монография Карпенко-И.А.

И.А.
КАРПЕНКО
ФИЛОСОФИЯ ФИЗИКИ:
К НОВЫМ ПРИНЦИПАМ
НАУЧНОГО ЗНАНИЯ
МОНОГРАФИЯ
Москва
ИНФРА-М
2021
УДК
ББК
К
Р е ц е н з е н т ы:
Маркин В.И. доктор философских наук, профессор заведующий ка-
федрой логики МГУ им. М.В. Ломоносова.
Севальников А.Ю. доктор философских наук главный научный со-
трудник, руководитель сектора философских проблем естествознания
Института философии РАН
Научный редактор:
Maslennokov G.A., PHD, Former Senior Research Fellow, Centre for
Quantum Technologies of National University of Singapore
Карпенко И.А.
К Философия физики: к новым принципам научного знания : моно-
графия / И.А. Карпенко. — Москва : ИНФРА-М, 2021. — 200 с. — (На-
учная мысль). — DOI 10.12737/1141769.
ISBN 978-5-16-016424-3 (print)

ISBN 978-5-16-108719-0 (online)
Монография «Философия физики: к новым принципам нового зна-

ния» предназначена как для тех, кто только открывает для себя мир фи-
лософии науки в наиболее фундаментальной области — физике, так и для
специалистов, профессионально занимающихся темой и интересующихся
самыми актуальными исследованиями. Автор, анализируя ряд ключевых
проблем современной физики и космологии, предлагает оригинальные
ин-терпретации и решения, а также обсуждает перспективы развития
науки в контексте попыток создания «Теории всего». Особое внимание в
книге уделяется физическим теориям мультивселенных, новым
принципам на-учного знания, обусловленных этими теориями, и связи
сознания и кон-кретной физической реальности.
ББК
УДК
ISBN 978-5-16-016424-3 (print)

ISBN 978-5-16-108719-0 (online) © Карпенко И.А., 2021
Введение
Современная физика (речь идет об исследованиях XX–

XXI веков) совершила много прорывов, которые за одно сто-
летие заставили несколько раз поменять картину мира. Фило-
софия фактически перестала поспевать за этими открытиями,
и разрыв рос быстро, увеличивая пропасть между научным
знанием и его адекватной интерпретацией.
Если в Новое время наука и философия шли рука об руку
и были неразрывно связаны, то в XX веке ситуация довольно
резко меняется. Одно за другим следуют фундаментальные от-
крытия, перестраивающие наши представления об устройстве
мира. Теория относительности, квантовая механика для пони-
мания оказались настолько сложны, что возникла дистанция
между учеными и теми, кто традиционно осмыслял новые теории,
подводил под них фундамент — непосредственно философами.
Это совсем не значит, что не было таких специалистов вообще,
они были и внесли очень существенный вклад в осмысление есте-
ствознания, но их становилось все меньше. По простой причине —
в силу углубления специализации. Теперь, чтобы понимать тон-
кости и нюансы физической концепции, следовало понимать ее
математику. Так, конечно, было и раньше, но сложность вычи-
слений и соответствующего языка росла с каждым годом.
В итоге на сегодняшний день сложилась такая ситуация,
что интерпретаторами научного знания стали не профессио-
нальными философы, а сами ученые, физики, которые пишут
научно-популярные книги о своих открытиях. Ничего плохого
про эти книги сказать нельзя, многие из них являются образ-
цами стиля и мастерства преподнесения материала в форме,
доступной даже неспециалисту, и вообще человеку, впервые
услышавшему слово «физика».
Но проблема остается, поскольку профессиональный
физик редко оказывается профессиональный философом,
3
хотя, безусловно, у многих из них, авторов популярных книг

о своей науке, широчайшее образование и великолепный фи-
лософский бэкграунд. Однако он часто оказывается недоста-
точным для того, чтобы подводить фундаментальную базу
под теорию, выявлять эволюцию и трансформацию идей,
входящих а нее, и интерпретировать ее результаты в исто-
рико-философском контексте. Это важно делать не только
для того, чтобы прояснить смысл и значение научной теории,
а в больше степени даже для того, чтобы дать самой фило-
софии новые силы, вывести ее на новый уровень и восстано-
вить ту полноту связи с наукой, которая ее характеризовала,
и которая на самом деле и является ее сутью. Философия
объясняет мир во всей ее полноте, и физика и математика ис-
торически лишь определенные ее ветви, которые в какой-то
момент оторвались от ствола и стали жить самостоятельной
жизнью (как и многие другие естественные науки).
В этом смысле современная философия науки должна вос-
становить утраченные связи и выявить преемственность идей,
тем более что они, конечно, есть — те сложнейшие и иногда
контринтуитивные концепции, которыми располагает совре-
менная физика, не появились ниоткуда, а имели свои истоки
в прошлом философской и научной мысли, и эти семена
можно обнаружить (хотя, разумеется, они далеко не всегда
очевидны, и каждое такое допущение требует тщательного
анализа). Таким образом, задача философии науки — восста-
новить целостность научного мировоззрения.
Акцент здесь будет ставится на интерпретации физических
концепций — по той причине, что физика является наиболее
фундаментальной дисциплиной (хотя это не отменяет важ-
ности изучения других, более высокоуровневых естественно-
научных теорий). Это и есть основное содержание настоящей
книги — интерпретация главных физических теорий совре-
менной физики, используемой в них терминологии, ключевых
понятий и анализ их развития в историко-философском кон-
тексте.
4
Философия физики: к новым принципам научного знания
На этом пути будут решаться другие задачи, которое ока-

зываются не менее важными — они, в частности, касаются
интеллектуальной интуиции, критериев истинности научной
теории (и вообще того — что считать научной теорией), связи
воспринимающего сознания и конкретной реальности. Разу-
меется, эти вопросы имеют давнюю философскую традицию,
но новые открытия в области физики заставляют взглянуть
на них по-новому и сказать по крайней мере одно не ска-
занное ранее слово (что в современных условиях уже не так
уж и мало).
Здесь же следует оговориться, что существуют и поль-
зуются определенной популярностью радикальные точки
зрения, согласно которым философия науки (и философия
вообще) не нужна, поскольку является высокоуровневой по-
бочной ветвью физики, а та, в свою очередь, может быть пол-
ностью сведена к математике. С этой точки зрения любые
интерпретации и объяснения не приближают к пониманию,
а лишь уводят от него, и подлинная фундаментальная теория
должна быть чисто математической.
В этом есть зерно истины, действительно, историю науки
можно рассматривать как рост абстракции в знании, уход
от описательного, образного, метафоричного — к чистому аб-
страктному знанию. А математика на сегодняшний день — это
максимальный уровень абстракции. Этот процесс был не ли-
неен в истории: теория Евклида вполне точна и абстрактна,
но позже, в конце эллинистической эпохи и в Средние века
появляется много описательных, в художественном смысле,
теорий, и снова рост абстракции постепенно возвращается
в Новое время. Хорошим примером «метафоричной» науки
являются географические карты и медицинские атласы сред-
невековья, на которых попытки зафиксировать объективную
действительность тесно переплетены с мистическими пред-
ставлениями астрологического, магического и религиозного
характера (что, впрочем, многим ученым того времени пред-
ставлялось вполне объективной реальностью). Это факт, что
5
рост абстрагирования от повседневной бытовой реальности

и от вымышленных конструктов, не имеющих соответствия
в действительности, — благо для естественнонаучного объек-
тивного познания.
Тем не менее эта позиция — позиция отказа от интерпре-
таций и объяснений в естественном языке в пользу макси-
мального абстрагирования — вызывает определенные возра-
жения, которые будут озвучены в соответствующем месте.
В качестве главных объектов анализа и интерпретации
здесь выбраны ключевые физические теории XX века, опре-
делившие лицо современной физики. Это в первую очередь
теория относительности и квантовая механика. Будут рас-
смотрены следствия из этих теорий, их расширения и допол-
нения. В частности внимание будет уделено квантовой теории
поля, инфляционному сценарию, пробам создать «теорию
всего», некоторым направлениям современной космологии,
вопросам их обоснования и значения для современной на-
учной картины мира.
В ходе анализа указанных и некоторых других теорий и мо-
делей возникнет необходимость в интерпретации в историко-
философском контексте ряда фундаментальных понятий,
таких как «пространство», «время» и других, чему будет уде-
лено место.
В качестве собственных результатов исследования будет
показано, что традиционные представления о критериях на-
учной теории нуждаются в корректировке: рассматриваются
некоторые важные с точки зрения перспективы создания
«теории всего» следствия многомировых моделей; анализи-
руется возможная зависимость сознания от конкретной фи-
зической структуры возможных миров и обусловленность
подобной зависимостью описания конкретной физической
реальности, а также роль математики в таком описании. По-
лученные результаты исследования и некоторые следствия
из них зафиксированы в заключении.
6
Текст структурирован таких образом, что каждая новая

глава является развитием определенной проблематики, за-
тронутой в предыдущих. При этом начинать чтение можно
с любой главы (или прочитать только последнюю и заклю-
чение) — в каждой представлена оригинальная проблема
и подходы к ней, но чтобы упростить восприятие книги
в целом, детальное понимание некоторых обсуждаемых ас-
пектов, рекомендуется читать последовательно.
Обсуждение некоторых центральных для понимания книги
тем повторяется в разных главах — это сделано для того, чтобы
читатель не физик, не ориентирующийся свободно в рассмат-
риваемой проблематике, не испытывал необходимости воз-
вращаться и искать по тексту предыдущие ее обсуждения.
Кроме того, это удобно и само по себе — автор неоднократно
при чтении подобных монографий ловил себя на мысли, что
хотел бы, чтобы некоторые сложные сюжеты вкратце воспро-
изводились по мере необходимости.
Книга содержит ряд новых идей, которые не обсуждались
в научной литературе (за исключением статей самого автора),
при этом она не претендует на изобретение того, что уже изо-
бретено, и в списке литературы отражаются работы других
авторов, близкие к проблематике, из которых были позаим-
ствованы различные концепции и которые стали фундаментом
для развития оригинальных выводов данной книги. Кроме
того, очевидно, что любая новая идея является новой относи-
тельно — и в силу теории относительности и в силу того факта,
что в той или иной степени в других терминах и семантике
эти идеи были уже озвучены ранее. Как сказал Бернар Шар-
трский (по версии Иоанна Солсберийского): «Мы подобны
карликам, усевшимся на плечах великанов; мы видим больше
и дальше, чем они, не потому, что обладаем лучшим зрением,
и не потому, что выше их, но потому, что они нас подняли
и увеличили наш рост собственным величием…» Настоящая
книга и не претендует ни на что большее, кроме как на выска-
7
зывание некоторых свежих мыслей, являющихся следствиями

фундаментальных исследований выдающихся ученых.
В первой главе «Введение в проблему пространства»
речь идет об истории развития представлений о пространстве
в науке с опорой на исследования признанных авторитетов
в области; в ней формируется некий историко-научный
и философский базис для дальнейшего обсуждения. Про-
странство — одна из самых фундаментальных категорий
науки и является важным предметом для понимания насто-
ящей книги. Глава рекомендуется к прочтению тем, кто инте-
ресуется историей вопроса и специалистам в области истории
и философии науки. Остальные могут смело пропустить ее,
если не испытывают необходимости вдаваться в нюансы по-
нимания пространства в истории научной мысли. Однако
автор рекомендовал бы ее к прочтению.
Вторая глава «О времени» похожа на первую — в том
смысле, что в ней идет речь об истории преставлений о другом
фундаментальном понятии науки — времени. Дается обзор
различных точек зрения в их исторической перспективе и де-
лаются выводы о современном состоянии проблемы. Основная
цель главы — понять, что же такое время и какую роль оно
играет в актуальных физических и космологических теориях.
Однако не специалистам эту главу так же можно пропустить
и переходить к следующей, но автор опять же рекомендует
прочитать ее всем, чтобы сформировать как можно более це-
лостную картину проблематики, рассматриваемой в книге.
Третья глава «Квантовая реальность» посвящена микро-
миру и основным проблемам, связанным с его изучением,
в частности проблеме измерения и интерпретации квантовой
механике в целом. В главе дается обзор различных позиций
по этим вопросам и формируется исходная точка зрения ав-
тора.
В четвертой главе «О пространстве в мультивселенной»
категория пространства обсуждается в контексте идеи мно-
жества миров — теме, центральной для настоящей книги.
8
В главе рассказывается о различных моделях мультивсе-

ленной и их значении для понимания окружающей действи-
тельности и нашего места в мире. Делаются предварительные
выводы о специфике научной теории в условиях мультивсе-
ленной.
В пятой главе «Второй закон, время и гравитация» об-
суждается проблема «Стрелы времени» в связи со вторым за-
коном термодинамики. Выявляется возможная связь времени
и гравитации, объясняется проблема низкоэнтропийного на-
чального состояния, высказываются предположения о связи
квантовой запутанности и гравитации.
В шестой главе «Квантовая гравитация» развиваются идеи
предыдущей главы, и более подробно анализируются явления
нелокальности, запутанности, их связь с гравитацией, обсуж-
дается явление квантовой телепортации. Делаются выводы
о значении связи нелокальности и гравитации для создания
квантовой теории гравитации («теории всего»).
В главе седьмой «Физические теории в условиях муль-
тиверса» мы переходим к обсуждению критериев научной
теории с учетом принятия концепций множества миров. Мы
обнаружим, что мультивселенная накладывает новые ограни-
чения на то, какой должна быть «теория всего», и что традици-
онные требования, вроде экспериментального подтверждения
и предсказательной силы, перестают играть ключевую роль.
В главе восьмой «Сознание и мультивселенная» разговор
пойдет о зависимости сознания от физических характеристик
конкретной физической реальности, заданной фундамен-
тальными принципами (законами природы) наблюдаемого
мира. Показывается, что специфика сознания может быть
жестко обусловлена базовыми константами (законами при-
роды) вселенной, в которой оно функционирует. Делаются
выводы о том, что возможны различные типы сознаний или
одно — в том случае, если математика универсальна. В этой
связи опять же обсуждаются перспективы создания «теории
всего».
9
В последней главе «Последняя глава» говорится преиму-

щественно о критериях математической теории, в первую
очередь таких как непротиворечивость и полнота. На при-
мере обсуждения различных программ обоснования матема-
тики и концепций происхождения математического знания
показывается, что непротиворечивость в условиях мульти-
вселенной является ограничивающим требованием, выпол-
няющим функцию привязки теории к реалиям наблюдаемого
мира, но в целом не может работать в теориях, претендующих
на описание всех возможных миров. Делаются выводы о том,
что будущая «теория всего» должна опираться на другие ба-
зовые принципы, чем существующие сегодня теории (как фи-
зические, так и математические).
В последней главе «Последняя глава» говорится преиму-

щественно о критериях математической теории, в первую
очередь таких как непротиворечивость и полнота. На при-
мере обсуждения различных программ обоснования матема-
тики и концепций происхождения математического знания
показывается, что непротиворечивость в условиях мульти-
вселенной является ограничивающим требованием, выпол-
няющим функцию привязки теории к реалиям наблюдаемого
мира, но в целом не может работать в теориях, претендующих
на описание всех возможных миров. Делаются выводы о том,
что будущая «теория всего» должна опираться на другие ба-
зовые принципы, чем существующие сегодня теории (как фи-
зические, так и математические).
Глава 1
ВВЕДЕНИЕ В ПРОБЛЕМУ ПРОСТРАНСТВА
Переходя к обсуждению такого важного и сложного фено-

мена, как пространство, правильно обратить внимание на то,
что эта проблема уже изучалась в истории науки довольно
широко, и имеет смысл отталкиваться от наиболее значимых
из таких исследований. Таким исследованием бесспорно явля-
ется классическая работа Александра Койре «От замкнутого
мира к бесконечной Вселенной», в которой он осуществляет
детальный и глубокий экскурс в историю проблемы.
В лекции 1953 года, посвященной проблемам философии
и истории науки, и ставшей впоследствии основой для книги
«От замкнутого мира к бесконечной Вселенной», Александр
Койре описал эволюцию представлений о вселенной в XVI–
XVII веках. При этом он, конечно же, отсылается и к более
ранним представлениям, более ранним векам, не забывая
об античной философии. Но именно XVI–XVII века он выде-
ляет как наиболее значимые, революционные, переломные, как
время смены парадигм в науке и философии (которые, по его
мнению, на тот момент еще неразделимы): «… в то время чело-
веческий разум или, по крайней мере, разум европейский, пре-
терпел — а, может, произвел — чрезвычайно глубокую духовную
революцию, которая изменила сами строение и контуры нашей
мысли, революцию, в отношении которой современная наука
представляется одновременно и корнем, и плодом». Он пока-
зывает, как благодаря трудам ряда выдающихся мыслителей
(от Николая Кузанского до Исаака Ньютона) постепенно вы-
страивается новая картина мира, центральным сюжетом ко-
торой становится представление о бесконечности вселенной.
Здесь хочется отметить, что, по известным причинам работы
ученых Нового времени часто имели теологический оттенок:
то есть, обсуждая проблемы пространства и времени, нельзя
11
было не говорить о Боге. Это, безусловно, крайне интересная

тема, и вслед за Койре повторим, что не всегда правомерно
разводить философию, религию и науку, тем более когда речь
идет об истории науки, ведь история науки — это обязательно
и философия науки. Но мы будем абстрагироваться (где воз-
можно) от проблемы Бога в истории и философии науки и ак-
центируем внимание на научно-философском понятии «бес-
конечности» пространства. Но в то же время говоря о про-
странстве, коснемся проблемы первопричины, начала начал
(что нередко в философии, особенно в средневековой схола-
стике, и назвалось, собственно, «Богом»).
Койре завершает свою работу признанием победы той на-
учной картины мира, которую предложил Исаак Ньютон.
Здесь будет осуществлен краткий (и выборочный) анализ
дальнейшего (посленьютоновского) развития научных пред-
ставлений о пространстве в свете акцентов, расставленных
Александром Койре. Для этого необходимо обрисовать подход
Койре и обозначить те научно-исторические вехи и персо-
налии, которые он охарактеризовал в своем труде как наи-
более важные. Интересно, что в итоговом утверждении по-
беды космологии бесконечного пространства Койре не при-
знает вклада античных философов — Эпикура и Лукреция:
«… мне представляется невозможным обуславливать историю
принятия модели бесконечной Вселенной в XVI–XVII вв.
воздействием космологических теорий греческих атомистов…
Мы тем более не должны забывать тот факт, что учение гре-
ческих атомистов о бесконечности не вписалось в главное
русло (или русла) научной и философской мысли греков —
традиция школы Эпикура не соответствовала научной грече-
ской традиции…» Таким образом, он полагал, что их воззрения
не вписывались в парадигмы современной им науки, не говоря
уже о влиянии на позднюю науку. По его мнению, Джордано
Бруно фактически первый, кто принял Лукреция всерьез,
а до тех пор европейская средневековая космология основы-
валась на других источниках, отчасти античных, отчасти хри-
12
стианских (впрочем, взаимосвязанных между собой), в центре

которых лежит аристотелевское представление о конечном
Космосе. В любом случае, влияние античных (и средневе-
ковых) представлений о пространстве на современные пред-
ставления требует отдельного исследования. Первым же, кого
с точки зрения Койре можно назвать в действительности вли-
ятельным провозвестником грядущего признания бесконеч-
ности вселенной, является Николай Кузанский.
Койре прежде всего интересует революция, произошедшая
в науке и философии XVI–XVII веков, обусловленная тру-
дами определенного круга мыслителей. Именно этот относи-
тельно краткий период, с его точки зрения, послужил основой
для формирования мировоззрения, которое впоследствии гла-
венствовало в течение двух столетий, — и оно пришло на смену
другому, которое держало позиции еще дольше (речь идет
о конечном космосе средних веков). Эту революцию можно
понимать и как победу рациональности в науке, как форми-
рование современных принципов естественнонаучности (с ее
обращением к математике и практике). Но не менее значимая
революция в науке произошла в XX веке, современником ко-
торой, кстати, был Койре. Эта революция отвергла ту усто-
явшуюся картину мира (ньютоновскую), которую утвердила
предшествующая революция. Речь идет в первую очередь
об изменении представлений о структуре и свойствах про-
странства (интересно, что и эти более современные представ-
ления могут находить аналогии в античной философии (хотя
Койре, как мы уже видели, и был противником таких связей,
или, точнее сказать, преемственностей)).
Возводя провозглашение бесконечности вселенной к Ку-
занскому, Койре делает важную оговорку: ни он, ни Рене
Декарт не используют термин «бесконечность», но предпо-
читают говорить о «нескончаемости», «беспредельности»,
«неопределенности» пространства. Вселенная, которая
не является бесконечной в научном смысле, но при этом
остается безграничной и не имеющей пределов, по мнению
13
Койре, не может быть предметом точного научного исследо-

вания (как будет видно впоследствии, Койре не совсем прав).
Т.е. вселенная Кузанского (и Декарта) лежит вне возмож-
ностей точного научного исследования, она еще, если можно
так выразиться, слишком «теологична». При этом понятие
«бесконечности» пространства связано с ней, но особым
образом — через посредство Бога — единственная актуальная
бесконечность, с их точек зрения, может быть только атри-
бутом Бога. Здесь, конечно, нужно иметь ввиду, что не сле-
дует ставить знак равенства между понятиями «вселенной»
и «пространства» (во всяком случае в современной физике,
где пространство — как бы «ткань» вселенной). Сам Койре
противопоставляет понятия «космоса» и «вселенной». Он
пишет, что в XVII веке происходит разрушение космоса,
то есть крушение представлений о нем, как о конечной упо-
рядоченной структуре: «…упразднение представления о мире,
как о конечном и абсолютно упорядоченном целом…». В со-
временном научно-философском дискурсе космос, скорее,
аналог вселенной.
Среди тех, кто совершал научную революцию, утвердившую
новый тип мировоззрения, Койре выделяет нескольких, на его
взгляд, внесших наибольший вклад, мыслителей. Это (в по-
рядке упоминания автором) Николай Кузанский, Марчелло
Палингениус, Николай Коперник, Томас Диггс, Джордано
Бруно, Уильям Гилберт, Иоганн Кеплер, Галилео Галилей,
Рене Декарт, Генри Мор, Николя Мальбранш, Ричард Бентли,
Исаак Ньютон, Джозеф Рафсон, Джордж Беркли, Готфрид
Лейбниц.
Обозначим в общих чертах идеи некоторых из них, чтобы
впоследствии обнаружить развитие этих идей (а также оспа-
ривание, опровержение или подтверждение) в науке XX века,
а точнее — в научной физической картине мира, пришедшей
на смену механицизму Ньютона.
Кузанский развивает учение, по сути, о бесконечной все-
ленной с множеством миров. Но его вселенная несовершенная,
14
поскольку она составная, множественная, состоит из частей,

и только единое совершенно — а это, конечно же, Бог. Ку-
занский утверждает: «Хотя в свете бесконечной божественной
потенции, которая беспредельна, Вселенная и могла бы быть
больше, но из-за неподатливости бытийной возможности, или
материи, которая не простираема актуально до бесконечности,
Вселенная не может быть больше и, значит, не имеет предела
потому, что актуально невозможно ничто большее ее и кла-
дущее ей предел; словом, она привативно бесконечна». И далее
он добавляет, что «хотя этот мир не бесконечен, однако его
нельзя помыслить и конечным, поскольку у него нет пределов,
между которыми он был бы замкнут!» Таким образом, гово-
рится следующее: вселенная не бесконечна, но безгранична.
Приведем наглядную аналогию. Пространство Кузанского
можно условно уподобить пространству некоторых аркадных
компьютерных игр, где пространство, безусловно, конечно,
оно ограничено экраном, за пределы которого — к игроку,
например, — выйти невозможно, однако нет и границ как та-
ковых — если протагонист игры уходит, например, за правый
край, то он появляется слева, и наоборот. К этой аналогии
(разумеется, не точной и не строгой, но в качестве мысленного
эксперимента показательной) мы обратимся позже.
Взгляды на пространство Николая Коперника, по срав-
нению с взглядами Кузанского, могут показаться шагом назад
(не в смысле научной строгости — здесь, скорее, наоборот,
а в смысле представлений об устройстве мира). Но в действи-
тельности он внес важнейший вклад на пути формирования
представления о вселенной, как о бесконечной. Он тот, кто,
возможно, сам того не желая, приступил к окончательному
разрушению привычного конечного Космоса. Хотя мир, мо-
дель которого предлагает Коперник, однозначно конечен
(и на этом очень настаивает Койре: «…нигде Коперник не го-
ворит нам, что видимый мир, мир неподвижных звезд беско-
нечен. Он лишь указывает, что мир этот не поддается изме-
рению…».
15
Система Коперника гелиоцентрическая — в центре распо-

лагается Солнце, вокруг него планеты и сфера неподвижных
звезд. Напомним, что в системе Аристотеля звезды двигались
(по кругу), а раз есть конечное расстояние, которое могут
пройти звезды, значит, мир никак не бесконечен. Но у Копер-
ника сфера звезд неподвижна, тогда возникает вопрос: зачем
вообще нужна эта сфера, чем обосновано ее существование?
Быть может, тогда небо со звездами простирается ввысь беско-
нечно далеко? Однако сам Коперник не решается сделать этот
шаг. Мир Коперника так велик, что не поддается измерению,
он необозрим, но тем не менее конечен. Хотя эта «неизмери-
мость» в принципе и может трактоваться как основание для
бесконечности. С другой стороны, надо понимать, что в мире
Коперника есть центр — это Солнце. А бесконечность, в ко-
торой есть центр, то есть некая выделенная точка, от которой
пространство простирается на равные расстояния — нонсенс.
Но Койре отмечает, в чем состоит заслуга Коперника на пути
формирования образа бесконечной вселенной: «…психологи-
чески легче перейти к идее бесконечной вселенной от идеи не-
измеримо большой и все время расширяющейся вселенной».
Расширяющейся в том смысле, что вселенная Коперника од-
нозначно раздвигает свои границы по сравнению с вселенной
средних веков. Хорошо заметна некая корреляция коперни-
кианской модели с моделью Кузанского — хоть и в иных вы-
ражениях, но речь опять идет об отрицании бесконечности,
но в то же время признания неизмеримости.
Более решительный переход к бесконечности осуществил
Джордано Бруно. Интересно, что признавая заслуги Бруно,
Койре сообщает, что не считает мыслителя эпохи Возрождения
ни хорошим философом, ни ученым, и что своих идейных
учителей (Лукреция Кара и Николая Кузанского) тот понял
неправильно. Тем не менее Бруно первый, кто предложил
идею реально (а не божественно) бесконечной вселенной,
не имеющей центра, с бесконечным множеством миров (как
выразился Койре, мир Бруно «бесконечно бесконечный». Сам
16
Бруно высказывается вполне ясно: «…уверен, что …все профес-

сора при всей своей учености не смогут отыскать сколько-ни-
будь вероятного довода, по которому существовал бы предел
этому телесному миру и по которому, следовательно, так же
и звезды, находящиеся в пространстве, имелись бы в опреде-
ленном числе».
Для учения Бруно очень важен принцип полноты (или из-
обилия). Этот принцип тщательно рассматривает А. Лавджой
в работе «Великая цепь бытия». Суть этого принципа (без
ограничений средневековой схоластики) в системе Бруно за-
ключается фактически в том, что мир бесконечен и полон тво-
рениями, потому что он не мог быть иным. Лавджой произ-
водит это обстоятельство от античной идеи «блага» (высшая
идея в учении Платона), которая предполагает реализацию
всего, существующего в виде идей, или, говоря иначе, всего, что
может быть помыслено. Тот мир благ, который максимально
полон. Причем эта реализация имеет характер необходимости,
т.е., обязательно должно быть реализовано все, что в принципе
может быть, так как нет никаких разумных оснований для
того, чтобы нечто было реализовано, а нечто не было — это
противоречило бы самой идее «блага» (тот мир наиболее благ,
который наиболее полон). Здесь вступает в действие принцип
достаточного основания, дополняя принцип полноты: «Нет
оснований считать, что Бог может создать какие-то вещи
предпочтительно перед другими. …Творение Бога, чтобы быть
совершенным и достойным своего творца, должно, следова-
тельно, включать в себя все, что только возможно, т.е. бесчи-
сленные отдельные вещи, бесчисленные земли, бесчисленные
звезды и солнца…».
Таким образом, Бруно утверждает бесконечную вселенную,
но не пустую, а изобильную, в которой есть, грубо выражаясь,
все, в том числе бесконечное число других населенных миров.
К подобным следствиям приводит фактически отрицание ог-
раничивающей сферы Коперника (которая уже в системе са-
мого Коперника выглядит откровенно ненужной).
17
Иоганн Кеплер решительно возвращается к идее конечной

вселенной. Это, как отмечает Койре, в значительной мере обу-
словлено его религиозными воззрениями. Для него прояв-
ление Бога в мире — это наличие в нем порядка и гармонии,
а «порядок и гармония не могут быть найдены в бесконечном
и потому не имеющим ни формы, ни образа…». Но более
важны другие основания Кеплера для принятия им конечной
модели мира, имеющие уже научный характер. Кеплер эм-
пирик, для него наука — астрономия — должна согласовы-
ваться с опытом, с наблюдаемой реальностью: именно такой,
какой она является нашим органам чувств (зрению). Таким
образом, с этой точки зрения, нет смысла измышлять гипо-
тезы, которые не соотносятся с фактами, с нашими возможно-
стями наблюдения. «…астрономия тесно связана со зрением,
т.е. с оптикой. Она не может допускать вещи, противоречащие
законам оптики». Следовательно, антинаучно допускать суще-
ствование бесконечности, раз уж проверить это не представ-
ляется возможным.
Еще одно направление аргументации Кеплера против бес-
конечности касается структуры мира: если мир бесконечен,
то у него нет определенной структуры и он везде однороден
и отовсюду выглядит одинаково, а это не так, говорит Кеплер,
с Земли мир выглядит по-особенному, значит это уникальная,
выделенная точка и мир не может быть бесконечным. Т.е.,
в данном случае аргументация Кеплера в корне неверна, но она
основана на оптической иллюзии видимого размера звезд — ха-
рактерного заблуждения той эпохи. В современной космологии
отсутствие выделенных точек, наоборот, требование.
Среди возражений, выдвигаемых Кеплером против беско-
нечности пространства (однородно заполненного звездами)
заслуживает внимания следующее. Не может быть бесконечно
удаленной звезды от какой-либо точки, например, от нашего
Солнца. В самом деле, между любыми двумя точками суще-
ствует конечное расстояние, а, значит, звезды, бесконечно уда-
ленные от других звезд, невозможны, и пространство конечно.
18
Кеплер подводит такие итоги: «…мы называем бесконечным

то, что не имеет пределов и конца, а следовательно — и изме-
рений. Таким образом, любое число вещей актуально конечно,
по той уже причине, что оно число… Речь идет о том, что раз
не может быть бесконечно удаленных звезд, то их число ко-
нечно, а из конечного нельзя составить бесконечное, имеющее
размеры (и размерности). Далее Койре, комментируя Кеплера,
сообщает, что и современная наука не разрешила проблему
бесконечности и отложила ее в сторону. Это странно, по-
скольку это было уже не так во время жизни Койре (см. урав-
нения Александра Фридмана и три формы пространства).
Но, возможно, он имел в виду спорный статус бесконечности
в математике и некоторые проблемы с описанием элемен-
тарных частиц (об этом в следующих главах).
И далее у Кеплера: «Пространство существует благодаря
телам; не было бы тел, не было и пространства. И если Бог
разрушит мир, после него не останется никакого пустого про-
странства. А будет просто ничто, как было ничто до того, как
Бог создал мир». Здесь важно, что, с точки зрения Кеплера,
пространство не существует, как таковое, есть только тела,
а пространство — это, по сути, их свойство, размерность тел.
Шаг вперед сделал Галилео Галилей с помощью принци-
пиального нового орудия познания — телескопа. Он получил
возможность расширить границы видимого, а следовательно,
доступного научному обсуждению. Наблюдаемая Вселенная
оказалась намного богаче, больше и разнообразнее, чем ученые
могли до этого предположить. Тем не менее на вопрос о том, ко-
нечна вселенная или бесконечна, Галилей ясного ответа не дает.
Вернее, он уклонялся от ответа, возможно, по двум причинам:
во-первых, из соображений безопасности в виду угрозы пресле-
дования церковью, во-вторых, благодаря чисто научным при-
чинам, схожим с основаниями Кеплера: какой смысл говорить
о том, что в принципе не может быть нам известно? Но важно
иметь в виду, что, как отмечает Койре, «…в согласии с Нико-
лаем Кузанским и Джордано Бруно, Галилей отбрасывает идею
19
существования центра вселенной…». А отсюда один шаг до при-

знания бесконечности: если нигде нет центра мира, значит, мир
простирается бесконечно далеко. Однако сам Галилей такого
вывода не делает. Он говорит только: «Ни вы, ни кто-либо
другой нигде не доказали, ни что мир конечен и обладает раз-
мерами, ни что он бесконечен и не имеет предела».
Вновь к идее бесконечности, после Кузанского и Бруно,
возвращается уже Декарт. Декарт отождествляет материю
и пространство, т.е. нет такого пустого места, которое зани-
мали бы тела, и которое высвобождалось бы, когда они его по-
кидают. Иначе говоря, не существует пустота. Декарт вполне
убедительно это доказывает, рассуждая о том, что у пустоты
(ничто) не может быть никаких измерений, поэтому говорить
о километрах пустого пространства, отделяющих одни тела
от других, не имеет смысла. Тела, разделенные ничем, факти-
чески не разделены. Таким образом, существует лишь материя,
но различающаяся качественно (вспомним Кеплера, который
утверждал, что пространство — это свойство тел). Но из этого
(отождествления протяженности и материи) следует при-
знание бесконечности пространства. Так как «мы не в со-
стоянии полагать предел, не преодолевая его самим этим по-
лаганием». Речь идет о том, что мы не в состоянии признавать
границу вселенной, предел материи, поскольку кроме материи
ничего нет (пустоты нет). Значит, материя должна продле-
ваться бесконечно. Правда, и это немаловажно, Декарт прин-
ципиально избегает термина «бесконечность» в определении
мира и предпочитает «беспредельность». Эта уловка носит те-
ологический характер — бесконечен у Декарта один лишь Бог1
(это вполне объясняется той ролью, которую отводит Декарт
идеи Бога в постижении его человеком). Но отсюда против
желания Декарта вытекает интересное следствие: раз мир ма-
териален, а Бог нет, то Богу как бы нет уже места в этом мире,
1
Более того, Декарт категорически не допускал множественности
миров.
20
становящимся тем самым чисто научным, математическим,

геометрическим (отчасти на этом построена критика Декарта
Генри Мором). Это важный шаг в формировании научных
астрономических представлений: «между Богом и миром
не существует аналогии». Здесь опять прослеживается сюжет
о безграничности мира, но не бесконечности, который был ха-
рактерен для Кузанского и отчасти Коперника.
Другим важным следствием теории Декарта является пред-
ставление об однородности вселенной. «Отсюда нетрудно за-
ключить, что земля и небеса созданы из одной и той же материи;
и даже если бы миров было бесконечное множество, то они
необходимо состояли бы из этой же материи…» Из этого он
делает неожиданный вывод, что, стало быть, миров не может
быть много.
Важен спор Генри Мора с Декартом, особенно по вопросу
возможности существования пустого пространства. Сначала
в переписке, а затем уже и после смерти Декарта Мор про-
должает исследовать эту проблему, настаивая на том, что
пустое пространство существует отдельно от материи, ко-
торая нуждается в пространстве, чтобы располагаться в нем.
Материи же свойственны такие «непроницаемость» и «ося-
заемость» (все это вполне в духе Ньютона). Но кроме того,
Мор вводит понятие некоего «Природного духа», который
есть во всем, который пронизывает бесконечное пространство.
Этот «дух» можно трактовать как некий предшественник
«эфира» XIX века и, даже более того, предтечу современных
моделей поля, на том основании, что свойства его такие же:
протяженность, нерасчленяемость, проницаемость… Но все-
таки есть нечто, не вписывающееся в современные модели:
по всей видимости, одухотворенное пространство является
божественной протяженностью, то есть самим Богом. В этих
размышлениях Мора нас интересует прежде всего постули-
рование бесконечного пустого пространства, в котором есть
островки материи (притом пустое пространство не совсем пу-
стое, потому что оно наполнено духом — некой энергией).
21
Исаак Ньютон, возможно, первый профессиональный

ученый в физике и математике, и он ни в коем случае не фи-
лософ, и не мистик (хотя это не мешает ему оставаться глубоко
верующим человеком и настойчиво вписывать Бога в свою
картину мира, заниматься алхимией и астрологией). Для него,
в отличие от Декарта, пространство и время — абсолютны, т.е.
они имеют свою собственную природу и существуют как бы
независимо от материи. По поводу пространства Ньютон го-
ворит: «Абсолютное пространство по своей природе безотно-
сительно чего бы то ни было внешнего всегда остается оди-
наковым и подвижным»; по поводу времени аналогичное:
«Абсолютное, истинное и математическое время само из себя
и по своей природе течет равномерно и безотносительно
к чему-либо внешнему».
Таким образом, пространство есть «место» (пустое), в ко-
тором тела находятся и которое они могут покинуть (то, что
отрицал Декарт — в его концепции нет пустых «мест», которые
можно было бы занять, потому что все и так уже занято мате-
рией). Пространство Ньютона содержит материю, состоящую
из крайне малых неделимых твердых частиц (атомы), которые
разделяет пустота (вакуум). По поводу этих частиц самого
Ньютона, кстати, одолевают некие знаменательные сомнения:
«Не обладают ли малые частицы тел некоторыми энергиями,
мощностями, или силами, благодаря которым они действуют
на расстоянии не только на лучи света, чтобы отражать, пре-
ломлять и отклонять их, но также и друг на друга, чтобы по-
рождать огромную долю явлений природы?» Он не может
понять, как мельчайшие частицы, за счет чего, держатся друг
друга и почему материя не распадается на атомы. Вероятно,
это можно трактовать, как догадки о существовании сильного
и электрослабого взаимодействий?
Как хорошо известно, Ньютон дал математическое опи-
сание тяготения, но он «…не верил в притяжение, как в ре-
альную, физическую силу». Он отказывался признавать, что
тяготение — это свойства тел, которые притягиваются и пред-
22
почитал предполагать, что существует некая внешняя сила

(скорее всего божественная), заставляющая тела притяги-
ваться. Ньютон систематически уходит от провокационных
споров о природе тяготения, он признается, что она ему неиз-
вестна и этого довольно: главное, что он сумел дать ее матема-
тическое описание. А почему закон именно таков и какова его
природа — об этом можно только гадать. Фактически, Койре
делает следующий вывод, вкладывая его в уста Ньютона:
«…обратно-квадратичный закон всемирного тяготения, дей-
ствующий закон этого мира, ни в коем случае не был един-
ственно возможным — хотя и был самым удобным, — и что
Бог, если бы он того захотел, мог бы принять и другой». Как
мы увидим, вывод этот, в общем, хорошо согласуется с неко-
торыми современными физическими представлениями, если
миновать идею сверхъестественного разума.
В вопросе о статусе абсолютного пространства Ньютон
однозначно принимает его бесконечность. Мир бесконечен,
и состоит из материи и пустоты, это некий точный механизм,
который заводит Бог, а поскольку это абсолютный безотноси-
тельный механизм — наука способна давать абсолютно точные
предсказания о будущем, пользуясь математическим аппа-
ратом и средствами наблюдения. Проще говоря, можно ука-
зать положение и массу (энергию) атома в любой временной
точке будущего, если мы точно знаем все начальные условия.
Готфрид Лейбниц серьезно оспаривал картину мира, пред-
ложенную Ньютоном. В вопросе о взаимоотношениях материи
и пространства он на стороне Декарта, но исходя из принципа
достаточного основания. Нет разумных оснований полагать,
что Бог ограничил количество материи, и, стало быть, все бес-
конечное пространство заполнено материей. Другой важный
пункт возражений касается того, что Лейбниц отрицает су-
ществование абсолютных пространства и времени, и, сле-
довательно, абсолютного движения, и утверждает, что они
относительны (это вполне научный подход — в том плане,
что абсолютное движение ненаблюдаемо, значит, его следует
23
отбросить как бессмыслицу). В вопросе природы тяготения

Лейбниц, не удовлетворяясь отказом Ньютона однозначно
решать эту проблему, ссылается на «предустановленную гар-
монию», что в каком-то смысле более соответствует совре-
менным представлениям о гравитационном взаимодействии,
чем ньютоновская неизвестность.
Однако фактически до XX века (с некоторыми, конечно,
оговорками) теория Ньютона главенствовала и в своих ос-
новных положениях не подвергалась сомнению. Только с по-
явлением работ Эрнста Маха, Альберта Эйнштейна, Макса
Планка, Нильса Бора, Вернера Гейзенберга, Эрвина Шредин-
гера, Поля Дирака, Вольфганга Паули и ряда других физиков
ситуация резко изменилась. Основное изменение заключалось
в том, что пространство и время, абсолютные у Ньютона, ока-
зались относительными. В 1905 году Эйнштейн разрабатывает
Специальную теорию относительности, в которой показывает,
что свойства пространства и времени, их конфигурация, за-
висят от скорости движения. Та же судьба фундаментального
переосмысления постигла и гравитацию. В 1915 году Эйн-
штейн создает общую теорию относительности, куда вклю-
чает гравитационное взаимодействие. У Ньютона это некая
сила, мистического происхождения, мгновенно распространя-
ющаяся в пространстве (т.е. она нелокальна). В теории тяго-
тения Ньютона одно тело притягивает другое с силой, которая
зависит только от масс этих тел и расстояния между ними.
Это означает, что если их массы или расстояния между ними
изменятся, то тела, согласно Ньютону, немедленно почув-
ствуют изменения взаимного гравитационного притяжения.
А это приходит в противоречие со специальной теорией от-
носительности Эйнштейна, в которой утверждается, что ни-
какое взаимодействие (никакая информация) не может быть
передано быстрее скорости света. Таким образом, гравитаци-
онное изменение распространяется в лучшем случае со скоро-
стью света. Более того, оказалось, что ускорение и тяготение
взаимозаменяемы, иначе говоря, движение с ускорением ана-
24
логично действию гравитации. Вспомним в этой связи, что

Ньютон полагал ускорение абсолютным, т.е. на примере кру-
гового движения, он показал, что это движение ускоренное
и абсолютное в том смысле, что оно безотносительно какого-
либо другого движения. Теперь же Эйнштейн уравнивает тя-
готение и ускоренное движение (которое у него относительно,
как любое движение вообще). Впоследствии было экспери-
ментально подтверждено, что модель гравитации Эйнштейна
более точно описывает наблюдаемую реальность, и Ньютон,
несмотря на крайне высокую точность экспериментальных
подтверждений, предложил неверную теорию. Ошибка, повто-
римся, в том, что гравитационное взаимодействие распростра-
няется не мгновенно.
Гравитация у Эйнштейна «это не обычная сила, а следствие
того, что пространство-время не является плоским, как счита-
лось раньше, а оно искривлено распределенными в нем массой
и энергией». Иначе говоря, тела движутся по искривленным
орбитам не вследствие действия особой силы, а потому что
пространство искривленно массами расположенных в нем тел,
таким образом, линии в искривленном пространстве соответ-
ствуют линиям в прямом (евклидовом) пространстве (геоде-
зические линии). Фактически, оказывается, что свойства про-
странства-времени обусловлены массой тел, расположенных
в нем (а масса эквивалентна энергии).
Вспомним, что Лейбниц потерпел поражение от Ньютона,
как в споре о свойствах пространства и времени (абсолютны
они или относительны), так и в споре о природе гравитации.
Но в каких-то вопросах, как увидим, концепция Лейбница,
развития Махом, более адекватна современной космологи.
Что касается устройства Вселенной как механизма, в ко-
тором можно предсказать ее будущее состояние в любых де-
талях, зная начальные условия, то и это оказалось неверным.
Как показал один из основоположников квантовой механики,
Вернер Гейзенберг, существует принципиальная неопределен-
ность положения и импульса частицы в настоящий момент.
25
Их невозможно одновременно измерить. Таким образом, все-

ленная из полностью определенной и ясной превращается
в вероятностную, когда точное предсказание становится прин-
ципиально невозможным.
Ньютон полагал, что мир состоит из мельчайших твердых
частиц атомов (сейчас говорят о кварках и электронах).
Современная теория суперструн (претендент на теорию
квантовой гравитации, о которой речь пойдет впереди) пред-
лагает другие основные «кирпичики» мироздания — это
струны, моды колебаний которых задают свойства вселенной
(которые, в принципе, могут быть различными). Помимо од-
номерных струн допускается существование и более сложных
фундаментальных объектов (браны различной размерности
и формы). Одним из важных следствий такого отказа от при-
вычных элементарных частиц является возникновение допол-
нительных пространственных измерений: к привычным трем
добавляются еще шесть (но свернутых до ненаблюдаемого
размера), плюс одно временное, таким образом, мир теории су-
перструн предстает десятимерным. Правда, отказ от «твердых
частиц» Ньютона произошел раньше гипотезы теории супер-
струн: в стандартной модели физики элементарных частиц
частицы нульмерны, т.е. это точечные частицы, фактически
не имеющие реальных размеров (в частности из-за этого
Стандартная модель не может включать гравитационное взаи-
модействие, как будет показано в дальнейшем).
Снова обратимся к спору Декарта и Мора, Лейбница
и Ньютона о пустоте — возможна ли она? Лейбниц отказыва-
ется от пустоты, Ньютон утверждает существование вакуума.
В некоторых современных моделях вселенной постулируется
существование ложного вакуума. В соответствии с теорией
Большого взрыва вселенная расширяется. Но почему это слу-
чилось? Почему началось (и продолжается) раздувание Все-
ленной? (Интересно, что Лейбниц допускал божественное
начало вселенной, не допуская ее конечности; для Ньютона
так же начало вселенной — это сотворение ее Богом, но уже
26
в готовом, статичном виде). Физик Алан Гут предложил идею

субстанции, имеющей свойства отталкивающей гравитации, —
именно она на раннем этапе порождала мощное раздувание
(инфляционное расширение). Так вот ложный вакуум и есть
то сверхэнергетическое состояние, которое обеспечивает от-
талкивание (энергию вакуума предлагал еще Эйнштейн —
известная «космологическая постоянная»). Существуют раз-
личные виды вакуума, мы, например, живем в так называемом
«истинном вакууме» — самом низкоэнергетичном. Различных
видов вакуума может быть много, и в каждом из них разные
свойства элементарных частиц и различные состояния взаи-
модействий. Ложный вакуум, это вакуум с высокой энергией,
но он не стабилен и быстро распадается. Согласно теории
инфляции начальное состояние вселенной — это состояние
ложного вакуума. Он быстро раздувается, распадается, и этот
момент распада соответствует Большому взрыву (который
продолжается и сейчас на окраинах Вселенной). В версии
хаотической инфляции инфляция никогда не заканчивается
и постоянно возникают новые области вселенной или даже
новые «островные» вселенные, и процесс этот бесконечен,
происходят все новые и новые взрывы, порождающие новые
вселенные. В этой теории можно наблюдать интересный воз-
врат к идеям Кузанского и Бруно с их бесконечными вселен-
ными, состоящими из миров, где в соответствии с принципом
полноты, на который опирается в особенности Бруно, должны
быть реализованы все возможности. Мир вечной инфляции
не обязательно бесконечен, но это постоянный акт творения,
в котором с необходимостью создается все многообразие воз-
можного, все вероятные комбинации элементарных частиц.
Так же это согласуется с принципом достаточного основания,
на котором настаивал Лейбниц: если нет разумных причин
для того, что нечто не было реализовано, значит это должно
быть реализовано. Проблема, правда, в том, что мы видим
лишь незначительную часть мира (ойкумену), а существуют
регионы (и возможно даже другие вселенные), в которые,
27
в силу принципиальных ограничений, накладываемых за-

конами физики — невозможность движения со скоростями,
превышающими скорость света), мы никогда не сможем, ве-
роятно, заглянуть.
Что же касается вопроса о бесконечности вселенной, ко-
торая, как показал Койре, была безоговорочно утверждена
в науке и философии XVII века, то современная физика не-
редко склоняется к идее конечности, особенно там, где пред-
полагается явное начало — момент возникновения Вселенной.
Впрочем, этот вопрос до конца не прояснен — что считать
началом? И где оно было? Что было до начала? И можно ли
вообще говорить о чем-либо существующем до начала вре-
мени? Тем более, время и пространство относительны, и их
математическое описание, принятое в современной физике,
все разительнее отличается от обыденного понимания. Это
тот случай, когда основанные на здравом смысле обычные во-
ображение и интуиция оказываются бессильны, и старые при-
вычные понятия вдруг обретают совершенно новый (матема-
тический) смысл.
Впрочем, ситуация остается неоднозначной. В 1929 году
Александр Фридман и Жорж Леметр независимо проанали-
зировали уравнения Эйнштейна, из которых следует либо
положительная кривизна (вселенная как сфера), либо отри-
цательная кривизна (седловидная вселенная) пространства
и пришли к выводу, что вселенная должна либо расширяться,
либо сжиматься. Напомним, что сам Эйнштейн тяготел
к «стационарной модели», и чтобы избежать нестационарных
вариантов, приводящих к конечной вселенной, ввел космоло-
гическую постоянную (что впоследствии обрело смысл как
энергия вакуума (см. «дух» Мора, отсутствие пустоты у Де-
карта)). Фридман показал, что, кстати, из расширения все-
ленной не следует ее конечности. В настоящее время, благо-
даря наблюдениям, начало которым положил в 1929 году аст-
роном Эдвин Хаббл, точка зрения расширяющейся Вселенной
считается общепринятой. Но и здесь появляется три варианта
28
формы пространства: уже упомянутые сфера, «седло» и пло-

ское пространство (которое не имеет кривизны). Только эти
три формы соответствуют обязательному требованию сим-
метрии в современной физике, означающему, что каждый на-
блюдатель из любой точки вселенной должен видеть ее оди-
наково в больших масштабах (в этой связи см. точку зрения
Кеплера — по его мнению, должно быть ровно наоборот).
Сфера конечна, но безгранична (нельзя выйти за ее пределы,
но и уткнуться в них нельзя); седловидная форма может быть
как бесконечной, так и конечной. Последние данные астро-
физики свидетельствуют о том, что, скорее всего, имеет место
третий вариант: пространство имеет плоскую форму (по
крайней мере, на наблюдаемых масштабах). Но тогда оста-
ется открытым следующий вопрос: является ли оно беско-
нечным или конечным? Вспомним пример с аркадной игрой:
в случае конечного пространства оно остается безграничным
(это коррелирует и идеями Кузанского, Коперника, Декарта,
предпочитающих говорить о «беспредельности», но не о «бес-
конечности»), т.е., уходя за пределы экрана, мы будем возвра-
щаться с другой стороны. В случае бесконечного пространства
мы никогда не сможем вернуться в исходную точку, уходя все
дальше и дальше. Правда, в последнем случае следует пред-
положить, что уже в момент Большого взрыва пространство
было бесконечным и, значит, взрыв произошел сразу и везде
в бесконечности. Ясно, что Большой взрыв приводит к расши-
рению. Но как может расшириться то, что уже и так беско-
нечно? Не возвращает ли это к необходимости признания бес-
конечного пустого ничто Мора и Ньютона, в котором и про-
исходит взрыв — как порождение материи (и пространства)
и уже ее расширение? Впрочем, в контексте теории инфляции
расширяются вселенные в «бесконечном» ложном вакууме.
Однако главная проблема с принятием той или иной кон-
цепции пространства заключается в том, что не совсем ясна
сама эта категория: «пространство». В современной физике
высказывается предположение, что пространство и время
29
на самом деле не фундаментальные понятия, и есть нечто

более фундаментальное, из чего они состоят и чем они обу-
словлены. В таком случае вопрос о том, конечно или беско-
нечно пространство, вообще лишен смысла. В следующей
главе мы более детально поговорим о концепции пространства
в современной физике с учетом некоторых новых теорети-
ческих моделей.
Глава 2
О ВРЕМЕНИ
Как заметил Д. Уитроу, автор фундаментальных работ

о времени, для физики в принципе характерна геометризация
времени. То же самое, как отмечалось уже, говорил А. Эйн-
штейн. Если пространство мы привыкли мыслить с помощью
системы координат, в терминах измерений и расстояний,
то никаких специфических понятий, характеризующих именно
время, у нас нет. Отчасти этим объясняется и трудность тол-
кования времени в различных теориях физики, поскольку оно
не имеет эндемичных признаков. Именно из-за отсутствия
сущностных свойств время подверглось геометризации. Осо-
бенно очевидно это в модели пространства Минковского (со-
зданного на основе работ Пуанкаре и Эйнштейна Германом
Минковским), где оно представляет собой четвертую коор-
динату и имеет вид произведения скорости света и времени
события. В теории относительности проблема решается ра-
дикально — время фактически устраняется, оно не более чем
иллюзия восприятия.
Традиционный анализ времени порождает чисто про-
странственные вопросы: дискретно оно или непрерывно, воз-
можно ли его отождествлять с изменением (последователь-
ностью событий) и длительностью, является ли оно объек-
тивным или субъективным, относительным или абсолютным,
фундаментальным или нет, и т.п. Эти вопросы проистекают
из классической интеллектуальной интуиции, которую мы
встречаем еще у Зенона, затем у Аристотеля, у стоиков, позже
у Августина, и, что интересно, почти такой же она сохраняется
у Галилео Галилея и Исаака Ньютона.
Показательно, что в тех работах, где отрицается простран-
ственный способ мышления о времени и постулируется его
объективность (см., например, книгу Л. Смолина «Возвра-
31
щение времени»), ничего не говорится о том, что оно есть

и каковы его свойства.
В этом свете самыми главными вопросами о времени ока-
зываются следующие: какова его природа и реально ли оно?
Разумеется, настоящее исследование не ставит целью дать
однозначный ответ. Однако анализ понятия времени и его
возможных характеристик, возникающих в современных фи-
зических теориях, позволит приблизиться к ответу вплотную.
КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ПРОБЛЕМЫ

Проблема времени с точки зрения дискретности и не-
прерывности, по всей видимости, впервые затрагивается
у Зенона Элейского, в его знаменитых апориях. Апории
«Ахиллес», «Дихотомия», «Стрела», «Стадий» направлены
против движения. В первых двух движение отрицается, если
пространство и время рассматриваются как непрерывные,
во-вторых двух — как дискретные. А. Койре в работе «За-
метки о парадоксах Зенона» сделал важное замечание отно-
сительно того, что эти апории, по сути, не имеют отношения
к движению и касаются его лишь постольку, поскольку дви-
жение происходит в пространстве и времени. Можно абстра-
гироваться от понятий пространства и времени и рассмат-
ривать вместо этого математический континуум, не лишая
апорий исходного смысла. Проведя такую трансформацию,
Койре приходит к выводу, что проблема намного глубже,
чем то представляли исследователи и критики Зенона, и об-
наруживает (переведя апории на язык математики), что эти
апории в скрытом виде коренятся «во всякой геометрической
теореме, во всякой алгебраической формуле, во всяком
арифметическом предложении». Другими словами, проблема
в принципе присуща математике и геометрии. Напраши-
вается вывод о том, что наше традиционное понимание
движения, времени и пространства требует серьезной кор-
рекции — и только тогда апории перестанут быть таковыми.
32
Или, что то же самое, апории и порождены неверным пред-

ставлением о движении, пространстве и времени.
Другой вопрос, отсылающий к парадоксам Зенона:
«Должно ли время в принципе “течь”»? Б. Рассел не видел
проблемы в том, что стрела как бы скачет из одного поло-
жения в другое, т.е. движение во времени можно понимать
как смену позиций, по примеру секундной стрелки. Быстрая
смена позиций воспринимается как гладкое движение. При
таком взгляде на проблему в движении нет собственно того,
что интуитивно понимается под движением. В каждый момент
времени стрела покоится в новом месте. Но можно заключить,
что это и есть движение.
Первую попытку научного анализа времени предпринял,
по-видимому, Аристотель в «Физике». Он выступил против
платоновского понимания времени. В «Тимее» говорится
о вечности и ее подобиях — время вращающегося неба, дви-
жение от числа к числу, т.е. время и есть движение. Для Ари-
стотеля же время и движение связаны, но не тождественны.
Время Аристотеля «есть число движения» (и оно, кстати,
непрерывно). Временем измеряется движение, а движением
определяется время. Необходимое же условие движения —
пространство, следовательно, без пространства нет и времени.
Значит ли это, что время производно от пространства, оста-
ется не проясненным.
Плотин не согласен с Аристотелем. Его время (в платонов-
ском духе) производно от вечности. Но у него время не дви-
жение и не мера движения (не число движения). Вкратце его
возражения против времени как движения и числа движения
можно охарактеризовать так: движение предполагает время,
однако время не требует с необходимостью движения, а может
вполне совместиться и с покоем. «Если предположить, что воз-
можно движение вне времени, то приравнивание ему времени
станет еще более непонятным, так как получится, что время —
одно, а движение — совсем другое». Итак, время — это одно,
а движение — это другое. Плотин показывает, что поскольку
33
движения могут быть разными, т.е. за одно время могут прео-

долеваться разные расстояния, то и времена должны быть раз-
ными, а это невозможно (интересно, что здесь уже возникает
идея относительности времени, производная от движения, хотя
и отрицаемая). Значит, и расстояние тоже не может мыслиться
как время. Это уже можно трактовать как первый протест
против пространственного мышления о времени. Плотин пока-
зывает, что время не есть число, аргументируя это тем, что чи-
слами измерять можно все что угодно, а не только время, таким
образом, время есть время, а число есть число. Время у Пло-
тина есть протяжение вечной жизни души (но, опять же, про-
тяжение — возвращение к пространственной характеристике).
Особое место в истории изучения времени занимают раз-
мышления Августина. В его представлении нет реального про-
шлого и нет реального будущего, но есть настоящее. Однако
настоящее лишено длительности, оно мгновенно, т.е. его тоже
как бы нет. Но все три времени, прошлое, настоящее и бу-
дущее, существуют в душе. Хотелось бы это трактовать как
утверждение иллюзорности, субъективности времени, но Ав-
густин не говорит этого. Время все-таки есть, и он выражает
это в знаменитой формуле: «время существует только потому,
что оно стремится исчезнуть». Он, скорее, раскрывает пси-
хологию восприятия времени — образ настоящего, возника-
ющий в душе, позволяет по подобию (такая своеобразная ин-
дукция) мыслить о прошлом и будущем. Но есть у Августина
и новаторство, которое можно отнести непосредственно к фи-
зике. Отвечая на популярный в то время вопрос «Что делал
Бог до сотворения мира?», он смело заявляет: ничего. По той
простой причине, что время было сотворено вместе с миром,
а как можно говорить о «до» и «после», если нет времени?
Эти понятия вне времени просто не имеют смысла. Августин,
таким образом, утверждает (если выражаться современным
языком) следующую идею: нет внешнего вечного фундамен-
тального времени как арены действий физических законов.
Время возникает вместе со Вселенной.
34
У неоплатоника Прокла (по всей видимости, следующего

в своей концепции за Ямвлихом) в комментарии к платонов-
скому «Тимею» разрабатывается своеобразная диалектика вре-
мени и вечности. Время для него — длительность, текучесть,
непрерывность. Время есть (как и для Платона) подвижный
образ вечности, а вечность — неподвижный образ времени.
Время связано с движением, и чтобы оно текло, нужно нечто,
что заставляло бы каждое событие двигаться, так как каждое
событие нуждается в причине движения. Первопричина же
движения — вечность.
Иоанн Дамаскин развивает эти идеи, но он вводит кванты
времени. Если время состоит из не имеющих длительности мо-
ментов настоящего, то не получится сложить из них длитель-
ность: сколько ни складывай не имеющих размера частей, все
равно получится ничто. Таким образом, время должно состоять
из неделимых отрезков настоящего, имеющих длительность.
Иначе говоря, время движется скачками. Дамаскин показы-
вает это на примере мышления: вроде бы мысль непрерывна,
однако она не созерцает все сразу одновременно, сначала она
обращена на одно, потом на второе, потом на третье. Эту по-
зицию можно интерпретировать как попытку доказательства
дискретности времени. Более того, скорость скачкообразных
движений времени приводит к тому, что у разных движений
разные времена (то, что отрицал Плотин). По существу это
означает утверждение того, что время относительно, и его от-
носительность обусловлена скоростью движения (хотя, оче-
видно, Дамаскин руководствовался совершенно иными осно-
ваниями в своей интуиции, чем поздние релятивисты).
Последующие философы и ученые (Средних веков и Но-
вого времени) углубляли уже существующие идеи или поле-
мизировали с ними, но в основном оставались в рамках ука-
занной проблематики. Тем не менее представляется важным
указать еще некоторые взгляды на время, которые определили
современные подходы. Речь идет о позициях Канта, Лейбница,
Ньютона и Эйнштейна.
35
Ньютон настаивал на объективном статусе времени.

Правда, он не говорил, что такое время, а только то, что оно
есть и что оно абсолютно. «Абсолютное, истинное, математи-
ческое время само по себе и по самой своей сущности, без вся-
кого отношения к чему-либо внешнему протекает равномерно
и иначе называется длительностью». Оппонент Ньютона,
Лейбниц, напротив, постулировал относительность времени
(выводя ее из принципа достаточного основания и тождества
неразличимых). Можно сказать, он углубил аргументацию Ав-
густина в вопросе о том, что делал Бог до сотворения мира —
вне событий, вещей (мира), нет времени. Но это не значит, что
Лейбниц его отрицает, время есть — и более того, оно универ-
сально (из этого очевидно, что на самом деле общего в пони-
мании времени у Лейбница и Эйнштейна нет).
Кант вновь поставил объективность времени под сомнение.
Для Канта время — априорная форма чувственности, позво-
ляющая упорядочивать опыт взаимодействия с миром в нашем
восприятии. Оно не объективно, времени как такового нет.
Поэтому и разговор о природе времени, его сущности, свой-
ствах, бессмысленный — он должен сводиться к нашему вос-
приятию, к деятельности сознания.
Эйнштейн, развивая идею относительности, сформулировал
последнее принципиально новое представление о времени.
Новаторство сделанного им шага заключается в утверждении
относительности одновременности, положения, согласно ко-
торому одни и те события кажутся для разных наблюдателей
разделенными во времени по-разному, в зависимости от ско-
рости (включая направление) движения наблюдателей.
СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПРОБЛЕМЫ

Дискретность и непрерывность. Игнорируя, по примеру
Рассела, апории Зенона, можно полагать, что квант времени
(«хронон») имеет порядок планковской величины. Здесь,
однако, возникают сразу две трудности. Первая, самая оче-
36
видная — это спорное пространственное представление о еди-

нице времени как кванте, т.е. чем-то, имеющем фиксиро-
ванный размер. В этом случае опять же время предстает лишь
особым измерением пространства, в котором происходит спе-
цифическое передвижение. Тогда можно сказать: от точки (со-
бытия) А до точки (события) В столько-то квантов времени.
В принципе, здесь нет парадоксальности, движение во вре-
мени можно представлять как скачкообразное (квантованное)
движение в состоянии покоя при максимально допустимой
скорости. Когда нечто находится в точке трехмерного про-
странства, как мы видели, это можно интерпретировать в СТО
так, что оно движется со скоростью света во времени, а сле-
довательно, движется и в пространстве, так как пространство
в ходе времени меняется.
Отсюда возникает другая трудность. Если время кванту-
ется, что означает изменение пространства во времени? Су-
ществует ли оно в «промежутках» между квантами времени?
В таком случае придется признать интервалы существования
пространства вне времени, что кажется странным, потому что
это навязывает принятие еще одного рода времени, и так далее.
Если же в промежутках время не существует, то мир созда-
ется заново в каждое мгновение. Непрерывность не позволяет
избежать этой проблемы — любая делимость ставит вопрос
об интервалах. Действительно, как показал Койре в упомя-
нутом выше эссе, дискретность и непрерывность в опреде-
ленном контексте могут рассматриваться как эквивалентные
точки зрения.
Альтернативой делимому и бесконечно делимому вре-
мени может выступать время в принципе неделимое. Это ва-
риант «длительности» по А. Бергсону, который в физическом
смысле непонятно как интерпретировать.
Длительность и локальность. Понятие длительности как
характеристики времени тесно связано с представлением о ло-
кальности. Классическая физика, начиная с работ Галилея,
Ньютона и включая Эйнштейна, указывает на локальность
37
времени. Это в принципе соответствует нашей интуиции.

Суть локальности в том, что для того, чтобы попасть из точки
А в точку Б, нужно преодолеть некоторое расстояние (это
было рассмотрено на примере пространства). Но поскольку
максимально возможная скорость конечна (скорость распро-
странения света), локальность предполагает и необходимость
затратить время для преодоления любого расстояния.
Нелокальность возникает в квантовой механике. Она
означает мгновенное взаимодействие разнесенных в про-
странстве (как угодно далеко) объектов. В иной интерпре-
тации — между элементарными частицами во Вселенной су-
ществуют нелокальные связи, и чем их больше, тем более ярко
выражены другие измерения. Иначе говоря, если бы помимо
трех развернутых измерений для перемещения макрообъектов
было бы отрыто еще одно или несколько, это означало бы на-
личие нелокальности. Здесь любопытным образом пересека-
ются квантовая механика и теория относительности. В реля-
ционной теории, как уже отмечалось, нет собственно времени,
но есть пространство-время. Таким образом, всякое движение
есть движение в пространстве-времени. Если допустить суще-
ствование дополнительных измерений и добавить квантово-
механическую нелокальность, то получается, что нелокаль-
ность означает движение в других измерениях. Эксперименты,
подтверждающие нелокальность (квантовая телепортация),
проводились уже неоднократно, и их интерпретация пред-
ставляет определенную сложность. На их основе можно, на-
пример, сделать вывод о том, что понятия расстояния (как
характеристики пространства) и длительности (как времени)
некорректны, а являются особенностями нашего восприятия.
И, значит, есть только одно место, где все и происходит (если
в таком случае вообще можно говорить о месте). Однако кван-
товая телепортация означает создание дубликата исходного
объекта в другом месте. Наличие этого другого места сразу же
подрывает идею об иллюзорности расстояния. В противном
случае следует считать, что это не другое место, а то же самое,
38
и фотон в точности тот же самый, и их не два, а он один.

Но тогда возникает вопрос: а была ли телепортация? Что
за манипуляции производили экспериментаторы, если ничего
не изменилось по сравнению с исходным состоянием?
Проблема снимается при принятии абсолютного про-
странства Ньютона (и пространства-времени Эйнштейна
в ОТО). Необязательно считать, что нелокальность означает
нахождение в одном и том же месте, просто частицы мгно-
венно обмениваются информацией через любое расстояние.
Да, частицы неразличимы, но принцип Лейбница не наруша-
ется, потому что различные положения в пространстве — это
тоже характеристика частицы (правда, в таком случае непо-
нятна функция пространства, оно становится еще более ис-
кусственным, чем знаменитый эфир старой физики — там
хотя бы эфир был необходим для распространения световых
волн с конечной скоростью). Но время устраняется полностью.
Таким образом, при объединении реляционной и квантовой
интерпретации нелокальности время не существует, и гово-
рить о каких-то его характеристиках, признаках и свойствах
бессмысленно.
КОНЦЕПЦИИ ВРЕМЕНИ
«Течение» и стрела времени. Вселенную общей теории
относительности иногда называют «блочной», подразумевая
единое пространство-время, в котором нет, собственно, вре-
мени. Блок можно «нарезать» под разными углами («наре-
занию» соответствует скорость и направление движения) —
этим будет обусловлена относительность одновременности.
Для разных наблюдателей разные события будут воспри-
ниматься, как происходящие в разном временном порядке:
то, что для одних случилось раньше, для других позже (по-
рядок событий неизменен только в границах одного светового
конуса). Здесь ключевое слово «восприниматься», так как
в блочной вселенной все события уже заданы, они есть, и наше
39
восприятие в зависимости от определенных условий замечает

их в некотором порядке. В этой модели нет течения времени
(как последовательности событий), нет здесь и длительности.
Картина, предлагаемая ОТО, не всех устраивает. Причина
заключается в наличии так называемой «стрелы времени».
Дело в том, что наблюдатели, как бы и куда бы они ни двига-
лись, будут наблюдать одно и то же ее направление — из про-
шлого в будущее (в том смысле, что прошлое отлично от бу-
дущего). Хотя законы физики обратимы во времени, в ре-
альности наблюдается необратимость. Порядок переходит
в состояние хаоса и очень редко наоборот. Об этом говорит
второй закон термодинамики — энтропия всегда растет. Даже
если происходит самоорганизация, рост степени порядка,
она предполагает использование энергии, а затраченная ка-
чественная энергия приводит к выделению некачественной
(тепловой), и энтропия (как мера беспорядка) обязательно
больше возрастания порядка.
В данном случае важно, что второй закон возможно
было бы рассматривать как свидетельство течения времени
или, более смело, как описание самого времени (этому во-
просу посвящена отдельная глава). Время можно было бы по-
нимать в этих рамках как переход от менее вероятных состо-
яний к более вероятным, а самое вероятное состояние — это
состояние равновесия, когда последовательность событий за-
вершается распадом всех сложных структур на элементарные
частицы. Однако в таком случае придется признать, что в рав-
новесном состоянии время останавливается или начинает
идти сразу в разных направлениях. Потому что в состоянии
равновесия нет выделенного направления последовательности
событий, а в любом состоянии происходят флуктуации, крат-
ковременно понижающие в своей области энтропию. Но время
при этом в обратную сторону не идет. Таким образом, второй
закон не есть время, но работает во времени.
Другая проблема заключается в том, что признание стрелы
времени предполагает выбор начальных условий с высокой
40
степенью порядка. Если наиболее вероятное состояние рав-

новесное, то для того, что мы наблюдаем сейчас (опреде-
ленная степень порядка), исходное состояние должно было
быть упорядоченным. Или же оно было неупорядоченным,
но периодически происходят масштабные флуктуации в раз-
личных частях Вселенной, которые повышают порядок
(идея Больцмана). Такое допущение требует вечного про-
шлого, так как вероятность гигантских флуктуаций крайне
мала, и за 14 миллиардов лет они едва ли могли произойти.
В случае же выбора особых (упорядоченных) начальных
условий после Большого взрыва, необходимо объяснить,
откуда взялся первоначальный порядок, задавший направ-
ление стрелы времени. Возможно, гравитация и есть тот
самый фактор порядка в начальных условиях. Изначальное
равновесное состояние после Большого взрыва не является
равновесным при наличии гравитационного взаимодей-
ствия, которое заставляет элементы притягиваться и образо-
вывать сложные структуры. В таком случае, возможно, что
время связано с гравитацией и, возможно, производно от нее
(в ОТО это в определенном смысле так и есть). Если это
так, то следует прояснить, что же такое гравитация. Рассмат-
ривать ее в смысле ОТО, как искривление пространства-вре-
мени, значит опять исключить время.
Время как проекция. Другая современная концепция, в ко-
торой время не реально, связана с рассмотрением Вселенной
как голограммы. Этот подход сформировался в результате ис-
следований черных дыр, начатых Я. Бекенштейном и Ст. Хо-
кингом, продолженных Г.’т Хоофтом и Л. Сасскиндом, и завер-
шенные Э. Виттеном и Х. Малдасеной. ’Т Хоофт и Сасскинд
показали, что вся информация о любом объекте может быть,
грубо говоря, записана на площади его поверхности1. Это
означает, что, возможно, арена физических законов — это как
1
Точнее — пропорциональна площади поверхности, а не его объему:
в этом специфика квантовой голограммы.
41
раз граница, а наблюдаемая трехмерная реальность — гологра-

фическая проекция. Малдасена, основываясь на принципах
Виттена, показал возможность дуального описания реаль-
ности — струнная теория идентична квантовой теории поля.
Это стало возможным благодаря тому, что для описания про-
исходящего внутри мира Малдасены и происходящего на гра-
нице этого мира используется один и тот же математический
словарь. Таким образом, обе теории по сути одно и то же,
но описывают реальность с разных позиций. Сущность кон-
цепции в том, что происходящее внутри можно описать про-
исходящим снаружи (и наоборот). Например, это может
означать, что черная дыра является голографической проек-
цией газа на ее поверхности — в таком случае, черные дыры
предстают вполне тривиальными объектами. В конечном
итоге, всю вселенную можно описывать как голограмму, т.е.
как проекцию с далекой плоской поверхности.
Какова же роль времени в такой модели описания реаль-
ности? Нужно ли считать, что время — это тоже проекция?
В духе Платона и платоников можно ответить — время есть
проекция вечности, но с точки зрения физики этот ответ, ко-
нечно же, не конкретен. Наверно, правильно будет сказать
в таком случае, что на удаленной поверхности времени нет,
оно лишь свойство трехмерной проекции. Проекция дви-
жется, здесь «все течет, все меняется», как сказал бы Гераклит,
но сама граничная поверхность неизменна (потому что она вне
времени). Это означает, что время не фундаментально, а яв-
ляется производным от чего-то еще, что закодировано на уда-
ленной поверхности.
Циклическое время. Другой вариант (на самом деле более
отвечающий теории струн) состоит в том, что время (и про-
странство) — это некий заданный фон, арена событий. Это ха-
рактерно, например, для теорий циклических вселенных. К те-
ориям, более доступным экспериментальной проверке, можно
отнести идею Р. Пенроуза. В его концепции новая вселенная
это результат флуктуации (по сути Большого взрыва), ко-
42
торая неизбежна спустя бесконечное время после достижения

теплового равновесия. После достижения теплового равно-
весия поздняя вселенная становится неотличима от ранней.
Таким образом, конец — это начало. В пользу этой теории (не-
смотря на проблему бесконечного времени) может говорить
обнаружение гравитационных волн и концентрических кругов
от столкновения нескольких пар черных дыр. Есть данные,
что такие свидетельства получены.
Но любая циклическая модель, на чем бы она ни основыва-
лась, требует наличия времени вне вселенной, изначально задан-
ного, которое не рождается и не умирает вместе со вселенной.
Действительно, циклический сценарий не имеет смысла, если
время возникает вместе с возникновением вселенной. Как
можно сказать, что раньше уже были вселенные, если время ис-
чезло вместе с ними? Если между вселенными возникают ин-
тервалы безвременья (а это само по себе не ясно чем является),
то уже нельзя говорить о «раньше», «было» и т.п.
Такие сценарии только усложняют вопрос о времени. Время
здесь предстает некоей фундаментальной, заведомо непозна-
ваемой величиной, поскольку оно ставится вне мира. То же
относится и к различным концепциям мультивселенных —
если исключить внешнее время, оставив только собственное
время каждого мира, то возникает вопрос: как миры соотно-
сятся друг с другом во времени? В теории вечной инфляции
можно поставить вопрос: есть ли время в ложном вакууме или
там царит платоновская вечность, а время появляется лишь
вместе с мирами? В таком случае миры, будучи разделены
безвременьем, несравнимы во времени, и нельзя сказать, что
в мирах разное время, как и то, что одно же. Этот вопрос не те-
ряет актуальности и в случае многомировой интерпретации,
струнного ландшафта и некоторых других теорий мультивсе-
ленных.
Время микромира. Особой спецификой обладает интер-
претация времени в квантовой теории поля. Уравнение Шре-
дингера описывает эволюцию волновой функции во времени,
43
в момент же измерения происходит как бы коллапс волновой

функции, и в права вступают правила для макромира. Таким
образом, время играет ключевую роль в акте измерения. Изме-
рение меняет будущее. Если до измерения прошлое частицы
размыто (она может находиться где угодно с некоторым чи-
слом наиболее вероятных положений, а точнее, и находится
одновременно где угодно, если не допускать скрытых пара-
метров), то в мгновение измерения она обнаруживается где-
то. Если бы измерение не проводилось, частица и дальше опи-
сывалась бы волновой функцией. В данной ситуации момент
измерения обладает особыми полномочиями, определяя бу-
дущее — это есть миг настоящего, разделяющий прошлое и бу-
дущее. Только, исходя из него, мы не можем реконструировать
прошлое и можем только статистически предсказать будущее.
Т.е., прошлое и будущее всегда размыто, есть только настоящее.
С точки зрения теорий скрытых параметров акт изме-
рения, конечно, ничем особым не выделяется. Он всего лишь
позволяет узнать неизвестное прежде положение частицы.
В концепции Х. Эверетта измерение не обладает особым
статусом, а является одной из возможных реализаций в па-
раллельных вселенных. Большинство других интерпретаций
квантовой механики также относится к проблеме измерения
(см. следующую главу). В стандартной же квантовой теории
поля приходится признавать выделенный момент времени
(важно, что он выделен наблюдателем, т.е. объектом макро-
мира). В микромире время проявляет себя во взаимодействии
с макромиром — тогда, когда вмешивается наблюдатель (но
это не значит, что его нет до — в квантовой механике есть
временной оператор (оператор эволюции), заданный на гиль-
бертовом пространстве). Значит ли это, что понятие времени
осмысленно только в макромире и не имеет смысла в ми-
кромире? Такая точка зрения существует довольно давно.
Действительно, классические представления о пространстве
и времени, вероятно, нуждаются в коррекции на масштабах
планковской величины.
44
Реальное время. В качестве альтернативы общей теории

относительности с ее уничтожением времени ряд физиков
предлагают формодинамику. Принципиальное отличие фор-
модинамики в том, что время признается универсальным,
а пространство — относительным. Это значит, что существует
выделенный наблюдатель и, соответственно, выделенное
время. Относительность пространства означает, что в разных
местах Вселенной размеры одних и тех же объектов могут
быть разными, или, точнее, понятие размера на больших рас-
стояниях не имеет самостоятельного смысла, как понятие
одновременности событий в стандартной теории относитель-
ности. Глобальное время и одновременность наблюдений воз-
можны благодаря, например, выбору универсальной системы
отсчета: микроволнового фонового излучения. Наблюдатели
будут регистрировать одну и ту же его температуру во всех
направлениях вселенной, таким образом, существуют выде-
ленные наблюдатели (что, правда, вводит асимметричность
в ОТО). Важно, что формодинамика допускает дуальное опи-
сание ОТО: относительность времени заменяется относитель-
ностью пространства, но две теории эквиваленты друг другу.
Постулирование абсолютного времени, первичного по от-
ношению к законам физики, приводит к интересным следст-
виям — законы могут меняться во времени, т.е. законы ока-
зываются не неизменными, не фундаментальными основами,
которые сами задают время, а разворачивающимися во вре-
мени. Это, безусловно, интересный подход, который позволяет
по-новому взглянуть на эволюцию Вселенной. Но он совсем
не объясняет, что такое время само по себе. Напротив, допу-
щение изменения законов физики во времени требует объяс-
нения механизма этого изменения, т.е. нужен некий закон (ме-
тазакон) эволюции законов во времени.
Другая важная черта формодинамики (собственно, позво-
ляющая реконструировать события прошлого) заключается
в том, что она согласуется с теорией скрытых параметров
в квантовой механике, т.е. с положением о том, что все частицы
45
имеют положение и скорость в любой момент времени (такое

допущение с необходимостью предполагает опять же выде-
ленного наблюдателя). Это как раз то, что требовал от теории
Эйнштейн, но что стало возможным только в дуальном опи-
сании его теории.
ЧТО В ИТОГЕ СО ВРЕМЕНЕМ?

По мере роста научного знания интеллектуальная интуиция
приспосабливается к формулировке новых понятий или модер-
низации старых (верна и обратная зависимость). С появлением
новых физических теорий (необязательно экспериментально
обоснованных) часто требуется корректировка традиционных
постановок вопросов. Так, например, теория относительности
вводит понятие относительности одновременности — шаг
принципиально новый в науке и требующий переосмысления
категории времени (что и происходит — время в ОТО устра-
няется). Другой пример — квантовая теория поля: время как
реальное различение прошлого и будущего возникает только
при переходе с микроуровня на макроуровень. Голографиче-
ский принцип, выросший из возможности дуального описания
физических систем, опять же совершенно по-новому пред-
лагает взглянуть на время: взгляд на время как на проекцию.
Концепции мультиверса (и циклических вселенных) подни-
мают принципиальный вопрос о глобальном времени — есть ли
в каждой вселенной свое время или же оно общее для всех.
Наконец, действительно новым является вопрос о размер-
ности времени. Время традиционно рассматривалось либо
как круг (циклическое), либо как стрела. Если время может
иметь большую размерность, по аналогии со свернутыми про-
странствами в теории суперструн, то это, скорее, подтвердит
правомерность геометризации понятия времени и покажет не-
обоснованность поиска сущности временных категорий. Дру-
гими словами, возможно, что время — это разновидность про-
странства, возникающее в его особом измерении.
46
Но, как можно было убедиться, большая часть вопросов,

связанных со временем, не претерпела существенных изме-
нений по сравнению с ранними попытками его философского
осмысления. В этом свете ответ на ключевой вопрос, сфор-
мулированный в начале, — существует ли время, не имеет
положительного решения. В тех теориях, где ответ «да», оно
фундаментально (в том смысле, что оно первично). Такой
вариант ничего не может сказать о том, что есть время, а на-
оборот, делает шаг назад в попытке ответить на этот вопрос.
Объявив нечто первичным, далее возможно говорить об этом
только в духе негативной теологии, так как ничто не является
его причиной.
В тех же концепциях, где время возникает, имеет смысл го-
ворить о том, что оно есть, но пока что единственный претен-
дент на объяснение — это пространство. Однако понимание
времени (совсем не новое) как движения в пространстве (по-
следовательности событий в пространстве или даже особой
разновидности пространства) опять же устраняет время, ибо
отрицается его собственная (временная) специфика.
Представляется вероятным, что отчасти проблема кроется
в современной неспособности интеллектуальной интуиции
выйти за пределы обыденного представления о времени
и в желании вписать его в привычный фон макромира. В этом
случае будет эффективной формулировка новых понятий
времени и пространства на основе результатов эксперимента
и математического описания, порывающих с той традицией
мышления, которая породила проблемы, сформулированные
Зеноном. В определенном смысле суть его апорий как раз
и указывает на несоответствие интеллектуальной интуиции
физической реальности, а не на невозможность движения.
Глава 3
КВАНТОВАЯ РЕАЛЬНОСТЬ
В этой главе речь пойдет о квантовой механике. А точнее

о некоторых проблемах интерпретации квантовой механики.
В частности, будет обсуждаться возможная роль сознатель-
ного наблюдения в фиксации состояния мира. Мы не придер-
живаемся той идеи, что будто бы именно сознание заставляет
мир принимать определенную конфигурацию, однако обсуж-
дение роли сознания вообще является важным для целей всей
работы в целом. Поэтому здесь будет восстановлена вкратце
часть известного дискурса, касающегося так называемой
«проблемы измерения», широко обсуждаемой уже около ста
лет в работах, посвященных интерпретации квантовой меха-
ники.
Сознательное наблюдение в некотором смысле является
важным элементом квантовой механики, хотя она и не учиты-
вает его (какого-либо описания сознания в ее рамках не су-
ществует). Возможно, это допустимо сформулировать сле-
дующим образом: квантовая теория неполна в том смысле,
что не включает описание акта измерения как осознания ре-
альности (сам термин «измерение» предполагает осознанную
деятельность). Специфика квантовой механики в ее связи
с сознанием, с точки зрения некоторых физиков и философов,
состоит в том, что процесс наблюдения заставляет реальность
на уровне микромира выбирать определенную конфигурацию.
Это можно проинтерпретировать, в соответствии с прин-
ципом неопределенности Гейзенберга, следующим образом:
измерением (измерительным прибором) наблюдатель вносит
неизбежные возмущения в квантовую реальность (в строгом
смысле это неверно, в действительности просто таково
свойство реальности, как станет видно в дальнейшем). С одной
стороны, это «участие» наблюдателя приводит к тому, что
48
невозможно одновременно измерить положение и импульс

компонентов микромира. С другой стороны, каждое новое
такое наблюдение будет давать отличающиеся результаты. И,
в-третьих, получается, что мир ведет себя по-разному, когда
наблюдатель его измеряет и когда нет. Пока квантовая реаль-
ность не наблюдается, она описывается одним образом (урав-
нением Шредингера), когда осуществляется измерение, урав-
нение квантовой механики перестает работать, и в силу всту-
пает классическая физика, описывающая макромир. Именно
в этом смысле — смысле влияния сознательного наблюдения
на то, как описывать реальность (какую фактическую конфи-
гурацию она имеет) и идет речь о принципиальном отличии
квантовой механики от классической физики. Очевидно, что
классическая физика ни в коем случае не строится на таких
основаниях. В классической физике свойства реальности
не зависят от того, смотрят на нее или нет. В квантовой физике
они тоже не зависят от этого, но ровно до тех пор, пока реаль-
ность не измеряется. Именно в этом смысле — смысле созна-
тельного наблюдения и будет здесь идти речь о сознании. Т.е.,
в первую очередь учитываются такие проявления сознания,
как способность осмысленно воспринимать окружающую дей-
ствительность (и себя).
Математик и физик Роджер Пенроуз назвал квантовую
механику «мистической» теорией как раз по причине
странной корреляции между поведением реальности и тем,
наблюдаем (сознаем) мы ее в конкретный момент времени
или нет. Существуют различные интерпретации этого за-
гадочного квантово-механического явления, возникающие
по той причине, что в самой квантовой механике нет ему
объяснения (с помощью терминов ее математического ап-
парата — что вполне естественно, теория не должна объяс-
нять саму себя). Критический анализ этих интерпретаций
и является предметом настоящего обсуждения. На осно-
вании проведенного анализа будут сделаны выводы о совре-
менном состоянии проблемы.
49
СУЩНОСТЬ КВАНТОВОЙ ТЕОРИИ

Перед тем как перейти к анализу существующих гипотез
по поводу различия в поведении наблюдаемой и ненаблю-
даемой реальности, вкратце напомним некоторые ключевые
положения квантовой теории. Ее специфика выражается
в том, что она представляет микромир устроенным принципи-
ально иначе, чем макромир, хотя второй вроде бы и «состоит»
из элементов первого. Иначе говоря, то, что происходит
на уровне микромира, не наблюдается на уровне привычных
для непосредственного наблюдения масштабов. Причина
такой странности заключается в так называемом корпуску-
лярно-волновом дуализме: простые компоненты (фотоны,
электроны и даже атомы) ведут себя и как частицы, и как
волны. Иначе говоря, корректное описание реальности воз-
можно только в случае применения двух исторически про-
тивоположных классических понятий. Такая особенность
квантовой механики (использование взаимоисключающих на-
боров понятий для описания квантовой реальности) получила
называние принципа дополнительности Нильса Бора. Это
явление было подтверждено экспериментально в многочис-
ленных вариациях знаменитого двухщелевого эксперимента,
в ходе которого частицы (даже единичные) создают волновую
(интерференционную) картину, что чаще всего интерпрети-
руется как волновое поведение элементарных частиц. То есть
одна испущенная частица проходит сразу через две щели, яв-
ляясь, таким образом, волной. Но, и это самое удивительное,
если рядом с одной из щелей установлен детектор, который
фиксирует прохождение частицы, то в таком случае интерфе-
ренционная картина не возникает, т.е. частица ведет себя, соб-
ственно, как частица. С одной стороны, исходя из этого экс-
перимента, можно сделать вывод о том, что понятие частицы
и поля не фундаментальны, чем и вызвано противоречие
с нашей интуицией, и нужно искать более фундаментальные
компоненты мира, которые объяснят эксперимент должным
50
образом. Другая интерпретация заключается в том, что ми-

кромир действительно существует по таким правилам, т.е.
интерференция имеет место, когда отсутствует знание того,
через какую из щелей проходит частица, и наоборот. То есть,
таким образом, факт сознательного наблюдения как будто
определяет конфигурацию реальности. При этом расстояние
между двумя путями теоретически может достигать многих
световых лет, независимо от этого интерференционная кар-
тина зависит от наличия либо отсутствия детектора частиц.
Прохождение единичной частицы (в случае наличия детек-
тора) через одну щель либо через другую щель определяется
классическим методом подсчета вероятностей. Грубо говоря,
существует две альтернативы, каждая с весом 50% (альтер-
натива А + альтернатива В = 1). Однако в случае отсутствия
детектора интерференционная картина должна получаться
за счет суммирования альтернатив (их суперпозиции), и здесь
в силу вступают комплексные числа (которые играют фунда-
ментальную роль в квантовой механике) в качестве коэффи-
циента (дополнительны весов) к совокупности альтернатив
(А + iB). То есть квантовая механика утверждает, что раз-
личные альтернативы для поведения одного и того же объекта
определяются суперпозицией этих состояний с комплекс-
нозначными весами. Проблема в том, что мы этого никогда
не наблюдаем в макромире.
Поскольку частица ведет себя как волна (когда мы ее не на-
блюдаем), то для описания вероятности нахождения ее в том
или ином месте используются не классические вероятности,
а понятие амплитуды. Математически это выражается в том,
что каждая из возможных альтернатив умножается на ком-
плексное число, что и составляет амплитуду вероятности.
Более наглядно (но не буквально) это можно представить
на примере волнистой линии: чем выше гребень волны, тем
больше амплитуда. Соответственно, наибольшая вероятность
обнаружить частицу там, где гребень выше, меньше — где он
ниже. Однако, несмотря на малую вероятность нахождения
51
частицы в «местах» с низкой амплитудой, обнаружить ее там

все же можно (просто в большинстве случаев, ставя экспе-
римент, частица будет обнаруживаться там, где ожидается —
в этом и заключается вероятностный характер квантовой ме-
ханики). То есть это означает, что теоретически существует
очень много вероятных положений частицы. В этой связи
возникает закономерный вопрос: можно ли выяснить, где
конкретно находилась частица до измерения ее положения?
Ответ: нельзя. Более того, стандартная квантовая механика го-
ворит, что она находилась везде, где только могла находиться,
т.е. ее состояние описывалось суперпозицией (суммированием
всех векторов состояний). Иначе говоря, до измерения она
не имела конкретного положения. Это принципиально проти-
воречит нашей интуиции и тому, что повседневно наблюдается
в окружающем мире. Получается, что акт измерения (созна-
тельное наблюдение), локализация частицы в пространстве,
заставляет занять ее определенное место; до этого же она на-
ходилась везде, где только могла, и ее состояние описывалась
волновой функцией. Акт измерения, по существу, заключается
в переходе с квантового уровня на классический, в «увели-
чении» до макроскопического уровня. В физике и математике
это формулируется как взятие квадрата модуля квантовой
комплексной амплитуды или коллапс волновой функции.
Возвращаясь к вышеприведенному примеру с волнистой ли-
нией, это сводится к следующему: в тот момент, когда мы про-
изводим измерение положения частицы, локализуем ее, один
гребень превращается в пик, а все остальные падают до нуля.
Выглядит этот так, как будто наше наблюдение заставляет ча-
стицу выбрать определенное положение (а законы квантовой
механики перестают описывать ее состояние).
Напомним, что классическая физика детерменистична:
зная положение и импульс (или скорость) объекта, можно
теоретически вычислить, где он находился до измерения
и где окажется после. Но в квантовой механике говорить
о том, что частица находилась в каком-то конкретном месте
52
в конкретное время до измерения, нельзя, как уже указыва-

лось выше в силу принципа неопределенности Гейзенберга,
который гласит, что невозможно точно измерить положение
и импульс частицы. Чем точнее известен импульс частицы,
тем менее ясно, где она находится, и наоборот. Например,
если волна вероятности имеет одинаковой величины ампли-
туды и длины волн, то, значит, импульс частицы определен
совершенно точно. Следовательно, акт наблюдения (кол-
лапс волновой функции) приведет к обнаружению частицы
с равной вероятностью в любой точке. Таким образом, поло-
жение частицы совершенно не определено. Оптимальная си-
туация в квантовой механике, когда удается определить так
называемый «волновой пакет»: когда импульс и положение
ограничены в определенном диапазоне и, соответственно,
определены приблизительно.
Эволюцию во времени квантовой системы описывает урав-
нение Шредингера. Его вид в данном случае не играет роли,
здесь важно то, что оно не включает в свой состав описание
акта измерения — когда происходит наблюдение, уравнение
перестает работать. В этом смысле оно описывает мир, как
детерменистичный: эволюция волновой функции, как супер-
позиции вероятностей, предсказуема, но индетерминизм воз-
никает тогда, когда производится наблюдение, попытка вы-
яснить каково же положение (или импульс) частицы, т.е. пе-
реход с квантового уровня на классический. Индетерминизм
обусловлен тем, что выбор реальностью характеристик наблю-
даемых компонентов микромира происходит принципиально
случайно. Самого Эрвина Шредингера эта ситуация (несо-
ответствие между тем, как представляет мир квантовая ме-
ханика, и тем, что наблюдается) не устраивала. В макромире
никогда не наблюдаются суперпозиции. Широко известен его
мысленный эксперимент «кот Шредингера», и множество его
модификаций. Здесь будет предложен еще один краткий ва-
риант эксперимента, модифицированный с учетом целей на-
стоящей книги.
53
ВАРИАЦИЯ НА ТЕМУ КОТА

Вообразим вместо кошки Сократа, сидящего к комнате с за-
крытыми окнами и дверью с чашей яда. Далее допустим, что
поблизости нет других людей и его никто не наблюдает. В ори-
гинальном мысленном эксперименте Шредингера важную роль
играет то обстоятельство, что субатомные ненаблюдаемые эф-
фекты, описываемые волновой функцией, определяют итоговое
состояние кошки, как суперпозицию живого и мертвого состо-
яний. Однако дело в том, что ничто не говорит в квантовой меха-
нике, что макромир должен вести себя отличным образом от ми-
кромира (тем более все объекты макромира, измерительный
прибор, да и сам наблюдатель состоят из элементарных частиц).
Поэтому мы умышленно будем игнорировать микроскопиче-
ские состояния. Итак, если Сократа никто не наблюдает (не
«измеряет»), то его состояние описывается как суперпозиция
возможных альтернатив, иначе говоря, он выпил яд и умер
плюс не выпил и жив. То есть, с точки зрения граждан Афин,
которые находятся снаружи (и с точки зрения квантовой меха-
ники) Сократ одновременно жив и мертв. И только в тот мо-
мент, когда кто-нибудь из них заходит в комнату, Сократ выби-
рает определенное состояние — либо жив, либо мертв, но никто
никогда не увидит его одновременно и живым и мертвым.
Вспомним про комплексные веса вероятностей: они означают,
что суперпозиция состояния Сократа не сводится просто к сло-
жению двух состояний, живого и мертвого, но предполагает все
возможные комплексные комбинации — и все они разные. Для
наглядности это можно представить таким образом: возможен
такой вектор состояния, что Сократ на 16% мертв и на 84% жив
(это напоминает драматическую историю из сказки А. Толстого
про приключения Буратино: Буратино «скорее жив, чем мертв»
и т.д.). Но заходящий в комнату наблюдатель почему-то никогда
не увидит такого состояния — в результате коллапса волновой
функции (который он якобы провоцирует актом наблюдения
происходящего в комнате), Сократ оказывается либо полностью
54
живым, либо полностью мертвым. Но самая главная проблема

заключается даже не в этом. А в том, что думает по этому поводу
сам Сократ. Очевидно, что он ничего такого (сложной суперпо-
зиции своих состояний) не воспринимает. Он сознает себя, пока
он жив, и не осознает (надо полагать — об этом отдельно), когда
мертв. Получается, что для разных наблюдателей реальность
различается: поскольку Сократ сам себя измеряет, то он точно
знает, что не подчиняется уравнению Шредингера, и что он,
разумеется, жив. Для тех же, кто находится снаружи и не видит
его, он находится в сложной суперпозиции живого и мертвого
состояний и описывается уравнением Шредингера. Здесь воз-
никает что-то вроде квантовой относительности. Если Сократ
умирает и больше не сознает происходящее, для внешних на-
блюдателей, не видящих его, он по-прежнему живой + мертвый,
и это так с точки зрения его волновой функции. Однако, умерев,
он больше сам себя не сознает (не измеряет), и, стало быть,
в принципе, нельзя сказать с его точки зрения — жив он или
мертв, его уже нет.
Как уже отмечалось выше, проблемы подобного рода самого
Шредингера не устраивали и он считал, что его уравнение
не может быть применено к макроскопическим объектам, на-
пример, таким как Сократ. Однако это всего лишь его частное
мнение, и в самой квантовой механике не существует веских
оснований, почему так нельзя делать. Этому противоречат
только данные нашего восприятия, осознание окружающей
действительности, интуиция — но все это едва ли веские ар-
гументы (для более подробного знакомства с принципами,
выводами и предсказаниями квантовой теории см., например,
работы Поля Дирака и Джона Белла).
РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ ИЗМЕРЕНИЯ

Проблемы, порождаемые квантовой механикой, имеют раз-
личные интерпретации и варианты решений. Рассмотрим не-
которые из них (на самом деле их значительно больше).
55
1. С точки зрения Нильса Бора, сама проблема измерения,

т.е. попытка объяснить, почему при переходе с микроуровня
на макроуровень правила физики меняются, проблемой не яв-
ляется. Нет смысла говорить о том, что в принципе не дано для
наблюдения. Надо работать с тем, что есть, и не задаваться бес-
смысленными, не имеющими ответа вопросами. Иначе говоря,
нет иной реальности, чем та, которую показывает наука. Иначе
говоря, проблема интерпретации ложная — нечего интерпрети-
ровать, все дано в экспериментах и математическом описании.
Это как безответные вопросы в буддизме («авьяката») — отве-
тить на них нельзя, потому что они не имеют смысла.
2. Другая точка зрения, апеллирующая к нашему сознанию
(и идущая от Гейзенберга), заключается в том, что волновая
функция не реальна, не является объективным явлением
мира, а всего лишь отражает знание человека о реальности.
Соответственно, коллапс волновой функции означает изме-
нение знания. С этим сложно не согласиться, ведь волновая
функция — это математическая абстракция. Но введение по-
нятия «реальности» для объяснения проблемы неудовлетвори-
тельно, потому что сам статус «реального» в квантовом мире
требует пояснения. Этой проблеме посвящено немало работ.
3. Следующий подход восходит к Дэвиду Бому, который
придерживался детерминистических взглядов на реальность:
частицы, с его точки зрения, на самом деле обладают опреде-
ленными положениями и скоростями, вне зависимости от того,
наблюдаем мы их или нет. Но в соответствии с принципом
неопределенности мы не можем знать одновременно и то
и другое. Интересно, что в теории Бома отрицается принцип
дополнительности Бора, в том смысле, что вместо корпуску-
лярно-волнового дуализма постулируется отдельно существо-
вание частицы и ее волны. Этот подход известен, как подход
со «скрытыми переменными». Таким образом, есть передел
наших знаний о реальности, но сама реальность обладает объ-
ективными характеристиками независимо от наших знаний
о ней (независимо от того, наблюдаем мы ее или нет). Этот
56
подход проблематичен тем, что если мы чего-то в принципе

не в состоянии узнать, то это равнозначно тому, что этого нет,
поскольку не существует в принципе никакого способа прове-
рить, есть это или нет.
4. Четвертый подход принадлежит группе ученых Жи-
рарди, Римини и Веберу. Они учли то обстоятельство, что
можно вносить изменения в уравнение Шредингера таким
образом, что оно по-прежнему будет «работать». Суть но-
вовведения в том, что волновая функция рано или поздно
коллапсирует сама по себе, без вмешательства наблюдателя
с его сознательными измерениями. Но происходит это крайне
редко — примерно раз в миллиард лет для каждой отельной
частицы. Именно эта «редкость» гарантирует то, что расхо-
ждений с привычным квантовомеханическим описанием мира
не наблюдается. То есть время от времени отдельные частицы
как бы измеряют сами себя, но их эволюция до этого слу-
чайного маловероятного события описывается стандартной
волновой функцией. Новая теория, таким образом, объяс-
няет принципиальное расхождение между поведением ми-
кромира и макромира: поскольку объекты макромира состоят
из огромного множества элементарных частиц, то в них по-
стоянно происходит коллапс функций отдельных частиц. Это
вызывает своеобразную цепную реакцию (что обусловлено
«запутыванием» всех волновых функций), которая застав-
ляет коллапсировать функции других частиц. Таким образом,
объект макромира всегда занимает определенное положение
и имеет определенную скорость (хотя даже в макромире с ого-
ворками), и не наблюдается как сложная суперпозиция всех
возможных состояний. Это подход интересен тем, что (как
и подход Бома) исключает волшебную роль сознательного на-
блюдения в поведении реальности.
5. Следующий подход известен как квантовая декоге-
ренция. Он сводится к положению, что окружающий мир, его
воздействие на объекты, заставляет эти объекты выбирать
определенные, привычные для наблюдения конфигурации.
57
Уравнение Шредингера применяется не только к микромиру,

но и к макромиру, но с учетом того, что объекты реального
мира не изолированы, а подвержены влиянию со стороны.
И хотя с макроскопической точки зрения это влияние незна-
чительно, в действительности его достаточно, чтобы нару-
шить когерентность макрообъекта. Это влияние на волновую
функцию, описывающее эволюцию микромира во времени,
и уничтожает интерференцию в двухщелевым эксперименте
с детектором. Это значит, что окружающий мир как бы сам
по себе «совершает измерения» и роль человека с его созна-
тельным наблюдением опять же перестает иметь значение.
Говоря несколько иначе, явление декогеренции можно
сформулировать следующим образом: объекты (элементарные
частицы) могут быть изолированными от влияния среды,
и в таком случае их эволюция во времени описывается уравне-
нием Шредингера, но если мы нечто увидели, то это уже опреде-
ленно не изолированно — поскольку с этим объектом столкну-
лись фотоны, отразились и попали на сетчатку наших глаз. В тот
момент, когда фотоны столкнулись с объектом, они и вызвали
декогеренцию, перейдя в одно из возможных состояний, и мы
можем увидеть только декогерировавшие объекты. Однако тут
не происходит никакого коллапса волновой функции, просто это
выглядит со стороны так же. Если это верно, то именно по при-
чине декогеренции сложно создать квантовый компьютер — тре-
буется сложная изолированная от внешней среды система. Нару-
шение изоляции и, грубо говоря, квантовый компьютер сломан.
6. Уравнение Шредингера не может быть применено к су-
ществам, наделенным сознанием (концепция Эугена Вигнера.
Т.е. оно описывает реальность объективно до тех пор, пока она
не осознается присутствующими в относительной близости
наблюдателями. Но если допустить, что есть другие разумные
наблюдатели во Вселенной, факт коллапса волновой функции
будет представлять для разных наблюдателей разные картины
одной и той же области пространства (поскольку в момент на-
блюдения те или иные характеристики реальности задаются
58
случайным образом). Допустим, обитатели Млечного пути

в ходе наблюдений зафиксировали где-то в скоплении Во-
лосы Вероники взрыв сверхновой. А обитатели Туманности
Андромеды в ходе наблюдений обнаружили, что его не было.
Так был он или нет в принципе (независимо от временной
относительности, задаваемой теорией относительности)? Как
можно говорить об объективности реальности, если она раз-
личается не только в зависимости от того, наблюдают ее или
нет, но и в зависимости от того, кто ее наблюдает?
7. Джон Уилер предложил даже более радикальную точку
зрения: поскольку реальность выбирает конкретное состояние
(одну из возможных альтернатив) только в результате созна-
тельного наблюдения, то и вся эволюция вселенной до момента
формирования сознания становится определенной (т.е. обретает
фиксированные конкретные значения) только после формиро-
вания сознания. Иначе говоря, историческое исследование про-
является в коллапсе волновой функции прошлого. Это очень
интересная концепция, особенно с учетом того, что она вызы-
вает дополнительные вопросы, например: что значит «наблю-
дать прошлое» в квантово-механическом смысле — если речь,
конечно, идет именно о нашей истории, а не о наблюдении кос-
моса, в последнем случае мы, разумеется, в буквальном смысле
видим прошлое. Хотя и такой смысл тоже порождает известные
трудности: фотон, идущий из другой галактики (в случае экс-
перимента со светоделителем), порождает интерференционную
картину на Земле. Значит, в течение многих световых лет его
состояние описывалось волновой функцией и он как бы был
«размазан» по всем местам, где он мог бы оказаться — а это ве-
ликое множество альтернатив. Но если установить детектор,
интерференция пропадает, а значит, на протяжении всей
истории фотон имел конкретный путь. Это выглядит так, как
будто меняется прошлое в зависимости от акта наблюдения: пе-
реписывается многолетняя история.
8. Ученик Джона Уилера, Хью Эверетт выдвинул, веро-
ятно, самую популярную интерпретацию квантовой теории:
59
идею о параллельных мирах (часто ее называют многоми-

ровой интерпретацией). Суть идеи, предложенной Эвереттом,
заключается в том, что коллапс волновой функции вообще
никогда не происходит и уравнение Шредингера совершенно
верно описывает реальность. Дело в том, что реализуются
все возможные альтернативы, описанные единой волновой
функцией Вселенной, и каждая из них в своей отдельной па-
раллельной Вселенной. Таким образом, постоянно возникает
множество дополнительных Вселенных со всеми возмож-
ными комбинациями альтернативных событий. Эта интерпре-
тация снимает во многом проблему измерения и, казалось бы,
устраняет мистическую роль сознания в эволюции мира.
Как в случае и с другими многомировыми концепциями
проблема касается экспериментального подтверждения теории
параллельных миров. По понятным причинам это представ-
ляется крайне затруднительным (на самом деле пока невоз-
можным). Но некоторые физики, например Дэвид Дойч, пола-
гают, что такая проверка возможна благодаря существованию
так называемых теневых частиц. Дойч, обсуждая явление ин-
терференции для одного фотона, приходит к выводу, что ин-
терференция обусловлена действием «теневых фотонов», неви-
димых частиц, которые свидетельствуют о существовании мно-
жества параллельных вселенных (где эти фотоны и обитают).
С ним согласятся немногие. Но многие согласятся, что
интерпретация Эверетта может оказаться верной — в со-
временном мире вряд ли найдется физик, который будет
утверждать, что Эверетт неправ на 100%.
Многомировая интерпретация имеет любопытное след-
ствие. В ней на первый взгляд теряет смысл само понятие ве-
роятности. Если реализуются все возможные исходы, то каков
смысл утверждения, что один исход более вероятен, чем другой?
Квантовые вычисления, имея статистическую природу, показы-
вают, что при многократном эксперименте частица будет с наи-
большей вероятностью обнаружена там-то или там-то, при этом
вероятность одних исходов может быть выше других, т.е. частица
60
не обязательно будет обнаружена в наиболее вероятном поло-

жении — ведь дело в том, что она там будет оказываться чаще
всего. Однако при обязательной реализации всех исходов смысл
такой вероятности, основы квантовой механики, ускользает.
Но на это можно возразить, что есть наиболее вероятные миры
и их больше — и в них чаще реализуются наиболее вероятные
исходы, а есть экзотические миры, с крайне маловероятными
исходами — так вот, мы, как наблюдатели, ожидаем наблюдать
неэкзотические миры, а наиболее вероятные. Здесь неожиданно
возвращается роль наблюдения, от которой ушел Эверетт.
С нашей точки зрения, наиболее точно разрешающей
проблему интерпретации квантовой механики является интер-
претация Эверетта, дополненная декогеренцией. Этот подход
решает рассмотренную выше ситуацию с Сократом. В одной все-
ленной Сократ умирает, в другой остается жив, и очевидно он
осознает себя только в тех, где остался жив (см. проблемы кван-
тового самоубийства и квантового бессмертия). Комната с Со-
кратом не является изолированной системой (да и сам Сократ
тоже), поэтому декогеренция неизбежна и происходит реали-
зация возможных альтернатив. В одной вселенной наблюдатели
снаружи в итоге обнаруживают живого Сократа, даже вопреки
выпитому яду, в другой — мертвого (и найдутся такие миры,
в которым он скончался независимо от принятия яда). Сам же
он себя, повторим, может обнаруживать всегда только живым.
Сознательное измерение в таком случае не играет никакой роли.
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ СООБРАЖЕНИЯ О СОЗНАНИИ

И ВЫЧИСЛЕНИИ
Отдельный вопрос в связи с сознанием касается того,
можно ли рассматривать мозг, возможно, как квантовый ком-
пьютер, который производит вычисления (которые и сводятся
к тому, что мы называем сознанием)? Если мозг представлять
в виде аналога классического компьютера, то сознание — это
фактически программа, которая задает алгоритмы вычи-
61
слений («машины» Алана Тьюринга), и, соответственно, само

является алгоритмом. В такой интерпретации мозг решает
вычислимые задачи. Однако из известной теоремы Курта Ге-
деля о неполноте следует, что не может существовать универ-
сальной машины Тьюринга, которая могла бы решить любую
задачу. Т.е. обязательно найдутся такие задачи, которые
не могут быть решены алгоритмически. Если найти решение
для таких задач, все равно найдутся новые задачи, которые
не могут быть решены алгоритмически. Очень важно, что эти
задачи в принципе могут быть решены, но уже существующие
алгоритмы для этих целей бесполезны. Если принять, что со-
знание — это подобная программа, содержащая алгоритмы
и сама являющаяся, по сути, алгоритмом, то придется при-
знать, что существует множество задач, которые не могут
быть решены сознанием. Другая проблема, указанная Джоном
Серлом, заключается в том, что у такой программы не будет
«понимания» производимых вычислений, в этом смысле она
не аналогична сознанию. Таким образом, мозг и сознание
человека некорректно рассматривать как классический ком-
пьютер (с соответствующим программным обеспечением).
Дэвид Дойч утверждал, напротив, что мозг — это именно
классический компьютер, основанный на классической фи-
зике, т.е., он не подчиняется квантово-механическим законам
(учитывая декогеренцию, это скорее всего так — мозг не явля-
ется изолированной системой). Хотя с его точки зрения кван-
товые компьютеры возможны.
Пенроуз придерживается того мнения, что сознание
не программа-алгоритм, а мозг не универсальный компьютер.
Именно в силу факта невычислимости ряда задач. Он счи-
тает, что, более того, сам факт возможности оценки право-
мерности работы того или иного алгоритма говорит о том, что
сознание — неалгоритмично, поскольку эта оценка неалгорит-
мична. Действительно, как мы решаем, что нужно применять
ту или иную математическую операцию, как мы решаем, что
такой результат правомерен, а такой нет, как мы осуществ-
62
ляем отбор и формулируем критерии истинности? Даже

если существовал бы алгоритм задания любого алгоритма,
то возник бы вопрос: а каковы критерии правомерности этого
алгоритма? Алгоритмичны ли они? В связи с квантовой меха-
никой этот вопрос может ставиться так: является ли коллапс
волновой функции (если он реален) алгоритмическим про-
цессом или нет? Если нет, то сознание как наблюдатель за ре-
альностью может выполнять невычислимые процессы и од-
нозначно не может быть интерпретировано как классическая
компьютерная программа. Таким образом, с этой точки зрения
в основе сознания лежат невычислимые процессы, и сам мозг
не может рассматриваться как классический компьютер.
В своей монографии «Путь к реальности» Пенроуз, свя-
зывая квантовую механику и сознание, утверждает, что во-
преки стандартной точке зрения не сознание определяет
субъективное наблюдение и его результаты, а, напротив, фи-
зически реальный коллапс волновой функции ответственен
за сознание. Это согласуется с известной точкой зрения Алек-
сандра Койре о том, что реальная структура бытия определяет
наши познавательные способности. Далее Пенроуз полагает,
что для полного понимания феномена сознания необходимо
модифицировать квантовую механику таким образом, чтобы
соединить ее с общей теорией относительности (физики за-
нимаются этим уже давно, правда не в целях понимания при-
роды сознания). Это означает, что гравитация, по Пенроузу,
играет ключевую роль в проблеме измерения: именно грави-
тационные эффекты обеспечивают объективную редукцию
(аналог коллапса волновой функции), за счет чего реализуется
привычный классический макромир, который служит прибли-
жением квантовой реальности (но он не развивает идею роли
гравитации, это будет сделано здесь в дальнейшем). Таким
образом, наличие сознательного наблюдателя вообще оказы-
вается лишним, сознание больше не является определяющим
в поведении реальности. Обратим внимание, что такой взгляд
на проблему процесса наблюдения в рамках квантовой ме-
63
ханики становится возможен там, где вносятся изменения

в стандартную квантовую теорию.
Сторонники той точки зрения, что сам акт сознательного на-
блюдения способен менять реальность в квантовых процессах
(провоцировать коллапс волновой функции), иногда привле-
кают в качестве аргументации сильную формулировку антроп-
ного принципа, согласно которой вселенная такова, потому что
в ней есть наблюдатели. Иначе говоря, во вселенной с другими
физическими свойствами люди не смогли бы существовать.
Значит, она с необходимостью предполагает наличие сознания.
Это неубедительно: исходя, например, из принципа полноты
и закона достаточного основания можно предположить, что
существуют все возможные вселенные, со всеми наборами за-
конов природы, в том числе и наша. Таким образом, антропный
принцип теряет смысл и существование сознательных наблю-
дателей свидетельствует лишь о том, что должны быть реализо-
ваны все возможности, в том числе и такие, где они есть.
В целом вопрос о том, действительно ли сознательное наблюдение
способно влиять на физические свойства реальности, тем самым
провоцируя различие микромира и макромира, на сегодняшний
день остается открытым. Как было показано, это в большой степени
вопрос интерпретации, вполне вольной — по той причине, что, как
уже говорилось, математического описания «сознательного наблю-
дения» в рамках квантовой теории не существует. Тем не менее это
важная проблема, и, возможно, как надеются некоторые физики, ее
решение позволит лучше понять принципы квантовой механики (и
природу сознания). Но, к сожалению, не исключен и такой вариант,
что ответ не может быть найден в принципе. Как сказал Гераклит
«природа любит скрываться».
Наша же точка зрения, как уже отмечалось, состоит в том,
что коллапс волновой функции — фикция, удобный математи-
ческий конструкт, за которым стоит не какое-то мистическое
явление, а конкретный физический процесс — декогеренция.
Именно исходя из этой позиции и будет выстраиваться даль-
нейшая логика изложения.
64
Глава 4
О ПРОСТРАНСТВЕ В МУЛЬТИВСЕЛЕННОЙ
Исследования в некоторых разделах физики начиная

с XX в. иногда в качестве одного из следствий теорий при-
водят к концепциям множества миров. Существование муль-
тиверса постулируется, исходя из различных оснований. Уже
тот факт, что отправные точки могут быть разными, а итог
один, — является серьезным поводом к философскому ана-
лизу базисов теорий, допускающих множественность миров1.
Здесь мы поговорим о некоторых из таких теорий и попыта-
емся интерпретировать понятия (в частности, пространство),
лежащие в основе той или иной концепции множественности
миров. Сформировавшаяся на сегодняшний день философия
науки, как кажется, несколько отстает от современных от-
крытий физики (XX и XXI вв.). Однако это видимое упу-
щение можно попытаться исправить, если установить связи
(категориальные и концептуальные) между философскими
и научными теориями прошлого и настоящего. В таком случае
может оказаться, что ряд современных физических представ-
лений коррелирует с предшествующими идеями (при условии
определенной модификации последних). Интересно, что наи-
большую активность в современной философии науки прояв-
ляют физики и математики: Джон Барроу, Брайан Грин, Дэвид
Дойч, Роджер Пенроуз, Леонард Сасскинд, Макс Тегмарк, Ли
Смолин, Шон Кэрролл, Стивен Вайнберг и другие, и их ра-
бота, безусловно, важна. Проблема только в том, что, не бу-
дучи философами (специалистами в истории и философии
науки), они практически не упоминают (или упоминают мало
и случайным образом) историко-философский контекст, ко-
1
В действительности могут быть принципиально различные вариации
мультиверса, но все они объединены идеей множественности миров.
65
торый позволил бы связать то, что есть сейчас, с тем, что гово-
рилось раньше по этим же вопросам.
Пьер Адо указывал на то, что философия — это в первую
очередь образ жизни. Анализируя различные античные фи-
лософские школы, он показал, что задача познания мира (на-
пример, в физике стоиков) является производной от задачи
гармоничного сосуществования с миром. Т.е. мир нужно по-
знавать, чтобы научиться в нем жить, жить «согласно при-
роде». В каком-то смысле философия — это всегда философия
науки. Поэтому на первый взгляд очень важна философская
интерпретации концепций современной физики.
Пространство и время остаются самыми фундаменталь-
ными компонентами физики (притом что в действительности
не ясно, фундаментальны ли они сами). Современная теорети-
ческая физика, решая различные частные вопросы, затрагивает
эти категории таким образом, что их все сложнее зафиксировать
определенно и однозначно. Теории мультивселенных — только
один из примеров, когда пространство и время, называясь по-
прежнему, говорят о другом. Правда, пространство (притом
что под этим словом можно подразумевать многое) более легко
представимо, чем время. Со временем ситуация сложнее — мы
уже отмечали, что для сознания человека всегда была характерна
геометризация понятия времени, т.е. время скорее осмысляется
в пространственных категориях (отрезках, промежутках, ин-
тервалах) и не имеет собственных ясных физических характе-
ристик. Можно предположить, что в силу неких эволюционных
причин человек не наделен способностью представления вре-
мени. Вообще, строго говоря, это касается не только времени: есть
многое, что существует (в том смысле, что оно мыслимо), но тем
не менее не представимо. Например, это касается размерностей
пространства выше трех1, бесконечности, небытия, единого и т.д.
1
Например, трудно вообразить трехмерную сферу. Воображая сферу,
мы представляем ее двухмерную поверхность, в то время как у трех-
мерной она должна быть трехмерная, и, следовательно, для ее пред-
ставления необходимо четырехмерное пространство.
66
Т.е., существуют ограничения на пространственное воображение,

и это неоднократно отмечалось начиная с античности — стоит
лишь выйти за пределы привычного воображению мира. В наи-
более эффективной теории, имеющей дело со временем, теории
относительности, эта логика пространственного представления
времени доведена до предела — время можно пытаться интер-
претировать как дополнительное (четвертое) пространственное
измерение. Разумеется, не буквально, но в том смысле, что от-
сутствие движения в пространстве (относительное отсутствие)
можно рассматривать как максимальное движение во времени
(со скоростью света).
В этой главе акцент ставится в основном на категории
пространства (и связанных с ним понятиях), возникающей
в философской интерпретации некоторых теорий мультивсе-
ленных.
ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ
Нельсон Гудман отметил: «Если имеется всего лишь один
мир, то он охватывает множество контрастирующих аспектов;
если имеется много миров, то их совокупность составляет
одну вселенную». То есть много миров можно рассматривать
как один мир, мультивселенную, но и один мир может быть
рассмотрен как многие. Это указывает на древнюю проблему
в разделении единого и многого, поэтому в дальнейшем будет
введен специальный критерий разделения.
На сегодняшний день в физике можно обнаружить не-
сколько моделей мультиверса. Но нужно отметить, что не все
из них 1) в самом деле относятся к физике и 2) действительно
предполагают существование мультивселенной. Что касается
первого сомнения, то оно относится к теории изобилия (пол-
ноты бытия), которая, вероятно, берет свое начало от мира
идей Платона. С этой стороны действительно сложно гово-
рить о физической теории, потому что она допускает суще-
ствование любых миров, в том числе и таких, которые проти-
67
воречат законам физики, а это на первый взгляд абсурд (про

«невозможные» миры поговорим дальше).
Что касается второго пункта, то здесь сложность возникает
из-за возможности различных интерпретаций. Например, пра-
вомерно ли рассматривать модель голографической вселенной
как мультивселенной, или все-таки порождающая явления по-
верхность и ее трехмерная проекция — одна и та же вселенная?
Эти вопросы возникают потому, что не существует какого-либо
общепринятого определения мультивселенной. Чтобы избежать
путаницы, здесь под мультивселенной (и ее синонимом муль-
тиверсом) подразумевается множество миров, среди которых
есть такие, которые идентичны нашему1 (или почти идентичны).
Идентичные — очень важная оговорка, иначе в рассмотрение
попадут под видом других миров любые звездные системы или
галактики наблюдаемой вселенной. Предположения о том, что
другие звездные системы (или объекты Солнечной системы)
населены подобно нашей, высказывались в истории науки неод-
нократно и в Новое время вошли в научно-популярную и худо-
жественную литературу. Джордано Бруно, Сирано де Бержерак,
Бернар Фонтенель, Готфрид Альфред Бюргер, Рудольф Эрих
Распе и многие другие использовали в своих сочинениях сюжет
обитаемости окружающего космического пространства.
Допущение обитаемости вселенной и правда имеет место,
но это не связано с теориями мультивселенной. Идея мно-
жества миров в современной физике предполагает существо-
вание за пределами наблюдаемой вселенной других миров
(возможно, «параллельных» ей). Первый ключевой момент
идеи мультиверса заключается в принципиальной сложности
(как правило, невозможности) их наблюдать в силу опре-
деленных ограничений, накладываемых законами природы.
Второй — гипотеза о допущении существования миров, иден-
тичных уже наблюдаемому.
1
Под нашим миром подразумевается наблюдаемая вселенная в пере-
делах ее космического горизонта.
68
Другое важное ограничение состоит в том, что настоящее

исследование посвящено возможным мирам в физическом
смысле, а не в логическом. В многозначных логиках можно
строить сколько угодно «возможных миров» со своими набо-
рами аксиом и правилами вывода (очень просто создать прог-
рамму, которая будет порождать их автоматически), но такие
миры очень слабо или вообще не коррелируют с физической
реальностью, т.к. они не привязаны непосредственно к за-
конам физики (но тут есть, конечно, нюансы).
В научно-философском дискурсе о мультивселенных
иногда упоминаются следующие мультиверсы: Quantum
Multiverse — квантовый; Landscape Multiverse — ландшафтный;
Quilted Multiverse — «лоскутный» мультиверс; Inflationary
Multiverse — инфляционный; Brane Multiverse — мультиверс
на бранах; Ultimate Multiverse — мультиверс, содержащий
все возможные вселенные; Cyclic Multiverse — циклический;
Holographic Multiverse — мультиверс как голограмма.
О последней идее — идее вселенной, основанной на го-
лографическом принципе, мы уже говорили в другом кон-
тексте — что наблюдаемая трехмерная вселенная может
рассматриваться как отражение (голограмма) физических
событий, происходящих на далекой двухмерной поверх-
ности, — она в определенном смысле и является подлинной
реальностью, т.к. генерирует ту трехмерную реальность, в ко-
торой мы существуем. Однако представляется, что в данном
случае все-таки справедливо говорить об одной вселенной,
в которой существуют различные языки для описания одной
и той же, а не один язык для описания разных реальностей,
т.е. едва ли эту идею можно интерпретировать как имеющую
отношение к мультивселенным. Поэтому здесь эта теория ана-
лизироваться не будет.
Циклический мультиверс предполагает существование все-
ленной в течение определенного цикла (несколько триллионов
лет), когда в результате какого-либо события — схлопывания
в сингулярность или столкновения с соседней вселенной —
69
вселенная разрушается и все начинается сначала, т.е. повто-

ряется сценарий рождения и развития вселенной, возможно,
в точности тот же. Таким образом, речь идет о мирах, суще-
ствующих последовательно в разные времена, и такой вариант
трудно назвать вариантом мультивселенной в полном смысле.
Тем не менее эта концепция будет затронута как следствие
другой теории (бранного мультиверса).
Также в этой главе не будет рассматриваться теория лан-
дшафтного мультиверса. Она является результатом приме-
нения теории струн к инфляционной космологии и будет рас-
смотрена в другом контексте.
Не будет в этой главе рассматриваться и теория Ultimate
Multiverse («возможно все»).
ХАРАКТЕРИСТИКИ ПРОСТРАНСТВА
Рассуждая о пространстве, традиционно выделяют сле-
дующие его характеристики (связанные между собой): ко-
нечность или бесконечность; наличие пустоты и материи или
отсутствие такого разделения; возможность движения, непре-
рывность и дискретность, наличие места, фундаментальность.
Как было показано, Александр Койре указывает на интересную
деталь: понятия «космос» эпохи античности и Средних веков
совсем не то же самое, что «вселенная» Нового времени, и тем
более отличается от мирового пространства современной фи-
зики. Космос Аристотеля, Гиппарха, Птолемея — это замк-
нутый конечный мир, за пределами которого не находится
ничего1. У Николая Кузанского и Джордано Бруно это уже
бесконечная вселенная; вопреки идеям Николая Коперника
и Иоганна Кеплера (а на самом деле во многом благодаря им)
миры Рене Декарта, Готфрида Лейбница и Исаака Ньютона
также бесконечны (и, вероятно, мир Галилея тоже). Притом
в моделях, допускающих бесконечность, не обязательно бес-
1
Космос Аристотеля конечен, потому что «ничто беспредельное
не может иметь бытие».
70
конечно пространство — например, при пространстве как про-

тяженности материи у Декарта, конечно, бесконечен лишь
Бог. У Генри Мора бесконечное пространство — это «чувст-
вилище Бога». Также из бесконечности не следует автомати-
чески множественность миров.
На сегодняшний день вопрос о конечности или беско-
нечности пространства открыт (отчасти, возможно, потому,
что нет ясности относительно природы пространства). Тео-
ретически, если допускать постулат симметрии и опираться
на общую теорию относительности, возможны варианты пло-
ского бесконечного, плоского конечного (но безграничного),
сферического и седловидного пространства (что следует
из работы А. Фридмана 1924 г.). Иначе говоря, пространство
может иметь нулевую, положительную или отрицательную
кривизну. Область наблюдаемого пространства так мала
по сравнению с размерами расширяющейся вселенной, что
на доступных масштабах трудно сделать вывод о конфигу-
рации пространства. Если доверять методу индукции, можно
склоняться к плоской-бесконечной, полагая, что и «там»
так же, как «здесь».
Другая проблема касается места и материи. Следует ли
различать материальный объект и место, в котором он рас-
полагается и которое их разделяет? Если да (как ответил бы
Демокрит, эпикурейцы и последующие атомисты1), то про-
странство это и есть это «место», а материя, в таком случае,
отлична от пространства. Но тогда возникает вопрос о том,
что такое это «место» — пустое пространство, ничто2? Эта
проблема явно осознавалась уже элеатами, у них нет пустоты:
невозможно многое и невозможно движение. Поэтому мир
элеатов — единое, неделимое, не движущееся нечто. Факти-
чески в этой ситуации разница между пространством и ма-
1
Нужно учитывать, что понятие места» не связано исключительно
с атомистами, оно играет важную роль и в физике Аристотеля.
2
Возможно отличать пустоту от ничто, наделяя первую протяжен-
ностью.
71
терией исчезает. Аристотель, не допуская пустоты, допускал

наличие «места», что уже в Средние века привело к понимаю
ошибочности его теории, т.к. его концепция движения и абсо-
лютного места явно противоречила наблюдениям.
Одно из важных различий в воззрениях на природу чув-
ственного мира у античных философов и ученых Нового
времени состоит в том, что если у первых она была тенью,
отражением реального мира идей (как у Платона) или «воз-
можностью», чем-то не существующим без формы (как
у Аристотеля), то, например, у Декарта она — субстанция,
действительность, подлинная реальность. Декарт отказался
от идеи пустого места: все, что есть — материальная протяжен-
ность: «Причина этому та, что сами названия “место” и “про-
странство” не обозначают ничего действительно отличного
от тела, про которое говорят, что оно «занимает место»; ими
обозначаются лишь его величина, фигура и положение среди
других тел», и, таким образом, она и есть пространство.
Лейбниц, как бы по-новому осмысляя сказанное Парме-
нидом, задается вопросом — почему есть нечто вместо ничто,
и выводит проблему на новый уровень сложности. Сам этот
вопрос уже допускает возможность «ничто» (хотя что такое
это «ничто» — небытие или «недобытие» как возможность
реализации бытия?). Лейбниц решает этот вопрос с привлече-
нием религиозного аспекта и закона достаточного основания.
Но из его вопроса следует другой важный вопрос: а воз-
можно ли в принципе, чтобы нечто не существовало? То есть
возникает предположение, что все обязано быть, т.к. нет до-
статочных оснований (причин) для того, чтобы чего-либо
не было (хотя можно рассуждать и иначе — нет достаточных
причин для того, чтобы что-то было).
Исаак Ньютон, в отличие от Декарта, однозначно разъ-
единяет пространство и материю, ясно говоря: «место есть
часть пространства, занимаемое телом». Для Лейбница же
материя — актуальный феномен, а пространство — идеальная
абстракция. У Декарта и Лейбница категорически нет атомов
72
(у последнего это монады, принципиально не протяженные

частицы материи) и свойства материи обусловлены нематери-
альной субстанцией. Ньютон же атомист (но в ином смысле,
чем, например, Гюйгенс и другие атомисты XVII века, его
атомы обладают активными силами и имеют разные формы).
Если атомов и пустоты нет, то чтобы допустить движение,
должен быть некий непрерывный эфир (у Аристотеля вво-
дится вихревое движение, у Декарта так же используются
«вихри» для объяснения движения в эфире), который и есть,
по существу, пространство. Концепция эфира получила даль-
нейшее развитие в виде «светоносного эфира», в котором
распространяются электромагнитные волны, и очень кстати
пришлась открытию Джеймсом Максвеллом электромагне-
тизма — его вычисления показали скорость света, близкую
к установленной экспериментами, но оставался вопрос:
300 000 км/с по отношению к чему? Ответ: к эфиру. Но Эйн-
штейн в специальной теории относительности показал, что
уравнения Максвелла на самом деле не нуждаются ни в каком
эфире и свет движется с такой (всегда одинаковой) скоростью
по отношению к чему угодно.
С проблемой движения тесно связаны дискретность или
непрерывность. Знаменитые апории Зенона, доказывающие,
что движения и множественности не существует, и тем самым
подрывающие основы ранней пифагорейской математики с ее
дискретными монадами, из которых состоят объекты, акту-
альны до сих пор. Программа атомизма, начатая Левкиппом
и Демокритом (попытавшимися обойти эти апории), пифа-
горейские идеи, развитые Платоном (его дискретные — это
точка, линия, плоскость) и Евдоксом, аристотелевская фи-
зика и геометрия Евклида привели к интересным концепциям
сегодня1. К XX в. утверждается атомизм, который, с одной
1
Разумеется, влияние геометрии и математики Средних веков и Но-
вого времени на современную науку не менее велико, здесь лишь ука-
зывается на отправные пункты развития науки.
73
стороны, принимает материальность атомов (хотя более ак-

туально говорить о кварках, электронах, фотонах, частицах-
переносчиках взаимодействий и т.п.), с другой стороны, мате-
матический аппарат рассматривает их как точки, не имеющие
физических размеров. Если в стандартной модели физики
элементарных частиц частицы — это физически дискретные
единицы, математически непрерывные (т.е. не имеющие мини-
мального размера), то в струнной теории и теории квантовой
петлевой гравитации это в обоих случаях объекты, имеющие
конечный размер. Однако это говорит о дискретности ма-
терии, «располагающейся» в пространстве, но не о дискрет-
ности самого пространства. Если пытаться постулировать
дискретность пространства, то это равносильно утверждению
о том, что оно не фундаментально, а «состоит» из чего-то.
Отдельного внимания заслуживает пространство в системе
Платона: это не место для объектов, оно не воспринимается
чувственно и не является полностью идеальным. Оно вы-
ступает в качестве посредника между идеями и чувственным
миром. Его точное восприятие невозможно: оно как бы «ви-
дится во сне», но необходимо для занятий геометрией. Со-
ответственно, движение в нем невозможно, движение в мире
геометрии, как утверждает Прокл — это удобная фантазия, ко-
торая является следствием особенностей нашего восприятия
окружающего мира. Кантовское понимание пространства как
априорной формы чувственности, которое само не может ощу-
щаться и мыслиться, но является условием восприятия, при-
ближается к платоновской трактовке.
НЕКОТОРЫЕ ВЕРСИИ МУЛЬТИВСЕЛЕННОЙ

Примитивный мультиверс. Самая базовая модель мульти-
верса довольно проста. Для реализации этого варианта требу-
ется одно допущение: бесконечность пространства. Интересно,
что наиболее адекватными для данной концепции оказыва-
ются идеи Николая Кузанского и Джордано Бруно с их бес-
74
конечными вселенными. Правда, Кузанский считал, что все

миры должны быть уникальными. Для Бруно бесконечность
миров следует из его тезиса «действительность и возмож-
ность — одно и то же», предполагающего, что все мыслимое
существует.
Допустим, обстоятельства (законы природы) вне доступной
для наблюдения части вселенной те же, что и в наблюдаемой.
Если это так, существует, скорее всего, конечное число воз-
можных вариаций частиц и, следовательно, их комбинаций1.
Число комбинаций крайне велико, но в бесконечной все-
ленной с необходимостью будут повторы (бесконечное число
раз). По существу, такая мультивселенная — это одна беско-
нечная вселенная, в которой существует бесконечное мно-
жество миров, которые бесконечно повторяются. Именно по-
вторяемость оказывается главным условием разговора о муль-
тиверсе — в противном случае приставка «мульти» едва ли
оправдана, и мы возвращаемся к традиционным вариациям
в духе Коперника, Галилея, Декарта, Ньютона и т.п.
Пространство в этой модели в определенном смысле клас-
сическое. Это некая среда, в которой находится материя. Оно
«пронизано» различными полями, которые в квантовой теории
поля могут отождествляться с частицами (в том смысле, что,
поскольку нельзя точно локализовать частицу в конечном
пространстве, флуктуирующую частицу можно представлять
как квант поля). Тем не менее поля — это не пространство,
они как бы «находятся» в нем, задавая свойства материи,
взаимодействия которой распространяются в нем. В космо-
логии такой мультивселенной в классическом варианте содер-
жатся основные трудности современной физики: отсутствие
квантовой теории гравитации, и поэтому она описывается
1
Можно возразить против конечного числа возможных конфигу-
раций, ведь частицы могут находиться где угодно и вариантов бес-
конечно много. Но есть принципиальные ограничения на точность
измерений (принцип неопределенности), так что пространство все
равно предстает дискретным.
75
независимо двумя теориями на различных масштабах, общей

теорией относительности и квантовой механикой. Интересно,
что в такой мультивселенной везде действуют одни и те же за-
коны физики.
Квантовый мультиверс. Нильс Бор и Макс Борн первыми
осознали вероятностную природу волновой функции и ввели
термин «волна вероятности»1, характеризуя поведение частиц,
создающих интерференционную картину. То есть частицу
можно рассматривать как волну (это было показано Луи де
Бройлем), значит, обнаружить частицу в определенном месте
можно с определенной вероятностью2. В тех местах, где зна-
чение волны велико (величина амплитуды), обнаружить ча-
стицу наиболее вероятно.
Напомним, что сущность проблемы в следующем: допу-
стим, волна вероятности показывает (а точнее, это показы-
вает уравнение Шрёдингера), что частицу с равным успехом
можно обнаружить в нескольких местах. Однако, когда про-
изводится измерение (взаимодействие микромира с макро-
скопическим измерительным прибором), она коллапсирует
и выбирается одно-единственное положение для частицы.
Возникает закономерный вопрос: почему частица «выбрала»
это место, а не другое, хотя эволюция волновой функции по-
казывала нам, что она могла бы обнаружиться с той же веро-
ятностью и в других местах? Конечно, можно ответить: просто
так, это присущая природе случайность, ничем не детерми-
нированная. Такой ответ не подходит по двум причинам:
1
Волны вероятности связаны с волновыми функциями, но не со-
впадают с ними. Дело в том, что вероятность не может принимать
отрицательные значения, а значение волновой функции может.
Если бы дело ограничивалось волнами вероятности, интерференци-
онная картина не возникала бы.
2
Позже Ричард Фейнман показал, что квантовая теория поля не ну-
ждается в понятиях «частицы» и «волны» для полноценной работы,
вместо этого осуществляется сложение векторов состояний (сумми-
рование по траекториям).
76
во-первых, очевидно, наука не может опираться на подобные

основания; во-вторых, в таком случае приходится утверждать,
что уравнение Шрёдингера перестает работать при переходе
с микроуровня на макроуровень (при взаимодействии с круп-
ными измерительными приборами1), как и утверждает копен-
гагенская интерпретация.
В наших целях важна интерпретация, предложенная Хью
Эвереттом III, которую мы вкратце обсуждали выше и к ко-
торой мы еще вернемся в дальнейшем. Вспомним, что он
предложил так называемую «многомировую интерпретацию»,
суть которой в том, что реализуются все возможные исходы.
Это означает, что любое вероятное положение, описываемое
волной вероятности, реализуется, но в отдельной — парал-
лельной — вселенной. Огромный плюс этого подхода в том,
что уравнение Шрёдингера никогда не перестает работать.
Минус, очевидно, в том, что невозможно доказать истинность
его теории.
В случае принятия многомировой интерпретации возни-
кает закономерный вопрос: где возникают и существуют эти
вселенные каждое мгновение в огромном количестве? В не-
коем пространстве? Если да, то они перестают быть парал-
лельными, поскольку для них есть некое общее пространство,
что допускает возможность их пересечения. Если нет, и возни-
кает каждый раз новое пространство, то оно возникает нигде.
Приходится допускать возникновение нечто в ничто, а это,
очевидно, тупиковый путь2.
Другая проблема заключается в том, что арена действий
квантовой теории поля — это не обычное трехмерное про-
странство, а гильбертово (вариант конфигурационного для
квантовой теории), которое может иметь сколько угодно из-
мерений. Квантово-механическое описание имеет дело с при-
1
Конечно, это может объясняться декогерентностью, но в данном
случае не влияет на суть многомировой интерпретации.
2
Проблема возникает именно благодаря возникновению новых миров,
если бы этого не было, то вопрос о «где» отпадает.
77
вычным пространством только в случае волновой функции

одной изолированной частицы. Но для описания каждой
новой частицы задаются новые три оси пространственных из-
мерений, и следовательно, число измерений будет в три раза
больше числа частиц. Понятно, что в случае макроскопиче-
ских объектов, таких как измерительные приборы и люди, вы-
числения крайне усложняются, однако нас интересует другой
вопрос: является ли гильбертово пространство реальным
(и в каком смысле)? Принято считать, что это математическая
абстракция, но словосочетание «математическая абстракция»
никаким образом не доказывает нереальность обозначаемого
им явления.
Нелокальность. Еще одно следствие квантовой механики,
уже обозначенное выше (следствие эксперимента Эйнштейна-
Подольского — Розена — о нем подробнее позже), впоследствии
ставшее важным элементом теории Бройля — Бома, заключа-
ется в нелокальности пространства. Основные классические
представления (за исключением, например, таких важных
представлений, как представление Ньютона о мгновенном воз-
действии гравитации) об устройстве пространства основаны
на том, что оно локально, т.е. для того, чтобы передалось некое
воздействие, нужно преодолеть определенное расстояние,
и скорость передачи ограничена скоростью распространения
света. Однако нелокальность нарушает этот принцип: т.н. свя-
занные фотоны мгновенно коррелируют, передавая друг другу
воздействие на один из них, что очевидно является превы-
шением скорости света (фактическая скорость оказывается
вообще ни причем). Это определенно не согласуется со спе-
циальной теорией относительности, которая и устанавливает
этот верхний предел скорости1. Философские основания фи-
зики могут сильно меняться в зависимости от того, локально
пространство или нет. Если запутанность интерпретировать
1
Предел накладывается на движение в пространстве, но само про-
странство может расширяться быстрее.
78
именно как следствие нелокальности, меняется само понятие

расстояния — в привычном нам виде оно теряет объективный
смысл и превращается в иллюзию, обман восприятия. В таком
случае, что нас заставляет различать «там» и «здесь», если, воз-
можно, в действительности этого различия нет и пространство
нелокально? Почему человеческий опыт расходится с данными
науки и человек вынужден преодолевать несуществующие рас-
стояния, чтобы попасть из одной точки в другую? Возможно,
все из-за того же различия микромира и макромира в копен-
гагенской интерпретации и пространство нелокально только
на микроуровне? Но это требует объяснений.
Эксперименты Николаса Гизина и других показали, что
квантовая телепортация существует, что фактически означает
мгновенное перемещение объекта (пока что это элементарные
частицы) из одной области в другую. Это может означать, что,
несмотря на нелокальность, понятие «места в пространстве»
сохраняется: суть телепортации в том, что в другом «месте»
возникает двойник исходного объекта. В таком случае, веро-
ятно, следует говорить о том, что нелокальны связи между
объектами в пространстве, само же пространство, как того
хотела классическая физика (в лице Ньютона, Эйнштейна
и др.), локально и предоставляет «места» для расположения
объектов.
Инфляционный мультиверс. Напомним, что инфляци-
онное расширение — это вариация теории Большого взрыва,
которая позволяет объяснить однородность наблюдаемой все-
ленной (в частности, примерно одинаковую температуру ре-
ликтового излучения). Нас интересует конкретно сценарий
вечной инфляции (вариант инфляционной космологии). Из-
начальный сценарий вечной инфляции предложен Аланом
Гутом, Андреем Линде и Полом Стейнхардом. Александр Ви-
ленкин, по всей видимости, был первым, кто осознал (и попу-
лярно изложил), что инфляционное расширение может быть
вечным, и эта идея была дальше разработана указанными фи-
зиками. Чтобы понять ее, нужно допустить, что бесконечное
79
нечто (можно ли назвать это нечто пространством?) заполнено

гипотетическим полем инфлатона1, высокая энергия которого
вызывает сверхбыстрое расширение. Когда энергия поля ска-
тывается к низким значениям, происходит образование миров
(энергия поля инфлатона преобразуется в частицы, из ко-
торых впоследствии формируются галактики). Для объяс-
нения факта падения поля инфлатона необходима квантовая
теория поля — она предсказывает, что квантовые флуктуации
(неизбежные случайные возмущения поля на микроуровне)
могут «сбросить» поле инфлатона с высокой точки, что и при-
ведет к образованию вселенной.
Эту картину можно представить как некое бескрайнее
пространство, в котором вечно возникают новые вселенные.
Очень интересно, что, хотя с точки зрения гипотетического
внешнего наблюдателя, который смог бы находится в ложном
вакууме, эти вселенные конечны, с точки зрения внутреннего
наблюдателя они бесконечны (это связано с особенностями те-
чения времени внутри и снаружи вселенной). Таким образом,
каждую из этих вселенных можно рассматривать как прими-
тивный мультиверс, что приводит к концепции мультиверса
внутри мультиверса. Но здесь есть один нюанс — расчеты
показывают, что вселенные внутри ложного вакуума должны
обладать отрицательной кривизной. То есть, хотя наиболее
распространенное мнение таково, что наша вселенная плоская
(имеет нулевую кривизну), в действительности она может
быть и отрицательной (или положительной). При больших
размерах пространства, как уже отмечалось, кривизна про-
странства может оставаться незамеченной. Но если наблю-
дения покажут, что наша Вселенная обладает не отрица-
тельной кривизной, это опровергнет некоторые из сценариев
инфляционной мультивселенной.
В описании данной концепции термины «инфлатон»,
«ложный вакуум» и «пространство» использовались для
1
Возможно, бозон Хиггса является квантом этого поля.
80
удобства, как синонимы. Но это, конечно, не верно в при-

вычном понимании пространства. Поле инфлатона не является
каким-либо местом, где можно расположить объекты; с другой
стороны, оно как бы окружает вселенные. Но если под инфла-
тоном понимать пространство, то возникает проблема с трак-
товкой той среды, что содержится во вселенных «внутри» ин-
флатона — очевидно, она совершенно иная.
Вселенные на бране. Теория струн (суперструн) — одна
из попыток объединения общей теории относительности
и квантовой механики. Как уже отмечалось, квантовые флук-
туации на микроуровне создают проблемы. Причина в том,
что в стандартной физике элементарных частиц частицы —
точки, не имеющие размеров. Таким образом, они могут быть
сколь угодно малы (бесконечно малы). Теория струн задает
минимальный размер (порядка планковской длины) частицы,
которая называется струной. Изначально в теории это одина-
ковые одномерные протяженные объекты1, фундаментальные
свойства которых (заряд, масса, спин) задаются различными
вибрациями в пространственных измерениях. Однако, как
уже упоминалось, в ходе разработки теории математический
аппарат теории струн потребовал наличия большего коли-
чества пространственных измерений (девять плюс одновре-
менное), вместо трех, а также струн более высокой размер-
ности (которые получили название бран). Дополнительные
измерения теории струн задают новые формы возможных
конфигураций пространства, которые называются многообра-
зиями Калаби — Яу. Сложность состоит в том, что пока не-
известно, какое именно многообразие соответствует нашему
пространству, возможно, это в принципе нельзя установить
в рамках теории — в этом случае нужно идти от эксперимента
к теории, но дополнительные пространственные измерения
1
Интересно, что одномерные объекты не могут непосредственно на-
блюдаться. Неверно отождествлять его с линией — линия имеет
не только длину, но и ширину. Одномерный же объект невозможно
увидеть, так он обладает только одной из характеристик.
81
так малы, что пока что не представляется возможным их на-

блюдение (об этом поговорим отдельно)1.
С открытием бран стало ясно, что они могут быть макроско-
пического размера. Так, допускается, что наша Вселенная —
это трехмерная брана, которая находится в пространстве
более высокой размерности. С этой точки зрения нет про-
странства как места и материи как объекта в ней, а есть единое
пространство трехмерной браны, в которой мы способны раз-
личать конфигурации, воспринимаемые как пространство,
и материю. Декартово представление о пространстве и ма-
терии было бы близко к этой ситуации, если не учитывать
многомерность. В струнной космологии (и у некоторых пред-
шественников) основная характеристика пространства — его
размерность, а количеством и свойством измерений опреде-
ляются его свойства. В этом аспекте возникает проблема трак-
товки понятия пространства — что объединяет концепцию
трех измерений и десяти, чтобы и то, и другое называлось
пространством? Можно было бы сказать, что пространство —
это возможность движения, и каждое новое измерение добав-
ляет возможность перемещения. Другой способ — сказать, что
пространство — это протяженность (но здесь очевидна тавто-
логия).
В многомерном пространстве возможно существование
любого количества вселенных на бране, более того, они могут
сталкиваться, что приводит к сценарию циклической мульти-
вселенной. В этом сценарии в нашем случае интересно то, что
миры на бране могут располагаться как угодно близко по от-
ношению друг к другу в многомерном пространстве. Их непо-
средственному наблюдению мешает то, что согласно вычисле-
ниям фундаментальные взаимодействия, за которые и отве-
чают струны, не могут вырваться за пределы браны. Например,
1
Предполагается, что размер дополнительных измерений очень мал
(порядка планковской длины), именно поэтому мы не наблюдаем их
в повседневной жизни.
82
электромагнитное — а без света невозможно что-либо наблю-

дать. Это объясняется тем, что соответствующие струны «при-
креплены» к поверхности браны. Но струны гравитационного
взаимодействия не связаны и могут покидать пространство
одной браны и влиять на другие. Таким образом, этот сце-
нарий допускает косвенную экспериментальную проверку —
гравитационные волны, как последствия столкновений бран,
должны обнаруживаться в пространстве трехмерной браны.
Итак, струнное пространство не всеобъемлюще в том
смысле, что есть многомерное пространство как некая среда
и есть объекты (струны и браны), находящиеся в нем, которые
сами могут являться пространствами. Но это не классическое
пространство как «место», например у Аристотеля, это такое
пространство, которое задает конфигурации и свойства объ-
ектов, располагающихся в нем, — и в этом смысле оно близко
пространству Платона.
ЧТО В ИТОГЕ?
В рассмотренных концепциях мультиверса можно часто
обнаружить, что пространство предстает некоей ареной дей-
ствий, на которой разворачиваются события макромира и ми-
кромира. Однако его специфика задается той базовой теорией,
на основе которой возникает мультиверс. Так, например,
пространство квантового мультиверса — это флуктуирующее
поле (и нет смысла спрашивать — а что за этим полем или
где оно?), которое ассоциируется с частицами, положения
которых задают новые вселенные. Но представляется, что
можно упростить концепцию квантового мультиверса сле-
дующим образом. Нет необходимости говорить, что новые
миры возникают «нигде». В квантовой теории все возможные
миры уже заданы изначально — но потенциально (подобно
материи Аристотеля). Волновая функция системы — это
смесь (суперпозиция) всех возможностей ее реализаций, она
уже описывает квантовый мультиверс. Неизмеренные поло-
83
жения и импульсы частиц (таким образом, неизвестные) со-

ставляют истинный мультиверс — эту квантовую неопреде-
ленность можно трактовать как «возможно все возможное».
В этом смысле пространство квантовой теории поля (на мик-
роуровне непосредственно ненаблюдаемое) есть хранилище
бесконечного числа возможностей. Это не актуальный, а по-
тенциальный мультиверс, который тем не менее существует.
Теории, описывающие макромир, базируются на общей
теории относительности. Пространство общей теории относи-
тельности неразрывно связано со временем. Это особенно по-
казательно в случае такого следствия теории, как черные дыры.
Возможно, что внутри черной дыры пространство и время
как бы меняются местами, т.е. после пересечения горизонта
событий движение в пространстве становится движением
во времени. В таком случае можно ли говорить о пространстве
как месте (иначе говоря, может ли время стать местом)? Воз-
никает и другой вопрос: занимает ли сама черная дыра место
в пространстве? По всей видимости, ответить «да» нельзя,
поскольку внутри черной дыры структура пространства-вре-
мени таким образом меняется, что существующая математика
не дает осмысленных ответов (и это вообще проблема сингу-
лярностей). В этой связи можно было бы отказаться от идеи
«места» и возродить картезианское пространство, допустив
новую интерпретацию результата Эйнштейна о кривизне про-
странства, вызванного массивными объектами: массивный
объект «вымещает» занимаемое пространство, тем самым вы-
зывая его искривление. Но такая трактовка возвращает к кон-
цепциям, отрицающим пустоту, и, следовательно, атомизм.
Говоря о возможных характеристиках пространства, сле-
дует учитывать и такой вопрос: а какие характеристики невоз-
можны? Стивен Вайнберг, в связи с антропным принципом
исследуя вопрос о вероятном распределении разумной жизни
в мультиверсе, пришел к выводу, что формирование галактик
(по допущению обязательное условие возникновения наблю-
дателей) возможно только при определенных значениях космо-
84
логической константы1. При этом теоретически значения кон-

станты могут быть любые. Это означает, нет смысла спраши-
вать о свойствах и структуре нашей Вселенной, пространства
и времени — почему они такие, а не другие? — нет смысла,
потому что в мультиверсе оказываются реализованы все воз-
можные конфигурации. Поясним подробнее — существуют
некоторые фундаментальные величины нашей Вселенной
(помимо упомянутой константы, например, масса электрона),
которые известны из опыта, но не вычислены математически.
Их математическое вычисление даст обоснование, почему они
именно таковы. Пока математика предлагает широкий набор
возможный значений, мы узнаем их из опыта и подставляем
в уравнения (так, например, работает квантовая теория поля),
в результате получатся описание нашего мира. Но, возможно,
что эти значения невычислимые в принципе — в том смысле,
что математика теории допускает любые значения. Это может
означать, что мультиверс реален — в нем реализуются все
возможности. То же касается и пространств Калаби — Яу —
возможно, математика струнной теории никогда не позволит
вычислить конфигурации именно нашего пространства, по-
тому что она описывает все возможные вселенные и, соответ-
ственно, все конфигурации (допустим и более любопытный
вариант — струнная теория описывает другие миры, но не
наш — это будет хорошим аргументом в пользу мультиверса
в том случае, если саму математику трактовать как реальность,
описывающую реальность иного порядка). Но такая позиция
может повлиять на сущность и метод науки. Вопрос логичный
с точки зрения традиционной науки — почему свойства про-
странства именно таковы — потеряет смысл, потому что в бес-
конечном множестве миров, где реализованы все свойства,
объяснять ничего не нужно. Ответом будет: это просто одна
из всех возможных конфигураций. Однако даже при этом
1
Имеется в виду то, что обычно обозначается как гравитационная от-
талкивающая или темная энергия.
85
старые вопросы — является ли оно местом или материй, обла-

дает ли протяженностью или нет, непрерывно или дискретно,
и фундаментально ли оно — остаются актуальными и вписы-
ваются в современную научную парадигму.
Глава 5
ВТОРОЙ ЗАКОН, ВРЕМЯ И ГРАВИТАЦИЯ
Второму закону термодинамики посвящено немало работ.

Однако по большей части в современных исследованиях
проблема изучается с физических позиций и редко раскрыва-
ется в историко-философском контексте.
Результатом второго закона является рост энтропии,
принцип, в соответствии с которым, говоря поверхностно,
со временем качественная энергия неизбежно переходит в не-
качественную. Порядок с течением времени переходит в хаос.
Однако и хаос при определенных обстоятельствах переходит
в порядок. Энтропию можно определять как меру упорядо-
ченности (или беспорядка).
Перед тем как говорить о современном состоянии
проблемы, имеет смысл установить возможные донаучные
представления о явлении, некие философские интуиции, ко-
торые предшествовали научному открытию Второго закона
и в некотором смысле соответствовали ему. Важно это, потому
что в истории философии и науки всегда есть определенные
связи и преемственность, без нахождения которых корректная
интерпретация явления становится затруднительной, если
не невозможной.
Наша цель — понять, каково значение основных следствий
из второго закона, и дать их корректную интерпретацию, что
позволит сделать предположения о его связи со временем
в свете проблемы начального состояния и о возможных новых
путях в развитии современной физики, в частности, в свете
создания квантовой теории гравитации.
Сложно говорить об энтропии, не связывая ее со временем,
потому что все физические процессы протекают во времени.
Притом не ясно, является ли оно само физическим процессом,
так как не существует четкого и однозначного определения
87
времени. Связь в сильном смысле означает, что это одно

и то же или одно является следствием другого. Вероятность
такой связи существует. Дело в том, что понятие «время»
является исключительно умозрительным, отражающим фор-
мировавшиеся с древности представления человека о чем-то
меняющемся и преходящем в течение жизни, о разрушении
и самоорганизации, а в действительности оно, возможно, было
интуитивным представлением об энтропии и эволюции. Это
очень смелое заявление, и я не намерен его отстаивать, но хочу
лишь сказать, что научным открытиям могут предшествовать
более ранние интуиции, которые в некой обобщенной и при-
митивной форме обозначают сложные явления, которые впо-
следствии получают математический анализ и эксперимен-
тальное описание.
Уже у античных философов было представление о чем-
то таком, что мы сейчас называем фундаментальными за-
конами природы, некоторых принципах, первоначалах, ко-
торые управляют миром. Интересно, что в ряде случаев эти
принципы говорили как раз о том, что сейчас мы назвали бы
самоорганизацией или ростом энтропии, о законах, согласно
которым возникает порядок1 и со временем переходит в бес-
порядок. Апейрон Анаксимандра является подобным на-
чалом — все происходит от него, подчиняясь правилу «спра-
ведливости»: из чего объекты возникают, в то они и превраща-
ются в назначенное время. Эмпедокл говорит о двух базовых
принципах — любви и вражде. Пока преобладает любовь, про-
исходит самоорганизация, соединение элементов в сложные
структуры. Но затем начинает преобладать вражда и все рас-
падается на элементарные компоненты. Вселенная Эмпедокла
циклическая: порядок сменяется хаосом, хаос порядком и так
до бесконечности. Еще пример можно найти у Филолая: он
говорит о таком базовом принципе, как гармония, который
1
Вообще, фундаментального закона, согласно которому должен воз-
никать порядок, насколько нам известно, не существует.
88
придает материи форму. Анаксагор предлагает еще один фун-

даментальный принцип — Ум.
И в более ранних, еще мифологических представлениях,
которые потом получили развитие как в философии, так
и в науке, можно обнаружить идеи о некоем первоначале, от-
вечающем за организацию упорядоченных структур (и идеи,
говорящие о наличии некоего принципа, отвечающего за раз-
рушение). Примеров можно привести много, важно, что некие
первичные, примитивные интуиции о том, что мы сейчас на-
зываем низкоэнтропийным состоянием и ростом энтропии,
существовали давно (разумеется, это далеко не точные корре-
ляции).
Конечно, при наличии разницы в словарях и значениях
входящих в них терминов доказать, что речь идет об одном
и том же, крайне сложно. Это проблема выбора словаря,
поскольку терминология в действительности не отражает
и не описывает явления, а оказывается всего лишь предметом
соглашения ученых. Например, для описания физической
реальности можно использовать термин «частица», а можно
«поле» (или даже струна), можно говорить о гравитационном
притяжении, а можно об искривлении пространства. Инту-
итивно это разные вещи, однако применимы они к одной
и той же физической реальности, которую можно описывать
в разных терминах и получить одинаковые результаты в экс-
периментах.
Другой пример — в целом интуиция Демокрита о том, что
мир есть атомы и пустота, кажется нам верной, хотя в строгом
смысле она абсолютно неверна, если вдаваться в детали того,
что Демокрит понимал под атомами и пустотой. Однако и со-
временная Стандартная модель физики элементарных частиц
в действительности понимает частицы как точки, которые
могут быть бесконечно малы, это не физические объекты,
а математические конструкции.
Важно то, что физическую реальность можно описывать
различными способами, позволяющими давать правильные
89
результаты, согласующиеся с экспериментами. Говорит это

о том, что не совсем ясно, какова описываемая физическая ре-
альность «сама по себе». Это интуитивно понимали еще ан-
тичные философы, говоря о том, что чувства не дают нам до-
стоверных знаний (Парменид, Зенон, Мелисс, скептики, есть
на это указания у Платона, Аристотеля, похожие идеи можно
проследить и в средневековой философии, и философии Но-
вого времени. Отчетливее всего проблему артикулирует Кант,
различая феноменальное и ноуменальное: познаваемое и то,
что не может быть познано, вещи сами по себе).
Поэтому, связывая энтропию, понятие, достаточно ясно
определенное с физической точки зрения, и время — нечто
предшествующее каким-либо строгим научным поня-
тиям, смутное и интуитивное, будем предельно осторожны.
К тому же, интерпретируя явление энтропии с философской
точки зрения, мы натыкаемся на указанную выше неиз-
бежную проблему — можем ли мы в принципе понять, что
стоит за этим феноменом, и насколько наши интуиции при-
ближаются к сути дела1.
О ЧЕМ ГОВОРИТ ВТОРОЙ ЗАКОН?

Общеизвестно, что второе начало термодинамики было от-
крыто инженером С. Карно в 1824 г., решавшим задачи чисто
практического характера, не имеющие отношения к фунда-
ментальной науке. Он обнаружил, что работа парового двига-
теля является необратимым процессом, то есть какое-то коли-
чество энергии при работе всегда теряется. Позже Р. Клаузи-
усом было сформулировано понятие энтропии. Суть его идеи
заключалась в утверждении, что теплота не может переходить
от холодных тел к горячим. Происходит обратный процесс,
1
Тут хочется сказать в защиту науки, что все же приближаемся,
об этом свидетельствуют очень успешные с экспериментальной
точки зрения теории, речь скорее идет о том, не является ли это при-
ближение бесконечным.
90
выравнивание температур со временем (и опять же процесс

этот необратим). Холодное тело станет не еще холоднее, а го-
рячее — при их взаимодействии.
Клаузиус понял, что открыл новый закон природы. Сфор-
мулировать его можно следующим образом: энтропия (коли-
чество теплоты, поделенное на температуру тела) изолиро-
ванной системы либо остается постоянной, либо со временем
увеличивается. Максимального значения энтропия достигает,
когда температура выравнивается (состояние равновесия).
До Л. Больцмана никто не связывал энтропию с атомами.
Ее рассматривали как некую самостоятельную независимую
силу. Больцман же предложил новую формулировку, которая
согласуется с современными представлениями. Суть его идеи
в том, что энтропия — это количество микроскопических со-
стояний системы, которые с макроскопической точки зрения
неразличимы. Такое понимание возможно только благодаря
принятию атомизма. Чтобы прояснить его, проведем мы-
сленный эксперимент. Возьмем, следуя практике Эврита, как
о ней свидетельствует Аристотель, набор небольших камней.
Например, четыре. Будем их бросать на какую-либо поверх-
ность. Иногда (редко) после броска они складываются в пра-
вильный квадрат. Все остальные состояния для нас хаотичны
и потому неотличимы друг от друга, и только одно упорядо-
ченно. Теперь возьмем сто камней с целью получить фигуру
лошади. Высыпая их на пол раз за разом, мы никогда не по-
лучим фигуру лошади (точнее получим, но ждать придется
долго, возможно дольше, чем существует Вселенная). Все эти
кучи, хотя камни и расположены в них по-разному, нераз-
личимы для наблюдателя. Но, получив наконец лошадь, мы
отличим ее от кучи. Аналогично кучу песка можно насыпать
вновь и вновь, и все эти кучи будут одинаковы, они не будут
складываться в нечто, отличное от кучи, например в песчаный
замок. В этом суть энтропии по Больцману: существует на-
много больше способов создать беспорядок, чем создать по-
рядок.
91
Тут может возникнуть ощущение, что энтропия всего лишь

фокус, отражающий отсутствие знания о системе. Если бы мы
могли уследить за всеми камнями и песчинками, то, конечно,
все кучи были бы для нас разными. Это действительно так.
Только дело в том, что Больцман ввел в дело атомы, а за ними
уследить в принципе невозможно. Все дело в принципе не-
определенности Гейзенберга.
Напомним, что его суть в том, что невозможно одновре-
менно измерить импульс и положение частицы. Чем точнее мы
определяем один из параметров, тем более неопределенным
становится другой. Поведение частицы описывается волновой
функцией, ее эволюция во времени — уравнением Шрёдин-
гера. До измерения мы принципиально не можем знать, где
она находится и с какой скоростью (включая направление)
двигается. Проведя же измерение, мы не можем сказать, где
она была до этого и вернуть систему в исходное состояние,
то есть этот процесс необратим1.
Возможно только вероятностное предсказание. Мы можем
сказать, что в большинстве случаев результат будет каким-то.
Иначе говоря, микромир ненаблюдаем в неконтролируемом
состоянии, проводя же измерение, мы нарушаем его свободное
состояние и ничего не можем сказать о том, каков он был
сам по себе. Квантовые флуктуации (постоянное рождение
и аннигиляция виртуальных частиц), которые влияют на со-
стояние микромира, усложняют дело, поскольку эти процессы
принципиально случайны.
Таким образом, полное знание о микроскопических сис-
темах невозможно. Они в принципе неразличимы макроско-
пически, и чем больше элементов в системе, тем больше суще-
ствует наборов неразличимых состояний.
1
В этой связи напрашивается предположение, что квантовое изме-
рение определяет стрелу времени (поскольку оно необратимо). Од-
нако классическая физика (механика Ньютона) полностью обратима.
Ее законы выполняются как в одну сторону, так и в другую, она
не различает направления времени.
92
ЭНТРОПИЯ И ВРЕМЯ
А. Пуанкаре в знаменитой теореме о возвращении по-
казал, что любая система по истечении определенного
времени обязательно вернется в исходное состояние. Для
системы из вышеприведенного примера с четырьмя эле-
ментами (квадратом из камней) время возврата относи-
тельно невелико, существует не так много способов распо-
ложения их в замкнутой системе. Однако если элементов
много, то возрастает и время возврата, и для системы уже
с сотней элементов время возврата очень велико — может
исчисляться миллиардами лет. Тем не менее важно то, что
согласно теореме любая система, даже очень сложная, вер-
нется в исходное состояние, нужно лишь подождать доста-
точно долго (с математической точки зрения, возможно,
бесконечно долго). Но когда-нибудь состояние с высокой
энтропией вернется в состояние с низкой энтропией. Здесь
очевидно противоречие, о котором знал Пуанкаре: согласно
второму закону термодинамики энтропия изолированной
системы либо возрастает, либо остается неизменной. Но по
его теореме размытый морем песчаный замок рано или
поздно появится вновь, то есть высокоэнтропийное со-
стояние неизбежно перейдет в низкоэнтропийное.
Согласно этой идее, созвучной, кстати, идее вечного воз-
вращения Ницще, система должна вернуться в исходное со-
стояние, но на этом пути она будет оказываться и во всех
различных конфигурациях, среди которых неизбежны по-
вторения. Это логично: любой конечный набор элементов
с учетом бесконечного времени должен принимать все воз-
можные конфигурации, в том числе и бесконечно повторя-
ющиеся, а выходом из высокоэнтропийного состояния ока-
зываются флуктуации — случайные низкоэнтропийные кон-
фигурации, которые неизбежны в статистической механике.
И здесь кроется проблема — а связан ли ход и направление
времени с ростом энтропии?
93
Чтобы разобраться с этим, поставим следующий мы-

сленный эксперимент. Представим, что время остановилось.
(Отдельный вопрос, представимо ли это в принципе. Если
принять кантианскую позицию, что время — априорная форма
чувственности, то остановка времени означает прекращение
восприятия). Тем не менее допустим, что время остановилось.
Можно ли вообразить, что какие-то процессы при этом про-
должают происходить? Есть только застывший миг настоя-
щего1, статичное мгновение: будущее не наступает, прошлым
он не становится. Конечно, наблюдать это мгновение невоз-
можно, потому что наблюдение — это процесс, а все процессы,
которые мы знаем с макроскопической точки зрения, проис-
ходят во времени. То есть даже фотоны не движутся, а стало
быть и видеть ничего нельзя. Но допустим все же, что это про-
изошло. В таком случае ничто не происходит. Но отсутствие
всяких процессов сопоставимо с состоянием с максимальной
энтропией, то есть с состоянием температуры, близким к абсо-
лютному нулю. При такой температуре физические процессы
происходить не могут, энтропия максимальна. Однако в дей-
ствительности у вселенной с максимально возможной энтро-
пией, по всей видимости, не будет температуры абсолютного
нуля по причине квантовых флуктуаций — она будет очень
низка, но выше нуля. Этим, кстати, и объясняется невозмож-
ность «застывшего мгновения» — это состояние абсолютного
нуля, которое не может быть достигнуто. Квантовые флукту-
ации — это процессы, а все процессы, как мы предположили,
происходят во времени. Но поскольку они происходят всегда,
то, значит, время в принципе не может остановиться.
Аристотель, не соглашаясь с Платоном (время есть подобие
вечности), определял время через движение (время есть мера
движения). В этом есть с точки зрения нашего мысленного
1
Еще одна проблема — не совсем понятно, что такое «застывший миг
настоящего». По всей видимости это возможно только при принятии
дискретности времени. Эта проблема неявно возникает еще в апо-
риях Зенона, говорит о ней Августин и т.д.
94
эксперимента определенный смысл. Но в таком случае время

само является неким процессом, который неостановим. Тогда
возникает вопрос: мог ли этот процесс когда-либо иметь на-
чало, если он не может иметь конца?
По мнению Августина, время возникло вместе с творением
Вселенной, поэтому нет смысла спрашивать, что было до, так
как никакого «до» не было. Но что означает отсутствие вре-
мени? В нашей логике — отсутствие энтропии.
Согласно инфляционной модели возникновения Вселенной,
до того как случился Большой взрыв, вероятно, породивший
время и энтропию, происходили процессы в ложном вакууме,
которые и являются причиной инфляции. Но можно ли ска-
зать, что сами эти процессы, если это можно назвать процес-
сами, происходят во времени? Если да, то ложный вакуум
обладает энтропией, отличной от нуля (причем низкой). Все-
ленная возникает в результате нарушения симметрии, когда
различные взаимодействия (сначала гравитационное, потом
сильное, слабое и электромагнитное) отпадают от начального
единого взаимодействия. Это начальное состояние — до воз-
никновения вселенной — абсолютно симметрично, а значит,
вспоминая связь упорядоченности с энтропией, выделено
и потому относительно низкоэнтропийно. Однако проблема
в том, что энтропия должна возрастать (согласно второму за-
кону термодинамики). Она должна увеличиваться от насто-
ящего момента в обоих направлениях, прошлое и будущее,
а здесь связка со временем теряет смысл. Получается, что если
стрелу времени характеризовать как рост энтропии, то оба на-
правления, вперед и назад — это наше будущее. Свойство на-
шего сознания таково, что в памяти фиксируются состояния
с низкой энтропией, но мы не знаем будущего — не можем
«увидеть» состояния, когда энтропия станет выше (возрастет
беспорядок).
В принципе, опять же апеллируя к Канту, можно было бы
сказать, что это всего лишь свойство нашего сознания —
располагать события определенным образом во времени
95
и пространстве, однако к реальности это не имеет ника-

кого отношения. Эта идея созвучна и Теории относитель-
ности, где дается картина единого пространства-времени,
в котором нарушается принцип одновременности. Прошлое
и будущее не универсальны, они зависят от точки зрения
наблюдателя, его положения, скорости и направления дви-
жения, локальных искривлений пространства-времени.
Во вселенной ОТО все моменты времени и события уже
заданы изначально в едином блоке пространства-времени,
и то, что случилось для одного наблюдателя в прошлом, для
другого происходит сейчас, для третьего только еще слу-
чится. В этом смысле сознание способно лишь восприни-
мать события, которые уже заданы в пространстве-времени,
по какой-то причине располагая их по своей внутренней
шкале прошлого/будущего.
Но если принять точку зрения, что прошлое объективно,
что наша память реальна, то энтропия в прошлом должна была
быть низкой. В противном случае наши воспоминания не ре-
альны и являются результатом флуктуации (очень редкой,
но в неограниченном времени неизбежной). Если энтропия
возрастает от настоящего момента в прошлое и будущее, значит
наши воспоминания о том, как размыло песчаный замок, как
разбилось стекло, как растеклось яйцо, ненастоящие, потому
что на самом деле мы должны помнить обратные процессы.
Значит, я, мы со всеми нашими воспоминаниями или вся все-
ленная — результат редчайшей флуктуации (спонтанного со-
единения элементарных частиц в упорядоченные структуры1),
которая возникла вся целиком в какой-то момент (возможно,
прямо сейчас). Принять такую гипотезу сложно, она неправ-
доподобна.
1
Интересно, что возникновение упорядоченных структур не означает
снижение энтропии, наоборот, она (в целом) неуклонно растет
и всегда выше того значения, в котором была при начальных
условиях.
96
ДВА ПУТИ РЕШЕНИЯ ПРОБЛЕМЫ НАЧАЛЬНОГО

СОСТОЯНИЯ
Более правдоподобной выглядит гипотеза о низкоэнтро-
пийном состоянии вселенной в момент ее зарождения. Эта
гипотеза объясняет стрелу времени, свойство нашей памяти
и результаты наблюдений. Но проблема в том, что сама она
нуждается в обосновании — нет явных причин, почему эн-
тропия в далеком прошлом была низкой, поскольку она
должна неограниченно возрастать как в прошлое, так и в бу-
дущее. Проблему можно попытаться решить двумя путями.
Первый путь — это допущение о природе времени. Время
можно рассматривать как некую фундаментальную сущ-
ность, которая задана изначально и была до возникновения
вселенной. С этой точки зрения объяснить низкую энтропию
в прошлом крайне трудно, ведь в таком случае, как уже было
сказано, энтропия должна возрастать как в прошлое, так
и в будущем. Но можно предположить (и вполне обоснованно,
учитывая, что в начальном сингулярном состоянии структура
пространства-времени нам неизвестна, и ясно только, что она
не была такой же, как в наблюдаемом состоянии), что время
в привычном понимании возникает вместе со Вселенной.
Такое предположение впервые высказал, как уже было отме-
чено, Августин (естественно с богословских позиций — Бог
создал мир и время). Таким образом, если связывать стрелу
времени и энтропию, то очевидно, что она должна была быть
низкой в прошлом, потому что появляется выделенная точка
отсчета — начало времени. Поскольку выделенная точка от-
счета макроскопически различима, она безусловно отличается
от всех других возможных последующих состояний и потому
низкоэнтропийна (относительно других состояний).
Логично тут же предположить, что конец времени — со-
стояние с максимально возможной энтропией, вселенная
с температурой близкой к абсолютному нулю. Можно до-
пустить, что рано или поздно (например, в результате флук-
97
туаций) система вернется в исходное состояние с низкой эн-

тропией, что будет означать новую выделенную точку отсчета
времени. Однако при понижении энтропии время не пойдет
вспять (можно объяснить тем, что, локально понижая эн-
тропию, например, складывая камешки в фигуру лошади
и строя песчаный замок, мы все равно производим работу
и общая энтропия возрастает).
Другой путь, если отбросить дискуссию о том, является ли
время некой фундаментальной вечной величиной или же
возникает в какой-то момент и является свойством материи,
заключается в анализе начального состояния Вселенной,
а именно Большого взрыва.
Раньше мы определяли энтропию как меру беспорядка.
Однако это на самом деле не совсем корректно. Заменим ка-
мешки из нашего примера молекулами газа. Если их собрать
в небольшой области пространства (например, в середине кон-
тейнера), то, конечно, энтропия этого состояния будет ниже
энтропии молекул, находящихся в контейнере в свободном
состоянии. Самое интересное в следующем — чем сильнее мы
будем сжимать область пространства, то есть чем в меньшее
пространство мы будем втискивать эти молекулы, тем меньше
будет энтропия этого состояния (поскольку мы тем самым
сокращаем число возможных перестановок в пространстве).
Теперь допустим, что молекулы сложились в фигуру лошади,
в макроскопически различимое состояние с низкой энтро-
пией. Но существует гораздо больше способов расположить
молекулы в фигуру лошади, чем собрать их в очень маленькой
области пространства (меньше чем фигура лошади), а значит,
энтропия второй системы ниже. Однако упорядоченной мы
назовем именно первую систему (лошадь).
Большой взрыв предполагает несколько фазовых переходов,
в ходе которых образуется излучение и вещество. На опре-
деленном этапе возникает и гравитация (точнее отделяется
от других взаимодействий). Она начинает играть самостоя-
тельную роль, когда нарушается симметрия (в момент окон-
98
чания планковской эпохи). Выше уже обсуждалась связь эн-

тропии с порядком. Раннее состояние Вселенной — состояние
комка горячей плазмы — сложно назвать упорядоченным
в обычном смысле, и это состояние с высокой энтропией. Од-
нако в нем уже играют роль гравитационные эффекты. Грави-
тация заставляет вещество принимать макроскопически раз-
личимые конфигурации, то есть при наличии гравитации оно
ведет себя иначе, чем при ее отсутствии. Под действием гра-
витации вещество теряет однородность и начинает собираться
в сгустки (элементы притягивают друг друга, скопления эле-
ментов притягиваются сильнее). Формируются галактики,
звездные системы, звезды и планеты из газопылевых облаков
в результате гравитационного взаимодействия. Разумеется,
в ходе этих процессов общая энтропия возрастает, но речь
идет о том, что сама гравитация является низкоэнтропийным
фактором, необходимым условием для последующего роста
энтропии. Таким образом, наличие гравитации позволяет объ-
яснить относительно низкоэнтропийное начальное состояние.
ЭНТРОПИЯ И ГРАВИТАЦИЯ
Связь энтропии с гравитацией (а гравитация непосред-
ственно связана со временем, например в ОТО) позволяет
обозначить подход к построению теории квантовой грави-
тации. Очевидно, что эффекты квантовой гравитации должны
играть определяющую роль на ранних этапах возникновения
вселенной, когда она имела параметры планковских величин
(возможно, как отмечалось, предельных величин, на которых
имеют смысл классические представления о пространстве
и времени). Одни из объектов, для описания которых кван-
товая гравитация имеет определяющее значение, черные
дыры.
Черная дыра — это предел гравитационного сжатия ве-
щества. В определенную область пространства можно по-
местить черную дыру заданного размера и, соответственно,
99
заданное количество энтропии1. Это значит, что гравитация

накладывает ограничение на количество энтропии, которое
может содержаться в конкретной области пространства.
Ст. Хокинг, основываясь на исследованиях Я. Беккен-
штейна, установил, что энтропия черной дыры равна пло-
щади ее горизонта (в планковских единицах, единицу план-
ковской длины можно рассматривать как один бит инфор-
мации). Таким образом, энтропия (и информация) связана
не с объемом черной дыры, а с ее поверхностью. Это позволило
в дальнейшем Л. Сасскинду и Г.‘т Хоофту показать, что ин-
формация об объекте содержится не в объекте (в смысле его
объема), а на его поверхности. Например, вся информация
о трехмерном объекте содержится на его двумерной поверх-
ности (голографический принцип, который мы обсуждали
ранее).
Основываясь на этом результате, Х. Малдасена установил
дуальность двух теорий разных размерностей, одна из ко-
торых содержит гравитацию, а другая нет. Было показано, что
гравитационную теорию можно в соответствии с голографи-
ческим принципом описывать языком теории другой размер-
ности (в более простом математическом аппарате), в которой
гравитации нет. Это чисто теоретический результат, описы-
вающий модели, не применимые буквально к нашему миру,
но важность его в том, что за счет эквивалентности теорий он
позволяет косвенно описывать квантовую гравитацию. Более
подробно об этом результате в следующей главе.
Квантовые эффекты нелокальны — они действуют мгно-
венно (связь между удаленной поверхностью и ее проекцией
большей размерности нелокальна). Нелокальность квантовой
гравитации, вероятно, является важным аргументом в пользу
низкой энтропии в начальном состоянии, когда ее эффекты
играли ключевую роль. Там, где появляется нелокальность,
1
Энтропия излучения черных дыр выше чем энтропия их самих, а эн-
тропия абсолютно пустого пространства еще выше.
100
классические представления о пространственно-временных

связях не эффективны — все события оказываются связан-
ными. Возможно, причина нелокальности заключается в мно-
гомерности пространства на микроуровне, на чем настаивает
теория суперструн, где дополнительные измерения открывают
новые пространственно-временные связи.
Как было показано на более крупных масштабах, грави-
тационные эффекты создают особые низкоэнтропийные на-
чальные условия, в которых возникают неоднородности1 и на-
чинается рост энтропии, задающий стрелу времени (которому,
в принципе, может предшествовать состояние с высокой эн-
тропией, а может и нет — состояние до «творения» абсолютно
симметрично2, и неясно, можно ли считать такое состояние
низкоэнтропийным или нет). Возвращаясь к теореме Пуан-
каре, можно предположить, что состояние с максимальной
энтропией (когда все черные дыры испарились и осталось
только пустое однородное пространство элементарных частиц)
по прошествии какого-то времени в результате квантовых
флуктуаций и гравитационных эффектов переходит в со-
стояние с низкой энтропией. Правдоподобие этого сценария
становится выше, если учитывать, что речь не идет о каком-то
невероятно низкоэнтропийном состоянии (в нем и нет необ-
ходимости). Энтропия начального состояния может быть от-
носительно высокой3.
1
Как показывают исследования реликтового излучения эти неодно-
родности могут являться следствием ранних квантовых флуктуаций,
но это не отменяет роли гравитационных эффектов.
2
В том смысле, что фундаментальные взаимодействия не были раз-
делены (нарушения симметрии, которые мы наблюдаем сейчас, еще
не произошли).
3
Например, начальное состояние могло быть c энтропией 1088, сейчас
10101, а максимальное значение 10120. Очевидно, что между этими зна-
чениями разница огромной величины, но и 1088 — это не низкая эн-
тропия.
101
Глава 6
КВАНТОВАЯ ГРАВИТАЦИЯ
Как известно, проблема создания теории квантовой гра-

витации кроется в несовместимости двух главных теорий со-
временной физики: общей теории относительности (ОТО)
и квантовой теории поля (КТП). Последняя представляет
собой результат синтеза квантовой механики и специальной
теории относительности (СТО). Поскольку в СТО нет гра-
витации, КТП ее также не включает. ОТО, напротив, — это
теория гравитации, но она описывает макромир, мир, в ко-
тором проявления силы тяготения очевидны, наблюдаемы не-
вооруженным глазом. КТП описывает микромир, в котором
действие гравитации проявляется крайне слабо.
Исаак Ньютон показал, что сила гравитационного взаи-
модействия тел пропорциональна их массам и обратно про-
порциональна квадрату расстояния между ними. С одной
стороны, это означает, что чем ближе расположены тела, тем
больше сила тяготения. С другой стороны, когда массы очень
малы, обнаружить гравитационное взаимодействие трудно,
а если речь идет о масштабах планковской длины1, то наблю-
дение технически невозможно, хотя именно на этом масштабе
должны фигурировать гравитоны — переносчики гравитаци-
онного взаимодействия.
Таким образом, в Стандартной модели, описывающей
мир элементарных частиц, гравитации нет, и любые попытки
включить ее в теорию до сих пор не увенчались успехом. При
переходе к микромасштабам возрастают квантовые флук-
туации, приводящие к бесконечным значениям в решениях
1
1,6·10–35 метров — естественная единица длины, предполагаемый
минимальный размер пространства, на котором работают известные
законы физики (вероятно, к ней близки размеры калибровочных бо-
зонов, кварков и лептонов).
102
совмещенных уравнений квантовой механики и СТО. Грави-

тационное поле перестает быть гладким: при заглядывании
все дальше вглубь микромира оно начинает сильно флукту-
ировать (Дж. Уилер назвал это состояние квантовой пеной)
в соответствии с принципом неопределенности Гейзенберга.
С классической точки зрения сущность проблемы можно
выразить следующим образом: квантовая теория гравитации
должна учитывать квантование пространства-времени, по-
скольку в КТП физические величины квантуются (состоят
из дискретных порций). Значит, и гравитационное поле
должно квантоваться, однако в ОТО оно гладкое и непре-
рывное. И важнейший момент: квантовая механика линейна,
в то время как ОТО — нет, и это серьезная проблема совмес-
тимости теорий.
С философской точки зрения проблему можно поставить
так: нет ясности в вопросе о том, каким именно образом ин-
терпретировать гравитацию. Классическим является пред-
ставление о гравитационном поле, которое обеспечивает
перенос взаимодействия. Можно говорить не о поле, а о ча-
стицах-переносчиках, но это по сути одно и то же — все дело
в выборе словаря: возмущение поля мы называем частицами,
отсутствие возмущений выглядит гладким «полем».
ОТО предлагает рассматривать гравитацию как искрив-
ление пространства-времени, вызванное массивными объек-
тами. Чем больше масса (и плотность), тем сильнее искрив-
ление. Тела в пространстве, например, планеты Солнечной
системы, движутся по геодезическим прямым. Искривление
пространства, вызванное Солнцем, создает видимость того,
что звезда «притягивает» планеты. Хотя правильнее ска-
зать, что они падают к ее центру в результате кривизны про-
странства-времени. Подобная формулировка делает разговор
о «притяжении» бессмысленным, т.к. ничто ничего не тянет.
Более того, в теории Эйнштейна ускоренное движение и при-
тяжение эквивалентны. Таким образом, гравитация может
описываться как движение, специфика которого определена
103
искривлением пространства-времени. Поэтому ОТО не ну-

ждается в понятии гравитона (как некой самостоятельной фи-
зической сущности). В нем нуждается Стандартная модель,
описывающая на данный момент все взаимодействия, кроме
гравитационного.
Как отмечалось раньше, струнные теоретики формулируют
проблему так: геометрически частицы в Стандартной модели
не имеют минимальных размеров. Это точки, а точки могут
быть бесконечно малы (меньше планковской длины). Соот-
ветственно, флуктуации пространства-времени по мере беско-
нечного продвижения вглубь становятся бесконечными и при-
водят к бесконечным энергиям. Теория суперструн предло-
жила ограничить минимальный размер частиц, что позволяет
избежать бесконечностей в решениях уравнений. Эти частицы
называются струнами (и бранами) и фигурируют (гипотети-
чески) на масштабе порядка планковской длины.
ЗАПУТАННОСТЬ
Очевидно, что КТП и ОТО по-разному видят мир, строятся
на разных принципах. При этом данные обеих теорий согла-
суются с опытом, а значит, недостаточно оснований говорить,
что все дело в том, что одна из теорий в действительности не-
верна. Ставить под сомнение ОТО мешает и то, что это первая
эффективная теория гравитации, объясняющая ее природу.
КТП в свою очередь предлагает механизмы, которые широко
используются на практике — она «работает». Вместе с тем
можно допустить, что эти теории являются неполными —
не учитывают весь класс явлений, на описание которых пре-
тендуют. Это возможно: так, например, механика Ньютона,
безусловно, работает и согласуется с экспериментом; ее расхо-
ждение с реальностью становится заметным только на очень
больших или, наоборот, на очень малых масштабах.
Хорошо известно, что А. Эйнштейн считал квантовую ме-
ханику неполной теорией в силу ее противоречия классиче-
104
ским физическим представлениям и здравому смыслу. Она

как будто заставляет отказаться от привычного понятия ре-
альности. Но, несмотря на свой авторитет, к середине XX в. он
остался чуть ли не единственным (хотя и сегодня есть такие
ученые), кто не принимал эту теорию.
Эйнштейна не устраивало, в частности, то обстоятельство,
что в соответствии с соотношением неопределенностей Гей-
зенберга положение и импульс частицы не могут быть из-
мерены одновременно. Как мы уже видели, это проистекает
из свойств корпускулярно-волнового дуализма квантовой
механики (принцип дополнительности). Поскольку частица,
когда мы ее не наблюдаем, ведет себя как волна, для описания
вероятности нахождения ее в том или ином месте использу-
ются волновые функции (амплитуды вероятности): с каждой
частицей связана волновая функция. В тот момент, когда мы
измеряем положение частицы, локализуем ее, реализуется
какое-то ее вероятное положение (коллапс или редукция вол-
новой функции), а все остальные вероятности падают до нуля.
Принципиально важно то, что до измерения частица не имела
каких-то конкретных положений и импульсов.
В 1935 г. Эйнштейн вместе с Н. Подольским и Б. Розеном
написал статью, в которой представил мысленный экспе-
римент (т.н. ЭПР-эксперимент), предполагавший измерение
параметров микрообъекта без непосредственного воздействия
на сам объект. Результат можно было интерпретировать таким
образом, что определенные импульс и положение частицы —
скрытые параметры — существуют до измерения, просто
уравнения квантовой механики не позволяют их вычислить.
И, значит, квантовая механика неполна.
Суть эксперимента такова. У нас есть две частицы А и В,
которые мы получили в результате распада частицы С. В фи-
зике существует закон сохранения импульса, согласно кото-
рому суммарный импульс А и В равен исходному импульсу
С. Значит, мы можем измерить импульс частицы А и рассчи-
тать импульс частицы В, никаким образом не взаимодействуя
105
с последней. Далее, уже зная импульс частицы В, измеряем

ее координату и таким образом узнаем ее импульс и место-
положение одновременно, нарушая принцип неопределен-
ности Гейзенберга. Следовательно, этот принцип, заключает
Эйнштейн с соавторами, лишь отражает неполноту наших
знаний из-за неудовлетворительности квантовой теории —
ее уравнения не совершенны и не позволяют узнать то, что
имеет место на самом деле. Правда, можно сделать противо-
положный вывод: принцип Гейзенберга действительно рабо-
тает, и квантовая механика объективно описывает реальность,
а ЭПР-эксперимент показывает, что измерение параметров
одной частицы мгновенно отражается на параметрах другой
частицы, т.е. они без затраты времени на передачу сигнала вза-
имодействуют.
Парадокс Эйнштейна — Подольского — Розена (возмож-
ность нарушения принципа неопределенности) вызвал не-
доумение и породил споры в научном сообществе. Ситуация
неясности сохранялась до 1964 г., когда Дж. Белл показал1,
что можно проверить, существуют ли на самом деле в кван-
товой теории скрытые параметры или нет. Его расчеты по-
лучили название «теорема Белла» (изначально «неравенства
Белла»). В 1980–1982 гг. были поставлены убедительные
эксперименты (Аленом Аспе), в которых удалось проверить
неравенства Белла. Выяснилось, что волновая функция, ле-
жащая в основе уравнения Шредингера, представляет собой
полное описание поведения частиц (и до измерения частицы
не имеют конкретных параметров). Следовательно, ЭПР-экс-
перимент на самом деле показал, что измерение параметров
одной частицы мгновенно отражается на другой частице. Для
этого частицы, фигурирующие в мысленном эксперименте
Эйнштейна — Подольского — Розена, должны быть запутан-
1
Мгновенная передача сигнала запрещена — максимальная скорость
распространения сигнала в пространстве — скорость света (примерно
300 000 км/c).
106
ными, а запутанные частицы скоррелированы, т.е. результаты

измерения одной из них сразу говорят о том, что такие же
результаты будут у другой. Но важно, что до измерения не-
известно, каковы будут характеристики измеряемой частицы
(чаще всего говорят о спине — моменте импульса, который
может быть по-разному ориентирован), они выбираются слу-
чайно. При измерении мы можем обнаружить и наименее ве-
роятные параметры. Вероятность означает, что, проводя изме-
рения 1000 раз, например, в 900 случаях мы обнаружим ча-
стицу с наиболее вероятными параметрами.
Это явление (мгновенное взаимодействие) называется не-
локальностью и подрывает классические представления о том,
как устроен мир. Мы помним, что согласно последним, мир
устроен локально: чтобы попасть из точки А в точку Б, нужно
преодолеть какое-то расстояние; чтобы нечто увидеть, нужно
дождаться, пока отраженный свет долетит до нас, чтобы
услышать — дождаться, пока дойдут колебания воздуха и т.д.
Нелокальность же говорит о том, что существуют скоррелиро-
ванные состояния — как бы далеко не были разнесены в про-
странстве запутанные частицы.
Как возможна нелокальность? Исторически представление
о том, что мир устроен локально, устанавливается в физике
позднего Нового времени. Нелокальность была невозможна,
во всяком случае в мире материальных явлений: чтобы с те-
лами происходили какие-либо изменения, они должны взаи-
модействовать непосредственно. Другое дело мир духовных
явлений, свободный от законов физики (существование та-
кого мира явно полагали, например, Р. Декарт и Г. Лейбниц1).
Физика Ньютона не совсем локальна: английский ученый,
как мы уже видели, допускал особую природу гравитации, его
1
В принципе идея разделения идет от Платона и Аристотеля. У Пла-
тона мир делился на нереальный — материальный и реальный — мир
идей. У Аристотеля на подлунный и надлунный: надлунный есть
квинтэссенция, область пятого элемента, где физика нижнего мира
не работает.
107
не смущало, что она не локальна. Ньютон признавался, что

не знает, что это за сила, но она действует мгновенно во всем
космосе, ей не надо преодолевать расстояния. Только Эйн-
штейн показал, что это не так: гравитационное взаимодей-
ствие распространяется с конечной скоростью — скоростью
света1. Таким образом, нелокальность присутствовала в фи-
зике, но связывалась с силами, материальная природа которых
отрицалась или была неясна.
Существовали другие подходы, согласно которым понятия
локальности и нелокальности трактовались в качестве фик-
тивных. Так, для Канта пространство (так же как и время)
априорные формой чувственности. Действительно, с по-
добной позиции, локальность и нелокальность — не сущ-
ностные характеристики реальности, а всего лишь возможные
формы восприятия, обусловленные воспринимающим созна-
нием. Или иначе — нелокальность есть свойство реальности,
какая она есть сама по себе, а локальность — лишь нас способ
восприятия реальности, какой она нам является.
Но нас в данном случае интересуют не ментальные про-
цессы, а физические, и с точки зрения квантовой механики
нелокальность физически реальна — она доказывается фактом
запутанности удаленных частиц. Но что же означает нелокаль-
ность, каков ее смысл?2 В физическом смысле — она следствие
запутанности частиц.
1
Скорость света не является максимальной, инфляционное расши-
рение, расширение нашей Вселенной на удаленных рубежах проис-
ходят со скоростями, намного превышающими скорость света. Ско-
рость света считается максимальной скоростью, с которой можно
передавать информацию (в противном случае нарушается принцип
причинности).
2
Существует такое объяснение нелокальности и запутанности —
«транзакционная интерпретация», предложенная Джоном Крамером.
Она основана на идее о том, что волны вероятности физически ре-
альны. Что частицы испускают запаздывавшую волну (идущую
вперед во времени) и наступающую (идущую назад во времени).
Волны от разных источников гасят друг друга, в результате чего 
108
МЫСЛЕННЫЙ ЭКСПЕРИМЕНТ
Попробуем разобраться, как работает запутанность на при-
мере мысленного эксперимента. Допустим, что у нас есть два
ящика (квантово-механически запутанные). Заглядывая внутрь,
мы имеем шансы увидеть разное (в принципе, там может лежать
все что угодно). С точки зрения квантовой механики до акта из-
мерения (наблюдения) в них не находится что-то конкретное. То,
что там находится, в реальности описывается суперпозицией —
суммой вероятных состояний. Если есть вероятность обнару-
жить в ящике камень, бумагу, ножницы или ничто1, то до акта
измерения в ящике находится все перечисленное, но в суперпо-
зиции. В момент измерения случайным образом (т.е. непредска-
зуемо, или, говоря в духе Эвереттовской трактовки, в разных все-
ленных разное) определяется, что покажет первый ящик, и это
мгновенно обуславливает то, что будет обнаружено во втором
ящике. Например, состояние в ящиках запутано таким образом,
что при появлении в первом бумаги во втором окажется ничто.
Однако о конкретном характере запутывания — как именно свя-
заны ящики — мы ничего не узнаем до тех пор, пока не сравним
результаты, поэтому опять-таки передача физического сигнала
со скоростью, превышающей скорость света невозможна: ни-
какая информация со скоростью, превышающей скорость света,
в нелокальных связях не передается.
Открытие ящика означает коллапс волновой функции и пе-
реход с микроуровня на макроуровень (можно сказать, что мы
не наблюдаем суперпозиции камня, листа, ножниц и ничто из-за
декогеренции — неизбежного смешения квантовых состояний
 предел в скорость света не нарушается, но при этом связь проис-

ходит мгновенно. Свою концепцию Крамер основывает на теории
временной симметрии Уилера — Фейнмана. Теория Крамера приме-
чательна тем, что коллапс волновой функции, происходящий в про-
цессе измерения, является вневременным.
1
Конечно, в реальном эксперименте речь шла бы об элементарных ча-
стицах (хотя запутать можно и атомы).
109
с окружающей средой). Коллапс волновой функции всегда счи-

тался необратимым: если уж мы обнаружили в первом ящике
бумагу (что, согласно предложенным условиям, вызывает по-
явление ничто во втором ящике), то уже ничего не изменить.
Допустим, мы очень хотели появления во втором ящике камня,
но известно, что его вызывают ножницы в первом. Однако при
открывании первого ящика мы не знаем, что в нем окажется.
В 2006 г. на основе теории слабых квантовых измерений
был предложен метод (см. в списке литературы к главе), по-
зволяющий сделать коллапс волновой функции обратимым.
Суть слабых измерений в том, что измеряемая система
«слабо» взаимодействует с измерительным прибором. Слабые
измерения непригодны для наблюдения одиночных частиц,
но хорошо работают при наблюдении большого их числа
в одинаковом квантовом состоянии. Суть метода в том, что,
выражаясь образно, можно поглядеть в щелочку ящика, не от-
крывая его совсем, и если там находится не то, что нам нужно,
закрыть щелочку и подождать, пока появится требуемое.
Здесь возникает проблема: чтобы иметь возможность
ждать, нужно сохранять состояние запутанности между ящи-
ками. Однако декогеренция со временем разрушает запутан-
ность из-за неизбежного столкновения квантовых объектов
с окружающей средой. По всей видимости, теоретически суще-
ствует способ сохранения требуемого состояния длительное
время, хотя технически такое средство пока не достигнуто.
Это означает, что запутанность могла бы использоваться как
средство управления реальностью — путем подгонки микро-
мира так, чтобы в макромире происходило то, что нам нужно.
Или, в интерпретации Эверетта — это означало бы управление
будущим, выбором альтернатив из всех возможных.
НЕЛОКАЛЬНОСТЬ И ПРОСТРАНСТВО
Одним из ключей к пониманию явления нелокальности
может быть квантовая телепортация, которая без запутывания
110
неосуществима. Мы уже кратко упоминали этот механизм,

здесь рассмотрим подробно.
Рассмотрим квантовую телепортацию фотона. У нас есть
три фотона 1, 2 и 3. Фотоны 2 и 3 запутаны. Задача состоит
в том, чтобы передать квантовое состояние фотона 1 из точки
А в точку Б. Невозможно измерить состояние фотона 1 (до-
пустим речь идет о вероятности ориентации спина фотона)
в точке А и передать результаты в точку Б, чтобы там другой
фотон ориентировался так же. Измерение внесет изменения
в фотон 1, и мы не будем знать, каким он был до измерения.
Поэтому и нужны два запутанных фотона 2 и 3; номер 2 на-
ходится в точке А, номер 3 в точке Б. Технически возможно
измерить общий спин двух фотонов относительно какой-ни-
будь из осей, что позволит получить информацию о том, как
связаны спины фотонов 1 и 2 (их индивидуальные спины при
этом неизвестны). Таким образом, состояние фотона 1 пере-
дается фотону 2 (они запутываются). Поскольку теперь из-
вестно, как фотон 1 связан с фотоном 2, и известно, что 2 и 3
запутаны, то можно вычислить, как связаны 1 и 3. Остается
передать наблюдателям в точку Б информацию о связи 1 и 3.
Зная эту связь, они могут совершить необходимые операции
с фотоном 3, чтобы он стал идентичен 1.
Конечно, измеряя связь спинов 1 и 2, мы влияем на них
и, таким образом, опять становится неизвестным их исходное
состояние. Для этого и нужна пара запутанных фотонов 2
и 3 — меняя актом измерения состояние 1 и 2, мы тем самым
меняем состояние фотона 3, поскольку он связан с 2. То есть,
например, в процессе измерения становится известно, что
спины 1 и 2 одинаковые, значит, и у 3 он такой же. Следова-
тельно, фотон 3 дает возможность узнать о влиянии измерения,
и, располагая этой информацией, можно устранить вызванное
нарушение, сделав фотон 3 таким, каким был 1 до измерения.
Фотон 3 остается при этом единственным носителем того из-
начального состояния, в котором находился фотон 1, тогда как
состояние фотона 1 изменилось относительно первоначаль-
111
ного. Описанная процедура подтверждает теорему о запрете

квантового клонирования: невозможно в точности воспроиз-
вести (клонировать) неизвестное квантовое состояние.
Квантовая телепортация, как ясно из сказанного выше,
не нарушает ограничение на скорость передачи сигнала: для
передачи информации о связи 1 и 2 из точки А в Б потребуется
время (процедура информирования будет осуществлена
со скоростью меньшей, чем скорость света). То есть узнать
об общих параметрах спутанных фотонов можно только после
их сравнения.
Идея связи нелокальности и пространства получает свое
развитие в теории суперструн. В этой теории предполагается
(это побочное следствие принятия струн в качестве фундамен-
тальных частиц1) существование 10-мерного пространства-
времени (9 пространственных и 1 временное)2. Само по себе
предположение о существовании дополнительных измерений
не является чем-то экстраординарным, еще Эйнштейн, осно-
вываясь на работах Т. Калуцы и О. Клейна, предложивших
5-мерное пространство-время, допускал такую возможность
в целях построения «теории всего». Клейн обосновал нена-
блюдаемость четвертого пространственного измерения его
компактностью. Так, дополнительные измерения оказываются
в струнной теории свернутыми до планковских масштабов
(компактифицированными), и потому они ненаблюдаемы
в макромире, но играют важную роль в микромире, а значит,
косвенно и в макромире (например, задавая свойства элемен-
тарных частиц).
1
Если говорить более точно, то причина в требовании согласованности
с лоренц-ковариантностью, что в применении к физике означает не-
изменность вида уравнений от выбора конкретной системы отсчета.
Это важно, например, при преобразованиях в четырехмерном про-
странстве.
2
В М-теории, обобщающей различные версии теории струн, 10 про-
странственных и 1 временное.
112
По аналогии с тремя известными измерениями каждое

новое измерение можно рассматривать как дополнительную
возможность перемещения в пространстве. Эти дополни-
тельные возможности могут означать нелокальные связи
между точками в пространстве-времени1, т.е. мгновенное пере-
мещение без затрат времени. Данная точка зрения интересна
тем, что явление нелокальности экстраполируется со свойств
связи запутанных частиц на свойства самого пространства,
которое представляет собой арену действия полей и частиц
(либо представляет собой сами поля и частицы). Это волне
правомерно, учитывая указанную выше эквивалентность
частиц и полей. Предположение, что многомерность и не-
локальность — две стороны одной медали, очень интересно
и может открыть новую главу в создании теории квантовой
гравитации. Но как, если это верно, связать запутанность
с размерностью пространства?
ЗАПУТАННОСТЬ И ГРАВИТАЦИЯ
На помощь приходит результат, относительно недавно,
в 2015 г., полученный группой физиков (см в списке литера-
туры к главе). Перед тем, как применить его в наших теоре-
тических построениях, внесем некоторые предварительные
пояснения.
Стивен Хокинг, применив КТП к черным дырам, доказал
факт излучения черных дыр, в процессе которого они теряют
массу. Однако, поскольку за пределы горизонта событий
черной дыры ничего вырваться не может (черная дыра по-
глощает свет), всякая информация, упавшая туда, исчезает.
Таким образом, информация теряется — исходящее излучение
1
Ли Смолин в ряде работ с соавторами развеивает идею квантовой
петлевой гравитации, где между любыми точками пространства могут
быть нелокальные связи. Как раз именно это и можно интерпретиро-
вать, как многоразмерность: в трехмерном у точки всего несколько
непосредственных связей, в многомерном их число возрастает.
113
не имеет ничего общего с попавшими ранее в дыру частицами.

Потеря информации противоречит квантовой механике, т.к.
такое преобразование является не унитарным, а квантовая
механика основана на унитарных преобразованиях. На пути
создания теории квантовой гравитации встает парадокс, полу-
чивший название «потери информации» (черные дыры пред-
сказываются ОТО, но вступают в противоречие с квантовой
механикой). Гравитация в черных дырах достигает макси-
мальных значений, и, очевидно, именно она является проб-
лемой для квантово-механического описания происходящего.
В 1997 г. струнным теоретиком X. Малдасеной была пред-
ложена гипотеза о AdS/CFT-дуальности. Суть гипотезы за-
ключается в том, что квантовая гравитация в антидеситте-
ровском 5-мерном пространстве дуальна конформной теории
поля (вариант КТП) на 4-мерной поверхности этого мира1.
Поскольку конформная теория поля унитарна, то дуальная ей
теория квантовой гравитации тоже должна быть унитарной.
Если так, то информация не теряется. Другими словами, вся
информация о многомерном объекте зашифрована на объекте
меньшей размерности, окружающем этот объект. Это означает,
информация сохраняется, и в случае излучения Хокинга она
все-таки возвращается вместе с излучением.
Разумеется, наш мир, насколько нам известно, не явля-
ется 5-мерным антидеситтеровском. Последний, например,
характеризуется постоянной отрицательной кривизной про-
странства и отрицательной космологической постоянной,
в то время как наблюдаемый — с положительной космологи-
ческой постоянной. То есть результат Малдасены описывает
какую-то иную реальность. Но тем не менее он очень важен,
т.к. предоставляет математический аппарат, позволяющий
осуществлять перевод с языка сложной многомерной теории
1
Это означает, что очень сложные, практически невычислимые вещи
оказывается возможным вычислять в более простом математическом
аппарате другой теории, дуальной по отношении к первой.
114
на язык более простой теории с меньшим числом изме-

рений. В частности, в применении к черным дырам это может
означать, что происходящие «внутри» квантово-гравитаци-
онные процессы являются голографической проекцией ско-
пления частиц на их поверхности. Следовательно, возможно
адекватное описание макроскопических объектов и гравита-
ционных эффектов, типичных для ОТО, с помощью квантово-
механических инструментов.
В 2015 г. Д. Лин, М. Марколли, X. Оогури и Б. Стойка,
используя математику голографической дуальности, полу-
чили результат, который можно интерпретировать как дока-
зательство связи между квантовой запутанностью и грави-
тацией. Используя информацию о квантовой запутанности
в 2-мерном пространстве (в конформной теории поля — ва-
риации КТП), они вычислили плотность энергии, которая
в пространстве большой размерности рассматривается как
источник гравитационных взаимодействий. Вернее, следует
выразиться так: квантовая запутанность является условием
плотности энергии, и это условие должно удовлетворять бу-
дущей теории квантовой гравитации.
Таким образом, запутанность и гравитация оказываются
дуально связанными: то, что проявляется в виде квантовой
запутанности в пространстве малой размерности, становится
гравитационным взаимодействием в пространстве большей
размерности. Если данная интерпретация верна, то значи-
тельный шаг в сторону создания квантовой теории гравитации
сделан.
ЧТО ЭТО ОЗНАЧАЕТ?

Предложенный нами подход предполагает, что новая
теория гравитации должна основываться на синтезе ОТО,
КТП, голографического принципа и теории струн. Ключевым
моментом оказывается связь квантово-механической запу-
танности (и проистекающей из нее нелокальности) со свой-
115
ствами пространства-времени. Используя голографический

принцип, становится возможным показать, что гравитация
и запутанность дуально связаны, т.е. как бы являются выраже-
нием одного и того же, но в мирах разной размерности. Таким
образом, решается проблема квантования: плотность энергии,
которая оказывается источником гравитации в мире большей
размерности, квантуется — энергия дискретна. В то же время
это согласуется в полной мере и с ОТО — в пространстве-
времени возникает гравитация в результате его искривления
массивными объектами. Однако, как мы знаем из известного
уравнения Эйнштейна, масса и энергия связаны, это практи-
чески одно и то же (учитывая коэффициент — скорость света
в квадрате). Если гладкое пространство-время ОТО не кван-
туется, то для энергии такого ограничения нет.
Но есть серьезное возражение, которое было уже кратко
упомянуто. Ключевые указанные здесь результаты описы-
вают не нашу физическую реальность, а одну (или несколько)
из множества возможных.
При этом рабочие теории суперструн описывают суперсим-
метричные миры, в которых у бозонов и фермионов есть су-
перпартнеры, идентичные им по всем характеристикам, кроме
спина; таким образом, бозонное и фермионное поля преобра-
зуются друг в друга. Например, для электрона должен быть
суперпартнер сэлектрон, а для фотона — фотино. Вместе с тем
можно считать установленным, что наш мир не суперсимме-
тричен. Во-первых, суперпартнеры до сих пор не обнаружены
(если они и есть, то они не точно симметричны, а намного мас-
сивнее). Далее, в суперсимметричном мире космологическая
постоянная в точности равно нулю. Но это мир, в котором не-
возможна обычная химия, а значит, не должно быть и нас.
Таким образом, современные теории оказываются удоб-
ными приближениями к нашему миру, математика супер-
симметричных теорий — удобным инструментом, позво-
ляющем описывать миры, «лежащие поблизости» от нашего
в струнном ландшафте. Но остается вопрос, настолько ли
116
хороши эти приближения, чтобы их результаты переносить

на наблюдаемую реальность? Есть ли гарантия, что указанный
результат, связывающий гравитацию с запутанностью, верен
для нашей конкретной физической действительности или это
просто математическая игра? Таких гарантий нет, есть только
определенная вероятность. Разрешить данный вопрос мог бы
эксперимент, но на нынешний момент нет технической воз-
можности для его проведения.
Глава 7
ФИЗИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ В УСЛОВИЯХ
МУЛЬТИВЕРСА
Базовые принципы современных представлений о крите-

риях научного знания были заложены в философии и науке
Нового времени, в работах Френсиса Бэкона, Галилео Га-
лилея, Рене Декарта, Готфрида Лейбница, Исаака Ньютона
и ряда других. К XIX веку окончательно утвердились тре-
бования к научной истине и научной теории: первая должна
быть результатом экспериментальной проверки, а вторая
иметь предсказательную способность, суть которой в том, что
должна быть возможность экспериментальной проверки ее
предсказаний в будущем.
Понятие физического закона обычно предполагает на-
личие некоего исключительного положения дел, неких в боль-
шинстве случаев неизменных правил, которым подчиняется
природа. В этом смысле задача ученых — выявить тот или
иной закон вследствие эксперимента и математического опи-
сания. Задача другого рода, более сложная и не всеми призна-
ваемая, заключается в том, чтобы объяснить, почему законы
именно таковы1. Иначе говоря, почему в начале существо-
вания Вселенной энтропия была так низка, почему величина
темной энергии именно такова, почему массы частиц имеют
1
Популярна и такая точка зрения, согласно которой объяснение
не входит в задачи ученого. Свои истоки в физике она, по-видимому,
берет от копенгагенской интерпретации квантовой механики, которая
настаивает, что нет смысла говорить о ненаблюдаемых явлениях.
Но в квантовой механике есть явления, которые с необходимостью
нужно учитывать — это микросостояние системы до наблюдения,
которое при наблюдении коллапсирует в некое макросостояние. Од-
нако раз оно ненаблюдаемо, то и говорить о нем бессмысленно (это
сближение с операционализмом).
118
наблюдаемые значения, а не другие и т.д. — вопросов может

быть много.
Все эти вопросы уже сами по себе предполагают, что наша
Вселенная уникальна и существует только одна возможная
ее реализация — та, которую мы наблюдаем. При таком под-
ходе, действительно, указанные вопросы и подобные им очень
важны: ответить на них — значит разгадать загадку первопри-
чины. И в то же время эти вопросы провоцируют и следующий
вопрос: а могли бы быть другие законы физики (другие зна-
чения констант)?
Антропный принцип — одна из попыток ответить на вопрос,
почему мы наблюдаем в нашей Вселенной именно такие зна-
чения, а не другие. Ответ: при других значениях мы бы не суще-
ствовали. Однако суть проблемы этим не решается, потому что
возникает другой вопрос: а могут ли быть (хотя бы в принципе)
другие значения (в других возможных мирах)? Значительная
часть научного сообщества ответит, что вопрос не имеет смысла.
У нас нет и в обозримом будущем не будет никакой возможности
наблюдать иные миры хотя бы косвенно и, соответственно, ста-
вить опыты, которые бы их выявили. Задача ученого — предска-
зывать результаты экспериментов и описывать их, а не строить
теории относительно того, что в принципе ненаблюдаемо.
Эта точка зрения тем не менее со второй половины
XX века методически оспаривается. Современная космология
(и другие разделы физики) вынуждена учитывать идеи, ко-
торые с практической точки зрения кажутся в значительной
степени умозрительными.
В качестве примеров можно привести идеи Алана Гута
об инфляции. Идея инфляции оказалась очень удобной для
нужд космологии — она позволяет объяснить некоторые очень
важные наблюдаемые сегодня явления, которые классическая
теория Большого взрыва объяснить не могла. Но говорить
о том, что она верна, строго научных оснований нет.
Эти возражения, однако, не мешают физикам успешно ис-
пользовать идеи, которые следуют из данных теорий, и по-
119
лучать определенные результаты. Еще один характерный

пример — теория суперструн, которая, несмотря на десяти-
летия разработки, очень далека от возможности соотнесения
с наблюдаемой реальностью1, но тем не менее разработанный
ею математический аппарат широко применяется.
В этой связи возникает проблема: достаточно ли считать
математическое доказательство (соответствующее ключевым
критериям нашей интеллектуальной интуиции, таким, на-
пример, как непротиворечивость и полнота) критерием истин-
ности теории или нет? Как станет ясно, эта проблема тесно
связана с вопросом о том, какова природа физических законов.
Настоящая глава посвящена попытке ответить на важный
с точки зрения философии науки вопрос (или, по крайней мере,
правильно сформулировать его): каковы должны быть кри-
терии истинности научной теории? В этом контексте застраги-
ваются и связанные вопросы: что есть научная теория и закон
в современной физике и каковы задачи научного исследования.
НЕСКОЛЬКО СЛОВ О КОНСТАНТАХ

Практически про все константы, встречающиеся в уравне-
ниях, можно спросить: а могли бы они быть другими? Хотя бы
в принципе. Этот вопрос носит чисто теоретический характер.
С точки зрения как классической физики — в механике Исаака
Ньютона, электродинамике Джеймса Максвелла, в теории от-
носительности Альберта Эйнштейна, так и неклассической —
квантовой механики, до определенного момента этот вопрос
не имеет смысла. Сами эти теории явились результатом от-
1
Вероятно, единственное полноценное соотнесение теории суперструн
с нашей реальностью в том, что она предсказывает существование ча-
стицы-переносчика гравитационного взаимодействия — гравитона, суще-
ствование которого требуется и другими теориями (например, логикой
квантовой теории поля: если есть поле, то должна быть и частица, которая
отражает его колебания). Важно, что наблюдать гравитоны, хотя почти
никто не сомневается в их существовании, до сих пор не удалось.
120
крытия неких законов, и они предсказывают определенное по-

ведение описываемых ими систем — результаты будущих экс-
периментов. Закон физики — это некий механизм, лежащий
в основе процессов, происходящих в нашей реальности, в той
реальности, которую мы в состоянии наблюдать. В таком ключе
представляется неосмысленным занятием поиск альтерна-
тивных законов, по той причине, что они не имеют отношения
к нашей реальности, и, следовательно, никакое наблюдение,
никакой опыт не может их зафиксировать. Будет правильным
сказать, что понятия «опыта» и неразрывно связанного с ним
«наблюдения» сами обусловлены теми законами физики, ко-
торые управляют нашей Вселенной, и возможны только по-
тому, что мы ее часть. Это так, поскольку другие законы фи-
зики (например, в гипотетических мирах с дополнительными
пространственными измерениями, другими свойствами эле-
ментарных частиц, значениями энергии вакуума и т.п.), как
правило, исключают возможность существования человека.
Это верно. Но, как оказывается, есть ситуации, в которых
оправданно говорить о других законах или их модификациях
(по крайней мере, эти вариации возникают, даже если мы
говорить о них не хотим). В таких случаях возникает задача
проанализировать следствия, к которым приводит допущение
принципиально иных физических условий. Представляется,
что эти следствия крайне важны не только для понимания
устройства вселенной, но и для интерпретации того, что, соб-
ственно, есть научная теория и научный процесс.
В этой главе будут проанализированы следствия, выте-
кающие из принципов инфляционной космологии и неко-
торых результатов теории струн.
ИНФЛЯЦИОННЫЙ СЦЕНАРИЙ
Показательно, что изначально Алан Гут работал над проб-
лемой магнитных монополей в рамках теории великого объ-
единения (всех фундаментальных взаимодействий, помимо
121
гравитационного), которая предсказывала их существование.

Метафорически магнитный монополь можно было бы пред-
ставить как магнит с одним полюсом. Однако в реальности
встречаются только магниты с двумя полюсами.
Решение, которое предложил Гут, интересно тем, что для
того, чтобы решить проблему ненаблюдаемости одного яв-
ления, он ввел другое ненаблюдаемое явление. Напомним: он
допустил существование в ранний период вселенной особого
поля — поля инфлатона — со специфическими характери-
стиками. Энергия этого поля, находясь в высоком значении,
может «скатываться» в низкое (например, из состояния лож-
ного вакуума в состояние истинного); скатыванию соответ-
ствует «раздувание» вселенной — мгновенно до размеров более
чем в 1026 раз. Падение в истинный вакуум означает фазовый
переход, когда поле инфлатона преобразуется в другие поля
и частицы (т.е. в конфигурацию наблюдаемой вселенной).
Проблема монополей решена: они были в тот период, когда
силы еще не разъединились, но мощное раздувание привело
к тому, что их концентрация упала почти до нуля.
Очевидно, что это объяснение одного гипотетического
явления с помощью другого гипотетического явления. Тем
не менее научное сообщество фактически сразу поддержало
Гута. Это обусловлено тем, что помимо проблемы монополей
инфляция объясняет более насущные проблемы плоскостности
и космологического горизонта. Первая касается загадки наблю-
даемой плоскостности пространства — наименее вероятного
состояния из возможного набора состояний. Иначе говоря,
определенная кривизна пространства в самом начале, скорее
всего, была. И инфляция ее допускает, но мгновенное разду-
вание любую такую кривизну «распрямляет», и к настоящему
времени мы наблюдаем ту плоскостность, которую наблюдаем1.
1
Важно, что проблему можно решать и по-другому: возможно, что
на больших масштабах Вселенная обладает кривизной, мы же этого
не замечаем, имея возможность наблюдать лишь малый ее фрагмент.
122
Что касается проблемы горизонта, то инфляция дает хорошее

объяснение почти одинаковой температуры микроволнового
фонового излучения. Изначально все будущие области в заро-
дышевом состоянии находились рядом и имели возможность
сообщаться, а мгновенное раздувание разнесло эти области да-
леко друг от друга, но поскольку они ранее взаимодействовали,
этим объясняются их схожие свойства.
Особый плюс инфляции в том, что она объясняет и про-
исхождение галактик. Какой бы однородной ни была изна-
чальная область, подвергшаяся инфляции, квантовые флук-
туации неизбежны: всегда есть неопределенность в описании
любого состояния (в соответствии с принципом Гейзенберга).
Инфляционное раздувание и превращает эти ранние флук-
тации в наблюдаемые сегодня галактики.
ПРОБЛЕМА ТОНКОЙ НАСТРОЙКИ

Есть еще один серьезный аспект, который делает инфляци-
онный сценарий привлекательным. Это кажущееся решение
проблемы тонкой настройки. Сущность проблемы в том, что
для того, чтобы объяснить наблюдаемое сейчас во Вселенной
относительно низкоэнтропийное состояние, нужно предпола-
гать еще более низкоэнтропийное состояние в прошлом, т.к.
общая энтропия всегда возрастает. Значит, состояние в момент
Большого взрыва (мы пока не говорим, что было до момента
Большого взрыва — в данном контексте само время появля-
ется в этот «момент», таким образом разговор о «до» не имеет
смысла) характеризовалось сравнительно низкой энтропией.
Возникает закономерный вопрос: почему энтропия была
низка? Мы уже рассматривали этот вопрос: это наименее ве-
роятное состояние, почти невероятное, и тем не менее оно
было. Хотя второй закон термодинамики утверждает, что эн-
тропия всегда возрастает, однако, поскольку законы физики
обратимы во времени, она должна возрастать в обоих направ-
лениях, и в прошлое, и в будущее. Значит, наиболее вероятное
123
состояние — это высокая энтропия как в прошлом, так и в бу-

дущем. Одно из наших объяснений привлекало гравитацию:
первоначальное однородное состояние было бы высокоэн-
тропийным, если бы не гравитация: она обеспечивает относи-
тельно небольшое число неразличимых с макроскопической
точки зрения микросостояний и, следовательно, невысокую
энтропию.
Инфляция предлагает другое объяснение: пусть имеется
начальное неоднородное состояние (здесь говорится о со-
стоянии до запуска инфляции) и поле инфлатона с опреде-
ленной энергией не в состоянии истинного вакуума, тогда
найдется участок, который будет раздут до наблюдаемой се-
годня Вселенной. Все изначальные неоднородности в ходе
процесса стираются, и получается однородная (на большом
масштабе) вселенная. В этой модели явно предполагается, что
начальные условия по необходимости высокоэнтропийны (ха-
отичны), поскольку вначале была высокая неоднородность.
Наличие же нужной энергии поля инфлатона из этого со-
стояния позволяет создать нашу Вселенную (с более низкой
энтропией). Проблема тонкой подстройки решена — низкой
энтропии вначале и не было.
Однако попробуем задать вопрос: какие условия необ-
ходимы для того, чтобы инфляция началась? Иначе вопрос
можно сформулировать так: насколько они вероятны? И более
конкретно: какова энтропия области, в которой доминирует
поле инфлатона? При самых приблизительных подсчетах эн-
тропия должна быть в огромное количество раз ниже наблю-
даемой сегодня. То есть область, готовая к инфляции, это на-
столько редкое явление, что требуется еще более тонкая под-
стройка, чем в случае с классическим Большим взрывом.
Не факт, что проблема тонкой подстройки может быть
в принципе решена, не исключено, что все попытки ее решить
будут отсылать к еще более тонкой подстройке (что, кстати,
вполне согласуется со вторым законом термодинамики).
Но в контексте настоящего исследования важно другое —
124
следствия, к которым приводит инфляционной сценарий для

понимания законов физики и характера физических теорий.
Уже сам по себе сценарий инфляции в описанном виде
содержит нечто показательное: существует большое коли-
чество возможных вариаций начальных условий. В первую
очередь, может различаться энергия вакуума (и ряд других
параметров). Вариаций огромное количество. Но для воз-
никновения наблюдаемой вселенной нужны строго опреде-
ленные значения. Должна ли физика искать теорию, которая
объясняла бы именно эти значения и заодно объясняла, по-
чему другие значения невозможны? Но чисто теоретически
возможны любые значения — нам ничто не мешает брать их
из головы и подставлять в уравнения инфляционной модели.
Разрешенный ли это прием и что в таком случае будут опи-
сывать эти уравнения? Должна ли теория допускать такие
решения? Если ответ «да, должна», то отпадает вопрос в не-
обходимости что-либо объяснять: возможны все возможные
значения, в том числе и те, которые привели к наблюдаемой
вселенной.
ВЕЧНАЯ ИНФЛЯЦИЯ
Особенно явно идея множества вариантов реализации фи-
зических законов проявляется в концепции вечной инфляции,
которую мы обсуждали уже в предыдущих главах. Это си-
туация, когда энергия поля инфлатона находится в «высоком»
положении ложного вакуума. Пока это так, пространство рас-
ширяется неограниченно. Периодически в результате флук-
туаций образуются области истинного вакуума, в которых
реализуется сценарий новой инфляции — когда энергия поля
инфлатона скатывается вниз1; в результате образуются все-
ленные. В зависимости от различных начальных условий
они могут существенно отличаться от наблюдаемой. В связи
1
Вечную инфляцию можно описывать, и не прибегая к сценарию
«старой» инфляции (с эффектом квантового туннелирования).
125
с этим возникает вопрос о пределе возможных реализаций —

возможно ли составить исчерпывающий перечень вселенных
(и исчерпывающий перечень физических законов и их моди-
фикаций)? В том случае если такой перечень гипотетически
существует, это означает, что в задачи научного исследования
по-прежнему входит объяснение того, почему возможны
именно такие законы. Только спектр существенно расширя-
ется — вместо объяснения свойств одной вселенной нужно
объяснять свойства множества.
Теоретически ситуация может быть и более сложной.
Возможных реализаций (тут важно уточнить, что речь идет
не только о множестве вселенных, управляемых одними
и теми же законами, а о гипотетической ситуации, когда
и сами законы (константы) различаются, тем самым поро-
ждая различные вселенные) может быть и бесконечно много.
В таком случае пытаться объяснять причины физических за-
конов нашей Вселенной бессмысленно, так как оказывается,
что в бесконечном многообразии обязательно должен быть
реализован любой набор законов — и это, собственно, и будет
искомым объяснением. Даже если их не бесконечное число,
но достаточно много, ситуация существенно не меняется. Эту
идею имеет смысл проиллюстрировать на примере струнного
ландшафта.
ЛАНДШАФТ ТЕОРИИ СТРУН

Специфика теории струн в том, как мы уже обсуждали, что
она в целях построения теории гравитации, способной учесть
общую теорию относительности и квантовую теорию поля, от-
казалась от идеи элементарных частиц в пользу струн (разной
размерности отрезков или петель). Часто, говоря о струнах,
используют термин «брана». Введение бран приводит к ин-
тересным следствиям, одно из них, напомним, в том, что су-
ществующего четырехмерного пространственно-временного
континуума оказывается недостаточно. Для того чтобы теория
126
была непротиворечивой и удовлетворяла некоторым другим

требованиям математического характера, необходимо учи-
тывать девять пространственных измерений (как минимум)
и одно временное. Эдвард Виттен, кстати, показал, что имеет
смысл говорить о десяти пространственных измерениях (м-те-
ория).
Дополнительные пространственные измерения не подда-
ются наблюдению только потому, что они свернуты до мас-
штабов порядка планковской длины (1,6x10–35 метров). По-
этому никакого противоречия с наблюдаемой физической ре-
альностью нет.
Сложности возникают тогда, когда мы обращаемся к вполне
естественной задаче объяснения свойств элементарных частиц
(в данном контексте бран). Основных свойств три: масса,
спин и заряд1. Но есть и связанные с ними: величина сильного
и слабого взаимодействий, характеристики соответствующих
полей и т.п. Свойства частиц в теории струн напрямую за-
висят от геометрии дополнительных измерений, т.е. от их
размеров и форм. Таким образом, задача заключается в том,
чтобы вычислить (обосновать теоретически) в теории струн
наблюдаемые характеристики частиц. Это будет сильным ре-
зультатом: теория не просто фиксирует (как это делается при
Стандартной модели, куда экспериментально измеренные зна-
чения частиц просто подставляются), а предсказывает эти зна-
чения.
Однако возможных форм пространств, определяемых гео-
метрией дополнительных измерений, достаточно много (мы
уже говорили об этом — равно примерно 10500 (высказываются
предположения, что число может оказаться бесконечным)).
Проблема в том, что теория не содержит инструментария
по выявлению того пространства, которое бы соответствовало
1
В контексте теории струн правильно говорить об их длине, форме
и размерности. Заряд, масса и спин — в данном случае результаты
определенных колебаний струн.
127
нашей Вселенной. Очевидно, что метод перебора при числах

такого порядка неэффективен.
Отсюда следует два важных в контексте нашей книги вы-
вода. Во-первых, может оказаться так, что среди всего этого
множества пространств нет ни одного такого, которое описы-
вало бы наше. Как интерпретировать такой вывод? С одной сто-
роны, можно сказать, что теория неверна, поскольку не описы-
вает наблюдаемую реальность. И это совершенно справедливо.
Но можно посмотреть на проблему и с другой стороны, ко-
торая появляется при анализе второго возможного вывода. До-
пустим, что среди возможных пространств есть и такое, которое
описывает нашу Вселенную (пусть даже мы его обнаружим).
В таком случае это будет хорошим доказательством истинности
теории: она соотносится с наблюдаемой действительностью.
Но как быть с остальными 10500–11? Что означает их наличие
в теории? Их можно трактовать как нереализованные возмож-
ности — но в таком случае возникает сложный вопрос, который
выпадает за рамки объяснительных возможностей теории (тем
самым ослабляя ее и опять делая подстановочной): почему реа-
лизован именно этот вариант, а не любой другой? Ясно, что для
ответа на этот вопрос потребуется более общая теория.
Но ситуацию интерпретировать можно и другим способом:
все многообразия реальны и представляют собой конфигу-
рации отдельных вселенных, а значит, не нужно объяснять,
почему наша Вселенная именно такова. Она такова, потому
что это одна из всех возможностей2.
Допустим, на какой-нибудь отдаленной планете растут
только березы. Утверждение местных ученых о том, что суще-
ствуют деревья только одного вида — березы, и вопрос — по-
1
В действительности, подходящих многообразий может быть не одно,
а много, но это не принципиально.
2
В принципе, тут, конечно, можно задать вопрос: а почему все воз-
можности именно таковы и могли бы они не существовать или быть
другими? Это отсылает к еще более знаменитому вопросу: а почему
вообще есть нечто, а не ничто?
128
чему существуют только березы, будут демонстрировать не-

полноту нашего знания и, что самое важное — проистекающую
от этой неполноты бессмысленность вопроса. Березы — это
одна из возможностей, но могут быть (в других условиях) еще
сосны, дубы и т.д. Допустим далее, что ученые этой планеты по-
строили теорию, которая предсказывает существование сосен,
елей и т.д. наравне с березами — совершенно равноправно,
но, возможно, в других мирах. При этом теория не содержит ин-
струментария по обнаружению собственного мира (в котором
растут только березы). Значит ли это, что теория неверна? Или,
наоборот, именно она и верна — потому что описывает все мно-
гообразие равноправных возможностей? Далее, допустим, что
теория предсказывает существование мира с елями и соснами,
но ничего не говорит о мире с березами. Такая теория как будто
неверна. Но на самом деле она неполна, причем точно так же,
как и та теория, которая описывает мир, в котором есть исклю-
чительно березы. В этом свете представляется, что вопрос, по-
чему существуют только березы (или почему значение космо-
логической постоянной именно такое), не имеет смысла.
Это очень существенное с точки зрения эпистемологии до-
пущение — о том, что некоторые традиционные научные во-
просы могут не иметь смысла (речь идет не о том, что они не-
корректны, а именно о том, что не имеют смысла).
Из этого следует и другой возможный ответ на вопрос
о том, как рассматривать теорию, если она не содержит опи-
сания нашей реальности, но описывает множество других.
Вероятно, она логически неполна в том смысле, что не опи-
сывает всего многообразия вселенных1. В таком случае право-
мерно поставить следующий вопрос: может ли она быть при
этом истинной? С классической физической точки зрения —
однозначно нет, но с математической — вполне.
1
В принципе, это не очень удивительно. Уравнения ОТО так же до-
пускают различные экзотические решения. Например, решения для
вселенных, в которых возможно возвращение в прошлое (напрмиер,
результат К. Геделя — см. в списке литературы к главе).
129
Эти размышления подводят вплотную к разговору об ан-

тропном принципе в контексте струнного ландшафта. В данном
случае учитывается самая слабая его формулировка, которая
не вызывает нареканий у большинства: наблюдаемая вселенная
такова, потому что мы в состоянии ее наблюдать. В том смысле,
что если изменить какие-либо из ее констант, например значение
космологической константы, гравитационную постоянную или
величину электромагнитного поля, то мы не смогли бы суще-
ствовать. Однако это не ответ на вопрос о том, почему вселенная
именно такова и почему мы в принципе должны существовать.
Стивен Вайнберг задался этим вопросом, взявшись проана-
лизировать ситуацию с мультиверсом. Он допустил существо-
вание многих вселенных и различных возможных значений
темной энергии (которая играет роль гравитационного оттал-
кивания и обеспечивает разбегание галактик). Отбросив неко-
торые значения (которые нет смысла рассматривать), он задал
диапазон возможных значений.
В качестве необходимого (но не достаточного) условия су-
ществования жизни (в том виде, в каком мы ее знаем) Вай-
нберг взял существование галактик. Расчет показал, что они
будут формироваться при условии величины темной энергии,
не превышающей 10–121 (в планковских единицах), в то время
как наблюдаемое значение равняется 10–123 (показательно, что
тогда еще не была измерена эта величина и многие полагали
ее равной нулю. Таким образом, Вайнберг предсказал, что она
должна быть отлична от нуля).
Для того чтобы были реализованы все возможные значения
величины темной энергии, потребовалось 10124 вариантов (как
минимум), среди которых должен быть и соответствующий
нашей Вселенной.
Леонард Сасскинд развил эти идеи, предложив идею
«струнного ландшафта»1. Суть идеи заключается в объеди-
1
Для Сасскинда эта идея была важна в контексте антропного
принципа.
130
нении некоторых выводов вечной инфляции с выводами

теории струн.
Энергия каждого из 10500 возможных пространств дает вклад
в значение энергии вакуума (отметим, что 10500 покрывает
значение, предложенное Вайнбергом — 10124). Струнный лан-
дшафт — это единый ландшафт всех возможных вселенных
(учитывающий возможные формы дополнительных изме-
рений и величину энергии вакуума), где вершинам ланд-
шафта соответствуют высокие значения энергии поля ин-
флатона. При высоких значениях происходит инфляционное
расширение. Здесь ключевую роль играет эффект квантового
туннелирования (эффект, хорошо известный и наблюдаемый
в явлениях микромира). Туннелирование приводит к тому,
что значение поля из высокого значения, преодолев преграду
рельефа ландшафта, попадает в более низкое значение. Это
означает создание дочерних вселенных в исходных вселенных,
где значение энергии вакуума ниже и меняется форма допол-
нительных измерений. Так продолжается бесконечно, и муль-
тивселенная имеет вид множества постоянно возникающих
вселенных, внутри которых возникают другие вселенные,
внутри которых процесс повторяется, и так далее. Естественно
ожидать, что среди этого многообразия найдется хотя бы одна
(а возможно, и не одна) вселенная, соответствующая нашей.
В таком случае правильно считать, что построена теория, ко-
торая полно описывает физическую реальность. Даже если
в теории не содержится никакого инструмента для того, чтобы
понять, какая из моделей описывает нашу Вселенную.
Но не факт, что среди всех этих вселенных (даже если их
бесконечное число1) найдется наша — потому что неясно,
учитывает ли теория все необходимые компоненты, которые
описывают все возможные миры. Тем не менее если это так,
то это не повод считать теорию ложной — возможно, нужно
1
Например, рассмотрим бесконечный ряд нечетных чисел. Четных
чисел в нем не найдется.
131
говорить, что она описывает множество других миров, и это

не ее проблема, что мы не живем в одном из них, а наша. Даже
не так важно, существуют ли они реально, более важно, что
они могли бы существовать.
ИТОГ
Рассмотренные в главе проблемы касаются ряда важных
вопросов о характере научных теорий и целях научного по-
знания. Главными из них оказываются следующие: каков кри-
терий истинности научной теории, что такое научная теория
и что такое физический закон.
Здесь анализировались некоторые научные концепции, до-
пускающие множество возможных миров; в качестве критерия
их истинности, вероятно, может выступать только математи-
ческое доказательство.
На данный момент требование совпадения математической
модели и физических наблюдаемых явлений в рамках на-
учных теорий становится все более слабым: многие предпола-
гаемые важные явления на современном техническом уровне
не наблюдаемы и, возможно, не будут наблюдаемы никогда.
В этом смысле требование для математической модели
обязательно описывать наблюдаемую реальность есть тре-
бование не истинности, а, скорее, того, что она должна опи-
сывать именно тот мир, в котором мы существуем. Это праг-
матический подход к пониманию истины. В такой трактовке
критерий истины выглядит следующим образом: истинно то,
существование чего может быть доказано в той реальности,
в которой существуем мы.
Здесь, как кажется, очень сильно проявляет себя антропо-
центрическая установка. Безусловно, с практической точки
зрения нас интересует наша наблюдаемая вселенная. Но это
чисто прикладной подход. Научная теория в своей основе
опирается не на прикладные принципы (которые оказываются
лишь следствиями), а на фундаментальные (потому-то она,
132
собственно, и «теория»). Таким образом, указанный критерий

истины не подходит, он не может характеризовать теорию
в целом: он вынуждает исключать из теории большую часть
на том лишь основании, что это не вписывается в наблюда-
емую реальность.
Если отказаться от такого критерии истины, то предложить
нечто взамен более веское, чем математическое доказательство,
очень сложно (и кажется, что невозможно). Знаменитый поп-
перовский критерий фальсифицируемости теряет не только
силу, но и смысл (это та самая упомянутая выше ситуация,
когда пересмотр фундаментальных принципов науки может
поставить под сомнение осмысленность считавшихся ранее
ключевыми вопросов). Если теория потенциально описывает
множество (возможно, бесконечное) миров и мы признаем ее
как истинную на каком-либо основании (но не только на том,
что она как частный случай описывает физические законы на-
шего мира), то ее невозможно фальсифицировать. Истинно
все, что возможно, но в случае струнного ландшафта возможно
чуть ли не все. Предположение о возможности изменения фи-
зических законов во времени усиливает этот вывод1.
То же касается и критерия объективности. Само понятие
объективности в данном контексте теряет свой научный
смысл и начинает обозначать нечто привычное человеку
в силу того, что он в состоянии это наблюдать. В таком случае
объективность выглядит как очередная антропоцентрическая
установка, которая сама по себе носит субъективный характер.
1
Это заявление не будет звучать так пафосно, если учесть, что полная
теория должна описывать все утверждения (или их отрицания),
возможные в этой теории. В этом смысле возражение, что ни одна
теория, даже включающая струнный ландшафт, не может покрыть
того, на что способно наше воображение, необоснованно. Если
теория действительно полна и достаточно объемлюща (в плане опи-
сания всех физических законов), то она включает и это, потому что
она должна описывать и законы мышления, и таким образом, все то,
что мы можем помыслить.
133
Разумеется, речь не идет о том, что теория, не имея воз-

можности эмпирической проверки, теряет статус научности.
Как видно из вышеприведенных примеров, теория от этого
не перестает быть научной и использоваться научным сооб-
ществом. Проблема, скорее, в том, нужна ли корректировка
критерия истинности и понятия научной теории. В этой главе
обосновывалась необходимость смещения акцента в вопросе
о критерии истинности научной теории в сторону математиче-
ского обоснования. Но здесь есть подводные камни — матема-
тика неполна, а значит, существует множество истинных по-
ложений теории, которые никогда не могут быть вычислены.
Эта проблема требует решения.
Глава 8
СОЗНАНИЕ И МУЛЬТИВСЕЛЕННАЯ
Как мы видели, идея множества возможных миров очень

стара. Она встречается в различных мифологических и рели-
гиозных текстах, в художественной, популярной и научной
литературе. Само это представление, представление о том, что
наблюдаемый нами непосредственно мир не единственный —
не является ни в коей мере новым и непривычным. Однако
рассуждения на эту тему по большей части спекулятивны
и до относительно недавнего времени не обнаруживалось
строгих физических концепций, что же следует понимать под
возможными мирами1. Например, чаще бытовали представ-
ления о других планетах (звездных системах), населенных по-
добно нашей, которые далеки, но все же достижимы, и реже
о других вселенных, отличающихся по своим физическим ха-
рактеристикам, и перемещение между которыми представля-
ется принципиально затруднительным.
В современной космологии речь идет именно о втором
типе — множестве вселенных. Особую популярность в на-
учном мире подобные идеи постепенно получили с распро-
странением проанализированных выше многомировой интер-
претации квантовой механики, некоторых следствий инфля-
ционной модели, струнной космологии и др.
Некоторые из этих моделей, как выяснилось, способны
накладывать новые ограничивающие условия на критерии
истинности научной теории и, возможно, методы познания.
Впервые эту мысль (применительно к многомировым мо-
1
Г. Лейбниц положил начало богатой традиции исследований в об-
ласти семантик возможных миров, но здесь речь идет не о логике,
а о физике — что же в физическом смысле следует под ними пони-
мать.
135
делям) ясно сформулировал, по-видимому, Макс Тегмарк.

Обсуждению этих проблем посвящена часть этой главы.
Однако главная проблема, на которой сосредоточено иссле-
дование, и которой в современной литературе пока не уделено
достаточное внимание — это проблема специфики сознания
в условиях принадлежности его носителя к определенному миру.
Здесь будет показано, что связь сознания и конкретного
возможного мира (физической реальности со своим набором
фундаментальных законов) может оказаться более жесткой,
чем принято считать, и это, возможно, приводит к отказу
от некоторых установок, принятых в вопросах изучения со-
знания, и к открытию новых перспектив.
ОБЛАСТЬ ПРОБЛЕМЫ
Для наших целей нет необходимости пытаться дать какое-
то строгое определение сознанию, достаточно опираться
на некое общепринятое понимание, не противоречащее клю-
чевым исследованиям в области. Таким образом, сознание
(здесь имеет смысл говорить только о человеческом) понима-
ется как активное восприятие субъектом реальности, активное
в том смысле, что для него характерна рефлексия, интро-
спекция, познавательные процессы (наличие сознательного
опыта (квалиа) здесь не обсуждается1). Нас интересует только
его узкофункциональная сторона, как станет ясно из дальней-
шего обсуждения.
1
Сознательный опыт — важный момент, но он не играет существенной
роли в контексте данный работы: как будто видно, сознание рассмат-
ривается здесь только в определенном функциональном смысле. Нас
интересуют психические, в первую очередь, мыслительные процессы,
которые теоретически могут быть и у ИИ, независимо от наличия со-
знательного опыта (существует большой объем литературы, посвя-
щенной этой проблеме (см., например, в списке литературы книги
В. Васильева, D. Chalmers, D. Dennett 1992, J. Bermúdez). Таким
образом, настоящая работа находится в стороне от самых сложных
вопросов философии сознания.
136
Здесь будут взяты за основу две концепции, допускающие

множество возможных миров — инфляционная модель и мо-
дель струнного ландшафта. В современной космологии суще-
ствуют и другие варианты мультивселенной, однако именно
эти наиболее интересны с той точки зрения, которая берется
за отправную, тем более они взаимосвязаны по некоторым па-
раметрам.
Самой популярной из отброшенных является Многоми-
ровая интерпретация, в которой устраняется спорная идея кол-
лапса волновой функции за счет введения волновой функции
Вселенной. В этой интерпретации все возможные исходы рав-
нозначны в глобальной суперпозиции, поскольку приходится
говорить не о волновых функциях отдельных объектов микро-
мира, а о единственной волновой функции. Действительно,
в таком случае никакого коллапса не происходит, и проблема
измерения снимается, потому что в такой ситуации все ис-
ходы имеют место. Вопрос однако в том, является ли интер-
претация Эверетта в действительности многомировой или она
говорит, возможно, все же о чем-то другом?1 Другая причина,
почему здесь будет проигнорирована эта концепция — в ней
не говорится о возможном многообразии законов природы,
а нас как раз интересуют возможные миры, различающиеся
по своим базовым физическим принципам.
МНОЖЕСТВО МИРОВ И МНОЖЕСТВО ЗАКОНОВ

Как уже обсуждалось, в основе теории инфляции лежит
идея о том, что в ранние времена Вселенная фактически мгно-
венно выросла от микроскопических до астрономических
1
Часть научного сообщества восприняла его гипотезу как постулиро-
вание множества параллельных вселенных, но в строгом смысле Эве-
ретт не постулирует их, они появляются как следствие его математи-
ческой модели, которое можно интерпретировать именно так, чтобы
объяснить, почему мы не воспринимаем глобальную суперпозицию,
а видим только конкретные исходы наблюдений
137
масштабов. Основная идея модели в том, что изначально су-

ществует некое высокоэнергетическое состояние ложного
вакуума, оно не совсем стабильно (метастабильно) и может
туннелировать в состояние истинного вакуума, что и означает
рождение наблюдаемой вселенной — грубо говоря, энергия
ложного вакуума перерождается в обычные поля и частицы
в результате фазового перехода.
Напомним, что критиков модели не устраивает то, что
теория не предсказывает физику нашей Вселенной, а она по-
лучается за счет ручной подстановки начальных условий (сво-
бодных параметров)1. Очевидно, это выглядит как минус.
С другой стороны, если допустить что инфляционная мо-
дель описывает все возможные миры, которые в принципе
равноправны, в том числе и наш, то она и не должна содержать
никакого указания на нашу Вселенную, как единственную
с единственно возможными значениями фундаментальных
величин. Она единственная для нас, но теоретически могут
быть другие. Т.е., модель можно рассматривать не как описы-
вающую только нашу физическую реальность, а как многооб-
разие равноправно возможных реальностей. Но в этом случае
возникает две проблемы: первая — если миры равноправны,
то в самой теории не будет указаний на нашу реальность (ин-
струментов расчета именно ее характеристик, а только общие
инструменты). Вторая проблема заключается в том, как, соб-
ственно, проверить адекватность такой теории, ведь любой
эксперимент подтверждает привязку теории к фактам нашего
мира, а если в теории речь идет не только о фактах нашего
мира, а о всех возможных фактах, то значит экспериментально
проверить теорию нельзя. Это вызов эксперименту как тако-
вому, но и более широко — требование к уточнению понятия
и критериев научной теории.
1
Это же происходит и в Стандартной модели физики элементарных
частиц, хотя устраивает она тем не менее почти всех по причине вы-
сокой эффективности в практической применимости к реалиям на-
шего мира.
138
Модель струнного ландшафта объединяет идею много-

образия ложных вакуумов инфляционной модели с простран-
ствами Калаби — Яу теории суперструн. Мы уже видели, что
согласно этой модели существует очень большое, возможно,
бесконечно количество вселенных со всеми возможными на-
борами фундаментальных величин. То, что в Стандартной
модели физики элементарных частиц является подстановоч-
ными параметрами и не выводится из теории — например, ха-
рактеристики элементарных частиц (масса, заряд, спин), здесь
оказывается лишь одними из возможных вариантов в полной
теории.
Каждый участок струнного ландшафта представляет собой
описание гипотетической физической реальности со своими
законами, обусловленными энергией ложного вакуума в этой
точке. Однако не существует метода, который позволил бы
найти в ландшафте точку, которая соответствовала бы нашей
Вселенной (совпадала бы с экспериментальными данными
Стандартной модели). Строго говоря, неизвестно, есть ли она
там, эта точка, вообще.
Ключевой вопрос в том — должен ли быть такой метод?
Наличие метода, который позволял бы из бесконечного мно-
жества возможных миров, предлагаемых теорией, находить
наш, автоматически делало бы этот мир избранным и, веро-
ятно, единственно реальным. Но тогда было бы непонятно,
зачем теория предлагает еще бесконечность ложных миров?
Поэтому логично допустить, что все возможные миры, пред-
лагаемые моделью, равнозначны в плане реальности. В таком
случае она и не должна содержать эффективного метода на-
хождения нашей реальности среди всех возможных, именно
в силу их равнозначности.
Это означало бы, как мы уже установили ранее, что перед
нами действительно «Теория всего» — в том смысле, что она
описывает не непосредственно наблюдаемую нами реальность,
как частный случай возможного многообразия, а любую воз-
можную с точки зрения физики. В таком случае проверить,
139
есть ли в ландшафте наша реальность, можно только одним

способом — перебрать все миры ландшафта вручную, пока
не наткнемся на наш (но это NP-полная задача).
Такая возможность имеет, конечно, серьезные негативные
следствия — эксперимент перестает играть роль ключевого
проверочного средства истинности теории, поскольку если
идея струнного ландшафта окажется верна, то эксперимент
будет всего лишь указывать, описывает ли теория нашу ре-
альность. Однако если теория верна в более глобальном
смысле — если она описывает любую возможную физическую
реальность, возникает потребность в других критериях.
ВОЗМОЖНЫЕ МИРЫ КАК АКТУАЛЬНЫЕ

Итак, здесь уместно задать вопрос (ссылаясь на принцип
достаточного основания), а почему константы (сила фун-
даментальных взаимодействий, параметры элементарных
частиц, число измерений и др.) должны быть именно такими,
а не другими? Как уже отмечалось, в современной физике эле-
ментарных частиц — Стандартной модели — характеристики
частиц не выводятся из теории, они берутся из эксперимента
и подставляются вручную. Иначе говоря, параметры такие,
потому что они таковыми наблюдаются, но теория их не пред-
сказывает. Из чего некоторые делают выводы о ее неполноте1.
Тогда постановка вопроса, как было показано, может быть
такой: возможно дело не в полноте или неполноте теории,
а в том, что эти параметры и не должны выводиться в теории,
так как существует очень большое число различных пара-
метров для разных возможных миров и все они равнозначны?
Т.е., единственного правильного описания нет, а есть многооб-
разие описаний для разных физических реальностей, просто
мы является непосредственными наблюдателями лишь одной
из них.
1
Она действительно неполна, в том смысле что не включает грави-
тацию, но здесь это не существенно.
140
Таким образом, проблема сводится к задаче проверки на-

учной теории в случае адекватности многомировых моделей
(с различными наборами законов природы). Мультивселенная
с разными наборами законов теоретически возможна, и здесь
мы лишь предполагаем, какие следствия это имеет, если она
не только возможна, но и действительна. В таком случае может
оказаться, что «теория всего», к созданию которой стремятся
некоторые физики, и описывает буквально «все» — т.е. любую
возможную физическую реальность, как актуальную.
ВОЗМОЖНЫЕ И НЕВОЗМОЖНЫЕ МИРЫ

В контексте обсуждения возможных миров может ока-
заться значимым вопрос, имеющий богатую философскую тра-
дицию со времен Парменида, о том, какие миры невозможны.
И — мыслимы ли такие миры (говоря иначе — можем ли мы
их сознавать)? Логичнее всего, на первый взгляд, ответить
«нет» (невозможных миров нет и они немыслимы)1.
Ясно, что невозможный мир — это не тот мир, в котором
просто нарушаются известные законы природы (по той при-
чине, что теоретически они могут быть иными и это не делает
мир невозможным). И не тот, который нарушает принципы
логики (к вопросу о представимости), т.е. противоречат опре-
деленной интеллектуальной интуиции — тоже вряд ли. Как
мы здесь попытаемся показать, сама логика, сами принципы
мышления должны быть так или иначе обусловлены законами
природы — в этом случае можно допустить и какой-то совер-
шенно иной, недоступный нашему представлению тип мыш-
ления, другую логику2.
1
Здесь играет роль критерий представимости — мир не должен про-
тиворечить законам логики. В этом смысле, конечно, по определению
«невозможное» — «невозможно».
2
Не бесконечнозначные, не паранепротиворечивые и не другие эк-
зотические — они как раз работают в рамках нашей логики и поро-
ждены ей.
141
Попробуем разобраться если не c невозможными,

то с принципиально иными мирами, где работает другая фи-
зика, другие законы природы, где другие фундаментальные
константы. Было показано, что в подавляющем большинстве
возможных миров жизнь (в том числе разумная) не смогла бы
существовать (по той простой причине, что изменение пара-
метров почти любой физической константы нашей Вселенной
привело бы к дисбалансу, делающим невозможным жизнь
в известной форме). Но если привязка жизни к базовым фи-
зическим принципам, которые с нашей точки зрения и от-
ветственны за конкретный тип сознания, является настолько
жесткой, то можно предположить, что сознание в других
мирах, с другими физическими принципами (в тех, где оно
возможно), имеет так же иную структуру.
По всей видимости, каждому миру должна соответствовать
некоторая математическая структура. Математических
структур, возможно, бесконечное число, и каждой структуре,
возможно, должен соответствовать некий мир1, что предпо-
лагает бесконечное число возможных миров. Это связано
с другим старым вопросом: обязательно ли потенциальное
становится актуальным? В многомировой интерпретации
квантовой механики, в теории вечной инфляции, в модели
струнного ландшафта ответ будет — «да»2.
Отдельного внимания могла бы заслуживать тема, что
может существовать не только физическая реальность,
но и еще какая-то иная (по сути эту идею проводит Дэвид
Чалмерс, отрицая возможность редуктивного объяснения
сознания), не физическая, и, таким образом, законы физики
1
Пусть этот мир не более чем математическая структура, то есть он
соответствует сам себе.
2
Вообще, хотя тема возможного/действительного давно и сильно (на-
чиная с Аристотеля) разработана в философской литературе, она
требует нового осмысления в контексте моделей мультивселенной
в современной физике — именно в силу расширения понятия потен-
циального.
142
не могут ее описывать в принципе. Но эта идея еще более

смелая, чем идея множества миров — вариации мультивсе-
ленной по крайней мере естественным образом следуют из ма-
тематических теорий, описывающих ту или иную работающую
на практике физическую модель. Постулирование же иной,
не физической реальности, строго говоря, чисто спекулятивно
и является еще более смелой гипотезой.
Вернемся к разговору о представимости моделей, о которой
мы говорим. Для некоторых исследователей представимость
тождественна логичности (например, для того же Чалмерса).
Т.е. это означает что законы мышления обуславливают пред-
ставимое (и наоборот). Но это как раз то, что мы и собираемся
утверждать — зависимость сознания от конкретного типа ре-
альности. Таким образом, если каждому миру соответствует
свой тип мышления, обусловленный законами природы этого
мира (и этот мир представим только с точки зрения этого со-
знания), то невозможных миров не существует.
Однако, как уже отмечалось, физика допускает существо-
вание миров с иными фундаментальными принципами, в ко-
торой жизнь (никакая, ни разумная, ни не разумная) суще-
ствовать не может. Получается тогда, что некоторые из этих
миров возможны, но не представимы.
На это можно возразить, что раз эти миры описываются
какой-то математикой, значит они представимы. Однако наша
математика работает не везде, например не работает в син-
гулярностях. В этом смысле теоретически могут быть миры
с другой математикой, и для нас они непредставимы, но они
представимы в рамках той математики, которая описывает эти
миры, однако если в них нет наблюдателей (и стало быть мате-
матиков), то для кого они представимы? Если в таком случае
ни для кого, то возможны они или нет?
Отложим этот вопрос для отдельного исследования и сос-
редоточимся на главном: если конкретная физическая реаль-
ность задает сознательные процессы, а предельный способ
познания этой реальности — математическое описание —
143
то можно предположить, что конкретный тип мышления (обу-

словленный какой-то физикой) задает (или задается?) кон-
кретную математику.
ГИПОТЕЗА О ПЕРВИЧНОЙ РЕАЛЬНОСТИ

В основании рассуждений мы берем гипотезу о том, что
за любыми сложными, многоуровневыми процессами должны
стоять некие фундаментальные принципы, которые управляют
этими процессами1. Утверждение о том, то сознание не явля-
ется супервентным на физическом, является очень спорным,
как уже отмечалось (наука пока не знает никакой другой фун-
даментальной реальности, кроме физической)2. Нам кажется,
более естественно предположить, что за таким сложным эмер-
джентным явлением, как сознание, стоят какие-то базовые фи-
зические принципы (совсем не обязательно, что они просты
и очевидны).
Вторая необходимая гипотеза, обсужденная выше, это мно-
жество возможных миров (как равноправных, без какого-то
выделенного). Здесь принципиально именно возможное мно-
гообразие физических реальностей — различных вселенных
со своим набором фундаментальных принципов — так назы-
1
Очевидно, что в рассуждения такого рода неизбежен некий логи-
ческий круг. Однако обойти эту проблему нельзя, современная фи-
зика ничего не говорит о некоей фундаментальной первопричине,
основе основ, которая не нуждалась бы сама ни в каком объяснении
и основе. Т.е. даже гипотетический ложный вакуум, призванный объ-
яснить все, нуждается в объяснении — почему он есть? Могло бы его
не быть? И так далее. Некоторые полагают, что технически эти во-
просы не имеют смысла и указывают скорее на ограниченность ин-
теллектуальной интуиции.
2
В мире математики сегодня очень популярна по сути платоническая
концепция, что такой фундаментальной реальностью является ма-
тематика. Это требует отдельного и самостоятельного обсуждения.
Но кстати так же не решает вопрос первопричины — откуда взялась
математика? Могло бы ее не быть?
144
ваемых законов природы. Важно, что это возможно теорети-

чески (является следствием ряда успешно функционирующих
физико-математических теорий). Следует проверить, какие
из этого могут следовать выводы. В качестве объекта для мы-
сленного эксперимента возьмем модель солипсизма.
Здесь под солипсизмом будет пониматься та его форма,
когда реально существующим признается познающий, вос-
принимающий субъект, а окружающий воспринимаемый мир
ставится под сомнение. Не отрицается (отрицать его так же
необоснованно, как и утверждать), а только ставится под со-
мнение — является ли он реальным, и каковы его настоящие
свойства. Таким образом, проблематика рассматривается
в рамках интеллектуальной интуиции, положенной Рене Де-
картом и Джорджем Беркли.
Критика в данном контексте может быть следующей.
Воспринимающее сознание, логично утверждать, нечто вос-
принимает. Неизвестно, реально ли то, что оно воспринимает,
или нет. Изначальная установка говорит о том, что проверить
это невозможно, поскольку между субъектом и миром всегда
стоит посредник — сознание, и непосредственно восприни-
мать мир, минуя сознание, мы не можем, поэтому никогда
не узнаем, есть ли он и каков он.
Однако с точки зрения физики все наблюдаемые явления
подчиняются фундаментальным законам. Они имеют место
в соответствии с определенными правилами, обусловленными
базовым набором фундаментальных величин (констант). Это
может быть скорость света, постоянная Планка, гравитаци-
онная постоянная, параметры элементарных частиц, сильное
и слабое ядерные взаимодействия и т.д. Все это тоже может
быть плодом воображения — это не играет роли. Существенно
то, что каким бы сознание ни было, оно обязано подчиняться
неким принципам — важным аргументом в пользу этой идеи
является низкоэнтропийность сознательных процессов (они
упорядочены, а не хаотичны). Иначе говоря, даже если все
нами воспринимаемое — есть воображаемое, само воображение
145
должно подчинятся неким правилам (воображение выстра-

ивает относительно низкоэнтропийную реальность). Таким
образом, поскольку сознание определенным образом упорядо-
чено (позволяет делать сложные функциональные операции,
локально понижающие энтропию), это означает, что оно само
должно подчинятся неким закономерностям. То есть за про-
цессами сознания должна стоять некая физическая реаль-
ность, которая задает принципы, которыми руководствуется
сознание в своей деятельности. Следовательно, появляется
возможность редуктивного нахождения подлинной реаль-
ности — путем анализа сознательных процессов и поиска фун-
даментальных принципов, которые обуславливают эти про-
цессы. Ясно, что окончательную выполнимость этой задачи
можно поставить под сомнение по причине неуловимости,
возможно, важнейших из этих процессов (вроде уже упомя-
нутого квалиа) и принципиальной сложности. Но здесь важно
само по себе наличие этой связки — сознание-реальность и ги-
потеза о том, что за любыми сложными, многоуровневыми
процессами должны стоять фундаментальные принципы, ко-
торые управляют этими процессами. Ясно, что при таком под-
ходе, теоретически это возможно. Косвенным доводом может
быть наличие математики — если ее рассматривать как отра-
жение мыслительных процессов, а мыслительные процессы
как обусловленные эволюционным процессом, то становится
ясной удивительная применимость математики к описанию
природы: анализируя свое мышление мы тем самым анализи-
руем и физическую реальность.
Из этого мысленного эксперимента можно сделать сле-
дующий вывод. Если, анализируя структуры сознания, можно
(хотя бы теоретически) добраться до фундаментальных
принципов, управляющих этими структурами, то, значит,
различные фундаментальные принципы должны указы-
вать на различные структуры сознания (поскольку они обу-
словлены этими принципами). Не важно даже, если окажется,
что кроме этих принципов и структур сознания больше ничего
146
не существует — важно, что эти структуры могут быть раз-

ными, в зависимости от тех законов «природы», которые ими
управляют. Говоря иначе, мы приходим к выводу о возмож-
ности существования других сознаний, обусловленных другой
физикой соответствующей реальности с другим набором фун-
даментальных констант, и обладающих, возможно, другой ма-
тематикой.
Если это так, то открываются новые перспективы
и проблемы. Одна из таких проблем — понимание того, что
значит «другое сознание» и как оно возможно (и возможно ли
в принципе). Пока что ответить на этот вопрос никак невоз-
можно, поскольку мы имеем дело лишь с одним вариантом
сознания, обусловленным конкретным набором базовых фи-
зических принципов нашей Вселенной. На данном этапе ло-
гично разве что предположить, что общим для различных со-
знаний будет способность воспринимать (что бы это ни зна-
чило — «восприятие») окружающую действительность.
ВЫВОД
Принятие многомировых моделей приводит к серьезным
последствиям эпистемологического характера. Как было по-
казано, если рассматривать множество возможных миров, как
актуальных (реальных), то не представляется возможности
выбрать из них выделенный, то есть тот самый, к которому
принадлежим мы, как наблюдатели. В такой ситуации все
миры равноправны, в том смысле, что в равной степени имеют
право на реальность, а раз так, то не может существовать ме-
тода в универсальной теории (описывающей все возможные
миры), который позволил бы вывести в рамках этой самой
теории физические характеристики только нашей Вселенной
(метод должен указывать на характеристики любой все-
ленной).
И здесь возникает главная, нерешенная пока проблема —
а возможен ли в принципе универсальный метод, инструмен-
147
тарий теории, который в рамках этой «теории всего» будет

описывать любую возможную реальность?
Для нас это является проблемой в силу одной из ключевых
задач книги — показать, что в условиях некоторых многоми-
ровых моделей сознание наблюдателей конкретного мира будет
различаться в зависимости от фундаментальных принципов
этого мира. В действительности, как было показано на при-
мере критики солипсизма, анализируя сознательные процессы,
теоретически можно добраться до физического базиса, стоя-
щего за ними. Однако если эти базисы могут быть принципи-
ально различными, то можно предположить, что и порожда-
емые ими структуры, отвечающие за сознательные процессы,
будут так же совершенно иными. Но в таком случае возникает
вопрос — возможен ли указанный выше универсальный метод?
Ведь универсальный метод «теории всего» опять же предпола-
гает наличие некоего выделенного сознания, сверхсознания, ко-
торое включает в себя другие возможные сознания как частный
случай. Но здесь как раз показывается, что выделенной позиции
не может быть, все позиции равноправны. А если так, то не
может быть не только «выделенного сознания», но и «универ-
сального метода», но и более того — ставится под вопрос воз-
можность существования «Теории всего»1.
На основе предложенных путей решения ряда рассмот-
ренных здесь проблем делать какие-то радикальные выводы
преждевременно. Необходимы дальнейшие исследования,
1
С этим не согласится Макс Тегмарк, автор «Гипотезы математической
вселенной», в духе радикального платонизма развивающий идею о том,
что математика — это и есть единственная реальность. С его точки
зрения математика универсальна. Полная математическая теория
(теория всей реальности) должна быть абсолютно абстрактна (не со-
держать никаких пояснений, кроме уравнений). Однако такая теория
представляется нам едва ли возможной, так как она может существовать
только в универсальном уме и никак не может быть сообщена (потому
что для этого потребовалась бы речь, символика, объяснения — то есть
опосредование через органы чувств и сознание человека).
148
и, что может показаться на первый взгляд странным, не только

в области физики и космологии, в истории и философии
науки, но и в нейробиологии. Это оправдано тем, что как мы
видели в этой главе, физика в некоторых вопросах вплотную
примыкает к проблеме сознания (точнее, наверно, сказать
«осмысленного восприятия», но в контексте данной книги
нюансы еще не очень важны). Речь идет не об интерпретации
квантовой механики — там роль любого наблюдателя (в том
числе сознающего) практически устраняется интерпретацией
Эверетта с декогеренцией. Хотя и здесь остается интересная
проблема — если реальна лишь волновая функция вселенной,
которая описывает мир как суперпозицию всех его возможных
состояний, то не значит ли это, что следствие о параллельных
вселенных является лишь удобным способом говорить о не-
понятном, и в действительности никаких параллельных все-
ленных нет, а есть только комбинация возможных исходов,
но нам технически легче это представлять как реализации ис-
ходов в разных мирах.
И все же интереснее и ближе для исследований другая
тема: именно обусловленность процессов мозга, в том числе
отвечающих за сознание, физическими процессами базовой
реальности. В результате программы картирования мозга с ис-
пользованием функционального МРТ и других технологий
было открыто и изучено много областей, самостоятельно или
в сложном взаимодействии с другими областями отвечающих
за те или иные ментальные процессы. Сейчас уже очевидно,
что многие сознательные процессы обусловлены корой го-
ловного мозга и некоторых других участков — это следует
из ряда экспериментов по воздействию на них, а также изуче-
нием тех людей, кто страдает повреждениями в этих областях.
Бесспорно, мозг обусловлен физикой нашей реальности —
он состоит из тех же элементарных компонент, что и все
остальное, и подчиняется тем же законам природы. Поэтому
просто логично было бы предположить, что и эти сами созна-
тельные процессы обусловлены соответствующей физикой.
149
Однако быть уверенным в этом нельзя. Теоретически воз-

можна ситуация, что сознание является универсальным и аб-
солютным, и в любом возможном мире с любым набором фун-
даментальных законов природы, оно, несмотря на различные
базовые принципы функционирования, является тем не менее
функционально одинаковым.
Но это, конечно, маловероятный сценарий — исходя из того,
что нам сегодня известно о связи сознания и мозга. Могут
быть и фундаментально разные сознания как разные способы
не только восприятия действительности, но и ее отражения.
Что это может означать, пока сказать сложно. Быть может
окажется уместной аналогия между маломерным и много-
мерным пространствами — различие по сложности описания
и действия может быть такого же рода. Если так, то есть если
окажется, что различия, обусловленные разной физикой ре-
альности, выражаются лишь в степени сложности, то тогда,
наверно, правомерно говорить не о разных сознаниях, а все же
о том же самом.
Отдельный вопрос — возможны ли они, эти другие со-
знания? Следуя нашей логике, выходит, что условиям прин-
ципиального иного сознания выступает другая физика ба-
зового мира, где оно возникает в ходе эволюции (или еще
каким-нибудь неизвестным путем). Но известные нам формы
жизни, являющиеся носителями сознания, могут суще-
ствовать только в мирах, не сильно отличающихся от нашей
Вселенной. В подавляющем большинстве других миров со-
знания точно нет. Ясно, что в похожих мирах (с одинако-
выми законами природы) и сознания должны быть одного
типа. Вопрос утыкается в старую проблему — возможны ли
иные формы жизни в иных мирах, подчиняющихся других
законам? Если нет, то и говорить, в принципе, не о чем.
Но скорее все же есть о чем — носителем сознания не обяза-
тельно должна быть форма жизни. Это может быть и не био-
логическая структура (об этом говорят перспективные иссле-
дования в области ИИ).
150
Тут, конечно, необходим критерий — критерий различия

сознаний. Т.е. на основании какого критерия имеет смысл
утверждать, что какой-то тип сознания является принципи-
ально иным. Мы думаем, что таким критерием может быть
тип используемой математики. Правда, это, конечно, не ре-
шение проблемы — мы не в состоянии знать другие матема-
тики, кроме тех, что свойственны нашему типу мышления,
потому вообще не понятно — что такое другие математики,
и есть ли они.
Впрочем, есть вероятность, что математика универсальна
(об этом косвенно свидетельствует ее способность описы-
вать другие миры с другими законами природы). Если это
так, то проблема снова решена — никаких других сознаний
нет в том смысле, что они отличаются не более чем степенью
сложности. Да, степень сложности может очень сильно разли-
чаться, делая невозможной коммуникацию, но все же это одна
и та же среда — как, например, школьная арифметика и тен-
зорное исчисление.
Глава 9
ПОСЛЕДНЯЯ ГЛАВА
На сегодняшний день есть очень много работ, посвя-

щенных философии математики, которая получила особенно
сильное развитие с появлением различных программ обосно-
вания и развития математики в первой половине XX века,
в результате кризиса, предпосылки которого сформировались
в XIX веке. Основные вопросы, на которые пытались отве-
тить первые философы математики (которые сами были ма-
тематиками), по сути таковы: что такое математика (какова ее
природа), что именно она исследует, каков статус существо-
вания того, что она исследует, каковы основания математики,
каковы критерии истинности математического знания, каково
ее место среди других дисциплин и некоторые другие.
В этой главе мы будем обращаться к этим работам только
постольку, поскольку они связаны с основной ее целью: про-
яснения роли и содержания математического знания в кон-
тексте концепций мультивселенных. Речь идет не о теориях
множества миров математической логики, а о моделях многих
миров, которые предлагает современная физика и которые об-
суждались выше (например, квантовый мультиверс, инфляци-
онный, струнный и др.)
Хотя это всего лишь гипотезы, все они являются следст-
виями непротиворечивых математических структур, описы-
вающих соответствующую физическую реальность в рамках
конкретной физической теории, некоторые из которых имеют
мощную экспериментальную базу (квантовая механика в виде
стандартной модели физики элементарных частиц и общая
теория относительности). По этой причине они заслуживают
внимания в целях изучения, но не самого по себе (об этом на-
писано уже достаточно), а в связи с математическим анализом,
как способом познания и описания действительности. Это
152
новая проблема, и в таком ракурсе классические программы

обоснования математики могут заиграть новыми красками
и получить дальнейшее развитие.
Здесь будет сформулирована гипотеза, согласно которой
известная математика может оказаться не универсальным ин-
струментом описания реальности, а только, возможно, разно-
видностью математического знания, неким отражением той
физической реальности, которая описывается конкретной
математикой. Т.е. эта идея в определенном смысле противо-
положная математическому платонизму. Возможной она ста-
новится именно в контексте принятия гипотезы мультивсе-
ленной.
Для того чтобы решать поставленную задачу, необходимо
разобраться со спецификой математики, с ее сущностными ха-
рактеристиками, или, говоря языком логики, сформулировать
понятие математического. Понятие — это некая мысленная
конструкция, которая позволяет указать специфические
свойства объекта, позволяющие отделить его от всех других
объектов.
ЧТО ТАКОЕ МАТЕМАТИКА?

Тут может быть несколько разных подходов в зависимости
от исходной позиции по отношению к математике и тому, чем
она занимается. С нашей точки зрения математика представ-
ляет собой предел абстракции, и в этом смысле она является
абстрактным описанием реальности (уже здесь могут быть
серьезные возражения — по поводу связи математики и реаль-
ности, и об этом обязательно будет сказано позже.)
Конечно, очевидно, что сама по себе математика не была
изначально полностью абстрактной — вспомним «математи-
ческие описания» Шумера, Вавилона, Древнего Египта, гре-
ческой Античности, скорее эти описания были близки к есте-
ственному языку. Однако те сущности, которые стояли за этим
описанием, например геометрические фигуры и числа — явля-
153
ются абстрактными. По мере развития науки происходил рост

абстракции — математика становилась все более абстрактной,
как по своему содержанию, так и по языку, очевидно это были
взаимосвязанные процессы.
В принципе всю историю науки, почти во всех областях,
можно рассматривать как рост абстракции, как уход от опи-
сания, привязанного к привычным наблюдениям мира, кон-
кретных явлений к их абстрактным аналогам. Вспомним, на-
пример, характерные медицинские представления (а также
географические, математические и физические) Античности
и Средних веков, когда конкретное знание сопровождалось
образами и метафорами из повседневной культуры того вре-
мени, по сути дела привязывая знания к мифологии, бытовым
представлениям и вещам повседневной культуры.
Однако в науке можно отметить своеобразную эволюцию —
постепенное отсекание таких посторонних объектов и уход
в сторону наибольшей абстракции — для изолирования объ-
екта исследования с целью достижения большей точности, яс-
ности, конкретики, и самое важное: для того чтобы говорить
только об этом объекте и ни о чем другом.
Конечно, это касается в наибольшей степени естественных
наук. Философия науки (например, эта книга) пользуется пре-
имущественно естественным языком, а слова естественного
языка и их связи неизбежно неоднозначны, метафоричны, рас-
плывчаты, хотя все равно и здесь отмечается рост абстракции,
который заключается в уходе от разговора от сущностей, ко-
торые являются плодом воображения и основаны не более чем
на бытовом опыте взаимодействия с реальностью.
Разумеется, это может служить аргументом в пользу того,
что философия науки не нужна именно по причине более низ-
кого уровня абстракции, чем то, что она описывает, и, таким
образом, это есть не прогрессивное описание и интерпретация,
а наоборот — регрессивное.
Решению этого вопроса стоит посвятить отдельное иссле-
дование. С нашей точки зрения, даже если это возражение
154
по сути своей и верно, на данном этапе философия науки

необходима, поскольку она позволяет высветить, объяс-
нить и наметить пути решения высокоуровневых проблем,
которые стоят перед наукой и которые сама наука пока
не в состоянии объяснить. И философия науки лучше всего
подходит на эту роль, поскольку в ее багаже весь массив
знаний науки и сведения о преемственности и развитии идей
в истории науки.
Итак, математика — это с данной точки зрения максимум
абстрактного описания. Чего именно, пока не ясно — реаль-
ности или просто описания самого описания, т.е. незави-
симой от физической действительности области абстрактных
структур, случайным образом иногда коррелирующих с этой
действительностью.
НЕКОТОРЫЕ ВЗГЛЯДЫ, КОТОРЫЕ НЕОБХОДИМО

УЧЕСТЬ
Корень многих проблем прояснения оснований матема-
тики — в неясности сути и природы интеллектуальной ин-
туиции. Проблема в том, что в современной нейрофизиологии
такого научного понятия не существует, это некая чисто фи-
лософская абстракция, призванная обозначать нечто. С точки
зрения современной науки о мозге можно сказать, что инту-
итивное знание — это знание частично формируемое лимби-
ческой системой и потому не полностью осознаваемое, либо
такое, в формировании которого задействовано в большей сте-
пени правое полушарие и лишенное ясности происхождения,
задаваемое аналитическими способностями речевых зон ле-
вого полушария.
Однако это не то, что понимается под интуицией в науке.
С нашей точки зрения, бесспорно, что эта интуиция обеспечи-
вается определенными нейронными связями в разных отделах
мозга, но здесь не стоит задача осуществить нейробиологиче-
скую редукцию (что и не в наших силах).
155
Говоря об интеллектуальной интуиции, чаще всего пони-

мают некую общечеловеческую способность мыслить, опи-
раясь на некоторые универсальные принципы. Например,
о наличии такой интуиции говорит общее (относительно)
единодушие в принятии базовых правил мышления (за-
конов классической логики, которые, как считается, явля-
ются общими для всех), способность понимать и принимать
математические доказательства и консенсус по этому во-
просу.
Какова природа этой интуиции? Обусловлена ли она ис-
ключительно культурными факторами, средой, или же есть ге-
нетические факторы, задающие некие общие принципы фор-
мирования человеческого мозга, имеющие модули, способные
функционировать определенным образом? Вероятно, имеет
место и то и другое, современные проекты по картированию
мозга косвенно свидетельствуют о том, что некоторые социо-
культурные факторы, которые традиционно считались поро-
ждением общественной жизни, могут иметь биологическое
происхождение, возникает в ходе эволюции (требующие тем
не менее развития в социальной среде), например, та же спо-
собность к абстрактному мышлению, тесно связанная с усвое-
нием грамматических структур.
Оставив этот сложный вопрос в стороне, можно согла-
ситься с тем, что общая интеллектуальная интуиция в самом
деле имеет место быть, но с важными оговорками. Во-первых,
она эволюционирует. Это легко доказать на примере развития
математики. Еще средневековым математикам понятие отри-
цательного числа, иррациональных чисел, комплексных чисел
было чуждо и непонятно — в том смысле, что это были контр-
интуитивные конструкции. На сегодняшний день сложно
кого-то удивить отрицательными числами, за исключением
тех племен, где математика не получила никакого развития
и, например, системы счета нет вообще. Нам же они кажутся
вполне интуитивными. То же касается, например, принципов
общей теории относительности — для ученых эпохи Ньютона
156
они казались бы невообразимыми и противоречащими ин-

туиции, в то время как современному ученому они напротив
представляются совершенно очевидными именно в плане ин-
туиции (и представимыми — Эйнштейн формулировал их,
основываясь именно на геометрической представимости).
Аналогичная ситуация происходит, возможно, и с квантовой
механикой — более чем вековая проблема интерпретации
квантовой механики перестает быть проблемой в силу посте-
пенного усвоения ее положений как фундаментальных, явля-
ющихся частью опыта.
Т.е. видимо, интуиция совершенствуется, включая ранее
непредставимое и непостижимое, и делая это частью общего
мировоззрения. Надо полагать, это естественный процесс.
Конечно, с квантовой механикой не так все очевидно, как
с общей теорий относительности. И это объяснимо (объяс-
нение как раз указывает на то, что интуиция если и не сфор-
мирована, то по крайней мере обусловлена эволюцией).
В самом деле в ходе эволюции человек, как и любой другой
организм, приспосабливался к условиям окружающей среды.
Однако для выживания играет роль восприятие объектов ма-
кромира — именно они (а не электроны, фотоны и кварки)
играют роль в эффективности участия в естественном от-
боре. Т.е., знание о микромире, о его свойствах, о поведении
элементарных частиц с точки зрения выживания в при-
роде — бесполезно. Таким образом, органы чувств и соответ-
ствующие структуры мозга организмов оказываются зато-
ченными под ориентацию и действия в макромире, и почти
полностью не предназначены для взаимодействия с объек-
тами микромира.
Очевидно, и интуиция должна быть обусловлена этими же
факторами. Таким образом становится ясно, почему квантовая
механика является контринтуитивной, в самом деле, многие
ее положения противоречат классической интуиции и класси-
ческой физике, построенной на ней. Но по мере того, как она
становится частью опыта (и вполне осязаемого — современная
157
электроника функционируют на основе законов квантовой

теории поля), она становится более интуитивно приемлемой.
Но здесь, конечно же, нужно сразу оговориться, что поло-
жение об универсальности человеческой интуиции вообще яв-
ляется спорным.
Наглядными примерами являются аксиома выбора, закон
исключенного третьего, снятие двойного отрицания, транс-
финитная индукция, бесконечные множества и т.п. По поводу
этих конструкций нет полного консенсуса.
Аксиома выбора отвергается многими по той причине, что
она заявляет существование объекта без его определения,
то есть некоего множества без того как его можно построить.
Это противоречит интуиции. В то же время многими она при-
нимается именно как интуитивно применимая. Эрнст Цер-
мело, доказывая свою известную теорему о том, что любое
множество можно вполне упорядочить, опирался именно
на эту аксиому, как очевидную (она эквивалента его теореме).
Ясно что интуиции могут быть разными (но в опреде-
ленных пределах — очевидно, едва ли найдется интуиция для
которой утверждение 2+2=4 окажется контринтуитивным).
ШКОЛЫ
Здесь мы рассмотрим некоторые ведущие позиции в фи-
лософии математики и попытаемся сформулировать на них
ответ, согласующийся с нашей позицией.
Кризис оснований математики, возникшей во многом из-за
канторовой теории множеств, привел к возникновению раз-
личных программ обоснования математики. Напомним, что
в теории множеств выводились парадоксы, которые факти-
чески указывали на ее противоречивость. Самые известные
из них парадокс Рассела, парадокс Кантора, парадокс Ришара,
парадокс Бурали-Форти, а также другие проблемы, вроде
проблемы удвоения шара в результате применения аксиомы
выбора. Например, парадокс Кантора говорит о том, что если
158
множество всех множеств V существует, тот мощность любого

множества не может превосходить его мощность. Однако ока-
зывается, что множество всех подмножеств имеет большую
мощность, чем множество всех множеств, следовательно,
последнее не может существовать. Иначе говоря, это можно
сформулировать следующим образом: не существует макси-
мального кардинального числа.
Возможный путь решения — избавление от принципа свер-
тывания, согласно которому для любого свойства P считается
существующим множество, состоящее из тех и только тех объ-
ектов, которые обладают свойством P.
Программы, призванные построить математику, имеющую
твердое основание и свободную от парадоксов, получили на-
звания «формализм» и «интуиционизм», «логицизм» возни-
кает несколько ранее, но это направление тоже нужно рас-
сматривать как программу обоснования математики.
Говоря сжато, задача формалистского направления, воз-
главляемого Дэвидом Гильбертом, заключалась в попытке
свести основания математики к изучению формальных
систем. Т.е. он считал, что для любой математической теории
можно построить систему аксиом и задать правила вывода,
на основании которых выводятся все возможные теоремы
этой теории и, таким образом, возможно будет доказать ее
непротиворечивость и полноту. Пример такой системы — ис-
числение секвенций Генцена (на этом примере очевидно, что
в основе создания таких систем лежат принципы логики).
Интуиционизм, возглавляемый Лейтзеном Брауэром, по-
лагал необходимым строить математику на очевидных интуи-
тивных основаниях (как структуру, полностью порождаемую
нашим разумом и не существующую самостоятельно). Так,
аксиома выбора объявлялась контринтуитивной, поскольку
она не позволяет построить объекты, а только говорит, что
они есть, по мнению же интуиционистов, математика должна
предлагать способ конструирования изучаемых объектов.
В логике интуиционистов отвергались снятие двойного от-
159
рицания и закон исключенного третьего и, следовательно, до-

казательство от противного. Доказательство непротиворечи-
вости теории объявлялось лишним, поскольку интуиция сама
по себе не содержит противоречий; так же отрицается акту-
альная бесконечность, т.е. интуиция имеет дело только с ко-
нечными множествами.
Логицизм (Фреге, Рассел, Уайтхед) настаивал на возмож-
ности выведения всей математики из логических оснований.
Идея в общих чертах в том, что можно построить логическую
систему, которая является основой для любых математических
построений. Это можно интерпретировать, как утверждение,
что существует некая базовая логическая интуиция (законы
мышления, присущие человеку) и она первична в познании
мира. Но и здесь не обошлось без парадоксов (парадокс Рас-
села), которые показывают, что канторова теория множеств
и попытка ее формализации Готблобом Фреге являются про-
тиворечивыми. Рассел, пытаясь обойти проблему, в частности
вводит аксиому бесконечности, которая, строго говоря, не яв-
ляется логически обоснованной и интуитивно приемлемой
(по крайней мере не для всех — она требует существования
бесконечного множества).
Что касается программы формализма — надежда на дока-
зательство полноты и непротиворечивости любой корректной
системы, в основе которой лежит формальная арифметика, оказа-
лась несбыточной. Полнота теории требует, чтобы в ней выводи-
лось любое утверждение, истинное в этой теории, то есть либо А,
либо отрицание А. Непротиворечивость требует, чтобы в теории
не выводились одновременно утверждения А и не А. Непротиво-
речивость так важна, поскольку выводимость в теории противо-
речий приводит к тому, что в этой теории становится истинным
любое утверждение (поскольку в формальной логике из проти-
воречия следует все что угодно — если антецедент ложен, то при
любом консеквенте высказывание ложно, а противоречие всегда
ложно, то есть высказывание А и неверно А является тождест-
венно-ложной формулой).
160
Курт Гедель в 1930 году показал, что, во-первых, если фор-

мальная арифметика не содержит противоречий, то в ней есть
формула, которая является не выводимой и истинной (нео-
провержимой). Это фактически указывает на неполноту и не-
разрешимость (отсутствие алгоритма доказательства любой
истинной теоремы в системе) непротиворечивой теории,
и, во-вторых, он показал, что если формальная арифметика
непротиворечива, то в ней нельзя вывести формулу, утвер-
ждающую ее непротиворечивость. Итак, непротиворечивость
доказать нельзя, а формальная арифметика лежит в основе
любой математической теории (где должны быть определены
натуральные числа, сложение и умножение), таким образом,
это проблема всей математики и программа Гильберта оказы-
вается невыполнимой (см. вторую проблему из списка Гиль-
берта).
Доказательство Герхарда Генцена (1936) непротиворечи-
вости арифметики с использованием примитивной рекур-
сивной арифметики с дополнительной аксиомой для трансфи-
нитной индукции вызывает сомнения по хорошо известным
причинам и здесь обсуждаться не будет.
Интуиционистская программа в целом за счет вводимых
ограничений оказалась очень сложна в плане доказательств,
имела жесткие ограничения на область доказуемого (того, что
к тому времени было уже частью многих теорий) и вызывала
много нареканий именно за счет своей контринтуитивности
с точки зрения математиков, и споры относительно того, что
считать интуитивным, а что нет.
Хотя в целом такие утверждения, как закон исключенного
третьего, в самом деле могут выглядеть контринтуитивными
(он ведь утверждает, что истинно либо А, либо не А, вне зави-
симости от того, что это за А, т.е. можем ли мы его определить
и сконструировать, а если нет, до тех пор пока не доказана
его истинность, с точки зрения интуиционизма, оно не явля-
ется ни истинным и ни ложным). Однако для большинства
логиков и математиков все же любое утверждение является
161
истинным или ложным вне зависимости от нашего знания

о нем (в общем, с этого начинается математический плато-
низм, которые не приемлем для интуиционизма).
Тем не менее сбрасывать со счетов интуиционизм как казус
было бы неправильно — построенная на его базе интуицио-
нистская логика оказалась вполне перспективна, а требование
конструируемости объектов, о которых идет речь, приветству-
ется в некоторых разделах современной математики.
Одной из основных проблем, породившей указанные под-
ходы, была проблема непротиворечивости. Само по себе требо-
вание, что в теории не должны выводиться теоремы, которые
противоречат друг другу, кажется вполне интуитивно прием-
лемым. Но, как уже отмечалось, в классической логике выска-
зываний действует закон — из противоречия следует все что
угодно (в другой формулировке закон Дунса Скотта). Таким
образом, если в теории есть противоречие, любая формула
является в ней теоремой (любая, которую можно сконструи-
ровать согласно определению формулы в данной теории). Это
положение уже не кажется интуитивно очевидным — почему
из противоречия должно следовать все что угодно с содержа-
тельной точки зрения (с формальной — да, это легко доказать:
как уже отмечалось, при ложном антецеденте вся формула
будет всегда теоремой).
И в самом ли деле в мире не может быть противоречий?
И какие миры описывает классическая логика? Существует
бесконечное множество паранепротиворечивых логик. Это
логические системы, в которых закон непротиворечия не яв-
ляется законом. И, следовательно, из противоречия не сле-
дует все что угодно. Очевидно, такие логики описывают миры
(множество миров?), в которых допустимы противоречия. Од-
новременно могут иметь место некие факты и их отрицания,
но это не приводит к тривиальности. Тривиальность — это
когда множество формул и теорем теории совпадает (именно
это произойдет с теориями, построенными в классических
логиках, если в них выводятся противоречивые теоремы).
162
Но для паранепротиворечивой логики это не так, в ней ко-

личество теорем и формул не совпадает, так как количество
формул больше (как и в любой нормальной теории).
Любопытно, что получить паранепротиворечивую логику
можно из любой многозначной логики: к двум традиционным
истинностным значениям 1-истина и 0-ложь добавляем третье
истинностное значение V, интерпретируемое как, например,
«противоречиво». Принимаем 1 и V в качестве выделенных
истинностных значений и берем V как неподвижную точку
(точка, которую заданное отображение переводит в нее же),
что позволяет определить отрицание как «неверно (V) = V».
В итоге получаем ситуацию, в которой (А и неверно А) при-
нимает выделенное значение. Таким образом, элементарно
можно строить трехзначные логики, в которых правило
modus ponens (если из А следует В и выводимо А, то следова-
тельно В) имеет место, а закон Дунса Скотта нет.
То же касается релевантных и модальных логик — в них
легко (и естественно) строить паранепротиворечивые логики
(см. дискурсивная логика Яськовского, которую считают ис-
торически первой непротиворечивой логикой).
Во всех этих системах можно рассматривать ситуации
(подбирать соответствующие интерпретации), когда А и не-
верно А имеют место, а, скажем, B — нет, и, таким образом,
есть противоречие (А и не А — истинно), но из него не следует
все что угодно.
Вообще, это разумный подход, поскольку в классической
противоречивой системе является теоремой не абсолютно
любое высказывание, а только то, в антецеденте которого со-
держится противоречие. То есть, строго говоря, в противо-
речивой системе не становится истинной любая формула В,
а только такая формула В, которая является консеквентном
формулы, в которой антецедент — противоречие.
Отдельный вопрос — как трактовать отрицание? Уже в ин-
туиционизме, в связи со снятием двойного отрицания, возни-
кает эта проблема — что именно понимать под отрицанием
163
и могут ли они быть содержательно разными? Например,

утверждение «неверно, что не идет дождь» в классической ло-
гике высказываний равнозначно утверждению «идет дождь».
Интуиционисты не согласны — быть может имеет место что-
то третье.
Отсюда один шаг до многозначной логики и перехода к па-
ранепротиворечивости.
Но здесь сконцентрируемся на другом. Нас интересует
проблема: какой мир/миры описывает та или иная логическая
теория, соответствующая математическая структура? Мы
увидим, что вопрос о том, возможны ли противоречия в этом
конкретном мире и вообще — возможны ли противоречивые
миры, возможно, не так важен.
РЕШЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ
Подход к решению проблемы, который предлагаем мы,
основывается на концепциях мультивселенных. В данном
случае практически не важно на каких именно (большинство
из них были нами разобраны выше). Для наших целей подойдет
Многомировая интерпретация Эверетта, сценарий хаотиче-
ской инфляции, модель струнного ландшафта, миры на бране
и, видимо, другие. Хотя все эти модели множества миров, без-
условно, являются гипотетическими и пока не предвидится
экспериментальной проверки, способной подтвердить какую-
либо из них, в нашем случае это столь существенно. Не суще-
ственно, потому что мы обсуждаем проблему именно в кон-
тексте интеллектуальной интуиции и математики, а все эти
гипотезы являются следствиями работающих математических
теорий, некоторые из которых вообще не вызывают сомнений
в своей адекватности и эффективности в силу именно что со-
ответствия экспериментальной действительности (например,
математика квантовой теории поля).
Теории мультивселенных часто предполагают множество
миров (оно может быть конечным или бесконечным — как, на-
164
пример, в сценарии хаотической вселенной). Миры реализуют

все статистически возможные состояния (как, например,
в многомировой интерпретации). Эти состояния могут быть
отражением не только возможных исходов событий и спо-
собов реализации известных законов физики, но и более ши-
роко — способов реализации законов природы, т.е. фундамен-
тальных принципов, управляющих той или иной вселенной.
Таким образом, если произвольно взять нашу Вселенную
за точку отсчета, среди множества миров могут быть дубли-
каты нашего мира, миры в определенной степени отлича-
ющиеся, и принципиально иные миры.
Теории, претендующие на предельно широкое описание ре-
альности (теория суперструн, м-теория, хаотическая инфляция,
совмещающая эти подходы модель струнного ландшафта), опи-
сывают буквально «все» и не имеют в своем арсенале инстру-
ментов для привязки конкретно к нашему миру. В том смысле,
что они говорят о множестве вселенных как равноправных
и не описывают одну какую-то вселенную — поэтому в этих те-
ориях не выводятся характеристики именно нашей Вселенной
(например, свойства наблюдаемых элементарных частиц) —
их нужно подставлять в уравнения вручную. Это выглядит
вполне логично, если учесть, что эти теории не претендуют
на описание наблюдаемой физической реальности (нашей Все-
ленной), скорее, они претендуют на описание всех возможных
вселенных как равноправных — именно этим и оправдана под-
становочность параметров. Разумеется, эксперимент в такой
теории не играет традиционной роли — потому что в разных
мирах, в отличие от различных начальных физических условий,
он будет давать разные результаты.
Для нас важно, что среди множества миров очевидно
найдутся такие, в которых имеют место противоречивые со-
бытия. Например, в мире А истинно высказывание «разумная
жизнь существует», в мире B ложно. Поскольку некая теория
Т множества миров не привязана к описанию конкретного
из этих миров (как, например, механика Ньютона к нашему),
165
то в ней конъюнкция этих утверждений будет очевидно про-

тиворечием. Но не ложью. В теории Т это утверждение будет
истинным. Следует ли из него все что угодно? Очевидно, нет.
Что-то следует, а что-то нет, но это нужно доказывать в соот-
ветствующем математическом аппарате.
ПЛАТОНИЗМ
Теорию идей Платон, как известно, развивает в основном
в диалогах «Тимей», «Парменид», «Государство». Упрощая его
рассуждения, можно сказать, что существуют идеальные про-
образы вещей наблюдаемого мира — эйдосы, и они-то и суще-
ствуют реально, а наблюдаемый мир — нет, он, скорее, тень, от-
ражение реального мира идей (хотя это не совсем верно, потому
что получается, что между миром идей и миром теней нет четкой
связи, и потому познание должно быть обращено не на изучение
свойств наблюдаемого мира, а на лицезрение идеально мира).
Именно это — представление о том, что познание должно
быть обращено сразу на мир идей, минуя чувственно позна-
ваемое, — и является таким привлекательным сюжетом для
многих математиков.
Платон обсуждает слабые места своей теории, демон-
стрируя, что принятие мира идей приводит к тому, что должны
быть эйдосы всего, что есть наблюдаемого, например, эйдос
кровати, а также эйдосы всякого сора, отношений и свойств,
и должна порождаться дурная бесконечность эйдосов.
Но современные математики легко отбрасывают это из-
лишнее взаимно-однозначное соответствие. Не нужны эйдосы
всего, что мы наблюдаем в чувственном мире, это же мир-
фантом, иллюзорный и ложный, порожденный особенностями
нашего восприятия. Достаточно среди идей оставить лишь ма-
тематические объекты, а их комбинации порождают все мно-
гообразие того, что мы воспринимаем чувственно.
У Платона есть, правда, посредник между идеальным миром
и чувственным миром — это пространство, необходимое для
166
занятий геометрией. Современным математическим платони-

стам такой посредник не нужен (хотя его можно трактовать
как априорную форму чувственности в духе Канта, необхо-
димую собственно для того, чтобы и заниматься математикой).
Для них математические структуры и есть та реальность, ко-
торая стоит за видимой реальностью, и эти структуры — есть
абсолютные абстракции, не связанные ни с чем чувственно
воспринимаемым, они никак не выглядят, а являются именно
что чистыми идеями.
Гипотеза математической вселенной, предложенная Маком
Тегмарком, придерживается именно этой позиции — реаль-
ности многообразия математических структур, которые можно
рассматривать как биты информации, описывающие ту или
иную виртуальную реальность (все наблюдаемое, чувственно
воспринимаемое, в этом смысле оказывается виртуальным).
Наше сознание в таком случае способно воспринимать чистые
идеи (математику), но по каким-то причинам трансформирует
это в то, что мы называем чувственно воспринимаемым.
Вообще, строго говоря, теорию Тегмарка можно редуциро-
вать к теории Платона.
Но в этом случае нас интересует новый способ мультивсе-
ленной — вселенные как различные математические струк-
туры. Их существует очень много, вероятно, бесконечно много.
Каждую математическую структуру, в принципе, можно рас-
сматривать как некую вселенную. Например, треугольник, на-
туральные числа, множество Мандельброта. Очевидно, боль-
шинство таких вселенных слишком просты, чтобы порождать
самосознающие структуры, например, нас с вами. Маловеро-
ятно, что вселенная «Треугольник» способна на это.
Однако могут быть такие сложные математические струк-
туры (вроде нашей Вселенной), в которых происходит возник-
новение сознания (сознание в таком случае рассматривается
как достижение определенного уровня сложности структуры).
Далее вопрос — универсальна ли математика или нет?
Если да, т.е. существует единая математика как способ опи-
167
сания всех существующих в ней структур, то нет необходи-

мости говорить о других возможных сознаниях, фактически
это означает, что весь мультиверс познаваем.
Но это не является требованием непротиворечивости. Т.е.
различные математические структуры в мультивселенной
могут противоречить друг другу и быть несовместимыми
в рамках одной вселенной. Скажем, классическая логика вы-
сказываний непротиворечива. Однако есть другие логики,
добавление аксиом которых к классической логике высказы-
ваний сделает ее противоречивой.
Говоря иначе — критерий непротиворечивости есть требо-
вание привязки к описанию непосредственно наблюдаемой
реальности, которая даст согласованные результаты в экспе-
рименте. Но с точки зрения мультивселенной требование не-
противоречивости является необоснованным (не более чем
удобным ограничением для практических целей). Так, скажем,
механика Ньютона является удобным приближением к опи-
санию реальности для повседневных нужд, но строго говоря
в нашей Вселенной она неверна — например, гравитационное
взаимодействие распространяется в ней мгновенно.
Конечно, в контексте гипотезы математического плато-
низма говорить о противоречивости математических структур
довольно сложно. Возьмем пример из формальной арифме-
тики, непротиворечивость которой, как было показано Ге-
делем, доказать нельзя: 2+2=4. Это утверждение является
истинным (более того, относится к очевидным истинам). Про-
тиворечивым к нему будет утверждение «неверно, что 2+2=4».
Если понятие числа и соответствующие операций заданы оди-
наково, то сложно вообразить математику, где второе утверж-
дение будет истинным. Оно должно в любой вселенной ока-
заться ложным. Этот пример говорит в пользу того, что либо
должны существовать совершенно различные математики
и различные самосознающие структуры, либо, что скорее
в контексте гипотезы математического платонизма — все же
математика в самом деле универсальна, и универсально само
168
по себе сознание, если само оно является порождением мате-

матических структур.
В качестве критики платонизма уже отмечалось другими
исследователями: если мира идей не существует, то можно
предположить ту же самую нашу реальность, в которой ма-
тематики занимаются тем же самым, оперируя выдуманными
ими абстрактными понятиями, которые на самом деле явля-
ются производными от физических реалий (как и наши ма-
тематические способности могут быть обусловлены эволю-
ционно). Т.е. не представляется возможным обосновать ма-
тематический реализм. Тем более если принимать сильную
формулировку Платона — об отсутствии связи между
идеальным миром и материальным (поскольку последний
не существует). Идеальный мир в таком случае предстает от-
кровенно лишним.
Но аргумент против реализма математики в том смысле,
что она абстрактна и поэтому ее конструкции не существуют,
тоже не особенно силен. Строго говоря, кварки в физике тоже
не наблюдаются непосредственно, а, например, волновая
функция — важнейшее понятие квантовой механики — мате-
матическая абстракция.
Еще одно замечание, в завершение разговора о математи-
ческом платонизме в контексте множества миров, касается
упомянутого выше противоречия. Мы видим, что противоре-
чивым к исходному высказыванию будет утверждение «не-
верно, что 2+2=4», что вообще не означает «2+2 не должно быть
равно только 4 и ничему больше». Говорится только о том,
что 2+2 не равно 4, но не это не значит, что сумма не может
быть равна чему-нибудь еще, например, 5. Т.е. утверждение
«2+2=5» не является противоречивым по отношению к 2+2=4.
А к чему оно будет противоречивым? Только к утверждению
«неверно, что 2+2=5».
Это очень важные нюансы для понимания сути проти-
воречия. Говоря иначе, высказывание «этот человек жив
и мертв» не содержит никакого противоречия (только про-
169
тивоположность состояний). Противоречие содержит только

высказывание «этот человек жив и не жив», и оно в классиче-
ской логике высказываний ложно. Далее можно рассуждать,
является ли тавтологией высказывание «мертв тогда и только
тогда, когда не жив», что вообще вызывает сомнения, потому
что интерпретации могут быть разными. Т.е. вопрос в том, как
соотносятся функции истинности и различные состояния?
Есть подозрение, что квантово-механическая логика
имеет дело именно с состояниями, а не функциями истин-
ности, то есть, следуя нашему примеру, с состояниями «жив»,
«мертв» и всеми остальными суперпозициями, которые на-
ходятся между этими состояниями (выраженными вероят-
ностями с комплекснозначными весами), но не с вопросами
типа: «является ли высказывание “объект жив и не жив”
истинным». Впрочем, в квантовой механике ответ на такой
вопрос очевидно: «да, истинный». И здесь мы переходим к об-
суждению вопроса в контексте многомировой интерпретации.
В СВЕТЕ МНОГОМИРОВОЙ ИНТЕРПРЕТАЦИИ

Если придерживаться копенгагенской интерпретации —
с коллапсом волновой функции, — то сохраняется привычная
привязка наблюдаемых фактов к конкретной вселенной — той,
в которой ставится эксперимент. Т.е., эксперимент показывает
соответствие теории наблюдаемой реальности (при этом теория
должна предсказывать результаты наблюдения). Есть одна фи-
зическая реальность — наша Вселенная, и теория описывает ее.
Коллапс волновой функции — это результат наблюдения. Оста-
ется лишь вопрос: почему объекты микромира, когда волновая
функция коллапсирует, выбирают одно единственное местопо-
ложение из множества возможных, хотя, как утверждает кван-
товая механика, до акта измерения они находились в суперпо-
зиции — то есть во всех возможных местах сразу. В этой ин-
терпретации отсутствует объяснение, ответ на вопрос: почему?
Ответ копенгагенской интерпретации: ни почему. Так себя
170
ведет реальность, это ее свойство, а наши попытки объяснить

указывают не на ограниченность теории, а на ограниченность
нашей интеллектуальной интуиции, ищущей классические
объяснения там, где их нет. Иначе говоря, не нужно задавать
вопросы, не имеющие смысла, а нужно всего лишь описывать
результаты эксперимента.
Но объяснение, как мы видели, все же возможно. Введение
волновой функции вселенной дает такое объяснение. Все ис-
ходы имеют место и нет коллапса волновой функции, то, что
мы наблюдаем как коллапс, есть реализация конкретного ис-
хода из множества исходов в параллельных вселенных. До-
бавляем декогеренцию, и решается так же проблема несоот-
ветствия поведения микромира и макромира.
Что это означает в контексте рассматриваемой нами
проблемы? Уравнение Шредингера описывает эволюцию
системы во времени, множество ее состояний есть суперпо-
зиция всех вероятных исходов. Квантово-механическая ве-
роятность не совпадает с классической, она допускает как бы
«смешение» состояний, то есть не «электрон там или там,
а электрон и там, и там».
Рассмотрим требование непротиворечивости в указанном
контексте. Противоречивым по отношению к утверждению:
«электрон находится в А» будет утверждение «неверно, что
электрон находится в А». Собственно, конъюнкция этих
утверждений не будет истинной ни в одной выделенной все-
ленной, но будет истинной в мультивселенной многомировой
интерпретации (во вселенной Х, отличающейся от Y не более
чем расположением электрона N, электрон N обнаружен в А,
а во вселенной Y не обнаружен в точке А). Следует ли из этого,
что электрон не обнаружен вообще нигде (напомним, к клас-
сической логике из противоречия следует все что угодно)?
Очевидно нет. Это не следует, но может следовать что-то иное,
в зависимости от базовых аксиом или уравнений.
Правда, здесь есть тонкости. Утверждение «неверно, что
электрон находится в А», как уже обсуждалось, не означает,
171
что электрон находится в каком-то другом месте. Это утверж-

дение означает, что он может находится где-то в другом месте
или не находиться нигде. Можно ввести ограничение на от-
рицание и переформулировать следующим образом «элек-
трон находится не в А», таким образом конъюнкция примет
вид «электрон находится в А и электрон находится не в А»,
и это противоречие, возможно, ближе к квантовомеханиче-
ской суперпозиции, и так же является истинным (напомним,
что конъюнкция истинна, только когда оба ее члена истинны).
И опять же, очевидно, что и в данном случае из противо-
речия не следует все что угодно, а из истины должна следо-
вать только истина, если мы хотим получить истинное рассу-
ждение в целом.
ПОДВЕДЕМ ИТОГИ
Утверждение «Разумная жизнь существует» конъюнкция
(союз «и») и «Неверно, что разумная жизнь существует»
может быть истинно, однако из этого не следует логически,
что существует вечный двигатель, круглый квадрат, олим-
пийские боги или даже что-то самое обычное, вроде фотонов;
просто нет связи. Вероятно, проблема отчасти заключается
и в понятии следования.
Вернемся к интеллектуальной интуиции — в классической
логике высказываний «есть разумная жизнь и нет разумной
жизни, следовательно есть вечный двигатель» — истинно,
хотя, я думаю, многие согласятся, говорить об интуитивной
приемлемости таких истин не приходится, хотя бы уже потому
что нет никакой связи между посылкой и заключением. Реле-
вантная логика пытается обойти это, разумно требуя наличия
связи между антецедентом и консеквентном, что при опреде-
ленных условиях приводит к паранепротиворечивой системе,
которая может казаться интуитивно приемлемой только
с учетом мультивселенной: на множестве возможных миров
утверждение «есть разумная жизнь и нет разумной жизни»
172
является очевидно истинным, и из этого не должно следовать

никакое не связанное с этим утверждение, тем более если по-
следнее ложно, то и результат будет ложен (поскольку нет
оснований сомневаться в ложности формулы при ее истинном
антецеденте и ложном консеквенте).
Очевидно, что с принятием концепций множества миров,
как они есть в современной физике, требование непротиво-
речивости начинает выглядеть требованием приближенности
к описанию наблюдаемой вселенной (поскольку в рамках
одной вселенной закон непротиворечия по всей видимости
соблюдается, хотя не ясно, обязательно ли это для любой воз-
можной вселенной).
Одним из претендентов на описание такой действитель-
ности может быть логика, основанная на квантовых суперпо-
зициях (в ней не будет законов исключенного третьего, непро-
тиворечия, Дунса Скота). Такое требование к теории, как не-
противоречивость, отпадает как ограничительное. Отдельный
вопрос с полнотой, он не ясен, но теоретически такая теория
может быть и полна, и разрешима.
Может ли быть построена такая логика, которая легла бы
в основу «теории всего», пока не ясно. Исследования в области
квантовой логики застрагивают лишь часть обсуждаемых
здесь аспектов проблемы. Здесь же требовалось показать, что
непротиворечивость не является безусловным интуитивным
условием, отражающим закономерности природы. Скорее, это
обусловлено функционально-прикладным характером теорий,
ориентированным на описание наблюдаемой вселенной.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Целью данной книги было не просто рассказать о неко-
торых важных и перспективных направлениях исследований
современной физики и космологии, объяснить и интерпре-
тировать их в философском ракурсе, но и представить соб-
ственные взгляды на ряд проблем. Я постарался в должной
173
мере их обосновать на протяжении книги, и, надеюсь, озву-

ченные идеи могут послужить отправной точкой для новых
исследований в области философии науки.
Подводя итог, обозначим некоторые из полученных резуль-
татов. В качестве отправной точки обсуждения были взяты
модели множеств миров, являющиеся следствиями ряда со-
временных физических теорий (классический мультиверс,
квантовый мультиверс, хаотическая инфляция, струнный лан-
дшафт). Эти модели на сегодняшний день сохраняют статус
гипотез, но рабочих гипотез, именно в силу закономерности
своего возникновения из экспериментально обоснованных,
практически применимых теорий. Более того, скепсис сере-
дины XX века по отношению к многомировым концепциям
в физике в современной науке сменился их принятием или
сдержанным согласием на то, что они вероятны (даже среди
многих бывших скептиков).
Тем не менее здесь не стояла задача обоснования теорий
мультивселенных. Вопрос был в том, что следует из принятия
таких гипотез для науки в целом, для ее классических крите-
риев истинности, таких, как эксперимент, математическое до-
казательство, и сопутствующих ему требований вроде непро-
тиворечивости, полноты и разрешимости.
Было показано, что теория, претендующая на полное опи-
сание действительности («теория всего»), должна учитывать
все возможные миры (если гипотеза мультиверса верна), а это
накладывает определенные ограничения на эксперимент —
он фактически теперь лишь показывает привязку теории
к фактам конкретной реальности. Сама же такая теория
не должна содержать никаких предсказаний относительно
только нашей теории (в таком случае эта теория не общая,
а частная, описывающая только один или несколько аспектов
реальности), т.е. в ней будут выводиться не физические харак-
теристики наблюдаемой вселенной, а вообще все возможные
характеристики. Таким образом, параметры конкретного мира
выводятся не из теории, а из эксперимента, поставленного
174
в этом мире, и затем уже подставляются в универсальные

уравнения теории. Это не означает, что теория не имеет пред-
сказательной силы — имеет, и она предсказывает, но предска-
зывает сразу все возможное — параметры любой вселенной.
Собственно, эти идеи зрели уже давно и не относятся к особо
новаторским, так или иначе об этом всерьез заговорили физики
и философы, начиная со второй половины XX века (хотя от-
дельные идеи на этот счет можно, конечно, найти и раньше).
Принципиально же новое в нашей книге то, что касается
обоснования возможной роли физики конкретного мира
в формировании типа сознания и выводов относительно ста-
туса математики и традиционных требований к математи-
ческой теории в условиях мультиверса. Критика солипсизма
позволяет показать, что сознание так или иначе должно быть
обусловлено фундаментальной физической реальностью
(если мы соглашаемся, что другой, кроме физической, ре-
альности нет и сознательные процессы сводимы к физи-
ческим процессам). Из этого следует, что в мирах с раз-
личными законами физики (а такие миры возможны и их
может быть бесконечно много) могут быть принципиально
различные «сознания». Далее возникает вопрос: сопутст-
вует ли каждому типу сознания своя особая математика или
она универсальна? Это тонкий вопрос: вообще представимые
миры с другими законами физики описываются известной
математикой, и это аргумент и в пользу ее универсальности,
а раз так, то и сознание оказывается универсальным вне за-
свисти от фундаментальной реальности, где оно функцио-
нирует — конкретных законов природы. Однако, есть нюанс
с представимостью. Очевидно, что в логике нашей аргумен-
тации математика (если не принимать математический ре-
ализм) является производной от конкретной физической
реальности и соответствующего типа сознания, в таком
случае нет ничего удивительного в том, что она описывает
только те миры, которые описывает, потому что иные, если
они не представимы, могут существовать, но быть описаны
175
только другим сознанием в другой математике, и мы о них

просто в принципе ничего не сможем знать никогда.
Иначе говоря, сказать, что «они есть» то же самое, что «их
нет», так как они не могут быть установлены и описаны ни-
каким образом.
В каком-то смысле вопрос сводится к тому, корректен ли
математический платонизм или нет. Из нашей аргументации,
кажется, напрашивается вывод, что да, он оказывается наи-
более правдоподобным, хотя автор книги и не умеет такого
убеждения.
Ну и отдельный вопрос: непротиворечивость, требование
очень важное для математической теории, чтобы она была ос-
мысленна (там где имеет силу логический закон Дунса Скота,
т.е. из противоречия следует все что угодно).
Было показано, что непротиворечивость можно рассмат-
ривать по аналогии с требованием предсказательной силы
теории — когда из нее должны выводиться параметры наблю-
даемой непосредственно реальности — в том смысле, что это
ограничивающее условие на теорию, чтобы она описывала
фиксированную реальность.
Однако теория, описывающая мультивселенную, может,
и, возможно, должна быть противоречивой. В ней, в стиле па-
ранепротиворечивых логик, из противоречия не выводится все
что угодно, и поэтому такие теории не являются абсурдными.
Вообще, возвращаясь к разговору об интеллектуальной ин-
туиции, хотелось бы обратить внимание, что сам по себе этот
принцип «из противоречия следует все что угодно» вызывает
большие сомнения в плане интуитивности, более того, на мой
взгляд, он прямо противоречит интуиции. Да, таково свойство
материальной импликации, действительно, таблица истин-
ности для нее задается именно таким способом, что из лжи
может следовать как истина, так и ложь. Но это, очевидно,
очень узкофункциональное понимание следования, выводи-
мости, которое никак не удовлетворяет интуиции и кажется
весьма странным. Исторический шаг по исправлению этой
176
ситуации — переход к релевантной импликации, а следующий

шаг — расширение релевантных до паранепротиворечивых
логик. Остается вопрос создания логик, корректно описы-
вающих различные типы мультиверса (например, кванто-
вого), но на этом пути пока много неясностей.
Что касается математики — то обстоятельство, что фор-
мальная арифметика либо неполна, либо противоречива,
как показало время, фактически не является проблемой для
развития математики. Она работает и делает это очень эф-
фективно. Эта проблема имеет отношение к основаниям ма-
тематики, т.е. не к самой математике, а к философии мате-
матики. Но, как считают некоторые математики, математику
и не нужно объяснять, потому что она и есть предельное объ-
яснение. Так или иначе представляется, что история и фило-
софия науки все же важна и нужна.
Список использованной литературы
К первой главе
1. Аристотель. Физика. Сочинения в 4-х т. Т. 3 [Текст] /
Аристотель. — М.: Мысль, 1981. — 613 с.
2. Беркли Дж. Сочинения [Текст] / Дж. Беркли. — М.:
Мысль, 1978. — 556 с.
3. Бруно Д. Пир на пепле [Текст] / Д. Бруно // Диалоги. —
М.: Госполитиздат, 1949. — 552 с.
4. Владимиров Ю.С. Природа пространства и времени
[Текст] / Ю.С. Владимиров. — М.: URSS, 2014. — 208 с.
5. Декарт Р. Сочинения в 2-х т. Т. 1: Первоначала фило-
софии [Текст] / Р. Декарт. — М.: Мысль, 1989. — 654 с.
6. Зубов В.П. Развитие атомистических представлений до на-
чала XIX в. [Текст] / В.П. Зубов. — М.: НАУКА, 1965. — 372 с.
7. Кант И. Критика чистого разума [Текст] / И. Кант. — М.:
Мысль, 1994. — 591 с.
8. Койре А. От замкнутого мира к бесконечной вселенной
[Текст] / А. Койре. — М.: Логос, 2001. — 288 с.
9. Лавджой А. Великая цепь бытия [Текст] / А. Лавджой. —
М.: Дом интеллектуальной книги, 2001. — 376 с.
10. Лейбниц Г.В. Сочинения в 4 т. Т.1 [Текст] / Г.В. Лейбниц. —
М.: Мысль, 1982. — 636 с.
11. Метавселенная, пространство, время [Текст] / Рос. акад.
наук, Ин-т философии; Отв. ред. В.В. Казютинский. — М.:
ИФРАН, 2013. — 141 с.
12. Кузанский Н. Сочинения в 2 т. Т 1: Об учёном незнании
[Текст] / Н. Кузанский. — М.: Мысль, 1979. — 488 с.
13. Ньютон И. Математические начала натуральной фило-
софии [Текст] / И. Ньютон. — М.: Наука — Изд-во Ака-
демии наук СССР, 1989. — 688 с.
14. Платон. Тимей. Сочинения в 4 т. Т. 3 [Текст] / Платон. —
СПб.: Издательство Олега Абышко, 2003. — 752 с.
178
Ко второй главе
1. Августин А. Исповедь [Текст] / А. Августин. — М.:
Renaissance, 1991. — 488 с.
2. Карпенко А.С. В поисках реальности: Исчезновение
[Текст] / А.С. Карпенко // Философия науки и тех-
ники. — 2015. — Т. 20. — №1. — С. 36—81.
3. Койре А. Очерки истории философской мысли [Текст] /
А. Койре. — М.: Прогресс, 1985. — 288 с.
4. Лосев А.Ф. История античной эстетики. Поздний элли-
низм. Т.6 [Текст] / А.Ф. Лосев. — М.: Фолио, 2000. —
960 с.
5. Плотин. Третья эннеада [Текст] / Плотин. — СПб.: Изда-
тельство Олега Абышко, 2004. — 480 с.
6. Лейбниц Г.В. Сочинения в 4 т. Т.1: Переписка с Кларком
[Текст] / Г.В. Лейбниц. — М.: Мысль, 1982. — 636 с.
7. Рассел Б. История западной философии [Текст] /
Б. Рассел. — М.: АСТ, 1959. — 1024 с.
8. Севальников А.Ю. Время в квантовой космологии [Текст] /
А.Ю. Севальников // Метавселенная, пространство,
время. — М.: Институт философии РАН, 2013. — С. 104—
121.
9. Barbour J. The solution to the problem of time in shape
dynamics [Electronic resource] / J. Barbour, T. Koslowski,
F. Mercati [Classical and Quantum Gravity. — 2014. —
Vol. 31. — No. 15]. — URL: http://arxiv.org/abs/1302.6264
10. Bekenstein J. Black holes and entropy [Text] / J. Bekenstein //
Physical Review. — 1976. — D. 7. — P. 2333—2346.
11. Bell J.S. Speakable and unspeakable in quantum mechanics
[Text] / J.S. Bell. —Cambridge: Cambridge University Press,
1987.
12. Bergson H.L. The creative mind [Text] / H.L. Bergson. —
Westport: Greenwood Publishing Group, 1971.
13. Bohm D. A Suggested Interpretation of the Quantum Theory
in Terms of ‘Hidden’ Variables”, I and II [Text] / D. Bohm //
Physical Review. 1952. 85. P. 166–193.
179
14. Bussières F. Quantum Teleportation from a Telecom-

Wavelength Photon to a Solid-State Quantum Memory
[Text] / F. Bussières, C. Clausen, A. Tiranov, B. Korzh,
V. Verma, Sae Woo Nam, F. Marsili, A. Ferrier, P. Goldner,
H. Herrmann, C. Silberhorn, W. Sohler, M. Afzelius, N. Gisin //
Nature Photonics. 2014. — No. 8(10). — P. 775—778.
15. Callender G. The past hypothesis meets gravity [Text] /
G. Callender // In Andreas Hüttemann & Gerhard Ernst
(eds.), Time, Chance and Reduction. — Cambridge:
Cambridge University Press, 2010. — 218 p.
16. Callender G. There is no puzzle about the low-entropy past
[Text] / G. Callender // In Christopher Hitchcock (ed.),
Contemporary Debates in Philosophy of Science. — Bodmin:
Blackwell, 2004. — 364 p.
17. Callender G. What is ‘the problem of the direction of time’?
[Text] / G. Callender // Philosophy of Science. — 1997. —
Vol. 64. — No. 4. — Pp. 223—234.
18. Chanda P.-W. Disordered Locality as an Explanation for
the Dark Energy [Electronic resource] / P.-W. Chanda,
L. Smolin. — [Physical Review. — 2009. — D 80.063505]. —
URL: http://arxiv.org/abs/0903.5303v1.
19. Einstein A. Relativity: The Special and the General Theory
[Text] / A. Einstein. —London: Methuen, 1954.
20. Einstein A. Can quantum-mechanical description of physical
reality be considered complete? [Text] / A. Einstein,
B. Podolsky, N. Rosen // Physical Review. — 1935. — No.
47. — P. 777—780.
21. Eriksen H.K. A search for concentric circles in the 7 year
WMAP temperature sky maps [Electronic resource] / H.K.
Eriksen, I.K. Wehus. — [The Astrophysical Journal Letters. —
2011. — Volume 733. — L 29]. — URL: http://arxiv.org/
abs/1012.1268.
22. Everett H. ‘Relative state’ formulation of quantum mechanics
[Text] / H. Everett // Reviews of Modern Physics. — 1957. —
No. 29(3). — P. 454—462.
180
23. Guth A. The Inflationary Universe [Text] / A. Guth. —

London: Jonathan Cape, 1997.
24. Hawking S.W. Black Hole Explosions? [Text] / S. Hawking //
Nature. — 1974. — No. 248(5443). — P. 30—31.
25. Horowitz G.T. Nonextremal Black Hole Microstates
and U-Duality [Text] / G.T. Horowitz, J. Maldacena,
A. Strominger // Physical Letters. — 1996. — No. 383B. —
P. 151—159.
26. Khoury J. Ekpyrotic universe: Colliding branes and the origin of
the hot big bang [Electronic resource] / J. Khoury, A.B. Ovrut,
P.J. Steinhardt, N. Turok. — [Physical Review. — 2001. — D
64.123522]. — URL: http://arxiv.org/abs/hep-th/0103239.
27. Lebowitz J.L. Boltzmann’s Entropy and Time’s Arrow [Text] /
J.L. Lebowitz // Physics Today. — 1993. — No. 46 (9). —
P. 32—38.
28. Penrose R. Cycles of Time: An Extraordinary New View of
the Universe [Text] / R. Penrose. — New York: Knopf, 2011.
29. Proclus. The Commentaries of Proclus on the Timæus of
Plato [Text] / Proclus. —London: British Library, Historical
Print Edition, 2011.
30. Smolin L. Time Reborn: From the Crisis in Physics to the
Future of the Universe [Text] / L. Smolin. — New York:
Houghton Mifflin Harcourt, 2013.
31. Stephens C.R. Black Hole Evaporation without Information
Loss [Text] / C.R. Stephens, G.’t Hooft, B.F. Whiting //
Classical and Quantum Gravity. — 1994. — No. 11(3). —
P.621.
32. Stokes P. Fearful asymmetry: Kierkegaard’s search for the
direction of time [Text] / P. Stokes. — Continental Philosophy
Review. — 2010. — Vol. 43. — No. 4. — Pp. 485—507.
33. Susskind L. The World as a Hologram [Text] / L. Susskind //
Journal of Mathematical Physics. — 1995. — No. 36(11). —
P. 6377—6396.
34. Wallace D. Gravity, Entropy, and Cosmology: in Search
of Clarity [Text] / D. Wallace. — British Journal for the
181
Philosophy of Science. — 2010. — Vol. 61. — No. 3. —

Pp. 513—540.
35. Whitrow G.J. The Nature of Time [Text] / G.J. Whitrow. —
London: Penguin Books, 1976.
36. Whitrow G.J. The natural philosophy of time [Text] /
G.J. Whitrow. — Oxford: Oxford University Press, 1980.
37. Whitrow G.J. What is time? The Classic Account of the Nature
of Time [Text] / G.J. Whitrow. — Oxford: Oxford University
Press, 2004.
38. Witten E. Anti-de Sitter Space and Holography [Text] /
E. Witten // Advances in Theoretical and Mathematical
Physics. — 1998. — No. 2. — P. 253—291.
К третьей главе
1. Барнз Д. Пифагор [Текст] / Д. Барнз // Греческая фи-
лософия в 2 т. Т. 1. — М.: Греко-латинский кабинет
Ю.А. Шичалина, 2006. — 499 с.
2. Гайденко П.П. История греческой философии в её связи
с наукой [Текст] / П.П. Гайденко. — СПб.: Университет-
ская книга, 2000. — 319 с.
3. Галилео Галилей. Пробирных дел мастер [Текст] / Галилео
Галилей. — М.: Наука, 1987. — 272 с.
4. Гераклит Эфесский: все наследие [Текст]: на языках ори-
гинала и в рус. пер.: крат. изд. / подгот. С.Н. Муравьев. —
М.: ООО «Ад Маргинем Пресс», 2012. — 416 с.
5. Гуц А.К. Элементы теории времени [Текст] / А.К. Гуц. —
Омск: Ом. гос. ун-т, 2004. — 363 с.
6. Карпенко А.С. Философский принцип полноты. Часть
I [Текст] / А.С. Карпенко // Философия и культура. —
2013. — № 12. — С. 1508—1522.
7. Карпенко А.С. Философский принцип полноты. Часть
II [Текст] / А.С. Карпенко // Философия и культура. —
2013. — № 12. — С. 1660—1679.
8. Никифоров А.Л. Природа философии. Основы философии
[Текст] / А.Л. Никифоров. — М.: Идея-Пресс, 2001. — 168 с.
182
9. Платон. Государство [Текст] / Платон // Соч. в 4 т. Т.3. —

М.: Мысль, 1994. — 654 с.
10. Платон. Послезаконие [Текст] / Платон. — Санкт-Петер-
бург: Наука, 2014. — 519 с.
11. Порус В.Н. Перекрёстки методов (опыты междисципли-
нарности в философии культуры) [Текст] / В.Н. Порус. —
М.: Канон+РООИ «Реабилитация», 2013. — 384 с.
12. Bell J.S. Are The Quantum Jumps7? [Text] / J.S. Bell //
Speakable and unspeakable in quantum mechanics. —
Cambridge, 1987.
13. Bohm D. A suggested interpretation of the quantum theory
in terms of ‘hidden’ variables, I and II [Text] / D. Bohm //
Quantum theory and measurement. — Princeton, 1983.
14. Deutsch D. Fabric of reality [Text] / D. Deutsch. — N.Y.,
1997.
15. Dirac P.A.M. The principles of quantum mechanics [Text] /
P.A.M. Dirac. — Oxford, 1978.
16. Everett H. Relative state formulation of quantum mechanics
[Text] / H. Everett // Quantum theory and measurement. —
Princeton, 1983.
17. Greene B. The Fabric of The Cosmos. Space, Time, and The
Texture of Reality [Text] / B. Greene. — N.Y., 2004.
18. Pais A. Subtle Is the Lord: The Science and the Life of Albert
Einstein [Text] / A. Pais. — N.Y., 2005.
19. Pauli W. The Interpretation of Nature and the Psyche [Text] /
W. Pauli, C.J. Jung. — N.Y., 1955.
20. Penrose R. The Emperor’s New Mind: Concerning Computers,
Minds, and The Laws of Physics [Text] / R. Penrose. — N.Y.,
1991.
21. Penrose R. The Road to Reality. A Complete Guide to the
Laws of the Universe [Text] / R. Penrose. — L., 2004.
22. Searle J. Minds, brains and programs [Text] / J. Searle // The
behavioral and brain sciences. — Cambridge, 1980. — Vol. 3.
23. Wheeler J.A. Law without law [Text] / J.A. Wheeler //
Quantum theory and measurement. — Princeton, 1983.
183
24. Wigner E.P. Remarks on the mind-body question [Text] / E.P.

Wigner // Quantum theory and measurement. — Princeton,
1983.
К четвертой главе
1. Аквинский Ф. Сумма Теологии [Текст] / Ф. Аквинский. —
М.: Элькор-МК, 2002. — Часть I. — Вопросы 1—43. — 560 с.
2. Аристотель. Метафизика [Текст] / Аристотель // Соч.
в 4 т. Т.1. — М.: Мысль, 1976. — 550 с.
3. Бройль Луи де. Революция в физике (Новая физика
и кванты) [Текст] / Луи де Бройль. — М.: Госатомиздат,
1963. — 231 с.
4. Бруно Д. Об бесконечности, вселенной и мирах [Текст] /
Д. Бруно // Диалоги. — М., 1949. — С. 295—449.
5. Бюргер Г.А. Удивительные путешествия на суше и на море,
военные походы и весёлые приключения барона фон Мюн-
гхаузена, о которых он обычно рассказывает за бутылкой
в кругу своих друзей [Текст] / Г.А. Бюргер, Э.А. Распе. —
М.: Наука, 1984. — 368 с
6. Визгин В.П. Идея множественности миров: очерки истории
[Текст] / В.П. Визгин. — М.: Издательство ЛКИ, 2007. —
336 с.
7. Гайденко П.П. История новоевропейской философии в её
связи с наукой [Текст] / П.П. Гайденко. — СПб.: Универ-
ситетская книга, 2000. — 456 с.
8. Кант И. Критика чистого разума [Текст] / И. Кант. — М.:
Мысль, 1994. — 591 с.
9. Карпенко А.С. Основной вопрос метафизики [Текст] /
А.С. Карпенко // Философский журнал. — 2014. —
№ 2(13). — С. 51—74.
10. Койре А. Заметки о парадоксах Зенона [Текст] /
А. Койре // Очерки истории философской мысли. — М.:
Прогресс, 1985. — 288 с.
11. Лейбниц Г.В. О глубинном происхождении вещей [Текст] /
Лейбниц Г.В. // Соч.: в 4 т. Т. 1. — М.: Мысль, 1982. — 636 с.
184
12. Платон. Парменид [Текс т] // Платон. Соч. в 4 т. Т.2. —

М.: Мысль, 1993. — 528 с.
13. Прокл Диадох. Комментарий к первой книге «Начал» Ев-
клида [Текст] / Прокл Диадох. — М.: Греко-латинский
кабинет, 1994. — 224 с.
14. Aspect A. Experimental Realization of Einstein-Podolsky-
Rosen-Bohm Gedankenexperiment: A New Violation of Bell’s
Inequalities [Text] / A. Aspect, P. Grangier, G. Roger //
Physical Review Letters. — 1982. — Vol. 49. — Iss. 2. —
P. 91—94.
15. Bardeen J.M. Spontaneous Creation Of Almost Scale-Free
Density Perturbations In An Inflationary Universe [Text] /
J.M. Bardeen, P.J. Steinhardt, M.S. Turner // Phys. Rev. —
1983. — D 28. — P. 679.
16. Bekenstein J. Black holes and entropy [Text] / J. Bekenstein //
Phys. Rev. — 1976. — D7. — 2333—46.
17. Bell J.S. On the Einstein Podolsky Rosen Paradox [Text] /
J.S. Bell // Physics. — 1964. — 1, 3. — P. 195—200.
18. Bell J.S. Speakable and Unspeakable in Quantum Mechanics
[Text] / J.S. Bell. — Cambridge, 1987.
19. Bergerac Cyrano de. Histoire comique par Monsieur de
Cyrano Bergerac contenant les Estats & Empires de la Lune
[Text] / Cyrano de Bergerac. —Paris, 1657.
20. Bohm D. A suggested interpretation of the quantum theory
in terms of ‘hidden’ variables, I and II [in:] John Archibald
Wheeler, and Wojciech Hubert Zurek (ed.), Quantum theory
and measurement [Text] / D. Bohm. — Princeton. — 1983. —
P. 369.
21. Born M. Zur Quantenmechanik der Stoßvorgänge [Text] /
M. Born. — Zeitschrift für Physik. — 1926. — № 37(12). —
P. 863–867.
22. Bussières F. Quantum teleportation from a telecom-
wavelength photon to a solid-state quantum memory [Text] /
F. Bussières, C. Clausen, A. Tiranov, B. Korzh, V. Verma, Sae
Woo Nam, F. Marsili, A. Ferrier, P. Goldner, H. Herrmann,
185
C. Silberhorn, W. Sohler, M. Afzelius, N. Gisin // Nature

Photonics. — 2014. — № 8(10). — P. 775—778.
23. Church A. An Unsolvable Problem of Elementary Number
Theory [Text] / A. Church // American Journal of
Mathematics. — 1936. — № 58(58). — P. 345—363.
24. Deutsch D. Fabric of reality [Text] / D. Deutsch. — N.Y.,
1997. — P. 32—55.
25. DeWitt Bryce S. The Many Worlds Interpretation of Quantum
Mechanics [Text] / S. DeWitt Bryce, N. Graham (ed.). —
Princeton, 1973.
26. Einstein A. Relativity: The Special and the General Theory
[Text] / A. Einstein. — London, 1954. — P. 141.
27. Feynman R. Quantum Mechanics and Path Integrals [Text] /
R. Feynman, A. Hibbs. — N.Y.: 2005.
28. Fontenelle, Bernard Le Bouyer de. Entretiens sur la pluralité
des mondes [Text] / Bernard Le Bouyer de Fontenelle. —
Paris, 1686.
29. Freivogel B. Observational Consequences of a Landscape
[Text] / B. Freivogel, M. Kleban, Martínez M. Rodríguez,
L. Susskind // Journal of High Energy Physics. — 2006. —
Vol. 3. — No. 03. — P. 039.
30. Friedmann A. On the Possibility of a World with Constant
Negative Curvature of Space [Text] / A. Friedmann //
General Relativity and Gravitation. — 1999. — № 31(12). —
P. 2001—2008.
31. Godel K. Uber formal unentscheidbare Siitze der Principia
Mathematica und verwandter Systeme I [Text] / K. Godel //
Monatshefte fur Mathematik und Physik. — 1931. — 38. — P.
173—98.
32. Goodman N. Ways of Worldmaking [Text] / N. Goodman. —
Hackett publishing company, 1978. — P. 2
33. Greene B. The Hidden Reality. Parallel Universes and the
Deep Laws of the Cosmos [Text] / B. Greene. — N.Y., 2011.
34. Guth A. The Inflationary Universe [Text] / A. Guth. —
London, 1997.
186
35. Hadot P. Exercices spirituels et philosophie antique [Text] /

P. Hadot. —Paris, 1987.
36. Hawking Stephen W. Black hole explosions? [Text] / Stephen
W. Hawking // Nature. — 1974. — 248(5443). — P. 30–31.
37. Heisenberg W. Philosophic Problems of Nuclear Science
[Text] / W. Heisenberg. — N.Y., 1952.
38. Heisenberg W. Philosophical Problems of Quantum Physics
[Text] / W. Heisenberg. — Ox Bow, 1979.
39. Horowitz G.T. Nonextremal Black Hole Microstates
and U-Duality [Text] / G.T. Horowitz, J. Maldacena,
A. Strominger // Phys. Lett. — 1996. — 383B. — P. 151—159.
40. Hutter M. Universal Artificial Intelligence [Text] /
M. Hutter. — Berlin, 2005
41. Lewis D. On the plurality of worlds [Text] / D. Lewis. —
Oxford, 1986.
42. Linde A.D. Particle Physics And Inflationary Cosmology
[Text] / A.D. Linde. — Chur, 1990.
43. Lovejoy A.O. The Great Chain of Being: A Study of the
History of an Idea [Text] / A.O. Lovejoy. — Harvard
University Press. 1936.
44. Nilsson N. The Quest for Artificial Intelligence: A History of
Ideas and Achievements [Text] / N. Nilsson. — N.Y., 2010.
45. Nozick R. Philosophical Explanations [Text] / R. Nozick. —
Harvard University Press. 1981.
46. Penrose R. The Road to Reality. A Complete Guide to the
Laws of the Universe [Text] / R. Penrose. — London, 2004.
47. Rajani S. Artificial Intelligence — Man or Machine [Text] /
S. Rajani // International Journal of Information Technology
and Knowledge Management. — 2011. — № 4(1). — P. 173—
176.
48. Schwarzschild K. Über das Gravitationsfeld eines
Massenpunktes nach der Einstein’schen Theorie.
Sitzungsberichte der Königlich Preussischen Akademie der
Wissenschaften [Text] / K. Schwarzschild. — Berlin, 1916. —
P. 189—196.
187
49. Stephens C.R. Black hole evaporation without information loss

[Text] / C.R. Stephens, G.’t Hooft, B.F. Whiting // Classical
and Quantum Gravity. — 1994. — № 11(3). — P. 621.
50. Susskind L. The world as a hologram [Text] / L. Susskind //
Journal of Mathematical Physics. — 1995. — № 36(11). —
P. 6377—6371.
51. Turing A.M. On computable numbers, with an application
to the Entscheidungsproblem: A correction [Text] /
A.M. Turing // Proceedings of the London Mathematical
Society. — 1937. — № 2(43). — P. 544—546.
52. Weinberg S. Anthropic Bound on the Cosmological Constant
[Text] / S. Weinberg // Phys. Rev. Lett. — 1987. — № 59. —
P. 2607—2610.
53. Weinberg S. The cosmological constant problem [Text] /
S. Weinberg // Rev. Mod. Phys. — 1989. — № 61. — P. 1—23.
54. Wheeler J.A. Quantum theory and measurement [Text] /
J.A. Wheeler, W.H. Zurek (ed.). — Princeton, 1983.
55. Whitrow G.J. The natural philosophy of time [Text] /
G.J. Whitrow. —Oxford, 1980.
56. Witten E. Anti-de Sitter space and holography [Text] /
E. Witten // Advances in Theoretical and Mathematical
Physics. — 1998. — № 2. — P. 253–291.
К пятой главе
1. Аршинов В.И. Время-коммуникация-Вселенная [Текст] /
В.И. Аршинов; В.В. Казютинский (ред.) // Метавсе-
ленная, пространство, время. — М.: Институт философии
РАН. 2013. — С. 4—24.
2. Порус В.Н. Контекстуализм в философии науки [Текст] /
В.Н. Порус // Эпистемология и философия науки. — М.,
2018. — Т. 55. — № 2. — С. 75—93.
3. Пригожин И. Время, хаос, квант. К решению парадокса
времени [Текст] / И. Пригожин, И. Стенгерс. — М.: Еди-
ториал УРСС, 2003. — 240 с.
188
4. Севальников А.Ю. Время в квантовой теории [Текст] /

А.Ю. Севальников // Метафизика. — М., 2018. —
№ 1(27). — С. 73—77.
5. Attard Phil. Non-equilibrium Thermodynamics and Statistical
Mechanics: Foundations and Applications [Text] / Phil
Attard. — Oxford: Oxford University Press, 2012.
6. Belavkin Viacheslav P. Dynamical Solution to the Quantum
Measurement Problem, Causality, and Paradoxes of the Quantum
Century [Text] / Viacheslav P. Belavkin. — Open Systems and
Information Dynamics. — 7(2). — 2000. — Pp. 101—129.
7. Blundell Stephen J., Blundell Katherine M. Concepts in
thermal physics [Text] / Stephen J. Blundell, Katherine
M. Blundell. — Oxford: Oxford University Press, 2009.
8. Braginsky Vladimir B. Quantum Measurement [Text] /
Vladimir B. Braginsky, Farid Y. Khalili, Kip S. Thorne
(ed.). — Cambridge: Cambridge University Press, 1992.
9. Borgnakke C. Fundamentals of Thermodynamics [Text] /
C. Borgnakke, R. Sonntag. — New York: Wiley, 2012.
10. Grandy Walter T. Entropy and the Time Evolution of
Macroscopic Systems [Text] / Walter T. Grandy. — Oxford:
Oxford University Press, 2008.
11. Greven A. Entropy [Text] / A. Greven, G. Keller, G. Warnecke
(eds.) .— Princeton: Princeton University Press, 2003.
12. Carathéodory C. Ueber den Wiederkehrsatz von Poincaré
[Text] / C. Carathéodory // Sitzungsberichte der Preussischen
Akademie der Wissenschaften. — 1919. — Pp. 580—584.
13. Feynman R. The Theory of Positrons [Text] / R. Feynman //
Physical Review. — 1949. — № 76(6). — Pp. 749—759.
14. Greenstein George S. The Quantum Challenge: Modern
Research On The Foundations Of Quantum Mechanics
[Text] / George S. Greenstein, Arthur G. Zajonc. —
Burlington: Jones & Bartlett Learning, 2005.
15. Guth Alan. The Inflationary Universe: The Quest For A New
Theory Of Cosmic Origins [Text] / A. Guth. — New York:
Basic Books, 1998.
189
16. Hawking Stephen W. Black Hole Explosions? [Text] / Stephen

W. Hawking. — 1978. — Nature 248 (5443). — Pp. 30—31.
17. Herbert Hamber W. Quantum Gravitation: The Feynman
Path Integral Approach [Text] / Hamber W. Herbert. — New
York: Springer Publishing, 2009.
18. Landes Davis S. Revolution in Time: Clocks and the Making
of the Modern World [Text] / Davis S. Landes. — Cambridge:
Harvard University Press, 2000.
19. Maldacena Juan. The Large N Limit of Suрerconformal
Field Theories and Suрergravity [Text] / J. Maldacena //
International Journal of Theoretical Рhysics. — 1999. —
Vol. 38. — No. 4. — Pр. 1113—1133.
20. Morin E. La Methode. T. 1: La Nature de La Nature [Text] /
E. Morin. —Paris: Contemporary French Fiction, 2014.
21. Nagashima Yorikiyo. Elementary Particle Physics:
Foundations of the Standard Model [Text] / Nagashima
Yorikiyo. — New York: Wiley, 2013. — Volume 2.
22. Oriti Daniele (ed.) Approaches to Quantum Gravity. Toward
a New Understanding of Space, Time and Matter [Text] /
Daniele Oriti (ed.) —Cambridge: Cambridge University
Press, 2009.
23. Poincaré H. Sur le problème des trois corps et les équations de
la dynamique. Divergence des séries de M. Lindstedt [Text] /
Poincaré Henri // Acta Mathematica. — 13(1—2). — 1980. —
Pp. 1—270.
24. Prigogine I., Stengers I. Order Out of Chaos: Man’s New
Dialogue with Nature [Text] / Ilya Prigogine, Isabelle
Stengers. — London—New York: Verso, 2018.
25. Schulman Lawrence S. Note on the quantum recurrence
theorem [Text] / Lawrence S. Schulman. — Physical Review
A. — № 18(5). — 1978. — Pp. 2379—2380.
26. Schwartz Matthew D. Quantum Field Theory and the Standard
Model [Text] / Matthew D. Schwartz. — Cambridge:
Cambridge University Press, 2013.
190
27. Smolin Lee. Time Reborn: From the Crisis in Physics to

the Future of the Universe [Text] / Lee Smolin. — Boston:
Houghton Mifflin Harcourt, 2013.
28. Susskind L. The World as a Hologram [Text] / L. Susskind. —
Journal of Мathematical Рhysics. — 1995. — Vol. 36. —
No. 11. — Pр. 6377—6396.
29. ‘t Hooft Gerard Dimensional Reduction in Quantum Gravity
[Electronic resource] / Gerard’t Hooft. — 1993. — URL:
httрs://arxiv.org/рdf/ gr-qc/9310026v2.рdf.
30. Unger Roberto M. The Singular Universe and the Reality of
Time [Text] / Roberto M. Unger, Lee Smolin. — Cambridge:
31. Vincent Frignanni R. (ed.) Classical and Quantum Gravity:
Theory, Analysis and Applications (Physics Research and
Technology) [Text] / Frignanni R. Vincent (ed.). — New
York: Nova Science Pub Inc., 2012.
32. Wheeler John A. Quantum Theory and Measurement [Text] /
John A. Wheeler, Wojciech H. Zurek (eds.). — Princeton:
Princeton University Press, 2014.
33. Whitrow George J. What is time? The Classic Account of
the Nature of Time [Text] / George J. Whitrow. — Oxford:
Oxford University Press, 2004.
34. Witten Edward. String theory dynamics in various dimensions
[Text] / Witten Edward. — Nuclear Physics B. — 1995. —
Vol. 443. — No. 1. — Pp. 85—126.
35. Yau Shing-Tung. The Shape of Inner Space: String Theory
and the Geometry of the Universe’s Hidden Dimensions
[Text] / Shing-Tung Yau, Steve Nadis. —New York: Basic
Books, 2010.
36. Zwiebach B. A First Course in String Theory [Text] /
B. Zwiebach. —Cambridge: Cambridge University Press, 2009.
37. Frisch M. Does a Low-Entropy Constraint Prevent Us from
Influencing the Past? [Text] / M. Frisch; A. Hüttemann &
G. Ernst (eds.) // Time, Chance and Reduction. — Cambridge:
Cambridge University Press, 2010. — 218 p.
191
К шестой главе
1. Аршинов В.И. Проблема интерпретации квантовой меха-
ники и теорема Белла [Электронный ресурс] / В.И. Ар-
шинов // Теоретическое и эмпирическое в современном
физическом познании. — URL: http://www.ihst.ru/~apech/
arshinov.pdf.
2. Севальников А.Ю. Физика и философия: старые проблемы
и новые решения [Текст] / А.Ю. Севальников // Фило-
софский журнал. — 2016. — № 1(9). — С. 42—60.
3. Aharonov Y. How the result of a measurement of a component
of the spin of a spin-1/2 particle can turn out to be 100
[Text] / Y. Aharonov, D.Z. Albert, L. Vaidman // Physical
Review Letters. — 1988. — Vol. 60. — Iss. 14. — URL: http://
johnboccio.com/research/quantum/notes/aav.pdf.
4. Bell J.S. On the Einstein Podolsky Rosen Paradox [Text] /
J.S. Bell // Physics. — 1964. — Vol. 1. — Iss. 3. — P. 195—200.
5. Chen-Te Ma. Discussion of the Entanglement Entropy in
Quantum Gravity [Electronic resource] / Chen-Te Ma. —
2016. — URL: https://arxiv.org/pdf/1609.03651.pdf.
6. Cramer J.G. The transactional interpretation of quantum
mechanics [Text] / J.G. Cramer // Reviews of Modern
Physics. — 1986. — Vol. 58. — Iss. 3. — P. 647—688.
7. De Boer J. Holographic de Sitter Geometry from Entanglement
in Conformal Field Theory [Electronic resource] / J. De
Boer, M. Heller, R. Myers, Y. Neiman // Physical Review
Letters. — 2016. — Vol. 116. — Iss. 2. — URL: https://arxiv.
org/pdf/1509.00113.pdf.
8. Giustina M. Significant-Loophole-Free Test of Bell’s Theorem
with Entangled Photons [Electronic resource] / Giustina M.
[et al.] // Physical Review Letters. — 2015. — Vol. 115. — Iss.
25. — URL: http://journals.aps.org/prl/abstract/10.1103/
PhysRevLett.115.250401.
9. Hosten O. Observation of the spin Hall effect of light via weak
measurements [Text] / O. Hosten, P. Kwiat // Science. —
2008. — Vol. 319. — Issue 5864. — P. 787—790.
192
10. Irvine W. Linked and knotted beams of light [Text] /

W. Irvine, D. Bouwmeester // Nature Physics. — 2008. —
Vol 4. — P. 716—720.
11. Katz N. Reversal of the Weak Measurement of a Quantum
State in a Superconducting Phase Qubit [Electronic
resource] / N. Katz [et al.] // Physical Review Letters. —
2008. — Vol. 101. — Iss. 20. — URL: http://www.engr.ucr.
edu/~korotkov/papers/PRL-101–200401–2008.pdf.
12. Korotkov A.N. Undoing a Weak Quantum Measurement of
a Solid-State Qubit [Electronic resource] / A.N. Korotkov,
A.N. Jordan // Physical Review Letters. — 2006. — Vol. 97. —
Iss. 16. — URL: https://arxiv.org/pdf/cond-mat/0606713.
pdf.
13. Lin J. Locality of Gravitational Systems from Entanglement
of Conformal Field Theories [Electronic resource] / J. Lin,
M. Marcolli, H. Ooguri, B. Stoica // Physical Review
Letters. — 2015. — Vol. 114. — Iss. 22. — URL: http://authors.
library.caltech.edu/58294/1/PhysRevLett.114.221601.pdf.
14. Maldacena J. The Large N Limit of Superconformal Field
Theories and Supergravity [Text] / J. Maldacena //
International Journal of Theoretical Physics. — 1999. —
Vol. 38. — Iss. 4. — P. 1113—1133.
15. Markopoulou F. Disordered Locality in Loop Quantum
Gravity States [Text] / F. Markopoulou, L. Smolin //
Classical and Quantum Gravity. — 2007. — Vol. 24. — Iss.
15. — P. 3813—3824.
16. Merali Z. Reincarnation can save Schrödinger’s cat [Electronic
resource] / Z. Merali // Nature. — 2008. — Vol. 454. — URL:
http://www.ee.ucr.edu/~korotkov/news/Reincarnation.pdf.
17. Rañada A.F. Knotted solutions of the Maxwell equations
in vacuum [Text] / A.F. Rañada // Journal of Physics A:
Mathematical and General. — 1990. — Vol. 23. — Iss. 16. —
P. 815—820.
18. Ryu S. Holographic derivation of entanglement entropy from
AdS/CFT [Electronic resource] / S. Ryu, T. Takayanagi //
193
Physical Review Letters. — 2006. — Vol. 96. — Iss. 18. —

URL: https://arxiv.org/pdf/hep-th/0603001.pdf.
19. Shalm L.K. Strong Loophole-Free Test of Local Realism
[Electronic resource] / L.K. Shalm [et al.] // Physical Review
Letters. — 2015. — Vol. 115. — Iss. 25. — URL: http://
journals.aps.org/prl/pdf/10.1103/PhysRevLett.115.250402.
20. Susskind L. The World as a Hologram [Text] / L. Susskind //
Journal of Mathematical Physics. — 1995. — Vol. 36. — Iss.
11. — P. 6377—6396.
21. ‘t Hooft G. Dimensional Reduction in Quantum Gravity
[Electronic resource] / G.’t Hooft. — 1993. — URL: https://
arxiv.org/pdf/gr-qc/9310026v2.pdf.
22. Takesue H. Quantum teleportation over 100 km of fiber using
highly efficient superconducting nanowire single-photon
detectors [Text] / H. Takesue [et al.] // Optica. — 2015. —
Vol. 2. — Iss. 10. — P. 832—835.
23. Wang X.-L. Quantum teleportation of multiple degrees of
freedom of a single photon [Text] / X.-L. Wang [et al.] //
Nature. — 2015. — Vol. 518. — P. 516—519.
24. Wheeler J.A. Classical Electrodynamics in Terms of Direct
Interparticle Action [Text] / Wheeler J.A., Feynman R.P. //
Reviews of Modern Physics. — 1949. — Vol. 21. — Iss. 3. —
P. 425—433.
25. Wootters W.K. A Single Quantum Cannot be Cloned [Text] /
W.K. Wootters, W.H. Zurek // Nature. — 1982. — Vol.
299. — P. 802—803.
К главе седьмой
1. Albrecht A. Cosmology for Grand Unified Theories
with Radiatively Induced Symmetry Breaking [Text] /
A. Albrecht, P. Steinhardt // Physical Review Letters. —
1982. —№ 48(17). — Pp. 1220—1223.
2. Atkins M. Could the Higgs Boson be the Inflaton? [Text] /
M. Atkins // Physical Letters B. — 2011. — 697. — Pp. 37—
40.
194
3. Augustine. Confessions [Text] / Augustine. — Oxford: Oxford

University Press, 2009. — 448 pages.
4. Becker K. String Theory and M-theory: A Modern
Introduction [Text] / K. Becker, M. Becker, J. Schwarz. —
Cambridge: Cambridge University Press, 2006. — 756 pp.
5. Čápek V. Challenges to the Second Law of Thermodynamics:
Theory and Experiment [Text] / V. Čápek, D.P. Sheehan. —
Dordrecht: Springer, 2005. — 372 pp.
6. Carroll S. From Eternity to Here: The Quest for the Ultimate
Theory of Time [Text] / S. Carroll. — London: Oneworld
Publications, 2011. — 448 pp.
7. Cumrun Vafa. Evidence for F-theory [Text] / Vafa Cumrun //
Nucler Physics B. — 1996. — 469. — Pp. 403—418.
8. Douglas M. The statistics of string / M theory vacua [Text] /
M. Douglas // Journal of High Energy Physics. — 2003. —
0305. — P. 46.
9. Duff M. M-theory (the theory formerly known as strings)
[Text] / M. Duff // International Journal of Modern Physics
A. — 1996. — 11(32). — Pp. 6523—41.
10. Gödel K. An Example of a New Type of Cosmological
Solution of Einstein’s Field Equations of Gravitation [Text] /
K. Gödel // Reviews of Modern Physics. — 1949. — 21. —
Pp. 447—450.
11. Guth A. Fluctuations in the new inflationary universe [Text] /
A. Guth // Physical Review Letters. — 1982. — 49(15). —
Pp. 1110—1113.
12. Guth A. Inflationary universe: A possible solution to the
horizon and flatness problems [Text] / A. Guth // Physical
Review D. — 1981. — 23(2). — Pp. 347—356.
13. Guth A.H. Eternal Inflation and Its Implications [Text] /
A.H. Guth // Journal of Physics A. — 2007. — 40. —
Pp. 6811—6826.
14. Guth A. The Inflationary Universe: The Quest for a New
Theory of Cosmic Origins [Text] / A. Guth // New York:
Perseus Books Group, 1997. — 358 pp.
195
15. Kaluza T. Zum Unitätsproblem in der Physik [Text] /

T. Kaluza. — Sitzungsber. Preuss. Akad. Wiss, Berlin, 1921. —
Pp. 966—972.
16. Klein O. Quantentheorie und fünfdimensionale
Relativitätstheorie [Text] / O. Klein // Zeitschrift für
Physik, 1926, A 37 (12), pp. 895–906.
17. Leibniz — Clarke Correspondence [Text]. — Manchester:
Manchester University Press, 1956. — 256 pp.
18. Linde A. A new inflationary universe scenario: A possible
solution of the horizon, flatness, homogeneity, isotropy and
primordial monopole problems [Text] / A. Linde // Physics
Letters B. — 1982. — 108(6). — Pp. 389—393.
19. Linde A.D. Eternally Existing Selfreproducing Chaotic
Inflationary Univers [Text] / A.D. Linde // Physics Letters
B. — 1986. — 175. — Pp. 395—400.
20. Linde A.D. Chaotic Inflation [Text] / A.D. Linde // Physics
Letters B. — 1983. — 129. — Pp. 177—181.
21. Perlmutter S. Measurements of Omega and Lambda from 42
High-Redshift Supernovae [Text] / S. Perlmutter // The
Astrophysical Journal. — 1999. — 517(2). — Pp. 565—586.
22. Popper K. The Logic of Scientific Discovery [Text] /
K. Popper. — London: Routledge, 2002. — 544 pp.
23. Riess A. Observational Evidence from Supernovae for an
Accelerating Universe and a Cosmological Constant [Text] /
A. Riess // The Astronomical Journal. — 1998. — 116(3). —
Pp. 1009—1038.
24. Smolin L. Time Reborn: From the Crisis in Physics to the
Future of the Universe [Text] / L. Smolin. — Boston:
Houghton Mifflin Harcourt, 2013. — 352 pp.
25. Starobinsky A. A new type of isotropic cosmological models
without singularity [Text] / A. Starobinsky // Physics
Letters B. — 1980. — 91. — Pp. 99—102.
26. Susskind L. The Cosmic Landscape: String Theory and the
Illusion of Intelligent Design [Text] / L. Susskind. — New
York: Little, Brown, 2005. — 403 pp.
196
27. ‘t Hooft G. Magnetic monopoles in Unified Gauge Theories

[Text] / G.’t Hooft. — Nuclear Physics B. — 1974. — 79(2). —
Pp. 276—84.
28. Vilenkin A. The birth of inflationary universes [Text] /
A. Vilenkin // Physical Review D. — 1983. — 27(12). —
Pp. 2848—2855.
29. Weinberg S. Anthropic bound on the cosmological constant
[Text] / S. Weinberg // Physical Review Letters. — 1987. —
59(22). — Pp. 2607—2610.
30. Witten E. String theory dynamics in various dimensions
[Text] / E. Witten // Nuclear Physics B. — 1995. — 443(1). —
Pp. 85—126.
К главе восьмой
1. Аршинов В.И. Наблюдатель сложности в контексте па-
радигмы постнеклассической рациональности [Текст] /
В.И. Аршинов // Философский ежегодник, выпуск 18,
«Философия науки в мире сложности». М.: Институт фи-
лософии РАН. 2013. С.42–61
2. Васильев В.В. Трудная проблема сознания [Текст] /
В.В. Васильев. — Москва: Прогресс-Традиция, 2009. —
272 с.
3. Карпенко А.С. Сверхреализм. Часть I: От мыслимого
к возможному [Текст] / А.С. Карпенко // Философский
журнал. — 2016. — Том 9(2). — С. 5—23.
4. Карпенко А.С. Сверхреализм. Часть II: От возможного
к реальности [Текст] / А.С. Карпенко // Философский
журнал. — 2016. — Том 9(3). — С. 5—24.
5. Порус В.Н. Философский статус «метафилософии науки»
[Текст] / В.Н. Порус // Эпистемология и философия
науки. — 2019. — Т. 56. — № 2. — С. 134—150.
6. Пронских В.С. Тенденции развития философии научного
эксперимента: регулятивный поворот [Текст] / В.С. Про-
нских // Философия науки. — 2017. — Том 75(4). —
С. 117—127.
197
7. Севальников А.Ю. Интерпретации квантовой механики.

В поисках новой онтологии [Текст] / А.Ю. Севаль-
ников. — Москва: URSS, Книжный дом «Либроком»,
2009. — 192 с.
8. Ashok S. Counting flux vacua [Text] / S. Ashok, М. Douglas //
Journal of High Energy Physics. — 2004. — Vol. 1. — P. 60.
9. Barrow J. New Theories of Everything [Text] / J. Barrow. —
Oxford: Oxford University Press, 2008.
10. Bermúdez J.L. Cognitive Science: An Introduction to the
Science of the Mind [Text] / J.L. Bermúdez. — Cambridge:
11. Carroll S. Spontaneous Inflation and the Origin of the Arrow
of Time [Electronic resource] / S. Carroll, J. Chen. — 2004. —
URL: https://arxiv.org/pdf/hep-th/0410270.pdf.
12. Chalmers D.J. Facing up to the Problem of Consciousness
[Text] / D.J. Chalmers // Journal of Consciousness Studies. —
1995. — Vol. 2. — № 3. — P. 200–219.
13. Chalmers D.J. The Conscious Mind: In Search of a Fundamental
Theory [Text] / D.J. Chalmers. — Oxford: Oxford University
Press, 1996.
14. Dennett D. Consciousness Explained [Text] / D. Dennett. —
New York: Back Bay Books, 1992.
15. Deutsch D. The Logic of Experimental Tests, Particularly
of Everettian Quantum Theory [Electronic resource] /
D. Deutsch. — URL: https://arxiv.org/ftp/arxiv/
papers/1508/1508.02048.pdf.
16. Everett H. The Many-Worlds Interpretation of Quantum
Mechanics [Text] / H. Everett; Bryce S. DeWitt and Graham
Neill (eds.). — Princeton: Princeton University Press, 1973.
17. Guth A. Inflationary universe: A possible solution to the
horizon and flatness problems [Text] / A. Guth // Physical
Review D. — 1981. — Vol. 23(2). — P. 347—356.
18. Guth A. The Inflationary Universe: The Quest for a New
Theory of Cosmic Origins [Text] / A. Guth. — New York:
Basic Books, 1997. — P. 233—234.
198
19. Lewis D. On the Plurality of Worlds [Text] / D. Lewis. —

Oxford: Blackwell, 2001.
20. Linde A. A new inflationary universe scenario: A possible
solution of the horizon, flatness, homogeneity, isotropy and
primordial monopole problems [Text] / A. Linde // Physics
Letters B. — 1982. — Vol. 108(6). — P. 389—393.
21. Linde A. Chaotic inflation [Text] / A. Linde // Physics
Letters B. — 1983. — Vol. 129(3—4). — P. 177—181.
22. Nozick R. Philosophical Explanations [Text] / R. Nozick. —
Cambridge: Belknap Press, 1981.
23. Pruss A.R. Actuality, Possibility, and Worlds [Text] /
A.R. Pruss. — London: Continuum, 2011.
24. Starobinsky A. A new type of isotropic cosmological models
without singularity [Text] / A.Starobinsky // Physics Letters
B. — 1980. — Vol. 91(1). — P. 99—102.
25. Susskind L. The anthropic landscape of string theory
[Electronic resource] / L. Susskind. — URL: https://arxiv.
org/pdf/hep-th/0302219.pdf
26. Tegmark M. Is «the Theory of Everything» Merely the
Ultimate Ensemble Theory? [Text] / M. Tegmark // Annals
of Physics. — 1998. — Vol. 270(1). —P. 1—51.
27. Тong D. Lectures on String Theory [Electronic resource] /
D. Тong. — URL: https://arxiv.org/pdf/0908.0333.pdf
28. Weinberg S. Anthropic bound on the cosmological constant
[Text] / S. Weinberg // Phys. Rev. Lett. — 1987. — Vol. 59. —
P. 2607—2610.
К главе девятой
1. Бурбаки Н. Основания математики. Логика. Теория мно-
жеств [Текст] / Н. Бурбаки // Очерки по истории матема-
тики / И. Г. Башмакова. — М: Издательство иностранной
литературы, 1963. — 292 с.
2. Гильберт Д. Основания математики [Текст] / Д. Гильберт,
П. Бернайс. — М.: Наука, 1979. — 557 с.
199
3. Клайн М. Математика. Утрата определенности [Текст] /

М. Клайн. — М.: Мир, 1984. — 446 с.
4. Уайтхед А. Основания математики: в 3 т [Текст] /
А. Уайтхед, Б. Рассел; под ред. Г.П. Ярового, Ю.Н. Ра-
даева. — Самара: Самарский университет, 2005—2006. —
1920 с.
5. Brown James. Philosophy of Mathematics [Text] / James
Brown. — New York: Routledge, 2008.
6. Irvine A. (ed.) The Philosophy of Mathematics [Text] / Irvine
A. (ed.) // Handbook of the Philosophy of Science series. —
Amsterdam: North-Holland Elsevier, 2009.
7. Parsons Charles. Philosophy of Mathematics in the Twentieth
Century: Selected Essays [Text] / Charles Parsons. —
Cambridge, MA: Harvard University Press, 2014.
8. Shapiro S. Thinking аbout Mathematics: The Philosophy of
Mathematics [Text] / S. Shapiro. — Oxford, UK: Oxford
University Press, 2000.
9. Tegmark Max. The Mathematical Universe [Text] / Max
Tegmark. // Foundations of Physics. — 2008. — № 38(2). —
P. 101—150.
10. Wigner Eugene. The Unreasonable Effectiveness of
Mathematics in the Natural Sciences [Text] / Wigner
Eugene // Communications on Pure and Applied
Mathematics. — 1960. — № 13(1). — P. 1—14.
Оглавление
Введение .................................................................................................................3
Глава 1. Введение в проблему пространства .................................................11
Глава 2. О времени ..............................................................................................31

Краткая история проблемы ............................................................................................................................32
Современное состояние проблемы ............................................................................................................36
Концепции времени ...........................................................................................................................................39
Что в итоге со временем? ................................................................................................................................46
Глава 3. Квантовая реальность .........................................................................48

Сущность квантовой теории ..........................................................................................................................50
Вариация на тему кота ......................................................................................................................................54
Решения проблемы измерения.....................................................................................................................55
Предварительные соображения о сознании и вычислении ..........................................................61
Глава 4. О пространстве в мультивселенной .................................................65

Предварительные замечания ........................................................................................................................67
Характеристики пространства ......................................................................................................................70
Некоторые версии мультивселенной ........................................................................................................74
Что в итоге?.............................................................................................................................................................83
Глава 5. Второй закон, время и гравитация...................................................87

О чем говорит второй закон? ........................................................................................................................90
Энтропия и время ................................................................................................................................................93
Два пути решения проблемы начального состояния ........................................................................97
Энтропия и гравитация .....................................................................................................................................99
Глава 6. Квантовая гравитация...................................................................... 102

Запутанность ....................................................................................................................................................... 104
Мысленный эксперимент .............................................................................................................................. 109
Нелокальность и пространство ................................................................................................................. 110
Запутанность и гравитация .......................................................................................................................... 113
Что это означает? .............................................................................................................................................. 115
Глава 7. ФИЗИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ В УСЛОВИЯХ МУЛЬТИВЕРСА ................. 118

Несколько слов о константах ...................................................................................................................... 120
Инфляционный сценарий ............................................................................................................................. 121
Проблема тонкой настройки....................................................................................................................... 123
Вечная инфляция .............................................................................................................................................. 125
Ландшафт теории струн ................................................................................................................................. 126
Итог ........................................................................................................................................................................ 132
201
Глава 8. Сознание и мультивселенная ......................................................... 135

Область проблемы ........................................................................................................................................... 136
Множество миров и множество законов .............................................................................................. 137
Возможные миры как актуальные ............................................................................................................ 140
Возможные и невозможные миры ........................................................................................................... 141
Гипотеза о первичной реальности........................................................................................................... 144
Вывод ...................................................................................................................................................................... 147
Глава 9. Последняя глава ................................................................................ 152

Что такое математика? ................................................................................................................................... 153
Некоторые взгляды, которые необходимо учесть ........................................................................... 155
Школы ..................................................................................................................................................................... 158
Решение проблемы .......................................................................................................................................... 164
Платонизм............................................................................................................................................................. 166
В свете многомировой интерпретации ................................................................................................. 170
Подведем итоги ................................................................................................................................................. 172
Заключение .......................................................................................................................................................... 173
Список использованной литературы ........................................................... 178

По вопросам приобретения книг обращайтесь:
Отдел продаж «ИНФРА-М» (оптовая продажа):
127214, Москва, ул. Полярная, д. 31В, стр. 1
Тел. (495) 280-33-86 (доб. 218, 222)
E-mail: bookware@infra-m.ru
•
Отдел «Книга–почтой»:
тел. (495) 280-33-86 (доб. 222)
ФЗ Издание не подлежит маркировке

№ 436-ФЗ в соответствии с п. 1 ч. 2 ст. 1
Научное издание
Карпенко Иван Александрович
ФИЛОСОФИЯ ФИЗИКИ: К НОВЫМ

ПРИНЦИПАМ НАУЧНОГО ЗНАНИЯ
МОНОГРАФИЯ
Оригинал-макет подготовлен в НИЦ ИНФРА-М

ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М»
Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29
E-mail: books@infra-m.ru http://www.infra-m.ru
Подписано в печать 00.00.2019. Формат 6090/16. Бумага офсетная.
Гарнитура Petersburg. Печать цифровая. Усл. печ. л. 0,0.
Тираж 500 экз. Заказ № 00000
ТК 726641-1141769-000019
Отпечатано в типографии ООО «Научно-издательский центр ИНФРА-М»
Тел.: (495) 280-15-96, 280-33-86. Факс: (495) 280-36-29

Язык

монография Карпенко-И.А.

Загружено:

Сведения о документе

Оригинальное название

Авторское право

Доступные форматы

Поделиться этим документом

Поделиться или встроить документ

Параметры публикации

Этот документ был вам полезен?

Это неприемлемый материал?

Авторское право:

Доступные форматы

монография Карпенко-И.А.

Оригинальное название:

Загружено:

Авторское право:

Доступные форматы

И.А.

ISBN 978-5-16-016424-3 (print)

Монография «Философия физики: к новым принципам нового зна-

ISBN 978-5-16-016424-3 (print)

Современная физика (речь идет об исследованиях XX–

хотя, безусловно, у многих из них, авторов популярных книг

На этом пути будут решаться другие задачи, которое ока-

рост абстрагирования от повседневной бытовой реальности

Текст структурирован таких образом, что каждая новая

зывание некоторых свежих мыслей, являющихся следствиями

В главе рассказывается о различных моделях мультивсе-

В последней главе «Последняя глава» говорится преиму-

В последней главе «Последняя глава» говорится преиму-

Переходя к обсуждению такого важного и сложного фено-

было не говорить о Боге. Это, безусловно, крайне интересная

стианских (впрочем, взаимосвязанных между собой), в центре

Койре, не может быть предметом точного научного исследо-

поскольку она составная, множественная, состоит из частей,

Система Коперника гелиоцентрическая — в центре распо-

Бруно высказывается вполне ясно: «…уверен, что …все профес-

Иоганн Кеплер решительно возвращается к идее конечной

Кеплер подводит такие итоги: «…мы называем бесконечным

существования центра вселенной…». А отсюда один шаг до при-

становящимся тем самым чисто научным, математическим,

Исаак Ньютон, возможно, первый профессиональный

почитал предполагать, что существует некая внешняя сила

отбросить как бессмыслицу). В вопросе природы тяготения

логично действию гравитации. Вспомним в этой связи, что

Их невозможно одновременно измерить. Таким образом, все-

в готовом, статичном виде). Физик Алан Гут предложил идею

в силу принципиальных ограничений, накладываемых за-

формы пространства: уже упомянутые сфера, «седло» и пло-

на самом деле не фундаментальные понятия, и есть нечто

Как заметил Д. Уитроу, автор фундаментальных работ

щение времени»), ничего не говорится о том, что оно есть

КРАТКАЯ ИСТОРИЯ ПРОБЛЕМЫ

Или, что то же самое, апории и порождены неверным пред-

движения могут быть разными, т.е. за одно время могут прео-

У неоплатоника Прокла (по всей видимости, следующего

Ньютон настаивал на объективном статусе времени.

СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ПРОБЛЕМЫ

видная — это спорное пространственное представление о еди-

времени. Это в принципе соответствует нашей интуиции.

и фотон в точности тот же самый, и их не два, а он один.

восприятие в зависимости от определенных условий замечает

степенью порядка. Если наиболее вероятное состояние рав-

раз граница, а наблюдаемая трехмерная реальность — гологра-

торая неизбежна спустя бесконечное время после достижения

в момент же измерения происходит как бы коллапс волновой

Реальное время. В качестве альтернативы общей теории

имеют положение и скорость в любой момент времени (такое

ЧТО В ИТОГЕ СО ВРЕМЕНЕМ?

Но, как можно было убедиться, большая часть вопросов,

В этой главе речь пойдет о квантовой механике. А точнее

невозможно одновременно измерить положение и импульс

СУЩНОСТЬ КВАНТОВОЙ ТЕОРИИ

образом. Другая интерпретация заключается в том, что ми-

частицы в «местах» с низкой амплитудой, обнаружить ее там

в конкретное время до измерения, нельзя, как уже указыва-

ВАРИАЦИЯ НА ТЕМУ КОТА

живым, либо полностью мертвым. Но самая главная проблема