************
Последствия английского
https://ficbook.net/readfic/5317784
***********************************************************************************
************
Направленность: Слэш
Автор: cherry-moon (https://ficbook.net/authors/176966)
Описание:
Антон — самый обычный парень со своими друзьями и проблемами, который собирается
сдавать английский. Но вот жизнь преподносит ему сюрприз в виде нового учителя
английского, и парень надеется, что всё наконец пойдёт нормально, но уже с первых
секунд, как учитель переступает порог кабинета, Антон понимает, что подтянуть
английский не получится.
**Или**
Школьное AU, в котором Антон — одиннадцатиклассник, а Арсений — новый учитель
английского.
Примечания автора:
Я просто оставлю это здесь
https://twitter.com/_your_rina_/status/991377110215348224
https://twitter.com/_l_i_k_/status/982308964082814976
https://www.youtube.com/watch?v=oyasCvtd2qc
Через пять минут вдали мелькает нужный автобус, и люди на остановке оживляются.
Антон понимает, что, раз уж на то пошло, придётся проявить наглость, чтобы уехать с
этой остановки. И именно поэтому Шастун, худой и высокий парень, старается как
можно быстрее протиснуться между людьми, чтобы повысить свои шансы попасть в
автобус. Когда он подъезжает и двери открываются, вперёд Антона проскакивает
молодая девушка, за ней мужчина средних лет, а уже потом и сам Шастун. Автобус
заполняется до отказа, отчего люди прижимаются друг к другу, и становится
жарковато. В некоторой степени, он победил — он смог залезть в этот автобус. Но
сегодня же не его день, точно.
Но парень-то на самом деле и не такой низкий, просто Шастуну нужно было что-то
ответить. И, чтобы не продолжать эту высокоинтеллектуальную беседу, Антон без
каких-либо комментариев обходит его, направляясь к воротам. Он быстро забегает, и
до звонка остаётся две минуты. То, с какой он скоростью бежит на третий этаж, не
бежит даже гепард, и Антон сейчас крайне счастлив, что имеет такие длинные ноги.
Когда он заходит в кабинет и закрывает за собой дверь, раздаётся звонок. Шастун
выдыхает, прикрывает на секунду глаза и, поздоровавшись с учительницей, плюхается
на своё место рядом с другом, тут же падая головой на парту. Он переводит дыхание
секунд пять, а затем достаёт учебник и поднимает глаза, когда перед его носом
падают два листа, соединенных между собой скрепкой. Его одноклассница Вероника
продолжает раздавать усложненные варианты для тех, кто выбрал английский для сдачи,
а потом раздаёт обычные для остальной части класса.
— Я решила, что напоследок вы можете ещё раз показать свои знания для меня, так
что приступайте к контрольной работе, — говорит старуха, и Антон сжимает челюсти,
чуть ли не скрипит зубами, потому что эта ведьма специально приготовила для каждого
отдельный вариант (подписала в углу красной ручкой своим корявым почерком фамилии),
и, точно решив поиздеваться, дала Шастуну тему, которую он, мягко говоря, недоучил.
На пять неправильных ответов по этой теме у него приходился лишь один правильный, а
значит, Антон точно завалит эту контрольную и получит двойку, может, даже не одну.
Сегодня точно не его день.
День проходит быстро, и Антон уходит с последних и совсем ненужных двух уроков —
информатики и физкультуры. Он возвращается домой, бросает вещи и уходит с друзьями
в кино. Лучший друг Шастуна — Дима Позов и подруга Валерия Ким ждут Антона у
торгового центра, и, подходя, парень уже издалека видит, как подруга — девушка
невысокого роста, по грудь Антону, с длинными, ниже лопаток светлыми волосами и
зелёными глазами — что-то крайне настойчиво доказывает Позову, который выше Леры на
голову, с короткой стрижкой и очками на глазах. Ким что-то показывает Диме в
телефоне, чуть ли не тыкая тот парню в лицо, и повторяет:
Позов возмущается: что такого в этом белом комке шерсти, называемого котом. Антон
только смеётся, смотря за этой сценой. А когда Лера топает ногой и замечает
Шастуна, то тут же подбегает к нему, теперь показывая ему котика на экране.
Шастун не парится по поводу ответа, ведь если начать спорить с Лерой, это ничем
хорошим не кончится, и говорит:
Домой Антон возвращается к семи часам вечера. Парень делает лишь математику,
профильный уровень которой ему тоже придётся сдавать, и читает биологию, по которой
его завтра обязаны спросить, ведь у него меньше всех оценок в классе. Расправившись
с домашним заданием за полчаса, Антон садится на кровать с ноутбуком и открывает
«ВКонтакте», тут же вливаясь в беседу с друзьями и параллельно слушая музыку. Он
ужинает вместе с родителями через полчаса, потом принимает душ и в девять вечера
возвращается в сеть, просиживая там добрых два часа, которые пролетают крайне
быстро. Не урок английского, уж точно. Спать Антон ложится в одиннадцать, но
засыпает лишь в двенадцать. В его мыслях часто мелькает интерес к завтрашнему уроку
английского.
Интерес такой сильный, что именно из-за этого парень долго не спит. Как будет
выглядеть учитель, сколько ему будет лет, найдут ли они общий язык. Всё это
остаётся загадкой и не позволяет уснуть, но он всё-таки вырубается. А когда
приходит время вставать, даже предстоящий урок не создаёт мотивации. Шастун сначала
думает поспать, но потом всё же поднимается: он не может пропустить то, как на
«трон» старой грымзы сядет новый учитель. В это утро добраться до школы не
составляет труда — автобус приезжает полупустой, и Антон, устроившись на сидении,
включает музыку в наушниках, прижимаясь головой к прохладному стеклу.
Английский стоит третьим, а первым, конечно же, «самый любимый урок» Шастуна —
биология. Как и ожидалось, его вызывают, и парень, пару раз запнувшись,
рассказывает параграф «Факторы эволюции», над которым просидел вчера пятнадцать
минут. Биология всегда давалась Антону легко, и именно поэтому его мама всё время
уверяла парня, что тому следует пойти учиться на врача. Антону же это не нравилось,
и он больше хотел идти в направление международного бизнеса. Пройдя через множество
споров с родителями, он всё-таки отстаивает своё решение и поэтому выбирает для
сдачи экзаменов такие предметы, как профильный уровень математики, обществознание и
английский язык. Антон держится относительно прилично по данным предметам, но вот
английский всё время падает, и парень из кожи вон лезет, чтобы подтянуть его, что
ему, конечно же, не позволяет сделать учительница.
Антон до сих пор помнит, как был рад, узнав об уходе старухи. Он чуть ли не прыгал
до потолка и еле мог сдержать улыбку. Это было просто прекрасно! Шастун думал, что
«ой, подтяну английский и не буду париться», но как бы не так.
Раздаётся трель звонка, и открывается дверь. Антон встаёт, но, скрючившись над
партой, дописывает последнее предложение. Новый учитель подходит к столу и
останавливается, поправляя чёрную рубашку. Весь класс уже поднялся, и всё внимание
обращено только на Антона, еле поднимающегося со своего места. Он слышит чуть ли не
влюблённые вздохи одноклассниц и их перешептывания, уже представляя внешность
учителя. Все ждут его ещё пару секунд, и Антон, поставив точку, закрывает тетрадь и
выпрямляется, поднимая взгляд на человека за столом.
— Блять!
— Ты че?
Шастун, почему-то, продолжает надеяться, что учитель его не услышал, хотя шансов
совсем нет. В него врезается строгий взгляд, и учитель хмурится, сдвигая брови.
— Как тебя зовут?
Антон просыпается не сразу, поэтому даже не понимает, что вопрос адресован ему.
Только когда Позов вновь толкает его, парень возвращается в реальность, растерянно
оглядываясь.
Парень хмурится, говорит ученикам сесть на свои места и выходит из-за стола. Он
сцепляет пальцы в замок и опускает их перед собой.
— Меня зовут Арсений Сергеевич Попов. Я буду учить вас английскому языку и
постараюсь всем, кто сдаёт мой предмет в конце этого года, максимально помочь,
чтобы вы набрали как можно больше баллов. Постепенно я запомню вас всех и, если
вспомню что-то о себе, что вам будет необходимо знать, сообщу. А пока давайте
проверим, на каком уровне находятся ваши знания, — Арсений Сергеевич отходит и
садится за учительский стол. — И к доске у нас пойдёт Шастун. Раз уж ты позволяешь
себе выражаться подобными словами, значит прекрасно знаешь русский язык и уже
поднимаешься на ступень выше, используя маты. А теперь проверим твоё знание
английского языка. Прошу, — махнув рукой на доску, Попов откидывается на спинку
стула, явно намереваясь насладиться представлением.
Антон поднимается и, тихо матерясь себе под нос, выходит к доске. Он хочет
развлечение — будет ему развлечение. Шастун останавливается около доски и
разворачивается к учителю.
Шастун кивает, берёт в руки мел, который тут же пачкает его пальцы, и начинает
писать на доске перевод предложения. Арсений Сергеевич проговаривает предложение,
когда Антон останавливается, потому что забывает часть предложения, и с интересом
наблюдает за тем, как парень работает у доски. Когда перевод написан, учитель
смотрит на предложение и, быстро прочитав его, поднимает взгляд на Шастуна.
Арсений Сергеевич слушает его, пару раз кивает и, когда Антон заканчивает, то
говорит «правильно» и диктует следующее предложение. Антон быстро разбирается и с
ним, и с правилами употребления Past Perfect и, опять всё рассказав, видит, как
учитель вновь кивает и диктует последнее, как он обещает, предложение. Антон
объясняет употребление притяжательного падежа и уже кладёт мел, отряхивая руки и
собираясь на своё место, как учитель начинает говорить:
— Well… I chose to take the exam of English because I, first of all, like this
language. Secondly, I want to know English better. This is an important language.
And finally I should pass the exam of English to study at the university.
Пока Шастун продолжает посылать учителя в своей голове как можно дальше, парень
говорит с его одноклассниками и рассказывает, как планирует с ними работать:
Лера, сидящая на среднем ряду, отвечает, что через пять минут, и Арсений Сергеевич
благодарит её. Девушка улыбается и убирает ручку с колпачком в виде котика на нём в
рюкзак. Дима, наблюдая за этим, фыркает и поворачивается к Антону.
— Что такое?
Остальные уроки проходят почти незаметно, и вот уже Шастун выходит из школы,
направляясь на остановку. Он достаёт наушники и включает громко музыку, утыкаясь
взглядом себе под ноги. Антон идёт, запихнув руки в карманы куртки, и пинает
парочку камешков по пути, которые скрываются где-то в траве клумбы. Но, видимо, его
невезение всё ещё при нём, ведь Антон врезается в человека и чуть не падает назад
от неожиданности.
Шастун вырывает свой локоть и, кивнув, без слов уходит. Попов удивлённо поднимает
одну бровь, смотря на ученика, но затем оставляет этот инцидент в покое и садится в
свою машину.
Через пятнадцать минут Шастун уже стучит в дверь Димы и, когда ему открывают,
заваливается в квартиру, тут же скидывая со своих ног обувь.
В 10:37 раздаётся звонок в дверь, и Позов, еле передвигая ногами, идёт открывать.
Он ерошит волосы и на ходу надевает очки. Дима пару раз щелкает ключом в замочной
скважине и затем, обхватив рукой металлическую ручку двери, опускает её вниз и
тянет на себя. Из подъезда в квартиру врывается морозный воздух. И не только
воздух. Ким залетает в квартиру, проскальзывает мимо Позова и, дождавшись, когда
парень повернётся к ней, хмурится, грозно смотря на него.
Позов неуверенно кивает и закрывает дверь на ключ, помогая девушке снять с себя
пальто. Она закутана в шарф, в котором прячется чуть ли не всё её лицо. В этом
девушка кажется ещё более миниатюрной, почти крошечной, особенно, если рядом Антон.
Дима, дождавшись, когда Лера запихнёт в рукав большой бежевый шарф, вешает одежду
на крючок. Ким быстро избавляется от ботинок, которые кажутся на её ногах просто
огромными. Да что уж там, на ней всё кажется огромным! Девушка прижимает к себе
решебники по химии и биологии и парочку тетрадей. Они ненадолго замирают, и Дима
чувствует себя не в своей тарелке. Ким выдыхает и наклоняет голову в бок, говоря:
— Вы опять?
Позов молчит и не смотрит Лере в глаза, потому что, наверное, если это сделать, то
от него и не останется даже пепла. Ким разворачивается и направляется к комнате
парня, где они обычно подготавливаются к экзаменам.
— Антоха, беги, — кричит парень, но Лера успевает раньше него забежать в комнату и
тут же бросается к кровати, на которой, развалившись, спал Шастун. На слова Димы он
говорит нечленораздельное «агрх» и даже не открывает глаза. Ну что ж, это его
проблема, решает Позов и останавливается в дверях.
Шастун только успевает открыть один глаз, когда на него налетает Лера с
учебниками. Девушка запрыгивает на кровать и принимается бить парня, который
закрывается руками и даже пытается отбиваться. Ким говорит что-то по поводу того,
что они «совсем офигели» и «заколебали нажираться». Шастун же бросает «Поз, убери
эту истеричку», и Дима, подойдя к кровати, прежде, чем обхватить подругу в кольцо
из рук и остановить насилие, получает пару раз по голове решебником по биологии.
Антон подпрыгивает с кровати, обматывая вокруг бёдер одеяло.
— Ты почему не предупредил?
— Я сказал тебе бежать, но ты продолжил благополучно дрыхнуть, пуская слюни, —
говорит в ответ Дима.
— Мы… я… не… — Антон и Дима перебивают друг друга, но всё равно не могут сказать
ничего нормально, от чего Лера начинает смеяться, но, всё же сдерживаясь, подходит
к окну и открывает его, потому что «Фу, Антон, накурил тут». — Я вообще-то в
трусах, — немного придя в себя, фыркает Шастун.
Позов стоит и не может ничего ответить, лишь хлопает глазами и растерянно смотрит
на смеющуюся Леру.
— Да-да, давай, рассказывай мне тут, — махнув рукой, произносит Ким и улыбается.
Она бросает учебники на стол.
— Как ты меня сейчас назвал? — щурится Лера и выставляет вперёд руку, складывая
пальцы, как у Человека-паука. — Сейчас вжух и улетел.
— А вот теперь беги, швабра, беги, — предупреждает его Лера и, дав пару секунд,
которыми парень, конечно же, не воспользовался, бежит за ним.
Позов и Ким ржут за дверью, как самые настоящие кони, но их смех приглушается,
когда они уходят на кухню. Антон, тоже немного просмеявшись, умывается и,
дотронувшись до ушибленного плеча, стискивает зубы. Возможно, даже появится синяк.
Шастун возвращается в комнату и, натянув на себя джинсы с кофтой, проходит на
кухню. На столе уже стоит тарелка с бутербродами, два из которых, видимо, уже съел
Дима, и кружка с кофе для Антона. Позов запихивает в себя остаток второго
бутерброда и запивает это всё таким же, как и у Шастуна, кофе. Лера, облокотившись
на кухонную тумбу, тоже пьёт кофе.
— Ты меня почти покалечила. Из-за тебя у меня болит рука, — сев на стул,
произносит Антон и, слава богу, не запихивает себе раньше времени в рот еду, потому
что подруга отходит от тумбы и подходит к нему.
— Почти не считается, — хмыкает Ким. — Я всегда заканчиваю своё дело, — и ударяет
по плечу Антона ещё раз ладонью, от чего тот издаёт писклявое «ай».
Ким смеётся и уходит в другую комнату, пока Дима тоже тихо смеётся с набитым ртом.
— Ты вообще знаешь, что все актёры, которые снимались в рекламе сигарет, умерли от
рака лёгких?
Антон отвечает что-то Ким, которая, скрестив руки на груди, смотрит на него. Даже
при их разнице в росте Лера кажется намного взрослее сейчас. Её суровый взгляд,
который бывает, только когда кто-то что-то натворил, способен, кажется, прожечь
дыру в человеке. Они ещё немного спорят. Ну, как спорят: Ким выносит мозг Шастуну,
пока тот закатывает глаза и подпирает щёку рукой. Позов даже смеётся моментами, но,
когда Лера переводит взгляд и на него, замолкает.
Родители не чувствуют запаха. Не зря же Антон ещё десять минут ходил вокруг дома в
такой ветер. Парень решает, что, раз уж делать сегодня будет нечего, он сделает
домашнее задание на понедельник, которого, собственно, не так уж и много, и будет
свободен вечером. Если он сделает сегодня, то завтра сможет отдыхать и не париться
по этому поводу. Возможно, Антон позовёт Диму и Леру прогуляться куда-нибудь.
В общем, Антон ещё долго страдает фигней: заполняет дневник на пару недель вперёд,
раскладывает вещи в шкафу, чистит клавиатуру ноутбука. И, честно говоря, парень ещё
никогда не был так рад тому, что за окном наконец-то стемнело, а на часах было за
семь часов вечера. Переделав все возможные дела, Антон приготавливает себе большую
тарелку попкорна, бегает в магазин за колой и чипсами и, вернувшись, заходит на
сайт с новинками кино. Из предложенного нет ничего интересного, и парень открывает
вкладку с сериалами, к которым вышли новые серии. В общей сумме их четыре, и Шастун
думает, что «в самый раз». На просмотр он тратит три часа. В пол одиннадцатого он
заходит «ВКонтакте» и, пролистав ленту, уходит в душ. По возвращении Антон пишет
Лере и Диме сообщение, не пойти ли им завтра в кальянную. Через полчаса уговоров с
поздними звонками на телефон Шастун всё же уламывает обоих друзей, которым,
действительно, больше ничего не оставалось, как согласиться. (Вспомним, как Позов
говорил, что Антон — упёртый баран.) Парень ложится спать в час ночи.
Перекатывается с боку на бок, борясь с желанием выкурить сигарету, но всё же
засыпает. Нет, Антон, прекращай курить, если не хочешь сдохнуть раньше времени.
Они проводят там три часа, и Лера частенько, когда Антон специально выдыхает дым в
лицо Ким, отмахивается и шикает на него, чтобы тот прекратил так делать. Делать
этого он, конечно же, не перестал. Лера злится, Дима смеётся над ней, а Антон
расслабляется.
Шастун ещё выкуривает сигарету перед тем, как зайти домой, и, конечно же, проводит
на улице ещё десять минут, чтобы проветрить одежду. Вечером он тупо зависает в
телефоне и переписывается с Димой, угарая над очередным мемасиком, который прислал
ему друг. В десять (так рано!) он ложится спать и засыпает очень быстро. Давненько
такого не было!
Шастун утром встаёт с трудом. Видимо, выспаться в будний день ему не суждено. Да,
такое просто невозможно. Антон поднимается с кровати через десять минут после
будильника, уже представляя, как будет бежать за автобусом. Но подушка такая
мягкая, а одеяло такое тёплое. Вы должны понять его.
Уже надев рубашку и штаны, Шастун приходит на кухню и заваривает себе кофе. И, как
вы думаете, что же происходит дальше? Правильно, он проливает этот чёртов, к тому
же ещё и горячий, кофе на себя, то есть на белую рубашку и штаны. Парень матерится
и убирает наполовину пустую кружку в раковину. Кофе попить он точно не сможет.
Жидкость пропитывает рубашку и неприятно обжигает пресс, стекая ниже. Мать Шастуна
заглядывает на кухню и охает, застывая с зеркальцем в одной руке и тушью в другой.
Парень фыркает и, обойдя маму, уходит в ванную. Он стягивает с тела мокрую одежду,
входит в душ и, быстро ополоснувшись, дабы смыть с себя липкий кофе, выходит,
обматывая вокруг бёдер полотенце. Антон проводит рукой по волосам и идёт в комнату.
Надо ещё успеть переодеться. Так, видимо, на первый урок вовремя ему точно не дано
попасть.
Шастун натягивает джинсы и белое худи, почему-то надеясь, что ему не сильно влетит
за отсутствие формы. На улице прохладно, но другого выхода нет, и Шастун думает,
заболеет ли он после сегодняшнего дня. Ему подцепить какую-нибудь заразу не
составит труда. Когда он уже натягивает последний, третий, браслет на руку,
раздаётся голос матери.
— Тош, мы с папой подкинем тебя до школы. Но тебе всё равно лучше поторопиться.
Шастун хватает рюкзак и, перебросив его через плечо, не забыв, конечно же, телефон
с наушниками, выскакивает в коридор. Мама уже обувается, а отец, скорее всего, уже
сидит и прогревает машину. Антон быстро натягивает парку тёмно-зелёного цвета,
зашнуровывает ботинки и, надев чёрную шапку, выходит из квартиры. Он спускается и
садится на заднее сидение, через три минуты приходит мама, и семья выезжает со
двора.
— Шастун, мне тебе что, будильник подарить? Или приходить к тебе и будить? — она
возмущается, но после машет рукой. — Ладно, садись.
Антон молчит. Сказать тут ведь на самом деле нечего. А даже если и есть что, то
лучше от этого не станет. Арсений Сергеевич же продолжает.
— Мне сказали отнести журнал, — говорит Антон и прижимает заветный журнал к груди.
— Я их не видел до конца, — подняв палец, примечает он. — А так посмотрим, как ты
будешь учиться в дальнейшем. Но я всё-таки советую тебе нанять репетитора, — и,
развернувшись, выходит из учительской, оставляя Шастуна, который от злости только
пар из ноздрей не пускает.
Пару раз Дима, заметив, как хмурится друг, спрашивает, что произошло, но Антон
отмахивается и утыкается обратно в телефон, ведь игра такая интересная. Да-да,
очень. Но думает парень уж точно не о том, что его крепость вот-вот завоюют.
Отсидев остальные уроки, Шастун едет с друзьями домой. Лера выходит на две
остановки раньше. Дима же едет с Антоном и, как только подруга покидает их
компанию, достаёт друга расспросами.
— Шастун, не пизди. Ты злой как собака. И задумчивый ещё. Давай, колись, — Дима
толкает Тоху локтём, и тот поворачивается, но позже встаёт с сидения и выходит из
автобуса. — Тох, говори уже.
Шастун всё же решает, что лучше рассказать. И тут его просто прорывает, как
плотину в фильмах про катастрофы.
— Ну может реально стоит пойти? — хмыкает Позов, и Антон удостаивает его таким
взглядом, как будто он его предал.
— Шаст… — но Дима не успевает ничего сказать дальше, потому что друг его
перебивает.
Позже они расходятся. Антон выкуривает сигарету и вроде как немного успокаивается.
С этой школой и учителями и не такое может быть. А ещё говорят, почему дети всё
время психуют. Родители на работе, так что парня не заботит запах сигарет,
исходящий от него. Антон поднимается в квартиру и просто падает лицом на кровать,
желая уснуть. Это, в принципе, не составит труда. Шастун приоткрывает окно, чтобы
запах всё-таки не наполнил комнату, и ложится спать. Пофиг на домашнее задание. О,
завтра английский. Антон усмехается этому. Ну, ладно-ладно, посмотрим.
В жопу вас, Арсений Сергеевич. Это — последняя мысль, которая посещает парня перед
тем, как он окунается в царство Морфея.
Так значит, он учитель? Шастун садится на стул и, взяв в руки какие-то листы,
смотрит в них, но на самом деле на Арсения. Тот сидит, грызёт карандаш и временами
закусывает губы. Видимо, Антон пялится настолько сильно, что Попов всё-таки
поднимает голову и смотрит на учителя. Но он не просто смотрит, а ещё и ухмыляется.
Не опуская взгляд, закусывает карандаш и поднимает одну бровь. Шастун даже не
замечает за собой, как его рука ослабляет галстук на шее, а в комнате становится
душно. Почему? Антон не знал, а точнее просто не хотел задумываться.
— Антон Андреевич?
— Да? — отводя взгляд, говорит Шастун, и Арсений поднимается из-за парты, взяв в
руки листы и карандаш.
— Антон Андреевич, я не уверен, что напишу эту работу хорошо. Может, есть какой-то
другой способ? — Арсений разворачивается, опирается о стол и, наклонившись, кладёт
руку на бедро учителя.
Антон выдыхает и видит ухмылку Арсения, рука которого переместилась на ширинку его
джинс. Он подвигается к лицу Шастуна и…
И вообще, что это за сон такой? Ладно какая-нибудь одноклассница приснилась бы, но
Арсений Сергеевич. Как так? Я не гей. Я не гей. Я не гей. Антон повторяет это про
себя. Ну ведь действительно, его же не тянет к мужикам. А вот девчонки… совсем
другое дело. Скорее всего, это просто усталость. Да, точно. Просто утомленность.
Это пройдёт. Совсем скоро уже конец четверти, и Антон едет с классом в другой город
на каникулы, так что всё пройдёт.
Но Шастун всё равно возмущается, фыркает себе под нос и идёт на кухню. Он не ел с
утра. Живот в ответ издаёт звук какого-то раненого кита, к тому же ещё и
выброшенного на сушу. Антон дотрагивается до живота и открывает холодильник. Шастун
подогревает себе пасту, которую его мама приготовила вчера на ужин, и, сбегав за
телефоном, возвращается на кухню. Тарелка с едой стоит на столе, и Антон, держа
телефон в одной руке, а вилку в другой, начинает есть. Пролистав парочку пабликов,
он доедает, быстро моет посуду и обратно заваливается на кровать.
Позов в сети, и, только успев включить музыку, Антон слышит звук оповещения о
новом сообщении.
Антон открывает общих друзей. Дима, Лера и ещё трое одноклассников. Шастун зачем-
то тоже нажимает на эту злосчастную кнопку «добавить в друзья» и выходит. Через
пару минут приходит оповещение, что его добавили. Ммм, и зачем он это сделал? Антон
уже сомневается, не сошёл ли он с ума, ведь бывает, что он творит такое, от чего
сам потом впадает в шок.
С горем пополам в час ночи парень засыпает, и что-то ему подсказывает, что
пробуждение будет тяжелым.
Позже, всё же собравшись, на что уходит не больше десяти минут, Антон выходит из
квартиры. Натянув шапку и капюшон на голову, он включает музыку в наушниках и
доходит до остановки за пять минут. Автобус приезжает быстро, Шастун понимает, что
сегодня он, видимо, приедет в школу вовремя. И, действительно, так и есть. Антон
входит в ворота школы за пятнадцать минут до урока и сразу задаётся вопросом: «и
что же мне делать все эти пятнадцать минут?». Благо, в кабинете алгебры, которая у
них первая, уже сидит Дима, так что, поздоровавшись, они опять заводят разговор об
игре. За минуту до звонка в класс забегает запыхавшаяся Лера, и Антон,
усмехнувшись, встаёт с её места. Девушка падает на стул и бросает сумку на парту,
утыкаясь в неё лбом и пытаясь отдышаться.
— Ага, — кивает Ким, подняв голову, скидывает капюшон и поправляет волосы. — Не
могла найти телефон. Ты представляешь, он был в коридоре, а сверху лежал тапок. Как
он там оказался?
Следом Дима смеётся, что Лера просто лунатик, на что девушка только стукает его в
плечо. Начинается урок. Антон выходит на пару примеров у доски и, получив свою
оценку, садится обратно, даже не открывая тетрадь. А смысл? Вместо этого он достаёт
телефон из кармана джинс (чёрт, да, форму он, конечно же, забыл постирать) и
заходит ВКонтакте. Арсений в сети, и Шастун, честное слово, вздрагивает, когда
приходит сообщение.
Зачем-то пишет Антон и, уже отправив, жалеет. Шутка тупая вышла. Арсений же в
соседнем кабинете, буквально за стеной, печатает «придурок», но не отправляет и,
заблокировав телефон, начинает составлять какие-то задания.
Шастун фыркает и, зайдя через невидимку, продолжает сидеть в социальной сети. Что,
серьёзно, он ему ещё и указывать будет?
Зайдя в кабинет вместе с Димой и Лерой, Антон садится на своё место и от нечего
делать крутит кольцо на среднем пальце правой руки. Мысли ускользают, как и парень
из реальности. И поэтому он и не замечает, что его зовут.
— Ла-а-адно, — как ранее парень, протягивает Антон и, встав из-за парты, подходит
к учительскому столу.
— Лично тебе верну после урока, — принимая телефон из рук ученика, Попов кладёт
его отдельно от остальных, но Шастун даже не успевает возмутиться, а только открыть
рот, когда Арсений Сергеевич продолжает: — Буду отучать тебя сидеть в интернете на
уроках.
Антон вспыхивает и в голове уже представляет, как душит Арсения, допустим, его же
шарфом. Но приходится держать себя в руках, и именно поэтому Шастун, сжав кулаки и
разжав следом, всё-таки садится на своё место, тут же подпирая рукой щеку. Звонок
раздаётся через две минуты, и Арсений, встав со своего места, раздаёт ученикам
задания. Сначала тем, кто не намерены сдавать экзамен по его предмету, а уж потом
остальным, этой группе самоубийц. Шастун, конечно же, входит в неё, и поэтому скоро
перед его носом приземляется листок с усложненным вариантом.
Антону не хочется ничего делать. А может на самом деле ничего не делать? Но,
взвесив все «за» и «против», он всё же начинает делать самостоятельную работу.
Лишняя двойка ему сейчас не нужна. Арсений всё время смотрит на парня, по несколько
минут даже не отводя от него взгляд, под которым Антон чувствует себя некомфортно.
Но, всё же справившись с заданиями, он откидывается на спинку стула и уже решает
помочь другу, даже успевает помочь ему с одним заданием, как замечает грозный
взгляд учителя. Буквально всем своим видом тот говорит «пусть сам делает», и Антон
вынужден оставить друга. Через три минуты Арсений Сергеевич, хлопнув в ладоши,
отталкивается от парты и садится за свой стол.
Парень читает задание и говорит ответ и, вроде бы, всё идёт хорошо, пока Попов
вновь не начинает говорить.
Парня заставляют работать, и он даже понимает, что это хорошо, но, тем не менее,
так сильно напрягаться он не привык. Вспоминаются слова Арсения про то, что он их
«будет гонять». В некоторой степени так и нужно, но Антон всё равно недоволен.
— Конечно, — отвечает Попов и отдаёт вещь ученику. — Вот видишь, без него ты
намного лучше работаешь.
Арсений Сергеевич проезжает крайне быстро, и Антон ещё немного стоит в оцепенении.
Но, всё же выбросив из головы ворох мыслей об учителе, которых с каждой секундой
становится только больше, парень переключает песню и видит приближающийся автобус.
Учеников на остановке достаточно, поэтому занять свободное место Шастуну всё-таки
не удаётся, но он рад, что хотя бы смог залезть в автобус. Через три остановки
становится свободней, и Антон всё же умудряется сесть.
Парень возвращается домой в три часа. Мама, услышав открывающуюся входную дверь,
сразу говорит:
— Сейчас, ма, — кричит Антон в ответ, стягивая в этот момент с ног ботинки. Он
вешает куртку, снимает шапку и тащит рюкзак за лямку в свою комнату, бросая его на
полу около стола. Он там всегда, так что Шастун его не бросил, а убрал на место.
Через пять минут Антон уже заходит на кухню. Его мама снимает с себя фартук и,
поставив на стол тарелку с супом, уходит в спальню. Шастун чувствует себя
проголодавшимся и уминает горячий суп чуть больше, чем за пять минут. Когда вкусно,
не так уж и горячо, считает Антон.
До полпятого Шастун сидит за уроками. Ну, точнее, каждые пять минут отвлекается на
телефон, но всё же делает домашнее задание. Под музыку, на что его мама только
качает головой.
— Мне так удобно, — продолжая покачивать головой в такт песне и нашептывая слова,
говорит Антон и пишет ещё один пункт доказательства в задаче по геометрии.
Без пятнадцати минут пять Шастун, схватив телефон с тумбочки у зеркала в прихожей,
выскакивает на лестничную клетку, бросив:
— Я ушёл.
Входная дверь хлопает громче, чем рассчитывалось, и Антон стискивает зубы и шипит.
Он спускается вниз и сильнее кутается в куртку, ведь на улице холодно. Он доходит
до остановки и через целых семь минут плясок на автобусной остановке в надежде
согреться садится на автобус. Температура стремительно падает. Солнце озаряет
чистое, избавившееся от туч несколькими часами ранее небо своими лучами, делая
закат ярко-алым и ещё более морозным.
Этот путь, однако, проходит совсем быстро, что Шастун даже удивляется, но не
забывает порадоваться. Автобус приходит ещё через пять минут, и Антон приезжает к
торговому центру в 17:45. Только войдя в большое помещение, где снует достаточно
большое количество народа, Шастун окунается в теплоту и искренне радуется этому.
Ещё чуть-чуть и он бы превратился в сосульку.
— Рубашка? — вопрошает учитель, наклоняя голову. — Ах, так вот почему ты без формы
в школу ходишь. А что случилось с прошлой?
Шастун быстро надевает на себя рубашку и, решив не мерить ещё какую-либо, ведь эта
вполне хорошо сидит, выходит из примерочной. Он приходит на кассу, у которой стоит
Арсений Сергеевич и оплачивает покупку. Его чёрную кофту кладут в пакет, и приятной
внешности девушка улыбается парню, отдавая покупку. Попов улыбается в ответ, и
Шастуну кажется, что он сейчас блеванёт. Уж слишком это всё.
Арсений Сергеевич стоит у входа в магазин и, как только Антон выходит из него,
делает шаг навстречу.
Так они вместе выходят на улицу, где уже стемнело, и было на самом деле холодно.
Антон всё ещё надеется, что учитель отвяжется, но этого не происходит.
Раздаётся звук протяжного гудка, и Шастун замечает яркий свет фар, слепящий его.
Арсений Сергеевич быстро делает выпад и, схватив парнишку за руку, дёргает на себя,
прижимая к своему телу Антона, вздрогнувшего и затаившего дыхание.
— Блять, Шастун, смотри, куда идёшь! — кричит Попов и всё ещё держит парня в своих
объятиях, который, кажется, не на шутку испугался. — Ты вообще думаешь своей
головой? — возмущается учитель и, схватив Антона за плечи, отстраняет от себя,
чтобы посмотреть на лицо того.
Антон всё ещё смотрит вправо, откуда на него неслась машина, и выдыхает, прикрывая
глаза. Он даже не замечает мат, вылетевший из уст Попова. Что только что было?
— Ага, конечно, — хмыкает Попов, отпуская ученика. — Теперь точно едешь со мной. А
то мне моя интуиция подсказывает, что живым ты до дома не доберешься.
Антон даже вздрагивает и выпячивает свои глаза, находясь, мягко говоря, в шоке.
Это вообще его Арсений Сергеевич? Ну, в смысле не его, а… Ой, да ладно.
Шастун поражён. Во всех смыслах этого слова. И поэтому он, опустив голову, быстрым
шагом доходит до учителя и следует за ним к машине. Арсений Сергеевич нащупывает в
кармане пальто ключи и, нажав кнопку, открывает машину, тут же направляясь к
водительскому сидению.
Антон открывает дверцу и, усевшись, закрывает её, вдыхая запах кожаных сидений и
мятных ноток ароматизатора. Парень садится рядом и, вставив ключ в зажигание,
поворачивает его, и машина издаёт рёв. Как только они трогаются, что происходит
довольно-таки резко, Шастун пристёгивается. Сразу вспоминается то, как Арсений
промчался мимо автобусной остановки сегодня на большой скорости. Антон ещё хочет
жить, и он не намерен, чуть ли не умерев под колёсами машины пятью минутами ранее,
разбиться в автомобильной аварии.
— Вы чего так гоните? Я жить хочу, — всё же говорит Шастун, невольно любуясь
огнями фонарей, сливающимися в одну яркую полосу.
— Земля Марсу, приём, — щёлкнув пальцами перед глазами парня, говорит Попов.
— Тебя всё-таки задело, что ли? Что заторможенный такой?
— Но зато попал бы, воткнув в уши наушники и переходя дорогу, — качнув головой,
говорит Арсений Сергеевич и бросает взгляд на ученика.
— Я всегда аккуратен.
— Вы курите?
— Ах, это, — восклицает парень. — Нет, не курю. Мой друг забыл просто при
последней поездке. А так… я вообще не одобряю курение.
Антон кивает и отворачивается. Вот как значит. Что ж, у каждого своё мнение.
Однако есть ещё один вопрос, который крутится на языке ученика, но тот не решается
его задать. Да и не по теме он, собственно, будет. Но все мы знаем, что такое
«любопытство» и как это работает. Не всегда в нашу пользу, по правде говоря.
— Двадцать восемь.
— За что именно? За то, что спас тебя от смерти? Или за то, что подвёз?
Он вроде бы и чувствует к нему неприязнь, но теперь парень спас его от гибели под
колёсами автомобиля, и Антон, честное слово, уже и не знает, как относиться к
Арсению Сергеевичу.
Антон просыпается лишь со второго звонка будильника. Идти в школу, вот серьёзно,
прям очень не хочется. Парень даже думает попросить у родителей устроить себе
выходной сегодня. Он же хорошо учится. Неужто Шастун не может позволить себе один
день «проспать»? Он ещё не пропускал школу с начала этого учебного года, даже не
болел, что очень удивительно. Хотя зима скоро, так что температура, кашель и мольбы
о смерти ещё впереди.
Шастун, раздумывая над тем, удастся ли ему побыть сегодня дома, лежит в кровати
пять минут, закинув руку под голову и смотря в потолок. Родители ходят по коридору,
где включен свет. Тени проскальзывают в комнату Антона через приоткрытую дверь.
Видимо, проходит достаточно много времени, когда мама парня открывает дверь к
комнату и заходит внутрь.
Шастун садится в кровати и чувствует, как его ступни окунаются в мягкий ворсистый
ковёр. Антон проводит рукой по волосам и выдыхает, поднимая взгляд на маму, всё ещё
держащуюся за дверную ручку.
— Я хорошо учусь, — Антон вытягивает руку и загибает один палец на руке. — И с
начала года ещё не пропустил ни один день, — второй. — Тем более сегодня нет важных
уроков. Английский завтра.
— Антон, быстро встал и пошёл в школу! — злится мама и, хлопнув дверью, уходит.
Шастун вздыхает. Что ж, план потерпел поражение. Надо было сказать, что заболел.
Ага, конечно, она бы сразу всё поняла, и я всё равно бы пошёл в школу. Проглотив
обиду, а точнее, запихнув её куда подальше, Антон встаёт с кровати и выходит из
комнаты. Мимо него проскальзывает мама и, бросив «теперь опоздаешь на первый урок,
и мы тебя не подвезём», уходит в ванную, прикрывая за собой дверь. Отец, вышедший
из кухни с чашкой кофе в одной руке и бутербродом в другой, вопрошает:
— Почему не подвезём-то?
Антон только успевает открыть рот, чтобы ответить, как доносится голос матери.
— У меня нормальные оценки, и я могу себе позволить один день не сходить в школу
просто так. Да я, блин, ни разу не пропускал с начала года.
— Он у нас чуть ли не зубрила. И мозгам тоже надо отдыхать. Иди, спи, Антон, —
кивает он сыну, и Шастун, улыбнувшись, уходит к себе в комнату.
Прикрывая дверь, он всё ещё слышит, как возмущается мама, но через пять минут
битвы аргументов она замолкает, и родители продолжают дальше собираться на работу.
Шастун плюхается на кровать, блаженно выдыхая и уже представляя, как через пару
минут будет спать блаженным сном младенца. Он хватает телефон, лежащий рядом, на
подушке, и, разблокировав его, заходит ВКонтакте, тут же находя переписку с Димой.
Вы: 7:42
Я сегодня не приду. Кайфую :)
Шастун быстро засыпает, просыпаясь только к двенадцати часам дня. Он сразу тянется
к телефону. Парочка гневных сообщений от Леры заставляют Антона рассмеяться. Но
парень тут же перестаёт смеяться, когда приходит сообщение от Арсения.
Антон фыркает и, кинув телефон на кровать, поднимается. Весь день проходит быстро.
Парень, по сути, не делает ничего дельного, а просто лежит на кровати, тратя кучу
времени на соцсети.
Раздаётся звонок, и Антон, спрыгнув на пол, перекидывает через плечо лямку рюкзака
и, тут же дёргая на себя дверь, покидает раздевалку. Постепенно коридоры всё больше
наполняются учениками, и малыши из начальной школы несутся так, что Антону кажется,
что он сейчас полетит вместе с ними с этой гребанной лестницы. И он на самом деле
один раз спотыкается о какого-то шкета, чуть ли не пропахав при этом носом пол
коридора четвертого этажа. Антон встречается с Лерой и Димой, которые только пришли
с дополнительных занятий по биологии, уже у кабинета Арсения Сергеевича. Ну, каждый
тратит свободное время физкультуры по-своему.
Девятый класс покидает кабинет английского, и его занимает теперь уже 11 «А».
Шастун встречается при входе с взглядом Арсения Сергеевича. Это длится совсем
немного, и учитель, поднявшись со своего стула, берёт со стола классный журнал
предыдущего класса и идёт к выходу из кабинета.
Через три минуты после звонка в кабинет заходит Арсений Сергеевич, прощаясь с кем-
то на ходу и захлопывая дверь.
— Шастун, к доске.
Теперь очередь удивляться настаёт уже Антона. Парень даже не успевает ничего
сделать или сказать, как Арсений Сергеевич рявкает на него снова:
Антон, поняв, что учитель чем-то явно разозлён, поднимается и скорее спешит к
доске, чтобы ситуация не стала ещё хуже. Неужто это парень так разозлил Попова?
— I’ve just finished my work. Я только что закончил работу. То есть я закончил
работу, действие совершилось, оно в прошлом, но я закончил работу только что,
поэтому есть связь с настоящим. Так… Present Perfect образуется при помощи
вспомогательного глагола to have или has и третьей формы смыслового глагола. Третья
форма правильных глаголов образуется с помощью окончания –ed, а для неправильных
нужно смотреть таблицу неправильных глаголов.
Попов ещё некоторое время просто смотрит на Антона, хотя, даже сквозь него, словно
думает о чём-то. Даже весь класс замечает затянувшуюся паузу, но Арсений Сергеевич
поворачивает голову и, бросив «молодец, всё верно, садись», отворачивается, ставя
оценку напротив фамилии ученика. Шастун садится за парту и удивляется с самого
себя. Прям… ого.
Антон уже чуть ли не рычал от происходящей ситуации. Да, он говорил, что будет их
гонять. Но, блять, их, а не только его. Однако парень продолжает отвечать. Оценки
нужны и, желательно, хорошие. Поэтому Шастун чуть ли не из кожи вон лезет, чтобы
как можно усерднее работать перед Арсением. Сначала он решил, что, раз уж оценка за
урок есть, можно не отвечать, но слова учителя переубедили парня:
Трель звонка, и Антону кажется, что этот урок длился не сорок минут, а два часа.
Он на самом деле устал, а ведь у него ещё обществознание и алгебра. Ну что за
зверь? У меня как будто других уроков нет. И ведь действительно — на остальных
уроках Шастун больше смахивает на овощ. Вечером он с друзьями всё-таки
расслабляется, смеясь над комедией, а затем поедая вредные бургеры. Домой парень
возвращается с поднятым настроением и немного отдохнувший.
Кстати, что там Антон думал про то, что ему стоит поменять своё отношение к
Арсению Сергеевичу? Нет, теперь он его уж точно не поменяет. Особенно после
сегодняшнего урока.
Антон прекрасно спит, пока рядом с ухом не раздаётся громкая песня, и басы не
ударяют в голову. Парень обречённо стонет. Нет, нет, пожалуйста. Нет, блять, нет!
Но время неумолимо, как и реальность, которая очень жестока, особенно по утрам.
Шастун перекатывается на другой бок и, не открывая глаза, тыкает в телефон, который
замолкает, как только парень касается своими пальцами его экрана. Вставать так не
охота, и полусонный мозг выдаёт прекрасную, на первый взгляд, идею не пойти на
первый урок. Антон тут же начинает размышлять над этим и спустя некоторое время
принимает решение остаться дома, поспать лишних полчаса, тем самым пропустить такой
ужасный предмет как история, а уже потом собрать и пойти ко второму уроку. И
Шастун, кое-как приоткрыв один глаз, проводит пальцами по экрану смартфона, и яркий
свет тут же слепит глаза, от которого парень жмурится и отворачивается. Потом,
привыкнув, он всё-таки пишет сообщение Диме, что придёт ко второму уроку, и падает
опять на кровать, с блаженной улыбкой прикрывая глаза. И он уже почти проваливается
в сон, когда дверь в его комнату открывается, и на пороге появляется отец.
— Антон, ты встаёшь?
Шастун не слышит, как родители уезжают на работу, и продолжает спать дальше, пока
комната не взрывается мелодией звонка. Парень перекатывается на бок и с трудом
читает «Поз» на экране, но всё же тянет зелёный кружок и кладёт смартфон рядом с
ухом.
— Ну, так я ж ко второму, — еле выдавливает из себя Антон, изо всех сил борясь со
сном, который явно не собирается отпускать парня.
— Поднимай свой зад, а то этот зад потом будет болеть. У нас нет истории, её
заменили английским.
— Что там происходит? Тох, ты там сдох, что ли? Даже если и так, то всё равно гони
сюда, потому что Арсений даже с твоего трупа кожу сдерёт. Ну, раз уж он так к тебе
привязался, — последние слова Позов произносит с ухмылкой, что не скрывается от
Антона, который под монолог друга всё-таки выпутывается из мягкого одеяла.
Позов смеётся в трубку и, сказав «давай быстрей, мачо мэн», отключается, оставляя
суетящегося Антона. Шастун мигом мчится на кухню и, понимая, что поесть он вряд ли
успеет, кидает в рот кусок колбасы и сыра, которые лежали на тарелке, и бежит в
комнату. Собравшись в рекордные сроки, парень уже через десять минут выскакивает из
квартиры, застёгиваясь на ходу.
Но, если тогда всё зависело от самого Антона, то теперь определённо нет. Шастун
выскакивает из подъезда прямо под проливной дождь, который он, чёрт, не заметил,
пока был в квартире. Вернуться за зонтом — потерять уйму времени, и поэтому парень
даже не останавливается, направляясь к остановке. Он, прибежав на остановку,
радуется, что его ноги уже в который раз спасают. Но какая же странная
закономерность — всё время это перед уроком английского. Учителя меняются, а
закономерность — нет.
Антон даже успевает подумать, что, если он опоздает не больше, чем на десять
минут, то Арсений, возможно, не разозлится так сильно. Но чтобы опоздать на эти
десять минут, нужно сесть в автобус прямо сейчас. И, конечно же, ничего похожего
рядом и не видно. Шастун один стоит на остановке и проклинает всё, на чём Земля
стоит, а до урока остаётся уже пять минут. Но автобус не приезжает ни через ещё
пять минут, ни через десять. Антон думает уже пойти пешком, но перспектива
промокнуть насквозь его уж точно не впечатляет, и поэтому он продолжает стоять на
этой остановке, перетаптываясь с ноги на ногу и трясясь от холода, ведь парень всё
равно попал под дождь.
В итоге Шастун садится в относительно тёплый автобус, когда урок идёт уже
пятнадцать минут. Музыка играет в наушниках, и мыслей в голове практически нет.
Антон прикрывает глаза и откидывается на спинку сидения полупустого автобуса, когда
раздаётся звук входящего сообщения.
Вы: 8:49
Что ему сказали?
Вы: 8:50
Ок. Я уже подъезжаю.
Антон замирает и, упав на стул за последнюю парту, молится всем богам. Арсений
Сергеевич ещё минуту о чём-то говорит с учительницей, а потом идёт к выходу из
кабинета.
Кабинет пустой. Видимо, у Арсения Сергеевича окно. Ну, хоть он не будет отчитывать
перед кем-то, что крайне позорно.
— Арсений Сергеевич, я…
— Нет, не ставьте ему двойку. Он тут ни при чём. Это я во всём виноват. Я просил
его соврать, потому что не успевал на ваш урок. Уже прошло больше половины урока,
когда я пришёл в школу. Поставьте двойку мне, он не заслужил её.
— Значит вот так! — удивляется Арсений Сергеевич и подпирает щёку рукой, смотря на
Антона. — Тогда ты получишь две двойки. За вранье и за прогул.
— Меня не волнует даже то, что ты пропустил урок, а то, что ты соврал. Ты мог
просто прийти на урок и объясниться потом или же просто написать мне, что
опаздываешь. Это так трудно?
— В прошлый раз после твоего «я сам» тебя чуть не сбила машина, и ты ещё был в
нормальном состоянии. А сейчас с тобой что случиться может? Так что молчи и не
брыкайся.
Спустя десять долгих минут они оказываются на первом этаже, а ещё через пять — в
машине Попова. Антона знобит, и он не может сдержаться, чтобы не поднять под себя
колени и не обнять их. Арсений, захлопнув дверь, поворачивается к парню и
ужасается. Он быстро опускает сиденье, переводя его в почти лежачее положение, и
стягивает с себя пальто, накрывая им парня. Попов заводит автомобиль и включает
печку, а следом ещё раз возмущается, что даже в такой ситуации Антон продолжает
пытаться диктовать свои правила. Он ведь отказался ехать на заднем сиденье, где
будет в любом случае поудобнее.
Они двигаются с места, и Арсений думает, что лучше сильно не гнать, поэтому едет
со средней скоростью семьдесят километров в час. Антон открывает глаза и видит
сосредоточенного парня, держащегося обеими руками за руль. Он ради него, что, ушёл
с уроков? И Шастун задаёт этот вопрос.
— Нет, у меня они уже закончились. Ваш сегодня должен был быть последним.
— Я заполнял журналы, Антон. Всё тебе-то надо знать, чудо, — смеётся учитель. — У
тебя дома есть кто-нибудь? — отрицательное покачивание головой. — А таблетки есть?
— пожимание плечами.
— Что вы…
В следующий раз Шастун открывает глаза и уже видит свой подъезд. Он что, даже не
заметил, как Арсений вытащил его из машины?
Шастун пытается открыть глаза, посмотреть, где учитель, но не может этого сделать.
Голова начинает болеть, а веки становятся словно свинцовые, от чего парень не в
силах их поднять. Он проваливается в беспокойный сон и даже не помнит, как Арсений
заходит в комнату.
— Ох, Тош, неужто ты проснулся! — в глазах женщины счастье за своего ребёнка, и
она садится на край кровати сына, дотрагиваясь рукой до его лба. — Ну хоть
температура уже не такая высокая.
— Что… — хрипит он, ведь в горле сухо, и поэтому говорить на самом деле больно.
— Что такое?
— У тебя поднялась температура. Арсений Сергеевич привёз тебя домой, немного сбил
температуру, а потом приехала я. Ты проспал почти двадцать часов.
— Я не помню ничего.
— Да-да, надо, — кивает парень и через силу перемещает свои ноги, опускаясь
ступнями на ковёр.
Мама помогает ему встать, и Шастун чуть ли не падает в первые секунды. По всему
телу проходится разряд тока, но исчезает через некоторое время. Ноги немного
дрожат, и Антон кое-как направляется к выходу из комнаты.
Путь из комнаты до туалета занимает три минуты, и Шастун начинает двигаться уже
быстрее. Тело и мышцы, занемевшие за двадцать часов, наконец начинают слушаться
парня. Антону теперь уже жарко, но он всё равно вливает в себя чуть ли не литрами
крепкий чай с лимоном. Шастун пьёт все таблетки, сиропы и прочую бурду, которую ему
подсовывает мать, но другого выхода уж точно нет. На носу поездка на горнолыжный
курорт «Роза Хутор» в Сочи. Многие из учеников с девятого по одиннадцатый классы
едут туда на этих осенних каникулах, и Антон с друзьями, конечно же, тоже. Правда,
ещё не было известно, кто будет их сопровождать, но Шастуна это не особо-то и
волновало. Он хотел отдохнуть и уже представлял, как многие будут сидеть, играть во
что-то, смеяться и веселиться по вечерам, а днем кататься на лыжах и сноубордах. Но
Антон искренне надеется, что удача не повернётся к нему пятой точкой (хотя уже
начала) и он не сломает себе что-нибудь во время этой поездки.
Этой чёртовой болезни вообще не должно было быть! А всё из-за Арсения Сергеевича.
Ради него же я нёсся в школу, забыв при этом зонт. Ну, не ради него, а английского,
но не суть.
Шастун проводит первый день в постели и практически не встаёт. Сил хватает лишь на
то, чтобы переключать фильмы на ноутбуке. Под конец дня Антон пересматривает все
возможные фильмы, которые ему когда-то советовали посмотреть. Парень смотрит
«Эффект бабочки» и потом ещё на полчаса уходит в раздумья по этому поводу. Это
вообще как так? То есть одна какая-то крохотная мелочь может повлечь за собой такую
цепную реакцию, что я, в конце концов, могу даже умереть? Жесть!
На следующее утро парню уже лучше: у него не болит тело, не так сильно клонит в
сон и, кажется, даже температура начала спадать. Антон, встав в десять утра,
принимает все лекарства, выпивает пару чашек чая, а затем ещё несёт одну к себе в
комнату, чтобы, наверное, почитать. Что делать-то, когда болеешь? Правильно,
развивайся. И Шастун уж точно не планирует деградировать. Ну, по крайней мере, не
до начала обеда. А там уже можно будет и залезть в интернет.
В понедельник, когда все идут в школу, Антон ещё спит в кровати и всё время
раскрывается, потому что, блять, жарко. Он просыпается в пол-одиннадцатого и
измеряет температуру, которая всё так же не опускается ниже тридцати восьми. Шастун
первым делом достаёт телефон, потому что выползать из кровати он пока что точно не
планирует, и заходит «ВКонтакте», как ему скоро приходит сообщение.
Вы: 10:33
Здравствуйте, Арсений Сергеевич. Чуть-чуть лучше.
Арсений Попов:10:33
Антон, вне школы можешь звать меня просто Арс.
Ну вот, с гранью у меня всё ещё проблемы. И не поймёшь его вообще! Я сижу на
уроке, он меня отчитывает, а то вдруг просто Арс и дружеская переписка. А-а-а,
помогите мне кто-нибудь разобраться с этим!
Вы: 10:33
Так мне сейчас обращаться на «ты»?
Вы: 10:34
Ты сбивал мне температуру? Я ничего не помню.
Вы: 10:35
Чёрт, мне немного неловко, что мой учитель видел меня такого… овоща.
Вы: 10:36
Я не пускаю слюни.
Вы: 10:39
Меньше 38 не опускается. Сейчас 38,2
Вы: 10:40
Спешил на ваш долбанный английский. Вот как
Вы: 10:42
Простите. А вообще, у вас же урок, Арсений Сергеевич. Почему вы сидите в телефоне?
Антону не остаётся ничего ответить, кроме как «хорошо, спасибо». Но… заедет? Для
чего же? Не слишком ли много заботы, Арсений Сергеевич?
Вы: 10:44
Не слишком ли много заботы, Арсений Сергеевич?
Вы: 10:46
Всё будет нормально ;)
В пятницу Антон уже идёт в школу, чтобы узнать свои текущие оценки, а также будут
проводить классный час, на котором будут обсуждать поездку, и вот это Шастун уж
точно пропустить не может. Сокращенный учебный день с тремя уроками пролетает
быстро. Антон высиживает историю, химию и алгебру. Он, Лера и Дима выходят из
кабинета в коридор четвёртого этажа, но Ким резко останавливается и выдаёт такую
фразу:
Теперь очередь быть озадаченной наступает у Ким. Девушка стоит и хлопает глазами,
не понимая происходящего.
Парни остаются на месте и поворачиваются, смотря друг на друга. Что это такое? Да
просто она плохо ориентируется, вот что это такое. Шастун с Позовым, в принципе,
знают это, но привыкнуть никак не могут, когда Ким выдаёт такие странные фразы,
после которых мозги парней отключаются.
Лера сдаёт свою тетрадь по химии и возвращается к друзьям, тут же утаскивая теперь
уже смеющихся со всей этой ситуации парней к кабинету, где будет проходить классный
час. Они садятся и после звонка ещё пятнадцать минут выставляют оценки. Как только
все оценки продиктованы, учительница поднимается и начинает говорить:
— Все вы, ребята, знаете, что я не смогу поехать с вами в поездку, — говорит она и
дотрагивается до выпирающего живота. — Я надеялась, что побуду с вами до конца
первого полугодия, но вынуждена уйти раньше. Так что с начала следующей четверти у
вас будет новый классный руководитель. С ним вы, собственно, и поедете на
каникулах.
— А вот как раз и он, Арсений Сергеевич — ваш новый классный руководитель.
Челюсть Антона встречается с полом, а глаза открываются ещё шире. Ч-ч-что? Он?
Арс… мой классный? И тут Шастун не может не выдать своё коронное слово, которое он
часто использует в пиздецовых ситуациях:
— Блять.
Антону нереально везёт, что его никто не слышит. Потому что… ну вы, блин,
серьёзно? Арсений Сергеевич — классный руководитель? Боже мой, спасите!
Антон с мыслями, заполняющими его мозг, идёт домой. Надо собрать оставшиеся вещи,
потому что уже завтра в полдевятого утра он должен быть в аэропорту. Шастун
прощается с радостной Лерой, которая обещает познакомить их со своей подругой
Ариной с параллельного класса, и с Позовым, который говорит, что друг слишком
задумчивый. Антон только отмахивается, бросая «всё нормально, просто думаю о
поездке», направляется уже в сторону своего дома. Рука так и тянется к пачке
сигарет в кармане, и парень, честно говоря, даже не думает себя как-то удержать.
Ему надо. Особенно сейчас, когда происходит так много всего, когда появляется всё
больше чего-то нового, к чему он не привык.
Сигарета в его пальцах, и лёгкие наполняет дым, оседая тёплым ощущением внутри,
как бы успокаивая. Ни черта не успокаивая, на самом деле. Антон понимает это, но
всё равно продолжает курить. Ему нужно что-то, что поможет ему держать себя в руках
или же немного расслабиться. Ужасный способ, честно говоря. И ведь даже парень
раньше и сам думал, что курение — ужасная вещь, которой ты постепенно отдаёшь свою
жизнь, получая взамен фальшивое спокойствие на некоторое время. Когда-то Шастун
думал, что не будет никогда в жизни курить, сейчас же, вспоминая свои слова, он
может лишь досадно усмехнуться. Ну что, проебал уверенность в своих словах? Так и
хочется сказать «проебал свою жизнь», но нет ведь, ещё не всё потеряно. Ему только
семнадцать, рано ещё что-то говорить, но, тем не менее, где-то на затворках
сознания проскальзывает «да, проебал». Шастун отрицает это, чуть ли не вертит
головой в реальности, лишь бы уверить, что нет. В эти секунды даже проскальзывает
мысль, что «вот, эта последняя», но снова и снова Антон покупает пачку, открывает
её и берёт сигарету, закуривая, оправдываясь «ну самая последняя». Ни черта не
самая последняя! Ему немного страшно, но, кажется, и сам дым выталкивает эту мысль
из мозга, так что парень сразу забывается, якобы успокаиваясь.
Шастун возвращается домой и, чтобы немного взять себя в руки, начинает собирать
одежду. Через час, за который Антон всё перекладывает по два раза, парень, наконец,
закрывает среднего размера чемодан и отставляет его к стене, заваливаясь на
кровать. Настроения, как и ожидалось, нет. Вот умудрился же испортить настроение в
последний учебный день перед каникулами! Что за человек-то? Господи, лишь бы в
поездке всё было хорошо!
Антон утыкается в телефон на долгие пару часов, пока тот не оповещает его о том,
что зарядки осталось меньше пятнадцати процентов. На улице в это время разыгралась
целая война природы, отчего тут и там раздавались раскаты грома. Тёмные, словно
налитые свинцом тучи ползли на город, и Антон, взирая на них, почему-то хотел
сейчас же выйти на улицу. Появилось острое желание прогуляться под дождём,
промокнуть до ниточки, но быть счастливым. Однако парень понимал, что не может
этого сделать: он только выздоровел, а завтра поездка, в которую он с кашлем,
температурой и насморком точно не поедет. Поэтому Шастун только вздыхает, ставит
телефон на зарядку и плюхается обратно на кровать, теперь уже с ноутбуком на руках.
Отвлекается Антон от экрана с какой-то игрой только тогда, когда его мама заходит
в комнату.
— Ага, — кивает сын, не отрываясь от игры, где, чёрт, его прямо сейчас атакуют.
Через пять минут Шастун всё-таки усилием воли закрывает вкладку с игрой, а следом
и крышку ноутбука, оставляя тот на столе. Антон лениво идёт на кухню, шаркая
ногами. Накатывает сонливость, и парень думает, что после ужина сразу надо будет
принять душ и лечь спать. В любом случае лечь пораньше будет хорошо. Именно с этими
мыслями Антон садится за стол, утыкаясь взглядом в тарелку с едой. Его родители
увлечённо о чём-то говорят, а парень ест крайне медленно, словно нехотя.
Шастун прожёвывает порцию и, запив всё соком, отодвигает тарелку, поднимая взгляд
на мать. Она, наверное, будет рада, что теперь Арсений Сергеевич стал классным
руководителем сына. Он же ей так нравится.
— У нас теперь новый классный, потому что Людмила Александровна вынуждена уйти
раньше, и с ним мы и едем. В общем, Арсений Сергеевич теперь мой классный
руководитель, — сухо пересказывает Антон сложившуюся ситуацию и убирает тарелку в
раковину, поворачиваясь обратно к родителям.
— Арсений Сергеевич? — удивляется его мама, и уголки её губ еле заметно дёргаются.
Рада.
Помнится, Антон не хотел бегать сломя голову, но сейчас получается именно так. Он
быстро перекусывает и надевает спортивные штаны, футболку и кофту сверху, а уже у
выхода из квартиры быстро обувается и пододвигает чемодан, мешающийся в проходе.
Антон прощается с мамой, кивает на все её просьбы позвонить, как прилетит, и
выходит из квартиры, таща за собой чемодан. Он спускается на первый этаж и,
распахивая дверь, выходит на улицу, где только вчера вечером шёл дождь, а сейчас
уже было сухо и относительно солнечно. Антон морщится, не успевая сразу привыкнуть
к яркому свету солнца после тьмы подъезда, когда раздаётся звук входящего
сообщения. Побрякивая браслетами, он достаёт телефон и открывает «входящие».
Антон стоит ещё пару секунд, а потом, пожав плечами чисто для себя и своих мыслей,
отправляет краткое «да». Приходит сообщение, что Арсений подберёт Антона у его
дома, и парень садится на скамейку, ставя рядом чемодан. Ну, а что? Не ехать же
самому. Отличный вариант. Правда, Арсений… но Антон должен как-то привыкнуть к
нему, ведь Попов теперь не только его учитель английского, но и классный
руководитель, с которым он сейчас летит в Сочи. Хм, немного двусмысленно. Ну да
ладно.
— Извините, что?
Арсений только пожимает плечами, но всё же повторяет ранее заданный вопрос, тут же
получая ответ.
— Что-то случилось?
Больше Шастун не лезет. Ясно же дали понять — не твоё дело. Они ведут сухой и
короткий разговор ещё какое-то время, а потом и вовсе замолкают, пока не приезжают
в аэропорт. Арсений оставляет машину на стоянке, и они с парнем идут к зданию.
Антон тащит за собой чемодан, Попов же идёт вальяжно, перекинув средних размеров
сумку через плечо. Уже в здании Шастун встречается с Димой и Лерой, а Арсений ещё с
двумя учителями, которые также будут сопровождать их в поездке. Пройдя регистрацию
и сдав багаж, они проходят зону контроля и располагаются в кафе, и тогда Антон
окончательно теряет из виду Арсения, как и Леру, которая быстро говорит про то, что
сейчас придёт её подруга, и убегает за ней.
Антон с Димой говорят о том, что будет твориться в поездке (хе-хе), когда Ким
возвращается с подругой. Парни отвлекаются от разговора и переводят взгляд на
девчонок.
— Эй, это Эвак, — возмущается Арина, и её подхватывает Лера. — Не трогай наших
мальчиков.
Позов что-то ещё раз фыркает и поворачивается к другу, но Антон вдруг замечает,
что сериал-то с субтитрами, и ему становится интересно. Ну, обычно же смотрят в
озвучке.
— Что за сериал? — интересуется Шастун, наклоняясь ближе.
— Skam, — говорит Лера и тут же начинает что-то говорить Арине о том, какой же
Эвен милый.
Светит солнце, и снег на склонах такой яркий, что чуть ли не слепит глаза, отчего
Антон жмурится и всё же заходит в здание отеля, где они будут жить. Но всегда есть
какие-то загвоздки, и сейчас учителя стояли рядом со стойкой администратора,
возмущаясь, потому что, видите ли, произошёл какой-то сбой при бронировании. Антон,
так как это не его ума дело, садится на диванчик к друзьям, которые обсуждают
красоту за прозрачными окнами. До слуха парня долетают лишь отрывки слов из уст
Арсения, и, спустя минут пятнадцать, когда инцидент, кажется, исчерпан, Антон
узнаёт, что их компашка — лохи. А именно потому, что, когда было время, следовало
бы подойти к учителям, чтобы сказать, кто с кем живёт в двухместных номерах, а
друзья сидели и разговаривали. И ладно, что Панкеева с Ким живут вместе, но вот
Антону не везёт. Диму селят куда-то насильно, и Позов, понимая, что смысла
возмущаться нет, даже не пытается что-либо сделать. Но всё становится куда веселее,
когда Шастун, думая, с кем же поселят его, видит, как Арсений Сергеевич
направляется к нему. Предчувствие что-то подсказывает, и Антон даже не успевает
послушать его, когда учитель становится напротив и заявляет:
В голове проносится только «блять», но Антон не решается это озвучить. Арс, как-
никак, его учитель, с которым ему, блять, придется провести полторы недели в одном
чёртовом номере.
Антон только рывком поднимается с кровати, засовывая руки в карманы кофты. Парень
не знает, что сделать с собой, пока плотину, сдерживающую все те матерные выражения
по поводу данной ситуации, не сорвало, и поэтому спешит на балкон, открывая дверь и
выходя на свежий горный воздух. Ему хочется хлопнуть дверью, выкурить парочку
сигарет, но он не делает ничего из этого. И обеими причинами является Арсений,
сидящий в номере. Антон видит его спину через не зашторенное окно и даже понимает,
что тот ни в чём не виноват. Это ведь не он специально поселил парня с собой, не он
устроил всю эту заваруху с номерами. Арс сейчас абсолютно так же недоволен, как и
сам Шастун. Ему бы жить с какой-нибудь учительницей, коих есть двое, сопровождающих
ребят в поездке, или же вообще одному. Развалиться на двухместной кровати, не
делить ни с кем комнату и попросту наслаждаться видом за окном.
Шастун так и не закуривает, ведь учитель не должен об этом узнать. И тот, вроде
как, даже отрицательно относится к курению. Или же нет, он же просто сказал «не
одобряю». Да-да, Антон запомнил.
Рука так и тянется к пачке, но парень отдёргивает себя каждый раз, когда пальцы
практически уже открывают пачку. Нет, нет, Антон, хватит. Уж тем более при Арсе.
Совсем совесть потерял?
Антон опирается на перила, смотря на заснеженные горы. Морозный воздух как будто
очищает изнутри, и парень дышал бы им сколько угодно, если бы тот вывел всю ту
дрянь, которой он заполнил свои лёгкие. И опять навязчивый голос говорит о том, что
«нет, ты не сможешь». Шастун только трясёт головой, ограждаясь от всего этого. Нет,
он ещё может бросить. Всё не так плохо, всё зашло не так далеко.
Парень ещё немного стоит, размышляя и только нагружая себя. Надо расслабиться,
немного отдохнуть, а не делать всё только хуже. Отдых необходим, Антон понимает
это, но не может ничего с собой поделать. Ну ничего, сегодня вечером, уже после
отбоя, сбор в номере. Развлечения и выпивка обеспечены. Главное — не шуметь, чтобы
их не спалили. А то влетит, что — ой-ой — не поздоровится.
Шастун не знает, куда себя деть. И даже неизвестно из-за чего. То ли всё из-за
немного растерянного взгляда ярко-синих глаз учителя, а может вовсе из-за
напряжённой атмосферы, повисшей в комнате, как будто Антон прервал какой-то важный
разговор. Так он на самом деле важный, придурок!
— Да не, всё нормально. Ты не помешал, — ложь, Шастун же видит, а ещё видит этот
печальный взгляд, хотя на губах улыбка. — Давай собирайся лучше. Через пятнадцать
минут сбор в вестибюле. Пора начинать кататься, ведь вы для этого сюда приехали.
Только не сломай себе ничего, чудо, — улыбаясь уже искренней улыбкой, говорит
Арсений и не может не позволить себе взъерошить мягкие волосы Антона, который тут
же на рефлексах сбрасывает руку учителя со своей головы, поправляя волосы.
Попов смеётся и выходит из номера, оставляя собирающегося Антона одного. Все
двадцать два ученика скоро сидят на первом этаже, обсуждая первые впечатления. У
кого-то явно больше поводов радоваться, думает Шастун, но отгоняет от себя эту
мысль. Так, отдыхать, отдыхать.
И, чёрт, Антон готов поклясться, что на самом деле обознался, ошибся, просто
спутал. Он бросает снежок в своего одноклассника, как думает, но потом человек
оборачивается, и у Шастуна округляются глаза. Блять, Арсений… Возмущенный вид
учителя явно не предвещает ничего хорошего. Ну конечно, снег ведь попал прямо за
шиворот, тут же тая от тепла кожи и стекая струйкой по спине. Неприятно, чёрт. И
Антон практически чувствует, как холодная вода течёт по его спине, но чувство
самосохранения у парня всё ещё есть, так что он пытается побыстрее ретироваться,
спрятаться за людьми, находящими рядом, ведь большинство из их группы уже ушли
вперёд.
Карма всё-таки существует, ведь Арсений, скрипя зубами, комкает в руках снег,
придавая ему форму шара и бросая в убегающего парня, попадая прямо в затылок.
Снежок рассыпается и падает прямо — да! — за шиворот, как и у Арса прежде. Антон
выпрямляется, немного прогибаясь в спине от неприятного ощущения.
Антон спешит за Поповым, и скоро они настигают свою группу, где многие уже вовсю
собираются начать спуск.
Вечером, уже перед отбоем, Шастун принимает душ, слабо слыша, как Арсений вновь с
кем-то говорит. И голос у него расстроенный, что ли. Так, Антон, не лезь в это. Не
суй голову, куда не пролазит. И парень отвлекается, полностью наслаждаясь тем, как
капли воды стекают по телу, расслабляя напряженные и забившиеся после активного
отдыха мышцы. Они болят, и по всему телу распространяется лёгкая боль, но настолько
приятная, что хочется ещё и ещё. Парню это нравится, и Шастун уже представляет, как
будет подниматься завтра утром с кровати, постанывая. Но потом-то станет лучше, так
что Антону, да, всё равно нравится.
Как только дыхание Арсения становится размеренным, Антон понимает, что, вот, пора
идти. Он аккуратно отодвигает одеяло, стараясь создавать как можно меньше шорохов,
и, подобно вору, немного сгорбившись, крадётся на носочках к входной двери. Парень
кладёт руку на дверную ручку и приоткрывает, уже собираясь выйти, как раздаётся
голос:
— Ты куда собрался?
— В туалет? — скорее спрашивает, чем утверждает Шастун, злясь на то, что не смог,
блин, проконтролировать свою интонацию, которая сейчас, возможно, обломает ему всю
малину, но всё равно продолжает медленно открывать дверь, явно думая, что делает
это совсем незаметно.
— У нас есть туалет в номере, — произносит он, садясь в кровати, и свет попадает
прямо на его лицо, так что Шастун прекрасно видит сжатые губы и хмурые сведённые
брови.
Они переглядываются, и в их взглядах видна чуть ли не борьба. «Ну что, Антон, так
и будешь мне врать?» — так и спрашивает взгляд синих глаз. А Шастун… а что Шастун?
А Шастун сдаётся, выдыхает и вываливает всё, как оно есть.
Арсений вдруг всем своим видом смягчается, словно и не злится вовсе. Его не особо
волнует, что да как, но вот только врать не надо.
— Мне лучше не спрашивать, чем вы там заниматься будете? — изогнув одну бровь и
наклонив голову, вопрошает он.
— Ну знаю, и что? — парня эта вся ситуация, честно говоря, уже начинает бесить, и
поэтому он, вскинув подбородок, отвечает вопросом на вопрос.
А вас ебёт? По крайней мере, вся эта ситуация ебёт Антона. И раздражения от этого
не убавляется.
— А Вас ебёт?
— Не ебёт, — стальным тоном отвечает парень. — И будьте тише, мне не нужны
проблемы.
— Антон, меня не волнует, с кем ты спишь. Вы там главное… — прям как заботливый
родитель начинает Попов.
Теперь уже Шастун прерывает учителя, даже отходя от двери и говоря возмущенным
тоном:
— Да Арсений Сергеевич!
— Спокойной, Тох.
— Ага, конечно, — фыркает вслух Шастун, открывая дверь в номер одноклассника, где
собрались уже почти все.
Антон улыбается. Он заходит в комнату, прикрывая за собой дверь, и ему в руки тут
же прилетает банка пива. Ну, что ж, веселье начинается.
Антон и не думает, что стены отеля, в котором он проживает, могут быть такими
удобными. Понимает это парень только тогда, когда, после попойки с друзьями в одном
из номеров, пытается добраться в свой. Облокачиваясь на стену, Шастун медленно
продвигается в сторону своего номера, цепляясь за что попало. Мир вокруг немного
кружится и качается из стороны в сторону, словно на корабле, и Антон думает, не
начнётся ли у него морская болезнь. Тупо, не правда ли? Но мысль о том, что это всё
на самом деле тупо, мозг парня не беспокоит. Ему бы сейчас уже принять
горизонтальное положение, и Шастун даже не понимает, как до сих пор стоит на ногах,
пусть и облокотившись о стену. Ну, стоит же.
Тот только ойкает и бормочет что-то похожее на «спасибо», стараясь сделать так,
чтобы Арина принимала на себя как можно меньше веса его тела, но выходит, честно
говоря, не очень. Идти трудно, и Антон на самом деле понимает, что, если бы не
Панкеева, то Арсений нашёл бы его, уткнувшегося лицом в землю горшка с этой
чёртовой пальмой. Повезло же ей, что Шастун не упал на неё.
Всю комнату резко заливает светом, и Антон пытается как можно быстрее, насколько
это возможно в его состоянии, натянуть на лицо одеяло. Сил переворачиваться нет.
Тем более тело лишний раз тоже тревожить не хочется. Шастун закрывает лицо одеялом
и опускает руку, которая бессильно свисает с края кровати. Ноги вылезают из-под
одеяла, но уж лучше так, чем яркий солнечный свет в глаза. Какими-то отголосками
Антон слышит, как Арсений ходит по комнате, заправляет свою постель и уходит в
ванную, пропадая на некоторое время. Шастун блаженно выдыхает и дальше засыпает,
надеясь, что его не потревожат. Он же может не пойти на катание, если сам не
захочет? Ответа Антон, конечно же, не знал, но очень надеялся на положительный.
Над ухом раздаётся приятный голос, и Шастун ощущает нотки мяты с чем-то сладким,
очень похожим на молочный шоколад. Вкусный запах. Арсу идёт.
Антон тут же резким движением открывает лицо, жмурясь, но всё равно выдаёт громкое
«Арс!» с таким возмущением, как и вчера, когда Арсений смеялся по поводу того, чем
они с друзьями собираются заниматься. Своей резкой репликой Шастун чуть ли не
пугает учителя, который вздрагивает от такой интонации. Теперь очередь смеяться
наступает уже Антона, и тот бы посмеялся, честное слово, в любой бы другой
ситуации, но сейчас парня хватает лишь на то, чтобы вновь накрыться одеялом,
блаженно выдыхая.
— Вставай давай, — всё равно не унимается Арсений, всё также продолжая стоять над
Антоном, которому сейчас покой нужен был ну просто физически.
— Принесите минералочки, — просит Шастун, зачем-то надеясь, что Арс сжалится над
бедным умирающим от похмелья учеником, — и аспирин, — дополняет он.
Арсений фыркает и удаляется, что слышно по шагам, повторяя «сейчас принесу, сейчас
я тебе так принесу» со злобной интонацией, которую уставший мозг Антона не стал
воспринимать, как угрозу, и отправил парня дальше спать.
Не, ну вот серьёзно, и как его понимать? Когда он Арс, а когда Арсений-мать-его-
Сергеевич? И Антон решает, что, раз уж на то пошло, надо расставить все точки в их
взаимоотношениях, дабы избежать вот таких вот неоднозначных ситуаций. Шастун тут же
озвучивает интересующий вопрос.
— Вот как мне понять, когда называть вас Арсом, а когда Арсением Сергеевичем?
— Давай так: Арс я, когда рядом нет других учеников, во всех остальных случаях я
для тебя Арсений Сергеевич.
Добился же своего, гад. Арсений только улыбается — всё-таки смог поднять парнишку.
Он, конечно, не настолько изверг, так что оставляет на тумбочке рядом с кроватью
ученика бутылку минералки с таблетками и запиской, выходя из номера. Арс сам всё
понимает: утро после попойки, особенно очень хорошей, крайне паршивое. Не раз сам
попадал в такие ситуации. И, каждый раз обещая самому себе, что подобного больше не
повторится, всё равно наступал на те же грабли, утром, уже на трезвую голову, жалея
о прошедшем.
Во рту неприятный запах и привкус, и Антон сначала долго полощет рот, а потом ещё
и чистит зубы дважды, лишь бы немного избавиться от неприятных последствий вечера.
Кровь пульсацией отдаётся в висках, растекаясь болью в голове. Шастун, упираясь
руками в мраморную раковину, смотрит на свой помятый вид в зеркало. Таблеточка,
минералочка, возможно, завтрак, и он будет выглядеть более прилично. Антон,
закончив с водными процедурами, возвращается в номер. Его мокрое одеяло уже
сушится, а на тумбочке стоит спасительная минералка с таблетками, самого же учителя
нет в комнате. Ну вот, вроде нормальный же человек. Но нет, сначала надо
поиздеваться, а уже только потом нормально помочь.
Антон невольно улыбается и поднимает взгляд на часы, висящие над комодом. 11:24.
Арсений не стал его будить на завтрак в девять, а принёс ему еду. Какая забота.
Шастун, не сумев сдержать смешок, убирает записку и, вложив себе в ладонь две
таблетки аспирина, запивает их холодной минералкой. Выпив сразу же полбутылки,
Антон теперь уже идёт за бутербродами и, вернувшись на кровать, съедает их, только
потом понимая, что практически не замечал, как его живот слабо побаливал.
Спустя минут пять, когда Шастун уже покончил с запоздалым завтраком, парень
достаёт пачку сигарет из своей куртки вместе с зажигалкой. Арсения нет, так что
сейчас отличное время для перекура. Достав одну сигарету и вернув пачку на место,
Антон, не выключая ранее включённого телевизора, выходит на балкон, прикрывая за
собой дверь. Прохладно. Шастун быстро натягивает на плечи кофту, застёгиваясь.
Сигарета, прикреплённая за ухо на время всех этих манипуляций, возвращается в
изящные пальцы. Щёлкает зажигалка, и Шастун затягивается, прикрывая глаза и
запрокидывая голову. Что может быть лучше, чем курить, смотря на горы и дыша
морозным воздухом? Ну, разве что не курить, просто смотря на горы и дыша морозным
воздухом. В голову опять лезут печальные и грустные мысли, и Антон вновь отгоняет
их. Он помнит: отдыхать. Затягиваясь в очередной раз и выпуская дым изо рта, парень
вдруг слышит, как входная дверь хлопает, и кто-то заходит в номер. Возможно, это
кто-то из одноклассников. Но, выглядывая в окно, не задёрнутое ни жалюзи, ни
шторами, Антон как будто в испуге отпрыгивает назад, словно увидел призрака, и
пытается унять сердце, что так резко стало работать быстрее, перекачивая кровь и
распространяя чёртов никотин и прочий яд по телу молодого парня.
Он молится всем богам, хоть и атеист, чтобы учитель не додумался выйти на балкон.
Чёрт, лишь бы он его не заметил. Но, раз уж Антон атеист, то ему никто не поможет,
верно? И жизнь явно играет с ним, причём довольно-таки жёстко, думает Шастун, раз
уж ему ну так не везёт.
— Да-да, сейчас, — кивает Шастун и делает это так усердно, что похож на ту
собачку, стоящую на приборной панели автомобиля. И Арсений, делающий шаг по
направлению к двери, замирает, понимая, что от него что-то явно скрывают.
Учитель застывает, подобно статуе, и Шастун замечает лишь два изменения — учитель
хмурится, отчего на лбу появляются морщины, и глаза сужаются, впиваясь взглядом в
самую душу. Именно в тот момент Антон понимает, что ситуация разрешится отнюдь не в
его пользу. Попов медленно возвращается на место и прожигает ученика, наверное,
стараясь либо прожечь в нём дыру, либо испепелить, расщепить на молекулы. Ну ладно,
это утрировано, но Шастуну всё равно страшно от того, каким становится Арсений —
злым и до одури серьёзным. Антону даже не по себе от всего происходящего и от Арса,
которого он не узнаёт.
— Это что такое? — задаёт учитель риторический вопрос, не требующий ответа, и даже
Антон понимает это, но теперь, видимо, осознавая всю ситуацию, пытается выбраться,
бултыхается, словно утопающий. Как говорится, спасение утопающих — дело рук самих
утопающих?
Да, возможно, Антон и утопающий, и это чисто его дело, как выплыть из всего этого
дерьма, но Арсений не может. Пусть Шастун и утопающий, но Попов влезет во всё это
тоже, чтобы протянуть свою руку, пока ещё не поздно. Да кто вообще придумал эту
хрень, что человек должен разбираться со всем сам? Ему нужна помощь, каждому
человеку нужна помощь. Арсений понимает, что не может оставить его, заставить
самого разбираться со всем. Ему нужна помощь, пока не поздно. И Попов хочет оказать
эту помощь.
Сейчас Антон способен лишь сидеть, чувствуя подступающую злость на самого себя.
Придурок конченый. Он желает тебе только лучшего. А ты сам убиваешь себя. Да давай
сразу вскрой себе вены, быстрее будет. Хочется ударить кулаком в стену и лупить,
пока не собьёшь руку в кровь и костяшки не разотрёшь в порошок. Но Шастун не делает
этого, потому что не заслужил. Сам виноват, и он не станет пытаться успокоиться.
Пусть мучается и терпит. И сейчас Антон не знает, чего хочет больше: закурить или
же выкинуть эту ебаную пачку сигарет.
Комментарий к Часть 12
Что ж, под конец подкрался пиздец. Не знаю что да как, Автор сам хует.
Антон поднимается только тогда, когда задница уже начинает неметь от холода пола.
Схватившись за железные перила, Шастун встаёт и, шаркая ногами, заходит в номер,
закрывая за собой дверь на балкон. По телевизору идёт какая-то юмористическая
передача, и парню так хочется кинуть в эту гребанную плазму чем-нибудь, но он ведь
потом не расплатится. На душе херово, и Антон не знает, что теперь ему делать.
Господи, во что он вляпался?
Антон лежит на боку и не знает, чем же занять себя. Перебрав все возможные
варианты, пришедшие в его мозг, он выбирает, возможно, не самый лучший и точно тот,
о котором будет жалеть сегодня-завтра. Поднявшись на локте, парень тянется к
тумбочке, на которой лежит телефон, и, конечно же, чуть ли не падает, ведь это
Антон. Неуклюжее и «везучее» чудо. Чудо… Арсений бы посмеялся над всем этим. Чёрт,
нет, не думать об Арсе. Опять он, снова и снова. Какого чёрта Арсений вообще
появился в его жизни? Наверное, этот вопрос будет вечным, и ответ на него потерян и
никогда не будет найден.
— Привет, мам.
— А, да, Тош, привет, — лепечет женщина, но позже слышно, как она отодвигается от
телефона и говорит кому-то что-то ещё. — Я на работе. Срочно вызвали. У тебя что-то
срочное?
— У нас всё хорошо, да-да, уже бегу. Тош, я побежала. Позже позвоню, — позже, ага.
Никогда не звонила и в этот раз не позвонит. Хоть что-то вечно. Шастун горько
улыбается. Какая ирония.
— Ага. Пока, — бросает Антон, и ему так обидно слышать это «Тош» из её уст. Зачем
говорить так, если не любишь? Зачем использовать сокращенное ласковое имя, если не
вкладываешь в него даже толику любви? Наверное, чтобы создать имитацию любящей
матери. Да хватит уже притворяться! Антону хочется закричать это, но ведь ничего не
изменится. Всё давно развалилось, прогнило. От кого тогда скрывать? Мы же не чужие
люди, знаем друг друга.
Шастуну хочется заплакать, но, как говорится, слезами горю не поможешь, так что
нет смысла. По щеке Антона катится одна слеза, парень шмыгает носом, а потом быстро
хлопает глазами, стараясь смахнуть слёзы. Но это не помогает, и Шастун трёт глаза,
закрывая их руками. Так, успокойся, Шаст. Скоро пройдёт. Ничего ведь такого не
случилось. С мамой и папой всё нормально. С Арсом поговоришь. Всё будет нормально.
И, чёрт, Антону так хочется, чтобы самовнушение работало, но не происходит ничего
подобного, и легче не становится.
Просидев так ещё несколько минут, он рывком поднимается с кровати, и плевать ему
на больную спину. Шастун бросает телефон, в котором бы мог зависнуть на некоторое
время, дабы скоротать его, но ему, честно говоря, вообще не хочется. Не хочется
заходить в «ВКонтакте», листать ленту в «Инстаграм». Ну, вы понимаете, насколько
серьёзная проблема? Единственный вариант, который не содержал в себе слово «бухло»,
тут же был исполнен парнем: тот вернулся на кровать, включил музыку и воткнул в уши
наушники. Улегшись поудобнее, Шастун прикрыл глаза и даже на всякий случай поставил
будильник, чтобы не пропустить спуск. Арсению это точно не понравится, если я вдруг
не пойду. Бля-я-я-ять, опять он! Парень только хмурится и фыркает по поводу всего
происходящего, ворочаясь с боку на бок. С каждой секундой музыка делается всё
громче, и, врубив на полную, Антону уже чуть ли не больно, но, чёрт, мысли звучат
громче песен. Рыкнув со злости, Шастун выдёргивает наушники и швыряет куда-то,
вставая с кровати. Да ебись оно всё конём! И Арсений тоже.
Парень быстро набирает номер Позова и, узнав, что тот всё ещё в своём номере,
спешит туда, с грохотом хлопая за собой дверью и при этом не рассчитывая силу. Так
что Антон даже думает, не сломал ли он что-нибудь, и поэтому спешит ретироваться с
места «преступления», быстро прошмыгивая в номер Димы и падая на свободную кровать
соседа, свалившего, кажется, к девчонкам. Позов поправляет очки и внимательно
смотрит на друга.
Вдруг резко приняв сидячее положение, при этом скрестив ноги, Шастун ехидно
улыбается, смотря на друга. Так-так. Антон быстро перестраивается на нужный лад, то
есть с депрессивного на заводной, и Дима слишком поздно замечает блеск в глазах
друга, в которых к тому же ещё и начинают плясать чёртики. И поэтому Позов не
успевает сбежать от открывшегося рта Антона, из которого вылетают слова, не
предвещающие, очевидно, ничего хорошего.
— Да что всё обо мне да обо мне? Видел, ты вчера помог Ким, — Шастун усмехается и
чуть ли не трёт ладоши друг о друга, но позже заливается смехом, когда брови друга
вздымаются вверх, что выглядит крайне комично, по мнению Антона. — Да, я всё
помню, — отвечая на немой вопрос, парень не забывает с какой целью вообще начал
этот разговор. — Ну так что, помог?
— Да иди ты, Шастун! — бросив в друга уже свою подушку, Позов фыркает и
поднимается, похоже, намереваясь избежать разговора. Но это же Антон, от него не
убежишь. И если тот что-то начал, то доведёт до конца. Ах, Дима этого никогда не
забудет, но почему-то всё равно надеется избежать участи, что сродни смертельной
казни.
Парень бы мог много времени ещё капать на мозг другу, но он не станет этого
делать, потому что в голове уже зреет гениальный, как ему кажется, план, для
которого понадобится помощь Арины. Ох, они всё устроят этим голубкам.
Когда Антон убирает без слов руку, открывая дверь, выходит в коридор, Дима
замирает в изумлении. Серьёзно? И никакого траха мозга? Кто на него так хорошо
влияет? Арс что ли? А, Шастун теперь на месте жертвы, потому что на мозги тому
теперь капает учитель. Что ж, есть справедливость в этом мире. «Карма, Антон,
карма.»
Шастун уходит в номер без слов, даже не оборачиваясь на друга, который, как
оказывается, уходит к Лере и Арине. Антон опять хлопает дверью и тут же
направляется к своему чемодану, на который брошен костюм для катания. Звеня
браслетами, парень снимает их вместе с кольцами, оставляя на тумбочке рядом с
кроватью. Шастун натягивает на себя костюм и, как только раздаётся характерный
«вжик» молнией на куртке, в номер заходит Дима, а вместе с ним и Лера с Ариной.
— Ну что, ты готов?
Парень кивает и идёт к выходу, когда прилетает следующий вопрос, вдруг в одну
секунду разрушая всё то хрупкое спокойствие, воцарившееся в душе Шастуна.
— А где Арсений?
Всех вроде бы устраивает такой ответ, потому что больше про учителя не вспоминают.
И причём до тех пор, пока группа не поднимается на гору, откуда будут спускаться
школьники. Две учительницы, сопровождающие ребят, говорят, когда их спрашивают про
Арсения, что тот уехал заказывать для них экскурсии и вообще всё планировать, а
значит, что до вечера его ждать не стоит. Антон хочет возмутиться, но только
фыркает и выдаёт тихое «сука». Ну, серьёзно, ему что, теперь до вечера возиться с
этой херней на душе? Ждать продолжение после этого «потом поговорим» аж до вечера?
Очень сильно спасибо, Арсений Сергеевич.
— Нет, не скажу, — отвечает учитель, замечая то, как парня трясёт. — Хэй, ты чего?
— Арсений подвигается на край своей кровати и, протянув руку, кладёт её на плечо
Антона, сжимая. — Что трясешься-то так? Всё нормально же.
Антону не смешно. Ему плохо. И поэтому он вываливает всё, что только можно, ибо
уже не может держать это в себе.
— Нормально, по-вашему? Вот вам смешно, а я сейчас умру. Я же, блин, переживаю,
что вы расскажете родителям. Просто уже думаю, мне готовиться умирать или нет.
— Люди делают это, потому что по-другому не могут. Не могут успокоиться, пережить
свои проблемы. Это помогает, — выслушав Арса, заявляет Антон, по сути, раскрывая
перед ним свою душу, высказывая подобное.
Арсений выдыхает и некоторое время думает, при этом хмурясь. Это в некоторой
степени даже выглядит мило, что замечает Антон, но мысль также быстро исчезает из
его головы, когда тот, на кого он смотрит, начинает говорить.
— Арс, это всё, что ты хотел сказать? Если да, то я пойду в душ, а потом к
друзьям, — парень поднимается с кровати и, дождавшись кивка со стороны учителя, уже
направляется в душ, когда тот опять говорит. Привычка у него, что ли, такая.
Говорить, когда разговор уже окончен.
— Тох, ты же знаешь, что можешь мне сказать, если что случится? Я пойму и помогу.
Хорошо?
— Ага, — бросает Антон, хотя так и хочется сказать «не лезьте в мою душу», но он
не говорит и уходит в душ. С этим разговором в голове сразу всплывает образ матери,
а затем и разговор с ней по телефону. Хах, чего и стоило ожидать. Она так и не
позвонила. Хотя чего я вообще надеюсь-то, придурок? Антону уже даже не обидно,
потому что привычно, так что он не чувствует боли или досады. Остаётся лишь
ситуация с Арсением. Но после разговора становится немного легче, так что Антон
перестаёт переживать, и горячая вода расслабляет окончательно, что Шастун даже
думает, что не сможет пойти к друзьям, ведь сейчас он как овощ.
Через силу заставив себя выключить воду и выйти из-под душа, парень становится
ногами на холодный кафель и тут же спешит поскорее одеться, пока его не заморозило,
ведь табун мурашек уже промчался вверх по спине. Буквально через пару минут Антон
как ошпаренный выскакивает из комнаты, тут же натыкаясь на удивленный взгляд
Арсения. Но Шастун молчит и проходит к тумбочке, принимаясь натягивать на руки
браслеты с кольцами. Попов продолжает ковыряться в своей сумке, запихивая в неё
вещи, а потом стягивает с себя футболку, отправляя ту на стул. Антон лишь краем
глаза замечает голую спину Арсения и смотрит на время в телефоне. Пора. Поэтому
парень направляется к выходу в потёмках, когда учитель, уже запрыгнувший под одеяло
и оставивший лишь ночник у своей кровати гореть, подаёт голос.
— Тош, не уходи.
Извините… что? Шастун разворачивается, вздёргивая брови от удивления и смотря на
Арса. Из его рта вырывается только «эм…», и Попов вновь говорит:
— Ну, Арсений Сергеевич, — да, чёрт, у него через раз выходит называть его Арсом
наедине.
Попов меняется так же быстро, как желания у беременной, ведь в следующую секунду
он выдаёт «Ой, да пиздуй уже». Вот и как прикажете это понимать?
— А… — произносит Антон. — Ну, я пошёл, — уже держась за ручку двери, говорит он,
почему-то думая, что всё-таки нужен.
— Да я подколол тебя, Шастун, — смеётся тихо учитель, но Антону вот что-то всё ещё
не смешно. — Иди уже. Только в номере не кури потом и открой окно. Не хочу
провонять перегаром.
— Спасибо, Арс.
Юморист, блять. Как же смешно. А хотя… с другой стороны он, возможно, хотел просто
сгладить ту неловкость, возникшую между нами после разговора. Ну, в любом случае,
всё хорошо, так что не о чем переживать. Теперь можно и отдохнуть. Ну и натерпелись
же мои нервы за сегодняшний день. Пройдя пять номеров, Антон останавливается у
двери с цифрами 703 и открывает дверь. Завтра опять будет плохо, но Шастуна это не
останавливает, ведь рядом будет понимающий Арсений со спасительной бутылкой
минералки и таблетками.
Как только в руках Шастуна оказывается бутылка, он тут же залпом выпивает чуть ли
не половину. Не, он точно так долго не протянет. Минералка смывает с горла
неприятный привкус, и, вроде как, парня даже начинает отпускать. Он закрывает
бутылку, запрокидывает голову, утыкаясь затылком в стену, и тихо стонет, прикрывая
глаза. Антон дышит глубоко, словно ему трудно это сделать или же из комнаты
выкачивают воздух, и в голову лезут воспоминания о прошлой ночи.
Всё идёт прекрасно. Ну, то есть подростки продолжают вливать в себя алкоголь,
веселясь, но стараясь делать это как можно тише. Им не нужны проблемы, все помнят
это. Антон сидит в компании Арины, Леры и Димы, когда кто-то прибегает с пустой
бутылкой и предлагает сыграть в бутылочку. И никто, конечно же, не отказался.
Отставив свои стаканчики с пивом, Шастун и Позов садятся в круг, в то время как
девчонкам только немного подливает кто-то из их компании, и те, хихикая,
присоединяются к друзьям, немного неуклюже от выпитого алкоголя опускаясь на пол,
втискиваясь в круг. Когда игра начинается, задора прибавляется, и вскоре, когда
наступает ход Ким, она крутит бутылку, и та, словно по мановению судьбы,
замедляется, указывая горлышком на Диму. Лера сразу же округляет глаза и, кажется,
даже трезвеет, но тут поднимается гул (если так можно сказать) людей, ожидающих
зрелище. Отказаться не получится, и Ким, пересилив себя, всё же приподнимается.
Дима делает то же самое, и Лера, положив руку тому на плечо, чтобы случайно не
упасть, подаётся вперёд. Раздаётся одобрительное «улюлю», когда их губы
соприкасаются, и через пять секунд они отстраняются друг от друга. После этого Лера
встаёт, дабы больше не участвовать в игре, и уходит, хотя этого никто, по сути, не
замечает. Двумя минутами позже покидает комнату и Дима, скрываясь в коридоре.
Антон, бросив взгляд на Арину, понимает её, кажется, без слов и улыбается. Когда же
всё заканчивается, друзья отправляются на поиск пары, обсуждая при этом кое-что
крайне интересное. Позова и Ким они находят в номере девчонок. Лера спит на своей
кровати, а Позов — на кровати Арины. Кое-как растолкав друга, Антон отводит того в
его номер, не задавая никаких вопросов, а следом уже возвращается к себе, тоже
падая на кровать и, кажется, забыв открыть окно, как его просил Арсений.
Шастун покидает номер и идёт сразу в номер подруг, явно полагая, что они там.
Завтрак уже закончился, Арсений бы не позволил ему проспать катание,
соответственно, девчонки где-то в отеле. Гениально, Шерлок! Кстати, насчёт
завтрака. Антон даже ни разу не бывал ещё там. Отличный отдых, что ж тут ещё
сказать?
Антон, конечно же, как воспитанный человек, стучит перед тем, как войти в номер.
Слышится голос Панкеевой, и Шастун мигом влетает в комнату. Девушка сидит у своего
чемодана, перебирая вещи, и Антон, не заметив Ким поблизости, прыгает на её
кровать.
— А Лера где?
Арина хмурится, а после резко взмахивает руками, повторяя «стоп, стоп, стоп».
Когда Антон всё же останавливается, она некоторое время смотрит на него и выдаёт
озадаченное «в смысле?»
— Да их уже давно пора свести. Дима сохнет по Лере уже третий год. Да и Ким, мне
кажется, что-то испытывает к Позу. Ну, так что, ты со мной? — Антон говорит всё
очень быстро и под конец, хлопнув в ладони, потирает их. Этот жест такой пугающий,
и улыбка парня, которая выглядит сейчас какой-то зловещей, только накаляет
обстановку.
Кто сказал, что это будет легко? Правильно, никто. Антону с трудом удаётся найти
свободный номер, ещё труднее — договориться снять его на вечер. Шастун распинается
в обещаниях, что всё будет хорошо, что никто не разгромит номер, и в итоге всё же
добивается своего. Потом друзьям удаётся найти свечи, фрукты и прочее, когда время
уже приближается к трём дня. Совсем скоро им пора выезжать на экскурсию в
Олимпийский парк, которую заказал для группы Арсений, и Антон с Ариной расходятся
по номерам, обсудив все нюансы авантюры.
На Арину опускается задача отвести подругу в нужный номер, где якобы будет
проходить сегодняшние ночные «посиделки». На Антоне, в принципе, то же самое, но
только с Димой. Всё, кажется, должно пройти хорошо. С этими мыслями Шастун падает
на свою кровать, намереваясь полежать полчасика, потому что голова разболелась, а
уже потом собираться на экскурсию. Но парень уж точно не мог рассчитывать, что, как
только его голова дотронется до такой мягкой и манящей его подушки, он уснёт без
будильника. Чёрт, так вообще не планировалось.
Шастуна с силой вырывают из цепких рук Морфея, принимаясь трясти за плечо, громко
произносить его имя и, кажется, дополняя это всё ещё и матами в больших
количествах. Антон со стоном перекатывается на спину и нехотя открывает глаза,
выдавливая хриплое «ну что?»
— Мелочь? Да ты время видел? — До Антона доходит только после слов Арсения, и он
бросает взгляд на часы. Что? Как шесть вечера? — Быстро поднимайся, чудовище. Как
вообще можно проспать экскурсию? Хотя, стоп. Просто ответь на один вопрос: ты хотя
бы вставал?
Арсений не продолжает возмущаться себе под нос и направляется в ванную под слова
парня, держа в руках полотенце. Кстати, что он тут вообще делает?
Антон не может сдержать улыбки, потому что… ну серьёзно, кто его ещё назовёт чудом
и скажет это так тепло, что можно рассыпаться на тысячи песчинок?
Шастун, наконец, отмерев, идёт на балкон. Как только открывается дверь, парня
обдаёт морозным воздухом, и, поёжившись, он всё равно выходит на балкон, прикрывая
за собой дверь. Антон только успевает поджечь сигарету, как дверь распахивается и
злой, кажется, Арсений, выхватив сигарету, тут же отправляет её в полёт,
поворачиваясь позже к Антону.
Арсений не может сдержать ухмылки, заметив реакцию ученика. Это немного льстит
ему, но да ладно.
Шастун только резко хватает ртом воздух и чуть ли не прикусывает себе язык, резко
соединяя челюсти. Блять, он, что, пялился? Вот… срань. Стоп… что, Арс назвал его
красивым? Да ну ебаный в рот! Что он творит вообще?
Больше, не сказав ни слова, он уходит, и тут же слышится шум воды. Антон шипит,
сжимая кулаки. Чёрт, вот и что ему теперь делать? Как же друзья? Ему что, придётся
повесить всё на одну Арину? Парень расстроен этим, и его даже не заботит факт
недавнего «залипания» на Арсения, но он, полагая, что никто ещё не вернулся с
экскурсии, пишет сообщение Арине, расписывая сложившуюся ситуацию чуть ли не во
всех красках. Когда длинное сообщение отправлено, и девушка читает его, то только
смеётся с этого и утешает друга, отправляя в ответ «да ничего, всё пройдёт хорошо,
прорвёмся». Антон ещё пару раз извиняется и сознаётся, что ему стыдно сваливать всё
на Панкееву, но девушка такая добрая и отзывчивая, что груз с сердца падает,
пролежав там совсем немного.
Шастун даже не замечает, как Арсений выходит из душа, сидя на своей кровати и
залипая в телефон. Учитель, уже думающий возмутиться, не делает этого, а только
подкрадывается сзади к ученику и, заглядывая за его плечо, читает сообщения.
— Так вот какие у тебя дела. Друзей сводишь, — хмыкает Арсений, и Антон от испуга
дёргается, ударяясь головой в грудь Попова, тут же чувствуя, как волосы становятся
мокрыми от влаги.
Шастун кивает и, переодев футболку, накидывает на плечи куртку. Через пять минут с
Арсением они уже выходят из отеля, и парень вздрагивает, потому что данная куртка
точно не предназначена для такой погоды. Попов говорит что-то про то, что такая
куртка будет в самый раз у побережья, и продолжает идти, когда Антон старается
поспевать за ним. Они приходят на стоянку, и Арс, достав ключи из кармана, нажимает
кнопку. Справа раздаётся характерный звук, и Антон быстро запрыгивает в машину,
чуть ли не клацая зубами. Попов прогревает машину, что занимает четыре минуты, и
говорит:
Антон соглашается, и через пять минут его пальцы уже плотно обхватывают стаканчик,
осторожно поднося его к губам. Они трогаются с места, парень чуть ли не проливает
на себя кофе, и Арсений вновь называет его чудом. Шастун молчит и только прячет нос
в воротник куртки, стараясь вжаться в сидение. Вся эта ситуация крайне странная.
Допив кофе, Антон ставит пустой стакан в подставку и обращает внимание на природу,
мелькающую за окном. Но он всё-таки задаёт интересующий его вопрос, поворачиваясь к
учителю.
Позже обстановка возвращается в норму, и через час Попов с парнем уже ступают на
брусчатку Олимпийского парка. И куртка, действительно, в самый раз, думает Антон.
Ученик, конечно же, не забывает наделать множество фотографий
достопримечательностей, и они с Арсением, спустя два часа, когда солнце уже
начинает садиться, заходят в кафе, усаживаясь за свободный столик. Попов,
естественно, платит, и Антон не может не выдать «это как будто свидание».
Арсений улыбается, вновь смотря на парня, и смеётся, но сквозь смех всё-таки Антон
умудряется различить «ну ладно, пусть тогда это будет свидание». Шастуну бы сейчас
смутиться, но официант так вовремя приносит еду, что парень сразу накидывается на
неё, не решаясь почему-то посмотреть на учителя.
Они дают друг другу пять и расходятся: Антон — к себе в номер, Арина — открывать
друзей. Арсений уже вернулся, но даже не спрашивает, куда тот ходил. Они ещё
немного разговаривают, делятся впечатлениями о прошедшем дне и ложатся спать, желая
друг другу спокойной ночи. Попов засыпает быстро, а Антон ещё не может уснуть из-за
мыслей в его голове.
После этого дня он точно может сказать, что начинает привязываться к Арсению. А
ещё, кажется, они окончательно нашли общий язык. Теперь, возможно, всё будет лучше.
Антон засыпает, улыбаясь, ведь теперь его отношение к Арсению окончательно
определено.
Как будто мы с ним… были, как парень и девушка. Фу, Боже, как же это странно. Но
даже этот до ужаса странный сон не избавляет Антона от ощущения… себя. Да, наконец,
он за столько дней отдыха впервые просыпается не с квадратной головой и болью в
двенадцать часов дня, а с ясной головой и прекрасным самочувствием в восемь часов
утра. Восемь? Парень удивляется, на всякий случай ещё раз бросая взгляд на часы,
проверяя, не ошибся ли он. Нет, всё так, восемь часов. Крайне рано для Шастуна, что
не менее странно, чем сон, который, собственно, и разбудил парня. Сейчас бы лечь
обратно в кровать, закутаться по шею в мягкое одеяло и продолжить спать, но Антону,
честно говоря, совсем не хочется, и именно поэтому он поднимается с кровати, тихо
доходит до своей куртки, перекинутой через спинку кресла, и достаёт из кармана
пачку сигарет. Ну, он давно не курил. Можно же. Взяв зажигалку и одну сигарету,
Антон возвращает пачку на место, теперь также тихо направляясь на балкон, стараясь
не разбудить Арсения. Шастун уже прекрасно понял за всё время поездки, что учитель
спит чутко, и поэтому старается идти по направлению к балкону как можно тише. В
этот момент в голове появляется мысль, что, чёрт, Антон есть Антон, который,
стараясь сделать что-то аккуратно, делает всё с точностью да наоборот. Ну, то есть,
сейчас, уже по классике жанра, он должен задеть что-то своими конечностями, сбивая
всё к чертям собачьим, или же удариться мизинцем о ножку кресла, с завыванием и
матами хватаясь за неимоверно чувствительное место. Но, раз уж день начинается со
странностей (напомню, парень проснулся в восемь утра!), то он и должен продолжиться
странностями. Шастун, удивляясь самому себе, ничего не задевает и всё же доходит до
двери на балкон без происшествий, открывая ту максимально тихо, как кажется ему
самому.
— Я тебя разбудил?
— Нет. Я уже не спал. Так, дремал, — пожав плечами, отвечает Арсений и, заметив,
как Антон, в очередной раз затянувшись, вздрагивает, потому что «чудо не
удосужилось взять куртку и точно хочет заболеть», выпрямляется и, наклонившись,
ставит свой стакан на пол балкона. Он ухватывается двумя руками за плечи и, стянув
с себя куртку, также ловко набрасывает её на плечи худого парня, который, кажется,
вот-вот и упадёт, стоя на своих тонких ногах. Шастун не делает ничего, чтобы
воспротивиться, и лишь благодарно кивает и, сделав ещё пару затяжек, выбрасывает
сигарету с балкона, которая стремительно летит вниз на брусчатку. Арсений, взяв
кофе в руки, отпивает и произносит словно измученным голосом, как будто он устал
просить:
Антон вдруг думает, что, возможно, сегодняшний сон — это не что иное, как
доказательство от мозга, что парень налаживает хорошие отношения с учителем,
который становится для него уже чуть ли не другом, и проявляет доверие. Возможно,
так есть на самом деле, и поэтому Шастун решает, что если он доверился Арсению, то
и сам Арсений может довериться ему. Ну, хотя бы попытаться. Однако это уже как
решит сам парень. Но Антон решает попробовать узнать учителя побольше, узнать
именно как человека, у которого, собственно, есть прошлое.
Попов в очередной раз делает глоток уже не такого обжигающего язык кофе и качает
головой и, только проглотив, всё же говорит «да» вслух. Он не смотрит на Антона и
продолжает говорить, явно зная, что мальчишка хочет немного больше узнать о нём. Да
и сам он, в принципе, не против.
— Был с родителями, когда был маленьким. В пять и восемь лет. Но мы тогда ездили
летом, на море. Снега и так хватало, а родители сами не особо любят покататься на
лыжах. Я, ребёнок, не особо увлекался этим. Ну, примера же не было. Мне хватало
обычного снега, из которого я мог слепить снежки, чтобы поиграть с друзьями, и
покататься на санках. В большем я не нуждался. Так что… ну, на твой вопрос так прям
и не ответишь, — усмехается Арсений. — Был у побережья, в горах же нет. Да и не
было этого всего тогда.
Антон только кивает и спрашивает следующее, делая очередной осторожный шаг к этому
человеку, с которым начал сближаться.
— А ты из какого города?
— Ну, в Питер переехали десять лет назад родители. А вообще, это единственный
русский город, в котором я оказался спустя четыре года в Америке, — заметив немного
недоумевающий взгляд парня, Арсений спешит пояснить. — Я только пару месяцев назад
вернулся в Россию. Сразу после того, как я окончил институт, то уехал жить в Нью-
Йорк. Там работал, открыл с другом фирму, поднакопил денег.
— Так вот откуда у тебя такая машина, — смеётся Антон, поражаясь всё-таки истории
Арсения. Ну и ну, столько жил в Америке. Сам Шастун не выезжал дальше границ своей
страны.
Шастун остаётся сидеть на кровати, в то время как Попов уже направляется к выходу
из комнаты, но, не заметив идущего за ним ученика, возвращается. Он выглядывает из-
за угла и только произносит имя парня с вопросительной интонацией, заставляя тем
самым Антона вынырнуть из прострации и вернуться в реальный мир, в котором его,
вообще-то, ждёт Арсений, чтобы пойти вместе на завтрак. Шастун выдаёт «а, да, иду»
и встаёт с кровати. Попов скрывается за углом, и Антон спешит за ним, но вовремя
вспомнив, что он даже не умывался, сворачивает в ванную, в которую так
предусмотрительно была открыта дверь. Включив кран, Шастун принимается быстро
умываться. Попов, уже вышедший в коридор, только закатывает глаза и возвращается в
номер, чтобы проверить, где же его нерадивый ученик мог застрять. Услышав шум воды,
Арсений заглядывает в ванную и, увидев первым делом зад Антона, наклонившегося над
раковиной, тянет «Ша-а-аст».
Попов смеётся и совсем непроизвольно натыкается взглядом на попу парня, но, выдав
своё «чудо», как он называет только Шастуна, уходит, решив подождать ученика
снаружи. Антон подбегает к Арсу уже через минуту, произнося на выходе «всё» с
улыбкой. Арсений только в очередной раз улыбается, смотря на парня, а потом
направляется к лифту.
— Что? — вопрошает Антон, тут же оглядывая себя, когда Арсений через каждые десять
секунд оборачивается на него. Может, он на футболку водой накапал или волосы не
расчесал. Но, проверив и не найдя ничего такого, из-за чего бы Арсений мог смотреть
на него, недоумевает и уставляется вопросительным взглядом на учителя, в очередной
раз обернувшегося.
Антон смущается и тихо смеётся, запихивая руки в карманы штанов и смотря под ноги.
И он даже не знает, что его так смутило. Либо то, что Арсений о нём так печется,
либо то, что он назвал его ангелом. Его, Антона, Антона Шастуна, Арсений назвал
ангелом. Ангел… Его так никто не называл, никогда. Попов же удивляется самому себе.
Он никого не называл ни чудом, ни ангелом, только этого парня, сейчас стоящего
рядом с ним в ожидании лифта. Хотя, что в этом плохого? Верно, ничего.
Антон вспоминает то, как Арсений рассмеялся, когда увидел его в ванной, и ему
становится легче. Если он и напомнил парню о каких-то его проблемах, то хотя бы
смог отвлечь. Бросив взгляд на учителя, стоящего слева, Шастун понимает, что тот
уже не напряжен. И это, честно говоря, радует.
— Да, да, всё хорошо, — говорит Шастун. — Ты прости. Ну, за то, что спросил. Ты
сразу переменился как-то. Я, наверное, как напомнил тебе о чём-то. О чём-то плохом.
— Антон, всё нормально, — выдыхает Арсений, улыбаясь, но делая это сейчас так
искренне, потому что Антон ведь на самом деле не должен беспокоиться по этому
поводу. Да, проблемы, у всех бывает, но Шастун не должен ни коем образом винить
себя. Пусть даже если он просто напомнил об этих проблемах. — Не переживай даже по
этому поводу.
Шастун кивает и расплывается в улыбке, как будто расцветает. Арсению кажется, что
сейчас парень светится ярче самого солнца. Хочется засмеяться с этого, но Попов
только улыбается в ответ и, повернувшись, выходит в только что открывшиеся двери,
ступая на первый этаж. Антон выходит следом, направляясь в столовую. Кажется, это
первый раз, когда он завтракает тут, как положено. Ну, то есть спускается на
завтрак, а не спит в это время, отходя от прошедшей пьянки.
Антон находит Арину и, взяв себе еду, садится с подругой и уже хочет
поинтересоваться, как всё прошло вчера, но не успевает, так как будто из неоткуда
появляются Ким с Позовым, которые тут же плюхаются на соседние стулья. Шастун
замолкает, обрывая себя посреди фразы, и быстро переводит тему на вчерашнюю
экскурсию, которую он, конечно же, проспал. Друзья рассказывают о своих
впечатлениях и даже не упускают возможности упрекнуть парня, что тот так
безалаберно поступил. Проспать экскурсию, да, так может только Шастун. Но,
вспомнив, что на экскурсии, если это так можно назвать, он всё-таки побывал, парень
улыбается. Благодаря Арсению. И Антон считает, что всё-таки хорошо, что он проспал,
по двум причинам. Во-первых, парень уверен чуть ли не на все сто процентов, что
экскурсовод, вещающий об олимпийских объектах, находящихся в парке, говорил так
нудно, что Антон уснул бы там, а так, с Арсением, получилось намного интересней. Ну
и, конечно, во-вторых, он сблизился с Поповым, наладил дружеские отношения и даже
стал доверять тому. Так что да, Шастун абсолютно не жалел о произошедшем. Всё, что
происходит, к лучшему.
Когда с завтраком покончено, друзья расходятся. До катания ещё два часа, через час
надо быть на первом этаже, ведь им же ещё надо дойти до подъёмников, доехать до
нужной трассы. Это всё же не делается так быстро. Но, в любом случае, у Антона есть
ещё целый час.
— Ну, что, Антон, понравилось есть, как все нормальные люди, а не лежать по утрам
с больной головой?
Парень только фыркает, но всё равно начинает смеяться вместе с учителем. Так они
доходят до лифта и потом уже поднимаются на нужный этаж, заваливаясь в свой номер в
хорошем настроении. Да, действительно, чувствовать себя с утра прекрасно — это
лучшее, что может быть. Антон даже думает, что больше не пойдёт на пьянку, но всё
же не зарекается. Ну, не всё всегда получается. Но, по крайней мере, он больше не
хочет просыпаться утром с болью в теле и неприятным привкусом во рту, и именно
поэтому постарается не ходить на «вечеринки» в номерах одноклассников.
Антон, понимая, что через сорок минут нужно будет начать собираться к катанию,
спрашивает, поедет ли с ними сегодня Арсений, и, когда тот кивает, Шастун радостно
улыбается. Ну, наверное, будет весело. Хотя, рядом же будут другие ученики, а
значит, что Арс станет Арсением Сергеевичем и будет вести себя отстраненно с
Антоном. Однако парень не печалится. От этого ведь ничего не зависит. Они всё также
будут хорошо общаться. Это просто некая необходимость.
Тут Арсений предлагает посмотреть Антону его фотки из Америки и прочих стран, в
которых он успел побывать за четыре года, и Шастун с удовольствием соглашается. Они
садятся на пол, упираясь спинами в кровать Арсения, и принимаются смотреть
фотографии, как оказывается позже, не только из многих городов Америки, но и других
стран, например, Германия, Великобритания, Чехия, Литва. Антон поражается всё
больше и, кажется, совершенно не соображая, выдаёт что-то наподобие «наверное,
многих девушек возил туда», на что получает смешок от Арсения и «нет, не возил».
Они быстро забывают эту тему, но Антон всё равно думает, как же у такого парня, как
Арсений, нет девушки. Не возил он никого никуда, сейчас тоже, как оказывается, не
встречается. Странно, честно говоря.
Парни понимают, что наступает время собираться, и решают, что досмотрят фотографии
позже, ведь их на самом деле великое множество.
Антон поражен интересной жизнью Арса и понимает, что хочет так же. А ещё он
понимает, что они с Арсением становятся ближе, что, несомненно, очень хорошо.
Шастун ценит то внимание, которое оказывает ему учитель, и ценит это доверие, ведь
он, по сути, единственный человек из окружающих их сейчас, кто знает об Арсении так
много.
Антон падает на кровать, выдыхая и прикрывая глаза. Тело отдаётся приятной слабой
болью при движениях, и Шастун на самом деле наслаждается этим. Ему не хочется
сейчас двигаться, лишь лежать и размеренно дышать под шорох одежды, которую снимает
с себя Арсений после катания. Они довольно-таки хорошо покатались, даже несмотря на
то, что общение между Антоном и учителем было минимальным. Лишь какие-то дежурные
фразы или же всякие едкие комментарии со стороны Попова в духе «вот, Шастун, как
нормальные люди отдыхают». Парень же фыркал на эти фразы и продолжал наслаждаться
активным отдыхом со своими друзьями. Через пять с половиной часов все вернулись в
свои номера и отдыхали теперь, либо смотря телевизор, либо общаясь с друзьями или
зависнув в телефоне. Хотя, честно говоря, вариантов множество, но Антон выбрал одно
единственное — полежать.
— Ну что ты, как выжатый лимон, — произносит Попов и, подойдя к Антону, резко
дёргает его куртку, что та моментально слетает с парня, оказываясь в руках учителя.
Шастун только резко дёргается и чуть ли не падает назад от таких резких и
решительных действий Арсения. Когда тот оказывается так близко, Антон чувствует
запах. Тот самый, исходящий от Попова. Шоколад с мятой.
Шастун смеётся. Да, штаны-то он в состоянии. Наверное… Но руки словно ватные, как,
в принципе, и ноги. Да и вообще всё тело в целом. Двигаться абсолютно не хочется.
Только лежать, лежать…
Но, тем не менее, плохо соображающий Антон (видимо, катание расслабило не только
его тело, но и мозг) даже не понимает, что делает только хуже. Он сжимает в пальцах
одеяло и дёргает ногами. До него доходит, что он делает что-то не так, лишь тогда,
как Арсений недовольным тоном произносит:
— Да не дрыгайся ты.
Парень бьётся ещё некоторое время в каких-то конвульсиях, словно его хорошенько
ударили током, но потом замирает (уж извините, сравнение напрашивается само собой),
как труп. М, весело, нечего сказать. И когда Арсению, наконец, удаётся стянуть
злополучные штаны с его владельца, он оставляет ни в чём не виновный предмет
одежды, которые он чуть ли не порвал благодаря самому Шастуну, и с нескрываемым
удивлением и негодованием смотрит на парня, кажется, даже не дышащего, на кровати.
— И что это было? — Антон только и способен, что пожать плечами и сглотнуть
неоткуда взявшийся ком в горле. А ещё ему хочется провалиться сквозь эту кровать
прямо в Ад, потому что ему так стыдно, что он на самом деле так тупит. — Зачем так
дёргаться-то? Как будто я тебя изнасиловать собрался и для этого раздеваю.
После этого Арсений говорит «то-то же» и, вскинув гордо голову, уходит, оставляя
парня приходить в себя. Антон лежит ещё некоторое время, и с каждой секундой мозг
начинает просыпаться, работать, когда это, чёрт, нужно было раньше. Шастуну стыдно
за своё поведение. Всё было слишком тупо, он повёл себя тупо. Мастер, что ж ещё
сказать? Ну, вы уже поняли, что Антон — мастер во многих вещах, не так ли?
Арсений также дует на чай и, поднеся кружку к губам, вскидывает брови, произнося
«а я и не знал» и следом отпивая из кружки. Прошедшая ситуация, вроде бы,
забывается. Попов не пытается как-то подколоть ученика или даже напомнить о
прошедшем. Они просто пьют чай и говорят о всяком, до чего могут додуматься.
— Арс, — протягивает Антон и закатывает глаза, потому что… блин, зачем напоминать-
то? Сейчас, небось, и голова заболит от одних только воспоминаний о тяжёлых
пробуждениях по утрам. Ну, или не по утрам.
Теперь ухмылка Арса видна Антону прекрасно, но даже это не останавливает его после
того, как парень говорит «на желание», и Шастун пожимает руку учителю, которую тот
разбивает, ведь поблизости никого нет. Антон, видимо, не понимает, во что ввязался
и с кем. Он же не знает, что Арсений такой же любитель поспорить.
— Упс, — шуточно прикрывая рот ладошкой, пищит Антон. — Я, кажется, помешал, — и,
когда тишина всё ещё висит в номере, добавляет: — Ну, я это… пошёл. А вы осторожней
ребят, — заливается он смехом и быстро ретируется к входной двери, так что
запущенная Лерой подушка падает, так и не достигнув цели. — И двери закрывайте.
— Шастун!
Парень, ещё пуще заливаясь смехом, вваливается в свой номер, сильно хлопнув
дверью. Арсений переводит взгляд с экрана телефона на чуть ли не задыхающегося со
смеха ученика и поднимает одну бровь, задавая немой вопрос. И Антон, перестав
смеяться и отдышавшись, отвечает:
— Да друзей спалил. Лежали, сосались. Чуть не убили, когда сказал быть осторожней.
И, как все мы уже помним, Арсений — любитель продолжать разговоры, когда они уже
вроде бы закончены. Наверное, Антон к этому никогда не привыкнет.
Арсений усмехается уже в который раз за вторую половину дня и также поворачивается
к Шастуну, рассматривая ещё немного раскрасневшегося от недавнего смеха ученика. И
Попов ловит себя на мысли, что Антону идёт этот естественный румянец на щеках. Это
смотрится мило, честно говоря. А уж с тем выражением лица, с которым Шаст сейчас
смотрит на Арсения. Брови вскинуты вверх, глаза широко раскрыты, и приоткрытые
губы, поблёскивающие от света светильника, ведь буквально только что Антон прошёлся
по ним языком, увлажняя.
— Да потому что. Тебе будет нормально, если я вдруг заявлюсь в номер, когда ты тут
с девчонкой обжимаешься?
— Оу, а что ж так? — и это действительно интересная тема. Разве нет? Раз уж они
начали доверять друг другу, то почему бы не обсудить и это?
— Что Арсений Сергеевич? — фыркает в ответ учитель. — Я серьёзно. Быть такого не
может. Да сто процентов ты с кем-то…
Времени до отбоя ещё много, и парень не знает, чем себя занять. Единственным
вариантом остаются размышления обо всём происходящем. Когда цепочка мыслей доходит
до родителей, Антон трясёт головой, выбрасывая ненужные мысли, от которых вот прямо
сейчас защемило сердце. А они так ни разу и не позвонили. Хотя, стоит уже
привыкнуть. Ты им не нужен. Они просто тебя содержат до поры до времени. Ну,
потерпи, осталось немного. Да, немного, и ты станешь совсем одиноким. Антон боялся
будущего, которое должно было наступить уже совсем скоро. Боялся остаться один в
этом огромном мире. С этими мыслями он даже не заметил, как уснул и даже не
услышал, как Арсений вышел из душа. А уж тем более он не почувствовал, как тот
укрыл его одеялом и, прошептав «спокойной ночи, ангел», выключил везде свет.
Антон понимает, какой же это кайф — вставать с утра в нормальном состоянии, когда
на следующее утро он просыпается и не морщится ни от головной боли, ни от яркого
солнца, лучи которого всё равно просачиваются в комнату через плотно задёрнутые
шторы. Он даже на секунду улыбается всему этому и потягивается, вытягиваясь в
полный рост, что его ноги даже не помещаются на кровати. И, когда Шастун громко
зевает, то тут же прикрывает рот рукой, вспомнив, что он, во-первых, живёт с
Арсением, и, во-вторых, что этот самый Арсений чутко спит. Антону просто не хочется
будить учителя. Ну, по крайней мере, ему бы самому не понравилось, если бы его
разбудили с утра пораньше. Но, повернув голову, парень, наконец, замечает, что
соседняя кровать аккуратно заправлена, на ней валяется телефон, а на спинке кресла
висит новая футболка. Следом взгляд скользит на часы, и Шастун подскакивает, когда
видит, что часовая стрелка почти указывает на одиннадцать. Чёрт, он опять проспал
завтрак.
Антон мигом встаёт на ноги, и в кои-то веки его не шатает из стороны в сторону.
Трезвость, однако, — хорошее чувство. Но в голове всё равно крутится такой вопрос,
как «почему Арсений не разбудил?». Действительно, почему не разбудил-то? Шастуну
так и хочется прыснуть со своей мысли, которая рождается неизвестно где, но притом
звучит как будто из уст самого учителя. Чтобы ты поспал, ангел. На самом деле да,
ведь, когда они вернутся, с этой школой поспать уже не получится. Но Шастун даже
смущается голосу Арсения в своей голове. Чёрт, это странно. Максимально странно.
Когда он поселился в его голове? И вообще, почему «ангел»? То «чудо», то «ангел».
Да он вообще «Шаст»!
Когда Шастун запихивает большой кусок последнего бутерброда и заливает всё это
остатками, в номер заходит Арсений и, увидев парня, прыскает, но не останавливается
и идёт к своей кровати.
— Ну привет, хомяк.
Антон вспыхивает. Учитель говорит так спокойно, как будто не замечает отношения
Шастуна к этому. Ну это же мило, что такого?
Шастун фыркает и уходит на балкон, принципиально при Арсе достав из кармана куртки
сигарету с зажигалкой. Тот вскакивает и мчится за ним, выскакивая на холод. Парень
подносит сигарету к губам, но Попов ловко перехватывает её, и по его лицу видно,
как тот злится. Ох, сейчас Шастун оглохнет от ультразвука.
— Ты в край охуел что ли?! — вопрошает Арсений. — Какого хуя вообще, Шастун?
И Антон, конечно же, решает не сдерживать себя. Орать друг на друга, так вместе.
М-м-м, прям семейная пара. И всё равно, как же быстро милые разговорчики переросли
в крики.
— А что «Шастун»? Вы называйте меня как хотите, а я буду курить сколько хочу. Всё
справедливо.
— Быстро зашёл, — рычит сквозь зубы Арс и, схватив ученика за локоть, толкает в
номер. Тот, по классике жанра и вообще манерам Шастуна, спотыкается о порог и чудом
не распластывается в форме морской звезды на полу номера. — Курить он надумал,
ага, — фыркает Попов и, захлопнув позади себя дверь, приближается к парню,
останавливаясь на расстоянии вытянутой руки.
Антон, сдерживающийся изо всех сил, чтобы не отступить в испуге назад, с гордо
поднятой головой смотрит на учителя, у которого из носа чуть ли не валит дым.
— Окей, раз уж на то пошло, — выдохнув, мягким голосом начинает Арсений. — Как мне
тебя не называть?
— Ну это ещё сносно, — отвечает Шастун. Должно остаться хоть что-то, хоть какая-то
часть внимания, пусть даже и от Попова, который за пару дней стал ему ближе, чем
самые родные люди — родители.
— Эм… — резко отводя взгляд, начинает Антон и искренне надеется, что он опять не
покраснел. Господи, пожалуйста!.. — А мы куда едем-то?
— Стоп, — подняв руку, произносит парень. — Мне не нравится это слово. Оно же
образовано от…
В итоге вышло так, что Арсений сначала вытаскивал Шастуна из номера, в автобусе
парень дрожал не хуже «шестёрки» при скорости в сто пятьдесят, а когда стоял рядом
с подвесным мостом, чуть не упал в обморок. Арсений рядом. Арсений поможет.
Супермен херов. Лучше бы просто разрешил остаться в отеле.
— С тобой всё нормально? — в ответ раздаётся приглушенное водой «ага», и Арсений,
пожав плечами, одевается.
Они ложатся спать через час, первые полчаса просидев в телефонах, а остальные —
разговаривая о всякой ерунде. Антон быстро засыпает, как и Арсений, но ему ничего
не снится. Моментами он просто ворочается и хмурится, когда одеяло сползает и ноги
начинают мёрзнуть.
— Я не пил, — слишком резко бросает парень и сразу же корит себя за это. Арсений
смеётся и, взмахнув рукой, якобы он пытается учуять какой-то аромат, выдаёт
ироничное «чую я, как ты не пил». — Да я не…
— Не пизди, — обрывает Антона Попов. — И, кстати, Антош, — начав приторно сладко,
говорит он, — ты проспорил желание, — и заканчивает как сам Дьявол во плоти,
потерев друг о друга ладони и усмехнувшись.
Комментарий к Часть 18
Два месяца. Это пиздец, господа. Я сгораю со стыда. Не понимаю, что такое
случилось, что я не могла написать эту главу. И мне на самом деле очень жаль.
Поэтому прошу... понять и простить. Сейчас бы сказать, что я исправлюсь и вернусь в
прежний график, но я не намерена вам врать. Я не знаю, когда будет следующая глава.
Это ужасно. Простите. Всё почему-то скатывается неизвестно куда, и я не могу ничего
с этим поделать, но я обещала не бросать этот фф и довести до конца, так что я
сдержу своё обещание, и неважно, сколько пройдет времени. А пока я выкладываю эту
глаау на ваш суд и уже и не надеюсь на положительные отзывы и статистику, ведь во
всём виновата исключительно я. Я действительно хочу исправиться и попробую это
сделать, но позже. А пока фф остаётся "в процессе", потому что ставить
заморозку и писать в названии "временно заморожен" очень уж не хочется.
Не красиво всё это.
В общем, я надеюсь, вы поняли хоть что-то из моей долгой и скучной писанины. Всех
люблю и буду безмерно рада поддержке, мои хорошие. Приятного чтения :)
P.S. Надеюсь, не разучилась писать за прошедшее время :D
P.P.S. Глава в честь 300 читателей! О да! Я безумно рада! Спасибо вам, мои хорошие.
Буду стараться больше и не разочаровывать вас.
Вот все говорят «доброе утро», а на самом ли деле оно доброе? Когда тебе плохо
после попойки — это уж точно нельзя назвать добрым утром. Когда тебе нужно вставать
очень рано, чтобы пойти на учебу/работу или куда-то еще, — это тоже не доброе утро.
Вот именно над этим думает Антон, когда его будит солнечный свет, заливший комнату
из-за отдернутых штор, и голос учителя над самым ухом, который, собственно, и
открыл шторы.
Это всё выглядит забавно: Антон недовольно хмурится, морщит лоб, поджимает губы,
когда учитель забирает подушку. В этот момент он похож на… ангела. Да, вот именно,
на ангела. Такой беззащитный, милый. Такой, какого хочется защитить и помочь. Но
как только этот ангел проснётся, он превратится в чудо, которое обязательно
почувствует всеми частями своего тела все углы комнаты и не только.
Антон усмехается, мол, «ну попробуй», делает это тихо, как он сам думает, но в
действительности же нифига подобного, и Арсений аж вспыхивает. Это действует на
него как красная тряпка на быка, и тот срывается с места, ухватывается руками за
штаны Шастуна и тянет. В первые две секунды Антон смеётся, но когда штаны вдруг
резко соскальзывают ниже, оказываясь уже на бёдрах, он сначала широко распахивает
глаза, осознавая, что происходящее — реальность, а его учитель — человек своего
слова, а ещё больной придурок. Шастун хватается за штаны и тянет их на себя, резко
садясь в кровати. Как только Антон выпрямляется, Арсений, как ни в чём не бывало,
убирает руки и отходит, победоносно улыбаясь. Парень хмурится, наклонив голову и
смотря на учителя.
— Да ты… да ты… — Антон, вскочив на ноги, как будто он и не спал пятью минутами
ранее, чуть ли не задыхается от возмущения. — Да ты маньяк-извращенец, — бросает
он, быстро проскакивая мимо застывшего парня в открытую дверь ванной.
— Я уже сказал, что нет, — произносит Попов, говоря, очевидно, с коричневой
дверью, захлопнутой прямо перед его носом. Доносится грубое «все вы так говорите»,
а затем несказанные слова Арсения, только что открывшего рот, так и не срываются с
его губ. Шум воды как бы ставит точку, отграждает двух парней, между которыми,
вроде бы, и разногласия, но в то же время шутки.
Вообще, Антон надеялся поставить точку, уйдя в душ, но Арсений… такой Арсений,
который способен перескакивать с темы на тему, закрытую, кажется, ещё два часа
назад. Не закрытую, по его мнению. А еще Шастун не понимает, что между ними с
Арсением. Прозвучало как-то пидорастически. Они ближе, чем учитель и ученик (не
могут уж учитель и ученик сокращать имена друг друга и материться друг на друга),
но в то же время и не совсем друзья. Их точно нельзя назвать друзьями, не тот
уровень. Это очень странно, Антон это прекрасно понимает, но ничего не может
поделать. Меньше, чем за месяц, Арсений… Арс стал ему ближе, чем собственные
родители, с которыми он живёт с рождения. Это очень странно, и Антону бы как-то
решить это, но он не может. Арсений уделяет ему внимание, которого так не хватало
маленькому Антону. Мальчику, от которого отвернулись родители, замкнувшиеся в себе.
Он ему больше, чем просто учитель. Меньше, чем просто друг. Но такой человек,
благодаря которому жизнь становится лучше. Кто он? Есть ли такое определение?
Позже, когда Антон завтракает у себя в номере (ну конечно, спит, хорёк, до
двенадцати дня), Арсений ненадолго уходит из номера, но вернувшись, не делает
никаких выпадов в сторону ученика, хотя последний ожидал как раз-таки
противоположное. Но ничего не происходит, и спустя десятисекундное оцепенение,
Шастун даже радуется, правда, никак не показывая это — он запихивает очередной
бутерброд в рот и запивает апельсиновым соком. Убирая тарелку, парень обратно
садится на кровать, и вот тут-то Арсений всё-таки напоминает о своём присутствии.
— Куда едем? Надеюсь, не в подобие того адского парка на высоте овер дохера метров
над уровнем моря.
Арсений не может отвести глаз даже тогда, когда Антон поворачивается, держа в
руках футболку. Парень довольно худой, и поэтому пресс выступает отчетливей, а
заниматься для этого слишком много не надо. Джинсы висят на тазобедренных
косточках, и мраморная кожа юноши сейчас выглядит особо бледной. Арсений вдруг
резко, как от пощечины, дёргается, когда с уст Шастуна слетает его, Попова, имя.
— Смените трек, — улыбается Антон, и Арсений, быстро ткнув в экран телефона, идёт
за курткой, позволяя парню наконец одеться.
Через пять минут Шастун уже натягивает на ноги кроссовки, поправляет легкую,
немного мешковатую и за счет этого полнящую парня куртку, зацепляет наушники, чтобы
те не падали при ходьбе, когда не вставлены в уши, запихивает в карман телефон и,
проведя рукой с браслетами и кольцами по волосам перед зеркалом у самой двери
номера, выходит следом за Арсением. Дверь позади хлопает, и, пока Антон идёт к
лифту, учитель закрывает дверь ключом и быстро оказывается рядом с Шастуном в
кабине лифта, двери которого тут же закрываются, ведь Антон перестаёт их держать.
Они спускаются в холл, где их ждут все остальные, и потом направляются к автобусу,
специально заказаному любезным новым классным учителем, Арсением Сергеевичем. Антон
садится с Ариной и половину поездки общается с подругой, иногда с Лерой и Димой,
сидящими перед ними, а оставшуюся половину слушает музыку, но и та не способна
заглушить мысли в его голове.
Блять, Антон, ты придурок или да? Проспорить желание… да и кому! Арсу! Ты чем
думал? Хуем, очевидно. Чёрт, нет, не им… не в этом смысле. Бля-я-я-ять… Ты влип,
Тох.
— Да ну бля, Арс. Давай уже своё желание. Я целый день уже не могу сидеть на
месте.
Антон с недоумением на лице смотрит на учителя, одаряя взглядом а-ля «ты придурок
что ли?». Но когда пауза сильно затягивается, парень всё же говорит:
— Блять, — выругивает Антон, пиная камень, ведь они уже стоят на пляже. — Да что
ты сука творишь, — шипит парень, решив, что учитель его не слышит.
— Все для того, чтобы ты не пил, — так просто отвечает он, словно говорит о
домашнем задании во время урока. — Ну и не курил, — дополняет, пожимая плечами.
Если раньше Антон думал, что он не может пропустить хоть один спор или же
проспорить, то теперь он был уверен, что может. Он больше никогда, слышите,
никогда, не будет спорить с Арсением, который, оказывается, загадывает совершенно
сумасшедшие желания. Но, как другая сторона медали, Антон теперь больше, ещё больше
знает о Попове. В любом случае больше любого другого человека из всех ему знакомых.
Следующее утро… ох, Антону даже не хочется об этом говорить. Он мерзнет во сне,
сначала потому, что уверен, что с него упало одеяло, но на самом же деле,
проснувшись, парень понимает, что одеяло как раз на нем, да и закутался он в кокон.
Одеяло тёплое, но сам Антон… О нет, ему совсем не тепло. Шастуну холодно, как будто
он стоит в трусах на морозе. Парень просыпается, когда за окном ещё темно, и
Арсений спит рядом, спокойное лицо которого обращено в сторону Антона. Последний
бы, возможно, порассматривал бы его, изучил, как делал сам Попов по утрам, когда
Шастун спал (но Антон об этом никогда не узнает), но не делает этого, ведь его
действительно бьёт озноб. Зубы так и норовят стучать друг об друга, а тело
пробивает мелкой дрожью, и Шастун, прижав колени к груди, обхватывает их руками в
надежде согреться, но этого не происходит ни спустя пять минут, ни десять. Антон
только начинает проваливаться в дрёму, как вдруг резко чихает, и Арсений дёргается,
но не открывает глаза, и парень замолкает, шмыгнув носом напоследок. В номере опять
повисает тишина. Антон закрывает глаза и вновь засыпает, чувствуя, как его колотит.
— Нет… Арс, стой, — произносит Антон, резко вздыхая. Арсений выпрямляется, молчит,
но всё же укрывает перевернувшегося на левый бок парня, бережно подтыкая одеяло.
Учитель приседает, теперь находясь напротив лица Шастуна, и смотрит на складку
между нахмуренных бровей.
Он не знает, зачем это делает и почему делает именно так, но догадки, закравшиеся
в голову с самого пробуждения, оправдываются, как только Арсений прислоняется
губами к горячему лбу Антона. Замерев так на мгновение, он отстраняется, и лицо
ученика разглаживается, он перестаёт хмуриться и затихает, и Попов даже думает,
что, возможно, это он помогает Антону успокоиться, но не придаёт этому большое
значение, ведь его начинает грызть совесть, выныривая из глубины души. Это ведь
именно по его вине парень болен и лежит с жаром, чуть ли не бредит, и всему причина
он сам. Не загадай он это долбанное желание, придумай он другое, всё было бы иначе,
и Антон сейчас бы не шептал его имя во сне, прося остановиться. Что же Арсений из
его сна творит? Попов бы спросил, но сейчас ему уж точно не до этого, да и Антон
поймёт, что учитель наблюдает за ним, и уж точно убедится, что Арсений Попов —
маньяк-педофил. Поэтому он поднимается, надевает на себя одежду и уходит из
комнаты, аккуратно прикрывая за собой дверь, лишь бы не разбудить ученика.
Антон просыпается, когда за окном уже светло, но шторы всё равно скрывают большое
количество солнечного света, и Арсений на удивление не открывает шторы, лишь сидит
на соседней кровати и водит пальцем по экрану телефона. Шастун, открыв глаза,
смотрит на освещенное лицо учителя и пытается понять, как он так сильно привязался
к этому человеку, но не может найти должного ответа и поэтому, поднявшись на локте,
потирает второй рукой глаза.
— Я… — начинает Шаст, но вновь пару раз кашляет, схватившись за горло. — Я заболел
из-за тебя, — возмущается Антон, поднимая глаза на Арса, который, опустив взгляд на
свои руки, сидит перед ним и кажется таким хрупким, словно и не Арсением вовсе.
— Да, — кивает парень. — Ты… прости меня. Вроде уже взрослый человек, а мозгов так
и нет. Не стоило мне загадывать такое желание, знал же. Ты ведь даже от обычной
прогулки под дождём заболел, — говорит и говорит учитель и, кажется, не собирается
останавливаться, но Антон, у которого как будто открылись глаза, перебивает его,
протягивая к нему свою руку.
— Не стоило мне пить. Я проиграл спор, так что, всё честно, — говорит он, и
Арсений поднимает на него свои глаза, которые сейчас, кажется, становятся на
несколько оттенков темнее. Парень слабо улыбается, когда рука Шаста сжимает его
плечо, и, поднявшись, достаёт из первой упаковки белую таблетку.
— Ты кашлял всю ночь. Это может быть воспаление лёгких. Нам нужно ехать в
больницу, — говорит Арсений и тут же подскакивает, но Антон, каким-то образом
умудрившись схватить того за руку, останавливает быстрого учителя.
— Антон… — вздохнув, начинает Арсений, чувствуя, как парень всё ещё сжимает свои
пальцы на его руке.
— Арс. Я не поеду, — твёрдо говорит Шастун, и Попов, посмотрев на ученика
достаточно долго, выдыхает, садясь рядом.
Арсений, вернувшись в номер через пятнадцать минут с подносом еды, ставит тот на
тумбочку и, достав очередную таблетку из белого пакета из аптеки, в которую он
сходил ещё до пробуждения ученика, отдаёт её вместе с бутылкой воды, говоря выпить.
Антон, задав немой вопрос, просто вскинув брови, получает «от температуры» и всё-
таки выпивает таблетку, пока Арсений продолжает шуршать в пакете. Шастун же потом
принимается за куриный бульон, который ему принёс учитель, а после, решив не есть
второе, сразу переходит на чашку зеленого чая. Арсений знает, что он любит.
— Добрый день. Ирина Владимировна, меня сегодня не будет на склоне. Да, дела
появились, — смотря на ученика, говорит Арсений и, заметив нахмурившееся лицо того,
отводит взгляд. — Ах, и ещё Шастуна сегодня тоже не будет. Он заболел. Да, спасибо.
До свидания, — Попов сбрасывает и кидает телефон на подушку, поворачиваясь к
Антону.
— Тебя буду лечить, чудо, — потрепав того по голове, с улыбкой произносит Арсений
и замечает, как Антон сам улыбается уголками губ, пытаясь скрыть своё лицо.
— Ты сидишь со мной, больным, и не идешь кататься, когда осталось всего два дня? Я
чувствую себя неловко, потому что заставляю быть со мной, — произносит Шастун и сам
удивляется с последней фразы. Уж очень она странно прозвучала.
Проходит ещё немного времени, прежде чем, приняв все таблетки, Антон ложится в
свою кровать и утыкается в телевизор, по которому идёт какой-то детектив. Его опять
начинает знобить, и, вновь поджав под себя колени, он сидит на кровати, укрывшись
одеялом. Арсений, наблюдая за этим, укутывает парня вторым, со своей постели,
одеялом и надеется, что это поможет. Но нет, и Антон, соврав на вопрос учителя о
том, холодно ли ему, продолжает трястись, видимо, надеясь, что это незаметно. Попов
фыркает и, поднявшись, подходит к ученику, раскрывает того и, забравшись под одеяла
к нему, обнимает брыкающегося и всё время повторяющего «ну Арсений Сергеевич»
Антона.
— Да хватит уже. Я же не голый к тебе залез, в самом же деле. Давай, может
согреешься, — парирует Попов, и Антон действительно затихает в его руках,
прижимаясь к теплому телу учителя всё сильнее. — И ты обещал не врать.
Крепкие руки учителя обнимают его, и Антон думает, что ему сейчас на самом деле
хорошо. Практически моментально он проваливается в сон, уцепившись руками за
футболку Арсения и наслаждаясь равномерным вздыманием грудной клетки под его
головой. Попов улыбается, поправляя упавшую прядь волос на лицо парня, и в голове
проносится лишь одно слово, которым он так любит называть Антона. Ангел.
Сам Арсений, ещё недолго наблюдая за учеником, засыпает, утыкаясь носом в волосы
Антона и продолжая обнимать парня. Попов просыпается первым, спустя час, когда
Шастун всё ещё спит, сопя ему в шею. Арсений улыбается, смотря на спокойное лицо
парня, и замечает пылающие щеки. Одна рука, освободившись уже из плена руки Антона,
дотрагивается до лба парня, и парень в очередной раз убеждается, что температура,
37,6°С, между прочим, так и не спадает. Арсений лежит ещё некоторое время, но всё
же начинает шевелиться, пытаясь распутать свои конечности и конечности Шастуна,
которые нехило так сплелись вместе. Нога парня, перекинутая через бедро учителя,
убирается первой, и Арсений уже считает, что это прогресс. Другая нога, лежащая как
раз между ног учителя, давит коленом в зону паха, и, когда Антон дёргается из-за
того, что его рука, обнимающая торс учителя, перемещается, Попов болезненно стонет,
стиснув зубы. «Господи, сколько костей, » — думает он и следом решает, что ему
точно пора начать откармливать юношу, но всё же не оставляет попыток выбраться.
Кое-как, с горем пополам, и пару минут спустя Арсений всё-таки поднимается с
кровати и, подойдя к комоду и взяв свой кошелек, выходит из номера, тихо закрывая
за собой дверь.
— Угу, — кивает парень, переводя взгляд на учителя, который, сев на край кровати,
вываливает всё содержимое пакета на одеяло. — Это что?
— Так, теперь тебе надо поесть. Сейчас принесу, — говорит Арсений и уходит из
номера, возвращаясь через пятнадцать минут, когда Антон, уже приняв душ, ведь,
чёрт, он столько потел, ложится обратно в кровать, вставляя градусник себе
подмышку.
Попов ставит поднос на тумбочку и, в очередной раз услышав «ну я не хочу есть»,
вспыхивает, мигом поворачиваясь к Шастуну. Он хотел бы накричать на нерадивого
ученика, но не может, просто не может, потому что это… Антон. Чудо, которое творит
непонятные вещи. Ангел, который набухивается и курит, стоя на морозе. Парень,
которого Арсений не может оставить.
— Тебе надо поесть, — выделив слово «надо», Попов уже надеется, что Антон сам всё
поймёт и начнёт есть, но, видимо, у болеющего ученика мозги тоже отказываются
работать и принимать здравые решения. — Мне тебя что, кормить, что ли? — спрашивает
он и, не получив никакого ответа, принимается за своё дело. Да, представьте себе,
он в самом деле берёт тарелку с супом с подноса и садится рядом с Антоном, глаза
которого становятся в два раза больше. Он что, серьёзно что ли?!
Если раньше всё было странно, то теперь становится ещё страннее, ведь Шастун
просто офигевает с происходящего: Арсений, набрав в ложку супа и подув на него,
подносит её к губам парня.
— Да блин, Арс, — открывает рот Антон, и тут же в него вливают эту самую ложку
супа, которая стекает по пищеводу и тепло которого рассеивается по всему телу.
Антон усмехается, но делает это так горько, что Попов присаживается поближе к
нему, и тому кажется, что этот мальчик не так прост, как кажется. Шастун собирается
рассказать, и Арсений боится упустить хоть слово из его рассказа.
Они просто молчат, и проходит полчаса, прежде чем Антон отстраняется от Попова,
уходя в ванную. Последний тоже поднимается, уносит оставшуюся еду и, вернувшись в
номер, без слов ложится в постель, как и Антон. За окном, сквозь незашторенные
окна, виден снег, и Шастун не может уснуть, наблюдая за этим. Арсений лежит точно
так же, но, поднявшись, закрывает шторы, укладываясь обратно. Он поворачивается к
Антону и, произнеся «спокойной ночи, ангел», закрывает глаза.
— Спокойной, Арс, — раздаётся тихий голос Шастуна. Однако он лежит ещё некоторое
время, думая, что Арсений тоже не так прост, как кажется, и тоже скрывает что-то,
как и он сам. Но Антон знает, как это больно, поэтому не станет давить на него.
Если он захочет, то скажет. А пока они уснут с мыслями друг о друге, зная, что
сегодня они были близки как никогда раньше.
Если Антон, вчера укладываясь спать, думал, что завтра он проснется и ему будет
легче, то на самом деле все получилось как раз наоборот. Ночью, часа в три, он
просыпается от собственного кашля, а точнее, что он задыхается, содрогаясь в
надрывном кашле, и ему кажется, что его лёгкие прямо сейчас окажутся на светлом
ковре номера. Тут, совсем невольно, Шастун думает, что, если оно так и будет, то
лёгкие его будут черного цвета, насквозь пропитанные смолью и прочей дрянью,
которой он отравляет себя через сигареты. Но данные мысли быстро испаряются, пока
парень задыхается, хватается за собственное горло, надеясь, что это хоть как-то
поможет избавиться от той режущей и раздирающей боли.
Ночью, буквально через две минуты после того, как Антон начинает кашлять,
просыпается Арсений, резко садясь в кровати. Он не сразу понимает, что происходит,
и осознание реальности приходит секунд через пять.
— Ты прости, что разбудил, — говорит он, тут же в ответ раздаётся «да ничего
страшного», но Антон не прекращает. — Мне прям неловко, что я посреди ночи разбудил
тебя.
— Я сам виноват в том, что ты заболел. Так что тут должно быть неловко мне. Хотя…
— Арсений замирает рядом с кроватью Антона и, поведя плечами, договаривает, — так и
есть. Кстати, ты так сильно кашлял. Точно надо съездить к врачу. Это может быть
что-то серьёзное.
— Антон!..
— Что «Антон»? Всё нормально. Сказал же, схожу, — бурчит под конец тот, усаживаясь
в кровати, откидываясь на её спинку и хмурясь, при этом складывая руки на груди.
Пока Арсений даёт Шастуну таблетку и включает телевизор, ученик занят осмыслением
происходящего. Кто он мне? Учитель. Почти друг. И человек, который заботится обо
мне. Да, именно так. Возможно, это и есть определение для Арсения. И это было
проявление заботы. Просто я не привык к подобному. Вот и всё. Это была нормальная
реакция с моей стороны. Да, именно так. Антон продолжает себя убеждать ещё долгое
время, что всё нормально, но всё равно, где-то в глубине сознания, шевелятся мысли,
что «нет, это не нормально!». Шастун боится даже думать и всё глубже запихивает эти
мысли, пока Арсений, включив фильм, садится с ним рядом, и они опять, как и днём,
усаживаются смотреть фильм. Попов обнимает его, и Антон слышит под своей головой
стук сердца учителя. Перед тем, как окончательно уснуть, всё же проскальзывает
мысль, которую Антон не смог удержать. Это не нормально.
Считая, что парень спит, Арсений поправляет волосы Антона и, прижавшись губами к
его лбу на долгие десять секунд, отстраняется, произнося «спи, ангел». Шастун слабо
дёргается, всё слыша, но не может ничего сделать, моментально отключаясь.
Когда он просыпается, Арсения уже нет рядом, а через щель между шторами в комнату
просачивается свет, что Антон сразу понимает, что уже, скорее всего, день.
Потянувшись, Шастун берёт телефон и смотрит первым делом на время. 10:16. Оу, а ещё
даже нормально. На завтрак он, конечно, уже опоздал, но Антон уже на все сто
процентов уверен, что где-нибудь рядом есть тарелка с едой, так любезно принесенной
учителем. Теперь, в отличие от вчерашнего дня, у парня появляется аппетит, и
Шастун, откинув одеяло, в котором он закутался, встаёт на ноги, направляясь в
ванную. Холодная вода приятно бодрит, словно моментально заряжая энергией, и
парень, почистив зубы и взъерошив себе волосы мокрыми руками, выходит из комнаты.
На завтрак уходит минут десять под какие-то пару песен из музыкального чарта на
канале, и стоит Антону только отставить тарелку с выпитой кружкой зеленого чая на
прикроватную тумбочку, как в номер вваливаются друзья. Лера с Ариной тут же бегут
обнимать друга, повалив его тем самым на кровать и упав сверху. Дима только
усмехается, закрывая дверь, и уже прям смеется, когда слышит жалобный писк Антона.
— Да-да, твоему организму нужен отдых. Так что кыш, ребятня, — махнув руками,
говорит Арсений и, даже не обращая внимания на протесты ученика, выгоняет его
друзей, которые, прекрасно всё понимая, все же уходят, так и не сказав другу, что
не приходили все эти дни к нему лишь потому, что их любимый Арсений Сергеевич
попросту не пускал к Шастуну.
Когда оцепенение проходит, Шастун быстро перемещается в свою кровать и ложится под
одеяло, оставляя не укрытой лишь голову. И да, его вроде бы и клонит в сон, но
какой уж там?! Арсений, что он, чёрт возьми, творит? Этим вопросом задаётся Антон,
и мысли скачут так, что аж голова начинает болеть. Что он, блять, делает? Арс, твою
мать, ты меня пугаешь!
Болезнь и температура дают о себе знать, и Антон, даже имея такую большую пищу для
размышлений, вырубается буквально через пять минут после того, как его голова
касается мягкой подушки.
Арсений возвращается в номер через час и, бросив взгляд на спящего ученика, опять
убегает. Ох, сколько же суеты появляется, особенно, когда уже завтра самолет
обратно в Питер. А особенно, когда ты ещё и сопровождающий. Попов же, как вполне
себе ответственный человек, который к тому же в этой поездке организовывал ещё и
экскурсии, просто не может не помочь своим коллегам с разными нюансами данной
поездки.
Через два часа просыпается Антон, и Арсений приходит спустя десять минут после
пробуждения парня, принося вот прям вовремя обед. Шастун лишь говорит «спасибо»,
продолжая залипать в телевизор. Попов ненадолго также сидит на своей кровати, но
залипнув, однако, не в телевизор, а в телефон. Освобождается он, когда Антону
остаётся всего пару ложек, чтобы доесть суп. Учитель оставляет телефон и
направляется к своей сумке, присаживаясь перед ней на корточки. Но, чёрт, Шастун
чуть ли не давится супом, когда Арсений делает это. Делает, как самый настоящий
стриптизер, нагибаясь с абсолютно ровной спиной, что его прекрасная, обтянутая
джинсами задница… Боже, Антон, дыши! А потом этот дьявол садится, как будто
опускаясь слишком медленно, словно для Шастуна. Или ему это так кажется?
Арсений протягивает долгое «а-а-а» и улыбается, как будто сам делает это все
специально, словно пытая ученика. Он разворачивается и продолжает складывать свои
футболки в сумку, прежде чем снова заговорить с Антоном.
— Тош, ты, давай, начинай понемногу собирать вещи. Ну, чтобы потом не возиться с
этим в самый последний момент.
Шастун оставляет чёрные джинсы, тёплое худи и шапку с прочими аксессуарами в виде
браслетов и колец на комоде, намереваясь надеть это в самолёт. За этими сборами
Антон и Арсений разговариваются и доходят, вновь, до поездки Попова в Америку.
Шастун как заворожённый слушает учителя, присев около чемодана и так и застыв с
футболкой в руках. Арсений рассказывает всё так, что Антон даже думает, что из того
вышел бы неплохой писатель, раз уж он способен так описывать обстановку, ощущения и
мысли. Когда они всё-таки заканчивают сборы, то за окном уже начинает темнеть, но
они оба даже и не думают спускаться на последний ужин в этой поездке, потому что
перемещаются на кровать Антона, где, удобно устроившись, смотрят фотографии на
телефоне учителя. С каждой минутой рассказа Шастун понимает, что ему хочется вот
так же, чтобы его жизнь не была серой и скучной. Ему хочется путешествий,
развлечений, новых ощущений. Но у всего бывают последствия, как мы знаем.
Засыпают они поздно, но Антон считает, что день выходит насыщенным. Они с Арсением
много разговаривают, и парень на самом деле ценит такие моменты. Каждый раз от
мыслей о том, что Шастун знает Попова больше, чем любой из его знакомых, Антону
становится тепло на душе. Привязался. Да, ну и пусть. Потом придётся отвыкать,
жалеть, что позволил узнать себя, но Шастун морщится, трясет головой, отказываясь
думать об этом. Не хочется сейчас вгонять себя в пессимизм. Особенно, когда вот
так, сидя на его кровати в номере, они болтают обо всём, перескакивая с темы на
тему и не переживая по этому поводу. Антону нравится, что он может разговаривать с
человеком, который старше его, абсолютно на любые темы. Ну, не считая секса и «да,
давай, колись, с кем зажимаешься по углам!». Ой, да с каким взрослым… Арсений
старше всего на… а сколько, кстати? Лет десять?
— Ну давай, говори уже, — стукнув в плечо того, произносит Шастун, потому что уже
не может смотреть на хитрое лицо преподавателя.
Ложатся спать они в одиннадцать часов, ведь завтра надо рано вставать. В 10:40 уже
самолёт, а значит, хотя бы в восемь, они уже должны быть в аэропорту, то есть
встать надо в 6:30. Шастун принимает очередную порцию таблеток из рук Арсения и
быстро засыпает, и Попов, возвращаясь с душа, застывает рядом с кроватью ученика.
Лампа на прикроватном столике включена и прекрасно освещает умиротворенное лицо
парня. Арсений садится на свою кровать, не отрывая взгляда от лица ученика,
умиляясь с того, как тот двигает губами-бантиками сейчас.
— Так, вставай!
И только, когда до мозга доходит, что только что было произнесено, он реагирует, и
Шастун резко садится в кровати.
Арсений улыбается и тихо смеётся. Смущающийся Антон — это просто чудо. Да и сам по
себе он чудо, а еще ангел, так теперь ещё и малыш. Хм, неплохая комбинация.
Через сорок минут Арсений и Антон уже в последний раз осматривают номер, на всякий
случай проверяя, не забыли ли ничего. Шастун бросает взгляд на дверь, ведущую на
балкон, и сразу вспоминает. Вон там Арсений спалил меня за сигаретами, там же
наорал, а вот тут, около его кровати, мы смотрели фотографии из Америки. И каждый
раз, натыкаясь взглядом на что-то, Шастун вспоминает всё то, что происходило в этой
комнате. Так много воспоминаний. С Арсением. Много воспоминаний на двоих.
Потом они говорят лишь в самолёте, перед самым взлётом, когда Арсений подходит к
Антону и его друзьям. Лера и Дима, сидящие между Шастуном и Панкеевой, наконец
позволяют себе взяться за руки и сплести пальцы, на что Арина с Антоном, наблюдая
данную картину, с улыбкой и неприкрытым чувством победы издают радостное «да!» и
дают друг другу «пять». Позов и Ким только коротко улыбаются, и Антон,
выпрямившись, поворачивает голову, тут же упираясь взглядом в руки Арсения, которые
сжимают несколько упаковок таблеток.
— Ну, вот, теперь наобщаетесь, — припоминая вчерашнее, с улыбкой говорит Арсений,
смотря на всех учеников и уже только потом смотрит на Антона, протягивая ему
таблетки. — Держи, прими через полчаса таблетку от кашля, — говорит тот, и взгляд
его меняется, как будто он разговаривает с близким человеком, смотрит словно с
нежностью, заботой, и Антону аж становится трудно дышать от взгляда этих синих
глаз.
Стоит Антону только вступить на трап самолёта при выходе, как ему уже кажется, что
он уже замёрз до мозга костей в своём любимом Питере. Он ежится и поправляет
наушники, направляясь следом за учителями, которые одни из первых выходят из
самолёта. Шастун идёт, озираясь по сторонам, словно впервые тут, но очертания
города через огромные окна видны просто прекрасно, и он не может не любоваться и не
восхищаться Санкт-Петербургом. Сколько бы человек тут ни жило, Антон уверен, он всё
равно с каждым днём будет влюбляться в город всё сильнее: в его узкие улочки,
кирпичные здания в европейском стиле прошлого века, в эту некую мрачность, но в то
же время необычайную притягательность, заставляющую возвращаться сюда снова и
снова. Антону не хочется уезжать учиться куда-то лишь по одной причине — он будет
учиться не в Питере. Он уже не сможет, встав в тёмном переулке, закурить сигарету,
прижавшись спиной к холодному кирпичу. Ну, нет, сможет, но это будет совсем не то.
Тут даже воздух, кажется, другой.
Антона накрывает волна влюбленности в этот чудесный город, и всё вокруг становится
таким замечательным. Ему не портит настроение ни то, что ему оторвали боковую ручку
на чемодане (заколебали кидать чемоданы!), ни ссора между женщиной-контролёром и
пьяным дебоширом, разворачивающаяся прямо у него под носом. Ему хорошо, и всё,
казалось бы, отлично. Но главное слово тут «казалось». Антон забирает свой чемодан
и с удивительно хорошим настроением отправляется к выходу, но, оглянувшись,
замечает Арсения, застывшего на месте с телефоном в руках. Попов, ещё минуту назад
смеясь с одной из учительниц-сопровождающих, теперь стоит с помутневшем взглядом и
со сгорбленными плечами. Он меняется за долю секунды. Вот Антон видит, как учитель
сияет чуть ли не как он сам, а вот он уже погружается в себя, а взгляд отражает
такую печаль и тревогу, что Шастуну даже становится страшно. Ну, может, показалось,
думает Антон, но не тут-то было. Настроение уже начинает сдавать позиции, и Шастун
почему-то рассчитывает, что, возможно, Арсений его подвезёт, как тут же замечает,
как край его черного пальто скрывается за дверью выхода из аэропорта. Он просто
убегает, он действительно бежит — Антон видит его через окна, и тот молниеносно
прыгает в первое такси, которое попадается ему на глаза. Настроение опускается до
своего типичного уровня — «жизнь-говно». Ну да, действительно, что я надеялся? То,
что я из-за него заболел, не значит, что он будет сюсюкаться со мной до конца своих
дней. Всему хорошему рано или поздно приходит конец. Я просто подумал не о том.
Он — просто учитель, я — просто ученик. Снова. Мы вернулись в начало. Если так,
значит, здесь мы теперь и останемся уже до конца. Антон понимает, что не стоило
рассчитывать, садиться на шею и свешивать ножки, но он не привык к заботе и не
знает, как поступать в таких ситуациях. Видимо, всё слишком неверно.
Всё же закрыв за собой дверь квартиры, Антон тут же выдыхает, опираясь на неё
спиной и прикрывая глаза. Ага, отличное настроение. Питер встречает парня своей
серостью и нагоняемым унынием, которым ты не способен противостоять. Оттащив
чемодан в комнату, парень, ещё даже не сняв обувь, заглядывает на кухне в
холодильник и, решив, что на ужин ему всё-таки нужно что-то прикупить, отправляется
в родительскую комнату, достаёт деньги из ящика комода, потому что родители,
конечно же, даже не соизволили оставить ему денег, и направляется в магазин. В
самом магазине Антон особо не заморачивается над выбором — берёт упаковку пельменей
и идёт к кассе, а уже по пути домой заходит в тот самый ларек, где ему преспокойно
продадут и алкоголь, и сигареты. Шастуну хочется закурить, но сигареты он не
покупает, потому что вспоминает, что недокуренная за время поездки пачка ещё лежит
в чемодане. Однако вместо сигарет Антон покупает себе две бутылки пива и вот уже
только тогда идёт домой, идя с низко опущенной головой, смотря себе под ноги.
Антон отвечает лишь через три минуты, всё это время тупо смотря в экран. Где-то
внутри, как будто под рёбрами, что-то колет, но парень отправляет лишь короткое
«ок».
Все вокруг носятся, маленькие дети ревут на руках у мам и мамаш, некоторым из
которых даже не дашь больше шестнадцати. Детские крики, вся эта стерильная
обстановка заставляют парня поежиться, поглубже спрятавшись в своём худи и
направляясь на третий этаж, в 212 кабинет. Тут также много детей, некоторые из
которых носятся по коридору и чуть ли не сшибают лёгкого как пушинку Антона с ног.
Заходит он в кабинет на пятнадцать минут позже положенного, что, в принципе,
является обычным делом. Ох уж эта медицина! Надо сказать Позу, чтобы он потом
разобрался в этой херне. И вообще принимал меня без очереди.
Шастун рад, как будто он ребёнок, которому наконец купили столь желанную игрушку,
когда он выбирается из этого проклятого здания. Обратный путь домой кажется
довольно лёгким, если не считать жирную тетку, которая всей своей тушей прижала
Антона к стеклу, что тот еле мог дышать. Так что да, он доехал вполне нормально.
Дома Антон занимается всяким: разбирает чемодан, стирает одежду, а ещё убирается в
комнате и даже перемывает всю посуду на кухне. А проходит всего лишь… два часа? Что
блять?! Как два часа? Парень уже места себе не находит — так ему скучно, а вы
говорите, всего лишь два часа прошло. Ну издевательство в чистом виде!
— Шаст, здаров! — восклицает Дима, как только Антон открывает ему дверь, и, пожав
руки, они оказываются внутри квартиры. — Как ты?
Парень кратко отвечает и идёт на кухню, где достаёт из холодильника бутылки (да,
он дебил!) и отдаёт одну другу, садясь рядом с ним на кровать в своей комнате.
— Да всё нормально. Только Арсения Сергеевича сегодня не было. Нам сказал это
Павел Алексеевич, — Антон даже не успевает и брови вскинуть, как тут же Дима
восклицает, взмахнув руками. — Павел Алексеевич — наш новый учитель по русскому и
литре. Ничего такой мужик.
— Бля, Поз, — фыркает Антон, подрываясь и хватая со стола пачку сигарет, которая —
о чёрт — оказывается пустой.
— Кстати, он друг Арса, — сделав ещё один глоток, произносит Дима, продолжая
удивлять друга, застывшего с пустой пачкой в руках и уткнувшись невидящим взглядом
куда-то в дверцу шкафа. О, друг! Что-то новенькое.
— Сиги есть?
Антон усмехается — да, конечно, именно так и будет. Вот честно, это будет даже
огромная услуга со стороны Попова. Но вряд ли он так просто отвяжется от него.
Что же может быть лучше, чем печальный и очаровательный Питер и дым в твоих
лёгких? Антон не знает. Но сейчас он влюблен в этот вечер и во всё вокруг. В крыши
домов, в проезжающие снизу машины и даже в этот холод, свойственный для города. Ему
нравится всё до мельчайшей детали, и Антон жалеет, что телефон не может передать
всю ту красоту, которая видна глазу, но Шастун пытается запомнить всё, оставаясь на
крыше как можно дольше, пока зубы не начинают стучать друг о друга, и надеется лишь
на то, что эти яркие детали не померкнут в его памяти. Что любимый Питер останется
в его памяти в мельчайших деталях на долгие годы со всеми этими людьми и чувствами.
Уныние. Очарование. Печаль. Красота. Влюбленность…
Следующий день, а то есть среда, проходит ещё скучнее, чем прошедший вторник.
Шастуна не развлекает даже интернет, всё вокруг кажется ещё более унылым, чем
обычно. Антону охота выйти на улицу, но, чёрт, ты забыл, где живёшь? За окном идёт
проливной дождь, и получить ещё и осложнения вдобавок к этой простуде не особо
хочется. Так что приходится оставаться дома и пытаться куда-то деть свои руки.
Парень пишет другу, но тот явно занят кое-чем поважнее, а точнее кое-кем. Ну, пусть
хоть у кого-то всё будет хорошо в личной жизни, думает Антон и уже начинает
прикидывать другие варианты, чтобы скоротать этот неимоверно длинный и скучный
день. И спустя полчаса ничегонеделания Шастун приходит к выводу: завтра он идёт в
школу. И плевать ему на Арсения, который сказал даже не появляться там. Да и тем
более, как он узнает, если его самого там нет? Даже если и узнает, то ничего
страшного всё равно не случится. Ни то, что может произойти в квартире, когда
Антону Шастуну скучно. На кухне пахнет спаленными овощами, а чайник свистит так,
что его, наверное, слышит весь Питер, но никак не Антон, засевший за решением
вариантов ЕГЭ по английскому. Когда Шастун всё же чувствует запах, то матерится и
срывается с места, спотыкаясь о свои же ноги, и плашмя летит на пол. Однако всё же
умудряется подняться, скользя ногами в носках, и бежит на кухню, как будто
опаздывает на урок английского к своей прошлой учительнице. Быстрее гепарда, в
общем. Когда он всё же оказывается на кухне, изо рта начинают литься самые отборные
маты, от которых уши просто заворачиваются в трубочку и начинают истекать кровью.
Схватившись голой рукой за раскаленную ручку сковородки, Антон выдаёт громкое и
лаконичное «блять», отправляя сковороду с характерным грохотом в раковину, тут же
хватаясь за руку.
— Блядская сука, — шипит Шастун, выключая все газовые конфорки на плите, и идёт к
аптечке, которую чуть ли всю не вываливает на пол в поисках средства от ожогов. На
руке появляется три пузырька, а всё вокруг них красное, и Антон не перестаёт
материться.
Ну что, теперь понимаете, что скучающий Антон Шастун — это страшная сила? То-то.
Закончив с обработкой, парень наносит мазь и перематывает больную правую руку
бинтом, возвращаясь на кухню. Включив воду в кране в раковине, Антон понимает, что
на ужин у него опять будут пельмени и фыркает, нагибаясь к морозилке. Через час
Шастуну всё же удаётся привести сковороду в божеский вид, и он убирает её от греха
подальше, покончив со своим ужином.
Уже сидя в своей комнате, Антон дотрагивается до раны через повязку и морщится. В
голове раздаётся голос Арсения, произносящий уже такое привычное «чудо». Сами вы
чудо, Арсений Сергеевич! Просто ради интереса, парень заходит в «Вконтакте» и
смотрит, когда учитель был в сети в последний раз. Он ответил Шастуну и вышел, а
это было уже больше дня назад. Странно. Всё же должно быть хорошо? Так ведь? Антон
злится на самого себя, потому что «не привыкай!», и чтобы хоть как-то отвлечься,
включает музыку на телевизоре, а сам садится вновь за решение варианта. В итоге
ложится спать, да-да, в десять вечера. Вы можете себе такое представить? Антон и
сон в десять часов вечера? Воистину несовместимые вещи, но это всё же происходит.
Ему ничего не снится, но всё время перед сном мерещится какой-то запах, похожий на
шоколад с мятой, однако, парень не может вспомнить, где уже чувствовал его, и
засыпает, лишь пару раз поворочавшись в постели.
— О, Шастун! — восклицает Арсений, вернув себе самообладание. — А мне сказали, что
ты ещё не выздоровел.
Арсений сжимает губы в тонкую линию, кусая внутреннюю сторону щеки. Ну какой же
гад!
Попов бросает на него хмурый взгляд и переводит его на севший на свои места класс.
Он садится и сам за стол, открывает учебник и просит учеников прочитать текст,
чтобы потом в общих чертах рассказать, о чём же повествует данный текст. Антон
пробегается глазами по строчкам, перепрыгивая с одной на другую, и заканчивает
через две минуты, собрав в голове полную картину происходящего. Одноклассники парня
продолжают читать, пока Арсений записывает что-то в журнал. Шастун, решив, что
делать ему всё равно пока нечего, достаёт телефон, начиная листать ленту
«ВКонтакте». Тут, как гром среди ясного неба, раздаётся грубый голос учителя:
Антон кусает губу, продолжая ещё некоторое время смотреть на Арса, а потом кивает,
разворачивается и, сев за свою парту, всё же начинает читать текст. Арсений же
начинает придираться и к произношению некоторых слов, и к переводу, пытаясь этим
показать, что «вот, видишь, не стоит умничать». Эти пять минут перевода длятся
настолько долго, что Шастун думает, что ему просто хочется сдохнуть. Взбесил
учителя, вот теперь и мучайся.
Когда наконец раздаётся звонок с урока, Антон собирается медленнее всех, ожидая,
когда все ученики покинут кабинет. Он подходит к столу Арсения как раз тогда, когда
дверь закрывается, и смотрит на него, а тот, как будто действительно не замечая
ученика, продолжает возиться с документами. Шастун стоит так полминуты, и тишина,
нарушаемая лишь шумом из коридора, становится такой осязаемой, что её хоть ножом
режь. Но Антон не выдерживает, первый начинает говорить:
— Ты что, самый умный, что ли? — выдыхает учитель прямо в лицо ученику. — Антон,
не нарывайся на неприятности.
— Ну да, чудо, тебе ещё рано умирать, — говорит Попов и у самой двери дополняет: —
Отмазывать я тебя не буду.
Антон кивает, вставляет в уши наушники и ложится спиной на парту, сгибая одну ногу
в колене. Арсений ухмыляется и, выйдя из кабинета, закрывает дверь на ключ,
отправляясь по своим делам. Ну что ж, Шастун сам так решил.
Заканчивается перемена, урок идёт уже десять минут. Арсений заходит в кабинет на
втором этаже, где на него тут же уставляются двадцать две пары глаз. Он улыбается и
говорит «Ирина Владимировна, Шастуна сегодня не будет», на что та кивает, и
Арсений, расплывшись ещё в большей улыбке, выходит из класса. Ким не может
перестать улыбаться широкой улыбкой, как будто происходящее понимает лишь она одна.
Ну, возможно, так и есть.
Возвращается Арсений не как говорил — через час, а спустя тридцать пять минут,
когда до конца урока остаётся десять минут. Открыв дверь, он заходит, закрывая её
за собой на ключ, и садится за свой стол. Антон не двигается вообще, размеренно
дыша и как будто находясь во сне. Арс так думает, потому что глаза под веками не
двигаются, и он решает, что не будет его будить, потому просто садится за стол и
опять погружается в работу. Этих отчетов столько, что Арсений просто поражается: он
как будто не учитель, а экономист какой-то.
Но, как оказывается на самом деле, Антон и не спит вовсе, а музыка просто играет
так громко, что он даже не слышит, как в кабинет возвращается учитель. Он
поворачивает голову вправо и открывает глаза, тут же выдавая лаконичное «блять!».
Антон выдёргивает наушники, садясь на парте, и Арсений, дописав предложение, ставит
точку и поднимает взгляд на ученика.
— Мне кажется, что это слово я слышу чаще, чем что-то умное. Надо занять твой
ротик чем-нибудь пополезнее.
Глаза Антона расширяются сразу в несколько раз, а мысли уходят куда-то не туда.
Что, блин? Какого вообще чёрта? Шастун совершенно ничего не понимает, и Арс,
заметив это замешательство, еле сдерживает смех, но пытается реабилитироваться.
— Ну, для начала, пусть это будут таблетки. А для этого, правильно, нужно поехать
домой. Теперь всё понял? Или объяснить ещё раз?
Антон трет кожу вокруг бинта большим пальцем другой руки и смотрит на неё, как
будто видит это впервые. Он выдавливает из себя что-то наподобие «да так, обжёгся»,
но Арсений протягивает свою руку к Шастуну, берёт его руку и аккуратно принимается
разматывать бинт, делая всё так нежно, чтобы Антону ни в коем случае не было
больно. Попов убирает ватку, пропитанную мазью, и его взору открывается рана, всё
ещё красная, и от того кажущаяся очень болезненной.
— Где ж ты так, чудо? — на что Антон просто ведёт плечами, не намереваясь
отвечать. — Чем ты обрабатывал? — парень называет пару мазей, Арсений качает
головой и отходит к столу, из которого достаёт какую-то заживляющую мазь, и
возвращается, заставляя Антона сесть за парту, и сам садится рядом. Они заканчивают
возиться с этим через пару минут, и вот тогда Шастун уже подходит к двери.
— Я завезу вечером пару мазей, — сообщает Арсений, и Антон кивает, понимая, что
сопротивляться тут бесполезно. Арсений это Арсений. Если он так решил, то никто его
не отговорит. — Пока, Тох, — махнув тому рукой, Арсений возвращается к работе, а
Шастун отправляется домой.
Вечером родители возвращаются с работы, а через час после них в дверь стучит
Арсений. Мама Шастуна открывает дверь и вся прям расцветает, когда видит учителя.
Они здороваются, и Попов, пройдя внутрь, извиняется, говорит, что ему надо
поговорить с Антоном, и проходит к парню в комнату, который, совсем не ожидая
визита вот именно сейчас, вырубает ужастик и вздрагивает.
— Ну ты точно хочешь, чтобы я умер, — выдыхает Антон, включая свет. Арсений
смеётся, подходит к парню и, произнеся «и тебе привет», протягивает пакет с
медикаментами в нём. Шастун убирает их в сторону, но учитель требует сделать
перевязку прямо сейчас, и Антон соглашается. Арс бережно обрабатывает ожог и
заматывает всё бинтом, отпуская, наконец, руку парня. Тот улыбается уголками губ в
знак благодарности, и Попов уходит, прикрывая за собой дверь.
Попов прощается с отцом ученика и, пожав тому руку, уходит в коридор, по пути
заглядывая к Шастуну.
Когда парень идёт в ванную, он просто слышит краем уха голос отца, сидящего с
матерью на кухне.
Дальше Антон не слушает, принимая душ. Да, возможно, это странно, что Арсений так
заботится о парне, но ему, честно говоря, плевать. Плевать потому, что ему это
нравится. О нём заботится хоть кто-то.
Эта пятница ничем не отличается от прошедших вторника и среды. Антон сидит дома до
полчетвертого, а потом уезжает в кино. В этот раз ему с маршрутками реально везёт,
и день, кажется, не может ничто испорить, если не считать только того, что идёт в
кино он один. У Димы дополнительные по биологии, у Леры — по химии, а Арина не
может просто потому, что находится в гостях на другом конце города. Так что Шастуну
приходится идти одному, но это не огорчает его так сильно, как могло бы. Реклама
перед фильмом показывает парочку интересных трейлеров, название которых Антон
пытается запомнить, чтобы сходить на данные фильмы при их выходе, но забывает
абсолютно всё, как только начинается «Тор». Парень полностью погружается в
атмосферу фильма, смеётся вместе с остальными зрителями в зале над комичными
моментами и просто наслаждается времяпрепровождением.
— И к чему же пришли?
— Что ты сделала? Записала меня к… Арсению Сергеевичу? — на что женщина кивает, но
игнорирует не особо, скажем так, хорошую реакцию сына на это. Да и на что ей это?
Она даже не смотрит на него, так что не видит того искреннего удивления на его
лице.
Антон уходит, просто молча уходит в комнату. В голове кружатся мысли в духе «мне
пиздец». Заниматься с ним. Боже. Ну за что мне это? Как учитель… он же просто
сожрёт меня. Они что, окончательно хотят отбить у меня желание учить английский
язык? Черт. Я буду просто подыхать. Арсений — учитель и Арсений — не учитель, это
два совершенно разных человека. Антону совсем не хочется ближе сходиться с
преподавательской стороной Попова, но, видимо, придётся. Ну всё, тогда точно
пиздец.
И только захлопнув дверь в свою комнату, Антон всё же говорит это констатирующее
полный пиздец «блять», хватаясь за голову.
Кто там говорил, что это будет отличный день? Да пусть он горит в Аду! Ах, Антон?
Ну так он уже в Аду, варится в котле, а его личным мучителем является сам Дьявол.
Дьявол с глазами-омутами, очаровательной улыбкой. А иначе просто учитель
английского Попов Арсений Сергеевич.
Вы, наверное, прекрасно знаете, как же это трудно — встать рано утром и пилить на
первый урок, который, какое чудо, ещё и физра. Что может быть отвратительней, чем
первый урок физкультуры в понедельник, в самое начало учебной недели? Поднимаясь с
кровати, Антон задаётся вопросом, кто же этот добрый и умный человек, который
составлял их расписание уроков. Ответа на него, конечно, ждать не стоит, но, тем не
менее, вставать всё же приходится. Антон, возможно, и проспал бы этот урок,
понежился лишние полчаса в тёплой кровати, но предчувствие, что если он не придёт,
то Арсений устроит ему Третью Мировую, всё же появилось. А предчувствие Антона
подводило крайне редко, даже, возможно, и в этот раз, но лучше не рисковать, решает
парень, и с тяжёлым стоном поднимается с кровати.
На сборы уходит стандартное количество времени, так что Шастун вовремя выходит из
квартиры и думает, что не будет спешить. Пиная редко попадавшиеся под ноги камни,
Антон медленно доходит до остановки и поправляет наушники. Добраться до школы не
составляет труда, и за десять минут до урока уже слоняется по первому этажу, не
зная, куда себя деть. Но тут появляется Дима и жить становится веселее. Наушники
повисают белыми проводами на одежде, между друзьями завязывается разговор. Через
пять минут после звонка, уже в спортзал, заходит Лера и, чмокнув обоих парней в
щёки, уходит, перехватывая в руках сборник задач по химии.
И всё же Антон в очередной раз убеждается в том, что предчувствие его не подводит.
В спортзал заходит Арсений Сергеевич, подходя к учителю, который отчитывает
учеников за отсутствие формы. Прервав свой монолог, учительница, женщина средних
лет с крайне неприятным и писклявым голосом, поворачивается к Попову и отвечает на
парочку его вопросов. Шастун, в этот момент присоединившийся к игре в волейбол,
бьёт по мячу. Всё, кажется, нормально, потому что Арсений Сергеевич кивает и
направляется к выходу из спортзала.
Предчувствие у Антона может и хорошее, но вот удача к нему точно поворачивается
пятой точкой. Мяч, сейчас подаваемый парнем, летит в точно поставленную цель. Ну,
может и не совсем поставленную, но попадает прямо в яблочко. Точнее в голову
Арсения Сергеевича. Попов останавливается и, сматерившись себе под нос,
оборачивается, окидывая взглядом зал. Антон же, вместо того, чтобы притвориться,
мол, ничего не было, начинает искать глазами укрытие и дёргается то в одну, то в
другую сторону, благодаря чему Арсений-то и вычисляет своего обидчика.
— Ты что, совсем страх потерял? — взрывается Арсений, выражая всем своим видом
суровость и крайнее недовольство.
Антон молчит, идёт тихо и еле-еле, почему-то сейчас стараясь слиться со стеной.
Ему не хочется лишний раз нарываться на Арсения, особенно сейчас, на такого злого
Арсения. Когда Попов в очередной раз повышает голос, с его губ срывается фамилия
ученика, и Антон, просто чисто из-за инстинктов, спешит ретироваться, выбегая из
коридора. Оборачиваясь, Шастун искренне надеется, что разгневанный классный
руководитель не гонится за ним, и ведь на самом деле силуэт учителя не появляется в
полумраке коридора. И Антону бы уже обрадоваться, но он просто не успевает это
сделать: его хватает только на то, чтобы повернуться и тут же выдать «чёрт», чуть
ли не сбивая с ног какого-то человека.
Шастун искренне надеется, что не столкнётся ещё раз с Арсением, и на самом деле не
сталкивается с ним до урока русского языка. Парень вместе с другом Димой сидит на
перемене, болтая, и Шастун смотрит на нового учителя русского и литературы —
Добровольский Павел Алексеевич. Худой, подобно Шастуну, брюнет в пиджаке с
закатанными рукавами и тёмной рубашке. В кабинет заваливается Арсений Сергеевич и
присаживается на край учительского стола. Учителя начинают болтать, и никто не
обращает на них никакого внимания, кроме, пожалуй, Антона, который, кажется, вообще
не моргая смотрит на них. Это остаётся незамеченным, пока Арсений, сидящий спиной к
Антону, не говорит что-то Павлу Алексеевичу, что тот переводит взгляд на ученика,
тут же поворачивается и Арсений. Антону не остаётся ничего, кроме как перевести
взгляд, стараясь выразить крайнюю заинтересованность в разговоре Димы и Леры,
которые в данный момент обсуждали, почему у Ким не получается именно этот вопрос в
тесте.
— Что вы ему про меня рассказали? — вопрошает Антон, сбрасывая рюкзак на пустую
парту и устремляя свой взгляд на Арсения, сидящего за своим столом и как всегда
роющемся в каких-то бумагах.
— Ты о чём? — в ответ спрашивает Попов, поднимая взгляд на ученика. Антон фыркает,
скрещивает руки на груди и застывает на месте, чуть приподнимая брови, задавая
немой вопрос: «ты идиот?». Арсений же, видимо, действительно притворяется дурачком,
потому что всё также недоумевает и смотрит на ученика, который в итоге всё-таки
фыркает и выплевывает слова, не собираясь сильно распинаться перед Поповым.
— Павел Алексеевич.
И у Шастуна почему-то начинает кипеть такой гнев в душе, что грудная клетка,
кажется, вот-вот взорвется или же Антон просто задохнется от этого чувства. Просто
упомянул в разговоре? Просто упомянул?!
Арсений ещё некоторое время смотрит на ученика, как будто стараясь представить, к
чему бы привёл только что прерванный разговор, но потом оставляет эти попытки и
возвращается в реальность, становится самим собой, расслабляется, словно
вспоминает, что перед ним Антон, Антон Шастун, чудо, ангел, и тогда задаёт
встречный вопрос.
Антону на эмоциях так и хочется закатить глаза, бросить грубое «такое забудешь»,
но он просто вздыхает и кивает, после чего Арсений продолжает:
На что Арсений выдаёт спокойным голосом, как будто так и должно быть, фразу «Bye,
baby», провожая как будто ударенного молнией ученика взглядом. Антон действительно
дёргается так, словно он впихнул два пальца в розетку, и выбегает из кабинета,
громко хлопнув дверью. Чёртчёртчёрт. Антон! Что это с тобой?! Шастун еле
сдерживается от желания залепить самому себе пощечину, потому что «очнись, идиот»,
и спускается вниз, выходя из школы. Так, завтра дополнительные. Надо повторить хоть
что-то, чтобы не казаться совсем тупым. И что в итоге? Ну если просмотр сериала с
субтитрами можно счесть за повторение, то да, Антон вечером очень хорошо повторил.
С каждым днём Шастун понимает, что в его голове всё больше мыслей занимает его
учитель английского. И тут, естественно, напрашивается сам по себе вопрос: «а с
фига ли?» Антон, конечно же, не может ответить, потому что и сам ничего не
понимает. Да, они сблизились за время поездки, да и до такой степени, что Шастун
начинает бояться. Бояться больше себя, чем Арсения, ведь тот, по сути, ничего
такого сверхъестественного не делает. Антон не понимает, почему симпатизирует
Попову. Да, естественно, он ему симпатизирует, это ясно как день. Но почему? Потому
что тот заботится о нём? Серьёзно? Только из-за этого? Точнее пусть будет только
из-за этого. Господи, что? Антон, заткнись. И Антон затыкается, замолкает про себя,
слушая ту свою часть, которая вечно «рукалицо» во всех ситуациях.
Арсений, выглядывающий из-за двери, всё тот же Арсений Сергеевич, просто в черной
футболке с белыми надписями, которые, вроде бы, и на английском, но в то же время
их невозможно прочесть. Антон может лишь различить значки, которыми обозначают пол
в биологии. Мужчина-женщина. Женщина-женщина. Мужчина-мужчи…
Шастун принимается разуваться, пока Попов закрывает дверь и громко хлопает ей,
отчего парень вздрагивает. В итоге Арсений, не дожидаясь ученика, протискивается
между Антоном и стеной, прижавшись, кажется, уж слишком сильно к пятой точке
Шастуна. Ох, видели бы вы сейчас глаза Антона… Ему становится ещё страшнее.
— Антон, это небольшой тест. На него уйдёт не более двадцати минут. Это для того,
чтобы я мог точно определить, где ты имеешь пробелы, а там уже и разработать план
занятий.
— Так, давай, сдавай, — говорит Попов по истечении двадцати минут, и Шастун нехотя
отодвигает от себя листы, потому что явно недоволен тем, что плохо подумал над
последними вопросами.
Пока Арсений проверяет, Антон позволяет себе осмотреть комнату подробнее. Слева,
за плотными шторами, располагается балкон. Шкаф-купе, располагающийся по правую
сторону от входа в комнату, занимает немного места, потому что в оставшихся двух
метрах от его стенки до стены квартиры стоят эти самые два пуфика. Антон уже
представляет, как классно можно в них разместиться с ноутбуком на ногах. А вообще
можно многое придумать.
Этот день заканчивается, однако, мыслями о Попове. Уже укладываясь спать, Шастун
отвечает на парочку сообщений учителя в ВКонтакте и подводит итог: Арсений на
дополнительных больше походит на Арсения обычного, чем на Арсения-учителя, что,
несомненно, очень радует Антона, а еще парень перестаёт париться по поводу
дополнительных, ведь всё теперь будет нормально, ну и плюсом идёт ещё один пункт —
это отличный способ сблизиться с Арсом.
Шастун даже думает, что, возможно, эта чёрная полоса в его жизни ненадолго
закончилась, потому что налаживается. Возможно, всё будет хорошо. А через день у
Антона следующее занятие у Арсения. Пусть тот и задал много домашнего задания и
парню предстоит много зубрежки, он рад. Искренне рад.
— Антон!
Антон сидит долго, зубрит так, что язык уже начинает заплетаться, а глаза начинают
слипаться. За не зашторенными окнами уже поздняя ночь, слабо виднеются сквозь тучи
блёстки из звёзд. Шастун тянется к телефону и смотрит на время. Ого, уже
одиннадцать. У парня не хватает сил даже на то, чтобы проверить сообщения. Всё, что
он может, — это сходить в душ и упасть на кровать, даже не удосужившись накрыться
одеялом. Глаза смыкаются просто моментально, голова перестаёт гудеть, и наступает
такое чувство, которое ты испытываешь при опьянении. Парень в ту же секунду
засыпает, в эту ночь ему снятся тетрадки, учебники английского и молодой
преподаватель с очаровательной улыбкой.
Антон никогда и не мог представить, что будет проводить перемены между уроками не
с друзьями, не в компании телефона или занятым каким-нибудь другим занятием, а с
учебником в руках и повторением правил. Нет, ну вы только представьте: стоит такой
Антон Андреевич Шастун в коридоре и, откинувшись на стену, прижав учебник к груди,
повторяет про себя материал, и только губы беззвучно шевелятся. Представили? А вот
сам Антон не мог представить такое даже в страшном сне, однако, сейчас это —
реальность. Не мог представить и Дима, и Лера, и уж тем более Арсений, который, идя
по коридору, чуть ли не спотыкается, увидев ученика. Попов впадает в такой ступор,
что ему даже пару раз влетают в спину, но Антон, усердно старающийся повторить
английский, это просто нечто. Нечто странное и от того прекрасное. Арсений смеётся
над самим собой, обзывает влюблённым подростком, который вдруг залипает на предмет
своего обожания, но ведь действительно Антон так облизывает губы, которые быстро
двигаются в соответствии словам в голове, и поправляет рукой с несколькими кольцами
на ней спадающую на лоб челку. Ну это явно слишком. Когда его кто-то окликает,
Арсений, словно в замедленной съёмке, видит, как Антон поднимает на него взгляд и
улыбается, а потом и сам Попов оборачивается на Павла Алексеевича, который тут же
утаскивает его в свой кабинет, оставляя позади Шастуна, который, в свою очередь,
провожает обоих парней взглядом и вновь возвращает его в учебник.
— Он мой ученик, — прерывает Попов, говоря это слишком громко, что даже становится
неловко — не услышал ли их никто? — И к тому же парень.
— Я видел тебя таким последний раз с… — он замолкает, стараясь вспомнить нужное
имя, которое тут же называет Арсений, — с Алёной. Да, так вот. Неужто… — Паша не
успевает договорить — Арсений резко разворачивается и начинает говорить.
— Ничего. Между нами ничего нет. Ты для чего меня, собственно, звал? — Арсений
становится серьёзным и ставит точку в разговоре. Что ж, это его право. Но у
Добровольского и Попова есть одно схожее качество: они оба имеют привычку
возвращаться к разговору спустя какое-то время. И Паша ещё вернётся к этому, уж
точно, будьте уверены.
Через две минуты после звонка в кабинет входит Арсений, и, поздоровавшись, ученики
садятся, теперь переходя на шепот. И, на удивление, урок проходит в спокойной
обстановке. Для Антона это подразумевается, когда его не трогают. Шастун отвечает
пару раз, не прикладывая совершенно никаких усилий, и по большей части не узнаёт
ничего нового на уроке. Он, конечно, не валяется на парте в позе трупа, но
позволяет себе — охтыжчёрт — позалипать на Арсения Сергеевича. Хм, а ему бы пошли
очки. Стоит такой, с закатанными рукавами, в обтягивающих джинсах и поправляет
очки. Чёрт… Чтобы избавиться от подобных мыслей, а то все мы знаем, куда они
заводят, Антон немного переключается и вспоминает поездку в Сочи, которая, кажется,
была уже миллион лет назад, но воспоминания всё ещё свежи и держат краску. Чудо.
Ангел. У Шастуна аж щемит где-то в районе сердца, когда он вспоминает, как Попов
возился с ним, когда тот заболел. Приносил еду, кормил, смотрел вместе с ним
фильмы, пичкал таблетками. Ведь действительно, о нём так даже собственная мать не
заботится. И от очередного осознания этого становится больно, хочется выть и лупить
по стене, но он же на уроке, какой уж там… Незнакомый ему человек (ну сейчас
знакомый уже более или менее) заботился о нём больше за неделю, чем его мать за всю
свою жизнь. Обидно. Больно, да…
И Антон вновь понимает — Арс врал. Он соврал ему. Шастуну хочется наорать на
Арсения, хоть у него и нет такого права, и всё-таки узнать правду. Но он, конечно
же, не сделает этого. «Почему ты не расскажешь мне?» — задаётся вопросом Антон и
смотрит на Попова, который, естественно, смотрит на него. Шастун не отводит
взгляда, старается не смутиться, но всё же проигрывает эту партию игры в гляделки и
опускает голову, так и оставаясь со своим вопросом наедине.
Уроки заканчиваются в два часа дня, и Антон вместе с Димой, Лерой и Ариной идет в
ближайшую кафешку, где обычно они сидят после или, что уж там, во время уроков.
Шастун первее всех плюхается своей тощей задницей на зелёненький диванчик, тут же
чуть ли не разваливаясь на нём. Этому препятствует Ким, которая начинает
возмущаться, и Антону не остаётся ничего, кроме как подобрать своё тело и
придвинуться поближе к окну.
— Димон, купи что-нибудь, — подаёт голос парень, и Позов кивает, отворачиваясь к
Арине и обсуждая, что бы им взять. Лера также убегает к ним, перед этим всё же
переложив свою сумку на противоположный диванчик, очевидно, намереваясь сесть там в
обнимку с Позовым.
Вы 14:13
Разве я могу такое забыть?
Всё действительно идёт нормально на протяжении часа, но потом, когда Лера с Ариной
достают свои сборники по подготовке к ЕГЭ по биологии, разговор сходит на нет, и
Шастун уставляется в окно, даже не обращая внимание на то, что теперь место Арины
рядом с ним занимает Позов. Молчание не повисает, конечно же нет. Ким с подругой
обсуждают тот или иной вопрос, Дима иногда им помогает.
— Что такой задумчивый в последнее время? — и Антон отвечает спустя пять секунд,
словно слова до его ушей доходят через вату и мозг медленно их обрабатывает.
— Я-то? Поз, тебе что, голову совсем продуло? Не неси херню, — заканчивает парень
и просит купить ему ещё одну булочку, а сам лезет в рюкзак за своей большой
тетрадкой по английскому и учебником. Проводить время, так с пользой.
Они сидят так еще минут двадцать, а потом начинают собираться. Антону пора на
допы, а у остальных из их компании сегодня занятий нет. Парень прощается с друзьями
у перехода: Диме пожимает руку, девчонок обнимает. Он доходит до остановки за две
минуты и останавливается, втыкая в уши наушники и ожидая нужный автобус. Вокруг
собирается всё больше народу, и Шастуну кажется, что в этот раз посидеть ему точно
не удастся. Но, однако, большая часть уезжает на других автобусах, а парень
спокойно садится на свой, и за ним заходит ещё несколько человек.
Приезжает Антон как раз вовремя — ему остаётся пять минут, чтобы дойти до нужного
дома и подняться на нужный этаж. Арсений выглядит точно так же: всё та же футболка,
лёгкий беспорядок на голове. Он улыбается ученику и пропускает в квартиру, тут же
скрываясь на кухне. Шастун проходит в гостиную и выкладывает учебники с прочей
канцелярией, ощущая вкусный запах выпечки.
— Ну да, действительно, я никто и не имею права лезть в твою жизнь, — без тени
сарказма говорит Антон и уже хочет предложить всё-таки начать занятие, как учитель
произносит то, отчего у парня вдруг начинает бешено стучать сердце и резко
становится жарко.
— Ты для меня ближе, чем некоторые люди, которых я знаю всю свою жизнь. Тебе не
стоит забивать голову всякой ерундой. Хорошо? — Антон часто-часто кивает, пытаясь
вспомнить, как дышать, а ещё пытаясь понять, почему так реагирует на слова учителя,
и тот продолжает: — А пока нам стоит забить твою голову знаниями. Так, расскажи
мне, как мы используем Future Simple.
В остальном занятие проходит хорошо, и через час Антон перемещается из гостиной на
кухню. Пока Арсений делает им чай, Шастун в очередной раз осматривает комнату, в
которой прекрасно сочетаются зелёный, белый и коричневый. Белый овальный стол с
зелёными стульями вокруг, бело-коричневый кухонный гарнитур, стоящий по правую
сторону от входа в комнату, там же холодильник. Помещение кажется ещё более
просторным за счёт большого окна, завешенного белым, полупрозрачным тюлем,
расположенным как раз напротив стола. Шастун уставляется в телевизор, висящий в
левом углу комнаты, для чего ему нужно всего лишь повернуться на пару градусов на
стуле. Арсений позади гремит ложками и скоро приносит две кружки чая с яблочным
пирогом.
— Да ты кулинар, — говорит Антон, видя пирог, на что Арсений говорит, что имеет
только азы в кулинарном искусстве, ну, то есть от голода не умрёт. — Так ещё и
очешуенно вкусно! — восклицает парень, откусив небольшой кусок. — Боже, научи меня
готовить.
Антон улыбается набитым пирогом ртом, и Арсений смеётся ещё больше, произнося
«кушай, чудо».
Шастун возвращается домой в полседьмого вечера, проведя два часа у Арсения. Ему
хорошо с ним, уютно, и парень не может нарадоваться, что знаком с таким прекрасным
человеком, как его учитель английского.
Уже теперь, как вам всем известно, Антона Шастуна нельзя назвать Антоном Шастуном,
если тот не матерится и не пересчитывает своим телом все косяки любых комнат, где
бы он не находился.
В субботу ребята своей небольшой компашкой, то есть Лера, Дима да Антон попёрлись
отгадайте куда? Ни за что не поверите! Ага, в музей. Представили? А вот попробуйте.
Тут, естественно, не трудно догадаться, кто выбрал это место. Ким, как
любительница всего прекрасного и эстетики, уговорила парней пойти вместе с ней.
Дима, конечно же, не мог не согласиться, ибо получил бы подушкой по голове. Ну что
уж там, если он её парень, то выбора у него практически-то и нет. А Позов уже,
чтобы совсем не свихнуться в этих залах с множеством картин и статуэток, уговорил
Антона, который тоже долго брыкался и даже предпочёл бы помочь выдраить всю
квартиру, чем согласиться на подобную авантюру. А какой итог? Правильно, вот прямо
сейчас они заходят в просторное и освещённое помещение, на стенках которого висят
полотна с живописью.
«Ну и докатился», — думает Антон, развязывая шарф на шее, хотя сейчас наоборот
предпочёл бы его подзатянуть и повеситься вот на той самой шикарной люстре.
Пробудут они тут добрые два часа, это как минимум, и Шастун не уверен, что сможет
сохранить рассудок за это время.
Ах, так с чего мы начали? Антон Шастун, да. Тут просто стоит сопоставить дважды
два и получить прекраснейший результат. Парень, залипая, по большему случаю, в
телефон, следует по пятам за другом, который, соответственно, следует за Лерой. Но
Дима по крайней мере смотрит перед собой, в отличие от того же Антона. Шастун, со
всей своей грацией длинной шпалы, врезается в постамент со статуэткой маленького,
милого ангела с опущенной головой и широко расправленными крыльями, которые
идеально сочетаются с размерами тельца ангелочка. Дальше всё происходит как в
замедленной съёмке: Антон видит, как ангел летит на пол, и старается поймать его.
Именно для Шастуна это всё кажется таким медленным, в то время как для Димы с
Лерой, обернувшихся на возню позади себя, всё идёт очень даже быстро. Они наблюдают
за своим другом, который сначала чуть ли не садится на шпагат на кафельном полу для
того, чтобы успеть поймать ангелочка, а затем, подобно жонглёру в цирке,
перебрасывает статуэтку из одной руки в другую, тем самым жонглируя ей и изо всех
сил стараясь наконец поймать. И всё-таки ловит, тут же ставит на место и
поворачивается к друзьям, напуская на себя маску «не, всё нормально, я ничего не
делал».
— Боже, — тянет девушка, закрывая ладонью лицо. — Ну ты прям восьмое чудо света
какое-то.
— Самое неловкое и неуклюжее чудо, — дополняет тихо Антон, а голове это звучит
голосом Арсения, что Шастун даже представляет мягкую улыбку парня, и на душе
становится так тепло.
Они проводят в музее ещё час, осматривая всякие картины и прочие статуэтки,
которые, к счастью, Шастун не сбивает своими тощими боками. Ну, точнее,
рассматривает всё Ким, а Позов с Антоном просто тащатся где-то сзади, стараясь не
упускать подругу из виду, которая, то и гляди, пропадёт, стоит от неё отвести
взгляд. Лера, естественно, ходит и с интересом изучает экспонаты, словно видит всё
это впервые в жизни. Да, пусть она уже и бывала тут один раз, ей не надоест. И да,
всего лишь один, не удивляйтесь. Вы ведь и сами должны понимать, как это работает:
человек мало ходит в известные места своего города, в то время как приезжие
удивляются, как же можно проходить мимо этой красоты и не бывать там регулярно. А
вот запросто, блин. Но иногда всё же стоит сходить, чтобы, как минимум, просто
развеяться. Именно с этой целью Лера и затащила парней — чтобы они все отдохнули и
немного расслабились, перестали думать о своих проблемах и думали о прекрасном. Это
срабатывает, но не до конца. Парни действительно расслабляются, но вот о проблемах
своих не забывают. В частности, не забывает Антон, в голове у которого есть только
мысли об Арсении и его голос, который временами произносит «чудо» или «ангел». Всё
в стиле Попова.
Они выходят из музея на морозный воздух и тут же начинают трястись, как ударенные
током, потому что такой резкий холод, по сравнению с температурой в здании,
заставляет моментально продрогнуть до костей, а челюсти начинают стучать друг о
друга. И единственным, правда, совсем идиотским способом друзья решают согреться.
Ох, сейчас бы поиграть в снежки.
— Серёж, — отдёргивает его Панкеева. — Ты прости его, — начинает Арина, обращаясь
к Шасту, но Матвиенко (хах, прекрасная фамилия для армянина) перебивает её:
Ещё пять минут спустя, когда «конфликт» между парнями исчерпан, Лера предлагает
всем пойти в кафе, согреться, и все, конечно же, соглашаются, заходя в теплое
помещение уютной кафешки уже через семь минут.
Все заказывают себе по чашке кофе, и Антон Шастун — ох уж этот Антон Шастун —
проливает свой кофе на кого? Конечно же на Матвиенко. Везение, удача? Или просто
рукожопость? Антон просто кладезь качеств. От самых хороших и заканчивая самыми
нелепыми.
Антон видит, прямо как в замедленной съёмке, как стакан с его капучино накреняется
набок, падает и из него своеобразной коричневой волной выплёскивается кофе, стекая
по столу прямо на штаны армянина. Дальше же развивается всё слишком быстро, словно
время решило наверстать упущенное. Сергей подскакивает и всё же выдаёт пару матов в
сторону Антона, который ну действительно не хотел, он не специально, и уносится в
туалет, за которым тут же спешит Арина. Да, его стоит успокоить. Шастун хватается
за голову и фигеет с того, что всё складывается именно так, пока остатки кофе
убирает официант.
Единственное, в чем, пожалуй, Шастун сходится с Сергеем, так это футбол. Они
обсуждают матч, который состоится сегодня вечером, и в итоге Дима зовёт Антона
посмотреть матч у него, мол, родители всё равно смотались в Москву на выходные по
работе. Те уже сразу думают, сколько купить пива, за что Позов получает звонкий
подзатыльник от Леры. Но когда всё же удаётся обсудить все нюансы и они выслушивают
лекцию Ким о том, чтобы много не пили и вообще «я приду к вам утром проверять», и
тогда они расходятся через час. Матвиенко собирается отвезти Арину на
дополнительные по биологии, а Дима с Лерой идут на фильм «Матильда», так что Антон,
как ни крути, остаётся один. Возвращаться домой абсолютно нет желания, и поэтому
парень думает просто погулять по городу до самого заката, который встречает, сидя
над одним из мостов небольшого канала. За это время он успевает перекусить в какой-
то закусочной, кстати, вполне приличной, обматерить погоду за то, что вдруг
поднялась просто какая-то снежная буря, на которую он, конечно же, выперся,
похватал снега за ворот куртки и всё же был вынужден ещё на час вернуться в
помещение закусочной, официантка которого обслуживала его немного раньше и сейчас с
некоторой мягкой, совсем лёгкой улыбкой встречает снова, якобы так и говоря «не
стоило и пытаться, глупый».
Приезжает к Позову он к семи часам вечера, перед этим, конечно же, забежав в
магазин и купив им парочку бутылок пива, а ещё и пачку сигарет, которые, парень
предполагает, могут стать необходимы в ближайшем будущем. Антон прячет пачку, ещё
не распакованную, во внутренний карман куртки, к зажигалке, и открывает дверь в
квартиру друга, который появляется из зала. Парню хватает буквально пары секунд,
чтобы спихнуть тёмный пакет в руки Димы и избавиться от кроссовок на ногах. Позов
тут же возвращается обратно в зал, а Антон стягивает куртку, шапку и идёт греть
руки под тёплую воду, а ещё, конечно же, помыть их. Матч должен начаться уже
буквально через полчаса, но программа по телевизору уже начинается, и всякие
футбольные эксперты, которых Шастун зовёт пиздаболами, оглашают составы команд и
тут же начинают разглагольствовать на эту тему. Антон, только войдя в комнату,
сразу же закатывает глаза, заметив знакомые рожи на экране плазмы, и плюхается на
большой диван, запрокидывая голову. Так он проводит пару минут, пока Дима не
возвращается с тарелкой чипсов в руках, и Шастун со стоном возвращается в прежнее
положение, хватая из тарелки парочку чипсов своими загребущими пальцами и тут же
отправляя их в рот. Позов подаёт другу открытую бутылку пива и сам поудобнее
садится на диване, закидывая ноги на другую часть углового дивана.
— Драма, драма и ещё раз драма, — коротко и, пожалуй, лаконично отвечает Позов и
прибавляет звук на телевизоре. — А ты чем занимался?
Когда начинается матч, начинают сыпаться и маты из уст Димы и Антона, которые ещё
кричат и размахивают руками в возмущении, подскакивая на ноги с дивана. Так
продолжается примерно половина первого тайма, позже парни немного успокаиваются,
допивая свои бутылки пива. Шастун даже один раз порывается распаковать купленную
пачку сигарет, но останавливает себя в самый последний момент, убирая руки от
куртки, которая висит в прихожей.
В общем, потратив довольно большое количество нервных клеток, выпив всё пиво и не
выкурив ни одной сигареты, Антон с Димой ложатся спать. И Шастун искренне надеется,
что утром голова не будет болеть ни от пива, ни от Леры, которая обещала зайти с
утреца пораньше и вставить нагоняев парням.
Когда в квартире Позова почти в десять утра раздаётся звонок, Антон уже сидит на
кухне и пьёт кофе. Дима же всё ещё спит, и потому дверь открывает Шастун, даже не
взглянув в глазок, распахивает входную дверь и отодвигается, позволяя Ким пройти в
квартиру.
— Спит, — кивает он, помогая снять куртку, и уходит на кухню, за ним идёт подруга.
— Кофе будешь? — вопрошает Антон, но Лера машет головой. — Чай? — нет. — Что,
совсем ничего? — и опять отрицательный ответ. — Как хочешь, — пожимает плечами
парень и садится на стул, с которого, собственно, и поднялся, чтобы открыть дверь.
Он берёт в руки кружку и делает глоток кофе, который ещё не успел остыть.
И Шастун вспыхивает. Это действует на него как красная тряпка на быка, и ему
хочется тут же накричать на подругу, но он сдерживается. Он просто психует и с
явным недовольством спрашивает:
Он вскакивает на ноги, тут же вскакивает и Лера, встаёт, преграждая ему путь. Этот
разговор точно не окончен.
— А что это тут происходит? И при живом-то парне, да и в его квартире, — всё в
шутку возмущается Дима, но всё равно перестаёт подпирать своим телом косяк и
подходит к Лере, уже «отлипшей» от Шастуна, обнимает и целует, быстро чмокая в
губы, но Антон даже на это выдаёт «фу, снимите себе номер». Все, естественно,
смеются, ведь это Антон. Их Антон Шастун, который всегда остаётся оптимистом. Ну,
так только кажется.
Вы: 23:17
Сейчас уже пойду.
Вы: 23:19
Да я всё равно дольше тебя просижу.
Антон уже представил, каким суровым голосом Арсений бы сказал это вживую.
Вы: 23:20
А что ты сделаешь?
Вы: 23:21
Ну и ну, вот подстава.
Шантажист!
Вы: 23:22
Лааааадно.
Спокойной ночи, Арс.
Вот серьёзно, у него когда-нибудь может быть нормально? Чтобы он не бежал, сломя
голову и молясь всем богам, чтобы не опоздать, а не спеша собрался, нормально
позавтракал и уже потом спокойно пошёл в школу. Ну уж нет, это же Антон Шастун, у
него всегда всё через одно место, парень-вечная-проблема. Об этом, в принципе,
можно распинаться ещё долго, но сейчас Антон, не успев добежать до этого чёртового
автобуса со своими неимоверно длинными ногами, пинает со злости попавшиеся под ноги
камни и еле сдерживается, чтобы не залупить по мусорке, стоящей рядом. Так ещё и
водитель как будто не видел, как он бежал за машиной. Ничего не скажешь, добрые
люди.
А кто говорил, что мысли не материальны? Ну так вот пусть он идёт к чёрту, потому
что, стоит Антону только подумать о Попове, как машина того с характерным звуком
мотора, выруливает из-за угла. Вспомнишь про … вот и…
По всей школе раздаётся противная трель звонка, и Шастун, выйдя из раздевалки, где
он, собственно, и не переодевался в форму, которой и нет, заходит в прохладный
большой спортивный зал, окидывая его взглядом. И, честное слово, если бы в жизни
было так, как в мультиках, то глаза Антона бы вылезли из орбит, ведь перед ним
стоял собственной персоной Сергей Матвиенко.
Сергей, чтоб его, Матвиенко — его новый учитель физ-ры. А день всё лучше и лучше.
Шастун выдаёт коронное «блять» и плетётся на своё место в ряду класса, в котором
сейчас стоят человек семь от силы. А всё потому что нормальные люди спят на первом
уроке физкультуры в понедельник и не занимаются вот такими вот извращениями. Но
зато получат остальные, те, кто только выползают из своих тёплых постелек.
— Мама. Мамочка. Мам, очнись, — он даже не понимает, что говорит, это вырывается
само собой. Ему так страшно.
— Ты… Что ты тут делаешь? Какого чёрта ты приперся? — начинает грозно лепетать та,
и Антон в изумлении распахивает глаза и приоткрывает рот.
— Но… мам… — его голос дрожит, а глаза пропитаны неимоверным страхом, и женщина
обрывает его, которую он теперь уже вряд ли назовёт матерью.
Приступ отступает, когда перед глазами уже начинает меркнуть, и Антон рвано
хватает ртом воздух, подобно рыбе, выброшенной на сушу. Вытереть мокрое лицо
рукавом куртки и вновь начать дышать ровно — это занимает три минуты. Желание
разрыдаться вновь отступает, но Антон думает, что если бы эти предательские слёзы
появились опять, он бы отвесил себе здоровскую пощечину. Шастун подтягивает рюкзак,
который сбросил рядом, к себе и раскрывает его, копошась внутри с одной целью —
найти то, чем можно перевязать руку. К его счастью, в самой глубине находится кусок
старой футболки, которую они с Димой спалили, случайно бросив на плиту. Ох уж и
веселье было, думает Антон и улыбается, заматывая рану, из которой всё ещё
продолжает течь кровь. Края чёрной ткани проходятся по порезу, так что Шастун
шипит, матерясь через зубы и продолжая с усилием наматывать на ладонь футболку.
Ведь действительно, чего только не найдёшь в рюкзаке, усмехается парень и достаёт
из внутреннего кармана куртки пачку сигарет, так предусмотрительно купленных
недавно. Он, свесив ноги с края крыши, зажимает между губами сигарету и, прикрывая
рукой пламя зажигалки от начинающегося усиливаться ветра, поджигает её, тут же
наполняя лёгкие дымом. Сизый дым, вырывающийся изо рта, забирает с собой и лишние
мысли, предотвращая самоанализ и разбор ситуации, чем Антон так любит заниматься.
После первой сигареты голова становится как будто ватной, а вторая окончательно
заставляет нервы трепетать от произошедшего.
Рядом падают мелкие капли дождя. Вдали сверкает молния, и через десять секунд
следом раздаётся гром, от которого, кажется, даже окна звенят. Шастун накидывает на
голову капюшон и, докуривая до фильтра, достаёт телефон, завибрировавший в кармане.
Шастун делает последнюю затяжку и выкидывает сигарету, смотря, как тлеющий огонёк
летит в темноту. Выдыхая, Антон убирает телефон обратно, совсем не заботясь о том,
что на его экран попала пара капель. Эх, Арсений Сергеевич, знали бы вы…
Дождь усиливается, но Шастун, к счастью, не промокает, потому что удобно идёт под
какими-нибудь навесами или крышами. Дует сильный ветер, залетая прямо под куртку
парня, и тот только сильнее утыкается носом в воротник куртки, желая согреться. На
удивление, дождь прекращает идти, и Антон даже радуется — одной проблемой меньше.
Он проходит пару километров пешком, иногда идя по трассе, и всё равно возвращается
к воротам школы ближе к часу ночи, когда мимо проносятся лишь несколько машин.
Другого выхода, как пролезть в школу и провести там ночь, не находится. И да,
Шастун не может позвонить Диме. Родители того уже вернулись, так что вряд ли
обойдётся без лишних расспросов, а этого Антону не надо. А спать в подъезде — это
уже совсем край.
Перелезть через забор не составляет труда, оббежать школу с задней стороны — тоже.
Шастун надеется, что окно в мужской раздевалке так и не починили, и так оказывается
на самом деле. Антон подпрыгивает, зацепляясь руками за раму окна, и подтягивается,
забираясь в помещение. Никогда Шастун ещё так сильно не радовался разбитому окну,
которое его школа ещё не удосуживалась починить. Старый охранник, старик, который
спит сейчас в каморке, даже не слышит, как парень достаёт маты в спортзале и
укладывается на них, поджимая под себя ноги. Помещение большое, так что тут
довольно-таки холодно, но выбирать, как говорится, не приходится. В два часа ночи
Антон, стиснув зубы, всё же засыпает, содрогаясь от холода.
Он просыпается в пять утра, когда за окном ещё темно, и убирает следы своего
ночлега. Когда Антон направляется обратно в раздевалку, намереваясь покинуть школу,
по коридору разносится громкий храп охранника. Шастун усмехается и спрыгивает,
поправляя за спиной рюкзак и доставая на ходу новую сигарету.
Шастун тянет руку на себя, но Арсений обладает цепкой хваткой, так что Антон
перестаёт противиться, но всё же выдаёт:
— Ты обещал не врать, — прерывает его учитель, и Антону хочется сжаться под этим
пристальным взглядом, который так и норовит залезть в душу и выпотрошить её.
Он сглатывает, тихо спрашивая: «сделаешь мне чай?». На что Арсений, одарив его
короткой улыбкой, уходит ставить чайник, и возвращается через пару минут с
аптечкой, обрабатывая рану парня. Закончив возиться с бинтами, Попов уходит,
оставляя подростка одного. Неожиданно на Антона вновь нападает тот страх, который
он испытал вчера в квартире, и Шастун вскакивает, выбегая из квартиры, совсем забыв
про свой рюкзак, который так и остаётся лежать на полу в гостиной, рядом со стулом.
Ему нужно на крышу. Нужно на крышу. Антон твердит это себе, и действительно
оказывается на крыше через пару минут. Благо, дверь тут не заперта, так что Шастун
спокойно выходит на крышу и садится на край. Тут начинает звонить телефон. Арсений.
Ну да, на самом деле, кто же ещё. Антон не поднимает; его руки дрожат, поэтому он с
трудом достаёт сигарету из пачки. Откуда-то снизу раздаётся крик, и до Шастуна
доходит слишком поздно то, что это кричит Арсений. Его фразы похожи на «слезь
оттуда» и «быстро слез», но Антон, естественно, не слушается и закуривает, тут же
наблюдая за тем, как Арсений вновь набирает его номер и в надежде смотрит вверх,
наблюдая за парнем. Когда и этот звонок остаётся без ответа, Попов срывается и
бежит на крышу. К тому моменту Антон успевает скурить полсигареты, и Арсений,
схватив его за ворот куртки, поднимает, встряхивает. Шастун думал, что тот будет
злиться, но на лице учителя лишь чувство тревоги.
— И вот теперь не пизди, что у тебя всё нормально, — произносит Арсений и, забрав
сигарету, кидает ту с крыши, обнимая Антона. Чёрт, он так его напугал. Попов крепко
сжимает в своих объятиях парня, а Шастун утыкается носом ему в шею, сдерживая
предательские слёзы в глазах. — Пошли, — говорит Арсений, последний раз проводя
рукой по волосам Антона и, не сдержавшись, целует того в лоб, уводя обратно в
квартиру.
Они садятся в гостиной на диване. Попов всё же приносит им по кружке чая и садится
перед Антоном, искренне надеясь, что парень всё расскажет. Шастун открывает рот,
выдавливая «моя… мама», и его руки начинают трястись, норовя разлить всё содержимое
кружки на ковёр учителя. Арсений мягкими движениями пальцев забирает кружку,
отставляя ту на прозрачный стеклянный стол, стоящий рядом. Он обхватывает руками
руки Антона, сжимает его ладони в своих и придвигается ближе. Пальцы парня дрожат,
как и он весь в целом, и Арсений ещё крепче сжимает их, даже не зная, как ему
сейчас действовать, чем помочь.
Арсений интересуется лишь об одном — где Антон ночевал? И когда Шастун признаётся,
то лицо Попова вытягивается от удивления, а после тот выдаёт, что никуда его теперь
не отпустит, Антон останется у него. Шастун предпринимает попытку возмутиться, но
Арсений такой Арсений. Уже в девять часов вечера парень, поужинав, принимает душ и
надевает ту одежду, которую ему всучивает учитель. Арсений собирается ложиться
спать на диване, и тогда Антон говорит:
— Я и так принёс тебе много неудобств. Так что ложись, — уже укрывшись одеялом,
Шастун откидывает его, всё же надеясь, что Арсений примет верное решение. И тот
всё-таки кивает, выключает свет в квартире и ложится к Антону. Тот ложится на бок,
но всё же, как будто по привычке, придвигается спиной ближе к Арсению, дабы
чувствовать его тепло. А у Попова болит сердце, когда он видит такого разбитого
Антона, и потому он позволяет себе обнять парня, прижавшись грудью к его спине,
поцеловать в макушку. Он не бросит этого мальчика. Только не сейчас.
Арсений не может не любоваться спящим под его боком Антоном. Через шторы
просачиваются крупицы света от фонарей на улице, и Попов ещё долго не может
подняться с кровати. Во-первых, из-за того, что парень лежит прямо на его руке, что
та уже немеет, но Арсений не собирается шевелиться. А, во-вторых, конечно же,
просто потому что ему нравится смотреть на такого умиротворенного Антона,
прижавшегося к нему. Сейчас его не беспокоят никакие проблемы, Попов перестаёт
задаваться вопросом, что происходит с этим парнем. Ему просто нравится смотреть на
Антона, волосы которого торчат во все стороны, грудь равномерно поднимается и
опускается под одеялом, а ноги переплетаются с ногами учителя, как бы в очередной
раз напоминая о том, что не стоит покидать этот сладкий плен. Антон тебе нравится,
а не смотреть на него! — вопит где-то внутри Попова голос, но в действительности он
лишь вздыхает и запускает пятерню свободной руки в волосы парня, перебирая пряди
между пальцами. Он лежит так ещё пять минут, а потом прижимается губами ко лбу
Шастуна, но тут же отстраняется.
Антон даже не успевает и спросить «как ты?», как Арсений уже выскальзывает из
комнаты, и на кухне включается свет, который яркой полоской освещает путь от
спальни до кухни. Шастун отбрасывает края одеяла и поднимается, быстро направляясь
вслед за учителем, который резко выскакивает из-за угла и пихает Антону градусник.
Парень без слов берёт предмет из рук учителя и уходит в ванную, намереваясь
умыться, а уже потом измерить температуру.
Как и положено, в 8:30 оба уже заходят в школу, и Арсений тут же убегает в
учительскую, куда его зовёт завуч. Антон присоединяется к Арине, стоящей у доски со
списками аудиторий. И, как оказывается, он пишет в одном кабинете с Лерой. Ну, что
ж, неплохо. Сама Ким появляется вместе с Позовым ещё через пять минут, и Шастун
первым делом сообщает ей о рассадке. Не «привет, Лер», а «ты со мной пишешь!». Вот
так, всё просто и легко. Действительно, к чему все эти формальности?
Антон выходит в туалет перед тем, как начать писать второй аргумент. Выходит,
собственно, для того, чтобы найти этот аргумент в интернете. Им везёт, что не было
проверки металлоискателем, а то бы никто не пронёс телефон. Сейчас же Шастун
находит себе нужный пример и возвращается в кабинет, продолжая писать. Но стоит
начать писать предложение, как приходит осознание того, что автора-то он не
запомнил. Выходить приходится ещё раз, через десять минут, когда абзац уже почти
закончен. Гроза. Островский. Чёрт, точно!
— Поезжай домой, — говорит Арсений и, когда Шастун говорит, что он и так едет
домой, то уточняет: — Ко мне домой, — произносит тот с улыбкой и, впихнув в руки
Антона ключи, немного отодвигается. — Будь у тебя права, дал бы ещё и ключи от
машины, но не рискну, — усмехается Попов. — Приедешь, измерь температуру и напиши
мне. Я приеду часа через три. Хорошо?
Шастун стоит ещё некоторое время, тупо уставившись на Арсения, но потом всё же
кивает и запихивает ключи в карман куртки, там же пряча свои руки.
Приехав в квартиру, Антон вешает куртку и бросает ключи на полочку, где обычно они
лежат у Арсения. Да, он запомнил. Первым делом Шастун ставит чайник, а уже потом,
переодевшись в то, что Арсений дал ему, измеряет температуру, стоя перед
телевизором в гостиной и выбирая фильмы, которые бы можно было посмотреть. Когда с
фильмом всё же удаётся определиться, Антон откладывает градусник, который
показывает «38», и приносит в гостиную большую кружку с зелёным чаем и печеньем,
расставляя всё это на прозрачном столике около дивана. Нажав «PLAY», парень
поправляет шторы, которые скрывают застеклённый балкон, и плюхается обратно на
диван, доставая из-под себя телефон и отправляя сообщение Арсению.
Вы: 12:46
38. Я в порядке.
Ответ не заставляет себя долго ждать, и Шастун даже смеётся, представляя злого
Арсения.
Вы: 12:49
Нет. Успокойся. Всё норм. Мне вообще найс.
Позже, когда Антон всё же перестаёт дуться на Попова и выпивает все таблетки,
которые ему даёт учитель, они вместе устраиваются на диване и включают уже другой
фильм, теперь кушая уже не чаёк с печеньками, а куда более вредную пищу — колу и
чипсы с гамбургерами, которые Арсений тоже каким-то чудом умудрился успеть купить.
Попов заходит в палату через пять минут, прикрывая за собой дверь. Антону везёт.
Ага, везёт, загремел в больничку. Ладно, везёт совсем немного. В палате нет никого,
кроме него самого.
— Сказали, что обратились вовремя, так что ты пробудешь здесь не больше недели.
Если обойдётся без осложнений, конечно же, — пожимает плечами Попов, и повисает
тишина на долгую минуту, которую всё же решается нарушить Антон.
— Спасибо, — произносит парень, смотря перед собой, но повторяет это ещё раз,
теперь уже смотря прямо в глаза учителю. — Ты — единственный, кто заботится обо
мне. Спасибо, я очень ценю это.
Когда уже надо уезжать, Антон протягивает Попову ключи, которые тот берёт точно
так же, как и сам Шастун ранее утром. С вопросом и вздёрнутыми бровями.
Арсений появляется на следующий день, после обеда, когда Шастун как раз
возвращается в палату, и несёт в руках спортивную сумку. Попов говорит, что никаких
проблем с тем, чтобы взять его одежду, не было. Отец Шастуна как раз был на работе,
матери также не было, так что всё прошло крайне гладко. Арсений даже шутит по
поводу того, что надеется, что соседи не приняли его за вора. Проблемы ему не
нужны. Шастун смеётся и расспрашивает парня о том, как прошёл день учителя, ведь
ему на самом деле интересно. Удаётся даже выпытать секретную и крайне
конфиденциальную информацию. Весь класс получил «зачёт» по сочинению, но Шастуну
нельзя никому это говорить, потому что результаты из комиссии придут лишь в
понедельник. Антон, в принципе, и не сомневался, что всё станет известно намного
раньше, но учителя всё равно будут долго тянуть и молчать, действуя по тактике «вы
нам трепали нервы, значит, мы сделаем то же самое». Действует практически
безотказно. Только если ты не в близких отношениях с учителем, к слову. Но в
близких в смысле только общение, доверительные разговоры, никаких отношений. Нет,
ничего такого, как вы могли подумать.
Когда Антон узнаёт, что он получил допуск к ЕГЭ (тупо, не правда ли, сдавать один
экзамен, чтобы допустили к другому?), то в радости даже подпрыгивает и обнимает
Арсения, повалив на кровать и упав, соответственно, сверху. Довольно-таки
интересно, так ведь? Но Шастуна в тот момент абсолютно ничего не смущает, но зато
Арсений становится просто каменной статуей и не подаёт вообще признаков жизни.
Застеснялся что ли? Вот это да! Красный день календаря!
Арсению уже пора уходить, но тот всеми силами упирается, так что медсестре
приходится практически выталкивать того за дверь, не прекращая возмущаться по
поводу того, что «вроде бы взрослый человек, а ведёт себя как ребёнок». И только
Арсений, наверное, сам понимает, почему он себя так ведёт. Ему хорошо рядом с
Антоном, комфортно, и появляется желание отгородить его от всей несправедливости
мира. Другими словами, да, Попову нравится Шастун. А вот Шастуну Попов… хм…
Ого. Вау. Ух. Ого. Это всё, что Антон умудряется сказать в действительности, но,
собрав себя по крупицам, всё же отправляет ответ.
Вы: 22:14
Отличная идея)
Шастуну немного неловко, когда он видит перед собой лицо Арсения, освещённое
мягким светом лампы, расположенной на столе. Попов печатает что-то, так что Антон
даже слышит звук клавиш, нажимаемых пальцами учителя, и телефон Арса стоит так, что
Шастун видит весь стол, документы, в которых буквально зарылся парень. Антон просто
молча наблюдает за сосредоточенным Арсением, замечает, как тот прикусывает губу и
трёт переносицу, когда что-то не получается. И тогда до парня доходит: Попов занят,
но всё равно не отшивает его, а наоборот не желает отпускать парня, и потому
пытается делать несколько дел одновременно, а именно болтать с Антоном и работать.
И от осознания этого Шастуну вдруг становится неловко, что тот даже не знает, куда
перевести взгляд, лишь бы не смотреть на учителя. Но, как специально, взгляд не
цепляется ни за что, кроме экрана телефона, словно окружающие его стены — сплошной
экран его телефона, показывающий Арсения, и потому Антон не придумывает ничего
лучше, чем уставиться на происходящее за окном. Снег медленно кружится в воздухе и
красиво искрится, попадая на свет, падая на освещённые дорожки и тротуары. Это
красиво.
— О чём? — вопрошает Арсений, теперь сложив руки на столе и ложась на них грудью,
чтобы быть немного ближе к экрану. И даже сейчас Антону хочется спрятаться от этого
пытливого взгляда синих глаз, абсолютную глубину которых не могут передать пиксели
и цветной дисплей телефона.
На следующий день Попов даже берёт отгул и заваливается к ученику в десять утра
без предупреждения, чем немало удивляет его. И ещё больше Антон удивляется тому,
что приносит Арсений.
Арсений только кладёт руки на талию и, вскинув одну бровь, как будто спрашивает
«ты идиот?». Да, идиот, потому что не верит в происходящее.
— Ты сказал, что тебе скучно. Боюсь, теперь ты даже перестанешь переписываться со
мной и не будешь звонить, — наигранно Арсений надувает губы, и Шастун расплывается
в улыбке, подскакивая к парню и крепко обнимая, утыкаясь носом тому в шею.
Весь остальной день Шастун играет, как и Арсений иногда. Последний видит номер на
телефоне и тут же становится до ужаса серьёзным, хотя буквально секунду назад он
смеялся, что, естественно, не укрывается от Антона. Арс отъезжает по делам на
четыре часа, но Антон старается не накручивать себя, и потому продолжает играть в
приставку, иногда отвлекаясь на процедуры, когда за ним заходит медсестра-
блондинка. Когда он возвращается в палату, то сразу вновь падает на кровать и
уставляется в приставку.
Арсений приходит через десять минут и опять здоровается, прикрывая за собой дверь,
но Антон не выдаёт и звука, продолжая сосредоточенно тыкать по кнопкам на консоли.
И Попов, естественно, злится, чувствует себя оскорблённым, поэтому посягает на
святое. Он подходит к кровати ученика и бьёт того по попе ладонью, тут же ему
кажется, что он оглох.
— Твою мать, Арс, блять! — кричит Антон, прижимая ладони к больной ягодице и даже
выбрасывая из рук приставку, утыкаясь лицом в подушку. — Вообще-то больно.
Антону совсем не спится. Арсений же позади него, прижавшийся грудью к его спине,
размеренно дышит, а значит, спит. Но Шастун не может. Уж слишком много мыслей.
Например, о том, как ему хорошо, когда Арсений вот так по собственнически прижимает
его к себе, перекинув руку через туловище парня; о том, как ему, возможно, повезло,
что он встретил такого человека, как Арсений Попов; о том, как ему не хочется,
чтобы всё это заканчивалось; о том, как сильно ему нравится Арсений.
Когда Антон просыпается, то уже не чувствует тепла тела позади — Арсений ушёл.
Парень перекатывается на спину и вновь прикрывает глаза, потому что мысли огромным
ворохом врываются в голову и тут же начинают гудеть, что Шастуну даже кажется, что,
если с ним сейчас кто-то заговорит, он не услышит слов собеседника из-за мыслей в
голове. Вчерашние полуночные рассуждения дают о себе знать, и, честно говоря, ещё
вчера закончились вполне логично. Антон понял и даже убедился в одном — ему
нравится Арсений. И нравится не в роли учителя или друга. Он его привлекает как…
парень. Да, как бы дико не звучало, но это так. Но он же не гей, так ведь? Да, он
не гей. Ему просто нравится Арсений. Девушки и Арсений Попов. На этом диапазон
заканчивается. Да, только Арсений. Пусть это будет +Арсений. Хм, вполне неплохо.
Арсений. Арсений. Арсений. Чёрт.
— Рад, что с тобой всё хорошо, Шаст, — говорит тот и только тогда отступает.
Антон коротко улыбается и кивает, после садясь на кровать, рядом садится и Позов.
Разговор затягивается на полчаса, в течение которых Шастуна заставляют ещё и
чистить мандарины, принесённые друзьями. «Почему я, больной человек, должен
работать?!» — возмущается Антон и продолжает чистить мандарины, отдавая их Лере и
Арине, которые едят их, собственно, больше всех.
Они приносят ещё апельсины и прочую еду, и Лера в определённый момент просто берёт
и запускает в Позова оранжевым фруктом, что тот, не успев среагировать, ловит его
слишком поздно, завалившись на спину. Но кто оставит подобное отношение без
ответных мер? Естественно, Дима кидает апельсин обратно, и спустя пару минут это
перерастает чуть ли не в драку едой. Одиннадцатый класс, говорите? Почти взрослые,
говорите? Ха.
— Нам, думаю, пора. Дим, нам же ещё на дополнительные, да? Арин, да и у тебя тоже
дела. Да? Да. Мы пойдём, ага, — её слова становятся совсем неразборчивыми в
коридоре, а потом и вовсе затихают, стоит Арсению закрыть дверь и присесть на
кровать ученика в уже опустевшей палате.
Попов молчит, смотрит на него в упор с мягкой улыбкой, что Антону даже становится
неловко, так что он произносит:
— Эм… привет.
Арсений кивает, и тогда Шастун спрашивает: «что… что такое?», на что получает
ответ, от которого, наверное, заливается краской.
— Мне нравится видеть тебя счастливым, — вот так вот просто. — Ты прям сияешь. Я
вижу тебя таким только с друзьями, ну, или когда ты получаешь подарки.
— Ещё ты, — дополняет Антон, смотря в пол, потому что не решается говорить такое в
глаза.
— В смысле?
Мужчина кивает пару раз, но как будто заторможено, словно думает совсем о другом.
Антон стоит и ничего не говорит, собственно, потому что и не знает, что ещё можно
сказать в данной ситуации.
— Как ты?
— Всё нормально, — произносит Антон, вновь повисает тишина, которую парень всё не
решается нарушить вопросом, который не даёт ему покоя. — А… где.? — ему кажется,
что он уже не может сказать это слово, которое дети начинают говорить ещё
маленькими. Мама. Он не уверен, есть ли у него ещё мать.
Отец понимает его, понимает, что спрашивает сын, и потому отвечает быстро:
— В больнице. Говорят, ей должно стать лучше. Якобы, срывов давно не было, поэтому
в этот раз всё было слишком резко и более… серьёзно.
— Рад, что ты вернулся. А то без тебя тут всей школе приходилось заменять уроки, —
говорит тот и бросает взгляд в сторону Арсения, который принимается раздавать
чёрные гелевые ручки.
Шастун видит этот взгляд и тоже смотрит на Попова, но ничего не говорит, лишь
кивает в ответ и садится на своё место рядом с Димой. Арсений, подавая ручку
Антону, коротко улыбается и уходит, но парень не может себя сдержать и
оборачивается вслед учителю, задерживая взгляд на его спине, обтянутой чёрной
рубашкой.
Попов открывает дверь, как всегда представая перед учеником в неизменной, кажется,
футболке. Антон обращает внимание на неё ещё при первом занятии, но почему-то лишь
сейчас до него доходит смысл того, что нарисовано на чёрной футболке. Равноправие.
Отношений. Однополых в том числе. Чёрт. Вот почему его мозг осознает это только
сейчас? Как будто специально, честное слово.
Антон настроен серьёзно позаниматься — именно это он и делает. Арсений даже хвалит
его и предлагает попить чай, что уже чуть ли не становится их своеобразной
традицией. Парень не находит в себе сил и причин отказываться, и потому сразу
спустя два часа вместо обычных установленных для занятия часа и тридцати минут он
уже сидит на зелёном пластмассовом стуле на кухне и листает ленту ВКонтакте, пока
Попов готовит им обоим любимый чай Антона.
— Эти выходные будут интересны, так много футбольных матчей, — произносит парень,
наткнувшись на пост в ленте. — А, кстати, Арс, тебе нравится футбол?
— Конечно, — в манере Арса отвечает Антон, и они оба смеются, и уж только после
этого Шастун начинает говорить уже нормально, как делает это всегда. — Особенно мне
интересно Класико и российское дерби столиц, — Шастун берёт кружку в руки,
откладывая телефон на стол, и отпивает немного, прежде тщательно подув на горячую
жидкость. — Я бы с радостью сходил на эти матчи, но в Испанию полететь не выйдет, а
в Москву ехать одному не хочется.
— Если в Российской премьер лиге, то за Зенит. Этот сезон они начали хорошо, но
под конец года начали сдавать. Надеюсь, хоть последнюю игру со Спартаком выиграют —
это будет хорошим подарком на Новый год.
Попов замирает, задумываясь над чем-то, и также, находясь словно в другом месте,
уставившись невидящим взглядом в стену позади ученика, медленно произносит:
В субботу, когда Антон, естественно, ничем не занят, утром ему звонит Арсений,
даже будит. Одиннадцать?
— Эм… нет, — говорит Шастун, уже окончательно без сна хотя бы в одном глазу, и
садится на кровати, почёсывая затылок. — А…
— Ты…
— В смысле?
— Я не буду ничего делать, пока ты, Арс, ничего мне не объяснишь, — Шастун тоже не
пальцем деланный.
Слышно, как Попов на том конце вздыхает, и Антон даже может представить, как тот
упирается рукой в свой лоб, а позже трёт переносицу.
Что? Он серьёзно?!
Он просыпается как раз в девять, так что может ещё спокойно позавтракать с отцом
на кухне. Тот пьёт кофе и ест яичницу, собственно, как и сын. Антон говорит, что
уйдёт сейчас к Диме. Да, Поз всегда был и будет прикрытием, так что если его отец
надумает позвонить другу сына, тот всегда прикроет без лишних вопросов. Но его
родители никогда так не делали, а привычка отмазываться с помощью Димы осталась.
Арсений начинает названивать ровно в десять, как раз в тот момент, когда Шастун
застегивает ботинки. Спускается он три минуты спустя, без слов тут же садясь на
пассажирское сидение машины учителя и кидая на заднее сидение сумку.
Они приезжают на вокзал. Осознание сваливается на Шастуна внезапно, что тот даже
застывает на месте с приоткрытым ртом. Как это мы едем на футбол в Москву?
Он ночует у Арсения. В одной кровати с ним. Ничего нового, но… чёрт. К этому
нельзя привыкнуть. Это просто невозможно — спокойно реагировать на то, что ты спишь
с предметом воздыхания в одной кровати, так ещё и согреваешься его теплом,
переплетением конечностей. Но, несмотря на всё это, Антон всё равно засыпает
быстро — прошедний день был насыщенным на события.
Кто-нибудь что-то говорил про то, что если ты быстро уснешь, то и проснешься
нормально, заряженный бодростью? Всё это чушь собачья. Антон просыпается разбитым.
Настолько разбитым, что не слышит ни свой будильник, ни будильник Арсения.
Собственно, именно последний и будит его, сидя у кровати на корточках, чтобы
находиться на одном уровне, и тряся парня за плечо.
— Боже мой, нет, — стонет Антон, приоткрывая один глаз и тут же закрывая его из-за
слишком, как ему кажется, яркого света на кухне. — Можно я останусь?
— Понимаю. Я тоже хочу. Но надо. Давай, поднимайся, — шепчет Попов, всё ещё не
выпрямляясь.
Комментарий к Часть 29
С наступающим (или уже у кого-то наступившим) Новым Годом, мои дорогие! Спасибо
вам за всё! Это год был волшебным, случилось много хорошего и плохого. Но я верю в
судьбу, а, значит, так и должно было быть. Надеюсь, вам будет приятно читать данную
главу. Хотелось чего-то особенного, невероятного, но... Хватит слов, просто читайте
и верьте в чудеса! С праздником! Люблю вас❤❤❤
P.S. Любимый, зая и моё солнышко, спасибо вам за то, что вы были со мной в этом
прошедшем году.
Идёт снег, и Антону действительно этот день кажется волшебным. Он шагает на
дополнительные с прекрасным, на удивление, настроением. Под ногами хрустят хребты
снежинок, как бы это ужасно не звучало, но Шастуну хорошо. Вот просто так, без
причины. Наверное… А, может, всё дело в предстоящем празднике. Украшенный
гирляндами Питер, что может быть лучше? Осталось каких-то два дня, и уже будет
тридцать первое декабря, которое он отпразднует на вписке, на которую его
пригласили.
«Это будет последнее занятие у Арса в этом году», — думает Антон, уже заходя в
подъезд новенькой многоэтажки. Пока что на стенах нет никаких объявлений, граффити,
но Шастун почему-то уверен, что спустя год от прежней чистоты стен не останется и
следа. Правда, он уже не увидит этого. Антон надеется, что не увидит. А для этого
нужно хорошо заниматься. Да… Так, Арсений.
Антон уже так привык к футболкам Попова, что он даже замирает на пороге
распахнутой двери. Арсений в чёрных штанах и красном свитере с оленями, на его шее,
как шарф, красуется мишура. Так, стоп, Антону кажется, или пахнет имбирным
печеньем?
Антон моргает пару раз. До его сознания слова доходят словно через призму. Шастун
ещё не был настолько заторможенным. Вместо ответа, когда смысл сказанных учителем
слов всё-таки доходит до отключившегося мозга, Шастун вытягивает шею, прямо как
страус, и спрашивает:
— Это печенье?
Попов захлопывает дверь, что Антон даже вздрагивает, и потому Арсений удивлённо
смотрит на него, задаваясь вопросом: «да что с тобой такое?». Шастун наконец-то
перестаёт вести себя странно, словно он пролежал лет так сто во льду. Арсений идёт
сначала в гостиную, но на половине пути разворачивается и спешит на кухню, тут же
сбивая с ног идущего прямо за ним Антона.
Тут, к слову, в комнату возвращается и сам хозяин квартиры. Попов берёт с пола
пульт, который почему-то валяется там, и нажимает на парочку кнопок. По экрану
телевизора тут же начинают кружить снежинки, раздаётся музыка. «ABBA — «Happy New
Year», — вспоминает Антон и бросает взгляд на Попова, опускающегося на пол рядом с
ёлкой.
Антон не вздрагивает, когда на его руку ложится тёплая рука парня и несильно
сжимает, но этого достаточно, чтобы вывести Шастуна из своеобразного транса. Попов
поднимается, всё так же держа руку ученика в своей, и заставляет подняться. Тот не
сопротивляется и послушно идёт за Арсением, ведущим его в гостиную. Антон не
выдёргивает руку, продолжая смотреть на то, как рука Попова сжимает его
собственную, и поражаясь своим мыслям о том, как же правильно это выглядит. Словно
две части одного пазла, идеально сочетающихся.
Они начинают вешать шары на ёлку, подпевая песням на заднем фоне. Настроение
взлетает до небес. Шастун с Поповым болтают, и последний рассказывает о том, как
праздновал этот праздник в Америке, потому что Антон спрашивает, ему ведь
интересно. Они иногда отвлекаются и едят мандаринки, которые приносит Арсений.
Когда остаётся только надеть серебряную звезду на верхушку ёлки и добавить ещё
парочку деталей, Шастун за обе щёки уплетает печенья с чаем, повторяя «о-о-о, как
же вкусно!».
— Если хочешь, я могу сделать тебе на Новый год, — говорит Арсений. — Кстати, где
праздновать-то будешь?
Арсений встаёт на носочки и всё равно не достаёт до верхушки. Тогда Антон берёт
игрушку и вешает её, опускаясь вниз, застывая в паре миллиметров от лица Арсения.
Воздух вдруг заканчивается, и Шастун бродит взглядом по лицу учителя. Голова
становится пустой, и только перекати поле появляется в сознании. Сделай это! Он
ведь хочет этого! — твердит кто-то внутри него, и Антон не знает, откуда у него
берётся столько уверенности в себе. Хочет ли? Он берётся обеими руками за мишуру на
шее Арсения в области груди и, крепко сжав в руках, стоит. Антону кажется, что
время идёт медленно, что он стоит вот так вот вечность, что Арсений смотрит на него
так вечность. На самом деле проходит не больше двух секунд, прежде чем Шастун
дёргает мишуру в свою сторону, притягивая тем самым Попова, и целует его. На самом
деле целует, чувствует мягкие губы того на своих, а Арсений чувствует привкус
собственного печенья.
Всё в один момент искрится, а потом так же, в одно мгновение, перестаёт. Антон
целует, сминает губы, но не чувствует ничего в ответ. Попов даже не закрывает
глаза, становясь похожим на каменную статую. Он не делает абсолютно ничего, просто
стоит, позволяя себя целовать. Позволяя? Шастуну в один момент становится больно, и
голова кружится, потому он отпускает учителя, делая шаг назад. Он смотрит на парня
и становится ещё больнее. Больнее настолько, что глаза начинает щипать. «Нет, нет,
не смей», — повторяет Антон, и, кажется, это срабатывает.
— Что ты как в первый раз? — он поворачивается, поправляя мишуру на ёлке, хотя та
и так висит на своём месте. Попов заминается, словно в этом помещении девственник
он, а не Шастун. Последний видит краем глаза, как учитель опускает голову, что-то
бормочет себе под нос.
Ясно. Понятно. Я просто сделал неправильные выводы. Он не хотел этого. Боже, какой
я идиот! Шастуну бы сбежать сейчас, чтобы больше не видеть Арсения, этих прекрасных
синих омутов, но сам учитель останавливает его.
Антон делает всё быстро, старается отвечать односложно и спрашивать только при
нужде. Например, «так нормально?» или «а это куда?». Когда последняя деталь встаёт
на своё место, Шастун без промедления убегает, не позволяя себя остановить. Арсений
застывает у захлопнувшейся входной двери, закусывает внутреннюю сторону щеки,
поджимает губы и опускает голову, запуская пятерню в волосы. Слишком сложно. Ему
надо выпить. Срочно. И плевать, что он не пьёт.
Шастун с не застёгнутыми полами куртки вылетает на улицу, принимаясь бежать по
направлению к дому. Ему срочно надо выпить. И покурить. Вот и хорошее настроение,
блять.
Пока Антон курит в открытое окно в своей комнате, даже не заботясь о том, что отец
может вдруг зайти и застукать сына за подобным занятием, Арсений допивает стакан
виски залпом, звонит Паше, описав всю ситуацию, получает жёстких нагоняев от друга.
— Ты идиот что ли? — вопит Добровольский в трубку. — Блять, Арс! Ой, Лясь,
прости, — теперь уже сам друг получает от жены за то, что тот своими возгласами
может разбудить ребёнка.
Попов выслушивает всё упрёки и после финального «решать тебе, Арс, но ты только не
просри всё», отключается. Даже под действием алкоголя он не может ещё долгое время
заснуть, ворочаясь в постели и периодически дотрагиваясь до своих губ, которые,
кажется, ещё помнят вкус губ Антона.
Они не видятся больше. Ровно до ночи тридцать первого. Арсений звонит Антону, и
тот поднимает, но отвечает совсем не парень. Женский голос, тихий такой. Ким!
— Да?
— Лера, ты?
— Где Антон? — вопрошает Арсений, а следом задаёт более волнующий вопрос. — Как
он?
— Всё, тебе пора, — прижав поплотнее парня к себе, Арсений поправляет руку того на
своей шее и обращается к Ким, стоящей рядом: — Вы останетесь тут? Я могу подвезти.
Под конец поездки, когда Попов высаживает сначала Панкееву, а затем и Леру с
Димой, Антон уже относительно трезвый. Взгляд его не настолько мутный, и Арсений
радуется. Значит, не наркота. В тёплом помещении Шастуна опять немного
разкумаривает, но не до прошлого состояния. Остаётся полчаса до двенадцати.
— Что ж, придётся тебе праздновать этот Новый год в моей компании, — усмехается
Арсений, и Антон слабо улыбается, понимая, что сбежать не получится.
Кажется, словно между ними и нет той недосказанности, но Шастуну всё равно немного
некомфортно. Он разговаривает меньше, чем обычно, и практически не смотрит на
учителя. Кажется, ему интереснее гирлянда, повешенная им самим, чем человек,
сидящий рядом.
Раздаётся бой курантов. Шастун загадывает желание. Может, хоть в этот раз чудо
случится. Чтобы всё было хорошо.
Антон засматривается на фейерверки над городом, и в этот момент как будто всё
исчезает. Нет никаких проблем с семьей, нет никаких проблем с личной жизнью. А вот,
кстати, пришла и сама проблемка, усевшаяся рядом. Шастун уже чувствует, как его
голова вновь начинает кружиться. Вот и понижение градуса. Боже, лишь бы его не
вырвало. Нет, хватит и так позора.
Попов целует напористо, положив руку на щёку Антона, проводит языком между
сомкнутых губ, заставляя их приоткрыть. Он посасывает верхнюю губу Шастуна,
переходит на нижнюю, и тогда Шастун отмирает, прикрывает глаза, закидывает руку за
шею учителя и приоткрывает губы, чуть ли не застонав в рот парня, когда язык того
дотрагивается до его собственного. Голова кружится ещё больше, за окном грохочут
раза два в минуты последние салюты.
Арсений целует умело, так, что если бы Антон сейчас стоял, то точно бы упал из-за
вдруг ставших ватными ног. Всё кажется слишком сюрреалистичным, абсолютно
нереальным. Может, Антон вырубился на той вечеринке и это просто сон, который ему
чудится из-за выпитого алкоголя. Ну, даже если и так, ему не хочется просыпаться
просто потому, что язык Арсения вытворяет что-то невероятное в его рту. Можно ли
чувствовать такое во сне?
Шастун стонет, когда губы вдруг исчезают, а потом появляются на шее. Он комкает в
руках свитер Арсения, прижимая того ближе, и, когда уже не может терпеть эту
сладкую муку, то, схватив ладонями голову учителя, прижимается к его губам вновь и
сам проводит языком по внутренней стороне щеки. Отдаёт шампанским. Дышать
становится трудно, и Арсений отрывается первым, вдыхая воздух через нос. Его волосы
торчат в разные стороны из-за того же самого Антона, и облизывает губы он тоже из-
за него. Шастун распахивает глаза, и ему страшно. Сейчас он увидит перед собой
потолки квартиры своего одноклассника, а не Попова, сидящего рядом. Но Арсений всё
ещё перед ним, и тогда Антон подаёт голос:
Арсений вновь целует его, но теперь просто так, без языка, лишь смакует губы
ученика и отрывается, выразительным взглядом уставляясь на парня.
— Ты не так всё понял, — кивает Попов, когда Антон пару раз открывает рот, но не
может ничего сказать, и они оба улыбаются.
И это, пожалуй, лучший Новый год в его жизни, думает Антон, когда Попов вновь
целует его, и чувствует, как крепкие руки мужчины сжимаются на его талии.
Комментарий к Часть 30
Пожалуйста, не исправляйте «Клатбище домашних жывотных». Это название книги
С.Кинга. Оно не требует исправления.
Антону не хочется думать, что это кончится. Кажется, эта ночь была чудесным,
совсем невозможным сном. Но ощущения губ Арсения слишком реальные, чтобы быть
просто сновидением, и Шастун, кажется, даже во сне дотрагивается до них, совсем
неосознанно, но явно ощущая опалённые, искусанные губы с содранной на них кожей,
которая накрепко прикипела к губам Попова. Его губы кажутся слишком реалистичными,
и все предположения Антона о сне разбиваются об ощущение крепкой руки, обнимающей
его поперёк талии, прижимая к себе так, что спина, кажется, горит. Ладно, хорошо,
это не сон, но легче от этого не становится. Сказки, как известно, кончаются, и не
всегда с поцелуем и «И жили они долго и счастливо».
Арсений отходит, как и собирался сделать прежде, и уже через пятнадцать секунд
распахивает верхний ящик на кухне, доставая оттуда коробку средних размеров с
лекарствами. Позвякивают баночки с сиропами от кашля, ударяясь друг о друга,
шелестят упаковки таблеток от температуры, аллергии. В соседней комнате раздаётся
кашель, надрывный, и Попов ускоряет поиски порошка, который должен помочь. Его
друзьям, которые также по утрам обнимались с белым «другом», помогал. Арсений
проверяет уже во второй раз, не веря, что нужного лекарства нет, но нужная упаковка
появляется, стоит передвинуть банки с зелёнкой и йодом. Попов высыпает порошок,
разлетающийся во все стороны, в стакан и заливает его водой, перемешивая чайной
ложкой. Дверь в туалет открыта, и взгляд Арсения упирается в белую спину с
торчащими лопатками и выпирающими позвонками. Антон просто сидит и открывает глаза,
когда слышит, как рядом раздаются звуки шагов, но не поворачиваясь, не рискуя
делать такие резкие движения. Попов присаживается рядом и протягивает стакан, на
который Шастун смотрит с недоверием и какой-то безнадёгой, но всё же выпивает,
подавляя рвотный рефлекс. На вкус… отвратительно. Парень отдаёт стакан и
прижимается затылком к холодному кафелю, прикрывая глаза. Он чувствует себя паршиво
и физически, и морально. Потому что Арсений не уходит, сидит рядом и — Шастун
чувствует кожей — смотрит. Где-то в подкорке что-то начинает чесаться, но Антон
сжимает зубы, чтобы сказать это:
— Прости.
Просто «прости». Одно слово, но, кажется, имеет бесконечное множество значений.
Прости, что я напился. Прости, что я оказался в твоей квартире. Прости, что я
чувствую себя так отвратительно. Прости, что я обязываю тебя к чему-то.
Осознание содрогается от мысли, от понимания всего. Всё как будто в бреду. А ты —
идиот, который понадеялся. Он просто не мог тебе отказать. Да действительно, ты же
сам первый его поцеловал. Боже, ты непрошибаемый кусок дерьма. И Шастун хочет
захлебнуться собственным эгоизмом, собственной желчью, лишь бы провалиться прямо в
Ад, лишь бы не быть сейчас в этой квартире. Лишь бы не чувствовать на себе этот
взгляд.
Антон ложится на кровать, чувствуя, как Арсений подтыкает ему одеяло, ставит рядом
с кроватью пластмассовый тазик. Шастуна знобит, и Попов говорит, что, значит,
порошок действует, из организма выводится лишнее. Арсений уходит, чтобы прибраться
на кухне, а, вернувшись, натыкается на уснувшего Антона. Между бровей появляется
складка, а губы сжаты в плотную линию. Попов не видит смысла сдерживаться и потому,
подойдя к парню, ведёт большим пальцем вверх по переносице, стараясь разгладить
кожу, чтобы лицо приняло более расслабленное выражение, а дремота Антона стала
более расслабляющей. Учитель уходит, прикрывая дверь, и звонит другу, спрашивая,
как отпраздновал тот. Он умалчивает про Антона, потому что… пока совсем ничего не
ясно. Лишь просто «прости». Но за что именно?
— Ты как?
Попов не может заставить себя подняться, потому что… это выглядит так, будто
Антону лижет пятки сам Дьявол, словно он находится в том месте, где желал оказаться
в самую последнюю очередь. Шастун спешит, потому что нога не попадает в кроссовок,
и Арсений, конечно же, видит это.
— Антон… — парень поднимается с дивана, сжимая пальцами обивку, потому что его
вдруг резко ведёт в сторону.
— Да? — отвечает слишком резко. Слишком резко выпрямляется. Так, что чуть ли не
хрустит позвоночник. Он натянут, как тетива, и это невозможно скрыть. Антон, к
сожалению, совсем не актёр. Лишь влюблённый придурок, которому срочно нужно
оказаться как можно дальше отсюда. Бежать, не оглядываясь. Как минимум, перебежать
черту города.
— Ты можешь…
— Мне нужно идти, — обрывая учителя на середине фразы, говорит парень и натягивает
куртку, попадая в рукав лишь со второй попытки. — Я вспомнил, меня ждут. Лера
звала… на каток. Да, мы с Димой собирались. Прости, мне пора, я и так опаздываю.
Пока, — скороговоркой, так быстро, что слух едва улавливает буквы, но Арсений всё
понимает. Но действует слишком медленно, или же он просто не собирался его
останавливать? Изо рта Попова не вылетает и звука, а входная дверь уже хлопает, и
Арсения обдаёт холодным воздухом подъезда.
Антон матерится и уже тянется к пачке сигарет, но как только представляет почти
ощутимый привкус табака на кончике языка, так его снова чуть не выворачивает прямо
в сугроб, заставляя согнуться пополам. Желание закурить тут же отпадает, как и
желание выпить. Антон клянётся больше не пить. И это обещание, уже, наверное,
пятнадцатое за прошедший год, продержится ровно до следующего понедельника или же
до следующей пьянки, которая, к слову, может быть очень скоро, учитывая, что
каникулы будут тянуться аж до восьмого января. У некоторых до четырнадцатого (очень
тупо выходить в пятницу), у некоторых до восьмого. Что лучше? Неизвестно. Но время
уже начинает тянуться слишком медленно, и что-то подсказывает Шастуну, что он даже
успеет соскучиться по школе, проводя целые дни в кровати с телефоном в руках.
Думать над тем, в чём не можешь разобраться, — что может быть хуже? Разве что
думать над чем-то очень личным, совершенно задушевным, над тем, что разъедает мозг
подобно кислоте. Проблемы в личной жизни — это всегда непросто. Из-за них ты
чувствуешь себя разбито, подавлено и еще хуже, когда не с кем посоветоваться,
некому излить душу. Антону хочется открутить себе голову и выбросить в окно, потому
что он ни черта не понимает. Он нихуя не понимает. Что делать? А хочет ли Арсений
увидеться со мной? Он вообще думает обо мне? Блять, Антон, заткнись нахер, сопливая
тряпка.
В книжном магазине Антон проводит добрых полтора часа, причем совсем не заметив
пролетевшего времени. Полки с одними изданиями, сортировкой авторов по алфавиту и
запах множества шикарных историй — это, честное слово, прекрасно. Шастун
перфекционист и потому ликует, попадая в этот рай. Он покупает «Сияние» того же
Кинга, потому что многие читатели говорят, что эта книга является самой страшной из
написанных автором. Проверим, думает Антон, перекладывая книгу из руки в руку, и
уже с нахлынувшим чувством радости подходит к кассе, расплачиваясь за покупку.
Когда парень выходит из торгового центра, где располагается магазин, то даже
теряется во времени. Уже стемнело, включили фонари, но Антон обожает Питер,
особенно вечерний, ночной. В нём есть некое очарование напополам с грустью и
тоской, да такой, что ты захлёбываешься, тонешь, но не пытаешься спастись. В этот
город нельзя не влюбиться, убеждается парень в очередной раз.
Вспомнить адрес, доехать за час — никаких проблем. Но, стоит подойти к зданию с
почерневшими стенами, выбитыми окнами, как воздух весь вдруг резко вылетает из
лёгких, но Шастун не будет Шастуном, если отступит назад. И потому, толкнув дверь,
переступает порог, тут же ощущая тяжелый запах сырости. Его группа находилась на
втором этаже, но лестница, местами обрушившаяся, выглядит вполне угрожающе, однако,
не останавливает парня. В голове оживают картинки прошлого, совершенно беззаботного
детства. С нормальной семьей, без влюблённостей, хотя…
Антон усмехается, вспоминая то, как ему нравилась девочка, в спящий час лежащая на
соседней кроватке. Конечно же, она не спала. Как и Антон. Кто из маленьких детей
спит в садике? Слишком маленький процент, будем честны. Но теперь-то мы понимаем,
что сон — самое дорогое, у нас есть. Особенно, если ты готовишься к экзаменам.
Ангел… Кольнуло где-то под рёбрами. Заткнись, бесполезная груда мышц! Каждое
слово, вещь, совершенно случайная, рандомная, напоминает об учителе. Кажется, он
болен. А как иначе это назвать? Антон знает, влюблённость, но не хочет в очередной
раз убеждаться в том, что всё ещё остаётся глупым ребёнком с глупыми мечтами,
вечными «хочу» при виде чего-то красивого.
Арсений красивый. Вот Антон и сказал «хочу», правда, уже не дёргая маму за полы
юбки. Хочу и всё тут. Только теперь это «хочу» ты выполняешь сам и несёшь
ответственность тоже сам. Ага, поцеловал, и в кусты. Гениально, Шастун. Настала
пора отвечать за свои действия.
Вот и всё, что говорит Шастун-старший, кажется, стараясь, чтобы фраза не звучала
так обидно, и уходит, естественно, забрав мяч. Антон не злится, даже не
расстраивается, наоборот, даже радуется, что отец всё-таки сделал то, на что не
хватало сил у него. Ему нужно пройтись, прогуляться, отвлечься и, желательно, но
совсем невозможно, выговориться. В этот же вечер Антон пишет Диме, предлагая
сходить в кино, а также попросив позвать и Леру с Ариной. В два часа следующего дня
вся компания идёт по торговому центру, уже выйдя с сеанса. Естественно, они
собираются пойти поесть, но не всегда же всё должно идти так хорошо, не так ли?
Что может быть тупее? Не знаю. Антону хочется размозжить себе голову, да хоть
проткнуть её этой сережкой, висящей на уровне глаз. Непрошибаемый кусок дерьма и
эгоизма!
Шастун находит друзей как раз в том месте, куда они и собирались пойти. Ким с
Панкеевой перестают разговаривать, заметив Антона, и становятся вмиг серьёзными,
настолько, что парень даже чувствует холодок, сбегающий вниз по позвоночнику.
Шастун оглядывается, надеясь найти поддержку в лице Димы, но друг стоит у кассы и
даже не знает о возвращении «блудного друга».
Шастун просит, чтобы это осталось только между ними. Так и случается. Заходя в
школу утром девятого января, он не встречает странных взглядов. Они же твои друзья,
дебил! Конечно же, они не скажут.
Блять.
Комментарий к Часть 31
люблю выкладывать главу раз в месяц. ага
— Я не бегаю.
Самое тупое, что можно было ответить, вылетает изо рта Шастуна, и награда за самый
нелепый ответ совершенно честно переходит к Антону. Просто… как можно сказать такой
бред? Особенно, учитывая постыдный побег двумя днями ранее прямо в торговом центре.
Боже, ужас, ужас…
Прости, Арс, просто я идиот! Кстати, вполне неплохо. Но Шастун сейчас явно не
настроен на разговор, если вообще можно быть готовым к чему-то подобному. И потому
Антон поправляет шапку, бросая последний взгляд на Арсения в тёмно-синем строгом
пиджаке, и уходит прочь, немного сгорбившись под тяжестью всей ситуации.
Антон хлопает дверью кабинета так сильно, что та чуть ли не слетает с петель, но
это, пожалуй, волнует не так сильно, как то, что спина словно горит от тяжелого
взгляда Арсения, провожающего парня до самых дверей в кабинет литературы и русского
языка.
Время, как специально, начинает идти быстрей, и вместе с ним появляется страх. Да,
чёрт возьми, Антону страшно идти к Арсению, ведь разговора точно не удастся
избежать. Он пересекается с ним в коридорах, но учитель проходит мимо, практически
не обращая внимания на ученика. Тем не менее, у Шастуна перехватывает дыхание,
стоит ему увидеть знакомые руки в толпе, не говоря уже о ярких глазах, от которых,
кажется, можно ослепнуть. Они уже точно отпечатались под черепной коробкой и
никогда не исчезнут, Антон это знает точно.
— Арс, я не знаю, что происходит, почему я так поступаю. Точнее знаю, прости, я
просто…
— Арсений Сергеевич…
Шастун, как громом пораженный, стоит и ещё некоторое время смотрит на учителя, но
потом кивает и выходит, прикрывая за собой дверь. Он не давил на меня, не заставлял
говорить. Чёрт.
Слышно, как Арсений, стоящий сбоку от стола, дует в кружку и отпивает зеленый чай,
а после этого уже говорит:
Всё идёт просто прекрасно: Антон повторяет, рассказывает, потом учит новую тему, и
вообще забывает обо всём, чувствуя себя «в своей тарелке». Но ровно до того
момента, пока живот не начинает предательски урчать, что очень хорошо слышно в
тишине квартиры, и Арсений поднимает взгляд на ученика, чуть наклоняя голову и
немного хмурясь. Шастун матерится, но, естественно, не вслух и весь сжимается,
когда раздаётся скрип ножек отодвинутого стула о паркет. Попов встаёт и некоторое
время просто смотрит на парня, уставившегося в книгу, а потом начинает:
— Пошли. Тебе надо поесть, — и, как только Шастун собирается как-то возразить,
продолжает: — Не спорь. На голодный желудок ты всё равно ничего не запомнишь, и мы
просто потеряем время. Давай, пошли, — на последних словах парень, подхватив Антона
под локоть, поднимает, заставляя идти за собой на кухню.
Шастун бросает свои кости, как считает Арсений, на стул, пока учитель накладывает
на тарелку еду. Когда тарелка с жареной индейкой и гарниром из овощей опускается на
стол перед парнем, тот удивлённо восклицает:
Арсений смеётся, говоря «давай ешь, чудо», и садится рядом с Антоном. Попов не
может перестать смотреть на парня, и сердце как будто щемит, когда он смотрит на
волосы, кожу человека, сидящего перед ним. Антон замечает и чуть ли не физически
ощущает мысли Арсения: «расскажи уже всё!» Последний кусок встаёт в горле, но
Шастун проглатывает его, отдавая тарелку и впервые за время занятий смотрит тому
прямо в глаза, которые учитель не отводит, не успевает, любуясь этим хрупким
ангелом с браслетами на запястьях. Это и позволяет Антону собраться, когда Арсений,
поставив тарелку в раковину, поворачивается, намереваясь направиться в гостиную.
Антон вскакивает, громко произнося имя Попова, и замирает, смотря на того.
— Давай поговорим.
— Арс, просто можешь сказать? — перебивает Шастун, неожиданно даже для самого себя
осознавая, что поднимает голову и смотрит на учителя, явно ожидая конкретного
ответа. Сердце заходится в бешеном ритме, органы начинают гореть, и не получается
даже вдохнуть из-за кома в горле. Но вот что-то Антону подсказывает, что он не
заплачет, а просто умрёт на месте от разрыва сердца.
Попов смотрит долго, пристально, забираясь в самые дальние уголки души, и Антону
хочется поёжиться от этого, но он молчит, сглатывает и тоже не отводит глаз, только
не сейчас. Он слишком долго молчит, так, что Антону это кажется вечностью, за
которую он умер уже сотни раз, но каждый раз возвращался, попав в гребанный день
Сурка.
Шастун замирает, пытаясь понять, что говорить дальше, и Арсений тоже молчит,
ожидая ответа, от которого, возможно, зависит всё, окружающее его.
— Мне не нравятся парни, — говорит Антон, и брови Попова удивлённо взлетают вверх,
в голове пролетают мысли, строятся картинки, одна хуже другой, которые тут же
распадаются на молекулы просто от следующих слов парня. — Мне нравишься только
ты, — добавляет Шастун, и Арсений улыбается.
Улыбается так, что Антон сам расплывается в улыбке, чувствует тех пресловутых
бабочек в животе, и охает, чувствуя на своих щеках тёплые ладони, а на губах —
нежный, долгожданный поцелуй, который так и говорит: «Антон, ты такой дурак!»
Они пытаются заняться английским, точнее, Арсений точно пытается, а вот Антон…
Парень не слушает, иногда просто кивает, не отрывая глаз от учителя и расплываясь в
улыбке, когда улыбается тот. Это смешно, забавно и мило.
— Разве что только на такой, — дополняет парень, выдыхая в рот Арсения, и тот
смотрит в его глаза, такие красивые, и целует снова и снова.
Учебник падает, оставаясь раскрытым лежать на полу, пока Антон, пятясь к дивану,
стягивает с себя толстовку, не в силах отстраниться от Попова, который прижимает
его к мягкой поверхности всем своим телом, стоит им рухнуть на диван. Арсений
подминает парня под себя, раздвигает ноги того коленом, вклиниваясь между ними и
нависая над Антоном, не переставая целовать. Шастун кусает губы учителя, чувствует
его руки под кофтой, сжимающие бока ученика, и Антону хочется взвыть. Как долго он
лишал себя этого! Как долго пытался понять, чего так сильно хотел, а теперь не
может даже вдохнуть, потому что язык Арсения… Боже, Антону достаточно только того,
что этот язык находится в его рту, а уж что он вытворяет — это совсем другое.
Другое, сносящее крышу, заставляющее тихо постанывать от упирающегося в тесные
джинсы возбуждения (что? как? боже) и от Арсения, прижимающегося своими бёдрами к
его. Антону нужно остановиться, вспомнить, как дышать, потому что если Попов ещё
хоть раз потрётся о него бёдрами, он кончит прямо в трусы.
— Арс… мне надо идти, — повернув голову к Арсению, Антон произносит и уже сам
жалеет, что эти слова сорвались с его языка.
— Куда это? — сильнее прижимая за плечо парня к себе, Попов хмурится. Желания
отпускать это чудо совсем нет.
— Я как бы дома живу, — смеётся Антон, и Арсений всё ещё намерен не отпускать
парня от себя.
— Я отвезу завтра утром тебя домой, а потом мы поедем в школу. Как тебе? — Антон
молчит, пожимает плечами, и, когда открывает рот, то из него вырывается лишь «э-э-
э», которое тут же прерывает Арсений. — Молчание — знак согласия, — Попов целует
парня, чувствует, как тот улыбается в поцелуй и обхватывает его шею руками. Арсению
даже кажется, что всё вдруг становится цветным, радужным, проблемы исчезают и
остаётся лишь этот ангел, которого он не может обидеть.
Они засыпают в его спальне, как это уже было пару раз, но перед этим ещё полчаса
целуются, пытаясь насытиться, но в то же время понимая, что это невозможно. Антон
засыпает быстро. Рядом с Арсом он всегда засыпает быстро. Стоит просто
почувствовать, как рука обхватывает талию и горячая грудная клетка касается спины,
как глаза парня смыкаются, но улыбка всё же не покидает лица.
Попов засыпает чуть дольше, но теперь то чувство тревоги, страх ночного звонка,
разбивающего сердце, уже не холодит душу, немного отпускает, и Арсений впервые за
три месяца засыпает дыша спокойно, без вечного страха, ставшего частью его жизни.
Становится легче, а всё благодаря этому светловолосому парню с множеством браслетов
на руках и колец на пальцах, с искренней улыбкой и сияющими глазами. Благодаря
этому ангелу, которого он сейчас прижимает к себе и клянётся, что не отпустит, не
позволит уйти, оставив его одного на этой холодной кровати.
Перед самым моментом, как погрузиться в сон, Арсений понимает, что приобрёл ещё
одну слабость, ещё один страх. Страх того, что в этой квартире никогда больше не
зазвучит голос Антона, что самого Антона просто кто-то вычеркнет из его жизни,
оставив зияющую рану в сердце, превратив то лишь в кусок мышцы, перекачивающей
кровь. Боязнь того, что он никогда не прикоснётся к мраморной коже, не дотронется
до мягких волос и не поцелует самые мягкие губы в мире. Он просто боится остаться…
один.
— К сожалению, нам надо вставать. Ты ещё можешь полежать пять минут, а потом уже
точно придётся вставать, или мы оба опоздаем.
— Как твой парень, я, конечно же, скажу: «с удовольствием», но тут есть одна
загвоздка, я ещё и твой классный руководитель, к тому же ещё и учитель английского.
Поэтому мне придётся сказать: «Шастун, поднял свою пятую точку и пошёл в школу
грызть гранит науки!», — парирует Арсений, даже не подозревая, что это всё
бесполезно, потому что Антон отключается ещё со слов «твой парень» и возвращается
только на «грызть гранит науки!». Честно говоря, осознание приходит слишком быстро,
слишком неожиданно, ударяя сковородкой по голове. Да, чувак, теперь у тебя есть
парень. И ты парень. И ты живёшь в России. Fuck. Но, чёрт, это же Арсений-мать-его-
Попов. Практически идол. Как минимум для меня. Нет, серьёзно, такое везение
существует?
— Да я уже все зубы стёр об этот гранит, — фыркает недовольно Антон в тот самый
момент, когда ступни Арсения касаются пола и Попов, уже стоя рядом с кроватью,
смотрит на парня вполоборота.
— Не сказал бы, — смеётся Арсений, и Шастун кидает в него подушку, которую обнимал
до этого момента и наслаждался запахом учителя, пропитавшего её. Но, к счастью,
скорее всего, Попов быстро покидает комнату, и подушка прилетает в стену, тут же
падая на пол. Арсений усмехается ещё раз и слышит раздосадованный стон парня, вновь
упавшего с закрытыми глазами на кровать.
Подняться всё-таки приходится. Правда, не спустя пять минут, как говорил Арсений,
а через десять, всё это время отчаянно борясь с Морфеем, так и норовящим забрать
парня обратно в своё царство. Ну, не то, чтобы Антон сильно-то и боролся, скорее
получал от Попова, периодически заглядывающего в комнату. Сначала Шастун получает
той же самой подушкой, которая не достигла своей цели в лице Арсения, но Антон аж
дёргается от неожиданности, так учитель тихо заходит в комнату, так неожиданно в
него прилетает какой-то предмет. Во второй раз Арсений уже грозится вылить на
Шастуна стакан воды, и Антон только фыркает недовольное «изверг», поудобнее обнимая
мягкую подушку. Как оказывается, он не шутит. Шастун понимает это в тот самый
момент, когда на его лицо падает пара капель воды, и он распахивает глаза,
вскакивает, замечая стоящего над ним Попова со стаканом в руке и ухмылкой на лице.
— Я не знал, нужно молоко, — и уже делает пару шагов к холодильнику, как Антон
подскакивает, обхватывает пальцами запястье учителя и тянет назад, заставляя
остановиться, повернуться к нему, замечая некую нервозность в движениях учителя.
— Ничего не надо. Спасибо, — говорит Антон, и Попов садится обратно. — Так я хоть
не усну на уроках, — пытаясь разрядить обстановку, шутит парень, на что Арсений
реагирует совсем неожиданно, чем вгоняет ученика в оцепенение.
— Могу наградить твою попу парочкой шлепков. Уверен, это не даст тебе заснуть.
Парень чуть не давится куском мяса, застрявшего в горле. Вот и как понимать этого
человека: то он нервничает, то тут же разбрасывается пошлыми шуточками? Или это
такой способ избавиться от волнения?
Шастун в изумлении распахивает глаза и некоторое время смотрит так на учителя, но,
прожевав еду и сделав глоток кофе, всё же решается заговорить:
— Просто… ну, обычно все мои отношения заканчивались на том, что они уходили ещё
до завтрака, — значит, отношения на одну ночь, ясно, понимает Антон. — Поэтому я не
особо понимаю, как стоит себя вести в подобных ситуациях.
— Это очень глупо, знаю, — говорит Арсений, склонив голову. — Но само осознание,
что с тобой завтракает не просто какой-то друг, а кто-то… намного важнее,
заставляет нервничать. Вдруг сделаю что-то не так, — Попов пожимает плечами, и до
Антона наконец доходит. Просто в голове Арсения существует эта граница, когда
привычные действия, совершаемые со второй половинкой, вдруг становятся сложнее. Он
просто… боится показать себя не с лучшей стороны, боится показаться глупым в какой-
то степени.
— Арс, — резко Антон кладёт руку поверх руки Арсения, проводит большим пальцем по
костяшкам, смотрит в глаза, намереваясь раз и навсегда разобраться с этой
проблемой, которая может помешать им в будущем, — я думаю, нам уже совершенно
нечего стесняться друг перед другом. Ты видел меня пьяного, более того, в совсем не
в лучшем состоянии, — вспоминая утро первого января, говорит Антон и сам ёжится от
неприятных ощущений. — Мне ужасно стыдно за многое. Кто из нас может повести себя
нелепо, так это я. И… я совсем не тот человек, который будет тебя ограничивать в
общении. Ты можешь говорить всё, что пожелаешь, и я не буду осуждать тебя. Это не
глупо, просто… не стесняйся меня.
— Для меня это очень важно, — отстраняясь, произносит Арсений. Обоим как будто
становится легче дышать.
Они доедают завтрак и спешат собираться. Времени остаётся не так много, а ведь ещё
надо заехать к Антону домой. Поэтому Арсений всё время торопит парня, и за сорок
минут до начала уроков они уже сидят в машине учителя. Музыка раздаётся из колонок,
и Попов резко вдавливает педаль газа. Шастун рядом матерится и, подобно старой
бабке, причитает, что ещё хочет жить.
Слава богу, до дома парня доезжают без происшествий. Антон аж крестится, когда
машина останавливается у его подъезда, и Арсений смеётся, но не позволяет Шастуну
выйти, дёргает того на себя, когда тот уже думает опустить ноги на асфальт, и
быстро целует.
— За тобой кто-то гонится что ли? Что так хлопать-то? — возмущается Попов, но всё
равно переключает передачу и выезжает со двора на дорогу.
— Думаю, нам не стоит так больше делать. Меня и так теперь ждёт допрос с
пристрастием, — произносит парень, открывая дверь машины и тут же замерзая от
ледяного воздуха улицы.
— Значит, я подумаю, как сделать так, чтобы я имел возможность поцеловать тебя
перед школой, — улыбается Попов, и Шастун заливается краской, потому что и сам
понимает, что не против сейчас почувствовать мягкие губы учителя на своих. Арсений
улыбается ещё сильнее и закрывает машину, поправляя пальто и догоняя Антона,
начиная идти с ним в ногу. Стоит им подойти к воротам школы, в десяти шагах от
которых стоят подруги парня, Попов включает Арсения-учителя, обращаясь к ученику:
— После вашего урока у меня задержись, я тебе один хороший учебник дам, — Антон,
кивнув, продолжает идти дальше, в то время как Арсений, толкнув калитку, вступает
на школьный двор.
Ким как всегда строит такое выражение, которое говорит: «я жду объяснений и
подробностей», а Панкеева, хмыкнув, расплывается в улыбке. Антон не может
удержаться от закатывания глаз.
— Ну расскажи, — дергая того за рукав, умоляет Ким, и Антон сдаётся, роняет голову
в руки и говорит «да».
Лицо подруги, обожающей геев, вдруг начинает светиться, как гирлянда. Шастун
уверяет, что он не гей, но кто его послушает. Правильно, его никто и не услышит из-
за умилительного писка Леры, узнавшей, как Антон с Арсением спали в одной кровати.
— Я не гей!
И так продолжается целый день, точнее, до пятого урока, пока Лера с замиранием
сердца не смотрит на Арсения в его кабинете на перемене перед их уроком.
— Он смотрит на тебя.
— Знаю.
— Перестань.
— Да уже трахает, — последняя фраза произносится шёпотом на ухо, но лицо парня всё
равно вытягивается, и тот возмущается, потому что Лера не сводит взгляда с учителя,
который, собственно, точно также смотрит на неё в упор, и «перестань смотреть на
него так».
— Да-да, твой парень, нельзя, — смеётся Ким, и Антон опять выдаёт раздражённое
«прекрати». — Учитель-гей и друг-гей. Уи-и-и-и, — в этот момент девушка выглядит
прямо как в аниме, которое смотрит, глаза становятся огромными, круглыми, чуть ли
не блестят, а щёки становятся розовыми, губы приоткрыты в изумлении.
Антон жалобно стонет и опускает голову на парту, вытянув руки и свесив их. Арсений
усмехается, переводит взгляд на стопку тетрадей и, поправив рубашку, начинает
заниматься своими вещами.
Пытка заканчивается, когда раздаётся звонок на урок и Лера садится на своё место,
позволяя Позову сесть рядом с другом. Шастун выдыхает, Попов поднимается со стула,
чтобы поздороваться с классом. Подростки лениво отрывают свои пятые точки от
деревянных стульев и с грохотом падают обратно, стоит Арсению кивнуть и также сесть
на своё кресло.
— Антон, ты забыл, что мне нужно дать тебе учебник? — изогнув бровь, вопрошает
учитель, поворачиваясь в своём кресле.
— Соскучился что ли? — смеётся Шастун, ощущая крепкие мужские руки на своей талии,
которую Попов так и мечтает сжать сквозь толстовку.
Они теряются во времени, для Шастуна существуют лишь губы Попова, целующего его
шею и губы, и его руки, блуждающие по телу. Арсений отпрыгивает от Антона, стоит
раздаться стуку в дверь.
— Чёрт, — шипит тот и, поправив волосы, идёт открывать, позволяя также и Антону
привести себя в порядок.
— Павел Алексеевич!
— Паша!
— Ну да, изо рта в рот. Ясно, какие у вас тут учебники. Теперь у нас так знания
передаются?
— Я чего-то не знаю?
— По твоим засосам так и видно, — язвит Ким. — Помнится мне, твоя шея была
абсолютна чиста до перемены, — девушка ухмыляется и, подперев щёку маленьким
кулачком, с улыбкой смотрит на друга.
Шастун краснеет, пристыженно тянет ворот толстовки вверх, стараясь прикрыть шею, и
только и задаётся вопросом «как он посмел?». Позов же, смотря на друга широко
распахнутыми глазами, выгибает бровь и тут же смотрит на Леру, которая, бросив на
него испепеляющий взгляд, с улыбкой отворачивается к Антону. Ситуацию это,
естественно, не проясняет, и Дима думает, что у него так голова не работает на
уроках химии.
— Да, ладно, — выдыхает Шастун, опуская голову и прикрывая глаза, — у нас с ним…
что-то есть.
Лера не успевает и слова сказать, как раздаётся звонок и заходит учительница, тут
же крикнув детям, чтобы те заткнулись, ведь был звонок. «Вот стерва!» — думает
Антон. А ещё: «ну и получит же Арс!»
Когда урок благополучно заканчивается, когда в журнале уже красуется три двойки,
ни одна из которых, слава богу, не стоит напротив фамилии Антона, когда Позов
получает пять, а Ким — четыре, Шастун спешит в туалет и, осмотрев свою абсолютно
чистую шею, приходит в ярость. Вот ведь… сучка! Ловко же она меня провела. Шастуну
бы догнать подругу и встряхнуть её хорошенько за то, что она провернула, но та уже
спешно покинула школу, исчезнув в неизвестном направлении вместе с Димой. Да,
ладно, это он сам после звонка как ужаленный помчался в туалет, чуть не сбив
учительницу с ног, но это всё равно не даёт никакого плюса Ким. Она его обманула!
Антон, решив, что ещё успеет придумать, как отомстить Лере, выходит за ворота
школы и сильнее кутается в куртку, одёргивая воротник и втягивая шею, желания
сделать так, чтобы морозный воздух дотрагивался до меньших участков кожи. Звенит
телефон, и Шастун вынужден достать его из кармана, чтобы прочитать сообщение.
Арс
Подождёшь меня? Или тебе куда-то нужно ехать?
Конечно. Домой всё равно нет смысла ехать.
Заблокировав телефон и убрав тот в карман, Антон ёжится и идёт к машине учителя.
Позволив себе вольность, пронаблюдав за тем, что все ученики ушли, он
облокачивается на капот в ожидании Арса, который появляется уже через пять минут,
на ходу поправляя полы пальто.
— В лес, — пожав плечами, бросает Попов, словно говорит о погоде, а у Антона идут
мурашки по коже, и тот только и может, что отшутиться, чтобы не скрыть бредового на
самом деле волнения.
— После моего утреннего пробуждения… уже не уверен, — вспомнив то, как Арсений с
абсолютно серьёзным лицом начал выливать на него стакан воды, Антон сглатывает.
Попов, бросив взгляд на чуть ли не покрывшегося потом парня рядом, еле сдерживает
смех и, повернув голову влево, якобы смотря на соседнюю полосу, заставляет сам себя
убрать эту глупую улыбку, растянувшуюся на его губах. «Изверг!» — воскликнул бы
Антон, если бы понимал порой крайне странное чувство юмора Арсения. Последний бы
только улыбнулся, посмеялся и посчитал, что шутка удалась.
— Ты серьёзно? — всё же выдавливает Антон и пытается успокоить себя тем, что они
едут по автостраде, никуда не сворачивая.
Если это сработает, то Антону вовсе не страшно попросить прощения. Ему страшно
смотреть на слишком серьезного Попова и лес за окном.
— Ла-а-а-адно, — тянет тот, — но мне надо заехать кое-куда на пять минут. Я просто
шутил.
— Что?! — вскрикив