Annotation

Человеческая психика устроена милосердно: мы забываем слишком

неприятные и болезненные ситуации и эмоции, чтобы жить нормально.
Однако нормально – не значит счастливо. За высоким забором сложно
увидеть красоту мира и трудно завязать знакомство с новыми людьми.
Датский психотерапевт Илсе Санд на примерах из жизни объясняет,
как разные варианты психологической защиты не помогают, а, напротив,
мешают нам жить полной жизнью и как можно от них избавиться.
Прочитав эту книгу, вы поймете, как то, что вам говорили в детстве
и юности, может влиять на ваши сегодняшние поступки и решения.
Возможно, вы осознаете скрытые причины своих переживаний и наконец
позволите вашим родным и близким стать по-настоящему родными
и близкими вам людьми.
Эта книга, конечно же, не заменит вам психолога, но она поможет
сделать шаг навстречу людям и собственному счастью.

Илсе Санд

Предисловие
Введение
Глава 1

Техника выживания
Самозащита как временный выход
Как защитить свой внешний и внутренний мир
Стратегии самозащиты, ограждающие нас от наших
собственных чувств
Равновесие между интрапсихической и интерперсональной
самозащитой
Глава 2

Когда стратегия самозащиты становится частью наших

представлений о себе
Глава 3
Глава 4
 Журавль в небе
Поцелуй лягушку – и она превратится в прекрасного принца
В ожидании идеала
Стремление стать идеалом
Глава 5

Идеализация родителей и самоидеализация

Идеализация родителей и обесценивание себя
Меняя реальность
Забывая о принятых решениях
Против самих себя
Возместит ли партнер детские утраты?
Награда за то, что мы формируем более реалистичный образ
родителей
Сложности в отношениях, возникающие из-за идеализации
родителей
Глава 6

Наслоение чувств
Регрессия или обратный ход памяти
Глава 7

Раздражение и гнев как самозащита

Печаль и боль
Желание любви и привязанности
Отношения повзрослевших детей со своими родителями
Глава 8
Социальные маски и что за ними скрывается
Стать самим собой и найти «того самого»
Борьба за звание «хорошего» и другие неудачные вложения
Кризис как шаг вперед
Самопознание и боль, которая меняет жизнь
Познание как путь вперед
Благодарности
notes
1
2
Илсе Санд
Страх близости: Как перестать
защищаться и начать любить
Переводчик А. Наумова
Редактор С. Дрозд
Руководитель проекта М. Шалунова
Корректоры Е. Чудинова, Н. Витько
Компьютерная верстка А. Абрамов
Художник обложки Е. Чижова
В оформлении обложки использовано изображение из фотобанка
shutterstock.com

© Ilse Sand, 2013

© Издание на русском языке, перевод, оформление. ООО «Альпина
Паблишер», 2017

Все права защищены. Произведение предназначено исключительно для

частного использования. Никакая часть электронного экземпляра данной
книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и
какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет
и в корпоративных сетях, для публичного или коллективного использования
без письменного разрешения владельца авторских прав. За нарушение
авторских прав законодательством предусмотрена выплата компенсации
правообладателя в размере до 5 млн. рублей (ст. 49 ЗОАП), а также
уголовная ответственность в виде лишения свободы на срок до 6 лет (ст.
146 УК РФ).

* * *
Предисловие
В мою бытность священником и позже психотерапевтом я успела
выслушать множество историй людей, испытывавших сложности из-за
любви или из-за того, что им никак не удавалось обрести ее. Работая над
лекциями о любви и самозащите, я поняла, что кое-чему в данной сфере
можно научиться. Для этого нужно осознать, какие именно
психологические механизмы задействуются, когда мы строим новые
отношения или поддерживаем уже существующие.
В этой книге я рассказываю, как формируются стратегии самозащиты,
как они могут испортить крепкие и благополучные отношения и как
избавиться от бесполезных стратегий.
Когда мы осмеливаемся признать собственную уязвимость и
отказываемся от ненужной защиты, отношения становятся более
полноценными и осмысленными. Я испытываю настоящее восхищение,
наблюдая за подобными случаями.
Все исследования на данную тему, с которыми я ознакомилась,
созданы для специалистов. Моя же книга написана легким и доступным
языком, понять который смогут все желающие. Вместе с тем все, о чем я
говорю в этой книге, опирается на признанные психологические теории и
мой многолетний опыт работы в качестве психотерапевта.
Большинство примеров в книге выдуманы, но все упомянутые
ситуации и реплики – это действительно то, что я часто слышу от своих
пациентов. Некоторые примеры реальны и пересказаны с разрешения того
или иного пациента, при этом личную информацию о нем я не разглашаю.
Я бы хотела, чтобы знания, помогающие моим пациентам и мне самой,
пригодились как можно большему количеству людей, а не только тем, кто
интересуется узкоспециализированной литературой по психотерапии.
Введение
Почему далеко не каждый из нас может найти свою любовь и
выстроить гармоничные отношения с партнером? И как получается, что
вместо этого многие люди остаются в одиночестве или вступают в
отношения, лишенные настоящей близости и заботы? Тому есть несколько
возможных причин. Одна из них – стратегии самозащиты, которые играют
с нами злую шутку, в результате чего мы, выстраивая отношения, сами
добровольно начинаем себя ограничивать.
Со стратегиями самозащиты и примерами их проявления знакомы все,
кто каким-либо образом связан с психотерапией. Стремление
дистанцироваться от окружающих, избежать реальной оценки своей жизни,
подавить собственные чувства, мысли, желания, проигнорировать личный
опыт и знания – вот причины, побуждающие нас прибегнуть к стратегиям
самозащиты.
В различные времена они получали разные названия. Фрейд,
например, окрестил их защитными механизмами («abwerf»), а в
англоязычных странах их называли «defence mechanisms». В когнитивной
психотерапии был введен термин «стратегии саморегуляции», под
которыми в некоторых случаях подразумевается то же самое явление.
Сёрен Кьеркегор, заметивший это явление еще за полвека до Фрейда,
писал, что человеку свойственно путаться в собственных эмоциях. Каким
именно образом, Кьеркегор умалчивает. Зато современные психотерапевты
знают об этом намного больше.
Подобные приемы, помогающие нам закрывать глаза на очевидные
факты, дистанцироваться от других людей или собственных чувств, я
назвала стратегиями самозащиты. Это понятие подразумевает человеческие
поступки – осознанные или неосознанные, – которые совершаются с целью
избежать взаимоотношений с другими людьми, а также собственным
внутренним или внешним миром.
В целях самозащиты мы бросаем курить и надеваем спасательный
жилет, отправляясь на морскую прогулку, однако в этой книге нас будут
интересовать исключительно те стратегии, которые отдаляют человека от
действительности. В некоторых случаях они вполне разумны и
обоснованны, но в остальном приводят к ненужным сложностям.
Мы прибегаем к стратегии самозащиты и усмиряем собственные
чувства, чтобы не показаться несдержанными, – такая тактика, бесспорно,
полезна. Но самозащита может привести к проблеме, если станет
универсальным поведенческим приемом и мы начнем использовать ее –
пусть даже неосознанно – во всех жизненных ситуациях.
Чрезмерно сдерживая собственные чувства, мы делаем свою жизнь
безрадостной, вредим себе. А закрывая глаза на какую-либо ситуацию,
происходящую с нами, перестаем управлять ею и теряем возможность
полноценно распоряжаться собственной жизнью.
Бывает, что самозащита заставляет нас прибегнуть к фантазии и
перестроить восприятие окружающей действительности таким образом,
что другие люди или наше собственное положение кажутся нам лучше или
хуже, чем на самом деле. Другой и более конкретный пример – люди,
которые намеренно не дают себе передохнуть, чтобы лишиться
возможности увидеть собственные проблемы.
Стратегия самозащиты – это маневр, который в свое время помог
каждому из нас мудро выйти из какой-то сложной ситуации. Приучившись
в детстве часто прибегать к стратегиям самозащиты, мы, уже
повзрослевшие, с трудом избавляемся от этих приемов, препятствующих
искреннему выражению чувств по отношению к самим себе и к
окружающим. По этой же причине мы рискуем подавить в себе расцвет
чувств, пробуждаемых любовью.
Я надеюсь, что благодаря этой книге читатели поймут, к каким именно
стратегиям самозащиты прибегают. Возможно, они смогут сделать свою
жизнь богаче и ярче, отказавшись от использования хотя бы одной, а то и
нескольких подобных стратегий. Это поможет им лучше понять самих себя,
сделает ближе к окружающим людям и в конечном итоге позволит еще
больше наслаждаться жизнью.
Глава 1
Стратегии самозащиты
Стратегии самозащиты, ставшие основной темой моей книги, – это
приемы, которые мы используем, чтобы дистанцироваться от собственных
переживаний, других людей или окружающей нас действительности. В
дальнейшем термин «стратегии самозащиты» подразумевает именно это
явление.
Рассмотрим конкретный пример стратегии самозащиты.

Ханне отказали в приеме на работу. Она раздосадована, но

прямо сейчас не желает признаваться самой себе в том, что ей
грустно. Вместо этого она включает телевизор, смотрит какой-
нибудь триллер и забывает о поражении. Таким образом она на
время убегает от того печального факта, что не получила
желаемую работу.

Это не представляет особой проблемы в том случае, если позже Ханна

все же даст себе возможность признать и принять свою печаль,
восстановив таким образом внутреннее равновесие. Проблема возникает,
если это единственная стратегия в борьбе с неприятными чувствами и если
Ханна никогда не дает себе расслабиться и взглянуть правде в глаза. В этом
случае она постоянно будет дистанцироваться от самой себя, что может
привести к стрессу или лишить ее жизненных сил. Положение значительно
усложнится, если Ханна сама не осознает, что дистанцируется от
собственных чувств, – тогда она изначально будет лишена возможности
что-либо изменить.
Большинство стратегий самозащиты формируется в раннем детстве.
Для ребенка они представляют собой лучшее решение, к которому тот
прибегает в сложных ситуациях. Впоследствии эти стратегии становятся
неосознанными и каждый раз задействуются автоматически, когда мы
оказываемся в ситуации, похожей на те самые, так и не разрешенные в свое
время детские кризисы.
Продемонстрировать это может приведенный далее пример.

Когда Айрис была ребенком, ее мама переживала сложный

период и много говорила о своих страданиях. Айрис эти
 разговоры казались невыносимыми. Ребенок не в состоянии
вытерпеть отчаяние взрослого, причем его особенно пугает тот
факт, что страдает близкий человек. Поэтому, будучи еще совсем
маленькой, Айрис изобрела собственную стратегию: в подобных
ситуациях она принималась болтать о чем-то постороннем,
старясь отвлечь маму от горьких мыслей.
Сейчас она удивляется, почему ее собственные дети не
делятся с ней своими проблемами. Спроси Айрис напрямую – и
дети ответили бы, что неоднократно пытались, но все попытки
заканчивались тем, что мама переводила разговор на совершенно
иную тему.

Айрис стоило бы записать один из таких разговоров на диктофон. Это

безоговорочно убедило бы ее в том, что она, сама того не желая,
действительно резко меняет тему разговора каждый раз, когда ее
собеседник начинает жаловаться или рассказывает о жизненных
сложностях.
Совершенно ясно, что неосознанное использование подобных
стратегий губит необходимую в отношениях близость. Айрис сделает
значительный шаг к изменению стратегии, даже если просто увидит и
признает существование своего поведенческого паттерна, который в свое
время помог ей сохранить психическое здоровье, а сейчас разрушает
доверие между ней и ее детьми.
Техника выживания
Чаще всего стратегия самозащиты представляет собой маневр,
направленный на спасение того, кто его применяет. Рассмотрим пример.

В детстве Анна всячески пыталась привлечь внимание

родителей, но им это не нравилось. Они называли ее надоедой
или просто недовольно смотрели на нее. Из-за такого
отрицательного опыта она стала человеком, так и не развившим в
себе способности, которую мы назвали бы «здоровым навыком
просить о помощи».
Но дети всегда испытывают сильную зависимость от
отношений с родителем или опекуном, поэтому Анна нашла
другой выход. Она поняла, что благосклонность родителей можно
заслужить, не требуя заботы, а проявляя ее. Поэтому, когда ей
хотелось внимания, а отец в этот момент читал газету, она
усаживалась возле него и заинтересованно спрашивала, о чем он
читает. Чаще всего отцу это доставляло удовольствие, так что
Анне разрешалось подолгу сидеть рядом с ним, она чувствовала
тепло его тела и таким образом удовлетворяла детскую
потребность в привязанности к родителям.
С возрастом Анна прекрасно научилась сдерживать
проявление собственных чувств и подменять его вниманием к
окружающим. Сам по себе этот навык полезен, однако Анна
вообще перестала замечать свою потребность во внимании. Когда
ей требуется общение, Анна, как правило, встречается с подругой
в кафе и привычно интересуется тем, как дела у подруги.
Большинство людей любит отвечать на этот вопрос, поэтому
подруга принимается рассказывать во всех подробностях. Анну
это раздражает все сильнее и сильнее, причем она сама не может
понять почему.

Сама того не осознавая, Анна прибегает к технике выживания,

которую прекрасно освоила в детстве. Она либо больше не замечает
собственной потребности во внимании, либо, ощутив ее, тотчас же
подавляет и приводит в действие стратегию выживания.
Если Анна поймет, каким образом она заглушает свою потребность в
заботе, у нее появится возможность изменить поведение. И, встретившись c
подругой в следующий раз, она, возможно, расскажет о себе немного
больше, чем обычно.
Это облегчит жизнь и мужу Анны. Ведь вместо раздражающих его
привычных жалоб, жена может напрямую сказать, чего ей хочется,
например: «Я буду очень рада, если ты сейчас подаришь мне пятнадцать
минут своего внимания».
Со стороны все это кажется совсем несложным. Но впечатление
обманчиво. Объективно оценив свою стратегию выживания и осознав, что
всю жизнь подавляла потребность во внимании, Анна расстроится.
Возможно, она вспомнит эпизоды из детства, которые подтолкнули ее к
вытеснению этой потребности. Отказавшись от такого приема в общении с
окружающими, она на первых порах будет чувствовать себя беспомощной,
но со временем разработает новую поведенческую стратегию.
Самозащита как временный выход
Расскажу еще одну историю, позволяющую понять суть самозащиты и
причины, по которой ее выбирают, а также увидеть, как в нормальной
безопасной обстановке эта стратегия перестает быть нужной.

По утрам шестилетний Джаспер берет рюкзак, выходит из

дома, машет маме рукой и отправляется в школу. Подходя к
школе, он видит компанию более взрослых ребят. Проходя мимо,
Джаспер улыбается им, но один из подростков подставляет ему
подножку, мальчик спотыкается, падает и разбивает колено. Течет
кровь. Подростки смеются над ним, называя глупым маленьким
ребенком, а затем разворачиваются и уходят.
Губы Джаспера дрожат, он готов расплакаться, в какой-то
момент ему больше всего хочется развернуться и побежать
домой, к маме. Но школу он любит и хочет увидеть школьных
друзей. Поэтому Джаспер преодолевает минутную слабость и
идет дальше, в школу, но радости больше не испытывает. Во-
первых, случившееся его сильно расстроило, а во-вторых, у него
болит колено.
В школе настроение по-прежнему плохое, но Джаспер
пытается забыть о случившемся и сосредоточиться на том, что
происходит. Он борется с собственным страхом, убеждая себя,
что не испытывает неприятных чувств. Бенита, дежурная
учительница, спрашивает его: «Ты как себя чувствуешь,
Джаспер? Как настроение?» При этом она слегка наклоняет
голову и сочувственно смотрит на него. К горлу Джаспера
подступает ком, но мальчик мужественно подавляет слезы. Он
отбегает в сторону и кричит Бените: «Все отлично!»
На перемене Джаспер играет с другими детьми в мяч, однако
игра не доставляет ему удовольствия. После занятий Джаспер
возвращается домой, но мама еще не пришла с работы, поэтому
он садится за компьютер и запускает игру. Спустя какое-то время
возвращается мама. «Привет, Джаспер!» – кричит она. И в этот
момент мальчик начинает рыдать. Мама усаживает сына к себе на
колени и внимательно слушает рассказ об утренней встрече с
подростками и возникшем у него страхе, а затем промывает
 ранку, заклеив ее пластырем. Вскоре к Джасперу возвращается
способность радоваться, и ему хочется играть. Мальчик перестает
подавлять собственные чувства – и снова обретает вкус к жизни.

После встречи с подростками Джаспер решил преодолеть свой страх и

пойти в школу, попытавшись тем самым отстраниться от собственных
чувств. Весь день в школе он старался не расплакаться. Такие периоды в
жизни можно назвать временем, потраченным впустую. С того момента,
как Джаспер упал, и до той минуты, пока он не рассказал обо всем маме, он
отстраняется от своих чувств и своей боли, подавляя в себе радость и
желание играть. Все действия он совершает машинально, подобно роботу,
подстраиваясь под окружающую действительность.
С другой стороны, Джаспер поступает вполне разумно: он сдерживает
чувства до тех пор, пока не оказывается в безопасной обстановке, рядом с
мамой, которая поможет ему справиться с неприятными переживаниями.
Неразумно было бы проявлять свои чувства где попало, когда попало и
среди посторонних людей. Если бы Джаспер доверился Бените и рассказал
ей о своих переживаниях, она, возможно, посмотрела бы на него
снисходительно и велела бы взять себя в руки. Такая реакция была бы для
него крайне болезненной и лишь усугубила бы состояние мальчика.
Вместо этого Джаспер терпит – именно так можно назвать процесс,
происходящий в его душе с момента встречи с подростками до
возвращения мамы домой. Он сдерживается, не давая воли своим
настоящим эмоциям, и таким образом отдаляется от собственных чувств.
Это – стратегия самозащиты, которой он владеет в совершенстве, и она
приносит определенную пользу. Хорошо, что у мальчика есть мама, которая
снимает с него такую эмоциональную нагрузку и помогает восстановить
контакт с самим собой.
Стратегия самозащиты как временное решение – это хорошая идея и
полезный навык. Благодаря ей человек сам может управлять отношением к
собственным чувствам и выбирать, что на данный момент лучше:
подстроиться к социальным условиям или полностью сосредоточиться на
возникших сложностях и задачах.
Как защитить свой внешний и внутренний мир
Можно выделить две формы самозащиты. К первой мы прибегаем,
когда не желаем замечать собственных неприятных чувств, мыслей или
желаний. Эта самозащита называется интрапсихической (от латинского
intra – «внутри»). Другой вид самозащиты вступает в действие, когда мы
дистанцируемся от окружающих. Он называется интерперсональной
самозащитой (от латинского inter – «между») и возникает в отношениях
между человеком и окружающими его людьми.
Джаспер прибегает и к интрапсихической, и к интерперсональной
защите. Во-первых, он отстраняется от собственных чувств, стискивая
зубы и собираясь с духом. Во-вторых, он отстраняется от Бениты. Когда
она спрашивает, как дела, мальчик отвечает, что все хорошо, и убегает. В
данном случае он задействует интерперсональную защиту. В комплексе эти
два метода работают успешно. И, возможно, даже хорошо, что Джаспер
скрыл свои чувства от Бениты, ведь знает он ее довольно плохо. Во всяком
случае по сравнению с мамой, которая наверняка намного лучше поймет
его, утешит и поможет восстановить внутреннюю гармонию.
Ниже перечислены некоторые невербальные сигналы и действия
человека, которые обычно используются для отстранения от окружающих.
Невербальные сигналы:
• избегает зрительного контакта;
• скрещивает руки и ноги;
• делает отстраненное выражение лица;
• поворачивается боком или спиной.
Социальная реакция:
• неодобрительно отзывается о тех, кто пытается наладить с ним
контакт;
• идет на конфликт;
• делает так, что другие оказываются перед ним в долгу, или же
создает дисбаланс в отношениях, осыпая подарками или демонстрируя
преувеличенную благосклонность.

Люди могут использовать одну или сразу несколько стратегий

самозащиты – описанных выше или совсем других, – даже не осознавая
этого. В таких случаях, к примеру, вы можете испытывать
неудовлетворенность после разговора с кем-то, не понимая, что сами
виноваты в этом и что сами помешали возникновению необходимой
близости.
Некоторым из нас полезно было бы поучиться выстраивать
интерперсональную самозащиту. Я часто рассказываю
сверхчувствительным людям, каким образом они могут оградить себя от
излишне откровенных и утомительных рассказов, которые им нередко
приходится выслушивать.
Сверхчувствительные личности зачастую предъявляют к себе чересчур
высокие требования, в том числе и относительно того, насколько
внимательными они должны быть по отношению к окружающим. Им
нелегко смириться с тем, что отвести взгляд или отвернуться – это
совершенно нормально, если хочешь отстраниться от навязываемого тебе
общения. Просто опустить глаза, если взгляд другого человека доставляет
неудобство, – это тоже нормально.
Интерперсональная самозащита – важный навык, но к ней нужно
прибегать осознанно, самостоятельно контролируя интенсивность ее
применения и круг людей, по отношению к которым мы ее используем. То
же самое касается интрапсихических стратегий, о которых я более
подробно расскажу в следующем разделе.
Стратегии самозащиты, ограждающие нас от
наших собственных чувств
Бывают ситуации, неподходящие для копания в собственных чувствах.
Например, когда мы находимся на работе и должны сосредоточиться на
достижении результата. По этой причине полезно отстраняться от
собственных переживаний, даже если мы, к примеру, испытываем какую-то
душевную боль, находимся в состоянии внутреннего конфликта или хаоса,
но место и время совсем не подходящие, чтобы разбираться в своих
чувствах.
Одна из основных интрапсихических стратегий самозащиты, которая
помогает дистанцироваться от себя самого, называется вытеснением. Она
представляет собой форму забвения, то есть в определенный момент мы
решаем забыть о чем-то, а впоследствии забываем даже о том, принимали
ли это решение. Событие полностью исчезает из нашего сознания. Таким
образом мы можем даже забыть, что стали жертвами насилия со стороны
одного из родителей.
Это может проявляться и внешне, например, когда человек излишне
напрягает мышцы, замирает или старается не дышать глубоко. Не желая
замечать собственное тело, мы часто машинально начинаем дышать
неглубоко. Во время сеансов психотерапии я обязательно обращаю
внимание на дыхание пациента и вижу, как в те моменты, когда тема
разговора кажется ему чересчур болезненной, он почти перестает дышать.
Ниже приведены различные примеры интрапсихических стратегий
самозащиты.
• Уклонение: мы ни на минуту не хотим оторваться от телефона,
постоянно находясь в интернете и без конца проверяя Facebook.
• Проецирование: мы полагаем, что мучительные для нас чувства или
переживания, испытываем не мы сами, а другие люди. Это напоминает
ситуацию с утомленной матерью, которой кажется, будто устал ее ребенок,
и поэтому она укладывает его в постель, хотя спать тому совершенно не
хочется.
• Самоодурманивание: мы одурманиваем себя, постоянно переедая,
пытаясь чересчур долго спать, навязывая себе различные развлечения или
воздействуя на сознание иными способами.
Мы делаем себя слепыми и глухими по отношению к реальному миру,
перестаем замечать признаки, свидетельствующие о симпатии или
антипатии к нам со стороны окружающих. И вместо этого начинаем
строить предположения об окружающем мире, опираясь исключительно на
собственные домыслы и фантазии.
• Чрезмерно позитивный настрой: в тех случаях, когда кто-то
причиняет нам беспокойство, мы убеждаем себя, будто на самом деле этот
человек желает нам добра. Таким образом мы заглушаем свой гнев или
печаль.

Нередко мы задействуем одновременно сразу несколько стратегий, и

они наслаиваются друг на друга, как в следующем примере.

У Карен есть молодой человек, но каждый раз, когда она его

спрашивает, насколько серьезно он воспринимает их отношения,
тот отводит глаза. В такие моменты ей бывает сложно справиться
со своими эмоциями, и тогда Карен пытается защитить себя
разными способами.
1. Она делает вид, что не замечает, как он отводит глаза
(самообман).
2. Она смотрит на него и думает: «Это вышло случайно, ему
просто надо было куда-то посмотреть. К тому же, когда мы в
прошлом году были в отпуске, он сказал, что любит меня, а ведь
врать-то он не стал бы» (чрезмерно позитивный настрой).
3. У нее хватает смелости подумать: «Может, для него все
это и правда несерьезно?» – и в этот момент ее дыхание
становится поверхностным (избегание глубокого дыхания).
4. Она замечает, как изменилось дыхание и напряглось тело.
После чего нехотя вдыхает поглубже и ощущает желание
проверить Facebook (уклонение).

Если рядом с нами находятся люди, которых мы считаем надежными,

нам проще дать собственным чувствам свободу. При наиболее
благоприятном развитии событий Карен сможет додумать собственные
мысли до конца и признать возникновение такой эмоциональной реакции,
если доверится хорошему другу, который выслушает и поддержит ее.
В худшем же случае из-за множества стратегий самозащиты она уже
потеряла всех друзей, кому могла бы довериться. Тогда существует
опасность, что Карен, так и не попытавшуюся выяснить, насколько
серьезны чувства ее друга, ждут долгие годы подобной самозащиты рядом
с этим человеком.
Равновесие между интрапсихической и
интерперсональной самозащитой
Интерперсональные стратегии самозащиты позволяют нам держать на
расстоянии других людей, а интрапсихические защищают от собственных
мыслей, чувств или желаний. Однако наше эмоциональное состояние тесно
связано с присутствием или отсутствием других людей. Мы – что
свойственно людям в целом – вызываем друг у друга самые разные чувства
и эмоции, поэтому интрапсихический и интерперсональный способы
защиты тоже нередко становятся взаимодополняющими.
Человек с хорошо развитыми стратегиями защиты от себя самого не
испытывает особой нужды во внешней защите. Как правило, такие люди
кажутся крепкими и способными к большому количеству социальных
контактов.
Они обычно открыты и общительны, их нелегко встревожить; со
стороны кажется, будто они неплохо управляют собственными эмоциями и
хорошо себя знают. Но иногда тот «Я», которым они себя считают или за
кого себя принимают, оказывается образом, отчасти ими же самими и
выдуманным. И может статься, что чувства, которыми кто-то делится с
вами, – это псевдочувства, выдуманные или надуманные ощущения, а не
реально испытываемые человеком эмоции. Он носит социальную маску,
которую считает собственным лицом, однако со своими истинными, более
глубокими чувствами и желаниями он не в ладу. Если кто-то говорит вам:
«Мне всегда радостно», это означает, что говорящий дистанцируется от
своих истинных чувств.
Чем слабее развиты интрапсихические стратегии самозащиты, тем
сильнее наша потребность в интерперсональной самозащите. Люди с плохо
развитыми стратегиями защиты от себя самого нуждаются в более
развитых стратегиях защиты от внешнего мира. Социальный контакт
быстро утомляет их. Таким людям периодически необходимо оставаться
наедине с собой, чтобы обрести равновесие.
У сверхчувствительных людей стратегии защиты от себя самого
развиты намного хуже, чем у всех остальных. Таким личностям проще
разобраться в собственном подсознании, и они более близки к пониманию
своих чувств, нежели большинство других людей.
Именно по этой причине сверхчувствительные люди стараются порой
держаться на расстоянии от окружающих. Изоляция – наиболее надежный
способ избежать близости, будь то потому, что эта близость воздействует на
человека угнетающим образом, или оттого, что она пробуждает старые
горестные переживания.
Бывает ли самозащита чрезмерной или недостаточной? Первое вовсе
не исключает второго. Многим из нас следовало бы отказаться от
привычных стратегий самозащиты в некоторых сферах жизни и
задействовать подобные стратегии в других сферах.
Если мы сами в состоянии выбрать стратегию самозащиты или
отказаться от нее, это дает нам определенные преимущества. Но, когда
такие стратегии задействуются неосознанно, это может вызвать
определенные проблемы, причем нам самим будет сложно понять, почему
общение с другими людьми приводит вовсе не к тому результату, которого
мы ожидаем. В следующей главе я более подробно расскажу о том, каким
образом это происходит.
Глава 2
Когда стратегии самозащиты запускаются
автоматически
Давайте вернемся к истории о Джаспере, который по дороге в школу
из-за встречи с подростками разбил колено, после чего, пытаясь
дистанцироваться от собственных чувств, использовал различные
стратегии самозащиты. Допустим, нечто подобное случилось с другим
мальчиком по имени Мартин.

После школы он тоже пришел домой к маме, но та не оказала

ему нужной помощи. Возможно, она сказала ему, что не стоит
плакать по пустякам, или что он сам виноват в случившемся, или
что ему следовало дать сдачи. В этом случае Мартин отправился
на следующий день в школу с нерешенной проблемой,
превозмогая себя, чтобы побороть страх перед подростками и не
расплакаться.

При самом благоприятном стечении обстоятельств он может искать

помощи у других взрослых – например, у дежурной учительницы Бениты.
Однако не исключено, что просьба о помощи, обращенная к другим
взрослым, покажется ему предательством по отношению к маме. Возможно
также, что он начнет бояться собственных чувств, ведь мама не придала им
особого значения.
Если он сам, помня о маминых словах, решит дистанцироваться от
своих чувств и все же захочет попросить о помощи учителя, то обратится
точно не к Бените, которая наверняка стала бы сопереживать ему. Ведь
сопереживание разрушит стену, которой он себя окружил.
Если другой человек увидит чувства, которые мы в данный момент
хотим утаить, это может обострить их до такой степени, что скрыть эмоции
будет просто невозможно.
Дистанцируясь от собственных чувств, Мартин вместе с тем вынужден
защищаться от чужого сострадания, потому что сочувствие со стороны
других людей угрожает его самоконтролю. Если он и обратится к кому-то
из взрослых, то не к Бените, а к господину Риберу, который всегда
держится отчужденно и холодно, а потому вряд ли обратит внимание на
уязвимость Мартина.
Если подобная поведенческая реакция, обусловленная
интерперсональной стратегией самозащиты, будет наблюдаться чересчур
часто, то в конце концов она станет неосознанной. К примеру, Мартин,
повзрослев, так и не поймет, почему выбирает партнеров, которым
свойственна холодность и эмоциональная отстраненность.
Запускаясь автоматически и неосознанно для нас, стратегии
самозащиты могут совершенно дезориентировать человека. В результате
мы перестанем понимать, почему нам все время что-то мешает. Кроме того,
мы, сами того не желая, можем постоянно вести себя определенным
образом, но при этом будем не в силах изменить свое поведение.
Для того чтобы стратегия самозащиты стала запускаться
автоматически, в детстве достаточно прибегнуть к ней всего несколько раз.
Это все равно что научиться кататься на велосипеде: сперва мы долго
примериваемся к педалям и раздумываем, в какой последовательности на
них нажимать. Мы меняем положение рук на руле, чтобы лучше держать
равновесие. Но, научившись, катаемся, часто даже не задумываясь, какие
именно действия совершаем, чтобы ехать. Так же обстоят дела и со
стратегиями самозащиты: мы живем с ними, не осознавая ни их
присутствия, ни того, что сами запустили этот механизм.
Чаще всего мы прибегаем к стратегиям самозащиты бессознательно, а
используем их настолько долго, что начинает казаться, будто они – часть
нашей личности.
В следующем разделе я более подробно расскажу о том, как стратегия
самозащиты становится частью нас самих.
Когда стратегия самозащиты становится частью
наших представлений о себе
Стратегию самозащиты бывает непросто отличить от какого-то
качества, присущего человеческой личности.
Человек, воспринимающий стратегию самозащиты как часть себя
самого, безусловно, рассердится, если ему скажут, что он прибегает к этому
методу, или предложат другие способы, помогающие установить контакт с
окружающими. В ответ доброжелатели могут услышать: «Не пытайтесь
меня переделать. Я не нуждаюсь в заботе окружающих. Я из тех, кто
прекрасно справляется в одиночку. Вот я какой – и придется вам
смириться». Посмей кто-нибудь усомниться в сказанном, – и такой человек
воспримет это как личное оскорбление.
Если вы отождествляете стратегию самозащиты с одним из своих
личностных качеств, то первым шагом должно стать осознание того, что
некоторые из таких качеств не позволяют вам сближаться с другими
людьми, мешают разбираться в собственных чувствах и, возможно,
объективно оценивать собственную жизнь. Следующим шагом должно
стать решительное желание собраться с силами и изменить ситуацию.
Вы уже окажетесь на пути к победе, если осознаете, что иногда
допускаете ошибки в общении с окружающими, собственноручно
уничтожая шансы на сближение с другими людьми и взаимопонимание с
самим собой. И, скорее всего, у вас нет четких представлений о причинах
происходящего. Тем не менее, искренне желая выяснить их, вы двигаетесь
верным курсом.
В следующей главе я расскажу о том, почему стратегии самозащиты
особенно сильно воздействуют на отношения с партнером.
Глава 3
Страх близости, разочарования и потери
контроля
Отношениям, построенным на любви, сопутствует не только радость –
они могут вызывать и печаль. Причем для этого существуют как минимум
две причины. Во-первых, нас всегда расстраивают упущенные
возможности. Остановив свой выбор на определенном партнере, мы тем
самым отказываемся от многих других. Наш избранник не обладает всеми
желаемыми качествами, поэтому, выбирая кого-то одного, мы прощаемся с
тем, чего данный партнер не сможет нам дать. Вторая причина
переживаний кроется в ожидании потери, так как рано или поздно нам
суждено потерять любимых из-за расставания или смерти. Страшась
потери и горя, мы порой неосознанно мешаем другому человеку занять
важное место в нашей жизни.
Тех, кто хорошо умеет справляться с негативными эмоциями и
страхами, возможность потери пугает значительно меньше. Если человек
знает, что сможет преодолеть печали, выйдя из ситуации с новыми силами
и любовью к жизни, близкие отношения его не испугают. Грустить и
уделять время скорби необыкновенно важно, однако мы, современные
люди, не придаем этому навыку особого значения. Иногда мои пациенты
рассказывают, что у них толком и не было времени прочувствовать печаль,
потому что в критической ситуации им тотчас же предложили принимать
антидепрессанты и таким образом заставили вернуться к прежнему
жизненному темпу и рабочим обязанностям. Это неверный шаг, ведь
способность любить и способность грустить неразрывно связаны друг с
другом.

Урсула уже имела опыт любовных отношений, и, вступая в

новые, полностью осознавала риск того, что они могут оказаться
непродолжительными. Однако это ее не останавливало. Она
говорила: «Я привыкла к потерям и знаю, что в них нет ничего
страшного. Пару дней я плачу и стараюсь излить кому-нибудь
душу, ну а когда буду готова заново рискнуть – это уже вопрос
времени». Если же человек боится потерь и печали, любовные
отношения представляются ему делом в высшей степени
 рискованным.

Тот, кто ранее уже пережил потерю, но сделал вид, что ее не было,
психологически не отработал эту утрату. В таком случае можно сказать, что
он переживает ситуацию подавленной утраты. Если он откажется
признавать ее, страх перед новыми утратами будет только усиливаться.
Будучи психотерапевтом, я встречаю удивительно много людей,
переживающих ситуацию крупной или мелкой подавленной утраты.
Причины разные: потеря возлюбленного, детское потрясение от смерти
бабушки или дедушки, перенесенное в том возрасте, когда ребенок еще не
понимает, что значит «больше никогда». Как правило, детям никто не
помогает пережить такую потерю. В весьма недалеком прошлом было
принято «ограждать» ребенка от мыслей о смерти, потому в присутствии
детей о ней не упоминали, а иногда их даже не брали с собой на похороны.
Поскольку внезапная утрата близкого человека повергает в отчаяние,
многие стараются просто «забыть» о ней – так безопаснее. Однако, если в
нашем психологическом багаже спрятана подавленная утрата, мы всегда
будем испытывать страх перед новыми потерями. Мы интуитивно
чувствуем, что новые печали разбудят старые. Тем самым они разрушат
стену самозащиты, которую мы построили, забыв и пережитое горе, и
близкого человека.
Подавленная утрата – явление, часто встречающееся в психотерапии, а
один из методов избавления от нее заключается в том, чтобы вспомнить
любимого человека и заново интегрировать связанные с ним теплые
чувства в личностную картину мира пациента. Однако многие на
протяжении всей жизни так и не могут осознать пережитую потерю и
выстраивают бесполезные стратегии самозащиты, которые мешают
избавиться от состояния утраты.
Одним из способов застраховаться от потерь становится отказ от
настоящих привязанностей. Некоторые вообще избегают отношений,
основанных на любви, подменяя их тем, что можно было бы назвать
отношениями, основанными на взаимообмене. Услуга за услугу. Я
расскажу тебе о моих проблемах, а ты мне – о своих. Мы веселим и
развлекаем друг друга. В таких основанных на обмене отношениях нет
ничего плохого, но если это единственный вид привязанности, на которую
способен человек, то мы многое теряем. Взамен мы заранее избавляем себя
от возможной печали. Партнеров для подобного рода отношений можно
достаточно часто менять. Намного сложнее найти подходящую замену,
если привязанность стала чересчур тесной, то есть один из партнеров
психологически зависит от второго и считает его единственным. На таких
взаимовыгодных отношениях построены многие браки. Партнеры
удовлетворяют взаимные потребности, да и расходы на жилье значительно
снижаются, если их можно поделить пополам. Но партнеры не способны
(или утратили способность) зажигать в душах друг друга огонь или
пробуждать любовь.
Избегая тесных отношений, построенных на любви, мы избавляемся
от риска значительных утрат.
Многие, сами того не осознавая, непрерывно переживают внутренний
конфликт. Они уверены, что пытаются завязать любовные отношения, но не
понимают, почему им все время что-то мешает. Тем не менее неосознанно
они продолжают действовать в обратном направлении, пытаясь оградить
себя от страданий различными стратегиями, которые мешают отношениям
стать по-настоящему серьезными. Итог предсказуем: когда этим связям
придет конец, разрыв не причинит особой боли.
Но есть и другие причины. Например, не желая отказываться от
других возможных вариантов, мы не можем выбрать кого-то одного.
Это совсем не означает, что у кого-то хватает храбрости, а другие
ведут себя трусливо. Причина недостаточной смелости часто кроется в том,
что некоторые в весьма раннем возрасте перенесли тяжелую утрату,
справляться с которой пришлось в одиночку, – вследствие этого они стали
необычайно остро воспринимать любовные неудачи.
Вот как решил для себя данную проблему один из моих пациентов:

«Когда-то мне не хотелось подчиняться правилам, которые

диктует жизнь. Я жаждал сразу всего – и любви, и безопасности.
Однако позже понял, что придется выбирать: я могу потратить
многие годы в погоне за спокойствием и безопасностью – но цена
будет неоправданно высокой – либо же должен пуститься в
свободное плавание по реке жизни. Преодолевая страх и трепет, я
пытаюсь двигаться по второму пути».

Некоторые люди категорически отказываются от построенных на

любви отношений, прибегая к стратегиям самозащиты, которые я более
детально опишу в следующей главе.
Глава 4
Модели поведения, которые могут
воспрепятствовать успешной личной
жизни
В данной главе я опишу модели поведения и стратегии, типичные для
тех, кто испытывает сложности в личной жизни.
Журавль в небе
Старинная пословица гласит, что синица в руке лучше журавля в небе.
Один из способов избежать искренних, основанных на любви отношений –
это постоянно смотреть на летающего в небе журавля, до которого нам все
равно не дотянуться.

София, например, часто мечтала о заведомо недосягаемых

для нее людях. Это мог быть человек несвободный, уже
связанный отношениями с кем-то еще. Или же кто-то слишком
красивый, умный, богатый, из-за чего шансы на то, что такой
человек выберет именно ее, были ничтожно малы.
Другой пример – Ида. Девушке нравились исключительно те
мужчины, которые были совершенно равнодушны к ней. Сама
она считала себя никому не нужной, но в действительности
изначально точно определяла, нравится она мужчине или нет.
Если симпатии с его стороны не было, в ней просыпались страсть
и фантазии. Ощутив прилив чувств, она принималась мечтать,
как сильно могла бы полюбить именно этого мужчину. На самом
деле однажды ее так сильно ранили, что с тех пор Ида не
отваживалась ни любить кого-то, ни ставить себя в зависимость
от любимого. Зато, пока объект ее страсти оставался
недостижимым, она могла спокойно предаваться мечтам.
Как только Ида знакомилась с мужчиной, проявлявшим к ней
искренний интерес, девушку охватывал страх, и в действие
вступала другая стратегия самозащиты – назовем ее «Найди пять
недостатков». Сперва Ида замечала, что брюки этого мужчины
слегка коротковаты, да и сам он какой-то несуразный. Или же она
смотрела на его ноги и думала: «Мужчина с такими толстыми
ногами совсем безнадежен!» Возникали и другие мелочи,
которые вдруг становились необыкновенно важными и делали
любые отношения с этим человеком невозможными. Словом, Ида
лишала его всяких шансов.
Она часто жаловалась на неудачи в личной жизни, не
понимая, что на самом деле просто очень боится. Кроме того,
завязать отношения с каким-то конкретным мужчиной означало
позабыть обо всех тех, о ком она мечтала. К тому же у этого
 конкретного мужчины имеются недостатки и потребности, ему
хочется жить ради себя самого. А в мечтах о недостижимо
прекрасном мужчине возможно все, даже самая бескорыстная
любовь в самых невероятных масштабах.
Похожая поведенческая модель была и у Дороти. Они с
Бертом были женаты уже много лет, но она никогда не ощущала с
его стороны близости, в которой так нуждалась. Начав посещать
сеансы психотерапии, она была уверена, что проблема в ее муже.
Однако позже поняла, что каждый раз, когда муж пытается
сблизиться с ней, она сама прибегает к стратегии «Найди пять
недостатков» и быстро доводит дело до конфликта.

Выяснилось, что Дороти пугала эмоциональная зависимость от

собственного мужа. Ей было проще и спокойнее оставаться в
эмоциональном одиночестве – так она не боялась потерять мужа и,
следовательно, не боялась устанавливать границы в отношениях с ним.
Как только София, Ида и Дороти осознали свой страх и оценили его
истинные масштабы, у них появилась возможность изменить себя и
постепенно отказаться от стратегий, мешавших обрести желаемое.
Стремление избегать душевной боли, ограничиваясь вымышленными
отношениями или отношениями, в которых отсутствует настоящая
привязанность, – это лишь один из способов нашей самозащиты. Далее я
расскажу о других ловушках, в которые мы рискуем угодить, пытаясь
защититься.
Поцелуй лягушку – и она превратится в
прекрасного принца
Некоторым из нас свойственно искать расположения тех, кто ничего не
может нам дать, кто неспособен на привязанность или просто не желает
таких отношений. Бывает, привлекает нас именно мечта о том, что наш
равнодушный избранник в глубине души испытывает громадную
потребность в любви и заботе. И тогда потенциальная возможность
осчастливить его начинает будоражить воображение с новой силой.
Мечта о том, что мы спасем кого-то от одиночества, убаюкивает нас
иллюзией безопасности. Мы искренне убеждены, что партнер, вырванный
нами из лап беспросветного одиночества, будет абсолютно счастлив,
бесконечно благодарен своему спасителю и зависим от него – а
следовательно, никогда его не покинет.
В действительности же лягушку можно целовать до бесконечности,
год за годом, но в принца она не превратится. Возможно, у лягушонка
прибавится уверенности в себе, он вырвется на волю и найдет другого
партнера. Ведь постоянно находиться рядом с тем, кому обязан всем на
свете, совершенно невыносимо.
Попав в эту ловушку, мы пытаемся обрести одновременно и любовь, и
безопасность. Но, как это обычно случается, когда гонишься сразу за двумя
зайцами, упускаешь обоих.
В ожидании идеала
Порой бывает и так, что люди, долгое время отказывавшиеся от
привязанностей, вдруг встречают того, с кем готовы строить серьезные
отношения.
Но, если они утверждают, будто ищут идеал, который на 100 %
соответствовал бы их требованиям, это означает, что они используют
стратегию самозащиты. Довольствуясь отношениями с тем человеком,
который соответствует вашим запросам, к примеру, на 51 %, вы
значительно повышаете свои шансы на создание крепкого союза. Со
временем вы начинаете видеть в своем избраннике все больше достоинств,
ваши чувства к нему крепнут, отношение меняется – появляется
возможность создать что-то совершенно новое. Тот, на кого мы согласились
за неимением ничего лучшего, может оказаться «тем самым», если оба
партнера отважатся дать таким отношениям шанс.
Есть и другой способ почувствовать себя защищенным – для этого
достаточно самому попытаться стать идеалом, о чем более подробно я
расскажу в следующем разделе.
Стремление стать идеалом
Многие из нас всю жизнь стремятся к тому, чтобы их считали
«нормальными». Под «нормальными» большинство людей подразумевает
тех, с кем хочется строить серьезные отношения. Тех, кого хочется любить
вечно. Эта идея несостоятельна и обречена на провал с самого начала.
Полагать, что надежные отношения гарантированы, если ты сам стал таким
«нормальным» идеалом, – значит, пытаться почувствовать себя полностью
защищенным, а подобное невозможно.
Никто не может быть уверен в том, что у его избранника в какой-то
момент не изменятся вкусы или планы на будущее. Ведь жизнь – это
непрерывное движение, мы постоянно меняемся. Это большое искусство –
найти в себе смелость жить настоящим и научиться плыть по течению
жизни.
Если вы берете на себя роль идеала, то по-настоящему близкие
отношения построить будет непросто, поскольку настоящая близость
предполагает полную искренность в любых ситуациях.
Как мы видим, стараясь избежать страданий и печали, люди
неосознанно используют множество различных стратегий. К сожалению,
нередко эти стратегии заставляют нас отказываться от чего-то
действительно желанного. В подтверждение своих слов далее я
проанализирую стратегию самозащиты, которая часто ложится в основу
всех остальных стратегий.
По сравнению с действительностью наше представление о своих
родителях и собственном детстве порой бывает сильно приукрашенным.
Как только родители в нашем восприятии перестают быть обычными
людьми и становятся неким идеалом, мы дистанцируемся от
действительности, и это может помешать нам ориентироваться в жизни.
Глава 5
Идеализация родителей
Некоторым из нас свойственно сильно приукрашивать представление о
родителях и воспоминания о детстве. На свой первый сеанс психотерапии
Айрис пришла в полной уверенности, что ее детство было совершенно
безоблачным:

«У меня было просто чудесное детство – я решительно не

понимаю, почему сейчас моя жизнь так сложна. Мои родители во
мне души не чаяли. Мама была домохозяйкой, поэтому дома
всегда был кто-то из взрослых. Я чувствовала себя защищенной.
У меня было необыкновенно спокойное детство. Мне неловко
оттого, что я пришла к вам. Я никому не сказала о своем визите к
вам, и никто ничего не должен знать, особенно мои родители».

Идеального детства не было ни у кого из нас. Безупречных родителей

не существует, и с детских времен у каждого из нас остались более или
менее значительные травмы. Тем не менее некоторые люди полагают, что
их детство было безупречным.
Судя по моему опыту, чем более безмятежным и красивым человек
описывает свое детство и родителей, тем более нелегким было это время на
самом деле. Так, в ходе дальнейших сеансов терапии выяснилось, что в
детстве Айрис была совершенно лишена родительской любви и искреннего
внимания с их стороны.
У тех, чье детство и правда было хорошим, не возникает желания то и
дело упоминать об этом. О своих родителях они отзываются с теплотой и
благодарностью, ничто не мешает им рассказывать как о хороших
моментах, так и о пережитых в детстве трудностях.
Пациенты, настаивающие на том, что их детство было совершенно
безоблачным и безмятежным, нередко в попытках доказать
непогрешимость отца и матери используют следующий аргумент: «Они
всегда проявляли ко мне интерес». Такая формулировка заставляет
задуматься: а что, собственно, следует понимать под интересом, если речь
идет об отношениях между родителями и детьми?
Можно выделить два вида родительского интереса. Во-первых,
заинтересованность в том, чтобы что-либо шло хорошо. К примеру, я
заинтересована в том, чтобы у моего избранника все было в порядке,
потому что от этого зависят мое настроение, доходы и социальный статус.
Все родители заинтересованы в благополучии собственных детей – это
позволяет им почувствовать себя хорошими родителями, наслаждаться
радостью ребенка, радоваться вместе с ним и гордиться своим потомством.
Заинтересованность в других людях сродни заинтересованности в
предметах, которые мы хотели бы использовать в каких-то своих целях.
Другой вид интереса – это забота о чувствах ребенка (или партнера).
Стремление как можно лучше понять близкого человека, изучить его
уникальные особенности, проявлять заботу о его чувствах ради него же
самого и по его же просьбе – это нечто совершенно иное, нежели
заинтересованность в чем-то. Здесь уместно привести рассказ одной из
моих пациенток, прошедшей длительный курс терапии:

«Сейчас я вижу, что в детстве со мной обращались как с

вещью. Мои чувства никого не интересовали. Никто не
спрашивал меня о сокровенных желаниях и надеждах. Родители
вели себя так, будто заранее знали обо мне все, хотя никогда не
интересовались этим. И я пыталась стать такой, какой они меня
видели».

Впоследствии она вспомнила и осознала пережитое в детстве

одиночество, по достоинству оценив всю проделанную работу: сначала она
отказалась исполнять навязанную ей родителями роль, а затем постаралась
выяснить, кто же она такая на самом деле.

Другая моя пациентка в ходе сеансов постепенно пришла к

пониманию того, что сама она, будучи матерью, проявляла скорее
заинтересованность, а не заботу, – и осознать это было мучительно. Вот что
она рассказала:

«Став матерью, я все время очень боялась, что окажусь

недостаточно хороша для этой роли. Я смотрела на сына и
пыталась отыскать признаки, которые помогли бы мне понять,
хорошая я мать или плохая. Когда ему было грустно, я считала
 это свидетельством своей несостоятельности. Я была не в силах
поддержать сына в грусти, отыскивая вместо этого все новые и
новые способы развеселить его. В итоге получалось, что его
чувства меня не заботили – на это у меня просто не оставалось
сил».

Когда я завожу с пациентами разговор об их детстве, они часто

начинают рассказывать о себе как о родителях и ужасно расстраиваются,
замечая собственные ошибки. Это – своеобразная форма самозащиты: не
желая признавать ошибки своих родителей, они переключаются на личные
недочеты. Подобной поведенческой стратегии они придерживаются на
протяжении всей жизни. Таким образом они защищают придуманные
образы отца и матери. Даже обнаружив, что мама и папа были далеки от
идеала, они убеждают себя, что совершенные родителями ошибки
чрезвычайно малы по сравнению с их собственными.
Это вовсе не означает, что анализировать себя как родителей и
пересматривать свое поведение по отношению к ребенку вредно. Однако,
пока вас окончательно не поглотило чувство вины, необходимо уяснить, что
идеальных родителей не бывает, а через психологическую травму так или
иначе проходит каждый ребенок. И это хорошо. На взрослого человека
опыт детских травм часто действует как прививка. Неудачи в определенной
степени идут на пользу детям и подросткам, которые, взрослея, открывают
в себе именно те качества, что в противном случае остались бы не
задействованными.
Если нам удалось дать своим детям хотя бы чуть-чуть больше того, что
в детстве получили мы сами, это уже подвиг, ведь отдавать то, чего не
получил сам, крайне сложно. Когда у нас это получается, мы сдвигаем свою
социальную наследственность в положительную сторону.
Вера в то, что в принципе можно стать идеальным родителем, чревата
психологическим кризисом, который ждет человека после того, как ему
откроется реальное положение вещей.
Мои пациенты часто приходят в ярость, когда в беседе с ними я
ставлю под сомнение непогрешимость их родителей. Даже разговоры об
этом кажутся им в высшей степени неприятными. «Я чувствую себя
предателем», – говорят они. Так что, затрагивая эту тему, мы вступаем на
скользкую дорожку. Идеализация родителей нередко является одним из
столпов, на которых держится стратегия самозащиты в целом.
А почему бы нам вообще не оставить родителей в покое? Да потому,
что их идеализация нужна нам самим. Ведь если мы не в состоянии
объективно взглянуть на родителей, значит, не сможем объективно оценить
и самих себя.
Идеализация родителей влияет на наши представления о себе – в виде
самоидеализации или в виде самообесценивания, – о чем я расскажу в
следующих двух разделах.
Идеализация родителей и самоидеализация
Убежденность в непогрешимости родителей может быть связана с
уверенностью в собственном совершенстве. Бывает, что люди, которым
свойственно это убеждение, полагают, будто жизненные трудности
возникают перед ними по вине других людей или внешних обстоятельств.
Эти люди могут считать, что окружающие им завидуют. Они будут свято
верить, что неправильно выбрали спутника жизни или работодателя,
который на поверку оказался не столь приятным, как на первый взгляд.
Сами они при этом считают, что их жизнь сложилась бы намного
лучше, не будь у спутника жизни столько проблем или будь работодатель
более человечным.
Их основная стратегия защиты – это проекция. Вместо того чтобы
признать собственные проблемы, они ищут отрицательные черты в
окружающих.
Пациенты с подобной особенностью восприятия, касающейся как
родителей, так и их самих, редкие гости в кабинете психотерапевта. Они
просто-напросто не ощущают потребности в таких сеансах. Зато ко мне
часто захаживают их близкие: жены, мужья и дети. Они страдают от
заниженной самооценки, им приходится нелегко. Бывает, что они, сами
того не понимая, страдают от тяжелых черт характера своего домашнего
самоидеалиста, которые тот не замечает или не признаёт.
Идеализация родителей и обесценивание себя
Идеализация родителей может также сопровождаться обесцениванием
себя самого. Ведь если мама и папа хорошие, то откуда же у меня столько
проблем? Ответ напрашивается сам собой: «Потому что со мной что-то не
так!» Тем самым мы оцениваем родителей выше, чем самих себя.
Ценой подобной идеализации родителей порой становятся низкая
самооценка и самобичевание. Убежденность в том, будто «с нами не все в
порядке», подпитывает идеализацию родителей, которая, в свою очередь,
защищает человека от ощущения, что его недостаточно любят или – самое
ужасное – вообще не любят. И в детстве эта стратегия приносит
определенную пользу.
Но, как правило, взрослые достаточно спокойно могут вынести
ощущение того, что они нелюбимы. Осмелившись заметить это чувство и
признать его частью нашего эмоционального опыта, мы избавимся от
множества злых трюков, порожденных избранной нами стратегией
самозащиты и отдаляющих нас от жизни и самих себя.
Некоторые из нас поочередно попадают в две коварные ловушки:
сперва они считают себя идеальными, а затем переживают период
самообесценивания.
Обе ловушки приводят к тому, что мы двумя стандартными
способами – активно или пассивно – начинаем повторять усвоенные в
детстве поведенческие модели. При активной форме мы отождествляем
себя со своими родителями и обращаемся с другими так, как родители
обращались с нами. К примеру, если родители постоянно критиковали нас
по делу и без дела, то, став взрослыми, мы тоже будем критиковать
окружающих.
А некоторые из нас повторяют усвоенную в детстве поведенческую
модель в более пассивной форме. В этом случае они соглашаются с
критикующими их людьми, соглашаются с любой критикой в свой адрес,
даже не пытаясь возражать, потому что подобная роль кажется им
естественной.
Воссоздавая модель отношений с родителями в активной или
пассивной форме и не осознавая происходящего, мы поддерживаем эту
модель и защищаем поведение родителей.
В следующем разделе я расскажу, каким образом идеализация
родителей помогает справиться с трудностями.
Меняя реальность
Многие дети, чьим родителям свойственна эмоциональная скупость,
согласны на многое, чтобы доказать, будто их папы и мамы безупречны. На
то существует две причины. Во-первых, маленькие дети воспринимают
себя как неотъемлемую часть своих родителей и потому вынуждены
считать их хорошими. Во-вторых, одна лишь мысль о том, что двое
взрослых, от которых зависит жизнь и благополучие ребенка, являются
недостаточно хорошими родителями, настолько пугает ребенка, что он
старается тут же вытеснить ее. Вместо этого он выдумывает образы отца
или матери – сильных, мудрых и любящих (хотя с действительностью это
представление будет расходиться), отказываясь видеть и слышать
доказательства обратного.
Применение подобной стратегии вполне обоснованно, когда к ней
прибегает маленький ребенок, слишком слабый и хрупкий, чтобы
справиться с пугающей действительностью. Пытаясь компенсировать
недостающее, ребенок выдумывает иную реальность, в которой чувствует
себя защищенным.
Проблема возникает, когда мы, становясь взрослыми, продолжаем
верить собственным представлениям, а не реальности. Идеализируя
родителей, отказываясь замечать их менее привлекательные черты, мы,
скорее всего, подобным образом ведем себя и по отношению к своим детям
или партнерам. И в результате становимся беззащитными и одинокими.
Одна из моих пациенток, всю жизнь больше верившая своим
фантазиям, чем ощущениям, в конце длительного периода психотерапии
сказала:

«Я совершенно потрясена. Оглядываясь назад, понимаю, что

долгое время поддерживала самые серьезные отношения с
мужчиной, даже не интересуясь, нравлюсь ли я ему. Я говорила
себе, что он любит меня, и этого мне было достаточно. Но сейчас,
более объективно оценивая действительность, я вижу, что все
было иначе».

Описанная выше ситуация – пример того, насколько далеко можно

зайти, если ориентируешься на свои представления или фантазии, а не на
реальное положение вещей.
 В следующем разделе я хочу проанализировать пример того, как
возникает стратегия самозащиты и как она может разрушить основанные
на любви отношения.
Забывая о принятых решениях
В своей жизни мы часто принимаем решения, о которых впоследствии
забываем. Вот что рассказал мне один мужчина средних лет:

«Однажды в глубоком детстве я решил, что буду полагаться

только на себя и не стану зависеть от других людей. В тот момент,
когда я принимал это решение, оно казалось мне единственно
возможным».

Спустя некоторое время мы перестаем осознавать подобные решения,

и противоречащие им особенности нашей личности попросту стираются из
сознания. Вскоре этот мужчина перестал осознавать, что ему не хватает
любви и желания испытывать привязанность к другим людям.
Большинство стратегий самозащиты формируется в раннем детстве. В
это время любая из них представляет собой лучшее решение, доступное
маленькому ребенку в сложной ситуации. Впоследствии стратегии
самозащиты перемещаются в область бессознательного и задействуются
автоматически каждый раз, когда мы попадаем в непростую ситуацию,
похожую на один из пережитых в детстве кризисов.

Порой Мария не могла понять причин своего внезапного

раздражения в те моменты, когда ее молодой человек оказывал ей
знаки внимания.

Оказалось, что это связано с возникновением стратегии самозащиты.

Ситуацию нужно пережить, переработать и рассказать заново, но иначе.
Стратегия Марии выглядит следующим образом: «На самом деле я
недостойна любви, но, если не подпускать никого слишком близко, об этом
никто не догадается».
Сейчас она даже не помнит, что сама приняла решение никого не
подпускать к себе. Однако тотчас же вспоминает о нем, как только начинает
анализировать стратегии, к которым теперь прибегает. Переработав
ситуации, сформировавшие ее прежний настрой, Мария создает новые
установки:

«В детстве мне приходилось нелегко, а родители были не в

состоянии помочь. Проблема не во мне. Я была совершенно
 обычным ребенком, попавшим в сложную ситуацию, и пыталась
решить задачи, которые ребенок в одиночку решить не в
состоянии, каким бы умным он ни был.
Я выросла и перестала зависеть от других людей. Жизнь уже
не кажется настолько опасной, поэтому теперь можно подпустить
людей ближе и посмотреть, готова ли я к подобной близости».

Благодаря новой стратегии самоуважение Марии выросло, и она

набралась храбрости принять новое решение – попробовать не отдаляться
от своих близких.
Ниже приведен еще один пример стратегии самозащиты, которая
может оказать самое губительное воздействие на нашу жизнь, если,
повзрослев, мы ее не переработаем.
Против самих себя
Дети, не уверенные в том, что их любят, склонны принимать сторону
родителей и выступать против самих себя. Отругав маленького ребенка,
нередко слышишь потом, как он вслух ругает самого себя теми же словами,
которые слышал от отца или матери. В такие моменты он соотносит себя с
папой или мамой, ощущая, будто он с ними заодно.
Выступая против самого себя, мы погружаемся в беспросветное
одиночество, но маленький ребенок все же выбирает отказ от себя, чтобы
не утратить связь с отцом или матерью. Проблема появляется, когда мы,
уже будучи взрослыми, становимся объектом критики со стороны близких
и при этом соглашаемся с ними, то есть выступаем против себя самих. Так
мы становимся беззащитными и одинокими. И кому тогда захочется
сближаться с нами?
Не факт, что мы полностью осознаём, насколько нам легко настроиться
против себя. Возможно, мы просто-напросто плохо себя чувствуем,
сталкиваясь с недовольством дорогих нам людей.
Я постоянно удивляюсь, когда вижу, сколько моих пациентов склонны
обзывать или ругать себя, но совершенно этого не замечают. Я вновь и
вновь задаю им вопрос: «Так что же вы себе сказали в тот момент?» И в
некоторых случаях пациент сам бывает потрясен тем, насколько
уничижительно или нелестно отозвался о себе.
Безусловно, к себе надо относиться с долей здравой критики и время
от времени, когда окружающие вами недовольны, давать им право
высказывать обоснованное недовольство. Но будет совершенно
неправильно, если самокритика и угрызения совести станут непременными
элементами нашей поведенческой реакции, а мы при этом не сможем
контролировать их.
Становиться на сторону других против себя самого – это стратегия
самозащиты, называемая «идентификацией с агрессором». Как и в случае с
идеализацией родителей, эта стратегия может защитить нас от чувства
одиночества и не позволит заметить, что мы нелюбимы. Но взрослых
людей она может привести к проблемам в отношениях.
Герой нашего следующего примера – Джаред.

Его основная проблема заключалась в том, что он раз за

разом завязывал отношения с женщинами, совершенно не
ценившими его. Например, последняя избранница Джареда
постоянно требовала, чтобы он улаживал ее дела, и вела себя при
этом так, словно считала это совершенно естественным.
Вежливых просьб от нее Джаред ни разу не слышал. Более того,
ей не приходило в голову даже предложить ему кофе, когда он
бывал у нее в гостях. Джаред с завистью смотрел на друзей – те
как-то умудрялись находить любящих и заботливых женщин. Сам
же он то и дело попадал в одну и ту же ловушку, и с каждым
разом его отношения с женщинами становились все хуже.
Наконец, Джаред все-таки нашел в себе силы осознать старую
детскую травму. Вот что он рассказал:
«Я хорошо помню, как в детстве меня били, но не помню,
что при этом чувствовал. Пытался убедить себя, будто я
бесчувственный, – это припоминаю. Когда я поделился этими
воспоминаниями с психотерапевтом, в памяти начали всплывать
все новые и новые детали. В результате на протяжении
нескольких недель я вспоминал все испытанные тогда ощущения.
Я стал понимать, каково это – быть ребенком, которого бьет тот,
кого любишь и кому доверяешь.
Это было все равно, что попасть в ночной кошмар. Будто
солнце навсегда погасло, а луна стремительно падала на землю.
Ситуация казалась совершенно безнадежной. Переживая этот
ужас, я вдруг понял, что какая-то часть меня поддерживает моего
отца и полагает, будто я заслуживаю наказания. Отказавшись от
этого альянса (идентификации с агрессором), я смог принять себя
таким, каким был в детстве, – ребенком, который настолько
сильно хотел жить в единении с отцом, что пожертвовал собой
ради этого чувства.
Впоследствии я смог сказать себе то, что в детстве должен
был услышать от взрослого: проблема не во мне. Вокруг меня
творилось нечто плохое, и виноваты в этом были взрослые, а не я.
Отныне я обещал себе, что никогда больше не позволю
никому дурно обращаться со мной.
Одно время я страшно раздражался, когда мне что-то резкое
говорили. Сейчас уже выработал специальную тактику: до
определенной степени мирюсь с чьим-то плохим настроением и
сознаю, что, возможно, этот человек вовсе не хочет меня обидеть.
Но теперь я приучил окружающих уважать меня и больше не
завязываю отношений, в которых меня не ценят».
 Люди, которых наказывали словами, тоже могут узнать себя в рассказе
Джареда. Удары, наносимые любимым и близким человеком, разрушают
самооценку ребенка. Пытаясь сохранить представления о добрых
родителях и «забывая» о насилии, мы лишаем себя собственной
поддержки. Возникает риск, что на протяжении всей жизни мы и далее
будем позволять бить себя, не сопротивляясь, ведь где-то глубоко в душе до
сих пор верим, что ничего лучшего не заслуживаем.
Если в детстве с ребенком обращаются как с «вещью», чьи чувства
никого не волнуют, то велика вероятность, что, став взрослым, он вновь
будет допускать нечто подобное. В этом случае усвоенная в детстве
поведенческая модель принимает пассивную форму, при которой человек
во взрослой жизни играет ту же роль, что и в детстве. Последствия бывают
и противоположными – мы начинаем обращаться с другими, как с вещами,
копируя поведение родителей. Это – активная форма повторения детских
поведенческих моделей. Прибегая к ней, мы заставляем других переживать
то, что испытали сами. Бывает, что вы начинаете использовать своего
партнера как орудие и не проявляете интереса к его личности. Избранник
или избранница становятся средством избавления от боли, которую вам
нанесли в детстве. Ваши собственные требования к партнеру или
отношениям при этом могут быть совершенно оторванными от реальности.
В следующем разделе я расскажу о таких случаях подробнее.
Возместит ли партнер детские утраты?

Неосознанные ожидания

Если мы не пережили горе до конца и не избавились от ощущения,

будто отец и мать в детстве чего-то недодали нам, то велика вероятность,
что мы потребуем от своего избранника восполнить недостающее.
Возможно, мы сами и не осознаем этого механизма, замечая лишь
собственное недовольство партнером.
Чем слабее такое осознание, тем выше риск, что мы начнем упрекать
партнера и совершенно лишим его права оставаться собой.
Коротко говоря, механизм действует так: мы упорствуем в стремлении
улучшить свое детство, а потому требуем от партнера компенсации за
недополученное, чтобы таким образом избавиться от чувства пустоты и
обделенности. Если партнеру это не удается, мы обрушиваем весь свой
гнев на его голову, высказываем недовольство и вообще ведем себя как
маленький капризный ребенок.
Рассказывает Ханна:

«Перед тем как обратиться к психотерапевту, я имела опыт

многочисленных отношений, но все они длились не больше года.
Я решительная, сама делаю первый шаг, и на начальной стадии
влюбленности все, как правило, идет гладко. Когда отношения
входят в обычную колею, в определенный момент я замечаю
какую-то внутреннюю пустоту. И это ощущение совершенно
невыносимо. Например, оно возникало, когда мой молодой
человек проводил время с кем-то еще, а я оставалась одна и
чувствовала себя ненужной. Тогда я совершенно выходила из
себя: плакала, злилась, не могла сдержаться. „Те, кого любят по-
настоящему, не бывают такими несчастными“, – думала я,
ослепленная злостью. Мне хотелось, чтобы мой избранник
почувствовал себя виноватым. В гневе и отчаянии я могла
звонить ему по десять раз за вечер, не давала уснуть ночами. Мне
и в голову не приходило взглянуть на ситуацию его глазами.
Анализируя собственное поведение сейчас, я вообще
удивляюсь, как некоторым из моих молодых людей удавалось так
 долго продержаться рядом со мной».

Когда Ханна отказалась от идеализации родителей и перестала

предъявлять чересчур высокие требования к своим партнерам, ей пришлось
пережить настоящее горе. Она оплакивала свою жизнь, лишенную любви, и
эмоционально бедное детство.
Тем не менее оказалось, что это горе перенести легче, чем тоску,
охватывавшую Ханну прежде. Она почувствовала себя более живой и стала
более активной в отношениях. Она поняла, что путь от слез до смеха
бывает очень коротким, и научилась во всей полноте ощущать радость,
которую испытывала, когда делилась этими чувствами с близкими.
В нашей культуре принято считать, что горе – это чувство тяжелое,
темное и длительное. В действительности же порой оно становится
согревающим и воодушевляющим переживанием.
Награда за то, что мы формируем более
реалистичный образ родителей
Многие люди настроены против того, чтобы возвращаться назад и
более подробно анализировать свое отношение к отцу, матери или детству в
целом. Если в прошлом мы пережили нечто тяжелое, вспоминать его
бывает неприятно.
Но эту неприязнь стоит перебороть, ведь чем более реалистично мы
посмотрим на своих родителей и самих себя, тем большего успеха
достигнем в близких отношениях и жизни в целом. Понимание того, кто мы
есть на самом деле, дарит внутренний покой, помогает обрести гармонию и
найти то, что наполняет нашу жизнь смыслом.
Стратегии, используемые нами в общении с окружающими,
сформировались под влиянием наших детских отношений с ближайшими
родственниками. Чем меньше внимания уделяли нам родители, чем меньше
навыков здоровых отношений мы получили от них, тем больше стратегий
самозащиты выстраиваем, становясь взрослыми.
Отказываясь от стратегии самозащиты, мы чувствуем облегчение,
надежду и желание жить, что хорошо видно на примере Джареда. Когда он
начал посещать сеансы психотерапии, чтобы осознать свое отношение к
отцу, ему было уже за пятьдесят. Вот что он сам рассказывает об успехе,
которого добился по завершении длительного курса психотерапии:

«Хотя отец всегда сурово наказывал нас, я не сомневался, что

в глубине души он нас любит. Помню, как моя психотерапевт
усомнилась в этом и я принялся горячо доказывать ей свою
правоту, приводя один аргумент за другим. Она же молчала и
грустно смотрела на меня. А потом наконец произнесла: „Вы
очень волнуетесь. Почему?“ В этот момент я почувствовал себя
совершенно опустошенным, а затем вдруг задрожал и
расплакался. Казалось, что мое тело осознало все происходящее
раньше, чем голова. А потом я ощутил легкость, словно обрел
частичку себя».

Посмотрев правде в глаза, мы получаем свободу. Но, если реальность

кажется пугающей или неприятной, мы часто стараемся всеми силами
защититься от нее.
Сложности в отношениях, возникающие из-за
идеализации родителей
Родители по мере возможности учили нас любить близких и
заботиться о них. Если впоследствии мы так и не нашли собственного
способа выстраивания отношений, то, скорее всего, будем
руководствоваться поведением отца и матери, разговаривая с собой на их
языке. В эмоциональном плане мы поведем себя практически так же, как
они, поскольку научились этому именно от них.
Вероятно, мы будем искать партнера, способного проявлять любовь и
заботу примерно в той же степени, что и мы сами. Благодаря этому, нам
будет спокойно, привычно и легко в эмоциональном плане.
Избегать отношений с теми, кто на эмоциональном уровне предлагает
больше, чем отец и мать, – тоже часть стратегии самозащиты. Если мы
найдем партнера, который в этом отношении превзойдет наших родителей,
нам придется осознать и принять тот факт, что они не знали чего-то
важного о любви и взаимоотношениях, а потому не смогли научить этому
нас.
Идеализация родителей с недостаточными родительскими навыками
приносит маленькому ребенку чувство защищенности, совершенно
необходимое для сохранения его психического здоровья. Но эта же
идеализация, тщательно оберегаемая взрослым человеком, способна
привести к проблемам в семейных отношениях.
Составить более детальное и точное представление о родителях –
задача, выполнение которой может занять целую жизнь, но так и не
привести к окончательному решению. Этот процесс, подобно
самопознанию, бесконечен.
Понимание – процесс многослойный. Нам может казаться, будто мы
познали истину, но вдруг в один прекрасный день мы осознаем, что наша
жизнь разворачивается на более глубоком уровне. Переосмыслив ее задним
числом, мы поймем, что элементы, прежде принимаемые нами за истину,
представляли собой лишь верхушку айсберга.
Чем глубже понимание, тем острее мы ощущаем освобождение.
Поэтому, даже если вы уже отработали определенную проблему или
дилемму, всегда полезно проанализировать ее заново. Особенно это
касается такой важной жизненной сферы, как отношения с родителями.
Для улучшения собственных навыков взаимоотношений первым делом
стоит выяснить, какие стратегии мы задействуем в данный момент.
При этом не всегда обязательно возвращаться к детским переживаниям
и отношениям с ближайшими родственниками. Иногда достаточно решения
изменить некоторые привычки и неудачные поведенческие модели,
связанные с определенными мыслями или действиями.
Однако, если этот ориентированный на настоящее подход оказывается
неэффективным, можно обратиться к первопричинам. Эта работа бывает
нелегкой и изнурительной, но мой опыт показывает, что, если добраться до
ситуаций, способствовавших формированию стратегий самозащиты,
велика вероятность успешно изменить как поведенческие реакции, так и
общий настрой.
В следующей главе мы проанализируем ощущения, возникающие в тех
случаях, когда стратегия самозащиты не нарушает нашу внутреннюю
гармонию.
Глава 6
Полная осознанность
Точное знание о том, что именно мы чувствуем, очень помогает
правильно ориентироваться в жизни и взаимоотношениях с другими
людьми. Но каково это – всецело сознавать, что ты чувствуешь в данный
момент?
Полностью осознавая свое эмоциональное состояние, вы можете
ощущать его тремя способами: разумом, телом и импульсом (желанием)[1].
Рассмотрим пример страха:
• мы дрожим – таково телесное проявление этого ощущения;
• мы испытываем желание закричать и убежать – это импульс;
• мы понимаем, что испытываем страх, – работа разума.
А вот как ощущается радость:
• мы ощущаем тепло и легкую дрожь – так реагирует наше тело;
• нам хочется петь – это импульс;
• мы понимаем, что радуемся, – разум.

Самозащита может вытеснять какой-нибудь один из перечисленных

способов ощущения эмоции. Некоторые из нас не обращают внимания на
телесные ощущения – для них все чувства сосредоточены в голове. Другие
не умеют интерпретировать собственные чувства. А третьи не распознают
импульсов, то есть не понимают, чего хотят. Судя по моему опыту, чаще
всего неосознанным остается именно импульс, неотделимое от чувства
желание.
Этот эмоциональный аспект бывает связан со стыдом. Например, если
мы захотим сесть к начальнику на колени и попросить его пожалеть нас
или испытаем влечение к человеку на тридцать лет младше нас самих, нам
станет неловко или стыдно.
Этот стыд мы часто отрицаем или стремимся вытеснить.
Некоторые люди боятся, что если перестанут сдерживать такое
чувство и позволят себе испытать его во всей полноте, то не сдержатся и
сделают все, чего стыдятся. Однако в признании своих желаний и фантазий
нет ничего опасного. Чем отчетливее представляешь свои желания или
чувства, тем меньше риск того, что потеряешь власть над собой и сделаешь
что-то неправильное или постыдное.
 Разумеется, желания, связанные с гневом, осознавать страшно –
особенно если гнев сильный. Желание навредить кому-то или причинить
боль вызывает жгучий стыд. Причин этому нет, ведь собственными
желаниями человек управлять не умеет, а потому просто взять и прогнать
их не может. Единственный возможный способ – вытеснить их, но от этого
желания не станут менее опасными. Соврем наоборот. Мы не несем
ответственности за то, на что не в силах повлиять. В моей книге «Близко к
сердцу»[2] я более подробно описала, как наша способность влиять на что-
либо становится предпосылкой вины.
Что касается чувств, то не стоит пытаться воздействовать на них:
осознайте их, позвольте им развернуться в полную силу и проявиться на
всех уровнях. Тогда вы поймете, что само по себе чувство не представляет
никакой опасности. Мы сами решаем, хотим ли воплощать свое желание в
жизнь. Если же совесть или стыд не позволяют этого, мы просто не станем
ничего предпринимать.
Благодаря таким импульсам можно узнать много полезного. Желание
ударить кого-то часто возникает, когда нам кажется, что этот человек своим
отношением словно ударил нас самих. Понимая это, мы начинаем лучше
разбираться в себе.
Умея фиксировать собственные чувства всеми тремя способами,
полностью осознаешь свое эмоциональное состояние и внутреннюю
реальность. Но бывает и так, что осознаваемая эмоция вторична, а за ней
кроется другое чувство, более точно отражающее состояние человека в
данный момент, и, если разобраться в ней, еще лучше поймешь самого
себя.
Примером может служить гнев, накладывающийся на страх. Когда
отец ругает свою несовершеннолетнюю дочь за то, что она пришла домой
на час позже условленного, им скорее движет страх, а не гнев, хотя
ощущает он именно гнев, и это же чувство находит внешнее проявление.
Если он позволит себе почувствовать, как боялся за дочь, ворочаясь в
постели без сна, то приблизится к себе самому. А если осмелится
признаться в этом дочери, то станет еще ближе ей.
Многие из нас охотнее поддаются гневу, чем, например, страху и
неуверенности. Более подробно об этом – в следующей главе.
Наслоение чувств
На «поверхности» чаще всего оказывается гнев, скрывающий другие
чувства. В особенности это касается мужчин. Мужчины в подавленном
состоянии часто ощущают и выражают гнев, даже когда прячут за ним
грусть или бессилие. Гнев – чувство могущественное, так как оно
заставляет нас бороться. Сложности возникают в тех случаях, когда объект
нашей борьбы остается недоступным. Кроме того, гнев отдаляет от нас
людей, в чьей заботе мы больше всего нуждаемся, пусть даже не осознавая
этого. Если мужчина, испытывающий гнев, осмеливается признаться
самому себе и другим в охвативших его чувствах грусти или бессилия,
окружающие начинают заботиться о нем. При этом он лучше познает себя,
чем тот, кто не может избавиться от гнева.
Порой страх становится «верхним слоем эмоций», маскируя собой
радость от чего-то запретного, сильный гнев или просто конфликт
самовосприятия. Иногда проявление страха напоминает печаль, потому
что, испытывая оба этих чувства, мы плачем.
Даже полностью осознавая свое переживание в определенный момент
времени, мы способны еще лучше понять себя, если зададимся вопросом,
не скрывается ли под этим чувством какое-то другое, более глубокое.
Подробнее о том, как научиться замечать и объективно оценивать
собственные чувства, я рассказываю в книге Find nye veje i følelsernes
labyrint («Новые тропинки в лабиринте чувств»).
В следующем разделе мы рассмотрим пример того, как стратегия
самозащиты, называемая обратным ходом памяти, мешает нам различать
эмоции, наслаивающиеся друг на друга.
Регрессия или обратный ход памяти
Испытывая сильный страх или испуг, мы порой задействуем механизм,
называемый обратным ходом памяти или регрессией. Это означает, что мы
прибегаем к стратегиям, которые на прежних этапах развития были для нас
основными. Регрессия заставляет нас чувствовать себя маленькими и
беспомощными и вместе с тем разгневанными, словно маленький голодный
ребенок. Обратный ход памяти включается, когда мы совершенно
подавлены и отказываемся от «взрослых» стратегий. Происходит
настоящий побег от действительности. Мы прячемся от того факта, что
являемся взрослыми дееспособными, ответственными людьми, и тотчас же
забываем обо всех своих навыках. Тот, кто прибегает к регрессии, нередко
вжимается в стул (будто уменьшаясь в размерах) и начинает плакать
(просьба о помощи). Бывает также, что человек посреди дня просто
ложится в постель и отказывается вставать.

История Айрис – пример того, как чувства могу наслаиваться

друг на друга. Проходя психотерапию, она часто плакала. Тем не
менее мне казалось, что слезы не приносят ей желанного
облегчения. Напротив – складывалось впечатление, будто плач
еще более отдалял ее от цели. Могло показаться, что она
испытывала печаль, однако на самом деле слезы были
проявлением регрессии. Под регрессией скрывался гнев, а под
ним, в свою очередь, – печаль, но уже на совершенно ином
уровне.
Позже она описала это следующим образом:
«Порой, когда в дело вступала регрессия, я плакала целыми
днями. Меня охватывали отчаяние и полная беспомощность. При
этом я ужасно злилась на тех, кто, по моему мнению, должен был
помочь мне в тот момент, но так и не помог. Придя в себя, я
собиралась с силами, начинала действовать. Вскоре мне
становилось намного лучше, хотя при этом я испытывала
неловкость за свое поведение».

Когда мы, подобно Айрис, задействуем обратный ход памяти, мы в

корне меняем наше поведение и отношение к миру. Взрослое «я»
полностью или частично перестает функционировать. В определенной
степени окружающий нас мир становится проще и однозначнее. Находясь в
состоянии регрессии, основные проблемы мы перекладываем на плечи
своих близких.
Регрессия может продолжаться несколько минут или же остается с
нами на всю жизнь. Человек способен выйти из этого состояния, напомнив
себе, что детство прошло и жизнь больше не представляет особой
опасности. Взрослые могут десятилетиями жить в одиночестве на
необитаемом острове, так что презрение со стороны окружающих или
исключение из общества больше не представляют угрозу для жизни.
Взрослые способны принимать решения, делать выбор и поступать так, как
захочется. Если же мы не в состоянии отыскать решение проблемы или
выход из положения, всегда остается возможность обратиться за помощью
к специалисту.
Глава 7
Отказ от неподходящих стратегий
самозащиты
Чаще всего стратегии самозащиты прекращают действовать сами
собой, как только мы начинаем их осознавать. Тайная сила стратегий
напрямую зависит от неосознанности использования. Как только мы
понимаем, что вводим себя в заблуждение при помощи той или иной
стратегии самозащиты, она тут же теряет силу.
После этого начинается период, когда мы особенно остро ощущаем
боль и радость. К этому могут примешиваться чувства неловкости и
смущения, у нас складывается ощущение, будто мы заблудились.
Большинству кажется, что они не просто заблудились, а забрели в самую
чащу леса, однако в действительности они уже почти выбрались на опушку.
Читая эту книгу, вы наверняка заметите в своем арсенале какие-то
стратегии самозащиты, используемые вами, и начнете лучше понимать
собственную боль. Впрочем, порой тот, кто применяет определенную
стратегию самозащиты, узнает о ней в последнюю очередь. Иногда для
того, чтобы в полной мере понять, что же происходит с нами в данный
момент, требуется помощь со стороны. На сеансах психотерапии
анализировать стратегии самозащиты пациенту помогает специалист.
Кроме того, я часто рекомендую своим пациентам делать аудио– или
видеозапись наших бесед. Благодаря этой потрясающей возможности мы
можем взглянуть на себя со стороны и оценить правильность своих
поступков в определенный момент.
Таким образом мы учимся внимательности, а этот навык бывает
полезным не только на сеансах психотерапии. Записав на видео рассказ о
конфликтах с определенным человеком, вы можете впоследствии
посмотреть запись вместе с ним и совместными усилиями
проанализировать ситуацию. Скорее всего, у вас обоих на многое
откроются глаза.
В психотерапии основное внимание уделяется отношению человека к
самому себе и своим эмоциям. Некоторые школы особенно подробно
анализируют именно стратегии самозащиты. Но даже после сеансов
обычной терапии пациенты часто замечают, что, как только возрастает
уверенность в себе и появляется ощущение внутренней гармонии,
подобные стратегии теряют силу.
Вспомним Мартина, чья мама не смогла проявить к нему в детстве
необходимой в тот момент заботы (глава 2). Представим, что Мартин вырос
и обратился к психотерапевту, поскольку его жена начала жаловаться на
полную невозможность эмоционального сближения с ним.
Если психотерапевт принадлежит к той школе, которая основное
внимание уделяет стратегиям самозащиты, он обязательно проанализирует
все методы защиты своего пациента и объяснит Мартину, что именно тот
чувствует в определенные моменты. Как только Мартин узнает о
собственных стратегиях самозащиты, они перестанут действовать.
Ниже приведен отрывок беседы Мартина со специалистом,
применяющим метод «интенсивной краткосрочной динамической
психотерапии», при которой основное внимание сосредоточено на
стратегиях самозащиты.

Психотерапевт (П): Чего вам хочется прямо сейчас?

Мартин (М): Я не знаю.
П: А вы заметили, что стараетесь не дышать?
(Сдерживание дыхания – одна из тактик интрапсихической
самозащиты. Мы часто прибегаем к ней, когда боимся чего-то, что может
причинить боль.)
М: И правда… (глубоко вздыхает и начинает смеяться).
П: Вы смеетесь? Так чего вам хочется прямо сейчас?
M: (отводит глаза).
П: Вы заметили, что отводите глаза? Что вы сейчас ощущаете?
М: (молчит).
П: Вы сцепили пальцы.
М: (молчит).
П: Вы злитесь?
М: Возможно (отводит глаза).

Психотерапевту известно, что, когда стратегия самозащиты ослабевает,

пациент, как правило, сперва испытывает гнев.
В описанной выше ситуации мы видим первые вспышки гнева. По
мере того, как неосознанные стратегии самозащиты разоблачаются, они
постепенно слабеют.
Далее психотерапевт попросит Мартина описать гнев в трех его
проявлениях: телесном, сознательном и импульсивном со всеми
сопутствующими фантазиями. В идеале все это должно быть подробно
описано в беседе с психотерапевтом.
Подобная беседа может звучать следующим образом.

П: Какие чувства прямо сейчас вызываю у вас я?

М: Раздражение.
П: Это как-то проявляется телесно?
М: Мышцы на ногах напряжены.
П: Что вам хочется сделать?
М: Правой ногой мне хочется выбить из-под вас стул, чтобы
вы свалились на пол.
(Мартин выпрямляется, глубоко вздыхает и смотрит прямо
на психотерапевта.)
П: Вот я лежу на полу. Как я выгляжу?
М: Вы выглядите испуганным.
(Мартин расплывается в широкой улыбке, и психотерапевт
впервые видит на его лице радость.)

Вероятнее всего, умение замечать, осознавать и выражать свои

настоящие первичные чувства, которые Мартин испытывает по отношению
к психотерапевту, пробудит детские воспоминания. Мартину придется
вновь оказаться в ситуациях, которые запустили стратегии самозащиты. Их
надо будет вспомнить и отработать. Чувства, которые в тот момент
подавляли его, потребуется ощутить вновь, осознать и выразить. Мартин
испытает невыразимое облегчение, осознав, что эмоции, казавшиеся в
детстве невыносимыми, вполне можно пережить сейчас, когда он сам стал
взрослым и когда на помощь ему пришел другой взрослый, рядом с
которым чувствуешь себя уверенно.
Описывать стратегии самозащиты в момент их действия – ощущение
не из приятных. Как правило, пациенты дают понять, что это доставляет им
неудобство – они чувствуют себя разоблаченными, теряют самообладание и
не знают, что предпринять.
Пройдя интенсивный курс динамической краткосрочной терапии, один
из моих пациентов сказал: «Кажется, со мной в жизни не случалось ничего
лучше. Но и ничего хуже. Хуже – потому что в процессе я чувствовал себя
совершенно беззащитным и неуверенным. А лучше – потому что другой
человек интересовался моими чувствами и постоянно находился рядом, не
отпуская меня».
Когда мы пытаемся отказаться от стратегии самозащиты, в действие
тотчас же вступают защитные механизмы, направленные во внешний мир,
что, в первую очередь, проявляется в отношениях с психотерапевтом. Когда
их влияние ослабевает, пациент, как правило, начинает злиться на
психотерапевта. Чувства бывают разными, но вначале чаще всего пациент
ощущает гнев. Под гневом скрываются другие чувства, поднимающиеся на
поверхность постепенно, по мере прохождения терапии.
Прямое нападение на стратегию самозащиты, подобное тому, что мы
наблюдали на примере Мартина, подойдет не каждому пациенту. Однако
для многих эта тактика, если применить ее в нужный момент, оказывается
наиболее эффективной. Некоторым больше подходит такая форма
психотерапии, при которой специалист крайне осторожно учит пациента
познавать самого себя. Порой стратегии самозащиты попросту
устаревают – так происходит, когда они нам больше не требуются. Они
похожи на болячку, которая засыхает по мере того, как заживает рана и
кожа восстанавливается.
Иногда я осторожно интересуюсь у пациента, не считает ли он
собственный образ мысли или поведение проявлением стратегии
самозащиты, которая мешает ему осознать свои чувства, скрытые на более
глубинном уровне. Если пациент отрицает это, я не давлю на него, но
думаю, что либо ошибаюсь, либо рана еще толком не затянулась.
Некоторым удается отказаться от ставших ненужными стратегий
самозащиты без профессиональной помощи, исключительно благодаря
собственным усилиям или заботе со стороны партнера и друзей. Однако в
большинстве случаев невозможно обойтись без психотерапевта – человека,
рядом с которым чувствуешь себя уверенно, который может поддержать и
вселить в тебя надежду, если печаль становится слишком сильной.
Раздражение и гнев как самозащита
Как правило, на разоблачение стратегии самозащиты человек
реагирует гневом или раздражением. Когда стратегия самозащиты, к
которой прибегал Мартин, пошатнулась, он тут же разозлился на
психотерапевта. Стоит кому-то подойти к нам слишком близко – и мы, как
правило, начинаем злиться или раздражаться, даже в тех случаях, если тот,
кто идет на сближение, предлагает нечто хорошее и желанное.

Моя пациентка Хелен была вечно недовольна своими

отношениями с мужчинами. Однажды она рассказала мне об
одной ситуации, казавшейся ей странной. В ее окружении был
мужчина, который неоднократно приглашал ее на свидание, но
Хелен раз за разом отказывалась. По какой-то непонятной
причине она ужасно сердилась на него, причем сама не понимая
почему.

Мы начали подробно анализировать ситуацию, и Хелен попыталась

понять, чем могло быть вызвано ее раздражение. Среди прочего,
прозвучало предположение об особенностях поведения этого мужчины,
которые могли действовать на нее отталкивающим образом. Однако ни
одной из приведенных причин было недостаточно, чтобы вызвать такую
сильную реакцию.
Объяснение мы отыскали намного позже в процессе терапии.
Обнаружилась старая забытая обида, отработав которую Хелен
почувствовала себя намного лучше и осознала потребность в заботе со
стороны окружающих. Знакомый мужчина не просто перестал раздражать
ее – Хелен захотелось узнать его получше, ведь этот человек проявлял
заботу и участие, которых ей так недоставало.
Если мы носим в себе горе, тоску или боль, которых не осознаем, то
забота со стороны окружающих может вызывать неоднозначную реакцию.
Забота разбудит «забытую» боль – та начнет рваться наружу и найдет
выход в виде печали.
Печаль – это путь к исцелению раны. Однако на уровне психики в нас
живет врожденное стремление избежать боли. Поэтому мы выстраиваем
множество стратегий самозащиты, которые (независимо от того, осознаём
мы это или нет) мешают нам приблизиться к эпицентру боли и тем самым
не позволяют прочувствовать ее до конца, осознать ее, соединиться с ней.
Различные стратегии самозащиты накладываются друг на друга. «Верхним
слоем» становятся стратегии, «оберегающие» от внешнего мира; под ними
скрываются гнев или раздражение.
Гнев – эффективный способ как внешней, так и внутренней
самозащиты. При внешней самозащите он заставляет окружающих
отстраняться и отдаляться от вас. При внутренней защите, становясь
наиболее явным чувством и маскируя собой все остальные, например
бессилие или печаль, гнев мешает замечать их. Он подпитывается
подозрениями, что нас обманывают или обращаются с нами несправедливо.
Люди, склонные к внутреннему гневу, часто размышляют о постигших их
разочарованиях и потерях, представляя, насколько лучше сложилась бы
жизнь, поступи они иначе. Такие мысли действуют на них угнетающе.
Гнев, направленный внутрь, подобно гневу внешнему, может представлять
собой стратегию самозащиты, целью которой является подавление более
сложных чувств, таких как бессилие, печаль или радость, которую мы сами
считаем предосудительной.
Если, читая эту книгу, вы начнете раздражаться, возможно, дело в том,
что вы разоблачили одну из ваших стратегий самозащиты, а раздражение
стало средством спасения от замешательства и дискомфорта. Эти
ощущения – первая ступенька на пути к осознанию того, что мы прибегаем
к стратегии самозащиты и к избавлению от нее.
Гнев – один из уровней стратегии самозащиты, но не ее цель.
Некоторые испытывают значительное облегчение, когда стратегии, частью
которых является гнев, становятся настолько податливы, что он начинает
ощущаться острее, чем прежде. Люди внезапно обнаруживают, что теперь
им намного легче высказаться и постоять за себя. Поэтому создается
впечатление, будто цель достигнута.
Но гнев – лишь одна из промежуточных станций, на которой иногда
хочется выйти и остаться, позволив этому чувству стать частью своей
поведенческой реакции.

Ощутив гнев, Каспер отправился домой к своим пожилым

родителям, высказал им, что он думает об их манере воспитания,
и вспомнил все те случаи, когда родители, по его мнению,
предавали его. После этого Каспер почувствовал несказанное
облегчение, его настроение улучшилось, он впервые за многие
годы почувствовал прилив сил.
 Если гнев становится частью поведенческой реакции – это проявление
техники выживания, а не конструктивного эмоционального навыка. Иногда
такая вспышка ярости действительно оказывает положительное
воздействие, что намного лучше полного внешнего отсутствия эмоций.
Если же при этом для нас не составляет труда извиниться, мы с легкостью
восстановим отношения с теми, кто стал объектом нашего гнева.
Пожалуй, лучшим выходом для всех будет умение, испытывая гнев,
научиться сдерживать его, не обременять им других, не выплескивать свое
чувство наружу, а попытаться осознать его таким образом, чтобы по
отношению к окружающим проявить одновременно и открытость, и
сопереживание.
Лишь спустя много лет Каспер смог поставить себя на место
родителей и взглянуть на ситуацию их глазами. Его обвинения причинили
им немало боли и страданий, причем родители так и не поняли, почему он
вдруг набросился на них с обвинениями. После случившегося они начали
бояться новых нападок и надолго отдалились от сына.
Осознать собственный гнев и выразить его – вовсе не окончательная
цель. Мы пробудимся к жизни, если научимся осознавать и выражать
печаль и тоску, которые часто скрываются под гневом, – благодаря им мы
начнем испытывать потребность в близости и привязанности к
окружающим нас людям.
Печаль и боль
За стратегиями самозащиты, раздражением и гневом часто скрываются
печаль и боль. Некоторые полагают, что это касается лишь тех, кто пережил
детские травмы. Но идеальными родителями не может похвастаться ни
один из нас. В детстве все мы пережили моменты разочарования и
одиночества, а иногда нам казалось, будто нас не любят. И это не осталось
без последствий.
Посмотрим, как далее разворачивалась беседа между Мартином и
психотерапевтом. Прошло какое-то время, и гнев Мартина утих.

П: Что вы сейчас ощущаете?

М: У меня в горле комок. Я мерзну. И мне от этого не по
себе.
П: Чего вам сейчас не хватает?
М: Не знаю (отводит глаза).
П: Вы отводите глаза. Что вы чувствуете?
М: Пустоту.
П: А что внутри этой пустоты?
М: (на глаза наворачиваются слезы).
П: Чего вам хочется? Могу ли я сказать или сделать то, что
вас сейчас обрадует?
М: Скажите, что я вам нравлюсь (плачет).

После этого пациента захлестывает волна детских воспоминаний.

Мартин вспоминает, как за ужином не спускал глаз с лица матери, стараясь
поймать ее улыбку. Чаще всего мама выглядела отстраненной, и Мартин
хорошо запомнил разочарование и тоску, которые охватывали его, когда он
вставал из-за стола. Сейчас Мартин видит себя таким, каким был тогда, –
маленьким осторожным мальчиком, делавшим все возможное, чтобы его
полюбили, но взамен почти не получавшим эмоциональной близости и
внимания. На этом этапе Мартин осознает, что недополучил любви. Вновь
понять, что тебя не любили, особенно те люди, с которыми ты в детстве
был тесно связан, – значит опять пережить потрясение. Однако именно
здесь кроется настоящая причина проблемы, и именно отсюда вырастет
новая жизненная сила.
Испытывая сострадание к себе-ребенку и себе-взрослому, Мартин
начал осознавать свою печаль.
Как только стратегия самозащиты перестает действовать, у нас
возникают те же чувства, которые мы испытывали в детстве. Сперва – когда
печаль становилась невыносимой – Мартину приходилось нелегко. Но
впоследствии, научившись уделять ей внимание, он понял, что печаль и
радость очень близки друг другу, что полноценная жизнь возможна в том
случае, если позволить обоим этим чувствам проявиться в полную силу.
Нужно обязательно давать волю собственной печали, уделять ей внимание,
выражать ее, сделать ее частью своей личности, чтобы в отношениях с
близкими перестать утаивать это чувство. Множество нецелесообразных
поведенческих реакций приводит к попыткам избежать печали или
дискомфорта.
Сближение с самим собой означает сближение со всеми душевными
страданиями, которые мы пережили, а значит, с любовью и нелюбовью.
Если мы отстранимся от этих ощущений, пережитых нами в детстве или в
более позднем возрасте, то, вероятнее всего, подавим в себе способность
замечать симпатию со стороны других людей.
Вот что рассказала Шарлотта, прошедшая длительный курс терапии:

«Сейчас я научилась замечать, что некоторым из

окружающих по-настоящему нравлюсь, а некоторые просто хотят
со мной сблизиться. В последнем случае я не особенно стараюсь
сохранить отношения и проявляю осторожность.
Когда-то я дарила свое сердце практически каждому, кто
улыбался и протягивал мне руку. Глубоко в душе я чувствовала
себя человеком второго сорта и полагала, что должна быть
благодарна за каждое сказанное мне доброе слово.
Сейчас, отработав детские воспоминания, я вижу, что была
любящим ребенком, вынужденным расти в условиях недостатка
внимания и эмоционального контакта. Сперва признать это было
необыкновенно сложно, хотя пролитые мною слезы были, скорее,
слезами облегчения. Какое-то время меня словно бросало из
стороны в сторону: сначала я прекрасно осознавала случившееся,
а в следующую секунду уже сомневалась в том, действительно ли
все понимаю.
Сейчас я уже достаточно наплакалась, смятение и
неразбериха остались в прошлом. Я стала другим человеком с
новыми качествами, которые помогают решать, чего мне хочется
или не хочется от взаимоотношений с другими людьми».
 Мысли Шарлотты о собственной ничтожности зародились у нее в
детстве. И с тех пор – как бы она ни пыталась пробудить в себе оптимизм и
способность видеть мир в радужном свете – то и дело всплывали на
поверхность, вгоняя ее в депрессию. Подобные мысли были частью
стратегии самозащиты – они мешали заметить отсутствие любви. Лишь
когда Шарлотта осмелилась реально оценить условия, в которых
существовала в детстве, и собственную эмоциональную реакцию того
времени, эти мысли ослабили хватку. Только тогда ей удалось воссоздать
свою личность так, чтобы она соответствовала реальности взрослой
женщины.
Вовсе не обязательно, что отказ от стратегий самозащиты, которые в
настоящий момент приносят больше вреда, нежели пользы, сделает нас
счастливыми. Скорее всего, вначале мы испытаем потрясение, но
одновременно с этим остро ощутим способность жить. С новой силой
почувствуем, что теперь можем быть более активными во
взаимоотношениях, как в горе, так и в радости. Некоторые рассказывают,
что впоследствии испытывают больше радости и удовлетворения от
удачных отношений, но в то же время и более сильное разочарование от
общения, при котором близость оказывается невозможной.
Впервые получив возможность осознать собственную боль и наряду с
этим наладить близкие отношения с другим человеком, мы ощущаем
прилив жизненных сил.
Урсула рассказывает:

«Меня охватила глубокая печаль, но я все-таки не сбежала, а

сохранила контакт с психотерапевтом. Передо мной будто бы
открылся целый новый мир. Я почувствовала себя одновременно
удивительно уязвимой и необыкновенно живой. Рамки моего
восприятия раздвинулись, я ощутила надежду и прилив энергии».

Многие тратят неоправданно много энергии на то, чтобы

дистанцироваться от собственной боли и других людей. Путь к
освобождению заключается в том, чтобы сделать эту боль частью себя и
позволить себе осознать собственные печаль и тоску.
Ниже наглядно представлена модель различных уровней чувств.
Желание любви и привязанности
Наша способность устанавливать тесные отношения с другими
людьми – навык врожденный. Подобно птицам, обладающим инстинктом
правильно вить гнезда, новорожденные младенцы наделены качествами,
необходимыми для того, чтобы наладить контакт с окружающими.
У каждого отца и каждой матери имеется собственный опыт. Хорошо
это или плохо, но они воспитывались в разных семьях, получили разное
социальное и биологическое наследство. Из-за незалеченных
психологических травм, пережитых в свое время ближайшими
родственниками, привязанность между детьми и родителями может
подвергнуться тяжелым испытаниям.
Впоследствии ребенок будет испытывать недостаток определенных
эмоций, инстинктивно понимая, что должен их чувствовать, но не зная, как
именно.
Шарлотта, о которой мы рассказали в предыдущем разделе, вдруг
поняла смысл сна, который периодически видела на протяжении всей
жизни.

В этом сне она внезапно оказывалась в ситуации, где ей

угрожала опасность. Она хваталась за телефон, чтобы позвонить
и попросить о помощи, но на панели не было одной из кнопок с
нужной цифрой. И каждый раз Шарлотта просыпалась в тот
момент, когда, рыдая, в отчаянии пыталась набрать спасительный
номер.

В этом сне находили проявление пережитые в детстве одиночество и

отчаяние, которые она впоследствии неоднократно испытывала и во
взрослой жизни.
Мать Шарлотты страдала от серьезного психического расстройства,
эмоциональный контакт между нею и дочерью устанавливался крайне
редко и в самые непредсказуемые моменты. Став взрослой, девушка
повторяла эту поведенческую модель и влюблялась только в очень
уязвимых мужчин, которым пыталась помочь. Она раз за разом
представляла, что мужчина одинок и нуждается в эмоциональной близости,
которую ему необходимо обеспечить. Но чем сильнее Шарлотта старалась,
тем больше он отдалялся от нее. Отношения вновь заканчивались слезами
и отчаянием.
В процессе психотерапии Шарлотта осознала, что сама страдала из-за
одиночества, от которого пыталась лечить своих избранников. Она
защищалась от собственных ощущений одиночества и тоски, отчасти
приписывая их мужчинам, отчасти избегая ситуаций, в которых эти чувства
становились особенно сильными. Некоторые песни о любви долго казались
ей невыносимыми, а когда одна из подруг влюбилась, Шарлотта резко
отдалилась от нее.
Одиночество и желание любви, ощущаемые Шарлоттой, были
слишком очевидны. В определенные моменты она особенно остро
чувствовала их, хотя на протяжении долгого времени не осмеливалась
признать за собой потребность в этих чувствах и собственную реакцию на
них. Благодаря подобным моментам она не смирилась и принялась искать
желаемое. Осознав собственные поведенческие реакции, пересмотрев
отношение к матери, научившись осознавать одиночество и тоску,
Шарлотта перестала бояться песен о любви и избегать влюбленных подруг.
И вскоре в ее жизни появились мужчины совершенно другого типа.
Некоторые из нас не осознают собственного желания любить,
довольствуясь эмоционально скудной жизнью. Они не верят, что
существует нечто большее. Возможно, они замещают это желание частыми
развлечениями, обильной едой, длительным сном или злоупотребляют чем-
либо еще. Но потребность в любви все равно находит проявление либо в
снах и фантазиях, либо в виде зависти и неприязни к тем, кто живет
насыщенной эмоциональной жизнью.
Людям, которые готовы осознавать собственные потребности, – каким
бы болезненным этот процесс ни был, – впоследствии легче реализовать
их, нежели тем, кто подобные желания вытесняет.
Некоторые люди сохраняют прочные отношения с семьей, друзьями и,
возможно, любимыми. Тем не менее им все равно не хватает близости, а
потому нужно научиться сближаться с окружающими. В книге «Близко к
сердцу» я более подробно описываю, каким образом можно двигаться от
одного уровня социального контакта к другому. В этой книге, помимо
прочего, я рассматриваю способы вывести социальный контакт на более
поверхностный или более глубинный уровни.
Узнавая что-то новое о себе и своем детстве, нередко задаешься
вопросом, стоит ли делиться этой информацией с теми, кто принимал
участие в событиях тех дней.
Отношения повзрослевших детей со своими
родителями
Научившись видеть родителей и себя самих в реальном свете, мы
начинаем внутреннюю работу, и процесс этот, как правило, продолжается
довольно долго. Следует ли взваливать свои новые знания на плечи
родителей, зависит от отношений в семье.
Тем не менее важно учитывать, что если прежде вы идеализировали
родителей, а сейчас изменили свою позицию, то, скорее всего, вас ожидает
период обесценивания. Всегда считая своих родителей совершенными,
теперь вы рискуете впасть в другую крайность и будете полагать, будто они
хуже, чем на самом деле.
Наглядным примером тому может служить Мария.

«Всем, что у меня есть, я обязана родителям», – постоянно

напоминала она себе. Когда с идеализацией родителей было
покончено, все словно перевернулось вверх ногами. В один
прекрасный день она вдруг решила, что родители вообще не дали
ей ничего хорошего. Но спустя несколько месяцев Марии удалось
обрести равновесие и вспомнить эпизоды из детства,
свидетельствовавшие о том, что родители искренне и
бескорыстно заботились о ней, поддерживали ее.
Она последовала совету психотерапевта и поделилась
своими новыми эмоциями с родителями – но не сразу, а
дождавшись, когда сама привыкнет к новому способу видеть мир.

Другой пример – София.

Она прекрасно понимала, что ее мама поступала

определенным образом вовсе не из вредности. София осознавала,
что ее мама и сама стала жертвой социальных и биологических
факторов. Тем не менее, отказавшись от идеализации матери,
София испытала ужасное разочарование. Ей казалось, будто мама
специально обманула ее, и потому София долго не могла ни
понять мать, ни смириться с собственным гневом. В тот период
она ограничила общение с матерью перепиской по электронной
почте: сильный гнев и злость делали личное общение
 практически невыносимым.
После длительного курса психотерапии София научилась
осознавать собственное разочарование и печаль, так что теперь
их общение с матерью стало гармоничным и уравновешенным.
Позже она даже почувствовала себя благодарной маме за
попытки, которые та нередко предпринимала в надежде
сблизиться с дочерью.

Пересмотрев свое отношение к отцу или матери, мы в лучшем случае

выстраиваем равноправные отношения с родителями. В худшем же случае
родители не смогут осознать тот факт, что дети теперь воспринимают их
иначе, и тогда стороны будут вынуждены разорвать отношения. Между
этими двумя крайностями существует множество промежуточных
вариантов. Если отношения непростые, но полностью разорвать их
невозможно, стоит формально поддерживать общение, встречаясь,
например, пару раз в год.
Менять отношение к самому себе и своим родителям – процесс
фундаментальный, порой приводящий нас к различным крайностям, а
равновесие мы обретаем лишь спустя определенное время. При этом одна
крайность – идеализировать родителей, а вторая – считать их самыми
плохими, обвиняя во всех своих бедах.
В те же крайности мы впадаем, оценивая самих себя. Временами мы
кажемся себе потрясающими людьми, а порой – настоящими
неудачниками. Отношение к партнеру тоже меняется в зависимости от
отношения к самому себе: сперва вам кажется, будто вы чересчур хороши
для своего избранника, и вы хотите расстаться с ним. Затем мнение
кардинально меняется: теперь партнер кажется вам идеальным, вы боитесь,
что не оправдаете его ожиданий и он вас бросит.
Самое главное в жизни – обрести равновесие. Для этого нужно развить
в себе способность уживаться с различными эмоциями, набраться смелости
и принимать себя такими, какие мы есть, со всеми нашими достоинствами
и недостатками.
Глава 8
Дорога домой
Социальные маски и что за ними скрывается
Когда страх выглядеть «ненормальным» становится чересчур
сильным, социальная маска «застывает». У некоторых она превращается в
гримасу, избавиться от которой невозможно.
Если вам хочется увидеть лицо без социальной маски, загляните в окна
проезжающего мимо автобуса – возможно, вы увидите пассажира, который
смотрит в окно, не зная, что за ним наблюдают. Скорее всего, он будет
выглядеть спокойным и расслабленным. Однако стоит кому-то заговорить с
ним, как этот человек тотчас же наденет социальную маску: мышцы лица
напрягутся, и, возможно, появится улыбка.
Социальная маска очень выручает нас, когда мы находимся в
окружении других людей. Демонстрировать свое истинное лицо всем
вокруг и в любой ситуации вовсе не обязательно. Проблема возникает в
двух случаях: когда мы сами перестаем понимать, в маске ли мы сейчас, и
когда вообще забываем снимать ее даже при общении с самыми близкими
людьми.
Одна из моих пациенток рассказывает:

«На протяжении многих лет я не могла уснуть, когда рядом

со мной спал мужчина. У меня не получалось полностью
расслабиться, а мышцы лица всю ночь оставались
напряженными. Позже на сеансах психотерапии я поняла, чего
именно боюсь. Я боялась, что мужчина проснется и увидит меня
спящей, ведь во сне улыбка с моего лица исчезнет. При этом я
потеряю контроль над собственным лицом, оно станет
непривлекательным, и мужчина меня бросит».

В действительности же, когда мы показываем кому-либо свое

истинное лицо, это помогает наладить отношения. Кроме того, у людей
часто возникает желание последовать примеру окружающих. Когда тебе
кто-то искренне улыбается, сложно не улыбнуться в ответ, даже если на
самом деле радости не испытываешь.
Нередко бывает, что улыбка мешает собеседникам – и самому
улыбающемуся, и тому, кому он улыбается, – понять друг друга. Как
признаться в том, что плохо себя чувствуешь, если собеседник все время
улыбается? Больше напоминающая маску, не выражающая искренних
чувств дежурная улыбка может использоваться как элемент стратегии
самозащиты. Другой похожий прием – это непрерывный поток речи. С
человеком, который постоянно разговаривает, невозможно установить
настоящий контакт. Если же оба собеседника смогут время от времени
прерываться, социальные маски спадут, у собеседников появится
возможность посмотреть друг другу в глаза – и тогда возникнет ощущение
близости.
Как только мы сбрасываем социальную маску, лицо расслабляется и
выражает именно те чувства, которые мы ощущаем в данный момент. Если
мы решаемся на это редко или вообще не осмеливаемся проделать ничего
подобного, такой процесс кажется нам пугающим. Но он единственно
верный на пути к самому себе и окружающим.
Если хочешь по-настоящему принимать участие в собственной жизни
и чувствовать себя живым, надо прекратить демонстрировать свои
достоинства, например правильность, ум или доброту, которые мы
стремимся предъявлять себе и окружающим. Важно набраться смелости и
научиться просто существовать, не пытаясь быть кем-то. «Я тот, кем
являюсь» – эта установка представляет собой неплохой отправной пункт,
дающий нам стимул исследовать собственные чувства, желания и
стремления, благодаря чему в итоге мы лучше узнаем себя изнутри.
Стать самим собой и найти «того самого»
Стратегии самозащиты, особенно если их слишком много и они
запускаются автоматически, мешают нам понять самих себя. Они
буквально застят глаза, отдаляя нас от понимания собственных эмоций и
чувств окружающих людей.
Принимая решение освободиться от этой зависимости, мы вступаем в
контакт со своей внутренней реальностью, учимся быть собой, даже если
результат перестает соответствовать нашим или чужим идеалам.
Нам придется смириться с тем, что на большинство вещей, играющих
в нашей жизни по-настоящему важную роль, мы повлиять не способны.
Быть собой означает избавиться от самоконтроля и научиться спокойно
двигаться в потоке жизни.
Жизнь – это движение. Мы сами непрерывно меняемся. Временами
приходится отпускать тех, к кому мы привязаны. Жизнь напоминает
маятник, колеблющийся между печалью и восхищением.
Человек, осмелившийся в заданных условиях оставаться человеком,
быть тем, кем на самом деле является, может принимать решения, исходя
из того, что в данный момент ощущает, игнорируя диктат старых чувств и
страхов. Живя настоящим, мы получаем больше возможностей построить
серьезные отношения. Но, чтобы они стали искренними, обеим сторонам
этих отношений следует научиться быть самими собой.
Порой наши отношения построены не на искренности, а например, на
выгоде. Мы можем использовать друг друга ради развлечения, в качестве
источника информации, для получения одобрения или с любыми другими
целями. Люди используют окружающих, как вещи. Вместо того чтобы
включить телевизор и посмотреть какую-нибудь развлекательную передачу,
мы звоним подружке и болтаем с ней. Искренние и честные отношения не
всегда являются нашей целью. В определенные моменты мы просто не
способны на более тесные контакты, а чужие эмоции нас вообще не
интересуют.
В том, что мы время от времени используем друг друга таким
способом, ничего плохого нет. Жить в тесном контакте с самим собой и
окружающими крайне непросто. Но отношения, участники которых
никогда не снимают социальных масок или не могут отличить маску от
истинного лица, тоже значительно усложняют жизнь.
Искренние и честные отношения никогда не развиваются по шаблону.
В них не существует намеченной цели и заранее запланированной выгоды.
Они всегда рождаются в зависимости от настоящего момента и
развиваются самым непредсказуемым образом с неожиданными встречами
и поворотами судьбы. Порой в таких отношениях возникают ощущения,
которые можно описать фразами: «Я чувствую, что ты знаешь о моих
чувствах» или «Я знаю, что тебе известно о том, что я знаю».
Чувствовать себя любимым – значит ощущать, что тебя видят и
принимают таким, какой ты есть. Способность любить – это, в частности,
способность видеть, осознавать и принимать как себя, так и своего
избранника.
«Настоящая жизнь – это встреча», – сказал еврейский философ
Мартин Бубер. Мы не в состоянии планировать или решать, как именно
выстроить полноценные отношения, в которых будем чувствовать жизнь в
каждом ее проявлении. Однако в наших силах создать условия для этого,
чего мы и пытаемся достичь, анализируя свои стратегии самозащиты и
стараясь сблизиться с собой. На этом пути в отношениях появляются новые
возможности, которые упрощают их развитие.
Борьба за звание «хорошего» и другие неудачные
вложения
Если вы потратили много сил на то, чтобы считаться «хорошим» – что
для большинства из нас означает стать достойным любви, – то отказаться
от этой невыполнимой задачи будет весьма непросто, в особенности если
вы уже много лет пытаетесь достичь данной цели.
Это все равно что вложить солидные средства в развитие какой-нибудь
компании и купить ее акции, надеясь получать прибыль на протяжении
всей оставшейся жизни. Устав от ожидания и почти потеряв надежду, вы
узнаете, что должны вложить еще немного – и тогда дела у компании точно
пойдут в гору.
Решившись прекратить инвестиции в деятельность этой компании (то
есть перестать тратить силы на невыполнимое), вы сразу же признаёте, что
неверно выбрали объект вложения средств. Возможно, вы пожалеете о
потраченных впустую средствах. Однако, продолжая вкладываться в
надежде на то, что в один прекрасный день невозможное осуществится, вы
никогда не узнаете горькой правды и тем самым сможете избежать
сожалений.
Понимание того, что стратегии и жизненные правила, которыми вы
руководствовались всю жизнь, не принесли и никогда не принесут
желаемого результата, может оглушить и шокировать. Одно лишь
осознание того, что существуют другие, более эффективные способы
выстроить свою жизнь, сделать ее еще лучше и прекраснее, может надолго
выбить из колеи.

Анна рано стала матерью и решила остаться домохозяйкой.

Конечно, она часто скучала и чувствовала себя одинокой, но все
же считала, что проводить по восемь часов вне дома в окружении
посторонних будет для нее невыносимо.
Когда в возрасте 35 лет ей пришлось в силу обстоятельств
выйти на работу, Анна вдруг обнаружила, что общение с
окружающими наполняет ее энергией, а настроение при этом
улучшается. Она просидела дома пятнадцать лет – и теперь ей
было сложно признать, что работать вне дома значительно
интереснее. Чтобы защититься от этого чувства, она начала
сомневаться в правильности собственных ощущений. «Наверняка
 эта неведомая прежде радость – результат новизны», – убеждала
себя Анна. Тем не менее со временем она постепенно признала,
что именно работа стала источником такой радости, причем
детям такие перемены тоже пошли на пользу.

Если вы тяжело переносите моральные страдания или часто

подвергались ударам судьбы, никто не удивится тому, что вам захочется
вернуться назад к прежней поведенческой модели, усомнившись в
собственной радости, заглушив или полностью подавив ее.
Полагаю, причину надо искать в том, что многие из нас долго
цепляются за старые поведенческие модели и устаревшие стратегии,
избавляясь от них и покупая свободу ценой печали только после того, как
жизненные трудности заставляют искать новые возможности развития.
Если в вашей душе уже есть какая-то неизжитая печаль, то новые
скорби вы будете воспринимать так же остро, как и люди с
посттравматическим стрессовым расстройством, вынужденные вновь
переживать свою боль.
К счастью, в наше время существуют прекрасные возможности
получить профессиональную помощь в том случае, если у вас появится
серьезное намерение окончательно залечить старые раны, узнать самого
себя и научиться принимать непредсказуемость судьбы.
Если мы хотим прочувствовать жизнь во всей ее полноте – и в печали,
и в радости, – нам нужно научиться отпускать. Мы должны уметь
прощаться с людьми и вещами, к которым привязались, принимая то новое,
что ждет нас впереди. Важно находить в себе силы отказываться от старых
поведенческих моделей и разрабатывать новые стратегии. Жизнь – это
движение. Мы знакомимся с людьми и устанавливаем контакты. Мы
расстаемся и прежде, чем завязать новые отношения, должны пережить
период потери. Грусти, как и радости, требуется время. Многое из того, что
способно вызвать у нас неподдельную радость и глубочайшую скорбь,
неподвластно нам. Однако, научившись отпускать и приходить к
освобождению через страдания, мы оказываемся неплохо подготовлены к
трудностям жизни.
Кризис как шаг вперед
Как только мы ставим под сомнение окружающую нас
действительность и привычный образ самого себя, вероятность того, что
нам придется пережить кризис, существенно возрастает.
Осознав, что муж желает ей только хорошего, а предубежденность
против его мнения больше говорит о ней самой, Анна сперва растерялась и
начала сомневаться во всех своих чувствах и мыслях. По ее словам,
примерно то же самое чувствует человек, входя в воду на большую
глубину. Чтобы вновь обрести себя, Анне потребовалось несколько
месяцев.
Позже она рассказала:

«Пока я сама не осознавала, что прибегаю к стратегиям

самозащиты, я была более уверена в себе, чем сейчас. В то время
моя жизнь казалась мне прекрасно отлаженной, раздражало
только то, что раз за разом я пыталась выстроить отношения с
невероятно сложными людьми. И обнаружить, что сложности
создаю я сама, было крайне неприятно».

Жизнь кажется нам довольно простой до тех пор, пока мы не начинаем

заниматься самоанализом. Но такая простота многого лишает: чем хуже
себя знаешь и понимаешь, тем беднее отношения с другими людьми. Имея
смутные представления о себе и окружающих, мы постоянно сталкиваемся
с трудностями, нам сложно понимать других или чувствовать, что нас
понимают. И чем меньше мы понимаем самих себя, тем больше лишаемся
ощущения полноты жизни.
Самопознание и боль, которая меняет жизнь
Существует множество рассказов о тяжелобольных людях, которые в
корне пересматривают свое отношение к жизни и полностью меняют ее в
лучшую сторону. После чего нередко восклицают: «И почему я раньше не
понял, что эти изменения принесут столько радости мне и моим близким?»
А причина может заключаться в том, что все мы – люди привычки.
Если внешние обстоятельства не повлияют на нас, мы долго будем
двигаться по проторенной дорожке, привычной и предсказуемой.
Столкновение с действительностью, которое происходит, когда мы
отказываемся от ненужных стратегий самосохранения, оказывает тот же
эффект, что и серьезное заболевание: у нас появляется мотивация,
заставляющая менять жизнь, даже если эти изменения пугают. Время от
времени страдания необходимы: они придают нам силы, которых хватает
на то, чтобы отказаться от удобных привычек и окунуться во что-то новое.

У Дороти никогда не хватало смелости выстроить по-

настоящему близкие отношения, но после того, как ей пришлось
столкнуться с действительностью, она осознала, что упускает
нечто крайне важное. К тому времени она была уже не очень
молода, потому по-настоящему испугалась, ведь в запасе
оставалось не так много времени, чтобы исправить ситуацию. У
Дороти начался кризис, который привел к настоящей депрессии.
Женщине пришлось прибегнуть к помощи
антидепрессантов, и только после этого она собралась с силами,
решившись изменить свою жизнь. А затем совершила поступок,
на который прежде ни за что бы не осмелилась: она
зарегистрировалась на сайте знакомств. Было очень трудно
описать словами, что именно она может предложить
потенциальному партнеру и чего хочется ей самой. Позже
оказалось, что Дороти нравится ходить на свидания. По
окончании курса психотерапии она не сразу нашла себе мужчину,
но познакомилась с тем, кто стал ей хорошим другом.
Сюзанна на протяжении жизни дистанцировалась от
собственных чувств и эмоций, просчитывая все на несколько
шагов вперед. Она без конца анализировала ближайшее и далекое
будущее, планировала завтрашний день и следующий год. Ее
 голова была непрестанно занята мыслями о том, как замечательно
будет, когда она наконец выполнит все намеченное.
Отказавшись от самозащиты, она почувствовала боль – и
боль эта относилась не к будущему, а к настоящему. За последние
десять лет Сюзанна совершенно отдалилась от собственного
мужа, но лишь сейчас поняла, что сердилась на него просто
потому, что ее собственная жизнь стала для нее невыносимой.
Посмотрев правде в глаза, Сюзанна ощутила глубокую
печаль: на протяжении многих лет она портила собственную
семейную жизнь и обвиняла мужа безо всяких на то оснований.
Женщина оказалась на пороге депрессии. Друзья советовали ей
отбросить мрачные мысли, сосредоточившись на положительных
моментах. Однако на самом деле Сюзанна, наоборот, стала более
реалистично смотреть на мир, чем когда-либо прежде. Не в силах
избавиться от страданий, Сюзанна открыла свое сердце мужу,
благодаря чему смогла наконец в полной мере принять и оценить
его заботу.

Желание изменить прежние поведенческие модели усиливается

одновременно со страданиями и сожалением о потраченной впустую
жизни. Прекращая «заедать» недовольство жизнью, подавлять его при
помощи развлечений, длительного сна, одурманивающих веществ или
других средств самозащиты, мы начинаем понимать со всей
неизбежностью: пора меняться.
Отбрасывая ненужные стратегии самозащиты, мы делаем шаг в
сторону совершенно нового способа присутствовать в собственной жизни.
В первую очередь придется обратить пристальное внимание на свой
внутренний мир, пересмотреть жизненные стратегии и понять, помогает ли
каждая из них развиваться, делает ли наши знания о жизни более ясными,
не мешает ли нашим отношениям с окружающими.
Познание как путь вперед
Далеко не все мы можем похвастаться личной жизнью, полной
гармонии и энергии. Причина этого, в частности, заключается в том, что
многие из нас не умеют сближаться с самими собой и другими. Лишь по-
настоящему сократив расстояние, мы получаем возможность как следует
разглядеть себя и своего избранника. Именно эта способность позволяет
выстраивать тесные и искренние отношения.
Путь из лабиринта самозащиты пролегает через познание. Чем меньше
мы осознаем собственные чувства, тем проще им водить нас за нос –
причем мы даже не понимаем, что на самом деле происходит.
Достаточно узнать о существовании неосознанных стратегий
самозащиты – и мы тут же начинаем замечать собственные стратегии.
Даже если в детстве мы чувствовали себя обделенными из-за того, что
кто-то не проявлял интереса к нашим чувствам, то, будучи взрослыми, мы
сами можем уделить себе должное внимание. Вместо того чтобы оставаться
пленниками старых поведенческих реакций, мы должны пересмотреть свои
стратегии и выяснить, какие из них стоит изменить, а от каких вообще
отказаться.
Основанный на открытости и доброжелательности, лишенный
предубежденности процесс самопознания помогает нам познакомиться с
неисчерпаемым многообразием собственных чувств и эмоций. В полной
мере понимая самих себя и осмеливаясь оставаться собой, мы можем
проявить по отношению к другим людям такой же искренний интерес,
оказать им соответствующее внимание.
Описанная выше работа над собственными чувствами – лучший
способ по достоинству оценить свои жизненные силы и обрести любовь.
Благодарности
Спасибо магистру психологии и директору Института гештальта
Нильсу Хоффмайеру, у которого я обучалась интенсивной краткосрочной
динамической терапии, а также психотерапевту и доктору теологии Бенту
Фальку, благодаря которому я освоила гештальт-терапию.
Кроме того, я благодарю всех тех, кто на протяжении долгого времени
доверял мне свои мысли и чувства – в стенах церкви, на сеансах
психотерапии, на моих лекциях или при других обстоятельствах. Особая
благодарность людям, которые разрешили мне воспользоваться их
историями при создании этой книги.
Спасибо всем тем, кто прочел рукопись и поделился со мной своим
мнением, – книга не приобрела бы и малой доли выразительности без
помощи Мартина Хеструпа, Джанет Сесилии Лигаард, Йенса Расмуссена,
Кирстин Санд и Пии Скадхед. Каждый из вас оказал особое влияние на
текст моей книги.

notes
Сноски
1
Если мы не ощущаем определенную эмоцию всеми тремя описанными
способами, причиной этого не всегда является стратегия самозащиты. К
примеру, это может происходить просто потому, что мы пока не знакомы с
данной эмоцией.
2
Санд И. Близко к сердцу. Как жить, если вы слишком чувствительный
человек. М.: Альпина Паблишер, 2016.