Все, во что ты веришь, роман

Александр Беккер
Все, во что ты веришь

Беккер. А. О. «Все, во что ты веришь»
Часть первая
Олег
- Ну, за тебя, Лидочка! – Говорит дама в отвратительном фиолетовом костюме,
после чего все женщины берутся за бокалы. Историк и ОБЖист поднимают рюмки.
В учительской тесно. Помимо дюжины учителей в каморке на восемь квадратов
умещаются протертый напрочь диван, стол, кривая полка для хранения журналов и шкаф
для одежды, в котором постоянно не хватает вешалок. Кажется, это рай.
- Эй, молодежь, а ты чё стоишь, как неродной? Пить будешь? – Обращается ко мне
историк и вопросительно приподнимает бутылку Столичной.
Я работаю в школе всего две недели. И за четырнадцать дней это уже третий
праздник. Третий повод выпить. Сначала пятидесятилетняя дама получила заслуженного.
Были домашние пирожки и совсем немного шампанского. Потом поминали Андрея
Петровича, он всю жизнь проработал в этой школе, но летом скоропостижно скончался.
Была водка (на которую мне пришлось скинуть сто пятьдесят рублей) и сервелат. Пила
даже директорша. И вот сегодня у кого-то день рождения. Кажется, это учительница
биологии. На столе – прямо на стекле, под которым лежит огромный листок с общим
расписанием – фрукты, конфеты, вино и водка. И мне в третий раз приходится
отказываться выпить вместе со всеми.
- Да ладно тебе, от одной еще никто не умирал! – Говорит ОБЖист, низенький
пенсионер, старый хохмач.
- Точно! Мне вот, когда первый день в школу пришла, сразу налили стакан водки. –
Поддерживает его завуч. – Пей, говорят! А я тогда вообще не пила! Но отказаться не
посмела – больше, как ты понимаешь, про тот день я ничего не помню!
Учительскую наполняет смех, что дает мне время подумать над отмазкой. Ведь
просто сказать, что ты не пьешь, у нас нельзя: непьющий для русского человека – что-то
вроде инвалида. Тебя начинают либо жалеть, либо презирать.
- Мне сегодня еще за руль. – Сообщаю я и беру со стола апельсин.
Кажется, сработало – они наконец-то отстали.
***
Да, все верно: на дворе двадцать первый век, а я работаю в самой обычной школе.
Мне двадцать два, всего три месяца назад я окончил педагогический факультет и при этом
у меня большие планы на будущее. Как меня сюда занесло? Об этом позже, сейчас у меня
еще два урока.
Я выхожу из учительской и иду по коридору, под завязку забитому тинэйджерами.
Те, кто помладше – стремительно проносятся мимо, кидаются бумагой или тупо смотрят в
мобильники. Старшеклассники – стоят кучками вдоль стен, украдкой поглядывают в мою
сторону и смеются. Точно так же, как делали мы, когда у нас в школе появлялись молодые
учителя. Не обращая внимания, я захожу в нужный кабинет, здороваюсь с классной – она
сидит на последней парте – и жду звонка.
Скоро в класс влетает орава ребятишек. За два года изучения немецкого языка (до
того, как в школу пришел я) эти четвероклашки едва научились читать и выучили что-то
около трех десятков иностранных слов. Впрочем, не страшно. Ведь немецкий никогда не
пригодится большинству из них – зачем иностранный язык будущим водителям и
официанткам? Да и я здесь не за тем, чтобы со всей страстью молодого специалиста
2
броситься на амбразуру современной системы образования и попытаться что-то изменить.

Я здесь – совсем с другой целью.
***
- Блин, Олег, ну хочешь, я попрошу отца найти тебе местечко в банке? –

Спрашивает Илья, делая глоток пива.
- Нет. – Уверенно отвечаю я.
Этот парень, что сидит напротив меня, – мой самый старый и лучший друг. Илья
высокий и худой, у него черные прямые волосы и такие же черные очки, которые он
почти никогда не снимает. Больше всего он напоминает какого-нибудь киноактера. Что-то
вроде Киану Ривза из первой Матрицы.
Мы знакомы с первого класса, еще с тех времен, когда его отец не был главой
калининградского отделения Гамма-Банка, и материальное положение наших семей не
различалось столь разительно. Сидя за одной партой, мы отучились все одиннадцать
классов. Вместе гоняли мяч во дворе и ссорились из-за девчонок. Вместе взрослели и
менялись. Сегодня – мы совсем разные, но странным образом остались друзьями. У
каждого из нас в жизни бывает первая учительница, первая любовь и первый друг. Но
первый друг единственный из всех может задержаться в твоей жизни навсегда. Я это
ценю, и Илья, кажется, тоже.
- Слушай, ведь ты окончил школу с гребаной золотой медалью, а универ – с не
менее гребаным красным дипломом! Зачем ты вообще устроился в обычную школу?
Сейчас мы сидим в кафе и ждем, пока принесут заказы. Эти обеды стали нашей
традицией совсем недавно. Илья сам настоял, чтобы мы регулярно встречались за
обеденным столом, и всегда, не спрашивая, оплачивает счет. Иначе я бы, конечно, на это
не подписался. Питаться каждый день в кафе мне очевидно не по карману.
- Я же тебе уже говорил! Я хочу организовать частное учебное заведение, где буду
воспитывать настоящих личностей, а не посредственностей, вроде тебя! Я просто уверен,
что это мое!
- Да, да, слышал уже! – Серьезно отзывается он. – Ну а школа тебе зачем?
- Да потому что врага надо знать в лицо! Поработав во вражеском тылу, я смогу
трезво оценить все недостатки системы и сделать в сто, в тысячу раз круче!
- Ладно, забей. Лучше давай я тебе про последнюю телочку расскажу. – Как
обычно резко переключается он. – Идеальная фигура, длинные волосы и вроде не очень
глупая, думаю, в этот раз меня точно хватит на какое-то время.
- Черт, да ты всегда так говоришь!
Илья – редкостный бабник. Причем прирожденный – девушки липнут к нему с
завидной регулярностью. Возможно, в этом виновата новая БМВ 6, которую отец подарил
ему на двадцать один год. Возможно, его рост под метр девяносто. А может это просто
харизма плохого парня. Парня, у которого все есть. И которому ничего не надо.
- На этот раз серьезно! – Продолжает он. – Мне самому надоело метаться от телки к
телке. Знаешь, постоянство – хорошая вещь. Даже если всего на несколько месяцев…
- Мне все равно тебя никогда не понять. Зачем ты расстаешься с нормальной
девушкой спустя пару недель, чтобы начать встречаться с новой, чтобы потом с ней снова
расстаться?
- Просто… - Он на секунду задумывается и уверенно продолжает. – Просто я хочу
их всех. Это как с порно – ты же не будешь постоянно смотреть один и тот же ролик,
каким бы клевым он ни был?
- Вот об этом я и говорю. Мне никогда тебя не понять. – Комментирую я.
3
- Конечно, намного круче выдумать себе идеальный образ из какой-то москвички и

дрочить на нее каждый день.
- Да иди ты! Урод! – Говорю я и толкаю его в плечо. – Бесишь!
- А ты меня! – Спокойно отзывается он и допивает свое пиво.
Лучшие друзья. Все как обычно.
***
Перед ночной сменой я захожу домой – поесть и переодеться. Разувшись, я быстро

проскальзываю мимо кухни, там все как всегда: отец ест отбивную, пьет Зеленую марку и
смотрит Рен-тв, мама стоит у плиты. Должно быть, так выглядит большинство вечеров в
миллионах одинаковых хрущевок по всей стране, с поправкой на марку водки и
выбранный канал.
Нет, я здесь не останусь! Выберусь, чего бы мне это ни стоило!
В комнате я снимаю с себя брюки с рубашкой, натягиваю джинсы и футболку и иду
на кухню. Отец уже довольно пьян, мама моет посуду, а по телеку рассказывают что-то
про летающие тарелки и инопланетян среди нас. Хочется побыстрее исчезнуть.
Я сажусь за стол, беру кусочек черного хлеба и накладываю себе салат.
- Сынок, может, все-таки съешь немного мяса? – Грустно вопрошает мама.
Я отрицательно качаю головой и продолжаю наслаждаться овощами. Объяснять
родителям то, что наш организм совсем не нуждается в мясе (или, по крайней мере – в
жареной свинине) абсолютно бессмысленно. Три года назад, когда я сам впервые серьезно
заинтересовался здоровым образом жизни, я пытался уговорить маму прочитать Поля
Брегга и Андреаса Моритца. Но безуспешно. Все попытки натыкались на укоренившуюся
уверенность, что много и сытно – самое лучшее питание. Поэтому я просто продолжаю
жить и есть так, как считаю правильным. Если я не могу повлиять на них, они тем более
не смогут изменить меня.
Около восьми вечера я беру старую отцовскую Ауди 80 и еду в центр города.
Подрабатывая ночами таксистом, я успеваю зарабатывать едва ли не больше, чем в школе.
Еще одна злая шутка родины: таксисты и официанты зарабатывают больше, чем учителя и
врачи. Во всяком случае, в среднем…
Подъехав к одному из баров города, я глушу мотор и вспоминаю, что все это
ненадолго. Еще максимум несколько лет, если все будет по плану. Потом достаю
мобильник и смотрю фотографии Дианы. Одни и те же фотографии, каждый вечер и
каждое утро, лишь они помогают мне держаться и работать, лишь они помогают мне
делать больше и становиться лучше. Она будет моей.
Иначе зачем все это?
***
6:00
Я открываю глаза и тяну руку к мобильнику. На экране высвечивается фраза дня:
«Если хочешь иметь то, чего нет у других, ты должен делать то, что другие не делают».
За последние пару лет – с тех пор как я понял, чего хочу и как этого добиться – я
научился высыпаться за шесть часов. Какое-то время, прочитав биографию Наполеона, я
даже пытался сократить время сна еще немного, но уложиться в четыре часа никак не
получалось. Я вырубался прямо на парах, а мозг категорически отказывался воспринимать
новую информацию. Что ж, зато я выше французского императора почти на десять
сантиметров. Ополоснув лицо горячей водой, я одеваюсь для пробежки и выхожу из дома
– на улице все еще холодно и сыро. Я киваю одинокому дворнику (который смотрит на
4
меня как на сумасшедшего) и добегаю до спортивной площадки. Затем делаю глубокий

вдох, вставляю наушники в уши и под Rolling Stones начинаю новый день.
На входе в школу я встречаю завуча:

- Ну как тебе у нас, нравится? – Спрашивает она, пытаясь быть приветливой.
- Больше, чем в университете. – Отвечаю я, умолчав о том, что университет в
последний год учебы я просто ненавидел. Мне хотелось действовать, а не сидеть на
унылых парах, слушая преподов, которые сами в жизни практически ничего не добились.
- Ты же теперь надолго здесь, Олег. – Кивает она. – Должен ставить себе большие
цели. Может, даже когда-нибудь станешь у нас директором!
Сдерживая ухмылку, я думаю о том, что у нее действительно есть основания
полагать, что я здесь задержусь. Ведь большинство учителей действительно работают в
школах всю жизнь. Ненавидят детей, жалуются на мизерную зарплату и все равно
остаются на старом месте. Еще я думаю о том, что место директора совсем не для меня.
Стать большим винтиком в системе – не намного лучше, чем быть обычной
среднестатистической гайкой. Мне нужно больше простора для реализации идей. Я
должен придумывать и творить, а не подстраиваться. Кроме того, я должен разбогатеть,
оставаясь по возможности честным. А я никогда не слышал ни об одном богатом, но
честном директоре.
Впрочем, всего этого Наталья Петровна не знает, поэтому я просто киваю, и мы
вместе заходим в школу.
Перед последним уроком я сижу в учительской и «наслаждаюсь» атмосферой

всепоглощающей депрессии.
- Я не знаю, как дальше работать. Ведь они тупее с каждым годом! – Восклицает
математичка. – В этом году половина ЕГЭ даже на тройку не сдадут!
- Думаешь, у меня лучше? – Ухмыляясь, спрашивает историк. – Представьте себе –
я недавно тест проводил на остаточные знания. И знаете, что мне на вопрос «Великие
полководцы второй мировой войны» понаписали?
Коллектив провожает его вопрос всеобщим молчанием, и тогда он продолжает:
- Три человека ответили Горький. – Он снова делает театральную паузу. – Еще
четверо - Вагнер. Половина класса вообще оставила тест пустым, не написав даже годы
войны. Они просто деградируют!
Все в учительской, не исключая меня, улыбаются, хотя большинство улыбок отдает
грустью. Это смешно, даже несмотря на то, что заученные даты и фамилии едва ли нужны
современному человеку. Зачем? Чтобы стать в будущем учителем? Или ученым? Многие
выдающиеся личности плохо учились. Стив Джобс был хулиганом в школе и бросил
универ. Билл Гейтс был намного более интеллигентным, но тоже не доучился до конца.
Настоящего успеха, места в истории чаще всего достигают те, кто не следует правилам,
кто плывет против течения. И меня иногда даже смущает мой красный диплом.
- Ну, в современном мире, когда интернет есть всегда и везде, сами знания не так
уж и важны. – Решаюсь я возразить. – Я имею в виду, что если дети не знают, кто такой
Жуков и Рокоссовский, это еще не доказывает, что они тупые.
- А что же тогда это доказывает? – С ухмылкой спрашивает историк.
- В первую очередь это говорит о том, что изменилось время. Ведь сегодняшние
дети могут много того, чего не сможете сделать вы.
- Новое поколение: интернет вместо мозгов. – Продолжает хохмить толстый
мужик. – Вот скажи мне, Олег, если такие дети попадут на необитаемый остров, поможет
ли им интернет решить мой тест?
5
Все учителя (несколько теток от тридцати до шестидесяти) внимательно следят за

нашей перепалкой. Конечно, это же настоящее реалити-шоу, столкновение поколений, и
не по первому каналу, а прямо тут, в родной учительской.
- Не думаю, что оказавшись на необитаемом острове, детям нужно будет решать
тесты. Там им придется решать совсем другие задачи.
В этот момент меня спасает звонок. Спорить дальше у меня не было никакого
желания. Что касается отношения ко мне других учителей, теперь из-за упрямства меня
будут либо чуточку больше уважать, либо начнут недолюбливать.
А может, и то и другое. Время покажет…
В конце урока я раздаю оценки, и два хулигана (несмотря на то, что один из них –
Артем – мог бы получить высшую оценку, приложив лишь немного усилий) получают
двойки.
- Ха! У тебя двойка! – Кричит второй парень и заливисто смеется.
- Так у тебя тоже. – Спокойно отзывается Артем.
- Ну и что! – Осекается второй и обиженно отворачивается.
Я снова усмехаюсь и, радуясь концу рабочего дня, отдаю ребятам дневники и
выхожу из класса.
С остановки меня забирает Илья. Когда он подъезжает на своей БМВ, я озираюсь

по сторонам: если кто-нибудь из учителей заметит, на какой машине я уезжаю, грозит
волна сплетен и подозрений.
- Ты бы знал, с какими телочками я вчера познакомился! – Восклицает Илья, едва я
сажусь в машину.
Привычно. Восемь из десяти раз он начинает рассказ с темы про телочек. Еще по
одному разу уходят на последнюю прочитанную книгу или скачанный альбом.
- В понедельник? Ты же хотел остепениться?
- Завидуешь, что я тусил в понедельник? – Вопросом на вопрос отвечает он. – Мог
бы пойти со мной.
- Ни фига я не завидую. Просто ты бесцельно тратишь свое время.
- Бесцельно тратить время – единственное, ради чего стоит жить! – Уверенно
отзывается он.
- Я склонен не согласиться. – Намеренно серьезно отзываюсь я.
- Это потому что ты задрот.
- А еще, потому что у меня нет квартиры, купленной отцом, и новенькой БМВ!
- Я тебе тысячу раз говорил, что это не проблема, ты мог бы гулять за мой счет.
- А я тысячу раз говорил, что у меня другие цели и что гулять за чужой счет – не
для меня.
В эту игру мы играем давно. Илья уговаривает перейти на темную сторону силы, а
я придерживаюсь своих правил. Я всего хочу добиться сам. И в первую очередь, я должен
добиться Дианы! Что вряд ли получится, если я буду прожигать все свое свободное время
в компании с Ильей.
- Черт, ты хотя бы показал мне эту свою Диану, последний год только о ней
говоришь. А по фотографиям она телка как телка. Неужели она стоит того, чтобы стать
таким занудой?
- Слушай, заткнись! Если я решил, что стоит, значит, так оно и есть!
- Пойми, ведь я пытаюсь снять с тебя розовые очки. – Говорит он, когда мы
приземляемся в одном из кафе города. – Скажи, но неужели одна телка стоит всего того,
на что ты готов пойти?
6
- Во-первых, все мои жертвы не только ради нее, но и ради моего собственного
будущего!
- А во-вторых? – Ухмыляется он.
- Во-вторых… Ты просто не знаешь Диану. Когда я ее добьюсь, ты будешь самым
завидующим другом жениха в истории.
- Да черт, какая бы она ни была! Разве она стоит того, чтобы отказываться от всех
остальных? Даже если ты обожаешь шикарное и необычное фисташковое мороженое,
разве это повод отказываться от ванильного, клубничного и шоколадного?
- Если мы вернемся к девушкам, безусловно. – Ему не удастся сбить меня своими
метафорами.
- Ведь девушек миллион! И жизнь будет прожита зря, если ты не попробуешь как
можно больше!
- Уж лучше одна единственная, чем стая доступных девиц. – Презрительно говорю
я.
- Запомни, мой друг, - произносит он с чувством, - девушки не делятся на
доступных и нет. Самая доступная девушка не даст тебе, если ты ничего из себя не
представляешь. Самая недоступная красавица прыгнет к тебе в постель, если на тебя
западет. Это может быть внешность, деньги или просто чувство юмора. Или все сразу.
Обладая этими качествами, можно переспать с любой. Не исключая твою москвичку.
- Диана не такая!
- Все такие, Олег. Или ты думаешь – она непорочная дева?
В этот момент к нам подходит официантка, и мы на минуту умолкаем. Илья
заказывает свинину, я – самый обычный салат. На самом деле, я об этом даже никогда не
задумывался. Когда ты по-настоящему влюблен, ты думаешь только о лучших качествах
человека. Я постоянно вспоминаю, какая она красивая, какая умная и начитанная,
интересная и грациозная. И никогда о том, с кем она, возможно, спит. Кажется, Илья
испортил мне аппетит.
- Ну ладно вы хотя бы встречались, ты хотя бы сам ее трахал! Но ведь нет этого!
Зачем это бессмысленное воздержание? – Говорит он, когда официантка отходит
подальше.
- Слушай, но вот ты жрешь мясо и бухаешь как черт. А я довольствуюсь салатом и
черным хлебом. В итоге в сорок ты будешь уродом с кучей болячек, а я все еще буду
бегать по утрам. Конечно, иногда мне хочется съесть что-нибудь кроме фруктов и овощей,
но в конечном итоге, ведь это того стоит?
- Мы живем только сегодня. – Произносит Илья и достает сигарету. – И сегодня я
хочу наслаждаться…
***
- Ну и что у тебя в школе? – Спрашивает за ужином отец.

Отвечать не хочется. У меня вообще никогда не было доверительных отношений
ни с одним из родителей. Отец класса с пятого регулярно спрашивает о моих делах в
школе. И с тех самых пор в ответ я произношу лишь одно слово нормально. Я не знаю,
откуда у меня эта уверенность, но я всегда знал, что отцу меня не понять. Что мне не
объяснить своих переживаний и не раскрыть свою душу. Проработав всю жизнь пешкой в
инженерной конторе, он остался консервативным и пустым. Иногда мне кажется, что он
женился и завел ребенка только потому, что так принято.
Мама же – ответственный завуч – всегда была повернута на школе и своих
учениках. Иногда она пыталась со мной говорить и даже как-то обо мне заботиться, но я
всегда чувствовал себя чем-то вроде второсортного товара: я всегда знал, что ученики
7
значат для нее больше, чем я. Может, не каждый по отдельности, но все вместе –
абсолютно точно.
- Нормально. – По привычке отзываюсь я.
- Ты бы хоть раз сказал мне что-нибудь другое. – Говорит он и замахивает
очередную рюмку.
Я где-то читал, что рано или поздно мы всегда становимся похожими на своих
отцов, рано или поздно мы все начинаем их любить и понимать. И когда я вижу, как он
пьет водку и смотрит Рен-тв, мне остается только надеяться, что со мной такого никогда
не произойдет.
***
Ожидая в такси следующего пассажира, я читаю Ярмарку тщеславия Уильяма

Теккерея. Вообще, в последние несколько лет я завязал с художественной литературой.
Да, литература в школе – была моим любимым предметом, но я больше не хочу тратить
свое время на вымышленных героев и их проблемы. Ведь мне предстоит так много
достичь. Да, я все еще читаю, но все это книги по саморазвитию: здоровье,
таймменеджмент, скорочтение и суперпамять. Такие темы меня действительно увлекают и
действительно стоят потраченного времени. Стать кем-то вроде сверхчеловека – вот моя
цель.
Что же касается Ярмарки, ее мне приходится читать, потому что это одна из
любимейших книг Дианы. Недавно она написала, что я обязательно должен с ней
познакомиться, и теперь у меня практически нет выбора. Честно говоря, местами мне
даже нравится. Если бы только у меня было больше времени!
Из раздумий меня вырывает стук в стекло. Я открываю окно и вижу пьяную
раскрасневшуюся морду парня. Чуть поодаль стоит какая-то девочка.
- За двести до Сити доедем? – Спрашивает он.
- Триста.
- Что-то много для такой колымаги! – Он презрительно оглядывает машину.
- Триста. – Повторяю я.
- Ладно, фиг с тобой.
Он открывает дверь, и первой в машину садится его девушка. Следом залазит он.
- Че, как работа сегодня? – Ему, видимо, очень хочется поболтать.
- Нормально. – Говорю я, делая играющих в машине The Who чуть громче.
К подобным пассажирам, к их фамильярности, я испытываю непреодолимую
ненависть. Какого черта он начинает говорить со мной, как старый приятель? Конечно, он
ничего обо мне не знает и, скорее всего, воспринимает за равного себе. Он даже не
подозревает, что лет через десять на социальной лестнице я буду выше него на несколько
пролетов. В то время, когда я буду ездить на собственном новеньком Мерседесе, он все
так же будет торговаться с таксистами. В то время, когда я буду заниматься нужным
интересным и доходным делом, он будет работать на том же убогом месте, перекладывая
справа налево стопку бумажек. В то время, когда я смогу позволить себе тратить часть
средств на благотворительность, он будет разрываться между коммунальными платежами
и очередной бутылкой пива.
- Ну, не хочешь говорить, крути баранку. – Отзывается он и переключается на
девочку. Что-то шепчет ей на ухо, она тихо смеется.
На самом деле, к этому я уже давно привык: каждая вторая поездка – это доставка
домой жаждущих парочек. Парни, радующиеся возможности раскрутить очередную
дурочку. Дурочки, надеющиеся, что в этот раз все будет по-другому. Что пьяный
раскрасневшийся мужик на утро превратится в милого интересного парня.
8
Да, знаю, нельзя питать столько ненависти к окружающим. В моих любимых

книжках по саморазвитию написано, что мы должны излучать радость и уверенность,
влиять на людей вокруг, делать мир лучше. Но когда я вижу, как все они бессмысленно
тратят свое время, я не испытываю к ним ничего, кроме презрения. Я просто не верю, что
могу им помочь. Можно сделать лучше самого себя. Можно воспитать детей, дома или в
школе – в этом есть смысл. Но взрослые сформировавшиеся личности останутся пустыми
до тех пор, пока сами не захотят себя изменить, пока не возьмут на себя ответственность
улучшить свой дух, разум и тело.
***
На следующий день я как всегда просыпаюсь в шесть утра. Даже не помню, когда я
в последний раз вставал хоть немного позже. Уже год, как мне не нужен будильник, -
настроенный организм работает точнее часов. На мобильнике высвечивается фраза дня:
«То, что смог сделать один человек в мире, сможет и каждый». Кажется, фразы стали
повторяться. Надо бы установить новое приложение.
После душа я иду на кухню и мешаю для себя стандартный утренний коктейль –
вода, мед, лимон. С тех пор, как я стал соблюдать несколько основных правил здорового
образа жизни (честно говоря, практически все), я совсем перестал болеть. Многие не
верят, но благодаря правильному питанию, спорту и режиму дня, действительно можно
достичь абсолютного здоровья. А я поверил. И достиг.
Я выхожу из дома еще до того, как просыпаются родители. На самом деле, не
видеться с ними с утра – еще один огромный плюс, который помогает мне действовать.
Их завтрак, состоящий из парочки тостов с докторской колбасой и утренних ТВ-шоу,
нагоняет на меня беспросветную тоску. Раньше я всегда завтракал с родителями, а отец по
дороге на работу завозил меня в универ. Сейчас мне намного больше импонирует
прокатиться на автобусе, заучивая английские фразеологизмы или читая необходимого
Теккерея.
***
- Хочу Вам сообщить, что Вы не задавали нам на сегодня домашнего задания, и оно
осталось с прошлого урока. – Обращается ко мне самый правильный ученик в школе.
Когда на последнем уроке я поставил ему четверку, он плакал всю перемену.
Потом ко мне подошла его мама, учительница начальных классов, и долго разбиралась,
все ли в порядке с ее ребенком. Она хочет, чтобы сын успевал всегда и по всем
предметам. Мне самому знакома такая ситуация. Только есть одно НО. Мне все давалось
легко. А Руслан на пятерку по немецкому не тянет никак. Мне его даже немного жалко.
- Хорошо, Руслан. Я действительно забыл задать вам домашнее задание.
- Еще мама просила задавать мне дополнительное домашнее задание. – Пищит он
тоненьким голоском. – Я должен знать больше всех.
Вот этого моя мама мне не говорила. Невозможно успеть больше всех по всем
предметам. Ближе к старшим классам я сам выбрал себе парочку, в которых
действительно был лучшим.
- Ладно, дети, открываем учебники на странице четырнадцать. Надеюсь, все
выучили времена года?
***
9
- Вот в этом мы с тобой и похожи! – Увлеченно говорит Илья, подвозя меня домой
после работы. – Мы оба ненавидим людей. Ведь все это стадо.
Я рассказал ему свои вчерашние мысли, и он радостно поддерживает тему.
- И еще мы с тобой четко знаем, чего хотим. Ты – добиться всего в течение
последующих десяти лет. Я – наслаждаться каждым чертовым днем на этой планете,
довольствуясь тем, что у меня уже есть. Другие же мучаются от собственного безволия.
Хотят того, чего не имеют, но не способны ради этого поднять задницу с дивана, выйти за
пределы зоны комфорта.
- Ты-то что про зону знаешь?
- Думаешь, один ты книжки умные читаешь? – Усмехается он.
- На самом деле, я иногда думаю, чего бы я мог достичь, имея твои стартовые
условия. – Неожиданно для себя самого говорю я.
- А вот не надо думать. Есть куча людей богаче меня и еще больше – беднее тебя.
Одни в жопе, другие в топе – это просто жизнь, дружище. Она несправедлива, но
сравнивать, завидовать и убиваться ни к чему. – Убежденно говорит он. – Надо просто
принять условия задачи и решить, что с ними делать. Умножить. Разделить. Или
сохранить. Хотя знаешь, мне тоже нелегко! Мне тоже приходится ежедневно работать.
- Вообще-то, два через два.
- Даже если так, какая разница? Отец хочет, чтобы я прошел всю иерархию. Куча
бумажной работы и план по кредитным картам. Черт, я уже бабушке-кондукторше готов
платиновую карточку выдать. – Снова смеется он. – Тебе, кстати, не нужна?
- Нет, а вот счет в вашем банке я скоро открою. Уже накопилась та сумма, за
которую будет не стыдно.
- Окей, буду ждать! – Улыбается он. – Ну что, как там у тебя дела с Диной?
- С Дианой!
- Whatever.
- Все хорошо. Скоро должна прилететь на выходные.
- Даже так? Ради тебя? – Он останавливается во дворе моего дома
- Нет, у нее мама еще здесь.
- Познакомишь хоть в этот раз?
- С мамой? – Смеюсь я.
- Ага. – Поддерживает он шутку. – Обожаю мамочек!
Илья
Досмотрев очередную серию Californication и сделав последний глоток виски, я
смотрю на часы. Десять вечера. Среда.
Пора выбираться из этой конуры. Лучше всего сейчас было бы позвонить этому
долбаному трудоголику и просто посидеть где-нибудь в баре и поболтать, но он как
всегда катается на такси, пытаясь заработать пару лишних сотен на свой гениальный
прожект.
Плохо. Надо бы верить в друга. В единственного друга, который у меня остался. Но
что поделать, если весь мой жизненный опыт говорит о том, что обломы случаются
намного чаще?
Я закрываю ноут и встаю с дивана. Улыбаюсь. Пусть у меня почти нет друзей, зато
в записной книжке мобильника есть куча телочек. Кто-нибудь из них наверняка составит
мне сегодня компанию. Написав банальную СексМСку, я делаю рассылку на пять
девушек. Три блондинки, брюнетка и рыжая.
В течение последующих пяти минут отвечают двое. Из них только одна сегодня
вечером свободна и хочет прогуляться. Чтобы проводить свои вечера не в одиночестве,
10
совсем не обязательно иметь единственную и неповторимую, достаточно просто

множество одинаковых.
- Почему так долго? – Капризно спрашивает Оля, когда я подхожу к столику в

кафе.
- Извини, это все таксисты. Никак не хотели за мной ехать.
- А ты в какое такси звонил? – Интересуется она.
- Одно называлось такси Мудак, другое – такси Педик.
- Ну да? – Смеется она. – И какое же ты выбрал?
- Само собой Мудак! – Отзываюсь я. – У меня там охуительные скидки.
Атмосфера разряжена. Оля улыбается и подставляет щеку для поцелуя.
Сделав заказ, я начинаю слушать, а она – говорить. Я делаю вид, что мне
интересно, и думаю о том, что все в мире устроено довольно справедливо. Хочешь
получить секс со смазливой девчонкой? Угости ее ужином в дорогом ресторане и сделай
вид, что внимательно слушаешь, когда она говорит. И самое главное – намекни, что когда
соберешься остепениться, то остановишь свой выбор именно на ней. Конечно, такие
действия еще ничего не гарантируют. Но значительно повышают твои шансы.
- Скажи, а как ты провел свой день? – Вдруг спрашивает она, чем приводит меня в
полное замешательство. Раньше таких вопросов не случалось.
- Ну… – Мямлю я. – Сначала я проснулся.
- Неужели? – Улыбается она, строя мне глазки.
- Поел, посмотрел телек, почитал книгу. – Продолжаю я уже более уверенно. –
Потом снова поел. Глянул отличный порнофильм – что-то про медсестер – и после
несколько часов пил виски, слушая Placebo и нервируя соседей громкой музыкой.
Оля хлопает глазами и пытается понять, говорю ли я правду или просто стебусь.
Честно говоря, я и сам точно не уверен. Мне вообще сейчас интереснее другое – что стало
причиной, а что следствием? Я стал вести себя как последний мудак из-за того, что такой
типаж больше всего привлекает телочек, или все-таки я стал привлекать телочек, из-за
того что веду себя как последний мудак? Вечный вопрос о курице и яйцах. Хотя нет, на
этот раз просто о яйцах.
Через полтора часа я подзываю официантку, чтобы расплатиться и отправиться

домой. С Олей или одному. На самом деле я уже даже не совсем уверен, чего мне хочется
больше – спать или трахаться. Но Оля с готовностью прыгает в такси следом за мной, чем
определяет дальнейшее развитие событий.
Дома я первым делом насыпаю нам по дорожке. Затем достаю стодолларовую
купюру и сам убираю первую. Протянув Оле бумажку с портретом Франклина, я думаю о
том, что совсем неслучайно нюхаю с долларов, ведь наркотики ассоциируются у меня
именно с Америкой. Пиво должно быть немецким, виски – ирландским, а наркота – это
Америка. Полисмены, курящие траву, и негры, продающие кокаин и экстази в ближайшем
гетто – именно этим в первую очередь мне запомнилось путешествие в Нью-Йорк.
Свобода – в мелочах, и прослушка – в телефонах.
Оля неуверенно берет бумажку и убирает вторую дорожку. Улыбается. Вообще,
это забавная картинка. Мне часто кажется, что девушек вставляет не сам наркотик, а то,
что мы совершили нечто противозаконное, то, что никогда не попробуют простые
смертные, то, о чем можно будет завтра рассказывать своим подругам. Шепотом,
разумеется. В перерывах между парами.
Я подхожу к дивану, сажусь и включаю музыкальный канал: пространство
заполняет музыка из всех пяти колонок. Тихо урчит сабвуфер. Секунду спустя ко мне
11
подсаживается она и целует. Ее рассказ подружкам должен быть закончен отличным

сексом. Даже если я сегодня облажаюсь.
***
Утром на работе я первым делом наливаю себе чашку кофе. Настоящий молотый
кофе. Отец позаботился о том, чтобы у всех сотрудников был к нему свободный доступ.
Каждый из нас выпивает в день минимум чашек по десять. Я обычно больше. И совсем не
важно, что мы гробим свое здоровье, зато все графики ползут вверх. Вообще-то, мне не
стоит париться из-за кофе, учитывая, что я принимал накануне ночью. А я все-таки
парюсь – в Men’s Health (который я почему-то продолжаю покупать) слишком часто
пишут о вреде кофе и совсем ничего о вреде, который может нанести кокаин. Возможно,
именно поэтому черный порошок представляется моему мозгу намного большей угрозой,
чем белый.
Взяв кофе, я сажусь в свое ортопедическое кресло и красными глазами (жалко, на
работе нельзя носить темные стекла) смотрю на людей вокруг. Быть сыном главы банка
(ну ладно, пусть всего лишь главы местного отделения) – довольно сомнительная
привилегия. С одной стороны, все смотрят на тебя как на члена высшей касты, улыбаются
и пытаются угодить (глупые, они думают, что, понравившись мне, смогут понравиться
отцу). С другой стороны, отец хочет, чтобы я начал практически с самых низов и не
собирается меня просто так повышать. Так что теперь я целыми днями общаюсь с разного
рода стремными персонажами, выполняю кучу бумажной работы и время от времени
пытаюсь навязывать клиентам платиновые карты вместо обыкновенных.
Разобрав несколько бумаг и убедившись, что пять лет на экономическом все же не
прошли даром, я откидываюсь на спинку кресла, и за отсутствием клиентов, пялюсь на
новенькую девочку. Она работает здесь всего несколько дней, но уже успела привлечь мое
внимание. Стройная блондинка с выразительными глазами и объемной грудью. То, что я
люблю. Впрочем, на меня она даже не смотрит. Непривычно.
Спустя три чашки кофе ко мне подходит первая клиентка. Сорокалетняя
молодящаяся дамочка, шикарно одетая и с огромным золотым колье на шее. Род занятий –
сотрудник таможни, официальная зарплата – тридцать тысяч рублей. В собственности –
два Porsche Cayenne, четыре квартиры и домик на берегу Балтийского моря. Впрочем,
почти все зарегистрировано на мужа. Оформив кредит на несколько миллионов и выдав
очередную платиновую карту, я снова кошусь на новенькую. Надо будет узнать, как ее
зовут. Наверное, это неправильно, но за весь август и сентябрь – все то время, что я здесь
работаю – я почти никого из коллег не запомнил по имени. Лишняя информация мне ни к
чему.
В обеденный перерыв я подхожу к девочке (на бейджике написано Вика) и
предлагаю вместе съездить до ближайшего кафе.
- Спасибо, у меня уже есть планы. – Отзывается она не особо приветливо.
Пожав плечами, я выхожу из банка, сажусь в машину и бью по газам, так что мои
триста лошадок с легкостью перекрывают окружающий гул машин. Если отец увидит мой
маневр, придется выслушать очередную лекцию о неподобающем поведении в
присутствии подчиненных.
***
Вечером я подъезжаю к родительскому дому и паркуюсь, не заезжая в ворота. Не

хочу задерживаться надолго.
12
Шикарный дом, походящий на маленький дворец, даже в этом дорогом районе

выделяется на фоне остальных. Впрочем, внутри все еще круче: люстра от Swarovski за
пятьдесят тысяч Евро, резная лестница из красного дерева и морозильная камера в
подвале, где висят туши убитых отцом животных. Они живут здесь четвертый год, это
значит, осталось еще два. С тех пор как мама прочитала в каком-то журнале, что по Фэн-
шую надо менять жилье каждые шесть лет, родители так и поступают. Кроме того они
всегда чрезвычайно выгодно продают и покупают, так что каждый следующий дом круче
предыдущего.
Вообще-то, я бы с удовольствием остался у себя и по обыкновению напился, но
пропускать четверги нельзя. Семейный ужин в четверг – обязательное мероприятие,
пропустив которое, я навлеку на себя праведный гнев отца и обиду матери. Возможно, о
таком обязательном совместном ужине мама тоже прочитала где-то в журнале. Или в
книжке по психологии, которые она так любит в последнее время.
Закрыв за собой дверь, я натыкаюсь на маму. Обнимая меня, она буквально
светится радушием и любовью. Маме сорок четыре, но выглядит она на тридцать.
Последние двадцать лет она помешана на восточной культуре – именно поэтому в каждом
углу дома можно наткнуться на Будду, на шелковых шторах нарисованы непонятные
иероглифы, а вся жизненная философия родителей основана на Фэн-шуе. За исключением
охоты – от нее отец отказываться не захотел.
Через несколько минут мы уже сидим за огромным праздничным столом в зале.
Зачем родители каждый раз его торжественно накрывают, я не знаю. Видимо, тоже какой-
то очень важный обычай. На ужин сегодня рис и курица. Впрочем, все приготовлено
намного лучше, чем в китайской забегаловке недалеко от моей квартиры. Трапезу
сопровождают тихая восточная музыка и сильнопахнущие ароматические палочки.
Кажется, это лаванда, я не очень-то разбираюсь. Молча проглотив свою порцию, я бросаю
спасибо, встаю из-за стола и собираюсь уходить.
- Сядь. – Властным голосом произносит отец. Возможно, именно благодаря
поставленному голосу он многого добился в жизни. Я послушно сажусь, он продолжает. –
Что за цирк ты сегодня устроил?
- Все претензии направляйте моей секретарше в письменном виде. – Важно
отзываюсь я.
- Ты мне покривляйся тут! – Начинает закипать отец. Мама мгновенно кладет свою
ладонь на его сжатый кулак. Будда не одобряет насилия. – Пришел на работу, воняя
перегаром, опоздал после перерыва!
- Отец, знаешь, давно хотел тебе сказать. – Я делаю театральную паузу. – Мне
кажется, у нас в отделе завелась крыса. Она рассказывает начальнику про проколы других
сотрудников.
- Илья! Ну хватит уже. – Вступает в разговор мама, держа отца за руку. – Мы же
хотим лучшего для тебя.
- Я знаю. Вы всегда хотели для меня лучшего! И никогда не спрашивали, чего хочу
я!
На самом деле, я сам не всегда понимаю, почему себя так веду. Да, они передо
мной виноваты. Но ведь это было так давно…
А потом отец много работал для материального блага семьи, в то время как мама
заботилась о благе духовном. Я это знаю и благодарен за все, что они для меня сделали.
Но почему-то никогда этого не говорю. Предпочитая помнить только плохое…
- Сынок, мы создали для тебя все условия. В твоем возрасте мы о таком и мечтать
не могли. Надо использовать возможности, которые у тебя есть. – Продолжает мама. – Ты
считаешь, что у тебя все и так хорошо, мы понимаем, но ты должен хотеть большего! А не
просто плыть по течению…
13
«Кому я должен?» - Тут же возникает в голове вопрос. Но я ничего не говорю – в

разговоре с мамой язвить хочется намного меньше.
- Может, тебе поехать поучиться в Европу? – Спрашивает она.
- У тебя нет ни честолюбия, ни силы воли, ни упорства. – Уже успокоившись,
говорит отец. – Почему? Разве мы тебя таким воспитывали?
Я не знаю, каким вы меня воспитывали.
Я не знаю, почему я стал таким.
Просто я есть, и мне нравится моя жизнь. Моя квартира и машина. Мой алкоголизм
и перманентные телочки. Да, когда-нибудь я постарею. Рано или поздно сломается
здоровье, устареет машина, а все знакомые девочки повыскакивают замуж за тех, кто
немного более адекватен, чем я. Рано или поздно все это случится. И тогда я, возможно,
наберусь сил, чтобы взять себя в руки и измениться. А может быть, и нет. В любом
случае, пока меня все устраивает.
- Я просто такой, какой есть. – Отвечаю я наконец.
- Сегодня останешься дома, завтра поедем на работу вместе. – Констатирует факт
отец.
Я киваю. Иногда надо сыграть примерного сыночка, чтобы получить очередной
кредит доверия. Как, впрочем, и денежный. Одной банковской зарплаты мне определенно
не хватает.
- Я тебе постелила уже. – Говорит мама. – Поставь машину и иди спать. Хотя бы
выспишься сегодня.
Поднявшись к себе в комнату, я закрываю дверь и сажусь за стол. Моя комната –

единственное место в доме, где нет Будды. Это радует, хотя, в общем-то, я к парню
отношусь нормально. Во всяком случае, он самый толковый из всех известных мне богов.
Разве что за исключением Диониса – этот намного более близок к реальному миру.
Кручусь в кресле. Сколько раз я делал так, готовясь к поступлению в универ и
впоследствии к каждой сессии. Я действительно был прилежным студентом. Хотел чего-
нибудь добиться сам. Пока не понял, что деньги от меня никуда не уйдут: нет больше у
родителей наследников. Тогда я на какое-то время переключился на саморазвитие и
самообразование. Подумал, что для полного счастья мне не хватает лишь шикарной,
умной, разносторонней девушки. И мне очень не хотелось, чтобы все говорили, что она со
мной только из-за денег. Я стал интересоваться музыкой и кино. Начал много читать и
заниматься спортом. Смешно сказать, но книжку о здоровом питании на третьем курсе
Олегу дал именно я, и его она, по всей видимости, захватила намного сильнее.
Я встаю и подхожу к книжному шкафу. Беру с полки Поколение Икс Дугласа
Коупленда. Это была одна из любимых книг. Интересно, если бы я не зачитывался в свое
время подобной литературой, то, возможно, был бы сегодня совсем другим человеком?
Тот или иной роман, случайно попавший к тебе в руки в семнадцать лет, может направить,
подтолкнуть, помочь выбрать свой путь, сформировать образ жизни и мышления. Книги,
прочитанные добровольно и с желанием, могут повлиять на тебя больше, чем весь
школьный курс литературы.
Я снова отталкиваюсь ногой от пола и делаю несколько кругов. Гитлер правильно
жег книги: если хочешь воспитать всех граждан своими верными подданными, книжки –
твои главные враги, они заставляют думать и сомневаться. Положи на стол каждому
бюргеру Майн Кампф, и скоро во всех городах тебя будет встречать восторженная толпа.
Думающая так же, как и ты, верящая в то же, что и ты. Впрочем, сегодня задача еще
немного усложняется. В современный костер полетели бы также пленки с фильмами и
диски с музыкой.
14
Но вернемся ко мне: вся эта моя эпоха просвещения длилась около года. Пока
однажды староста курса, которую я обычно подвозил до дома после пар, не сказала мне,
чтобы я перестал так много думать, перестал заморачиваться. Она сказала, что таким
образом я никогда не найду себе вторую половинку, для меня все всегда будут
недостаточно хороши. В ее словах была правда: делая себя лучше, я стал более
придирчивым и за весь год не встречался ни с кем, ожидая одну единственную – девушку,
которая устраивала бы меня по всем параметрам. Ее я так и не нашел…
И тогда настал момент прислушаться к совету: я стал встречаться и спать со всеми
подряд. Без разбора. Мне стало плевать, что большинству девочек я нравлюсь только из-за
денег моего отца. Впрочем, несмотря на то, что жизнь стала намного веселее, счастья мне
это так и не принесло. Очень скоро я разочаровался в людях, в девушках и вообще – во
всем мире. С того момента моя жизнь пошла под откос. Иногда я еще пытался вернуться,
поставить себе цель, найти хорошую девушку, просто стать нормальным. Но всегда
неизбежно возвращался в объятья легкодоступных телочек и не менее легкодоступных
наркотиков…
Я открываю бутылку виски (у меня всегда есть одна в машине на случай, если буду
ночевать не дома) и делаю глоток. Тепло. Интересно, почему так распространен слух, что
настоящий алкоголик никогда не признается в том, что он – алкоголик? Я успел
пристраститься к спиртному всего лишь за несколько месяцев и ни о чем не жалею. Ведь
это весело. И утреннее похмелье – та плата, с которой я готов смириться.
Сделав еще несколько больших глотков, я прячу бутылку в шкафу среди своих
старых шмоток и иду спать. Надо попробовать выспаться…
***
Ночь. В зале нас двое. Я и отец. Я сижу на диване, он – в кресле напротив. Мы

молчим – у каждого из нас накопилось достаточно причин ненавидеть друг друга.
Комнату заполняет тусклый свет от свечей, они расставлены по углам. Мама
думала – это придаст уюта. Но они только раздражают.
Я ненавижу его. Не знаю почему. Просто ненавижу.
Он хотел вылепить меня по своему образу и подобию.
Не получилось. Я хуже, чем он.
Или просто другой. Но ведь это мой выбор!
Он в свою очередь ненавидит меня – неблагодарного сына, осмелившегося бросить
ему вызов. Как я могу быть таким никчемным, когда открыты все пути?
Он создал меня и предоставил все условия. Но его план провалился.
Может, стоило уделить больше внимания мне самому? А не созданию условий?
Свечи начинают гореть ярче. Вдруг на улице раздается несколько взрывов. Я
срываюсь с места и подбегаю к окну. Отец не сдвигается с места.
На улице хаос. С неба на землю несутся огромные огненные шары, горят машины,
взрываются дома, люди в панике бегут в разные стороны. Один из шаров приземляется
совсем рядом с нашим домом – взрывная волна крошит стекло на осколки и отбрасывает
меня к стене. Я снова смотрю на отца – его глаза светятся, а на голове появляется
терновый венок, длинные волнистые волосы спадают с плеч.
- Почему, сын? – Спрашивает он, полный разочарования.
Чувство вины захлестывает меня. Это он! Это действительно он! Я хочу
оправдаться, но никак не найду подходящих слов. Его глаза начинают кровоточить. Он
приподнимается в воздух и разводит руки в стороны. Только сейчас я замечаю на нем
свободные белые одежды.
15
- Время пришло. - Произносит он тихим уверенным голосом. – У меня не осталось

выбора.
Мне страшно. Страшно, как не было никогда.
- Но зачем, отец? Зачем нас уничтожать, ведь все повторится вновь? – Успеваю
спросить я, прежде чем теряю сознание от очередного взрыва и… просыпаюсь.
В комнате темно. И очень тихо. Тем сильнее слышен стук собственного сердца.
Голова раскалывается. И хочется пить. Я протягиваю руку к мобильнику и смотрю на
время – три часа. Обычно в это время я только засыпаю.
Спускаясь по лестнице на первый этаж, я пытаюсь забыть про кошмарный сон. Но
образ отца-Иисуса никак не выходит из сознания. Ужасный сон. Ужасно реалистичный.
На кухне я открываю аптечку и беру большую зеленую таблетку. Кажется, именно
такую мама давала мне, когда болела голова. Наливаю стакан воды и иду в зал. Сажусь на
диван и вздрагиваю, - в кресле напротив сидит отец. Настоящий, с короткой стрижкой и
без венка. Но мне все равно жутко.
- Не спится? – Спрашивает он.
- Голова болит.
- Таблетку взял?
- Да. Зеленую.
Он подходит ко мне и трогает лоб.
- У тебя жар. Температура. Спать хочешь? – Он садится обратно в кресло.
- Нет.
- Ну и хорошо, посиди со мной, я в это время уже больше года не сплю. С трех до
пяти, как по часам. Знал бы ты, как это ужасно. И сколько зеленого чая надо утром
выпить, чтобы проснуться. Раньше пил кофе, но ты же знаешь – теперь только Китай. Ты
не подумай, я не жалуюсь, если бы не твоя мать, не знаю, как бы я вообще жил. Жаль, что
ей я этого не говорю. – Все это он выпаливает на одном дыхании, как человек, который
давно ни с кем не разговаривал. Я вдруг понимаю, что в чем-то мы с ним даже похожи.
Кажется, он также одинок.
Он продолжает изливать мне душу, а я думаю о том, что именно ночь по-
настоящему открывает наши сердца. Ночью мы совсем другие: настоящие, искренние. Как
будто способность говорить правду напрямую зависит от количества света вокруг. Только
ночью я чувствую, что отец все еще меня любит. Что я - прежде всего его сын, а вовсе не
пятно на безупречной репутации. Кажется, ночью я и сам понимаю его намного лучше.
Сейчас в моем сердце совсем не осталось места для ненависти. Мне даже хочется самому
рассказать о своих проблемах, но он точно меня не поймет. Да и кто поймет? Самый
близкие мне люди – родители и Олег, все трое выбрали совсем другой путь. Более
оптимистичный, более жизнерадостный, но совсем не подходящий мне.
- Что за жизнь такая? – Спрашивает вдруг отец спустя полчаса. – Что с родным
сыном можно поговорить только ночью, раз в три года?
- Я не знаю, пап. Просто это жизнь.
- Просто. Жизнь. – Повторяет он. – Можно, я тебя обниму?
- Да, пап, конечно.
Он встает с кресла и идет ко мне. На какой-то момент мне кажется, что я вижу свет
в его глазах. Конечно, только кажется.
- Ладно, сын, идем спать. – Говорит он, отпуская объятья. – Утром померишь
температуру, похоже, ты серьезно заболел.
Олег
16
- Как вообще жить в этой стране? – Вопрошает на большой перемене математичка.

– Вот я учитель, мой муж учитель – мы молодая семья. Как нам купить квартиру?
Машину? Как существовать?
- А все потому, что этих черных завезли! – Подхватывает учительница физики. –
Скоро по улицам будет страшно ходить.
Ну да. Найти врага и обвинить его во всех своих проблемах. Излюбленный прием
всех неудачников этого мира. Я сижу молча, уставившись в книжку по скорочтению, и
думаю о том, что все учителя выглядят примерно одинаково. Будто из инкубатора. Вот эта
математичка – копия той, что была у меня в школе, у нее такие же очки, короткая стрижка
и манера говорить. Учительница по литературе выглядит точно так же как и та, что
прививала любовь к Пушкину, а немка – до пугающего похожа на ту, что обучила меня
основам языка.
- Как говорится, оптимист учит английский, пессимист – китайский, а реалист
изучает автомат Калашникова. – Вступает в разговор историк, толстый мужик под сорок,
и громко смеется. Остальные скромно улыбаются.
Помимо стандартных разговоров о невозможности жить в этой стране,
включающих в себя политику, экономику и все-все-все, в учительской есть еще несколько
постоянных трендов:
1) Пятый «Б» (худший из всех классов, его ненавидят все учителя).
2) Бабушка кого-то из учеников (постоянно караулит учителей в коридоре и советует,
как надо учить ее внука).
3) Сбор денег на ближайший праздник. Похороны и годовщины, свадьбы и дни
рождения, почетные медали и рождения детей. В коллективе на сорок человек
всегда что-то происходит.
- Они, кстати, и зарабатывают неплохо, я узнавала. – Продолжает свою тему
физичка. – Обычный дворник больше меня получает! А работы-то, помел с утра
несколько часов – и свободен весь день!
Я отрываюсь от книги и думаю о подмеченной закономерности: преподаватели
точных наук всегда уверенны в своих словах и готовы высказать вслух любую
появившуюся идею, тогда как гуманитарии в основном отмалчиваются по глобальным
темам и тихо обсуждают в сторонке свои семьи: мужей, детей и внуков.
- Ну что, Михаловна, пойдем в дворники? – Смеется историк.
Никто ему не отвечает. Звенит звонок, и все мы нехотя поднимаемся со своих мест.
Пора работать.
Сейчас у меня любимый третий класс – группа из пяти человек: вундеркинд,

отлично успевающий по всем предметам, девочка из Узбекистана, которая плохо говорит
по-русски, но очень старается и вполне тянет на «четверку» по немецкому, и трое ребят со
справками. Их нельзя особо напрягать, но и ставить меньше тройки тоже запрещено. С
немецким в школах ситуация вообще ужасная. Как правило, родители не хотят, чтобы их
дети изучали этот язык. Но по программе он обязательно должен быть – так школа
получает дополнительные дотации. Таким образом, детей часто чуть ли не насильно
определяют в немецкую группу. Ну а справочники попадают сюда со стопроцентной
вероятностью – нужно хоть как-то добирать количество человек в группе.
Первые две недели я находился в недоумении, как можно вести по одной
программе таких разных детей? Всего два часа в неделю, и вы хотите, чтобы я одинаково
хорошо научил немецкому их всех? Черт, но ведь это абсолютно невозможно! Впрочем, я
быстро сориентировался, и теперь на каждом уроке справочники получают от меня
раскраски и свои заслуженные тройки. Зато с маленьким гением и прилежной узбечкой я
могу теперь идти по индивидуальной программе. На них можно испробовать мои
17
наработки по воспитанию новых детей. Детей, которые когда-нибудь станут лидерами

нашего общества. Или их старательными помощниками.
Я знаю, что многие подумают. Что нельзя так плевать на остальных детей, нельзя
изначально лишать их шанса на успех. Я же сразу решил пожертвовать количеством ради
качества. Мне просто надо оттачивать свои навыки – это самое главное.
Выходя из школы, я прохожу мимо старшеклассниц, курящих всего в нескольких

метрах от крыльца. Самая смелая громко говорит здравствуйте и делает очередную
затяжку. Ее подруги тихо смеются.
- Девочки, вы хотя бы за школу спрятались, когда я учился, все именно так делали.
А лучше бы вообще бросили.
- А зачем?
Я останавливаюсь и несколько секунд молчу. Это всего лишь еще несколько
запутавшихся школьниц, неправильно расставивших приоритеты в жизни. У них еще
будет время одуматься. Хотя шансов совсем немного.
- Просто потому, что это не круто. – Отвечаю я.
- А что тогда круто? – Продолжают скалиться они.
Я не отвечаю. То, что я могу предложить, покажется им скорее глупым. Зато Илья с
его фатализмом показался бы им нереально классным. Потакать своим слабостям может
каждый, добиваться поставленной цели – только избранные. Обывателям кажется
правильным плыть по течению, предаваясь всем порокам, на которые хватает денег и
смелости. Так всегда было и всегда будет.
Я иду к остановке и слышу, как девчонки позади меня продолжают глупо смеяться.
Мне даже не хочется пытаться на них повлиять. Нет, детей надо воспитывать с самого
детства. После пятнадцати лет человек может изменить себя только сам.
В автобусе я набираю номер Ильи: я всегда запоминаю номера наизусть – это самая
простая зарядка для ума. Пока идут гудки, я думаю о наших отцах. Почему мой так и
остался рядовым служащим? Почему его – достиг так много? Дело ли в лихих
девяностых, где его отец сумел быстро сориентироваться, а мой – безвозвратно
потерялся? Или, может, в той самой целеустремленности, которую я так ценю? Но почему
сам Илья так отличается от своего отца? Неужели в наших случаях яблоки упали от
яблонь настолько далеко?
Я никогда не скрывал, что завидую ему. Даже от него самого. Если бы я был на его
месте, мы бы давно были с Дианой вместе...
- А, Олег, это ты. Привет. – Хрипит наконец в трубку мой лучший друг.
- Привет. Как ты там, серьезно заболел?
- Это похоже на конец, дружище. Температура – под тридцать девять. И все утро –
в обнимку с унитазом. Блевал так, будто выпил вчера ведро паленой водки.
- Тебе пора бросать пить. Ты же угробишь себя.
- Конечно, угроблю! – Цинично замечает он. – Ведь твой любимый Ницше
ошибался, в реальности – то, что нас не убивает, все равно убьет нас в следующий раз.
- Ницше в этот самый момент, скорее всего, переворачивается в гробу.
- У каждого пути есть недостатки и разочарования. Я к своим готов. А ты? –
Хрипит он и громко кашляет в трубку. – Ладно, отбой, пойду еще разок блевану.
Он отключается, а я смотрю на серые лица людей, сидящих рядом со мной.
Каждый из них выбрал свой путь, со своими достоинствами и недостатками. Но
действительно ли они выбирали? Или просто сдались на милость судьбы? Сколько из них
когда-то о чем-то мечтало? Сколько из них довольны своей сегодняшней жизнью?
18
Сколько стремятся что-то поменять? Зачем они живут? Лучше уж как Илья, его хотя бы
все устраивает. Вроде бы…
Проезжая по улицам города и глядя, как дождь бьет по стеклу, я думаю о том, что
для любого масштабного фильма режиссер нуждается в массовке. Они зарабатывают
копейки и совсем не запоминаются зрителю. Но без них картинка не получится живой,
настоящей. Убери массовку, и настоящие личности не будут светиться так ярко. Иногда
мне кажется, что высший разум специально посылает на землю огромное количество
пустых людей. Чтобы сделать еще ярче истории главных героев этого бесконечного кино.
***
- Нет, в России никогда не будет житься хорошо. – Говорит отец и замахивает

очередные пятьдесят грамм. – Что бы здесь ни происходило, всегда будет одно дерьмо.
Это как с домом: если в фундаменте трещина, хороший дом не построить. Как бы
качественно ты ни строил стены, как бы ни пытался заштукатурить былые ошибки, все
постоянно будет разваливаться.
Бутылка уже опустела грамм на двести, так что его философствования в самом
разгаре. Я с ним совсем не согласен, но спорить не имеет смысла. Любой спор лишь
обернется ссорой, громкими криками о том, что его никто не уважает в собственном доме,
и, возможно, разбитой тарелкой.
На самом деле до вечера – на работе и дома – отец представляет собой довольно
безобидное существо, но все меняется с первой выпитой рюмкой. В нем вдруг
просыпается мыслитель, политик и полководец. Три в одном. Как в рекламе. Он
безапелляционно произносит речь за речью и не терпит никаких возражений. Лучше бы
он вел себя так раньше. Когда решалось, как мы будем жить.
Я свято верю, что, за редким исключением, мы во всем виноваты сами. В каждой
своей неудаче надо винить прежде всего себя! И только потом страну, невезение,
президента. Жаль, что такая позиция сегодня непопулярна. Людям отчаянно не хватает
сил и желания достичь чего-то большего, и никто не готов взять ответственность на себя.
После ужина я встаю из-за стола и сразу иду на улицу за машиной. Сегодняшняя
смена будет дольше обычного, завтра приезжает Диана – предстоят большие траты.
***
Я подхожу к нашей любимой кафешке на двадцать минут раньше. Даже несмотря

на то, что Диана всегда опаздывает ровно на десять минут. На парковке в центре города
сплошь стоят БМВ, Мерседесы и Порше. Как здорово было бы забрать ее из дома на
одной из таких машин! Но блага в обществе редко распределяются справедливо, и пока
мне остается только мечтать о том времени, когда все будет по-другому. Мечтать и
действовать.
С Дианой мы познакомились год назад, после очередного семинара по

саморазвитию, в то время я посещал все, что проходило в нашем городе. Увидев ее в
холле после лекции, я сразу понял, что это она – та самая девушка, которая должна
быть со мной. Длинные русые волосы, обворожительная улыбка и невероятное чувство
стиля: каждая вещь на ней смотрелась идеально. Она приковывала взгляды окружающих
и, прекрасно это понимая, не торопилась уходить. Диана – единственная девушка за всю
мою жизнь, с которой я когда-либо знакомился вот так вот случайно, поборов страх.
Страх порождают сомнения. А я ни в чем не сомневался. «Это она. Это она» –
пульсировало в груди с каждым ударом сердца.
19
Илья постоянно убеждает меня, что двух половинок на земле не бывает, что
человек создан для полигамии, и брак – лишь распиаренная форма существования,
необходимая для нормального функционирования государства и развития основных сфер
экономики. Но в моем случае все было именно так: я увидел ее, и сразу понял, для чего я
существую. Для чего должен жить дальше.
В ближайшие десять минут после знакомства я узнал, что она – калининградка,
но сразу после школы уехала учиться в Москву, где ее отец занимается бизнесом. Что
лет с десяти она мечтала стать журналистом и что в настоящий момент идет на
красный диплом.
В Калининграде же у нее осталась мама, к которой она регулярно приезжает
отдохнуть от столичного хаоса. Еще она рассказала, что сегодняшний оратор – один из
ее любимых преподавателей МГУ, на его парах она все время в первых рядах. Она
случайно узнала о его выступлении в Калининграде и решила послушать…
Через полчаса подъезжает такси, и я восторженно наблюдаю, как она выходит из

машины. Черт, она даже это делает так грациозно, как будто здесь Бродвей, и перед
машиной расстелена широкая красная дорожка. На ней шикарное летнее платье, которое
обрывается чуть выше колена и, скорее всего, стоит больше, чем я зарабатываю в школе
за полгода. Но красивая одежда – это ничто, если девушка не умеет ее носить. А Диана
умеет, ее осанке позавидовала бы сама Клеопатра. Она медленно приближается на
шпильках в восемь сантиметров – так она будет даже немного выше меня. Ненавижу это
чувство. Я знаю – рост не главное – но как бы хотелось быть хотя бы на несколько
сантиметров выше!
Она подходит вплотную, и мы прикасаемся друг к другу щеками. Уже от одного
этого действия у меня по телу пробегают мурашки. Я никогда и ни с кем так не
здоровался. У меня никогда не было друзей-девушек. Наверное, зря.
Мы садимся за столик у окна и заказываем по салату. Диана тоже почти не ест мяса
и совсем не пьет. Она как никто понимает меня в моем стремлении быть здоровым. Сама
же кафешка представляет собой одно из самых дорогих заведений города, и все это
великолепие сильно меня угнетает. Я просто не могу избавиться от мысли, что средний
чек здесь равен моей недельной зарплате. Что вокруг меня главным образом находятся
детки богатых родителей, у которых за душой нет абсолютно ничего. Но обо всем этом я
думаю лишь до тех пор, пока Диана не начинает говорить. Тогда все мое внимание
концентрируется на ней.
- Ой, ты не представляешь, как я рада тебя видеть! – Говорит она, и эти слова
действуют на меня лучше любого наркотика. – Только с тобой у меня получается по-
настоящему искренние беседы.
- Я тоже рад тебя видеть! – Говорю я, пытаясь выглядеть как можно увереннее. Во
всех книжках по психологии пишут, что мы должны быть самими собой. Но как мне быть
самим собой сейчас, пока я на дне? Да, я уверен, что рано или поздно у меня все
получится, но пока я живу с родителями в двухкомнатной хрущевке и работаю учителем в
обычной школе. Пока я просто ей не пара.
- Ну как у тебя дела, рассказывай! Мне очень интересно! – Спрашивает она, глядя
прямо в глаза.
Я рассказываю о своей работе в школе, о своем проекте, и, конечно же, умалчиваю
обо всех проблемах. Если хочешь, чтобы с тобой было интересно общаться, не надо
жаловаться. Рассказывай о хорошем – люди тянутся к тем, у кого все отлично.
- Слушай, ты молодец! – Произносит она. – Здесь в Калининграде все такие
примитивные. Пустые. После Москвы я как будто в другой мир попадаю. Люди либо
вообще ни к чему не стремятся, либо… Знаешь, я вчера с подружкой встречалась, она с
20
таким гордым видом рассказывала, что у нее парня повысили – теперь он шестьдесят
тысяч зарабатывает – и что они скоро на Кипр летят. Я смотрела на нее и понимала, что
она совершенно довольна жизнью. Что это – предел ее мечтаний. Так здорово, что ты не
меняешься и продолжаешь стремиться к чему-то большему, чем просто заработать много
денег.
Мне, конечно, приятно слышать ее слова, но одновременно кажется, что она не
воспринимает меня всерьез. Я для нее – что-то вроде маленького зверька, пытающегося
выбраться за пределы вольера. Ей действительно интересно следить за моими попытками,
но настоящие люди – там за решеткой, в Москве и Петербурге. Еще я думаю о том, что,
прилетев, она в первую очередь встретилась с подругой, а не со мной. Это обидно.
- Время меня рассудит. Пока-то я ничего не достиг.
- Но ты стремишься! У тебя есть план. Это важно!
Знала бы она, что в этом плане ее присутствие – самое главное и необходимое
условие. Хотя, она, конечно, догадывается. Как бы я ни старался показать, что мне
интересна прежде всего дружба, она наверняка все видит в моих глазах.
- Просто я безгранично верю в конечный успех. Ты же слышала про книжку
Секрет? Так вот, если все это правда, и наши мысли концентрируются в космосе, то скоро
там накопится огромный ком из моих стремлений и желаний, который упадет на меня
сверху в виде глобального успеха. Конечно, если просто верить, ничего не будет, надо
еще работать, но ты же знаешь, я последний год и сплю не больше шести часов в сутки.
Если я не добьюсь цели, то кто?
Она слушает меня, улыбается уголками рта и периодически поправляет волосы. Я
бы мог часами наблюдать, как она просто поправляет волосы. Это делает меня
счастливым.
***
Одна из основных проблем всех неудачников этого мира – неумение грамотно

использовать те шестнадцать часов, что обычно свободны ото сна. Чтобы становиться
лучше, у каждого из нас есть огромное количество времени, которое обычно уходит в
никуда. Пока мы готовим, пока ждем автобус на остановке или едем на нем, пока стоим в
очереди в супермаркете – все эти моменты можно использовать намного полезнее, чем это
делают девяносто девять процентов населения планеты Земля. Я уже не говорю о том, что
из-за алкоголя, сбитого режима и неправильного питания все свои выходные люди тратят
просто на сон и ничегонеделание. Но это не мой путь…
В воскресное утро я встаю как всегда в шесть утра и после пробежки принимаюсь
за книгу Ушинского. Это самый гениальный российский педагог из всех когда-либо
живших. В свое время он собрал в одном труде все самые прогрессивные и
подтвержденные знания о воспитании ребенка. По его книге, написанной больше сотни
лет назад, до сих пор обучают будущих учителей в университетах страны. Получается, что
воспитание, развитие и даже судьбы всех детей в нашей стране отчасти зависят от
человека, жившего в девятнадцатом веке. Что поделать, если за последние два века в
России не рождалось никого компетентнее него?
Я читаю Ушинского уже вторую неделю, записывая все самое необходимое для
моего проекта. Эту книжку стоило бы сделать настольной для каждого молодого
родителя. Но она очень большая, а современные папы и мамы едва ли осилят что-то
длиннее новостной ленты вконтакте. Грустно.
Спустя два часа – около девяти – просыпаются родители. Они быстро выпивают по
чашке чая и куда-то уходят. То ли в лес за грибами (неужели кто-то еще действительно
собирает грибы?), то ли к друзьям на дачу. Из их объяснений я так ничего и не понял,
21
наверное, я их просто совсем не слушал, меня давно не интересует, что и о чем они
говорят. Оставшись один дома, я громко включаю на компьютере The Beatles и иду
завтракать. В два я обещал заехать к Илье, а вечером снова встречаюсь с Дианой. Надо
еще дочитать Теккерея.
***
- Проходи. Он наверху. – Говорит мне Илюхина мама, эта странная женщина в

бандане с иероглифами. Интересно, у нее на голове какое-то лечебное масло или это
просто стиль?
Я поднимаюсь по лестнице, смотрю на великолепие их дома и испытываю
непреодолимую зависть, - я хочу жить так же. Хочу огромный дом и две машины. Хочу
иметь много денег, чтобы не думать о них ежесекундно и не экономить на всем подряд.
Хочу зарабатывать их на любимой работе. Хочу, чтобы в этой жизни со мной была Диана.
Сколько мне еще ждать?
Зайдя в комнату к Илье, я подхожу к кровати и протягиваю апельсин:
- Привет, больной!
- Лучше бы ты мне виски принес. – Говорит он сквозь кашель. – Уже третий день
без алкоголя. Чувствую себя заболевшим школьником.
- Ты неисправим.
- За это ты меня и любишь? – Кряхтит он, откидывает одеяло и садится на кровати.
В одних трусах, весь худой и бледный. Непонятно почему, но я вдруг думаю о том, что
этот скелет за месяц имеет больше секса, чем я – за всю свою жизнь. А ведь он ничем не
лучше меня! Да, для меня это не главное, и я всячески пытаюсь избавиться от подобных
мыслей. Но…
- Слушай, Илюх, серьезно, ты выглядишь, как кусок дерьма. Может, все-таки
завяжешь? Хотя бы с наркотой? – Участливо спрашиваю я.
- А, может, ты с Дианой завяжешь? – Отзывается он и смеется.
- Да иди ты! Думаешь, я не стану бить больного?
- Думаю, что вся твоя жизнь – такая же тоскливая, как моя – в эти три дня.
Мы несколько секунд молчим, и я, наконец, пытаюсь перевести тему.
- Как ты вообще? Чем занимаешься? У тебя же куча свободного времени?
- Чем? – Переспрашивает он. - Скучаю, стебусь на форумах, что я еще могу
делать? Сижу вконтакте и поражаюсь, сколько времени там проводят мои друзья и
подружки. Из пяти сотен – сотня всегда онлайн: выкладывают фотки, постят разные
песенки и заумные цитаты, комментируют. Я даже подумал, что сегодня контакт – такое
официальное подтверждение твоего существования. То есть, если ты не выложила фотки с
последней вечеринки, не показала всему миру подаренный букет, если ты не сделал
аватарку из спортзала и не сфоткался на фоне новой машины, то этого всего как бы и не
было. Знаешь, Декарт говорил: «Я мыслю – значит я существую». Но актуальная версия
звучит по-другому: «я вконтакте, значит я существую». Ну или что-то типа того…
- Да ты прям философ! – Смеюсь я и вдруг думаю, что в нем все-таки что-то есть. В
этом скелете, который ни к чему не стремится. Что-то такое, чего я не видел ни в одном из
знакомых мне людей. Может, это и называется харизма?
***
У нас никогда не будет второго шанса произвести первое впечатление. Именно

этим принципом я руководствуюсь, когда вечером паркуюсь как можно дальше от нашей
22
кафешки. Если Диана хоть раз увидит эту разваливающуюся Ауди, она навсегда
запечатлится в ее памяти, как мой атрибут. А я этого совсем не хочу.
Через пять минут я захожу в кафе и нахожу ее взглядом, она сидит за столиком в
углу и приветливо приподнимает руку. Французская актриса, ни больше ни меньше:
милая, стильная, улыбчивая.
- Как хорошо, что ты вовремя! Как раз подружка ушла куда-то в клуб. – Говорит
Диана, когда я подсаживаюсь к ней за столик.
- О чем говорили? – С улыбкой спрашиваю я.
- Да все про моду. Мы с ней в конце октября в Милан вместе летим, на распродажи.
– Небрежно бросает она, чем в очередной раз заставляет меня вспомнить, что мы живем в
совершенно разных мирах.
Я оглядываюсь вокруг, смотрю на всю эту выхолощенную молодежь и думаю о
том, что мне здесь не место. Пока. Для них полететь на выходные в Европу – обычное
дело. Я же только однажды выбирался за пределы области – в восьмом классе съездил с
родителями в Польшу. Еще все они, включая Диану, буквально выросли в подобных
кафешках. Я же появляюсь здесь настолько редко, что до сих пор как-то неловко веду себя
с официантами: не умею вежливо делать заказ и не знаю, сколько оставлять чаевых. С
одной стороны, боюсь оставить слишком мало, с другой – у меня на счету каждая сотня,
тут не пошикуешь.
Диана же ведет себя максимально естественно. И это лишь добавляет контраста.
Мне кажется, что мою неуверенность видят все вокруг. Что официант, бармен и другие
посетители смеются за моей спиной и удивляются, почему такая девушка, как Диана,
появилась здесь со мной.
- Милан? Здорово! И что нового в мире моды? – Спрашиваю я после секундного
промедления.
- Да ничего. – Она улыбается. – В тренде все так же фальшивые Гуччи и Прада. Я
вот не понимаю, зачем калининградские девочки покупают себе сумки за две тысячи
рублей? Неужели они думают, кто-то поверит, что у них есть деньги на настоящую Прада,
которая стоит больше сотни?
Эти цифры меня просто убивают. Она даже не догадывается, насколько далеки от
меня люди, которые покупают сумочки за сто тысяч? Черт, да наша Ауди стоит примерно
столько же! С другой стороны, это может говорить о том, что она воспринимает меня
почти за равного. Всего сто лет назад девушка из ее общества с таким как я не стала бы
даже разговаривать. Последняя мысль меня воодушевляет. Все в моих руках! Пройдет
время, и я так же легко смогу покупать ей сумочки за сто тысяч и летать с ней в Милан. У
меня есть план, и надо просто ему следовать.
- Ну, я, например, не отличу настоящую от подделки. – Говорю я и осекаюсь. Кто
тянул меня за язык? Теперь она будет считать меня еще большей деревенщиной!
- Ну разумеется! Ты же парень. – Смеется Диана в ответ. – Я имела в виду девушек,
конечно! Мы в таких вещах разбираемся.
В этот момент к нам подходит официант, я делаю заказ и вспоминаю сцены из
Ярмарки тщеславия, которые хотел бы с ней обсудить. Пора переключиться на более
интересную тему.
Илья
Днем ко мне в комнату заходит мама:
- Сынок, не помешаю?
- Нет, мам, что ты.
23
За ту неделю, что я провел в этом доме, я действительно стал с родителями чуточку

ближе. Болезнь подавляла мою дерзость, а материнская любовь пыталась разбудить во
мне что-то хорошее. Отчасти это даже получилось. У меня действительно хорошие
родители. Надо бы это ценить.
Сегодня я чувствую себя уже практически полностью здоровым. Куриный бульон,
убийственные дозы чеснока и таблетки поставили меня на ноги. Вечером - последний
совместный ужин, и завтра с утра уезжаю к себе. Здоровый организм срочно требует
алкоголя и секса.
- Слушай, Илюш, папа всю неделю думал о том, насколько несерьезно ты
относишься к своей жизни. Может, ты все-таки задумаешься над будущим? Поговоришь с
ним? Мы действительно верим в тебя, но смотреть на твою жизнь… – она запинается. –
На образ жизни, который ты выбрал – это просто невыносимо!
А ведь она даже не подозревает о наркотиках…
- Мам, я могу с ним поговорить. И могу попытаться измениться. Я только не могу
ничего обещать.
- Почему?
- Потому что не уверен, что смогу сдержать слово. – Еле слышно произношу я.
- А что у тебя с девушкой? Почему ты все время один? Почему ни одна даже не
позвонила?
- Мам, я же уже говорил, у меня нет девушки.
- Почему? У тебя же квартира, машина? Неужели нет ни одной достойной?
- Есть. Наверное. – Я медлю, сомневаюсь, стоит ли говорить об этом маме. –
Просто никто не может меня серьезно зацепить.
- Ну ты хоть знаешь, чего ты хочешь?
- В общих чертах. – Отзываюсь я.
О том, что мне нужно все и сразу, я не говорю. Я хочу умную, красивую,
необычную девушку. Тот идеальный образ, который я выдумал себе на третьем курсе. Тот
образ, который ни разу не встречался мне за двадцать три года жизни и который вообще
вряд ли существует. При этом я хочу, чтобы она полюбила меня таким, какой я есть, ведь
я не собираюсь меняться. Любые серьезные отношения требуют компромиссов. А я к ним
совсем не готов.
- Тогда ты обязательно ее найдешь! – Убежденно произносит мама. – Надо четко
представлять, чего хочешь, и тогда вся вселенная будет работать на тебя! Уверена, у тебя
все будет хорошо!
Мне бы ее уверенность…
Интересно, почему у моих таких успешных и правильных родителей вырос
совершенно нерадивый сын? Отчего вообще зависит наша жизненная установка, почему
мы выбираем тот или иной путь? Неужели, все дело в книжках? Или в жизненных
неудачах, которые встречаются нам на пути? В детских переживаниях? Неужели, ребенок,
недополучивший в детстве любви, заранее обречен на несчастливую жизнь?
- Ладно, я пойду. – Продолжает мама. – Через два часа ужин, и будь готов, что отец
захочет после него с тобой поговорить. Обдумай все.
Она встает и уходит. Медленно закрывает за собой дверь. А я вдруг смотрю на
кровать и вспоминаю, сколько девушек было у меня в этой комнате, с которыми я мог, но
по разным причинам не успел переспать. Я пытаюсь вспомнить каждую из них. Долбаный
секс, всего спустя неделю он заполняет мое сознание без остатка.
***
24
- Я только одного не пойму, Илья, я что, многого от тебя требую? – После ужина
отец садится в кресло напротив меня и начинает с места в карьер. – Я просто хочу, чтобы
ты работал. Чтобы ты становился лучше и не просрал свою жизнь. Ты даже можешь не
идти по моим стопам, можешь выбрать что-нибудь свое. Просто я хочу, чтобы ты не сидел
на заднице ровно!
Хочется сказать ему, что я не вижу смысла идти дальше.
Что меня полностью устраивает то, что есть сейчас, и я совершенно не хочу
напрягаться ради призрачных перспектив.
Но я молчу. Ему о моих установках знать не обязательно. Да, я не очень-то верю,
что он отважится у меня забрать то, что сам дал. Мол, чтобы преподать урок, или что-то
типа того. Но рисковать не стоит. Ложь во благо – единственное, что мне остается.
- Я постараюсь, пап.
- Ты просто должен найти себе мотивацию. Найти то, что заставит тебя
действовать! Девушка, жажда успеха – это просто отлично, но и простая песня может
оказаться настоящим мотиватором. Тебе нужен союзник.
Мои союзники – алкоголь и наркотики. И они вряд ли приведут меня к успеху.
- Где твое честолюбие, где дух конкуренции? Почему ты просто плывешь по
течению? Неужели ты не хочешь большего?
Знал бы он, сколько раз я задавал себе этот вопрос. И каждый раз приходил к
выводу, что нет – не хочу. Ради чего? Дело даже не в том, что мы неплохо живем, что у
меня есть прожиточный минимум в виде квартиры и машины. Даже если бы ничего
этого не было, я бы, скорее всего, жил примерно так же. Я часто напоминаю себе, что
все мы рано или поздно умрем. Зачем искать цель, к чему-то стремиться, когда все мы –
пыль. Самые лучшие из нас остаются в учебниках истории, на страницах книг и в
наушниках обывателей даже после смерти, но если задуматься, это, по сути, то же
самое. Все мы пришли из ниоткуда и уйдем в никуда. Я не верю в сказки про жизнь на
небесах.
Другими словами, для своего бездействия я нашел красивую философскую основу.
А это, в конце концов, самое главное. Найти себе красивое оправдание…
- Знаешь, когда я был молодым и только разбирался в этой жизни, у меня была
любимая песня. – Продолжает напутствовать отец. – Это Роллинги, you can’t always get
what you want1. На протяжении долгих лет она помогала мне работать, развиваться,
стремиться. Помогала верить, что, в конце концов, я всего достигну. Дело в том, что я не
слышал буквы t после can. Так в Союзе языки преподавали, а интернета, чтобы
посмотреть текст, не было. Я просто думал, что они поют – ты можешь получить все, что
захочешь, и упорно пел вместе с ними. В итоге я получил все, о чем мечтал. Это - то же
самое, что говорит мама: мы сами настраиваем себя и в конце становимся теми, кем мы
себя представляем. Добиваемся того, о чем постоянно думаем.
- То есть все так просто? Подумал о хорошем – и стал хорошим? Помечтал о новой
машине – и вот она у тебя в гараже?
- Конечно, нет. Нужно еще много и упорно работать…
- И даже в этом случае нет никаких гарантий… – Ухмыляюсь я. – Жизнь
несправедлива.
- Гарантий нет, но эти две вещи – вера и работа – значительно повышают твои
шансы.
В разговоре повисает пауза. Да, скорее всего он прав. Они с мамой вообще почти
всегда правы. Вся их жизнь – сплошное доказательство их правоты. Но если я просто
1
Ты не можешь всегда получать то, что хочешь.
25
выбрал другой путь? И если я доволен своей жизнью? Более или менее. Кроме того, я
хорошо знаю английский и понимаю, о чем поет Джаггер на самом деле.
- Что молчишь?
- Думаю... – И спустя паузу. – Я попробую, пап. Правда. – Кажется, прозвучало
довольно искренне.
- Ну, подойди, обними меня. – Он поднимается с дивана и ждет. – Сына стоит
родить хотя бы ради этого. Чтобы в пятьдесят лет было, кого обнять.
Я иду ему навстречу, и мы несколько секунд стоим обнявшись. Это поразительная
сентиментальность. Впрочем, сейчас она меня почти не нервирует. Я просто хочу быстрее
домой.
***
Поставив машину на подземную парковку, я чуть ли не бегом направляюсь к

лифту. Неделю без алкоголя. Такого не было, кажется, больше года. Дома я несколько
секунд стою перед баром и выбираю между джином и ромом. Решив в пользу первого, я
достаю из холодильника бутылку с тоником и аккуратно смешиваю себе коктейль.
В этом что-то есть. Я имею в виду сам процесс: то, как я наливаю немного джина и
доливаю тоником. То, как отрезаю дольку лимона и кидаю ее в бокал вместе с
несколькими кубиками льда. Этакая алкогольная прелюдия, которая для меня почти так
же важна, как и все, что произойдет потом. Эта идея обнадеживает. Возможно, еще не все
потеряно, и окончательно я стану алкоголиком лишь тогда, когда меня перестанет
беспокоить, как выглядит то, что я пью…
С бокалом в руке я иду в зал, сажусь на диван и включаю аудиосистему.
Следующие полчаса я методично напиваюсь под аккомпанемент The National.
***
Темно-красный цвет. Повсюду. Красные стены и диваны. Красная подсветка бара и

коктейли. Даже девушки, кажется, все как одна – в красных платьях. В виски-баре людно,
мои Rado показывают два ночи, а в желудке чувствуется приятное тепло. Сегодня
пятница, и рабочая неделя для всех этих ребят закончена. У меня же она и вовсе не
начиналась.
Я подхожу к знакомому бармену и пожимаю руку:
- Сегодня джин. – Бросаю я и поворачиваюсь к залу. Там многочисленные
мальчики и девочки веселятся, как будто это самый счастливый день в их жизни. Мне бы
так. Жаль, подходящих вариантов в непосредственной близости от меня не видно. Лишь в
дальнем углу зала я замечаю трех веселящихся девушек с симпатичными прическами –
они явно что-то празднуют. Черт, как же еще много клевых телочек на планете! Да даже в
этом гребаном городе! Эта мысль – что мне никогда не переспать с ними всеми – никогда
не оставит меня в покое...
Взяв в руки наполненный бокал, я делаю первый глоток. Сейчас я уже почти не
чувствую алкоголь, и, если так пойдет дальше, окончательно напьюсь в ближайший час.
Надо попытаться успеть кого-нибудь снять. Это вообще очень важное умение: успеть
познакомиться с девушкой в тот момент, когда ты уже достаточно пьян, чтобы не думать
о последствиях, но еще не настолько, чтобы мозг совсем отключился. Ведь надо
умудриться хотя бы пару раз удачно пошутить.
Выпив первый коктейль, я направляюсь в туалет, по пути задевая плечами парней и
едва заметно приобнимая девушек. Отливая, я любуюсь на фотографии, которыми
увешана вся уборная: накаченный черный мужик красиво вставляет изящной белой
26
девушке. Фотографии, разумеется, черно-белые. Концепт. Подсмотренный хозяином

заведения в одном из столичных или зарубежных клубов. Вряд ли бы он додумался до
такого сам. Застегнув ширинку, я мою руки, достаю из кармана круглешок с
отпечатанным крестом и, оглянувшись, кидаю в рот. Это поможет протянуть еще немного.
Пробираясь обратно к барной стойке, я прохожу мимо столика с тремя девушками
и замечаю, как одна из них мне усиленно машет.
Я подхожу ближе, сажусь рядом с ней, и слышу радостное привееет!.
- Ты один здесь? – Спрашивает она. Невысокая брюнетка лет двадцати пяти,
которая очевидно меня знает. Ее подружки откинулись на спинку дивана и о чем-то
шепчутся.
- Да. – Отвечаю я и глупо спрашиваю. – А вы? Втроем?
- Ты меня не узнал! – Театрально возмущается она.
- Нет. А должен был?
- Четыре года назад, семнадцатая школа, вместе на права ходили!
Сейчас я ее вспоминаю. Худенькая девушка, с которой мы вместе просидели все
три месяца теоретических занятий. Кажется, ее зовут Надя.
Надежда. Отлично. Именно ее мне не хватало в эту ночь.
- Надя! Привет! – Восклицаю я, пытаясь выглядеть радостным. – Как жизнь?
- Сейчас у меня все хорошо. – Она приподнимает бокал со своим коктейлем и
подмигивает мне. – Кстати, это девчонки! Девчонки – Илья.
Девчонки представляют собой уже немного располневших, сильно накрашенных
девушек под тридцать. Сама же Надя, насколько я помню, старше меня лет на пять.
Вообще-то, четыре года назад она мне довольно сильно нравилась. Но на идеал не тянула
никак. Да и разница в возрасте тогда ощущалась намного сильнее.
- По какому поводу веселитесь? – Спрашиваю я, сажусь рядом и жестом подзываю
к себе официантку.
- У Наташи сыну четыре года! – Громко говорит Надя и кивает в сторону
темненькой подружки, той, у которой лишний вес не зашкаливает.
- Мои поздравления! – Произношу я и пытаюсь вспомнить, как начинался
сегодняшний день. И как меня занесло в компанию мамочек.
В этот момент в напрочь убитой алкоголем голове начинается калейдоскоп
странных картинок: вот Наташа идет по парку, держа за руку своего ребенка. Черный
мужик и белая телочка. Отец в образе Христа. Новенькая девочка из банка. Будда. И
поверх всего – улыбающаяся Надя и всепоглощающий красный свет. Идеальная
пятница…
Я остаюсь в этой компании еще около получаса, глупо улыбаюсь (боже, благослови
экстази) и стараюсь поддерживать разговор. Хотя, может, уже прошло часа два. Я не
знаю. Я пытаюсь посмотреть на часы, но никак не могу разобраться в гребаных стрелках.
Тогда я поднимаю голову и обнаруживаю себя вдвоем с Наташей. Она сидит рядом,
гладит меня по колену, и что-то тихо шепчет. Я же пытаюсь разобраться, где оставшиеся
две, и оплачен ли наш столик. Еще я думаю о том, что намного охотнее ушел бы сегодня с
Надей. Черт, да как так получилось, что здесь остались только мы с мамочкой? Но так
обычно и бывает, когда ты напился в хлам и закинулся экстази. Время не течет, оно
падает словно водопад, и ты едва понимаешь, что происходит.
Еще минут через двадцать мы садимся в такси. Наташа называет адрес и едва
слышно произносит:
- Поедем ко мне. Надо кота покормить.
- А муж? – Удивленно спрашиваю я.
- Он сам в запое. Хорошо, если завтра под вечер вернется. – Без эмоций говорит
она. – И к тому же ему на меня плевать.
27
Я хочу еще спросить, где сейчас находится счастливый четырехлетний ребенок,

день рождения которого так весело празднуют молодые родители. Но, если подумать,
какая мне разница? Да и на самом деле мне уже давно надоело говорить.
Поднявшись на пятый этаж типичной хрущевки, я долго жду, пока она откроет
дверь. Кажется, это длится целую вечность. Затем мы оказываемся в прихожей, и Наташа
в первую очередь действительно кормит кота. Через пять минут мы уже барахтаемся в
постели, Наташа долго пытается меня разбудить. Долбаный цирк: последнее время такое
иногда случается. Это все из-за наркоты. Ну и, может, еще из-за того, что Наташа тянет
максимум на семерку…
В итоге я все-таки справляюсь и через час, довольный и все еще чертовски пьяный,
покидаю ее квартиру. Наташа остается спать. Где-то на третьем этаже мне попадается
здоровенный бородатый мужик, такой же упитый, как и я сам. Он напевает под нос
какую-то незнакомую мне песенку и жутко напоминает Семена Слепакова из ComedyClub.
Я сразу обо всем догадываюсь и, едва пройдя мимо него, ускоряю шаг.
Выйдя на улицу, я достаю из кармана куртки пачку Парламент и закуриваю. Почти
сразу где-то сверху открывается окно, и на всю округу раздается пьяный голос:
- Где ты, уебок?! Я найду тебя! – Кричит он, и следом из окна вылетает бутылка.
Я слышу звон разбивающегося стекла где-то за спиной, выпускаю облако дыма в
эту безучастную ночь и тихо произношу:
- Может быть. Когда-нибудь. А пока судьба меня бережет…
***
- Ну и как твоя москвичка? Улетела уже? – Спрашиваю я, отрезая от отбивной

сочный кусок. Я проснулся всего два часа назад и почти сразу вызвал такси, чтобы
увидеться с Олегом. Всю прошедшую неделю мне жутко не хватало общения с этим
придурком.
- Да, она только на три дня приезжала.
- Видимо само проведение не хочет, чтобы мы познакомились. – Я делаю глоток
Red Bull’a. – А ты? Все так же без ума от нее?
- Да. – Без тени сомнения отвечает он.
- Слушай, зачем ты хочешь жениться?
- В смысле?
- В прямом! Зачем тебе заводить семью, с Дианой, или с кем бы то ни было?
- Глупый вопрос. Просто потому что я люблю ее и хочу быть только с ней. Каждый
день. – Он проглатывает очередной лист салата.
- И ты думаешь, она также влюблена в тебя?
Он прожевывает и отодвигает тарелку. Видно, что я задел его за живое, наверняка
этот вопрос постоянно крутится у него в голове.
- Ну, как минимум, я ей симпатичен. Иначе стала бы она со мной встречаться?
- Девушкам нужны поклонники, они как-то энергетически питаются обожанием.
Так же, как мне нужен секс. – Усмехаюсь я. – Не хочу тебя расстраивать, но, возможно,
как только ты ей признаешься, она сразу потеряет к тебе интерес.
- Это всего лишь твои домыслы. Я, например, убежден, что расположения любой
девушки можно добиться. Хорошим отношением, уважением, подарками. Девушкам не
обязательно влюбляться с первого взгляда, они могут делать это постепенно. – Он
наливает себе немного зеленого чая и уверенно продолжает. – Просто, когда Диана увидит
во мне нужного парня, она не откажется выйти за меня.
28
- Ладно, давай не будем переходить на частности, это всегда сложнее. Просто пока
я болел, мама постоянно промывала мне мозги, твердила, что надо найти хорошую
девушку. Да и отец был бы непротив. И я все думал зачем. Зачем людям нужны
постоянные партнеры? Зачем нужны семьи? Ладно еще, когда кто-то из двоих безумно
влюблен. Или даже оба. Но ведь большинство женятся просто потому что так надо. На
случайных партнерах, к которым просто-напросто привыкают. Большинство парней,
увидев классную девушку, просто боятся к ней подойти. Большинство девушек
безуспешно ждут, пока к ним подойдет понравившийся парень. В итоге все образуют
семьи с однокурсниками или даже с одноклассниками. Второй вариант: парни женятся на
тех, к кому однажды по пьяни осмелились подойти. Девушки выходят замуж за тех, кто
первый предложил. В том, что касается брака и отношений, - балом правит случай.
Фатализм побеждает экзистенциализм в первом раунде. Нокаутом…
- Но у меня-то как раз не так! – Перебивает он. – Я действительно добиваюсь ту, в
которую по-настоящему влюблен! Ты, может, и все верно расписал, но все это касается
слабых людей. А что касается тебя, я не думаю, что родителям так уж хочется, чтобы ты
именно нашел девушку. Просто они видят, что ты живешь без цели. А цель нужна
каждому человеку. Иначе человек превращается в овощ. И это беспокоит их больше всего.
Если бы ты был заинтересован хоть в чем-то, они бы перестали тебя доводить. Просто
девушка – самый очевидный вид цели. Вот и вся логика.
Я обдумываю его слова, пережевываю до конца последний кусок мяса и отвечаю:
- Ты все правильно говоришь, трезво и рассудительно. И был бы идеальным сыном
для моих родителей, они бы тобой гордились. Только все это все равно не для меня, я уже
много раз возвращался к этой идее. Люди женятся для того, чтобы даже в самый сложный
момент своей жизни – в болезни и старости – не остаться одному. Думаешь, мне не было
по кайфу, когда родители носились вокруг меня, пока я болел? Было! Но это только
потому, что я был слаб. Когда я здоров, мне никто не нужен. А наличие близких людей
подразумевает, что когда ему, близкому человеку, плохо – в ответ ты обязан также от
всего отказаться и посвящать ему все свое время. А кому охота тратить свое время на
других? Лишние заботы, беспокойства, дела? Просто, если здраво посмотреть на вещи, -
большую часть времени я здоров и бодр. Это невыгодная сделка. Зачем мне это?
- Ты невозможный эгоист!
- Все – эгоисты. Просто я открыто в этом признаюсь, а другие – умело скрывают.
- Отлично, но ты не думал, что некоторые люди умеют делиться не только горем,
но и радостями, успехами? И приятнее всего это делать не с бутылкой виски, а с любимым
человеком. Человеком, ближе и дороже которого для тебя никого нет? Человеком,
обнимая которого, ты понимаешь, что такое счастье?
- Чем шире ты раскрываешь объятия, тем легче тебя распять. – Констатирую я. –
Это, кстати, снова твой любимый Ницше.
- И к чему его привела такая философия? Сошел с ума и умер в дурке, в полном
одиночестве! Я так не хочу. А ты? – Он делает глоток зеленого чая. – У него мне, кстати,
только идея сверхчеловека нравится, так что хватит называть его моим любимым. Просто
он лучше всех описал нового сильного человека. Почему ты вообще поднял эту тему?
- Просто вчера я познакомился с замужней девушкой. И общение с ней в очередной
раз заставило меня усомниться в целесообразности брака. Только больше ни о чем не
спрашивай. У меня при одном воспоминании о вчерашней ночи усиливаются головные
боли…
***
29
В понедельник я появляюсь на работе довольно свежим и опрятным. Надо побыть

паинькой хотя бы несколько недель. Иначе я останусь совсем без средств существования.
Я прихожу вовремя. Восемь утра – то время, когда большинство граждан России,
независимо от города, стоят в бешеных пробках. Соответственно, работы в это время
никакой. Точнее, можно было бы, конечно, заранее подготовить какой-нибудь из отчетов.
Но кто, черт возьми, делает в нашей стране работу заранее?
Стандартное начало рабочего дня в банке выглядит так: первые два часа – с восьми
до десяти – мы тупо сидим за нашими столами и пялимся в мониторы. Способов убить
время не то чтобы очень много: благодаря специальной программке, установленной на
всех компьютерах, запустить что-то свое система не позволяет. Заблокированы не только
социальные сети, но даже долбаные Косынка и Сапер. Таким образом, единственное
законное развлечение – проверять почту. Этим и занимаются девяносто процентов моих
сослуживцев. Оставшиеся десять идут в уборную, чтобы завершить утренние процедуры.
В это время в туалете легко можно встретить бреющихся, чистящих зубы и
опорожняющихся сотрудников банка. Впрочем, последних скорее услышать.
Только где-то после десяти до нас начинают доходить первые клиенты. Почти все
они делятся на две категории: либо абсолютно обнаглевшие ублюдки, забывшие, что на
дворе уже давно не девяностые, либо побитые жизнью, скромно одетые обыватели, с
трудом связывающие слова в предложения. И данные модели поведения далеко не всегда
говорят об истинном положении дел клиента. Это просто обычная для России история, где
все испокон веков делятся на угнетаемых и угнетенных. Просто остановитесь на
пешеходном переходе и посмотрите на людей: они либо второпях пробегают мимо, спеша
освободить дорогу господам на машинах, либо идут вальяжно и намеренно медленно,
пытаясь показать всему миру свою собственную значимость. У нас в стране просто нет
гребаной середины – и в этом ее главная изюминка. И главная проблема…
Сегодня мои первые клиенты – два кавказца среднего возраста: остроносые туфли,
джинсы и кожаные куртки, все как положено.
- Итак, вы являетесь директором фирмы? – Обращаюсь я к тому, что выглядит
старше.
Прочитав в его глазах «у миня три палатки на ринке, а ти кто?», я слышу ответ:
- Да канещно!
- А Вы? – Обращаюсь я ко второму.
- Йа савладелец. – Отвечает он.
- Брат это мой. Пищи брат! – Говорит первый.
- Брат – это не должность. – Терпеливо объясняю я.
- Ну, напищи коммерчиский директор, так пойдет?
Уже сейчас я медленно начинаю сходить с ума. Меня бесят клиенты, меня бесят
мои коллеги и офисная атмосфера. Обычно я появляюсь здесь с похмелья, и все это
нивелируется головной болью: она отвлекает от всей бесполезности выполняемой работы.
Сейчас же я медленно, но верно выхожу из себя. Все это не для меня. Боюсь, у меня не
получится быть хорошим работником. Как бы я ни старался.
- Хорошо, мы с вами свяжемся. – Говорю я и протягиваю им список документов,
которые необходимо принести в следующий раз. – До свидания.
Они встают и уходят, а я иду в туалет, чтобы сделать несколько глотков из своей
фляжки. Эта работа определенно не для меня.
Олег
Почти все на этой планете уверены, что у них нет времени заниматься здоровым
образом жизни. Нет времени на пробежку и здоровую пищу, нет времени на отказ от
30
алкоголя и сигарет. Смешно! Ведь очевидно, что здоровый образ жизни только
увеличивает жизненную успеваемость. Приготовить салат из овощей намного легче, чем
мясное блюдо, а потратив немного времени на ежедневные пробежки, вы избавитесь от
плохого самочувствия и ежесезонных простуд. Кроме того, здоровому организму нужно
меньше времени, чтобы выспаться. Так вы сможете экономить еще два часа каждые сутки.
Утром я стою на кухне и слежу за плитой. В руке – книжка Ицхака Пинтосевича.
Через пятнадцать минут передо мной стоит тарелка гречки с мелко нарезанным чесноком.
Люди, убивающие свои вкусовые рецепторы соусами, специями и алкоголем, разучились
чувствовать вкус настоящей пищи. А ведь достаточно просто пропустить один ужин, и
завтрак, состоящий из гречки, покажется настоящим деликатесом. Проглотив все за
несколько минут, я выхожу из дома. Родители еще спят, так что я стараюсь делать все
очень тихо: шнурую ботинки, надеваю куртку и медленно проворачиваю ключ в замке.
Во дворе я прохожу мимо отвратительной кучи мусора. Она копится здесь уже
вторую неделю, с тех пор, как саму мусорку перенесли за угол. Не знаю, кому и зачем
понадобилось переносить баки, что стояли здесь испокон веков, но это произошло. И
теперь на старом месте растет свалка, становясь с каждым днем все более вонючей и
безобразной. Разумеется, никому нет дела: обыватели, привыкшие оставлять свои отходы
именно здесь, не собираются менять устоявшийся порядок вещей.
Надо что-нибудь сделать. Хотя бы повесить объявление, что свалка мусора здесь
запрещена, а нужное место находится в каких-то ста метрах. Уверен, такие же мысли
посещают еще несколько человек в нашем дворе – из тех, кому не все равно. И все они
надеются, что кто-нибудь сделает это за них. Я же просто не могу найти на это время, у
меня есть дела поважнее.
Ожидая на остановке автобус, я думаю о силе привычки, которая играет огромную

роль не только в обучении и воспитании детей, но и вообще, во всех сферах нашей жизни.
Психологи пишут, что для создания любой привычки нужно потратить тридцать
дней. А привычки, выработанные временем, изменить потом почти невозможно. Хочешь
научиться рано вставать? Напрягайся, заставляй себя в течение тридцати дней, и потом ты
будешь вставать в шесть без всякого будильника. Хочешь заниматься спортом? Начинай
утро со скакалки и пары десятков отжиманий, и через месяц такое начало дня станет для
тебя нормой. Так что удивляться людям-зомби, которые выбрасывали здесь мусор
последние лет двадцать?
Конечно, я бы поспорил с этими психологами насчет тридцати дней, ведь все не так
просто. Нужно учитывать кучу нюансов: сложность желаемой привычки, запущенность в
данной области, возраст субъекта, врожденная и воспитанная сила воли. Но в целом, все
правильно. Привычки правят нашей жизнью – вырабатывая нужные наклонности, мы
прокладываем путь в счастливое будущее. Или никчемное. Это кому что ближе.
Точно. Привычки. Самый верный путь к успеху. Кант на протяжении многих лет
выходил гулять ровно в семь часов вечера, в дождь и снег. Его пунктуальность была
настолько знаменита, что жители Кенигсберга сверяли по нему часы. В его расписании
было время для работы и время для отдыха. Он всегда засыпал ровно в десять и
просыпался в пять утра. Он же приучил себя не ужинать. Никогда. В итоге – Кант стал
одним из величайших философов в истории и намного пережил всех своих
современников, которые смеялись над его чрезмерной педантичностью. Путь наверх
сложен и полон лишений. Но в конце мы получаем заслуженную награду. И эта награда –
бессмертие!
Для достижения любой цели необходимо воспитать правильные привычки. Они
составляют каркас нашей жизни. А те знания, умения и материальные блага, что мы
31
получаем благодаря ним, – это кирпичики, которые без проблем встраиваются в такой
каркас.
Черт, что-то подобное мог бы высказать мой отец. Если бы он больше читал и
меньше пил…
Я подхожу к школе ко второму уроку. В учительской меня тут же обдает волной

ненависти. Все начинается с физички:
- Я больше так не могу! Эти дети, они просто сводят меня с ума. Мало того, что
сами тупые, так еще и наглые, грубые!
- Да дебилы! – Отзывается историк. – Хотел бы я узнать, почему с каждым годом
они все больше деградируют.
Мне хочется возразить, но я молчу. Да и есть ли в этом смысл? Большинство
учителей сами давно превратились в обывателей, ненавидящих все в этом мире: детей в
школе и своих собственных супругов, соседей по лестничной площадке и государство.
Всех. Я пытаюсь абстрагироваться, но получается не очень. И даже никуда не уйти:
учительская – единственное место в этом здании, где относительно тихо.
Спустя пару минут к нам заходит завуч, все разговоры мгновенно стихают. Наталья
Петровна – одна из немногих здесь, кто не одобряет подобные разговоры и вообще
представляет собой человека, более-менее довольного этим миром и своим местом в нем.
Она же – единственная, кто вызывает у меня немного уважения. Благодаря ей дети в этой
школе получают хотя бы какую-то поддержку.
- Светлана Михаловна, у Вас Русский Медвежонок на носу, уже решили, кто
пойдет?
- Да все те же. – Говорит руссичка. – Новых-то никого нет.
- Олег. – Теперь завуч обращается ко мне. – По немецкому тоже будет олимпиада.
Найдешь ребят?
- Я постараюсь.
- Молодец! И зайди ко мне сегодня, когда время будет. Хорошо?
***
На уроке в пятом Б сегодня аншлаг. Пришли самые отъявленные хулиганы,

которые уже в этом возрасте без зазрения совести прогуливают уроки. В какой-то момент
все выскальзывает из-под контроля, и чтобы восстановить порядок, я громко, чеканя
каждое слово, говорю одному из главных заводил в классе:
- Руслан! Ты знаешь, что такое говорить шепотом?!
- Да. – Немного опешив, отвечает он. Все вокруг тоже притихли.
- Ну так говори шепотом, черт возьми!
- Х… хорошо. – Смущенно соглашается он.
Итак. – Произношу я, когда в классе воцаряется тишина. – Вы знаете про Русского
Медвежонка?
- Да. Это типа олимпиада по русскому. – Отзывается Оля, девочка на год старше и
на две головы выше всех остальных ребят.
- Правильно, и такая же олимпиада скоро будет по немецкому языку... – Начинаю
я.
- И как она называется? – Перебивает Артем. – Немецкая овчарка?
Все в классе смеются, и даже я не удерживаюсь от улыбки:
- Смешно, Артем, молодец! Но это просто олимпиада по немецкому. Без названия.
32
Юмор – элемент гения. Так говорил Гете. И мне даже немного жаль этого парня,
который попал в болото под названием пятый Б. Здесь он может надолго увязнуть и, в
конце концов, лишиться своего выдающегося будущего.
Спустя первый месяц работы в школе я вообще прихожу к выводу, что смешанное
обучение – один из главных недостатков современной системы образования. Чтобы
ребенку было интересно учиться, задания должны быть не слишком сложными и не
слишком легкими – это одно из главных правил обучения. Но как школьный учитель
может с этим справиться, когда все дети настолько разные? У них разные способности,
разные интересы, разное воспитание. В итоге в классе из двадцати человек в любом
случае кому-то будет скучно, а кому-то – совершенно ничего не понятно.
Я сажусь за свой стол и начинаю писать: Классы в моей школе будут
формироваться не по возрасту или полу, а по способностям учащихся. Отдельные классы
– для одаренных, обычных и отстающих детей. Нельзя из соломы, дерева и камня
построить одинаковые крепкие дома. Сказки нас ничему не учат.
Подумав еще секунду, я записываю: Современное общество, мораль, требуют от
нас признавать всех детей равными и одновременно уникальными. А ведь это две
взаимоисключающие вещи. В такой ситуации учителям остается лишь постоянно
разочаровываться в своей работе и медленно сходить с ума, становиться злыми и
раздражительными.
Довольный записанными мыслями, я закрываю тетрадь и переключаюсь на класс.
В конце урока я даю ребятам несложное письменное задание и сажусь за

учительский стол. Делаю несколько пометок. В голове крутится множество мыслей,
которые мне срочно необходимо структурировать.
Я думаю о том, как много детей не сумели себя реализовать из-за того, что
попадали в плохую компанию? Как много – из-за того, что в них не верили родители? Так
было во все времена – когда взрослые или даже друзья своими словами просто обрезали
крылья перспективным ребятам.
Да, есть версия, что прирожденный лидер всегда добьется успеха, Линкольн
родился в семье фермера, где никто не умел ни писать, ни читать, всего год посещал
школу и рано потерял мать. Менделеев – принимал активное участие в школьных драках и
был своим в среде самых обычных школьников того времени. Все это не помешало
одному стать величайшим политиком, а второму – ученым.
Так где же та грань, что отделяет обывателя от лидера? Что выделяет гения из
толпы посредственностей? Что важнее всего? Начальные условия? Бешеная сила воли?
Благословление, данное кем-то свыше? Или никем не доказанный природный талант? Я не
знаю. Я просто хочу себе место в истории – где-то рядом с этими ребятами, которыми я
так восхищаюсь. Я хочу сделать мир лучше и повлиять на ход истории. Ради этого я готов
работать на пределе.
После уроков я захожу к завучу.

- Наталья Петровна, Вы что-то хотели?
- Да, Олег, садись. Как тебе у нас работается?
- Все отлично. – Без запинки отвечаю я.
- Слушай, Олег, у нас скоро районный этап Учителя года, мы с директором решили
выдвинуть тебя. Ты согласен?
Конечно! – Усмехаюсь я про себя. – Ведь я уже месяц работаю здесь и, кажется,
знаю про эту профессию все!
33
Затем я еще несколько секунд размышляю более серьезно. Этот конкурс наверняка
займет много времени. С другой стороны, это новый опыт и просто еще один вызов
самому себе.
- Да, согласен. Когда и где будет проходить?
- Отлично! – Радуется она. – На следующей неделе в тридцать второй гимназии.
Поговоришь с Ольгой Анатольевной, она год назад участвовала и все тебе расскажет. От
уроков мы тебя, конечно, освободим, и еще директор выпишет тебе премию. Тысячи две.
Я киваю и выхожу из кабинета. Бросать самому себе новые вызовы, участвовать
везде, где только можно – важнейший момент в саморазвитии. Надо этим пользоваться.
Вечером дома я пересчитываю деньги, скопленные за последние полгода. Триста

десять тысяч. Работа в две смены и экономия на всем подряд дают свои результаты –
теперь я обладатель маленького капитала и мог бы даже позволить себе покупку неплохой
машины. Я бы так и сделал, если бы мои интересы находились в границах вольера. Но это
не так…
***
На следующий день я захожу к Илье, чтобы открыть счет. Он оформляет мой вклад
и что-то записывает в компьютер.
- Ого, хорошенькая сумма, на эти деньги мы могли бы круто затусить!
- Не для того я копил.
- Да, да! Знаю! Подождешь меня пятнадцать минут? Иди пока деньги в кассу
отнеси, а потом идем обедать!
За обедом Илья начинает говорить первый:

- И сколько тебе денег нужно, чтобы начать свое дело?
- Около миллиона: снять помещение, закупить мебель, и реклама.
- И в чем фишка? Почему к тебе должны пойти люди?
- Мой план делится на два этапа: Первый – это что-то типа продленки для детей,
чтобы сделать учебу в школе более понятной и приятной. Помощь по любым предметам.
Этим я буду заниматься на первых порах исключительно в одиночку. Но второй этап
намного важнее – это курсы для молодых преподавателей. В идеале я хочу создать целую
группу независимых учителей, которые будут работать либо в моих помещениях, либо на
дому, как репетиторы.
- Так, а фишка в чем? Ведь это все уже есть на рынке?
- Фишка в том, что мои преподаватели, постоянно общаясь со мной, будут
сверхкомпетентными, дети буду любить их, а они – детей. Я не хочу учить детей
исключительно математике или английскому. Я хочу научить их в первую очередь тому,
как правильно учиться, как организовывать свое время, как добиваться успеха в любой
области.
- Окей, неплохо. Но в чем будет материальная выгода? – Скептически спрашивает
он. – На образовании ты на Порше не заработаешь.
- Просто я собираюсь создать сеть. Сеть, основанную на личных интересах каждого
работника и в то же время приносящую мне постоянный пассивный доход. Что-то типа
Amway, только в сфере образования.
- Ну да. Обучишь кадры, найдешь им работу, и они при первой же возможности
свалят от тебя!
- Я думал об этом. Есть несколько вариантов их привязать. Самый простой –
подписание контракта. Впоследствии же, когда раскручусь, название моей школы должно
34
стать брендом. Как Bosch или Apple. Брендом, при одном упоминании о котором у людей
будут появляться ассоциации с качественным, всесторонним, новаторским образованием.
С такой репутацией я буду притягивать новых и новых людей, которые не захотят от меня
уходить.
- Наполеоновские планы у тебя! – Усмехается он. – И при этом, как я понимаю, ты
еще хочешь приносить пользу своей стране и завоевать Диану?
- Разумеется! Я просто не вижу смысла жить, не ставя перед собой максимальные
цели!
- Ты точно должен был родиться у моих родителей! – Восклицает он, даже не
подозревая, как часто я говорю себе эти слова.
Дальше мы какое-то время молчим. Я думаю о том, что в одном он все-таки был
прав: мне нужно запретить себе сравнивать свое положение с теми, кому повезло больше.
Надо становиться каждый день лучше себя вчерашнего и сравнивать свои достижения
только со своими собственными! От этих мыслей меня отрывает очередной вопрос Ильи.
- А ты не думал, что такой серьезный проект и семейное счастье – несовместимо?
- Нет. Почему?
- Да потому что твой бизнес и твоя Диана, как ты их описываешь, будут отнимать
все твое время. Тебе не уследить за всем.
- Так я сначала добьюсь успеха в работе, и потом, когда у меня появится больше
свободного времени, переключусь на семью.
- А Диана, конечно же, все это время будет ждать тебя одного? – Скептически
спрашивает он.
- Слушай, заткнись уже! Я просто верю в свой успех! Иначе зачем жить?
- Ради удовольствия? – Тут же спрашивает он в ответ. – В любом случае, желаю
тебе удачи и ничего кроме. Просто в твоей схеме абсолютно точно присутствует ошибка.
Нельзя одновременно быть успешным на работе и в семье. Большие проекты требуют
больших сил…
- А твой отец?
- Тогда были девяностые. Любой бизнес, любые проекты – все было по-другому.
Либо быстро выходишь в дамки, либо прогораешь с концами. К тому же ему очень
повезло с мамой. – Он на секунду останавливается и вдруг добавляет. – И даже при всем
при этом, в их жизни были промахи. – Он показывает на себя и смеется. – Посмотри, что у
них выросло?
- А разве мне не может повезти? – Задаю я риторический вопрос и смотрю, как
Илья в ответ пожимает плечами и достает из кармана пачку сигарет.
***
Через неделю я появляюсь вместе с завучем в тридцать второй гимназии, школе,

которая считается лучшей в нашем районе. Снаружи – это типичная советская постройка
из белого кирпича, внутри же – ультрасовременное образовательное учреждение.
Интерактивные доски в каждом классе, коридоры с плазмами на стенах, столовая, ничем
не уступающая той, что в Илюхином банке, дети – все как один в форменной одежде. Мы
проходим в шикарный актовый зал (здесь вполне можно было бы провести концерт какой-
нибудь современной поп-звезды). Со всех сторон раздаются многочисленные
здравствуйте: учителя, завучи, чиновники, лучшие ученики и их родители – все как
попугайчики повторяют друг другу это отвратительное здравствуйте, посылая вдогонку
фальшивую улыбку.
Вскоре, с задержкой в каких-то сорок минут, начинается официальное открытие
конкурса Учитель года 2014. Сначала выступает глава нашего района. Улыбчивый,
35
невысокий мужичок лет тридцати пяти. Он рассказывает, на сколько в этом году выросла
зарплата учителей, и повысился средний уровень успеваемости среди учеников, цифры не
то чтобы огромные, но положительная тенденция – на лицо.
Затем микрофон передают заслуженным учителям России: несколько стариков и
старушек в костюмах советского покроя с трудом связывают слова в предложения, общий
смысл которых сводится к тому, что быть учителем – это не профессия, а призвание. Что
все мы выбрали этот путь и должны следовать ему, несмотря ни на какие трудности.
Но самое худшее начинается уже после. Представление, состоящее из презентаций
каждого участника конкурса вперемежку с детскими танцевальными номерами. И если
детские номера вполне сносны, то взрослые – по-настоящему ужасны: на сцену одна за
другой выходят старые некрасивые женщины и начинают петь. При этом каждую из них
ведущая шоу награждает эпитетами несравненная, красивая и обаятельная. В какой-то
момент все происходящее начинает напоминать мне какое-нибудь евровидение, только
песни и голоса еще на порядок хуже.
Цирк! Выставка уродов! Почему я должен терять здесь свое время?
Я то и дело смотрю на часы и уже начинаю жалеть, что согласился. Сколько
времени будет потеряно впустую! Украдкой я достаю из портфеля листочек с немецкими
фразеологизмами и начинаю их повторять. Все лучше, чем просто просиживать штаны.
Так проходит еще час: каждые пятнадцать минут ведущая приглашает на сцену
очередную «красавицу», после чего из зала выплывает желеобразное женоподобное
существо с весом за сотню килограмм и исполняет свой номер.
Пошлость и лицемерие. Везде. Как вообще можно было довести себя до такого
состояния? Люди, разве вам не стыдно выглядеть так? Ведь можно хотя бы немного
следить за собой? Чтобы при взгляде на вас не хотелось отвести глаза? Как вас могут
полюбить дети? Ведь у них очень тонкое, ничем не испорченное чувство прекрасного, они
не потянутся к таким как вы! А просто привыкнут и рано или поздно станут такими же!
Да, вы можете устроить сами себе минуту славы, где будете дружно друг другу
хлопать. Но это всего лишь жалкий эрзац, который ни на секунду не приблизит вас к
настоящей жизни. Разве вам этого достаточно?
Из раздумий меня вырывает завуч. Она дергает за рукав и говорит.
- Пойдем, Олег, нас уже объявили! – Она наклоняется ко мне и шепчет. – Только
ты молчи. Я сама скажу все, что нужно.
Я поднимаюсь с места и на ходу продумываю свою речь. Мы почти ничего не
подготовили заранее. Лишь короткое видео, где дети желают мне удачи, и речь Натальи
Петровны. Но мне хочется их удивить, всю эту толпу: рассмешить, ошарашить, вывести
из коматозного улыбочного состояния, в котором они находятся последние три часа.
Поднявшись на сцену, я сразу же беру у ведущей микрофон и громко говорю:
- Здравствуйте. Меня зовут Олег, и я бы тоже с радостью сегодня что-нибудь спел,
но тогда меня скорее всего сразу дисквалифицируют. – Улыбаюсь я. – Так что я, пожалуй,
воздержусь!
Я ожидаю хотя бы немного смеха, но все продолжают одинаково улыбаться, как
будто я ничем не отличаюсь от предыдущих теток. Они не просто не поняли смысла
шутки, они вообще не поняли, что я шучу…
Следующие десять минут я стою перед пятью сотнями пытливых глаз и жду, пока
закончится ролик на огромном экране позади меня. Это пустая трата времени…
***
Сегодня мне приходится ужинать вместе с родителями. Мама крутится у плиты, я
жую салат, отец смотрит НТВ. Все как обычно. До тех пор, пока он вдруг не выключает у
телевизора звук.
36
- И что твоя москвичка?

- Дружим. – Отвечаю я, едва прожевав. – Общаемся.
- И сколько у нее еще таких друзей, как ты? – Презрительно спрашивает он.
- Я не знаю. Это неважно.
- Умно! Очень умно! – Возмущается он, мгновенно раскручивая тему до предела.
Что за девушки сегодня пошли? С одним пообщается, с другим пообщается, а потом
прибегает: «Возьмите меня замуж!». Сегодня только в Давай поженимся пришла одна
раскрашенная, 21 год, уже с ребенком. Твоя такая же?
- Нет. – Коротко отвечаю я, едва сдерживая себя, чтобы не нагрубить.
Он даже не представляет, насколько Диана красива. Насколько она умна,
начитанна, оригинальна. Она – одна на миллион, а таких как он – полстраны. Как вообще
он смеет о ней судить?
- Ну конечно! – Ухмыляется он и замахивает стопку водки. – Ты можешь меня
сейчас не слушать, не верить мне, но у тебя с ней ничего не получится. А если и
получится, ты от нее еще натерпишься. Я жизнь прожил, повидал таких.
Но почему я родился в этой семье? Где меня не то что никто не понимает, но даже
и не поддерживает? Ведь мне нужно не так много, всего лишь несколько слов, вроде
Сынок, у тебя все получится или Мы в тебя верим. Любой из этих фраз было бы
достаточно, чтобы мне стало чуть легче. Но мама все время отмалчивается, думая о новых
нормах ЕГЭ и понижающейся успеваемости в своей школе, а отец – только критикует.
Почему они стали такими?
Чтобы в конец не разругаться с отцом, я беру свою тарелку в руки, встаю из-за
стола и ухожу в комнату. Меня трясет от его бездумной уверенности в собственных
словах. От его грубости и пустоты. Доказать ему, что он ошибается, - тоже отличный
стимул в погоне за успехом.
***
- Итак, мы рады приветствовать вас на первом дне нашего конкурса. – С улыбкой

говорит ведущая. – Сегодня вы должны представить себя, свои взгляды на профессию, а
также провести открытый урок. Все готовы? Тогда начинаем!
Мы сидим в одном из классов. К пульту по очереди подходят все те же
расплывчатые тетки и что-то говорят. Уныло, постоянно заглядывая в листочек, они
монотонно зачитывают чужие мысли и делают это настолько плохо, насколько это вообще
возможно: заумные слова, никаких собственных идей, трясущиеся руки и дрожащий
голос. Они волнуются так, как будто от этого конкурса зависит вся их дальнейшая жизнь.
Хотя очевидно, что ничего ни для кого не изменится. Этот конкурс – часть системы. И
победивший – лишь станет немного более крупным винтиком.
Но, несмотря на всю бессмысленность, мне все равно хочется победить. Здесь уже
включается природная жажда к победам. Никогда не понимал поговорку, что главное не
победа, а участие. Это девиз неудачников.
Я снова выхожу в самом конце и рассказываю о своих взглядах. Без листочка, ведь
нет ничего проще, чем рассказать о том, что является смыслом твоей жизни: мечтой,
идеей, воздухом. Я говорю, что дети подобны пластилину, и при правильном подходе мы
способны вылепить из них выдающиеся сильные личности. Я уповаю на важность
индивидуального подхода и полную погруженность в свою работу. Правда, о том, что все
это невозможно в рамках обычной школы, я дипломатично умалчиваю.
Выступив, я удостаиваюсь жиденьких аплодисментов и сажусь на свое место.
Женщина, что сидит рядом, тихо шепчет: «Молодец! Интересно рассказал». Я лишь
пожимаю плечами. Это и так было ясно.
37
Так проходит еще несколько дней. Мы выполняем какие-то психологические

тесты, общаемся один на один с заслуженными учителями России и в итоге – приходим на
заключительный праздничный вечер. После нескольких торжественных речей всех
приглашают на сцену. Начинают с проигравших – шесть человек, не попавших в первую
тройку. Их подарки – медали с изображением аиста и подарочные сертификаты в магазин
косметики. Я спокойно выслушиваю чужие имена, даже не ожидая услышать свое
собственное.
Но его произносят.
Черт! Я даже не попал в призеры.
Стараясь держать себя в руках, я подхожу к главе района, пожимаю руку и забираю
свои подарки. Затем снова становлюсь в ряд. Мгновенно портится настроение. Я больше
не хочу здесь находиться. В числе неудачников…
На нервах я дожидаюсь конца церемонии. В итоге побеждает представительница
школы-хозяйки. Именно учительница из тридцать второй гимназии будет представлять
район на городских соревнованиях. Что и требовалось доказать.
Я стараюсь абстрагироваться от происходящего и продумываю план на
оставшуюся часть дня. Достигает успеха тот, кто никогда не опускает руки. Сегодня мне
предстоит еще много дел.
Илья
Я бы с удовольствием не пил. Я бы с удовольствием занялся спортом и нашел себе
какое-нибудь хобби. Что-нибудь, что смогло бы меня по-настоящему занять. Только
теперь уже бесполезно. Я перестал видеть смысл во всем. Меня вставляет лишь алкоголь и
секс. Даже грустно. Сейчас мне не интересен ни спорт, ни кино, ни уж тем более карьера
или семья. Я почти перестал читать и искать новые группы. Лишь продолжаю
переслушивать старые пластинки, пересматривать Californication и несколько любимых
фильмов.
Растворяясь в музыке The National, я снова и снова напиваюсь. Каждый вечер. И
каждое утро я с трудом отрываю тело от кровати, чтобы выпить несколько стаканов воды
и следом пойти на балкон – покурить. Жизнь человека должна развиваться по спирали, а
моя – замкнутый круг.
Сейчас около одиннадцати вечера. Я сижу на диване в окружении пустых бутылок
Budweiser и разбросанных крышек. Внутри уже около трех литров пива, а в глазах –
сплошная пелена. Кажется, я стал хуже видеть. От нечего делать я включаю телевизор. По
Первому идет передача про Евтушенко. Это человек, который прожил удивительную
жизнь: он собирал полные залы в Москве и Нью-Йорке, жал руку Фиделю Кастро и курил
вместе с обнаженной Марлен Дитрих в собственной кухне. У него было все – женщины,
признание, известность и достаток. Но сейчас я вижу перед собой лишь худого, хромого
старика, который не сильно отличается от нищего, что побирается около местного
супермаркета. Я снова и снова задаю себе вопрос: зачем все это? Мы живем и умираем,
страдаем и веселимся, становимся знаменитостями или остаемся никем. Но ведь конец
всегда одинаковый!
Я делаю глоток пива. Затем еще один. Нет, было бы, конечно, круто стать
известным. Слава – это то, что могло бы мне понравиться. Тогда бы мой алкоголизм
мгновенно приобрел творческий шарм. Роберт Дауни, Колин Фарелл, Джонни Депп, Пит
Доэрти и Робби Уильямс. Список гениальных личностей, настроенных на саморазрушение
и имеющих при этом миллионы фанатов по всему миру, можно продолжать до
38
бесконечности. Но что если у меня нет абсолютно никаких талантов, и только жизненные
установки находятся примерно в той же области, что и у этих ребят?
Это значит, что мне не повезло? Но как я могу говорить о невезении, когда у меня в
мои двадцать три есть отличные родители, квартира, машина, работа, ноги, руки и куча
свободного времени?
Медленно я сползаю с дивана на паркет. Лежу и смотрю в потолок. Что со мной не
так? Почему у меня нет хотя бы частички того, что есть у Олега?
Смешно.
Ведь он наверняка постоянно задает себе тот же самый вопрос…
Я поднимаюсь с пола и беру в руки холодную бутылку с красивой этикеткой.
Делаю глоток. Ну и что, что у меня нет цели и силы воли! Ну и что, что я не вижу здесь
смысла. Зато…
Зато у меня есть эта полупустая бутылка Budweiser. Мне достаточно…
***
На следующий день весь первый час на работе я тупо пялюсь в выключенный

монитор, лишь изредка отвлекаясь на проходящих мимо молоденьких девочек. По-
настоящему круто из них выглядит только Вика. Это восьмерка. Абсолютно точно
восьмерка. Но она мне даже не улыбается. Будто не знает негласного правила, что все
обязаны быть приветливыми с сынишкой начальника.
Я подхожу к ней в обеденный перерыв:
- Вика, ну пообедай со мной!
- Нет, я же уже говорила!
- Ну! Решайся! Всего один раз!
Она останавливается и после нескольких секунд раздумий, наконец, соглашается:
- Ну хорошо. Но только один раз, и ты от меня отстанешь. Договорились?
- Честное пионерское. – Рапортую я и приглашаю ее пройти со мной. Мы ни за что
не будем обедать в общей столовой.
За обедом она мило улыбается и рассказывает о себе. О том, что мечтает стать
моделью, что продолжает учиться на заочном в каком-то никому не известном
университете и о том, что в банке работает только для того, чтобы быть независимой.
Мол, ей совсем не нравится брать деньги ни у родителей, ни у парней.
Она продолжает говорить, а я думаю о том, что она, конечно же, интереснее
большинства знакомых мне девушек. Но не настолько, чтобы снесло башню. Не
настолько, чтобы я изменил своим взглядам. Это клиника. И моя главная проблема. Когда
я вижу симпатичную, более-менее умненькую девушку, с которой мог бы протянуть хотя
бы какое-то время вместе, я тут же включаю блокировку. Мол, она все равно такая же как
все и рано или поздно надоест. Так зачем ее добиваться? Зачем мучиться несколько
недель, когда я легко могу найти девочку на балл ниже, которая переспит со мной в
первые три дня? Проблема в том, что я не хочу даже попробовать что-то изменить…
Окончив трапезу, я расплачиваюсь и встаю с места. Осознав, что она не стоит тех
усилий, которых требует, я мгновенно потерял к Вике интерес. Не подав ей курточку, я
устремляюсь к машине, Вика, недоумевая, плетется где-то позади. Больше я никогда не
буду с ней обедать. Как и обещал.
***
39
17:00. Конец рабочего дня. Экономические гладиаторы свободны и наконец-то

могут покинуть свой лудус. Как по команде из кабинок-закутков выбираются десятки
людей и быстрым шагом направляются к выходу. Все торопятся домой. Чтобы набить
брюхо и так же, как и на работе, усесться перед мониторами: кого-то ждет Пусть говорят,
кого-то – новая серия Игры престолов, а некоторые на полночи застрянут в World of
Tanks. С каждым этажом вниз к нам присоединяются все новые люди. От белых рубашек
и черных галстуков – рябит в глазах.
Принято считать, что труд сделал из обезьяны человека. Но в сегодняшнем мире,
кажется, давно начался обратный процесс. Бессмысленный рутинный труд превращает
людей обратно в животных: все, что нам нужно – это еда, зрелища и, иногда, секс. Всего
три пункта. Мы уже не мечтаем, не стремимся к саморазвитию, у нас нет морали. Все,
чего мы ждем от жизни – это конец рабочего дня в краткосрочной перспективе и конец
рабочей недели – в долгосрочной…
И, конечно же, я ничем не отличаюсь от всех этих ребят в рубашках и галстуках.
Как нам говорили на уроках обществознания в десятом классе: «Невозможно жить в
обществе и быть свободным от его идеалов». Аминь.
***
Вечером мне звонит мама.

- Ну как, сынок, ты в порядке?
- Все отлично. – Я уже немного пьян, но пытаюсь не показывать.
- Что делаешь?
- Читаю. – Отвечаю я, хотя к разбросанным по квартире книгам, открытым на
разных страницах, я не притрагивался уже несколько дней.
- Это хорошо! Я недавно прочитала отличную книгу по буддизму. Она волшебная!
И поможет вернуть тебе интерес к жизни!
- Хорошо. Я заберу в четверг. Договорились?
- Сынок, ну поговори со мной еще! Расскажи мне какие-нибудь свои мысли! –
Просит мама, в то время как я думаю о том, что не хочу ничего говорить. Мне скучно
быть одному. Но совершенно нет желания делиться своей скукой с кем-то еще.
- Мам. У меня вторая линия. Я перезвоню. – Вру я и кладу трубку. Затем беру в
руку тумблер с виски, делаю Placebo громче и прислушиваюсь к словам. Брайан Молко
поет, что он по колено в зыбучих песках и просит побыть с ним еще хотя бы какое-то
время. Неужели у него все так же, как и у меня? Настолько плохо, что известность и
богатство не сделали его ни на грамм счастливее? Или он просто придерживается
выбранного когда-то имиджа для привлечения новых и новых разочаровавшихся в жизни
мальчиков и девочек? Я не знаю. Но эта музыка звучит по-настоящему. Она трогает и
остается тем единственным знаком, что позволяет верить – я здесь не один.
***
- Смотри, мы живем уже не просто в обществе изобилия. Это пост-изобилие:

сегодня у всех есть планшеты и смартфоны, все каждый день едят мясо. У всех есть
деньги на бухло. Каких-то сто лет назад обычные люди ели кашу и пили воду, получая
мясо лишь по праздникам. В совке дефицитом были шоколад и мандарины. – Я делаю
глоток темного пива и смотрю на Олега. Он, кажется, чем-то разочарован. – Что у тебя?
Не стал все-таки учителем года?
- Не хочу об этом. – Злится он. – Все куплено.
40
Мы не виделись с Олегом несколько дней. Он лишь сообщил по телефону, что

участвует в конкурсе и не сможет приезжать на обеды. Сейчас он у меня дома. Подвозил
кого-то в мой район и решил зайти. А мне срочно нужно выговориться. Олег –
единственный, с кем мне комфортно. С кем хочется поделиться своими идеями. Не знаю
почему. Скорее всего – это просто привычка.
- Ты разочарован. – Ухмыляюсь я. – Неужели тебе даже сейчас не хочется выпить?
- Нет. Все это мелочи. В конце концов, я даже не собирался там участвовать.
- Но тебе обидно. Признайся, что тебе хочется забыться!
- Обидно было Стиву Джобсу, когда его выкинули из собственной компании. А у
меня все нормально. Буду работать и добьюсь успеха.
- Если бы все были, как ты… Мир стал бы лучше. И в тысячу раз скучнее.
- Если бы все были, как ты, мир бы давно навернулся! – Парирует Олег.
- Получается, мы с тобой – хранители баланса. Прямо фэнтези какое-то! – Смеюсь
я и допиваю бутылку до дна. – Так вот, слушай, я весь день думал о том, что сегодня в
мире все обесценилось. Раньше шоколадка Аленка была счастьем для ребенка, сегодня
даже самые малообеспеченные дети жрут чипсы и чупа-чупсы. Раньше, чтобы девушка
дала, нужно было ухаживать и напрягаться, сегодня достаточно угостить ее ужином и
прокатить на машине. А то, что дается нам просто так, мы не ценим. Это аксиома.
- Ты рассуждаешь с позиции потребителя. И если сегодня на земле воцарился рай
для вас, это еще не значит, что хорошо всем. – Возражает Олег. – Когда цели и ценности
находятся на порядок выше, жизнь не кажется такой простой.
- Но ты не будешь отрицать, что ты в меньшинстве?
- И именно меньшинство всегда продвигало нашу планету вперед.
- Ну да, а мы катимся на вашем горбу. – Смеюсь я. – Ладно, забей, что у тебя с
москвичкой?
- Переписываемся, созваниваемся… - Неуверенно отвечает он.
- Слушай, как ты можешь так? Без телки? Когда ты последний раз трахался? На
третьем курсе, с Олей?
- Не твое дело!
- Да, не мое. – Соглашаюсь я. – Я просто беспокоюсь о тебе. Ведь это была твоя
первая и последняя девушка! А теперь ты ждешь мифическую Диану, пока она сама
зажигает с московскими чувачками.
- Она не такая! Она учится, работает редактором в журнале и спит всего несколько
часов в сутки! Она сама рассказывала.
- Ага, наверняка на фене сидит. – Смеюсь я. – В Москве эта тема, как у нас Red
Bull! Послушай, ты бы оторвался со мной хоть раз! Вдруг тебе понравится?
- Мне противен твой образ жизни и твои идеалы! – Вдруг раздражается Олег. – Я
не понимаю, почему ты так тащишься от себя!
- А кто тебе сказал, что я тащусь? – Спрашиваю я, взяв из холодильника новую
бутылку.
- Да видно же!
- Ты знаешь, что Черчилль говорил про демократию?
- Нет.
- Что это худшая форма правления. – Я открываю бутылку зажигалкой и делаю
первый глоток. – Если не считать все остальные…
- И что?
- А то, что мой образ жизни ужасен! – Еще один глоток. – Черт, да когда я трезвый,
я его ненавижу! Только все остальные дороги еще хуже. Я не выбирал наилучший путь, я
лишь выбрал меньшее из зол…
- Как насчет моего пути?
41
- Долбаная диктатура! – Уверенно отзываюсь я. – Авторитарный мозг рулит всем,

начиная от желудка и кончая членом…
В этот момент Олег замолкает. Мне даже кажется, что он вот-вот со мной
согласится. Но он лишь снова говорит то, что я слышал уже тысячу раз:
- Плоть глупа, Илюх… И именно разум сделал из нас человека. Мне жаль тебя!
Черт, да у тебя есть все, чтобы добиться успеха! Но ты просто этого не хочешь.
- А ты просто зануда!
- Все, Илюх, мне пора. – Проигнорировав мое утверждение, отвечает он. – Завтра
вставать в пять утра.
Он встает из-за стола и идет к выходу. А мне совсем не хочется оставаться одному.
Надо либо кому-нибудь позвонить, либо пойти в клуб – на охоту.
- Не уходи, Олег. – Прошу я. – Давай еще поболтаем.
- У меня есть две причины свалить! – Отзывается он, надевая куртку. – Первая – у
меня есть распорядок, вторая – ты в говно.
- Ну и вали, урод! – Кричу я, садясь на диван. – Завтра заеду за тобой на обед!
***
Четверг. Вечер. Оттягивая момент встречи, я медленно разуваюсь, потом открываю

дверь тамбура и прохожу в дом. Навстречу идет отец:
- О, Илья, давай быстрее, покажу, что сегодня купил.
Мы вместе заходим в зал, и отец радостно указывает на огромный двухметровый
аквариум: дно усеяно камешками, вода красиво подсвечена разноцветными лампами, тихо
работает фильтр. Внутри неспешно плавает дюжина золотых рыбок.
Отец садится в свое кресло и, не отрываясь, смотрит на аквариум:
- Здорово, да? – Восторженно спрашивает он. Точно как ребенок. – Сто тысяч
отдал.
- Не знаю. – Отзываюсь я. – Наверное.
- Понятно, тебе все по фигу. Как всегда.
- Илюш, ну посмотри, ведь правда красиво! – Доносится с кухни мамин голос. –
Ужин почти готов. Ты голодный?
Следующие десять минут мы сидим с отцом друг напротив друга и следим за
рыбками. Отец – с восхищением, я – с любопытством.
Рыбы. Они плавают из стороны в сторону, упираясь то в одну стеклянную стенку,
то в другую, хватают ртом кислород и ждут, пока их покормят. И так всю свою
ничтожную жизнь. Интересно, они хоть размножаются в условиях аквариума? И о чем
думают? Понимают ли, что проведут всю жизнь в неволе? Способны ли они вообще
думать?
Внезапно одна из рыб начинает биться об камни. Она рывками перемещается вверх
и вниз, крутится вокруг своей оси и снова и снова врезается в каменистое дно.
- Смотри, что делает! – Радостно восклицает отец. – Класс!
Я молчу. И думаю о том, что сейчас одна из рыб просто сошла с ума. От
безысходности. От обыденности и глупости своего существования. Сошла с ума от
четырех стен, которые окружают ее днем и ночью и не дают выбраться за пределы
выдуманного искусственного мира. И теперь она мечется в поисках чего-то большего.
Либо просто пытается покончить жизнь самоубийством. Бессмысленный бунт.
Как далеко ушли от этих глупых созданий мы сами? Большинство из нас. Многие
ли выходят за пределы своего аквариума? Работа, семья, интернет и вечеринки. Путевка за
границу – раз в год. Ограниченные умения, ограниченные возможности, ограниченные
желания...
42
Да, некоторые пытаются разбить стекло своего аквариума и выйти на новый

уровень. И у кого-то даже получается. Только смысла здесь все равно нет. За каждой
пробитой стеной находится новая. Более прозрачная, дающая больше пространства, но все
же стена.
Я вспоминаю героя Джима Керри из Шоу Трумана. Прекрасная сатира на все, что
происходит с каждым из нас…
За ужином мама спрашивает:

- Ну, ты придумал, чем себя занять? Может, пойдешь на йогу? В моей секции такие
замечательные девочки есть!
- Пожалуй, пока обойдусь без йоги, мам.
Мама. Иногда мне кажется, что она думает о девочках намного чаще, чем я сам.
Конечно, она рассматривает их совсем с другой стороны.
- А с работой что? Так и будешь всю жизнь работать пешкой за сорок тысяч в
месяц? – Переходит к расспросам отец. – Слушай, Илья, я рано или поздно перестану
давать тебе деньги, я тебе точно говорю!
Сейчас мне хочется провалиться сквозь землю. Лишь бы не отвечать на их
вопросы. У родителей всего две темы: девушки – у мамы, и деньги – у отца.
Самое главное в жизни.
Вообще, я, конечно, не знаю, что буду делать, если отец когда-нибудь выполнит
свое обещание. Ведь сорока мне точно не хватит. Впрочем, не важно. Проблемы надо
решать по мере их поступления.
Уходя, я на несколько секунд останавливаюсь перед аквариумом. Рыбки смотрят
мне в глаза и постоянно открывают рот. Будто хотят что-то сказать. Я тоже хотел бы
сказать очень многое. Но, так же как и их, меня никто не поймет…
***
На следующий день на работе, ближе к обеду, ко мне подходит бывший

однокурсник Саша.
- Привет. – Неуверенно начинает он. – Как жизнь?
Саша окончил университет с красным дипломом. Сашу очень ценит мой отец,
говорит, за такими работниками будущее. Он часто работает по выходным и, насколько я
понимаю, за счет бонусов зарабатывает заметно больше моего. Раньше мы почти не
общались, ни в универе, ни на работе, но теперь он, видимо, по каким-то причинам решил
набиться мне в друзья.
- Дерьмово. – Отзываюсь я. – У тебя как?
Он смущается, но все-таки отвечает:
- А у меня все нормально! Я вот помолвлен уже. На Веронике, помнишь ее?
Нормально. Ненавижу это слово. Мне бывает либо плохо – когда я трезв, либо
хорошо – когда я пьян. А нормально… Нормально – это для рыбок в аквариуме.
- Нет, не помню.
- Училась с нами в параллельной группе! Сейчас в моем отделе работает. Мы уже
два года вместе, весной – свадьба!
- Поздравляю! – Без эмоций отвечаю я. – Не рано тебе?
- Нет. От добра добра не ищут! Она хорошая. – Отвечает он и переводит тему. –
Слушай, ты в курсе? Говорят, по офису игра ходит, типа контры, она прямо на защиту
ставится, и можно по сетке играть.
Про игру я, конечно же, слышал. Это старая легенда – ее знает даже отец.
Изнывающие от безделья работники банка придумали себе мифическую игру, которая
43
якобы установлена на некоторых компьютерах. Так в младших классах мы придумывали

небылицы про редкие фишки, которые есть только у нас в коллекции и которые никто
никогда не видел. Сам я знаю, что это абсолютно невозможно, служба безопасности сразу
бы схватила нарушителей за яйца, но сейчас мне хочется над ним поиздеваться.
- Нет, не слышал, но я скажу отцу, что ты спрашивал.
Он немного пугается:
- Да нет, что ты, я бы, даже если б знал, не стал играть. Просто слух интересный.
Ладно, я пойду, на обеде будешь?
- Да нет, я съезжу куда-нибудь. Не люблю у нас обедать.
- Ну, тогда до встречи. – С улыбкой говорит он.
- До встречи. – Отзываюсь я. Хороший парень этот Саша.
***
Вечером я вожу пальцем по экрану айфона в поисках девушки. Там куча имен,
половину из которых я не помню. Надо бы провести ревизию и поудалять все к чертовой
матери. Но лень. Я набираю несколько номеров, некоторые девушки не отвечают, другие
– посылают меня куда подальше. Как будто это может меня обидеть…
В конце концов, я захожу в контакт и пишу молодой девочке-певичке, с которой
мы пару лет назад довольно серьезно встречались. У нее был шикарный голос, красивое
лицо, рост под метр восемьдесят и пять-десять лишних килограммов. Я тогда даже думал,
что если бы она похудела, мы бы действительно могли стать хорошей парой. Но, несмотря
на мои не очень тонкие намеки, она так и не сбросила ни одного килограмма и быстро мне
надоела.
Написав ей, я мгновенно получаю ответ. Правда, он не совсем такой, как я ожидал:
«Добрый вечер, Илья, пишет Вам Михаил – молодой человек Анны. Ее не
интересует общение с бывшими парнями. Я прошу не беспокоить ее, а также понять и
забыть эту девушку. С наилучшими пожеланиями, Михаил»
Не знаю почему, но такой ответ меня изрядно веселит. Мозг, затуманенный парой
бокалов виски и одной розовой таблеткой, тут же проецирует на лицо широкую улыбку, и
я быстро печатаю ответ:
«Уважаемый Михаил, пишет Вам Илья, бывший молодой человек Анны. Я желаю
Вам успехов в личных отношениях, много детей, собаку и дом за городом. Передайте
Анне привет от Джорджа Оруэлла и напомните, что любовь – это ненависть, а дружба
– это вражда»
Крайне довольный своим ответом, я набираю номер такси и открываю шкаф в
поисках чистой рубашки. Сегодня пятница, и оставаться одному нет никакого желания.
Придется опять искать кого-нибудь на месте.
В любимом баре как всегда полно народу. Я привычно подхожу к стойке и

заказываю себе виски. Кручусь на стуле. Кажется, все девушки вокруг – старше меня. Но
мне не привыкать. Я пью бокал за бокалом и надеюсь, что не вырублюсь раньше времени
– сегодня кокса достать не удалось.
Примерно через полчаса рядом со мной оказывается симпатичная девушка с
плохой фигурой. Жаль. Лучше бы было наоборот. Я угощаю ее коктейлем, а она
представляется Аленой, говорит, что приехала из Москвы по работе. Мол, она работает на
Билайн и сейчас мониторит ситуацию в нашем городе. Я рассказываю про работу в банке
и ненароком упоминаю про свою БМВ. Это уже как бы привычка. Говорить про машину,
на которую клюют восемь из десяти девочек, ну из тех, конечно, кто не представляет из
себя ничего особенного…
44
Еще через полтора часа я оказываюсь у Алены в номере. Это что-то новенькое.
Заезжая из Москвы девушка привела меня в свой номер. То есть, другими словами – меня
сняли. Что ж, я не против, особенно если у нее вдруг найдутся таблы. Да и, в конце
концов, мне просто интересно почувствовать себя в новом амплуа.
Номер, кстати, на удивление дорогой: большая двуспальная кровать,
сорокадюймовая плазма и картины на стенах. Видимо, в Билайне действительно неплохие
условия. Она достает из холодильника по бутылке Heineken, и на протяжении полулитра
мы продолжаем нашу пустую беседу. Я смотрю на нее и даже сквозь алкоголь понимаю,
что это совсем не мой уровень. Алена маленького роста, у нее плоская грудь и почти нет
талии. Симпатичное личико – ее единственное достоинство. Впрочем, можно посмотреть
на это и с другой стороны. Я давно заметил: чем хуже выглядит девушка, тем интереснее
она себя ведет в постели. Все, кто выше восьмерки, - лежат бревном и едва ли сподобятся
на минет. Пятерки и шестерки же в этом деле, как правило, профи. Красотки слишком
привыкли, что от них и так все без ума. Они не хотят ничему учиться. Средние телочки –
не такие. Им надо хоть как-то попытаться привязать к себе парня. Так что некоторый
профит сегодня все же ожидается…
Утром я просыпаюсь первым. Смотрю на лежащую рядом девушку и ужасаюсь.

Это дно. Несмотря на жуткое похмелье, я быстро встаю с кровати и одеваюсь. Захожу в
туалет, умываюсь и провожу мокрой рукой по волосам, затем смотрю в зеркало и пытаюсь
ухмыльнуться, но внезапно меня начинает беспощадно рвать – я слишком давно не пил
без наркотиков. И слишком давно не заканчивал вечер пивом…
Облевав ей полраковины и весь унитаз, я снова смотрю в зеркало и, глядя себе
самому в глаза, обещаю, что больше никогда не буду спать с девушками ниже шести
баллов. Каким бы пьяным ни был. В погоне за сексом я стал совершенно неразборчив:
просто в какой-то момент количество стало для меня важнее качества, а это ни разу не
правильно.
Выходя из ванной, я еще раз бросаю взгляд на Алену. Что-то около пятерки. Я
достиг дна, оттолкнулся и теперь должен плыть в противоположном направлении, все
выше и выше. Надо быть более разборчивым. Лучше в следующий раз вернусь домой
один.
Выбежав из номера, я в спешке спускаюсь по лестнице, киваю улыбающемуся
парню на рецепшене и выхожу на улицу. Прочитав табличку с названием улицы, я
набираю номер такси и мечтаю быстрее оказаться дома.
Олег
- Вам надоели изнурительные диеты? Устали от бесполезных тренировок? –
Громко говорит голос из телевизора, в то время как на экране толстый мужик мучительно
крутит педали тренажера. – Хватит! Все это не приносит никакой пользы и только
отнимает ваше время. – Продолжает бодрый голос. – Но у нас есть выход. Купите Brenner
2000 и у вас больше никогда не будет проблем с лишним весом! – В этот момент картинка
сменяется – мы видим стройную симпатичную девушку, которая сидит перед телевизором
с непонятной лентой на талии. – Всего лишь двадцать минут в день – и вы можете забыть
про тренировки и диеты! Просто позвоните по номеру, указанному на экране, и начните
новую жизнь! Все в ваших руках!
Реклама заканчивается, отец переключает канал, а я думаю о том, сколько людей в
этот момент хватаются за телефонные трубки, чтобы изменить свою жизнь. Сколько
людей является постоянными клиентами магазина на диване, веря во все, что им говорят?
45
Ну да, ведь это намного проще! Вам не надо думать о правильном питании и занятиях
спортом, не надо думать о саморазвитии и становиться лучше. Вам вообще не надо
напрягаться! Просто купите нашу штуку, и все проблемы решатся сами собой.
Я встаю из-за стола, беру банан и иду в комнату. Пока я переодеваюсь в таксиста, в
голове крутятся мысли о рекламе. Точнее о пропаганде. Ведь она существовала всегда.
Сначала это была религия – единственным источником информации был добрый пастор и
его проповеди по воскресеньям. Затем появились газеты – первое серьезное испытание
для церкви, теперь новости и реклама доставлялись прямо домой. Руководить толпой
стало еще легче. Ну а в современном мире балом правят телевидение и интернет – сотни
каналов и тысячи интернет-страниц стали отличной заменой Бога для новых
подрастающих поколений. Ведь, по большому счету, людям совсем не важно, кому и во
что верить: в Бога или батюшку-царя, в президента или во всемогущий Brenner 2000.
Главное – найти что-то или кого-то, на кого можно переложить ответственность за свою
жизнь. Все это – лишь инструменты, чтобы заставить нас поверить в собственное
бессилие, заставить поверить, что кто-то или что-то решит все наши проблемы. Спрос на
веру был всегда. Предложения – с течением времени менялись. И да, я понимаю, что
человеку обязательно надо во что-то верить – это в нашей натуре. Полностью потеряв
веру, человек теряется, как это произошло с Ильей…
Черт, но почему люди так бояться поверить в себя? Из-за ответственности? Из-за
лени? Люди! Вам завещали выйти из эпохи темноты и страха еще в восемнадцатом веке.
Кант хотел, чтобы каждый научился думать сам. Чтобы мы не боялись жить, принимать
решения, чтобы мы верили только опыту и собственной логике. Но, кажется, все осталось
на своих местах. Да, общество стало более богатым, даже более гуманным, но в сущности,
что с тех пор изменилось?
Изменились условия, но не люди. Изменился век, но не время. Вы все так же
боитесь и жалуетесь. Где? Где вы видите настоящие препятствия для жизни? Что, кроме
лени и безразличия, мешает вам изменить себя и мир вокруг? Нет, многие пытаются, лет в
пятнадцать-восемнадцать. Но потом это проходит. Вы просто принимаете правила игры и
становитесь как все! Вы просто слабаки!
Я сжимаю кулаки от злобы на мир и на себя. Мне уже двадцать три, в мои годы
Марк Цукерберг был миллионером! А я живу с родителями в двухкомнатной хрущевке.
Это меня убивает. И заставляет работать. Без устали и без передышек!
Переодевшись, я выхожу из комнаты и застаю родителей за очередной ссорой.

Каждый вечер одно и то же. Поводом может стать любая мелочь. Недостаточно
подогретое мясо. Потерянная сторублевка. Или неверно подобранное слово. Отец фыркает
и кричит на мать. Она отвечает тем же. Так продолжается последние лет пять.
Обычно я успеваю уехать из дома до начала, но сегодня задержался. Напрасно.
Пытаясь остаться незамеченным, я тихо прохожу по коридору мимо кухни.
- Олег, иди сюда. Посиди с нами! – Властно кричит отец.
- Я тороплюсь! – Кричу я в ответ, обуваясь.
- Я, кажется, попросил, чтобы ты вернулся! – Гремит он. – Ключи от машины у
меня!
Ну вот зачем ему это? Зачем он пытается втянуть меня в их ссору? Я захожу на
кухню. Вижу, как у плиты вся в слезах стоит мама. Хочется к ней подойти и обнять. Но я
тут же слышу голос отца:
- Сядь!
Я сажусь.
- Просто посиди с нами, это сложно?
- Нет. – Смиряюсь я. Надо просто молча дать ему выговориться.
46
- Ну что, долго ты еще с нами жить собираешься? – Начинает он. – Я в твои годы
уже жил в другом городе и женился на твоей маме! Кто ж знал, что она станет такой
стервой?
Отлично. Ему хочется поговорить с кем-то на повышенных тонах и, так как с
мамой он уже разобрался, отец решил переключиться на меня.
- Вот так! – Снова всхлипывает мама. – Весь день на работе, прихожу домой, лишь
чтобы убраться и приготовить ему, а он…
- Ты помолчи лучше. – Кричит отец.
Мама в истерике выбегает из кухни. Сейчас мне ее жалко.
- Какая! – Возмущается отец. – Всю душу вынула, еще и ревет!
- Почему бы вам просто не развестись? – Спрашиваю я и кошусь на ключи – они
лежат на столе рядом с бутылкой водки.
- Что? – Он ошарашено смотрит на меня. – То есть тебе пофигу на семью?
Наплевать на меня и на мать?
Вот она – сила привычки. Вы часами орете друг на друга, ненавидите, упрекаете в
собственных неудачах. Но одна мысль изменить жизнь, изменить привычный порядок
вещей, вселяет в вас ужас.
- Наоборот! Вы ссоритесь каждый день. Ты недоволен ей, она – тобой. Возможно,
вам будет лучше порознь?
- Все с тобой понятно. Родной сын желает родителям развода. Что одна, что
второй. – Разочарованно говорит он и наливает очередную рюмку водки. – Все, иди в
жопу, сыночек. Не о чем с тобой больше разговаривать.
Я осторожно беру ключи, поднимаюсь из-за стола и выхожу. Почему-то сейчас я
думаю о том, что у родителей вообще нет возможности развестись. Всего одна
двухкомнатная квартира на двоих – где они будут жить? Продавать, обменивать? Смешно.
Я накидываю на себя куртку и, наклонившись чтобы обуться, слышу, как из-за закрытой
двери туалета слышится совершенно спокойный и даже приветливый голос мамы:
- Да, Лидочка, отложи нам два килограмма говядины. И свинины на шашлычок, мы
в субботу, как всегда, на природу к Филимоновым! – Пауза. – Да, как обычно, завтра
зайду – заберу. Или Витя заскочит. В общем, на связи! Давай, пока.
Я завязываю второй шнурок, беру с вешалки куртку и быстро выбегаю из
квартиры. Мамин приветливый голос удивил и расстроил меня намного больше, чем то,
что пьяный отец послал меня в жопу. Неужели все эти слезы, обиды, упреки – лишь
пустое лицемерие? Неужели, все это – лишь часть игры, в которую они играют почти
каждый вечер, чтобы потом утром вместе позавтракать и пойти на работу? А в выходные
– на дачу к Филимоновым?
Я спускаюсь по лестнице и выхожу из подъезда. Сегодня я стал уважать родителей
еще меньше…
***
На следующий день я захожу в учительскую и вижу, как на обшарпанном диване

толстенькая старушка раскладывает колготки, лифчики и, кажется, даже трусы. Все это –
отвратительного покроя и фасона. Как будто это белье шили специально для советских
теток.
Рядом уже копошатся руссичка и математичка. Сегодня акция – все по двести
рублей. Я подхожу к шкафчику, беру журнал одного из своих классов и принимаюсь
заполнять. Еще одна часть моей работы, пронизанная ложью. В теории – все мы должны
составлять рабочие программы на каждый год и впоследствии вести наши уроки в полном
соответствии. На практике же учителя постоянно делают, что хотят – кто-то из благих
47
намерений (готовят детей к ЕГЭ или просто стараются сделать уроки более интересными,
чем это предусмотрено государством), кот-то из банальной лени. А кто-то – ради
эксперимента.
Последнее касается в первую очередь меня. Я просто переписываю в журнал
строчки из рабочей программы, которую мне дала старшая коллега и потом делаю на
уроках, что хочу. Пытаюсь притворить в жизнь правила Ушинского и какие-то
собственные наработки. Моя голова разрывается от знаний, но без опыта – все они ничего
не стоят…
На уроке я занимаюсь со своим любимым вундеркиндом. Еще парочка

старательных девочек выполняют несложные письменные упражнения, остальные –
рисуют.
Что касается маленького гения, с ним я пробую новую стратегию – мы поочередно
развиваем все четыре основных навыка – говорение, аудирование, чтение и письмо. По
пять минут на один навык, начинаем с простого и постепенно усложняем.
Этот парень – его зовут Леша – схватывает все на лету. Я вижу, как горят его глаза,
вижу в них азарт и радость, и от этого заряжаюсь сам. Я в очередной раз убеждаюсь – что
это именно то, чего я хочу. Превращать ребенка в личность. Приносить пользу. Делать
мир лучше. Еще я думаю о том, что Леша даже немного талантливее меня. При
правильном подходе он сможет добиться в жизни очень многого…
Перед последним уроком я снова захожу в учительскую, сажусь на свободный стул
и достаю книгу по детской психологии. Впрочем, абстрагироваться не получается.
Полулежа на диване математичка громко рассказывает свою историю:
- Ой, у меня муж в командировку уехал. Мне так хорошо! Возвращаюсь домой – и
как в отпуске. Ложусь, включаю телевизор и просто отдыхаю. Никто не орет, не требует
накормить. Счастье!
- Ну, расскажешь тоже! – Возражает химичка. – Отпугнешь сейчас молодого, он
жениться не захочет.
Глупые! Как будто их пустые разговоры хоть как-то могут повлиять на мое
мировоззрение.
- Да, брак – это ошибка, которую стоит совершать только в молодости! – Как
всегда хохмит историк.
- Так что у тебя, Олег, девушка есть? – Вступает в разговор англичанка.
Не ваше собачье дело!
- Нет. – Отвечаю я, надеясь, что вопросов больше не последует.
- А зря. Надо тебе жениться побыстрее. Иначе потом точно не захочешь.
Привыкнешь быть один. – Это снова учительница математики. Как будто не она только
что говорила о том, что отсутствие мужа – счастье…
Дальше я просто молчу. Пытаюсь сконцентрироваться на книжке, но вместо этого
думаю о том, что брак – один из самых противоречивых моментов в нашей жизни. В
возрасте от тридцати до шестидесяти, кажется, нет ни одной семьи, полностью довольной
своим актуальным состоянием. Многие не разводятся только потому, что у них есть дети.
Или из-за плачевного материального положения. При этом все, даже разведенные, даже
ненавидящие друг друга супруги продолжают настаивать, что брак – обязательный этап в
жизни каждого человека и часто наступают на те же грабли во второй раз. Но почему?
Потому что так надо государству? Потому что так нас воспитывали испокон веков?
Илья. Вот у кого точно найдется ответ на этот вопрос. А я знаю лишь то, что хочу
быть вместе с Дианой. Все остальное – детали…
48
- У меня вот сын, на год старше тебя. – Говорит вдруг англичанка. – Привел
недавно домой вертихвостку. Вот мы с ней натерпимся! На ночь она, главное, не
стесняется у нас оставаться, а выйти на завтрак к нам с отцом, так вдруг она – сама
скромность…
Она продолжает рассказывать, весь коллектив слушает ее историю, а я думаю о
Диане и о том, сколько мне еще предстоит работать, чтобы достичь поставленных целей.
В мозг врезаются сомнения. Но я гоню их прочь. Мне просто надо больше работать. Еще
больше!
***
- И все-таки, как ты живешь? – Спрашивает меня Илья. – Это же безумно скучно?

- Хотел задать тебе тот же вопрос. – Ухмыляюсь я. – Зачем жить, когда не за что
зацепиться?
- Ради телок, алкоголя и наркотиков. – Уверенно отзывается он. – Они делают наше
существование вполне сносным.
- Как банально.
- Банально рифмуется со словом идеально. – Парирует он. – Ты не замечал?
Мы сидим в его любимом кафе. Сегодня у Ильи выходной. Он пьет дорогое пиво
(мне пришлось бы отвести два урока в школе, чтобы купить одну кружку) и ждет, пока
ему принесут стейк. В нерабочие дни он начинает пить с утра, катаясь весь день на такси.
Нет, в этом я ему не завидую. Просто как-то странно смотреть на человека, который имеет
все, к чему ты стремишься, и не ценит этого. Ну, или почти все. Сейчас я почти согласен с
его родителями – ему не хватает девушки.
- Зачем ты вообще живешь, ты думал? – Снова спрашиваю я.
- Думал. И ничего стоящего, кроме перманентных удовольствий не приходит мне в
голову.
- К сожалению.
- Или к счастью?
- Слушай, Илюх, ты ведь знаешь, что мысли материальны? Если ты будешь
продолжать так думать, то твоя жизнь не изменится ни на йоту!
- Йоту! – Смеется он в ответ. – Что за дурацкое слово?
Кажется, его уже вставило. Сейчас с ним невозможно нормально говорить. Пока он
смеется, я сосредоточенно жую салат и спрашиваю себя, почему я вообще продолжаю с
ним общаться. Из-за бесплатных обедов? Из-за того, что мы дружим последние
пятнадцать лет? Или просто из-за того, что мне с ним интересно?
- Ты говоришь, как моя мама. – Тем временем продолжает он. – Начитались Коэльо
и несете хуйню! Материальны – лишь действия. Лишь они. А ведь далеко не все
действуют в соответствии со своими мыслями. Большинство мечтают об одном,
занимаясь совершенно другим. Тогда как только действия определяют то, что будет с
нами дальше. И то не всегда. Часто свою лепту вносит судьба: фатализм никто не
отменял.
Он делает несколько глотков пива и самодовольно откидывается на спинку стула.
Мне нечего ему возразить, этот раунд остался за ним…
***
Вечер. Очередная ссора дома. Сквозь закрытую дверь собственной комнаты я

слышу крики родителей и громко работающий телевизор – две вещи, которые я ненавижу
в этом доме больше всего. Не в силах сосредоточиться над тетрадкой, в которую я
49
записываю любые идеи касательно своей будущей школы, я встаю из-за стола и начинаю
собираться. Подрабатывать таксистом – не только способ подзаработать, но и отличная
возможность проводить дома еще меньше времени.
Спускаясь по лестничной клетке, я думаю о том, что вполне мог бы позволить себе
снимать квартиру. Но тогда свои грандиозные планы пришлось бы отложить на еще более
отдаленное будущее. Пока придется потерпеть.
Спустя час я подвожу до дома молодую симпатичную девушку. Всю дорогу она
говорит с подругой по телефону, обсуждая только что прошедшее свидание:
- Да, он милый такой. Подарил цветы, помог снять курточку и вообще был весь
вечер паинькой.
Пауза.
- Думаю, что подходящий. Ему под тридцать уже, видно, что готов к серьезным
отношениям. Рядом с ним даже сидеть как-то спокойно.
Снова пауза.
- Ну а что Илья? Ждать, пока он изменится? Каждый раз одно и то же, потрахался
пару недель и пропал. Надоело уже!
Я продолжаю рулить и слегка ухмыляюсь. Интересно, она говорит про моего
друга? Во всяком случае, звучит очень похоже. Или, может быть, все Ильи на этой
планете – одинаковые?
- Ну и что, что он мне нравится? – Продолжает девушка. – Он просто
самоуверенный придурок, считающий, что может все, и ему за это ничего не будет.
Слушай, Наташ, что ты вообще заладила? Сама ведь постоянно говорила, чтобы я с ним
порвала? Вот и не путай меня!
Через пятнадцать минут мы подъезжаем к дому, она расплачивается и выходит.
Так что же им нужно? Девушкам этой планеты? Почему все они хотят
стабильности и семейного уюта, влюбляясь при этом в подонков, типа Ильи? Женская
психология и мораль, инстинкты и воспитание – в двадцать первом веке все это
смешалось в причудливый коктейль, в котором простому смертному едва ли суждено
разобраться.
Хорошо хоть Диана на них совсем не похожа…
***
В полпервого я ставлю машину, прохожу около нашей дворовой свалки и захожу в

подъезд. Мы живем на пятом этаже, но я всегда поднимаюсь пешком. Я и так вынужден
слишком много сидеть: на уроках в школе и когда подрабатываю таксистом. По мне –
лифт нужен только для подъема тяжелых вещей, ведь нормальный здоровый человек
вполне способен подняться несколько пролетов по лестнице, не потратив при этом ни
минуты на ожидание лифта. Жаль, что большинство людей этого не понимают, обрастая
каждый год несколькими килограммами жира и очередным подбородком.
Примерно на третьем этаже мне на встречу идет отец, вдрызг пьяный и с бутылкой
водки в руке:
- Ты куда? – С трудом скрывая отвращение, спрашиваю я.
- О, явился сыночек! – Рычит он, распространяя перегар на несколько метров
вокруг. – Давай, иди к своей матушке. Достали вы меня!
Я останавливаюсь и пропускаю его. Он что-то бубнит себе под нос и делает
очередной глоток. Проходя мимо, он спотыкается и кубарем скатывается вниз по
лестнице. Кажется, я даже слышу, как хрустят его кости.
50
Помедлив секунду, я подхожу к нему и пытаюсь помочь. Но он лишь отмахивается,

снова меня посылает и продолжает лежать, распространяя вокруг запах перегара и
старости. Еще несколько секунд я смотрю, как из его носа тонкой струей течет кровь. Он
жалобно стонет, у меня внутри борются несколько противоречивых чувств. Жалость.
Ненависть. Отвращение…
Спустя минуту я поворачиваюсь и иду наверх. Он мне противен! И я не могу
больше тратить на него свое время. Тем более, что в этом нет никакого смысла…
Дома я первым делом прохожу на кухню – там мама подметает осколки от

разбитой посуды. Под глазом виднеется свежий синяк.
- Где он? Ты его видел? – Спрашивает она, повернувшись.
- Валяется в подъезде.
- И почему ты ему не помог?
- Ему уже не поможешь! – Зло отвечаю я и, развернувшись, иду в свою комнату.
- Как ты можешь так? Он же твой отец! – Кричит она вслед. – Все, что ты имеешь –
благодаря ему!
В ответ я молчу. Да, он мой отец, и это очень грустно. Мне могло повезти хоть
чуточку больше.
Я захожу в комнату, включаю People are strange от The Doors и начинаю
раздеваться. Мама в это время наверняка собирается в подъезд, чтобы помочь отцу. Все-
таки люди действительно странные. Они привыкают друг к другу настолько, что теряют
гордость, достоинство и разум.
Но у них никогда не получится сделать меня таким же. Я давно ничего не прошу у
родителей, пусть и они, наконец, оставят меня в покое!
Без сил я падаю на кровать и сразу же засыпаю. Бессонница – привилегия
бездельников.
Я просыпаюсь в шесть, как всегда иду на кухню и мешаю свой утренний коктейль.
Залпом выпиваю кисловатый напиток и слышу, как из комнаты доносятся стоны отца.
Кровь на полу я замечаю не сразу. Не знаю, сломал ли отец себе нос или просто разбил, но
упал он действительно сильно. Мне бы даже было его жалко, если бы он попал в эту
ситуацию не по собственной вине. Но ведь во всем виноват он один! Кто он?
Пятидесятилетний мужик, не уважающий сам себя и ненавидящий мир вокруг. Так нельзя
жить. Кого-то обязательно надо любить. Себя. Близких. Или всех вокруг. Свою работу.
Или деньги, если они есть. Но нельзя не любить никого. Не имея ничего в этом мире, мы
теряемся. Алкоголь может спасать лишь на время, но потом надоедает и он. Не знаю,
сколько протянет Илья, но отцу водка уже не помогает…
С этими мыслями я надеваю спортивную форму и отправляюсь на пробежку. Я
должен быть сильным. Несмотря ни на что.
***
После пятого урока меня как всегда забирает Илья. Мы едем в кафе, когда он вдруг
предлагает съездить с ним в Варшаву, на концерт Placebo:
- Поехали! Я плачу.
- Нет, Илюх, я сейчас не могу этого позволить, и дело не в деньгах. Время –
намного дороже. Да и не люблю я эту новую музыку. Все лучшее было записано во
второй половине прошлого века.
- Все твои кумиры – давно мертвы! – Отзывается он.
- Почему, Маккартни – жив! – Усмехаюсь я.
51
- Ты хотя бы попробовал послушать что-нибудь новое!

- Зачем? На самом деле, я не совсем понимаю, зачем стоит записывать что-то
новое, когда уже были Beatles? Выше них уже никто не прыгнет.
- И это говоришь ты? – Отзывается он. – Человек, который хочет устроить первую
РПР?
- Что за РПР?
- Русскую педагогическую революцию. – Чеканит он нарочито серьезно и
продолжает. – Знаешь, если не пытаться – ничего никогда не получится. Где бы были
Битлы, если бы они не мечтали стать круче Элвиса?
- Все равно. Пока мне хватает старой музыки! – Упрямо отзываюсь я, хотя и
понимаю, что он абсолютно прав. – Если она вдруг надоест, попрошу тебя скинуть пару
групп на флешку. Договорились?
- Поехали! Ты даже не представляешь¸ насколько это круто, - стоять в первых
рядах, имея триста грамм виски внутри. Видеть каждое их движение, подпевать им,
чувствовать атмосферу! На концерте хороших групп ты просто сливаешься с
музыкантами, с их музыкой, с тысячей фанатов!
- А что, если я не хочу сливаться? И не хочу чувствовать их атмосферу! Я хочу
создавать свою! Зачем восхищаться другими, когда моя цель в том, чтобы восхищались
мной? И ради этого я работаю. Так же, как работали над собой все, кто достиг настоящего
успеха!
После этой фразы в нашем диалоге возникает небольшая пауза. Илья лишь делает
музыку немного громче – из колонок доносится I will battle for the sun – а я вдруг в
очередной раз вспоминаю о своих родителях. Почему они остались самыми обычными?
Почему ничего не достигли? Я обязан быть лучше их! В нашей жизни слишком много
соблазна, и надо уметь вовремя расставить приоритеты. Отказаться от развлечений ради
перспективной работы. Чтобы потом не было больно оглядываться назад.
Илья
Очередной четверг в доме родителей. Только сегодня он особенный: 28 ноября –
годовщина гибели моего младшего брата – Саши.
На самом деле, в памяти осталось не так уж и много. Лишь кровавая картинка. И
истерика мамы. Мне едва исполнилось шесть, братику было всего четыре. Мы тогда жили
в обычном многоквартирном доме с полуразвалившейся детской площадкой. Середина
девяностых – тогда все площадки были полуразвалившимися…
Я помню песочницу. Брат, набирающий песок в крошечное зеленое ведерко, и
мама, сидящая на скамейке в нескольких метрах от нас. Был самый обычный день, как и
тысячи других. Только в этот раз рядом внезапно появилась свора бродячих собак.
Обозленные и голодные, они бросились в нашу сторону. Все произошло быстро. Как в
жестоком мультике. Мама лишь успела откинуть меня в сторону – я играл ближе к ней –
затем схватила палку и с визгом бросилась спасать брата. Тут же подбежали несколько
мужиков – они пили там же на детской площадке – и помогли отогнать свору собак. Но
было уже слишком поздно…
Рваные раны, песок и маленькое зеленое ведерко, заляпанное кровью…
Дальше воспоминания смутные. Мама плакала над телом брата и кричала мне,
чтобы я бежал домой, звонил в скорую, позвал соседей. Я же просто оцепенел и не мог
пошевелиться. Я даже не плакал, не до конца осознавая, что произошло. Что могут знать
дети о смерти в шесть лет?
Когда тельце Саши заносили в подъехавшую Скорую, я видел его в последний раз.
52
После смерти брата родители были полностью разбиты. Они совсем перестали
общаться. Друг с другом и со мной. Отец пил, винил во всем маму и где-то пропадал.
Сама мама едва ли хотела жить дальше и попыталась свести счеты с жизнью, проглотив
однажды ночью пригоршню таблеток. Тогда Скорая приезжала в нашу семью второй раз
за неделю. После маму откачали, а меня отдали к детскому психиатру – старой седой
женщине, которая единственная во всем мире была добра и внимательна ко мне, но
почему-то постоянно говорила про Бога и про то, что только вера может всех нас спасти.
А я никак не мог понять, почему Бог допустил смерть Саши? Почему этот всемогущий
парень допустил это?! Уже тогда я решил больше в него не верить – так мне было легче. Я
снял свой крестик и больше никогда не надевал…
Очень скоро у меня развился комплекс вины – я должен был что-то сделать! Я
должен был попытаться его спасти! Ведь я старше. И если несуществующий Бог не смог
помочь Саше, то я точно мог. Вместо того чтобы просто стоять на месте…
Родители же на тот период совершенно обо мне позабыли. Эта дурацкая
человеческая особенность – в сложные моменты мы так любим упиваться собственным
горем, вместо того, чтобы позаботиться об оставшихся близких людях. А ведь мне тоже
тогда было по-настоящему тяжело, хотя я и понимал в силу возраста намного меньше. Я
просто помнил своего маленького русого братика, которого больше не было рядом. Мне
стало не с кем играть и не с кем поговорить. Я все чаще стал закрываться в своей комнате
и растворяться в мире сказок – я рано научился читать. Эскапизм и отрицание внешнего
мира – уже тогда это было моим ответом на все проблемы.
И хотя я сознательно хотел спрятаться от всего мира, больше всего я страдал
именно из-за отсутствия внимания со стороны родителей. Иногда мне кажется, что все
комплексы и проблемы взрослого человека происходят от недостатка внимания и любви в
детстве. Надо будет спросить у Олега, что на этот счет думают педагоги. В любом случае,
для меня это еще одно отличное оправдание, почему я вырос именно таким.
Что касается родителей, их период неопределенности продолжался около полугода
– все это время они друг с другом почти не разговаривали, как, впрочем, и со мной: они,
например, постоянно забывали забрать меня из садика, так что я снова и снова оставался
один на один со старушкой-воспитательницей. Не самое, знаете ли, приятное ощущение
для шестилетнего ребенка – остаться в опустевшем садике с толстой некрасивой
женщиной. Что-то из фильма ужасов. Хорошо, что она еще меня не бросала, а без устали
названивала родителям на домашний и рабочий телефоны – мобильников тогда еще не
было.
Лишь спустя шесть месяцев жизнь начала постепенно возвращаться в привычное
русло. Отец нашел утешение в работе, дело близилось к девяносто восьмому году, когда
отец сумел на обвале рубля заработать первое небольшое состояние – сделать первый шаг
на пути к той жизни, которой мы живем сейчас. Мама же сильно увлеклась буддизмом.
Тогда же они оба наконец вспомнили обо мне, вдруг превратившись в хороших
заботливых родителей…
Но я все равно так и не простил им те полгода, когда оставался практически
сиротой. Будь я старше, я мог бы оценить все по-другому. Но мне было всего шесть.
Наверное, это действительно на меня повлияло…
***
В этот день мы избегаем смотреть друг другу в глаза, предпочитая им красиво

подсвеченный аквариум. Молчание и полумрак – вот бы каждый четверг проходил
именно так. Все лучше глупых вопросов о цели в жизни. Как я могу что-то ответить им,
когда у меня не получается найти ответы даже наедине с самим собой?
53
Аккомпанементом к ужину служит тихое шипение нескольких ароматических

свечек, симметрично расставленных на столе, и спокойная восточная музыка. На лицах
родителей – грусть и спокойствие. Все-таки время действительно лечит. Кажется, это
один из самых верных труизмов в мире.
В этой пустоте я думаю о брате. Каким бы он вырос? Скорее всего, он был бы
сильным, уверенным и целеустремленным. Более счастливым и менее эгоистичным.
Другими словами – совсем не похожим на меня. А может, останься он жив, совсем другим
был бы и я. Скорее всего…
***
Покинув родительский дом, я не собираюсь заканчивать вечер. Вместо этого я еду

к Ане. Девушке, с которой мы когда-то провели целых три месяца вместе. Кажется, это
было на третьем курсе, как раз, когда я отчаялся найти ту единственную.
Мы заходим в один из модных ресторанов в центре города, раздеваемся и
проходим в зал для курящих. Рядом с нами за столиком сидит несколько геев. Худые,
высокие, в обтягивающих джинсах и розовых футболках. Все-таки эта шумиха насчет
ущемления прав гомосексуалистов в России сильно преувеличена, они все – живут и
здравствуют. В нашем банке, во всяком случае, их процент зашкаливает. Я смотрю на них
еще несколько секунд. Вообще-то, они могли бы выглядеть хоть чуточку оригинальнее.
Для того чтобы одеваться безвкусно и одинаково, существуют тысячи натуралов. Будь я
одним из них, наверняка приоделся бы поинтереснее.
Сделав заказ, мы с Аней начинаем милую беседу: вспоминаем о счастливых
университетских годах и о времени, проведенном вместе. Вернее, говорит в основном она,
я лишь киваю и спрашиваю себя, действительно ли она не понимает, что мне совсем не
интересно вспоминать универ и бывших однокурсников. Неужели она даже не
догадывается, что я позвонил ей сегодня с одной единственной целью?
Девушки мира, запомните, если бывший (тот парень, который вас бросил) звонит
вам и зовет на свидание – это не значит, что он одумался и решил остепениться. Это не
значит, что он осознал свои ошибки и наконец-то готов оценить вас по достоинству.
Правда лишь в том, что он хочет трахаться. И на данный момент – вы являетесь одним из
приоритетных вариантов. Кроме того, девушка, с которой у парня ничего не было больше
года, вставляет почти так же, как новая, а добиться ее в разы легче. Чем не повод
повторить?
Или, может быть, она как раз все понимает? И такой порядок вещей ее вполне
устраивает, а сейчас она просто хочется выговориться? В конце концов, она всегда
говорила слишком много…
После мы едем ко мне. Вообще-то, завтра на работу, но сегодня у меня достаточно

кокса, останется даже на утро. Я наливаю нам по бокалу виски-кола и после первого
коктейля расчерчиваю на мраморной плите кухни пару дорожек и наблюдаю за реакцией
Ани – когда мы встречались в первый раз, я еще ничего не употреблял. Она несколько
минут ломается, но в конце убирает свою дорожку не хуже меня. Впереди у нас –
несколько часов довольства и бодрое расположение духа. Все как у классика: сомы грамм,
и нету драм...
***
54
Утром я приезжаю на работу. После дозы зрачки слегка расширены, но никто не

обращает на это внимания. Люди двадцать первого века вообще не очень любят смотреть
друг другу в глаза. Как будто нам всем друг перед другом за что-то стыдно…
Первый час на рабочем месте я, как всегда, тупо пялюсь на забавный screensaver на
своем мониторе (все те же рыбы, почти как живые) и размышляю. О всеобщей
бессмысленности. О том, что большинство моих коллег так же люто ненавидят свое
рабочее место, как и я. И одновременно о том, что у каждого из них наверняка есть
достаточно причин здесь остаться. В первую очередь, это, конечно, хорошая зарплата.
Работники банка зарабатывают сегодня заметно больше, чем учителя и продавцы. На
самом деле вместе с бонусами получается более-менее приличная сумма. Вполне
достаточная, чтобы обеспечить семью, даже вместе с ипотекой. А если вы хороший
работник, как тот же Саша, возможно, даже получится взять в кредит какую-нибудь KIA и
время от времени покупать последние модели iPad и iPhone. Это ли ни счастье для
современного обывателя?
Проведя несколько часов практически впустую, я все-таки принимаюсь за работу.

Мне предстоит собрать и систематизировать кучу документов, чтобы потом
компьютерная программка решила, кого обрадовать кредитом, а кто уйдет из нашего
банка ни с чем. На самом деле, современная банковская система это такая глобальная,
всевидящая старуха-процентщица – от нас зависят все: крупный и малый бизнес,
студенты и домохозяйки, богатые и бедные. Только есть существенное различие - мы
пришли навсегда, и вряд ли в мире найдется новый Че Гевара, способный все изменить.
Да и у того, по сути, ничего не получилось…
Только представьте себе: за последний год в России выдано более десяти
триллионов рублей потребительских кредитов. И это только физлица – цифра растет с
каждым годом. Как и суммы задолженностей – все большее количество людей не могут
вернуть банку выданные деньги. В каком-то смысле кредиты напоминают мне детей.
Обыватели так любят взваливать на себя обязанности, с которыми не в силах справиться.
Возьмем и заведем! И совершенно неважно, что будет потом…
Возможно, это масонский заговор. Или новая форма рабства. Или просто такие
правила всему миру продиктовал старина Капитализм…
В любом случае, на сегодняшний день все становится предельно ясным с самого
начала. Банк – это уже не беспомощная старуха, нас не зарубить топором. Кто бы ни
пришел за кредитом, расклад один – банк победил, а потребитель проиграл.
***
В субботу вечером я звоню Ане и спрашиваю, может ли она сегодня приехать.

Меня действительно достали меняющиеся телочки, сейчас мне хочется побыть с кем-то
подольше, и Аня со своей открытостью и экзальтированностью – лучший вариант.
Она приезжает через час. Садится на диван и просит чего-нибудь ей налить. Ее
простота подкупает: ей даже не надо объяснять правила игры, мы просто выпьем,
поговорим и потом переспим. Вот бы все девушки относились к жизни так же!
- Скажи, ты правда думаешь, что разбираешься в девушках? – Спрашивает она,
сделав первый глоток мартини.
- Насколько это возможно. – Отзываюсь я. – Вы все разные. И в то же время хотите
одного и того же. Если взять за правило, что человек – это его желания, то вы более или
менее одинаковые.
- Как и вы! Я не встречала еще ни одного парня, который бы не считал, что
разбирается в девушках. Это так банально!
55
- Я не могу сказать, что знаю все. Давай, я просто назову основные моменты, а ты
меня поправишь?
- Ну… – Она делает глоток и забирается с ногами на диван. – Давай попробуем!
- Первое: для всех девчонок в парнях важны три момента – это деньги, рост и
чувство юмора. Ну и еще машина, хотя это те же деньги…
- Не рост, а статность. Не деньги, а умение их зарабатывать. – Поправляет она. – Ну
а машина – это вообще не важно! Во Франции многие миллионеры ездят на велосипедах.
- Это во Франции. В России все по-другому: у нас парень на Порше сразу
становится в разы привлекательнее. Знаешь, что я заметил? Девочки клюют на тачку, так
же как парни – на огромную грудь. Вроде бы – не самые главные вещи на свете, но они
мгновенно притягивают взгляд, а их обладатели вдруг становятся на порядок сексуальнее.
- А еще важна харизма. – Пропустив мой комментарий, сообщает она. – Если ее
нет, не поможет никакой Порше!
- Для многих телок Порше – это и есть харизма! – Усмехаюсь я.
- Знаешь что? – Говорит она, залпом осушив свой бокал.
- Нет.
- Надоело болтать! Давай просто пойдем в кровать? – Она игриво улыбается и
смотрит мне в глаза.
- Мне нравятся твои взгляды на жизнь. – Я ставлю свой бокал с пивом на стол, иду
к ней и торжественно произношу. – Да здравствует равноправие! Теперь ваша очередь
тащить нас в постель. Нам уже надоело…
Я ложусь к ней на диван, целую и начинаю медленно раздевать. Аня действительно
классная, и сейчас мне даже жалко, что совсем скоро я совсем перестану ее хотеть. Все
это уже было – через пару недель я четко осознаю, что мне нужна новая девушка. Я бы
хотел быть моногамным, хотел бы остановиться на одной хорошенькой девочке, но не
могу обманывать свой организм. Ведь такими нас сделала природа. Кажется, подавить
свои инстинкты действительно возможно (в конце концов, по статистике своим девушкам
и женам изменяет лишь каждый второй), но это точно не мой путь. Я не хочу ничего
подавлять…
После секса она целует меня в шею, кладет руку на грудь и, отдышавшись,
говорит:
- Знаешь, а я не хотела бы с тобой встречаться. Ты годишься только для секса.
- Это лучшие слова из всех, что я когда-либо слышал в свой адрес от девушки. –
Отзываюсь я, а сам в этот момент думаю о том, что если бы я вдруг в нее влюбился, стал
дарить подарки и через полгода сделал предложение – она бы, не задумываясь,
согласилась. Да и кто бы отказался? Их так воспитывают с детства. А воспитание, как
наглядно показал Хаксли в своем романе – штука чертовски сильная.
- Неужели никто никогда не говорил тебе чего-нибудь по-настоящему приятного? –
Удивляется она.
- Нет. – Отвечаю я и тянусь за пачкой сигарет. – Обычно все ограничиваются
словом мудак.
Потом мы какое-то время молчим. Я выпускаю круги дыма и стараюсь, чтобы один
прошел сквозь другой. Когда-нибудь я заберу себе миллион Чаплина.
- А ты был в Париже?
- Да.
- Понравилось?
- Один из тысячи красивых, но одинаковых городов Европы. Ничего особенного.
- А я его люблю. Там такие стильные парни! Жила бы я в Париже, на тебя даже не
посмотрела бы. – Улыбается она и снова целует в шею.
56
- Тащишься от педиков в обтягивающих вельветовых штанишках? – Усмехаюсь я.

– Я могу их примерить, мне наверняка пойдут.
- Ты забавный.
- Ну да. Забавный парень, который годится только для секса. – Я провожу рукой по
ее изящной спинке, несколько раз целую в шею и начинаю медленно опускаться все ниже.
– Что ж, я готов нести свой крест до конца…
***
- Ну, в общем, мы с ней даже не встречаемся. – Говорю я на следующий день за

обедом. – Просто общаемся, выпиваем, спим. Видимся только по выходным, и с ее
стороны – ни одного намека на ограничение моей свободы. Круто, правда?
- Как ты можешь так? А если среди недели она с кем-нибудь другим? – Спрашивает
ошарашенный Олег.
- Что ж, тем лучше для нее!
- То есть она спит с тобой по субботам, а по четвергам с кем-нибудь еще. И ты ни
капли не ревнуешь?
- Я просто об этом не задумываюсь. – Произношу я, заглядываясь на проходящую
мимо официантку. – Да и потом, ревновать можно только то, что тебе принадлежит. А мы
с Аней, кажется, свободны. Друг от друга и от людских заморочек.
- Иногда я тебя совсем не понимаю. – Отвечает он, смотрит на ту же сексуальную
официанточку и сразу же отводит взгляд.
Я давно заметил, что большинство парней боятся даже взглянуть на
понравившуюся девушку. Во всяком случае, в трезвом состоянии. Так чего же удивляться,
что свои вечера они проводят за просмотром бесплатного порно в интернете? А потом,
случайно зацепившись за какую-нибудь более-менее симпатичную девочку, с радостью
женятся на ней, трезво рассудив, что постоянный секс намного лучше дешевой порнухи.
- Знаешь в чем между нами разница? – Спрашиваю я, выбрав наконец гарнир к
мясу и кивая официантке. – Ты хочешь спать с той девушкой, которую любишь. А я
стараюсь любить тех, с кем сплю.
- Разве мой вариант так плох?
- А мой? – Спрашиваю я в ответ и поворачиваюсь к подошедшей красотке. –
Девушка, можно мне, пожалуйста, цыпленка, рис, и еще я бы с удовольствием взял ваш
телефон.
- К сожалению, его нет в меню. – С едва заметной улыбкой отвечает она и
отворачивается к Олегу.
Когда она отходит, Олег с ухмылкой говорит:
- Неужели ты правда думал, что она купится на такой дешевый подкат? Да и
вообще, вдруг у нее парень? Как можно вот так просто просить телефон?
- Конечно, лучше уже заранее, ничего не сделав, наложить в штаны и остаться
одному.
Тряпки. Трусы. Неудачники. Вы всегда готовы найти тысячи причин, чтобы не
знакомиться с понравившейся девушкой. Что может быть проще? В худшем случае, она
просто никуда с вами не пойдет. Не даст телефон. Ну, или просто – не даст. Это все! Так
чего же бояться?
- Да нет, конечно. – Мнется он. – Я тоже с Дианой вот так познакомился… Но ты
же не один. У тебя сейчас есть Аня!
- Что Аня? Аня далеко живет! И постоянно работает по будням! – Я делаю глоток
пива и улыбаюсь. – Нужно же мне пока с кем-то спать? Кстати, что касается моего
глупого подката. Так вот, запомни, совершенно не важно, что ты говоришь. Важно – как!
57
Уверенность, спокойствие – самое главное. Телки – они же как собаки – все чувствуют. Не
смей показывать страх, и они с радостью дадут себя погладить.
- Диана не такая! – Только и может вымолвить в ответ Олег.
- Возможно. Ведь в каждом правиле есть исключения. – Говорю я, после чего
достаю из куртки ключи от своего БМВ и кладу на видное место. Ведь небольшая разница
между ними все-таки есть: собакам совершенно не важно, на чем ты ездишь и как
выглядишь…
***
Утром я слышу раздражающий трезвон будильника. Это всего лишь стандартная

арфа, но нервирует не меньше, чем ремонт в соседской квартире. Надо бы поменять
мелодию.
В бесконечных алкогольных трипах эта неделя прошла совсем незаметно – сегодня
снова четверг. А это значит, что убогим будет не только весь рабочий день, но и вечер в
доме родителей. Моя жизнь была бы намного проще, если бы их вовсе не было. Я бы
получил огромное наследство и стремительно бы начал его прожигать. С такими деньгами
можно было бы выйти на совершенно иной уровень удовольствий…
Я с трудом выбираюсь из-под одеяла и отрываю тело от кровати. Холодно.
Медленно бреду по коридору до туалета. Ненавижу утро: в голове – хаос, а в глазах –
туман. Было бы здорово, если бы мой день начинался с вечера и им же заканчивался.
Идеальная жизнь.
Умывшись горячей водой, я провожу рукой по волосам и замечаю, что на ладони
осталось несколько длинных черных волосков. Неужели я лысею? Уже в двадцать три?
Нет, я, конечно, ожидал, что при моем образе жизни когда-нибудь начнутся
проблемы со здоровьем. Но все-таки не так рано. Скорее, я ждал их ближе к тридцати. Я
внимательно приглядываюсь к своему отражению в зеркале и теперь отчетливо вижу
зарождающиеся залысины. Черт! Лысеть совсем не хочется. Так мне будет сложнее
снимать телок. Может, все-таки сходить к врачу? А, к черту! Просто буду бриться наголо.
Умывшись, я выхожу на балкон, чтобы покурить. В семь утра – на улице еще
темно. Тот, кто придумал просыпаться и идти на работу затемно, определенно был
плохим парнем. Ночью можно заниматься только тремя вещами: спать, заниматься сексом
и пить. Но уж никак не работать. И кстати, если можно переводить часы на час назад
каждую зиму, почему нельзя просто сдвинуть начало рабочего дня на несколько часов
вперед? Будь я где-нибудь там, на самом верху, я бы именно так и распорядился. И
совершенно наплевать, что тогда наш хилый ВВП загнулся бы окончательно. Россия (если
верить популярным блогерам-оппозиционерам) и так последние пятнадцать лет катится в
пропасть, сметая на своем пути все доброе и вечное, что принесли свободные девяностые.
На работе я первым делом направляюсь в туалет, киваю своим коллегам и

закрываюсь в любимой кабинке. Иногда мне кажется, что нам – всем утренним парням в
туалете – давно стоит организовать клуб. Клуб тех, кто просирает первый час на работе не
только в переносном, но и в прямом смысле. Несколько негласных правил у нас уже есть
(не занимать чужие кабинки, не здороваться вслух), и осталось лишь найти
харизматичного лидера. Кого-нибудь вроде Брэда Питта.
С другой стороны, все это не так уж и весело. Не знаю, как у других, но у меня это
превратилось в очередную зависимость. В какой-то момент я настолько привык
опорожняться именно на работе, что сделать это дома превратилось в довольно
трудоемкий процесс. Иногда, пропустив два дня, я иду на работу даже с нетерпением и
радостью. С радостью от того, что наконец-то смогу нормально просраться.
58
В обед на выходе меня ловит Саша:

- Илюх, привет! Что завтра делаешь? Может, пива выпьем где-нибудь?
- Привет. – Отзываюсь я, думая о том, что этот парень начинает меня напрягать.
Неужели он действительно решил, что через меня сможет получить повышение? Или,
возможно, перед свадьбой он решил попробовать все, и выбрал меня в качестве
подходящего варианта. Неужели я похож на педика? Даже если так, среди наших коллег
есть и такие, кто ничего особо не скрывают – почему я? Учитывая мои мысли и все еще не
отпускающее похмелье, я грубо отзываюсь:
- Зачем?
- Ну там, поболтаем, вспомним университетские времена. – Не растерявшись,
отвечает он. Как будто был готов к такой реакции.
- Неинтересно.
Он переминается с ноги на ногу и неуверенно говорит:
- На самом деле, у меня есть к тебе одно дело. Так, пустяк. Хочу обсудить.
- Ну... – Теперь я даже немного заинтригован. – Давай попробуем. У тебя мой
номер есть?
- Да, Илюх, созвонимся! – Довольно отвечает он и уходит.
Сегодняшний обед Олег пропускает. Поэтому я сижу один в ближайшей кафешке,

читаю на айпаде сводку новостей, переписываюсь одновременно с Аней и той
официанточкой, и думаю о дружбе. Вернее, об отсутствии таковой. Сколько себя помню,
у меня всегда был всего один друг – Олег. Если уж в школе и универе я больше ни с кем
серьезно не сдружился, то что говорить о сегодняшнем дне? Такое ощущение, что парни с
годами просто теряют способность заводить друзей. У всех нас, конечно, есть знакомые,
приятели и коллеги, с которыми мы общаемся на корпоративах, и иногда можем вместе
выпить пива. Но все настоящие друзья – родом из юности и детства. Мы можем ругаться,
мириться, бесить друг друга, но продолжаем общаться с теми самыми одноклассниками и
однокурсниками, с кем знакомы уже тысячу лет.
Олег рассказывал, что после двенадцати лет у ребенка перестают образовываться
новые нейронные связи в голове и, таким образом, обрести хорошее произношение при
изучении иностранного языка становится практически невозможным. Кажется, что-то
похожее происходит и с той областью мозга, что несет ответственность за способность
дружиться. Если к восемнадцати годам вы не нашли хороших друзей, то скорее всего уже
никогда и не найдете.
Я, например, совсем не хочу общаться с Сашей, хотя он ничем не хуже того же
Олега. Да, можно сказать, что у нас просто разные картины мира, разные приоритеты в
этой жизни. Но, уверен, познакомь я его с Олегом, они бы тоже не сошлись. Парни просто
не умеют и не хотят заводить новых друзей после двадцати. У девушек, кажется, все по-
другому.
Выходя из кафе, я подхожу к машине и вижу дряхлую старушку. На ней

спортивные штаны, какие носят алкаши, и синтепоновая куртка отвратительного
салатового цвета, на носу кривые очки, а в руках палка для ходьбы – она едва передвигает
ноги.
- Молодой человек, не подвезете меня до универмага? – Скрипит она.
Универмаг буквально в ста метрах отсюда, но с ее подвижностью – это
действительно внушительное расстояние. Поэтому просьба имеет смысл. А может ей
просто хочется прокатиться на старости лет на классной тачке. Я бросаю взгляд на ее
грязную одежду и следом – на свои часы. До конца перерыва еще десять минут, а в
59
ближайшее время я все равно собирался заехать в химчистку. К черту! Вдруг это светлая
волшебница, которая за добрый поступок изменит к лучшему мою жизнь? Побуду хотя бы
десять минут хорошим парнем.
Я открываю дверь и помогаю ей сесть, протягиваю палку. Следом сам сажусь в
машину и завожусь. Делаю музыку потише и, разворачиваясь, чувствую, как по салону
мгновенно распространяется тошнотворный запах старости. Добрые волшебницы так не
пахнут.
Через минуту мы паркуемся у магазина, я помогаю ей выйти и в очередной раз
ловлю себя на мысли, что не хочу быть стариком. Надеюсь, мне повезет, и я умру намного
раньше, чем мне исполнится шестьдесят. Нет, я, конечно же, никогда не покончу жизнь
самоубийством – для этого мне не хватит духа. Но в мире уже давно придумали кучу
приятных способов убивать себя медленно. По чуть-чуть.
Старушка выходит и просит ее немного подождать, чтобы отвезти назад. Я говорю,
что уже опаздываю (что почти правда) и быстро сматываюсь. На сегодня я и так
перевыполнил норму добрых дел.
***
Вечером я снова у родителей. Заходя в зал, я вижу, как мама накрывает на стол, а
отец сидит прямо на полу и, не отрываясь, смотрит на аквариум. У средневековых
женщин были их три «К», у отца – есть две «Р»: Работа и Рыбы.
Через пятнадцать минут мы все едим homemade суши. Самая отвратная еда в мире.
Родители умело орудуют палочками, в то время как я вяло ковыряюсь вилкой, отделяя рис
от лосося. Буду есть только рис. Вокруг и так слишком много рыб.
- Что бледный такой? – Спрашивает отец, проглотив последний ролл.
- Я плохо спал и мало ел. – Отвечаю я, положив вилку на стол. Как всегда в доме у
родителей меня обуревает жуткая скука, от которой невозможно спрятаться. Хочется
проглотить экстази и включить Placebo. Хочется выпить и потрахаться. И больше всего
хочется исчезнуть отсюда.
- Ну хотя бы сейчас поел! – С любовью говорит мама.
- Не хочу. – Я провожу пальцами по носовой перегородке и думаю об Ане.
- Что ты вообще хочешь? – Чуть повысив голос, спрашивает отец. Мама тут же
дотягивается до него и кладет свою ладонь на его.
- Чтобы меня оставили в покое… – Я смотрю на него исподлобья и понимаю, что
он вот-вот взорвется. Впервые за долгое время.
- А знаешь, мне наплевать! Делай со своей жизнью, что хочешь! – Начинает
кричать он, мама уже бессильна. Он резко встает из-за стола и продолжает орать.
А я лишь смотрю, как падает его стул. Тяжелый деревянный массив движется
неправдоподобно медленно – как в замедленной съемке – и, наконец, глухо ударяется о
мраморный пол. Все как-то странно. Как будто происходит не со мной. Может, я сплю? Я
закрываю глаза и, пытаясь подумать о чем-нибудь приятном, вдруг вижу перед собой
изящное тело Ани. Она скидывает с себя нижнее белье и ложится на кровать. С улыбкой
она подзывает меня к себе. Я чувствую, как у меня начинает вставать. Хорошо, что
скатерть меня надежно скрывает…
- Семья, дети. Нахрен надо? – Кричит отец уже не на меня, а куда-то в воздух. –
Стараешься всю жизнь, жилы рвешь, а потом один погибает, другой – вырастает и
превращается в неблагодарного безынтересного ублюдка. Знаешь, почему я купил рыб?
Тишина. Неужели он действительно ждет от меня ответа? Я открываю глаза и
первое, что вижу – как по лицу мамы стекает слеза. Она сидит с прямой спиной и смотрит
в пустоту. Надо возвращаться, а то все будет еще хуже. Я перевожу взгляд на отца:
60
- Нет, пап, не знаю.

- Потому что с тобой мы вообще не общаемся! Потому что ты все дальше и дальше
от нас! Мама все верит, что что-то произойдет, ты изменишься. А я – уже нет. Слишком
поздно. И что самое грустное, я не знаю, где мы ошиблись! В чем наша вина?
Мне есть, что сказать, но я молчу. Смотрю на него и огромный аквариум на заднем
плане и молчу.
- За что мне все это? – Продолжает он уже более спокойно. – Знаешь, ты, может,
даже прав. Нет семьи – нет забот. Жил бы сейчас один где-нибудь на юге Франции и
катался на яхте! Возможно, я просто неправильно расставил приоритеты в жизни…
Он замолкает и уходит. Я перевожу взгляд на маму – она проводит ладонью по
лицу, смахивая слезы, и тоже смотрит на меня:
- Что с тобой произошло? – Шепчет она. – Когда ты стал таким?
- Извини. – Только и могу произнести я.
Я смотрю на маму еще несколько секунд. И когда она начинает плакать, я просто
встаю и ухожу. Убегать от проблем – все, что мне осталось. На самом деле я всегда
считал, что родители обязаны заботиться о детях, ведь они привели нас в этот мир. Завел
ребенка – будь готов посвятить ему жизнь. Я же – неважно, сколько мне лет – должен
отвечать только сам за себя. Их проблемы – это их проблемы. Я не виноват в том, что не
оправдал их ожидания и надежды.
Я и сейчас так считаю, только былой уверенности уже нет. Впервые за долгое
время у меня внутри просыпается чувство вины.
Олег
Последнее время школа напрягает все больше и больше. Меня бесят учителя-
обыватели и глупые старшеклассники, бегающие на переменах курить за школу. Бесят
родители, в большинстве случаев не готовые помогать ребенку с учебой, и совершенно
невменяемый пятый Б. Но больше всего меня раздражает дурацкая государственная
программа, которая обязывает обучить детей иностранному языку за два часа в неделю.
Лучше уж вообще не учить ничему. Какой смысл мучить детей, орать на них, задавать
огромные домашние задания, которые они все равно сделают с кучей ошибок?
Я не знаю ни одного человека, кто хорошо выучил английский, оставаясь в рамках
школьной программы и не прибегая к помощи дополнительных курсов и репетиторов. Как
правило, все запоминают только то, что London is the capital of Great Britain. Да и эту
фразу большинство старшеклассников постесняются сказать, повстречав настоящего
иностранца. Я не беру в расчет специальные лингвистические школы, которые наверняка
есть в Москве, Петербурге и других крупных городах России. Я говорю о самых обычных
школах, в которых дети и учителя год за годом тратят свое время впустую. Сколько часов
можно сэкономить и направить в нужное русло! Раньше я считал, что во всем виноваты
учителя и отчасти их скромные зарплаты, но окунувшись в систему, понял, что обучить
языку, когда у вас так много разных детей и так мало часов, просто невозможно.
И ведь это касается не только иностранных языков, но и алгебры, химии, физики.
Какой толк обычному ученику от логарифмов? Что дадут пятнадцатилетнему подростку
романы Толстого и Тургенева? Будь моя воля, я бы давно ограничил обязательное
образование пятью классами. Выучились читать и писать? Вызубрили таблицу умножения
и прочитали несколько сказок Пушкина? Все, ребята, вы свободны, начинайте помогать
родителям с работой, ухаживайте за младшими братьями и сестрами и чаще убирайтесь в
своих комнатах. Чтобы стать хорошими официантками и водителями – совсем не
обязательно оканчивать одиннадцать классов и универ.
61
Нет, для особо одаренных ребят школа должна продолжиться, но ведь таких –
единицы. А большинство людей, как когда-то метко выразился Эдгар Аллан По, идиоты.
Какой смысл в обязательном бесплатном образовании, длинной в одиннадцать классов,
если от него нет никакой пользы? Ни индивидууму, ни обществу?
***
- Сережа, съешь пирожок! – Уговаривает руссичка историка.

- Да куда мне? И так скоро в женскую баню пускать будут! – Смеется он.
Самоиронии этому толстому мужичку не занимать.
В школе опять праздник. Я пришел чуть позже, когда все уже выпили, и даже не
собираюсь спрашивать, кто и что празднует. Просто беру с блюда несколько ломтиков
апельсина и скромно сажусь в углу помещения.
В учительской, как и всегда, когда появляется бутылка, преобладает хорошее
настроение. Все веселятся, шутят и обсуждают немного более отвлеченные темы, чем
обычно. Вернее, разговоры те же самые, но другая оценка. Над чем обычно плачут –
сегодня громко смеются.
- Это хождение по домам! Кто его вообще придумал? – Возмущается учительница
биологии, ей около тридцати, она самая молодая в коллективе после меня и единственная,
кто приезжает в школу на машине. – Захожу недавно в одну квартиру! Там два пьяных по
пояс раздетых мужика предлагают зайти с ними выпить!
Я знаю, о чем речь. Каждый классный руководитель два раза в год должен
пройтись по квартирам всех своих учеников, чтобы провести учет. Что конкретно
подразумевается под этим учетом, я не имею ни малейшего понятия, но инициатива
действительно глупая. Слава богу, на мне нет классного руководства.
- Ага, так я к ним и пошла! – Продолжает рассуждать она. – Накинутся на меня там
вдвоем, мало ли что! А ведь нам за это даже не платят!
«Интересно, если бы платили, она бы согласилась зайти?» - задаю вопрос я сам
себе и улыбаюсь. Да и мужики, вряд ли уж так сильно хотели нашу биологичку –
несмотря на относительно молодой возраст, лишний вес у нее явно зашкаливает.
- Вот и правильно, Люба! Нефиг с мужиками пить! – Снова вступает в разговор
историк и протягивает ей стаканчик. – Выпей лучше с нами!
- Нет, что вы? Мне нельзя! – Восклицает она. – У меня одни права на семью!
- А муж что? – Удивляется завуч.
- А что муж? У мужа нынче прав нет, Наталья Петровна, только обязанности! –
Отзывается историк, и все снова смеются.
Вскоре звенит звонок. Учителя поспешно опустошают свои пластиковые
стаканчики и выходят из учительской. Некоторые обещают дать детям самостоятельные
задания и сразу же вернуться (так вот где пропадали учителя во время наших
самостоятельных работ!). Еще у нескольких из моих коллег сейчас окно. Им и предстоит
взвалить на себя всю тяжесть сегодняшнего торжества.
Я тоже выхожу в коридор и по дороге в свой класс думаю о том, что все, что
происходит в нашей учительской, стало бы отличным сюжетом для рассказа Чехова. Кто,
кроме него, смог бы описать сценку так, чтобы она не показалась банальным фарсом?
***
Атмосфера школы давит на меня нестерпимо, и я уже точно решил уволиться по

окончании этого года. Иначе я стану таким же, как мои коллеги уже годам к двадцати
62
пяти. Общайся с тем, на кого хочешь быть похожим – одно из важных правил
саморазвития.
После последнего урока я беру свою куртку из шкафа в учительской, надеваю ее и
в спешке направляюсь к выходу – лишь бы никому не попасться на глаза. Никому, кто
может меня задержать. На выходе я прощаюсь с охранником, который привычно просит
одолжить ему сто рублей до получки, и почти бегом вырываюсь из здания.
На улице отличная погода: в начале декабря выпало достаточное количество снега,
чтобы скрыть всю окружающую грязь. При этом на голубом небе ярко светит солнце, и
повсюду носятся дети. Снежная битва в самом разгаре – мимо меня то и дело пролетают
снежки, слепленные из сырого снега.
Громкий детский смех, отличная погода – многим было бы этого достаточно для
счастья. Но не мне – всего за три месяца здесь я стал намного злее и раздражительнее. На
самом деле, мне все больше хочется пропасть из этого мирка. Уйти куда-нибудь подальше
от этой школы, от родительской хрущевки, от пьяных пассажиров такси. Да, снег отлично
скрывает грязь, но я-то знаю, что там внизу – сплошное дерьмо. И вся правда в том, что
вытащить себя отсюда могу только я сам.
***
Если в школе у меня бардак, то дома все еще намного хуже. Вчера к нам на всю
зиму приехала бабушка с Ростова. И пусть это немного успокоит отца (он почему-то
стесняется тещу и напивается при ней не так сильно), мне от этого не легче – она будет
спать на моей кровати, а я переезжаю на раскладушку. Нет, обычно я так устаю, что мне
не мешает уснуть ни ее храп, ни жуткая скрипучая железяка, оставшаяся у нас еще с
советских времен. Но утром, особенно первое время, у меня сильно ноют бока. Я бы давно
купил надувной матрас, но он едва ли поместится в моей комнате на восемь квадратов.
Я захожу на кухню, со всеми здороваюсь, и быстро проскальзываю в свою комнату,
где на кровати уже разложены все ее вещи. Как же я ненавижу эти приезды. Моя комната
– моя крепость, где мне было так хорошо одному, развалилась в одночасье: охрана убита,
стены разрушены.
Переодевшись, я возвращаюсь на кухню и сажусь за стол. Все подозрительно
смотрят на меня и молчат.
- Что случилось? – Спрашиваю я в недоумении.
После того происшествия с отцом мы не разговаривали несколько дней, но потом
все более-менее успокоилось. И сейчас я действительно не имею понятия, о чем речь.
- Может, сам нам расскажешь? – Недовольно отзывается отец.
- Бабушка почувствовала в твоей комнате запах марихуаны! – Выдает мать
серьезным тоном, хотя сама едва ли верит в свои слова.
- Вы издеваетесь? – Смеюсь я. – Я даже не буду это комментировать.
- Я недавно передачу смотрела по Рен-тв! – Взволнованно говорит бабушка скорее
не мне, а родителям. – Там наркоманы именно так и реагировали, когда их ловили!
Бабушке почти восемьдесят, но она все еще бодра настолько, что легко
выдерживает несколько суток в плацкарте, от Ростова до Калининграда. Их поколение
вообще намного выносливее, чем мое. Возможно, это потому что они пережили войну. А
может, наоборот, они пережили войну, потому что были намного выносливее. Как бы то
ни было, она будет жить у нас три месяца, доставая всех своей житейской мудростью,
дурацкими вопросами и сумасбродными подозрениями, основанными на просмотре
вечерних телешоу.
- Да вы хоть знаете, как пахнет эта марихуана? – Спрашиваю я, едва не срываясь на
крик. – Я лично – нет. Но меня все это уже порядком достало!
63
Я встаю с места и иду к подоконнику за ключами от Ауди. Если я останусь, мы

неминуемо разругаемся.
- Машина сломалась. Что-то с двигателем. – Почти злорадно говорит отец. –
Хочешь кататься – вызывай эвакуатор и вези ремонтировать.
С этим надо что-то делать. Я так больше не могу. Я хочу жить с Дианой, а не с этой
семейкой! Я хочу работать в собственной школе, а не в государственном монстре. Как же
сложно стремиться наверх, когда все окружение тянет тебя вниз…
Я ухожу в комнату и набираю номер Ильи:
- Привет! – Отзывается он через несколько гудков.
- Да, Илюх, привет. Я переночую у тебя сегодня?
- Не вопрос, дружище. – Тут же отзывается он. – Приезжай!
Переодевшись обратно в школьный костюм, я кидаю в портфель нужные учебники
и кладу в карман любимый плеер. Проходя мимо кухни, кричу родителям, что не буду
ночевать дома, и иду в прихожую.
***
- Так что у тебя стряслось? – Спрашивает Илья, пока я снимаю куртку и ищу
вешалку в его огромном шкафу с зеркальными раздвижными дверцами.
- Тебе не понять, ты даже не представляешь, какого это – жить с родителями,
которые тебя совсем не понимают.
- Да что ты? – Ухмыляется он и добавляет. – В любом случае я рад, что ты приехал,
сможем поболтать. Жаль только, ты не пьешь.
Мы проходим в зал (который по модному нынче обычаю объединен с кухней), и
Илья берет из холодильника бутылку пива.
- Тебе может чая? – Спрашивает он и, открыв одну из дверц кухни, заглядывает
внутрь. – Хотя у меня его, кажется, нет. Только кофе. Давай колы налью?
- Ага! И еще двойной гамбургер. – Со всей иронией, на которую способен,
отзываюсь я.
- Слушай, как ты живешь? Ты вообще что ли ничего вредного не ешь?
- Просто Порше не заправляют 92-м бензином! – Говорю я и радуюсь удачной
метафоре.
- Ну, тогда тебе придется заправиться водой. – Ерничает он.
- Ничего не имею против, вода – лучший напиток. Да, Илюх, мне надо кое-что
записать – у тебя можно где-нибудь спокойно позаниматься?
- В моей квартире можно заниматься только сексом. – Усмехается он и протягивает
мне стакан воды.
- Это намек? – Смеюсь я.
- Да. – Отзывается он, не снимая с лица улыбки. – Но на меня не рассчитывай. Я
просто позову девчонок.
- Да не нужны мне твои девчонки! – Вдруг снова став серьезным, отвечаю я. –
Сегодня подзаработать не получится. Раз уж вечер упущен, надо пару вещей обдумать.
- Слушай! У меня идея! – Вдруг радуется он и делает очередной глоток. – Давай
заедем за телками и поедем кутить! Ты не пьешь, а телки очень любят тачки и ночной
город – все сходится один к одному!
- Да не нужны мне никакие телки! – Уверенно повторяю я. – У меня есть Диана!
- Да, да – у тебя есть Диана, а у Дианы есть четкие московские парни. – Снова
смеется он. Сейчас мне хочется ему врезать. – Ты сколько за вечер срубаешь? Плачу в два
раза больше! Покатаешься заодно на нормальной машине.
- Я не хочу брать у тебя деньги!
64
- Да причем тут я? Просто выполнишь за вечер двойной план – я делаю это не ради
тебя. А ради той официанточки, мы еще ни разу не виделись – было лень за ней ехать. А
так – покатаемся по городу, и у меня будет намного больше шансов потрахаться сегодня.
Домой она ко мне сразу не поедет, а покататься на машине выглядит вполне невинно, она
не откажется. – Он делает еще глоток пива и, мило улыбнувшись, говорит. – Ну же,
дружище, помоги! У меня давно такой клевой телки не было!
Я медлю. В конце концов, он действительно прав – я просто сделаю свои работу и
получу деньги. И не важно, что сегодняшний заказчик – мой друг.
- В общем, не тупи! – Продолжает он, когда я и так готов согласиться. – Я ей сейчас
позвоню, и если она в теме – через полчаса выезжаем.
Мы выезжаем через час. Илюха сидит рядом со мной, уже порядочно

нагрузившись, и вместе с парнем из аудиосистемы напевает:
So baby, please kill me,

Oh baby, don't kill me,
But don't bring that ghost round to my door,
I don't want to see him anymore
Он стучит по панели в такт барабанам, а я восхищаюсь интерьером машины. У

меня вообще вызывают восхищение все, что сделано идеально, будь это мобильный
телефон, ремонт квартиры или учебник немецкого (последнего я, правда, еще не
встречал). Так и пластик в этой БМВ шикарен – он идеально черный, идеально мягкий и
идеально шершавый. Так умеют только немцы. Меня восхищает здесь все – от мягкой
пористой кожи до дополнительного экранчика, проецирующего изображение на лобовое
стекло. Кажется, просто имея такую машину, уже можно быть на порядок счастливее.
Просто сесть и прокатиться по пустым трассам под любимую музыку – это должно
вставлять лучше алкоголя.
- Эй, Илюх! А я же в страховку не вписан! – Вдруг вспоминаю я и делаю музыку
потише.
- А, не парься. Мои проблемы. – Говорит он и выкручивает звук наверх.
- Да не могу я не париться! – Я снова нажимаю на минус. – За рулем то я!
- Да договорюсь я, если что. Позвоню ребятам! – Злится он. – Страховка.
Подумаешь, проблема! Просто расслабься и наслаждайся моментом! Когда еще так
покатаешься?
Я немного успокаиваюсь. Я думаю о том, что вот из такой молодежи, как Илья,
преимущественно и составлена сегодняшняя российская элита. Им кажется, что закон не
для них, ведь деньги решают все. Деньги и связи. И Илья – еще далеко не худший
вариант. Все потому, что его семья не всегда была богатой. Сейчас я испытываю сложные
чувства: меня бесит его самоуверенность и надуманная привилегированность, но
одновременно нравится чувствовать себя в безопасности, рядом с парнем, который в
любой момент может позвонить ребятам.
- Знаю, о чем ты думаешь! – Скалится Илья. – Что я козел, и из-за таких, как я, в
России все еще живет и здравствует кастовая система. Мне тоже на самом деле было
стремно. Первое время. А потом привык. Это просто наша страна, и надо жить здесь,
принимая все ее недостатки и достоинства. – Он достает из кармана пачку сигарет и
продолжает. – Знаешь, принято считать, что верхи не могут, а низы не хотят, этот парень
из мавзолея был действительно смышленым чувачком. Но на самом деле сегодня ведь все
по-другому! Верхи не хотят, чтобы жизнь поменялась, а низы ничего не могут с этим
поделать. И, главное, и тех и других можно понять. Поставь любого из низов наверх, и он
65
в короткие сроки станет таким же: самодовольным, коррумпированным, пустым. – Он

делает первую затяжку и заканчивает мысль. – Что и доказал нам весь советский период.
Конечно, есть исключения, но они лишь подтверждают правило.
Через минуту мы подъезжаем к нужному дому, на удивление – это совсем рядом с
квартирой моих родителей. Несмотря на полумиллионное население, Калининград – очень
тесный город. Илья звонит той официантке, перекидывается с ней парой слов и кладет
трубку.
- Говорит, что почти готовы. Это значит – будут минут через пятнадцать.
- Будут?
- Она взяла с собой подружку, я не говорил? – Ухмыляется он и, как ни в чем не
бывало, продолжает. – Внешность девушки и вид ее дома – два фактора, отвечающие за
пунктуальность девушки в России. Средние телки из серых домов ждут меня за полчаса
до того, как я подъеду. Совсем клевые и обеспеченные могут выйти и через час. Время
ожидания официантки с подружкой – минут пятнадцать-двадцать. Серьезно, я даже мог
бы написать программку для навигаторов. – Громко смеется он. – Вбиваешь параметры
телки и ее материальное положение, и электрический голос тут же выдает тебе время
ожидания.
- Я не подписывался на подружку! – Недовольно отзываюсь я и вспоминаю о том,
что Диана никогда не опаздывает больше, чем на десять минут.
- Да забей! Просто отдыхай. Представь, что взял компанию из двух телок и одного
парня и вози нас по городу!
Проходит еще минут десять, в течение которых я думаю, что был бы не прочь
снова увидеть эту официантку (Илья сказал – ее зовут Вика). Да, это не Диана, но она
действительно красивая. А мне нравится все, что сделано идеально…
- А вообще, интересно, каким сегодня должен быть правильный, исключительно
положительный житель России? Тот, который поведет нашу страну в светлое
капиталистическое будущее? – Вдруг начинает Илья. Он достает из пачки очередную
сигарету и сам себе отвечает. – Это должен быть молодой образованный парень с
европейским, но не русофобским взглядом на мир. Взглядом, не зашоренным ни Первым
каналом, ни Дождем. И он обязательно должен иметь связи!
- Зачем?
- Потому что парня без связей у нас в любой момент могут сломать. Каким бы
перспективным он не был. – Он открывает окно и улыбается. – Итак, он должен иметь
связи. Но не пользоваться ими. Такой своеобразный Данко двадцать первого века,
вырывающий свое сердце, наполненное деньгами и связями. Не ради себя, но ради людей.
- То есть я на эту роль не подхожу?
- Пока нет, но ты вполне можешь стать таким. Это почти невозможно, но разве тебя
это остановит?
Он затягивается и выпускает в окно несколько колец – одно проходит сквозь
другое. Он даже не представляет, насколько мне важна его поддержка. Мне тоже хочется
сказать ему что-то приятное:
- Илюх, ты мог бы вести блог, в котором развивал бы свои темы! У тебя же полно
интересных идей!
- Зачем? Чтобы меня читали и комментировали три с половиной человека? Да
пошло оно все! Ты меня слушаешь, и этого достаточно. – Он вдруг смотрит на
открывающуюся дверь подъезда и следом – на свои часы. – Восемнадцать минут. Все в
рамках программы.
66
Следующий час мы катаемся по ночному Калининграду. Мы – это Илья, Вика и ее

подружка, которую зовут Наташа и которая сейчас сидит спереди – рядом со мной. Она
ничего, но и только. Все это слишком банально. Не только ее имя.
Пока они втроем напиваются (у Ильи – Jameson с вишневым соком, девчонки
передают друг другу красивую бутылку шампанского), я думаю о том, что не стал бы
пытаться мутить с Наташей, даже если бы у меня не было Дианы. Она просто не мой
уровень. Интересно, со сколькими девчонками успел переспать Илья, на которых по
трезвому он бы даже не взглянул? Думаю – немало. Все эти связи на одну ночь,
случайный секс – возможны только благодаря алкоголю. Большинство парней и девушек
просто ленятся следить за собой и потом, чтобы повысить самооценку, просто напиваются
и спят с такими же страшными и неуверенными в себе людьми, как и они сами.
Мне этого не нужно. Мне не нужен алкоголь, чтобы чувствовать себя увереннее. Я
и так знаю, чего и кого достоин. Я достоин Дианы. Или, по крайней мере, буду достоин в
ближайшем будущем!
Мы проносимся по центру города, мимо церквей и супермаркетов (все по
правилам: вера – для стариков и потребление – для молодежи), заезжаем в МакАвто (этой
дрянью сегодня, кажется, не брезгуют даже самые привилегированные слои общества) и,
наконец, ближе к двенадцати, Илья предлагает продолжить праздник у него в квартире:
«Вам не надо завтра на работу? Вот и отлично! Будем кутить!». Девушки для приличия
несколько минут ломаются, но вскоре я уже заезжаю на подземный паркинг в доме Ильи.
Мы заходим в лифт, и только здесь я вдруг ощущаю этот ужасный запах –
алкоголь, сигареты и женские духи перемешались в тошнотворный коктейль. В машине
меня отчасти спасало приоткрытое окно, а здесь окна нет. Только перегар и три
улыбающихся разгоряченных лица.
Мне противен Илья. Но девушки – намного больше. Пьяные и курящие девицы –
это в сто, в тысячу раз хуже нетрезвых парней. Мне снова хочется избавиться от этой
компании. И снова некуда идти. Остается только терпеть и мечтать о Диане – она, как и
все разумные люди, слишком дорожит своим здоровьем, чтобы тратить его на алкоголь.
Она приедет совсем скоро, и в наши совместные вечера я хотя бы на время буду счастлив,
хотя бы на время попаду в тот мир, о котором мечтаю.
В квартире девушки быстро скидывают свои шубки, снимают туфли и уверенно

проходят в зал, словом, ведут себя так, будто знакомы с Ильей намного дольше меня. Они
идут по кругу – внимательно рассматривают кухню, огромный телевизор и громко
восхищаются разными дизайнерскими изысками (ну да, iPad, встроенный в стену, тоже
долго казался мне чем-то нереально крутым). Наконец, девчонки уединяются в туалете, и
хозяин квартиры тут же начинает шептать мне на ухо банальную пьяную чушь:
- Посмотри, какие у них платьишки! Они явно хотели нам понравиться – иначе так
не одеваются. Блондинка и брюнетка, как на заказ.
- Илюх, меня не интересуют их платья. – Также тихо говорю я в ответ. – К тому же
Наташа совсем не так крута, как Вика.
- У нее отличная фигура. – Возражает он. – И забей на лицо! Ты же не жениться на
ней собрался!
- Мне завтра на работу. И надо с вечера составить распорядок.
- Позвонишь, покашляешь в трубку, скажешь, что заболел!
- Слушай, Илья, я не болею! Вообще не болею!
Я встаю с дивана, иду на кухню, чтобы выпить стандартный стакан воды, и думаю
о том, что до сих пор не знаю, где буду спать. Илья идет вслед за мной и тут же отвечает
на вопрос, как будто читая мои мысли.
67
- В любом случае, в спальне сплю я. Так что тебе придется ждать, пока освободится
зал. А мы будем веселиться!
- Твои родители могли бы купить квартиру и побольше! – Недовольно говорю я.
- Они дали мне определенную сумму. Я решил потратиться на ремонт! – Бросает он
и идет навстречу возвращающимся девушкам. – Что будем пить? Вы видели мой бар?
Пока они выбирают из россыпи бутылок, я маленькими глотками пью теплую воду
и думаю, что надо попробовать смириться с происходящим. Если не можешь ничего
изменить – расслабься и получай удовольствие…
Илья негромко включает музыку (у него нереально качественный звук), мешает
девушкам какие-то коктейли и на минуту пропадает в комнате. Вика с Наташей сидят на
диване и о чем-то шепчутся, я стою, облокотившись о кухонный мрамор, и чувствую себя
крайне неуютно. Я просто не понимаю, что мне здесь делать и жалею о потерянном
времени. Кроме того, сейчас уже почти час – сильно хочется спать. Сегодня впервые за
долгое время мне придется нарушить режим.
Илья возвращается со Скраблом. Интеллектуальная игра для группы юных
алкоголиков? Это что-то новенькое. Ну, теперь я хотя бы смогу чем-то занять свой мозг,
не выбиваясь из компании. Мы разбираем буквы и начинаем играть. На удивление Вика
очень быстро вырывается вперед. Она составляет длинные сложные слова, и чтобы ее
обогнать, мне приходится серьезно напрячься. Пока мы играем, Илья постоянно шутит,
девчонки смеются, а я молчу. Все они выглядят по-настоящему довольными и
счастливыми, но ведь это только иллюзия! Диалог с интересным человеком,
удовлетворенность от проделанной работы – вот настоящее счастье! Тогда как потерянное
впустую время – самая большая беда.
Я всегда считал, что существует лишь одна-единственная причина пить – это
отсутствие цели. То есть я вполне могу понять какого-нибудь работягу в деревне. Ему
действительно больше нечем заняться. Он вкалывает на градообразующем заводе,
приходит домой злым и усталым и не видит впереди абсолютно никаких перспектив…
Но почему повально пьет городская молодежь? В нашем распоряжении огромное
количество возможностей, вариантов для постоянного развития! У нас есть интернет, где
можно раздобыть любую информацию. Можно бесплатно изучать языки и научиться
программированию, бесплатно скачивать художественные и исторические книги! Сегодня
мир как никогда открыт для саморазвития, стоит лишь взять себя в руки и заставить
работать. Кажется, многие просто не хотят быть лучше, не хотят ничего достичь. Грустно.
Закончив игру, Илья обновляет коктейли и вдруг предлагает:
- Слушайте, а давайте сыграем в бутылочку! Я со школы не играл!
Девчонки начинают громко смеяться, что означает, что они согласны, а я встаю и
иду в комнату.
- Сейчас вернусь. Надо кое-что записать.
- Не будь занудой! – Кричит Илья. – Останься!
Не оборачиваясь и не отвечая, я иду в комнату.
Уже закрыв за собой дверь, я слышу женский смех:
- Илья, твой друг педик что ли?
- Романтик. – Отзывается он с усмешкой. – Но ведь это одно и то же?
В комнате я открываю свой ежедневник и пытаюсь сосредоточиться – получается

не очень. Я провожу рукой по лицу и волосам, потом смотрю на часы – последние два
года в это время я уже спал. Через не могу я делаю несколько десятков отжиманий и снова
сажусь за стол. Сейчас сердце бьется чуть быстрее, и кровь носится по организму – я
снова в порядке.
68
Записав список дел на завтра и несколько новых идей в тетрадку, я возвращаюсь в

зал. Илья уже целуется с Викой, Наташа – скромно сидит на краю дивана. На секунду я
останавливаюсь и пытаюсь оценить обстановку. Проблема в том, что я совсем не знаю,
что мне делать. Если бы я был пьян, тогда другое дело – решение наверняка пришло бы
само собой. А так я просто прохожу на кухню и наливаю себе стакан воды.
Заметив меня, Илья поднимает Вику на руки и несет в комнату. Сейчас я ему даже
немного завидую – но почему у него всегда все получается так легко?
Мы остаемся вдвоем. Она – на диване, я – на кухне.
- Знаешь. А ты ничего. – Пьяным голосом сообщает Наташа.
К сожалению, я трезв и не могу ответить ей тем же – я просто молчу.
- Симпатичный. – Она берет в руки пульт и повторяет. – Симпатичный, вот только
скучный! Давай – что ли телек посмотрим?
Я сажусь на диван, почти на противоположный край и, не отрываясь, смотрю на 60-
дюймовую панель. Я знаю, что слишком робок. Только это осознанно. Мне совсем не
нужны отношения на одну ночь.
Спустя пять минут она ложится на диван, зевает и снова начинает разговор:
- А почему ты не пьешь? – Спрашивает она заплетающимся языком.
- Не хочу попусту тратить свое здоровье.
- Ты скучный! Ведь мы живем лишь раз!
Еще бы! Лишь раз! И именно поэтому нашей жизнью стоит дорожить! А не
растрачивать на бессмысленные пьянки и секс!
Спустя пару минут она растягивается на диване и, прошептав «Ну, тогда я буду
спать», мирно начинает сопеть, тем самым заняв мое место для ночлега.
Оставшись без вариантов, я встаю и иду в комнату. Остановившись перед закрытой
дверью, я несколько раз робко стучу. Через минуту Илья приоткрывает дверь и сквозь
маленькую щелку протягивает мне несколько презервативов.
- Нет, Илюх, мне не надо!
- Почему? – Я вижу, как в дверном проеме появляется пьяное удивленное лицо.
- Наташа уснула на диване, что мне делать?
- Делай, что хочешь! – Злится он. – Только мне не мешай? Окей? – Спрашивает он
и, не дождавшись ответа, хлопает дверью.
Несколько секунд я стою в прострации. В это время мой мозг привык отдыхать, так
что соображается очень плохо. Еще через минуту я умываюсь в ванной, а затем
возвращаюсь в зал, беру плед и кладу его на паркет – в конце концов, это ничем не хуже
моей раскладушки.
***
Утром я просыпаюсь раньше всех. Еще бы. Кто вообще способен встать в шесть
утра, заснув около двух? Впрочем, сегодня тяжело даже мне – несколько минут я всерьез
рассматриваю предложение Ильи прикинуться больным. Но воля побеждает. В конце
концов, именно внутренняя дисциплина делает нас великими. Создайте правильный
распорядок. Следуйте ему. Успех придет очень скоро.
Я встаю, быстро умываюсь и вспоминаю, что сумка со спортивным костюмом – у
Ильи в комнате. В голове снова слышен зов лени. Может, это отличный повод сделать
исключение и впервые за год пропустить пробежку? Сделать себе небольшую поблажку и
просто размяться где-нибудь на балконе? Подойдя к двери, я осторожно нажимаю на
ручку и толкаю вперед – она поддается. Я тихо захожу внутрь и, вдыхая пары перегара,
смотрю на открывшуюся картину – огромная кровать из черного дерева, черная простыня
и не менее черное покрывало. На этом фоне – бледное тело Ильи (слава богу, закрытое по
69
пояс одеялом) и загорелое – Вики. Илья лежит на спине, раскинув руки. Вика – на животе,
положив свою аккуратную ладошку ему на грудь.
Отведя взгляд, я быстро беру свою сумку и выхожу. В прихожей одеваюсь и
хватаю с полочки связку ключей. Спускаясь по лестнице, я задаю сам себе вопрос:
«завидую ли я ему?». И отвечаю, что да – конечно завидую. Вика – красотка. Вот только я
выбрал совсем другой путь и заранее смирился со всеми его недостатками. Плыть по
течению – удел слабых, и совсем не важно, какими данными их наградило провидение, не
важно, сколько у них денег. Удел сильных в свою очередь – выбрать путь и следовать ему,
пока не выбьешься из сил. Или пока не добьешься желаемого!
Подбадривая себя, я выхожу из подъезда и сразу же попадаю в объятья тумана.
Температура – около нуля, подтаявший вчера снег за ночь снова подморозило, и теперь
все превратилось в настоящий каток. Поежившись, я вдыхаю морозный воздух и делаю
первый шаг. Все начинается с него. Всегда. Каждый день мне просто надо сделать первый
шаг. Каждый день – моя главная битва. Битва с самим собой.
Вернувшись, я прохожу на кухню и вижу, как Илья пьет воду – стакан за стаканом.
- Ты де бы? – Неразборчиво произносит он.
- Бегал.
- А почему рубашка такая сухая? – Спрашивает он и почему-то смеется. Потом
допивает стакан до конца и ухмыляется. – Нет. Ты точно больной!
Я молча подхожу к крану и тоже наливаю себе воды. Илья тем временем достает из
холодильника бутылку пива, открывает ее зажигалкой и делает глоток.
- Я в душ пойду, тебе ванная не нужна? – Спрашиваю я.
Он отрицательно мотает головой и делает еще глоток.
Я выхожу через десять минут и начинаю в спешке собираться, Илья все так же
стоит, оперевшись на кухонную плиту, и все так же большими глотками пьет пиво.
- Че, все-таки решил идти в школу? Зря.
Я лишь пожимаю плечами и с презрением кошусь на его бутылку пива.
- Знаешь, почему я пью? – Вдруг спрашивает он и сразу продолжает. – Потому что
мне скучно! Мы живем в скучное, убогое время!
Эта его привычка – задавать вопросы и сразу же на них отвечать – начинает меня
бесить.
- Лучше бы я родился до нашей эры где-нибудь в Риме и был бы гребаным
гладиатором. Как Ганник… - Мечтательно произносит он. – Или в период
Наполеоновских войн. Вот это было бы по-настоящему круто!
- Слушай, Илюх, я бы с тобой поболтал, но я тороплюсь. От тебя добираться
дольше, да и со сборами я провозился…
- Да забей ты! – Грустно говорит он. – Что даст тебе еще один день в школе?
- Ты не поймешь.
- Вся жизнь по плану. Ты просто робот.
- Возможность жить так, как хочется, надо заслужить. Иначе мы этого просто не
ценим. – Отзываюсь я и быстро иду в прихожую.
Обувшись, я выхожу из квартиры и вдруг слышу:
- Подожди! – Он подходит ко мне и протягивает ключи от машины. – Теперь не
опоздаешь…
Я секунду медлю, но все-таки беру ключи – надо быть вовремя.
Спустя двадцать минут я паркуюсь у бизнес-центра недалеко от моей школы и

думаю только о том, чтобы меня никто не увидел. Я выхожу из машины и по дороге в
школу спрашиваю себя, почему я так стесняюсь всего, что связанно с достатком и
70
роскошью? Ведь я стремлюсь именно к такой жизни! Возможно, все дело в том, что я
просто не хочу никому пускать пыль в глаза. Кажется, мне вообще претит все, что я
получил незаслуженно. Везение и случай – удел неудачников! Пусть это и звучит как
оксюморон. А мне нужно только то, что я заработал своим собственным трудом. Я
никогда не буду стесняться машины, на которую заработаю сам. Дорогие часы, квартира в
центре города, шикарная девушка – все это имеет смысл, только если ты это по-
настоящему заслужил.
***
Я возвращаюсь к Илье около трех, захожу в квартиру (ключи были в связке) и

прохожу на кухню. Дома как будто никого нет. Я наливаю стакан воды и, сделав первый
глоток, вдруг слышу приглушенные стоны. В основном – женские. Они все-таки дома.
Интересно, это все еще Вика? Или сегодня к нему зашла Аня? Я сажусь на диван и еще
несколько минут слушаю своего друга и девушку. Затем громко включаю музыку и думаю
о Диане. Когда-нибудь я обязательно буду счастлив.
Илья
Я ненавижу рутину. Ненавижу стандартный образ жизни. Обывателей, которые
работают лишь затем, чтобы иметь возможность выпить на выходных, и напиваются в
субботу лишь для того, чтобы выдержать следующую рабочую неделю. Но каждые два
дня я становлюсь одним из них. Тяжелый подъем в семь утра. Банк. Первые полчаса в
туалете. Потом стопка документов. Косые взгляды Вики и дружелюбные – Саши,
интересно, чего же он от меня хочет? Еще одна стопка. И сожаления, что здесь нельзя
носить солнечные очки. Так бы мне не пришлось подделывать эмоции. Ведь их у меня
нет. Только равнодушие. Или это тоже эмоция? Я пью кофе. Чашку за чашкой. Пытаюсь
сосредоточиться на очередном отчете, но постоянно отвлекаюсь на часы.
В какой-то момент я снова смотрю на свои Rado, и мне вдруг кажется, что
секундная стрелка останавливается и медленно начинает ползти в обратную сторону. Я
закрываю глаза и потираю переносицу. Надо выпить. Или понюхать. Почему многие
считают, что глюки приходят исключительно по обкурке? Меня они посещают чаще
именно на трезвую голову.
От бумаг меня отвлекает Саша. Он заходит в мой закуток и смело садится в
клиентское кресло:
- Ну что, как у тебя? Что-то ты совсем запаренный!
- Да не говори, даже глюк схватил.
- Ну, глюк – это ничего. – Смеется он. – Glück – по-немецки счастье!
- Ну да, нация философов наконец-то ответила миру, что такое счастье. –
Улыбаюсь я в ответ. – Долбаные европейцы, они всегда знали толк в наркотиках.
- У нас, кстати, как? Насчет пятницы все в силе?
- Ага. – Я киваю и снова потираю переносицу.
Через пару часов я выхожу из здания банка и попадаю в предновогодний
Калининград. Снег успел выпасть и растаять, на дорогах – каша из грязи и песка,
противно моросит дождь. Серое небо, серый асфальт и серые люди. Впрочем, я был бы
точно таким же, если бы не имел доступа к психотропным веществам.
Я добегаю до машины – она встречает меня подогретой кожей и британским
акцентом Пита Доэрти. Все не так уж плохо.
71
Я останавливаюсь недалеко от дома, чтобы заскочить в ближайший пивной

магазинчик. Сегодня выпью пару литров чешского.
Продавец – небритый парень с дредами – принимает заказ и начинает наполнять
бутылку какой-то дешевой бурдой. С улыбкой я жду, пока он закончит. Потом
внимательно смотрю, как он закручивает крышку и без малейшего зазрения совести
протягивает баклаху мне:
- Отлично, дружище. – Улыбаюсь я. – А теперь налей то пиво, которое я оплатил!
Он секунду удивленно смотрит на меня, потом расслабляется, ставит бутылку на
стол и берет новую.
- Не поверишь, ты первый, кто заметил. – Ухмыляется он, подставляя пластик под
кран. – Последнее время это мой основной доход – обычно никто не следит, что им
наливают.
- И много срубаешь на этом? – Заинтересованно спрашиваю я
- По штуке в день, бывает. На траву хватает. – Отвечает он, продолжая глупо
улыбаться.
- А с этим что будешь делать? – Я киваю на первую бутылку.
- Впарю кому-нибудь. Или сам выпью. Не пропадет.
Я дожидаюсь, пока он нальет правильного пива и думаю о том, что мы могли бы с
ним подружиться. Ведь мы так одинаково смотрим на эту жизнь.
Дома я раздеваюсь и прохожу на кухню. Олег уже здесь. Работать в школе, видимо,
не так уж и тяжело – за эти две недели Олег все время появляется дома раньше меня.
Сейчас он молча читает и, кажется, не замечает ничего вокруг. Он что-то рассказывал про
скорочтение, мол, очень важно предельно сконцентрироваться на тексте.
- Пить будешь? – Громко спрашиваю я.
Ноль реакции.
- Придурок, ты пить будешь? – Повторяю я еще громче и смеюсь.
- Ты так и будешь каждый день спрашивать? – Без эмоций отзывается он.
- Все решают пропаганда и реклама. Рано или поздно ты сломаешься.
- Это вряд ли.
Я достаю любимый бокал и наливаю себе пива. Обожаю возвращаться в свою
квартиру. Иногда мне кажется, что работать стоит уже ради того, чтобы ощущать то
приятное чувство, которое испытываешь по возвращении домой. Снова быть в своей
квартире, смешать себе коктейль и просто слушать музыку – это лучшее, что случается со
мной каждые двадцать четыре часа. За исключением тех дней, когда у меня планируются
свидания. Тогда лучшее – секс.
С этими мыслями я достаю свой iPhone и несколько секунд размышляю, кому
сегодня хочется позвонить больше – Ане или Вике. В итоге я просто бросаю монетку. И
почему я раньше до этого не додумался? Отличный способ решить любую проблему.
Любой вопрос, на который ты не можешь найти ответ.
Выпадает Аня. Она говорит, что будет занята ближайшие два часа. Я – что заеду за
ней сразу, как она освободится. Мы договариваемся на полдесятого, и я спрашиваю у
Олега, сможет ли он меня отвезти.
- За кем сегодня? Ты не можешь просто выбрать одну из них?
- Зачем?
- Потому что это правильно! – Возмущенно восклицает он.
- А кто определяет степень правильности? Что вообще значит твое правильно?
- Тысячи лет человеческой истории?
- Тысячи лет лицемерия и самообмана. – Я делаю очередной глоток. – Слушай,
помнишь, когда я с Аленой встречался? На третьем курсе?
72
Он кивает.
- Было лето, отличная погода, а я по-настоящему на нее запал. Она единственная, с
кем я хотел попробовать что-то посерьезнее. Мы были уже месяц вместе, когда она уехала
в Германию, к друзьям. А я тогда не пил, серьезно занимался спортом, много в пляжку
играл – в общем, был почти как ты сейчас, помнишь?
Еще кивок.
- И вот однажды в Зеленоградске я встретил офигительную телочку! Она встала
рядом и не то что бы круто играла, но явно была не против познакомиться. Я тоже. Но я
все время помнил об Алене, о том, что она вернется всего через несколько недель, и мы
снова будем вместе. – Я делаю очередной глоток и вспоминаю то лето. Тогда я был совсем
другим человеком. – Но когда Алена вернулась, она не позвонила. В конце концов,
выяснилось, что в Германии она познакомилась с каким-то Фрицем и забила на меня. Я
позвонил – предложил встретиться, все обсудить. Понимаешь, я действительно хотел быть
именно с ней. Но она лишь сказала, что занята – мол, напишет, когда появится время. И
она написала. Через две недели…
- И что ты ответил?
- Я просто сказал, что теперь мне с ней не о чем говорить.
- Ну и? К чему ты это сейчас рассказываешь? – Снова спрашивает Олег.
- К тому, что я тогда не взял телефон у той сексуальной волейболисточки – было
одной из главных ошибок в моей жизни. Нам просто надо ловить момент. Это все, что я
знаю об этом мире…
Через три часа я лежу с Аней в комнате. Она тяжело дышит, а я тянусь за
сигаретой.
- Слушай, Илюш, а что с Олегом?
- Не называй меня Илюш, окей? – Говорю я и затягиваюсь. – Бесит…
- Хорошо. Так что с ним? Он же ничего! Симпатичный. И вроде умный. Почему он
всегда такой закрытый?
- Он безумно влюблен в какую-то москвичку. Постоянно о ней рассказывает. И
живет, кажется, только ради нее.
- Так это же здорово! Романтика – это так по-французски! Я бы с ним переспала!
Я ухмыляюсь. Ее экзальтированность иногда ставит в тупик даже меня.
- Ты помешана на Франции, да? – Спрашиваю я, просто чтобы что-то сказать.
- Не знаю. – Улыбается она. – Мечта жить в Париже – считается помешанностью?
- Определенно.
- Тогда – да! Я помешана на Франции! – Она потягивается и вдруг кусает меня в
сосок.
- Эй! Больно же! – Кричу я от неожиданности.
- Я хочу подружиться с Олегом. – Отвечает она, как ни в чем не бывало. – Он –
интересный.
- Попробуй. – Усмехаюсь я и потираю сосок. – Могу только пожелать тебе удачи.
***
На следующий день после работы мы встречаемся с Сашей в одном из баров

города. Я звал с собой и Олега, но он ожидаемо отказался. Я заказываю себе виски со
льдом, Саша – какой-то незнакомый коктейль, обычно такой берут телочки.
- Ну, и о чем ты хотел поговорить? – Спрашиваю я, заметив, что он мнется.
- Слу-ушай. – Тянет он и делает для храбрости большой глоток. – Ты ведь был уже
в Максиме?
73
Я усмехаюсь и провожу рукой по носовой перегородке. Максим – это стрипклуб в

центре города. Этим летом я пропадал там каждые выходные. Штука – за вход, четыре –
за алкоголь, еще примерно десятка – на девочек. Я практически всегда укладывался в
пятнадцать тысяч.
- Ну, был. Пару раз.
- У меня же мальчишник будет. Мы с друзьями хотим сходить…
- И вам нужен пионервожатый? – Улыбаюсь я, догадавшись. Вся эта ситуация
начинает меня забавлять.
- Да не то чтобы. Я неправильно начал. – Он делает еще один глобальный глоток. –
В общем, я хочу пригласить тебя на мальчишник и на свадьбу. Ты придешь?
Ну вот. Теперь меня зовут на мальчишник только из-за того, что я знаю все о
развлечениях и удовольствиях. Хоть в чем-то я добился успеха. Я снова смеюсь, а Саша
немного смущается.
- Да, я буду. – Отвечаю я, чтобы не расстраивать парня. – Почему нет?
- Отлично! – Радуется он и поднимает свой бокал, чтобы чокнуться.
- А когда?
- Ну не знаю. Свадьба - в апреле. Может тогда где-нибудь в марте и мальчишник
замутим?
- И ты приглашаешь меня за три месяца?
- Ну да. Все планирую заранее. – Отвечает он, не заметив моего сарказма. –
Слушай, у меня еще кое-что. Ты же сможешь аспирин достать?
- Аспирин? – Снова смеюсь я. – Теперь это так называется?
- У тебя же есть каналы? Не, я дам денег, сколько надо, просто нужен человек…
- Да, Саш, и аспирин я тоже принесу.
Он снова поднимает свой бокал и предлагает мне чокнуться. Я подставляю свой
тумблер. Сходить в стрипклуб с кучкой задротов? Что ж, это будет даже забавно.
***
Я никогда не понимал всех этих глупых демотиваторов про понедельник. Мол, это
худший день недели. Хотя нет, все ясно – обыватели ненавидят понедельник, потому что
он олицетворяет работу. И скуку. В свою очередь в пятницу вечером все на подъеме, ведь
в этот день можно напиться до беспамятства, а на следующий день до обеда проваляться в
кровати. Вот она жизнь!
Но для меня понедельник – лишь очередной день в бесконечном потоке. Я люблю
его ничуть не меньше, чем субботу или пятницу, потому как могу напиться в любой из
этих дней, а если вдруг утром мне надо будет появиться на работе, я просто уберу пару
дорожек. Если вы не понимаете, как это работает, посмотрите Экипаж Роберта Земекиса.
Дензел Вашингтон наглядно покажет, что к чему.
На самом деле, работа два через два и наплевательское отношение к жизни
полностью избавляют вас от привязанности к календарю. К этому быстро привыкаешь,
стоит только попробовать…
Сейчас около четырех вечера. Я сижу на диване, пялюсь в выключенный телевизор
и маленькими глотками пью whiskey on the rocks. На всю квартиру разносится голос
Молко:
No one cares when you're out on the street

Picking up the pieces to make ends meet
No one cares when you're down in the gutter
Got no friends, got no lover
74
Когда песня подходит к концу, я слышу, как открывается дверь, и делаю музыку
потише. Это Олег, кто же еще?
- Как твои детишки? Телочки симпатичные есть?
- У меня только младшие классы, никого старше десяти. – Смеется он в ответ.
- Ну как раз, тебе будет трицок, им стукнет восемнадцать. Можешь подготовить
себе отличную партию. Или несколько. На выбор.
- Достал уже стебаться! У меня есть Диана, и больше мне никто не нужен.
- А ты достал строить воздушные замки! Диана – в Москве, и тебя воспринимает
максимум как милого парня из провинции! Даже если ты всего добьешься, неужели ты
хочешь шокировать ее своим доходом в сотню тысяч в месяц? В Москве столько
зарабатывает хороший слесарь.
- Деньги – не главное. – Отзывается он. – Хотя это и очень важный момент. В
первую очередь девушка должна видеть, что парень чего-то стоит. Да и потом, я не
собираюсь останавливаться на сотне.
- В первую очередь девушкам нужны деньги. Деньги! Они спят лишь с теми, у кого
есть безлимитная карточка. Или, во всяком случае, так делают по-настоящему клевые
телки. Типа твоей Дианы. – Я встаю с дивана и иду к холодильнику, чтобы достать новую
бутылку пива. – Да и вообще, сколько вы уже знакомы? Ты не думаешь, что пора ей
признаться? Она наверняка давно считает тебя тряпкой!
- А знаешь… – Он смотрит на меня предельно серьезно и уверенно говорит. – Ты
прав. Она приезжает в январе – тогда я ей все и скажу!
В ответ я лишь усмехаюсь. Сейчас он выглядит словно Наполеон, решивший
наступать на Россию. Он решителен и сосредоточен. Если бы он только понял, что Диана
– всего лишь одна из тысячи, он бы стал относиться к жизни намного проще. Смешные
люди – они всегда рады вбить себе в голову, что именно эта девушка единственная, после
чего готовы бесконечно страдать в сладостных муках. Олег, Саша – да все вокруг!
Во всем виноват Шекспир. Со своей идеальной парочкой он слишком сильно
повлиял на наш мир. Люди просто не хотят задуматься, заглянуть немного дальше: ведь
если бы Ромео и Джульетта остались живы, к сорока годам они бы наверняка растолстели
и стали друг друга люто ненавидеть. Любовь хороша лишь в своем первом воплощении –
впоследствии все превращается в обыденность и рутину. Девять из десяти браков
наглядно доказывают мою правоту, а оставшиеся исключения – лишь подтверждают
правило.
- Знаешь, мне бы даже было интересно с ней познакомиться. – Говорю я Олегу и
думаю о том, что Ромео и Джульетте несказанно повезло. Самая счастливая история о
любви.
- Зачем? – Насторожившись, спрашивает он.
- Да хотя бы для того, чтобы убедиться, что ты не прав, и она ничем не отличается
от других.
- Ты сегодня никуда не пойдешь? – Спрашивает он, переводя тему.
- Зачем мне куда-то идти? У меня есть ты, чтобы поболтать, и есть Аня с Викой,
чтобы потрахаться. Что еще нужно человеку?
- Еще человеку нужно работать. Я надеялся, что ты свалишь и дашь мне эту
возможность.
- Ну, вообще-то это моя квартира. И здесь мои правила. – Говорю я и, подумав,
добавляю. – Сейчас позвоню Вике. Если она в теме, я на какое-то время могу и свалить…
***
75
Четверг, тридцатое декабря 2014 года. Праздничный ужин в доме родителей.

Красная скатерть. Красный фарфор. В углах – красные тряпичные фонарики. Даже
подсветка в аквариуме – бордовая. Здесь слишком много красного. Последнее время этот
цвет меня просто преследует!
Мы сидим в зале втроем, мама рассказывает о том, что древние китайцы очень
боялись страшного зверя Нянь, который приходил каждый новый год, чтобы пожирать
скот, детей и вообще, приносить беды и разрушение. Однажды этот Нянь (черт возьми,
как можно было назвать монстра Нянь?) увидел ребенка, одетого в красное, и испугался. С
тех пор красный цвет – неотъемлемая черта китайского нового года, который, впрочем,
начинается где-то в феврале и длится несколько недель.
Пока она рассказывает, я отрешенно смотрю по сторонам и думаю о том, что тоже
начинаю бояться этого цвета. Во всяком случае, он меня сильно раздражает. Ведь что
такое красный цвет? Это кровь. Это коммунизм. Это Марс – бог войны и красный свет
светофора, призывающий стоять на месте. За тысячи лет своего существования красный
цвет себя полностью дискредитировал. Черт, да даже сердце, обычное сердце, приносит в
основном боль и разочарование!
- С кем будешь праздновать завтра? – Спрашивает мама, закончив рассказывать
легенду.
- Не знаю. – Отзываюсь я и спустя секунду добавляю. – Может один, а может с
девушкой.
- У тебя появилась девушка? Это же отлично! – Радуется мама.
«У меня их даже две» - хочется сказать в ответ, но я просто молчу.
- А что там Олег? Как у него дела? – Вдруг интересуется отец. Как будто ему
когда-то было дело до моих друзей.
- Все носится со своими идеями. Хочет перевернуть всю систему образования.
- Перспективный мальчик. Я всегда говорила. А девушка у него есть? – Мама все
об одном.
- Безумно влюблен в девушку из Москвы, но она об этом даже не знает. – Этот
разговор начинает меня напрягать. Но все лучше, чем отвечать на дурацкие вопросы о
себе…
- Все равно, у таких как он, все должно получиться! – Убежденно говорит она, и
зал снова наполняется тишиной, прерываемой всплесками воды и глухими щелчками от
ударов рыб о крышку аквариума.
Интересно, откуда у мамы вообще столько оптимизма? Как, пережив такое
несчастье, она находит в себе силы радоваться жизни, верить в мир во всем мире и в
каждого отдельного человека? Ну да, у меня все будет хорошо. У Олега все будет хорошо.
Весь мир погрязнет в счастье и благоденствии. Да, мам, ты совершенно права…
***
Я долго думал, кого из своих двух девушек позвать на Новый год. Вика
определенно сексуальнее, в то время как Аня совершенно невменяема – с ней веселее. В
итоге меня спасла монетка. Она выбрала Вику. К тому же Аня, кажется, уехала куда-то к
родственникам в большую Россию.
Сейчас десять вечера, тридцать первое декабря. За столом я, Вика, ее двоюродный
брат и три подружки. Олег, как последний придурок, сидит в комнате и над чем-то
работает. Он обещал присоединиться к нам чуть позже. Все стремительно напиваются, а я
думаю о том, что кокса и экстази точно не хватит на всех. Вернее, кокаином я и вовсе не
хочу ни с кем делиться, после Нового как минимум неделю будет пусто, а мне
76
определенно нужно будет догнаться – наше правительство выделило слишком много дней
для отдыха.
Спустя час мы все вместе смотрим поздравление президента. Он как всегда
загоняет замечательную речь о том, как много мы достигли за этот год и как много нам
предстоит еще работать. К этому моменту все уже изрядно пьяны, а я нашел изящное
решение своей проблемы. Дослушав президента и выпив вместе со всеми шампанского, я
звоню Ринату – тому самому парню с дредами из пивнушки. Он дал свой телефон на
случай, если мне срочно понадобится трава. Обкуренный голос в трубке говорит, что
сможет прийти минут через двадцать и только в компании такого же удолбыша, как он
сам. Я соглашаюсь, кладу трубку и весело всем сообщаю, что мое новогоднее желание
исполнится уже в первые минуты нового года – парни с неограниченным количеством
косяков уже в пути.
Примерно через полчаса я открываю дверь Ринату и его другу. Сегодня они
исполнят для нас роль Деда Мороза и Снегурочки. Они действительно принесли с собой
много-много радости.
Еще спустя сорок минут моя квартира превращается в настоящий притон: вся
компания хаотично расползлась по залу, из рук в руки переходят несколько пяток. Все
довольны, и лишь Олег продолжает одиноко сидеть в комнате. В этот момент у меня
появляется план. Я наливаю чашку зеленого чая (купил специально для Олега) и иду в
туалет. Там я достаю из кармана джинсов две таблетки, одна из них попадает прямиком в
мой желудок, в то время как вторую я крошу с помощью своего айфона, затем кидаю в
чашку и тщательно размешиваю. Так будет веселее. Всем.
- Привет, Олег! – Я захожу в комнату и ставлю перед ним чашку чая. – Что ты тут
один сидишь?
- Спасибо. – Отзывается он и тут же делает глоток. – А что мне с вами там делать?
- Веселиться! Не будь придурком, погуляй хотя бы в Новый Год!
- Да пойми, Илюх, мне одному интереснее, чем с вами! Мне важно чувство, что я
делаю что-то полезное! А там я буду впустую терять время! – Он делает еще глоток чая.
- Я понимаю. – Улыбаюсь я. – Я зайду к тебе через полчасика.
В зале я подсаживаюсь к Вике, она делает затяжку и протягивает косяк мне. Я тоже
затягиваюсь, отдаю его второму дредастому парню и целую свою сегодняшнюю девушку.
Мы падаем на диван, я запускаю руку под ее серебристый топик и нащупываю упругую
грудь – обожаю, когда девушки забывают надеть нижнее белье. Она проводит рукой по
моим волосам и едва слышно шепчет на ухо:
- Это мой лучший Новый Год.
- А ведь это только начало. – Шепчу я в ответ, после чего достаю из джинсов еще
одну таблетку и кладу ей в рот. Вика облизывает палец, проглатывает конфету и снова
меня целует, на этот раз пытаясь достать языком до того места, откуда в детстве у меня
вырвали гланды.
Около часа ночи из комнаты выходит Олег. Он становится в центр комнаты и

отрешенным взглядом ищет меня. Он крутится вокруг своей оси и постоянно сгоняет с
лица атакующую улыбку. Разочаровавшись в своем зрении, он вдруг начинает громко
кричать:
- Илья!
Мне становится смешно. Кажется, я даже с нескольких метров вижу, насколько
расширились его зрачки.
- Илья! – Снова кричит он. – Зачем ты это сделал?
- Он съел то же, что и мы с тобой. – Шепчу я на ухо Вике и подхожу к Олегу. –
Улыбнись, чувак! Не противься счастью!
77
- Разве это счастье? – Спрашивает он, широко улыбаясь. – Это подстава! Эрзац!
Это не настоящее чувство!
- Почему нет?
- Искусственно вызванное! – Он улыбается еще шире. – Использует слабости
нашего мозга!
- Но ведь тебе хорошо, дружище? – Я улыбаюсь и кладу руку ему на плечо.
- Да! – Честно отвечает он. – Но ведь это не по-настоящему!
- А что по-твоему настоящее?
- То, что мы заслужили собственным трудом!
- Не все в жизни определяется трудом. Иногда просто стоит довериться течению!
В этот момент я оборачиваюсь и вижу, что все внимательно нас слушают. Слушают
и смеются. Над каждым словом. И только Вика остается относительно серьезной – ей
действительно интересна оборотка нашей беседы. Сейчас она может понять что-то
высшее.
- Слушай! Просто расслабься! Сегодня праздник. Ты будешь работать все
остальные триста шестьдесят четыре дня. А сегодня просто расслабься! Останься с нами!
- Окей. – Вдруг соглашается он. – Но тогда я буду рассказывать тебе свои планы, а
ты будешь меня слушать!
Кажется, его по-настоящему смазало. Всего от одной. И совсем без алкоголя. Я
даже не знаю, каково это? Я никогда не пробовал экстази, не выпив предварительно пару
сотен грамм виски. В любом случае, сейчас его надо поддержать. Для хорошего трипа
(как, впрочем, и для хорошего секса) обязательно нужен опытный партнер.
- А вот это всегда пожалуйста. Более того, я буду не один. У тебя целая группа
совершенно толерантных слушателей. – Улыбаюсь я. – Начинай.
Олег, ни минуты не сомневаясь, выходит на самое освещенное место в комнате и
начинает говорить. Он обличает современную систему образования и рассказывает о том,
что именно из-за нее мы вырастаем настолько ограниченными и пустыми. Все
неправильно! Мировая система образования окончательно скатилась в количество взамен
качества. Он призывает ограничить обязательное образование пятью классами, отдать
образование в частные руки и поменять саму систему. Ведь грузить детей сухой
информацией, датами, именами и теоремами в век интернета – верх глупости. Давно пора
научить детей думать, а не просто знать. Сами по себе знания – не стоят ничего, намного
важнее уметь ими пользоваться.
Во время его спича все, кроме нас с Викой, продолжают глупо смеяться. Мы же
слушаем внимательно, как будто данная информация действительно может изменить
нашу жизнь.
Так проходит еще несколько часов.
Олег говорит. Люди смеются. Я целую Вику.
Потом кто-то рассказывает ужасно глупый анекдот, но всем все равно весело.
Потом мы разливаем по бокалам новую бутылку Jameson.
Потом Викин брат пытается всех убедить, что Путина давно нет, и с телеэкранов
давно вещают его двойники. Он рассказывает что-то про губы и мочки ушей.
Потом все снова слушают Олега.
Потом я громко включаю The National, уговаривая всех не просто услышать, но
почувствовать их музыку. Ребята стараются. А девчонки просят включить Рианну.
Разочаровавшись в людях в очередной раз, я так и поступаю.
В какой-то момент, догнавшись еще дорожкой, я обнаруживаю себя на балконе с
сигаретой в руке и с плачущим Олегом в углу. Странный отходняк…
- Дружище, что с тобой? – Спрашиваю я, чувствуя себя отцом, случайно
обнаружившим своего сына в слезах. – Ты злишься на меня? Или просто не понравилось?
78
- Нет. Было хорошо. – Честно отвечает он, совсем не стесняясь своих слез. – Только
все закончилось. И теперь мне жалко потраченного времени.
- Времени? – Переспрашиваю я и достаю из пачки сигарету.
- Я бы мог заняться чем-то полезным. Даже простой сон был бы намного лучше! А
вместо этого я потерял с вами несколько часов. Все эти люди не оставят ничего на этой
земле, ничего не достигнут! Пойми, мне нельзя… – Он замолкает. – Нельзя быть таким…
Если потом что-то не получится, я буду винить только себя. Это слабость!
- Думаешь? – Я затягиваюсь. – Многие великие сидели на таких вещах. Начиная от
Да Винчи и заканчивая Джобсом. Им ведь это не помешало?
- Время! – Продолжает убиваться он, совершенно не слушая меня. – Ведь это самое
дорогое, что у нас есть! Я никогда не пойму, почему вы тратите его впустую!
- Разве оно так ценно? – Спрашиваю я в ответ, хотя на самом деле это только
иллюзия диалога – каждый из нас сейчас разговаривает с самим собой. Пытается
оправдать свой образ жизни. Я открываю балконное окно нараспашку и подставляю
голову под калининградский новогодний дождь. Сейчас я чувствую на своем лице
каждую отдельную каплю. – Было бы что ценить, Олег, было бы что ценить…
- Если я умру прямо сейчас, что изменится? Кто обо мне вспомнит? – Шепчет он и
продолжает рыдать.
- А какая разница? Ведь ты будешь мертв? – Еще одна долгая затяжка. – Мы все в
открытой тюрьме, Олег, ты можешь идти куда хочешь, но смысла не прибавится. Ты все
время ругаешь мой образ жизни, но разве лучше до пенсии мучиться на работе и искать
свою вторую половинку? Лучше рожать детей и ждать карьерного роста? Знаешь, я не
вижу в этом никакого смысла. Ты говоришь – надо ценить время? Но зачем? Чтобы стать
старым?
- Чтобы остаться в истории! Неважно, что происходит с нами на этой земле. Важно
то, что останется после нас. – Отвечает он и начинает реветь с новой силой. – Весь смысл
в том, чтобы делать то, во что веришь! И делать это лучше всех!
- Вот на этом мы и остановимся. Ведь я верю только в удовольствия… – Я
затягиваюсь в последний раз и щелчком выкидываю сигарету с двенадцатого этажа.
Крошечный оранжевый огонек, падающий вниз.
Вся наша жизнь.
- Я возвращаюсь в квартиру и подсаживаюсь к Вике и ее подружке.
- Угости и ее чем-нибудь. – Шепчет мне она.
Я медленно спускаюсь на пол и пытаюсь достать из-под дивана книгу. Кажется, я
начинал что-то пару недель назад. Нащупав томик, я кладу его на кожаный пуф и читаю
обложку. Это Тюрьма и Воля Ходорковского. Я сразу все вспоминаю. В своих мемуарах
он пытается нас убедить, что во главе с царем-самодержавцем наша страна неминуемо
скатывается в пропасть тоталитаризма. Он пишет складно и убедительно, и я бы ему даже
поверил, если бы не одно но. В тоталитарном государстве такую книжку никогда бы не
опубликовали.
Я насыпаю прямо на его лицо чуть менее полуграмма и делю на шесть полосок.
Наркотики – вот моя персональная тюрьма и воля. Я убираю две самые крупные дорожки
первым, потираю переносицу и протягиваю стодолларовую купюру Вике. Сейчас мы
продлили эту ночь еще на несколько часов…
Потом мы просто валяемся втроем на диване, причем обе девочки жмутся ко мне,
как к плюшевому мишке. Они что-то говорят, но у меня никак не получается ухватить
нить повествования. В голове пульсирует лишь одна мысль – получится ли у меня сегодня
сразу с двумя?
Но ближайшие два часа мы просто лежим и говорим о чем-то бессмысленном,
пусть этот обмен фразами и кажется нам особенным. А потом я отключаюсь прямо на
79
диване, в обнимку с Викой и ее подругой. Вернее, я просто застываю на месте с

закрытыми глазами. Слышу все, что происходит вокруг, но не могу двигаться – все как
будто снится…
Из забытья меня вырывает один из двух одинаковых дредастых парней. Я
открываю глаза и вижу, что за окном уже светает.
- Слушай, мы пойдем. Спасибо за тусу! – Говорит он заплетающимся языком.
- Тебе спасибо. – Пытаюсь отозваться я, не совсем понимая, что вообще
происходит вокруг. – Я вам денег должен?
- Да забей! Потом сочтемся. – Говорит он и уходит.
Пялясь в пустоту, я секунду размышляю, чего мне хочется больше – выпить воды
или остаться сидеть на месте. В итоге жажда побеждает, я поднимаюсь и походкой зомби
направляюсь к питьевому крану.
Напившись, я иду в спальню и валюсь на кровать, на которой уже лежит Олег. Все
лучше, чем спать сидя…
Олег
Я просыпаюсь, когда на улице уже совсем светло. Открыв глаза, первым делом
вижу Илью. С его губы отвратительным образом стекает слюна, а изо рта несет диким
перегаром. Приложив немного усилий, я поднимаюсь и иду на кухню. Вика с Наташей
спят на диване, в углу комнаты приютились парень с девушкой, поставщиков травки –
вовсе не видно. Это был треш. Я пытаюсь вспомнить вчерашние ощущения и к своему
сожалению вспоминаю, что мне понравилось. Но только первые несколько часов. А потом
была расплата. Слезы раскаянья и апатия, которая овладела мной сейчас.
Этим и отличаются наркотики от настоящего счастья. Сначала ты получаешь кайф,
а расплата – только потом. Это путь слабых. Настоящие личности готовы напрягаться в
начале пути, чтобы потом наслаждаться результатами собственного труда.
На кухне я завариваю чашку зеленого чая с имбирем и иду в комнату за очередной
книжкой о саморазвитии. В этом вся фишка. Чтобы мотивировать себя на дальнейшую
работу, нужно постоянно читать подобную литературу. Иначе ты расслабляешься и
сдаешься.
Ребята просыпаются ближе к вечеру. Они умываются, выпивают по стакану воды и

тут же наливают себе виски. Затем, отпуская глупые шутки, садятся играть в Монополию.
Я ухожу в интернет и пишу Диане. К счастью, она оказывается онлайн и очень
скоро отвечает длинным письмом, в котором сообщает, что у нее в этот раз вообще не
было времени отпраздновать Новый Год. Что она лишь успела дописать очередной
проект, побаловав себя несколькими пирожными, и легла спать. Я вкратце рассказываю,
что происходило вчера (умолчав о подсыпанных наркотиках) и спрашиваю, приедет ли
она, как и обещала, четвертого января. Осмелев, я пишу, что соскучился и очень хочу ее
увидеть.
В ответ она сообщает, что тоже соскучилась – она позвонит сразу, как прилетит, в
первый день! Мое настроение мгновенно взлетает до небес. Я еще раз говорю себе, что в
этот раз обязательно ей признаюсь. Подробно расскажу о своих планах, не боясь
показаться смешным и наивным. Мы давно общаемся – она в меня поверит.
Закончив переписку, я выпиваю еще чашку зеленого чая и пытаюсь читать. Но
ничего не выходит – ребята в зале орут на всю, пытаясь выкупить друг у друга Рублевку, в
то время как у меня в голове лишь мысли о Диане. Она умная, красивая, добрая. Она –
идеал. Все, кто говорит, что сейчас нет достойных молодых девушек, просто не знакомы с
Дианой…
80
Я пытаюсь сосредоточиться на книжке еще какое-то время, а потом вдруг

вырубаюсь. Перед сном я завожу будильник и обещаю себе, что с завтрашнего дня
вернусь к привычному распорядку. Больше никаких отмазок. Сильные люди зависят не от
окружающих условий, а лишь от собственной силы воли.
***
Второго в обед звонит мама. Она спрашивает, все ли у меня в порядке и зовет
вернуться домой. Говорит, что отец починил машину, и я могу снова начать
подрабатывать.
Я выхожу в зал. Ребята все так же пьют и играют. Со вчерашнего вечера они еще
даже не ложились. Повсюду стоят пустые и полупустые бутылки, да и вообще – в
квартире царит настоящий хаос. Увидев что-то подобное, моя мама моментально взялась
бы наводить порядок. Выпив воды и умывшись, я собираюсь домой за машиной. Надо
сегодня хорошенько поработать – в этот раз я поведу Диану в лучший ресторан.
***
Все самое интересное происходит третьего числа, в четверг вечером. В это время
все спят, а я собираюсь на очередную смену. Я уже собираюсь выходить, когда слышу
звонок в дверь и, открыв, вижу Аню. У нее в руках какая-то коробка.
- Олег, привет! – Жизнеутверждающе произносит она. – А я пирог испекла, решила
сюрприз сделать! Где Илья?
- Спит.
Да уж, ситуация патовая. Ведь Илья спит не один – с ним в комнате Вика, и на этот
раз у него вряд ли получится выйти сухим из воды.
- Ну тогда я его разбужу! – Говорит она, разуваясь. – Ему понравится!
- Нет, Ань, не надо… – Мямлю я и добавляю. – Он только час назад лег,
никакущий, ему реально надо поспать.
- Ну окей, я подожду тогда! – Спокойно соглашается она и проходит на кухню. На
диване спит Наташа с Викиным братом. В квартире все такой же беспорядок. Аня смеется.
– Вижу, вы неплохо отпраздновали!
Мы садимся за стол, заваленный бутылками, бокалами и тарелками с остатками
еды, и наливаем себе по стакану сока. Пока Аня что-то рассказывает, я прикидываю, как
можно отмазать Илью от неизбежной расплаты. Но ничего так и не приходит в голову. Я
просто не умею обманывать. Самое смешное, что если бы она сейчас спросила, с кем он
спит, я бы, скорее всего, сказал правду. Но она не спрашивает. Вместо этого она говорит
что-то про Париж, а я снова собираюсь уходить – все это меня не касается.
Но я не успеваю – уже через несколько минут Илья выходит из комнаты в одних
трусах и, пошатываясь, заходит в ванную. На нас он даже не посмотрел.
- Вот он накидался! – Весело говорит Аня.
Я лишь молча киваю, с интересом и тревогой наблюдая, что будет дальше.
Неужели он и в этот раз сумеет выкрутиться?
Через пять минут он выходит из туалета и так же, не видя ничего вокруг, идет на
кухню. Уже подойдя к нам вплотную, он наконец-то замечает Аню.
- О! Доброе утро, красотка! – Говорит он почти без эмоций.
- Сейчас восемь вечера, Илья! – Заливисто смеется она.
- Неважно. – Хрипло произносит он. – Рад, что ты пришла!
Он наклоняется к ней и, как ни в чем не бывало, целует в губы. Словно в пяти
метрах отсюда не лежит его вторая девушка.
81
- От тебя перегаром за метр несет, алкоголик!

- Никто не безупречен. – Тихо отвечает он и берет со стола кусок пирога. – Ты
принесла? – Он откусывает огромный кусок. – С курицей? Вкусно. Тебе что-нибудь
налить?
Она кивает. Илья проводит взглядом по комнате в поисках бутылки и подбирает
полупустой Jack Daniel’s. Быстро смешав ей виски с колой, он садится на мраморную
столешницу кухни и наливает себе стакан воды.
- Ну и как там в Красноярске? – Спрашивает Илья.
- Я была в Краснодаре, глупый.
- Разве это не одно и то же? – Спрашивает он и пытается улыбнуться.
Вообще-то, мне давно пора идти – с восьми вечера начинается лучшее время для
таксистов. Но непонятно откуда взявшееся во мне любопытство требует остаться – я хочу
узнать, чем все закончится. Самое смешное, что из нас троих я волнуюсь, кажется, больше
всех. Илья – меланхоличен и равнодушен, в то время как Аня вовсе ничего не
подозревает. Она улыбается и, кивая в сторону Наташи с парнем, спрашивает:
- Это твои друзья? Познакомишь нас? Мы могли бы с ними куда-нибудь сходить! Я
подумала, одного секса все-таки слишком мало, мы должны попробовать проводить
больше времени вместе. У нас может получиться!
- Это вряд ли. – Все так же тихо говорит он и опускает голову. Как будто он только
сейчас вспомнил о Вике. Возможно, так оно и есть.
- Почему? Ты просто слишком пессимистичен! – Говорит она и переводит взгляд
на меня. – Олег, ты как думаешь? Мы ведь подходим друг другу?
Я смотрю на нее и несколько секунд обдумываю ответ. Надо придумать что-нибудь
такое, что бы одновременно не являлось ложью и не означало твердое нет. Но ничего не
приходит в голову, и в тот момент, когда пауза начинает затягиваться, из спальни выходит
Вика. На ней красивое нижнее белье, и я думаю, что у Дианы фигура, должно быть,
ничуть не хуже. Вика смотрит на нас, улыбается и вяло произносит Доброе утро. Затем
закрывается в ванной.
- Не могу поверить! – Тут же взрывается Аня.
- Серьезно? – Ухмыляется Илья – Не можешь?
- Меня всего пять дней не было! Ты не мог потерпеть? Мудак!
Вместо ответа Илья молча откусывает еще кусок пирога и запивает. На этот раз
виски, прямо из горла. Аня резко встает со стула и идет в прихожую. Она нервно
обувается, накидывает свою шубку и возвращается на кухню, чтобы забрать свой презент.
- Пирог могла бы и оставить. – Произносит Илья ей вслед.
Не оборачиваясь, Аня показывает нам средний палец и покидает квартиру. Когда
дверь с шумом захлопывается, из ванной выходит Вика.
- Кто это был? – Без особого интереса спрашивает она.
- Так, коллега. Принесла пирог. – Не задумываясь, отвечает он. – Все хотят
понравиться сыночку босса.
- Понятно. А где пирог?
- Мы уже все съели. Вкусно, кстати! Тебе что-нибудь налить? – Спрашивает он с
точно такой же интонацией, как и пару минут назад Аню.
И в этот момент, когда все уже, кажется, успокоилось, с дивана слышится слабый
голос Наташи:
- Он врет. – Она поднимается с дивана и пьяным заплетающимся языком
повторяет. – Он врет. Это его вторая девушка. Он встречался с ней все то время, что и с
тобой.
- Черт! – Ухмыляется Илья. – А я уже думал – обошлось.
- Так это правда? – Спрашивает она, мгновенно скинув с себя оковы сна.
82
Вместо ответа он делает очередной глоток виски.

Тогда она спрашивает меня. Я молчу.
- Правда. – Вдруг включается Илья. – Но ты всегда мне нравилась больше. Я сейчас
совершенно искренне говорю.
- Да иди ты в жопу! Я не верю ни единому твоему слову! – В гневе и нижнем белье
она чертовски сексуальна. – Наташа, Сергей! Вставайте, мы уходим!
Следующие несколько минут Вика одевается, потом подходит к ребятам и
буквально выталкивает их из квартиры.
- Приходите еще, ребят. – Кричит им вдогонку Илья и отхлебывает из бутылки. –
Ведь было весело? Ребята?! Приходите еще!!!
Мы остаемся вдвоем. После тридцати секунд молчания он начинает говорить:
- Черт, я никогда не пойму, почему нам можно иметь кучу друзей, но всего лишь
одну девушку?
- Возможно, потому что ты не спишь с друзьями?
- Да какая разница. С друзьями я разговариваю, с девушками – сплю. Это всего
лишь хобби, общий интерес! Ты же не будешь ревновать, если я вдруг начну общаться с
кем-нибудь, кроме тебя? Так почему они ревнуют? Общение, вообще-то, даже более
интимный процесс, чем секс. Ведь общаться мне интересно только с тобой, тогда как
спать – со всеми более-менее симпатичными девчонками…
Он слезает со столешницы и делает еще глоток, потом достает сигарету и
затягивается:
- Черт, да лучше бы было наоборот. Я бы легко пережил, если бы общепринятым
было иметь одного друга и кучу телок…
- Лучше взгляни на это с другой стороны. Ты бы, например, не стал ревновать, если
бы я переспал с Викой?
- Нет, с чего? – Убежденно говорит он.
- Просто продолжал бы с ней так же бессмысленно трахаться?
- Именно. – Он снова делает огромный глоток виски. Морщится и вдруг начинает
ржать. – А вот с тобой бы я больше в одну кровать не лег, шлюха.
На секунду улыбка охватывает мое лицо. Да уж, он действительно уже вряд ли
изменится. Как и я. Мне надо работать.
- Слушай, Илюх, я пойду – у меня смена. – Говорю я и иду к выходу.
- Да останься! Черт, я дам тебе денег! – Он делает глоток из бутылки и,
поперхнувшись, сквозь кашель продолжает. – Я же сдохну здесь один! Скука! Сука!
- Ты знаешь мои принципы – деньги надо зарабатывать. Иначе их не ценишь. –
Отзываюсь я и открываю дверь.
- Ну и вали! – Кричит он. – Можешь даже догнать девчонок и подвезти их до дома.
Вот и первый заработок за вечер, да, дружище?
***
А потом наступает четвертое число. Уже вечер, и всего через час мы должны
встретиться с Дианой в центре города. На этот случай я взял у отца новый дорогой
костюм – он покупал в прошлом году на пятидесятилетний юбилей – и тщательно
готовлю свою речь. Ведь самый лучший экспромт – тот, который ты много раз
отрепетировал.
Илья все это время сидит на диване, пьет пиво и лениво надо мной стебется – я
даже не обращаю внимания.
- Слушай, возьми меня с собой, ты же обещал нас познакомить!
- Ну да, и как ты это представляешь?
83
- Очень просто! Мы заедем за ней на моей машине. – Уверенно отвечает он, как
будто давно все продумал. – Ты за рулем, скажешь, что должен подвезти друга, меня то
бишь, до дома.
- Не знаю…
- Да подумай! Таким образом, ты со всех сторон будешь выглядеть клевым парнем
– мало того, что на крутой машине, так еще и хороший друг! Представь, как она удивится,
увидев тебя на новой Бэхе? Это вау-эффект, дружище!
- Да ей не важна крутость машины, сам знаешь, в Москве этим не удивишь. Диану
намного больше интересует, что у человека внутри.
- Ее, может, не удивит старый лысый толстяк на Бентли. А ты, верхом на
черненькой БМВ – точно удивишь. Просто веди себя уверенно, как будто это все твое!
Поверь мне – я знаю, о чем говорю! Да и вообще, возьмешь меня – дам тебе машину на
все время, что Диана здесь. Ты же не распространялся о своих доходах, что она вообще
знает?
- Она знает, что я работаю в школе! Учителем. И если она вдруг спросит, откуда у
меня машина? – Говорю я, а сам начинаю сомневаться. В конце концов, он действительно
в тысячу раз опытней меня в этих делах. Да, Диана не такая, как все, но, может, стоит
рискнуть? В конце концов, что я теряю?
- Да не будет она ничего спрашивать! А тебе надо обязательно научиться бросать
пыль в глаза – без этого у нас карьеру не сделаешь. – Продолжает нажимать он, заметив
мое замешательство. – Так что? Deal?
- Ладно, договорились. Но машина на ближайшие четыре дня – моя.
- Звони своей подружке! Говори, что заедешь за ней! – Отвечает он и поднимается
с дивана.
***
- Ну и где она? – С интересом спрашивает Илья спустя час. – Ты же говорил, она

никогда не опаздывает!
- Нет, я говорил, что она всегда опаздывает ровно на десять минут. Это даже круче.
В этот момент открывается дверца подъезда и выходит она. Как всегда –
необыкновенно стильная и грациозная. На ней легкое приталенное пальто темно-синего
цвета, сапожки на высоком каблуке и широкая белая шаль. Иногда мне кажется, что она с
каждым своим приездом одевается все лучше и лучше. Какие к черту модели? Все они –
пустышки, а Диана – настоящая. У нее просто нет недостатков.
Будучи школьником, я читал всю классическую литературу. И нигде я не нашел
описания чувств, которое хотя бы отдаленно напоминало то, что я испытываю при виде
Дианы. Вернее, это, конечно, все правда: у тебя захватывает дух, ты восхищен и
обескуражен, ты счастлив просто от того, что она есть и она – рядом с тобой. Все это так,
но мое чувство в сто, в тысячу раз сильнее. Я просто знаю, что она одна стоит всех
остальных девушек на этой планете. И как бы банально это ни звучало, она действительно
– единственная и неповторимая.
- Дружище, да у тебя отличный вкус! – Радуется Илья. – Она шикарна!
- Ты челюсть-то подними! И не вздумай даже свои приемчики пробовать! – Говорю
я и вдруг начинаю жалеть, что согласился на все это. Больше всего меня раздражает это
его дружище, которое он употребляет все чаще и чаще.
- Что ты? – Ухмыляется он. – Я просто буду молча улыбаться.
Когда Диана подходит ближе, я выхожу из машины и иду навстречу – мы
обнимаемся и целуемся в щеку.
- Ты купил машину? – Удивленно спрашивает она. – Поздравляю!
84
- Было выгодное предложение. – Уклончиво отвечаю я и открываю ей дверь. – Я с

другом, мы его домой завезем и поедем дальше, окей?
- Конечно! – Улыбается Диана. – У нас с тобой ведь еще целый вечер!
- Илья. – Представляется мой друг с заднего сиденья, когда я сажусь на место
водителя.
- Диана. – Отвечает она. – Очень приятно.
В течение следующих пятнадцати минут мы разговариваем в основном о политике.
Точнее разговаривают они – я в ней совсем ничего не смыслю – никогда не считал
целесообразным тратить время на то, чтобы разобраться в этом болоте. Я даже не всегда
успеваю уследить за современными тенденциями в образовании, зачем мне политика?
Илья же, как назло, вдруг оказывается харизматичным и обаятельным. Все, что он говорит
– уместно, сейчас даже его голос звучит как-то по-особенному. Он говорит так
непринужденно, как будто это с ней он просидел одиннадцать лет за одной партой. Диана
в свою очередь смеется его шуткам и соглашается с замечаниями. Иногда она
оборачивается и несколько секунд на него смотрит. В зеркале заднего вида я замечаю, что
он тоже не сводит с нее глаз.
Я начинаю ревновать.
- И знаешь, Диан, что мне больше всего у нас не нравится? – Говорит Илья, когда
мы уже подъезжаем к его дому. – Что у нашего электората просто нет золотой середины.
Одни кричат, что Путин – вор и диктатор, другие считают его чуть ли ни ангелом,
ниспосланным с небес, чтобы поднять Россию с колен и вывести в мировые лидеры. Одни
носят эти ужасные спортивные костюмы с надписью Russia и на каждом углу кричат
Россия – вперед. Другие презрительно отзываются обо всем русском и молятся на запад. Я
просто не пойму, почему надо бросаться из крайности в крайность? Почему нельзя все
объективно оценить? Да, в каких-то сферах ситуация заметно улучшилась с девяностых, а
где-то – не изменилось почти ничего. В чем-то мы снова способны конкурировать со всем
миром, а в чем-то все так же безнадежно отстаем! Ведь нельзя делить все на черное и
белое!
- Согласна с тобой! Причем обе стороны так уверены в своей правоте!
- И постоянно разливаются во взаимной ненависти. Путинская шлюха, продажные
либерасты – все это так глупо! – Улыбается Илья. – Знаешь, я пока болел – от скуки на
форумах сидел, больше этой ошибки повторять не буду.
Ушам не могу поверить! Электорат, сфера, разливаются! За весь диалог он даже ни
разу не сматерился. И потом, разве он сам не разливается в ненависти ко всем вокруг?
Его как будто подменили.
Я поворачиваю к его дому, достаю из бардачка пульт и открываю ворота.
- О, Олег, ты тоже что ли здесь живешь? – Удивляется Диана, намекая, видимо, на
то, что у меня в машине нашлась открывашка от ворот.
Я напрягаюсь и молчу, но уже спустя секунду мне на помощь приходит Илья:
- Он просто часто ко мне в гости заезжает! Вот и отдал ему запасную. Все-таки с
первого класса дружим – уже почти как братья!
Мы садимся в привычном кафе. Да, я хотел отвести ее в ресторан, но сегодня я и

так уже достаточно неловко себя чувствую – хватит новшеств и обманов. В машине мы
практически всю дорогу молчали. Диана лишь спросила, действительно ли мы с Ильей так
давно знакомы и почему я никогда о нем не рассказывал. А я всю дорогу думал, что это
изначально была плохая идея. Илья, машина – все это только отвлекает меня от конечной
цели…
Мы делаем заказ и теперь уже начинаем наше привычное общение. Я слушаю ее в
пол уха, а внутри постоянно пульсирует мысль – мне надо признаться. Я чувствую, как
85
начинаю потеть. Все сильнее и сильнее. Мне вдруг кажется, что я ее совсем не достоин.
Что Диана вообще не воспринимает меня всерьез, и что такой девушке как она – вовсе не
суждено найти достойную пару среди смертных.
- Мне так нравится, что деньги для тебя не самое главное! – Говорит она. – Ты
знаешь, в Москве, конечно, много интересных людей, но все они просто помешаны на
деньгах. Представляешь, недавно в фитнес-клубе ко мне подходит старый мужчина и
просто так, без предисловий, спрашивает, не хочу ли я прокатиться на его Бэнтли? То есть
он даже как будто не сомневался, что я сразу продиктую ему свой номер телефона! Они
все с ума посходили, для них деньги – это все!
- Но ведь они действительно важны.
- Конечно! Но они не должны быть на первом месте. Деньги – это лишь атрибут
успешного и всесторонне развитого человека. Это следствие, но никак не причина! – В
этот момент она замолкает и смотрит, как официант ставит перед нами две тарелки с
овощными салатами. – Вот ты, например! Ты не стремишься к деньгам, а просто хочешь
делать свое дело лучше всех. И рано или поздно ты действительно всего добьешься – я в
этом уверена!
Ее слова ободряют. Я вновь думаю о том, что надо ей все сказать, прямо сейчас. Но
в тот момент, когда я собираюсь открыть рот, меня как будто парализует. Сегодня
важнейший день в моей жизни. Спустя минуту я уже готов начать снова, но Диана вдруг
поднимается и тихо произносит:
- Я отлучусь на минутку.
Она грациозно удаляется, а я смотрю на то, как на нее огладываются почти все
находящиеся в зале парни, и пытаюсь настроить себя на признание. Боятся все. Разница
между героями и трусами лишь в том, что первые делают то, что должны. Тогда как
вторые отступают, поджав хвост. Я глубоко дышу и дожидаюсь, пока она вернется. Я все
скажу. Сегодня.
- Закажем еще чая? – Спрашивает она спустя полчаса и улыбается. – Мне так
нравится с тобой общаться. Кажется, мы можем сидеть тут бесконечно.
Ну вот и все. Мы сидим вдвоем в углу зала, рядом нет ни официантов, ни клиентов.
Лучше момента не найти. Пора!
- Диан. Я давно хотел тебе сказать... – В этот момент я теряю связь с миром: все,
что я чувствую и слышу – лишь удары сердца и собственный приглушенный голос. – Я
люблю тебя… Люблю с первого взгляда. Люблю, когда мы рядом и люблю на расстоянии.
Я не верю, что в мире существует кто-то лучше тебя. Что-то важнее. Все, что я делаю
– ради тебя. Все мои цели, мечты и сиюминутные желания связаны с тобой. И пусть это
прозвучит банально, но я хочу прожить с тобой всю свою жизнь…
Она вдруг смущается, а я замолкаю. Признание в любви похоже на прыжок с

парашютом. Произнося эти слова, ты выпрыгиваешь из самолета, и следующие несколько
секунд молчания – свободный полет. Дальше существует лишь два варианта: либо ты
услышишь ответное признание и почувствуешь, как над головой раскрывается
спасительный парашют, дарящий необыкновенное ощущение полета, переходящего в
настоящее чистое счастье, либо… Либо второе. Свободное падение вплоть до самой земли
и удар, который превратит тебя в живой труп. Оправиться удастся не скоро.
- Олег, мне очень приятны твои слова… – Отвечает она спустя несколько секунд. –
Но… Я не говорила тебе, у меня в Москве есть парень. Ты очень хороший друг, и я не
хотела бы с тобой ссор…
86
Больше я ее не слышу. Лихорадочно встаю с диванчика и ухожу. Не видя ничего

вокруг, я ощущаю лишь сильный холод, окутавший меня с ног до головы, и слышу стук
собственных зубов – верхняя челюсть бьется о нижнюю, словно отбойный молоток.
Сегодня худший день в мой жизни…
***
- Сынок, тебе Илья звонит уже в третий раз. – Говорит сквозь слегка приоткрытую
дверь мама.
С того вечера прошло два дня. Два пустых и бесполезных дня. Я вернулся домой к
родителям, выключил мобильник и с утра до вечера просто валялся в кровати и ругал всех
вокруг. Себя – за торопливость. Илью – за глупые советы. Отца – за мой низкий рост.
Диану – за то, что так лицемерно меня хвалила. И ее московского парня, просто за то, что
он существует. Я ни с кем не говорил, ничего не ел и ничем не занимался. Зачем? Все
потеряло смысл. Потеряло?
- Ну? Ты поговоришь? – Снова спрашивает мама.
- Да, давай трубку. – Говорю я и испытываю сильное желание попросить Илюху
принести мне те таблетки, которые он сам постоянно жрет. Просто, чтобы обо всем
забыть и улыбаться.
Она заходит в комнату и протягивает мне трубку.
- Ну и куда ты пропал? У тебя мобильник второй день не отвечает! Затусил что ли
со своей Дианой?
- Нет больше Дианы. – Отзываюсь я. – Она меня не любит.
Услышав мой голос, он сразу отбрасывает свой дурацкий юмор:
- Что, совсем все плохо?
- Хуже не придумаешь… Я просто не знаю, зачем мне еще жить.
И вот в этот момент Илья начинает говорить. Говорить так убедительно, как умеет
только он:
- Олег, ну что за детский сад? Любит! Не любит! Не ты ли мне говорил, что
сильные личности зависят не от обстоятельств, а только от внутренней силы воли? Не ты
ли говорил, что своей цели надо добиваться, пока не выбьешься из сил? Ты не должен
сдаваться так рано. Ты, черт возьми, один из немногих на этой планете, кого я уважаю.
Блять, твоя Диана – всего лишь девушка! Шикарная и обольстительная, но все же обычная
девушка. Добивайся ее!
- Но у нее парень в Москве…
- И? Борись! Дерись! Докажи, что ты лучше! Ты действительно думал, что она
сразу прыгнет в твои распростертые объятья?
- Но ты же сам советовал, чтобы я на нее забил!
- Советовал. Но ты не послушался. Ты решил бороться до конца, и будет глупо
сдаваться так рано! Мы же сошлись тогда с тобой в одном – надо делать то, во что
веришь! В этом вся фишка, дружище! В этом вся фишка.
- Думаешь? – Спрашиваю я уже немного более уверенным голосом.
- Уверен! И сейчас ты возьмешь себя за яйца и начнешь жить своей обычной
жизнью. Я, блять, не позволю тебе споткнуться на первом барьере!
***
Еще спустя сутки я начинаю по кусочкам собирать свою жизнь. На этот раз – в
фундаменте моей картины мира огромная брешь, но дом еще стоит. Эти дурацкие
метафоры перешли ко мне от отца вместе с генами.
87
Сейчас вечер, седьмое января, я в центре города за рулем нашей Ауди. Все, что
было пару дней назад, превратилось в неприятный сон. Да, пока я больше не хочу
видеться с Дианой, но я все еще могу добиться успеха. Красавица в башне отказалась
скидывать мне свою косу, и теперь я просто построю рядом такую же высокую башню.
Успеть бы до того, как она выскочит замуж…
За окном, норовя пробить лобовое стекло, бушует январский ливень – вокруг
абсолютно ничего не видно. Такие ливни в середине января бывают, должно быть, только
в Калининграде, в городе, где времена года иногда меняются местами. Впрочем, внутри
машины относительно уютно – работает старенькая печка и светит лампочка, я читаю
биографию Отто фон Бисмарка.
На 1857 году, когда Бисмарк отправляется послом в Россию, задняя дверь моей
машины открывается, и в нее торопливо заскакивают два мокрых человека – парень и
девушка. Они смеются.
- Дружище, до Красной Де Люкс довезешь? – Говорит знакомый пьяный голос.
Я смотрю в зеркало заднего вида, вижу их вдвоем и снова ломаюсь.
Бред. Все это просто бред! Так не должно быть…
Чтобы окончательно не сойти с ума, я вырываюсь из машины, хлопаю дверью и
мгновенно промокаю. Темнота, холодный дождь и размытые огни центра Калининграда.
Все, что мне остается. Следом из машины выбирается Диана:
- Олег, я писала тебе СМС, ты их получил? – Кричит она сквозь дождь.
Я молчу. И просто иду прочь. В самый центр ливня. Зачем все это? За что мне все
это? Кажется, теперь я действительно сломался. Сила и воля. Их больше нет.
Спустя какое-то время я чувствую руку на своем плече:
- Дружище, ты все неправильно понял, она не собиралась ко мне сегодня ехать! –
Кричит он, стараясь быть громче ливня. – Черт, да я и не хотел ничего такого… Просто
пообщаться…
Я продолжаю идти. Илья идет рядом. Как и дождь.
- Да ведь это просто случайность! – Снова говорит он. – Дурацкая случайность!
Дождь пронизывает насквозь. Кажется, сейчас мы одни на всей площади Победы.
Площади, на которой я окончательно проиграл. Я останавливаюсь. Пристально смотрю в
его глаза.
- Знаешь, Илья, я одного не пойму. – Шум воды заглушает мой голос. – Зачем тебе
это? Зачем ты так?
- Просто я... – Он молчит несколько секунд. – Я… Я не знаю, дружище. Не знаю…
Прости меня…
С этими словами он разворачивается и уходит, а я сажусь прямо на плитку. Я здесь
один, и вокруг – лишь вода.
Конец первой части
88
Все, во что ты веришь

Часть вторая
Илья
Здесь холодно. Холодно и темно.
Я стою на крошечной платформе, под которой тысячи километров пустоты.
Порывы ветра норовят сбросить меня вниз, но я держусь. Хотя и понимаю, что все
бесполезно – рано или поздно я все равно упаду. Упаду в руки разъяренной толпы.
Они ждут меня там. Внизу.
Они готовы мстить.
Мне страшно. И не только из-за бесконечной высоты. Страшно стыдно. Ведь я
виноват – я подвел их всех. Всех людей этой планеты. Моей планеты. Никому не понять
этого чувства. Когда ты виноват сразу перед всем миром…
Они верили мне.
Они надеялись на меня.
Они любили меня.
А я их просто предал. Всех.
Страх и стыд продолжают заполнять мое сознание, и в какой-то момент, не в
силах больше держаться, я срываюсь. А в голове лишь одна мысль. Они меня не простят.
Я падаю вниз и, разрывая глотку, кричу…
- Нееееет! – Я просыпаюсь от собственного крика и еще несколько секунд

продолжаю громко орать. – Они меня не простят! Они меня не просят! Не простят…
Лишь минуту спустя я понимаю, что все в порядке. Точнее, все ужасно: жутко
болит голова, я промерз до самых костей и нахожусь в незнакомой грязной машине. Один,
в мокрой обледеневшей одежде и с темной мутной картинкой перед глазами. С другой
стороны, я жив и не падаю с нескольких тысяч километров в руки разъяренной толпы. С
этой мыслью я снова засыпаю, надеясь, что водитель этой колымаги скоро вернется и
отвезет меня домой.
В следующее пробуждение в машине я по-прежнему один. Зато на улице стало
заметно светлее – теперь я могу видеть, что это не просто грязная развалюха. Это самая
настоящая свалка. На полу мусор, из обшивки кресел торчат пружины, а вместо лобового
стекла – рваная тряпка. Кажется, именно через нее я и попал внутрь. Стараясь не думать о
холоде и жажде, разрывающих мой организм на куски, я приподнимаюсь и пытаюсь найти
свой мобильник. Но вместо этого следующие несколько секунд меня сильно рвет –
частично на себя, частично на треснувшее боковое стекло. Я снова падаю на сиденье и
бьюсь головой о дверь. Это дно.
Выбраться из машины получается лишь спустя полчаса. iPhone найден, но он
выключен и не подает никаких признаков жизни – по стеклу растянулись капилляры
трещин. Все по правилам: когда-то боги за пьянство и распутство лишали людей зрения –
сегодня они лишают нас смартфонов. Без них мы словно слепые котята…
Я смотрю на себя с полным презрением. Грязный, мокрый, разбитый. Сев сейчас на
одном из светофоров в центре города, наверняка собрал бы в пластиковый стаканчик кучу
мелочи. Шатаясь, я бреду по снегу и грязи в надежде понять, где нахожусь. Вокруг –
серые деревянные хибары, куча автомобильных шин и полуразрушенные кирпичные
здания. Какая-то заброшенная окраина. Вскоре я вижу голого по пояс мужика в шапке-
ушанке, который во дворе своего дома колет дрова. Я подхожу ближе и пытаюсь задать
89
вопрос, но он не отвечает. Либо слишком увлечен работой, либо из моей глотки вместо
слов выходят непонятные звуки. Сам я, во всяком случае, совсем не понимаю, что сейчас
происходит. Состояние сильного похмелья очень похоже на плохо снятый фильм ужасов.
Тебе не страшно – просто противно. Иногда тошнит. И очень хочется выключить
телевизор…
С третьей попытки я добиваюсь ответа. Я в Гурьевске – городе в пяти километрах

от Калининграда. Как я здесь оказался, знает только дождь. Мне срочно нужно домой.
Теплый душ, литр воды и дорожка внутрь должны привести меня в чувство…
- От вас позвонить можно? – Обращаюсь я к мужику.
- Хреново тебе? – Вместо ответа отзывается он. – Может, самогончика?
- Мне просто нужно домой. – Монотонно произношу я.
- Да выпей ты, не ебланься!
Я киваю и молча прохожу за ограду. Чтобы я ебланился? Да никогда.
Мужик проходит в дом вслед за мной. Снимает шапку и смахивает со лба пот.
- Мать! Давай самогон! – Довольно кричит он. Повод выпить с утра в воскресенье
найден.
Мы проходим на кухню, отремонтированную последний раз годах в семидесятых,
и садимся за стол. В глаза сразу бросается огромная паутина под потолком и паук,
пожирающий прямо в этот момент свою добычу. Жуть.
Старуха достает два граненых стакана и заполняет их мутной белой жидкостью.
Честно говоря, пить хочется не очень. Но выбора у меня, кажется, нет. Через несколько
секунд оба стакана стоят перед нами. Мужик берет свой и залпом выпивает до дна. Затем
он бьет пустым стаканом об стол и громко говорит:
- Владимир!
Я повторяю ритуал и, морщась, произношу слово Илья, хотя больше хочется
сказать Путин. В следующие несколько секунд у меня горит весь организм – такого не
бывает ни от какой самбуки. И почему этот напиток не предлагают ни в одном из баров
города? Выхолощенная молодежь была бы в восторге. И усатые хипстеры – в первую
очередь.
Подождав, пока я перестану морщиться, мужик разливает по второму кругу. Теперь
он начинает жаловаться на жизнь. На новостройки, разрастающиеся как грибы в его
городе, на детей, давно уехавших в Калининград, но главное, на то, что водка в последнее
время стала намного дороже. Я молча его выслушиваю и иногда киваю. Когда он
заканчивает свой спич – литровая бутылка уже пуста наполовину, а передо мной стоит
старый домашний телефон. Зеленый. И с кольцом вместо кнопок. Несколько секунд я
пытаюсь разобраться с системой и, наконец, вызываю такси. Машина будет через
пятнадцать минут.
Выезжая из этого поселка, я вижу огромный серый выцветший билборд, кажется,

еще советский. Надпись гласит: «Вы покидаете лучшее место на земле». Что ж, я покинул
его давным-давно. В тот самый момент, когда родился.
Подъехав к дому, я отдаю водителю последние пятьсот рублей и выхожу из
машины. Остановившись у мусорки рядом с подъездом, я достаю симкарту из своего
айфона и выкидываю телефон в алюминиевое ведро. Следом летит промокшая пачка
сигарет и сломанная зажигалка. Теперь спать!
Я просыпаюсь ровно через сутки. Залезаю в душ и, включив теплую воду, сажусь
на пол. Я называю это отмокать - попытаться избавиться от последствий пьянки с
помощью большого количества горячей воды…
90
Затем завариваю зеленый чай, оставшийся от Олега, и долго смотрю в глянцевый

зеркальный потолок. Так дальше нельзя. С этим надо что-то делать. Новый год – лучшее
время, чтобы начать новую жизнь. Со мной наверняка согласятся миллионы обывателей,
дающие сами себе громкие обещания в начале каждого года…
По сути, когда тебе надоело абсолютно все, у тебя есть несколько вариантов
выхода из депрессии – повеситься, напиться либо поставить перед собой большую и
стоящую цель. Мне всегда нравился второй вариант, но сейчас почему-то хочется
попробовать что-то другое.
Я давно дошел до края. Сейчас же я наебнулся с этого края в бездонную пропасть.
Отношения с родителями испорчены уже несколько лет, но теперь я потерял еще и
единственного друга. И из-за чего? Из-за того, что решил испытать свое эго на девушке,
которая показалась мне чуточку умнее, чуточку интереснее и оригинальнее всех
остальных…
Я спрашиваю себя, о чем я думал, и быстро прихожу к выводу, что не думал ни о
чем. Я просто делал то, что хотел на тот момент больше всего. Как ребенок, увидевший в
магазине яркую игрушку, я забыл про все на свете и кинулся вперед в попытке завладеть
ею…
С чашкой в руке я опираюсь спиной о балконную дверь и медленно съезжаю вниз.
Делаю глоток теплого чая. Найду ли я в себе силы измениться? Нужно ли мне это? Или
просто начать пить еще больше? Взгляд падает на стол, на котором осталось немного
кокса еще с позавчера. Я медленно встаю и подхожу ближе. Сейчас я могу все изменить,
просто спустив порошок в унитаз. Я стою в раздумьях несколько секунд, затем достаю из
кухонного ящика Франклина и сворачиваю его в трубочку. Пообещав себе, что это в
последний раз, я привычным движением убираю две дорожки. Мозг проясняется через
пару минут. Зрение становится чуточку острее, и окружающее пространство больше не
давит. Я снова хозяин ситуации!
Я звоню уборщице и договариваюсь, что она заедет завтра. После этого включаю
KASABIAN и начинаю быстро собираться. В какой-то момент я слышу звонок в дверь.
Накинув черную рубашку, я открываю. Передо мной стоит миловидная девушка лет
тридцати:
- Добрый день, сосед!
- Добрый. – Монотонно отзываюсь я, пытаясь внимательно ее рассмотреть. Я бы
определенно с ней переспал.
- У тебя зарядки для HTC случайно нет? – Улыбается она.
- Случайно нет. – Я пытаюсь улыбнуться в ответ и начинаю застегивать рубашку.
- А я вот только недавно заселилась. – Говорит она и кивает на соседнюю дверь. –
Меня Маша зовут!
- Илья. – Я непроизвольно провожу рукой по переносице.
- Очень приятно! Ну тогда до встречи, Илья? – Она кокетливо улыбается.
- Определенно. До встречи.
Я закрываю дверь, пересчитываю деньги в кошельке и начинаю обуваться – надо
срочно ехать за новым мобильником, позвонить родителям и Олегу…
В крупнейшем торговом центре города как всегда людно. Богатенькие дамочки и

их мужья. Чики и хипстеры. И просто мальчики и девочки из низшей прослойки среднего
класса, позарившиеся на тепло и бесплатный Wi-Fi. Равнодушно пробираясь сквозь толпу,
я по привычке иду в Apple Store. Честно говоря, я совсем не уверен, что айфоны настолько
круче всех остальных телефонов, но, прочитав однажды книжку о Стиве Джобсе, я
навсегда стал его фанатом. Еще больше – после его смерти. Умерев рано, он практически
91
стал рок-звездой. Кем-то вроде Курта Кобейна от мира индустрии. Успеть сделать так
много за столь короткий срок…
Потирая переносицу, я подхожу к бородатому продавцу. Я спрашиваю его насчет
нового айфона, а сам думаю о том, что брать на работу хипстеров сегодня определенно
стало трендом – в каждом модном магазине вас ждет парень с бородой, это практически
правило.
- Мне нужен 5S, черного цвета. – Говорю я и снова потираю переносицу. С
витрины на меня смотрит новенькая шестерка, но я не хочу такую огромную трубку. Хочу
точно такой же телефон, какой был у меня раньше.
- К сожалению, только под заказ. Ждать две недели. – Отвечает он.
- А шестой? – Нехотя спрашиваю я.
- В наличие только белые. Серые – также под заказ.
Не сказав больше ни слова, я поворачиваюсь и перехожу в соседний павильон.
Возможно, новый Sony ничем не хуже. Отсчитав несколько пятитысячных, я выхожу из
магазина с новеньким Sony Compact.
Первым делом я звоню родителям. Как ни странно, с возрастом стало развиваться
хоть какое-то чувство заботы о них. Я знаю, что они могут волноваться по самым
пустякам, и поэтому тоже немного волнуюсь за них. Возможно, уже этот факт делает меня
хорошим сыном? Хотя нет, вряд ли…
- Пап! Алло! Как вы там?
- У нас все отлично, погода, отель, люди! У тебя как дела?
Уже первая его фраза дает понять, что за прошедшие двое суток они мне не
звонили, соответственно, их не придется в очередной раз успокаивать.
- Тоже неплохо. Пап, я вообще просто отметиться звоню.
- Подожди! С тобой мама хочет поговорить.
- Илюша, привет! Представляешь, у нас здесь Корсаковы – прямо в нашем отеле!
Корсаковы. Отлично. Старые друзья родителей с симпатичной дочкой, мы много
общались лет до двенадцати. Потом наши пути как-то разошлись…
- Отлично, мам, супер. – Отзываюсь я.
- Я просто подумала, что тебе было бы неплохо приехать к нам – вы же с Ксюшей
когда-то так хорошо общались.
- Мам, ты же знаешь, я не люблю жаркие страны.
- Илюш, послушай, у нас люкс оплачен на две недели, а нам с папой из-за работы
нужно срочно в Калининград вернуться. Неделя в Таиланде! Тебе надо развеяться!
Что ж, мама определенно рассчитывает на то, что мы с Ксюшей друг в друга
влюбимся, я брошу пить, женюсь на ней, и мы нарожаем для них кучу симпатичных
детишек. Все будут довольны. Кроме меня.
- Ладно, мам, я подумаю, позвоню еще сегодня вечером.
- Хорошо, я буду ждать! И не пей много, прошу тебя!
Мы прощаемся, и после я набираю Олега. Прослушав в трубке несколько десятков
гудков, я кладу трубку. Я перезваниваю ему через пятнадцать минут – и история
повторяется. Мне не стоило ожидать, что он будет со мной говорить…
Когда-то давно я решил, что буду жить так, как захочу, и делать все, что захочу. Но
как быть, когда желания пересекаются с интересами твоего лучшего друга? Твоего
единственного друга? Я не знаю…
Возможно, мне правда стоит улететь в другую страну. И даже на другой континент.
Смена обстановки и тайские трансвеститы действительно могут на меня благотворно
повлиять…
92
***
Через два дня я сижу в самолете Калининград-Москва и сосу мятную конфету. Все
потому, что фляжку с виски пришлось сдать в багаж. Родители оплатили мне самый
простой билет. Хотя сами летают исключительно бизнес-классом. Отец никогда не был
особенно щедрым…
Подождав, пока стюардесса в последний раз пройдет мимо, я включаю айпод и
вставляю наушники. Самолет разгоняется и взлетает – мои пальцы автоматически
впиваются в подлокотники. Я столько раз говорил себе, что совсем не боюсь умереть, что
в этом мире я уже давно попробовал все, что стоило попробовать… Но именно сейчас
понимаю, что это был самообман. Я боюсь. Инстинкт самосохранения в нас вложила сама
природа, и побороть его не может ни цинизм, ни фатализм. Разве что только наркотики…
Через полтора часа, после порядочной тряски мы приземляемся в Москве. Кто-то
активно аплодирует пилоту, а я просто нервно усмехаюсь – мне придется прожить еще
немного дольше.
В Шереметьево слишком людно. А ждать вылета мне придется чуть больше

четырех часов. Пить хочется не особо, но больше здесь совершенно нечего делать. В
ближайшем баре я заказываю пива и включаю на планшетнике очередную серию
Californication. Меня никак не покидает мысль, что этот сериал снимали специально для
меня. За исключением того, что у того парня есть настоящая любовь, а у меня нет…
- Илья? – Сквозь наушники я слышу почти забытый голос. Я отрываю взгляд от
экрана и вижу перед собой Сергея – когда-то мы посещали одни и те же курсы
английского. Серый старше меня на два года, и поначалу казался мне обычным
вундеркиндом-задротом – он всегда идеально выполнял домашку и знал ответы на все
вопросы. Впрочем, чуть позже мы подружились – мне импонировало его ебанутое чувство
юмора и бесконечные разговоры о телках. Он мог бы даже со временем стать моим
лучшим другом, если бы не уехал сразу после школы учиться в МГИМО на юридический.
- Серый? Привет! – Кажется, я даже немного рад его видеть.
- Как ты? Сто лет не виделись!
- У меня все плохо. – Отвечаю я и пытаюсь улыбнуться. - А ты? Юрист?
Все, что я помню о Сером – это его помешанность на успехе. Уже в десятом классе
он свободно говорил на английском и немецком и знал, что будет учиться в МГИМО. Он
поставил себе цель – какая-то интернациональная компания, занимающаяся всем и вся.
- Да, на англичан вкалываю! Офисное рабство, но зато зарплата в долларах! Сейчас
как раз в Лондон лечу. – Он присаживается ко мне за столик. – А ты? Какими судьбами в
Москве?
- А я в Таиланд на неделю. Родители надеются, что это мне поможет.
- Сплин? – Ухмыляется он. – Слушай, я тоже на следующих выходных
возвращаюсь, может, покутим в субботу? Ты как?
Идея мне определенно нравится. Он наверняка знает все злачные места Москвы.
Все места, которые на самом деле могут улучшить мне настроение. В отличие от
долбаного Таиланда…
- Мне нравится ход твоих мыслей. Давай телефон. Созвонимся!
Мы записываем телефоны друг друга, и он убегает. Я же заказываю еще одно пиво
и смотрю на свои Rado – до вылета три часа.
Усевшись в огромном двухэтажном самолете на свое место (мне как всегда везет –
я оказываюсь всего в нескольких рядах от туалета), я привычным движением надеваю
наушники и пытаюсь отключиться от происходящего вокруг. От толпы мельтешащих
93
людишек, отправляющихся в отпуск своей мечты. Розовощекие и улыбающиеся, они

радостно закидывают свой багаж на верхние полки и рассаживаются по местам. Чертов
муравейник.
Место рядом со мной до последнего остается свободным, и я уже начинаю
радоваться тому факту, что никто не будет нервировать меня своими разговорами или
просьбами выключить музыку, когда рядом приземляется заметно подвыпившая молодая
пара. Говоря заметно, я имею в виду, что они пьянее меня. Иначе бы я этого не заметил.
Коротко стриженый парень с небольшим животиком и страшноватая телочка,
накрашенная, словно дешевая проститутка, садятся рядом и начинают весело смеяться.
Затем парень несильно толкает меня в плече и жестами показывает, чтобы я снял
наушники:
- Привет! Алексей! – Говорит он и протягивает руку.
- Илья. – Я нехотя пожимаю его потную ладонь.
- Что, Илья? Будешь с нами бухать?
- Да нет, я, пожалуй, воздержусь.
- А вот и будешь! – Улыбается он и поворачивается к своей подруге. - Правильно я
говорю, Жень?
- Конечно, правильно! – Журчит она и зачем-то повторяет. – Меня Женя зовут, и
ты будешь с нами пить!
- Что ж, как скажете…
- Чет ты какой-то невеселый! День не задался?
- Жизнь.
- Что?
- Жизнь не задалась. Такое бывает.
Секунд пятнадцать она тупит, а потом вдруг снова расплывается в улыбке:
- Да ты прикалываешься! В Таиланд же летим! У всех все будет хорошо!
В ответ я молчу. Убедившись, что им больше нечего сказать, я снова вставляю
наушники в уши и жду, пока мы взлетим.
Как только самолет поднимается в небо, Алексей тут же подзывает стюардессу и

заказывает виски. Хорошо, хоть не пиво. Подумав секунду, я прошу принести того же.
Когда алкоголь появляется на наших столиках, мне становится чуть-чуть легче. Молодая
пара в свою очередь воспринимает мой бокал виски как поощрение к продолжению
разговора:
- Илья, а ты откуда? – Весело спрашивает Женя.
- Калининград.
- Это под Москвой?
- Нет, это на берегу Балтийского моря.
- Круто! – Включается Леша. – А у нас свадебное путешествие, всю жизнь мечтали
в Таиланд слетать!
- Достойная мечта. – Ухмыляюсь я.
- Да! – Радуется парень, не заметив иронии. – Мы подумали, к черту эту Турцию и
Египет, там и так все по сто раз были! Вот Таиланд – другое дело! Ну, за знакомство? –
Они приподнимают свои бокалы и мы чокаемся.
Дальше все ожидаемо переходит в гребаный фарс. Молодожены пьют бокал за

бокалом и быстро напиваются в полную хламину. Затем с нами знакомится компания с
соседних трех сидений – все начинают брататься, меняться местами и вскоре напиваются
еще больше. Впервые в жизни я чувствую себя самым трезвым в компании. Более того,
глядя на них, мне вообще вдруг хочется просто на все забить и уснуть. Что я с успехом и
94
проворачиваю, вставив в уши белые ракушки-наушники и включив старые песни Placebo.

Дальше я просыпаюсь от криков – молодожены Алексей и Женя что-то не поделили и
теперь полны ненависти друг к другу, в ход идут даже руки. На том моменте, когда Леша
называет свою новоиспеченную жену шлюхой, я опять отрубаюсь. Но через какое-то
время меня снова будит толчок в плечо. В самолете темно, а Леша в совершенно
невменяемом состоянии что-то кричит. Он бьется головой о переднее сиденье, то и дело
задевая локтем меня и мешая спокойно сидеть всем вокруг. Жени рядом не видно. Зато
сквозь гул двигателей из туалета слышны приглушенные стоны.
- Где моя жена?! – Убивается невменяемый Леша. Кажется, он даже не может
понять, где он сейчас. – Где моя женщина?!
- Приятель, успокойся. – Говорю я ему, думая о том, что мои предположения,
основанные на внешности этой девушки, оказались верны. – Она где-то здесь, скоро
вернется.
Он поворачивается ко мне, и, глядя на меня своими заплывшими красными
глазами, говорит:
- Это все ты, мудак, я так и знал, что ты ее трахал!
- Леша, успокойся! – Требую я и сжимаю кулак, готовясь к любому продолжению
нашего диалога.
- Это все ты! – Повторяет он и пытается меня ударить. Я уворачиваюсь в
последний момент и хватаю его за руку. Надо что-то делать.
- Позовите стюарта! – Кричу я людям вокруг, крепко держа соседа за обе руки, в то
время как проснувшиеся пассажиры с интересом наблюдают за нашим поединком.
Кажется, это шоу их даже забавляет. Но уже через минуту парень в рубашке со значком
авиакомпании все-таки подбегает к нам и, не говоря ни слова, бьет моего соседа
электрошокером. Тело в моих объятьях мгновенно обмякает, и я аккуратно сажу его
обратно в его кресло.
- Это Ваш знакомый? – Спрашивает стюарт спокойным сонным голосом.
- Нет, просто напился парень.
- Связать его? – Видимо, все произошедшее для бортпроводника совершенная
рутина.
- Как хотите. А меня пересадить можно? Не хочу проснуться рядом с ним.
Он медлит, но в итоге все-таки соглашается и пересаживает меня в начало
самолета. Я заказываю себе еще один виски и, выпив его, благополучно засыпаю. Лететь
еще часа четыре...
***
Мой отель шикарен. Возможно, именно так жили египетские фараоны и римские
императоры. А, возможно, даже чуточку хуже. Я сажусь на рецепшене и жду родителей.
Очень хочется спиртного, но я просто беру стакан воды. Начну пить, когда они уедут.
Первой вниз спускается мама – красивая и загорелая. Я поднимаюсь ей на встречу, и мы
обнимаемся. Следом идет отец – собранный и серьезный. Уверен, даже сейчас он не
думает ни о чем, кроме работы. Мы жмем друг другу руки, и он сразу отходит, чтобы
позвонить.
- Вот, держи ключи. – Говорит мама. – Идем на рецепшен, переоформим номер на
тебя. Потом все вместе пообедаем, и мы с папой поедем, наш самолет вечером.
Зарегистрировавшись, я поднимаюсь в номер, чтобы закинуть сумку и переодеться.
Там же я делаю несколько глотков из фляжки и сразу чувствую себя немного лучше. Я
достаю из потайного кармана две розовые таблетки и минуту их разглядываю – остаток с
нового года, я про них уже почти забыл. Оказывается, провезти наркотики через три
95
аэропорта не так уж и сложно, может, мне стать поставщиком? Как в тех фильмах с
Деппом и Вашингтоном? Повертев таблетки в пальцах еще несколько секунд, я смотрю в
окно – на океан и тропическую природу – и кидаю их в рот. Хуже не будет. Будет
лучше…
Затем я натягиваю шорты и футболку с Бобом Марли и выхожу из номера.
Спустившись в ресторан отеля, я поражаюсь его размерам и какое-то время трачу просто
на то, чтобы найти наш столик. Спустя пару минут я вижу за столом их всех – родителей,
Корсаковых и их симпатичную дочку. Она нравится мне с первого взгляда – возможно, я
действительно приехал не зря? Я здороваюсь и сажусь на свободное место. Пока отец с
Корсаковым-старшим продолжают говорить о росте Евро и о государственной политике в
отношении частных банков, я беру вилку и принимаюсь за греческий салат. Между тем
мы переглядываемся с Ксюшей – из нее выросла действительно сексуальная девочка.
Невысокая блондинка с идеальной фигурой и милыми голубыми глазами – большего мне
и не нужно.
Разобравшись с салатом, я откидываюсь на спинку стула и продолжаю смотреть на
Ксюшу. Она то и дело отводит взгляд. Свой милый детский взгляд. В какой-то момент она
встает из-за стола и удаляется. На ней синее облегающее платьице и босоножки на очень
высоком каблуке – так ее ножки кажутся особенно красивыми.
Следующие несколько минут я просто глазею по сторонам, ожидая, когда начнется
трип. И в тот момент, когда что-то начинает проскакивать, ко мне вдруг обращается
Виктор Корсаков, седой стареющий мужчина, который странным образом всегда очень
хорошо ко мне относился:
- Илья, а ты что об этом думаешь?
- О чем? – Спрашиваю я отрешенно.
- Об Украине! Ты же в курсе, что там сейчас происходит?
- Честно говоря, нет.
- Илья, ты телевизор вообще что ли не смотришь? – Вступает в разговор отец.
- Нет, а должен? – Спрашиваю я, а сам думаю о том, что Ксюша в туалете уж очень
задерживается, может, у нее что есть?
- Не мешало бы. – Отвечает Корсаков. – Там сейчас серьезные вещи происходят. –
По сути, решается будущее России. И пока перспективы не очень радужные.
Мой отец что-то отвечает, и далее они продолжают диалог между собой. А мне
вдруг становится ужасно весело – я с трудом удерживаюсь, чтобы не засмеяться в голос.
Смех без причины – признак вовсе не дурачины. Это признак присутствия наркотиков в
организме, а также полного безразличия ко всему вокруг.
Извинившись, я поднимаюсь из-за стола и иду в сторону туалета. Точнее в ту
сторону, куда ушла Ксюша. На моем лице растягивается улыбка, и мне вдруг нравится
все, что я вижу: золото и дерево, огромные картины в массивных рамах и мягкий голубой
свет, подсвечивающий все вокруг. Все будет хорошо, иначе и быть не может!
Перед дверью с табличкой WC мы сталкиваемся с Ксюшей.
- Ты красивая. – Говорю я так, будто последние пять лет она является моей
единственной возлюбленной. Хотя на самом деле, последние пять лет мы виделись только
на случайных праздниках, которые наши родители праздновали вместе.
В ответ она лишь смущенно улыбается и снова отводит взгляд. Она идет обратно к
столу, а я захожу в туалет. Здесь я подхожу к умывальнику и несколько раз провожу
мокрыми руками по лицу. Кажется, именно сейчас я почувствовал, что представляет
собой вода – каждая клетка кожи поет от приятного ощущения влаги.
Я снова думаю о том, что, в конце концов, все обязательно будет хорошо. И о том,
что мне нельзя возвращаться обратно в таком состоянии. И о том, что белая плитка в этом
туалете нереально гладкая и нереально белая. Через несколько минут я выхожу из туалета
96
и сажусь за ближайший столик. Ко мне тут же подходит молодая тайка и предлагает

сделать заказ. Я выбираю наугад бутылку пива, дожидаюсь ее, затем встаю и ухожу. Туда,
где, кажется, еще час назад был выход.
Выбравшись наружу, я удивляюсь новой цветопередаче: теперь зеленый цвет

пальм – действительно ЗЕЛЕНЫЙ. А голубое небо – действительно ГОЛУБОЕ! Словно
все окружающее пространство мастерски отфотошопили. Вдохнув полной грудью
таиландский воздух, я бреду, куда глядят глаза. Прогуливаясь, я одновременно думаю о
том, что я совсем пропащий человек, раз мне бывает хорошо только под наркотой, и о
том, что жить на этой планете все-таки стоит. Идеи гедонизма – лучшее, что нам когда-
либо предлагала мировая философия. Я допиваю пиво и покупаю в ближайшем
магазинчике бутылку вина. Затем иду к морю, сажусь под пальму и достаю мобильник.
Сейчас мне хочется что-то записать. Я пишу наугад первую строчку и ищу рифму. Спустя
полчаса и полбутылки вина у меня выходит вполне симпатичное стихотворение...
Прочитав его еще раз, я смеюсь сам над собой. Все пишут стихи о любви в
пятнадцать лет, а я впервые написал свой в двадцать три, и он совсем не о любви. Глупая
человеческая натура, писать что-либо, зная, что это никогда никто не прочитает.
Допив бутылку вина, мне вдруг хочется общения. Я снова встаю и иду наугад.
Сквозь тысячу торговцев и тысячу туристов со всего мира. Спустя какое-то количество
времени я встречаю Ксюшу у палатки с пляжными полотенцами.
- Мне нравится вон то, с тигром. – Шепчу я ей на ухо, незаметно подкравшись
сзади. – Давай купим?
- А у меня уже есть, мне просто скучно с родителями. – Говорит она в ответ. –
Поэтому и ушла.
- Когда это наличие какой-либо вещи останавливало девушку от покупки еще
одной такой же? – Произношу я и вдруг понимаю, что выражаюсь слишком сложно. –
Сейчас я куплю вон то. – Я показываю на понравившееся покрывало. – И пойдем на пляж,
обещаю, мы отлично проведем время!
- А ты почему ушел? – Спрашивает она минуту спустя, когда мы выходим к морю.
– Они тебя потеряли.
- И мне скучно, Ксюш. – Отвечаю я, любуясь окружающими пейзажами. – Мне
давно и сильно скучно…
Через пять минут мы лежим на берегу – купальники, загорелые тела и бесконечное

море – все, что нас окружает.
- Знаешь, ты мне всегда нравилась. – Сейчас я слишком обдолбан, чтобы говорить
не напрямую.
- Ты мне тоже. – Неожиданно отвечает она, чем приводит меня в восторг. Сейчас
мне надо следить за своей речью, иначе я перейду на крик.
- Кажется, больше ничего и не нужно, верно? Хорошая погода и два человека,
которые друг другу нравятся…
О таблетках внутри организма, которые являются третьим составляющим моего
рецепта счастья, я, конечно же, умалчиваю. Хотя в данный момент они как раз
превращают мое тело в сладкую вату – я вдруг становлюсь мягким и липким. Стараясь не
обращать внимания на побочный эффект, я наклоняюсь к ней, и мы целуемся. Под экстази
– даже обычный поцелуй превращается во что-то особенное.
Поцелуй растягивается на несколько минут. Во всяком случае, мне так кажется. Но
после него Ксюша резко поднимается и, бросив «мне нужно попрощаться с родителями»,
быстро уходит. Я же допиваю бутылку вина и отправляюсь за следующей. Вечер только
начинается…
97
Я просыпаюсь на следующий день в своем люксе, и как всегда после наркотиков

мне не хочется совершенно ничего – я просто смотрю в потолок, затем дотягиваюсь до
своего телефона, ужасаюсь глупости написанного вчера стиха и снова засыпаю.
Я просыпаюсь во второй раз – уже в три часа дня. Какое-то время пытаюсь
вспомнить, как закончился предыдущий день: сколько я в итоге выпил и виделся ли еще
раз с Ксюшей. Но все бесполезно, картинка обрывается на том поцелуе на берегу, причем
мозг настолько захламлен, что я уже не совсем уверен, было ли это на самом деле или
только привиделось. Затем я беру свой Sony и читаю СМСку от мамы с призывами не
пить и пожеланием хорошо провести время с Ксюшей.
Обязательно, мамочка. Мы проведем время очень хорошо.
Я отмокаю под душем около получаса и выхожу из люкса, одновременно пытаясь

вспомнить, в каком номере живет Ксюша. Но мозг работает не очень. Долбаные
наркотики, рано или поздно из-за них я полностью деградирую. Но ведь это того стоит?
Кажется. Сейчас мне надо либо хорошо поесть, либо понюхать. Но нюхать нечего. Да и не
хочется особо. Поэтому я выбираю еду.
В ресторане я съедаю безвкусный обед и выпиваю ровно три чашки кофе. Теперь я
чувствую себя чуточку лучше. Я даже вспоминаю, что номер Ксюши начинался на цифру
три. Триста десять? Триста сорок пять? Дальше будет сложнее.
Недолго думая, я поднимаюсь на третий этаж и стучусь во все номера подряд. Во
все, которые начинаются с цифры три. Дверь открывают толстые бюргеры и чопорные
англичане, пьяные русские и полураздетые французы. А Ксюша не открывает…
И лишь подойдя к концу коридора, мне вдруг улыбается удача – все, как пишут в
умных книжках – если долго пытаться, у тебя все обязательно получится. Она открывает
дверь в коротеньком шелковом халатике. Как будто сама подрабатывает гейшей в
местных массажах. Или как там называются тайские гейши?
- Идем на пляж? – Произношу я, хотя больше хочется сказать, что я хочу ее прямо
здесь и сейчас…
- Да! Подождешь меня? Я минут через десять выйду. Мы, кстати, будем с
подружкой!
Не надеясь, что они выйдут в ближайшие полчаса, я снова покупаю себе бутылку
вина, затем сажусь на скамейку рядом с отелем и начинаю пить прямо из горла, стараясь
не обращать внимания на проходящих мимо стареющих европейцев, которые все как один
подозрительно косятся в мою сторону. Хотя, возможно, это просто моя прогрессирующая
паранойя. Я не знаю…
На пляже жарко. И ходит куча пожилых тайек – они предлагают массаж всего за
пару сотен бат. Устав от их жужжания, я покупаю сразу три – для меня, Ксюши и ее
подружки. Ее, кстати, зовут Оля и она тоже весьма сексуальна, лишь немного не
дотягивая до Ксюши.
Пока на мне сидит сорокалетняя полноватая тайка, я пытаюсь вспомнить о
вчерашнем поцелуе, о том, как мы расстались и о том, как вернуть наши отношения в
нужное русло. Ее подружка только все испортила! Вдвоем нам было бы намного лучше…
Так мы проводим ближайшие несколько часов – я по очереди пялюсь на девочек,
сравнивая их фигуры, они болтают о шмотках и сериалах. Скучно.
Затем я пытаюсь поиграть в волейбол, но очень быстро замечаю, что забыл почти
все, что умел. К тому же дыхалка уже не та – я начинаю задыхаться всего после
98
нескольких подач и поэтому возвращаюсь к своему покрывалу, надеваю наушники и тут

же начинаю беззвучно подпевать Питу Доэрти…
Мы идем ужинать в местную пиццерию, прямо на берегу моря. Глобализация

делает свое дело, и теперь пиццерии и суши – самые востребованные кафешки даже в
Таиланде. Дожидаясь свои Гаваи и попивая вино, я пытаюсь поддержать разговор с
девочками и одновременно не умереть со скуки.
- Илья, ну расскажи нам о себе! – Обращается ко мне Оля, когда им надоедает
говорить друг другу одно и то же.
- Илья, двадцать три года, рост – метр восемьдесят восемь, образование
экономическое. – Без запинки рапортую я.
- Нет, ну так не интересно! – Улыбается Ксюша. – Давай что ли более живописно?
- Добавить эпитетов? – Ухмыляюсь я в ответ.
- Чего добавить? – Удивляется она.
- Неважно. Давайте лучше вы о себе расскажите! – Я внимательно смотрю на нее. –
Я ведь о тебе ничего не знаю! Мы когда последний раз виделись, в том году?
И пока девочки щебечут что-то о том, что они вместе учатся и что в следующем
году обязательно нужно поступать в магистратуру, я думаю о том, что опять попал в
дурацкую ситуацию. Ближайшую неделю мне придется провести в компании двух
сексуальных девушек, которые будут всегда вместе. Мало того, что этот факт помешает
мне снять любую из них, я вообще сомневаюсь, к кому из них подкатить первой. С одной
стороны, Оля определенно находится в тени подруги, а с темной лошадкой всегда легче
переспать. С другой – у меня уже был вчерашний поцелуй с Ксюшей, это ли не повод
рассчитывать на конечный успех?
Из раздумий меня вырывает улыбающийся негр, чем-то напоминающий актера из
1+1:
- Bob Marley! – Радостно восклицает он, кивая на мою футболку и обнажая
крупные белые зубы. – Great, man!
Затем он предлагает купить пару браслетов с ямайским флагом и, наклонившись,
что-то шепчет на ухо. Я разбираю только одно слово – grass. И этого достаточно. Даже
несмотря на то, что я что-то слышал про смертную казнь за хранение любых наркотиков.
В конце концов, я не собираюсь ничего хранить.
Я говорю девочкам, что я ненадолго, и через десять минут возвращаюсь. С парой
браслетов на руке и парой граммов в кармане. Хотелось бы чего-нибудь крепче, но сойдет
и так…
После ужина мы берем несколько бутылок вина и идем в мой люкс. Распивая
алкоголь, мы болтаем обо всем на свете, и мне вдруг даже становится немного интересно.
Всегда интересно узнать, что даже самые хорошие девочки из самых достойных семей
мечтают стать плохими. Еще приятнее осознавать, что я могу им в этом помочь…
В какой-то момент я снова иду курить, но на этот раз я беру с собой пустую
бутылку из-под воды и немного фольги.
- Идем со мной? – Предлагаю я подружкам, приподнимая только что созданный
аппарат…
- Так вот куда ты ходил с негром? – Кричат они вместе, и я понимаю, что они не
откажутся…
Спустя полчаса мы накуриваемся и долго смеемся. Совсем без причины. Так
проходит полчаса, а потом Олю вырубает – она просто ложится на мою огромную кровать
и начинает тихо сопеть. Нам же с Ксюшей вдруг очень хочется есть. Мы выходим из
отеля, добираемся до ближайшей круглосуточной кафешки и съедаем по гамбургеру.
Затем выходим на улицу, и я беру ее за руку. Теперь все намного легче. Еще через десять
99
минут мы оказываемся на детской площадке и садимся на качели – я сразу же начинаю

сильно раскачиваться, а Ксюша просто достает свой iPhone и, что-то прочитав, тянет:
- Блиииин! Опять он пишет!
- Кто? – Спрашиваю я, просто, чтобы поддержать разговор.
- Да бывший парень! Мы расстались пару месяцев назад, а теперь он постоянно
написывает, говорит, что был не прав и хочет снова встречаться! На самом деле, он
слишком молод для меня – мы ровесники…
- А ты напиши ему, что повстречала настоящего взрослого состоявшегося
мужчину! – Смеюсь я, раскачиваясь на качелях все выше и выше. – И потом сфоткай, как
высоко я раскачался! Он бы так наверняка не смог!
Ксюша смеется! Это ли не главное? Просто рассмешить девушку?
Еще через восемь часов я просыпаюсь не в своей кровати, рядом со мной – нагая и
очень сексуальная Ксюша. Честно говоря, я не очень хорошо помню, но, кажется, секс
был хорошим. Вся вчерашняя ночь рассыпалась на короткие мутные видеоролики. И я
помню только, что мы точно переспали, а Ксюша оказалась вовсе не такой скромной
девочкой, как я о ней сначала подумал…
Сходив вместе в душ и приведя себя в порядок, мы идем за Олей в мой номер – она
тоже уже готова. Готова гулять и веселиться. И в этот момент мы втроем превращаемся в
идеальных туристов: еда – all inclusive, бухло – all inclusive, и бесконечные пляжи.
Мы начинаем пить с утра. Девочки аккуратно пьют слабоалкогольные коктейли, я
же начинаю с мохито, но очень быстро перехожу на чистый ром.
- Илюш! Не пей так много. Ты как алкоголик! – Возмущается Ксюша, когда после
обеда я заказываю третий бокал.
- Вовсе нет! Я как пират! – Ухмыляюсь я в ответ. – А пираты должны пить ром весь
день! Иначе их лишают звания пирата!
Девушки смеются, и мы продолжаем перекидываться незначительными репликами
до тех пор, пока я не замечаю, что снова безумно хочу Ксюшу, в конце концов, прошло
уже больше пяти часов с утреннего душа. Я подхожу к ней и тихо шепчу на ухо о своих
желаниях:
- Я. Тебя. Хочу. Отойдем на пять минут?
- Всего на пять? – Кокетничает она.
- Ты настолько секси, что дольше я не продержусь! – Улыбаюсь я и обращаюсь уже
к ее подружке. – Оль, ты побудешь немного одна, нам надо сходить переодеться?
- Переодеться? – Она закатывает глаза и улыбается. – Теперь это так называется?
Ладно. Идите.
Вернувшись, мы обнаруживаем Олю в компании какого-то итальянца, который

слегка смахивает на молодого Адриано Челентано. Хотя я и не уверен, что он когда-то
был молодым.
- Это Микеланджело. – С улыбкой сообщает нам Оля.
Микеланджело слегка приобнимает нашу подругу и что-то шепчет ей на ухо.
Чертовы южане. Впрочем, познакомившись с ним поближе, я нахожу его весьма
симпатичным, оказывается, что он родом из Неаполя и неплохо говорит по-английски. Он
рассказывает, что на юге Италии ужасная экономическая ситуация и что все валят либо на
север, либо за границу. И что он сам сейчас учится на врача в Германии.
- Майн джерман ист шлехт. – Говорю я в ответ, и мы чокаемся. Он тоже пьет что-то
чистое.
- А тебя что, в честь ниндзя-черепашки назвали? – Спрашиваю я Микеланджело,
когда мы ставим бокалы на стол. Кажется, я уже действительно напился.
100
- Что? – Удивляется он. – Конечно же, в честь художника!

- А, точно! Не подумал! – Отзываюсь я, и мне вдруг хочется спросить, было ли у
него в детстве Денди, и играл ли он в ниндзя-черепашек. Я точно напился.
- Слушай, а зачем ты вообще поехал в Таиланд? У тебя же в Италии свое море и
пляжи!
- Чтобы встретить Ольгу! – Не моргнув глазом, отвечает он, не отводя взгляда от
нашей подруги. Находчиво. Итальянцы – действительно мастера своего дела.
Так проходит остаток дня. Алкоголь. Клуб. Я с Ксюшей. И Микеланджело с Олей.
А затем и еще несколько дней, в которые мы пьем, занимаемся сексом и загораем. Все
сливается в один сплошной праздник. Вечная фиеста.
Все эти дни я действительно чувствую себя хорошо и лишь иногда вспоминаю об
Олеге. Надо бы ему позвонить. Хотя зачем? Когда рядом есть сексуальная девочка и
бесконечный алкоголь, не нужен даже друг.
***
Все самое интересное происходит в последние два дня. Во-первых, у Ксюши

начинаются месячные, и я вдруг обнаруживаю, что мне с ней чертовски скучно.
Отсутствие секса просто вынуждает перейти к более тесному общению, и я честно
пытаюсь с ней поговорить. Но на вопрос, что она слушает – она отвечает Love Radio, на
вопрос, что она смотрит – она говорит, что у нее нет любимых фильмов. И, наконец, на
вопрос, что она читает – она отвечает Cosmopolitan. И эти три ответа ставят крест на
наших отношениях. Если раньше все ее глупые вопросы и неуместные утверждения лишь
вызывали усмешку, то теперь они начали по-настоящему бесить. Например, однажды она
спросила, почему у меня не айфон. Мол, отсутствие айфона в кармане делает меня, как
минимум, странным. И как максимум – неким подобием унтерменша. В другой день она
сообщила, что парень ее мечты должен быть умнее, чем она сама. А я еле-еле удержался
от замечания, что рядом с ней быть умнее совсем не сложно...
Второе важное событие последних дней – Оля ссорится с Мики. И это ставит нас в
похожие ситуации. Пару раз мы остаемся наедине и вроде как даже находим общий язык –
оказывается, Оля читала Мартина Идена и кое-что из Ремарка...
И наконец, третье: за обедом в одном из местных кафе, куда я ушел от подружек и
от собственной совести, чтобы по-настоящему напиться, я встречаю знакомого негра. Он
меня сразу узнает и спрашивает, насколько хорошим был stuff и не хочу ли я чего-нибудь
посерьезнее…
За это время, что я здесь провел, я успел серьезно погуглить и убедился, что законы
о наркотиках в Таиланде действительно драконовские. Но пол-литра рома в крови
говорят, что надо соглашаться. Я встаю из-за стола, залпом допиваю свой бокал и кривой
походкой направляюсь за этим улыбающимся негром. Мы выходим на какую-то узкую
улицу, где я еще ни разу не был. Светящиеся вывески и навязчивые торговцы – все так же
как и везде. Но в то же время меня не покидает ощущение, что вся эта улица – один
сплошной притон.
Вслед за Омаром, так представился негр, я захожу в какой-то грязный бар, а в нем –
в туалет. Внутри он достает пакетик с порошком. И чтобы убедиться, что это настоящий
кокс, я прошу немного на пробу. Он насыпает мне на ладонь щепотку, я нюхаю, и в тот
момент, когда я понимаю, что это чистейший кокаин, в туалет заходят два мента. Один
толстый и один здоровяк. Уверенной походкой они направляются к нам, в то время как
мое сердце начинает биться в разы быстрее. За долю секунды в голове проносятся мысли
о том, что этот чертов нигер и менты в сговоре, и о том, что я читал в интернете – взятка
за наркоту здесь минимум пятьсот баксов. Расставаться просто так с такой суммой и
101
потом пытаться объяснить это отцу – никак не входит в мои планы. Кроме того, в этот
момент у меня вдруг что-то щелкает в голове – вдруг появляется уверенность, что я смогу
от них сбежать. Выхватив пакетик из руки Омара, я не раздумывая кидаюсь на двух
полицейских, пытаясь попасть кулаком в рыло мента-качка. Толстый так и так меня не
догонит. Удар попадает прямо в челюсть, и огромный мент даже падает, чего я никак не
ожидал. В этот же момент жирный коротышка начинает что-то визгливо кричать, а я
выбегаю из бара и, не оглядываясь, несусь в том направлении, откуда мы пришли. К
счастью кокс оказался по-настоящему мощным – мой мозг мгновенно прояснился от
алкогольной прострации. Плюс ко всему, сейчас у меня в крови адреналина должно быть
не меньше, чем рома, а эта смесь дает суперсилу. Засунув заветный пакетик в карман
шорт и чувствуя себя киногероем, я бегу очень быстро. Мне надо обязательно добраться
до своего отеля. А туда, насколько я знаю, менты не имеют права ворваться без ордера.
Кроме того, лампочка в туалете светила довольно тускло и вряд ли они вообще запомнили
мою внешность. А еще я завтра улетаю. Прочь из этого ада, где все пошло наперекосяк.
Спустя пятнадцать минут я врываюсь на территорию отеля и облегченно перевожу

дух. Затем поднимаюсь в свой номер и первым делом насыпаю на столик еще одну
объемную дорожку. Понюхав, я возвращаюсь в свое любимое состояние. Состояние
хозяина ситуации – теперь мне снова хочется жить и хочется экшена. Я переодеваюсь и
иду в клуб, что находится в подвале отеля.
Подойдя к барной стойке, я заказываю себе виски с вишневым соком. Делая
первый глоток, я чувствую, как напиток приятно холодит онемевшую носоглотку. Сейчас
очень хочется с кем-нибудь поговорить. Но рядом никого нет, и тогда я погружаюсь в
свои мысли. Я думаю о том, что мне в очередной раз повезло. Что сейчас я мог бы сидеть
в местном обезьяннике и по телефону умолять отца о спасении, а вместо этого я под
кайфом тусую среди пьяной молодежи в одном из лучших клубов этого долбаного
Таиланда. Черт! Да я просто неуязвим! Хотя покажите мне хотя бы одного парня в этом
мире, который не чувствовал бы себя неуязвимым под коксом? В памяти на мгновение
всплывают фигуры двух копов и грязный туалет – кажется, что это было давным-давно,
хотя еще не прошло и часа. Я вдруг громко говорю сам себе фразу залечь на дно в
Пхукете, и она кажется мне дико оригинальной.
Допивая первый бокал и наблюдая за толпой, состоящей из парней и девчонок со
всего света, я вдруг отчетливо слышу привет. Повернувшись в сторону, откуда доносился
голос, я вижу Олю – в коротеньком платьишке и отличном настроении.
- Как дела? – Спрашивает она.
- Супер! – Сейчас, когда все позади, у меня действительно все хорошо.
- Потанцуем?
- А Ксюша здесь? – Спрашиваю я, пытаясь перекричать музыку.
- Нет, психанула и осталась в номере! – Кричит она в ответ.
- А Мики?
- Мы же поссорились!
- Точно! – Радуюсь я. – Тогда идем!
Мы танцуем что-то около пятнадцати минут, когда я целую ее в первый раз. Она
сразу же отвечает и обнимает меня еще крепче. Тогда я, недолго думая, наклоняюсь к ней
поближе и зову ее к себе в номер. Не слыша ответа, я беру ее за руку и веду за собой.
Во время секса я думаю, что у Ксюши фигура все-таки лучше. И что если бы я был
немного разумнее, я бы мог сейчас потерпеть, а потом, вернувшись в Кениг, снова начать
спать с Ксюшей. На радость мне и родителям. Но я снова веду себя как настоящий мудак,
все туже затягивая повисшую на шее веревку. С другой стороны, может это даже к
102
лучшему. Дома точно пришлось бы ставить в известность родителей, а рано или поздно
мы все равно бы расстались. И тогда все было бы еще хуже.
Уходя из номера, Оля невзначай упоминает, что все, что обо мне рассказывала
Ксюша, оказалось правдой. Надеясь на то, что это что-то хорошее, я закрываю дверь и
ложусь спать. Завтра все закончится. Это самое главное.
Олег
Первую неделю января большинство россиян уходит в бесконечный запой. Они
празднуют, веселятся, и верят, что новый год будет лучше предыдущего. Вера – самая
глупая штука из всех придуманных человеком. Вера освобождает от ответственности.
Мол, я просто верю, и будь, что будет…
Нет, надо не верить, что новый год будет лучше, надо делать его лучше! Не верить
в себя, а работать над собой!
Второй кризис я пережил намного быстрее. Всего сутки. А потом я сел за стол и
положил перед собой листок бумаги, на котором записал все свои мысли. Записать и
проанализировать все, что происходит у тебя в голове – это лучший способ найти выход
из ситуации…
Больше всего мыслей было о Диане. И о предательстве Ильи…
Какие выводы я сделал? Сначала о Диане: она уже была не моя! И хотя я все еще
не могу поверить в ее лицемерие, я четко осознал, что у нее в жизни есть парень. При этом
она одновременно встречалась со мной и Ильей, что оставляет не очень хорошее
впечатление о ее моральных принципах. Возможно, в Москве это все считается
нормальным, но такая девушка мне не нужна, и сейчас я всеми силами буду стараться ее
забыть. Какой бы идеальной она ни была…
Я добьюсь успеха, добьюсь всего, что хочу, и тогда смогу выбрать себе новую
достойную девушку. В тот момент Диана пожалеет, что так со мной обошлась. А пока
надо работать. Быстрее всех идет тот, кто идет один!
Теперь что касается Ильи. Я дружил с ним несмотря ни на что. Я всегда видел в
нем что-то хорошее, но в этот раз он предал меня по-настоящему. Своим поступком он
показал не только, что ему наплевать на все вокруг – это я и так знал. Он показал, что ему
наплевать на своего единственного друга. Во всяком случае, я искренне считал его другом
все это время. Вплоть до того вечера. И теперь нам не по пути, теперь я остался
совершенно один. Впрочем, как и он сам…
Далее я обдумал все, что касается моего будущего. Расписал все причины бороться
или сдаться. Я долго думал и в итоге пришел к выводу, что у меня просто нет выхода,
кроме как добиться успеха. И что я никогда не прощу себе, если не буду продолжать
работать дальше так же упорно, как и раньше. У меня всего одна дорога, и я добьюсь
своей цели, чего бы мне это ни стоило!
Итак, у меня было три главных составляющих в жизни – Цель, Диана, Илья. Теперь
же осталась только цель. И, возможно, это даже к лучшему – теперь все силы и
стремления сосредоточены в одном направлении…
Уже со следующего дня я начинаю бегать, заниматься с гантелями и осваивать
новые навыки еще усерднее, чем раньше. Цель на этот месяц – научиться печатать
вслепую на русской и латинской раскладке и привести свое тело в еще больший порядок.
В здоровом теле – здоровый дух!
***
103
Уже через несколько дней я возвращаюсь к работе в школе. После каникул

атмосфера в учительской стала чуть лучше, дети же в свою очередь за две недели успели
забыть почти все, что мы выучили за первые полгода. Какое же это все-таки бесполезное
занятие – учить язык в школе. Ведь изучение иностранного языка – это что-то вроде ухода
за растением: если его постоянно поливать, оно растет и крепнет, если же забыть о нем
всего на несколько недель, оно очень быстро увядает. И совсем не важно, каким красивым
оно было до этого!
Я проверяю домашнее задание, что было задано детям на каникулы, и выясняю, что
почти никто ничего не сделал. Потеряв всякую надежду добиться чего-либо с этими
детьми, я всем ставлю тройки. Шутки и терпение закончились – теперь я просто буду
ставить то, что они заслужили. Ну разве что кроме двоек – директор настоятельно
советовал их избегать…
В конце урока, когда я раздаю всем дневники, происходит кое-что забавное:
- Вы знаете, через неделю Вас на этой работе не будет! – Злобно говорит
обиженная третьеклассница.
- Да что ты? – Удивляюсь я и думаю о том, что я сам готов уйти хоть завтра. – И
почему же?
- Я расскажу, кому надо, и Вас тут больше не будет. – Уверенно отвечает она,
забирает дневник и гордо уходит.
Что ж, вот так меня благодарят за то, что вместо двоек я ставлю тройки. На
перемене я не хочу идти в учительскую. Просто сижу в классе, слушаю музыку в
наушниках и записываю мысли в тетрадку. Вдруг ко мне в класс заходят две
старшеклассницы, как раз те, что курили за школой:
- Что слушаешь? – Спрашивает одна из них. Впрочем, она довольно приветлива для
того, чтобы мне стоило обижаться на панибратство.
- Боуи… - Отзываюсь я.
- Это кто?
- Ну, был такой музыкант…
- Да ладно, забей. – Она улыбается, ее подружка молчит. – И как тебе работается у
нас в школе?
- Честно? Не очень. Вот сегодня третьеклассница обещала выкинуть меня с этой
работы.
- Серьезно? – Подружки смеются. – Да вообще у нас здесь дыра! Надо самому
валить.
- Здесь – в школе? Или здесь – в стране? И куда валить?
- Да везде. – Уверенно отвечает она. – И валить можно хоть куда, подальше бы
отсюда…
После этой фразы в воздухе повисает неловкая пауза. Девочки явно не знают, что
еще сказать, и тогда спрашиваю я:
- А вы не думаете, что именно нам – моему и вашему поколению – предстоит
изменить нашу страну, вывести ее на новый уровень?
Они задумчиво на меня смотрят, и в этот момент раздается звонок. В класс
врывается орава ребятишек, а девочки поспешно уходят, скорее всего, так и не уловив
сути моего вопроса…
***
После уроков я снова у завуча в кабинете:

- Олег! – Радостно начинает она. – Для тебя есть отличная возможность съездить на
курсы по повышению квалификации в Германию! Оплачивается проезд, проживание и,
104
собственно, сами курсы! Это отличная возможность, наконец-то начали что-то делать для
молодых специалистов, еще лет пять назад о таком и мечтать было нельзя!
- А программа?
- Да какая разница? – С искренним удивлением спрашивает она. – Будут знакомить
вас с современными методиками в изучении иностранных языков! Поедут лучшие
молодые учителя со всего города! Мы с радостью тебя отправим!
- Я подумаю и завтра отвечу точно, хорошо?
- Да что тут думать-то? Я тебя записываю! Отлично проведешь время! С девочками
познакомишься! Там же одни девчонки будут! А то ходишь все один! Давай, завтра
принесешь все документы, отправим их, тебе визу сделают!
Я киваю и ухожу. Даже если меня не так интересуют девчонки, то перенять опыт
иностранцев всегда полезно. Именно так делал Петр Первый. Решено. Я еду в Германию.
***
Дома меня встречают вечерние новости и привычная картинка: кухня, родители,

водка. В тот самый момент, когда я сажусь за стол, диктор первого канала начинает
рассказывать, как в одном из городов нашей необъятной родины ученики избили
молодого учителя просто за то, что он поставил двойку.
- Что за страна у нас? – Восклицает отец – В дерьме всю жизнь жили, и лучше не
становится.
В ответ все молчат. Мы давно поняли, что любое слово, произнесенное в этой
квартире вечером, может стать поводом для сильнейшей ссоры.
- Вон, тебя скоро так же в углу замесят. – Как последний гопник хрипит отец.
- У меня начальные классы. – Отвечаю я, а сам думаю о той угрожающего вида
третьекласснице. Мало ли, вдруг у нее есть старший брат? Или сумасшедший отец?
Впрочем, глупости все это. Надо просто работать…
- Кстати, я еду в Германию на курсы повышения квалификации. – Говорю я спустя
несколько минут.
- И что ты там забыл? – Почему-то злится отец. – Продались Америке, козлы. Их
прослушивают всех от и до, а они даже вякнуть не могут!
Я не совсем понимаю, о чем он говорит, и поэтому просто молчу.
- Нет, поезжай сынок, это здорово! – Вмешивается в разговор мама. – Получишь
полезный опыт!
- Ага, на гей-парад ихний сходишь! Полезный опыт получишь! – Ехидно реагирует
отец и замахивает очередную рюмку водки. – Поезжай, сынок, поезжай!
В этот момент я начинаю закипать. Откуда в нем столько злости? Просто из-за
того, что прожив столько лет, он ничего не добился? Даже если так, почему вся его злость
выражается на мне? Мне хочется закричать в ответ. И хочется плакать. Вообще, в
последние несколько дней мне часто хочется плакать. Кажется, все эти эмоциональные
потрясения как-то повлияли на мое психологическое здоровье. Чтобы не делать ни того,
ни другого, я встаю из-за стола, кидаю маме тихое спасибо и ухожу в комнату – надо
собираться на вечернюю смену.
***
Всего через неделю в шесть утра я стою перед первой гимназией – школой,
считающейся лучшей в городе. Рядом со мной еще группа молодых специалистов, кто-то
знаком и весело общается, кто-то, так же как я, тихо стоит в стороне. Настроение у меня
105
хорошее – ведь я получу новый опыт, и, кроме того, на целую неделю избавлюсь от
угнетающей атмосферы своей квартиры и школьной учительской.
Мы ждем автобуса еще какое-то время, и когда он появляется, оттуда сразу
выскакивает бодрая женщина лет сорока.
- Так, молодежь, запрыгиваем по одному! – Командует она, после чего все
послушно устремляются в автобус.
В течение нескольких минут мы рассаживаемся – я занимаю место у окна ближе к
концу автобуса, и вскоре ко мне подсаживается какая-то девушка. Несмотря на то, что
рядом еще были свободные места.
- Я Женя! – С улыбкой представляется она.
- Олег. – Отзываюсь я, надеясь на то, что она не окажется болтушкой. Вообще-то в
дороге я хотел повторять слова, думать о своем будущем, и, может быть, просто слушать
музыку, а никак не знакомиться непонятно с кем…
- Ты из какой школы?
- Из семнадцатой.
- А я из третьей! Что ведешь?
- Немецкий и английский. – Сейчас я успеваю рассмотреть ее получше.
Стандартная внешность. Где-то даже милая. – А ты?
- А я математику! Был уже в Берлине?
- Нет, не приходилось.
- И я тоже нет, будем вместе знакомиться с городом! – Радуется она.
Затем мы перекидываемся еще парой реплик – в силу моей необщительности
спрашивает в основном она. Но уже спустя пару минут я вдруг понимаю, что меня вовсе
не напрягает это общение. К тому же Женя производит впечатление неглупой девушки.
Пока она мне что-то рассказывает, я украдкой оцениваю ее внешность. Невысокая,
темные прямые волосы, милая улыбка. Фигуру оценить в зимней одежде сложно, но она
точно не толстая. К толстым людям у меня патологическая неприязнь. В целом, она
действительно мне нравится, и есть только одно но. Она не Диана. После Дианы мне будет
сложно найти девушку, которая хотя бы близко к ней подобралась. В ней было идеально
все, а сейчас рядом со мной сидит просто симпатичная девушка. Теперь мне этого мало.
Всегда будет мало…
В следующие несколько часов мы проходим границу, знакомимся всем автобусом.
Все это организует та самая главная женщина – ее зовут Людмила Павловна, она курирует
проект уже несколько лет и будет переводить для тех, кто не знает немецкого. Она просит
нас представиться и что-нибудь о себе рассказать. В итоге я узнаю, что в автобусе
находятся преподаватели самых разных предметов, хотя я думал, что все будет связано с
языками. Кроме того, почти все здесь – девушки, из парней только я, историк и
информатик. Первый, несмотря на то, что ненамного старше меня, уже почти полностью
облысел, он сел в начале автобуса, говорил медленно и неуверенно. Второй, невысокий, с
длинными прямыми волосами, сел в самом конце автобуса, сразу открыл свой макбук
(откуда у школьного учителя макбук?) и начал что-то активно печатать. Все остальные –
девушки разной степени симпатичности и ума – не представляют собой ничего
интересного, на моем факультете таких было в избытке.
- А какой у тебя любимый фильм? – Спрашивает Женя сразу после того, как мы
проходим польскую границу.
- Я люблю старые фильмы. – Уклончиво отвечаю я.
- И все-таки?
- Ну, мне очень нравится Побег из Шоушенка…
106
- Да ладно?! – Удивляется она. – Это мое второе место! Хотя из девяностых мне
больше Форрест Гамп нравится! Ты знаешь, я большая фанатка кино, и недавно решила
составить для себя Топ-3 для каждого десятилетия…
Она продолжает говорить, и я снова обращаю внимание на то, что мне с ней не
скучно. В ней определенно что-то есть.
- Так вот, я как раз на планшетник скачала лучшее за восьмидесятые, там на первом
месте Общество мертвых поэтов. Смотрел?
- Нет…
- Серьезно? Это как раз по нашей теме – про школу! Шикарный фильм! Давай
посмотрим? – С этими словами она достает из сумки свой планшет, несколько секунд
распутывает наушники и затем протягивает один из них мне.
Следующие два часа уходят на фильм, который действительно оказывается
сильной и глубокой картиной. Трогающей до глубины души. В какой-то момент я даже
еле удержался, чтобы не заплакать – у меня действительно внутри что-то поломалось,
если мне так часто хочется плакать…
Кроме того, просмотр фильма на маленьком планшете, используя всего одну пару
наушников, сразу делает нас немного ближе. Как будто мы знакомы не четыре часа, а как
минимум четыре месяца. Сам того не желая, я окончательно понимаю, что эта девушка
вызывает у меня симпатию. Во всяком случае, сейчас я по-настоящему рад, что принял
участие в этой поездке. И что познакомился с Женей. Пусть мне и никогда не нравились
имена, которыми называют и мальчиков и девочек сразу…
В Берлин мы приезжаем поздно вечером. Как и следовало ожидать, нас селят в

один номер с информатиком и историком. Я успеваю занять кровать у окна, парням
приходится размещаться на двухэтажной.
- Что за fuckin дыра? Don’t like it. – Возмущается информатик, его зовут Юра.
- А по-моему х-хорошо! В-вот сейчас разложим все вещи и з-заживем. – Сильно
заикаясь, отзывается историк. Его зовут Паша. – Я вот с-сначала в душ схожу. Надо р-
разуться и т-тапки найти. И с-сразу в душ!
Я в ответ молчу. Лишь радуюсь, что на стене рядом с кроватью есть лампа, я
наконец-то смогу почитать. Еще я думаю, что оба парня довольно странные: один по
поводу и без употребляет в речи английские слова, другой заикается и комментирует
каждое свое действие. Как какой-нибудь навигатор. Кажется, спокойной жизни мне здесь
не светит…
Едва разложившись, я достаю книгу, чтобы немного почитать перед сном, Юра же
достает бутылку виски, купленного в дьютифри, и предлагает выпить за знакомство.
Чтобы он от меня сразу отстал, я вру что-то про хроническую болезнь, мол, если я выпью
хотя бы чуть-чуть, мне грозит летальный исход. Паша в свою очередь, едва выйдя из
душа, с радостью соглашается.
И вот они вдвоем садятся за квадратный деревянный стол и начинают пить. Они
говорят о том, как их все достало, и что никогда в нашей стране не будет нормальной
жизни для достойных людей, очевидно, под достойными подразумевая себя. И пока я
пытаюсь сконцентрироваться на книге, они очень быстро напиваются. Так, что уже спустя
полчаса Юра кричит мне:
- Олег, ну ты же не похож на ботана, иди посиди с нами.
- А я латентный ботан. – Смеюсь я в ответ и встаю с кровати.
- Что? – Спрашивает он заплетающимся языком. – А, не важно! Садись!
Я сажусь. И в следующие несколько минут узнаю, что, в общем-то, обоим парням
живется неплохо: Паша из какой-то областной школы, зарабатывает сущие копейки, зато
ему дали небольшую квартирку, которая перейдет в собственность при условии, если он
107
отработает в этой школе десять лет. Он интересуется историей Пруссии и очень рад, что
живет в Калининграде. Еще он рассказывает о том, что перепробовал кучу средств от
облысения, но все это просто гены, и теперь уже ничего не поделать.
Юра в свою очередь работает учителем информатики в одной из центральных школ
города, ему хорошо доплачивают как молодому специалисту и сделали скидку на макбук,
за который теперь придется отдать всего две месячных зарплаты. Еще он рассказывает о
том, что у него куча идей – все о том, как начать свой стартап. Чтобы стать богатым,
говорит он, надо работать на массового потребителя, создавать массовый продукт. Он
говорит долго и увлеченно, цитируя Форда и Рокфеллера (чем вызывает у меня симпатию)
и используя множество английских слов (что вызывает у меня неприязнь). Его речь звучит
примерно так:
- Короче, ребята, есть тут один кейс, вин будет сумасшедший, я вам точно говорю!
Меня такая смесь немного нервирует. Да, я люблю иностранные языки, но мешать
два разных языка между собой – это как есть клубнику с борщом. Не принято. Да и не
очень вкусно. Кроме того, мне кажется, что его речь – это такой напускной эффект,
просто, чтобы казаться круче…
- Ну а ты что, латентный ботан? – Смеется Юра. – Что о себе расскажешь?
- Ну я…
Я на секунду задумываюсь, а потом вдруг рассказываю им все. Про свою цель. Про
новую частную школу, про то, что готов работать до потери пульса, и про то, что скорее
пущу пулю себе в висок, чем просто сдамся. При этом я ничего не говорю про Илью и
Диану. Может, потому что они для меня больше не важны. А может, потому что это
слишком личное. Даже более личное, чем моя нацеленность на успех. Я не знаю. Общаясь
с ними, я вдруг понимаю, насколько важно для человека иногда просто выговориться.
Выговориться в надежде, что тебя кто-нибудь поймет. Возможно, поэтому люди и пьют.
Ведь выпив, способность понимать окружающих вырастает в разы, как и желание
рассказать все о своих внутренних переживаниях.
Сейчас мне даже хочется выпить самому. И если бы я не знал, как сильно алкоголь
разрушает наш мозг, почки и печень, я бы так и сделал. Поэтому я просто решаю заварить
себе чая. Я хочу прожить слишком долго, чтобы подвергать сейчас свое тело
разрушающему действию ядов.
Проболтав с ними еще полчаса, я все-таки иду спать. Режим и распорядок – это
самое главное условие достижения успеха. Исключений быть не должно, особенно со
случайными попутчиками, которые, как и все, проживут свою никчемную жизнь и умрут
в безвестности.
Перед сном я немного думаю о Жене и о том, что время в Германии надо провести
с максимальной пользой – побольше узнать о системе образования в Германии и об
актуальных преимуществах. Кроме того, я взял с собой несколько книг о детской
психологии и одну о стартапах, надо успеть прочитать их все.
Утром я просыпаюсь первый. Бросив взгляд на пустую бутылку виски, я думаю о
том, что Илья пришелся бы здесь к месту – он бы точно нашел с этими парнями общий
язык. Затем я надеваю термобелье, теплый спортивный костюм и выхожу на пробежку.
Еще вчера я заметил, что рядом находится большой парк, и сейчас я легкой трусцой
направляюсь туда. На удивление, в парке кроме меня бегает еще несколько десятков
немцев. Ну когда же у нас в России люди начнут больше думать о своем здоровье? Когда
они поймут, что врачи никогда не сделают нас здоровыми? Когда они возьмут волю в
кулак и осознают, что настоящее здоровье можно заработать только долгим кропотливым
трудом?
С этими мыслями я начинаю бег и с удивлением замечаю, что некоторые из
пробегающих мимо немцев улыбаются и кивают мне. Почему они улыбаются? Может со
108
мной что-то не так? Или это обычная приветливость? Солидарность с

единомышленником? Я не знаю, но после первого культурного шока мне даже начинает
нравиться! Каждая улыбка заряжает меня энергией и заставляет бежать еще быстрее!
Вернувшись в номер, я вижу спящих парней. Кроме того, теперь я отчетливо
ощущаю запах перегара. Вообще-то, через полчаса всем нам надо быть на завтраке, наша
рыжая руководительница настоятельно рекомендовала не опаздывать. Может, стоит их
разбудить? Поразмыслив несколько секунд, я решаю, что каждый сам несет за себя
ответственность, и просто иду в душ.
- А где остальные? – Спрашивает меня Людмила Павловна, когда я захожу в

столовую.
- Спят.
- Они так без завтрака останутся! – Восклицает она. – Почему ты их не разбудил?
- А должен был? – Отзываюсь я, странным образом копируя интонацию Ильи. –
Это их дело.
Далее я беру тарелку и, оглядевшись, удивляюсь, насколько здесь богатый
шведский стол. И это – в самом обычном хостеле! Несколько видов хлопьев, различные
сыры и колбасы, обычное и шоколадное молоко и, наконец, мои любимые овощи! Разные
виды салатов, а также аккуратно нарезанные помидоры, огурцы и сладкие перцы.
Осмотревшись, я беру побольше салата, несколько ломтиков сыра и черного хлеба. Затем
замечаю Женю и сажусь рядом с ней.
- А булочки что не взял? – Сразу спрашивает меня наша рыжая предводительница,
у которой килограмм двадцать лишнего веса. – Попробуй! В Германии такие булочки, у
нас ты никогда ничего подобного не найдешь!
- Я только черный хлеб ем.
- И колбасы возьми! – Продолжает она, не слыша меня. – Чудесная колбаса!
Сама ты колбаса – хочется сказать мне, но я просто молчу, надеясь, что ей просто
нужно высказаться, и затем она успокоится. Чуть позже так и происходит, она говорит
еще пару слов и продолжает есть, а я переключаюсь на Женю.
- Как спал? – Спрашивает она.
- Я всегда хорошо сплю. – Улыбаюсь я в ответ. – Потому что мало. А вот у ребят,
кажется, проблемы – они напились вчера.
- Серьезно? И у нас девчонки вино пили. Я сразу спать легла, а они полночи
проболтали.
Да уж! И это, вроде как, самая интеллигентная прослойка современной молодежи!
Молодые специалисты! Учителя! Люди, которые при первой же возможности напиваются
и просто проводят впустую всю ночь. Какие перспективы у такой молодежи? Какие
перспективы у страны с такой молодежью?
- А ты чего такой красный? – Улыбается Женя, вырывая меня из объятий грустных
мыслей.
- Я бегал.
- Бегал? На улице же не больше нуля! – Она кажется искренне удивленной.
- Я уже два года бегаю. В любую погоду! – С плохо скрываемой гордостью
сообщаю я. – Привычка…
Она недоверчиво смотрит на меня, делает глоток кофе и с улыбкой сообщает:
- Ты больной!
- Я просто хочу быть лучше. Это еще не говорит о том, что я больной.
- Больной и странный. – Произносит она, как бы констатируя факт, после чего
разрезает большую белую булочку и аккуратно делает себе сэндвич.
109
После завтрака мы собираемся в конференц-зале и знакомимся с куратором

проекта с немецкой стороны. Его зовут Фридрих Майер, около сорока лет, короткие седые
волосы, худоба и очки на носу. Он раздает нам папки, в которых находятся фирменные
ручки, значки его организации с надписью Die Weltbrücke и план всей нашей рабочей
недели. Потом он начинает рассказывать: медленно и внятно комментирует каждый пункт
нашей программы. Людмила Павловна переводит. С первых минут я понимаю, насколько
круто здесь все организованно, и думаю о том, что в моей школе все будет точно так же.
Разве что не так скучно. Еще я радуюсь, что понимаю все, что говорит Фридрих, без
всякого перевода. Да, я учу немецкий уже около десяти лет с бешеным остервенением,
скачиваю и штудирую тысячи учебников, слушаю в интернете немецкие радиостанции,
смотрю фильмы в оригинале. Но понимать настоящего немца – это совсем другое чувство.
Чувство радости от того, что ты можешь что-то, чего совершенно не умеют другие.
Чувство уникальности и удовлетворенности – в этот момент я убеждаюсь, что все мои
старания были не зря!
В первый день для нас проводят экскурсию по городу. Берлин кажется мне
довольно интересным, но дикого восторга не вызывает. Больше всего нравится
Берлинский собор (немцы называют его Der Dom) и красивая античная архитектура на
музейном острове. Еще удивляет огромное количество иностранцев – русские, турки и
африканцы – кажется их здесь примерно столько же, сколько и самих немцев. В
остальном, для столицы самой мощной европейской державы город довольно слаб. Я
ожидал большего. Впрочем, ожидал ли? Когда все мысли заняты своими идеями, ты не
ждешь ничего от мира вокруг, только лишь от себя самого …
Наша экскурсия заканчивается на Alexanderplatz, там же мы получаем порцию

свободного времени – все сразу устремляются в местный торговый центр. Даже я. Но
только до первого книжного магазина. И вот здесь я попадаю в по-настоящему чарующую
атмосферу – три этажа, до краев заполненные книгами на самые разные темы: классика и
современная литература, музыка и кино, кулинария и детские книжки. Кажется, каждый
может найти здесь все, что его душе угодно! Почему у нас нет таких магазинов?
Я покупаю себе энциклопедию The Beatles. История Битлов, рассказанная ими
самими. Далее я сажусь на ближайшую скамейку и начинаю читать – больше мне ничего
не интересно. Погрузившись в чтение на немецком, я полностью теряю время и
реальность. Литература – вот настоящий наркотик. В твердой обложке. Единственный
наркотик в мире, который приносит пользу!
Из чтения меня вырывает Женя:

- А ты чего не идешь? Мы уже опаздываем!
- Я? Да зачитался просто!
- Хватай книгу и побежали! Не будем злить рыжую!
К месту встречи мы приходим на несколько минут позже назначенного времени и
едва ли не первые из всей нашей группы. Эта знаменитая русская пунктуальность…
Вечером после ужина мы все встречаемся в коференц-зале, чтобы подвести итоги.

Каждый рассказывает о своих впечатлениях за прошедший день, рыжая переводит на
немецкий язык. Немец – кивает и что-то записывает. Когда очередь доходит до меня, я
вызываюсь говорить сам. И медленно, но уверенно начинаю рассказывать о сегодняшнем
дне. Полностью сосредоточившись на языке, я не замечаю ничего вокруг. Разговаривая
сейчас на немецком, я чувствую себя военным летчиком, который уже много лет
занимался на летном тренажере, изучал теорию, а сейчас впервые попал за штурвал
110
настоящего истребителя. Чтобы тебя не сбили – надо быть очень внимательным и не

совершить ни единой ошибки...
Затем немец задает мне вопросы, я отвечаю и спрашиваю кое-что в ответ. А
закончив, я обнаруживаю на себе удивленные и даже немного восхищенные взгляды.
Внутри с бешеной скоростью распространяется чувство гордости. Еще более объемное,
чем утром. Я могу! Никто не может говорить на иностранном языке, а я могу! Все мои
усилия были не напрасны, я тратил свои силы и время, и это привело к желаемому
результату!
После подведения итогов все расходятся по номерам, и у двух моих коллег на столе
опять появляется бутылка. И это притом, что они всю первую половину дня умирали от
жажды и недосыпа.
Напиться.
Проснуться.
Выполнить необходимые для выживания действия.
Снова напиться.
Это не жизнь! Это существование.
- Слушай, спортсмен-ботаник, ты ведь собираешься частную школу открывать? –

Обращается ко мне Юра. – У меня есть тут одна айдиа! Садись – поговорим.
После этого он на удивление точно пересказывает мне все мои идеи. Все, что я
успел вчера рассказать. И добавляет:
- Так вот, я как раз онлайн сёрвис хочу запускать. Программки, геймы всякие, все,
что можно продавать в эплстор и гуглплей. У меня уже и тим есть. Не хочешь
присоединиться и замутить с нами приложение для изучения языков? – Он смотрит на
меня вполне серьезно. – Создадим приложение, я запущу контекстную рекламу, вин делим
50 на 50. Работы конечно дофигища, но и перспективы хорошие – надо на массовость
работать!
- Я не знаю, надо подумать. – Недоверчиво произношу я, меня нервирует его
манера говорить.
- Вот садись, выпьем и подумаем! – Не теряется он.
- Да нельзя мне! Говорил же уже!
- Ну не знаю, кваску выпей! Вятского!
Они с Пашей тут же начинают ржать, а я, так и не поняв шутки, встаю с кровати и
выхожу из номера. На самом деле, идея действительно неплохая. Но как можно
сотрудничать с невзрачным алкоголиком, живущим у родителей? С другой стороны, вдруг
он на самом деле какой-нибудь вундеркинд и поможет мне продвинуть мой бренд? Ведь в
общую концепцию образовательного бренда такая идея вписывается идеально! Надо идти
в ногу со временем, и приложение для смартфонов – идеальное решение! Даже странно,
почему я раньше об этом совсем не думал. С этими мыслями я иду по коридору и,
спускаясь по лестнице на первый этаж, вдруг встречаю Женю.
- О, привет! – Улыбается она. – Ты куда собрался?
- Прогуляться хочу.
- Подожди минутку! – Кричит она. – Я с тобой.
- Окей, жду! – Отвечаю я и чувствую, как вибрирует мой телефон. Разблокировав
трубку, я вижу СМС от Дианы: «Олег, мне действительно жаль, что все так вышло.
Илья позвонил тогда и предложил встретиться, а я просто хотела пообщаться с ним.
Он ведь действительно хороший парень, раз ты с ним дружишь? Как бы то ни было, я
дорожу нашей дружбой. Я скоро приеду в Калининград, буду рада, если мы продолжим
наше общение за чашкой чая!».
111
Прочитав, я испытываю смешанные чувства – мне одновременно приятно и

обидно. Все вышло до ужаса глупо. Но теперь пути назад нет. Теперь я просто еще
больше хочу добиться своей цели – стать первоклассным специалистом. Прославиться и
разбогатеть. Прыгнуть выше головы, чтобы доказать им, как сильно они ошибались…
В ответной СМС я пишу «Он мне больше не друг», но в итоге все стираю –
правильнее будет не отвечать…
Спустя пять минут я гуляю с Женей в пустынном парке – в том самом, где бегал
утром. Я думаю о том, что у нас в это время здесь было бы много народа, в то время как
утром, наоборот, парк был бы пуст. И еще о том, что сейчас я даже рад, что гуляю не
один, а с Женей. Даже несмотря на то, что тогда не получится просто подумать в
одиночестве – заняться тем, что я люблю больше всего…
- И где ты так здорово научился говорить? – Спрашивает она.
- Правда здорово? Мне кажется, я медленно говорил. Даже рыжая лучше
разговаривает. – Отзываюсь я.
- Да она уже тысячу лет по несколько раз в год в Германию ездит, а ты тут первый
раз! Круто, я тебе говорю, все офигели! Рассказывай, как ты язык выучил? И
произношение у тебя красивое! Я теперь тоже загорелась! Буду учить немецкий!
- Да нет никакого секрета, на самом деле. – Слегка смущенно отзываюсь я. –
Универ, куча сайтов с дополнительными материалами, чтение, аудирование и постоянный
диалог с самим собой!
- И все? Ты даже с немцами никогда не общался?
- Нет, почему, к нам в универ однажды приезжали. Я с ними тогда всю неделю
провел, даже пары пришлось прогулять. – Улыбаюсь я, погружаясь в воспоминания. –
Чего я больше никогда не делал.
- Что, реально? Даже пары не прогуливал?
- У меня же красный диплом. Я всегда ставлю цели и достигаю их. – То ли
скромно, то ли гордо произношу я в ответ.
- По-моему, ты настоящий ботаник. Но от этого ты мне меньше не нравишься! –
Произносит Женя и вдруг берет меня за руку. Я сразу же чувствую тепло ее ладошки и
думаю о том, что мне действительно приятно держать ее за руку. Одновременно я думаю
о том, что рядом со мной сейчас могла быть Диана и это было бы намного-намного круче.
Я даже закрываю глаза и представляю на мгновение, что это ее ладошка…
- О чем думаешь? – Спрашивает вдруг Женя.
- О будущем. – Вру я.
- А точнее?
- О том, сколько мне еще нужно сделать и как много работать, чтобы достичь
поставленной цели.
- А чего ты сейчас хочешь? В данный момент? – Боковым зрением я вижу, что она
смотрит на меня. – Расскажи!
- Всего! – Улыбаюсь я и тоже украдкой на нее смотрю. Она действительно
симпатичная. – И как можно быстрее!
Дальше мы идем молча. Я думаю о том, что Илья в такой ситуации обязательно бы
ответил тебя и был бы прав. Но что поделать, если я действительно большую часть
времени не могу думать ни о чем, кроме своей мечты? Мы проходим целый круг по
пустому холодному парку и когда снова оказываемся рядом с хостелом, Женя вдруг
поворачивается и крепко меня обнимает. В голове в этот момент ураганом проносятся
мысли: о том, что надо ее поцеловать, и о том, что, если мы начнем встречаться, это будет
большой помехой на пути к моей цели. О том, что Женя – очень хорошая, и о том, что она
не Диана. О том, что мне нравится с ней обниматься, и о том, что у меня так давно не
112
было девушки. Мы стоим обнявшись около минуты. Потом она отпускает меня и тихо
произносит:
- Идем?
***
Следующие дни проходят в экскурсиях. И диалогах с немецкими учителями. Мы

сидим в старших классах на уроке английского, смотрим, как воспитательница играет с
милыми детишками в подготовительной группе, гуляем по одному из старейших
университетов Берлина. Все увиденное захватывает меня до глубины души, заставляя
делать новые и новые заметки в своем блокноте, в то время как остальная часть группы
изнывает от похмелья и дефицита сна. Я снова думаю о том, что девяносто девять
процентов жителей этой планеты – бездушные боты, которые рождены лишь затем, чтобы
умереть.
Так проходит вся неделя. В конце мне даже начинает казаться, что эта поездка
имеет смысл лишь для двух человек. Для меня, так как я узнал много нового. И для нашей
рыжей руководительницы, так как она постоянно жалуется на жизнь и собирает
пожертвования для российских учителей. Для пущего эффекта она распинается о том,
как мало платят учителям в России (в пересчете на Евро получается действительно очень
скромная сумма), и о том, что вся надежда остается только на немецкую
благотворительность. Вся ее театральная деятельность доходит до фарса – в конце каждой
экскурсии она пускает по кругу шляпу, чтобы присутствующие немцы скинули немного
денег во благо российских учителей. Она даже обещает, что разделит всю эту сумму с
нами, молодыми и перспективными российскими преподавателями, чего потом никогда не
делает. Ее преимущество в том, что никто кроме меня не может понять ее вранья. С
другой стороны, я бы у нее ничего и не взял. Просить милостыню – это так низко. Да,
учителя зарабатывают в России все еще немного, но, черт возьми, можно взять больше
часов, давать частные уроки, делать все, что угодно, но только не позорить себя,
занимаясь попрошайничеством в другой стране! В любой стране…
Но как бы меня ни бесило ее лицемерие, я стараюсь оставаться спокойным и
пропускать мимо ушей все ее эскапады. Это ее дело. А мое – перенять опыт и применить
все полученные знания на российской земле! Ради этой цели я даже научился не обращать
внимания на пьяные вечера двух парней, что спят со мной в комнате, и на намеки Жени. Я
буду один. И один добьюсь всех поставленных целей!
Кстати, о Жене – всю неделю она была рядом со мной. Мы были вместе так часто,
что все стали думать, что мы встречаемся. На самом деле я даже как-то успел к этому
привыкнуть. То есть, мне понравилось это чувство. Когда рядом всегда кто-то есть. Кто-
то, с кем можно поделиться своими мыслями, и кто-то, кто обязательно тебя поймет. Или
хотя бы попытается…
Я даже пару раз представлял ее своей девушкой, но каждый раз быстро
отказывался от этой мысли. Она хорошая, но не стоит того, чтобы тратить на нее хотя бы
часть своего драгоценного времени. Диана была этого достойна, а Женя – нет. Как только
я вернусь в Калининград, я с новой силой начну работать над своей мечтой, и никто и
ничто не сможет мне помешать. Снова и снова повторяя самому себе эти фразы, я стал
воспринимать наши отношения, как своего рода курортный роман. Или, если быть совсем
точным, курортную дружбу, ведь мы даже ни разу не целовались…
Кроме того, в течение этой недели мы несколько раз садились за стол переговоров
с Юрой. Обсуждали, как сделать наше мобильное приложение лучше и вывести его в топ.
Даже скачали пару аналогичных приложений и разобрали их по полочкам.
113
Не откладывая дело в долгий ящик, я сразу же стал записывать в отдельной

тетрадке идеи для нашего проекта и вместе с тем начал разрабатывать структуру своего
учебника, на основе которого будет построена программка. Я по-настоящему загорелся!
***
В последний вечер к нам в номер заходит Рыжая:

- Так, ребята, вы уже в курсе, что все сдают по двадцать Евро за организацию
поездки? – Уверенно произносит она.
- Нет. – Отзываются парни. – Но это не проблема!
Паша и Юра тут же лезут в карманы и достают по двадцатке. Я же продолжаю
читать книгу – все это попахивает банальной дедовщиной. Хотя на дворе уже давно не
девяностые.
- А ты зачитался что ли? – Мерзко смеется она. – Или отдельное приглашение
нужно?
Я отрываюсь от книжки и спокойно говорю:
- Мне наша завуч говорила, что поездка полностью оплачена государством.
- Ты думаешь – больше меня знаешь? – Тут же повышает голос она. – Я
организовала поездку! Мне и решать, что и для кого она стоит!
И тут у меня внутри начинает играть врожденное чувство справедливости! Я не
буду платить неизвестно кому неизвестно за что:
- Просто покажите мне документ, где написано, что мы должны заплатить. – Я
откладываю книгу и сажусь на кровати.
- Самый умный, да? – Воспламеняется наша руководительница еще сильнее. – Все
ребята платят, а ты решил соскочить?
- Я просто не понимаю, за что мне платить. – Стараясь держать себя в руках,
отзываюсь я. – Объясните?
- Не буду я тебе ничего объяснять! Кто ты такой вообще, чтобы я тебе что-то
объясняла? – Она уже срывается на визг. – Все для них делаешь, а они…
В книжках по психологии пишут, что чем менее уверен в своей правоте человек,
тем сильнее он повышает голос, пытаясь компенсировать отсутствие аргументов
громкостью голоса. Наверное, это не всегда так, но сейчас именно такой случай. На самом
деле мне совсем не жалко отдать ей эту двадцатку. Но зная, что она и так наварилась,
когда просила на благотворительность ради молодых учителей России, я просто из
принципа не хочу давать ей деньги. Кроме того, именно сейчас я решаюсь высказать свой
главный аргумент в споре:
- Кстати, Людмила Павловна, а когда вы отдадите нам нашу часть из тех денег, что
собираете на нашу группу в каждой новой школе.
В ответ рыжая начинает кричать что-то неразборчивое, парни делают вид, что их
все это не касается, а я возвращаюсь к чтению. Мне остается только радоваться, что завтра
все мы возвращаемся домой и больше я ее никогда не увижу…
Мы загружаемся в автобус на следующий вечер – ехать в Калининград предстоит

всю ночь. Я так же захожу внутрь одним из первых. И точно так же ко мне подсаживается
Женя. Только сейчас она ведет себя очень скромно, даже как-то подавленно…
- Кино посмотрим? – Неуверенно спрашивает она, когда автобус трогается…
- Давай.
Но мы не смотрим. Едва достав планшетник, она тут же его откладывает и тихо,
чтобы никто не слышал, говорит:
- Слушай, Олег, ты мне нравишься…
114
Я смотрю на нее и молчу.

- Нравишься, и я знаю, что девушка не должна делать первый шаг, но я по-другому
не могу… Я хочу разобраться во всем здесь и сейчас…
- Что ты хочешь знать? – После короткой паузы спрашиваю я. Идиотский вопрос.
Я смущаюсь и вдруг думаю о том, что сейчас происходит зеркальная ситуация –
девушка признается мне в любви, а я, хоть и хорошо к ней отношусь, не вижу с ней своего
будущего. Она ничего. Но ничего – для меня слишком мало. Я молчу. И тогда снова
говорит она:
- Я хочу быть с тобой. У меня такого никогда не было…
В ответ я снова молчу. Я уже принял решение и просто не знаю, что сказать.
- Я все поняла. – Тихо говорит она и отсаживается на соседние два кресла.
А я достаю свой плеер и начинаю распутывать наушники. Спустя несколько секунд
Маккартни начинает петь Girl, а я пытаюсь убедить себя, что поступил правильно…
Илья
На следующий день я просыпаюсь в своем номере слишком поздно. Вещи как
всегда не собраны, а мой самолет должен вот-вот улететь в Москву без меня. Быстро встав
с кровати, я тянусь за мобильником и, почти не удивляясь, обнаруживаю, что он
полностью разряжен. Долбаные смартфоны – чем больше экран, тем меньше батарейка…
Бросив взгляд на часы, я пытаюсь посчитать в уме, сколько осталось до рейса. Но
сейчас я даже не помню точного времени вылета – мой мозг разряжен точно так же как и
телефон. Единственное, что я в этот момент понимаю, что времени больше нет совсем.
Поэтому я просто бросаю в сумку все, что вижу, убираю последнюю дорожку,
предусмотрительно оставленную самому себе на утро и, плеснув пару раз в лицо
холодной водой, спешно покидаю номер. Кинув на рецепшене свой ключ, я
зигзагообразной походкой направляюсь к стоянке такси. На улице жарко, и все что мне
остается – лишь еще глубже спрятаться за черную кепку с надписью Vegas и паленые
солнечные очки Ray Ban. У меня где-то были и настоящие, но они безвозвратно
потерялись в одной из пьяных восточных ночей…
Таиландский Бог, будь то Будда или Кришна, мне благоволит, и я в последний

момент успеваю на свой самолет. Расслабившись в кресле, я достаю планшетник и
включаю очередную серию Californication. Но посмотрев полсерии, я осознаю, что
совершенно ничего не понимаю. Сюжет сериала путается в голове с событиями, что
происходили в моей жизни в последние несколько дней, и мне вдруг становится как-то не
по себе. К тому же я начинаю обильно потеть. Так, что футболка с надписью think outside
the box быстро становится мокрой в области спины и подмышек. Я направляю на себя все
кондиционеры, что есть поблизости, но это не помогает. Уходя из номера, я забыл
побрызгаться дезодорантом, и теперь от меня должно быть несет, как от последнего
бомжа…
И в тот момент, когда я и так нахожусь в самом дерьмовом состоянии с того самого
пробуждения в заброшенной машине, рядом начинает орать новорожденный ребенок –
ему совсем не нравится, что за последние пятнадцать минут мы поднялись на десять
тысяч метров выше уровня моря. Он ревет, как будто его короткая жизнь закончится
прямо сейчас. Черт! У меня тоже закладывает уши, и вообще, мне, скорее всего, намного
хуже, чем этому бэбику. Но ведь я не плачу! Я терплю!
Странным образом вскоре я нахожу выход из ситуации. Я решаю, что собственный
запах и крик ребенка можно заглушить музыкой. Тогда я вырубаю планшет и достаю
айпод. Последний альбом KASABIAN на полной громкости должен меня спасти. Я
115
вставляю наушники, откидываюсь на спинку кресла и стараюсь забыть обо всем на

свете…
Из забытья меня вырывает чье-то похлопывание по плечу. Я открываю глаза и
поворачиваюсь налево. Там я вижу мужика с плачущим ребенком на руках. Еще я вижу,
как двигаются его губы – он явно пытается мне что-то сказать. Медленно я вытаскиваю
ракушки и слышу, как он на самом лучшем британском английском просит сделать
музыку потише. В ответ я улыбаюсь. Уж очень я люблю британский акцент – спасибо
Питу Доэрти – и уж очень давно я не слышал английскую речь вообще – с моего трипа по
Америке прошло несколько лет. Улыбаясь, я выслушиваю все его сентенции, после чего
на своем слегка забытом английском отвечаю:
- What the fuck, dude? Я же не прошу тебя сделать твоего ребенка потише? So shut
your fuck up! And let me listen to the music!
Мой оппонент сильно удивляется и вдруг замолкает, а я в этот момент чувствую
себя чуточку лучше – нет ничего более успокаивающего, чем выматериться на чужом
языке. Пусть весь мат в этом языке и ограничивается одним скромным fuck…
Снова вставив ракушки в уши, я быстро засыпаю. Москва Пхукета мудренее…
***
Покинув Шереметьево, я попадаю в ледяные объятия столицы. Пробираясь сквозь

снег, ветер и шум, я иду к стоянке, на которой меня обещал встретить Сергей. Надеюсь,
его планы не изменились, и он покажет мне все лучшее, что есть в современной Москве.
То бишь лучшие бары и клубы, лучших девочек и лучший кокс. Пропотев и выспавшись в
самолете, я снова готов тусить. Подобравшись к стоянке, я вижу море такси и ни одного
человека, хотя бы отдаленно напоминающего моего старого приятеля. Тогда я набираю
его номер. В ответ неприятный женский голос сообщает, что абонент недоступен, и
советует перезвонить позже. Настроение мгновенно портится…
Еще пару дней назад я сообщил родителям, что останусь в Москве, чтобы
пообщаться с Сергеем. Они очень обрадовались, надеясь, что общение с таким успешным
и целеустремленным парнем сможет вернуть меня на правильную дорогу, и совсем не
понимая, что под общением я подразумевал совместное употребление кокаина. В конце
концов, дорожка из кокаина – единственная, которая интересна мне в последние два года.
Кстати, возможно, именно ее имел в виду Синатра, когда пел свою знаменитую My Way?
Было бы забавно. Посвятить песню дорожке. Я ухмыляюсь собственным мыслям и тут же
вспоминаю, что улыбаться мне, в общем-то, нечему – если Серый меня вдруг кинет,
придется тусить одному. А это совсем не круто, ведь в Москве у меня нет ни одного
знакомого дилера…
В общем, следующие тридцать минут я просто продолжаю мерзнуть и время от
времени звонить на его телефон – он мог что-нибудь перепутать. Возможно, он напился
еще вчера, а сейчас спит где-нибудь в компании парочки шлюх. Либо обдолбался так, что
не может встать. Либо…
Продолжая каждые две минуты безуспешно ему названивать, я окончательно
расстраиваюсь. Но в тот самый момент, когда я уже готов сесть в ближайшее такси, чтобы
уехать в какой-нибудь отель в поисках лучшего настроения, рядом останавливается
старый бордовый Мерседес, и с заднего сиденья, улыбаясь, выскакивает Сергей.
- Здаров! Думал, я забыл? – Бодро спрашивает он.
- Думал, ты забил. – Недовольно отзываюсь я.
- Ну извини, чувак, мобилку потерял вчера в баре, а потом проспал все на свете и
машинку никак не мог поймать. Все, садись, скоро все изменится в лучшую сторону!
Обещаю!
116
- Ну и куда мы едем? – Спрашиваю я, находясь в кожаном протертом салоне

Мерседеса.
- Ты видел эту тачку, чувачок? – Улыбается он и хлопает ладошкой по сиденью. –
Мы едем в девяностые!
- Вперед в прошлое? – Начинаю оттаивать я.
- Именно! Следующая остановка – Совок, а закончим – Российской империей!
Перекинувшись с ним парой фраз, я пытаюсь понять, насколько сильно он

изменился… Ощущения двоякие – с одной стороны он так же называет меня чувачком,
как и тогда – восемь лет назад. С другой – сейчас он выглядит совсем иначе. Из молодого
и расхлябанного вундеркинда он превратился в успешного и перспективного адвоката.
Дорогая одежда, модная прическа, и бьющая через край самоуверенность. Впрочем,
последняя была и раньше, разве что в немного другом обличии…
Еще через полтора часа мы заходим в его квартиру. Студия на восемьдесят
квадратов вся светится свеженьким стильным ремонтом. Невольно я сравниваю ее со
своей собственной квартирой и понимаю, что проигрываю. Что проигрываю, даже если
сделать скидку на город. Впрочем, это не так уж важно, так хорошо, как в своей квартире,
мне не было нигде. И нигде никогда не будет…
Разувшись, я подхожу к окну. С десятого этажа открывается отличный вид – где-то
вдалеке даже можно различить храм Василия Блаженного. То есть, насколько я понял, мы
не так далеко от центра. Интересно, сколько же все это стоит – спрашиваю я сам себя и
слышу мгновенный ответ:
- Сто пятьдесят рублей в месяц все это удовольствие мне обходится, только
недавно переехал. – Довольно говорит Серый. – У меня же зарплата в долларах, так что
девальвация – только на руку…
- Я что, свой вопрос вслух подумал?
- Да нет. – Ухмыляется он. – Просто я люблю хвастаться.
- Ну ок, Серег, я тогда сейчас быстро в душ, переоденусь и начинаем гулять?
- Ну ты иди, а я к тебе тогда чуть позже присоединюсь, окей? – Начинает ржать он,
и я вдруг тоже улыбаюсь. Его глупые шутки возвращают меня в то время, когда я еще не
думал, что все в этом мире зря, когда еще была какая-то надежда, что из меня выйдет что-
нибудь путное. И когда у меня были настоящие друзья. Когда я сам был настоящим
другом…
- Очень смешно… – Сил хватает только на кривую ухмылку.
- Какие шутки? – Продолжает смеяться он. – Это же Москва! Разве не слышал – у
нас здесь по-другому нельзя?
- Льзя! – Отвечаю я и сваливаю в душ, мне действительно надо помыться.
Выйдя через пятнадцать минут из ванной, я наблюдаю, как Серега убирает со

своего маленького дизайнерского столика первую дорожку. Вдохнув всей грудью и
проведя рукой по переносице, он втирает остатки порошка себе в десны и протягивает
пятитысячную купюру мне:
- Ну, stuff так себе, но сомневаюсь, что в Калининграде лучше. – Улыбается он.
Я принимаю орудие труда и в точности повторяю все его действия.
- Точно. Не лучше. А вот в Таиланде мне больше повезло…
- Ладно! Качество хуевое, зато количеством возьмем! Кстати, надо было сначала
поесть…
- Да не надо! – Я расплываюсь в наркоманской улыбке. – Я уже ел…
- Когда?
117
- Вчера… Утром. – Отзываюсь я, и мы оба начинаем глупо смеяться. Конченые

наркоманы.
Действие кокаина, как правило, убивает аппетит. Но зато дает много энергии. И
желание пообщаться. В этот момент кажется, что все, что тебе говорят, это Божье
откровение. Или нет. Ведь я не верю в Бога. В любом случае, сейчас – после первой
дорожки – я безумно рад, что снова встретился с Серегой. Безумно рад, что я в Москве и
что я вообще до сих пор жив. А еще именно сейчас я понимаю, что стал настоящим
наркоманом: в то время, как нормальные парни моего возраста в основном думают о
тачках и телочках, восемьдесят процентов моих мыслей заняты наркотой. Новая доза – это
все, что меня интересует. У меня постоянно воспалены десны, болит горло, а кровь из
носа идет почти каждый день. Я деградирую – забываю имена, в голове путаются даты и
события. Грезы и реальность перемешались и превратились в огромный гадкий комок
слизи. Это моя жизнь. И мне на нее все больше плевать…
Но в конечном итоге все это не имеет никакого значения и ни капли меня не пугает.
Кокаин победил, а я только рад быть проигравшим. Эти мысли проносятся в голове за
долю секунды, но на самом деле времени прошло намного больше – мы просто сидим и
улыбаемся. До того самого момента, пока я не спрашиваю, любит ли он читать. Смешной
вопрос, учитывая, что за последние полгода я сам прочитал полторы книжки. Я
действительно деградировал, но мне до сих пор нравится считать себя кем-то выше всех
остальных. Кем-то, кто читает Лермонтова и Бернарда Шоу, в то время как другие читают
ленту в контакте. Кем-то, кто слушает Muse и Placebo, в то время как другие – Нюшу и
Дорна. Кем-то, кто нюхает дорогие дорожки, в то время, как другие напиваются дешевой
водкой и пивом…
Впрочем, весь негатив моего сознания быстро оказывается погребенным под
лавиной позитивных эмоций. Мы одеваемся в нашу лучшую одежду, убираем еще по
дорожке и покидаем квартиру:
- Я покажу тебе лучшие бары Москвы. – Обещает Серый. И у меня нет основания
ему не верить…
- Ну как, начнем с пива? – Спрашивает Серега, когда мы заходим в огромный бар,

который больше похож на дорогой ресторан. Пока девушка в черном платье ведет нас к
нашему столику, я глазею по сторонам. Здесь много людей, два этажа и даже есть детская
комната, где весело отдыхают бэбики от двух до десяти лет.
- Видишь этого клоуна? – Шепчет мне Серега, кивая на аниматора, развлекающего
детишек в игровой.
- Вижу, да. – Не понимая, к чему он клонит, отвечаю я.
- Это мой дилер! – Говорит он и расплывается в улыбке. – Ну, только по траве,
правда, кокс в другом месте беру.
- Ну а что, норм! – Улыбаюсь я в ответ. – Днем он заставляет смеяться детей,
вечером – взрослых. Круглые сутки работает по призванию! Не всем в этой жизни так
везет, дружище, далеко не всем!
Еще через несколько минут мы сидим за уютным столиком в углу, и пока милые
официантки в коротеньких юбочках сноровисто проносятся мимо, пытаемся начать
разговор. Вернее, я просто раздумываю, о чем спросить в первую очередь, ведь мне
действительно интересно, как живет этот self-made man. Где он учился и где сечас
работает, с кем он дружил и с кем спал. Что думает о Москве, и нравится ли ему в
Лондоне. Какие наркотики он уже попробовал, а какие – только собирается. Одним
словом – кокаин – сейчас мне интересно абсолютно все…
118
- Ну и? Рассказывай все с самого начала! Сразу после школы ты свалил в Москву и

поступил в МГИМО, правильно?
- Все верно. И тогда же начал ебашить, днем и ночью корпел над учебниками,
питался пластилиновой лапшой и, пуская слюну, поглядывал на однокурсников, которых
личные водители привозили в универ на Роллс-ройсах. На тех, у кого родители из списка
Форбс и на тех, у кого с рождения в кармане полмира… Денег не хватало ни на что – все,
что присылали родители, тратил на съем квартиры. Мог бы жить в общаге, но я сразу
решил, что нужно быть одному, чтобы просто тупо с утра до вечера учиться… Спал я
максимум по шесть часов – и почти не пил… Сейчас сам удивляюсь, как у меня это
выходило. – Улыбнувшись, он вдруг замолкает – в этот момент девушка ставит на наш
стол по литровому бокалу пива, мы чокаемся, и он продолжает. – Так, в принципе, и
прошли четыре года. Был лучшим на курсе, получал престижные стипендии и продолжал
крошить свой мозг гранитом знаний. Было больно... – Он снова улыбается, теперь еще
шире…
- Ну а телочки что? Друзья?
- Да какие в жопу телки? Кому я был нужен? Маленький, бедненький
калининградец? Телочки либо ездили на своих Порше, либо уезжали с теми мальчиками,
кто приезжал на Порше…
- В общем, когда я стипендию получил, перестал брать деньги у родителей – я ведь
понимал, что они мне последние отдают… Так и жил все это время. Не видя белый свет и
не вылезая из учебников…
- И? Когда случился перелом?
- Какой перелом?
- Ну там… Когда окупилось все то, ради чего ты въебывал?
- Ты знаешь, мне кажется, до сих пор не окупилось.
- Ну да, а зарплата?
- Зарплата хорошая. Но, блять, офисное рабство, работа по двенадцать часов
каждый долбаный день – все это как-то не вдохновляет... – Он делает глоток и
продолжает. – Знаешь, когда закончил универ, думал все, сейчас начнется жизнь. Красный
диплом, голова, раскалывающаяся от знаний, и огромные амбиции. И тогда я пришел в
свою компанию, и меня сразу приняли! Но! – Он делает гроссмейстерскую паузу, так,
будто рассказывал эту историю уже тысячу раз. – Только на стажировку. Здесь, видишь,
какая тема – иностранным конторам пох на наши дипломы… То есть, они как бы нужны и
без них ловить вообще нечего, но работать ты сможешь, только когда побудешь
мальчиком на побегушках в течение двух лет. И вот первый из этих двух лет оказался
самым тяжелым в моей жизни. Платили тысячу долларов – еще по старому курсу – это по
московским меркам вообще ничего. А грузили самой рутинной и нудной работой, и так,
чтобы я голову не мог поднять. Крещение огнем…
Он останавливается, а я думаю о том, что вот этот парень передо мной – живое
доказательство того факта, что можно добиться всего своим собственным трудом, начиная
с самых низов. Ну не всего конечно, а только материального благополучия, но разве это
не самое главное в современном обществе? В обществе, где балом правит потребление и
консюмеризм! Черт. Кажется, это одно и то же. На самом деле, под коксом лучше не
думать. Лучше просто слушать, мгновенно забывая все, что тебе сказали и все, что
поведал ты сам. Иначе мысли могут стать слишком навязчивыми…
- На второй год стало чуть легче. – Продолжает тем временем Серега. – Стали
платить уже две штуки. Я стал чуть получше питаться и одеваться. Но работа была все
такая же адская… Да и сейчас, в принципе, все то же самое. Только сейчас зарплата уже
совсем хорошая, поэтому жаловаться не приходится... Знаешь, я тысячу раз хотел все
бросить, но потом смотрю на всех этих работяг, которые вкалывают, должно быть, не
119
меньше моего, а имеют максимум пятьдесят-шестьдесят рублей в месяц, и понимаю – оно

того стоило. Я, во всяком случае, теперь могу купить себе нормальную машину, даже не
вспоминая слова кредит. Не говоря уже о таких мелких удовольствиях, как телочки и
порошок…
- Что с телочками кстати? Встречаешься с кем-нибудь? – Спрашиваю я, хотя
больше хочется узнать, когда мы снова пойдем нюхать. Неужели я еще больший
наркоман, чем он сам?
- Да не до них пока. Работаю по двенадцать часов в сутки – времени остается,
только чтобы побухать и поспать. Так что пока бордели, чувак! Бордели и случайные
связи!
- Да ладно? Бордели? Тебе не хватает честных продажных девушек?
- Ты никогда что ли по борделям не ходил? – Вопросом на вопрос отвечает он.
- Нет, и на дом не вызывал. – Смеюсь я и снова думаю о наркоте. – Никогда еще не
платил за секс…
- И зря, у нас недавно таких телочек завезли! Гаитянки или кто они, я хз, но эти
шоколадные девочки знают толк в удовольствиях!
- Круто! Я всегда мечтал с мулаткой попробовать!
- Я тебе скажу, что белый порошок и черные девочки – это лучшее, что нам дала
глобализация! – Он допивает бокал до дна, бьет им об стол и говорит. – Идем?
Честно говоря, сколько я ни нюхал, я никогда не делал этого в туалетах. Это всегда
были уютные квартиры и чаще всего – моя собственная. Не знаю, возможно, это потому,
что у меня никогда не было сообщников. И потому, что с тех пор, как я стал употреблять
запрещенные вещества и ходить по барам в поисках новой телочки – я чаще всего один.
Got no friends, got no lover…
Серый заводит меня в туалетную кабинку, закрывает крышку унитаза и прямо на
ней рассыпает немного порошка, мгновенно выравнивая их умелыми движениями в
красивые дорожки…
Достав пятитысячную купюру, он убирает одну из них, потом сразу же вторую, и
затем протягивает купюру мне. Я беру бумажку и, поборов брезгливость к этой крышке
унитаза, вдыхаю свои две дорожки. После чего мой мозг странным образом одновременно
немеет и проясняется. Я думаю о том, что в русской литературе еще никто никогда не
описывал подробно культуру употребления наркотиков. Нет, был, конечно, Пелевин с его
грибами, и Минаев с тем же самым кокаином, что у меня сейчас внутри. Но вот сам
процесс – то, как порошок насыпают из маленькой колбочки, то, как умело его разделяют
на дорожки пластиковой карточкой и то, как быстро и весело эти дорожки попадают
внутрь – ведь про это еще никто никогда не рассказывал! Еще я думаю о том, что все это
вряд ли можно назвать культурой. Хотя, вспоминая университетский курс, культура – это
совокупность всего, что создано человеком. Так почему же не считать кокаин и его
употребление культурой? Пусть и запрещенной? Гитлер жег книги, а современные
правительства всего мира запрещают кокаин! Это ли ни одно и то же? Запрещать вообще
что-либо – это ущемление наших свобод. А это, как ни крути, плохо. Даже если
большинство людей на этой земле свободы и не заслужили.
Из хаоса, в который меня загнали собственные мысли, я выбираюсь благодаря
Сереге:
- Ну как ты, чувак?! – Спрашивает он.
- Я? Отлично! Что дальше по программе?
- Дальше – ночная Москва!
120
И в следующие несколько часов мы проходим по нескольким главным улицам

Москвы, заходя в каждый бар на несколько рюмок текилы и тут же отправляясь дальше.
Мы катаемся на машинах, говорим о жизни друг с другом и с барменами, обнимаемся с
незнакомыми несимпатичными девушками и беспрестанно улыбаемся. Москва в эту
холодную январскую ночь кажется мне лучшим городом на земле – мне нравятся
подсвеченные разноцветные высотки на Новом Арбате, нравятся улыбчивые бармены и
беспечная московская молодежь! Сейчас мне нравится все!
Спустя пятерку разных баров мы приземляемся в очередной пивной, и от барной

стойки нас уводит симпатичнейшая девочка в коротких шортиках и белом топике, она
предлагает общение и ром, по цене, заметно выше той, что в баре данного заведения. Но
мы не отказываем – ее голубые глаза и осиная талия практически не оставляют нам
выбора…
Расположенный на разговор и получение новой информации, я спрашиваю ее о
любимой книжке, и она, секунду посомневавшись, называет Мартина Идена. В этот
момент я начинаю в нее влюбляться. Впрочем, в следующий момент я снова вижу себя в
кабинке вместе с Серым, бормоча что-то о том, что здесь слишком грязно и что зря он
увел меня от той телки. В ответ он насыпает порошок мне прямо на ладонь, после чего я
вдыхаю очередную порцию бодрости…
- Все! Теперь пора! – Говорит он, когда мы снова садимся за столик.
- Что пора? – Я восторженно глазею по сторонам и радуюсь каждой следующей
прожитой минуте.
- Пора говорить про политику!
- Спешу тебя расстроить, дружище, я в ней не особо разбираюсь!
- Да ладно? Это же сейчас тренд! Все должны разбираться в политике, хотя бы
чуть-чуть!
- Ну, тогда ты просто говори, а я буду делать вид, что в теме.
- Короче, смотри, я тебя сейчас буду просвещать! – Он наклоняется еще ближе к
моему уху и, стараясь одновременно не кричать, но быть громче музыки, сообщает. – В
общем, вся наша политическая тусовка делится на два лагеря – кремлевская и
либеральная. Кремлепуты орут, что мы впереди планеты всей, прогресс на земле и в
космосе, а еще любят рассказывать про загнивающий запад! Либеральная же тусовка орет
про кровавый режим Путина, мир Оруэлла, который полноценно воплотился в
сегодняшней России, и про то, что все мы – в полной жопе…
- Ага. – Я киваю и с интересом спрашиваю. – И где правда?
- А правды нет! – Довольно говорит он. – Есть факты!
- И в чем они?
- А ты как думаешь?
- Ну не знаю. – Задумчиво отзываюсь я. – Я верю только своим глазам. А по
картинке – наша реальность стала в разы лучше, чем пятнадцать-двадцать лет назад –
больше дорогих машин, больше симпатичных новостроек, больше клубов и баров, под
завязку заполненных молодежью каждые выходные…
- Все верно! Но ты говоришь только о нормальных городах, типа Москвы или
Калининграда. Здесь действительно все вроде как хорошо – работай и добьешься своего!
Разница с девяностыми – земля и небо! А ведь где-то далеко, в глубокой-глубокой России
творится пиздец! Серые здания, серый асфальт и серые люди! Где-то там – почти ничего
не изменилось. Я тут недавно с одной девочкой затусил, восемнадцать лет, стриптезерша
– милая до ужаса! Любит чупа-чупсы и киндер-сюрпризы, но это отдельная история. – Он
ухмыляется. – Так вот, она рассказывала, что в том далеком городке, откуда она родом,
таких девочек как она до сих пор тупо воруют и продают, и что менты в сговоре с мафией,
121
и что перспективы никакой. Так что быть стриптезершей здесь в Москве – ей вообще за
счастье. Ну и что, мол, что жирные и потные мужики – зато все по правилам, все как-то
упорядоченно…
В этот момент официантка приносит нам по очередной рюмке текилы. Мы
выпиваем, и Серега продолжает:
- С другой стороны, теперь у нас есть Москва, Питер, Казань, Сочи и тот же
Калининград – действительно хорошие города, которые в девяностых выглядели, как
огромные заброшенные деревни. Ну и в целом все равно по стране видно развитие – даже
сейчас, с этими долбаными санкциями, страна медленно но верно движется вперед. И это
вроде как хорошо…
- Но?
- В смысле? – Удивляется он.
- Ведь обязательно должно быть какое-нибудь но? – Поясняю я.
- И правда! Должно. – Вдруг уверенно отзывается он. Как будто мы читаем
заученные роли. – Ты знаешь, Путин вроде как действительно сумел повернуть вспять
процесс перехода России в разряд стран третьего мира. Но ведь у него был в этом деле
отличный союзник!
- Какой? – Все, что происходит вокруг, вдруг ускорилось. Каждое его слово теперь
на вес золота!
- Сверхдоходы от нефти! Ты знаешь, сколько стоила нефть в конце девяностых?
- Не знаю. – Честно отвечаю я.
- Я тоже точно не помню. – Отвечает он. – Но что-то около двадцатки за баррель.
- А сейчас?
- А сейчас упала до пятидесяти! А была больше сотни! Поэтому и рубль наебнулся.
Но дело не в этом, дело в том, что Путин – чертов везунчик! После того как он пришел к
власти, цена на нефть постоянно продолжала расти! Так что, если разобраться, он
действительно много сделал для страны, но с такими сверхдоходами мог бы сделать еще
больше. Хотя… – Он уже разговаривает как будто сам с собой. – Может и не мог. У нас
же не какая-нибудь мелкая Финляндия или Норвегия, а самая огромная страна в мире…
Тут не все так просто.
- И? Вывод? – Мне как-то вкайф от его мыслей, я вдруг действительно
заинтересовался политикой.
- Вывод в том, что мы могли сейчас быть какой-нибудь Африкой, с гражданской
войной и нищетой под восемьдесят процентов. И могли бы быть Арабскими Эмиратами, с
идеальными дорогами, футуристическими небоскребами по всей стране и намного более
высоким средним уровнем жизни… – Он поднимает руку и подзывает официантку. –
Могли бы быть ухоженной Норвегией, а могли бы – нищей Венесуэлой. Ведь не только у
нас нефть…
- А в итоге мы?
- А в итоге мы – Россия. Огромная страна со своими правилами игры, со своими
плюсами и минусами, со своим народом и своей особенной дорогой. – Он поднимает руку
и подзывает официантку. – Но знаешь, что?
- Что? – Тут же отзываюсь я.
- Я никуда отсюда не уеду. Мне здесь почти все нравится!
Еще бы! Думаю я. С такой-то зарплатой и свободным доступом к наркотикам – что
может не нравится? С этими мыслями я расплачиваюсь за наш столик – сейчас моя
очередь – после чего мы встаем и покидаем заведение…
Следующая остановка – клуб. На часах около часа ночи, а мне кажется, что мы
гуляем уже целую вечность. В клубе я почему-то снова перехожу на пиво, скорее всего,
122
потому что мне очень нравится свой собственный вид с зеленой бутылочкой ноль
тридцать три в руке. Затем мы теряемся и гуляем сами по себе. Иногда я пытаюсь
подкатывать к телочкам, но почти все меня отшивают – то ли сразу замечая во мне
провинциала, то ли сразу замечая во мне почти полграмма кокаина…
Я нахожу Серого спустя час – он танцует с рыжей девочкой, которая почему-то
считает, что он американец, приехавший в Москву на пару дней. Я сообщаю ей, что все
это развод, в то время как Серый продолжает говорить исключительно на английском.
Второй язык – как способ снять девочку…
В конце концов, ему приходится во всем признаться, что не мешает ему взять ее
телефон. Мы пару раз делаем селфи втроем (это мои первые селфи в жизни) и уходим из
клуба. На улице Серега чуть ни дерется с таксистами-кавказцами, пытаясь скинуть пару
сотен за поездку. Учитывая, что за эту ночь он собирается потратить несколько десятков
тысяч, я прихожу к выводу, что это просто еще один способ себя развлечь. Впрочем, в
мои планы драка не входит, и в тот самый момент, когда таксист и Серега готовы перейти
на общение кулаками, я встаю между ними и извиняюсь за каждого из них друг перед
другом – я хочу окончить этот вечер в лучшем стрип-баре, а никак не на московском
асфальте, будучи отпизженным группой кавказцев…
Таким образом мы успешно ретируемся и садимся в первую остановившуюся
машину, водитель которой готов довезти нас куда угодно всего за пятихатку…
Еще чуть позже алкоголь начинает побеждать наркотики и в голове достаточно

сильно мутнеет – все происходящее начинает напоминать старую рваную кинопленку: вот
мы выходим из машины на какой-то пустой улице, и Серега начинает искать лучший
стрип-клуб, который должен быть где-то здесь. Вот я сижу на каком-то крыльце и
чувствую, что мне начинает становиться все холоднее и холоднее. Я спрашиваю сам себя,
что случится быстрее – я умру от холода или усну? И отвечаю, что лучше бы сначала
уснуть… Но в следующий момент мы снова находимся в машине и еще через кадр –
действительно появляемся в отличном стрип-клубе.
Первая остановка – туалет. Приведя себя в порядок, мы приземляемся за одним из
лучших столиков в этом заведении и ждем, когда к нам подойдут первые девочки.
Вообще, когда я был молод и неопытен, мне казалось, что в стрипбарах нет ничего
особенного – девочки танцуют от тебя на некотором удалении, а делать все равно ничего
нельзя! Чем платить за такое сомнительное удовольствие – намного проще глянуть
порнушку в интернете и завалится спать. Так думал я в шестнадцать лет…
Но потом очень быстро втянулся. Вся фишка в том, что каждый раз после танца для
всех девочка спускается с пьедестала и идет по залу, выискивая либо тех, кто ей
симпатичен, либо тех, кто на ее взгляд может больше заплатить. Второе, разумеется,
намного чаще. Для этого парня она танцует своеобразный миниприват. Что-то около
минуты, после чего ты должен засунуть ей в подтяжку какую-либо сумму денег, начиная
от ста рублей в Калининграде и от пятисот – в Москве. И это самый классный момент: ты
спрашиваешь, как ее зовут – она отвечает что-то типа Настя. Затем ты спрашиваешь еще
что-нибудь, и таким образом завязывается разговор. Если девушка тебе симпатична,
ментально или физически, ты можешь каждую минуту добавлять в ее трусики еще одну
купюру, тем самым продлевая этот миниприват до бесконечности…
В этот раз я совсем пьяный, и чтобы не вырубиться, заказываю себе кофе… Серега
же, как ни в чем не бывало, продолжает пить чистый виски…
Первая девушка, севшая на меня сверху, мне совсем не нравится, и чтобы это
показать, я аккуратно кладу ей в трусики жалкую сотню – теперь я могу быть уверен, что
ко мне она больше не подойдет. Но уже во второй раз мне везет. На меня садится
симпатичная азиаточка с длиннющими ногами, осиной талией и небольшой, но очень
123
симпатичной грудью. Кроме того, она танцует как Бог. Или, точнее говоря, Богиня.
Недолго думая, я дарю ей тысячную купюру и начинаю говорить:
- Мне сегодня везет!
- Почему? – Почти без эмоций, просто выполняя свою работу, спрашивает она.
- Вторая девушка за вечер и сразу такая шикарная.
Продолжая изящно танцевать, она наклоняется к самому уху и нежно шепчет:
- Попытка засчитана…
- Ты откуда? – Спрашиваю я спустя мгновение.
- Казань…
- Всегда мечтал там побывать. – Вру я.
- Да, сейчас город красивый. После Универсиады. А ты местный? – Спрашивает
она, не переставая изящно двигаться.
- Скажи, а как тебя зовут? – Вопросом на вопрос отвечаю я.
- Я Таня.
- Таня, подойдешь ко мне поболтать? – Шепчу я в ответ. – Я больше не хочу других
девушек, хочу провести вечер с тобой…
- Договорились. – Шепчет она и, изящно поднявшись, удаляется. Я смотрю на ее
идеальную фигуру и думаю почему-то о том, что за последние две минуты она заработала
тысячу рублей. Примерно столько же, сколько рядовой служащий банка зарабатывает за
несколько часов. Хотел бы я быть телочкой с шикарной фигурой. Я непременно стал бы
отличной стриптизершей!
Дальше проходит еще какое-то время – либо очень мало, либо очень много, я не
знаю – кокаин вкупе с текилой очень плохо влияют на ощущение времени. И, наконец,
красивая азиаточка с русским именем Таня садится рядом со мной.
- Привет. – Одновременно мило и безразлично улыбается она.
- Таня, тебе что-нибудь заказать? – Спрашиваю я, ожидая, что она попросит один
из тех коктейлей, что созданы специально для таких случаев и стоят около нескольких
тысяч...
- А ты что пьешь?
- Кофе. Сегодняшний литр текилы уже внутри. – Отшучиваюсь я.
- Тогда я тоже. - Произносит она, чем несказанно меня удивляет. В этот момент я
замечаю у нее под левой грудью татуировку. Всего одно слово - Angelina. Удивительно,
что я заметил ее только сейчас. В любом случае, она смотрится безумно круто:
- Татуировка – в честь Джоли?
- А ты как думаешь?
- Ну не знаю. Может, в честь Меркель…
- Нет. – Отвечает она, слегка улыбнувшись шутке. – В честь Анжелины. Она –
кумир…
- Хороший кумир. А у меня их нет…
- А ты искал?
- Нет. Ведь в Библии сказано: не сотвори себе кумира.
- Верующий?
- Нет, атеист…
- И какими судьбами в Москве, атеист?
- Заехал по пути из Пхукета в Калининград, встретиться с другом и прожить
очередной день своей никчемной жизни…
- Ты странно говоришь. – С улыбкой произносит она. – Тебе бы стать блогером.
Или что-то типа того…
124
А потом я спрашиваю ее про книги. Это у меня такой фетиш. Проверка на

качество. Я просто спрашиваю человека о книгах и после этого составляю о нем свое
мнение…
- Ну, мне нравится Чехов. – Отвечает она, немного смутившись.
- Подожди, ты сейчас серьезно?
- Вполне. – Она удивленно приподнимает правую бровь.
- Похоже на подставу. А какой из его рассказов особенно зацепил?
- Ну… Палата номер шесть, само собой. – Произносит она, после чего
задумывается, а я думаю, что это просто такой трюк – назвать один знаменитый рассказ,
чтобы сойти за свою. Но она продолжает говорить. - А еще – Черный монах, Драма,
Беззаконие, Скучная история. Достаточно?
И тут наступает мой момент смущаться. Ведь несмотря на то, что я в свое время
прочитал четыре томика Чехова, сейчас я не могу вспомнить ни одного названия. Поэтому
я просто говорю:
- И ты реально все это читала?
- Да. Удивлен? – Она снова улыбается своей странной улыбкой…
В этот момент нам приносят две чашки кофе, а у меня появляется время подумать.
Действительно? Почему она не могла все это прочитать? Потому что она стриптизерша?
Параллельно я вдруг понимаю, что только что влюбился. Даже делая скидку на
наркотики, особое освещение и ее длиннющие каблуки, Таня – все равно лучшее, что
случалось со мной за последние несколько лет. Таких чувств я не испытывал давно. Или
даже никогда…
С другой стороны, действительно ли я способен сейчас все адекватно оценивать?
Может, все это фикция? Возможно. Но сейчас мне с ней очень хорошо:
- Слушай, давай так: каждые пятнадцать минут мы уходим танцевать приват, а все
остальное время просто общаемся? Согласна? – Уточняю я, зная, что приваты – ее
основной источник дохода…
- Нууу… - Тянет она, не переставая улыбаться. – Давай попробуем.
- И кстати, сейчас как раз прошло пятнадцать минут. – Улыбаюсь я. – Идем?
После этих слов она берет меня за руку и уводит в комнату для приватных танцев.
Я сажусь на диван, она включает отличную музыку и показывает лучшее, на что способна.
Второй ее танец добивает меня – путь к сердцу мужчины лежит вовсе не через желудок, а
через умение танцевать и читать. Во всяком случае, так обстоит дело с моим сердцем.
Сколько я ни ходил в подобные заведения и каким бы обдолбаным ни был, меня еще
никто никогда так не задевал. Кажется, она идеальна…
Когда мы возвращаемся в зал, я спрашиваю ее о любимом фильме, и она отвечает,
что это Бойцовский клуб, чуть позже речь заходит о музыке, и она признается в любви к
Muse.
- А еще?
- Ну... – Она секунду сомневается. – Еще Placebo и Kasabian.
- Нет, ты точно прикалываешься! Это подстава! Где здесь камера? – Она удивленно
смотрит на меня, а я, закрыв лицо руками, кричу. – Я не верю! Так не бывает!
- Что? Почему? – Спрашивает она и улыбается, впервые за сегодняшний вечер
искренне, сняв с себя маску роковой женщины.
- Да, нет, ничего особенного. Просто ты только что перечислила мои любимые
группы!
- Серьезно? – Теперь она улыбается еще более мило. – Совпадение?
- Не думаю. – Подыгрываю я и понимаю, что в этот момент процесс закончен. Я
вдруг окончательно в нее влюбляюсь. Одновременно я пытаюсь убедить себя, что все это
125
наркотики и алкоголь, и что эта Таня не представляет собой ничего необычного. Ну,
кроме шикарной фигуры и идеального вкуса.
- Как считаешь, пятнадцать минут уже прошли? – Спрашиваю я, после чего она
берет меня за руку и без лишних слов уводит за собой.
В этот раз она танцует, кажется, еще лучше, а вернувшись, мы продолжаем
говорить про Чехова. И про Тургенева. И Толстого. Напрягая остатки своих мозгов, я
старательно пытаюсь вспомнить хоть что-то о писателях, которых когда-то любил…
Одновременно я думаю о том, насколько же это все странно – обдолбавшись,
сидеть ночью в чужом городе и общаться со стриптизершей о классической русской
литературе. Это какой-то гребаный сюр!
Потом мы переходим на Чака Паланика – ее любимого современного автора, о
котором я совершенно ничего не знаю, кроме того, что именно он автор Бойцовского
клуба. Она говорит, что любовь к нему привил ее первый парень, и теперь с Чаком и
Клубом у нее навсегда связаны хорошие воспоминания. Еще одно замечательное ее
качество – с добротой отзываться о бывших. На это способны лишь сильные люди. Я
обещаю обязательно прочитать несколько его книжек и думаю о том, что все в этом мире
происходит не зря – приглашение родителей в Пхукет, встреча в аэропорту с Серым,
именно этот стрипбар и именно эта девушка. Неужели так бывает?
Сейчас мне безумно хорошо. Так хорошо, что даже хочется начать жить по-новому.
Я обещаю себе, что вернувшись домой, начну менять образ жизни. Еще всерьез думаю о
том, что с такой девушкой, как Таня, я действительно мог бы встречаться, и мне было бы
абсолютно нескучно. Мы продолжаем болтать о наших любимых песнях Muse, и о том,
почему Анна Каренина прыгнула под поезд, и о том, почему Базаров с отцом так и не
смогли друг друга понять. А потом снова идем на приват. В голове проскакивает мысль –
что это могла бы быть идеальная жизнь – слушать музыку, читать и заниматься сексом.
Такую жизнь я мог бы полюбить и без наркотиков. Во время последнего привата я прошу
ее не танцевать, а просто посидеть со мной обнявшись:
- Слушай, скажи мне только одну вещь. – Спрашиваю я и осекаюсь.
- Спрашивай. – Она улыбается, как будто знает наперед, что я хочу узнать, хотя в
данный момент я не знаю этого и сам. Лишь спустя несколько секунд я наконец-то
формулирую свой вопрос.
- Ты со мной провела весь вечер, потому что это была твоя работа? Или тебе
действительно было интересно?
Она улыбается и медлит с ответом, а я прикидываю, насколько жалко сейчас
смотрюсь со стороны.
- Пожалуй… - Начинает она и снова останавливается. – Пожалуй, мне
действительно было интересно…
После этих слов я беру ее телефон, обнимаю, и мне вдруг сильно хочется
заплакать. Скорее всего, это начинается отходняк…
Из клуба мы уходим вместе с закрытием – около шести утра. Серега к этому

моменту уже совсем ничего не соображает, он не может найти номерок, чтобы забрать
свою куртку, говорит совсем неразборчиво и едва передвигает ноги – кокс закончился еще
несколько часов назад. Я же благодаря крепкому кофе чувствую себя вполне вменяемо. Я
сам останавливаю машину, удивляясь, насколько просто это сделать в Москве – стоит
лишь поднять руку на любой из улиц. Далее я называю адрес его квартиры и
расплачиваюсь с бомбилой, отдавая последнюю наличку. Кажется, сегодня каждый из нас
потратил что-то около тридцати тысяч…
***
126
Я просыпаюсь от хлесткого удара по щеке. Не очень больно, но и не очень приятно.

Голова идет кругом, и только сейчас я понимаю, насколько же много мы вчера выпили.
Текила шла, как вода…
Я открываю глаза и вижу Сергея, который сидит на мне верхом в одних трусах.
- Вставай, чувак, я приготовил завтрак…
- Ты издеваешься? Какой на фиг завтрак? Меньше всего сейчас я хочу есть! –
Хриплю я и тут же вспоминаю вчерашнюю ночь, точнее – Таню, и все то время, что мы
провели вместе.
Он слезает с меня и кривой походкой идет на кухню, явно намекая на то, что мне
стоит идти за ним. Поднявшись и осмотревшись вокруг, я понимаю, что еще не
протрезвел – голова не болит и хочется улыбаться. Правда, я не могу идти прямо, и ломит
в суставах, но в целом состояние нормальное - расплата будет позже. А пока гуляем! С
трудом поднявшись я подхожу к мраморной плите, на которой расчерчены аккуратные
дорожки. Серый убирает две из них, после чего протягивает скрученную купюру мне:
- Приятного аппетита! – Произносит он и шмыгает носом…
- Знаешь, дружище, это самый шикарный завтрак из всех, что я когда-либо видел. –
Довольно отзываюсь я.
- Ну ка, подожди! – Он подходит ко мне близко-близко и пристально смотрит в
глаза. – Чувак, что у тебя со зрачками?
- Что? – Переспрашиваю я и вдруг понимаю, что вижу одним глазом лучше, чем
другим.
- Хз, никогда такого не видел. – Начинает ржать он. – Иди лучше сам в зеркало
посмотри!
Я подхожу к зеркалу и вижу, что мой левый зрачок намного больше правого. То
есть один зрачок выглядит, как будто бы я до сих пор в усмерть обдолбан, а другой так,
как будто бы он последние двадцать четыре часа находился на самом ярком свете – его
едва видно.
- Бля, что за треш? – Я тоже начинаю тихо смеяться.
- Это знаешь, как в рекламе про Twix! Типа, одну палочку мы делаем так, а другую
– иначе. – Смеется он. – Сфоткай и в Инстаграм выложи, кучу лайков соберешь!
- У меня нет Инстаграма. – Улыбаюсь я и продолжаю пялиться на свои зрачки
разного размера. Часто моргаю, но ничего не помогает.
- Серьезно? У всех ведь есть? – Удивляется он. – Ну да ладно! Идем лучше выпьем
витамина C!
- Что? Какого витамина?
- Цэ! Витамина Цэээ! – Тянет Сергей.
Мы проходим на кухню, где в высоких стеклянных бокалах уже разведено по
шипучей таблетке. Мы выпиваем напиток залпом, после чего он протягивает мне
шоколадку Гемоглобин и какие-то капли для глаз:
- Пей, ешь, капай. – Говорит он. – И будешь как новенький!
- Обещаешь? – Я усмехаюсь. Шипучка стекает внутрь по онемевшей глотке и
дальше мы наливаем по бокалу виски.
В этот момент я вторично вспоминаю о Тане – ее образ плотно засел в голове. Я бы
хотел, чтобы она сейчас была рядом. Неужели я действительно влюбился? От этой мысли
становится смешно. Или это все-таки кокаин?
- Это хорошая компания, чувак! – Произносит он, будто отвечая на мои мысли. –
Хорошая компания – все, что нам нужно. А вовсе на гребаная любовь…
127
Я глупо улыбаюсь и продолжаю думать о Тане. Надо будет обязательно зайти на ее

страничку Вконтакте, посмотреть фотки, возможно, она вовсе не такая шикарная, какой
показалась вчера…
Совсем хорошо становится через час. Мы смотрим разные клипы по SmartTV,
вспоминаем вчерашний кутеж, шутим и болтаем ни о чем:
- Слушай, Серый, я вот думаю, нам так хорошо от витамина C? – Начинаю
смеяться я. – Или все-таки от кокаина?
- А знаешь, что было бы круто? – Отвечает он невпопад. – Смешать кокс и витамин
C и занюхать все это вместе! В следующий раз попробуем?
- Непременно! Только приезжай в Калининград!
Убившись в очередной раз, я начинаю плохо соображать – и когда Серый отвозит
меня вечером в аэропорт, я прохожу все процедуры и обыски, после чего благополучно
засыпаю на трех алюминиевых сиденьях в зале ожидания.
Проснувшись ровно в тот момент, когда началась посадка, я как всегда начинаю
обильно потеть. Кроме того, у меня начинается Самый Ужасный Сушняк. СУС. Это почти
как SOS – предсмертное состояние. Реально, так сильно мне не хотелось пить никогда.
Купив в автомате пару бутылочек «Бонаквы», я выпиваю их залпом, последним прохожу
посадку и радостно усаживаюсь на свое место в самолете.
Завтра. Завтра я буду дома. С этими мыслями я закрываю глаза и чувствую, как
самолет отрывается от земли…
Олег
Въехав в Россию, всех нас на какое-то время посещает культурный шок. Пробыв
всего неделю в более развитой стране, где каждое село – лишь маленький городок, мы
совсем забыли, как выглядит русская провинция. Пройдя границу, мы проезжаем деревню
за деревней, и в глаза бросаются лишь облезлые фасады и грязь, покорежившиеся дома и
разбитые дороги…
Из всех атрибутов цивилизации – лишь многочисленные спутниковые тарелки,
словно сорняки облепившие все вокруг. Люди могут жить в самых ужасных условиях,
если включен телевизор. Телевизор – вот самый главный опиум для народа. Телевизор
заменил собой религию, царя и науку. Все, что теперь нужно человеку – просто нажать на
кнопку…
В какой-то момент Юра начинает громко декламировать:
- Привет, немытая Россия! Страна рабов, страна господ. – Он на ходу сочиняет
новые строчки. – И вы – экраны голубые! И вы – им преданный народ!
Все, кроме нас с Женей, начинают громко смеяться. Она – потому что уже давно,
не двигаясь, смотрит в окно. Я – потому что чувствую какую-то непонятную боль. Как
будто я лично виноват за все, что происходит и всегда происходило у нас в стране! Мне
совсем не смешно, глядя на разруху вокруг…
Да и вообще, разве это не так? Разве не каждый из нас виноват в том, что
происходит? Хотя бы отчасти? В книжках по саморазвитию постоянно повторяют – ты
живешь той жизнью, которую заслужил. Возможно, эту аксиому можно перенести и на
весь народ в целом? Все мы живем той жизнью, которую заслужили!
Все мы жалуемся на плохих учителей, что учат наших детей, и на плохих
строителей, что делают ремонт в наших квартирах. На банкиров, что дают кредиты под
бешеные проценты, и дворников, что плохо метут улицы. На чиновников, что воруют
деньги из бюджета, и на хамоватых официантов. На некомпетентных юристов и
недобросовестных ритейлеров! Но кто все эти люди? Кто, если не мы сами?
128
Ведь чтобы все изменить – нужно не так уж много. Просто быть специалистом
высокого класса и ответственно выполнять свою работу! Просто быть хорошим отцом или
матерью. Просто быть настоящим другом и порядочным соседом. Просто пытаться стать
каждый день лучше, чем ты был вчера. Нужно начать с себя!
Но все продолжают стоять на месте и жаловаться. Мол, зачем развиваться, если все
равно никаких перспектив нет? Если все равно мне так мало платят? Вот если бы платили
больше, я бы и работал лучше! Типичная позиция обывателя – мы все хотим получить
вперед, не прилагая особых усилий! Вот если бы у меня была жена-модель, то и я
перестал бы пить пиво каждый вечер и начал бы качать пресс! Глупость, беспомощность и
банальная лень!
Настроение улучшается, лишь когда мы въезжаем в город. Мы проезжаем по

центру города – с красивыми фонтанами и фонарями, с белокаменной церковью, отелями
и огромными торговыми центрами. И я вдруг думаю о том, что все далеко не так плохо,
как иногда кажется. Сейчас в этой стране можно жить и развиваться, это не девяностые,
когда разбогатеть можно было, лишь став бандитом, при полном беззаконии и бедности
под восемьдесят процентов. Сейчас все намного лучше, и открыть успешную частную
школу – это меньшее, что я могу сделать в этой жизни. Все, что нужно – напряженно
работать, и успех обязательно придет. Ничего нового…
***
Следующие несколько недель прошли в работе. Каждое утро я вставал в 5 утра и

после небольшой тренировки (50 отжиманий, пресс, пробежка) направлялся в школу.
После – читал книги по саморазвитию и просматривал газеты в поисках подходящего
офиса для моей будущей школы, продумывал концепцию мобильного приложения для
изучения языков и разбирался в нашем законодательстве – ведь мне надо будет открыть
ИП, а я об этом до сих пор ничего не знаю. Информации в интернете море, и я снова и
снова думал о том, что сегодня нет ни одной по-настоящему серьезной причины не
выбиться в люди! Кроме лени и жалости к себе, разумеется.
В целом – вторая половина учебного года началась примерно так же, как и раньше,
и единственное изменение – я решил больше не таксовать. Поездка в Германию придала
уверенности, и, вернувшись, я сразу же разместил на многих фрилансерских сайтах свое
резюме. Еще я позвонил одной старой однокурснице, с которой мы когда-то менялись
книжками и которая сегодня работает в престижной частной школе в центре города.
Поболтав с ней пару минут и сообщив, что решил серьезно заняться репетиторством, я
попросил ее рекомендовать меня родителям – тем, кто ищет преподавателя английского
или немецкого, который сам бы приходил домой и сумел бы по-настоящему
заинтересовать детей языками! Первые ученики появились очень быстро, ведь для начала
я попросил совсем немного денег, даже на такси при хорошем раскладе я мог бы
зарабатывать побольше. Но ведь там я не получал никакой пользы, а здесь я буду
развиваться именно в том направлении, в котором хочу сделать карьеру. На данный
момент это намного важнее денег. Сейчас я зарабатываю около сорока тысяч в месяц и
вкладываю все до последней копейки на своей счет в банк Ильи. Всего через несколько
лет я буду зарабатывать столько же в неделю, при этом занимаясь исключительно
любимым делом. Так зачем заботиться о деньгах, когда на данный момент главное –
создание репутации?
Что касается переводов, за первые пару недель их не было совсем. Лишь несколько
мошенников пытались развести меня на деньги – чтобы заработать, сначала я должен был
выслать им страховую сумму. Разумеется, я не стал. А чуть позже, когда появилось
129
больше учеников, я понял, что эта сфера для меня намного более интересна, и вовсе
удалил все свои резюме. Учителя – вот инженеры и строители нашего будущего!
В конце концов, серьезно подумав, я решил, что открывать свою школу в этом году
слишком рискованно, и ближайшие несколько лет я должен поработать репетитором –
наработать клиентскую базу, сделать себе имя. Я просто буду хорошо делать свою работу,
постепенно повышая цену за один урок, а потом, когда мои ученики станут выигрывать
городские олимпиады по обоим языкам, тогда и настанет момент сделать следующий
шаг…
В школе все тоже шло по-старому, разве что я больше старался не появляться в
учительской. Все здешние учителя – обыватели, ни один из них не вызывает у меня
восхищения или хотя бы уважения. Да, некоторые из них – неплохие специалисты в своем
деле, но все они ограничены своим предметом. Казалось бы, все учителям мира давно
пора понять, что главное в нашей профессии – вовсе не научить ребенка конкретному
предмету. Не вбить всеми правдами и неправдами в него ту горсть знаний, что есть в
обственной голове, а просто заинтересовать его! Заставить поверить в себя! Научить его
учиться и убедить, что этот процесс не должен останавливаться никогда! До самой смерти
мы должны развиваться! Иначе мы костенеем (как моя мама) или даже деградируем (как
мой отец). Да, я знаю, что сам не всегда следую своим идеям, что я выбрал себе
любимчиков и работаю только с ними, в то время, как другие дети не получат от меня
ничего. Но на это есть причина: во-первых, у меня всего два часа в неделю, в мою школу
дети будут приходить минимум на несколько часов в день – это будет что-то вроде
продленки, в которой все ученики будут разгруппированы не по возрасту, а по
способностям и приоритетам в обучении. Родители пусть занимаются работой, а мы с
моей командой займемся созданием личностей! Во-вторых, меня угнетает бумажная
рутина: заполнять все эти формуляры, делать никому не нужные отчеты – все это
неотъемлемая часть работы в школе.
И с каждым новым днем я все больше убеждался, что не могу здесь работать.
Уволиться хотелось все сильнее, с каждым проведенным уроком, с каждой проведенной в
учительской минутой. Но я все-таки решил довести этот год до конца. Потому что это
правильно – выполнять принятые на себя обязательства. И еще – потому что частных
уроков на целый рабочий день пока не набиралось, а я пока не мог позволить себе сидеть
без работы.
А в конце февраля произошло, пожалуй, главное событие за первые два месяца

зимы – я наконец-то расписал свое будущее на ближайшие пять лет. Теперь на каждый
последующий год у меня есть четкий план: чего я должен достичь в карьере, сколько я
должен зарабатывать и что для этого нужно сделать. Все эти пункты я подробно расписал
в таблице Excel, распечатал в нескольких экземплярах и развесил в разных углах своей
комнаты – над кроватью, радом с компьютером и рядом с выходом. Постоянно натыкаясь
на этот план, у меня стало появляться все больше сил и уверенности, что все получится! И
что другого пути у меня нет…
***
Все идет своим чередом – каждодневная работа над телом, умом и душой. И
бесконечная вера в себя! И все было бы совсем скучно и однообразно, если бы однажды
утром, придя в школу, я не встретил… Женю.
- Привет! – Как ни в чем не бывало, говорит она. Как будто мы виделись только
вчера.
- Привет! – Озадаченно отвечаю я.
130
- Представляешь, меня в вашу школу перевели, у вас как раз учителя математики
не хватало!
В ответ я молчу и пытаюсь понять, рад ли я ее видеть. Вроде и рад, ведь я иногда о
ней вспоминал. С другой стороны, где-то внутри сразу появляется липкое чувство, что она
каким-то образом может стать помехой на моем пути. Еще я думаю о том, что учителей не
переводят. Учителя – не военные, они сами выбирают, где им работать. Возможно, это
такой странный эвфемизм в устах Жени…
- Ну ладно! Увидимся на обеде! – Произносит она, заметив мое замешательство,
после чего разворачивается и уходит.
На следующем уроке я все время думаю о ней. Неужели она действительно
перевелась из-за меня? Сейчас я почему-то не могу думать ни о чем другом – эта идея
меня одновременно и пугает и радует. В конце концов, я просто запрещаю себе думать о
ней, ведь это очень важно – уметь направить свои мысли в правильное русло, именно из-
за прокрастинации мыслей мы теряем так много времени – думаем о чем угодно, но
только не о том, как достичь успеха!
Впрочем, на уроке сосредоточиться все равно не получается. Да это и не особо
нужно, я просто возвращаюсь к своей излюбленной тактике – провожу с лучшим
учеником урок-интенсив, используя все свои последние наработки. Остальные же дети
либо рисуют (те, кто претендует на тройки), либо учат таблицы модальных глаголов,
большего от них можно было бы добиться только в случае урока один на один…
Вундеркинд же меня очень радует – он все схватывает на лету, и я вдруг думаю о
том, что таких учеников я буду брать в свою школу бесплатно – просто затем, чтобы они
выигрывали потом разные олимпиады и создавали репутацию мне и моему бренду.
На обеде ко мне подсаживается Женя. Я ем салат и гречку. И она берет то же

самое.
- Ты знаешь, ты мне тогда столько про здоровое питание рассказывал, что я просто
загорелась этой идеей! – Восторженно говорит она. – Приехала домой, сразу же прочитала
несколько книжек и действительно прониклась. Теперь я мяса и сладкого почти не ем!
- Здорово. – Отзываюсь я. – И кого читала?
- Ну, Брегга и Морица, ты же про них в первую очередь говорил?
- Круто! На самом деле здорово, что кто-то, кроме меня, думает о своем здоровье
уже в двадцать лет! – Оживляюсь я. – Что у тебя еще нового?
Подумав, я решил, что появление Жени в моей школе – это все-таки скорее плюс.
Ведь классно иметь хотя бы одного человека на работе, кто тебе симпатичен? Кроме того,
меня действительно радует, что она не стоит на месте! Что готова расти и развиваться!
Что же касается моей личной жизни – за пределами школы – туда я просто никого не
пущу, никто не помешает мне добиться цели в установленный срок. Поэтому сейчас с ней
я предельно спокоен и приветлив.
- Да пока ничего. – Отвечает она. – Но знаешь, общение с тобой сильно на меня
повлияло! Теперь я действительно поняла, что жить стоит, только если ты постоянно
развиваешься! Я, правда, пока не знаю, чего я точно хочу, но я уже начала поиски
большой цели! В крайнем случае, ты просто меня возьмешь помощником в твою школу! –
Смеется она. – А у тебя какие новости? Когда открытие школы? Имя для бренда
придумал?
Я смотрю на нее, на ее восторженность, и на моем лице невольно появляется
улыбка. Еще никто и никогда не говорил о моем проекте с такой серьезностью, еще никто
и никогда не говорил о моей школе так, словно она уже существует!
131
- Нет, решил не торопиться. – Продолжаю улыбаться я. – Я пока

сконцентрировался на репетиторстве – с каждым месяцем все больше учеников – сделаю
себе имя, наберусь опыта и тогда уже приступлю к созданию своей идеальной школы!
- И правильно! Спешка ни к чему! – Сразу же поддерживает она меня. – Я тоже
себе пару учеников дополнительно взяла. На чем еще зарабатывать, как не на
репетиторстве?
- Я пока больше все-таки не о деньгах думаю. Нужно развить идеальную методику
и научиться находить подход к каждому отдельному ребенку. Ты знаешь, я подумал,
группы в моей школе будут максимум из четырех человек, и это только при условии, что
у них будут примерно одинаковые способности! Это самое главное…
Дальше я увлекаюсь и рассказываю ей еще несколько последних идей, она
внимательно слушает. После мы вместе идем до остановки, и я на секунду вспоминаю, как
когда-то приезжал в школу на Илюхином БМВ. Как бы было круто сейчас посадить ее на
дорогую машину и подвезти до дома. Впрочем, я сразу же запрещаю себе об этом думать.
Все будет. Но потом. А пока мы обнимаемся, садимся на автобусы – каждый на свою
линию – и едем домой.
Следующие несколько дней не происходит ничего особенного, и я уже начинаю по-

настоящему радоваться, что Женя перешла в нашу школу, слегка разнообразив мои
скучные обеды в школьной столовой. Общаться с ней действительно интереснее, чем
обсуждать с престарелыми преподами последние новости первого канала.
А однажды вечером после последнего урока мой телефон показывает Женя
Германия. Немного удивившись звонку, я нажимаю на зеленый круглешок:
- Привет, Жень.
- Олег! Привет! Ты мне не поможешь?
- В чем? – С интересом спрашиваю я.
- Ну, может, заедешь ко мне? Я все расскажу?
- Не знаю, Жень, мне надо работать… – Отвечаю я, хотя на самом деле вдруг
осознаю, что был бы совсем не против увидеть ее сегодня вечером.
- Просто на минутку. – Отвечает она. – Мне правда надо с тобой поговорить!
- Ладно! Говори адрес!
Через пятнадцать минут я подъезжаю к ее дому. Поднимаюсь на пятый этаж

типичной советской многоэтажки – точно такой же, в какой живут мои родители, и
нажимаю на кнопку звонка. Спустя несколько секунд мне открывает Женя, и первое, что
бросается в глаза – сегодня она выглядит действительно шикарно. Прическа, макияж,
платье – все подходит друг к другу и вместе создает образ классной девушки…
- Привет! – Улыбается она. – Проходи!
- Привет! Тебе нужна была помощь? – Глупо спрашиваю я.
- Ну… – Тянет она. – Давай сначала поужинаем? Ты наверняка голоден?
Она права – я голоден, к тому же в квартире вкусно пахнет. Я иду за Женей по
узкому коридору, пока мы не оказываемся на кухне. Мой взгляд сразу падает на стол – на
нем красиво сервированы тарелки и приборы, плюс ко всему горят свечи: это самый
настоящий романтический ужин!
- Садись! Я рис с семгой приготовила! – Мило произносит она.
- А родители у тебя где? – Спрашиваю я, вместо того, чтобы сказать спасибо.
Несмотря на всю неожиданность происходящего и то, что этот вечер не входил в мои
планы, настроение вдруг резко улучшилось. Красивая девушка, шикарный ужин – что еще
нужно, чтобы отвлечься от жизненной рутины? И хотя я собирался перед сном посмотреть
фильм на английском или немецком, думаю, не случится ничего страшного, если сегодня
132
я просто вкусно поужинаю и проведу вечер с Женей. Я и так все больше похожу на
робота, небольшое отступление от правил вовсе не так уж страшно…
- У меня папа-моряк! – Отзывается Женя и достает из духовки большое блюдо с
едой. – Так получилось, что я с ним живу, а мама – вообще в другом городе.
- Давно разведены?
- Да. – Кивает она. – А у тебя?
- А у меня вместе. – Говорю я и сажусь за стол. – Но иногда мне кажется, что
лучше бы они тоже развелись.
- Ты серьезно? – Она ставит блюдо на стол и кладет сочный кусок рыбы мне на
тарелку. – Почему?
- Потому что живут, как кошка с собакой! – Произношу я и с аппетитом
принимаюсь за рыбу. – Но давай не будем об этом. Давай поговорим о чем-нибудь
хорошем, ок?
После ужина Женя предлагает посмотреть кино, и я уже без колебаний

соглашаюсь. Она очень серьезно подошла к делу, и это заслуживает уважения.
- Что будем смотреть?
- Не знаю, Побег из Шоушенка давно смотрел?
- Пару секунд я прикидываю оставшееся время и понимаю, что фильм никак не
укладывается в мой распорядок дня. Мне надо лечь спать через два часа.
- Давай! Давно хотел пересмотреть. – Тем не менее, соглашаюсь я. – А ты еще не
смотрела?
- Посмотрела сразу же, как вернулись из Германии. Но такой классный фильм
можно смотреть снова и снова! Теперь он тоже в моем топе. – Улыбается она.
В зале мы садимся на диван, и на стареньком квадратном телевизоре начинается

мой любимый фильм. Сытый и довольный, я снова думаю о том, насколько же сильно
Женя хочет быть со мной, и как уверенно она добивается своей цели. Я вдруг решаю
послать все к черту и попробовать начать с ней встречаться. В конце концов, никто так и
не ответил на вопрос что лучше – быть с тем, кто хочет быть с тобой, или с тем, с кем
хочешь быть ты? К тому же у меня так давно не было девушки!
Фильм начинается неторопливо. И так же неторопливо Женя подвигается ко мне
все ближе и ближе. В конце концов, сквозь усиленное биение сердца, я ее обнимаю. Она
мгновенно отзывается и кладет голову мне на грудь. И тогда я обнимаю ее еще сильнее, а
сердце постепенно успокаивается. Сейчас мне хорошо, и я впервые задумываюсь над тем,
что девушка может быть не помехой, а помощником в достижении цели. Главное найти
правильную девушку…
Через два с половиной часа фильм заканчивается, а у меня сильно затекает рука, на
которой лежит Женя. Но все это не важно – так спокойно и уютно, как с ней сегодня, мне
не было давно.
- Жень, было круто! – Говорю я и встаю. – Увидимся завтра в школе?
- Да, было круто! – Вторит она. – Пошли, я тебя провожу!
На прощание мы обнимаемся.
Домой я приезжаю в полпервого и впервые за несколько лет ложусь спать позже

двенадцати. За исключением последнего нового года, конечно. Перед сном в голове
крутится множество мыслей – и все они о Жене. Получится ли у нас встречаться? Будет
ли она мне помощником? Может быть, вообще переехать к ней, навсегда оставив
опостылевшую квартиру родителей? Впрочем, очень быстро усталость побеждает
навязчивые вопросы, и я засыпаю…
133
***
На следующий день в школе Женя сразу подходит ко мне. Я рад ее видеть, но

совсем не знаю, как поступить – поцеловать, обнять? В конце концов я ограничиваюсь
простым Привет. Все-таки мы в школе…
- Как спал?
- Хорошо, как всегда.
- Я, знаешь, что подумала, мы ведь теперь можем пересмотреть все твои и мои
любимые фильмы! Как тебе идея?
- Отличная! – Радуюсь я. – Сегодня и продолжим?
- Да, до вечера!
Дело в том, что, проснувшись сегодня утром, я вдруг все четко осознал – глубокий
сон разложил мою проблему по полочкам! Да, мой самый ценный ресурс – время, только
из-за него я боялся начать встречаться с Женей, боялся, что наши отношения будут
требовать от меня слишком многого. Но ведь это совсем не так! Ведь она сможет готовить
для меня мои любимые здоровые блюда, утром и вечером, что позволит мне сэкономить
почти час. Кроме того, если я смогу поселиться у нее (а именно такой целью я задался), то
это будет экономия еще одного часа, ведь она живет намного ближе и к нашей школе и к
моим новым ученикам. И это выигранное время можно будет потратить на наши
отношения! И, наконец, в этом случае я смогу больше не появляться в квартире
родителей! А я так давно ждал этого момента!
***
Вечером Женя снова готовит шикарный ужин, снова классно выглядит сама и
снова обнимает меня, как только мы садимся смотреть кино. И все проходит в точности
так же как и вчера. Только на прощание я ее целую. Сердце в этот момент бьется немного
чаще, чем обычно, ведь я так давно не целовался! В то же время я думаю о том, что у меня
появилась новая цель! А это значит, что больше мне ничего не помешает, и чем
настойчивее я буду работать в этом направлении, тем быстрее я ее добьюсь. Цели, а не
Жени. Женя и так уже моя. Спускаясь по лестнице подъезда, я вдруг с удивлением
понимаю, что я попал в ту ситуацию, когда жертва сама превращается в охотника…
Следующие недели так и проходят: практически каждый вечер я приезжаю к Жене

домой, и каждый раз она обнимает меня все крепче, а наш прощальный поцелуй длится
все дольше. И да, конечно, я испытываю небольшие угрызения совести, ведь мой
поступок слегка аморален. Но теперь Женя – лишь часть моего плана, лишь еще одна
ступенька на пути к вершине! Думал ли Александр Македонский, строя свою великую
империю, что при этом погибнут тысячи людей, в том числе македонцев? Безусловно.
Принимал ли это близко к сердцу? Вряд ли. Так что заботиться о судьбе одного-
единственного человека? Тем более, что я ей ничего не обещал…
Первая подвижка происходит через две недели. Когда после фильма Женя
предлагает мне остаться. В ответ я говорю, что мне надо вернуть машину. Во-первых, это
правда – отцу утром на работу. Во-вторых, по всем психологическим методикам мне надо
набить себе цену, чтобы потом она была еще больше рада, что я все-таки остался с ней.
- Тогда не уезжай так рано! Давай еще пообнимаемся! – Шепчет она и прижимается
ко мне, как к любимому плюшевому мишке.
Спустя пару минут я коротко целую ее и говорю:
134
- Завтра без машины приеду, ок?

- Да, окей. – Немного грустно отвечает она.
По дороге домой я думаю о том, насколько легко быть уверенным парнем с той
девушкой, что в тебя влюблена. И о том, что уже завтра останусь у нее, а на утро
предложу ей съехаться. Родителям скажу, что решил снимать квартиру, а на то время, что
ее отец будет возвращаться… На это время я тоже буду возвращаться домой. Я что-
нибудь придумаю.
Илья
- Илья, ну давай, показывай, что ты нам приготовил! – С интересом шепчет Саша,
мой коллега и будущий счастливый муж и отец.
На дворе весна две тысячи пятнадцатого года, и вместо ответа я вдруг растворяюсь
в своих воспоминаниях, пытаясь восстановить последние несколько месяцев…
***
…остаток зимы я провел в бесконечном запое, из которого выходил, только чтобы

отметиться на работе. Когда было совсем плохо, я сказывался больным. Но обычно
походить на человека и не вырубиться прямо за компьютером мне помогал кокаин. Мое
счастье было в том, что никто из коллег никогда бы не посмел меня сдать, а сам отец, едва
вернувшись из Таиланда, почти перестал появляться в Калининграде. Последние полгода
по всей стране стали сыпаться частные банки. Просто так. Как карточный домик. Один за
одним они теряли свои лицензии, и отец делал все возможное, чтобы нам удалось
избежать подобной участи. И хотя где-то глубоко внутри я понимал, что, в конце концов,
все это может отразиться и на моем благополучии, мне было на происходящее в стране
глубоко плевать. Я лишь радовался, что отца нет в городе, и, соответственно, надо мной
не осталось никакого контроля…
Что касается Тани…

Вернувшись из Москвы, я думал о ней каждый гребаный день. Даже проснувшись
утром после безбашенной ночи с очередной девушкой, я все равно первым делом
вспоминал о Тане. Черт, я даже порнозвезд в интернете стал смотреть только тех, кто хотя
бы немножко походил на нее!
Раньше такого не было. Раньше, чтобы забыть понравившуюся девушку, мне
достаточно было переспать с новой. Удовлетворив свое похотливое эго и съев розовую
таблетку, я вообще забывал обо всем на свете. И в этом был главный плюс моего образа
жизни. А теперь не осталось и его. Больше не осталось ничего.
В конце концов, после долгих сомнений, я удалил Танин номер, так ни разу его и
не набрав. Трезво рассудив, что у меня с ней все равно ничего не получится, я попытался
заставить себя ее забыть. И это даже несмотря на то, что само словосочетание трезво
рассудив в компании с моим именем звучит как самый настоящий оксюморон.
На тех редких семейных четвергах, на которых я все-таки появлялся, мама

постоянно сокрушалась о том, что у меня нет девушки, и о том, что у нас не сложилось с
Ксюшей. Иногда она спрашивала:
- Илья! Ну неужели тебе совсем никто не нравится?
В ответ я молчал. Да и что я мог сказать? Нет, мама, конечно нравится! Ведь я без
ума от стриптизерши-азиаточки! Честно, мам! Я не сплю ночами, не ем и ничем не
135
интересуюсь, потому что она станцевала лучший приват в моей жизни, читает Чехова и
слушает Placebo?
Вряд ли бы это ее обрадовало…
Еще меньше ее бы обрадовал тот факт, что на самом деле я не сплю в первую
очередь потому, что, обнюхавшись, провожу свои ночи с разными телочками,
симпатичными и не очень. И не ем, только потому, что кокаин, экстази и трава заменили
мне белки, жиры и углеводы.
Все наше однообразное общение в конце концов привело к тому, что они с отцом
однажды всерьез предложили мне поехать на Давай поженимся, на что я ответил
презрительной ухмылкой и фразой лучше повеситься…
***
- Ну, Илюх, так что? – Повторяет свой вопрос Саша и выводит меня из забытья.
- Да все есть, не ори! – Отзываюсь я и достаю из кармана шесть таблеток. По одной
на каждого из его друзей.
Мы сидим в одном из уютных баров города с английским названием и русским
обслуживанием – официантка не появлялась в нашем углу уже больше получаса. Так что я
без опаски раскладываю таблетки на столе.
- Это что? – Испуганно спрашивает самый забитый из его друзей.
- Экстази. Самый лучший карибский экстази. – Негромко отвечаю я и улыбаюсь. –
Хотя хер знает, в каком подвале его готовили.
- Круто! – Радуется друг номер два, самый раздолбайский из всех. – Давно хотел
попробовать.
После этого он быстро берет таблетку и запивает ее водкой с клюквенным морсом.
Почему-то все, кроме меня, пьют именно этот мерзкий напиток. Секунду спустя его
примеру следуют остальные. Все, кроме двух: того забитого парня и второго, который
похож на человека-паука. Разумеется, до того момента, как тот стал супер-героем – очки и
узкие губы – все, что их связывает.
Тогда я тут же забираю два освободившихся круглешка и кидаю один из них себе в
рот. Глоток Jameson провожает их по моей глотке. Вторую таблетку я предлагаю Саше:
- Будешь?
- А не унесет?
- От бухла уносит. А от таблеток – преподносит. – Несмешно шучу я.
- Ну давай! – Радуется он и проглатывает вторую штуку. – Гуляем как в последний
раз!
После этого все парни снова переключаются на свои темы, основную часть
которых составляют компьютерные игры и работа. Чтобы отвлечься от доты, скайрима и
карьерного роста, я снова погружаюсь в свои мысли...
***
…когда пьешь и принимаешь наркотики день за днем, ты очень быстро

становишься параноиком. Тебе сняться кошмары, ночью ты постоянно просыпаешься от
того, что кто-то ломится тебе в дверь. Ты поднимаешься, закрываешь ее на второй замок,
смотришь в глазок и, немного успокоившись, снова идешь в кровать. Но заснуть не
получается. От кокаина постоянно болит горло и ломит в висках, а от ЛСД – ты постоянно
чешешься, как будто в твоей кровати тысячи блох, потом ты становишься липким, а затем
потеешь. И вне зависимости от того, что ты принимал накануне, каждое утро тебе тяжело
дышать, а в мышцах происходят непонятные судороги…
136
А иногда у тебя просто не получается заснуть. Вообще. Всю ночь. И поэтому ты

просто смотришь в потолок, снова и снова поднимаясь с кровати, чтобы выпить стакан
воды или отлить. В итоге ты становишься все бледнее, а синяки под глазами – все больше.
Чтобы меньше походить на наркомана, ты даже начинаешь пользоваться тональным
кремом. Каждый раз, выходя из дома, ты жирным слоем наносишь тоналку под каждым из
своих красных глаз.
В итоге ты теряешь интерес ко всему. Тебя не интересует кино и литература. Не
интересует политика и история. Тебе все равно, что случится завтра с тобой и с твоими
близкими…
Именно этого состояния ты ждешь каждый новый день…
И сейчас я его дождался!
***
- Ну ребят! Кого уже улыбнуло? – Спрашиваю я спустя какое-то количество

времени.
- По-моему уже вставило немного! – Говорит друг-распиздяй.
- Да мне просто от бухла уже вставило. – Говорит друг-задрот, который отказался
от таблов.
- А ты? – Спрашиваю я Сашу, единственного человека здесь, который мне хотя бы
немного симпатичен.
- Не, все хорошо! – Улыбается он и радостно повторяет. – Все хорошо!
В этот момент я понимаю, что его накрыло и теперь можно смело идти в стрип-бар.
Теперь это будет лучший день в его жизни.
Через полчаса мы приземляемся в Максиме – первом и, пожалуй, самом лучшем

стрип-баре Калининграда. Я здороваюсь со знакомым охранником и говорю, что все эти
ребята со мной.
- А ты сам-то уже давно у нас не был. – Отзывается он.
- Были дела, дружище, были дела. – Отвечаю я, и мы проходим внутрь.
Присев за моим любимым столиком, мы размениваем наши деньги на сотни,
заказываем алкоголь и смотрим на танцующую в настоящий момент девочку. Мои две
таблетки по-настоящему вставили, и я снова чувствую себя рок-звездой. В ушах вдруг
даже звучит голос одного из братьев Галлахеров.
И в тот самый момент, когда всем все по кайфу – девочки танцуют на каждом
втором из нас, водка с виски льются рекой, а таблетки продолжают деформировать наши
мозги – ко мне подсаживается человек-паук:
- Слушай, отойдем?
- Чего тебе? – Недовольно отзываюсь я и киваю на сидящую на мне стриптизершу.
– Видишь – девочка работает?
- Ну, мне надо. – Немного смущается он. – Поговорить.
- Ладно, идем. – Я сую танцовщице пару сотен, и она пересаживается к
следующему парню. Я же ухожу вместе с пауком в туалет.
- Блин, все улыбаются, а у меня – жесткая скука! – Тут же начинает жаловаться он.
– Я и так каждую субботу бухаю, а тут особенная встреча. Решил все-таки попробовать
что-нибудь! У тебя осталось? Я заплачу!
- Хм… - Я медлю, не уверенный, что стоит ему говорить. Вообще-то, я хотел
оставить все себе, на случай, если вдруг станет совсем скучно. Но, решив, что мне и так
уже хорошо, я все-таки сообщаю. – Ну, есть на самом деле марочка одна.
- Марка? Это что? Я думал, еще таблетки остались?
137
- Нет, надо было ловить момент. – В рифму говорю я и, глупо улыбаясь,

добавляю. – Теперь только марки, их любил Рамон Марки.
Я смеюсь, а он стоит в полных непонятках:
- Что? Хотя пофиг – давай, сколько я должен?
- Нисколько. Праздник же! Угощаю!
Я протягиваю ему маленькую пластинку и рассказываю, как ее юзать. Он радостно
кивает и сразу кладет ее себе под язык…
Мы возвращаемся и садимся за наш столик. И очень скоро все внутри меня

переворачивается, ведь на сцену выходит она…
Первые несколько секунд я просто смотрю на Таню и восхищаюсь ее красотой и
грацией. А потом начинаю ругать себя за то, что ей не позвонил. За то, что удалил ее
номер, и просто за то, что я чертов поганый трус. Сейчас мое состояние все больше
напоминает эйфорию, и я ни на секунду не сомневаюсь, что ее появление здесь – знак. Что
мы созданы друг для друга. И что эта девушка – идеал.
Улыбнувшись, я потираю руки и жду, когда она после танца дойдет до меня. На
этот раз я ее никуда не отпущу. Она будет моей!
Но после танца она сразу уходит за кулисы. Вместо нее на сцену выходят две
девушки в костюмах ангелов. Они подлетают к нашему столику, и забирают Сашу на
сцену – туда, где шест. Точно, это же мой подарок жениху! Я уже почти забыл.
Дальше начинается экшен: из колонок играет Би 2 - Ангелы, а девушки, извиваясь
вокруг Саши, начинают красиво раздеваться. Параллельно они раздевают его самого, и я
на удивление замечаю, что он неплохо подкачен, - никогда бы не подумал, что под его
вечным костюмчиком сидит молодой атлет. Они бы точно сдружились с Олегом…
Все вокруг свистят и что-то орут, а я, осознавая, как ему сейчас в кайф, чуть
заметно улыбаюсь. My pleasure…
Спустя несколько минут он садится на свое место, подвигается ко мне и тут же

говорит:
- Бля, это лучший день в моей жизни!
- Таблетки? – Ухмыляюсь я.
- Таблетки! Телочки! У меня никогда такого не было! Я, бля, король мира!
В ответ я молчу. И улыбаюсь. Сколько раз я сам чувствовал себя на вершине мира
всю ночь! А потом наутро просыпался на дне канавы?
Гребаные наркотики.
Хотя… к черту негатив! Ведь сейчас я и сам король. Или скорее принц, и
единственное, чего мне не хватает – моей принцессы, которая сейчас снова должна
подойти к шесту.
Принцесса на шесте – это забавно…
Я снова улыбаюсь как дебил…
В первый раз Таня подходит к нашему столику минут через пятнадцать, и так как я
сижу с краю, ей не остается ничего, кроме как сесть ко мне…
- Привет. – Шепчет она совершенно невозмутимо, как будто мы хорошие друзья и
виделись вчера за бизнес-ланчем…
- Привет. Ты надолго здесь? – Я так же стараюсь казаться равнодушным, хотя
сердце сейчас бьется в аварийном режиме – так, словно я за раз занюхал полграмма и
догнался литром Red Bull.
138
Дело в том, что все стриптизерши путешествуют по разным городам. Это

своеобразные гастроли, которые делают их жизнь более разнообразной. Как, впрочем, и
досуг постоянных клиентов. Насколько я знаю, каждый раз, приезжая в новый город, они
подписывают миниконтракт – от недели до месяца. Отсюда и мой вопрос…
- Неделя, может, больше. – Так же равнодушно отвечает она.
- Тогда повторим нашу московскую ночь? – Спрашиваю я секунду спустя, когда
она слегка касается языком моей шеи.
- Кто платит, тот и заказывает музыку. – Улыбается она, а я провожу рукой по
татуировке Angelina. Сейчас мне кажется, что я чувствую чернила под ее волшебной
кожей.
- Это означает да?
- Я подойду к тебе. Очень скоро. – Говорит она, после чего резко встает и уходит.
Так, что я даже не успеваю подарить ей заслуженную пятихатку. Я смотрю ей вслед, и в
этот момент ко мне вдруг обращается Саша:
- Слушай, Илюх, я вот думаю, не поторопился ли я?
- В смысле? – Недоуменно спрашиваю я и оглядываюсь вокруг – сквозь
наркотический туман я понимаю, что за столом остались только мы вдвоем…
- Ну со свадьбой! – Уверенно отзывается он. – Может, рано? Ведь мне всего
двадцать три! Я еще ничего не пробовал! Представляешь, у меня всего две девушки было!
Подумав, я честно отвечаю:
- Нет. Не представляю.
- И уже свадьба! Я вообще только сейчас понял, что вокруг столько телок и
ощущений! И что это гораздо круче, чем унылая семейная жизнь…
- Подожди, подожди! – Я с трудом поднимаю руку, символизируя знак стоп. – Как
твою невесту зовут?
- Вероника…
- Так вот, ты любишь Веронику?
Немного помедлив, он уверенно отвечает:
- Да.
- И вы помолвлены?
- Уже несколько месяцев! – Расплывается в улыбке он. – Свадьба летом.
- Так вот, что я скажу тебе, дружище! Ты ее любишь. И у вас свадьба летом. – Я
делаю паузу. То ли, чтобы придать особый вес своим словам, то ли просто потому, что в
усмерть обдолбался и не знаю, что говорить дальше. – Какие еще могут быть вопросы?
Принимай решение, подумав. А решившись – следуй до конца!
Он молчит. Словно действительно пытается обдумать и проанализировать все
сказанное. Тогда я спрашиваю:
- Может, именно в этой семье и в ваших будущих детях и есть смысл всей твоей
никчемной жизни? – Сейчас я искренне верю в то, что говорю. – Слушай, дружище, ты
сделал свой выбор. И теперь имей мужество придерживаться своего пути до конца.
- Ну, может, я все-таки поторопился? – Уже не так уверенно говорит он. – Ты вон
живешь – просто каждый день как праздник!
- Ты действительно так считаешь? – Ухмыляюсь я и делаю глоток виски из своего
бокала. – Хочешь ли ты быть счастливым, только когда в тебе полкило наркотиков?
Он открывает рот, но ответ тонет в истошном крике, пробивающемся сквозь
громкую музыку:
- Неееет! Тебе меня не достать!
Прислушавшись, я понимаю, что звук исходит откуда-то из-под нашего столика. Я
заглядываю вниз и вижу человека-паука – кажется, марка превратилась в bad trip. В
панике он жмется к ножке стола и продолжает орать:
139
- Отвали! Я тебя не боюсь! Убирайся на свою планету!

- Дружище, у тебя все в порядке? – Спрашиваю я парня.
- Нет! – Кричит он. – Ты разве его не видишь? Он убьет нас всех!
- Кто?
- Ты совсем ослеп? Тор!
- Какой нафиг Тор? Вылезай!
- Тор разъебет сейчас все к чертям своим молотом! – Снова кричит он. – Мне
нельзя вылезать!
И в этот момент, подавив распирающий изнутри смех, я спускаюсь под стол и
сажусь рядом с пауком, также прислонившись спиной к ножке:
- Дружище, все в порядке, поверь мне, это просто марка. – Я пытаюсь его
успокоить. – Нет никакого Тора! Тор – всего лишь герой комиксов!
Но он лишь отодвигается от меня и негромко шепчет сам себе:
- Они все заодно! Не верь им!
Я пододвигаюсь к нему ближе и снова пытаюсь привести его в себя, совсем забыв,
что в этом состоянии слова не помогут:
- Слушай, это глюки! Просто игнорируй!
- Игнорировать Тора? – Он нервно смеется, потом вдруг резко проводит рукой по
полу и снова кричит. – Ты это видел?
- Что видел?
- Ты серьезно? Земля пошла волной из-за ударов молота!
- В общем так! – Потеряв терпение, отвечаю я. – Не верь тому, что происходит!
Знай, что на самом деле все не так уж плохо! И картинка – вообще все, что ты видишь
вокруг – это всего лишь обманка, фикция!
Выбираясь из-под стола, я думаю о том, что моя последняя фраза получилось
какой-то философской и относится не только к актуальному состоянию этого парня, но и
вообще, ко всей нашей жизни, ко всему гребаному миру. Ухмыляясь своим мыслям, я
снова присоединяюсь к Саше:
- Слушай, а где все?
- Двое домой ушли, Игорь под столом, а Сергей блюет в толчке. – Улыбается он. –
Лишь мы с тобой остались!
Теперь я наконец-то знаю имена человека-паука и того парня, что отказался от
наркоты и просто бухал. Сейчас им обоим не очень хорошо…
- Так ты понял мою мысль? – На удивление самому себе я снова пытаюсь убедить
Сашу.
- Не знаю! – Уже сомневаясь, говорит он. – Наверное, ты прав…
- Дружище, я всегда прав!
- Ну разве что мы раз в полгода будем повторять такие тусы как сегодня! – Снова
улыбается он.
- Deal! – Отвечаю я, а сам думаю о том, что я повторяю их каждый второй день.
Или каждый третий. В любом случае, совсем не важно, кто составит мне компанию для
очередного трипа…
Мы продолжаем болтать с Сашей, и я вдруг замечаю, что Тани нет уже довольно
давно. Неужели она меня кинула? Мне вдруг становится грустно, даже сквозь действие
экстази. Но именно в этот момент я вижу, как она приближается ко мне:
- Идем на приват? – Спрашивает она, и мне не остается ничего, кроме как
согласиться. Держа ее за руку, я сразу же поднимаюсь от счастья на седьмое небо.
Впрочем, это всего на пять уровней выше, ведь на первые два меня уже давно подняли две
розовые таблетки.
140
И она снова восхитительна – сейчас я вновь убеждаюсь, что лучше девушки мне не
найти. Я влюблен. Безнадежно и навсегда:
- Слушай, дай мне свой телефон? – Прошу я, как только мы возвращаемся за наш
столик.
- Чтобы ты опять не позвонил? – Парирует она и очень медленно хлопает
накрашенными ресницами. Это slowmotion! Хотя, возможно, просто экстази деформирует
мое восприятие времени…
- Я потерял тогда телефон. – Вру я. – Я бы обязательно позвонил…
- Разумеется…
- Слушай, а что ты прочитала за последнее время? – Я решаю перевести тему.
- Грязь.
- Что?
- Грязь Ирвина Уэлша.
- Серьезно, это книжка? Я не читал, но, кажется, смотрел фильм. Он – ничего…
- А из Паланика прочитал что-нибудь? – Интересуется она, потягивая из трубочки
коктейль, который ей только что принесли.
- Нет. – Правдиво отвечаю я. Одной лжи за вечер будет достаточно. – Не было
времени.
- Ты же обещал… – То ли с вызовом, то ли с упреком говорит она, и я вдруг
начинаю смутно вспоминать, что действительно что-то такое было.
- Обещал и забыл. – Отвечаю я и осекаюсь. – Знаешь, Тань, я с той ночи ничего
кроме тебя не помню. Я вообще за последние два года ничего, кроме тебя не помню. Ты –
лучшее, что со мной случалось…
В ответ она лишь пронзительно смотрит на меня своими карими глазами и
беззвучно смеется. Сейчас я впервые за долгое время чувствую себя неуверенно. Ведь
неуверенность приходит только тогда, когда мы боимся что-то потерять…
- В общем. Теперь мы в любом случае должны встретиться! – Собрав свои
разрозненные мысли, сообщаю ей я. – Ты завтра до скольки спишь?
В ответ она молчит. Лишь продолжает пронзительно на меня смотреть и тянуть из
трубочки коктейль…
- Знаешь, я ведь все равно узнаю, где ты живешь, и заберу тебя завтра на экскурсию
по городу. – Уверенно отвечаю я. Ее равнодушие меня злит, а злость, в свою очередь,
придает уверенности. – И мы проведем вместе отличный день!
- Ну попробуй! - Наконец-то отвечает она, затем ставит пустой бокал на стол и
добавляет. – Мне пора, мой выход…
Она уходит, а я смотрю на часы – короткая стрелка показывает на четыре, а
минутную я никак не могу найти... В любом случае, мне пора домой – выспаться и
приготовить программу на завтра. Завтрашний вечер должен стать лучшим в жизни Тани.
С этими мыслями я смотрю на ее танец, допиваю свой последний Jameson и, оставив
Саше несколько тысяч за стол, удаляюсь…
На следующий день я просыпаюсь около двенадцати, и сквозь постнаркотическую

апатию во мне очень быстро пробивается жажда деятельности. Я отмокаю в душе, затем
впервые за тысячу лет делаю что-то наподобие зарядки и принимаюсь за план
сегодняшнего вечера. Сначала я узнаю через знакомых сотрудников стрип-клуба, где
живут новые девочки – их, как правило, селят вместе. Затем вычищаю машину от всякого
хлама и везу ее на ближайшую мойку. После, уже вечером, привожу в порядок себя:
закрашиваю тоналкой проблемную кожу, закапываю воспаленные глаза и пытаюсь убить
вечный запах перегара. И ровно в семь вечера я выезжаю по адресу, который мне дали. Я
добьюсь ее, во что бы это ни стало!
141
Подъехав к их дому, я вижу у подъезда нескольких девочек. Они стоят в своих

коротеньких шубках, курят и смеются. Я паркуюсь рядом и выхожу из машины:
- Девушки, а Таня дома?
- Она в душе, но я, вообще-то, тоже сегодня свободна! – Отвечает одна из
стриптизерш, кажется, ее зовут Оля, и именно на нее я настраивался вчера до того, как
увидел Таню.
- В любой другой день, красотка, но сегодня я договорился с Таней. – Говорю я и
прохожу мимо их веселой компании. – Какая у вас квартира?
- Поднимайся и сразу направо. Там открыто. – Кокетливо отвечает она. – Но
вообще, я бы на твоем месте серьезно подумала над моим предложением. Чем я хуже
Тани?
Я бы мог зачитать целый список, чем любая из девушек в этом мире хуже Тани. Но
сейчас я просто прохожу мимо. Открываю дверь и вижу обычную двухкомнатную
квартиру – беспорядок, несильный запах перегара и много незаправленных кроватей. На
веревке, протянутой вдоль коридора, сушится сексуальное нижнее белье. Вообще-то я и
раньше встречался с понравившимися стриптизершами, но никогда не бывал у них дома.
Мне здесь даже нравится.
Сев на единственный свободный стул, я несколько минут слушаю звук льющейся
воды – он доносится из-за закрытой двери ванной. И вот наконец-то она выходит.
Обернутая коротеньким белым полотенцем, с мокрыми волосами и ужасно длинными
ногами, даже без каблуков. Я думаю о том, что впервые вижу ее трезвым. И она нравится
мне не меньше…
- Ты? - Удивляется она в ответ на мои мысли.
- Удивлена?
- Немного. – Отвечает она. – Зачем ты пришел?
- Чтобы забрать тебя. – Отвечаю я и сам удивляюсь картонности нашего диалога.
Где, черт возьми, все мое остроумие? Секунду подумав, я добавляю. – Чтобы показать
тебе мой город. И в первый раз поговорить без воздействия наркоты на мой мозг.
- А если я не поеду? – Отвечает она и, повернувшись ко мне спиной, скидывает с
себя полотенце, чтобы надеть черное нижнее белье.
На мгновение я попадаю в ступор. Но в голове сразу проносится мысль. Не дай
влюбленности поломать твой имидж. Это всего лишь девушка, внутри все они
функционируют одинаково!
- Но ведь этого не будет? – Отзываюсь я, пытаясь придать голосу необходимую
уверенность.
- Как знать, Илья, как знать…
- В общем, давай так. Я жду тебя в машине пятнадцать минут.
- Всего пятнадцать? – Ухмыляется она.
- А потом еще пятнадцать! – Невозмутимо отвечаю я. – А затем ты выходишь, и мы
вместе отлично проводим время. Просто поверь мне – ты не пожалеешь.
С этими словами я встаю и, не оборачиваясь, выхожу из квартиры. На выходе
докурившие девочки с интересом спрашивают, как все прошло и не нужно ли мне все-
таки составить компанию. Ответив, что все в порядке, я дохожу до машины и сажусь
внутрь. У тебя есть тридцать минут, и они начинаются прямо сейчас – произношу я
вслух, даже не думая о том, что будет, если она не выйдет.
Но она выходит, примерно минут через сорок, что в момент улучшает мое
настроение. Я выхожу навстречу и приоткрываю для нее дверь машины. Кажется, я делаю
это впервые в жизни.
142
- Даже так? – Улыбается она.

- Только так. – Отвечаю я и с удовлетворением чувствую, как ко мне возвращается
уверенность.
Дальше мы проезжаем по всем лучшим местам Калининграда – Рыбная деревня и

остров Канта, центр города и Верхнее озеро. Мы едим и пьем кофе, разговариваем о
жизни и стебемся над соседними столиками. Мы обсуждаем последние альбомы наших
любимых групп и рассказываем о любимых фильмах. Рассуждаем о невежестве
религиозных фанатиков и о ханжестве среднестатистического россиянина, другими
словами, мы обличаем пороки общества и восхваляем свои собственные. В этот момент я
вдруг понимаю, что впервые за много-много лет мне хорошо трезвому. Для бывалого
алкоголика и наркомана - это самый главный показатель влюбленности. Просто когда тебе
хорошо трезвому. Когда одно единственное чувство может заменить всю палитру эмоций,
получаемых от психотропных веществ.
Еще я вдруг думаю о том, что так не бывает. Вернее, я долгое время не верил в то,
что такое бывает. Что я встречу девушку, которая нравилась бы мне совершенно и
полностью – начиная яркой внешностью и заканчивая глубоким внутренним миром.
Так не бывает!
Блять! Так не бывает!
Но вырвавшись из водоворота собственных мыслей, я снова вижу, что передо
мной сидит она – девушка моей мечты. В этот момент я осознаю, что не совсем понимаю,
как действовать дальше. Радоваться оттого, что я нашел человека, с которым мне
интересно даже трезвым? Или расстраиваться из-за того, что весь мой привычный образ
жизни, который я так долго лелеял и выхаживал, в мгновение рассыпался на кусочки?
Мы проводим вместе еще несколько часов, даже успеваем прокатиться до моря и
обратно. И в конце я не предлагаю поехать ей ко мне. Просто отвожу ее домой и
договариваюсь насчет следующей встречи – через два дня – так как она работает две ночи
через одну. Вернувшись домой под утро, я впервые за долгое время засыпаю трезвым. И
счастливым…
А через два дня, два абсолютно трезвых дня, которые я провел, действительно
хорошо работая (так, как будто меня заботит собственная карьера) и действительно
хорошо высыпаясь (так, как будто меня заботит собственное здоровье) я снова приезжаю
за Таней…
Но в этот раз мы сразу едем ко мне домой. В этот раз я хочу окунуть ее в свой мир
– со всеми радостями, которые несут наркотики и алкоголь. И я даже почти не
сомневаюсь, что он ей понравится. К тому же я сам уже чертовски сильно хочу туда
вернуться…
- Симпатичная квартирка. – Произносит она, в то время, как я помогаю ей снять
шубку.
- Родительские деньги. Мой дизайн. – Отвечаю я. Дома я снова чувствую себя
самим собой – абсолютным циником то есть. – Что будешь пить? Виски, мартини, ром?
- То же, что и ты. – Улыбаясь, отвечает она.
- Это хороший выбор. – От предвкушения сегодняшнего праздника у меня уже
заранее внутри нарастает эйфория…
После она уходит в туалет, а я включаю на своей стереосистеме любимые песни
Kasabian и разливаю нам по первому коктейлю – двенадцатилетний Dewar’s, вишневый
сок и много-много льда…
Выходя из уборной, Таня тут же начинает пританцовывать и подпевать:
143
I’m the underdog

Live my life on a lullaby
Keep me riding on this train
Я же в свою очередь делаю первый глоток и с каждой секундой влюбляюсь в нее

все больше: мне нравятся ее голос и английское произношение. Мне нравятся ее стройное
тело и распущенные волосы. Мне нравится в ней абсолютно все. Я протягиваю Тане бокал
– взяв его, она сразу делает глоток и продолжает очень красиво танцевать. На ней
коротенькое облегающее платье белого цвета и шикарный макияж. Глядя на нее, я вновь
думаю о том, что именно с ней я мог бы провести всю свою оставшуюся жизнь. Просто
тот факт, что она рядом – делает меня лучше, и я не знаю, что бы я делал дальше без нее.
В моей жизни наконец-то появился смысл.
- Чем займемся? – Игриво спрашивает она.
- Ну… мы можем посмотреть Волка. – Улыбаюсь я. – Это мой любимый фильм за
последние несколько лет…
- Серьезно? А я так его и не посмотрела! – Говорит она и делает первый глоток. –
Но мне нравится твоя идея. И еще мне нравится Лео…
- Ну тогда решено?
В следующие несколько минут я включаю Blu-ray диск, Ди Каприо вдребезги
разбивает свой вертолет, а мы аккуратно приземляемся на диван. Мне хочется сразу ее
обнять, но я напускаю на себя равнодушие. Или это страх? Тот самый страх перед
неудачей? Впрочем, у меня есть отличный способ его побороть!
Поставив бокал на подоконник, я резко встаю и удаляюсь в свою комнату. Там я
открываю контейнер для линз. Методично откручивая правую крышку, я думаю о том, что
контейнер для линз – отличный способ хранить наркотики: в правом отсеке я обычно
держу порошок, в левом – экстази. Иногда мне даже кажется, что эту штуку
проектировали специально для наркоманов вроде меня. Как бы это ни было, я достаю
сразу три штуки – все, что есть – одну я сразу кладу в рот, еще две несу с собой в зал:
- Это для того, чтобы лучше понять фильм. – Улыбаюсь я и протягиваю Тане
таблетку.
- О, экстази! – Радуется она и сразу же ее проглатывает. – Я еще в Москве
заметила, что ты наркоман. У тебя зрачки были по два сантиметра!
- Другие девушки обычно просто говорят, что у меня красивые глаза. – Говорю я и
кидаю вторую таблетку в рот.
- Я не другая девушка. – Уверенно отзывается Таня, допивая виски. Кажется, она
выпила свой бокал быстрее меня…
Мы продолжаем смотреть фильм. Вернее, она смотрит на экран, а я лишь смотрю
на нее, иногда подливая нам виски. Экстази вставляет как всегда минут через сорок. И
когда все негативные эмоции внутри меня умерли, а желание общения и близости
возросло до максимума, я просто ее обнимаю. И она тут же уютно устраивается на моей
груди. Надеюсь, сейчас она чувствует то же, что и я. Впрочем, разве может быть иначе?
Действие таблеток нарастает, и сейчас мне ужасно хочется с ней поговорить, но я
терплю в надежде, что она начнет первой. И в тот момент, когда Ди Каприо ползет по
полу, обдолбанный каким-то сильнодействующим наркотиком, Таня действительно
начинает диалог:
- Черт, это действительно крутой фильм! Он мне нравится!
- А мне нравишься ты. – Уже не особо анализируя свои слова, отвечаю я.
- И почему я не удивлена? – Слышу я дерзковатый ответ, но меня уже не
остановить.
- Ты можешь не удивляться, но поцеловать меня обязана.
144
После этих слов я аккуратно ее целую. Она отвечает, и это сразу умножает
сегодняшний вечер на два. Мне вдруг кажется, что сейчас я взорвусь радугой счастья, как
в рекламе Skittles. Но я не взрываюсь, вместо этого мы просто продолжаем целоваться, все
более отчаянно и страстно. И я даже на мгновение думаю, что все получится уже сегодня.
Что уже сегодня будет самый счастливый день в моей жизни. С этими мыслями моя
правая рука перемещается все ниже и аккуратно задирает ее белое платьишко, но – как и
любая девушка выше семерки – она тут же начинает немного сопротивляться, ее руки
хватают мои и отодвигают их от заветного места…
Мы продолжаем целоваться, и через какое-то время я снова пробую свои силы. Так
же как бомбардировщик заходит на второй круг, чтобы все-таки достичь цели. Но и в этот
раз она реагирует точно так же. И тогда я решаю, что больше не буду пытаться. Со всеми
другими я всегда продолжал свой натиск до победного конца. Либо до того момента,
когда они психовали и покидали мое уютное жилище. Мне всегда было наплевать – все
или ничего.
Но сегодня я решил не рисковать. Во-первых, потому что я действительно боюсь,
что она уйдет. Во-вторых, потому что мне хорошо и так. Я даже вдруг думаю о том, что
слабый натиск даст ей понять, что сейчас просто с ней переспать – для меня совсем не
главное. Что мне намного важнее то, что с нами будет дальше, а не то, что происходит в
данный момент.
А затем я снова широко улыбаюсь – ведь сейчас я впервые осознал весь смысл
словосочетания победный конец. Мне даже хочется поделиться этой находкой с Таней, но
я просто продолжаю ее целовать. Да и не факт, что она оценила бы юмор.
Спустя какое-то количество минут мы прерываемся, чтобы налить по новому
коктейлю. А еще для того, чтобы досмотреть фильм, сразу после которого я громко
включаю National и зову ее танцевать. Она медленно поднимается и подходит ко мне
близко-близко. Мое счастье в моих руках. Наконец-то!
О Боже, как она двигается! Дьявол, как же она двигается! За одно ее движение я
готов бы был предать все свои идеалы! Если бы они у меня, конечно, были. Так думаю я, в
то время как она продолжает самозабвенно танцевать…
В какой-то момент Таня просит дать ей пульт, чтобы включить свою музыку на
Smart TV. С трудом, путая буквы, она набирает два слова. Агата. Кристи. Депрессия
старых альбомов культовой группы заполняет квартиру, но нам становится только
веселее.
- Ты же говорила, что твои любимые группы Muse и Placebo? – Удивляюсь я.
- Это из зарубежных. – Отвечает она, продолжая обольстительно двигаться. – А из
русских моя любовь на все времена – Агата Кристи. Я тысячу раз была на их
концертах…
В этот момент из колонок начинает играть Вольно, и я сразу же снова ее обнимаю.
Мы танцуем лучший медленный танец в моей жизни, а мрачный голос продолжает петь:
Вольно. Самое крутое впереди.

До него осталось полпути.
И мне уже почти-почти не больно.
Вольно.
Вольно. Можешь разорвать меня на части.
Я-то знаю, что такое счастье.
«Как же с ней круто! О черт! Как же мне с ней хорошо!» - Думаю я, в то время, как
она красиво подпевает. Затем вдруг начинается Истерика, и Таня резко срывается с места,
145
она бегает по квартире, скользит по паркету и подбегает к каждому из окон. А я бегу за

ней.
- Давай найдем, из какого окна вид лучше? – Кричит она, и мне вдруг безумно
нравится эта идея. В конце концов, ведь это правда! Я живу на двенадцатом этаже в самом
центре города уже несколько лет, но ни разу не задумывался, из какого окна лучше вид! И
как мне раньше в голову не приходила эта мысль?
Остановившись у окна, которое выходит на центр города, она открывает его и
достает сигарету. Я обнимаю ее сзади и вдыхаю запах ее волос – они пахнут фруктами и
шоколадом. Ко всему этому примешивается морозный воздух и сигаретный дым. В этот
момент я думаю только о том, что мог бы стоять так вечно. Просто стоять рядом.
Обнимать. Смотреть, как она курит. Дышать ей. Кажется, я наконец-то понял, что такое
настоящее счастье. Концентрированное. Без примесей…
Мы смеемся. Потом снова курим. Танцуем. А потом целуемся. Пьем. Играем в
Playstation. И снова целуемся...
А потом она совершенно неожиданно сообщает, что ей пора.
- Не уходи. – Произношу я всего два слова. Два очень важных слова. Сейчас я не
хочу с ней спать, я просто хочу уснуть рядом с ней.
Уснуть и проснуться. Рядом с ней.
- Нет, правда, мне пора. – Снова говорит она. – Вызовешь такси?
- Ты уверена?
- Да.
- Тришестеркитридевятки. – Резко обидевшись, отвечаю я. Я вдруг в момент
становлюсь самим собой. Пьяницей. Циником. Ребенком. А еще мне почему-то кажется,
что наш вечер прошел вполне удачно, и что дальше все будет только лучше. Что за
прошедшие два свидания она успела понять, насколько я клёвый, и насколько со мной
всегда будет весело – неважно, с трезвым или пьяным.
Тем временем она вызывает такси, а я ложусь на диван и снова растворяюсь в
музыке и своих грезах. Играет очередная песня Агаты Кристи, и мне кажется, что это
лучшее, что я когда-либо слышал:
До свидания, малыш.
Я упал, а ты летишь.
Ну и ладно улетай.
В рай.
Такси приезжает очень быстро – все-таки сегодня даже не выходной. Таня

обувается и спрашивает:
- Может, проводишь до такси?
Я встаю с дивана и, шатаясь, подхожу к ней. Пытаюсь поцеловать. Но она
отталкивает меня.
- Так что, проводишь?
- Не маленькая же? – Отвечаю я сквозь громкую музыку. – Доберешься?
После этих слов она молча разворачивается и уходит. Я же закрываю дверь и

решаю написать кому-нибудь из своих знакомых девочек. Как всегда под наркотиками я
совсем не соображаю, что в три часа ночи в среду ко мне вряд ли кто-нибудь приедет. Я
пишу несколько дерзких СексеМСок и допиваю оставшийся виски. Мое настроение
постепенно падает ниже плинтуса. И потом еще ниже – куда-то в район подземной
парковки. Затем мной овладевает злоба.
146
Я злюсь на себя и на нее. Черт, я же делал все, как всегда! Я был даже намного
лучше, чем всегда! Почему она ушла? Я злюсь на то, что действие таблеток закончилось,
и на то, что мне нечем догнаться. Почему я не купил больше?
И тогда у меня остается только один вариант – я иду к компьютеру, чтобы врубить
порно со своей любимой актрисой. И потом уснуть. Вот мой план на оставшуюся часть
ночи…
Но как только я достаю из шкафа пачку салфеток и открываю pornhub, раздается
звонок. Кинув салфетки под стол и снова застегнув джинсы, я иду открывать. За дверью
стоит Таня:
- Я знал, что ты вернешься! – Чувствуя, как тепло разливается по телу, говорю я. –
Заходи!
- Нет. Я не вернулась. – Пьяно, но решительно отвечает она. – Просто я не могу
уехать. Куда нажимать в лифте? Я просто прокатилась туда и обратно. На цифре один
парковка!
- Заходи. – Настаиваю я в сотый раз. – Оставайся!
- Нет, мне надо ехать. – Уверено говорит она. Как же она обольстительна в своем
белом платье!
- Просто нажми на двойку. – Чувствуя, как внутри перемешивается гордость и
злость, отвечаю я. – И выйдешь на первом этаже.
- Может, ты все-таки меня проводишь? – Опять с вызовом говорит она. Ее слова
тонут в музыке, и у меня вдруг все плывет перед глазами. Как будто я смотрю сквозь
запотевшее стекло:
- Это что-то изменит? Мне тебя в такси посадить? – Говорю я и, возможно,
совершаю самую большую ошибку в своей жизни.
- Мудак. – Чуть слышно отвечает она и сама хлопает дверью.
Теперь она ушла…

Черт. Теперь она действительно ушла.
И оставила за собой выжженный след в моей душе. В моем сердце. Я сажусь на пол
прямо перед дверью и смотрю в пустоту. Мысли путаются, и я ничего не понимаю. Мне
было хорошо? Или сейчас все плохо? У нас действительно все кончено? Или завтра все
можно будет начать заново? Ведь Таня – моя судьба! В этом я абсолютно уверен! Но
почему я отказался ее провожать? Что мне мешало? И как можно быть такой стервой?
Такой отчаянно красивой, обольстительной, разносторонней стервой? Сквозь тихий шепот
своих мыслей я вдруг отчетливо слышу голос одного из братьев Самойловых:
Сегодня хуже, чем вчера.

Все задом наперед.
Как странно. Когда музыка так сильно подходит к настоящему моменту. Я

улыбаюсь. А затем хочется плакать. Я снова прислушиваюсь к доносящемуся из колонок
голосу:
И ничего, что я дурак.

Все равно.
В природе все не просто так.
Суждено.
И правда. Все равно. С этими мыслями я сворачиваюсь калачиком и закрываю

глаза.
147
Я засыпаю прямо на грязной, но теплой плитке своей прихожей…
Олег
- Олег, иди, завтрак готов!

Я дописываю последнее предложение, закрываю окошко Word и выхожу из
комнаты. На дворе апрель две тысячи пятнадцатого года, мы живем вместе уже больше
месяца, и я всем доволен. Женя, кажется, тоже. Каждое утро я все так же встаю в шесть,
чтобы отправиться на пробежку. Вернувшись, я иду в душ и следом бужу Женю. Она
отправляется на кухню приготовить завтрак, а я сажусь за компьютер, который перевез от
родителей уже несколько недель назад, и продолжаю писать свой учебник – он посвящен
изучению иностранных языков. Все дело в том, что, перечитав всю русскоязычную
литературу по теме, я понял, что могу сделать намного лучше. И это был тот самый
момент. Понять, поверить, что ты можешь лучше – это отличная мотивация для новых
свершений.
В какой-то момент я просто решил, что смогу стать для своего двадцать первого
века таким же героем, каким Ушинский стал для века девятнадцатого. Я решил написать
монументальный труд, который собрал бы в себе все лучшее, что есть в отечественной и
западной школах педагогики. Кроме того, я решил написать практическую часть,
посвященную английскому и немецкому языкам. Каждое утро (в то время, когда
большинство обычных людей вырубают будильники, чтобы поспать лишние пятнадцать
минут) я уже сижу бодрый и воодушевленный за компьютером, создавая книгу, которая
переживет меня, которая станет новой библией для учителей России, а, может быть, и
всего мира!
Я захожу на кухню и чувствую приятный запах тушеных овощей. На самом деле в
еде я давно стал довольно неприхотлив, но Женя все равно старается каждый раз
приготовить что-нибудь особенное. И у нее это отлично получается. Иногда мне кажется –
она готовит даже лучше моей мамы. Или просто больше старается.
- Как поработал? – Спрашивает Женя.
- Отлично, еще одна глава готова!
- Супер, у тебя обязательно все получится! – Улыбается она и ставит тарелку на
стол. – А теперь ешь!
Да, мы живем вместе уже больше месяца, и за это время я заметил одни только
плюсы. Женя отлично готовит, постоянно меня поддерживает, и я наконец-то стал
проводить свои ночи не в одиночестве, что для парня двадцати трех лет тоже
немаловажно…
Вообще, если брать ситуацию в целом, последнее время мое самоощущение
серьезно улучшилось. Причем это улучшение не только количественное, но и
качественное – ведь раньше сил мне придавала только моя цель, в то время как все
окружение тянуло вниз. Теперь же каждый новый день дает заряд позитивных эмоций –
все благодаря постоянной поддержке Жени и карьерному росту. Дело в том, что за
последнее время у меня стало намного больше учеников – родители, довольные моей
работой, советуют меня своим друзьям и знакомым, и репетиторство наконец-то стало
приносить больше денег, чем работа извозчиком. То есть сейчас я не только вижу перед
собой далекую и великую цель, теперь я каждый новый день убеждаюсь в правильности
выбранного пути, ведь позитивные изменения заметны уже сейчас. Каждый месяц я вижу
результат проделанной работы – как в успехах моих учеников, так и в постоянном росте
собственного дохода.
Тщательно пережевывая, я съедаю свою порцию овощей, затем мы выпиваем по
чашке зеленого чая, и, быстро собравшись, вместе отправляемся в школу. Всю дорогу от
148
остановки мы идем за руку, и, только подходя ближе к школе, перестаем держаться друг
за друга. Ни к чему эти сплетни – ни среди учителей, ни среди учеников.
Что касается самой школы – тут у меня довольно странные ощущения. С одной
стороны, когда в жизни все складывается хорошо, то и в свою работу я стал вкладывать
еще больше сил. С другой – я все равно твердо решил, что по окончании этого года
уволюсь. Во-первых, потому что я просто больше не могу здесь находиться – атмосфера в
учительской ничуть не изменилась. Во-вторых, потому что теперь я уверен, что смогу
набрать учеников на полный рабочий день и, соответственно, зарабатывать в следующем
году намного больше.
Этот день проходит как обычно – я просто выполняю свою работу, параллельно
проектируя в мыслях свое будущее. Но в какой-то день из привычного распорядка вещей
меня выводит странный вопрос:
- Скажите, а Вы часто болеете? – Спрашивает меня девочка-переросток.
- В смысле?
- Ну, Вы у нас уже почти год ведете. – Не смутившись, продолжает она. – И еще ни
разу не болели! Так же не бывает!
- Почему нет?
- Ну все же болеют! – Улыбается она. – А мы в это время отдыхаем!
- А я не болею. Просто нужно правильно питаться и заниматься спортом. –
Отзываюсь я. – И тогда не будешь болеть.
- А лучше бы Вы все-таки не занимались спортом. – Улыбается пятиклассница.
- Да, и питались бы тоже неправильно! – Вторит ей двоечник-одноклассник.
Дальше все в классе начинают смеяться и перешептываться, а я, задумавшись на
секунду, молчу. Мне и смешно и грустно. Ведь вроде как дети должны брать пример со
своего учителя? А они лишь указывают на то, что я делаю все слишком правильно.
Слишком правильно? Что это вообще такое? Разве может быть такое понятие – слишком
правильно?
- В общем, так! Убираем учебники и тетрадки! – Немного разозлившись, объявляю
я. – Будем писать контрольную!
Пока я раздаю листочки с заданиями, в голове крутится лишь один вопрос –
почему. Почему у меня так легко получается заинтересовать учеников при занятиях один
на один и так сложно, когда передо мной целый класс? Целый класс таких разных детей
из не самых благополучных семей. Детей со своими проблемами и интересами, со своими
способностями и недостатками. Постепенно я начинаю понимать, почему учителя в
России часто становятся злобными и нервными. Ведь перед нами поставлена практически
невозможная задача – одинаково хорошо обучить своему предмету самых разных детей.
Причем наша система делает учителей ответственными за результат, что только ухудшает
общую ситуацию. Пока дети пишут контрольную, я кладу перед собой лист бумаги и
начинаю анализировать, чем различаются системы образования у нас и в Германии,
точнее, меня интересует именно вопрос, почему в Германии я встретил намного больше
достойных, интересных, добрых учителей, чем у нас. Первую мысль – о разнице в
зарплатах – я откладываю про запас. Не может же все дело быть только в деньгах? Я
вспоминаю, что в Германии от учителей никто и никогда не требует отвечать за оценки
учеников. Задача учителя там намного проще. Как минимум, просто дать детям
необходимую информацию, как максимум, попытаться их заинтересовать. Выучат ли дети
при этом что-либо – уже вопрос к ним и к их родителям.
В итоге в школах повсеместно можно встретить учеников, которые несколько раз
оставались на второй год. И никто даже не задумывается о том, чтобы обвинить в этом
учителя! Никто никогда не станет сверху ругать учителя, если он поставит ученику
149
заслуженную двойку. У нас же на это существует негласный запрет, а если двойка все-
таки случилась, почему-то очень часто и родители и директор с завучами винят именно
преподавателя! Разве это правильно? В конце концов, почему ребенок не может получить
двойку по математике, если у него все получается с другими предметами? Он, черт
возьми, может стать прекрасным журналистом, так и не разобравшись с логарифмами!
Разве не будет разумнее развивать его сильные стороны и не обращать внимания на
слабые? Откуда такая повернутость на оценках, почему у всех должны быть хорошие
оценки по всем предметам?
К тому же сам объем информации, которую должен получить ученик, в Германии
несколько меньше, в то время как полное среднее образование длится тринадцать лет
вместо наших одиннадцати. При этом в большинстве школ специализация происходит
уже в пятом классе. И можно сколько угодно говорить, что в итоге европейцы ограничены
лишь своей специальностью, в то время как мы выпускаемся из школы всесторонне
развитыми, но какой в этом толк? Такая система не работает, и тому есть две причины.
Во-первых, многие дети просто не выдерживают такой нагрузки и еле-еле получают свои
незаслуженные тройки и четверки по большинству предметов. Во-вторых, любой
настоящий специалист в своем деле с готовностью подтвердит, что дело его жизни
забирает все время, и на остальные науки не остается ни минуты. В итоге практически все
забывается! Недавно меня попросили посидеть в чужом классе на контрольном срезе – на
учительском столе лежал учебник математики за девятый класс. Открыв его ради интереса
на середине, я с ужасом обнаружил, что не могу решить и половины заданий. И это при
том, что с момента окончания школы прошло неполных семь лет. И при том, что у меня
всегда была по алгебре твердая пятерка! Так зачем тратить свое время впустую? В конце
концов, так уж важно, что Эйнштейн не успевал по большинству предметов, когда он
перевернул мир физики с ног на голову? Нет, мир двигают вперед не те, кто успевает по
всем предметам сразу, и не те, кто знает все обо всем. Вперед его толкают именно те
люди, которые отдают себя своему делу полностью и без остатка. Которые ставят перед
собой цель и неуклонно ей следуют!
Так зачем в течение одиннадцати лет стараться вбить в ребенка максимальное
количество разной информации, когда основная наша задача состоит в том, чтобы помочь
ему найти свое призвание и далее помогать развиваться в выбранном направлении?
На основании всех этих мыслей я делаю несколько пометок в блокнот и объявляю
детям, что их время вышло. Зная, что все равно не получат меньше тройки, они с
радостью отдают мне полупустые листки, и вскоре звенит звонок. С громкими криками
дети покидают кабинет, а я, довольный сделанными выводами, иду в столовую.
Во время обеда мне звонит Юра, а я по привычке сбрасываю. Вернувшись из

Германии, мы еще несколько раз встречались, чтобы обсудить наш проект, но в итоге я
поставил на нем крест. Юра постоянно приходил пьяный и в местах, где мы встречались,
заказывал очередной бокал пива. Своим алкоголизмом он вдруг стал мне даже чем-то
напоминать Илью, только у моего бывшего друга было много денег и мало амбиций, в то
время как у Юры все наоборот. И тогда я просто посчитал, что мне с ним не по пути. В
моей команде должны быть мои единомышленники – люди, которые видят этот мир так
же как я! Кроме того, свою роль сыграло решение отложить открытие моего бренда на
более позднее время. Интернет-приложение от меня никуда не уйдет, но сначала надо
сконцентрироваться на более важных вещах – на моей карьере репетитора и моем
учебнике! И поэтому я просто перестал с ним общаться. Сначала сетовал на свою
занятость. Потом просто стал сбрасывать. Но сейчас он звонит снова и снова, и я наконец
снимаю трубку:
150
- Слушай, Юр! – Говорю я. – Я решил закрыть проект. Сейчас мне это неинтересно,
окей? Не звони мне больше!
- Ну… - Неуверенно произносит он. – Ну ладно. Как знаешь…
Довольный, что я наконец-то разобрался еще с одним хвостом, я быстро доедаю
обед и, сдав тарелку, ухожу прочь из школы…
Во второй половине дня мы с Женей разъезжаемся по своим ученикам – она

готовит старшеклассников к ЕГЭ, я же обучаю своих детей основам немецкого и
английского. Вечером я всегда прихожу домой позже, так как у меня обычно больше
уроков. Зато меня уже ждет ужин – с Женей я действительно стал экономить много
времени, как и предполагал. Вообще, последнее время все стало идти четко по моему
плану.
Сегодня я возвращаюсь около девяти, целую Женю в губы и сразу иду на кухню.
Вообще, раньше я старался ужинать не позже семи, но учитывая мой распорядок дня и
карьерный рост – теперь можно съесть свою порцию риса и попозже…
А перед сном мы как всегда смотрим фильм и занимаемся любовью. Хотя вряд ли
это можно назвать любовью, ведь я ее не люблю. Я просто выбираю лучший из двух
вариантов, а на данный момент жить с Женей мне намного удобнее, чем с родителями.
Нет, конечно, у меня появилась к ней некоторая привязанность, но я ни на секунду не
задумываюсь над тем, чтобы остаться с ней навсегда. Да, я уже не так часто вспоминаю о
Диане, даже перестал смотреть ее фотографии. Но о том, чтобы навсегда остаться с
Женей… Об этом я не думаю совсем. Это исключено. Она – просто промежуточный
вариант, который в настоящий момент делает мое существование более удобным. Мне
нужна и важна ее поддержка, но это не любовь…
Моей спутницей жизни должна стать идеальная девушка – пусть даже это будет не
Диана. Хотя, честно говоря, теперь я уже не уверен, что снова смогу влюбиться. И что мне
на самом деле нужен кто-то, кроме моей работы. Лучше отложу этот вопрос на то время,
когда добьюсь настоящего успеха, а пока мне вполне комфортно и с Женей…
***
- Слушай, Олег, у меня папа через неделю приезжает. – Сообщает Женя на

следующий день за завтраком. – Что будем делать?
Неприятная новость, но рано или поздно это должно было случиться:
- Ну я к родителям пока вернусь. – Отвечаю я. – Он надолго?
- На месяц. – Отвечает она. – И что, мы весь месяц будем видеться только в школе?
- Не хотелось бы. – Говорю я, думая в первую очередь о том, что мне так не
хочется возвращаться к родителям. Последнее время у меня все слишком хорошо, чтобы
снова позволить им портить мое настроение…
- Вот и я о том же! Как мы целый месяц протянем друг без друга?
- Слушай, Жень, я что-нибудь придумаю. – Отзываюсь я и закидываю себе в рот
последнюю ложку завтрака. На самом деле, я боялся, что она предложит познакомиться с
отцом, чего я совсем не хочу. Но она лишь улыбается и отвечает:
- Я надеюсь на тебя!
По дороге в школу я думаю о том, что какое-то время смог бы без проблем
прожить и без нее. Но будет ли потом все так же, как раньше? Между нами наладились
комфортные отношения, которые мне не хотелось бы портить. Женя не требует много
внимания, никогда не отвлекает, когда я работаю, а взамен дает очень много. Оставлять ее
без внимания на целый месяц нельзя никак. Так что у меня остается всего лишь один
151
вариант – снова подружиться с Ильей и использовать его квартиру как место для наших
романтических свиданий. Все аргументы за и против пролетают в голове за несколько
секунд. Да, я все еще зол на него, но с другой стороны – события декабря прошлого года
заметно померкли, в конце концов, это очередной компромисс – просто еще одно
принятое решение в сложной ситуации, меньшее из зол. Своеобразная геополитика на
уровне человеческих отношений…
В школе на одной из перемен мне удается остаться одному в кабинете, и тогда я

набираю номер Ильи. Спустя несколько гудков я слышу пьяный и сонный голос:
- Слушаю.
- Привет, Илья.
- Олег, ты? – Оживляется он. – Рад тебя слышать, дружище!
После этого я слышу в трубке долгий хриплый кашель:
- Извини, я перезвоню, окей? – Отзывается он и кладет трубку…
Звонок следует минут через пять:
- Слушай! Я действительно рад тебя слышать. – Сообщает мне уже немного более
вменяемый голос. – Как у тебя дела?
- Хорошо. Слушай, я по делу. Я заеду к тебе сегодня после работы?
- Конечно! Без проблем. Во сколько?
- Я до девяти работаю и потом сразу к тебе, окей?
- Deal! До вечера Олег, я действительно рад, что ты позвонил! – Повторяет он и
отключается.
***
После школы я еду по своим ученикам – сегодня я учу детей исключительно из

богатых семей. Это – верхняя прослойка среднего класса современной России. И меня
очень радует, что все это сплошь достойные, интересные, приветливые люди. Я
сравниваю их со своими родителями и в очередной раз убеждаюсь, что мне могло повезти
намного больше. Еще я понимаю, что все эти истории про жадных, озабоченных лишь
своими доходами и властью буржуях – всего лишь сказки для обиженных на жизнь
неудачников. Не знаю, может, мне просто везет, но почти все мои нынешние работодатели
совсем не такие.
Они нравятся мне, а я в свою очередь нравлюсь им. Рыбак рыбака видит издалека,
как и образованные целеустремленные люди. И неважно, каков на данный момент наш
социальный статус. Общаясь с ними, я вдруг вывожу для себя одну простую истину:
Можно быть незаслуженно богатым, но нельзя быть незаслуженно бедным. Эта фраза
настолько мне нравится, что я тут же записываю ее в блокнот, который посвящен
мотивации и саморазвитию. Впрочем, спустя несколько минут у меня случается резкий
перепад настроения. Я вдруг думаю о том, что практически все родители настроены на то,
чтобы их дети уехали учиться и работать в Германию или Англию. Да, я понимаю, все они
хотят для своих детей лучшего будущего, но…
Но если все достойные люди будут уезжать, кто останется? Я вдруг думаю о том,
что это одна из главных проблем современной России – практически весь средний класс
желает для своих детей будущего в других странах. Не говоря об олигархах. Что ждет
страну, в которой будут оставаться лишь те, кто не смог уехать? Да, в России множество
проблем, и я сам после последней поездки был сильно очарован Германией. Но разве это
выход – идти всегда по самому легкому пути? Разве правильно убегать от проблем, вместо
того, чтобы пытаться их решить? Было ли легко Ломоносову? Может, ему просто стоило
забить на свои стремления и остаться в своем селе рыбачить вместе с отцом? Было ли
152
легко Менделееву? Или тогда в России лучше жилось? И было проще пробиться на самую
вершину мировой науки? Что было бы, если бы Мартин Лютер Кинг просто уехал жить,
например, в Бразилию, вместо того чтобы бороться за права таких же, как он сам – там,
где родился? Почему все они оставались в своих странах, пытаясь что-то изменить?
Упорно работая, вместо того чтобы жалобно скулить? Просто потому, что они были
мечтателями и видели перед собой только цель, никогда не оглядываясь на
обстоятельства!
Садясь в машину после последнего урока и заводя отцовскую Ауди, я думаю о том,
что сейчас далеко не самые худшие времена в истории России. Да, в стране бушует
очередной кризис, нефть дешевеет, а рубль сильно упал. Да, основная часть населения
становится все беднее, в то время как верхушка продолжает богатеть. Но с другой
стороны – ведь сейчас, пожалуй, самое лучшее время в нашей истории! Надо лишь
почитать Толстого, Чехова, Булгакова, чтобы в этом убедиться. Более того, стоит
прочитать любую великую книгу русских и зарубежных классиков, чтобы убедиться, что
легко не было нигде и никогда. И что никто, кроме нас самих, не сможет изменить
сложившуюся ситуацию к лучшему. Никто, кроме выдающихся личностей, не двигал этот
мир вперед, в то время как неудачники разного рода продолжали жаловаться, поджимали
хвосты и убегали от проблем…
Черт возьми, почему вообще миллионы здоровых и вроде как образованных людей
работают на работах за жалкие 25 тысяч рублей в месяц, ежедневно поглощая
однообразные новости из телевизора и регулярно выпивая? При этом, конечно же, все
винят тех, кто сверху: начальника в собственной фирме и местных вороватых чиновников,
Путина и Обаму, Ротшильдов и Абрамовичей. Но никогда – себя самого…
Все! Все – в наших руках, начиная от собственной судьбы и заканчивая будущим
нашей страны! Не обязательно читать Атлант расправил плечи, чтобы начать меняться к
лучшему. Не обязательно иметь вокруг идеальные условия, чтобы работать и добиваться
новых и новых высот. Сегодня утром мобильник показал мне новую фразу: «Я – не то,
что со мной случилось, я – то, кем я решил стать». Так сказал Карл Густав Юнг. И мне
остается с ним только согласиться…
С этими мыслями я паркуюсь на гостевой стоянке около дома Ильи и с неохотой

выхожу из машины. Мне действительно не хочется с ним мириться, но другого выхода,
кажется, нет. Да и потом, я теперь всегда знаю, чего от него ожидать. Да и раньше,
наверное, тоже знал…
Я прохожу по его двору и замечаю, что тротуарная плитка покрыта сеткой луж, а
на крыльце местами обвалилась плитка кафельная. А ведь это элитный дом, построенный
несколько лет назад, и кто опять виноват в этой мини-разрухе? Подрядчик, слишком мало
плативший рабочим, или рабочие, ворующие клей и плюющие на качество выполняемой
работы?
Подходя к подъезду, я вижу, как женщина с коляской выходит на улицу, придержав
для них дверь, я сам следом проскальзываю внутрь. Поднявшись на двенадцатый этаж, я,
секунду помедлив, нажимаю на кнопку звонка. Я уже знаю, что буду у него просить. И
знаю, что он не откажет.
- Дружище, привет! – Отвечает он, открыв дверь, и хочет меня обнять, в то время
как я стараюсь не обращать внимания на запах перегара, который полностью завладел его
квартирой, и одновременно пытаюсь распознать, вмазанный ли он уже или еще только
бухой. На нем рваные джинсовые шорты и грязная футболка. И это сын директора банка!
Еще я замечаю, что в колонках тихо играет Агата Кристи. Странно, раньше он
никогда не слушал русскую музыку...
- Привет, Илюх. Ужасно выглядишь. – Отвечаю я, разуваясь.
153
- Вот за это я тебя и люблю! – Вяло улыбнувшись, отзывается он. – Ты

единственный всегда скажешь правду! Ну и родители еще, но их я последнее время
старательно избегаю. Так что ты один остался. Хотя ты сам меня избегаешь. Хм… Черт,
да я в жопе, дружище!
- Почему? Как у тебя дела? – Спрашиваю я, просто чтобы что-нибудь спросить. Я
вообще заметил, что чем больше я увлекаюсь своей собственной судьбой, чем больше я о
ней думаю, тем меньше меня интересует все, что происходит вокруг. В том числе то, что
происходит с моим другом. С бывшим другом…
- Так себе. – Отзывается он. – Живу почти как поэт.
- В смысле?
- Ну, у поэтов ни дня без строчки, а у меня ни дня без дрочки. – Ухмыляется он,
затем идет на кухню и берет в руки бокал с виски. – Тебе, может, чаю налить?
После он рассказывает историю о какой-то стриптизерше, с которой он встречался
всего пару раз, но уже успел без памяти влюбиться. Он говорит, что ради нее готов бы
был измениться, но она предательски ушла, оставив его спать на полу. Он двадцать минут
рассказывает о том, какая она классная, и какую волшебную ночь они провели накануне,
хотя даже не переспали. В конце он равнодушно сообщает, что это была последняя
возможность зацепиться за этот мир, а теперь впереди только пропасть.
- Знаешь, я даже стихи начал писать. – Заканчивает он свой монолог. – Когда не
остается друзей, родителей и девушки – остаются только наркотики и стихи…
Выслушивая все это, я думаю лишь о том, что все это его обычные сказки, но в
какой-то момент замечаю, что он действительно разочарован. И даже больше. Раньше он
все же немного строил планы, немного ждал встречи с новой телочкой, хотя бы немного
интересовался тем, что происходит в мире. А теперь он просто превратился в живого
мертвеца. Это видно по его словам и движениям – теперь ему действительно на все
наплевать…
Frustriert – так немцы называют крайнюю степень разочарованности. И именно это
состояние я сейчас читаю в глазах Ильи. Мне даже становится его жаль. На секунду я
задумываюсь о том, чтобы попытаться ему помочь, попытаться вытащить его из этой
клоаки, в которую он все глубже проваливается. Но потом я просто вспоминаю, что
милосердие – не мой конек. Я не мать Тереза, и единственное, что я должен сделать в этой
жизни – сделать свою мечту реальностью. Я буду помогать многим детям в том возрасте,
когда еще можно что-то изменить. Илья же уже потерян навсегда. С этими мыслями я
говорю то, ради чего пришел:
- Слушай, Илюх, я тут с девушкой недавно начал встречаться.
- Ты? С девушкой? – Перебивает он и криво улыбается. – И как? Родители
обрадовались, что ты все-таки не гей?
- Очень смешно. – Отзываюсь я. – Вообще-то я даже у нее поселился. Но сейчас ее
отец возвращается – а я с ним пересекаться не хочу, ты должен меня понять. – Я
останавливаюсь и делаю глоток чая. – Так вот, я у тебя пока поживу? Ну и Женя ко мне
пару раз зайдет? Ты не против?
- Он улыбается и, взявшись за пульт, делает музыку чуть громче.
- Чтобы я был против? – Смеется он и, встав со стула, начинает странно танцевать
и кричать сквозь музыку. – Разве я когда-нибудь был против, дружище? Приезжайте! Я
просрал свою жизнь, может, хотя бы у вас все будет хорошо? Приезжайте, конечно!
После этого я просто встаю и иду в прихожую. Меня провожают строчки, которым
громко подпевает хозяин квартиры:
Да, я люблю, да, я люблю.

154
Об этом песни я пою.

И петь не надо о другом.
Мы о другом споем потом…
Вообще в его квартире странная атмосфера - какая-то непонятная смесь из упадка,

веселья и безысходности. Впрочем, во многом это все-таки из-за самого Ильи – он сильно
изменился. Стал еще более сумасшедшим, еще более потерянным. Надо будет как-нибудь
подготовить Женю.
Быстро одевшись и зашнуровав ботинки, я ухожу. Я вернусь к нему всего через
несколько дней, и я очень надеюсь, что при Жене он будет вести себя чуть лучше. А даже
если и нет, такой расклад все равно лучше, чем мои родители…
Илья
Дослушав песню до конца, я ухмыляюсь сам себе. Клоун. Я чертов клоун. Я
закрываю за Олегом дверь и залпом допиваю свой бокал. Таня ушла только вчера, но в
моей голове пролетела бесконечность. Эта ночь была лучшей в моей жизни. Экстази,
помноженное на любовь. Не многим в своей жизни удалось пережить такое сочетание. А
мне удалось.
Но что дальше?
С трудом я восстанавливаю события вчерашней ночи. Почему она так резко
решила уйти? Почему я повел себя, как мудак? Почему я повел себя как обычно? Это что?
Гребаный рефлекс? Ведь с ней я должен был измениться…
Я звонил ей сегодня несколько раз. Но она так и не ответила. Просто спала? Или
забила на меня? Я наливаю очередной бокал виски и открываю морозилку в поисках льда.
Бросив последние несколько кубиков в бокал, делаю глоток холодного напитка. Такого же
холодного, как сердце Тани.
Или все-таки я сам виноват больше?
Черт! Я не знаю! И наркотиков больше не осталось. Секунду я думаю, чего мне
сейчас хочется больше – закинуться новой дозой или просто выспаться? Затем
прикидываю, какой сегодня день и нужно ли мне завтра на работу. С трудом вспомнив,
что сейчас вообще отпуск, а родители снова уехали куда-то в теплые страны, я решаю
допить свой коктейль до конца, а затем лечь спать. Завтра будет легче. Завтра я решу, что
еще можно сделать…
Проснувшись около двенадцати, я понимаю, что мое самочувствие несколько

улучшилось. Встав с кровати и приняв душ, я вообще вдруг приобретаю бодрое
расположение духа. Настроение также поднимает хорошая погода. А еще непонятно
откуда появившееся чувство уверенности, что все будет хорошо. Я звоню Тане, но
получив в ответ дюжину гудков, кладу трубку. Я поеду к ней сам, и пусть она попытается
объяснить мне всю суть проблемы при личной встрече…
Подъехав к ее квартире, я несколько раз протяжно звоню в дверь. Мне открывает

Оля, и я поражаюсь, насколько обычной она мне кажется. Как я вообще мог на нее
запасть, тогда в клубе?
- Таня дома? – Спрашиваю я.
- Она не хочет с тобой говорить.
- Да ладно, серьезно? – Говорю я и чувствую, что сейчас для уверенности мне бы
не помешали несколько дорожек внутри. Впрочем, за них выступает адреналин. – А я все
равно зайду, позволишь?
155
С этими словами я проталкиваюсь внутрь и кричу на всю квартиру:

- Таня! Просто поговори со мной!
Никто не отвечает. Пара девушек спит, несмотря на то, что сейчас шесть часов
вечера, еще одна курит на кухне. Не дождавшись никакой реакции, я врываюсь в
душевую, но вижу там лишь уснувшую в ванне стриптизершу. Тогда я захожу в спальню
и наконец-то вижу Таню – она сидит на полу в углу комнаты и смотрит в пустоту. В ее
ушах – белые наушники, а в руках – iPod. На ней черный топик и белые коротенькие
шортики. Перешагивая через спящие голые тела, я подхожу к ней и сажусь рядом. Спустя
несколько секунд я беру один из ее наушников и вставляю себе в ухо. Она никак не
реагирует, и тогда я прислушиваясь к пронзительному вокалу Брайана Молко:
I know, you love the song but not the singer

I know, you've got me wrapped around your finger
I know, you want the sin without the sinner
Я смотрю в ее красивые пустые глаза с потекшей тушью, и все происходящие

начинает вдруг пугать своей нереалистичностью – как будто я опять под наркотой. Или
как будто все это просто очередной кошмар, которые так часто снятся мне последнее
время. Я думаю о том, что они еще никогда не заканчивались хорошо, а Брайан
продолжает петь:
I know, you cut me loose from contradiction

I know, I'm all wrapped up in sweet attrition
I know, it's asking for your benediction
I know…
Дослушав песню, я снимаю свой и ее наушник:

- Тань, слушай, давай поговорим?
- О чем? – Безразлично спрашивает она.
- О нас, о нашей прошлой ночи!
- Неинтересно…
- Давай ты просто пойдешь со мной? Поговорим наедине. – С этими словами я
встаю и тяну ее за руку.
Она поднимается и апатично следует за мной. Вместе мы выходим из квартиры и
идем к машине. На улице чуть больше нуля, а она все так же в шортиках и босиком. Я
снова открываю ей дверь и сажу внутрь.
- Слушай. Я был не прав. – Начинаю я, сев на водительское кресло. – Я напился, я
объелся таблеток, я потерялся! Я просто хотел, чтобы ты осталась!
- Неинтересно. – Повторяет она и продолжает смотреть в пустоту. Неужели она
успела чем-то обдолбаться?
- Таня, очнись! – Я кладу руку ей на коленку и сквозь свою трезвость кричу. – Ты
единственная можешь меня спасти! Ты – все, что у меня осталось! Без тебя – я ничто!
Но она лишь молчит. И начинает странно улыбаться. Той улыбкой, которая меня
когда-то так зацепила. А потом вдруг с агрессией спрашивает:
- Ты думаешь – ты особенный? С папиным банком, с машиной и квартирой? – Она
вдруг поворачивается и смотрит мне прямо в глаза. – Знаешь, сколько вас таких? Да в
Москве каждый пятый – такой как ты! Золотая молодежь! Инфантильные мальчики.
Знаешь, ты прав, без меня – ты ничто! Но и со мной ты будешь ничем. Ты мне
неинтересен. Совсем…
156
- Я не особенный. Я обычный. Но я люблю тебя! – Отзываюсь я и снова перехожу

на крик. – Я говорю это впервые в жизни, Таня, понимаешь?! Впервые в этой гребаной
жизни! Ты слышишь меня? Я люблю тебя!
- И что? Мне расплакаться?
- Нет, просто останься со мной в Калининграде. Плюнь на работу! Хочешь, я
познакомлю тебя с родителями?! Я на все готов! Дай мне еще один шанс!
После этих слов она снова смотрит на меня и ухмыляется:
- У меня есть план поинтереснее! Я могу летать с олигархами на их частных
самолетах, я могу развлекать московских золотых мальчиков, я могу жить более
интересно, чем здесь с тобой. – Говорит она и этими словами режет мое сердце на куски.
- И что, это все? Вот так просто? – Говорю я, уже чувствуя, что проиграл. Всю мою
сущность охватывает жуткая обида и апатия. Меня пробирает дрожь и хочется плакать –
впервые за долгое время.
- Проще некуда. Я завтра улетаю. – Она последний раз бросает на меня взгляд и, не
говоря больше ни слова, выходит из машины.
На этой секунде я начинаю бешено дрожать. Как от сильной ломки. Я больше не
знаю, что делать! Попытаться ее остановить и подавиться своей гордостью? Или
вернуться к той жизни, что так нравилась мне еще полгода назад? Внутренняя борьба
заканчивается через несколько секунд, Конечно же, я выбираю второй вариант. Ведь я не
умею бороться…
Как только она захлопывает за собой дверь, я несколько раз сильно бью руками по
рулю и тут же набираю номер своего дилера. Разговаривая по телефону, я смотрю, как она
идет босиком по грязному асфальту, и завожу машину. Сейчас мне хочется быстрее
вернуться домой и обдолбаться – это единственный выход из ситуации. Это мой
привычный выход из ситуации.
Купив несколько таблеток и сразу же проглотив две из них, я еду домой. Там я
громко врубаю музыку, наливаю себе виски и вдруг слышу звонок в дверь. Открывать не
хочется. И на самом деле, вообще ничего не хочется – таблетки еще не начали
действовать. Но я все равно подхожу к двери и, повернув несколько раз замок, вижу
соседку – ту самую миловидную девушку, имя которой я забыл.
- Слушай, Илья, ты вообще что ли не спишь? – Спрашивает она, улыбаясь.
- Почему? Сплю…
- Просто у тебя музыка постоянно играет. Я уже несколько ночей из-за тебя плохо
сплю!
- Извини, я думал, здесь звукоизоляция получше…
- А сегодня что делаешь? – Неожиданно спрашивает она.
- Собираюсь напиться. – Я приподнимаю бокал виски.
- Ты не очень-то хорошо выглядишь. – Говорит она, осмотрев меня с ног до
головы.
- Правда? Мне уже говорили. Я думал – шутят. – Я пытаюсь придать пустому
голосу привычную иронию. – На самом деле, просто день был не очень.
- Может, ты голодный?
- Не знаю. – Отвечаю я, секунду подумав. – А ты готовишь?
- Да! Заходи, познакомимся, накормлю тебя рисом и спаржей.
- Звучит не очень. – Улыбаюсь я. – Но я зайду.
С этими словами я закрываю дверь и отправляюсь в комнату, чтобы переодеться.
Взяв с собой полупустую бутылку Jameson и полную – испанского вина, через пятнадцать
минут я звоню ей в дверь. Я так и не вспомнил, как зовут мою соседку, но так ли важны
имена?
157
Она открывает мне в розовом спортивном костюме, намного менее сексуальная,

чем Таня, но сейчас я думаю, что с удовольствием переспал бы и с ней. В конце концов,
разве у меня есть выбор? Да и таблетки всегда понижают планку…
- Проходи! – Она проводит меня на кухню и сразу же накладывает в тарелку
тушеных овощей и риса. Учитывая тот факт, что я не ел примерно 48 часов, голод
пробивается даже сквозь наркотики – я принимаюсь за еду…
- Слушай, а как тебя зовут? – Спрашиваю я. – Проглатывая очередную ложку
овощей.
- Так ты еще и забыл мое имя? – Возмущается она, делая глоток вина. – Нахал!
- Я не нахал. – Прожевав, отвечаю я. – Просто память плохая.
- Я почему-то твое имя помню! А меня Маша зовут.
- Мария! Классное имя! – Я чувствую, как экстази начинает улыбать меня все
больше. – Ну тогда расскажи что-нибудь о себе?
- Давай сначала выпьем!
Она улыбается, наливает мне виски, а себе – полный бокал вина. Выпив его в
несколько глотков, она рассказывает, что ей тридцать два, что она работает косметологом,
но последнее время работа перестала быть необходимой, так как нашелся мужчина,
который оплачивает ей аренду этой квартиры, машинку, салоны и регулярные поездки в
теплые страны…
- И как, удобно так со спонсором жить? – Спрашиваю я без иронии. – Знаешь,
иногда я сам хочу стать симпатичной телочкой типа тебя, чтобы папик мне все
оплачивал...
- А я не жалуюсь. – Весело отвечает она. – Ну и что, что у него семья? Мне он
уделяет достаточно денег и внимания, чтобы я не чувствовала себя ущербной. Он
молодец.
- И не ревнуешь?
- Ревную иногда, но что мне остается? Там – дети. – Она вновь допивает свой бокал
до дна и мило улыбается. – А у меня только внешность…
Дальше мы напиваемся все больше: допив вино, Маша даже переходит на виски.
Проболтав немного о книгах и о жизненных приоритетах, она вдруг спрашивает, не хотел
бы я покурить травы. Я, конечно же, соглашаюсь. Тогда она звонит своему папику и
просит привезти грамм. Он отвечает, что занят и никак не сможет подъехать.
- Ну ты вообще скучный! – Говорит она в трубку, подмигивает мне и подносит
указательный палец ко рту. – Я тогда к соседу пойду – у него хоть весело всегда! Музыка
играет!
- В ответ он что-то кричит, а Маша начинает беззвучно смеяться, я тоже едва
сдерживаю смех. Экстази уже достигли своей кульминации и отрезали у моего сердца
способность страдать. Все будет так же как и раньше. Таня – обычная стерва, обойдусь
без нее! Сейчас я вдруг думаю о том, что розовые таблетки намного лучше розовых очков.
Хотя бы потому что они существуют.
Когда она кладет трубку, мы весело смеемся, а потом я ее целую. Она отвечает, и
спустя несколько секунд мы перемещаемся в спальню – я лежу сверху и начинаю ее
раздевать, но она вдруг говорит:
- Подожди!
- Почему? – Вдруг спрашиваю я, ведь все складывалось так просто...
- Здесь нельзя!
- Почему? – Глупо повторяю я.
- Ну… Здесь же я с ним сплю... Как-то неправильно это…
Приняв во внимание ее странные моральные нормы, я нехотя поднимаюсь с
кровати и говорю, что буду ждать ее у себя:
158
- Ты ведь придешь?
- Слушай, Илья, я не в том возрасте, чтобы не приходить.
- Ну тогда я жду! – Честно отвечаю я. – Очень жду!
Я захожу к себе в квартиру и, не закрывая дверь, разваливаюсь на диване. К черту
все. Я останусь таким, каким был. Эта мысль сейчас меня безумно радует. Главное, чтобы
пришла соседка – это будет чем-то вроде символа! Символа моего возвращения! Я думаю
об этом так гордо, словно это великая победа. Мысль о том, что это просто позорная
капитуляция, сейчас даже не приходит в голову. Впрочем, все мысли обрывает Маша,
зашедшая в мою квартиру в белом халатике и тут же его сбросившая – на ней довольно
сексуальное черное белье и чулки. Это чертов порнофильм. Вся моя жизнь – одна
сплошная порнуха…
Дальше я отчаянно трахаю Машу – так, словно это мой последний раз. Мы
трахаемся на диване и в кровати, на кухонном столе и в душе. И каждый раз, когда я беру
ее сзади, я думаю о Тане. Я просто-напросто представляю, что это ее задница, и со всей
злостью, на которую способен, продолжаю вставлять.
Маша отвечает с такой же страстью – так, словно это ее последний раз. Но если со
мной все понятно – я просто пытаюсь заместить способность страдать лошадиной дозой
секса, то от чего бежит она? От мысли, что ей уже тридцать, а она простая иждивенка?
Хотя, какая к черту разница, от чего она бежит? Все мы от чего-то убегаем.
Всю нашу жизнь.
Она уходит около трех ночи, и я, вместо того, чтобы по обыкновению сразу же
заснуть, встаю и иду на кухню. Наливаю себе еще виски и возвращаюсь в комнату.
Сажусь за рабочий стол, беру черную гелевую ручку и записываю на бумагу
несколько глупых строчек:
Трахаюсь напропалую.
Чтоб тебя забыть такую.
И бухаю – как Есенин.
Все, что мне осталось – время…
Это третья попытка с того пьяного берега Таиланда. И, кажется, она вышла
чуточку лучше. А теперь спать!
***
Утром, как и ожидалось, я просыпаюсь полностью разбитый. Кажется, с каждым

новым пробуждением я выхожу на новый уровень – мне все хуже и хуже. Первым делом я
иду в туалет, где меня безбожно рвет, затем на какое-то время засыпаю на плитке рядом с
унитазом – она теплая и приятная. Проснувшись еще час спустя, я иду на кухню и
выпиваю стакан воды – становится чуточку лучше...
Еще одна отличительная черта наркотиков – они позволяют пить намного больше.
Ты можешь пить виски как воду, бокал за бокалом, а тебе все еще будет казаться, что все
под контролем. Залпом осушив второй стакан воды, я вижу на кухонной плите две
литровых бутылки Jameson. Обе пустые. Сколько же я выпил? Сколько мы выпили?
Теперь хотя бы понятно, почему мне настолько дерьмово. Голова раскалывается так
сильно, что мне всерьез кажется, что она сейчас просто разломится на две половики. В
горле ощущается отчетливый привкус дерьма, а изо рта и носа течет гадкая черноватая
слизь. Все тело пробивает дрожь…
159
Я подхожу к зеркалу в прихожей и смотрю на себя. Красные глаза, размазанная

тоналка и огромные мешки под глазами. Сожженная перегородка носа и сильнейшая боль
в горле. Жуткая худоба, а в висках ломит так, что хочется заснуть и никогда больше не
просыпаться…
Да, это я – молодой и перспективный парень, у которого есть деньги и внешность.
У которого есть хорошие родители и был хороший друг. Да, это я – парень, у которого
было все, и который просто просрал свою судьбу. Просрал свою любовь. Ничего
удивительного, что Таня меня послала. Я действительно ничтожество.
И что теперь?
Что мне осталось?
Да ничего по сути. Уже слишком поздно что-то менять…
Я вдруг с размаху бью кулаком по зеркалу. Его покрывает сетка трещин и
несколько кусочков отпадают. По костяшкам пальцев течет кровь…
Не знаю, зачем я это сделал. Наверное, подумал, что боль физическая сможет
заместить душевную. А, может, надеялся, что разбив свое отражение, я сожгу тот самый
портрет Дориана Грея, чем мгновенно избавлю себя от дальнейшей бесполезной жизни.
Я снова иду на кухню и, слизав с руки кровь, достаю третью бутылку Jameson и
наливаю виски. Сквозь отвращение делаю первый глоток. Морщусь. Спустя тридцать
секунд я делаю второй глоток – он дается легче. Затем снова слизываю кровь с кулака и
достаю лед. Надо напиться. И будет легче…
Спустя сто грамм голова проходит, я негромко включаю музыку и думаю, чем бы
заняться. Ничего не придумав, я просто лежу на диване и смотрю в потолок. В свой
глянцевый натяжной потолок, который довольно четко отражается мой силуэт. Разрезать
бы нафиг и его. Мне противен не только я сам, мне противно даже мое отражение…
Я засыпаю еще на какое-то время. А проснувшись, наливаю новый бокал и звоню
новогоднему растаману. Немного травы не помешает. Мама всегда говорила, что главное
в жизни – разнообразие…
Прокурив вместе с ним следующие три часа своей жизни, я наконец-то становлюсь
голодным. Да и могло ли быть иначе? Взяв в руки последнюю бутылку виски, я выхожу из
квартиры и звоню в дверь напротив. Маша открывает спустя несколько минут:
- Привет, заходи! – Отвечает она немного смущенно.
- Как ты? – Спрашиваю я, снимая тапки.
- Не очень хорошо было с утра, зря ты мне таблетку дал…
- Я дал тебе таблетку? – Искренне удивляюсь я. – Не помню…
- Да ты, наверное, вообще ничего не помнишь. – Говорит она и впервые улыбается.
– Ты потом еще орал «Как круто, что моя соседка – алкоголик и наркоман!».
- Надеюсь, я не с балкона орал? – Ухмыляюсь я.
- Нет, слава богу. – Оттаивает она.
- Слушай, Маш, я голодный очень. – Я прохожу на кухню и вижу как на плите
жарится что-то очень аппетитное. – Не накормишь меня снова?
- Нет, не получится… – Она снова смущается. – Слушай, Илья, ко мне сегодня
Паша приходит… Уже очень скоро. Ты ведь понимаешь?
- Вот и познакомишь! – Пытаюсь пошутить я, но, видя испуг в ее глазах, тут же
добавляю. – Да, конечно понимаю! Не вопрос, уже ухожу.
- И еще. – Добавляет она. – Пока я пытаюсь попасть левой ногой в тапок. – Не
врубай сегодня музыку. – Он злой какой-то по телефону был…
- Как скажешь, соседка! – Прощаюсь я, приподнимаю в руке бутылку виски и тихо
покидаю ее квартиру.
Заходя домой, я сажусь на пол и опираюсь спиной о стенку. Открыв бутылку,
делаю несколько глотков. Я противен себе. Я противен всем вокруг. Чуть позже я
160
включаю компьютер и, совсем позабыв о Машиной просьбе, на всю громкость включаю

Muse, New Born.
Мэттью Бэллами начинает пронзительно петь о моих чувствах, в то время как я,
морщась, делаю очередной глоток виски. Включив настольную лампу, я вдруг натыкаюсь
на четверостишье, которое вчера накарябал своей трясущейся рукой.
Тогда я беру ручку и на мгновение задумываюсь. В голове странным образом
появляются новые строчки. Это приятное ощущение – что-нибудь сочинять. Не настолько
приятное, как секс, но сойдет. Спустя час на том же оборванном клочке бумаги
появляется еще несколько строчек:
Я устал сомневаться,
Кто-то прав, кто-то нет.
И не стоит стараться,
Мне не нужен ответ.
Я устал напиваться,
Но быть трезвым – тоска.
И не надо смеяться
Над судьбой чудака.
Опускаюсь все ниже,

Я быстрее рубля
Я тебя не увижу.
Заебало все. Бля...
Довольный собой, я наливаю очередной бокал и начинаю прыгать под Plug In Baby.
Все-таки это странное чувство – когда кажется, что каждая песня на альбоме написана
специально для тебя. Как хорошо, что любимая музыка не может сказать тебе «Прости,
дружище, я ухожу, ты меня больше не слушай». Ухмыляясь своим мыслям, я думаю о
том, что музыка – это все, что у меня осталось. Что в принципе не так уж мало...
Когда одна песня заканчивается, а другая еще не началась, я слышу отчаянные
удары по входной двери. Не посмотрев в глазок, я открываю.
- Ты нормальный вообще?! – С ходу начинает на меня орать мужик лет тридцати
пяти.
- А ты, собственно, кто? – Удивленно спрашиваю я.
- Сосед твой!
- Неправда. – Недоуменно отзываюсь я. – У меня соседка – милая девушка, а ты –
злобный мужик.
- Ты совсем охренел! Музыку потише сделал быстро! И чтобы сидел тихо! Понял
меня?
- Музыку потише, сидеть тихо! – Продолжаю дурачиться я. – Записал. Что-нибудь
еще?
- Нет, все. – Не наткнувшись на сопротивление, удивленно говорит он.
- Ну тогда, аревуар, дружище. – Я снимаю с головы несуществующую шляпу.
Когда он уходит, я закрываю дверь и сажусь на диван. Снова хочется наркотиков.

Причем не физически, а именно психологически. Хочется убежать от проблем. От мира.
От себя. Но ничего нет. И не предвидится в ближайшие несколько дней – я уже узнавал…
161
Тогда я просто негромко включаю музыку и засыпаю, с мыслями о Тане и о своей

собственной ничтожности…
Меня будят такие же отчаянные удары в дверь, как и несколько часов назад. Какое-
то время я пытаюсь их игнорировать – вставать совсем не хочется. Но они не
прекращаются, лишь добавляется пьяный голос:
- Сосед! Открывай!
Тогда я с трудом поднимаюсь и подхожу к двери. Глянув в глазок, я убеждаюсь,
что это он, и вдруг подсаживаюсь на измену. Вдруг он все узнал? И открыв, я получу
увесистый удар по моему опухшему лицу? Впрочем, решив спустя секунду, что мне все
равно, я открываю.
- Здорово, сосед! – Миролюбиво произносит он. – Выпьем пойдем! Познакомимся.
- Ты серьезно? – Удивляюсь я.
- Давай-давай! Зову же!
Чувствуя все-таки какой-то подвох, я медлю с ответом. Но в итоге отвечаю, что
буду. Странно получается, второй вечер подряд меня зовут выпить в одну и ту же
квартиру. Надеюсь, с этим парнем хотя бы не придется спать…
- Давай. Жду!
Он снова уходит, а я переодеваю шорты на джинсы, беру в руки бутылку виски и
покидаю свое жилище. Соседская дверь открыта. Я захожу, скидываю тапки и прохожу на
кухню. Он сидит один за столом, на котором – полупустая бутылка Белуги и аппетитная
рулька.
- Ну привет. – Неуверенно говорю я и ставлю свою бутылку на стол.
- Ты зачем это взял? – Он презрительно кивает на виски. – Водку будем пить!
- Не. Я не пью водку.
- Что за поколение у вас пошло! – Возмущается он, наливая себе стопку. – Водку не
пьете, баб не трахаете!
- Это кто тебе про второе рассказал? – Ухмыляюсь я.
- Да не знаю, просто телек посмотришь – у вас одни Кончиты да Зверевы…
- Ну а у вас Шура с Моисеевым были – какая к черту разница? – Парирую я и вдруг
снова вспоминаю о том, что происходило в этой квартире всего 24 часа назад. – Где
кстати Маша?
- Да вырубилась она. Мы покурили и все – унесло ее. Каждый раз уносит…
- Это бывает. – Отзываюсь я и собираюсь спросить, почему он вчера все-таки не
завез нам травы, но вовремя себя останавливаю…
Затем я наливаю виски, отрезаю кусок мяса и накладываю с плиты картошку. В это
время он рассказывает мне всю свою жизнь. Как начинал в конце девяностых возить сок с
Польши, попутно продавая туда сигареты. Как открыл в начале двухтысячных свою
первую мойку. Как женился в 2008, как раз когда прошлый кризис был, как развился до
трех моек по городу и как у него родились двое парней. Старшему – шесть, младшему –
четыре. Оба спортсмены, главная гордость и радость в жизни.
И в конце он рассказывает о том, как познакомился в клубе с Машей, и как она
успела его зацепить. Он, мол, даже думал уходить из семьи, но в итоге дети перевесили.
И, кстати, самое смешное: его жену тоже зовут Маша.
- Ну а ты что? – Спрашивает он, закончив свой монолог – Сколько тебе лет
вообще?
- Я – ничто. – Подумав несколько секунд, отвечаю я. – Двадцать три…
Он усмехается и спрашивает.
- А девушка у тебя есть? – Ухмыляется он.
- А девушка у меня – нечто. Но она не со мной…
162
- Ну, это зря! В твоем возрасте уже пора и о семье подумать. Я думаю, ведь с
деньгами проблем нет, раз в таком доме живешь?
- С деньгами нет. С головой – есть.
- Да у всех в твоем возрасте проблемы с головой. Забей на все. Остепенись. Найди
хорошую девушку и заведи семью!
- И зачем?
- Как зачем? В этом и есть весь смысл жизни, если с деньгами уже все в порядке.
Я делаю глоток и вспоминаю о том, что лучшая защита – это нападение:
- А ты счастлив в браке?
Прежде, чем ответить, он замахивает стопку. Затем уверенно говорит:
- Да!
- А Маша?
- А Маша – отличная любовница. – Говорит он и наливает новую стопку.
Я снова на секунду забываюсь и хочу сказать, что она действительно хороша в
постели. И снова вовремя себя останавливаю:
- И разве это правильно? Иметь любовницу, когда у тебя уже есть жена и дети?
- Конечно! – Убежденно отзывается он. – Это ведь не в ущерб семье. Это
параллельно. Я жену постоянно с детьми и подругами по курортам отправляю, а у меня
работы много. Учитывая, что я в нашей семье – все, я вполне заслуживаю иногда
отвлечься...
- А, по-моему, это называется обманывать. – Почему-то злобно реагирую я и
вспоминаю прочитанную неизвестно где статью. – Знаешь, в некоторых языках
обманывать и изменять – это одно слово?
- Послушай, ты еще молод. И ничего не понимаешь. – Уверенно сообщает мне
Паша. – Спишу это на твой возраст.
- Черт, да можешь хоть на мой рост списать! Просто изменять – это значит
изменять. И это в любом случае – плохо. Кто бы как это ни называл.
- Ты просто сам еще никогда не был в браке. – Ухмыляется он. – Да ведь у тебя
даже девушки нет! Как ты можешь судить о ситуации, в которую никогда не попадал?
Парни и девушки тикают по-разному. Это просто факт. Если девушка изменяет – это
всегда значит, что в семье проблемы. Девушка не будет изменять, если она счастлива.
Девушка не будет изменять, если она не хочет отомстить. Парни же – совсем другое дело!
Мы – самцы, нам нужно оплодотворять разных самок, иначе мы чахнем и дряхлеем.
Мужик может позволить иметь себе столько самок, сколько сможет потянуть
материально. – Убежденно продолжает он. – Так всегда было, испокон веков! Вожди
первобытных племен никогда не были моногамны!
- Не знаю. – Отзываюсь я и думаю о том, что я хорошо понимаю его логику. Еще я
представляю, как бы изменилось его лицо, если бы он узнал, что я вчера спал с одной из
его самок. Ухмыляясь своим мыслям, я продолжаю наш диалог. – Просто я считаю, что
если ты выбрал одну-единственную девушку, если ты ее по-настоящему любишь, то не
будешь ей изменять! Даже если хочется! Просто потому что должен бояться, что она об
этом узнает и уйдет от тебя. Просто потому, что она лучшее, что есть в твоей жизни.
Просто потому, что она и ее чувства – важнее всего на свете…
- Тебя телка недавно бросила что ли? – Говорит он, замахнув очередную рюмку.
- Нет. – Отвечаю я и хочу сказать, что она даже не начинала со мной встречаться.
Но я снова себя останавливаю. Тогда пришлось бы рассказать всю историю о том, что я
влюбился в стриптизершу, которая к тому же живет в другом городе. Говорить обо всем
этом и выслушивать его насмешки хочется не очень, поэтому я просто встаю из-за стола. –
Слушай, Паш, я пойду, меня вырубает снова…
- Подожди, пойдем лучше дунем еще, у меня осталось немного.
163
- От этого не откажусь! – Смеюсь я. – Спать лучше буду.
Еще через десять минут я, пьяный, с надутой, как воздушный шар, головой,
выхожу из его квартиры, и Паша снова говорит, чтобы я не включал громко музыку.
Маша, мол, жалуется. А я снова с трудом удерживаюсь от того, чтобы сказать, что вчера
музыка нужна была только для того, чтобы остальные соседи не слышали ее крики.
Впрочем, не важно. Он обнимает меня, как лучшего друга, и после я иду домой. Пора
спать.
Олег
- Слушай. – Говорю я Жене накануне приезда ее отца. – Я нашел одного приятеля,

пока у него поживу.
Она моет посуду, а я стою рядом и жду, пока вскипит чайник.
- А как же мы? – Спрашивает она, не отрываясь от посуды. И я понимаю, к чему
она клонит.
- Не проблема – ты сможешь приходить ко мне в любое время, он будет куда-
нибудь в бар уходить – я договорился.
- Все равно, неудобно как-то…
- Слушай, Жень, не бывает ничего неудобного. Бывает либо то, что приносит
пользу, либо то, что приносит вред. Это всего несколько недель – ничего страшного.
- А кто он вообще?
- Да так, один асоциальный тип. Когда-то был хорошим другом.
- И что случилось?
- Ничего особенного. – Негромко говорю я. – Одна неприятная история…
- Ладно. – Тут же соглашается она, даже не пытаясь меня расспросить. – Если ты
так решил, значит это правильный шаг. – Она целует меня в губы. – Идем смотреть кино?
На следующий день с утра я собираю свои вещи и дольше всего вожусь с

компьютером. Надо будет наконец купить хороший ноутбук – это я точно могу себе
позволить, да и пользы от него будет несоизмеримо больше, чем от денег, которые лежат
в банке под процент вдвое меньше реальной инфляции…
Загрузив все вещи в отцовскую Ауди, я дожидаюсь Женю и думаю о том, что мне
стоило бы купить и новую машину. Да, с тех пор как я съехал, родители стали относиться
ко мне чуть лучше и даже иногда отдают свое авто на всю рабочую неделю, но мне все
равно не хочется у них что-либо просить. Я просто не хочу ни от кого зависеть! Ни от
обстоятельств, ни от государства, ни от родителей, а только лишь от себя. Да, я хочу
владеть собственными хорошими вещами уже сейчас, но с другой стороны машина – это
типичный пассив, который будет лишь обесцениваться. А я пока не могу себе этого
позволить, вернусь к этому вопросу через год…
- Ну поехали! – Говорит Женя, садясь в машину и вырывая меня из раздумий. –
Опаздываем уже!
Вечером после всех дополнительных уроков я отправляюсь к Илье. Набрав на

подъезде код, я захожу внутрь и еду на двенадцатый этаж. Звонить в дверь приходится
несколько раз. Из его квартиры не доносится музыка, а это говорит о том, что он либо уже
давно обдолбался и спит, либо его просто нет дома. Я очень надеюсь на первое, как и на
то, что мне удастся его разбудить…
Спустя пять минут он все-таки открывает.
- А… Олег. – Произносит он чуть слышно. – Проходи, я сейчас.
164
Он уходит в туалет, откуда возвращается уже немного более бодрый.

- Тебе помочь вещи занести?
- Да немного вещей – компьютер только остался.
- Вот и идем! Вместе за раз донесем.
- А ты не бухой?
- Да я в норме, дружище! – Довольно говорит он, мы выходим из квартиры и
вызываем лифт.
На улице я открываю машину и протягиваю ему старенький монитор, сам забирая
более тяжелый системный блок. Далее мы подходим к подъезду, и Илья спотыкается на
первой же ступеньке. Падая, он роняет монитор, и тот с треском приземляется на
крыльцо.
- Черт, Илья! – Кричу я.
- Слушай, дружище, все в порядке! – Говорит он, не вставая. – Я куплю тебе
новый!
- Тебе вообще ничего доверить нельзя! Мне же работать надо!
- Успокойся и дай мне руку. – Продолжает ухмыляться Илья.
Поставив системник, я помогаю ему подняться и через несколько минут мы все-
таки добираемся до его квартиры. Разувшись, он сразу же включает музыку и наливает
себе чего-то крепкого, а я заношу вещи в комнату. Учитывая, что я буду с девушкой, он
разрешил мне жить в спальне, оставив диван для себя. Вообще-то, я действительно ему
благодарен. Ведь он меня по-настоящему выручает. И одновременно зол! Нельзя же быть
таким абсолютно невменяемым! Расставив все, я пытаюсь подключить свой компьютер,
но монитор остается черным, что бы я ни делал. Илья в этот момент стоит в дверном
проеме и, наблюдая, как я мучаюсь, допивает свой коктейль. Спустя пару минут он вдруг
говорит:
- Слушай, забей! Забирай мой макбук.
- Что?
- У меня дикция нарушена? – Смеется он и повторяет нарочито медленно. – Я
сказал забей и забирай мой макбук.
- Ты серьезно? – Принимать от него подарки совсем не хочется, но, в конце концов,
если это поможет достичь моей цели, то разве важно, что я чувствую в данный момент?
- Я может и похож на клоуна. Но за свои слова отвечаю. – Ухмыляется он и, выходя
из комнаты, кричит. – Ща только порнуху удалю, и он твой!
Забрав его ноутбук, я закрываюсь в комнате и сажусь за работу. До сна у меня есть
еще несколько часов и надо успеть написать хотя бы одну главу для учебника.
Информацию с жесткого диска перекину на свой новый ноут завтра…
Проснувшись утром, я с удивлением обнаруживаю, что в кровати нет Жени. И в

следующее мгновение понимаю, что я не у нее в квартире. Как же быстро мы привыкаем к
хорошему!
Я выхожу из комнаты и вижу съежившегося на диване Илью. В воздухе – жуткий
перегар. Я накрываю его пледом, выпиваю стакан воды и иду умываться. Уже через
пятнадцать минут после подъема я бегу по двору и всей грудью вдыхаю свежий весенний
воздух. Как же здорово иметь цель в жизни. Как же здорово иметь рядом хотя бы одного
человека, который тебя понимает и поддерживает. Как же здорово осознавать, что все в
этой жизни зависит только от меня! Мое финансовое состояние и мое здоровье. Мои
отношения с девушкой и с друзьями. Все в моих руках!
165
Пробежав свою норму, я возвращаюсь в квартиру и с неохотой вспоминаю, что эти

четыре недели мне придется готовить самому. Я открываю холодильник Ильи и
обнаруживаю внутри целый бар – как будто он собрался напоить дюжину человек: на
верхней полке лежат с десяток банок пива. Ниже – несколько пластиковых бутылок колы,
два пакета с вишневым соком и вчерашняя пицца. Вся боковушка заставлена бутылками
виски и рома. Холодильник холостяка. У него реально нет ничего хотя бы немного
полезного. Но есть после тренировки хочется, и я достаю пиццу. Она оказывается с
курицей и брокколи – хоть здесь мне везет, это не так вредно, как какие-нибудь салями.
***
В школе я встречаюсь с Женей и радостно ее обнимаю, думая о том, что проведу с

ней ближайшие несколько лет. Она действительно сумела меня к себе привязать. Мы
обнимаемся чуть дольше, чем следует друзьям, и затем быстро расходимся. Когда звенит
звонок и начинается первый урок, я думаю лишь об одном: а вдруг Женя – и есть моя
судьба? Пока дети повторяют домашнее задание, я вспоминаю старый афоризм – за
каждым великим мужчиной стоит великая женщина. Я никогда не соглашался с этой
фразой, считая, что за каждым успешным человеком, неважно, парень это или девушка,
стоит только он сам, только его настойчивость и трудолюбие. Но сейчас я впервые
начинаю что-то понимать. Возможно, мне действительно не хватало именно ее? Простой
девушки, которая просто поддерживала бы меня и помогала?
Сейчас я впервые в жизни думаю о том, что Женя может стать частью моего
будущего, частью той жизни, которую я для себя выбираю. Принимая эту мысль, я все же
перехожу к привычному проектированию карьеры – того, что на данный момент является
для меня абсолютным приоритетом. Сейчас май – а это значит, что в школе мне осталось
работать совсем немного. За лето я наберу еще с десяток учеников, и, начиная со
следующего сентября, выйду на новый уровень! По моим подсчетам, работая по восемь-
десять часов в день, я буду зарабатывать почти сто тысяч в месяц – то есть уже больше
моих родителей вместе взятых. Кроме возросшего заработка, в следующем году меня
ждет просто более приятная и интересная работа, так как один на один с моими
учениками мы по-настоящему быстро двигаемся вперед. И с некоторыми из них наши
уроки проходят настолько драйвово и вдохновляющее, что я действительно был бы готов
заниматься с ними бесплатно. С каждого урока я выхожу с улыбкой, зная, что вместе мы
достигнем небывалых высот, и уже в ближайшие несколько лет они станут знать
иностранные языки лучше всех своих сверстников, а когда-нибудь и лучше меня самого.
Я окончательно решаю для себя, что своим любимым ученикам я не буду
повышать стоимость одного часа. Я буду зарабатывать больше – но за счет остальных.
Еще я заранее думаю, что сообщать родителям о новых ценах – занятие неприятное, но
по-другому нельзя. И дело даже не в инфляции. В первую очередь дело в том, что я
постоянно развиваюсь, постоянно расту в профессиональном плане, а это значит, что час
моего времени должен стоить все больше. Каждый год мой заработок должен расти как
минимум на пятьдесят процентов – именно такую цель я ставлю сейчас перед собой.
Причем, по-настоящему вкалывать я буду лишь ближайшие лет пять, потом надо будет
постепенно выходить на пассивный доход. Любыми способами!
От предвкушения будущего успеха я весь свечусь, так что даже дети это замечают.
И что самое главное – все это, от начала и до конца, благодаря моим собственным
усилиям. Эти мысли греют душу, и я на автомате провожу школьные уроки. Здесь я
только телом, ментально я в своем далеком светлом будущем. Именно четкая картинка –
чего, когда и как я должен достичь – помогает двигаться вперед, день за днем!
166
***
- И вот так странно получилось, что сразу после того как Таня меня послала, я
переспал с соседкой. – Рассказывает Илья, когда я вечером возвращаюсь с работы. –
Может это судьба такая? Спать со всеми, кроме тех, кого я действительно хочу?
Сейчас майские праздники, и он пьет уже третий день подряд. Под словом пьет я
подразумеваю, что он по-настоящему напивается, так как немного пьян - это его
стандартное состояние. Все его рассказы давно напоминают больную фантазию, я просто
не могу всерьез воспринимать человека, единственный смысл жизни которого – напиться.
- Ладно, ты крут, Илюх. – Говорю я, надеясь, что именно это он хочет услышать. –
Но ты обещал свалить! Женя уже через полчаса будет!
- Ну я посижу, познакомимся все вместе, поболтаем! – Просит он. – А потом, в
самый главный момент я уеду, окей?
- Нет, Илюх! Ты обещал уходить сразу, как только я тебя попрошу! – Возмущаюсь
я, чувствуя, что точно не хочу знакомить его с Женей. Я практически уверен, что она не
поведется на его пьяную харизму, но все равно не хочу, чтобы они виделись. При одной
мысли об этом становится как-то неуютно.
- То есть ты выгоняешь меня из моей собственной квартиры? – Улыбается он.
- Да, как и договаривались! Ты сам говорил, что готов свалить в любой момент.
- Говорил, правда? – Искренне удивляется он, вставая с дивана. – Ну, если говорил,
значит надо валить! Мне минут двадцать нужно, чтобы собраться, вызовешь такси?
- Куда?
- Да все равно… - Отзывается он и пытается спрятаться в туалете.
- Подожди! Куда? Я же не знаю никаких баров!
- Вызывай в Иксы - Кричит он из-за закрытой двери.
Через полчаса я провожаю Илью, а еще через десять минут приходит Женя.
- Привет! – Радостно говорит она, и мы целуемся.
- Проходи!
- Он ушел? – Спрашивает она, и тут же добавляет. – Какая шикарная квартира!
Откуда у тебя такой друг?
- Он больше не друг. – Отзываюсь я.
- Не друг, который позволяет тебе жить у него и уходит, когда тебе нужно?
- Именно так. Пока не заслужил. – Отвечаю я. – Но я не хочу об этом! Проходи,
Жень, сегодня я приготовил ужин!
Мы едим, затем смотрим кино на 60-дюймовой плазме Ильи и восхищаемся
шикарным звуком с аудиосистемы 5.1.
- Слушай! Вот бы нам такую квартирку! – Говорит Женя, когда фильм
заканчивается, и садится на меня сверху.
- У меня будет лучше. – Уверенно говорю я. – Причем я сам все куплю, а не за счет
родителей.
- А знаешь что? – Улыбается она.
- Что?
- Я в тебя верю! – С этими словами она целует меня, и мы медленно начинаем друг
друга раздевать. Потом я беру ее на руки и уношу в комнату, включаю музыку на макбуке
и на всякий случай закрываю дверь…
А еще через полчаса внезапно возвращается Илья. Мы слышим, как он заходит в

квартиру и включает музыку в зале.
- Это хозяин? – Тихо шепчет Женя, прижимаясь ко мне.
167
- Да. Он пьяный. Как всегда. – Недовольно говорю я, он обещал прийти как можно
позже.
- Да я поняла уже, мне идти тогда надо?
Я смотрю на часы – уже и правда больше двенадцати. Мне бы хотелось, чтобы она
осталась, но ей действительно пора.
- Давай песню до конца дослушаем. – Говорю я и обнимаю ее крепче.
- Давай. Так уходить не хочется. Без тебя дома одиноко.
- И я не хочу, чтобы ты уходила. – Произношу я, и в этот момент слышу негромкий
стук в дверь.
- Ребят, вы там закончили уже?
Мы молчим. А он снова стучит и говорит:
- Не, я все понимаю, но если вы уже все, выходите – поболтайте со мной. Мне тут
скучно одному.
Дальше – наше молчание и его очередная реплика.
- В баре уже совсем нечего делать. Кажется, я разучился снимать телок. Да и не
хочется особо. Все равно все одно и то же. Все телки теперь одинаковые. – Он молчит
несколько секунд и мечтательно добавляет. – Все, кроме Тани…
- Извини. – Шепчу я Жене. – На него находит иногда, он просто говорит все, что
думает…
- Да ничего. Это же его квартира. – Отзывается она и начинает искать свой лифчик.
– Слушай, Олег, я правда пойду. А ты поговори с ним, ему нужна твоя поддержка.
- Давай. Ты только не пугайся его – он пьяница конченый.
- Зато добрый, раз разрешает тебе у себя пожить и даже спальню отдал.
- Он так грехи замаливает…
- Как бы то ни было. – Она надевает свое платье, и я тоже следом встаю с кровати.
Через минуту мы вместе выходим из комнаты.
- О, наконец-то, радуется Илья. – И приподнимается на диване, при этом поднимая
с живота бокал с чем-то алкогольным.
- Садитесь! Выпейте со мной!!
- Илья, мы не пьем оба. – Отзываюсь я. – А Жене пора.
- Чаю выпьете! – Он встает с дивана, проливает на себя коктейль и матерится. –
Бля! И вот так всегда!
Он вытирает руку о джинсы и, подойдя к Жене, протягивает ее:
- Илья!
- Женя. – Отзывается она и коротко пожимает руку.
- Ну и как он тебе, Женя? – С этими словами он подходит ко мне и обнимает одной
рукой. – По-моему – это лучший человек, который живет на этой планете. Ну или, как
минимум, в нашем городе!
- Илюх, хватит стебаться! – Отзываюсь я и скидываю его руку. – Жень, давай, я
тебя провожу.
Женя послушно идет обуваться, а Илья делает глоток и продолжает:
- Какой стеб, дружище? Я совершенно искренен! Знаешь, я недавно с группой
задротов-карьеристов бухал, они почти как ты, но совершенно обычные. Как марионетки.
А ты – живой! В тебе что-то есть! И я по-настоящему рад, что мы с первого класса
знакомы.
Молча я целую Женю и закрываю за ней дверь. Затем поворачиваюсь.
- Слушай, Илюх, я благодарен тебе за помощь. Серьезно, ты меня выручаешь. И я
могу тысячу раз сказать тебе спасибо. Но я тебя не простил. – Уверенно говорю я, даже
понимая, что после этих слов он вполне может меня выгнать. – Мы никогда не будем
такими же друзьями как прежде, ты понимаешь?
168
Вместо ответа он до дна допивает свой коктейль, садится на диван и закрывает

лицо руками. Минуту я стою в нерешительности – из-за музыки ничего не слышно, но,
кажется, он плачет. Подумав, я все-таки подхожу к нему и сажусь рядом:
- Илюх, я могу тебе чем-нибудь помочь? Хочешь поговорить?
Он поднимает на меня взгляд, и я вижу, как слезы стекают по его лицу.
- Неужели все настолько плохо? – Задаю я еще один вопрос.
- Пару дней назад я всерьез раздумывал, не покончить ли жизнь самоубийством. –
Монотонно говорит он. – Это достаточно плохо?
- Блин, Илюх, я не знал. Прости… - В замешательстве говорю я и спустя несколько
секунд добавляю. – Но ведь это в любом случае не выход. Уйти навсегда – это значит
безоговорочно принять поражение. Ты готов полностью сдаться?
- Я не знаю. – Говорит он сквозь слезы. – Я ничего не знаю. Мне просто нужен
друг. Мне просто нужна она! Разве это так много?
Сейчас мне хочется сказать, что он сам во всем виноват. В том, что рассорился с
родителями, и в том, что потерял друга и девушку. Но вряд ли эти слова его поддержат.
Еще в голову почему-то лезет фраза богатые тоже плачут, и я в очередной раз
убеждаюсь, что счастье не зависит от денег, что счастье – это наши мысли и стремления.
Счастье – это наличие близких людей, которые любят тебя, и которых любишь ты.
Счастье – это наличие цели и удовлетворение от того, что с каждым днем ты становишься
к ней все ближе.
- Нет, это не много. Но это тоже надо заслужить. Например, у нас с тобой уже не
осталось ничего общего! Мне нужны люди, которые будут тянуть меня вверх, для
которых безусловным приоритетом является саморазвитие, а ты занят лишь
саморазрушением. Знаешь, даже если бы не было той истории с Дианой, мы бы все равно
постепенно перестали общаться. Мне с тобой больше не интересно! Неинтересно
смотреть, как ты себя убиваешь…
- Но разве друзья бросают друг друга в трудную минуту?
- Друзья – нет. Черт, но право называться другом надо заслужить! Неужели ты
думаешь, что из-за того, что в школе мы с тобой так хорошо понимали друг друга, что ты
столько раз выручал меня, мы навсегда останемся друзьями? Чтобы ты ни вытворял
сегодня?
- Нет… но… – Мямлит он. – Зачем тогда все это? Зачем? Я больше ничего не
понимаю.
- Стоит понять всего одну вещь – все зависит только от тебя! Никому никогда не
бывает легко. Просто надо взять себя в руки и творить свою судьбу! Создавать проекты,
пытаться стать лучше, искать интересных людей! Пробовать снова и снова! Я знаю – мир
несправедлив! Но когда ты работаешь над собой, ты можешь изменить все вокруг. Просто
перестань убивать себя! Просто перестань жаловаться!
- Тебе-то легко говорить! У тебя есть любящая телочка! И все как по маслу идет. –
Отзывается он и всхлипывает. – Черт, а у меня даже наркотики закончились! И дилер
опять не отвечает!
- Да ладно? Ты серьезно так считаешь? Ты же меня лучше остальных знаешь! Я
тоже был разбит! Черт, я тоже потерял девушку и друга! Всего полгода назад. Но
продолжал работать над собой, и теперь чувствую себя с каждым днем все лучше! Удача
любит смелых! И трудолюбивых! Я в этом с каждым днем все больше убеждаюсь! А твои
наркотики – это путь в никуда! Они делают тебя только слабее, превращают в
ничтожество! Из-за них ты теряешь последнее, что у тебя есть!
После этих слов Илья вытирает слезы, встает и идет к холодильнику. Достает
бутылку, наливает в бокал и доливает соком. Мне хочется уйти спать – кажется, он не
услышал ничего из сказанного мной. Зачем я трачу свое время?
169
- Думаешь, я без тебя этого не понимаю? – Громко говорит он, сделав первый
глоток. – Да, я проебал своих родителей, своего друга, свою любовь. И да! Во всем
виноват в первую очередь лишь я сам! Но…
- Что но? – Спрашиваю я, теша надежду, что мне все же удастся до него
достучаться.
- Но разве я бы встретил Таню, если бы не вел такой образ жизни? Разве оставался
бы самим собой, если бы начал меняться? – Он достает сигарету и закуривает прямо в
квартире. – Я просто хочу быть таким, как есть! Разве это плохо? Быть тем, кто ты есть?
- А знаешь что, Илюх? Это прозвучит грубо, но ты действительно никому не нужен
тем, кто ты есть! Ты напоминаешь мне жирную девчонку, которая хочет, чтобы ее любили
такой, какая она есть. Но так не бывает! Никто не любит жирных! Черт, да вообще все мы
– никому ненужный хлам! Миру нужны личности! Миру нужны те, кто выделяется из
толпы! Ученые и спортсмены, талантливые музыканты и актеры, выдающиеся политики и
просветители! И за каждой личностью, которую в конце концов принимают такой, какая
есть стоит каждодневная титаническая работа!
- Подожди, а Адель? – Ухмыляется он. – Она же жирная? А ее все равно все любят!
- Кто такая Адель?
- Не важно. – Говорит он и, затянувшись, выпускает несколько колец дыма. – Все
равно все мы смертны. И конец у всех один…
- С такой позицией ты навсегда останешься неудачником. Прими это как факт. –
Говорю я и встаю с дивана. – Спокойной ночи.
- Подожди, Олег! – Зовет он и делает глоток виски. – Ты знаешь, она ведь тогда
действительно не собиралась ко мне ехать. – Еще глоток. – Хотя я предлагал. Но она даже
не пьет! Черт, да как вообще уломать девушку, которая не пьет?
Я останавливаюсь. Где-то внутри мгновенно появляется тупая боль – зря он о ней
напомнил.
- Это больше неважно, Илья. Да и не в ней проблема теперь. – Я осекаюсь и,
противореча самому себе, спрашиваю. – Зачем ты вообще с ней встречался, зачем звал ее
к себе?
Илья снова растягивается на диване и ставит на живот свой бокал:
- Я не знаю, дружище, честно… Наверное, я и правда хреновый друг…
***
Сегодня тридцать первое мая, мой последний день в школе! За окном прекрасная
погода, и у меня нет ни одной причины быть в плохом настроении! Завтра начинается
отпуск (деньги за него уже сегодня пришли на карточку), а следующий год должен
вывести меня на новую высоту. Я сделаю огромный шаг вперед! Если моя популярность
как репетитора и дальше будет расти такими же темпами, то уже в следующем году я буду
зарабатывать раза в три больше средней зарплаты по области! И самое главное – я буду
делать это с помощью работы, которая мне действительно интересна и, кроме того,
приносит пользу обществу. А еще завтра снова уезжает отец Жени, и это значит, что я
съеду от Ильи – смотреть на его самоликвидацию больше совсем не хочется.
С этими мыслями я захожу в кабинет к директору. Большая рыжая женщина,
подозрительно похожая на Пугачеву, сидит за своим огромным столом и старательно
делает вид, что занята.
- Чего тебе, Олег? – Строго спрашивает она.
На секунду я замираю. Может, это все-таки ошибка? В конце концов, от этого шага
меня отговаривала и мама и отец. Даже бабушка звонила из Ростова, говорила, что без
официальной работы у меня не будет пенсии. Доверять свое материальное благополучие
170
государству? Смешно! Я взвесил решение уже тысячу раз – никогда не стоит бояться
делать следующий шаг, если уверен, что он правильный!
- Я пришел заявление об увольнении написать. – Отвечаю я.
- Это почему еще? – Она отрывается от документов, и, подняв голову, смотрит на
меня поверх очков.
- Из-за невозможности реализовать свои планы в рамках школы.
- Что? Тебе у нас плохо, что ли, было? Я же тебе премии регулярно выписывала!
- Послушайте, год прошел хорошо, я получил опыт, но у меня есть много причин
уйти.
- Ну, садись, пиши заявление. – Грубо говорит она и диктует мне текст.
- Спасибо! Я пойду тогда. – Говорю я и отдаю ей заявление.
- Вот и рассчитывай теперь на молодежь. – Все так же недовольно отзывается она.
После этого я выхожу из школы и полной грудью вдыхаю весенний воздух – я
сделал правильный шаг! И что бы обо мне ни говорили теперь в стенах этой школы, я ни о
чем не жалею. Лучше не оправдать ожидания своего шефа и коллег, отца и матери, чем
поставить крест на своих собственных.
Илья
Сейчас июль. На улице жара, а я преспокойно попиваю холодный мартини с
водкой у себя в квартире. Не поднимая жалюзи, я выпиваю коктейль за коктейлем и
думаю о том, что сейчас я не хочу ничего. Совсем ничего. Завтра – двадцать седьмого
числа – у меня день рождения, мне должно исполниться двадцать четыре. Но я не
собираюсь отмечать. Что за глупый повод? Устраивать праздник просто потому, что
прожит еще один бесполезный год? Да и людей, которых я хотел бы видеть, не осталось
совсем.
С Олегом мы не пересекались уже больше двух месяцев. С тех пор, как он съехал.
Он не звонит мне, а я даже не думаю звонить ему. Зачем? У нас слишком разные
приоритеты. Он становится лучше, а я лишь падаю вниз. И кто придумал дурацкую фразу
долгое падение вниз? Мое падение было стремительным и бесповоротным. Прошел какой-
то год, и за это время я успел превратиться в живого трупа. Сейчас я не просто бледный
наркоман – я болен с ног до головы. К привычным проблемам, вроде кровоточащих десен
и носа, постоянной боли в горле и висках, добавились еще огромные фурункулы на груди
и спине. Иногда я думаю, что разбив тогда зеркало, я действительно совершил какой-то
необъяснимый обряд – начиная с того дня мой организм запустил процесс разложения.
Просыпаясь каждый день, я чувствую, что мне было бы намного легче сдохнуть, чем
встать с кровати, и если раньше я употреблял кокаин только для того, чтобы унять боль
душевную, то теперь это стало лекарством и от физической. Лекарством от меня самого. Я
стал себя ненавидеть, и какое-никакое расположение духа возвращается теперь только
после того, как я под завязку напичкаю себя наркотой. Что стало в последнее время даже
легче. Дело в том, что родители, посетив однажды мою квартиру и обратив внимание на
разбитое зеркало и мое отвратительное состояние, отреагировали весьма странно. Они
дали мне бессрочный больничный на работе и направили к дорогому психологу. Теперь
два раза в неделю миловидная дамочка чуть за тридцать задает мне странные вопросы о
жизни. Все происходит примерно так же, как в американских фильмах: кушетка, книжки
на стенах, тихая классическая музыка. Даже рассказывать неинтересно. А интересно то,
что она поставила диагноз всего спустя два сеанса и выписала сильнодействующее
успокоительное, которое вкупе с кокаином дает волшебный эффект. С помощью этой
смеси я прохожу мягкую и добровольную лоботомию. Мне больше не хочется бить
зеркала. Проще в них не смотреть…
171
Что еще произошло со мной за последний месяц? Я продолжаю писать стихи.

Когда я пьян, строчки рождаются легко. Я просто выбрасываю на листок бумаги все, что
так долго копилось у меня внутри. Это такой литературный оргазм – неудивительно, что
это так приятно. Особенно учитывая, что я перестал спать с девушками. Совсем. Все
потому что трезвым я себя ненавижу. Да и просто стесняюсь своего тела, покрытого
фурункулами. Когда же я под кокаиноуспокоительным, страх и стыд уходят, но на их
место приходит лишь глупая улыбка. В компании с всепоглощающей апатией.
Я наливаю очередной мартини-водка и смотрю на часы – двенадцать ночи. Это
значит, что день моего рождения наступил. И ради этого я готов сделать исключение –
съесть вместо успокоительного сразу три таблетки экстази! Сегодня апатии не будет!
Еще через сорок минут, когда таблы по-настоящему вставляют, я впервые за долгое
время сильно хочу секса. Я звоню соседке, но она почему-то старательно избегает меня
последнее время. Затем я думаю, что пора перестать париться и вызвать наконец-то
обычную шлюху. Найдя сайт, посвященный досугу и развлечениям, я выбираю телочку с
офигенной фигуркой всего за две тысячи и звоню ей:
- Алло, это Аля?
- Да. – Отвечает не особенно приветливый голос.
- Аля, ты свободна? Приедешь ко мне?
- Ты один?
- Да.
- Давай адрес!
Я диктую адрес, а она обещает, что будет через полчаса и отключается. В
предвкушении ночи с офигенной девочкой я наливаю себе еще один коктейль и насыпаю
еще одну дорожку.
Примерно через сорок минут действительно раздается звонок в дверь. Спокойно,
будто мне привезли пиццу, я открываю и вижу, как в квартиру заходит парень моего
возраста, а следом за ним две девушки весьма посредственной внешности.
- Кого выбираешь? – Спрашивает парень. Кажется, он тоже пьян.
- Подожди, а где Аля? – Спрашиваю я, чувствуя, что меня наебывают.
- Я – Аля! – Отзывается первая девушка.
- А ты? – Спрашиваю я вторую.
- И я – Аля. – Кивая головой, ухмыляется она.
- А ты? – Обращаюсь я к парню. – Ты тоже Аля?
Девушки улыбаются, а парень грубо отвечает:
- Ага. Очень смешно. Ты платить будешь?
- Держи! – Я протягиваю ему две тысячные купюры и киваю на девушку, которая
стоит слева. Она тоже далеко не красавица, но от нее хотя бы не тянет блевать. Хотя чего
я ожидал за цену, чуть превышающую стоимость пятиминутного привата в стрипбаре?
После этого два лишних человека уходят, и мы с «Алей» остаемся вдвоем:
- Выпьешь что-нибудь?
- Давай, только немного. Красивая квартира у тебя.
Я наливаю ей бокал мартини с водкой и чувствую себя немного неуютно. Мне
совсем не хочется с ней спать. Как-то все это не по-настоящему. Здесь нет эффекта игры,
и от этого пропадает всякий интерес. К тому же сидящая напротив меня проститутка сама
по себе совсем не вызывает желания.
- Ты еще где-нибудь работаешь? – Спрашиваю я, протягивая ей коктейль.
- Разумеется. – Отзывается она и делает первый глоток. – Это так только… Чтобы
жить поприличнее.
172
- И кем?
- Аудитором.
- Аудитором. – Монотонно повторяю я. – И настоящее имя у тебя есть?
- Да, я Света.
- А я – Илья. – Я делаю глоток из своего бокала. – Итак, Света-аудитор, с кем я
говорил по телефону? Это ведь тоже была не Аля?
- Просто девушка-оператор. Ей все звонки перенаправляются. Кому бы ты ни
позвонил.
- Печально.
- А ты за две тысячи рублей ожидал у себя в кровати модель увидеть? – Искренне
смеется она.
Я не отвечаю на ее вопрос. В этот момент я думаю о том, как низко я пал. Еще два
месяца назад я тусил здесь же и примерно в это же время с любовью всей моей жизни. С
идеальной во всех отношениях девушкой, а теперь напротив меня сидит дешевая
проститутка-аудитор, которая даже не стыдится своей стоимости. Еще я думаю, что эта
Света примерно ровесница моего психолога. Но та – тянет на девятку, в то время как
Света – максимум на пятерку. Было бы намного круче, если бы ко мне приехал мой
психолог и провел интенсивную терапию...
- Ну что, пойдем в спальню? – Спрашивает она, вырывая меня из моих грез. Но я не
хочу пускать ее в свою спальню. Тем более, что эрекции больше нет. Я снова стал
двадцатичетырехлетним наркоманом-импотентом…
- Слушай, Света, давай просто побухаем и поболтаем? – Предлагаю я ей. – Я так
давно ни с кем не болтал.
- Ты странный! – Улыбается она. – Я когда тебя увидела, подумала, что сегодня
наконец-то работа будет в кайф, а ты предлагаешь поболтать?
- Я когда родился, тоже думал, что эта жизнь будет в кайф, а в итоге… – Я делаю
глоток из своего бокала. – Какие у тебя цели в жизни, Света?
- Какие-какие? – Удивленно спрашивает она. – Заработать себе на квартиру.
Покататься по курортам.
- И все?
- Что за странные вопросы вообще? У тебя есть цели получше?
Я несколько секунд молчу. Затем отвечаю:
- Нет. У меня их вообще нет.
- Так что ты меня достаешь? – Некрасиво улыбается она.
- Свет, а ты слышала что-нибудь о пирамиде Маслоу? – Спрашиваю я вместо
ответа.
- Это в Египте которая? Нет, я не была еще в Египте.
- Да, в Египте. – Отвечаю я спустя мгновение и даже не улыбаюсь собственной
шутке. – И я там тоже не был. Думал, может, ты расскажешь…
- А ты читать любишь? – Она смотрит на мой книжный шкаф, полностью
заставленный книгами.
- Любил когда-то. А сейчас времени нет. И желания…
- Понятно. – И у меня так же. – Так мы идем спать?
- Нет, Света, не идем. Ты можешь позвонить, попросить, чтобы тебя пораньше
забрали?
- Нет, ты точно странный! Ну как знаешь…
С этими словами она допивает бокал до конца и достает свой телефон. Ее забирают
очень быстро. А мне вдруг безумно хочется догнаться. Мобильный моего дилера не
отвечает, и в голову не приходит ничего лучше, кроме как поехать к нему самому, причем
я даже не думаю вызывать такси. Я просто беру ключи от машины и выхожу из квартиры.
173
Шатаясь, я спускаюсь на парковку, а добравшись до своего БМВ, сажусь за руль и

завожусь. Кто бы мог подумать, что для счастья мне не хватит даже трех таблеток? Но
ничего, в мой двадцать четвертый день рождения я обдолбаюсь так, что это станет
лучшим днем моей жизни!
С трудом выехав с парковки, я тут же нажимаю на газ. Скорость веселит и
будоражит, и на одной из главных улиц Калининграда я разгоняюсь до ста километров.
Скорость – это тот же наркотик, который привносит ярких красок в эту черную ночь. И в
мою черную душу. Я снова начинаю улыбаться! Черт, а ведь у нас действительно
красивый город! А у меня – отличная машина!
Пролетая перекресток за перекрестком, я вдруг замечаю на хвосте ментовку.
Мигающий красный и синий возбуждают меня еще сильнее, я вспоминаю Need for Speed
Underground – любимую игру детства – и включаю спортивный режим. Педаль газа тут же
начинает отзываться так, словно машина – часть меня. Я разгоняюсь все быстрее, из
колонок орет музыка, а я громко кричу вам меня не догнать, ублюдки! И все
продолжается так же весело, стрелка спидометра приближается к отметке двести…
…а потом на пассажирском сиденье рядом со мной вдруг появляется братишка, он
сидит точно так же как и тогда в песочнице, в его руке – зеленое ведерко. Он беззвучно
шевелит губами, и я понимаю, что он просит меня остановиться. Он говорит, что дальше
так нельзя, что мне стоит успокоиться и что-то поменять. Он не хочет, чтобы все
заканчивалось именно так…
Я смотрю на него и чувствую, как резко меняется мое настроение. Азарт проходит
и на его место приходит понимание бессмысленности собственной жизни. Он прав, я
должен попытаться вернуться…
- Да братишка, конечно, я так и сделаю… – Произношу я, глядя на него, и
собираюсь тормозить.
Но в тот момент, когда взгляд возвращается на дорогу, в десяти метрах перед собой
я вижу фонарный столб. Я резко кручу руль вправо, и машина, не выдержав,
переворачивается. Затем глухой удар. И звон в ушах. Я нахожусь в сознании еще
несколько секунд. И следом – тишина. На этом мой день рождения закончен…
***
Я лечу на огромном самолете. Куда-то в жаркие страны. Здорово! Ведь я всегда

мечтал жить там, где температура никогда не опускается ниже пятнадцати градусов
тепла. Сексапильная стюардесса приносит мне виски-кола, а я, ухмыляясь, начинаю
глазеть по сторонам. Вокруг счастливые люди в гавайских рубахах, скорее всего
иностранцы – русские так не одеваются. И не улыбаются.
Пытаясь вспомнить, куда мы все летим, я вдруг замечаю девушку через десяток
рядов от себя. Обернувшись, она подмигивает мне. Я узнаю ее не сразу, но спустя
несколько секунд с удивлением понимаю, что это Таня. Сегодня мне везет: мы оказались
в одном самолете и летим в одном направлении, я обязательно ее верну! Не выпуская из
рук бокал, я пытаюсь подняться, но меня тут же кто-то хватает за рукав.
Обернувшись, я вижу отца – он строго смотрит и не отпускает. Тогда я с силой
выдергиваю руку и, резко поднявшись, натыкаюсь на стюардессу. Мы падаем на пол, и я
заливаю нас липким коктейлем. К ней сразу подбегает вторая дамочка – они кричат, что
мне надо обязательно вернуться на место и пристегнуться – сейчас зона
турбулентности и самолет заметно трясет. К черту! Мне плевать на правила – я грубо
отталкиваю девушек в форме и иду к Тане.
174
Когда я уже совсем близок к цели, меня вдруг останавливает непонятно откуда
появившийся Олег. Он тоже требует, чтобы я сел на место. Эта турбулентность
может меня уничтожить. Пытаясь его убедить пропустить меня, я кричу:
- Слушай, дружище, это Таня, помнишь, я тебе о ней рассказывал? Это она, и я
смогу ее вернуть! Понимаешь?!
Он ничего не отвечает, просто продолжает смотреть мне в глаза. Но и ему не
удастся меня остановить. Размахнувшись, я бью ему в челюсть, но он уклоняется и
следом бросается на меня, легко повалив на пол. Мы боремся прямо в проходе, но никто
из пассажиров даже не обращает на нас внимание. Это только наше дело, и мы должны
решить его в одиночку.
- Олег, прошу тебя! Это же Таня, мне нужно с ней поговорить, от этого зависит
моя жизнь! – Кричу я, пытаясь освободиться от его захвата.
Самолет начинает трясти все сильнее, повсюду загораются красные лампы, а с
полок начинают валиться вещи. Олег вдруг резко встает, садится на свободное место и
пристегивается.
Быстро поднявшись, я бегу к Тане. И когда я уже готов сесть рядом и обнять ее,
самолет резко срывается вниз. Я подлетаю вверх, всем телом бьюсь о потолок и теряю
сознание…
Я открываю глаза. Яркий свет. Словно сквозь мутную линзу я вижу белый потолок
и врача, который задумчиво стоит справа сверху и пристально смотрит на меня. Все как в
какой-нибудь компьютерной игре. Зрение возвращается спустя несколько секунд. Вместе
с ним появляется сильнейшая головная боль. Остального тела я не чувствую.
- Очнулся. – Сухо, просто констатируя факт, сообщает врач. Звук тоже какой-то
странный, приглушенный.
Я пытаюсь пошевелить головой, но ничего не выходит. Шею что-то сдерживает.
Кроме того, от каждого движения боль только усиливается. Я давно привык просыпаться
с головной болью, но тогда я хотя бы мог шевелиться…
- Не двигайся, парень. Просто лежи и смотри. Радуйся, что еще можешь смотреть. –
Говорит мне врач, а затем куда-то в сторону. – Позовите родителей!
В этот момент я вспоминаю все – три принятых таблетки и мои глупые гонки,
безумную скорость и моего братишку. Теперь я стал к нему еще немного ближе…
Или все-таки нет?
Черт, и чем я думал, садясь за руль в таком состоянии?! Я ведь столько раз
напивался и сходил с ума, но еще никогда не делал ничего опасного для жизни. Неужели я
действительно хотел себя убить? Я пытаюсь вспомнить, какие мысли у меня были в
голове в тот момент, но ничего не выходит. Вместо этого я замечаю, что зрение вернулось
только к правому глазу, на левом – осталась мутная пленка. Но это ничего. Намного
больше пугает, что я не чувствую ничего ниже шеи…
В палату заходят родители. Отец – собран и угрюм, мама – в слезах.
- Очнулся. – Повторяет врач. – Жить будет. Это хорошая новость. Плохие вы уже
знаете. Левая нога сломана в двух местах, повреждено два ребра, сломана правая рука,
сотрясение мозга и кровоизлияние в левый глаз.
Услышав свой диагноз, я остаюсь равнодушным. Как будто все это не про меня.
Черт, да я даже ничего не чувствую! И не знаю, стоит ли мне радоваться или плакать? Все
конечности на месте. И почти все они – сломаны.
- Он будет ходить? Видеть? – Плача, спрашивает мама.
- Ходить с костылями. Первое время. Насчет зрения – не знаю. – Голос врача
предельно сух. Таким же тоном я сообщал клиентам, получат ли они кредит или нет. –
175
Сейчас медицина сделала несколько шагов вперед, но это не мой профиль. Я дам вам
телефоны нужных людей.
- Ему сейчас больно? – Снова голос мамы.
- Все тело обколото обезболивающими, скорее всего, он не чувствует ничего ниже
шеи. – Так же монотонно отвечает врач. Моя судьба, мое здоровье – для него лишь
повседневная рутина…
- Он слышит нас? – Спрашивает следом отец.
- Скорее всего. Проблем со слухом быть не должно.
Мама отходит куда-то в сторону, я ее не вижу, но слышу ее плач. В кадре остается
только врач и отец.
- Когда его выпишете?
- Точно сказать сложно, несколько недель, может, больше. Мы должны убедиться,
что его здоровью снова ничего не угрожает. Но мы сделаем все от нас зависящее. Вы же
знаете, наша клиника – лучшая.
- Оставите нас? – Спрашивает отец спустя минуту молчания.
- Конечно. – Отвечает мужчина в халате и уходит.
Отец начинает ходить вокруг моей кровати, откуда-то издалека я слышу слезы
матери.
- Илья, а я ведь все-таки верил, что это пройдет. – Говорит отец спустя несколько
минут молчания. Спокойно. Будто бы смирившись. – Все убивались в свое время! Да в
конце концов, даже я пробовал наркотики в двадцать лет! Но тебе уже двадцать четыре, а
ты продолжаешь методично себя уничтожать. Почему? Мало того, что в твоей крови
найдена вся таблица Менделеева, теперь ты одним махом превратил себя в инвалида, и
остается только благодарить Бога, что никого не убил. – Он встает и молчит еще
примерно минуту. – Знаешь, я не привык винить других в своих неудачах. Ты, Илья, ты –
моя неудача. Моя единственная неудача. – С этими словами он выходит из кадра и
садится, по-видимому, рядом с мамой. Мне хочется повернуть голову и посмотреть на
них. Но шина на шее не дает пошевелиться. А отец продолжает говорить. – Я только что
спас наш банк – мы остались на плаву. И теперь я спасу тебя. Мы спасем тебя.
Выздоравливай, сын! И возвращайся домой, теперь ты снова будешь жить с нами. Мы
что-нибудь придумаем – безвыходных ситуаций не бывает…
После его монолога мне становится стыдно. Намного лучше было бы, если бы он
на меня наорал. Разнес бы вдребезги мое мироощущение и попытался бы убедить, что я
полное дерьмо – сказал бы мне то же самое, что Таня. И Олег. Мне хочется плакать, но
почему-то не получается.
Черт, мне действительно нужна помощь! Я болен! Сейчас мне сложно до конца
осознать, что со мной произошло, и я с трудом представляю, что будет дальше. Чтобы
избавиться от грустных мыслей, я просто закрываю глаза и пытаюсь отключиться.
***
Так проходят три долгих недели. Мне постоянно колют обезболивающие, но когда
эффект от них проходит, я мучаюсь от боли и тошноты. Я не пью, не нюхаю и не ем
таблетки. Я даже не ем нормальную пищу. Только какие-то специальные супы через
трубочку. Постоянно хочется пить. И спать. Часто ночью я просыпаюсь в поту. И в страхе,
что кто-то вломится в палату. Моя паранойя никуда не делась…
Первое время наркотиков, правда, и не хочется. Как не хочется абсолютно ничего.
Только закрыть глаза и не просыпаться. Ко мне постоянно приходят родители – отец
обещает, что теперь он будет меньше внимания уделять работе и больше – мне. Однажды
они зашли вместе с Корсаковыми. Ксюша тоже была. Они выразили свои соболезнования,
176
посидели минут двадцать и ушли, выполнив таким образом обязательный и бесполезный

обряд – прийти и поплакать рядом с больным…
Был и Олег. Он почти ничего не сказал, лишь молча посидел рядом и ушел. По его
глазам я догадался, о чем он думал – ты сам во всем виноват, и незачем жалеть человека,
который сам во всем виноват. Я даже представил, как он повторяет: «Это как жалеть
жирную девочку за то, что она жирная, а глупую – за то, что она глупая. Бессмысленно».
И что самое обидное – он прав. Мне и самому себя не жалко.
Только жаль родителей.
Каждый раз, когда я смотрю на них.
Каждый раз, когда они молча сидят рядом с моей кроватью.
Но я этого им не говорю. Я вообще больше ничего никому не говорю.
В голове постоянно крутится мысль о том, что единственная, кого я по-настоящему
хотел бы увидеть, приходит ко мне только во сне. И даже там у нас все всегда
заканчивается плохо. Мне могло повезти хотя бы во сне!
Еще спустя неделю я возвращаюсь домой. На ближайшие несколько месяцев

моими верными спутниками стали костыли и гипс. Зато я наконец-то чувствую все свое
тело. Это приятное ощущение. Но в целом все так же хреново – болят сломанные кости и
порванные сухожилия, постоянно болит голова. Кроме того, те проблемы со здоровьем,
что были до аварии, тоже никуда не делись – иногда мне кажется, что меня просто
пережевали и выплюнули.
Мы останавливаемся у нашего маленького дворца. Взяв костыли, я пытаюсь
выбраться из машины, но ничего не получается, пока отец мне не помогает. Тогда я кое-
как дохожу до крыльца и тут встречаю первое препятствие – ходить на костылях не так уж
сложно, но я совсем не представляю, как мне подняться по лестнице. Родители пытаются
помочь, но я говорю, что справлюсь сам. И медленно, ступенька за ступенькой,
поднимаюсь наверх. Развязывать шнурки одной рукой тоже довольно неудобно, но я
отказываюсь от любой помощи родителей, я должен всему научиться сам…
- Я тебе наверху постелила, в твоей комнате. – Тихо говорит мама, когда я, сняв
свой единственный кроссовок, захожу в дом. – Но, может, лучше перестелить в зале?
- Нет, я поднимусь. – Говорю я и уверенно направляюсь к лестнице.
Подъем на третий этаж занимает минут десять. Медленно и сквозь боль. Наконец
поднявшись, я тут же падаю на кровать. Тело, привыкшее за последний месяц находиться
в горизонтальном положении, тут же отзывается благодарностью.
- Тебе что-нибудь нужно? – Спрашивает мама и кладет рядом мой телефон. Я не
видел его целый месяц.
- Наушники.
- Они у тебя в квартире? Мы привезем. – Послушно отзывается она. – А пока
поспи. Доктор сказал, нужно больше спать.
- Мам? – Устало зову я.
- Что? – Она наклоняется ко мне.
- Что с моей машиной?
- Илюш, главное, что ты жив…
- Просто скажи мне!
- Папа продал ее на запчасти, она не подлежит восстановлению…
- Ясно. – Отзываюсь я и разворачиваюсь к стене, чтобы уснуть.
Она не подлежит восстановлению. Как и я сам…
Я просыпаюсь ночью. От жажды. И от боли в висках. Еще болит все, что сломано.
Здоровой рукой я тянусь к мобильнику и открываю контакты. Там их всего три. Мама.
177
Папа. И Олег. Единственный из моих знакомых, кого знают родители. Единственный, кто
производит впечатление хорошего парня, и с кем, по их мнению, мне можно продолжать
общаться.
Я звоню маме. Спустя несколько гудков она поднимает трубку и сонным голосом
спрашивает:
- Что-то случилось, Илюш?
- Мам, мне нужно обезболивающее. И воды.
- Сейчас, сынок, я скоро…
Через несколько минут она приносит мне две таблетки и бутылку воды. Я выпиваю
их, и когда боль немного утихает, наконец-то засыпаю. Теперь сон – единственное
удовольствие, которое мне доступно…
***
Так проходит первая неделя, наступает осень. За это время я неплохо научился
ходить на костылях, перечитал свои любимые книги, пересмотрел любимые фильмы. Еще
я осознал, насколько круто и одновременно скучно не работать, не учиться и не гулять, и
почти полностью избавился от зависимости от наркотиков. Но не от апатии. Я и раньше
ничего не хотел, а теперь вообще потерял всякий интерес к жизни. Раньше я не мог
кататься на сноуборде или серфе, потому что у меня не было желания, теперь – потому
что нет возможности. Раньше я не мог добиться девушки своей мечты, потому что был
мудаком, теперь – потому что я никому не нужный инвалид.
Зато теперь я стал писать стихи еще чаще. Что еще делать, когда вокруг тебя много
книг, много фильмов и ни одного дилера или телочки? Я перечитываю любимые стихи
Есенина и Маяковского и пытаюсь писать похоже на них. Учитывая, что мой макбук
успешно юзает Олег, все стихи я пишу в линованной тетрадке, а учитывая то, что моя
правая рука полностью объята гипсом, я научился писать левой. Почерк довольно кривой,
но я стараюсь. Я и правой, честно говоря, писал не особенно красиво.
Но чаще всего я просто сижу, смотрю в одну точку и думаю. Какие-то мысли
выливаются потом в стихи, какие-то накапливаются снежной лавиной и погребают меня
под своей тяжестью. Постоянный хаос в голове…
Я думаю об инерции – той инерции, что двигает человека в том или ином
направлении. Ведь человек – существо крайне инертное, и с каждым днем я убеждаюсь в
этом все больше и больше. Инертна и каждая отдельная личность и толпа в целом –
именно из-за этого факта всех нас так легко убедить в необходимости религии. Или
вообще, в необходимости чего-либо. Создания семьи. Покупки нового iPhone.
Превосходства собственной расы над остальными. Самое сложное – создать идею и
запустить ее. Дальше она понесется снежным комом, принимая в себя все новых и новых
приверженцев и давя всех, кто не согласен. Современные маркетологи называют это
следование трендам – но слово инерция кажется мне более точным.
Что же касается каждого отдельного человека, то…
Нет, случаи, когда человек бросает все и полностью меняет свой образ жизни,
бывают, но это скорее исключения из правил. А правило в том, что мы задаем свой вектор
развития и двигаемся по нему всю свою жизнь. Если кто-то, начиная с двадцати лет,
постоянно ищет новые возможности заработать и с каждым годом увеличивает свой
доход, то, скорее всего, он будет богатеть на протяжении всей жизни. И не потому, что он
жадный, а просто потому, что он задал свой вектор развития. Если кто-то в тридцать лет
зарабатывает столько же, сколько и в двадцать пять, то он наверняка навсегда останется
на одном уровне. Его инерция – не движение вверх или вниз, его инерция – это дрейф в
сторону. Если кто-то начинает пить и принимать наркотики, не думая при этом ни о чем
178
другом, то рано или поздно он обязательно сопьется, сторчится и поставит на своей жизни
жирный крест. И в принципе, я был к этому готов. Не думал только, что это случится так
скоро…
Да, жизнь несправедлива, и на наши головы в любой момент может свалиться куча
проблем и несчастий, но чаще всего каждый из нас приходит именно туда, куда он шел.
Мы каждый вечер видим по телевизору смерть и разрушение, каждый день кто-то
погибает – в авариях и в несчастных случаях, в войнах и терактах. Но в глобальном
масштабе все эти несчастья затрагивают лишь весьма небольшой процент населения. Что
касается абсолютного большинства, в этот момент мы просто доедаем свой ужин и идем
спать, зная, что завтра нас ждет точно такой же день, как и сегодня. А следующая неделя
будет как две капли воды похожа на предыдущую. Мы живем в бесконечном дне сурка.
Просто люди отчаянно стараются этого не замечать…
Инерция.
Повторение.
Однообразие.
Что представляет собой жизнь большинства жителей развитых стран?
Родись. Учись. Женись. Работай. Рожай.
Попытайся заработать чуть больше остальных.
Умри.
И вот это вы все называете жизнью? В этом и есть смысл?
К черту! Зачем мне это?!
Еще мы регулярно разговариваем с родителями. Вернее – говорят в основном они,

я просто молчу, слушая их истории из жизни и послушно кивая. Мама говорит в основном
о ценности собственного здоровья и семьи. Отец – о ценности карьеры и
целеустремленности. Они молодцы. Они всего добились сами. Но разве у меня получится
так же? Разве я хочу так же? Единственное, что я хочу, это спать и иногда есть. Кроме
того, несмотря на то, что я почти полностью избавился от какой-либо зависимости, я
знаю, что при первой же возможности вернусь к привычной жизни. Мою инерцию не
остановить аварией и несколькими месяцами абстиненции…
Но, несмотря на мои убеждения, в эти дни я все больше понимаю, насколько мне
повезло с родителями. Они действительно молодцы. Просто потому, как они со мной
говорят, просто потому, что они из последних сил пытаются вытащить меня из той
клоаки, из которой выбраться практически невозможно. Они не давят на меня. Не ругают.
А очень мягко и ловко пытаются убедить в том, что жить все-таки стоит. Просят
рассказать о том, что у меня внутри. Приводят отличные аргументы.
А я лишь постоянно думаю о том, что недостоин их. И о том, что им не удастся
меня переубедить. Как религиозный фанатик я поверил во все, что крутится у меня в
голове, и с этим, кажется, уже ничего не поделать.
Так проходит сентябрь, октябрь и ноябрь. Вся осень. Самое унылое время года. И
почему его так любили поэты? Я слушаю любимую музыку, погружаюсь в меланхолию и
пишу стихи. Иногда вижу во сне Таню, пытаясь потом восстановить эти сны днем. Но все
это мало избавляет от жуткой невыносимой скуки…
От нечего делать я даже вдруг стал интересоваться политикой. Искренне пытаясь
разобраться в происходящем, теперь я постоянно читаю сводки новостей и смотрю самые
разные источники информации на русском и английском, правительственные и
оппозиционные каналы. Но, в конце концов, я лишь прихожу к выводу, что все вокруг
врут, что все они преследуют лишь собственные интересы и ежедневно промывают мозги
своей целевой аудитории. По сути – все медиа мира работают сегодня по одной схеме.
179
Перевернуть, умолчать, подтасовать факты. И девяносто девять процентов населения

любой страны лишь рады подставить уши под очередной ушат лапши – простым
смертным никогда не удастся узнать всей правды…
Три раза в неделю ко мне приходит психолог, теперь это странный мужчина лет
сорока. Скорее всего – гей. Впрочем, какая разница? Ведь он задает мне те же самые
вопросы и в конце выписывает те же самые таблетки. Черт, может, фармацевтическая
фирма им за это доплачивает? Кажется, я видел такую тему в каком-то фильме. Как бы то
ни было, я пытаюсь давать ему правильные ответы, чтобы он, в конце концов, смог
убедиться, что с моей психикой все в порядке. Для родителей, в свою очередь, я делаю
вид, что успокоился и встал на правильный путь. Но это лишь потому, что я быстрее хочу
вернуться домой, хочу восстановить контакты и снова начать жить так, как жил до аварии.
Но они меня не отпускают. Либо не веря до конца в мое очищение, либо просто
перестраховываясь.
Потеряв всякую надежду избавиться от их надзора, в начале зимы я наконец-то

придумал, что мне делать дальше. Началось все случайно – я рылся в платяном шкафу и
среди старых шмоток нашел бутылку виски, которую запрятал здесь год назад. Я не стал
напиваться сразу, решив усилить удовольствие. А дальше все довольно просто: моя норма
– две таблетки в день. И, видимо, понимая, что тут тоже может произойти настоящий
передоз, родители никогда не дают мне всю пачку сразу. Но в то же время они каждый раз
непредусмотрительно оставляют по две таблетки, не проследив, чтобы я их сразу
проглотил. И тогда я просто стал их складывать.
Накопив около пятнадцати штук, я решаю устроить себе праздник. Перед сном ко
мне всегда заходят родители, и в этот вечер я притворяюсь спящим. Когда они уходят, я
тихо встаю с кровати, закрываю на всякий случай дверь и иду к своему шкафу. Достав
бутылку, я делаю глоток. Отвыкший организм противится отраве, но, переборов первое
отвращение, я делаю еще один. Запьянев, я ввожу в google всего лишь два слова – ВСЕ
ЗРЯ. И тогда поисковик сообщает мне, что у русской группы ПТВП есть песня с таким
названием. Я вставляю наушники в свой Sony и нажимаю на play – первые же строчки
пробирают меня до глубины души – черт, по настроению это почти как Cure, где-то даже
круче! Я делаю еще глоток, затем съедаю положенные мне на сегодня две таблетки. Песни
новой группы идут одна за другой, разрывая мои наушники и мое сердце грязной
меланхолией, а я продолжаю напиваться. Затем съедаю еще две таблетки. Я
действительно больше ничего не хочу. Зачем мне проживать свою жизнь целиком, если у
меня нет никакой цели? Нет, я совсем не уверен, что хочу умереть. Но и в том, что я хочу
здесь остаться – уверенности тоже нет. По сути – мне все равно…
Улыбаясь от забытого чувства опьянения, я вдруг ощущаю потребность с кем-
нибудь поговорить. Я беру телефон и смотрю на время – на часах всего пол-
одиннадцатого. Возможно, Олег еще не спит? Я набираю его номер и несколько секунд
слушаю затяжные гудки. Он не отвечает. Ну и пусть! Мы все равно давно перестали друг
друга понимать. Я поднимаюсь со своего кресла и подхожу к окну – все соседние дома
уже в начале декабря ярко светятся красивыми гирляндами. В точности, как в долбаной
Америке. Теперь рождество начинается у нас уже осенью…
И почему все они радуются? Повсюду смерть и голод, войны, теракты, ненависть и
злоба. Падают самолеты, на стадионах взрываются бомбы, боевики ИГИЛ массово казнят
заложников, снимая все это на видео и выкладывая в сеть. Мир стремительно катится в
бездну, и иногда мне кажется, что локомотивом выступает Россия. Цены на нефть
обвалились уже в три раза, экономика падает, дорожает абсолютно все: низшей прослойке
общества теперь приходится экономить на еде, высшей – на кокаине. И что же всем нам
180
делать? Как выбираться из ситуации? Да ничего – всем плевать! Мы обвесим наши дома
разноцветными гирляндами и будем водить хороводы, радуясь приближающемуся концу
света!
Как же мне все это осточертело…
Я беру ручку в левую руку и пишу несколько кривых строчек. Затем высыпаю все
оставшиеся таблетки на стол и какое-то время просто на них смотрю, параллельно
прислушиваясь к словам очередной песни:
Нам остается только ночь.

И ничего другого нет.
Закрой свои глаза.
Здесь слишком яркий свет…
Дослушав трек до конца, я проглатываю все таблетки разом, запивая несколькими

глотками чистого виски. Затем начинаю беззвучно смеяться.
Все зря! Мой девиз, приведший меня в никуда. Ничто, пришедшее в никуда – все
это обо мне. В последний момент я снова хочу добраться до телефона и кому-нибудь
позвонить. Но звонить больше некому. Да и незачем. Интересно, Таня слышала об этой
группе? Она бы наверняка ей понравилась…
Мне вдруг нестерпимо хочется спать. Тело постепенно немеет, и я снова ничего не
чувствую. Как тогда в больнице. Лишь музыка проникает в самую глубину моей души. И
тогда я закрываю глаза…
Олег
Началась очередная зима. Рубль, немного отыграв свои позиции за весну и лето,
снова начал падать. И многие снова стали кричать, что все пропало. И это притом, что
европейская валюта еще даже не достигла своих прошлогодних максимумов. Я тоже
немного волнуюсь, но лишь потому, что мне надо срочно решать, что и как делать с
накопленными средствами – на моем счету в банке уже больше полумиллиона и надо
постараться их максимально защитить. Поэтому минут двадцать в день я уделяю
финансовым форумам и каналу РБК. Если я хочу быть финансово успешным, мне надо
разбираться не только в своей профессии, но и просто в деньгах и законах рынка. В
двадцать первом веке без этого никуда.
Впрочем, цены на недвижимость сейчас не растут, а даже немного падают. Как и
арендные ставки – и это для меня самое главное. За последний год инфляция в России
достигла примерно двадцати процентов, коснувшись в первую очередь многих импортных
товаров. За это же время я увеличил свой доход больше, чем в три раза – с двадцати пяти
до девяноста тысяч рублей. Самое смешное, что еще год назад эта сумма казалась для
меня нереально большой, но сегодня я воспринимаю ее просто как факт. Не горжусь, не
хвастаюсь на каждом углу, а просто зарабатываю приличные деньги, занимаясь любимым
делом. Для того чтобы жить прилично, в России нужно всего ничего – достаточно просто
быть хорошим специалистом, немного возвышаясь над конкурентами. Старайтесь,
развивайтесь и будьте уверены – вас заметят! В остальном, девальвация рубля – это,
конечно, плохо, но не катастрофично. Россия переживала гораздо худшие времена. Всего
сто лет назад страна пережила революцию и развал империи, всего четверть века назад –
еще один развал очередной империи. И каждый раз все становилось только хуже. Нет,
революция в нынешней ситуации не поможет. Да и повода особого нет! Несмотря на
нефть в тридцать пять долларов, сейчас вполне можно жить и развиваться. Достигать
новых вершин. Делать себя и мир вокруг лучше – всем нам нужна не революция, но
181
эволюция! Конфуций был прав: когда начинает дуть ветер перемен – нужно строить не
стены, а ветряные мельницы!
Да и вообще, я совершенно не боюсь этого кризиса. Нефть падала уже много раз, и
затем неизменно возвращалась к высоким значениям. Потребность в ней и дальше будет
расти, а мировые запасы – сокращаться. Такой ресурс просто не может долго быть
дешевым. Я не знаю, сколько продлится этот кризис. Год? Три? Рано или поздно все снова
наладится. В любом случае – так плохо, как в девяностых, уже не будет. Я был
маленьким, но помню тот страх в глазах родителей. Помню ту атмосферу безысходности
и шкаф, полностью заваленный консервами. Такое точно не повторится. За последние
пятнадцать лет страна успела накопить запас прочности, чтобы пережить очередной
период низких цен на нефть. Если же за это время правительство и народ также сумеют
немного диверсифицировать нашу экономику, следующий период роста и вовсе может
стать мощнейшим за всю историю России. Я в это верю. И собираюсь внести свой
посильный вклад…
Еще мы до сих пор с Женей. Что тоже стало для меня просто фактом. Взвесив все
за и против, я решил остаться с ней на неопределенный срок. Сейчас в наших отношениях
все точно так же как и полгода назад – она совсем не претендует на первое место в списке
моих приоритетов, осознавая, насколько важно для меня добиться успеха. А может,
просто боясь меня потерять. Как бы то ни было, у нас хорошие ровные отношения. Мы не
ссоримся. Мы привыкли друг к другу.
Кроме того, я вижу, что она тоже развивается как преподаватель, у нее тоже растет
количество учеников и заработок. Я даже советую ей уволиться уже в следующем году, но
она пока не хочет, говорит, что школа – это все-таки надежный заработок, в то время как
репетиторство может в любой момент прекратиться. Это банальный страх, присущий
большинству людей – держаться за полученное место во что бы то ни стало. Но я не стал
ее переубеждать – нечего попусту терять свое время на попытки убедить кого-либо в чем-
либо. Всегда надо в первую очередь думать только о себе самом, о своих действиях и
достижениях. Я высказал свое мнение, а дальше пусть она решает сама.
Сегодня четвертое декабря. Я как всегда встаю рано утром, выхожу на пробежку и
вдыхаю полной грудью свежий воздух – на улице около десяти градусов и светит солнце,
декабрь выдался на удивление теплым. В наушниках играют любимые Beatles, а я
чувствую, что выхожу на финишную прямую. Что теперь меня уже не сможет остановить
абсолютно ничего, и всего через несколько лет я обязательно достигну своей цели –
создам самую успешную в Калининграде частную школу. С упором на иностранные
языки, разумеется. Эта область образования для меня самая перспективная.
Несмотря на то, что я не хочу уезжать в Европу, чувствуя необъяснимую
обязанность делать что-то хорошее именно здесь – у себя на родине, я все равно верю, что
светлое будущее России возможно только во взаимодействии с другими странами. В
первую очередь это, конечно, запад, но и от востока отворачиваться не стоит. Восточная
культура намного старше и также может нам многое дать. Последнее время я думаю
именно об этом. Как только я заработаю первые деньги и налажу свой бизнес, я
обязательно отправлюсь в кругосветное путешествие по всем прогрессивным странам
мира. Я хочу посетить Скандинавию и США, Японию и Южную Корею, Китай и Индию,
чтобы потом реализовать их лучшие педагогические идеи у нас. И у меня нет сомнений,
что все получится, если я продолжу работать так же упорно, как и сейчас! Через
пятнадцать лет я буду открывать частные школы по всей России, а мое имя будет
встречаться в новостных лентах!
182
С этими мыслями я захожу домой, принимаю душ, бужу Женю и следом

принимаюсь за учебник – мне осталось совсем немного, чтобы его закончить, всего пара
глав. Кстати, я уже начал активно применять собственные наработки на практике и
убедился, что они работают – прогресс моих учеников теперь стал еще заметнее. В
ближайшее время я полностью закончу учебник, и тогда нужно будет активно искать
возможность его издать, после чего – придумать новое занятие на те несколько часов, что
отделяют мое пробуждение от начала рабочего дня. Ведь именно в это время, пока все
еще спят, мы делаем тот самый важный шаг в желаемое будущее!
В восемь утра я провожаю Женю. Теперь у меня есть свой ключ от квартиры, о
чем, впрочем, до сих пор не знает ее отец. Хорошо, что он никогда не приходит без
предупреждения. Или, если быть совсем точным, не приплывает. Мой первый урок
начинается сегодня в одиннадцать, а дальше я работаю до восьми вечера почти без
перерывов. Катаясь по всему Калининграду, от квартиры к квартире, я обычно даже не
нахожу времени нормально пообедать, поэтому часто перекусываю фруктами и орехами
прямо за рулем. Самих учеников уже настолько много, что я всерьез думаю снова
повышать цену, второй раз за этот учебный год. Видя, как меня ценят, я совсем не боюсь,
что кто-то откажется. Все мои подопечные очень быстро становятся лучшими в классе и
получают исключительно максимальные баллы на экзаменах. Родители мной довольны. И
что еще важнее – я сам собой доволен.
В этот вечер я заезжаю к своим родителям. Прохожу мимо места, где еще недавно
была свалка, и с удовлетворением замечаю, что ее наконец-то убрали, а вместо нее
поставили большую табличку, которая сообщает о новом месте для выброса мусора, а
также о пятитысячном штрафе за сброс мусора на месте нынешнем. Кроме того, на нашей
улице сняли раздолбанный асфальт и начали укладывать аккуратную плитку. Ну вот, если
даже здесь, во дворе всеми забытой многоэтажки, происходят позитивные изменения,
значит в этой стране все действительно не так уж плохо…
Дома мы пьем чай и разговариваем. К родителям я стараюсь заезжать хотя бы раз в
две недели, с тех пор как мы живем раздельно, наши отношения стали заметно лучше. Я
рассказываю им о своих последних успехах – мама постоянно нахваливает меня, и даже
отец реагирует со сдержанным одобрением. Наконец-то я стал замечать в их глазах
какую-то гордость за меня. Но, черт возьми, почему только сейчас? Когда я прошиб лбом
первую стену? Впрочем, мне все равно приятно – теперь меня поддерживают еще на два
человека больше…
Посидев с родителями около сорока минут, я собираюсь домой – надо сегодня еще
успеть немного поработать. В тот момент, когда я подхожу к машине, мне вдруг звонит
Илья. Точно, сегодня утром я видел пропущенный от него, но, закрутившись, забыл
перезвонить. Последний раз я видел его, когда он только вышел из больницы. Тогда я
попытался поговорить с ним, но лишь в очередной раз убедился, что это бесполезно. В тот
же день я пообещал себе, что больше никогда не буду с ним видеться, пытаться его
изменить. Я снимаю трубку:
- Алло?
- Олег? – Спрашивает совершенно пустой женский голос. – Это мама Ильи.
- Да, это я. – Удивленно отвечаю я. – Что-то случилось?
- Илья… – Произносит она и начинает плакать.
- Что-то случилось? – Снова переспрашиваю я, уже понимая, что вопрос
риторический.
- Я просто… Просто подумала. – Говорит она сквозь слезы. – У него ведь не было
друзей, кроме тебя. – В трубке снова слышен плач и затем – гудки.
183
Неужели он мертв? Но ведь когда его выписывали, врачи убеждали, что угрозы
жизни нет! Или он все-таки покончил жизнь самоубийством? Но он так часто говорил, что
он никогда на это не осмелится! Решив не накручивать себя раньше времени, я несколько
секунд размышляю, стоит ли мне перезвонить или лучше сразу к нему поехать. И в этот
момент снова раздается звонок:
- Олег? – Я буквально чувствую, насколько тяжело ей дается каждое произнесенное
слово. – Сегодня ночью мы нашли его... Он отравился таблетками…
Мы несколько секунд молчим.
- Я очень сочувствую. – Только и могу вымолвить я, ощущая всю бессмысленность
этих слов. – Я могу как-то помочь?
- Нет. Просто... – Она тяжело вздыхает. – Мы нашли тетрадку в его спальне... Там
стихи… И последней строчкой он просит передать тетрадку тебе. Ты заберешь?
Мы молчим какое-то время. Мне почти не жалко Илью – он просто получил, что
заслуживал. Как бы цинично это ни звучало. Хотя ощущение все равно странное.
Тяжелое. Был человек. Молодой, красивый, богатый. А теперь его нет. С этой мыслью
придется свыкнуться. Все-таки странная штука – жизнь. Он мог сделать с ней все, что
угодно, мог достичь любых высот. А он просто выкинул ее в мусорную корзину. Так же,
как удаляют с компьютера надоевшую песню…
И теперь его нет. Остались только его родители, и вот именно их мне по-
настоящему жалко. Достойные люди, которые точно не заслужили такого несчастья.
Самого жестокого несчастья из всех, что могут произойти с человеком. В этом и
заключается главная несправедливость мира – как бы мы ни старались, что бы мы ни
делали, иногда случается так, что все наши старания перечеркиваются одним махом.
Действиями других людей. Иногда наших близких. И от этого еще больнее…
- Да, конечно. – Говорю я. – Я могу сегодня подъехать?
- Если тебе удобно. – Тихо, почти шепотом отвечает она и отключается.
Я не знаю, зачем он попросил передать эту тетрадку мне – ведь я совсем не
разбираюсь в поэзии. Да и друзьями последний год нас назвать было сложно. Разве что
бывшими… Честно говоря, ехать за ней хочется не очень, но мне показалось, что
родители действительно серьезно отнеслись к последней просьбе сына. И мой отказ их бы
расстроил. Если вообще возможно расстроиться еще больше…
***
Вечером я сижу один дома и держу тетрадку в руках, почему-то побаиваясь

заглянуть внутрь. Это обычная зеленая тетрадь, какие используют все ученики начальных
классов, когда-то я открывал такие сотнями. А теперь боюсь открыть одну-единственную.
Как будто эта тетрадь – ящик Пандоры, открыв который, я могу выпустить на волю всю
боль и страдания человеческого сердца, а они, в свою очередь, могут повлиять на
дальнейший ход моей жизни.
Я вспоминаю лица его родителей в тот момент, когда они отдавали мне тетрадку.
Несчастнее людей я еще не видел. Мне даже стало стыдно, что я не переживаю так же
сильно, как они. Я снова смотрю на тетрадь. Жаль, Жени нет дома, она сегодня
встречается в городе со своей школьной подругой и вернется еще не скоро. Я бы хотел,
чтобы она прочитала эти стихи за меня, высказав потом свое мнение. К тому же она
говорила, что любит стихи, называла даже какие-то имена. В любом случае, она бы точно
справилась с этой задачей лучше меня.
Я завариваю большую чашку чая, сажусь на диван и снова медлю. Я немного зол на
Илью. Своим поступком он снова внес хаос в мою упорядоченную жизнь. Зачем он так
184
поступил? Чего, черт возьми, ему не хватало? Я никогда не мог его понять. Может, сейчас
получится?
Наконец, сделав глоток горячего чая, я все-таки открываю эту злополучную
тетрадь и начинаю читать.
Проиграл я все на свете.

Деньги. Друга. И тебя.
И теперь со мной лишь ветер.
Провожает в путь. Любя.
Проиграл я честь. И славу.

Я не смог ее добиться.
Жизнь потратил – на отраву.
На кого теперь мне злиться?
Проиграл мечту. И смысл.

Проиграл отца и мать.
Проиграл я даже мысли.
Больше нечего сказать.
Проиграл я веру в бога.

Я не верю даже в сатану.
И теперь одна дорога -
Вечному предаться сну.
Проиграл я все на свете.

Деньги. Друга. И тебя.
Ведь у нас могли быть дети.
Жизнь прошла. Ничтожно. Зря.
Я отвлекаюсь. Жутковато читать стихотворение бывшего друга, которого больше

нет в живых. Перечитываю еще раз и делаю несколько глотков чая. Вроде неплохо, но как
же все это грустно и однообразно! Я перехожу к следующему:
Я разучился засыпать, не выпив.

А просыпаясь, улыбаться.
Оборваны остатки крыльев.
И мне теперь уж не подняться.
Пылающий огонь в груди

Я променял на огненную воду.
И ту судьбу, что поджидала впереди -
На бесполезную свободу.
И да, я много взял от жизни этой.

Мне не хватило лишь совсем немного.
185
Твоей любви - луча всепоглощающего света.

Но в царство тьмы опять ведет дорога…
Сплошная депрессия. Я продолжаю листать, пока не натыкаюсь на стих под

названием мечтать. Может, он мне понравится?
Нет друзей. И нет подруги.

Правда, есть с кем выпить. Переспать.
Оказал себе я странную услугу.
Сам себе я запретил мечтать.
О тебе. И о счастливой жизни.

Обо всем, что ты могла мне дать.
Потерялся в странном аскетизме.
Можно все. Нельзя мечтать.
К черту!
Все!
Надоело!
Ничего нового. Все то, что он рассказывал раньше в прозе – теперь зарифмовано в
стихах. Они не объясняют ничего! Лишь слезы, безнадега и жалость к самому себе – при
чтении в душе мгновенно появляются страхи и сомнения. Что бы мы ни думали, и как бы
ни были уверены в своей концепции, на нас влияет все, что мы видим, слышим и читаем.
Его стихи угнетают, и все, что мне сейчас хочется – сжечь эту тетрадь, выжечь дотла все
воспоминания о моем бывшем друге. Мне нужно переключиться! Предаваться
воспоминаниям, жалеть о потерянном времени и упущенных возможностях,
сочувствовать, завидовать, ненавидеть – все это путь слабых духом людей. Это
контрпродуктивно! Я же давно вышел на новый уровень – отныне я буду думать только о
себе и о своем будущем. Все, как писал Ницше, теперь я стану еще сильнее! Я поставил
цель. Я двигаюсь к ней семимильными шагами, и все, что будет мне мешать – сгорит в
огне равнодушия.
Ушинский писал, что подавить свои эмоции, как и эмоции ребенка, невозможно.
Их нужно заменить. Отвлечься. Перенести свое внимание на что-нибудь другое. Именно
этим я и собираюсь заняться. Усилием воли я заставляю себя перестать думать об Илье.
Он сделал свой выбор, а я делаю свой. Я подхожу к письменному столу, записываю
список дел, которые необходимо выполнить завтра, затем принимаю душ, растираю себя
полотенцем и иду спать. Каждый миг, каждое утро, каждый день я делаю свой выбор. И
каждая новая победа над собой делает меня еще сильнее!
Завтра будет новый день. И он будет лучше.
Я сам сделаю его лучше…
***
- А знаешь… здесь все то же самое, что и там. – Произносит знакомый голос

откуда-то из темноты.
- Илья? Ты? – Удивленно спрашиваю я.
- Я, дружище, кто же еще? – Говорит мне темнота.
- Но ведь… ты умер?
186
- На самом деле – никто не умирает. – Смеется он. – И никто не живет. Ты ведь

слышал теорию о четвертом измерении? Время статично, и все, что должно было
случиться, уже давно случилось…
- Нет. Не слышал – Честно отвечаю я. – А ты где?
- Я повсюду. – Доносится его голос со всех сторон, затем усмешка. – А как твои
дела? Все так же идешь вверх по ступенькам карьеры?
- Именно. – Уверенно отвечаю я. Меня нервирует его сарказм. – У меня все
получается!
- Не сомневаюсь. Только знаешь, я всегда хотел спросить – ты вот все к чему-то
стремишься, крутишься, придумываешь. И если все будет двигаться так же, ты
наверняка добьешься всех своих целей. – Он закуривает. Я все еще его не вижу, но в
абсолютной тишине слышно, как он глубоко затягивается. – Но что, если однажды ты
умрешь? Война. Авария. Теракт. Пьяный гопник в подворотне. Ведь все мы смертны. –
Он снова смеется. – Внезапно смертны. Разве тебе не будет жаль, что каждый твой
день все равно будет прожит впустую, все усилия окажутся напрасны?
Черт, но почему он просто не оставит меня в покое? Я отвечаю ему со злобой и
железной уверенностью:
- Да, Илья, конечно, будет! Мне будет жаль! Но что, если нет? Что, если ничего
не произойдет, и я так и проживу никчемную пустую жизнь? Я бы никогда себе этого не
простил! Ты понимаешь? – Я перехожу на крик, у меня почти истерика. – Черт, ты
понимаешь меня? Что, если ничего не случится?! Ответь мне, слышишь?! Что, если
нет?!
- Олеж, с тобой все в порядке? – Я вдруг слышу женский голос и открываю глаза.
- Что? – Спрашиваю я, пытаясь отдышаться.
- С тобой все в порядке? – Сонно повторяет Женя, обнимает меня и кладет голову
на грудь. – Ты разговаривал во сне…
Я окончательно просыпаюсь и, глядя в потолок, наконец-то прихожу в себя.
Может, все ей рассказать? Про Илью и про этот сон?
Нет, пожалуй, все-таки не стоит. Все останется внутри.
Я крепко прижимаю ее к себе:
- Да, Жень, я в порядке. Я в полном порядке…
Александр Беккер,
октябрь 2013 – март 2016
187

Все, во что ты веришь, роман

Загружено:

Сведения о документе

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

Все, во что ты веришь, роман

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

Александр Беккер

Все, во что ты веришь

броситься на амбразуру современной системы образования и попытаться что-то изменить.

- Блин, Олег, ну хочешь, я попрошу отца найти тебе местечко в банке? –

- Конечно, намного круче выдумать себе идеальный образ из какой-то москвички и

Перед ночной сменой я захожу домой – поесть и переодеться. Разувшись, я быстро

меня как на сумасшедшего) и добегаю до спортивной площадки. Затем делаю глубокий

На входе в школу я встречаю завуча:

Перед последним уроком я сижу в учительской и «наслаждаюсь» атмосферой

Все учителя (несколько теток от тридцати до шестидесяти) внимательно следят за

С остановки меня забирает Илья. Когда он подъезжает на своей БМВ, я озираюсь

- Ну и что у тебя в школе? – Спрашивает за ужином отец.

Ожидая в такси следующего пассажира, я читаю Ярмарку тщеславия Уильяма

Да, знаю, нельзя питать столько ненависти к окружающим. В моих любимых

совсем не обязательно иметь единственную и неповторимую, достаточно просто

- Почему так долго? – Капризно спрашивает Оля, когда я подхожу к столику в

Через полтора часа я подзываю официантку, чтобы расплатиться и отправиться

подсаживается она и целует. Ее рассказ подружкам должен быть закончен отличным

Вечером я подъезжаю к родительскому дому и паркуюсь, не заезжая в ворота. Не

Шикарный дом, походящий на маленький дворец, даже в этом дорогом районе

«Кому я должен?» - Тут же возникает в голове вопрос. Но я ничего не говорю – в

Поднявшись к себе в комнату, я закрываю дверь и сажусь за стол. Моя комната –

Ночь. В зале нас двое. Я и отец. Я сижу на диване, он – в кресле напротив. Мы

- Время пришло. - Произносит он тихим уверенным голосом. – У меня не осталось

- Как вообще жить в этой стране? – Вопрошает на большой перемене математичка.

Сейчас у меня любимый третий класс – группа из пяти человек: вундеркинд,

наработки по воспитанию новых детей. Детей, которые когда-нибудь станут лидерами

Выходя из школы, я прохожу мимо старшеклассниц, курящих всего в нескольких

- Нет, в России никогда не будет житься хорошо. – Говорит отец и замахивает

Я подхожу к нашей любимой кафешке на двадцать минут раньше. Даже несмотря

С Дианой мы познакомились год назад, после очередного семинара по

Через полчаса подъезжает такси, и я восторженно наблюдаю, как она выходит из

Одна из основных проблем всех неудачников этого мира – неумение грамотно

- Проходи. Он наверху. – Говорит мне Илюхина мама, эта странная женщина в

У нас никогда не будет второго шанса произвести первое впечатление. Именно

За ту неделю, что я провел в этом доме, я действительно стал с родителями чуточку

Поставив машину на подземную парковку, я чуть ли не бегом направляюсь к

Темно-красный цвет. Повсюду. Красные стены и диваны. Красная подсветка бара и

девушке. Фотографии, разумеется, черно-белые. Концепт. Подсмотренный хозяином

Я хочу еще спросить, где сейчас находится счастливый четырехлетний ребенок,

- Ну и как твоя москвичка? Улетела уже? – Спрашиваю я, отрезая от отбивной

В понедельник я появляюсь на работе довольно свежим и опрятным. Надо побыть

Ожидая на остановке автобус, я думаю о силе привычки, которая играет огромную

Я подхожу к школе ко второму уроку. В учительской меня тут же обдает волной

На уроке в пятом Б сегодня аншлаг. Пришли самые отъявленные хулиганы,

В конце урока я даю ребятам несложное письменное задание и сажусь за

После уроков я захожу к завучу.

Вечером дома я пересчитываю деньги, скопленные за последние полгода. Триста

За обедом Илья начинает говорить первый:

Через неделю я появляюсь вместе с завучем в тридцать второй гимназии, школе,

- И что твоя москвичка?

- Итак, мы рады приветствовать вас на первом дне нашего конкурса. – С улыбкой

Так проходит еще несколько дней. Мы выполняем какие-то психологические

На следующий день весь первый час на работе я тупо пялюсь в выключенный

17:00. Конец рабочего дня. Экономические гладиаторы свободны и наконец-то

Вечером мне звонит мама.

- Смотри, мы живем уже не просто в обществе изобилия. Это пост-изобилие:

Мы не виделись с Олегом несколько дней. Он лишь сообщил по телефону, что

- Долбаная диктатура! – Уверенно отзываюсь я. – Авторитарный мозг рулит всем,

Четверг. Вечер. Оттягивая момент встречи, я медленно разуваюсь, потом открываю

Да, некоторые пытаются разбить стекло своего аквариума и выйти на новый

За ужином мама спрашивает:

На следующий день на работе, ближе к обеду, ко мне подходит бывший

якобы установлена на некоторых компьютерах. Так в младших классах мы придумывали