Вместе с первым.

Жизнь оперных певцов, особенно оперных звёзд,

представляется простым людям чем-то необыкновенным,
загадочно-прекрасным.

Но я хочу рассказать о певцах второго положения, к которым

себя отношу. На русской оперной сцене их называют “моржи”.
Почему? Не знаю. Наверное, потому что моржи _ это неуклюжие,
неповоротливые животные, которые изредка издают не очень
приятные для уха звуки. Это насмешка, конечно. Вообще упрёки,
замечания и прочая сыплются на бедных “моржей”, как из рога
изобилия. Мало о ком рассказывают столько всяких баек и
анекдотов. Мало на кого с таким наслаждением обрушивают свой
гнев дирижёры и режиссёры, зная заранее, что бедный “морж” не
посмеет ответить. А ведь участь их нелегка. Я вспоминаю свою
самую первую роль в театре - Няня Ярославны в “Князе Игоре”. Я
никогда не забуду того холодного ужаса, который испытала в тот
вечер. Рядом со мной за кулисами стояла прежняя
исполнительница этой роли Анастасия Павловна Перфилова,
согревала в своих руках мои ледяные руки и говорила:” Ты так
волнуешься, что даже я дрожать начинаю”. А всего-то спеть нужно
было одну фразу.
Надо сказать, сколько бы ты ни репетировал перед
спектаклем, полной уверенности никогда не будет. На сцене всё
другое - другие расстояния, свет тебя то ослепляет, то ты в темноте
на кого- то натыкаешься, оркестр где-то далеко, декорации тебя
пугают. И главное, этот страшный, тёмный, шевелящийся зверь -
зрительный зал. Всё это наваливается на новичка, а именно
новичкам чаще всего и поручают “моржовые “ роли.
В общем, в тот вечер на сцене я как-то очутилась и фразу
свою спела, и тотчас унеслась за кулисы, напрочь забыв, что я
должна остаться рядом с Ярославной. Помню только удивлённый
взгляд Ларисы Зыряновой, которая пела в тот вечер Ярославну. И
ещё раз надо было мне выйти и остаться с ней, чтобы
поддерживать её, успокаивать. И я вышла, и снова неведомая сила
утащила меня за кулисы. Но в целом всё обошлось в тот вечер,
никто не пострадал.
Считается, что “моржовые” партии поют либо очень молодые,
либо очень пожилые певцы, а также те, кто по голосу “не
дотягивает” до первых партий, неудачники в общем. И вообще это
что-то такое второразрядное и неважное. В этом, конечно, есть
своя правда, такая, обывательская, я бы сказала. Но это не вся
правда. И мне хотелось бы поговорить о своём опыте, о живых
примерах исполнения таких ролей, постараться развеять расхожее
мнение.
Прежде всего, всем, кто любит оперу, советую прочесть книгу
великого итальянского певца, режиссёра и просто очень умного и
образованного человека Тито Гобби “Мир итальянской оперы”. Не
пожалеете, очень увлекательная книга. С каким уважением,
симпатией относится он к исполнителям ролей второго плана,
какими важными считает их действия, их существование на сцене!
“...Если бы сегодня мне пришлось ставить “Отелло”, я ломал бы
голову в основном над тем, кто будет петь Кассио и Эмилию,”-
писал он. (Кассио и Эмилия - это второстепенные персонажи в
опере “Отелло” Верди.) От него я узнала, что в Италии таких
певцов называют красивым словом COMPRIMARIO. В переводе с
итальянского это значит “вместе с первым”. Это почётно и
значительно, это подразумевает взаимную поддержку и сознание
того, что все певцы в спектакле делают общее дело, все важны! В
своей книге он разбирает несколько итальянских опер с точки
зрения режиссёра, и разбор этот неизменно начинает с самых
маленьких партий, даже бессловесных.
А теперь позвольте процитировать Интернет: “Эти небольшие
роли сложны тем, что нужно выразить характер персонажа за
отведённое ему короткое время и при этом нет возможности
исправить ситуацию, если что-то пойдёт не так. Впечатление от
исполнения артистом роли компримарио распространяется на
общее впечатление от спектакля.”
Многое ещё можно сказать о вторых партиях. Среди них не
только “кушать подано”, но и партии, хоть и не большие, но
требующие и владения голосом, и диапазона, и немалого
актёрского мастерства, а многие партии второго плана наряду с
главными исполняли и исполняют ведущие, всемирно известные
певцы (Дмитрий Хворостовский - Жермон в Травиате, Иван
Козловский - Юродивый в “Борисе Годунове”, Йонас Кауфман -
Итальянский певец в “Кавалере розы” и другие.)
Таковы краткие теоретические выкладки. Но мне не терпится
перейти к практике.
Когда я поступила в театр, мне, как и всем молодым певцам,
страстно хотелось петь главные партии. Но не всё складывается, как
мечтаешь, и приходилось петь много вторых партий. Я очень
огорчалась по этому поводу, а концертмейстер, незабвенная наша
Ирина Павловна Корнеева, успокаивала меня:” Даже если ты
будешь всю жизнь петь только вторые партии, ты всё равно будешь
на сцене, ты будешь заниматься любимым делом, а чтобы было
интересно тебе и зрителю, относись к своим ролям, как к главным,
без скидок на то, что они второстепенные. Вот ты сейчас поёшь
Няньку (мы как раз проходили партию Няни Тамары в опере
Рубинштейна “Демон”, момент, когда вся семья узнаёт о гибели
жениха Тамары и выражает свои чувства в большом ансамбле
“Князь дорогой наш, князь наш любимый, жребий несчастный
достался тебе...”). Ты просто стоишь и просто поёшь, и на твоём
лице читается, как тебе грустно, что тебе не дают главных ролей. А
это южная женщина, грузинка, она открыто, темпераментно
выражает свои чувства - может быть заламывает руки, воздевает их
к небу, может, раскачивается из стороны в сторону, как маятник”.
Мне сразу стало ясно сценическое поведение моей героини. Я
поняла, что каждый персонаж на сцене должен жить и жить своей
особой жизнью. Кто-то скажет- не бог весть какое открытие, все это
знают. Но одно дело знать, а другое понять, поверить. Во всяком
случае на следующем спектакле оперы “Демон” режиссёр меня
похвалил.
Я вспоминаю нашего замечательного компримарио Евгения
Павловича Седова. Вот идёт “Тоска”. У него там крошечная роль -
Тюремщика. - Открыл дверь тюремной камеры, встретил
Каварадосси, которого в эту камеру привели солдаты перед
казнью, выполнил его последнюю просьбу... Всё, вся роль. Евгений
Павлович всё делал без суеты, просто, как-то торжественно-
спокойно. Верилось, что этот человек каждый день видит смерть. Я
сидела в зале и чувствовала волнение. Актёр создал нужное
настроение,” проложил дорожку “ главным героям. Вот вам и
маленькие роли!
Вообще Евгений Павлович достоин гораздо большего, чем
несколько брошенных вскользь слов. Я как сейчас вижу его -
плотный, весь округлый какой-то. И голос - низкий , звучный.
 Дикция - просто великолепная! Его репертуар далеко не
исчерпывался ролями вроде Тюремщика в “ Тоске”. Барон Зетта в
“Весёлой вдове”, Фальк в “Летучей мыши”, Король в “Синей
Бороде”, Зупан в “ Цыганском бароне”... Да разве всё упомнишь?
Оперы, оперетты, детские спектакли, мюзиклы... Везде
естественный, выразительный, я бы даже сказала заразительный,
он сразу завоёвывал зал. Это не пустые слова! Само его
присутствие на сцене было каким-то увлекательным. Есть же такие
актёры! Увы! Даже имя его сейчас редко кто помнит, я думаю.
Такова- то наша “моржовая” судьба!
Я не ставлю перед собой цель рассказать обо всех ушедших от
нас и ныне живущих и успешно работающих замечательных певцах,
которые поют вторые партии. Их очень много, а я пишу лишь
краткие заметки, очень субъективные, а Евгения Павловича Седова
упоминаю в качестве примера.
Возвращаясь к своей скромной особе, хочу рассказать о
первой своей значительной “ моржовой” роли - Маддалены в
опере “Риголетто”. Я мало что умела, но у меня было много
энтузиазма. Маддалена - разбойница, завлекает мужчин, а братец
её их грабит и убивает. Страшноватая парочка! Но я, честно говоря,
не думала об этом. В клавире есть ремарка:” Спарафучиле (брат М.)
стучит в потолок шпагой. Сверху сбегает весёлая девушка в
цыганской одежде.” От этого я и отталкивалась. И ещё мне
(Маддалене) очень нравился Герцог-молодой, красивый, щедрый,
каким я его представляла. Я ещё не умела фиксировать какие-то
свои актёрские находки, поэтому играла по наитию, кидалась в
роль, как в омут - выплыву-не выплыву. Отчаянно кокетничала с
Герцогом, изображала из себя этакую Кармен, накручивая на палец
чёрный локон. Потом всё делала, чтобы спасти возлюбленного.
Может, я что-то делала неправильно, но я всю себя без остатка
вкладывала в эту роль, и публике моя Маддалена нравилась.
Разбирая старые фотографии, я нашла письмо с вложенной
открыткой: “Испытывая каждый раз волнение, как зритель, при
Вашем появлении на сцене, с большой благодарностью обращаюсь
к Вам. Особенно люблю Вас в “Риголетто”. Не знаю, что испытывает
артист на сцене, творя сцену, лично я очень волнуюсь, а Вам
думаю, тоже очень приятно играть ( сцена с Лариным). Аля, милая!
Будьте счастливы в жизни и удачливы на роли. Ей Богу, Вы
заслуживаете Доброго! Ваш зритель. 20/1-94.”
Вот такой неизвестный поклонник. Эта открыточка очень дорогого
стоит. (Михаил Семёнович Ларин пел Герцога. Он был моим
партнёром во многих спектаклях, вспоминаю его с
благодарностью).
Потом было много ролей - серьёзных, ответственных и совсем
маленьких, на одну-две фразы. Отнюдь не всё и не всегда было
гладко и безоблачно, но я всегда старалась, чтобы мои персонажи
были “живыми людьми”.

Говоря о значении вторых ролей, я хочу рассказать ещё об

одном впечатлении. Я не раз смотрела оперу “Севильский
цирюльник” из театра Метрополитен. Одна и та же
замечательная постановка, только разные составы
исполнителей. В главных ролях такие звёзды, как Хуан Диего
Флорес со своим “солнечным” тенором, молодой Лоренс
Браунли, Джойс ДиДонато со своими потрясающими
колоратурами, изящная Изабель Леонард, Петтер Маттеи,
который кажется так и родился в своих полосатых штанах и с
гитарой - так он органичен в роли Фигаро, другие замечательные
певцы. Встреча с каждым из них - счастье. Но с не меньшим
нетерпением я ждала появления двух персонажей, которых
играют неизменно одни и те же актёры. Это Берта -
домоправительница Бартоло и Амброджо - его слуга. Главные
исполнители меняются, эти - никогда, и никогда не приедаются.
Амброджо - долговязый, белобрысый, страшно нелепый малый,
волосы висят неровными прядями. И всё время засыпает, и всё
время тем не менее в гуще событий. Все об него спотыкаются,
его роняют, на него случайно наступают ногами, его неуклюжим
телом заклинивает двери. Он ужасно смешной! Ну, наверное,
здесь есть немного клоунады, но он так на месте, так “ в жилу”
всё, что он делает! Он помогает главным исполнителям, как бы
подставляет им плечо. Перенося на себя в какой-то момент
внимание зала, он даёт им роздых.
А Берта? Я представляю, что она из крестьян, прижимистая,
знающая цену денежкам, опрятная, чопорная. Конечно, ей всё
противно в этом бестолковом доме, вот Бартоло она бы прибрала к
рукам! И внешность очень выразительная. Громоздкая, немного
нескладная фигура, острые черты лица, презрительно поджатый,
тонкогубый рот, не умеющий улыбаться. В сердцах швыряет она в
корзину всё, что попадётся под руку, пытаясь навести порядок. В
общем, колоритная особа!
Всё это, конечно, мои личные впечатления, очень субъективные. Я
просто рассказываю о близком и любимом предмете и могу это
делать бесконечно, но что-то нужно оставить и на потом.
Продолжение следует.