Вы находитесь на странице: 1из 285

УДК 930

ББК 63
К14

Издание основано в 1996 году

Рецензенты:
кандидат исторических наук А.Б. ГЕРШТЕЙН
кандидат исторических наук О.С. ВОСКОБОЙНИКОВ

В оформлении выпуска использована гравюра


Джованни Баттисты Пиранези
Campus Martius (1762 г.)

Казус: Индивидуальное и уникальное в истории – 2010–2013 / Ин-т


всеобщей истории РАН. – М. : 1996– .
Вып. 10 / под ред. О.И. Тогоевой, И.Н.Данилевского. М. : Наука,
2015. – 000 с.: ил. – ISBN 978-5-02-038062-2
Десятый юбилейный выпуск альманаха предлагает читателям поразмыш-
лять над тремя крупными блоками проблем. В первом разделе речь идет о слож-
ных отношениях, складывающихся между различными создателями того или
иного исторического документа: писца – с художником или миниатюристом,
автора – и его читателя, автора – и его переписчика. Героями второй рубрики
становятся политические «заговорщики», а вместе с ними – создатели различ-
ных «теорий заговора», очень часто оказывающихся выдумкой, однако питаю-
щих умы представителей самых разных эпох. Авторы третьего раздела пыта-
ются разгадать почти неразрешимые загадки, которые иногда преподносят нам
источники, и задумываются о пределах нашего знания о прошлом. Заключает
альманах теоретический раздел. В нем о возможностях «казусного» мышления,
о микроистории и ее истоках размышляют гости «Казуса»: историк и социолог,
представители французской школы «Анналов».
Для историков и широкого круга читателей.

По сети «Академкнига»

ISBN ISBN 978-5-02-038062-2 © Институт всеобщей истории РАН, 2015


© Коллектив авторов, 2015
© Российская академия наук, и издатель-
ство «Наука», продолжающееся
издание «Казус: Индивидуальное
и уникальное в истории» (разработка,
оформление), 1996 (год основания), 2015
© Редакционно-издательское оформление.
Издательство «Наука», 2015
Содержание Contents

От редакции From the Editorial Board


Ad marginem Ad marginem

Анна Пожидаева Anna Pojidaeva


«Сотрите этого ребенка», или «L’enfant que la dame porte defaciez»
Эскизы и инструкции на полях or Medieval marginal drawings and
средневековых рукописей inscriptions
Александра Чиркова Alexandra Chirkova
Можно ли рисовать на папских May one draw on the papal
привилегиях? (Казус конца privileges?
XII века) (The case of the late 12th century)
Юлия Крылова Yulia Krylova
«Указующий перст», The «Pointing Finger»,
или Загадка манускрипта or Mystery of the manuscript
№ 1693 № 1693
Ольга Тогоева Olga Togoeva
«Портрет» Жанны д’Арк Portrait of Joan of Arc
на полях журнала on the margin of Clement de
Клемана де Фокамберга Fauquembergue’s Journal
Теория заговора Сonspiracy Theory
Антон Ковалев Anton Kovalev
Об убийстве, которое состоялось, On a murder, that really took place,
но, вероятно, происходило but probably happened a quite
совсем иначе («Заговор» different scenario («Plot» of the year
1174 г . и его освещение 1174 A.D. and its representation in
в памятниках летописания) the Old Russian chronicles)
Павел Блохин Pavel Blohin
Зло, приносящее пользу? Evil bringing wealth?
Дело 1349 года Case of 1349
Анна Серегина Anna Seregina
«С оружием в руках»: «Bearing arms»: English Catholics
английские католики and political propaganda in the
и политическая пропаганда 16–17th centuries
XVI–XVII веков
Дмитрий Бовыкин Dmitri Bovykine
Повесть о том, как генерал A story of how general Hoche
Гош отправился в Ирландию, а left for Ireland but found himself
оказался в Париже in Paris
Бессилие историка Inability of a historian
Андрей Касатов Andrey Kasatov
Что скрывает дарственная грамо- What does William the Conqueror’s
та Вильгельма Завоевателя? foundation charter conceal?
Павел Габдрахманов Pavel Gabdrakhmanov
Свиток XIII века из архива The roll of the 13th century from St.
аббатства святого Петра в Генте: Peter abbey archive in Ghent: casus,
казус, ребус, парадокс? rebus, paradox?
Игорь Данилевский Igor Danilevski
Потерянный сентябрьский стиль The lost September style
В гостях у «Казуса» Visiting the «Casus»
Жак Ревель, Жан-Клод Пасссерон Jacques Revel, Jean-Claude Passeron
«Казусное» мышление. «Casus» thinking.
Метод рассуждения, построен- The way of contemplations based on
ный на частных случаях particular cases
Summaries Summaries
Указатель статей, опубликован- Index of the articles published in
ных в альманахе almanac «Casus». Vol. 1–10
«Казус». Вып. 1–10
Происхождение иллюстраций Origin of illustrations
Наши авторы Our authors
ОТ РЕДАКЦИИ
«И мой герой
не держит строй
и лезет на рожон»
Би-2

In casu esse… Если заглянуть в латинский словарь И.Х. Дворецкого и


внимательно изучить значения слова casus, не останется сомнений, что
жизнь сыграла с нами в свое время очередную, столь свойственную ей
шутку. Нарекая в 1996 году свое новое детище «Казусом», Юрий Льво-
вич Бессмертный, возможно, и не предполагал, насколько часто нам
придется впоследствии «зависеть от случайных обстоятельств». Однако
наш альманах упорно продолжает оправдывать данное ему название.
Пожалуй, ни одно другое из известных нам регулярных изданий не от-
личается подобным непостоянством, будь то бесконечная смена изда-
тельств, внешнего вида и внутреннего оформления или задержки с вы- 7
ходом очередного номера. «Казус» живет своей собственной жизнью,
он своенравен и не всегда сговорчив, он предъявляет нам требования,
которым мы вынуждены подчиняться, не особенно рассчитывая на вза-
имность. Наш альманах действительно никогда «не держит строй»: он
не слишком похож на почтенное академическое издание, он свободолю-
бив, задирист и частенько «лезет на рожон». Мы охотно признаем все
его недостатки. Но и любим мы его именно за них…
Вот и теперь нам пришлось ждать долгие годы, прежде чем мы смог-
ли окончательно собрать этот выпуск и подготовить его к печати. И все
же, пробившись сквозь толщу времен, пережив очередную смену изда-
тельства и весьма болезненные изменения в составе редколлегии, «Ка-
зус» вновь выходит навстречу читателям. И отмечает первый круглый
юбилей, свой десятый выпуск!
Дата эта для нас, безусловно, приятна и радостна. Прежде всего
потому, что мы, несмотря ни на что, смогли сохранить наше издание.
И за это мы благодарны всем, кто поддерживал нас в трудные годы, кто
верил в «Казус», кто хотел в нем печататься и читать его, кто всячески
способствовал его очередному «возрождению». Спасибо вам!
Что изменилось в политике альманаха за это время? Да, пожалуй,
практически ничего. Мы все так же ратуем за ясность мысли, за чистый
язык и четкость формулировок, за увлекательность изложения и лич-
ную сопричастность автора написанному. Редколлегия по-прежнему
рада видеть в своем портфеле статьи как маститых историков, так и
их юных коллег, но оставляет за собой право иногда не соглашаться с
высказанными гипотезами. И мы неизменно интересуемся «казуса-
ми» – людьми, ситуациями и явлениями, которые – как и само наше
издание – «не держат строй», которые выламываются из нормы, тем
самым, возможно, эту норму и очерчивая.
Герои нашего очередного выпуска – как раз из этой серии. Сами
того, возможно, не желая, они «сеют» вокруг себя крайне любопытные
«казусы». Среди них мы найдем переписчиков и миниатюристов из
средневековых книжных мастерских, создающих произведения, в ко-
торых текст порой не сходится с иллюстрациями. Писцов из папской
канцелярии, чьи «ушастые змейки» на официальных бумагах – един-
ственное, что наполняет составленные ими документы своеобразной
индивидуальностью и заставляет нас задуматься о пределах личной сво-
боды этих скрипторов. Совершенно неизвестных нам ценителей поучи-
тельной литературы, каждый из которых вычитывает в полюбившейся
им книге свои мысли и идеи. Хорошо знакомого специалистам высоко-
поставленного чиновника, один-единственный рисунок которого спо-
собен, как кажется, перевернуть с ног на голову наши представления о
политических симпатиях этого человека.
Все эти персонажи населяют первый раздел альманаха, носящий го-
ворящее название – Ad marginem. Где, как не на полях рукописи, встре-
чаем мы незначительные, на первый взгляд, пометы, способные, тем не
От редакции

менее, рассказать нам очень многое и о человеке, оставившем их, и о


его адресате, и – шире – о более общих проблемах истории искусства,
истории права, интеллектуальной истории или политической истории
целой страны.
Именно о политической истории заходит речь и во втором разделе
8
нового «Казуса». Впрочем, на сей раз мы предлагаем взглянуть на нее
под несколько необычным углом и рассмотреть хорошо известные лю-
бому историку сюжеты – убийство Андрея Боголюбского, положение
еврейских общин в немецких городах, противостояние католиков и
протестантов в елизаветинской Англии, события Французской Револю-
ции – через «теорию заговора», через конспирологические идеи, кото-
рые очень часто оказываются чистой воды выдумкой и, тем не менее, не
только питают наш век, но, как выясняется, играют существенную роль
и в мировосприятии людей прошлого. Как возникает сама идея полити-
ческого «заговора»? Из каких элементов складывается подобная леген-
да? Какие изменения она претерпевает со временем и какое отражение
находит в источниках? Наконец, какие последствия – экономические,
политические, социальные, религиозные – может иметь та или иная
«теория заговора» для непосредственных участников событий и для их
потомков? На эти вопросы пытаются по-разному ответить авторы аль-
манаха…
Что же касается третьего раздела «Казуса», то здесь вопросов ос-
тается гораздо больше чем ответов. Не случайно мы назвали эту руб-
рику «Бессилие историка», предложив коллегам поразмышлять над
проблемой пределов наших знаний о прошлом, о нашей способности
создавать исчерпывающие научные гипотезы. Как выясняется, сделать
это оказывается не всегда возможно. И дело здесь не столько в огра-
ниченном количестве источников по той или иной эпохе: даже хорошо
известный документ, как показывают наши авторы, может таить в себе
такие секреты, ключ к которым подобрать совсем не просто. Думается,
что данная проблема характерна не только для периода Средневековья
(как русского, так и западного), исследованию которого посвящены все
три статьи данного раздела. А потому редакция «Казуса» надеется еще
не раз вернуться к разговору о «бессилии историка», а, возможно, и сде-
лать его постоянным.
Именно такой, уже ставшей традиционной, рубрикой и завершается
наш выпуск. В гостях у «Казуса» на сей раз оказались представители
легендарной школы «Анналов», Жак Ревель и Жан-Клод Пассерон,
историк и социолог, объединившие свои усилия, дабы порассуждать о
«казусном» мышлении, о микроистории, ее истоках, ее ценностях и по-
знавательных пределах. Редакция «Казуса» не могла пройти мимо столь
значимой в методологическом плане публикации. Нам показалось лю-
бопытным сравнить опыт наших иностранных коллег с собственными
идеями – и сделать это именно в юбилейном номере.
Нам было интересно работать над этим выпуском, и мы надеемся,
что вам будет так же интересно его читать. Мы хотели бы верить, что
он понравился бы и Юрию Львовичу Бессмертному, нашему учителю
и другу, основателю «Казуса», 90-летие со дня рождения которого мы
отметили в 2013 году. Его одобрение всегда было для нас высшей награ-
дой.

От редакции
9
10
От редакции
шмуц/титул
шмуц/титул
шмуц/титул
шмуц/титул
Анна Пожидаева

«СОТРИТЕ ЭТОГО РЕБЕНКА»,


ИЛИ ЭСКИЗЫ И ИНСТРУКЦИИ
НА ПОЛЯХ СРЕДНЕВЕКОВЫХ РУКОПИСЕЙ

Если все надписи, оставленные писцами или миниатюристами на


полях средневековых рукописей, будут когда-нибудь собраны в один
общий свод, такой список удивит читателя разнообразием адресатов.
Разброс широк: от безличного «Мне холодно» ирландского писца VIII в.
или «Юноша, береги книгу»1, адресованного потенциальному вандалу,
собирающемуся вырвать или запачкать страницу, и вполне уместного в
устах библиотекаря ИНИОНа или РГБ – до некого Реми, которому семь
столетий назад запретили изображать что бы то ни было на оставлен-
ном свободным листе, «ибо я сам сделаю фигуру, которая здесь должна
быть»2. Встречаются в средневековых кодексах и вовсе безадресные об-
15
ращения: «Напрасно оставлено это место, ибо здесь ничего не должно
быть нарисовано»3.
Иначе обстоит дело с рисунками на полях. Нам придется оставить
в стороне общеизвестные маргиналии занятного, поучительного или
пародийного содержания – «забавы», дролери, появившиеся уже во
второй половине XIII в. и подробно классифицированные полстолетия
назад Лилиан Синтией Рэндалл4. Они, вне зависимости от нюансов их
смысла, несомненно предназначались для читателя, а не для исполните-
ля рукописи.
Нас же будут интересовать именно случайные или служебные над-
писи и рисунки. Как они менялись и кто был их адресатом? Для искус-
ствоведа-медиевиста ответ на этот вопрос кажется очевидным: этому
вопросу посвящены десятки исследований – от столетней давности
«Эскизов к миниатюрам» Анри Мартена5 до относительно недавнего
сборника «Художники, мастера, и художественная продукция в Сред-
ние века»6. Венцом и обобщением всей этой обширной информации
стала книга Джонатана Александера «Методы работы средневекового
миниатюриста», увидевшая свет в 1992 г.7
Можно, однако, сформулировать проблему иначе и попытаться из-
учить подобные надписи как обращения к конкретным адресатам, уви-
деть предполагаемый облик этих людей, которых мы можем представить
себе именно благодаря служебности, непарадности написанного. Мы
неизбежно соприкоснемся здесь с одним из самых сложных и интерес-
ных вопросов в истории искусства Средних веков – с ролью визуально-
го образца и текстовой инструкции в процессе иллюминации рукописи.
Что они собой представляли и какими были люди, которым они предна-
значались? В чем глава мастерской мог положиться на исполнителя, а в
чем нет? Какова на деле и в разные периоды была степень свободы, от-
личавшая, согласно сложившемуся мнению, мастера латинского Запада
от иконописца или миниатюриста греческого Востока? Когда именно
разошлись их пути? Но в первую очередь мы должны будем попытаться
ответить на важнейший вопрос, определяющий наши представления о
работе средневекового миниатюриста: насколько хорошо он понимал,
что изображает. Ответы на эти вопросы будут очень разными для раз-
ных периодов Средневековья.

* * *
В эпоху раннего Средневековья вопрос о первенстве визуального об-
разца (мозаики или привезенной рукописи) или текстовой инструкции
остается открытым. Мы знаем, что папа Григорий Великий на рубеже
VI–VII вв. рассылал по дальним уголкам Европы образцовые кодексы,
которые с большим или меньшим успехом копировались на местах. Что
же касается более раннего времени, то здесь нас неизбежно ожидает
неразрешимая загадка в виде текстов хроник наподобие «Истории
Ad marginem

франков» Григория Турского, где мы находим одно из первых на Западе


упоминание об инструкции или образце для художника: «Супруга (епи-
скопа) Намация построила за стенами города базилику в честь святого
Стефана. Желая украсить ее цветными росписями, она взяла книгу,
развернула ее на коленях и, читая старое писание его деяний (курсив
мой. – А.П.), давала наставления художникам, что им изображать на
16
стенах»8. Хотя Р. Шеллер9 предполагает, что речь могла идти о каком-то
изобразительном цикле, нам (как будет объяснено ниже) кажется более
вероятным, что Григорий имел в виду словесные инструкции, которые
отдавались супругой Намация мастерам.
К какой памяти – вербально-сюжетной или зрительной – апелли-
ровал этот недоступный нам образец? Поскольку речь идет о раннем (VI
в.) периоде и несохранившемся памятнике, здесь можно лишь предпола-
гать, что либо информация была недостаточно точно передана (что, соб-
ственно, и не входило в задачи хрониста, занятого совершенно другой
стороной дела), и существовал еще какой-то иконографический ориен-
тир – т.е. книжная миниатюра в «старом писании деяний» (что выгля-
дит сомнительным, ибо хронист ни слова не говорит о показе рукописи
мастерам), либо же, что росписи базилики действительно выполнялись
лишь на основе текста жития. Заманчиво было бы предположить, что
«старое писание» представляло собой раннехристианскую рукопись с
развернутым биографическим изобразительным рядом в духе Поздней
Античности, но и этого нельзя утверждать с уверенностью: до нас не
дошло ни одного развернутого раннего житийного цикла св. Стефана.
Однако уже в середине V в. мы встречаем и реальные текстовые
инструкции, оставленные, в частности, на страницах Кведлинбургской
Италы (Берлин, Staatsbibliothek Preußisher Kulturbesitz, Cod. theol. lat.
fol. 485, f. 2r) (илл. 1). В этой рукописи, содержащей первый, сделанный
на основе Септуагинты неполный латинский перевод Библии, имеется
два вида надписей. Первые и очевидные всем – так называемые tituli,
написанные золотом и предназначенные для зрителя. Они нужны преж-
«Сотрите этого ребенка»
17

Илл. 1. Кведлинбургская Итала, V в.


(Берлин, Staatsbibliotek Preussischerkulturbesitz, Cod.theol.lat.fol.485, f. 2r).
Реконструкция

де всего для идентификации сюжета и действующих лиц: например,


«Саул приносит жертву…» (Hic Saul offerens holocaustum) или «Саул
удерживает Самуила» (Saul tenens Samuhelem)10. Рядом с ними, курсивом
и простыми чернилами, были приписаны тексты, впервые адресованные
непосредственно исполнителю миниатюры. Они стали видны благода-
ря тому, что листы этой древней рукописи, пропитанные клейстером,
пошли на обложку более позднего (X в.) кодекса, и черновые надписи,
скрытые первоначально красочным слоем, проступили на поверхность.
Эти тексты-инструкции, не вызывающие сомнения в своем назначении,
подробно исследованы И. Левин11, полагавшей, что они принадлежали
нескольким мастерам. Каждый из них начинается словами facies (сде-
лай).
Вместе с тем наблюдаются и некоторые различия между текстом
tituli и иконографией соответствующих им миниатюр. Так, третья сце-
на на f. 2r (лучше всех сохранившегося листа) не соответствует тексту
Ad marginem

18

Илл. 2. Пентатевх Ашбернхема, VI–VII вв.


(Париж, BNF. MS n.a.lat. 2334, f.1r)

инструкции, который гласит: «Facis ubi rex saul profetam irratum rogat
utin se rogent deum et orantem agag sibi ignoscere»12. Иллюстрация изоб-
ражает Саула, останавливающего уходящего Самуила, и их совместную
молитву. Фигура Агага отсутствует, на основании чего можно предпо-
ложить, что письменная инструкция не являлась в данном случае един-
ственным источником иконографии миниатюр, и следовать ей беспре-
кословно миниатюрист не был обязан (здесь следует оговориться, что
это – единственный столь ранний пример). Возможно, одновременно
миниатюрист использовал и какой-то изобразительный цикл (о чем сви-
детельствует, например, явное сходство изображения прихода Самуила
с совершенно неподходящей схемой триумфа императора). И. Левин
предполагала13, что автор программы и непосредственный исполнитель
имели перед глазами два разных иллюстративных образца, чем и объ-
ясняются случаи отклонения рисунка от инструкции. Увы, мы можем
лишь предполагать, какими могли быть эти образцы.
В другой раннехристианской рукописи – Пентатевхе Ашбернхема
(Paris, B.N. MS n.a.lat. 2334) – тоже присутствуют два вида надписей.
Это подписи-tituli, носящие пояснительный характер и начинающиеся
со слова hic (здесь), как, например, процитированные Бецалелем Нар-
киссом подписи к листу с изображением Творения: «Hic terra segregata
est ab aquis sub caelo» (Здесь земля отделяется от вод, что под небесами)14
(илл. 2). Есть и более краткие подписи, называющие изображенные
предметы и действующих лиц: «Hic tenebrae» (Здесь тьма); «Omnipotens
Logos» (Всемогущий Логос)15, и т.д. Впрочем, здесь нет разницы в по-
черке и технике нанесения двух видов надписей (крайне плохо сохра-
нившихся), и, скорее всего, речь в обоих случаях идет о пояснениях для
зрителя.
Другим интересным ранним примером независимости изображе-

«Сотрите этого ребенка»


ния от подписи может служить опубликованный в статье П. Мак Гурка16
фрагмент рукописи конца VIII в. (Br.M.Ms. Royal I.E.VI) – англосаксон-
ского Евангелия на пурпуре. В кодекс оказались вставлены страницы
белого пергамента, предназначавшиеся, вероятно, для иллюстраций. С
обратной стороны каждого белого листа было помещено гекзаметриче-
ское двустишие. Например, к изображению четырех евангелистов (или
их символов) относилась такая надпись:
«Hinc quadriga Dei cherubin comitante refulget,
Quae Christi in mundum tempora sacra sonat»17.
(Здесь Божия квадрига блистает в сопровождении херувимов, ею же
в мире Христовы святые времена возвещаются.) 19

Идея о том, что речь шла о евангелистах, очевидна, но она к тому же


еще подтверждается сравнением с миниатюрой Майхигенского Еванге-
лия, снабженной сходной надписью:
«Quam in prima speciosa quadriga
Homo leo vitulus et aquila»18.
(Как впереди прекрасной колесницы человек, лев, телец и орел.)
Надпись на листе, предшествующем Евангелию от Марка, еще яс-
нее:
«Hic Jesus baptizatus est ab Iohanne in Jordane coelis
Apertis Spiritu Sancto in specie columba
discendende super Eum voceque
paterna filius alti throni vocicatus»19.
(Здесь Иисус принимает крещение от Иоанна в Иордане при откры-
тых небесах и Духе Святом, в виде голубя сходящем на Него и голосе
Отца, Сыном (Его) с высокого трона называющем.)
Последовательность работы над рукописью в этот период была про-
ста: вначале работал писец, потом – миниатюрист. Глава мастерской
определял, сколько должно было быть иллюстраций и где для них сле-
довало оставить место. Мы можем лишь предполагать, каким образцом
руководствовался в этот период миниатюрист и как с его работой были
связаны интересующие нас подписи. Из приведенного выше текста
(а также из стихотворения к началу Евангелия от Луки, где описывалось
Благовещение Захарии) видно, что в данном случае планировался не са-
мый простой и стандартный вид украшения Евангелия – не «портреты»
евангелистов с их символами, а тематические иллюстрации к первому
описываемому в тексте событию (то, что в позднейших памятниках бу-
дет называться ad verbum).
Известно, что самым распространенным в период раннего Средне-
вековья способом передачи иконографических схем являлось копирова-
ние полностью рукописи-образца20. Вероятнее всего, и здесь речь шла о
почему-то незавершенном процессе копирования некоей не дошедшей
до нас рукописи, имевшей аналогичные или сходные гекзаметры к ил-
люстрациям. Последние, вероятно, предполагалось взять также из нее.
Единственная в таком случае вспомогательная роль стихов, предназна-
ченных в первую очередь для читателя, заключалась в дополнительной
возможности ориентации мастера.
Уникальный пример текстового описания двух новозаветных
циклов раннего XII в. из английских Псалтирей Сигарда и Леоберта
(Лондон, Британский музей. Egerton MS. 3323), приведенный Фрэн-
сисом Вормальдом21, показывает, что само изображение иногда могло
быть заменено его подробным описанием, которому сопутствовали уже
знакомые нам стихотворные надписи гекзаметром, предназначенные
Ad marginem

для зрителя. В этих описаниях персонажи перечислялись в назывном


порядке, например: «Sequitur nativitas. Mariа in lecto, puer in preseрio et
bos et asinus. Joseph ad pedes, lampas desuper, in Sigardi: sed in Leoberti
appositi sunt duo angeli super lampadem. Versus inibi:
En sol iusticie natus de carne Marie.
20 En velut agnellus patitur presepe tellus»22.
Очевидно, что перед нами текст, распадающийся на две части. Дву-
стишие предназначено для читателя и является сложным по смыслу
комментарием к предполагаемому изображению, прозаический же
текст представляет собой специальное руководство, предназначенное
для миниатюриста. По стечению обстоятельств (из-за временного от-
сутствия миниатюриста в одном из скрипториев?) в один из монастырей
переслали не копию рукописи, а ее описание, а потому то, что должно
было быть изображено, оказалось записанным. Из этого примера для
нас становится ясным, что иллюминатор, руководствовавшийся таким
описанием, во-первых, являлся человеком вполне осведомленным в том,
как в целом выглядит та или иная сцена (т.е. текст явно апеллировал к
его зрительной памяти), и, во-вторых, получал определенную свободу в
выборе вариантов второстепенных деталей, таких, к примеру, как поме-
стить или нет над светильниками изображения ангелов.
Несмотря на детальность описаний (к сцене Поклонения волх-
вов в одной из рукописей дано замечание: «Desuper lampades, et stella
superius»23 (Вверху лампады, над ними звезда), понятно, что обе Псалти-
ри содержат близкие, но не полностью иконографически совпадающие
сцены. Известно, что «листы перед псалтирью» в XII в. часто служили
в монастырских скрипториях чем-то вроде иконографического руко-
водства, однако не отличались точностью «факсимильного» воспро-
изведения. Как явствует из описания, цикл Псалтири Сигарда значи-
тельно шире и подробнее, чем в Псалтири Леоберта. Распространение
такого рода руководств само по себе предполагало заботу о том, чтобы
разнообразить варианты иконографических схем, известных мастеру.
Впрочем, это разнообразие касалось лишь немногих и самых известных
сцен – подавляющее большинство миниатюр Псалтирей Сигарда и Ле-
оберта имеют обшие описания, без упоминания различий. Композиция
каждой сцены описана достаточно детально, но не настолько, чтобы
исключительно ею можно было руководствоваться при создании таких
устойчивых сцен, как Рождество, Крещение и пр. – здесь очевидно
обращение к зрительной памяти. Совершенно не оговорены в инструк-
ции внешность, возраст и одежда персонажей (что выдает условность
текстов): для воспроизведения по ним иллюстрации необходимо было
хотя бы знание общепринятых черт внешности каждого из героев24,
который просто назывался по имени: «Petrus extracto gladio, Malchus
manum habens ad aurem... Judas porrigens osculum Yhesu» (Петр с извле-
ченным мечем, Малх с рукою у уха… Иуда, дающий поцелуй Иисусу), и

«Сотрите этого ребенка»


т.д. Сам факт того, что автор инструкции просто называет персонажей
по имени, предполагает, что исполнитель знает, как они должны выгля-
деть. При этом, повторим, прилагавшиеся двустишия уже совершенно
теряли вспомогательную функцию:
«Cum fremitu magno lupus osculum porrigit agno.
Tradit Judeis quem promisit Phariseis»25.
Они не имели к миниатюристу никакого отношения.

* * *
Решительная перемена в отношениях инструкции, образца и испол- 21
нителя произошла в конце XII–XIII в. и оказалась связана с достаточ-
но широким распространением специальных служебных книг и листов
образцов и мотивов, не являющихся частями сакральной рукописи и
предназначенных исключительно для использования миниатюристом.
Первые такие так называемые «летучие листы» были известны уже в
X в., однако подлинный расцвет эта форма руководства мастера пере-
жила в конце XII – начале XIII в., когда появились специально состав-
ленные кодексы образцов (наиболее известным из них является «Книга
образцов» Виллара де Оннекура). Такие образцы-рисунки в большин-
стве случаев были лишены надписей, что говорит, с одной стороны, об
обширности и разработанности «визуального словаря» миниатюриста к
концу XII в., с другой – о новых возможностях, открывающихся перед
ним – к возможности расчленения и частичного копирования образца,
ведущая к составлению новых композиций из частей старых.
Эволюция визуального образца на Западе от целостной сюжетной
сцены к отдельным фигурам, из которых, как из конструктора, мож-
но было складывать самые разные композиции – предмет отдельного
и очень обширного исследования. Типам листов и книг образцов и их
истории с X по XV в. посвящены фундаментальные труды Р. Шеллера26,
а на русском языке – Л.М. Евсеевой27. Принцип цитирования по ча-
стям, распада неделимой когда-то картинки на отдельные фрагменты,
которые мастер мог комбинировать по своему усмотрению – вот суть
процесса иконографического творчества эпохи расцвета средневеко-
вой иконографии – XII века28. На этом принципе построены выводы
Ad marginem

Илл. 3. Гордыня, падающая с коня. Книга образцов Виллара де Оннекура,


22 (Париж, BNF. MS fr. 19093, f. 3v)

крупнейших исследователей византийского и итало-византийского ис-


кусства: О. Демуса и Э. Китцингера29.
Нас будут интересовать пояснительные надписи, которые все же по-
являются иногда в книгах образцов и мотивов – и прежде всего в альбо-
ме Виллара де Оннекура, включающем самые разные варианты сцен –
от евангельских сюжетов до животных и архитектурных чертежей.
Если до Виллара, в «листах» XI–XII вв. краткие подписи типа «Tres amici
Iob» (Три друга Иова) или «Davidus rex»(Давид царь) могли как пояснять
изображенное миниатюристу, так и переноситься в беловую рукопись
в качестве пояснений для зрителя, то сам Виллар часто поясняет чита-
телю, как сделаны рисунки. Например, он указывает, что фигуры двух
львов нарисованы al vif (с живого). В то же время некоторые надписи
(например, «l’orgueuil siccome il tribuche» [вот как падает гордыня] (f. 7)
рядом с изображением Гордыни, падающей с коня) (илл. 3) вполне мог-
ли быть предназначены и для переноса в беловую рукопись и служить
пояснением для зрителя.
Настоящая революция в этом отношении была связана с реформой
производства рукописей в начале XIII в. В это время появились первые
светские мастерские (где работали мастера, заведомо менее знакомые
с сюжетами Священного Писания, чем монахи). Эти мастера уже не-
сомненно нуждались в непосредственном руководстве разной степени
подробности. Отсюда началась подлинная история служебных пометок
и надписей на полях, насчитывающая не менее трех столетий – до пол-
ного вытеснения рукописей печатными книгами.
Начнем с парадоксальных примеров. В начале своего рассказа мы
упомянули меланхолическую надпись на полях одной рукописи сере-
дины XIII в.: «Напрасно было оставлено это место, ибо здесь ничего не
должно быть изображено» (Frustra dimissum fuit hoc spatium quia nichil
in eo debet depingui)30. Еще более колоритно знаменитое «Реми, не де-
лайте здесь ничего, ибо я тут сделаю фигуру, которая должна тут быть»
(Remiet ne faites rien cy car je y feray une figure qui y doit estre)31. Тако-
го рода надписи свидетельствуют не просто о разделении труда – оно
присутствовало и в монастырских мастерских – но и о том, что автор
инструкции и исполнитель практически не виделись – слишком много
рукописей такого рода одновременно контролировал глава мастерской.
Действительно, подлинная реформа производства и иллюминации
рукописей в XIII в. заключалась в том, что над рукописью одновременно
работали несколько писцов, несколько миниатюристов и т.д. Возможно
это было только при одновременном переписывании нескольких раз-

«Сотрите этого ребенка»


ных тетрадей «типовой» рукописи: к примеру, небольшого формата,
украшенной маленькими инициалами «университетской» Псалтири
или Библии. Работа велась отдельно над каждой тетрадью, которые за-
тем сшивались и переплетались. В таком случае образцом – exemplar –
служили просто несброшюрованные тетради аналогичной готовой
рукописи – pecia32. Понятно, что здесь о вдумчивом последователь-
ном иллюстрировании текста и речи быть не могло. Небольшой набор
текстов (преимущественно библии и псалтири) украшался достаточно
предсказуемым набором инициалов33.
Миниатюристы вставляли инициалы в заранее оставленные для это-
го места. Задача главы мастерской заключалась в том, чтобы наглядно
и исчерпывающе дать понять одному из многих своих работников, что 23
именно ему следует изобразить. Для недорогих, поставленных «на по-
ток» рукописей XIII в. характерен устойчивый набор инициалов, посто-
янно повторяющихся и поэтому хорошо знакомых миниатюристам. Для
«университетской» малоформатной Псалтири это инициалы к 8 или 10
литургическим псалмам, для такой же Библии – к главным книгам Вет-
хого и Нового Завета. В идеале мастеру было достаточно намека, услов-
ной пометки, или нескольких букв, чтобы понять, что именно должно
быть изображено в том или ином месте. Такого рода намек мог быть
визуальным или текстовым – эскизом или буквой, словом, фразой.
Начнем с эскизов. Этот метод был впервые описан с многочислен-
ными примерами Анри Мартеном34. Согласно его наблюдениям, на по-
лях или прямо на месте будущего изображения прежде всего намеча-
лась самая общая его схема, часто почти неузнаваемая, или деталь этой
схемы, призванная оживить в памяти мастера всю сцену целиком или
напомнить о какой-то ее характерной особенности. Эскизы делились
на два типа: очерк сцены в самых общих чертах и какая-либо значащая
ее деталь. Естественно, исследователям доступны в первую очередь те
немногочисленные эскизы, что были сделаны на полях, а не непосред-
ственно на месте будущей миниатюры. А. Мартен приводит несколько
таких примеров: это «Каменование Стефана» и «Св. Павел перед корин-
фянами»35 (илл. 4) – эскизы, в которых присутствуют все персонажи
сцены, своей подробностью исключавшие всякую возможность путани-
цы. Другой тип эскизов – гораздо более обобщенные, изображавшие
лишь какую-либо деталь сцены. Целый ряд таких эскизов приводит
Дж. Александер в статье о рисунках на полях36: кувшин рядом с изобра-
Ad marginem

Илл. 4. Эскизы на полях. Библия, XIII в.


(Париж, Bibliothèque de l’Arsenal, № 2686, fol.146v, 151r)
24
жением пира Эсфири в «Исторической библии» 1314 г., лук и стрела ря-
дом с «Мученичеством св. Эгидия» из французской рукописи «Золотой
легенды», созданной ок. 1300 г37. И первый, и второй тип эскизов могли
служить причиной забавных и весьма показательных ошибок.
К примеру, Дж. Александер38 воспроизводит в своем исследовании
медальон из «Морализованной библии» 1230 г. (Лондон, Br.L., Harley
1527, f. 9), где вместо шествия в Вифлеем оказалось изображено бегство
в Египет. В результате на полях кодекса появилось замечание главы ма-
стерской: «L’enfant que la dame porte defaciez. Elle ne doit point porter ici»
(Сотрите ребенка, которого несет дама. Она (Его) вовсе не должна здесь
нести)39. Миниатюра с «лишним» Младенцем возникла здесь в результате
явного смешения в памяти миниатюриста двух похожих схем, включаю-
щих изображение Марии, восседающей на осле, которого ведет Иосиф
(илл. 5). Скорее всего, это произошло из-за того, что эскиз, оставленный
на месте будущей миниатюры (и потому недоступный нам) главой ма-
стерской, оказался недостаточно детальным и был неправильно понят.
Стоит задаться вопросом, обращал ли миниатюрист внимание на текст
рядом со специально оставленным для миниатюры местом, и мог ли этот
текст хоть в какой-то степени служить ему опорой. Поскольку огром-
ное большинство инициалов в «университетских» библиях и псалтирях
имели характер ad verbum40 – дословной передачи содержания первых
строк рукописи – это представляется вполне возможным.
Аналогичный пример, также приведенный Дж. Александером41, –
довольно поздняя (конец XIV в.) копия Somme le roi (Paris, B.N.,
«Сотрите этого ребенка»
Илл. 5. Бегство в Египет (Шествие в Вифлеем). Морализованная библия.
(Лондон, British Library. Harley 1527, f. 9)

Ms.fr.14939, f. 5), где в миниатюре, посвященной Получению скрижалей


Завета Моисеем, поклонение золотому тельцу было произвольно заме-
нено на сходную по композиции сцену жертвоприношения Исаака. При
этом за спиной Авраама сохранилось изображение коленопреклонен-
ных молящихся из сцены поклонения, которые были явно не нужны во 25
втором случае42.
Масштаб ошибки и существующая отныне возможность путаницы
ярко иллюстрируется тем, что заменялся – как в примере с Младенцем
Христом, так и в примере с Исааком – сам смысловой центр компози-
ции, в то время как ее периферийные детали могли оставаться нетро-
нутыми. Вероятно, в первом случае на месте миниатюры был общий
силуэт Богоматери на осле, вызвавший в памяти миниатюриста сцену
бегства в Египет, а во втором – скорее всего, алтарь, телец и коленопре-
клоненные иудеи. Неудивительно, что достраивание всей композиции
на основе нескольких деталей (иногда и второстепенных) в светском
скриптории могло быть подчас ошибочным.
Итак, нередко ошибались исполнители. Но как же обстояло дело с
авторами инструкций? Указанный выше принцип «дословного» иллю-
стрирования первых строк каждой книги показывает, что и они к этому
времени не увлекались, как в XII в., иконографическим творчеством, ос-
нованным на сложных богословских интерпретациях содержания свя-
щенной книги. Выработавшийся устойчивый набор сцен расширялся
с трудом и только в случае особого заказа. Предложенный редкий или
нетрадиционный сюжет часто хотели «причесать» под знакомую схему
сходного, но более популярного сюжета. Таких примеров сохранилось
множество. Так, во французской «полностью иллюминированной»43
Псалтири середины XIII в. встречается апокрифический сюжет «Ирод,
поджигающий Фарсисские корабли». На миниатюре же изображено,
как Ирод рубит корабль топором. Перед нами – очевидное противо-
речие, которое приводит нас в замешательство, пока мы не вспомним
о самом распространенном типе изображения человека с кораблем –
Ное за строительством ковчега! (ср. с аналогичной по времени миниа-
тюрой из Книги библейских иллюстраций кардинала Мацейовского,
Нью-Йорк, Библиотека Пирпонта Моргана, Ms M. 63, f. 2v) Так, в обход
текста, из репертуара выбиралась самая подходящая картинка и ничто-
же сумняшеся ставилась на требуемое место. К сожалению, мы не рас-
полагаем здесь ни эскизом, ни инструкцией, но все говорит за то, что на
месте самой миниатюры должен был находиться суммарный (человек,
корабль) эскиз именно этой, знакомой миниатюристу сцены строитель-
ства ковчега.
Ной и Ирод – пример специфический. Однако кроме него суще-
ствовал еще целый ряд традиционных «мигрирующих схем», которые
широко использовались для самых разных сюжетов. Это могли быть как
целостные схемы, так и их части – так называемые «модули». Назовем
для примера только мотив падающего всадника (см. илл. 3), который по-
является уже в римской Античности как изображение Марка Курция,
падающего в бездну на Форуме, а в Средние века может поочередно
служить изображением Гордыни, падения Савла на пути в Дамаск, ра-
нения Ангеррана де Куси44, и т.д. Если мы отделим от этой схемы про-
сто падающую полуфигуру (как это часто делалось в книгах образцов),
Ad marginem

то получим универсальный модуль для изображения падения ангелов,


падения Охозии с башни, казни Иоанна Крестителя (илл. 6) и многих
других сцен45.
Итак, рисунок-эскиз к XIII в. мог напоминать о нескольких вариан-
тах изображений и вполне мог быть неправильно истолкован светским
миниатюристом. Как же обстояло дело с надписями?
26 Первые текстовые пометки возникли во французских скрипториях
во время правления Филиппа Августа (1180—1223) и носили, по мне-
нию Патриции Штирненманн46, весьма условный характер: черточками
помечалось количество инициалов в бифолии, отдельными буквами –
предполагаемые цвета (az, a – azur: n – nubilus, и т.п.). Более развернутые
пометки на полях появились, как считает В.Л. Романова47, после 1228 г.,
и в течение XIII в. помещались сбоку от предполагаемой миниатюры, а в
XIV–XV вв. – внизу страницы. Они могли писаться как по-латыни, так
и на национальном языке (более всего таких пометок известно по-фран-
цузски).
Вначале подобные ремарки носили весьма лаконичный характер
и по смыслу оказывались аналогичны эскизам-схемам, которые часто
рисовались там же, на полях, теми же мастерами: «coronement du roi»,
«evesque qui fait des orders»48, «Adam qui labore Eve qui file»49. Это были не
описания, а просто напоминания. Однако чем дальше, тем более подроб-
ные рекомендации требовались мастеру, даже когда речь шла о, казалось
бы, известных сюжетах. Если из описаний Псалтирей Сигарда и Леобер-
та, где персонажи просто назывались по именам (см. выше), явствовало
обращение к зрительной памяти и общей иконографической осведом-
ленности исполнителя, то в XIII в. и позже часто сам автор руководства
не указывал, о ком именно идет речь в предлагаемом изображении,
заменяя слово «Давид» на roi или приводя простое иконографическое
описание сцены вне смысловых ассоциаций, куда более подробное, чем
руководство XII в., например: «Un homme couchie dedenz un lit dormant et
y ait arbres autour, et une damoiselle en chemise qui se couche on lit» (Чело-
век, лежащий в постели, с деревьями вокруг и барышня в рубашке, ко-
«Сотрите этого ребенка»
Илл. 6. Бенедетто Антелами и мастерская. Казнь Иоанна Крестителя. Парм-
ский баптистерий, cеверный портал, ок. 1200 г.
27
50
торая ложится в постель) (имеется в виду иллюстрация к книге Руфь) .
Иногда такие описания сильно грешили против содержания сцены:
так, для иллюстрации к 68-му псалму («Спаси меня, Господи, ибо воды
дошли до души моей»), где обычно изображался Давид, воздевающий
руки по пояс в воде, давалась следующая инструкция: «Un roi tout nu
issant de terre, tendant ses mains vers le ciel est en terre jusques au ventre»
(Обнаженный король, восстающий из земли, простирая руки к небу, в
земле по пояс)51. Здесь уже не только непосредственный исполнитель,
но и глава мастерской – автор инструкции – имел слабое представ-
ление о содержании иллюстрируемого текста и действовал, видимо, на
основе визуального образца, в котором очертания волн в аналогичных
миниатюрах легко могли быть приняты за холмы.
Если в такого рода изображениях и сохранилась отсылка к фигура-
тивным образцам (а они, как мы уже сказали выше, несомненно сущест-
вовали в светских мастерских), то она стала куда более опосредованной,
чем в описании XII в. Манера апеллировать к общеизвестным изобра-
жениям или просто к зрительной памяти исполнителя, впрочем, сохра-
нилась вплоть до XV в.: в контрактах с миниатюристами, приведенных
Дж. Александером, в это время повторялась одна и та же наиболее
расхожая формула – изобразить secundum similitudinem et formam52.
Аналогичную этому подпись приводил и А. Мартен: «Daniel en vision
qui voit j.home vestu de linge, saint d’une sainture d’or, siccome ilec en la
page» (Даниил, видящий в видении молодого человека, одетого в лен,
подпоясанного золотым поясом, как здесь на странице)53. Здесь также
явно имелся в виду какой-то конкретный образец.
Итак, отныне в типовых, тиражируемых рукописях понимание кем-
либо из исполнителей сюжета изображаемого становилось вовсе не
нужно. В случае использования менее распространенных сюжетов дело
обстояло иначе.
К XIV–XV вв., когда инструкция стала самостоятельным текстом,
который заказчик передавал мастеру, за подробным описанием желае-
мого изображения часто следовала ремарка: «Как вы можете это видеть
на рисунках»54. Причем имелись здесь в виду не какие-то прилагаемые
к контракту рисунки, а рисунки вообще, т.е. нечто общеизвестное.
Впрочем, это касалось лишь самых распространенных сюжетов. Во всех
остальных случаях инструкции приходилось составлять все подробнее
и подробнее.
До размеров самостоятельного текста они разрастались прежде
всего в рукописях светского назначения, где общепринятый иконогра-
фический извод того или иного сюжета попросту отсутствовал, а часто
требовались изображения на беспрецедентный сюжет, не имевший
предшествующей иллюстративной традиции. При этом первая часть
текста могла иметь универсальное значение и описывать всю сцену, а
Ad marginem

вторая – предназначаться непосредственно для мастера. Такой подход


был характерен именно для светских тем, где не имелось сакрального
текста, представлявшего в той или иной мере цитату из Священного Пи-
сания и отделенного от вспомогательных ремарок. Последние обычно
оставлялись писцом прямо в тексте, над местом, приготовленным для
иллюстрации: «Illec comment deux parlements romains viennent de nuit
28 au pont que devoient les Gaules passer....Soit portrait ung pont de pierre
et l’eaue passant par dessoubz. Et en la haute seront faits gens d’armes...»
(Здесь [изобрази], как два римских парламентера приходят ночью на
мост, который галлы должны перейти… Пусть будет изображен камен-
ный мост и вода, протекающая внизу. А вверху пусть будут изображены
воины…)55.
Иногда в светских рукописях пояснения для зрителей отсутствовали
(ими служил сам текст), а в текст, без отличия почерка, включались ин-
струкции для мастера, как, к примеру, в рукописи «Калилы и Димны»:
«Figura bovis cuncti tenuto cum funibus» (Изображение быка на привязи)56.
Полностью опирались на текст пояснения и миниатюры на свя-
щенные сюжеты, не принадлежавшие к числу распространенных и не
имевшие устоявшейся иконографии. Дж. Александер приводит пример
изображения в рукописи Нидерландской Библии57 1460 г. «двух львов и
человека», как указано в подписи, а не двух «львиноподобных людей»,
как значится в тексте Вульгаты (2 Цар 23:21–22). Непонимание или со-
знательное упрощение задачи принадлежало здесь уже не исполнителю
миниатюры, а автору инструкции, миниатюрист же просто послушно
«выполнял заказ».
Первый пример этого «произвола» в создании обширных циклов об-
разов относится, с точки зрения Н. Моргана58, уже к середине XIII в., ко-
гда на иконографию стали очевидно влиять тексты всевозможных пара-
фразов на национальных языках и светских сочинений. К концу XIV в.
в иллюстрациях светских рукописей (а также более поздних священных
книг) речь явно уже не шла о каких-либо зрительных ассоциациях с об-
разцами, за исключением бессознательного усвоения общих схем, что
нельзя было никак регламентировать. Собственно, именно в это время
можно констатировать смерть устойчивой иконографической схемы и
переход письменной инструкции в совершенно новое качество – са-
мостоятельной ренессансной программы, предполагавшей известную
свободу мастера не просто (и не всегда) в выборе деталей, но в создании
самой композиции, выборе произвольной схемы для заказанного изоб-
ражения. С окончательным распадом целостной иконографической схе-
мы, предназначенной для определенного сюжета на отдельные, лишен-
ные конкретного содержания пластические элементы средневековый
смысл образца и его копирования оказался утрачен. Сформировавшая-
ся примерно в это же время ренессансная словесная инструкция, теряя
связь с узнаваемой схемой, регламентировала отныне уже совершенно
иные – смысловые и тематические – моменты.
На первый план выходит другой регион и другой вид искусства –
Италия второй половины XV в. как место рождения светской станковой

«Сотрите этого ребенка»


картины. Так, Боттичелли самостоятельно выстроил пространство сво-
ей «Клеветы Апеллеса», опираясь на экфразис, предложенный Леоном
Батиста Альберти. Мантенья и Перуджино, будучи связаны большим
количеством персонажей, чрезмерной усложненностью, а зачастую и
бессмысленностью текстов программ, написанных Изабеллой д’Эсте к
их «Парнасу», «Минерве, изгоняющей пороки из сада добродетелей»
или «Триумфу Любви над Целомудрием», оказались, тем не менее, сво-
бодны в построении собственного, индивидуального пространства для
каждой из картин, сохранили узнаваемость манеры в облике, позах и
жестах фигур. Однако это – уже совсем другая история.

29
1 14
Цит. по: Мецгер Б. Текстология Нового Narkiss B. Toward a Furthes Study of
Завета. Примеч. 32 // http://www.krotov. the Ashburnham Pentateuch // Cahiers
info/libr_min/m/metzger/met_03.html. archéologiques, 1969. T. XIX. Р. 46–60,
2
Романова В.Л. Рукописная книга и готи- здесь P. 47.
15
ческое письмо во Франции в ХIII–XIV Ibid. Р. 48.
16
вв. М., 1975. С. 99. McGurk P. An Anglo-Saxon Bible fragment
3
Цит. по: Alexander J.J.G. Medieval of the Late VIII Century Royal I E.VI //
Illuminators and Their Methods of Works. Journal of the Warburg and Courtaud
New Haven; London, 1992. Р. 56. Institute. 1962. T. 25. P. 18–34.
4 17
Randall L.M.C. Images in the Margins of Ibid. P. 22.
18
Gothic Manuscripts. N.Y., 1966. См. также: Ibid. P. 23–24.
19
Camille M. Mirror in Parchment. L., 1998 (о Ibid.
20
псалтири Латрелла). По этому поводу см. историю копиро-
5
Martin H. Les esquisses des miniatures // вания Амиатинского кодекса: Alexander
Revue archéologique. 1904. T. 4. № 6. J.J.G. Op. cit. P. 72–73.
21
P. 17–45. Wormald F. A Medieval Description of Two
6
Artistes, artisans et production artistique Illuminated Psalters // Scriptorium. 1952.
au Moyen Age / Ed. par X. Barral i Altet. T. VI. P. 18–25.
22
P., 1990. T. 3: Fabrication et consommation Ibid. P. 20–21: «Cолнце правды родилось
de l’oeuvre. от плоти Марии или же Агнец смирился
7
Alexander J.J.G. Op. cit. до яслей земных».
8 23
Григорий Турский. История франков. М., Ibid. P. 21.
24
1987. II, 17. C. 43. Конечно, Запад не знал греческого ус-
9
Scheller R.W. A Survey of Medieval Model тойчивого «портретного типа» персо-
Books. Haarlem, 1963. P. 18. нажа – εικονίςμος, но общепринятые
10
Levin I. The Quedlinburg Itala : The Oldest нормы в изображении главных ново-
Illustrated Biblical Manuscript. Leiden, заветных персонажей (Петр седой, с
1985. Р. 34. короткой бородой, Павел с залысинами
11
Ibid. и острым крючковатым носом и т.п.) на
12
Ibid. P. 31. Западе все же существовали. См.: Даг-
13
Ibid. P. 32. рон Ж. Священные образы и проблема
38
портретного сходства // Чудотворная Alexander J.J.G. Medieval Illuminators.
икона на Византии и древней Руси / Под P. 62.
39
ред. А.М. Лидова. М., 1996. С. 19–43. Ibid. P.166.
25 40
Wormald F. Op. cit. P. 22–23: «С трепе- К примеру, Давид, указывающий на гла-
том великим волк лобзание дает агнцу; за в качестве иллюстрации к псалму 26
предает иудеям Того, Кого обещал фари- (Dominus illuminatio mea); падение Охо-
сеям». зии с башни к 4-й книге Царств; древо
26
Scheller R.W. Op. cit.; Idem. Exemplum Иессеево в качестве земного родословия
Model-Book Drawings and the Practice of Иисуса – к евангелию от Матфея, и
Artistic Transmission in the Middle Ages многие другие.
41
(ca. 900 – ca. 1470). Amsterdam, 1995. Alexander J.J.G. Medieval Illuminators.
27
Евсеева Л.М. Афонская книга образцов P. 117–118.
42
XV в.: О методе работы средневекового Заметим, что в более раннем – 1294 г. –
художника. М., 1998; Она же. Проблема варианте подмены сцен не произошло.
образцов в византийском искусстве и См.: http://gallica.bnf.fr/ark:/12148/
миниатюры романской рукописи Hortus btv1b84478782/f14.image.
43
Deliciarum 1176–1196 гг. // Древнерус- То есть обладающей инициалом к каж-
ское искусство: Искусство Руси и стран дому псалму. Здесь имеется в виду Псал-
византийского мира 12 века. СПб., 2002. тирь из Санкт-Петербурга (РНБ. Лат.
С. 94–112; Она же. Проблема образцов Q.v. I,67, f. 52). Упомянутая сцена деталь-
в византийском искусстве и рукописи но описана в дипломной работе Е.В. Но-
Монтекассино около 1072 г. // Древ- вичковой, выполненной в РГГУ: Нович-
нерусское искусство. Искусство руко- кова Е.В. Новозаветные иллюстрации в
писной книги. Византия. Древняя Русь. латинских псалтирях IX-XIII веков. М.,
Ad marginem

СПб., 2004. С. 107–128. 2005 (на правах рукописи). С. 44–45.


28 44
По этому поводу см. также: Пожидаева См.: Kurth B. Matthew Paris and Villard de
А.В. Модель для сборки, или Иконогра- Honnecourt // The Burlington Magazine
фическая эволюция сцены Воскрешения for Connoisseurs. 1942. Vol. 81. № 474.
Лазаря в западноевропейском средневе- P. 224–228. По поводу римской сцены
ковом искусстве // Искусство как сфера падения Марка Курция см.: Eleen L.
культурно-исторической памяти. Сбор- The Illustration of the Pauline Epistles in
ник статей. М., 2008. С. 303–313; Она French and English Bibles of the Twelfth
30 же. Цикл Сотворения мира в западноев- and Thirteenth Centuries. Oxford; N.Y.,
ропейском искусстве XI – начала XIII в. 1982. P. 39.
45
Опыт иконографической генеалогии. Подробнее см.: Пожидаева А.В. Цикл
М., 2008 (на правах рукописи). Сотворения мира. С. 69–70.
29 46
Demus O. The Mosaics of Norman Sicily. Stirnemann P.D. Nouvelles pratiques en
L., 1949; Kitzinger E. The Mosaics of the matière d’enluminure au temps de Philippe
Capella Palatina in Palermo // Art Bulletin. Auguste // France de Philippe Auguste:
1949. T. XXXI. P. 269–292; Idem. Mosaics le temps des mutations / Ed. par R.-
of Monreale. Palermo, 1960. H. Bautier. P., 1982. P. 980–995.
30 47
Alexander J.J.G. Op. cit. P. 56. Романова В.Л. Указ. соч.
31 48
Романова В.Л. Указ. соч. C. 99. Martin H. Op. cit. P. 40.
32 49
Destrez J. La Pecia dans les manuscrits Alexander J.J.G. Medieval Illuminators. P. 59.
universitaires du XIIIe et XIVe siècles. P., 50
Berger S., Durrieux P. Les notes pour
1935; La Production du livre universitaire l’enlumineur dans les manuscrits du
au Moyen Age: exemplar et pecia / Ed. par Moyen Age // Mémoires de la Société des
L. Bataillon, B. Guyot, R. House. P., 1988. antiquaires de France. 1893. T. 3. Р.1–30,
33
См.: Мокрецова И.П., Романова В.Л. здесь P. 15.
51
Французская книжная миниатюра в со- Ibid. P. 18.
52
ветских собраниях. М., 1983. 2 т. Alexander J.J.G. Medieval Illuminators.
34
Martin H. Op. cit. См. также: Мокрецо- P. 180–181.
53
ва И.П. Иллюминированная парижская Martin H. Op. cit. P. 36.
54
псалтирь из БАН СССР // Памятники Alexander J.J.G. Medieval Illuminators.
культуры. Новые открытия. М., 1977. P. 180–181.
55
С. 367–376; Alexander J.J.G. Preliminary Ibid. P.165.
56
Drawings in Medieval Manuscripts // Ibid. P. 61.
57
Artistes, artisans et production artistique Ibid. P. 60.
58
au Moyen Age. T. 3. P. 307–312. Morgan N. Old Testament Illustration in
35
Martin H. Op. cit. P. 31. Thirteenth Century England // The Bible in
36
Alexander J.J.G. Preliminary Drawings. the Middle Ages: Its Influence on Literature
P. 309–310. and Art / Ed. B.S. Levy. Binghampton, 1992.
37
Ibid. Ill. 2, 3. P. 149–198.
Александра Чиркова

МОЖНО ЛИ РИСОВАТЬ НА ПАПСКИХ


ПРИВИЛЕГИЯХ?
(КАЗУС КОНЦА XII ВЕКА)1

ДОКУМЕНТАЛЬНАЯ ВЫХОДКА

Среди множества средневековых грамот, доставшихся Санкт-Пе-


тербургскому Институту истории РАН от изначального собрания Н.П.
Лихачева, есть один фрагмент, в котором опытный взгляд сразу при-
знает обрывок большой папской привилегии конца XII в.2 Однородное
полотно текста с характерными мостиками лигатур st и ct; знаки сокра-
щений, узелками повисшие над строками; тройное Amen, завершающее
буквенную ткань; три колонки с подписями членов коллегии кардина- 31
лов, расположившиеся между датой и подписью папы; сама папская
подпись, протянутая между круглым рисунком «роты» и монограммой
Bene valete – все узнаваемо, аутентично и не вызывает сомнений в
подлинности. Лишь верхний край пергаменного листа криво отрезан:
не иначе как имя понтифика с известной формулой «раб рабов Божьих»
послужило укреплению переплета печатного труда какого-нибудь гума-
ниста.
Ввиду отсутствия свинцовой печати с именем папы, официального
автора документа мы узнаем из формул эсхатокола. Им был Александр III
(1159–1181) – одна из ярчайших фигур политической и церковной
истории XII столетия. Имя понтифика указано в строке даты и внутри
роты – специального рисунка в виде креста в круге, содержащем де-
виз понтификата и открывающего папскую подпись. Оно же отчетливо
читается в папской подписи: Ego Alexander catholice ecclesie episcopus
subscripsi (Я, Александр, епископ вселенской церкви, подписал). По-
следние три слова по традиции сокращены, и вместо subscripsi стоят
две перечеркнутые буквы S. Способ их изображения на средневековых
хартиях мог быть самым разнообразным, и стороннему наблюдателю
порой даже трудно с первого взгляда разглядеть в них буквы, но в дан-
ном случае перед нами нечто совсем уж небывалое. Буквы SS выписаны
в виде двух параллельных вертикальных линий, нижние концы которых
уверенное движение писарского пера направило под строку длинным,
загнутым влево хвостом. В верхней своей части вертикали загибаются
вправо и сливаются наподобие носика или закрученного хоботка, так
что две линии, каждая из которых образует букву, теряют свою само-
32
Ad marginem

Илл. 1. Нижняя часть большой привилегии Александра III 11 ноября 1179 г.


(JL 13491). Архив СПбИИ РАН, ЗЕС, колл. 41, картон 501, № 6
стоятельность и превращаются в границы, очерчивающие тело некоего
змеевидного существа. А чтобы мы не усомнились в том, что перед нами
именно одушевленное существо, узкую голову с хоботком венчают два
треугольных уха, напротив которых поставлена точка-глаз. Знак сокра-
щения, перечеркивающий эти две слившиеся в зверином облике буквы,
выполнен в виде пары косых штрихов, расположенных в верхней части

Можно ли рисовать на папских привилегиях?


изображения – там, где у животного могла бы быть шея, не будь оно на-
столько змееподобным. Штрихи эти сделаны очень легким движением,
совсем без нажима – очевидно, для того чтобы не испортить нужного
впечатления от рисунка (илл. 1).
Ни «уши», ни знак сокращения, ни само составленное из двух букв
«тельце» ни цветом чернил, ни уверенностью движений не отличаются
по характеру исполнения от папской подписи. Напротив, они смотрятся
ее естественным продолжением. Настолько естественным, что только
очень внимательный читатель, способный, однако, отвлечься от пере-
числения монастырских владений в тексте привилегии и от пестроты
кардинальских подписей в нижней части грамоты, сможет заподозрить
здесь что-то неладное.
Изображение нашего фрагмента демонстрировалось в мае 2005 г. на
заседаниях круглого стола Gallia pontificia, организованного Немецким
историческим институтом в Париже и Французской Школой Хартий.
Ведущие представители немецкого и французского направлений изуче-
ния папских документов в устных беседах единодушно признали уни-
кальность данного случая. Того же мнения придерживаются и Гислен
Брюнель, хранитель древнейшей секции Национального Архива Фран-
ции – крупнейшего в Европе собрания оригиналов папских грамот – и 33
Франческо Роберг, сотрудник марбургского Архива фотодокументов –
богатейшего собрания фотокопий актов до 1250 г.
В качестве сравнительного материала – в дополнение к собственно-
му опыту работы в названных архивохранилищах – мы можем рассмат-
ривать и документы из итальянских собраний, которые использовали
для своей работы в 20-х годах прошлого века Бруно Каттербах и Виль-
гельм Пайтц, беспристрастно отразившие в своем исследовании все
элементы папской и кардинальских подписей за три столетия3. Таким
образом, размер соответствующей «референтной группы» – с середи-
ны XI в., когда сложилось графическое оформление больших привиле-
гий, по начало XIV в., когда их издание становится крайне редким4 –
оказывается довольно значительным: несколько сотен оригиналов и
несколько десятков псевдооригиналов и подделок папских привилегий,
адресованных различным духовным учреждениям Франции, Италии и
Германии, в которых не встречается подобных изображений.

РИСУНОК В НЕПОЛОЖЕННОМ МЕСТЕ

Сама по себе способность превращать буквы в изображения живот-


ных не являлась для средневекового человека чем-то уникальным. Для
того чтобы в этом убедиться, достаточно открыть любую средневековую
рукописную книгу с иллюминированными инициалами. Разного рода
рисунки не были редкостью и в юридических актах5. Однако, в отли-
чие от книжной страницы, средневековый документ был гораздо более
строго структурирован и в его пространстве имелось не так много мест,
где допускалось появление маргинальных изображений. Как правило,
средоточием рисованных элементов – косвенно связанных с содер-
жанием грамоты или являвшихся «визитной карточкой» той или иной
канцелярии – были инициалы или буквицы первой строки. Еще одной
важной категорией изображений, дававших повод проявить составите-
лю грамоты фантазию, были личные знаки, как, например, у итальян-
ских нотариев. Бывало, что рисунок выступал самостоятельной частью
документа: к таковым можно отнести изображения гербов на грамотах,
связанных с их пожалованием, хирографы и иллюстрации на оборотной
стороне частных актов6.
Во всех этих случаях растительные, зооморфные или любые другие
изображения редко бывали случайными. Даже носящие исключитель-
но декоративный характер детали инициалов могли немало добавлять
к самому содержанию документа, символическим образом указывая
на обстоятельства его издания, и служили своего рода дополнительным
знаком аутентификации7. Однако – и это важно подчеркнуть – ни
один из приведенных случаев проникновения зооморфных изображе-
ний в средневековые акты не применим к документам Апостольской
Ad marginem

канцелярии.
В апостольских посланиях (litterae), или малых буллах, единствен-
ным рисованным элементом являлся инициал, в котором был допустим
лишь растительный орнамент, и только начиная с XIII в. (применительно
к интересующему нас периоду можно говорить лишь о намеках на буду-
34
щее развитие). В больших привилегиях (privilegia), или больших буллах,
к числу которых принадлежит и наш фрагмент, рисованных элементов
было несколько, однако все они имели строго фиксированное положе-
ние и строились по определенным канонам8.
Рота, названная так из-за своей колесообразной формы и заключав-
шая в себе имя папы и девиз понтификата, была введена в эсхатокол
больших привилегий Львом IX (1049–1053) и, как показал Иоахим Даль-
хауз, символизировала собой разделенный знаком креста на четыре
стороны света земной круг, опоясанный океаном и лежащий в окоеме
небес9. Характер и расположение вписанных внутрь или по кругу роты
надписей в дальнейшем неоднократно менялись, и только в начале XII в.
возник тот тип роты, который остался впоследствии неизменным. При
том же Льве IX формулу Bene valete, традиционно служившую для за-
вершения апостольских привилегий, вошло в обычай изображать в виде
монограммы, построенной на основе маюскульной N10. С середины XI в.
отмечается художественное выделение папского имени в первой строке
удлиненных литер (litterae elongatae) при одновременном исчезновении
инвокации в виде креста или хризмы11. В течение столетия писцы опро-
бовали различные варианты (не исключено, впрочем, что не последнюю
роль играли вкусы самих понтификов): выделение имени и титула ма-
юскулом, написание имени папы в виде монограммы или помещение
второй буквы имени внутрь скромного инициала. Первый рисованный
инициал, для исполнения которого от писца требовалось не только уме-
ние красиво и ровно писать разными перьями, но и готовность проявить
свою фантазию для украшения буквицы различными декоративными
элементами, появился при Евгении III (1145–1153). С начала 1140-х годов
формула In perpetuum в виде капитального IN и связанных мостообраз-
ными росчерками сокращений трех унциальных букв PPM, помещенная
на конце первой строки, так же начала выделяться жирными линиями и
декоративными элементами, тем самым зрительно уравновесив иници-
ал в имени понтифика.
К середине XII в. в том, что касается составных элементов внеш-

Можно ли рисовать на папских привилегиях?


него облика документа, большие привилегии обрели все свои харак-
терные черты. Тогда же, к 50-м годам XII в. определились наилучшие
пропорции пергаменного листа и соотношение отдельных частей до-
кумента относительно друг друга, сложилась единая эстетика рисован-
ных элементов: инициала, формулы In perpetuum, монограммы Bene
valete и роты. Наконец, стандартизировалось письмо. Этот процесс
затронул не только писцов канцелярии (отличить одну руку от другой
стало практически невозможно), но и кардиналов. Каттербах и Пайтц
два раза отмечают это в связи с привилегиями конца XII – начала XIII
в.: все подписи выполнены столь каллиграфично и настолько похожим
письмом, что возникают сомнения, действительно ли они принадлежа-
ли разным людям12.
Процесс унификации деталей внешнего оформления больших при-
вилегий отнюдь не закончился в понтификат Александра III: некоторые
незначительные изменения в области графики происходили и в начале
XIII в. Однако именно с 1153 г., когда он, еще будучи кардиналом-пресви-
тером, возглавил папскую канцелярию, большие привилегии достигли
почти полного единообразия в своем внешнем виде и обрели присущий
этому типу документа облик, который сохранился за ними вплоть до
XIV в. Форма, вырабатывавшаяся в течение целого столетия, как будто 35
подверглась консервации, превратившись в целую систему защиты апо-
стольских привилегий от подделок, по степени продуманности вполне
сравнимую с системой защиты на денежных знаках.
При беглом взгляде на грамоты, вышедшие из канцелярии этого
понтифика, кажется, что регламентировано все до последней детали:
пропорции пергамена, ширина полей, расстояние между строк, геомет-
рически-архитектурный орнамент инициала, растительный декор Bene
valete и In perpetuum, почти аскетическая простота роты. Под управле-
нием папы Александра «...никакой индивидуальности в оформлении
документов больше не было места», – замечает Франк Бишофф13. На
этом фоне появление ушастого зверька в папской подписи выглядит
достаточно странно.

Итак, перед нами казус, который если и не нарушает общепринятые


нормы, то, по крайней мере, достаточно выделяется на их фоне. И если
за нормами или принятыми установлениями обычно видится институт,
то за нарочитым их нарушением или противоречием этим нормам хо-
чется видеть либо яркую личность, либо особый случай.
В случае с ушастым змеевидным созданием на папской привилегии
мы, похоже, имеем дело с гораздо более ярким проявлением личности,
чем просто индивидуальная манера письма. Был ли этот рисунок сделан
с умыслом или же это неосторожное движение руки вынудило писав-
шего так остроумно выйти из положения, дополнив случайный штрих
до целостного образа? Не содержит ли этот казус указание на нечто
большее, чем естественное проявление чувства юмора или спонтанное
желание украсить таким образом документ? Чтобы попытаться отве-
тить на эти вопросы, нам необходимо в первую очередь понять, кто был
автором этого рисунка.

ПАПСКАЯ ПОДПИСЬ

Собственноручное заверение грамоты лицом, от имени которого она


составлялась, – традиция, сохранившаяся в папских документах от им-
ператорского Рима14. Первоначально функцию собственноручной под-
писи, вероятно, выполняло завершающее письмо пожелание, словесное
разнообразие которого к концу X в. свелось к универсальной формуле
Bene valete. Она писалась крупным маюскулом, перед ней обычно ста-
вился крест или хризма, либо кресты окружали ее с двух сторон. В доку-
ментах первой четверти XI в. эту формулу иногда завершали двойным
перечеркнутым SS (уже знакомым нам сокращением subscripsi). Однако
малое количество дошедших до нас оригиналов не дает возможности с
уверенностью судить о том, вся ли она целиком или только какая-то ее
Ad marginem

часть писалась папой собственноручно 15.


От пяти лет понтификата Льва IX сохранилось 39 больших приви-
легий, подлинность которых не подлежит сомнению. Иоахим Дальхаус,
детально изучивший каждую из них, пришел к выводу, что папа, столь
радикально изменивший эсхатокол документов этого типа, первое вре-
мя лично вычерчивал все его элементы – роту, монограмму Bene valete
36 и завершавшую ее комму (исчезнувший к концу XI в. знак большой ин-
терпункции). Довольно быстро папское участие в составлении грамот
уменьшилось и в последний год понтификата ограничивалось только
девизом по кругу роты16. Тот же Дальхаус установил, что на привилеги-
ях преемников Льва IX, пап Виктора II (1055–1057), Николая II (1058–
1061), Александра II (1061–1073) и Григория VII (1073–1085) папской
рукой были выведены только надписи внутри роты – имя Христа или
«девиз»17. На единственном сохранившемся оригинале антипапы Бе-
недикта X 1058–1059 г. собственноручным элементом являлась не над-
пись, а сам рисунок роты18. Урбан II (1088–1099) вернулся к практике
последнего года понтификата Льва IX, выписывая своей рукой девиз по
ободу рисованного «колеса».
В качестве собственноручного подтверждения привилегий девиз
служил римским понтификам почти полстолетия и сохранял свою зна-
чимость еще некоторое время после того, как Александр II ввел такой
элемент эсхатокола, как папская подпись (в качестве альтернативы
роте)19. Это новшество, которое не было к тому же закреплено едино-
образной формулой, прижилось не сразу20. Преемники Александра II
довольствовались девизом, и только Пасхалий II (1099–1118) ввел под-
пись заново – в том виде, в котором она сохраняется и поныне (за ис-
ключением отброшенного в XIX в. subscripsi): Ego N. catholicae ecclesiae
episcopus.
Начиная с Пасхалия II папы и антипапы собственноручно писали
девиз по кругу роты с крестиком наверху и собственно подпись – от
Ego до перечеркнутых знаком сокращения SS. Луций II (1144–1145),
вероятно, по причине преклонного возраста, лично изображал только
крест вверху роты, Ego в начале подписи и SS на ее конце. Евгений III
(1145–1153), ставил свою подпись целиком, однако уже с начала пон-
тификата отказался от собственноручного исполнения девиза. Отныне
девиз по кругу роты выписывал тот же писец, что выводил текст приви-
легии, вычерчивал роту и монограмму Bene valete. Анастасий IV (1153–

Можно ли рисовать на папских привилегиях?


1154), который, еще будучи кардиналом, останавливался в начале своей
подписи, доверяя ее завершение канцелярским служащим, оказавшись
на папском престоле, своей рукой рисовал только крест вверху роты и
начальное E в слове Ego. Адриан IV (1154–1159) выполнял свою подпись
полностью и лишь в последние месяцы перед смертью ограничивался
крестом и Ego21.
В целом можно сказать, что до конца 50-х годов XII в. папы собст-
венноручно подписывали большие привилегии. Это было правилом: Лу-
ций II и Анастасий IV, удостоившиеся избрания уже в преклонном воз-
расте, с их краткими понтификатами представляли явное исключение.
Человеком, который превратил процесс собственноручного заверения
подписью апостольских привилегий в формальное проставление «зако-
рючки», явился кардинал Орландо (Роланд) ди Сан Марко, взошедший
на престол под именем Александра III.
Еще до своего избрания, возглавляя Апостольскую канцелярию, бу-
дущий понтифик проявил нелюбовь к длинным подписям. Одной из обя-
занностей канцлера было датирование больших привилегий. До понти-
фиката Каликста II (1119–1124) датарий полностью писал строку даты,
затем ее написание стали доверять писцу, датарий же вставлял свое имя
в оставленное для него пустое пространство. За исключением одного че- 37
ловека – кардинала-диакона Аймерика, возглавлявшего канцелярию с
1123 по 1141 г., – все предшественники Роланда, как и те канцелярские
служащие, которые датировали привилегии в его отсутствие – общим
числом 12 человек – писали свое имя полностью.22 Роланд Бандинел-
ли ставил своей рукой только первую букву. Имя же, за исключением
инициала, должно было быть заранее написано штатным писцом вместе
с датой: Datum per manum __ollandi Sancte Romane Ecclesie cancellarii23.
Точно так же, став папой, он, за редкими исключениями, ограничивался
крестом вверху роты и первой буквой в слове Ego24. Примечательно, что
его противник, антипапа Виктор IV (1159–1164), выполнял свою под-
пись собственноручно от начала до конца. Примеру же Александра III
следовали в дальнейшем все его преемники, как на папском престоле,
так и во главе канцелярии, и даже наследовавший Виктору IV антипапа
Пасхалий III (1164–1168)25.
Папа Александр выписывал единственную букву своей подписи в
виде длинной прямой вертикали, с легким, как бы неловким закругле-
нием снизу и кривоватой головкой с высунутым языком наверху. Тем
самым он задавал писцам высоту вертикалей l и h в словах catholice,
eccl(esi)e и имени папы, одновременно провоцируя их на вытягивание в
высоту других литер – a, d и e в своем имени, начальных c и e, конечной
s в слове ep(iscopu)s – так что папская подпись с мелким бисером ми-
нускульных округлых корпускулов, тянулась вверх семью, а то и один-
надцатью длинными тонкими нитями в 5 см высотой (илл. 2).
Судя по материалу, представленному в собрании Марбурга, един-
ственным, кто полностью игнорировал это негласное правило, был
38
Ad marginem

Илл. 2. Примеры исполнения папской подписи, роты и Bene Valete в больших привилегиях Александра III 1177 г. – писцом A,
1163 г. – писцом B, 1165 г. писцом C, 10 июня 1175 г. – писцом D (JL 12903, 10815, 11188; – ). LBA 6984, 3462, 12572, 10402
Писец А, рукой которого написано большинство документов с конца 60-х
по конец 70-х годов XII в., доступных в настоящее время по фотографи-
ям26. Писец В, чередовавший прямые вертикали с волнистыми линиями,
и Писец С, добивавшийся эффекта многочисленных паучьих лапок уже
на третьем слове, которые работали параллельно в начале 1160-х годов,
напротив, с удовольствием подхватили игру, начатую Александром III27.

Можно ли рисовать на папских привилегиях?


Служивший в конце 1170-х годов. Писец D, повинуясь движению вы-
носных, вытянул в вертикаль заключительное SS – впрочем, без осо-
бой элегантности, не заботясь о параллельности линий. Эта последняя
деталь особенно волновала его коллегу, работавшего чуть позже него
Писца Е, чью руку можно наблюдать в большом количестве грамот и
который длинными вертикалями увлекался не всегда28.
Скриптор, выполнивший интересующую нас грамоту (Писец F), не
злоупотреблял выносными и не старался вытянуть их до высоты папско-
го Ego. Он уверенно загнул их по традиционной манере влево, а папскую
литеру уравновесил своим великолепным subscripsi, превратив его из
наименее значительного в самый заметный элемент папской подписи.

ПИСЦЫ АПОСТОЛЬСКОЙ КАНЦЕЛЯРИИ

Интересующая нас привилегия была дана 11 ноября 1179 г. в Ана-


ньи, где Александр III находился с середины октября по конец ноября,
вынужденный в очередной раз покинуть Вечный город ввиду восстания
римлян и избрания старыми приверженцами Виктора IV нового анти-
папы – Иннокентия (III) (1179–1180). Во всех передвижениях верхов- 39
ного понтифика по Европе – далеко не всегда добровольных и неред-
ко сопряженных с опасностью – канцелярия сопровождала папу как
часть его двора, и именно на основе выпущенных ею грамот мы можем
составить хронологию этих странствий, вызванных сложностью поли-
тической обстановки. Борьба с притязаниями на Апостольский престол
со стороны Виктора IV и его преемников, противостояние императору
и его политике в Северной Италии, непостоянство итальянских коммун,
то заключавших с папой союз против императора, то порывавших с ним,
расколы духовенства в диоцезах, порожденные церковной схизмой –
все это требовало от Александра III немалых дипломатических усилий.
Действуя через легатов, он также вел активную переписку не только с
союзниками, но и со своими противниками, используя привилегии в ка-
честве одного из инструментов привлечения их на свою сторону29.
Еще одной сферой деятельности папы было обеспечение и укреп-
ление правового единства Церкви. При нем курия стала высшим судеб-
ным органом, куда можно было подать апелляцию по любому делу, под-
падавшему под действие канонического права. Количество декреталий,
сохранившихся от Александра III, огромно – более 700 посланий, 470 из
которых прочно заняли свое место в своде церковного права – Corpus
iuris canonici30. Будучи образованным богословом и знатоком канони-
ческого права31, Роланд собрал в курии профессиональных юристов,
пополнив ими как коллегию кардиналов, так и канцелярию.
Канцелярия была важна Александру III не только как политику и
юристу, она в некотором роде являлась его детищем. Как уже говори-
лось, именно с момента вступления кардинала Роланда в должность
канцлера внешнее оформление привилегий обрело единообразие, не-
свойственное более ни одной канцелярии, кроме, пожалуй, император-
ской, что существенно осложняло изготовление подделок. После своего
избрания Александр III оставил место канцлера вакантным и лишь спу-
стя двадцать лет в феврале 1178 г. назначил на него своего бывшего со-
трудника, кардинала Альберта ди Морра, который замещал его осенью
1157 г. в связи с поездкой Роланда в Бургундию и с которым они, вероят-
но, были знакомы еще по Болонскому университету32. О том, что все это
время Александр III принимал непосредственное участие в управлении
канцелярией, могут свидетельствовать оговорки в некоторых его посла-
ниях: так, в письме архиепископу Кентерберийскому папа извинялся за
ошибку, допущенную в документе из-за переутомления; в послании к
епископу Винчестерскому он писал, что только из особой любви к нему
отвечает на его запрос, хотя и занят гораздо более важными делами33.
Наконец, именно в послании Александра III впервые в истории появи-
лось само слово cancellaria – образованное как абстрактное понятие от
названия должности канцлера, но уже связанное и со штатом сотруд-
ников, и с определенным способом делопроизводства, и с характером
выпускаемых документов34.
Ad marginem

И все же именно по этому, безусловно, важному периоду в истории


интересующего нас ведомства у нас практически нет источников, за
исключением составленных в самой канцелярии грамот. А потому от-
ветить на вопрос, каким образом в 1179 г. у папской подписи появилось
столь неожиданное дополнение, вышедшее из-под пера Писца F, может
40
оказаться не так-то просто. Еще сложнее будет сказать, кем был чело-
век, позволивший себе подобную выходку, поскольку о писцах конца
XII в. не известно практически ничего.
В 1123 г. вместе с последней привилегией, написанной старым пап-
ским куриалом, из документов навсегда исчезла и строка Scriptum per
manum, ставившаяся после тройного Amen и содержавшая имя писца-
скриниария35. Канцелярские писцы, использовавшие минускул, не под-
писывали свои грамоты, поэтому вплоть до появления писцовых помет в
начале XIII в., практически все наши знания о персонале складываются
на основе тех имен, которые встречаются в строке даты, когда место
канцлера оставалось вакантным.
От XII в. до нас дошло, таким образом, всего пять имен, обладатели
которых, выступая в качестве датария, обозначали свою должность как
scriptor: субдиакон римской церкви Гуго, будущий кардинал и вицекан-
цлер в 1147–1148 гг. (с сентября 1122 по апрель 1123 г.); будущий кар-
динал и вице-канцлер в 1137–1138 гг. Лука (один раз 1 января 1131 г.);
капеллан, а затем субдиакон Римской церкви Барон (с июня 1141 по
декабрь 1146 г.); будущий кардинал Бозон, один из авторов жизнеопи-
саний римских понтификов в Liber Pontificalis и камерарий при Адриане
IV и Александре III (с ноября 1149 по май 1153 г.); некто Самсон (один
раз 29 декабря 1152 г.)36. Еще три человека называли себя то scriptor,
то notarius: Мариниан (с декабря 1149 по ноябрь 1151 г.); субдиакон, а
затем кардинал-диакон и кардинал-пресвитер Герман (с апреля 1159
по октябрь 1166 г.); субдиакон Герард (с ноября 1166 по апрель 1177 г.).
Наконец, шесть человек именовали себя notarius: Плебан (с января по
июнь 1150 г.); субдиакон Теодор (два раза в ноябре 1162 г.); субдиакон
Грациан, племянник Евгения III и будущий кардинал (с марта 1168 по
февраль 1178 г.); субдиакон Дауферий (восемь раз с октября 1179 по
июнь 1181 г.); Гуго (с сентября 1182 по сентябрь 1185 г.) и автор сочи-
нения Ars dictandi (или Summa dictaminis) Трансмунд (с декабря 1185 по
март 1186 г.)37.
Собственно от времени Александра III сохранилось всего пять имен
скрипторов и нотариев38. На предмет индивидуального почерка писцов

Можно ли рисовать на папских привилегиях?


мною было изучено чуть более 60 посланий и привилегий этого папы и
на их основе выявлено 13 человек, занимавшихся составлением боль-
ших привилегий. Не исключено, что общее число писцов, было несколь-
ко больше, и хотя остается неясным, сколько же человек работало в кан-
целярии одновременно, вряд ли это число было большим39.
Кроме того, не вполне ясно, существовало ли в тот период принципи-
альное различие между нотариями и писцами. В XIII столетии это были
уже совершенно разные должности. В обязанность первых входило со-
ставление на основе письменных прошений текста документа (черновой
минуты), для чего у них имелись находившиеся у них на содержании
служащие более низкого звена – аббревиаторы. Вторые занимались
перепиской документа набело, не получая при этом канцелярского жа-
лования или содержания и рассчитывая только на плату, получаемую от
заказчика грамоты. Однако, в середине XII в. такого четкого разделения
функций еще, пожалуй, не соблюдалось. Например, Мариниан впервые
выступал в качестве датария 19 декабря 1149 г. как «нотарий римской
курии», но в дальнейшем именовал себя скриптором40. Субдиакон Гер-
ман весной 1159 г., т.е. еще до избрания папы Александра III, фигури-
ровал в качестве скриптора, но с осени того же года он считался уже 41
нотарием. Герард до января 1167 г. именовал себя скриптором, а потом
только нотарием41. В любом случае для сравнения конкретной руки с
именем датария и идентификации последнего необходимо отдельное
исследование при тщательном изучении как можно большего количест-
ва сохранившихся оригиналов.
Тем не менее, уже по этому небольшому списку датариев можно
представить себе круг, к которому относился наш шутник. Судя по все-
му, это была относительно небольшая прослойка придворных служащих,
бывших членами папской familia42, которые сопровождали понтифика
в его передвижениях и могли привлекаться для других поручений43.
Многие из датариев, очевидно, находились в начале своей церковной
карьеры, поскольку были субдиаконами, и место скриптора или нота-
рия являлось для них лишь ступенькой для дальнейшего продвижения,
о чем свидетельствуют примеры будущих кардиналов Бозона, Герма-
на и Грациана. Получение кардинальского титула не всегда означало
прекращение работы в канцелярии. Так, магистр Герман после своего
посвящения в начале 1166 г. датировал привилегии еще несколько ме-
сяцев и, по-видимому, исполнял обязанности вицеканцлера до самой
своей смерти, хотя и не имел этого титула. Альберт ди Морра, вернулся
к датированию документов в 1178 г. в должности канцлера спустя почти
двадцать лет после того, как замещал своего предшественника Роланда
Бандинелли.
Клирик, вероятно, обладавший определенными амбициями. Вполне
возможно, бывший чьим-то родственником. Не исключено, что получив-
ший юридическое образование. Таков примерный социальный портрет
нашего любителя рисовать на папских привилегиях. Единственное, что
можно сказать о нем с уверенностью – стать кардиналом ему не уда-
лось. Во всяком случае, ни у кого из членов кардинальской коллегии,
подписывавших привилегии после 1179 г., мне не встретилось такой ха-
рактерной раскрытой g, как у Писца F.

ОЗОРСТВО В ПАПСКОЙ КАНЦЕЛЯРИИ

Интересующая нас грамота была составлена в пользу цистерциан-


ского аббатства Лютцель (Lützel), расположенного в землях Эльзаса
буквально на нынешней границе Франции и Швейцарии в горах Юры44.
Монастырь был основан в 1123–1125 гг. епископом Базельским Бертоль-
дом и его родственниками, братьями Гугоном Шармойским (de Calmilis),
Амадеем Невшательским (de Novo castro) и Ришаром Монфоконским
(de Monte falconis) при непосредственном участии Бернара Клервос-
ского45. Заселенный монахами монастыря Бельво (Bellevaux), Лютцель
принадлежал к ветви цистерцианцев Моримонда, и сам в свою очередь
дал начало нескольким дочерним обителям в германских и швейцар-
Ad marginem

ских землях. Аббатство пользовалось вниманием не только епископов


Базеля46 и архиепископов Безансона, в чьих церковных провинциях оно
располагалось, но и императоров: известны дипломы Генриха V 1125 г.
и Фридриха I Барбароссы 1156 г.47 Из апостольских грамот сохранилось
две большие привилегии Иннокентия II и Евгения III 1139 и 1147 гг.48
Базельский епископ Ортлиб (1138–1164), один из советников Барба-
42 россы и участник собора в Павии 1160 г., поддерживал противника Алек-
сандра III – антипапу Виктора IV. Его преемник и родственник Людвиг
Фробургский (1164–1179) был посвящен в епископы антипапой Пасха-
лием III и до самого конца сохранял верность императору и его ставлен-
никам, ввиду чего был низложен Александром III49. Очевидно, обители
Базельского диоцеза все это время также не признавали Александра
главой церкви. В 1179 г. после II Латеранского собора единство церкви
было практически восстановлено, поскольку антипапа Иннокентий (III)
имел очень мало сторонников. Немецкое же духовенство поддерживало
теперь папу Александра, и в пользу Лютцеля последовало от его име-
ни сразу несколько грамот. Первая из них, изданная 25 октября, была
адресована архиепископу Безансонскому Эврарду и всем прелатам его
провинции, включая епископа Базельского, и подтверждала запрет на
взимание десятины с монастырских владений. 11 ноября, одновременно
с изданием нашей привилегии, было составлено послание клиру той же
провинции, по сути, в иных выражениях повторяющее предыдущее50.
Из этого следует, что главной заботой эльзасских цистерцианцев на тот
момент были именно споры о десятинах.
Большая привилегия из коллекции Лихачева, в которой папа обра-
щался к своему тезке, аббату Александру, вновь повторяла в числе про-
чего этот запрет. Список владений, зафиксированных папской приви-
легией 1179 г., был огромен: соляные копи, рыбное хозяйство и дом в
Базеле. Но главным образом речь шла о самостоятельных хозяйствах,
или хуторах (curia), которые возникали благодаря труду монахов и об-
ращенных братьев-мирян, конверсов, и складывались на протяжении
многих лет на основе отдельных дарений. Всего в грамоте оказалось
перечислено два десятка названий, причем хутора и деревни отстояли
довольно далеко от аббатства, иногда на расстоянии десятков километ-
ров (территория современных французских департаментов Ду, Верх-
ний Рейн и швейцарского кантона Юра). Отдельные владения были
зафиксированы еще в дипломе Барбароссы и в привилегиях названных

Можно ли рисовать на папских привилегиях?


понтификов, но кое-какие названия упоминались в грамоте Александра
III впервые.
Составление грамоты, подобной нашей, обычно начиналось с пода-
чи прошения. Письменное оформление петиций (супплик) стало обяза-
тельным только с XIII в. До этого существовала возможность, добившись
аудиенции, изложить свое дело папе в устной форме. Письменная же
подача прошения предполагала составление супплики в соответствии с
принятыми в канцелярии правилами – для удобства дальнейшего со-
ставления минуты. Оба пути, если исключить высших иерархов, пред-
полагали предварительное обращение за помощью к кому-то из членов
курии и к тем же канцелярским служащим – землякам, родственникам,
собратьям по ордену или просто к знакомым – в том числе и к писцам51.
Поэтому, с точки зрения эльзасских цистерцианцев, наш шутник мог
выглядеть вполне важной персоной. Тем же, у кого не было никаких
связей, приходилось самим следить за ходом составления документа:
лично искать помощников для написания супплик, после изготовлении
минуты с текстом привилегии на руках договариваться с писцом, а затем
уже относить готовый беловой отпуск буллатору52. В случае, если речь
шла о получении большой привилегии, проситель должен был предва-
рительно заручиться поддержкой членов коллегии кардиналов53. 43
Судя по обилию критики в адрес римской курии, иметь связи было
мало: практически на всех этапах приходилось раскошеливаться. Такой
порядок делопроизводства, когда получение грамоты становилось забо-
той того, кто в ней заинтересован, с одной стороны, превращало писцов
(наравне с буллаторами) в собирателей таксы за составление документа,
с другой – открывало возможность для получения ими своего рода чае-
вых, от размера которых могли зависеть быстрота и порядок переписки.
В анонимном стихотворении начала XIII в. из одного английского ману-
скрипта, описывающем сложности, с которыми мог столкнуться проси-
тель в курии, отдельная строфа была посвящена писцам, разоряющим
просителя после нотариев:
Вслед за ними писцов непотребство является,
У этих проворство руки покупается.
Дай сразу – воздастся: что просишь, составится,
Кому даешь из мошны, мошенником прозывается54.
Таким образом, место у нашего художника было довольно хлебным,
и он зависел от благорасположения просителей не меньше, чем они от
него.
Писец оказывался тем человеком, который придавал взаимоотноше-
ниям членов церкви с ее главой зримую завершенную форму. И пусть он
был далеко не единственным посредником между верующими и папой,
но именно из-под его пера выходило вещественное доказательство ав-
торитета Апостольского престола, которое затем, скрепленное свинцо-
вой печатью на шелковом шнуре из разноцветных нитей, складывалось
несколько раз и увозилось в седельной сумке туда, где в нем нуждались.
Над произведением его рук корпели юристы, если возникал вопрос о
подлинности полученной привилегии, оно заботливо хранилось в мо-
настырском архиве, и его же бросали в огонь или уничтожали любым
другим способом, если у кого-то хватало сил и смелости противиться
решению верховного понтифика55. Если забавное существо, украсив-
шее документ, и было проявлением чувства юмора, то уместно ли было
шутить с такими вещами, как папская подпись, находясь на столь ответ-
ственном посту?
Среди сохранившихся клятв, которые давали канцелярские служа-
щие при вступлении в должность, клятва писца считается самой ранней.
В отличие от клятв прочих сотрудников канцелярии, составленных в
более позднее время, в ней мы не встречаем никаких указаний на спе-
цифические обязанности писца. Только честное исполнение службы
(которое можно трактовать как отказ от любого участия в изготовлении
подделок), обещание хранить в тайне секретные сведения и удостове-
рение того, что место не было получено путем симонии – все это в той
или иной степени присутствует и в клятвах других служащих56. Поэтому
этапы и приемы работы писца можно восстановить, главным образом,
Ad marginem

на основе тех же грамот.


В XIII в. писец получал необходимый ему пергамен в курии, плата же
за него взималась с просителя в составе таксы за привешивание печа-
ти57. Как обстояло дело в понтификат Александра III, не известно – как
не известно и то, где именно и в каких условиях происходила основная
работа писца58. Линовка производилась острым стилем или тупым но-
44 жом59: по правому краю нашего фрагмента хорошо видны следы от зуб-
чатого колесика, которым был размечен лист для линовки; слева линия
разметки совпадает с линией отреза. Одновременно с переписываемым
текстом рисовался инициал, остов роты и монограмма Bene valete. Рота
чертилась с помощью циркуля, в который вставлялось перо или калам:
в перекрестье виден след от иглы, сами же линии окружности смотрят-
ся бледнее остальных. В формулярии XIV в. говорилось: «Внутри роты
ничего не пишется, пока привилегия не будет зачитана и отмечена па-
пой знаком креста»60. Таким образом, девиз, имена апостолов и самого
понтифика вписывались уже после того, как преемник Св. Петра при-
кладывал к документу свою руку. Из этого мы можем заключить, что
папская подпись выполнялась тоже после того, как папа лично ставил
первую букву Ego. Наблюдения над грамотами это подтверждают: нигде
не заметно, чтобы папская литера была вписана в оставленное ей место
после того, как была сделана подпись – в отличие от инициала канцлера
в строке даты. После того, как писец выполнял за понтифика его подпись
и завершал ее двумя перечеркнутыми SS, в документе расписывались
кардиналы. В нашем случае хорошо видно, как крест Генриха, епископа
Альбано, пересекает нижний элемент этой характерной открытой g на-
шего Писца F, а подпись Теодина, епископа Порто и Санта-Руфина, за-
езжает на хвост его змееподобного Subscripsi. Дата ставилась рукой того
же писца, уже после того, как расписывались все кардиналы61. Послед-
ним отмечался на пергаменном листе датарий: в нашем случае меньше
года назад назначенный на должность канцлера кардинал Альберт ди
Морра, будущий папа Григорий VIII.
Еще в середине XIII в., когда большинство издававшихся докумен-
тов визировалось папой только на уровне прошения, консисториальные
привилегии как относящиеся к littera legenda наравне с прочими, наи-
более важными в политическом смысле исходящими документами, за-
читывались по их исполнении папе вслух. Делал это глава канцелярии (в
XIII в. – вицеканцлер) или нотарий62. Для времени Александра III, когда

Можно ли рисовать на папских привилегиях?


четкого различия между скрипторами и нотариями еще не существова-
ло, нельзя исключить, что честь эта могла принадлежать самому писцу.
Привилегия зачитывалась в консистории, где кроме членов кардиналь-
ской коллегии присутствовали и сотрудники канцелярии63.
В нашей грамоте в колонках кардинальских подписей нет пустых
строк, поэтому мы не можем судить, подписались ли под привилегией
все бывшие тогда в Ананьи кардиналы или нет. Сложно также сказать,
кто выполнял подписи за пожилых кардиналов – их секретари или все
те же присутствовавшие при чтении документа нотарии и писцы. Кар-
динал-диакон Ардицио Сан-Теодоро нарисовал собственной рукой толь-
ко крест в начале подписи. Так же поступили и племянник Иннокентия
II кардинал-пресвитер Цинтий Санта-Чечилиа, и кардинал-пресвитер
Иоанн Санти-Джованни-э-Паоло, и кардиналы-епископы Порто-Санта
Руфина и Альбано. Кардинал-диакон Иоанн Сант-Анджело, кроме кре-
ста, изобразил своей рукой Ego, то же самое сделал Бернеред, епископ
Палестрины 64.
Не зная точно, сколько человек присутствовало при перечислении
прав и владений аббатства Лютцель, на основе одного только палеогра-
фического анализа почерков мы можем с уверенностью сказать, что, не
считая самого Александра III, документ с ушастой змеей, завершавшей 45
папскую подпись, держали в руках двадцать человек. Таким образом,
змееподобное существо возникло из сплетения литер на поверхности
апостольской привилегии отнюдь не в тиши писарского жилища, а в
собрании высших прелатов католической церкви и, возможно, прямо у
них на глазах.

НОВЫЕ УЛИКИ

Легкость и уверенность движений, которыми была выполнена


наша веселая зверушка, не могут не вызывать восхищения. Всегда ли
Писец F был так уверен в себе? Оказывается, нет. В Архиве фотодоку-
ментов в Марбурге имеется снимок еще одной привилегии, вышедшей
из-под его пера четырьмя месяцами раньше. Это подтверждение прав
и владений аббатства Св. Эгидия в Брауншвейге, изданное в Тусколо
8 июля 1179 г.65 В завершении папской подписи мы встречаем схожее
по манере исполнения Subscripsi в виде двух вертикалей, стянутых
наверху в загнутый хоботок и переходящих снизу в горизонтально
лежащий хвост с характерным крючком на конце, уже под строкой.
Знак сокращения так же двумя легкими движениями перечеркивает
змеевидное тело в верхней части, а справа над ним к телу пририсова-
ны два крошечных уха. Они настолько малы, что если не знать, во что
они превратятся спустя несколько месяцев, их можно и не заметить.
Перед нами как будто своеобразная проба пера, определение границ
Илл. 3. Завершение папской подписи писцом F
в больших привилегиях Александра III 8 июля и 11 ноября 1179 г.
(JL – ; 13491). LBA 12579; Архив СПбИИ РАН, ЗЕС, колл. 41, картон 501, № 6
Ad marginem

дозволенного: хоботок еще не так лихо закручен, да и глаза еще нет, а


раз нет глаза, то никто и не заподозрит в этом изображении животное.
Тем более, что справа располагаются трехчастные значки интерпунк-
ции, выстроенные по вертикали, которые как бы призваны объяснить
46 такую вытянутость вверх букв SS и непропорциональное положение
знака сокращения66. (илл. 3).
Естественно, упомянутые грамоты не могли быть единственными,
написанными рукой Писца F, привилегиями. Но либо другие не сохра-
нились в оригинале, либо – что вероятнее – никто до сих пор не обра-
щал внимания на его чудачества. Впрочем, и этих двух разнесенных по
времени на целых четыре месяца документов достаточно, чтобы понять:
забавный рисунок на папской привилегии возник не под влиянием мо-
мента и не в результате стихийного внутреннего порыва. Идея прири-
совать уши к подписи понтифика вызревала у папского писца давно, и
далеко не сразу решился он на открытое воплощение ее в жизнь. Мы
ничего не знаем об этом человеке: ни о нем самом, ни о его происхожде-
нии, ни о его занятиях. О его скрипторской должности мы можем только
гадать. Нам неизвестно даже его имя, и все же эти два выполненные им
рисунка многое могут нам рассказать о его чувстве юмора, о чертах его
характера и о его темпераменте.
Безусловно, в случае с безымянным Писцом F мы имеем дело с до-
вольно яркой индивидуальностью – несмотря на робость его первой
попытки. Он отнюдь не был единственным, кто пытался в то время хоть
как-то индивидуализировать завершавшее папскую подпись Subscripsi.
Кардиналы и те, кто заканчивал за них подписи, также весьма преуспе-
ли в этом деле, особенно если говорить о чуть более позднем периоде:
они вязали из букв S узлы, плели из них корзины и даже устанавливали
их наподобие скамеек… И все же никто из членов курии не разводил на
поверхности папских грамот животных.
Чем же может помочь историкам эта зарисовка о несмелом шутнике
из папской канцелярии и о его мелком озорстве, учиненном в присут-
ствии высших церковных иерархов? Попробуем присмотреться к дру-
гим, менее ярким художественным натурам. Возможно, за нашим ри-
совальщиком мы обнаружим тенденцию, которая позволит нам вписать
его в историю.

Можно ли рисовать на папских привилегиях?


* * *
Любопытный пример представляет собой творчество другого пис-
ца Апостольской канцелярии, работавшего одновременно с нашим
фигурантом – Писца Е. Летом 1178 г. Subscripsi папской подписи в его
исполнении выглядело совершенно обычно, не особенно отличаясь от
собственноручного знака Адриана IV или от Subscripsi Писца А: впол-
не узнаваемые пересеченные штрихом две крупные, чуть вытянутые
вверх буквы. Осенью 1178 г. обе перечеркнутые S вытянулись в высоту,
а их нижние элементы загнулись наверх, наподобие хвоста. Через год
пересекающий буквенное основание хвост приобрел большую вырази-
тельность, пропорции букв изменились еще больше, а верхние петлеоб-
разные элементы слились со знаком сокращения, многократно перечер-
кивая остов буквы в виде ниспадающих извивистых лент (илл. 4).
Отдельные писцы, работавшие при преемниках Александра III, тоже
проявляли стремление завершить папскую подпись на свой неповтори-
мый лад. Подчиненный Альберта ди Морра вытягивал Subscripsi Луция
III в привилегиях 1185 г. в высоту, и перевязывал буквенные вертикали
пятью узелками сокращения вместо обычных трех67. В 1189–1190 гг. 47
писец Климента III рисовал буквы S в виде склоненных влево прямых
вертикалей с улиткообразными завитками на концах, перечеркивая их
тремя узлами сокращения наподобие решетки68. Один из писцов Целе-
стина III в 1192–1194 гг. изображал нечто похожее, но вертикали ставил
строго перпендикулярно строке, а выразительные завитки оборачивал
в противоположную сторону, так что получившийся рисунок совсем
терял связь с изначальными буквами S, которые оказывались как бы
зеркально отраженными69 (илл. 5).
Интересные изменения происходили в это время и с кардиналь-
скими подписями. Предварявшие их кресты, которые кардиналы стали
использовать в привилегиях начиная с понтификата Пасхалия II (1099–
1118), со второй трети XII в. все больше индивидуализировались, так что
в конце концов приобрели значение личного знака. Отдельные члены
курии сохраняли особенности его начертания в течение всего своего
кардиналата, даже когда переходили из одного кардинальского ранга в
другой или оказывались избранными на папский престол. Б. Каттербах
и В.М. Пайтц отмечают, что этот процесс превращения открывавших
подписи крестов в неповторимый signum manus завершился в понтифи-
кат Александра III70. Можно сказать, что он шел параллельно стандар-
тизации внешнего облика документа и усиливавшемуся однообразию
письма самих подписей.
То же самое мы можем сказать и в отношении замыкавших эти под-
писи Subscripsi. Однако превращение двух перечеркнутых S в особый
знак, позволяющий даже не посвященному с первого взгляда отличить
одну руку от другой, началось несколько позже, чем индивидуализация
Ad marginem

48

Илл. 4. Примеры исполнения папской подписи писцом Е


в больших привилегиях Александра III 19 июня 1178 г., 24 октября 1178 г.
и 4 ноября 1179 г. (JL 13075, 13111, 13487). LBA 9344, 8453, 12574
Можно ли рисовать на папских привилегиях?
Илл. 5. Примеры завершения папской подписи из больших привилегий Луция III
1185 г., Климента III 1189 г. и Целестина III 1194 г. (JL 15436, 16439, 17134).
LBA 6712, 8626, 10731

крестов. Временем, когда апостольские привилегии запестрели разно-


образными завитками, узлами и изгибами в конце кардинальских под-
писей, стал именно конец 70-х годов XII в. Завершился же этот процесс
к понтификату Иннокентия III, когда во всех трех колонках с карди-
нальскими подписями практически уже невозможно стало найти двух
значков Subscripsi, выполненных в одинаковой манере (илл. 6).
49
В авангарде этого движения стояли все те же безымянные канце-
лярские служащие или личные секретари, выполнявшие подписи за
стареющих кардиналов. В то же время выразительное написание двух
S начало появляться и у тех кардиналов, которые были посвящены са-
мим Александром III. Среди них в первую очередь нужно отметить уже
известного нам Грациана, кардинала-диакона Санти-Козмо-э-Дамьяно
(1178–1205), ранее служившего нотарием в папской канцелярии, и
кардинала-пресвитера Матфея Сан-Марчелло (1179–1182), чьи под-
писи есть и на нашем документе. К ним следует добавить Лаборанса,
кардинала-диакона Санта-Мария-ин-Портико (1173–1179; кардинала-
пресвитера Санта-Мария Транстиберим 1180–1189), Ардуина Санта-
Мария-ин-Виа-Лата (июль-сентябрь 1178, кардинал-пресвитер Санта-
Кроче 1178–1183) и Матфея Санта-Мария-Нова (1178–1181). И если
у самих кардиналов, собственноручно выполнявших подпись, способ
изображения Subscripsi мог варьироваться от грамоты к грамоте и лишь
к началу XIII в. окончательно превратился в неизменный личный знак,
то у кардинальских секретарей или у привлеченных им в помощь канце-
лярских писцов и нотариев (у которых не имелось своего личного знака
в виде креста) после того как неповторимая форма для двух SS оказыва-
лась найдена, она сохранялась неизменной.
Примечательно, что кардиналы Лаборанс и Матфей Сан-Марчелло,
обладатели самых разработанных крестов в этот период, были оба уче-
ными правоведами и преподавали право в Парижском университете.
Кардинал Грациан учился у знаменитого глоссатора Булгара в Болон-
ском университете и даже составил глоссы к Декрету своего великого
50
Ad marginem

Илл. 6. Примеры завершения кардинальских подписей


из большой привилегии Иннокентия III 29 мая 1202 г. Архив СПбИИ РАН, ЗЕС,
колл. 41, картон 502, № 1б
тезки. Безымянные же писцы и нотарии Апостольской канцелярии, если
и не вели одновременно со службой папе собственной юридической
практики (как полагает Б. Шварц), то в любом случае к началу работы
были уже знакомы с составлением документов71. Вряд ли можно с уве-
ренностью утверждать, что на индивидуализацию крестов и Subscripsi
оказали влияние личные знаки итальянских нотариев, но, похоже, в

Можно ли рисовать на папских привилегиях?


папские привилегии эта практика проникла именно из среды юристов.
Из всех канцелярских помет, оставляемых на беловом отпуске пап-
ских грамот, раньше всего появились именно пометы писцов – в виде
одной или двух меленьких букв (инициалов имени или прозвища) в
правом нижнем углу поверх плики – загнутого кверху нижнего края
грамоты – ради его укрепления под вислую свинцовую печать. Первые
примеры относились уже к 1198 г., но заметным количество этих помет
стало с 1204 г.72 С течением времени они превратились в непременную
отличительную черту любого оригинала, вышедшего из папской кан-
целярии, и в наши дни являются ценнейшим источником сведений по
штату и персоналу этого постоянно усложнявшегося института73. По
мнению Б. Шварц, их появление было связано с необходимостью уси-
лить контроль канцелярских нотариев и самого канцлера за возросшим
числом писцов, которые трудились каждый у себя дома, живя на день-
ги, получаемые в размере единой установленной таксы за переписку
минут набело, и одновременно с этим практикуя в качестве публичных
нотариев. На мой взгляд, усиление контроля и повышение степени ин-
дивидуальной ответственности писцов могло быть одним из возможных
следствий всеобщего распространения помет в писцовой практике, но
отнюдь не причиной их появления. Тот факт, что пометы появились не 51
у всех писцов одновременно и, очевидно, не являлись обязательными,
свидетельствует о том, что их введение было инициативой самих соста-
вителей белового отпуска, а вовсе не руководства канцелярии.
Причиной появления писцовых помет, как мне представляется, стала
все та же унификация внешнего облика документа и повышенная – до
неразличимости отдельных рук – стандартизация письма. Как кажет-
ся, у помет XIII в. были свои предшественники в больших привилегиях
конца XII столетия. Единообразие в оформлении грамот и обезличенное
письмо, с одной стороны, и отсутствие специального места на докумен-
те, где можно было бы указать имя его составителя, с другой, заставляли
писцов, вернее, тех из них, у кого была в том внутренняя потребность,
искать дополнительные возможности для проявления своей исполни-
тельской манеры. Здесь пригодились маргинальные части документа –
рисованные элементы, детали которых (только детали!) еще не попали
под власть господствующего образца: инициал в имени папы, с которого
начиналась грамота, уравновешивавшая ее в конце первой строки мо-
нограмма Bene valete и завершавшее папскую подпись Subscripsi.
Тогдашним канцеляристам, судя по всему, было вполне достаточно
этих деталей для определения писца с одного взгляда, благо число пис-
цов было невелико. Но с рубежа XIII в. все большую роль начал играть
другой тип документа – папские послания (littera), с помощью которых
стали оформлять, помимо прочего, «вечные привилегии», и именно
они превратились в основную письменную продукцию канцелярии.
На малых буллах не было никаких рисованных элементов, кроме очень
скромного инициала, а потому писцам пришлось выдумать себе особые
пометы. Они помещали их с краю от текста (так что лишь посвященный
в процесс делопроизводства мог обратить на них внимание), но на лице-
вой стороне и на видном месте – по аналогии с рисованными элемен-
тами. Этот прием отличал их, к примеру, от таксаторов, со второй поло-
вины XIII в. ставивших свои пометы под пликой, или от прокураторов,
отмечавшихся на обороте документа.
Таким образом, в лице писцов Александра III мы имеем пример по-
иска и утверждения собственной писцовой индивидуальной манеры в
отношении одного из рисованных элементов – Subscripsi папской под-
писи. Собственно, благодаря Писцам D, E и F эти две перечеркнутые
буквы SS – спустя полтора-два десятилетия после того, как их перестал
выписывать сам понтифик, – и превратились в рисованный элемент.
Наш шутник с его ушастой змейкой, несмотря на робость первой по-
пытки, был просто одним из наиболее смелых новаторов и для своего
столетия остался самым ярким выразителем совершенно нового отно-
шения к этой мелкой детали внешнего оформления привилегий. Теперь,
зная размах этого явления, мы, пожалуй, с уверенностью можем ска-
зать, что его озорство не прошло незамеченным и было встречено благо-
желательно как канцеляристами, так и членами курии.
Ad marginem

СТРЕМЛЕНИЕ К ИНДИВИДУАЛЬНОСТИ

Как видно из нашего экскурса в историю папской канцелярии, но-


вые тенденции, которые довольно быстро становятся определяющими
52 в отношении целых периодов, нередко определяются личными склон-
ностями участника процесса – прежде всего, папы или канцлера, но,
не в последнюю очередь, и простых писцов. Институты складываются
и развиваются, помимо прочего, благодаря действиям и предпочтениям
отдельных индивидов. Оказывается, в случае с одним из самых разви-
тых институтов Средневековья, находящемся в стадии своего форми-
рования, определенные проблемы институциональной истории можно
разрешить, только поставив в центр исследования такого индивида.
Изучение индивидуальной манеры безымянных писцов XII в. от-
крывает перед историком папской канцелярии возможность ответа на
ряд ключевых вопросов. Каково было общее число писцов, работавших
в канцелярии одновременно? Как долго они исполняли свои обязанно-
сти в XII в. по сравнению с их колллегами в XIII в.? Вполне возможно,
что нам удастся соотнести определенные руки с конкретными имена-
ми, и не исключено, что получится реконструировать канцелярское
прошлое некоторых членов кардинальской коллегии, о которых для
этого периода часто нет иных источников сведений, кроме все тех же
апостольских привилегий. Изучение индивидуального почерка писцов
поможет подтвердить или опровергнуть тезис Б. Шварц об использова-
нии труда городских нотариев для переписки папских грамот. Возмож-
но, появится возможность приблизиться к ответу и на вопрос о времени
разделения персонала канцелярии на скрипторов и нотариев. На фоне
малоиндивидулизироанного письма папских грамот изучение рисован-
ных элементов в больших привилегиях может оказаться исключительно
полезным74.
Поиск собственного неповторимого стиля в рисованных элементах
на апостольских привилегиях безымянными писцами, вроде нашего
шутника, не только открывает новую страницу в истории папской кан-
целярии, но и добавляет в распоряжение источниковеда еще одну воз-
можность внешней критики такого непростого средневекового памят-
ника, как папские грамоты XII в. Шутка, получившая в 1179 г. одобрение

Можно ли рисовать на папских привилегиях?


в собрании высших церковных иерархов, спустя несколько сотен лет
видится еще более удачной.

1
Исследование выполнено на средства грамота епископа Мо в пользу мона-
гранта Президента РФ по поддерж- стыря Сен-Мартен-де-Шан 1096 г., в
ке ведущих научных школ РФ НШ- которой строка хирографа завершается
4105.2008.6. изображением волчьей морды (Архив
2
Архив СПбИИ РАН, ЗЕС, колл. 41, картон СПбИИ РАН, ЗЕС, колл. 8, картон 326,
501, № 6; см.: Jaffé Ph. Regesta Pontificum № 2); напротив, более обычную практику
Romanorum a condita ecclesia ad a. post отражает «портрет» сдаваемого в аренду
Chr. n. MCXCVIII. 2 Aufl. (bearb. von F. быка по акту зоатики на обороте грамо-
Kaltenbrunner, P. Ewald, S. Loewenfeld). ты 1330 г. из петербургской коллекции
Leipzig, 1885–1888. Bd. 1–2. № 13491 (да- феррарских актов: Архив СПбИИ РАН,
лее везде – JL и порядковый номер); кри- ЗЕС, колл. 4, картон 133, № 29; см.: Сре-
тическое издание грамоты: Chirkova A. динская Н. Б. Договор об аренде рабо-
Papsturkunden für französische Kirchen чего скота (зоатика) из архива графов
aus Sammlungen in Sankt Petersburg (11.- Сократи // Средние века. М., 1994. Вып.
13. Jahrhundert) // L’acte pontifical et sa 57. С. 274.
7
critique / Ed. R. Große. Bonn, 2007 (Études См. об этом, например: Hirschmann
et documents pour servir à une Gallia St. Die päpstliche Kanzlei und ihre
Pontificia; 5). P. 265–293, здесь Р. 280– Urkundenproduktion, 1141–1159.
284. О собирательской деятельности Frankfurt am Main, 2001 (Europäische 53
Н.П. Лихачева см.: Климанов Л.Г. Нико- Hochschulschriften, Reihe III, Bd. 913).
лай Петрович Лихачев – коллекционер S. 45–46.
8
«сказочного размаха» // Из коллекций Из последних работ о художественном
Н.П. Лихачева: Каталог выставки СПб., оформлении папских грамот следует
1993. С. 7–28. упомянуть: Bromm G. Die Entwicklung
3
Katterbach B., Peitz W.M. Die Unterschriften der Großbuchstaben im Kontext
der Päpste und Kardinäle in den „Bullae hochmittelalterlicher Papsturkunden.
maiores” vom 11. bis 14. Jahrhundert // Marburg, 1995 (Elementa diplomatica;
Miscellanea Francesco Ehrle IV. Roma, 3); Bischoff F.M. Urkundenformate
1924 (Studi e testi; 40). S. 177–274. im Mittelalter. Größe, Format und
4
Rabikauskas P. Diplomatica pontificia Proportionen von Papsturkunden in Zeiten
(Praelectionum lineamenta). Romae, expandierender Schriftlichkeit (11–13.
1994. S. 80; Frenz Th. Papsturkunden Jahrhundert). Marburg, 1996 (Elementa
des Mittelalters und der Neuzeit. 2 Aufl. diplomatica; 5). Библиографию см. также:
Stuttgart, 2000. S. 21. Frenz Th. Graphische Symbole in päpstlichen
5
Примером может служить организован- Urkunden (mit Ausnahme der Rota) //
ная весной 2007 г. Национальным архивом Graphische Symbole in Urkunden. Beiträge
Франции выставка, вобравшая в себя zur diplomatischen Semiotik / Hrsg. von
около сотни самых изысканных образцов P. Rück. Sigmaringen, 1996 (Historische
королевских грамот и почти полностью Hilfswissenschaften; 3). S. 399–405.
построенная на разного рода вне-тек- Еще две работы остались для нас не-
стуальных изображениях, см: Trésor des доступными: Kruska B. Zeilen, Ränder
chartes des rois de France: la lettre et l’image und Initiale. Zur Normierung des Layouts
de Saint Louis à Charles VII. Catalogue de hochmittelalterlicher Papsturkunden //
l’exposition aux Archives Nationales. P., Mabillons Spur: zweiundzwanzig Miszellen
2007. См. также: Brunel G. Images du pouvoir aus dem Fachgebiet für Historische
royal – les chartes décorés des Archives Hilfswissenschaften der Philipps-
Nationales (XIII–XV siècles). P., 2005. Universität Marburg zum 80. Geburtstag
6
Довольно редким примером для своего von Walter Heinemeyer / Hrsg. von P. Rück.
времени может служить дарственная Marburg, 1992. S. 231–245; Kordes M. Der
Einfluß der Buchseite auf die Gestaltung 43). S. 23; относительно сомнений в соб-
der hochmittelalterlichen Papsturkunde; ственноручном исполнении Bene Valete
Studien zur graphischen Konzeption в IX в. и начиная с Климента II см.: Ibid.
hoheitlicher Schriftträger im Mittelalter. S. 23, Anm. 63, S. 34.
Hamburg, 1993. Факсимильные изоб- 16
См. например, привилегию 16 июня
ражения см.: Steffens F. Lateinische 1053 г. (JL 4277/4298а) из собрания
Paläographie. B., 1929. Taf. 73, 76, 80, 91; СПбИИ РАН (ЗЕС, колл. 4, картон
Robert U. Bullaire du Pape Calixte II (1119– 109, № 3); Dahlhaus J. Aufkommen und
1124). Essai de restitution. P., 1891. Vol. 1. Bedeutung der Rota in den Urkunden des
P. 100; Arndt W., Tangl M. Schrifttafeln zur Papstes Leo IX. S. 72–73, Taf. 18.
Erlernung der Paläographie. B., 1904–1906. 17
У Александра II было всего три девиза,
Bd. 3. Taf. 91. Богатая подборка Бателли он мог использовать одновременно
осталась для нас недоступной: Battelli G. два из них, а то и все три, как на при-
Acta Pontificum. Città del Vaticano, 1965 вилегии 1165 г. (JL 4593) из Главного
(Exempla scripturarum; 3). государственного архива в Дюссельдо-
9
Впервые упоминается как rota в 1180 г. рфе (Lichtbildarchiv Marburg, далее –
(Dahlhaus J. Aufkommen und Bedeutung LBA, 10841), но собственноручно он
der Rota in den Urkunden des Papstes писал только один из них – MAGNUS
Leo IX. // Аrchivium historiae Pontificiae. DOMINUS N(OSTE)R ET MAGNA VIRT(US)
1989. Vol. 27. S. 11); о личном участии EI(US), который всегда помещался внут-
Льва IX в разработке внешнего оформ- ри роты, см.: Dahlhaus J. Aufkommen und
ления больших привилегий, а также Bedeutung der Rota in den Urkunden des
обзор различных интерпретаций про- Papstes Leo IX. S. 78.
исхождения этого знака см.: Ibid. См. 18
Dahlhaus J. Aufkommen und Bedeutung
Ad marginem

также сокращенную версию этого ис- der Rota in den Urkunden des Papstes Leo
следования: Dahlhaus J. Aufkommen und IX. S. 29.
Bedeutung der Rota in der Papsturkunde // 19
Примечателен пример папы Геласия II
Graphische Symbole. S. 407–423. (1118–1119): в его привилегиях отсут-
10
О возможной связи построения мо-
ствует как рота, так и монограмма Bene
нограммы Bene valete с монограммой
valete, при этом подпись свою он про-
папского имени на монетах Стефана
должал девизом, именно его определяя
54 VI (VII) (895–897) и Стефана VII (VIII)
как свой автограф: Ego Gelasius ecclesie
(928–931) см.: Dahlhaus J. Aufkommen
catholice episcopus SS. Signum manus mee.
und Bedeutung der Rota in den Urkunden
Deus in loco sancto suo (Katterbach B.,
des Papstes Leo IX S. 27–28; о возможной
Peitz W.M. Op. cit. S.187). Именно такой
ориентации Льва IX на образцы дипло-
мов немецких императоров и француз- способ собственноручного заверения
ских королей см: Frenz Th. Graphische документов заимствует у него позже
Symbole. S. 404. Иннокентий II для своих простых приви-
11
Й. фон Пфлугк-Харттунг указывает, легий (ср.: May G. Op. cit. S. 123–124).
20
что впервые хризма исчезает в приви- Варианты многословной подписи Алек-
легии Климента II (1046–1047) (Pflugk- сандра II см.: Ibid. S. 59.
21
Harttunhg J. von. Die Schriftarten und Katterbach B., Peitz W. M. Op. cit. S. 225.
22
Eingangszeichen der Papstbullen im frühen Список канцлеров, вице-канцлеров и
Mittelalter // Archivalische Zeitung. 1887. других канцелярских служащих, вы-
Bd. 12. S. 59–74). Последнее употребле- ступавших в качестве датариев см.:
ние креста перед именем папы встреча- Bresslau H. Handbuch der Urkundenlehre
ется в понтификат Александра II. für Deutschland und Italien. Leipzig, 1912.
12
Katterbach B., Peitz W. M. Op. cit. S. 234, Bd. I. S. 241–247.
23
245. Katterbach B., Peitz W.M. Op. cit. S. 227.
13
«Blieb für die individuelle Gestaltung der При этом свою кардинальскую подпись
Urkunden kein Platz mehr» (Bischoff F. M. он выполнял собственноручно, не при-
Op. cit. S. 61). бегая к услугам секретаря. Очевидно,
14
Boüard A. de. Manuel de diplomatique в силу его возраста это было не вполне
française et pontificale. P., 1929. T. 1. прилично: те немногие кардиналы, чья
P. 103. подпись на папских привилегиях об-
15 рывается в самом ее начале, насколько
См. примеры: May G. Ego N.N. Catholicae
Ecclesiae episcopus. Entstehung, можно судить по их почерку, находились
Entwicklung und Bedeutung einer уже в преклонном возрасте.
24
Unterschriftformel im Hinblick auf den Каттербах с Пайтцом сообщают, что ими
Universalepiscopat des Papstes Berlin, было изучено 80 оригиналов привилегий
1995. (Kanonistische Studien und Texte; Александра III в немецких и итальянских
архивах (Katterbach B., Peitz W.M. Op. cit. Шаффхаузена (LBA 12229) и Городского
S. 228). архива Лозанны (LBA 12574).
25 29
В привилегиях 1167 г. (JL 14488) из Ба- Тем не менее, во время схизмы не так ча-
варского Главного государственного сто издавались привилегии монастырям
архива (LBA 8365) и 1168 г. (JL 14495) (как раз тот тип документов, который, в
из Кельнского городского архива (LBA отличие от дипломатической переписки,
8407) его подпись выполнена канцеляр- полнее сохраняется в письменной тра-
ским писцом. диции). Отсюда невысокие среднеста-

Можно ли рисовать на папских привилегиях?


26
Документы 1169 и 1174–1177 гг. (JL тистические показатели выпущенных
11630, 12339, 12371, 12398, 12399, 12695, канцелярией Александра III грамот по
12740, 12807, 12814, 12815, 12898, 12903) сравнению с его предшественниками.
из Баварского Главного государствен- По подсчетам Штефана Хиршманна,
ного архива (LBA 9318, 6519, 8642), при Евгении III канцелярия выпускала
Земельного архива Каринтии (http:// в среднем в месяц 14 грамот, при Ана-
monasterium.net, см: AT-KLA 418-B-A 15 стаcии IV – 16, при Адриане IV – 17,
St), Государственного Архива Флорен- Александре III – 19, в спокойный пон-
ции (№ 74137, 74138, 74140; см.: www. тификат Луция III – уже 33 (Hirschmann
archiviodistato.firenze.it), Главного госу- St. Op. cit. S. 144). Если же говорить об
дарственного архива Штутгарта (LBA общем количестве дошедших до нас и
2356), Городского архива Лозанны (LBA учтенных на сегодняшний день грамот,
13183), Главного государственного архи- то эта историческая выборка демонстри-
ва Дюссельдорфа (LBA 7826) и Главного рует определенную динамику: на 1159 г.
Земельного архива в Кобленце (LBA из канцелярии выходило около 220 доку-
6984); см. также воспроизведение акта ментов в год, в 1181 г. – уже 370, всплеск
1172 г. (JL 12144) из архива департамен- активности приходится на относительно
та Марны: Falkenstein L. Fälschung oder мирный 1179 г., когда был созван II Лате-
Nachzeichnung? Das Privileg Alexanders ранский собор – более 500 документов:
III. vom 31. Dezember 1176 (JL 12748) für Bischoff F. M. Op. cit. S. 61.
30
die Abtei Saint-Thierry // L’acte pontifical Pennington K. Pope Alexander III //
et sa critique. P. 210. The great popes through history. An
27
Привилегии 1163 и 1165 гг. (JL 10815, encyclopedia / Ed. by F.J. Coppa.
10919, 11152*), написанные Писцом В, с Westport, 2002. T. I. P. 113–122. 55
31
характерной A в виде крыла бабочки в Исследования историков канонического
инициале и монограмме Bene valete из права разрушили традиционное пред-
Главного государственного архива Виз- ставление об Александре III как о быв-
бадена (LBA 3462), Монастырского архи- шем преподавателе права в Болонском
ва Ламбаха (http://monasterium.net, см: университете, державшееся на иден-
AT-StiAL Lambach OSB) и Государствен- тификации кардинала Роланда с «маги-
ного исторического музея в Москве стром Роландом», автором «Суммы» –
(Отдел письменных источников. Ф. 450. комментариев к Декрету Грациана и
Д. 211. Л. 1. См. воспроизведение: Авто- «Сентенций» – богословского произве-
графы знаменитых иностранцев. Цикл дения в духе Петра Абеляра: Noonan J.T.
выставок «Исторический архив ГИМ. Who was Rollandus? // Law, Church,
1912–2002 гг.». Выставка третья: 30 ок- and Society: Essays in Honor of Stephan
тября 2002 г. – 20 января 2003 г. С. 9). Kuttner / Ed. by K. Pennington and R.
Привилегия 1165 г. (JL 11188), исполнен- Somerville. Philadelphia, 1977. P. 21–48;
ная Писцом С, хранится в Городском Weigand R. Magister Rollandus und Papst
архиве Лозанны (LBA 12572). Alexander III // Archiv für katholisches
28
Писец D – грамота 10 июня 1175 г. (JL –) Kirschenrecht. 1980. Bd. 149. S. 3–44. Тра-
из Германского Национального музея в диционную точку зрения см.: Zenker B.
Нюрнберге (LBA 10402), см также доку- Die Mitglieder des Kardinalkollegiums
мент 1176 г. (JL 12702) из Государствен- von 1130 bis 1159. Würzburg, 1964. S. 85–
ного архива Флоренции (№ 74142, см.: 86; Rabikauskas P. Die Arbeitsweise der
www.archiviodistato.firenze.it); Писец Е – päpstlichen Kanzlei (Ende 12. – Anfang
грамоты 1178–1179 гг. (JL 13075, 13111, 13. Jh.) // Archiv für Diplomatique. 1995.
13276, 13353, 13423, 13487) из Кельнского Bd. 41. S. 263–271, здесь S. 263. Тем
городского архива (LBA 9344), Баварско- самым была брошена тень и на средне-
го Главного государственного архива вековые свидетельства, намекавшие на
(LBA 8453), архива департамента Марны подобное отождествление, однако, тот
(см.: Falkenstein L. Op. cit. P. 211), Глав- след, который оставил Александр III в
ного государственного архива Штутгар- истории канонического права своими
та (LBA 1892), Государственного архива декреталиями, не может заставить усом-
36
нится в его высокой профессиональной По списку Г. Бресслау – семь (Bresslau H.
подготовке. Op. cit. Bd. 1. S. 246–247), но два из них,
32 Болоньин и Гуго, возникли по ошибке пе-
Примечательно, что канцлер Альберт,
взошедший в 1187 г. на папский престол реписчика и издателя: Hirschmann St. Gab
под именем Григория VIII, поступил так es um die Mitte des 12. Jh. den päpstlichen
же, как и Роланд Бандинелли, оставив Kanzleischreiber Hugo? // Francia. 2000.
место главы канцелярии незанятым. За Bd. 27/1. S. 237–241, здесь S. 238.
37
два месяца его понтификата канцеля- Список и количество документов, да-
рия пережила всплеск небывалой ак- тированных тем или иным сотрудни-
тивности, издавая больше документов, ком канцелярии в 1141–1159 гг., см.:
чем во все предыдущие и последующие Hirschmann St. Die päpsltiche Kanzlei.
понтификаты XII в. – по подсчетам Шт. S. 88, 98–99. Схему датариев и канцле-
Хиршманна примерно 57 грамот ежеме- ров см.: Bischoff F.M. Op. cit. S. 39. Ссыл-
сячно: Hirschmann St. Op. cit. S. 144. ки на документы: Heckel R. v. Studien
33
Ф. Бишофф ссылается в первом случае über die Kanzleiordnung Innozenz’
на Дж. Бэррэклоу (Barraclough G.B. The III. // Historisches Jahbuch. 1937. Bd. 57.
Medieval Papacy. L., 1968. P. 106), во вто- S. 280–282.
38
ром дает ссылку на документ из коллек- Еще три имени, относящихся ко вре-
ции декреталий – JL 14165 (Bischoff F. M. мени Александра III и Луция III (Иоанн,
Op. cit. S. 61, Anm. 376). Вильгельм и Роберт – scriptores domini
34
Rabikauskas P. Die Arbeitsweise der pape, все трое из Орлеана), мы узнаем
päpstlichen Kanzlei. S. 264, Anm. 3; речь из адресованных к ним писем аббата Св.
идет о послании Александра III 1167 г. Женевьевы и епископа Турнэ, Стефана
(JL 11356) Генриху, архиепископу (письма 65, 85, 92; опубл.: Patrologiae
Ad marginem

Реймсcкому, по поводу подлинности cursus completus. Series Latina. P., 1855.


одного из предыдущих папских посла- T. 211. Col. 356, 380–381, 386; см.:
ний: «…мы узнали, что … говорили про Bresslau H. Op. cit. Bd. 1. S. 268, Anm. 2).
39
О примерном числе писцов в XII в. мы
грамоту, которую мы некогда направили
можем судить только по собственным
〈тебе〉, … что она подложна и … что она
палеографическим наблюдениям; в сле-
не могла быть составлена в нашей кан-
дующем столетии на помощь приходят
целярии. Мы же, на основании самого ее
56 облика и по признанию того, кто ее со-
канцелярские пометы и сведения из
других источников. В 1260-х годах общее
ставил, признавая способ и стиль письма
число писцов, работавших одновремен-
Римской церкви, сообщаем в ответ на
но, было около сотни, впоследствии это
твою обеспокоенность, что она являет- число менялось: Bischoff F. M. Op. cit.
ся подлинной и не вызывает никаких S. 42, Anm. 242.
подозрений в подделке (Ex narratione 40
Hirschmann St. Die päpsltiche Kanzlei.
… accepimus, quod … litteras, quas olim … S. 98.
fraternitati tuae transmisimus, falsas esse 41
На том основании, что с 1167 г. в качест-
dixerunt, et in cancellaria nostra non fuisse ве датариев выступали только нотарии,
compositas pertinaciter asseverarunt. Nos Р. фон Хекель склонен рассматривать
vero ex rescripto ipsarum et ex confessione скрипторов как низший персонал кан-
illius qui eas composuit, modum et stylum целярии, окончательно отделившийся
scribendi Romanae Ecclesiae cognoscentes, от нотариев в понтификат Александра
ipsas veras esse et omni suspicione falsitatis III: Heckel R. v. Beiträge zur Kenntnis des
carere tuae sollicitudini denuntiamus)» Geschäftsgangs der päpstlichen Kanzlei im
(Patrologiae cursus completus. Series 13 Jh. // Festschrift Albert Brackmann /
Latina. T. 200. P., 1855. Сol. 458). См. так- Hg. von L. Santifaller. Weimar, 1931.
же послания епископу Вустерскому из S. 434–456, здесь S. 453. Г. Бресслау на-
коллекции папских декреталий без даты: стаивает на том, что разделение функ-
JL 14139, 14142. О дальнейшем развитии ций имело место с самого начала, на что
этого термина см.: Hirschmann St. Op. указывает само различие терминов: сло-
cit. S. 60; Niermeyer .F. Mediae latinitatis вом scriptum в канцелярии обозначался
lexicon minus. Leiden, 1976. P. 124–125. только беловой отпуск, тогда как текст
35
Rabikauskas P. Zur fehlenden und документа, который составляли нота-
unvollständigen Skriptumzeile in рии, именовался nota (позднее – minuta)
den Papstprivilegien des 10. und 11. и в отношении него были употребимы
Jahrhunderts // Saggi storici intorno al глаголы formare и facere, но не scribere:
Papato dei Professori della Facoltà di Storia Bresslau H. Op. cit. Bd. I. S. 268. Ф. Би-
Ecclesiastica. Roma, 1959 (Miscellanea шофф и Шт. Хиршманн склонны пола-
Historiae Pontificiae; 21). S. 91–116. гать, что разделения функций в середине
и второй трети XII в. еще не было и что перечислением свидетелей дарения,
нотариями именовались те же писцы, редко – с указанием самого дара (Архив
только имевшие более высокий статус: СПбИИ РАН, ЗЕС, колл. 24, картон 388,
Bischoff F.M. Op. cit. S. 41; Hirschmann St. № 3). С уверенностью можно сказать
Die päpsltiche Kanzlei. S. 97. только о двух хуторах из привилегии
42
Бригида Шварц полагает, что для пере- Александра III, которые возникли в
писки документов с середины XII в. ши- результате дарений, зафиксирован-
роко привлекались публичные нотарии, ных грамотой епископа Ортлиба – это

Можно ли рисовать на папских привилегиях?


которые во все остальное время были Шармой (Charmoille) и Куртмотрюи
заняты оформлением частных актов (Courtemautruy) неподалеку от самого
(подобно тому, как это было установ- аббатства на территории современной
лено для X в. на основе сопоставления Швейцарии, возможно, к ним следует
письма актов городских нотариев Рима и добавить и дом в Базеле. Ср.: Мажу-
папских привилегий, см.: Rabikauskas P. га В.И. Древнейшие грамоты епископов
Die Römische Kuriale in der päpstlichen и князей Священной Римской империи
Kanzlei. Roma, 1958 (Miscellanea Historiae в собрании Санкт-Петербургского фи-
Pontificiae; 20). S. 96), и именно с этим, по лиала Института российской истории //
ее мнению, связана независимость пис- Вспомогательные исторические дисцип-
цов начала XIII в. от куриальных нота- лины. СПб., 2000. Вып. 27. C. 273–293,
риев: Schwarz B. Die Organisation kurialer здесь С. 285, № 2.
47
Schreiberkollegien von ihrer Entstehung bis Trouillat J. Op. cit. S. 246. Nr. 167; S. 328.
zur Mitte des 15. Jh. Rom, 1972 (Bibliothek Nr. 213.
48
des Deutschen Historischen Instituts in Ibid. S. 272. Nr. 181; S. 304. Nr. 199;
Rom, 37); S. 14–15. Имена римских но- Brackmann A. Op. cit. S. 259. Nr. 1, 2.
49
тариев, которые упоминаются в папских Rück P. Die Urkunden der Bischöfe von
документах и которых могли привлекать, Basel bis 1213. Basel, 1966 (Quellen und
по мысли Шт. Хиршманна, для работы в Forschungen zur Basler Geschichte; I).
папской канцелярии в первой половине S. 84, 111.
50
XII в., см.: Hirschmann St. Die päpsltiche JL 13482, *13492; см.: Helvetia pontificia:
Kanzlei. S. 101–102. dioeceses Constantiensis II et Curiensis et
43
Мариниан сопровождал папу Евгения episcopatus Sedunensis, Genevensis, Lau-
III в его странствиях за пределами Рима, sannensis, Basiliensis / Ed. A. Brackmann. 57
Плебан же, работавший одновременно B., 1927 (Regesta pontificum Romanorum.
с ним, датировал только те документы, Germania pontificia sive Repertorium priv-
что издавались непосредственно в Риме ilegiorum et litterarum a Romanis pontifici-
(Hirschmann St. Die päpsltiche Kanzlei. bus ante annum 1598 Germaniae ecclesiis
S. 96.); Трансмунд в 1185 г. был отправ- monasteriis civitatibus singulisque perso-
лен доставить архиепископский паллий nis concessorum; 2/2). P. 260–261, Nr. 4,
Балдуину Кентерберийскому и Луций 5.
51
III в сопроводительном письме называ- В уставе канцелярии Иннокентия III
ет его своим приближенным, с давних встречается запрещение сотрудникам
лет воспитанным при курии: «Notarium канцелярии оказывать помощь в про-
et familiarem nostrum et sub alis nostris движении дела кому-либо, кроме еди-
ab antiquo nutritum» (JL 15388; опубл.: нокровных родственников или особо
Patrologiae cursus completus. Series близких друзей – вплоть до отстра-
Latina. Paris, 1855. T. 201. Col. 1331), см.: нения от должности: «Nullus omnino
Heckel R. v. Studien. S. 282. notarius, bullator, breviator aut scriptor
44
Сейчас – французская деревушка petitiones aliquas promovendas assumat,
Lucelle, cant. Ferrette, dép. Haut-Rhin. nisi proprias aut consanguineorum
45
Vautrey J. Histoire des évêques de Bâle. suorum vel specialium amicorum, quas
Einsiedeln; N.Y.; Cincinnati, 1884. T. 1. tamen non alii, quam domino pape offerat
P. 142 (со ссылкой на: Buchinger B. admittendas; sed officio suo unusquisque
Epitome fastorum Lucellensium. Bruntruti, contentus. Quicunque vero predictorum
1666. S. 18). deprehensus fuerit contra fuisse, officii
46
В коллекции Лихачева оказался еще sui amissionem incurrat» (Die päpstlichen
один документ из монастырского архива Kanzleiordnungen von 1200–1500 / Hg.
Лютцеля – оригинал грамоты епископа von M. Tangl. Innsbruck, 1894. S. 54). О
Базеля Ортлиба, изданной 1 сентября в писцах, осуществлявших протекцию
1155–1159 гг. и представляющей собой просителям и назначавшихся в XIII в.
перечень дарений с кратким содержа- прокураторами, см.: Herde P. Beiträge zum
нием нескольких дарственных грамот и päpstlichen Kanzlei- und Urkundenwesen
именами дарителей, в ряде случаев – с im 13. Jh. . München, 1967 (Münchner
historische Studien. Abt. Geschichtliche курии, пишущих минускулом; с исчез-
Hilfwissenschaften; Bd. 1). S. 127–128. См. новением старого куриала исчезают и
также письма Стефана, епископа Турне, нелинованные документы (Bresslau H.
к канцелярским писцам с просьбами о Op. cit. Bd. II. S. 504, Anm. 3). См. там же
содействии в получении привилегий (см. о запрещении использовать при линовке
выше, примеч. 37). апостольских грамот чернила, свинцо-
52
В уставе канцелярии Иннокентия III от- вый или оловянный карандаш (Ibid. Bd.
носительно просителя сказано: «Когда II. S. 505, Anm. 5).
60
же получит исправленную минуту, пусть «In rota nichil scribatur, quousque sit lectum
без промедления отдаст ее переписать privilegium et signatum per papam signo
набело, переписанную же грамоту – crucis» (Die päpstlichen Kanzleiordnungen
уснастить печатью» (Cum autem notas von 1200–1500. S. 304).
61
correctas acceperit, sine dilatione faciat eas См. наблюдения Б. Каттербаха и В. Пайт-
scribi et scriptas bullari (Die päpstlichen ца над привилегией Иннокентия III от 5
Kanzleiordnungen von 1200–1500. S. 54). мая 1198 г.: Katterbach B., Peitz W.M. Op.
Из этого отрывка Р. фон Хекель заклю- cit. S. 245.
62
чает, что писцы работали независимо от «Privilegia exemptorum, si petantur
нотариев (Heckel R. v. Beiträge. S. 456), а renovari, legantur per notarium vel per
Б. Шварц предполагает, что каждый пи- vicecancellarium» (Die päpstlichen
сец занимался перепиской документов Kanzleiordnungen von 1200–1500. S. 73).
63
набело у себя на дому (Schwarz B. Op. cit. Устав Иннокентия III предписывает
S. 12). нотариям, писцам и буллаторам при-
53
Ср.: Hirschmann St. Die päpstliche Kanzlei. сутствовать при чтении готовых доку-
S. 45, Anm. 162. ментов для того, чтобы отследить все
Ad marginem

54
«Post istos sequitur scriptorum feritas, / A возможные ошибки: «Ne quis autem ex
quibus venditur manus velocitas. / Da cito: ignorantia occasionem accipiat in peccatis,
dabitur, quod scribi rogitas. / Trutanus semper in communi (data) legantur hoc
dicitur, cui donum trutinas» (Dialogus inter scriptum et sint presentes notarii, scriptores
euntem ad curiam et venientem a Roma de et bullatores, ut ad deprehendam fraudem
malis moribus curie // Herde P. Op. cit. diligenter notent personas et deprehensas
S. 147–251; перевод мой. – А.Ч.). В отли- in fraude detegant et ostendant, si
58 чие от П. Херде, Б. Шварц видит в этом proprium volunt periculum evitare»
da cito указание не на дополнительный (Ibid. S. 54–55).
64
доход писца, а на взимание им установ- Из кардиналов Александра III, прибе-
ленной канцелярской таксы вперед, т.е. гавших к чужим услугам для заверше-
до написания привилегии (Schwarz B. Op. ния своей подписи, Каттербах и Пайтц
cit. S. 10). называют только одного кардинала-
55
О поедании буллы Урбана V (1362–1370) диакона Иакимфа (будущего Целестина
его же гонцами, доставившими ее Бер- III) и епископа Санта-Сабина Конрада:
набо Висконти, герцогу Миланскому, к Katterbach B., Peitz W.M. Op. cit. S. 229.
65
сожалению, без ссылки на источник, см.: Оригинал (JL – ; Urkundenbuch der Stadt
Климанов Л.Г. Византийские отражения Braunschweig / Hg. von L. Hänselmann, H.
в сфрагистике. СПб., 1999. С. 11. Mack. Braunschweig, 1873–1912. Bd. 2.
56
См.: Die päpstlichen Kanzleiordnungen Nr. 21) хранится в Государственном ар-
von 1200–1500. S. 37; на основании того, хиве Вольфенбюттеля (LBA 7926); см. вос-
что в тексте упоминается канцлер, долж- произведение: Capelle Th. «Ededesheim»:
ность которого с 1216 г. в течение всего Über die erste urkundliche Erwähnung der
XIII в. оставалась вакантной, и обязан- Ortschaft Essehof in einer Urkunde des
ность главы канцелярии исполнял вице- Papstes Alexander III. vom 8. Juli 1179 //
канцлер, клятву писца датируют време- 825 Jahre Essehof. Essehof, 2004. S. 5.
66
нем Иннокентия III (1198 – 1216). См. также документ, датированный 8
57
«...scriptores consueverunt habere a curia июня 1179 г., в пользу кафедрального
cartas pro omnibus litteris quas scribunt, капитула св. Симеона (JL 13430) из
cuiuscunque conditionibus existant, que Городского архива Трира (LBA 15412):
carte debent emi de pecunia bulle» (Die буквы поставлены вертикально, образуя
päpstlichen Kanzleiordnungen von 1200– змееподобное тело с общим для двух S
1500. S. 67). закрученным хоботком, но без общего
58
См. выше, примеч. 51 (Schwarz B. Op. cit. хвоста, но намека на уши еще нет.
67
S. 12). JL 15380, 15436 из Баварского Главного
59
Обычай линовать пергамен проникает государственного архива (LBA 9318, 6712).
68
в папскую канцелярию в XI в. и утвер- JL 16439, 16479, 16501 из Баварского
ждается именно среди писцов папской Главного государственного архива (LBA
72
8626), Главного государственного архива Благодаря им для понтификата Иннокен-
Дрездена (LBA 2077) и Главного Земель- тия III в распоряжении исследователей
ного архива в Кобленце (LBA 6994). есть уже десяток имен: Schwarz B. Op. cit.
69
JL 16929, 17134 из Главного государ- S. 8 (Anm. 6), 12.
73
ственного архива Штутгарта (LBA 1905) См. каталоги и перечни этих помет в
и Главного государственного архива рамках проекта Censimento Bartoloni; о
Дюссельдорфа (LBA 10731). проекте: Bartoloni F. Per un censimento
70
Katterbach B., Peitz W.M. Op. cit. S. 230. dei documenti pontifici da Innocenzo III a

Можно ли рисовать на папских привилегиях?


71
В уставе канцелярии XIII в. отмечено, Martino V (escluso). Relazione, discussione
что писцов перед приемом на служ- e voto finale al Convegno internazionale di
бу экзаменует вицеканцлер: «Item studi per le fonti del medio evo europeo.
tenebantur scriptores pape examinati Roma, 1955.
74
per vicecancellarium presentari notariis, О невозможности определить число
quando de novo fiebant» (Die päpstlichen писцов палеографическими методами
Kanzleiordnungen von 1200–1500. см.: Hirschmann St. Kanzleischreiber Hugo.
S. 66). S. 237.

59
Юлия Крылова

«УКАЗУЮЩИЙ ПЕРСТ»,
ИЛИ ЗАГАДКА МАНУСКРИПТА
№ 16931
«Это заброшенное пространство…как
бесконечная белая страница, на которой
люди, разыскиваемые нами, начертали
не только свои передвижения и шаги, но
также тайные мысли, надежды и
тревоги, переживаемые ими»
Э. Габорио. «Месье Лекок»

Кодекс Ms. fr. 1693, хранящийся в Отделе рукописей Национальной


библиотеки Франции на улице Ришелье в Париже, уступает многим сво-
им современникам – рукописным книгам XIV–XV вв., когда художни-
ки-миниатюристы достигли подлинных вершин в искусстве, превратив
книги в объекты коллекционирования. В рукописи отсутствует начало
и сильно повреждены последние листы. В ней нет миниатюр. Содержит
она всего одно сочинение, хорошо известное французским историкам
и филологам, – «Книгу рыцаря де Ла Тура Ландри, написанную в по-
учение дочерям». Время сохранило для нас еще два десятка разных по
60
полноте и красоте списков этого произведения, раскиданных по биб-
лиотекам Европы, поэтому вряд ли приходится удивляться отсутствию
специального интереса к изувеченному экземпляру с улицы Ришелье.
Между тем, такие пострадавшие от времени и рук читателя книги скры-
вают в себе подчас не меньше секретов и тайн, нежели богато иллюми-
нированные кодексы.

Исследуя книгу Жоффруа де Ла Тура Ландри, я изучала содержа-


щие ее французские рукописи конца XIV–XV вв. Меня интересовали
владельческие пометы: подписи, гербы, экслибрисы, знаки библиотек,
маргиналии, что-либо сообщающее о бывших владельцах и возможных
читателях манускрипта. Том, носящий, согласно каталогу, номер 1693,
особенных надежд не внушал. Ведь чаще всего именно на первом листе
книги содержались имена или гербы владельцев, а миниатюра перед
текстом могла сообщить много полезных сведений о дате, месте соз-
дания, нередко имя художника и заказчика. Однако рукопись утрати-
ла целиком первые две тетради (видимо, 16 листов) с текстом первых
пятнадцати глав, а также, очевидно, с титульным листом и вводной ми-
ниатюрой. Переплетали рукопись уже после исчезновения тетрадей, но
еще до того, как она попала в Национальную – некогда Королевскую –
библиотеку, поскольку печать Bibliotheca regiae стоит на бывшей шест-
надцатой, а ныне первой странице. Текст переписан в два столбца на
пергамене. Обрез кодекса некогда был покрыт красной краской, следы
которой можно увидеть и сегодня. По почерку и некоторым украшени-
ям на полях рукопись можно датировать началом XV столетия. Нумера-
ция листов двойная: новая, с листа 1(16) и первоначальная – на первом
имеющемся листе значится выведенная черными чернилами цифра
XVI. Правые верхние углы нескольких последних листов рукописи от-
сутствуют, а сами они повреждены насекомыми, обитавшими в старых
библиотеках. «Каталог французских манускриптов» 1868 г. сообщает,
что последний лист был приклеен к доске переплета2. Ко времени моего
знакомства с рукописью листы были разъединены (видимо, уже совре-
менными хранителями) и на обороте последнего, 123-го, обнаружилось
два текста, выполненных в разное время (видимо, в XV–XVI вв.) и раз-
ными почерками.

☞ ШЕРЛОК ХОЛМС И MANICULAE

Подлинный интерес к изучаемому кодексу возник у меня после того,


как на его полях обнаружились нарисованные неизвестным «худож-

«Указующий перст»
ником» ручки. Эти рисунки представляли собой изображения кисти
руки с вытянутым указательным пальцем, обращенным на тот или иной
фрагмент текста (илл. 1). Некоторые, нарисованные наспех, выглядели
как цветок с четырьмя лепестками, другие наоборот были весьма нату-
ралистичны: в них ясно различались манжета рукава и большой ноготь
на указательном пальце. Встречались они в самых разных местах, клас-
сифицировать их сразу не представлялось возможным. Кроме того, во
второй части книги их уже не было. Всего на полях «Книги поучений»
оказалось 34 таких рисунка.
Ни в одном из исследованных мной кодексов, содержащих «Книгу 61
поучений» де Ла Тура Ландри и датируемых концом XIV–XV в., не
встречалось маргиналий подобного рода. В опубликованном каталоге
Национальной библиотеки также не упоминалось о существовании этих
значков в данной рукописи. Не говорил о них и Анатоль де Монтеглон,
издавший «Книгу поучений» в середине XIX в.3 Его описание рукописи
№ 1693 предельно кратко: размер, материал, почерк, отсутствующие
листы и прочие повреждения4. Новое критическое издание сочинения
де Ла Тура Ландри пока отсут-
ствует, соответственно, нет и
современного аналитического
обзора всех рукописей, в состав
которых оно входит. Изучая
уже несколько лет все, что свя-
зано с «Книгой поучений», и
тщательно следя за новыми пуб-
ликациями, отмечу, что ни один
из известных мне исследовате-
лей даже не упоминал о заин-
тересовавших меня «ручках» в
поврежденном манускрипте из
Национальной библиотеки.
С самого момента находки
у меня возникли вопросы. По-
добные маргиналии мне встре- Илл. 1
тились впервые, датировать их было сложно. Кто мог оставить свои
пометки на полях? Был ли это переписчик XV в. (он же первый читатель
кодекса)? Коллекционер XVII в.? Или, может быть, эрудит XIX столе-
тия? Кто и когда украсил поля рукописи свидетельством своих раздумий
над текстом? Почему он обратил свое внимание именно на эти строки
сочинения Жоффруа де Ла Тура, а не на другие? Какой именно момент
развития сюжета он отмечал: пролог, кульминацию, морализаторские
выводы? Мой следующий вопрос вытекал из первых двух: а возможно
ли вообще узнать что-либо об этом читателе? И был ли он один, или это
пометы нескольких людей? Вопросы возникали один за другим, без ка-
ких бы то ни было шансов получить на них исчерпывающие ответы. Но
в любом случае находка стоила того, чтобы о ней говорить, ведь перед
нами предстал уникальный пример не владения, а реального чтения
текста «Книги поучений»5.
Попавшая мне в руки примерно в то же время статья Карло Гинзбур-
га об «уликовой парадигме»6 еще больше возбудила мой интерес к «ука-
зующим перстам» в рукописи. Морелли и Шерлок Холмс Конан Дойля,
их предшественники и последователи, приглашали воспользоваться их
методами исследования оставленных следов и попробовать нарисовать
психологический портрет разыскиваемого мной читателя. Согласно
Ad marginem

Морелли, «личность следует искать там, где личное усилие наименее ин-
тенсивно»7. Нарисованные на полях «ручки» – это своего рода галочки,
которые при чтении зачастую оставляет наш современник, т.е. «мелкий
бессознательный жест, проявляющий характер больше, чем какое-либо
поведение, тщательно подготовленное нами»8. Мы отмечаем заинтере-
62
совавшие нас фрагменты не для следующих читателей книги, а для себя:
иногда, чтобы позже к ним вернуться, иногда просто так, по привычке.
Каждый по-своему интерпретирует прочитанное и присваивает его себе,
создавая из авторского свой собственный текст. Наши пометки могут
нас выдать: цели чтения, наши мысли в тот момент, не всегда связанные
с текстом, – все это создает своеобразный психологический портрет
читателя. Именно этот метод, который с успехом использовали италь-
янский знаток искусства, австрийский психоаналитик и английский
писатель – любопытно, что все трое были врачами9 – я и попыталась
применить для изучения позднесредневековой французской рукописи
с маргиналиями на полях. Но сначала еще немного предыстории…
«Ручки» на полях рукописи, «указующие персты» – использовать
подобную терминологию в научном исследовании не совсем уместно,
когда имеется соответствующий кодикологический термин. Латинское
слово manicula обозначает в переводе «маленькая ручка». Этот термин
используют исследователи самых разных стран, в том числе англоязыч-
ные, поскольку его удобство неоспоримо по сравнению с hand-with-
pointing finger или pointing hand10. В отечественной кодикологии упо-
требляется слово «рука»11 или «маникула»12 – термин, которым я и буду
впоследствии оперировать.
История маникул насчитывает почти тысячелетие. Считается, что
как маргинальный рукописный знак, они берут свое начало в XII в. в
Испании13. Сам рисунок «указующего перста» и, в частности, горизон-
тально направленного, известен как минимум со времен «каролинг-
ского возрождения», впитавшего многие античные идеи. Рука испокон
веков была важнейшим инструментом передачи власти и информации
в целом14. В раннесредневековых миниатюрах «рука Господа» благо-
словляет и наставляет мудростью, а также передает инструменты (перо,
чернильницу) для записи Божьего слова. По аналогии этот жест стал вы-
ражением персональной мысли говорящего, так или иначе связанной с
наставлением, поучением, передачей знаний15.
Наибольшее распространение маникулы получили в Ренессансной
Италии в XIV–XV вв. Они присутствовали в рукописях, принадлежав-
ших многим итальянским гуманистам, в том числе Петрарке и Боккаччо,
чьи значки на полях весьма характерны и отличны от маникул других
читателей. Собственно, маникулы и считаются сугубо индивидуальным
знаком, отличающим одного читателя от другого. Именно XV столетие
стало периодом наибольшей популярности маникул как время нового
обретения классических текстов, увеличения в целом количества книг
и роста своего рода моды на чтение (в том числе благодаря изобретению
книгопечатания). Изображения маникул отличаются большим разно-
образием; читатели подходили к делу творчески. На полях рукописей
можно наблюдать руки с манжетами, переходящими в лица; длинные

«Указующий перст»
пальцы-указки; мастерски вырисованные манжеты и рукава со склад-
ками. Иногда «указующих перстов» становится два (указательный и
средний пальцы), а иногда на одну строку показывает сразу три руки.
Нередко маникулы рисует сам миниатюрист, и тогда они становятся
частью орнаментальной составляющей рукописи. Зачастую маникулы
указывают не на сам текст, а на комментарий к нему, написанный на по-
лях. Таким образом, рисуя «ручки» в своей собственной манере, делая
их родственными именной подписи, читатель придавал особое, индиви-
дуальное значение прочитанному16. 63
Маникулы, обнаруженные мной в рукописи, идентичны другим
позднесредневековым маргиналиям такого типа. Вероятно, перед нами
действительно след читателя XV в., когда подобные знаки были особен-
но распространены.
Практика отмечать маникулами заинтересовавшие читателей пас-
сажи перешла из рукописной в печатную книгу, но сфера их использо-
вания постепенно сужалась. Их еще продолжали рисовать и печатать в
XVII в., но к XVIII столетию практика рукописного выделения манику-
лами заинтересовавших фрагментов текста сошла на нет, хотя и не ис-
чезла совсем. Ее взяли на вооружение типографы и стали использовать
для выделения абзацев и прочих печатных целей17. На смену им пришел
Интернет и системные администраторы, с успехом использующие ма-
никулы как гиперссылки для перехода на другую страницу. Так «ука-
зующие персты» дожили до наших дней.

☞ «КНИГА ПОУЧЕНИЙ»:
МОРАЛЬ ДЛЯ ВЫСШЕГО ОБЩЕСТВА?

Но вернемся к нашей рукописи. «Книга поучений дочерям», содер-


жащаяся в ней, была написана Жоффруа де Ла Туром Ландри, фран-
цузским сеньором, чьи владения располагались в Анжу, Пуату и других
провинциях вдоль Луары. Автор принимал участие в Столетней войне.
Дошедшие до нас документы: его дарения церкви, переписка со сбор-
щиком податей – свидетельствуют о его религиозности и деловой хват-
ке. Однако больше всего сведений о себе и своей семье он сообщает в
самом поучительном сочинении. Он начинает книгу в 1371 г. и в следую-
щем 1372 г. все еще продолжает работу. Автор сообщает читателю, что
это не первое его произведение. В молодости он сочинял для возлюблен-
ной стихи, кроме того, у него уже имелся опыт по сочинению дидакти-
ческих трактатов. Прежде чем поучать дочерей, он составил книгу для
сыновей, которая, однако, ученым неизвестна. Несмотря на свой сочи-
нительский опыт, он пользовался услугами четырех помощников: «двух
священников и двух клириков»18. Они читали ему книги, из которых он
выбирал понравившиеся эпизоды, а также самостоятельно подбирали
поучительные истории, отдавая найденное автору для окончательной
редакции19. Жоффруа де Ла Тур не скрывает источников заимство-
ванных им «примеров»: он ссылается на Библию, различные хроники
и деяния, любовные романы, жития. Особенно интересны истории,
услышанные им самим, например, в проповеди или от знакомых, или
же события, которым он сам был свидетелем. Между тем, об основном
источнике книги – анонимном «Зерцале праведных женщин» XIII в.,
из которого он почерпнул практически всю центральную часть своего
произведения, – автор не сообщает.
Ad marginem

Автор посвятил свое сочинение дочерям. Вместе с тем текст книги сви-
детельствует о далеко идущих намерениях автора, который предполагал
более широкую аудиторию для своего сочинения. В обращенном к дочкам
трактате Жоффруа де Ла Тур спешит наставить и придворных дам, и слу-
жанок, и молодых людей, и все современное светское общество в целом. И
64 действительно, адресованная дочерям и предназначенная для семейного
чтения, книга покинула домашний круг и быстро снискала популярность, о
чем свидетельствует количество сохранившихся списков и изданий XV–
XVI вв., а также упоминания в позднесредневековых каталогах.
«Книга поучений» Жоффруа де Ла Тура представляется довольно
редким образцом французского поучительного сочинения. Несмотря
на то, что в Средневековье назиданий писали довольно много, большая
их часть принадлежала перу духовных лиц, по своему статусу не имев-
ших детей. Родительских же поучений, составленных для собственных
детей, за всю историю Средневековья насчитывается единицы. Хотя
советы родителей отчасти схожи, тем не менее, все эти произведения
по-своему оригинальны и не образуют надежного сравнительного ряда,
а потому можно говорить, что традиция наставлений детям в письмен-
ной форме отсутствовала как таковая20. К тому же отцы обычно не за-
нимались воспитанием дочерей. Трактат Жоффруа де Ла Тура является
в этом смысле уникальным произведением, чьим предшественником
в средневековой Франции может служить лишь письмо-наставление
короля Людовика Святого взрослой замужней дочери. В подобной уни-
кальности сочинения, видимо, могла крыться одна из причин популяр-
ности книги в читательской среде21.

«Книга поучений» сохранилась в двух десятках списков той или


иной степени полноты. Большая их часть датируется первой половиной
XV в. Вместе с тем, самый ранний известный нам текст, не являющийся,
однако, автографом, был переписан уже около 1375 г.
Большая часть списков сохранилась в прекрасном состоянии22. О
том, что эти тома специально заказывали для частных библиотек знат-
ных лиц, свидетельствуют нередко богатая орнаментация, а также впи-
санные гербы. Надписи семейного характера, обычно заносившиеся в
«читаемые» тома, бывшие под рукой, делали кодексы так называемыми
livres de raison (книгами памяти). Что касается нашего тома № 1693, то
маникулы говорят о том, что книга не пылилась на полке, обрастая пау-
тиной, а активно читалась. И хотя интересующий нас тип маргиналий
использовался в средние века также редакторами переписанных тек-
стов, которые сверяли их с оригиналом и отмечали допущенные ошибки,
можно утверждать, что пометы оставил именно читатель. Прежде всего,
сохранившиеся украшения рукописи свидетельствуют о том, что перед
нами чистовой вариант рукописи. Дополнительное сравнение отрывков
текста, на которые указывают «ручки», с соответствующими частями в
издании А. де Монтеглона (основанном на лучшем, с его точки зрения,
прочтении), показывает их идентичность, а изредка присутствующие
разночтения являются не существенными, чтобы свидетельствовать об

«Указующий перст»
осуществленной редакторской правке. Таким образом, перед нами том,
который реальный читатель не просто держал в руках, но счел необхо-
димым для себя отметить наиболее заинтересовавшие его фрагменты.
Что можно сказать о читателях имеющихся списков «Книги поуче-
ний»? Автограф поучительного сочинения нам не известен. Единствен-
ным сохранившимся до наших дней экземпляром книги, принадлежав-
шим семье де Ла Туров, владела последняя прямая наследница Жоффруа,
его праправнучка Франсуаза де Ла Тур де Майе. Кодекс № 9628 (1470–
1490 гг.), хранящийся в Национальной библиотеке Франции, содержит 65
ее собственноручную подпись. Другими известными нам рукописями
«Книги поучений» владели, в основном, представители высшей ари-
стократии: короли, герцоги, придворные23. Свои владельческие знаки
в манускриптах оставляли как мужчины, так и женщины. Книга хра-
нилась в королевских библиотеках в замках Блуа и Ричмонд (Англия),
собраниях герцогов Беррийского и Бургундского, королевы Шарлотты
Савойской, ее дочери и регентши при Карле VIII Анны Французской,
в коллекции Катрин де Коетиви, внучки короля Карла VII, графа Ги де
Лаваля и других. Однако, говоря о читателях сохранившихся списков,
мы имеем в виду их владельцев, которые устанавливаются по тем или
иным кодикологических признакам. Маникулы же рукописи № 1693
свидетельствуют о реальном чтении книги, а не только о принадлежно-
сти ее к коллекции того или иного человека.

☞ СТРАСТЬ К ГРЕХАМ,
ИЛИ
НЕИЗВЕСТНЫЙ ЧИТАТЕЛЬ РУКОПИСИ

Разыскиваемый нами читатель оставил на полях следы, по которым


мы можем попытаться его вычислить. Для начала отметим, что он про-
читал лишь чуть больше половины книги: при относительной перио-
дичности последняя маникула встречается на обороте 62-го листа при
том, что вся рукопись состоит из 123 листов (позднейшей нумерации).
По какой-то причине наш герой отложил книгу или же, что менее веро-
ятно, перестал помечать интересующие его фрагменты.
На первый взгляд, создается впечатление, что какая-либо система
в маргиналиях отсутствует. Так, читая книгу, взятую в публичной биб-
лиотеке, и обнаружив в ней чужие пометки, мы вряд ли смогли бы си-
стематизировать их и сделать вывод о личности предыдущего читателя.
Однако кое-какие наблюдения над психологическим характером «ху-
дожника» высказать, как мне представляется, можно. В наши дни пры-
гающие неровные галочки на полях книжки могут выдавать человека
импульсивного или любителя читать на ходу (в транспорте), а проведен-
ная по линейке прямая черта под заинтересовавшей строкой, указывает
на человека основательного, читающего за рабочим столом. Видимо, не
будет большой ошибкой предположить, что нечто подобное применимо
и к читателям прошлых эпох.
Знак Nota bene – а «ручки» обозначают именно его – мог выра-
жаться, кроме маникул, подчеркиванием, крестом и другим подобным
знаком. В нашей рукописи наряду с маникулами встречается и несколь-
ко крестов. Сложно судить, значки ли это одного читателя или несколь-
ких, однако второе предположение представляется более вероятным,
Ad marginem

поскольку кресты отличаются по цвету чернил, а иногда и просто выдав-


лены на листе пером без чернил. Кроме того, у рисовальщика «ручек»
имелась своя градация маникул: обычная рука с вытянутым указатель-
ным пальцем, отмечающим определенный кусок текста; большая рука в
манжете с прорисованным ногтем на указательном пальце; маленькая
ручка-цветок и др. Вероятно, то, что вызывало больше всего эмоций,
66 заслуживало более четкого, правильно вырисованного знака24. Вряд ли
в этой системе оставалось место еще и крестам.
Таким образом, даже если нам сегодня кажется, что знаки на полях,
или точнее, те отрывки текста, на которые указывают маникулы, не
поддаются классификации, – это отнюдь не означает, что у читателя-
«художника» не было своей системы, организующей его собственные
представления и предпочтения. Предполагая, что такая система все же
имелась, попробуем проанализировать отмеченные фрагменты текста и
понять, какие именно эпизоды в сочинении Жоффруа де Ла Тура Ланд-
ри привлекли внимание неизвестного читателя.
Создается впечатление, что читатель акцентирует свое и наше вни-
мание, главным образом, на грехах: женщин, священников, светского
общества в целом. Из тридцати четырех маникул лишь четыре отмеча-
ют примеры добродетельного поведения женщин. Это история дамы из
Аквилеи, остроумно отказавшей ухажеру (с. 87 в издании Монтеглона);
пример святых дев, раздающих одежду бедным (с. 108); а также библей-
ских Сары и Рахили (с. 159 и 167 соответственно). В книге Жоффруа де
Ла Тура истории греховного и добропорядочного поведения в основном
чередуются, хотя предпочтение отдается грехам. В середине книги он
вставляет блок библейских рассказов о порочных и добродетельных
женщинах. Немаловажно отметить, что в издании Монтеглона примеры
достойных женщин начинаются на странице 162, а уже на 167-й страни-
це (л. 62 об. рукописи) наш читатель бросает книгу. Самого Жоффруа
де Ла Тура тоже больше привлекают людские проступки. В книге эти
истории многочисленнее, они эмоционально окрашены автором, в них
чувствуется его личное отношение. Примеры же достойного поведения
Жоффруа констатирует зачастую с некоторой долей удивления.
Как мы предположили, у неизвестного читателя была своя система
маникул. Два самых крупных рисунка указывают на строки из историй
о женских головных уборах. Первая заимствована из личного опыта со-
чинителя. Он слышал от одной дамы об удивительном головном уборе,
называвшемся «виселица», и о его обладательнице, над которой поте-
шались все пришедшие на праздник Святой Маргариты. Жоффруа по-
просил описать диковинку. Он признается читателям, что плохо запом-
нил слова дамы и передает то, что смог вспомнить25. В другой истории
одна особа за обещанный ей неким рыцарем головной убор (chapperon)
согласилась оговорить даму. И хотя предмет у обеих историй один, и
читатель реагирует на них одинаково большими значками, однако, он
отмечает идейно разные фрагменты. В первой – он выделяет слова «Я
спросил у достойной дамы, как выглядел этот убор, она мне его описала»
(л. 31 об.), во второй – «она должна оговорить (deshonnorer)» (л. 36 об.).
И если во втором случае его внимание привлекает конкретный грех, то

«Указующий перст»
в первом – нечто более интересное. Можно предположить, что чита-
тель(-ница) хотел(а) отметить подробное описание шляпки и всего лишь
промахнулся. Но с другой стороны, напрашивается объяснение, что чи-
татель просто потешался над любопытством автора-мужчины, обычно
нетерпимого к разного рода новинкам и излишествам в женских наря-
дах26. Читатель выделяет и другие подобные фрагменты, где автор клей-
мит позором использование косметики, роскошные наряды, большое
количество платьев, рогатые головные уборы, в которых, как считалось,
«поселился дьявол» и другое. 67
У нашего читателя определенно было чувство юмора. Как и Жофф-
руа де Ла Тур, читатель ценит остроумие героев книги. Первые две ма-
никулы, нарисованные им в сохранившейся части манускрипта (л. 6 об.
и 8 об.), отмечают истории, главные герои которых – gens qui ont le
siècle à main, великосветские сеньоры, маршалы Жан III де Бомануар и
Жан де Клермон. В первом рассказе некая баронесса из Гиени решила
упрекнуть маршала Бретани Бомануара – которого автор называет saige
(мудрым), но при этом и malicieux (насмешливым, лукавым)27 – в том,
что его супруга была одета не по моде «Гиени и многих других мест».
Подтекст разговора очевиден, ведь книга писалась во время Столетней
войны. Выслушав героиню, Бомануар ответил остроумно-нравоучитель-
ной репликой, заявив, что хочет, чтобы его жена придерживалась моды
достойных дам Франции, а не англичан и их приятелей28.
В отличие от Боманура, Жан де Клермон, настоящий sçavant du
siècle (знаток света), в общении с некой дамой выходит за грань прили-
чия. Она заявила ему: «Клермон,… вы были бы вполне безукоризненны,
если бы не ваша болтовня и ваш ужасный язык, который иногда не уме-
ет молчать» 29. Его ответ не заставил себя ждать: «Мне кажется, честно
говоря, что мой недостаток не хуже вашего… вы меня упрекаете в моем,
по вашему мнению, худшем грехе, тогда как я молчу о вашем… 〈так что〉,
мадам, я не столь болтлив, как вы»30. Хотя подобное поведение бесче-
стит женщин, Жоффруа, видимо, не может противиться остроумному
обаянию и положению в обществе героев своих историй. Жоффруа
выделяет подобных людей в особую категорию: это те, у кого красивая
и изящная манера говорить: ont bel parleure, ont paroles à main, ont l’art
de bel parler. Автор лишь констатирует тот или иной известный ему факт
их поведения, не высказывая явного осуждения, а иногда даже сообщая
о присущих им некоторых добродетелях31. Вместе с тем, он наказывает
дочерям: «Не слушайте тех, кто болтает и наделен даром красиво гово-
рить, не слушайте их нежных и тайных речей, ибо они нередко лживы и
вредны» (л. 24 об.)32. И именно этот совет помечает наш читатель, пере-
листывающий страницы манускрипта.
Двумя листами далее он рисует маникулу рядом с фрагментом, столь
же важным для автора, как и предыдущий. На этот раз в центре внима-
ния оказывается все то же светское общество, но иной вид его обитате-
лей: волокиты, притворяющиеся влюбленными. Их «лживые взгляды»
(faulx semblant et faulx regart), по мнению автора, многие принимают за
любовную тоску (destresse d’amour), но их вид весьма обманчив (л. 26).
Неизвестный нам читатель не был чужд светскому обществу и знал ца-
рящие там правила игры. Он явно акцентирует внимание на аспекте,
сильно волновавшем Жоффруа де Ла Тура – поведении в свете.
Особое место в «Книге поучений» занимают истории, посвященные
отношениям мужа и жены. Описания порочного поведения «слабой по-
ловины» преобладают у Жоффруа, подобные эпизоды отмечает и неиз-
вестный читатель. Наиболее нейтральный из этих фрагментов – совет в
Ad marginem

рассказе о Еве: «Следует подумать, доброе или дурное она ему (мужу. –
Ю.К.) советует, и к чему это может привести» (л. 27 об.)33. И подобное же
наставление: «Каждая женщина должна подумать, прежде чем просить
своего сеньора, разумное ли она просит»34, которое автор иллюстриру-
ет рассказом о герцогине Афинской (duchesse d’Athenes), попросившей
68
своего супруга отдать его сестру замуж за своего незаконнорожденного
брата (л. 56 об.).
На соседних листах читавшего «Книгу поучений» привлекли сразу
три истории, посвященные недостойному поведению жен по отноше-
нию к своим мужьям. Надо заметить, что в двух из этих глав мужья также
являются образцами порочного поведения, что не так часто встречается
в книге, как в случае с женами. Согласно одной из историй, приближен-
ные царя Ирода Великого сообщили ему, что у его жены завелся любов-
ник. Известие вывело его из себя (courrouccié), он упрекнул (reprocha)
жену, но получил вызывающий ответ (л. 45)35. Последствия истории
были самые печальные – взбешенный супруг схватил нож и убил жену.
Но, судя по всему, читателя интересует явно не результат. «Указующий
перст» отмечает строку «за что однажды 〈он〉 ее упрекнул». Возможно,
его удивила галантность библейского героя по отношению к изменив-
шей ему жене. Однако можно предложить и другое объяснение. В этом
примере, как и в двух последующих, читатель пропускает пролог рас-
сказа и выделяет место, с которого сюжет начинает стремительно раз-
виваться, т.е. он обращает внимание на завязку конфликтной ситуации.
Это может свидетельствовать, например, о том, что он выбирал истории
для своей будущей книги. Библейские сюжеты были ему явно знакомы,
а потому заключительная мораль его мало интересовала. Он отметил ее
лишь в редких случаях (л. 24 об., 33 об.). Если бы читатель столкнулся с
этими сюжетами впервые, он, скорее всего, отметил бы кульминацию
или развязку истории.
Подобный подход мы наблюдаем в рассказе об Астинь (Vastis), жене
ассирийского царя Артаксеркса. Царь собрал на праздник «баронов»
(barons) своих земель. Отобе-
дав, гости выразили желание
увидеть царицу (royne), славив-
шуюся своей красотой. Трижды
она не откликалась на пригла-
шение, и царь, посовещавшись
со своими приближенными,
решил прогнать ее от себя за не-
подчинение на семь лет. Исто-
рия поучительная, но читателя
опять мало волнует мораль, он
помечает «ручкой» с манжетой
Илл. 2
следующую фразу: «После обе-
да бароны сказали, что им бы
хотелось увидеть царицу (илл. 2). Похоже, что читатель здесь также вы-
деляет начало развития сюжета, оставив позади зачин всей истории.
Еще одна история повествует о жене – дурной советчице. Визирь

«Указующий перст»
царя (seneschal du roy) Артаксеркса Аман, возгордившись своим поло-
жением, требовал ото всех преклонять колени перед ним. Мардохей,
воспитатель Эсфири, жены царя, отказался это сделать. Аман в гневе
пожаловался (s’en plaigny) жене, которая посоветовала ему поставить
виселицу и повесить обидчика. «К своему великому несчастью, безумец
доверился жене» – и именно это счел важным отметить наш герой
(илл. 3). Плачевный конец надменного визиря его интересовал, видимо,
меньше, что не удивительно: библейские истории были на слуху, и раз-
витие сюжета уже не заключало в себе интриги. Фраза могла вызвать 69
воспоминания в душе читателя, например, о собственном негативном
опыте или же, как в предыдущем случае, он отметил самое интересное,
когда зачин истории остался позади, и события начинают стремительно
развиваться.
Подобным образом он отмечает маникулами еще несколько расска-
зов Жоффруа де Ла Тура. Почему же он не выделяет самое начало той
или иной истории? Вероятно, потому, что в начале еще неизвестно, что
будет дальше (возможно, читатель был не насколько силен в библей-
ской истории?). Он никогда не возвращался, чтобы отметить начало по-
вествования. Да и найти его было бы сложно, поскольку в каждой главе
книги содержится по несколько
рассказов, переходы между ко-
торыми весьма размыты. Они,
скорее, плавно перетекают друг
в друга.
Однако, как уже говорилось,
это не единственный метод ра-
боты нашего читателя с книгой.
Иногда он просто соглашается
с морализаторскими утвержде-
ниями автора: например, о том,
что тот, «кто видит хорошее, а
принимает дурное, воистину
потом раскается» (л. 22 об.), или
что косметика «один из худших Илл. 3
грехов, которые так не нравятся Господу» (л. 34). Таким образом, мож-
но понять некоторые особенности его взгляда на произведение, хотя и
нельзя выделить общую направляющую его работы. Возможно, у него не
было конкретной цели, и он просто читал заинтересовавшую его книгу.
Перелистывая страницы старинного манускрипта, мы попытались
наметить некоторые черты морально-психологического портрета его
читателя. Зададим последний вопрос, который, скорее всего, не раз воз-
никал у читающего эту работу. Мужчина или женщина наш читатель? На
протяжении всей статьи я, за исключением одного случая, использовала
слово «читатель» в форме мужского рода. Оправданно ли мое гендерное
предпочтение, и можем ли мы вообще сделать какие-либо заключения
на эту тему, исходя лишь из расположения маникул? Мое предположе-
ние о том, что по полям рукописи «прошелся» именно мужчина, осно-
вано, во-первых, на общих представлениях о маникулах как знаках гу-
манистической культуры (а среди гуманистов женщин было немного) и
на том, что умеющих читать женщин в XV–XVI вв. было намного мень-
ше, чем мужчин. Кроме того я учитывала и сам комплекс отмеченных
маникулами фрагментов. Нашего читателя интрересуют пассажи, где
остроумные герои не слишком галантно отвечают дамам. Он останавли-
вает свое внимание на отрывках, где автор говорит, что использование
Ad marginem

косметики – это гордыня и один из худших грехов столь неугодных


Богу; что в новомодных рогатых головных уборах поселился дьявол; что
богатство и излишек одежды позорен для достойной женщины и может
привести к страшной смерти. Он выделяет несколько эпизодов о нера-
дивом поведении жен по отношению к мужьям, доверчивости супруга;
70
акцентирует внимание на том, что жена должна подумать, прежде чем
давать совет мужу. Его беспокоит проблема женской добродетели, ее
отношение к Церкви и Богу. Подобные представления вряд ли можно
приписать женщине, если только она не принадлежит религиозному ор-
дену. Однако в таком случае она читала весьма фривольное для ее поло-
жения сочинение, рассчитанное на светское общество36. Скорее всего,
книгу читал именно мужчина. Это может также косвенно подтвердить
одна из маленьких маникул, указывающих на следующие строки: «Хочу
поведать вам историю, которой я был свидетелем в Ангулеме, когда гер-
цог Нормандский подошел к Эгийону»37. Видимо, это событие Столет-
ней войны – осада крепости, произошедшая в 1346 г., – было чем-то
памятно или интересно нашему читателю.
Манускрипт, переживший многое на своем веку и неизбалованный
вниманием исследователей, поделился с нами некоторыми прелюбо-
пытными фактами своей «биографии». Он явно не пылился пятьсот лет
на полке, но был в ходу. Его читали, на полях рисовали, а на свободных
листах делали записи. Разглядывая оригинальные маргиналии на полях
позднесредневековой рукописи, мы пришли к выводу, что этот экзем-
пляр «Книги поучений» Жоффруа де Ла Тура Ландри некогда читал
мужчина, имеющий отношение к благородному обществу. Он нередко
отмечал истории, связанные с поведением в свете38. Судя по его внима-
нию к сюжетам о нерадивых супругах, он также был связан брачными
узами. Можно предположить, что у него не было детей, поскольку он
не отмечал фрагментов, связанных с их воспитанием. Чаще всего он
обращал внимание на сюжеты, искренне его захватившие. Его явно не
интересовали проблемы педагогики, поднимаемые в трактате, в то вре-
мя как очевиден его интерес к моральному облику современного ему
общества. В своих предпочтениях он не проявлял особой оригинально-
сти, ему, скорее, был близок взгляд сочинителя-моралиста – такого как
автор «Книги поучений». Также можно отметить определенную обра-
зованность нашего читателя-«художника»: он рисовал маникулы, ко-
торые были свойственны гуманистической манере чтения текстов. Его
явно интересовали сами сюжеты рассказов, а не процессы воспитания,
поскольку он редко останавливался на морализаторских наставлениях
автора. Вместе с тем, стоит отметить и его религиозность, о чем сви-
детельствуют все те же маникулы, указывающие на соответствующие
благочестивые эпизоды (л. 20 об., 29 об., 33 об., 34).
Эти размышления с известной долей условности свидетельствуют о
том, что анализируемые нами маникулы принадлежат позднему Сред-
невековью, с его страстью к всевозможным поучениям и особенно к
сборникам морально-развлекательных историй. Именно к XV столетию
поучительные рассказы постепенно преобразуется в новеллу Нового

«Указующий перст»
времени39. Наш читатель рисовал свои «указующие персты», видимо,
именно в XV в., поскольку у следующего столетия будет уже свой взгляд
и на эту новеллу, и на ее героев. Из двух составляющих сборников исто-
рий – назидательной и развлекающей – в это время начала превалиро-
вать развлекательная, практически вытесняя морализаторство. Авторы
призывали смеяться над героями новелл, а не размышлять над их про-
ступками и приключениями. И если авторы предшествующих столетий,
включая XIV в. с его «Книгой поучений», клеймили позором обманщи-
ков и сострадали обманутым, то сочинители классической новеллы за-
частую были на стороне всякого рода ловкачей и пройдох. Авторы не 71
жалели обманутых, поскольку те зачастую сами искренне восхищались
хитроумием и прекраснословием их обманувших40. Наш же читатель
остался в предыдущей эпохе: ему был еще важен факт справедливого
возмездия, наказания виновника по заслугам.

В XIX – начале XX вв., когда сильно возрос интерес ко всякого рода


«древностям», коллекционеры предпочитали покупать «чистые» ману-
скрипты, без следов предыдущих, пусть даже средневековых читателей.
А потому предприимчивые букинисты попросту стирали со страниц
любые пометки и записи. Кроме того, наиболее часто читаемые книги,
в которых могло иметься множество маргиналий, не смогли дожить до
наших дней именно по причине своей популярности. И то, что медие-
висты, не избалованные количеством источников, имеют возможность
видеть в рукописях маникулы, или, иными словами, слышать голоса
читателей прошедших эпох, следует считать большой удачей. Читатель
прошлого, помечая заинтересовавшие его эпизоды в книге – творчески
активен, поскольку он участвует в процессе создания текста для себя.
Именно поэтому, по мнению исследователей, эти «творческие читатели»
не ограничивались подчеркиванием, а брали на себя труд нарисовать
маникулу, которая являлась наиболее персональным и узнаваемым зна-
ком после подписи и монограммы41. Лишь недавно ученые обратились к
изучению читательских помет в рукописях, осознав, что они в первую
очередь свидетельствуют о жизни читателя, а не текста42.
Представленные на суд читателя размышления призваны не столько
заполнить ту или иную научную лакуну, сколько обратить внимание ис-
ториков-медиевистов на просторы пергаменных страниц манускриптов,
иногда отдаваемых нами на откуп архивистам и палеографам. Рукописи
подчас скрывают в себе немало тайн, нужно лишь обратить свой взгляд
ad marginem...

1 12
В основу статьи лег доклад, прочитан- См. определение термина: Киселева Л.И.
ный на конференции в ИВИ РАН. См. Письмо и книга в Западной Европе в
препринт: Пространство рукописи: От средние века. СПб., 2003. С. 306.
13
формы внешней к форме внутренней. Sherman W.H. Toward a History of the
М., 2010. С. 91–104. Выражаю искрен- Manicule. P. 30.
14
нюю признательность моей коллеге Schmitt J.-C. La raison des gestes dans
О.И. Тогоевой за поддержку в работе l’Occident médiéval. P., 1990. P. 100.
15
над статьей. Garnier F. Le langage de l’image au Moyen
2
Catalogue des manuscripts français. P., Age. P., 1982. T. 1. P. 170.
16
1868. T. 1: Anciens fonds. Р. 287. Sherman W.H. Toward a History of the
3
Le Livre du Chevalier de La Tour Landry Manicule. Р. 43.
17
pour l’enseignement de ses filles / Ed. A. Работа издателя по распределению
de Montaiglon. P., 1854. маникул в будущем печатном тексте –
4
Ibid. P. XL–XLI. особая тема. См. вышеупомянутые ис-
Ad marginem

5
Мы не можем с уверенностью утвер- следования У. Шермана.
18
ждать, что писатели последующих Le Livre. P. 4.
19
эпох, цитировавшие «Книгу поучений» Ibid.
20
Жоффруа де Ла Тура реально ее читали, Сохранились следующие французские
а не слышали ее сюжеты в устном пере- поучения родителей собственным де-
сказе или переложении третьего автора. тям: «Наставительная книга» Дуоды
6
Гинзбург К. Приметы: Уликовая парадиг- (IX в., на латыни), поэма Абеляра сыну
72 ма и ее корни // Гинзбург К. Мифы-эмб- Астролябию (XII в., на латыни), письмо-
лемы-приметы: Морфология и история. наставление Людовика Святого (XIII в.),
М., 2004. С. 189–241. поучительные катрены Кристины Пи-
7
Цит. по: Там же. С. 192. занской для сына (начало XV в.), настав-
8
Там же. ление Номпара де Комона (начало XV в.),
9
Для К. Гинзбурга важна связь уликовой письмо-трактат Жана де Ланнуа (XV в.),
парадигмы с медициной: Гинзбург К. наставление Француа Гарэна (XV в.),
Приметы. Уликовая парадигма. С. 196– трактат Людовика XI (конец XV в.), на-
197 и сл. ставление Анны Французской (начало
10
Sherman W.H. Toward a History of the XVI в.). Также сюда можно отнести «Ро-
Manicule // Owners, Annotators and the дительские наставления», приписывае-
Signs of Reading / Eds. R. Myers, M. Harris, мые бургундскому сеньору Жильберу
and G. Mandelbrote. L., 2005. P. 27–28. де Ланнуа (1386–1462) и еще несколько
Более ранний рабочий вариант этой ра- коротких анонимных поучений XV в.
21
боты доступен в Интернете по адресу: См. подробнее: Крылова Ю.П. Автор и
http://livesandletters.ac.uk. Последнюю общество в позднесредневековой Фран-
версию см. в книге: Sherman W.H. Used ции. «Книга поучений дочерям» Жофф-
Books: Marking Readers in Renaissance руа де Ла Тура Ландри. М., 2014.
22
England. Penn., 2007. Уильям Шерман Особенно стоит отметить список № 4 из
одним из первых занялся изучением Медиатеки города Шатору (Франция).
истории маникул. См. также: Sherman Его белоснежные пергаменные страни-
W.H. What Did Renaissance Readers Write цы (XV в.) не несут следов прикоснове-
in Their Books? // Books and Readers in ния чьих-либо пальцев. Создается впе-
Early Modern England / Eds. J. Andersen чатление, что книгу за сотни лет никто
and E. Sauer. Philadelphia, 2002. P. 119– не открывал.
23
37. См. подробнее: Крылова Ю.П. «Эта книга
11
Это слово принято использовать в па- моя…»: Владельцы и читатели «Книги по-
леографии отечественной истории. Знак учений дочерям» Жоффруа де Ла Тура
появляется в рукописях довольно позд- Ландри // Средние века. М., 2010. № 70
но, видимо, не ранее XVII в. Я благодарю (4). С. 130–148.
О.Е. Кошелеву за эту информацию.
24
С другой стороны, здесь можно было бы которое является важной чертой класси-
вспомнить и высказывание Морелли о ческой новеллы Боккаччо.
32
проявлении личности в произведении. Le Livre. P. 86. На соседней странице
Быстрая, начертанная наспех, мани- читатель отмечает историю наглядного
кула-цветок может свидетельствовать применения этого совета Жоффруа. В
о сюжете, захватившем читателя, и он главе идет речь о даме, которую герцог
спешит прочитать дальше, но не может Аквилейский просил о любви: «Она ска-
не отметить место, столь сильно заинте- зала, что спросит мнение своего госпо-
ресовавшее его. В то же время чопорная дина. Когда он увидел это, то оставил ее
рука в манжете говорит о более основа- и больше не говорил ей об этом и сказал
тельной остановке в чтении: возможно, другим, что это одна из совершеннейших
читатель задумался о чем-то своем и в дам его земель» (л. 25).
33
раздумье вырисовывал манжету… Le Livre. P. 94.
34
25
Le Livre. P. 103–104. Le Livre. P.155.
35
26
По книге мы знаем Жоффруа как знато- “Elle lui respondy un pou trop despi-
ка всевозможных женских ухищрений в tieusement” (BNF. Ms. Fr. 1693. f. 45). В
издании Монтеглона этот пассаж звучит
косметике и одежде. В той или иной сте-
стилистически сильнее: “Elle luy respon-
пени он касается этого вопроса в главах
dit trop fièrement et orgueilleusement” (Le
21, 26, 27, 31, 49, 51, 52,53, 55, 60, 66, 76,
Livre. P. 133).
105, 108, 120. См. подробнее: Крылова 36
Можно было бы, конечно, выдвинуть

«Указующий перст»
Ю.П. «Ты плохо меня создал, я сделала гипотезу, предполагающую, что этот
себя лучше…» (Мужской взгляд на укра- экземпляр принадлежал Кристине Пи-
шение женской внешности, XIV в.) // занской или подобной образованной
Социальная история – 2003. М., 2003. даме (если такие существовали), которая
С. 80–89. искала сюжеты или вдохновения для
27
Le Livre. P. 46. своих собственных сочинений. Но дока-
28
Le Livre. P. 47. зательств этого у нас пока нет.
29
Le Livre. P. 50. 37
Le Livre. P.150; BNF. Ms. Fr. 1693. F. 54.
30
Le Livre. P. 50–51. 38
На л. 59 об. он выделяет фразу «отнимет
31
В этой связи «Книгу поучений» можно его царство» в истории об избиении
рассматривать как раннюю форму фран- младенцев Иродом. Здесь, на мой взгляд,
цузской новеллы или «предновеллу» слышится отголосок боязни сеньора ли- 73
(Мелетинский Е.М. Историческая поэ- шиться своей собственности (земли).
тика новеллы. М., 1990. С. 60), которая 39
Мелетинский Е.М. Историческая поэти-
близка отчасти французскому фаблио ка новеллы. С. 51, 74 и др.
40
и в то же время «предвещает культ ост- Там же. С. 79–80, 86 и др.
41
роумного в последующей итальянской Sherman W.H. Toward a History of the
новеллистике» (Там же. С. 64). Об этом Manicule. P. 43.
42
же свидетельствует и двойственное вос- Sherman W.H. What Did Renaissance
приятие автором находчивости героев, Readers. Р. 130.
Ольга Тогоева

«ПОРТРЕТ» ЖАННЫ Д’АРК


НА ПОЛЯХ ЖУРНАЛА
КЛЕМАНА ДЕ ФОКАМБЕРГА

10 мая 1429 г. секретарь гражданского суда Парижского парламен-


та Клеман де Фокамберг оставил в своем дневнике следующую запись:
«Было объявлено в Париже, что в прошлое воскресенье многочислен-
ное войско дофина… взяло укрепление, которое защищал Уильям Глас-
дейл…и что в тот же день другие капитаны и [английское] войско, осаж-
давшие Орлеан, сняли осаду, чтобы прийти на помощь Гласдейлу и его
товарищам и сражаться с врагами, имевшими, как говорят, в своих рядах
деву со знаменем»1. Это сообщение сопровождалось рисунком, выпол-
ненным самим автором на полях журнала2. На нем была представлена
74
молодая женщина с распущенными волосами, левой рукой сжимавшая
рукоять меча, а в правой державшая знамя (илл. 1).
Таково первое из известных нам изображений Жанны д’Арк. Оно
хорошо знакомо не только специалистам, но и любителям истории. Мало
найдется публикаций – как научного, так и популярного толка – посвя-
щенных национальной героине Франции, где бы не воспроизводился
этот «портрет». Тем удивительнее было мне констатировать практиче-
ски полное отсутствие исследований, посвященных данному изображе-
нию – весьма любопытному и, я бы даже сказала, уникальному3.
Интерес вызывает уже то обстоятельство, что появился этот набро-
сок в судебном журнале – документе, предназначенном прежде всего
для записи решений, вынесенных в Парижском парламенте, а потому
мало приспособленном для рисования. «Портрет» Жанны был выпол-
нен, соответственно, не профессиональным художником-миниатюри-
стом, а человеком, весьма далеким от ремесла иллюминатора.
Клеман де Фокамберг являлся юристом, секретарем гражданского
суда Парижского парламента. Эта должность обеспечивала ему самое
влиятельное положение внутри парламентской корпорации, поскольку
в его ведении находились все вопросы функционирования судебной
машины: надзор за работой нотариусов и судебных исполнителей, ве-
дение документации, редактирование и переписка решений, контроль
за их исполнением, хранение документов, а также переговоры от имени
парламента с представителями других институтов власти – канцлером,
королевским советом и самим королем4. Дневник Фокамберга охваты-
вал период с 1417 г. (когда он занял свой пост) до 1435 г., когда он вынуж-
ден был покинуть Париж, к которому приближались войска Карла VII5.
Стиль его записей, включавших не
только протоколы судебных засе-
даний, но и описания повседнев-
ной жизни Парламента, а также
наиболее примечательных поли-
тических событий тех лет, харак-
теризуется исследователями как
исключительно личный, отражаю-
щий собственные взгляды автора
на происходившее во Франции6.
Определенную индивидуальность
дневнику добавляли рисунки на
полях и многочисленные цитаты
из художественной литературы (в

«Портрет» Жанны д’Арк...


основном, из Вергилия)7.
«Портрет» Жанны д’Арк, вы-
полненный Фокамбергом, также
являлся одной из иллюстраций к
его собственному тексту: известие
о появлении в рядах врагов-фран-
цузов (а секретарь суда поддержи-
вал, как принято считать, герцога
Бургундского) некоей «девы со
знаменем» было зафиксировано
в его дневнике не только словес- Илл. 1. Рисунок на полях журнала
но, но и визуально. Очевидно, что Клемана де Фокамберга. 1429 г. 75
автор по причинам, которые нам
еще предстоит до конца выяснить,
счел это событие чрезвычайно значимым, а потому достойным особого
внимания.
Однако, само выражение «дева со знаменем», использованное сек-
ретарем суда, вызывает определенное удивление и требует уточнений.

* * *
Прежде всего, что это было за «знамя»? Текст Фокамберга, в кото-
ром оно упоминалось еще только раз в записи от 14 июня 1429 г.8, не
дает ответа на этот вопрос. Необходимую информацию тем не менее
способны предоставить иные свидетельства – как самой Жанны д’Арк,
так и очевидцев и современников событий.
В интересующих нас источниках XV в. применительно к «знаме-
ни» Жанны обычно использовался термин estandart9. Всего в трех тек-
стах – письме, посланном из Франции немецкими информаторами в
июне 1429 г., хронике Эберхарда Виндеке и хронике декана Сен-Тибо
в Метце, созданных в 40-е гг. XV в. – при описании знамени упомина-
лось (как и у Фокамберга) bannière (banner)10. Авторы, писавшие по-ла-
тыни, употребляли в данном случае термин vexillum11. Любопытно, что
в материалах обвинительного процесса Жанны д’Арк, состоявшегося в
1431 г., между этими тремя терминами ставился знак равенства: «Была
также спрошена, имелось ли при ней в Орлеане знамя (vexillum), назы-
ваемое по-французски estandart или baniere, и какого цвета оно было»12.
Соответственно, везде, где во французской минуте допросов упомина-
лось estandart, в официальном латинском тексте оно было заменено на
vexillum13.
Казалось бы, подобное «уравнение в правах» vexillum, estandart и
bannière снимало вопрос о том, каким именно знаменем владела Жанна
д’Арк. Однако, более детальное знакомство с особенностями вексилло-
логии XV в. заставляет усомниться в столь простом решении проблемы.
Действительно, в римской античности термином vexillum обозна-
чался совершенно определенный тип знамени – полевой штандарт,
которым обычно пользовались небольшие конные отряды и пехотные
подразделения и который носили вексилларии или сигниферы. Эти
знамена представляли собой четырехугольные куски ткани и крепились
на перекладине древка14. Однако позднее, в средние века, термином
vexillum принято стало называть знамя вообще – инсигнию, принадле-
жавшую какому-то конкретному человеку или организации, всюду со-
провождавшую своего обладателя и часто символически воплощавшую
его в себе15. Одной из разновидностей вексиллума, т.е. знамени, являлся
средневековый баннер (нем. – banner, фр. – bannière, ит. – bandiera) –
прямоугольной формы полотнище, на котором изображался полный
герб его владельца – человека с высоким социальным положением. Во
Ad marginem

Франции рыцари, обладавшие правом на личный баннер, получили ста-


тус баннеретов – в отличие от рыцарей-башелье, такого права лишен-
ных. Тем не менее, начиная с XIII в. башелье, вставший во главе войска,
также мог получить баннер, хотя его наличие свидетельствовало не о
личном, но о должностном отличии владельца16.
76
Именно баннер, как полагают исследователи, стал предшественни-
ком военного штандарта, появившегося во Франции с конца XIV в. Его
активное использование связывают с изменениями, произошедшими в
это время с самим статусом военачальника, которым отныне мог стать
не только рыцарь, но и обычный капитан, чье возвышение зависело от-
ныне не от знатности, но от выдающихся профессиональных качеств.
Главным отличием штандарта от баннера являлась его форма – полот-
нище с двумя (или более) косицами, обязательное наличие девиза, изоб-
ражения святого покровителя владельца, а также его ливрейных цветов.
Напротив, полный герб последнего на штандарте никогда не воспроиз-
водился, могли использоваться лишь отдельные его мотивы17.
Средневековый штандарт, в отличие от античного, являлся персо-
нальным знаменем военачальника, знаком его высокого статуса. Он
символизировал «голову» войска, а потому в бою его всегда несли впе-
реди18. Очевидно, как раз такое знамя и было изготовлено по просьбе
Жанны д’Арк. В отличие от Фокамберга, мало что знавшего в начале
мая 1429 г. о таинственной «деве», а потому наделившего ее рыцарским
баннером, большинство авторов справедливо полагали, что она – как
и любой другой капитан французского войска – владела именно штан-
дартом.
Согласно книге счетов военного казначея Эмона Рагье, знамя «для
Девы» было изготовлено в апреле 1429 г. «художником» Овом Пульнуа-
ром, проживавшим в Туре19. Жанна находилась в это время в Блуа, где
собирались королевские войска, во главе которых она должна была вы-
ступить под Орлеан20. По ее собственным словам, она ценила штандарт
значительно выше меча – «в 40 раз больше» – и в сражениях всегда
несла его сама, «чтобы никого не убить»21. Как свидетельствуют совре-
менники, Жанна действительно не расставалась со своим знаменем ни
в одной из битв: ни под Орлеаном, ни под Парижем, ни под Компьенем22.
Вместе с ним присутствовала она и на коронации Карла VII в Реймсе23.
Жанна заявляла, что штандарт был создан по приказу, полученному
Свыше и переданному ей святыми Екатериной и Маргаритой. Они же
указали девушке, что именно должно было быть изображено на полот-
нище24. Знамя изготовили из белой ткани, называемой boucassin (смесь
хлопка и шерсти), и обшили по краям шелком. В центре поля, усеянно-
го лилиями, располагалась фигура Господа, державшего земной шар, в
окружении двух ангелов. Сбоку шла надпись «Иисус Мария»25.
Сама Жанна ничего не смогла (или не захотела) рассказать своим
судьям в Руане о смысле данной композиции26. Она лишь знала, что
ангелы на знамени были нарисованы по примеру тех образцов, кото-

«Портрет» Жанны д’Арк...


рые она видела в церкви, и не передавали внешний вид посещавших ее
«голосов»27. Они также не являлись изображением святых архангелов
Михаила и Гавриила – главный акцент делался на фигуре Господа,
окруженного двумя самыми «обычными» ангелами28.
О том, что именно нарисовано на знамени Жанны, было, конечно,
известно далеко не всем ее современникам и ближайшим потомкам. В
их сообщениях встречались самые разные, порой фантастические, опи-
сания: на штандарте появлялись то Богоматерь29, то Троица30, то два ан-
гела с лилиями в руках31, а то и королевский герб32. И тем не менее, само
наличие знамени у французской героини не вызывало у окружающих
никаких вопросов. Они знали, что оно существует (или существовало),
даже если порой не могли точно его описать. 77
Парадокс ситуации заключался, однако, в том, что, в отличие от Фо-
камберга, никто из этих авторов не считал штандарт чем-то исключи-
тельным – напротив, с их точки зрения, он являлся обычным атрибутом
человека, ставшего еще одним капитаном французского войска33. Соот-
ветственно, далеко не все авторы XV в. считали необходимым писать
о столь рядовых вещах. И прежде всего это касалось самых ранних от-
кликов на появление в королевских войсках некоей девы – к которым,
безусловно, относилось и сообщение Фокамберга.

* * *
Мельком и без каких бы то ни было пояснений о знамени Жанны
сообщал Генрих фон Горкум в своем De quadam puella (июнь 1429 г.),
основное внимание однако уделявший умению девушки обращаться с
оружием и боевым конем 34. В письме, посланном из Авиньона 4 июня
1429 г. и включенном в «Хронику» Антонио Морозини, неизвестный
итальянский купец описывал, не слишком, правда, достоверно, внешний
вид штандарта35. 8 июня того же года братья де Лаваль писали матери и
бабке о знакомстве с Жанной, упоминая при этом, что на марше знамя
за ней вез «изящный паж»36. Наконец, в письме четырех анжуйских
сеньоров – свидетелей коронации Карла VII в Реймсе – отмечалось, что
Жанна присутствовала на церемонии вместе со своим штандартом37.
Единственным, пожалуй, автором, уделившим знамени Жанны
д’Арк особое, как кажется, внимание, был Жан Жерсон. В мае 1429 г.,
в сочинении De mirabili victoria, посвященном снятию осады с Орлеана,
он назвал Жанну знаменосцем Господа: «Наша Дева, которую, [и тому
есть] верные знаки, Царь небесный избрал в качестве своего знаменос-
ца для уничтожения врагов справедливости и для помощи друзьям»38.
К тексту Жерсона я еще вернусь, а пока скажу, что он, как все
прочие упомянутые выше авторы, главным отличительным свойством,
главным атрибутом Жанны д’Арк не без оснований считал ее мужской
костюм, которому посвятил половину своего небольшого трактата. Ука-
зание на доспехи чаще всего оказывалось вообще единственным описа-
нием внешности героини – как, например, в Dissertatio Жака Желю, у
Генриха фон Горкума или в анонимной Sibylla Francica39, не говоря уже
о более поздних свидетельствах40. Такое внимание представляется впол-
не оправданным, а потому тем более любопытно, что Клеман де Фокам-
берг – в отличие от своих современников – ни словом не обмолвился о
мужском костюме Жанны в первой посвященной ей записи. Он, собст-
венно, и не нарисовал его: на его «портрете» героиня изображена, ско-
рее, в женском платье41. Вероятно, секретарь парижского суда просто не
знал о наличии у Жанны доспехов: первый раз он упомянул о них только
через год, в записи от 25 мая 1430 г.42 Точно так же неизвестно ему было
и имя девушки, которое появилось в его записях только в день ее казни,
30 мая 1431 г.43 А весной-летом 1429 г. Фокамберг не догадывался даже о
Ad marginem

том, что «Дева» (Pucelle) – прозвище Жанны, которое следует писать с


большой буквы, в отличие от простого указания на пол и возраст44.
И тем не менее, он дал ей свое собственное определение – «дева
со знаменем», хотя представляется крайне сомнительным, что он знал
о существовании штандарта, не зная больше ничего. Для него, следова-
78 тельно, знамя являлось главным и даже единственным атрибутом этой
незнакомой, но вызывавшей удивление девушки. Почему же, в отличие
от подавляющего большинства прочих современников, он придавал ему
столь большое значение, что даже изобразил Жанну с ним?

* * *
Самое простое объяснение этого странного факта заключается в
том, что секретарь парижского суда, как и многие другие авторы XV в.,
рассматривал Жанну д’Арк как еще одного военачальника французско-
го войска. Однако, Фокамберг узнал о том, что «Дева» руководила арми-
ей «вместе с другими капитанами» только осенью 1429 г.45 И в этом его
сообщении упоминание о штандарте уже отсутствовало, как, впрочем, и
в последующих, относящихся к 1430 и 1431 гг. Видимо, его наличие объ-
яснялось, с точки зрения Фокамберга, не только военными функциями
Жанны, и ответ на вопрос, почему он изобразил ее как «деву со знаме-
нем», менее всего связан с реальными событиями, о которых он был не
слишком хорошо осведомлен.
Следует, вероятно, предположить, что Фокамберг вкладывал в свой
рисунок некий символический смысл, что его «дева» отсылала к образцам,
далеким от образа настоящей Жанны д’Арк. Одним из таких прототипов
могло, безусловно, являться так называемое «пророчество Беды», в ко-
тором в аллегорической форме возвещалось пришествие некоей «девы
со знаменем»46. Самое раннее из дошедших до нас упоминаний данного
предсказания содержалось в тексте «Бридлингтонского пророчества»,
копия с которого была сделана во Франции в начале XIV в.47 Начиная с
1429 г. у многих авторов «пророчество Беды» оказалось напрямую свя-
зано с появлением Жанны: о нем упоминала Кристина Пизанская, его
цитировал в своей «Хронике» Антонио Морозини, а позднее – декан
Сен-Тибо в Метце и Жан Бреаль48. Как справедливо замечает Оливье
Бузи, этот текст вполне мог быть известен и Клеману де Фокамбергу и
стать основой для его рисунка49. Однако не только он один. Секретарь
Парижского парламента, вероятно, опирался и на другие, прежде всего
иконографические, источники – как сама Жанна черпала вдохновение
в церкви, заказывая изображение ангелов для своего штандарта.
В единственном на сегодняшний день известном мне исследовании,
специально посвященном рисунку Фокамберга, его символике и воз-
можным прототипам50, все тот же Оливье Бузи пишет, что французская
героиня была, естественно, не единственной обладательницей штандар-
та в средние века. Он сравнивает ее, в частности, с женщиной-знаменос-

«Портрет» Жанны д’Арк...


цем, которая упоминается в «Хронике» Мишеля Пинтуэна под 1382 г.:
некая Мари Трисс не просто носила в бою знамя св. Георгия, но была
«ведьмой», предсказывавшей будущее и вселявшей надежду на победу
в сердца фламандцев – врагов французов51. Последнее обстоятельство,
как считает исследователь, позволяет предположить, что рассказ мона-
ха из Сен-Дени отсылал к истории Деборы – единственной библейской
пророчицы, чьим основным атрибутом якобы являлось знамя52. На том
же основании – наличие пророческого дара и штандарта – француз-
ский исследователь возводит и рисунок Фокамберга к средневековой
иконографии Деборы53.
Проблема, однако, заключается в том, что в записях Фокамберга,
посвященных Жанне д’Арк, не содержалось ни единого намека на ее 79
предсказания – секретарь парижского суда не знал даже о тех трех за-
дачах, которые якобы ставила перед собой девушка и которые являлись
наиболее известными из всех ее пророчеств54. Очевидно, что о способ-
ности своей героини предвидеть будущее он и не догадывался, что дела-
ет гипотезу О. Бузи не слишком убедительной. Впрочем, она вызывает и
куда более серьезные возражения.
Уподобление Жанны д’Арк Деборе, безусловно, присутствовало
уже в ранних откликах на появление в рядах французских войск новой
героини. Это сравнение использовали и Жан Жерсон, и Генрих фон
Горкум, и Кристина Пизанская55. Все они ссылались на еврейскую про-
рочицу – ставя ее в один ряд с Есфирью и Юдифью – как на пример
слабой женщины, способной тем не менее спасти свой народ. Однако
эти тексты вряд ли были известны Клеману де Фокамбергу в тот момент,
когда он сделал первую, посвященную Жанне запись и нарисовал ее
«портрет». Он также вряд ли был хорошо знаком с иконографией биб-
лейской героини, а если и видел ее изображения, то никак не мог поза-
имствовать у нее основной атрибут «своей» Жанны – развевающееся
знамя. Дело в том, что изображения Деборы, несмотря на некоторую
известность в Византии56, в средневековой Европе были не слишком
популярны57. На существующих же миниатюрах – например, в так
называемой Библии Мациевского (1244–1254 гг.)58, в Псалтири Лю-
довика Святого (ок. 1270 г.)59 или в Mare historiarum Джованни де Ко-
лумны (1447–1455 гг.)60 – знамя никогда не изображалось (илл. 2). Не
упоминалось оно и в письменных источниках61. Представляется таким
образом весьма сомнительным, чтобы Клеман де Фокамберг выбрал в
Илл. 2. Дебора. Миниатюра из Библии Мациевского, 1244–1254 гг.
(Pierpont Morgan Library. MS. M. 0638. F. 12r.)

качестве образца для подражания именно еврейскую пророчицу. Од-


нако область поиска – библейская система образов – была намечена
Ad marginem

Оливье Бузи совершенно верно. Стоило лишь отказаться от гендерно-


го принципа подбора «похожих» на Жанну д’Арк героев, чтобы найти
следы иных знаменосцев, способных стать прототипом для «портрета»
французской героини.

80 * * *
Идея о божественном происхождении оружия и других атрибутов
власти (прежде всего, королевской) получила широкое распростране-
ние во Франции в XIV–XV вв.62 Многочисленные библейские истории
о даровании Свыше тех или иных священных предметов – будь то жезл
Моисея63 или золотой меч Иуды Маккавея64 – предназначенных для
спасения избранного народа, были здесь хорошо известны65. В том же
контексте рассматривалось и дарование знамени – конкретному чело-
веку66 или всему израильскому войску67, которое должно было победить
всех своих многочисленных врагов, сохранив тем самым собственную
идентичность и государственность.
Тема избранности собственного народа утвердилась в сочинениях
французских авторов задолго до появления Жанны д’Арк на политиче-
ской сцене68. Недаром и история обретения королевского знамени –
орифламмы – связывалась ими с Божественным вмешательством69. Что
же касается самой французской героини, то с предводителями израиль-
тян ее сравнивали как при жизни, так и после смерти70. В этом же ключе
мыслил, как мне представляется, и Жан Жерсон, назвавший Жанну
«знаменосцем Господа»: если сама девушка уподоблялась у него Мои-
сею, то в руках она обязана была нести знамя, дарованное ей Свыше71.
Им она одержала свою первую победу под Орлеаном, явив тем самым
знак собственной избранности. Ту же мысль повторяла сама Жанна на
процессе 1431 г., заявляя, что святые Маргарита и Екатерина приказали
ей: «Прими знамя, посланное Царем небесным»72.
«Портрет» Жанны д’Арк...
81

Илл. 3. Сын человеческий. Миниатюра к «Историзованной Библии»


Жирара де Мулена. Франция, XIV в. (BN. Ms. fr. 4, fol. 255)

Однако, между ветхозаветными героями-полководцами и Жанной


д’Арк существовало одно важное различие. Если предводители изра-
ильского народа получали свои инсигнии от Бога-Отца, то французская
героиня, видимо, считала, что получила свое знамя непосредственно
от Иисуса Христа. Выше уже говорилось о том, что на нем, по собст-
венным словам Жанны, был изображен Господь, державший в руке
mundus. Однако, кто именно это был – Бог-Отец или Бог-Сын – в по-
казаниях не уточнялось. Использованный в протоколе термин mundus
обозначал в средневековой теологии и геральдике земной шар с во-
друженным на нем крестом, символизировавший вселенную и обычно
являвшийся атрибутом Создателя73. Впрочем, и Иисус Христос, воссе-
давший во славе, также довольно часто изображался с земным шаром в
левой руке74 (илл. 3). Насколько можно судить, именно о нем говорила
Жанна, отождествлявшая Господа со своего штандарта со Спасителем.
Как о «Царе небесном, сыне пресвятой [Девы] Марии» писала она о
нем герцогу Бедфорду 22 марта 1429 г., призывая английского регента
покинуть вместе с войсками Францию75. «Царем Иисусом, правителем
неба и земли» называла она его в письмах к жителям Труа и к герцо-
гу Бургундскому от 4 и 17 июля 1429 г.76 Таким образом, по мнению
Ф.-М. Летеля, знамя Жанны являлось квинтэссенцией ее «христологии»,
Ad marginem

82

Илл. 4. Фра Беато Анжелико. Христос выводит из ада души праведников.


1437–1446 гг.

отмеченной явным влиянием народной «теологии» и францисканства,


основное внимание уделявших идее Христа-Царя и монограмме Иисуса
как его главному символу77. Именно его имя стояло на штандарте Жан-
ны, будучи частью ее девиза – «Иисус-Мария». О том, что на знамени
был изображен именно Спаситель, сообщали и многие современники
французской героини: Ангерран де Монстреле, анонимные авторы
«Хроники Девы», и «Хроники Турне», а также Эберхард Виндеке78.
Важным представляется и еще одно обстоятельство – символиче-
ская принадлежность полученной инсигнии. Согласно «Книге пророка
Исайи», знамя, с которым избранный народ должен был отстаивать
свою независимость, было не просто даровано Создателем: «Так гово-
рит Господь Бог: вот, Я подниму руку Мою к народам, и выставлю знамя
Мое племенам, и принесут сыновей твоих на руках и дочерей твоих на
плечах»79. Иными словами, обладателем знамени здесь объявлялся сам
Бог-Отец, превращавшийся таким образом в знаменосца.
Однако та же самая роль отводилась Иисусу Христу средневековой
иконографией, предполагавшей наличие у него личного знамени. Собст-
венно, первые подобные изображения появились еще в IV в. в Византии,
где главной темой христианского искусства стало торжество Господа,
Христос во славе, что и определило выбор аллегорических атрибутов,
присутствовавших в сценах апофеоза80. В основе образа торжествую-
щего Христа лежали императорские изображения еще Римской импе-
рии81, а главной его победой являлась, безусловно, победа над смертью
в сцене Воскресения.
Впрочем, византийское искусство избегало этой темы82. Вместо Вос-
кресения (т.е. изображения Христа непосредственно в момент возвра-
щения к жизни) художники предпочитали эпизод с двумя Мариями у
пустой гробницы либо сошествие Христа в ад. Литературной основой
иконографии второй сцены выступало апокрифическое «Евангелие от
Никодима» (IV–V вв.)83: «И тотчас Царь славы, крепкий Господь силою
Своею попрал смерть, и схватив диавола, увязал (его), передал его муке
вечной и увлек земного отца нашего Адама и пророков, и всех святых,

«Портрет» Жанны д’Арк...


сущих [в аду], в Свое прсветлое сияние»84.
В соответствии с текстом «Евангелия» композиция Сошествия в ад
могла варьироваться: либо Христос-триумфатор попирал ногой побеж-
денного Аида, либо выводил из лимба воскресших прародителей. Здесь
его главным атрибутом выступал крест85, иногда понимаемый как зна-
мя – символ победы и искупления86. Очевидно, именно поэтому в за-
падноевропейских изображениях данной сцены также иногда присут-
ствовало знамя в руках Спасителя87, о чем свидетельствуют, к примеру,
фреска Беато Анжелико в монастыре Сан Марко во Флоренции (1437–
1446 гг.) или гравюра Альбрехта Дюрера (1512 г.) (илл. 4, 5). Вместе с тем
на Западе возникло и огромное количество изображений собственно
сцены Воскресения, в которой Христос неизменно фигурировал со 83
своим знаменем. На средневековых миниатюрах вексиллум Спасителя
в подавляющем большинстве случаев являл собой штандарт черного,
желтого или красного цвета88 с двумя (реже – с тремя) косицами. Зна-
ком Божественной принадлежности выступали также крест либо моно-
грамма89 (илл. 6).
Любопытно, что точно такое же знамя мы видим и на «портрете»
Жанны д’Арк руки Клемана де Фокамберга – это штандарт с двумя
косицами, украшенный монограммой «Иисус». О том, что это была
именно монограмма Христа, а не девиз самой Жанны, свидетельствует
хотя бы тот факт, что о существовании этого девиза, насколько можно
судить по имеющимся у нас источникам, не знал при жизни девушки ни
один из известных нам авторов. Если не считать материалов процесса
1431 г., на котором Жанна сама описала свое знамя90, впервые о девизе
сообщалось лишь в «Дневнике осады Орлеана», созданном, как принять
думать, в 60-е годы XV в.91. Еще два упоминания – в «Записках секре-
таря ларошельской ратуши» и в «Мистерии об осаде Орлеана» – также
относились ко второй половине XV в. и к тому же не отличались точно-
стью92. Что же касается текстов, созданных в 1429 г., то в них надпись
на штандарте упоминалась всего один раз – в «Дневнике» Парижского
горожанина: «И повсюду с арманьяками следовала эта одетая в доспе-
хи Дева, и несла она свой штандарт, на котором было написано только
[одно слово] – «Иисус»93.
Это сообщение вызывает особый интерес. Как отмечает Колетт Бон,
автор «Дневника» вел свои записи не слишком регулярно94, а потому
возможно предположить, что и сведения, относящиеся к весне–лету
Ad marginem

84

Илл. 5. Альбрехт Дюрер. Сошествие в ад. 1512 г.

1429 г., были записаны им несколько позднее95. Только так становится


понятным, почему Парижский горожанин – в отличие от Клемана де
Фокамберга, проживавшего с ним в одном и том же городе – обладал
значительно более полной информацией о Жанне д’Арк: он знал о ее
детстве, проведенном в деревне, о пророческом даре, о сделанных ею в
разное время предсказаниях, о ее прозвище и, наконец, о подробностях
ее военных операций. И тем не менее его описание знамени полностью
совпадает с рисунком секретаря Парижского парламента в его главной
детали – монограмме Христа.
Конечно, оба эти свидетельства были явной выдумкой авторов96.
Ни Клеман де Фокамберг, ни Парижский горожанин никогда не виде-
ли свою героиню и не знали, что на самом деле было изображено на ее
«Портрет» Жанны д’Арк...
Илл. 6. Христос со знаменем. Миниатюра к «Историческому зерцалу»
Якоба ван Мерланда. Фландрия, 1325–1335 гг. (The Hague, KB, KA 20. Fol. 65rb)

знамени. Впрочем, историческая точность и не являлась, как мне пред- 85


ставляется, их главной задачей. Скорее, их общим желанием было пере-
дать свои собственные чувства, свои впечатления от дошедшей до них
удивительной новости. И с этой точки зрения абсолютно символическое
изображение знамени Жанны как знамени Иисуса Христа имело пер-
востепенное значение, поскольку уподобляло французскую героиню
самому Спасителю – триумфатору, победителю смерти и сил ада.

* * *
Интересно, что подобное сравнение было весьма популярно среди
сторонников Жанны д’Арк97. Уже Жак Желю риторически вопрошал
в своем Dissertatio: «Если Бог-Отец послал своего сына для нашего спа-
сения, почему Он не мог послать одно из своих творений, дабы осво-
бодить короля и его народ из пасти их врагов?»98. Персеваль де Булен-
вилье уподоблял рождение своей героини появлению Спасителя: «Она
увидела свет сей бренной жизни в ночь на Богоявление Господне, когда
все люди радостно славят деяния Христа. Достойно удивления, что все
жители деревни были охвачены в ту ночь необъяснимой радостью и,
не зная о рождении Девы, бегали взад и вперед, спрашивая друг друга,
что случилось. Петухи, словно глашатаи радостной вести, пели в тече-
ние двух часов так, как никогда не пели раньше, и били крыльями, и
казалось, что они предвещают важное событие»99. Эберхард Виндеке,
описывавший штурм Парижа 8 сентября 1429 г., замечал, что ему сопут-
ствовали «великие знаки Господа»: в частности, на штандарт Жанны
в разгар битвы опускался белый голубь, державший в клюве золотую
корону – олицетворение Святого Духа, как его представляли себе люди
средневековья100. Наконец, Мартин Ле Франк в своем «Защитнике дам»
прямо уподоблял казнь Жанны мученической смерти Христа101.
Не менее ясно высказывались и свидетели на процессе по реабили-
тации французской героини, состоявшемся в 1456 г. Так, Жан Бреаль
писал о том, что Жанна – как и Христос – покинула своих родителей
ради высшей цели102. Ему вторил Тома Базен, утверждавший, что так
должен был поступить любой истинный последователь Спасителя103.
Эли де Бурдей отмечал, что Жанна была весьма набожна и крестилась
каждый раз, когда ее посещали «голоса». Если бы ей являлись демоны,
они не смогли бы с ней общаться, а потому она одержала победу, дей-
ствуя по наставлению ангелов. Точно так же и Христос силой крестного
знамения одержал победу над силами ада104. Та же мысль высказыва-
лась и в прошении о пересмотре дела Жанны, написанном от имени ее
матери и братьев: «Вслед за св.Бернаром мы должны воспринимать как
великое чудо Господа то, что Он сумел привести все человечество в хри-
стианскую веру с помощью небольшой горстки простых и бедных лю-
дей. Точно также мы можем сказать, что если молодая девушка смогла
поднять дух своих сторонников и обратила в бегство своих врагов, это
Ad marginem

должно быть расценено как Божье чудо»105.


Таким образом, уподобляя Жанну самому Иисусу Христу, авторы –
в том числе и самые ранние – усиливали тему победы, которую прине-
сет (или принесла) французскому народу его новая предводительница,
вооруженная штандартом, дарованным Свыше. Образ «Девы со зна-
86
менем» прочитывался французами как образ победителя, о чем свиде-
тельствует подавляющее большинство текстов, в которых упоминался
ее штандарт. Так, описывая взятие Турели автор «Дневника осады Ор-
леана» с восторгом сообщал, что прикосновение древка знамени к стене
главного городского форта послужило королевским войскам знаком на-
ступления, после которого укрепление было отбито у англичан106. Связь
между знаменем Жанны и победами французов подчеркивал и Персе-
валь де Каньи: «Все крепости подчинялись ему (королю – О.Т.), потому
что Дева всегда отправляла кого-то, находящегося под ее знаменем, к
жителям этих крепостей, чтобы сказать им: «Сдавайтесь на милость
Царя небесного и доброго короля Карла»107. А автор «Хроники Турне»
искренне полагал, что знамя Жанны и ее «сила» суть одно и то же108.
Итак, знамя являлось для современников символом уже одержан-
ных либо еще предстоящих Деве побед. И все же подобные взгляды ис-
поведовали прежде всего сторонники Жанны д’Арк. Конечно, ее судей
на процессе 1431 г. тоже весьма интересовало знамя как возможный
источник военных успехов их подопечной109, но связывали они этот ин-
терес с возможностью обвинить Жанну в использовании магического
амулета110, каковым им и представлялся ее штандарт111.
Уподобление французской героини Иисусу Христу на рисунке Кле-
мана де Фокамберга никак не укладывается в данную схему. Если срав-
нение ее штандарта со знаменем Спасителя у Парижского горожанина
еще можно объяснить изменчивостью его политических симпатий112, то
секретаря парламента исследователи всегда традиционно причисляли к
лагерю англичан113. Данная характеристика основывалась прежде всего
на анализе его собственного «Дневника», в котором сторонники дофи-
на (а затем короля Карла VII) последовательно именовались «врагами»
(ennemies).
И с этой точки зрения «портрет» Жанны д’Арк, исполненный на по-
лях рукописи, приобретает особое значение. Не зная подробностей уже
начавшего складываться мифа о Деве и ориентируясь лишь на извест-
ные ему библейские образцы и аналогии, Фокамберг изобразил свою
героиню в образе победительницы, второго Иисуса Христа, предсказав
таким образом поражение той политической партии, к которой вроде
бы принадлежал.
Впрочем, данную когда-то секретарю Парижского парламента ха-
рактеристику следует, возможно, переписать114 – как это было сделано
совсем недавно в отношении не менее известных «бургундских» авто-
ров, Ангеррана де Монстреле и его верного «продолжателя» Жана де
Ваврена115. С критикой традиционной оценки их сочинений, навязанной

«Портрет» Жанны д’Арк...


современной историографии еще Жюлем Кишра, выступила француз-
ская исследовательница Доминик Гой-Бланке. С ее точки зрения, нет
никаких оснований полагать, что Монстреле и Ваврен были настроены
по отношению к Жанне резко негативно – скорее, их стиль следовало
бы назвать в высшей степени нейтральным116. Как мне представляется,
это определение также в полной мере относится к Клеману де Фокам-
бергу. И его портрет «девы со знаменем» служит тому весьма красноре-
чивым подтверждением.

1
“Fu rapporté et dit à Paris publiquement сообщала, что на картине было изобра-
que, dimenche derrain passé, les gens жено, «как Дева сражалась во Француз- 87
du Dauphin, en grant nombre,… estoient ском королевстве»: “Item mehr haben
entrez dedens la bastide que tenoient wir gebe von dem Gemael zu schaun wie
Guillaume Glasdal… et que, ce jour, les die Junkchfraw zu Frankreich gefochten
autres capitaines et gens d’armes tenans hat, 24 pfenning” (Le portrait de la Pu-
le siege… devant la ville d’Orleans, … celle montré en Allemagne // Quicherat J.
avoient levé leur siege pour aler conforter Procès de condamnation et de réhabilita-
ledit Glasdal et ses compaignons et pour tion de Jeanne d’Arc, dite la Pucelle. P.,
combatre les ennemis, qui avoient en leur 1841–1849. 5 vol. T. V. P. 270). О втором
compagnie une pucelle seule ayant baniere своем «портрете», якобы виденном в
entre lesdis ennemis, si comme on disoit” Аррасе в ноябре 1430 г., рассказала сама
(Fauquembergue C. de. Journal / Ed. par A. Жанна во время допроса в Руане 3 марта
Tuetey. P., 1903–1915. 3 vol. T. 2. P. 306– 1431 г. На нем она была представлена в
307, курсив мой. – О.Т.). доспехах, в коленопреклоненной позе,
2
Archives Nationales de la France. Série X – передающей королю некие письма: “Et
Parlement de Paris. X 1 – Parlement civil. ibi erat similitudo ipsius Iohanne omnino
X 1a – Registres civils. X 1a 1481. Fol. 12. armate, presentantis quasdam licteras regi
В рукописи Фокамберга «портрет» Жан- suo, cum uno genu flexo” (Procès de con-
ны д’Арк является единственным значи- damnation de Jeanne d’Arc / Ed. par P.
мым изображением. Tisset, Y. Lanhers. P., 1960–1971. 3 vol.
3
Рисунок Фокамберга, насколько можно T. 1. P. 98–99, далее: PC, том, страница).
судить, представляет собой единствен- Существование «портрета» из Арраса
ное из прижизненных изображений было оспорено Соломоном Рейнахом,
Жанны д’Арк, дошедших до нас, хотя предположившим, что на самом деле
в источниках XV в. упоминается о Жанна могла видеть изображение
существовании еще по крайней мере библейской сцены передачи письма
двух таких «портретов». Один из них царем Давидом Урии: Reinach S. Two
выставлялся для всеобщего обозрения Forged Miniatures of Joan of Arc // The
в Регенсбурге предположительно в Burlington Magazine for Connoisseurs.
1429 г. во время визита туда императора 1909. Vol. 14. № 72. P. 356–357. Критику
Сигизмунда. Книга городских счетов гипотезы С. Рейнаха см.: Lang A. Two
12
Forged Miniatures of Joan of Arc // Ibid. “Interrogata utrum, quando ivit Aurelianis,
1909. Vol. 15. № 73. P. 51. habebat vexillum, gallice estandart ou
4
Цатурова С.К. Офицеры власти: Париж- baniere, et cujus coloris erat” (PС, 1, 78).
13
ский Парламент в первой трети XV века. Ср., к примеру: “Dicit eciam quod ipsamet
М., 2002. С. 19–21. portabat vexillum predictum, quando
5
Что, впрочем, не помешало ему уже aggrediebatur adversarios, pro evitando ne
через год вернуться назад и исполнять interficeret aliquem” (РС, 1, 78) = “Item,
обязанности советника Парламента dixit quod ipsamet portabat illud estandart
вплоть до своей смерти в 1438 г.: Tyl- cum intraret in adversarios, pro evitando ne
Labory G. Clément de Fauquembergue // aliquem interficeret” (La minute française
Dictionnaire des lettres françaises: Le des interrogatoires de Jeanne la Pucelle /
Moyen Age / Sous la dir. de G. Hasenohr, Ed. par P. Doncoeur. Melun, 1952. P. 120).
14
M. Zink. P., 1992. P. 310. Словарь античности / Отв. ред. В.И. Ку-
6
Цатурова С.К. Указ. соч. С. 21–22. зищин. М., 1989. С. 112.
7 15
Tyl-Labory G. Op. cit. P. 310. Бойцов М.А. Вексиллологические тради-
8
Речь в этом сообщении шла о снятии оса- ции средневековой Европы // Signum /
ды с Орлеана: “Des ennemis, qui avoient Отв. ред. А.П. Черных. М., 2013. Вып. 7.
en leur compagnie une pucelle portant С. 14–75.
16
banniere, si comme on disoit, laquelle avoit Там же. С. 54–57.
17
este present à faire lever le siege et les Там же. С. 54–55. См. также: Lombard-
gens d’armes estans lors es bastides devant Jourdan A. Fleur de lis et oriflamme.
Orliens” (Fauquembergue C. de. Op. cit. P. Signes célestes du royaume de France.
312). P., 1991. P. 151–161, 267; Pastoureau M.
9
См., к примеру: “Elle fist faire ung L’emblème fait-il la nation? De la bannière
Ad marginem

estandart, ouquel estoit l’image de Nostre à l’armoirie et de l’armoirie au drapeau //


Dame” (Chroniques de Perceval de Cagny / Identité régionale et conscience nationale
Publ. par H. Moranvillé. P., 1902. P. 141); en France et en Allemagne du Moyen Age
“Et y estoit ladite Jehanne la Pucelle, laquel à l’époque moderne / Publ. par R. Babel,
tenoit son estendart en sa main, et laquelle J.-M. Moeglin. Sigmaringen, 1997. P. 193–
estoit cause dudit couronnement du roy, 203, здесь Р. 193, 195.
18
et de toute ycelle assemblée” (Chartier J. Типы средневековых штандартов по-
Chronique de Charles VII, roi de France / дробно описаны в: Harmand A. Jeanne
88 Ed. par A. Vallet de Viriville. 3 vol. P., 1858. d’Arc, ses costumes, son armure. Essai de
T. 1. P. 97); “Porta anchora la dita uno reconstruction. P., 1929. P. 284–290.
19
stendarto blancho” (Chronique d’Antonio “Et à Hauves Poulnoir, paintre, demourant
Morosini. Extraits relatifs à l’histoire de à Tours, pour avoir paint et baillié estoffes
France / Ed. par G. Lefèvre-Pontalis, L. pour ung grant estandart et ung petit pour
Dorez. P., 1901. P. 110). la Pucelle, 25 livres tournois” (Equipement
10
“Und die Jungfraw ist alwegen menlich und de la Pucelle // Quicherat J. Op. cit. T. V.
ritterlich gestanden mit irem banner, on P. 258). Одновременно со штандартом
hinder sich tretten und ane rasten” (Lettre для Жанны был изготовлен и пеннон –
écrite par les agents d’une ville ou d’un малый штандарт, на котором воспроиз-
prince d’Allemagne // Quicherat J. Op. cit. водился полный герб владельца: Harmand
T. V. P. 350); “Und die Maget zoch mit dem A. Op. cit. P. 299–301.
20
banner, das was mit wisser siden gemacht О том, что именно в Блуа у Жанны по-
und stet daran gemolet unser herre Got, wie явилось собственное знамя, упоминали
er sitzet uf dem regenbogen und zoiget sin многие из ее современников. См., к при-
wunden und uf iegelicher siten 1 engel, der меру: “Et elle venue à Blois à peu de gent,
hette ein lilie in der hant” (Lefèvre-Pontalis sejournoit illec par aucuns jours, attendant
G. Les sources allemandes de l’histoire de plus grande compaignée. Pendant
Jeanne d’Arc. Eberhard Windecke. P., 1903. son sejour, elle fist faire un estandart”
P. 164); “Elle chevauchoit en armes moult (Chronique de la Pucelle ou Chronique de
hardiment, et portoit dès une moult grosse Cousinot suivie de la Chronique normande
lance et une grande espée, et faixoit porter de P. Cochon / Publ. par A. Vallet de
apprès elle une noble bannière” (Le doyen Viriville. P., 1859. Р. 281); “Et adont elle
de Saint-Thibaud de Metz // Quicherat J. se parti dudit Blois, aians son estandart”
Op. cit. T. IV. P. 322). (Chronique de Tournai // Recueil des
11
См., например: “Sed more virorum forcium chroniques de Flandre / Ed. par J.-J. de
atque in armis exercitatorum adequitabat Smet. Bruxelles, 1856. T. 3. P. 409); “Und
armata, vexillo proprio, tanquam militari reit gon Plois und bat sie der kost und
signo, precedente” (Basin Th. Histoire de macht, die wolt sie füren gon Orligens biss
Charles VII / Ed. par C. Samaran. P., 1964. uf den durnstag darnoch den 28 tag des
2 vol. T. 1. P. 134). selben montes. Und die Maget zoch mit dem
banner, das was mit wisser siden gemacht” aut inferius vel a latere: Respondit quod a
(Lefèvre-Pontalis G. Op. cit. P. 164). Оши- latere, sicut ei videtur” (РС, 1, 78).
26
бочное мнение об изготовлении штан- “Interrogata que significacio erat depingere
дарта в Пуатье (когда советники дофина ibidem Deum tenentem mundum, et duos
Карла еще только допрашивали Жанну angelos:….Et de significacione nescit aliud”
относительно ее миссии) высказывал (РС, 1, 114).
27
секретарь Ларошельской ратуши: “Et fit “Interrogata utrum fecerit depingi illos
faire audit lieu de Poitiers son estandard” angelos qui veniunt ad ipsam: Respondit
(Quicherat J. Relation inédite sur Jeanne quod fecit eos depingi in modum quo
d’Arc // Revue historique. 1877. T. 4. P. depinguntur in ecclesiis” (РС, 1, 171).
28
327–344, здесь Р. 338). “Interrogata fuit eadem Iohanna an illi duo
21
“Interrogata quod prediligebat, vel angeli depicti in suo vexillo representabant
vexillum suum vel ensem. Respondit quod sanctum Michaelem et sanctum Gabrielem.
multo, videlicet quadragesies, prediligebat Respondit quod non erant ibi, nisi solum pro
vexillum quam ensem…Dicit etiam quod honore Dei qui depinctus erat in vexillo. Et
ipsamet portabat vexillum predictum, dicit quod non fecit fieri representacionem
quando aggrediebatur adversarios, pro duorum angelorum, nisi solum in honorem

«Портрет» Жанны д’Арк...


evitando ne interficeret aliiquem” (РС, 1, Dei qui ibi erat figuratus tenens mundum”
78). (РС, 1, 172).
22 29
“Et tost après que lesdits vivres furent en “Vexillo proprio, tanquam militari signo,
la ville de Orlians, la pucelle aiante son precedente, in quo ymagines gloriose
estandart et sa puissance, ala assaillir la virginis Dei genitricis et aliquarum ex
bastille de St-Lu” (Chronique de Tournai. dictis sanctis virginibus erant depicte”
P. 410); “Et après fut ordené par les (Basin Th. Op. cit. P. 134); “Elle fist faire
remonstrances que la Pucelle faisoit, que ung estandart, ouquel estoit l’image de
la ville de Paris seroit assaillie. Quant ce Nostre Dame” (Chroniques de Perceval
vint le jour de l’assault, la Pucelle, armée de Cagny. P. 141); “Et te son estandart en
et habillée à tout son estandart, fut des que era Nostra Dona” (Le greffier de l’Hotel
premiers assaillans” (Chronique de Jean de ville d’Albi // Quicherat J. Procès de
Le Fèvre, seigneur de Saint-Rémy / Publ. condamnation. T. IV. P. 301).
30
par F. Morand. 2 vol. P., 1876–1881. T. 2. “Et faixoit porter apprès elle une noble
P. 149); “Et, après elle, son estandart, et bannière poincturée de la benoiste Trinité
89
tous les gens de guerre estans en la ville et de la benoiste Vierge Marie” (Le doyen
de Compeigne. Et s’en allèrent en belle de Saint-Thibaud de Metz. P. 322); “Uno
ordonnance assaillir les gens des premiers stendarto blancho, suxo el qual è el Nostro
logis du duc” (Ibid. P. 179). Signor meso in maniera de Trinitade e
23
“Et durant ledit mystère, la Pucelle s’est da una man tegnie el mondo e da l’altra
tousjours tenue joignant du roy, tenant benedisie e per ziaschaschuno lady è uno
son estandart en sa main” (Lettre de trois anzelo, che se prexenta do flori de zii,
gentilhommes angevines à la femme et à la tal chomo queli porta li reali de Franza”
belle-mère de Charles VII // Quicherat J. (Chronique d’Antonio Morosini. P. 110).
31
Procès de condamnation. T. V. P. 129). “Et faisoit porter devant elle son estandart,
24
“Respondit quod sancte Katherina et qui estoit pareillement blanc, ouquel avait
Margareta dixerunt ei quod ipsa caperet deux anges tenans chacun une fleur de liz
vexillum et ipsum audacter portaret, et en leur main” (Journal du siège d’Orléans,
quod faceret in eo depingi Regem celi” (РС, 1428–1429, augmenté de plusieurs
1, 114); “Respondit quod totum vexillum documents, notamment des Comptes de
erat preceptum ex parte Dei, per voces ville / Ed. par P. Charpentier, Ch. Cuissard.
sanctarum Katherine et Margarete que Orléans, 1896. Р. 49).
32
dixerunt sibi: Accipias vexillum ex parte “Son estandard, auquel y avoit un escu
Regis celi. Et propterea quod dixerunt sibi: d’azur, et un coulon blanc dedans ycelluy
Capias vexillum ex parte Regis celi, – ipsa estoit; lequel coulon tenoit un role en son
fecit ibi fieri istam figuram Dei et angelorum bec où avoit escrit de par le roy du ciel”
et colorari. Et totum fecit per preceptum (Quicherat J. Relation inédite. P. 338).
33
Dei” (PC, 1, 173). Отношение к Жанне как к еще одному
25
“Respondit quod habebat vexillum cuius французскому военачальнику просле-
campus erat seminatus liliis; et erat ibi живается по многим источникам XV
mundus figuratus et duo angeli a lateribus в. См., к примеру: “Comment la Pucelle
eratque coloris albi, de tela alba vel Jehenne et plusieurs autres capitaines
boucassino; eratque scripta ibi ista nomina françois rafreschirent la ville d’Orliens”
Jhesus Maria, sicutei videtur; et erat (La chronique d’Enguerran de Monstrelet
fimbriatum de serico…Interrogata an hec en deux livres avec pièces justificatives,
nomina Jhesus Maria erant scripta superius 1400–1444 / Publiée par L. Douët-d’Arcq.
P., 1857–1862. 6 vol. T. 4. P. 319); “Habitu 1429 г., описывая попытку взятия Па-
muliebri deposito, virilem adsume, et рижа войсками Карла VII: “Et entre
socios qui te concomitentur ad regem et les autres fu blecée en la jambe, de trait,
conducant a capitaneo” (Lettre d’Alain une femme que on appelloit la Pucelle”
Chartier à un prince étranger // Quicherat (Ibid. T. 2. P. 323, курсив мой. – О.Т.).
J. Procès de condamnation. T. V. P. 132). О смысловом различии в написании
34
“Quae dum in equo est, ferens vexillum, Pucelle и pucelle см.: Тогоева О.И. О ро-
statim mirabili viget industria, quasi peritus мантических увлечениях юности и науч-
dux exercitus ad artificiosam exercitus ном профессионализме // Средние века.
institutionem” (Propositions de maître 2009. Вып. 70. № 1–2. С. 363–374.
45
Henri de Gorkum // Quicherat J. Procès de “La Pucelle, qui conduisoit l’armée avec les
condamnation. T. III. P. 412). autres capitaines dudit messire Charles de
35
См. примеч. 30. Valois” (Fauquembergue C. de. Op. cit. Р.
36
“Et lors se retourna à son chemin… son 323, курсив мой – О.Т).
46
estandart ployé que portoit un gracieux “Vis cum ci culli bis septem se sociabun, /
page” (Lettre de Gui et André de Laval aux Gallorum pulli tauro nova bella parabunt /
dames de Laval, leurs mère et aieule // Ecce beant bella tunc fert vexilla puella”
Quicherat J. Procès de condamnation. T. V. (цит. по: Bouzy O. Prédiction ou récupéra-
P. 108). tion, les prophéties autour de Jeanne d’Arc
37
См. примеч. 23. dans les premiers mois de l’année 1429 //
38
“In Puella nostra… quam ex certis signis Bulletin de l’Association des amis du Cen-
elegit Rex celestis, tanquam vexilliferam tre Jeanne d’Arc. 1990. № 14. P. 39–47,
ad conterendos hostes justitie et amicos здесь Р. 40).
47
sublevandos” (Opusculum magistri Подробный анализ сохранившихся спис-
Ad marginem

Johannis de Jarsonno // Procès en nullité ков «пророчества Беды» см.: Ibid. P. 40–
de la condamnation de Jeanne d’Arc / Ed. 41. О «Бридлингтонском пророчестве»
par P. Duparc. P., 1977–1988. 5 vol. Т. 2. P. см.: Калмыкова Е.В. «Пророчество Джона
39, далее: PN, том, страница). Бридлингтонского», или Предсказание
39
“Dicimus quod Deus potuit ordinare настоящее // Казус: Индивидуальное и
quod Puella armatis viris praeesset et уникальное в истории – 2005 / Под ред.
etiam eos regeret” (Jacobi Gelu ministri М.А. Бойцова и И.Н. Данилевского. М.,
(archiepiscopi) Ebredunensis de Puella 2006. Вып. 7. С. 60–87.
90 Aurelianensi dissertatio P. 583); “Refertur 48
“Car Merlin et Sebile et Bede, / Plus de Vc
insuper quod sit raso capite ad modum ans a la virent / En esprit, et pour remede /
viri, et volens ad actus bellicos procedere; En France en leurs escripz la mirent, /
vestibus et armis virilibus induta, ascendit Et leurs prophecies en firent, / Disans
equum” (Propositions de maître Henri qu’el pourteroit baniere” (Christine de
de Gorkum. P. 412); “Mulierem in habitu Pizan. Ditié de Jeanne d’Arc / Ed. by A.J.
virili, et praesertim in armatis militare” Kennedy, K. Varty. Oxford, 1977. V. 241–
(Sibylla Francica // Quicherat J. Procès de 246); “A Paris per l’anbasada del maistro de
condamnation. T. III. P. 440). Sasidis, è stado trovado de molte profecie,
40
См., к примеру: “Elle print et se mist che le qual è una de Beda in Alexandro, che
en habit d’homme et requist au roy qu’il queli l’aquistase, e intendese a uno muodo e
luy fist faire armures pour soy armer” uno al’altro la dita dixe e trazela per queste
(Chroniques de Perceval de Cagny. P. 140); parole dir qua de soto: Vis. comulcoli.
“Laquelle estoit vestue et habillié en guise bis. septen. se. sotiabunt. / Galboni. pulli.
d’homme” (La chronique d’Enguerran de bella. nova. parabunt. / ece. beant. bela.
Monstrelet. T. 4. P. 314); “Vint devers le Roy tunc. vexila. puela” (Chronique d’Antonio
nostre seig… unne Pucelle laquelle avoit Morosini. Т. 3. Р. 126); “Et dixoit on que
nom Jehanne et estoit en habit d’homme” ces choses avaient este pronostiquées par
(Quicherat J. Relation inédite. P. 336). certain mètres trouvés ès anciens livres de
41
Цатурова С.К. Указ. соч. С. 295. France, dont la tenour est telle: Gallorum
42
“Y prindrent et tiennent prisonniere la pulli throno bella parabunt. / Ecce beant
femme que les gens dudit messire Charles bella, fert tunc vexilla Puella” (Le doyen
appelloient la Pucelle, qui avoit chevaucié de Saint-Thibaud de Metz. P. 323); “De
en armes avec eulz” (Fauquembergue C. de. quo quidem tempore, asserunt nonnulli
Op. cit. P. 343, курсив мой. – О.Т.). venerabilem Bedam longe ab ante sic
43
“Par procès de l’Eglise, Jehanne, qui se pronuntiasse: Vi cum vi culiculi ter septem
faisoit appeler la Pucelle,… a esté arse et se sociabunt, / Gallorum pulli tauro nova
brulée en la cité de Rouen” (Ibidem. T. 3. bella parabunt. / Ecce beant bella, tunc
P. 13). fert vexilla puella” (Recollectio f. Johannis
44
Первый раз Фокамберг назвал Жан- Brehalli // PN, 2, 410).
49
ну «Девой» в записи от 8 сентября Bouzy O. Op. cit. P. 47.
50
Idem. Images bibliques à l’origine de ного уничтожения их хананеянами…По-
l’image de Jeanne d’Arc // Images de слав за Вараком, Девора приказала ему
Jeanne d’Arc / Sous la dir. de J. Maurice, выбрать десять тысяч отборных молодых
D. Couty. P., 2000. P. 237–242. воинов и повести их на врагов: большего
51
Хронист назвал ее «знаменосецей»: числа ратников не требовалось, потому
“Refert ibidem cum sordida vexillifera tria что Господь Бог заранее предвещал ев-
milia cecidisse… Hostes namque sortilegiis реям победу. Когда же Варак ответил,
et supersticionibus cujusdam abjectissime что он лишь в том случае примет на себя
omasarie et immunde inducti fuerunt, que начальствование над войском, если Де-
vexillum sancti Georgii deferens, omnes ad вора присоединится к последнему, то
spem vincendi allexerat, promittens quod она в сердцах воскликнула: «Хорошо!
Gallicos fascinaret et magicis carminibus Если ты хочешь предоставить женщине
redderet impotentes” (Chronique du долю того почета, который тебе назна-
religieux de Saint-Denis, contenant le чил Господь Бог, то я не отказываюсь».
règne de Charles VI, de 1380 à 1422 / Publ. Затем они собрали десять тысяч человек
et trad. par M.L. Bellaguet. T. 1, Livre III. и расположились станом вблизи Итави-
Ch. 14. P. 199–200). Точно так же Жан рийских гор» (Иосиф Флавий. Иудей-

«Портрет» Жанны д’Арк...


Жерсон именовал Жанну д’Арк. ские древности. М., 1994. Кн. 5. § 2–3. С.
52
Bouzy O. Images bibliques. P. 239. 519–520, перевод Г. Генкеля).
53
Ibid. P. 240. 62
Блок М. Короли-чудотворцы. М., 1998. С.
54
Подробнее об этом см.: Тогоева О.И. 223–224, 330, 332, 336–342. О значении
Исполнение пророчеств. Ветхозаветные этих легенд в эпопее Жанны д’Арк см.:
герои Столетней войны // Казус: Инди- Тогоева О.И. Король и ангел. Символи-
видуальное и уникальное в истории – ческая составляющая репрезентации
2005 / Под ред. М.А. Бойцова и И.Н. Да- власти во Франции XV в. // Русская Ан-
нилевского. М., 2006. Вып. 6. С. 88–106. тропологическая Школа. Труды. 2008. №
55
“Exempla possunt induci de Debbora 5. С. 406–437.
et de sancta Katharina… et aliis multis” 63
«И жезл возьми в руку твою; им ты бу-
(Opusculum magistri Johannis de
дешь творить знамения» (Исх 4:17).
Jarsonno. P. 37); “Hinc exemplariter 64
«Тогда Иеремия, простерши правую
procedendo, legitur de Debbora, Esther et
руку, дал Иуде золотой меч и, подавая
Judith, impetram fore populo Dei salutem”
его, сказал: возьми этот святой меч, дар 91
(Propositions de maître Henri de Gorkum.
от Бога, которым ты сокрушишь врагов»
P. 415); “Hester, Judith et Delbora, / Qui
(2 Мак 15:15–16).
furent dames de grant pris / Par lesqueles 65
Beaune C. Jeanne d’Arc. P., 2004. P. 211–
Dieu restora / son peuple, qui fort estoit
pris” (Christine de Pizan. Op.cit. V. 217– 213.
66
220). «И сказал Господь Моисею: сделай себе
56
Cameron A. Images of Authority: Elites and змея и выставь его на знамя, и ужален-
Icons in Late Sixth-Century Byzantium // ный, взглянув на него, останется жив»
Past and Present. 1979. № 84. P. 3–35. (Числ 21:8).
67
57
Я благодарна А.В. Пожидаевой (РГГУ) «Даруй боящимся Тебя знамя, чтобы они
и О.В. Караськовой (Государственный подняли его ради истины, чтобы избави-
Эрмитаж) за интересные соображения, лись излюбленные Твои; спаси десницею
высказанные по этому вопросу. Оливье Твоею, и услышь меня» (Пс 60:4).
68
Бузи также признает иконографию Zeller G. Les rois de France candidats à
Дебору крайне редкой: Bouzy O. Images l’Impire: Essai sur l’idéologie impériale en
bibliques. P. 239. France // Zeller G. Aspects de la politique
58
Pierpont Morgan Library. Ms. m. 638. F. française sous l’Ancien Regime. P., 1964.
12. P. 12–89; Strayer J.R. France: The Holy
59
Bibliothèque Nationale de France. Ms. lat. Land, the Chosen People, and the Most
10525. F. 47v. Christian King // Action and Conviction
60
Ibidem. Ms. lat. 4915. F. 37v. in Early Modern Europe / Ed. T.K. Rabb,
61
«В то время была судьею Израиля Дево- J.E. Seigel. Princeton, 1969. P. 3–16; Las-
ра пророчица, жена Лапидофова. Она sabatère T. Sentiment national et messian-
жила под Пальмою Девориною, между isme politique en France pendant la guerre
Рамою и Вефилем, на горе Ефремовой; и de Cent ans: le thème de la Fin du monde
приходили к ней сыны Израилевы на суд chez Eustache Deschamps // Bulletin de
(Суд 4:4–5). См. также: «В конце концов l’Association des amis du Centre Jeanne
евреи обратились к некоей прорицатель- d’Arc. 1993. № 17. P. 27–56.
69
нице Деворе…с просьбой помолиться за Блок М. Указ. соч. С. 343–344. Contamine
них Господу Богу, дабы Он почувствовал P. L’oriflamme de Saint-Denis au XIVe
сострадание к ним и не допустил бы пол- et XVe siècles: Etude de symbolique re-
ligieuse et royale // Annales de l’Est. 1973. toit figuré Jhesu-Crist séand supz le arche,
№ 1. P. 179–244, здесь Р. 183. monstrant ses plaies, et, a cascun lez, ung
70
См., например: “De praemissus est Jo- angel tenant une fleur de lis” (Chronique
seph ante patrem et fratres in Aegyptum, de Tournai. P. 409); “Und die Maget zoch
et Moises ad populi Israel liberationem, et mit dem banner, das was mit wisser siden
Gedeon, et supradictae foeminae” (Propo- gemacht und stet daran gemolet unser
sitions de maître Henri de Gorkum. P. 416); herre Got, wie er sitzet uf dem regenbogen
“Placuit Deo sic facere per unam simplicem und zoiget sin wunden und uf iegelicher
puellam, pro repellendo adversarios regis… siten 1 angel, der hette ein lilie in der hant”
Neque vero novum est Deum dedisse vic- (Lefèvre-Pontalis G. Op. cit. P. 164).
79
toriam de adversariis sui populi in manu Ис 49 : 22 (курсив мой – О.Т.).
80
femine” (Opinio domini Martini Berruier Грабар А. Император в византийском
episcopi Cennomanensis // PN, 2, 236); искусстве. М., 2000. С. 200–202.
81
“Cessaverunt fortes Israel, et quieverunt Там же. С. 203, 248, 251. С VI в. в
donec surgeret Debora”, dicitque ideo: византийском искусстве наметился
“Nova bella elegit Dominus”, per infirma обратный процесс: теперь изображения
fortia destruens, per feminam superbos императора имитировали изображения
hostes prosternens, ut ostendatur miracu- Христа (Cameron A. Op. cit. P. 4, 6, 21–
lum Dei, quod factum est duce femina” 22).
82
(Tractatus venerabilis et scientifici viri Грабар А. Указ. соч. С. 248. Единственным,
magistri Guillelmi Bouylle sacre theologie возможно, исключением является сцена,
professoris, decani Noviomensis // PN, 2, представленная на Бамбергском авории
329). (V–VI вв.). Большинство специалистов
71
“Tantummodo caveat pars habens justam полагают, что на пластине изображено
Ad marginem

causam, ne per incredulitatem et ingrati- Вознесение, однако Н.П. Кондаков в свое


tudinem vel alias injustitias, faciat irritum время видел в этой сцене Воскресение
divinum tam patenter et mirabiliter auxil- Христа (Покровский Н.В. Евангелие в
ium inchoatum, prout Moise et filiis Israel, памятниках иконографии. М., 2001. С.
post collata divinitus tot promissa, legimus 482–485). Я благодарна О.В. Чумичевой
contigisse” (Opusculum magistri Johannis за указание на работу Н.В. Покровского.
83
de Jarsonno. P. 39). Грабар А. Указ. соч. С. 248; Покровский
72
“Accipias vexillum ex parte Regis celi” Н.В. Указ. соч. С. 511–515; Махов А.Е.
92 (PC, 1, 173). Сад демонов: Словарь инфернальной
73
Harmand A. Op. cit. P. 291–292. мифологии средневековья и
74
Утверждение Адриена Армана о том, Возрождения. М., 2007. С. 187–191.
84
что данный сюжет представлял собой Евангелие от Никодима. § 21–22. Цит.
исключительный случай, представляется по: http://biblia.org.ua/apokrif/apocry-
ошибочным: Ibid. P. 293. ph1/ev-nikodim.shtml.htm.
75 85
“Vous ne tenrés mie le royaulme de France Детальное описание византийских
de Dieu, le roy du ciel, filz de saincte Ma- изображений сцены Сошествия в ад см.:
rie” (Lettre de la Pucelle aux Anglais // Покровский Н.В. Указ. соч. С. 489–519.
86
Quicherat J. Procès de condamnation. T. Там же. С. 506; Грабар А. Указ. соч. С.
V. P. 97). 250.
76 87
“Le Roi Jhesus, roi du ciel et de tout le Как отмечает Н.В. Покровский, именно
monde” (Jean Rogier // Ibid. T. IV. P. 284); под западным влиянием данный тип
“Tous ceulx qui guerroient oudit saint roy- изображения появляется и на русских
aume de France, guerroient contre le roy иконах XVII–XVIII вв. (Покровский Н.В.
Jhesus, roy du ciel et de tout le monde” Указ. соч. С. 499).
88
(Lettre de la Pucelle au duc de Bour- О расцветке знамени Христа: Махов А.Е.
gogne // Ibid. T. V. P. 127). Указ. соч. С. 208, 247.
77 89
Lethel F.-M. Jeanne d’Arc et l’ange // Col- Грабар А. Указ. соч. С. 206.
90
loque sur l’ange. Centre européen d’art См. примеч. 25.
91
sacré. Pont-à-Mousson, Meurthe-et-Mo- “Et voulut et ordonna qu’elle eust ung
selle, 26–28 June 1981. Pont-à-Mousson, estandart, ouquel par la vouloir d’elle on
1982. P. 55–70, здесь Р. 55–57. feist paindre et mectre pour devise JHESUS
78
“Et esleva ung estendart où elle fist pain- MARIA, et une majesté” (Journal du siège
dre la représentacion de nostre Créateur” d’Orléans. Р. 49, курсив мой. – О.Т. ).
92
(La chronique d’Enguerran de Monstrelet. “Et fit faire…son estandard…où avoit escrit
P. 315); “Elle fist faire un estandart blanc, de par le roy du ciel” (Quicherat J. Relation
auquel elle fist pourtraire la représenta- inédite. P. 338); “Et ou millieu, en grant
tion du sainct Saulveur et de deux anges” honneur, / en lecture d’or escript sera /
(Chronique de la Pucelle. P. 281); “Aians ces deux mots de digne valleur, / qui sont
son estandart de blancq satin, ouquel es- c’est: Ave Maria” (Le Mistere du siege
d’Orleans / Edition critique de V.L. Hamb- Lanery d’Arc P. Mémoires et consultations
lin. Genève, 2002. V. 10549–10552). en faveur de Jeanne d’Arc. P., 1889. P.
93
“Et portait son étendard, où etoit tant seule- 567–600, здесь Р. 576).
99
ment écrit Jésus” (Journal d’un bourgeois de “In nocte Epiphaniarum Domini, qua gen-
Paris de 1405 à 1449 / Texte original et in- tes jucundius soient actus Christi reminis-
tégral présenté et commenté par C. Beaune. ci, hanc intrat mortalium lucem, et mirum
P., 1990. P. 258, курсив мой. – О.Т.). omnes plebeii loci illius inaestimabili com-
94
Ibid. P. 14. moventur gaudio, et, ignari nativitatis Puel-
95
Данное предположение косвенно под- lae, hinc inde discurrunt, investigantes quid
тверждается тем фактом, что бóльшую novi contigisset. Nonullorum corda novum
часть информации о Жанне д’Арк consenserant gaudium…Galli, velut novae
Парижский горожанин почерпнул из laetitiae praecones, praeter solitum in in-
проповеди доминиканца Жана Граве- auditos cantus prorumpunt, et alis corpora
рана, сторонника англичан и участника tangentes, fere per duas horas novae rei
процесса 1431 г., которую тот произнес в praenosticare videntur eventum” (Lettre de
Париже 9 августа 1431 г., через несколь- Perceval de Boulainvilliers au duc de Milan
ко месяцев после казни французской Philippe-Marie Visconti // Quicherat J.
Procès de condamnation. T. V. P. 116).

«Портрет» Жанны д’Арк...


героини (Ibid. P. 297). Таким образом,
100
все события весны этого года оказались “Item, an disem sturm beschohent gross
записаны в «Дневнике» post factum. zeichen von Got… Darzü sach menlich, als
96
Любопытное сообщение содержится die Maget in dem graben an dem sturm
также в «Хронике францисканцев»: “Et stunt mit irem baner, das ein wiss tube kam
leva un estandart ou elle fit mettre Jhesus” und sass uf irem baner. Die tube hatte ein
(Quicherat J. Supplément aux témoignages gulden crone in irem snabel und hielt die
contemporains sur Jeanne d’Arc // Revue also” (Lefèvre-Pontalis G. Op. cit. P. 190).
101
historique. 1882. T. 19. P. 60–83, здесь “De quants saincts faisons nous la feste /
Р. 72, курсив мой. – О.Т.). Остается не Qui morurent honteusement! / Pense a
совсем ясным, шла ли в данном случае Jhesus premierement / Et puis a ses mar-
речь также о монограмме Христа. Как tirs benoys: / Sy jugeras evidamment /
мне представляется, автор считал, что на Qu’en ce fait tu ne te congnois. / Gueres
штандарте присутствовало изображение ne font tes argumens / Contre la pucelle
Спасителя, о чем свидетельствует глагол innocente, / Ou que des secrez jugemens /
93
mettre, употребленный вместо écrire. Так De Dieu sur elle pis on sente” (Martin Le
или иначе, но этот текст был составлен Franc. Le Champion des dames / Publ.
около 1432 г., т.е. уже после смерти par R. Deschaux. P., 1999. T. IV. P. 98. V.
Жанны: Tyl-Labory G. Chronique dite 17011–17020).
102
des Cordeliers // Dictionnaire des lettres “Ait enim Christus ad matrem et Joseph,
françaises. P. 291. Luce II: “Quid est quod me querebatis?
97
Сравнение Жанны д’Арк с Христом рас- Nesciebatis, quia in his que patris mei
сматривается в статье Нади Марголис, sunt oportet me esse?” (Recollectio f.
чей анализ, однако, основан преиму- Johannis Brehalli // Procès en nullité.
щественно на внешних и в достаточной T. 2. P. 455). Ср.: «И не нашедши Его,
мере формальных (берущих начало в возвратились в Иерусалим, ища Его….
агиографическом каноне) совпадениях, И увидивши Его, удивились; и Матерь
среди которых упоминаются обстоя- Его сказала Ему: Чадо! что Ты сделал
тельства рождения и воспитания, от- с нами? вот, отец Твой и Я с великой
каз от семьи, аскеза, телесная чистота скорбью искали Тебя. Он сказал им:
(девственность), андрогинность, спо- зачем было искать Меня? или вы не
собность совершать чудеса. Феномену знали, что Мне должно быть в том, что
знамени Жанны, а также письменным принадлежит Отцу Моему?» (Лук 2:
свидетельствам ее современников и бли- 45–49).
103
жайших потомков американская иссле- “Quadam occasione verbi Salvatoris nostri
довательница внимания не уделяет: Mar- quo dicit: “Omnis qui reliquerit patrem et
golis N. The Moral Body as Divine Proof: A matrem propter me centuplum accipiet”
Spiritual-Physical Blazon of Joan of Arc // (Consilium Thome Basin // Procès en nul-
Joan of Arc and Spirituality / Ed. A.W. As- lité. T. 2. Р. 209). Ср.: «Иисус сказал в
tell, B. Wheeler. N.-Y., 2003. P. 9–36. ответ: истинно говорю вам: нет никого,
98
“Deus pater secundam personam in trini- кто оставил бы дом, или братьев, или
tate benedicta ad redimendum nos misit…, сестер, или отца, или мать, или жену,
quare ergo ut regi consulat altissimus unam или детей, или земли, ради Меня и
de suis creaturis mittere non poterit?” (Ja- Евангелия. И не получил бы ныне, во
cobi Gelu ministri (archiepiscopi) Ebredun- время сие, среди гонений, во сто крат
ensis De Puella Aurelianensi dissertatio // более домов, и братьев, и сестер, и
отцов, и матерей, и детей, и земель, а в iuvaret eam vel contra… Interrogata utrum
веке грядущем жизни вечной» (Мар 10: spes habendi victoriam fundabatur in vex-
29–30). illo vel in ipsamet Iohanna” (PC, 1, 173).
104 110
“Sepe in illis apparitionibus signabat se “Interrogata, si aliquis de parte sua trad-
signo crucis, licet aliquando etiam non didisset sibi suum vexillum, utrum ipsa
faceret, ut patet ex responsionibus suis; illud portasset, et utrum habuisset in illo
quod si illusiones fuissent, non tulissent ita bonam spem sicut in proprio vexillo
signum crucis, sed potius evanuissent…. quod erat sibi dispositum ex parte Dei”
Nec immerito quia in illo signo sancte cru- (PC, 1, 174); “Interrogata utrumne aliquis
cis salutifero ostenditur victoria Christi, fecit ventilari suum vexillum circa caput
perdicio diaboli et infernorum destruc- regis sui, dum consecrabatur Remis” (PC,
tio... ideo illud signum ferre non potest 1, 178).
diabolus… Ipsa Johanna ad regis et regni 111
Неслучайно на вопрос, кто из ее
liberationem, ut asserebat, mittebatur, ad сторонников ловил бабочек, сидевших
quam non concurrunt angeli mali, sicut
на ее знамени, Жанна отвечала, что
supra notandum est”. (Opus reverendi pa-
такого никогда не было и что эту
tris domini Helie, episcopi Petragoricen-
историю придумали ее противники:
sis, in processum Johanne condam electe a
Deo puelle // Procès en nullité. T. 2. P. 93). “Interrogata qui fuerunt illi de societate
Ср.: «И простирая руку Свою, сотворил ipsius qui ceperunt papiliones in vexillo
Господь знамение крестное на Адаме euis, ante Castrum Theodorici. Respondit
и на всех святых Своих» (Евангелие от quod hoc nunquam fuit factum de parte ip-
Никодима. § 24). sorum; sed illi de parte ista adinvenerunt”
105
“Et secundum beatum Bernardum, ad (PC, 1, 101). Средневековые демонологи
полагали, что дьявол или его демоны
Ad marginem

maximum Christi Domini miraculum ad-


scribatur quod totum mundum legi sue легко могут принимать облик бабочек
christiane subjugaverit in paucis pauperi- и в таком виде присутствовать даже на
bus et simplicibus… Ita etiam dicere possu- мессе, летая вокруг священника: Ginz-
mus quod si una puella… animos omnium burg C. Le sabbat des sorcières. P., 1992.
erexerit et sua animositate hostes exercue- P. 275; Махов А.Е. Указ. соч. С. 257.
112
rit, profugaverit et superaverit… id factum Journal d’un bourgeois de Paris. Р. 11–
esse divino miraculo” (PN, 2, 135–136). 18.
94 106
“Et ce dit, laissa son estandart, et s’en ala 113
См. прежде всего: Quicherat J. Procès de
sur son cheval à ung lieu destourné faire condamnation. T. IV. Р. 450.
oraison à Nostre Seigneur; et dist à ung 114
Двойственность позиции Фокамберга,
gentilhomme estant là près: “Donnez vous его симпатии к Карлу VII как к законному
garde, quant la queue de mon estandart наследнику французского престола,
sera ou touchera contre le boulevert”. его «прагматический патриотизм» уже
Lequel luy dist ung peu aprez: “Jehanne, отмечались в литературе: Цатурова
la queue y touche!”. Et lors elle luy respon- С.К. Указ. соч. С. 140–141, 186–188,
dit: “Tout est nostre, et y entrez!” (Journal 278–279, 305.
du siège d’Orlèans. P. 86). 115
La chronique d’Enguerran de Monstre-
107
“Toutes les fortresses du païs se midrent let; Jehan de Wavrin. Croniques et An-
en son obeissance, pource que la Pucelle chiennes Istories de la Grant Bretaigne a
evoyet tousjours de ceulx qui estoient prèsent nommé Engleterre, from A.D. 1422
soubz son estandart dire par chacune des
to A.D. 1431 / Ed. W. Hardy. L., 1879.
fortresses à ceulz de dedens: “Rendez vous 116
Goy-Blanquet D. Shakespeare and Voltaire
au roy du ciel et au gentil roy Charles”
Set Fire to History // Joan of Arc, a Saint for
(Perceval de Cagny. Op. cit. P. 158).
108 All Reasons. Studies in Myth and Politics /
“Et tost après que lesdits vivres furent en
la ville de Orliens, la pucelle, aiante son Ed. by D. Goy-Blanquet. Burlington, 2003.
estandart et sa puissance, ala assaillir la P. 1–38. Традиционную точку зрения
bastille de St-Leu… Et l’endemain… ladite см.: Quicherat J. Procès de condamnation.
pucelle, aiante son estandart en la main, T. IV. P. 360–361, 405–406; Contamine
issi de ladite ville de Orliens avec sa puis- P. Naissance de l’historiographie. Le sou-
sance, du costé de la Saloingne, et monstra venir de Jeanne d’Arc, en France et hors
semblant assaillir leur bastille” (Chronique de France, depuis le “Procès de son inno-
de Tournai. P. 410, курсив мой. – О.Т.). cence” (1455–1456) jusqu’au début du
109
“Interrogata utrum tunc ab eisdem duabus XVIe siècle // Contamine P. De Jeanne
sanctis petivit si, in virtute illius vexilli, lu- d’Arc aux guerres d’Italie: figures, images
craretur omnia bella in quibus se poneret, et problèmes du XVe siècle. Orléans, 1994.
et an haberet victorias… Interrogata an P. 139–162; Krumeich G. Jeanne d’Arc à
ipsa plus iuvaret vexillum quam vexillum travers l’histoire. P., 1993. P. 20.

шмуц/титул
шмуц/титул
шмуц/титул
шмуц/титул
Антон Ковалев

ОБ УБИЙСТВЕ, КОТОРОЕ СОСТОЯЛОСЬ,


НО, ВЕРОЯТНО, ПРОИСХОДИЛО
СОВСЕМ ИНАЧЕ…
(«Заговор» 1174 г. и его освещение
в памятниках летописания)1

В ночь с 28 на 29 июня 1174 г. в своей резиденции Боголюбово в ре-


зультате заговора был убит великий князь Владимирский Андрей Юрье-
вич. И сам заговор, и убийство, и последовавшие за ними события были
описаны в «Повести об убиении Андрея Боголюбского», сохранившейся
в двух редакциях: Краткой, читающейся в составе Владимирского свода,
и Пространной, вошедшей в состав Киевского свода 1200 г. Этот пись-
менный памятник уже давно привлекает внимание исследователей, и
данная статья имеет своей целью еще раз обратиться к проблеме слож-
ного состава «Повести об убиении», определить возможную структуру
источника, вероятное происхождение общих мест летописного расска- 99
за об убийстве, а также тот путь от события к сюжету (придуманной ре-
альности), который может проходить исторический факт, преломляясь
в призме средневековой письменной культуры.
Необходимо отметить, что подробности составления заговора про-
тив Андрея Боголюбского весьма неравномерно освещены в различных
редакциях «Повести об убиении». Например, Краткая редакция вообще
не упоминает о какой-то предварительной организации в среде заго-
ворщиков. Со слов ее автора, 20 заговорщиков, в том числе Петр зять
Кучко, Яким Кучкович и Анбал-осетин, ночью пришли к покоям князя,
выломали дверь в спальню и, тяжело ранив Андрея Боголюбского, по-
кинули место преступления, полагая, что князь мертв. Однако князь «в
оторопи» вышел вслед за убийцами, и те, услышав его стоны, вернулись,
нашли Андрея под сенями и добили. Из других важных подробностей
Краткая редакция упоминает об усекновении правой руки князя и о вы-
краденном у Андрея мече св. Бориса.
Рассказ же Пространной редакции, полностью восприняв текст
Краткой версии «Повести» в том, что касается заговора и убийства, до-
полняет данный сюжет целым рядом подробностей и несколькими про-
странными монологами Андрея Боголюбского. По сообщению ее автора,
за день до убийства, в пятницу, на обедне один из милостников князя,
Яким Кучкович, узнав, что Андрей по какой-то причине казнил его брата,
созвал тайный совет, на котором и было решено «промыслити w кн#зh
семь». Предатели «"коже Июда» назначили исполнение задуманного на
следующую ночь после сговора. В ночь убийства заговорщики, взяв ору-
жие, пошли к покоям князя, однако внезапно у входа в «ложницю» их
объял страх, и предатели бежали в медовый погреб, где упились вином и
где сатана прислуживал им, укреплял духом и веселил.
Напившись, заговорщики вновь подошли к двери в покои князя и
один из них, подражая голосу княжеского милостника Прокопия, позвал
Андрея Боголюбского. Князь по тону голоса понял, что к нему обманом
пытаются ворваться убийцы, и не открыл им. Тогда мятежники выло-
мали двери в спальню. Андрей Боголюбский остался перед убийцами
совершенно безоружным, так как его меч, принадлежавший ранее св.
Борису, был предварительно выкраден ключником князя Анбалом.
И все же князь успешно защищался от нападавших голыми руками:
лишь спустя какое-то время заговорщикам удалось достаточно тяжело
ранить Андрея, который, очевидно, потерял сознание. Решив, что тот
мертв, убийцы ушли. Тем не менее князь очнулся и начал громко стонать,
и предатели, услышав его, вернулись в княжескую спальню. Однако они
нигде не могли найти свою жертву, успевшую отползти из спальни под
сени. В страхе за свою жизнь убийцы зажгли свечи, по кровавому следу
отыскали раненого князя и довершили убийство; здесь же, под сенями
Петр отсек Андрею правую руку.
Теория заговора

Существует немалое количество суждений о «Повести», ее проис-


хождении, составе, времени и месте создания, а также о ее предпола-
гаемом авторе. Так, М.Д. Приселков полагал, что создателем «Повести»
являлся Феодул, игумен Успенской церкви города Владимира, постро-
енной Андреем Боголюбским в 1162 г., который приехал в Боголюбово
за телом князя2. Б.А. Рыбаков и Д.С. Лихачев видели автора в Кузьми-
ще-Киянине, сюжеты с участием которого читаются только в составе
100
Пространной редакции3. Н.Н. Воронин, в свою очередь, считал им свя-
щенника Микулицу, согласно «Повести», встречавшего тело князя у во-
рот Владимира4. Также высказывается мнение о невозможности точной
атрибуции памятника5.
Существенно различаются и точки зрения на соотношение редакций
«Повести». В свое время многие исследователи склонялись к мнению о
первичном происхождении Краткой редакции, вероятно, попавшей на
юг вместе с рассказом о леонтианской ереси через черниговское лето-
писание6.
Д.С. Лихачев также считал первичным Краткий рассказ, который
попал в Ипатьевскую летопись и был дополнен свидетельствами оче-
видца Кузьмищи-Киянина. Н.Н. Воронин и Б.А. Рыбаков, напротив, по-
лагали, что первичной является Пространная редакция из Ипатьевской
летописи7. Данные и Краткой, и Пространной редакций «Повести», как
правило, признавались в исторической науке достоверными и даже на-
писанными со слов очевидцев. Более того, незначительные подробности
и обстоятельства заговора против Андрея Боголюбского, введенные в
сюжет только в Пространной редакции, исследователи также неодно-
кратно пытались интерпретировать, а детали для своих теоретических
построений искали в памятниках позднего летописания.
Необходимо отметить, что уже книжники периода Московского
царства проявляли повышенный интерес к убийству «первого русского
самодержца», видя в этом событии предпосылки к основанию Москвы
и к появлению «московского стиля» правления. Так, например, многие
авторы поздних повестей об основании Москвы прямо или косвенно
намекали на возможное участие в заговоре жены князя. В то же время и
Тверская летопись XVI в., широко известная своим «критическим» под-
ходом к источникам и не воспринявшая идеологию «Москва – Третий
Рим», также сообщает, что Андрей Боголюбский был убит «по наученiю
своеа ему княгини. Бh бо болгарка родомъ, и дрьжаше къ нему злую мысль.
Не про едино зло, но и просто, иже князь великий много воева съ нимъ
Болгарскую землю, и сына посыла и много зла учини Болгаромъ»8. Дан-
ный текст совмещает в себе как «Повесть об убиении», так и сообщение
Новгородской Первой летописи9. Рассказ содержит в себе немало оши-
бок и неточностей. Так, сообщается, что непосредственной причиной
заговора стала казнь Петра, Кучкова зятя, одного из убийц Андрея, в
соответствии с рассказом более ранней «Повести об убиении». Якобы

Об убийстве, которое состоялось…


об убийстве князя предатели договаривались на именинах все того же
казненного Петра. Кроме того, уникальны и сведения о том, что Боголю-
бово было охотничьей резиденцией Андрея. Впервые в список участни-
ков заговора введен еврей Ефрем Моизич10.
Сообщение об участии жены князя в заговоре находит возможное
подтверждение в иконографической программе Радзивиловской лето-
писи. Известно, что миниатюра на листе 215а изображает отсеченной
«правильную», как показало исследование Д.Г. Рохлина11, левую руку
князя, хотя не вполне точно фиксирует место отсечения: рука здесь
отрублена посередине плеча, а не в суставе. Интересно, что эту руку
держит женская фигура, стоящая у ложа князя. Н.Н. Воронин полагал,
что на миниатюре представлена жена князя, Улита Кучковна, и что эти
данные в Радзивиловскую летопись попали из оригинала Юрьева Свода
1212 г. Об этом свидетельствует как вполне точное изображение на ми-
ниатюре, посвященной походу на булгар 1164 г., Владимирской иконы, 101
так и наличие у Андрея нимба12.
Вслед за Н.Н. Ворониным свою версию событий предложил Ю.А. Ли-
монов, который посчитал, что на миниатюре изображена не Улита, а
вторая жена Андрея, которую исследователь (вслед за В.Н. Татищевым)
называл половчанкой или яской13. В поддержку своего мнения Ю.А. Ли-
монов приводил сведения о бегстве младшего сына Андрея Боголюбско-
го Юрия после убийства отца на юг, в район близкий к Кавказу и чер-
номорским степям. Ещё одно доказательство своей гипотезы историк
видел в участии в заговоре вероятного соплеменника княгини, осетина
Анбала14.
Кроме упоминания об осетинском происхождении жены князя
Андрея у В.Н. Татищева читаются и другие уникальные подробности
заговора15. Впрочем, достоверность этих сведений вызывает большие
сомнения16, так как все они восходят к поздним (XVI–XVII вв.) «Сте-
пенной книге» и «Повестям о начале царствующего града Москвы». И
все же, несмотря на негативное отношение к Татищевской истории как
к историческому источнику, нельзя, однако, не отметить, что русский
историк абсолютно точно понял и передал мотив translatio imperii че-
рез «построение великого царства на крови», ведь именно такой сюжет
красной нитью проходит через все памятники позднего летописания,
восходящие к работе московских сводчиков17. Иными словами, львиная
доля уточнений позднего летописания о заговоре 1174 г. – это тексто-
логические либо сюжетные заимствования из различных греческих и
фольклорных источников. Однако, учитывая компилятивный харак-
тер работы древнерусских книжников, можно предпожить, что и сама
оригинальная «Повесть об убиении» также имеет лоскутную структуру
из нескольких, непрочно связанных между собой частей текста. Если
принять такой взгляд на наш источник, то для его анализа комбинирова-
ние методологии классической текстологии и значительно более нового
центонно-парафразного метода, предложенного И.Н. Данилевским18,
может оказаться наиболее эффективным способом исследования.

КРАТКОЕ ЛЕТОПИСНОЕ СООБЩЕНИЕ


О ГИБЕЛИ КНЯЗЯ

Уже беглое знакомство с составом «Повести об убиении Андрея» в


Краткой и Пространной редакциях заставляет предположить, что наш
источник является компиляцией, поскольку оба текста несут в себе от-
четливые следы интерполяций и позднейших правок. Так, и Краткая, и
Пространная «Повести» наполнены такими оборотами, как «мы же на
преднее възвратимс#», «оубьєны~ же ~го послhди скажем^»19. Как из-
Теория заговора

вестно, такого рода пассажи свидетельствуют об интерполяции текста:


в первом случае перед оборотом, во втором – после. Присутствует и
такой характерный фактор компилирования текста, как повторение од-
ной и той же фразы, обрамляющей вставку, и др.
Кроме того, интересным представляется наблюдение за граммати-
кой начальной части «Повести» в Ипатьевской и Лаврентьевской лето-
писях.
102 Краткая редакция Пространная редакция
(Лаврентьевский свод)20 (Ипатьевский свод)21

W оубьньи Андрhвh: – В то же В лhт^ 0sхпг [6683 (117522)] Оубьенъ быс^


лhт^ (1174) оубьєнъ бrс^ великrи великии кн#зь Аньдрhи Суждальскии
кн#зь Андрhи снъ великаго кн#з# сна Дюрдева внука Володимhр# Моно-
Геwрги" внукъ Мономаха Володи- маха мс^ца июн# вь ки (28) и днь канунъ
мера стыхъ апс^лъ днь бh тогда суббота

Как можно заметить, Пространная редакция удивляет несоот-


ветствием в согласовании. После «великии кн#зь Аньдрhи Суждаль-
скии» (Nom.) читается пассаж «сна Дюрдева внука23 Володимhр#
Мономаха» (Gen.), а в Краткой редакции «Повесть» имеет заглавие
«W оубьньи Андрhвh», в рукописи выделенное красными чернилами.
Следуя концепции А.Н. Насонова, можно допустить, что обе редакции
восходят к общему протографу24, в тексте которого, вероятно, читалась
фраза «(Оубьни~) Андрh# сна Дюрдева внука Володимhр# Монома-
ха». Отметим также, что на данном листе Ипатьевской летописи в при-
писке на нижнем поле читается: «убьение великаг кнзя андрhя юрьевич
володмерьскаго»25. В этой фразе сочетается как слово «оубьєньие» из
заголовка Краткой редакции, так и форма «Андрh#» из текста обеих
редакций. Возможно, данная пометка является следствием попытки
соединить текст протографа и Пространную редакцию и, как и загла-
вие «W оубьньи Андрhвh», восходит к заголовку протографа «По-
вести», который почему-то не был включен в текст Киевского свода
1200 г.
Краткая редакция «Повести» сама по себе содержит в своем составе
несколько различных сюжетов, причем явные следы сшивок и интерпо-
ляций между ними позволяют предположить существование краткого
сообщения, скорее всего, восходящего к летописанию Успенского со-
бора во Владимире. Например, после сообщения «В то же лhт^ оубьнъ
бrс^ великrи кн#зь Андрhи снъ великаго кн#з# Геwрги" внукъ Моно-
маха Володимера»26 читается первое Похвальное слово Андрею. Оно
вводится пассажем «оубьнь~ же ~го послhди скажем^», а заканчивается
молитвенным обращением к князю. Затем следует продолжение исход-
ного летописного текста «Оубы~н же бrс^ мс^ц# июн# въ кθ (28) днь на
пам#т^ стою апс^лу Петра и Павла в суб^ту на ночь»27. Такое прочтение

Об убийстве, которое состоялось…


восстанавливается также по Пространной редакции28.
Затем в тексте следует очередная интерполяция, посвященная опи-
санию убийства князя. Приведем ее полностью:
«Началникъ же оубииц#мъ Петръ Кучковъ з#ть Аньбалъ Ёсинъ ключ-
ник^ Ёкrмъ Кучковичь а всhхъ невhрнrх^ оубииць числомъ к (20) Иже
с# бrли сн#ли на wканьнrи свhтъ того дни оу Петра оу Кучкова з#т#
постигши бо ночи суботьнhи вземше wружьє "ко звhрьє дивии придо-
ша идеже бh блжнrи кн#зь лежа в ложници и силою ^ломиша двери оу
сhнии блжнrи же вскочи и хотh вз#ти мечь и не бh ту меча бh бо вrн#лъ
Аньбалъ того дни ключник^ ~го то бо мечь б#ше стаг^ Бориса wканьнии же
всовашас# в ложницю вси [и] сhкше ~го сабл#ми и мечи идоша прочь wн
же во торопh вскочь по них^ начатъ ригати и глти в болhзни срд^ц# wни
же глас^ оуслrшавше воротишас# на нь wп#т^ wн же подъбhже подъ сhни
налhзъше ~го ту и скончаша и Петръ же ~му ^т# руку десную»29.
Эта вставка закрывается при помощи оборота «оубь~н же бrс^ в 103
суб^ту на ночь и w свhте заоутра мертвъ в нед^лю на пам#ть в (12) апс^лу»,
который является повторением летописного сообщения:
«В то же лhт^ оубьнъ бrс^ великrи кн#зь Андрhи снъ великаго кн#з#
Геwрги" внукъ Мономаха Володимера. Оубь~н же бrс^ мс^ц# июн# въ кθ
днь на пам#т^ стою апс^лу Петра и Павла в суб^ту на ночь и w свhте
заоутра мертвъ в нед^лю на пам#ть ві апс^лу…»
Далее вновь читается краткое летописное сообщение, в котором
рассказывается об обнаружении тела князя и положении его «въ гробъ»,
грабежах и разбоях в княжеской волости. Затем следует очередная
вставка-цитата библейского текста, обосновывающая княжескую власть
и оканчивающаяся оборотом «но мr на предн#" возвратим^с#»30.
Завершает Краткую редакцию сообщение о приходе игумена Фео-
дула из Успенского собора Владимира и переносе туда тела князя Ан-
дрея31. Описание погребения тела похоже на другие записи, ведшиеся
при Успенском соборе в 60–70-е годы XII в., особенно на сообщения о
погребении сына Андрея Мстислава в 1172 г.32, брата Михалко в 1177 г.33,
а также брата Всеволода в 1212 г.34, что позволяет предположить, что
первая редакция «Повести об убиении» (т.е. упомянутый выше прото-
граф) была создана около 1174–1176 гг. и около 1177 г. была использо-
вана при составлении Владимирского свода.
К сообщению о погребении добавляется еще одно молитвенное об-
ращение к Андрею Боголюбскому, в котором имеются некоторые заим-
ствования из «Сказания о чудесах Владимирской иконы». Имя князя,
за которого летописец просит молиться, отличается в зависимости от
списка35.
Таким образом, мы можем предполагать существование первона-
чального летописного сообщения, которое не содержало в себе никаких
подробностей о заговоре и смерти князя36. Между прочим, именно вид
такого краткого летописного сообщения имеет начальная часть «Пове-
сти об убиении» в составе некоторых списков Никоновской летописи:

Краткая редакция Пространная редакция


Никоновская летопись39
(Лаврентьевский свод)37 (Ипатьевский свод)38

В то же лhт^ оубьнъ Оубьенъ быс^ великии Того же лhта убiень


бrс^ великrи кн#зь кн#зь Аньдрhи Суж- бысть князь велики
Андрhи снъ великаго дальскии сна Дюрдева Андрhй Боголюбивый,
кн#з# Геwрги" внукъ внука Володимhр# сынъ великого князя
Мономаха Володимера Мономаха мс^ца июн# Юрьа Долгорукаго,
[Стб. 367.] вь ки (28) и днь канунъ внукъ Владимера
стыхъ апс^лъ днь бh Маномаха, мьсяца
…Оубь~н же бrс^ мс^ц# тогда субота… [Стб. 580.] июня въ 29 день, на
июн# въ кθ (29) днь на память святыхъ апо-
пам#т^ стою апс^лу Петра столъ Петра и Павла,
Теория заговора

и Павла в суб^ту на ночь… въ суботу на нощъ.


[Стб. 369.] И о свете, заутра въ
…оубьенъ же быс^ в недhлю, на паметь
…оубь~н же бrс^ в суботу на нощь и w святыхъ апостолъ
суб^ту на ночь и w свhте свhте заоутра в недhлю двоюнадесять, предъ
заоутра мертвъ в нед^лю на пам#ть ві (12) апс^лу сhнми своими лежа
на пам#ть ві (12) апс^лу [Стб. 589.] мертвъ, и взяша его
Налhзоша и подъ на коверъ крылашане
104 сhньми лежаща вземше …и пришедъше клиро- Боголюбскiе, и несоша
и на коврh клирошане шани (не) Боголюбь- вh божницу, и положи-
Болюбьскrи внесоша и скыи вземше и внесоша ша его съ пhнiемь во
в божницю пhвше надъ (и въ божницю) и вло- гробъ каменъ.
нимь вложиша и в гробъ жиша и вь гробъ каменъ
каменъ… [Стб. 369.] [Стб. 592.]

МЕЧ св. БОРИСА И РУКА св. ГЛЕБА (?)

Отдельного упоминания заслуживает и эпизод с рукой князя. «По-


весть» сообщает, что Андрею отрубили правую («десную») руку, однако
исследования антрополога Д.Г. Рохлина показали, что на самом деле это
была левая рука.
Как я уже отмечал выше, первые подробности об убийстве были
записаны далеко не сразу. Поэтому сообщение об отсечении руки мож-
но считать ошибкой летописца, писавшего по памяти. Тем не менее,
существуют и другие версии и гипотезы. В частности, совершенно не-
ожиданное прочтение данного эпизода предложил И.Н. Данилевский40.
Исследователь полагал, что сюжет был интерполирован в «Повесть» с
целью охарактеризовать Андрея как слугу Сатаны. Такое прочтение
источника автор реконструировал на основе библейской параллели: «И
если правая твоя рука соблазняет тебя, отсеки ее и брось от себя, ибо
лучше для тебя, чтобы погиб один из членов твоих, а не все тело твое
было ввержено в геенну»41. Вторым аргументом И.Н. Данилевского в
пользу такого прочтения являлись сведения об отсечении правой руки
княжескому ставленнику Феодорцу в Киеве, характеристика которого
в летописи оказывалась резко негативной42.
Впрочем, эта концепция вызывает ряд вопросов. Во-первых, убий-
ство Феодорца в летописи имеет и другие подробности, не совпадаю-
щие с «Повестью об убиении»: «Митрополитъ же Кост#нтинъ повелh
~му "зrкъ оурhзати "ко злодhю и ретику и руку правую оут#ти и wчи
єму вrн#ти зане хулу измолв на стую Бцю»43. Столь жестокая расправа
над княжеским ставленником, не характерная для Домонгольской Руси,
уже достаточно давно объясняется греческим происхождением митро-
полита Константина. Этот эпизод являлся реакцией Константинополя

Об убийстве, которое состоялось…


на попытку учреждения новой митрополии во Владимире. Во-вторых,
сюжет с отрубленной рукой входит в состав протографа обеих редакций
«Повести». Сводчики, придавшие памятнику ярковыраженный агиогра-
фический характер, должны были бы изъять из протографа элементы,
негативно характеризующие их героя.
Можно предположить и иной характер происхождения вставки о
руке. С этой точки зрения, интересные данные относительно убийства
сообщает Новгородская Первая летопись, рассказ которой никак не за-
висит от «Повести об убиении»:
«В лhто 6682. Убиша в Володимири князя Андрhя свои милостьници
на канунъ святых апостолъ Петра и Павла, в нощи, спящю ему въ Бого-
любемъ, и бяше с нимъ кощеи единъ малъ; избивше сторожеви дворныя
и приидоша к сhнемъ, князю же очютившю, попадъ меч, ста у двереи,
боряся с ними, оних же бяше много, а князь одинъ; и налегоша силою и
выломиша двери и вълhзоша на нь, и ту насунуша копьи, и абие сконца 105
живот свои. И великъ мятеж бысть в земли тои, и велика бhда, и много
паде головъ, яко и числа нhту»44.
Эта информация во многом совпадает с «Повестью об убиении»:
упомянуты точная дата убийства и взлом двери в княжеские покои, рас-
сказывается о том, что убийцы были княжьими милостниками, говорит-
ся об отроке (вероятно, Прокопии из Пространной редакции45), также
есть сообщение о последовавшем затем мятеже. Вместе с тем Новго-
родская Первая летопись содержит и уникальные данные: заговорщи-
ки убили сторожей, а князь был вооружен. Уникальны и сведения о
мгновенной («абие» – тотчас) смерти князя. В то же время заключение
летописной статьи «И великъ мятеж бысть в земли тои, и велика бhда,
и много паде головъ, яко и числа нhту» полно общих мест и, возможно,
выглядит как сообщение автора, на тот момент еще не имевшего точ-
ных сведений о событиях июня–июля 1174 г., которые последовали за
заговором и убийством князя, особенно если сравнивать это сообщение
с более поздними и чрезвычайно подробными пассажами о волнениях
и убийствах княжеских людей в «Повести об убиении». Кроме того, и в
самой «Повести», как отмечают многие исследователи, можно заметить
противоречие между поступками самого Андрея, даже голыми руками
продолжающего сражаться с заговорщиками, и словами, вкладываемы-
ми в его уста летописцем: «Аще и кровь и мою прольють а причти м# вь
ликы стхъ мученикъ твоихъ»46.
Завершает автор Новогородской летописи изложение под 1174 г.
сообщением о вокняжении в Ростове Мстислава и Ярополка Ростисла-
вичей, племянников Андрея, и о посажении в Киеве Романа Ростислави-
ча47. При этом, чтобы быть посаженным на стол, Мстиславу и Ярополку
нужно было совершить путешествие из Чернигова, а само призвание
племянников Андрея ростовцы, суздальцы, переяславцы и княжеская
дружина, собравшиеся у Владимира, вначале вынуждены были согла-
совывать с Глебом Рязанским. Точно так же и между «Повестью об
убиении» и сообщением о вокняжении в Киеве Романа Ростиславича
читаются два столбца летописного текста, посвященные различным со-
бытиям. В то же время нельзя не принимать во внимание, что новгород-
ский летописец, возможно, зафиксировал в данной статье только самые
важные на его взгляд события 1174 г.: заговор против Андрея Боголюб-
ского и смену князя в Киеве и Ростове.
Как я уже упоминал выше, создание первоначального варианта «По-
вести» исследователи относят к 1176–1177 гг., т.е. к периоду, когда во
Владимире создавался так называемый I Владимирский свод, и, в таком
случае, запись в Новгородской I Летописи, известной своей четкостью и
лаконичностью в описании событий, может быть более ранней по срав-
нению с «Повестью об убиении». Если принять данную точку зрения, то
можно предположить, что сведения Новгородской летописи более точ-
Теория заговора

ны и сообщение о том, что князь был вооружен мечом, истинно. Кроме


того, небезынтересным представляется и тот факт, что сюжет с мечом
Бориса, принадлежащим Андрею, читается только в составе «Повести
об убиении». Странно, что эта реликвия ни разу не появляется в других
литературных произведениях, восходящих ко времени Андрея, ведь,
судя по сохранившимся источникам, князь активно использовал раз-
личные святыни с целью прокламации божественного покровительства
106
Владимирской земле, самому себе и своим делам. Так, как кажется, о
мече следовало бы упомянуть автору «Сказания о Владимирской ико-
не Богоматери»: меч св. Бориса, как и икона, должен был находиться
в Вышгороде, куда перенесли тела Бориса и Глеба48 и где Андрей Бого-
любский мог получить это оружие. Кроме того, нет упоминания о мече
и в летописных записях, посвященным перенесению Андреем иконы
Богоматери во Владимир.
Если же предположить, что князь стал хранителем данной реликвии
в более ранний период, то оказывается непонятно, почему при описа-
нии военных подвигов князя Андрея в Южной Руси в 1149 – 1155 гг. ни
разу не упоминается меч Бориса, а чудесные события, происходящие
с Андреем, обосновываются вмешательством других святых, сохраняю-
щих князя живым и невредимым даже в толпе врагов49.
Точно так же и поход на волжских булгар – последняя военная
кампания, в которой Андрей принимал личное участие – оформлен без
введения в повествование сюжета с мечом Бориса. Краткая летописная
версия обосновывает победу помощью Богоматери, а Пространная вер-
сия – чудом Лабарума (явления Божественной победы) и иконы Спаса.
Это тем более странно потому, что Борис и Глеб, как святые князья, счи-
тались покровителями и защитниками всей земли, и в случае наличия у
предводителя похода реликвии, принадлежащей одному из них, помощь
святых князей в войне с иноверцами должна была бы быть подчеркнута
во Владимире-на-Клязьме.
Как неоднократно отмечалось исследователями, «Повесть об убиении
Андрея» имеет черты, сближающие ее с памятниками Борисоглебского
цикла. В этом случае автор сообщения о заговоре мог ввести в текст эпи-
зод с похищением меча св. Бориса Анбалом-ключником50, чтобы сблизить
свой рассказ с сюжетом Борисоглебского цикла, ведь и Борис, и Глеб были
убиты безоружными. Однако нельзя исключать и иное прочтение сюжета:
можно предположить, что меч достался Андрею после разграбления Киева
8 марта 1169 г., и тогда сюжет с похищением реликвии, возможно, появил-
ся в тексте, чтобы подчеркнуть тот факт, что князь Андрей не спасся от
рук заговорщиков и убийц не потому, что его не пожелал спасти св. Борис
(что являлось бы политическим приговором убитому князю и вступало бы
в решительное противоречие с намерениями сочинителя), а лишь потому,
что святыню предательски выкрали.
Если принять данную версию, то можно попытаться объяснить и

Об убийстве, которое состоялось…


причину введения эпизода с отрубленной рукой в состав повествова-
ния. Предположив, что эпизод с мечом Бориса был использован, дабы
сблизить образ Андрея с образом Бориса, отрубленную руку князя мож-
но соотнести с Глебом. Как известно, в 1072 г. произошло перенесение
останков Бориса и Глеба в новую церковь в Вышгороде. «Сказание о
Борисе и Глебе» имеет в своем составе следующее дополнение, касаю-
щееся этого эпизода:
«И моляхуся Господеви и святыима, и абие повезоша и. И цhловаша
святааго Бориса главу. А святааго Глhба руку възьмъ же Георгий митро-
политъ благословяше князh Изяслава и Всеволода. И пакы Святославъ,
имъ руку митрополичю и дрьжащю святааго руку, прилагааше къ вреду,
имьже боляше на шии, и къ очима, и къ темени. И по семь положи руку
въ гробh»51.
Как видим, в данном случае совершенно определенно указано, что
рука Глеба была отделена от тела. Об этом свидетельствует как собст- 107
венно упоминание о ней в тексте, так и факт благословления ею52. При
этом автор «Сказания» специально оговаривает, что тела не подверглись
тлению53.
Таким образом, можно допустить, что уже краткая редакция несет
в себе следы правки с идеологической целью. В краткое сообщение об
убийстве Андрея Боголюбского были добавлены сюжеты, которые сбли-
зили «Повесть» со «Сказанием об убиении Бориса и Глеба».

«ГОРЕ ВАМЪ НЕЧС^ТИВИИ


ЧТО ОУПОДОБИСТЕС¤ ГОР¤СhРУ».
ЗАГОВОР И УБИЙСТВО
ПО ПРОСТРАННОЙ РЕДАКЦИИ

Пространная редакция «Повести», в отличие от более или менее


цельной Краткой, сложна и несет в себе следы многочисленных интер-
поляций и повторов. Так, неоднократно дублируются эпитеты и срав-
нения в сообщении, посвященном церковному строительству Андрея.
Точно так же в нескольких местах следуют сообщения о начале грабе-
жей в княжеской волости. Не менее интересными представляются и на-
блюдения за особенностями описания убийства Андрея Боголюбского в
составе Пространной редакции.
Если в Краткой редакции сообщение об убиении князя представляет
собой единое повествование, то Пространная редакция разрывает этот
рассказ в нескольких местах, дополняя его различными подробностями.
Именно в рамках одной из таких интерполяций Пространная редакция
«Повести» и вводит в рассказ сюжет о подготовке заговора Якимом и со-
общниками. Всего же можно насчитать не менее 6 вставок (4 разрыва ори-
гинального текста) в текст Краткой редакции на этом отрезке «Повести
об убиении Андрея». Об объеме интерполяций можно судить по тому, что
они увеличили текст одного неполного столбца до четырех с половиной.
Краткая редакция, как показано выше, вероятно, опиралась в боль-
шей степени на сюжеты «Сказания о Борисе и Глебе», при этом, необхо-
димо отметить, что текстуальных совпадений со «Сказанием» в тексте
Краткой редакции не так много.
Можно выделить следующие совпадения в сюжете «Повести об
убиении Андрея» и рассказе об убийстве Бориса в «Чтении»: 1) действие
происходит ночью (ранним утром); 2) после убийства князя убивают его
слугу; 3) убийцы не решаются сразу приступить к делу. В «Чтении» они
не нападают до окончания молитвы. В «Повести» заговорщиков сковы-
вает страх, когда они в первый раз подходят к «ложнице», что также
может быть отсылкой к истории пленения Христа; 4) убийцы решают,
что жертва мертва, и уходят. Князь же встает и выходит за ними:
Теория заговора

Пространная редакция
Чтение о Борисе и Глебе54
(Ипатьевский свод)55
и мънhвъ же блаженаго мертва се же нечс^тивии мhвьша его оубьена до
суща, изидоша вонъ Блаженый же конца и вьземьше друга своего и несо-
воскочи вh оторопh бывъ, изыде ша вонъ трепещющи ^идоша wнъ же в
изъ шатра оторопh выскочивъ по нихъ и начатъ
108 ригати и глати и вь болhзни срд^ца56

5) князь перед смертью произносит молитву. Обе княжеские молит-


вы оформлены при помощи жестов. Первая молитва Бориса вводится
оборотом «Възhревь на небо, рече», а вторая – «Въздhвъ на небо руцh
моляшеся сице глаголя»57. Андреевы молитвы включаются в текст «По-
вести» при помощи подобных же фраз, но в обратном порядке. Пер-
вым следует пассаж «и вьздhвъ руцh на нбо помолис# Бу гл», вторым –
«кн#зь же вьзрhвъ на нбо и реч^»58. Эту перестановку можно объяснить
тем, что в «Повести» прямо перед второй молитвой читается сообщение
из протографа «Петръ же ^т# ему руку десную». Таким образом, дан-
ная перестановка – дань логике повествования.
Можно также рассматривать эту перестановку в ином ключе. Пол-
ная фраза из «Повести об убиении Андрея Боголюбского» находит сов-
падение с сообщением об убиении Глеба все в том же «Чтении»:
Пространная редакция
Чтение о Борисе и Глебе59
(Ипатьевский свод)60
Святыи же Глhбъ молчаше, акы и оузрhша и сhд#ща "ко агн# непороч-
агня незлобиво, всь бо умъ имяше но и ту wканьни прискочиша и Петръ
къ Богу, и возрhвъ на небо, моляши- же ^т# ему руку десную кн#зь же
се сице. вьзрhвъ на нбо и реч^

Таким образом, данный оборот может быть и отсылкой к гибели Гле-


ба. Второй отсылкой к Глебу служит упоминание в «Повести» убийцы
Глеба – Гореясера61.
Кроме того, в Пространной редакции читается еще одно параллель-
ное с «Чтением» известие:
Пространная редакция
Чтение о Борисе и Глебе62
(Ипатьевский свод)63

Честьное же тhло его въземше, несоша создалъ же б#шеть собh городъ


въ град, наричаемый, Вышегородъ, еже каменъ именемь Болюбыи толь
есть отъ Кыева, града столного, 15 ста- далече "коже Вышегородъ ^ Кыева
дий, и ту положиша тhло блаженаго тако же и Бълюбrи ^ Володимhр#
Бориса у церкви святого Василия

Об убийстве, которое состоялось…


Этот пассаж в Пространной редакции «Повести об убиении» также
носит характер вставки между летописным сообщением об убиении и
Похвальным словом князю.
Подобное обращение к Борисоглебскому циклу вполне естественно
для XII столетия в свете очень развитого культа этих святых. Так, по на-
блюдениям Б.А. Успенского, на Руси в состав Паремейных чтений были
включены чтения о Борисе и Глебе. Это уникальный случай введения
локальной истории в состав библейских текстов64. «Заголовок «от Бытия
чтения» («от Бытия»), по всей видимости, должен был вызывать прямую
ассоциацию с библейской книгой Бытия65.
Уже в XI в. мы можем наблюдать процесс включения локальной
истории Руси в состав общемировой сакральной истории66. Книжнику
«Повести временных лет» (далее: ПВЛ) были известны имена из клас-
сической мифологии эллинистического периода, раннего христианства,
Римской и Византийской империй. Исторические сочинения XII столе- 109
тия, в отличие от ПВЛ, гораздо беднее на подобного рода упоминания67.
Летописцы обращаются в большей мере к событиям своей, локальной
истории. ПВЛ становится источником для проведения параллелей и
объяснений. Так, период правления Владимира Святого и Ярослава
Мудрого осознается в XII в. в качестве Золотого века, и, соответственно,
летописец оперирует набором имен (положительных и отрицательных)
данной эпохи. Неслучайно поэтому, что и Борисоглебский цикл стано-
виться своеобразным топосом.

«И ТЕЧЕ… …"КОЖЕ ИЮДА КЪ ЖИДОМЪ».


БИБЛЕЙСКАЯ ПАРАЛЛЕЛЬ РАССКАЗА

Здесь же мы можем коснуться поднятого Ю.В. Кривошеевым во-


проса о ритуальном убийстве князя, а также об отношениях князя со
своим милостником Прокопием, которого Андрей якобы предпочитал
жене68. Как было показано выше, бо
льшая часть дополнений в Ипатьев-
ской летописи заимствована из «Чтения о Борисе и Глебе». В Прокопии,
в таком случае, совершенно естественно видеть реплику с «детского»
Бориса – Георгия.
Что же касается ритуального убийства князя и его «жидовской тема-
тики», то такое прочтение действительно возможно. Однако это – от-
сылка к самому известному из убийств в христианской традиции. В са-
мом деле, пассажи «и тече… …"коже Июда къ Жидомъ», «"коже Июда на
Гс^а и пришедъши нощи» выдают библейские параллели. То же касается
и эпизода с княжеской «медушей» (погреб с медом и вином), куда заго-
ворщики отправились через день после предательства (что произошло и
с Иудой), и за несколько часов до самого убийства ( в случае с Иудой –
за несколько часов до пленения Христа), и где «сотона же весел#шеть
h… …и служа имъ невидимо поспhва" и крhп#»69. Вообще же сравнение
заговорщиков и Иуды, очевидно, восходит через Вацлавский цикл к
постановлениям Сплитского поместного собора 925 г.: «Всякъ, въстаяи
на господинъ свои, Июде подобенъ есть»70. Подобное тождество между
Христом и правителем было вполне естественно для Средневековья.
Так, в «Повести» читаем: «Естествомъ бо цс^рь земнымъ подобенъ есть
вс#кому члвкоу властью же сана вышьши "ко Бъ»71.
Вероятно, для того, чтобы сильнее подчернуть тождество между
правителем и Христом фраза «сhкше ~го сабл#ми и мечи»72 в Простран-
ной редакции была дополнена оборотом «и копиины" "звы даша ему»73.
Книжники Московского царства в XVI столетии еще более развили
это сравнение. Если Воскресенская летопись (Московский великокня-
жеский свод 1479 г.) следует здесь за Краткой редакцией74, то большая
Теория заговора

часть списков Никоновской летописи приводят чтение «Петр отъяша


руку десную и копиьемъ ребра ему прободе»75, отсылающее к истории
крестных мук Христа.

МОЛИТВА КНЯЗЯ
110 Обратимся теперь к наиболее заметной интерполяции – предсмерт-
ной молитве Андрея Юрьевича:

Пространная редакция «Повести об


Повесть об убиении Игоря
убиении Андрея Боголюбского»
Ольговича (под 1147г.)76
(под 1175 г.)77

и въздохноувъ из глоубинr срд^ца и вьздохиувъ из глубины срд^чны"


[скроушеномъ смиреномъ смrсломъ] и и прослhзис#и пом#ну вс# И^вова
прослезивс# и пом#ноу вс# Ииwвова и и размышл#ше вь срд^ци своемь [и
размrщл#ше въ срд^ци своемъ рече Гс^и аще и во врем# живота
моего мало и полно труда и злых^
дhлъ но ^пущение ми даруи и
тако толикr стрс^ти и различна" смрти сподоби м# Гс^и недостоинаго
на праведники находили соуть и како при"ти конhць сhи "коже вси
стии пррци апс^ли съ мчнкr вhнцашас^ стии] тако и толикы стрс^ти и
и по Гс^дh крови сво" проль"ша и како различны" И смрти на правhдникы
стии сщенномчнци прпд^бнии ^ци находилы суть како стии про^рци и
[многr" напасти] и горкr" моукr и апс^ли с мчнкы вhнчашас# по Гс^дh
различнr" смрти при"ша искушени крови сво" проль"ша и тако и стии
бъвъше ^ дь"вола "ко злато в горнилh св#щенн^омученици и приподобнии
ихже млтвами Ги причти м# избраномъ wци и горькы" мукы различны"
твоемъ стадh съ деснrми м# wвцами и смрти при"ша и скрушени быша ^
како стии правовhрнии цри проль"ша дь"вола "ко злато в горнилh ихъ
крови сво" стражюще за люди сво" и же млтвами Гс^и избраномъ твоемь
еще же Гь наш^ Исъ Хс^ъ искоупи мира стадh сь деснымн wвцами причти
^ прельсти дь"вол# м# како стии правовhрнии цс^ри
чс^тною кровию и тако гл# тhшашетьс^ проль"ша крови стражюще за люди
и пакr глш^ть ты Ги призри на немощь сво" и hще же и Гс^ь нашь Іс^сь Хс^ъ
мою и вижь смирение мое и злоую искупи мира ^ прельсти дь"вол#
печаль и скорбь wдержащюю м# нrн^ чс^тьною кровью своею и гл# тhша-
да на т# оуповаю стерплю [тr бо спсе шес# пакы же глше Гс^и призри на
тлалъ еси вhроу"в м# аще оумреть немощь мою и вижь смиренье мое
живъ боудеть въ вhкr и] w всих^ сихъ и зьлую [стлб. 589] мою печаль и
блгодарю т# Ги "ко смирилъ еси дшю скорбь мою wдержащюю м# нынh
мою [и сподоби м# прити на свhт^ ^ да оупова" терпьлю
темнаго и соуетнаго и маловременьнаг^ w всихъ сих^ блгодарю т# Ги
сего вhка] и въ црс^твии твоемъ при- "ко смирилъ еси дшю мою

Об убийстве, которое состоялось…


частьника "ви м# [нетлhньнrх^ твоихъ и вь црс^твии тво~мь причастьника
и неисповhдимrхъ блгъ съ всими м# створи
праведьнrми [стб. 350] оугожьшими
тебе Ги] и се нrн^ аще кровь мою и се нынh Гс^и аще и кровь и мою
прольють то мчнкъ боудоу Гоу моемоу прольють а причти м# вь ликы стхъ
[Стб. 349–351.] мученикъ твоихъ Гс^и [Стб. 587–
589.]

Первым на сходство между молитвами Игоря Ольговича (под 1147-


м годом) и Андрея Боголюбского (под 1175-м годом) обратил внимание
И.П. Еремин78. Исследователь выявил общие места также в евлогиях и
молитвах Андрея Боголюбского и Давида Ростиславича. С другой сторо-
ны, лингвист В.Ю. Франчук посчитал все три эти вставки работой соз-
дателя Киевского свода 1200 г. игумена Моисея79. Быть может, киевский
лингвист и права, однако и Д.С. Лихачев80, и А.Н. Насонов81 полагали,
что повесть об убиении Андрея Боголюбского вместе с остальными све- 111
дениями из Северо-Восточной Руси попала в Киевскую летопись через
летописание близкого младшей ветви Мономаха Переяславля Юж-
ного и подверглась редактированию в Чернигове. В самом деле, более
вероятной кажется гипотеза о том, что именно Моисей компилировал
сведения из Повести об убиении Андрея Боголюбского при написании
евлогии, т.е. похвального слова, Давиду Ростиславичу.
Если считать, что Моисей был автором молитвы в некрологе Давиду
Ростиславичу и дополнений к Повестям об Игоре и Андрее, то возникает
вопрос, почему сравнительно небольшую евлогию, написанную для од-
ного из своих заказчиков, князя Давида, Моисей включил в состав двух
летописных повестей об убийствах князей, в общем-то, враждебных по
отношению к Ростиславу Мстиславичу и его детям. Причем эти интер-
поляции по объему значительно превышают само оригинальное произ-
ведение. И почему, в таком случае, написав еще и небольшое похвальное
слово, он включил его только в «Повесть об убиении Андрея»?
Как кажется, наблюдение за текстами трех данных молитвенных об-
ращений позволяет определить, какой из текстов первичен. Так, в «По-
хвале Давиду» и в «Повести об Убиении Андрея» молитве князей пред-
шествует небольшое похвальное слово. Две эти похвалы обнаруживают
достаточно большое количество совпадений между собой, и их также
следовало бы считать работой Моисея. Однако в таком случае возника-
ет вопрос: почему точно такое же похвальное слово не было помещено
Моисеем и перед молитвой Игоря Ольговича.
Кроме того, данный текст в составе «Похвалы Давиду Ростиславичу»
обнаруживает явные черты компиляционного характера работы Мои-
сея. Похвала открывается цитатой из «Повести об убиении Андрея»,
затем следует разрыв оригинального текста и вставка из другой части
«Повести об убиении», рассказывающей о церковном строительстве.
Кстати говоря, эта вставка и закрывается при помощи стандартной фор-
мулы «мr же на предлежащее возвратимс#», что и позволяет говорить,
что похвала Давида восходит к Повести об убиении Андрея». После этой
вставки текст снова следует за своим протографом:

Пространная редакция Повести об


убиении Андрея Боголюбского Некролог Давиду Ростиславичу (под 1197г.)
(под 1175 г.)

иного добродh"ни" много в немь самъ бо с#ковъ wбrчае имhеть по вс#


б#ше и вс#къ wбrчаи добронравенъ дни ход# ко цркви стго архистратига
имh"шеть в нощь въход#шеть в Бжи" Михаила [юже бh самъ создалъ
цр·^квь и свищи въжигивашеть сам… во кн#женьи своемь такое же нhс^ в
полоунощнои странh и всимъ при-
Теория заговора

ход#щимъ к неи дивитис#. изр#днhи


красотh е# иконr златомь и жемчю-
гомъ и камениемь драгимъ оукрашенr
и всею блгд^тью исполнена мr же на
предлежащее возвратимс#82]
и вид# wбразъ Бжии и всh стr"
в#д# wбразъ Бжии на иконах напи- иконr смир#" wбразъ свои скро-
санъ взира" "ко на самаго творц# шенrмъ В срд^цмь и смиренrмъ
112 и вси стhh написанr на иконахъ оуздrхание ^ срд^ца вознос# и слеза-
вид# смир#" wбразъ свои скруше- ми wблива" лице свое взира" "ко на
номь срд^цмъ и оуздrханье ^ срд^ца самого Творца и пока"ние Двда цс^р#
износ# и слезr от очью испуща" приима" плачас# w грhсhхъ своихъ
пока"нье Двдво приима" плачас# о [Стб 704.]
грисhхъ своих [Стлб. 583.]

Приведем еще несколько аргументов в поддержку гипотезы о пер-


вичности текстов «Повести об убиении Игоря Ольговича» и «Повести
об убиении Андрея Боголюбского» по отношению к «Похвале Давиду
Ростиславичу». Как было показано выше, «Повесть об убиении Андрея»
на данном отрезке соединяет в себе не только «Повесть об убиении Иго-
ря», но и «Чтение о Борисе и Глебе». И наоборот, «Повесть об убиении
Игоря» имеет некоторые черты, заимствованные из «Сказания о Борисе
и Глебе»: «аще кровь мою прольють то мчнкъ боудоу Гоу моемоу»83. В то
же время в более поздней «Повести об убиении Андрея» цитата прини-
мает вид «аще и кровь и мою прольють а причти м# вь ликы стхъ муче-
никъ твоихъ»84. При этом еще раз отметим почти дословное совпадение
на отрезке длиной в один столбец двух повестей об убиении. Возможно,
это и есть ключевая фраза, выдающая намерение сочинителя ключевого
варианта текста способствовать канонизации Андрея. Оно и определи-
ло стилистическое сближение Андрея с Борисом и Глебом.
При всем при этом похвала Давиду Ростиславичу в гораздо меньшей
степени похожа на два других памятника. Так, общие с другими памят-
никами места Моисей здесь меняет местами. Например, приведенному
выше пассажу в «Похвале Давиду» предшествует еще одна цитата из
«Повести об убиении Игоря Ольговича» – она почти дословно совпада-
ет во всех трех текстах:

Пространная редакция
Повесть об убиении Игоря Некролог Давиду Ростисла-
Повести об убиении Андрея
Ольговича (под 1147 г.)85 вичу (под 1197 г.)87
Боголюбского (под 1175 г.)86

…искушени бъвъше …и скрушени быша ^ искоушенr бrша ^


^ дь"вола "ко злато в дь"вола "ко злато в дь"вола "ко злато в
горнилh ихже млтвами горнилh ихъ же млтвами горнилh ихже млтвами
Ги причти м# избра- Гс^и избраномъ твоемь Гс^и избранънr(х)м^ъ
номъ твоемъ стадh съ стадh сь деснымн стадомъ с деснrми м#

Об убийстве, которое состоялось…


деснrми м# wвцами wвцами причти м# wвцами причти

В то же время еще одно из многих общих мест, читаемых в летописи,


в «Похвале Давиду» вынесено в самое начало молитвы, в то время как в
повестях об Игоре и Андрее оно находиться на одном и том же месте –
практически сразу после пассажа о злате в горниле:

Пространная редакция
Повесть об убиении Игоря Некролог Давиду Рости-
Повести об убиении Андрея
Ольговича (под 1147 г.)88 славичу (под 1197 г.)90
Боголюбского (под 1175 г.)89

Ги призри на немощь Гс^и призри на немощь Гс^и призрі на немощь


мою и вижь смирение мою и вижь смиренье мою вижь смирение
мое и злоую печаль и мое и зьлую [стлб. 589] мое
скорбь wдержащюю м# мою печаль и скорбь мою
нrн^ wдержащюю м# нынh 113
wдержаща" м# нrнh

Цитаты и заимствования в «Похвале» происходят также и из «Пове-


сти об убиении Андрея». Также сохраняются и формулы, описывающие
жесты князя из «Чтения о Борисе и Глебе», причем в том же самом пе-
реставленном виде, что и в «Повести»:

Пространная редакция Повести об убиении Некролог Давиду Ростиславичу


Андрея Боголюбского (под 1175г.)91 (под 1197г.)92

кн#зь же оузрhвъ " идуща к собh и воздhвъ роуцh свои на нбо


вьздhвъ руцh на нбо помолис# Бу гл#… мол#шес# гл#…
… кн#зь же вьзрhвъ . на нбо и реч^ Гс^и
в руцh твои предаю тобh дхъ мои и … и возрhвъ на нбо и воздавъ
тако оуспе хвалоу Боу гл# бесмртнrи Бже
хвалю тебе w всемь воздаю

Как кажется, приведенных примеров достаточно для того, чтобы


признать, что Моисей не мог быть автором всех трех молитвенных об-
ращений, и молитва Давида Ростиславича восходит к «Повести об убие-
нии Андрея» и «Повести об убиении Игоря», причем именно молитва
Игоря стала тем примером, на который опираются последующие тек-
сты. Молитва князя Андрея практически дословно повторяет молитву
князя Игоря Ольговича, однако при этом более настойчиво говорит о
необходимости канонизации князя как мученика.
ИДЕАЛЬНЫЙ ГОСУДАРЬ И ИДЕАЛЬНЫЙ МУЧЕНИК

В «Повести», помимо совпадений с произведениями Борисоглебско-


го цикла, имеются также схожие места с «Житием Вацлава (Вячеслава)
Чешского». Это сходство логично проистекает из отчетливых сюжетных
параллелей и связей между Вацлавским и Борисоглебским циклами. Так,
«Сказание о Борисе и Глебе» напрямую упоминает св. Вячеслава, также
заметно влияние «Жития Вацлава» и на «Чтение» Нестора о Борисе и
Глебе и на его же «Житие Феодосия Печерского»93.
Впервые совпадения «Жития Вацлава» и «Повести об убиении»
были прослежены Г.Ю. Филипповским. Общие места обнаруживаются
в похвальных словах князьям: описание их милости по отношению к
бедным, сюжеты с церковным строительством, «уникальные для древ-
нерусских памятников раннего периода»94. Кроме того, находится ряд
совпадений и в пассажах, описывающих убийства князей. Так, в тексте
имеются сравнения заговорщиков, предавших князя, с Иудой95, присут-
ствуют эпизоды с ранением руки и убийством милостника.
Впрочем, нельзя отрицать и обратного влияния. В русской редакции
Теория заговора

жития Вячеслава XVI столетия читаем: «…так же как и окаянного Свято-


полка, который, задумав злое против своих братьев в своем сердце, пе-
ребил своих братьев и один овладел властью в Русской земле, не зная об
отмщении божием, так как слуги божий не зря носят меч, но на погибель
нечестивым» («не тоуне мечь нос#ть. но в пwгибель нечестивымь»)96.
Если первая часть пассажа – прямая отсылка к усобице 1015–1019 гг.,
то его окончание читаем в «Повести об убиении Андрея»: «Кн#зь бо не
114 туне мечь носить Бжии бо слуга єсть»97. При этом, необходимо отме-
тить, что заключительная часть пассажа – общая библейская цитата
(Рим. 13:4). Однако, все-таки, можно предполагать ее появление именно
взаимным влиянием источников. Дело в том, что данный стих по-разно-
му передается в древнерусских текстах «Послания к римлянам» XIII –
XVI вв.
Только в ряде списков XIV столетия читается оборот «не т(о)уне»98.
В то же время более поздняя Генадьевская Библия и соответственно
печатное издание Апостола Ивана Федоровича 1564 г. приводят чтение
«не безоума», а более ранние списки, в том числе и Толковый Апостол
1220 г., – чтение «не испыти»99.
Распространенный мотив церковного строительства и княжеской
милости100 в обеих редакциях «Повести об убиении» находит свое отра-
жение в «Слове о Законе и Благодати» митрополита Илариона. Там же
читается и классическая параллель между Владимиром Святым и Яро-
славом Мудрым, с одной стороны, и Давидом и Соломоном – с другой:

«Слово о Законе и Благодати» «Повесть об убиении Андрея»

Добръ же зhло и вhренъ послухъ оуподобис# цс^рю Соломану "ко домъ Гу
сынъ твои Георгiи… …Иже недо- Бс^у и црквь преславну сты" Бца ржс^тва
коньчаная твоа наконьча, акы посредh города камену создавъ… …по-
Соломонъ Давыдова, иже дом божiи добна тоh ста" стхъ юже бh Соломонъ
великыи святыи его прhмудрости цс^рь премудрыи создалъ… …и оукраси
създа на святость и освященiе граду ю иконами мноцhньными златомъ и
твоему, юже съ всякою красотою каменьемь драгымъ и жемчюгомъ
украси: златомъ и сребромъ, и великымь безьцhньнымь и оустрои
каменiемь драгыимъ, и съсуды h различными ц#тами и аспидными
честныими101 цатами оукраси и вс#кими оузорочьи
… …и оудививъ ю сосуды златыми и
…кто исповhсть многыа твоа многоцhньными103
(Владимира. – А.К.) нощныа мило-
стыня и дневныа щедроты, яже къ …и кормитель б#шеть черньцемь и
убогыимъ творяаше, къ сирыимъ, черницамъ и оубогымъ и вс#кому чину
къ болящиимъ, къ дължныимъ, къ "ко вьзлюбленыи wць б#шеть паче
вдовамъ и къ всhмь требующимъ же млс^тнею б#ше млс^твъ слыша Гс^а
милости?102 глща…104.

Об убийстве, которое состоялось…


КУЗЬМИЩЕ-КИЯНИН

Еще один объемный сюжет Пространной редакции «Повести» о


перебранке Анбала-ясина и Кузьмищи-кыянина также привлекает
внимание историков. Б.А. Рыбаков полагал, что Кузьмище-кыянин
(киевлянин) был автором всей Пространной редакции, существование
Кузьмищи-киянина признавал Д.С. Лихачев. В свою очередь и Г.Ю. Фи-
липповский также считает его фигурой исторической.
В то же время уже давно высказываются мысли о литературной
условности образа Кузьмищи. Еще Н.А. Серебрянский отметил: «Тро-
гательно-драматическая роль отца Кузьмы могла быть в значительной
свой части присочиненною»105. Также не считал Кузьму автором «Пове-
сти» и Н.Н. Воронин; впрочем, он предполагал, что таким автором был 115
священник Микулица.
Не так давно детальный разбор данного эпизода был предпринят
И.Н. Данилевским. Исследователь выявил ряд параллелей с целым
комплексом различных сюжетов. На первом месте стоит библейский
мотив погребения Христа. Исследователь отметил близость «Повести
об убиении» со «Сказанием об убиении Михаила Тверского». Мотив
непокрытого тела встречается также в «Житии Вацлава Чешского» 106.
В памятниках Борисоглебского цикла упоминается, что долгое время ос-
тается без должного погребения тело Глеба107. Непогребенным в Киеве
остается также и тело убитого князя Игоря Ольговича108.

Подведем некоторые итоги.


Процесс производства памяти о князе Андрее прошел несколько
этапов. Появившееся практически сразу после убийства стремление к
канонизации князя привело к тому, что краткое летописное сообщение
об убийстве уже около 1176 г. было дополнено сюжетами из Библии и
подробностями, которые сблизили «Повесть» с памятниками Борисо-
глебского и Вацлавского циклов.
В общих же чертах процесс «реконструкции» истории Андрея Бо-
голюбского закончился, когда сводчики XIV–XVI вв. включили сооб-
щения о князе в состав летописных памятников позднего Средневеко-
вья. Как кажется, именно в идеологических основаниях Московского
Царства, в рамках программы «Москва – Третий Рим» и следует искать
причины большинства интерпретаций времени Андрея Боголюбского
московскими книжниками.
Это тем более заметно, если учитывать, какой огромный пласт све-
дений, сюжетов, интерпретаций о заговоре и убийстве несут в себе
памятники летописания XVI–XVII столетий. Например, Никоновская
летопись включила в себя помимо более ранних известий о князе так-
же и сюжеты, показывающие Андрея как одного из первых русских
самодержцев. Именно в это время появляются «Повести о начале цар-
ствующего града Москвы» и Тверская летопись. В них читается пере-
работанный рассказ об убийстве Андрея и основании Москвы, при-
званный обосновать ее возвышение и построение Великого Царства на
крови Андрея. В составе «Повестей о начале Москвы» появилось даже
переработанное «Сказание об убиении Даниила Суздальского и о на-
чале Москвы», где образ Андрея Боголюбского соединился с фигурой
основателя московской династии Даниила Александровича. Кроме того,
московские книжники нашли и великолепную параллель для описания
заговора и его участников в составе русского перевода хроники Кон-
стантина Манассии. Так, фигура Никифора Фоки, погибшего в резуль-
Теория заговора

тате предательства собственной жены, была наложена на образ Андрея


Боголюбского. Концепции Никоновского свода практически без изме-
нений были подхвачены и в Российской Империи. Именно этим, как
кажется, и следует объяснять, почему в 1702 г. князь все же был кано-
низирован.
В то же время сама «Повесть об убиении Андрея», т.е. та основа,
которую интерпретировали московские книжники, при более близком
116
знакомстве с текстом заставляет усомниться в реальности некоторых
описанных сюжетов.
Текстологический разбор Краткой и Пространной редакций «По-
вести» позволяет признать верной концепцию А.Н. Насонова о суще-
ствовании недошедшего до наших дней протографа «Повести», в свою
очередь основанного на кратком летописном сообщении, вероятно, свя-
занном с Успенским собором.
Этот протограф гораздо лучше сохранился в Краткой редакции «По-
вести», в которой, однако, уже появляется первый вариант рассказа об
убийстве. Краткая, лишенная подробностей запись об обнаружении и
погребении тела Андрея Боголюбского комбинируется с сообщением
о его убийстве, в которое добавляются мотивы, сближающие сюжет
«Повести» со «Сказанием об убиении Бориса и Глеба», наиболее рас-
пространенным и популярным в Древней Руси памятником Борисо-
Глебского цикла.
Пространная редакция «Повести» также дополняется сюжетами Бо-
рисоглебского цикла. Однако большая часть дополнений, касающихся
убийства, находит свое отражение в «Чтении о Борисе и Глебе». Кроме
того, сводчик Пространной редакции вводит в состав «Повести» сюжеты
из Библии и «Жития Вацлава Чешского», активно использует параллель
с Ярославом Мудрым и Владимиром Святославичем. Молитва князя Ан-
дрея практически дословно повторяет молитву князя Игоря Ольговича.
Использование Борисоглебского цикла и активное обращение ре-
дакторов «Повести» ко времени Владимира I и Ярослава Мудрого объ-
ясняется в первую очередь тем, что в XII столетии эта эпоха мыслится
своеобразным апогеем истории Руси. Таким образом, введение в текст
параллели Владимир-Ярослав и не менее претенциозных параллелей с
Давидом и Соломоном возводило Андрея Боголюбского в ранг наиболее
выдающихся царей и правителей. С другой же стороны, созданные ре-
дактором подробности описания убийства князя ставили образ Андрея
в один ряд с мучениками Борисом и Глебом, Вацлавом Чешским и упо-
добляли его самому Христу, причем как Агнцу, так и Царю Небесному.
Учитывая отчетливое стремление Всеволода Большое Гнездо (1176–
1212) к канонизации Андрея в качестве небесного патрона Залесской
Руси и Владимира, в «Повести об убиении» был создан образ идеального
государя, идеального мученика и идеального государя-мученика.

Об убийстве, которое состоялось…


1 15
Такое название статьи обусловлено Татищев В.Н. Указ. соч. С. 197–201,
статьей И.Н. Данилевского, посвящен- примеч. 512].
16
ной сюжету из «Повести об убиении Ан- Разбор данного сюжета Татищева см.
дрея Боголюбского»: Данилевский И.Н. А в работах: Толочко А.П. «История Рос-
был ли казус? Некоторые размышления сийская» Василия Татищева: источники
об одной перебранке, которой, вероятно, и известия. М.; Киев, 2005. С. 179–181;
никогда не было… // Казус. Индивиду- Кучкин В.А. Основание Москвы в осве-
альное и уникальное в истории – 2003 / щении «Истории Российской» В. Н.
Под ред. М.А. Бойцова и И.Н. Данилев- Татищева // Древняя Русь. Вопросы ме-
ского. М., 2003. Вып. 5. С. 337–364. диевистики. 2009. № 4. С. 24–32.
17
2
Приселков М.Д. История русского лето- Занимавшийся этим вопросом в 30-е гг.
писания XI- XV вв. СПб., 1996. С. 76. XX в. С.К. Шамбинаго указывает сле-
3
Лихачев Д.С. Русские летописи и их дующие источники, которыми должен
культурно-историческое значение. М.; был пользоваться автор при составлении
Л., 1949. С. 241–246; Рыбаков Б.А. Рус- «Повести о зачале Москвы»: предание о
ские летописцы и автор «Слова о полку боярине Кучке, повесть об убийстве Ан-
Игореве». М., 1972. С. 79–83, 118–120. дрея Боголюбского, устные рассказы об 117
4
Воронин Н.Н. «Повесть об убийстве Ан- участии в совершенном убийстве жены
дрея Боголюбского» и ее автор // Исто- князя. Также С.К. Шамбинаго выявил
рия СССР. 1963. № 3. С. 88–97. совпадения в части «Повести», расска-
5 зывающей об Андрее Боголюбском, и в
Данилевский И.Н. Указ. соч. С. 337–364.
6 рассказе из хроники Константина Ма-
Серебрянский Н. Древнерусские княже-
нассии «Царство Никифора Фоки». По
ские жития: (обзор редакций и тексты).
мнению М.А. Салминой, источниками
М., 1915. С. 56; Шахматов А.А. Обозре-
повести явились также поздние лето-
ние русских летописных сводов. Л., писные своды (типа летописцев РНБ,
1936. С. 76; Приселков М.Д. Указ. соч. С. F. IV. 343 и ГИМ, собр. Уварова, № 670).
109, 122–123, 146; Насонов А.Н. История Она же выявила, еще одно литературное
русского летописания XI – начала XVIII заимствование – рассказ «Царство Лев-
века. М., 1969. С. 144–158. киа Таркиниа». Оба литературных заим-
7
Воронин Н.Н. Указ. соч. С. 88–97; Рыба- ствования из хроники Манассии взяты
ков Б.А. Указ. соч. С. 79–83, 118–120. сводчиком из Хронографа редакции
8
Полное собрание русских летописей (да- 1512 г. Подробнее см.: Шамбинаго С.К.
лее: ПСРЛ. ) Т. 7. Стлб. 250–251. Повести о начале Москвы // Труды от-
9
См., например, прямое упоминание об дела древнерусской литературы (далее:
этом в стб. 254. ТОДРЛ). Т. 3. M.; Л., 1936. С. 59–98; Сал-
10
ПСРЛ. Т. 7. Стб. 251–252. мина М.А. «Сказание об убиении Дании-
11
Рохлин Д.Г. Болезни древних людей. М.; ла Суздальского и о начале Москвы» как
Л., 1965. С. 267–269. литературный памятник // ТОДРЛ. М.;
12
Воронин Н.Н. Рец. на кн.: Арциховский Л. 1957. Т. 13. С. 272–280; Она же. Ис-
А.В. Древнерусские миниатюры как точники «Повести о зачале Москвы» //
исторический источник // Вестник АН ТОДРЛ. . М.; Л., 1960. Т. 16 С. 255; Плю-
СССР. 1945. № 9. С. 112. ханова М.Б. Сюжеты и символы Москов-
13
Татищев В.Н. История Российская с са- ского царства. СПб., 1995. С. 161.
18
мых древнейших времён: в 5 т. М., 1768– Подробнее см.: Данилевский И.Н. По-
1848. Т. 3. 1774. С. 493, примеч. 520. весть временных лет: Герменевтические
14
Лимонов Ю.А. Владимиро-Суздальская основы изучения летописных текстов.
Русь . Л., 1987. С. 93–95, примеч. 47–50. М., 2004.
19
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 370; ПСРЛ. Т. 2. Стб. 585, отождествляется с Прокопием. «И реч
593; ПСРЛ. Т. 1. Стб. 367. князь паробку своему: слышю #, что глть
20
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 367. не прокопеи». «Церковная переделка
21
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 580. летописного сказания об убиении Анд-
22
Здесь ультрамартовская датировка. По- рея Боголюбского» – так называет этот
дробнее см.: Бережков Н.Г. Хронология памятник издатель Н. Серебрянский:
русского летописания. М., 1963. С. 78– Серебрянский Н. Древнерусские княже-
79. ские жития: (Обзор редакций и тексты):
23
Буква «а» в рукописи здесь переделана Пг., 1916. Т. 2. С. 88. То же читается и в
из «h». Московском своде конца XV в.: ПСРЛ. Т.
24
Насонов А.Н. Указ. соч. С. 153. 25. С. 84.
25
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 580, примеч. Г. 46
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 588.
26
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 367. 47
«И потом посадиша на столh Мьстислава
27
Там же. Стб. 369. Ростиславиця съ братомь Яропълкомь.
28
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 580. Томь же лhтh сhдh Кыеве Романъ Ро-
29
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 369. стиславиць, вънукъ Мьстиславль».
30
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 370. 48
В то же время кажется странным, поче-
31
«…положиша и оу чюдно и хвалr до- му о мече нигде не упоминают также и
стои|но . оу стr" Бци Златоверхоє юже памятники Борисо-Глебского цикла.
бh самъ создалъ» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 371.). 49
«Кнзь же Андрhи помrсли собh въ
32
«В лhт^ 0sхпа (1173) Преставис# срд^ци реч^ се ми хощеть бrти "рослав-
блговhрнrи кн#зь Мстиславъ ча смрть Из#славича и помолис# Бу и
Теория заговора

Андрhєвичь мс^ц# марта въ ки (28) днь во вrнзе мечь свои и призва на помочь
вторник^ И положиша и оу стоє Бци в Во- собh стго мчка Федора и по вhрh его
лодимери юже црквь оучинилъ wць ~го избави Бъ и стrи Феwдоръ безъ вреда
кн#з^ Андрhи» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 365.). и бrс^ бо пам#т^ стго Федора въ тъ днъ»
33
«…И положиша и оу стоє Бци Золотовер- (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 437.).
хоє в Володимери юже бh создалъ брат^ 50
Анбал Ясин (т.е. осетин) в таком случае
~го Андрhи» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 379п.).
34 может быть репликой с повара Глеба
«…и положиша и въ цркви стr" Бца
Торчина (т.е. торка).
Златоверхи" юже созда и оукраси брат^ 51
Сказание и страдание и похвала муче-
118 ~го Андрhи» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 437.). В
никам святым Борису и Глебу // Абра-
евлогии Всволоду Большое Гнездо вооб-
мович Д.И. Жития святых мучеников
ще достаточно много заимствований из
Бориса и Глеба и службы им. Пг., 1916. С.
«Повести об убиении Андрея», наверное,
это можно объяснить как характером 56. Последние сведения о соотношении
средневековой книжности, так и пред- памятников Борисоглебского цикла см.:
ставлением Андрея в качестве патрона Михеев С.М. «Святополкъ сhде в Киевh
Владимирского княжества во времена по отци»: Усобица 1015–1019 годов в
правления его брата. древнерусских и скандинавских источ-
35
Всеволод Большое Гнездо в Лавренть- никах. М., 2009. С. 103–109.
52
евской летописи (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 371) Эти же мысли можно распространить и
и Ярослав Всеволодович в Летописце на голову Бориса. В «Эймундовой Саге»
Переяславля Суздальского (ПСРЛ. Т. 41. сообщается, что голова Бурислейва была
С. 101). Это свидетельствует о существо- отрублена. Подробнее см.: Михеев С.М.
вании местного культа Андрея, хотя бы в Указ. соч. С. 217–224.
53
княжеской среде. Сказание и страдание и похвала мучени-
36
Впрочем, это предполагал уже А.Н. На- кам святым Борису и Глебу. С. 48.
54
сонов: Насонов А.Н. Указ. соч. С. 155. Чтение о житии и погублении блажен-
37
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 367, 369. ных страстотерпцев Бориса и Глеба. С.
38
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 580, 589, 592. 11.
55
39
ПСРЛ. Т. 9. С. 249. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 587.
56
40
Данилевский И.Н. А был ли казус? Подчеркиванием выделено сообщение
41
Мф. 5:30. из гипотетического общего протографа
42
Воронин Н.Н. «Повесть об убиении Анд- «Повести об убиении», т.е. можно го-
рея Боголюбского» и ее автор. С. 352– ворить, что уже первые редакции «По-
353. вести» заимствуют сюжеты и речевые
43 обороты из Борисо-Глебского цикла.
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 356.
44 57
ПСРЛ. Т. 3. С. 223. Чтение о житии и погублении блажен-
45 ных страстотерпцев Бориса и Глеба. С.
Любопытно, что при совмещении нов-
городского летописного сообщения и 11.
58
«Повести об убиении» кощей не всегда ПСРЛ. Т. 2. Стб. 587, 589.
59 79
Чтение о житии и погублении блажен- Франчук В.Ю. Киевская летопись. Со-
ных страстотерпцев Бориса и Глеба. С. став и источники в лингвистическом
13. освещении. Киев, 1986. С. 49.
60 80
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 589. Лихачев Д.С. Русские летописи. С. 241–
61 246.
Там же. Стб. 587.
62 81
Чтение о житии и погублении блажен- Насонов А.Н. История Русского летопи-
ных страстотерпцев Бориса и Глеба. С. сания. С. 145–146.
82
11. Cр.: «И црквь преславну сты" Бца
63
ПСРЛ. Т. 2. Стлб 580. ржс^тва посредh города камену создавъ
64
Успенский Б.А. Борис и Глеб: восприятие Бголюбомъ и оудиви ю паче всихъ
истории в Древней Руси. М., 2000. С. 13. црквии подобна тоh ста" стхъ юже бh
65
Там же. С. 9. Соломонъ цс^рь премудрыи создалъ тако
66
Подробнее см. Franklin S. Borrowed Time: и сии кн#зь блговhрныи Андрhи и ство-

Об убийстве, которое состоялось…


Perception of the Past in Twelfth–century ри црквь сию в пам#ть собh и оукраси
Rus’ // The Perception of the Past in ю иконами мноцhньными златомъ и ка-
Twelfth–century Europe. L., 1992. Р. 156– меньемь драгымъ и жемчюгомъ великымь
171; Данилевский И.Н. Cимволика дат и безьцhньнымь и оустрои h различными
название Повести временных лет // Ис- ц#тами и аспидными цатами оукраси и
точник. Метод. Компьютер. Традицион- вс#кими оузорочьи оудиви ю свhтло-
ное и компьютерное источниковедение. стью же нh како зрhти зане вс# цркви
Барнаул, 1996. С. 11–22; Подскальски Г. б#ше золота и оукрасивь ю и оудививъ
Христианство и богословская литера- ю сосуды златыми и многоцhньными
тура в Киевской Руси (988–1237 гг.). (повhша) тако "ко и всимъ приход#щимъ
СПб., 1996. С. 340–341; Гиппиус А.А. дивитис# и вси бо видивше ю не могуть
«Повесть Временных лет» о возможном сказати изр#дны" красоты е" златомъ
происхождении и значении названия // и финиптомъ и вс#кою добродhтелью и
Из истории русской культуры. М., 2000. црквнымь строеньемь оу/л.206/крашена
и [II, 112] вс#кыми сосуды црквнымы
Т. 1. (Древняя Русь). С. 448–460; Он же.
и ерс^лмъ златъ с каменьи драгими и
История и структура оригинального
рhпидıи многоцhньными каньдhлы раз-
древнерусского текста (XI XIV вв.): Ком-
личными издну цркви ^ верха и до долу
плексный анализ и реконструкция: АДД.
и по стhнамъ и по столпомъ ковано золо- 119
М., 2006. С. 21–22.
67 томъ и двhри же и wбодвhрье цркви зла-
Franklin S. Op. cit. Р. 165–166.
68 томъ же ковано и б#шеть же и сhнь зла-
Кривошеев Ю.В. Андрей Боголюбский и
томь оукрашена . [Стб. 582] ^ вhрха и до
его окружение (три этюда) // Исследова- дhисиса и всею добродhтелью црквьною
ния по русской истории. СПб.; Ижевск, исполнена изьмечтана всею хытростью»(
2001. С. 71–85. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 581–582).
69
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 585, 586. Здесь же объем- 83
Сказание и страдание и похвала муче-
ный пассаж о распятии Христа с цитатой никам святым Борису и Глебу С. 29, 31;
«аще кто положить дшю свою за другъ ПСРЛ. Т. 1. Стб. 350.
свои можеть мои оученикъ быти». 84
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 588.
70
Ruské redace puvodni staroslov. 85
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 349.
Legendy o sv. Václavy // Vajs J. Sbornı
k 86
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 587.
staroslovansky
ch litera
rnı
ch pama
tek o sv. 87
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 705.
Va
clavu a sv. Lidmile. Praha, 1929. S. 15. 88
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 349.
71
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 370; ПСРЛ. Т. 2. Стб. 89
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 587.
592. 90
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 705.
72
ПСРЛ. Т. 1. Стб. 369. 91
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 587, 589.
73
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 587. Впрочем, нужно от- 92
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 705.
метить некоторую параллель с «Чтением 93
СККДР Вып. 1 (XI – первая половина
о Борисе и Глебе»: «внизоша въ нъ сули- XIV в.). Л., 1987. С. 181–183.
ци свои» (Чтение о житии и погублении 94
Филипповский Г.Ю. Столетие дерзаний:
блаженных страстотерпцев Бориса и Владимирская Русь в литературе XII в.
Глеба. С. 11.). М., 1991. С. 119–121.
74
ПСРЛ. Т. 7. С. 87. 95
Подобное тождество между Христом
75
ПСРЛ. Т. 9. С. 249. и правителем вполне естественно для
76
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 349–351. Средневековья. Так, в «Повести» читаем:
77
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 587–589. «Естествомъ бо цс^рь земнымъ подобенъ
78
Еремин И.П. Литература Древней Руси: есть вс#кому члвкоу властью же сана
(этюды и характеристики). М.; Л., 1966. вышьши "ко Бъ» (ПСРЛ. Т. 1. Стб. 370;
С. 121–122. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 592.)
96
Ruské redace puvodni staroslov. legendy o София, 2004. Т.1. Изследване на библей-
sv. Václavy. S. 24. ския текст. С. 17–19, 52, 739–740.
97 99
ПСРЛ. Т.1. Стб.370; ПСРЛ. Т.2. Стб.593– Воскресенский Г.А. Указ. соч. С. 219.
100
592. Так же данный сюжет читается и Эпизод также читается в «Чтении»: «Бh
в евлогии Всеволоду Большое Гнездо бо и отець его тако милостивь. Яко же
в Лаврентьевской летописи под 1212 г. и на возехь возити брашно по граду, и
«кн#з^ бо не туне мечь носить в месть овощь, и медъ, и вино и спроста рещи,
злодhєм^ а в похвалу добро твор#щим». все, еже на потребу болящимь и ни-
98
Это списки так называемой Преслав- щимь». (Чтение о житии и погублении
ской редакции или Второй редакции по блаженных страстотерпцев Бориса и
классификации Г.А. Воскресенского. Глеба. С. 5.) Ср. с Пространной редак-
Толстовский, Погодинский, Хлудовские цией: «Вел#шеть по вс# дни возити
списки № 33 и 37, Типографский № 59, по городу брашно и питье разноличное
Белградский № 175 и Синодальный № 47 болнrмъ и нищимъ на потребу» (ПСРЛ.
XVI столетия, однако последний являет- Т. 2. Стб. 584.). Кроме того, описание
милости к бедным присутствует и в
ся текстом очень близким к Толстовско-
древнерусских версиях Жития Вяча-
му списку. При этом все исследователи
слава Чешского.
считают наиболее вероятным более ран- 101
Митрополит Иларион. Слово о законе
нее появление Преславской редакции и благодати // Byzantinorossica. СПб.,
текста. Кроме того этот же оборот чита- 2005. Vol. 3. С. 148.
ется в Новом Завете святителя Алексия, 102
Там же . С. 146.
списке Третьей редакции Апостола по
Теория заговора

103
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 581. И далее многократ-
Г.А. Воскресенскому, и ряде списков ное повторение в Стб. 582, также имеет
выделяемой Г.А. Воскресенским, но от- некоторое композиционное сходство с
вергаемой современными исследовате- 3 Цар. 6 14–35.
лями Первой редакции: Хлудовских № 104
ПСРЛ. Т. 2. Стб. 583.
28 (единственный из всех конца XIII – 105
Серебрянский Н. Указ. соч. Т. 1. С. 58.
начала XIV в.), 31, 35. Подробнее см.: 106
Данилевский И.Н. А был ли казус? С.
Воскресенский Г.А. Древнеславянский 337–364.
перевод Апостола и его судьбы до XVI 107
Чтение о житии и погублении блажен-
120 в. М., 1879. С. 117–123, 162–181, 219; ных страстотерпцев Бориса и Глеба. С.
Христова–Шомова И. Служебният Апо- 14.
108
стол в славянската ръкописна традиция. ПСРЛ. Т. 2. Стб. 353–354.
Павел Блохин

ЗЛО, ПРИНОСЯЩЕЕ ПОЛЬЗУ?


ДЕЛО 1349 ГОДА

ФРАЙБУРГСКИЙ ПРОТОКОЛ

В начале 1349 г. городской Совет Фрайбурга в Брайсгау обнародо-


вал документ, который первый его издатель Генрих Шрайбер назвал
«Протоколом об отравлении источников евреями»1. Вероятно, немец-
кий исследователь исходил из предположения, что данный документ
был составлен в соответствии с имевшимися в распоряжении его авто-
ров существующими на тот момент реальными протоколами, а также
информацией, полученной из судебных комиссий других городов, близ
121
Фрайбурга. Для удобства и в соответствии с существующей традицией
я также буду называть этот текст «Протоколом».
Проблема, однако, заключается в том, что на протокол судебного
заседания этот источник мало похож: он составлен не так, как это было
принято делать2. За исключением имен обвиняемых в нем не упоми-
нается ни одно официальное лицо – ни судьи, ни почетные граждане
города, которые могли принимать участие в судебном процессе, ни офи-
циально назначенные юристы и иные должностные лица. В нем также
отсутствуют даты и указание на место проведения суда, нет данных о
том, какие способы дознания применялись к подсудимым. Кроме того
на пергамене, на котором написан протокол, нет (и, вероятно, не было)
печатей и подписей лиц, присутствовавших при его составлении. Все
это, а также весьма несложный язык протокола, близкий к простореч-
ному, и использование множества повторов типа «тогда он был испро-
шен» и «он указал» делает возможным предположение, что документ
был написан специально для публичного прочтения.
Содержание протокола представляет собой набор вопросов судей
и ответов обвиняемых. В преамбуле рассказывается о страшном пре-
ступлении, совершенном во Фрайбурге – об отравлении колодцев в
городе и округе, в результате чего умерло много людей. Виновниками
несчастья, по слухам, были представители местной еврейской общины.
Однако – и это первое, что вызывает удивление – погромы, начавшие-
ся вследствие «еврейского дела», были остановлены властями. Члены
городского Совета захотели устроить официальное расследование, для
чего была собрана специальная судебная комиссия. Результатом ее
деятельности стало раскрытие преступления и наказание виновных. А
также – составление того самого «Протокола», к подробному рассмот-
рению которого стоит обратиться.

«ЗАГОВОР» ЕВРЕЕВ

Содержание «Протокола», без сомнения, представляет интерес


для современного исследователя. Согласно этому документу, в конце
1348 – начале 1349 г. в пяти городах юго-западной Германии, почти
одновременно было совершено тяжелое преступление. Многие горожа-
не в Страсбурге, Фрайбурге, Базеле, Брайзахе на Рейне и Вальдкирхе
умерли после непродолжительной, но тяжелой болезни. Было установ-
лено, что гибель людей была вызвана тем, что они использовали воду
из отравленных колодцев. Вскоре жители указанных городов выяснили,
что колодцы отравили местные евреи. Преступление было тем ужаснее,
что злоумышленники не жалели «детей, беременных женщин и боль-
шую часть [народа]». Смерть застигала людей повсюду: в домах, на ули-
Теория заговора

це, в церквях.
Потерявшие от горя рассудок оставшиеся в живых горожане реши-
ли собственноручно наказать злодеев. Обезумевшая толпа во Фрайбур-
ге и Брайзахе принялась громить дома местных иудеев, убивая и калеча
их хозяев. Дабы разобраться в сложившейся ситуации, прекратить бес-
чинства и наказать «настоящих» виновных, фрайбургский Совет начал
судебное расследование, за что проголосовали 13 из 24 его членов.
122 Следствие, гласил далее «Протокол», выяснило, что во всех упомя-
нутых выше городах проживали евреи, недовольные условиями своего
существования. Это недовольство вскоре оформилось в заговор. Во гла-
ве его встал фрайбургский еврей Майгер Нос, который сам травил ко-
лодцы и принуждал к тому же других евреев. Впервые это было совер-
шено в Брайзахе на Рейне. Примеру Майгера последовали брайзахские
евреи Юле Эмериамт, Йудел, Шебели и Ювельман. Это был первый шаг,
злодеи как бы наблюдали за происходящим. Их замысел удался. Хри-
стиане, пользуясь водой из отравленных колодцев, умирали, кто сразу,
а кто после мучительной, но недолгой болезни. Вскоре Майгер Нос воз-
вратился во Фрайбург.
Следствие установило и мотивы преступления. Майгер Нос убеждал
единоверцев в том, что он совершил свое деяние ради угнетенного ев-
рейского народа. Его слова произвели сильное впечатление, и вот уже
евреи из Вальдкирха вторили ему: «Вы, христиане, постоянно осуждаете
евреев… [говорите,] что мы (евреи. – П.Б.) собирались стать господами,
и что вы (христиане. – П.Б.) уже достаточно долго были господами».
Вальдкирхские евреи начали травить колодцы по указанию своеобраз-
ного преступного центра: «Евреи из Страсбурга и Фрайбурга приказали
нам сделать это»3.
Майгер Нос, прибыв во Фрайбург, снабдил ядом местных евреев.
Сам он лично уже не травил колодцы, однако у него хранился яд, кото-
рый он распространял через синагогу и еврейскую школу. Главным ис-
полнителем злодеяния стал Йекели Йолип. Всего во Фрайбурге нашлось
20 евреев, согласившихся участвовать в заговоре. Кто-то вступал в ряды
заговорщиков добровольно, другим за это платили, причем плата дохо-
дила до 40 фунтов. По приказу «из центра» евреи-преступники в одно и
то же время двинулись по фрайбургской округе и отравили все колодцы
между Фрайбургом, Брайзахом и Эндингеном.
Преступная сеть охватывала и более отдаленные районы. Так, во
Фрайбург прибыл страсбургский еврей Свендевин, который также вы-
разил желание отравить христиан в своем городе. Фрайбургские евреи
дали ему яду и передали 26 гульденов, чтобы тот смог беспрепятственно
исполнить свой план. В «Протоколе» перечислялись лица, заплатившие
Свендевину. Йекели Йолип передал также яд неким Кеппели из Базеля
и Ансельму из Иерусалима. Ансельм Беринген из Иерусалима, пооб-
щавшись с Майгером Носом и его товарищами, прибыл в Вальдкирх, где
склонил к совершению преступления сначала еврея Готлипа, бросивше-
го яду в колодец Буохинбюель, а затем еще 35 местных евреев, отравив-
ших уже не один колодец, а тридцать.

Зло, приносящее пользу?


В массовых отравлениях участвовали и женщины. Так, во Фрайбур-
ге заговорщикам удалось уговорить некую фрау Гуотильт, еврейку, что-
бы та помогла мужчинам совершить преступление. Упоминались также
дочери Давида Руокэна и дочери некоего «слепого еврея», которые, ве-
роятно, также участвовали в злодействе. Даже угроза собственной жиз-
ни не могла остановить преступников, действовавших как настоящие
фанатики. Так, евреи Манне, Йекели Рестенхольц, Майгер Фрибург
и некоторые другие сами отравились имевшимся у них ядом и вскоре
умерли. Их спешно похоронили.
Следствие по делу о преступных евреях, отравивших колодцы во
Фрайбурге, в Брайзахе и в Вальдкирхе, было закончено в начале 1349 г. 123
Суду удалось установить, что все подозреваемые евреи действовали по
приказанию фрайбургской группы отравителей. Однако – и это также
вызывает удивление – ни один из отравителей, виновных в преступ-
лении, не был казнен. Вместо этого они должны были покинуть город.
Даже Йекели Йолип, поначалу приговоренный к виселице, был отправ-
лен в изгнание по ходатайству некоего неизвестного покровителя. Душа
еврейского заговора и его руководитель, Майгер Нос, проходил по дан-
ному делу в брайзахском суде4 и вместе со своими подельниками был
также изгнан из пределов города и его округи5.

БУКВА ЗАКОНА

Неспокойный XIV век знал немало примеров антисемитских вы-


ступлений в странах Западной Европы. Это были и погромы в ряде
испанских областей 1391 г.6, и антиеврейские выступления на юге
Франции 1320 г.7 Наконец, в Германии, в самом конце XIII в. произошло
крупное антисемитское выступление во Франконии и на Верхнем Рейне
(1298 г.)8. Некоторые выступления были инициированы представителя-
ми духовенства. Отличительной особенностью таких погромов являлось
то, что они происходили при полном попустительстве как местных, так
и центральных властей.
Дело об отравлении колодцев во Фрайбурге вызывает на этом фоне
много вопросов. Странным выглядит то, что городской Совет в по сути
дела аналогичной ситуации решил сам проконтролировать расследова-
ние этого преступления, предотвратив уже, казалось, совершенно не-
минуемые погромы. Не менее странным – по сравнению все с той же
европейской практикой – выглядит и решение Совета, вместо привыч-
ного изгнания всей еврейской общины избравшего в качестве наказа-
ния изгнание лишь отдельных ее членов. Чтобы попытаться ответить на
эти вопросы, немаловажным, на мой взгляд, будет обращение к истории
еврейской общины во Фрайбурге и к тем правовым нормам, которыми
могло руководствоваться следствие в данном случае.

* * *
В средневековых фрайбургских грамотах не упоминаются законы,
карающие организованную группу преступников за массовые убий-
ства. Существовала, впрочем, норма (датируемая второй половиной
XII в.), по которой наказанию подлежал человек, прибывший на место
массовых беспорядков безоружным, ушедший домой и вернувшийся
вооруженным9. Этот закон защищал мир города. Однако других указа-
Теория заговора

ний о наказании за массовые преступления в городских хартиях нет.


Соответственно, уместным будет предположить, что вплоть до 1349 г. во
Фрайбурге не имелось судебных прецедентов по делам подобного рода.
Судьям, таким образом, нужно было, руководствуясь здравым смыслом
и своими представлениями о справедливости, разрешить дело ко всеоб-
щему удовлетворению, поскольку преступление было совершено про-
тив всех горожан Фрайбурга.
124 Вместе с тем необходимо было все же подвести данное расследо-
вание под правовую основу. Для этого власти города воспользовались
некоей директивой о «двойном мнении». Эта директива была обнару-
жена У. Кнефелькампом в так называемой Красной книге города Фрай-
бурга – сборнике нормативных актов городского Совета. Документ
является своеобразным руководством к действию для членов старшего
Совета и городского суда:
«Если поймают кого-либо как грабителя, то должна собраться
коллегия старшего Совета 24-х и заседать 14 дней, а если понадо-
бится, то и более. И когда договорятся, дело передается в суд, и если
там судьи не смогут выработать единого мнения, то старший Совет
14-ти10 должен составить письмо в Кельн. Бургомистр должен назвать
представителей от старшего Совета 24-х: от купцов и ремесленников,
от тех, кто владеет имуществом – erbe, столько, сколько посчитает
нужным 〈...〉. Они должны принести клятву и допросить вора и свиде-
телей по делу. И если потребуется, то Совет должен послать с подо-
бающим сопровождением делегацию в тот город, в котором [местный]
Совет может решить дело…»11.
В тексте, как можно увидеть, нет имен собственных, указания на тя-
жесть преступления, определения наказания. Речь шла об установлен-
ной процедуре судопроизводства, которой надлежало строго руковод-
ствоваться. Согласно данному документу, в случае совершения тяжкого
преступления, имевшего антиобщественную направленность, должна
была собраться коллегия старшего Совета двадцати четырех12, заседать
14 дней, после чего вынести вердикт. Если возникала ситуация, при ко-
торой мнения советников разделялись, надлежало снарядить специаль-
ную делегацию в другой город, чей Совет смог бы дать окончательное
решение13. В данном случае директива не была исполнена полностью,
так как Совет, собравшийся по делу о массовой гибели жителей во
Фрайбурге, не смог вынести приговор, но и за помощью в другой город
не послал. Вместо этого было решено начать собственное расследова-
ние. Причем соотношение числа несогласны – 13 против 11 – наводит
на мысль, что решение о необходимости проведения следствия было
принято еще до созыва комиссии, а само заседание Совета имело фор-
мальное значение.
Закономерен в данном случае вопрос о необходимости проведения
следствия. Слух о том, что евреи травили колодцы, что стало причиной
массовых болезней и смертей, был очень популярен среди простых го-
рожан, и не только во Фрайбурге. Массовые погромы в 1348–1349 гг.
и позднее случались повсеместно. Так, в Страсбурге около 200 евреев

Зло, приносящее пользу?


согнали во двор одной местной кирхи и сожгли14. Однако власти многих
городов не стремились устраивать суды ни над евреями, ни над погром-
щиками. И только фрайбургский Совет и муниципальные органы власти
городов, входивших в систему фрайбургской правовой семьи, решили
провести показательное судилище.
Как мне кажется, одной из возможных причин того, что Совет
решил проводить расследование по делу о евреях-отравителях, стал
именно страх властей перед беспорядками, которые могли с легкостью
перекинуться из еврейских кварталов на дома власть имущих, и преж-
де всего обратиться против сеньора города, графа фон Фрайбурга. До
нашего времени дошел нормативный акт 1338 г.15, разрешавший евреям 125
свободно проживать в городе Фрайбурге и заниматься любыми закон-
ными видами деятельности. Этим специальным постановлением сеньо-
ра города, графа Конрада фон Фрайбурга, его сына, графа Фридриха, и
обоих городских Советов местная еврейская община бралась под особое
покровительство и защиту при условии регулярных выплат различных
поборов в сеньориальную казну. Впрочем, данная ситуация, в общем, не
являлась чем-то примечательным. Многие сеньоры городов брали под
особое покровительство еврейские общины. Например, сеньор-архи-
епископ Кельна имел монопольное право на обложение «своих» евреев
податями и мог привлекать их к суду16.
Преследования иудеев во Фрайбурге, проведенные без специально-
го разрешения городских Советов и/или сеньориальной администра-
ции, актом 1338 г. рассматривались как незаконные. Сеньор Фрайбурга
также указывал, что в течение последующих семи лет еврейская общи-
на должна была выплачивать в сеньориальную казну все подати и сбо-
ры, причитающиеся городу, а также обязал евреев платить постоянный
ежегодный чинш. Его размер не устанавливался, но поскольку чинш
иудеям полагалось платить в тот же день, что и горожанам-христианам,
а именно в праздник Св. Мартина, можно предположить, что он был оди-
наков для обеих групп населения и составлял один солид фрайбургской
монетой. Такова была плата за земельный участок в городе, на котором
следовало построить дом. Граф Конрад и его сын граф Фридрих обеща-
ли еврейской общине свободное проживание в городе, защиту собст-
венности и обеспечение их прав перед горожанами-христианами. Для
Брайсгау такое отношение властей к евреям было совершенно обычным,
о чем свидетельствуют исследования Г. Болла, составившего статистику
чиншевых держаний для Брайзаха на Рейне, для брайзахских евреев в
Страсбурге и Констанце17. Для Фрайбурга подобные расчеты оказалось
провести невозможно в связи с отсутствием источников, однако опре-
деленные предположения, основанные на косвенных данных, сделать
можно.
Учитывая «особые» отношения властей Фрайбурга с местной ев-
рейской общиной, можно предположить, что сам сеньор Фрайбурга
оказывался причастным к преступлению, совершенному евреями, ведь
именно он предоставил им право проживания на своей территории и
обязался защищать их жизнь и имущество. Возможно, для того, чтобы
успокоить толпу и отвести подозрение от сеньора и Совета, последний и
решился на проведение официального расследования инцидента.
Другая возможная причина возбуждения столь необычного уголов-
ного дела видится мне в желании представителей купечества Фрайбурга
спасти оставшихся в живых после погромов и вспышки эпидемии Черной
смерти евреев. Вероятнее всего, представители еврейской общины были
надежными партнерами фрайбургских негоциантов, особенно в делах
Теория заговора

внешней торговли. Судя по тексту «Протокола», существовали прочные


связи между еврейскими общинами Фрайбурга, Страсбурга, Брайзаха,
Вальдкирха, Базеля и других городов. Очевидно, купцы-христиане из
этих городов должны были пользоваться в своих интересах такими свя-
зями. Поэтому Совет, осудив евреев и приговорив их к столь «мягкому»
наказанию – изгнанию из города, – тем самым спас их жизни.

126
ЗЛО, ПРИНОСЯЩЕЕ ПОЛЬЗУ

Разумеется, ни о каком отравлении колодцев в действительности


речи идти не могло, равно как не существовало и заговора евреев во
Фрайбурге и его окрестностях.
Как мы знаем, на 1348–1350 гг. в Европе пришлось время пика эпи-
демии «Черной смерти». Вероятнее всего, до фрайбуржцев дошли слухи
о похожих обвинениях, в свое время распространявшихся во Франции
и послуживших причиной многочисленных еврейских погромов, про-
исходивших при попустительстве или полном одобрении местных вла-
стей18. Однако по этому – наиболее простому – пути городской Совет
Фрайбурга не пошел. Не стал он устраивать и гетто, как это сделали
пражские управители19. Фрайбургские власти попытались защитить
евреев от горожан-христиан при помощи права – мощного орудия под-
держания порядка и спокойствия в городе.
Конечно, подобная ситуация стала возможна только тогда, когда
социальная стратификация общества достигла своего «идеала». В со-
знании людей прочно утвердилась идея о существовании групп населе-
ния, представляющих потенциальную опасность для всего сообщества.
Вследствие развития товарных отношений между социальными груп-
пами возникли жесткие границы, разрушившие мифическое единое
«тело» города. Власти Фрайбурга, состоявшие из представителей тор-
гово-ремесленной верхушки и местной знати и связанные с еврейской
общиной экономическими интересами, совсем не случайно стремились
оградить евреев от истребления. Однако этот «правильный» вывод не
может дать ответа на вопрос, почему был выбран столь сложный меха-
низм «спасения», как выявление заговора. Значительно проще было бы
найти трех-четырех «преступников», осудить и наказать их, так как это
сделали брайзахские судьи, не особо утруждая себя раскрытием – а в
данном случае выдумыванием – заговора. Однако заговор был приду-
ман, заговорщики во всем признались, власти оказались на высоте и,
как показывает приговор, к всеобщему удовлетворению.

* * *
Как мне кажется, странное на первый взгляд решение фрайбург-
ского Совета оказывается близким к рассуждениям итальянского ка-
ноника Руфина (XII в.)20 о типах мира. В политологических схемах Ру-
фина прослеживается явная дихотомия «мира через власть», в котором

Зло, приносящее пользу?


властитель и те, кем он управляет, заключали договор, в соответствии
с которым народ обязывался подчиняться власти, а правитель – за-
щищать подданных и вершить правый суд, и «мира через заговор» –
conjuratio – объединения людей для взаимопомощи, скрепленное клят-
вой21. Дихотомия эта в отдельных случаях сменялась трихотомией, при
которой выбирать следовало из pax Jerusalem – мира христианского
единства, христианского братства – идеала, к которому следовало стре-
миться, pax Babyloniae – мира светской власти, основанного на праве
и принципах человечности, и кроме того объединения самой власти и
народа и pax Aegypti – «заговора зла и злобы, общества преступлений»,
дела рук дьявола. 127
Гармония мира вавилонского, который в итоге должен стать миром
иерусалимским, постоянно нарушалась, с точки зрения Руфина, теми,
кто желал узурпировать власть, не платил подати, презирал законы.
Египетский мир стоило изжить, как нечто, мешающее миропорядку. И
это общество зла и преступлений можно было уничтожить только при
помощи власти – власти права и взаимопонимания, вавилонского мира,
основанного на договоре. В конечном итоге мир заговоров (в том чис-
ле – в смысле союзов, основанных на клятве, – conjuratio) обязан был
подчиниться миру власти. И тогда это подчинение должно было служить
общественному благу22.
Был ли известен трактат Руфина властителям и простым жителям
Фрайбурга? С большой долей вероятности можно предположить, что
нет. Однако Руфин, как мне кажется, с завидной наблюдательностью
описал реальную политическую картину, которая вполне осознавалась
европейцами, и особенно горожанами. Подтвердить это может такой
неоценимый и неисчерпаемый источник, как городские грамоты.
Во Фрайбургской Учредительной привилегии, датируемой 1120 г., рас-
сказывается, в частности, о том, как господин Конрад, основывая рынок,
созвал quadam coniuratione из округи купцов23. Вполне вероятно, что эти
купцы были переселенцами из одного места или ряда мест и уже имели
определенную организацию, которую назвали conjuratio. Такой клятвен-
ный союз купцов-фрайбуржцев был объединен с властью в лице госпо-
дина Конрада фон Церинген посредством принесения присяги обеими
сторонами – процедуры, весьма напоминающей оммаж (некий libero
homini из числа горожан принял обеими руками руку Конрада), клятвой
на святынях (sancta sanctorum) и привлечением свидетелей – отнюдь не
простых людей (duodecim nominatissimis ministerialibus)24. В данном случае
участникам церемонии удалось избежать противопоставления «мира че-
рез власть» и «мира через заговор». Стороны пошли на заключение дого-
вора для того, чтобы законы, удовлетворяющие всех, не были нарушены,
чтобы Фрайбург – как центр нового мира – процветал.
Однако в какой-то момент в этот вавилонский мир вторгся мир еги-
петский. В XIII в. в городе поселилась еврейская община. Безусловно,
иудеи воспринимались их соседями-католиками как истинное зло: ведь
это они распяли Христа, совершали непонятные богослужения, жили по
иным законам. Однако в условиях бурно развивавшегося города данная
иноконфессиональная община была необходима. Ее члены приносили
пользу сообществу как идеальные финансисты и торговцы. А потому
сеньор Фрайбурга и городской Совет заключили с ними своеобразный
взаимовыгодный договор. Иудеи свободно проживали в городе, владели
имуществом, в частности недвижимым, были защищены правом, а вза-
мен приносили пользу городу и сеньору деньгами и торговлей. Отказ от
условий договора, т.е. отказ от вавилонского мира в пользу мира египет-
Теория заговора

ского, поставил Фрайбург на грань катастрофы. И представители власти


очень хорошо это поняли. Использовав идею «заговора», они тем самым
сумели расторгнуть договор не со всей еврейской общиной, но лишь с
небольшой группой заговорщиков, восстанавливая таким образом ста-
тус-кво – зло по-прежнему продолжало приносить пользу.
Фрайбургский Совет изгнал из города не всю общину, а лишь участ-
ников заговора. Вполне вероятно, что многих из них на момент вынесе-
128 ния приговора уже не было в живых. Кто-то умер от эпидемии, кого-то
убили погромщики. В конце марта 1349 г. произошел новый конфликт
между горожанами и евреями25. Совет остановил новый антисемитский
погром, но ситуацию под контролем держать уже не смог. Еврейская
община начала свой исход из Фрайбурга. Спустя десятилетие, в конце
1359 – начале 1360 г., в ситуацию вмешался император Карл IV Люк-
сембург. В ответ на просьбу сеньора Фрайбурга он санкционировал
возвращение общины в город26, отменив таким образом решение суда
от 1349 г. и восстановив прежний договор. «Заговор» евреев против
христиан канул в Лету.

* * *
Фрайбургский собор – один из самых известных и красивых храмов
Германии. Его строители – в какой-то момент ими были знаменитые Пар-
леры – снабдили собор весьма оригинальными водостоками. За исклю-
чением одного из них, выполненного в виде голого мужчины27, водостоки
представляют собой фигуры чертей, обезьян, драконов и прочих фанта-
стических животных. Все это – представители «бестиария Дьявола», его
пособники в загробном мире28, обитатели преисподней, которых насильно
рассадили на крыше храма и заставили приносить людям пользу29. Теперь
они защищают город от непогоды, используя свои, свойственные нечистой
силе, способы борьбы. Они оберегают собор, а потому Сатана и его при-
спешники должны раз и навсегда отвернуться от города и храма, видя, как
их бывшие «коллеги» подчинились христианам30. Вот так «зло» и приносит
пользу, что, впрочем, отнюдь не делает его «добром»…
1
Protokoll über die Vergiftung der Brunnen документа просто перепутал числитель-
durch die Juden // Urkundenbuch der ные (vierundzentzig и vierundzwenzig).
11
Stadt Freiburg im Breisgau / Hg. von H. Knefelkamp U. Über Rechtsbeziehungen
Schreiber. Freiburg, 1828. Bd. II, Abt. 1. zwischen Köln und Freiburg im
Urk. CXCIII. S. 378 (далее: UBF). Mittelalter // Zeitschrift des Breisgau-
2
Тогоева О.И. «Истинная правда»: языки Geschichtsvereins («Schau-ins-Land»).
средневекового правосудия. М., 2006. С. Freiburg, 1982. Jahresheft 101. S. 96. Доку-
93–122. мент не датирован.
3 12
UBF II, l. S. 383. Старший Совет 24-х – муниципальный
4
О брайзахском суде над евреями, отра- орган судебной и исполнительной вла-
вившими местные колодцы, упомина- сти, в ведении которого находилось рас-
ется в работе: Boll G. Die erste jüdische смотрение дел торгового и уголовного
Gemeinde in Breisach am Rhein // права. Состоял из представителей круп-
Zeitschrift des Breisgau-Geschichtsverein ного купечества. После 1248 г. существо-
«Schau-ins-Land». 2000. Bd. 119. S. 55– вал параллельно с младшим Советом 24-
57. Пять представителей местной еврей- х, куда входили лица, делегированные от
ской общины – Юле Смериант, Юдели, ремесленников и среднего купечества.

Зло, приносящее пользу?


13
Шебели, Ювельман и Майгер Нос – как Knefelkamp U. Op. cit. S. 96.
14
указывает исследователь, якобы отра- Boll G. Op. cit. S.58.
15
вили колодец и хотели бежать в горы, UBF II, l. S. 337–340.
16
но были схвачены, судимы и пригово- Право г. Кельна // Средневековое го-
рены к изгнанию. Как и во Фрайбурге, родское право XII–XIII веков. Сборник
жители Брайзаха устроили еврейский текстов / Сост. Т.М. Негуляева и Л.И.
погром, и власти остановили бесчинства Солодкова. Саратов, 1989. С. 72, 80.
17
толпы. Были «назначены» официальные Boll G. Op. cit. S. 55–60; Idem. «Matys von
виновники преступления. Brysach git xxv guldin»: Die Erwähnung
5
Ibid. S. 55. von Breisacher Juden in Straßburger
6
Варьяш О.И. Иудеи в португальском Quellen des 14. Jahrhunderts // Zeitschrift
праве XIII–XIV вв. // Варьяш О.И. Пи- des Breisgau-Geschichtsverein «Schau-ins-
ренейские тетради: право, общество, Land». 2002. Bd. 121. S. 11–15.
власть и человек в Cредние века. М., 18
Poliakov L. The History of Anti-semitism. 129
2006. С. 118; Она же. Этноконфессио- N.Y., 1976. P. 102–105; Ginzburg C. Le
нальные общности и право на Пирене- sabbat des sorcières. P., 1992. P. 43–93.
19
ях эпохи Реконкисты // Общности и Галямичев А.Н. Судьбы еврейской общи-
человек в Средневековом мире. Моск- ны Праги в начальный период ее исто-
ва; Саратов, 1992. С. 108–111, здесь С. рии (X–XII вв.) // Общности и человек
109–110. в Средневековом мире. М.; Саратов,
7
Тогоева О.И. Указ. соч. С. 229. 1992. С. 102–106, здесь С. 105.
8 20
Гуревич А.Я. Культура и общество Эксле О.Г. Формы мира в религиозных
средневековой Европы глазами совре- движениях Высокого Средневековья
менников (Exempla XIII века). М., 1989. (100–1300) // Эксле О.Г. Действитель-
С. 306–308. Также об антисемитских ность и знание: очерки социальной исто-
выступлениях см.: Baron S.W. A Social рии Средневековья. М., 2007. С. 157–187;
and Religious History of the Jews. 2nd ed. Oexle O.G. Friede durch Verschwörung //
N.Y., 1952–1983. 18 vol. T. 9, 11; Kisch G. Träger und Instrumentarien des Friedens
The Jews in Medieval Germany: A Study im hohen und späten Mittelalter: Vorträge
of their Legal and Social Status. Chicago, und Forschungen XLIII. Sigmaringen, 1996.
1949. S. 115–150.
9 21
«Orta seditione, si quis armatus forte Эксле О.Г. Указ. соч. С. 160–161.
22
illue venerit, satisfactionem non subibit. Oexle O.G. Op. cit. S. 124–126.
23
Si autem domum redierit et arma Blattmann M. Op. cit. S. 531. Полагаю
apportaverit et de hoc convictus fuerit, неверным перевод пассажа, сделанный
gratiam ducis amisit» (Цит. по: Blattmann Т.М. Негуляевой (Средневековое город-
M. Die Freiburger Stadtrechte zur Zeit der ское право. С. 39). Термин conjuratio был
Zähringer. Freiburg; Würzburg, 1995. Bd. переведен как «сообщество».
24
2. S. 716). «Ne igitur burgenses mei supradictis
10
По всей видимости, в тексте допущена promissionibus fidem minus adhibeant, cum
ошибка. Так называемые старший и duodecim nominatissimis ministerialibus
младший Советы (органы городского са- meis super sancta sanctorum coniurantibus,
моуправления Фрайбурга) состояли из 24 me et posteros meos que supradicta sunt
членов каждый. Вероятно, составитель semper impleturos, securitatem dedi. Atque
29
ne hoc iuramentum aliqua necessitate Об особенностях архитектуры и
infringerem, manu mea dextera huius rei водостоках фрайбургского собора
fidem libero homini et coniuratoribus fori см.: Mittmann H. Die Wasserspeier am
inviolabiliter dedi» (Цит. по: Blattmann M. Freiburger Münster. Lindenberg, 2002. См.
Op. cit. S. 532). также сайт Бернхарда Тиля: www.thills-
25
UBF II,l. S. 385–391. freiburg.de
26
UBF II,l. S. 478. 30
27 И в этом смысле показательной являет-
По одной из местных легенд, строители,
недовольные тем, что священник собора ся сцена Страшного суда, размещенная
не выплатил им жалование, развернули на одном из порталов собора, где черт
фигуру так, что голый зад мужчины заламывает руки, в бессилии наблюдая,
смотрел прямо на его окна. как очередная душа ускользнула от него.
28 У зрителя может создаться иллюзия, что
Sansy D. Bestiaire des juifs, bestiaire du Di-
able // Micrologus. 2000. T. 8. P. 561–579. черт… молится.
Теория заговора

130
Анна Серегина

«С ОРУЖИЕМ В РУКАХ»:
АНГЛИЙСКИЕ КАТОЛИКИ И ПОЛИТИЧЕСКАЯ
ПРОПАГАНДА XVI–XVII ВЕКОВ

В истории Англии трудно найти другое событие, имеющее столь же


огромное значение для национальной мифологии, как разгром испан-
ской Армады в 1588 г. Оно превратилось в один из главных символов
в истории английской протестантской нации. Главные составляющие
мифа о разгроме Армады доблестным английским флотом задают пара-
метры и общенационального мифа. Перед нами предстает «осажденный
остров» истинной веры, со всех сторон окруженный врагами – слугами
Антихриста, принявшими образ испанцев. Англичане, соответствен-
но, выступают здесь как представители «избранного народа», нового
Израиля, призванные бороться с этими врагами. Победа «избранного
131
народа» – разгром Армады – всегда воспринималась как знак боже-
ственного благоволения1. Основные компоненты этого национального
мифа – протестантизм в его кальвинисткой форме, проявившийся в
идее избранности, антикатолические и анти-испанские настроения –
благополучно пережили эпоху Реформации, трансформировавшись в
идеи противостояния цивилизованных европейцев (т.е. британцев) и
нецивилизованного варварства, под которым понимался чуть ли не весь
остальной мир.
Победа над Армадой рассматривалась потомками как момент рожде-
ния и первого проявления национального духа, а связанные с ней собы-
тия обрели символическое значение. Хрестоматийно известным стало
явление королевы Елизаветы английским войскам, собравшимся близ
Тилбери – небольшого городка в графстве Эссекс, в устье Темзы –
чтобы отразить врага. В текстах и изображениях вот уже пятьсот лет
тиражируется образ королевы-воительницы, представшей перед свои-
ми подданными на коне и в доспехах, готовой вести их в бой и умереть
вместе с ними за Англию. Этот образ давно стал символом единения на-
ции перед лицом внешней угрозы, находившим отклик как в XVII в., так
и в XX столетии, особенно у поколения, пережившего Вторую мировую
войну.
Исследования историков последних десятилетий рисуют, однако,
далекую от героики картину: 8–9 августа 1588 г. Елизавету в Тилбери
приветствовали (или могли приветствовать) всего около 8000 собранных
графом Лестером солдат, не слишком хорошо вооруженных и даже не
слишком сытно накормленных. Они должны были прикрывать Лондон
от наступления ожидавшей на другом берегу Ла-Манша 30-тысячной
армии герцога Пармы. Испанцы обладали очевидным численным пре-
имуществом, но дело было даже не в этом: испанская пехота в XVI в. яв-
лялась лучшей в Европе, а командующий армией – Алессандро Фарне-
зе, герцог Пармский – по праву считался лучшим генералом, поскольку
в том же 1588 г. сумел вернуть под власть испанского короля весь юг
восставших Нидерландов. В распоряжении же английского правитель-
ства была лишь плохо обученная милиция, набиравшаяся в графствах,
и отряды дворян. Они вряд ли смогли бы остановить испанскую армию
на суше. Единственной надеждой оставался флот, который в итоге и
сумел предотвратить высадку испанцев. Однако в начале августа 1588 г.
в Англии еще не знали об одержанной близ Гравелина морской победе;
и даже после того, как эта новость была получена, правительство не рас-
полагало информацией о судьбе самой Армады: предполагалось, что она
может вернуться, и высадка все же состоится2.
Именно в такой нервной, если не истерической, обстановке Елиза-
вета и прибыла в Тилбери. Она произвела смотр войскам и, вероятно,
произнесла перед ними какую-то речь. Эта последняя, впрочем, не упо-
Теория заговора

минается в современных источниках, как не упоминается в них и тот


факт, что королева, которой в 1588 г. исполнилось уже 55 лет, облачи-
лась в доспехи. Образ королевы-воительницы появился лишь на изобра-
жениях XVII в. Именно тогда (в 1623 г.) «вдруг» был найден и текст речи
Елизаветы3, что прекрасно вписывалось в контекст политической и
религиозной полемики в Англии 1620-х гг., когда многие представители
протестантского политического класса страны выступали против сою-
132
за короля Якова I с Испанией и его планов женить сына на испанской
инфанте. Речь с ее ярко выраженной антииспанской направленностью
была призвана напомнить королю о его долге монарха-протестанта.
Именно поэтому многие историки сомневаются в подлинности данного
текста, долгое время входившего во все учебники и энциклопедии по
истории Англии4. Национальная мифология, впрочем, всегда оказыва-
лась сильнее исторической реальности, и образ Елизаветы, произнося-
щей речь перед своей армией, закрепился в массовой культуре и дожил
до XXI в.: достаточно вспомнить вышедший на экраны в 2007 г. фильм
«Елизавета: Золотой век», где перед зрителем предстает английская ко-
ролева (в исполнении Кейт Бланшетт), облаченная в доспехи, верхом на
белом коне, и обращается к собравшимся в Тилбери войскам.
Смотр в Тилбери породил немало мифов; речь Елизаветы – лишь
один их них, хотя и самый эффектный. В данной статье речь, однако,
пойдет об ином мифе – менее известном, но имевшем большое значе-
ние для политических, конфессиональных и даже историографических
споров как в XVI столетии, так и в позднейшие эпохи. Этот миф также
повествует о всадниках – тех самых, что собрались на равнине близ Тил-
бери, откликнувшись на призыв королевы. В опубликованном в 1588 г.
памфлете, посвященном разгрому Армады, говорится следующее:
«Первым привел отряды к королеве знатный, добродетельный и благо-
родный виконт Монтегю. Как бы люди не судили о нем из-за его религиозных
взглядов, но, по правде, он, как сообщают, всегда заявлял, и в тот раз также
торжественно провозгласил перед королевой и всем ее двором, принародно: он,
будучи больным и старым, явился, полный решимости жить и умереть, защищая
королеву и свою страну от всяких захватчиков, будь то папа, король или любой
властитель. И за это он отдаст свою жизнь, детей, земли и имущество. Чтобы
показать, что его ум в согласии со словами, он лично предстал перед королевой
со своим отрядом, состоявшим из 200 всадников. Их вели его сыновья, а вместе
с ними – ребенок, прекрасно державшийся в седле, а именно наследник его
рода, то есть, старший сын его сына и наследника. Это обстоятельство отметили
многие и, как я сам слышал, воздавали ему хвалы, видя деда, отца и сына, одно-
временно вскочивших в седло ради службы королеве»5.

Благодаря данному рассказу виконт Монтегю и вся его семья пре-


вратились в образец лояльных католиков, в минуту опасности поставив-
ших свою страну и монарха выше конфессиональных пристрастий. В
этом качестве виконт упоминался в многочисленных сочинениях, по-
священных его семейству, католикам юга Англии (графства Сассекс)6,
а также и в общих трудах, например, в «Истории Англии» Леопольда
фон Ранке7. После того, как история, якобы произошедшая в Тилбери,
была фактически канонизирована включением в «Словарь националь-
ной биографии» (1886 г., статья, посвященная виконту Монтегю)8, она

«С оружием в руках»
появлялась практически во всех трудах, посвященных английским като-
ликам и/или политической истории Англии XVI в., вплоть до последних
десятилетий9.
Следует, однако, помнить, что вопрос о лояльности католиков анг-
лийскому правительству, требовавшему от них под присягой отвергнуть
духовную власть папы (статут 1559 г.) никогда не имел столь простого
и однозначного решения и определялся сочетанием множества факто-
ров – карьерным успехом, личными связями и т.п. Все это верно и в
отношении нашего героя – «образца лояльности», виконта Монтегю.
Энтони Браун, виконт Монтегю (1527–1592) происходил из относи- 133
тельно молодого дворянского рода, члены которого занимали должно-
сти при дворах Генриха VI, Эдуарда IV и Генриха VII10. Его отец, сэр Эн-
тони Браун (1500–1548), еще в детстве был причислен к свите молодого
герцога Йоркского – будущего Генриха VIII. Расположение монарха,
помнившего о детской дружбе, помогло сэру Энтони сделать хорошую
карьеру. Под конец жизни он успел побывать и королевским знаменос-
цем (1526–1548 гг.), и королевским конюшим, и членом Тайного Совета
(1539 г.), стать рыцарем Ордена Подвязки и капитаном джентльменов-
пенсионеров, т.е. личной охраны короля (1540 г.)11.
Первые шаги в карьере сына определялись положением отца.
В 1546–1548 гг. Браун-младший вместе с отцом был назначен королев-
ским знаменосцем. Влияние старшего сэра Энтони на юге Англии, в
графствах Сарри и Сассексе, где располагались его поместья, обеспе-
чило виконту посты мирового судьи, а позднее – шерифа в обоих граф-
ствах. После восшествия на престол королевы Марии I Тюдор Энтони
Браун – католик, никогда не скрывавший своих взглядов, и даже попав-
ший из-за этого в Тауэр в 1552 г. – стал еще более влиятельным лицом
на юге. В 1553 г. он был избран в парламент от Питерсфилда (Хэмпшир),
а в апреле 1554 г. представлял в Палате Общин графство Сарри. В том
же году королева назначила его конюшим своего будущего супруга,
Филиппа Испанского. Однако принц прибыл в Англию со своей соб-
ственной свитой, состоявшей из испанцев, и подготовленный для него
английский двор пришлось распустить. Чтобы смягчить удар, Мария I
в сентябре 1554 г. даровала Энтони Брауну титул виконта Монтегю. С
этого момента и до конца жизни он являлся активным участником рабо-
ты Палаты Лордов, о чем свидетельствуют ее журналы. В 1555 г. виконт,
как и его отец, получил Орден Подвязки. С 1557 г. он также стал членом
Тайного Совета, на заседаниях которого регулярно присутствовал, ко-
гда находился в Лондоне12.
Сэр Энтони Браун-старший и его сводный брат, Уильям Фицуильям,
граф Саутхэмптон (1490–1542) еще в царствование Генриха VIII полу-
чили известность как католики, франкофобы и сторонники сближения
с Габсбургами. Об этом ясно говорил сам вид «родового гнезда» Мон-
тегю – их замка в Каудрей (Сассекс). Гостей Каудрей встречала целая
серия картин, заказанных еще первым сэром Энтони. Цикл приписы-
вался кисти Ганса Гольбейна-младшего и представлял блестящие побе-
ды короля Генриха VIII над французами и другие важные события его
царствования, участниками которых являлись сэр Энтони Браун и/или
граф Саутхэмптон. Сами картины, к сожалению, не сохранились: они
погибли в пожаре, уничтожившем резиденцию Монтегю в конце XVIII
в. Однако существует изданный незадолго до пожара, в 1777 г., каталог
картин, в котором указано, где именно висело каждое полотно.
Теория заговора

Исторический цикл кисти Гольбейна располагался в парадных ком-


натах – столовой и большой гостиной, где принимали посетителей. Те
имели возможность увидеть такие полотна, как «Взятие Брая и Мон-
дидье королем Генрихом» и «Победа под Теруаном», увековечившие
победы английского оружия в Нормандии во время кампании 1513 г., в
которых участвовал будущий граф Саутхэмптон13. На другой картине
было изображено «Посольство к королю Франции» 1521 г.14, членом ко-
134
торого также являлся сэр Уильям Фицуильям. Название полотна «Граф
Саутхэмптон провожает императора Карла в Дувр»15 говорило само за
себя: на нем оказались запечатлены события 1522 г., когда император
Карл V посетил Лондон. Еще два полотна были посвящены победам гер-
цога Саффолка во Франции в 1523 г.16 Чарльз Брендон, герцог Саффолк,
был мужем сестры сэра Брауна и графа Саутхэмптона Энн, так что его
вполне можно было считать членом семьи. К тому же в этой кампании
отличился и сам сэр Энтони. В северной же галерее висело примеча-
тельное изображение: «Генрих VIII (sic!) берет в плен короля Францис-
ка I в битве при Павии»17. Несмотря на то, что Генрих VIII действительно
был союзником императора Карла V, он не имел никакого отношения
к победе при Павии. Однако Монтегю не любили французов и питали
глубокое уважение к императору и его испанским потомкам. Вероятно,
именно поэтому победа при Павии воспринималась ими отчасти как
своя собственная.
Неудивительно, что воспитанный в семейных традициях виконт
Монтегю придерживался происпанской ориентации. Это обстоятель-
ство в сочетании с его преданностью католической вере сделало викон-
та идеальным кандидатом для дипломатических контактов с Римом и
императором Карлом V. В ноябре 1554 г. Монтегю вместе с епископом
Томасом Тирлби и сэром Эдвардом Карне (представлявшими светских
и духовных лордов и общины Англии соответственно) встречал в Дувре
папского легата, кардинала Реджинальда Пола, прибывшего в страну
для того, чтобы даровать ее жителям отпущение греха схизмы18. В 1555 г.
Монтегю, Тирлби и Карне отправились в Рим, чтобы просить папу о при-
нятии Англии обратно в лоно католической церкви. На обратном пути
посольство заехало в Брюссель, чтобы провести переговоры с Карлом V
и его сыном Филиппом19. Речь шла о вступлении Англии в войну против
Франции. Монтегю был ее активным сторонником (именно поэтому он
и оказался в Брюсселе), а впоследствии отличился в ходе кампании: он
оказался лордом-лейтенантом (заместителем командующего, Уильяма
Херберта, графа Пемброка) английской армией в победоносном сраже-
нии при Сент-Кантене (1557), а в качестве лорда-лейтенанта Сассекса
он отвечал за оборону прибрежных районов графства и за сбор ополче-
ний. В этом качестве он также отличился, удостоившись благодарности
королевы и коллег по Тайному Совету20.
Восшествие на престол протестантки Елизаветы I в 1558 г. помешало
превращению виконта Монтегю во влиятельного политика националь-
ного масштаба, поскольку он не только не скрывал своих католических
взглядов, но и публично (в ходе заседаний Палаты Лордов и работы ее
комиссий) выступал против протестантского религиозного законода-
тельства 1559 г. и антикатолического закона 1563 г.21 Католик, выска-

«С оружием в руках»
зывавший свое мнение в парламенте, вряд ли мог быть советником
протестантской королевы, поэтому Монтегю не вошел в состав обнов-
ленного Тайного Совета и в начале царствования лишился поста лорда-
лейтенанта Сассекса. Это, впрочем, не означало полной утраты поли-
тического влияния. Расположение Монтегю к Габсбургам делало его
незаменимым в дипломатических контактах: уже в 1560 г. виконт воз-
главил посольство в Испанию, к Филиппу II. Целью данной миссии было
гарантировать нейтралитет Испании, дававший английской королеве
возможность вмешаться в дела северного соседа и, оказав помощь шот-
ландским протестантам, изгнать из страны французские гарнизоны22. 135
Однако Монтегю, в принципе одобрявший действия против Франции
и ее союзницы Шотландии, без восторга относился к поддержке, кото-
рую оказывало английское правительство мятежникам-протестантам в
Шотландии и Франции. В 1562 г., по-прежнему возглавляя в Сассексе
комиссию по сбору ополчения, он практически саботировал кампанию
по сбору отрядов для оказания помощи гугенотам, мотивируя свои
действия (вернее, их отсутствие) нежеланием опустошать графство и
лишать его необходимых рабочих рук23. А в 1563 г., не желая вновь ока-
заться в неловком положении и оправдывать перед испанскими друзь-
ями политику, которую не одобрял, он отказался ехать в посольство в
Испанию24. Впрочем, в 1565–1566 гг. виконт был снова задействован на
дипломатической службе: он возглавил посольство в Нидерланды, ко
двору правительницы Маргариты Пармской. Целью переговоров было
восстановление торговых отношений между Англией и испанскими
владениями, прерванными в 1563 г.25
В 1569 г. Монтегю и Томаса Сэквилла, лорда Бакхерста, назначили
лордами-лейтенантами графства Сассекс. Они сменили на посту тради-
ционных лидеров графства и самых знатных его дворян – графа Эрен-
дела и его родственника, лорда Ламли, скомпрометированных своей
причастностью к восстанию северных графств, целью которого было
провозглашение Марии Стюарт и ее обрученного супруга, герцога Нор-
фолка, наследниками английского престола. Королева Елизавета I жела-
ла видеть в качестве лордов-лейтенантов людей, не только обладавших
влиянием в графстве, но и преданных ей лично. Монтегю и Бакхерст
были следующими по рангу дворянами после Эрендела и Ламли. Кроме
того, лорд Бакхерст был родственником Елизаветы – ее троюродным
братом – а его семья была обязана ей своим возвышением. Так что в
его преданности не приходилось сомневаться. Виконт Монтегю также
представлялся королеве вполне лояльным подданным26.
Правда, лояльность аристократа в XVI в. понималась иначе, неже-
ли сейчас. Многие действия виконта Монтегю, а особенно – членов
его семьи и домочадцев – не вписываются в современные представ-
ления о верности государю, хотя и вполне соотносились с представ-
лениями XVI в. о долге дворянина заботиться о благе государя и го-
сударства, порой даже вопреки мнению самого правителя. В Англии
же на престоле находилась женщина, по определению нуждавшаяся
в советах и более, чем государь-мужчина, склонная прислушивать-
ся к советам дурным. Для Монтегю дурными советниками были со-
ветники-протестанты, а благо страны виделось в браке королевы с
католиком (желательно – Габсбургом), и урегулирование вопроса о
наследовании престола. Поэтому на протяжении своей жизни он не
раз балансировал на тонкой грани, отделявшей «лоялиста» от заговор-
щика.
Теория заговора

В первые годы царствования Елизаветы I Монтегю был сторонником


брака Елизаветы I и эрцгерцога Карла Габсбурга, сына императора Фер-
динанда II, и участвовал в переговорах27. В это же время (1560 г.) испан-
ский посол де Квадра разрабатывал альтернативный план похищения
леди Кэтрин Грей – предполагаемой наследницы – и возведения ее на
престол в том случае, если Франция решит поддержать оружием пре-
тензии на английскую корону Марии Стюарт. В роли посредницы, ко-
136
торая должна была убедить леди Кэтрин вступить в союз с испанцами,
посол видел жену виконта Монтегю, леди Магдален (урожденная Дейкр,
1532–1609)28. Такой выбор был обусловлен не только всем известными
внешнеполитическими предпочтениями виконта, но и его родственны-
ми связями. Сестра виконта, Мэри Браун, была супругой лорда Джона
Грея из Пирго – дяди леди Кэтрин, а сама виконтесса хорошо знала
девушку – в 1553–1554 гг. обе они были фрейлинами королевы Марии
I. Неизвестно, предприняла ли леди Магдален какие-либо шаги. Воз-
можно, она была слишком осторожна, чтобы ввязываться в заговоры.
Вполне вероятно и то, что она благодаря своим придворным контактам
и дружеским связям среди придворных дам Марии I и Елизаветы распо-
лагала информацией, которую дипломаты получили гораздо позже: еще
при жизни Марии I родственники (матери молодых людей) поощряли
сближение леди Кэтрин Грей и Эдварда Сеймура, графа Хартфорда. В
ноябре 1560 г. пара вступила в тайный брак, разрушив тем самым все
планы испанского посла29.
В начале 1560-х годов с виконтом Монтегю контактировали и дру-
гие заговорщики, сторонники еще одной католической наследницы –
Маргарет Дуглас, графини Леннокс. Они стремились объединить права
сына графини, лорда Дарнли, с правами Марии Стюарт, поженив их и
объявив наследниками престола. Фрэнсис Яксли (впоследствии став-
ший секретарем Генри Дарнли в Шотландии) пытался выяснить мнение
Монтегю на этот счет. Что именно ответил ему виконт, неизвестно, од-
нако за свои планы Яксли провел несколько лет в Тауэре (1562–1565)30.
Ходили слухи, что и Монтегю был арестован (в октябре 1561 г.)31, воз-
можно, в связи с обсуждением брака Дарнли и Марии Стюарт.
В 1568 г. среди представителей английской знати возникла новая
широкая коалиция противников Уильяма Сесила, лорда Берли. Она была
преимущественно (но не исключительно) католической – в ее состав
входил даже фаворит Елизаветы I, граф Лестер, герцог Норфолк и др.
Предполагалось, что Норфолк женится на Марии Стюарт, тем самым
урегулировав вопрос с престолонаследием. Когда лишить Сесила власти
мирным путем не удалось, часть дворян решилась на восстание, целью
которого было устранение советников-протестантов и заключение бра-
ка Норфолка и Марии. Часть заговорщиков желала идти еще дальше и
предлагала сместить Елизавету, заменив ее новой супружеской четой32.
В июне 1569 г., перед началом восстания, испанский посол в Анг-
лии, дон Герау де Спес, составил список знатных дворян, которые, по
его мнению, склонялись к тому, чтобы поддержать планы герцога Нор-
фолка. В их числе был упомянут и Монтегю. Позднее (в декабре 1569 г.)
посол сообщал в Испанию, что виконт и его зять, Генри Ризли, граф Са-
утхэмптон, наведались к нему, чтобы обсудить насущный вопрос: стоит

«С оружием в руках»
ли им присоединиться к начавшемуся в Йоркшире восстанию33. В итоге
оба они так и не приняли в нем участия, хотя брат виконтессы Монте-
гю – Леонард Дейкр – не был столь осторожен, и вопреки советам
родственников, взялся за оружие. После подавления восстания он был
вынужден бежать сначала в Шотландию, а затем – в Нидерланды34. В
1570 г. в Испании появились слухи об аресте самого Монтегю35, не под-
тверждающиеся, впрочем, английскими источниками.
Не участвовал виконт Монтегю и в заговоре Ридольфи (1571 г.), ста-
вившем своей целью возвести Марию Стюарт и Норфолка на престол
при поддержке Франции (т.е., герцога Гиза) и Рима. Однако замешан- 137
ными в нем оказались многие дворяне-католики, в том числе зять Мон-
тегю, граф Саутхэмптон36, и его сын, сэр Генри Браун37. Граф Саутхэм-
птон в результате был посажен сначала в Тауэр, а потом помещен под
домашний арест в Лузли (Сарри), поместье друга его тестя, сэра Уилья-
ма Мора. Сэр Генри Браун и вовсе отделался легким испугом.
Неучастие виконта Монтегю в заговорах сохранило его влияние в
графстве, а отчасти – и за его пределами. Об этом свидетельствует на-
мерение Елизаветы в 1577 г. посетить Сассекс и нанести визиты своим
лордам-лейтенантам, хотя в последний момент поездку отменили из-за
вспышки чумы в графстве38. В 1579 г. поговаривали даже о том, что ви-
конт Монтегю будет вновь введен в состав Тайного Совета39, но слухи
так и остались слухами. Родственники и домочадцы Монтегю, однако,
не отличались его лояльностью – или осторожностью. В 1580–1581 гг.
многих из них обвинили в контактах с появившимися в Англии и не-
медленно объявленными вне закона иезуитами, Робертом Парсонсом
и Эдмундом Кэмпионом. Последнего принимал у себя муж свояченицы
виконта, сэр Александр Калпепер, за что его немедленно арестовали и
выпустили только после вмешательства Монтегю под большой залог40.
Контактировал с Кэмпионом и зять виконта, граф Саутхэмптон; он не
был арестован лишь потому, что тяжело заболел (и вскоре скончался)41.
Брат Монтегю, сэр Фрэнсис Браун, позволил провести в Саутуорке42, в
принадлежавшем ему доме, созванный иезуитами синод католического
духовенства (1580 г.). Наконец, организованная Парсонсом подпольная
типография в начале 1581 г. работала в Монтегю Хаусе – принадле-
жавшем виконту доме в Саутуорке, в котором тогда жил сэр Фрэнсис
Браун43.
Укрывательство иезуитов, осужденных, как изменники, само по себе
считалось предательством. Виконт лично не был в нем замешан, хотя и
явно закрывал глаза на поступки родственников. Зато ни сам виконт,
ни его семья не были причастны к заговорам Трокмортона (1583 г.)44
и Бабингтона (1586 г.)45, так или иначе затронувших большинство дво-
рян-католиков Сассекса. В 1583 г. заговорщики планировали высадку
войск герцога Гиза в одной из гаваней Сассекса (в районе Эрендела) и
даже составили списки местных дворян, которые могли бы оказать им
поддержку. Поэтому многие католики Сассекса оказались в опасности
после раскрытия заговора46. Главными его жертвами в Сассексе стали
Генри Перси, граф Нортумберленд (1532–1585)47 и джентльмен из его
свиты, сэр Уильям Шелли из Майклгроува48.
Никаких следов причастности виконта Монтегю и его окружения
к заговору в распоряжении правительства в Англии не обнаружилось,
хотя представитель герцога Гиза в Риме в августе 1583 г. упоминал имя
Монтегю в числе знатных дворян, на помощь которых можно было бы
Теория заговора

рассчитывать49. Трудно сказать, основывалось ли это утверждение на


фактах, или же герцог Гиз пытался таким образом заставить папу Гри-
гория XIII поверить в то, что он действительно располагает поддержкой
католических пэров Англии50. Во всяком случае, английское правитель-
ство ничего не знало об этом документе. В том же августе 1583 г. виконт
Монтегю писал своему другу, сэру Уильяму Мору, о том, что Елизавета
по-прежнему высоко его ценит, хотя при дворе он все же опасался по-
138
являться – видимо, не все королевские советники были о нем такого же
высокого мнения51.
В 1586 г. имя Монтегю появилось еще в одном списке «заговорщи-
ков». Дон Бернардино де Мондоса – испанский посол в Лондоне (до
1584 г.) и Париже52 – составил для Филиппа II перечень английских
дворян-католиков, способных поддержать восстание против королевы-
протестантки. В нем, в частности, упоминались «лорд Монтегю и вся
его свита; это самая знатная семья Сассекса, и у нее много вассалов»53.
Филипп II, однако, не разделял оптимизма Мендосы: он помнил виконта
и считал его добрым католиком, но полагал, что тому недостает «реши-
мости» [восстать. – А.С.]54.
К заговору Бабингтона был причастен кузен Монтегю, Роберт
Гейдж из Халинга, казненный в 1586 г. Позднее, в 1594 г., джентльмена
из свиты виконта, Роберта Барнса, также обвиняли в причастности к
этому делу, однако доказательств тому найдено не было55. А в 1586 г. имя
виконта даже не упоминалось во время расследования, как и имена его
домочадцев, а потому неприятности его миновали. Укрывательство же
священников сходило ему и его родственникам с рук.
Подобному попустительству властей можно дать несколько объяс-
нений. Во-первых, виконт Монтегю, несмотря на колебания в 1568 г.,
не был причастен ни к одному заговору в пользу Марии Стюарт. Он,
как и его отец, придерживался происпанской ориентации и не выка-
зывал никакого желания сажать на английский престол шотландскую
королеву, тесно связанную с Францией. В 1586 г. виконт был одним из
40 пэров, приговоривших Марию Стюарт к смерти56. Конечно, он вряд
ли рискнул бы ослушаться королевского приказа, согласно которому он
стал членом судебной комиссии. Но нет оснований предполагать, что
вынесенный вердикт противоречил его совести.
Прогабсбургская политическая ориентация Монтегю помогла ему
дистанцироваться от заговоров 1560–1580-х годов. Однако с началом
войны с Испанией (1585–1604 гг.) положение виконта ухудшилось.
Его контакты при испанском дворе, а также его родственные связи с
католиками-эмигрантами не могли не вызывать подозрения. С началом
войны Монтегю лишился поста лорда-лейтенанта Сассекса, хотя ему
было обещано, что он сохранит влияние на выборы должностных лиц
(мировых судей и членов комиссий) в графстве57. Правда, теперь власть
виконта была неформальной и осуществлялась через его друзей – лор-
да Бархерста и сэра Уильяма Мора – и вассалов.
Тем не менее, влияние все же сохранялось – отчасти из-за неже-
лания властей в условиях войны ссориться с самым могущественным
дворянином Сассекса, прибрежные укрепления которого оставляли
желать лучшего, а отчасти и благодаря факторам совершенно иного по-

«С оружием в руках»
рядка. Вопреки всей информации о причастности членов клана Монте-
гю к заговорам, Елизавета I считала виконта своим верным подданным.
Здесь сказывалось и заступничество родственников Монтегю, в число
которых входили самые близкие королеве люди – граф Лестер, при-
ходившийся виконту троюродным братом, и его мачеха, Элизабет Фиц-
джеральд, леди Клинтон – подруга королевы, служившая ей с детских
лет. Сам виконт находился при дворе с 1546 г., а его жена, леди Магда-
лен, в свое время была фрейлиной королевы Марии I. Они прекрасно
помнили Елизавету еще принцессой, не в лучшую пору ее жизни. В
1592 г. виконт Монтегю, обращаясь к приглашенным на парадный обед 139
дворянам графства Сарри, заявлял:
«Я сослужил ее величеству хорошую службу за морями и в других местах.
Я оказывал ей услуги (как она знает) при королеве Марии, когда я был в Тайном
Совете и лейтенантом графства»58.

Невозможно установить точно, о чем идет речь, однако вполне ве-


роятно, что виконт и/или его жена оказали Елизавете некие услуги, или
даже проявили почтительность и дружелюбие в тяжелое для принцессы
время, когда она не только не имела власти, но опасалась за свою жизнь.
Диктуемые эмоциями мотивы ускользают от внимания историка, но
именно они вполне могли оказаться главной причиной неколебимой
веры Елизаветы в лояльность Монтегю.
Однако летом 1588 г. эмоции отступали перед интересами проте-
стантского режима, оказавшегося под угрозой. Я уже отмечала выше,
что прибрежные города Сассекса поражали наблюдателей полным от-
сутствием укреплений, а береговая линия графства, изрезанная множе-
ством бухт, предоставляла массу возможностей для высадки испанской
армии. Неслучайно именно здесь собирались высадить экспедицион-
ный корпус герцога Гиза в 1583 г. Планировавшие вторжение испанцы
рассчитывали на поддержку дворянства Сассекса, в большинстве сво-
ем католического. В таких условиях католический аристократ – лидер
местного дворянства, способный повести за собой сотни вооруженных
людей – был (как минимум) потенциально опасен, даже если он и не
совершал никаких действий, которые можно было бы истолковать как
враждебные режиму.
Естественно, что в обстановке всеобщей подозрительности, пере-
ходящей в паранойю, лояльность виконта Монтегю не могла не под-
вергнуться сомнению. Поэтому события начала августа 1588 г. развора-
чивались для него совсем не так, как это описано в процитированном
выше памфлете. В середине июля 1588 г. Тайный Совет составил список
лордов, которым предписывалось прибыть в распоряжение королевы
со своими отрядами, чтобы составить ее личную охрану59. Имя Монте-
гю в этом списке отсутствовало, что свидетельствовало об очевидном
недоверии к католику-испанофилу в условиях войны. Сам же виконт
воспринял его как наступление на свои позиции в Сассексе: потеряв
с началом войны пост лорда-лейтенанта, он сохранял свое положение
первого дворянина графства только благодаря неформальным «каналам
связи» с правительством и двором. Утрата доверия королевы разрушила
бы эти «каналы» и привела бы к потере статуса в рамках местного со-
общества. Вот почему 23 июля 1588 г. виконт отправил лордам Тайного
Совета письмо, в котором высказал желание
«узнать, следует ли ему предназначить свои отряды для защиты страны, ведь
он не получил, как другие, писем с приказами прибыть к Ее Величеству»60.
Теория заговора

К письму прилагался список вассалов виконта, которые находились


в полной боевой готовности.
Послание виконта говорит об обиде на выказанное Тайным Советом
недоверие. Свидетельствовало ли оно о его лояльности – совсем другой
вопрос. Летом 1588 г., когда англичане ждали казавшегося неминуе-
мым вторжения, любой благоразумный дворянин счел бы свои долгом
140 вооружиться, если не для защиты страны от испанцев, то хотя бы для
того, чтобы оградить семью и имущество от возможного мародерства.
Что же до участия в военных действиях, то в случае английских като-
ликов, трудно было предугадать, какую сторону они выберут, и будут
ли вообще выбирать до самого последнего момента. Поэтому действия
виконта Монтегю, вооружившего свою свиту и вассалов, как это делали
все английские дворяне летом 1588 г., не поддаются однозначной ин-
терпретации. Одни историки – например, Кертис Брейт – видят в них
потенциальную угрозу режиму, лишившему виконта власти в Сассексе
в 1585 г.61 Другие – как Майкл Кестье – склонны видеть в них знак
лояльности Монтегю62. Они могли быть и проявлением осторожности.
Опыт последнего удачного вторжения в Англию – высадки Генриха VII
в 1485 г. – показывал, что многие лорды, даже уже явившись на поле
битвы с отрядом, выжидали до последнего, прикидывая, как дело по-
вернется, а затем присоединились к победителю. Кроме того, если само
предложение виконта предоставить своих людей в распоряжение коро-
левы могло трактоваться по-разному, то отсутствие подобного предло-
жения было бы однозначно понято как нелояльность и поставило бы са-
мого виконта и его семью под угрозу. Не стоит забывать, что именно на
1588 г. приходится пик казней католиков за все правление Елизаветы.
Из последующих событий становится ясно, что католики Сассекса
далеко не всегда проявляли враждебность к испанцам или желание вое-
вать против них. Набранные в 1590 г. виконтом Монтегю отряды, пред-
назначавшиеся для боевых действий во Франции (против испанцев)63,
были «плохо отобраны и вооружены»64, готовы были использовать
любой предлог, чтобы избежать отправки через Ла-Манш, и «произно-
сили оскорбительные речи о королевской службе»65. А в 1596 г., когда
испанские войска осадили (и позднее взяли) Кале и в южных графствах
Англии циркулировали слухи о скорой высадке испанского десанта, ка-
толики - жители городка Бэттл в восточном Сассексе, служившие вдове
виконта Монтегю, публично изъявляли радость при известиях об успе-
хах армии Филиппа II66.
Вряд ли настроения католиков в 1588 г. сильно отличались от
тех, что зафиксированы в донесениях правительственных агентов в
1590-х годах. Таким образом, собранные виконтом летом 1588 г. отряды
в случае высадки испанцев могли повести себя непредсказуемо.
Члены Тайного Совета прекрасно понимали неоднозначность
письма Монтегю и отреагировали соответственно. 24–27 июля лор-
дам-лейтенантам южных графств – графу Сассексу (Хэмпшир), лорду
Бархерсту (Сассекс) и лорду Кобэму (Кент) – были отправлены письма,
в которых указывалось, что часть вассалов и арендаторов Монтегю, уже
зачисленных в состав ополчений графств, отправится в составе его от-

«С оружием в руках»
ряда ко двору для охраны королевы, а виконт предложит других людей
на замену67. В письме, адресованном самому виконту, уточнялось: речь
шла о всадниках (легкой кавалерии) и пехоте (копейщиках). Последним
надлежало остаться в графстве, в составе ополчения, а отряд всадников
должен был отправиться ко двору, и, соответственно, находиться вместе
с королевой в Тилбери. Вот только сам виконт при этом оставался дома.
Письмо Тайного Совета гласило:
«Его Сиятельство [виконт Монтегю. – А.С.], учитывая его болезнь [курсив
мой. – А.С.] может передать командование всадниками, предназначенными
для охраны личности Ее Величества, здесь [при дворе. – А.С.], своему сыну или 141
другому человеку, которого он выберет»68.

Конечно, виконт был уже немолод: в 1588 г. ему исполнилось 60 лет –


почтенный возраст для XVI в. – так что он вполне мог жаловаться на
плохое здоровье. Однако летом 1588 г. болезнь выглядела, скорее, как
уловка. Правда, трудно сказать, виконт ли уклонялся от вполне вероят-
ного столкновения с испанскими войсками, не желая воевать с едино-
верцами, или же лорды Тайного Совета предпочли держать влиятель-
ного католика подальше от двора, под присмотром. Об этом косвенно
свидетельствуют донесения генуэзского шпиона, сообщавшего:
«Лорду Монтегю приказано оставаться под арестом в его собственном доме.
Причину тому я не знаю, если только она не заключается в том, что он – като-
лик»69.

Правда, это письмо датировано 25 августа, и не вполне ясно, когда


именно виконту было предписано оставаться в своем поместье.
Трудно сказать, что стояло за этим сообщением. Слухи об аресте
Монтегю появлялись с завидной регулярностью, каждый раз, когда раз-
ражался очередной внутри- и/или внешнеполитический кризис (1570,
1584 и 1588 гг.), так что они выглядят своего рода средством подтвер-
ждения статуса одного из «главных католиков» Англии и совершенно
необязательно основываются на фактах. С другой стороны, известно,
что каждый раз, когда появлялись сообщения о приближении испан-
ского флота к английским берегам (1588, 1592, 1596 гг.), правительство
отдавало распоряжение об аресте дворян-католиков, и не потому, что
те проявляли какие-то признаки нелояльности, а на всякий случай, в ка-
честве превентивной меры. С виконтом Монтегю в 1588 г. вполне могло
произойти нечто похожее, так что сообщение шпиона выглядит прав-
доподобным. А упоминание о его болезни в таком случае могло быть
способом сохранить лицо.
Но даже приказывая виконту оставаться дома летом 1588 г., лорды
Тайного Совета осознавали: нельзя слишком обижать могущественного
католического магната. Ведь опора режима в Сассексе и Сарри – лорд
Бакхерст – в глазах многих местных дворян был, несмотря на родство с
королевой, не знатным аристократом, а всего лишь одним из них. Мон-
тегю пользовался большим влиянием, и по совету Бакхерста 27 июля
1588 г. Тайный Совет отменил собственное распоряжение и оставил на
посту капитана округа (rape) Хастингса70 Адама Эшбернэма71. В округе
Хастинс находится Бэттл – одно из двух основных поместий Монтегю, и
именно виконт там был самым знатным дворянином. До 1585 г. его слово
было решающим при выборе кандидатов на должности в ряде округов
графства, а после того как виконта лишили поста лорда-лейтенанта, ему
было дано обещание учитывать его пожелания при назначениях. Одним
Теория заговора

из людей Монтегю был и католик-конформист Адам Эшбернэм. По всей


видимости, в условиях войны правительство пыталось уменьшить влия-
ние католических магнатов юга страны, постепенно лишая их ставлен-
ников постов в графствах. Жертвой этой тенденции едва не оказался
и капитан округа Хастингс. Эта должность была тем более важной, что
предполагала командование местным ополчением. Кроме того, Хастингс
являлся портовым городом и потенциальным местом высадки испанско-
142
го десанта, славился он и контрабандной торговлей. Именно через него
в Англию проникали католические священники и запрещенная католи-
ческая литература. В таком контексте смещение католика Эшбернэма
с поста кажется совершенно обоснованным с точки зрения безопасно-
сти режима. Однако этот шаг натолкнулся на сопротивление виконта
Монтегю, усмотревшего в нем прямое ущемление своих интересов. И
Тайный Совет в опасной обстановке 1588 г. предпочел согласиться на
его требования. По отношению к Монтегю правительство явно придер-
живалось политики кнута и пряника, сочетая жесткий контроль с возна-
граждением за (хотя бы внешнюю) лояльность72.
Из приведенных документов становится очевидным, что виконт
Монтегю не произносил никаких речей в Тилбери просто потому, что
его там не было. Однако на страницах памфлета, вышедшего осенью
того же 1588 г., он был представлен как своего рода образец верного
подданного Елизаветы. Так кому же понадобилось превращать Монте-
гю в образец католической лояльности? И зачем?
Ответить на первый вопрос достаточно легко. Для этого требуется
присмотреться к тексту, в котором впервые появился рассказ о появле-
нии Монтегю в Тилбери и который был озаглавлен «Копия письма дону
Бернардино Мендосе, испанскому послу во Франции, повествующего о
положении в Англии и обнаруженного в покоях некоего Ричарда Ли»73.
Бернардино де Мендоса был в 1578–1584 гг. испанским послом в Лон-
доне и создал обширную шпионскую сеть, которую продолжал контро-
лировать и после того, как перебрался в Париж. Поэтому история об
аресте католического священника – естественно, агента испанцев – и
перехвате его письма, рассказывавшего о событиях, разворачивавших-
ся в Англии перед предполагаемым появлением Армады у ее берегов,
выглядела вполне правдоподобно. На роль сочинителя письма был «из-
бран» Ричард Ли74 – католический священник, арестованный в июне
и казненный 30 августа 1588 г. Последнее обстоятельство было очень
удобно для обнародовавшего текст лорда-казначея Уильяма Сесила,
лорда Берли: издание появилось осенью, когда казненный Ли уже был
не в состоянии оспорить приписывавшееся ему авторство. Трудно себе
представить, что какое-либо письмо от Ли могло датироваться сентяб-
рем 1588 г., как говорится в памфлете – ведь он тогда был уже мертв. И
даже если предположить, что пресловутую дату проставил не он, а не-
кий католический агент, собиравшийся переправить письмо адресату,
все равно остается непонятным, откуда Ли, все лето находившийся в
Тауэре, мог узнать детали происходившего в Тилбери.
Впрочем, у читателей «Копии» не возникло по этому поводу никаких
сомнений, поскольку, в отличие от историков позднейших веков, они не
могли знать точную дату ареста и казни Ли. Поэтому вплоть до начала

«С оружием в руках»
XX в. письмо Ли считалось подлинником, хотя сам факт его публикации
не оставлял никаких сомнений в намерениях английского правительства
использовать его в пропагандистских целях. Только в 1911 г. Дж. Поллен
обнаружил в архивах рукопись памфлета, написанную рукой одного из
секретарей лорда-казначея, с собственноручной правкой последнего.
Таким образом, можно считать доказанным, что никакого письма Ли
Мендосе в действительности не существовало, а публикация представ-
ляла собой образец эффективной пропаганды английского правитель-
ства. Сам текст же являлся порождением канцелярии Сесила75.
Почему же Уильям Сесил – фактический первый министр и, пожа- 143
луй, самый осведомленный человек Англии – вставил в текст «Копии
письма» заведомо ложное сообщение о появлении виконта Монтегю в
Тилбери? И для кого, собственно, оно предназначалось?
Выбор языка памфлета ограничивал его потенциальную аудиторию
англоязычными читателями. Прежде всего, конечно, речь шла о жите-
лях Британских островов, подданных Ее Величества – англичанах и
отчасти ирландцах. Как и все полемические тексты, «Копия письма»
четко очерчивала границу между своими и чужими – в данном случае,
испанцами. Им был противопоставлен образ победоносной английский
нации, объединенной любовью к стране и королеве. Важной частью это-
го образа были католики, ставившие верность Елизавете и Англии пре-
выше требований Рима76. Монтегю был отнюдь не единственным из тех,
чье присутствие в Тилбери было отмечено в памфлете: там упомянуты
его двоюродный брат, граф Вустер77, а также лорды Ламли78, Стертон79,
Дарси80, Мордаунт81, Скроуп82 и Юр83. Кроме того, в памфлете говори-
лось и о многочисленных лордах-протестантах. Однако только виконт
удостоился не просто упоминания, а небольшого рассказа; более того,
согласно этому документу, именно он первым прибыл в Тилбери.
Мне представляется, что Монтегю был избран в качестве образца не
только – и не столько – потому, что был безупречно лоялен. В конце
концов, подобную же лояльность, или осторожность, демонстрировали
многие знатные католики того времени, тот же граф Вустер, например.
Виконт Монтегю был для правительства предпочтительнее в качестве
«образца» католика по целому ряду причин. Во-первых, в отличие от
многих своих единоверцев, он с самого начала царствования публично (в
парламенте) заявлял о собственных религиозных взглядах. Кроме того,
он оказывал покровительство другим католикам, а узы родства связыва-
ли его с католическими семействами не только юга, но и севера Англии,
а также Ирландии84. Таким образом, Монтегю был хорошо известен, и
многие католики смотрели на него, как на лидера. Поэтому именно его
поведение и предлагалось в качестве образца для подражания.
Но одним только влиянием среди католиков в Англии дело не ограни-
чивалось. Хотя памфлет и был написан по-английски, он предназначался
не только для читателей в Англии, но и для католиков-эмигрантов, оби-
тавших за пределами страны. Предполагаемым адресатом в данном слу-
чае были те католики, что жили в испанских владениях – в Нидерландах
и в самой Испании. В таком случае выбор Монтегю в качестве «образ-
цового католика», лояльного Елизавете, совершенно очевиден: Филипп
II был знаком с Монтегю еще с 1554 г., помнил его по посольству 1559 г.
В Испании «его любили и уважали все, кто его знал»85. И хотя Филипп II
и его министры не владели английским языком, у них было достаточно
советников, способных составить перевод. Эти советники – клирики
и миряне – группировались вокруг королевского секретаря Хуана де
Теория заговора

Идиакеса86, в число друзей которого входили многие англичане, в том


числе глава английских иезуитов Роберт Парсонс87. Одним из его по-
кровителей был герцог Ферия88, чья мать, англичанка Джейн Дормер89,
в прошлом являлась фрейлиной Марии I Тюдор и служила ей вместе с
Магдален Дейкр (второй женой виконта). Герцогиня Ферия играла важ-
ную политическую роль как покровительница английских католиков,
сторонница смещения Елизаветы I и реставрации католицизма в Англии
144 военным путем. В 1592 г., после смерти Алессандро Фарнезе, ее всерьез
рассматривали как кандидатуру на пост правительницы Нидерландов90.
В 1570 г. семьи Дормер и Браун породнились: сводный брат Джейн
Дормер Роберт женился на дочери виконта Элизабет, а ее брат, сын
и наследник Монтегю – на Мэри Дормер, младшей сестре Роберта и
Джейн91. Таким образом, виконт не просто был известен в Испании,
но был связан узами родства с покровителями английских католиков
в Испании, стоявшими за подготовкой Армады. Именно им – вполне
способным читать по-английски – и предназначался памфлет Сесила.
И именно для них в тексте появилась вставка о виконте Монтегю – их
родственнике и убежденном католике. Если уж он оказывался верен
английской королеве и готов сражаться за нее, испанцам не на что было
надеяться в Англии – таков был подтекст памфлета.
Нацеленность на испанскую аудиторию косвенно подтверждается
и тем фактом, что памфлет был издан лондонским печатником Ричар-
дом Филдом (1561–1624). В 1588 г. Филд, только что закончивший свое
ученичество, вступил в деловое партнерство со вдовой своего покой-
ного мастера, гугенота Тома Вотрулье, Жаклин. «Копия письма» стала
первым изданием, на котором значится имя этого печатника. От своего
мастера Филд унаследовал не только типографию и жену (он женился
на Жаклин в 1589 г., и впоследствии предприятие носило его имя), но
и правительственные заказы. За «Копией письма» последовали другие
тексты, причем специализацией Филда являлись полемические сочине-
ния, адресованные испанцам (часть из них даже написана была по-ис-
пански)92.
Памфлет получил большую известность, а история о виконте Монте-
гю почти мгновенно была распознана как прекрасный инструмент, при
помощи которого можно было добиться своих целей. Католики освоили
его первыми. Уже в 1589 г. некий Рэнделл, арестованный католик из Окс-
фордшира, заявил на допросе, что хотя он и католик, но «так же готов
сражаться против испанцев, как милорд Монтегю»93. Сам виконт при
случае был также готов воспользоваться сочиненной о нем историей.
Осенью 1592 г. он, уже тяжело больной (ему предстояло умереть через
месяц с небольшим), устроил в своем поместье Уэст Хорсли (графство
Сарри) обед для местных дворян. Там он выступил с речью, ставшей, по
сути, его прощанием и политическим завещанием. В ней Монтегю вспо-
минал о своей многолетней службе королеве, обусловившей ее ответ-
ную благосклонность. Виконта заботило сохранение его наследниками
влияния в южных графствах, поэтому он намекал своим слушателям на
то, что, несмотря на католические убеждения, именно Монтегю – са-
мая могущественная здесь семья, к которой прислушивается королева.

«С оружием в руках»
Но благоволение королевы можно было заслужить только верностью.
Обращаясь к этой теме, виконт говорил:
«Я заявляю также, что если папа, или король Испании, или любой другой
иностранный правитель решит вторгнуться в наше королевство, по любой при-
чине, я одним из первых с оружием в руках встану на защиту моего государя и
страны, насколько хватит сил»94.

В данной фразе образ защитника отечества, одним из первых взяв-


шегося за оружие – явно отсылающий к тексту памфлета 1588 г. – со-
единялся с намеком на циркулировавшие среди английских католиков 145
рукописи, обосновывавшие правомочность сопротивления испанцам,
хотя тех и послал в Англию папа. Аргументы их авторов сводились к
следующему: объявляя Елизавету I смещенной в 1570 г., папа Пий V
руководствовался неверными или неполными сведениями, а поскольку
в делах, касающихся политики, понтифик не является непогрешимым,
буллу исполнять необязательно. Испанцы же хоть и провозглашают
себя защитниками веры, на самом деле руководствуются собственными
интересами, и сопротивляться им можно и нужно. Более того, даже папе
можно сопротивляться с оружием в руках, если он решит высадиться в
Англии, так как он в данном случае поведет себя как светский прави-
тель, с которым можно воевать95.
Речь виконта, в свою очередь, использовали другие католики. Свя-
щенник Уильям Уотсон, полемизируя с английскими иезуитами, которых
он обвинял в «подрывной деятельности», стремился противопоставить
им лояльное большинство католиков во главе со знатными дворянами.
В одном из своих памфлетов (1602 г.) Уотсон использовал речь виконта,
о которой, скорее всего, узнал от друга, сассекского дворянина Энтони
Коупли96, расширив цитировавшийся выше пассаж и переиначив его:
«Достопамятный старый лорд Монтегю … сказал следующее: если сам папа
придет с крестом, ключами и Евангелием в руках, он в числе первых готов будет
бежать к Его Святейшеству с тем, чтобы простершись у его ног, со всем сердеч-
ным смирением предложить ему свои услуги, чтобы выказать себя его послуш-
ным чадом. Но если же вместо того, чтобы прийти с торжественной процессией,
с крестом, книгой, молитвами и проповедями, он появится под звуки королев-
ского марша, с герольдами, с военными знаменами напоказ, с трубами, бара-
банами, пиками, аркебузами и солдатами, выстроившимися в боевом порядке,
тогда он первым выйдет сражаться против него, вооруженный до зубов»97.

Цитировавшаяся Уотсоном речь являлась полной фикцией, но она


довела до совершенства образ Монтегю-лоялиста. Позднее он был за-
имствован многими полемистами в их собственных целях. Так, в 1621 г.
протестант Томас Гейнсфорд использовал его в своем памфлете ‘Vox
spiritus’, изданном в контексте полемики вокруг предполагавшего-
ся брака принца Уэльского (будущего Карла I) и испанской инфанты.
В памфлете испанскому послу Гондомару (одному из главных «авторов»
идеи испанского брака) во сне являлся дух сэра Уолтера Рэли и убеж-
дал его в том, что все англичане – даже католики – выступают против
этого союза. Одним из аргументов стало упоминание о речи виконта
Монтегю (в версии Уотсона)98.
Обе выдуманные речи Монтегю (из памфлетов 1588 и 1602 гг.), обыч-
но воспринимаемые как версии одной и той же речи, часто фигуриро-
вали и в сочинениях историков позднейших эпох, о чем уже шла речь
выше. Но если историки-протестанты XIX и XX вв. просто некритиче-
ски отнеслись к текстам историков и биографов-католиков, то у послед-
Теория заговора

них были веские причины вновь и вновь упоминать виконта-лоялиста.


Памфлеты Уотсона и близких ему авторов – противников иезуитов –
привлекали большое внимание католических историков и публицистов
в конце XVIII – начале XIX вв., в контексте полемики вокруг возвра-
щения английским католикам политических прав. Католики-либералы,
зачастую находившиеся в состоянии конфликта с Римом, стремились
убедить правительство и английское общество в том, что их единовер-
146 цы не представляют никакой опасности и верны стране и государю99.
В этой ситуации виконт с его речами был просто подарком судьбы. Та-
ким образом, на протяжении почти четырехсот лет история о Монтегю
неизменно была незаменимым инструментом политической полемики.
Поистине, если идеального лоялиста Монтегю и не существовало, его
стоило выдумать.

1
Wiener C.Z. «The Beleaguered Isle» // Past he is reported alwayes to have professed,
and Present. 1971. № 51. P. 27–62; Хилл К. as now also at this time he did professe and
Английская Библия и революция XVII protest solemnely, both to the Queene, and
века. М., 1998. С. 288–294. to all her Court, in open Assemblies, that
2
Mattingly G. The Armada. Boston, 1959; he now came, though he was very sickly
Martin C., Parker G. The Spanish Armada. and in age, with a full resolution to live and
L., 1988; Armada: A Celebration of the Four die in defence of the Queene, and of his
Hundredth Anniversary of the Defeat of countrie, against all Invaders, whether it
the Spanish Armada / Ed. by P. Padfield. were Pope, King or Potentate whatsoever,
L., 1988. and in that quarrel he would hazard his life,
3
Он был опубликован в середине XVII в.: his children, his lands and goods. And to
Lionel Sharp to the Duke of Buckingham // shew his mind agreeably thereto, he came
Cabala, or Mysteries of State. L., 1654. personally himself before the Queene, with
4
Подробнее об этом см: Frye S. The Myth his Band of horsemen being almost two
of Elizabeth at Tilbury // The Sixteenth- hundred: the same being led by his owne
Century Journal. 1992. № 23. P. 95–114. sonnes, and with them a yong child, very
5
«The first that shewed his Bands to comely seated on horseback, being the
the Queene, was that noble, virtuous, heire of his house, that is, the eldest sonne
honorable man, the Viscount Mountague, to his son and heire: a matter much noted of
who howsoever men do iudge of him for many, whom I heard to commend the same:
opinion in Religion, yet to tell you the truth, to see a grandfather, father, and sonne, at
one time on horseback afore a Queene for Supremacy, 1559 // Sussex Archaeological
her service» (The Copу of a Letter Sent out Collections (далее – SAC). 1970. № 108.
of England to Don Bernardin Mendoza. L., P. 50–57. Dodd’s Church History of
1588. P. 24–25). England / Ed. by M.A. Tierney. L., 1840.
6
Scott S.D. «A Book of Orders and Rules» Vol. II. P. CCLI–CCLII.
of Anthony Viscount Montague // Sussex 22
Calendar of State Papers (далее – CSP)
Archaeological Collections. L., 1854. Vol. Rome. L., 1916. Vol. I. P. 7; CSP Venetian
7. P. 180–181; Roundell J. Cowdray: The 1558–1580. L., 1893. P. 173–174; CSP
History of a Great English House. L., 1884. Foreign series. L., 1863. Vol. I. P. 318–320;
P. 25–26. CSP Spanish. L., 1892. P.124.
7
Ranke L. von. A History of England, 23
British Library, Harleian MS 6990, f. 45.
Principally in the Seventeenth Century. L., 24
CSP Spanish. L., 1892. P. 337.
1875. Vol. 1. P. 323. 25
British Library, Additional MS 480011,
8
Dictionary of National Biography. L., 1886. f. 1–71; Additional MS 480007, f. 86–
Vol.7. P. 40. В новом издании (2004 г.) эта 92, 98–125. См. также: Questier M.C.
ошибка изначально тоже присутство- Catholicism and Community in Early
вала (статья Х. Элсинги), однако позд- Modern England: Politics, Aristocratic
нее была исправлена. См.: http://www. Patronage and Religion, c. 1550–1640.
oxforddnb.com/view/article/3667. Cambridge, 2006. P. 117–124, 129–142.
9
См., например: Manning R.B. Religion 26

«С оружием в руках»
Questier M.C. Op. cit. P. 142.
and Society in Elizabethan Sussex. L., 1969. 27
Calendar of the Manuscripts of the Most
P. 236; Pritchard A. Catholic Loyalism in Honourable the Marquess of Salisbury. L.,
Elizabethan England. Chapel Hill NC, 1979. 1888. Vol. I. P. 161.
P. 44; Sharpe J.A. Remember, Remember: a 28
Levine M. The Early Elizabethan Succession
Cultural History of Guy Fawkes Day. L., Question 1558–1568. L., 1966. P. 13–15;
2005. P. 27. Rodríquez-Salgado M.J. The Changing
10
Сэр Томас Браун (ок.1402–1460) был Face of Empire: Charles V, Philip II
казначеем двора Генриха VI; его стар-
and Habsburg Authority 1551–1559.
ший сын, сэр Джордж Браун (ум. 1483)
Cambridge, 1988. P. 232–324. Магдален
входил в число телохранителей Эду-
Дейкр (1532–1608) – дочь Уильяма
арда IV, а младший, сэр Энтони Браун
Дейкра, барона Гилсленда; вторая жена
(ум. 1506) был знаменосцем и телохра- 147
виконта Монтегю (с 1554 г.). В 1553–
нителем Генриха VII См.: History of
1554 гг. – фрейлина Марии I.
Parliament, 1439–1509: Biographies of 29
de Lisle L. The Sisters Who Would be
the members of the Commons House / Ed.
by J.C. Wedgwood. L., 1936. P. 121–124; Queen: The Tragedy of Mary, Katherine &
Calendar of the Patent Rolls 1485–1494. P. Lady Jane Grey. L., 2009.
30
85, 173, 283, 306–307, 502. MacCaffrey W. The Shaping of the
11
The House of Commons 1509–1558 / Ed. Elizabethan Regime: Elizabethan Politics
by S.T. Bindoff. L., 1982. Vol. I. P. 518–521; 1558–1572. Princeton, 1968. P. 73.
31
Oxford Dictionary of National Biography Monumenta Angliae: English and Welsh
online http://www.oxforddnb.com/view/ Jesuits. Catalogue / Ed. by T. McCoog.
article/3365. Ann Arbor, 1992. Vol. III. P. 552.
32
12
См.: The House of Commons 1509–1558. См.: Williams N. Thomas Howard, Fourth
P. 513–516; Oxford Dictionary of National Duke of Norfolk. L., 1964. P. 146–189.
33
Biography online http://www.oxforddnb. CSP Spanish 1568–1572. P. 183, 214, 218.
34
com/view/article/3367. Calendar of the Manuscripts of the Most
13
A Catalogue of the Pictures at Cowdray. Honourable the Marquess of Salisbury.
Portsmouth, 1777. P. 5. Vol. I. P. 557.
35
14
Ibid. P. 6. CSP Spanish 1568–1572. P. 242.
36
15
Ibid. P. 5. Akrigg C. Shakespeare and the Earl of
16
Ibid. P. 5–6. Southampton. L., 1968. P. 10; Questier M.C.
17
Ibid. P. 7. Op. cit. P. 144–147.
37
18
Shirley T.F. Thomas Thirlby. L., 1964. P. Manning R.B. Anthony Browne, 1st Viscount
138. Montague: The Influence in County Politics
19
British Library, Harleian MS 252. of an Elizabethan Nobleman // SAC. 1968.
20 № 106. P. 106.
A Calendar of the Shrewsbury and Talbot
38
papers. L., 1971. Vol. I. P.73. Cole M.C. The Portable Queen. L., 1999. P.
21 190.
Jones N. Faith by Statute. L., 1982. P. 72–
39
73, 123, 130, 134, 139–140, 143–144, 165; Bossy J. English Catholics and the French
McCann T.J. The Parliamentary Speech Marriage 1577–1581 // Recusant History.
of Viscount Montague against the Act of 1959–1960. № 5. P. 2–16.
40 57
Buckingham C. The Troubles of Sir Questier M.C. Op. cit. P. 167–168.
58
Alexander Culpeper of Goudhurst // «I have donne her maiestie good service
Cantium. 1970. № 2. P. 6. both beyonde the seas & else wheare. I
41
Questier M.C. Op. cit. P. 147. stood her in somme steede (as she knoweth)
42
В XVI в. – пригород Лондона, находя- in Quene Maryes dayes when I was of the
щийся на южном берегу Темзы. Pryvye cowncell & Lyvetenaunt of the
43
Manning R.B. Anthony Browne. P. 110. sheare» (Woking. Surrey History Centre.
44
Сэр Фрэнсис Трокмортон (1554–1584), Loseley MS 1856. P. 2. Цит. по: Questier
по имени которого был назван заговор, M.C. Loyal to a Fault: Viscount Montague
был посредником между агентами Ма- Explains Himself // Historical Research.
рии Стюарт во Франции и недовольными 2004. № 77. Appendix. P. 251).
59
католиками в Англии. Планировалось, Acts of the Privy Council. L., 1897. Vol. 16:
что войска под командованием кузена 1588. P. 170.
60
шотландской королевы, герцога Гиза, «To know if he should reserve his forces for
вторгнутся в Англию, где их поддержат the defence of the country, as he had not
восставшие католики. Целью вторжения received letters as others have done for the
должно было стать смещение Елизаветы attendance on Her Majesty’s person» (CSP
и возведение на престол Марии Стюарт. Domestic 1587–1590. P. 510).
61
См. Bossy J. Under the Molehill. L., 2001. Breight C.C. Caressing the Great: Viscount
45
Энтони Бабингтон (1961–1586) – глава Montague’s Entertainment of Elizabeth at
заговора (как минимум частично ин- Cowdray, 1591 // Sussex Archaeological
спирированного английским правитель- Colections. 1989. № 127. P. 147–166, особ.
Теория заговора

ством), ставившего своей целью убий- P. 150.


62
ство Елизаветы и возведение на престол Questier M.C. Catholicism and Community.
Марии Стюарт. P. 168.
46 63
Bossy J. Under the Molehill. P.75–76. В 1590–1592 гг. английские войска ока-
47
Он был арестован в декабре 1584 г. и зывали помощь Генриху IV против Ка-
посажен в Тауэр, где 21 июня 1585 г. его толической Лиги, поддержанной испан-
нашли мертвым. Граф был застрелен, со- ской армией под командованием герцога
ответственно, его смерть могла считать- Алессандро Фарнезе, однако кампания
ся как убийством, так и самоубийством. оказалась неудачной. Генрих IV не смог
48
148 Questier M.C. Op. cit. P. 165. взять Париж и Руан – оплот Лиги.
49 64
CSP Spanish 1580–1586. P. 504. «Ill-chosen and badly armed» (CSP
50
Из всех упомянутых в списке дворян Domestic 1581–1590. P. 510).
65
только граф Эрендел и его супруга – «Most slanderous speeches of Her
племянница леди Магдален Монтегю – Majestie’s service» (Ibid.). Об отрядах
были косвенно причастны к заговору. из Сассекса см.: Wernham R.H. After the
Однако отношения между Монтегю и Armada: Elizabethan England and the
Эренделами – соперниками за влияние Struggle for Western Europe, 1588–1595.
в графстве – были отнюдь не родствен- Oxford, 1984. P. 151–153, 381, 481; Сере-
ными. гина А.Ю. Католическое гостеприимст-
51
Woking. Surrey History Centre. Loseley во: визит королевы Елизаветы в Каудрей
Manuscripts 6729/8/89. P. 92. (1591 г.) // Мир Клио: Сборник статей
52
Бернардино де Мендоса (ок. 1540– в честь Л.П. Репиной. М., 2007. С. 357–
1604) – военный, дипломат и писатель 373, здесь С. 365.
66
на службе Филиппа II. В 1560–1578 гг. British Library. Lansdowne MS 82, no. 49,
служил в испанской армии, воевал в f. 103r-v.
67
Нидерландах под командованием герцо- Acts of the Privy Council. Vol. 16. P. 207–
га Альбы. В 1578–1584 гг. – посол Фи- 209.
68
липпа II в Англии, в 1584–1591 гг. – во «The charge of the horsemen, in respecte
Франции. Организатор заговоров про- of his Lordship’s indisposicion, he maye
тив Елизаветы I, союзник Католической committ unto his sonne or some other
Лиги. as his Lordship shall make choice of, to
53
«Lord Montague and all his house, which be emplyed here for the guarding of her
is the principal family in Sussex and has a Majesties person» (Ibid. P. 209).
69
great following» (CSP Spanish 1580–1586. «Lord Montague was ordered to remain
P. 604). under arrest in his own house, and the
54
Ibid. reason of this also I do not know, unless
55
Public Record Office, Sate papers it be that he is a Catholic» (CSP Spanish
12/248/105, f. 105. 1587–1603. L., 1899. P. 420).
56 70
Cokayne G.E. The Complete Peerage. Vol. Сассекс – единственное графство Ан-
IX. P. 99. глии, делившееся на округа, именовав-
85
шиеся rape (рейп), а уже потом – на «He is greatly loved and esteemed by all
сотни. who know him» (CSP Venetian 1558–1580.
71
Адам Эшбернэм, эсквайр (ум. 1597) – P. 224).
86
дворянин, владевший манорами в Сас- Хуан де Идьякес (1540–1614) – посол
сексе (Бромэм) и Кенте (Ист-Пекэм). Испании в Генуе и Венеции, секретарь
Старшая ветвь рода – Эшбернэмы из Филиппа II, член Государственного Со-
Эшбернэма – были известными в граф- вета при Филиппе II и Филиппе III.
87
стве католиками-рекузантами. Предста- О Парсонсе см.: Парсонс Р. Рассуждение
вители младшей ветви были конфор- о наследовании английского престола /
мистами, присутствовавшими время от Пер. с англ., вступит. раздел и коммент.
времени на протестантской литургии, А.Ю. Серегиной. М., 2013. С. 4–99.
88
как того требовал закон. См.: Manning Лоренсо Суарес де Фигероа и Кордоба
R.B. Religion and Society in Elizabethan и Дормер, герцог Ферия и маркиз де
Sussex. L., 1969. P. 268–270. Виллальба (1559–1607) – испанский
72
Продолжением этой политики стал дипломат и государственный деятель.
визит, который Елизавета I нанесла ви- Посланник Филиппа II в Риме (1591–
конту летом 1591 г., во время поездки по 1592) и Франции (1593–1595), вице-ко-
южным графствам. См.: Breight C.C. Op. роль Каталонии (1596–1602), Сицилии
cit.; Серегина А.Ю. Указ. соч. (1602–1607).
73 89
The Copie of a Letter Sent out of England to Джейн Дормер, герцогиня Ферия (1538–

«С оружием в руках»
Don Bernardin Mendoza, Ambassadour in 1612) – старшая дочь сэра Уильяма Дор-
France for the King of Spaine, declaring the мера и его первой жены Мэри Сидни.
state of England ... Found in the chamber of В 1553–1558 гг. – любимая фрейлина
one Richard Leigh. L., 1588. Марии I, фактически заменившая ей
74
Ричард Ли (1561–1588) – католический дочь. В конце 1558 г. (после смерти Ма-
священник, уроженец Кембриджшира. рии) вышла замуж за испанского посла
Учился в английских коллегиях в Рейм- в Лондоне, графа Гомеса Суареса де
се и Риме. Был рукоположен в феврале Фигероа и Кордоба (с 1567 г. – герцога
1587 г. и отправлен в Англию. Там его де Ферия). Овдовев в 1571 г., герцогиня
арестовали и выслали из страны. В 1588 г. занималась управлением поместьями
он вернулся и в июне 1588 г. был вновь от имени несовершеннолетнего сына,
арестован и заключен в Тауэр. Казнен в а также оказывала покровительство – 149
Тайберне 30 августа 1588 г. Канонизиро- финансовое и политическое – англий-
ван католической церковью как мученик ским эмигрантам при испанском дворе.
за веру в 1929 г. О ней см.: Clifford H. Life of Jane Dormer,
75
Pollen J. Who Wrote the ‘Letter to Duchess of Feria. [1610/1643]. L., 1887;
Mendoza’ of 1588? // The Month. 1911. Серегина А.Ю. Религиозная полемика
№ 117. P. 300–304. См. также: Read C. и модели женского поведения в Англии
William Cecil and Elizabethan Politics // XVI–XVII веков // Адам и Ева. М., 2008.
Elizabethan Governments and Society. Вып. 15. С. 62–65, 92.
90
London / Ed. by S.T. Bindoff, J. Hurstfield О политической роли герцогини Ферия
and C.H. Williams. 1961. P. 45–47. см. Clifford H. Op. cit. P. 138–139.
76 91
В 1570 г. папа Пий V отлучил Елизавету I Сэр Роберт Дормер (1551–1616) и его
от церкви и провозгласил долгом католи- младшая сестра Мэри (ок. 1555–1637)
ков свергнуть ее. родились во втором браке сэра Уильяма
77
Генри Сомерсет, граф Вустер (1527– Дормера и Дороти Кейтсби и были на-
1589), был сыном Элизабет Браун, тетки много моложе Джейн Дормер.
92
виконта Монтегю. Kirkwood A.E.M. Richard Field, Printer,
78
Джон, лорд Ламли (1534–1609). 1589–1624 // The Library. 1931. № 12. P.
79
Джон, лорд Стертон (1552–1588). 1–35.
80 93
Томас, лорд Дарси из Чича (1565–1639), «As redye [a] man to fyghte agaynste the
впоследствии – граф Риверс. Spanyards as my Lord Mowntague was»
81
Льюис, лорд Мордаунт из Тарви (1538– (Цит. по: Questier M.C. Catholicism and
1601). Community. P. 125).
82 94
Генри, лорд Скроуп из Болтона (1534– «I protest that yf the Pope or the Kinge of
1592). Spayne or anye other forreyne Potentate
83
Уильям, лорд Юр из Уиттона (1530– shoulde offer to invade this realme, for any
1594). cawse whatsoever, I woulde be one of the
84
Мейбл Браун, сестра виконта, была вдо- fyrst that shoulde beare armes agenst him
вой Джеральда Фицджеральда, графа of them for my prynce & cowntrye, to the
Килдайра и хозяйкой обширных поме- uttermost of my power» (Questier M.C.
стий на востоке Ирландии Loyal to a Fault. Appendix. P. 252).
95
Речь идет о трактатах Томаса Райта и armes, with banners of blood displaied,
Джона Бишопа. См.: Серегина А.Ю. По- with trumpets, alarum, pikes, harquebuse
литическая мысль английских католиков and men of armes all amrshald in rankes
второй половины XVI – начала XVII вв. set in battell array, then would he be the
СПб., 2006. С. 123–129. first men in the field armed at all points, to
96
См.: Серегина А.Ю. Фанатики или лояли- resist him» (Watson W. A Decacordon of
сты? Английская католическая оппози- Ten Quodlibeticall Questions. [London],
ция XVI–XVII вв. // Власть, общество, 1602. P. 176–177).
98
индивид в средневековой Европе / Под Gainsford T. Vox Spiritus, or Sir Walter
ред. Н.А. Хачатурян. М., 2008. С. 195– Rawleighs Ghost [1620] Facsimile edition.
207, особенно 198–199. Exeter, 1983. P. 25. О Гейнсфорде и его
97
«The old Lord Mountacute of worthie произведении подробнее см.: Adams
memorie … saying to this effect: that is the S. L. Captain Thomas Gainsford, the ‘vox
pope himselfe should come in with crosse, spiritus’ and the vox populi // Bulletin of
key and gospell in his hand, he would be the Institute of Historical Research. 1976.
readie with the first to run unto his Holines № 49. P. 141–144.
99
to cast himself downe at his feete to offer См.: Серегина А.Ю. Англичане или ка-
his service unto him in all humbleness толики? Католические памфлетисты
of hart, and what not to shew himselfe a XVI – начала XVII веков в истории анг-
dutifull childe. But if, in teede of comming лийской политической мысли // Диалог
in solemne procession with crosse, booke, со временем. 2011. № 34. С. 61–73; O’Day
praiers and preaching, he should come in R. The Debate on the English Reformation.
Теория заговора

a sounding royall march with heralds of L., 1986. P. 54–83.

150
Дмитрий Бовыкин

ПОВЕСТЬ О ТОМ, КАК ГЕНЕРАЛ ГОШ


ОТПРАВИЛСЯ В ИРЛАНДИЮ,
А ОКАЗАЛСЯ В ПАРИЖЕ

Эта история, имевшая большое значение для современников и даже


оказавшаяся роковой для одного из ее главных действующих лиц, ныне
занимает всего несколько строк в трудах, посвященных Французской
революции XVIII в. – да и то не в каждом. Со временем под пером ис-
ториков она даже приобрела более или менее канонические очертания.
Впрочем, как это нередко бывает с рассказами о той эпохе, их логиче-
ская стройность является лишь иллюзией, и у исследователей, при бли-
жайшем рассмотрении, возникает немало вопросов, ответы на которые
отыскать не так-то просто.
События, о которых пойдет речь, относятся к лету 1797 г. Хотя вре-
151
мена Директории (1795–1799) обычно не вызывают большого интере-
са ни у историков, ни у читателей, представляя собой своеобразную
«черную дыру» между правлением Робеспьера и Наполеона, судьба
Революции во многом решалась именно тогда. Особенно значимым в
этом плане стал 1797 г. Когда за два года до того Конвент обсуждал Кон-
ституцию III года Республики, ему показалось уместным предусмотреть
ежегодное обновление обеих палат будущего Законодательного корпу-
са (Совета старейшин и Совета пятисот) на одну треть. Воспользовав-
шись этой нормой, чтобы предотвратить победу роялистов на выборах
и реставрацию монархии, депутаты навязали французам обязательное
переизбрание двух третей членов Конвента. К 1797 г. эффект от этой
предосторожности должен был сойти на нет.
Так и случилось: на очередных выборах, проходивших весной, из
216 членов Конвента, которым предстояло покинуть законодательный
корпус, оказалось переизбрано лишь 11. Немало мест получили при-
знанные роялисты, в том числе и агенты Людовика XVIII. Совет старей-
шин возглавил Ф. Барбе-Марбуа – бывший воспитатель детей маршала
де Кастри и высокопоставленный дипломат при Людовике XVI. Во главе
Совета пятисот встал популярный генерал Ж.Ш. Пишегрю, к этому мо-
менту уже долгое время состоявший в переписке с Людовиком XVIII и
пообещавший предать Республику в обмен на маршальский жезл и дру-
гие блага1. Возникло ощущение, что сторонники монархии перешли в
наступление: был отменен закон, запрещавший эмигрантам участвовать
в выборах, отказались и от высылки за пределы страны священников,
не принесших клятву верности конституции.
Более того, раскол произошел и в самой Директории. Изначально ди-
ректоры хотя и недолюбливали друг друга, старались действовать сообща.
К 1797 г. это осталось в прошлом. К этому времени в Директории сохраня-
ли свои посты четверо так называемых «цареубийц» (т.е. бывших депута-
тов Конвента, голосовавших за казнь Людовика XVI): успешно пережив-
ший все политические бури П. Баррас, далекий от политических интриг
убежденный республиканец Л.-М. Ларевельер-Лепо, не пользовавшийся
большой популярностью активный термидорианец Ж.-Ф. Ребель и заслу-
живший прозвище «организатор победы» бывший член робеспьеристско-
го Комитета общественного спасения Л. Карно. Пятый член Директории,
всегда поддерживавший Карно Э. Летурнер, согласно Конституции выбыл
по жребию и в мае 1797 г. был заменен более видной фигурой – диплома-
том, одним из творцов Базельского мира Б.Ф. Бартелеми.
Перед лицом правеющего на глазах законодательного корпуса поли-
тические пристрастия директоров оказались особенно важными. Хотя
Конституция III года не предоставляла Директории никакой легальной
возможности повлиять на законотворчество или кассировать выборы
в Советы, правительство оставалось единственной силой, способной
сохранить республику. Но захочет ли оно это сделать? И сможет ли?
Теория заговора

Ответы на эти вопросы были отнюдь не очевидными.


Формально все пятеро директоров считались республиканцами. На
деле же существовала уверенность в республиканских убеждениях лишь
Ларевельера-Лепо. Как в мемуарах современников2, так и в трудах исто-
риков3 содержится немало упоминаний об успешных переговорах Барра-
са с Людовиком XVIII и другими роялистами. Пытались вести аналогич-
ные переговоры и с Карно4 (хотя, похоже, они ничем не завершились).
152 Ребеля в Париже также называли роялистом5. Склонность Бартелеми к
реставрации монархии не вызывала сомнений практически ни у кого.
Не могли объединить коллег и личные симпатии. Баррас традици-
онно блокировался лишь с Ребелем, считая Ларевельера беспомощным
фантазером и ревниво относясь к славе Карно. Ларевельер презирал
Барраса как политика морально нечистоплотного, а Карно видел в нем
термидорианца, т.е. человека, свергнувшего тот самый всемогущий Ко-
митет общественного спасения, в котором «организатор победы» играл
видную роль. Впрочем, и самому Карно Ларевельер не доверял, считая
того сторонником монархии. В ситуации, когда Карно и Летурнер (а
затем и Бартелеми) старались держаться сообща, а Ребель во многом
следовал за Баррасом, позиция Директории начала зависеть от того, чью
сторону примет Ларевельер, который вначале был солидарен с Карно
и Летурнером, а затем – примерно к середине июля 1797 г. – встал на
сторону Барраса и Ребеля.
Неоднозначность этого расклада усугублялась еще и тем, что если
для Ларевельера-Лепо выбор союзников был делом и личных, и полити-
ческих пристрастий, то Баррасу и Ребелю пришлось определяться, что
лучше – синица в руках (посты директоров) или журавль в небе (посу-
лы роялистов). С чем же было связано их решение поддержать респуб-
ликанцев?
В историографии бытует точка зрения, что колебания Барраса пре-
кратились после того, как 2 мессидора V года Республики (20 июня) или
чуть позже он получил от Бонапарта перехваченные документы, изобли-
чающие председателя Совета пятисот генерала Пишегрю в тесных свя-
зях со сторонниками монархии6. Однако эти бумаги не представляли для
Барраса никакой угрозы, а падение Пишегрю, хотя тот и был одной из
ключевых фигур, не повлекло бы за собой отставку других депутатов-роя-
листов. В мемуарах можно также встретить упоминание о том, что Бар-
рас вел переговоры с У. Питтом, премьер-министром Англии, и попросил
в обмен на лояльность 12 миллионов золотых, но Питт отказал7, и якобы
именно это толкнуло продажного директора в объятия республиканцев.
При всей фантастичности этой версии, я не рискнул бы ее полностью
отбросить, хотя и для нее не имеется, увы, никаких доказательств. Суще-

Как генерал Гош отправился в Ирландию


ствует и еще одна гипотеза: Баррасу приходилось считаться с настроени-
ем армий, забрасывавших Париж жесткими антироялистскими петиция-
ми8. Однако, как справедливо замечает сам В.А. Погосян, выдвинувший
эту версию, солдаты начали активно выказывать свои республиканские
симпатии еще как минимум в феврале9, а особенно угрожающим их тон
сделался, когда различные подразделения армии Бонапарта стали при-
нимать петиции по случаю 14 июля10 – т.е. уже после того, как Баррас
совершил свой выбор. Так или иначе, союз Барраса, Ларевельера-Лепо
и Ребеля отнюдь не означал тесной дружбы или полного взаимопонима-
ния. Не в последнюю очередь его омрачало то, что и Ларевельер, и Ребель
постоянно боялись быть обыгранными Баррасом и наблюдали за его дей-
ствиями с немалой подозрительностью.
Трудно ответить однозначно и на вопрос, что заставило Бартелеми и
Карно принять сторону Советов. Скорее всего, первого усиление пози-
ций роялистов в целом устраивало, второй же предпочитал оставаться
на позициях законности и уважать выбор Франции. Еще более ослож-
няло ситуацию то, что Карно стал председателем Директории: хотя
этот пост был, по большей части, техническим и для принятия решения
требовались подписи трех любых директоров, должность председателя 153
позволяла Карно легче инициировать запросы в законодательный кор-
пус и другие органы власти, а также выступать от имени правительства.
Директория оказалась расколота: трое против двух.
Подробности взаимоотношений среди директоров не были тайной
для членов законодательного корпуса. Промонархически настроенные
депутаты осознавали, что создание так называемого «триумвирата» из
Барраса, Ларевельера-Лепо и Ребеля таит для них непосредственную
угрозу. Но вот что именно собираются предпринять республиканцы,
оставалось загадкой. Сценарий, по которому стали развиваться собы-
тия несколькими месяцами позже, 18 фрюктидора V года (4 сентября
1797 г.), когда Баррас, Ребель и Ларевельер-Лепо ввели в Париж войска,
приняли решение об аресте Карно и Бартелеми и заставили законода-
тельный корпус кассировать выборы, предусмотреть было трудно –
ведь государственный переворот практически означал крушение Кон-
ституции III года, а значит, как казалось депутатам, и крушение самой
Директории. К тому же, хотя идея использовать против несогласных
войска витала в воздухе, от этого законодателей защищала все та же
Конституция – согласно ее статье 69 Директория не имела право без
разрешения законодательного корпуса подводить войска к столице бли-
же, чем на 6 мириаметров (60 километров)11.
Перед замышлявшими переворот директорами вставала и иная про-
блема: на кого именно из популярных генералов можно положиться.
Пишегрю запятнал себя переговорами с роялистами, Бонапарта, кото-
рый воевал в это время в Италии, справедливо подозревали в стремле-
нии вершить судьбы страны самостоятельно. Как только военачальник
приобретал известность, сразу же возникала опасность, что он не захо-
чет оставаться на вторых ролях.
Известный французский историк Л. Мадлен повествует об этих со-
бытиях лета 1797 г. следующим образом:
«Баррас делал смотр солдатам: Моро12 – “политическое ничтожество” (ка-
кая высокая похвала для солдата!); Бонапарт опасен и слишком далек; один Гош
подходил. Под предлогом поручения ему портфеля военного министра директор
вызвал его в Париж. В действительности возраст генерала не соответствовал
требованию закона о возрастном цензе для министра. Баррас убедил его, что в
Тюильри13 хотят восстановить короля, и Гош согласился исполнить поручение.
“Мы условились с генералом, – пишет Баррас, – что его армия выскажется”.
Так открылась эпоха пронунциаменто. Было условлено, что 4 полка армии Сам-
бры и Мезы получат приказ отправиться в Брест. Достигнув Корбеля, они без
колебаний перейдут границу конституционного района и 14 или 15 термидора
отдадут себя в распоряжение Люксембурга14.
Но эти подготовительные меры не остались в тайне; 4 термидора Обри в
Совете пятисот указал на передвижение войск; Карно на вопросы депутатов
естественно ответил, что ему ничего не известно об этом подозрительном пе-
редвижении, но спросил Барраса, который испугался и ответил отрицательно.
Тогда Карно, председатель Директории, захотел окончательно выяснить дело и
Теория заговора

вызвал Гоша, который был в Париже в ожидании своих полков. Разыгралась тя-
желая сцена: Гош благородно не предал Барраса, который трусливо отказался от
него. Но в тот же вечер Гош уехал, преисполненный отвращения и сожаления,
и этот последний удар оказался для него столь сильным, что, давно снедаемый
какой-то таинственной болезнью, он умер несколько дней спустя»15.
Текст Л. Мадлена содержит явные ошибки (так, например, Гош скон-
чался лишь 9 сентября, т.е. через месяц с лишним после разыгравшихся
154 в Париже событий, к тому же отнюдь не от какой-то таинственной бо-
лезни, а от туберкулеза), но еще больше он вызывает вопросов. Вроде
бы налицо явный заговор с целью предоставить Баррасу войска для го-
сударственного переворота. В то же время Баррас был слишком опыт-
ным политиком, чтобы организовать этот заговор столь бездарно. Как
он рассчитывал приманить Гоша, посулив тому пост военного министра,
если генералу еще не было 30 лет, а положение о том, что не достигшие
этого возраста не могут занимать министерскую должность, содержа-
лось в статье 148 Конституции? Еще более странно, что Гош в ожидании
своих полков находился в Париже, тогда как куда более разумно ему
было бы оставаться при армии, столь явно нарушавшей основной закон
страны. Также совершенно не понятно, почему, если Баррас сделал вид,
что ничего не знает о передвижении войск, Карно не предпринял ника-
ких мер, чтобы наказать мятежного генерала.
Все это заставило меня присмотреться к данной истории более вни-
мательно. И очень быстро я осознал, что Л. Мадлен отнюдь не одинок: и
современники, и историки явно противоречат друг другу как в датах, так
и в фактах, как в рассказах о логике событий, так и в попытках вскрыть
их подоплеку.
* * *
Не сложно предположить, почему для борьбы с депутатами-рояли-
стами был избран именно Луи Лазар Гош (1768–1797). Попав в армию
за пять лет до падения Старого порядка, с началом Революции Гош
получил первые унтер-офицерские звания, к 1792 г. заслужил первый
офицерский чин, а осенью 1793 г. уже стал бригадным генералом и
вскоре принял под командование Мозельскую армию. «Его прибытие
возродило надежды. Именно в это время один из офицеров напишет в
выходившей при армии газете знаменитую фразу: “Наш новый генерал
показался мне юным, как революция, и непоколебимым, как народ”»16.
Ни участие в походе на Версаль, ни знакомство с Маратом, ни одер-
жанные победы не спасли Гоша от преследований во времена диктату-
ры монтаньяров. С апреля по начало августа 1794 г. генерал пребывал в
различных тюрьмах, однако, получив свободу после переворота 9 тер-

Как генерал Гош отправился в Ирландию


мидора, вновь занял место на вершинах военной иерархии. На его счету
оказались замирение Бретани и Вандеи, разгром роялистского десанта
на полуострове Киберон, бои на правом берегу Рейна и даже попытка
высадки на берегах Ирландии. Впрочем, попытка эта окончилась неуда-
чей: узнав о том, что в Ирландии началось восстание, Гош в середине
декабря 1796 г. погрузил своих солдат на корабли, но то ли штормы, то
ли недостаточная подготовка французских моряков – здесь среди ис-
ториков нет согласия – помешали ему переправиться и заставили вер-
нуться обратно. Возглавив армию Самбры и Мезы, в июне 1797 г. Гош
отправился в Голландию, а затем начал заниматься подготовкой второй
экспедиции в Ирландию, играя, таким образом, не последнюю роль во
внешнеполитических проектах Директории.
Вот как описывал его в своих мемуарах Ларевельер-Лепо:
«Замиритель Вандеи обладал всеми качествами, присущими герою – тако-
му, какого рисует воображение обычных людей. Его рост, черты лица, умение
себя держать выдавали в нем человека, привыкшего в равной мере нравиться и
побеждать; в то же время во всей его внешности и в манере говорить проступа-
ли черты государственного деятеля. Казалось, что его чело увенчано тройным
155
венцом – дубовым, миртовым и лавровым. Он умел заставить в точности вы-
полнять свои приказы, не прибегая к принуждению: хотя он был величествен-
ным и суровым, одновременно он выказывал себя справедливым по отношению
к каждому, всегда любезным и привлекательным»17.

Гош принадлежал к числу генералов, обладавших в армии наиболь-


шей популярностью, и он не только отверг попытки роялистов склонить
его в 1796 г. на свою сторону, но и поставил об этом в известность Ди-
ректорию18. Более того, в своих письмах директорам и министру поли-
ции он постоянно призывал принять к сторонникам восстановления
монархии самые суровые меры19, подчеркивая при этом: «Если закон
не способен их уничтожить, надо их поставить вне закона!»20. Лучший
выбор для сложившегося в недрах Директории «триумвирата» трудно
было себе представить. Однако логика этого решения – пожалуй, един-
ственное, что не вызывает проблем в данной истории.
Попробуем прежде всего ответить на три ключевых для понимания
сюжета вопроса. Когда, от кого и в какой форме Гош получил приказ
на передвижение войск? Как, когда и почему он был назначен военным
министром? Существовала ли предварительная договоренность между
Гошем и Баррасом, и если да, то когда она была достигнута и в чем за-
ключалась?
Проще всего разобраться с назначением Гоша военным министром.
Если верить мемуарам самого Барраса, то впервые слова о том, что Гошем
планируют заменить предыдущего министра, генерала К.Л. Петье, про-
звучали 23 мессидора (11 июля), а окончательное решение, как известно,
было принято Директорией 28 мессидора (16 июля)21. Однако Баррас ни-
чего не писал ни о том, почему выбор пал на Гоша, ни о том, что генерал
находился в это время в Париже. Личную встречу с Гошем Баррас датиро-
вал лишь 2 термидора (20 июля), когда генерал якобы заявил, что принял
бы пост министра, если бы ему уже исполнилось 30 лет.
Больше всего, разумеется, интригует сама идея предложить мини-
стерский пост человеку, который очевидно не подходит для него в силу
возраста. Генерал родился в июне 1768 г. – таким образом, до 30 лет ему
не хватало не нескольких дней, а без малого года. Можно, разумеется,
сделать поправку на то, что в конце XVIII в. отношение к возрасту чело-
века было совсем не таким, как ныне, и многие люди своей точной даты
рождения просто не знали (и не очень интересовались ею), однако это
все же не касалось тех слоев общества, к которым принадлежали депу-
таты и сам Гош. Ведь при возникновении сомнений тут же поднимали
документы, которые заполнялись при поступлении на военную службу
или при передвижении по чинам, а при желании можно было попытать-
ся разыскать и церковную запись о рождении (естественно, если она
сохранилась)22.
Ситуацию проясняют мемуары Ларевельера-Лепо:
Теория заговора

«Это назначение оказалось недействительным и безрезультатным, посколь-


ку генералу Гошу не было тридцати лет […]. Мы трое были об этом осведомле-
ны, Ребель и Баррас сказали мне об этом сразу же, как только я его предложил.
“Я знаю, – ответил я им, – что Гош не может быть министром. И что? После
того, как он заявит, что неправомочен, учитывая его возраст, мы сделаем другой
выбор; но кандидатура Гоша станет для всей армии доказательством того, что
военными делами руководит большинство Директории, и что Карно больше не
имеет на них влияния. Для человека, а в особенности для военного, характерно
156 вставать на сторону тех, кто распределяет чины и деньги”»23.

История становится еще более ясной, если вспомнить (биографы


Гоша по непонятным причинам нередко это упускают), что тогда отнюдь
не один Петье потерял свой пост. Директория произвела массовую за-
мену министров, причем те, кто подозревался в роялизме или воспри-
нимался, как и сам Петье, в качестве креатур Карно24, отправлялись в
отставку, а на их место назначались ставленники «триумвирата».
Более или менее точно можно ответить и на другой вопрос: когда
был отдан приказ войскам из армии Самбры и Мезы двигаться на Брест.
В архивах сохранилось письмо генерала Гоша военному министру, на-
писанное из Кельна и датированное 13 мессидора (1 июля), в котором
он извещал Петье, что, «в соответствии с распоряжениями Исполни-
тельной директории»25 через несколько дней два подразделения его
армии начнут движение на Алансон26. 17 мессидора Гош написал еще
одно письмо, на сей раз адресованное начальнику своего штаба, гене-
ралу Л.Н.Г. Шерену – о том, что пехотная дивизия генерала Л. Лемуана
(имевшего, замечу, в армии репутацию «якобинца») получила приказ
отправиться через Льеж в Шартр, где ей будет отдано распоряжение
двинуться в Брест для погрузки на корабли27. Таким образом, очевидно,
теряют всякий смысл рассуждения тех историков, которые полагали,
будто Гош начал перемещение подчиненных ему подразделений лишь
став военным министром28, поскольку в начале июля о смене министер-
ства еще вообще не было и речи.
Наиболее сложным мне представляется решение третьей проблемы:
была ли эта переброска войск изначально вписана в контуры некоего
заговора, и если да, то в чем именно он состоял? Подозреваю, что точ-
ного ответа на этот вопрос нам не получить никогда: разумеется, сам
Гош в 1797 г. это отрицал, авторам мемуаров мы можем доверять лишь
до известной степени, а историки, хотя и сходятся на том, что заговор,
безусловно, имел место, трактуют его зарождение совершенно по-раз-
ному. А по самому сложному его аспекту – какими именно были планы
заговорщиков – они и вовсе стараются не высказываться.
Ситуацию усугубляет и то, что примерно до середины июля в марш-

Как генерал Гош отправился в Ирландию


рутах, по которым перемещались отозванные из армии Самбры и Мезы
подразделения, не было ничего подозрительного. Путь войск в Брест
вполне мог лежать и через Льеж, и через Шартр, и через Алансон. Если
попытаться проследить за подразделениями более внимательно, то мы
узнаем, к примеру, что одна из стрелковых дивизий 18 мессидора (7
июля) прошла Экс-ля-Шапель (известный нам как Аахен) и начала дви-
жение на Шартр29, и что по крайней мере часть войск генерала Лемуана
28 мессидора (16 июля) уже добралась до Льежа и планировала через
Реймс двинуться в том же направлении30. Все это не вызвало бы опасе-
ний даже у самого подозрительного наблюдателя.
Поскольку главным автором заговора обычно называют Барраса,
логичным кажется, прежде всего, обратиться к его воспоминаниям.
Однако в связи с данным эпизодом они на редкость лаконичны: «Хотя
войска […] действительно должны были прибыть в Брест, мы договори-
лись с Ребелем и Ларевельером, что они направятся в Париж. Двое моих
коллег поручили мне обсудить это дело с Гошем, и приближение войск
[к Парижу] стало следствием этих переговоров»31. Иными словами, ни-
каких подробностей: ни даты, когда были начаты переговоры, ни цели,
с которой войска должны были оказаться в столице. К тому же Баррасу 157
решительно противоречит другой директор, столь же склонный, впро-
чем, давать волю фантазии. По словам Ларевельера-Лепо, и он сам, и
Ребель узнали о перемещении войск лишь вместе со всеми остальными
гражданами. Доверия у них к Баррасу это, естественно, не прибавило,
однако дезавуировать действия опытного мастера интриги они не ре-
шились, опасаясь, что подобная демонстрация раскола среди «триумви-
рата» лишь станет лить воду на мельницу роялистов32. К сожалению, не
оставил своих воспоминаний третий член «триумвирата», Ребель, тогда
как именно его, а не Барраса, английская разведка считала ответствен-
ным за переговоры с Гошем33.
В воспоминаниях современников можно, правда, встретить и
принципиально иную точку зрения. Так, известный роялистский агент
Л. Фош-Борель полагал, что на формирование заговора повлияла не-
нависть Гоша к Пишегрю: якобы командующий специально засылал в
столицу своих людей, чтобы они порочили Пишегрю в газетах, и именно
предвкушая падение Пишегрю, он согласился на просьбу «триумвира-
та» направить в Париж войска34.
Версии же историков, в том числе и самых именитых, весьма разнят-
ся. К тому же эти авторы порой противоречат как сами себе, так и сохра-
нившимся свидетельствам. К примеру, А. Матьез указывает, что Баррас
начал переговоры с Гошем сразу же после того, как решил поддержать
сторонников сохранения республики (что, по его мнению, произошло
примерно 20–25 июля), однако в следующем же абзаце датирует начало
переговоров двадцатыми числами июня, т.е. примерно за три недели до
отставки министров35.
Ряд авторов утверждают, что Гош побывал в Париже (а то и некото-
рое время находился в столице) еще в начале июля. Этой логики придер-
живается, к примеру, Л. Мадлен, полагающий, напомню, будто сговор
состоялся, когда директор вызвал Гоша в Париж, поманив постом воен-
ного министра. В этом случае историками выстраивается следующая по-
следовательность событий: «Гош неоднократно встречался с Баррасом,
предлагая ему самого себя и свою армию, и они договорились восполь-
зоваться приближением войск из армии Самбры и Мезы, чтобы спасти
республику»36. И лишь после этого было принято решение назначить
генерала министром обороны. Действительно, при таком раскладе мно-
гое встает на свои места, однако эту идиллическую картину разрушают
сохранившиеся в архивах письма, из которых видно, что, по крайней
мере, 1 и 3 июля генерал находился в Кельне, а 7-го – в Кобленце37, что
делает посещение им в эти дни Парижа маловероятным38.
Можно встретить и иную версию событий: Гоша изначаль-
но (но когда?) вызвал в Париж морской министр вице-адмирал
Л. Ж.-Ф. Трюге. В столице генерал встретился с Баррасом, предложил
ему помощь своей армии, однако предполагал при этом, что вмешатель-
ство вооруженных сил могло и не понадобиться: достаточно, чтобы сол-
Теория заговора

даты осуществляли «моральное давление», а главная роль в перевороте


должна была отводиться Директории39. В этом нет, разумеется, ничего
невозможного, но тогда эта встреча должна была произойти еще до того,
как было принято решение о десанте в Ирландию, т.е. еще до двадцатых
чисел июня. Возможно, такие разговоры и велись, однако они понево-
ле должны были носить весьма общий характер – хотя бы потому, что
Баррас к тому времени не мог еще обеспечить себе большинство голо-
158 сов внутри самой Директории.
К сожалению, и о том, что именно планировали совершить Гош и
Баррас при помощи войск из армии Самбры и Мезы, мы можем судить
лишь по косвенным свидетельствам: ни один из непосредственных уча-
стников событий никаких документов на сей счет, разумеется, не оста-
вил. Крайне любопытной в этом плане представляется выпущенная по
горячим следам книга весьма осведомленного современника – А. Рус-
селена де Корбо, работавшего одно время в Министерстве внутренних
дел и в администрации департамента Сена. Как полагает Русселен, план
заговора был следующим: Гош должен был вернуться к армии, издать
обличающую роялистов прокламацию, в течение двух дней отправить ее
Директории в Париж, не позднее, чем через пять дней начать движение
на столицу и занять все заставы. В это время депутаты-республиканцы
должны были арестовать депутатов-роялистов. На весь переворот отво-
дились сутки, после чего войска Гоша должны были продолжить дви-
жение на Брест40. Но как бы ни было соблазнительно поверить в то, что
планы заговора были именно таковы, проверить слова Русселена ныне,
увы, невозможно.

* * *
О том, что какие-то войска приближаются к Парижу, в столице ста-
ло известно 30 мессидора (18 июля). В Совете пятисот поднялась паника:
говорили то ли о восьми, то ли о десяти тысячах солдат, угрожающих
национальному представительству, требовали разъяснений у Директо-
рии41.
Каким образом у законодательного корпуса появилась эта информа-
ция, признаться, не до конца понятно. С трибуны Совета пятисот про-
звучали лишь два указания на ее источник: Ж.Ш.Г. Делайе (Delahaye)
сослался на слухи, Л.Ф. Майар (Maillard) – на письма из своего депар-
тамента. Поскольку не сложно установить, что он был избран от депар-
тамента Сомма, его слова вызывают определенные сомнения: даже если
часть войск из армии Самбры и Мезы и шла через окрестности Амье-
на, этот департамент расположен достаточно далеко от Парижа, чтобы

Как генерал Гош отправился в Ирландию


Майар мог не испытывать тревоги.
Так или иначе, на следующий день, 1 термидора (19 июля) Петье,
продолжавший несмотря на отставку исполнять обязанности военного
министра, отправил Директории послание, в котором официально изве-
щал ее о запросе, полученном им из небольшого городка Ля Ферте-Алэ
(La Ferté-Alais), стоящего на берегах Эсонны к югу от Парижа и к западу
от Фонтенбло. Поскольку, очевидно, перемещение войск из армии Сам-
бры и Мезы, а в особенности их размещение и снабжение необходи-
мо было готовить заранее, военный комиссар Лесаж заблаговременно
известил42, как и было положено, муниципалитет Ля Ферте-Алэ, что 12
термидора туда ожидаются прибытием четыре полка по 700 человек, 700
лошадей и штаб возглавляющего подразделение генерала Ришпанса43.
30 мессидора, когда новость достигла Ля Ферте-Алэ, муниципальный
совет провел экстренное заседание44 и поспешил известить военного
министра о том, что происходит что-то непонятное, поскольку Ля Фер-
те-Алэ находится в пределах конституционного района, куда вход войск
без специального разрешения запрещен Конституцией.
Известный специалист по переворотам времен Директории
А. Мейнье полагает, что сведения, оглашенные на заседании Совета 159
пятисот 30 мессидора, были получены депутатами именно от Петье, ко-
торый после отставки решил, что не обязан более хранить служебную
тайну и поделился информацией с друзьями из Советов45. Теоретически
это возможно: Ля Ферте-Алэ находится менее чем в 60 километрах от
Парижа, в Совете пятисот вопрос о передвижении войск был поднят 30
мессидора ближе к концу заседания, а муниципалитет мог отправить
письмо с самого утра. К тому же Петье действительно пребывал в весьма
тесных отношениях с Пишегрю и роялистами в Советах46. Другое дело,
что никаких доказательств этой версии Мейнье не приводит47.
Поставив Директорию в известность о запросе муниципалитета Ля
Фертэ-Алэ, Петье обратился к ней с настоятельной просьбой либо из-
менить маршрут движения войск, либо запросить у законодательного
корпуса разрешение на их проход. Послание министра завершалось
следующим пассажем:
«В любом случае я прошу вас, граждане директоры, сообщить мне о сво-
ем решении на сей счет, чтобы я мог с тем же курьером ответить властям этой
коммуны, и чтобы я мог отдать распоряжения, необходимые для обеспечения
снабжения войск по всему пути их следования вплоть до их прибытия в предпи-
санное место назначения»48.

Тем самым Петье явно намекал Директории, что, если войска Риш-
панса пришли в движение с ее согласия, ему неплохо было бы знать, по
каким маршрутам и куда они направляются.
Получив письмо Петье, Директория сразу же отправила официаль-
ный запрос министру по морским делам и колониям с просьбой сооб-
щить, что он знает о перемещениях четырех стрелковых подразделе-
ний из армии Самбры и Мезы (обратим внимание, что на тот момент
истинное количество войск, которые Гош привел в движение, в Париже
еще не было известно). Запрос этот подписали Карно, Бартелеми и Ла-
ревельер49. В ответе министра, составленном в тот же день, говорилось,
что поскольку морское министерство не имеет никакого отношения к
перемещениям сухопутных войск, оно о них ничего и не ведает50. Заме-
чу, впрочем, что удивление министра явно было наигранным: в своем
стремлении откреститься от скандала он «забыл», что первой экспеди-
цией Гоша в Ирландию руководило именно его ведомство, что, собст-
венно, и объясняет запрос Директории. И, как мы увидим далее, приказ
Гошу готовиться к новой попытке десанта шел именно через него.
Рискну предположить, что инициативность и строптивость муници-
палитета Ля Ферте-Алэ сыграли в этой истории решающую роль: никто
и предположить не мог, что его члены направят протест военному ми-
нистру. Баррасу пришлось срочно решать, что делать. Противостоять
возглавлявшему Директорию Карно без опоры на солдат Ришпанса
было слишком опасно, а Карно поспешил привести машину в движение:
2 термидора Директория направила Совету пятисот информацию о том,
Теория заговора

что войска Ришпанса по неизвестным причинам движутся через грани-


цу конституционного района. Под этим посланием стоит подпись всех
пяти директоров, последним его подписал Баррас51. Копия докладной
Совету пятисот поступила и в Совет старейшин52.
2 термидора (20 июля) на заседании Совета пятисот информацию о
перемещении войск – уже со всеми подробностями – предал огласке
депутат Ф. Обри, и она произвела эффект разорвавшейся бомбы. Надо
160 сказать, Обри был человеком известным. И в Конвенте, и в Совете пяти-
сот он занимался военными вопросами, зарекомендовав себя политиком
амбициозным, ищущим славы и склонным к интриге. Отсидев в тюрьме
при диктатуре монтаньяров, он исповедовал весьма правые взгляды и,
по общему признанию, склонялся к роялизму. Занимаясь реорганиза-
цией армии, он старался проталкивать наверх лишь своих единомыш-
ленников, и Бонапарта даже называли одно время в Париже «жертвой
Обри». Конец его карьере положил переворот 18 фрюктидора, однако
на момент описываемых событий Обри не только был еще в силе, но
и занимал весьма важную должность «инспектора зала заседаний», т.е.
был в числе тех, кто отвечал за безопасность Совета.
Обри сообщил коллегам, что четыре полка ожидаются в Ля Ферте-
Алэ и еще несколько – в Суасоне (похоже, Директория об этом еще не
знала). По его предложению Совет принял декрет, обязывающий Ди-
ректорию отчитаться об этом перемещении войск, сообщить, кто отдал
такой приказ и наказать виновных53. Разразился скандал: депутат П. Ан-
ри-Ларивьер, которого республиканцы то и дело обвиняли в переписке
с агентами Людовика XVIII и в стремлении свергнуть правительство,
заявил, что в Директории нет единства, два директора из пяти выступа-
ли против отставки министров, а Петье якобы был смещен в тот самый
момент, когда начал протестовать против переброски войск54. Войска
же, по его словам, прибывают не только в Ля Ферте-Алэ и Суасон, но и в
Шартр и даже в сам Париж.
Директория ответила оперативно: по ее словам, 4 полка стрелков
действительно должны были прибыть в Ля Ферте-Алэ, о чем ее нака-
нуне известил военный министр. Нет никаких причин для беспокой-
ства, поскольку, скорее всего, это просто ошибка военного комиссара,
солдаты направляются отнюдь не в столицу. «Тем не менее, – не без
иронии заверяла Директория, – она накажет виновных, если они бу-
дут найдены»55. Весьма беспечная тональность данного ответа ставит
историков перед необходимостью как-то истолковать позицию Карно,
подписавшего послание в качестве председателя Директории. По каким
причинам «организатор победы» решил не устраивать скандала и не вос-
пользовался этим предлогом, чтобы провести расследование и свалить
кого-либо из своих соперников, а то и весь «триумвират»?56 Наиболее

Как генерал Гош отправился в Ирландию


убедительное объяснение этому факту следующее: как известно к кон-
цу июня Директория получила от Бонапарта документы, изобличающие
в связях с роялистами генерала Пишегрю. Именно в этот день, 20 июля,
Баррас ознакомил с документами членов Директории, и Карно, не бу-
дучи роялистом, наконец осознал, чем вызвано агрессивное поведение
правой части законодательного корпуса и чем оно грозит умеренным
республиканцам57.
Не удивительно, что Совет пятисот остался этим посланием Дирек-
тории не удовлетворен. Тогда же депутаты вспомнили, что вообще-то в
правительстве имеется еще один человек, по должности обязанный заин-
тересоваться нарушением Конституции – министр полиции. Однако –
случайно или специально – на место опытного политика и чиновника
Ш. Кошона, которого считали креатурой Карно, при смене министров
поставили Ж.Ж. Ленуара-Лароша – известного и талантливого публи-
циста, не обладавшего опытом практической работы и оказавшегося со-
вершенно неспособным справиться со своими обязанностями. Получая
со всех сторон сообщения о многочисленных заговорах, активизации
роялистов, плетущих интриги тайных группировках, Ленуар-Ларош бы- 161
стро перестал отличать правду от вымысла и пришел в мало адекватное
состояние, постоянно опасаясь за свою жизнь. Таким образом, в эти дни
ему было совершенно не до Гоша: он отчаянно пытался разобраться в
доставшемся ему наследстве, впадая во все большую депрессию58.
В тот же день, 2 термидора, в столицу прибыл сам Лазар Гош. Как
ни странно, мне не удалось обнаружить никаких свидетельств того, что
он был вызван в Париж в связи с назначением военным министром или
же для того, чтобы объяснить, наконец, столь удивительное поведение
своих солдат. Судя по всему, Гош оказался в городе по собственной
инициативе, скорее всего, будучи обеспокоенным судьбой заговора.
По крайней мере, именно так трактует его появление Ларевельер59.
По другой версии, высказанной впоследствии А.К. Тибодо, в то время
влиятельным депутатом Совета пятисот, Гош тайно и заблаговременно
заслал в Париж генерала Шерена. Когда тот убедился, что роялистский
заговор действительно существует, он отправил Гошу доклад, и коман-
дующий тут же появился в столице60.
Сразу по приезде, генерал нанес визит в Люксембургский дворец,
где встретился с директорами. Рассказ об этой встрече сохранился в
мемуарах Ларевельера-Лепо:
«Карно, бывший тогда еще председателем, с излишней сухостью и жестко-
стью подверг его настоящему допросу. Затем он осыпал его самыми страшными
угрозами и объявил, что отдаст под суд.
Гош […] постоянно бросал взгляды на Барраса, а тот трусовато не отрывал
глаз от лежащей перед ним бумаги, не рискуя сказать ни единого слова, чтобы
оправдать скомпрометированного им генерала, с которым он состоял в самых
тесных отношениях с первых дней Революции. Я же, напротив, находился с Го-
шем лишь в тех отношениях, которых требовали занимаемые нами должности,
и не принимал никакого участия в том, что он оказался втравлен в столь затруд-
нительные обстоятельства. Тем не менее, я взял слово […].
Прежде всего, я спросил Карно, по какому праву он подвергает генерала
настоящему допросу, по какому праву он объявляет ему о предании суду, по ка-
кому праву, наконец, угрожает? Я напомнил ему о том, о чем он не должен был
забывать: в качестве председателя он может говорить от имени правительства
лишь по итогам коллективно принятых решений»61.

По словам Ларевельера, когда директор вернулся к себе, Гош его


уже ждал. Стоило генералу узнать об обмане Барраса, заверявшего, что
приказ о перемещении войск исходит от большинства членов прави-
тельства, негодованию его не было предела. Той же ночью, после встре-
чи с Баррасом, Гош якобы вернулся к армии62.
Те безмерные похвалы Ларевельеру, его уму, отваге и порядочно-
сти, которые Гош, по словам директора, расточал при личной встрече,
а затем и перед офицерами своего генерального штаба, не могут не вы-
звать улыбки. Другой вопрос, в какой мере весь рассказ Ларевельера-
Теория заговора

Лепо заслуживает доверия? Судя по тому, что после встречи с Гошем


Директория не прекратила попыток выяснить, кто же виноват в том, что
войска оказались под Парижем, Баррас действительно не рискнул взять
на себя ответственность за его действия, а также не смог (или не захо-
тел) организовать принятие большинством директоров окончательного
решения по этому поводу. С другой стороны, не исключено, что Баррас
(или Гош) просто не успели на тот момент определиться, стоит ли идти
на конфронтацию с Советами. Так, например, Русселен упоминает, что
162
6 термидора один из участвовавших в заговоре депутатов встретил воз-
вращавшегося от Барраса генерала Гоша, и тот якобы ему заявил, что
все остается в силе63.
Поскольку директоры попросили Гоша изложить свои объяснения в
письменном виде64, он в тот же день направил в Люксембургский дворец
послание, в котором выразил изумление теми подозрениями, которые
вызвали его воины, и высказал стремление рассказать «всю правду».
В частности, там говорилось, что 11 мессидора (29 июня) по возвращении
из Голландии он получил распоряжение морского министра возглавить
новую экспедицию в Ирландию и собрать для этой цели в окрестностях
Бреста «войска, в которых, по моему мнению, я буду для этого нуждать-
ся». Иными словами, 8–10 тысяч человек. «Зная, – продолжал Гош, что
в бывшей Бретани есть лишь пехотные подразделения, сугубо необхо-
димые для охраны ее берегов и абсолютно нет ни кавалерии, ни артил-
лерии65, я счел необходимым отозвать вследствие этого приказа из ар-
мии Самбры и Мезы шесть тысяч пехотинцев, 2000 кавалеристов и 1000
артиллеристов». Соответствующие приказы и были отданы генералам,
те также должны были запросить маршрутные листы, в соответствии
с которыми предполагалось обеспечивать снабжение войск на марше.
Небезынтересно, что в этом документе Гош попытался сложить с
себя всякую ответственность за нарушение войсками очерченных Кон-
ституцией пределов:
«Прошу отметить, граждане Директоры, что я ни коим образом не прика-
зывал, что лучше пройти через тот город, а не через этот, что военный министр
должен был быть предупрежден о части перемещений и, наконец, что я получил
от самой Директории подтверждение приказов, переданных морским минист-
ром.
Будучи весьма счастлив возможностью немного отдохнуть, я воспользо-
вался сложившимися обстоятельствами, чтобы оказаться в Меце в объятиях
моей давным-давно покинутой семьи; обретя покой, я не занимался ни [своими]
людьми, ни их делами и лишь вчера, проезжая через Шалон, я получил новости
из Парижа…»66

Впечатление, которое возникает по прочтении этого послания, име-

Как генерал Гош отправился в Ирландию


ет мало общего с тем образом уверенного в себе героя, который рисуют
современники и биографы (хотя и соотносится с психологией человека,
отсидевшего в тюрьме из-за конфликтов с государственной властью и
не имеющего ни малейшего желания очутиться там снова). Однако и
помимо психологической характеристики Гоша письмо представляет
немалый интерес.
Прежде всего, в нем привлекают внимание три момента. Во-первых,
Гош не просто снимает с себя ответственность – он перекладывает
ее на плечи Директории и двух министров, существенно занижая при
этом, как мы увидим дальше, количество отозванных из армии Самбры
и Мезы войск. Трудно рассматривать этот шаг иначе, как стремление
выиграть время. Во-вторых, Гош якобы полагал, что кто-то (кто?) должен
был предупредить военного министра о передвижении части (почему
не всех?) войск. Однако, судя другим документам, никакой регулярной
практики предупреждения министра в случае передислокации под-
разделений не существовало (подозреваю, просто потому, что обычно
распоряжения на этот счет исходили от самого министра). И, наконец,
третье: виновными в данном случае, по сути, оказываются подчиненные
Гошу генералы. Можно, конечно, предположить, что Гош исходил из 163
грядущего военного переворота, после которого любое расследование,
очевидно, прекратилось бы – тем не менее, этот его поступок вызывает
некоторое удивление.
3 термидора (21 июля) Гош отправляет Директории новое послание,
которое должно было подтвердить его слова, и копии двух других сво-
их писем67. Одно было написано генералом в Кобленце 19 мессидора (7
июля) морскому министру в ответ на распоряжения последнего и Ди-
ректории о подготовке новой экспедиции в Ирландию, отправленные
из Парижа 3 мессидора (21 июня), но попавшие в руки Гошу лишь по
его возвращении из Гааги. Речь в этом письме Гоша шла о перемещении
6000 человек68. Второе письмо было отправлено командующим тогда же
одному из генералов с вложением послания морскому министру69.
Судя по всему, получив от Гоша эти свидетельства, Директория
распорядилась начать изыскания в архивах военного и морского мини-
стерств, чтобы выяснить, что на самом деле знал, а чего не знал каждый
из членов правительства. По большому счету, в этом были заинтересо-
ваны обе группировки директоров: одна – чтобы разобраться в проис-
ходящем, другая – чтобы отвести удар от Гоша.
Как ни удивительно, документы, которые содержатся далее в архив-
ном досье, указывают, что в своем послании Директории от 2 термидора
генерал по крайней мере отчасти говорил правду: оба министра пре-
красно знали о перемещении войск из армии Самбры и Мезы. Посколь-
ку вице-адмирал Трюге был убежденным республиканцем, не исключе-
но, что его «забывчивость» отнюдь не случайна. К тому же он мало чем
рисковал, поскольку в ходе смены министров потерял свой пост. Что
же касается Петье, то он, похоже, просто не смог связать экспедицию
в Ирландию с той информацией, которой Гош счел нужным с ним по-
делиться. Ведь в уже упоминавшемся письме военному министру от 13
мессидора (1 июля) командующий армией ни словом не обмолвился ни
о десанте, ни о Ришпансе, сообщив лишь о переброске двух подразде-
лений с Рейна в Алансон70. Не здесь ли кроется разгадка таинственной
фразы из послания Гоша Директории о том, что военный министр был
«предупрежден о части перемещений»?
В тот же день, 3 термидора, Директория запросила военного минист-
ра, кто отдал приказ на переброску стрелков71 и какие войска находятся
в окрестностях Парижа72, а также попросила его представить ответ так
быстро, как только возможно73. Петье, еще раз заверив директоров,
что ему ничего не было известно, постарался переложить ответствен-
ность на военного комиссара Лесажа и на генерала Гоша, который, по
словам министра, сообщил ему, что сам, дескать, все разъяснил членам
Директории74. К этому ответу Петье приложил заверенные копии ряда
писем, из которых становится ясно, что перемещение войск, приказ о
котором был отдан 24 мессидора (12 июля), стало сюрпризом не только
для муниципалитета Ля Ферте-Алэ, но и для других военных чинов75 и
Теория заговора

муниципалитетов. В частности, известие о том, что войска Ришпанса


прибудут в Шартр, вызвало резкий протест администрации этой комму-
ны, заявившей76, что принять солдат у них нет совершенно никакой воз-
можности. «Национальные здания, – поясняли власти Шартра в другом
письме, – заняты тремя подразделениями Национальной жандармерии
и четырьмястами военнопленными»77. Вообще, в стремлении избежать
постоя, муниципалитет Шатра развил немалую активность, постарав-
164 шись заручиться поддержкой военного комиссара78 и трех депутатов
законодательного корпуса.
Оставался вопрос о том, не являются ли частью общего враждебного
Советам плана и передислокации войск, расположенных в окрестностях
столицы. Отвечая на него, Петье направил Директории подробный от-
чет, в котором показал, что любые перемещения подразделений вокруг
Парижа связаны исключительно «со сменой мест расквартирования
и гарнизонов» и никаких других солдат рядом со столицей не появи-
лось79.
Одновременно Петье поставил в известность Центральную админи-
страцию этапных пунктов, средств передвижения и военных конвоев,
что прибывшие «из окрестностей Седана» войска должны вернуться
в армию Самбры и Мезы и что, таким образом, администрация и ее
подчиненные не должны обеспечивать им продвижение на Запад80. Эта
инициатива министра представляется весьма занимательной: очевидно
к тому времени он уже должен был понять, что экспедиция в Ирландию
находится вне сферы его компетенции, и подобный ход можно было
объяснить лишь стремлением любой ценой закрыть путь армии Гоша
на Париж.
4 термидора (22 июля) переписка Директории с Советом пятисот
начала приобретать комический характер. Находясь под давлением
Совета и прекрасно понимая, что за несколько дней военный министр
физически не в состоянии установить виновных в предполагаемом на-
рушении границы конституционного района, Директория сообщила
Совету, что поставила перед географами вопрос, действительно ли Ля
Ферте-Алэ находится в пределах запретной зоны. Между учеными раз-
горелась дискуссия81. Это не совсем обычное послание было подписано
четырьмя директорами вместо трех: Ларевельером, Ребелем, Баррасом
и Бартелеми. В другом документе, отправленном в тот же день в Совет
старейшин за подписью Карно, председатель Директории привлекал
внимание законодателей к тому факту, что за все время, прошедшее с
момента принятия Конституции, они так и не потрудились уточнить,
каким образом должно высчитываться расстояние до границ конститу-
ционного района. В случае конкретно с Ля Ферте-Алэ Директория пола-

Как генерал Гош отправился в Ирландию


гала, что до него 11 лье, однако «распространено мнение», что до него 13
лье. Собранные же Директорией географы посчитали, что еще больше, а
географический словарь, напечатанный по распоряжению Учредитель-
ного собрания, утверждал, что до этого города 12 лье82. Таким образом,
поскольку ст. 69 Конституция трактовала 6 мириаметров как «примерно
12 лье», Карно намекал, что, скорее всего, войска и вовсе не собирались
пересекать границы конституционного района.
Несмотря на рассказ Ларевельера-Лепо о том, как Гош, поражен-
ный в самое сердце вероломством Барраса, поспешил хлопнуть дверью
и отправиться к армии, документы свидетельствуют, что 4 термидора
командующий еще находился в Париже и явно не отказался от мысли
довести дело до конца. В этот день он направил своему другу, пользо-
вавшемуся у него большим уважением83, генералу Ж.О.Ж. Мермету,
чей 10-й гусарский полк был приведен в движение одним из первых,
распоряжение встать гарнизоном в Мезьере и Шарлевиле, а также «не
выполнять ничьих приказов, кроме его собственных»84.
В тот же день Гош отправляет Директории официальный отказ от
должности министра обороны:
165
«Поскольку мой возраст не позволяет мне, граждане директоры, принять
важный пост, на который меня выдвинули ваша доброта и ваше доверие, по-
звольте засвидетельствовать вам мою признательность и мои сожаления. Для
друга отечества горестно не иметь возможности принять участие в великих тру-
дах, которые вам поручены»85.

Получив это послание Гоша, Директория 7 термидора (25 июля)


назначила на пост министра обороны Б.Л.Ж. Шерера – эльзасца, про-
фессионального военного, заслужившего чины бригадного, а затем и
дивизионного генерала еще при диктатуре монтаньяров. Надо сказать,
что в России того времени Шерер приобрел весьма своеобразную ре-
путацию, благодаря одной хлесткой фразе А.В. Суворова. Когда тот во
время итальянской компании прибыл к армии, то узнав, что Моро сме-
нил Шерера на посту командующего французскими войсками, Суворов
якобы обронил: «И здесь вижу я перст Провидения. Мало славы было
бы разбить шарлатана. Лавры, которые похитим у Моро, будут лучше
цвести и зеленеть»86. Вне зависимости от справедливости оценки ве-
ликого полководца, замечу, что, конечно же, ни Шерер, ни, тем более,
Петье, проявлявший свои способности, по большей части, не на поле
боя, а в снабжении армий, не обладали популярностью и репутацией ге-
нерала Гоша. Это наводит на мысль, что талантливых генералов Дирек-
тория предпочитала все же держать при армиях, а не на министерских
постах.
8 термидора (26 июля) Пишегрю огласил выводы комиссии, создан-
ной Советом пятисот для расследования инцидента87. Доклад был напи-
сан очень ярко и не оставлял в стороне ни одну несообразность этой
странной истории. Привлекая внимание к необычайной уклончивости
Директории, и напоминая, что ни Директория, ни военный министр не
берут на себя ответственность за передислокацию подразделений, пред-
седатель Совета вопрошал: «Что же это за новый орган власти, который
по своей прихоти отправляет с одного конца республики на другой столь
большое количество войск с приданной им немалой артиллерией?».
Кроме того, даже если просто посмотреть по карте, какие дороги ведут
с берегов Мезы, примерно от Намюра, до Бреста, где войска должны
были погрузиться на корабли, то очевидно, что солдаты должны были
пройти к северу от Парижа, а уж никак не появиться с юга.
Хотя для стороннего наблюдателя позиция законодательного корпу-
са, несомненно, более понятна, нежели позиция Директории – наруше-
на Конституция, виновные должны ответить по всей строгости закона,
а войска могут представлять непосредственную угрозу для законодате-
лей – тем не менее, и здесь не все было так просто. Как полагал один
из роялистских агентов, действовавших в то время в Париже и нахо-
дившихся в тесном контакте с депутатами, собранных доказательств
оказалось недостаточно, чтобы обвинить кого-либо из директоров88, а
исход возможного суда над генералами, имевшими за спиной поддерж-
Теория заговора

ку Директории, было сложно предсказать.


К тому же депутаты осознавали, что им в любой момент могут задать
вопрос: а чего они, собственно, так испугались? Ведь если нет никаких
доказательств антиконституционного заговора, выходит, что предста-
вители народа боятся лучших его сынов, защитников отечества, неод-
нократно проливавших кровь на полях сражений. Тема оказывалась
тем более щекотливой, что в столицу в изобилии поступали обращения
166 солдат, осуждавшие засилье роялистов в Советах и полные угроз в их
адрес89. В итоге, вместо того, чтобы обрушиться на Гоша в полную силу,
депутатам то и дело приходилось подчеркивать:
«И не приближение наших братьев по оружию может их [тревоги] вызы-
вать, возвращение наших увенчанных лаврами детей всегда пробуждало в на-
ших сердцах самые живые и самые нежные чувства любви, благодарности и
патриотизма»90.

В разгар этих дебатов Гош покинул Париж. Обычно историки дати-


руют это событие 6 термидора (24 июля)91, Ларевельер, как мы помним,
уверял, что генерал уехал уже 2-го, Баррас же в своих «Мемуарах» умуд-
рился описать его отъезд дважды. Текст от 8 термидора довольно сух92
и, похоже, принадлежит приводившему записки в порядок Русселену де
Сент-Альбену. Запись от 15 термидора, напротив, изобилует подробно-
стями и повествует о трогательном единении генерала и директора93. В
то же время из сохранившихся писем Гоша следует, что 6 термидора он
был еще в Париже, 10-го – в Шарлевиле, на восточной границе94, а 11-
го – в Динане, возле Намюра95.
Таким образом, отъезд Гоша к войскам 6–7 термидора выглядит
весьма вероятным. Что же касается его причин, то о них мы можем
лишь строить предположения. Скорее всего, генерал не видел смысла
оставаться далее в Париже, поскольку переворот отменялся или откла-
дывался, а настроения законодательного корпуса на тот момент были не
до конца понятны. На случай, если бы командующего армией Самбры и
Мезы решили привлечь к ответственности, в его интересах было нахо-
диться подальше от столицы.
Баррас описывает сцену прощания с отбывающим к армии генера-
лом весьма помпезно: «Гош был чрезвычайно взволнован; мы расста-
лись, поклявшись в дружбе на всю жизнь, до гроба», однако о дальней-
ших планах и, главное, о причинах провала заговора говорит весьма
невнятно:
«Я ответил Гошу, что […] двое моих коллег и я сам спасем Республику, мы
бесповоротно решили начать действовать через несколько дней, а возвращение
Гоша к армии Самбры и Мезы необходимо, чтобы войска, которые он выделит

Как генерал Гош отправился в Ирландию


из нее, могли мгновенно подойти к границе конституционного района»96.

Очевидно, Баррас имел в виду, что присутствие Гоша позволит вой-


скам действовать более оперативно, но что заставило директора отло-
жить переворот, из его воспоминаний остается, увы, непонятным. Так
или иначе, Гош оставил Баррасу для связи двух своих адъютантов, а чуть
позже отправил в его распоряжение Шерена, 11 фрюктидора (28 авгу-
ста) назначенного дивизионным генералом и командующим охраной
Директории.
Тем временем «триумвират» делал все, чтобы вывести Гоша из-под
удара. 8 термидора Ребель, Ларевельер и Баррас подписывают следую-
щее постановление:
«Исполнительная Директория одобряет приказ Гоша шести тысячам пехо-
тинцев, двум тысячам кавалеристов и тысяче артиллеристов из армии Самбры
и Мезы отправиться в западные департаменты для экспедиции в Ирландию.
Данное распоряжение будет направлено военному министру и не будет опуб-
ликовано»97.

Судя по всему, трое директоров опирались на цифры, которые были 167


к этому времени в их распоряжении – они даже специально вписали
их в постановление (в черновике этого документа никаких упоминаний
о численности войск не было98). Однако докладная записка Шерера,
направленная Директории в тот же день, свела эти планы на нет. Во-
енный министр сообщал, что Петье приказал повернуть назад войскам,
которые шли на Шартр через Ля Ферте-Алэ, а также еще 9000 солдатам,
направлявшимся туда же через Мезьер99. К этому письму Шерер при-
ложил полную роспись всех войск, которая указывала, что всего в дви-
жение были приведены 15 366 человек и 3420 лошадей100. Можно пред-
ставить себе, какой эффект произвела эта бумага в Люксембургском
дворце, тем более, что вскоре известный роялист генерал Вилло задаст с
трибуны Законодательного корпуса вопрос о том, что общего с предпо-
лагаемым десантом имеют «многочисленные подразделения кавалерии,
стрелков, тысяча пушкарей с немалым количеством орудий»101. Не забу-
дем и о том, что корабли в Бресте были готовы взять на борт всего 6–8
тысяч человек102.
Военный министр пришел от выявленных им цифр в ярость. В пись-
ме Гошу от 9 термидора (27 июля) Шерер негодовал, что в докладе Ди-
ректории за неделю до того Гош указал, будто он забрал из армии Сам-
бры и Мезы 8–10 тысяч человек, тогда как по сведениям, стекавшимся
в министерство из разных мест, в движение было приведено 15 117 че-
ловек (отметим, кстати, что если Гош называл цифры с точностью до
нескольких тысяч, Шерер их называет с точностью до человека, хотя и
не совсем такие, как накануне). Причем далеко не все солдаты из этого
числа были вовремя остановлены Гошем – часть еще находится на мар-
ше. Неудивительно, что Шерер потребовал от генерала объяснений и
распорядился переслать в министерство копии всех приказов, имевших
отношение к данной ситуации103.
На следующий день, 10 термидора (28 июля), Шерер, по всей види-
мости доложив о разночтениях Директории, направил Гошу распоряже-
ние, подписанное Карно, вернуть «лишних» солдат в армию Самбры и
Мезы104. При этом министр высказал удивление, что многие его генералы
находятся не с солдатами, а в Париже – и приказал Гошу отправить их
обратно к войскам105. Правда, трудно сделать однозначный вывод о том,
что заставило этих офицеров поспешить в Париж: желание отдохнуть
несколько дней в столице или провести рекогносцировку предполагае-
мого театра военных действий. В любом случае, Гош отказался подчи-
ниться приказу Директории, избрав на сей раз амплуа «отца солдатам» и
заявляя, что «различные переходы, которые они совершили, муки, кото-
рые они испытали, не позволяют генералу вновь отправить их в путь»106.
Войскам действительно пришлось прошагать немало, однако в значи-
тельной степени в этом была «заслуга» их командующего. Стремясь про-
извести переброску войск как можно более скрытно, Гош отправлял сол-
дат на Запад относительно небольшими подразделениями. В отсутствие
Теория заговора

современных средств связи, генерал (и в этом его трудно, естественно,


обвинить) ограничился тем, что наметил лишь конечные точки движения
(в лучшем случае, несколько промежуточных), однако ничего не преду-
смотрел на случай, если заговор будет раскрыт. Как только 2 термидора
в законодательном корпусе разразился скандал, войска тут же стали
неуправляемыми, им принялись отдавать приказы все, кому не лень:
военный министр, верные министерству генералы, военные комисса-
168 ры, которыми министерство пыталось командовать через голову Гоша…
К тому же, хотя в 1797 г. Гошу легко было жаловаться на нерасто-
ропных чиновников, замучивших солдат противоречивыми приказами,
сегодня в архивах можно найти немало распоряжений и за его собствен-
ной подписью. Так, например, мы знаем, что 2 термидора Гош приказал
генералу Ришпансу сначала отвести войска назад от столицы, потом 6
термидора направил их в Реймс, затем 10 термидора приказал разделить
солдат и перебросить часть из них в Эпернэ, но через два часа отменил
свой приказ и вместо этого предписал передислоцировать всех стрелков
в Кобленц, а еще через два часа и вовсе распорядился оставить всех на
месте до получения дальнейших инструкций107.
В свете этого уже значительно менее убедительными выглядят стро-
ки, написанные Гошем того же 10 термидора военному министру:
«Вы видели из моего предыдущего письма, что я испытывал немало колеба-
ний в отношении перемещения войск; по меньшей мере десять раз они начина-
ли двигаться взад и вперед в соответствии с приказами генералов и министров.
Усталые, изнуренные, они не понимают более, кого им надо слушаться, и я едва
осмеливаюсь отдавать им приказы на основании тех, которые я только что от
вас получил, датированные 8 числом сего месяца. Войскам необходимо четы-
ре дня отдыха. […] Не забывайте, гражданин министр, что можно любить свою
родину и не стремиться при этом расстаться с жизнью из за ошибок, подобных
тем, которые имели место на протяжении последних десяти дней»108.

Иными словами, командующий явно тянул время, не отказываясь


открыто выполнять приказ министерства, но и не собираясь проводить
его в жизнь.
11 термидора (29 июля) генерал Гош, уже добравшийся к тому вре-
мени до окрестностей Намюра, направил военному министру еще одно
письмо, тон которого далек от покаянного. Подтверждая получение
письма Шерера от 9 термидора, Гош сделал вид, что «не слышит» самого
главного вопроса – на каких основаниях он вводил всех в заблуждение
относительно количества отозванных из армии войск. Вместо этого ге-
нерал попытался занять позицию честного, но недалекого солдата, уязв-
ленного в лучших чувствах:

Как генерал Гош отправился в Ирландию


«Не имея под рукой моей корреспонденции, я не могу ответить вам с необхо-
димыми подробностями. Я сделаю это по прибытию в Кельн. Я имею основания
думать, что и вы, и Директория будете полностью удовлетворены. Однако, гос-
подин министр, чтобы я также оказался удовлетворен, вы без сомнения позво-
лите мне опубликовать свой ответ: я полагаю, что моя честь этого требует»109.

Соблазнительно было бы думать, что Гош тем самым угрожал пре-


дать гласности какие-то подробности своего сговора с Баррасом, однако
для такой трактовки письма нет никаких оснований. Скорее всего, гене-
рал блефовал и тянул время: далее в послании говорилось, что ему при-
шлось изменить свои планы и отправиться успокаивать подразделения,
возмущенные неуплатой жалования. «Я сомневаюсь, – завершал Гош
письмо удивительной для военачальника фразой, – что какие бы то ни
было войска захотят отправиться в Брест после того, как армия узнала о
моем отказе садиться на корабль»110.
Обнаружить письмо, в котором Гош излагал бы резоны столь вызы-
вающего неповиновения приказам, мне, к сожалению, не удалось. Меж-
ду тем они должны быть весьма любопытны, если судить о них, скажем,
по письму Гоша Шереру от 19 термидора: 169
«Я вам повторяю, гражданин министр, что поскольку я не собираюсь от-
правляться ни в Брест, ни в Алансон, ни в Ренн, ни в Авранш экспедиция не со-
стоится. Добавлю, что я ограничусь защитой республики от любого вторжения
и не стану больше изображать на морях Дон Кихота ради удовольствия пары
человек, которым хотелось бы получше меня узнать…»111

Таким образом, препирательства командующего с министром все


длились и длились, а войска оставались в опасной близости от столицы.
Обеспокоенные этим, сторонники законодательного корпуса делали
максимум для того, чтобы привлечь внимание общественного мнения к
угрожавшей депутатам опасности. В прессе появились сведения о том,
что войска двигались на Париж скрытно, стараясь избегать основных
дорог; после получения приказа отойти от столицы часть войск якобы
рассеялась, и солдаты без оружия, а, порой и переодетыми, стали при-
бывать в Париж, тогда как некоторые офицеры будто бы собирались на
совещание в загородном поместье Барраса112.
Меж тем военный министр, похоже, предполагал, что дело быстро
с мертвой точки не сдвинется, поскольку 12 термидора он решил при-
нять дополнительные меры, дабы убрать наконец войска из-под столи-
цы. Шерер обратился к Директории с докладной запиской, в которой
предлагал приказать 6 тысячам пехотинцам, 2 тысячам кавалеристов
и тысяче артиллеристов проследовать в Брест (как и планировалось
изначально), а остальным срочно вернуться в армию Самбры и Мезы,
поскольку в департаменте Марны подходят к концу запасы провизии.
Отмечая, что маршрутные листы подразделениям уже разосланы, ми-
нистр фактически признавал, что его собственного авторитета оказа-
лось недостаточно, чтобы привести войска в движение113. В тот же день
Директория издала соответствующее распоряжение: оно было подпи-
сано всеми, кроме Бартелеми114. На следующий день постановление Ди-
ректории было отправлено Гошу115. За ним последовало еще одно, в ко-
тором Шерер сообщал, что должность командующего армией Самбры и
Мезы будет сохранена за генералом, однако лишь до тех пор, пока он не
отправится в Ирландию116 – не удивительно, что это послание никоим
образом не подтолкнуло Гоша к тому, чтобы покинуть берега Франции.
Одновременно Директория продолжила (хотя и весьма неспешно),
выяснять, кто же виноват в случившемся инциденте. Спустя 12 дней по-
сле объяснительной записки Гоша, 14 термидора (1 августа) Баррас вме-
сте с Ларевельером и Бартелеми подписал распоряжение срочно (sic!)
вызвать в Париж того самого военного комиссара, с чьего письма все
началось, «и не пренебрегать ничем, чтобы установить, наконец, автора
приказа направить войска на Ля Ферте-Алэ»117.
Разумеется, военный комиссар брать на себя ответственность не за-
хотел и заявил, что лишь выполнял распоряжения генерала Ришпанса118,
от которого и получил маршрут следования войск до Шартра. Однако в
Теория заговора

стремлении сложить с себя ответственность, Лесаж, как и Гош, несколь-


ко перестарался: хотя, как мы помним, муниципалитет Ля Ферте-Алэ
назвал его имя в своем письме военному министру (и едва ли мог его
выдумать), военный комиссар заверил Шерера, что войска не должны
были, насколько он знал, проходить через злополучный Ля Ферте-Алэ,
а сам Лесаж покинул их еще в Реймсе и направился к семье в Шартр119.
Картина складывается воистину феерическая: все офицеры предстают
170 перед нами как примерные семьянины, для которых долг перед близки-
ми значительно важнее непосредственных служебных обязанностей.
К тому же, хотя и Гош, и Лесаж отвечали на вопросы правительства
с характерной для военных наивной прямотой, дело, очевидно, обстоя-
ло куда сложнее. Сейчас невозможно, увы, это проверить, но в Совете
пятисот говорили, к примеру, что тот же Лесаж неоднократно совер-
шал тайные поездки в Париж, а 24 мессидора (12 июля) он, в частности,
известил своего коллегу, что четыре подразделения армии Самбры и
Мезы станут в Шартре гарнизоном120. Если эти слухи соответствовали
действительности, то такие действия совсем уж не согласовывались с
версией случайного нарушения границ конституционного района.
17 термидора (4 августа)121 с трибуны Совета пятисот были названы
новые «факты»122: из армии Самбры и Мезы Гошем было отозвано не
9 тысяч солдат, а 26–27 тысяч, войска двигались на Париж «необычны-
ми путями», местами их сбора являлись «Шартр, Этамп, Ля Ферте-Алэ».
Сделанный в этот день доклад перенасыщен деталями: войска не подчи-
нялись распоряжениям военного министра, «офицеры и солдаты гово-
рили, что их перебрасывают в Париж против законодательного корпуса,
в самых абсурдных ошибках коего их убеждали»; прибыв в ночь с 9 на
10 в Мезьер, Гош отдал войскам приказ двигаться дальше, что противо-
речило распоряжениям военного министра; в Сен-Дени были сделаны
запасы пороха и военного снаряжения; в Шартре пятистам патриотам
раздали ружья123… Тем не менее, Совет воздержался от решительных
действий, ограничившись сделанным Директории запросом. Де Ля
Рю124, выступавший с этим докладом, писал впоследствии, что его ито-
гом должно было стать предложение составить обвинительный акт про-
тив «триумвирата» и заменить его креатурами Советов, однако друзья
не поддержали его125.
Если верить мемуарам Барраса, то именно в эти дни он de facto
поставил крест на заговоре с участием Гоша и простился с генералом.
Однако, как мы знаем, с командующим армией Самбры и Мезы он вы-
нужден был расстаться гораздо раньше, да и приведенные к столице
войска отчего-то не спешили отправляться ни на запад, ни на восток.
На самом деле, примерно в это время произошло совсем иное событие:

Как генерал Гош отправился в Ирландию


Баррас договорился наконец с Бонапартом. Правда, «генерал вандемь-
ер» отказался явиться в Париж лично: Бонапарт справедливо полагал,
что в случае успеха аналог 13 вандемьера126 ничего не добавит к его по-
пулярности, тогда как провал может оказаться для нее фатален. Однако
командующий итальянской армией согласился прислать вместо себя
генерала П.Ф.Ш. Ожеро127, который в итоге сыграл 18 фрюктидора при-
мерно ту же роль, что ранее отводилась Гошу, с той лишь разницей, что
Ожеро прибыл без собственных войск и был назначен командующим
вооруженными силами Парижа.
Это сразу же сделало актуальной прежнюю задачу: каким образом
перебросить верные «триумвирату» войска в столицу, не привлекая
внимание прессы и депутатов. Один из сохранившихся документов на-
водит на мысли, что Гошу это постепенно удавалось. Так, 17 термидора
(4 августа) Карно переслал Шереру жалобу двух депутатов от департа-
мента Уаза, якобы попавшую к нему по ошибке (что само по себе до-
вольно странно: едва ли законодатели не смогли отличить директора от
военного министра). В ней депутаты негодовали, что из-за расположен-
ных в Бовэ гусарских подразделений «сельскую местность по направ-
171
лению на Париж наводнили группы дезертиров по четыре-шесть чело-
век, с оружием и лошадьми»128. На мой взгляд, направление, в котором
«разбегались» «дезертиры», говорит само за себя. Тем не менее, Шерер
не стал привлекать к этому внимания, а предпочел воспринять депутат-
ский запрос буквально и к 15 фрюктидора (1 сентября) подготовил для
Директории аналитическую записку на тему о том, действительно ли
в Париже находится много военных. Изложенные в ней выводы были
весьма утешительными: с точки зрения министра, ощущение изобилия
людей в военной форме создавалось в основном от того, что ее носили
отставники и офицеры без должностей129. И все же мы знаем, что (пред-
намеренно или нет) Шерер ошибался: едва вступив в должность, Ожеро
принялся раздавать увольнительные, которые позволили солдатам на-
воднить столицу, уже не изображая из себя дезертиров130.
Будучи отстраненным от непосредственного участия в заговоре, Гош
сосредоточился на дальнейшем выстраивании своей защиты, тем более
что в окружении своих людей он явно почувствовал себя неуязвимым.
В послании Директории от 19 термидора (6 августа), написанном в ответ
на постановление Совета пятисот о придании суду военного трибунала
ответственных за передвижение войск, Гош храбрился и требовал «ука-
зать ему трибунал, в который можно обратиться, чтобы обрести причи-
тающееся ему правосудие»:
«Пришло время, – иронизировал он далее, – чтобы жители Парижа узнали,
что понимается под “взятием [конституционного] района в окружение”, чтобы
им объяснили, каким образом 9, 12, да даже и 12 500 человек могут установить
блокаду города, который при первых звуках барабана (или, если угодно, коло-
кольного звона) поставит сто пятьдесят тысяч граждан для защиты собственно-
сти и законов»131.

При этом, хотя на обмен письмами между Гошем и Шерером, судя по


архивным материалом, было за глаза достаточно четырех дней, 21 тер-
мидора Шерер все еще не получил от командующего армией Самбры и
Мезы никакого ответа на письма, отправленные 12 и 13 термидора, а те
подразделения, которые должны были вернуться обратно, по-прежнему
этого не сделали132.
Победа ускользала от законодательного корпуса. Вместо того, чтобы
воспользоваться неудавшимся заговором и отстранить «триумвират»
от власти, или, на худой конец, продемонстрировать военным, на чьей
стороне сила, депутаты вынуждены были наблюдать, как Гош игнори-
рует приказы министра, а виновные в нарушении конституции один за
другим ускользают от суда. Единственным офицером, который в этой
ситуации еще попадал под удар, оставался генерал Ришпанс. Однако
известного своей отвагой боевого генерала, чье имя ныне начертано на
Триумфальной арке в Париже, было не так-то просто смутить. 22 тер-
мидора (9 августа) Директория наконец получила его объяснительную,
Теория заговора

в которой тот цитировал приказ Гоша отправить войска в Брест через


Шартр и Алансон и простодушно добавлял:
«Я абсолютно не ведал, что существует закон, который запрещает войскам
подходить к Парижу ближе, чем примерно на 12 лье; я и не собирался заставлять
их проходить через сам Париж; сложности с поддержанием порядка в войсках,
расквартированных в большом городе, – единственная причина, заставившая
меня его избегать; а если бы мои намерения не были чисты, я бы не стал это
172 делать посредством военного комиссара, у которого было еще шесть дней до
подхода войск»133.

Таким образом, Ришпанс готов был скорее расписаться в том, что он


не читал Конституцию, нежели в злом умысле: за незнание основного
закона страны простого генерала было очень сложно наказать. И это не
фигура речи: в статье уголовного кодекса, которую в Совете пятисот в
разгар событий предлагали использовать134 против виновных, говори-
лось, что если войска нарушают границы конституционного района, то
член директории, министр или главнокомандующий, отдавший такой
приказ без санкции законодательного корпуса, карается 10 годами
тюрьмы.
Но тогда в несколько ином свете предстает и довольно сомнительная,
как казалось поначалу, попытка Гоша переложить ответственность на
подчиненных ему генералов. Если бы вести войска на Париж приказал
сам командующий, это явно трактовалось бы как политическое решение
и лишнее доказательство существующего заговора. Под пером Ришпанса
ситуация превращалась в техническую ошибку: мало ли кто каких законов
напринимает, боевому офицеру и читать-то их некогда. Как ни странно,
генералу поверили: в выводах комиссии Совета старейшин, расследовав-
шей нарушение границ конституционного района, мы читаем: «Деклара-
ция генерала Ришпанса кажется искренней; она носит характер откровен-
ности во