День осеннего равноденствия.

Стоял обыкновенный осенний день, как тысячи других осенних дней: солнце
тускло проглядывало через плотную пелену серых облаков, еще не зимних, но
уже с каким-то налетом темноты, несущих с собой морось. Было зябко и многие
прохожие прятались в поднятые воротники или под зонтики. Автомобили
оставляли за собой тонкий дождевой след из мелких капель, смешанный с газами
сгоревшего топлива. Было какое-то чувство тоски и подавленности, словно серое
небо прижимало тебя к земле, а моросящий дождь давил на плечи и спину, не
давая возможности расправить грудь и свободно дышать.
Антон молча шагнул в подъезд, поднялся, шумно дыша, на второй этаж и
неуверенно нажал на кнопку лифта: домой не хотелось возвращаться.
Лифт со скрипом, словно нехотя, раскрыл слегка помятые половинки дверей,
Антон с чувством какого-то недовольства и непонятной досады шагнул
вовнутрь, двери лифта, натужно скрипя, захлопнулись. Свет, тускло светившей
лампочки, неожиданно погас. Антон с досадой, ощупью нажал нужный этаж и
лифт медленно стал подниматься, как будто тоже в темноте нащупывал
заданный этаж.
Неожиданно вспомнилось, как он возвращался после полета домой, во
времянку, это было как будто вчера: весенний теплый день клонился к закату,
переулок с деревянными домиками заливало запахом цветущей сирени,
небольшое окошко, отражавшее дивный сказочный закат, тянуло к себе. Антон
знал, нет, скорее всего каким-то внутренним десятым чувством ощущал, что его
с нетерпением и радостью ожидает жена и неожиданно какая-то теплота
разлилась по всему телу, и он поспешил по узкой тропинке к деревянной
калитке.
Сердце радостно билось, он взбежал на чисто вымытые доски деревянного
крыльца, распахнул дверь в комнату и увидел блестящие глаза жены – она ждала
его с нетерпением, хотя расстались ранним утром, перед коротким рейсом в
Сухуми. Они обнялись и теплая волна разлилась по всему телу, радость встречи,
словно отблески весеннего заката, светилась в глазах, хотелось стоять, вот так
обнявшись, до бесконечности.
Антон встрепенулся, нахлынувшие воспоминания погрузили его в острое
чувство неопределенности, растерянности, он впервые в жизни ощутил свое
бессилие и невозможность что-то исправить. В голове пульсировала одна мысль:
«Как же так, как же так, сын, который в детстве был образцом и подавал такие
надежды, стал игроманом и проиграл всё, что можно и нельзя – квартиру жены,
набрал огромные кредиты в 14 банках и теперь вернулся в отцовский дом вместе
с женой, ведь жить то негде». В душе Антона поселилась горечь, обида на
самого себя и какая-то безысходность его положения, когда ему, как пенсионеру
со стажем, уже практически невозможно что-то исправить и с этим придется
жить. Разве мог он подумать, что в конце жизни его ожидают такие коллизии,
где обстоятельства оказываются выше его возможностей что-то исправить, чем-
то помочь себе, жене, которая сдала за последнее время: скачет сердце, давление
прыгает за 200. А так хочется помочь остановить всё это, но как?! В мыслях
роились тысячи немыслимых вариантов, но ничего реального не приходило в
голову и эта безысходность и бессилие заставляло его нервничать. Голова шла
кругом, учащенно билось сердце и какая-то волна беспомощности подкатывала к
горлу. Он сидел на диване в своем кабинете, обхватив руками голову и низко
опустив плечи, жалость к самому себе отзывалась горечью в уставшей душе,
слезы медленно скатывались по щекам, ощущение безысходности, казалось,
заполнило весь кабинет, прихожую, всю квартиру. Надо было что-то делать, что-
то придумать, не сдаваться, ведь столько раз за свою лётную карьеру он выходил
из, казалось бы, безвыходных ситуаций и побеждал (горел и взрывался
двигатель, посадка без шасси, выбрасывало за полосу из-за отказа гидросистем,
да всего и не перечислить), так и сейчас: я должен победить!
Ещё не найдено решение, но от того, что поставлена цель – победить, на
душе стало легче, отступила сердечная тяжесть, Антон как-то по-новому
посмотрел на окружавшие его вещи и взгляд неожиданно упал на
распустившийся красный цветок кактуса, а ведь он давно не цвел, подумал он,
это хороший знак. Он встал, распрямил плечи и быстро зашагал по комнате, как
будто разгоняя грустные мысли, настраивая себя на что-то хорошее и, казалось,
в голове созревало какое-то решение ещё не оформленное до конца, но
предчувствие того, что оно придет, придало уверенность и решительность всей
его фигуре. Он радостно улыбнулся и медленно опустился в кресло, перед
глазами был распустившийся красный цветок кактуса.