преображение состояния (и тем самым
представляют левый и правый берега Иордана как бинарные оппозиции) 2,
сами они признаются земным опытом: река  — не мифическое чудовище, .
а лишь водное пространство, требующее божественного вмешательства, что-
бы люди могли его пересечь. В Нав 3:1 — 5:1 и 4 Цар 2:7–14 воды разделяются
одним и тем же божественным вмешательством, и в каждом случае перепра-
ва влечет смену состояния: в Нав 3:1 — 5:1 израильтяне вступают в Ханаан и
полностью преображаются, становясь богоизбранным народом, исполнив-
шим свое предназначение; в 4 Цар 2:7–14 Илия взят на небеса, и это под-
тверждает, что он  — пророк Божий, а Елисей, наследуя одеяние предше-
ственника, подкрепляет свой пророческий статус. Подобное представление
Иордана, демифологизированное, но все же символичное, существовало
рядом с гораздо более мифологизированным в одно и то же время и, по-види­
мому, это совершенно никому не мешало.
Осознав, что в библейских повествованиях и поэзии нам явлены измен-
чивые и многозначные образы, связанные с Иорданом, легко согласиться с
Брауном в том, что господствующий символизм крещения, совершаемого
Иоанном Предтечей — символизм, о котором столь упорно свидетельству-
ют библейские тексты — принимает характер обряда перехода, исполнен-
ного в точности «на границе, у самого входа в Землю Обетованную» 3. Как
утверждает Браун, «Иоанн устраивал символический исход из Иерусалима
и Иудеи как предваряющий шаг к тому, чтобы вновь перейти Иордан — как

1
Stephan Bekaert, «Multiple Levels of Meaning and the Tension of Consciousness: How to
Interpret Iron Technology in Bantua Africa», Archaeological Dialogues 5 (1998): 6–29.
2
См., напр.: Jeremy M. Hutton, «The Left Bank of the Jordan and the Rites of Passage: An
Anthropological Interpretation of 2 Samuel XIX», VT 56 (2006): 470–484.
3
Brown, «What Was John», с. 44; см. также: Weinfeld, «Extent of the Promised Land»;
Jobling, «Jordan».

∙ 215 ∙
Контексты

раскаявшийся, освященный Израиль, — и снова потребовать обратно землю


в символическом воссоздании возвращения из Вавилонского плена» 1. В то
же время, хотя ученые и согласны с тем, что Иоанн, совершая свое крещение,
стремился воспроизвести завоевание Ханаана, наполненное образами воз-
вращения в Землю Обетованную после Вавилонского пленения, ограниче-
ние скрытого символизма, связанного с переходом через Иордан или погру-
жением в его воды, только сравнением с Нав 3:1 — 5:1 и 4 Цар 2:7–14, упускает
важную традицию, способную расширить наше понимание всей значимости
крещения, совершаемого Иоанном. Эта традиция, сохраненная в 2 Цар 19,
признана лишь недавно и пока что еще не играет важной роли в дискуссиях
об историческом символизме и литературном значении Иоаннова крещения 2.

Переход через Иордан. Отвага Давида


В другой своей работе я анализировал переход Давида через Иордан, опи-
санный в 2 Цар 19, как отчет о предположительно исторической переправе,
превращенный в повествование 3. В сущности, если исходить из того, что
«обряд» повторяется неоднократно, несколькими участниками, для кото-
рых он и устроен, 2 Цар 19 ни о каком обряде перехода не говорит 4. Скорее…
…действия, совершаемые Давидом во время перехода через Иордан… ритуальны в той
мере, в какой они создают впечатление участия в обряде, в то время как никакой об-
ряд явно не предполагается. Более того, здесь речь не идет об историческом переходе
Давида через Иордан, напротив — это рассказ о подобной переправе, превращенный
в повествование, и он задуман именно с целью проявить ритуальное дополнение обы-
денных действий, призванных к тому, чтобы переправиться через реку — эта черта
характерна и для ряда иных перикоп, посвященных переходу через Иордан (Нав 3–4,
4 Цар 2:1–18). Переход Давида через Иордан в 2 Цар 19 следует рассматривать как дей-
ствие, в котором обычные аспекты перехода реки вброд, — помощь товарищей, труд-
ности при переправе и т. д. — были преувеличены, и как событие, имевшее послед-
ствия для последующего положения Давида в обществе Иудеи и Израиля 5.

1
Brown, «What Was John», с. 45. В этой связи он предполагает: «Действие было обрядом
перехода в более чем метафорическом смысле» (р. 46). И Браун, и Доузман («yam-sûp in
the Exodus», с. 414) называют пересечение Иордана «обрядом перехода», но ни одни из
них не анализирует этот акт в рамках теории Арнольда ван Геннепа.
2
В качестве примера ранних работ, посвященных связи 2 Цар 19 с этим метафориче-
ским образом, см.: John Lightfoot, Horae Hebraicae et Talmudicae in Quattuor Evangelistas
(ed. J. B. Carpzov; Leipzig, 1670); позднее опубликовано на английском: Horae Hebraicae
et Talmudicae: Hebrew and Talmudical Exercitations (4 vols.; Oxford: Oxford University Press,
1859), 1:327–333, особ. 330.
3
Hutton, «Left Bank».
4
Там же, с. 473, прим. 10.
5
Там же, с. 473–474.

∙ 216 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

Текст представляет собой «ритуализированное повествование» о пере-


ходе Давида через Иордан, в котором само литературное описание имеет
оттенок «определенных традиций ритуального действия — внешне или по
сути — без необходимости изображения обряда per se» 1. Дальнейшее обсуж-
дение я построил на модели обрядов перехода, которую сформулировал
Арнольд ван Геннеп и уточнили Виктор Тёрнер и другие 2. Я утверждаю, что
временное пребывание Давида в Трансиордании дает основание для пре-
ображения его статуса: из свергнутого царя он становится восстановлен-
ным монархом. Сам переход от лишенного прав простолюдина к взошед-
шему на престол монарху уже отражает переходную стадию развития
традиций, предшествующих девтерономистической эпохе: таким традици-
ям свойственны описания царей, восходящих на престол или жаждущих
на него взойти, и царских путешествий — сперва на восток, через Иордан, .
а затем обратно в Ханаан с возросшим влиянием 3. В ранних рассказах о су-
дьях и героях-избавителях (напр. Аод в Суд 3:15–23, Гедеон в Суд 7:24 — 8:21
и Саул в 1 Цар 11:1–11) переход через Иордан не осмысляется как преобра-
жающее событие; кроме того, в них также отсутствует, по крайней мере .

1
Там же, с. 474.
2
Arnold van Gennep, The Rites of Passage (trans. M. B. Vizedom and G. L. Caffee; Chicago:
University of Chicago Press, 1960) [На русском: Арнольд ван Геннеп. Обряды перехода. Си-
стематическое изучение обрядов. М., 1999]; Victor Turner, The Ritual Process: Structure
and Anti-Structure (1969; repr., Ithaca, N. Y.: Cornell University Press, 1977);); Max Gluckman,
«Les Rites de Passage», Essays on the Ritual of Social Relations (Manchester: Manchester
University Press, 1962), с. 20–25; Mary Catherine Bateson, «Ritualization: A Study in Texture
and Texture Change», Religious Movements in Contemporary America (ed. I. I. Zaretsky and .
M. P. Leone; Princeton: Princeton University Press, 1974), с. 150–165; Catherine Bell, Ritual
Theory, Ritual Practice (New York: Oxford University Press, 1992), с. 88–93; David P. Wright,
Ritual in Narrative: The Dynamics of Feasting, Mourning, and Retaliation Rites in the Ugaritic
Tale of Aqhat (Winona Lake, Ind.: Eisenbrauns, 2001), с. 11–13; Bruce Lincoln, Emerging
from the Chrysalis: Rituals of Women’s Initiation (New York: Oxford University Press, 1981),
с. 99–101; Carol W. Bynum, «Women’s Stories, Women’s Symbols: A Critique of Victor
Turner’s Theory of Liminality», Anthropology and the Study of Religion (ed. R. L. Moore and .
F. E. Reynolds; Chicago: Center for the Scientific Study of Religion, 1984), с. 105–125;
Terence S. Turner, «Transformation, Hierarchy and Transcendence: A Re­for­mulation of van
Gennep’s Model of the Structure of Rites of Passage», Secular Ritual (ed. S. F. Moore and .
B. G. Meyerhoff; Assen: Van Gorcum, 1977), с. 53–70, цит. с. 60–64; W. S. F. Pickering, «The
Persistence of Rites of Passage: Towards an Explanation», British Journal of Sociology 25
(1974): 63–78; Louise Carus Mahdi, Nancy Geyer Christopher, and Michael Meade, eds.,
Crossroads: The Quest for Contemporary Rites of Passage (Chicago: Open Court, 1996); R. L.
Grimes, Deeply into the Bone: Re-Inventing the Rites of Passage (Berkeley: University of
California Press, 2000); R. A. Segal, «Victor Turner’s Theory of Ritual», Zygon 18 (1983):
327–335.
3
Впервые я сформулировал данную интерпретацию перехода через Иордан в следующей
работе: Transjordanian Palimpsest, см. особ. с. 364–377.

∙ 217 ∙
Контексты

с точки зрения повествователя, активное стремление протагониста к цар-


ской власти. Скорее именно тем, что под руководством каждого протагони-
ста одерживается победа, подтверждается то, что он достоин быть предво-
дителем израильтян, что и дает повод для повышения его статуса. Цель
перехода через Иордан в этих повествованиях всегда приземленна и опре-
деляется логикой военной стратегии. Но когда наложения касаются хроно-
логически более позднего эпизода — 2 Цар 19, в котором, опять же, изна-
чальная логика, лежащая в основе пребывания Давида в Трансиордании,
вовсе не была преображающей, а диктовалась предпочтением безопасного
региона опасному Иерусалиму, в котором властвовал Авессалом, — резче
проявляется и иное назначение восточного берега Иордана как такого ме-
ста, где можно безопасно укрыться и переждать угрозу. В свете наших ис-
следований особенно интересно, что этот эпизод также происходит у бро-
дов Эль-Махтас/Хаджла, в том самом месте, которое раннехристианская
традиция позже соотнесла с местом служения Иоанна и крещения Иисуса.
Роль временного пребывания в безопасной Трансиордании в том виде, .
в каком говорят об этой роли библейские рассказы, станет яснее, если мы
снова рассмотрим пророческие традиции, связанные с Илией и Елисеем. Хо-
тя и кажется, что основой такого преображения стало более позднее разви-
тие хронологически предшествующего литературного мотива, в соответ-
ствии с которым переход через Иордан придает законную силу претензиям
героя на власть и принятию этой власти 1, текстуальное сопоставление Нав
3:1 — 5:1, 2 Цар 19, 4 Цар 2:7–14 и евангельских рассказов о крещении Иису-
са образует сложную интертекстуальную сеть, в которой переход через
Иордан и погружение в его воды символизируют обретение власти в пол-
ной мере, а в частности в Евангелиях — исполнение пророчества о восше-
ствии Иисуса на престол Царства.

Заключение
Тема перехода через Иордан в качестве символически зашифрованного вы-
ражения, призванного сообщить о вступлении в роль предводителя, воз-
никла в эпоху Второго Храма не только в евангельских рассказах о креще-
нии Иисуса (Мф 3, Мк 1, Лк 3; и в какой-то мере Ин 1),  — в которых

1
О том, что в 4 Цар 2 под угрозой был статус Илии, см. также: Havrelock, «Jordan River»,
с. 163–166, особ. с. 165; Long, 2 Kings, с. 28, 31; Rofé, Prophetical Stories, с. 44–48; White,
Elijah Legends, с. 3, 8–11, и см. библиографию в третьем источнике, прим. 1; Mordechai
Cogan and Hayim Tadmor, II Kings: A New Translation with Introduction and Commentary
(AB 11; Garden City, N. Y.: Doubleday, 1988), с. 34; Sweeney, I and II Kings, с. 273–274.

∙ 218 ∙
О топографии, библейских традициях и крещении Иисуса

погружение в Иордан служит pars pro toto 1 полного двойного перехода через
реку и обратно 2, — но и в некоторых притязаниях «лжепророков», о которых
повествует Иосиф Флавий. В дни прокураторства Куспия Фада (44–46 гг.)
самозваный пророк Февда (Тода) «уверял, что прикажет реке [Иордану]
расступиться и без труда пропустить их» (И. Д. XX, 5.1, ср.: Деян 5:36). Позже,
когда прокуратором был Феликс (52–60 гг.), безымянный египтянин заяв-
лял, что уведет своих последователей в пустыню, а затем проведет их «круж-
ным путем» назад в Иерусалим (И. В. II, 13.5; И. Д. XX, 8.6; Деян 21:38).
Общепризнано, что эти честолюбивые предводители и другие «пророки»
стремились упрочить свое сакральное и политическое лидерство, совер-
шая путешествия из Иерусалима и обратно, и при этом в проповедях своих
они полагались на прекрасно известный метафорический образ Исхода из
Египта и завоевания Земли Обетованной, а также на сопутствующую ас-
социацию своих последователей с возрожденным Израильским царством 3.
Однако, насколько мне известно, никто в достаточной мере не соотносил
аспекты пребывания на безопасной земле и претензии на власть с расска-
зом о том, как Давид переходил через Иордан (2 Цар 19).
Это явное невнимание слегка удивляет, ведь большинство комментато-
ров признает топографическое своеобразие места крещения точно в той об-
ласти, где израильтяне вошли в Ханаан 4. Тем не менее представляется воз-
можным вдохнуть новую жизнь