Gorshkov M K Krumm R Tikhonova N E O Chem Mechtayut Rossiane Ideal I Realnost

УДК 32.019.
52
ББК 60.56
О11
Издание осуществлено при финансовой поддержке

филиала зарегистрированного союза
«Фонд имени Фридриха Эберта» (Германия)
В оформлении обложки использованы фрагменты и мотивы картины

В.М. Васнецова «Ковер-самолет» (1880).
Отпечатано в России
© Коллектив авторов, 2013

© Институт социологии РАН, 2013
© Оформление. Издательство
ISBN 978-5-7777-0538-9 «Весь Мир», 2013
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие 7
1. Мечты о себе и мечты об обществе 13
2. Культурно-исторические и социально-психологические
аспекты «русской мечты» 35
3. Идея справедливости в портрете общества,
о котором мечтают россияне 54
4. Представления и мечты российских граждан
об устройстве России 77
5. Эволюция представлений россиян о демократии:
от мечты до запроса на работающие институты 105
6. О какой работе мечтают жители России 126
7. С кем и как мечтают жить рядовые россияне 159
8. В каких условиях живут и мечтают жить
граждане России 188
9. Досуговые практики и свободное время россиян
в мечтах и в реальности 215
10. Религиозность российских граждан и «русская мечта» 240
11. Осуществимы ли мечты россиян? 261
12. Состояние российского общества
и исторические судьбы «русской мечты» 285
Заключение 311
Приложение 1 325
ПРЕДИСЛОВИЕ
«Это невозможно!» – сказала Причина.

«Это безрассудство!» – заметил Опыт.
«Это бесполезно!» – отрезала Гордость.
«Попробуй…» – шепнула Мечта.
Народная мудрость
Мечта, как очевидно, не самое широко употребляемое слово

в людском лексиконе, а мечтательность – не столь часто пережи-
ваемое состояние души человеческой. Тем интереснее и важнее
разобраться в том, что понимается под «мечтой», когда и о чем
наши сограждане предпочитают мечтать.
Чаще всего в житейской, обыденной трактовке под «мечтой»
понимается заветное желание, исполнение которого сулит сча-
стье. Но вряд ли стоило бы только исходя из данной трактовки
«мечты» затрачивать немалые усилия для ее научного изучения.
Суть дела в том, что мечта есть ни что иное, как особая форма
воображения, мысленное создание образа желаемого, причем
направленного в будущее. Но и это еще не все. Мечта – это поло-
жительно окрашенная мотивационная установка, это побуди-
тельная причина и необходимое условие преобразования дей-
ствительности.
Как здесь не вспомнить К. Г. Паустовского, который писал:
«Если отнять у человека способность мечтать, то отпадает одна
из самых мощных побудительных причин, рождающих культу-
ру, искусство, науку и желание борьбы во имя прекрасного
будущего».
При таком понимании, при такой трактовке «мечты», ее целе-
направленное изучение, прежде всего социологическими метода-
ми, становится не только оправданным и интересным, но и просто
необходимым. Действительно, можно ли без научного социологи-
ческого анализа «мечты» выявить и описать образ желаемого буду-
щего страны, желаемой модели российского общества? Думается,
это вряд ли возможно. Вот почему Институт социологии РАН
в сотрудничестве с Представительством Фонда им. Ф. Эберта в РФ
в марте – апреле 2012 г. провел общероссийское социологическое
8 О чем мечтают россияне: Идеал и реальность
исследование, определив его основную тему так: «„Русская мечта”:

какая она и может ли осуществиться?» 1
Цель исследования состояла в подготовке на основе репрезен-
тативного общероссийского социологического исследования ана-
литического доклада, в котором должны быть определены особен-
ности «русского социального проекта» как альтернативного
предлагаемым в рамках других культурно-цивилизационных тра-
диций образа желаемого будущего; степень гомогенности/гетеро-
генности представлений россиян о желаемом будущем для себя
и для общества в целом, и вытекающие из особенностей этих пред-
ставлений социально-политические, социально-экономические
и социокультурные следствия.
Основные задачи исследования состояли в следующем:
 определение базовых элементов «русской мечты» как образа
желаемого будущего применительно к личному будущему;
 определение базовых элементов «русской мечты» как образа
желаемого будущего применительно к России и обществу
в целом;
 определение локализации этих элементов в различных воз-
растных, социально-профессиональных и политически
ориентированных группах российского общества;
 выявление факторов, влияющих на распространенность тех
или иных элементов образа желаемого будущего, а также
на оценку недостижимости/невозможности реализации
своих мечтаний, прежде всего, с учетом социально-эконо-
мического положения россиян и особенностей их идентич-
ностей;
 оценка характера связи мечтаний россиян с периодами оте-
чественной истории и ведущими историческими фигурами;
 определение того, представляет ли «русская мечта» в насто-
ящее время альтернативный предлагаемым в рамках запад-
ной цивилизации общественный проект, или она все боль-
ше приближается к тому образу будущего, который сло-
жился как желаемый в обществах потребления и массовой
культуры.
1
При разработке программы исследования, анализе и интерпретации его ре-
зультатов понятия «русская мечта» и «российская мечта» использовались как сино-
нимы.
Методической основой исследования явился массовый опрос

населения Российской Федерации по репрезентативной общенаци-
ональной выборке 1. При этом объем выборочной совокупности
исследования составил 1750 респондентов, репрезентирующей
взрослое население страны в возрасте 16–55 лет 2, в разбивке
по следующим четырем возрастным когортам: 16–25 лет, 26–35 лет,
36–45 лет, 46–55 лет.
Репрезентативность социологической информации обеспечива-
лась использованием модели многоступенчатой районированной
выборки с квотным отбором единиц наблюдения (респондентов)
на последней ступени. Районирование осуществлялось по террито-
риально-экономическим районам Российской Федерации – первая
ступень выборки – в соответствии с принципами, разработанными
и применяемыми Росстатом для контроля социально-экономиче-
ских показателей развития страны.
Вторая ступень выборки включала выделение типичных субъ-
ектов РФ (всего 19), а также два мегаполиса в составе каждого
территориально-экономического района. Структура районирова-
ния – два мегаполиса и 20 субъектов РФ, итого 22 объекта:
Мегаполисы: Москва и Санкт-Петербург.
Территориально-экономические районы:
 Северный район – Архангельская область
 Северо-Западный район – Новгородская область
 Центральный район – Московская, Рязанская, Ярославская,
Тульская области
 Волго-Вятский район – Нижегородская область
 Центрально-Черноземный район – Воронежская область
 Поволжский район – Республика Татарстан, Саратовская
область
 Северо-Кавказский район – Ростовская область, Ставро-
польский край, Республика Северная Осетия
 Уральский район – Свердловская, Челябинская области
 Западно-Сибирский район – Кемеровская, Новосибирская
области
 Восточно-Сибирский район – Красноярский край, Иркут-
ская область
 Дальневосточный район – Хабаровский край
1
Разработку модели выборки осуществил Ф. Э. Шереги.
2
Данная возрастная группа населения составляет 60,8% от общей численности
населения РФ. Российский статистический ежегодник. М.: Росстат, 2011. С. 77.
Пропорции населения, в соответствии с которыми были рас-

считаны квоты респондентов для опроса в территориально-эконо-
мических районах, отображены в табл. 1.
Третья ступень выборки: внутри субъектов РФ дальнейшее
районирование заключалось в расчете статистических квот по сте-
пени урбанизированности, по 5-ти типам поселений: мегапо-
лисы – 10,7%, административные центры субъектов РФ – 25,9%,
административные центры районов – 30,9%, поселки городского
типа (ПГТ) – 5,6%, села – 26,9% 1 (табл. 1–2).
Таблица 1
Доля населения РФ по территориально-экономическим районам
и типам поселений,%
Административные Районные
РФ ПГТ Села
центры субъектов РФ центры
1. г. Москва 7,4 – – – –
2. г. Санкт-Петербург 3,3 – – – –
3. Северный район 3,5 1,2 1,3 0,3 0,7
4. Северо-Западный район 2,7 0,5 1,3 0,2 0,7
5. Центральный район 13,7 3,2 6,2 1,0 3,3
6. Волго-Вятский район 5,3 2,0 1,3 0,5 1,5
7. Центрально-Черноземный район 5,1 1,8 1,1 0,4 1,8
8. Поволжский район 11,3 4,2 3,5 0,6 3,0
9. Северо-Кавказский район 13,4 2,8 4,1 0,4 6,1
10. Уральский район 13,5 3,9 5,3 0,4 3,9
11. Западно-Сибирский район 10,3 3,0 3,8 0,6 2,9
12. Восточно-Сибирский район 5,9 1,8 1,8 0,6 1,7
13. Дальневосточный район 4,6 1,5 1,2 0,6 1,3
Итого 100,0 25,9 30,9 5,6 26,9
На четвертой ступени выборки, т. е. при непосредственном

отборе интервьюерами респондентов для опроса по заданным кво-
там соблюдались квоты по социально-профессиональным при-
знакам респондентов, а также возрастные пропорции по четырем
возрастным когортам: 16–25 лет – 25,3%, 26–35 лет – 26,2%,
36–45 лет – 22,2%, 46–55 лет – 26,3% 2.
1
Расчеты произведены по данным источника: Численность населения Россий-
ской Федерации по городам, поселкам городского типа и районам на 1 января
2011 года//Статистический бюллетень. Росстат. М.: 2011. С. 19.
2
Рассчитано по источнику: Численность населения Российской Федерации
Таблица 2
Доля населения РФ по социально-профессиональным признакам
Доля
в составе Численность
СОЦИАЛЬНЫЕ ГРУППЫ
населения респондентов
РФ,%
1. Рабочие промышленности, строительства, шахт – без
21,6 379
высшего образования
2. Инженеры промышленности, строительства, шахт –
4,2 73
с высшим образованием
3. Работники торговли, общественного питания, сферы
услуг, транспорта, коммунальных служб – со средним
10,6 185
(или менее), начальным и средним профессиональным
образованием
4. Работники финансовых, страховых компаний,
торговли, сферы услуг, транспорта, коммунальных 3,2 56
служб – с высшим образованием
5. Работники (служащие): вузов, школ,
здравоохранения, управления (административного,
11,0 192
политического), науки, искусства, средств массовой
информации – с высшим образованием
6. Работники (лаборанты, операторы, библиотекари,
секретари, медсестры и др.): вузов, школ,
здравоохранения, управления (административного,
5,2 91
политического), науки, средств массовой информации –
со средним или средним профессиональным
образованием
7. Военные, работники МВД, таможни, налоговых служб
4,7 83
(с любым образованием)
8. Студенты вузов 8,2 143
9. Учащиеся 10–11 классов школ, ПТУ, техникумов
4,4 77
(только в возрасте 16 лет и старше)
10. Жители сел, поселков 26,9 471
итого 100,0 1750
В основе содержания данной коллективной монографии –

аналитическая интерпретация результатов проведенного исследо-
вания, многие из которых даются в сопоставлении с результатами
всероссийских опросов, проведенных ИС РАН в прежние годы.
В настоящую книгу включены также четыре приложения.
по полу и возрасту//Статистический бюллетень. Росстат. М.: 2011. С. 359–385.

В приложении 1 приводится дополнительный иллюстративный

материал к результатам массового социологического опроса.
Приложение 2 содержит описание общероссийских исследований,
данные которых использованы в книге. В приложении 3 приводят-
ся комментарии результатов общероссийского социологического
исследования по «русской мечте», опубликованные в ряде извест-
ных СМИ. В приложении 4 даются сведения об авторах, приняв-
ших участие в подготовке данной книги.
Массовое исследование и подготовка материалов книги
выполнены рабочей группой в составе: М. К. Горшков (руководи-
тель исследования, предисловие, заключение, общая редакция),
А. Л. Андреев (глава 2), В. А. Аникин (глава 1), Р. Э. Бараш (глава
5), Л. Г. Бызов (глава 4), Ю. П. Лежнина (главы 7, 9), С. В. Мареева
(главы 3, 8, 9), М. М. Мчедлова (глава 10), В. В. Петухов (глава 5),
Н. Е. Тихонова (руководитель исследования, главы 11, 12, общая
редакция), И. О. Тюрина (глава 6).
1
МЕЧТЫ О СЕБЕ И МЕЧТЫ ОБ ОБЩЕСТВЕ
Пожалуй, первый вопрос, на который надо получить четкий ответ,

обращаясь к анализу «русской мечты», – свойственна ли нашим
гражданам мечтательность? И если да, то есть ли у них своя осо-
бенная мечта, отличающаяся от мечтаний граждан друг стран?
Отечественная литература, с одной стороны, богата размыш-
лениями на эту тему, а с другой – очень скудна, по крайней мере,
в плане конкретного эмпирического материала.
В России еще не проводились массовые исследования на эту
тему. Традиционно разнообразие общественной мысли по данной
проблеме определялось более широкой постановкой вопроса –
о «русской идее». При этом русских мыслителей объединяло экзи-
стенциональное понимание «русской идеи» как смысла, вокруг
которого организовывается вся жизнь человека, включая жизнен-
ные цели людей и их мечты 1. С развитием социологии как науки
об интересах, потребностях и ценностях 2 экзистенциальное,
абстрактное понимание «русской идеи» со временем все больше
вытеснялось ее функциональным измерением – преимуществен-
но через призму понятий цели, ценностей и самоидентификации.
Такое разведение на социально-философский и социологиче-
ский уровни анализа, хотя и решает проблему количественного
измерения «русской идеи», на деле же теряет из фокуса ее «энерге-
тическую» составляющую. Проблему не решают даже такие уни-
кальные архивы социологической информации, как данные
по динамике ценностей россиян, накопленные сотрудниками
Центра изучения социокультурных изменений Института фило-
софии РАН за более чем 20-летний период наблюдений за россий-
ским обществом, материалы Левада-Центра по изучению «рос-
1
См., например: Баталов Э. Я. Русская идея и американская мечта. М.: Про-
гресс-Традиция, 2009; Бердяев Н. Русская идея. Основные проблемы русской мысли
XIX века и начала XX века. Париж: YMCA-Press, 1946; Розанов В. В. Война
1914 и русское возрождение. 2-изд. Пг., 1915, и др.
2
Здравомыслов А. Г. Потребности. Интересы. Ценности. М.: Политиздат, 1986;
Он же. Социология: теория, история, практика. М.: Наука, 2008.
сийского человека» и установок россиян или опыт исследований

ценностей Института социологии РАН. Ценности по своей при-
роде предполагают оценку того, что есть «хорошо» и «плохо».
Более того, часто они не осознаются самим человеком, существу-
ют в его сознании как бы «подспудно» – как правило, в массовых
опросах, в таких случаях человек о них вспоминает только «по под-
сказке». Вместе с тем мечта всегда артикулирована, ее осознание
не связано с субъективной оценкой «хорошего» и «плохого», но,
в то же время, отражая устремления души, обычно имеет эмоцио-
нальное подкрепление.
Поэтому с методологической точки зрения исследование «рус-
ской мечты» может рассматриваться как попытка объединить «под
одной крышей» социально-философскую традицию экзистенци-
ального измерения «русской идеи» и социологическую традицию
функционального ее изучения. Настоящее исследование и данный
раздел в частности призваны показать, осталось ли что-то от тради-
ционной «русской идеи» в мечтах наших сограждан, в чем состоит
специфика «русской мечты», связаны ли мечтания россиян с их
потребностями и интересами, насколько эти мечтания противоре-
чивы и можно ли определить социальный потрет носителя «рус-
ской мечты» в противовес тем, кто к мечтаниям не склонен.
Эти вопросы, центральные для проведенного исследования,
предполагают прежде всего понимание того, есть ли у россиян
мечта в принципе. Здесь необходимы некоторые пояснения,
поскольку данный сюжет не так очевиден, как может показаться
на первый взгляд. Поскольку мечта, с одной стороны, может
содержать жизнеутверждающие ориентиры, цели и смыслы жизни,
а с другой – подкреплять определенное эмоциональное состояние
человека, то для исследователя уже одно наличие мечты у людей
может выступать неким маркером их жизненной позиции, а отсут-
ствие мечтаний – говорить о глубокой степени личностного
и общественного отчуждения.
Это особенно важно с учетом того, что сегодня мы живем
в «другой России», которая не похожа ни на Россию «советскую»,
ни на Россию середины 90-х гг. XX в. Наша страна переживает
сейчас то самое время, когда радикальные реформы начинают
проявляться в виде отсроченных качественных изменений, при-
чем практически во всех ключевых направлениях развития эконо-
мики и общества. Так было и после отмены крепостного права,
когда социальная структура села и определяющий ее принцип
экономических отношений перешли в свое качественно иное

состояние лишь к середине 80-х гг. XIX в. 1 Так происходит
и в настоящее время, когда в обществе начинают проявляться
ростки новой гражданской и межличностной солидарности.
Вместе с тем переживаемый сегодня Россией опыт во многом
уникален для нашей страны, поскольку отечественная история
еще не знает периода столь длительного существования в условиях
капитализма, классовой социальной структуры и развитой систе-
мы общественного разделения труда. В этом отношении мечтания
выступают лакмусовой бумажкой, позволяющей зафиксировать
способ приспособления россиян к этой новой непростой реаль-
ности, а в некоторых аспектах – и вектор сопротивления ей.
Анализ классической литературы и работ российских филосо-
фов конца XIX – начала XX вв. показывает, что русский человек
не склонен заимствовать «творческий уклад» других народов.
Более того – все попытки прямого заимствования чуждой «воле-
вой и умственной культуры» для России всегда были безнадеж-
ны 2. Тем не менее вот уже два века в России не прекращаются
попытки импортировать чуждые российской культуре «смыс-
лы» – и это в условиях, когда в стране еще не сложилась соответ-
ствующая им социально-экономическая среда, или, по крайней
мере, среда, хотя бы в ощутимой мере схожая с той, в которой эти
«смыслы» изначально были произведены.
Изменилась ли ситуация в условиях двадцатилетнего господ-
ства в стране капиталистических отношений, которые тянут
за собой соответствующую культуру и духовный мир? Ответить
на этот вопрос можно, обратившись в первую очередь к анализу
мечтаний россиян, ведь именно мечты конкретных людей гораздо
более чутки к изменению внешней среды, чем ценности и нормы,
тесно с ними связанные, но в то же время гораздо жестче закре-
пленные в общественном сознании. Вот почему сегодня данная
тема становится не просто интеллектуальным дежавю. Это вполне
реальная проблема, причем не только с точки зрения обоснован-
ности предложений о ряде институциональных и культурных
заимствований 3, но и с позиции сохранения российской культур-
1
См. подробно: Энгельгардт А. Н. Из деревни: 12 писем: 1872–1887. СПб.: Наука,
1999; Миронов Б. Н. Социальная история России периода империи (XVIII – начало
XX в.): В 2 т. 3-е изд. СПб.: Дмитрий Буланин, 2003.
2
Ильин И. А. О Русской идее. Мюнхен, 1948.
3
Полетрович В. М. Трансплантация экономических институтов//Экономиче-
ной специфики в условиях глобальной конкуренции, открытости

рынков и связанной с ней мобильности капиталов, т. е. той систе-
мы отношений, в которые Россия все последние 20 лет старалась
максимально интегрироваться.
Результаты проведенного исследования позволяют с уверен-
ностью утверждать, что россияне не просто сохранили в этих усло-
виях способность мечтать, но мечта является естественным и поч-
ти обязательным элементом их жизни. Лишь 5% россиян заявили
о том, что они относятся к людям, для которых мечтания вообще
не характерны, и еще 8% сказали о том, что раньше у них были
мечты, но в настоящее время они живут без них. Ниже будет пока-
зано, что заставляет людей в современной России отказываться
от их мечты или вовсе не мечтать. Пока важно зафиксировать, что
наличие у подавляющего большинства россиян мечты уже говорит
о том, что, несмотря на все трудности, с которыми в настоящий
период сталкивается российская экономика, невзирая на увеличи-
вающийся разрыв между богатыми и бедными и отсутствие каких-
либо внятных ориентиров духовного и нравственного развития,
российское общество сохраняет в себе определенный энергетиче-
ский потенциал стремлений к лучшему.
Насколько однородно представлен этот потенциал в россий-
ском обществе, существуют ли социально-демографические лаку-
ны его сосредоточения – другими словами, кто мечтает чаще –
молодые люди или представители старших поколений, мужчины
или женщины, богатые или бедные, занятые умственным или физи-
ческим трудом, наконец, работающие россияне или безработные?
Все это базовые характеристики человека в современном обществе,
характеризующие как его приписанные статусы, так и статусы
достигаемые, связанные с его положением на рынке труда.
Как показали результаты исследования, в разном возрасте
стремление мечтать проявляется по-разному, а сама мечтатель-
ность характерна в большей степени для молодого поколения. 27%
респондентов прямо признаются, что мечтали в основном в годы
молодости, детства и юношества. И хотя большая часть россиян
(56%) отмечает, что мечтали в разные годы на протяжении всей
своей сознательной жизни, продолжают мечтать и сегодня, прак-
ская наука современной России. 2001. № 3; Кузьминов Я., Радаев В., Яковлев А.,
Ясин Е. Институты: от заимствования к выращиванию (опыт российских реформ
и возможности культивирования национальных изменений)//Вопросы эконо-
мики. 2005. № 5.
тически две трети из них – также представители поколения

до 35 лет (рис. 1.1).
Примечание. Жирным цветом отмечены доли респондентов тех возрастов, которые форми-
руют возрастной портрет соответствующей группы. В скобках указаны проценты от общего
числа опрошенных по каждой позиции. Здесь и далее при указании статистически значимых
результатов (при выделении их жирным цветом в таблице или на рисунке) критерием значи-
мости служило значение отклонения наблюдаемой частоты от ожидаемой, измеряемое
в числе стандартных отклонений (σij).
В настоящем исследовании критерием определен 5%-ный порог уровня значимости
(1,65σij), соответствующий, по меньшей мере, двум таким отклонениям.
Рис. 1.1. Возрастной состав респондентов в зависимости

от их склонности к мечтаниям,%
Вместе с тем нельзя сказать, что мечтательность характерна для

современной молодежи в большей степени, чем для предшествующих
поколений россиян. Как видно из рис. 1.1, речь, скорее, идет о том,
что именно молодое поколение сегодня определяет портрет «прагма-
тиков», считающих, что в мечтаниях нет практического смысла и жить
надо в реальном повседневном мире, а поколения «за 35» – это преи-
мущественно те, кто считает, что без мечты жить неинтересно.
Во многом такого рода «прагматизм» связан с ощущением людь-
ми невозможности реализации их мечтаний в профессиональной
области, карьерной сфере и производственной деятельности, что

выявляет объективную природу этого прагматизма. Так, большая
часть (56%) тех россиян, которые отмечают, что в мечтаниях практи-
ческого смысла нет и жить надо в реальном повседневном мире,
признаются, что, несмотря на наличие соответствующего желания,
они вряд ли смогут получить престижную или интересную работу,
заниматься любимым делом или же сделать профессиональную,
общественную и политическую карьеру 1. Причем, если спрашивать
о причинах, по которым их жизненные планы остаются не реализо-
ванными, то они чаще других говорят, что к этому особенно не стре-
мились (22 против 18% 2), в то время как склонные к мечте россияне
чаще других сетуют на недостаточность прилагаемых ими усилий
(31 против 28%) – видимо, это реакция на ситуацию по типу «вино-
град зелен».
Вместе с тем полученные данные показывают: представители
старших возрастов не только в большей степени склонны к мечта-
тельности в молодости, чем сегодняшняя российская молодежь,
но многие из них не готовы расставаться с мечтами и в своем
нынешнем возрасте. Это значит, что, несмотря на то что мечта-
тельность в современной России по-прежнему является уделом, ско-
рее, молодежи, склонность к мечтаниям среди россиян по мере смены
поколений утрачивает характер нормы.
Возможно, это связано именно с большей открытостью соци-
альной структуры, которая наблюдалась в советские годы, и с боль-
шей вероятностью тогда реализовать свои мечты. Так, 44% россиян,
мечтавших в основном в годы своей молодости, оценивают свой
статус как более высокий по сравнению с тем, который занимали их
родители в том же возрасте. В целом же, наличие мечты является
значимым маркером ощущения восходящей социальной мобиль-
ности, в то время как ее отсутствие будет свидетельствовать о том,
что человек воспринимает свой статус как более низкий по отноше-
нию к тому, который имели в том же возрасте его родители.
1
Использовалась переменная бинарного характера, которая представляет со-
бой сумму ответов на вопрос «Хотелось бы, но вряд ли смогут этого добиться»
по следующим категориям: а) получить престижную работу; б) заниматься люби-
мым делом; в) иметь интересную работу; г) сделать карьеру (профессиональную,
политическую или общественную).
2
Здесь и далее, также как на рис. 1.1, приведены статистически значимые отли-
чия от средних на уровне p0,5. Использовался тест Хи-квадрат, позволяющий оце-
нить, насколько отклонения наблюдаемой частоты от ожидаемой, измеренное в чис-
ле стандартных отклонений (Adjusted Residual [Zij= (Nij– Eij)/σij]), является случайным.
Таблица 1.1
Доли респондентов из разных социальных групп в составе
имеющих или не имеющих мечту,%
Группы, выделенные по уровню жизни 1
Наличие/отсутствие мечты
Страты 1–3 Страты 4–5 Страты 6–8 Страты 9–10
Есть мечта 5 48 34 13
Нет мечты 12 63 18 7
Доля соответствующих страт
6 49 32 13
в целом по массиву
Возрастные когорты
16–25 лет 26–35 лет 36–45 лет 46–55 лет
Нет мечты 11 14 33 42
Доля соответствующих возрастных
28 25 24 23
когорт в целом по массиву
Пол
Мужской Женский
Есть мечта 43 57
Нет мечты 64 36
Доля соответствующих гендерных
45 55
групп в целом по массиву
Социально профессиональные группы 2
1 2 3 4
Нет мечты 9 25 13 53
Доля соответствующих социально
профессиональных групп среди 12 37 14 37
всех занятых
1
В рамках исследования были выделены 10 страт, различающихся уровнем сво-
его благосостояния (подробнее см. раздел 7), среди которых 1-я страта предполага-
ла самый низкий, а 10-я страта – самый высокий уровень благосостояния.
2
Группы, обозначенные цифрами 1–4, включают в себя представителей следу-
ющих профессиональных статусов: 1 – предприниматели с наемными работника-
ми, самозанятые и руководители всех уровней; 2 – «белые воротнички» – специа-
листы, помощники специалистов, конторские служащие; 3 – рядовые работники
торговли или сферы бытовых услуг; 4 – рабочие, занятые физическим трудом. Дан-
ные приводятся по занятому населению.
Как видно из табл. 1.1, высокий социально-экономический

статус вообще повышает вероятность того, что у человека есть
мечта, в то время как бедность и нужда данную вероятность сни-
жают. Наряду с этим, также влияют на вероятность того, мечта-
ет ли человек, его пол (женщины более склонны мечтать), профес-
сиональный статус (в наименьшей степени склонны
к мечтательности рабочие), уже упоминавшийся выше возраст
и ряд других факторов (табл. 1.1).
Социальный портрет тех россиян, у которых нет мечты (тако-
вых по массиву всего 9%), еще более четкий и определенный. Три
четверти из них – это бедные и малообеспеченные россияне,
а каждый второй в их числе занят физическим трудом. Видимо,
ключевой причиной жизни без мечты выступают для них крайне
ограниченные возможности реализации своих стремлений почти
во всех жизненных сферах (рис. 1.2). При этом стоит отметить,
что у людей, не имеющих мечты, вообще реже встречаются прак-
тически любые жизненные цели, и они чаще просто «плывут
по течению». Показательно при этом, что те группы россиян,
которые сегодня либо уже не мечтают, либо вообще не относят
себя к склонным к мечтательности, не стали бы ни о чем просить
даже «золотую рыбку», если бы им вдруг представилась возмож-
ность ее выловить (31 и 42% соответственно при средних значени-
ях по выборке 23%). Это является еще одним свидетельством их
апатии и неверия в возможность что-то изменить в своей жизни
к лучшему.
И хотя среди россиян, у которых нет мечты, все же встречают-
ся успешные люди, реализовавшие свои цели в различных жиз-
ненных сферах (рис. 1.2), все же в большинство своем это люди,
существующие с осознанием отсутствующих жизненных перспек-
тив. Так, процент людей, которые хотят достичь поставленных
целей, но понимают, что уже не смогут этого сделать, превышает
среди россиян, у которых нет мечты, общие показатели по стране
в среднем в два раза. При этом, чем больше ресурсов требует цель
и чем дальше она отодвинута от реальных насущных потребностей
человека, тем меньше вероятность того, что она будет выбираться
в качестве жизненного ориентира этой группы и тем чаще даже
в случае ее выбора будет ощущаться ее недостижимость. Особенно
велики эти перепады в отношении таких целей как успешная
карьера, престижная и интересная работа, возможность занимать-
ся любимым делом.
Рис. 1.2. Доли респондентов, различающихся степенью успешности

в реализации своих жизненных целей, в зависимости от наличия
или отсутствия мечты,%
Таким образом, отсутствие мечты у человека – яркий признак

того, что ему «просто не до мечтаний». В современном российском
обществе сложилась ситуация, когда почти у десятой части насе-
ления не хватает сил и энергии даже на мечту, не говоря уже о кон-
кретных действиях по изменению своей ситуации к лучшему. Можно
сказать, что таким людям, с одной стороны, нечего терять,
а с другой – не за что бороться, ибо борьба эта, как правило, заве-
домо бесперспективна. Не случайно среди них 46% (при примерно
трети среди имеющих мечту) убеждены, что нужно уметь приспо-
сабливаться к реальности, а не тратить силы на борьбу с ней.
Такова общая картина с наличием или отсутствием мечты
в российском обществе. Однако при более детальном анализе
в ней открываются новые грани, связанные с многообразием трак-
товки самого понятия «мечта» и чуткости респондентов к спосо-
бам ее измерения. В итоге уникальность русского слова «мечта»
ставит дополнительные барьеры не только для международных
сопоставлений в силу отсутствия адекватных аналогов этого слова
во многих языках, например, в английском 1, но и при статистиче-

ских замерах специфики «русской мечты» разными способами.
Первый способ – это предложить респонденту ограниченный
набор альтернатив, из которых он может выбрать определенное
число позиций, характеризующих его мечтания. Вторая страте-
гия – дать человеку возможность самому сформулировать, чего бы
он хотел.
И тот, и другой тип вопросов использовался в нашем исследо-
вании. Распределение ответов, полученных первым способом,
представлено на рис. 1.3.
Как видим, самая популярная мечта россиян – жить в достат-
ке, иметь возможность тратить деньги, «не считая копейки» (40%).
Мечта о хорошем здоровье также входит в число наиболее популяр-
ных чаяний россиян. Эти две мечты просты и понятны каждому,
и нет ничего удивительного в том, что они являются притягатель-
ными, особенно в условиях высокого уровня малообеспеченности
в современной России. Этого, однако, не скажешь о третьей, наи-
более популярной в России мечте – «жить в более справедливом
и разумно устроенном обществе» (33%). Какой бы ни была мотива-
ция человека при выборе этого ответа на вопрос о его мечтаниях,
он вполне сознательно использовал одну из трех возможностей
выбора именно данной мечты, которая от его личной жизни, каза-
лось бы, далека. В чем причины этого – порассуждаем ниже,
в других разделах книги.
Далее по популярности следуют мечты, которые условно мож-
но объединить в рамках распространенной в нашем обществе
ценностной триады – «построить дом, посадить дерево, вырастить
1
При этом даже в английском языке мечта имеет свою «страновую» специфику,
которую некоторые авторы связывают с субцивилизационными различиями (на-
пример, см.: Липкин А. И. Россия между несовременными «приказными» институ-
тами и современной демократической культурой//Мир России. 2012. № 4), прояв-
ляющимися, в частности, при сопоставлении «европейской мечты» и «американской
мечты». Дж. Рифкин (Rifkin J. The European Dream: How Europe’s Vision of the Fu-
ture Is Quietly Eclipsing the American Dream. N. Y., 2004) указывает на эти различия:
«европейцы определяют свободу как принадлежность к обществу, а не как право
на владение чем-либо… В отличие от Америки Европа придает особое значение
общественным взаимодействиям, а не индивидуальной автономии; культурному
разнообразию, а не ассимиляции; качеству жизни, а не накоплению материальных
ценностей; устойчивому развитию, а не безудержному росту; глубоко продуманным
действиям, а не изнурительному труду, а также придает особое значение всеобщим
правам человека…» (цит. по: Шиманская Э. С. К новой модели? О концепции
Дж. Рифкина//Прогнозы и стратегии. 2007. № 1. С. 115–116).
Рис. 1.3. О чем мечтают россияне,%

(Допускалось до трех вариантов ответа, отранжировано
по доле разделяющих соответствующую мечту.)
сына». Речь идет, как видно из рис. 1.3, о желании воспитать хоро-
ших детей (23%), иметь собственный дом (21%) и хорошую семью
(17%), реализовать себя (18%) и открыть собственное дело (15%).
При этом мечты о хорошем образовании и хорошей работе рас-
пространены заметно меньше (12 и 7% соответственно). Последнее
в большей степени характерно для тех, кто на опыте людей из сво-
его ближайшего окружения видит, какую отдачу можно получить
в современной России на действительно качественное образова-
ние. Не случайно среди них 35% тех, чьи знакомые стали богатыми
за счет наличия у них высокой квалификации и знаний – при 23%
по стране в целом. Другими словами, пример людей, поднявшихся
по социальной лестнице в силу своих знаний и высокой квалифи-
кации, становится заразительным, по крайней мере для части
окружающих. Однако не стоит переоценивать стремления россиян
к просвещению. Как показывают результаты исследований

Института социологии РАН, за этим желанием у большинства рос-
сиян кроется, скорее, потребность в повышении формального
уровня образования (попросту говоря – в дипломе), нежели реаль-
ная потребность в получении качественного образования 1 и посто-
янном обновлении своих знаний.
Еще менее популярно сегодня мечтать о чем-то романтиче-
ском – встретить настоящую любовь (6%), стать знаменитым (4%),
или просто красивым (1%) человеком. Видимо, российское насе-
ление решает более насущные проблемы простого выживания,
и ему пока не до своего отражения в зеркале. Практически полное
отсутствие в нашем обществе энергетики романтизма свидетель-
ствует о том, что подобные стремления в нынешней России – это
«элитарные» ценности, характерные, скорее, для верхних слоев обще-
ства. Так, среди мечтающих встретить настоящую любовь или
стать известным человеком доля представителей верхних двух
страт составляет 22 и 28% соответственно, что вдвое превышает их
относительную численность по стране.
Непопулярны в качестве мечты и другие стремления, которые
демонстрируют россияне в различных опросах, в том числе прово-
димых Институтом социологии РАН. Так, например, в обществе
активно обсуждается вопрос о том, что наиболее квалифициро-
ванная часть среднего класса готова эмигрировать за рубеж
на постоянное место жительства, что может оказаться чувстви-
тельным для российской экономики. Однако настоящее исследо-
вание показывает, что в качестве мечты для россиян это непопу-
лярное желание, и его разделяют не более 2% населения страны.
И все же здесь есть повод для беспокойства, так как показатель
эмиграции квалифицированной рабочей силы из России в страны
ОЭСР составляет ныне 270 тыс. человек в год 2 (0,2% населения).
Другими словами, у этой негативной тенденции есть потенциал
1
См. подробно: Тихонова Н. Е. Социальный статус и мобильность россиян//
Двадцать лет реформ глазами россиян/Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма,
В. В. Петухова. М.: Весь Мир, 2011. Та же тенденция прослеживается и в настоящем
исследовании при ответах людей на вопрос о том, чего бы они хотели попросить
у «золотой рыбки». Лишь половина из всех, кто попросил бы образования для себя
и детей (т. е. из 6% опрошенных россиян), подразумевает под ним образование
«хорошее» или «качественное».
2
Статистика по миграции в страны ОЭСР приведена по изданию: Docquier F.,
Lowell B., Marfouk A. A Gendered Assessment of The Brain Drain//Policy Research
Working Paper 4613. The World Bank. May 2008.
расширения по меньшей мере в 10 раз, который, в случае его реа-

лизации, действительно, будет чувствителен для страны, так как
может затронуть уже около 2,5 млн граждан экономически актив-
ных возрастов.
Однако эмиграция – лишь одна из возможных реакций для
тех, кого не устраивает тот факт, что за последние 20 лет в россий-
ском обществе постепенно усиливалась тенденция атомизации,
и получали все большее распространение ценности выживания 1.
Другая возможная реакция – следование ценностям «гражданско-
го альтруизма». И хотя таких россиян всего 11% (рис. 1.3), можно
надеяться, что доля их будет расти, учитывая, что мечта «быть
полезным обществу, внести “свою лепту” в развитие России»
как бы «подпитывается», вытекает из социокультурной нормы
«гражданского альтруизма», которая присутствует у каждого вто-
рого россиянина (к чему мы еще вернемся ниже).
Следующий важный вопрос состоит в том, мечтают ли рос-
сияне о «высоком», насколько соответствующие жизненные идеалы
укоренены в нашем обществе и какие социальные группы являют-
ся их выразителями. Подобный вопрос особенно актуален в связи
с произошедшими за последние двадцать лет сдвигами в мораль-
но-нравственном облике наших сограждан 2. События и процессы
последнего времени обострили ставший традиционным для
России спор между сторонниками эгоистических жизненных уста-
новок и ревнителями коллективистских ценностей. Проведенное
исследование показало актуальность и масштаб деления россиян
по этому признаку, по крайней мере, – на уровне норм, характер-
ных для их мировоззрения. 52% россиян желают быть полезными
государству и обществу, в то время как 48% хотят жить так, как им
хочется, т. е. российское общество расколото по готовности разде-
лять данную норму (что, разумеется, не означает прямого следова-
ния ей) на две практически равные части. Это важно подчеркнуть,
так как в подобном случае речь идет не просто о двух противопо-
ложных социокультурных нормах, но и вытекающих из них раз-
ных типах мировоззрения в целом. При этом различия между их
сторонниками не обусловлены ни разным уровнем жизни, ни раз-
1
Inglehart R. F., Norris P. Cosmopolitan Communications: Cultural Diversity in a
Globalized World. New York: Cambridge University Press, 2009.
2
Седова Н. Н. Сдвиги в морально-нравственных ориентациях россиян//Двад-
цать лет реформ глазами россиян/Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма, В. В. Пету-
хова. М.: Весь Мир, 2011.
личиями, связанными с принадлежностью к основным социаль-

но-демографическим группам (молодежи, работающим/неработа-
ющим гражданам, мужской/женской части населения и т. п.).
Частично принятие той или иной из этих норм связано с профес-
сиональной позицией, и то лишь, когда речь идет о крайних полю-
сах профессиональной структуры – рабочих невысокой квалифи-
кации и специалистах с высшим образованием.
Так, рабочих, особенно 3–4 разряда, чаще обычного можно
встретить среди россиян, желающих жить как им хочется, без уче-
та интересов общества. Это корреспондируется с тем, что социаль-
ный портрет россиян, отдающих предпочтение данной ценности,
на 70% формируют люди с образованием не выше среднего специ-
ального (при 63% людей с этим уровнем образования по массиву
в целом), и 22% их составляют те, кто никогда не пользуется пер-
сональным компьютером (при 19% по массиву в целом). Кроме
того, среди россиян, желающих жить, как им хочется, которых для
краткости можно условно назвать «социальными анархистами» 1,
люди с низкими доходами встречаются чаще, чем в целом по мас-
сиву 2. Среди них значительно чаще можно встретить людей, кото-
рые перестали мечтать в последние годы – каждый десятый из них
отмечает, что в прежние годы проявлял мечтательность, но сегод-
ня живет без всякой мечты. Такая апатия, вызванная сложными
жизненными условиями, сочетается в этой группе с повышенной
долей прагматиков (29%).
Что же касается сторонников коллективистских ценностей,
которых для краткости условно можно назвать «социальными аль-
труистами», то в их среде показатель тех, кто не видит в мечте ника-
кого практического смысла, в разы ниже, чем у «социальных анар-
хистов». Отличают их и другие особенности. Так, доля занятых
1
Важно подчеркнуть, что это совсем не тот «созидательный» анархизм, о кото-
ром писал Н. Бердяев (Бердяев Н. Русская идея. Основные проблемы русской мыс-
ли XIX века и начала XX века. Париж: YMCA-Press, 1946).
В некотором смысле выделенный феномен массового сознания россиян, кото-
рый мы назвали «социальным анархизмом», является уже выродившимся типом
того анархизма, о котором писал философ, и прежде всего – по причине отсутствия
в нем эсхатологического пафоса, «богатырского» начала, а также «коммюнотарно-
сти и братства людей и народов».
2
Медиана доходов была выделена для каждого типа поселения в отдельности, что
позволяло частично учесть различия в стоимости жизни в зависимости от места жи-
тельства. Группа с доходами менее медианы доходов их в определенном типе населен-
ных пунктов составила 47% от всего массива респондентов, от 1 до 1,5 медиан – 28%,
от 1,5 до 2 медиан – 15% и свыше двух медиан доходов – 10% респондентов.
нефизическим трудом в их составе достигает 42% (при 29% по мас-

сиву в целом). Основу данной группы формируют специалисты,
работающие на должностях, предполагающих наличие высшего
образования. Именно они – те люди, которые чаще могут «позво-
лить себе мечтать», причем и на словах (воспринимая мечту как
норму), и «на деле» (в собственной жизни). Не случайно 80% из их
числа считают, что без мечты не интересно жить и надо мечтать,
даже если воплотить мечту маловероятно (при 71% у «социальных
анархистов»). Кроме того, 94% говорят, что у них есть мечта (при
87% у «социальных анархистов»), а 61% признаются, что мечтали
в разные годы на протяжении всей своей сознательной жизни, меч-
тают и сегодня (при 52% у «социальных анархистов»).
Ценность социального альтруизма чаще находит отклик в серд-
цах представителей не только относительно более успешных слоев
населения (материальное положение за последние три года улуч-
шилось у 44% из них, а 39% оценивают свое общественное поло-
жение как более высокое, чем то, которое занимали их родители
в том же возрасте – при 30 и 36% по массиву в целом соответствен-
но), но и больше тяготеющих к ценностям православной культуры.
Не случайно среди них чаще можно встретить тех, кто считает
символом народной мечты Владимира Красное Солнышко (11%)
и святых подвижников (Сергия Радонежского, Серафима
Саровского, Матроны Московской и др.) (17%) – при 7 и 14%
по массиву в целом соответственно.
Очень важно подчеркнуть также, что по своему социокультурно-
му типажу «социальные альтруисты» представляют собой квинтэс-
сенцию традиционной и все еще доминирующей в российском обще-
стве ценностной модели. Не случайно все ценностные установки,
которые разделяются большинством населения, в их составе
встречаются чаще, чем в среднем по массиву. В наибольшей сте-
пени это касается ценностей свободы и интересной работы при
относительно меньшей значимости для них ценности материаль-
ного благосостояния (рис. 1.4).
Кроме того, как видно из рис. 1.4, «социальные альтруисты»
чаще, чем в целом население страны, одобряют конкуренцию (79 при
74% у «социальных анархистов»), считая, что она заставляет людей
напряженно трудиться и побуждает их выдвигать новые идеи. Чаще
уверены они и в том, что за свои интересы и права необходимо
активно бороться (66 при 57% у «социальных анархистов») или гото-
вы тратить значительную часть жизни только на интересную работу
(71 при 44% у «социальных анархистов»). Они выше ценят равенство

возможностей, считая, что для проявления способностей каждого
человека это важнее, чем равенство доходов и условий жизни (63 при
55% у «социальных анархистов») и убеждены, что свобода – это то,
без чего жизнь человека теряет смысл (74 при 59% у «социальных
анархистов»). При этом 66% их выступают за общество социального
равенства (понимаемого как общества равных возможностей),
в то время как среди «социальных анархистов» эту ценность поддер-
живают лишь 59%. Другими словами, «социальных альтруистов»
отличает более активная жизненная позиция, которая обычно сочета-
ется у них с ценностями солидарности и равенства шансов для всех.
Рис. 1.4. Доли «социальных альтруистов»

и «социальных анархистов», разделяющих те или иные нормы,
ценности и установки,%
Кроме того, гражданская позиция «социальных альтруистов»

предполагает наличие сильного государства, активно присутствую-
щего в экономике и социальной сфере, что также согласуется
с позицией большинства россиян. Так, 92% из них уверены, что
природные богатства страны должны принадлежать народу или
государству как его представителю (при 83% у «социальных анар-
хистов»), а 76% выступают за необходимость укрепления роли
государства во всех сферах жизни, национализацию крупнейших
предприятий и стратегически важных отраслей (при 66% у «соци-
альных анархистов»). При этом 71% их считает, что Россия должна
быть великой державой, с мощными вооруженными силами и вли-
ять на все политические процессы в мире (при 61% у «социальных
анархистов»).
Фактически, именно ценности «социальных альтруистов» и фор-
мируют портрет общенационального проекта развития – той моде-
ли общества, к которой тяготеют россияне и которая, с учетом
специфики комбинации в нем его составных частей, является сугубо
российским цивилизационным проектом. При этом этика справедли-
вости и служения не только не противоречит в данной группе рацио-
нальным достижительным ценностям, но и дополняет их. Так, доля
россиян, которые убеждены, что их собственная мечта полнее
и ярче всего воплотилась в сказке «Золушка» (т. е. мечта о том, что
добродетель и трудолюбие рано или поздно будут вознаграждены),
достигает в составе «социальных альтруистов» 43% (при 36% в слу-
чае с «социальными анархистами»).
Здесь стоит обратить внимание на то, что сторонники того,
чтобы «жить, как хочется», которые были названы «социальными
анархистами», характеризуются распространенностью взглядов,
которые подтверждают их неготовность к принятию любого жест-
ко контролируемого общественного порядка, а не просто их неже-
лание «служить обществу». Это подтверждает справедливость
данного им нами условного наименования. Не случайно предста-
вители этой группы отличаются скепсисом в отношении любых
известных деятелей прошлого, которые четко несут на себе печать
определенного общественного порядка, каким бы он не был. Так
каждый третий из них считает, что никто из деятелей прошлого, да
и настоящего, не является символом мечты русского народа, а сре-
ди тех, кто находит такового, чаще, чем в целом по массиву, пред-
почтение отдается такому историческому персонажу как Степан
Разин.
Кроме того, 38% в составе «социальных анархистов» (при 27%

у «социальных альтруистов») указывают, что ни один из историче-
ских периодов развития России не соответствует их идеалам.
И если они все же выбирают какой-то один из них, то чаще всего
это период демократических реформ 1990-х гг., т. е. период пере-
хода от одного типа общества к другому, характеризовавшийся
максимально высокой нестабильностью. В данном отношении
неудивительно электоральное поведение «социальных анархи-
стов» – 4% их на президентских выборах 4 марта 2012 г. вычеркну-
ли всех кандидатов, 8% отдали голос за В. Жириновского, а 26%
вообще не принимали участия в выборах.
В отличие от них «социальные альтруисты» в гораздо боль-
шей степени составляют электоральную основу и социальную
базу поддержки В. Путина. И это не случайно – подавляющее
большинство их (80 при 72% у «социальных анархистов») счи-
тает, что при всех своих недостатках нынешняя власть все-таки
заслуживает поддержки, 36% (при 29% у «социальных анархи-
стов») уверены, что единственный период в истории России,
который в наибольшей степени соответствует их представлениям
о том, какой она должна быть, – это современный период, путин-
ская эпоха.
В то же время, идеализировать «социальных альтруистов»
не стоит. Лишь 33% из них одобряют норму, что жить стоит только
ради какой-то большой общей цели, которая бы объединила всех
россиян, а не ради собственных интересов и интересов своей
семьи. Это наглядно демонстрирует ограниченность пределов аль-
труизма даже в данной группе, ведь как только мечта жить ради
высокой цели начинает «чего-то стоить» самому человеку, число
«социальных альтруистов» сокращается ровно в два раза. Однако
доля готовых на это среди них все же намного выше, чем среди
«социальных анархистов» (рис. 1.5).
Отражаются эти установки и в мечтаниях россиян. Подавляющее
большинство из них мечтают сегодня, скорее, о том, чтобы что-то
получить, чем что-то отдать. Всего 11% населения России в число
трех основных своих мечтаний включили желание оказаться полез-
ным обществу, внести свою лепту в развитие страны. Фактически
идеалы служения и прочие «высокие мечты» не относятся сегодня
в сознании россиян к числу ведущих, хотя и 11% тех, кто предпочел их
не только собственному благополучию, но даже счастью близких –
сам по себе довольно высокий показатель.
Рис. 1.5. Доли «социальных альтруистов» и «социальных

анархистов», стремящихся жить ради какой-то общей цели
либо только ради собственного и семейного благополучия,%
(Выбор в альтернативной паре суждений)
Тем не менее по мере перехода от абстрактных норм и ценностей

к интересам, которые выражаются в мечтах, и далее – к конкрет-
ным потребностям, которые выступают предметом текущего
запроса, для россиян постепенно деактуализируется стремление
к «высокому». Это получило яркое отражение в ответах респонден-
тов на открытый вопрос о том, с какими просьбами они обрати-
лись бы к «золотой рыбке», где уже не было вариантов ответов,
«подсказанных» социологами. В этом случае состав запросов рос-
сиян свелся в основном к желаниям, выраженным в терминах
микрокосма человека, т. е. связанным с ним лично или с его
семьей, близкими людьми (рис. 1.6).
Здесь важно отметить, что на рисунке представлена одна
из возможных форм кодировок открытого вопроса. При погруже-
нии в непосредственные тексты желаний, которые оставляли
люди в анкетах, редко (на уровне 1%), но встречаются чаяния
о великом будущем своей страны. Интересно при этом, что мечта
о служении государству и обществу в сознании россиян, ее разде-
ляющих, статистически не связана практически ни с какой меч-
той, относящейся к микрокосму человека, наоборот, – она «рабо-

тает», скорее, на сокращение вероятности встретить у этих людей
определенные мечты, относящиеся к их личной жизни (стремле-
ние к личному обогащению, мечту о хорошем здоровье, желание
устроиться на хорошую работу или встретить настоящую любовь).
Примечание. Агрегированные данные по открытому вопросу, формулировка которого выгля-

дела следующим образом: «А теперь представьте себе, что Вы поймали «золотую рыбку»,
и она готова выполнить три Ваших желания. Напишите, пожалуйста, о выполнении каких
желаний Вы бы ее попросили».
Рис. 1.6. О чем бы россияне попросили «золотую рыбку»,%
(Допускалось до трех вариантов ответа, отранжировано
по доле назвавших соответствующее желание)
За желанием «здоровья себе и близким» в 50% случаев стоит

реальная потребность в лечении (различных тяжелых заболева-
ний, а также алкоголизма или наркомании). А вот стремление
к достатку означает обычное – просто мечту много денег, причем,
как правило, не заработанных, а выигранных в лотерею, или про-
сто желание «иметь много денег на банковском счете» неизвестно
откуда. Желание счастья близким скрывает за собой мечты о бла-
гополучии, покое и стабильности для них, причем не только в лич-
ной жизни, но и в работе. Стремление к личному счастью связыва-
ется с любовью и нахождением своей «второй половинки»,
и крайне редко – со «сладкой жизнью». За желанием «иметь недви-

жимость» стоят три разных мотива:
а) наличие престижного жилья (квартира в определенной
стране, регионе или городе, а также жилье большого метража, дом
на берегу моря и проч.); б) улучшение жилищных условий;
в) получение отдельного жилья (что характерно прежде всего
для учащихся и военнослужащих, т. е. тех групп населения, кото-
рые испытывают реальные потребности в жилье). Стремление
к работе часто у россиян ассоциируется с понятием «хорошая
работа», часто через запятую люди указывали «высокооплачивае-
мая работа». Стремление к карьере при этом практически не выра-
жено и зачастую имеет стереотипические черты – «быть полити-
ком», «стать олигархом», хотя встречаются и реальные
запросы – «стать директором детского сада». Часто люди хотят
успеха (под которым подразумевается достижение определенного
положения путем приложения усилий) и удачи (которая ассоции-
руется с «волшебной палочкой»), причем в сознании россиян эти
две ценности разведены.
Любопытно, что некоторые желания идут как бы единым бло-
ком – например, дом на берегу моря, много денег, престижная
машина; или, скажем, – здоровье, счастье себе и близким, мир
во всем мире. Эти блоки желаний требуют отдельных исследова-
ний. В то же время, в ответах присутствовали и такие «экзотиче-
ские» с точки зрения общества в целом варианты, как «желание
бессмертия», «обладания островом» и т. п. Реальных знаний, навы-
ков или способностей попросили бы немного россиян (не более
1%), и то 10-я часть из них просила бы об удивительных способ-
ностях, а не о тех, которые помогли бы им в жизни (например,
«научиться преодолевать гравитацию»). Стремления к позитив-
ным преобразованиям в себе также крайне редки и связаны зача-
стую с желанием не достичь чего-то, а преодолеть определенное
состояние, например, «лень», или «не стать нечестным». В жела-
ниях россиян также совсем нет ностальгии по советскому прошло-
му как таковому, хотя встречаются ответы, отражающие тоску
по сильному социальному государству, его опеке за незащищен-
ными слоями населения – сиротами, бездомными, пенсионерами
и проч.
Как видим, в большинстве своем мечты россиян во многом
сосредоточены вокруг их реальных потребностей, и разные мечты
связаны с разным жизненным опытом, отражают различия не толь-
ко в мировоззрении, но и в жизненной ситуации людей. «Русская

идея», которую с таким трудом пытались сформулировать русские
мыслители с конца XVIII в., как видно, не находит пока своего во-
площения в мечте современных россиян. Лишь идея справедливо-
сти является сегодня, пожалуй, единственным заметным окошком
в camera obscura коллективного сознания наших граждан, чрез
которое проходит свет традиционного для русской цивилизации
типа восприятия жизни, политических институтов и обществен-
ного устройства. Несмотря на то что на уровне потребностей мечта
о жизни в справедливом и разумно устроенном обществе фактиче-
ски растворяется в нуждах житейского плана, тем не менее, как
значимая социокультурная ценность, подкрепленная к тому же
определенным эмоциональным фоном, она раскрывает тот вектор
развития страны, при котором можно было бы ожидать поддержки
его действительно широкими массами населения.
2
КУЛЬТУРНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ
И СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ
АСПЕКТЫ «РУССКОЙ МЕЧТЫ»
Несмотря на то что мечты принято относить к сфере иррациональ-

ного, их возникновение, как было показано выше, отнюдь не явля-
ется абсолютно спонтанным, не подвластным никаким законо-
мерностям процессом. В нем довольно отчетливо прослеживается
определенная логика, которую можно описать в категориях вызо-
ва и ответа. В мечте неприемлемая или, во всяком случае, несо-
вершенная, действительность претворяется в формы идеала.
Однако то, как это происходит, зависит уже не только от самой
действительности, но и от субъекта, в первую очередь – от его
психологических и социокультурных характеристик.
В зависимости от этого в одной и той же ситуации разных
людей могут привлекать разные, иногда даже прямо противопо-
ложные друг другу, перспективы. Соответственно и мечтают люди
о разном. Из широко освещавшихся в СМИ данных социологиче-
ских и социально-психологических исследований известно,
например, что беззаботно-жизнерадостные жители некоторых
очень бедных южных стран чувствуют себя более счастливыми,
чем состоятельные американцы и европейцы. Может быть, пото-
му, что их мечты связаны не столько с материальным благосостоя-
нием, сколько с чем-то иным?
Поскольку коллективные архетипы и грезы наиболее отчетли-
во и выразительно представлены в фольклоре, мы сочли необходи-
мым включить в научную программу проведенного исследования
анализ отношения россиян к некоторым широко известным ска-
зочным и песенным образам. Представив респондентам список
из нескольких таких образов, им предложили указать среди них те,
которые, с их точки зрения, полнее всего воплотили в себе «рус-
скую мечту». На первом месте, по результатам опроса, оказался
классический архетип Золушки: в нем образ русской мечты увиде-
ли без малого 40% опрошенных. Похоже, сентиментальная сказка
о том, что красота, трудолюбие и добродетель волею прихотливой

фортуны будут рано или поздно вознаграждены, согревает душу
россиян не меньше, чем западного обывателя жизненные приме-
ры принцессы Дианы и Кейт Миддлтон. Примечательно, что эта
мечта имеет ярко выраженный гендерный «перекос»: она увлекает
до 60% женщин и лишь 16% мужчин, которым, как оказалось,
ближе следующая за «Золушкой» по уровню популярности сказка
«По щучьему велению». Нашим согражданам она хорошо известна
с самого детства – но не в аутентично народных ее вариантах,
а в обработке А. Н. Толстого, в которой смысловой акцент сделан
на мотиве случайного везения, никак не обусловленного усилиями
и заслугами главного героя – «дурака» Емели. В такой сказочной
ситуации «свалившихся с неба» счастья и удачи усматривает «рус-
скую мечту» в общей сложности примерно четверть опрошенных
(28% мужчин и 19% женщин). Приблизительно пятая часть участ-
ников опроса (чаще мужчины) связывает «русскую мечту» с пред-
ставлением о грозной, но справедливой силе, защищающей сла-
бых (образы сказочных русских богатырей). Присутствует
в суждениях респондентов и мотив ничем не ограничиваемого
материального изобилия в архаически крестьянской его интерпре-
тации – «молочные реки, кисельные берега». Но отношение
к нему более сдержанное: данный образ ассоциируется с нацио-
нальной мечтой россиян только у каждого шестого респондента.
Полученное распределение ответов на приведенные вопросы
было вполне ожидаемым. Все остальное, однако, оказалось
не столь очевидным и предсказуемым. Это касается, в частности,
уральских сказов «Каменный цветок» и «Малахитовая шкатулка»,
в которых речь идет о стремлении постигнуть вершины мастерства
и красоты, за что главному герою приходится заплатить личным
счастьем, свободой и, наконец, заложить свою душу. По своему
философскому смыслу это наиболее сложные произведения,
в каком-то смысле – специфически русская вариация фаустовской
темы. Но, несмотря на его трагическую тональность и отсутствие
счастливого конца, их роль в воплощении «русской мечты» оцени-
вается респондентами почти на том же уровне, что и сказка
«По щучьему веленью». А вот образ «хорошего царя», который
многие социологи, историки и философы считают одним из опре-
деляющих черт русского менталитета, в представления респонден-
тов о народных стремлениях и идеалах не вписался. И хотя, как
будет показано ниже, Петр I остается для россиян одним из глав-
2. Культурно-исторические и социально-психологические аспекты... 37
ных исторических персонажей, сказки, где он выступает в каче-

стве мудрого, деятельного и справедливого правителя, соотнесла
с «русской мечтой» только десятая часть опрошенных. Еще мень-
шее значение респонденты склонны придавать в этом плане обра-
зу торжествующего над своим хозяином смышленого работника
(«Сказка о попе и его работнике Балде»), а также романтике необ-
узданной вольницы (песни о Стеньке Разине): 9 и 7% полученных
в ходе опроса ответов соответственно.
А как связана «русская мечта» с образами российской исто-
рии? Для понимания характера этой связи необходимо, прежде
всего, учитывать, что русское самосознание на протяжении пяти
столетий сохраняло отчетливо выраженный мессианский харак-
тер. Поэтому на роль общенациональной доминанты обычно
выдвигались лишь такие мечты и устремления, которые направля-
ли Россию и русский народ на решение неких мировых проблем.
Эта черта национального самосознания в значительной мере
сохраняется и сегодня. Во всяком случае, проведенное исследова-
ние дает основания утверждать, что более половины россиян
в возрасте до 55 лет убеждены в том, что все события отечествен-
ной истории происходили «не просто так», и их следует рассматри-
вать как служение России всему человечеству. Причем эта пропор-
ция 50:50 с минимальными отклонениями (не более 1–2%)
воспроизводится во всех значимых социально-демографических
группах. И если 2/3 наших респондентов мечтают видеть свою
страну великой державой, обладающей достаточной мощью, что-
бы влиять на все важные процессы в мире, то вовсе не из желания
кого-то подчинить и завоевать, а из стремления уравновесить те
тенденции мировой политики, которые россияне считают нега-
тивными, разрушительными и попирающими их чувство справед-
ливости.
Проведенный опрос показал, что россияне отнюдь не склонны
искать свои идеалы в далеком прошлом. Так, дореволюционная
Российская империя кажется воплощением «русской мечты» лишь
одному опрошенному из девяти, а революционная Россия (СССР)
первых десятилетий советской власти – каждому двадцатому.
В сумме это не превышает 16–17% от общего числа участников
опроса. Большинство же наших сограждан не заглядывает за гори-
зонт того, что можно назвать актуальной историей. Это – события,
непосредственно пережитые и переживаемые нынешними поко-
лениями россиян: с одной стороны, текущий исторический пери-
од, эра Путина, а с другой – все еще сохраняющиеся в живых

впечатлениях миллионов людей драматический финал советской
эпохи и последовавшие за ним реформы 1990-х гг. Общая доля
респондентов, соотносящих свои идеалы с этой актуальной исто-
рией, составляет 52–53% опрошенных.
Судя по полученным данным, еще недавно сравнительно силь-
ная эмоциональная связь россиян с эпохой Брежнева постепенно
ослабевает. Сегодня признать ее воплощением «русской мечты»
согласились только 14% опрошенных. Обращает на себя внимание
и кардинальный сдвиг в балансе оценок прошлого и настоящего.
Еще в 2000 г. только 6% россиян считали, что самая хорошая жизнь
началась в условиях рыночной экономики, а в
2012 г. уже почти треть опрошенных нами респондентов при-
соединились к мнению, что «русская мечта» наиболее полно
воплотилась в современном периоде истории России – в эпохе
Путина. Конечно, треть – это не большинство (кстати, почти
столько же участников опроса – 31% – вообще отказываются рас-
сматривать какой-то конкретный отрезок истории как время
реального воплощения «русской мечты»). Но на стороне эры
Путина – самый большой сегмент выборки. Если 10–15 лет назад
россияне в 3 раза чаще отдавали предпочтение «золотой осени»
советской власти, чем рынку и демократии образца 1990-х гг.,
то в настоящее время они уже в 2,5 раза чаще выбирают современ-
ность. Что же касается перестройки и 1990-х гг., то отношение
к ним по-прежнему остается резко негативным – в них видят
воплощение национальной мечты не более 3–4% опрошенных
(рис. 2.1).
Ностальгия по «развитому социализму» (и, отчасти, периоду
перестройки) – это, конечно, удел преимущественно того поколе-
ния, которое знает то время не понаслышке. Так, среди представи-
телей старшей возрастной когорты (46–55 лет) это время считают
воплощением «русской мечты» в 5 раз чаще, чем в группе
16–25-летних и в 3 раза чаще, чем в следующей за ней возрастной
категории 26–35 лет. Вероятно, поэтому доля респондентов,
склонных идеализировать эру Брежнева, обратно пропорциональ-
на их активности в Интернете: если среди тех, кто пользуется
Интернетом каждый день, она составляет всего 8%, то среди
совсем им не пользующимся – в 3,5 раза больше. Отметим, что
уровень соответствующих симпатий почти не зависит от образова-
ния, но определенным образом коррелирует с социальным стату-
сом и уровнем доходов. Он в 2 раза повышается на самой низшей

(1-й) ступеньке социальной лестницы и в 2–3 раза падает на двух
самых верхних ее ступенях. Однако в промежутке между этими
крайними точками распределение респондентов данного типа
достаточно ровное и мало отличается от среднего по выборке зна-
чения данного индикатора (14%).
Рис. 2.1. Какой период истории России в наибольшей степени

соответствует идеалам россиян, их представлениям о том,
какой должна быть Россия,%
Чем же отличаются от них те, кто предпочитают и отдаленным

историческим реминисценциям, и совсем еще недавнему прошло-
му зримые и осязаемые реалии сегодняшнего дня? В первую оче-
редь это те россияне, кто практически не знал «другой жизни».
Доля считающих, что современная Россия – это и есть воплощен-
ная в жизнь «русская мечта», среди самых молодых (не старше
25 лет) респондентов достигает рекордной отметки в 41%.
Но в каждой последующей возрастной группе данный показатель
теряет 5–6% и в конце концов опускается до 20%. Интересно, что

склонность идеализировать современную эпоху мало зависит
от уровня доходов (в группах дифференцированных по этому
показателю значения соответствующего индикатора варьируются
в узком коридоре 32–37%), но она резко снижается у респонден-
тов, относящих себя к трем низшим статусным позициям, и воз-
растает на самой верхней (10-й) ступени социальной лестницы.
Попутно надо заметить, что в мегаполисах и крупных городах,
которым эпоха Путина принесла стабильность и относительное
процветание, степень удовлетворенности ее результатами снижена
по сравнению с сельскими поселениями и малыми городами
(перепад составляет до 10 процентных пунктов).
Очень характерная черта тех, кто воспринимает сегодняшний
день России как состояние, близкое к идеалу, является своеобраз-
ная оптика восприятия социальной реальности. Они как бы
не замечают или существенно недооценивают существующее
социальное неравенство.
В ходе исследования респондентам были предложены четыре
графические модели социальной структуры с просьбой указать,
какая из них больше отвечает ситуации, сложившейся в современ-
ном российском обществе. Показательно, что сторонники путин-
ской эпохи чаще, чем представители всех других взглядов на «рус-
скую мечту», выбирали из предложенных им моделей те модели,
где картина социального неравенства выглядит по сравнению
с двумя другими более сглаженной.
Ну, а что можно сказать о тех, у кого «русская мечта» ассоции-
руется не столько с какими-то реалиями прошлого и настоящего,
сколько с не реализовавшимися историческими альтернативами?
Такую позицию, по данным проведенного исследования, занимает
ни много ни мало, а почти треть опрошенных. Эта часть россиян,
в известном смысле, противостоит как склонному к идеализации
отдаленных периодов истории меньшинству, так и мыслящему
категориями «актуальной истории» большинству. Поскольку
в число не реализовавшихся альтернатив логично включить и еще
не реализовавшиеся, то правомерно, по-видимому, рассматривать
сторонников данной точки зрения как почву, на которой форми-
руются проекты будущего. Однако социальный и идеологический
профиль данного сегмента населения выглядит довольно неопре-
деленным. Наиболее ясно просматривается лишь то, что здесь
несколько больше, чем в среднем по выборке, представлены жите-
ли крупных городов (но не мегаполисов!) и те, кто отнес себя

к нижним – 2 и 3 ступеням социальной лестницы. Напротив,
на высших ее ступенях число респондентов, считающих, что «рус-
ская мечта» так до сих пор и не была реализована, заметно снижа-
ется (например, на высшей, 10-й ступени, их доля падает до 21%,
тогда как в целом по выборке она равняется более чем 32%. В отве-
тах на различные вопросы, которые были заданы респондентам
в ходе проведенного исследования, представители этой точки
зрения проявляют то умеренно либеральные, то близкие к социа-
листическим умонастроения. Например, здесь меньше сказывает-
ся характерный для российского социума перевес сторонников
«общества социальной справедливости» над «обществом свободы»
(в рассматриваемом сегменте он выражается пропорцией 6:5,
в то время как в целом по выборке это соотношение приближается
к 2:1). В то же время в рассматриваемом сегменте населения
несколько сильнее, чем в среднем, выражены эгалитарные умона-
строения. Отношение доли респондентов, считающих, что значи-
тельное неравенство доходов людей необходимо для экономиче-
ского процветания страны, к доле противников такой точки
зрения, среди них приближается к показателям группы, идеализи-
рующей ранний период советской власти. На данном фоне даже
приверженцы эпохи «развитого социализма» выглядят более «бур-
жуазными» (о тех же, для кого идеалом является нынешняя соци-
альная модель или социальный строй Российской империи, в этой
связи не стоит и говорить). Возможно, ценностные ориентации
тех, для кого «русская мечта» все еще остается неосуществленной,
можно интегрально охарактеризовать как леволиберальные.
Однако подобный вопрос требует дополнительных исследований
и более широкого обсуждения.
Разумеется, история, рассматриваемая «по периодам» – это
еще не вся история. Наряду с этим она может быть представлена
и «в лицах». Причем при таком подходе образы истории в нацио-
нальном самосознании выглядят несколько иначе, чем было
показано выше. Если, принимая во внимание общие обстоятель-
ства жизни, россияне склонны сближать мечту и знакомые им
жизненные реалии, то, когда речь заходит о персонификации «рус-
ской мечты», они, наоборот, чаще всего вспоминают о деятелях
отдаленного прошлого. Самым популярным историческим геро-
ем наших соотечественников по-прежнему является Петр I. Сре-
ди них более трети считают, в частности, что он полнее и последо-
вательнее всех остальных исторических фигур воплотил в себе

и «русскую мечту». В этом отношении он с большим отрывом
опережает всех остальных деятелей российской истории. Так,
в рейтинге российских правителей следующей по популярности
фигурой является Екатерина II, но и она вызывает восхищение
россиян в 2,5 раза реже, чем ее великий предшественник. Совет-
ские же лидеры, в этом контексте, вообще не идут ни в какое
сравнение. Это относится и к такому, бесспорно, выдающемуся
деятелю, как В. Ленин, и даже к И. Сталину, во многом не без
успеха подражавшему Петру (он, как известно, также способство-
вал возвращению царя-преобразователя в пантеон национальных
героев, что до середины 1930-х гг. было для большевиков абсолют-
но неприемлемым).
Что же касается номенклатурных выдвиженцев, какими были
и Н. Хрущев, и Л. Брежнев, и М. Горбачев, а, в конечном итоге,
также и Б. Ельцин, то они не снискали себе в народе ни большой
любви, ни большого уважения. И хотя в политической публици-
стике не раз предпринимались попытки представить «оттепель»
и перестройку временем воплощения сокровенных народных ча-
яний и надежд, а 90-е гг. ХХ в. – «великой эпохой», каждый из пе-
речисленных политических лидеров 50–90-х гг. является кумиром
лишь для 2% своих соотечественников (Л. Брежнев – для 4%).
На этом фоне результаты современных российских политиков
смотрятся очень достойно – свыше 14%. Но приблизительно
9 из этих 14% следует отнести на счет всего одного человека –
В. Путина. Интересно отметить, что в электорате В. Путина более
четверти связывает «русскую мечту» именно с действующими,
современными политиками.
А вот среди причисливших себя к электорату Г. Зюганова,
В. Жириновского, М. Прохорова или С. Миронова эту точку зре-
ния поддерживает только один из каждых 11–12. Вместе с тем
обращает на себя внимание то, что эпоху Путина связывают
с «русской мечтой» в 3,5 раза чаще, чем с личностью самого
В. Путина. Между прочим, точно такое же количественное соот-
ношение существует между эпохой Брежнева и личностью самого
Генерального секретаря ЦК КПСС.
Полученные в ходе исследования данные указывают на то, что
«русская мечта» имеет не только материальное, но и духовное из-
мерение. Это выражается, в частности, в довольно высокой оценке
деятельности православных подвижников и святых – Сергия
Радонежского, Серафима Саровского, Матроны Московской и др.

Их назвали символом народных чаяний и народной мечты свыше
14% респондентов. В рамках проведенного опроса это второй ре-
зультат – меньше, чем у Петра I, но больше, чем у такой популяр-
ной правительницы, как Екатери-на II. В то же время, деятели
всех направлений, которые пытались выступить выразителями
народных стремлений помимо и тем более вопреки государству
и церкви, массовым сознанием совершенно отторгаются. Основа-
тельность их претензий на выражение народной мечты признают
лишь от 1% (для русских националистов) до чуть более 2,5% опро-
шенных (для диссидентов советской эпохи, включая А. Сахарова).
Впрочем, примерно четверть населения страны вообще не видит
для себя кумиров в прошлом и считает, что в качестве символа
и выразителя народной мечты не может рассматриваться ни один
из деятелей прошлого и настоящего (рис. 2.2).
В целом симпатии и антипатии к деятелям прошлого и по ста-
тусным группам, и по возрастным когортам, и по типам поселений
распределены достаточно ровно, что говорит о достаточной гомо-
генности исторического сознания россиян. Как это ни странно,
не слишком сильно варьируются соответствующие показатели
и в зависимости от политических взглядов. Единственное исклю-
чение – В. Ленин: голосовавшие на президентских выборах
за Г. Зюганова называли его символом «русской мечты» почти
в 2,5 раза чаще, чем в среднем по выборке. Однако и среди комму-
нистического электората царь Петр I значительно популярнее
вождя пролетарской революции (36 опрошенных против 24%).
Национальную мечту никоим образом не следует рассматри-
вать как некую заданную на все времена социально-психологиче-
скую константу. По мере изменения условий жизни одна мечта
постепенно замещается другой, подобно тому, как это происходит
у конкретных людей с их личными стремлениями и упованиями.
При этом обычно наблюдается сложная интерференция идей
и идеалов, в ходе которой складываются новые смысловые доми-
нанты и формируются образы будущего, воодушевляющие милли-
оны людей. В этом отношении «русская мечта» выделяется своим
динамизмом. На протяжении последних 100–150 лет она не раз
меняла свои контуры и наполнялась новым содержанием. Вначале
она конституировалась и долгое время существовала как мечта
о правде-справедливости. Затем с выходом на историческую
авансцену поколения, не знавшего крепостного права и формиро-
Примечание. Сумма цифр превышает 100%, так как можно было выбрать до трех ответов.
Не указаны выбравшие ответ «другое» (3%) и затруднившиеся с ответом (1%).
Рис. 2.2. Кто из деятелей прошлого и настоящего, с точки зрения

россиян, более всего способствовал (или способствует)
осуществлению массовых народных чаяний (ожиданий), был
или является символом мечты своего народа,%
вавшегося уже в условиях бурно развивающегося промышленного

капитализма, начала складываться народная мечта о приобщении
к культуре и образованности, которая стала одной из составляю-
щих революционного порыва 1905 и 1917 гг. На основе порождае-
мых ею ценностных ориентаций и моделей социального поведе-
ния в 50-е–60-е гг. ХХ в. складывалась специфическая форма
социальности, особенности которой во многом объясняют как
впечатляющие достижения СССР периода его расцвета, так и под-
тачивавшие советскую систему противоречия, в конечном счете
приведшие к ее крушению 1. В первые послевоенные десятилетия
коллективные чаяния большинства советских людей определя-
лись очень простой формулой: «Только бы не было войны». Что
ни говори, но была у многих людей и вера в «коммунистическое
завтра». Но к началу 1970-х все это оттесняется на задний план
новой, альтернативной прежним, коллективной мечтой, генетиче-
ски связанной с социальным запросом на формирование «обще-
ства потребления». Составной частью этой мечты о «потребитель-
ском рае», не связанной в отличие от веры в грядущую победу
коммунизма с идеей социальной справедливости, стала своеобраз-
ная идеализация Запада, стремление сблизиться с ним вплоть
до обретения некой единой идентичности.
Вскоре, однако, выяснилось, что Запад – это не только бытовой
комфорт и демократические ценности, но и определенный взгляд
на вещи, который в свете российского опыта часто кажется поверх-
ностным, неадекватным или неискренним. Западная идентич-
ность – это еще и некая коллективная мечта, которая в настоящее
время существует в двух основных конкурирующих между собой
вариантах – европейском и американском. Американская мечта –
это мечта об индивидуальном материальном успехе; в конечном
счете она сводится к тому, что любой энергичный и «ответствен-
ный» индивид может преуспеть, если будет много работать и про-
являть изобретательность, рассчитывая при этом исключительно
на самого себя. Все это, однако, не слишком согласуется с настрое-
ниями россиян, связывающих свои надежды на лучшую жизнь прежде
всего с «соборным» государственным целеполаганием, ориентирован-
ным не на интересы отдельных социальных групп и слоев, и даже
не на их согласование, а на общенародные задачи и цели. В подтвержде-
1
См. подробнее: Андреев А. Л. Российское образование: социально-историче-
ские контексты. М., 2008. Гл. 4.
ние сошлемся на то, что около 60% опрошенных согласились с тем,

что государство должно отстаивать интересы всего народа перед
интересами отдельных людей, а 71% признали необходимым усиле-
ние роли государства во всех сферах жизни, в том числе национали-
зацию крупнейших предприятий и стратегически важных отраслей.
Если американская мечта вырастала на почве культа личной
автономии овладевающего условиями своей жизни индивида,
то мечта, воплотившаяся ныне в проекте Единой Европы, носит
солидаристский характер и основана на специфической модели
позитивного взаимодействия человека с другими людьми и при-
родой. Американская мечта подчеркивает экономический рост,
личное богатство и независимость, европейская же делает акцент
на устойчивом развитии, качестве жизни и диалоге как средстве
совместного решения общих проблем 1.
Эти европейские идеалы, безусловно, для многих весьма при-
влекательны. Однако и они вряд ли полностью совпадают с устрем-
лениями и надеждами россиян. Прежде всего отметим, что
в России довольно низок потенциал субсидиарности, которая
играет важную роль в реализации европейского исторического
проекта. Так, по данным проведенного исследования, только 9%
наших респондентов ощущают чувство общности с людьми, живу-
щими в том же населенном пункте, в той же местности. Впрочем,
чувство гражданской солидарности, а также сплоченность на почве
общих взглядов у них еще слабее.
Еще одно различие – это твердая приверженность россиян
идее «органической» общности в рамках национального государ-
ства. Как показывают данные ранее проводившихся ИС РАН
исследований, наши сограждане не слишком стремятся с кем-
либо объединяться и в любом случае отдают в этом вопросе пред-
почтение близким им по культуре странам СНГ (Белоруссии,
Украине и Казахстану) 2. Не случайно россияне с самого начала
не были расположены к насаждавшейся одно время в Европе иде-
ологии мультикультурализма и задолго до того как ее недостаточ-
ная эффективность была признана рядом ведущих европейских
лидеров, воспринимали ее как утопическую и благодушно наи-
вную, малосогласующуюся с жесткими реалиями полиэтническо-
го евразийского пространства.
1
Ср.: Rifkin J. The European Dream: How Europe’s Vision of the Future Is Quietly
Eclipsing the American Dream. New York: Jeremy P. Tacher/Penguin, 2004.
2
См.: Падение Берлинской стены: до и после. М., 2010. С. 53.
Своеобразие российской мечты и наиболее характерных

устремлений россиян во многом связано и с тем, что последние –
гораздо большие индивидуалисты, чем европейцы. В этом они, кста-
ти, в известном смысле сближаются с американцами, хотя россий-
ский индивидуализм имеет несколько иную психологическую
природу и иной оттенок (чаще всего это то, что в России называют
«пофигизмом»). Вспомним в этой связи и уже разбиравшийся
в предыдущем разделе вопрос о том, хотят ли россияне быть полез-
ными для общества, или они предпочитают просто жить как им
хочется? Как помним, при ответе на него мнения разделились
почти поровну: 52 против 47%. Одновременно почти три четверти
опрошенных признались, что для них важнее всего собственное
благополучие и только четверть согласны поставить на первое
место какую-то объединяющую всех значительную цель.
Социальный мир современного россиянина – это замкнутый
на себя «малый мир» его семьи и друзей, в несколько меньшей
степени – коллег по работе. Именно к ним он ощущает наиболь-
шую привязанность (на это указали в ходе исследования почти
2/3 опрошенных). Заметную роль играет также взаимопонимание
на почве общего жизненного опыта: более трети участников опро-
са отметили эмоциональную связь с представителями своего поко-
ления (что косвенно свидетельствует о наличии значительных
«разрывов» в условиях социализации разных поколений, вслед-
ствие катастрофического характера российской истории ХХ в.).
А вот «классовая солидарность» (с людьми того же достатка), кото-
рая важна для сплочения людей ради защиты своих коллективных
интересов, ощущение близости с единомышленниками, с людь-
ми, разделяющими те же взгляды, весьма незначительна.
Следует особо сказать о том, что «русская мечта» принципи-
ально расходится с установками западной культуры в понимании
свободы. Вообще говоря, свобода – это одна из главных россий-
ских ценностей. Свыше 2/3 наших респондентов считают, что
свобода – это то, без чего жизнь теряет свой смысл, и только треть
соглашаются с тем, что свобода второстепенна и ставят выше нее
материальное благополучие. Мечта о свободе, несомненно, вооду-
шевляет россиян: данный результат с небольшими статистически-
ми отклонениями повторяется от исследования к исследованию
на протяжении более полутора десятилетий. Однако, как показы-
вают результаты неоднократно проводившихся опросов, быть
свободным для человека русской культуры – совсем не то же, что
для американца, немца или француза. Свобода в русском ее пони-

мании реализуется не как возможность реализации определенных
прав (соотнесенных в то же время и с известными обязанностями),
а как возможность «быть самому себе хозяином»: это не что иное
как пресловутая русская «воля», которая может выражать себя
в самых разных формах.
Как показали результаты проведенного исследования, в насто-
ящее время около 54% граждан страны в возрасте до 55 лет счита-
ют, что индивидуализм и либерализм западного типа России
не подходят, для нее важны чувство общности, коллективизм
и жестко управляемое государство. Есть, правда, немало и таких,
кто с такой постановкой вопроса не согласен.
В общей сложности это примерно 46% опрошенных. Среди
молодежи до 25 лет и наиболее состоятельных россиян (с уровнем
дохода не менее чем в два раза выше медианы по соответствующе-
му типу поселения) позитивное отношение к западным ценно-
стям даже на несколько процентных пунктов перевешивает нега-
тивные настроения, а среди наиболее образованной части
населения между этими двумя противоположными установками
в настоящее время установился приблизительный паритет.
Такой же паритет зафиксирован среди жителей малых городов
и городов областного масштаба. Не следует, однако, думать, что
антизападные настроения – это удел депрессивных поселков
и сел. Как ни парадоксально это выглядит с позиций стандартной
теории модернизации, их в такой же, или даже еще большей сте-
пени, разделяет и население обоих российских столиц. Среди
респондентов, проживающих в мегаполисах, доля считающих,
что западные ценности и идеи не подходят для России, поднима-
ется до 65%, а доля их оппонентов соответственно снижается
до приблизительно 35%.
К этому надо добавить, что характер российского западничества
за последние 20 лет несколько изменился. И то, что значительная
часть россиян в целом позитивно воспринимает западные ценно-
сти, не означает, что они поддерживают широко распространенное
в России на заре демократических реформ стремление к интеграции
с западным миром или ту мечту об «общеевропейском доме», кото-
рая владеет умами населения Восточной Европы (за исключением
разве что Венгрии). В сегодняшней России сближение с Западом
и «европейская мечта» – это мечта 10-процентного меньшинства.
А реальное чувство общности с европейцами ощущает и вовсе
ничтожная часть находящегося в социально активном и трудоспо-

собном возрасте населения страны – менее 2%.
Охлаждение россиян к Европе, образ которой еще недавно
теснейшим образом сопрягался в их сознании с мечтой о достой-
ной и комфортной жизни, обусловлено многими причинами. Это
и растущее недоверие к политике отдельных европейских госу-
дарств и Евросоюза в целом, и недостаточная интегрированность
россиян, не исключая и молодое поколение, в культурно-инфор-
мационное поле Европы 1. Но вместе с тем не следует сбрасывать
со счетов и такой фактор, как психологическая совместимость
(или несовместимость), причем – не на уровне отдельных индиви-
дов (известно, что русские специалисты достаточно успешно рабо-
тают в зарубежных фирмах или учебных заведениях, а иностран-
ные менеджеры – в российских), а на уровне массового сознания.
Если обратиться в этой связи к анализу сложившихся в массовом
сознании этнических стереотипов (включая автостереотипы),
то можно заметить, что россияне находят у себя очень мало черт,
которые, по их мнению, присущи представителям народов, в сово-
купности составляющих население Запада, и наоборот. Вот, напри-
мер, что думают российские респонденты о самих себе и о немцах
(табл. 2.1).
Сразу же обращает на себя внимание то, что только по одной
из 18 строчек данной таблицы («честность») индикаторы, характе-
ризующие россиян и немцев, более или менее близки друг другу.
По остальным же 17 имеются огромные разрывы – от 3-кратных
до более чем 30-кратных (!). Россияне предстают в своем коллек-
тивном самосознании как смелые, энергичные и добродушные,
но спонтанные, не слишком дисциплинированные и неделовые
люди. Немцы же, напротив, отличаются пунктуальностью и дело-
витостью, в них ярко выражено рациональное начало и уважение
к закону, но в то же время русские считают их чересчур педантич-
ными, эгоистичными и… жестокими (последнее – это, конечно,
отдаленное эхо войны). Можно легко представить себе, что у столь
полярно противоположных психологических типов устремления
не могут не быть различными. Конечно, стереотипы есть стерео-
типы, к ним надо относиться с очень большой осторожностью
и уж, во всяком случае, не принимать их буквально. Но, в то же
1
См. подробнее: Андреев А. Л. Образ Европы в современном российском обще-
стве//Мировая экономика и международные отношения. 2003. № 5.
время, они отражают определенный опыт взаимодействия и, несо-

мненно, влияют на социальное поведение, во всяком случае –
на начальных фазах взаимодействия.
Таблица 2.1
Мнения респондентов о чертах характера,
присущих россиянам и немцам
Присущи россиянам Присущи немцам
Черты характера
(% к числу опрошенных) (% к числу опрошенных)
Доброта 84 5
Гостеприимство 87 8
Терпимость 80 6
Смелость 78 6
Расхлябанность 73 2
Необязательность 73 5
Неряшливость 64 4
Духовность 63 14
Честность 35 30
Жестокость 14 45
Эгоизм 14 46
Вежливость 18 65
Скупость 5 72
Деловитость 12 79
Законопослушание 8 79
Расчетливость 7 84
Пунктуальность 4 89
Аккуратность 2 94
Как видно из приведенных в табл. 2.2 данных, единственным

положительным человеческим качеством, которое, по мнению
респондентов, обнаруживало в последнее время восходящую тен-
денцию, была активность, целеустремленность, инициативность.
Но и в этом вопросе мнение россиян не вполне однозначно и чет-
ко: хотя почти 41% их считает, что это действительно так, 34%
выразили по данному вопросу противоположное мнение. Перевес
первой точки зрения, таким образом, не слишком велик. Неодно-
значно россияне воспринимают и динамику таких качеств, как ум,
образованность. Но считающих, что наши возможности в этом
плане снижаются, оказалось несколько больше, чем тех, кто видит

в этом вопросе какие-то улучшения или убежден в том, что мы
в целом сохраняем свои позиции (соответственно: 39, 32 и 28%).
Таблица 2.2
Как изменились люди и их отношения за последние 15–20 лет,
какими они стали, по мнению россиян,%
Остались Затруднились
Качества людей Усилились Ослабли
теми же ответить
Агрессивность 79 6 15 0
Цинизм 68 10 22 0
Активность,
целеустремленность, 41 34 25 0
инициативность
Внушаемость, склонность
34 28 38 0
подчиняться авторитетам
Ум, образованность 32 39 28 1
Способность к сотрудничеству 18 41 41 0
Ответственность за семью,
18 37 45 0
забота о ней
Трудолюбие 17 51 32 0
Верность своим товарищам 9 47 44 0
Патриотизм, преданность
7 64 29 0
своей Родине
Доброжелательность 6 71 23 0
Душевность 6 67 27 0
Уважение к женщине 5 67 28 0
Искренность 5 70 24 1
Бескорыстие, готовность
5 72 23 0
помочь другому
Честность 5 70 25 0
Уважение к старшим 4 73 23 0
Примечание. Отранжировано по динамике усиления соответствующих качеств.
Зато по другим позициям россияне более единодушны: свыше

78% опрошенных указывают на рост агрессивности. Почти три
четверти – на падение уважения к старшим, более 70% обращают
внимание на недоброжелательность, рост неискренности между
людьми, эрозию альтруистической мотивации, 67% – на неуважи-
тельное отношение к женщине и исчезновение такого психологи-

чески важного для россиян и русской культуры качества, как
душевность, 68% – на рост цинизма. Ныне россияне, по их соб-
ственному признанию, стали менее патриотичными (64% полу-
ченных в ходе опроса ответов), менее честными (почти 70% отве-
тов), менее верными принципам товарищества (47%). Многие
участники опроса выразили мнение, что их сограждане стали
более внушаемыми, подверженными информационно-психологи-
ческому манипулированию, у них ослабевает критическое мышле-
ние и, наоборот, возрастает склонность подчиняться авторитетам.
Свыше 37% респондентов отметили ослабление ответственности
россиян перед семьей, в то время как позитивные сдвиги в этом
плане видят только 18%.
Особо следует сказать в этой связи о трудолюбии. Как было
установлено в ходе многих исследований, это главный приоритет
россиян в деле воспитания подрастающего поколения. Если
в Швеции это качество называют в качестве первостепенно важ-
ного всего 4% опрошенных, в Польше – 21%, в Германии – 22%,
в Великобритании 53% и в США 62%, то в России доля придержи-
вающихся такого мнения респондентов поднимается до 91% (дан-
ные Института социологии РАН, 2007 и WVS, 1999–2001) 1. Однако
свыше половины опрошенных в ходе нашего последнего исследо-
вания полагают, что, несмотря на все рыночные стимулы, их соот-
ечественники за последние 15–20 лет стали менее трудолюбивы-
ми, чем были раньше.
Возможно, ключ к пониманию противоречивости оценок
складывающейся в стране социально-исторической ситуации как
раз и лежит в понятии национальной мечты. Да, многое в совре-
менной России ее граждан не устраивает, но все же в этой сложив-
шейся на сегодня социально-экономической и политической
системе есть зачатки того, к чему сознательно или бессознательно
стремятся россияне, а способ сочетания и баланс заложенных
в ней тенденций соответствует их интуитивному ощущению долж-
ного. В современной России достаточно трудно найти всецело
довольных граждан, но тем не менее почти 2/3 опрошенных счита-
ют, что тот путь, по которому в настоящее время идет страна,
в перспективе приведет ее к нужным результатам.
1
См.: Российская идентичность в социологическом измерении/Под ред.
М. К. Горшкова, Н. Е. Тихоновой. М.: Институт социологии РАН, 2008. Гл. 5.
Есть ли сегодня у россиян какая-либо общая мечта, объединя-

ющая людей на почве сходных стремлений? Думается, что стои-
ло бы воздержаться от безапелляционных суждений по данному
вопросу. Ныне российское общество сильно фрагментировано,
и противоположность интересов различных его слоев не способ-
ствует формированию единства устремлений. Если «русская меч-
та» в настоящее время и существует (или складывается заново),
то она, безусловно, размыта, и было бы, пожалуй, весьма затруд-
нительно выразить ее в столь же четко артикулированном виде,
в каком в настоящее время выражена американская и европейская
мечты или, допустим, мечта о новом исламском мировом порядке.
И все же, как будет показано в последующих разделах, в современ-
ном массовом сознании совершенно определенно сохраняются
все те компоненты, из которых «синтезировалась» «русская мечта»
в прошлом.
3
ИДЕЯ СПРАВЕДЛИВОСТИ В ПОРТРЕТЕ
ОБЩЕСТВА, О КОТОРОМ МЕЧТАЮТ
РОССИЯНЕ
Определения справедливости, которые даются в литературе,

обычно исходят из того, что справедливость – это необходимость
соответствия реальности некоему представлению о должном;
справедливость при этом связывается с концепцией равенства, по-
лучением каждым того, чего он заслуживает 1. Проблема справед-
ливого устройства общества всегда являлась одной из ключевых
для социально-философской мысли, и формирование концепции
справедливости началось еще в античное время. Так, Аристотель
рассматривал два вида справедливости – уравнивающую (по прин-
ципу «равным – равное») и распределяющую (основанная на про-
порциональности, но не равенстве: «неравным – неравное»).
Позднее, в период эпохи Просвещения, закладывается либераль-
ная концепция справедливости, в которой развитие получает
стремление достичь справедливости с помощью инструментов за-
кона. В рамках этой концепции формируются идеи обществен-
ного договора, минимального вмешательства государства, утверж-
дается приоритет прав личности (Т. Гоббс, Дж. Локк, Ж.-Ж. Руссо,
Ш. Л. Монтескье и др.). Современное переосмысление концепции
справедливости часто связывают с Дж. Ролзом 2, в основе теории
справедливости которого лежат два принципа: равенство для всех
с точки зрения свобод и наличие экономического и социального
равенства, только если оно приводит к преимуществам для всех
членов общества; при этом доступ к позициям и должностям дол-
жен отвечать условиям честного равенства возможностей и быть
открытым для всех. Принципам справедливого общества, по мне-
нию Ролза, может удовлетворять как демократия с преобладанием
частной собственности и рыночных механизмов, так и обществен-
1
См.: Аберкромби Н., Хилл С., Тернер Б. C. Социологический словарь. 2008; Дэ-
вид Д., Джери Дж. Большой толковый социологический словарь. 2001.
2
Rawls J. A Theory of Justice. Harvard University Press, 1971.
3. Идея справедливости в портрете общества... 55
ное устройство, основанное на государственной собственности;

социальная справедливость при этом рассматривается им как бо-
лее приоритетная по сравнению с экономической эффективно-
стью. Однако, несмотря на то, что концепция Ролза основывается
на тезисе о приоритете прав и свобод, она подвергалась критике
со стороны либеральных мыслителей. В частности, она входила
в противоречия с идеями М. Фридмена 1 и Ф. Хайека 2, первый
из которых не соглашался с необходимостью наличия институтов
перераспределения в рыночной экономике, а второй отрицал под-
ход, связывающий справедливость и распределение.
Идея справедливости всегда была одной из ключевых и в рос-
сийской социокультурной модели. Играет ли она значимую роль
и в настоящее время, и если да, то, что именно наши сограждане
считают справедливым для себя и для общества в целом?
Как показывают данные проведенного исследования, справед-
ливость занимает сегодня важное место в мечтах населения о буду-
щем страны. При выборе вариантов лозунгов, которые в наиболь-
шей степени выражали бы личную мечту россиян об этом будущем,
наибольшее количество сторонников получил вариант, связанный
со справедливо устроенным обществом – социальная справедли-
вость, равные права для всех, сильное государство, заботящееся
о своих гражданах. Именно этот ответ был поддержан практически
половиной населения, в то время как остальные варианты значи-
тельно от него отставали: так, лозунги о демократии и свободе
самовыражения личности, возвращении России статуса великой
державы и обеспечении стабильности в обществе поддержала
лишь четверть населения, а остальные не набрали и одной пятой
всех голосов. Таким образом, именно идея справедливости в наи-
большей степени может играть роль консолидирующей идеи для рос-
сийского общества.
Мечта о социальной справедливости в разной степени свой-
ственна разным социальным группам. Так, ее поддержка возрас-
тает в более старших возрастных группах: если среди тех россиян,
кому от 16 до 25 лет, этот лозунг выбирает 40%, то среди тех, кому
от 45 до 55 лет, данный показатель возрастает до 51%. Различия
между группами с разным уровнем дохода при этом оказываются
1
Friedman M. Capitalism and Freedom. University of Chicago Press, 1962; Fried-
man M., Friedman, R. Free to Choose. Harcourt, 1980.
2
Hayek F. Law, Legislation, and Liberty: A New Statement of the Liberal Principles of
Justice and Political Economy, New pbk. ed. London: Routledge and Kegan Paul, 1982.
незначительными. Отличается только группа наиболее обеспечен-

ных россиян, чей средний душевой доход превышает два медиан-
ных для их типа поселения показателя – они в меньшей степени
мечтают о России как стране социальной справедливости. Однако
и среди них выбирают этот лозунг 38%. Что касается уровня обра-
зования, то лозунг социальной справедливости в меньшей степени
поддерживают малообразованные россияне, не имеющие даже
общего среднего образования, в то время как среди остального
населения различия, связанные с уровнем образования, незначи-
тельны. В целом, несмотря на некоторые количественные разли-
чия между социальными группами, идея справедливости остается
ключевой и консенсусной в представлениях всех групп россиян
об обществе, в котором они мечтали бы жить.
Интересно также, что те, кто отмечает справедливое общество
в качестве одной из характеристик идеального будущего России,
чаще жалуются при этом на невозможность добиться в жизни того,
что им хочется. Так, по сравнению с теми, кто не ставит справед-
ливое общество в число приоритетов для страны, они чаще при
оценке своих перспектив получить хорошее образование, интерес-
ную и престижную работу, побывать в разных странах мира, иметь
много свободного времени, выбирают вариант «хотелось бы,
но вряд ли смогу этого добиться». По всей видимости, часть пре-
пятствий в достижении этих целей связывается ими с теми внеш-
ними ограничениями, которые накладывает на них несправедливо
устроенное на данный момент российское общество.
При классификации идей, отражающих мечты россиян о буду-
щем страны, с помощью факторного анализа оказалось, что мечта
о жизни в справедливом и разумном обществе тесно связана с меч-
той об обеспечении прав человека, демократии и свободе самовы-
ражения, а также с идеей сильной жесткой власти, способной
обеспечить порядок в стране. Такая классификация демонстриру-
ет связку «власть – справедливость», существующую в сознании
россиян: те, кто хотел бы жить в справедливом обществе, видят
основным актором обеспечения и гарантии этой справедливости
именно государство. Ниже мы еще подробнее остановимся на этом
моменте.
Показательно, что мечта о жизни в справедливом и разумно
устроенном обществе входит также в число трех наиболее распро-
страненных вариантов мечтаний «для себя» в жизни россиян (33%),
отставая лишь от мечты о достатке и возможности жить, «не счи-
тая копейки», и имея сопоставимые позиции с мечтой иметь хорошее

здоровье (33%). Доля тех, кто выбирал жизнь в справедливом и раз-
умно устроенном обществе из других вариантов предмета мечты,
заметно возрастала с ростом уровня образования.
Однако смысловое наполнение столь важной для россиян
идеи социальной справедливости может быть разным. Посмотрим,
что именно население понимает под справедливостью и как эти
представления дифференцируются в зависимости от различных
факторов.
Прежде всего, посмотрим, какую модель общества выбирают
для себя россияне – общество социального равенства или обще-
ство индивидуальной свободы (рис. 3.1).
Примечание. Для сопоставимости с массивом 2012 г., данные по предыдущим годам приво-
дятся для россиян не старше 55 лет.
Рис. 3.1. Динамика доли выбирающих общество
индивидуальной свободы или общество социального равенства,
1998–2012 гг.,% от определившихся с выбором
Как видно из рис. 3.1, картина распределения ответов россиян

в последние годы в этом вопросе оставалась достаточно стабиль-
ной. Среди определившихся с ответом доля сторонников общества
социального равенства в последние 15 лет стабильно составляет
около двух третей населения, в то время как общество индивидуаль-
ной свободы поддерживает только треть.
Эти данные говорят не о том, что свобода не имеет высокой
значимости для россиян (данные исследования свидетельствуют
об обратном – две трети россиян согласны с утверждением, что
без свободы жизнь теряет смысл), а об остроте проблемы равенства

в современном российском обществе, связанной и с проблемой спра-
ведливости. Россияне не являются убежденными сторонниками
полного равенства, однако, по всей видимости, и общество инди-
видуальной свободы также вызывает у части из них скорее нега-
тивные эмоции, ассоциируясь со вседозволенностью (что неуди-
вительно, так как 64% россиян в 2011 г. отмечали, что понимают
свободу именно как возможность быть самому себе хозяином).
При ответе на этот вопрос важным фактором выступает воз-
раст респондентов. Так, среди тех, кому в момент опроса было
от 16 до 25 лет, 45% выбрали общество индивидуальной свободы;
среди россиян в возрасте 26–35 лет эта доля снижалась до 43%,
36–45 лет – до 36%, а среди тех, кому было от 46 до 55 лет, эту
модель общества поддерживали уже только 23%. Кроме того, зна-
чительно дифференцировались ответы и в зависимости от оценок
россиянами их жизни: среди тех, кто считал, что в настоящий
момент их жизнь складывается хорошо, 45% предпочли общество
индивидуальной свободы, в то время как среди тех, кто считал, что
их жизнь складывается плохо, эта доля составила 31%. Таким обра-
зом, запрос на индивидуальную свободу больше характерен для
молодых россиян, удовлетворенных своей жизнью.
Отличались эти группы и по некоторым мировоззренческим
особенностям. Так, сторонники общества индивидуальной свобо-
ды по сравнению с приверженцами социального равенства чаще
были склонны видеть причины благополучия людей из их ближай-
шего окружения в личных особенностях (наличие связей, квали-
фикации, деловой хватки, умение использовать шансы) и везении,
а причины бедности – в нежелании менять привычный образ
жизни.
Однако нужно учитывать, что стремление к равенству все же
означает для большинства россиян равенство возможностей (59%),
а не равенство доходов (41%), причем этот выбор достаточно
устойчив во времени – эти доли практически не менялись в тече-
ние последнего десятилетия. При этом среди тех, кто предпочи-
тает общество социального равенства, приоритет равных воз-
можностей над равными доходами отмечают более половины
(54%); среди сторонников общества индивидуальной свободы
таковых две трети (66%).
Доли тех, кто выбирает тот или иной вариант в дилемме
«равенство возможностей – равенство доходов», практически
не различаются в разных возрастных группах россиян (напомним,

что в исследовании 2012 г. выборка охватывала население до 55 лет;
данные прошлых исследований показывают, что среди пенсионе-
ров поддержка равенства доходов оказывается обычно выше, чем
среди других групп населения). Зато наблюдается дифференциа-
ция по уровню дохода: с ростом дохода растет и поддержка обще-
ства равных возможностей. Что касается взаимосвязи с мечтой
о справедливом обществе, то доли выбиравших ту или иную
модель общества не изменялись в зависимости от того, присут-
ствовала ли у респондентов такая мечта о будущем России. Таким
образом, выбор общества равных возможностей – это устойчивая
норма ценностной системы россиян.
Посмотрим теперь, что в рамках этой системы представляется
россиянам справедливым и несправедливым при оценке ими сло-
жившейся в стране ситуации. Учитывая высокую значимость идеи
справедливости для населения, восприятие текущей ситуации как
справедливой или несправедливой будет во многом определять
социальное самочувствие в обществе, влиять на уровень стресса,
испытываемого россиянами, «программировать» степень соци-
альной напряженности. В этом контексте важным негативным
индикатором является тот факт, что в настоящее время подавляю-
щее большинство россиян называют существующие различия в дохо-
дах слишком большими (83%), две трети наших сограждан считают
сложившуюся систему распределения частной собственности
в России несправедливой, и аналогичная доля населения считает, что
люди не получают достойного вознаграждения за свои навыки, спо-
собности и квалификацию. При этом более половины россиян (54%),
но все же заметно меньше, чем в отношении общества в целом, отме-
чают, что последнее утверждение относится и к ним лично – по их
мнению, с учетом имеющейся у них квалификации и тяжести их
труда, они получают на работе значительно меньше, чем того
заслуживают (рис. 3.2).
Данные, полученные в ходе настоящего исследования, согласу-
ются и с данными других исследовательских центров – так, соглас-
но опросам ФОМ, проведенным в последние пять лет, большинство
россиян считают, что российское общество устроено несправедливо
(в 2007 г. с этим утверждением согласились 68% россиян, в 2011 г. –
61%). При этом согласие с тем, что западное общество устроено
более справедливо, чем российское, высказали в 2011 г. почти поло-
вина респондентов (47%) – притом, что только 16% посчитали
более справедливым устройство российского общества, а более

трети (36%) затруднились дать ответ на этот вопрос. При сравнении
современного российского общества с советским половина россиян
(52%) отметила, что российское общество устроено менее справед-
ливо, чем советское, и лишь 19% сочли это устройство более спра-
ведливым 1. И хотя представления россиян об устройстве западного
общества, как и представления молодежи об устройстве советского
общества, могут значительно расходиться с реальностью, такие дан-
ные свидетельствуют о преобладающем ощущении несправедливо-
сти текущей ситуации в стране среди населения.
Примечание. На рисунке не представлены те, кто выбрал ответ «отчасти согласен, отчасти
нет», а также затруднившиеся с ответом.
Рис. 3.2. Оценки россиянами справедливости распределения
доходов и собственности,%
Все это ярко демонстрирует, почему именно запрос на справед-

ливое общество выходит для россиян на первый план в мечтаниях
о будущем страны. Россияне очень болезненно воспринимают
чрезмерную дифференциацию доходов и неравенства в распреде-
лении частной собственности, представляющиеся им несправедли-
1
Проект Фонда «Общественное мнение» «Доминанты», опрос «ФОМнибус»
от 20.11.2011 (см.: http://fom.ru/obshchestvo/10263).
выми. При этом важно отметить, что существующие сегодня в России

социальные неравенства кажутся несправедливыми всем слоям насе-
ления независимо от их уровня жизни и динамики их личного благопо-
лучия. Так, среди тех, чей ежемесячный душевой доход превышает
два медианных для их типа поселения показателя, 59% считают
сложившуюся в настоящий момент систему распределения част-
ной собственности несправедливой, а 85% согласны с тем, что раз-
личия в доходах сейчас слишком велики. Кроме того, доли соглас-
ных с этим утверждением совпадали в группах, по-разному
оценивающих динамику своего положения в последние три года:
83% тех, кто отмечал, что их положение улучшилось, как и 83% тех,
чье положение, по самооценке, ухудшилось, оценили существую-
щие неравенства в доходах как слишком большие. Таким образом,
оценивая текущую ситуацию с точки зрения ее справедливости или
несправедливости, россияне руководствуются скорее представления-
ми о должном, справедливом для общества, нежели своими личными
интересами, и такое представление о должном свидетельствует
об особой нормативно-ценностной модели, существующей в стране.
При этом такие оценки не могут быть объяснены тем, что рос-
сияне вообще не приемлют неравенства в доходах и уровне жизни
и стремятся к полной «уравниловке». Во-первых, даже при явно
избыточных неравенствах в настоящий момент население страны
не определилось до конца с ответом на вопрос о том, нужна ли
большая дифференциация доходов для экономического процвета-
ния страны – 27% согласны с этим утверждением, 37% выступают
против, и 36% не высказали определенного мнения. Это означает,
что, не отрицая необходимости глубокой дифференциации доходов
для успешного экономического развития, россияне хотят, чтобы
подобная дифференциация по своим масштабам и основаниям нера-
венств отвечала их понятиям о справедливости, чего нельзя сказать
о неравенстве, сложившемся в настоящее время. Во-вторых, населе-
ние страны в целом проявляет достаточно высокую толерантность
к тем видам социального неравенства, которые представляются им
справедливыми. Модель, к которой стремятся россияне, не заключа-
ется в желании «все отнять и поделить» – она предполагает равные
возможности для всех добиваться улучшений своей жизни и допуска-
ет существование неравенств, возникших на справедливых, по оцен-
кам россиян, основаниях. Так, данные показывают, что наиболее
высокую толерантность население проявляет к неравенствам
по доходу, если они связаны с большей эффективностью работы –
более трех четвертей россиян (79%) согласны с тем, что справедли-

во, что те, кто работают быстрее и эффективнее, должны получать
зарплату выше даже при формально той же должности. Этот пока-
затель сам по себе многое говорит об отношении россиян к спра-
ведливости и ее роли в регулировании общественных отношений,
в том числе трудовых – эффективность труда оказывается для
россиян более важным основанием неравенства доходов, чем фор-
мальная иерархия позиций в системе производственных отношений.
Подавляющее большинство населения согласно с тем, что раз-
личия в доходах справедливы, если у людей были равные возмож-
ности для их заработка (70%), что вновь подчеркивает стремление
жить в обществе равных возможностей, а не равных доходов.
Наконец, еще одно основание для неравенства доходов, которое
также представляется большинству россиян справедливым – это
различия в доходах между людьми с разным уровнем образования.
С этим согласны практически 60% населения (рис. 3.3).
Примечание. На рисунке не представлены те, кто выбрал ответ «отчасти согласен, отчасти
нет», а также те, кто затруднился с ответом.
Рис. 3.3. Толерантность россиян к неравенствам разного типа,%
Однако в отношении других типов неравенств такого обще-

ственного консенсуса уже не наблюдается. Так, ситуацию, когда
те, кто может себе это позволить, дают детям лучшее образование,
все еще считает справедливой половина населения, но четверть
уже отмечает, что это несправедливо (интересно, что по этому
вопросу разницы между теми, кто имел детей, и теми, кто их
не имел, не наблюдалось, что говорит о том, что россияне при
ответе на этот вопрос вновь опирались не на свои личные интере-
сы, а на представления о «должном»). Ситуация с покупкой луч-
шего жилья теми, кто имеет на это средства, кажется справедливой
46% и несправедливой – 27%. Получение более высокой пенсии
теми, кто имеет большую зарплату, кажется справедливым 43%
населения, а несправедливым – 30%. Наконец, неприемлемо для
россиян неравенство в доступе к медицинским услугам – почти
половина (48%) считает несправедливым, что люди с более высо-
кими доходами могут иметь доступ к более качественным меди-
цинским услугам, и это единственный вид социальных неравенств,
в отношении которого доля считающих его несправедливым
не только составляет около половины населения, но и почти вдвое
превышает долю считающих его справедливым.
Как же изменилась эта картина за последние годы? Как пока-
зывают данные табл. 3.1, в целом отношение россиян к неравен-
ствам и дифференциации доходов оставалось устойчивым.
За последние годы немного выросла толерантность россиян
к системе распределения частной собственности (хотя для пода-
вляющего большинства их она продолжает казаться несправедли-
вой), а также снизилась доля тех, кто считает, что он получает
на своей работе значительно меньше, чем заслуживает (с 61 до 54%),
хотя эта доля до сих пор превышает половину населения.
Практически не изменилась доля россиян, считающих существу-
ющие неравенства в доходах слишком большими, что свидетель-
ствует об отсутствии со стороны государства ожидаемых от него
населением действий в этой сфере и сохранении социальной
напряженности, связанной с фактом излишней дифференциации
доходов в обществе. При этом за последние пять лет у россиян
наблюдалось некоторое снижение толерантности к неравенству
жилищных условий, а также неравенству в доступе к качествен-
ным медицинским услугам и образованию. В целом данные гово-
рят о том, что существующая проблема с избыточными и нелегитим-
ными по своим основаниям неравенствами, по мнению населения,
не решается. Даже при росте удовлетворенных своим личным соот-

ношением трудовых затрат и доходов, ощущение несправедливости
системы, сложившейся в российском обществе, не покидает населе-
ние страны и приобретает уже хронический характер.
Таблица 3.1
Динамика отношения россиян к неравенствам различных типов,
2006–2012 гг.,%
Согласие с суждениями 2006 2012
Справедливо, что люди со средствами могут пользоваться медицинскими
35 27
услугами более высокого качества, чем другие
Справедливо, что те, у кого зарплата больше, и пенсию будут получать тоже
43 43
больше
Справедливо, что люди со средствами могут покупать себе лучшее жилье,
53 46
чем другие
Справедливо, когда те, кто может себе это позволить, дают лучшее
53 50
образование детям
Когда у одних людей оказывается больше денег, чем у других,
67 70
это справедливо, если они имели равные возможности их заработать
Нынешняя система распределения частной собственности в России является
6 12
справедливой
Люди в России получают достойное вознаграждение за свои
17 14
интеллектуальные способности и квалификацию
Большая дифференциация доходов людей необходима для экономического
24 27
процветания страны
Вы лично получаете, учитывая Вашу квалификацию и тяжесть труда,
61 54
на своей работе значительно меньше, чем Вы заслуживаете
Различия в доходах в России сейчас слишком велики 85 83
Примечание. Для сопоставимости с массивом 2012 г. данные по 2006 г. приводятся для рос-
сиян не старше 55 лет.
Еще раз подчеркнем, что в целом толерантность россиян

к неравенствам, возникающим по справедливым в их представле-
нии основаниям (бо´льшая эффективность работы, лучшее образо-
вание при изначально равных возможностях его получения для
всех), достаточно высока. Дополнительной иллюстрацией этого
факта выступают данные, характеризующие представления росси-
ян о том, во сколько раз доход высококвалифицированного специ-
алиста или руководителя должен превышать средний доход
по стране. В целом россияне считают, что эта разница должна
составлять 4,7 раза (в 2006 г. – 4,9), что предполагает, с учетом
того, что за этими рамками остаются как богатые, так и бедные,
достаточно большую глубину дифференциации доходов в обществе,

в котором они хотели бы жить. Это означает, что неравенства
по доходу, связанные с уровнем образования и квалификации, как
и с эффективностью труда конкретного человека, рассматривают-
ся населением страны как легитимные, справедливые и даже необ-
ходимые для эффективного функционирования экономической
системы общества.
Однако при этом высокую степень недовольства россиян
вызывают те неравенства, которые существуют в настоящее время
в современной России, причем как с точки зрения их чрезмерной
глубины, так и с точки зрения причин их возникновения.
Независимо от собственного положения, россияне демонстрируют
приверженность культурным нормам, согласно которым неравен-
ства должны быть, но они не должны превышать некий разумный
максимум, – что не соответствует текущей ситуации в России.
При этом население страны считает несправедливым как сложив-
шуюся систему распределения частной собственности, так и теку-
щий уровень оплаты труда с учетом квалификации и образования
работников, поэтому неудивительно, что запрос на обеспечение
социальной справедливости, предъявляемый населением, достаточно
высок. Причем, по его мнению, актором обеспечения этой справедли-
вости должно выступать, прежде всего, государство – это видно,
в частности, из представлений россиян о том, как должна строить-
ся система социальной защиты (табл. 3.2).
Таблица 3.2
Представления россиян о том, как должна строиться система
социальной защиты,%
Модели системы социальной защиты %
Государство должно оказывать адресную помощь группам населения, попавшим
в трудное положение (безработным, бедным семьям с детьми и т. д.) 40
Государство должно защищать всех малоимущих 37
Государство должно обеспечивать только нетрудоспособных (престарелых,
инвалидов, сирот) 14
Люди должны сами решать свои проблемы, а не надеяться на государство 5
Социальная защита должна осуществляться в основном по месту работы,
а не через государство 4
Как видим, хотя в обществе существуют различные точки зре-

ния на то, кому именно должна оказываться поддержка в рамках
социальной защиты, актором этой защиты в глазах россиян

в любом случае должно выступать государство. Модель социаль-
ной защиты преимущественно по месту работы получила под-
держку лишь 4% населения. Представлений о том, что люди
должны сами решать свои проблемы, также придерживается
незначительная доля россиян – лишь 5%. Но это не завышенные
патерналистские ожидания населения страны, а, скорее, трезвая
оценка текущей ситуации и понимание того, что в существующих
условиях, при сложившейся несправедливой системе распределения
частной собственности и оплаты труда, первый шаг для изменения
ситуации должен быть за государством, так как те группы, кото-
рые, по мнению россиян, должны получать поддержку от госу-
дарства, ничего не могут сделать самостоятельно для улучшения
своего положения – в том числе и по причине несправедливого
устройства общества.
В вопросе о том, кто именно, по мнению россиян, должен
попадать под социальную защиту государства, однозначного кон-
сенсуса в общественном сознании не существует. Практически
равные доли составляют сторонники взглядов, что государство
должно защищать всех малоимущих (37%), и что государство должно
оказывать адресную помощь группам населения, попавшим в трудное
положение (40%). Значительно отстает при этом модель, при кото-
рой государство поддерживает только нетрудоспособных (14%).
Сравнение данных по разным возрастным группам показывает, что
различия между ними в этом вопросе незначительны. Доля тех, кто
выражает мнение, что государство должно поддерживать только
нетрудоспособных, возрастает с ростом уровня доходов, в то время
как доля тех, кто считает, что государство должно помогать всем
малоимущим, наоборот, сокращается. Однако эти изменения
не влияют на изменение приоритета разных моделей социальной
защиты в представлениях населения: во всех доходных группах
порядок позиций совпадает, свидетельствуя о том, что запрос
на активную роль государства в системе социальной защиты харак-
терен отнюдь не только для тех, кто ощущает себя ее потенциаль-
ным объектом. Он является определенной культурной нормой для всех
россиян, отражая их представления о справедливо устроенном обще-
стве и о роли в нем государства, которая, согласно этим представле-
ниям, должна быть достаточно активна.
Для более полной картины проанализируем, как изменились
взгляды россиян по этому вопросу за последние 15 лет (рис. 3.4).
Примечание. В целях сопоставимости и нивелирования искажений, вызываемых пенсионным

и предпенсионным возрастом, данные приведены для россиян в возрасте не старше 50 лет.
Рис. 3.4. Динамика мнений россиян по вопросу о системе

социальной защиты, 1996–2012 гг.,%
Как видно из рис. 3.4, за последние полтора десятилетия

в разы снизилась доля россиян, поддерживающих либеральную
модель социальной защиты, при которой государство обеспечивает
только нетрудоспособных (с 31% в 1996 г. до 13% в 2012 г.).
Сократились и так невысокие доли тех, кто считал, что социаль-
ная защита должна строиться по линии предприятия, а также
сторонников мнения, что люди должны сами решать свои про-
блемы и не надеяться на государство. При этом заметно вырос
запрос к государству относительно помощи всем малоимущим
или группам, попавшим в сложное положение. В целом можно
говорить о том, что за последние десятилетия россияне оконча-
тельно разочаровались в либеральной модели, столкнувшись с тем,
что в сложившейся в стране ситуации решить свои проблемы
самостоятельно оказывается невозможно, и в еще большей сте-
пени стали возлагать надежды на государство, которое должно
обеспечить справедливые «правила игры» и оказать помощь тем,
кто оказался в сложной ситуации. При этом только такая модель
сегодня справедлива в глазах россиян – и это верно даже в отно-
шении тех из них, кто сам не испытывает необходимости в соци-

альной защите.
Связано с вопросом об устройстве справедливого общества
и отношение россиян к социальной солидарности. В этом вопросе
население делится на две схожие по численности части: для одних
ближе представление о том, что при изначально равных для всех воз-
можностях поддержка тех, кто не смог преуспеть в этих условиях,
не нужна (53%). Для чуть меньшей части ближе идея социальной
справедливости, понимаемой через солидарность: они считают, что
те, кто преуспел материально, должны помогать тем, кто не смог
преуспеть (47%). Такое разделение на две относительно сопостави-
мые по численности группы сохраняется и при анализе россиян
с разным уровнем образования и разным доходом. Возрастные
отличия характерны в этом вопросе только для тех, кому
от 45 до 55 лет: уровень социальной солидарности среди них ока-
зывается относительно выше (55% их считают, что более успешные
члены общества должны заботиться о менее успешных).
Наблюдаются и различия, связанные с мировоззренческими
особенностями: так, среди сторонников общества равных возмож-
ностей более половины считают, что те, кто не смог добиться успе-
ха, должны жить бедно, а среди сторонников общества равных
доходов более половины выступают за большую солидарность
и помощь бедным. Среди тех, кто живет ради собственного благо-
получия, более половины считают справедливым, что каждый
получает то, что заслуживает, в то время как среди тех, кто считает,
что жить надо ради большой общей цели, более половины считают
более справедливым солидарное общество и взаимопомощь.
Среди тех, кто включает справедливое общество в число приори-
тетов для страны, выше доля стремящихся к социальной солидар-
ности, чем среди тех, кто не считает справедливое общество важ-
ным элементом будущего страны. Но общая тенденция
существования двух достаточно массовых групп с разным отношени-
ем к солидарности при этом сохраняется для всех доходных и воз-
растных групп, а также групп, выделенных по особенностям их миро-
воззрения.
Еще один сюжет, который важно затронуть при рассмотрении
идеи справедливости в сознании россиян и в их представлениях
об обществе, в котором они мечтали бы жить – соотношение спра-
ведливости и законности. В настоящий момент о приоритете спра-
ведливости над законом говорят 40% россиян (такая доля респон-
дентов согласилась с утверждением о том, что «не так важно,

соответствует что-либо закону или нет – главное, чтобы это было
справедливо»). Это еще раз подчеркивает особую роль концепции
справедливости в российской культурной модели. Чуть меньшая,
но сопоставимая по численности доля россиян не согласна с этим
утверждением, подчеркивая приоритетность закона (34%).
Показательно, что более четверти всех россиян затруднились
с ответом на этот вопрос (26%) – эта цифра отражает конфликт
в общественном сознании, существующий между справедливо-
стью и законностью, возможно, связанный именно с тем, что
на сегодняшний день законы не отражают представления россиян
о справедливости. И хотя население страны не отвергает важность
закона и готово жить в соответствии с «правилами игры», которые
установит государство, эти «правила игры» должны, во-первых,
соответствовать представлениям россиян о справедливости и,
во-вторых, быть универсальными для всех – не зря равенство всех
перед законом уже несколько лет остается главным признаком
демократии для подавляющего большинства россиян.
Сравнение данных в динамике показывает, что за последние
два года картина представлений россиян о соотношении справед-
ливости и законности практически не изменилась (рис. 3.5).
Рис. 3.5. Динамика мнений россиян по вопросу о соотношении

законности и справедливости, 2010–2012 гг.,%
Тот факт, что понятия «справедливости» и «законности»

не совпадают и даже противоречат друг другу, согласуется
и с результатами других исследований – так, согласно опросу
ФОМ, проведенному в 2000 г., понятие справедливости толкова-
лось респондентами через законность лишь в 7% случаев («выпол-

нение законов»; «закон должен быть для всех»; «все должно быть
правильно, в рамках закона»), и еще 6% толковали справедливость
через принцип равноправия, близкий по содержательному напол-
нению к идее законности, но все же больше отражающий стремле-
ние россиян к обществу равных возможностей («везде среди людей
равноправие»; « у всех равный шанс»; «чтобы у всех граждан были
равные права») 1.
Посмотрим, чем различаются сторонники приоритета закон-
ности и приоритета справедливости. Прежде всего, в этом вопросе
проявляются возрастные различия: молодые россияне в возрасте
до 35 лет склонны чаще признавать приоритет справедливости над
законностью. Среди тех россиян, кто не старше 35 лет и кто опре-
делился с выбором в этом вопросе, почти 60% считают, что глав-
ное – это соответствие справедливости, при этом среди опреде-
лившихся в этом вопросе россиян старше 35 лет эта доля
снижается до 49%. Отметим, что для молодых россиян при этом
более характерны затруднения при ответе на этот вопрос, чем для
старшего поколения. Выбор приоритетности закона или справед-
ливости не показывает значимой связи с уровнем дохода, однако
демонстрирует зависимость от представлений об оптимальном
устройстве общества: так, чаще считали справедливость важнее
закона те, кто хотел бы жить в обществе равных доходов, а не рав-
ных возможностей. Интересно также, что наибольшую поддержку
приоритетности справедливости над законом демонстрировали
жители самых крупных городов и жители ПГТ и сел, в то время как
проживающие в средних по размеру населенных пунктах относи-
тельно чаще поддерживали приоритет закона. Однако в целом
можно говорить о том, что представления о приоритетности закона
или справедливости не локализуются четко в тех или иных группах
населения – это, скорее, нормы, сторонники которых находятся
в разных слоях, что отражает незавершенность в российском обще-
стве процессов социальной и социокультурной модернизации.
Тем не менее, в целом данные проведенного исследования позво-
ляют утверждать, что концепция справедливости остается важ-
ным элементом модели национальной культуры, составляя ее ядро,
стержневую часть.
1
Фонд «Общественное мнение». Всероссийский опрос городского и сельского
населения. 24 октября 2000 г. 1500 респондентов (см.: http://bd.fom.ru/report/map/
az/0–9/85_10422/of004307).
Обратимся теперь к вопросу о том, как ощущается для россиян

справедливость или несправедливость ситуации не на макроу-
ровне – т. е. в обществе в целом, а лично с ними на микроуровне,
и как эти два уровня связаны между собой. Связь микроуровня
и макроуровня с точки зрения справедливости можно проследить
по ответам населения на вопрос о том, как выглядит в настоящее
время социальная структура российского общества и как она
должна была бы выглядеть «по справедливости» (рис. 3.6), а также
где их сегодняшнее и «справедливое» место в нем.
Доля респондентов, выбравших соответствующую модель,%

Модель 1 Модель 2 Модель 3 Модель 4
Как идеальную: 9 20 31 40
Как реальную: 28 57 12 2
Разница: –19 –37 19 38
Рис. 3.6. Представления россиян о том, какая модель в наибольшей

степени отражает реальную и идеальную социальную структуру
российского общества
Как видно из таблицы к рис. 3.6, реальные и идеальные модели

российского общества в представлениях россиян не просто
не совпадают, а прямо противоположны. Большинство россиян
склонны характеризовать существующую модель социальной
структуры как пирамиду (57%) или как общество, где основная
часть населения – это «низы», которым противостоят оторванные
от народа немногочисленные слои богатых (28%). При этом
в качестве идеальных населением чаще выбираются модели

с высокой долей именно средних слоев, т. е. модели пресловутого
общества массового среднего класса. И хотя 40% населения
в настоящий момент выступают за модель, при которой различия
между положением людей не высоки, остальные 60% все же хоте-
ли бы жить в обществе с глубокой степенью неравенства. Однако
характер распределения этого неравенства в их ожиданиях должен
быть иным, чем в современной России, и предполагать не массо-
вую малообеспеченность, а массовый средний класс.
Выбор 60% населения даже в условиях существующих сегодня
в России глубоких, нелегитимных в глазах населения и неоправ-
данных экономически социальных неравенств моделей общества
с глубокой социальной дифференциацией вновь подтверждает
сделанные нами выше выводы о толерантности россиян к нера-
венству и восприятию его не столько как «необходимого зла»,
сколько как важной и нужной характеристики современного
общественного устройства. Однако существующие в настоящий
момент в обществе излишне глубокие и несправедливые по своим
основаниям, по мнению россиян, неравенства приводят к тому,
что в качестве идеальных моделей общества население видит, пре-
жде всего, модели, предполагающие достаточно большие по чис-
ленности средние слои. Такой выбор коррелируется и с тем, что
сами россияне в массе своей мечтают занимать в обществе именно
средние, а отнюдь не самые высокие позиции.
В этой связи обратимся к вопросу о том, как видят россияне
свое собственное место в обществе. Выше уже говорилось о том,
что более половины всех россиян считают, что они получают недо-
статочные доходы, учитывая их уровень квалификации и тяжесть
труда. И хотя эта доля сократилась за последние годы, она продол-
жает оставаться значительной. Похожая картина складывается
и с их социальным статусом – для большинства россиян то место,
которое они должны были бы занимать в обществе по справедливо-
сти, оказывается выше, чем то, которое они занимают сейчас.
В среднем, разрыв составляет 2,5 позиции из десяти, хотя и сильно
колеблется в зависимости от того, какую модель общества выбира-
ли респонденты (рис. 3.7).
Показательно, что при оценке того места в обществе, которое
они должны были бы занимать «по справедливости», россияне склоня-
ются к позициям чуть выше среднего (5,7–6,4 из 10), независимо
от того, какую модель общества они себе при этом представляют
оптимальной. Так, при оценке справедливого для себя места

в обществе по десятибалльной шкале в зависимости от конкрет-
ной конфигурации той модели общества, которую респонденты
выбирали как идеальную (модели 1–3 на рис. 3.7), их средние
ответы колебались в пределах 5,7–6,3 (оценки своего реального
места на этих моделях, в свою очередь, колебались от 3 до 4,6). При
выборе в качестве идеальной модели общества такой модели,
в которой различия между положением людей незначительны
(т. е. модели 4 на рис. 3.7), оценки своего справедливого в ней
места составляли для россиян в среднем 3,2 из 5.
Средняя оценка своего положения, баллов

Модель 1 Модель 2 Модель 3 Модель 4
3,0 из 5
Реальное положение 3,8 из 10 3,0 из 10 4,6 из 10
или 6 из 10
Положение «по справед- 3,2 из 5
6,3 из 10 5,7 из 10 6,2 из 10
ливости» или 6,4 из 10
Рис. 3.7. Представления россиян о том, какое место они занимают

и должны были бы занимать в обществе «по справедливости»
Таким образом, оснований говорить о завышенных требованиях

и ожиданиях россиян не наблюдается. В то же время, россияне счи-
тают, что занимают более низкое место в обществе, чем они того
заслуживают, и для большинства из них при этом характерно стрем-
ление к обществу с другой по своему типу, и с меньшей, чем сегодня,
дифференциацией доходов. Однако в этом обществе они хотели бы
занимать в основном средние, а не верхние позиции.
Самостоятельный интерес представляет сюжет о представле-

ниях о справедливости современного российского среднего клас-
са. Согласно полученным данным, в настоящий момент общая
численность среднего класса в России составляет чуть более трети
населения 1 (эта доля близка к существовавшей до кризиса 2008 г.).
Однако средний класс при этом неоднороден и состоит из несколь-
ких подгрупп. Наиболее устойчивая часть среднего класса, состав-
ляющая его ядро (17% населения) – это профессионалы, занима-
ющие позиции, связанные с умственным нерутинным трудом
и имеющие высокий уровень образования и квалификации (руко-
водители, управляющие, менеджеры, профессионалы с высшим
образованием в сферах образования, здравоохранения и т. п.). Они
характеризуются наиболее высокими уровнями ресурсообеспе-
ченности и устойчивыми позициями на рынке труда, влияют
на решения в рамках своего подразделения и предприятия, повы-
шают свою квалификацию и могут быть конкурентоспособны
в новой, информациональной (по определению М. Кастельса 2)
экономике. Менее устойчивая часть среднего класса, которая
занимает менее стабильные позиции на рынке труда и легко
«выпадает» из среднего класса при неблагоприятных экономиче-
ских условиях (17% населения, составляющие ближнюю перифе-
рию среднего класса) – это работники рутинного нефизического
труда (секретари, технический и линейный персонал офисов
и т. п.). Кроме того, в социальной структуре российского общества
можно выделить также дальнюю периферию среднего класса
(не входящую в его состав, но частично перетекающую в ближнюю
периферию при благоприятных внешних экономических услови-
ях) и остальное население, которое практически ни при каких
условиях не сможет войти в состав среднего класса России (неква-
лифицированные рабочие и рабочие со средним уровнем квали-
фикации, россияне с уровнем образования ниже среднего и т. п.) –
1
Использовались следующие критерии выделения среднего класса: 1) критерий
нефизического характера труда; 2) наличие как минимум среднего специального
образования; 3) показатели среднемесячных душевых доходов не ниже их медиан-
ных значений для данного типа поселения или количество имеющихся товаров
длительного пользования не ниже медианного значения по населению в целом;
4) интегральная самооценка индивидом своего положения в обществе по десяти-
балльной шкале не ниже 4 баллов включительно. Подробнее см.: Тихонова Н. Е.,
Мареева С. В. Средний класс: теория и реальность. М.: Альфа-М, 2009.
2
Кастельс М. Информационная эпоха. Экономика, общество и культура. М.:
ГУ-ВШЭ, 2000.
численность этих групп, согласно данным 2012 г., составила 23%

и 43%, соответственно.
Посмотрим, отличаются ли представления этих групп о спра-
ведливости и о том типе общества, в котором им хотелось бы жить.
Первое, что нужно отметить, – то, что мечта о жизни в более спра-
ведливо устроенном и разумном обществе в большей степени
свойственна именно ядру среднего класса – среди его представи-
телей 38% имеют такую мечту, в то время как среди тех, кто
не вошел ни в средний класс, ни в его дальнюю периферию, эта
доля составила лишь 29%.
Обращает на себя внимание большая ориентация среднего
класса на индивидуалистические нормы и ценности. Представи-
тели ядра среднего класса в бо´льшей степени ориентированы
на равенство возможностей, а не равенство доходов как норму
общественной жизни (69 при 63% среди ближней периферии, 60%
среди дальней периферии, не входящей в состав среднего класса,
и 53% среди остального населения). Большая часть (58%) среднего
класса согласна с тем, что материальных успехов люди должны
добиваться сами, и те, кто в этом не преуспел, не должны получать
помощь от более успешных – в то время как среди дальней пери-
ферии и остального населения с этим согласна лишь половина
(49%). Однако эти нормы не оказывают значимого влияния
на представления о том, как должна строиться система социаль-
ной защиты населения в современной России – как и остальное
население, представители среднего класса считают, что ответ-
ственность за социальную сферу должно нести государство. И хотя
чуть большая доля ядра среднего класса считает, что государство
должно обеспечивать лишь нетрудоспособных (19 против 11%
среди остального населения), наиболее распространенными вари-
антами ответов и для ядра, и для периферии среднего класса оста-
ются те же варианты, которые чаще всего выбирает и население
в целом – поддержка государством как нетрудоспособных, так
и других групп, оказавшихся в сложном положении, или же под-
держка государством всех малоимущих. Даже для ядра среднего
класса – т. е. россиян, занимающих стабильное, устойчивое поло-
жение на рынке труда, обладающих относительно более высоким
уровнем человеческого капитала и поддерживающих индивидуа-
листические нормы и ценности, вариант ухода государства от пол-
ноты ответственности за социальную сферу совершенно непри-
емлем – лишь 5% ядра среднего класса считает, что люди сами
должны решать свои проблемы, не надеясь на государство (что

совпадает со средним значением этого показателя среди россиян
в целом).
Что касается толерантности среднего класса к неравенствам
различных типов, то полученные данные говорят о том, что для его
представителей даже в большей степени характерно принятие
неравенств, обусловленных легитимными в их понимании причи-
нами, чем для россиян в целом. Так, половина ядра среднего клас-
са (51%) полностью согласна с тем, что неравенство по доходам
справедливо, если люди имели равные возможности их заработать
(аналогичные доли для ближней, дальней периферии и остального
населения составили 44, 41 и 39% соответственно). Более полови-
ны представителей ядра среднего класса также полностью соглас-
ны, что неравенства по доходу справедливы, если они обусловле-
ны разной эффективностью работы людей (при том, что в ближней
периферии эта доля снижается до 53%, а среди дальней перифе-
рии, не входящей в состав среднего класса, и остального населе-
ния, она составляет уже менее половины – 49 и 43%, соответствен-
но). Ярко проявляются различия и в доле полностью согласных
с утверждением, что те, кто получил более высокий уровень обра-
зования, получают и более высокие зарплаты (41 и 35% среди
представителей ядра среднего класса и его ближней периферии,
33 и 25% среди дальней периферии и остального населения).
Относительно выше и толерантность среднего класса к кон-
кретным проявлениям неравенства – возможностям дать детям
лучшее образование, купить лучшее жилье, получать более высо-
кую пенсию как следствие более высокой зарплаты. Однако эта
толерантность не распространяется на те неравенства, которые
существуют сегодня в российском обществе. Как и остальное
население, средний класс считает сложившиеся в современной
России неравенства излишне глубокими, а систему распределения
частной собственности – несправедливой. Показательно, что
по этим вопросам расхождений между средним классом и осталь-
ным населением практически не наблюдается, что свидетельству-
ет об остроте и универсальности проблемы глубины существую-
щих в современном российском обществе неравенств, их
нелегитимности не только в глазах наименее благополучных сло-
ев населения, но и тех, кто должен составлять «костяк» общества
и обеспечивать социальную стабильность – представителей рос-
сийского среднего класса.
4
ПРЕДСТАВЛЕНИЯ И МЕЧТЫ РОССИЙСКИХ
ГРАЖДАН ОБ УСТРОЙСТВЕ РОССИИ
Как и обычно, в эпоху быстрых и неоднозначных общественных

преобразований, «горизонт мечтаний» у сегодняшних россиян
имеет достаточно ограниченный характер. Люди в эти периоды
привыкают жить интересами сегодняшнего дня, ежедневной борь-
бой за существование. Будущее страны, за пределами максимум
ближайшего десятилетия, для них окутано туманом и неопреде-
ленностью. На представления о будущем обычно переносятся
сложившиеся ранее системы ценностей, идейно-политических
ориентаций, симпатий и предпочтений, скорее отражающие пред-
ставления о настоящем и прошлом, а не о далеком будущем.
В период зимы – весны 2011–2012 гг. в стране возобновилось
политическое оживление, заставляющее вспомнить об идейных
противостояниях десяти- и двадцатилетней давности.
Это касается не только противостояния общества и власти,
но и самих «протестантов», окрашенных в самые пёстрые, иной
раз взаимоисключающие «политические цвета». Идейные споры
стали разворачиваться не только между традиционными «левыми»
и «правыми», но и между националистами и космополитами,
демократами и консерваторами. Внутри почти каждого из круп-
ных идейных «блоков» идет и своя собственная дискуссия. Новые
поколения россиян формируют свою систему представлений
и о национальном пути развития России, и о базовых принципах
социальной справедливости, и о современном видении политиче-
ской демократии. Параллельно существует как бы «несколько
Россий» со своими укладами, ценностями, привычками, и у каж-
дой из них свои мечты и свои надежды.
Известный политгеограф Н. Зубаревич в этой связи говорит
даже о «четырех Россиях», которые, как параллельные прямые,
сосуществуют в одной стране, по сути, не пересекаясь друг с дру-
гом 1. По ее классификации, «первая Россия» – страна больших
1
Зубаревич Н. Четыре России//Ведомости. 2011. 30 декабря.
городов, в которых быстро перенимаются столичные модели

потребительского поведения. Именно в крупнейших городах кон-
центрируется тот самый средний класс, «рассерженные горожа-
не», которые хотят перемен. Их активность обусловлена пугающей
перспективой многолетнего путинского застоя с «заржавевшими»
социальными лифтами. «Вторая Россия» – страна средних про-
мышленных городов, далеко не все из которых сохранили про-
мышленную специализацию в постсоветские годы, но ее дух все
еще силен, как и советский образ жизни населения. В этих городах
много бюджетников, в основном с невысокой квалификацией.
Во «второй России» живет около 25% населения страны, а в самой
нестабильной ее части – монопрофильных городах – около 10%.
Борьба за занятость и зарплату оставляет «вторую Россию» вполне
равнодушной к проблемам, волнующим средний класс. Власти это
понимают и пытаются натравить ее на «первую Россию». «Третья
Россия» – это огромная по территории периферия, состоящая
из жителей сел, поселков и малых городов, суммарная доля кото-
рых – 38% населения страны. «Третья Россия» выживает «на зем-
ле», она вне политики, ведь календарь сельскохозяйственных
работ мало зависит от смены властей. Протестный потенциал
периферии минимален, даже если начнутся кризисные задержки
пенсий и заработной платы. Есть и «четвертая Россия», – это
республики Северного Кавказа и юга Сибири (Тыва, Алтай),
в которых живет менее 6% населения страны. Для «четвертой
России», раздираемой борьбой местных кланов за власть и ресур-
сы, этническими и религиозными противоречиями, по отноше-
нию к федеральной политике важны только стабильные объемы
помощи и инвестиций из госбюджета.
В этих условиях не удивительно, что продвижение либераль-
ных реформ во второй половине 1990-х гг. натолкнулось на непре-
одолимые социальные и культурные барьеры. Важно понять, отпа-
ли ли за стабильные «нулевые» годы эти барьеры, или страна
обречена на «бег по кругу» по уже не раз апробированной за послед-
ние сто лет схеме? Прежде всего, сразу подчеркнем, что, как видно
из данных, полученных уже после митингов на Болотной площади
и прочих нашумевших протестных акций, ничего экстраординар-
ного в России не происходит. Не видно никаких явных признаков
революционной ситуации или хотя бы острого политического
кризиса, о котором говорят, например, исследователи Центра
стратегических разработок («полномасштабный политический
4. Представления и мечты российских граждан об устройстве России 79
кризис, о котором мы предупреждали еще в марте 2011 г., когда

вышел наш первый доклад, потом осенью был второй, сейчас тре-
тий – он носит необратимый характер; какие бы сценарии мы
ни рассматривали сейчас, не просматривается возможность сохра-
нения „статус-кво”» 1).
В то же время, и оценивать ситуацию как спокойную и ста-
бильную тоже было бы неверно. Процесс строительства в России
современного национального государства, политической нации,
объединяющей граждан вокруг общепризнанных ценностей, ин-
тересов и институтов, еще далек от своего завершения, и общество
остается атомизированным и разобщенным. Процесс роста поли-
тической турбулентности, общественного «разогрева», наметив-
шийся с начала зимы 2011–2012 гг., пока охватил лишь отдельные
общественные слои, и, как показывают результаты исследований
ИС РАН, страна в целом продолжает находиться в состоянии «по-
литического сна», хотя признаки возможного скорого пробужде-
ния налицо. Так, 68% россиян продолжают придерживаться мне-
ния о том, что «страна нуждается в стабильности, это важнее чем
перемены», и примерно столько же опрошенных считают, что
«при всех своих недостатках нынешняя власть все-таки заслужи-
вает поддержки». Альтернативу им составляют около 30% пред-
ставителей активного меньшинства, из числа тех, кого Н. Зубаре-
вич отнесла к «России первой». Но эти цифры носят достаточно
стабильный характер и по ним трудно говорить о «необратимых
переменах», произошедших, скажем, с 2007– 2008 гг., когда поли-
тическая система, выстроенная В. Путиным вокруг «администра-
тивной вертикали», переживала наиболее успешный период, а об-
щество пребывало в состоянии политического покоя. При этом
широко растиражированная картина «охваченного протестами»
городского среднего класса и консервативной, терпеливой «глу-
бинки» слабо подтверждается данными опросов. Уровень распро-
странения в обществе протестных настроений примерно одина-
ков, и в относительно небольших городах он ничуть не ниже чем
в столичных мегаполисах, всюду составляя около трети населения,
достаточно равномерно распределенного также и в возрастном,
и в образовательном разрезе. Так отказывают властям в доверии
34% молодежи до 25 лет, 32% пожилого населения старше 60 лет
и – несколько меньше – примерно 27–28% россиян средних воз-
1
Дмитриев М. Выступление на «Эхо Москвы» 28 мая 2012 г.
растных групп; 27% тех, кто ставит себя при оценке своего статуса
в обществе на срединные позиции и 33% тех, кто располагается
на более низких ступенях социальной лестницы.
Взглянув на эти цифры, можно было бы сделать поверхност-
ный вывод о ценностной и социальной гомогенности современ-
ных россиян, а корни протестных настроений искать, скорее,
в законах социальной психологии, чем в объективных социаль-
ных факторах. Но более глубокий анализ приводит к выводу
о том, что сам показатель «уровня протестности» мало что может
объяснить, когда по многим своим содержательным характери-
стикам протестная активность разных групп россиян оказывается
направленной в диаметрально противоположные стороны.
Соответственно, за этими ценностными и идейными противоре-
чиями стоят разные образы России – прошлой, настоящей, буду-
щей и «должной». Подобная картина весьма характерна для
любых обществ, не преодолевших переходного периода, с сохра-
няющейся многоукладностью, пробуксовывающей социальной
модернизацией. Среди представлений различных слоев и групп
российского общества о будущем и «должном» устройстве России
необходимо выделить следующие составляющие компоненты
образ российского будущего:
 Государство, государственное и внутриполитическое устрой-
ство страны, роль страны в мире.
 Социально-экономический строй, цивилизационные и
культурные ценности.
Среди множества «параллельных миров», из которых склады-
вается сегодняшняя Россия, можно предположить существование
нескольких наиболее значимых, отражающих общую динамику
и направленность процесса перемен, характерных для последних
нескольких десятилетий развития страны. В числе «точек локали-
зации» этих миров нужно в первую очередь выделить:
 Носителей ценностей и образа жизни современных сто-
личных мегаполисов, городской средний класс, не нужда-
ющийся в постоянной опеке со стороны государства, видя-
щий страну как часть современной западной (в первую
очередь европейской) цивилизации, ориентированный
на либерализацию экономической и политической жизни
в стране. Поскольку эта группа выделяется на общем фоне
не только своими экономическими, но и социокультурны-
ми характеристиками, назовем его условно «новорусским
субэтносом». Объем этой группы по разным методикам
и с учетом разных характеристик можно оценить не менее
чем в 25%.
 Традиционалистскую периферию, сохранившую ориента-
цию на традиционные горизонтальные связи и традициона-
листские ценности, сосредоточенную на национальных
окраинах страны, в малых поселениях, среди наиболее по-
жилой части общества. Объем этой группы, которую
не всегда удается исследовать с помощью привычных мето-
дов массового опроса, можно условно оценить в 10–12%.
Промежуточный, наиболее массовый слой россиян; с одной
стороны, сохранивший на парадном уровне ориентацию
на традиционалистские ценности и установки, нуждаю-
щийся в экономической и социальной опеке со стороны
государства; с другой стороны, утративший механизмы
социальных связей, характерных для традиционного обще-
ства, и ориентированный на ценности общества массового
потребления. Объем этой группы, не готовой к любой
форме социальной мобилизации, составляет несколько
более 50% общей численности россиян. Не всегда верная
интерпретация содержательной составляющей данной
группы квазитрадиционалистов часто приводит к ошибоч-
ному мнению о том, что в современном российском обще-
стве продолжают доминировать левые, идущие от общин-
ных ценностей, умонастроения, и соответственно, если
дать этой группе должные политические свободы, она при-
ведет к власти радикально левых политиков. Так, например,
В. Милов утверждает, что «временное полевение экономи-
ческой политики – та цена, которую нам придется запла-
тить за демократизацию страны» 1. Аналогичную точку зре-
ния не раз высказывал и А. Чубайс.
Необходимо сразу оговориться, что привязка этих «трех»

Россий к политической и экономической географии, как это
делает Н. Зубаревич, не всегда соответствует действительности.
Рассматривать лишь типологию поселений в качестве важнейше-
го, детерминирующего массовое сознание фактора представляется
1
Милов В. «Левый поворот неизбежен»//SLON, 1 февраля 2012 г.
социологически некорректным. Как показывают результаты

исследований, и в московском мегаполисе не менее 50% горожан
по их декларируемым взглядам можно, скорее, отнести к квази-
традиционалистам. В то же время в малых российских городах
и поселках не менее 20% опрошенных демонстрируют скорее
либеральные взгляды. И это неудивительно, так как в условиях
длительного социально-культурного перехода простая детермина-
ция по принципу «как живешь, так и мыслишь», часто дает сбои.
Граница между «параллельными мирами» носит достаточно раз-
мытый характер, во многом именно потому, что в силу переход-
ности процесса значительная часть общества демонстрирует сме-
шанные характеристики и сознания, и поведения; «парадные»
ценности не совпадают с реальной мотивацией, а в «мечтах» людей
совмещаются черты традиционного представления о России,
почерпнутого из книг и прошлого личного жизненного опыта,
и «новорусского» представления, отражающего современные тен-
денции его трансформации.
Вот почему так важны результаты социологического исследо-
вания, посвященного мечтам россиян об идеальном политическом
и государственном устройстве России и отражающего особенно-
сти этих мечтаний у основных групп россиян, представляющих
перечисленные выше уклады (кроме России «традиционалист-
ской», требующей для своего детального изучения специальной
методики). В качестве относительно простой, но операционализи-
руемой в рамках формата проведенного исследования модели мы
осуществили их типологизацию, опираясь на два ключевых в дан-
ном ракурсе ценностных вопроса – о наиболее подходящем для
России социально-экономическом строе и о необходимости уси-
ления, укрепления, или, напротив, ослабления и либерализации
государства 1. При этом допустимо предположение, что четкую,
однозначную границу между либералами и консерваторами далеко
не всегда можно провести. И у тех и других выделяется более ради-
кальная, оппозиционно настроенная периферия и умеренный,
лояльный власти политический центр. Учитывая то, что относи-
1
На основании данных кросстабуляции двух вопросов анкеты – отношения
к роли государства в различных сферах жизни и отношения к желательному для
России типу социально-экономического строя – в массиве опрошенных были вы-
делены четыре группы респондентов. Вне этой классификации остались те опро-
шенные (около 6%), которые не дали определенного ответа на оба предложенных
вопроса.
тельно немногочисленные российские традиционалисты в данном

случае не являются предметом настоящего анализа, в ходе него
среди либералов выделяются две группы – правые либералы
и левые либералы, в зависимости от того типа экономики, кото-
рый они видят в качестве идеала, а среди государственников –пра-
вые и левые, также различающиеся их представлениями об опти-
мальной для России экономической модели. Охарактеризуем
подробнее эти группы.
Сторонники либеральных представлений о будущем России
(«новорусская Россия»).
Эта большая группа опрошенных (28%), в самых общих чертах
соответствующая группе современных, «новорусских» горожан
делится на две неравные по численности подгруппы. Четверть
ее – это сторонники капитализма, частной собственности, сво-
бодной рыночной конкуренции; данная группа будет в дальней-
шем называться правыми либералами. Остальные – сторонники
смешанной экономики (капитализма с элементами планирова-
ния или социализма с элементами рынка) или полностью социа-
листической экономики. Эта группа будет именоваться левыми
либералами, которые во многом близки социал-демократической
идеологии. Как видно из приведенных цифр, среди сторонников
либерального пути развития России левых либералов значительно
больше, чем правых. Это соответствует и проведенным исследо-
ваниям «ядра» участников протестных митингов, прошедших
зимой 2011–2012 гг. 1, согласно которым наибольшей поддержкой
участников акций пользовались общедемократические лозунги,
а также лидеры, представляющие скорее левое крыло либерально-
го движения (А. Навальный, Г. Явлинский и др.). Если посмо-
треть на настроения, доминировавшие «на Сахарова», то отчетли-
во видна леводемократическая направленность большей части
митингующих, где общедемократические лозунги сочетались
с озлоблением в отношении олигархов и коррупционеров, «новых
богачей». Были освистаны все политики родом из 1990-х гг., уже
побывавшие у власти и вступившие в конфликт с путинским
режимом. Это касается даже Г. Явлинского, который, казалось
бы, чисто идейно ближе всего московской разночинной массовке.
Постепенно формируется новое поколение «улицы» с характер-
1
Данные Левада-Центра от 26 декабря 2011 г. (см., например: http://www.levada.
ru/26–12–2011/opros-na-prospekte-sakharova-24-dekabrya).
ными чертами А. Навального, Дм. Быкова, Е. Чириковой, кото-

рых не очень просто привязать к тому или иному идейно-полити-
ческому сегменту.
Сторонники консервативных или государственнических взглядов
Данная представительная по численности группа опрошен-
ных, в общих чертах соответствующая консервативной, квази-
традиционалистской части россиян, также делится на две нерав-
ные по численности подгруппы. Это, прежде всего, сторонники
сочетания сильного государства и рыночных отношений – те, кто
полагают, что «необходимы укрепление роли государства во всех
сферах жизни, национализация крупнейших предприятий
и стратегически важных отраслей» и одновременно являются
сторонниками капитализма, рыночной конкурентной эконо-
мики. Данная группа «правых государственников» составляет 26%
россиян (рис. 4.1). Вторая подгруппа – это сторонники сочетания
сильного государства и скорее социалистических отношений, те,
кто полагают, что «необходимы укрепление роли государства
во всех сферах жизни, национализация крупнейших предприя-
тий и стратегически важных отраслей» и одновременно высту-
пают за социалистический тип экономики, с элементами рыноч-
ных отношений или без таковых. Данную группу, наиболее
объемную – 41% от общей численности опрошенных – мы будем
называть «левыми государственниками» или «социал-консервато-
рами». Она в наибольшей степени имеет пересечение с теми, кто
выше на основании более общего теоретико-методологического
подхода был назван «квази-традиционалистами». Это не озна-
чает, что у данной группы, живущей в массе своей в российских
регионах, нет своих претензий к власти и оно не готово к про-
тестной активности. Только вот какой направленности будет эта
активность? Как пишет один из блогеров, в ответ на предположе-
ние о том, что именно российская глубинка является верным
оплотом власти: «Это не так! Распространенное и странное
заблуждение. Иногда кажется, что это пропагандистский взброс
власти в попытке объяснить, кто ее, поганую, поддерживает
в стране. Я живу в самой настоящей кондовой глубинке. Сам очень
скептически отношусь к окружению, но уверяю вас, власть здесь
никто не поддерживает. Напротив, местный люд полагает, что
путинскую власть поддерживают в прикормленных столицах,
потому как нигде больше ее поддержать не могут».
Примечание: Сумма цифр на рисунке менее 100%, так как на нем не указаны те, кто затруд-
нился выразить свое отношение к роли государства и типу социально-экономического строя.
Рис. 4.1. Численность основных идеологических
групп российского общества в соответствии
с их представлениями о будущем России,%
Как показали со всей очевидностью события первого полуго-

дия 2012 г., ценностная и идеологическая пропасть между выделен-
ными сегментами российского общества все еще остается весьма
существенной. Соответственно, и их «политические мечтания»
также не могут полностью совпадать. На рис. 4.2 видно, что в моло-
дой части общества либеральные умонастроения представлены
значительно шире, в особенности это касается группы правых
либералов, но, что характерно, даже среди 18–25-летних россиян,
уже сформировавшихся в условиях «новой России», большинство
все же составляют государственники (60%), из которых примерно
половину составляют левые, т. е. социал-консерваторы. Среди же
тех, кому от 46 до 55 лет, доля социал-консерваторов превышает
55%. В то же время, численность либералов, как правых, так
и левых, одновременно уменьшается с возрастом в тех же группах
с 33 до 19%, а правых государственников – с 30 до 20%. Понятно,
что смена поколений, активно происходящая в стране, работает
не в пользу социал-консерваторов, и уже сегодня, несмотря на чис-
ленное относительное преобладание, они не могут претендовать
на роль носителя доминантной идеологии в российском обществе.
Рис. 4.2. Численность основных идеологических групп российского

общества в соответствии с их представлениями о будущем России
в различных возрастных когортах,%
Итак, пока среди множества идейных течений и направлений,

можно выделить три, претендующие на поддержку значительных
сил общества. Именно конкуренция между ними могла бы обе-
спечить политическую динамику минимум на ближайшие 5–10 лет.
Это лево-государственническая идея, связанная с укреплением
общенациональной государственности и восстановлением базо-
вых принципов социальной справедливости. Это лево-либераль-
ная (социал-демократическая) идея, делающая акцент на тех же
идеях социальной справедливости в пакете с общедемократиче-
скими свободами, европейскими политическими ценностями,
экономической и социальной модернизацией. И, наконец, это
право-государственническая идеология, во многом совпадающая
с основным вектором нынешнего политического курса, связывае-
мого с именем В. Путина. В нынешнем спектре она выполняет
роль центра, сдерживая «революционные» умонастроения как
левых националистов, так и левых западников. Следует остано-
виться еще на некоторых нюансах. Стало своего рода политологи-
ческой традицией отказывать нынешней «партии власти» в какой-
либо идеологической составляющей, характеризуя ее как чисто
конъюнктурную, а ее программные положения – как своего рода
«идеологический коктейль», эклектически сочетающий в себе эле-
менты как правых, так и левых воззрений. Недавно ушедший
из жизни известный политолог Д. Фурман так иронически харак-
теризовал идеологию В. Путина и «партии власти»: «получается

какая-то «каша», набор противоречащих друг другу и гасящих друг
друга представлений. Эта «каша» не может дать мотивации ни для
какой ясной политики. Какую-то ясную идею можно претворять
в жизнь, и это может получиться или не получиться, но если
идеи – смутные и противоречивые, ничего определенного у тебя
получиться не может» 1. Между тем, как бы ни иронизировать над
практикой «партии власти», ее идеология достаточно очевидна
и понятна – постепенное развитие рынка с сохранением каркаса
государства и государственных институтов. Представляется, что
с учетом сложившихся реалий и негативного опыта 1990-х гг.,
у подобной идеологии на самом деле сегодня нет альтернативы,
и именно это обстоятельство определяет электоральные успехи
власти в большей степени, чем административное давление
и фальсификации на выборах, как это принято считать в оппози-
ционных кругах.
Конечно, это еще не все. Сохраняются и даже со временем
будут укрепляться свои ниши и у радикальных националистов,
и у правых либералов (радикальных сторонников свободного рын-
ка без вмешательства государства), но эти политические силы пока
обречены занимать места на флангах политического спектра.
Подобная картина достаточно хорошо отражает специфику сегод-
няшней России, в которой «правые государственники», то есть
сторонники сочетания сильного государства и современной
рыночной экономики, занимают место в центре «слоеного пиро-
га» параллельных российских миров, скрепляя ценностный каркас
общества, а на флангах располагаются две группы – либералов
и социал-консерваторов, имеющих диаметрально противополож-
ные взгляды на будущее страны и вектор ее развития. В этой связи
оживились разговоры о том, в чем могут состоять идеи и цели
дальнейшего движения вперед и возможна ли в России идеология,
которая могла бы стать идеологией нового российского большин-
ства, в частности левая, социалистическая или социал-демократи-
ческая идеология, потому что, по мнению некоторых политоло-
гов 2, Россия – страна с традиционным доминированием левых
взглядов на ее развитие и будущее. Однако каково конкретное
содержание «левизны» взглядов российских социал-консервато-
1
Фурман Д. Импровизаторы у власти//Приложение «Наука» к «Независимой
газете», 25 июня 2008 г.
2
Славин Б. Какая идеология нужна России?//Литературная газета. 2012. 7 марта.
ров, с одной стороны, и левых либералов – с другой? Для ответа

на этот вопрос интересно обратиться к тому историческому кон-
тексту, к которому апеллируют различные группы российского
общества (табл. 4.1).
Таблица 4.1
Периоды истории России, представляющиеся идеальными
основнымидеологическим группам российского общества,%
Правые Левые Правые Социал-
Идеалы
либералы либералы государственники консерваторы
Дореволюционная
20 13 13 7
Россия
Первое десятилетие
2 5 4 7
советской власти
Последние десятилетия
6 10 5 24
советской власти
Перестройка 4 3 2 6
Реформы 90-х 3 2 3 2
Современный период 37 31 38 30
Таблица 4.1 демонстрирует, что либералы, как правые, так

и левые, во многом солидарны с правыми государственниками
в своей оценке различных периодов российской истории. Все эти
группы достаточно позитивно отзываются о современном перио-
де, причем в первую очередь это касается правых государственни-
ков, чьи взгляды во многом совпадают с официальным курсом
нынешней российской власти (38% ставят современный период
истории России на первое место в «рейтинге эпох»). В меньшей
степени, но тоже скорее позитивно, оценивается Россия в ее досо-
ветский период (больше всего сторонников в группе правых либе-
ралов – 20%). Одновременно в этих группах распространено пре-
имущественно негативное отношение к советскому периоду
истории страны, что вполне соответствует их идеологическим
воззрениям.
Особняком стоит группа социал-консерваторов, для которых
в представлении об идеале конкурируют современная, «путин-
ская» Россия (30%) и брежневская эпоха «развитого социализма»
(24%). Обе эти эпохи – спокойные, нереволюционные; в период
развитого социализма идеалы коммунистического строительства
постепенно трансформировались в идеалы общества массового
потребления, и в настоящее время идеология массового потребле-

ния продолжает наращивать свою значимость в жизни россиян,
как условно «правых», так и не менее условно «левых». Понятно
в этой связи, что разница между «правыми» и «левыми» государ-
ственниками лежит не столько в плоскости различия ценностей
и идеалов, сколько в плоскости различия возможностей. Первые
в состоянии прожить без помощи государства, опираясь на соб-
ственные силы, вторые – льготники, пенсионеры, бюджетники
могут рассчитывать только на государство. Как видим, «левое»
большинство совсем не стремится к революциям и радикальным
переменам, общественной самоорганизации и солидарности тру-
дящихся. Напротив, это патерналисты, заинтересованные скорее
в усилении «раздаточных» функций современного государства.
В целом же можно сказать, что россияне мечтают о спокойных,
стабильных временах, образцом которых является отчасти совре-
менная, «путинская» Россия, отчасти (для социал-консерваторов) –
последние десятилетия советской власти. Даже современные рос-
сийские «левые» не воспринимают как идеал эпоху революционных
потрясений. На смену коммунистической идеологии еще в совет-
ские времена, в их последние десятилетия, пришла идея, которая
никогда не провозглашалась официально «идеологией большин-
ства», но фактически именно такой и стала – это идея частной
жизни. Вспомним, сколько сил отдавали тогда еще советские
граждане обустройству своих дачек, садовых участков, квартир,
своего быта. И если посмотреть на реальные перемены, произо-
шедшие с нами за последние два-три десятилетия, не через призму
политики, а через призму быта, повседневности, то отчетливо
видно, как энергия преобразования страны, крупных строек, обо-
роны, большой науки растеклась по частным ручейкам. Отгородись
ото всех забором, железными дверями, если есть средства – строй
коттедж, нет – делай пристройку к веранде. Эта идеология бытия,
которую классики марксизма непременно назвали бы мелкобур-
жуазной, и сформировала психологию, по крайней мере, полови-
ны современных россиян. И именно это обстоятельство сегодня
и определяет пределы того левого, социалистического или социал-
демократического проекта, который многие видят в качестве
новой национальной идеи, способной сплотить российское боль-
шинство. Общество в целом пока, безусловно, не готово к каким-
либо жертвам во имя общего блага или общих целей, т. е. никакая
мобилизационная идеология, даже под популярными левыми
лозунгами, не может рассчитывать на поддержку большинства.

Особенно это касается молодых и относительно молодых поколе-
ний россиян. 72% опрошенных социал-консерваторов, как и боль-
шинство других групп общества, полагают, что «важно лишь соб-
ственное благополучие и благополучие моей семьи», и лишь 28%
считают, что «жить стоит ради общей цели, которая бы нас всех
объединяла». Больше всего эгоцентристов среди правых либера-
лов (82%), но в данном случае это вполне соответствует «витрин-
ной» идеологии названной группы общества. Эти показатели
носят достаточно стабильный характер, так в ходе исследования
ИС РАН в 2003 г. также подавляющее большинство (79%) отдали
предпочтение «собственному благополучию» перед «жизнью ради
общих целей» и 73% согласились с мнением, что личные интере-
сы – это главное для человека.
В последние несколько лет начались определенные подвижки
в плане самоорганизации общества. Это не только «болотные»
и «сахаровские» политически окрашенные акции, но и акции «Синих
ведерок», и «Химкинский лес», и многое другое, что говорит о том,
что общество понемногу просыпается, используя сетевые техноло-
гии, становится способным к ситуативной мобилизации вокруг
конкретных проблем. Но и переоценивать эту тенденцию пока явно
преждевременно. Это всего лишь первые робкие побеги травы,
вылезающей из-под десятилетнего асфальтного наслоения. Стоит ли
говорить, что именно на идеях самоорганизации, горизонтальных
связей, противостоящих государственной вертикали, и формируется
массовое социал-демократическое движение? В Европе локомоти-
вом социал-демократии всегда были профсоюзы, а о состоянии
и влиятельности нашего профсоюзного движения даже и говорить
неудобно. В этом качестве «левые» противостоят государственному
«порядку». В нашей же общественно-политической практике,
в которой никаких горизонтальных связей кроме социальных сетей
пока не просматривается, идея социальной справедливости если
и не на все 100%, то точно на 90% коррелирует с идеей общественно-
го порядка, о чем уже говорилось в 3 главе данной книги. Это своео-
бразный парадокс для «левой» страны, где все без исключения поли-
тические партии, включая «правых», в своих программных
документах обращаются к социальному популизму.
Все это не означает, что у социал-демократии или партий
социалистической направленности в стране нет никаких перспек-
тив. Напротив, движение в эту сторону налицо, но пока (думаем,
и в ближайшие 5–10 лет) социал-демократия все-таки останется

не массовой идеей, не идеологией большинства, а идеологией про-
двинутой и активной среды крупных городов, освоившей совре-
менные информационные технологии и стремящейся к образова-
нию горизонтальных связей, в первую очередь, в собственной
среде – среде леволиберальной образованной городской молоде-
жи. Собственно говоря, именно эта среда составила основную
массу московских и питерских протестных акций 2011–2012 гг.
Весьма вероятно, что в оппозиционном меньшинстве, заинтересо-
ванном в общедемократических переменах, именно социал-демо-
кратические (или леволиберальные) идеи могут занять лидирую-
щие позиции, сочетаясь с правозащитными лозунгами и тем, что
можно назвать «цивилизационным западничеством» – ориента-
цией на европейские социальные и политические ценности.
Об этом говорят и те результаты исследования (рис. 4.3), согласно
которым большинство россиян мечтают о каком-то промежуточ-
ном строе, который бы не являлся ни капитализмом в его чистом
виде, ни социализмом с его плановой экономикой и государствен-
ной собственностью. Идеалом для россиян является либо капита-
лизм с элементами социалистических принципов, либо социализм
с элементами рыночных отношений.
Примечание.: Сумма цифр на рисунке менее 100%, так как на нем не указаны затруднивши-
еся с ответом и выбравшие позицию «иное».
Рис. 4.3. Общественно-политический строй, в наибольшей степени,

с точки зрения россиян, подходящий для России,%
Подобное соотношение носит достаточно стабильный харак-

тер. Так, по данным исследования ИС РАН 2003 г., 20% опрошен-
ных хотели бы видеть в будущей России строй, основанный
на рыночных отношениях, 16% – социалистический строй, какой
был в СССР, и 53% – иной строй, который бы сочетал в себе эле-
менты и рыночных, и социалистических отношений. Казалось бы,
эти цифры свидетельствуют о готовности большей части россиян
идти по пути социал-демократического развития. Однако слабость
и неразвитость демократических институтов и атомизация обще-
ства приводят к тому, что «социалистические» мечты оборачива-
ются мечтами о сильном патерналистском государстве с его «раз-
даточной» функцией, которое сверху должно обеспечить
социальную справедливость. Подобный запрос можно охаракте-
ризовать как левый по содержанию, но правый по форме.
На этом общем, скорее левом идеологическом фоне большей
части россиян, предпочитающих социальное равенство индивиду-
альной свободе, выделяется единственная группа, которую мы
ранее назвали «правыми либералами», в которой 79% выбрали
«общество индивидуальной свободы». Выбор остальных групп –
общество социального равенства. За такое общество высказыва-
ются 57% левых либералов, 50% правых государственников и 80%
левых государственников. Индивидуальную свободу выбирает,
прежде всего, «новая Россия», ее средний класс, граждане, кото-
рые способны решать свои проблемы лишь с минимальной помо-
щью государства или вообще без нее. За минувшее десятилетие
доля тех, кто выбирает общество индивидуальной свободы, вырос-
ла не слишком значительно. Согласно данным исследования ИС
РАН, в 2003 г. их доля составляла 26% против 49% сторонников
общества социального равенства. Как видно на рис. 4.4, предпо-
чтения, отдаваемые индивидуальной свободе, самым тесным
образом коррелируют с местом, занимаемым в обществе, – чем
выше уровень жизни, чем ниже материальная зависимость от госу-
дарства, тем чаще россияне выбирают индивидуальную свободу,
а не социальное равенство.
Собственно говоря, в подобной картине общественных пред-
почтений нет ничего особенно нового. Еще в 2004 г. нам доводи-
лось констатировать 1, что «в современной «путинской» России
1
Бызов Л. «Феномен партии ”Родина“. У истоков нового общественного запро-
са»//Мониторинг общественного мнения. 2004. № 2,
существует по большому счету один магистральный социальный

запрос, носящий в целом универсальный характер. Универсальный
в том смысле, что он в большей или меньшей степени затрагивает
практически все слои общества. Этот запрос описывается такими
понятиями как «порядок», «справедливость», «стабильность»,
«нация», «патриотизм». С другой стороны – это «свобода», «доста-
ток», «права человека» и т. п. понятия из скорее либерального
арсенала. Такой своего рода либерально-консервативный кок-
тейль из базовых идеологем, в основном связываемых с политикой
В. Путина, так называемым «путинским консенсусом». Этот кон-
сенсус не привязан к какой-то доктринальной схеме, и массовое
сознание весьма неохотно оперирует такими понятиями, как
“капитализм”, “социализм”, “либерализм” и прочее».
Понятно, что такие характеристики как отношение к государ-
ству и социальному строю, который желательно установить в Рос-
сии, являются базовыми, но далеко не единственными для опреде-
ления «мечтаемого образа» страны. Не менее важными чертами
Рис. 4.4. Соотношение сторонников общества индивидуальной

свободы и общества социального равенства среди различных страт,
выделенных по их уровню жизни,%
«русской мечты» являются отношение к демократии и сильной

власти, Западу и Востоку, национальному вопросу. Однако и эти
характеристики подчинены общему тренду – постепенному про-
цессу формирования в России устойчивого социально-экономи-
ческого и государственного порядка, в ходе которого «новорусская
Россия», т.е. Россия адаптировавшейся и экономически самостоя-
тельной части общества, постепенно теснит не только остатки
традиционной России, но и квази-традиционалистское большин-
ство. В ходе исследования опрошенным было предложено выбрать
несколько (до трех) лозунгов, которые в наибольшей степени выра-
жают их личную мечту о будущем России. Как видно из рис. 4.5,
наибольшей поддержкой пользуются такие идеи как социальная
справедливость (44%), права человека, демократия (28%), обеспе-
чение стабильности и развития без потрясений (27%), возвращение
статуса великой державы (26%). Это неудивительно, учитывая
наличие в обществе социал-консервативного большинства. В то же
время, «новая Россия» в своих мечтах и установках во многом,
но далеко не во всем, противостоит этому большинству.
В табл. 4.2 светло-серым фоном выделены ценности, характер-
ные, прежде всего, для либеральных сегментов общественного
сознания, прежде всего для правых либералов, а темно-серым –
для государственников, и прежде всего левых государственников
(социал-консервативных сегментов). Если среди социал-консер-
вативной части общества доминируют мечты о социальной спра-
ведливости (51%), возвращении статуса великой державы (30%),
возвращении к моральным ценностям и традициям, проверенным
временем (27%), обеспечении стабильности (26%), то в либераль-
ном сегменте на первое место выходит идея прав человека и свобо-
ды самовыражения (38–41%). В 4 раза среди либералов (особенно
правых) больше доля тех, для кого среди самых значимых лозун-
гов – сближение с Западом и современными развитыми странами
(21 против 5% у социал-консерваторов).
Подобное разделение отражает объективное состояние «путин-
ской» России, в которой был в свое время найден компромисс
между «новороссами» и консервативным большинством, получив-
шим социальные гарантии и ожидаемую стабильность. В настоя-
щее этот компромисс подвергается ревизии, особенно со стороны
«новороссов», недовольных засильем в стране государственной
бюрократии и связанным с ней правовым произволом. Кто бы
ни встал во главе России в обозримой перспективе, он будет
вынужден снова искать контуры нового компромисса, поскольку

существование либерального и консервативного сегментов обще-
ства является объективной реальностью и воспроизводится всем
комплексом социально-экономических и социокультурных отно-
шений.
Таблица 4.2
Лозунги и идеи, отражающие представления об «идеальной» России
основных идеологических групп российского общества,%
Правые
Правые Левые Социал-
Лозунги и идеи государствен-
либералы либералы консерваторы
ники
Социальная
справедливость, равные 32 46 42 51
права для всех
Статус великой державы 21 22 29 30
Возвращение к моральным
ценностям, традициям, 7 22 21 27
проверенным временем
Обеспечение стабильности 22 24 30 26
Жесткая власть, способная
10 16 19 21
обеспечить порядок
Россия для русских,
12 13 12 18
национальное государство
Революционное
3 3 2 3
переустройство
Права человека,
демократия, свобода 41 38 28 21
самовыражения
Сближение с Западом,
современными развитыми 21 11 11 5
странами
Свободный рынок, частная
21 9 9 4
собственность
Решение глобальных
проблем, стоящих перед 17 14 14 11
человечеством
Примечание. Темно-серым фоном в таблице выделены позиции, характерные в большей

степени для взглядов государственников (прежде всего левых, отранжировано по распро-
страненности соответствующих взглядов среди социал-консерваторов), а светло-серым –
для взглядов либералов (прежде всего правых, отранжировано по распространенности
соответствующих взглядов среди правых либералов).
Рис. 4.5. Лозунги, выражающие личную мечту россиян

о будущем страны,%
(Допускалось до трех ответов.)
Попытаемся взглянуть на отмеченные идейные и ценностные

противоречия в современной России через призму более обще-
принятых в политике терминов, в том числе тех, вокруг которых
обычно происходит партийное сегментирование. Как это следует
из данных мониторингового опроса, проведенного ИС РАН в мае
2012 г., в целом структура идейно-политических предпочтений
остается достаточно стабильной. Относительно радикальный
фланг левой части спектра представлен примерно 15–16% сторон-
никами коммунистов (в последнем докризисном году эта цифра
составляла около 14%). Другие – некоммунистические – «левые»,
в том числе социалисты, сторонники сильного социально ориен-
тированного государства, по большей части «патриоты-державни-
ки», в общей сложности имеют еще 26–27% сторонников (в 2008 г.
эти силы набирали примерно столько же – 26–27%). Таким обра-
зом, кризисные годы, включая политическое оживление послед-
ней зимы и весны, на несколько процентов увеличили долю сто-
ронников «левых», и в некоторой степени их радикализировали
за счет небольшого увеличения поддержки коммунистов. Однако
это очень небольшие перемены, практически укладывающиеся
в статистическую погрешность данных.
В рамках той классификации, вокруг которой строится насто-
ящий материал, и коммунистические, и некоммунистические
«левые» – составляют ядро той части общества, которая была
отнесена к социал-консерваторам. До 20–21% при этом выросла
с 2008 г. доля тех, кто на первое место ставит политические и эко-
номические свободы. Среди них около 17%, т. е. большинство,
составляют сторонники общедемократических, правозащитных
ценностей. Это скорее «левые либералы», как мы их определили
ранее. Еще 4% – «правые либералы», сторонники свободного раз-
вития бизнеса и рынка, сокращения вмешательства государства
в экономику.
В целом вполне подтверждается вывод о том, что именно эти
либералы составляют ядро протестного движения, характерного
для столичных мегаполисов с их пресловутым «креативным клас-
сом». В 2008 г. объем поддержки таких групп составлял примерно
13 и 2% соответственно, т. е. в сумме давал 15%. Налицо тенденция
роста на 5–6% либерально ориентированного электората. Это
не так уж мало, и явно превышает статистическую погрешность.
Ну, и, наконец, расположенные в политическом центре правые
государственники, сторонники сочетания сильного государства
и рыночной экономики, тоже несколько увеличили свою под-

держку – с 19 до 21%. Следует отметить и рост поддержки ради-
кальных русских националистов, выступающих не с державниче-
ских позиций, а ориентированных на борьбу с наплывом в Россию
мигрантов нерусской национальности – с 4 до 7%, т. е. почти вдвое.
Это очень важная тенденция, которую подтверждает и тот факт,
что до 50% россиян с теми или иными оговорками готовы поддер-
жать лозунг «Россия для русских». В то же время, националисты
пока продолжают, как политическая сила, оставаться маргиналь-
ными. Однако ситуация может быстро измениться как показал
опыт «протестной зимы», радикальные националисты продолжа-
ют искать свое место в протестном движении, причем как в либе-
ральном, так и в антилиберальном.
Итак, получается несколько парадоксальный результат – все
основные политические течения за последние 4 года в той или
иной степени увеличили свою поддержку. За счет чего это произо-
шло? В первую очередь, за счет сокращения с 20 до 8% тех, кто
ранее не готов был определиться с ответом о своих политических
симпатиях. Понятно, что это результат произошедшей политиза-
ции общества, явно наметившейся в стране. Однако общий баланс
основных идейно-политических течений остается в целом неиз-
менным, и картина идейно-политических симпатий сложилась
еще в конце 1990-х, а с тех пор колеблется в очень узких пределах,
невзирая на кризисы и выборы.
При этом в каждой из трех основных идеологических ниш
существуют и свои радикалы, и свои умеренные. На 15% сторон-
ников собственно коммунистических взглядов приходится еще
27% тех, кто разделяет идеи сильного социально ориентированно-
го государства («левых государственников») и идеи социал-демо-
кратии. На 4% радикально «правых», посещающих разного рода
«марши несогласных» и критикующих нынешние власти за анти-
демократизм и нарушения прав человека, а также сторонников
рыночной экономики, которые хотели бы вернуться к эпохе
1990-х, когда крупный бизнес диктовал государству свои условия,
приходится еще 21% сторонников сильного, но рыночно ориенти-
рованного государства, благоприятного для развития бизнеса
(«правых государственников»). На 7% радикальных «русских
патриотов», т. е. националистов, делающих акцент на опасность
наплыва в Россию приезжих с юга и юго-востока, приходится
огромное большинство россиян разных взглядов, для которых
патриотизм – это не борьба с инородцами, а укрепление державы

и ее процветание. При этом у всех умеренных – и левых, и правых,
и патриотов, больше того, что их объединяет, чем разделяет. И это
общее объединяющее начало оказывается достаточным для того,
чтобы образовать мощную коалицию в самом центре политиче-
ского спектра, вытеснив крайности на его периферию. Хотя объем
сторонников политического центра (вместе с неполитизирован-
ной частью общества) не превышает 50%, он цементирует весь
политический спектр.
Эта картина во многом напоминает ситуацию последнего
десятилетия советской власти, когда множество идеологически
разношерстных групп уживались относительно мирно в рамках
конструкции с доминирующей «партией власти» в лице КПСС,
а немногочисленные борцы с режимом, диссиденты, были изоли-
рованы на маргинальных флангах политического спектра.
Перестройка сломала этот пассивный консенсус, резко поляризо-
вав все общество. Можно предположить, что смещение «повестки
дня» в направлении от стабильности к идеям активных перемен
приведет к тому же эффекту. Наметившиеся пока в потенции «пар-
тии» либеральной и социал-консервативной идеологии могут
стать прообразами новой политической системы, в которой основ-
ные расколы пройдут не по линии нынешней «партии власти»
и нынешней оппозиции, а расколют нынешнюю правящую коали-
цию умеренных либералов и умеренных левых 1.
Но на сегодняшний день это еще не произошло, а лишь наме-
тилось. В целом, если судить по результатам количественных
опросов, проведенных не только ИС РАН, но и ВЦИОМ, и Левада-
Центром, позиции «партии власти» остаются достаточно прочны-
ми, и даже после президентских выборов в марте 2012 г. скорее
укрепляются, чем ослабевают. Если исключить существенные,
но банальные причины этого, связанные с маятниковыми колеба-
ниями настроений, сезонными циклами, то главным, на наш
взгляд, является во многом принципиальная разнонаправлен-
ность протестных настроений социал-консерваторов и либералов,
за которой стоит и различное видение будущего России, ее госу-
дарственного и политического устройства. Как показывают дан-
ные мониторинга ИС РАН (май 2012 г.), расхожее мнение о том,
1
Бызов Л. О парадигмах посткризисного развития//Мониторинг общественно-
го мнения, 2011. № 3.
что именно либеральный средний класс крупных городов является

носителем протеста, в отличие от консервативных нижних слоев,
не соответствуют действительности. Например, среди сторонни-
ков коммунистических воззрений 47% считают, что «власть долж-
на быть заменена в любом случае», среди остальной части социал-
консерваторов так считают 33%, среди либералов, как правых, так
и левых – примерно 29–30%, а среди сторонников сильного
рыночного государства – не более 20%. Для социал-консерватив-
ного большинства нынешняя власть в любом случае воспринима-
ется как меньшее зло, чем московские либералы.
Разный смысл имеют для разных идеологических групп и те
или иные модные ныне лозунги. Так, для социал-консерваторов
модернизация – это наведение порядка, борьба с коррупцией,
восстановление социальной справедливости и укрепление дер-
жавной мощи. Для либералов модернизация – это также наведе-
ние порядка и борьба с коррупцией, но одновременно и расшире-
ние возможностей для свободного предпринимательства, и борьба
за политические права против «государственной тирании».
Значимость последней идеи у «либералов» в семь раз выше, чем
у «социал-консерваторов» – с соотношением 21 против 3%.
Итак, налицо как минимум две идеологии «прорыва» – лево-
консервативный и либеральный. Что представляют собой их соци-
альные базы? За лево-консервативный сценарий выступает не менее
50–60% населения. Однако поддержка этих умонастроений в эли-
тах весьма незначительна, даже среди тех, кого принято относить
к числу «силовиков во власти». Среди элит сторонники «силового
прорыва», возможно, могут рассчитывать лишь на некоторую часть
руководителей ВПК, заинтересованных в концентрации ресурсов
страны вокруг оборонного комплекса и в мобилизационной идео-
логии. Все это позволяет предположить, что лево-государственни-
ческий сценарий в нынешней России не может пойти далее выстра-
ивания бюрократической «вертикали власти», что уже было
реализовано в 2005–2008 гг. Любые попытки установления диктату-
ры, даже с идеологией развития, обречены на достаточно быстрый
провал. Да и сама «путинская вертикаль» во многом оказалась
«игрушкой на один день» и уже сегодня подвергается эрозии. Вектор
общественных настроений сегодня направлен против правящих
элит, устранение которых воспринимается как необходимое условие
для начала любых перемен. Что же касается либерального сценария,
то его готово поддержать не более 15–20% населения. Однако среди
элит, как показало исследование под руководством М. Афанасьева 1,

настроения скорее в пользу либерализации. Впрочем, речь при этом
идет не о всем огромном бюрократическом классе, незаинтересо-
ванном ни в каких переменах, а скорее о той части элит, которая
оказалась вытеснена «на обочину» генерацией силовиков и их
выдвиженцами. Это журналисты, политики, не вписавшиеся
в «контур партии власти», политологи и аналитики, эксперты раз-
ного направления, представители культурной и творческой элиты,
т. е. как раз искомый «креативный класс», а также часть бизнеса.
Всплеск политической активности рубежа 2011–2012 гг.
во многом оказался связанным с тем, что действующая власть ста-
ла в значительной степени терять поддержку «новороссов»,
а в качестве ее опоры остаются социал-консерваторы (48% прого-
лосовали за В. Путина) и правые государственники (49%). В то же
время, среди правых либералов доля поддержки В. Путина упала
до 31%. Если социал-консерваторы делали выбор между
В. Путиным и Г. Зюгановым (14%), то правые либералы – между
В. Путиным и М. Прохоровым (19%) (табл. 4.3). Именно среди
либералов оказалось больше всего и тех, кто не принимал участия
в выборах или вычеркнул всех кандидатов (39%). При этом под-
держка В. Путина социал-консерваторами носит более чем услов-
ный характер, он являет для них собой лишь «меньшее зло».
Таблица 4.3
Голосование на президентских выборах в марте 2012 г. основных
идеологических групп российского общества,%
Кандидаты Правые Левые Правые Социал-
в президенты либералы либералы государственники консерваторы
В. Жириновский 8 7 6 6
Г. Зюганов 2 9 6 14
С. Миронов 0 4 2 2
М. Прохоров 19 13 11 4
В. Путин 32 42 49 48
Вычеркнули всех 2 2 3 2
Не принимали
37 23 22 22
участия
1
Исследование «Российские элиты развития: запрос на новый курс»//The New
Times. 2009. 2 марта. Исследователи, используя метод глубинных интервью, опро-
сили 1003 человек, проживающих в 64 субъектах Российской Федерации.
Здесь следует отметить, что до поры до времени вполне успеш-

ное президентство В. Путина было результатом достаточно слож-
ного общественного компромисса, образовавшего так называемое
путинское большинство. Компромисс был результатом тупика,
в который зашел процесс либеральных реформ 1990-х гг., завер-
шившийся экономическим и политическим дефолтом. Реформы
отчетливо выявили неготовность огромной части населения стра-
ны, регионов и секторов экономики к «прыжку через пропасть»,
как называли реформаторы вхождение в агрессивную рыночную
среду без всякой государственной подстраховки. Деградация госу-
дарственных институтов еще сильнее усугубляла ситуацию. В этот
период В. Путиным был найден компромисс между той частью
общества, которая нуждалось в передышке и гарантиях, а также
либеральной частью истеблишмента и зарождающимся новорус-
ским средним классом, который опасался радикального поворота
вспять, к государственной диктатуре. Левогосударственническая
риторика в этот период органично сочеталась с расцветом олигар-
хического бизнеса, завершением процесса приватизации, правда,
под контролем приближенных к государственному кормилу груп-
пировок. Идея сильного государства, «поднимающегося с колен»,
заявляющего о своей субъектности и в российской экономике,
и на международной арене, стала основой путинского ценностно-
го консенсуса, в рамках которого союз умеренных левых государ-
ственников и умеренных системных либералов противостоял вне-
системной оппозиции и слева, и справа, и со стороны
националистов. Как свидетельствуют результаты опросов, сам
В. Путин при этом позитивно воспринимался большей частью
сторонников практически всех идейно-политических течений, т. е.
был и «лучшим демократом», и «лучшим борцом за социальную
справедливость», и, конечно, самым лучшим и главным россий-
ским патриотом. Монолит «путинского консенсуса» делал безна-
дежными попытки внесистемной оппозиции выйти из своего
маргинального угла и занять место среди респектабельных поли-
тиков. Однако недолгое и во многом номинальное президентство
Д. Медведева разбалансировало эту картину. Путин из держателя
баланса в глазах общества и элит превратился в лидера одной груп-
пировки – «силовиков», своими аппетитами угрожающих благо-
получию других многочисленных элитных групп.
В завершение рассмотрим еще несколько содержательных
позиций, отражающих представления о будущем и настоящем
основных групп россиян. По вопросу о различиях в доходах даже

полярные по другим параметрам группы в целом солидарны: боль-
шая часть опрошенных уверена в том, что различия в доходах
в нынешней России слишком велики. С этим полностью или
частично согласны 81% либералов и 85% социал-консерваторов.
Эту позицию можно считать общественным консенсусом.
Следующий набор высказываний, с каждым из которых опрошен-
ным было предложено согласиться или не согласиться, как это
показали результаты исследования, отражает набор стереотипов
и суждений, характерных для самой многочисленной группы
социал-консерваторов (левых государственников). Они являются
скорее данью остаточной традиционной культуре с ее сакрализа-
цией роли государства, предпочтениями неформальных норм
в ущерб закону, а также национальному автостереотипу, в котором
особенно значимое место занимают общинность и коллективизм.
Почти все они собрали более 50% поддержки.
Особенно высокое одобрение получило суждение о том, что
предприятия, которые наносят ущерб интересам государства, сле-
дует национализировать (78%). С этим утверждением готовы согла-
ситься и либералы (65%). А вот первые четыре суждения не пользу-
ются поддержкой либералов. С тем, что «все великие события
русской истории следует рассматривать как служение России всему
человечеству», готовы согласиться лишь 45% сторонников либе-
рального пути развития России. С суждением о том, что «индиви-
дуализм, либерализм и западная демократия представляют собой
ценности, которые нам, россиянам, не подходят», готовы согла-
ситься 39% сторонников либерального пути. С точкой зрения, что
«если пресса нарушает интересы государства, ее свободу следует
ограничить» согласны 33% сторонников либерального пути разви-
тия, а с суждением, что «правительство должно иметь возможность
прямого влияния на правосудие, если этого требуют интересы
государства», – 38% сторонников либерального пути. Впрочем, эти
цифры, вообще говоря, тоже немаленькие, это означает, что у рос-
сийских либералов, как и у всякой молодой в историческом отно-
шении группы, что называется, «каша в голове».
Немаловажно, что консенсусной для всех основных групп
современного российского общества является идея о том, что все
природные богатства должны принадлежать народу или государ-
ству как его представителю. С этим мнением согласились 87%
опрошенных, в том числе даже среди правых либералов – 67%.
Очевидно, что требование возвращения в собственность государ-

ства природных ресурсов является сегодня общенародным, своего
рода мечтой, с которой не могут не считаться власти.
В целом, однако, несмотря на всю, подчас достаточно жесткую
критику, обращенную в адрес нынешней власти и проводимого ей
курса, большая часть россиян (63%) продолжает воспринимать
общее направление, по которому идет современная Россия, как
позитивное, которое даст в перспективе положительные результа-
ты. В наибольшей степени этот курс соответствует установкам
правых либералов (72% поддержки), но и во всех остальных груп-
пах он превышает отметку в 50%. Наиболее низкие показатели
поддержки у левых либералов – 54%, не случайно именно эта
группа и доминировала на протестных митингах с декабря 2011 г.
по март 2012 г. Необходимость в стране «жесткой руки», которая
наведет порядок, даже в ущерб свободам и политической демокра-
тии, находит поддержку 63% опрошенных. Однако эта позиция
не является консенсусной, так как с ней согласны лишь около 35%
представителей либерального, «новорусского», сегмента обще-
ства. Зато мечту о твердой руке поддерживают 74% социал-консер-
ваторов.
Все группы опрошенных в той или иной степени готовы согла-
ситься и с тем, что «Россия должна быть великой державой с мощ-
ными вооруженными силами и влиять на все политические про-
цессы в мире». Это традиционное представление о роли
российского государства, в последнее время все более оспаривае-
мое «новорусскими» группами, особенно молодыми русскими
националистами, сторонниками создания национального русско-
го государства европейского типа. Всего великодержавную пози-
цию разделяют 66% опрошенных россиян. Среди государственни-
ков, как левых, так и правых, эта цифра достигает отметки в 73%,
а в либеральных сегментах общества ограничена уровнем в 52%.
5
ЭВОЛЮЦИЯ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ РОССИЯН
О ДЕМОКРАТИИ: ОТ МЕЧТЫ ДО ЗАПРОСА
НА РАБОТАЮЩИЕ ИНСТИТУТЫ
Анализируя процесс развития демократии в России, многие спе-

циалисты довольно скептически оценивают как современное ее
состояние, так и ее перспективы. В различных международных
рейтингах, характеризующих уровень политических свобод, наша
страна также находится далеко не на лидирующих позициях 1.
Одни это объясняют нарастающей олигархизацией власти, дру-
гие – особенностями национального менталитета.
В частности, некоторые исследователи обращают внимание
на тот факт, что в России, в отличие от стран Центральной
и Восточной Европы, переход к демократии в конце ХХ в. не сопро-
вождался «революцией ценностей». Запрос на демократию был
краткосрочным и обусловлен, главным образом, осознанием боль-
шинством граждан СССР того очевидного факта, что демократи-
ческие политические режимы в Северной Америке и Западной
Европе более эффективны с точки зрения развития экономики
и социальных гарантий, чем система, существовавшая в стране
последние 70 лет. Но как только выяснилось (а выяснилось это
довольно скоро), что демократия сама по себе не гарантирует
быстрого роста жизненного уровня населения, не спасает от адми-
нистративно-бюрократического произвола, произошел быстрый
откат и разочарование в ее ценностях. Такая точка зрения, однако,
лишь отчасти справедлива.
Действительно, подавляющее большинство россиян в пере-
ходе к демократии видели надежду на лучшую жизнь. Но эти
надежды отнюдь не сводились лишь к мечтам о потребительском
изобилии. Запрос на свободу также был достаточно силен.
1
Так, в 2011 г., по данным журнала «The Economist», политический режим России
был признан авторитарным, а уровень с ее демократичности был оценен на 3.92 бал-
ла при том, что индекс стран развитых демократий составлял 10 и более бал-
лов//https://www.eiu.com/public/topical_report.aspx?campaignid=DemocracyIndex2011
Не случайно, спустя 25 лет после эпохи перестройки, россияне

признают важность реабилитации жертв сталинских репрессий,
снятия запрета на публичную критику высших должностных лиц,
расширение гласности и свободы слова, ликвидацию цензуры,
демократизацию выборов и т. п. Сами же представления о демо-
кратии, особенно в конце 1980-х гг., базировались на мечте о спра-
ведливо организованном обществе, которое виделось как российский
аналог «государства всеобщего благоденствия», органически сочета-
ющий, с одной стороны, активную роль государства в экономике,
сильную систему социальной защиты, а с другой стороны – невмеша-
тельство государства в частную жизнь граждан, политические
и гражданские свободы. Совершенно ясно, что дистанция между
этим идеалом и той реальностью, в которой жили люди в те годы,
была огромной. Продолжала она оставаться таковой и в последу-
ющие годы.
Тем не менее и сегодня россияне имеют если и не мечту,
то вполне отчетливо выраженное представление о том, что есть
общественное благо и какая должна быть модель демократии,
чтобы его реализовать практически. Как уже отмечалось, в отве-
тах на прямой вопрос: «Какая идея, лозунг в наибольшей степени
выражает мечту о будущем России?», две первых позиции заняли
«социальная справедливость, равные права для всех, сильное
государство, заботящееся о своих гражданах» и «права человека,
демократия, свобода самовыражения личности». В каком-то
смысле этот запрос можно интерпретировать в качестве мечты,
причем трудно достижимой, поскольку в нашей стране соединить
идеи демократии, свободы и справедливости с идеей государ-
ственности, а ее, в свою очередь, трансформировать в эффектив-
ную дееспособную власть, до последнего времени еще никому
не удавалось.
Любопытно, что когда речь заходит о ключевых слагаемых
демократически организованного общества, респонденты выделя-
ют в качестве приоритетных те же позиции, только в иной после-
довательности. На первые два места они ставят (с огромным отры-
вом от всех остальных) «равенство всех граждан перед законом»
(эту позицию отметили 77% опрошенных) и «небольшую разницу
в уровне доходов людей» (40%). Таким образом, можно констати-
ровать, что желаемая модель общественного устройства и его
демократического «оформления» базируются на двух «китах»: пра-
вовой защищенности граждан и социальной справедливости.
5. Эволюция представлений россиян о демократии.... 107
Причем запрос на правовое равенство как необходимый атри-

бут демократии был чрезвычайно устойчив все 2000-е гг., в то вре-
мя как запрос на более равномерное распределение доходов акту-
ализировался лишь в последние годы. Есть все основания полагать,
что идея «демократии равных возможностей» в будущем получит
еще большее распространение, поскольку она является общеми-
ровым трендом, представляя собой новое видение демокра-
тии XXI в., главным предназначением которой становится обеспе-
чение индивидуальных и групповых прав граждан, начиная
от снижения уровня социального неравенства и заканчивая рас-
ширением возможностей политического участия более широким
слоям населения, чем это имеет место сейчас (рис. 5.1).
На фоне указанных слагаемых демократии все остальные, как
видно из нижеприведенных данных, актуализированы в гораздо
меньшей степени. Это относится в первую очередь ко всему «паке-
ту» политических прав и свобод, включая право на выборы в орга-
ны власти, независимые медиа, наличие политической оппозиции,
а также такие инструментальные права, как участие рабочих
в управлении предприятиями и право на забастовку. Снижающийся
интерес к некоторым элементам демократии вполне закономерен
и связан с тем, что многие права и свободы стали неотъемлемой
частью повседневной жизни страны и не вызывают какой-то осо-
бой озабоченности. Это, например, относится к свободе перемеще-
ния, выезду за рубеж, свободе вероисповедания, наличию частной
собственности, в какой-то степени и к свободе СМИ. Большинство
россиян не видят и каких-то особых препятствий для свободного
выражения своих политических взглядов. 32% опрошенных оцени-
вают имеющиеся для этого возможности на «хорошо», 59% как
«удовлетворительные», и лишь 8% как «плохие». А оценки возмож-
ностей свободно выражать свои взгляды у высокообеспеченных
респондентов и жителей мегаполисов – еще выше.
Деактуализация же ряда других элементов демократии обу-
словлена иными причинами. Так, снижение интереса к выборным
процедурам легитимации власти связано, прежде всего, с особен-
ностями последних выборных кампаний в Государственную Думу
и Президента РФ, которые оставили у многих россиян неприятное
«послевкусие». Выборы в массовой среде начинают восприни-
маться как формальность, если и нужная, то главным образом для
того, чтобы не допустить безвластия и хаоса. Кого и как при этом
выбирают – особого значения не имеет.
Рис. 5.1. Ответы на вопрос: «Что из приведенного списка абсолютно

необходимо для того, чтобы Вы могли сказать: ”Да, это и есть
то общество, в котором воплотились мои мечты о демократии“?»,%
(Допускалось до пяти ответов.)
Что касается оппозиции, то ее системная, представленная

в парламенте часть многими гражданами воспринимается как
часть властвующей элиты, роль которой заключается в том, чтобы
канализировать общественное недовольство в нужное властям
русло. А несистемная оппозиция вызывает пока насторожен-
ность. Затухающий же интерес к экономическим правам и свобо-
дам можно объяснить лишь невозможностью в нынешней России
бороться за эти права легальными, законными способами.
Одновременно с этим нельзя не признавать и того, что многие
права и свободы были в свое время октроированы, т. е. «дарованы»
свыше, и в обществе не сформировалось эмоционально окрашен-
ное, бережное и даже отчасти религиозное отношения к ним
и к демократии в целом, как, например, у американцев. Причем
не только у рядовых граждан, но и у элит. Как показывает опыт
функционирования развитых демократий, именно элите в наи-
большей степени необходима вера в демократические идеалы или
хотя бы формальное следование демократической процедуре.
Передача власти от Б. Ельцина к В. Путину, затем от В. Путина
к Д. Медведеву, а потом опять от Д. Медведева к В. Путину лишь
отчасти напоминала демократическое волеизъявление народа.
Как результат – лишь 26% опрошенных считают, что их надежды
на установление в стране демократического строя в той или иной
степени оправдались. Большинство же (74%) убеждено, что они
не оправдались. Чуть более оптимистично настроены опять же
россияне из хорошо обеспеченных в материальном отношении
групп, а также голосовавшие на прошедших выборах за В. Путина
(рис. 5.2).
Характерно, что россияне в отличие от многих отечественных
и зарубежных экспертов, первопричину замедления движения
России к демократии видят не в косности, инертности, неготов-
ности общества к ней, а в выборе российского правящего класса,
который предпочел демократии собственность и власть. Так счи-
тают 65% опрошенных. Существенно меньше тех, кто основную
вину возлагает на само общество (27%). На общем фоне выделяют-
ся лишь сторонники М. Прохорова, более трети которых вину
за несбывшиеся мечты о демократии возложили на общество
(рис. 5.3).
В этом плане любопытна зарисовка, сделанная известным
политологом В. Гельманом при посещении в середине 1990-х гг.
одного старинного провинциального города. Внешний облик это-
го городка удивил своей неухоженностью, захламленностью

и замусоренностью. Когда же он поделился своими наблюдениями
с местным начальством, то в ответ услышал, что первопричиной
такого положения дел является местная культура, исторически
сложившиеся традиции. Однако посетив этот город вновь через
несколько лет, В. Гельман увидел разительную перемену – город
стал намного чище. Оказалось, что горожане избрали нового мэра,
который сумел наладить эффективную работу коммунальных
служб. Местная культура, по всей видимости, этим реформам
не препятствовала. В связи с этим, автор задает вполне резонный
Рис. 5.2. Ответы на вопрос: «Как Вы полагаете, оправдались ли

надежды, мечты россиян на установление в стране
демократического строя?»,%
вопрос: может быть, нашей стране пора перестать сетовать

на непреодолимость культурного «наследия прошлого», а просто
учиться выбирать достойных правителей и создавать эффективно
работающие институты? 1
Рис. 5.3. Ответы на вопрос: «Если надежды, мечты россиян

о демократии не оправдались, то, как Вам кажется, почему?»,%
Обращает на себя внимание и то, что у общества и политиче-

ского класса разное видение перспектив российской демократии.
Результаты экспертного опроса, проведенного в 2008 г. рабочей
группой ИНСОР показали, что «главным, «пакующим» критерием
1
Гельман В. В чем виновата культура?//Слон.Ру.//http://slon.ru/russia/v_chem_
vinovata_kultura-442402.xhtml
[демократии], упоминаемым большинством экспертов, является

политический плюрализм во всех его проявлениях: политическая
конкуренция, состязательность, регулярные выборы и отсутствие
партийной монополии» 1. Политический класс, таким образом,
настаивает на локализации демократии в основном сферой поли-
тики и выборных процедур, тогда как у наших сограждан более
широкий взгляд на желаемую ее модель. В их представлениях демо-
кратия – это, прежде всего, не имитационные, а работающие
институты, эффективность которых должна определяться динами-
кой уровня и качества жизни, социальной защищенностью граж-
дан, масштабами коррупции и т. п. Как видно из нижеприведенных
данных, большинство наших сограждан привлекает в демократии
надежда на установление такого социального порядка, который бы
обеспечил реализацию социальных и экономических прав граждан.
Такого мнения придерживаются 79% опрошенных, тогда как чисто
политические права и свободы считают приоритетными лишь 21%.
Этот показатель несколько выше у молодежи, у респондентов, про-
голосовавших на прошедших выборах за М. Прохорова, а также
хорошо материально обеспеченных. Но и в этих группах доля сто-
ронников чисто политической трактовки демократии не превыша-
ет 30–35%. Число же индифферентных к политическим правам
и свободам меньше всего в электоратах Г. Зюганова и В. Путина
(рис. 5.4). Не случайно эта тема в их предвыборных кампаниях
практически не звучала.
Причем, как уже отмечалось, россияне социальную компонен-
ту демократии не сводят лишь к «толщине своего кошелька»,
а считают важным не декларативное, а реальное обеспечение граж-
данам равенства возможностей, когда индивиды, имеющие раз-
ный социальный опыт, разную систему ценностей, разные жиз-
ненные стратегии, могли бы сами выбирать сферу и способы
приложения своих усилий.
В фиксации значимости социально-экономической компонен-
ты демократии россияне отнюдь не одиноки. Исследования, прово-
димые во многих европейских странах, показывают высокий уро-
вень корреляции между социальными завоеваниями трудящихся
и «принятия» демократии обществом, прежде всего в странах, где
граждане на протяжении многих лет пользуются плодами «государ-
1
Демократия: развитие российской модели//Москва. «ЭКОНИНФОРМ».
2008. Библиотека Института современного развития//http://www.insor-russia.
ru/files/LowResDemocracy_Books_final.pdf
ства всеобщего благосостояния» (Голландия, Дания, Финляндия,

Швейцария, Швеция). Многие исследователи отмечают и обрат-
ную зависимость, выводя социальную ориентацию указанных госу-
дарств из их традиционной цивилизационной демократичности 1.
Рис. 5.4. Ответы на вопрос: «Что, на Ваш взгляд, привлекает

россиян в демократии?»,%
Как бы то ни было, очевидная корреляция между уровнем эко-

номического благополучии и развитостью демократии в так называ-
емых государствах всеобщего благосостояния является одной
1
Храмцов А. Ф. Перспективы социального государства: Европа и Россия//Со-
циально-гуманитарные знания. 2007. № 3. C. 131–143.
из причин того, почему, несмотря на постоянную критику неокон-

серваторов, в этих странах, а также в большинстве других государств
Западной Европы никто от социальных завоеваний 1960–1970-х гг.
отказываться не спешит. Настоящая, а не формальная демократия,
как свидетельствует мировой опыт, предполагает также более рав-
номерное распределение богатств и ресурсов, чем это имеет место
в современной России, контроль за экономической деятельностью
крупных корпораций со стороны общества, особенно в тех случаях,
когда эта деятельность способна нанести вред человеку и окружаю-
щей среде. Если этого не происходит, то и демократия, по мнению,
например, Б. Капустина, становится дефектной, поскольку ее
институты перестают соответствовать тем задачам, которые они
должны реализовывать, а также правилам и нормам, которым долж-
ны соответствовать. И среди этих норм, прежде всего, служение
справедливости, содействие облегчению положений низов, их
защита от экономической эксплуатации, социальной дискримина-
ции и политического угнетения, снижение уровня неравенства
в обществе, облегчение доступа к благам культуры и образования 1.
Ложно и слишком буквально понятый лозунг «священности
и неприкосновенности частной собственности» привел не только
к череде катастроф с многочисленными человеческими жертвами,
но и обусловил абсолютную закрытость и непрозрачность корпо-
ративного сектора и рынка труда. Между тем в мире огромный
опыт правовых и политических форм воздействия на экспансио-
низм крупного бизнеса посредством легальных демократических
институтов, начиная от профсоюзов, заканчивая СМИ и парла-
ментами. В современной же России, где сращивание крупного
бизнеса с властью достигло невиданных размеров, практически
не осталось форм правового и политического воздействия обще-
ства на крупный бизнес посредством легальных демократических
институтов: профсоюзы уже давно «играют» на стороне работода-
телей и государства, а право на забастовку, если руководствоваться
нормами нового Трудового кодекса, практически не реализуемо
в законных, легальных формах. Не случайно массовые выступления
трудящихся, которые получили широкий резонанс (Пикалево,
Междуреченск и т. п.), высшим руководителям государства при-
шлось «разруливать» лично, в ручном режиме.
1
Капустин Б. Г. «Почему демократия перестает работать. Политэкономический
взгляд на современный мир»//Русский журнал. 2011. 11 ноября//http://www.russ.
ru/Mirovaya-povestka/Pochemu-demokratiya-perestaet-rabotat
Тем не менее в некоторых группах и слоях имеет место пони-

мание взаимосвязи экономических и политических прав, того, что
именно уровень развития демократии в стране в конечном счете
определяет возможность честно работать и зарабатывать. Из ниже
приведенных данных отчетливо видно, что, чем выше материаль-
ное положение и социальный статус граждан, тем сильнее запрос
на политические права и свободы. И, соответственно, наоборот
(рис. 5.5). Учитывая тот факт, что в высокостатусных группах пре-
обладает молодежь, городской средний класс, доля которого
в социальной структуре общества постоянно растет, перспективы
российской демократии не выглядят такими уж мрачными, как это
иногда представляется.
Нельзя, однако, не видеть и того, что пока большинство насе-
ления, повторяя вслед за Д. Медведевым, что «свобода лучше, чем
несвобода», одновременно настаивает не только на укреплении
роли государства во всех сферах жизни общества, но и на необхо-
Примечание. Сумма цифр по каждой страте может быть менее 100%, так как на рисунке
не указаны затруднившиеся с ответом.
Рис. 5.5. Что привлекает в демократии представителей разных страт,

димости «твердой руки», которая навела бы в стране порядок.

Такую «разновекторность» общественных установок можно объ-
яснить разными причинами. Например, нестабильностью и нео-
пределенностью, характерной для ситуации в стране. Или тем, что
россияне в массе своей воспринимают понятия свободы, справедли-
вости и порядка не как бинарные конфликтующие оппозиции, а как
ценности, в равной степени необходимые для нормальной жизни
страны и каждого отдельного человека.
Но главное причина заключается в нарастающем отчуждении
общества от власти. Исследования ИС РАН фиксируют довольно
быструю (по историческим меркам) эволюцию взаимоотношений
общества и власти за последние 10–15 лет. Если в конце 1990-х гг.
ключевым общественным запросом было требование «вернуть
государство» или хотя бы приостановить его бегство из экономики
и социальной сферы, то уже к концу первого срока президентства
В. Путина, когда стали просматриваться основные контуры
выстроенной им «вертикали власти», появились первые сомнения
в ее дееспособности, а взаимоотношения с государством стали
строиться по принципу: «вы нас не трогайте – мы вас трогать
не будем», или «лояльность – в обмен на невмешательство».
С лета 2010 г., после целой серии техногенных и экологических
катастроф, когда, благодаря Интернету, достоянием гласности
стала вопиющая коррупция в органах власти и силовых структу-
рах, отчетливо наблюдается стремление, особенно молодой,
активной части населения, дистанцироваться от государства, све-
сти к минимуму общение с ним, и даже если подвернется такая
возможность – уехать из России. Еще раньше и более стреми-
тельно с плюса на минус поменялось отношение россиян к пода-
вляющему большинству структур, которые должны были бы,
с одной стороны, институционально оформлять гражданское
общество, а с другой – от его имени вести диалог с властью (пар-
тии, профсоюзы, многочисленные общественных организаций,
НКО и т. п.). Как видно из приведенных ниже данных, после пика
общественных ожиданий весной 2008 г., уровень доверия к боль-
шинству государственных и общественных институтов снизился,
причем существенно (табл. 5.1).
Кризис доверия, который в последнее время проявляется все
в более острых формах, в свою очередь, порождает новые линии
размежевания, которые касаются не столько целей общественного
развития, сколько методов их достижения. Все россияне хотят
примерно одного и того же – законности, достатка, эффективно

функционирующих институтов, морального оздоровления обще-
ства и т. д. Но если часть бизнеса, низовой бюрократии, бюджетни-
ков, городской молодежи готова поддержать достижение этих
целей через демократизацию и либерализацию общественной
и политической жизни, то «традиционалистские» слои – вектор
возможных изменений – усматривают в усилении «порядка» путем
жесткого, а в ряде случаев и силового подавлении всех тех, кто
якобы мешает властям этот порядок наводить.
Таблица 5.1
Динамика доверия россиян различным государственным
и общественным институтам,%
Доверяют: 2008 2009 2010 2012
Президенту России 73 63 71 55
Правительству России 60 54 57 43
Руководителю республики, губернатору
48 36 45 38
Вашей области, края
Церкви 52 51 56 55
Российской армии 63 50 49 50
Федеральной службе безопасности (ФСБ) 46 39 39 39
Телевидению 34 35 38 31
Прессе (газетам, журналам) 26 26 31 21
Государственной Думе России 29 23 25 24
Совету Федерации 31 23 27 24
Полиции, органам внутренних дел 24 22 21 21
Судебной системе 21 20 19 17
Профсоюзам 23 18 23 21
Политическим партиям 13 11 12 15
Общественным организациям (экологиче-
41 30 35 37
ским, ветеранским, женским и т. п.)
При этом чем ниже социальный статус и удовлетворенность

жизнью, тем больше потребность в авторитарной власти. Если
внизу своеобразной «социальной лестницы» сторонников «твер-
дой руки» 79%, то на верхних ее «этажах» – 52%, что, впрочем,
также немало (рис. 5.6).
Примечание. Сумма цифр по каждой страте может быть менее 100%, так как не указаны
затруднившиеся с ответом.
Рис. 5.6. Выбор между «твердой рукой» и политическими

свободами представителей разных страт,
Несмотря на то что сторонников «сильной руки», «ручного

управления» практически в два раза больше, чем тех, кто ориенти-
рован на либеральные и демократические ценности, голос послед-
них сегодня слышен гораздо отчетливее, чем еще несколько лет
назад. Если еще совсем недавно повышенным активизмом отлича-
лись, прежде всего, пенсионеры и льготники – достаточно вспом-
нить массовые протесты против монетизации льгот в 2004 г. – то
для настоящего времени характерен рост социально-политиче-
ского участия со стороны молодежи, причем, прежде всего, хорошо
материально обеспеченной.
«Выборный сезон» 2011–2012 гг. в России стал для политиче-
ской жизни знаковым и во многом переломным – в том смысле, что
он не только пробудил широкое протестное движение, но и остро
проблематизировал вопрос о ценностно-идейном единстве россий-
ского общества. При этом в настоящее время размежевание в нем
приобрело, как показало исследование, совершенно иную конфи-
гурацию, чем это было 10–15 лет назад. Например, появились суще-
ственные различия в восприятии окружающей действительности
разными группами населения, которых еще недавно просто не могло
быть. Речь идет о появлении двух условных партий: «партии Интер-
нета» и «партии телевидения». Значение произошедшего трудно
переоценить, поскольку до недавнего времени телевидение остава-
лось главным источником политической информации и ее интер-
претации. Так, С. Тарощина в книге «Рожденные телевизором»
писала о том, что «последние лет двадцать Россия превратилась
в страну телевизионную: существует только то, что существует
в телевизоре. Экспериментальным путем кремлевские демиурги
установили, что ТВ может все: переизбирать президентов, назначать
преемников, обеспечивать им заоблачный рейтинг, форматировать
выборы…» 1. Похоже, как и во многих других странах мира, сейчас
ситуация в России начинает меняться. Интернет и социальные сети
все активней начинают теснить телевидение. Более того, как отме-
чает Дж. Коул, директор «Центра Цифрового будущего» при уни-
верситете Северной Каролины (The Center for the Digital Future at
the USC Annenberg School for Communication), телевидение сегодня
оказывается в арьергарде оперативности передачи информации,
зачастую черпая информацию для новостных блоков из Интернета
и новостных сетей 2. С этой точки зрения уже не имеет принципи-
ального значения, будут ли те или иные политические акции, вклю-
чая протестные, показаны по телевидению или освещены в газетах,
поскольку информация о них, в любом случае, будет передана через
Twitter, Facebook, YouTube.
Гипотеза о появлении двух макрогрупп общества, одна из кото-
рых обращается к телевидению, а другая – к Интернету как глав-
ным средствам познания и интерпретации реальности, и в иссле-
дованиях ИС РАН получила эмпирическое подтверждение.
Связано это, в первую очередь, с тем что Интернет, а скорее даже
социальные сети, являются на сегодняшний день наиболее эффек-
тивным механизмом массовой мобилизации, и во многом един-
ственным реально действующим инструментом горизонтальных
связей в социуме. Кроме того, очевидным является тот факт, что
пользователи Интернета в гораздо большей степени осведомлены
как о внутри-, так и о внешнеполитической обстановке, мыслят
1
ТарощинаС. Рожденные телевизором. М.: Астрель, 2012. С. 440.
2
Digital Future Report 2010//www.digitalcenter.org/pages/current_report.asp?
intGlobalId=43
гораздо более критически, в большей степени склонны не только

самостоятельно выбирать информационный продукт для себя,
но и специфику его аналитического преподнесения.
При этом активные пользователи Интернета настроены
гораздо либеральнее тех, кто пользуется им редко или не пользу-
ется вовсе. Различие в их взглядах, в частности, проявилось
в блоке вопросов, касающихся ценностей свободы и демократии.
Активные интернет-пользователи заметно чаще отдают предпо-
чтение политическим правам и свободам, чем те, кто им не поль-
зуется, и, напротив, существенно реже ориентированы на матери-
альное преуспевание (рис. 5.7). Но главное появились новые
формы политического интернет-участия.
Рис. 5.7. Выбор в дилемме «свобода – это то, без чего жизнь
человека теряет смысл» или «главное в жизни – это материальное
благополучие, а свобода второстепенна»,%
Не менее существенным сдвигом в массовых настроениях

можно считать изменения отношения общества в целом и отдель-
ных социальных групп к роли и месту оппозиции в политической
жизни страны. Как уже отмечалось, лишь 18% опрошенных
назвали оппозицию неотъемлемой составляющей демократиче-
ского общества. Неслучайно многие участники «Белого движе-
ния» не спешили соотносить себя с оппозицией. И это связано,
прежде всего. с тем что массовое сознание уже не ставит знака
равенства между демократией и наличием оппозиции в качестве
ключевого элемента системы сдержек и противовесов существую-
щей власти. Если в 1998 г. 83% опрошенных считали, что настоя-
щая демократия не может существовать без политической оппози-
ции, то в 2012 г. их доля сократилась до 61% (рис. 5.8).
Рис. 5.8. Доля россиян, поддерживающих мнение о том,

что настоящая демократия невозможна без политической
оппозиции,%
Такое снижение обычно объясняют, как уже отмечалось выше,

тем, что системная часть оппозиции чрезвычайно сервильна, а неси-
стемная – пока «далека от народа», не структурирована и не консо-
лидирована. В действительности же главная причина состоит
в ином – значительная часть общества сегодня уже просто не нужда-
ется в посредниках и стремится самостоятельно донести свои требо-
вания до властей, действуя прямо и открыто. Во всяком случае,
многих наших сограждан сегодня уже не смущает тот факт, что жест-
кие требования, выдвигаемые различными общественными группа-
ми правительству, могут нарушить общественную стабильность.
Практически в два раза (с 61 до 32%) сократилась за последние 14 лет
доля тех, кто согласен, что нужно быть умеренными при выдвиже-
нии своих требований. Еще больший радикализм демонстрируют
наши сограждане в отношении акций прямого действия – демон-
страций, забастовок. Если в конце 1990-х большинство россиян
(60%) полагали, что граждане не должны иметь право на массовые
выступления, если это как-то негативно скажется на общественной
стабильности, то сегодня так считают лишь 37% (табл. 5.2).
Смена общественных настроений начинает сказываться на
уровне протестной активности россиян. Как видно из приведенных
ниже данных, если до 2004 г. уровень протестной активности коле-
бался в диапазоне 17–25%, то в 2005–2006 гг. он вырос до 29%, затем
наступил некоторый спад. Новый рост был зафиксирован в конце

2011 г., но в начале 2012 г., на фоне непрекращающихся московских
митингов, число готовых примкнуть к ним вновь заметно снизилось.
То же самое произошло в разгар экономического кризиса. Таким об-
разом, опросы фиксируют обратную зависимость декларируемого
уровня протестных настроений от накала реальных протестных дей-
ствий. И такая зависимость лишь на первый взгляд выглядит пара-
доксальной. Одно дело заявлять о своей готовности протестовать,
когда в стране или конкретном регионе все спокойно, и совсем дру-
гое, когда ситуация реально обостряется. Известный исследователь
феномена протестной активности М. Мамонов выделяет три группы
населения по степени сформированности и устойчивости мотива-
ции участия в протестных акциях: «протестное ядро» – около 1%
россиян – это те, кто имеет опыт участия в акциях в течение послед-
ние 2–3 лет, «протестная периферия» – около 5–6%, допускающие
с высокой степенью вероятности личное участие в подобных меро-
приятиях, и «протестное болото» – около 20% – те, кто декларируют
участие в акциях, но вероятность такого поведения с их стороны
низка 1. Данная классификация в значительной степени условна
и призвана лишь объяснить гетерогенность группы заявляющих
о готовности к протестным действиям (рис. 5.9).
Таблица 5.2
Динамика представлений россиян о границах
воздействия граждан на власть,%
Отношение к суждению: «Жесткие требования различных
общественных групп к правительству 1998 2004 2007 2012
могут повредить всеобщему благополучию»
Согласен 61 61 58 32
Не согласен 18 17 22 35
Трудно сказать 21 22 20 33
Отношение к суждению: «Гражданин не должен иметь право
на забастовку и проведение демонстраций,
если есть угроза общественному порядку»
Согласен 60 57 58 37
Не согласен 26 26 26 36
Трудно сказать 14 17 16 27
1
Мамонов М. В. Протестная активность россиян в 2011–2012 гг: основные тренды
и некоторые закономерности//Мониторинг общественного мнения. 2012. № 1 (107),
январь – февраль//http://wciom.ru/fileadmin/Monitoring/107/2012_107_2_Mamonov.pdf
Рис. 5.9. Динамика уровня протестных настроений

(по результатам исследований ВЦИОМ),%
(Ответы на вопрос: «Если в Вашем городе/сельском районе состоятся массовые
выступления против падения уровня жизни, в защиту своих прав,
Вы лично примете в них участие или нет?»)
К числу факторов, ограничивающих протестное участие, тра-

диционно относят неверие наших сограждан в результативность
и эффективность такого рода действий, а также страх перед воз-
можными репрессиями в отношении участников: более 39%
респондентов в январе 2012 г. заявляли, что считают акции беспо-
лезными, более четверти не исключили репрессии либо со сторо-
ны органов власти, либо работодателей (табл. 5.3). В последнее
время и в этом вопросе наметился определенный перелом. Менее
чем за год на 18% сократилось число скептиков в отношении
эффективности акций прямого действия, люди стали меньше
бояться ответного противодействия со стороны властей или соб-
ственного начальства.
Как уже отмечалось, меняется не только численность,
но и качественный состав митингующих. По данным «Левада-
Центра», участники протестных митингов зимы весны 2012 г.
отличались высоким уровнем своего образования. 62–63% опро-
шенных окончили вуз, 7–8% два вуза либо вуз и аспирантуру. Это
дает в сумме 70% высокообразованных, тогда как, по данным
последней переписи, люди с высшим образованием составляют
51% живущих сегодня в столице России. По роду занятий среди
участников, от 60 до 65% которых, кстати, составляли мужчины,
можно выделить две наиболее значительные по величине группы –
руководители (владельцы собственного бизнеса, главы отделов
и т. п., в сумме они составляют 23–25%) и специалисты с высшим

образованием, но без руководящих функций (36–46%). 13% – слу-
жащие (без специального образования) и рабочие. 11–12% опро-
шенных – студенты, столько же – пенсионеры 1.
Таблица 5.3
Причины, по которым, по мнению опрошенных, большинство людей
не принимают участие в протестных митингах и демонстрациях,%
(по результатам исследований ВЦИОМ, 2011–2012 гг.)
Март Декабрь Январь
Динамика
2011 г. 2011 г. 2012 г.
Уверенность в бесполезности протестных
57 42 39 –18
митингов и демонстраций
Боязнь получить проблемы на работе 36 27 28 –8
Боязнь применения силы сотрудниками
35 30 26 –9
правоохранительных органов
Боязнь попасть за решетку 26 25 23 –3
Безразличие к проблемам страны/города 25 21 23 –2
Отсутствие информации о протестных
22 22 18 –4
акциях
Опасение, что никто не придет на акции
9 6 4 –5
протеста
Уверенность в том, что в протестных
митингах участвуют только бездельники 8 8 11 3
и глупцы
Неприязнь к массовым скоплениям людей 8 12 12 4
Не видят причин для участия в акциях
6 9 8 2
протеста
Неприязнь к организаторам протестных
6 7 8 2
акций
Другое 3 2 2 –1
Затруднились ответить 4 9 12 8
Рост готовности бороться за свои права – это, с одной сторо-

ны, позитивный сдвиг в массовых умонастроениях, свидетельству-
ющий о изживании патерналистских комплексов, упование
на власть, если не у всех, то у значительной части населения.
1
Дубин Б. О безальтернативности и альтернативах. Опыт последних месяцев
в социальной истории России//http://gefter.ru/archive/5100
С другой стороны, эта готовность на фоне девальвации большин-

ства легальных и легитимных форм политического участия (пар-
тии, профсоюзы и т. п.) не может не вызывать тревогу, особенно
в ситуации наметившегося общественного раскола. При опреде-
ленных обстоятельствах это может привести к конфликтному
противостоянию «протестных активистов» не только с властью,
но и с молчаливым большинством. Хотя возможен и другой сцена-
рий – постепенное «перетекание» части этого большинства, еще
недавно голосовавшего за В. Путина, в стан недовольных.
Итак, развитие интерактивных технологий, новых форм граж-
данской активности и самоорганизации переводит вопрос о пер-
спективах российской демократии в иное русло. Ключевым ее
аспектом постепенно становятся перспективы их использования
в контексте «демократии участия», вовлечения большинства граж-
дан в процесс решения актуальных задач как общеполитического,
так и местного характера. В то же время, следует учитывать, что
«живое творчество масс» не может и не должно заменять собой
эффективно функционирующие государственные институты.
Поэтому, чтобы избежать рисков для стабильности российского
общества, необходима адекватная новым вызовам времени рекон-
струкция системы власти, расширение реальной демократии, спо-
собной побуждать толковых, неравнодушных людей к решению
стоящих перед страной проблем.
6
О КАКОЙ РАБОТЕ МЕЧТАЮТ ЖИТЕЛИ
РОССИИ
Согласно итогам Всероссийской переписи населения 2010 г., поч-

ти 66 млн человек (или 91%) экономически активных российских
граждан в возрасте 15–72 лет составляют занятые в экономике.
За годы, прошедшие с предыдущей Всероссийской переписи насе-
ления 2002 г., экономическая активность россиян выросла на 6,1%:
при этом рост происходил за счет увеличения доли занятого насе-
ления и одновременного сокращения численности безработных 1.
Из данных официальной статистики следует (табл. 6.1), что
даже на фоне мирового финансово-экономического кризиса
и неизбежно сопутствующего ему сокращения рабочих мест, оте-
чественный рынок труда оставался достаточно «энергичным».
Таблица 6.1
Численность экономически активного населения РФ,
2001–2010 гг., тыс. человек 2
2001 2002 2003 2004 2005 2006 2007 2008 2009 2010
Численность
экономически
71411 72421 72835 72909 73811 74156 75060 75892 75658 75440
активного населения,
в том числе:
занятые в экономике 65124 66266 67152 67134 68603 69157 70814 70603 69285 69804
безработные 6288 6155 5683 5775 5208 4999 4246 5289 6373 5636
Примечание. По данным выборочного обследования населения по проблемам занятости.
Отмеченные тенденции сохраняются и в настоящее время.

Так, по итогам обследования населения по проблемам занятости,
в июле 2012 г. численность экономически активных россиян соста-
1
Экономическая активность населения//ДемоскопWeekly. Электронная версия
бюллетеня «Население и общество». 19–31 декабря 2011. № 491–492 (http://www.
demoscope.ru/weekly/2011/0491/perep01.php).
2
Труд и занятость в России. 2011: Статистический сборник. М.: Росстат, 2011. С. 31.
вила 76,4 млн человек (или около 54% от общей численности насе-
ления страны). В численности экономически активного населе-
ния 72,3 млн человек (94,6% экономически активного населения)
были заняты в экономике, и 4,1 млн человек (5,4%) не имели
занятия, но активно его искали (в соответствии с методологией
МОТ они классифицируются как безработные). Уровень безрабо-
тицы составил в указанный период 5,4%, а уровень занятости –
65,2%. По сравнению с июлем 2011 г. численность занятого насе-
ления увеличилась на 648 тыс. человек (0,9%), тогда как
численность безработных сократилась на 889 тыс. человек (17,7%) 1.
Результаты Всероссийской переписи населения 2010 г. показа-
ли, что 1,7 млн занятых в экономике (2,5%) имеют не одну работу.
При этом абсолютное большинство занятых экономической дея-
тельностью – 61,6 млн человек (94%) – является работающими
по найму. По сравнению с 2002 г. численность наемных работни-
ков выросла на 5,8%. Численность работодателей, привлекающих
для осуществления своей деятельности наемных работников,
составила 1,4 млн (в 2002 г. – 923 тыс.) человек 2.
Будучи переведена на язык социологии, официальная ста-
тистическая информация свидетельствует о том, что практически
все россияне ходят на работу и проводят там большую часть своей
жизни. Иногда даже вопреки тому, что работа им не нравится
и (или) неинтересна. Да и как иначе, если, по данным исследова-
ний Института социологии РАН, именно работу 77% наших со-
граждан считают главным источником средств существования,
способом получения дополнительных заработков, фактором, пре-
допределяющим размеры их доходов и уровень достатка 3.
Одновременно для большинства россиян работа – это не только
деньги, но и способ самоутверждения, повышения собственного про-
фессионального уровня, возможность почувствовать себя нужным,
1
Занятость и безработица в Российской Федерации в июле 2012 г. (по итогам
обследований населения по проблемам занятости)//Сайт Федеральной службы го-
сударственной статистики РФ (http://www.gks.ru/bgd/free/b04_03/IssWWW.exe/Stg/
d04/180.htm).
2
Экономическая активность населения//ДемоскопWeekly. Электронная версия
бюллетеня «Население и общество». 19–31 декабря 2011. № 491–492 ( http://www.
demoscope.ru/weekly/2011/0491/perep01.php).
3 Тихонова Н. Е. Жизненные проблемы и материальное положение россиян:
вектор изменений//Двадцать лет реформ глазами россиян: опыт многолетних со-
циологических замеров/Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма, В. В. Петухова. М.:
Весь Мир, 2011. С. 89.
воплотить в жизнь свои идеи, наконец, просто пообщаться с колле-

гами. Отказаться от всего перечисленного готовы немногие. На это
указывают, в частности, результаты опроса экономически актив-
ных жителей РФ старше 18 лет, проведенного в октябре 2008 г.
исследовательским центром портала SuperJob.ru, согласно кото-
рым перспектива получать зарплату и при этом не ходить на работу
прельстила только четверть опрошенных, тогда как 66% их оказа-
лись не готовы отказаться от удовольствий, связанных с ее посе-
щением 1.
Как бы то ни было, работа является одной из наиболее значи-
мых сфер повседневной жизни российских граждан и стабильно
входит в число их важнейших приоритетов 2. Она же становится
предметом всевозможных мечтаний, связанных с поиском идеаль-
ного рабочего места, определением сфер профессиональной дея-
тельности, занятыми в которых российские граждане хотели бы
видеть себя и своих детей и т. п.
Что же представляет собой работа «в зеркале мечты»?
Должна ли она быть интересной для человека, ее исполняющего?
Обеспечивать возможности карьерного и профессионального
роста? Отличаться хорошими условиями труда и достойной опла-
той? Быть неутомительной и оставлять время для отдыха, семьи
и учебы? И существует ли такая работа вообще?
Один из распространенных мифов гласит, что идеальной рабо-
ты не существует. На самом деле это не так. Вот только людские
представления о ней сильно различаются, будучи опосредованы
совокупностью факторов микро- и макроуровня, и в этом смысле
работы, которая подошла бы абсолютно всем, действительно, нет.
Согласно стереотипным представлениям, работа мечты долж-
на давать человеку возможность самореализоваться и получать при
этом деньги, обеспечивающие ему (его семье) безбедное существова-
ние. Иными словами, предел человеческого счастья – иметь своего
рода «рабочее хобби», которое приносит не только моральное удов-
1
«Не ходить на работу – значит остановить свою жизнь», – считают россияне
(http://www.hr-life.ru/news/1721).
2
См., например: Аникин В. А. Работа в жизни россиян//Социологические ис-
следования. 2009. № 12. С. 48–55; Тихонова Н. Е. Социокультурная модернизация:
оценка этапа и перспектив//Готово ли российское общество к модернизации?/Под
ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой. М.: Весь Мир, 2010. С. 90–92;
Тюрина И. О. Трансформация рынка труда и отношения занятости//Двадцать лет
реформ глазами россиян: опыт многолетних социологических замеров/Под ред.
М. К. Горшкова, Р. Крумма, В. В. Петухова. М.: Весь Мир, 2011. C. 95–128 и др.
летворение, но и достойный заработок. Однако желаемое и дей-

ствительное нередко расходятся, а реальные жизненные практики
заставляют людей делать выбор между работой, сулящей хороший
заработок, но не приносящей удовлетворения (а иногда и морально
подавляющей), и деятельностью интересной, разноплановой, даю-
щей возможность развиваться и т. п., но низкооплачиваемой.
Применительно к работе можно говорить о существовании
мечтаний разного уровня – мечты идеальной, отражающей эмоци-
ональный образ, формируемый представлениями россиян о том, «как
хотелось бы», и мечты земной («как в реальности может быть»),
содержательно предопределенной характером тех жизненных ситу-
аций, в которых обнаруживает себя большинство населения. Мечты
первого типа основаны на желании. Они представляют собой
некие грандиозные, идеализированные (и, как правило, социаль-
но одобряемые) цели, сулящие ощущение счастливой жизни.
Можно сказать и иначе – это сверкающие «путеводные звезды»,
до которых наши сограждане хотят дотянуться, зачастую не пред-
ставляя себе, как этого добиться, и возможно ли это в принципе.
Это мечты в полном смысле данного слова, т. е. то, чего еще нет,
и что мы представляем себе лишь тогда, когда не ограничиваемся
тем, что есть в российской действительности «здесь и сейчас».
Мечты второго типа являют собой, по сути, весьма приземлен-
ные и более конкретные, ориентированные на результат, желания,
выходящие за рамки воображаемого мира. Они имеют под собой
твердую почву в виде мотива, основанного на реальной жизнен-
ной ситуации, например, проблемы, которую необходимо решить.
Как будет показано дальше, в условиях пореформенной России
мечты данного типа опосредуются, главным образом, неспокой-
ной ситуацией на рынке труда, особенностями конкретного соци-
ально-исторического контекста, вынуждающего большинство
наших соотечественников делать выбор в пользу хорошо оплачи-
ваемых рабочих мест, нежели работы, «от которой поет душа». При
этом вектор развития профессиональных ориентаций, модель
мотивации трудовой деятельности, акцентируемые россиянами
критерии предпочтения той или иной работы меняются в направ-
лении от «движения к…» к «движению от…».
Неудивительно, что, будучи несхожи по характеру происхож-
дения, мечты идеальные и мечты земные, реальные расходятся
между собой. Вместе с тем было бы неверно считать их полностью
противоположными явлениями. Скорее, речь идет о различных
взаимодополняющих друг друга аспектах восприятия российски-

ми гражданами того, что происходит вокруг. Ведь, как известно,
без реального нельзя существовать, а без идеального невозможно
мечтать.
Результаты проведенного исследования позволяют утверж-
дать, что, вопреки кризисным явлениям в экономике и провоци-
руемой ими неуверенности в завтрашнем дне, идеальные (примени-
тельно к работе) мечты наших сограждан достаточно однозначны,
хотя и не вполне стабильны во времени. При этом отличительной их
чертой выступает преимущественный акцент на содержание трудо-
вой деятельности, ориентация на обретение интересной работы,
дающей человеку шанс реализоваться и применить на практике име-
ющиеся у него способности, доминирующая над установками на зара-
боток. Свидетельством сказанному может служить, в частности,
выбор респондентами одного из пары ценностных суждений,
касающихся критериев предпочтения труда (рис. 6.1).
сиян не старше 55 лет.
Рис. 6.1. Динамика отношения россиян к критериям

предпочтения труда, 2003/2012 гг.,%
Из данных, представленных на рисунке, видно, что в настоя-

щее время большинство опрошенных заявляет, что готово потра-
тить жизнь только на интересную работу. Более того, за последнее
десятилетие доля таковых выросла, а численность сторонников
противоположной точки зрения сократилась на 8%.
Заметим, что ценность интересной работы доминирует во всех
возрастных когортах без исключения (рис. 6.2).
Рис. 6.2. Критерии предпочтения труда представителями

различных возрастных когорт,%
В то же время порядка 42% опрошенных полагают, что главное

в работе – это то, сколько за нее платят. Показатель по данному
критерию несколько ниже среднего лишь у представителей воз-
растной группы 18–25 лет (36%).
Учитывая приведенные данные, можно утверждать, что
в условиях пореформенной России типичная для ее граждан
мечта об идеальной работе имеет во многом терминальный харак-
тер, отражает самостоятельную значимость труда как важней-
шей ценности, позволяющей заниматься тем, что нравится. Как
результат, работа воспринимается россиянами, главным образом,
как способ самореализации личности, возможность следовать
своим «я хочу» вместо «я должен», как средство получения удов-
летворения зачастую без жесткой «привязки» к уровню матери-
ального вознаграждения.
Следует заметить, что помимо возраста, практически никакого
влияния на восприятие работы не оказывают такие потенциаль-
ные факторы-дифференциаторы, как место проживания, тип
населенного пункта, а также социально-профессиональная при-
надлежность респондентов. Независимо от указанных характе-
ристик, опрошенные отдают предпочтение интересной работе.
Так, например, более важное, нежели характер и содержание
выполняемой работы, значение фактор оплаты труда имеет только
для специалистов рабочих профессий. Представители же всех
остальных профессиональных категорий и учащиеся предпочи-
тают работу интересную и содержательную. Наименьшее значение
материальный интерес (размер заработка) имеет для руководите-

лей и заместителей руководителей предприятий и учреждений,
большинство которых (71%) убеждено в том, что куда более важ-
ным является то, насколько интересна их работа. Подобным обра-
зом мыслят и специалисты, работающие в должностях, предпола-
гающих высшее образование, в т. ч. офицерский состав армии,
МВД и прокуратуры: лишь 30% из их числа считают более важным
размер заработной платы. Готовность потратить свою жизнь
исключительно на интересную работу демонстрирует и большин-
ство студенческой молодежи (70%).
Куда более значимым фактором, опосредующим выбор в поль-
зу одного из пары упомянутых выше альтернативных суждений,
является уровень образования респондентов (рис. 6.3).
Рис. 6.3. Критерии предпочтения труда респондентами с разным

уровнем образования,%
Очевидно, что ценность интересной работы возрастает по мере

увеличения уровня образования респондентов, достигая наиболь-
ших значений в группах с высшим (и особенно двумя высшими
и т. п.) и незаконченным высшим образованием, тогда как преиму-
щественное внимание к величине заработка демонстрирует проти-
воположную тенденцию.
Существенно и вполне объяснимо влияет на выбор опрошенных
и самооценка собственного материального положения. Чем более
обеспеченными ощущают себя наши соотечественники, тем чаще
они соглашаются с тем, что главным в выполняемой работе должен
быть интерес к ней (67%, 58% и 48% в группах, оценивающих свою
материальную обеспеченность на «хорошо», «удовлетворительно»
и «плохо» соответственно). Падение же уровня достатка способству-
ет увеличению доли полагающих, что ключевым ее моментом явля-
ется приносимый ею доход (33%, 42% и 51% соответственно).
Картина меняется в том случае, когда речь заходит о втором
типе мечтаний россиян о работе – т. е. о мечтах земных, или
вынужденно опосредованных жизненными обстоятельствами
(рис. 6.4). Реальный социальный контекст, в котором протекает их
жизнь, заставляет наших сограждан снимать «розовые очки»
и возвращаться на землю.
Прежде всего, отметим, что, как и в предыдущие годы, триада
требований, предъявляемых россиянами к идеальной, с их точки
зрения, работе образуется такими ее характеристиками, как размер
заработной платы, содержательность и предопределяемая ею спо-
собность быть интересной, а также хорошие условия труда. Иными
словами, большинство наших соотечественников мечтает о хорошо
оплачиваемой работе, интересной для них и осуществляемой в ком-
фортной обстановке. Очевидно, что как «идеальные», так и «зем-
ные» мечты российских граждан, касающиеся предпочитаемого
ими рабочего места, предполагают обращение к категории «инте-
рес к работе», однако, во втором случае данный критерий уступает
место высоким заработкам.
Желание, чтобы их труд хорошо оплачивался, высказывает
подавляющее большинство россиян (82%). Данный ответ наибо-
лее популярен среди респондентов независимо от их пола, возрас-
та и места жительства (табл. 6.2 в приложении 1).
Преимущественное внимание к материальным аспектам потен-
циальной работы-мечты вполне объяснимо и опосредуется совокупно-
стью экзогенных изменений, произошедших за годы реформ в социаль-
Примечание. Сумма цифр превышает 100%, так как допускалось до трех ответов. На рисунке
не указаны выбравшие ответ «другое» (0,5%).
Рис. 6.4. Требования, предъявляемые россиянами

к идеальной работе,%
но-экономической жизни российского общества. И, прежде всего,

тем, что в условиях постсоветской России, где проблемы рефор-
мирования социума ставились в условиях глубокого экономиче-
ского кризиса, эскалации безработицы и удорожания жизни, раз-
вития процессов пауперизации и т. п., одно из доминирующих
среди прочих жизненных ценностей мест заняли ценности достат-
ка и бытового комфорта, обеспечиваемые, главным образом,
за счет осуществления трудовой деятельности.
Значимость величины заработной платы как лидирующего
среди прочих фактора трудоустройства подтверждается и результа-
тами всероссийского опроса, проведенного ВЦИОМ в апреле 2012 г.
Согласно полученным специалистами Центра данным, больше
половины россиян (55%) хотели бы сменить рабочее место. При
этом основной (35% работающих респондентов) причиной недо-
вольства имеющейся работой являлась низкая зарплата 1.
1
Охота к перемене мест, или почему россияне хотят сменить работу (http://
wciom.ru/index.php?id=459&uid=112754).
Данные табл. 6.2 показывают, что при всем сходстве общих

тенденций значимость каждого из трех основных (как, впрочем,
и второстепенных) критериев выбора идеальной работы неодина-
кова для респондентов, проживающих в разных типах поселений.
Так, повышенные требования к величине заработка характерны
в большей степени для жителей сельской местности (86,9%). Их
убежденность в том, что идеальная работа должна хорошо оплачи-
ваться, разделяют и те, кто проживает в городах с населением
100 тыс. – 250 тыс. (88%) и 250 тыс. – 500 тыс. (85,7%), и, в мень-
шей степени, жители городов с населением менее 100 тыс. (81,5%)
человек. В то же время, признавая значимость достойной оплаты
труда, жители мегаполисов менее требовательны в этом отноше-
нии (74,3%).
Примерно аналогичная ситуация складывается и тогда, когда
речь заходит о хороших условиях труда. Данные обстоятельства
указывают на свойственную современному российскому рынку
труда ярко выраженную территориальную дифференциацию коли-
чественных и качественных показателей занятости, находящую
отражение в массовом сознании россиян, и, в частности, на нали-
чие внутри него узких и депрессивных сегментов, резко ограничи-
вающих возможности трудоустройства и поиска достойного рабо-
чего места.
Характер восприятия россиянами идеальной работы не опос-
редуется существенно и гендерной принадлежностью респонден-
тов. И мужчины, и женщины мечтают, прежде всего, о высоко-
оплачиваемом и интересном для них рабочем месте. Некоторые
различия по данному показателю фиксируются лишь в отношении
возможностей карьерного роста, более значимых для мужчин
(10,9%), нежели женщин (6,4%). Кроме того, что вполне есте-
ственно, более значимо для женщин, чем для мужчин то, что иде-
альная работа – это работа, оставляющая время для других занятий,
в том числе для семьи (14,2% против 10,4% соответственно).
Говоря о возрастных различиях в восприятии работы-мечты,
стоит отметить бо´льшую (нежели в иных выделенных по критерию
возраста группах) ориентированность молодежи на обретение
интересной работы и несколько меньшее (особенно очевидное
в группе респондентов 18–25 лет) стремление к высоким заработ-
кам. В целом предпочтения молодых людей в части, касающейся
той работы, которую они хотели бы получить, достаточно устой-
чивы (рис. 6.5).
Рис. 6.5. Требования, предъявляемые к идеальной работе

российской молодежью, 1997 / 2012 гг., %
Данные, представленные в таблице 6.2, позволяют утверждать,

что, помимо отмеченных выше, между требованиями, предъявля-
емыми к идеальной работе представителями старшего и молодого
поколений, существуют и другие отличия. Во-первых, с увеличени-
ем возраста снижается значимость возможностей быстрого карьер-
ного и профессионального роста (14,6% против 4,4% и 23,7% против
11,6% в группах 18–25 и 46–55 лет соответственно). Во-вторых,
очевидное различие запросов, предъявляемых к работе-мечте пред-
ставителями молодежи и старшего поколения, фиксируется в отно-

шении к условиям труда. Разумеется, хорошие условия труда значи-
мы для представителей всех выделенных возрастных групп,
однако, внимание к ним старшего поколения заметно выше
(29,9% против 47,9% в группах 18–25 и 46–55 лет соответственно).
Для показателя «престижности» выполняемой работы харак-
терна обратная тенденция – убывания значимости по мере увеличе-
ния возраста респондентов. При ответе на вопрос о требованиях,
предъявляемых к идеальной работе, данный критерий упомянули
без малого 16% молодежи и лишь 5,4% представителей 46–55-лет-
них респондентов.
Некоторые изменения в типичном для россиян рейтинге кри-
териев оценки идеальной работы заметны при обращении к отве-
там респондентов, представляющих разные социально-професси-
ональные группы. Так, если речь идет о предпринимателях,
то большинство их выдвигает в качестве двух основных условий,
которым должна соответствовать идеальная работа, высокий зара-
боток (81,3%) и способность вызывать интерес (56,3%). Однако
на третьем месте оказывается требование быть полезным обществу
(31,3%), тогда как наличие хороших условий труда и престижность
занимают вкупе четвертую позицию (25%). Для работников тор-
говли и сферы бытовых услуг условия труда, наоборот, более значи-
мы, а потому оказываются на втором (49,8%) – после хорошей
оплаты (84,6%) – месте. Аналогичная ситуация наблюдается и при
обращении к группе рабочих 3–4 разряда. Для студентов технику-
мов, колледжей, учеников старших классов школ, лицеев фактор пре-
стижности играет большую, нежели среда, в которой будет проте-
кать трудовая деятельность, роль. По этой причине триаду базовых
требований, предъявляемых к идеальной работе, замыкает в дан-
ном случае именно он (22,8%). В группах руководителей, замести-
телей руководителей предприятий и учреждений, специалистов
на должностях, предполагающих высшее образование, самозанятых,
а также студентов высших и средних учебных заведений отмечается
несколько более высокая, чем в среднем, значимость возможно-
стей профессионального роста на рабочем месте (28,9%, 26,6%,
18,5%, 20,8% и 31,9% соответственно).
Еще один неоспоримый факт – влияние на восприятие иде-
альной работы уровня образованности респондентов (рис. 6.6).
Как и в случае с мечтами первого типа, наличие высшего либо
незаконченного высшего образования зачастую выдвигает на пер-
вый план такой критерий оценки «идеальности» работы как ее

способность быть интересной. В результате, доля убежденных
в том, что работа должна вызывать интерес, оказывается в группах
обладающих им несколько выше, а среди тех, кому удалось полу-
чить два высших образования, закончить магистратуру либо аспи-
рантуру, стать кандидатом или доктором наук, данная характери-
Рис. 6.6. Базовые критерии идеальной работы в оценках

респондентов с разным уровнем образования,%
стика и вовсе «вырывается вперед», заметно обгоняя пресловутый

заработок и хорошие условия труда. Кроме того, высокообразо-
ванные россияне склонны более (чем представители других выде-
ленных по критерию образованности групп) ценить обеспечивае-
мые рабочим местом возможности профессионального роста
(45,7% среди лиц с двумя высшими образования и т. п. против,
к примеру, 14,3% обладателей общего среднего образования).
Обретение работы-мечты вряд ли можно назвать главной жизнен-
ной целью россиян: по данным проведенного исследования, устроиться
на нее мечтают лишь 7,2% опрошенных. При этом данное стремление
характерно, в первую очередь, для представителей молодежи
18–25 лет (11,2%). По мере увеличения возраста респондентов инте-
рес к хорошей работе уменьшается. Более других мечтают об удач-
ном трудоустройстве жители городов с населением 250 тыс. – 500 тыс.
человек (12,1%), а также не работающие из-за семейных и личных
обстоятельств (21,4%) (табл. 6.3 в приложении 1).
Возможно, это обусловлено тем, что, оценивая текущую ситу-
ацию с работой, большинство наших соотечественников (56%)
определяет ее как «удовлетворительную», а еще 30% – как «хоро-
шую», что, в общем, соответствует показателям десятилетней дав-
ности (рис. 6.7).
Однако существующее положение дел может быть опосредова-
но и другими причинами. Например, достаточно нервной и напря-
женной ситуацией, сложившейся на отечественном рынке труда,
в том числе и под воздействием последствий финансового кризиса
2008–2009 гг., который серьезно ограничил личные амбиции росси-
ян, готовых сегодня мириться и с меньшими возможностями про-
сиян не старше 55 лет. На рисунке не указаны затруднившиеся с ответом.
Рис. 6.7. Динамика оценки россиянами ситуации на работе,
2003 / 2012 гг.,%
фессионального роста, и с менее интересными задачами, и с отка-

зом от поиска «лучшей доли», лишь бы удержаться на устраивающем
их месте и не сильно потерять в зарплате. Кроме того, преимуще-
ственная ориентация на тактику удержания «синицы в руках» может
быть обусловлена и свойственными рынку труда России структур-
ными деформациями, и отличающей его очевидной диспропорцией
трудовых ресурсов, не позволяющими нашим согражданам преда-
ваться «пустым мечтаниям», надеяться на обретение лучшего рабо-
чего места, нежели то, которое они имеют сегодня.
Одновременно ситуация с мечтой об идеальной работе не так
однозначна, как может показаться на первый взгляд. Ведь более
всего (40%) россияне мечтают жить в достатке, иметь возможность
тратить деньги, не «считая копейки», что означает для большин-
ства из них необходимость много трудиться, причем на той работе,
которая приносила бы достойный доход. А посему, случись им
выловить «золотую рыбку», 15% респондентов попросили бы ее
помочь им найти хорошую работу и сделать карьеру.
В условиях современной России работа играет значимую роль
в поляризации жизненных шансов граждан страны. Учитывая это,
россияне чутко реагируют на происходящее в экономике и различных
сегментах национального рынка труда, проявляя бóльший интерес
к тем видам и сферам профессиональной деятельности, занятость
в которых могла бы, по их мнению, стать залогом стабильного
и относительно безбедного существования.
В каких областях мечтают работать наши соотечественники,
и какие сферы занятости выбирают они для своих детей? Анализ
полученных данных позволяет утверждать, что в обоих случаях
«вкусовые предпочтения» россиян достаточно согласованы,
но не вполне тождественны друг другу (рис. 6.8).
Прежде всего, отметим незначительную долю тех, кто мечтает
не работать вообще (6%) или мечтает о том, чтобы не работали их
дети (2%). Это обстоятельство еще раз подчеркивает значимость
работы (как и ее наличия) в практиках повседневной жизни совре-
менных россиян.
Мечты наших сограждан о предпочтительных сферах трудовой
деятельности, которые выбираются ими для себя и своих детей,
вполне содержательны и довольно конкретны: так, рассуждая
о себе лично, затруднились с ответом на данный вопрос лишь
менее 1% респондентов. Несколько выше (3,4%) оказалась доля
тех, кто сомневался в выборе для своих детей.
Примечание: Допускалось до трех ответов по обеим позициям («Для себя» и «Для своих
детей»). На рисунке не указаны выбравшие ответ «другое» (1,6% и 1,4% «для себя» и «для
своих детей» соответственно), а также затруднившиеся с ответом.
Рис. 6.8. Области профессиональной деятельности,

в которых мечтают работать россияне, и которые они предпочитают
для своих детей,%
Другой установленный факт: россияне рационально или интуи-

тивно осознают происходящее на отечественном рынке труда,
чувствуют основные тенденции его развития и способны в какой-
то мере прогнозировать будущее, выбирая (особенно для своих
детей) те области профессиональной деятельности, занятость
в которых будет востребована, привлекательна и престижна
(не только в материальном, но и в статусном смысле) в долгосроч-
ной перспективе.
Обратимся к истории. Первые шаги в направлении изучения
социальных проблем профессионального выбора, привлекатель-
ности профессий были предприняты в советское время в рамках
социологических исследований, инициированых В. Н. Шубкиным
в Сибири в 1962 г. 1 Объектом проводимых им изысканий стала

молодежь, и это было вполне правомерно. Ведь, будучи наиболее
восприимчивой и устремленной в будущее социальной группой,
молодые люди отражали в своих ориентациях процессы, происхо-
дившие на уровне общества в целом, что позволяло давать резуль-
татам исследовательской работы расширительные толкования.
Со временем исследования социальных проблем образования
и труда молодежи охватывали все более широкий круг вопросов,
включая изучение существовавшего в СССР неравенства в доступе
к образованию, социальной предопределенности выбора профес-
сии и т. п. 2 Знакомый каждому советскому человеку лозунг
«В СССР каждый труд почетен!» был сугубо декларативен, ибо
в стране победившего социализма, как, впрочем, и в любом обще-
стве, имелась иерархия профессий, верхние этажи которой зани-
мали дипломаты, научные сотрудники, военные и, разумеется,
партийно-комсомольские работники. Советская пропаганда
из года в год пыталась внушить молодежи, что ее ждут на заводах
и фабриках, в сельском хозяйстве. Систему образования критико-
вали за то, что выпускники средних школ ориентированы на вузы,
не становятся рабочими, в которых остро нуждалась экономика
страны. Однако предпринимаемые усилия не способствовали мас-
1
Шубкин В. Н. Выбор профессии в условиях строительства коммунизма//Воп-
росы философии. 1964. № 8.
2
См., например: Лисовский В. Т., Иконникова С. Н. Молодежь о себе, о своих
сверстниках. Социологическое исследование. Л.: Лениздат, 1969; Коган Л. Н. Рабо-
чая молодежь: труд, учеба, досуг (социологический очерк). Свердловск: Сред.-
Урал. кн. изд-во, 1969; Зарихта Т. Р., Назимов И. Н. Рациональное использование
трудовых ресурсов молодежи (Экономические и социальные вопросы вовлечения
молодежи в общественное производство). М.: Экономика, 1970; Руткевич М. Н.,
Филиппов Ф. Р. Социальные перемещения. М.: Мысль, 1970; Васильева Э. К. Соци-
ально-профессиональный уровень городской молодежи (по материалам выбороч-
ного обследования школьников и молодежи Ленинграда). Л.: Изд-во ЛГУ, 1973;
Титма М. Х. Выбор профессии как социальная проблема (на материалах конкрет-
ных исследований в ЭССР). М.: Мысль, 1975; Константиновский Д. Л., Шуб-
кин В. Н. Молодежь и образование. М.: Наука, 1977; Шубкин В. Н. Трудящаяся мо-
лодежь: образование, профессия, мобильность. М.: Наука, 1984; Шубкин В. Н.,
Чередниченко Г. А. Молодежь вступает в жизнь (социологические исследования
проблем выбора профессии и трудоустройства). М.: Мысль, 1985; Жизненные пути
одного поколения/Под ред. Л. А. Коклягиной, В. В. Семеновой, М. Титмы. – М.:
Наука, 1992; Константиновский Д. Л. Динамика неравенства. Российская моло-
дежь в меняющемся обществе: ориентации и пути в сфере образования (от 1960-х
годов к 2000-му). М.: Эдиториал УРСС, 1999; Чередниченко Г. А. Молодежь России:
социальные ориентации и жизненные пути (Опыт социологического исследова-
ния). СПб.: Изд-во РХГИ, 2004 и др.
совой трансформации профессиональных ориентаций молодежи,

отражавших сформировавшиеся в обществе иерархии социальных
статусов и профессий, с ними связанных.
Установлено, что привлекательность профессий является
индикатором социальных изменений, трансформируется под воз-
действием перемен в жизни страны. Так, в начале 1960-х гг. наи-
более привлекательными для молодых людей были профессии
высококвалифицированного труда, как правило, требующие выс-
шего образования – ученых, среди которых лидировали физики
и математики, инженеров, летчиков и радиотехников. За ними
следовали врачи, работники литературы и искусства, преподавате-
ли вузов. Очевидно, что самые привлекательные, с точки зрения
выпускников средних школ тех лет, занятия концентрировались
в области профессий, традиционно престижных в относительно
благополучный период советского времени, отражавших воспри-
нятую школьниками систему ценностей общества (ориентация
на получение высшего образования как непременного условия
вертикальной мобильности, жизненный успех, понимаемый как
официальное признание в ходе официальной же карьеры с выте-
кающими отсюда материальными и символическими вознаграж-
дениями и т. п.). Наименее же привлекательными считались неко-
торые рабочие специальности (каменщики, штукатуры, столяры,
плотники, маляры и др.), профессии, связанные с сельским хозяй-
ством, коммунальными службами, делопроизводством, общест-
венным питанием. Крайне низко котировались профессии про-
давца и бухгалтера.
Новая реальность 1980-х гг. (перемены в жизни страны, массо-
визация общего среднего образования и порожденные ею измене-
ния в составе старшеклассников, многие из которых не стреми-
лись более в вузы, отсутствие ощущения, что все пути открыты,
и везде ждут, когда придет новое поколение) трансформировала
сложившуюся в сознании выпускников школ картину мира про-
фессий, возглавляемую тремя наиболее привлекательными в то
время занятиями – летчик, военный, юрист. Исчезли из данной
(как впрочем, и из переходной от наиболее привлекательных
к профессиям высокой привлекательности, к числу которых отно-
сились, например, работники милиции и моряки, а также врачи)
группы профессии ученых и инженеров. Профессии высокой при-
влекательности были представлены работниками искусства, жур-
налистами, учеными-медиками, преподавателями вузов, а также
лидирующей среди них профессией шофера, располагавшейся

ранее в группе занятий средней привлекательности. Группа наи-
менее привлекательных профессий включала в себя, в основном,
рабочие специальности, работников коммунальных предприятий,
бухгалтеров и делопроизводителей.
Несмотря на то, что выпускники 1980-х не слишком отлича-
лись от своих предшественников, что обусловливалось, прежде
всего, сохранением и воспроизводством прежних (традиционных)
социальных ценностей (например, ценности успеха, понимаемого
как официальная карьера, официальное признание и вознаграж-
дение), сформировавшаяся в их сознании иерархия привлекатель-
ности профессий претерпела серьезные изменения, отражала уже
не прежнюю, а в значительной степени иную систему установок.
«„Новые ориентиры”не могли не сказаться. …Раньше гордились
принадлежностью к интеллигенции (хотя бы формальной) –
теперь положение в обществе стало определяться в меньшей сте-
пени образованием, в большей – материальным достатком. Соот-
ветственно другие статусы, а следовательно, и другие профессии
двинулись к вершине общественной пирамиды. Скачок ориента-
ций на материальное благополучие, безусловно, сделал свое дело.
Ориентации на получение более высокого образования сохрани-
лись, но не являются теперь столь преобладающими у выпускни-
ков, как раньше» 1.
1990-е гг. произвели подлинную революцию в представлениях
о профессиях и социальных статусах. Иерархию первых возглави-
ли не столь актуальные и престижные ранее либо вовсе не суще-
ствовавшие занятия юриста, бизнесмена, банковского работника,
переводчика с иностранного языка, за которыми следовали внеш-
неторговые работники, ученые-экономисты, секретари-референ-
ты с опытом работы на компьютере, а также программисты, т. е.
виды профессиональной деятельности, требующие высокой ква-
лификации и, по большей части, высшего образования.
В группе профессий высокой привлекательности значились
в ту пору журналисты, преподаватели вузов, летчики. Вполне ожи-
даемо для общества, вставшего на путь рыночной экономики,
появляется среди них и профессия бухгалтера. За ними (по нисхо-
дящей) следуют артисты, архитекторы, писатели и другие, преи-
1
Подробнее см.: Константиновский Д. Л. Неравенство и образование. Опыт со-
циологических исследований жизненного старта российской молодежи (1960-е го-
ды – начало 2000-х). М.: ЦСП, 2008. С. 136–140.
мущественно интеллектуальные занятия интеллигентных профес-

сий, «дающие значительный престиж в обществе, сулящие
вероятность наибольших возможностей для продвижения, для
жизненного успеха и, конечно, материального вознаграждения» 1.
Нижние же этажи лестницы заполнили рабочие промышленно-
сти, строительства, транспорта, связи и сельского хозяйства, прак-
тически начисто исключенные из категории приемлемых.
По заключению специалистов, выпускники 1990-х оказывали
предпочтение «новым» профессиям, актуальным для модифици-
ровавшегося рынка труда, и категорически отвергали профессии
рабочие: «… Идеологические стандарты советского времени, пред-
полагавшие престиж символических статусов, лишенных напол-
нения возможностями самореализации или материального возна-
граждения, отошли в прошлое. Возобладал жесткий критерий для
оценки притягательности того или иного варианта жизненного
пути: конкретные будущие возможности, которые он может пре-
доставить. Достижение успеха мыслится, в основном, через полу-
чение высокой квалификации, преимущественно – высшего обра-
зования» 2.
Переходный период и процессы масштабного реформирова-
ния существенно трансформировали отраслевую структуру рос-
сийской занятости, что выразилось в заметном сокращении
удельного веса занятых в промышленности, науке и научном
обслуживании, сельском хозяйстве и т. п. при увеличении доли
занятых в торговле, на транспорте и в связи, ЖКХ, здравоохране-
нии, кредитно-финансовом обслуживании, аппарате органов
управления, т. е. в основном в непроизводственной сфере.
Возникла очевидная диспропорция трудовых ресурсов, произво-
дная от порожденного асимметрией информации неэффективно-
го поведения домохозяйств при вложении в образование. Как
следствие, острая нехватка одних категорий рабочей силы сопро-
вождалась избытком других.
Во многом подобное положение дел остается актуальным
и сегодня. Однако отмеченная выше тенденция рационализации
восприятия россиянами желаемых областей и сфер профессио-
нальной деятельности, постепенного сближения их представле-
1
Константиновский Д. Л. Неравенство и образование. Опыт социологических
исследований жизненного старта российской молодежи (1960-е годы – начало
2000-х). М.: ЦСП, 2008. С. 142.
2
Там же. С. 143.
ний о том, где хотелось бы работать, со структурой потребностей

национального рынка труда в работниках по отраслям экономики,
позволяет надеяться на улучшение ситуации.
Немалую роль в этом сыграли годы экономической нестабиль-
ности, финансово-экономический кризис 2008–2009 г. и спровоци-
рованные ими волны сокращений, вынудившие многих российских
граждан пересмотреть свой профессиональный путь и переориен-
тировать связанные с ним мечты. Как следствие, наши сограждане
видят себя в будущем не только финансистами и банкирами.
Несомненными лидерами желаний и стремлений россиян
выступают (в порядке убывания): промышленность, энергетика,
транспорт и строительство (26% опрошенных), отрасли социаль-
но-культурного комплекса (образование, наука, здравоохранение
и культура – 25%), а также – финансово-кредитная, маркетинговая,
консалтинговая и т. п. сферы деятельности, разделяющие третью –
с государственным и муниципальным управлением – позицию
(по 15% соответственно) (рис. 6.8). Любопытным, в связи с этим,
выглядит распределение респондентов по областям деятельности,
в которых они заняты в настоящее время (рис. 6.9).
Примечание: На рисунке не указаны выбравшие ответ «другое» (2%).

Рис. 6.9. Распределение респондентов по сферам
профессиональной деятельности,%
Сравнение данных, представленных на рис. 6.9, с рейтингом

тех областей деятельности, о занятости в которых наши соотече-
ственники мечтают лично для себя, демонстрирует определенную
рассогласованность «того, что есть» и «того, к чему хочется стре-
миться».
За редким исключением личные предпочтения в отношении
выделенных (как, впрочем, и других) сфер занятости практически
не испытывают на себе влияния таких характеристик, как возраст,
место жительства и социально-профессиональная принадлеж-
ность респондентов (табл. 6.4 в приложении 1).
Данные таблицы 6.4 свидетельствуют, что молодые люди в воз-
расте 18–25 лет более склонны мечтать о работе в сферах финансо-
во-кредитной, страховой, маркетинговой и т. п. деятельности
(26,2%), в то время как респонденты возрастной группы 46–55 лет
предпочитают им занятость в промышленности, энергетике,
на транспорте и в строительстве (27,7%). В целом тенденция доста-
точно очевидна: по мере увеличения возраста доля мечтающих
о работе в промышленности возрастает, тогда как доля «грезящих»
о финансах и консалтинге уменьшается. И в этом смысле получен-
ные результаты вполне соответствуют реалиям современного рос-
сийского рынка труда, в условиях которого молодежь стремится,
главным образом, в сферы, где уже сейчас наблюдается кадровый
профицит. Промышленность же, испытывающая потребность
в специалистах рабочих профессий, не плохо оплачиваемых, но,
увы, не престижных, остается пока что вне сферы ее интересов.
С точки зрения гендерного распределения, наиболее «мужски-
ми» являются сферы промышленности, энергетики, транспорта
и строительства (43,3%); армия, правоохранительные органы,
охранные и другие силовые структуры (16,1%); информационные
технологии и связь (14,8%), интерес к которым опережает стремле-
ние мужчин работать в традиционно востребованных россиянами
областях социально-культурного комплекса, финансов и государ-
ственного (муниципального) управления. Женщины чаще всего
мечтают о карьере в сфере образования, здравоохранения, науки
и культуры (36,4%); финансов, кредита, маркетинга и т. п. (18,3%).
Значимую роль играют в данном случае такие факторы-диф-
ференциаторы, как уровень и характер (направленность) образо-
вания респондентов (табл. 6.4). Так, при среднем (по массиву
в целом) показателе в 26% работа в промышленности, энергетике,
на транспорте и в строительстве привлекает, главным образом,
обладателей начального (без малого 67%), высшего технического

или естественнонаучного (36%) и среднего специального (33%)
образования. Очевидно, что особенности профессиональной под-
готовки, полученные квалификации и т. п. позволяют представи-
телям двух последних групп лаконично вписаться в реалии прак-
тической деятельности в указанных сферах, претендовать на
получение рабочих мест средне- и высококвалифицированного
труда. Уделом же первых (в силу отсутствия у них соответствую-
щих профессиональных навыков и знаний) остается, как правило,
труд низко- или неквалифицированный, а их вовлеченность в эти,
в высокой степени трудодефицитные, отрасли экономики не реша-
ет проблему острой нехватки в них грамотных и квалифицирован-
ных работников инженерных и рабочих профессий.
О работе в отраслях социально-культурного комплекса мечта-
ют, преимущественно, лица, сумевшие получить высшее гумани-
тарное или экономическое образование (42%) и (в еще бо´льшей
степени) обладатели двух высших образований, выпускники маги-
стратуры и аспирантуры, а также опрошенные со степенями кан-
дидатов и докторов наук (71%). Финансовая, кредитная, марке-
тинговая и т. п. области деятельности привлекают, главным
образом, лиц с неполным средним (35%) и незаконченным выс-
шим (32%) образованием и, существенно меньше, выпускников
технических (естественнонаучных) и гуманитарных (экономиче-
ских) вузов (14% и 18% соответственно). Особого внимания заслу-
живает, на наш взгляд, сфера государственного и муниципального
управления, в которой, помимо одной пятой (21,5%) респонден-
тов с высшим гуманитарным и экономическим образованием,
стремится быть занятой треть (!) наших соотечественников, сумев-
ших получить лишь начальное образование. Некоторые соображе-
ния о возможных причинах подобного положения дел будут
высказаны нами ниже.
Мечтая о работе для своих детей, большинство опрошенных схо-
дится во мнении, что наиболее подходящими для них являются
сфера образования, науки, здравоохранения и культуры, а также финан-
совая и т. п. деятельность (по 29% соответственно). На втором –
по значимости и частоте упоминания – месте оказывается работа
в органах государственного и муниципального управления (24%). Третью
позицию занимает область IT-технологий и связи (21%).
Очевидно, что промышленность, строительство, транспорт
и энергетика – отрасли отечественной экономики, испытываю-
щие сегодня жесточайший «кадровый голод», – не входят в дан-

ном случае в тройку лидеров. Набрав 16% голосов респондентов,
мечтающих о том, чтобы именно в них были заняты со временем
их дети, они конкурируют с занятостью в армии, правоохрани-
тельных органах и прочих силовых структурах. Еще меньше тех,
кто выбирает для своих потомков работу в малопрестижных,
не слишком доходных и, как правило, тяжелых в плане условий
труда – торговле, системе бытового обслуживания и ЖКХ (8%);
сельском и лесном хозяйстве (3%).
Тенденция отказа родителей от рассмотрения промышленности,
энергетики и т. п. в качестве достойных их детей сфер приложения
труда не может не настораживать. Тем более странно, что тен-
денция эта прослеживается на фоне того, что большинство опро-
шенных (29%) уже занято, и практически столько же (26%) хоте-
ли бы быть занятыми именно в них.
С одной стороны, объяснить происходящее можно, обращаясь
к практикам формирования в России общества постиндустриального
типа, в экономике которого приоритет переходит от преимуще-
ственного производства товаров к производству разнообразных
услуг, в результате чего основным производственным ресурсом
становятся информация и знание. С другой стороны, зафиксирован-
ное в ходе исследования положение дел является следствием не слиш-
ком благоприятной ситуации, складывающейся на российском рынке
труда и в отдельных его сегментах и находящей отражение в оцен-
ках массового сознания россиян, а также в предопределяемых ими
характере восприятия социальной престижности и привлекатель-
ности тех или иных сфер профессиональной занятости. Очевидно,
что отечественный рынок труда нуждается в системной «перезаг-
рузке», затягивание с которой чревато самыми серьезными послед-
ствиями.
Другой внушающей опасения тенденцией является преимуще-
ственная ориентация без малого четверти российских граждан
на определение детей на работу в системе государственного и муни-
ципального управления. Само по себе это не так уж плохо. Однако
не секрет, что многие наши соотечественники усматривают, при-
чем небезосновательно, в чиновничьей профессии возможность
синекуры, ничего (в плане особенностей и объема человеческого
капитала) не требующей и ни к чему, кроме лояльности к выше-
стоящему руководству, не обязывающей. У россиян сложилось
представление о том, что госслужба дает максимум гарантий при
минимуме затрат. Как следствие, мечтая о трудоустройстве детей

в различные государственные и (или) муниципальные управлен-
ческие структуры, наши сограждане руководствуются, как прави-
ло, нехитрой и рациональной (разумеется, на индивидуальном
уровне) формулой: «Работай на госслужбе, получай гарантирован-
ную зарплату, социальный статус, определенную власть и ни за что
не отвечай». В связи с этим, нельзя не согласиться с распростра-
ненным среди отечественных специалистов мнением, согласно
которому общество, стремящееся в массовом порядке попасть
на госслужбу, к инновациям и системной модернизации не готово.
Немало россиян мечтает о том, чтобы их дети работали в сфере
информационных технологий и связи. Внимание к данной области
профессиональной деятельности вполне естественно и опосредовано,
главным образом, процессами активного распространения в совре-
менной России компьютерных и иных информационно-телекоммуни-
кационных технологий, а также ростом престижа (и доходности)
профессий, связанных с инновационными разработками и творческим
трудом. Осознание того факта, что к настоящему времени в стране
сложились достаточно серьезные предпосылки для успешного раз-
вития информационного общества, равно как и того, что инфор-
мация представляет собой социальный ресурс будущего, предо-
пределяет следующий выбор российских граждан: если о работе
в области IT-технологий для себя лично мечтает 11% опрошенных,
то в случае аналогичных мечтаний в отношении детей их доля воз-
растает без малого вдвое (21%).
Однако и здесь нельзя не заметить специфически российских
проблем, которые сводятся к тому, что в настоящее время РФ оста-
ется крайне дифференцированной по уровню развития и распро-
странения информационно-телекоммуникационных технологий
страной. Свидетельством сказанному может служить, в частности,
тот факт, что доли мечтающих работать в связанных с ними отрас-
лях экономики, а также тех, кто мечтает о занятости в них для
своих детей, оказываются максимально высокими в крупных горо-
дах и, прежде всего, мегаполисах (14,2% и 27% соответственно),
т. е. в районах с существенным уровнем урбанизации.
Для респондентов, проживающих в сельской местности, ука-
занные показатели оказываются куда более скромными (8,9%
и 17% соответственно), что еще раз подтверждает как недостаточ-
ную степень развитости данных отраслей на селе, так и невостре-
бованность последних населением современной российской
деревни. Не делая далеко идущих выводов, можно предположить,

что в пореформенной России образовался и нарастает новый вид
социальных неравенств – так называемое «цифровое (информацион-
ное) неравенство» или «цифровой разрыв» как одно из измерений бед-
ности – затрагивающий значительную часть россиян, ограниченных
в доступе к информационным, коммуникационным и компьютерным
технологиям.
Серьезной проблемой является, на наш взгляд, и то, что, рас-
суждая о предпочитаемых для своих детей сферах профессиональ-
ной деятельности, лишь 4,6% сельских жителей мечтают о том,
чтобы они работали на селе, в сельском и лесном хозяйстве.
Принимая в расчет идущее опережающими темпами вымирание
российской деревни, данное обстоятельство дает основание для
самых пессимистичных прогнозов.
Чем руководствуются россияне, делая выбор в пользу тех или
иных областей профессиональной деятельности, в которых они
мечтают работать? Ответ на этот вопрос дают данные, представ-
ленные на рис. 6.10.
Очевидно, что реалии российского рынка труда, особенности
сложившейся в пореформенной России социально-экономи-
ческой ситуации, а также предопределенные ими критерии оценки
нашими соотечественниками работы-мечты выдвигают на первый
план факторы, внешние по отношению к содержанию труда, реа-
лизуемого в рамках конкретной области профессиональной дея-
тельности. При этом в процессе выбора большинство респондентов
склонно (а, точнее, вынуждено) ориентироваться не столько на иде-
альные, сколько на вполне земные мечтания о желаемой работе и той
сфере, в которой она могла бы стать реальностью. Как следствие,
во главу угла ставятся материальное благополучие, стабильность,
жизненные удобства, а не профессиональная реализация или соци-
ально значимые характеристики выполняемой работы.
Согласно полученным данным, главным при выборе сферы
трудоустройства оказываются хорошие условия труда, включая, раз-
умеется, и размер получаемого от занятости в ней дохода (48%).
Второй по значимости критерий, существенный для без малого
половины (42% опрошенных), – наличие гарантий стабильной
занятости, т. е. уверенность в завтрашнем дне и в том, что ухудше-
ний не будет. Тройку наиболее важных факторов замыкает соот-
ветствие сферы деятельности полученной профессии (специально-
сти), выбранное каждым третьим респондентом (34%).
Примечание. Сумма цифр превышает 100%, так как допускалось до трех ответов. На рисунке
не указаны выбравшие ответ «другое» (1%), а также затруднившиеся с ответом (1%).
Рис. 6.10. Факторы, опосредующие выбор респондентами областей

профессиональной деятельности, в которых они мечтают
быть занятыми,%
Менее значимыми для наших сограждан оказываются факто-

ры субъективно-личностного свойства, роскошь учета которых
доступна, увы, немногим: возможности карьерного и профессио-
нального роста (32%), соответствие личным профессиональным
интересам (20%), возможность работать, не прилагая особых уси-
лий (14%), а также возможности творчества и проявления инициа-
тивы (7%).
Еще менее существенными признаются ими факторы, связан-
ные с характером и качественными особенностями сферы професси-
ональной деятельности (социальная значимость результатов, высо-
кий инновационный потенциал, конкурентоспособность и т. п.).
Как россияне оценивают собственные достижения в сферах,

связанных с их профессиональной деятельностью? Прежде всего,
отметим, что большинство наших сограждан (55%) определяет
свои возможности реализовать себя в профессии как «удовлетво-
рительные», 27% характеризуют их как «хорошие», и еще 15% –
как «плохие».
Из рис. 6.11 видно, что возможность заниматься престижной или
интересной работой имеется сегодня у четверти россиян (24,5%).
Характерно, что десять лет назад этим могла гордиться без малого
треть наших соотечественников. Произошедшие изменения связаны
с уменьшением как доли тех, кто сумел получить интересную работу,
так и (в меньшей степени) тех, кто устроился на работу престижную
(30% против 40% и 19% против 21% в 2012 и 2001 гг. соответственно).
сиян не старше 55 лет. На рисунке не указаны затруднившиеся с ответом. В 2001 г. позиция
о желании сделать карьеру в данном вопросе отсутствовала.
Рис. 6.11. Профессиональные сферы, в которых россияне добились,
чего хотели, 2001 / 2012 гг.,%
Результаты исследования говорят о том, что успех в деле обре-

тения интересного и престижного рабочего места опосредуется
совокупностью факторов социально-демографического, социаль-
но-экономического и территориального порядка. Так, среди тех,
кто считает собственную работу престижной, преобладают респон-
денты в возрасте 36–45 лет (они же лидируют в том случае, если
речь идет о работе интересной – 24% и 37% соответственно);
жители районных центров (21%); предприниматели, имеющие наем-
ных работников (75%), а также обладатели высшего гуманитарного
или экономического (39%), высшего технического или естественно-
научного (41%) и особенно двух высших (43%) образований, наличие
которых во многом предопределяет в современных условиях воз-
можности россиян реализовать себя в профессиональной сфере.
К ним (причем с существенным отрывом) присоединяются и менее

требовательные (в силу особенностей накопленного человеческо-
го капитала) и, по всей видимости, по-своему трактующие «пре-
стижность» рабочего места лица с образованием начальным (67%).
Помимо указанных представителей возрастной группы
36–45 лет и лиц с высшим (двумя высшими) образованием (52,5%,
49% и 54,3% для обладателей высшего гуманитарного (экономиче-
ского), высшего технического (естественнонаучного) и двух выс-
ших и т. п. образований соответственно) интересной признают
свою работу, главным образом, предприниматели, использующие
наемную рабочую силу (75%), руководители и заместители руководи-
телей учреждений (53%), руководители среднего и низшего звена
(43%) и специалисты в должности, предполагающей высшее образо-
вание, а также (если принимать в расчет тип поселения) жители
сел и поселков городского типа (по 34% в каждой группе соответ-
ственно) и районных центров (31%).
Не могут не вызывать опасения уменьшившиеся показатели
«карьерного успеха» (6%). Заметим, что еще год назад доля респон-
дентов, полагавших, что им удалось сделать карьеру, составляла 12%.
Вместе с тем, более трети опрошенных (37%) заявили, что,
хотя и не добились пока карьерного успеха, уверены в том, что это
им по силам (рис. 6.12). Существенно, по сравнению с началом
первого десятилетия нового века, увеличились доли тех, кто
не сомневается в своих возможностях обрести интересную или
престижную работу.
сиян не старше 55 лет. На рисунке не указаны затруднившиеся с ответом. В 2001 г. позиция
о желании сделать карьеру в данном вопросе отсутствовала.
Рис. 6.12. Профессиональные сферы, в которых россияне пока

не добились успеха, но считают, что это им по силам,
2001 / 2012 гг.,%
Среди оптимистично настроенных в этом смысле российских

граждан преобладают представители молодого поколения и, пре-
жде всего, лица в возрасте 18–25 лет.
В целом фактор возраста существенно опосредует степень
оптимизма россиян в отношении возможностей получения пре-
стижной и (или) интересной работы. Чем моложе респондент, тем
он оптимистичнее, тем больше верит, что ему по силам достойно
трудоустроиться. И наоборот, увеличение возраста ведет к росту
градуса социального пессимизма. Наиболее неуверенно ощущают
себя в данном случае респонденты старших возрастов, большин-
ство представителей которых убеждено в том, что не сможет полу-
чить ни престижной (46%), ни интересной (34%) работы.
Отрадно, что, несмотря на экономические и социальные пери-
петии, за последние шесть лет произошло некоторое уменьшение
доли российских граждан, полагающих, что карьеру им сделать
не удастся (с 24% до 17% в 2006 и 2012 гг. соответственно). Благодаря
этому данный выбор утратил свои некогда лидирующие среди
прочих вариантов ответа позиции.
К другим положительным изменениям относится снижение
доли уверенных в собственной неспособности получить престиж-
ную и (в меньшей степени) интересную работу. Таким образом,
можно утверждать, что, несмотря на крайне непростую ситуацию,
характеризующую современное состояние общероссийского и боль-
шинства региональных рынков труда, выражающуюся, в частности,
в сокращении количества наших сограждан, сумевших добиться
того, о чем мечтали (трудоустроиться на интересное, престижное
рабочее место, сделать профессиональную карьеру и т. п.), большин-
ство их не только уверено в своих силах, но и смотрит в будущее
достаточно оптимистично.
Однако, пожалуй, самым примечательным является в настоя-
щее время то, что, как и шесть лет тому назад, большинство (без
малого половина – 39%) российских граждан не стремится про-
двинуться по службе и занять высокую должность. Таким образом,
демонстрирующая удивительную устойчивость национальная осо-
бенность наших соотечественников заключается в том, что они
готовы добиваться не столько карьерного роста, сколько интересной
и в несколько меньшей степени престижной работы.
Тот факт, что подавляющее большинство россиян стремится
не столько к карьере, сколько к интересной работе – несомнен-
ный плюс в плане возможностей дальнейшей модернизации рос-
сийского общества. Каким же образом обстоят дела с такими

характеристиками работы, как ее престижность и интересность?
Данные проведенного исследования показывают, что интересная
работа занимает в системе жизненных ценностей российских граж-
дан несколько более значимое, нежели работа престижная, место.
Отличаются и реальные достижения в указанных областях: так,
успешными в смысле престижного трудоустройства считает себя
лишь пятая часть опрошенных россиян, тогда как интересной для
себя работой занимаются порядка 30%. При этом успех в данной
области опосредуется как уровнем квалификации, так и характе-
ром выполняемой работы.
Нельзя утверждать при этом, что престижная работа вовсе
не интересует россиян. Более того, доля стремящихся получить ее
и уверенных в собственных силах соответствует доле выбравших
аналогичный вариант ответа по позиции «интересная работа»
(по 46% в 2012 г. соответственно). Однако когда речь идет об «инте-
ресной работе», полученные данные выглядят все же более опти-
мистичными. Так, если к получению интересной работы стремит-
ся, но не рассчитывает ее обрести пятая часть российских граждан,
то в случае с работой престижной доля их возрастает до без малого
трети (28%).
Известно, что годы реформ кардинально изменили практики
распределения населения не только по отраслям, но и по секторам
экономики. В результате разгосударствления предприятий, созда-
ния новых негосударственных компаний, развития самостоятель-
ной занятости населения в российской экономике сформировался
обширный негосударственный сектор, связанный с с частной соб-
ственностью и частными собственниками, лицами ненаемного
труда.
Из рис. 6.13 видно, что 1990-е гг. ассоциировались у российских
граждан с некоторым увеличением возможностей заниматься пред-
принимательством.
В последнее десятилетие консолидация экономики и связанное
с этим ужесточение конкуренции, экономические кризисы, специфи-
ка взаимоотношений власти и бизнеса (в условиях которых быть
предпринимателем в России сегодня зачастую не просто невыгодно,
но и неинтересно), изменили сложившуюся в 1990-е гг. картину. Как
следствие, в 2000-е гг. на 6% сократилась доля лиц, полагающих,
что эти годы способствовали увеличению возможностей для заня-
тия предпринимательством, хотя бы и для ограниченного круга
людей. Одновременно, несмотря на тенденции продвижения рос-

сийского общества в направлении дальнейшего формирования
и укрепления рыночной экономики, не мыслимой вне практик
усиления частного бизнеса и предпринимательства, возросло чис-
ло респондентов (на 8%), рассматривающих данные возможности
как неизменившиеся.
Рис. 6.13. Динамика оценки россиянами возможностей

заниматься предпринимательской деятельностью
в 1990-е и 2000-е гг.,% 1
Неудивительно в связи с этим, что организация собственного

дела не входит в число главных жизненных целей россиян. Открыть
его мечтает порядка 15% российских граждан, доли которых раз-
личаются в разных социальных группах опрошенных (табл. 6.5).
Еще меньше респондентов (всего 3%) просили бы помочь им
в этом гипотетическую «золотую рыбку».
Более трети наших сограждан (38%) не склонны включать соз-
дание собственного бизнеса в число приоритетных жизненных
планов, а еще треть (29%) хотела бы организовать его, однако,
понимает, что вряд ли сможет добиться желаемого. Примечательно,
что первое десятилетие XXI в. увеличило долю последних на 6%
(с 23% до 29% в 2001 и 2012 гг. соответственно). И это не может
не настораживать. Особенно учитывая тот факт, что нынешние
российские власти активно пропагандируют реализацию про-
грамм самозанятости населения, позиционируя их в качестве
одного из наиболее действенных средств и инструментов стабили-
зации ситуации на национальном рынке труда. Несоответствие
между реальной готовностью россиян к использованию открыва-
1
Тюрина И. О. Трансформация рынка труда и отношения занятости//Двадцать
лет реформ глазами россиян: опыт многолетних социологических замеров/Под ред.
М. К. Горшкова, Р. Крумма, В. В. Петухова. М.: Весь Мир, 2011. C. 122.
ющихся перед ними возможностей и декларациями государства

заставляет задуматься о необходимости развития инфраструктуры
отечественного рынка труда, улучшения работы государственных
служб занятости населения. Констатация их низкой эффективно-
сти является общим местом при критике государственной систе-
мы регулирования рынка труда, указывает на настоятельную
потребность в совершенствовании проводимой в России полити-
ки занятости населения в целом.
7
С КЕМ И КАК МЕЧТАЮТ ЖИТЬ РЯДОВЫЕ
РОССИЯНЕ
Выше мы уже неоднократно отмечали, что в условиях атомизации

российского общества и аморфности общей идеи, которая смог-
ла бы объединить население страны, россияне все больше закрыва-
ются от окружающего их мира, который кажется им все более
и более враждебным. Не случайно, говоря об изменениях в каче-
ствах людей и их отношениях за последние 15–20 лет, большинство
россиян отмечают, что такие качества как цинизм и агрессия
в людях только усилились. При этом ослабли такие ранее типичные
для россиян характеристики, как уважение к старшим и к женщи-
не, бескорыстие, доброжелательность, искренность, честность,
душевность – качества, на которых традиционно строится россий-
ская модель семьи и дружбы. Рационализация, прагматизация
и маркетизация – типичные явления современного мира, которые
проникают во все сферы жизни общества, сопутствуя процессам
модернизации, в том числе социокультурной, культурной и соци-
ально-демографической 1. Последняя сфера, которая обычно
«сопротивляется» принятию правил игры, характерных для рыноч-
ных отношений – система межличностного взаимодействия в рам-
ках микромира: семьи и друзей. Ее состояние и принципы органи-
зации являются ярким индикатором состояния трансформационных
процессов. В настоящее время, о чем бы в целом ни мечтали росси-
яне, их первостепенные пожелания и чаяния связаны с благополу-
чием их ближайшего окружения, микромира, который позволяет
выстроить социально-психологическую защиту от недоброжела-
тельной внешней среды, выступая ей альтернативной реальностью.
В этих условиях одним из самых заветных желаний россиян
выступает столь необходимое им в этом враждебном мире хорошее
здоровье, с которым тесно связаны возможности россиян проти-
востоять трудностям – не случайно более трети (36%) респонден-
1
Подробнее о состоянии и перспективах модернизационных процессов см.,
в том числе: Готово ли российское общество к модернизации/Под ред. М. К. Горш-
кова, Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой. М.: Весь Мир, 2010.
тов называют именно его, говоря о наиболее значимых своих

мечтах. Более того, большинство россиян (56%), поймав «золотую
рыбку», пожелали бы здоровья себе, родным и близким – это
самое распространенное их чаяние, которое обгоняет даже такие,
входящие в первую тройку, их мечты как достаток и счастье род-
ным и близким (50 и 33% соответственно из тех, кто вообще
стал бы обращаться с каким-либо желанием). При этом, чем хуже
здоровье россиян, тем более активно они говорят о том, что выра-
зили бы соответствующее желание, поймав «золотую рыбку»:
об этом говорят 36% тех, кто оценивает свое здоровье как хорошее,
46% – как удовлетворительное и 55% – как плохое.
В этой связи стоит отметить, что ситуация со здоровьем росси-
ян по их самооценкам в последние годы стала улучшаться: если
в 1997 г. доля тех, кто говорил о своем здоровье как о плохом была
ненамного ниже доли тех, кто говорил о нем как о хорошем,
то в 2000-е гг. разрыв между этими показателями увеличился,
и сейчас доля населения, оценивающего свое здоровье как хоро-
шее, практически в 4,5 раза выше доли тех, кто говорит о нем как
о плохом (8 и 34% соответственно) (рис. 7.1). Благополучный
период экономического роста и последующей инерции от него,
видимо, позволил россиянам улучшить состояние своего здоро-
вья. Правда сложно сказать, за счет чего это произошло – преодо-
ления ситуации стресса 1990-х гг., улучшения питания в ходе роста
их благосостояния, за счет повышения доступности медицинских
услуг или улучшения их качества.
Примечание. На рисунке не представлены ответившие «удовлетворительно» и затруднивши-

еся с ответом. Здесь и далее в данных 1994 и 1997 гг. из-за особенностей выборки соответ-
ствующих исследований приведены данные только для респондентов в возрасте до 50 лет.
Рис. 7.1. Самооценка россиянами своего здоровья, 1994–2012 гг.,%
Кроме того, 10% россиян признаются, что за последние 3 года

они сами или члены их семей смогли улучшить состояние своего
здоровья. Чаще всего сделать это удавалось представителям
9–10 страт (20–25%), в то время как россиянам из 1–4 страт это
было доступно не более чем в 5% случаев 1. В разных возрастных
когортах стратегии поддержания и улучшения здоровья несколько
различны, хотя для всех когорт наиболее свойственно обращение
за медицинской помощью. Платные медицинские услуги исполь-
зовали 64–66% россиян, улучшивших свое здоровье в возрасте
до 45 лет, и 76% россиян в возрасте 46–55 лет. Обратная ситуация
наблюдается с методами поддержания здоровья, а не только лече-
ния. Так, спортом в свободное время занимаются 26–32% россиян
16–45 лет и только 6% тех, кто старше 45 лет. При этом оздорови-
тельные услуги использовали в последние три года 27–31% населе-
ния 26–55 лет и 21% молодежи до 25 лет. В целом же большинство
(54%) россиян использовали за последние 3 года платные меди-
цинские услуги, 26% – оздоровительные услуги для себя и 12% –
для детей, а 22% занимались спортом и физкультурой в свободное
время.
Это значит, что в части сохранения здоровья профилактические
меры в целом непопулярны среди россиян, которые начинают уделять
внимание своему здоровью, в том числе и с использованием услуг
платной медицины, в основном уже только для лечения (несколько
активнее в этом отношении молодежь, но и в молодежной среде реа-
лизация превентивных мероприятий свойственна не более чем каж-
дому третьему). Об этом же свидетельствует и то, что среди гово-
рящих о хорошем здоровье как своей мечте, активность в сфере
поддержания здоровья была менее, а в части лечения – более
интенсивной, чем для населения в целом: платными медуслугами
среди них пользовались 59 при 54% по населению в целом, оздоро-
вительными услугами для себя – 12%, и для детей – 7% (12 и 8%
для населения в целом соответственно), а спортом занимались
11 и 14% соответственно.
Таким образом, в целом здоровье, являясь необходимым условием
как успешного противостояния негативным внешним процессам,
так и благополучия на микроуровне и гармонии с самим собой,
1
Ситуация с состоянием здоровья экономически благополучных групп тради-
ционно лучше, чем у тех, кто обладает меньшими материальными ресурсами. См.,
например: Тихонова Н. Е. Состояние здоровья среднего класса в России//Мир Рос-
сии. 2008. № 4.
как правило, не задается россиянами в качестве цели до возникно-

вения проблем со здоровьем, когда уже становится трудно что-то
изменить и остается только мечтать о хорошем здоровье, что они
и делают.
Несколько иная ситуация с такими важными для социально-пси-
хологического комфорта человека аспектами его жизни как наличие
хороших детей и семьи, а также – настоящей любви, которые рос-
сияне обозначают в качестве мечты заметно реже, чем хорошее
здоровье. К числу трех жизненных приоритетов эти позиции отно-
сят 23, 17 и 6% россиян (25, 19 и 7% из тех, кто говорил о наличии
у него мечты или цели жизни). В качестве желания, которое хоте-
ли бы исполнить россияне, поймав «золотую рыбку», счастье
в личной жизни называют только 18% (или 24% из тех, кто стал бы
загадывать желание). А ведь это именно та сфера, которая позво-
ляет микромиру человека существовать в виде «защитного колпа-
ка», обеспечивающего ему социально-психологический комфорт.
Именно семья «дает иллюзию убежища в жестоком мире, превра-
щается в „сверхценность” в условиях разобщенности, царящей
в социуме, где „каждый за себя”» 1. Означает ли столь низкая рас-
пространенность соответствующих мечтаний утрату для россиян
ценности семьи?
Вопросы преобразований семейных отношений в условиях
социальных трансформаций (модификация форм брачности
и родительства, увеличение возраста вступления в брак и рожде-
ния детей, изменение гендерных ролей и т. д.) активно дискутиру-
ются в академическом сообществе 2, включая как переоценку роли
семьи в жизни современных россиян, так и анализ смены типич-
1
Здравомыслова О. М. Семья: из прошлого – в будущее//Материалы интернет-
конференции «Гендерные стереотипы в современной России», 01.05.06–07.07.06
(http://ecsocman.hse.ru/text/16209413.html).
2
См., к примеру, Голод С. И. Социолого-демографический анализ состояния
и эволюции семьи//Социологические исследования. 2008. № 1; Варламова С. Н.,
Носкова А. В., Седова Н. Н. Семья и дети в жизненных установках россиян//Социо-
логические исследования. 2006. № 11; Гурко Т. А. Теоретические подходы к изуче-
нию семьи. М.: Институт социологии РАН, 2010; Захаров С. В. Перспективы рожда-
емости в России: второй демографический переход//Отечественные записки. 2005.
№ 3 (23); Здравомыслова О. М. Семья: из прошлого – в будущее//Интернет-конфе-
ренция «Гендерные стереотипы в современной России», 01.05.06–07.07.06
(http://ecsocman.hse.ru/text/16209413.html); Карцева Л. В. Модель семьи в условиях
трансформации российского общества//Социологические исследования. 2003.
№ 7; Федотова Ю. В. Проблема понимания кризиса семьи//Социологические ис-
следования. 2003. № 11.
ной семейно-брачной траектории своего рода веером моделей

семейных отношений 1. При этом активность исследований и раз-
нообразие интерпретаций свидетельствуют о том, что трансфор-
мационные процессы в этой сфере еще не завершены. Тем инте-
реснее посмотреть, о чем же мечтают в этой области россияне – ведь
именно их мечты гораздо ярче, чем их реальное поведение,
во многом зависящее от различного рода внешних ограничителей,
способно отразить вектор изменений в данной области.
При не слишком широкой распространенности мечтаний
о хорошей семье и детях и настоящей любви практически все рос-
сияне (99%) говорят о том, что семья для них значима, притом для
90% – очень значима 2, а две трети из них (65%) часто испытывают
чувство общности с семьей. Для россиян это вообще наиболее рас-
пространенная самоидентификация, как, впрочем, и для предста-
вителей других стран 3. Почему же при этом данная сфера так
«слабо» представлена в их мечтаниях? Дело в том, что для большей
части населения счастливая семья и хорошие дети либо уже стали
реальностью, либо кажутся вполне достижимой задачей, о кото-
рой можно и не мечтать. Пессимизм относительно возможностей
достижения успеха по этим направлениям испытывают только
9 и 6% россиян соответственно, а не имеют желания создать счаст-
ливую семью и воспитать хороших детей только 1 и 2%. При этом
половина россиян (48%) уже имеют, по их мнению, счастливую
семью, а 42% считают, что им это по силам. Однако стоит подчер-
кнуть в этой связи, что в семейной сфере ситуация в России
не так уж безоблачна, и впервые за последнее десятилетие доля
имеющих счастливую семью в 2012 г. стала ниже 50% (табл. 7.1).
Таким образом, счастливая семья – весьма доступное и реализу-
емое, по мнению россиян, желание, поэтому они рассматривают ее
как текущую жизненную задачу, но не как мечту. Фактически
«современная семья представляет собой один из проектов, кото-
1
См. Здравомыслова О. М. Семья: из прошлого – в будущее//Материалы интер-
нет-конференции «Гендерные стереотипы в современной России», 01.05.06–
07.07.06 (http://ecsocman.hse.ru/text/16209413.html); Захаров С. В. Трансформация
брачно-партнерских отношений в России: «золотой век» традиционного брака бли-
зится к закату?//Родители и дети, мужчины и женщины в семье и обществе. М.:
НИСП, 2007, и др.
2
См. Готово ли российское общество к модернизации?/Под ред. М. К. Горшкова,
Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой. М.: Весь Мир, 2010.
3
Митрикас А. А. Семья как ценность: состояние и перспективы ценностного
выбора в странах Европы//Социологические исследования. 2004. № 5.
рые человек осуществляет в течение жизни» 1 наряду с карьерой

и стремлением к самореализации 2. Только 13% имеющих и 23%
намеревающихся иметь счастливую семью продолжают говорить
о ней как о своей мечте, т. е. ценить ее саму по себе и мечтать о ее
сохранении.
Таблица7.1
Достижения россиян в создании семьи и воспитании детей,
1994–2012 гг.,%
Успехи в создании счастливой семьи
2003 2006 2008 2010 2012
Уже добились, чего хотели 52 58 52 52 50
Еще не добились, но считают, что смогут 32 27 32 36 40
Хотелось бы, но вряд ли смогут добиться 14 13 13 11 9
В планах этого не было 2 2 2 1 1
Успехи в воспитании хороших детей
Уже добились, чего хотели 34 40 37 38 36
Еще не добились, но считают, что смогут 57 48 53 52 56
Хотелось бы, но вряд ли смогут добиться 7 7 7 7 6
В планах этого не было 2 5 3 3 2
Примечание. В таблице не представлены ответившие «удовлетворительно» и затруднившие-
ся с ответом. Приведены данные для респондентов в возрасте от 18 до 55 лет.
Чаще о семье как о мечте говорят те, у кого ее еще нет: 22%
никогда не состоявших в браке и 26% не состоящих в браке,
но имеющих постоянного партнера россиян. Для женатых, раз-
веденных, вдовых и состоящих в гражданским браке (сожитель-
ство без регистрации брака, которое сами респонденты и часть
специалистов обычно идентифицируют как гражданский брак)
этот показатель значительно ниже (14, 15, 16 и 16% соответствен-
но). В качестве желаемой (но не достигнутой пока) цели создание
семьи рассматривают 94% никогда не состоявших в браке, 88%
не женатых, но имеющих постоянного партнера, 77% разведен-
1
конференции «Гендерные стереотипы в современной России» (http://ecsocman.hse.
ru/text/16209413.html).
2
Чернова Ж. В., Шпаковская Л. Л. Молодые взрослые: супружество, партнер-
ство и родительство. Дискурсивные предписания и практики в современной Рос-
сии//Laboratorium. Журнал социальных исследований. 2010. № 3.
ных, 50% вдовых россиян. Для состоящих в официальном браке

этот показатель равен 20%, а в гражданском браке – 59%, что
свидетельствует не столько о том, что гражданские браки не явля-
ются счастливыми, сколько о том, что они часто до конца не вос-
принимаются россиянами как полноценная семья 1.
При этом стоит напомнить, что для стран, столкнувшихся
со вторым демографическим переходом, когда «все помыслы чело-
века сосредоточены на самореализации, свободе выбора, личном
развитии и индивидуальном стиле жизни, эмансипации…, <что>
находит отражение в формировании семьи, установках в отноше-
нии регулирования рождений и мотивах родительства» 2, граждан-
ские браки перестали «быть девиантной формой интимного союза
и стали привычным явлением, вариантом нормы» 3, размывая
традиционную форму совместной жизни – семью, основанную
на зарегистрированном браке 4.
Сегодня в гражданском браке состоят 7% мужчин и 6% жен-
щин (55 и 46% соответственно – в зарегистрированном браке),
еще 3 и 7% соответственно имеют постоянного партнера. Согласно
данным выборочного обследования Росстата 5 осени 2009 г., для
молодежи до 25 лет первый брак в четверти случаев (26%) для жен-
щин и трети случаев (32%) для мужчин является незарегистриро-
ванным. Однако с увеличением возраста эта доля существенно
снижается и уже в возрасте 25–29 лет она составляет 12 и 14% для
женщин и мужчин соответственно. При этом среди повторных
браков значительно большая часть является незарегистрирован-
ными: в возрасте 30–34 лет 46% повторных браков женщин и 53%
1
Мы уже фиксировали этот факт в предыдущих исследованиях, см., например:
Готово ли российское общество к модернизации?/Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крум-
ма, Н. Е. Тихоновой. М.: Весь Мир, 2010.
2
Захаров С. В. Перспективы рождаемости в России: второй демографический
переход//Отечественные записки. 2005. № 3 (23).
3
Незарегистрированные браки: семья и дети – 24.07.2008/Опрос населения со-
циальная реальность (http://bd.fom.ru/report/cat/famil/civ_marr/d082924), а также
Захаров С. 2006. Брачность в России: история и современность//Демоскоп-Weekly.
№ 261–262 (http://demoscope.ru/weekly/2006/0261/tema04.php) и др.
4
5
Краткие итоги выборочного обследования «Семья и рождаемость» (http://www.
gks.ru/free_doc/2010/family.htm). Выборочное обследование проведено в сентябре –
октябре 2009 г. в 30 субъектах РФ. Было опрошено 1999 человек (1118 женщин
в возрасте до 45 лет и 881 мужчина).
повторных браков мужчин не оформлены официально и даже

в возрасте 40 лет и более эти показатели равны 38 и 47% соответ-
ственно. При этом для 15% женщин и 20% мужчин вступающих
в первый брак в возрасте 25 лет и более он бывает незарегистриро-
ванным, а при вступлении в повторный брак в этом возрасте дан-
ные показатели уже около половины (51 и 47% соответственно).
С годами доля первичных браков, которые начались с формальной
регистрации, снижается: для женщин – с 72% в период до 1990 г.
до 50% в 2005–2009 гг., для мужчин – с 78 до 49% соответственно.
При этом средний интервал между вступлением в брак и его реги-
страцией (по тем бракам, где регистрация откладывалась) вырос
с 1990 до 2005 г. с 11 месяцев для женщин и 9 месяцев для мужчин
до 30 и 28 месяцев – возможно, в силу роста неуверенности насе-
ления в будущем в тот период и сомнений в необходимости созда-
вать в таких условиях прочную семью. Напомним – тогда же
заметно упали и показатели рождаемости. Однако затем, по мере
стабилизации ситуации, этот показатель существенно сократился
и в 2005–2009 гг. составил уже вновь 11 месяцев для обоих полов.
При этом большая часть россиян (61% женщин и 63% мужчин)
говорят об обязательности регистрации первого и желательности
(57% женщин и 58% мужчин) регистрации второго брака. Более
того, чаще всего россияне теперь говорят, что сначала надо пожить
год-два вместе и проверить свои чувства, а затем регистрировать
брак 1 (более трети для первого и более половины для повторного
брака).
Все это позволяет утверждать – в условиях идущей сейчас
в России социально-демографической модернизации намечается фор-
мирование новой «типовой» (но уже далеко не единственной массовой
в противовес предшествующему историческому периоду) брачной
траектории: первый брак начинается с совместной жизни и только
потом регистрируется, а в случае повторного брака его регистрация
также (и даже тем более) откладывается. Это означает, что
гражданский брак рассматривается уже не столько как «пробный
брак», сколько как закономерный предварительный этап семейной
жизни, менее продолжительный при первом браке и более продолжи-
тельный (вплоть до сохранения на протяжении всей совместной
жизни) при повторном браке.
1
В противовес ответам, что брак надо регистрировать «Прежде, чем начинать
жить вместе» и «Сразу же, как начали жить вместе».
Естественно, что в этих условиях и мечта о счастливой семье

не может не претерпевать существенных изменений. Однако в любом
случае создание семьи в той или иной ее форме остается важной
частью жизненной программы россиян, необходимость и значимость
которой не ставится ими под сомнение, хотя из мечты счастливая
семья превращается просто в «жизненный проект». Но какую роль
в этих условиях играет семья как необходимое условие для реали-
зации другой важной жизненной цели – рождения и воспитания
детей?
Стратегии деторождения и модели детско-родительских отно-
шений – еще один важный аспект трансформаций в семейной
сфере, ключевыми характеристиками которого в условиях соци-
ально-демографической модернизации являются такие процес-
сы, как увеличение возраста рождения детей, сокращение их
количества, а также переход к сознательному и ответственному
родительству 1. Воспитания хороших детей нет в планах только
у 2% россиян, более трети (36%) их уже имеют, более половины
(56%) думают, что смогут их воспитать и 6% хотели бы этого,
но отрицательно оценивают свои шансы в данной сфере. При
этом мечтают иметь хороших детей только 23% населения в целом
и 21% тех, кто их уже имеет. Таким образом, дети рассматривают-
ся в качестве значимой жизненной ценности, но также имеющей
скорее характер задачи, чем мечты. Как мечта эта задача актуа-
лизируется в браке, в том числе гражданском, когда вопрос о детях
вообще встает на повестку дня: 25% официально женатых и 29%
состоящих в гражданском браке россиян говорят, что мечтают
иметь хороших детей, в то время как для разведенных и вдовых
этот показатель составляет 22 и 20%, а для холостых и не состоя-
щих в браке, но имеющих постоянного партнера – 19 и 14% соот-
ветственно.
Кроме того, стоит подчеркнуть, что наличие детей в семье
остается для россиян важной социальной нормой. Воспитание
ребенка входит в число основных жизненных целей россиян (пер-
вое место для женщин и второе для мужчин (с оценками
4,88 и 4,81 из 5 баллов), согласно данным выборочного обследова-
ния Росстата, конкурируя, по большей части, только с достижени-
ем материального благополучия (первое место для мужчин и вто-
1
Чернова Ж. В., Шпаковская Л. Л. Молодые взрослые: супружество, партнер-
ство и родительство. Дискурсивные предписания и практики в современной Рос-
сии//Laboratorium. Журнал социальных исследований. 2010. № 3.
рое для женщин с оценками 4,85 и 4,80 из 5 баллов) 1. Кроме того,

среди тех состоящих в браке россиян, кто уже достиг успеха в вос-
питании хороших детей, 88% говорят и об успехе в создании хоро-
шей семьи, в то время как среди состоящих в браке россиян, счи-
тающих, что успеха в воспитании детей они пока не имеют, хотя он
в принципе достижим, этот показатель заметно меньше и равен
только 67%. Эта тенденция усиливается с ухудшением отношений
в семье – соответствующие показатели составляют 93 и 81% для
женатых россиян с хорошими и 78 и 49% – с удовлетворительны-
ми отношениями в семье.
Среди россиян существует также типичное представление
о том, сколько детей должно быть в семье: и по средним, и по меди-
анным показателям желаемое число детей составляет 2.
В целом сегодня 25% россиян хотят одного ребенка, 59% –
двоих и 16% – больше двух. При этом в случае отсутствия матери-
альных ограничений для рождения детей желаемое россиянами
количество детей увеличивается в среднем до 2,4, что означает
выход как минимум на простое воспроизводство населения стра-
ны и прекращение падения численности населения России: при
отсутствии материальных ограничений 11% населения завели бы
не одного, а двух детей, еще 20% – трех детей. В целом в этом слу-
чае у трети населения увеличилось бы количество детей. Эти дан-
ные подтверждаются результатами выборочного обследования
Росстата 2, проведенного осенью 2009 г., согласно которому 58%
женщин и 51% мужчин хотели бы иметь двоих детей, и 25 и 26%
соответственно – троих. Однако ожидают они иметь двоих детей
в 47 и 50% случаев, а троих – в 8 и 11% соответственно. Таким
образом, согласно данным этого исследования, среднее желаемое
количество детей для российских женщин и мужчин –
2,28 и 2,38 соответственно, а ожидаемое – 1,72 и 1,90 3. При этом
ключевые помехи к рождению желаемого количества детей,
по данным этого выборочного обследования, носят по большей
части экономический характер и для женщин, и для мужчин: мате-
риальные трудности (по 85% для женщин и мужчин), неуверен-
1
Краткие итоги выборочного обследования «Семья и рождаемость» (http://www.
gks.ru/free_doc/2010/family.htm).
2
Там же.
3
Согласно официальным статистическим данным суммарный коэффициент
рождаемости постепенно начал расти и увеличился, начиная с 2005 г.
с 1,6 до 1,9 в 2009 г.. При этом в советский период этот показатель приближался к 3.
ность в завтрашнем дне (82 и 83% соответственно), жилищные

трудности (63 и 65%) 1.
Как показывают данные ИС РАН, несколько выше среднего
пожелания относительно количества детей наблюдаются в среде
наиболее благополучного населения – 9–10 стратах (в среднем
в них хотели бы иметь 2,09 детей и 2,45 – в случае отсутствия огра-
ничений материального характера). Также больше детей хотели бы
иметь те, для кого они выступают значимой артикулируемой цен-
ностью и кто мечтает о хороших детях (2,06 и 2,54 соответственно)
и представителей семей с хорошими отношениями между супруга-
ми (2 и 2,46 соответственно). Таким образом, отношение к детям
в современных российских семьях по большей мере носит норматив-
ный характер – дети должны быть и желательно, чтобы их было
минимум двое. Они укрепляют и наполняют смыслом семейный союз,
делают его более успешным и счастливым.
Счастливые российские семьи отличаются хорошими отноше-
ниями в них в целом и между супругами в частности, включая их
сексуальную жизнь. И наоборот, хорошие отношения в семье
и полноценная сексуальная жизнь повышают оценки россиян их
успехов в сфере создания счастливой семьи. Интересно при этом,
что сексуальный мотив практически никак не прозвучал в мечтах
россиян, хотя эта сторона жизни оказалась очень важна для счаст-
ливого супружества: 84% женатых россиян, хорошо оценивающих
свою сексуальную жизнь, уже имеют счастливую семью, а среди
тех, кто дает своей сексуальной жизни лишь удовлетворительную
оценку – их уже только 67%. При этом в сфере сексуальной жизни
у россиян далеко не все складывается гладко, даже у молодежи.
Сегодня свою сексуальную жизнь оценивают хорошо только 44%
россиян, а 12% дают ей оценку «плохо», при этом женщины нега-
тивно оценивают состояние этой сферы своей жизни в два раза
чаще мужчин (16 и 8% соответственно). Наименее благоприятна
ситуация в этом отношении, как это ни парадоксально, в крупных
городах: только 44% состоящих в браке (в том числе и граждан-
ском) жителей мегаполисов дают своей сексуальной жизни оценку
«хорошо», в то время как для женатых представителей остальных
населенных пунктов этот показатель не ниже 51%.
Относительно благополучнее складывается сексуальная жизнь
у неженатых, но, имеющих постоянного партнера россиян: хоро-
1
Учтены ответы «мешает» и «очень мешает».
шо свою сексуальную жизнь оценили 54% женатых, 49% состоя-

щих в гражданском браке и 62% не женатых, но имеющих посто-
янного партнера россиян, в то время как для холостых, разведенных
и вдовых этот показатель был равен 37, 19 и 18% соответственно.
Однако среди состоящих в браке россиян даже молодежь, будучи
в целом более удовлетворенной этой сферой жизни, в трети случа-
ев оценивает свою сексуальную жизнь как удовлетворительную
или плохую (29% россиян в возрасте до 25 лет и 34% россиян в воз-
расте 26–35 лет). При этом положительно на ней сказываются
высокий уровень благосостояния и хорошие отношения в семье
(табл. 7.2) как источники общего положительного фона личных
отношений, в том числе сексуальных. Более того – отношения
в семье очень жестко коррелируют с удовлетворенностью сексу-
альной жизнью.
Таблица 7.2
Оценка россиянами из разных социальных групп качества своих
сексуальных отношений,%
Группы Хорошие Удовлетворительные Плохие
Возраст
16–25 лет 71 28 1
26–35 лет 66 33 1
36–45 лет 51 44 5
46–55 лет 38 51 11
Уровень жизни
1–4 страты 43 50 7
5–8 страты 55 40 5
9–10 страты 71 27 2
Отношения в семье
Хорошие 78 20 2
Удовлетворительные 11 80 9
Плохие 22 35 43
Примечание. В таблице представлены только ответы состоящих в браке россиян, в том
числе – и состоящих в гражданском браке.
Важно подчеркнуть, что отношения в российских семьях

в основном (61%) хорошие, только 4% россиян отзываются о них
как о плохих. При этом за последнее десятилетие ситуация в этой
сфере только улучшалась (рис. 7.2), что может быть связано
с ростом уровня жизни населения; ведь, как уже неоднократно

демонстрировалось как в российских 1, так и в зарубежных иссле-
дованиях 2, материальная обеспеченность и удовлетворенность
своим социальным положением оказывают непосредственное
влияние на отношения в семье. Среди россиян с высоким соци-
альным статусом и хорошим по самооценке материальным поло-
жением почти все (90–93%) говорят о хороших отношениях с род-
ными. Для тех, чье благосостояние оценивается ими
удовлетворительно, этот показатель чуть более половины (53–
57%), а у негативно оценивающих свое материальное положение
и социальный статус он уже ниже 50% (49 и 30% соответственно).

еся с ответом.
Рис. 7.2. Самооценка россиянами отношений в семье,
1994–2012 гг.,%
Удивительно, но, тем не менее, семья может восприниматься

россиянами как счастливая и в случае удовлетворительных и даже
плохих отношений в ней: россияне из семей с хорошими и удов-
летворительными отношениями говорят, что уже имеют счастли-
вую семью в 86 и 61% случаев, однако и 13% россиян из семей
с плохими отношениями также считают их счастливыми, и еще
1
Готово ли российское общество к модернизации?/Под ред. М. К. Горшкова,
Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой. М.: Весь Мир, 2010; Российская повседневность в усло-
виях кризиса/Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой. М.: Альфа-М,
2009, и др.
2
Liu R. X., Zengyin Chen. The Effects of Marital Conflict and Marital Disruption on
Depressive Affect//Social Science Quarterly. Jun. 2006. Vol. 87 (2); Aseltine R. H.,
Kessler R. C. Marital Disruption and Depression in a Community Sample//Journal of
Health and Social Behaviour. 1993. Vol. 34 (3); Adele H. How Poverty is Pushing
Families into Divorce//Sydney Morning Herald Online. 2004 (http://www.smh.com.
au/articles/2004/03/24/1079939718989.html).
48% рассчитывают, что будут иметь счастливую семью 1. При этом

плохая сексуальная жизнь россиян не означает, что они не будут
оценивать свою семью как счастливую – 46% (!) женатых россиян,
оценивающих свою сексуальную жизнь как плохую, говорят, что
уже имеют счастливую семью и 23% думают, что смогут этого
добиться. Это говорит о том, что сегодня при создании семьи рос-
сияне далеко не всегда ставят задачу обеспечения себе комфортной
системы личных отношений, включая сексуальные – во всяком слу-
чае, они не ставят эту задачу во главу угла 2. Так каково же место
семьи в духовной жизни россиян и каково место любви и душев-
ной привязанности в отношениях супругов?
Как уже было отмечено выше, россияне практически не меч-
тают встретить настоящую любовь – о таком желании говорят
только 6% из них, чаще женщины, чем мужчины (8 и 4% соответ-
ственно), россияне из благополучных слоев (11% для представите-
лей 9–10 страт, в то время как для остальных – только 6%), моло-
дежь (13% в возрасте до 25 лет, 7% в возрасте 26–35 лет и только 2%
в более старших возрастах) и никогда не состоявшие в браке (17%,
при 10% для не состоящих в браке, но имеющих постоянного пар-
тнера). При этом в три раза активнее россияне, поймав «золотую
рыбку», загадывали бы в качестве одного из трех желаний счастье
в личной жизни (18%). Из тех, кто сделал бы это, только 16% меч-
тают о хороших детях, 25% – о хорошей семье и 20% – встретить
настоящую любовь. Тем самым, счастье в личной жизни для россиян
связано не только с любовью и семьей, а включает более широкий
комплекс составляющих. Одна из них – соответствие человека,
находящегося рядом, некоему идеальному портрету, внутренним
ожиданиям, позволяющим прожить с ним жизнь в условиях, когда
семья, точнее ее наличие, воспринимается как некая норма, соблю-
дать которую необходимо.
Стоит отметить, что пожелания относительно характеристик
идеальных мужчин/женщин и супругов тесно связаны с желае-
мыми россиянами гендерными ролями в отношениях – пробле-
матикой, которая также находит активное отражение в академи-
1
Приведены показатели для россиян, состоящих в браке, в том числе и граж-
данском.
2
При этом, даже по мнению молодежи, удовлетворенность сексуальной жизнью
не всегда является неотъемлемым атрибутом счастливой семейной жизни. См., на-
пример, Борусяк Л. Ф. Любовь, секс, партнерство: ориентации московских студен-
тов//Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии. 2011. Т. 108. № 2.
ческом дискурсе 1. Суммируя опыт изучения этих вопросов,

можно согласиться с О. Здравомысловой в том, что «динамика
индивидуализации… в желании мужчин и женщин достигать
и потреблять, в их растущем стремлении к самореализации,
заставляет переосмысливать гендерные границы, установленные
традиционной семьей. Семья становится более хрупкой и уязви-
мой, чем в прошлом. Но и мужчинам и женщинам она открывает
гораздо больше возможностей удовлетворять именно в семье
(а не только за ее пределами) индивидуальные стремления, обре-
сти радость общения и богатство эмоциональных пережива-
ний» 2. В исследованиях ИС РАН уже неоднократно обращалось
внимание на трансформацию запросов на типы семьи с учетом
смещения от запроса на традиционную модель семьи к запросу
на современную ее модель через отсутствие четких требований
к распределению ролей. При этом еще раз подчеркнем – любое
состояние неопределенности (как, например, экономический
кризис) отбрасывает этот процесс назад 3.
Так как же выглядят сегодня идеальные мужчина и женщина
для россиян? Какими должны быть те мужчина и женщина,
о которых они мечтают? По мнению представителей сильного
пола, идеальный мужчина должен быть, в первую очередь, физи-
чески сильным и здоровым (67%), и здесь с ними солидарны, хотя
и в меньшей степени, женщины (53%) (табл. 7.3). Правда, стоит
отметить, что для женщин умеренная физическая сила может ком-
пенсироваться привлекательной внешностью, которую они отно-
сительно чаще ценят в мужчинах. Оценка значимости для идеаль-
ного мужчины физической силы и здоровья выше в сельской
местности (65%), и с возрастом она несколько теряет, хотя и нена-
много, свою значимость (61% для россиян до 25 лет и 55% в воз-
расте 46–55 лет).
1
См., например, Горлач М. Г. Гендерный аспект семейно-ролевого диссонан-
са//Социологические исследования. 2002. № 1; Лыткина Т. Домашний труд и ген-
дерное разделение власти в семье//Социологические исследования. 2004. № 9.
2
3
Женщина новой России: Какая она? Как живет? К чему стремится?/Под ред.
М. К. Горшкова, Н. Е. Тихоновой. М.: Российская политическая энциклопедия (РОС-
СПЭН), 2002; Российская повседневность в условиях кризиса: взгляд социоло-
гов. М.: Ин-т социологии РАН, 2009; Готово ли российское общество к модерниза-
ции/Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой. М.: Весь Мир, 2010.
Таблица 7.3
Качества, наиболее важные, по мнению россиян,
для идеальных мужчины и женщины,%
(допускалось до трех вариантов ответа)
Идеальный мужчина Идеальная женщина
Качества
Мужчины Женщины Мужчины Женщины
Физическая сила, здоровье 67 53 9 14
Ум, интеллект 35 32 16 19
Отсутствие вредных привычек
33 42 19 21
(алкоголизм, наркомания и т. п.)
Уверенность в себе 29 19 7 18
Умение обеспечить материальный
29 35 2 2
достаток
Сексуальность 15 18 48 34
Чувство юмора 15 14 12 11
Твердость 15 9 2 3
Хозяйственность, практичность 14 10 19 24
Привлекательная внешность 13 21 69 66
Верность в любви 9 19 31 18
Любовь к детям 6 8 20 27
Доброта 6 6 12 16
Легкий характер, покладистость 3 4 23 19
Около трети представителей сильного пола считают, что иде-

альный мужчина также должен быть умным (35%) и не иметь вред-
ных привычек (33%). Женщины при этом, еще больше мужчин
ценя отсутствие вредных привычек (42%), третьим по уровню
значимости качеством идеального мужчины называют умение
обеспечить материальный достаток (35%). Ценность отсутствия
вредных привычек у мужчины нарастает с возрастом (34% для рос-
сиян в возрасте до 25 лет, 44% – 46–55 лет) и относительно выше
в наименее благополучных группах населения (44% для представи-
телей 1–4 страт, 38% для 5–8 страт и 24% для 9–10 страт). Это
свидетельствует о том, что именно в этих неблагополучных соци-
альных группах в наибольшей степени актуализирована соответ-
ствующая проблема.
При этом можно выделить определенные типажи идеальных

мужчин, о которых говорят россияне 1 (табл. 7.4). Наиболее рас-
пространенный тип (о нем говорят 19% россиян) – «надежный»
мужчина. Для него не важны физическая сила и сексуальность,
зато он может обеспечить достаток, умен и не имеет вредных при-
вычек. За таким мужчиной жизнь «как за каменной стеной».
Традиционный для российской культуры идеал мужчины
воплощен, однако, в другом типе – «семьянине» (16%). Для него
не важен ум и не так важно умение обеспечить материальный
достаток, зато он отличается физическим здоровьем, хозяйствен-
ностью и отсутствием вредных привычек, а также верностью
и любовью к детям.
Мужчина-«душа компании» (15%) имеет хорошее чувство юмо-
ра, силен, умен и сексуален, одним словом, идеальный спутник
для «выхода в свет».
Мужчина-«сексуальный партнер» видится идеалом также 15%
россиян. Он физически силен, привлекателен, сексуален и может
обеспечить материальный достаток, что заставляет предполагать:
по крайней мере, для части тех, у кого идеальный образ мужчины
выглядит именно так, он выступает не столько в роли мужа или
любовника, сколько в роли «спонсора», в отношении которого
приятное совмещается с полезным.
«Брутальный» мужчина, о котором как об идеале говорят 13%
россиян, физически силен, уверен в себе и не имеет вредных при-
вычек.
«Непьющий» – просто здоровый мужчина без вредных привы-
чек, который может обеспечить материальный достаток, является
идеалом 11% россиян, как и типаж «сильного и умного» мужчины
без вредных привычек.
При этом наблюдаются гендерные различия во взглядах
на идеального мужчину. Так, у мужчин шире распространен идеал
«брутальности» или «сильного и умного» мужчина, а среди жен-
щин – «надежных» мужчин или хотя бы просто «непьющих»
(табл. 7.4). В отношении других образов особых гендерных разли-
чий нет. Сказываются на распространенности образов идеального
мужчины и другие факторы. Так, у жителей мегаполисов представ-
1
Типы идеальных мужчин и женщин выделены на основе двухшагового кла-
стерного анализа, процедуры, позволяющей классифицировать объекты, используя
метод максимального правдоподобия. Число кластеров определяется при этом
в ходе самой этой процедуры.
ление об идеальном мужчине смещено в сторону типажа «душа

компании» (20%, в то время как для населения в целом этот пока-
затель составляет 15%), а в сельской местности – «семьянина»
(21% в противовес 16% по массиву в целом), что еще раз подтверж-
дает его связь с традиционными гендерными образами российской
культуры. Представители 9–10 страт чаще других рисуют портрет
идеального мужчины как «души компании» (21 при 15% по масси-
ву). Однако в целом основания говорить о том, что запрос на тот
или иной тип мужчин четко локализуется в определенных соци-
альных группах в настоящее время нет. Видимо, это является отра-
жением дифференциации мировоззренческих установок россиян,
а не их социально-демографических и т. п. характеристик.
Совсем иной набор качеств характеризует идеальную женщи-
ну. По мнению и мужчин и женщин, она должна быть в первую
очередь привлекательной внешне (69 и 66%) и сексуальной
(48 и 34%). При этом сексуальность больше ценится жителями
мегаполисов (48%), не женатыми россиянами (45%) и молодежью
(46%). Третье по уровню значимости для идеальной женщины
качество, по мнению мужчин, – верность в любви (31%), а по мне-
нию женщин – любовь к детям (27%). При этом в целом любовь
женщины к детям больше ценится в мелких населенных пунктах
(17% в мегаполисах, 20–25% в городах и 29% в сельской местно-
сти) и менее благополучных слоях населения (28% в 1–4 стратах,
23% – в 5–8 стратах и 18% в 9–10 стратах), где роли жены и матери
являются для женщины основными.
Согласно представлениям россиян об идеальной женщине
также можно выделить некоторые их типажи (табл. 7.5).
Как видно из табл. 7.5, наиболее распространенное видение
идеальной женщины – это «душа компании»: привлекательная,
сексуальная, умная, уверенная в себе и с чувством юмора. Почти
четверть населения считает именно такую женщину идеальной
(24%). При этом чувство юмора в женщине наиболее востребовано
в крупных населенных пунктах: важным качеством идеальной
женщины его считают 20% жителей мегаполисов, 15% жителей
областных центров и только 7% жителей сельской местности.
Одна пятая часть россиян видит в качестве идеала «семейную»
женщину, которая верна, хозяйственна, добра и любит детей. Этот
образ, как и образ «семьянина» как идеала мужчины, вновь отсы-
лает нас к корням традиционной российской культуры. Важно при
этом, что это единственный тип идеальной женщины, для которой
относительно не важны внешние данные («не с лица воду пить»),

т. е. идеальная женщина – та, которая будет лучшей женой,
а не партнером по сексу, досугу или «тусовкам». При этом хозяй-
ственность не очень значима для жителей мегаполисов, которые
ценят ее в 12% случаев (21–25% для жителей других населенных
пунктов).
Таблица 7.4
Особенности разных типов идеальных мужчин
в восприятии россиян,%
Выбравшие его в целом

Сексуальный партнер
Сильный и умный
Душа компании
Брутальный
по массиву
Непьющий
Надежный
Семьянин
Качества
Привлекательная внешность 29 3 16 47 4 11 4 18
Физическая сила, здоровье 0 63 48 93 66 78 100 59
Сексуальность 0 0 44 42 10 23 0 17
Верность в любви 20 31 10 19 0 0 9 14
Отсутствие вредных привычек 47 43 5 0 44 100
43 38
Ум, интеллект 51 5 45 0 37 0 100 33
Чувство юмора 8 5 67 0 3 14 0 14
Уверенность в себе 24 1 15 26 100 0 0 24
Хозяйственность, практичность 10 51 4 0 7 0 0 12
Умение обеспечить материальный 61 27 8 49 0 48
25 33
достаток
Доля кластеров (%) 19 16 15 15 13 11 11 100
– по населению
– для женщин 23 17 14 15 9 13 9 100
– для мужчин 15 16 16 15 17 8 13 100
Примечание. В таблице представлены качества, хотя бы для одного из типов идеальных
мужчин отмеченные более чем 25% респондентов. Жирным шрифтом выделены показатели,
превышающие 50%.
20% россиян идеалом считают женщину «без вредных привы-

чек» и привлекательной внешностью. Относительно небольшое
внимание на наличие/отсутствие вредных привычек обращают

жители мегаполисов – 13%, в то время как для остального населе-
ния этот показатель равен 17–23%.
Таблица 7.5
Особенности разных типов идеальных женщин
в восприятии россиян,%
Выбравшие его в целом

Без вредных привычек
Покладистая красотка
Душа компании
Женственная
Современная
домохозяйка
по массиву
Семейная
Качества
Привлекательная внешность 76 25 51 90 93 100 67

Физическая сила, здоровье 1 16 10 36 0 0 12
Сексуальность 64 10 25 42 56 56 40
Верность в любви 0 52 16 0 99 0 24
Любовь к детям 11 38 20 36 34 0 24
Отсутствие вредных привычек
0 0 100 0 0 0 20
Ум, интеллект 41 14 12 8 0 16 18
Чувство юмора 31 9 3 2 0 12 12
Уверенность в себе 34 10 9 6 0 1 13
Легкий характер, покладистость 4 22 13 13 14 100 21
Хозяйственность, практичность 5 42 18 49 0 0 14
Доброта 16 36 12 0 0 11 14
Доля кластеров (%) 24 20 20 17 10 9 100
– по населению
– для женщин 26 21 20 19 6 8 100
– для мужчин 21 20 19 15 14 11 100
Примечание. В таблице представлены качества, хотя бы для одного из типов идеальных
женщин отмеченные более чем 25% респондентов. Жирным шрифтом выделены показатели,
превышающие 50%.
«Современная домохозяйка» – привлекательная, хозяйственная,

сексуальная и при этом любящая детей и физически здоровая жен-
щина, кажется идеалом 15% россиян.
«Женственные» представительницы слабого пола – верные,

привлекательные, сексуальные являются идеалом 10% россиян,
а «покладистые красотки» (привлекательные и сексуальные и при
этом с легким характером) – 9%. Легкий нрав чаще привлекает
жителей мегаполисов (39%, в то время как для остального населе-
ния этот показатель составляет 17–20%) и население старше 45 лет
(29%, для остальных – 17–21%).
При этом в крупных городах особенно востребован типаж
«души компании» (29–31%), в мегаполисах еще и «сексуальной
партнерши» (21%), а сельской местности – «современной домохо-
зяйки» (21%). Однако, как и в случае с мужчинами, нельзя гово-
рить о концентрации россиян с теми или иными предпочтениями
относительно характеристик идеальной женщины (как и относи-
тельно идеального мужчины) в определенных социальных груп-
пах. В то же время «надежный» мужчина (19%) и женщина-«душа
компании» (24%). При этом «надежный» мужчина выступает иде-
алом для четверти тех женщин, которые мечтают устроить личную
жизнь, т. е. загадали бы соответствующее желание «золотой рыб-
ке», мечтают иметь хорошую семью (19%), хороших детей (23%)
и встретить настоящую любовь (24%). Идеальной женщиной для
мужчин, связывающих свои чаяния с личной жизнью, является
относительно чаще либо «семейная» женщина (25% для тех, кто
мечтает о хороших детях), либо женщина без вредных привычек
(29% для тех, кто мечтает встретить настоящую любовь, и 21% тех,
кто мечтает иметь счастливую семью). При этом стоит сказать, что
плюрализм мнений об идеальных мужчинах и женщинах ярко
выражен и в среде мечтающих о любви и личном счастье.
Таким образом, представления россиян об идеальных мужчине
и женщине весьма разнообразны и не локализованы в тех или иных со-
циальных группах. При этом наиболее распространенный как идеал
среди населения в целом тип женщины – «душа компании», а мужчи-
ны – «надежный». Однако для женщин при этом наиболее востребован
как идеальный тип мужчины – «семьянина» и «надежного» мужчины,
а для мужчин – «семейной» женщины и «души компании». Наличие
у россиян мечты о любви и личной жизни (как и о хорошей семье) дает
некоторое смещение предпочтений населения в сторону тех типажей,
которые органичнее встраиваются в семейную жизнь, но не размыва-
ет ярко выраженной дифференцированности предпочтений. Соответ-
ственно для личной жизни как отношений с противоположным полом
сегодня характерно разнообразие востребованных типажей.
При этом ситуация с образами идеальных супругов – мужа

и жены – принципиально иная. Сразу стоит отметить, что пред-
ставления об идеальном муже, хотя и коррелируют с представле-
ниями об идеальном мужчине, но не совпадают с ними (рис. 7.3).
Рис. 7.3. Наиболее важные для идеального мужчины и мужа

качества,% (Допускалось до трех вариантов ответа.)
Как видно из рис. 7.3, для идеального мужа в значительно

большей степени, чем для идеального мужчины, важно умение
обеспечить материальный достаток (56 и 33% соответственно),
верность в любви (38 и 14% соответственно) и любовь к детям
(31 и 7% соответственно), а вот физическая сила и здоровье имеют
относительно меньшее значение (37 и 59% соответственно). При
общей для разных полов важности в идеальном муже умения обе-
спечить материальный достаток (55% для мужчин и 57% для жен-
щин), второе по значимости качество идеального мужа для жен-
щин – верность в любви (44%), в то время как для мужчин оно
не входит в тройку основных (31%). Для мужчин же второе по рас-
пространенности качество идеального мужа – физическая сила

и здоровье (41%). Отсутствие вредных привычек, занимая третью
позицию в числе качеств идеального мужа, по мнению и мужчин
и женщин, все-таки более важно для последних (33 и 43% соот-
ветственно). В целом же, несмотря не некоторые разночтения, пред-
ставления об идеальном муже для россиян и россиянок похожи в зна-
чительно большей степени, нежели представления об идеальном
мужчине. При этом, согласно данным выборочного обследования
Росстата 1, российские замужние женщины демонстрируют низ-
кую удовлетворенность заработками супруга, его участием в мате-
риальном обеспечении семьи, оценивая на 3,56 баллов из 5. А вот
состоянием здоровья (4,2), внешним видом супруга (4,41), внима-
нием супруга к детям (4,19) они по большей части удовлетворены.
Это свидетельствует о том, что главные в их собственном воспри-
ятии, и в восприятии их жен функции мужа они выполняют
не слишком успешно.
При этом в мегаполисах для мужа более значимы характеристи-
ки, позволяющие ощущать душевный комфорт от отношений
с ним: верность (51% в мегаполисах, 41% в областных центрах
и 33–37% в районных центрах и сельской местности), легкий
характер (11% против 5% по массиву). В то же время в других насе-
ленных пунктах относительно важнее отсутствие вредных привы-
чек (26% у жителей мегаполисов и 40% среди жителей остальных
населенных пунктов) и наличие хозяйственности (ее как значимое
качество идеального мужа отмечают 15% жителей мегаполисов
и 19–25% россиян из других населенных пунктов). При этом те, кто
мечтает о хорошей семье, выше остальных ценят в муже верность
(42 при 37% по массиву), как и те, кто загадал бы счастье в личной
жизни, поймав «золотую рыбку» (47 и 36% соответственно).
А какой же должна быть, по мнению россиян, идеальная жена?
Если ключевыми характеристиками для женщины были привлека-
тельность и сексуальность, то для идеальной жены этот набор
принципиально иной: любовь к детям (55%), хозяйственность
(47%) и верность в любви (44%). Эту совокупность качеств отмеча-
ют и мужчины, и женщины – правда, в разном порядке. Так,
по мнению мужчин, идеальная жена должна, во-первых, быть
верной (52%), во-вторых, любить детей (50%) и, в-третьих, быть
1
Краткие итоги выборочного обследования «Семья и рождаемость» (http://
www.gks.ru/free_doc/2010/family.htm).
хозяйственной (42%). По мнению женщин, наиболее важное каче-

ство для идеальной жены – любовь к детям (59%), ему несколько
уступает хозяйственность (51%) и уже потом идет верность (37%)
(рис. 7.4). При этом жители мегаполисов больше жителей других
населенных пунктов ценят в идеальной жене доброту (29%,
в то время как для остальных населенных пунктов этот показатель
равен 16%), ум (18 и 7–11% соответственно), верность (56 и 38–46%
соответственно), но меньше хозяйственность (41 и 46–51% соот-
ветственно), отсутствие вредных привычек (13 и 18–20% соответ-
ственно), любовь к детям (43 и 52–59% соответственно) и привле-
кательность (20 и 29–33% соответственно). Благополучные
в материальном отношении группы населения больше ценят ум
(15% в 9–10 стратах против 8–11% у остальных россиян), но мень-
ше легкий нрав (14% против 21% для остальных групп) и хозяй-
ственность (36% при 46–52% у остальных).
С возрастом увеличивается важность таких качеств как хозяй-
ственность (с 44% в группе молодежи до 25 лет до 52% в группе
45–55 лет) и доброта (с 14 до 22% соответственно).
Рис. 7.4. Наиболее важные качества для идеальной женщины

и жены,% (Допускалось до трех вариантов ответа.)
При этом российские женатые мужчины выше оценивают

свою удовлетворенность своими женами, чем российские женщи-
ны своими мужьями, в том числе в части внешнего вида (4,6),
участия в выполнении различных домашних работ (4,65), внима-
ния супруги к детям, их воспитанию (4,74) 1. Возможно, такая
ситуация, чреватая не только семейными конфликтами, но и раз-
витием у российских мужчин чувства собственной неполноцен-
ности, связана с тем, что внешние, структурные ограничения
в гораздо большей степени мешают им справляться со своими
внутрисемейными функциями, чем российским женщинам.
Как видим, представления россиян об идеальном муже и идеаль-
ной жене соответствуют традиционным представлениям об этих
ролях и являются менее разнообразными, нежели представления
об идеальных мужчине и женщине. При этом, исходя из ролей мужа
и жены, которые видны из важных для супругов характеристик,
семья является тем микрокосмом, который супруги должны обере-
гать (верностью), обеспечивать (участвуя в его хозяйственной дея-
тельности) и развивать (за счет рождения и воспитания детей).
Это не исключает существования разных семейных моделей на прак-
тике 2 в связи с различными жизненными обстоятельствами, но под-
тверждает устойчивость глубинных, нормативных представлений
россиян об идеальной семье. В условиях демографической модерниза-
ции, которая активно протекает в российском обществе сегодня,
подобная устойчивость и стабильность является свидетельством
наличия особой роли семьи в рамках российского социального проекта.
Вторая важнейшая для россиян ипостась микромира, в кото-
рой россияне себя рассматривают наряду с семьей – это дружеские
отношения. Замещаются ли традиционные модели дружбы совре-
менными ее моделями или просто уступают место приятельским
отношениям? Для большинства россиян (55%) и сегодня друг –
это тот, на кого можно рассчитывать в критической жизненной
ситуации. Еще 14% говорят о друге как о том, кто готов оказать
услугу в любой момент. Для пятой части населения с другом
не скучно (4%) и легко общаться (17%), и только для 10% россиян
друг – это тот, кто разделяет их мечты и цели. Таким образом,
1
Краткие итоги выборочного обследования «Семья и рождаемость» (http://
www.gks.ru/free_doc/2010/family.htm).
2
См. Готово ли российское общество к модернизации?/Под ред. М. К. Горшкова,
Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой. М.: Весь Мир, 2010; Российская повседневность в услови-
ях кризиса/Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой. М.: Альфа-М, 2009.
дружба для россиян сегодня – скорее опора и ресурс взаимопомощи

и поддержки, нежели зона повседневного комфорта или компания
единомышленников. При этом доминирование ориентации на помощь
друзей в критических случаях свидетельствует о том, что маркети-
зация как таковая пока не затронула (или, по крайней мере, не затро-
нула существенно) систему дружеских отношений.
Друзья, о которых они мечтают, есть у большинства россиян
(84%). Правда, среди тех, для кого друг – это, в первую очередь,
приятный и легкий собеседник, такого друга имеют 89%, среди
друзей-единомышленников – 85%, а наиболее распространенный
запрос на поддержку со стороны друзей, способных помочь в труд-
ную минуту, удовлетворен в 82% случаев.
Среди имеющих друга-единомышленника и друга, готового
помочь и поддержать, 73 и 75% соответственно отмечают, что уже
имеют надежных друзей. При этом для тех, чьи друзья легки
в общении, этот показатель равен только 59%. Это значит, что рос-
сияне, предъявляющие спрос на друзей, с которыми не скучно
и легко общаться, осознают, что эти друзья не всегда обеспечивают
надежную поддержку и опору. Видимо, поэтому 29% обладающих
таким другом считают, что пока не имеют надежных друзей, и их
нынешние друзья на самом деле просто приятели. В целом же
достижения россиян в формировании круга надежных друзей наи-
более существенны по сравнению с успехами в остальных сферах
жизни – 63% населения уже имеют надежных друзей и 27% дума-
ют, что смогут этого добиться. Только 2% не ставят себе такой
задачи, а 8% считают, что не смогут ее реализовать.
Тем не менее почти половина населения (47%) считает, что
за последние 15–20 лет верность россиян по отношению к своим
товарищам ослабла и только 9% говорят о ее усилении. Возможно,
таким образом россияне фиксируют размывание традиционных для
них представлений о дружбе (описываемых как «Сам погибай, а това-
рища выручай»), которые пока еще доминируют, с заменой их запро-
сом на комфортные отношения с легкими в общении людьми. Именно
друзья сегодня в значительной степени формируют круг общения
россиян (табл. 7.6).
Круг общения населения образован сегодня в России в основ-
ном родственниками (72%), друзьями по работе (62%) и старыми
друзьями и приятелями (61%), а также соседями (41%). При этом
россияне, имеющие готового помочь друга, значительно чаще
остальных общаются со старыми друзьями. Таким образом, они
ориентированы на сохранение связей со старыми надежными друзья-

ми, несмотря на то, что организация коммуникации с ними требует
дополнительных усилий (чего не требует, например, общение с сосе-
дями, которые живут рядом). Стоит отметить также, что россияне,
имеющие друзей-единомышленников, чаще остальных общаются
с теми, кто разделяет их взгляды и верования (14% в противовес
7–8% для других групп). Однако с учетом того, что доля населе-
ния, ориентированного на этот тип дружбы, достаточно мала,
сложно говорить о формировании среди россиян отношения
к дружбе как среде самопознания и саморазвития.
Таблица 7.6
Круг общения разных групп россиян,% (допускалось несколько ответов)
Население в целом
единомышленника
Имеющие легкого
в общении друга
Имеющие друга-
надежного друга
Имеющие
С кем в свое свободно время общаются
россияне
Соседи 33 44 43 41
Родственники 65 75 78 72
Друзья на работе 65 64 64 62
Устоявшийся круг старых друзей
57 68 59 61
и знакомых
Люди, с которыми я вместе хожу
13 11 20 11
в спортклуб, на занятия, в кружки
Люди, с которыми я обычно развлекаюсь
19 15 19 16
в компании
Единомышленники, разделяющие
8 7 17 8
религиозные, философские взгляды
Примечание. Жирным шрифтом в таблице выделены показатели, превышающие 50%.
Большинство (55%) россиян хорошо оценивают возможности

общения со своими друзьями, 41% оценивает их удовлетворительно
и только 4% – плохо. При этом чем выше уровень жизни, тем выше
оценка этих возможностей: хорошо их оценили около трети предста-
вителей 1–4 страт (38%), более половины (60%) 5–8 страт и три чет-
верти – 9–10 страт. В среднем при этом наблюдается доминирование
положительных оценок возможностей общения с друзьями (рис. 7.5).

еся с ответом.
Рис. 7.5. Самооценка россиянами возможностей общения
с друзьями, 1994–2012 гг.,%
Однако удовлетворенности дружеским общением существен-

но мешает нехватка времени. Недаром только 10% россиян гово-
рят, что имеют много свободного времени, а 66%, не имея его,
хотели бы им располагать. Именно поэтому в условиях высокого
динамизма жизни и существенных издержек на организацию досу-
га в мегаполисах оценки возможностей общения с друзьями их
жителей ниже (лишь 51% оценивают их как хорошие), чем у жите-
лей других городов (58–60%). В итоге в настоящее время россия-
нам не хватает дружеского общения: только 66% из имеющих
надежных друзей говорят о том, что хорошо оценивают возмож-
ности общения с ними, еще 33% оценивают их удовлетворительно.
Таким образом, дружеские отношения как часть микромира рос-
сиян пока в основном еще не подверглись маркетизации. Тем не менее
в крупных населенных пунктах наблюдаются предпосылки для посте-
пенного размывания образцов модели традиционной надежной друж-
бы с замещением их моделями необременительных приятельских
отношений.
Модернизация российского общества, сопряженная с посте-
пенным укоренением правил рационального и функционально
окрашенного поведения для обеспечения конкурентоспособности
в различных сферах жизни, протекает в форме, превращающей
окружающий мир в недоброжелательный и жестокий. Это застав-
ляет население концентрировать свои усилия на формировании
благополучной обстановки в своем микромире, который ограни-
чивается семьей и друзьями. При этом создание этой «резервной
площадки» является для россиян не столько мечтой или желани-

ем, сколько «жизненным проектом», в рамках которого они отра-
жают пока еще лишь начинающие модернизироваться, а в целом
соответствующие русской культуре нормы межличностных отно-
шений. Так, несмотря на внешние проявления социально-демо-
графической модернизации с ее ростом доли незарегистрирован-
ных браков, увеличением возраста вступления в брак и рождения
детей, нуклеаризацией семьи и т. д., в предпочтениях россиян
семья по-прежнему сохраняет свои традиционные черты, включая
выполнение привычных гендерных ролей (мужчиной – функции
кормильца, а женщиной – хозяйки и матери), наличие в семье
детей, желательность официального оформления семейных отно-
шений и т. д. И этим семейная сфера отличается от более широкой
сферы гендерных отношений, в которой господствует плюрализа-
ция предпочтений по отношению к противоположному полу
относительно личностных характеристик мужчин и женщин при
отсутствии очагов локализации этих запросов в тех или иных
социальных группах.
Крайне важной частью микромира россиян остаются друзья,
а дружба продолжает восприниматься как отношения поддержки
и взаимопомощи.
В целом мечты россиян о создании уютного и комфортного
микромира опираются на традиционные ценности российской
культуры. Наблюдающиеся процессы плюрализации в различных
сферах жизни добавляют многогранности происходящим в рос-
сийском обществе процессам, но пока не размывают глубинных
основ нормативно-ценностной системы, регулирующей межлич-
ностные отношения. Наиболее уязвимыми эти основы видят
в мегаполисах, жизнь которых сама по себе достаточна сложна
и динамична, а соответственно требует создания механизмов ее
упрощения.
8
В КАКИХ УСЛОВИЯХ ЖИВУТ И МЕЧТАЮТ
ЖИТЬ ГРАЖДАНЕ РОССИИ
Проблема уровня жизни россиян и их потребительских возмож-

ностей и устремлений остается одной из наиболее острых и обсуж-
даемых как в научной литературе, так и в СМИ. В разворачиваю-
щихся дискуссиях часто можно встретить мнения о том, что
в современной России сформировалось и существует так называе-
мое «общество потребления». Но так ли это?
Термин «общество потребления» был введен Э. Фроммом еще
в 1920-х гг., а подробный критический анализ такого типа обще-
ства с социологической, экономической и философской точек
зрения представлен в целом ряде работ, начало которым поло-
жила знаменитая работа Ж. Бодрийяра «Общество потребления»
(1970 г.) 1. Сегодня общество потребления связывается, прежде
всего, с процессами стандартизации производства, распростране-
ния «массовой культуры», абсолютизации материальных потреб-
ностей человека, придания потреблению статуса высшей ценно-
сти и формирования соответствующих нормативно-ценностных
систем 2. В системе общественных отношений общества потре-
бления ключевая роль отводится именно индивидуальному потре-
блению – как товаров, так и услуг, а также досуга, свободного
времени.
Аргументы, которые обычно приводятся в пользу утверждения
о становлении в России общества потребления, – наблюдающийся
в последние годы рост значимости для населения материальных
ценностей и материального благополучия, маркетизация неэконо-
мических сфер жизни, расширение функций потребления далеко
за пределы экономической сферы жизни. Однако все не так про-
сто. Так, например, более чем скромный уровень жизни большин-
ства россиян должен выступать значимым ограничением для фор-
мирования реального общества потребления в стране, а не только
1 Бодрийяр Ж. Общество потребления. М.: Республика, 2006.

2 См., например: Общество потребления//Большая актуальная политическая
энциклопедия/Под общ. ред. А. Белякова и О. Матвейчева. М.: Эксмо, 2009.
8. В каких условиях живут и мечтают жить граждане России 189
соответствующих ему норм и ценностей. Кроме того, несомнен-

ный рост важности потребления для россиян, фиксирующийся
в последние два десятилетия, может являться как результатом
глубоких изменений системы общественных отношений и форми-
рования новых нормативно-ценностных систем, характерных для
общества потребления, так и простой психологической реакцией
на выход из состояния постоянной нехватки материальных благ,
сначала – в силу всеобщего дефицита советской эпохи, а потом –
острой нехватки денег на появившиеся в продаже товары в период
1990-х гг. Поэтому вопрос о том, действительно ли в России фор-
мируется общество потребления, пока остается, на наш взгляд,
открытым. Чтобы подойти к решению этого вопроса, в данной
главе остановимся сначала на том, в каких условиях в настоящее
время живут россияне, и как они мечтали бы жить, а также опре-
делим, какое место занимают ценности потребления в их повсед-
невной жизни и в их мечтаниях.
Сразу отметим, что наиболее распространенная на данный
момент среди россиян мечта «жить в достатке, иметь возможность
тратить деньги, не считая копейки» (40%), казалось бы, подтверж-
дает тезис о формировании в России общества потребления. Эта
мечта опережает стремления иметь хорошую семью и детей, реа-
лизовать себя, жить в справедливом обществе. При этом ее рас-
пространенность не снижается с ростом уровня жизни, не демон-
стрирует зависимости от возраста или типа поселения (кроме
Москвы и Санкт-Петербурга, для жителей которых она свойствен-
на в меньшей степени). Кроме того, 39% населения, поймав «золо-
тую рыбку», попросили бы ее именно об обеспечении достатка,
и единственное желание, которое при такой формулировке вопро-
са чуть в большей степени распространено среди россиян, – это
здоровье для себя и своих близких (43%). И хотя лишь треть росси-
ян (33%) считает материальное благополучие более важным, чем
свободу, даже среди остальных двух третей, считающих, что без
свободы жизнь теряет смысл, 38% называют жизнь в достатке сре-
ди своих главных целей и основных мечтаний в жизни.
Приведенные данные говорят о том, что улучшение условий
повседневной жизни занимает ключевые позиции в мечтах росси-
ян. Почему так происходит? Отвечая на этот вопрос, начнем с оце-
нок, которые россияне дают наиболее важным аспектам своей
повседневной жизни – материальному положению, здоровью,
возможностям питаться и одеваться (табл. 8.1).
Таблица 8.1
Оценка россиянами отдельных аспектов своей жизни,%
Разница
оценок
Аспекты жизни Хорошо Удовлетворительно Плохо
«хорошо»
и «плохо»
Возможности питаться 45 52 3 42
Возможности одеваться 33 61 5 28
Состояние здоровья 35 57 8 27
Материальная обеспеченность 21 64 15 6
Жизнь в целом 38 58 3 35
Примечание. В таблице не представлены затруднившиеся с ответом.
Как видно из табл. 8.1, оценивая бытовые условия своей жизни,

россияне склоняются к средним, удовлетворительным оценкам. При
этом по всем аспектам бытовой жизни доля положительно оценива-
ющих их превышает долю тех, кто оценивает их негативно.
Максимальная разница наблюдается при оценке питания – доля
оценивающих свои возможности питаться как хорошие значи-
тельно превышает долю дающих негативные оценки (45 и 3%,
соответственно). Иная картина наблюдается для общих оценок
материального положения: доля тех, кто оценивает его позитивно,
лишь на 6% больше доли тех, кто дает негативные оценки.
В целом, данные показывают, что россияне достаточно опти-
мистично смотрят на свою повседневную жизнь. Более того, дина-
мика мнений по этому вопросу свидетельствует о том, что уровень
удовлетворенности различными аспектами своей повседневной
жизни, как и жизнью в целом, на весну 2012 г. достиг своих макси-
мальных значений (рис. 8.1).
Таким образом, удовлетворенность россиян бытовыми сторо-
нами своей жизни в последние годы (без учета кризисного 2009 г.)
в последнее десятилетие заметно выросла. Возрастает и удовлетво-
ренность россиян их жизнью в целом – в настоящий момент более
трети россиян (38%) считают, что их жизнь складывается хорошо,
и лишь 3% оценивают ее плохо. При этом 38% россиян и сами
фиксируют эту динамику, отмечая, что их материальное положе-
ние за последние три года улучшилось. Половина населения гово-
рит о том, что изменений в этой сфере они не наблюдали, в то вре-
мя как об ухудшениях говорят лишь 13%.
Примечание. В анкете присутствовал также ответ «удовлетворительно», не представленный

на рисунках, поэтому общая сумма ответов менее 100%.
Рис. 8.1. Оценки россиянами ситуации в соответствующей области
своей жизни как «хорошей» или «плохой», 2003–2012 гг.,%
Интересно, что мечта жить, «не считая копейки», не показала

значимой зависимости от динамики личного благосостояния. Доли
отмечающих жизнь в достатке как свою главную мечту совпадали
среди тех, кто фиксировал в последние годы положительную дина-
мику своего материального положения, и тех, кто говорил о его
отрицательной динамике. При этом видна зависимость этой мечты
от оценки текущего уровня своей материальной обеспеченности:
среди тех, кто считал ее хорошей, о достатке мечтали 30%, а среди
тех, кто оценивал ее как плохую, эта доля возрастала до 44%.
Посмотрим теперь, учитывая наличие у многих россиян мечты
о покупке той или иной недвижимости, каковы жилищные усло-
вия населения страны. Данные показывают, что удовлетворен-
ность населения своими жилищными условиями в последние годы
также возрастала, и в настоящий момент более трети населения
считает свои жилищные условия хорошими (35%) при 13% харак-
теризующих их как плохие (рис. 8.2).
Чем же объективно характеризуются жилищные условия рос-
сиян? Если говорить о средних показателях, то в настоящий
момент, судя по результатам опроса, на каждого человека в России
приходится 21,1 м 2 общей площади, что близко к данным Росстата.
Этот показатель нельзя назвать высоким, однако его динамика
свидетельствует о заметных улучшениях в этой области: по сравне-
нию с 2003 г. он подрос на 3,6 м 2. При этом 79% населения живут
в жилье, которое имеет все коммунальные удобства (центральное
отопление, электричество, канализация, душ), в то время как
у 18% есть только часть из них, а у 3% удобств нет вообще.

на рисунке, поэтому общая сумма ответов менее 100%.
Рис. 8.2. Оценки россиянами своих жилищных условий
как «хороших» или «плохих», 2003–2012 гг.,%
Улучшить свои жилищные условия за счет покупки или строи-

тельства жилья, согласно данным опроса, только за последние три
года удалось 12% населения, при этом еще 10% улучшили свои
жилищные условия за это время другими способами. Частично
этим и объясняется рост удовлетворенности россиян ситуацией
с жильем и увеличение количества квадратных метров, приходя-
щихся на человека.
Таким образом, несмотря на достаточно скромные жилищные
условия, в этом отношении наблюдается позитивная динамика,
и россияне, достаточно неприхотливые в данном вопросе, в целом
удовлетворены ситуацией со своим жильем. Однако, как уже отме-
чалось, каждый пятый (21%) при этом мечтает иметь свою отдель-
ную квартиру или дом. В первую очередь такое желание свойствен-
но тем, кто сейчас снимает жилье или проживает в служебной
квартире – более половины из них (55%) отмечают отдельную
квартиру или дом как одну из основных целей в своей жизни.
Мечтает о своей квартире или доме и треть тех, кто проживает
в коммунальной квартире или занимает часть дома. У тех, кто
включает владение отдельным жильем в число наиболее значимых
для себя мечтаний, жилищная ситуация объективно менее благо-
получная: среднее количество квадратных метров составляет сре-
ди них 18 м 2 на человека (при 22 м 2 среди тех, кто не мечтает
о собственном жилье), и сами они оценивают свои жилищные
условия как плохие гораздо чаще, чем те, кто не мечтает об отдель-
ной квартире или доме (29 против 9%).
Перейдем от характеристики жилищных условий россиян
к вопросам о владении ими другой недвижимостью и динамике
этого показателя в последние годы (рис. 8.3). Ведь если в закрытом
вопросе об их мечтаниях речь шла о квартире или жилом доме,
то в открытом вопросе о просьбах к «золотой рыбке» многие назы-
вали, как уже отмечалось в главе 1 данной книги, и другие виды
недвижимости, включая загородные дома (как второе жилье) и т. п.
Как видим, ситуация с владением россиян недвижимостью
оставалась в течение последних десяти лет достаточно стабиль-
ной – значительно возросла только доля имеющих в собственно-
сти дом или квартиру, что отражает результаты продолжавшейся
в этот период приватизации жилого фонда. В настоящий момент
83% россиян имеют в собственности дом или квартиру, чуть менее
трети (31%) – участок с домом, 28% – гараж или место на коллек-
тивной стоянке, 11% – участок без дома. Второе жилье имеют
лишь 4% россиян. Отдельно стоит упомянуть ситуацию с владени-

ем землей и скотом. Хотя за последние 10 лет сократились доли
тех, кто вообще имеет в собственности землю (с 12 до 9%) или скот
(с 8 до 6%), среднее значение количества гектаров земли, которые
находятся в собственности имеющих землю, возросло с 3,3 до 6,5,
а среднее количество голов скота увеличилось с 3 до 3,8. Таким
образом, Россия постепенно перестает быть крестьянской стра-
ной, и на смену частично натуральному хозяйству в ней приходит
товарное производство.
Отсутствие других серьезных изменений в сфере владения боль-
шинством видов недвижимости, с одной стороны, говорит о ста-
бильности уровня жизни россиян, но с другой – демонстрирует
отсутствие качественных изменений в их повседневной жизни,
несмотря на общий рост уровня благосостояния, который констати-
руют и они сами.
Рис. 8.3. Имущество, находящееся в собственности россиян,

2003–2012 гг.,%
Посмотрим теперь, чем характеризуется бытовая жизнь росси-

ян с точки зрения обладания товарами длительного пользования
(ТДП), заметно влияющими на уровень и качество жизни, и про-
следим изменения в этой сфере, произошедшие за последние
десять лет (табл. 8.2).
Таблица 8.2
Наличие ТДП у россиян, 2003–2012 гг.,%
(группы выделены по данным 2012 г.)
Предметы длительного пользования 2003 г. 2012 г.

1 группа ТДП (присутствует более чем у 2/3 всех россиян)
Холодильник 99 98
Телевизор цветной 96 98
Пылесос 85 91
Мебельный гарнитур (стенка, мягкая мебель или кухонный
85 91
гарнитур)
Стиральная машина (в т. ч. полуавтомат) 87 88
Ковер, палас 94 86
Мобильный телефон 25 81
Микроволновка, кухонный комбайн, гриль и др. кухонная техника 44 80
Компьютер 22 72
2 группа ТДП (присутствует более чем у 1/3, но менее чем у 2/3 россиян)
Электродрель, электро- или бензопила, другой инструмент 48 56
Видеокамера, цифровой фотоаппарат 9 47
Музыкальный центр 36 46
Отечественный автомобиль 33 33
3 группа ТДП (присутствует менее чем у 1/3 всех россиян)
Автомобиль-иномарка 8 28
Антенна спутникового телевидения 2 18
Морозильная камера 12 17
Мотоцикл, мотороллер 14 12
Домашний кинотеатр 1 9
Посудомоечная машина 2 8
Кондиционер 2 7
Импортные тренажеры 2 4
4 группа ТДП (исчезающие из жизни россиян)
Видеомагнитофон 60 44
Телевизор черно-белый 24 9
Как видно из табл. 8.2, набор товаров длительного пользова-

ния, составляющий важную часть повседневной жизни россиян,
за последние 10 лет значительно изменился, а число ТДП, которые
имеет большинство российских домохозяйств, заметно выросло.
Если в 2003 г. среднее количество товаров длительного пользова-
ния в домохозяйстве составляло 8,9 предметов из 23-х, наличие
которых замерялось в вопросе, и при этом в среднем 4,7 из них
были куплены не более чем семь лет назад, то в 2012 г. эти значения
составили 11,2 и 8 предметов соответственно. Таким образом,
наблюдаются заметные количественные улучшения в бытовых усло-
виях жизни россиян, расширение предметной среды их обитания.
Именно это россияне и имеют обычно в виду, когда говорят о поло-
жительной динамике своего материального благосостояния. И имен-
но этот «потребительский бум» обычно имеют в виду, когда говорят
о формировании в России общества потребления.
Условно имущество россиян можно разделить на несколько
групп. Первая группа включает 9 предметов, присутствующих
в подавляющем большинстве домохозяйств страны.
В 2003 г. в эту группу ТДП попадали холодильник, цветной
телевизор, ковер или палас, пылесос, стиральная машина
и мебельный гарнитур. В 2009 г. к ним добавились мобильный
телефон и мелкая кухонная бытовая техника (гриль, микровол-
новка и т. п.), а в 2012 г. в эту группу попал еще и компьютер. При
этом максимальные показатели роста обеспеченности ими
за последние 10 лет в этой группе показали именно мобильные
телефоны и компьютеры, обеспеченность которыми выросла
более чем в 3,2 раза, а также кухонная бытовая техника, обеспе-
ченность которой возросла почти в два раза. Что касается осталь-
ных предметов длительного пользования, то за последние 7 лет
россияне активно их обновляли, и прежде всего обновление
коснулось различной бытовой техники: более чем две трети рос-
сиян приобрели за этот период новые цветные телевизоры, холо-
дильники, стиральные машины и пылесосы. Коме того, более
чем половина населения обновила мебельные гарнитуры, треть
купила ковры и паласы. Оценивая масштабы роста потребления
товаров этой группы, следует, впрочем, помнить о том, что
к 2000-м гг. домашнее имущество подавляющего большинства
россиян физически и морально устарело, поскольку в 1990-х гг.
у них не было возможности его обновления в необходимых мас-
штабах.
Вторую группу товаров длительного пользования составляют

предметы, имеющиеся более чем у трети домохозяйств: в настоя-
щий момент сюда попадают различные электроинструменты,
цифровая видеотехника (камера, фотоаппарат), музыкальные цен-
тры и отечественные автомобили. При этом первые три, по всей
видимости, постепенно становятся нормой жизни россиян, так
как в настоящий момент ими обладает около половины населения.
В этой группе максимальная динамика была характерна для циф-
ровой видео- и фототехники, распространенность которой
по сравнению с 2003 г. увеличилась более чем в пять раз, что гово-
рит о тяге россиян к сложным, высокотехнологичным товарам.
Третья группа предметов – это товары, которые не вошли мас-
сово в повседневную жизнь россиян (либо из-за финансовых,
либо из-за стилевых соображений), и обладание ими характеризу-
ет менее трети всего населения. В эту группу попадают автомо-
биль-иномарка, мотоцикл, антенна спутникового телевидения,
морозильная камера, домашний кинотеатр, посудомоечная маши-
на, кондиционер, тренажеры. Хотя доля обладающих такими
предметами пока невелика, она также выросла за последние 10 лет.
Отдельно остановимся на автомобилях, ведь именно автомо-
биль попросил бы у «золотой рыбки» каждый 20-й россиянин.
За последние 10 лет значительный рост (в 3,5 раза) показало владе-
ние иномарками, в то время как доля имеющих отечественный
автомобиль осталась той же. Однако и у владельцев отечественных
автомобилей происходили положительные изменения – так, 19%
россиян, т. е. более половины всех владельцев отечественных
машин, имеют относительно новые автомобили (не старше 7 лет).
Если же говорить об общих показателях автомобилизации страны,
то машины имеет 57% населения, а 5% имеет более одного автомо-
биля. Тем самым, владение автомобилем становится нормой жизни
для россиян, а марка этого автомобиля свидетельствует о принад-
лежности человека к определенным социальным слоям – не слу-
чайно число иномарок в российских домохозяйствах в силу значи-
тельного роста их покупок в последние годы почти догоняет
количество отечественных автомобилей. В этих условиях не удиви-
тельно также, что об автомобиле мечтают 6% населения страны –
удивительно, что эта цифра столь невелика, что уже само по себе
ставит под вопрос тезис о наличии общества потребления в России.
Наконец, в четвертую группу – группу ТДП, постепенно уходя-
щих из повседневной жизни россиян – можно отнести черно-
белый телевизор, а также видеомагнитофон, который до сих пор

присутствует у 44% домохозяйств, но эта доля со временем сокра-
щается.
Таким образом, можно уверенно говорить о том, что предмет-
ная среда, составляющая основу повседневной жизни россиян,
за последние 10 лет значительно расширилась и обновилась.
Возможно, поэтому товары длительного пользования, даже отно-
сящиеся к престижному потреблению, занимают сравнительно
небольшое место в мечтах россиян, и единственным ТДП, удосто-
ившегося статуса «мечты» (не считая столь экзотичного их вида
как «яхта»), как уже отмечалось, стал автомобиль.
Посмотрим, что на фоне этого «потребительского бума» про-
исходило с финансовым положением россиян, как менялись их
финансовые активы и пассивы, и какова ситуация с ними на насто-
ящий момент (рис. 8.4).
Как видно из рис. 8.4, несмотря на позитивную динамику
с точки зрения бытовой, предметной среды существования, «запас
Рис. 8.4. Финансовые активы и пассивы населения, 2003–2012 гг.,%

прочности» россиян, к сожалению, пока остается невысоким. Хотя

в последние годы возросла доля тех, кто имеет сбережения, доста-
точные, чтобы прожить на них не менее года, такие сбережения
характерны лишь для каждого десятого россиянина. Доля тех, кто
имеет небольшие сбережения, незначительно подросла в послед-
ние годы, однако при этом заметно выросла доля имеющих невы-
плаченные кредиты в банках (сейчас это 30% населения) – по всей
видимости, обновление товаров длительного пользования у россий-
ских домохозяйств частично проходило как раз с помощью кредитов.
Тем не менее понятно, что с точки зрения бытовых условий их
жизни (одежды, питания, характеристик жилья, наличия товаров
длительного пользования), ситуация у россиян в последние годы
действительно улучшается. Причем эти изменения носят не толь-
ко объективный характер, что отражается, например, в увеличе-
нии количества товаров длительного пользования, имеющихся
в домохозяйствах, но и сами россияне все более позитивно оцени-
вают свои жилищные условия, возможности нормально питаться
и одеваться. Однако при этом практически не наблюдается каче-
ственных изменений с точки зрения ресурсообеспеченности россиян –
владения ими недвижимостью или увеличения их финансового «запаса
прочности».
Посмотрим на этом фоне, какие качественные изменения
с точки зрения собственных достижений россияне фиксируют
в последние годы (табл. 8.3).
Таблица 8.3
Динамика достижений россиян за последние три года до опроса,
2003–2012 гг.,%
Чего удалось добиться 2003 2008 2012

Повысить уровень своего материального благосостояния 27 35 30
Улучшить жилищные условия 16 15 22
Сделать дорогостоящие приобретения 18 18 20
Повысить уровень образования, квалификации 25 13 17
Получить повышение на работе или найти новую,
21 18 15
более подходящую работу
Побывать в другой стране мира 5 6 13
Открыть собственное дело 5 2 3
Ничего из вышеперечисленного добиться не удалось 41 41 36
Первое, что сразу обращает на себя внимание в данных

табл. 8.3 – сохранение значительной доли тех, кто считает, что
ничего существенного за последние три года ему добиться не удалось.
Эта доля в настоящий момент составляет более трети всего населе-
ния (36%). Среди наиболее распространенных достижений, как
и в прошлые годы, оказывается повышение уровня материального
благосостояния (30%), улучшение жилищных условий (22%),
совершение дорогостоящих приобретений (20%) – по сравнению
с 2003 г., распространенность всех этих достижений выросла.
Однако беспокойство вызывает динамика достижений, связан-
ных с повышением уровня образования и квалификации и полу-
чением повышения на работе или сменой ее на более подходящую.
По сравнению с 2003 г., уровень этих достижений значительно
сократился – более чем на четверть в относительном выражении.
И хотя уровень жизни россиян продолжает повышаться, они фикси-
руют все меньше качественных изменений, связанных с увеличением их
ресурсообеспеченности (недвижимость, сбережения, человеческий
капитал) или же производственных позиций.
Этот вывод подтверждается и данными о тех платных социаль-
ных услугах, которые использовали россияне за последние 3 года
до опроса (рис. 8.5)
Рис. 8.5. Динамика потребления платных социальных услуг

россиянами, 2003–2012 гг.,%
Как видно из рис. 8.5, доли использующих платные медицинские,

образовательные, оздоровительные услуги для взрослых, представля-
ющие собой инвестиции в их человеческий капитал, заметно снизи-
лись за последнее десятилетие, несмотря на общий рост благососто-
яния. Не возросло при этом и потребление услуг для детей, зато
увеличилась доля использовавших туристические поездки за рубеж 1,
которые представляют собой скорее вид престижного потребления,
нежели инвестиции в свой человеческий капитал. Это значит, что
по мере падения ценности образования для россиян распростра-
ненность инвестиций в него может продолжать снижаться.
О преобладании «потребительских» настроений россиян над
инвестиционными говорят и данные других исследований: так,
выиграв миллион долларов, треть россиян (33%) предпочли бы
потратить свой выигрыш на приобретение недвижимости, автомо-
билей и предметов роскоши, в то время как намерения потратить
эти деньги на инвестиции в себя и своих детей (в здоровье, образо-
вание) высказали только 21% респондентов 2.
Каких еще изменений в своей жизни мечтали бы добиться рос-
сияне? Для ответа на этот вопрос посмотрим, какие цели, связан-
ные с материально-статусной стороной жизни, вообще характер-
ны для населения, и как сами россияне оценивают вероятность их
добиться (табл. 8.4).
Таблица 8.4
Оценки россиянами вероятности добиться успеха
в различных сферах,%
В планах этого
Уже добились,
Хотелось бы,
не добились,
смогут этого
но считают,
чего хотели
но вряд ли
по силам
добиться
не было
что это
Пока
Сфера достижения
успехов
Жить не хуже других 35 51 11 3

Стать богатым человеком 1 28 42 27
Стать знаменитым 1 11 18 68
Примечание. В таблице не представлены затруднившиеся с ответом.
1
Напомним – мечты о путешествиях упомянули среди трех своих основных же-
ланий 7% россиян, так что, видимо, этот показатель будет расти и дальше.
2
Данные опроса Холдинга Ромир (апрель 2012 г., национальная репрезентатив-
ная выборка, 1500 респондентов в возрасте от 18 лет). См.: http://www.romir.ru/
studies/343_1338408000
Как видно из табл. 8.4, в планы подавляющего большинства рос-

сиян входит жить не хуже других (только 3% населения не имеют
в своих планах такой цели). При этом треть россиян (35%) уже,
по их самооценкам, этого добились, а половина считает, что это им
по силам. Не верит в осуществление этой мечты лишь каждый
десятый. По всей видимости, именно стремление «жить как все»,
столь характерное для россиян, приводит к тому, что они мечтают
жить в достатке, не считать копейки, и при повышении уровня сво-
его благосостояния стараются не отставать от других, направляя
появляющиеся деньги на новые товары длительного пользования, что-
бы внешние маркеры их положения говорили о том, что у них все
«не хуже, чем у людей».
Менее оптимистично настроены россияне в отношении жела-
ния разбогатеть. Стать богатыми хотели бы 70% россиян, но толь-
ко 28% считают, что им это по силам. Наконец, стать знаменитыми
хотели бы менее трети россиян (32%), а в осуществимость этой
мечты верят только 11%.
Итак, мы оценили ситуацию с различными бытовыми аспек-
тами повседневной жизни россиян и показали, что в целом мате-
риальная сторона их жизни в последние годы демонстрировала
положительную динамику. Однако средние показатели могут
скрывать значительные различия в уровне жизни между разными
группами населения, поэтому важно оценить не только ситуацию
в тех или иных сферах, но и получить общую модель современно-
го российского общества, построенную по критерию уровня
жизни. Для решения этой задачи был использован специально
сконструированный индекс. Построение индекса уровня жизни
основывалось на гипотезе о том, что реальный уровень жизни
определяется не только тем, что имеется у индивида (домохозяй-
ства), но и тем, чего у него нет, поэтому индекс учитывал как
признаки благосостояния, так и признаки депривации, причем
эти признаки входили в индекс с противоположными знаками,
т. е. могли частично компенсировать друг друга. Для построения
индекса были использованы показатели субъективных оценок
наличия значимых форм депривации (ограничений, значимых
с точки зрения общепринятого для России образа жизни – оцен-
ка респондентом своих возможностей питаться, одеваться, про-
водить свободное время и отдыхать в период отпуска как плохих),
имущественная обеспеченность (учитывалось как непосред-
ственное наличие разного типа имущества, так и его обновле-
ние), наличие недвижимости, качество жилищных условий,

наличие инвестиционных ресурсов и сбережений, использова-
ние платных социальных услуг для детей и взрослых, возможно-
сти проведения досуга. На основе рассчитанного по этим показа-
телям интегрального индикатора уровня жизни была построена
модель российского общества, которая позволила оценить чис-
ленность в нем различных страт и массовых слоев населения
(табл. 8.5).
Таблица 8.5
Численность основных слоев и страт
российского общества, выделенных по критерию
их уровня жизни, 2012 г.,% 1
Слои и страты 2012 г.
Бедные слои 6
Нищие (1 страта) 1
Представители глубокой бедности (2 страта) 1
Собственно бедные (3 страта) 4
Нуждающиеся (4 страта) 26
Малообеспеченные (5 страта) 23
Среднеобеспеченные слои 32
Нижний средний класс (6 страта) 11
Средний класс – 1 (7 страта) 12
Средний класс – 2 (8 страта) 9
Хорошо обеспеченные слои 13
Обеспеченные (9 страта) 10
Состоятельные (10 страта) 3
Как показывает сравнение данных 2012 г. с данными за преды-

дущие 10 лет, за этот период произошли заметные изменения
в численности основных слоев российского общества: значитель-
но сократилась численность бедных слоев и за счет этого выросла
1
Напомним, что выборка исследования охватывала население в возрасте
не старше 55 лет. При построении модели российского общества с учетом пенсио-
неров, как показывают данные прошлых лет, картина меняется – растет доля бед-
ных и малообеспеченных при сокращении численности среднеобеспеченных и хо-
рошо обеспеченных слоев.
численность среднеобеспеченных слоев. При этом показала положи-

тельную динамику и численность хорошо обеспеченных россиян 1.
Посмотрим, чем характеризуется уровень жизни разных слоев,
существующих сегодня в современном российском обществе.
Различия начинаются уже на уровне ежемесячного среднедушево-
го дохода, который, согласно самооценкам, составляет в среднем
10 657 рублей у бедных, нуждающихся и малообеспеченных (пред-
ставителей 1–5 страт), 13 623 рублей у среднеобеспеченных
(6–8 страты) и 21 044 рубля у хорошо обеспеченных (9–10 страты).
Однако средний уровень дохода не отражает в полной мере те раз-
личия в уровне жизни, которые можно увидеть при анализе нали-
чия недвижимости, сбережений и товаров длительного пользова-
ния в домохозяйствах, принадлежащих к разным слоям.
Так, если говорить о жилищных условиях разных слоев россиян,
то средние показатели количества квадратных метров на человека
заметно возрастают по мере роста уровня жизни: среди бедных сред-
ний показатель составляет 15 м 2 на человека, среди нуждающихся –
17 м 2, среди малообеспеченных – 21 м 2, среди среднеобеспеченных –
23 м 2 и, наконец, среди хорошо обеспеченных – 29 м 2. При этом
у бедных и малообеспеченных в более чем четверти случаев (28%)
жилье имеет лишь часть коммунальных удобств или не имеет их
вообще (при аналогичных долях в 15% среди среднеобеспеченных и 8%
1
Отметим, что сама методика расчета ИУЖ была впервые разработана исследо-
вательской группой под руководством Н. Е. Тихоновой в 2003 г. (подробнее см. Ти-
хонова Н. Е., Давыдова Н. М., Попова И. П. Индекс уровня жизни и модель страти-
фикации российского общества//Социологические исследования. 2004. № 6).
Однако необходимо учитывать, что уровень и стандарты повседневной жизни рос-
сийского населения за эти годы значительно изменились (так, например, возросло
количество и разнообразие товаров длительного пользования во всех слоях населе-
ния, и наличие некоторых предметов, считавшихся редкими в 2003 г. и, соответ-
ственно, входящих в индекс уровня жизни с высоким весом, уже не свидетельствует
о действительно высоком уровне жизни в настоящее время). В связи с этим, в 2012 г.
методика выделения десяти страт по уровню жизни в социальной структуре рос-
сийского общества осталась прежней, однако границы между укрупненными слоя-
ми были в небольшой степени скорректированы. Как показал эмпирический ана-
лиз, теперь нуждающимися можно назвать уже представителей 4-й, а не 3-й страты,
а стандарт жизни малообеспеченного населения ярко демонстрируют представите-
ли 5-й страты (в предыдущие годы – 4-й), в то время как уровень жизни средних
слоев характерен лишь для тех россиян, кто оказался не ниже 6-й страты (ранее –
5-й). И хотя переопределение границ не позволяет напрямую сравнивать числен-
ность различных слоев в разные годы, динамика численности десяти страт позволя-
ет сделать выводы о росте уровня жизни российского общества в целом
и о сокращении бедных слоев за счет средне- и высокообеспеченных.
среди хорошо обеспеченных россиян). Различается и распределение

по типам жилья, характерное для каждого из этих слоев: бедные
и малообеспеченные более чем в трети случаев проживают в обще-
житии или снимают жилье, в то время как наибольшая доля хорошо
обеспеченных проживает в отдельных трехкомнатных квартирах
(31%). С учетом таких данных неудивительно, что удовлетворен-
ность россиян своей жилищной ситуацией находится в прямой зави-
симости от уровня жизни (рис. 8.6).

на рисунке, поэтому общая сумма ответов менее 100%.
Рис. 8.6. Оценка жилищных условий в разных группах населения,
Как видно из рис. 8.6, «перелом» в этом вопросе происходит

в группе малообеспеченных: если среди бедных доля негативно оце-
нивающих свои жилищные условия превышает долю оценивающих
их позитивно, то в группе малообеспеченныхих доли выравниваются,
и по мере дальнейшего роста благосостояния разница между положи-
тельными и отрицательными оценками россиянами своих жилищ-
ных условий все более возрастает. Таким образом, хотя, на первый
взгляд, существующие цены на жилье делают его одинаково недоступ-
ным для всех слоев населения в России, кроме хорошо обеспеченных,
все же возможность решить свою жилищную проблему для подавляюще-
го большинства россиян напрямую зависит от уровня жизни.
Посмотрим теперь, какие оценки дают россияне, принадлежа-
щие к разным слоям, другим аспектам своей повседневной жизни
(табл. 8.6)
Таблица 8.6
Оценки различных аспектов своей жизни в разных группах населения,
Бедные, нуждающиеся
Хорошо обеспеченные
и малообеспеченные
обеспеченные
Средне-
Аспекты жизни
Хорошо 11 28 47
Материальное положение
Плохо 20 9 6
Питание
Плохо 4 1 0
Одежда
Плохо 8 3 0
Здоровье
Плохо 11 4 2
Жизнь в целом
Плохо 4 2 1

в таблице, поэтому общая сумма ответов менее 100%.
Как видно из данных табл. 8.6, оценка россиянами всех без

исключений аспектов своей жизни резко возрастает с ростом
уровня жизни. Причем это касается не только базовых бытовых
аспектов (доход, питание, одежда), но и здоровья, которое во мно-
гом определяет жизненные шансы населения. Причем эти разли-
чия только усугубляются со временем, так как об улучшении своего
положения за последние годы чаще говорят те, кто занимает более
высокие позиции по уровню жизни в обществе, в то время как ухуд-
шения фиксируют, в первую очередь, представители неблагополучных
слоев населения (табл. 8.7).
Посмотрим теперь, чем качественно характеризуется жизнь
разных слоев населения. Данные показывают, что бытовые усло-
вия жизни россиян очень отличаются в зависимости от их принад-
лежности к тому или иному социальному слою (табл. 8.8).
Таблица 8.7
Самооценка динамики своего материального положения
за последние три года в разных группах населения, выделенных
по их уровню жизни,%
Материальное положение Улучшилось Ухудшилось
Бедные 18 29
Нуждающиеся 23 18
Малообеспеченные 35 11
Среднеобеспеченные 43 10
Хорошо обеспеченные 68 5
Примечание. В анкете присутствовал также ответ «осталось без изменений», не представлен-

ный в таблице, поэтому общая сумма ответов менее 100%.
Таблица 8.8
Некоторые особенности повседневной жизни разных групп
населения, выделенных по их уровню жизни,% нуждающиеся и малоо-
Среднеобеспеченные
беспеченные
Бедные,
Особенности жизни
Имеют дачу, участок с домом 18 42 57

Имеют второе жилье 1 5 18
Имеют машину 39 73 92
Имеют гараж 13 39 63
Имеют крупные сбережения 3 14 37
Имеют мелкие сбережения 17 29 26
Имеют мелкие долги, долги по квартплате 23 12 14
Не использовали за последние три года никаких
42 19 6
платных социальных услуг для себя или для детей
Не удалось добиться никаких качественных улучшений
50 23 5
в своей жизни за последние три года
Примечание. В анкете присутствовал также ответ «осталось без изменений», не представлен-

ный в таблице, поэтому общая сумма ответов менее 100%.
Как видно из табл. 8.8, условия жизни бедных и малообеспечен-

ных слоев населения качественно отличаются от условий, харак-
терных для среднеобеспеченных и хорошо обеспеченных слоев. Это
касается как наличия недвижимого имущества и сбережений, так
и возможности инвестировать как в свой человеческий капитал,
так и в человеческий капитал своих детей, а также добиваться
значимых улучшений в своей жизни. Если среди бедных и малообе-
спеченных лишь половина смогла добиться хотя бы чего-то суще-
ственного за последние три года, то среди хорошо обеспеченных
эта доля составляет 95%.
Посмотрим теперь на различия, которые характеризуют пред-
метную среду обитания разных слоев, оценив те товары длитель-
ного пользования, которые составляют характерный для них
набор (табл. 8.9).
Из табл. 8.9 видно, как расширяется товарный набор россиян
по мере роста их уровня жизни. Если более половины бедных домо-
хозяйств владеют только телевизором, холодильником, стиральной
машиной, пылесосом, ковром, мебелью и мобильным телефоном,
то для нуждающихся этот набор расширяется за счет мелкой
кухонной техники и компьютера. К набору, характерному для мало-
обеспеченных слоев, прибавляется электроинструмент; среднеобе-
спеченные слои в более чем 50% случаев обеспечены также видео-
магнитофоном, музыкальным центром и цифровой видеотехникой;
для хорошо обеспеченных россиян этот набор дополняется автомо-
билем-иномаркой.
Медианное значение количества товаров длительного пользо-
вания, имеющихся у бедных домохозяйств, составляет 7 предме-
тов из 23-х, и только 4 из них куплены не позже, чем 7 лет назад.
В нуждающихся домохозяйствах соответствующие медианные
значения составляют 9 и 6 предметов, соответственно, в мало-
обеспеченных домохозяйствах – 11 и 8.
В среднеобеспеченных домохозяйствах эти значения подрас-
тают до 12 и 10, причем появляется и один предмет, купленный
не более года назад. Наконец, среди хорошо обеспеченных домо-
хозяйств медианное значение общего количества предметов дли-
тельного пользования составляет 15 предметов из 23-х, из них
12 куплены не позже 7 лет назад и 3 – в течение последнего года.
Итак, различия уровня жизни между разными слоями населения
очень велики и носят не только количественный, но и качествен-
ный характер, отражаясь, в частности, в наличии или отсут-
Таблица 8.9
Наличие товаров длительного пользования в домохозяйствах,
принадлежащих к разным группам населения, выделенным
по их уровню жизни,%
Нуждающиеся
Средне-
Хорошо
Бедные
Мало-
Предметы обихода
Телевизор + + + + +
Холодильник + + + + +
Мобильный телефон + + + + +
Ковер, палас + + + + +
Мебельный гарнитур (включая кухонный, мягкую мебель) + + + + +
Стиральная машина + + + + +
Пылесос + + + + +
Микроволновка, гриль, тостер и прочая мелкая бытовая
- + + + +
техника
Компьютер - + + + +
Электродрель, электро- или бензопила и т. п. - * + + +
Видеомагнитофон - - * + +
Музыкальный центр - - * + +
Видеокамера, цифровой фотоаппарат - - * + +
Автомобиль-иномарка - - - * +
Отечественный автомобиль - - - * *
Антенна спутникового телевидения - - - - *
Морозильная камера - - - - *
Мотоцикл, мотороллер - - - - -
Посудомоечная машина - - - - -
Импортные тренажеры - - - - -
Домашний кинотеатр - - - - -
Кондиционер - - - - -
Черно-белый телевизор - - - - -
Примечание. Знаком «+» и темным фоном отмечены те ТДП, которые есть более чем в 50%
домохозяйствах, а знаком «*» – те, которые есть более чем в трети, но менее чем в половине
домохозяйств
ствии у их представителей жизненных шансов в самых разных

областях. В связи с этим посмотрим, как различаются стремле-
ния и мечты представителей различных слоев (табл. 8.10).
Таблица 8.10
Мечты россиян из разных групп населения, выделенных по их уровню
жизни,% (допускалось до трех ответов; отранжировано по мечтам
представителей бедных слоев)
Среднеобеспеченные
Малообеспеченные
Бедные
Мечты
Жить в достатке, иметь возможность тратить

41 40 42 40 36
деньги, «не считая копейки»
Иметь свою отдельную квартиру, дом 39 24 20 19 15
Иметь хороших детей 25 18 24 24 25
Иметь хорошее здоровье 21 33 33 35 33
Жить в более справедливом и разумно
21 33 33 36 30
устроенном обществе
Быть полезным обществу, внести «свою лепту»

12 10 11 12 12
в развитие России
Открыть собственное дело 9 11 15 17 18

Устроиться на хорошую работу 8 7 8 7 6
Жить интересно, реализовать себя 7 14 19 20 27
Иметь хорошую семью 7 17 19 18 17
Получить хорошее образование (специальность) 5 10 9 15 19
Встретить настоящую любовь 4 6 4 7 11
Стать уважаемым и известным человеком 2 2 3 5 9
Стать красивым, привлекательным человеком 2 1 1 0 0
У меня нет мечты 19 14 10 5 5
Данные показывают, что наиболее распространенная среди

всех россиян мечта – мечта жить в достатке – не показывает жест-
кой линейной зависимости с уровнем жизни. Среди бедных, нуж-
дающихся и малообеспеченных в числе своих основных мечтаний
ее называют 40–42%, среди среднеобеспеченных – 40%, среди
хорошо обеспеченных – 36%. Возможно, это связано с тем, что для
менее благополучных с точки зрения уровня жизни групп дости-
жение целей, связанных с материальным благосостоянием, гораз-

до чаще представляется нереалистичным. Так, отмечают, что им
хотелось бы жить не хуже других, но не верят в достижение такой
цели для себя 15% бедных и малообеспеченных, 6% среднеобеспе-
ченных и 2% хорошо обеспеченных.
При этом на втором месте для бедных россиян оказывается
мечта о собственной квартире, доме (что неудивительно, учиты-
вая, что более половины из них оценивают свои жилищные усло-
вия как плохие). Такая мечта свойственна 39% бедных, среди
нуждающихся эта доля сокращается до 24%, среди малообеспечен-
ных и среднеобеспеченных об отдельном жилье мечтает каждый
пятый, а среди хорошо обеспеченных – 15%. Таким образом,
основные мечты самых бедных россиян сосредоточены вокруг мате-
риальных ценностей – но для них это не результат принятия стан-
дартов общества потребления, а реакция на сложившуюся сложную
жизненную ситуацию (табл. 8.10).
Различия между самыми бедными россиянами и представите-
лями других слоев населения, выделенных по уровню жизни,
наблюдаются и по ряду других позиций, отражающих их основные
мечты. Так, самым бедным россиянам в наименьшей степени
свойственна мечта о жизни в справедливом и разумно устроенном
обществе (21% против трети в других слоях населения) – для них
острее стоят другие, более насущные проблемы. Показательно, что
даже очень важная мечта о собственном здоровье, которая занима-
ет 2–3 место в мечтах других слоев населения (об этом мечтают
около трети их), гораздо менее значима для бедных – ее выбрали
среди них только 21%. Еще одно заметное отличие бедных от дру-
гих слоев населения состоит в том, что они гораздо реже мечтают
о хорошей семье (7% против 17–19% в других слоях). Таким обра-
зом, мечты бедных россиян касаются, в первую очередь, самых
насущных материальных потребностей, в то время как «мечтать
о высоком» могут позволить себе, прежде всего, те россияне, чей
уровень жизни относительно выше.
В связи с этим интересно проанализировать, чем характеризу-
ются мечты наиболее обеспеченных россиян. Данные показывают,
что от других слоев населения их отличает распространенность
таких мечтаний, как встретить свою любовь (11% против 4–7%
в других слоях населения) и стать уважаемым и известным челове-
ком (9 против 2–5%). Кроме того, существует ряд позиций,
по которым доля выбирающих их как свои мечты возрастает
с ростом уровня жизни, дифференцируя между собой все слои

российского общества. Эти мечты включают в себя мечту об инте-
ресной жизни (доля имеющих такую мечту возрастает от 7% среди
бедных до 27% среди хорошо обеспеченных), мечту о хорошем
образовании или специальности (от 5 до 19% соответственно),
об открытии собственного дела (от 9 до 18%). Наконец, немаловаж-
но и то, что наличие мечты вообще сильно связано с уровнем жизни:
среди бедных не имеет никакой мечты каждый пятый (19%),
в то время как среди среднеобеспеченных и хорошо обеспеченных эта
доля почти в 4 раза ниже (5%).
Посмотрим теперь, как отличались в разных слоях населения
варианты тех желаний, с которыми они обратились бы к «золотой
рыбке» (табл. 8.11).
Таблица 8.11
Желания, с которыми россияне из разных групп населения
обратились бы к «золотой рыбке»,%
(допускалось до трех ответов, отранжировано по мечтам
представителей бедных слоев)
Хорошо обеспе-
Средне-
Бедные
ченные
Мало-
Желания
Достаток 46 36 42 39 32
Здоровья себе, родным, близким 32 44 45 45 41
Счастья родным и близким 30 24 24 27 24
Недвижимость (квартира, дача) 30 21 20 19 12
Найти достойную работу, карьера 20 14 15 14 19
Счастья в личной жизни 19 17 18 17 24
Купить автомобиль, яхту 8 5 6 5 6
Получить хорошее образование 5 5 8 10 10
Путешествовать 5 5 8 8 8
Мир во всем мире и никакой войны 2 7 9 7 9
Иметь собственный бизнес 0 2 3 5 4
Ни о чем бы не стали просить 23 28 22 21 21
Ответы на вопрос о том, что россияне попросили ли бы у «золо-

той рыбки», подтверждают сделанные выше выводы: для самых
бедных россиян наиболее актуальным является мечта о достатке
(в то время как в других слоях населения здоровье для себя и своих
близких опережает мечту о достатке). Кроме того, именно для самых
бедных наиболее актуальна мечта о недвижимости (30%), а с ростом
уровня жизни значимость этой мечты падает, достигая 12% среди
наиболее обеспеченных. С другой стороны, именно наиболее обе-
спеченные россияне могут позволить себе мечты, выходящие за рам-
ки решения их насущных проблем – мечты о счастье в личной жизни
(об этом попросили бы «золотую рыбку» 24% хорошо обеспечен-
ных), о хорошем образовании (10%), мире во всем мире (9%).
Таким образом, уровень жизни и реальная жизненная ситуация
россиян оказывают значительное влияние на их мечты. Для наименее
благополучного населения, которое вообще реже мечтает о чем-либо,
основные желания сосредоточены вокруг их первоочередных про-
блем – недостатка денег, плохих жилищных условий. Мечты более
обеспеченных слоев населения охватывают уже и другие сферы
жизни, помимо материальной.
Улучшение жизни происходит в российском обществе нерав-
номерно, и характерно, прежде всего, для тех, кто и так нахо-
дится в более благоприятном положении, в то время как положе-
ние неблагополучных слоев консервируется и может даже
ухудшаться. При этом стремление «жить не хуже других», высту-
пающее одним из наиболее важных стремлений для всех рос-
сиян, независимо от их дохода и уровня жизни, приводит к фор-
мированию запроса на жизнь в достатке, который и является
наиболее распространенной мечтой среди населения на настоя-
щий период. И такое положение дел не удивительно – на форми-
рование этой мечты влияет и достаточно скромный уровень
жизни россиян в целом, и те стандарты жизни элиты и населения
других стран, о которых россияне формируют свое впечатление
через различные СМИ. Сказывается и относительная новизна
для россиян ситуации разнообразия товаров, которые кажутся
более доступными в свете появившихся разнообразных возмож-
ностей платить в рассрочку или взять потребительский кредит.
Здесь уместно будет вспомнить теорию Р. Инглхарта 1, согласно
1
Инглхарт Р., Вельцель К. Модернизация, культурные изменения и демократия.
Последовательность человеческого развития. М.: Новое издательство, 2011.
которой социально-экономическое положение населения опре-

деляет его приоритеты, и поэтому в условиях нехватки матери-
альных благ люди придают приоритетное значение материали-
стическим целям и ценностям. При этом преодоление ситуации
этой нехватки не приводит к одновременной коррекции цен-
ностей и приоритетов: для этого должно пройти определенное
время. Ситуация дефицита еще в советские времена, полное
отсутствие субъективного ощущения экономической безопасно-
сти в период реформ 1990-х гг. привели к распространению в Рос-
сии материалистических ценностей, которые и находят сейчас
свое отражение в мечте россиян о жизни в достатке, об экономи-
ческой безопасности и комфортной жизни.
По всей видимости, можно говорить и о том, что в России
начался процесс формирования общества потребления с характер-
ными для него процессами коммодификации и проникновения
рыночных отношений во все сферы жизни, а также тиражирова-
нием практик конструирования жизненного стиля через приоб-
ретение различного рода товаров, потребления товаров не через
объективные потребности, а через «мечты», приобретения товаров
как маркеров определенной социальной позиции, занимаемой
в обществе и т. п.
Склонность россиян к расширению имеющегося у них товар-
ного набора и тот факт, что именно на это направляются, в первую
очередь, их средства, как и мечта жить «не считая копейки», свой-
ственная россиянам независимо от уровня их текущего личного
благосостояния – отчетливые признаки становления в России
ценностей потребления. В то же время, низкий уровень жизни
большинства россиян, неразвитость соответствующей инфра-
структуры, несовместимость ценностей общества потребления
с национальным менталитетом пока препятствуют принятию рос-
сиянами ценностей общества потребления. Процесс утверждения
в общественном сознании этих ценностей пока еще далек от свое-
го завершения. Более того, он только еще начинает разворачивать-
ся, и не случайно мечты, связанные со сферой потребления (т. е.
мечты о «красивой» жизни, о самоутверждении через определен-
ные модели потребительского поведения и даже просто о приоб-
ретении определенных товаров и услуг – от автомобиля до поездок
за границу) занимают относительно небольшое место в мечтаниях
россиян.
9
ДОСУГОВЫЕ ПРАКТИКИ И СВОБОДНОЕ
ВРЕМЯ РОССИЯН В МЕЧТАХ
И В РЕАЛЬНОСТИ
Формирование общества потребления сопряжено не только с широ-

ким распространением практик приобретения товаров и услуг,
но и с бо´льшим вниманием населения к своему свободному време-
ни как времени выбора возможностей проведения досуга и саморе-
ализации через те или иные модели и практики потребительского
(в том числе и досугового) поведения, отражающиеся в определен-
ных образах и стилях жизни. Как было показано в предыдущих
главах, в настоящее время россияне активно приобретают и обнов-
ляют товары для повседневной жизни, и активность их в этой обла-
сти в последние годы лишь усиливается. Однако формирование
истинного общества потребления невозможно без осознания важ-
ности также свободного времени и освоения практик его использо-
вания как элементов самореализации и саморазвития. Насколько же
важно свободное время для россиян? Распространяется ли рост их
интереса к «вещному потреблению» также на сферу досуга? Могут ли
вообще современные российские практики использования свобод-
ного времени рассматриваться как свидетельство утверждения
в России норм и ценностей общества потребления?
Согласно данным исследований конца 1990-х гг., в России
в условиях увеличения объема свободного времени 1 сохранялась его
вторичность по отношению к работе 2, наблюдалось устойчивое
пренебрежение к нему 3. При этом в начале 2000-х гг. фиксировалось
даже некоторое сокращение времени россиян, отводимого на досуг 4.
1
BoutenkoI., RazlogovK. (eds.) Recent Social Trends in Russia. Montreal, McGill-
Queen’s University Press, 1997.
2
Бутенко И. А. Свободное время богатых и бедных//Социологические исследо-
вания. 1998. № 8.
3
Ульянова М. Организация досуговой деятельности//Мониторинг обществен-
ного мнения. 2000. № 1.
4
Караханова Т. Бюджет нашего времени//Российское экспертное обозрение.
2006. № 1 (15).
В настоящее же время, судя по результатам исследований,

вопросы досуга и свободного времени для граждан России оказыва-
ются достаточно важны. Подавляющее большинство россиян (77%)
хотело бы иметь много свободного времени, хотя половина из них
(38%) не верит, что они смогут добиться реализации этой цели
в своей жизни. В наибольшей степени желание иметь свободное
время выражает молодежь (80% ее включают этот пункт в свои жиз-
ненные планы). В меньшей степени оно свойственно тем, кому
от 35 до 46 лет, но и среди них 71% выражают такое желание.
Сравнительные данные Всемирного исследования ценностей 1
показывают, что сегодня по оценке степени важности для себя сво-
бодного времени россияне оказываются близки к жителям евро-
пейских стран: так, очень важной считают эту сферу своей жизни
30% жителей России, аналогичная доля жителей Германии, 38%
жителей Франции. Если же сравнивать данные по странам БРИК,
то свободное время оказывается значительно важнее для россиян,
нежели для жителей Китая и Индии, хотя Бразилия даже опережает
Россию в этом вопросе: считают очень важным или просто важным
свое свободное время 77% россиян, 85% бразильцев, 62% жителей
Индии и лишь половина жителей Китая (52%). При такой значимо-
сти свободного времени для россиян тем большую важность приоб-
ретает вопрос о том, для каких целей они его используют: значи-
мо ли оно как ресурс для самореализации, или же оно значимо
просто как не занятое работой время, т. е. время, которое принад-
лежит лично тебе и при этом уже не так важно, как ты его прово-
дишь? Последнее кажется более вероятным – во всяком случае,
на уровне мечты или заветного желания стремления к интересному
досугу и самореализации в свободное время не слишком широко
распространены – только 18% населения страны мечтают об инте-
ресной жизни и возможности реализовать себя, в т. ч. – и в свобод-
ное время. При этом единственное желание, которое реализуется
в свободное время и которое хотя бы часть россиян (7%) загадала,
если бы поймала «золотую рыбку» – возможность путешествовать.
Это говорит о том, что потребность самореализации через досуг у рос-
сиян на уровне мечты пока не актуализирована и как самостоятельное
благо содержательный досуг не рассматривается.
1
World Values Survey 1981–2008 official aggregate v. 20090901, 2009. World Values
Survey Association (www.worldvaluessurvey.org). Aggregate File Producer: ASEP/JDS,
Madrid; приводятся данные последней доступной волны: данные для России, Бра-
зилии, Индии Франции, Германии за 2006 г., Китая – 2007 г.
9. Досуговые практики и свободное время россиян... 217
В то же время в научной литературе досуг традиционно рассма-

тривается как благо в условиях ограниченности, прежде всего, бюд-
жета времени, а не экономических ресурсов 1. Поэтому неудиви-
тельно, что чем лучше обстоят у россиян дела с наличием у них
свободного времени, тем выше оценка, которую они дают своим
возможностям проведения досуга (рис. 9.1). Сегодня доля населе-
ния, оценивающего свои возможности проведения досуга как хоро-
шие, в три раза превышает долю тех, кто оценивает их как плохие
(35 и 12%, соответственно). При этом более высокие оценки своим
возможностям проведения досуга дает молодежь и жители крупных
городов, разнообразие досуга которых относительно выше.
Рис. 9.1. Оценка возможностей проведения досуга в зависимости

от наличия свободного времени,%
В целом же удовлетворенность россиян своими возможностя-

ми проведения досуга достаточно высока и имеет позитивную
динамику: общий рост уровня благосостояния населения в 2000-е гг.
привел, например, к тому, что существенное превышение негативных
оценок своих досуговых возможностей над позитивными оценками
этих возможностей, наблюдаемое до середины 2000-х гг., сменилось
обратной тенденцией (рис. 9.2).
Две трети населения проводят досуг, уделяя время просмотру
телевизионных программ, более половины – встречам с друзьями,
чуть менее половины – просто отдыху и расслаблению, а также
ведению домашнего хозяйства, около трети в рамках проведения
1
См. Патрушев В. Д. Свободное время горожан в 1986 и 1995 годах//Социоло-
гические исследования. 1997. № 7; Караханова Т. Бюджет нашего времени//Рос-
сийское экспертное обозрение. 2006. № 1 (15), и др.
досуга слушает музыку и читает книги, отдыхает на природе, увле-

кается компьютером и читает прессу.
Примечание. На рисунке не представлены выбравшие ответ «удовлетворительно» и затруд-

нившиеся с ответом.
Рис. 9.2. Самооценка россиянами возможностей проведения досуга,
1994–2012 гг.,%
В остальные виды активности в свободное время включены

не более 20% населения. Таким образом, в целом россияне, в первую
очередь, осваивают те формы проведения досуга, которые не сопря-
жены ни с внутренней активностью, ни с необходимостью привлече-
ния дополнительных финансовых ресурсов, т. е. в организации своего
досуга они идут по пути «наименьшего сопротивления» (рис. 9.3).
Однако в рамках общества потребления логика организации сво-
бодного времени является принципиально иной, так как свобод-
ное время выступает ресурсом проявления активности и выраже-
ния себя в процессе потребления.
Наиболее распространенные способы проведения досуга не только
не связаны сейчас в России с самореализацией в процессе потребления
свободного время, но практически все типы досуговой деятельно-
сти, которые распространены хотя бы среди 30% россиян, связаны
с их домом, местом проживания. Просмотр телепередач, ведение
домашнего хозяйства, чтение, встречи с друзьями и т. д. реализу-
ются обычно в домашних условиях 1. В этой связи стоит напом-
1
Исключение могут составить лишь прогулки и отдых на природе, однако они
в массе своей связаны с проведением времени на дачах и садовых участках, т. е. с ме-
стом хоть и не основного проживания, но частого пребывания.
нить, что ситуация пространственной локализации в одном месте

деятельности, связанной с постоянным проживанием и семейной
жизнью, с одной стороны, и досуговой активности, с другой (что
и наблюдается в условиях российской действительности) – харак-
терная черта традиционного образа жизни, свидетельствующая
о слабой распространенности среди россиян норм городской культу-
ры, а тем более – культуры общества потребления, предполагающей
разнообразный досуг, протекающий в разных с точки зрения его про-
странственной локализации местах.
Сравнительные данные международных исследований также
приводят к неутешительным выводам: досуг россиян гораздо
более беден, чем досуг, характерный для европейцев и американ-
цев 1. Судя по данным 2007 г., россияне практически не отличают-
ся от европейцев по таким «домашним» видам досуга, как про-
смотр телепередач и встречи с родственниками и друзьями,
но распространенность остальных видов досуга, тех, которые
направлены на активность вне дома, качественно отличают их
от жителей Франции, Германии и Великобритании, а также
от жителей США. Так, например, две трети россиян (65%) отмети-
ли, что практически не ходят в кино – при 24% среди жителей
Франции, 32% жителей Великобритании, 33% жителей США
и 42% жителей Германии. Почти половина россиян (48%) никогда
не прибегала к шопингу как особому способу проведения свобод-
ного времени, прямо связанному с самореализацией в процессе
потребления (поиск и конструирование новых образов, символов
индивидуально избираемой групповой принадлежности и т. д.) 2 –
при аналогичных долях в пределах 2–8% в европейских странах.
Посещение культурных мероприятий также не характерно для
россиян: 57% никогда не проводят таким образом свой досуг,
в то время как в рассматриваемых странах Европы эта доля не пре-
вышает 30%. В этих условиях вряд ли можно говорить об успеш-
ном формировании в России не только общества потребления,
но даже идеалов этого общества, ведь ценность свободного време-
ни и особая культура шопинга выступают его неотъемлемыми
характеристиками.
1
Данные международного социального исследования ISSP (International Social
Survey Programme) за 2007 г., «Leisure Time and Sports». См.: http://www.issp.org
2
См. Бодрийяр Ж. Общество потребления. М.: Республика, 2006; Блэкуэлл Д. У.,
Энджел Дж. Ф., Миниард П. У. Поведение потребителей. СПб.: Питер, 2002;
Ильин В. И. Потребление как дискурс. СПб.: Интерсоцис, 2008 и др.
Рис. 9.3. Распространенность различных способов проведения

досуга среди россиян,%
Невыгодно отличает россиян и отношение к спортивным заня-

тиям: более половины их (52%) никогда не занимались спортом
в рамках досуга, в то время как в Германии, Франции, Великобрита-
нии аналогичные доли не превышали 12%. По чтению книг рос-
сияне также отличаются от жителей других стран – почти четверть
их (23%) не читала в 2007 г. в свое свободное время книг (при 9%
среди французов, 11% среди англичан, 17% среди немцев). Таким
образом, даже те виды досуга, которые направлены на накопление
человеческого капитала – ключевого актива в современных обще-
ствах – пользуются у россиян значительно меньшей популярно-
стью, чем у жителей европейских стран. Это подтверждает, что досуг
воспринимается россиянами, прежде всего, просто как время «вне ра-
боты», предоставляющее возможность пассивного отдыха, а не как
пространство для активной самореализации и саморазвития.
В течение последних 10 лет две наиболее распространенные

формы досуга не изменились 1 – в 2012 г., как и в 2003 г., более
половины россиян проводили свое свободное время за просмо-
тром телепередач и встречами с друзьями (табл. 9.1). Однако
заметные изменения произошли в доле тех, кто прибегает к этим
видам досуговых практик: по сравнению с 2003 г. значительно
сократились доли тех, кто смотрит телевизор (с 81 до 66%), встре-
чается с друзьями (с 65 до 55%), занимается домашним хозяй-
ством (с 67 до 47%), слушает музыку, читает книги, смотрит видео
(с 61 до 40%), и, особенно, читает газеты и журналы (с 57%
до 30%). Единственный вид досуга, который показал за это время
значительный рост по степени своей распространенности среди
россиян – это увлечение компьютером и Интернетом. Доля тех,
кто практикует такой вид досуга, возросла за последние 10 лет
более чем в два раза, и сейчас такое проведение своего свободного
времени характерно более чем для трети россиян (36%). По всей
видимости, в России сейчас происходит виртуализация досуга:
общение с друзьями заменяется общением в социальных сетях, теле-
видение и газеты как источники информации заменяются
Интернетом и т. д. В наибольшей степени такой вид досуга харак-
терен для молодежи: более половины из тех, кому от 16 до 25 лет,
посвящают свое свободное время компьютеру (57%), в то время
как в других возрастных группах эта доля постепенно сокращает-
ся, составляя среди тех, кому от 26 до 35 лет, уже менее половины
(43%). В группе 36–45 лет этот показатель снижается до 25%,
46–55 лет – до 16%.
Интересно, что в 2003 г. медианное значение количества спо-
собов проведения досуга, к которым прибегали в свое свободное
время россияне, составляло 5 из 19 его вариантов, представленных
в вопросе, в то время как в настоящий момент этот показатель
сократился до 4 способов из 19. В целом за эти годы сократилась
1
Характер проведения свободного времени россиянами уже неоднократно ана-
лизировался исследовательской группой ИС РАН в предыдущих исследованиях.
Подробнее см.: Изменяющаяся Россия в зеркале социологии/Под ред. М. К. Горш-
кова, Н. Е. Тихоновой. М.: Летний сад, 2004; Россия – новая социальная реальность.
Богатые. Бедные. Средний класс/Под ред. М. К. Горшкова, Н. Е. Тихоновой. М.: На-
ука, 2004; Малообеспеченные в России: кто они? Как живут? К чему стремятся?/Под
ред. М. К. Горшкова, Н. Е. Тихоновой. М.: Институт социологии РАН, 2008; Россий-
ская повседневность в условиях кризиса/Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма,
Н. Е. Тихоновой. М.: Альфа-М, 2009; Готово ли российское общество к модерниза-
ции/Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой. М.: Весь Мир, 2010.
доля тех, кто имеет высоконасыщенный досуг при росте доли име-
ющих ненасыщенный, бедный досуг (табл. 9.2). Таким образом,
мало того, что досуг россиян по сравнению с досугом жителей раз-
витых стран, которые можно отнести к обществам потребления,
менее активен и разнообразен – насыщенность их досуговой актив-
ности в последние 10 лет только снижается.
Таблица 9.1
Распространенность различных способов
проведения досуга среди россиян, 2003–2012 гг.,%
Способы проведения досуга 2003 2012

Телевизор, радио 81 66
Встречи с друзьями дома или в гостях 65 55
Просто отдых 49 49
Домашнее хозяйство 67 47
Музыка, книги, видео 61 40
Прогулки на природе 38 37
Компьютер, Интернет 15 36
Чтение газет и журналов 57 30
Театры, кино 20 21
Кафе, бары 13 16
Домашнее хобби 19 15
Секции, тренировки 10 14
Церковь 8 10
Получение образования 15 13
Дискотеки, клубы 11 12
Музеи, выставки 8 6
Общественные организации 3 4
Клубы по интересам 2 4
Политические организации 1 2
Примечание. Курсивом выделены способы проведения досуга, распространенность которых

в период 2003–2012 гг. заметно сократилась, а жирным шрифтом – вид досуговой активно-
сти, распространенность которого значительно выросла.
Таблица 9.2
Степень насыщенности досуга, характерная для россиян,
2003–2012 гг.,%
Виды досуга 2003 2012

Высоконасыщенный досуг (используется 6 и более способов
45 32
проведения досуга из 19)
Насыщенный досуг (3–5 элементов досуга) 44 50
Ненасыщенный досуг (1–2 элемента досуга) 11 18
При этом в группе тех, кто оценивает свои возможности про-

ведения досуга как хорошие, медианное количество используе-
мых способов проведения досуга составляет 5, среди оцениваю-
щих свой досуг удовлетворительно этот показатель снижается
до 4, в то время как россияне с плохими, по их оценке, возмож-
ностями проведения досуга прибегают только к 3 способам про-
ведения досуга. В этих условиях не удивителен скепсис россиян
в отношении оценок своего досуга, а динамика интенсивности
досуговой активности подтверждает периферийность в сознании
россиян мечты о разнообразной и интересной жизни, которая
не может осуществляться без активного использования свободно-
го времени.
На основе различных способов проведения свободного вре-
мени россиянами могут быть выделены определенные типы досу-
га. Простой досуг не требует никаких дополнительных затрат
и включает в себя только просмотр телевизионных программ,
занятия домашним хозяйством, простой отдых. Активность такого
рода характерна практически для всех россиян (87%). Посвящение
свободного времени таким занятиям, как чтение, хобби, просмотр
видео и прослушивание музыки, которые реализуются в домаш-
них условиях, формируют домашний тип досуга, который свой-
ственен 59% населения. Деятельность, связанная с проявлением
дополнительной индивидуальной активности – увлечение ком-
пьютером, встречи с друзьями, посещение церкви и прогулки
на природе – обеспечивает расширенный досуг, который характе-
ризует 76% россиян. Менее распространенный (31%) и требую-
щий заметных финансовых затрат развлекательный досуг включает
в себя посещение дискотек, клубов по интересам, секций, кафе
и т. п. Личностный и духовный рост 30% населения реализуется,
прежде всего, в рамках развивающего досуга, включающего посе-

щение театров, выставок, получение образования. Наименее ред-
кий досуг-участие (6%) требует выраженной социальной активно-
сти, которая реализуется в деятельности в рамках политических
и общественных организаций 1.
В целом организация досуга россиян имеет иерархическое
устройство, в рамках которого переход от одних форм (наиболее
простых, т. е. от простого досуга) к другим (более сложным
и активным, вплоть до досуга-участия) происходит за счет рас-
ширения набора досуговой активности. Однако траектории этого
расширения различны, и комбинации различных типов досуга
подчинены определенной логике. Так, простой досуг, свойствен-
ный практически всем, усложняется, в первую очередь, за счет
обычного домашнего досуга или его расширенного варианта.
Досуг, включающий все три эти компонента, расширяется за счет
развлекательного и/или развивающего досуга, и обычно только
после этого пополняется досугом-участием. Освоение относи-
тельно продвинутых типов досуга происходит, в первую очередь,
в среде молодежи, благополучных слоев населения (представите-
лей 9–10 страт), жителей мегаполисов и населения с высоким
уровнем образования. Эти факторы свидетельствуют о формиро-
вании под влиянием различных субкультур в разных группах населе-
ния не только разных досуговых потребностей, но и различных досу-
говых практик.
В последние годы наблюдалась не только отмеченная выше
количественная динамика проведения свободного времени, свя-
занная с сокращением числа используемых способов проведения
досуга, но и качественная динамика, отражающая участие россиян
в тех или иных типах досуга. Так, начиная с 2003 г., происходит
сокращение доли населения, которое прибегает к использованию
простого (с 95 до 87%) и особенно домашнего (с 83 до 58%) досуга.
При этом не наблюдается нарастания активности россиян
в использовании остальных, более сложных типов досуговой
активности. Таким образом, зафиксированное ранее снижение раз-
нообразия досуговой деятельности происходит не только в части
количественного, но и в части качественного ее разнообразия
1
Альтернативный способ выделения типов досуга на основе аналогичных эм-
пирических данных см.: Давыдова Н. М. Досуговые предпочтения населения в по-
реформенной России//Изменяющаяся Россия в зеркале социологии/Под ред.
М. К. Горшкова, Н. Е. Тихоновой. М.: Летний сад, 2004.
(рис. 9.4). При этом, напомним, за этот период произошел рост

субъективной удовлетворенности возможностями проведения своего
досуга. Скорее всего, это свидетельствует об изменении запросов
россиян в данной сфере, снижении у них потребностей в разнообраз-
ном, развивающем досуге на фоне нарастания значимости «вещной»
составляющей жизни.
Рис. 9.4. Типы досуга, которые характеризовали россиян

в 2003–2012 гг.,%
Как уже отмечалось выше, различные типы досуговой актив-

ности могут реализовываться населением одновременно, причем
в разных комбинациях. Не менее половины россиян реализуют
одновременно три типа досуга (фактически, модели досуговой
активности). При этом разнообразие досуга, как и его насыщен-
ность, значимо для россиян: чем он разнообразнее, т. е. чем боль-
ше количество реализуемых типов досуга, тем выше оказывается
самооценка ими своих возможностей в проведении досуга
(рис. 9.5).
Наибольшее удовлетворение населению приносят активные
типы досуга: развлекательный, развивающий и досуг-участие –
большинство (54–55%) россиян, реализующих их, оценивают
свои возможности проведения свободного времени как хоро-
шие. Наименее же позитивные оценки этим возможностям
дают те россияне, которые реализуют простой досуг, причем
среди тех, кто реализует на практике только его, отрицательные
оценки досуга даже превышают положительные (19 и 18% соот-
ветственно).

Рис. 9.5. Самооценка россиянами возможностей проведения досуга
в зависимости от количества используемых типов досуга,%

Рис. 9.6.Самооценка россиянами своих возможностей проведения
досуга в зависимости от типа досуга,%
Россияне, мечтающие об интересной жизни и возможностях

реализовать себя, в большей степени, чем население в целом, ори-
ентированы на наличие разнообразного досуга. Так, для первых
среднее значение используемых элементов досуга составляет 5,6,
в то время как для вторых этот показатель равен 4,6 (из 19 учиты-
вавшихся способов проведения досуга). Количество же реализуе-
мых типов досуга для первых равно 3,3, а для вторых – 2,8
(из 6 типов, описанных выше). Россияне, имеющие стремление
жить интересно, чуть реже остальных включены в простой досуг
(84 и 88% соответственно), но чаще реализуют модели домашнего

(73 и 56%), расширенного (84 и 74%) и развлекательного (40 и 29%)
досуга. Более чем в полтора раза чаще встречается у них и развива-
ющий досуг (46 и 27%), а также досуг-участие (8 и 5%), которые
дают возможность жить интересно, реализовать себя.
На возможность удовлетворения даже весьма скромных запро-
сов в сфере досуга влияют и взаимосвязанные друг с другом струк-
турные ограничения, в частности – низкий уровень благосостоя-
ния, место проживания (в сельской местности и малых городах,
где возможностей для проведения разнообразного досуга меньше
и относительно выше доля малообеспеченного и бедного населе-
ния), социально-профессиональный статус и т. д. В агрегирован-
ном виде все эти ограничения отражаются в самооценке россияна-
ми своего социального статуса. Вот почему оценка своих
возможностей в сфере проведения досуга у россиян тесно связана
с их самооценками своего положения в обществе в целом и мате-
риального благополучия в частности. Доля оценок «хорошо»
по отношению к возможностям проведения досуга превышает
долю оценок «плохо» только для россиян, которые оценивают
свой статус и материальное положение как хорошие или хотя бы
удовлетворительные (рис. 9.7).
Влияние уровня материального благополучия на характер и раз-
нообразие способов проведения свободного времени неоднократно
Примечание. На рисунке не представлены выбравшие при оценке своих возможностей про-

ведения досуга ответ «удовлетворительно» и затруднившиеся с ответом.
Рис. 9.7. Самооценка россиянами возможностей проведения досуга
в зависимости от самооценки своего статуса и материального
положения,%
подтверждалось российскими исследователями на эмпирических

данных 1. В этой связи не удивительно, что среди представителей
бедных и малообеспеченных слоев населения (1–5 страт) лишь 16%
оценивают имеющиеся у них возможности проведения досуга как
хорошие и 29% характеризует их как плохие, в то время как для
среднеобеспеченных (6–8 страт) эти показатели составляют 32 и 8%,
а для хорошо обеспеченных (9–10 страты) – 57 и 4% соответствен-
но. При этом более высокие оценки возможностей проведения досуга
у представителей благополучных слоев населения соседствуют и с более
высокими запросами в этой области. Так, для того чтобы назвать воз-
можности проведения досуга хорошими, россиянам из 1–5 страт
необходимо реализовывать 4 способа проведения досуга, предста-
вителям 6–8 страт – 5, а для россиян из 9–10 страт этот показатель
достигает 7 (из 19 проверявшихся в опросе). При этом хорошо обе-
спеченные слои населения характеризуются наиболее насыщенным
досугом, так как фактически только они могут позволить себе те
типы досуга, которые требуют материальных затрат. Не случайно
63% из них практикуют высоконасыщенный досуг, и лишь у 8% их
досуг ненасыщенный. В то же время, для бедных и малообеспечен-
ных слоев аналогичные доли составляют 21 и 24%, соответственно.
Более разнообразен и досуг у молодежи – 42% из тех, кому
от 16 до 25 лет, свойственен высоконасыщенный досуг.
Эти различия можно понять полнее, если сравнить наборы
досуговых практик, которые характерны для тех или иных слоев
населения, выделенных по уровню жизни (табл. 9.2).
Как видно из табл. 9.2, наиболее ограничен набор элементов
досуга у бедных – более трети из них в свободное время только
смотрят телевизор, ведут домашнее хозяйство, просто отдыхают
и встречаются с друзьями. У нуждающихся к этому добавляются
чтение книг, прослушивание музыки и просмотр видео; для более
чем трети малообеспеченных и среднеобеспеченных в досуге появ-
ляются также прогулки и использование компьютера. И только для
хорошо обеспеченных россиян характерно проведение досуга вне
дома – посещение кафе и баров, театров и кино, различных спортив-
ных секций, а также, что очень любопытно, и чтение газет и журна-
лов, которое, видимо, все больше становится в современной России
уделом наиболее обеспеченной части населения.
1
См. например: Бутенко И. А. Качество свободного времени у богатых и бед-
ных//Социологические исследования. 1997. № 8; Рощина Я. М. Дифференциация
стилей жизни россиян в поле досуга//Экономическая социология. 2007. Т. 8. № 4.
Таблица 9.2
Распространенность различных способов проведения досуга
среди представителей разных слоев населения,
выделенных по уровню жизни,%
Средне-
Бедные
ченные
Мало-
Способы проведения досуга
Телевизор, радио + + + + +
Просто отдых + + + + +
Встречи с друзьями дома или в гостях + + + + +
Домашнее хозяйство + + + + +
Музыка, книги, видео - + + + +
Прогулки на природе - - + + +
Компьютер, Интернет - - + + +
Чтение газет и журналов - - - - +
Театры, кино - - - - +
Кафе, бары - - - - +
Секции, тренировки - - - - +
Домашнее хобби - - - - -
Церковь - - - - -
Получение образования - - - - -
Дискотеки, клубы - - - - -
Музеи, выставки - - - - -
Общественные организации - - - - -
Клубы по интересам - - - - -
Политические организации - - - - -
Примечание. Знаком + отмечены виды досуга, характерные более чем для трети группы.
Очень ярко влияние уровня жизни на досуговые возможности

проявляется и при рассмотрении перспектив отдыха в период
отпуска. Оценки, которые дают представители разных слоев насе-
ления своим возможностям отдыха в период отпуска, значительно

различаются: положительно оценивают эти возможности 6% бед-
ных, 12% нуждающихся, 24% малообеспеченных, 32% среднеобе-
спеченных и 57% хорошо обеспеченных, в то время как доля нега-
тивных оценок составляют 55, 29, 21, 16 и 5% соответственно, хотя
понятно, что запросы в области отдыха в отпуск у представителей
данных слоев неодинаковы, и это не может не сказываться и на их
оценках своих возможностей отдыха в период отпуска. Эти оценки
отражают те качественные различия в уровне жизни, которые харак-
теризуют глубину социальных неравенств представителей разных
слоев населения в современной России даже в отношении многих
первоочередных потребностей.
Чтобы получить более яркую картину различий досуговых
практик в разных слоях населения, посмотрим, как отличаются
способы проведения свободного времени в одной и той же воз-
растной группе – у молодежи 25–35 лет, принадлежащей к разным
слоям российского общества, выделенным по уровню благососто-
яния (табл. 9.3). В целом высоконасыщенным досугом характери-
зуются лишь 20% молодежи из бедных и малообеспеченных слоев,
42% среднеобеспеченной молодежи и 63% хорошо обеспеченной
молодежи.
Таблица 9.3
Распространенность различных способов проведения досуга
среди молодежи 25–35 лет из разных групп населения,
Бедные и мало-
Средне-
Разрыв
ченные
Телевизор, радио 65 58 64 0,98

Домашнее хозяйство 46 45 48 1,04
Просто отдых 48 52 55 1,15
Встречи с друзьями дома или в гостях 50 61 65 1,30
Компьютер, Интернет 40 53 52 1,30
Домашнее хобби 11 20 15 1,36
Музыка, книги, видео 41 49 66 1,61
Прогулки на природе 28 42 53 1,89
Бедные и мало-
Средне-
Разрыв
ченные
Клубы по интересам 1 5 2 2,00

Чтение газет и журналов 23 30 47 2,04
Получение образования 10 18 23 2,30
Церковь 5 9 15 3,00
Политические организации 1 1 3 3,00
Театры, кино 13 26 42 3,23
Общественные организации 2 3 7 3,50
Кафе, бары 10 27 37 3,70
Музеи, выставки 4 9 15 3,75
Дискотеки, клубы 5 18 26 5,20
Секции, тренировки 7 19 39 5,57
Примечание. В столбце «разрыв» приведено отношение доли использующих соответствую-
щие практики хорошо обеспеченных россиян к аналогичной доле среди бедных и малообе-
спеченных. Жирным шрифтом выделены разрывы в 2 и более раз.
Как видно из табл. 9.3, способы проведения своего свободного

времени, характерные для молодых россиян, сильно зависят
от того, к какому слою по уровню благосостояния они принадле-
жат. Минимальные различия в долях молодежи из разных слоев,
прибегающей к тем или иным способам проведения досуга, наблю-
даются только по тем практикам, которые не требуют никаких
инвестиций – просмотр телевизионных программ и прослушива-
ние радио, ведение домашнего хозяйства. При этом даже такие
способы проведения досуга, как прогулки на природе и просто
отдых показывают зависимость их распространенности от уровня
жизни. Все остальные способы проведения свободного времени
показывают весьма значительную зависимость их наличия от уров-
ня жизни, причем по таким видам досуга, которые могут рассма-
триваться как инвестиции в человеческий капитал (чтение, полу-
чение дополнительного образования, спортивные занятия
и тренировки), разрыв между долями наименее обеспеченной
и наиболее обеспеченной молодежи, прибегающей к ним, стано-
вится многократным. Так, инвестиции в человеческий капитал
в части квалификационного ресурса (чтение, получение дополни-

тельного образования) хорошо обеспеченная молодежь использует
более чем в 2 раза чаще молодежи из числа бедных и малообеспе-
ченных, а в части такого его компонента как здоровье (спортивные
занятия и тренировки) – даже более чем в 5 раз. С учетом того,
что человеческий капитал сегодня – один из ключевых активов инди-
вида, низкая ориентация наименее материально благополучных рос-
сиян на соответствующие способы проведения досуга свидетель-
ствует о том, что в будущем социальное неравенство между ними
будет только углубляться, а формы этого неравенства – множить-
ся. Если же учесть, что включенность в общественную и политиче-
скую активность в рамках различных организаций, позволяющая
им более активно отстаивать собственные интересы, также свой-
ственна благополучным слоям населения в разы чаще, то дальней-
шее углубление социального неравенства в российском обществе
представляется неизбежным. При этом о каких бы формах само-
выражения и самореализации с помощью досуговых практик
ни шла речь – развлечениях (кафе, бары, дискотеки), обращении
к культурным ценностям (театр, кино), поиске смыслов (обще-
ственная и политическая активность, церковь) и т. д. – наиболее
благополучная молодежь оказывается в разы активнее молодых
россиян из бедных и малообеспеченных слоев. Таким образом,
формирование очагов общества потребления в России и усвоение
соответствующей культуры потребления происходит сейчас, пре-
жде всего, в среде материально благополучного населения, которое
не только обладает достаточными экономическими ресурсами для
этого, но и имеет соответствующие потребности, формируя опыт
использования различных досуговых практик, характеризующих тот
или иной образ жизни.
При этом наибольшие возможности для формирования соответ-
ствующих стилевых поведенческих паттернов объективно имеют
жители городов, особенно крупных, в силу лучших инфраструктурных
возможностей по месту проживания. Именно поэтому реже всего
ненасыщенным досугом обладают жители мегаполисов – только
12% из них используют 1–2 элемента досуга, в то время как для
жителей остальных населенных пунктов этот показатель составля-
ет 18–19%. Однако при этом высоконасыщенный досуг чаще всего
наблюдается у жителей областных и районных центров (35 и 36%
соответственно), а не в мегаполисах. Более низкая доля обладате-
лей высоконасыщенного досуга для сельских жителей (28%) связа-
на, видимо, с ограниченными досуговыми возможностями из-за

неразвитой инфраструктуры, а для жителей мегаполисов (также
28%) – с ограниченностью их временных ресурсов, которая наи-
более активно ощущается при проживании именно в динамичной
среде крупнейших городов.
Простой досуг свойственен жителям всех населенных пунктов,
но наиболее часто (не менее, чем в 90% случаев) к нему прибегают
жители сельской местности, включая ПГТ, так как он, с одной
стороны, требует минимальных материальных затрат, а с другой –
в наибольшей степени связан с ведением домашнего хозяйства,
которое в сельской местности включает как домашние заботы, так
и подсобное хозяйство. Жители сельской местности также реже
используют такие типы досуга как развивающий и развлекатель-
ный, так как в силу ограниченности инфраструктуры они не име-
ют для этого достаточных возможностей. Что касается других
особенностей досуговой активности россиян, связанных с их
местом жительства, то стоит упомянуть также о том, что домаш-
ний досуг характерен менее чем для половины жителей мегаполи-
сов, которые, видимо, в условиях общей нехватки времени пред-
почитают использовать более продвинутые типы досуга.
В остальных типах населенных пунктов он распространен гораздо
шире (табл. 9.4).
Таблица 9.4
Типы досуга жителей населенных пунктов разного типа,%
Областной Районный
Типы досуга Мегаполис ПГТ Село
центр центр
Простой 84 83 88 94 90
Домашний 47 65 63 58 54
Расширенный 80 72 80 75 75
Развлекательный 34 37 33 27 24
Развивающий 36 42 28 19 21
Досуг-участие 6 9 4 4 4
Тем самым, досуговая активность россиян, с одной стороны,

зависит от ряда объективных (тип населенного пункта, уровень
жизни) и субъективных (характер потребностей, наличие вре-
мени) характеристик человека. Однако, с другой стороны, насы-
щенность и разнообразие досуга связаны с общей оценкой
россиянами своей жизни, и это также придает проблеме досуго-

вой активности россиян особую значимость. Так, среди тех росси-
ян, кто имеет высоконасыщенный досуг, более половины (56%)
оценивают ситуацию в своей жизни как хорошую, в то время как
среди обладающих насыщенным досугом эта доля снижается
до трети (33%), а среди россиян, чей досуг не насыщен, составля-
ет уже менее четверти (22%). Для имеющих неразнообразный
досуг (1–2 типа) этот показатель равен 24%, а для россиян с досу-
гом средней (3–4 типа) и высокой (5–6 типов) степени разноо-
бразия – 45 и 61%. Безусловно, эта связь частично опосредована
уровнем жизни и благосостояния. Однако если отдельно проана-
лизировать оценки, которые дают своей жизни россияне из раз-
ных слоев, выделенных по уровню жизни, эта зависимость сохра-
няется. Среди респондентов, принадлежащих к одному и тому же
слою и имеющих сопоставимый уровень жизни, повышение
насыщенности досуга приводит к большей степени удовлетворен-
ности своей жизнью в целом. В самом деле, среди хорошо обеспе-
ченных россиян, имеющих высоконасыщенный досуг, как хоро-
шую оценивают свою жизнь 76%, а среди имеющих ненасыщенный
досуг – только 32%. Для среднеобеспеченных россиян эти доли
составляют 58 и 42% соответственно, для малообеспеченных
и бедных – 39 и 15%.
Таким образом, доступность различных способов проведения
своего свободного времени оказывает заметное положительное вли-
яние на общее социально-психологическое состояние человека, удов-
летворенность его своей жизнью. Осознание этого влияния и выте-
кающее из этого осознания использование свободного времени для
улучшения качества своей жизни – одна из наиболее характерных
особенностей общества потребления. Именно поэтому ситуация
низкого разнообразия досуга среди наименее благополучных слоев
населения свидетельствует об отсутствии предпосылок к форми-
рованию у их представителей «культуры потребления» в том ее
понимании, которое она имеет в развитых странах. При этом сни-
жение за последние годы насыщенности досуга россиян на фоне
роста их активности на товарных рынках ставит вопрос о том,
возможно ли вообще на основе русской культуры, которой не свой-
ственны гедонистические ценности, формирование общества
потребления с характерными для него идеалами, а не просто массо-
вое распространение установок на все большее накопление домаш-
него имущества.
В этой связи любопытно, что свободное время сейчас в наи-

большей степени ценится той частью россиян, которая вообще
наиболее щепетильно относится к собственной ресурсообеспе-
ченности (в части человеческого, социального и других ресурсов).
Связь использования тех или иных способов и типов досуга
с установками на наращивание ресурсообеспеченности просма-
тривается достаточно отчетливо. Во-первых, чем выше насыщен-
ность досуга россиян, тем больше их социальный ресурс и тем
шире их круг общения: у россиян, чье свободное время характе-
ризуется высоконасыщенным досугом, в среднем оказывается
больше типов контактов, т. е. групп лиц (друзья, коллеги, род-
ственники, соседи и т. д.), с которыми они обычно общаются
(3,2 в среднем и 3 по медиане, в то время как у россиян с низко-
насыщенным досугом эти показатели равны 2,1 и 2 соответствен-
но). Во-вторых, насыщенность досуга демонстрирует связь
с использованием платных социальных услуг: для тех, кто осу-
ществляет подобные инвестиции в свой человеческий капитал
и/или человеческий капитал своих детей, характерен более раз-
нообразный досуг, чем для тех, кто не прибегает к такого рода
услугам (образовательным, рекреационным и т. д.). При этом чем
больше количество услуг, используемых одновременно, тем выше
обычно оказывается и насыщенность досуга. Частично эта связь
опосредована уровнем жизни, но, тем не менее, в любом случае
насыщенность досуга оказывается связана с распространенно-
стью практик инвестирования в себя и своих детей. Так, среди тех
россиян, кто использовал за последние три года не более одной
платной социальной услуги из шести возможных 1, ненасыщен-
ным досугом характеризовались 21%, а высоконасыщенным –
24%. При этом среди тех россиян, кто использовал 5 или 6 плат-
ных услуг для себя или детей, картина была качественно иной:
лишь 4% их характеризовались ненасыщенным досугом, в то вре-
мя как для подавляющего большинства (79%) был характерен
высоконасыщенный досуг.
В этих условиях не удивительно, что россияне с более высоким
уровнем человеческого капитала как в части полученного образо-
вания, так и в части состояния своего здоровья, имеют более раз-
нообразный досуг: для россиян, отличающихся хорошим состоя-
1
Медицинские услуги, образовательные услуги для взрослых/для детей, оздо-
ровительные услуги для взрослых/для детей, туристические или образовательные
поездки за рубеж.
нием здоровья и как минимум высшим образованием, более чем

в трети случаев характерен именно высоконасыщенный досуг,
а доля имеющих ненасыщенный досуг составляет среди них 12% –
при 19–21% для остальных россиян (табл. 9.5). Это свидетельствует
о том, что уровень образования и состояние здоровья как элементы
человеческого капитала, с одной стороны, выступают в качестве
ограничений для освоения тех или иных досуговых практик (например,
повышения квалификации и занятий спортом). С другой стороны,
желание инвестировать в свое здоровье и образование, рассматрива-
емые как активы, стимулирует включенность в соответствующие
виды досуговой активности.
Таблица 9.5
Степень насыщенности досуга, характерная для россиян
с разным уровнем человеческого капитала,%
Характеристики человеческого капитала
Вид досуга Состояние здоровья
Хорошее Удовлетворительное Плохое
Высоконасыщенный досуг 40 29 19
Насыщенный досуг 48 50 60
Ненасыщенный досуг 12 21 21
Уровень образования
Не выше Среднее специальное Не ниже
среднего и неоконченное высшее высшего
Высоконасыщенный досуг 27 28 43
Насыщенный досуг 54 51 45
Ненасыщенный досуг 19 21 12
C учетом вышесказанного не удивительно, что с точки зрения

способов проведения свободного времени и степени насыщенно-
сти досуга на фоне остального населения заметно выделяются
представители среднего класса 1. Обладая более высоким уровнем
1
Напомним, что в социальной структуре российского общества на основании
критериев социально-профессионального статуса, образования, уровня благосо-
стояния и показателя самоидентификации нами был выделен средний класс, со-
стоящий из ядра и его ближней периферии, и группы, не входящие в средний
класс, – дальняя периферия и остальное население. Подробнее о методике выделе-
ния среднего класса см. главу 3.
человеческого капитала и относительно более стабильным мате-

риальным положением, они практикуют более разнообразный
и насыщенный досуг, чем другие группы населения; при этом осо-
бенно выделяется наиболее устойчивая часть среднего класса – его
ядро, в то время как ближняя периферия, входящая в состав сред-
него класса, и дальняя периферия, не входящая в его состав, ока-
зываются близки с точки зрения насыщенности досуга. Как видно
из рис. 9.8, для 45% ядра среднего класса характерен высоконасы-
щенный досуг, в то время как для остального населения, не попав-
шего даже в состав дальней периферии, эта доля значительно ниже
и составляет лишь 24%.
Рис. 9.8. Степень насыщенности досуга среднего класса

и других групп населения,%
Что касается конкретных типов досуга, то практически по всем

из них, кроме наиболее нехарактерных для российского населения
вообще, представители ядра среднего класса опережают других
россиян. Исключение составляет «просто отдых» и расслабление
дома, а также просмотр телевидения и прослушивание радио –
по этим популярным среди россиян способам проведения своего
свободного времени разные группы населения не отличаются
между собой. Однако представители ядра среднего класса чаще
характеризуются теми видами досуга, которые можно расценивать
как инвестиции в человеческий капитал: в свое свободное время
они чаще читают (40 против 28% среди других групп населения),
занимаются спортом (21 и 13% соответственно), повышают свою
квалификацию (22 и 11%). Для них в большей степени характерен
и «культурный» досуг – посещение театров, концертов, кино (30%
против 19%), выставок (11 против 5%), и домашний досуг – встре-

чи с друзьями (61 и 53%), занятия своим хобби (20 и 14%), ком-
пьютерные игры и Интернет (43 и 35%).
С точки зрения разнообразия выделенных типов досуговой
активности наиболее ярко различия между представителями сред-
него класса и остального населения проявляются в долях тех, кому
свойственен развлекательный и развивающий досуг: в ядре сред-
него класса эти доли составляют 41 и 48% соответственно, в ближ-
ней и дальней периферии – около трети (34 и 33% для ближней
и 35 и 34% для дальней периферии), а среди остального населе-
ния – только 24 и 21%. Таким образом, различия между разными
группами наблюдаются не только по отдельным видам досуговой
активности, но и по общей направленности, комплексной ориен-
тации их досуговой активности. При этом именно представители
ядра среднего класса характеризуются наиболее разнообразным досу-
гом, который способствует увеличению их человеческого и социаль-
ного капитала и позволяет использовать свободное время в целях
самореализации через потребление различных товаров и услуг в сфере
досуга.
Итак, свободное время достаточно важно для россиян, и в этом
они солидарны с представителями развитых стран. Однако досуг,
как, впрочем, и потребление в целом, крайне редко рассматрива-
ются ими как возможность самореализации через выстраивание
определенного образа жизни. Соответственно, разнообразие спо-
собов проведения свободного времени, позволяющее сформиро-
вать определенный стиль и образ жизни, редко становится для них
предметом мечтаний и желаний. Во многом поэтому досуг рос-
сиян пока остается гораздо более бедным, чем досуг жителей раз-
витых стран. При этом он носит в основном традиционный харак-
тер и локализован преимущественно дома. Распространение
информационных технологий, предоставляющих возможности
реализации различной деятельности, в том числе и досуговой,
не выходя из дома, еще больше усугубляет сложившуюся ситуа-
цию. Ощущение роста агрессивности внешней среды, нарастание
отчуждения в обществе и все большее замыкание россиян на своем
микромире также стимулирует сокращение стремления выходить
за пределы своего микромира.
На развитие негативных тенденций в области организации
досуговой активности россиян оказывают влияние и такие факто-
ры, как локальная неразвитость инфраструктуры в месте прожива-
ния и недостаточная ресурсообеспеченность. При этом плохое

материальное положение многих россиян во многом определяет
характер проведения ими своего свободного времени, не оставляя
им возможностей к освоению стандартов проведения досуга
на уровне более благополучных слоев. Ограниченность досуговых
практик менее благополучных групп населения ведет к сокраще-
нию их жизненных шансов на будущее, а соответственно – к даль-
нейшему углублению существующих социальных неравенств
в российском обществе. При этом вопрос о возникновении очагов
формирования общества потребления – общества, представители
которого желают потреблять не только товары, но и услуги, и нахо-
дят в этом новые возможности для самореализации – можно ста-
вить пока только по отношению к наиболее ресурсообеспеченным
слоям населения, включая средний класс, которые начинают
калькировать западные образцы поведения в сфере потребления,
включая характер своей досуговой активности.
Отставание России в сфере досуговой активности населения
от развитых стран, фиксируемое сегодня, может привести к серьез-
ным неблагоприятным последствиям: дальнейшее сокращение
досугового разнообразия россиян и его локализация в месте про-
живания, наблюдающиеся в последние годы, будут сказываться
и на их социально-психологическом самочувствии, и на качестве
их человеческого и социального капитала, а следовательно –
и на ситуации в стране в целом и перспективах конкурентоспособ-
ности России в глобальном мире.
10
РЕЛИГИОЗНОСТЬ РОССИЙСКИХ ГРАЖДАН
И «РУССКАЯ МЕЧТА»
Существует представление о том, что одно из измерений «русской

мечты» имеет религиозный контекст – прямой или превращенный.
Причины этого понятны – религия как глубинный фактор, более
долговременный, чем политические и идеологические пристра-
стия, определяет наиболее устойчивые формы и основания соци-
ального устроения, его цивилизационную специфику, ментальные
структуры. Не случайно, характерной чертой религиозности росси-
ян, постоянно фиксируемой исследованиями ИС РАН, является
восприятие религии в двух проекциях – как личный персональный
мистический опыт, как Вера, с одной стороны, и как культурно-
цивилизационная идентичность – с другой 1. Причем последний
аспект становится определяющим и для отдельной личности, и для
различных общностей вплоть до цивилизационных, и проявляется
в различных гранях: как форма солидарности на фоне элиминации
традиционных политических и гражданских ее форм, как измере-
ние политического процесса, как «мягкая сила» в политике и как
ресурс для повышения активности различных религиозных орга-
низаций. Институционализированные религиозные организации,
главной задачей которых является пастырское служение, не только
не отдаляются от институтов власти, но и играют все более значи-
тельную роль в политическом процессе как субъекты политическо-
го целеполагания. Между тем Патриарх Московский и всея Руси
Кирилл пожелал, чтобы Церковь никогда не подменяла духовное
влияние на народ на «соблазны использовать мирскую, политиче-
скую силу для достижения своих целей», поскольку «у Церкви есть
1
Российская идентичность в социологическом измерении/Под ред. М. К. Горш-
кова, Н. Е. Тихоновой. М.: Наука, 2008; Российская повседневность в условиях кри-
зиса/Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма, Н. Е. Тихоновой. М.: Альфа-М, 2009; Гото-
во ли российское общество к модернизации/Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма,
Н. Е. Тихоновой. М.: Весь Мир, 2010; Двадцать лет реформ глазами россиян: опыт
многолетних социологических замеров/Под ред. М. К. Горшкова, Р. Крумма,
В. В. Петухова. М.: Весь Мир, 2011.
только одна возможность влиять на властных и безвластных,

на богатых и бедных, на образованных и простецов – это пропо-
ведовать слово Божье» 1.
Религия становится все более важным измерением многих
сообществ и значимым источником ценностей для людей. Она
может играть определяющую роль в формировании позитивного
отношения к другим культурам, религиям и стилям жизни, спо-
собствуя построению гармоничных отношений между ними 2.
Усиление роли религии на национальном уровне также является
маркером новых конфигураций социальности. Это проявляется
в увеличении количества религиозных движений, отстаивающих
зачастую, помимо сугубо религиозных, и социально-политиче-
ские интересы; в участии лидеров религиозного мнения в меро-
приятиях светского характера и попытках решения многих соци-
альных вопросов; в возрастании роли и пропаганде религиозного
воспитания и образования. Как следствие, религия, приобретаю-
щая все больший вес в публичном пространстве, становится
«интерпретирующим сообществом» и начинает играть значимую
роль в формировании общественного мнения и народной воли.
Одновременно институционализированные российские конфес-
сии распространяют в определенной мере свое влияние на неверу-
ющую часть населения, вследствие чего граница между верующи-
ми и неверующими не является непрозрачной и незыблемой.
Насколько и в каких формах влияет религия или религиоз-
ность на мечты в России? Насколько идеи русской философии
о глубокой религиозности россиян, о мессианизме, согласно кото-
рому «русский народ жертвенно отдал себя на служение делу
избавления всех народов, чтобы русский человек явил собой образ
”всечеловека“», отличающегося от образа космополита» 3, отража-
ются в мечтах современных россиян? Действительно ли, «русская
идея есть эсхатологическая идея царства Божьего?» 4. Насколько
мечты россиян соотносятся с той ролью, которую выполняет рели-
гия в самоопределении современного российского общества,
1
Патриарх Кирилл верит, что Церковь не превратится в политическую силу
10.03.11//Интерфакс (//http://www.interfax-religion.ru/?act=news&div=39825).
2
Альянс цивилизаций: Из Доклада Группы высокого уровня 13 ноября 2006 г.
(http://www.unaoc.org/repository/HLG_report_RU.pdf).
3
Бердяев Н. Национализм и мессианизм//Судьба России. М.: Советский писа-
тель, 1990. С. 104.
4
Бердяев Н. Русская идея//О России и русской философской культуре. М.: На-
ука, 1990. С. 168.
а также в становлении и развитии личностного мира, включающе-

го определенную иерархию базовых ценностей и определенные
горизонты персональной свободы и ответственности? Ведь
«Церковь, осуществляя свою миссию, не ”лепила“ специально
некий культурный образ русского человека – она занималась его
душой, системой ценностей, в которой жил человек, нравствен-
ной ориентацией личности» 1, и «не вокруг изобретателей нового
шума – вокруг изобретателей новых ценностей вращается мир;
неслышно вращается он» 2.
Согласно исследованию, 79% респондентов причислили себя
к последователям православия, 4% являлись последователя ислама,
9% – верили в высшую силу, но ни к какой конфессии не принад-
лежали, 7% придерживались атеистических взглядов. Если сравни-
вать с аналогичными индикаторами 2009 г., то можно отметить
очень небольшое снижение количества внеконфессиональных
верующих и на 5% – количества атеистов (с 12 до 7%) (рис. 10.1).
Примечание. Сумма цифр по каждому году может быть менее 100%, так как на рисунке
не указаны затруднившиеся с ответом.
Рис. 10.1. Религиозно-мировоззренческие группы россиян,
2009–2012 гг.,%
Одновременно количество идентифицирующих себя как пра-

вославных выросло на 7%. Последнее свидетельствует как о по-
требности в форме солидарности, основанной на православии, чье
воздействие во многом сформировало российскую культурную тради-
цию, так и о вовлечении все большего числа россиян в смыслообразую-
1
«Слово пастыря». Выпуск от 10 июня 2012 г. //Официальный сайт Московско-
го Патриархата (http://www.patriarchia.ru/db/text/2280499.html).
2
Ницше Ф. Так говорил Заратустра. Соч.: В 2 тт. М.: Мысль,1990. C. 92. Т. 2.
щий с помощью институционализированных конфессиональных ин-

ститутов социальный и политический контекст. Нельзя также
исключать и обращение к Богу как к последней надежде в сложив-
шихся трудных социально-экономических условиях все большего
числа людей, ранее рассчитывавших на свои силы или высшую
силу вообще. Доказательством этого может служить огромное ко-
личество желавших прикоснуться к привезенному в Россию в но-
ябре 2011 г. Поясу Богородицы.
В данном контексте ключевым становится вопрос о реальной
религиозности россиян в сравнении с подобным показателем в дру-
гих странах, особенно если мы хотим понять религиозную сторону
или ее отсутствие у русской мечты. Согласно данным Европейского
социального исследования ценностей (табл. 10.1), религиозность
россиян находится на уровне ниже среднего. Наименьшую степень
религиозности демонстрируют такие страны как Чехия, Франция,
Израиль, наибольшую – Польша, Кипр, Турция.
Следует подчеркнуть, что уровень религиозности населения
не зависит от конституционно закрепленного принципа светско-
сти. Ярким показателем является Турция. Это светское государ-
ство, однако уровень религиозности населения в данной стране
наивысший. Также уровень религиозности не зависит от домини-
рующей конфессии или формы присутствия Церкви в политиче-
ской структуре общества. Так, в скандинавских странах, где при-
сутствует институт государственной церкви, уровень религиозности
населения очень низок. Одновременно четко можно зафиксиро-
вать зависимость уровня религиозности населения от потребности
в консолидации общества, от актуализации конфессионального
параметра как идентификационного. Особенно показательны
в данном ракурсе Польша, Кипр, Словакия, Хорватия. В России,
несмотря на существующие проблемы, глубоко религиозных
людей всего 4%, большинство же россиян скорее не религиозны.
Является ли посещение церкви для россиян необходимым,
и часто ли они отправляются на встречу с Богом? Как подтверж-
дается данными исследования, «дорога к храму», несмотря
на мощное проникновение религиозных смыслов в социаль-
ность, не самая выбираемая россиянами. За последние 10 лет
произошла стабилизация группы, для которой посещение церкви
является приоритетным в свободное время: в 2003 г. 11% россиян
посещали церковь в свободное время, в 2009 г. – тоже 11%,
в 2012 г. – 10%. Причем посещение церкви приверженцами пра-
вославия, для которых участие в публичных богослужениях явля-

ется обязательным предписанием вероучения, несмотря на их
общий численный рост за счет внеконфессиональных верующих,
атеистов и т. д., осталось практически без изменений по сравне-
нию с 2009 г. (с 14 до 11%) (рис. 10.2). Скорее всего, группа рос-
сиян, для которых общинная церковная жизнь является приори-
тетной, стабилизировалась, и она является реальной социальной
базой Церкви.
Таблица 10.1
Степень религиозности населения ряда европейских стран,% 1
Совсем Очень
Страна не религиоз- 1 2 3 4 5 6 7 8 9 религиоз-
ные ные
Чехия 39 18 10 7 4 7 4 5 4 2 1
Франция 24 8 9 9 7 18 8 7 6 2 3
Израиль 24 5 4 5 4 17 8 9 10 5 11
Швеция 22 10 13 11 7 15 8 7 4 2 3
Великобритания 19 7 10 11 8 14 9 10 6 3 4
Венгрия 19 6 8 8 6 18 8 8 9 4 8
Германия 18 5 8 9 7 16 9 12 10 3 4
Эстония 18 12 9 10 7 17 10 9 5 2 3
Норвегия 17 9 11 12 9 17 8 8 6 2 2
Нидерланды 16 5 6 5 5 12 13 18 12 5 3
Бельгия 15 5 7 7 6 15 12 14 10 4 6
Испания 15 5 8 9 6 19 10 11 10 3 4
Латвия 15 9 11 10 8 17 9 8 7 3 3
Словения 14 5 7 9 7 22 9 8 10 4 6
Дания 12 8 11 11 8 21 10 10 6 2 2
Словакия 12 5 4 4 4 12 9 12 15 11 13
Швейцария 10 5 8 10 5 16 8 12 13 5 7
Россия 10 7 8 11 9 21 9 10 9 3 4
Украина 10 6 6 8 7 24 10 11 10 4 6
Болгария 9 9 10 12 11 22 7 7 5 3 4
Финляндия 7 6 8 8 7 15 12 15 13 6 3
Хорватия 6 2 4 4 4 17 10 16 17 9 10
1
Данные Европейского социального исследования 2008 г. (www.europeansocial-
survey.org).
Таблица 10.1 (окончание)
Совсем Очень
Страна не религиоз- 1 2 3 4 5 6 7 8 9 религиоз-
ные ные
Ирландия 5 3 5 8 8 19 14 17 13 4 4
Португалия 4 3 4 6 6 19 14 17 16 6 6
Греция 3 3 4 4 6 16 13 17 15 10 9
Польша 2 2 3 4 4 18 13 18 17 10 10
Кипр 1 1 2 4 7 17 14 19 18 11 8
Румыния 1 2 2 5 5 14 12 19 18 12 11
Турция 1 0 1 1 2 16 8 18 22 8 23
Насколько же мечты и религиозность россиян пересекаются?

Ответ на этот вопрос демонстрирует, что, как и все россияне, пред-
ставители различных религиозно-мировоззренческих групп считают,
что без мечты жить невозможно. Лидируют в этом убеждении
внеконфессиональные верующие – среди них 81% полагают, что
мечта наполняет жизнь смыслом. Среди православных мечтают
76%, среди атеистов – 68%. Треть атеистов уверена, что жить нуж-
но в реальном мире, среди них также наиболее высок процент тех,
кому вообще мечтать не свойственно никогда – 14%. Среди право-
славных, считающих, что в мечтах нет практического смысла, их
Рис. 10.2. Посещение церкви и других религиозных собраний

в свободное время в различных религиозно-мировоззренческих
группах, 2009–2012 гг.,%
четверть, а среди внеконфессиональных верующих – пятая часть.

При этом чаще всего мечтательные люди встречаются среди вне-
конфессиональных верующих (65%).
Внутренний человеческий мир, его духовное наполнение,
стремление к счастью, красоте, добру, истине является объектом
религии. Все эти стремления, идеальные представления о своем
и коллективном будущем лежат в основе человеческих мечтаний,
и вопрос о том, накладывают ли на них отпечаток религиозность
и конфессиональная принадлежность в условиях современной
России, представляется очень интересным. Так, 91% православ-
ных и 93% внеконфессиональных верующих имеют личную мечту,
а вот среди атеистов таковых 85%. Данные цифры позволяют сде-
лать вывод о том, что религиозность в любых формах повышает
в человеке стремление к идеалу, а уверенность в существовании
трансцеденции помогает определять главные цели в жизни. Однако,
с другой стороны, факт посещения церкви или религиозных
собраний в свободное время никоим образом не влияет на нали-
чие личной мечты, что еще раз доказывает – религиозность росси-
ян не находит выражения во внешних формах ее проявления.
В чем же выражается основная мечта или жизненная цель рос-
сиян, и отличается ли ее наполнение в зависимости от мировоз-
зрения? Выше уже не раз отмечалось, что основной мечтой рос-
сиян, вне зависимости от их отношения к религии, является
желание жить в достатке. Однако люди, которые посещают цер-
ковь, мечтают об этом в полтора раза реже. На втором месте мечта
социальная – жизнь в более справедливом и разумно устроенном
обществе, причем православные и атеисты в этом желании соли-
дарны – 32 и 33% соответственно, а вот внеконфессиональные
верующие об этом мечтают даже чаще – 39%. Причем люди, по-
сещающие церковь, ничем не отличаются от остальных в этом
вопросе: они также хотят большей социальной справедливости
и разумности в нашем обществе. Православные чаще мечтают
о хороших детях и хорошем здоровье (25 и 34%), тогда как в иерар-
хии атеистов вслед за здоровьем (26%) идут ценности самореали-
зации (22 против 17% у православных) и желание открыть соб-
ственное дело (20 и 14% соответственно). Также почти каждый
седьмой атеист вообще не имеет мечты, тогда как среди православ-
ных только каждый 10, а среди внеконфессионально верующих –
каждый 15-й. Это позволяет утверждать, что атеисты больше на-
целены на реальную повседневную жизнь и на решение прагматических
вопросов, тогда как люди, причисляющие себя к православным, более

склонны к традиционным семейным ценностям. Внеконфесиональные
верующие демонстрируют большую нацеленность на индивидуали-
стические мечты (иметь отдельную квартиру – 26%, иметь хоро-
шее здоровье – 32%, интересно жить – 29%), тогда как семейные
ценности уходят у них на второй план. Из мечтаний всех религиозно-
мировоззренческих групп при этом исчезает традиционная коллекти-
вистская и государственническая составляющая, люди замыкаются
на семейный круг или на себя. Подобную эрозию гражданских и по-
литических форм солидарностей пока не способны преодолеть
даже религиозные скрепы.
Наличие религиозных скреп проявляется и в ответах респон-
дентов на вопрос о том, кто из деятелей прошлого и настоящего
более всего способствовал (или способствует) осуществлению
массовых народных чаяний (ожиданий), был или является симво-
лом мечты их народа. Треть наших сограждан поставила на первое
место Петра I, а вот второе место (14%) среди многих выдающихся
деятелей прошлого и настоящего наши соотечественники подели-
ли между святыми подвижниками (Сергий Радонежский, Сера-
фим Саровский, Матрона Московская и др.) и нашими современ-
никами, прежде всего В. В. Путиным. Это подтверждает, что
в общественном сознании стремление к нравственным идеалам,
человеколюбию и одновременно служение обществу сливается
в представлениях и оценках святых подвижников. Во многом
именно с ними ассоциируется у россиян религиозная сторона рус-
ской мечты. При этом православные придают заметно большее
значение деятельности святых подвижников (19%), чем атеисты
(4%), которые вообще более скептично настроены по отношению
к деятельности выдающихся личностей в российской истории.
У россиян, регулярно посещающих церковь, оценка значимости
святых подвижников оказывается практически наравне с оценкой
деятельности Петра I (32 и 31% соответственно), что демонстриру-
ет: большая степень религиозности влияет на оценку отечествен-
ной истории сквозь духовно-религиозную призму. С этим связано
и восприятие российской истории как мессианской – 53% право-
славных считают это правильным, тогда как в других мировоз-
зренческих группах с этим согласны только 40%. Служение России
миру как ее главное призвание отмечают также 55% посещающих
Церковь и 48% тех, для кого олицетворением российской истории
выступают деяния святых подвижников.
Логичным представляется вопрос: а обращаются ли россияне

к Богу, чтобы облегчить достижение своей мечты, или они предпо-
читают использовать какие-то другие способы, и меняются ли их
стратегии с возрастом? Подчеркнем, что наиболее популярная
стратегия достижения своей мечты – это наметить план и мето-
дично, самостоятельно его осуществлять (рис. 10.3). Такой расчет
на собственные силы характерен более чем для половины (55%)
россиян. При этом 29% россиян надеются на чудо и на удачу, т. е.
готовы подменить рациональные алгоритмы поведения ожидани-
ем чуда. Каждый пятый (22%) обращается за помощью к близким,
что показывает сложность выстраивания в России жизненной
траектории как «self-mаde». Интересный факт: несмотря на то, что
к атеистам себя причисляют лишь 7% россиян, а остальные 93%
относят себя к последователям какой-либо религии (84%) или
к верующим в некую высшую силу (9%), однако молят Бога
об исполнении мечты только 20%. Совсем редко (в 6% случаев)
применяются какие-то магические, эзотерические практики,
рекомендации фэн-шуй и т. п. для осуществления желаемого.
Пассивность свойственна 10% россиян.
Как видно из данных рис. 10.3, когда дело касается доступных,
«земных» способов достижения мечты, то молодежь ведет себя
особенно энергично: чаще остальных опрошенных прилагает соб-
ственные усилия, чаще привлекает к решению проблемы родных
и друзей. Естественно, и оптимизм, надежда на чудо, удачу в боль-
шей степени свойственны молодым.
А вот молить Бога о помощи в исполнении мечты более типич-
но для старшего поколения: для этого к Богу обращаются от 18%
респондентов 16–25 лет до 24% – 46–55 лет.
Для того чтобы реализовать мечту, россияне как правило
не ограничиваются каким-либо одним способом, а комбинируют
различные подходы. Так, среди тех, кто обычно обращается к Все-
вышнему с просьбой помочь осуществить свою мечту, большин-
ство действует по принципу «На Бога надейся, а сам не плошай».
Во всяком случае, в данной группе 58% предпринимают также
самостоятельные шаги по реализации своей мечты, 27% подклю-
чают к решению этой задачи родных и друзей, 10% «подкрепляют»
молитву магией и обращением к различным эзотерическим дей-
ствиям, что подчеркивает неясность и неструктурированность
религиозного сознания россиян. В целом же просматривается
следующая закономерность. Просят Бога помочь в первую оче-
редь те, кто уповает также на чудо и магию (31 и 39%), и в послед-
нюю очередь – те, кто рассчитывает на себя и своих близких
(22 и 25%).
Рис. 10.3. Что делают россияне в целом и молодежь в частности,

чтобы их мечта исполнилась,%
(Допускалось несколько ответов.)
Российские женщины более активны в реализации своих меч-

таний, чем мужчины. «Слабый пол» не только чаще мечтает,
но и использует более широкий арсенал средств для достижения
своей мечты. Если планомерно и самостоятельно стремятся вопло-
тить мечту в жизнь равные доли мужчин и женщин (по 55%),
то в остальном женщины более деятельны и оптимистичны: актив-

нее привлекают к решению проблем окружающих (19% мужчин
и 24% женщин), чаще взывают к Богу (10 и 29%) и верят в удачу
(25 и 32%). При этом именно женщины чаще всего ходят к гадал-
кам и обращаются к различным магическим действиям – (4%
мужчин и 67% женщин).
На степень самостоятельности человека в реализации желае-
мого наиболее существенное влияние оказывает его склонность
(или, напротив, несклонность) к непрерывному обучению (этот
показатель играет более значимую роль, чем уровень формального
образования). Так, среди тех, кто за последние годы повышал уро-
вень образования или квалификации, сами реализуют свой план
достижения мечты три четверти опрошенных (75%), тогда как
среди тех, кто не повышал свой уровень знаний и компетенций –
только половина (51%). Непрерывно обучающиеся россияне
активнее используют свои личные связи (26% против 21% в группе
не обучающихся) и молят Бога помочь им (25 и 19%). И, разумеет-
ся, те, кто постоянно самосовершенствуется, в целом более склон-
ны мечтать и действовать, воплощая мечту в жизнь.
Жители крупных городов более одиноки и более склонны
обращаться к трансцеденции в любом виде: респонденты из мега-
полисов как правило меньше рассчитывают на поддержку родных
и друзей, чем сельские жители (18 и 24%), и меньше надеются
на чудо или удачу (21 и 33%). При этом к услугам гадалок и экс-
трасенсов и те, и другие прибегают практически с одинаковой
частотой (8 и 6%), также как и одинаково часто молят Бога о помо-
щи (22 и 21%). Жители других типов поселений обращаются
к Богу реже.
Чем выше уровень реальных доходов россиян, тем меньше
они склонны надеяться на Бога и тем больше рассчитывают
на самих себя. Так, доля тех, кто взывает к Богу, сокращается
с 25% в группе с доходами менее половины медианы по типу
поселения до 17% в группе с доходами более двух медиан. Одно-
временно растет доля тех, кто сам реализует свой план –
с 57 до 65%. В то же время, благополучные в финансовом отноше-
нии люди чуть более суеверны, больше доверяют древним знаниям
и ритуалам, чем малообеспеченные россияне: пользуются услуга-
ми экстрасенсов, астрологов, гадалок, рекомендациями фэн-шуй
и другими аналогичными методами 2% россиян с низкими дохо-
дами и 7% – с высокими.
Если же сравнивать стратегии религиозно-мировоззренческих

групп, то наименее предприимчивыми оказываются атеисты –
среди них 15% ни о чем не мечтают и еще 19% ничего не делают
ради осуществления своей мечты (табл. 10.2).
Таблица 10.2
Что делают представители разных религиозно-мировоззренческих
групп россиян, чтобы их мечта исполнилась,%
(допускалось несколько ответов)
Верующие
Стратегии действий Православные Атеисты
вне конфессий
Составляют план достижения своей
мечты и сами реализуют его шаг 55 62 47
за шагом
Надеются на чудо, на удачу 28 29 21
Просят родных и друзей помочь
22 28 12
в ее осуществлении
Молятся о помощи, обращаясь к Богу 22 12 1
Пользуются для этого услугами
экстрасенсов, гадалок, магов,
6 6 2
астрологов, колдунов, талисманом,
оберегом, фэн-шуй
Другое 3 4 3
Ничего не делают 9 7 19
Нет мечты 9 7 15
Наиболее целеустремленными являются те, кто верят в некую

высшую силу, но к какой-либо конфессии не принадлежат – они
и сами чаще что-то делают для реализации задуманного (62%)
и чаще просят близких подержать их (28%). К Богу среди них обра-
щаются 12%. При этом на Бога больше надеются православные
(22%), однако и они чаще, чем на Бога, надеются на чудо и удачу
(28%), на свои собственные силы (55%) и на помощь и поддержку
родных и друзей (28%). Также православные и внеконфессиональ-
ные верующие чаще обращаются к гадалкам, экстрасенсам
и к магии, чем атеисты (6 против 2%). Это еще раз доказывает
наличие мистико-языческих элементов в религиозном сознании
россиян. В целом основным алгоритмом достижения мечты
и целей в жизни для всех мировоззренческих групп и поколений
является собственная рациональная деятельность, что позволяет
сделать вывод о формировании активистского типа поведения
россиян, в том числе среди верующих. Это опровергает устояв-

шийся стереотип о наличии мечты о «ничегонеделанье» у россиян,
а также демонстрирует скорее рациональный, чем мистический,
вектор эволюции общественного сознания.
Данный факт, как и стремление к определенным нравствен-
ным ориентирам, нашли отражение в выборе сказочного персона-
жа, наиболее отвечающего личным мечтам россиян. Среди всех
религиозно-мировоззренческих групп лидирует образ Золушки
как вознаграждение добродетели и трудолюбия (при этом право-
славные говорят об этом в 46% случаев, внеконфессионально-
верующие в 32%, атеисты в 27%). Еще больше притягивает этот
образ людей, обращающихся за достижением мечты с мольбой
к Богу и ведущих церковный образ жизни – таковых по 57%.
На втором месте у православных и верующих вне конфессий два
образа – сказка «По щучьему велению», как мечта о случайном
везении, и сказы «Малахитовая шкатулка» и «Каменный цветок»,
как мечта о постижении вершин мастерства и красоты. Их выби-
рает каждый пятый. А вот атеисты при выборе между трудом
и красотой, с одной стороны, и везением, с другой, выбирают вто-
рое, причем в два раза чаще (13 и 27% соответственно).
Противоположный выбор между трудом и красотой, являющими-
ся нравственными ориентирами, и случайным везением превали-
рует в мечтах у людей, молящих Бога и воспринимающих историю
России сквозь призму деятельности святых подвижников: сказы
Бажова выбирают в полтора раза чаще, чем сказку про Емелю сре-
ди первых (29 и 21%), и в два раза среди вторых (35 и 18%).
Подобный выбор архетипических образов еще раз подтверждает,
что стремление к добродетели, труду, красоте и мастерству
нисколько не чуждо россиянам, а религиозность еще больше центри-
рует мечты вокруг данных ценностей 1.
Каковы же портреты россиянина, мо�

Gorshkov M K Krumm R Tikhonova N E O Chem Mechtayut Rossiane Ideal I Realnost

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Gorshkov M K Krumm R Tikhonova N E O Chem Mechtayut Rossiane Ideal I Realnost

Оригинальное название:

Загружено:

Авторское право:

УДК 32.019.

Издание осуществлено при финансовой поддержке

В оформлении обложки использованы фрагменты и мотивы картины

© Коллектив авторов, 2013

«Это невозможно!» – сказала Причина.

Мечта, как очевидно, не самое широко употребляемое слово

исследование, определив его основную тему так: «„Русская мечта”:

Методической основой исследования явился массовый опрос

Пропорции населения, в соответствии с которыми были рас-

На четвертой ступени выборки, т. е. при непосредственном

В основе содержания данной коллективной монографии –

по полу и возрасту//Статистический бюллетень. Росстат. М.: 2011. С. 359–385.

В приложении 1 приводится дополнительный иллюстративный

Пожалуй, первый вопрос, на который надо получить четкий ответ,

сийского человека» и установок россиян или опыт исследований

экономических отношений перешли в свое качественно иное

ной специфики в условиях глобальной конкуренции, открытости

тически две трети из них – также представители поколения

Рис. 1.1. Возрастной состав респондентов в зависимости

Вместе с тем нельзя сказать, что мечтательность характерна для

области, карьерной сфере и производственной деятельности, что

Как видно из табл. 1.1, высокий социально-экономический

Рис. 1.2. Доли респондентов, различающихся степенью успешности

Таким образом, отсутствие мечты у человека – яркий признак

во многих языках, например, в английском 1, но и при статистиче-

Рис. 1.3. О чем мечтают россияне,%

к просвещению. Как показывают результаты исследований

расширения по меньшей мере в 10 раз, который, в случае его реа-

личиями, связанными с принадлежностью к основным социаль-

нефизическим трудом в их составе достигает 42% (при 29% по мас-

(71 при 44% у «социальных анархистов»). Они выше ценят равенство

Рис. 1.4. Доли «социальных альтруистов»

Кроме того, гражданская позиция «социальных альтруистов»

Кроме того, 38% в составе «социальных анархистов» (при 27%

Рис. 1.5. Доли «социальных альтруистов» и «социальных

Тем не менее по мере перехода от абстрактных норм и ценностей

той, относящейся к микрокосму человека, наоборот, – она «рабо-

Примечание. Агрегированные данные по открытому вопросу, формулировка которого выгля-

За желанием «здоровья себе и близким» в 50% случаев стоит

и крайне редко – со «сладкой жизнью». За желанием «иметь недви-

ко в мировоззрении, но и в жизненной ситуации людей. «Русская

Несмотря на то что мечты принято относить к сфере иррациональ-

о том, что красота, трудолюбие и добродетель волею прихотливой

ных исторических персонажей, сказки, где он выступает в каче-

од, эра Путина, а с другой – все еще сохраняющиеся в живых

сом и уровнем доходов. Он в 2 раза повышается на самой низшей

Рис. 2.1. Какой период истории России в наибольшей степени

Чем же отличаются от них те, кто предпочитают и отдаленным

теряет 5–6% и в конце концов опускается до 20%. Интересно, что

ли крупных городов (но не мегаполисов!) и те, кто отнес себя

вательнее всех остальных исторических фигур воплотил в себе

Радонежского, Серафима Саровского, Матроны Московской и др.

Рис. 2.2. Кто из деятелей прошлого и настоящего, с точки зрения

вавшегося уже в условиях бурно развивающегося промышленного

ние сошлемся на то, что около 60% опрошенных согласились с тем,

Своеобразие российской мечты и наиболее характерных

для американца, немца или француза. Свобода в русском ее пони-

ничтожная часть находящегося в социально активном и трудоспо-

время, они отражают определенный опыт взаимодействия и, несо-

Как видно из приведенных в табл. 2.2 данных, единственным

плане снижаются, оказалось несколько больше, чем тех, кто видит

Примечание. Отранжировано по динамике усиления соответствующих качеств.

Зато по другим позициям россияне более единодушны: свыше

тельное отношение к женщине и исчезновение такого психологи-

Есть ли сегодня у россиян какая-либо общая мечта, объединя-