док тор

А н д р ей

К
ов
урпат
 доктор А ндрей
К урпатов

ключ
К ТАЙНАМ
ПОДСОЗНАНИЯО
сн
овй
и
н
сти
н
к
тч
ел
ов
ек
а

Эффективные стратегии жизни

УДК 159.9
ББК 88.37

Курпатов А. В.
К 93 КЛЮЧ К ТАЙНАМ ПОДСОЗНАНИЯ.
Основной инстинкт человека. — СПб.: Издательский
Дом «Нева», 2006. — 448 с., ил.
ISBN 5-7654-4552-7
Сто лет назад Зигмунд Фрейд и Иван Павлов совершили выдающи­
еся открытия в области психологии. Но совместить их воедино, дать об­
щую картину психологии человека, объяснить и понять истинную причи­
ну наших психологических проблем до сих пор никому не удавалось.
Только теперь, благодаря работам доктора Курпатова и его сотрудников,
это стало возможным. Впрочем* недостаточно открыть Америку, нужно
еще и уметь об этом рассказать. К счастью, Андрей Курпатов обладает
удивительным талантом просто, понятно и увлекательно говорить о
сложном. И главное— любой человек, прочитав его книгу, может приме­
нить полученное знание на практике.
Андрей Курпатов — врач-психотерапевт, автор более тридцати книг
по психологии и психотерапии, создатель современной модели психоло­
гии, автор более ста научных работ и монографий, руководитель одного
из лучших мировых психотерапевтических центров, консультант ФС РФ
по вопросам психологической культуры и психического здоровья.
Андрей Курпатов — автор и ведущий популярного ток-шоу нового
поколения «ВСЕ РЕШИМ с доктором Курпатовым!»
«Ключ к тайнам подсознания»— уникальная книга, рассказывающая
о психологии человека. Она выдержала уже десятки переизданий!
УДК 159.9
ББК 88.37
Самые интересные вопросы психологии и психотерапии,
практические рекомендации по широкому кругу
психологических проблем, последняя информация «
о новых книгах и проектах, живое общение
и возможность получить «on-line»-консультацию на сайте
АНДРЕЯ КУРПАТОВА
WWW.KURPATOV.RU

Книги, составляющие данный сборник ранее издавались под названиями:

«Как избавиться от тревоги, депрессии и раздражительности»
и «С неврозом по жизни».
В оформлении книги использованы
рисунки Леонардо да Винчи.
© А. В. Курпатов, 2003
© Издательский Дом «Нева», 2006
©В.Н.СОКОЛОВ,
IS
B
N5-7654-4552-7 художественное оформление, 2005
 ОТ АВТОРА
В свое время я хотел написать книгу под названи­
ем «Инстинкт самосохранения человека». Книгу о том,
что в нас руководит нашими чувствами, мыслями, по­
ведением.
Мы, конечно, думаем, что в этой части нами никто
не командует, просто мы так чувствуем, мыслим и дей­
ствуем. Само собой. Вот захотели так чувствовать — и
так чувствуем. Захотели так думать — и так думаем.
Захотели так реагировать — и так реагируем. Но это в
некотором роде заблуждение.
На самом деле наша психика живет по своим зако­
нам — это она генерирует наши чувства, мысли и дей­
ствия. Нам же остается лишь пожинать их плоды. Так
что, если говорить совсем прямо, начистоту, мы, то
есть наша личность, — лишь исполнитель воли наших
глубинных психических процессов, а вовсе не их ис­
точник. Мы не выбирали, какими нам быть — эмоцио­
нальными или рассудочными, быстрыми или медли-
тельными, экстравертами или интровертами, трусли­
выми или бесшабашными, гиперсексуальными или,
напротив, весьма спокойными в этом отношении. Все
это за нас сделала природа — через гены, и окружа­
ю щ ая среда — в процессе нашего эмбрионального,
детского и юношеского развития. Это и еще многое-
многое другое!
В общем, я хотел написать книгу о том, с чем нам
всем приходится иметь дело каждый день, каждую
 (5>тавтора

минуту. Книгу о нашей с вами психике: о том, как она

устроена, как работает, какие силы ею движут, какие
процессы в ней протекают, каким образом возникают
сбои в работе нашей головушки, как в ней формиру­
ются психологические проблемы и комплексы, а глав­
ное — как, зная все это, научиться управлять своей го­
ловой, своей психикой. Быть английской королевой,
конечно, приятно, но до поры до времени. Царство­
вать, но не править — хорошо, если все хорошо. А ес­
ли где-то нехорошо и нужно что-то менять, то для
этого нужны инструменты управления. Одним титу­
лом тут не обойдёшься.
В общ ем, я сел за книгу, но очень скоро понял, что
она выходит длинная-предлинная, а издатели в тот
период желанием печатать «толстые» книги по «по­
пулярной психологии» не горели, да и автор неизвес­
тен, и вообщ е лучше если бы брошюрка, да еще с ка­
ким-нибудь м анящ им и придурковатым названием:
«Как заработать миллион!» или «Секс — радость
жизни!» В общ ем, нужно было искать какой-нибудь
компромисс. Н апример, разбить запланированную
книгу на две части, каждой придать самостоятельное
звучание, потом названия... Короче говоря, вместо
одной книги получилось две: «Как избавиться от тре­
воги, депрессии и раздражительности» и «С невро­
зом по жизни». Обе были изданы, и обе, к моей иск­
ренней радости, наш ли своих читателей.
Но червоточина осталась... Объясню, какого рода
червоточина.
В книге «Как избавиться от тревоги, депрессии и разд­
раж ительности мне пришлось ограничиться расска­
зом о нейрофизиологических механизмах работы наше­
го мозга, а вот об отношениях сознания и подсознания
удалось только намекнуть. А вот в книге «С неврозом
по жизни» я, напротив, сосредоточился на объяснении
сложных и запутанных отношений между тем, что мы
думаем, и тем, что заставляет нас думать подобным
 <S>mаЗтора
образом, но совершенно обошел стороной «механику»
этих процессов. С горем пополам с задачей деления
первоначальной книги на две части я справился. То, что
это одна книга, а не две, даже никто не понял. Но это
именно одна книга! Была, есть и более того — сейчас вы
держите ее в руках.
Настало время, когда интерес к психологии стал
более серьезным и осмысленным, да и доктора Кур­
патова соглашаются издавать «толстым». Так что
теперь мне остается только «сшить» два этих текста
по смыслу. '

* * * , ■

Сто лет назад Зигмунд Фрейд опубликовал свою зна­

менитую книгу «Толкование сновидений», чем ознаме­
новалась психоаналитическая эра в психологии и психо­
терапии. И в это же самое время в России Иван Петро­
вич Павлов завершил разработку своей теории высшей
нервной деятельности, чем ознаменовалось начало но­
вой эры в психологии и психотерапии. Если вам показа­
лось, что я только что оговорился, то это не так. Да, эти
два великих ума создали две параллельных эры в одной
и той же науке. Как, думаете, такое возможно? Просто
наука раскололась надвое, вот и все. Хотя... Она сильно
от этого пострадала.
Зигмунд Фрейд создал теорию, которую нельзя на­
звать научной в строгом смысле этого слова. Он нашел
интересный способ объяснить многие до него необъяс-
ненные вещ и в области человеческой психики, но
объяснение — это еще не закономерность, не закон, а
поэтому и не наука. Это творчество. Иван Петрович
Павлов, напротив, создал строго научную теорию, отве­
чающую всем необходимым критериям, но на собаках,
а на людях экспериментировать не решился. И наука
Павлова встала, а творчество Фрейда никуда не пошло.
Наука и творческая мысль организованы по разным
 (Е>тавтора

принципам, свести их вместе— все равно что скрестить

жирафа с антилопой.
Ну и самое, может быть, важное: Фрейд изучал сущ­
ность желания, Павлов — механизмы его реализации.
Кажется, тут царит абсолютное взаимодополнение —
тут сущность, тут механизмы — но это только кажет­
ся. На самом же деле ситуация аналогична следующей:
один человек знает химическое строение масляных кра­
сок и микроскопическую структуру холста некоей кар­
тины, другой, напротив, имеет только эстетическое
впечатление от этой картины. Как вы думаете, пооб­
щавшись пару часов, смогут они объяснить друг другу,
о какой именно картине идет речь? О «Данае» Рубенса
или о «Девочке на шаре» Пикассо? А пару лет общения
дадут результат? А сто?.. Нет. Каждый из них имеет ин­
формацию, которая никак не соприкасается с инф ор­
мацией собеседника. Они изучали один предмет, но по-
разному. Совсем по-разному.
Причем оба ученых — и Фрейд, и Павлов — пре­
красно понимали, что они подошли к решению одной
и той же задачи — проблемы психики, но с двух прямо
противоположных сторон. «Если бы я знал об этом
несколько десятилетий раньше! — восклицал Зигмунд
Фрейд, познакомивш ись с трудами И. П. Павлова
в 30-х годах XX века. — Как бы это мне помогло!»
А Иван Петрович в это же время писал: «Когда я думаю
сейчас о Фрейде и о себе, мне представляются две
партии горнорабочих, которые начали копать желез­
нодорожный туннель в подошве большой горы — че­
ловеческой психики». Им обоим оставалось жить все­
го несколько лет, оба уже были глубокими стариками,
а за их спинами уже стояли последователи, которые в
отличие от самйх корифеев люто ненавидели друг друга:
фрейдисты — павловцев, павловцы — фрейдистов.
Коса на камень! Сто лет последующей непримиримой
войны!
Возможно, вы спросите меня: а почему им было не
договориться, если даже основатели обоих научных
направлений так радушно приняли друг друга? Ч то­
бы ответить на этот вопрос, нужно вернуться к приве­
денному только что высказыванию Ивана Петровича
Павлова, к его аналогии. Необычайно удачной анало­
гии! Две партии горнорабочих начали копать желез­
нодорожный туннель в подош ве больш ой горы...
Причем одни с одной стороны горы, другие — с дру­
гой. Блестяще! А у них был общ ий план? Как эти два
туннеля могли встретиться в центре горы, если у этих
двух групп «горнорабочих» в принципе не было обще­
го плана? Возьмите для примера кусок поролона и
проткните его не глядя с двух сторон ш вейными игла­
ми — вы попадете кончиком одной иглы в кончик
другой? Сильно сомневаюсь.
Сто лет ушло на сверку планов. И если бы не эволю­
ционная теория, не зоопсихогия, не практика десятков
психотерапевтических школ, если бы не работы выда­
ющихся психологов и психотерапевтов разных на­
правлений — результат так бы и не был достигнут. Но
сейчас наконец задача решена, туннель, пролегающий
в подошве горы с названием «человеческая психика»,
построен. Конечно, еще остаются некоторые вопро­
сы, но это уже вопросы декорирования нашего тунне­
ля. Кроме того, остаются еще и приверженцы прежних
теорий, которые настаивают на правиле: П авлов —
отдельно, Фрейд — отдельно. Но таких уже, к счас­
тью, скромное меньш инство. Итак, в чем же суть
объединения Павлова и Фрейда?
Первая часть этой книги* рассказывает о том, что
такое психические механизмы. Проще говоря, отвеча­
ет на вопрос — как работает психика? Три главных
механизма работы психического аппарата были от­
крыты отечественными учеными — И. П. Павловым,
А. А. Ухтомским и Л. С. Выготским. Ученые объясни-
ли, каким образом мозг объединяет хранящуюся в
нем информацию в функциональные блоки (принцип
* Эта часть книги раньше публиковалась отдельным изданием под
названием «Как избавиться от тревоги, депрессии и раздражительности».
 ©т аЗтора

динамического стереотипа), каким образом эти блоки

взаимодействуют друг с другом (принцип доминанты),
а также как эти блоки выстроены изнутри (принцип
соотношения слов и смыслов). Зная это, мы можем ре­
шить огромное количество задач, главная из которых—
изменение нашего собственного поведения. А именно:
как сменить отрицательные эмоции на положитель­
ные, как изменить пессимистичные и тревожные мысли
на мысли позитивные и конструктивные и, наконец, как
правильно принимать решения, используя те резервы
психики, которые в нас, несомненно, есть.
Разумеется, вся эта работа осуществляется под эги­
дой одной силы. Что это за сила? Мозг — орган тела,
сформировавш ийся в процессе эволюции для реш е­
ния одной, самой важной задачи — задачи выжива­
ния, ей подчинено все внутри нашей психики. Но зада­
ча выживания сложнее, чем нам может показаться
при беглом изучении темы. Чтобы жизнь продолжи­
лась, мы должны параллельно решать не одну, а три
задачи: задачу своего личного выживания, задачу вы ­
живания группы, к которой мы принадлежим, и зада­
чу выживания нашего вида, то есть продолжения
рода. Это три составляющие инстинкта самосохране­
ния. Фрейд, правда, разглядел только одну ветвь это­
го инстинкта, но после него были Альфред Адлер,
Конрад Лоренц и многие другие, которые дополнили
картину. И поэтому вторая часть этой книги* расска­
зывает о том, что такое эта наша внутренняя, движу­
щая сила —гинстинкт самосохранения, и как он играет
с нами, используя те механизмы психики, которые
описаны в первой части.
Знание механизмов работы психики позволяет нам
менять собственное поведение, характер эмоций и об­
раз мысли. Это инструмент управления нашей психи­
кой. Но чтобы управлять ею, недостаточно знать как,

* Эта часть книги раньше публиковалась отдельным изданием под

названием «С неврозом по жизни».

10
 важно еще и правильно интерпретировать природу
этих наших с вами реакций. Именно поэтому так важна
вторая часть этой книги. С тревогой, страхом, паниче­
скими атаками справиться можно, но нужно знать, от­
куда у всего этого хозяйства ноги растут. С депрессией
и апатией тоже при желании совладать можно, но нуж­
но правильно интерпретировать происхождение этих
отрицательных эмоций. И так по любому пункту —
хоть страх, хоть депрессия, хоть раздражительность и
повышенная впечатлительность.
Но есть и еще один очень важный пункт: наши жиз­
ненные стратегии. То есть та идеология, которая опре­
деляет нашу с вами жизнь. Частенько мы и не догады­
ваемся, что живем, руководствуясь в построении своей
жизни определенной идеологией, но, как говорится, не­
знание закона не освобождает от ответственности. По­
литическая идеология определяет направление развития
государства, и наша личная жизненная стратегия всегда
имеет место быть в нашей головушке — тайно или
явно, и именно от нее зависит, насколько мы будем ус­
пешны и счастливы. И понятно, что если эта наша лич-
4 ная стратегия создана нами обдуманно, целенаправлен-
но, с чувством, с толком, с расстановкой, это одно дело:
мы получим то, на что рассчитываем. А когда она фор­
мируется сама собой, самотеком, то может получиться
и не очень хорошо. К сожалению, часто так, точнее —
* чаще всего и получается.
Именно поэтому сейчас я работаю над серией книг,
5 которые рассказывают как раз об этом — как отстраи-
ji вать собственную, личную, такую, какую нам самим
1 нужно, жизненную стратегию. Эффективную страте-
v. гию жизни...
^ Но чтобы перейти к решению этой благой задачи,
необходимо освоить инструменты работы с собствен­
ной психикой (о чем, как я уже сказал, речь пойдет в
первой части книги) и законы точной интерпретации
нашего собственного поведения — характера наших
 (Ё)тавтора
чувств, образа мыслей и механизма принятия решений
(об этом речь во второй части этой книги).
Я желаю вам в этом успеха!
Настало время, когда мы должны научиться исполь­
зовать психологическое знание для улучшения качества
нашей жизни!
Искренне Ваш,
Андрей Курпатов
 ВВЕДЕНИЕ
Вы знаете, как работает мозг?» — он спраш и­
вает меня недоверчиво й одновременно испытывающе,
ему недавно исполнилось 14 лет. Он заявил родителям,
что он гений, и они насильно притащили его на кон­
сультацию к психотерапевту. Он произносит эту фразу
не то как вопрос, не то как издевательство и, не отводя
глаз, наблюдает за моей реакцией.
Знаю ли я, как работает мозг? Метко! В принципе
это, конечно, хорошо известно, но спроси любого «спе­
циалиста цо мозгу» вот так, в лоб, уверен, он не найдет­
ся с ответом. А ведь следовало бы!
Мы знаем о мозге и психике до неприличия много,
но все это знание рассеяно окрош кой маловразуми­
тельных понятий на бесчисленных страницах специ­
альных изданий, растворено во множестве частных и
конфликтующих друг с другом теорий, построенных
на гипотетических предположениях. Оно повисло ка- ненова, и. п. Пав-
/-> лова. А. А. Ухтом-
ким-то темным, мутным облаком в нашем личном и ското и л с Вы-
профессиональном опыте. Это знание подразумевает- готского, ставших
ся, даже используется временами, однако им не владе- п'иологи^невоз-
ют вполне. Но зачем в таком случае это знание нужно? можно было бы раз-
Вся наша жизнь — это работа нашего же м о зг а .витие9Т0Йнаут
Все, что мы воспринимаем, все, что мы слышим, ви- иСуроберге
дим, чувствуем, все, что мы думаем, все наши пережи- ggi^ | [ | ^
вания и прозрения — это работа нашего мозга, не более
тогр. Наш а жизнь — это мозг, выключи его, и она
оборвется, тогда как наше тело, подключи его к опреде­
ленным приборам, выпускаемым медицинской про­

14
 3 £>Ведение
<

мышленностью, может и продолжить свое скверное и

бессмысленное существование.
Таким образом, знать, как работает мозг, — значит
уметь управлять своей жизнью, уметь менять ее по соб­
ственному усмотрению, т. е. делать ее краше. А ведь
иного нам и не надо! В конце концов, наша жизнь —
это не просто и не только события, это в первую оче­
редь то, как мы их переживаем, то, как мы ощущаем
свою жизнь. И все это находится в ведении Его Величе­
ства Мозга.

Общая схема
Бесчисленное количество сигналов постоянно попа­
дает на рецепторы нашей нервной системы, здесь они
перекодируются, превращаясь в нервные импульсы. Да­
лее, уже в таком, измененном, виде, эта информация
поступает в мозг. Тут, в этом аккумуляторе, в этом
«банке данных», она смешивается с уже имеющейся ин­
формацией, хранящейся, перерабатываемой, вновь со­
здаваемой из. прежних элементов. В результате этого
смешения получается некий «продукт», который*.и
представляется на суд нашего мозга; мозг судит и при­
нимает решение. Это решение и воплощается в виде
реакции на ту изначальную стимуляцию, которая «упа­
ла» на наш рецептор. Этим решением может быть ка­
кая-то мысль или переживание, чувство, движение —
что угодно!
И все это можно представить в виде достаточно
простой схемы:
 5 & 0едение
<

Действительно просто. Но есть ли в этой схеме от­

вет на поставленный вопрос? Можно ли сказать, что
мы знаем теперь, как работает мозг? Ничего подобно­
го! Ничего мы не знаем! Мы написали «мозг», мы ска­
зали, что информация перекодируется, смешивается,
анализируется, мы постановили, что в отношении ре­
зультата этой работы мозга мозгом же принимается
какое-то решение. Вот что мы сказали.
Очень хорошо, молодцы! Но как она перекодирует­
ся? Как смешивается? Каковы правила ее анализа? Исхо­
дя из чего принимается решение об ответной реакции?
Все это осталось непроясненным, замутненным нашим
голым словоблудием. Но ведь это именно то, что нам и
нужно было бы знать!

Знать или не знать?

Хотя, впрочем, зачем? Велика хитрость — знать, как
работает мозг! Работает себе, и ладно. Можно, навер­
но, как-то и без этого знания обойтись. Можно — по­
чему бы не обойтись? Обходимся же! Дурное дело, как
известно, нехитрое.
Но посудите сами: если мы даже не знаем, как все это
происходит (я уже не говорю о влиянии и тому подоб­
ных вещах!), если все это происходит без нашего ведо­
ма, само по себе, все это кодирование, анализ, синтез,
принятие решений, то можно ли говорить, что мы уп­
равляем собственным поведением, т. е., строго говоря,
собственной жизнью? Нет, не мы, а он о— наше поведе­
ние — управляет нами. Чудовищно!
Каждый из нас представляет собой этакую марио­
нетку — куколку на шарнирчиках и веревочках. Созна­
ние — это ведь только верхушка айсберга, вся же ос­
новная работа происходит на более глубоких пластах и
уровнях, в бессознательном, неосознанном, а сознавать
ни то ни другое у нас нет никакой возможности. Что-то
там у нас в голове происходит, как и что — мы не в кур­
се, а потому контролировать не можем.
 О&ведение

Находясь в блаженном неведении, мы абсолютно

уверены, что все о себе знаем, все контролируем, что
мы последовательны и логичны.
Фактически дело обстоит прямо противоположным
образом: мы ровным счетом ничего о себе не знаем (за­
блуждения наши в этом смысле просто фантастиче­
ские!), сами находимся под контролем внутренних сил
(коих в нас непостижимое количество), а наша последо­
вательность и логичность, если в определенном ракурсе
на нее взглянуть, конечно, имеет место быть, однако
если посмотреть на это дело здраво, то окажется, что
она курам на смех и не курам тоже. Дети, знаете ли, со­
вершенно уверены, что ветер дует оттого, что деревья
качаются, — мило, но лишь в случае соответствующих
возрастных групп.

Приговор
Издержки всего этого безобразия столь значитель­
ны, что мне, наверное, не хватит даже этой книги, что­
бы рассказать о них хоть сколько-нибудь подробно.
Однако я попытаюсь, поскольку мы слишком дурно
осведомлены о том, что происходит у нас в нашей соб­
ственной голове. Это никуда не годится, потому что
происходит (заявляя это, я должен взять на себя всю
меру ответственности) бог знает что, но по причине
своей неграмотности мы это «бог знает что» отдали
Челов<к, навериое’
МОЖСТрЯССНИТшВйТЬ
богу,.
а кесарь (надеюсь, вы догадываетесь, о ком идет
на жалость, однако речь) остался у нас не у дел.
кажется, что уже и Более того, поскольку в аналогичной ситуации пол-
жалость не в силах л J
на него расстаты- ного психологического дефолта оказался каждый, заме-
вать- тить соответствующие изъяны оказывается непросто.
Франц Бом Норма ведь, как известно, это не то что хорошо, а то,
^ ~ что чаще встречается, что, впрочем, совсем не означа­
ет, что то, что чаще встречается, хорошо. В нашем
случае, о чем и пойдет речь в этой книге, понятия «нор­
мы» и «хорошо» благополучно разошлись по разным
полюсам и язвительно показывают друг другу языки.

17
 j
/
<5&Ввдвние

Они-то показывают, а мы в дефолте, и просвета не

видно.
То, как работает мозг, должен знать не только врач,
но и каждый человек.
Природа подарила нам сложнейший многофункцио­
нальный инструмент, который пестовала в процессе
всей эволюции для целей нашего с вами выживания.
Мы же обращаемся с ним как неандерталец с микро­
скопом! Именно в этом, чрезвычайно важном вопросе
собственного выживания, к чему собственно наша пси­
хическая организация и предназначена, мы, как это ни
парадоксально, проявляем чудеса недальновидности,
расточительности и неспособности (а может быть,
лени) к обучению.
Наше незнание вышеупомянутого «инструмента»,
граничащее с вопиющей безграмотностью, незнание
законов его функционирования и правил использова­
ния оборачивается сущей трагедией. Обладая таким
удивительным источником практически вмененного
нам благосостояния (душевного и, подчеркну особо,
материального), мы умудряемся не только безбожно
и изощ ренно его гноить, но еще и обращаем себе же
во зло, что уж и вовсе никак объяснить невозможно.
Человек, которого мы зовем разумным, облада­
ющим поистине огромными возможностями и фанта­
стическим потенциалом, этот человек на деле оказыва­
ется запуганной зверюшкой, которая всю жизнь гоняет­
ся за призраком несбыточного счастья и обретает толь­
ко разочарования. Уныние, тоска и бессмысленность — Перед Богом мы все
одинаково умны,
вот наше кредо. Наша судьба — суицид. точнее— одинако­
Некоторые из нас убивают себя в одночасье, неко­ во глупы.
торые устраивают суицид протяженностью в несколь­ Альберт Эйнштейн

ко лет, используя в качестве «спасительного» средства

наркотик, остальные же умерщвляют себя долго и му­
чительно, сжигая себя на работе или в рутине бытовых
неурядиц, заглушая душевную боль спиртным или
транквилизаторами. В сущности какая разница, как?..

18
 О&Ввдение

Солипсизм: «Мое “Я”— это все, и все тут!»

Есть такое, в свое время очень популярное философское тече­

ние, называется—солипсизм. Согласно этомуучению, весь мир—
не более, чем продукт нашего собственного воображения (такая
крайняя форма субъективизма), играума, так сказать. Самымпосле­
довательным солипсистом был знаменитый немецкий философ
Иоанн Готлиб Фихте (1762-1814). Солипсист верит, что мир, кото­
рый он видит, слышит, ощущает,—это лишь сон, просто сон. Он
ощущает себя одиноким, единственнымво Вселенной, окружающие
его людине рассматриваются им какживые существа, они нереаль­
ны или, в лучшем случае, потусторонни. Конечно, во всемэтом чув­
ствуется некоторое преувеличение, хотя если мы задумаемся, то
увидим, что отчасти солипсисты не так уждалеки от истины...
Мыживем в мире, который, конечно, есть, и тут солипсистявно
передергивает, утверждая обратное. Этот мир нам не кажется, не
чудится, не мерещится, но он и не воспринимается нами таким, ка­
ков он на самом деле. На омом деле, мы воспринимаем только ка­
кую-то часть мира, его «видимый спектр». Болеетого, мы его стро­
им анализаторами своегомозга, своими представлениями, своимот­
ношением к нему. Глаз воспринимает только двухмерное изображе­
ние, это уже в мозгу обретает качество трехмерности; мы, напри­
мер, слышим не звуки, а лишь ощущаем колебания специальной
жидкости внутри собственногоуха, которые благодаря работе мозга
становятся звуком.
Нам кажется, что мы видим конкретные предметы: например,
этукнигуили буквы на странице, но ведь и этонеправда! Мы видим
«нечто», что называем этими словами. Эта книга может использо­
ваться не только как «чтиво», но и как подпорка, какгруз илитопли­
во. То есть многое зависит от того, как мы назовем тот или иной
предмет, от того, как мы будем его использовать. Наконец, сущест­
веннуюроль в нашем восприятии мира играет то, как мы лично от­
носимся к тем или иным вещам. Например, кто-то сочтет этукнигу
хорошей, а кто-то отвратительной, кто-то интересной, а кто-то скуч­
ной до безобразия. Причем в каждом конкретном случае речь идет
об одной и той же—этой—книге! Одной и той же, но такой раз­
ной! Разной в зависимости от того, кем и чем является ее читатель.
 5 &Ведение
<

Иными словами, мир становится таким, каким мы его вос­

принимаемза счет работынашего мозга, его особенностей и со­
держимого.
Вэтом смысле солипсисты, конечно, правы. Анаш мозг—это
строитель мира, он наделяет его цветом и запахом, он превращает
его в сложную систему, он наделяет мир тем или иным качеством.
Вэтом смысле наш мозг—это действительно и центр вселенной,
и вся вселенная разом. Недооценивать значимость этой работы
нашего мозга — значит ничего не смыслить в жизни. Такова
участь многих доморощенных дилетантов от психологии, страда­
ющих инфантильностью, а то и откровенной глупостью.

Мораторий на смертную казнь

Да, знать, как работает мозг, в любом случае нелиш­
не — мягко говоря, а прямо говоря — мы обязаны это
знать. Обязаны перед самими собой, обязаны перед
теми, кто нам дорог, кого мы любим. В конце концов,
у нас ведь только одна жизнь, по крайней мере я знаю
только об одной — этой. Как мы ее проживем, зависит <„■ >Ь-'!>
' $•' < *

только от нас, ведь в конечном счете это же наш мозг.

Так или иначе, мы все равно будем использовать
этот выданный нам инструмент, но лучше иначе, неже­
ли так, как мы привыкли это делать. Принятая сейчас в
обществе практика привела к тому, что теперь все, без
исключения, люди страдают невротическими расстрой­
ствами (научный факт!)*. Вот почему так важно знать,
как работает М О З Г . В сущности Э Т О ведь вопрос П С И Х О - Человек с и и ; дол-
логической культуры, психической гигиены, душевного превд^чем'^о-
здоровья. Можно, конечно, и не мыться, но ведь за- снетм?
вшивеем! Впрочем, это всем понятно, а когда речь идет
о психическом здоровье, о собственной жизни, в конце
концов, мы все пускаем на самотек.

* Почему мы все страдаем неврозами и невротическими состояния-

ми, как это может проявляться и что с этим делать? Ответы на эти вопро­
сы вы найдете во второй части книги (ранее — отдельное издание «С нев­
розом по жизни»).

*20
 5 &0еденив
<

Мы все, сознаемся, думаем только о себе, но, как

оказывается, о себе мы не думаем. В противном слу­
чае вряд ли бы нормальный, в здравом уме человек по­
зволил себе тратить собственную единственную жизнь,
эту предоставленную ему командировку на «этот свет»,
таким образом — страдая, напрягаясь, переживая, му­
чаясь от самых разнообразных психологических про­
блем, комплексов и прочих «заморочек».
Знание о том, как работает мозг, следовало бы, мне
думается, преподавать в школе в качестве базовой дис­
циплины, в противном случае остальные полученные в
ней знания непоправимо падают в цене. Когда же до
нас наконец дойдет, что психическое здоровье — это
экономический фактор? Когда же мы все-таки образу­
мимся?! Здравым игрокам на бирже жизни, не стремя­
щимся вместе со всеми к неизбежному банкротству, я
предлагаю эту книгу. Психологическая экономика и
маркетинг, знаете ли...

Данные многочи­
сленныхнаучныхэкс-
периментов свиде­
тельствуют: то, что
человек думает о се­
бе, как правило, не
соответствует дей­
ствительности; а
внешние обстоятель­
ства влияют на его
поведение больше,
нежели его собст­
венные убеждения.
Л.Росс и Р.Нисбетт
 Састъ nepBaa
ПРИНЦИПЫ
РАБОТЫ МОЗГА
Великий русский ученый и по совместитель­
ству «дедушка русской физиологии» Иван М и­
хайлович Сеченов первым доказал следующий
неоспоримый теперь уже факт: если мы хотим
познать человека мы должны узнать психиче­
ские механизмы, которые определяют наше су­
ществование. Таких механизмов, как оказа­
лось, три. Эти три основополагающих принци­
па, определяющих работу мозга, а потому и
всю нашу психическую жизнь — «в болезни и
здравии», были открыты и детально изучены
нашими соотечественниками. Благодаря И. П.
Павлову выяснилось, что мы — это набор
привычек, которые функционируют по прин­
ципу доминанты (сие открытие принадлежит
А. А. Ухтомскому), а располагаются эти при­
вычки в двух пластах психического — там, где
правит сознание, и там, где правит бессозна­
тельное (о том, как они это делают, рассказал
мировой общественности JL С. Выготский).
Вот, собственно, все это нам и надлежит уяс­
нить.
 Глава первая
ПРИВЫЧКА
(или первая натура)

Незабвенный Иван Петрович

И ван Петрович Павлов — великий русский уче­
ный, академик и лауреат Нобелевской премии — лич­
ность выдающаяся! Дотошный до безобразия, мучав­
ший не только подопытных собак, но и всех своих кол­
лег и сотрудников, он создал поистйне колоссальную
науку о мозге и психике, но вошел в историю как автор
незамысловатых «условных рефлексов», хорошо нам
известных еще по школьной программе. Вся беда в по­
литическом строе: да, его обласкали коммунисты (а что
прикажете делать с Нобелевским лауреатом?), но они
же его и похоронили, упростив павловское учение до
двух притопов, трех прихлопов.
Удивительно, но последующие господа диссиденты,
взявшие реванш у товарищей коммунистов, оказались
в отношении Ивана Петровича столь же близорукими.
Все словно бы и забыли, что Павлов изучал не только
собачек да обезьянок, но еще и человека, работал в
психиатрической клинике (ныне это Клиника неврозов
им. И. П. Павлова), а также открыл и сформулировал
«рефлекс свободы»! Наконец, этот «коммуняка» бой­
котировал научные форумы, выказывая таким обра­
зом свое негодование по поводу арестов и разрушения

2$
 r 4jacmt> пврЗаа

церквей, и, что тоже факт, написал товарищу Сталину

письмо, в котором открыто назвал его автором фаш и­
стского строя.
Если кого и можно уподобить Филиппу Филиппови­
чу Преображенскому из знаменитой булгаковской пове­
сти, так это Ивана Петровича Павлова (кстати, знаме­
нитый фильм снимался именно на его кафедре, в тех же
помещениях, где Павлов проводил свои эксперименты
и читал лекции), поскольку, как и у Филиппа Филиппо­
вича, у Ивана Петровича «рефлекс свободы» был уди­
вительным! Павлов не слыл особенно верующим чело­
веком, но когда коммунисты закрывали и разрушали
церкви, он стал демонстративно осенять себя крестным
знамением прямо на улице, завидев любую церковную
маковку. Рассказывают, что однажды (дело было в се­
верной столице) Иван Петрович перекрестился на пло­
щади перед Владимирской церковью. Молодой, румя­
ный постовой смерил старика взглядом, улыбнулся и
добродушно бросил вдогонку лауреату Нобелевской
премии: «Темнота!»
И менно Павлов сформулировал один из наиваж- - ^ ^
нейш их принципов, определяющих работу мозга, —
«принцип динамического стереотипа». К сожалению, iJ L ji
значимость этого открытия не была оценена долж- 4
ным образом — ни тогда, ни в последующем, эту до­
садную неприятность мы сейчас и поправим.

Манной крупы не желаете?

Она оказалась в Клинике неврозов после трагиче­
ской и внезапной гибели своего мужа— автомобильная
катастрофа. Врачи клиники, насколько это вообще воз­
можно в таких случаях, оказали ей помощь, я со своей
стороны проводил психотерапию. И вот почти к само­
му моменту выписки она рассказала мне удивительную
историю...
Смущаясь, она начала так:
— Я, наверное, наркоманка.

-----24
 Мои брови от удивления самопроизвольно пополз­
ли вверх. Трудно было представить подобный «порок»
у благополучной и успешной (по крайней мере, до не­
давнего времени) женщины сорока лет, работающей в
солидной конторе, воспитывающей сына, который по­
ступает в университет, а вечерами играет на скрипке...
Трудно. Впрочем, удивление мое длилось недолго.
— Не в обычном смысле, — продолжила она.
— «Не в обычном» — это в каком?
— Меня снова потянуло на сухую манку.
— На сухую манку?.. — мое удивление вошло в но­
вую фазу.
— Да, на сухую манную крупу.
Дальше все стало намного понятнее. Когда моя паци­
ентка была еще совсем маленькой, она жила в огром­
ной коммунальной квартире. Вопреки обычному пред­
ставлению о жизни в коммуналке, ее воспоминания о
том периоде замечательны. Соседями по квартире во­
лею судьбы (или советской распределиловки) оказались
художниками и музыкантами — все молодые, веселые,
не успевшие озлобиться и устать от жизни.
И, как ни странно, самым ярким и самым счастли­
вым воспоминанием детства осталась одна картинка...
Она, четырехлетняя, сидит в углу огромной кухни, у са­
мого окна. Строгая и одновременно сердобольная ба­
бушка суетится у плиты — она готовит манную кашу,
а пока внучка скучает, бабушка насыпает ей в блюдце
немного сухой крупы, и та ест — счастливая, беззабот­
ная, защищенная, окруженная искренней, сердечной
заботой надежного, знающего жизнь человека.
С тех пор минуло бог знает сколько лет, но всякий
раз, когда в жизни этой моей пациентки случались не­
счастья, она начинала испытывать непреодолимую
тягу забиться в угол и съесть одну-другую щ епотку
сухой манной крупы. Она открывает кухонный шкаф,
и ее глаза автоматически выделяют на полках одну
вещь — коробку с манкой. Она заходит в продуктовый,
магазин и сразу видит ее —-манку. Дошло буквально до
 гЧмсть nepBaa

смешного: теперь она постоянно носит манную крупу

с собой, в сумочке. Временами, когда накатывает осо­
бенно сильный приступ нестерпимого внутреннего на­
пряжения, она находит возможность скрыться от по­
сторонних глаз и съесть щепотку манной крупы. После
чего, словно бы по мановению волшебной палочки, му­
чающее ее напряжение мгновенно уходит...
Наверное, эта история кажется странной, но стран­
ного в ней ровным счетом ничего нет, совсем. Она есть
лучшая иллюстрация основного принципа, лежащего в
основе работы мозга. Название этого принципа —
«динамический стереотип».

Собака Павлова
Даже из школьной программы всем хорошо извест­
но, что Иван Петрович Павлов открыл условный реф­
лекс. Впрочем, подобное, в прямом смысле этого слова,
школярское понимание великого учения незабвенного
Ивана Петровича граничит с вопиющим примитивиз­
мом. И дело даже не в том, что И. П. Павлов открыл „
кроме условного рефлекса еще бездну других, не менее ;
значимых психических и физиологических феноменов, ^;
а в том, что условный рефлекс, как выяснил в результате ; ■*"
своих исследований И. П. Павлов, — только верхушка Iс
огромного айсберга. i
Что такое условный рефлекс? При виде и запахе пи-
щ и у собаки, понятное дело, начинает выделяться слю-
на (цели этого феномена, запрограммированного при- ^
родой, надо, думать, понятны) — это есть безусловная
пищевая реакция, или, иначе, реакция на безусловный
раздражитель (пищу). Однако если мы.будем сочетать
подобное предъявление пищ и с каким-нибудь нейт­
ральным стимулом, например со звуком звонка или
включением лампочки, то после нескольких подобных
сочетаний у этой собаки возникнет условная связь.
Данный, прежде нейтральный, стимул будет восприни­
маться ею как условие появления пищи, на которую она
 и будет выделять слюну даже в том случае, если этой
пищи не унюхает и не увидит. Вот что такое условный
рефлекс.
Условным раздражителем для животного является
не какой-то отдельный стимул, а множество элементов
ситуации, в которых этот условный рефлекс выраба­
тывался: вид комнаты, где этот эксперимент проводил­
ся, ощущение от давления лямок станка, в который эта
собака во время эксперимента помещалась, само время
суток проведения этого эксперимента, присутствие
конкретного экспериментатора (а не какого-то другого,.
постороннего человека) и т. п.
Иными словами, этот злосчастный звонок (или не
менее злосчастная лампочка) — лишь один из компо­
нентов целостного условного раздражителя, но есть и
масса других, которые могут оказаться не менее значи­
мыми. Впоследствии пищевая реакция может возник­
нуть у собаки не только при звуке звонка или включении
лампочки, но и просто при наступлении традиционно­
го времени проведения эксперимента, при появлении
экспериментатора, при попадании собаки в экспери­
ментальную комнату, на лямки, которые ее удерживали
в станке во время эксперимента, и т. п.
Таким образом, простых, односложных, так ска­
зать, условных рефлексов в природе не существует и су-
„С физиологичес-
, ществовать не может. А сложный,7 действительно изве-
кой точки зрения стный природе условный рефлекс И. П. Павлов назвал

приобретенная при- «динамическим стереотипом». Почему И. П. Павлов

вычка есть не что л J
иное, как образова- назвал этот феномен «динамическим стереотипом»,
ние в мозгу нового почему не «сложным условным рефлексом»? Подроб-
пути разряда, по ко- „
тороиу известные ньш ответ на этот вопрос должен включать обстоятель-
приносящие нерв- ное разъяснение процессов возбуждения и торможения
всегда™впоследс^ (физиологический жаргон), протекающих в мозге. Но,
вин уходить. думаю, большой беды не будет, если мы это опустим и
Уи™« ц^йис сразу перейдем к делу.
Реакция на этот совокупный условный раздражитель
-'£/$ (стимуляцию) отнюдь не простая штука, это всегда
много разнообразных, слившихся в едином порыве
 rL6acmf первая

реакций: какие-то центры в мозгу возбуждаются, какие-

то подавляются, причем все это происходит в опреде­
ленной последовательности, с чередованиями и слож­
ными взаимодействиями. То есть животное совершает
не одно, а множество самых разнообразных действий,
которые как бы вписаны в его психическую структуру,
запрограммированы в ней. В результате же неизменно
возникает определенное состояние: возможно, это и
пищевая реакция, но, возможно, и чувство радости или,
напротив, горе и страх, возможно, это какая-то потреб­
ность или желание.
Впрочем, почему мы все время говорим о «собаке» и
«животном»? У человека все происходит точно таким
же образом! Причем человек — животное с необы­
чайно развившимся «церебральным аппаратом» (моз­
гом) — как никакое другое создает сложнейшие и
удивительнейшие динамические стереотипы, а про­
ще говоря, привычки! Так что в принципе нет ничего
странного в том, что манная крупа, включенная в «ди­
намический стереотип безопасности», может сущест­
венно снизить уровень нервного напряжения и тревоги,
вызывать ощущение безопасности.

Плюющийсяоркестр

. Говорят, что однажды, в начале XXвека, студенты Император­

ской Военно-медицинской академии, где, кстати, и самИ. П. Павлов
когда-тоучился, прослушали лекциювеликого физиолога и решили
проверить егоучение об условныхрефлексахна практике. Они купи­
ли несколько килограммов лимонов, положили их в прозрачные
авоськи и отправились в городской парк.
Там по заведенной традиции выступал для честной публики ду-
. ховой оркестр. И вот наши «лимонные террористы» сталипрогули­
ваться напротив играющихмузыкантов сэтими авоськами, полными
лимонов, туда-сюда. Как нетрудно догадаться, концерт на свежем
воздухе был сорван: музыканты, глядя на лимоны, которые они не
ели (безусловный раздражитель), а только видели (условный раз­
 дражитель), напустили в свои трубы столько слюны, что играть бо­
лее не было никакой возможности!
Судьбаэтих студентов нам не известна, но учение И. П. Павлова
доказало и продолжает доказывать свою беспрецедентнуюмощь.

Положительное и отрицательное
подкрепление
Мы говорим: «привычка». Звучит очень просто,
но на самом деле мы, произнеся это слово, столкну­
лись с феноменальным по сложности явлением психи­
ческой жизни. Привычка появляется не сама со ­
бой, не по собственному хотению и велению, а
есть результат действия положительных и отри­
цательных «подкреплений», своего рода кнута и
пряника. Что есть «подкрепления»? Чтобы у человека
сформировалась та или иная привычка, должны иметь
место те или иные последствия его действий, а послед­
ствия эти могут быть как положительными, так и от­
рицательными.
Например, молодой (очень молодой) человек занял
сидячее место в общественном транспорте, прописан­
ное «пожилым людям и инвалидам». Тут откуда ни
возьмись появляется тот, кто имеет, благодаря соответ­
ствующей надписи, некие права на это, занятое нашим
героем место. Появляется и давай качать свои права:
«Ах ты негодный! Такой-сякой, немазаный! Сидит, в
ус себе не дует, о больных людях не думает!» Понятно,
что после подобных выступлений со стороны старшего
поколения наш герой почувствует себя, мягко говоря,
некомфортно. Испуганный и пристыженный, он усту­
пит это чертово место, а еще у него возникнет «динами­
ческий стереотип»: всякий раз, занимая сидячее место в
общественном транспорте, он будет испытывать выра­
женный дискомфорт. Возможно, он и вовсе станет из­
бегать садиться в транспорте, и все благодаря отрица­
тельному подкреплению.
 г Чмхсти первая

Теперь рассмотрим пример положительного под­

крепления. Та же самая ситуация, только на нашего мо­
лодого (очень молодого, как мы помним) человека по­
просили любезно и ласково: «Милочек, хорошенький
мой, будь так добр, уступи, пожалуйста, бабушке мес­
то, а то ноги у меня совсем разболелись...» Тот, понят­
ное дело, как и в первом случае, место свое старушке ус­
тупит, а если она его за это еще и похвалит, искренне до­
вольная оказанным ей вниманием, а если еще и конфету
(или пряник) даст, то тут... Сформируется тут у нашего
героя привычка уступать пожилым и другим нужда­
ющимся людям свое место в транспорте, причем делать
он это будет с удовольствием (что немаловажно!), по­
скольку сформировалась эта его привычка благодаря
положительному подкреплению.
К сожалению, большинство наших привычек сфор­
мировано по первому варианту (то ли накричали на нас
за что-то, то ли наказали, то ли проигнорировали, то
ли унизили, оскорбили — одно хуже другого). И полу­
чается, что всякий раз, реализуя то или иное свое пове­
дение, таким образом сформированное, т. е. ту или
иную свою привычку, стереотип поведения (кои рассы­
паны по нашей жизни как песок по морскому берегу),
мы, по сути, следуем своему страху, возобновляем его
этим действием и поддерживаем. В результате же стра­
ха в нашей жизни, что называется, выше крыши, при­
чем он и руководит ею, ею и питается. Беда...

Разрыв сердечной связи

Горе является первой эмоциональной реакцией челове­

ка — новорожденный малыш плачет. Это горе так же, как
и в любом другом случае (за исключением, конечно, при­
вычки горевать), есть результат нарушенного привычного
стереотипа поведения. Например, находясь в утробе, ма­
тери, мы привыкли слышать-ощущать биение ее сердца.
Когда же мы исторгнуты из материнского чрева, все сте-
 реотипы нашего эмбрионального существования (поведе­
ния) оказываются нарушены.
С. С. Томкинс подтвердил эти соображения простым, но
чрезвычайно интересным экспериментом. Он показал, что
новорожденные, помещенные в комнату с репродуктором,
имитирующим биение сердца матери, быстрее прибавляют в
весе и меньше кричат, чем дети в обычных палатах. Иными
словами, когда для малышей были созданы условия, которые
в большей мере отвечали их привычному — утробному —
образу жизни, они испытывали меньше отрицательных эмо­
ций, нежели те дети, чьи динамические стереотипы были нару­
шены куда более существенно.

Неэкономичная экономика
Это мы говорили о том, как формируются конкрет­
ные привычки, теперь встает вопрос: а зачем вообще
возникают привычки? В чем их эволюционная значи­
мость? Чем этот механизм обусловлен? Ради чего его
мать-природа выдумала?
Больш инство исследователей, в особенности, ко-
„ •. • нечно, западных, дает ответ в духе «рыночной эконо-
мики»: выгодно, оптимизация, так сказать, ж изнен­
ных ресурсов. Конечно, один раз отработал, опробо­
вал — эффект положительный, значит, дальше мож­
но шуровать в том же духе, особенных усилий к тому
не прикладывая и голову лиш ний раз не загружая —
налаженное ведь производство. Впрочем, привычка
^ (или, как мы знаем теперь, динамический стереотип) —
„ как раз тот случай, когда «философия капитализма»
дает сбой. Дело в том, что конъюнктура на рынке жиз-
ни меняется с быстротой удивительной! Это еще Ге-
раклит говорил, мир его праху: «Все течет, все изменя-
’s l ется>>-
Сформировал человек тысячи мелких привычек,
уложил их в строгую, стройную канву своего поведе-
ния, и несет его жизнь по рельсам накатанным. А тут —
бац! — изменение: развод или свадьба, смерть близкого
 ^Састь перЗая

или рождение наследника, переезд, увольнение или новое

назначение... И вся выстроенная непосильным трудом
«железнодорожная сеть» с составами и вагонами — в
тартарары! Тревога, шабаш, спасайся, кто может! Воз­
никает, выражаясь по-научному, состояние дезадапта­
ции. Хороша экономия, нечего сказать!
Да, все меняется, и оказываются старые привычки
обузой, тормозят перемены, а то и блокируют самым
натуральным образом. Терзают, иными словами, свое­
го носителя, требуют возвращения его в прежнее русло,
в порядок, временем установленный.
Впрочем, настоящая проблема для человека кроет­
ся даже не в этом. Фантастическая неприятность со­
стоит в другом. Привычки, стереотипы поведения,
как мы уже говорили выше, — это способ реакции че­
ловека на мир, а восприятие — это ведь тоже способ
такой реакции! И вот получается, что со временем,
взрослея, и мир свой мы начинаем воспринимать
стереотипно. Постепенно сливается он для нас в одно
мутное, серое и безрадостное пятно — все нам извест­
но, все обдумано уже тысячу раз, все передумано. +
«Все как всегда» — роковая фраза, дословно означаю- » *f *
щая, что все так «достало», что даже и в петлю лезть
СИЛ нет. Привычка - ог-
Вот вам и стереотип, вот вам и привычка... Не эко- ромное маховое ко-
номия, а сущее разорение! Е Й З К
сервативный дея­
тель. Чем больше
Служба
'
безопасности иелочей повс«-
невной жизни мо-
г, жем мы доверить
В чем же тогда, на самом деле, умысел проказницы- нетребующемууси-
природы, за что она нас так «наградила» — привыч- лий привычному

кой, стереотипией (как сказал бы И. П. Павлов)? Ответ волм^ысвобож^

на этот вопрос, как ни странно, лежит на поверхности, даются высшие си-
Дело, конечно, не в экономии, по крайней мере не в од- ™боты*
НОЙ ТОЛЬКО ЭКОНОМИИ, д е л о в б е з о п а с н о с т и . рой они преднаа-
Проверенный однажды стереотип поведения, реали- начены-
зованный и, по случаю, не приведший к летальному ис- Уилм^Джеймс
ходу, запоминается мозгом, глубокими его структура-

32
ми как «проходной вариант», как безопасная форма по­
ведения. Остальные же возможные варианты поведе­
ния и действий, сколь бы хороши они ни были «на бу­
маге» (так их понимает, по крайней мере, сознание), не
проверенные практикой, т. е. подкоркой (она, надо за­
метить, по природной своей примитивности читать не
умеет), — суть катастрофа, ибо есть неизвестность, а
хуже и ужаснее неизвестности ничего нет.
Стереотипное же действие, стереотипная ситуация,
напротив, дело понятное и знакомое, известнее некуда,
и потому милее оно сердцу нашему любых замков воз­
душных и журавлей непойманных, любой экономики
дороже! Своя рубашка, знаете ли, к телу ближе, а по­
тому, что бы ни происходило, как бы жизнь наша ни
менялась, ригидный и костный мозг (а в основании
своем он именно такой — костный и ригидный) всеми
своими фибрами пытается реализовывать прежние,
проверенные стереотипы поведения. Береженого, как
говорится...
Вот наш мозг и ждет до последнего, изо всех сил
пытаясь удержать прежнее свое, пусть и чреватое не­
гативными последствиями, поведение, чреватое, но
родное, а главное — знакомое, известное. Привычка,
таким образом, — это наиглавнейший форпост ин­
стинкта самосохранения, предохраняющего нас от
пугающей неизвестности и потенциальной опа­
сности.
Инстинкт же самосохранения — изобретение наи­
древнейшее и потому, видимо, пребывающее теперь в
стадии глубокого, не поддающегося лечению маразма.
Именно он, этот старый маразматик, и заведует при­
вычкой (динамическим стереотипом, как говорил Иван
Петрович), из нее он сотворил себе кумира, ее продюси­
рует, ей верит, на нее полагается.

2 Ключ к тайнам подсознания

 г Чмстг> пврЗаа

Собаке далимясо

Поразительно, но инстинктусамосохранения абсолютно безраз­

лично —благоприятно новое поведение, новые непривычные об­
стоятельства или же они плохи—он в любом случае реагирует са­
мым негативным образом. Для подтверждения этого факта над од­
ной из собачекучудили такой эксперимент. Сначала ее обучили оп­
ределенным образомдоставать подкормкуиз специального устрой­
ства. Здесь нужно заметить, что в качестве подкормки (вознагра­
ждения за удачное выполнение задания, т. е. положительного под­
крепления) использовался сухарный порошок (вещь, как вы догады­
ваетесь, съедобная, но отнюдь не деликатес).
Собака совершенно освоилась с этой задачей, выполняла ее бы­
стро и успешно, но вот в очередной раз вместо сухарного порошка
в это устройство положили кусок свежего мяса (вот ужпоистине со­
бачий деликатес!). Что же произошло? Собака, как и обычно, т. е.
следуя своей привычке, подбежала к этомуустройству и специаль­
ным образом открыла его крышку, но, не обнаружив там сухарного
порошка, впала в ужасное беспокойство, отказалась от мяса (вы мо­
жете себе это представить?) и вообще полностьюлишилась способ­
ности справляться с этим заданием!
Мясо, конечно же, лучше сухарного порошка, но если, согласно
привычке (или, иначе, динамическому стереотипу), должен быть
порошок, мясо уже не подходит, причем ни под каким соусом. Ин­
стинкт самосохранения интересуется не последствиями поведе­
ния, а строгим и непременным выполнением всех пунктов, за­
ложенных в программу данного поведенческого стереотипа.

Гусыня Лоренца
Однако все эти выкладки великого русского ученого
нуждались в пояснении, которые и дал другой Нобе­
левский лауреат, австрийский ученый Конрад Лоренц —
человек удивительный во всех отношениях. Кстати, од­
ну из своих самых известных книг — «Оборотная сто­
рона зеркала» — он написал не где-нибудь, а на терри­
тории «бывшего Советского Союза», в Армении, где он
оказался в лагере для военнопленных. Причем надо
признать, что Лоренц настрадался как от той, так и от
другой стороны, участвовавших во Второй мировой
войне: гитлеровцы лишили его кафедры в Вене, а потом
призвали войсковым врачом на фронт, а наши добле­
стные спецслужбы использовали будущего лауреата
Нобелевской премии на подсобных работах. Лоренц
выживал, питаясь армянскими скорпионами, чем силь­
но пугал своих тюремщиков.
Параллельно, прямо в лагере, он занимался работой
над своей книгой, снискавшей впоследствии мировую
известность, причем писал ее гвоздем с помощью мар­
ганцовки на мешках от цемента! Впрочем, надо отдать
должное нашим героическим бойцам НКВД, которые
разреш или Лоренцу вывезти его рукопись по осво­
бождении из лагеря, правда взяв с него обещание, что
в ней нет и не будет никакой «антисоветчины». Одна­
ко «антисоветчины» в этой книге предостаточно, прав­
да, Лоренц не врал, когда давал свое обещание, он про­
сто не мог и подумать, что то, что он пишет, может
быть признано в СССР «антисоветчиной»..Впрочем,
речь не об этом.
В одной из своих книг — «Агрессия (или так называ­
емое “зло”)» — К. Лоренц рассказывает о серой гусыне
по имени Мартина. Ученый воспитывал ее «начиная с
яйца», а потому она доверялась ему как собственному
родителю. Когда М артина немного подросла, Лоренц
стал приучать ее к самостоятельности. Одним из эле­
ментов программы было обучение гусыни взбираться
на второй этаж дома, где располагалась спальня. Пер­
вый раз Мартина,-конечно, сильно испугалась, столк­
нувшись с новым для нее поведением Лоренца, кото­
рый против обыкновения не понес ее по лестнице, а
стал ее «заманивать». Испугавшись, М артина броси­
лась к окну, расположенному в нескольких метрах от ле­
стницы (обычная для гусей.реакция в ситуации опасно­
сти — бежать на свет). Но в конце концов затея Лорен­
ца удалась — М артина освоила задачу.
 ^Чххстр первая

Дальше движение к окну перед подъемом на второй

этаж вошло в стереотип поведения Мартины. Всякий
раз, когда гусыня подходила к лестнице, она сначала
прогуливалась в сторону окна и лишь затем поднима­
лась по ступенькам. Постепенно длина прохода к окну
сокращалась, эти движения становились по сути своей
символическими.
Однажды Лоренц сильно засиделся, работая над
какой-то своей книгой, и совсем позабыл впустить
Мартину в дом. Уже стемнело, когда он все-таки вспом­
нил о своей воспитаннице. Вспомнил, поспешил к две­
ри, открыл ее, и перепуганная насмерть М артина как
ош паренная вбежала в комнату. Гусыня бросилась
прямиком к лестнице, взбежала с разбегу аж на пятую
ступень... И тут произошло нечто! М артина вдруг ос­
тановилась как вкопанная, вытянула шею (что типич­
но для гусей при сильном испуге) и, приготовившись к
бегству, расправила крылья. Кроме того, она издала
предупреждающий крик и едва не взлетела! Что случи­
лось?! Лоренц был в шоке, но происшедшее дальше и
вовсе повергло его в настоящ ий исследовательский '
транс. *
М артина секунду помедлила, потом повернулась и л
быстро-быстро спустилась на пять ступеней вниз. Да- ■.
лее, словно бы выполняя какую-то чрезвычайно важ­
ную миссию, она пробежала весь первоначальный путь
до окна, покрутилась там (причем был вечер, а потому
окно было темным!), развернулась и отправилась об- 5,.-
ратно к лестнице, где опять, поднявшись на пятую сту- £
пень, оглянулась кругом, встряхнулась и произвела при­
нятое у серых гусей движение приветствия. «Я едва ве­
рил своим глазам! — пишет К. Лоренц. — У меня не
было никаких сомнений, как истолковать описанное
происшествие: привычка превратилась в обычай, кото­
рый гусыня не могла нарушить без страха». Вот вам и
гениальное научное открытие, сделанное, как говорит­
ся, почти на ровном месте, если, конечно, не считать ле­
стницы. Почти Архимед!
 Но шутки в сторону. К. Лоренц представил нам за­
мечательную иллюстрацию работы инстинкта самосо­
хранения, защ ищ аю щ его животного от неизвестно­
сти, за которой, кто знает, может скрываться чудо­
вищная опасность. Иными словами, нарушение при­
вычной формы поведения вызывает в нас нега­
тивные эм оции, чтобы мы не отступали с «прото­
ренной дороги».

Приметы и предрассудки

Именно благодаряэтомумеханизму, который К Лоренцописална

своейгусыне, перелетныептицыумудряются совершатьсвоидлитель­
ные вояжи с севера на юг и обратно, никогдане сбиваясь сдороги. На
маршруте ихдержит страх, любое отклонение страссынеизбежно его
вызовет и заставитптиц вернуться на прежнюютраекторию.
Но что там птицы! Вспомните себя, какое чувство испытываете
вы, когда стучите по дереву, чтобы не накликать беду, когда плюете
через левое плечо, встретившись с черной кошкой, когда смотри­
тесь в зеркало, вынужденные вернутьсядомой, позабыв там какую-
то вещь. Вспомнили? Это чувство страха, страха, возникающего
при нарушении привычного стереотипа поведения.

Нарушение динамического стереотипа

^ Иван Петрович Павлов, которого в одном из нашу-
мевш их современных романов автор назвал «небес-
, ным Павловым», рассказал о феномене динамическо-
>.4 го стереотипа столько, что на столетие могло бы хва­
тить. Именно он сформулировал и основное интересу-
•;i ющее нас здесь положение: при всяком нарушении
'й§ привычного стереотипа поведения животное испыты-
_ вает целый перечень негативных эмоций (и в первую
' ^ •очередь — страх), а при возобновлении этого стерео-
•'V типа, напротив, испытывает эмоции положительные
Ц (радость или удовлетворение).
 rLC>acrm>первая

В нашей с вами жизни тому множество примеров.

Вспомните замечательное чувство тихой радости, когда
вы возвращаетесь в когда-то дорогие вам места. Да,
знаменитое и крайне приятное чувство милой носталь­
гии есть результат возобновления прежнего стереотипа
поведения, которое, разумеется, сопровождается поло­
жительными эмоциями. Или возьмем другой пример.
Всякий раз, когда наша жизнь совершает свой очеред­
ной крутой вираж, наша психическая организация пере­
живает жесточайший стресс, возникает сильнейшее
нервно-психическое напряжение, выражающееся, как
правило, чувством смутной, а то и явной тревоги, спо­
собной привести даже к тяжелейшему нервному срыву.
Психотерапевты постоянно сталкиваются с самыми
на первый взгляд странными ситуациями. Человек, от­
работавший на Севере двадцать лет, переезжает нако­
нец в среднюю полосу. По идее теперь только жить и
радоваться, но эта идея, как часто бывает, кардинально
расходится с реалиями жизни. В жизни же этот пересе­
ленец испытывает стресс, который зачастую оканчива­
ется или инфарктом-инсультом, или неврозом. Впро­
чем, для запуска этого механизма вполне достаточно
переехать с квартиры на квартиру...

Сим привычки

Надо признать, что «крутой жизненный вираж»—это только

хорошая демонстрация, а элементарной демонстрацией может
стать и самый незначительный, на первый взгляд, «виражонок».
Вот что пишет К. Лоренц: «Кто способен к самонаблюдению,
тот должен будет признаться себе, что и у взрослого культурного
человека привычка, если она закрепилась, обладает большей влас­
тью, чем мы обычно себе сознаемся. Однаждыя внезапно осознал,
что, разъезжая по Вене в автомобиле, как правило, использую раз­
ные пути к некоторой цели и обратно от нее; а было это еще в то
время, когда не было улиц с односторонним движением, вынужда­
ющих ездить именно так. И вот, возмутившись сидящим во мне ра­
бом привычки, я попробовал ехать “туда” по обычной обратнойдо­
 роге и наоборот. Поразительным результатом этого эксперимента
стало несомненное чувство боязливого.беспокойства, настолько не­
приятное, что назад я поехал уже по привычной дороге».
Воттакие казусы, и это при столь невиннойпроцедуре! Акакдол­
жно подействовать такое изменение, как развод или, например,
смерть близкого человека, который вписан, включен практически во
все нашижизненныесценарии, во всестереотипыповедения?Все, что
бы ниделалиженатыймужчинаилизамужняяженщина, автоматиче­
ски сверяется и поверяется супруге (супругу). Она (он), когда зримо,
когдавиртуально, стоит закаждымшагом, закаждоймыслью, закаж­
дым планомна будущее. И вот раз, и его (ее) нет— исчез, испарился!
Да, резонанспсихическойорганизации будеттакой, что мало непока­
жется. «Дети выросли и улетели»—то же самое. Новая работа—то
же самое. Метро сломалось, и надо ездить теперь на перекладных, а
это время, прежниежизненные графики надо видоизменять—хуже
не придумаешь, все стереотипы поведения—коту под хвост!

Сила стресса, вызванного нарушением

привычного образа жизни
(в относительных единицах)
Стрессовое событие Баллы
1. Смерть супруга 87
2. Вступление в брак 77
Мы на наших со­ 3. Развод ' 76
баках при трудных 4. Беременность 68
задачах, т. е. при 5. Серьезная болезнь, травма 65
затребовании но­ 6. Потеря работы 62
вого и трудного ди­ 7. Разрыв прочной связи 60
намического сте­ 8. Заем денег, дача в долг 52
реотипа, не только 9. Поступление на учебу 50
имели дело с мучи­ 50
10. Изменение профессии, работы
тельным состоя­
нием, но и произ­ 11. Появление нового члена семьи 50
водили нервные 12. Изменение личных привычек 45
заболевания — не­ 13. Изменение условий труда 43
врозы, от которых 14. Переезд на другую квартиру 42
потом приходи­ 15. Увольнение супруга с работы 41
лось лечить живот­ 16. Изменение в способе досуга 37
ных. 17. Смена в религиозной практике 36
И. П. Павлов 18. Изменение в режиме сна 34
19. Изменение личных финансов 33
20. Развлекательная поездка 33
 HLacntb пврВаа

Ha войне он был снайпером

С другой стороны, возобновление прежнего стерео­
типа поведения зачастую магическим образом способно
исправить сложившееся неблагоприятное положение
дел. Этот случай произошел с одним моим пациентом,
прапорщиком МВД. Он обратился за специализирован­
ной помощью в связи с тяжелейшим чувством тревоги,
которое сделало его раздражительным, нервным, он по­
терял сон, похудел и т. п. Что же выяснилось в процессе
нашей беседы? На протяжении уже десяти лет он рабо­
тает в МВД, причем на самой безобидной должности —
старшиной, т. е. заведует всяческим имуществом — от
приборочного инвентаря и формы до бронежилетов, ду­
бинок и автоматов. В течение же последних двух лет, в
связи с наступлением на терроризм, с одной стороны, и
недостатком кадров — с другой, ему пришлось ходить
на всяческие дежурства, оцепления, облавы.
При этом, что крайне важно, в МВД этот мой па­
циент попал после службы в армии, а служба его про­
ходила — ни много ни мало — в Афгане, где наши во­
ины, как известно, отрабатывали свой «интернацио­
нальный долг». И вот на этой войне, более десяти лет
тому назад, он был снайпером. А теперь попытайтесь
догадаться, какую заветную мечту, появившуюся у
него два года назад, он озвучил на психотерапевтиче­
ском сеансе? Полагаю, эта задачка не из простых. Ока­
залось, что излюбленным увлечением моего пациента
стала охота (надо заметить, что он никогда не охотил­
ся прежде). Я, разумеется, стал эту деталь уточнять, и
он, вмиг повеселев, принялся увлеченно рассказывать
мне, как это замечательно — «выйти в лес с винтовкой
с оптикой». Блеск!
Теперь разгадаем задачку, заданную нам самой ма-
тушкой-природой. Чем была «винтовка с оптикой» для
этого моего пациента в Афгане? — спасительницей, за­
щитницей, единственной опорой и надежей (помните

40
давнюю воинскую песенку: «Наши жены— пушки заря­
жены, вот кто наши жены!»). Теперь же, два года назад
попав в ситуацию стресса (а он воспринял ее именно как
ситуацию стресса, благо его опыт подсказывал именно
такую реакцию на ночные выезды и прочие нюансы
военизированной деятельности), в ответ на чувство тре­
воги его мозг автоматически предложил своему облада­
телю способ защиты, включенный в давнишний, еще
афганский, снайперский стереотип поведения— обзаве­
стись «винтовкой с оптикой».
Именно эта идея и грела его в течение последних
двух лет, пока он постепенно, медленно, но верно ска­
тывался в тяжелейший невроз. Она грела, поскольку
вызывала положительные эмоции, связанные с идеей о
возможности возобновления прежнего стереотипа по­
ведения. Вот вам и Иван Петрович! — глыба, махина,
«матерый человечище!»

Курение— т о зависимость?

Зависимость курение или не зависимость—выяснить доста­

точно просто. Лишите курильщика хотя бы на день возможности
курить, и он скажет вам: «Зависимость, зависимость! Только от­
станьте, дайте сигаретку!» Но что это за зависимость? Буквально
все пребывают в полной уверенности, что это зависимость от ни­
котина, отсутствие которого и вызывает столь неприятные физи­
ческие и психические состояния. Однако, как показывают совре­
менные исследования, это совсем не так!
Задумаемся над вопросом: что есть курение? Это поглощение
никотина или мероприятие, вписанное буквально во все жизнен­
ные процессы? Проснулся, выпил кофе—покурил; сел в машину—
закурил; пришел на работу, встретился с коллегами — покурил;
сделал какое-то дело—покурил; пообедал—покурил; переговари­
ваешься с кем-то — куришь; идешь домой — проходишь мимо
ларька, покупаешь сигареты — куришь; приходишь домой, са­
дишься на диван—куришь; ужинаешь—куришь; смотришь теле­
визор —куришь; читаешь—куришь; ложишься в постель—ку­
ришь... Это поведенческие стереотипы!
 r ibacmtf пврЗаа

Курильщик не может выпить кофе или водочки, например, и не

покурить; смотреть телевизор—и не курить; на перекур выйти—и
не покурить! Эти дела у него просто не заладятся, он не будет чув­
ствовать себя комфортно без сигареты во рту, без этого чирканья
спички или зажигалки, без дыма, без стряхивания пепла. Лиши его
всехэтих «ингредиентов» жизни, точнее, динамического стереотипа,
и он будет испытывать внутреннее напряжение, мысли будут вер­
теться вокруг желанной сигареты, станет нарастать раздражение,
агрессивность.
Инстинкт самосохранения, привлекая на своюсторонусозна­

тельности, причемнаплевать ему—ракили не рак, атеросклероз

или нет, ему важно «все формальности соблюсти». Еслиже чело­
век отказывается, то пусть страдает: напряжение, беспокойство,
раздражительность. Получите, распишитесь! Аникотин? Что нико­
тин? Вредно, конечно, но и все на этом...

Нет худа без добра...

Впрочем, нужно признать, что инстинкт самосо- „
хранения — это отнюдь не «небесный» и «беспристра- *
стный» Иван Петрович Павлов, он вовсе не ставит пе-
ред собой цели тупо блюсти установленный раз и на-
всегда порядок. И хотя его не назовешь не только «со- •
знательным», но даже вменяемым, он все-таки свою >
линию держит. А линия эта, как нетрудно догадаться,
состоит в том, чтобы обеспечить выживание своего но-
сителя, т. е. наш инстинкт самосохранения делает все от
себя зависящее, можно сказать, из кожи вон лезет, что­
бы выручить нас из любой беды.
Тут, правда, есть одна загвоздка, которую иначе и не
сформулируешь: «моя твоя не понимай», и все тут. Ин­
стинкт самосохранения вызывает напряжение в
случае изменившейся жизненной ситуации отнюдь
не из вредности или по банальной своей природ­
ной глупости, он обеспечивает таким образом экст­
ренную мобилизацию сил и средств организма, что-
бы освоить новую, изменившуюся ситуацию, он
пытается в ней обжиться.
Сознание же, наш чопорный интеллект, внушений
инстинкта самосохранения не приемлет, считая его, по
всей видимости, существом примитивным, от природы
туповатым, а потому полагает ниже своего достоинства
к нему прислушиваться. По сути дела, конечно, так оно
и есть — примитивный и туповатый, ничего не подела­
ешь. Пусть так, но по большому счету он, что называ­
ется, «клевый парень» и дело свое знает, знает и делает.
Если бы сознание не было столь высокомерным и при­
слушивалось к тому, что под ним там творится и деет­
ся, то жизнь наша, верно, складывалась бы совсем ина­
че. Но что поделаешь с этой зазнайкой, полагающей,
что он все знает и любую ситуацию «разрулить» может?
Что ж, за высокомерие и глупость приходится платить...
Впрочем, инстинкт самосохранения тоже «хорош»,
он ведь не разбирает (по природному своему простоду­
шию), какие изменения ситуации носят потенциально
позитивный характер, а какие — негативный. Его инте­
ресуют только два вопроса: во-первых, сам факт изме­
нения, что для него как для быка красная тряпка, а во-
вторых, последовало ли сразу вслед за этим изменением
положительное подкрепление, если последовало, то все
в порядке, а если нет, то пиш и пропало, чуть-чуть от­
срочь и привет, разбираться не будет. А потому если
что-то не по нему, то, по заведенной у этих типов тра­
диции, «лоб разобьют». Вот так: хотели как лучше, по­
лучилось как всегда...

Брачныеузы — это тоже«динамический стереотип»!

Американцы давно рассчитывают силустрессового (психотрав­

мирующего) события в условных единицах, которые получили на­
звание «единиц жизненных перемен», т. е. речь идет о степени нару­
шения поведенческих стереотипов. Согласно этой классификации,
брак или принятие предложения оценивается—в 77 баллов «стрес­
са», а развод—всего 76. Разве это неудивительно? Не странно ли,
 г Чжть первая

что вступление в брак рассматривается учеными как больший

стресс, нежели развод? Ориентируясь на свой обыденный опыт,
мы думаем, что развод, конечно, хуже брака, но на деле вступле­
ние в брак—для психики, следующей своим динамическим сте­
реотипам, —это настоящая катастрофа!
В сущности, что такое брак? Вступающие в брак разрушают
чуть ли не все свои прежде установившиеся стереотипы поведения.
Меняются их отношения сродителями и друзьями, смещаются жиз­
ненные приоритеты, корректируются привычки, прежние интересы
заменяются новьми, изменяется ритм жизни. Именно эти переме­
ны и создают стресс, для психики человека—это перестройка, ка­
ких свет не видывал! Авы же знаете, что такое «перестройка»...
Столкновение с неизвестным, с новым—это всегда трав­
ма, которая вызывает неосознанную тревогу, беспокойство,
внутреннее напряжение. Но тревога эта проходит на фоне «пси­
хологической эйфории новобрачных», не осознается должным об­
разом, а потому именно в этот период и закладываются все те
проблемы, которые впоследствии могут стать роковыми. Где-то
что-то недоговорили, на что-то закрыли глаза, где-то подумали
«потом наверстаем», а в результате возникают психологические
долги, начинают капать проценты. Кроме того, на этом стрессе ^. |
меняются оба молодожена, изменяется их восприятие друг друга, »' \ ;
причем, как правило, не в лучшую сторону,—стресс-то какой!
Готовыли молодожены столкнуться сэтими кардинальными пе- , #
ременами в их жизни? Профессиональный опыт психотерапевта и *
статистические данные о ранних разводах говорят, что нет. Когда £
же наши радужные ожидания не оправдываются, мы начинаем ^
злиться. Однако вымещаем мы эту свою злобу не на истинных ви-
новниках наших разочарований, не на создателях этих нелепых Щ
ожиданий, т. е. не на самих себя, а на других, на тех, кто «осканда- 4
лился», оказавшись таким, каков он есть на самом деле, а не таким,
каким бы мы хотели его видеть. Тот же, без вины виноватый, чувст­
вует себя обиженным, причем незаслуженно, и в отношениях воз­
никает глубокая трещина.
 Глава вторая
ДОМИНАНТА
(или рулевой обоза)

Преподобный Алексей Алексеевич

^ ^ л е к с е й Алексеевич Ухтомский — великий рус­
ский ученый, которому, правда, не дали Нобелевской
премии, что, на мой взгляд, и глупо, и несправедливо
(почему И. П. Павлову дали, а А. А. Ухтомскому —
нет?). Ну да бог с ними, расскажем лучше о нашем за­
мечательном соотечественнике, открытие которого
можно без преувеличения назвать вторым основопо­
лагающим принципом работы мозга. Имя этого откры­
тия — «доминанта».
Когда к Алексею Алексеевичу придирались (а при­
дирались к нему, надо сказать, часто, ибо нет пророка
в своем отечестве, кроме разве И. П. Павлова), спра­
шивая язвительно: «А почему, собственно, “доминан­
та”?», — он отвечал, пожимая плечами: «А почему,
* собственно, не “доминанта”? Разве бы что-то измени-
^ лось, назови я доминанту иначе? Назвал как назвал...»
 г Чмхсть перВая

Алексей Алексеевич— краса и гордость!

Господи, на кого ни посмотришь из наших гениев — все люди

уникальные в своем роде. Алексей Алексеевич Ухтомский (1875—
1942) происходил из княжеского рода, от Рюриковичей, но всегда
был чужд обществу, жил затворником и даже в университет хо­
дил в одеянии наподобие толстовки (студенты же распускали слу­
хи, что под суконной рубахой их профессор прячет вериги).
Послерыбинской гимназииАлексейокончил Нижегородский ка­
детский корпус, но офицером стать отказался. Он занимался фило­
софией, а потом поступил в Московскуюдуховнуюакадемию, после
которой даже провел полгода в монастыре. Вот таким военным свя­
щеннослужителемАлексейАлексеевич поступил вуниверситет, ока­
завшись на естественном отделении, на кафедре физиологии.
Далее ему предстояло стать академиком, открывшим и сфор­
мулировавшимпринципдоминанты. «Доминанта,—писал Алек­
сей Алексеевич,— есть не теория и даже не гипотеза, но пре­
подносимый из опыта принцип очень широкого применения,
эмпирический закон, вроде закона тяготения, который, может
быть, сам по себе и не интересен, но который достаточно на- I ,, .
зойлив, чтобы было возможно с ним не считаться». v '^
Странно ли, глядя на эту биографию, что этот человек смог
различить работу своего великолепного принципа доминанты и "
на спинальной лягушке (экспериментальномживотном, лишенном
головного мозга), и в практике духовного, религиозного опыта?
Нет, не странно, принцип действительно всеобъемлющий!
АлексейАлексеевич умер в 1942 году в блокадном Ленинграде,
посколькуэвакуироваться из осажденного города наотрез отказал-
ся—«много работы»... Доминанта. то в нем, что кажет-
ся нам понятным.
Альберт Эйнштейн

Эпицентр мозготрясения
Чтобы проиллюстрировать второй известный нау­
ке принцип работы мозга — принцип доминанты, —
приведу наглядный пример, благо далеко за ним ходить
не придется.

-----46
 Представьте, что возникло у вас чувство голода. Ка­
кие мысли незамедлительно придут вам в голову? О чем
вы будете думать? О еде, понятное дело! Все ваш и
мысли словно по команде перестроятся, чем бы голова
ни была занята, в стройную шеренгу, и «шагом марш!»
в заданном направлении. Вы будете думать о том,
чего бы вам хотелось поесть, где вы эту еду достанете,
как приготовите, с каким удовольствием будете ее
есть. Внимание ваше на этот период только тем и бу­
дет занято, что высматривать да вынюхивать, где ос­
тановиться и похарчеваться.
Мозг в этот момент словно бы заражен, инфициро­
ван, и инфекция эта — желание, которое по внешнему
признаку названо И. П. Павловым «пищевой потреб­
ностью». А вот Алексей Алексеевич узрел во всем этом
нечто большее, он увидел в этом целый принцип —
принцип доминанты. Центр возбуждения в голов­
ном мозгу (доминанта) подавляет все прочие ж е­
лания и потребности, игнорирует сопротивления,
которые, кстати, его только заводят, но ничуть ему
не препятствуют, перераспределяет силы и гонит
.. нас в одном , заданном ею — доминантою — на-
^ правлении.
Или другой пример: вы, не дай бог, влюбились.
Что с вами теперь происходит? Была у вас до этого
фатального момента (когда любовь нечаянно нагря-
нула) жизнь, но вот — бац! — и привет, нет больше
жизни вашей, с молотка пошла. «Не жить мне без
^ тебя!» — кричит влюбленная особь, кричит и кричать
будет до тех пор, пока милый/милая не откликнется, а
/j когда откликнется, тогда вся эта ахинея и навернется.
Но до тех пор, будьте уверены, сумасшествие ее будет
•;j столь фантастичным, что и Ван Гог, наверное, поза-
I видовал бы.
Влюбленный — это все равно что больной: его по-
”•жирает, словно паразит, страсть, он пожирает самого
? себя (фактически влюбленные неизбежно худеют!). О
чем бы влюбленный/влюбленная ни думал, мысли,
 rLCacmt> перЗаа

роящиеся в больной голове, подверженные неведомой

силе любовного тяготения, неизбежно финишируют на
объекте влюбленности — возлюбленном/возлюблен-
ной. Все прежние увлечения, занятия и интересы, вклю­
чая друзей и врагов, пропадают, словно бы их и не бы­
ло вовсе! Все время посвящено ему — объекту любви.
И на работе — мука, и с друзьями — скука, и отдых— не
отдых. Внимание не сосредоточить, ничего не получа­
ется, все из рук валится, а перед глазами (галлюциноз
своего рода) стоит он/она (возлюбленные).
И каждый телефонный звонок звучит словно глас
Господа на горе Синайской, и сердце так от этого звон­
ка бьется, что того и гляди выпрыгнет из глотки к чер­
товой матери. И сна нет, только думы, только мысли о
нем/ней — мысли тяжкие, мысли нежные. Только раз­
говоры беспрестанные внутри головы (бред своего ро­
да), непрекращающиеся разговоры с ним/ней — объек­
том любви, разговоры, беседы и споры, уверения, клят­
вы, признания, откровения — внутри головы...
И деньги для больного этой болезнью — не деньги, и
время — не время, препятствие — не препятствие, рас- .
стояние — не расстояние. А силы, силы столько, что *.
горы можно было бы своротить, армию обеспечить,
звезду с неба достать, достать и не обжечься, потому
что не чувствует он, влюбленный, ничего, ничего, кро­
ме жгучей своей страсти. Ух! Это, друзья мои, играется
с влюбленным/влюбленной как кошка с мыш кой лю- j*.
бовная, или, по-научному, половая, доминанта... 0
И при пищевом рефлексе, и при половом, и даже в ^
тех случаях, когда в туалет хочется (особенно мы чув­
ствуем это, когда нет возможности удовлетворить сию
интимную потребность), и в тысяче других ситуаций
правит человеком доминанта («очаг возбуждения в
головном мозгу»), которая напоминает чем-то двад­
цатидюймовый гвоздь, вбитый аккурат в центр те­
мечка. Вот что такое доминанта. Впрочем, довольно
примеров, перейдем к голой науке, пока она, милая, не
замерзла.
 Родмалазийского опьянения

Однуиз лучшихиллюстрацийработыполовойдоминантыучело­
века нам оставил Стефан Цвейг в своей новелле «Амок». Главныйге­
рой этого произведения буквально сходит сума от своеголюбовного
чувствак «холоднойи высокомернойженщине». Всяегожизнь летит
в тартарары (карьера, положение, состояние—все!), посколькув жиз­
ни егонет болееничего, кромеэтой одной всепоглощающей страсти:
«— ...Тут мной,—рассказывает герой Цвейга,—словно овла­
дела лихорадка... то есть я ясно сознавал, как бессмысленно все,
что я делаю, но я уже не имел власти над собой... я уже не пони­
мал самого себя... я как одержимый бежал вперед, видя перед со­
бой только одну цель... Впрочем, подождите... я все же постара­
юсь объяснить вам... Знаете вы, что такое “амок”?
—Амок... Что-то припоминаю... Это род опьянения... у ма­
лайцев...
— Это больше, чем опьянение... это бешенство, напомина­
ющее... припадок бессмысленной, кровожадной мономании, кото­
руюнельзя сравнить ни с каким другим видом алкогольного отрав­
ления...»
Этот «амок», добавим от себя, может быть и «амоком любви»,
и «амоком ненависти», и «амоком страха», но всякий раз, с точки
зрения науки о мозге, это не более, чем господствующая доминан­
та, действительно способная творить с нами настоящие чудеса.

Сделать открытие—
значит увидеть то, Собака Ухтомского
что видят все, и при
этом подумать о том, Алексей Алексеевич, как и Иван Петрович, очень лю-
не подумал gHn собак. Друг друга они не любили (Павлов — Ух-
Альберт томского, а Ухтомский — Павлова), с собаками же все
Аксевт-Георгвй у них было в полном порядке, относились они к ним с
^ удивительным вниманием и нежностью.
И вот однажды, во время одного из таких приливов
нежности к несчастному представителю братьев наших
меньших, сделал Алексей Алексеевич свое замечатель­
ное открытие. Имя легендарного пса, о котором пойдет

4 9 -----
 r ibacmtf перВаа

сейчас речь, история, мне кажется, не сохранила, а по­

тому для удобства назовем его по устоявшейся тради­
ции Шариком.
Производимый эксперимент посвящался изучению
скорости реакции животного на электрическую стиму­
ляцию. Шарик был помещен в специальный экспери­
ментальный станок, затянут в нем лямками, а передние
лапы его разместились на металлической пластинке, ко­
торая в свою очередь проводами сообщалась с выклю­
чателем электрического тока, выключатель же локали­
зовался в руках Алексея Алексеевича.
Когда А. А. Ухтомский нажимал на кнопку выклю­
чателя, на упомянутую пластину подавался ток, собака
получала электрический удар, отдергивала лапы и всем
своим видом выражала полное неудовольствие своей
собачей жизнью. Алексей Алексеевич замерял тем време­
нем «скорость реакции» собачки на удар током. И шло
дело у них хорошо — удар первый, второй, третий, де­
сятый, сто пятнадцатый...
«Что такое?!» — возмутился вдруг Алексей Алексее­
вич — на удар тока собака не среагировала. Второй раз
нажимает великий русский физиолог на заветную кноп­
ку — нуль реакции! Третий — нуль! Нет реакции, ну
хоть ты тресни — нет и все!
«Верно, что-то с выключателем», — мелькнувшая
догадка заставила Алексея Алексеевича подняться со
стула и отправиться в соседнюю с экспериментальной
комнату за отверткой, дабы устранить возникшую по­
ломку электросети.
Возвращается через пару секунд Алексей Алексее­
вич к своей собаке, а тут новая оказия! Шарик, проказ­
ник, наложил целую кучу! «Какая неприятность! Вот не
везет же сегодня! Что за неудачный день!» — так поду­
мал бы, наверное, любой из нас. Но Алексей Алексее­
вич не был бы Алексеем Алексеевичем и великим рус­
ским физиологом, если бы не сделал из этого казуса,
единственного наблюдения, великое научное откры ­
тие, фантастическое открытие, важное не только для
науки, но и для всего человечества (сочетание, надо
признать, редкое).
Ну да мы отвлеклись. Итак, видит Алексей Алексее­
вич эту столь ценную для будущности науки кучу и ки­
дается к якобы сломанному выключателю, нажимает
на кнопку — и, аллилуйя, есть контакт! Работает! Ша­
рик, как прежде, расторопно отдергивает свои лапы! А раз
он, выключатель, работает, то, верно, работал и преж­
де, когда собака на удар током не реагировала. Но по­
чему не было тогда, в течение этих трех легендарных
пропущенных Шариком нажатий, реакции? И осенило
Алексея Алексеевича: «Перед нами наиважнейший прин­
цип работы мозга!»
Так была открыта доминанта. Теперь же расскажем
подробно о том, что это за штука такая...

«Обнимательныйрефлекс»

Конечно, акт дефекации не самый презентабельный, но наука, к

счастью, запаслась и более приятственными экспериментами. Как
известно, половое (сексуальное) поведение лягушки выражается в
так называемом «обнимательном рефлексе» самца, призванном
удержать возлюбленную.
Так вот, если во время обнимательного рефлекса, т. е. в пери­
од повышенного полового возбуждения, нанести лягушке какое-
нибудь постороннее раздражение (например, капнуть на нее ки­
слотой, уколоть ее иголкой, электричеством ударить), то обнима­
тельный рефлекс животного не только не ослабится, но, напротив,
дажеусилится! Болеетого, обычной защитной реакции на подобное
раздражение не появится вовсе, лягушкатолько сильнее примется за
свои обнимания.
Точно так же и кошка, которая отделена от самцов в период
течки, может сексуально «разжигаться» от совершенно посторон­
них раздражителей, например от стука вилок и посуды, который
обычно напоминал ей о еде и провоцировал соответственно пище­
вую, а не половуюреакцию!
 r iCactm> перВаа

Господствующий очаг
Что же случилось с несчастной собакой А. А. Ухтом­
ского? Животное испытывало на себе воздействие раз­
дражителя (удары электрическим током), который бла­
гополучно в течение всего эксперимента вызывал у со­
баки оборонительную реакцию (она отрывала от ме­
таллической пластинки лапы, скалилась и т. п.).
Но вот в глубине ее мозга стал зреть новы й очаг
возбуждения — постепенно вошел, так сказать, в раж
центр дефекации (участок мозга, обеспечивающий
эту наиважнейшую функцию организма). Изначаль­
но, конечно, этот очажок был слабоват, и собака вме­
сто дефекации чистосердечно отдавала все свои силы
оборонительной реакции на удары электрическим
током.
Однако в какой-то момент разрастающийся очаг де-
фекационного возбуждения вступил в настоящую кон­
курентную борьбу с очагом возбуждения, обеспечива­
ющим оборонительную реакцию. Вступил и, несмотря
на превосходящие силы противника, смог-таки занять
лидирующую позицию, а прежний несомненный геге­
мон мозговой деятельности пса — центр обороны —
благополучно отошел в тень. ,^ _
В этом, собственно, и состоит основная «фишечка-
, ИНСТИНКТ В общем
фенечка» доминанты. рассматривается как
гибкость живого,
импульс к восста­
новлению ситуа-
Экономика должна быть экономной ч»и- К01°рм «у-
ществовала, но на-
Инстинкт самосохранения — это, наверное, самый внешним
экономный малый из всех известных как в сфере науки, тельством.
так и за ее благодатными пределами. Он вполне разум- Зигмунд Фрейд
но (если, конечно, мы позволим себе подобное выска­
зывание в отношении данного, весьма, надо признать,
примитивного субъекта) полагает бессмысленным де­
лать несколько дел сразу.

-----52
 Ну представим себе: вот у нас есть определенное
количество энергии, и мы тратим ее на одно какое-то
дело, вкладываемся, таким образом, на 100%. Надо
полагать, что если эта задача в принципе решаема, то
мы рано или поздно решим, причем быстрее, чем если
бы стали распыляться на несколько мероприятий од­
новременно. После того как освободимся от этого
дела, мы сможем перейти к следующему, причем бу­
дем и теперь максимально эффективны. И далее, пункт
за пунктом...
Теперь другая ситуация: мы тратим 100% своей
энергии на решение двух дел, таким образом, условно
на каждое приходится уже не по 100, а по 50%. Согласи­
тесь, что количество задач, которые могут быть реше­
ны при использовании 100% нашей энергии, значитель­
но больше, чем те, для решения которых достаточно и
50%. Ведь чем больше у нас энергии, тем более слож­
ные задачи мы можем решать.
А теперь допустим, что речь идет уже не о двух, а,
например, о четырех, пяти, десяти делах, выполняемых
нами одновременно. Понятно, что серьезных предприя­
тий в их числе уже нет и быть не может. 25,20 и 10% —
слишком несерьезно для серьезных людей... Если же
наши задачи на выживание (нужно спастись от хищ ни­
ка, переплыть реку с сильным течением, убежать из го­
рящего леса), то результат менее 100% нас даже не ин­
тересует. Все сто — и баста!
Но возвратимся теперь к принципу доминанты,
который, как выясняется, необходим инстинкту само­
сохранения для того, чтобы при наличии множества
очагов возбуждения в головном мозгу, вследствие
массы провоцирую щ их нас ситуаций, не превратить
несчастное животное в ужа на сковородке, а обеспе­
чить ему целенаправленность и максимальную эфф ек­
тивность деятельности. Иными словами, доминанта
обеспечивает не беспорядочную активность ж и­
вотного, а концентрирует все его силы и средства
на решении одной приоритетной задачи (рис. 1).
 ^Cacmtf пврВаз

Принцип доминанты
Теперь, наконец, после длительных хождений вокруг
да около сформулируем принцип доминанты. П рин­
цип доминанты — это механизм работы мозга, благо­
даря которому в нем господствует единственный очаг
возбуждения, а все прочие возбуждения, которых, по­
нятное дело, тьма-тьмущая, не только не принимаются
мозгом в расчет, не только не рассматриваются и не реа-

Мозг собаки Ухтомского Мозг собаки Ухтомского

во время оборонительной во второй части
реакции эксперимента

Другие (подавленные
господствующей доминан­
той) очаги возбуждения
в головном мозгу

Рис. 1. Электрическое состояние мозга

собаки в опыте А. А. Ухтомского (стрелками обозначено подавление
доминантой других возбуждений в головном мозгу
и передачи их силы в господствующий (доминантный) очаг)
 лизуются в поведении, но, напротив, тормозятся и пере­
ориентируются, можно сказать, перекладываются на
рельсы господствующего возбуждения, переходят в его
полновластное и безграничное пользование.
Передавая свое возбуждение господствующему
центру, они, эти прочие центры, ускоряют работу
главного очага возбуждения в головном мозгу, пото­
рапливают и усиливают его. Очень экономно! Итак,
общими усилиями — дедка за репку, бабка за дедку,
внучка за бабку, Жучка за внучку да мы ш ка в прида­
чу — вытащили репку, слава богу! Задача решена, гос­
подствовавшая только что доминанта уходит со своих
позиций, освобождая места для новой властительницы.
Да, теперь можно переходить и к следующей задаче:..
Собака А. А. Ухтомского, наш Шарик, и продемон­
стрировала этот наиглавнейший принцип работы моз­
га: все возбуждения, которые падали на рецепторный
аппарат животного (в том числе и электрические разря­
ды с металлической пластинки, заботливо посылаемые
на нее Алексеем Алексеевичем), интенсифицировали,
усиливали, ускоряли процесс дефекации, центр которой
занял в этот момент доминантное положение.
Действительно, принцип доминанты — это, что на­
зывается, находка для шпиона. Представьте себе голов­
ной мозг — это же целая вселенная! Сколько разнооб­
разных, зачастую разнонаправленных процессов про­
Мудр тот, кто по­ текает в нем одновременно, сколько из них хотело бы
тушил костер сво­
их страстей, уме­ реализовать себя на практике! Но порядок во всем
рил чувства, отка­ этом хаосе поразительный! Бесчисленные возбуждения
зался от всех жела­
ний и избавил свое благодаря способности мозга к образованию доминан­
сердце от вожделе­ ты сводятся, концентрируются, оптимизируются и на­
ния, только такой правляются на служение единой цели для достижения
мудрец правильно
шествует своей вер­ одного результата.
ной дорогой. Замечательно, любо-дорого смотреть! Однако, как
Гаутама Будда мы уже неоднократно убеждались, человек обладает
удивительной способностью использовать себе во вред
то, что, казалось бы, создано природой ему в помощь!
Доминанта — это как раз тот случай...
 гЧ>асть первая

Вроде не бездельники,
Какие у животного могут быть доминанты? Спастись
от опасности, покормиться, спариться, ну и еще с десяток
других мелких, невинных желаний-потребностей. Чело­
век — дело другое. Количество его потребностей исчисле­
нию в принципе не поддается! Биологические, соци­
альные, духовные... Они составляют целую иерархию,
которую описал американский ученый, некогда наш со­
отечественник, эмигрант из Одессы, Абрахам Маслоу,
или Абрам Маслов, это как кому угодно (рис. 2).
Каких только потребностей у нас не бывает, но боль­
шей частью все безумные: стать лучшим, стать первым,
самым богатым, самым уважаемым и любимым, заст­
раховаться от всех возможных и невозможных непри­
ятностей, обеспечить себе жизнь вечную — и здесь, и
на небесах. И это ведь только общий, хотя и неполный,
универсальный для всех людей перечень, а какие у каж-

САМОРЕАЛИЗАЦИЯ

ЭСТЕТИЧЕСКИЕ ПОТРЕБНОСТИ
Доминанта и за­
ключается в вы­
делении важного,
существенного
для данного мо­
мента с торможе­
нием всего, что
для данного мо­
мента индиффе­
рентно, но могло
бы помешать гла­
венствующей ре­
акции момента.
А. А. Ухтомский

Рис. 2. Пирамида (иерархия) человеческих

потребностей по А. Маслоу

56
дого из нас есть эксклюзивные, личные потребности и
желания! Ух, любо-дорого смотреть — от сексуальных
и гурманских до эстетических и религиозных!
Хорошо-то хорош о, но как вы себе представляете
доведение всех этих желаний до логического конца?
Это дело не только крайне трудоемкое, но зачастую и
нереальное, как, например, желание быть самым ум­
ным, самым богатым, самым известным... При здра­
вом рассуждении, конечно, понятно, что все это, мяг­
ко говоря, фантазии, поскольку нельзя быть «самым»,
а тем более «во всем». Таких иллюзорных мечтаний
реальная жизнь на дух не переносит. Но это толь­
ко т ак понятно, а внутри-то сидит червь, сидит и
гложет: нельзя, а хочется, очень хочется!
Вот и получается, что когда такая ф икция (фанта­
зия или иллюзия) становится доминантной потребно­
стью, когда она встает во главе угла, когда учреждает
она свою гегемонию, то благодаря действию все того
же хорошо известного нам принципа доминанты все
наш и жизненные силы сосредоточиваются в этом
«пункте», в этой «точке», на этом абсолютно беспер­
спективном и заведомо проигрыш ном «проекте»!
Всех денег не заработаешь, но почему не попытать­
ся, благодаря соответствующей доминанте? Первого
встречного в себя не влюбишь, причем так, чтобы на­
всегда и по уши — есть, как известно, и здесь ограни­
чения. Но когда захотелось, когда доминанта образо­
валась, разве же это ограничения?! Да ничуть не быва­
ло! С доминантой — море по колено, так что мы даже
спасательным жилетом не запасаемся — а зря.

Доминанта куражится:любовь нечаянно нагрянула!

Никакая очевидность не способна достучаться до слепоглухо­
немого сознания влюбленного субъекта, осаждающего неприступ­
ные стены возлюбленного. Ни один довод рассудка, ни одно здра­
вое рассуждение не возымеют эффекта! Напротив, все они будут
 r 4jacmt> первая

разрушеныэтим «воспаленным мозгом», и высвободившуюся энер­

гию он направит не против господствующего безумия, а на его еще
пущее разжигание.
«Ах, она любит другого?! Хорошо же, я докажу ей, что она будет
счастлива только со мной!»; «Он меня игнорирует, значит, я недо­
статочно хороша. Ничего! Прическа, новый стиль, ситцевое плать­
ице... Не сможет не заметить!» Нормально?! Самое время психиат­
рическуюскоруюпомощь вызывать.
И нет у этих наших с вами доминант ни конца ни края, по­
скольку взяты в оборот не природные, не биологические потреб­
ности, как в случае с обычным косматым зверем, а виртуальные
представления—фикции, по большому счету. Ведьчтотакоелю­
бовь, если не плод нашего воображения, разнообразных иллюзий и
впечатлений от детских сказок, где все кончается счастливой свадь­
бой, но почему-то ничего не говорится о жизни после свадьбы—
ссорах, обидах, отчуждении, изменах, о разводе, наконец!
Да и что хочет любящий от возлюбленного? Ответ прост: «боль­
шой и вечной любви», на которую влюбленный и сам не способен.
Тем более не расположен к ней и тот, на кого эта патологическая
страстьобрушилась! Но всякий влюбленныйбудетутверждать, чтоон
способен, что егочувство вечное, что его просто никто не понимает!
Приходится признать, что попытки удовлетворения сексуаль­ > *■ '7"
ной потребности человека, превратившейся благодаря работе со­ г
знания в «любовь», напоминают собой коктейль из легких галлю­ Можно смело ска­
зать, что каждый
цинаций и тяжелого бреда. Врезультате чего, кстати говоря, горит невротик «хочет
иметь все». Эта алч­
Троя, гибнут юный Вертер и далеко не юная Анна Каренина... ность прикрыва­
ется управляющей
фикцией — жела­
нием быть сильней­
шим. Для него
Концы доминанты имеют значение
только самые силь­
Алексей Алексеевич — солнце русской физиологиче­ ные доказательст­
ва его превосход­
ской науки — показал, что у доминанты есть два «кон­ ства. Если он пуга­
ца». Первый — «внутренний» — является результатом ется предприятия,
удовлетворения потребности (например, пищевой после обещающего вы­
игрыш, то это по­
приема пищи), второй — «внешний» — представляет тому, что он опаса­
собой результат насильственного вытеснения господст­ ется за свое лич­
ное ощущение.
вующей доминанты другой, более сильной, более важ­ Альфред Адлер
ной и актуальной на настоящий момент (например, за­

'58
приметив льва, антилопа оставит прием пищи, с тем
чтобы не стать таковой — т. е. пищей — для хищника).
Но приведенные выше примеры «куража старушки
доминанты» человека якобы разумного разыгрывают­
ся с участием неуемного и безграничного почти созна­
ния (а чем сознание ограничишь?), где искомый объект
(или цель) — виртуален (то бишь отсутствует в приро­
де), а потому достижение «внутреннего конца» невоз­
можно, а в качестве «внешнего» может выступить толь­
ко чудо или гильотина.
Да, в нашем с вами случае естественные психиче­
ские механизмы за счет вовлечения в них неестественно­
го для матушки-природы сознания, с его удивительной
способностью связывать воедино вещи, друг с другом
совсем не связанные, дают сбой.
Такая доминанта, становящаяся центром притяже­
ния всех мыслимых и немыслимых сил человека, пожи­
рающая эти силы, раскручивает, словно центрифуга,
всю начинку психического, перемалывает его содержа­
ние, льет, как заправский сталелитейщик, возникающее
месиво в нужные только ей одной формы.

Патологическая связь

Примером того, как с помощью сознания могут связываться во­

едино вещи, абсолютно друг с другом не связанные, является ано­
рексия. Это такой невроз, когда девушка начинает худеть и не может
остановиться, достигая степеней тяжелой дистрофии (истощения).
Здесь сходятся множество факторов. Во-первых, культура с ее
извечными глупостями, рекламой идеальных форм, безобразных
диет и средств для похудания. Во-вторых, родители, которые то
упрекают в полноте и обжорстве, то закармливают как на убой. В-
третьих, неудачи в личной жизни: любимый мужчина бросил или
сказал что-то обидное или просто внимания со стороны мужского
пола недостаточно.
И начинаются «гонки» в голове: «Отчего? Почему?» «Наверное,
толстая» — решает наконец сознание, и давай худеть! И еще как,
 г Чххстыщ>Зая

прости господи... Сначала едим понемногу, потом рвоту вызываем,

чтобы «убрать лишнее», наконец, от такой жизни аппетит пропада­
ет напрочь, а в животе «тяжесть» начинается уже после двухложек
супа. Все, готовая анорексия—получите, распишитесь.
То, что они больны и больны психически, сами эти девушки, как
правило, не понимают. Родители бьют тревогу, а тем кажется, что к
ним «придираются». Внимание со стороны мужчин к худеющим
особам до поры до времени возрастает, но далее дело обретает со­
всемдругойоборот. Измученный диетами и рвотамиорганизмотка­
зывается что-либо хотеть, и мужчин в том числе. Могут начаться
приступы обжорства, за которыми неизменно следует чувство
вины, вызванная рвота, а дальше все по новой. Нет уэтой доминан­
ты конца, ни внешнего, ни внутреннего!
Девушка уже похожа на скелет, врачи ставят диагноз «дистро­
фия», но она, уже полностью замороченная своей «идеей фикс»—
похудеть, словно слепнет! Пора в массовкахдля фильма об Освен­
циме сниматься, а ей кажется, что красивое у нее тело, — и баста!
Ничего странного, это болезнь, вызванная тем, чтоу больнойв голо­
ве все смешалось: сексуальное влечение и половая потребность, же­
лание нравиться и пищевые рефлексы. Возникшая таким образом
доминанта похудания—это доминанта-убийца! Действительно,
это заболевание часто кончается смертью «юной красавицы»...

Мир таков, каковы наши доминанты!

«Мир таков, каковы наши доминанты!» — говорил
Алексей Алексеевич Ухтомский и, как всегда, был прав.
Строитель заходит в квартиру и видит, какие тут сте­
ны — ровные или неровные, какие потолки: подвесные
или нет, как двери установлены, как краска лежит и т. д. и
т. п. Обывателя будет интересовать другое — каких
размеров кухня, проходные комнаты или раздельные,
какой высоты потолки, слышен звук машин или нет и
т. д. Зайдет художник — его будет интересовать вид из
окна; ученый будет смотреть, разместится ли здесь его
библиотека; слесарь будет исследовать кладовки и ант­
ресоли... Каждый человек увидит «свою» квартиру.
 И так ведь во всем. Один и тот же фильм на одного
окажет неизгладимое впечатление, а другому покажет­
ся бессмыслицей. Один в лесу красотой природы на­
слаждается, другой — грибы собирает, и все остальное
ему «до лампочки», третий расстраивается, что время
зря тратит, четвертый смотрит, сколько из этого леса
можно «шкафов» сделать, пятый поведение животных
изучает, шестой думает о том, хорошо ли он оделся, а
то, не дай бог, простудится, седьмой...
Даже людей мы рассматриваем исходя из собствен­
ных представлений о жизни, из собственных, так ска­
зать, интересов. Те, кто заморочен на престиже и стату­
се, будет смотреть, во что его vis-a-vis одет — от Кель­
вина Кляйна или от фабрики «Большевичка». Футболь­
ные фанаты посчитают завсегдатая музеев сумасшед­
шим, последний посчитает, что его собеседники — «де­
билы». Кому-то важно, чтобы у человека грязи под ног­
тями не было, а кому-то — чтобы у его знакомого хо­
рошая толерантность к алкоголю была, «чтобы выпить
с ним можно было по-нормальному».
Наконец, даже отношение к себе мы толкуем исходя
,,. из собственных доминант. Если мы кажемся себе некра-
^ сивыми, то будем думать, что это всеобщее мнение.
Если мы кажемся себе недостаточно умными, то будем
бояться, что об этом все догадаются. Если же мы выра­
ботали в себе чувство обиды, то что бы нам ни сказали,
ч, что бы ни сделали для нас другие люди — нам будет ка-
4 заться, что они хотели нас обидеть. Вы, кажется, чело-
веку комплимент сказали, а он воспринял все так, слов-
' но бы его оскорбили. Почему? Потому что мир таков,
■А каковы наши доминанты.
} Теперь же припомним уже говорившееся преж-
де: доминанты у человека бывают ужасно непродук-
J тивные. Потребности его страшно гипертрофиро­
ваны, а зачастую просто нереалистичны. И потому
мир так часто кажется человеку досадным недоразу-
ч мением, полным обмана и несправедливости. Если
же подобные чувства возникают, то, согласно принципу
 гьйасть nepBast

доминанты, в последующем они будут только увеличи­

ваться. По этому принципу развиваются и наши трево­
ги, и наши депрессии, и наша ипохондрия (страх за со­
стояние своего здоровья), да и любые другие «ком­
плексы» — от неполноценности до мании величия.

Депрессивная доминанта

При депрессии, если мы взглянем на нее со знанием принципа

доминанты, возникает вообще практически патовая ситуация! Воз­
буждается, условно говоря, «депрессивный центр» (целая систе­
ма), формируется специфическая — «депрессивная» — система
функционирования головного мозга, с соответствующими реакци­
ями, ответами, взаимосвязями, депрессивными мыслями о том,
что все плохо, жизнь не удалась, будущее ужасно и т. д. и т. п.; а
другие центры при этом тормозятся, отдавая свое возбуждение
депрессии.
Депрессивный больной, руководимый принципом доминанты,
оказывается в своеобразном замкнутом круге. Вы пытаетесь его
развеселить, а ему становится еще хуже; вы пытаетесь его от- ^
влечь, а он с удивительным (но не для физиолога или психотера- / 1;: v
певта!) упорством возвращается к своим прежним идеям и состоя-
ниям; вы назначаете ему препараты (любые, кроме антидепрес-
сайтов), но не можете ожидать даже эффекта плацебо, больному ~ *
обязательно станет хуже. Щ
Доминанта депрессивного больного, словно черная дыра, тт
■
ьсякии видит ве-
сжирает все и вся и только растет при этом, увеличивается. Ни- ЩИ| как того эа.
какое лечение, кроме строго и научно обоснованного антидепрес- служил. и воспри-
1 ятие отражает оди-
сивного—фармакологического и психотерапевтического, не во- наково и то, что
зымеет действия. И если мир таков, каковы наши доминанты, то воспринимается, и
того» КТО ВОСПРИ-
каков «мир» у человека с депрессивным расстройством, должно HHMj|eTj
быть ПОНЯТНО... А. А. Ухтомский
 Глава третья
ПО ТУ СТОРОНУ СЛОВА
(или несознательное сознание)

Гениальный Лев Семенович

<53 государстве российском, надо признать, граж­
данами своими никогда не интересовались. Считается,
что у нас гражданин должен радеть за Отечество, а
Отечество никому ничего не должно, а своему гражда­
нину тем более. Наверное, поэтому нам кажется, что
гениев в России не бывает, за исключением, может
быть, нескольких загадочных исключений на ниве лите-
ратуры. Тем более странно, что о Льве Семеновиче Вы­
готском говорят именно как о «настоящем гении» и по­
чти не смущаются (может быть, потому, что он тако­
вым признан на Западе, где открылись десятки кафедр,
изучающих его открытия?).
Лев Семенович сделал для изучения психики чело-
■ц века вещь невообразимую, невозможную даже — как
. для своих предшественников и современников, так и
’•') для, не побоюсь этого слова, потомков. Он осуще-
„ ствил переход, который не удавался более никому, он
■; перекинул мост от исследований на братьях наших
меньш их (крысах, собаках, обезьянах и пр.) к изуче­
нию человека. Он рассказал о возможностях созна­
ния, о его сложных отнош ениях с подсознанием, он
г превратил бессознательное из мистического царства
J г-на Фрейда в строго научную и понятную систему:
 n Camu> nepBaa

Наконец, он научил слепоглухонемых детей быть

людьми, что до него и без его науки было невозможно.
Он — гений, который, правда, ошибся местом и време­
нем своего появления на свет, оказавшись, во-первых, в
России (где пророков и гениев гноят самыми изощрен­
ными способами), во-вторых — в смутные времена
первой половины XX века.
Он умер от туберкулеза, его научная школа была
разогнана на волне происходивших в стране репрессий.
К сожалению, закончить построение целостной науч­
ной системы «психической жизни человека» ему не уда­
лось. Если бы в его возрасте— в 38 лет— умер И. П. Пав­
лов или 3. Фрейд, то наука не знала бы ни учения об ус­
ловных рефлексах и высшей нервной деятельности, ни
психоанализа. Однако, несмотря на столь раннюю
смерть, вклад Выготского в науку огромен. Вот такой
это был человек.

Успешная ошибка Фрейда

То, что сознание с подсознанием не дружит, известно *.. |г* :
было давно, и до Выготского, конечно. Но как они «не
дружат» — этого никто не знал. Фрейд, правда, предло- S *•
жил одну версию, но по причине ее крайней умозритель- ®“ тсачии” “т’” ^
ности она вряд ли может занять серьезное место на ный характер сво-
Олимпе .
науки
J
о мозге. По Фрейду, r J
конфликт
т
«сознания» е®Ра б о т ы н ,т0
сфера моей дея-
и «бессознательного» пролегает между «можно» и «нель- тельности огра-
з я » . То, Ч Т О « М О Ж Н О » , О Т Н О С И Т С Я , согласно теории П С И Х О - ннчивается лече-
^ А нием психических
анализа, к сознанию; то, что «нельзя», — к бессознатель- заболеваний. Это
ному. Собственно, потому оно и бессознательное, что ужасное заблуж-
пение... Я ученый
это «нельзя» настолько, что об этом даже думать — ни- *0необходимости,
ни! Вот и получается бессознательное. а не по призванию.
Фрейд начал свою жизнь в викторианскую эпоху,
эпоху, когда на Западе «секса не было», а закончил на ны й художник-
рассвете сексуальной революции. В этом смысле судьба беллетРИ(Х
Фрейда чем-то напоминает судьбу В. И. Ленина, разни- 3игмУВД фРейд
ца только в том, что первый разрабатывал тему сексу­
альности, а второй — классовых отношений. Фрейд

-----64
 начинал как вполне заурядный врач-невропатолог. Как
ученый он занимался изучением обезболивающего эф ­
фекта кокаина, и, вероятно, история не сохранила бы
его имени, если бы в 40 лет этот доктор не стал очевид­
цем одного загадочного клинического случая, который
и подтолкнул его на размышления о человеческой сек­
суальности.
Тема эта не была разработанной, о клонировании и
искусственном оплодотворении тогда, понятное дело,
никто ничего не знал, а потому сексуальность рассмат­
ривалась как единственный способ продолжения чело­
веческого рода. Но Фрейд предположил, что роль сек­
суальной сферы простирается значительно дальше, что
она определяет функционирование всей человеческой
психики. Конечно, тогда подобная идея казалась смет
хотворной, и сейчас данное предположение выглядит
комичным, однако между «тогда» и «сейчас» пролегла
целая эра, «эра сексуализма».
Фрейд постулировал: поведение человека опре­
деляется его бессознательным. Последнее же — не
что иное, как естественная сексуальность, подав-
. ленная и вытесненная из сознания. Роль эксплуата-
'$ тора и поработителя была отведена культуре, а содер­
жание бессознательного трактовалось с помощ ью
древних м иф ов (например, об Эдипе), что, конечно,
чистой воды маркетинговый ход. В целях популяриза­
ции своего открытия Фрейд использовал, с одной сто­
роны, общественный интерес к мифологии, на рубеже
веков весьма популярной, с другой стороны, — рево-
[ люционную ситуацию в области сексуальности, когда
низы не могут, а верхи не хотят.
Низы к концу XIX века устали от сексуального по-
давления, а чем обосновать это подавление, обществен-
^ ная мораль уже не знала. Научная революция смела на
своем пути все религиозные догмы, но их пережитки в
виде «запрета на сексуальность» остались. Все мы хоро-
8 ш о знаем, что хранить тайну — дело наисложнейшее!
Все мы хорошо знаем, что рассказать кому-то о своих

3 Ключ к тайнам подсознания

65
 ^Улхсть первая

переживаниях и чувствах — высшее наслаждение! Вот

почему человеку викторианской эпохи хотелось сбро­
сить покрывало таинственности с секса, вот почему
подобное разоблачение вызывало в этом человеке
бурю целительных положительных эмоций.
Поэтому техника психоанализа была и простой, и
сердитой одновременно. Пациент ложился на кушетку
и, не глядя на доктора, чтобы не смущать и не сму­
щаться, рассказывал ему о всех тайнах своего сексуаль­
ного бытия. 45 минут — и ты чувствуешь себя почти
что заново родившимся! И такое счастье целых три
раза в неделю из года в год! Какие слова и теории исто­
чает в этот момент доктор — существенной роли не
играет. Главное, чтобы пациент мог говорить, а док­
тор его слушал, — эфф ект не заставит себя ждать.
Впрочем, достаточно скоро эффективность этого
способа лечения стала катастрофически падать! Ко­
нечно, ведь постепенно, вследствие устранения пре­
словутого «запрета», появилась возможность гово­
рить о сексуальности не только с доктором, но и с дру­
гими людьми, причем бесплатно. Психоаналитикам ^ ;|у
приходилось все больше и больше трудиться, идти на *. \
новые и новые ухищрения, чтобы привлечь к себе пуб-
лику, чтобы объяснить ей, будто бы только они —
психоаналитики — являются лучшей аудиторией для
рассказов о сексуальных тайнах.
Эта нескончаемая борьба за место под солнцем
продолжается и по сей день, и по сей день психоанали­
тики рассуждают о том, как заманить пациента на свой
анализ. Пожелаем им успеха.

Сновидениядоктора Фрейда

«Спящий мозг», хотя и работает без непосредственного участия

сознания, действует отнюдь не бессмысленно, что и попытался до­
казать доктор Фрейд. Толкование сновидений—конек психоана­
лиза. Дело это непростое, в двух словахне объяснишь, но принцип

------- 6 6
 можно слегкостьюпродемонстрировать на одном весьмапримеча­
тельном анекдоте.
«Сновидица лежит на кровати в большой овальной комнате.
Полупрозрачные двери, расположенные по периметру комнаты,
выходят в темный парк, где бушует ветер. Вдруг одна из дверей
открывается, на пороге появляется незнакомый, красивый, обна­
женный мужчина и направляется к кровати сновидицы. Та в ужасе
вскрикивает:
—Что вы собираетесь делать?!
Мужчина недоуменно замирает:
—Не знаю, мэм, это же ваш сон...»
Иллюстративно. Психоанализ полагает, что в сновидении
человеквидит то, что хотел бы переживать в действительности.
Однако сознательно он стесняется этих своих желаний, а потому
считает подобные сны досадным недоразумением. Годы психо­
анализа уходят на то, чтобы сновидица поверила: она хочет, что­
бы указанный мужчина появился в ее жизни со всеми «своими»
нетактичными намерениями.

По ту сторону слов
$ Впрочем, вернемся ко Льву Семеновичу. Что же вы­
яснил наш великий соотечественник об истинных от­
ношениях нашего сознания и того, что им не осознает­
ся (называйте это как хотите — подсознанием, неосо­
знанным, бессознательным, как угодно)?
В результате долгих и впечатляющих эксперимен­
тов Лев Семенович Выготский вывел формулу: знак
; (слово) и его значение (т. е. то, что подразумевается
под этим словом) есть весьма сложная конструкция,
где первая и «верхняя» его часть принадлежит созна-
^ нию, а вторая и соответственно «нижняя» — подсозна-
1 нию (рис. 3). При этом мы регулярно принимаем одно
за другое, считаем, что говорим, что думаем, и думаем,
что говорим (если, конечно, не ставим перед собой
г цели солгать), хотя на самом деле все совершенно, я бы
' даже сказал — до крайности йе так.
 ^Ннюпь пврВаа

Выготский поставил в сущности очень простые во­

просы, он задался целью выяснить: что человек дейст­
вительно думает и насколько точно это может быть вы­
ражено им же в его же словах? Впрочем, дальше мысль
ученого сделала еще более крутой вираж: а то, что че­
ловек думает, это действительно то, что он думает? От­
вет Выготского на эти поставленные им вопросы ока­
зался сокрушительным ударом для всей современной
ему психологии, впрочем, психология и теперь еще не
вполне оправилась от этого удара.
Как оказалось, в психике мы имеем три совер­
шенно разных пласта: во-первых, то, что человек го­
ворит о том, что он думает; во-вторых, то, что он ду­
мает; и в-третьих, то, что заставляет его так думать
(или, точнее говоря, то, что делает такие его мысли).
Причем, хотя все эти три пласта, три уровня психики
связаны между собой, на каждом из них идет «своя
игра». В результате наша психическая организация,
можно сказать, представляет собой трехглавого Змея
Горыныча, но из той сказки, где головы эти полностью
между собой рассорились.
Дорогой мой читатель, не стоит впадать в панику,
хотя, конечно, все, что я только что рассказал, звучит,
наверное, как полная тарабарщина. Ничего, сейчас мы
во всем разберемся, и даю слово, все окажется значи­
тельно проще, чем, может быть, показалось вначале.

Рис. 3. Принципиальная схема «сознание-подсознание»

 Щ кЗа третья

Скажи «МАМА!»
Что же это за три уровня, которые и составляют всю
нашу с вами психическую организацию? Лев Семено­
вич начал отвечать на этот вопрос, изучая поведение
ребенка. Как известно, дети сначала не говорят, потом
говорят весьма своеобразно, а только затем более-ме-
нее явственно. При этом понятно, что психика у ребен­
ка, хотя он и не использует слов, уже есть. Он многому
может научиться даже без помощ и слов: он начинает
сидеть, ходить, он знает, что что-то трогать безопасно,
что-то, напротив, представляет собой угрозу, он умеет
радоваться при появлении знакомых ему людей, а также
избегать контакта с людьми, ему не знакомыми. На са­
мом деле даже в младенческом возрасте ребенок
представляет собой уже очень серьезную натуру.
Параллельно со своим взрослением ребенок начина­
ет изучать человеческую речь, причем изучение это
продвигается весьма интересным образом. Сначала ре­
бенок просто повторяет за взрослым какие-то слова,
; .. смысла этих слов, конечно, не понимая, потому что,
jj& чтобы понять смысл слов, надо знать много самих
рХнокТбъясня- слов- Простое, на первый взгляд, слово «мама» означает
е т н а з в а н и я п р е д - не просто какого-то конкретного человека, а отноше-
м е т о в и х с в о й с т - ние «мать-ребенок», и для того чтобы понять этот от-
вами: корова на- г
зывается корова, ношение, в свою очередь надо знать много других слов:
потому что у нее «тетя», «другая тетя», «рождение», «дети», «я», «роди-
р ога, теленок — т,
п о т о м у ч т о у н е г о тели» и т. д. и т. п. Без всех этих знании слово «мама» —
р о г а е щ е м а л е н ь - пустой звук! .
м м у ч т о у н ё ё нет Может казаться, что ребенок произносит все эти сло-
р о г о в , собака — ва: «мама», «папа», «ав-ав», «ка-ка» и т. п., понимая то,
п о т о к у ч т о у н е е что он ГО ворит, но это большое, хотя и милое заблуж-
нет р огов и он а м а- г J
л е н ь к а я , а в т о м о - дение. Просто он повторяет то, что говорят его родите-
биль — п о т о м у ли или воспитатели в соответствующих случаях; когда
ч то он совсем не '
ж ивотное. • же этот случаи наступает, а родители ничего не говорят,

л. С.В ы г о т с к и й то, дабы не нарушать установившийся «динамичес-

кий стереотип» (хорошо уже нам известный), ребенок

69
 rLCacnw перВаа

и дополняет обстановку этого случая недостающим

звуковым раздражением — словом, которое пока
лишь звук!

Поехали в гараж!

Этот случай произошел с моими хорошими знакомыми. Они

очень хвалили своюмаленькуюдочкуполуторагодовалого возраста,
которая, по их словам, была уже вполне образованной особой. Для
демонстрации ее «жизненных знаний» было,сделано следующее.
Мама девочки села за руль своей машины и въехала на ней в гараж.
Ребенок, сидя в это время у отца на руках, со знанием дела проком­
ментировал это событие: «Машинка «фольсвагин пассат» поехала в
гараж». Буря восторга!
После этого я предложил несколько видоизменить условия, а
именно: взять соседскуюмашину—тоже синюю, но «жигули»—и
провести тот же опьгг. Мама села за руль «жигулей» и поставила их
в гараж. Излучая блаженное неведение, ребенокповторил: «Машин­
ка «фольсвагин пассат» поехала в гараж!» Легкое разочарование ро­
дителей было, как вы, наверное, теперь догадываетесь, продиктова­
но нарушением такого же динамического стереотипа, только более
сложного...

Облака мысли и дожди слов...

Постепенно ребенок научается использовать слова в
соответствующих местах, и только когда он узнает
очень много слов, главное из которых самое простое —
это слово «я», начнется новая работа: он будет ими
пользоваться, пытаясь высказать и отстоять свои инте­
ресы. До трех лет ребенок пользуется словом «я» от
случая к случаю и мало что в этом понимает. Напри­
мер, он может сказать: «Коля хочет ка-ка!» При этом
этот «Коля» — он сам, однако никто в его присутствии
не говорит: «Я хочу ка-ка!», а говорят: «Коля хочет ка-
ка!» Вот он й повторяет, а осмысленная связь этих трех
слов — «я» (субъект), «хочу» (желание) и «ка-ка» (дей­
ствие) — произойдет только к трем-четырем годам.
Кстати, как правило, наши первые детские воспомина­
ния, относятся именно к этому возрасту, потому что
значительно легче запомнить то, что было названо, как
говорится, «со смыслом».
Вот, собственно говоря, мы и получили три завет­
ных уровня: во-первых, это само желание, или потреб­
ность; во-вторых, привычка, или, иначе выражаясь,
личный опыт реализации этого желания (потребнос­
ти); и только в-третьих — слово, которым «это» назы­
вается. Впрочем, тут есть много проблем, которые не
столько проблемы науки, сколько наши с вами. 1
Во-первых, знать о том,' какую мы имеем потреб­
ность, особенно какую именно, возможно только в том
случае, если мы поимеем опыт реализации этой потреб­
ности, что, как нетрудно догадаться, в большом коли­
честве случаев составляет проблему.
Во-вторых, никогда нельзя быть уверенным в том,
что, осуществляя то или иное действие, мы реализуем
именно ту потребность; о которой думаем, или, с дру­
гой стороны, ту, в реализации которой действительно
нуждаемся. Например, худея, мы можем думать, что
преследуем «эстетическую потребность», хотя на самом
деле решаем вопрос «сексуальной важности». И в чем
мы нуждаемся, когда садимся на диету? В том, чтобы
«стать стройными и красивыми»? Вряд ли. По всей ви­
димости, мы пытаемся таким образом достаться же­
ланному лицу в качестве сексуального партнера.
В-третьих, наши суждения и рассуждения во всем
этом деле — советчики самые бестолковые и самые не­
надежные. Мы привыкли руководствоваться чужим,
опытом, полагаться на чужой опыт; но ведь не все то
нам хорошо, что другим хорошо. Наверное, это долж­
но быть понятно. Однако же как узнать, что именно
нам хорошо? Это можно узнать, только испробовав. А
если это (то, что нам надлежит испробовать, чтобы уз­
нать, что оно для нас хорошо) считается «плохим»,
 ^Ьаст» первая

хотя, в сущности, и не «плохо», а, например, редко или

необычно? Испробуем? Вероятность не велика. А как
мы будем себя чувствовать, имея потребность, которая
не реализована или реализована не так, как надо? Доло­
жу вам как доктор — будет плохо. Впрочем, всех, кто
желает думать, что скроен по единому для всех шабло­
ну, я прошу не беспокоиться, это не ваш случай.
Но не будем забегать вперед, изучим все по порядку.

Сексуальнаянеудовлетворенность

Сексуальность—это отнюдь не прихоть, не придаток к жиз­

ни, сексуальность — это потребность. Конечно, не такая, как в
воздухе или еде, но не многим меньше, скажу я вам! Если же по­
требность не удовлетворяется, то в подкорке возникает сущест­
венный дискомфорт, проявляющийся чувством крайне неприят­
ного внутреннего психологического напряжения (зачастуюпрямо
тревоги!), ощущение бессмысленности жизни, подавленность и
другие прелести.
Причем удовлетворение сексуальной потребности— это
вопрос прежде всего качества, а не количества. Если у человека
есть сексуальные отношения, это еще не значит, что его сексу-
альная потребность удовлетворена. Важно то, как она удовлетво­
рена. И это опять-таки не вопрос «поз» и всяческой «новизны в
сексе», это вопрос качества переживания, силы эмоционального
отклика, подлинности психологического контакта. Но именно эти, ребенок в "наш и
самые существенные моменты, как правило, и упускаются нами опытах о т з ы в а -
ется переменить зна-
ИЗ ВИДу. чения слов «стол»
В результате этихупущений жизнь, во-первых, теряет свой блеск и «лампа», потому
ЧТОКНАЛ&МПСНвЛЬ-
и аромат; вогвторых, возникает чувствотревоги, внутреннего напря- зябудет^исатьГа
жения или даже депрессия. В-третьих—и это самое важное, если стол будет гореть».
МЫ ХОТИМ ПОНЯТЬ действительнуюсущность отношения сознания И ^ л . с. Выготский
подсознания,—за счет их игрыформируются невротические симп­
томы: разнообразные страхи, навязчивости и т. п.
Человек будет бояться сердечного приступа, или инфекции, или
рака, или увольнения с работы, но все это—только поводы, спосо­
бы как-то легализовать свою тревогу, найти повод, на который

72
 можно было бы ее списать. Истинная же ее причина—а именно:
недостаточное или некачественноеудовлетворениеиндивидуальной,
своеобычной сексуальной потребности данного человека—емуса­
мому, этомучеловекуи его сознанию, будет неведома! Обманувшее
само себя сознание окажется не в силахрешить эту проблемуи ста­
нет бессмысленно ходить по кругу невротического симптома, по­
стоянно хватаясь за ложный ответ.

Сознание и подсознание
Прежде чем двигаться дальше, договоримся о тер­
минах.
Во-первых, я буду использовать как синонимы слова
«сознание» и «кора» (подразумевается кора головного
мозга, или, как ее еще иногда называют, «серое вещ е­
ство», хотя серое вещество есть и в других частях моз­
га); это, конечно, сильное преувеличение, ведь кора
есть и у мыш и, а вот сознание у нее явно отсутствует,
но облегчим себе жизнь, по крайней мере, сознание че­
ловека локализуется именно в коре.
Во-вторых, я буду использовать как синонимы сло­
ва «подсознание» и «подкорка». Подкорка — это то
замечательное место, где, собственно говоря, вся жизнь
и происходит. Там локализуются все базовые «цент­
ры», оттуда осуществляется руководство жизнью и
деятельностью организма, там таятся все наши дина­
мические стереотипы, там зреют доминанты, оттуда,
собственно, как от печки, и пляшет вся наша «психи­
ческая жизнь».
Подкорка, кстати сказать, тоже «серое вещество»,
и, по большому счету, именно оно и думает, хотя это
не те мысли, которые мы произносим или можем про­
изнести в словах, это скорее те мысли, которые есть
наш и следования динамическим стереотипам, и те,
которые суть доминанты нашего поведения. С озна­
ние (производное коры) только сопровождает,
прилаживается к тем подлинным нашим мыслям,
 г Чмсть первая

которые нам самим доподлинно неизвестны, ко­

торые живут в нас на правах смутных ощущ ений,
кажущихся, едва уловимых внутренних движений
(рис. 4).
, О том, каково истинное положение дел в нашей
подкорке, мы, на самом-то деле, можем узнать доста­
точно просто. Достаточно выяснить, насколько хоро­
шо мы себя чувствуем. Ответьте на следующие вопро­
сы. Вы не тревожитесь (за исключением тех случаев,
конечно, когда на вас с ножом нападают)? Вы радост­
ны, спокойны и уравновешенны, довольны собой и
другими? У вас всегда хорошее настроение? Вы опти­
мистичны? Вы напоминаете счастливого, довольного
пса, которого хорошо выгуляли, накормили, а теперь
чешут за ухом? Если да, то все у вас в вашей подкорке
тип-топ! Если же что-то выпало из этого относитель­
но скромного, списка, то можете быть уверены, что у
вас в подкорке не все слава богу. Впрочем, спешу успо­
коить разволновавш ихся по поводу такого «диагно­
за»: вы не одиноки, имя вам и нам — миллиарды!
М ожно даже относительно точно сказать — шесть
миллиардов, по крайней мере на начало XXI века.

Ш Ш

Рис. 4. Головной мозг «в разрезе»

 Щ кЗа третья

Высокие классовые отношения

В сущности, что такое сознание? Это рафинирован­
ные интеллигенты, знать не знающие, чем жизнь пах­
нет, рассуждающие пространно, живущие в иллюзор­
ном, умозрительном мире, где создаются лишь версии
событий, но об истинных причинах явлений никто не
догадывается и догадываться не хочет. Сознание — это
зал дворянских собраний, где ходят утонченные эсте­
ты, считающие, что познали суть жизни, начитавшись
Канта с Гегелем, а также дамы в кринолинах, ничего
никогда не читавшие, но полагающие, что они и без
этого самые-самые.
Подсознание же — это пролетариат, самый насто­
ящий, рассуждениям чуждый, решения принимающий
спонтанно, как бог на душу положит. Подкорка в прак­
тически неизменном виде досталась нам от братьев
наших меньших, имеющих одну заботу — выжить
— и всего несколько незамысловатых средств, реша­
ющих эту задачу. В подкорке царят достаточно жесткие
порядки, теоретиков здесь не любят, а любят практиков.
Понятно, что диалог у пролетариата (подсознания)
с интеллигенцией (сознанием), как правило, не ладится.
Они вообще на разных языках говорят. Сознание под­
сознанию не указ, и если там, «наверху», что-то себе ду­
мают, это мало кого волнует, «в нашем болоте свои по­
рядки!» Если интеллигенция впадает в панику (наруша­
ются какие-то наши представления о жизни), то проле­
тариат, как правило, гордо сие игнорирует. Однако же
если спокойствие пролетариата нарушилось — вот тут
никому не поздоровится.

Гвалт в зале дворянских собраний

Представим себе, что внутри нашей психики — в
подкорке — заваривается какая-то каша, пролетариат
проявляет недовольство: или какая-то потребность

7S
 г Чхшт> nepBaa

активизировалась (зарождается доминанта), или ка-

кой-то динамический стереотип нарушился (что, как
вы догадываетесь, является серьезным мотивиру­
ющ им моментом). Чем, собственно, пролетариат не­
доволен, сознанию и дворянам наш им, конечно, по­
нять трудно, зачастую им и сам факт этого возмущ е­
ния подсознания оказывается неведом. Дискомфорт
есть, а в связи с чем — непонятно.
В зале дворянских собраний начинается паника... Ра­
финированные интеллигенты (наши убеждения и ми­
ровоззренческие установки), а также дамы напудрен­
ные в безумных кринолинах (это наши с вами пережи­
вания), позабывши о былом этикете и манерах, чуя
рождающееся «внизу», «этажом ниже», «в подвале», в
подкорке то. бишь, возмущение, начинают лихорадоч­
ное движение. Пролетариат (разнообразные инстинк­
ты, потребности и эмоции) — дикий и необразован­
ный, бог знает чего перепугавшийся, но от шума «на­
верху» еще более очумевший, колотит со всей дури в
свой потолок, и х — дворянского собрания — пол, что в
свою очередь производит на достопочтенную светскую
публику активизирующее и одновременно парализую­
щее действие.
Мысли и переживания начинают носиться по зале
своих дворянских собраний как угорелые, наскакивая
друг на друга, сбивая прочую интеллигенцию и само-,
лично сбиваясь в тесные кучки. Другие мысли и пере­
живания, которые должны призывать всех к порядку и
спокойно разбираться, в чем суть да дело (это здравый
смысл и друг его — рассудок), напротив, впадают в
полную каталепсию и, обездвиженные, глупо и бессиль­
но взирают на происходящее безобразие.
Ситуация в целом должно быть, понятна: револю­
ционные массы (возбужденные центры подкорки) ло­
мятся в двери зала дворянских собраний (в сознание) с
бессмысленными воплями: «Слазь, эксплуататоры!»
Сознание, конечно, быстро и безоговорочно идет на
все предлагаемые ему условия, охотно демонстрирует
 Щ кВатретм

«политическую лояльность» и «политическую же со-

знателыюсть». Оно на все готово, что бы ему ни пред­
ложили, оно все поддержит, на все согласится. Однако
же недолго скучать победителям, «героям мировой ре­
волюции», поскольку уже через считанные доли секун­
ды сознание запоет в предлагаемую ему дуду...
Отчего возбудилась подкорка? Ну, были причины:
потребности активизировались и не удовлетворились,
стереотипы нарушились и т. п. Но ведь сознание абсо­
лютно не в курсе истинной причины этого возмущения!
А какой-то повод ему найти надо, и вот тут-то оно, себе
на голову, и проявляет инициативу, подыскивая всевоз­
можные «причины», которые и станут благодатной
почвой для дальнейшего развития и усугубления наших
страхов.
В этом смысле сознание ведет себя как «политиче­
ская проститутка» и, движимое позицией «как бы чего
не вышло»,-конъюнктурно обслуживает недовольство
подкорки. Причем на этом поприще так старается, что
создает в этом же самом подсознании еще большие
проблемы, еще большее напряжение!

В очередь, сукины дети, в очередь!

Блистательная фраза из блистательного «Собачьего
сердца» Михаила Афанасьевича Булгакова — «в оче­
Любовь - г есть яв­ редь, сукины дети, в очередь!» — как нельзя лучше от­
ление проекции.
Приписав какому- ражает дальнейшее протекание этого процесса. Все
нибудь человеку наши мысли и суждения, установки и жизненные прин­
все, чем самому
хотелось бы обла­ ципы, все они, перепуганные возникшим возмущением
дать, украсить его (возбуждением) в подкорке, да что там греха таить, и
всеми достоинст­ собственными действиями, в миг выстраиваются в
вами— значит лю­
бить его. длинную очередь, чтобы задобрить пугающее недо­
Отто Вейнингер вольство подкорки. Попытки «заговорить», «забол­
тать» бунтующие массы, желание подтвердить свою
верность идеалам «трудового народа», «курсу партии и
правительства» оказываются для психики человека ро­
ковой ошибкой.

77
 г Ч>асть nepBaa

Теперь к практике. Упало в крови содержание глюко­

зы (сахара), соответствующие внутренние рецепторы,
эту информацию воспринимающие, отправляют в мозг
телефонограмму: так и так, мол, сахара маловато. Или,
например, другой вариант: наступило время привыч­
ного приема пищи, и возбудился, словно проснувшись
от дико орущего будильника, соответствующий дина­
мический стереотип. Что дальше?
Дальше все мысли наши устремляются в эту слегка
приоткрытую дверь. Тематика нашего мыслительного
процесса — еда. Мы думаем о том, что и где можно пе­
рекусить, особенно услужливые приговаривают, как
важно и нужно было бы сейчас поесть, как это будет
вкусно и приятно... Причем хорошо это или плохо для
нашего организма (например, в случае дистрофии у
одного и ожирения у другого человека), эту ликующую
массу интересует в последнюю очередь, если интересует.
Да, наши мысли в этот момент обслуживают далеко
не здравый смысл и не наши фактические интере­
сы, а работу вообще нашего мозга, точнее — нашей
подкорки.
После того как вся эта мощная и стройная мысли­
тельная когорта, составленная из уважаемых предста­
вителей сознания (коры) сформирована, начинается
соответствующая работа: поиск и поглощение пищи.
А информация о том, что пищ и уже достаточно, что
хватит уже трескать за обе щеки, эта инф орм ация с
упомянутых нами рецепторов, отслеживающих коли­
чество сахара в крови, поступит в мозг со значитель­
ным опозданием. Это в лучшем случае произойдет
только через час, когда какая-то часть поглощенного
продукта благополучно переварится, преодолеет мас­
су барьеров и попадет-таки в кровь, где расположены
те самые рецепторы. А до тех пор, если нас не остано­
вят какие-то другие обстоятельства, мы будем наби­
вать себе брюхо, словно бы пытаемся наесться не до
следующего приема пищ и через 4-5 часов, а на долгую
блокадную зиму.
 Тем временем наше сознание* проявляя чудеса не­
сознательности, гонимое возбудившейся подкорковой
доминантой, будет продолжать мотивировать нас на
прием новых и новых блюд, с привлечением аперити­
вов, закусок и десертов. Зараженное перепуганной голо­
дом подкоркой, сознание ставит перед собой такие
цели («я бы сейчас быка, наверное, съел!»), что мало
никому не покажется! А корректировать его нечем, нас
даже переполнение желудка смутить не может— кибит­
ка запряжена и кони помчали, а то и понесли, ничем их
не остановишь. Да, первоначальные прожекты всегда
существенно завышены. Мозг, так сказать, перестрахо­
вывается, но эти же прожекты являются и конечными,
поскольку, кроме них, в сознании, подчинившемся воз­
буждению подкорки, ничего нет.
Таким образом, формируется привычка есть много,
а надо ли столько есть и сколько надо есть — это, к со­
жалению, остается за кадром. В результате более поло­
вины американцев страдают элементарным ожирени­
ем, что, во-первых, свидетельствует об общей, хотя и
скрытой тревожности граждан современного геополи­
тического гегемона; во-вторых, о полном отсутствии
необходимых психологических и физиологических зна­
ний; в-третьих, о ценностях этой «культуры обжор».
Доминанта, выражаясь, правда, на языке жаргона, «сда­
ла всех»...
. Животное находится в принципиально иной ситуа­
ции. Хищник, например, лишний раз с добычей тягать^
ся не станет: шкуры ему своей жалко, и правильно. Его
инстинкт самосохранения добросовестно выполняет
функции здравого смысла, и, надо сказать, качествен­
но! Впрочем, и добыча хищника к жизни своей отнюдь
не равнодушна, а потому по тем же естественным меха­
низмам, с помощью того же благополучно функциони­
рующего инстинкта самосохранения, побеспокоится,
чтобы, во-первых, не быть тяжеловесной и немобиль­
ной, во-вторых, невнимательной, слишком поглощен­
ной своей трапезой.
 riOacmt>первая

Трудно себе представить, например, тигра, рассуж­

дающего о том, как вкусна гуляющая поблизости анти­
лопа и как было бы хорошо добавить к обеду еще и ф и ­
лейную часть дикого кабана. Трудно. А потому на пол­
ный тигриный желудок обе вышеперечисленные особы
могут вполне вольготно разгуливать в непосредствен­
ной близости от сурового хищника.

«Двое из ларца»
Таким образом, мы можем вывести первое правило:
за счет сложности устройства нашей психической орга­
низации сразу «двое из ларца» — и наше сознание, и
наше подсознание — решают одну и ту же задачу, но
каждый по своему сценарию. Эти двое, как назло, по­
стоянно в противофазе! Впрочем, не дай бог им по­
пасть в резонанс...
Случай первый. Появляется в подкорке чувство го­
лода, но вследствие господства какой-то другой доми­
нанты (например, заинтересованного или крайне необ­
ходимого выполнения какой-то работы) оно оказыва­
ется подавленным. Потом, когда господствовавшая до­
минанта себя исчерпывает, человек вспоминает: «Ба-
тюшки-светы, я же хотел есть! Надо что-то переку­
сить». Но, как известно, дорога ложка к обеду. Сейчас
же в подкорке от соответствующего пищевого возбуж­
дения и след простыл, энергия его, по принципу доми­
нанты, пошла на иные цели. Поэтому прием пищи,
спровоцированный теперь одним лишь сознанием, не
будет поддержан подкоркой. Слюна, желудочный сок,
желчь, пищеварительные ферменты и прочая необхо­
димая для расщепления пищ и братия вовсе не будет
спешить выделяться, поскольку сознанием эти функ­
ции напрямую не регулируются. Но мы все-таки затол­
каем в желудок хорошенькую партию продукта, не­
смотря на неприятную тяжесть в животе. Впрочем, эта
тяжесть — только полбеды, потому что настоящая
беда придет значительно позже, когда мы обратимся
\
\ ЩмВа третш

за медицинской помощью, заполучая столь знакомые

всем нам диагнозы гастрита, язвенной болезни, диски-
незии желчевыводящих путей и прочей желудочно-ки­
шечной «нечисти».
Случай второй. Эти два брата-акробата — кора и
подкорка — берутся за дело обеими (четырьмя) рука­
ми. Мало, можете мне поверить, никому не покажется.
Подкорка может запустить тот или иной процесс, а
кора (сознание) его подхватит и потащит, не останав­
ливаясь. В случае пищевой потребности это, может
быть, и не так очевидно. Хотя некоторым должно быть
известно, что такое переезжать из ресторана в ресторан
или, если вы человек восточный, присутствовать на за­
столье, где кушанья в течение многих часов подряд по­
даются одно за одним, и чтобы иметь возможность их
принять, столующиеся вынуждены опорожняться, ис­
пользуя в качестве опорожнителя или два пальца, или
перо павлина.
Финишировать в этом процессе становится крайне
трудно, поскольку кора и подкорка в буквальном смыс­
ле этого слова слились в едином порыве: сознание —
«по заданию партии и правительства», подкорка— по­
винуясь требованию не нарушать динамический сте­
реотип обжоры. И сознание начинает что-то там воз­
ражать только по достижении массы тела своего носи­
теля в 150 килограммов или внимая (хоть как-то!) вра­
чебным наставлениям, где звучат неприглядные диаг­
нозы: диабет, гипертоническая болезнь и атеросклероз
с сопутствующими инфарктами и инсультами.
Наслаждение есть
начало и конец сча­
стливой жизни.
Эпикур Комплекснеполноценности

Но есть и другие примеры подобных взаимоотношений коры и

подкорки. Возьмем наугад ощущение собственной неловкости или
несостоятельности, может быть, болезненности или слабости. Все
эти чувства, возникшие когда-то под действием тех или иных об­
стоятельств и закрепившиеся в подкорке, способны так «зарядить»

8 1 -----
 r iLacmt? nepBast

кору, что в результате мы получаем знаменитейших спортсменов

или танцовщиков, ученыхили художников, военачальников или пи­
сателей, которые, продолжая мотивироваться воспоминанием о том
давнишнем ощущении, остаются вечно неудовлетворенными, вечно
работающими, вечно страдающими.
Сознание строит новые и новые планы, устремляется к новым
и новым вершинам, оставаясь всегда неспокойным и неудовлетво­
ренным. Да и трудно удовлетвориться, если пытаешься в уже со­
вершенно иных условиях поправить положение дел в той твоей,
может быть, детской еще ситуации, где это ставшее роковым для
тебя неприятное ощущение собственной несостоятельности воз­
никло. Кстати говоря, именно это ощущение собственной детской
несостоятельности легло когда-то в основу пресловутого «ком­
плекса неполноценности», разработанного знаменитым австрий­
ским ученым Альфредом Адлером.
Адлер рассуждал следующим образом. Всякий человек долгое
время остается под опекой родителей (или воспитателей). Родители
принимают за ребенка решения, говорят, что и как емуделать, они
лучше осведомлены по всем вопросам и всегда правы. Причем по­
следнее они подтверждают не здравым рассуждением, а прежде
всего силой, хотя бы и силой авторитета.
Вэтих условияху всякого человека формируется ощущение,
что он ничего из себя не представляет, ничего толком не уме­
ет, ничего не знает, тогда какдругие люди, наоборот, все знают,
все умеют, все могут. Проходит время, ребенок становится
взрослым, но детское ощущение собственной несостоятельно­
сти у него остается, определяя всю его дальнейшую жизнь.
Дальше возможны два варианта развития событий: или комплекс
неполноценности начинает «свою игру» и человек превращается в
профессионального неудачника, или же он предпринимает попыт­
ки преодолеть свою «неполноценность», постоянно вылезая из
собственной кожи, что, разумеется, сопровождается массой не­
приятных ощущений.
 Подсознательная коллизия любви-с
Однако же перейдем-таки от дел «земных», к коим,
разумеется, должно быть отнесено пищевое поведение,
к делам «духовным». Теперь речь пойдет о том, что в
обыкновении зовется любовью. Что мы тут имеем?
Конечно же, всему предшествует, как это всегда и
бывает, возбуждение подкорки, пресловутое подсозна­
ние готовит почву и начинает свой боевой поход. Там,
в глубине мозга, действуют разные силы: с одной сто­
роны, соответствующие инстанции атакуются половы­
ми гормонами; с другой стороны, в качестве формиру­
ющегося или уже существующего динамического сте­
реотипа выступает так называемый «ритм половой
жизни»; со стороны третьей выступает сама половая
потребность, т. е. активизируются соответствующие
мозговые центры.
• Впрочем, кроме этого, чисто физиологического фун­
дамента есть еще такие вещи, как, например, воспри­
ятие красоты, что, кстати сказать, также является ди-
/ч. намическим стереотипом (ведь совсем не случайно од-
* ному кажется красивым одно, а другому — другое).
Есть и воспоминание о пережитом некогда удоволь­
ствии сексуального плана, которое переживалось не в
ва!кууме, а в каких-то определенных обстоятельствах,
v черты и характеристики которых мозг, руководству-
ясь инстинктом самосохранения, хранит свято. Теперь
$ появление неких подобных черт или характеристик
4 прошлых ситуаций и возбуждает воспоминание о пе-
0 режитом удовольствии.
j Однако пока что речь о подкорке, о подсознаний, о
^ том, что не осознается. Но и сознание не теряет времени
* даром! В сознании роятся мысли, например, что «надо
любить»: «Но как на свете без любви прожить?» Н и­
как — дураку понятно! Говорят, значит, знают! А ведь
столько было об этом сказано в сказках и песенках —
 ^{жть перЗаа

уму непостижимо! Впрочем, этому товарищу— уму, —

как оказывается, постижимо все... Да, мысли наши пус­
каются во все тяжкие. И «время торопит», и «надо как у
людей», и «любящую жену (мужа) надо», и «семью —
очаг, оплот, пристань», и «ребенка, ребенка надо!» Бог
знает что!
Что ж, в точке пересечения этих линий и сталкива­
ются соответствующие три локомотива. Пунктом
коллизии, как всегда, оказывается подкорка. Локо­
мотивы эти таковы: во-первых, физиология с ее гор­
монами; во-вторых, собственно подкорковая жизнь;
в-третьих, мои мысли, мои скакуны, со своими извеч­
ными: «пора, мой друг, пора!» и «сердце, тебе не хо­
чется покоя!» И когда вся эта чудная компания входит
в унисон, резонируя и сотрясая то, что хотелось бы, да
не можется назвать здравым смыслом, формируется
заветный мозговой пункт, или пока еще пунктик —
«X». Да, в этом пунктике «X», где любовь еще только
грезится, неизбежность возникновения рокового чув­
ства приводит-таки к его возникновению. Любовь...
*7 I f'**

Первая страсть

По правде сказать, я не очень понимаю, что такое «первая лю­ Поскольку куль­
бовь» (скорееэто чувство следовало быназвать первымзаблуждени­ тура требует столь
ем), но вот что такое «первая страсть», мне вполне понятно. Когда больших жертв не
только в области
юноша или девушка первый раз в своейжизни испытывают вожде­ сексуальности, но
леннуюстрасть по отношению к другомулицу—это феерия, кото­ и в области люд­
ской наклонности
рой нет конца. Они пронесут с собой это воспоминание через всю к агрессии, стано­
жизнь, и даже если к сорока годам позабудут имя своей страсти, ее вится более по­
нятным, почему
облик, что-то неуловимое в форме лица, во взгляде, в улыбке—они людям так трудно
будут помнить до гробовой доски. быть ею осчаст­
ливленными.
Одна пациентка, обратившаяся ко мне по поводу своей, как она
Зигмунд Фрейд
сказала, «влюбчивости», без конца меняла поклонников, троих из
которых мне довелось видеть. Первые двое показались мне весьма
заурядными типами, причем с моей оценкой она была согласна. Но
что-то же возбуждало в ней безумное влечение? Когдая увидел тре-

84
 тьего, зародилось во мне странное подозрение... Мне захотелось
проверить своюдогадку, и я попросил своюпациенткупоказать мне
ее юношеский альбом. Кбольшомуееудивлению, на однойиз фото­
графий я без труда и весьма быстро нашел того, в кого она была
страстно влюблена в свои 16лет, хотя претендентов, как вы догады­
ваетесь, было предостаточно.
Молодой человек на фотографии отличался тем же детским
простодушием лица, относительно низким лбом и отстраненностью
взгляда, которуюя заметил у техее любовников, которых мне при­
ходилось видеть. Вот такуюзабавнуюшуткусыграла с этой женщи­
ной ее первая страсть, которая продолжалась, с одной стороны, не
более месяца, но с другой—напоминала о себе заново чуть ли не
каждый месяц...
Динамический стереотип—раз! Половая доминанта—два!

Акт творения божества

Далее все происходит в точности по г-ну Вольтеру,
с той лиш ь малосущественной разницей, что этот
французский просвещенец говорил о боге, а мы здесь
.. о возлюбленной/возлюбленном, которую/которого
§ нельзя не полюбить. Вольтер, мир его праху, говари­
вал: «Если бы Бога (а у нас — возлюбленной/возлюб­
ленного) не было, то Его следовало бы выдумать».
Так, одним росчерком пера Вольтер подвел (или вывел
на чистую воду — это как кому нравится) всех своих
собратьев-гуманистов, а мы вынуждены сделать то
г? же самое с влюбленным/влюбленной. Да простится
; нам, грешным!
Итак, в означенном нами пункте коллизии — «X» —
все готово, физиология, подсознание и сознание взяли
низкий старт, а потому в засекреченный час «Y» про-
I исходит чудо: возникает возлюбленный. Возникает он
мистическим образом, то ли вдруг выходит из-за угла
(или заходит за угол) — это «любовь с первого взгля­
да»; то ли, напротив, хорошо знакомый, с яслей, может
'■* быть, человек заполучает нежданно-негаданно нимб
 ^Чххсть первая

(или терновый венец) возлюбленного/возлюбленной на

свою бедную голову.
Надо ли говорить, что ни тот ни другой вариант
страстного возжелания нельзя считать признаком ду­
шевного здоровья. Поскольку в первом случае человек
влюбляется в кота, только не в того, что в сапогах, а в
того, что в мешке; во втором... В кого он влюбляется во
втором случае — вообще непонятно. И если в первом
случае еще остается хоть какая-то, пусть и совсем гипо­
тетическая, возможность, что этот «кот» и есть тот, кто
подходит нам как ключ к замку (на практике, правда,
такая вероятность, как правило, только вероятностью и
остается), то во втором случае, в случае знакомого нам
до дыр человека, ставшего вдруг центром вселенной,
поверить в такую вероятность невозможно, даже если
привлечь сюда обе эйнштейновские теории относитель­
ности — общую и специальную.
Впрочем, зачем ломать себе над этим голову? Разум­
ного разрешения этой головоломки (в прямом и пере­
носном смысле, конечно) нет и быть не может. Мы с
вами присутствуем отнюдь не при акте «позна- ^
ния», а при акте «творения». Секрет здесь прост: со-
творяющий был настолько готов к сотворению, что
сделал все сам, в себе и для себя (как это часто бывает с
«ГОЛОВНОЙбоЛЬЮ»). Объект Любви ИЗГОТОВЛен — Гала- МыюиовдТнесмо^
тея ожила, равно как и деревянная кукла папы Карло. *ем достичь пол-
Далее ситуация развивается по законам настоящего надприродой^наш
блокбастера! органнзм — сан
часть этой приро­
ды — всегда ос­
танется структурой
Относительный инцест бренной и огра-
ниченной в своих
' возможностях при-
Когда мы были маленькими, каждый из нас считал, что его способления и де-
т, ятельности.
мама и папа — самые красивые
г
люди на „земле. Кроме
г
того, их , Зигмунд Фрейд
лица ассоциировались у нас с целой гаммой положительных эмо-
. ций. Это совершенно естественно и приводит, как нетрудно до­
гадаться, к формированию соответствующего динамического сте­
реотипа. Рано или,поздно разочарование, конечно, приходит —

86
 &fia0a третья

иногда незаметно, иногда вызывая тяжелые личностные пережи­

вания. Но в подсознании навсегда остается образ любимых роди­
телей. И, не зная об этом, мы всякий раз сверяем полюбившегося
нам человека с внешностью (или поведением) своей мамы или
отца. Эту очевидную взаимосвязь подметили еще психоаналитики,
связав ее с понятием «инцеста», хотя инцест в данном случае бо­
лее чем относителен.
Интересно, что если сын в детстве подсознательно отождеств­
лял себя с отцом, то впоследствии он будет искать не только внеш­
ность матери в своей избраннице, но и манеру ее поведения в отно­
шении мужчин. Что же касается девочек, то независимо от отноше­
ний с матерью, если онабыла близка с отцом, она непременно будет
искать мужчину, похожего на своего отца, и не только внешне, но и
внутренне.
Эта закономерность не так видна, если родители одной на­
циональности. Но если мы обратимся к так называемым полу­
кровкам, родители которых являются представителями разных эт­
нических групп (например, монголоидной или негроидной расы),
то непременно увидим, что эта взаимосвязь очень четкая. Они
будут испытывать страстное влечение к людям, похожим на своих
разнонациональных родителей (монголоидам, негроидам, «кавказ­
цам» и т. п.), в особенности на того из них, с кем отношения
были ближе.

Наш последний и решительный бой!

Заряда физиологии и подкорки, как правило, надол­
го не хватает. Если вы припомните, сколько длится гон
у животных, то поймете, что человек побил в делах
любви все рекорды и удалось ему это именно благодаря
сознанию, которое принадлежит к числу буйных и по­
коя не ведает. Снизу (т. е. из организма и подкорки)
пришло возбуждение: «Эй вы, там, наверху, пора! Де­
лайте что-нибудь, очень хочется!» А наверху (в созна­
нии то бишь), как мы помним, услужливые собрались
товарищи, им, что называется, только свистни, вовек
не отмахаешься, слетятся как ведьмы на шабаш.
 ^Чхгсть первая

И вот, получив сию эстафетную палочку, на несча­

стье возбудившейся подкорки, сознание начинает свой
скорбный и тяжелый труд: создавать и разрушать, ри­
совать и дорисовывать, воспевать и лелеять, концент­
рировать и рассеивать, интерпретировать и толковать,
иными словами, любить своего/свою возлюбленного/
возлюбленную. Разумеется, пристрастности нашему со­
здателю и толкователю не занимать, тут, как нигде, все
в полном порядке: сказано, чтобы объект страсти был
лучшим, — будет лучшим! А как иначе? Ведь если со­
знание этого не сделает, если не заставит самого себя
совершать столько затратных, бессмысленных и без­
рассудных поступков, если не отмаркетирует этот то­
вар по всем мировым стандартам, то как, скажите на
милость, можно будет продолжать и оправдывать эту
затею, которую все называют любовью, но которую
иначе как авантюрой назвать нельзя? Будет лучшим,
однозначно!
Все это, как правило, принимает уродливые и бо­
лезненные черты. Происходящее действо — это как
своего рода инфекция, с присущими ей интоксикаци­
ей и жаром, бредом и галлюцинозом. Курс лечения от '*
такой болезни — дело для психотерапевта нелегкое и £г
неблагодарное. Причем взгляни на это дело здраво — J
сразу ведь и обнаружится, что любовь эта не замеча-
ет, отрицает реальность подлинного человека, став- !£
шего жертвой любви и объектом влюбленности. Да, ^
для влюбленного/влюбленной любимого объекта, т. е.
фактического человека, не существует, но лишь толь­
ко образ его, выстроенный и взлелеянный в сознании
влюбленного/влюбленной образ, но не человек. Каж­
дый влюбленный, каждая влюбленная по своей сути
чистейшей воды Франкенштейн, причем самый что
ни на есть отъявленный!
И посмотрим глубже! Ясно и непременно разли­
чиш ь, что даже уже и желания-то фактического нет
(если оно и было-то во влюбленном/влюбленной), но
только мысли о желании, продукты-происки предатель-
 ского сознания. А потому если, не дай бог, ответит воз­
любленный/возлюбленная чувству влюбленной/влюб­
ленного, то ожидает его/ее нечто — неожиданная пере­
мена тактики и миграция обожателя в тень, спешное от­
ступление, бегство — «прыг-скок, под мосток и молчок».
Но, на счастье самим себе, возлюбленные редко отвеча­
ют влюбленным взаимностью (о причинах этого зага­
дочного явления я расскажу как-нибудь в другой книге),
любовь часто остается безответной. А на счастье это
для возлюбленного/возлюбленной потому, что он/она
не только не разочаровываются в человеческой приро­
де, а, напротив, лишь убеждаются в собственной состоя­
тельности (на безрыбье, знаете ли, и рак рыба, а с худой
овцы — хоть шерсти клок).
Безответная любовь — это страдание для влюб­
ленного человека сладостное, и сладость его такова,
что длиться оно может вечно. Хотя иногда с течением
времени потаенный где-то глубоко в подсознании праро­
дитель здравого смысла берет-таки верх и поворачивает
оглобли, что называется, до следующего раза. И как ни
странно прозвучит это для любящих, но прав был старик
Соломон, он же Екклесиаст: «Все проходит, и это прой­
дет», «Время разбрасывать камни и время собирать их,
время обнимать и время отнимать объятья».

То, что мы назы­ Конь Ухтомского

ваем своими «мы­
слями», по-види- Итак, мы знаем уже о том, каковы печальные послед­
мому, зависит от ствия противофазы в работе коры и подкорки, а также о
организации путей
в мозге примерно тех ужасах, которые кроятся в их резонансе. О третьей
таким же образом, роковой дисфункции психического, вызванной отсут­
каким путешест­
вия зависят от до­ ствием какого-либо взаимопонимания сознания и под­
рог и железнодо­ сознания (коры и подкорки), на фоне взбрыкнувших
рожных путей.
доминант и динамических стереотипов, поведает нам
Бертран Рассел
конь А. А. Ухтомского.
Нет, сам Алексей Алексеевич опытов над конями, ко­
нечно, не ставил, но важную деталь в их поведении все-
таки подглядел. О чем идет речь? Речь идет о следующем
 Щ астъ nepBaa

феномене. Представьте себе двух меринов, т. е. двух ка­

стрированных жеребцов, между которыми есть одно,
как кажется на первый взгляд, малосущественное отли­
чие. Один из жеребцов был кастрирован до того, как
испытал то, что люди называют «высшим блаженст­
вом», второй — после. То есть один, прежде чем рас­
статься со своим достоинством, заполучил-таки сексу­
альный опыт, а другой — нет. Казалось бы, какая раз­
ница после такой-то операции: испытывал, не испыты­
вал, имел, не имел — один черт! Однако разница, как
оказывается, есть, причем существенная.
Теперь, когда оба эти мерина окажутся в приятном
обществе, предрасполагающем к тесному общению ко­
был с самцами, гормональный фон у них будет одина­
ков, точнее сказать, его у них не будет. Однако вести
себя в отношении этих чудных кобыл они будут по-
разному. Первый, тот, что «матерый и с опытом», бу­
дет, как и прежде, на кобыл этих вскакивать, что, впро­
чем, смысла большого не имеет. А вот второй — «не­
опытный»— будет смотреть на собрата своего с удив­
лением, поскольку ему самому и в голову не придет за­
ниматься подобной бессмыслицей. Второй, надо это
признать, ведет себя достаточно адекватно, но почему
первый, хотя и гормонов у него нет и яички отсутству­
ют, ведет себя так, словно бы все это наличествует в
полном боекомплекте?!
Со вторы м ---«неопытным»----все вроде бы ПОНЯТ- Люда^такплохопо-
но: нет и нет, чего тут? Но этого-то, «матерого», куда нимают себя, что
т/. ждут смерти, когда
понесло?! Куда понесло, точнее, откуда — отвечает совершенно здо-
Алексей Алексеевич Ухтомский: возбудилась у него ровы* или, напро-
^ т и в счи таю т себ я
прежняя сексуальная доминанта, «возбудилась по кор- 8ДОрОИШИ1 когда
ковым механизмам». Теперь позволю себе разъяснить их смерть уже на
классика. Что Алексей Алексеевич имеет в виду? Первый п°Р°ге-
мерин, когда он был еще жеребцом «со всеми делами», Блеа Паскаль
испытывал в присутствии готовых к спариванию кобыл
странное напряжение, вызванное воздействием на него
соответствующих запахов, от них исходящих и побуж­
давших в нем легкое гормональное торнадо. Эти гор-

90
 моны требовали от нашего жеребца каких-то действий,
каких— он еще не знал , потому что не имел соответст­
вующего опыта, а уроков по сексуальному просвеще­
нию жеребцам не устраивают. Однако же природа взя­
ла свое, и в конце концов он сообразил, что от него тре­
буется: залез на кобылу, удовлетворился и отвалил, а
удовлетворение свое запомнил.
В коре у него образовалось нечто, что, с определен­
ными оговорками, можно было бы сформулировать
следующим образом: так, мол, и так, залезаешь на ко­
былу, ерзаешь, получаешь заветную разрядку и будь
здоров. Теперь хотя в организме этого мерина нет по­
ловых гормонов — он, памятуя о былой сексуальной
радости, разжигается от одного вида кобыл. И возбуж­
дение его возникает не потому, что «организм требует»,
а потому, что его кора, его «сознание» (если позволи­
тельно говорить о сознании применительно к лошади)
возбуждает прежнее воспоминание и запускает поиск
возможных вариантов получения удовольствия. Толку
от.такого поведения нет никакого, потомства этот ме-
. рин, как и любой другой в его положении, конечно, бо-
. лее не оставит, но его кора продолжает действовать в
‘ сформированном некогда направлении.
С другим нашим персонажем — мерином без сексу­
ального опыта — дело обстоит иначе. Он, может быть,
и не прочь позабавиться, но в его коре не хранится ин­
формации насчет возможности «сексуальных развле-
' чений», не знает он, как и что следует для своей забавы
р делать. Нет информации — нет и потуги, нет этой по-
? туги — нет бессмысленной траты времени и сил. Итак,
4 кора, как оказывается, может все испортить, создавая
то,-ч т о в нашем, уже человеческом, опыте называется
^ иллюзией. Львиная доля нашей с вами активности,
у ! как у того мерина с опытом, но без «мужского д о ­
стоинства», основана, не на наших возможностях, а
. на нашем сознательном мечтании об этих возможно-
/ . стях, что, согласитесь, далеко не одно и то же! И час-
■■i то желание — это только привычка, и не более того.
 r 4xccmt> nepBaa

Конский опыт
С другой стороны, в этом механизме работы пси­
хического аппарата есть, конечно, и здоровое, может
быть, зерно. Здоровое, доброе, вечное. Именно благо­
даря этой своей способности возбуждаться «по корко­
вым механизмам» (развитой у человека непомерно
выше, нежели у меринов), по воспоминанию или по
знанию,' зачастую догадке о том, что удовлетворение
возможно, мы способны совершать огромное количе­
ство действий, которые не детерминированы наш им
собственным опытом непосредственно. Например,
ученый не знает еще, что какое-то его открытие может
дать какой-то искомый эффект. Однако же он ведет
себя так, словно бы необходимый опыт у него суще­
ствует. Он движим уверенностью, которая определяет­
ся его сознанием, его выкладками, его расчетами, его
прогнозом.
Хорошо, если так, но ведь в подавляющем большин­
стве случаев дело обстойт далеко не так оптимистично! ,
В бесконечном множестве ситуаций мы ведем себя '
так, словно бы знаем о возможности некоего собы­
•Г$,

тия, тогда как мы не знаем (не имеем непосред- ,

ственного опыта), а только предполагаем, что это .•;
возможно. Зачастую эта игра сознания выливается £
в сущее сумасшествие! Полагая, например, что некто к
может меня любить (а гипотетически это, конечно, воз- £
можно), я рассчитываю, что он/она меня полюбит, ^
должен/должна полюбить. На чем основано это убеж­
дение, это требование? Чего оно стоит, в конце концов?!
Надежда, питаемая иллюзией, иллюзия, питаемая на­
деждой, — вот что это такое!
Мое собственное желание полагается на допущения,
осуществляемые сознанием, которые в сочетании друг
с другом подобны взрывчатой смеси. Я одолеваю по­
тенциальный объект своими нападками, своим ожида­
нием, но что толку? У меня нет возможности возбудить
 ЩихВа третья

желание другого человека: он или воспаляется ко мне

страстью, или нет. Чем я отличаюсь в этом случае от
того мерина, который, не имея возможности оплодот­
ворить самку, продолжает усердствовать?
Я помню некое переживание, я помню, что был лю­
бим (может быть, мамой или папой), я пытаюсь те­
перь «по корковым механизмам» воспроизвести про­
шлую ситуацию, но ведь это уже другая ситуация!
Меня любил кто-то другой, кто-то другой испытывал
ко мне нежность, страсть, сочувствие, а данный объ­
ект сделан совсем из другого теста, рассчитывать на
его чувство к себе у меня нет никаких оснований. Од­
нако же как могу я заметить эту ошибку, желая его
любви на уровне подсознания (подкорки) и сдабривая
попутно и весьма усердно это свое желание своими же
соображениями, родящимися-роящимися в сознании?
Нет, я не замечу ошибки, я буду усердствовать, но в
данной ситуации — я мерин, а не жеребец, жеребцом
я был где-то там, «в другой жизни».

Эх, раз, ещераз, ещемного-много раз!

Впрочем, разжигаться по корковым механизмам далеко не

всегда так приятно, как в случае с мерином Алексея Алексеевича.
Разнообразные навязчивые мысли и действия, от которых страда­
«Мне никогда тебя
не узнать» означа- ют многие приличные люди, функционируют все по тем же корко­
ет «Я никогда не уз­ вым механизмам! Характерным примером является так называе­
наю, что ты на са­ мый навязчивый счет: человек смотрит на цифры номера автомо­
мом деле думаешь
про меня». Я не мо­ биля, видит соответственно цифры и, посколькуэто цифры, начи­
гу тебя расшифро­ нает их складывать. Доходит до смешного: он начинает чувство­
вать, потому что
не знаю, как рас­ вать оструюнеобходимость сложить, вычесть и перемножить но­
шифровываешь ме­ мера всех автомашин, которые ему встречаются! Да, было бы
ня ты.
Ролан Барт
смешно, если бы не было так грустно.
Иногда такие навязчивые мысли и действия приобретают отте­
нок настоящих ритуалов, когда человек, движимый страхом* вы­
нужден совершать целуюпоследовательность действий, преждечем
сможет, например, выйти из квартиры или войти в подъезд.

93
 ^Чмстъ первая

Впрочем, мы уже затрагивали этот вопрос, когда шла речь о

приметах. Мы не преминем трижды плюнуть через левое плечо,
еслидорогунам перебежалачерная кошка; посмотреться в зеркало,
если мы были вынужденывернуться в квартиру, постучать по дере­
ву, «чтобыне сглазить», и т. п. Во всехэтих случаяхмы оказываемся
заложникамиусвоенныхнами в процессе воспитания страхов—не­
счастья, сглаза, того, что «дороги не будет» и т. п. Возбуждаясь по
корковыммеханизмам, подобные страхи требуют от нас выпол­
нения этих по сути совершенно бессмысленныхдействий.
Правда, приметы—это общепризнанные навязчивости, леги­
тимные, можно сказать, а потомумы их ничуть не стесняемся. Если
же у кого-то возникли особенные ритуалы, что называется, соб­
ственного производства, то тут уже не обнародуешь, смеяться бу­
дут. Вот человек с этими страхами и живет, с ними и мучается, вме­
сто того чтобы обратиться за помощью к психотерапевтуи от всей
этой «нечисти» категорически избавиться.

Царство иллюзий
И сколько же таких ситуаций — по корковым меха­
низмам! В каком бесконечном количестве случаев мы
ищем то, чего нет! Мы ищем семейного счастья, пола­
гая его возможным, поскольку в детстве, не зная истин­
ных подводных течений в отношениях между своими
родителями, мы видели, ощущали эту «семейную идил­
лию». Наше прежнее ощущение, которое (теперь мы
знаем это на 99%) было лишь иллюзией, лишь резуль­ Наши страхи напо­
татом специально разыгранного для нас представления ловину лишены
всяких оснований,
или просто ошибочно расцененными нами отношени­ наполовину же
ями, становится движущей силой. Полагаясь на это просто постыдны.
свое ощущение, мы строим замки на песке, стучим­ К. Боуви
ся в закрытые двери; надеемся на чудо, верим в ъ
возможность, продолжая возбуждаться и возбуж­
даться по корковым механизмам: «Другие же живут
счастливо! Есть же счастливые семьи!» Где они? Кто
эти «другие»? Сознание не задает себе этих вопросов
после того, как подобные мысли побудили подкорку

-----94
осуществлять новые и новые попытки достигнуть недо­
стижимое, создать невозможное...
Мы с тем же успехом ищем социальной успешности,
поскольку ощущали когда-то свой или чей-то соци­
альный успех. Каждый из нас думал о ком-то: «Вот это
успех! Вот это счастливая жизнь! Вот это настоящая са­
мореализация!» Мы ощущали себя несостоятельными,
глядя на чью-то состоятельность, которая, скорее всего
(другой вариант вряд ли вообще возможен), была лишь
внешней оберткой скрытой, а может быть, не понятой
нами трагедии. Но это ощущение успешности было!
Возможно даже, это было наше собственное, личное
ощущение успешности, когда гости, зашедшие на день
рождения к кому-то из наших родителей, умиляясь, ру­
коплескали «блистательно» исполненному нами четверо­
стишию Агнии Барто. В тот вечер, в тот миг мы были на
вершине успеха! Но что это был за успех? Был ли это вооб­
ще «успех»? Конечно, то наше детское ощущение со­
всем из другой оперы, нежели нынешние потуги получить
одобрительные отзывы коллег, заслуженную, как нам ка­
жется, высокую (или «должную») оценку наших способ­
ностей и достижений. Но мы будем упорствовать, воз­
буждаясь по корковым механизмам: «Успех возможен!»
Игра нас с нами продолжается, дамы и господа, по­
торопитесь приобрести билеты! Зрелище будет увлека­
тельным! Гладиатор попробует выжить!

Психологическая травма возвращается

Американские ученые, занимавшиеся психологической реаби­

литацией ветеранов войны во Вьетнаме, выяснили, что подсозна­
ние солдата, испытавшего сильное эмоциональное потрясение,
связанное с угрозой для жизни, страдает от навязчивых пережи­
ваний, которые постоянно воспроизводятся его психикой. С чего
бы? Война уже закончилась, мир...
Но не тут-то было! Нельзя не учитывать, что мозг живет по
своим законам, а не по прописанным для него правилам. Лэти
законы гласят: если ваша жизнь подвергалась угрозе, то теперь вы
 rLbacmt? пвр0аа

должны всячески избегать ситуации, где эта угроза о себе заявила.

И вот, чтобы не забыть эту ситуацию, психика с завидным посто­
янством нам о ней и напоминает. Подобные воспоминания всплы­
вают сами собой, иногда прямо-таки захлестывают человека, вы­
зывают у него страх, даже панику! Все это происходит по корко­
вым механизмам.
Какие это могут быть ситуации? Это, конечно, не только война,
но еще и пожар, ограбление, сексуальное насилие, смерть близкого,
тяжелое заболевание, сопровождающееся приступами, и пр. Вре­
зультате подобных психологическихтравм у человека может сфор­
мироваться привычка постоянно, навязчиво проверять, закрыл ли
он квартиру, выключил ли электроприборы, не заболел ли он чем-
нибудь и т. п. Он регулярно испытывает тревогу, беспокоится, а
подчас совершает огромное количество бесполезных действий, ко­
торые несколько снижают его озабоченность, но невроз от этого не
только не уходит, а, напротив, лишь увеличивается.

Разговор слепого с глухонемым

Ну да бог с ними, с корковыми механизмами, вер­
немся к отношениям сознания и подсознания. Созна­
ние, как мы помним, образовано словами (знаками),
здесь родятся думы тяжкие и не очень, но подсознанию
до этого дела мало, более того, оно, как правило, на­
правленностью мысли и заправляет, по крайней мере ее
колорит определяет на все сто процентов.
Вместе с тем информация, идущая снизу вверх —
из подсознания в сознание, существенно искажает­
ся, поскольку подсознание и сознание говорят на
разных языках и понимают друг друга удивительно
скверно. Сознание оперирует знаками (прежде всего
словами, понятиями, смыслами — это как кому будет
угодно), отчасти — образами, а подкорка — ощ уще­
ниями, эмоциями, чувствами. Разговор у этих «собе­
седников» не получается и получиться не может.
Эмоции на язык слов не переводятся, а слова не мо­
гут стать чувством. Всем нам это хорошо известно: ду­
 мать о боли и ощущать боль — это не одно и то же,
равно и думать о том, что ты любишь, совсем не то же
самое, что ощущать любовь всем своим существом. Но
как-то же надо и х — сознание с подсознанием — состы­
ковывать, а если не получается сделать это «по уму», то
сделаем как придется... В результате, как вы, наверное,
догадываетесь, получается полное безобразие.
Вот допустим, вы переезжаете со старой квартиры
на новую. Событие это на уровне сознания оценивает­
ся вами как безусловно положительное. Но для подкор­
ки, для подсознания — это настоящий стресс, ведь на­
рушается огромная масса прежних, устоявшихся уже
стереотипов поведения. Естественным образом, по из­
вестным нам механизмам, возникает тревога, ведь ин­
стинкт самосохранения, столкнувшийся с существен­
ными переменами, начинает паниковать, а то и просто
входит в настоящий раж. Но разве сознание, не осве­
домленное на предмет подобных психических «стран­
ностей», способно правильно расценить возникшую
тревогу? Отнюдь! На уровне сознания переезд — благо!
И куда же, позвольте вас спросить, на чей счет отне­
сти возникшую тревогу, выливающуюся в раздраже­
ние и агрессивность? Понятное дело, на те факты и об­
стоятельства, которые первыми подвернутся вам под
руку. И ми могут оказаться ваши ни в чем не повинные
родственники, которые, кстати, и сами находятся в
сходном положении, а потому завсегда готовы под­
Даже божественные держать эту разгорающуюся «битву» добровольным
удовольствия не по­ участием. Возможно, вы обрушитесь на сотрудников
гасят страстей. Удо­
влетворение лежит по работе, начнете волноваться из-за тех вещей, кото­
лишь в разрушении рые раньше казались вам несущественными. Можно
желания.
еще сконцентрироваться на своем здоровье, точнее, на
Дхаммапада
мнимом нездоровье, а можно обеспокоиться на пред­
мет смысла жизни. Короче говоря, мы всегда найдем
повод для тревоги, но насколько он адекватен истин­
ной причине возникшего эмоционального диском­
форта? Н икоим образом не адекватен! А ведь все так
хорошо начиналось...

4 Ключ к тайнам подсознания

 гьСасть перВаз

По сознанью бродит «призракрака»,

а в сердцестучится вегетососудистая дистония

Особенной популярностьюсреди невротическихстрахов пользу­

ютсястрахи, связанные ссостояниемздоровья. Причемесливыбирать
«болезнь», по поводу которой можно побеспокоиться, то, конечно,
следует сосредоточиться на чем-нибудь смертельно опасном. Вот по­
чемучаще всеголюди придумывают себе «рак» (теперь, правда, наши
сограждане все чаще подозревают у себя СПИД). Проявления этой
болезни загадочны—то есть они, то их нет; врачи, как гласит мол­
ва, часто рак «просматривают», а «еслирак запустишь, то точно ум­
решь». Вот почемулучшего «ужастика», чем «рак», не найти! Кроме
того, боль—это наш постоянный спутник, у нормального живого
человека часто что-то болит, так что если нужно найти какой-то
повод для тревоги, то пожалуйста — боль есть, ощущение «рака»
есть, возможность сомневаться в выводах врача также имеется.
Придумывай себе «рак» и ни о чем не думай! Супер!
Еще один «супер»—это вегетососудистая дистония (ВСД), ди­
агноз, наверное, самый популярный, бьет все рекорды. Чем же про­
является эта ужасная «зараза»? Все очень просто: колебания артери­
ального давления, сердцебиения, боли в области сердца (и колющие,
и ноющие), перебои в его работе, затрудненное дыхание, головокру­ v ту* *
жения, слабость, потливость, нарушения сна и т. п. — вместе и по
отдельности. Короче говоря, все, что «делает» организм, когда его
обладатель испытывает стресс. »
Стресс создан природой сумыслом. Когда животное оказывает­ «Я хочу стать мо­
ся в опасности, его организм мобилизуется для спасения. Впрочем, гильщиком, — ска­
у животных все опасности очевидны, а у человека напряжение ро­ зал мне один четы­
рехлетний маль­
дится в подсознании, по известным намуже причинам, сознание же чик, — я хочу быть
к истинным причинамэтого напряжения слепо, и возникающая тре­ тем, кто закапыва­
ет других».
вога может оказаться не явной, а скрытой.
Альфред Адлер
Как ведет себя организм? Тревога — это повод для бегства, а
следовательно, нужно напрячь все мышцы, увеличить число сердеч­
ных сокращений и поднять давление, чтобы проталкивать кровь че­
рез сжатые мускулы. Дыхание становится поверхностным и частым,
но кажется, что затрудненным. Потливость возникает—у кого ла­
дошки потеют, у кого—все подряд. Вкровь выбрасывается адре-

98
 ЩгаЗа третм

налин («гормон тревоги», как его называют, и активизируется вегета­

тивная нервная система (это отдел нервной системы, который отве­
чает за регуляцию функции внутренних органов). Вцелом ничего
страшного.
Но это по здравомурассуждению «ничего страшного», а для че­
ловека, которому истинные причины происходящего не известны,
это повод сильно обеспокоиться. Поскольку же сердце стучит, а
дыхание сбивается, то человек и решает, что у него или сосуды ло­
паются, или инфаркт (со смертью вместе) стоит на пороге. Перепу­
гавшись таким образом, человек сам и усиливает собственные веге­
тативные реакции! Возникает порочный круг—он начинает боять­
ся своего «сердечного приступа», от чего этот «приступ» и появляет­
ся с завидной регулярностью. Объясни он себе свои вегетативные
реакции правильно, знай он истинные причины своего психического
напряжения, и ничего бы этого не случилось. Но...

А вот горшкомменя называть не надо!

Ну да мы совсем отвлеклись со своими примерами.
Вернемся к существу вопроса. В народе говорят: «Хоть
горшком назови, только в печь не сажай». Пожелание
вполне понятное, но бессмысленное и безрассудное,
поскольку ведь посадят, еще как посадят! Слово —
это, конечно, объект нематериальный (всякие рассуж­
дения о материальности мысли хороши для парапси-
хологических триллеров, но никак не для разумного
человека), а вот возможности слова почти что неогра­
ниченны. В каждом слове скрыта своего рода инст­
рукция, предписание: как и что можно и нужно де­
лать с тем, что этим словом наречено.
Например, когда вы безотносительно к чему-либо
говорите «стол», всякий человек представит себе то, за
чем можно сидеть, на чем можно есть и писать, то, что
стоит на ножках, то, из чего он может быть сделан, то,
как он может выглядеть, и т. д., и т. п. Эти и, наверное,
еще тысячи других инструкций заключены в этом наи­
простейшем, абсолютно незамысловатом слове :—

4* 99
 гЧжть пврВаа

«стол». И так ведь каждое слово, в каждом заложена

инструкция, которой после акта называния мы следуем
строго и, надо признать, абсолютно слепо. Тут-то соба­
ка и зарыта! В целом здесь возможны две существенные
ошибки: во-первых, мы можем промахнуться с назва­
нием, во-вторых, мы можем также что-то напутать в
инструкциях.. Разберем это подробно.
Вот мы рассматриваем пример со столом, а что, если
принять к рассмотрению такие слова, как, например,
«счастье», «любовь» и т. п.? У каждого человека найдет­
ся не один вариант толкования этого слова, а если сум­
мировать все существующие на данный счет инструкции
и предписания, то катастрофа нам почти гарантирована.
Что такое «любовь» и «счастье» — станет абсолютной
загадкой! Но что же на самом деле называется этими,
на первый взгляд, столь важными словами? В принципе
почти что угодно! Если же, несмотря на очевидные
трудности, мы таки умудрились втиснуть, привязать,
присовокупить эти слова к чему-нибудь, то теперь нам
придется действовать в соответствии с этой автомати­
чески прилагаемой к ним инструкцией: преумножать, '
ценить, хранить, укреплять, защищать и т. п. «■*
Идем дальше. Например, мы назвали «счастьем» за-
мечательную дружескую вечеринку, закончившуюся,
правда, тяжелой попойкой... А «любовью», представьте, -
мы назвали тягостное чувство зависимости, возникшее у £
нас к человеку, который или возбуждал в нас сильное
сексуальное влечение, не позволяя, впрочем, его реализо- ф
вать; или содержал нашу персону, предлагая свое по- 3
кровительство; или как-то иначе создавал у нас ощуще­
ние защищенности — чувство важное и, безусловно,
приятное, однако же любовью отнюдь не являющееся.
Вместе с тем, как мы уже знаем, слово произнесенное
сразу же становится еще и инструкцией, программой
действий, требующей своего немедленного выполне­
ния. В результате один начинает преумножать, ценить,
хранить, укреплять и множить свой алкоголизм, бла­
гопристойно называя его «счастьем», «отдушиной»,
 Щ кВ атретт

«единственным развлечением» и т. п., другой — свою

зависимость, облекая последнюю в эпитеты: «любовь»,
«страсть», «однажды и навсегда».
Назови они эти вещи так, как сейчас их называем
мы, — «алкоголизмом» и «зависимостью», то и страте­
гии поведения обоих указанных персонажей были бы
другими, не могли бы не измениться! Понятие «алкого­
лизм» предполагает «лечение», «полное прекращение
употребления», «завязку» и т. п. А понятие «зависи­
мость» предполагает необходимость обретения челове­
ком «независимости», «самостоятельности», «чувства
собственного достоинства» и т. д., т. е. требует приня­
тия мер, чтобы от этой зависимости избавиться. Как
это правильно и как на деле недостижимо!
Однажды назвав нечто так, как мы это назвали,
мы работаем уже, словно заведенные, в этом опре­
деленном направлении, нас не остановить, и мы бу­
дем отстаивать это название, это направление до
потери сознания, до последнего издыхания, с пеной
у рта и с безумными глазами. Алкоголик, оказывает­
ся, не пьет, а «выпивает», и не запои у него, а «естествен­
ное желание». И зависимый — не в зависимости, он
\ «любит», и «любовь разная бывает»... Не переубедишь!
А ведь дело в одном только названии! Блистательная
ловушка, надо признать, уготована нам нашим упер­
тым сознанием! Блистательная!

Любовь смотрит Невозможность взаимопонимания

через телескоп, за­
висть— через мик­
роскоп. Для специалистов я в свое время написал книжку «Психософи-
Бернард Шоу ческий трактат», впрочем, о чем там идет речь — трудно понять
даже тем, кому она адресована. Суть же книги, как мне представля­
ется, очень проста: уже известный нам конфликт «коры» и «под­
корки», «сознания» и «подсознания» создает ситуацию, при кото­
рой понимание людьми друг друга—дело невозможное. То, что
нам кажется, что мы понимаем другого человека, есть лишь до­
садное недоразумение, которомумыобязанынашим сознанием,

101
 rL6acmi> первая

отчаянно не любящим демонстрировать свою отчаянную несо­

стоятельность.
При этом, что поразительно, спроси любого из нас: есть ли на
землехоть кто-нибудь, кто понимает тебятак же, как ты сам себя по­
нимаешь? И ответ будет неизменно отрицательным: нет таких лю­
дей! Однако в обыденной жизни мы жаждем понимания, страдаем
от непонимания и пытаемся быть понятыми. Кроме того, сами мы
пребываем в полной уверенности, что кто-кто, а мы-то других лю­
дей «видим насквозь» и «понимаемтак, как они и сами себя не пони-
■мают». Заблуждение?.. Более чем!
Ну, наконец, и самое интересное и захватывающее во всей этой
пьесе то, что мы полагаем себя себе понятными. Мы себя знаем,
мы понимаем, почемумы так-то и так-то реагируем, так-то и так-то
думаем, так-то и так-то ощущаем, переживаем, чувствуем. Следова­
тельно, другиелюдитоже должныэто понимать. Полная ерунда! Эта
понятность лишь кажущаяся, впрочем, неведение и неизвестность
страшат нас настолько, что согласиться с этой очевидной исти­
ной, еще стариком Фрейдом заявленной, у нас духуне хватает и, к
сожалению, долго еще, по всей видимости, хватать не будет.

Его назвали мужчиной,

ее— женщиной
Впрочем, проблема зачастую скрывается не только в
том, что мы ошибочно называем собственные состоя­
ния, но и в том, что мы вкладываем в какое-то понятие
ошибочную, не соответствующую ему «инструкцию».
Наверное, самый распространенный пример такой
ошибки, с которой мне постоянно приходится сталки­
ваться как психотерапевту, есть «инструкция», содержа­
щаяся в словах «мужчина» и «женщина».
Степень ошибки здесь, как правило, столь велика, а
последствия этой ошибки столь очевидны, что дальше
некуда! Все мужчины думают обо всех женщинах, что
женщины — это мужчины, но в отсутствии одних ана­
томических образований (пениса, яичек и т. д.) и при­
сутствии других (грудь, влагалище, матка, яичники и
 ЩкЗатртт

т. д.). Ж енщины, надо признать, думают точно в та­

ком же ключе, только соответственно о мужчинах, по­
лагая, что те являются женщинами, но с определенны­
ми «анатомическими издержками». Конечно, мы дума­
ем таким образом, не отдавая себе соответствующего
отчета, автоматически. Просто меряем по себе, про­
ецируем себя (как представителя пола) на другого: в
случае женщины — женскую психическую организа­
цию на мужчину, в случае мужчины — мужскую психи­
ческую организацию на женщину.
На уровне своего сознания, постоянно находящего­
ся не в курсе реального положения дел, они, конечно,
уверены, что мужчины и женщины — это не одно и то
же. Но мысли эти порождены их обидами на предста­
вителей противоположного пола. А откуда эти обиды,
если не от разочарований? Да, все женщины разочаро­
ваны в том, что мужчины поступают не так, как, с их
точки зрения, они должны поступать; с мужчинами в
свою очередь точно такая же история. Но как они
должны поступать? Так, как кажется им — представите­
лям противоположного пола? То есть мужчины, пола­
гают женщины, должны поступать как женщины, а
женщины, как полагают мужчины, должны поступать
как мужчины! Конечно, это полная ерунда, но зада­
димся вопросом: если ты не испытываешь иллюзии на­
счет того, что мужчины и женщины — существа иден-
Выходит, что че- тичные, что ж ты ждешь от них — от представителей
ловеческий язык противоположного пола, поведения, которое тебе,
создает ситуацию £ £
общения, в кото- представителю твоего пола, кажется нормальным и ес-
рой передающий тественным? Если же все-таки ждешь, значит, уверен,
получает от при- „
нимающего свое по крайней мере подсознательно, что мужчины и жен-
собственное сооб- щ ины «одной крови». Словно и Библии не читали, а
нойформе^РаЩеН' там ведь черным по белому: мужчина — из глины, а
Жак Лакан женщина — из ребра, читай — разное у них происхож­
дение, не из одного они теста! Но...
Иными словами: понимание пониманию рознь.
Думаем, что понимаем, а на самом деле —■полны
иллюзий, заблуждаемся, ждем того, чего никогда не

т
 г Чмстъ первая

будет, и сетуем — невозможного нет. Конечно, в случае

женщины за словом «женщина» у нее стоит то, что бо­
лее или менее адекватно отражает суть дела, но за сло­
вом «мужчина» у нее такой бред значится, что и поду­
мать страшно! Возникающие здесь разрывы и проти­
воречия женщины обычно сшивают разнообразными
обвинениями и ярлыками: «Все мужики — козлы!»,
«Они только одним местом думают!» и т. п. Ничего не
могу сказать, эффективно! В случае мужчин, разумеет­
ся, ситуация аналогичная: то, что стоит у них за словом
«мужчина», так или иначе действительности соответст­
вует, но то, что стоит у них за словом «женщина», есть
полная ерунда, которая, впрочем, также поясняется:
«Все бабы — дуры!», «Им бы только на шее сидеть да
нервы трепать!», ну и т. д.
Конечно, если бы понимание «другости», «инаково-
сти» женщины в случае мужчины и мужчины в случае
женщины были бы фактическими, а не иллюзорными,
как это у нас, в нашем, с позволения сказать, цивилизо­
ванном мире происходит, то никаких подобных сен­
тенций никто бы не отпускал. Но... Как всегда, это
«но»! Отпускаем, а следовательно, понимания этого
очевидного тезиса мы так и не достигли, рапортовали,
так сказать, еще до установки закладного камня.

Мирыразные, а ошибки одни и те же Всадник для ма­

леньких детей —
это человек, ко­
Насколько отличается мужской мир от мира женского—в двух торый в саду, ло­
словахне расскажешь. Явления эти принципиально отличные, какой дырь — тот, кто
делает лодки, бо­
пунктни возьми (яуженаписалсоответствующуюкнигудля специали­ гадельня— это ме­
стов, вышла толстенная, да и то мне кажется, что я и сотой доли там сто, где бога дела­
ют.
не сказал, так они различны—эти «мужчины» и «женщины»). Муж­
Л. С. Выготский
чины и женщины совершенно по-разномувоспринимают мир, уних
разные приоритетыи ценности, они по-разномудумаюти чувствуют.
Они действительно абсолютно разные, чемуспособствуют не только
различия в воспитании, которыенаделеврядливообщемогутбыть со­
поставлены, но и биология, психобиология, нейропсихофизиология...

104
 ЩшВа третья

Взаблуждение нас вводит то, что все мы пользуемся одними и

теми же словами, но «инструкции» у каждого из нас за ними стоят
разные. По-разномумы понимаемто, что стоит за словами «женщи­
на» и «мужчина»,—в зависимости от своей собственной половой
принадлежности, и отличия эти не формального свойства, а сущно­
стного. Латинским алфавитом пользуются и англичане, и францу­
зы, и немцы, и украинцы, говорят, тоже теперь на латиницуперехо­
дят. И так вот смотришь на слово—все тебе буквы понятны, но,
не зная языка, ничего не прочтешь. То же самое и со словами: вро­
де бы все понятно, а что за каждым словом у конкретного человека
стоит—в жизнь не догадаешься! Вот и не понимают ни мужчины,
ни женщины того, что стоит за этими словами, создают свои лож­
ные толкования и «инструкции», которые гарантированно обеспе­
чивают нам целую безднужизненных катаклизмов.
Эти ошибки толкований, неправильноепонимание дажене зна­
чения слов, но того, что стоит за тем или иным словом, оказывается
для нас серьезнейшим, зачастуюнепреодолимым препятствием на
пути к адекватномуповедению. Когда на психотерапевтическом се­
ансе мне удается устранить у моих пациентов эти ложные инструк­
ции, стоящие за словам «мужчина» и «женщина», они перестают не
только видеть в представителях противоположного пола привыч­
ных «дур» и «козлов», но и вести себя согласно этим определени­
ям, которые, знаете ли, тоже накладывают свой отпечаток...
Но хотя миры—мужской и женский—суть разной приро­
ды, что умом, конечно, понять можно, но принять затрудни­
тельно, однако же ошибки они делают одни и те же, по крайней
мере ту их часть, которая продиктована поразительно не состы­
кованнымимеждусобой уровнями психического: нашим созна­
нием и нашим же подсознанием, которые гонимы, какговорил
Л. С. Выготский, ветрами эмоций и желаний...

Два инстинкта самосохранения

Что ж, мы уже достаточно подробно описали то, что
можно считать нашим сознанием, а также то, что явля­
ется подсознанием. Кроме того, мы увидели, что эти два
уровня, составляющие психику, находятся друг с другом
 ггСххсть nepBaa

в весьма сложных дипломатических отношениях, при­

мерно таких же, в каких состоял Джеймс Кук с гавайски­
ми аборигенами. Нужно ли после всего этого удивляться
странности нашего поведения, когда, будучи защищен­
ными с помощью благ цивилизации от всех возможных
напастей, мы страдаем от разнообразных тревог, впада­
ем в депрессию и думаем, что жизнь наша не удалась? По
всей видимости, удивляться здесь нечему.
Можно ли как-то резюмировать эту проблему кор­
ково-подкорковых отношений? Можно, и в этом нам,
как всегда, поможет знание основных принципов рабо­
ты мозга и роли во всем этом деле нашего инстинкта
самосохранения. Последний — сила почти мистиче­
ская, использующая любую возможность, чтобы реа­
лизовать свой цели. Понятно, что в случае психической
организации человека таких возможностей у инстинкта
самосохранения предостаточно. С одной стороны,
ему всецело принадлежит вся наша подкорка, все
подсознание, где он единственный и стопроцент­
ный владыка. С другой стороны, ничто не препят­
ствует ему в том, чтобы установить собственную ' 1> ,
гегемонию и в области сознания, только здесь будут * Г*
свои, весьма существенные особенности.
Если подкорка ответственна за реализацию самых
что ни на есть простых и одновременно жизненно *
важных потребностей организма (впрочем, и они у
человека весьма осложнены), то кора, т. е. человече- Те°Р ия произво-
Г дит тем большее
ское сознание, напротив, движется к целям высшим, впечатление, чем
ПОСКОЛЬКУ «В Ы С Ш И Й свет», нами описанный, других проще ее предпо-
, т | сылки, чем разно-
целей не знает и знать не хочет. Никто из животных не образнее предме-
обладает самолюбием и самоуважением, никто из них ты> которые она
связывает, и чем
не пытается доказать свою индивидуальность, никому шире 0бласть ее
из живых существ, кроме человека, конечно, и в голо- применения,
ву не придет, ЧТО МОЖ НО потратить СВОЮ Ж И ЗН Ь на Д О - Альберт Эйнштейн
стижение карьерного успеха, на изучение «загадочных
сил природы», на творчество в конце концов! Все это
ведомо только человеку, причем любому для этого не
нужно быть ни ученым, ни художником, для этого

— 10&
вполне достаточно быть обычным, среднестатисти­
ческим человеком.
Но и здесь, как мы замечаем при внимательном на­
блюдении, трудится все тот же беспокойный и неуто­
мимый инстинкт самосохранения. Только если на уров­
не подкорки он решает задачи биологического выжи­
вания, здесь — в сознании — перед ним иная цель, а
именно: социальное выживание. Желание получить
высокий социальный статус и одобрение, желание
признания и уважения, желание высоких прибылей
и сексуального успеха, желание, наконец, познать
истину или создать шедевр — все это работа ин ­
стинкта самосохранения с «материалом» созна­
ния. Причем всякое крушение такого желания-мечты-
надежды мы воспринимаем как жизненную трагедию,
как своего рода гибель. Почему? Ответ содержится в са­
мом термине: инстинкт самосохранения.

Двум царям нельзя служить

Получается, что у нас не один, а два инстинкта само­
сохранения — один тот, что из подкорки и весьма напо­
минает Полиграфа Полиграфовича Шарикова, а вто­
рой, квартирующий в сознании, скорее подобен Филип­
пу Филипповичу Преображенскому. Инстинкту само­
сохранения, который подрабатывает в сознании, важ­
но, чтобы «мнения» и «суждения» его были лучшими,
чтобы «взгляды» и «установки» его отвечали лучшим
стандартам из школьного курса литературы; чтобы
мировоззрение и интеллектуальный багаж его носителя
были богатыми и добротными.
Здесь инстинкт самосохранения мало волнуется о со­
хранении жизни своего носителя (если затронута честь,
то жизнью можно и пожертвовать), скорее его будет
беспокоить другое: как бы кто чего худого не сказал,
плохого не подумал, не осудил, а лучше согласился бы и
поддержал. Здесь инстинкт самосохранения защищает
«статус», «авторитет», «роль» и, соответственно, все,
 Г1Састь первая

что к ним так или иначе относится, — начиная от де­

нежных знаков и заканчивая знаками внимания со сто­
роны признанных красавиц или красавцев.
Инстинкту самосохранения подкорки все эти «теля­
чьи нежности» ни к чему, ему и «галстук» претит, и от
«шпилек» ноги болят. Эта персона— сирота казанская,
в «академиях не обучалась», «университетов не окан­
чивала». Она бы с удовольствием и блох руками лови­
ла, и на полатях спала, и нужду свою (любую) справля­
ла бы где угодно. А если о чем этот инстинкт самосо­
хранения и думает, так только о том, чтобы «тряпкою
по морде» не получить, а много лучше бы — «водочки
да селедочки».
Однако в сознании инстинкт самосохранения приоб­
ретает черты рафинированного эстета, здесь он защ и­
щает уже не жизнь, а честь, включая социальное поло­
жение, славу, почет, уважение и т. д. и т. п. Именно он
не покладая рук трудится над формированием наших
мнений, взглядов, установок, понимания, представ­
ления, системы ценностей, мировоззрения, над наш и­
ми принципами, в конце концов. Страх «потерять ли­
цо» зачастую толкает нас на фантастические подвиги!
Но что мы в действительности боимся потерять?
Так ли действительно опасно, что о нас кто-то там
что-то подумает или скажет? Так ли ужасно, что мы и
нравимся не всем, и любимы не всеми, и достоинства
наш и признают только те, кто считает это (по своим
уже основаниям) делом возможным? Так ли на самом
деле просто — потерять лицо? Да и как, если задумать­
ся, его потеряешь? Ответ на эти вопросы, звучащие со
стороны здравого смысла, будет простым: «всем мил
не будешь», «на каждого не угодишь», «на вкус и цвет
товарища нет». Но...
Даже в области сознания спорить с вечно тревож­
ным и вечно борющимся инстинктом самосохране­
ния — дело немыслимое! Он предостерегает, он же в
этом сознании рисует угрозы, и он, наконец, требует от
нас, чтобы мы защищались. Виртуальны наши враги
 или реальны — его не интересует. По большому счету,
все сознание — это одна большая виртуальная реаль­
ность, ничего, по сути, в жизни наличной не значащая и
которая может «стереться» в два счета от любого вируса.

Подведем итоги этой части книги

Ну что можно сказать... Посмотрели мы на осново­
полагающие принципы работы мозга и что увидели? Во-
первых, что сознание наше — английская королева ни
дать ни взять! Царствует, но не правит. Во-вторых, пове­
дение наше — причем все, включая мысли и чувства,
эмоции и переживания, — управляется не здравым рас­
суждением нашим, которым мы так привыкли гордить­
ся, а подсознанием, что досталось нам от братьев наших
меньших, а также примитивными механизмами, имя ко­
торым «динамический стереотип» и «доминанта».
Роль российских ученых, конечно, огромна, но мно­
го ли от этого толку, если мы с вами ничего в собствен­
ной психике не понимаем, постоянно делаем одни и те
же ошибки, наступаем на одни и те же грабли, а потом
страдаем, страдаем, страдаем? И после всего этого мы
осмеливаемся называть человека — Homo Sapiens, «че­
ловек разумный»! Он, конечно, человек, и его сознание
тому порукой, но, по сути, разума в нем только, разве
верил! чт<Г муж- чт0 на милостыню. Да наш вид следовало бы назвать
чины отличаются Homo-He-Sapiens, это было бы и честно, и правильно.
е^Жпокмми°это Нам следовало бы хорошо уяснить те механизмы,
наглядно, он раз- которые фактически управляют нашим поведением.
разился безудерж- УяснИТЬ И ОСВОИТЬ, чтобы ДОУЧИТЬСЯ управлять СОб-
ным смехом: J ' Г
— иэто все?! ииз ственным поведением, взять над ним хоть какую-то
этого столько шума?! власть! В противном случае грош нам цена в базарный
Х ^ т ь МСешну День! Мы и сами-то на себя не позаримся и, быть может,
Сементу? Что ты даже руки на себя наложим. Стоит ли? Может быть, все­
ешь/”10* нувсшу' таки разберемся и освоимся? Чем черт не шутит...
Автор
 ПРИНЦИПЫ
РАБОТЫ С МОЗГОМ
В первой части этой книги мы рассматрива­
ли основные принципы работы мозга, что
само по себе, конечно, интересно, но далеко не
самоцель. Знать эти принципы необходимо,
чтобы иметь возможность каким-то образом
влиять на работу собственного психического
аппарата. Именно поэтому мы и переходим к
разговору о том, каковы, если так можно вы­
разиться, принципы работы с мозгом.
Надо думать, что тема эта весьма актуаль­
на, тем более в свете почти что доказанного
нами тезиса о неразумности человека. Если о
природной разумности человека говорить не
приходится, то нельзя рассчитывать и на то,
что мозг сам, по своей собственной инициати­
ве обеспечит своему обладателю хорошее ду­
шевное состояние, избавит его от тревог и де­
прессий, вернет ощущение радости и чувство
осмысленного существования.
Сейчас мы обсудим вопрос о том, что есть
наше поведение во всей его красоте и полноте,
потом решим, что делать с нашими динамиче­
скими стереотипами и доминантами, которые
зачастую сводят с ума (в прямом и переносном
смысле) достопочтенных граждан, а уж потом
сформулируем то, что следует именовать «ос­
новными положениями здравого смысла».
Что ж, приступим, и по порядку...
 Глава первая
ЧТО ТАКОЕ
«НАШЕ ПОВЕДЕНИЕ»
И КАК С НИМ БОРОТЬСЯ?
C ^ G i u e поведение — вещь сложная, из чего, впро­
чем, никак не следует, что с ним ничего нельзя поделать,
а потому если на роду написано быть несчастным, то
так тому и быть. Желающие, конечно, могут думать
подобным образом, ведь запретительные меры тут не
помогут. Однако всякому, кому претит участь овцы на
заклании, я предлагаю принять меры в отношении соб­
ственного поведения. Что имеется в виду? Будем рас­
суждать здраво. Если есть некие механизмы, которые
определяют работу нашего с вами психического аппара­
та, если, более того, эти механизмы нам известны, то
Вместо того чтобы ^
бесцельно и нера- почемУ бы не, взять это дело на контроль и не П ОМ ОЧЬ
зумно отравлять самим себе сначала освоиться с этими механизмами (т. е.
жизнь и разрушать собственной психикой), а потом начать использовать их
возможности ра- '
зумно пользовать- в собственных интересах?.
ся ею, каждую жизнь Очевидно, что всякое движение идет по пути наи-
можно сделать в _ J
высшей степени со- меньшего сопротивления. Телега сама катится под
знательной, инте- гору, электричество свободно бежит по проводам, а ве-
ресной и полной ^
высоких радостей, теР распространяется из области высокого давления в
Роберт Оуэн область давления низкого. Наша психика — не исклю­
чение, она тоже пытается найти простые решения,
всячески избегает трудностей и не желает вести нерав-
' ную борьбу с самой собой. Однако жизнь — штука

1 1 1 -------
 ^Умсть Вторая

еще более сложная, нежели психика (ведь психика -

только одна ее часть), и если пустить дело на самотек,
то рано или поздно она кончит плачевно.
Посмотрите на людей, которые поступили подоб­
ным образом, например на наркоманов и алкоголи­
ков. Они справлялись с жизненными трудностями са­
мым простым способом — с помощью реакций избе­
гания; они потакали собственным удовольствиям, не
беспокоясь о возможных издержках; они в конце кон­
цов разменяли реальную жизнь на жизнь виртуаль­
ную, большие проблемы, но и подлинные радости —
на проблемы еще большие и отнюдь не настоящую
веселость. Что ж, «иных уж нет, а те — далече...»
Иными словами, если мы хотим, чтобы наш
психический аппарат со всеми его механизмами
работал нам на пользу, придется взять его под узд­
цы. Конечно, я не имею в виду психологические ре­
прессии, удержание себя в «черном теле», подавление и
болезненную самодисциплину. Нет, подобные тактики,
как показывает практика, неэффективны. Речь идет о
том, чтобы использовать возможности собственной
психической организации, своего мозга. Для этого сна­
чала потребуется некоторая работа, перестройка и ре­
формирование нашего поведения — без этого никуда.
Впрочем, работа эта вполне разумная по затратам, если
мерить последние в системе «цена-качество». По мере
Эмоции — сама на­
реформирования будет легче, потом еще легче, а потом ша жизнь, это соб­
и совсем хорошо, ведь сформируются же у нас в про­ ственно язык орга­
низма; они моди­
цессе этой работы новые эффективные динамические фицируют основ­
стереотипы! ное возбуждение в
соответствии с си­
В конечном счете прав был граф Суворов: «Тяжело в туацией, в которой
учении — легко в бою!» Желающие выйти на фронт нужно действовать.
жизни без подготовки исполнят роль пушечного мяса. Фредерик Пёрдз
Плохо, конечно, что правилам поддержания психиче­
ского здоровья не учат в школе (здесь трудятся над об­
ратным — созданием психического нездоровья), но
что поделаешь?.. Без толку теперь махать руками, те­
перь — или пан, или пропал. Жизнь проходит в быст­

1 12
ром темпе, и если мы не позаботимся о главном, а
именно о своем психическом состоянии, она так и
пройдет, причем мимо. Качество жизни, как ни крути,
определяется качеством ее переживания, т. е. спектром
наших чувств — или положительных, или, не дай бог,
отрицательных. Формальные ценности — ф инансо­
вое состояние, социальный статус или возможность
похорониться за государственный счет — погоды в
переживании жизни не делают, и если на душе кошки
скребут, то от всех этих благ ни тепло ни холодно.
Хотя, конечно, они могут скрести и в отсутствие этих
благ (например, денег).
Ну да ладно! Поскольку мы начинаем этот раздел с
определения всех уровней и аспектов нашего поведения,
то сразу оговорюсь, что наше поведение, если подойти
к этому вопросу строго научным образом, может быть
разделено на пять пунктов, а именно: телесные реак­
ции, восприятие, образное мышление, словесное
мышление и социальные отношения.

Доктор, я не «псих»!

Отдаем мы себе в этом отчет или нет, мы очень тревожны.

Мы беспокоимся по мелочам и по-крупному, мы загоняем свою
тревогу в угол и сами оказываемся припертыми к стенке. Мы хоро­
хоримся и заглушаем свою тревогу самыми немыслимыми средст­
вами, но от этого отнюдь не становится легче. При этом мы все
свято уверены в том, что мы «нормальные». Что ж, очень хорошо,
я не буду с этим спорить, действительно, то, что мы испытываем
тревогу,—вещь, к сожалению, нормальная. Проблема лишь в том,
что мы с ней делаем.
Хочу озвучить один парадоксальный факт, который преподно­
сит нам слепая, как Фемида, статистика. А состоит он вот в чем:
оказывается, что во время разнообразных войн и прочих серьез­
ных социально-политических катаклизмов количество неврозов
очень невелико. Казалось бы, самое время разгореться неврозам,
ведь война — это жутчайший стресс, психическое напряжение!
 r 4jacmv Вторая

Ан нет, неврозы, опять же если верить злосчастной статистике, на­

кроют граждан спустя 10-12 лет после окончания упомянутых соци­
альных дефолтов. То есть, когда жизнь наладится и потечет своим
чередом, из глубины подсознания полезут самые разнообразные
«тараканы». Все это кажется необычайно странным! Парадокс!
Впрочем, как мы сейчас увидим, парадокса в этом нет никакого.
Удиких животных, как известно, неврозов не бывает, но они бо­
рются за выживание каждодневно, пребывают в состоянии «посто­
янных боевых действий». Лишь одно животное обеспечило себе
«мирное небо над головою», и это животное—человек. Но также
оно получило «в нагрузку» и специфическое психическое расстрой­
ство —«невроз» называется.
Спомощьюразнообразных благ цивилизации мы оставили наш
инстинкт самосохранения фактически безработным. «Естественных
врагов» у нас нет. От болезней — медицина, от «уродов» в семье—
суд и милиция, при других прочих разностях—соцслужбы с сото­
варищами. Наука помогает, чем может. К тому же образование,
опыт предков, знания разнообразные. Короче говоря, «проложи­
лись» мы дай боже! Убереглись от всего, а инстинкт самосохранения
теперь скучает, при этом сил у него — тьма-тьмущая! Куда их де­
вать? Если война, то понятно, а если нет войны, что с ними делать?
И начинается свистопляска... Любой повод, любая самая незначи­
тельная неприятность выливаются в полномасштабнуюкатастрофу
или трагедию, которуюмы переживаемвсей своей истосковавшейся Я делаю вывод, что
по «борьбе за выживание» душою. основная личность
Мы начинаем тревожиться почем зря из-за этих дутых про­ в наше время— это
невротическая лич­
блем, которые, конечно, благодаря тревоге таковыми не кажутся. ность. Это — моя
Врезультате уровень нашей общей тревожности в отсутствие гло­ предвзятая идея,
потому что я пола­
бальных неприятностей не только не снижается, но, напротив, гаю, что мы живем
усиливается. Дальше встает вопрос о том, куда эту тревогу деть. в ненормальном
Причем ответ мы ищем не с помощью сознания (ведь на уровне обществе, где есть
лишь один выбор:
сознания «все более или менее»), а неосознанно, что чревато из­ либо участвовать в
держками (подсознание досталось нам в наследство от животных этом коллективном
психозе, либо рис­
и, мягко говоря, туповато). Голь, как известно, на выдумки хитра, кнуть, и выздоро­
и мы пускаем в ход разнообразные невротические защиты от соб­ веть или быть рас­
пятым.
ственной же тревоги. Фредерик Пёрлз
Одни, это самый простой способ, заливают тревогу спиртным
или устраняют ее с помощью наркотиков. На первых порах, чего

------ U 4
т
греха таить, помогает, но йотом начинаются по-настоящему круп­
ные неприятности. Другие уходят с головою в работу, причем кайф,
который получает от нее трудоголик, весьма сомнителен, зато «вся
жизнь—борьба». Часть из нас фиксируется на вопросе социально­
го статуса (удачливости, карьеры, семейного положения, внешно­
сти), а потом на нем же и загибается. Некоторые загораются какой-
то идеей (кто—религиозной, кто—научной, кто—оздоровлени­
ем организма) и тихо тлеют или горят синим пламенем. Кому-то по­
могает справиться с тревогой жор—набил брюхо, откинулся, и все
по барабану. Кто-то пускается во все тяжкие сексуального характе­
ра —бесконечные флирты, измены, беспорядочные половые связи,
сексуальные «изюминки», опустошающий секси прочие «прелести».
Конечно, все это создает некое подобие «боевыхдействий», есть где
размяться инстинкту самосохранения. Но что в итоге?..
Вобщем существует множество способов, как забить своютре­
вогу, но ведь эта тревога—наш инстинкт самосохранения! И полу­
чается, что забиваем мы сами себя, сами себя изматываем, изну­
ряем, мучаем. Прямо как в песне: «Вроде не бездельники и могли
бы жить...» Вот почему самое важное дело современного челове­
ка, который оказался в этой ситуации,—это заняться своим пси­
хическим здоровьем. Мы привыкли легкомысленно относиться к
самим себе, думаем, что наша психология лежит на ладони, а все
проблемы можно решить за кухонным столом—с подругой или с
бутылочкой. Это далеко не так. Мы очень сложно устроены, и
психологические проблемы возникают у каждого «нормального»
человека. Этого не нужно стыдиться и глупо этого не признавать.
Нужно знать, как усмирить «собственного дракона», нужно знать,
как сладить со своей психикой, как найти с ней общий язык. Имен­
но для этого и существует психотерация, которая отнюдь не для
психов, а для всех и каждого.
А

Телесныереакции
Мы мало задумываемся о том, какую существенную
роль в нашей психической жизни играет наше собствен-
J ное тело. «Тело и тело, — рассуждаем мы, — есть, и слава
богу! Какую роль оно может играть?» Оказывается,
может, и еще какую! От состояния наших телесных
функций напрямую зависит и наше эмоциональное
состояние, т. е., грубо говоря, жизнь нашей подкорки.
Именно состояние наших телесных функций опреде­
ляет самочувствие нашего подсознания, последнее же
создает положительную или отрицательную конъюнк­
туру для нашего мышления. Если подкорка растрево­
жилась, то сознание ищет поводы для этой тревоги и,
при его-то способностях, благополучно находит. Если
в подкорке, напротив, тиш ь, гладь, благодать, то и в
сознании мысли радужные, полные жизненного опти­
мизма и тому подобной всячины.
О каких же телесньрс функциях идет речь? Речь преж­
де всего идет о мыш ечном напряжении и вегетатив­
ной регуляции внутренних органов. Петр Кузьмич Ано­
хин (блистательный ученик блистательного И. П. Пав­
лова) с присущей ему безукоризненностью доказал,
что всякая эмоция — это не одно только психическое
переживание, что она — трехчленное образование,
состоящее из психического, мыш ечного и соматиче­
ского (внутренние органы тела) компонентов. Причем
два последних компонента, как более древние и уни- * ' : ' v
версальные, играют в этой партии чуть ли не к л ю ч е -,
вуюроль.

Эмоция как индикатор

Итак, что такое эмоция? Эмоция — это один из Страхопасностив
древнейших И очень важных способов, которым десять тысяч раз
организм сообщает нам о том, в какой жизненной стРашнее самой
г _ опасности.
ситуации мы находимся. Если мы испытываем поло­
жительные эмоции, значит, все у нас нормально, а внеш­
ние обстоятельства в полной мере отвечают нашим по­
требностям. Если же эмоции у человека отрицатель­
ные, то, напротив, есть определенная диспропорция
между его потребностями и возможностями их реали­
зации (рис. 5). Хорошо придумано, по крайней мере
понятно: надо предпринимать какие-то действия, если

------- 1 16
 ЩкЗаперЗаа
т-----------------------------------
( у тебя проблемы; если же проблем нет, можно покойно
почивать на лаврах или хотя бы на лавочке.
Если с психологическим компонентом эмоций все
более или менее понятно, то два других явно нужда­
ются в пояснении. Итак, мышечный компонент -—это
напряжение мыш ц нашего тела (или их расслабление),
без чего ни одна эмоция —- ни положительная, ни от­
рицательная —- обойтись не может. Если вы собрались
удовлетворять свою потребность, то понадобится
усилие, уже после вы сможете расслабиться. Просто
психологические переживания никому не нужны, нуж­
но работать! Вот почему без мышечного компонента
эмоции не обойтись — без психологии можно, а без
мыш ц — «и ни туды, и ни сюды».
Соматический компонент эмоций тоже нужен имен­
но для дела. Внутренние органы — сердце, сосуды, лег­
кие, почки и другие— необходимы для удовлетворения
потребности. Для того чтобы регулировать работу
внутренних органов, в нервной системе есть специаль­
ный отдел— вегетативная нервная система. Последняя
состоит из двух отделов — симпатического и парасим­
патического (прошу прощения за латынь, но тут про­
ще не скажешь). Первый — симпатический — отве­
чает за работу, второй — парасимпатический — за
отдых. То есть симпатический отдел нервной системы
обеспечивает реакции организма на стресс (борьбу или
бегство), а парасимпатический — релаксацию, сон и
пищеварение. Работают эти две части в противофазе:
активизируется первая — подавляется вторая, и наобо­
рот. Удивительно умно придумано!
Возьмем для примера отрицательную эмоцию —
страх или гнев, обе возникают в ситуации стресса.
Если перед нами опасность или какое-то препятствие,
значит, цель еще не достигнута и потребности не удов­
летворены, а потому эмоции будут у нас отрицатель­
ные. То, что эмоция отрицательная, — это сигнал:
нам необходима мобилизация, чтобы с возникшей про­
блемой справиться. Мы должны напрячь свои м ы ш ­
цы, чтобы убежать или напасть, мы должны обеспе­
чить эти напряженные мышцы большим количеством
кислорода и питательными веществами, а для этого и
понадобится симпатическая вегетативная нервная сис­
тема. Работа.ее приведет к увеличению силы и частоты
сердечных сокращений, повышению артериального
давления. Кроме того, изменится характер дыхания —
оно станет частым и поверхностным. Возрастет необ­
ходимость теплообмена (во избежание теплового
удара), а потому усилится потливость и т. д. и т. п. В об­
щем, вегетативная нервная система (в данном случае —
симпатическая ее часть) заставит организм работать.
В случае позитивных эмоций парасимпатический от­
дел вегетативной системы заставит организм отды­
хать.
 Патоанатомияэмоций
По всему видно, что психологическая часть эмоции —
это только верхушка айсберга, непосредственно связан­
ная с сознанием. Два других, не менее, а может быть, и
более важных компонента эмоции сознанию отнюдь не
очевидны, а потому здесь и возникают существенные
проблемы (рис. 6). Поскольку между нашим сознанием
и нашим подсознанием отсутствует какое-либо взаимо­
понимание, то расщепление компонентов эмоций при­
водит к весьма серьезным издержкам.
Большинство стрессов, с которыми сталкивается в
своей жизни обычный человек из нашего псевдоциви-
лизованного общества, являются внутрипсихическими,
т. е. находятся внутри его головы. Тут-то и возникает
сложность. Хищники за нами не бегают, а вместо охоты
(когда надо сутками по саванне за своей потенциальной
жертвой гоняться) предлагается культурно сходить в
универсам и там без лиш ней беготни отовариться.

Только человек —
поскольку он лич­
ность— может воз­
выситься над со­
бой как живым су­
ществом и, исходя
из одного центра
как бы по ту сто­
рону пространст­
венно-временного
мира, сделать пред­
метом своего по­
знания все, в том
числе и самого себя.
Макс Шелер

Рис. 6. Три компонента любой эмоции

Поэтому по большей части мы в двух «нижних» ком­
понентах своих эмоций не особенно нуждаемся, более
того, если они и возникнут (а они обязательно возник­
нут), употребить их у нас не будет возможности. Нам
вряд ли придет в голову сбежать с экзамена или от на­
чальника, хотя мы их и побаиваемся. Будучи людьми
приличными, мы не спешим ударить обидчика по ф и ­
зиономии, если же нас раздражают, то пытаемся ула­
дить это дело миром— убедить, внушить, осадить и т. п.
Мы подавляем не столько психологическую состав­
ляющую эмоции, сколько два других ее компонен­
та — мышечный и соматический. Последние оказы­
ваются нам совершенно не нужными, однако они
наличествуют, а потому их естественное, как кажет­
ся, подавление постепенно выливается в весьма се­
рьезные проблемы.
Из числа этих неблагоприятных последствий приве­
ду для примера лишь некоторые. Подавление сомати­
ческого и мышечного компонентов эмоции в ситуации
страха (особенно при гиперответственности, которая с
последним сопряжена самым основательным образом)
приведет к язвенной болезни желудка или двенадцати­
перстной кишки. В случае подавления соматического и
мышечного компонентов эмоции гнева нас ждет ги­
пертония. Если эмоции будут сильными и соматиче­
ские их компоненты будут подавлены, а мышечные —
нет, то нас ждет вегетососудистая дистония. Не случай­
но все эти заболевания получили в медицине название
«психосоматических», т. е. телесных, но возникающих
в результате психических причин.

Эмоциональныемышцы
Теперь поговорим о более странной и загадочной
вещи: о подавлении мышечного напряжения, или, как
мы теперь знаем, мышечного компонента наших эмо­
циональных реакций. Кажется, что, кроме остеохондро­
за, мигрени, головных болей и головокружений, выз-

120
 ванных хроническим напряжением мускулатуры по­
звоночника, нашему организму ничего в этом случае не
угрожает. Но это заблуждение, просто настоящие про­
блемы совсем из другой области. Дело в том, что мы­
шечное напряжение, вызванное отрицательными эмо­
циями, на которые не было должной реакции, посте­
пенно становится хроническим.
М ышечные компоненты эм оции подавляются у
каждого человека ещ е с малолетства (детей этим
мучают дома, в детском саду и особенно в школе: «Не
крутись!», «Сиди смирно!», «Хватит елозить!»). Это
хроническое мышечное напряжение приводит к
возникновению постоянного и стойкого очага па­
тологического возбуждения в подкорке. Проще го­
воря, напряженные мыш цы посылают в мозг инф ор­
мацию о том, что они напряжены, а для мозга же это
значит буквально следующее: если мыш цы напряже­
ны, значит, мы или в состоянии обороны, или в состоя­
нии нападения. Выяснив это, подкорка сообщает об
этом сознанию, причем так, как она обычно это дела­
ет, — бестолково.
Сознание, как всегда послушное в таких случаях, на­
чинает подыскивать поводы, чтобы оправдать данное
наличествующее в мышцах напряжение какими-нибудь
опасностями, угрозами и т. п. Поскольку же способно­
сти сознания в этом смысле почти безграничны, в ре-
— —— 3Ультате мы получаем целую уйму поводов, которые
тавмете твердый оказываются вполне достаточными, чтобы напугать
фундамент насто- или рассердить нас еще больше. Мы начинаем бояться
ящего и ваше вни- г г
мание обращается чего ни попадя — агрессии, социального и финансового
в будущее, вами ов- Краха, болезней; раздражаемся из-за каких-то мелочей,
надевает тревога и г г
беспокойство. сердимся на всех и вся. И главное, что повод всякии раз
Фредерик Ш рлз кажется нам достаточным и серьезным! А как иначе?!
Конечно, если мы себя обманываем, нужно верить!
 ,
«Так что мне,кидаться на всех?!»

Когда на своихлекцияхя рассказываюо вреде, который наносят

нашему организмуи нашей психике хронические мышечные блоки,
то самый частый вопрос из аудитории выглядит следующим обра­
зом: «Такчто, мне кидаться на всех?!» Иногда меня даже обвиняют,
что, мол, я этому учу. Все это сущая нелепость! Конечно, никто не
говорил здесь о том, что нужно реагировать, как животные, дело в
другом: нужно понимать, что наш организм реагирует таким обра­
зом —хотим мы этого или нет,—такова привычка. Привычкой яв­
ляется и подавление этих реакций.
Так вот что предлагается сделать. Прежде всего необходимо уяс­
нить следующее: мы всегда будемреагировать так, другое дело, в ка­
ком количестве. Но как можно реагировать меньше, еслимы даже не
знаемтолком, в какиемоментыстрашимся, ав какиегневаемся?Мыне
отдаем себе в этом отчета! Если же мы будем сознавать свои усили­
вающиеся мышечные напряжения, собственные вегетативные реак­
ции, то быстро распознаем собственные отрицательные эмоции.
После того как объективная информация о том, каково наше
эмоциональное состояние, будет получена, мы можем перейти к сле­
дующемупункту, а именно: посмотреть, насколько адекватно наше
негодование или наша тревога. Чаще всего они чрезвычайно пре­
увеличены. Право, ситуации, которые портят наши нервы, не стоят
нашихнервов. Таким образом, мы можем оценить силусвоего поры­
ва и соразмерность этого порыва фактическим раздражителям. Сте­
пень несоответствия сразууменьшится.
И третье. Только признав и приняв свои эмоциональные со­
стояния —будь то горе, гнев или страх,—мы можем отработать их
должным образом. Возникшуюпри нарушении динамического сте­
реотипа энергиюмы можем мобилизовать на конструктивные цели,
чтобы устранить те или иные препятствия, обеспечить себе те или
иные возможности. Наконец, еслипрепятствия неустранимы, то мы
хотя бы предпримем меры к тому* чтобы расслабиться и утихоми­
рить свою разбушевавшуюся вегетативную нервную систему. Для
этого понадобятся соответствующие психотерапевтическиетехники,
но лучше уж потратить силы на эти техники, нежели загонять про­
блему внутрь и дожидаться, когда же она наконец «выстрелит» из
нашей головы нам же по голове.
 Порочный круг
В результате возникает своеобразный порочный
круг: из-за постоянного подавления мышечного ком­
понента эмоции возникает хроническое мышечное на­
пряжение, для того чтобы как-то это напряжение оп­
равдать, сознанию (а оно действует по принципу «если
звезды зажигают — значит, это кому-нибудь нужно»,
т. е., если мыш цы напряжены, значит, есть угроза или
препятствие) приходится найти «опасность», которая
воспринимается им — сознанием — как действитель­
ная (на самом деле это только повод для беспокойства
и прикрытие для хронических мыш ечных блоков),
оно бьет тревогу, что приводит к дополнительному
увеличению мышечного напряжения. Круг замкнулся,
а мы стали невротиками, которые боятся каких-то со­
вершенно абсурдных вещей, об абсурдности которых,
впрочем, сами боящиеся не догадываются, догады­
ваются их окружающие, которые в свою очередь му­
чаются теми же проблемами, но отыскали себе иные
«опасности», абсурдность которых, конечно, им от­
нюдь не очевидна.
В общем все это выглядит достаточно глупо* и если
бы не плачевные последствия этой глупости, то не сто­
Длительное вме­ ило бы на этом и останавливаться. Так или иначе, но и
шательство в це­
лостный эмоцио­ психосоматические заболевания, и неврозы стали при­
нальный комплекс метой времени: за одну только половину прошлого
и переадресовка всей
силы эмоциональ­ века количество страдающих неврозом выросло на зем­
ного выражения на ном шаре в 25 раз, а каждый второй посетитель поли­
внутренние, внеш­
не не констатируе­
клиники болеет телом не из-за тела, а из-за головы.
мые процессы со­ Можно, конечно, и дальше думать, что эмоции — это
здает стойкое пато­ только чувственная сфера, но в этом случае мы вряд ли
логическое повыше­
ние тонуса ряда вну­ сможем исправить сложившееся положение дел*.
тренних органов.
П. К. Анохин * Методы работы в этом направлении я описал в книжках «Счастлив
по собственному желанию» и «Чтобы не было мучительно больно», по­
этому не буду на этом останавливаться, желающие найдут нужную ин­
формацию.
 гЧмхсгт> Вторая

Сконцентрирую внимание моего дорогого читателя

на другом: поведение нашего тела, его состояние
является одним из важнейших факторов нашего
психического здоровья; научиться пользоваться
своим телом, привести его в порядок, избавить его
от хронических мышечных блоков — задача перво­
степенной важности. До тех пор пока наши мыш цы
страдают от избыточного напряжения (которое, прав­
да, мы не ощущаем, поскольку привыкли к нему), до
тех пор пока наша вегетативная нервная система нахо­
дится в ситуации полного дисбаланса, рассчитывать на
душевное равновесие, отсутствие тревог и депрессий
нам не приходится. Впрочем, это только начало... Дви­
немся дальше.

ВОСПРИЯТИЕ —
ЭТО ТА ЕЩЕ ШТУЧКА!
Мы привыкли думать, что восприятие — это ра­
бота органов чувств, но в данном определении есть не- *. I/ .
который подвох. Воспринимаем ли мы, например, V
свои мысли? Сейчас вы читаете мои мысли, но вы же
воспринимаете не череду черных значков, а именно
то, что я здесь так настойчиво формулирую. Следо­
вательно, если мы говорим о восприятии, то нужно ду­
мать о всех «вещах», которые нами воспринимаются, у будущего есть
Образы сознания относятся сюда точно так же, как и об- одно большое Д0‘
г ^ стоинство: оно все-
разы реальных, «объективно» воспринимаемых пред- гда выглядит в ре-
метов. Причем, И Э Т О Я бы хотел подчеркнуть особо, альностинетак,как
^ себе его представ-
наша психика не умеет делать различия между образа- ляешь г
МИ реаЛ ЬН Ы М И И СДелаННЫМИ («ВЫ М Ы Ш ЛеННЫ М И»), т у т Милорад Павич
для нее все как в детской загадке — зимой и летом од­
ним цветом.

Ш х
 Куда ты смотришь, человек!
Факт этот доказан самым тщательным и научным
образом. Другое дело, почему так? Когда вы смотрите
на эту книгу, она же не залезает вам в голову, отнюдь.
Происходит следующее: на сетчатку вашего глаза (здесь
расположены рецепторы зрительного анализатора) па­
дают фотоны, т. е. частицы света, далее эта информа­
ция переводится в нервные импульсы (осуществляется
своего рода транскрипция). Последние отправляются
по нервным путям в затылочную долю головного моз­
га, и уже там по определенным законам эта информа­
ция преобразуется в «видимый образ».
Однако этот последний — образ книги, восприни­
маемой вами здесь и сейчас, — скроен из того же мате­
риала, что и любой другой образ, обитающий в психи­
ческом, — из нервных импульсов! Как теперь отличить
одно от другого?! Это совершенно невозможно! Мы
привыкли реагировать на «внешние» и «внутренние»
образы по-разному, но если, не дай бог, у вас случится
делирий (то, что в народе называется белой горяч­
кой), этот навык временно утратится и вы будете ви­
деть «истинные галлюцинации», т. е. отсутствующие в
действительности предметы, людей, чертиков и при­
чем точно так же, как вы сейчас воспринимаете эту
книгу!
Будучи детьми, когда в нашей голове еще слишком
мало собственных, изготовленных ею образов, мы, ра:-
зумеется, находимся в самом непосредственном контак­
те с внешним миром и пользуемся своими органами
чувств сполна. Однако по мере взросления в нашей го­
лове образуется все больше и больше внутренних обра­
зов. Для того чтобы справиться с теми или иными стоя­
щ ими перед нами задачами, нам все меньше нужны
органы чувств, все больш ий вес и значение приобре­
тают внутренне образы, т. е. содержание нашей психи­
ки. Нужную дорогу мы определяем теперь не по запаху,
 гсйасть Вторая

а с помощ ью вывесок с названиями улиц (т. е. слова­

ми и потому внутренними образами), что в условиях
современных мегаполисов, конечно, более результа­
тивно.
Действительно, нашему инстинкту самосохранения
просто незачем воспринимать окружающую действи­
тельность. Если мы, не дай бог, оглохнем и ослепнем,
то в отличие от наших диких собратьев буквально об­
речены на выживание (у социальных законов есть и
свои преимущества, отрицать которые было бы вер­
хом неблагодарности). Куда же направляется недрем­
лющее око нашего инстинкта самосохранения, чем
ему в таких «тепличных» условиях заниматься? Он
займется внутренними образами, придумает себе раз­
влечение. Нам будут мерещиться конфликты с род­
ственниками и начальством, нам будет казаться, что
нас постигнет разорение, что мы оскандалимся, ош и­
бемся в выборе, смертельно заболеем, получим удар
электрическим током или случайно выпадем из окош ­
ка двенадцатого этажа. Вот все это мы и будем теперь
смотреть, в картинках. Иными словами, наше вое- ^ {jit, .
приятие перешло из внешнего мира в мир внут- ' Г ' '
ренний, где ему тут же и поплохело.
Наш внутренний мир — это скопище самых раз- *
нообразных опасностей, угроз и несчастий. Вслед- ‘
стви е н аш ей ч р езвы ч ай н о р азросш ей ся сп особн ости к Любая акт" виз*-
г . г ция нервной сис-
зап ом и н ан и ю и абстракц и и количество эти х «страш и- теМы сопровожда-
ЛОК» В Н а ш е й ПаМЯТИ ПРОСТО уМ О П О М рачИ Т еЛ Ь Н О е---- В ется изменением
rr v состояния мышц, а
п р я м о м и в п ер ен о сн о м см ы сле. К огд а м о я со б ака в в мозг> в свою оче_
м о л о д о с т и б ы л а с л е г к а т р а в м и р о в а н а ( б о л ь ш е , н а д о редь,постояннопо-
п ри зн ать, эм о ц и о н ал ьн о ) в соверш ен н о н еви н н о м до- ^ о ^ щ ^ и з -
р о ж н о - т р а н с п о р т н о м п р о и с ш е с т в и и , о н а з а п о м н и л а менении положе-
т о м е с т о , г д е э т о п р о и з о ш л о , и в п о с л е д с т в и и и з б е г а л а ^^ы ш ечнш на-
е г о в с е м и в о з м о ж н ы м и с п о с о б а м и . Но у н е е н е с ф о р - пряжениях.
МИрОВаЛОСЬ С т р а х а НИ В ОТНОШеНИИ а в т о м о б и л е й , НИ В М. Фельденкрайц
о тн о ш ен и и д о р о г, ведь о н а не зн ает, не м о ж ет зн ать, K SI V* Jr
ч т о т а к о е « а в т о м о б и л ь » , « д о р о г и » и т . п . Ч т о б ы р а з - $rv ^
би раться в этом , надо обладать способностью к абст­

126
 Щгавапервая

ракции, которой у собак вследствие отсутствия у них

сознания просто нет.
Кроме того, достаточно трудно представить себе
домашнего любимца, который сидит перед телевизо­
ром и с замиранием сердца смотрит передачи типа «Те­
левизионная служба собачьей безопасности», «Собачьи
катастрофы недели», «Собачий дорожный патруль».
Нет, это не собаки, а мы прильнули к телевизорам.
Причем мы не только будем все это смотреть, но еще и
примерим на себя, станем переживать, воображать, пу­
гаться, а потом,, как говорила одна моя знакомая, «за­
лезем под одеяло и будем дрожать, дрожать, дро­
жать». Не случайно, кстати говоря, подобные передачи
пользуются у публики особенной популярностью, хотя
правильнее, конечно, было бы говорить, что они поль­
зуются популярностью у нашего инстинкта самосохра­
нения, целиком и полностью переориентировавшегося
теперь с внешних образов на внутренние.

Не кричите, мама, вам говорят!

Внашемраннемдетстве мы, подобно братьямнашим меньшим,

в основном ориентировались на внешние раздражители, а слова
были для нас в буквальном смысле пустым звуком. Ученые исследо­
валито, какдета понимают поступающуюк ним информацию, и вы­
яснили, что только 7%содержания сообщений передается им смыс­
лом слов. 38% понимания составляет информация о том, как эти
слова произносятся, и 55%—выражением лица. О чем говорят ре­
зультатыэтого исследования?
Если мама, доведшая себя до ручки своими же попытками вра­
зумить собственное чадо, говорит ребенку: «Какты не понимаешь!
Яже тебя люблю! Ты должен меня слушаться! Нельзя быть таким
непослушным!» — ребенок, конечно, слышит ее слова про лю­
бовь, но их вес в общей массе информации — не более 7%. Еще
55% данного сообщения—это мамин оскал, ее искаженное су­
дорогой лицо, сжатые кулаки. Он видит, что ее всю трясет, а по­
тому скоро от него останутся «рожки да ножки». Оставшиеся

т
 38% информации заключены в тоне голоса, которым произно­
сятся мамой эти милые слова. Здесь раздражение, негодование,
злоба. Понятно, что 93% «говорят» ребенку значительно боль­
ше, нежели 7%.
Странно ли, что когда мы вырастаем, то предпочитаем слушать
слова нежности, отведя взгляд? Наверное, нет, не странно...

Мои тараканы
Инстинкт самосохранения человека игнорирует ин­
формацию, поступающую из внешнего мира, — и скуч­
но, и грустно, нет событий, нет драматизма. Но внутри
головы всего этого предостаточно! Однако положи­
тельные образы именно вследствие своей положитель­
ности менее всего занимают наш инстинкт самосохра­
нения. Зачем ему следить за тем, что и так хорошо, луч­
ше уж он будет предохраняться от опасностей, нас с
вами предохранять! Вот почему мы буквально обрече­
ны целыми днями (и ночами, кстати, вспомните о ноч­
ных кошмарах) созерцать внутренние картины разно­
образных бедствий: пожаров, ограблений, аварий, из­
мен, предательств, драк, потасовок, оскорблений, уни­
жений, банкротств, болезней, страданий, смертей.
У каждого свой хит-парад «личных ужасов». Впро­
чем, список един — это все неприятности, которые, как
мы знаем, случались с другими людьми или в принципе
могут произойти. Индивидуальные вариации в этом
списке касаются только интенсивности тех или иных
страхов. Инстинкт самосохранения пытается нас пред­
охранить от грядущих невзгод, а в результате мы пре­
вращаемся в невротиков. На реальные внешние угрозы
мы бы нашлись как среагировать, а вот от внутренних
образов никуда не деться, они парализуют. Как ни кру­
ти, наша беда в нашей защищенности.
А потому, если у нас что-то где-то закололо, мы ду­
маем, что это неминуемо рак, инфаркт, инсульт или
СПИД; а если кто-то кому-то что-то про нас сказал или
 кто-то что-то, не дай бог, нам сделал, то это непремен­
но обернется драмой, равной по масштабу конфликту
Монтекки и Капулетти, несчастьям короля Лира и, на
худой конец, участи бедного Гамлета и еще более бед­
ной Офелии. Короче говоря, нет нам жизни! М ожно
смело писать завещание и в гроб ложиться. Впрочем,
большинство из нас так и проживет всю свою
жизнь в полном, хотя и незамеченном благоден­
ствии, беспрестанно созерцая внутренние картины
собственной гибели, падения и страдания. Прожи­
вет и умрет тихо, спокойно, в собственной постели...
«А ведь можно было так красиво умереть!» — ничего не
напоминает?..
Итак, что мы имеем? Мы имеем собственное вос­
приятие, руководимое сердобольным и безработным
инстинктом самосохранения, который предоставляет
нам на обозрение не нашу собственную ж изнь, не то
что фактически происходит вокруг, а то, что застав­
ляет нас испытывать постоянную и каждодневную
озабоченность, словно мы буквально приговорены к
разного рода несчастьям. Те, правда, запаздываю т,
но ничего! Если мы хорошенько напряжемся и очень
сильно постараемся, то хоть что-то сможем себе уст­
роить, например, замечтавшись о том, что давно и
смертельно больны, несмотря на отрицательные заяв­
ления врачей, не увидим, что под ногами лед, п о­
Я предпочитаю раз­ скользнемся и со всей, прош у прощ ения, дури хлоп­
говаривать с деть­ немся копчиком. Вот и будет нам трагедия собствен­
ми — есть, по край­
ней мере, надежда, ного производства.
что из них выйдут Как и в случае с бессмысленным хроническим физи­
разумные сущест­
ва, — тогда как те, ческим напряжением, наше восприятие создает непри­
которые считают ятности на ровном месте. Оно напрочь отказывается
себя таковыми...
увы!.. воспринимать реальную действительность, полную от­
Сьерен Кьеркегор сутствия каких-либо действительных опасностей и уг­
роз. Оно осуществляет бесконечную ротацию внутрен-
.них образов и способствует нашей последовательной
невротизации — тревогам, печалям, агрессии и т. п.
Можно ли заставить себя смотреть на жизнь, а не на

5 Ключ к тайнам подсознания

т
собственные фантазии? Можно, хотя нужно будет и по­
тренироваться, чтобы обзавестись нормальными, под­
ходящими, эффективными для улучшения качества
жизни динамическими стереотипами. А до тех пор рас­
считывать на благосклонность судьбы бессмысленно.
Она, к сожалению, слишком добра к нам, а мы привык­
ли бороться за выживание. Собственного счастья мы
не удосужились понять.

М О Й М И Р ... КАКАЯ НЕЗАДАЧА!

Итак, естественное, нормальное, сенсорное восприя­
тие умерло, да здравствует восприятие! Действительно,
мы, по большому счету, игнорируем естественное вос­
приятие, основанное на фактических раздражителях
наших рецепторов (тактильных, зрительных, слуховых
и т. д.). Нельзя сказать, что мы совсем не воспринима­
ем внешней действительности, однако тут все дело в со­
отношении ;— чего больше? Больше, конечно, в нашем
восприятии внутренних образов. Посмотрите любую t ;
телепередачу о поведении животных, и вы с удивлением *
узнаете, что малейший жест какого-либо из членов стаи
воспринимается сразу всеми его сородичами, чем бы
они ни занимались. Всякий зверь реагирует на малей­
шие нюансы поведения другого, на любой совершенно
незначительный поворот головы или ушей, на измене­
ние ширины глазной щели, минимальный оскал и т. п.
Подобным образом животные передают информацию,
причем жизненно важную.
Мы же используем в качестве информационных но­
сителей слова, а потому тонкая чувствительность нам
не нужна. Конечно, мы не замечаем указанных тонко­
стей отношений не только у животных, но даже у соб­
ственных родственников! Мы игнорируем все, что толь­
ко можно. Зачастую, приходя домой, мы понимаем,
что забыли зайти в магазин, который был у нас по до­
роге! Как такое возможно?! Ни один зверь бы нас не

— т
 понял! Но все очень просто: мы «задумались», наше
внимание было занято внутренними образами.
Так что теперь возникает другой вопрос: а что имен­
но мы воспринимаем? Воспринимаем ли мы' вещи таки­
ми, какие они есть, или же такими, какими мы их вос­
принимаем? Ответ на этот вопрос прозвучит парадок­
сально, но только на первый взгляд: мы воспринимаем
даже не вещи, не какие-то определенные события или
предметы, мы воспринимаем собственное отношение к
ним. Древний философ (я должен сказать — один из са­
мых замечательных!) Эпиктет вывел эту формулу еще
две тысячи лет назад: «Вещи не бывают хорошими или
дурными, таковыми их делает наше восприятие их».
Сложновато? Отнюдь, нужно просто вслушаться.

Отмерим, а отрезать не будем

Итак, все вещи, с которыми я сталкиваюсь, имеют
для меня определенное значение, и я испытываю к ним
то или иное отношение. Что-то меня радует, что-то
раздражает, что-то расстраивает, что-то пугает. Но яв­
ляются ли вещи (события или явления) пугающими,
раздражающими, расстраивающими? Это было бы
так, если бы они действовали абсолютно одинаково на
каждого из нас, т. е. это было бы, если бы все мы на все
одинаково реагировали. Но ведь все мы реагируем по-
разному! Одного расстроит чья-то безвременная кон­
Память нельзя упо­
добить чтению кни­ чина, а другой по этому поводу придет в настоящий
ги, скорее ее мож­ восторг или, по крайней мере, довольство: «Ну наконец-
но уподобить на­
писанию книги из то!», «Вот теперь разживемся!», «Так ему и надо».
отрывочных заме­ Смерть, впрочем, весьма нетривиальный случай, но
ток.
что уж говорить о вещах более или менее стандартных,
Джон Ф. Кильстрем
если даже со смертью такое разночтение получается?!
Возьмем для примера тривиальные ситуации. Одного
от врачей просто за уши не вытянешь, другой к врачу
даже под дулом пистолета не пойдет. Одного хлебом не
корми — дай на футбольном матче развлечься, другой
от одного слова «футбол» испытывает сильнейший
дискомфорт. Один — завсегдатай выставок и концер- ^ Я И Н И И и
тов симфонического оркестра, а другой заявляет, что Щ яШ Ш Ва
ничего в этом не понимает и понимать не хочет, пото- хЯ Н В В
му что «это скучно, старомодно и глупо».
Что ж, вещи не бывают хорошими или плохими,
таковыми их делает наше восприятие их. Развернем
эту мысль в прагматическом русле: если какое-то мое
восприятие вещ и делает эту вещь (для меня!) путаю­
щей, раздражающей или расстраивающей, значит, если
мне того хочется, я в принципе могу начать восприни­
мать ее как-то по-другому (у других-то получается!), а
потому не буду испытывать данных, весьма тягостных
переживаний. Право, как хорошо придумано!
Впрочем, тут сразу вспоминается абсолютно плос­
кая, но чрезвычайно расхожая фраза: «Если что-то
тебя не устраивает, измени к этому свое отношение».
Фраза глуповата, а потому многих раздражает. Что
значит «изменить отношение»? Вот, например, если
меня кто-то раздражает, я, конечно, могу изменить к
нему своё отнош ение — считал подлецом, буду счи­
тать дураком, но он все равно меня раздражает! Какая . | г «
разница?! В этом рецепте не учтено главное: я не могу * ; * ^ ’>
изменить свое отнош ение к чему-либо или к кому- i
либо, если не изменюсь сам. Та сторона отношения, та *v*
воспринимаемая мною вещь (событие или явление),
остается неизменной, следовательно, изменение отно­
шения возможно лишь после моего собственного и з­
менения. Скажу по-другому: всякое отнош ение — Идеал —это палка,
китииах даст нам
это отнош ение двух сторон, следовательно, если возможность бить
нужно изменить отношение, Т О необходимо поме- себя и издеваться
над собой и окру­
нять состояние какой-то одной из них. Поскольку в жающими.
данной уравнении первое меняться не хочет (или не
может), то, следовательно; меняться придется мне. И
тут я сталкиваюсь с собственными динамическими сте­
реотипами (привычками) и доминантами (желаниями,
которые, впрочем, и сами являются привычками). Н а­
сколько все это непросто, читателю этой книги, я ду­
маю, дополнительно объяснять не нужно.

ж
 Ужаслюбви и ненависти
Как правило, мы не осознаем следующего: наша
проблема отнюдь не в том, что тот или иной предмет
(событие или явление) плох, а в том, что мы привык­
ли так (страхом, гневом, печалью) на него реагиро­
вать. Почему не осознаем? Потому что эти процессы
«формирования образа» (с присущим ему качеством)
происходят не на уровне сознания, а подсознательно.
Сознанию предметы (события или явления) пред­
ставляются уж<е в соверш енно готовом, «качест­
венном» виде (пугающими, раздражающими, рас­
страивающими)! Что остается сознанию? Только
найти этому качеству объяснения и дополнительные
доказательства. И никакой революции или хотя бы ре­
ф ормации в этом вопросе от нашего бестолкового и
тенденциозного сознания, к сожалению, ожидать не
приходится: если пугает — значит, опасен, если раз­
дражает ;— значит, сволочь, если расстраивает — зна­
чит, трагедия.
Рассмотрим какой-нибудь банальный пример: На-
^ пример, любовь... Пример, конечно, новизной и экс­
клюзивностью не блещет! Итак, влюбился мужчина в
женщину или влюбилась женщина в мужчину, т. е. воз­
никли у них сексуальные доминанты. Что дальше?
^ Дальше «любовный образ» возлюбленного (или воз-
* любленной) воспринимается как идеальный, все в нем
^ хорошо, все замечательно. И что бы теперь ни говори-
- ли родственники и друзья, какие бы превратности ни
i } сыпались на голову влюбленного (влюбленной) со сто-
' роны его возлюбленной (возлюбленного) — «хороший
" i (хорошая), и баста!» Все можно объяснить, все можно
■"г§ оправдать, а восприятие человека (возлюбленного или
возлюбленной) человеком (влюбленным, влюблённой)
остается прежним; и, надо сказать, оставаться будет
H ty таким до тех пор, пока будет действовать подсозна­
тельная сексуальная доминанта, которая и заставляет
 п бастр Вторая

плясать под свою дудку подслеповатое и безвольное

сознание.
А с раздражением, скажете, иначе? Ничуть не быва­
ло! С раздражением то же самое, только еще — как это
говорят? — круче. Вот кто-то нас случаем подвел, раз­
очаровал, обидел и т. п., формируется у нас соответ­
ствующий образ этого человека, который сам по себе
(человек имеется в виду) ни хорош ни плох, а кому как.
Нам же теперь он плох, он нас раздражает. И что бы
он ни сделал, как бы ни поступил, что бы ни сказал —
мы будем чувствовать раздражение, будем напрягать­
ся и думать о том, как он глуп, безвкусен, неотесан,
подл, лжив, притворен... Мы формируем соответствую­
щ ий динамический стереотип (привычку реагирова­
ния) и уже иначе воспринимать его не можем. Разуме­
ется, может статься, что этот товарищ действительно
не лучший человеческий экземпляр (впрочем> у каждо­
го из нас есть всякие стороны), но такая тенденциоз­
ность оценки— явное преувеличение.
И, что особенно печально, дело даже не в том, что
наши отношения с этим персонажем не заладились. J s,
Плохо то, что нам теперь с ним некомфортно жить, у > ' *j
взаимодействовать или просто встречаться. Это,мы (a
не он ■— такой-сякой, немазаный!) испытываем теперь v ;
постоянное раздражение, злимся, напрягаемся, лиш а­
емся сна и аппетита, страдаем от повышенного давле­
ния, сердцебиений и изжоги. А ради чего, собственно? Людские деяния
Кому от этого легче? Да, легкости ожидать теперь не сильнее людей. По-
приходится. После всех своих несчастий (в которых кажите мне чеч°-
- „ - веха, который со-
МЫ, конечнр, по наивности своей обвиним его, ЭТОГО вершид деяние и
человека, а не собственное восприятие) мы крикнем сам не стал его жерт-
своему «обидчику»: «Посмотри, до чего ты меня до- В°ЙИр*д°ф Вальд
вел!!!» Сильно, нечего сказать! Были бы мы на сцене да Эмерсон
была бы публика в зале — оглохли бы, наверное, от ап­
лодисментов!
Однако это обвинение, брошенное в лицо ненави­
стному обидчику, вряд ли можно считать оправдан­
ным (разве только театральными соображениями),

134
поскольку мы довели себя до этого состояния сами.
Если бы мы все это сразу заметили да повременили бы
тратить свои нервы почем зря (а может, действительно
зря, потому что и без толку, и, наверное, незаслуженно),
то и не довели бы себя до подразумеваемой «ручки».
Возможно, даже разглядели бы в этом человеке, на ко­
торого мы навели свой ужасный пасквиль, весьма м и­
лого и интересного человека. Но как хороша подобная
теория и как банальна, как неприглядна наша фактиче­
ская жизнь! Ведь наше с вами сознание так мало при­
слушивается к здравому смыслу и так нелепо себя ведет,
подчиняясь подкорке, что рассчитывать на качествен­
ную жизнь, которая досталась бы нам без труда и рабо­
ты над собственным восприятием, т. е. над самим со­
бой, нам не:приходится.
Каждый из нас, к сожалению, представляет со­
бой целый набор самых разнообразны х динами­
ческих стереотипов (привычек) вздорности, пуг­
ливости и печали. Мы буквально запрограммирова­
ны на вспышки раздражения и даже агрессии, на пере­
живание чувств страха, трагедии, ущербности. Доста­
точно только войти в соответствующие обстоятельг
ства, и мы отыгрываем все эти роли совершенно авто­
матически, причем по полной программе. Сложись
наш и привычки воспринимать эти обстоятельства
иначе, мы бы с вами иначе и реагировали. Но до тех
пор пока мы не осознаем этого важного правила, по­
ка не поймём, что виной нашего раздражения, стра­
хов и печали является не какая-то внешняя причина, а
наш и собственные привычки, пока не увидим, на­
сколько мы зависимы от этих привычек, как безжало­
стно они поработили нас, надеяться на счастливую
жизнь, к сожалению, не приходится. ,,
Ну и что, можно нас после всего этого назвать ра­
зумными? Сомневаюсь... Впрочем, это только семечки,
смотрите дальше!
 гЧххстр Вторая

ТРЕХГОЛОВЫЙ ЗМ И Й СОЗНАНИЯ
Что ж, смотрим дальше и замираем от ужаса! П е­
ред нами то, что мы зовем сознанием, то, что по ка­
кой-то совершенно нелепой случайности заставляет
нас думать, что мы разумные существа. Право, сейчас
с этой иллюзией будет покончено окончательно! Итак,
сознание...
Сейчас мы будем говорить не о том, о чем мы ду­
маем, а о том, как мы думаем, какие механизмы ле­
жат в основе наш их мыслей и отсюда уже — чувств.
При самом серьезном и глубоком анализе оказывает­
ся, что у нас всего-навсего три типа мыслей. Те, благо­
даря которым мы представляем себе свое будущее, те,
посредством которых выражаются наш и желания, и
те, наконец, которые служат нам объяснением (обос­
нованием) этих наших прогнозов и требований. Так и
будем их называть: мысли о будущем — «прогноза­
ми», мысли, формулирующие наши желания, — «тре­
бованиями», и мысли, обосновывающие все и вся в
нашем сознании, — «объяснениями».

Заглянем в будущее, прости, господи!

Начнем с прогнозов. Представим себе ситуацию,
что мы никоим образом не представляем себе то, что
будет происходить дальше — через минуту, час, месяц.
Это нас неминуемо парализует! За примерами далеко
ходить не нужно. Вот вы сейчас читаете эту книгу,
предполагая, видимо, что содержащиеся в ней знания
пригодятся вам в дальнейшем. Но если вы совершенно
не представляете себе своего будущего, значит, вы не
можете знать, пригодится вам это или нет, а следова­
тельно, если бы вы действительно так думали, то одно­
значно не стали бы читать эту книгу. Более того, вы не
стали бы есть, поскольку и это, при определенных об­
стоятельствах, может оказаться совершенно излишним.
 ЩЫкперВаа

Вы бы никуда не пошли, ничего бы не стали делать, вы

бы просто оказались парализованными, ведь всякое
действие делается для чего-то, для какого-то будущего,
которого по понятным причинам еще нет, которое
только предполагается вами.
Приходится признать, что наше умение прогнози­
ровать будущее (а без сознания тут не обойтись) —
вещь наиважнейшая. Однако, как мы уже неоднократ­
но убеждались, любой хорош ий и важный инстру­
мент, выданный нашему собрату, т. е. «человеку ра­
зумному», превращается в его руках в орудие изощ ­
ренного и, как правило, длительного самоубийства.
Вспомним про наш сердобольный инстинкт самосо­
хранения, который постоянно нацелен на то, чтобы
спасти нас от самых разнообразных отсутствующих
неприятностей, по его мнению, нам угрожающих.
Если он будет определять стратегию нашей душевной
жизни (а он руководит всем нашим психическим аппа­
ратом), то наше будущее, которое он примется рисо­
вать нашему сознанию в нашем же сознании, будет
представляться нам в самых мрачных красках. Проще
говоря, он просто станет нас запугивать нашим же бо­
гатым воображением. Если инстинкт самосохранения
считает, что нам следует защ ищ аться, то подобный
«изобразительный» метод — лучший способ застав
вить нас делать это!
Истинная свобода
Пытаясь защитить нас, наш собственный ин-
состоит в исполне- стинкт самосохранения нарисует в нашем сознаний
вии всех действий такие картины будущего, что мало не покажется!
в соответствии с , , * ' ' ^
суждением и вы- Мы, разумеется, перепугаемся и будем всячески старать-
боромволи,анепо ся подобного будущего избежать. Но так ли опасна
принуждению при- ^ 0
вычки. наша жизнь, чтобы проживать ее в постоянном страхе?
йогананда Нет, поскольку никто намеренно не хочет принести
нам непоправимого вреда («естественных врагов» у нас
нет, а вот «естественных защитников» — более чем до­
статочно). Получается, что нам это интересно — тра­
тить свою жизнь на постоянный страх? Отвечать на
этот вопрос придется жестко и категорично: тратить

ш
 г Чмсть Зтараа

свою жизнь на постоянный страх не только не интерес­

но, но еще и абсурдно, нелепо, глупо!
Право, если нам что-то и угрожает, то это только
случайности. Но от случайности не убережешься, на
то они и случайности, что их не предугадаешь — про­
гнозируй не прогнозируй. Однако же мы, за неимени­
ем реальных угроз, с помощью наших прогнозов пы ­
таемся предупредить именно случайности! Мы пребы­
ваем, в иллюзии, что знаем свое будущее, принимаем
свою фантазию об этом будущем за реальность и ти­
хонько бьемся в конвульсиях. Каково же нам будет уз­
нать, что всякие утверждения человека о том, что он,
мол, знает свое будущее, есть первый признак тяжелого
психического расстройства. Да, народная мудрость,
гласящая, что «везде соломки не подстелить» и «чело­
век предполагает, а Бог располагает», обошла нас сто­
роной. Но пойди объясни это своему сознанию! Оно
согласится и через секунду предложит какой-нибудь
новый устрашающий прогноз на ближайшее или слег­
ка отдаленное будущее.
Вот человек просыпается, о чем он думает? «Госпо­
ди, только бы не заснуть случайно и не проспать на ра­
боту!» И это, как говорится, только начало. Дальше —
больше! Человек выходит из квартиры и мучительно
думает: «Все ли я выключил? Не случится ли пожара?»,
далее: «Так, дверь закрыл, все хорошо? Воры не нагря­
нут в мое отсутствие?» Пока же он доберется до рабо­
ты, он успеет помереть в своем воображении множе­
ство раз: сначала опасаясь, что его задавит машина,
что затолкают в давке, что украдут его деньги и он ос­
танется без куска хлеба, что поскользнется и разобьет
себе голову, что попадет в люк, причем навсегда, что...
Теперь работа, и здесь можно спрогнозировать лю­
бые несчастья, начиная с того, что тебя уволят (или ты
разоришься), заканчивая тем, что, выходя с работы в
сопровождении сотрудника (противоположного пола),
ты будешь замечен в такой «пикантной ситуации» су­
женым (суженой), который (которая) решит бог знает
 ЩкЗапервая

что и устроит скандал с вытекающими из него бог зна­

ет какими последствиями! Я уж не говорю о страхах не
справиться с заданием, допустить ошибку, оказаться в
конфликте с сотрудниками...
Всякий наш страх — это всегда прогноз. Мы бо­
имся неизлечимо заболеть и умереть в расцвете лет,
мы опасаемся навета, упреков, дурного отнош ения,
одиночества, бедности. А что это, если не наш и про­
гнозы, наши фантазии относительно будущего, кото­
рые, впрочем, мы принимаем за абсолютную реаль­
ность! Принимаем за реальность, верим ей и впадаем
от этого в «смертельный ужас»! Причем были бы мы
дураками, то не так бы себя мучили своими прогно­
зами, от ума ведь все, от большого ума! «Горе уму!» —
воскликнул А. С. Грибоедов, но его поправили: «Горе
от ума!»
Пьяному и дураку, знаете,ли, море по колено, а вот
умный человек может и утонуть, по крайней мере так
ему кажется. И в целом он, конечно, прав, но не до та­
кой же степени, чтобы не мыться в собственной ванне!
А я ведь встречал среди своих пациентов и таких «ум­
ников». Впрочем, дело даже не в неврозах, которые
^ всегда стоят на страхах и соответствующих прогнозах,
речь идет об обычной, нормальной человеческой жиз­
ни, в которой всегда найдется место червоточинке
страха. Последняя же способна измучить так, что и
священной инквизиции не снилось.
Страх^ражаетТак Зачастую посмотришь на человека: ну, думаешь, вот
же, как грипп, и у кого-кого, а у него-то все должно быть чин чинарем.
иГеди/ствен'ного Беседуешь, смотришь в глаза, расспрашиваешь под-
числа — множе- робно, и что выясняется? Выясняется, что он мучается
сменное. таким количеством самых разнообразных страхов, что
Иоганн Вольфганг m одних В1Юлне достаточно, чтобы жизнь его — этого
ШИь.:'' *у| успешного человека — превратилась в настоящий ад!
Кого благодарить? Сознание! Собака тоже многого по-
баивается, но до такого сумасшествия никогда, разуме­
ется, не доходит. Бедняжка, это все потому, что она не
умеет прогнозировать!

ш
 Вот почему инстинкт самосохранения, восполь­
зовавш ись почти что безграничными возмож ностя­
ми сознания, способен превратить в смертоносное ору­
жие этот по сути совершенно невинный, а кроме того,
важный и насущный механизм предполагания буду­
щего...

Какзаставить человека сделать что-то для себя?

Все, что мы говорим здесь об инстинкте самосохранения, ка­

жется очевидным, логически выводимым. Однако только в 1979го­
ду Д. Канеманом и А. Тверски были проведены эксперименталь­
ные исследования, подтверждающие тот факт, что единственный
способ заставить человека позаботиться о собственной судьбе—
это запугать его «ужасными» картинами будущего. Ученые бес­
компромиссно доказали: человек будет что-то делать только тогда,
когда станет бояться того, что в случае его пассивности произой­
дут ужасные неприятности. При этом емуможно сулить хоть пол­
царства, хоть все царство, хоть три царства, но вы никогда не до­
бьетесь от него такой же активности, как в случае угрозы потери
им царства, его половины или хотя бы четверти. Не дождетесь!
Мыленивы в своем стремлении к счастью, хотя, впрочем, зады- ,*-л.^
хаемся от этого стремления самым настоящим образом! Наше ре-
альное счастье, как оказывается, состоит лишь в том, чтобы не
было несчастья. Не сильно же мы радеем за собственное благопо- дознание всегда
* - бывает более за-
лучие! Воти получается, чтоединственный способ, доступный на- интересоваио в од-
шей психике, хоть как-то заставить нас сделать что-нибудь важ- но# стоРоне объ-
^ екта мысли, чем в
ное для самих себя— так это негативные прогнозы, т. е ., гово- дРугой| производя
ря прямо, страх. Позитивные же прогнозы, которые, конечно, во все время про-
/* « песса мышления
тоже у нас возникают, служат, кажется, лишь обратной цели — и3весТный выбор
ВЫЗВаТЬ у СВОИХ ХОЗЯеВ ЧуВСТВО, ЧТО ВСе ПЛОХО, а СЧаСТЬе, НеДОСТИ- между его элемен-
жимое, где-то там, за горизонтом... Гизниипредп?-
читая другие.
Уильям Джеймс
 Ты скажи, чё те надо!
Ну да что мы все о грустном и о грустном! Давайте,
о чем-нибудь хорошем поговорим, вот, например, о
наших желаниях. Готовы веселиться? Нет, а что так?
Желание — дело хорошее, да вот с реализацией пробле­
ма? А я вот снова о своей собаке расскажу. Любит она
погулять — известная собачья радость. Только начи­
наю одеваться, а она тут как тут: «Берите меня на про­
гулку!» А я ей: «Нет, дорогая, я на р а б о т р . И когда
звучит этот заветный звук «на р аб о тр , у нее срабаты­
вает условный рефлекс — можно расслабиться, про­
гулка не светит. И вот она уже переключилась на что-то
другое. Но так ли будет вести себя человек на ее месте
(представим себе эту забавную ситуацию)? Наверное*
он спросит: «А почему, собственно? Я лично уже наце­
лился погулять, так что будьте любезны надеть поводок
и вывести!» Ты ему: «Да не могу я, занят, опаздываю!»
Ответ: «А мне какое дело, что ты опаздываешь?! Я гу­
лять хочу!» В результате малое мамаево побоищ е с
кровопусканием и кровопролитием...
Да, примерно по такому механизму мы обычно и
страдаем от собственных желаний, которые, будучи
осознанными (т. е. попавш ими в сознание), настаива­
ют на своем, не пытаясь даже предположить, что не
все то, что хочется, возможно, по крайней мере в дан­
ной точке времени и пространства. Сколько в наших
головах формулировок, начинающихся со слов: «дол­
жен», «должна», «должно»! Всякий раз, когда мы ис­
пытываем раздражение, за этим раздражением кро­
ются именно эти ужасные слова, равно как и ниже­
следующие: «не хочу», «не буду», «а ну быстро!»,
«почему нет?», «я требую, чтобы...» Да, требовать
продолжения банкета можно сколько угодно, но видите
ли, в чем загвоздка: и есть нельзя безостановочно, и еда
когда-то же должна кончиться.
 Впрочем, как это ни удивительно, сознание совер­
шенно не приспособлено к тому, чтобы рассуждать
здраво. Если в подкорке возбудилась какая-то доминан­
та (читай — какое-то желание), то и мысли мчат в соот­
ветствующем направлении. Нет чтобы оглядеться, про­
считать конъюнктуру, подумать о целесообразности...
Куда там! Тенденциозность сознания, которое повину­
ется подкорке беспрекословно, делает наше желание
крепким, как дамасская сталь, хотя по разрушительно­
сти воздействий его стоило бы сравнить с термоядер­
ным оружием. Ведь крушит наше требование, мгновен­
но перерастающее в агрессию, все и вся. В первую оче­
редь нас, конечно, потом окружающих, а потом снова
нас, уже со стороны окружающих, у которых свои же­
лания (требования), с нашими никоим образом, как
правило, не сочетающиеся.
Впрочем, требуем мы не только от других людей,
чтобы они соответствовали наш им ожиданиям, но и
от мира неживого (ученые и художники, предъявляя
требование к цифрам и кисти, способны, следуя п о ­
рочной практике требований, даже дойти до само-
убийства). Здесь в особенности популярны требова-
ния наподобие: «А где справедливость?», «За что это
мне?», «Верните молодость и здоровье!», «Люди дол- ^ *
жны жить вечно!» То, что подобные требования не­
конструктивны, а жизнь есть жизнь, т. е. люди болеют
и умирают, справедливость — только в нравоучитель­
ных сказках, М О Л О Д О С Т Ь проходит И каждому надле- Жизнь сана по се-
жит пережить разочарования и личные катастрофы, —
все это хорош о известно. Но даже понимая это, мы ще и блага, и зла,
продолжаем твердить: «Должно быть иначе!» Во рту смотря потому, во
что мы с&ми пре-
слаще не становится, а мы, настаивая на невозмож- вратилиее.
ном, упускаем даже те шансы, которые вполне могли Мишель Монтень
быть нами использованы.
Ну и самое абсурдное — это то, что мы способны
предъявлять требования к самим себе. Поскольку
каждый из нас имеет где-то у себя в голове идеаль­
ный образ себя, то тут, как вы понимаете, поводов

------ ш
для предъявления требований более чем достаточно.
Мы хотим быть самыми умными, самыми эрудиро­
ванными, самыми успешными, самыми красивыми и
богатыми... И очень сильно переживаем, когда эти
требования не реализуются. А как они могут, такие-то,
реализоваться? Все это, знаете ли, чересчур. Так что
разочарования, агрессия, направленная на самих себя,
нам обеспечена. Всякий раз, когда оказывается, что
что-то в нас не так, т. е. не так, как бы нам того хоте­
лось, мы или смущаемся, или стыдимся, или же испы­
тываем чувство вины, отчаяние, занимаемся самоби­
чеванием — короче говоря, испытываем классические
симптомы депрессии.
В конечном счете все это сплетается в гордиев узел,
который и не рубить нельзя, и рубить жалко, ибо ка­
жется, что канут с ним все наши мечты и надежды. На
самом же деле если что в этом случае и погибнет, так
это наш и вечные спутники (неврозы я имею в виду).
«Почему отказывает здравый смысл?» — спросите
вы. «А был ли мальчик?» — не спрошу, а отвечу я.
Здравого смысла и не было, поскольку все, что мы
считаем здесь здравым смыслом, просто сознательная
обертка неосознанных процессов (доминант и дина­
мических стереотипов). Не будь, правда, сознания,
они бы покуролесили-покуролесили -— и сошли на
нет. Но благодаря сознанию все это задерживается,
усиливается, перерастает мыслимые и немыслимые
пределы, доводя нас до исступления и легкого поме­
шательства.
«Кто я? Быть может, я не Лир? Не та у Лира стать,
не та походка!» — знаменитые требования шекспиров­
ского героя, представленные в переводе Бориса Пас­
тернака. Требования к другим: «До чего вы меня дове­
ли!»; требования к миру: «Какая несправедливость!»;
требования к самому себе: «Я должен быть звездой
эфира!» В общем, типичное безумие...
 Главное, что я знаю причину!
Впрочем, все они — прогнозы наши и требования —
были бы невозможны, если бы не третий род мыслей,
имеющийся в нашей голове, — это объяснения. Гово­
рить о них и скучно, и глупо, ведь это оправдания. Мы
оправдываем свои страхи и свое раздражение, мы все­
гда находим «убедительные» (нам они, по крайней ме­
ре, таковыми кажутся) объяснения тому, почему мы
боимся, будучи в безопасности, с какой стати рассерди­
лись на близких, затаили обиду или испытываем чув­
ство вины. В действительности ничего, кроме случайно­
сти, нам не угрожает, а сердиться и сетовать просто бес­
смысленно. Кроме того, подобное поведение крайне не­
продуктивно и в большинстве случаев просто некраси­
во. Впрочем, нам это хорошо известно, но мы боимся
себе в этом признаться. Сознание пытается уверить
нас в том, что все наши страхи и приступы злобы
обоснованы, у нас на все есть свои «объяснения»:
мы всегда знаем, почему мы боимся или сердимся, i.; f r,
а также в связи с чем мы расстраиваемся. ^ ' 'V '*>$*
Однако все эти «почему» — лишь объяснения, слу- if
жащие нам для поддержания внутренней стабильно- л
ста. Они дают ощущение понятности, определенности,
Х О Т Я , поскольку все наши требования И прогнозы — Собственно гово-
чистой воды бессмыслица, эта определенность слиш-
ком дорого нам! обходится. Один из самых прославлен- ностей, сколько ин-
ных психотерапевтов, автор гештальт-психотерапии ™деи°шин*етьЮ
и
Фредерик Пёрлз сказал как-то на своем семинаре: «Су- нмеют.о ней пред­
шествует три типа дерьма — куриное, коровье и слоно- ставление' Посяг'
вье. ТУ Когда вы говорите друг другу: « ГПривет!
Г ,», « ТПока!
Т I»
, НУТЬна эт0 пРеД-
ставление — ана-
“Как дела?”, “Здорово живешь!”, “Классный прикид!” —
самого человека.
это куриное дерьмо. Когда вы говорите: “Потому что...”, Уильям Джеймс
“Следовательно.. . “Значит...”, “Следует сделать вы­
вод...” — это коровье дерьмо. Когда же я рассказываю
вам о теории гештальт-терапии — это слоновье дерь­
мо». Выглядит грубовато, но по сути своей очень верно.

144
 За нашими «потому что» нет никакой истины, кро­
ме одной. За ними скрываются какие-то пугающие нас
прогнозы или требования, ведущие к раздражению.
Возможность объяснить что-то — это еще не исти­
на, истина — это дело, то, что мы делаем. К сожале­
нию, за нашими объяснениями стоят самые непри­
глядные дела — страх, гнев и страдание. Если бы мы
были действительно разумными существами, то долж­
ны были бы не оправдывать эти чувства, а признавать
их, думая дальше только о том, что необходимо сде­
лать, чтобы более не доводить себя до них.
Сознание тенденциозно, а потому всякое возникшее в
подкорке возбуждение находит в нем все необходимое.
Мы рисуем сами себе ужасающие нас картины будущего,
подкрепляя их соответствующими объяснениями, или
требуем от мира, себя или других чего-то, что он, мы
сами или другие люди не могут или не хотят делать. Но
наши объяснения говорят об обратном; и мы продолжа­
ем стучаться в закрытые или попросту несуществующие
двери. Кому от этого худо? Нам. Нам, которые отказы­
ваются признать ту несомненную истину, что будущее
никому не известно, что никто никому ничего не дол­
жен, а всякие прочие истины — только мечты и уловки.
На свою жизнь, я думаю, можно повлиять. Рок и
Судьба — это просто такие слова, которые по сути сво­
ей являются все теми же объяснениями. Для того чтобы
осуществить желаемое влияние, нужно прежде всего
осознать точку приложения нашей силы. Этой точкой,
вне всякого сомнения, являемся мы сами. Далее работа.
И только в тот момент, когда мы разорвем порочный
круг, связывающий нашу взбалмошную подкорку и
беспрекословно подчиненное ей сознание; только в тот
момент, когда мы перестанем страдать манией величия
по поводу своего ясновидения и магической природы
своих желаний; только в тот момент, когда мы пере­
станем оправдывать собственные страхи и требова­
ния, — только в этот момент возможность действи­
тельно изменить свою жизнь станет реальностью.
 г Часть Вторая

В прочем , д о стато ч н о ли м ы р азум н ы , ч то б ы бы ть

сто л ь стр о ги м и к себе и о д н о в р ем ен н о и м е н н о п о э т о ­
м у — столь заб о тл и в ы м и в о тн о ш ен и и своей ж и зн и ?
Н е зн аю .

Грех священника...

Насколько наша «личность», т. е. наши мировоззренческие уста­

новки, определяет наше поведение? Чеммы руководствуемся, когда
нам предстоит совершить тот или иной поступок? Здравым рассуж­
дением? Своей внутренней идеологией? Этот вопрос и решили иссле­
довать социальные психологи...
ВБиблии есть притча про доброго самаритянина, который, не в
пример другим персонажам истории, остановился и помог страда­
ющему человеку. Ученые-психологи почитали, видимо, Библию и
решили провести следующий эксперимент. Ничего не подозрева­
ющемустудентуПринстонской духовной семинарии говорили: «Вам
предстоит прочесть проповедь о “добром самаритянине”, но пото­
ропитесь, вы опаздываете, ваши слушатели уже давно ждут».
По дороге к месту, где предполагалось прочтение проведи, экс­
периментаторы поместили актера, который в момент, когда мимо
проходил испытуемый семинарист, падал, начинал стонать и захо­
диться от кашля. Этот эксперимент продолжали многократно и с
разными семинаристами. Теперь догадайтесь с трех раз, как вел
себя семинарист в этой ситуации?
Никогда не догадаетесь! Только 10% семинаристов, полага­
ющих, что они опаздывают на свою проповедь о «добром самари­
тянине», останавливались, чтобы помочь страдающему! Результа­
ты эксперимента вызвали в научной среде настоящий шок: свя­
щенник, который собирается читать проповедь о «добром сама­
ритянине», не останавливается, чтобы помочь нуждающемуся в
помощи!
Почему семинаристы реагировали таким образом? Ответить на
этот вопрос, конечно, мог каждый из тех, кто прошел мимо. Воб­
щем и целом все говорили одно и то же: что чувствовали себя не­
компетентными в оказании помощи этомунесчастному (ведь обра­
зование священника—это вам не медицинская специализация), а4
 ЩкЗаперЗаз

кроме того, они опаздывали, их, как они полагали, ждали люди, что
и неудобно, и неприлично... Да и потом, ведь кто-то постоянно хо­
дит этой дорогой, так что несчастный, конечно, не остался бы без
помощи—найдутся и более компетентные, и менее занятые. Ниче­
го не скажешь, логично!
Однако что это, если не оправдание? И накоцец насколько
сильны наши установки (взгляды, мировоззрение), насколько, в
действительности они определяют наше поведение? Да, если уж
священник, который собирается через несколько минут пропове­
довать помощь страждущим, отказывается оказать помощь этим
последним (ссылаясь при этом бог знает на сколь нелепые «при­
чины»), то что уж говорить о нас, грешных! ,
Поведение человека определяется не тем, что составляет
его «личность», а ситуацией—таков вердикт социальных пси­
хологов. Я бы добавил к этому только одно: эта «ситуация», опре­
деляющая наше поведение, не что иное, как определенная конфи­
гурация активизированных динамичеошх стереотипов и доминант
(здесь и страхи, и желания), работа которых, впрочем, весьма ис­
кусно прикрывается сознанием. Говоря точнее—объяснениями,
весьма, надо признать, благопристойными, по крайней мере на
первый взгляд.

МНОЖЕСТВЕННАЯ ЛИЧНОСТЬ
Ну что ж, можно считать, что с иллюзией нашей со­
знательности покончено. Очевидно, что до собствен-
Зем леустроителч Ной разумности нам еще идти и идти. Если же кто-то
прорывают кана-4 ^
лы, лучники метают после всего сказанного полагает обратное, то, верно, со
стрелы, пдотники здравым смыслом у него совсем плохо. Человек, боя-
вянные детали, муд- щийся в отсутствии
* действительных . или, по крайней
рый человек фор-, мере, серьезных угроз, человек, требующий исполнения
мирует себя. всех его желаний и фактического, воплощения всех сво-
Диммапада ^ представлений о жизни в нее — в жизнь, не столько
безумен, сколько несчастен. Впрочем, если кто-то дума­
ет, что приговор психолога человеческой психологии
закончен, он глубоко заблуждается; есть еще одна не­
початая тема, имя которой — личность.

147v
 Фикция моего «Я»
Что такое наше «Я»? Хороший вопрос! Чувствуете
иронию автора? А как иначе, ведь сейчас речь пойдет о
самой растиражированной фикции! Почему «Я» чело­
века — фикция? Попробуем разобраться. Нам кажется,
что мы такие, какие мы есть, зачастую мы даже требу­
ем от других людей, чтобы они признали это: «Прими
меня таким, какой я есть!» И ведь мы даже не догадыва­
емся, сколь тяжелую, сколь неразрешимую задачу мы
ставим! Каждый из нас не единичен, каждого из нас —
много, и каждая наша ипостась — разная. Вспомните
собственный опыт или друзей ваших, знакомых: роди­
тели приходят в школу и им рассказывают о том, какой
у них замечательный ребенок. «Вы ничего не путаете? —
недоумевают родители. — Вы о нашем Пете говорите?»
«Конечно, о Петеньке!» — отвечают учителя. Или об­
ратная ситуация: дома Петенька — ангел, но стоит его
отправить к бабушке — он превращается в сущего дья­
вола. Ну что скажете? В школе и дома, дома и у бабуш­
ки на даче разные дети? Или, может быть, наш вообра­
жаемый Петенька ужасный притвора? Не более чем мы
сами — дома и на работе, в электричке метро и на дач­
ном участке среди любимых гладиолусов и огурцов.
Везде мы разные, друг на друга не похожие...
Представьте себя (постарайтесь взглянуть со сторо­ Внутренние пред­
ны) в отношениях с собственными родителями, а по­ писания включа­
ют все, что невро­
том взгляните на себя, но в отношениях с супругом или тику Надо делать,
любовником (любовницей), так ли вы ведете себя с соб­ чувствовать, знать;
кем ему Надо быть,
ственными детьми, сотрудниками по работе, с друзья­ а также все его та­
ми и т. п.? В каждой ситуации мы ведем себя абсолютно бу: как и что ему
Нельзя делать.
по-разному — иначе реагируем, иначе воспринимаем
Карен Хорни
те или иные события, даже думаем мы в зависимости
от ситуации по-разному. Допустим, что какая-то не­ ш
винная в сущности пошлость слетает с уст ваших ро­
дителей, потом она же, но в исполнении вашего ребен­
ка, далее то же самое произносится ваш им супругом

148
 Щквапервая

или возлюбленным, наконец, другом, сотрудником,

случайным прохожим. Вы услышите одну и ту же по­
шлость? Нет, вы услышите множество совершенно раз­
ных высказываний: в одном случае это действительно
будет пошлость, в другом — хамство и «сплошное не­
приличие», в третьем — глупость, в четвертом — милая
игра и сигнал к половой активности, в пятом — прояв­
ление доверия, в шестом... Надо ли перечислять даль­
ше? В каждой из этих ситуаций вы и сами будете
разными. Почему? Потому что в каждой из них вы
будете исполнять разные роли.

Прима уездного театра

Да, не пугайтесь, именно роли, как в спектакле или
кинофильме. Конечно, у вас нет ощущения, что вы иг­
раете роль сына (или дочери), общаясь с собственными
родителями, потому что вы привыкли к этой роли,
сжились с нею и с нею себя отождествляете. А что, если
вы с младенчества росли в детском доме, но вот, по ве­
лению очередного зигзага вашей судьбы, оказались ли-
, • цом к лицу с вашими «биологическими родителями»,
которых никогда не видели. Кажется, что эта ситуация
не должна отличаться от предыдущей, но ведь это не
так. В последнем случае вам будет казаться, что вы иг­
раете эту роль, вы будете осознавать, что не чувствуете
Ни*один' человек себя ребенком — сыном (или дочерью) этих людей. Но
не сможет хоть ведь эхо действительно ваши родители! В чем же дело?!
сколько-то долго п
быть п-р.™для се- Все дело в том, что привычка и ее отсутствие — это
бяидругим —для разные вещи. Если динамические стереотипы наличе-
цГкондов*'не*за- СТВУЮТ>то вы будете чувствовать себя тождественными
путаться, который собственному поведению (в данном случае — собствен-
настоящий. ной социальной роли). Если же эти стереотипы пока не
^атанимГоггори 0бра30валисЬ) подобного ощущения у вас не возникнет
и только ваше сознание говорит вам: «Это твои родйте-
“ ли», — говорит и само себе не верит.
Хорошо, но какие же мы в таком случае «настоя­
щие»? Где мы настоящие — с родителями или с детьми,
 г Чмхсть Вторая

с супругами, или с сотрудниками или друзьями? И вооб­

ще, можно ли в какой-то из этих социальных ролей,
отыскать нас? Может быть, мы все-таки нечто боль­
шее? Или, не дай бог, меньшее? И меняет ли суть дела
то, что в одном случае мы осознаем, что играем некую
социальную роль (сына или дочери, супруга или супру­
ги, родителя, друга, сотрудника и т. д.), а в .другом —
настолько с нею сжились, что и не чувствуем «игрового
момента»? Надо думать, что если и меняет^ то, по боль­
шому счету, несильно.
Но кто же тогда «Я»?! Вспомним Лира, задавшегося
этим вопросом. Ох, как божественно мудр Шекспир,
мир его праху! Кстати, о прахе и о Шекспире: по этому
поводу у него есть тонкое замечание, только не в «Ко­
роле Лире», а в «Гамлете»: «Александр умер, Александра
похоронили, Александр стал прахом, прах — земля, из
земли добывают глину. Почему глине, в которую он об­
ратился, не оказаться в обмазке пивной бочки? Истлев­
ш им Цезарем от стужи заделывают дом снаружи. Пред
кем весь мир лежал в пыли, торчит затычкою в щели».
Конечно, все это не слишком радует, но роль «пыли» и .Дг , ’ Ь"-*
«праха» подходит нам не меньше, чем роль «родствен­
ника», «профессионала в своем деле» или, например, >Ш
Мышечный пан­
маленькая роль сто пятого плана — роль «случайного цирь; состоящий из
прохожего». хронических мы­
шечных блоков, мо­
жет быть поверх­
ностным или лежа­
«Весь мир— театр, а люди в нем— актеры!» щим глубоко, мяг­
ким как губка, или
твердым как желе­
Этот знаменитый шекспировский тезис трагичен, любой психо­ зо. В любом случае,
его функция — за­
терапевт подтвердит. Междудвумя возможными вариантами—иг­ щита от неудоволь­
рать илижить—современныйчеловеквыбрал играть. Жизнь пошла ствия. Однако ор­
ганизм платит за
побоку, мы превратились в роботов и сами этого не заметили. Со­ эту защиту потерей
временный человек расколот, он рассыпался сотнями ролей по значительной час­
ти своей способно­
собственной жизни, он перестал быть цельным, апотому и силь­ сти к удовольст­
ным. Но если мы все время играем, каковы же мы на самом деле? вию.
Где мы настоящие? Есть ли мы вообще? А если есть, то когда? Со­ Вильгельм Райх
временный человек потерялся, он пуст, он умеет только изображать,

150
 ЩиВапервая

ведь даже страдание у нас деланное. Мы и любим, и мучаемся на

публику. Причем в зрительном зале, кроме нас самих, никого нет.
Каждый занят собой: сам играю, сам аплодирую. Круг замыкается:
человек оказывается наедине с самим собой, но он умеет только иг­
рать. Игра приобретает чудовищные формы, это уже не трагедия,
это катастрофа.
Представим, что в наших силах прервать игру. Что тогда? Это
ровным счетом ничего не меняет, посколькуигра во всем, и осталь­
ные продолжают читать свои роли, принимая заученные позы. Оди­
ночество, ужас и внутренняя боль—вот наши собеседники. Агрес­
сия — способ защиты, риск—способ ощутить жизнь. Таков ре­
цепт для тех, кто играет, пытаясь неиграть. Что станется с нами, если
нас раздеть, если снять с нас все роли, в которые мы так заботливо
укутались? Мы будем беззащитны, мы начнем защищаться, но это
снова игра. Ачто, если нас совсем раздеть, так, чтобы мы не могли
даже защищаться? Мы почувствуем себя слабыми, но это неправда.
Жизнь сильна не своей формой, не игрой, но самим фактом жиз­
ненности, а этого у нас не отнять. Но мы не понимаем этого, пото­
мучто постоянно играем и не знаем другого.
Загнанные и измученные, мы все-таки выучиваемся на перво­
классныхактеров, мы становимся мастерамиманипуляций, что поз­
воляет нам балансировать на зыбкой кромке межличностныхотно­
шений. Существует целая бездна разнообразных манипуляций, но
если свести их в общие формулы, то оказывается, что существует
только четыре основные манипуляционные стратегии.
Во-первых, стратегия активной манипуляции. Человек, кото­
рый использует манипуляции подобного рода, пытается управлять
другими людьми с помощью активныхмер. Он ни за что не станет
демонстрировать свою слабость и в любых обстоятельствах будет
играть роль человека, полного сил. Он опирается на слабостьдругих
людей и добивается над ними контроля.
Во-вторых, стратегия пассивной манипуляции. Пассивныйма­
нипулятор—это прямая противоположность активному. Он прики­
дывается беспомощным, а зачастуюдаже глупым. Вто время как ак­
тивный манипулятор выигрывает, побеждая противников, пассив­
ный выигрывает, терпя поражение. Позволяя активномуманипуля­
торудумать и работать за него, пассивный манипулятор одерживает
сокрушительнуюпобеду.

151
 В-третьих, стратегия соревновательнойманипуляции. Некото­
рые люди живут борьбой, покой, как говорится, им только снится.
Жизнь для них—это постоянный турнир, цепочка выигрышей и
проигрышей. Другиелюдидлятакогоманипулятора выполняютроль
соперников или даже врагов, реальныхили потенциальных.
В-четвертых, стратегия манипуляции безразличия. Человек,
исповедующий эту стратегию, играет в индифферентность. Он ста­
рается отойти, устраниться от контактов. Его девиз: «Мне напле­
вать». Но на самом деле емуне наплевать, и даже очень! Однако он
никогда не сознается в своей заинтересованности, он вынуждает
другихпринимать нужные для него решения, скрывала при этом за
маскойхоленого безразличия.
Впрочем, манипулятора бесполезно, а главное, нелепо обвинять.
Он сам страдает от своих манипуляций больше других, поскольку
платит за свои невротические стратегии одиночествоми тягостным
чувством бессмысленностисуществования, которое по-настоящему
пусто, если в нем нет искренности. Манипуляторами становятся не
от хорошей жизни.
Основная и первая причина манипуляций банальна до непри­
личия. Дело в том, что человек никогда не доверяет себе полно­
стью. Сознательно или подсознательно он всегда думает, что его
спасение в других людях, однако он им тоже полностью не доверя­
ет. Возникает противоречие, которое и заставляет его встать на
скользкий путь манипуляций: заставлять, привязывать, вынуждать,
признавать, отступать и т. п.
Вторая причина, заставляющая нас становитьсяманипулятора­
ми, еще парадоксальнее: человеку кажется, что чем он успешнее,
чем совершеннее, тем любимее. Но это очевидная нелепость. Кто,
скажите на милость, будет любить пусть и идеальную, но холодную
статую? Любовь—это искреннее желание заботиться о другом че­
ловеке. Когда же мы отвергаем заботу, мы отвергаем и любовь, ког­
да мы требуем, чтобы о нас заботились, то лишаем любовь спон­
танности, без которой она существовать не может.
Третья причина манипуляций сокрыта в наших страхах. По
большому счетумы ужасно трусливы. Мы боимся, что о нас кто-то
что-то плохое скажет или подумает, мы боимся, что нас обманут,
обидят, подставят. Гонимыеэтими страхами, мы защищаемся мани­
пуляциями, т. е. сами кому-то что-то плохое говорим или думаем,
 обманываем (утешая себя, что это во благо), обижаем (сцелью«вос­
питания»), подставляем и не замечаем этого.
Надо ли удивляться, что после всего этого мы чувствуем себя
одинокими?

А был ли мальчик?
Наше «Я» определяется обстоятельствами, точнее
говоря, теми динамическими стереотипами (условны­
ми рефлексами, привычками), которые пробуждаются
в нас под воздействием этих обстоятельств. При этом
мы ведь с пеной у рта готовы убеждать всех и вся: «Я —
личность!», «У меня есть права!», «Человек -— высшее
творение природы, потому что у него есть личность!»
«А был ли мальчик?»;— спрашиваю я вслед за Макси­
мом Горьким и прихожу к неутешительному для наше­
го слишком разросшегося самолюбия выводу: мальчи­
ка не было. Впрочем, данный пессимизм — это лишь
оптимизм хорошо осведомленного человека. Не ду­
маю, что по этому поводу стоит расстраиваться.
Возможно, все это повод не для печали, а для весьма
важного для каждого из нас мероприятия. Ведь если
нас до сих пор не было, а были лишь одни наши дина­
мические стереотипы и доминанты, скрашенные игрой
в поддавки нашего сознания с нашим подсознанием,
значит, у нас еще большие перспективы. Современный
Я называю невро­ человек, и, к сожалению, это уже доказано с величай­
тиком любого, кто шей степенью достоверности, во всем разочаровался,
использует свои воз­
можности, чтобы не видит смысла в жизни и думает только о том, как бы
м ан ип ули ровать поскорее скоротать свой век. Депрессия поразила чело­
другими, вместо
того чтобы совер­ вечество — об этом говорят не только ученые, но и
шенствовать себя. экономисты на своем знаменитом Давосском форуме.
1 Фредерик Пёрлз А что такое депрессия, если не утрата смысла жизни?
Последнее же возможно лишь вследствие возникновения
ощущения, что все цели достигнуты, а далее идти неку­
да. Что ж, теперь с уверенностью можно утверждать, что
это не более, чем ошибка, хотя и очень серьезная.
 п 6астр Bmefaa

В действительности мы не только не достигли своих

целей, а только начали их нащупывать, только сейчас
у нас появились реальные шансы выбраться из м ра­
кобесия собственного восхваления и обожествления,
только сейчас мы получаем возможность найти того
отсутствовавшего до сих пор мальчика, равно как и
девочку, — причем в каждом из нас. Следует только
избавиться от фикции «Я», понять, что геоцентри­
ческая (эгоцентрическая) модель мира (в нашем
случае — субъективного, психического) бесконечно
устарела; Не Солнце крутится вокруг Земли, а Земля
вокруг Солнца, не другие люди крутятся вокруг нас, а
мы крутимся в мире других людей, которых, кстати,
из-за постоянной «ролевой игры» и не замечаем.
Странно ли, что мы чувствуем себя одинокими? Нет, не
странно. Имеем ли мы шанс исправить сложившееся
положение? Я думаю, что да, но только в одном случае:
мы должны понять, что являемся заложниками своего
поведения, своих привычек, доминант, образов субъек­
тивного восприятия (т. е. внутренних образов, где ве­
щ и или хороши, или плохи) игры подсознания с созна­
нием, а также прогнозов, требований и объяснений, на­
селяющих последнее. Если мы осознаем это, то, вероят­
но, сможем и изменить положение дел, научившись из­
менять собственное поведение. Только тогда и появим­
ся мы сами, а с нами и другие люди, только настоящие,
а не партнеры по заезженным пьесам. Хорошая пер­
Манипуляция— это
спектива, не правда ли? Теперь лишь один вопрос — псевдофилософия
как? Начнем с малого... жизни, направлен­
ная на то, чтобы экс­
плуатировать и кон­
тролировать как
себя, так и других.
Эверетт Шостром
 Глава вторая
КАК УПРАВЛЯТЬ СВОЕЙ ПСИХИКОЙ?
О О о т так, совершенно незаметно, мы подошли к
самому главному пункту программы: «А что делать-то,
доктор?!» Отвечаю: работы — непочатый край. Впро­
чем, прежде чем перейти к непосредственным инструк­
циям по управлению своей психикой, должен сделать
небольшую ремарку.
Психологи давно пришли к выводу, что каждый из
нас относится к одному из двух психологических ти­
пов: мы или интерналы, или экстерналы (не нужно пу­
тать с экстравертами и интровертами — это другая
классификация). Что скрывается за этими мудреными
названиями? Экстерналы— это люди, которые всегда
полагаются на случай, на судьбу, на удачу, на авось, ко­
торые рассчитывают не на себя, а на стечение обстоя­
тельств, т. е. ждут, а не делают. Вторые — интерналы —
напротив, рассчитывают на себя, они всегда думают о
том, что от них зависит, что они могут сделать, чтобы
повернуть дело к лучшему. Они делают, а не ждут,
пока удача сама свалится им на голову.
Специальные исследования показали, что интерна-
лам, как ни странно, по жизни «везет» больше, чем эк-
стерналам. Они меньше страдают от психологических
проблем, они более успешны в делах житейских, они
оптимистичны и трудолюбивы. В отличие от интерна-
лов экстерналы сталкиваются с большим количеством
психологических трудностей, неудачи — это их конек,
 ^Чхмтр Вторая

они постоянно впадают в пессимистическое настрое­

ние и чаще других кончают жизнь самоубийством. Ка­
жется, такая незначительная разница, а такие разные
судьбы.
Проще говоря, интерналы — это люди, которые
готовы к тому, чтобы изменять свою жизнь соглас­
но собственному усмотрению; а экстерналы подоб­
ной смелостью не отличаются. Сейчас мы волевым
усилием занимаем позицию интернала: отдавая себе
отчет в том, что качество жизни определяется не ка­
кими-то внеш ними факторами, а качеством ее про­
живания, мы начинаем работу над своим поведением,
т. е. осваиваемся с правилами управления собственной
психикой (или мозгом — это кому как будет угодно).
П ринципы работы мозга нам известны, так что те­
перь переходим к принципам работы с мозгом.

ИЗМ ЕН ИМ ПРИВЫЧКУ
Сначала определимся с точкой приложения наших
усилий и тем, что мы хотим исправить. У России, гово­
рят, две беды, у каждого из нас — три. Во-первых, стра­
хи, тревоги, опасения; во-вторых, раздражение, гнев,
чувство обиды; в-третьих, печаль, горе, чувство вины.
Задумаемся, какая была бы у нас жизнь, если бы в ней
ничего этого не было? У-ух какая была бы жизнь! Но
Как ювелир удаля­
откуда же эти беды? ет налет с серебра,
Всякие отрицательные эмоции, как мы уже хорошо так мудрый очища­
ет себя, медленно,
знаем из первой части этой книги, являются, с одной тщательно, изъян
стороны, неизбежным следствием нарушения устояв­ за изъяном.
шихся стереотипов поведения (привычек), с другой Дхаммапада
стороны результатом невозможности достижения же­
лаемого результата, т. е. это следствие нереализованно-
сти наших доминантых потребностей (желаний). На­
конец, существенной причиной наших эмоциональных
страданий может быть ситуация неизвестности и не­
определенности, связанная и с нарушением динамиче-

----- Z5B*
 ских стереотипов (привычек), и с болезненным усилени­
ем доминант, однако главное — это конфликт непони­
мания между нашим сознанием и подсознанием (т. е.
корой и подкоркой).
К этому стоит еще добавить, что неоднократно воз­
никающие отрицательные эмоциональные состояния
и сами по себе становятся привычками. Мы привыка­
ем реагировать на какие-то события (факты или явле­
ния) определенным, весьма неприятным образом: по­
баиваемся, тревожимся, сердимся, раздражаемся, печа­
лимся и впадаем в меланхолию. Иными словами, наш
мир полон стимулов, в ответ на которые мы автомати­
чески испытываем целый комплекс отрицательных
эмоций. Вполне может статься, что смысла в таком ре­
агировании нет никакого, что подобные негативные
эмоциональные состояния — просто привычка. Но
что это меняет? Если есть такая привычка, жизнь будет
в тягость.
Так или иначе, если мы оказываемся в ситуации,
которая не кажется нам слишком опасной, однако же­
лаемого результата мы в ней не достигаем, то у нас
.. возникнут эмоции раздражения, гнева, возможно да-
^ же — агрессия, способная вылиться в нападение. Если
же мы оказываемся в ситуации, когда, при прочих
равных, опасность кажется больше, чем в первом слу­
чае, то, вероятнее всего, мы будем испытывать страх и
попытаемся осуществить бегство (реальное или вирту-
4 альное). В тех же случаях, когда и ситуация — не так
? чтобы очень, а бежать некуда — «позади Москва», то,
\ скорее всего, нам не удастся избежать состояния угне-
тенности духа — печали, страдания и ощ ущ ения то-
,, тального жизненного несчастья.
Однако очевидно, что всякий раз речь идет об оцен­
ке ке ситуации, это мы ее оцениваем как пугающую, раз­
дражающую или печалящую. Если мы сможем в до­
статочной мере повлиять на собственные привычки,
■J желания и сознание, то совершенно точно (заявляю это
официально как доктор) состояние наше изменится в
 ^Lacmb Вторая

лучшую сторону. Если же мы проявим стойкость и

будем придерживаться новых способов реагирова­
ния в прежних, изменившихся теперь условиях, то
это войдет в привычку и нам более не придется ис­
пытывать этих неприятных эмоций, а потому ка­
чество нашей жизни будет более высоким по срав­
нению с большинством наших несчастных соро­
дичей.

Это провокация!
Первым делом, как нетрудно догадаться, речь пой­
дет о привычках воспринимать вещи «дурными», т. е.
опасными, раздражающими, огорчающими. И прежде
всего, необходимо составить список таких ситуаций,
обстоятельств, событий, которые для удобства мы ста­
нем называть провокациями. Итак, рисуем таблицу
провокаций.

Таблица провокаций

Пугающие Раздражающие Поводы

ситуации события для огорчений

1. 1. 1.
2. 2. 2.

Далее садимся и записываем последовательно в каж­

дый столбец ситуации, провоцирующие нас на соот­
ветствующие эмоции. В первый столбец таблицы —
ситуации, вызывающие у нас чувство страха или тре­
воги (например: вызов к начальнику, посещение вра­
ча, полет на самолете и т. п.). Во второй столбец за­
носятся те ситуации, в которых мы испытываем раздра­
жение и чувство гнева (например, общение с кем-нибудь
 ЩкВаВторая

из родственников, недоброжелательность продавцов,

невозможность решить какую-нибудь проблему и т. п.).
В третий столбец, соответственно, попадут у нас те си­
туации, которые являются типичными поводами на­
ших огорчений, т. е. эмоций горя, печали, разочарова­
ния (например: необходимость решать какую-то рабо­
чую проблему, которая совершенно не дается, а девать­
ся некуда, и другие сходные случаи).
Зачем мы составляем этот список? Ответ прост: вра­
га нужно знать в лицо. Впрочем, это шутка, на самом
деле он необходим, чтобы суметь осуществить необхо­
димые действия, ведущие к изменению нашего стерео­
типа реагирования, прежде чем этот — прежний и не­
желательный — стереотип реагирования начнет вопло­
щаться в жизнь. Если процесс уже запущен, то оста­
новить его, мягко говоря, затруднительно, более
того, всякие попытки изменить направление дви­
жения такого «поезда» на полном ходу могут быть
чреватыми. Конечно, мы можем усилием воли сдер­
жать «внешний компонент эмоциональной реакции»
(как говорят в этом случае психотерапевты), однако
сама по себе эмоция не только никуда не денется, а, на-
jjj^t против, лишь усилится, что приведет к еще большему
психологическому дискомфорту.
Теперь самое главное. Запоминаем как «Отче наш»,
правила, которые следует неукоснительно соблюдать
всякому, кто вступил в неравную борьбу со своими при-
ГлюдейеКл°и°- вычками. Правил всего три.
ность, у большин­
ства— пустота, по­
тому что они слиш-
ком заняты тем, что
Правило
г
первое
г
проецируют себя тт ^
во все стороны. ™ в коем случае не позволяйте себе реагировать на
Фредерик Горлз провокацию так же, как вы реагировали прежде. Пом-
i ! ните, что если вы повторите прежний стереотип
поведения, то он лишь закрепится, усилится, по­
вторение — мать учения! Если при встрече с той ситу­
ацией, которая традиционно вызывает у вас чувство
страха (тревоги, беспокойства и т. п.), вы поддадитесь

159*
 Вторая

своему чувствуй попытаетесь избежать этого контакта,

то, возможно, вам это удастся, а следовательно, вы ис­
пытаете облегчение, но это станет для вашей психики, в
последующем еще одним стимулом к тому, чтобы бо­
яться и скрываться, соответственно. В случае раздраже­
ния и печали — то же самое: дав своим эмоциям выход,
вы самолично откроете дверь агрессии и страданиям!
Однако свято место пусто не бывает, и поэтому
нельзя отменить одну реакцию, не заменив ее на
иной, новый способ реагирования. Этот новый спо­
соб вам необходимо продумать предварительно (во
время встречи со своей провокацией времени на раз­
думья у вас не будет). И должен предупредить, что,
продумывая новый возможный способ реагирования
в данных обстоятельствах, необходимо убедиться в
следующем. Если это пугающая ситуация — этот спо­
соб должен исключать какие-либо попытки избежать
ее. Если это раздражающая ситуация — новый спо­
соб вашего реагирования должен полностью исклю­
чать какие-либо формы нападения на раздражающий
объект. Если это ситуация горя и печали — в новом ^
способе реагирования не должно быть никакой пас- \ . г'
сивности! * 1j
Здесь есть и еще один немаловажный нюанс. Когда
вы находите способы иначе реагировать на свои
провокации, возникают новые устойчивые связи
между Э Т О Й провокацией И Н О В Ы М И реакциями С Перестать бояться
вашей стороны. В дело, так сказать, вступают новые невозможно, есяи
,, ты всякий раз нахо-
агенты, которые разбавят среду и снизят концентра- дишь способ избе-
цию привычной для вас реакции. Если же вы продол- опасности —
жите реагировать прежним способом, т. е. попытками циеТ^раще^ием
избежать пугающей ситуации или агрессией в ситуа- за помощью и пр.
циях, где у вас традиционно возникает раздражение, Научный факт
то иные связи между этой ситуацией и ваш им соб­
ственным состоянием не будут образовываться. Сами
же эти ситуации станут «вычищаться» от всяких иных
реакций и состояний, становясь исключительно пуга­
ющими, или исключительно раздражающими, или ис-

---- 160
 ключителыю печалящими. Фактически вы почти на­
сильственно заставляете себя думать только о том, как
опасна эта опасность (как раздражает эта раздража­
ющая вас ситуация; как тяжела эта мука и т. п.), в ре­
зультате вы просто не оставляете себе выбора реагиро­
вать иначе.

Правило второе
Помните, что всякая ваша эмоциональная реакция
комплексна, в ней есть и мышечный компонент, и телес­
ный. Если вы позволите вашему мышечному напряже­
нию усиливаться, то это будет автоматически усили­
вать и интенсивность данной— негативной— эмоцио­
нальной реакции. Мышечное напряжение выступает
здесь как мощный источник энергии, последняя же
пойдет на усиление вашей тревоги, раздражения
или отчаяния.
Относительно телесного компонента эмоциональ­
ного реагирования следует пом нить: он настолько
же опасен, насколько опасны и деструктивные мысли.
, Однако мы, как правило, не замечаем, что в ситуации
^ тревоги или раздражения усиливается частота сердце­
биений, повышается потливость, изменяется ритм ды­
хания (оно становится более частым и поверхност­
ным). Как показывают исследования, главная задача
* состоит здесь в следующем: необходимо заметить эти
. физиологические реакции (реакции вашего тела), а
f потом оценить их соответствующим образом. То есть
вам необходимо осознать, что все это не более чем
^ следствие вашей же избыточной эмоциональной ре-
, акции. Ничего особенного в этих телесных состояниях
"cj нет, но своими страхами и раздражением мы их толь-
^ ко усиливаем.
Кроме того, специфическим образом при тревоге,
раздражении и печали ведет себя ваше внимание,
переключаясь с нейтральных в сущности внешних
раздражителей на ваши «внутренние» образы. Вы

6 Ключ к тайнам подсознания 161

смотрите на пугающие вас обстоятельства, но видите в
этот момент не то, на что смотрите, а разнообразные
«внутренние» картины (например: картину собствен­
ной смерти или бедствия, картину страдания и боли,
картину своего унижения или позора, картину утраты и
каких-то потерь). Таким образом, вы как бы выпадаете
из настоящего, актуального момента, проваливаясь в
собственные фантазии, которые, следуя своей привыч­
ной тенденциозности, и рисуют вам столь устрашаю­
щие картинки. Картинки эти, конечно, не более чем
плод вашего же воображения, однако плод этот спосо­
бен довести любого нормального человека до полной
некондиции. Ваша задача, таким образом, сводится
к тому, чтобы в данной стрессовой ситуации (когда
вы пугаетесь, раздражаетесь или расстраиваетесь) ви­
деть, слышать, чувствовать все то, что в действи­
тельности происходит в данный момент времени и
пространства причем, во всех подробностях, с нюанса­
ми, но без каких-либо оценок. Просто фиксация, фик­
сация и еще раз фиксация на жизни, а не на собствен­
ных опасениях.

Правило третье
Никогда не ищ ите оправданий своим негативным .
эмоциональным реакциям! Помните о почти безгра- ^
ничных возможностях нашего подобострастного в от-
ношении подкорки сознания. Оно всегда сможет найти ^
достаточное количество каких-нибудь вполне «логич- ;
ных» доводов, говорящих вам о том, что, мол, и страх
здесь — в этой ситуации — уместен, и раздражение
вполне обосновано. Верить своему сознанию в м о­
менты страха, раздражения или печали — смерти
подобно! Конечно, у ваших страхов, вашего раздраже­
ния или печали есть причины, но отнюдь не те, в важ­
ности которых вас будет уверять ваше сознание.
Каковы эти причины? Вы их знаете: нарушение
привы чного жизненного стереотипа, столкновение
 вашего желания с возможностями среды (с объектив­
ными трудностями), это, наконец, просто привычки
именно таким образом реагировать на те или иные
обстоятельства. Как вы догадываетесь, ни одна из
этих причин не стоит того, чтобы портить себе
жизнь, тем более что пом ощ и от подобных — нега­
тивных — эмоциональных реакций ждать не прихо­
дится. Да, в нашей жизни встречаются трудности,
но это вовсе не означает, что к ним следует при­
бавить еще и трудности психологические. Мало
вам одной беды (если это, конечно, действительно бе­
да, а не то что ею кажется), хотите сделай» из одной —
две?! Это вряд ли разумно.
Что ж, таковы три основных правила, которые не­
обходимо помнить и реализовывать в моменты, когда
вы сталкиваетесь с провокациями, т. е. теми события­
ми, которые были предварительно определены вами
как таковые и внесены в соответствующие рубрики
таблицы провокаций. Главное же состоит в том, что
вы не должны позволять себе быть жертвой собствен­
ных негативных эмоциональных реакций, т. е. позво­
лить им протекать так, как им вздумается. В конечном
счете чья это жизнь — их или ваша? Я думаю, что
ваша, а потому вы и должны решать, как именно вы
будете реагировать. Если реакции страха, раздражения
и печали вас устраивают, то, разумеется, здесь никто не
неволит. Однако же если есть на этот счет и другие мне­
Все человеческие ния, то нужно просто помнить и реализовывать пере­
ошибки суть не­
терпение, прежде­ численные здесь правила.
временный отказ
от методичности,
мнимая сосредото­
ченность на мни­ Секреты мастерства
мом деле.
Франц Кафка Теперь о технологии. Это, безусловно, важный во­
прос. Мы вполне можем научиться затормаживать свои
нежелательные эмоциональные реакции и формировать
новые стереотипы поведения в прежних, провоциру­
ющих нас обстоятельствах. И. П. Павлов говорил по
этому поводу: «Человек должен воспитывать в себе
 ^Чхшпь Вторая

нужные торможения». Впрочем, я бы добавил: это он

должен самому себе, поскольку он является первой жерт­
вой своих тревог, своего гнева и своего страдания. Од­
нако здесь важно быть своевременным, помните ленин­
ский тезис «Вчера было рано, завтра будет поздно!»? Это
как раз про этот случай!
Появление в поле вашего зрения провоцирующей
ситуации есть сигнал к немедленным и решительным
действиям. Сами по себе обстоятельства не бывают хо­
рошими или дурными, они нейтральны, а потому наша
негативная реакция на них хоть и запрограммирована,
но не является обязательной и неизбежной. В связи с
этим сначала нужно включить тормоза и буквально
прокричать себе: «Стоп!» или «Стоп, машина!», «По­
стой, паровоз, не стучите, колеса!» Впрочем, чем короче
инструкция — тем лучше. После этого сразу же повто­
рите про себя вечную гайдаевскую истину: «Жить хоро­
шо! А хорошо жить — еще лучше!»
Теперь к делу. У вас есть две возможности: реаги­
ровать на эту провокацию, как вы делали это обычно
(страхом, агрессией или печалью) — или как-то ина­
че. Чтобы сподвигнуть себя на второй вариант пове­
дения (который я заведомо рассматриваю как значи­
тельно более эффективный и достойный), необходи­
мо представить себе последствия обычного способа
вашего реагирования в этой ситуации. Грубо говоря, , я
нужно «просмотреть», чем дело кончится, если п ро­ Самоконтроль по­
должать вести себя в прежнем духе, т. е. увидеть по­ хож на тормоза в
поезде. Он полезен,
следствия своих страхов, своего раздражения и печа­ когда вы обнаружи­
ли. Можно, конечно, довести себя до белого каления ваете, что движетесь
в неправильном на­
собственным ужасом; можно разругаться со всеми правлении; но про­
вдрызг, сделать из себя неврастеника, который всего сто вреден, если на­
правление верное.
боится, взрывается на ровном месте; можно, нако­
Бертран Рассел
нец, стать вечным печальником — главным исполни­
телем роли царевны Несмеяны. Если этот вариант уст­
раивает — милости просим. Но я думаю, что он не
подходит, а если же его представить себе во всех крас­
ках, то и вы будете так думать. Более того, эта цели­

---------- 1 6 4
тельная фантазия буквально вынудит вас отказаться
от прежнего способа реагирования. Что, собственно,
и требовалось доказать.
Далее в ход идут три приведенных выш е правила,
и считайте, что дело в шляпе. Еще пару-тройку таких
«встреч» с этой вашей провокацией, и вы с ней более
уже никогда не увидитесь. Почему? По той простой при­
чине, что более эти обстоятельства уже не будут
вызывать у вас прежних негативных эмоциональ­
ных реакций, т. е. они перестанут быть провокаци­
ями. Впрочем, подчеркну это еще раз и особо: это не
события (факты или явления) вас провоцируют, это
вы на них провоцируетесь. Таким образом, изменение
их статуса — из провокаций в непровокации — дело
сугубо личное, т. е. ваше.

«Уменя такой характер!»

Меняться или оставаться таким, какой есть?

Жизнь не складывается: мужья уходят, жены в депрессии,

друзья дуются, на работе постоянные стычки, с родителями об­
щего языка не найти, с детьми и подавно. Знакомо?.. Впрочем,
когда начинаешь на все это жаловаться, можно напороться на не­
лицеприятное: «Аты на себя-то посмотри, с таким (такой) что,
можно жить?» И что на это ответить? «Уменя такой характер!» —
вот единственное, что сразу приходит на ум. Иными словами,
хотите—миритесь и принимайте таким, какой есть, а не хотите—
скатертью дорожка! Но каков итог? «И скучно, и грустно, и неко­
му руку подать». Проще говоря, мы же от своего характера и
страдаем.
Принято думать, что характер—это вещь раз и навсегда
данная, как цвет глаз и другие дактилоскопическиехарактеристи­
ки. Однако же это большое заблуждение. Во-первых, характер не
выдается, а формируется; во-вторых, он может и меняться, причем
очень существенно. От рождения мы получаем только то, что на­
зывается темпераментом, т. е. такие черты нашей психики, кото­
рые определяют скорость и силу реакции. И. П. Павлов доказал,
 г Чмстр Вторая

что «человеческие» темпераменты — холерик, сангвиник, флег­

матик и меланхолик—есть даже у собак! Но в исследованиях по­
казано, что с течением жизни даже эти базовые, как кажется, пси­
хологические типы у человека могут существенно меняться. Что
ужговорить о характере, который плоть от плоти—продукт вос­
питания!
По сутидела, наш с вамихарактер—это огромная совокуп­
ность привычек, способов реагировать в тех или иных ситуаци­
ях. Скандалить, как вы догадываетесь, можно медленно и слабо, а
можно быстро и сильно. Скорость и сила реакции разная, но при­
вычка учинять скандалы по сути одна и та же, т. е. это характер, а
не темперамент. Всвое время мы избрали такой способ реагиро­
вать на ситуации дискомфорта. Могли избрать и другой, но полу­
чилось так, что закрепился именно такой вариант поведения. Но
характер—это отнюдь не «вторая натура», это просто привычка,
которая меняется точно так же, как привычка ходить не в тот уни­
версам, где все стало дорого, а в тот, где стало, наоборот, дешев­
ле. Характер может быть изменен, и его следует изменить, если
из-за него все и вся идет под снос.
Какие черты характера следовало бы поменять? Здесь есть два
негативных полюса: один — это характеры, где преобладают
черты экспрессивности и агрессивности; другой—это характе­
ры, где избыточно выражены уступчивость и пассивность. Пер­
вый типаж—это лица, у которых на первом плане собственное
«Я», которые готовы отстаивать свою точку зрения до хрипоты,
которые никогда не пойдут на уступки просто потому, что комп­
ромисс —это не их стиль. Вторые, напротив, живут так, словно
бы их и нет вовсе, они всегда готовы со всем согласиться, только
бы не возникло конфликта, они не умеют сказать «Нет!», а согла­
шаются только потому, что «как-то неловко» не согласиться. Ос­
тальные же, кто не попал на тот или другой полюс, пребывают
где-то посередине, заимствуя недостатки у тех и других в зависи­
мости от ситуации.
Если ваш характер скроен по первому варианту, то вас ожи­
дают постоянная раздражительность, беспокойство, внутренняя
напряженность. Ввашем социальном окружении будет сначала
душно, как перед грозой, а потом — пусто, глухо и одиноко.
 Впрочем, на таком запале можно многого добиться — карьера,
бизнес, социальный статус, но в душе воцарится озлобленность,
а это никуда не годится. Если же у вас характер пассивного, нере­
г шительного человека, то вы ничего не добьетесь, постоянно ос­
таваясь на вторых ролях, а другие люди не будут испытывать к
вам интереса, и снова — одиночество, а вслед за ним депрессия
и пустота.
Важно понять, что недостатки нашего характера в первую оче­
редь нам самим и мешают. Мы же живем среди тех, кому докуча­
ем своим характером, а потому этот бумеранг нам регулярно и
возвращается. Поэтому если вы посчитали нужным изменить
свой характер, то помните, что выэто делаете не для других, а
для самих себя, тогда эта задача будет проще решаться. Какже
изменить свой характер? Сначала нужно уяснить, в каких ситуаци­
ях вы привыкли реагировать не самым подходящим образом, чре­
ватым издержками. После этого необходимо отследить, как имен­
но вы реагируете в этих ситуациях, а потом продумать, какой ва­
риант поведения здесь был бы более удачен и выгоден. Далее пе­
реходим к самому сложному.
Самое сложное состоит в том, что нужно успеть затормозить
свою привычную неблагоприятную реакцию в подобных ситуаци­
ях, прежде чем она полностью реализуется и накроет вас с голо­
вой. Затормозили и задумались: а что будет после того, как я учи­
ню здесь скандал или, напротив, склоню голову и почувствую себя
Человек находит се­ виноватым? Абудет после этого или плохое к нам отношение, или
бя среди действий
и не может удер­ будут на вас ездить! Оно вам надо?! Нет. Когда вы это поймете, то
жаться от вопроса вспоминайте тот вариант поведения в этой ситуации, который вы
о причинах. Как су­
щество косное» он
продумали в качестве запасного, и реализуйте его. Если на вас не
хватается за бли­ разобидятся или если на вас не будут ездить, то возникнет «положи­
жайшую из них как тельное подкрепление», а потому в следующий раз вам будет уже
за наилучшую и на
этом успокаивает­ проще менять свое поведение. Постепенно это новое поведение и
ся. В особенности вовсе войдет в привычку. Характер меняется, если, конечно, хо­
любит поступать
так человеческий чешь его изменить.
рассудок.
Иоганн Вольфганг
Гёте .
 ОСЕДЛАЕМ ДОМ ИНАНТУ
Привычка, хоть и говорят, что вторая натура, впол­
не может быть изменена. Люди, как известно, и родной
язык могут позабыть, что уж говорить о каких-то там
привычках — было бы желание, и было бы оно под­
креплено делом. С доминантами же проблема посерьез­
нее. Если у нас возникла какая-то доминанта, будем ее
называть патологической, то справиться с ней непро­
сто. Проблема заключена в самом механизме доминан­
ты, которая, как мы помним, играет роль гегемона в
психике человека, что дает ей неоспоримые преимуще­
ства по сравнению с нами — ее, смею надеяться, катего­
рическими противниками.
Впрочем, сетовать и ссылаться на «объективные»
трудности — это значит лишь множить объяснения,
без которых, при наличии патологической доминанты,
и так тошно. Кроме того, доминанта — это по сути
наше желание, а бороться с желанием, сами знаете, не­
сподручно, Чтобы что-то делать, нужна мотивация, а
мотивация — это желание. Таким образом, чтобы бо­
роться с этим — доминантным — желанием, необ­
ходимо конкурирующее, т. е. иное, противополож­
ное ему желание. Этот круг кажется замкнутым, а клу­
бок наличествующих здесь проблем — запутанным, но Ловушка нужна для
попробуем все-таки первый разорвать, а второй — ловли зайцев. Пой­
мав зайца, забыва­
распутать. Начнем со второго. ют про ловушку.
Слова нужны, что­
бы поймать мысль:
когда мысль пой­
«Смирно» или «вольно»? мана, про слова за­
бывают. Как бы мне
Мы уже хорошо знаем, что доминанта возникает на найти человека, за­
бывшего про сло­
уровне нашей подкорки, потом поступает в сознание, ва,— и поговорить
которому в свою очередь надлежит найти этому жела­ с ним!
нию подходящую форму и выражение. Сознание, не Чжуан-Цзы
отличаясь особой сообразительностью и вообще ка­
кой- либо разборчивостью, сразу превращает это исхо­
дящее от подкорки желание в требование, что, если ве-

---------- 1 6 8
 рить А. Эллису, делает нас исправными невротиками
высшего разряда, т. е. расплачиваемся мы самым доро­
гим — своим психическим благополучием. Все вроде
придумано в психике по уму, а на деле выходит бог
знает что. При этом достойного и желаемого нами ка­
чества жизни не выходит вовсе.
Конечно, первое, чем нам стоило бы заняться, —
это справиться со своими требованиями. Во-первых,
необходимо признать, что все требования, которые
мы, зачастую сами того не осознавая, предъявляем се­
бе, другим и окружающему миру, — вещь весьма и
весьма недостойная. Вот подумайте сами: я предъяв­
ляю требование к другому человеку, а в связи с чем? Я
пришел со своим уставом в его монастырь, а завтра
что, он со своим ко мне заявится? Неинтересная исто­
рия получается.
Требовать от окружающего мира? Сколько спер­
матозоидов и яйцеклеток «вышло в тираж», а только
те, что стали мною, получили шанс выйти в жизнь, а
я, видите ли, сижу тут и требую, чтобы эту команди­
ровку мне продлили на вечность и сделали ее, кроме
того, исключительно ком фортной — без накладок,
й проблем, тягот и неприятностей. В начале XX века
средняя продолжительность жизни составляла 40 лет,
сейчас, по данным мировой статистики, — 80. Мои
прадеды лучину жгли да воду в дом ведрами таскали,
5 а я перед телевизором прохлаждаюсь да завтрак себе в
микроволновой печи грею, но< мне все еще диском­
фортно, я, видите ли, требую! По щучьему веленью,
’ по моему хотенью!.. Нет, это, по меньш ей мере, на-
rf'j глость.
Л Или вот, например, требования к самому себе...
Это как же нужно себя не уважать, чтобы требовать от
себя быть самым лучшим, самым удачливым, самым-
самым! Вот я, например, ростом не вышел или у меня
-• ботинок 47 размера, и что теперь? В петлю? Да, не знаю
^ я пяти языков, да, не прочел всей на свете художест-
венной и научной литературы, нет у меня ни слуха, ни
голоса, и вообще я кошу правым глазом! Что теперь?
Застрелиться? Что это за мода такая — «ты должен»!
Кому должен, в связи с чем?! Я тут шучу, но, право,
наши требования, адресованные самим себе, — это чи­
стой воды неприличие.
Да и потом, насколько эти требования состоятель­
ны, какой в них прок? Что получается: я требую, ник­
то, разумеется, даже к сведению мои требования не
берет, и я страдаю! Так?! П ри этом понятно, что у
другого человека свое, отличное от моего, видение си­
туации, а главное — свои интересы, которые он и лоб­
бирует. Он не должен этого делать? Вряд ли. Я, конеч­
но, раздражаюсь, думаю, что у меня есть неоспори­
мые аргументы в пользу моего требования, однако
это они для меня неоспоримые, а у него спросите... Он
так оспорит, что мало не покажется! Требования к м и­
ру — это вообще настоящая утопия. Я вот так потре­
бую, а потом сижу и дрожу — ведь дураку понятно,
что оттого, что я не хочу заболеть раком, раковые
клетки в моем организме в меньш ем объеме образо­
вываться не станут, да и кирпичи, падающие с крыши,
от моих требований траектории своей не изменят, а
вот я, при такой внутренней политике, в дурдом уго­
жу, причем без всякой теории вероятностей — непре­
менно! Вот и все результаты.
Кажется, что от себя можно требовать — мол, само­
совершенствование там, то да се. Иллюзия чистой
воды, доложу я вам! Вот если разобраться: что такое
требование? Это исключительно разросшаяся доми­
нанта, которая всего меня парализовала, в каком-то на­
правлении толкнула, а направление это оказалось тупи­
ковым. Вот я в этом тупике стою и самосовершенству­
юсь! Замечательно, лучше не бывает! Вообще говоря,
любое требование — это фиксация на цели, кото­
рая не достигается (сейчас, а может быть, и вовсе недо­
стижима). При этом все остальное игнорируется, тогда
как промеж того, что прошло мимо, подчас бывают и
проходные варианты. Да, хороша Маша, а не наша!
 Мы бросаем все свои силы на желание, которое не мо­
жет быть достигнуто, а в результате не достигаем того,
чего вполне могли бы достичь. Такова роковая роль
требования...

Секретыот Будды и других психотерапевтов

Улюбого человека на самом деле одна-единственная пробле­

ма —это его желания. Когдау тебя много желаний, то совершенно
непонятно, что с ними делать и куда от них деваться. Но еслиутебя
вовсе нет желаний и ничего-то тебе не хочется, то это депрессия, а
потомухорошего тоже мало. Какни крути, с этими желаниями, будь
они неладны, нужно что-то делать...
Если верить истории, то первым вопрос о пагубности желаний
поставил Сиддхартха Гаутама Будда. От рождения он был прин­
цем, жизнь его ограничивалась огромным дворцом, где он и жил
припеваючи. Оберегали юного принца самым серьезнейшим обра­
зом. Но когда минуло затворнику 30 лет, захотелось ему посмот­
реть на мир. Тайно будущий Будда покинул свой дворец и оказал­
ся в городе. Там ему повстречался несчастный нищий, просящий
милостыню, потом калека, изнемогающий от болезней, а в довер­
шение ко всему мимо прокатила погребальная процессия. Потря­
сение Сиддхартхи оказалось сильнейшим, более чем. «Мир есть
страдание»,—решил он.
Личность челове­ Причину человеческого страдания Будда отыскал почти сра­
ка определяется как зу — все дело в желаниях. Действительно, не было бы у человека
биологической на­
следственностью, , желаний, он бы и не расстраивался, что у него нет пищи и крова,
так и средой. Сила что здоровье его ни к черту, а смерть стоит за порогом. Только
нервной системы
(темперамент) — если он хочет (того, другого, третьего), тогда и будет разочаро­
прирожденное ван, тогда и потерпит фиаско. Отказаться от желаний— вот ре­
свойство, характер
(форма поведения) цепт, который Будда прописал бестолковомучеловечеству. Же­
во многом состоит лающие могут попробовать, для техже, кого этот способ не устра­
из приобретенных
привычек.
ивает, следующий рецепт.
И. П. Павлов Древняя Греция славилась теоретиками счастья, с практиками
W тогда, как, впрочем, и сейчас, царил хронический дефицит. Од­
ним из приятных исключений стал Эпикур. Его имя до сих пор
ассоциируется со словом «удовольствие». Если что и представляет

ш
 rLCacmt> Вторая

ценность в человеческой жизни, полагал Эпикур, так это возмож­

ность получать удовольствие. Однако он вовсе не был поборником
страстных наслаждений, напротив! Зачем вам удовольствие, после
которого наступит расплата физического недомогания и множе­
ство других неприятностей? Вкусная еда приятна, но берегитесь
несварения желудка! Вино—достойный напиток, но зачем вам го­
ловная боль похмелья? Сексуальные наслаждения — лишь миг,
после которого следуют семейные проблемы и детский плач по
ночам! Будьте умеренными, рекомендовал Эпикур, и эта реко­
мендация, безусловно, достойна внимания, но умеренность не
всем по зубам.
Не справившиеся со статусом Будды и не выдержавшие уме­
ренности Эпикура становятся невротиками. Как это происходит?
Очень просто: есть желание, но нет возможности, и вот вам нев­
роз. Причем учтите: желания человека далеко не всегда известны
даже ему самому! На то бессознательное и бессознательно, что о
нем ничего нельзя знать. Большинство наших желаний удержива­
ется сознанием и здравым рассуждением глубоко внутри психики.
Иногда, впрочем, этот внутренний конфликт выходит на поверх­
ность. Например, женщина давно не испытывает влечения к свое­
му мужу, но живет с ним по ряду «объективных» причин. Или же­
натый мужчина испытывает влечение к какой-то женщине, но за­
прещает себе иметь с ней интимные отношения по «моральным
соображениям». Конфликт, так сказать, налицо.
Для сознания тут все просто и понятно: нельзя так нельзя, а >144
надо—значит надо. Но бессознательное этой «железной логики» Если мы хотим по­
бедить в себе неже­
понять не может. Тут-то и разворачивается драма: у женщины лательные эмоцио­
сердце начинает из самого себя выпрыгивать, мужчину тревога нальные наклон­
ности, мы должны
одолевает или депрессия у них обоих развивается. Можно, конеч­ хладнокровно и от-
но, покивать на магнитные бури (они, и вправду, шалят нынче), страненно имитиро­
но отрицать психологическую природу конфликта—значит ста­ вать внешние про­
явления тех черт
вить самого себя в дурацкое положение. характера, которые
предпочли бы иметь.
Уильям Джеймс
— т *
 Поддадимся искушению
Ну да мы отвлеклись, вернемся к доминанте. Как мы
уже знаем, у доминанты, согласно А. А. Ухтомскому,
может быть два конца, т. е. есть два варианта, когда
наше требование (и стоящее за ним желание) может
быть снято. Во-первых, «внутренний конец» доми­
нанты, когда желание доходит до своей цели, удов­
летворяется и благополучно отмирает, по крайней
мере на время. Так работает, например, пищевая или
половая потребность. Именно об этом «конце» доми­
нанты говорил в своем знаменитом афоризме Оскар
Уайльд: «Единственный способ справиться с искушени­
ем — это поддаться ему». Звучит не только забавно, но
и правдиво. Во-вторых, возможен «внешний конец»
доминанты — когда господствующая доминанта
вытесняется другой, более мощ ной и насущной до­
минантой (т. е. потребностью). Например, в случае
пожара вы вмиг забудете о том, что у вас на работе
дела не ладятся. Не до того! Если же не пожар, а вы
( 1 _ просто обожгли руку, то вам, скорее всего, будет не до
« 5 чтения специальной литературы.
Как все это работает, т. е. как доминанта приходит к
своему концу в нормальных, обычных, естественных
условиях, понятно. Но как быть с теми доминантами,
^ которые не имеют конечного пункта назначения (иллю-
^ зорные цели, например, не достижимы), или же в тех
^ случаях, когда мы имеем некую патологическую доми-
,. нанту, а жизнь не предлагает нам ничего, что смогло бы
. ее вытеснить? А ведь так, как правило, и получается! Все
доминанты, которые принадлежат сознанию, т. е. кото-
рые стали требованиями, не могут быть удовлетворе­
ны (т. е. внутренним образом закончиться), поскольку
находятся в «идеальной сфере». Наши потребности,
С#*- порожденные подкоркой, пытаются найти свое удовле-
'/ J творение в сознании, а у этих «слоев» психического
Ц принципиально разная природа: в одном случае — это
 ^аст ь Вторая

ощущения, в другом — представления, и одно с другим

никак согласовать невозможно.
Рассмотрим на примере. Положим, с половой по­
требностью как таковой все понятно — возбудился, на­
шел способ удовлетворения и удовлетворился. Все, ко­
нец доминанты. Но как быть с потребностью во взаим­
ной любви? Это вам, дорогие мои, не фунт изюму, при­
чем каждый знает этот «не фунт» по собственному опы­
ту. Тут, что бы ни происходило, никакая конкуриру­
ющая доминанта (кроме, может быть, каких-нибудь
гипертрофированных, крайне болезненных доминант
тревоги, отчаянной агрессии или полномасшабной деп­
рессии) не в силах изменить диспозицию сил. Поиски
«идеальных отношений» большинство нормальных
людей продолжает до бесконечности, несмотря на по­
стоянные разочарования и отчаянные свидетельства
реальной действительности о том, что подобных отно­
шений в природе не существует.
Конечно, не все так бесперспективно, как это может
показаться на первый взгляд, однако без помощ и спе­
циалиста, т. е. врача-психотерапевта, в ряде случаев
никак не обойтись. Рассказать о том, что и как специа­
лист в этом случае делает, я, к сожалению, в рамках
этой книги не могу — даже если бы и попытался, все
равно бы ничего не вышло. Впрочем, о двух важных
правилах и одной хитрости имеет смысл рассказать.

Клиникалюбви

И мужчины и женщины часто обращаются к психотерапевту

за помощью: «Доктор, излечите любовь!» Кажется, доктор должен
воскликнуть: «Господи, но разве это можно лечить?! Ни в коем
случае!» Если доктор так закричал, то оставьте этого доктора.
Любовь действительно имеет все признаки заболевания, хотя
лечится, надо признать, с трудом. Что перед нами—болезнь или
здоровье, определить достаточно просто. Во-первых, нужно по­
нять, насколько «больной» адекватен; во-вторых, насколько ему
 хорошо, а если и хорошо, то не скрывается ли за этим «хорошо»
какого-то подвоха. Если использовать представленные критерии,
то влюбленный безусловно болен. Как это обычно и бывает, вся­
кая болезнь есть результат страдания нормальной, естественной
функции организма или мозга. Какая же функция страдает, когда
мы «заболеваем» любовью? Правильно, функция доминанты, о
чем мы уже выше и рассказывали.
Теперь обсудим, как же это сумасшествие может закончиться?
Всемы уповаем на здравый смысл, но сами эти надежды—первый
признак его отсутствия. Рассмотрим возможность «внутреннего
конца» любовной доминанты. Оказывается, что, когдаобъект нашей
страсти отвечает нам взаимностью, желание любить его и дальше
начинает внезапно таять, пройдет от месяца до полугода— и его
нет вовсе! Добившись желаемого, мы перестаем в нем нуждаться.
Стоило ли так усердствовать? Кроме того, обязательно возникнет
разочарование, и от этого потребность в «большойи чистой любви»
не только не пропадет, но лишь усилится. Рассмотрим теперь воз­
можность «внешнегоконца»любовнойдоминанты. Допустим, объект
нашейлюбви проявляет себя каким-то образом, который совершен­
но несовместим с его образом в нашем внутреннем пространстве.
Мы неизбежно испытываем чувство тяжелейшего разочарования,
кажется, почва уходит у нас из-под ног, а с ней и то, что звалось
прежде любовью. Печально... г- -■
Всякие отношения, замешанные на страсти, подобны бен­
гальскому огню—светят ярко, но не греют и быстро выгорают.
Вопрос не в том, Это большое заблуждение—думать, что такая любовь может
что, согласно моим
понятиям, должны
делать они, а в том, счастье. Впрочем, влюбленному, больномуслюбовной лихорадкой
что могу сделать я,
чтобы побудить их это не объяснишь, доминанта не позволит. Однако за любуюошиб­
делать это. Для ме­ ку приходится платить—слезы, разочарование, ненависть, одино­
ня гораздо важнее
уважать их свобо­ чество: вот наша плата. Мы выходим из этой инфекции под назва­
ду, чем уничтожать нием «любовь» истощенные, обессиленные, полные тоски и песси­
препятствия к то­
му, что в их пользо­
мизма. Не случайно многие, не справившись с этой ношей, пыта­
вании ею представ­ ются свести счеты с жизнью. Впрочем, поскольку в дело замешано
ляется мне злом. сознание, подавленность быстро или помедлив, но обязательно сме­
Иоганн Готлиб
Фихте
нится надеждой—«Пора влюбиться!»
 r 4xxcmt> Втерт

Волевымрешением!
Во-первых, необходимо помнить, что всякая доми­
нанта, пока она действует, представляет своего рода
незавершенную ситуацию. Что это значит? Буквально
следующее: если мы находимся в какой-то ситуации,
т. е. она для нас актуальна, привлекает к себе наше
внимание, вызывает наши реакции, заставляет нас
о себе думать, значит, где-то туг кроется какая-то
наша потребность, желание. В противном случае мы
бы на этой ситуации свое внимание не заостряли. Но
что это за желание? О какой именно потребности идет
речь? Этим вопросом, как ни странно, мы практически
не задаемся, а следовало бы. Часто ли вы у себя спраши­
ваете: что я тут делаю?
Допустим, вы постоянно думаете о каких-то делах,
связанных с вашей работой. Зачастую это напомина­
ет настоящую навязчивость: вы без конца возвращае­
тесь к одной и той же теме, осмысляете ее, дополняете
новыми фактами, прокручиваете разнообразные воз­ *■.*?■*', * '
можности, у вас появляются связанные с ней прогно­
зы, дополнительные требования и масса объяснений.
Мы жаждем исти­
Думаю, это вам знакомо. Впрочем, если это не рабо­ ны и находим в се­
чие моменты, то, например, какие-то отнош ения с бе лишь сомнения.
кем-то из ваш их родственников, близких, знакомых, Мы ищем счастья и
находим только
друзей, возлюбленных и т. д. Наконец, это может страдания и смерть.
быть практически любая проблема, связанная со здо­ Мы не способны
отказаться от же­
ровьем, финансами, хобби и прочим. По сути, у вас в лания счастья и не
голове по поводу этой навязчивости формируется це­ способны обладать
уверенностью и
лое «виртуальное пространство» с разнообразными счастьем. Это же­
героями, обстоятельствами, качествами и характери­ лание^ оставлено
нам и для того, что­
стиками. бы нас покарать, и
Но какую именно задачу вы решаете? Чего вы пытае­ для того, чтобы по­
тесь добиться — там, внутри своей головы? Пытаетесь казать нам, с какой
высоты мы пали.
уговорить начальника быть с вами более дружелюбным Блез Паскаль
и оценить ваши труды по достоинству? Может быть, вы
выясняете подобным образом отношения с вашим су-

176
 прутом, родителями и детьми? Вы ждете, что они нако­
нец прозреют, все поймут и будут после этого любить
вас? Станут относиться к вам так, как вы того заслужива­
ете? Или — кстати, тоже вариант — вы пытаетесь ре­
шить какую-то задачу, связанную непосредственно с
вами: например, вопрос достижения вами определенно­
го профессионального уровня или формирования какой-
то личностной черты, которая, как вам кажется, у вас
хромает? Что именно вы делаете? Зачем вы создаете это
пространство? Чего вы пытаетесь добиться? Есть ли в
этом какое-то «разумное зерно», есть ли в этом какой-то
реальный смысл? Достижимы ли, наконец, поставлен­
ные вами цели? А если и достижимы, то что вы собирае­
тесь делать с этими достижениями?
Боюсь, что в ряде случаев все поставленные сейчас
вопросы сталкиваются с непреодолимой пропастью,
натыкаются на пустоту. Действительно, многие ве­
щи, которые мы делаем, мы делаем автоматически,
словно заведенные. В какой-то момент нас включи­
ли, словно роботов, а теперь мы и сами включились
в это дело. Что такое эти постоянные выяснения отно­
шений дома и на работе? Какой в них прок, что случит­
ся, если вдруг они разрешатся? Не знаете? Возможно,
вы очнетесь тогда, помедлите и снова двинетесь даль­
ше, т. е. перейдете к следующей ситуации, где создади­
те для себя новое, но точно такое же по сути виртуаль-
Если вы намеренно ное пространство, новую игру. И сколько это будет
собираетесь быть продолжаться? А главное — ради чего? Не хотелось бы
меньшим, чем вы
можете быть, я пре- вам взять и закончить все это мигом, просто, с помо-
дупреждаю вас, что щью элементарного волевого решения — закрыть тему
вы 6в
УГ о = ;: и заняться чем-то другим, чем-то, что будет и более ин-
юся жизнь. тересным и, главное, более продуктивным, более суще-
Абрахам Маслоу ственным?
Сколь бы странными ни казались подобные пред­
ложения, они куда более реальны, нежели большая
часть наших попыток решить проблему фактических
жизненных потребностей в своих «внутренних», психо­
логических пространствах (именно о них я и говорю,
когда произношу слово «виртуальные»). Иными сло­
вами, речь идет об определении сути того, что мы
считаем своими проблемами. Если посмотреть на
эти «сути» внимательно, то в подавляющем боль­
шинстве случаев оказывается, что наши проблемы
просто надуманны. То есть желания, которые их со­
здали, зародившись когда-то в подкорке, отнюдь не
столь сильны и существенны, как это кажется сознанию.
И уж совершенно не стоят тех сил, которые у нас отби­
рают! Конечно, в таком надуманном, виртуальном про­
странстве можно гулять сколь угодно долго, но какой
смысл? Зачем вы переживаете?
Мне как психотерапевту не раз приходилось наблю­
дать людей, которые пытались в своем «внутреннем»
пространстве решить какие-то проблемы со своими уже
умершими родственниками. Представляете?! Эти люди
пытались что-то доказать покойникам, им казалось, что
нечто важное в их отношениях с умершим было упуще­
но, а потому сейчас они должны это исправить. Надо ли
объяснять, что это как минимум заблуждение? Ведь это
нелепо — думать, что когда-то в прошлом мы могли
как-то иначе вести себя с теми, кто был нам дорог? На­
верное, думать так можно, но изменить прошлое нельзя.
Поговорить можно только со своим собственным вооб­
ражением, а покойники не разговаривают. В любом слу­
чае, подобный вопрос, дабы не сойти с ума окончатель­
но, нужно просто закрыть.
Совершенно аналогичная ситуация наблюдается и в
тех случаях, когда человек, озабоченный своей болез­
нью, зачастую мнимой или отнюдь не столь опасной,
как ему кажется, продолжает постоянно возвращаться
к мысли о том, все ли с ним «в порядке», не пропустил
ли доктор какой-нибудь серьезной патологии и «не сто­
ит ли смерть у меня на пороге?» В подобном случае
точно так же ничего нельзя сделать, кроме как волевым
решением заставить себя прекратить эти размусолива-
ния и сказать себе: «Кончено! Переходим к другим де­
лам!» Зачастую на это необходимо мужество, зачастую
 пребывание в этих виртуальных конструкциях — пря­
мое следствие малодушия. Так или иначе, но сути дела
это не меняет: человек занят в этом случае не своей жиз­
нью, а черт знает чем. Каковы последствия? Примерно
такие же, как и последствия отсутствующей в течение
года-двух поливки домашнего растения.
Подводя итог, можно сказать, что одним из наибо­
лее существенных способов борьбы с собственными
патологическими доминантами (последние проявляют
себя, как правило, уже описанными нами выше нега­
тивными эмоциями, а также беспочвенными надежда­
ми и мечтаниями) является определение истинной по­
требности, лежащей за всей этой психической деятель­
ностью. Здесь часто выясняется, что решаемая нами за­
дача (стоящее за ней желание) или абсурдна, или недо­
стижима, или не стоит выеденного яйца. Что ж, такой
вопрос можно лишь закрыть, памятуя о том, что жизнь
продолжается и негоже, если наша жизнь продолжает­
ся без нашего деятельного в том участия.

Дойти до самого конца...

Любовь уничтожи­
Частной, но наиболее проблемной разновидностью феномена
ла во мне все! У ме­ прогнозирования является так называемая «катастрофизация». Де­
ня остался лишь лать из мухи слона—это наша весьма специфическая челове­
голос мой, кото­
рый вечно повто­ ческая забава, правда очень накладная. Как только случится у
ряет тебе, что я лю- нас какая-нибудь, пусть и незначительная, неприятность, мы сразу
6 - лю тебя! Но ты
ведь не устала вни­ же прогнозируем себе катастрофическое будущее—с потерями,
мать ему, хотя он и утратами, немыслимыми поражениями и трагической, мучитель­
сторожит твой слух
повсюду? — На ной смертью. Мы не продумываем подобные сценарии в деталях
разнообразном, веч­ только потому, что нам страшно их продумывать, но ожидания у
но меняющемся
фоне моего созна­ нас появляются именно такого рода.
ния твой чистый и Любоймаленький порез мгновенно превращается в нашем вооб­
цельный образ вы­ ражении в гноящуюся рану, последующий сепсис и неизбежную
ступает еще ярче,
еще рельефнее. смерть. Введение новокаина на приеме у стоматолога—в анафи­
Сьерен
------ Кьеркегор
. ... ~4 лактический шок, боли в животе — в перитонит или, того хуже,
рак. Небольшое пятнышко, появившееся на коже, сразу кажется

17Я
 п Сатр Вторая

нам следствиемпоследнейстадииСПИДа, а колющая боль в области

грудной клетки—инфарктом миокарда. Любой конфликт в семье
или на работе—это уже практически развод и одинокая старость
или же увольнение с невозможностью куда-либо трудоустроиться.
Конечно, подобные предположения не лишены какой-то сте­
пени вероятности, но чаще всего она преувеличена тысячекратно.
Причем с подобной «идеей фикс» мы способныходить день, неде­
лю, месяц, ночи напролет обдумывать свое трагическое положе­
ние, прорабатывать какие-то выходы из вымышленных тупиков,
терзать себя и окружающих, превращая всю свою жизнь в беско­
нечный бег от собственной тени. Проблема здесь кроется в отсут­
ствии внутренних концов у такого рода доминант. Как же быть?
Есть достаточно простой способ, который каждый из нас может в
такой ситуации опробовать. Говорить о его эффективности можно
с достаточно большой степенью вероятности.
Суть методы в следующем. Не пытайтесь убежать от собст­
венныхкатастрофических фантазий—они от этого становятся
только больше, поскольку чем сильнее сознание пытается игно­
рировать растущее в подкорке возбуждение, тем значительнее
становится междуними разрыв, что, как, впрочем, и любая другая
неадекватность, только усиливает тревогу. Что ж, пойдем от об- . J,,, . ^
ратного: не будем бегать от собственных страхов, а, напротив, на- / [ '• v>
падем на них. Вообразите себе все последствия, которые только
могут быть при самом неблагоприятном исходе событий, и дой- ^
дем до самого конца.
Воображайте шаг за шагом свою разворачивающуюся траге­
дию и всякий раз спрашивайте сами себя: «Нуи что дальше?» Вко- научная «истина»
нечном счете вы дойдете в своем воображении до собственной отличается от пус-
/ того фантаэиро-
смерти (хотя должен вас заверить, что, как правило, при выполне- вания Только сте-
нии этой психотерапевтической техники всем «почему-то» начи- пенью надежности,
нают мерещиться всяческие способы спасения). «Ну и что даль- Д в е с т и эту с м »
ше!?» А дальше ничего, дальше — все, можно угомониться. Те- или интуитивное
перь оглядитесь по сторонам, выясните, умерли вы уже или еще и
ЖИВЫ. Живы - значит, все В порядке? Альберт Эйнштейн
Вашепсихологическое состояние послеэтого быстро нормализу­
ется, посколькуболезненная доминантанашласвойконец в вашемсо­
знании (где, собственно, и куролесила). Эффект отэтой психотерапев­
тической процедуры будет еще очевиднее, есливсюэтусвою фанта­

---------- 1 8 0
 зию вы будете фиксировать на бумаге. Когдадойдете до конца, про­
чтите свою «страшилку». Уверяювас, вы судивлением заметите, что
она не только теперь не пугает, но даже оставляет васравнодушным.
Акак выхотели?.. Дошли до конца—вот доминанта и кончилась!

Опыт Ф. М. Достоевского — в дело!

Итак, мы можем волевым решением завершить не­
завершенную ситуацию, что, конечно,-потребует серь­
езных психологических вложений. Но следует помнить,
что, хотя в нас всегда господствует только какая-то
одна доминанта, в ее тени всегда скрываются м но­
гие десятки других, не менее важных доминант (т. е.
потребностей или, если угодно, желаний). Знаменитая
песня убеждает: «Не везет мне в картах — повезет в
любви!» Это весьма и весьма конструктивный подход.
Другое дело, что человек, засевший за карточный стол,
пораженный доминантой выигрыша (как герой повес­
ти «Игрок» Ф. М. Достоевского), о любви даже и не за­
думается, а если и задумается, то лишь для того, чтобы
выудить у возлюбленной какие-то средства на продол­
жение игры. Или же, что тоже возможно, оправдать
это свое абсолютно бесперспективное занятие тем, что
так якобы можно выиграть средства для обеспечения
качественных условий существования объекта своей
История развития
невроза является
любви. Все эти пассажи, конечно, лишь ширма, за кото­
историей форми­ рой скрывается какая-то весьма определенная патоло­
рования потребно­ гическая доминанта (здесь мы рассмотрели патологи­
стей и возможно­
сти их удовлетво­ ческую доминанту у «игромана»).
рения. Невроз — Но, с другой стороны, если обратить внимание на те
болезнь неудовле-
творимых или не- доминанты, которые скрыты в тени господствующей,
удовлетворяемых то, несколько усиливая эти «теневые структуры» собст­
потребностей.
венной психики, вполне можно поднять их на восста­
А. М. Вейн
ние и сменить патологического гегемона каким-то дру­
гим, быть может более здоровым. Конечно, заменять
игроманию на патологическую любовь большого резо­
на нет, но если заменить ее, например, на фактическое

Ш х -------
 г Чжгт> вторая

зарабатывание средств, причем с помощью фактиче­

ского труда (так, кстати, и поступил сам Ф. М. Достоев­
ский, который избавился от своей зависимости от игры
в карты отнюдь не с помощью любовных похождений,
а благодаря долгам, которые заставили его работать —
писать книги). В этом случае возможны весьма достой­
ные и перспективные варианты. Вот почему забывать
о своих «репрессированных» доминантах — и не­
правильно, и неконструктивно, а их «реабилита­
ция» вполне возможна при правильной расстанов­
ке мотивирующих сил (у Ф. М. Достоевского таковы­
ми стали долги — что ж, чем бы великий писатель ни
мучился, только бы писал).

Психическая арифметика
Наконец, я должен рассказать об обещ анном сек­
ретном способе борения с собственной патологиче­
ской доминантой, которая не дает человеку покоя.
Когда у нас возникает проблема, то дело, конечно, не
в проблеме, не во внешних обстоятельствах, которые
не позволяют господствующей потребности реализо­
ваться, а в том, что эта потребность, это желание во­
обще есть. Каким же образом это зарвавшееся ж е­
лание можно снять с повестки дня? Для этого нуж­
но помнить, что возможности нашего мозга хоть
и велики, но не безграничны; его силы, хотя и яв­
ляются впечатляющими, не беспредельны. Имен­
но на этом слабом месте работы психического ап­
парата и можно сыграть.
Известно, что чем меньше задач, на которые тра­
тится имеющийся объем усилий, тем большее количе­
ство усилий придется на эти позиции (именно по этому
принципу и работают доминанты — объединяют и
властвуют). С другой стороны, если количество задач,
на которые нам приходится расточать свои силы, ог­
ромно, то на каждую из таких позиций придется мини­
мум затрачиваемых сил (по этому принципу доминан-
 ту и можно победить, в обход ее обычных, описанных
А. А. Ухтомским, «концов»).
Рассмотрим это на житейском примере. Допустим,
вы работодатель, у вас на производстве работает 100 со­
вершенно одинаковых сотрудников (эффективность у
них одинаковая, должности одни и те же, выслуга лет
равная и т. д.), а в фонде заработной платы (за выче­
том всех налогов, сборов и т. п.) у вас 100 рублей.
Сколько получит один сотрудник? Очевидно — 1 рубль.
А если этих сотрудников — 10? 10 рублей. А если один
сотрудник? Вероятно, он получит все эти деньги, т. е.
100 рублей. Таким образом, чем меньше сотрудников,
тем больше у них заработная плата, чем больше — тем
меньше. Доминанта — это первый случай, нам же сле­
дует воспользоваться вторым, т. е. увеличить объем на­
ших желаний до такого количества, что на одно от­
дельно взятое желание будут приходиться не все ваши
силы, а лишь маленькая их толика. В этом случае доми­
нанта просто не сможет сформироваться; заставим
этого сотрудника уволиться.
Итак, как скинуть свою зарвавшуюся патологиче­
скую доминанту (под последней, напомню, мы понима­
ем доминанту, в основе которой лежит потребность,
которая никак не может реализоваться, но при этом по­
требляет на себя все имеющиеся у нас силы)? Необхо­
димо осознать все желания, которые у нас есть. Тако­
вых, если приглядеться, оказывается целая бездна (и
чтобы^ыть счаст- есть нам хочется>и здоровья родным хочется, и мир во
ливым? Этого я не всем мире тоже не помешает), сутки перечислять —
зю ю , но говорю всех не перечислишь. Поскольку же всякое желание —
тебе: будь счастли- г
вым и делай тогда троглодит, т. е. завсегда готово отнять наши силы, то в
тебяо1отаУ 1 РезУльтате такой процедуры они быстро опустошат
*Фридрих' „Ницше наши энергетические
r
закрома.
г
И тогда на нашего глав-
ного врага — желание, которое нужно изжить, — ника­
ких сил не останется, оно ослабнет и ретируется.
Впрочем, праздновать победу пока рано: отвлекся —
и оно снова тут как тут. Повторяем упражнение: снова
подробно и не торопясь перечисляем все наши желания,

18,%
остающиеся, как правило, за кадром. На третий, чет­
вертый раз положительный итог будет достигнут. Для
обеспечения эффективности этой работы лучше делать
ее не в уме, а на бумаге. Возьмите лист и под первым
пунктом напишите то желание, которое образует и
поддерживает вашу патологическую доминанту. Далее
заполняйте каждую строку, спрашивая себя: «А что тебе
еще хочется?» Желания, перечисленные в этом списке,
могут быть «большими» и «маленькими», «достижи­
мыми» и «недостижимыми» — это значения не имеет,
главное, чтобы их было много. Когда испишете пару-
тройку листов, взгляните на первый пункт списка. Могу
вас уверить, зафиксированное здесь желание уже не по­
кажется вам столь уж серьезным, значительным и обя­
зательным к исполнению. Поздравьте себя, вы свобод­
ны — патологическая доминанта повержена! Теперь
займитесь чем-нибудь, и все пройдет.

ПЕЧАЛЬНАЯ РОЛЬ СОЗНАНИЯ

Что ж, мы рассмотрели способы воздействия на
динамические стереотипы (ио И. П. Павлову), воз­
можности устранения патологической доминанты (по
А. А. Ухтомскому), теперь на очереди отнош ения на­
ш их слов с наш ими ощущениями, т. е. между «знака­
ми» и их «значениями» (по Л. С. Выготскому). Следуйте той воле
Тут проблема неохватная, поэтому сразу же прино­ и тому пути, кото­
рые опыт подтвер­
шу свои извинения за неполное изложение темы. Но ждает как ваши соб­
что поделаешь? В позиции «автор-читатель» я могу ственные, то есть
как подлинное вы-
апеллировать только к сознанию своего читателя, но
никак не к его подкорке (в процессе психотерапии си­ ственной индиви­
туация, разумеется, меняется, а потому там и возмож­ дуальности.
Карл Юнг
ностей несравнимо больше). Сознание же, как мы зна­
ем, тенденциозно и, надо признать, вещ ь посредст­
венная. Мы уже столько сказали о неразумности чело­
века, что заниматься сейчас серьезным обсуждением
его сознания просто смешно. Важно, впрочем, даже

1&Ф
 не сознание как таковое, а его отношения с подкоркой,
с подсознанием.
Большинство наших психологических проблем
связаны именно с тем, что сознание и подсозна­
ние друг с другом не дружат категорически, друг
друга не понимают и находятся друг с другом в со­
стоян и и постоянной противофазы, перетягивают
канат и одновременно же друг другу подыгрывают.
Есть ли в этих поддавках здравый смысл — я сказать
затрудняюсь, скорее всего, нет. Поскольку наши ощу­
щ ения, которые и составляют собой наше подсозна­
ние, невозможно «дословно» перевести на язык созна­
ния (ощущение боли и представление о боли — это,
конечно, не одно и то же), то, следовательно, тут-то и
возникают сшибки. Впрочем, я смею надеяться на важ­
ность и эффективность процессов «осознавания», реа­
лизуемого, правда, с учетом верного и научно обо­
снованного понимания принципов работы мозга. Вот
на этот феномен — «осознавание» — мы и сделаем
сейчас основной упор.

Три способа сойти сума,

но не насовсем
Какие же имеют место коллизии в отношениях co­
ne важпи, ш « и знания и подсознания (коры и подкорки)? Прежде все-
токо вы погоняете *
вашу лошадь, как; го конфликт возникает в оценке ситуации — под-
пришпориваете вы сознание оценивает ситуацию с позиций своих желаний
ее бока, не важно, / *
как быстро она бе- (гРубо говоря, смотрит, что приносит удовольствие, а
жит; если вы мчи- что его не приносит), а сознание с позиций своих уста-
не^уйдете*той новок>или>иначе, с мировоззренческих позиций (здесь
точки, в которой дихотомия другая: что правильно, а что неправильно,
начади движение. чт0 ХОрОШО> а чхо плохо). Разумеется, как правило, по-
беждает первое, т. е. подсознание, а сознанию прихо­
дится все это дело оправдывать, делать глупые реве-
^ рансы и осуществлять попытки доказательства типа:
*' чУ & З «Верблюд — не верблюд, а животное с горбом».
 сгйасть Вторая

Легче всего этот феномен посмотреть на примере

детей вследствие слабости у них сознательной части
психического аппарата: натворили чего-то, наш код­
ничали, а потом — «Он первый начал! Я не виноват! А
вы ему скажите, чтобы он не обзывался!» Конечно,
если тебя обзывают — хочется дать в морду, но это,
как известно, неприлично, надо найти достойное объяс­
нение, что, мол, «действовали по причине крайней не­
обходимости, все понимаем, но вы сами посудите...»
Со взрослыми все сложнее, поскольку приходится уже
не кого-то там обманывать, а самих себя. Вот человек
в браке и вроде бы не должен испытывать сексуально­
го влечения к третьей персоне, но что значит «не дол­
жен», если хочется?
Вот и начинаются длительные переговоры с самим
собой: попытки объяснить себе, что, во-первых, «все
так делают»; во-вторых, «а вы на мою/моего супругу/
супруга посмотрите, как тут не изменить»; в-третьих,
«я только один разок, а потом все». Чего эти оправда­
ния стоят, объяснять не нужно, а иногда, у особенно
«морально-нравственных», и они не удаются. П оэто­
му тут складывается следующая ситуация: сознание
вытесняет «запретные влечения» собственного разли­
ва, а те в свою очередь, не имея возможности реализо­
ваться, проявляются в виде различных невротических
симптомов (страхов за здоровье, депрессий, алкого­
лизма и т. п.) — тоже, знаете ли, не лучший способ на­
пряжение сбросить.
Вторая большая проблема заключается в том,
что сознание не всегда замечает то, что значимо
для подсознания. Последнее начинает колобродить, а
сознание тем временем, не понимая — в чем, собствен­
но, проблема, находит сторонние поводы для поясне­
ния этого безобразия. Приведем пример: любая стрес­
совая ситуация вызывает у человека комплекс различ­
ных реакций, включая и реакции вегетативной нервной
системы: сердцебиение, повышение артериального давле­
ния, нарушения со стороны желудочно-кишечного
 тракта и мочеполовой системы. Теперь представим
себе юношу, который пытается стать «настоящим муж­
чиной», или, как это нынче говорят, лишить себя дев­
ственности. Ситуация однозначно стрессовая, но вол­
новаться будущему, без пяти минут мужчине не приста­
ло (так, по крайней мере, рассуждает сознание).
На фоне стресса и «вегетативной бури» у нашего ге­
роя возникают трудности с потенцией, молодой чело­
век пытается сексуально возбудиться, но тревога —
еще тот помощник. В результате первый опыт не удает­
ся, а в голову западает мысль — «Импотент!» Как ни
странно, но это объяснение звучит куда более желатель­
ным и приятственным, нежели ужасное, фактическое:
сдрейфил, растерялся, не смог. Последние «обвинения»
для настоящего мужчины звучат как оскорбление -— ни
больше ни меньше. А вот если импотент, то, значит, по
внешним, не зависящим от меня причинам случилась
такая оказия — извините, но я не виноват. Хорошо
придумано, только как потом с этой версией случив­
шейся оказии жить? Ж ить с этой версией можно, но
сексуальная жизнь при такой внутренней идеологии
явно не заладится.
Наконец, третья патологическая конструкция —
это когда сознание верховодит (так, по крайней
мере, ему кажется), а подкорка, движимая своими
интересами, по понятным причинам его не слуша­
ется. Возникает коллизия: я вроде бы хочу, а что-то мне
Вы никогда не смо­ мешает. Вот представим себе девушку. Два-три года
жете ничего пре­
одолеть, если буде­ назад пылала она безумной страстью к «роковому муж­
те этому сопротив­ чине», который, как, впрочем, и большинство подоб­
ляться. Что-то пре­
одолеть можно, лишь ных парней, — повеса, на которого рассчитывать нель­
глубже погрузив­ зя: ветер в голове переменчивый, ответственности —
шись в него.
никакой. Любил или баловался — непонятно, отчего,
Фредерик Пёрлз
впрочем, был он еще более мил девичьему сердцу. Так
или иначе, но в результате этой «мыльной оперы» —
разрыв. Любовная доминанта, однако же, сохранилась,
ни к какому «концу» не пришла, т. е. рана на месте и за­
жила только внешне, на уровне сознания.

187,
 Далее встречается на пути нашей героини «идеаль­
ный мужчина». Это тот, который и любит, и на руках
носит, и все для нее делает, и родственники с обеих
сторон на него не нарадуются — и приличный, и обра­
зованный, и ответственный. Любо-дорого посмот­
реть, только одна беда — не орел! Прежний, вот тот
был орел! Оттого-то и доминанта у нашей красавицы
не закрылась, поскольку любовь ее с тем орлом была
безответной. Если ответил бы, то стал, возможно, пинг­
вином — тоже, кстати, птица. Но что делать?.. Орел,
понимаете ли, улетел, но жизнь как-то устраивать
надо, а тут вот и случай подвернулся — обожатель хо­
дит, любит, сватается. «Так ведь можно единственный
шанс упустить!» — восклицает сознание, вместе с ма­
мой, конечно. Ничего не попиш еш ь, придется, черт
возьми, выходить... И ведь как хорошо она умом по­
нимает, что все правильно делает, и прежнего своего
мучителя осыпает проклятиями (первый признак то­
го, что эмоциональная вовлеченность отнюдь не ос­
лабла), но что-то не так, какая-то червоточинка мучает.
Это подкорка, подкорка, тоскующая по тому — един­
ственному подлецу, ненаглядному. '', е
Результат следующий: замуж пойдем, потому что
сознание говорит: «Надо!», а поскольку подкорка го­
ворит: «Не ходи! Не твой это суженый! Твой там, тот, Идеал воспитания
в том, чтобы из
тогда!», — то выходит полное между ними противо­ высших направле­
речие. Поскольку сознание здесь переубедить трудно ний человеческой
(и ведь даже прицепиться не к чему!), то подкорка на­ деятельности
здать доминанты,
со­

чинает подпольно-подрывную деятельность: сначала обладающие силою

истерики, потом подавленность, потом чувство собст­ инстинкта, т. е. та­
кое состояние че­
венной малоценности, потом сердцебиения и обморо­ ловека, когда без
ки, потом страхи и навязчивости, а потом к доктору— труда, рефлектор-
ноу с принципом
одному, другому и, наконец, к психотерапевту. И если наименьшего дей­
доктор этот не поможет, а тут работы, как вы сами ствия человек был
бы добр, самоотвер­
догадываетесь, край непочатый, то страдать ей — ге­ жен, любовен, про­
роине нашей — пожизненно, если, конечно, снова ка­ ницателен...
кой-нибудь «орел» у нее не образуется. Тогда начнем А. А. Ухтомский
все по новой! Долго ли умеючи!

183
 Вот, за исключением нюансов, и все... Как нетрудно
заметить, сойти с ума, по крайней мере до степени не­
вроза, — дело пустяшное, достаточно, так сказать, ро­
диться человеком.

Сексуальность Фрейда

Психология и психотерапия навсегдасвязаныв сознаниичелове­

чества с именемЗигмунда Фрейда, именем основателя психоанализа.
Историю психологии, конечно, следовало бы отсчитывать со вре­
мен древнихиндусов и греков, а психотерапевтические техники сле­
довало бы использовать современные, но никак не столетней давно­
сти. Однако же образ Фрейда продолжает все-таки тяготеть над
теми и над другими, потомучто Фрейд первый поставил сексуаль­
ность во главууглаи вполне резонно заявил: «Человек о себе ничего
не знает!»
Фрейд последовательно отстаивал ключевуюмысль своегоуче­
ния: каждый человек с малолетства испытывает различные сексуаль­
ные влечения, но, как правило, не имеет возможности их реализо­
вать. Причем основнымпрепятствиемна пути реализации его сексу­
альныхжеланийявляется не запрет, накладываемый обществом как
таковой, а его собственные установки, которые, впрочем, сформи­
рованы у него этим самым обществом. Таким образом, возникает
конфликт между сексуальнымжеланием, с одной стороны, и внут­
Невозможно кон­ ренним запретом на его удовлетворение—с другой. На уровень со­
струировать буду­
щее при помощи знания, конечно, этот конфликт не может пробраться (ведь самче­
содержаний созна­ ловек думает, что «это» нехорошо!). Авот его неудовлетворенное
ния. Ни одно дей­
ствительное содер­ бессознательное с данным конфликтом мириться никак не желает,
жание не может со­ поэтому заявляет о своем протесте самыми странными способами,
йти за свидетель­
ство о будущем, по­ например возникновениемразнообразныхстрахов, телесныхнедо­
скольку будущего моганий, депрессией и т. п.
еще не было и оно
не могло, подобно
Фрейд был, безусловно, прав, когда констатировал ту значи­
прошлому, оста­ мую роль, которую играет сексуальность в общем душевном со­
вить в нас свои от­ стоянии. Однако предложенная им техника лечения данных «нев­
метины.
МорисМорло-Понти
ротическихсимптомов» хромает на обе ноги. Лечение психоанали­
зом занимает года, а эффект, к сожалению, весьма и весьма по-
средственный.
 Г10асть Вторая

He жди, не помни, не проси...

Итак, что необходимо сделать, чтобы хоть как-то
предостеречь себя от неминуемого невротизма, про­
диктованного конфликтом сознания с подсознанием? Пом­
нить нужно следующее.
Во-первых, есть эмоциональные состояния, ко­
торые вы переживаете, а есть ваши мысли по это­
му поводу (т. е. то, что вы думаете) — и это разные
вещи. Поводы, которые подыскивает сознание для
объяснения вам ваших же психологических состоя­
ний, лишь изредка совпадают с реальностью. Н апри­
мер, если вы испытываете тревогу или раздражение,
это отнюдь не значит, что виной тому какая-то ф ак­
тическая угроза или чье-то недостойное поведение.
Вполне возможно, что в вашей жизни просто произо­
шли какие-то изменения, поставившие в тяжелое по­
ложение ваш и динамические стереотипы (т. е. при­
вычки), что, собственно, и является истинной причи­
ной ваших негативных эмоциональных состояний.
Вероятно, угроза на данный момент не больше, чем
обычно, а чье-то недостойное поведение, на которое
вы сейчас так ополчились, — обычное дело, и раньше
«почему-то» оно не сильно вас волновало. Однако те­
перь, когда вы изменили место работы, переехали с
квартиры на квартиру, стали мамой (папой) или ба­
бушкой (дедушкой), оно стало раздражать. Почему?
Потому что ему суждено стать поводом для разрядки
вашего психологического напряжения, вызванного
указанными стрессами — нарушениями динамическо­
го стереотипа.
Совершенно аналогичным образом вы можете
ополчиться на всех и вся только потому, что у вас, на­
пример, сильно разболелись зубы. Хронический ис­
точник боли приносит человеку серьезные страдания,
а главное — желание найти и наказать обидчика. Од­
нако мало кто из нас всерьез думает, что можно на-
 пасть на свои зубы и заставить их перестать нас трево­
жить. Более того, мы даже стоматологов не торопим­
ся к своим зубам допускать, хотя им, кажется, сам бог
велел. Что же делать с возникш им в подкорке напря­
жением? На кого напасть? Очень просто — отыскать
незадачливого родственника, который все стерпит, и
всыпать ему по первое число. Что, скажете, повода не
найдется? Обязательно найдется! — тут, как говорит­
ся, к доктору не ходи. Хотя, конечно, именно в этом
случае к доктору и не мешало бы обратиться. Так или
иначе, но мы действительно будем верить в то, что
наши дети именно сегодня (т. е. когда наши зубы раз­
болелись) особенно своевольны и неблагодарны, а на­
ш и родители, опять же именно сегодня, настоящие
тираны и самодуры.
Во-вторых, есть ваши фантазии, а есть факти­
ческая реальность — это, не будем лукавить, от­
нюдь не одно и то же. Конечно, мы готовы с пеной у
рта отстаивать собственное видение мира, прошлого и
будущего, но ведь это только версия событий, а не
сами события. И даже если что-то реально произошло,
,. количество версий происшедшего отнюдь не будет рав-
§ но единице, а каждая человеческая голова, осведомлен­
ная об этом факте, создаст свою версию. Наши прогно­
зы о том, что будет происходить в будущем, наши
объяснения фактов — не более чем инсинуации. Разуме-
Старый монах су- s
шит в жару грибы. ется>в е Р и т ь можно всем, в том числе и себе, однако луч-
— Почему вы не ше сохранять долю критики: если мне кажется, что это
скажете, чтобы этим
занялисьt другие? так,7 это еще
^ ничего не значит.
—Другой не я, и я Например, если я думаю, что какой-то человек нехо-
не другой. Другому р ОШ ПОтому-то и потому-то, я должен сделать сноску,
не пережить опыта r JJ1J
м о и поступков, я что это именно я — Иван Иваныч Иванов — так ду-
доджен сам пере- маю Возможно, что для меня это и так (что, кстати го-
ЖИТЬ ОПЫТ сушки - ч
грибов. воря, не факт), но это однозначно не какая-то там «не-
Дзэнская история пререкаемая истина». Или возьмем другой пример.
Если я полагаю, что некие события будут происходить
так-то и так-то, здесь следует сделать сноску: я думаю
так согласно моему прошлому опыту, который лишь

191
мой опыт (а мой опыт, как и опыт всякого другого че­
ловека, ограничен), и именно опыт, а не объективная
закономерность; следовательно, я могу и ошибиться.
В-третьих, нет правильных или неправильных
мыслей, есть привычка думать так или иначе; оце­
нивать можно только действия, и то лишь по ре­
зультату. Данное правило, наверное, выглядит как
стопроцентная крамола, но попытайтесь понять, что
я имею в виду. С одной стороны, никто не знает, ка­
ким будет будущее, а следовательно, неизвестно, к хо­
рошему или к плохому приведет то или иное событие.
Мы оцениваем всякий факт, исходя из нынешней ситу­
ации, но ведь в будущем обстоятельства могут изме­
ниться и то, что кажется сейчас ужасным, окажется
очень и очень кстати. С другой стороны, если люди ут­
верждают что-то, что не согласуется с наш ими пред­
ставлениями, значит, они имеют на это какие-то, пусть
и свои сугубо личные причины. П онятно, что чело­
век, переживший насилие, с большим основанием бу­
дет думать о том, что смертная казнь в отнош ении
преступников оправдана. Кто-то другой, исходя из гу­
манистических соображений, полагает иначе; будь у
него другой жизненный опыт, он, вероятно, думал бы
по-другому, но мы, как известно, имеем то, что име­
ем. Какое из этих двух мнений правильно? Ответа на
этот вопрос не существует, но мы спорим, вступаем в
дискуссию и рвем на себе волосы. Вряд ли это оправ- Поисктакой фор-
тгяхтттп мы морали, кото-
^ * рая была бы прием-
Наконец, не так важно, что человек думает, важ- лема для всех — в
но то, что он делает. Как ни странно, но тут тоже есть том смысле, что все
_ _ г J должны были бы
определенная нестыковка. Мы думаем так или иначе, ей подчиниться,—
потому Ч Т О привыкли так думать, научились так ду- кажется мне чем-то
i ( „ катастрофичным.
мать, были научены (опытом, идеологией, значимыми Мишель Фуко
и авторитетными для нас людьми) думать так, а не
иначе. Однако поступаем мы, как известно, исходя из
обстоятельств (вспомните «грех священника»), а вовсе
не согласно собственным внутренним установкам. Кро­
ме того, тут возможна и другая существенная несты­

192
 ковка во мнениях и действиях. Например, я полагаю,
что «при воспитании детей нужно быть строгим» —
хорошо. Но что значит это для меня — «быть стро­
гим»? Не дать лишней конфеты или выпороть прови­
нившегося дитятю как Сидорову козу? Что значит —
«быть строгим»? Интересно, что я даже могу думать,
что нужно выпороть, но поскольку мои переживания и
мои представления далеко не всегда совпадают друг с
другом, то по факту ограничусь лишь назиданием, ли­
шением сладкого или же одним строгим видом. Итак,
то, что мы думаем и то, что мы делаем, — это разные
вещи (кстати, иногда это даже и к счастью).
Глупо и бессмысленно рассуждать о том, правиль­
но или неправильно мы думаем. В конечном итоге то,
что мы думаем, не так важно, как то, что мы делаем.
Иногда встретишь человека, который — ну просто
душка (судя по словам, конечно). Потом посмотришь,
что он со своей семьей натворил, что и друзей у него
нет, что половина знакомых ему руки не подает... и за­
думаешься. В конечном счете благими намерениями,
как известно, дорога в ад выстлана, действие — вот
одна единственная и последняя истина. Действия же в
отличие от мыслей могут быть ошибочными, но и об
этом мы узнаем лишь после свершения этих действий,
поскольку как они обернутся — одному богу извест­
но, а наше сознание тут, мягко говоря, слегка подсле­
«Очки», через ко­
повато.
торые мы смотрим
на мир (формы на­
шего мышления и
созерцания), суть
функциинашейней- ЛуЧШв ШОКОЯЛОЖЬ
росенсорной орга­
низации, возник­
шей для сохране­ Результаты многочисленных специальныхисследований пока­
ния вида. зали, что у человека есть весьма и весьма удивительная способ­
Конрад Лоренц ность к самооправданию. Как выяснилось, люди имеют склонность
снимать с себя ответственность за собственные неудачи, однако
всякий успех, вне зависимости от его реальных причин, они неиз­
менно приписывают себе. Игрок в теннис объясняет свой проиг­
рыш тем, что солнце било ему прямо в глаза, а свою победу —

7 Ключ к тайнам подсознания

Ж
собственными выдающимися способностямии стремлениемк побе­
де. Студент, получивший двойку, заявляет, что экзаменатор был к
нему несправедлив, а вопросы, которые ему попались, как раз те,
которые он не успел выучить. Однако, получив хорошую оценку, он
вряд ли сошлется на удачу, уверяя себя и окружающих в том, что
она—«объективное» доказательство его таланта и трудолюбия.
Водном из психологических исследований изучались данные
прессы, освещавшей футбольный чемпионат. 80%заявлений, сде­
ланных игроками выигравших команд, содержали самовосхваля-
ющие высказывания: «Наша команда просто великолепна!», «Наши
игроки очень талантливы!» и т. п. Однако практически всепроиграв­
шие ссылались на случайность и тотальное невезение: «Нам просто
неповезло!» Иными словами, мы готовы отвечать за себя только
в том случае, когда мыуверены, что нас не будут осуждать, а вот
если нас постигла неудача, то мы не склонны видеть в этом ре­
зультат собственных ошибок. Подобная специфическая тенденци­
озность, как правило, оказывается причиной семейныхи професси­
ональных раздоров: если что-то плохо — «Это они виноваты!», а
если хорошо—«Почему вы нас не хвалите?!»

\f>
-Г

Пусты слова того фи­

лософа, который
не врачует никакое
страдание человека.
Как от медицины
нет никакой поль­
зы, если она не из­
гоняет болезней из
тела, так и от фило­
софии, если она не
изгоняет болезней
 Глава третья
ПРОПОВЕДЬ ЗДРАВОГО СМЫСЛА
O S от, в сущности, и все. Мы подробно обсудили
вопрос неразумности «человека разумного», принципы
работы его мозга, а также принципы работы с этим
мозгом. Однако мы не ответили на, может быть, глав­
ный вопрос: а что делать с «неразумностью»? Это вооб­
ще излечимо? И что значит «быть разумным»? Разуме­
ется, вопросы это первостепенной важности, но ведь
они даже не столько медицинские и психологические,
сколько философские. Хотя у врача и психолога фило-
софия должна получиться лучше, чем у философа, ведь
они в отличие от последнего решают определенные за­
дачи, а то, что делается с определенной целью, всегда
лучше того, что просто делается, тем более что нельзя
к определить точно, действительно ли делается или не де­
лается вовсе.
^ В общем, у меня есть определенные соображения о
^ том, как обратиться все-таки к разуму (мои утвержде-
Д ния, касающиеся неразумности человека, не отрицают
возможности разума). Однако человеку свойственно
прислушиваться к авторитетам. Обратимся к самой
J философии, т. е. к тому, что является плодом трудов
тех, кого почитают философами. Здесь есть много ин­
тересных вещей, которые, впрочем, я позволю себе по­
вернуть так, чтобы это было полезно, а не просто инте-
" ресно. В конечном счете разум важен не сам по себе, а
тем, что может сделать нашу жизнь разумной. Право,
без этого она будет неинтересной...
Ну что ж, приступим. Но не будем штудировать
всю философию — это было бы слишком. Остано­
вимся лишь на античной цивилизации, которая воис­
тину замечательна! Она оставила нам множество по­
сланий, которые по ряду причин мы так и не сумели
(или не захотели — что тоже вариант) расшифровать.
Я попытаюсь указать на эти послания. Поверьте, это
важно. В конечном счете античная культура — послед­
няя и самая близкая к нам, где заботу о душе не подме­
нили еще разговорами о ней.

ФИЛОСОФСКОЕ БЕССТЫДСТВО
Прежде всего нам надлежит взглянуть на самых бес­
стыдных античных философов — на киников и скепти­
ков. Они презрели все, что почитается в нашем псев-
доразумном обществе «священной коровой»: условно­
сти, приличия, способы поддержания и сохранения * ,, - Ь»
собственного лица и другие порождения нашего «ра­ v' *; *
зума», которого, впрочем, у нас, как мы теперь знаем,
нет и в помине. Оттого-то эта «священная корова» и Ш ИA jd
есть наше величайшее заблуждение, полагают киники
и скептики. Они открывают завесу нашего «разума» Как-то Диоген по­ :Ш Ш
(точнее даже — срывают ее), обнаруживая ту истину, просил милостыню
которая спрятана за наш ими заблуждениями. В це­ у ворчливого и уг­
рюмого человека.
лом сказанное ими звучит как крик андерсеновского «Если ты меня убе­
мальчика: «А король-то — голый!» Да, это обличение дишь, то подам»,—
сказал тот. «Да если
неразумности нашего «разума». бы я мог тебя убе­
дить, то давно бы
заставил повесить­
ся!» — ответил ему
Хорошо быть кошкою, хорошо собакою... Диоген.
-------- ж *
Почему киников называют киниками? Вопрос зако­
номерный, а ответ прост: киники, равно как и киноло­
ги, — производное от древнегреческого слова «соба­
ка». Знаменитый Диоген (Синопский), который, как

---------- 1 9 6
 гласит предание, поселился в бочке и смущал публику,
занимаясь онанизмом на базарной площади, решил
жить как собака. Его отец, рассказывают, был ф аль­
шивомонетчиком, а сын стал обличать фальшь любо­
го штампа, любой условности, любого авторитета: нет
подлинной чести, нет подлинной мудрости, нет сча­
стья и нет богатства — все это низменные металлы с
фальш ивой надписью. Таков базовый посыл филосо­
фии кинизма.
Но откуда взялась «собака»? Диоген считал достой­
ным жить как собака, аккурат в соответствии с изве­
стной присказкой: «Хорошо быть кошкою, хорош о
собакою: где хочу — пописаю, где хочу — покакаю».
Действительно, если разобраться, человечество пошло
по абсолютно ложному пути, когда эту в сущности
совершенно никчемную проблему «туалета» превра­
тило в нечто выдающееся. И ведь на этом стоит вся
цивилизация! Вопрос физиологических отправлений,
если разобраться, выеденного яйца не стоит — обыч­
ное дело, ничем не отличающееся от другой физиоло­
гической потребности: питания, дыхания и т. п. Одна-
,. ко же нет, «туалет» (а к нему, понятное дело, примыка-
й ет и сексуальность, хотя, возможно, все с нее и нача­
лось, так, по крайней мере, полагает товарищ Фрейд)
стал чем-то исключительным, вокруг него все закрути­
лось, завертелось, возникло бесчисленное множество
самых разнообразных условностей, предрассудков,
4 страхов, проблем и т. п.
1 Вся наша цивилизация, если задуматься, стоит на
s этом «пункте», и причем стоит вверх ногами! Наша
-Л мыслительная деятельность вращалась вокруг этого
.. вопроса по причине необходимости его обойти; по-
скольку же естественную физиологическую потреб-
1 , ность обойти невозможно, то кружить здесь можно до
бесконечности, заглядывая параллельно в вопросы
•; смысла жизни, добродетели, веры и т. п.! Вот он, оплот
( нашей культуры, прошу прощения, — в «туалете»! Вот
‘ он, инициатор наших «мозговых штурмов» (я снова
 n{jacm Bmcfaa

извиняюсь), — в «туалете»! Ведь и действительно —

глупо! И поэтому Диоген рубит это чахлое древо под
самый корень — «хорошо быть кошкою, хорошо со­
бакою»...
Было бы больш ой ош ибкой думать, что мудрец
рассматривал такой способ жизни как панацею от всех
бед. Его поведение — это метафора и одновременно
гипербола, задача которой — усилить сообщение,
чтобы сделать его более явным. Диоген восстал про­
тив искусственности нашей жизни и считал, напри­
мер, что Прометея наказали по заслугам: нечего было
воду мутить! Цивилизация, конечно, хорошо, но вот
неврозы-то — это ее производное. Качество жизни,
превративш ейся в муку, также на совести проводив­
ших эти эксперименты с благими намерениями и ле­
тальными исходами. Впрочем, ниспровержение ус­
ловностей не было для Диогена самоцелью, он в дей­
ствительности был разгневан другим — тем, что за
этими условностями потерялся человек. Нет и не м о­
жет быть существа, которое бы шло вопреки своим
желаниям и оставалось бы при этом самим собой. Нет
и не может быть существа, которое бы не ощуща­
ло своих желаний, а если бы ощущало, то готово
было бы отказаться от них ради умозрительной
добродетели.
Нет, это невозможно! А потому Диоген ходил по
людным афинским улицам среди белого дня с фонарем
и кричал: «Человек, где ты?! Я ищ у человека!» Впрочем,
иногда он был и еще более: категоричен в своих выска­
зываниях и выходках. Однажды Диоген закричал: «Эй
вы, люди!» Сбежался народ, а мудрец-киник набросил­
ся на них с палкою: «Что вы сбежались?! Я звал людей, а
не дерьмо!» Это выглядит столь же некрасивым, сколь и
оправданным, ведь мы забыли сами себя, мы стыдимся
своих желаний и думаем, что это правильно. Условно­
сти и предрассудки значат у нас более, чем жизнь чело­
века. Я прошу прощения, но Пушкина и Лермонтова
убили на дуэли, и эта глупость произошла по причине
 Щ Ш я трепж

предрассудков и условностей. Конечно, если бы не было

последних, то не было бы ни Пушкина, ни Лермонтова
(как поэтов, разумеется), однако согласитесь, это и не
повод к тому, чтобы их изводить!
Впрочем, мы настолько боимся своих желаний,
своего истинного лица, что готовы их скрывать и
сами скрываться. Мне часто приходится слышать:
«А как это вы себе представляете?! Если мы все будем
жить своими желаниями, это что же тогда получит­
ся?!!» Как правило, подобную сентенцию изрекает, ка-
кая-нибудь благородная и благообразная дама. И ког­
да я смотрю на нее, то в душе у меня возникает неко­
торое смятение: о каких таких желаниях она говорит?
Что это у нее за желания такие, что их воплощение
приведет к крушению мирозданья? О-о-о, за благооб­
разным видом благородных дам скрывается, видимо,
нечто ужасное! Забавно...
Разумеется, желание должно быть ограничено, точ­
нее говоря, оно не может не быть ограничено, и для
этого совершенно не нужны какие-то исключительные
и драконовские меры. В природе желания животных
ограничены внешними обстоятельствами— ограниче­
ны в меру и разумно. Даже хищ ник, у которого нет
никаких естественных врагов, и тот ограничен обстоя­
тельствами! По крайней мере, он ограничен объемами
своего желудка (если съест больше, то и умрет от завог
Теория и опыт рота киш ок), своими сородичами, с которыми при-
противостоят друг дется искать разреш ения «конфликта интересов», он
ко^лиет^Всякое ограничен, наконец, биологическими и природными
соединение в реф- циклами, продолжительностью репродуктивного пе-
лшиеТсоадинть Ри°Да- Иными словами, его желания ограничены есте-
их может только ственным образом.
деятельность. Кстати, о том, что бояться желаний не нужно, что не
Иоганн Вольфганг H ^ H O их каким-то специальным образом регламен­
тировать, Диоген сообщал просто и ясно, указывая на
естественные ограничения. Когда его спросили, в какое
время следует завтракать, он ответил: «Если ты богат —
когда хочешь; если беден — когда можешь». «Что

199
нужно делать, когда тебя бьют?» — спросили у Диоге­
на. «Надеть шлем», — отвечал он. Когда же ему сказа­
ли: «Диоген, ты не заботишься о своей жизни, так по­
беспокойся хоть о своей смерти — назначь душепри­
казчика. Подумай, кто-то же должен будет тебя похо­
ронить!» — Диоген невозмутимо отвечал: «Это сдела­
ет тот, кому понадобится мое жилище». Поразитель­
но, но эта свобода от условностей, от предрассудков де­
лала знаменитого киника абсолютно бесстрашным, но
не за счет какого-то искусственного вымучивания хра­
брости, а опять же — естественным образом. Когда у
Диогена спросили: «Вот ты хвастаешь, что тебе ниче­
го не нужно, а сам ведь живешь в бочке! Что случится,
если у тебя заберут бочку?» Он ответил: «Останется
место от бочки».
Действительно, мы делаем слишком много проблем
из ничего и сами оказываемся заложниками этих про­
блем, наконец, мы вынуждены играть, изображать и
теряться за этими играми. Старухе, которая прихора­
шивалась с помощ ью античной косметики, Диоген
крикнул: «Если это ты для живых — то напрасно, если * ■
для мертвых — не мешкай!» Конечно, Диоген не изде­
Jt* 'я\ *"$
"0
вался «подло» над «старой женщиной», он спрашивал:
«Есть ли что-то за этими масками, которыми ты скры­
ваешь свое лицо? И есть ли оно у тебя? И что ты знаешь
о нем?» Да, было бы большой ошибкой думать, что
этот киник — экстравагантный эксцентрик. Нет, та­ Думать легко, дей­
ким был способ обращения, способ послания, адресо­ ствовать трудно, а
ванного каждому из нас: человек, где ты?! Ж ив ли превратить мысль
в действие — самая
еще? И зачем ты живешь? трудная вещь на
Диоген без конца повторял: «Богами людям дана свете.
легкая жизнь, а они забыли о ней, гоняясь за лакомства­ Иоганн Вольфганг
Гёте
ми, благовониями и другими благами». «Счастье со­
стоит единственно в том, чтобы постоянно пребывать в
радостном состоянии духа и никогда не горевать, где
бы и в какое бы время мы ни оказались». «Истинное
наслаждение заключается в том, чтобы душа была
спокойной и веселой. Без этого все золото Мидаса

200
 и Креза не принесет никакой пользы. Когда чело­
век печалится о малом или большом, его уже нельзя
считать счастливым, он несчастен».
Впрочем, люди мало прислушиваются к мудрецам,
и это, по всей видимости, единственное обстоятельст­
во, которое омрачало жизнь Диогена. «Если бы я за­
явил, — признался Диоген, — что лечу зубы, то ко мне
бы сбежались все, кому нужно выдрать зуб, а если бы я
пообещал исцелять глаза, то, клянусь Зевсом, ко мне
бросились бы все показать свои гноящиеся глаза. То же
самое произошло бы, если бы я объявил, что знаю ле­
карство от болезней селезенки, подагры или насморка.
Когда же я обещаю исцелить всех, кто послушается
меня, от невежества и пороков, никто не является ко
мне и не просит лекарства. Этого не случится, даже если
я пообещаю заплатить приличную сумму!»
Смешно, но Диогена называли «спятившим Со­
кратом», а ведь Диоген, как никто другой, обращался к
подлинному здравому смыслу. Именно ему принадле­
жит знаменитое высказывание: «Судьбе следует проти­
вопоставлять отвагу, закону — природу, страстям —
разум». Противопоставлять, а не отменять одно другим,
’•"i поскольку это и невозможно, и вряд ли оправданно...

Я допускаю
Знаменитый английский философ, лауреат Нобе­
левской премии по литературе Бертран Рассел так пред-
■ ставляет себе философию скептиков: «Человек науки
\ говорит: “Я думаю, что дело обстоит так-то и так-то,
но я в этом не уверен”. Человек, движимый интеллек-
} туальным любопытством, говорит: “Я не знаю, каково
-,5 это, но надеюсь узнать”. Философ-скептик говорит:
“Никто не знает и никто никогда не сможет знать”»,
j Действительно, скептики были скептиками как в отно-
■Jr шении возможностей познания, так и в отнош ении
^ избранности и исключительности человеческой приро­
ды. Но все же нельзя согласиться с осуждающим тоном
лорда Рассела (большого, надо признать, зануды), по­
скольку за подобной ремаркой философа-скептика кро­
ется отнюдь не леность и не глупость, на самом деле пе­
ред нами попытка правильно расставить жизненные
приоритеты.
Человеческий разум определяет то, что является
важным, а что второстепенным (как он это делает —
другой вопрос, который лучше даже не трогать, по­
скольку это чистой воды безумие). После того как по­
добный выбор сделан, начинается игра, где ж изнен­
ные карты тасуются, складываются и перекладывают­
ся. Так проходит жизнь, так она заканчивается. А за­
чем жили, ради чего жили — это не обсуждается, по­
тому что некогда, ведь у нас очень важная игра: при­
думать приоритеты и потом их придерживаться. Скеп­
тики, в этом им нужно отдать должное, отказались иг­
рать в подобные игры.
«Если доподлинно не известно, какие боги есть, а
каких нет, да и есть ли они вообще, то какая разница,
каким из них служить?» — рассуждали скептики и слу­
жили в тех,храмах, которые располагались по сосед­ , Ilr i щ*
ству. Конечно, верующему человеку это покажется бо­ *; ' 'Т
гохульством, однако допустим, что эту практику взя­
ли бы на вооружение враждующие стороны ближне­
восточного конфликта Израиля и Палестины, у нас —
в Чечне, в штатах Джамма и Кашмир, в Сербии и Хор­ Большинство лю­
ватии, в Русской и Украинской православных церквах, дей отделяет от бе­
в Ирландии, по всему миру, во всех его уголках. Разве зумия один только
палец; ведь если
бы мы имели эти национальные, религиозные и кон- кто-нибудь будет
фессионные конфликты? Вряд ли. А ради чего все они расхаживать по ули­
цам и указывать на
сражаются, за какую веру, а главное — какой в этом все средним паль­
смысл? Скептик отказывается понимать, он допускает, цем, то подумают,
что он сошел с ума,
что это возможно, поскольку возможно все, что угод­ а если указатель­
но, но он только допускает, не более того. ным, то нет.
Скептики, таким образом, заставляют нас задумать­ Диоген
ся над очень важным вопросом: что настоящее, под­
линное, а что условное? Христиане, например, которые
вроде бы должны помнить заповедь «Не убий!», совер-

20 2 .
 Щ1аВа третья

шали кровавые «крестовые походы», жгли людей на ко­

страх инквизиции, преследовали ученых, зачастую ли­
шая их жизни. Почему? Хороший вопрос. Сознание
всегда найдет объяснение! И именно для борьбы с на­
шим предательским сознанием, которое всегда готово
повернуть дело так, чтобы все наши худшие стремле­
ния были оправданы, даже более того — выглядели
благопристойными, скептики и создали свою филосо­
фию — философию об условности условности, ради
избавления от условности.
И если киники указали нам на необходимость по­
мнить о себе, то скептики напоминают: не забывайте,
что условности условны, это освобождает. И кини­
ки, и скептики учили свободе — свободе, которая
возможна лишь при условии освобождения от
страхов и предрассудков, которые, впрочем, ходят
рука об руку, «делая» тем самым наше сознание.
Если нам нужно сознание, которое лишает нас внут­
ренней свободы, то мы можем отмахнуться от этих
чудаков. Если же такое сознание нас не устраивает, то
нам следует прежде всего прислушаться к скептикам и
определиться с тем, что мы будем считать делом сто­
ящ им. Чтобы начать строительство, прежде необхо­
димо очистить площадку, скептики помогают решить
эту задачу. Киники предлагают закладной камень. П о­
смотрим, что могут нам предложить стоики и эпику­
рейцы, которые предлагают весьма, на мой взгляд,
конкретные вещи.

ФИЛОСОФСКАЯ СТРОГОСТЬ
Это достаточно странно, но две перечисленные ф и­
лософские школы — стоицизм и эпикурейство — на­
ходились друг с другом в состоянии необъявленной
.войны. Но, как обычно бывает, воевали не те величай­
шие умы, которые делали суть философии, а полити­
ки, которые использовали разночтения между этими
учениями в своих корыстных целях. Эпикурейство —
последнее учение древних греков, стоицизм — основ­
ное у древних римлян. Вот этот географический нюанс
и сделал проблему, которой не было. Римляне захва­
тывали тогдашнее мировое господство, и потому все
греческое было обречено на поругание. Поскольку же
последние и самые знаменитые стоики были полити­
ческими деятелями высшего разлива — вплоть до им ­
ператора (Марк Аврелий), тут нечему удивляться.
Когда человеческое счастье взвешивают на весах поли­
тических интересов, последние неизменно перевеши­
вают здравый смысл. Впрочем, оставим это. Рядовые
стоики и эпикурейцы говорили о том, к чему грех не
прислушаться.

Откажитесь, и да будет вам!

Стоицизм пережил сильнейшие трансформации в
своем развитии, начался с одного, кончился другим.
Его отцами и душой стали Зенон и Эпиктет, а могиль­
щ иками — г-н-Сенека, учитель Нерона, и Марк Авре­
лий, император и отец Императора Коммода (самого
скверного, как о нем пишут, среди самых скверных
римских императоров). Политика испортила дело. Ну
да бог с ними.
Что же заповедовали стоики, чем они жили? Они
относились к страданию с бесчувственной ненави­
стью сильных людей. Страдание некрасиво, оно
портит жизнь, оно — признак гниения. Как к нему
можно относиться?! Но что есть страдание, если не же­
лания, разбившиеся о риф ы реальности? Не было бы
желаний, не было бы и страданий — такова вкратце
философия стоиков. Таков и рецепт: откажитесь от же­
ланий, будьте свободными. Нельзя не заметить здесь,
сколь близки стоики к буддийской доктрине. Впрочем,
эта близость лишь родственная.
Когда я говорю, что стоики настаивали на необходи­
мости отказа от желаний, — это выглядит как-то фор-
 ЩЫк трвпж

мально. Что значит отказаться от желаний? О чем во­

обще идет речь? Несколько упрощая, можно сказать,
что стоики заповедовали нам не страдать манией вели­
чия, ведь все в этом мире бренно и наше право на что-
либо весьма относительно. Можно подумать, что я в
действительности обладаю своей одеждой, но ведь это
большое заблуждение. Моей (или якобы моей) одеж­
дой обладают еще и уличная грязь, и время, и пыль в
бельевом шкафу, и любой гвоздь, торчащий из стены,
готовый разорвать мое одеяние. Я уж не говорю о «пра­
вах» вора или огня на мою одежду! Конечно, это вроде
бы моя одежда, но ведь ни уличная грязь, ни пыль, ни
гвоздь, ни вор, ни огонь не будут спрашивать моего
разрешения на то, чтобы выполнить свою функцию в
отношении «моей» одежды — испачкать, запылить,
порвать, украсть, сжечь и т. п. Стоики понимали это,
кажется, лучше других.
«Ничто не вечно под луною» — так, достаточно
тривиально, надо признать, рассуждали стоики. Памя­
туя о Гераклите, они не льстили себе иллюзией стабиль­
ности, ибо «все течет, все изменяется». Поэтому рано
или поздно так или иначе все, что есть у тебя, будет от­
нято. Богатство может иссякнуть, а если ты и сохра­
нишь его до глубокой своей старости, то на тот свет все
Диоген говорил, Равно не утащишь. Слава — та вообще преходяща,
что в жизни невоз- Здоровье будет отниматься у тебя по малой толике —
болезнями и старостью, а потом и вовсе отнимется. Так
упражнений и что или иначе рано или поздно, но нам придется рас-
благодар* им мож- схаться со всем, что мы весьма ош ибочно считаем
но все одолеть. Лю- ^_
ди несчастны толь- С В О б Й С О О С Т В 6 Н Н О С Т Ы О * Б Д И Н С Т В С Н Н О С » что всегда
ко из-за собствен- останется с нами, — это мы сами. Но именно эту
ного неразумения. ^
и когда мы при- часть своего богатства, это свое истинное достояние
выкнем, то презре- мы и не замечаем, полагая, что все наше добро — это
ние к наслаждени­
ям само по себе бу- Деньги и другие материальные ценности, недвижи-
дет доставлять нам мость, слава, здоровье. Ошибка! Все это может быть
вольствие*' УД°" отнято, а потому дорого не стоит, и лучше уж отка­
заться от всего этого заблаговременно, нежели впадать
по поводу подобных утрат в печаль и отчаяние. Однако

205
же «нормальный» человек выбирает пестование утрат
и отказывается от своей жизни, от возможности жить.
История Стильпона— философа-стоика— весьма в
этом смысле иллюстративна. Ему удалось спастись от
пожара, опустошившего его родной город. Но в огне
погибли его жена, дети и все его имущество. Встретив
Стильпона и не прочитав на его лице, несмотря на столь
ужасные бедствия, ни испуга, ни потрясения, македон­
ский царь Деметрий задал ему вопрос: «Неужели же
ты и впрямь не потерпел никакого убытка?!» «Благо­
дарение богам, ничего своего я не потерял», — отве­
тил ему Стильпон. Он называет в этом случае «своим»
то, что безраздельно принадлежит только ему, т. е.
свою собственную жизнь. Все остальное, кроме нашей
собственной жизни, отнюдь не является и не может
быть нашим. Притязание же на то, что не является на­
шим, есть очевидное прегрешение. А проклятия, бро­
шенные Богу: «Как Ты мог?! Почему я?!» — и вовсе чи­
стой воды безумие.
Да, Стильпон кажется черствым и жестоким, но
разве, если бы он плакал, кто-то воскрес из пожара, и .
если бы он корил судьбу, разве она прислушалась бы к * * •' *j
его обвинениям? Ж изнь продолжается, и думать нуж-
но о живых, а всякие требования ущербны по своей "
сути. Мы же любим думать о покойниках — о том, что .
М Ы не так сделали, Ч Т О И М не так сказали, чего не успе- Благополучие и ста­
ли и т. п. Тем временем мы допускаем те же самые стьеневобилииде-
Н6Г НС в высоком
ош ибки в отнош ении ныне живущих, когда же уйдут пол’ожениИ) Не в
и они, то настанет наконец и их черед, но, как всегда, должностях такш -
будет поздно. Отказ, о котором говорят стоики, есть свободГотИпечали!
отказ психологический, это не отстранение от предме- в умеренности чувств
та, но устранение
J r
притязаний,
r
именно в этом rракурсе
Jг
и Распояожении
души, полагающих
и следует понимать их основной принцип. Откажи- (всему) пределы, на-
тесь от того, что вы имеете прежде, чем это будет у “ ®,енные прир0‘
вас отнято, тогда вы избежите страдания — таков Эпикур
завет стоиков. Стоики учат нас самому простому ре­
цепту мужества, впрочем, во всем этом скрыт и еще
один, очень глубокий смысл.

---------- 2 0 6 .
 Вспомним уже знакомого нам Эпиктета. Значитель­
ную часть своей жизни он был рабом. Однажды, чем-
то не угодив своему хозяину, он навлек на себя его гнев.
Вздорный человек стал бить его, а потом повалил на­
земь. Эпиктет упал ничком, и хозяин принялся выкру­
чивать ему ногу. Эпиктет не сопротивлялся, в какой-то
момент он поднял голову и произнес: «Ты ее слома­
ешь». Хозяин не внял предупреждению, и через какое-
то мгновение нога Эпиктета в его руках хрустнула и сло­
малась. «Ну я же тебя.предупреждал», — спокойно со­
общил ему Эпиктет, подняв голову во второй раз. Ко­
нечно, Эпиктет потерпел утрату, но он и не притязал на
свою ногу, что было бы в высшей степени глупо и без­
рассудно. Это, разумеется, не означает, что не нужно
пользоваться своими ногами, пока они у тебя есть (чем
Эпиктет, безусловно, и занимался), однако же следует
ли страдать после того, как их не станет?
Но чем поучительна история Эпиктета, так это раз­
вязкой сюжета. Пораженный мужеством и спокойстви­
ем своего раба, хозяин дал Эпиктету вольную. Возмож­
но, впрочем, он руководствовался при принятии этого
решения и более прагматичной целью — действитель-
но, зачем ему хромой раб? Так или иначе, но жизнь
предложила Эпиктету, который не настаивал по одному
пункту (на целостности собственной конечности), боль­
шие дивиденды по другому — он получил свободу.
Отказ от того, что нам и так не принадлежит,— это ни-
$ какая не утрата, это, напротив, обретение, обретение
того, что жизнь предложит взамен ею же и изъятого.
* Жизнь всегда предлагает нам новые и новые вари-
анты, только мы их не замечаем, поскольку продол-
! жаем настаивать там, где это уже и бессмысленно, и
накладно..
Jj Впоследствии учение стоиков извратили. Да, они
были прагматиками до мозга костей, они были заняты
тем, чтобы жить счастливо, и эта задача, безусловно,
является самой достойной. Политические деятели,
* примазавшиеся к стоицизму в эпоху расцвета Римской
 г Чмхсть Вторая

империи, тоже хотели жить счастливо, но упустили важ­

ную деталь: счастье в том, как мы проживаем свою
жизнь, а не в том, чем мы пытаемся ее декорировать.
Таков в общих чертах завет стоиков.

Тот, кто обрел, потеряв

История практически не сохранила для нас трудов Зенона. Мы

знаем только, что в 315 году до нашей эры он был еще молод,
прибыл в Афины из Финикии, но растерял по дороге все свои бо­
гатства. «Кинизм дал Зенону опору и утешение в постигшем его
несчастье, — писал А. Мень.—Равнодушие к земным благам ста­
ло для него броней, которая могла надежно защитить от любых
ударов в будущем. Он проникся убеждением, что человеческая
жизнь должна строиться не на прихотях или условностях, а на не­
преложных мировых законах».
«Мудрец, чьи суждения истинны,—полагал Зенон,—хозяин
своей судьбы во всем том, что он ценит, поскольку никакая внеш­
няя сила не может лишить его добродетели». Вэтой фразе важно
каждое слово. Можно быть мудрецом и заблуждаться, ведь всякий ^ J., ,
умник тяготеет к тому, чтобы считать свои мысли правильными, «*‘ ,^ 4 ^
тогда как истина в самой жизни, а не в ее описании. Заблуждение
же мудреца—это всегда ошибка в определении приоритетов; ко-
нечно, допустив эту ошибку, не станешь хозяином своей судьбы. -
Наконец, если приоритеты определены верно, т. е. они обнаруже- Однажды Диоген
ны внутри самого человеческого существа, то, разумеется, беспо- весьмГсерьезном!
коиться о превратностях «внешних сил» не приходится. Качество но никто не обра-
жизни определяется
г
качеством психологического состояния, а не щалн*неговнима"
ния. Тогда он на-
КЗКИМИ-ТОформальными вещами. чал верещать по-
Когда Зенон почувствовал, ЧТО становится старым И немощ- птичьи. Собрались
. J , _ г люди. Диоген же
НЫМ, ОНдобровольно ЛИШИЛ себя ЖИЗНИ. Его похоронили как ПО- сказал им: «Вы го-
четного гражданина—за общественный счет, а в эпитафии было товы слушать че-
n / di £ пухУ) я к серьезным
сказано, что Зенон прославил себя тем, что всегда был верен соб- „>п;ац относитесь
ственномуучению. Редкая, надо признать, особенность «мудрых» пренебрежительно»,
мужей. КЗ! \

208
 Щьхба третья

Желание как основа жизни

За что же поздние стоики нападали на Эпикура? Ес­
ли не лукавить: исключительно по причине своего ве­
ликодержавного шовинизма — воинственным римля­
нам слишком льстила возможность надругаться над
греческими авторитетами. Впрочем, за что-то же они
должны были зацепиться, организовывая свой «чер­
ный пиар». Да, они нашли, за что зацепиться, ведь Эпи­
кур учил: умейте пользоваться своими наслаждени­
ями, не отказывайтесь от тех наслаждений, которые
дарованы вам самой жизнью. Вот, собственно, этот
тезис ему и вменили в вину: гедонист, мол, о высшем
благе не думает, все бы ему развлекаться и пользовать
наслаждения!
Формально, конечно, есть к чему придраться. Как
говорят в подобных случаях на флоте: «Й на голом
матросе можно найти 100 недостатков, а что уж если
он одет...» Впрочем, достаточно взглянуть на жизнь
Эпикура, чтобы понять, сколь ошибочны подобные
% претензии — более скромного существа мир, наверное,
^ не знал. Слабый здоровьем (его постоянно мучили бо­
ли), он даже на смертном одре не переставал беспоко­
иться о дорогих ему людях, полностью игнорируя соб­
ственное тяжелое физическое состояние. Этот, с позво-
35ления сказать, гедонист ограничивал свою диету хле­
бом и родниковой водой (лишь по праздникам рацион
разнообразили сыр и вино).
Он считал, что нельзя есть много, в противном слу-
чае за удовольствием последует неудовольствие от не-
Л сварения желудка, а страдание бессмысленно и вредно.
Сексуальные утехи он считал непозволительным изли-
шеством, полагая, что они влекут за собой многие ос­
ложнения — в виде скандальной супруги и вечно реву-
щих детей. Конечно, тут он был слишком категоричен,
^ но, скорее всего, приводил этот тезис лишь для того,
'•J чтобы мы лучше его поняли: наслаждения— хороши,
поскольку они радуют, но плохи те наслаждения,
которые ведут к страданию. «Я ликую от радости те­
лесной, питаясь хлебом и водою, — писал Эпикур, — и
я плюю на дорогие удовольствия — не за них самих, но
за неприятные последствия их».
Иными словами, основным отличием учения Эпику­
ра от учения стоиков можно считать отношение к зем­
ным благам. Эпикур не считал нужным их игнориро­
вать, но и не полагал разумным ставить их на первое
место. Что же в личностном пространстве самого Эпи­
кура было важным? Стремление к мудрости и знанию
законов природы, помощь ближним и сердечная забо­
та о них, радость жизни и радость общения, счастье
свободы от никчемных привязанностей и страха. П о­
следний, по определению Эпикура, подлинное несча­
стье. И именно Эпикур говорил: «Высшее удоволь­
ствие — это свобода от желаний». Впрочем, зная Эпи­
кура, следовало бы думать о том, что эта свобода хоро­
ша, если удовлетворены те желания, которые могут
быть удовлетворены, а других просто нет.
Кого-то подобные истины могут тронуть своей не­
поддельной простотой и исключительной по изяществу
логической строгостью, кого-то прагматизмом, однако
же возможность оценить их по-настоящему появится
лишь у тех, кто обеспечит себе счастливую жизнь в со­
ответствии с этой внутренней логикой бытия.

Ж ИЗНЕННОСТЬ ФИЛОСОФИИ
Философия жизненна. Впрочем, дурна та филосо­
фия, которая поучает, и хороша та, что указывает. Так
что помните киников, а потому не забывайте о себе;
помните скептиков, и тогда условности будут в вашей
жизни только условностями; помните стоиков — ведь
лучше отказаться раньше, чем позже, но и помните
эпикурейцев — ведь глупо не воспользоваться тем, что
предлагает нам жизнь. Такое умеренное, здравое,
 благодарное и рачительное отношение к жизни по­
зволяет жить счастливо. Хотя, конечно, нужно пра­
вильно понимать счастье, ведь счастье — это то,
что вы ощущаете. А то, что вы ощущаете, зависит
только от вас, потому что это работа мозга и это ваш
мозг. Не пускайте дело на самотек, ибо движение по
пути наименьшего сопротивления приводит к уничто­
жению, а движение вопреки сопротивлению, но в нуж­
ном вам направлении обеспечивает ту созидательность,
которая и делает жизнь жизнью.

Середина — «золотая» или «серенькая»?

Задумаемся, насколько качество нашей жизни за­
висит от внеш них обстоятельств? Конечно, немного
найдется среди нас «святых» и «праведников», кото­
рые станут утверждать, что им-де ничего не нужно, а
душа их и так будет радоваться, что бы ни происхо­
дило. Впрочем, как нелепы и даже милы в своей глупо­
сти наш и убеждения! В действительности, для того
чтобы понять, насколько мало наше психическое со­
стояние зависит от внешних обстоятельств и как мало
требуется от нас, чтобы от них не зависеть, достаточ­
но привести данные одного очень интересного иссле­
дования.
П. Брикмен сделал замечательное научное наблюде­
Боже, дай нам бла­ ние. Он проследил, как будут чувствовать себя люди,
горазумие спокой­ которые пережили состояния неожиданного и крупно­
но принять то, что
мы не можем изме­ го везения, а также те, кто стал жертвой трагических
нить; мужество, что­ происшествий, но не только в момент «подлинного
бы изменить то, что
можем; и мудрости, счастья» и «настоящей трагедии», а и после, спустя все­
чтобы отличить од­ го каких-то нескольких месяцев, одного-двух лет.
но от другого.
Выяснилось, что люди, выигравшие в лотерею ги­
Рейнхольд Нибур
гантскую сумму денег, будучи сначала переполненны­
ми радостью по поводу этого приобретения, через
год-другой становились не более довольными своей
участью, чем любой из нас. Аналогично тому и те лю­
ди, которые были прикованы к постели в результате
травмы или борющиеся с опасным для жизни заболе­
ванием, совершенно адаптировались к своей участи в
указанный срок. Сначала ощущая себя раздавленны­
ми и даже подумывая о самоубийстве, с течением вре­
мени они становились почти настолько же счастливы­
ми, как и любой другой «средний человек».
О чем это говорит? О том, что человек ко всему при­
выкает, а потому «плохие» и «хорошие» события —
это лиш ь мгновения, которым не суждено радовать
или печалить нас длительное время. К сожалению,
здесь напрашивается и другой вывод: то, что мы по­
лагаем счастьем, будет радовать нас не пожизненно, а
лишь какой-то весьма ограниченный период времени.
То, что кажется нам «полной катастрофой», только
кажется таковой, на самом деле мы с любой бедой
сживемся.
Наконец, еще один вывод, который кажется мне са­
мым важным при анализе результатов этого исследова­
ния: нам просто никогда не добиться счастья, если
мы будем пытаться двигаться к нему привычными
для нас способами. Качество нашей жизни не зависит
от внешних обстоятельств, и если вы желаете быть сча­
стливыми, то сможете добиться этого, только если
начнете прямо сейчас (причем без всяких на то основа­
ний, за исключением разве лишь одного — желания
быть счастливым) испытывать радость. Никаких дру­
гих способов быть счастливым нет и, видимо, учиты­ Хотя судьбы людей
вая особенности нашей психической организации, не очень несхожи, но
некоторое равно­
предвидится. весие в распределе­
Два блистательных современных ученых Л. Росс и нии благ и несча­
стий как бы урав­
Р. Нисбетт пишут по этому поводу: «Наши эмоцио­ новешивает их ме­
нальные состояния колеблются и зависят от чрезвычай­ жду собой.
но сиюминутных и “локальных” изменений жизненных Франсуа
де Ларошфуко
состояний. Абсолютное удовлетворение потребностей
невозможно. “Несчастные маленькие девочки из бога­
тых семей”— не просто плод житейской фантазии. Они
действительно существуют. Они чувствуют себя так,
потому что сравнивают своего сегодняшнего гигант­

212
 т

ского плюшевого миш ку со вчерашним пони и неиз­

менно обнаруживают, что им его-то и недостает».
Допустим ли мы, чтобы, обладая столь многим (а
наш и «ужасные обстоятельства» не идут ни в какое
сравнение ни с условиями жизни диких животных, ни
с условиями жизни наших предков), мы продолжали
чувствовать себя несчастными? Впрочем, ответ на этот
вопрос каждый должен дать сам, поскольку это его
жизнь.

Мухи — отдельно!
Помните знаменитую присказку: «Борщ — отдель­
но, мухи — отдельно»? Не надо такие вещ и смеш и­
вать! — это мы хорошо понимаем. Но когда дело каса­
ется нашей жизни, мы эту простую истину почему-то
забываем совершенно. Вот приключилось у нас какое-
то несчастье (с кем не бывает?), очевидно, нужно пред­
принимать какие-то меры, причем срочно и рассудоч­
но. А как мы с вами реагируем — экстренной мобили­
зацией и ударной работой по устранению последствий
случившейся катастрофы? Нет! Любое нормальное жи­
вотное, конечно, именно так бы и реагировало, но нас,
видите ли, сильно разбаловали. Если зверь какой-нибудь
сам о себе не позаботится, то о нем никто не позаботит­
ся. В человеческом же стаде дело обстоит иначе: кто-то
Не требуй, чтобы
свершающееся свер­
да поспособствует. По крайней мере, так было в нашем
шилось по твоей раннем детстве, и подсознательно мы ожидаем этой
воле, но желай, что­ помощ и до глубокой старости.
бы свершающееся
свершилось так, Обычно, если только что-то случится, у нас нагото­
как оно свершает­ ве три способа реакции: тревога, раздражение или тос­
ся, и проживешь ты
счастливо. ка. Но, как известно, слезами горю не поможешь, от
Эпиктет страха тоже никакого проку, а о раздражении и гово­
рить не приходится, только жару добавим, вместо того
чтобы остыть для дел праведных. Эти наши реакции
не только делу не способствуют, но, напротив, создают
дополнительную проблему. Впрочем, мы могли бы и не
реагировать таким образом, а просто взяться за дело,

Ш -------
если жизнь от нас этого требует. Могли бы, если бы
умели. А так все силы уходят на борьбу с собственным
эмоциональным дефолтом.
Если что-то стряслось, то уже стряслось, надо ду­
мать, что с этим делать, как правильно поступить, как
снизить издержки происшедшей неприятности. Если
нас уволили с работы, абсолютно бессмысленно горе­
вать, тревожиться за свое будущее или раздражаться на
тупое начальство. Произошло уже, поздно, проехали!
Теперь надо думать, где искать новую работу, куда уст­
роиться и т. п. А если мы дадим волю своим негатив­
ным эмоциональным реакциям, то уже через пару дней
будем так выглядеть, что нас не только на работу, нас и
в больницу-то побоятся брать!
Реагируя негативно, переживая, мы проявляем чудеса
безответственности перед самими собой! Мы прожига­
ем собственные возможности и не предпринимаем мер
для спасения собственного положения. А коли так, то
количество проблем возрастает, причем в геометриче­
ской прогрессии: вас уволили, но вы не только зарплаты
лишились, вы еще и душевное здоровье свое потеряли.
И это наша расплата за то, что мы позволяем себе не- * **' ‘
гативно реагировать на происшедшие события. Поэто-
му и получается, что наша безответственность призовет
нас к ответственности, причем ух как призовет! Не рас- ^ж
платимся!
_ •
Жизнь-то наша, тут
J
пенять не на кого...
^
Д°ма бывают 6оль'
шими и маленьки-
Вот, собственно, все правила, которые необходимо Ми; пока все дома в
помнить и реализовывать, когда мысталкиваемся с 0ЖРУге — домики,
п они вполне удов-
ж и з н е н н ы м и т р у д н о с т я м и . Во-первых, не д е л а т ь и з леТворяют соци-
НеЙТраЛЬНЫХ ПО СВОеЙ СуТИ СОбыТИЙ «Проблемы». В О - альным запросам
вторых, в о с п р и н и м а т ь с о б ы т и е , к о т о р о е обычно в о е - но
п р и н и м а е т с я н а м и в н е г а т и в н о м к л ю ч е , к а к р у к о в о д - дом с ними вырас-
с т в о к д е й с т в и ю : с т 1р я с л о с ь ч т о - т о — з н а ч и т , н а д о м о - домики
JLB0? !!L ,!!H
скукожи-
билизоваться и работать. В-третьих, необходимо пом- ваются до разме-
нить о собственной ответственности за свою собствен- Р°»««уь
ную жизнь: конечно, можно переживать и плакать, но Карл Маркс
дело от этого двигаться не будет, а потому нам же и
придется расплачиваться за этот «простой».

214
 Щгава третья

Психическое здоровье, умение использовать свой

психологический потенциал для собственных нужд •—
это не забава какая-то, а экономический фактор. На
Западе это хорошо понимают и к психотерапевту ходят
(все подряд — от мала до велика) не потому, что у них
психологических проблем больше, а потому, что они и
жить хотят лучше, и зарабатывать больше. На здоро­
вую голову это, знаете ли, легче...

Все наши нужды, 33

изъятием тех, что|
мы сможем спра­
вить и при самых
скромных доходах,
— пустая игра во^
ображения.
Генри Ст. Джон
 ПОСЛЕСЛОВИЕ
С/орежде чем распрощаться, я бы хотел поделить­
ся с вами одним, на мой взгляд, весьма примечатель­
ным наблюдением. Еще каких-то пять лет тому назад
граждане, услышав название моей специальности —
психотерапевт, — слегка напрягались, морщ или лоб
и переспрашивали: «Психами, значит, занимаетесь? А
мне уже диагноз поставили?» Теперь, когда на тот же
вопрос я отвечаю точно таким же образом: «Я врач-
психотерапевт», — реакция моего визави в 9 случаях из
10 следующая: «Серьезно?! Вау! О, нам всем к вам надо!
А вы где консультируете?» Все те же пять лет тому на­
зад журналисты, бравшие у меня интервью, слегка сму­
щались и спрашивали: «А нельзя ли обозвать вас пси­
хологом? Психотерапевт — это уж как-то слишком,
читатели могут подумать...» Теперь конъюнктура из­
менилась, и мне даже позволено вести в еженедельной
городской газете рубрику под названием «Психотера­
певтический кабинет Андрея Курпатова»*.
Что ж, уровень культуры в моей стране, несмотря на
все пессимистические прогнозы, начинает несколько
повышаться. Ведь дело не в том, что потребность в
психотерапевтической помощ и за последние пять лет
как-то уж резко возросла, нет, в ней и пять лет назад
нуждалась подавляющая часть наших сограждан —
процентов} я думаю, 80. Дело в том, что мы, как, впро-
* Книга бы ла написана в 2001 году.
 чем, и все добропорядочные граждане развитых стран,
начинаем задумываться о себе, и это самое главное.
Качество жизни, а именно его улучшением и занимает­
ся психотерапия, зависит, конечно, не от того, сколько
у тебя денег в кармане или на банковском счете, боль­
ной ты или здоровый, сколько тебе лет и какую соци­
альную нишу ты занимаешь, а от того, как ты себя ощу­
щаешь, как ты себя чувствуешь. Если у тебя все хоро­
шо, если ты, как сейчас говорят, в полном шоколаде, а
тебе жить не хочется — это дурная жизнь. Поэтому
повышение качества жизни — это не столько матери­
альная, сколько психологическая проблема.
В конечном итоге мы, по большей части, страдаем
не от каких-то внешних неприятностей, а прежде всего
от собственного эмоционального состояния — внут­
реннего напряжения, тревоги, беспокойства, перепадов
настроения, раздражительности, навязчивых состоя­
ний, депрессии, апатии, усталости, нарушений сна и те­
лесных недугов, природа которых корнями своими ухо­
дит в пресловутые «нервы». Психотерапевт не советчик
в том, как жить и что делать, он помогает человеку уст-
. „ ранить все вышеперечисленные состояния, вполне ре-
5; зонно рассчитывая, что всякий из нас, будучи в здравом
уме и трезвой памяти, т. е. свободный от тревог и душев­
ной подавленности, сможет принять важные для себя ре­
шения и довести их до логического конца.
Обстоятельства современной жизни таковы, что ос-
' таться в добром расположении духа, мягко говоря,
у трудновато. Мы же все находимся в состоянии стрес-
' са— жизнь переменилась, темп ее изменился, прежние
,Д ориентиры утрачены, необходимо перестраиваться, а
что такое «перестраиваться», россиянам, точнее, быв-
ш им гражданам СССР объяснять не нужно. Сохра-
нить в условиях стресса хорошее настроение и оптими-
~стичный взгляд на будущее невозможно, и поэтому
тревога постепенно начинает определять все наше су-
V i щество, подтачивает нас изнутри, изнуряет, доводит
J зачастую до состояний полной апатии, когда ничего
не хочется и не можется делать, хотя надо, и от этого
становится совсем тяжко.
Будучи в состоянии тревоги, принять правильное ре­
шение невозможно, потому что суеты много, да и на­
пряжение слишком велико, чтобы суметь адекватно
оценить ситуацию. В депрессии же даже правильное ре­
шение невозможно довести до логического конца, по­
тому что будущее в этом состоянии представляется чу­
довищной черной дырой и всякие твои действия кажут­
ся тебе бессмысленными. Если бы у нас в душе был мир,
то и строительство жизни пошло бы иначе, появилось
бы желание ее строить (а ведь если мы не захотим, ник­
то другой за нас этого не сделает).
И мой личный опыт, и опыт моих коллег, и, глав­
ное, опыт моих пациентов вселяет в меня надежду на
то, что знание, которым мы, по счастью, обладаем, при
правильном его использовании может сделать нас сча­
стливыми.
 Введение:
ИНСТИНКТ САМОСОХРАНЕНИЯ
О ц е н и м для себя, почему мы склонны переживать,
мучиться, тревожиться и впадать в депрессию без вне­
шних на то причин. Среднестатистический человек ра­
дуется от случая к случаю, а вот состояние внутреннего
напряжения для него скорее правило, нежели исключе­
ние. Почему так?

Благо войны
Обратимся к пресловутой статистике, посмотрим, :Ь
на какие периоды жизни человечества приходится мак­
симальное и минимальное количество неврозов, т. е.
психических расстройств, которые не являются неиз­
бежными, генетически не детерминированы, а порож­
даются (если следовать их определению) психологиче­ т
ским стрессом. Итак, вопрос на засыпку: как вам кажет­ Мудрый ‘слишком
хорошо знает свои
ся, когда неврозов должно быть больше, во время вой­ слабости, чтобы до­
ны и других серьезных социальных потрясений или же пустить, что он не­
в мирное время? Если кто-то скажет, что во время вой­ погрешим; а тот, кто
много знает, осоз­
ны, то ошибется, очень существенно; если же кто-то нает, как мало мы
скажет, что в мирное время, то вряд ли сможет пояс­ знаем.
нить свой, надо признать, экстравагантный ответ. Томас Джефферсон

Что ж, проясняем ситуацию. Действительно, как

это ни парадоксально, во время войны (мы рассмат­
риваем здесь не «локальный военный конфликт», а
полноценную войну — «мировую» или «отечествен­
ную»), когда настоящих стрессов у любого человека с

Ш :
 О&веденив

избытком, количество неврозов столь мало, что эту

тщедушную цифирку можно было бы с легкостью при­
нять за статистическую погрешность. С другой сторо­
ны, согласно бесстрастным статистическим данным,
пик неврозов приходится на десятый-двенадцатый год
после благополучного завершения военных баталий,
когда все тяготы и лишения уже позади! Удивительно?
Весьма! Указанного срока вполне достаточно, чтобы
нанесенные войной раны зарубцевались, жизнь отстро­
илась заново — появилась крыш а над головой, обра­
зовались новые социальные связи и т. д. А что получа­
ется? В тот самый момент, когда вроде бы только
жить-поживать да добра наживать, начинается пик
неврозов.

Инстинкт самосохранения, здрасьте!

В чем принципиальное отличие двух рассматривае­
мых ситуаций? Во время войны человек находится в
остром стрессе, его жизни постоянно угрожает опас­
ность и, соответственно, он занят только тем, чтобы вы­
жить. В мирное время ситуация меняется кардинальным
образом: острых стрессов — днем с огнем, а что жизни,
кроме разве случайностей, ничего не угрожает.
Теперь обратимся к нашей родословной, которая,
благодаря острому уму Чарльза Дарвина и достижени­
ям современной генетики, восходит даже не к обезья­
нам, а к самым что ни на есть примитивным однокле­
точным — амебам и прочим инфузориям*. Свойством
всего живого является стремление к выживанию и
чем выше положение живого существа в эволюционной
* Если раньш е к то-то и м ог сомневаться в дарвиновских выкладках, то
теперь это уж е никак н евозм ож н о, извините. Ген ом человека р а сш и ф р о ­
ван, о чем , к стати говор я, не зам едли л со о б щ и т ь сам п рези ден т С о е д и ­
н енны х Ш татов. Х отя, п о б о л ь ш о м у счету, откры ти е это более чем о тн о ­
сительное — ни тепло ни холодн о. Н у знаем м ы последовательн ость н ук­
леотидов в цепях Д Н К , что дальше? О днако сущ ественно другое: выяснено,
ч то в наш и х, т. е. человеческих, генах обнаруж ены гены червяков, д р о зо ­
фил и прочей ж ивности, с к оторой м ы себя сравнить до си х п ор не реш а­
лись. О казалось, ч то зря...
 Ведение

иерархии, тем более отчетливо это стремление проявля­

ется, получая гордое наименование «инстинкта само­
сохранения».
Во время войны наш инстинкт самосохранения по
причинам вполне понятным задействован целиком и
полностью: пули над головами, краюшка хлеба на две
недели — «актуальные» ситуации. В мирное же время
ему заняться буквально нечем, он оказывается «безра­
ботным»! Тут-то и жди беды... Наш замечательный
соотечественник, блистательный ученый Иван Михай­
лович Сеченов в своей знаменитой книге «Рефлексы го­
ловного мозга» замечает: «Животное живет в условии
постоянных боевых действий». Оттого и не случается у
животных неврозов (за исключением разве тех, что уст­
раивал им ученик Ивана Михайловича — Павлов Иван
Петрович), поскольку инстинкт самосохранения у них
постоянно занят делом и номеров, как у человека, не
выкидывает.
Мы же, несчастные, от «боевых действий» отбояри­
лись, а что со своим воинственным инстинктом само­
сохранения делать, не придумали, не нашли дела этому
«залихватскому парню». Он же без дела сидеть не может
и в отсутствие стресса создает его сам, от чего, соб­
ственно, и возникают неврозы.

Несчастье защищенности
Ну посудите сами, что нам реально угрожает? Не ам­
бициям нашим, не претензиям, а просто нашей с вами
жизни, для защиты которой этот инстинкт самосохране­
ния матушкой-природой и предназначен. Кроме случай­
ности — ничего! Бояться случайности технически не­
возможно, поскольку предохраниться от нее нельзя;
на то она и случайность, что возникает всегда не­
ожиданно. Следовательно, никакая ее профилактика не­
возможна, в противном случае это уже не случайность, а
закономерность. Но нет такой закономерности, чтобы
нам что-то специально угрожало — естественных врагов
 у нас нет, от всех напастей природы мы защищены науч­
ными и общественными достижениями.
Проведем мысленный эксперимент. Представьте
себе, что вы категорически отказываетесь жить, выхо­
дите на ближайший перекресток и ложитесь поперек
дороги. Что будет происходить дальше? Для начала вас
будут аккуратно объезжать машины, потом словно из-
под земли возникнет наряд милиции — покричит, по­
шумит и определит вас в «обезьянник». Далее, если вас
это не вразумило и вы по-прежнему продолжаете отка­
зываться жить, попросят не сходить с ума сначала по-
хорошему, потом по-плохому, а потом отправят в пси­
хиатрическую больницу. Там вас будут в пятую точку
шуровать аминазином, а в рот через трубочку с метал­
лической муфтой (чтобы вы эту трубочку, часом, не
перекусили) вливать какую-нибудь едва съедобную, но,
впрочем, вполне питательную похлебку.
Если и после этих усилий людей в белых халатах стой­
кость вас не покинет и вы будете продолжать демонст­
рировать отчаянное нежелание жить, то спустя каких-
нибудь месяцев шесть вас благополучно переведут в
ПНИ (психоневрологический интернат), где до само-
'■ij го последнего дня ваш ей жизни будут продолжаться
те же самые процедуры — аминазин и похлебка. П ри­
чем могу вам гарантировать, что в таком статусе —
постояльца ПНИ — благодаря усилиям врачей и про­
чего персонала вы проживёте не меньше, а намного
^ больше, чем если бы оставались «на свободе» в этом
из безумном и суматошном мире.
Удивительно, хотели помереть, а вот на тебе! Да, со-
- циальные институты устроены таким образом, что мы
оказались защищенными от всех возможных бед и на-
пастей: медицина худо-бедно бережет наше здоровье,
,Jj государство с его собесами, законодательством, судом,
милицией и т. п. «прелестями» берегут остальное. Есть
еще предусмотрительная наука и обучающее предус­
мотрительности образование. То есть наш с вами ин-
* стинкт самосохранения оказывается совершенно,
 <3806'двние

абсолютно не нужным! В отставку отправили браво­

го, боевого парня! Кадровый военный в мирное время...
Катастрофа! Спасайся, кто может!

За что боролись..

Отвлечемся на одно мгновение. Задумаемся об интенсивности

инстинкта самосохранения человека. Очевидно, что он значительно
больше, чемучервячка, но намного ли он больше, чем, например, у
антилопы гнуили вечного ее врага—крупного хищника из семей­
ствакошачьих?Чтобыуяснить всюмощь инстинктасамосохранения
человека, необходимо четко представлять, кого этот инстинкт при­
зван защищать.
Человек—это голое, слабое, медлительное существо, которое
благополучно родит лишь при достойном вспоможении, не имеет
ни рогов, ни когтей, ни ночного зрения, зубы которого служат
лишь эстетической функции, а амбиции льются через край. Вот
такого «достойного» персонажа защищает наш инстинкт самосо­
хранения.
Еслижеучесть те трудности, которые пришлось пережитьчело­
веку, столкнувшемуся следниковымпериодоми прочими климати­
ческими факторами, учесть то, какихестественныхврагов емупри­
шлось низвести до полного уничтожения, осознать, наконец, каких
высот достиг человекв процессе своегоэволюционного развития, то
становится вполне очевидным: наш инстинкт самосохранения ис­
ключительная в своемроде штука! И вот эта штука, будь она нелад­
на, этот трудяга, этот борец с титулом чемпиона мира оказался те­ Чтобы жить сча­
стливо, я должен
перь без работы! Куда силищу-то девать?! быть в согласии с
Наш разум возник в процессе эволюции в качестве при­ миром. А это ведь
и значит «быть сча­
способительного инструмента, как плавники у рыб или лапы- стливым».
лопаты у крота. Но так иногда бывает с эволюционно выработан­ Л. Витгенштейн
ными признаками: хотели как лучше... Павлин со своим шикар­ *
ным хвостом — аналогичный по сути пример: его шикарный
хвост прекрасно выполняет роль привлечения самки, но делает эту
птицу тяжелой на подъем, так что лучшей добычи для его есте-
ственных врагов и придумать трудно! С человеческим разумом
произошло то же самое.

---------- 2 24
 О&Ведение
т

Революционная ситуация
Инстинкт самосохранения человека остался безра­
ботным, а благодаря Карлу Марксу известно: хуже нет
в природе явления, чем социально неблагополучный и
делом не занятый пролетариат. Теперь мы как будто
держим в руке гранату — чека у нее выдернута, а бро­
сить некуда, только если вместе взорваться. Напряже­
ние внутри человека возникает исключительное!
И реализуется это напряжение приступами тревоги,
конкретными страхами или хроническим психоэмо­
циональным напряжением (последнее проявляется
беспокойством, суетливостью, нарушениями сна, сни­
жением аппетита и т. п. неприятностями).
Чем именно наш а тревога будет проявляться —
принципиального значения не имеет. Важно, что внут­
ри нас — пекло, бой кровавый, а покой нам даже не
снится, потому что или сна нет, или же во снах такое,
что на бодрствующую голову лучше и не вспоминать.
Что со всем этим делать? Куда истратить все это из-
*. быточное напряжение? Кончилась война, все хорошо,
* да одно плохо — врага нет! Нет, но мы находим, —
например, болезни, жизненные невзгоды и т. д. Мы
начинаем бояться за свое здоровье и, несмотря на ре­
золюции врачей о зачислении нас в отряд космонав­
тов, в мыслях своих умираем каждый день. Мы м о­
жем бояться, что не справимся с работой и нас уво-
^ лят. Нам кажется, что мы никому не нравимся, никому
• не нужны, что супруг (супруга) изменит или бросит,
А или того хуже — крест на всю жизнь. Мы опасаемся,
) что на нас нападут, ограбят, изнасилуют, что квартира
f; наша сгорит или же мы сами в катастрофу (автомо-
бильную или авиационную) попадем, что кирпич на
голову упадет или сосулька. Еще можно бояться, что
ребенок наш в университет не поступит, что в армий
его убьют, а вне армии он однозначно наркоманом
•“ станет. Круг замкнулся...

8 Ключ к тайнам подсознания

Ш :
 <580едение

Короче говоря, за «врагом», при наших-то способ­

ностях и воображении, дело не станет. Да, больна го­
ловушка, нечего сказать! Сознание порядка навести во
всем этом хаосе не может, а инстинкт самосохранения
жаждет войны, жаждет крови. В результате налицо
революционная ситуация: «верхи не могут, низы — не
хотят».

Мирный военный атом

Вариантов, куда можно пристроить тревогу, неис­
числимое множество — один другого хуже. А ведь мы
даже не осознаем стоящую перед нами проблему! Если
бы мы понимали, что не занятый делом инстинкт само­
сохранения станет баснословным источником безумной
энергии, то, возможно, смогли бы превратить его в
«мирный атом», использовать на благо собственного,
отдельно взятого существования — конструктивно и
экономически выгодно. Однако такие здравые мысли
нам в голову не приходят, а потому из потенциально
«мирного» этот «атом» становится «военным». . .'is- ,, >*•.»
Энергия есть повод для тревог сознание поды- у/ ^
щет, так что можно переживать, мучиться и приво-
дить себя в состояние, близкое к полной невменяе- •
мости. Что нам с этой своей энергией, этим своим
«добром» немыслимым делать? Ни малейшего пред-
ставления на сей счет у нас нет. А энергия, знаете ли, как
и вода, всегда себе дорогу найдет. Руководствуясь преж- Если главнокоман-
ними своими установками — соображениями выжива- 5 м м в н и к уИм й т и
ния, мы автоматически будем выискивать всяческие в уго л и вста ты а м
угрозы и опасности, даже если на самом-то деле их нет. наголовУ
>янаместе
полковника имсн*
И вот парадокс! Вроде бы все у нас хорошо, все про- но так и сделаю,
думано, все устроено и нет никаких оснований в панику Оливер Норт
впадать да смуту сеять, но оказывается, что как раз из-
за того, что все продумано и устроено, нам и тревожно!
Впрочем, чтобы все это понять, увидеть, осознать,
принять к сведению и работать, нужно обладать спо­
собностью к нелогичному мышлению, но мы-то с вами

---------- 2 2 6
 СЙ,Ведение

«последовательны и логичны». Что ж, придется запла­

тить и за это.
Понять этот парадокс (если, конечно, не отяготить­
ся специальными знаниями) невозможно, ведь мы как
раз ради избавления от тревоги все это продумывали и
устраивали, что у нас продумано и устроено. Как же
может такое быть, что именно все это нас и погубило?
А вот оказывается — может, да еще как!

Насколькомы сознательны?

Представьте, что вы согласились участвовать в научном экспе­

рименте, цель которого, по утверждениям его устроителей, состо­
ит в том, чтобы тренировать память некоего третьего лица. Ваша
задача проста: нажимать на рубильник, чтобы это третье лицо,
допустив ошибку, получило удар электрическим током. Этому
субъекту будет, конечно, больно, но все это нужно для целей экс­
перимента. Впроцессе работы силы удара электрического тока бу­
дут увеличиваться—первый удар составит 15 вольт, а последний,
если его заслужит подопытный,—450 (очень сильный разряд).
Итак, эксперимент начался. Высидите за пультом с рубильника­
ми, а за стеклом прямо перед вами на своеобразном электрическом
стуле сидит некий человек, которомунадлежит потренировать свою
Я делаю вывод, что память. Он получает задания, выполняет их и время от времени дела­
основная личность
в наше время— это ет ошибки. Выпод руководствомэкспериментаторанажимаетена со­
невротическая лич­ ответствующий рубильник. На пятом ударе током (75 вольт) подо­
ность. Это — моя
предвзятая идея,
пытный начинает охать и стонать от боли, а при ударе в 150вольт—
потому что я пола­ умолять остановить эксперимент. Когда вы нажимаете на рубиль­
гаю, что мы живем ник—180вольт, подопытный кричит, что он больше,нев состоянии
в ненормальном
обществе, где есть терпеть боль. Потом несчастный будет молить о пощаде, кричать,
лишь один выбор: что его сердце заходится и он сейчас умрет. Еще чуть позже он бу­
либо участвовать в
этом коллективном дет просто биться головой о стену, а потом, при последовательном
психозе, либо риск­ усиленииэлектрического разряда, упадет с креслаи затихнет. Однако
нуть — и выздоро­
веть или быть рас­ и сейчас руководитель эксперимента скажет вам: «Он не дает пра­
пятым. 1 вильного ответа, выдолжнынажать на следующийрубильник!»,
Фредерик Пёрлз Когда вы откажетесь принимать дальнейшее участие в экспери­
менте? Психиатры, которых попросили дать ответ на этот вопрос,

ш .
 С^Ведение

сказали, что, по их мнению, большая часть из тех, кто будет нажи­

мать на рубильник, прекратит участие в эксперименте сразу после
того, как подопытный сообщит о сильной боли, причиняемой ему
разрядамитока, и только один процент ответственныхза рубильник
доведутэксперимент до конца (этот процент—«клинические сади­
сты»). Увы, они ошиблись, процент «клиническихсадистов» оказал­
ся гораздо выше.
Такой эксперимент былдействительно проведен, и придумал его
Стэнли Милграм. Вы, конечно, поняли, что подопытными в этомэк­
сперименте были те, которые нажимали на рубильники, а вовсе не
тот, кто корчился за стекломякобы от боли (на самом деле этот «ис­
пытуемый» был подсаднойуткой—артистом, который только де­
лал вид, что емубольно). Результаты этих экспериментов повергли
научнуюобщественность в шок, посколькувопреки ожиданиям бо­
лее 62%людей, нажимавших на рубильники, продолжали экспери­
мент до конца (хотя некоторым и потребовались понукания)! Вчем
дело, спросите вы?
Ответ достаточно прост: все мы уверены в том, что не будем
причинять человеку боль даже ради каких-то там научных целей,
но если мы оказываемся в ситуации давления со стороны автори­
тета (каковым здесь является экспериментатор), мы таки проявля- . ,j
ем крайнюю несознательность. Подсознательный страх перед 3 *^
авторитетом возьмет верх над нашим «добропорядочным» созна-
нием. И еслибы этот эксперимент был единственным! Социальные v '"**
психологи провели сотни подобныхэкспериментов, и везде был
тот же результат: сознание человека готово отступить под давле­
нием подсознательного страха.
Инстинкт не «осно­
ва», не опора пове­
дения, а источник
энергии, питающий
Мой зверь
*
— неласковый и не нежный поведение, поэю-
му он не предре-
лк шает характера по-
Мы привыкли думать, Ч Т О М Ы существа разумные, веДения, а лишь
но это большое преувеличение*. Научные эксперимен- силу его.
Т Ы доказывают, Ч Т О М Ы Т О Л Ь К О внешне разумны, а на А. А. Ухтомский

* П о д р о б н е е о б э т о м уж е бы л о р а сс к а з а н о в п ер в о й ч а ст и к н и ги
(ранее — отдельное издание «Как избавиться от тревоги, депрессии й раз­
д р аж и тел ьн ости »), где оп и сан ы все м ехан и зм ы , к ото ры е дей стви тельн о
оп редел яю т н аш е п оведен и е, и объ я сн яется , п о ч ем у созн ан и ю отведен а
роль английской королевы , которая, как известно, царствует, но не правит.

---------- 2 2 8
 О&ведение

самом деле руководствуемся отнюдь не здравыми рас­

суждениями и сознательными установками, а своим
подсознанием, где царствуют страхи и грубоватые на
поверку потребности. Нашему сознанию от силы 50
или 70 тысяч лет, а нашей подкорке — миллионы, и
степень ее влияния на наше поведение огромна!
Наше подсознание было вынуждено «уйти в подпо­
лье», а сознание, которое, как кажется, воцарилось, на
самом деле ситуацию не контролирует. В основе наше­
го поведения лежат животные инстинкты, но сознание
делает вид, что мы давно вышли из «каменного века».
Мы-то, конечно, вышли, но в сущности ни в чем не из­
менились. Мы все же звери, только с очень сложным
компьютером, которым, впрочем, также не научились
пользоваться. Мы не умеем оперировать своим созна­
нием для собственных нужд, мы обслуживаем им свои
бесконечные страхи и опасения. «Мартышка и очки» —
эта басня как раз про нас, грешных!
Сознание — вещь замечательная, но если оно вы­
полняет роль марионетки, какой от него прок? К со­
жалению, в таком своем качестве оно только усу­
губляет наше бедственное положение. Ну все прямо
§ как в песне: «Вроде не бездельники и могли бы жить»,
но! Опасения появляются в подсознании естественным
образом, ведь инстинкт самосохранения, стоящий на
страже нашей жизни, продолжает бороться за выжива­
ние. Но нам незачем бороться за выживание! Если за
§ что нам и нужно бороться — так это за качество жизни.
р Но каким может быть качество жизни, если мы осна-
стили свое тревожное подсознание всей силой и мощью
I нашего сознания, которое содержит в себе тысячи по-
1 водов для тревог и опасений и способно в два счета сде-
лать из мухи слона?!
Да, внутри нас живет зверь, зверь дикий и не отлича­
ющийся интеллектуальными достоинствами, имя его —
подсознание. Принципы, которым он следует, задачи,
которые он решает, — примитивны и одновременно
I виртуозно закручены. А наше сознание зависит от
 <5 §>0едение

подсознания, что, как вы понимаете, ни чести ему не

делает, ни реального статуса не дает. Наша психика воз­
никла и формировалась для реализации простых био­
логических задач — выживания индивида, группы,
вида. Нам же приходится осваиваться в мире уже не
природном, а социальном, законы которого подобны
природным с точностью до наоборот.
Конфликт, возникающий между предназначением
нашего психического аппарата и необходимостью жить
«культурно», и приводит ко всему этому безобразию.
Предназначенный к банальному физическому выжива­
нию, наш психологический аппарат решает вопросы
«гуманитарной политики» и «социальной ответствен­
ности»! Разумеется, «издержки», возникающие при та­
кой подмене, должны «выплачиваться» нами из наше­
го собственного кармана. Вот мы и расплачиваемся
своим душевным благополучием. Тем временем этот
диковатый зверек — подсознание, доставшийся нам от
наших далеких предков, сидит запуганный где-то глу­
боко внутри нас и создает психоэмоциональное напря­
жение. Именно он, причем ультимативно, руководит
нашим сознанием и вызывает реакции, которые иначе
как безумными не назовешь.
В результате нам ничего более не остается, как
мучиться неврозами или, по крайней мере, от со­
стояния общ ей невротичности. Не умея употре­
бить собственные огромные силы себе на пользу,
мы используем их себе во вред. Нам бы «понедель- *Две вещи беспре-
' L дельны — Вселен-
ники взять и отменить», но мы «пропадаем зря», ведь ная и человеческая
на нашем «острове нет календаря». Впрочем, кален- глупость, но я еще
.о х £ ■ £ не совсем уверен
дарь есть! Слава богу, наука уже способна обеспечить относительно Все-
нас всем необходимым, чтобы исправить сложившее- ленной»,
ся положение дел. Но кто об этом знает?! Такова про- Аяьберт Эйнштейн
блема, и для желающих знать предлагается все ниже­
следующее повествование.

230
Природа требует оплаты долгов

Теперь поговорим о «высшей справедливости». Вэтой жизни

приходится за все платить. Как вы думаете, сколько крокодилов до­
живает до половозрелого возраста из сотни маленьких, едва наро­
дившихся крокодилят? Не более трех. Асколько человеческихдете­
нышей из сотни доживает до половозрелого своего состояния? Не
менее 93! Ощутима разница? Думаю, что вполне. Акажется, что у
сильных и мощныхживотных куда больше шансов выжить, нежели
у нас, однако же...
Мозг человека устроен, мягко говоря, болезненно. Мы умудря­
емся жить в бесконечном разладе с собой, мучиться от самых
разных негативных переживаний, испытывать разнообразные сер­
дечные муки и душевные терзания. Мы переживаем из-за мело­
чей, постоянно пропускаем главное; мы находимся в состоянии
постоянного, хронического внутреннего напряжения, с одной сто­
роны, и тотальной, невосполнимойнеудовлетворенности,—сдругой.
Все это настолько очевидно, что даже смешно говорить, и абсо­
лютно забавно выглядели бы попытки с этим утверждением не со­
гласиться.
Ксожалению, все это закономерно. С помощью самых разно­
образных средств мы смогли обезопасить свою жизнь, но вслед­
ствие действия этих же самых средств мы превратили свою жизнь
в беспрестанную и бессмысленную муку. За жизнь мы расплати­
лись качеством жизни. Впрочем, несмотря на всюлогичность ца­
рящей здесь закономерности, я со своей стороны не думаю, что
оплачивать долги перед матушкой-природой нужно именно так и
именно в таком количестве. Мне представляется, что лучше потру­
диться над своим психическим аппаратом и привести его в такое
состояние, при котором эти бессмысленные душевные терзания
оставили бы нас навсегда. Наш труд будет надежной и вполне до­
статочной платой. Но жить ради того, чтобы мучиться,—плата и
избыточная, и никому не нужная. Чтобы все мы научились опти­
мальным способом осуществлять необходимые выплаты, я и пишу
свои книги.
 пСаоя№ перВая
НЕВРОЗ
СОБСТВЕННОЙ ПЕРСОНОЙ

Невроз — это диагноз, т. е. болезнь. Чело­

век, страдающий неврозом, конечно, не сума­
сшедший, он просто страдает от каких-то стра­
хов, навязчивых состояний, депрессии и других
весьма неприятных вещей. Настоящий невроз
встречается у каждого третьего человека, ос­
тальные же умудряются как-то иначе обхо­
диться со своим внутренним напряжением.
Даже если человек не имеет невроза, он невро­
тичен, а невротичность — это состояние души.
Об этих состояниях мы будем говорить сразу,
как только проясним сущность невроза. Итак,
на повестке дня — невроз собственной персо­
ной.
 Глава первад
КОНФЛИКТ СОЗНАНИЯ
С ПОДСОЗНАНИЕМ
юнятие «бессознательное» навсегда связано в со­
знании человечества с именем Зигмунда Фрейда — ос­
нователя психоанализа. Впрочем, это не совсем пра­
вильно, или даже совсем неправильно. О том, что наши
действия зачастую бессознательны, первым в новой ис­
тории сказал знаменитый философ и математик Лейб­
ниц, а после него еще с десяток не менее известных и ува­
жаемых людей. Особенно существенный вклад в разре­
шение этой головоломки сделали, как это ни покажется
странным, наши соотечественники — И. М. Сеченов,
И. П. Павлов, А. А. Ухтомский, Л. С. Выготский и др.,
но, как известно, нет пророков в своем отечестве.
Мудр тот, кто поту­ Так или иначе, но тема «бессознательного» сегодня
шил костер своих
страстей, умерил более чем актуальна. Именно из-за того, что сознание и
чувства, отказался подсознание находятся в ситуации «ближневосточного
от всех желаний и
избавил свое серд­
конфликта», невроз и приобретает характер хрониче­
це от вожделения, ского процесса в нашем человеческом общежитии.
только такой муд­
рец правильно ше­
ствует своей верной
дорогой. Неудовольствие желания
Гаутама Будда
У любого человека, по большому счету, одна-един-
ственная проблема — это его желания. Когда много же­
ланий, то совершенно непонятно, что с ними делать, но
если уже вовсе нет желаний — это депрессия, а потому

2 5 5
 r4xwmt> первая

ничего хорошего. Как ни крути, с этими желаниями, ‘

будь они неладны, нужно что-то делать...
Если верить легенде, то первым вопрос о пагубности
желаний поставил Сиддхартха Гаутама Будда. Он был
принцем, его жизнь ограничивалась огромным двор­
цом, где он и жил припеваючи. Оберегали юношу от
любых жизненных перипетий и неприятностей самым
серьезнейшим образом. Не ведал этот затворник ника­
ких невзгод. Но когда ему минуло 30 лет, почувствовал
принц себя неуютно в своей золотой клетке и решил по­
смотреть на мир. Тайно покинув дворец, он оказался в
городе. Там ему повстречался несчастный нищий, про­
сящий милостыню, потом калека, изнемогающий от бо­
лезней, а в довершение всего мимо прокатила погре­
бальная процессия. Сиддхартха был потрясен! «Мир
есть страдание», — решил он.
Причину человеческого страдания Будда отыскал по­
чти сразу —I все дело в желаниях. Действительно, не
было бы у человека желаний, он бы и не расстраивался,
что у него нет пщци и крова, что здоровье его ни к черту,
а смерть стоит за порогом. Только тогда, когда он чего- .. -|э, . • ь
то хочет (того, другого, третьего), тогда и будет разоча- * *• 7^ : ^
рован, тогда и потерпит фиаско. Все проходит, и нет ни- Ь,1<}30
чего постоянного, а потому и близкие, и деньги, и здоро- ;
вье, и сама жизнь — все это рано или поздно будет у че- все считают, что я
ловека отнято. Сначала Сиддхартха принялся избав- отстаиваю научный
* ^ характер своей ра-
ляться от желании, став аскетом. Он углубился в дрему- боты и что сфера
чие джунгли, сел В позу лотоса И В течение П О Ч Т И трех лет моей деятельности
ограничивается ле­
не двигался с места, питаясь лишь тем, что само оказы-
валось у него на губах. Будучи в двух шагах от смерти, заболеваний, я уче-
Сиддхартха осознал, что истина лежит совсем в другой ^“стиДнепо^ри-
плоскости, что желания сами по себе иллюзорны, а по- званию, в действи-
тому отказ от них не требует физического умертвления тельности, я при-
7 _ / г рожденный худож-
плоти. Так Сиддхартха прозрел и стал Буддой. ник-беллетрист.
Отказаться О Т желаний — В О Т рецепт, который Зигмунд Фрейд
Будда прописал бестолковому человечеству. Можно
аскетировать, а можно и «прозреть», т. е. стать Буд­
дой. Желающие могут попробовать, хотя лично я, по

234
 крайней мере первый вариант, не рекомендую. Не спра­
вившиеся со статусом Будды становятся невротиками:
есть желание, но нет возможности, и вот вам невроз.
Проблема, по большому счету, состоит в том, что боль­
шая часть наших желаний не осознается должным об­
разом, а потому и самому человеку они далеко не всегда
известны. Эти желания удерживаются нашим сознани­
ем и здравыми рассуждениями глубоко внутри психи­
ки, поскольку кажутся зазорными и невозможными в
принципе. Иногда, впрочем, этот «внутренний конф ­
ликт» выходит на поверхность.
Например, женщина давно не испытывает влечения
к своему мужу, но живет с ним по ряду «объективных»
причин. Или женатый мужчина испытывает влечение к
какой-то женщине, но запрещает себе иметь с ней ин­
тимные отношения по «моральным соображениям».
Психологический конфликт налицо. Для сознания тут
все просто и понятно: нельзя так нельзя, а надо — зна­
чит надо. Но бессознательное «железной логики» созна­
ния понять не может. Тут-то и разворачивается драма:
у женщины сердце начинает из груди выпрыгивать,
. мужчину тревога одолевает, или депрессия у них обоих
развивается. Можно, конечно, покивать на магнитные
бури (они и вправду шалят нынче), но отрицать «пси­
хологическую природу конфликта» — значит ставить
самого себя в дурацкое положение. Если сознание не
отыщет общего языка с подсознанием, то конфликт
" их способен «скушать» всю жизнь человеческую без
остатка. А если все это смешивается еще и со смер­
тельной скукой, то невроза или, по крайней мере,
/| тотальной невротичности не избежать.

| Сексуальныйреволюционер

Фрейд начал свою жизнь в викторианскую эпоху, когда не у

нас, а на Западе «секса не было», и закончил на рассвете сексуаль­
ной революции. Вэтом смысле судьба Фрейда напоминает судьбу
 rLCacmt> перВаа

В. И. Ленина, разница только в том, что первый разрабатывал тему

сексуальных, а второй—классовыхотношений. Сексуальность рас­
сматривалась как единственный способ продолжения человеческого
рода. Но Фрейд предположил, что роль сексуальной сферы значи­
тельно разнообразнее, что она определяет функционирование всей
человеческойпсихики. Конечно, тогдаподобная идея казалась смехо­
творной, и сейчасданное предположение выглядит комичным, од­
нако между«тогда» и «сейчас» пролегла целая эра, эра сексуализма.
Фрейд постулировал: поведение человека определяется его
бессознательным. Последнееже—не что иное, как естественная
сексуальность, подавленная и вытесненная из сознания. Роль эксплу­
ататора и поработителя была отведена культуре, а содержание бес­
сознательного трактовалось с помощьюдревнихмифов (например,
об Эдипе), что, конечно, чистой воды маркетинговый ход. Вцелях
популяризации своего открытия Фрейд использовал, с одной сторо­
ны, общественный интерес к мифологии, на рубеже веков весьма
популярной, сдругойстороны,—революционнуюситуациюв обла­
сти сексуальности, когда низы не могут, а верхи не хотят.
Низы к концу XIXвека устали от сексуального подавления, а
чем обосновать это подавление, общественная мораль уже не знала.
Научная революция смела на своем пути все религиозные догмы, .. |.л
но их пережитки в виде «запрета на сексуальность» остались. Все » i *; ^
мы хорошо знаем, что хранить тайну—дело наисложнейшее! Все
мы хорошо знаем, что рассказать кому-то о своих переживаниях и
чувствах—высшее наслаждение! Вот почему человеку викториан­
ской эпохи хотелось сбросить покрывало таинственности с секса,
вот почемуподобное разоблачение вызывало в этом человеке бурю
целительныхположительныхэмоций.
Техника психоанализа была и простой и сердитой одновремен­
но. Пациент ложился на кушетку и, не глядя на доктора, чтобы не
смущать и не смущаться, рассказывал емуо всехтайнах своего сек­
суального бытия. Через 45 минут он чувствовал себя почти заново
родившимся! И такое счастье целыхтри раза в неделюиз года в год!
Какие слова и теории источает в этот момент доктор существенной
роли не играет. Главное, чтобыя мог говорить, а он бы меня слушал,
эффект не заставит себя ждать.
Впрочем, достаточно скоро эффективность этого способа лече­
ния стала катастрофически падать! Конечно, ведь постепенно,

---------- 2 3 6
 вследствие устранения пресловутого «запрета», появилась возмож­
ность говорить о сексуальности не только с доктором, но и с други-
ми людьми, причем бесплатно. Психоаналитикам приходилось все
больше и больше трудиться, идти на новые и новые ухищрения,
чтобы привлечь к себе публику, чтобы объяснить ей, будто бы толь­
ко они—психоаналитики—являются лучшими слушателями рас­
сказов о сексуальныхтайнах.
Революция, как известно, кровожадна, она поедает своих соб­
ственных отцов-основателей. Подобная участь постиглаи психоана­
литиков, выполнившихв истории психотерапиирольто ли француз­
скихякобинцев, то ли большевиков отечественногоразлива. Внасто­
ящее время психоанализтакжесвоевременен, какиутюг, работающий
науглях. Эффективность современныхпсихотерапевтическихмето­
дов с психоаналитическими несопоставима, в СШАс неврозами ра­
ботает только 1%психоаналитиков, остальныеже 99%—психотера­
певты. Впрочем, всеэто ничуть неумаляетисторической ролипсихо­
анализа, который «прорубил» в свое время «окно» в Европу, потом в
Америку, а совсемнедавно «посголярничал» и в России.

Три заветных желания

Кажется, что у человека целая бездна самых разнооб­
разных желаний. Чего бы вам хотелось? Если подойти к
ответу на вопрос обстоятельно, то перечислять можно
долго, начиная от желания потреблять кислород в опре­
деленных количествах (задержите дыхание секунд на
Социальное давле­ 40, и никаких сомнений в наличии этого желания не ос­
ние, оказываемое танется) и заканчивая желанием обрести полную и окон­
обществом, явля­
ется фундаментом
чательную свободу от всего и вся (в том числе и свободу
наших моральных от желаний). Если же отвечать на вопрос о желаниях, па­
ценностей. мятуя, что человек в основе своей — это его предки по
АмитайЭтциони
человеческой линии и родственники животного царства,
то оказывается, что желаний у нас всего лишь три.
Да, у каждого из нас три заветных желания, при­
чем у всех они одни и те же! Во-первых, мы хотим
жить, во-вторых — занимать лидирующее положе­
ние среди своих сородичей, в-третьих— продолжить
 п£>астъ nepBast

свой род. Речь идет о трех базовых инстинктах, кото­

рые и определяют все наше поведение — это инстинкт
самосохранения, предназначенный для личного выжи­
вания, инстинкт самосохранения группы, инстинкт са­
мосохранения вида.
Может показаться странным, что кроме личного
выживания мы обеспокоены еще и выживанием на­
шей группы (окружения), а также всего нашего вида в
целом. Впрочем, почему это кажется человеку стран­
ным — понятно, ведь он единственное существо на
этой планете, которое страдает сепаратизмом, осозна­
вая собственное «Я», т. е. свою, отдельно ото всех сто­
ящую «личность». Животное же является силой безлич­
ной, оно, не знающее ни о себе, ни о своей смертности,
есть неиссякаемый источник тотального влечения к
жизни. Единство его группы, выживание его вида и его
личное выживание сплетены здесь в единое целое. Ни
один зверь не мыслит себя самостоятельным суще­
ством; защ ищ ая целостность своей группы, он защ и­
щает самого себя, продолжая свой вид, он выступает в
качестве индивидуального представителя всего своего
вида. И все это — не какой-то там вымученный абст­
рактный альтруизм, но естественное желание жить!
Всякое животное внутри себя самого есть одновремен­
но и своего рода «субъект», и представитель группы, и
представитель вида — все трое в одном лице. Слова и символы
Конфликты между животными одного вида — дело так же относятся к
частое: Но сами эти конфликты являются важным эле­ миру реальности,
как карта к терри­
ментом сохранения вида в целом. Представьте себе на тории, которую она
секундочку, что животные какого-нибудь вида находи­ представляет. Мы
живем по воспри­
лись бы друг с другом в состоянии тотального мира. нимаемой «карте»,
Что бы из этого вышло? Вышла бы серьезнейшая ката­ которая никогда
не есть сама реаль­
строфа, ведь в этом случае ничто не заставило бы их ность.
осваивать новые ареалы обитания! В результате они Карл Роджерс
либо съели бы всю пищу в месте своего проживания и Ж
погибли от голода, либо оказались заложниками своего
ареала — случись что (пожар, наводнение, извержение
вулкана, ледник и т. п.), все бы в одночасье и вымерли.

238
Нет, положительно животные одного вида должны
друг с другом ссориться и, таким образом, отселяясь,
завоевывать новые и новые территории. Короче говоря,
ссоры (агрессия) внутри одного вида— вещь первосте­
пенной важности для сохранения самого этого вида!
Но расшифруем эти три желания, составляю щ ие.
«плоть и кровь» нашего подсознания.
Потребность в личном выживании проявляется
стремлением сохранить собственную жизнь, защ итив
себя от разнообразных невзгод и напастей. Страх здесь
наиважнейшая сила: и голод, и хищник, и новые ж из­
ненные обстоятельства (т. е. неизвестность) вызывают
у животного чувство острого страха. Этот страх и вы­
нуждает зверя действовать, решать проблему— искать
пропитание, спасаться от хищника, с предвзятостью
изучать неизвестное и т. п. Если бы у животного не
было этих страхов, то от него в считанные минуты ос­
тались бы рожки да ножки!
Потребность в сохранении группы проявляется
стремлением достичь лидирующей позиции, которая
гарантирует, с одной стороны, большие возможности
к личному выживанию (лидер, как известно, первым
«дегустирует» добычу, он же обладает и «правом пер­
вой брачной ночи»). С другой стороны, наличие лиде­
ра поддерживает стабильность группы, где, благодаря
единоначалию, каждый выполняет свои задачи для до­
стижения общей цели. Лидер (вожак) устанавливает
порядок, пресекая всякие попытки своих «подчинен­
ных» к взаимному выяснению отношений, чем и защ и­
щает друг от друга своих неразумных собратьев.
Наконец, потребность в продолжении рода, а проще
говоря, сексуальная потребность. Сила этого влечения
в животном царстве вряд ли может быть понята нами —
людьми — в должной мере. Это не развлечение, это
вопрос принципиальной важности! На половую актив­
ность толкает животное не жажда удовольствий, а неве­
домая сила, подчиняющая себе каждую клеточку его
существа. Животные, повинуясь половому инстинкту,
 ггСаат> пврЗая

совершают поступки, немыслимые для человека. Пом­

ните павлина, который, дабы понравиться самке, отра­
стил себе хвост, приковавший его к земле? А на что идет
тетерев ради привлечения самки? Он, токуя, заливаясь в
своей призывной песне, глохнет, что делает его чудо­
вищно уязвимым. Наконец, все эти безумные осетровые
и другие «драгоценные сорта рыбы»! Они же идут на
нерест как на верную смерть, и ради чего? Ради того,
чтобы, не задумываясь о себе, продолжить свой род!
Любовные подвиги Ромео и Джульетты выглядят на
этом фоне как ничем не примечательные и бессмыслен­
ные шалости.
Конечно, мы не звери, но в основе, в сердцевине на­
шего существа лежат все те же инстинкты. Каждым из
нас подсознательно владеет страх смерти, желание
власти и сексуальное вожделение — проявления
трех ипостасей целостного инстинкта самосохране­
ния! Вот так все незамысловато... Впрочем, этой неза­
мысловатости вполне достаточно, чтобы сделать нас об­
разцовыми невротиками. Наше погрязшее в морализа­
торстве сознание всеми фибрами своей души протестует
против первого, второго и третьего — против «постыд­
ного» страха, против «недопустимой» жажды власти,
супротив «аморализма» сексуальности! Да, налицо кон­
фликт! Подсознание, движимое этими тремя желания­
ми, диктует свои законы, а выкованное моральными ус­
тоями сознание грозит ему пальчиком и противится. По­
добный конфликт готов в любой, момент перерасти в
войну, но силы здесь не равные. Сознание, конечно, бу­
дет сопротивляться до последнего, но без посторонней
помощи (в лице психотерапевта) шансов у него нет.

Грехи мои страшные>грехи мои тяжкие

Подсознание, преследуя свои цели, будет наступать, а
сознание пытаться сохранить хорошую мину при дурной
игре. Мы страстно желаем, чтобы никто не узнал о
наших страхах, нам стыдно и страшно, и зачастую

---------- 2 40
 мы скрываем собственные опасения даже от самих
себя. Мы пускаемся во все тяжкие, чтобы оправдаться,
отмыться от позора собственного страха, мы с отчаяни­
ем, даже не веря в успешность своего предприятия, вы­
даем желаемое за действительное, всячески выгоражива­
ем себя. Только бы никто не догадался, что мы «мало­
душничаем»! Мы думаем, что это только наш грех, на
самом деле им поражены все, без исключения.
С властью все еще сложнее! Хотим ли мы власти?
Так, чтобы руководить страной или миром, — вряд ли,
подобных безумцев считанные единицы. Но стремле­
ние к власти — это отнюдь не жажда формального
титула, это иное — это желание навязывать другим
свои желания, свое видение мира. Мы бы удовлетво­
рили свое желание власти, если бы могли заставить дру­
гих людей испытывать нужные нам желания. Эти уст­
ремления куда более амбициозны, нежели невинное в
сущности желание стать президентом! Нам неловко
желать власти над людьми, но жажда власти над умами
и душами — это полное бесстыдство. Неудивительно,
что и здесь наше сознание пытается скрыть правду,
представить это стремление в благородном виде: «Я же
делаю это для тебя, для твоего блага! Ты просто не по­
Мужчина и женщи­ нимаешь!»
на являются как Наконец, секс. Вот уж действительно «поганое мес­
бы двумя субстан­
циями, распреде­ то». Сам по себе секс, конечно, не порок и не исчадие
ленными в самых ада, даже напротив, дело важное и полезное. Но нам
разнообразных со­ трудно себе признаться, что больш ая часть наших
отношениях в жи­
вых индивидуумах, «благих поступков» в основе своей содержит сексуаль­
причем коэффи­ ное влечение. Мы помогаем тем людям, которых счи­
циент ни одной из
этих субстанций не таем привлекательными, мы делаем хорош ие дела,
может равняться чтобы получить одобрение со стороны лиц, которых
нулю. Можно даже
сказать, что в об­ считаем привлекательными, мы вообще очень любим
ласти опыта нет ни этих «привлекательных лиц».
мужчины, ни жен­
щины. Существует Хочется думать, что наши поступки — следствие
только мужествен­ нашего альтруизма и душевной чуткости, но на са­
ное и женственное.
мом деле они имеют совершенно отчетливую эро­
Отто Вейнингер
тическую подоплеку. Если мы этого не осознаем,
 I)
(
гьйасть перВая

тем хуже для нас. И здесь опять конфликт между со­

знанием и подсознанием: подсознание хочет, а созна­
ние запрещает или смещает желание из сферы плот­
ской в сферу платоническую. Получается игра молодых
девушек: вроде бы и «да», но «нет», «и хочется, и колет­
ся, и мама не велит». Только эта «мама» — никакая не
мама, а сознание. Отдаться первому встречному, кото­
рый «так хорош, что спасу нет», или двинуть из семьи
на покорение новых «женских крепостей» — поступки
для сознания недостойные, но для подсознания весьма
и весьма желанные.
Вот и оказались мы благодаря сознанию и подсозна­
нию, между молотом и наковальней. Каков результат?
Формирование невроза, который характеризуется нали­
чием того или иного «невротического симптома».

Сокрытаясексуальность

О том, что сексуальность определяет все человеческое суще­

ствование, одновременно заявило два исследователя ^Зигмунд ^ .' 1^,
Фрейд и Отто Вейнингер. Последний, наверное, был куда более * Г; ;' 7
талантлив, но судьба к подлинным гениям немилосердна. Отто
Вейнингер опубликовал свою поистине фантастическую работу
«Пол и характер», когда ему был 21 год, — в 1900 году. В ней он
предвосхитил многие последующие «открытия» Фрейда и сформу­
лировал первую научную теорию бисексуальности. Уже в 22года „
г, i t. т. Простой социаль-
онбыл профессором Венского университета, а по всей Европе не- Ный контакт no-
медленно возникли научные организации его последователей и по- рождает стимуля-
„ ,, циюинстинкта,по­
читателей. Когда же юному гению исполнилось 23 года, он снял вышающего. эф-
комнату в доме, где умер Бетховен, и этой же ночью пустил себе фективность каж-
пулю.в сердце. Без всякого преувеличения, Вейнингер — самый д°^ ? ельногора~
юный из всехпризнанных научных авторитетов такого масштаба.
Его книга только при жизни автора, т. е. в течение двух лет, пре­
терпела 17 переизданий!
Так вот, в свой книге Отто пишет, что даже дружба возможна
только в том случае, еслимеждудвумя этими людьми существует оп­
ределенная степень сексуального притяжения. «Хотя половая воз-

---------- 2 42
 ЩихЗаперВаа

будимость,—пишет Вейнингер,—представляется противопо­

ложностьюи оскорблениемдружбы, но междумужчинамидруж­
ба вне полового, хотя бы и бессознательного, элемента невоз­
можна. Доказывается это уже невозможностью дружбы между
мужчинами, несимпатичными друг другу по внешности». Впро­
чем, надо думать, что ни один мужчина, испытывающий дружеские
чувства к другому, никогда не признается в том, что в их дружбе
есть и сексуальный момент. Почему не признается? Да потому, что
его сознание против, и хотя его подсознательное сексуальное влече­
ние доказывается фактами, сознание будет отрицать все и вся до
потери своего сознания.
Впрочем, раз уж речь зашла о фактах, то как вам следующий?
Патриция Розелл исследовала работающих канадцев. Внешняя
привлекательность оценивалась ею в баллах—от одного до пяти.
Выяснилось, что на каждую дополнительную единицу привлека­
тельности люди зарабатывали в среднем на 2000 долларов больше!
Иными словами, мужчины и женщины, бывшие «особенно краси­
выми», получают в среднем на 10 ОООдолларов в год больше, неже­
ли «особенно некрасивые» мужчины и женщины. Объективно
красивые люди не умнее и не талантливее некрасивых. Более того,
в том случае, если красавцы и красавицы полагаются только на
свою внешность, они вряд ли будут заинтересованы в том, чтобы
развиваться в каких-то других направлениях, т. е. в меньшей сте­
пени мотивированы на образование, повышение уровня профессио­
нальных навыков и личностных качеств. Вчем же загадка их удач­
ливости?
За ответом далеко ходить не придется. Кто берет этих «красав­
чиков» и «красавиц» на высокооплачиваемую работу, кто предо­
ставляет им эти преференции? Их потенциальные начальники, на­
ниматели. Чем же руководствуются последние, осуществляя свой
выбор? Судя по приведенным данным канадского исследования,
они руководствуются сексуальной привлекательностью нанимае­
мых сотрудников, т. е. в конечном счете своим собственным сек­
суальным влечением. Явление это поголовное, но вряд ли эти на­
ниматели сознаются в том, что, осуществляя свой выбор, они слу­
шают не свое сознание (оно в свою очередь, конечно, будет все от­
рицать: «Никакого секса! Только профессиональные качества!»), а
свое подсознание и скрытое в нем сексуальное влечение.

243-
 nLamt> пер&ш

Великая роль «симптома»

К психотерапевту обращаются с самыми разнооб­
разными симптомами — страхами, полным отсутст­
вием настроения, тотальной усталостью, апатией (ни­
чего не хочется делать), вспышками раздражительно­
сти и т. п. В качестве симптома выступают навязчивые
состояния, когда «что-то постоянно гоняешь в голове»,
«не можешь переключиться», «думаешь об одном и
том же». Кроме того, часты жалобы на телесные недо­
могания, корни которых уходят в психологические
проблемы, — это головные боли, нарушения сна, серд­
цебиения, ощущение перебоев в работе сердца, сла­
бость, чувство затрудненного дыхания, перепады ар­
териального давления, остеохондроз (об этом мы бу­
дем говорить ниже).
Почему возникают эти симптомы? Легче всего спи­
сать их на «объективные стрессы», например на пре­
словутые жизненные трудности, переживания, в связи
с внезапной смертью дальнего родственника, а также
на конфликты в семье, проблемы на работе, непослу­ ^ I* *^ •
шание ребенка, плохое самочувствие и т. п. Но ведь у <S-£ ЩФ
больш инства нормальных людей возникают трудно­
сти на работе и дома, у каждого нормального челове­
ка бывают проблемы со здоровьем, все это не уни­
кально. Однако у кого-то развивается невротический
симптом, а у кого-то нет. Невротический симптом не
способствует разрешению возникш их проблем, даже
напротив, усугубляет трудности. Тогда зачем он появ­
ляется? Его появление нелогично! Конечно, истинная
природа симптома — не формальный стресс, свя­
занный с какими-то жизненными неурядицами.
Природа симптома — конфликт, в который вошли
друг с другом сознание и подсознание.
Представим себе молодую, весьма привлекатель­
ную особу, подсознание которой ждет не дождется
страстного «демонического мужчину», чтобы пре-

244
 Щ гаВапервая

даться с ним счастью и мукам сексуального общ ежи­

тия. Однако наша девочка хорошо воспитана и знает,
что «секс в жизни не главное», «главное, чтобы чело­
век был хороший». Тут возникает проблема, посколь­
ку если мужчина «человек хороший», то «демониче­
ский мужчина» из него никак не получается. Вместо
безумия страсти она получит реверансы и поддакива­
ния. Сознанию-то только этого и нужно: и уважение
тебе, и хорошее отношение. Но для подсознания,
жаждущего страстной «ночи любви и ласки» на сено­
вале, подобный «ухажер в пенсне» никаким образом
не подходит! Не хочет оно «хорошего человека», а хо­
чет «демона во плоти»! Тем временем «хорошие люди»
напирают и жаждут вести девушку под венец! Катаст­
рофа! Что делать?!
Подсознание начинает протестовать. Как? Очень
просто: оно дурачит сознание! Однажды утром наша
героиня смотрится в зеркало и с удивлением замечает,
что она чудовищно толстая. На самом же деле она со­
всем не толстая, и при росте 175 см весит всего 55 кг. Но
ей кажется, что она толстая. Решение возникает неза­
медлительно: прежде чем выйти замуж, я должна по­
худеть, как минимум до 50 кг. И пошла невротическая
свистопляска! Красавица отказывается от еды и через
2 месяца достигает заветных 50 кг. Теперь-то
«хорошего человека»? Ну нет, дудки, не на тех напали,
Lti» "со& и ен н ой подсознание просто так не сдается!
культуры, гораздо Будучи 50 кг весу, наша героиня вдруг испытывает
более заметный в чудовищный, непреодолимый жор, садится к холо-
наши дни, с точки , ^
зрения этолога и дильнику и не отходит от негодве недели. Придя в себя,
врача, то даже при она бежит к весам — и, о боже, 62 кг! Немедленно ху-
невысоком уровне ,т. „ _ .~
«шит иииршяит деть! И все начинается по новой. Доходим даже до 48 кг,
знаний можно за- но вот снова жор. Мы едим и, чтобы не растолстеть,
с^ й с т в , имеющих сРазУ после приступа обжорства бежим к унитазу, засо-
явно патологиче- вываем себе два пальца в рот и исторгаем оба только что
с к и й характер. поглощенных батона белого хлеба. Теперь осталось
Конрад Лоренц сделать из этого комплекса мероприятий «голодание-
yis/» обжорство-рвота» полноценную привычку...

245т-
 г Чх«япь перЗаа

В результате вместо дворца бракосочетания она в

кабинете у психотерапевта, т. е. у меня. Через пять ми­
нут разговора выставляю диагноз: «Нервная анорек­
сия. Булимический вариант». Еще через десять минут
спрашиваю: «А как дела с либидо обстоят? Сексуальное
влечение есть? Половую жизнь ведете?» «Да какая там
половая жизнь, доктор! — восклицает моя собеседни­
ца. — Никакой половой жизни нету, а главное, теперь и
не хочется! Мне бы от этих рвот избавиться и похудеть
до 50 кг». Я снова спрашиваю: «А вот тот молодой че­
ловек, который к вам сватался... Как он?» «Ну как-как...
Переживает за меня. Я-то теперь как переживаю! Он та­
кой замечательный, разве же я могу с этой своей рво­
той за него замуж выйти! Это будет нечестно с моей
стороны». Блестяще! Мы наблюдаем полную и безого­
ворочную победу подсознания над сознанием. Уточ­
ним, что же все-таки происходит...
Посватался к девушке «положительный» молодой
человек, правда «не орел». Сознание — за, а подсозна­
ние — против. Все ее страстное женское существо ожи­
дало «рокового мужчины», а явился э т о т — ни рыба ^ £ - V*.,
ни мясо. Сознание говорит: «Под венец!», а подсозна- ‘^
ние: «Ни за что!», — и начинает действовать. Как? Сна-
чала оно исподволь заставляет сознание найти повод,
позволяющий отложить свадьбу. Повод отыскивается
быстро: «Толстая, не гожусь я пока в жены, надо поху­
деть». Худеем до 50 кг. Цель достигнута — надо под ве-
нец, но снова прежний конфликт. И подсознание выки- что-то, признайте,
дывает новый крендель:
r
жор.
г
Конечно, голод нашей
^
ге- когда