Даршини 

 Дэвид
Доллар всемогущий.
Как работает экономика
глобализованного мира
 
 
Издательский текст
http://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=42652639
Доллар всемогущий. Как работает экономика глобализованного мира:
Издательство «Синдбад»; М.; 2019
ISBN 978-5-00131-107-2
 

Аннотация
Вы никогда не задумывались, почему мы можем позволить
себе гораздо больше одежды, чем наши деды, но не дом, в котором
ее хранить? Почему цена бензина может удвоиться за несколько
месяцев, а падает гораздо медленнее? Почему правительства
тех или иных стран игнорируют одни ужасные конфликты,
происходящие на планете, но не стесняются вмешиваться в
другие?
За всем этим стоит экономика.
Даршини Дэвид предлагает нам проследить за путешествием
по земному шару одного доллара.
Сегодня экономика США составляет меньше четверти
мировой, но 87% сделок, заключаемых в иностранной валюте,
совершаются именно в американской валюте – в долларах.
Проанализировав, как происходит денежный обмен – физический
или цифровой – автор пытается распутать тот клубок финансовых
операций, которые определяют нашу жизнь во всех ее
проявлениях. Каждая из глав этой книги – важная часть пазла,
наглядно демонстрирующая, как именно функционирует наш
мир, кто на самом деле обладает властью и как она влияет на нас.
Даршини Дэвид – писатель, экономист и телеведущая.
Начинала карьеру как финансовый аналитик в банке HSBC.
Работала на BBC, где освещала темы бизнеса, экономики и
проблем общества потребления. Экономический обозреватель
крупнейшего британского телеканала Sky News. Живет в
Лондоне. «Доллар всемогущий» – ее первая книга.
 Содержание
Предисловие 6
1 25
2 62
3 95
4 131
5 174
6 210
7 248
8 283
9 319
Дополнительная литература 359
Благодарности 362
Об авторе 364

 
 
 
 Даршини Дэвид
Доллар всемогущий.
Как работает экономика
глобализованного мира
Dharshini David
THE ALMIGHTY DOLLAR Copyright © Dharshini David
2018
© Издание на русском языке, перевод на русский язык,
оформление. Издательство «Синдбад», 2019.
 
***
 
Софии и Ливии

 
 
 
  
Предисловие
 
Вы никогда не задумывались, почему мы можем позво-
лить себе гораздо больше одежды, чем наши деды, но не дом,
в котором ее хранить? Почему цена бензина может удвоить-
ся за несколько месяцев, а падает гораздо медленнее? Поче-
му правительства тех или иных стран игнорируют одни ужас-
ные конфликты, происходящие на планете, но не стесняются
вмешиваться в другие?
Сегодняшние новости наводят нас на тревожные мысли.
Можем ли мы позволить себе стареть? И – с учетом массовой
миграции – хватит ли на всех работы?
За всем этим стоит экономика. В наши дни это не самое
приличное слово, особенно после финансового кризиса 2008
года. Им принято называть малопонятную систему, в кото-
рую многие из нас ни капли не верят. На экономистов – ме-
теорологов финансового климата – были вылиты ушаты гря-
зи: они проморгали наступающую бурю, а когда она на нас
обрушилась, не смогли сказать, что надо делать, чтобы ис-
править причиненный вред. Те, кто дергает за ниточки, – по-
литики, безликие корпорации – выглядят в наших глазах в
лучшем случае невежественными, а в худшем – преиспол-
ненными зловещих намерений.
Экономику порой называют мрачной наукой, хотя ее мож-
но назвать и сумрачной. Встречи Всемирного экономическо-
 
 
 
го форума проходят раз в год, и попасть туда можно толь-
ко по приглашению. Не зря они проводятся в Давосе – от-
даленном городке в Швейцарских Альпах. Их участники –
политические лидеры и бизнес-элита всего мира, чей высо-
кий статус подчеркивают своим присутствием голливудские
звезды вроде Анджелины Джоли или Леонардо Ди Каприо.
Термин «давосский человек» (в массе своей они по-прежне-
му мужчины) стал жаргонизмом, обозначающим представи-
теля мировой элиты. Разговоры, которые они ведут в конфе-
ренц-залах, в кулуарах или за напитками, ложатся затем в
основу решений, определяющих наши с вами судьбы.
Хотя большинство из нас вряд ли когда-нибудь получит
приглашение в Давос, понять суть этих разговоров мы мо-
жем. Мало того, это нам необходимо. Пусть «давосские лю-
ди» дергают за ниточки – если мы выясним, как работает эта
система, у нас, где бы мы ни жили, появится чуть больше
власти. Не только в ситуации, когда мы выбираем, за кого
нам голосовать, но и в ежедневном режиме, когда мы при-
нимаем те или иные решения.
Причиной, по которой я сменила зал биржи в Сити на но-
востную редакцию, стало мое желание рассказать о стран-
ном мире экономики и о том, какое воздействие оказывают
на нас решения, принимаемые в области экономики. (Лич-
но для меня это было, наверное, самое разумное экономиче-
ское решение.) Сегодня, наблюдая последствия финансово-
го кризиса, мне захотелось нарисовать более ясную картину
 
 
 
того, как экономические силы формируют мир, в котором
мы живем. Так появилась на свет эта книга.
 
***
 
Знакомьтесь, Деннис Грейнджер. Не дайте первому впе-
чатлению обмануть вас: седеющий, прекрасно одетый, с хо-
рошо подвешенным языком, Деннис выглядит классическим
образцом отставного банковского служащего с северо-восто-
ка Англии. Глядя на него, никому и в голову не придет, что
он потратил больше десяти лет на борьбу с мутным финан-
совым миром.
В 1998 году Деннис получил новую должность в сандер-
лендском отделении британского банка Northern Rock. Тща-
тельно планируя свое будущее, он экономил каждый пенс,
надеясь лет через десять уйти на покой. На пенсию от фир-
мы он не рассчитывал, поэтому приобретал акции своего
работодателя. Что может быть надежнее для «своего», чем
«свой» надежный банк? Основанный в XIX веке, Northern
Rock со временем расширился и стал открывать сберега-
тельные счета и предоставлять ипотечные услуги миллионам
британцев. Банку доверяли. Он был частью истеблишмента.
В 2007 году, когда стоимость акций банка немного упа-
ла, жена Денниса забеспокоилась – это ставило под угрозу
их планы на пенсию,  – но Деннис хранил спокойствие. 14
сентября его доверию был нанесен жестокий удар: Northern
 
 
 
Rock признал, что у него недостаточно средств, и обратился
за экстренной помощью к Банку Англии. Вспыхнула паника.
Вкладчики бросились в каждый из семидесяти двух фили-
алов банка, надеясь спасти свои сбережения. Перед дверя-
ми филиалов выстроились очереди; на телефонные звонки
клиентов никто не отвечал. Политики твердили, что с бан-
ком все будет в порядке, но очереди становились все длин-
нее; одна из них змеилась в считаных метрах от Банка Ан-
глии. Впервые за 150 лет в Великобритании началась насто-
ящая осада банка – явление, в мировой финансовой столице
просто невероятное. За кадром стремительно развивающих-
ся событий растерянные политики и банкиры лихорадочно
искали варианты спасения. Так на свет появился проект под
сюрреалистическим названием «Элвис».
Через несколько месяцев контроль над банком перешел
к правительству, и принадлежавшие Деннису акции, стоив-
шие когда-то больше 110 тысяч фунтов стерлингов, теперь
обесценились. Он годами делал то, на что способны немно-
гие из нас, – усердно копил деньги, чтобы обеспечить себе
достойное будущее. Но все его усилия пошли прахом.
Сегодня Northern Rock – почти синоним финансового кра-
ха 2008 года, который научил нас ожидать сюрпризов. Са-
мые первые, ранние симптомы приближающейся катастро-
фы большинство людей проморгали, и уж тем более никто
не предполагал, что ее размеры приобретут беспрецедент-
ный, глобальный масштаб. Когда кризис разразился, преду-
 
 
 
смотрительный Деннис попал в число тех, кому пришлось
платить за чужие ошибки; он до сих пор борется за полу-
чение компенсации от британского правительства. Не толь-
ко для себя – он возглавляет движение, объединившее мно-
гих бывших акционеров. После случившегося пресса опол-
чилась на «жирных котов», но значительная часть лиц, тре-
бующих компенсации, – это вдовы и дети бывших вкладчи-
ков, веривших, что Northern Rock так же надежен, как дома,
строительство которых он финансировал.
Кого следует винить в этой катастрофе? Самый очевид-
ный ответ – британское правительство, однако причина кри-
зиса, поглотившего сбережения обычных граждан, лежит
глубже. Почему бы не обратить взгляд на банкиров, которые
обходили правила и полагались на сомнительные источни-
ки финансирования, чтобы увеличить свои доходы? Или не
присмотреться к кредиторам, выдававшим ссуды американ-
ским клиентам, неспособным расплатиться по займам? По-
чему бы не задуматься о том, каким образом действия от-
дельных лиц привели к настолько огромным последствиям,
что они кажутся нам стихийными?
Чтобы понять, что же случилось с Деннисом и миллиона-
ми других вкладчиков, благосостоянию которых в 2008 году
был нанесен страшный урон, нам необходимо разобраться,
как работает глобальная экономика.
Мир, каким мы его знаем, постепенно уменьшается и
усложняется. Нас на планете семь миллиардов человек, и все
 
 
 
мы живем, работаем и боремся за ресурсы, количество ко-
торых ограничено, – еду, нефть, смартфоны. В этой системе
с постоянно растущим числом внутренних связей высказы-
вание банкира в Вашингтоне или Берлине может привести
к тому, что в Греции будут голодать пенсионеры, а молодой
парень из Южной Африки покинет дом и семью в поисках
лучшей жизни. Скукоживание мира (оно же глобализация)
часто представляется безликой и неодолимой силой, которая
благосклонна к одним и безжалостна к другим. И, судя по
всему, нам никуда от нее не деться.
В восьми часовых поясах от Лондона, в Пекине, живет
Ван Цзяньлинь, чья судьба не имеет ничего общего с судь-
бой Денниса Грейнджера. Ван родился в Сычуане в 1954 го-
ду и по примеру отца поступил на службу в Народно-осво-
бодительную армию Китая. Однако слепое следование се-
мейной традиции не принесло ему удовлетворения. Он сме-
нил род деятельности и за несколько десятилетий стал стро-
ительным магнатом с многомиллиардным состоянием. Сего-
дня он – владелец крупнейшей в мире сети кинотеатров и
бесценной коллекции работ Пабло Пикассо. Мало кто из от-
ставных китайских пограничников удостоился сравнения со
злодеями – оппонентами Джеймса Бонда, но империи это-
го бывшего коммунистического пехотинца позавидовал бы
и сам Блофельд. Ван вложил огромные суммы в кинотеат-
ры Odeon и AMC, позволив европейцам и американцам на-
слаждаться блокбастерами, запрещенными к прокату в Ки-
 
 
 
тае. Он потратил 45 млн долларов на 20 %-ю долю в веду-
щем испанском футбольном клубе Atlético Madrid, хотя або-
немент на матчи обошелся бы ему всего в 1000 евро. После
того как он приобрел фирму – производителя яхт для филь-
мов о Бонде, пресса начала сравнивать его с супербогатыми
негодяями-воротилами из произведений Флеминга. Журнал
Economist восхвалял его «наполеоновские амбиции»; его по-
прежнему подтянутая фигура свидетельствует о «железной
самодисциплине». Несмотря на все эти милитаристские за-
машки, его главная задача – еженедельно развлекать милли-
оны зрителей по всему миру. Он не спортсмен и не кинозвез-
да; он – богатейший в Китае человек.
Но при всех своих предпринимательских талантах Ван
вряд ли добился бы столь оглушительного успеха, если бы
не одно обстоятельство. Дело в том, что он поймал волну
перемен в глобальной экономике – ту самую волну, движе-
ние которой мы наблюдаем последние 30 лет. Крупный про-
мышленник, инвестор, а с недавних пор и мегапотребитель,
Ван извлек из сложившейся ситуации максимум пользы, на-
чиная со строительства коммерческой недвижимости, став-
шей фундаментом преобразований в китайской промышлен-
ности, и заканчивая инвестициями в центры караоке, при-
влекающие бурно растущий городской средний класс. Взлет
Китая – одна из главных политических примет нашего вре-
мени. Это захватывающая история, и, как мы увидим, она
во многом связана с тем, что произошло с Деннисом Грейн-
 
 
 
джером.
Названные выше персонажи – всего двое из миллиардов
жителей нашей планеты, но на их примере мы ясно видим,
что глобальная экономика способна или вознести нас к вер-
шинам богатства, или низвергнуть в пропасть бедности. При
этом ответственные за это экономические факторы часто ка-
жутся чем-то, на что мы повлиять не в состоянии.
Мы можем воспринимать глобальную экономику как ком-
плекс торговых операций, включая все транзакции, сделки,
покупки и соглашения. Поток доходов, создаваемый в ре-
зультате этих торговых операций, постепенно копится и ста-
новится богатством. Экономика и функционирующие внут-
ри ее силы формируются как результат действий отдельных
людей – и в Давосе, и на уличном рынке где-нибудь в Каль-
кутте, – причем не всегда в соответствии с их планами.
Несомненно одно: эти силы затрагивают всех нас, и неза-
висимо от того, поддаются они нашему контролю или нет,
нам необходимо знать, как они действуют и как влияют на
нашу жизнь.
 
***
 
Неделя моды, где бы она ни проходила – в Лондоне или
Нью-Йорке, Париже или Милане, даже в Пекине, – это всегда
чрезвычайно важное мероприятие. Вместе с тем, чтобы ку-
пить новейшие творения кутюрье, нам теперь не обязатель-
 
 
 
но иметь гигантский бюджет. Через несколько недель после
премьеры новинки появятся в магазинах Primark или Zara.
Примеряя их, мы обнаружим, что многие из них произведе-
ны в Азии. Это означает, что, покупая товары в этих мага-
зинах, мы не просто удовлетворяем свою потребность хоро-
шо выглядеть – мы становимся частью глобальной истории.
В погоне за низкими ценами и последними новинками моды
мы передаем часть своих доходов на другой конец земли и
делаем кого-то богаче. Не секрет, что производители одеж-
ды используют дешевые трудовые ресурсы в Азии. Но все
может оказаться гораздо сложнее, поскольку, покупая товар,
мы способствуем укреплению тех самых сил, которые повин-
ны в финансовом кризисе и падении нашего благосостояния
и благосостояния наших близких.
У каждой финансовой операции своя история. Каждый
фунт, евро или иена, которые мы тратим, способны многое
нам рассказать. Сегодня, когда происходит постоянное пе-
ремещение людей, денег и идей по всей планете, не так про-
сто увидеть, как все эти элементы взаимодействуют между
собой. Но это вполне осуществимо – достаточно вникнуть
в логику принимаемых решений и выяснить, какой эффект
они оказывают на мир и как связаны друг с другом.
Представьте миллиарды финансовых операций, каждый
день совершаемых в мире: домохозяйка в Америке или Ни-
герии покупает продукты, французская бизнес-леди вносит
на свой банковский счет выручку компании, отец семейства
 
 
 
в Индии оплачивает свадьбу дочери, а устраивающий бар-
бекю австралиец покупает к нему пиво. Когда мы делаем по-
купки, то тратим, скорее всего, не доллары – если только мы
находимся не в США. Может показаться, что доллар – это
просто одна валюта из многих: кусок бумаги или электрон-
ная операция, позволяющая покупать или продавать товары
в США. Но это не так. Доллар – это не просто одна из денеж-
ных единиц. В первую очередь это лицо американской эко-
номической мощи. Как и любая другая валюта, доллар яв-
ляется отражением благосостояния страны. Порой мы слы-
шим от политиков или комментаторов рассуждения о мо-
гуществе государства в чисто монетарных терминах: «фунт
упал», «иена взлетела». Разумеется, доллар силен, поскольку
принадлежит самому могущественному государству на пла-
нете. А для тех, кто живет в США, он также является сим-
волом Американской Мечты.
Во всем мире доллар также служит олицетворением аме-
риканской мощи и американских интересов. Доллар – это не
только высокая покупательная способность, это еще и влия-
ние. В каком бы уголке мира вы ни жили, наличие или от-
сутствие у вас долларов позволяет судить об уровне вашей
жизни. Известно, что в странах Латинской Америки широко
применялась долларовая дипломатия – вложение американ-
ских инвестиций и предоставление кредитов с целью оказать
влияние на политику этих стран и получить доступ к их рын-
кам. Практически с тех пор, как США добились независи-
 
 
 
мости, долларовая дипломатия распространилась по всему
миру.
Но и это еще не все. Доллар – это средство сбережения,
пользующееся повсеместным доверием. Сотрудники благо-
творительных организаций, работающие в неспокойных ре-
гионах, знают: чтобы получить необходимые материалы и
оборудование, нужны доллары. Когда в 2001–2002 годах в
Аргентине взлетели цены, а песо начал стремительно де-
шеветь, наиболее обеспеченные граждане, озабоченные со-
хранностью своих сбережений, перевели песо в доллары, а
доллары спрятали «под матрасом». Как следствие, доллары
стали популярной альтернативной валютой. По той же самой
причине их так любят коррумпированные бизнесмены и чи-
новники любой национальности – доллары не нуждаются в
оправданиях, и их легко тратить.
Наконец, доллар является «резервной валютой» – о том,
что это такое, мы поговорим ниже. По сути, все дело в дове-
рии. Доллару доверяют везде – и в Японии, где богатство ко-
пят в банках, и в Панаме, где рыночные продавцы торгуются
с покупателями. Даже в СССР многие предпочитали рублю
доллар.
Поскольку доллару доверяют больше, чем любой другой
валюте на планете, он стал мощным инструментом в созда-
нии глобальной экономики, частью которой мы являемся –
нравится нам это или нет. Глобализация работает, потому
что нашелся способ связать людей друг с другом, и доллар –
 
 
 
ключевой элемент этой системы. Доллар – это лицо глобаль-
ной финансовой стабильности (или нестабильности), осно-
ва нашего выживания (или гибели). Это финансовый язык,
на котором мы разговариваем в жизни, и не важно, какими
банкнотами мы при этом пользуемся каждый день. Он по-
казывает взаимосвязь наших богатств. Иначе говоря, доллар
можно рассматривать как агента глобализации, дарующего
благосостояние всему миру – но не всем его жителям.
 
***
 
Мои родители не сидели на месте, постоянно переезжая
из страны в страну, поэтому я с раннего детства привыкла к
повсеместному присутствию доллара. В конце концов, отели
– от Брунея до Барбадоса – выставляют постояльцам счета
именно в долларах. Сегодня доллар – американская валюта
и источник финансовой энергии США, хотя само его назва-
ние – не американское. Впервые талер, он же далер, появил-
ся в XVI веке в Богемии и представлял собой серебряную
монету. В английском языке слово трансформировалось в
«доллар» – оно встречается даже в шекспировском «Макбе-
те» (1606). Доллары имели широкое хождение в том числе в
Испании и Португалии и проложили себе путь в Новый Cвет:
испанские завоеватели, захватившие мексиканские рудники,
чеканили серебряные доллары. Некоторые из них просочи-
лись за северную границу, в британские владения, способ-
 
 
 
ствуя развитию бизнеса – в тех случаях, когда фунтов (или
альтернативных валют, включая табак) не хватало. После об-
ретения независимости американцы избавились от фунта и
в 1792 году сделали доллар официальной валютой США.
Взлет доллара в ХХ веке отражает состояние современно-
го мирового порядка и ведущие позиции США. Однако то,
что именно эта валюта обрела статус первостепенной, стало
итогом как сознательных усилий, так и простого везения. В
1930-х годах в Соединенных Штатах разразилась Великая
депрессия, ослабившая национальную валюту, но затем про-
изошла Вторая мировая война. Пока Европа и Япония зали-
зывали послевоенные раны, Америка взяла на себя роль га-
ранта длительного мира. Так доллар стал валютой междуна-
родной торговли и стабильности.
С распространением глобализации выросло и влияние
доллара. Его позиции могли поколебать холодная война и ее
последствия, но в результате краха коммунизма и распада
СССР возник вакуум, и всем нам хорошо известно, какая
валюта этим воспользовалась. Сегодня экономика США со-
ставляет меньше четверти мировой, но 87 % сделок, заклю-
чаемых в иностранной валюте, совершаются именно в дол-
ларах.
Вполне возможно, что сегодня портрет Джорджа Вашинг-
тона – самое копируемое изображение в мире. Оно разме-
щено на 17 миллионах однодолларовых купюр, которые пе-
чатают каждый день. «Мертвый президент»  – только одно
 
 
 
из множества прозвищ доллара. Баксы, зеленые, капуста –
называйте их как угодно, но факт остается фактом: в совре-
менном мире обращается больше 11,7 млрд долларов. Они
лежат у нас в кошельках, наполняют банкоматы и магазин-
ные кассы или хранятся «под матрасами», и это не говоря об
электронных долларах, которыми оперируют банки. Зная о
глобальном превосходстве доллара, уже не приходится удив-
ляться тому, что половина всех находящихся в обращении
долларовых банкнот находится за пределами США.
Экономисты и политики, в особенности настроенные ан-
тиамерикански, предсказывают падение доллара – тем бо-
лее после краха 2008 года. Но доллар по-прежнему силен.
Впервые я осознала это, когда в 2006 году меня послали в
Нью-Йорк с заданием сделать для BBC финансовый обзор
Уолл-стрит. Тогда же один из экономистов поделился в мо-
ей передаче своим прогнозом относительно американского
рынка жилья. После двух десятилетий комфортного роста
линия на графике резко пошла вниз. На этом он и строил
свой прогноз, опираясь на точные данные и проверенные
практикой формулы. Прогноз выглядел настолько зловещим
– достойным чуть ли не теории заговора,  – что возникало
искушение его проигнорировать, посчитав страшилкой.
Но экономист был прав. Миллионы американцев получа-
ли ипотечные кредиты, расплатиться по которым были не
в состоянии. Поначалу казалось, что пострадать могут ка-
питалы банкиров с Уолл-стрит и американская торговля, но
 
 
 
глобальный характер «эффекта домино» становился все оче-
виднее, о чем я и говорила в своей передаче. У дверей бан-
ков – не только Northern Rock, но и многих других, от Франк-
фурта до Пекина,  – выстраивались километровые очереди
обеспокоенных клиентов. В основе «болезни» лежала пого-
ня за прибылью – движущая сила ненасытной финансовой
системы. Правительствам – вернее сказать, налогоплатель-
щикам – пришлось оплачивать причиненный ущерб из свое-
го кармана. Обрушилась международная торговля, и шрамы
от этой травмы не исчезли до сих пор.
Прошло десять лет. Америка по-прежнему занимает в ми-
ре доминирующее положение, а ее валюта по-прежнему по-
пулярна на всей планете. Доллар – это надежное пристани-
ще, и создается впечатление, что каждая геополитическая
буря только усиливает его прочную репутацию. Даже Ки-
таю, несмотря на невероятный подъем, еще далеко до стату-
са сверхдержавы. Доллар не пошатнулся; так, в 2017 году он
по сравнению с 2008-м укрепился против фунта стерлингов
примерно на 35 %. Сильный доллар улучшает имидж Аме-
рики, но одновременно он способен ослабить американскую
экономику, как и экономику других стран. Тем не менее эта
валюта – самое явное свидетельство политической и эконо-
мической мощи США, и, как мы увидим далее, она делает
«длинные руки» американских законов еще длиннее.
Глобальный кризис показал, что деньгам плевать на гра-
ницы; сделки, совершаемые в одной стране, могут вызвать
 
 
 
последствия во всем мире. Деньги – это смазка для финан-
совой системы и клей, соединяющий всех нас. Сила доллара
– в вере в него (впрочем, это справедливо по отношению к
любой другой валюте). Кое-кто скажет: в «слепой» вере. Но,
не будь этого доверия, вся современная система, а вместе с
ней и человеческое общество просто осыпались бы.
Итак, попробуем проследить за путешествием по плане-
те одного доллара и постараемся оценить его мощь. В этом
путешествии мы столкнемся и с другими валютами – евро,
рупиями, фунтами. Я надеюсь, что взгляд на денежный об-
мен – физический или цифровой – поможет нам распутать
тот клубок финансовых операций, которые определяют на-
шу жизнь во всех ее проявлениях. Каждая из предложенных
ниже глав – важная часть пазла, наглядно демонстрирующая,
как именно функционирует наш мир, кто на самом деле об-
ладает властью и как она влияет на нас.
Начинается наша история в техасском пригороде с визи-
та в Walmart – одну из крупнейших торговых сетей в мире,
которая кормит, одевает и удовлетворяет многие другие по-
требности американцев. Спонтанная покупка недорогого ра-
диоприемника запускает цепную реакцию, в результате кото-
рой доллар оказывается в Китае, где был изготовлен радио-
приемник. Почему Китай производит такую дешевую быто-
вую технику и кому это выгодно? Мы увидим, как доллар
входит составной частью в амбиции Китая, показывающего
нам один из самых ярких образцов современной глобализа-
 
 
 
ции.
Кстати, где Китай хранит свои деньги? Порой в совершен-
но неожиданных местах, включая Нигерию, куда мы потом
и отправимся, чтобы разобраться, почему некоторые страны
предпочитают тратить деньги за рубежом. В чем тут дело –
в альтруизме или в жадности?
На примере Нигерии мы увидим, как денежный поток мо-
жет струиться через страну, не принося большинству населе-
ния никакой выгоды. Следуя за долларом дальше, по следам
риса, необходимого, чтобы накормить увеличивающееся на-
селение Нигерии, мы обнаружим сходную картину в Индии.
Это страна с самой быстро растущей экономикой в мире. Но
почему тогда фермер, вырастивший рис, не получает с это-
го никаких богатств? Развитие Индии шло по особому пути,
не имеющему аналогов в мире, что привело к чрезвычайно
интересным результатам.
Индийская экономическая машина нуждается в топливе.
Поэтому наш доллар отправляется дальше, в Ирак, где нам
откроется мутный мир черного золота. Сырая нефть необхо-
дима нам для выживания, а доллару – для сохранения своей
мощи. Пока сохраняется нынешний мировой порядок, все
взгляды прикованы к Саудовской Аравии и Ближнему Во-
стоку, но в грядущем веке ситуация может измениться. Мир
во всем мире – плохая новость для России, куда затем пе-
реместится наш доллар. Российский производитель оружия
может поведать нам пару историй о порочных, но крайне
 
 
 
важных танцах с долларом, в которых участвует его страна –
а танцплощадкой ей служит глобальный мир.
Из России мы двинемся в Берлин, сердце Евросоюза. Дол-
лар объединил пятьдесят штатов Америки, но Германии –
гранд-даме Европы – не удалось полностью повторить этот
опыт с евро. Как и на каких принципах работает союз, объ-
единенный одной валютой? Почему евро не «сборол» дол-
лар? И права ли Великобритания, отвернувшаяся от Евросо-
юза? Несмотря на всю мощь доллара, финансовой столицей
мира является Лондон – хотя многим он напоминает казино,
предоставляя каждому миллиард возможностей приобрести
или потерять богатство. Как эти азартные игры повлияли на
крупнейший финансовый кризис в истории? В любом слу-
чае, приняв решение о выходе из ЕС, Великобритания ставит
на кон свое будущее. Ну, а мы тем временем возвращаемся
на запад, чтобы посмотреть, как наш доллар снова окажется
в кармане американца. А заодно – как богатство самой вли-
ятельной страны мира, которая часто заявляет, что ей ни-
кто не нужен, неразрывно связано с процветанием остально-
го мира.
Описанные ниже персонажи и сделки являются плодом
авторского воображения, но они типичны для миллиардов
людей по всему миру, потому что их взаимодействия и ре-
шения закладывают фундамент нашей жизни. Путешествуя
вслед за долларом, мы покажем, как мировая экономика ра-
ботает на самом деле и как судьбы Денниса и Вана связаны с
 
 
 
судьбами каждого из нас. Это история денег и история вла-
сти, но в первую очередь это история про нас.

 
 
 
  
1
В храме низких цен и
бесконечных предложений
 
 
Из США в Китай
 
Подгузники, хлеб, молоко, сок, яблоки, курица… На лен-
те перед кассой супермаркета выложены еженедельные по-
купки Лорен Миллер. Примерно тот же набор мы обнаружим
в продуктовой корзине любой домохозяйки из любого аме-
риканского штата. Но вот покупательница выкладывает на
ленту нечто не совсем обычное – новенький радиоприемник.
Пока один сотрудник магазина сканирует товары, а другой
укладывает их в пакеты, Лорен достает из кошелька купюры.
Это самая узнаваемая в мире валюта – всесильный доллар.
Посещение супермаркета для Лорен – еженедельный риту-
ал, и каждый раз оно сопровождается раздумьями о том, как
с максимальной пользой потратить свой бюджет. Зарплата
у нее повышается не так быстро, как раньше, тем не менее
Лорен ухитряется иногда позволить себе купить что-нибудь
сверх строго необходимого. Сегодня это радиоприемник для
кухни. Стоит он так дешево, что она едва верит своим гла-
 
 
 
зам. Впрочем, в каждом проходе гигантского супермаркета
ее взгляд упирается в ценники с предложениями, одно вы-
годнее другого. Кассир желает ей хорошего дня, и она на-
правляет свою тележку через толпу покупателей к парковке,
подальше от магазинного шума и суеты, подальше от иску-
шения тратить деньги.
Каждую неделю около 100 миллионов американцев пред-
принимают аналогичное паломничество в храмы потребле-
ния. Какие товары они скорее всего положат в свои тележ-
ки? Обыкновенную гроздь бананов, и дело здесь совсем не
в отсутствии выбора. Загляните в ближайший гипермаркет
Walmart (если учесть, что всего в США их насчитывается
3504, то он окажется примерно в 15 минутах езды от вас),
и вы увидите: на его полках вас ждет 142 тысячи наимено-
ваний разных товаров, как съедобных, так и несъедобных.
Чтобы просто осмотреть их все, понадобится немалое вре-
мя. Крупнейший Walmart находится в городе Олбани, штат
Нью-Йорк. Его площадь составляет 24 тысячи квадратных
футов – это четыре футбольных поля. Миновав специально-
го сотрудника, встречающего в дверях покупателей («Доб-
рый день, как поживаете?»), вы попадаете в ярко освещен-
ный зал с множеством проходов, заставленных полками с
продуктами питания, игрушками, электроникой, инструмен-
тами, одеждой, средствами ухода за автомобилем и так да-
лее.
Это магазин, в котором принцип низких цен доведен до
 
 
 
абсолюта. Вы на каждом шагу наталкиваетесь на объявление
«НИЗКИЕ ЦЕНЫ КАЖДЫЙ ДЕНЬ», и правда, искусы ждут
вас куда ни глянь. Перед этими ценниками невозможно усто-
ять, они сулят невероятное удовлетворение всех ваших по-
требностей, обещают облегчить вам жизнь – в обмен всего
на несколько долларов.
Для сотрудников Walmart и его покупателей цена – это
все. Средний доход типичного покупателя Walmart чуть ни-
же среднего по стране. Каждый пятый расплачивается за по-
купки продуктовыми талонами, предоставляемыми прави-
тельством гражданам с низкими доходами. Ценовая полити-
ка Walmart позволяет таким покупателям, как Лорен Мил-
лер (женщин сюда ходит втрое больше, чем мужчин), успеш-
но растягивать свой бюджет.
Это и есть Американская Мечта – по дешевке. Низкие це-
ны оборачиваются для Walmart высокой прибылью. В США
через кассы этой торговой сети ежедневно проходит около
1 млрд долларов. Отделения сети в других странах приносят
еще 250 млн долларов – или около того. В 2016 году объем
продаж сети составил сумму в 481 млрд долларов. Иначе го-
воря, каждую минуту магазины сети продавали товаров на
сумму 900 тысяч долларов – и не будем забывать, что рабо-
тают они круглосуточно. Цены здесь действительно низкие,
но главное не это, а то, что они расположены практически
повсюду и предлагают товары на любой вкус. А кушать, как
известно, надо всем.
 
 
 
 В храме низких цен и бесконечных предложений ничего
не стоит растеряться и бросить в тележку парочку товаров,
не входящих в перечень необходимых. Как насчет симпатич-
ного резинового утенка для ванной за два доллара? Пары
наушников за шесть долларов? Радиоприемника, который
стоит меньше двадцатки? Основную выручку сети Walmart
обеспечивает продажа непродовольственных товаров, хотя
большую часть полученных за них долларов получают не со-
трудники Walmart и даже не его акционеры. Новый радио-
приемник Лорен Миллер отделяют от его нового дома всего
несколько миль, зато ее деньгам предстоит проделать путь
длиной во много тысяч миль – на завод, расположенный на
другом краю света и выпускающий подобные радиоприем-
ники огромными партиями.
Сэм Уолтон основал Walmart – «империю бесконечного
ассортимента и низких цен» – в Арканзасе в 1962 году под
слоганом «ВСЕГДА НИЗКИЕ ЦЕНЫ. ВСЕГДА». С каждо-
го заработанного доллара Walmart забирает себе в качестве
прибыли примерно три цента. Поэтому компания старает-
ся тратить на закупку товаров как можно меньше. Той же
идеологии Сэм придерживался и в собственной жизни. Даже
разбогатев, он продолжал ездить на дешевом грузовичке, а
в деловых поездках снимал один номер на двоих с партне-
ром по бизнесу. Именно это помогло ему понять, что движет
американским потребителем – желание найти самое выгод-
ное предложение. Для многих из них оно было продиктовано
 
 
 
вовсе не необходимостью. Полвека спустя у этой стратегии
остаются свои приверженцы, которые подобно Лорен Мил-
лер регулярно совершают паломничество в его магазины.
Как говорил Сэм Уолтон, «многие из произведенных в
Америке товаров неконкурентоспособны – или по цене, или
по качеству, или по тому и другому одновременно». По иро-
нии судьбы, компания, построенная завзятым капиталистом,
богобоязненным мистером Уолтоном, в значительной степе-
ни возлагает свои надежды на союз с Китайской Народной
Республикой. Скорее всего, именно там находится завод, на
котором произвели радиоприемник, купленный Лорен Мил-
лер. Так, в 2004 году сеть Walmart заказала в Китае товаров
на сумму 18 млрд долларов. Всего за два года объем зака-
зов «прыгнул» вверх на 40 %. Возможно, это стало резуль-
татом переноса в 2002 году подразделения компании по по-
иску производителей в китайский город Шэньчжэнь.
В 2004 году компания предпочитала публично об этом
не распространяться. Однако, судя по анализу объема гру-
зовых перевозок и ряду других показателей, за прошедшее с
тех пор десятилетие ежегодные закупки китайских товаров
сетью Walmart утроились и достигли суммы в 50 млрд дол-
ларов. Дешевый радиоприемник – это одна крошечная кап-
ля в бескрайнем океане товаров, заполняющих полки аме-
риканских магазинов. Вдоль восточного побережья Китая и
дальше, вглубь материка, выросли корпуса заводов. Были по-
строены суда, способные всего за пять дней пересечь Тихий
 
 
 
океан, и каждый из них перевозил 15 тысяч контейнеров.
Все это – для того, чтобы удовлетворить ненасытных поку-
пателей сети Walmart. Одному этому ретейлеру Китай по-
средством 20 с лишним поставщиков продает товаров боль-
ше, чем всей Германии или Великобритании. Большая часть
каждого доллара, потраченного покупателем американского
магазина Walmart на игрушку, бытовой прибор или футбол-
ку, скорее всего, очутится в кармане китайского производи-
теля.
Walmart – далеко не единственная американская компа-
ния, совершающая закупки в Китае, но на его долю прихо-
дится больше 10 % долларов, которые американские потре-
бители тратят на приобретение китайских товаров. Расстав-
шись со своим честно заработанным долларом, Лорен Мил-
лер стала частью глобального соглашения: дешевая электро-
ника в обмен на самую надежную в мире валюту. В 2015 го-
ду в США из Китая было доставлено товаров на сумму боль-
ше 483 млрд долларов; путешествие в обратном направлении
совершили товары на сумму 116  млрд долларов. Разность
между этими двумя цифрами – она же дефицит торгового
баланса – составила 367 млрд долларов и стала крупнейшей
в истории. Особенно заметным ее рост стал в нынешнем ве-
ке, не в последнюю очередь из-за покупательских привычек
посетителей сети Walmart.
Лорен Миллер делает то же самое, что и миллионы дру-
гих американцев, – она несет свой доллар в Walmart. Но этот
 
 
 
скромный одинокий доллар – часть огромной глобальной ис-
тории. Он – не просто шестеренка в грохочущем механиз-
ме крупнейшего в мире потребителя; он – ключевой элемент
взрывного развития глобальной торговли, которая стала од-
ним из важнейших признаков экономической и политиче-
ской картины нашего века. Он – часть процесса, который
привел не только к перераспределению богатства, созданию
и ликвидации рабочих мест, росту и падению благосостоя-
ния, но и к смещению центров силы.
 
***
 
По данным одного исследования, решение Walmart им-
портировать товары из Китая обошлось США за последние
12 лет примерно в 400 тысяч рабочих мест в сфере производ-
ства. Walmart это отрицает. Торговля ведь тоже создает ра-
бочие места – в сфере распространения и логистики. С дру-
гой стороны, поддержание цен на низком уровне позволяет
потребителям тратить больше денег на закусочные и похо-
ды в кино, что также способствует росту количества рабочих
мест, хотя и с другими зарплатами.
Бесспорно, изменения в структуре занятости стали се-
рьезной проблемой для законодателей западных стран и го-
ловной болью для работников и бизнеса. Ирония заключа-
ется в том, что торговый бум может устраивать Лорен Мил-
лер как потребителя, но совершенно не нравится ей как ра-
 
 
 
ботнику или предпринимателю. В принципе она вообще мо-
жет лишиться работы. В 1985 году компания Сэма Уолтона
разместила во всех крупных газетах огромную полосную ре-
кламу, призывавшую: «Покупайте американское!» В рамках
этой акции Walmart по инициативе Билла Клинтона (тогдаш-
него сенатора штата) перенес часть производственных мощ-
ностей с Дальнего Востока в Арканзас, на убыточную фаб-
рику по пошиву одежды. Компания стремилась сыграть на
чувствах своей постоянной клиентуры. Тем не менее объем
импорта из Китая продолжал расти.
С начала 1990-х в промышленном секторе США исчезло
больше 4,5 млн рабочих мест. Так называемый «Ржавый по-
яс» – сердце индустриальной Америки – протянулся от шта-
та Нью-Йорк, через Пенсильванию, Огайо и Мичиган, к севе-
ру, вплоть до Индианы, Иллинойса и Висконсина. Располо-
женные здесь заводы остановились, не выдержав конкурен-
ции с заокеанскими производителями. Город Флинт в Ми-
чигане – это родина компании General Motors, а также ки-
нодокументалиста Майкла Мура. Как раз он и снял фильм
«Роджер и я», рассказывающий о том, как General Motors пе-
ренесла производство из Флинта в другие места, например в
Мексику. На пике роста в General Motors работало 80 тысяч
человек; сегодня это число упало до 5 тысяч. Население го-
рода сократилось вдвое и составляет 100 тысяч человек. Две
пятых обитателей Флинта живут в нищете. Еще до недавне-
го скандала, связанного с загрязнением питьевой воды, сред-
 
 
 
няя стоимость дома во Флинте упала до 20 тысяч долларов.
Для семей, живущих в городах наподобие Флинта, а также
для их политических представителей все это – жуткая голов-
ная боль. Они пытаются спасти одряхлевшее производство,
вынужденное конкурировать с молодыми и шустрыми пред-
приятиями с Востока. Самое забавное, что аналогичные дей-
ствия способствовали процветанию американской промыш-
ленности в ее младенческом возрасте. С 1816 по 1945 год
в США действовали самые высокие в мире пошлины на им-
портные товары. За этой виртуальной стеной собственное
американское производство чувствовало себя превосходно –
никакой конкуренции извне. Это и позволило Америке под-
няться до роли глобального лидера.
Почему бы сегодня Америке не производить «американ-
ское», а покупателям – не покупать «только американское»?
Патриотизм – штука, полезная для политики, но не слиш-
ком выгодная экономически. Сэм Уолтон предпочитает за-
полнять полки своих магазинов товарами, привезенными из-
далека, – в полном соответствии с политической идеологией,
также заимствованной из-за рубежа, точнее, из Великобри-
тании, где ее в XVIII веке разработали Адам Смит и Давид
Рикардо.
Адам Смит прославился, попытавшись проанализиро-
вать, как производится обыкновенная булавка. Оказалось,
этот процесс включает в себя 18 этапов. Если каждую булав-
ку, утверждал он, будет изготавливать один рабочий, он не
 
 
 
сможет сделать много булавок. Но если каждую операцию
поручить отдельному рабочему, эффективность производ-
ства намного вырастет. Вы сделаете больше булавок и смо-
жете больше заработать. Если вы произвели булавок больше,
чем требуется для снабжения местного рынка, то излишек
можно обменять на что-то еще. Так родилась теория специ-
ализации.
Но как объяснить, почему та или иная страна выбирает ту
или иную специализацию и как она ею торгует? Эти вопро-
сы подробно рассмотрены в работах Смита и одного из его
последователей, Давида Рикардо. Оба приходят к выводу:
стране выгоднее покупать товары там, где они дешевле, чем
производить самостоятельно. Ей следует производить толь-
ко те товары, в которых она обладает «абсолютным преиму-
ществом». И даже если она способна производить все това-
ры эффективнее, чем другие, ей имеет смысл сосредоточить
свои усилия на том, что у нее получается лучше всего, то
есть на тех областях, в которых у нее есть «относительное
преимущество».
Все зависит от того, сколько стоит произвести что-либо в
том или ином месте. Что влияет на эту стоимость? Несколь-
ко факторов: доступность природных ресурсов, климат, поч-
ва, наличие рабочей силы, уровень заработной платы, сто-
имость аренды, законы, квалификация работников, техни-
ческое обеспечение, транспортная сеть. В Китае много мо-
лодой рабочей силы и сравнительно мало законодательных
 
 
 
ограничений. Китайский рабочий за каждый доллар готов
работать примерно в пять раз больше, чем его американский
коллега. Компании Walmart дешевле закупать товары в Ки-
тае, потому что Китай специализируется на низкотехноло-
гичном производстве. Заводы в Шэньчжэне выпускают иг-
рушки и электронику за малую часть того, во что они обо-
шлись бы на заводе в Мичигане. Китайским производителям
– да и любым другим – выгодно продавать свои товары в
США. Из каждых пяти долларов, которые тратят потребите-
ли, один поступает из кармана американца – это до сих пор
самый большой в мире рынок.
Но потоки товаров не движутся в одном-единственном на-
правлении. Благодаря усилиям по мелиорации земель, уме-
ренному климату и хорошим почвам США сумели занять
нишу в производстве соевых бобов – то, чего не смог сделать
Китай, страдающий от недостатка водных ресурсов и склон-
ных к эрозии почв. На долю Америки приходится треть ми-
рового производства сои, которая используется в пищевой
промышленности и сельском хозяйстве (как кормовая куль-
тура). Разумеется, самым крупным потребителем сои явля-
ется страна с самым многочисленным населением. Чем бо-
гаче становится Китай, тем быстрее растет его потребность
в мясе, а следовательно, и в кормах. Из каждых трех соевых
бобов, выращенных в США, два достигают берегов Китая.
За последние десять лет объемы импорта сои в Китае утро-
ились.
 
 
 
 На другом конце спектра расположились США, занима-
ющие лидирующие позиции по продажам высокотехноло-
гичной продукции. Например, в прошлом году Китай при-
обрел у Америки самолетов на 8 млрд долларов. По опти-
мистичным прогнозам американского авиакосмического ги-
ганта Boeing, в ближайшие 20 лет Китай закупит самолетов
больше чем на 1 трлн долларов, и Boeing рассчитывает, что
львиная доля заказов достанется ему.
Почему Китай не планирует увеличивать инвестиции в
собственную аэрокосмическую промышленность, а Америка
не торопится сосредоточить усилия на удовлетворении по-
вседневных нужд собственного населения?
Представим себе, что все рабочие американских и китай-
ских заводов будут изготавливать или самолеты, или радио-
приемники. Предположим, что это высококвалифицирован-
ные работники, что затраты на логистику минимальны, а ни-
каких препон в виде тарифов не существует. Допустим, Ки-
тай может произвести один самолет или 100 тысяч радио-
приемников. Америка теми же усилиями может произвести
два самолета или 100 тысяч радиоприемников. Если бы обе
страны решили выпускать и радиоприемники, и самолеты,
то в один и тот же отрезок времени они смогли бы произве-
сти три самолета и 200 тысяч радиоприемников.
Но что, если бы обе страны приняли решение специа-
лизироваться на производстве самолетов? США пришлось
бы пойти на меньшие жертвы, отказавшись ради одного са-
 
 
 
молета от производства 50 тысяч радиоприемников – а не
100 тысяч, как Китаю. Логично, что США предпочли бы
оставить производство радиоприемников Китаю, а самим за-
няться производством самолетов, и наоборот. В этом случае
мы получили бы четыре самолета производства США и 200
тысяч радиоприемников китайского производства. Те же ре-
сурсы, те же две страны, но конечный результат больше.
Что произойдет, если Китай сможет производить что
угодно, включая самолеты (которых сейчас он не произво-
дит), дешевле и эффективнее? Для США все равно будет вы-
годно специализироваться в производстве самолетов, если
они смогут делать это более эффективно (по сравнению с ра-
диоприемниками), чем Китай. Представим себе, что США,
используя равные ресурсы, могут сделать два самолета или
50 тысяч радиоприемников, а Китай – три самолета или 150
тысяч радиоприемников. Для изготовления каждого самоле-
та Америке пришлось бы принести в жертву 25 тысяч ра-
диоприемников, а Китаю – 50 тысяч. Подобное «жертво-
приношение» – это метод, с помощью которого экономисты
измеряют стоимость изготовления такого самолета. США
жертвует меньшим, что означает: они обладают сравнитель-
ным преимуществом в изготовлении самолетов. Если каж-
дая страна специализируется на чем-то своем, конечный ре-
зультат еще больше.
Таким образом, специализация и свободная торговля обо-
рачиваются ростом количества товаров и снижением их се-
 
 
 
бестоимости. Ниже себестоимость – ниже цены. Китай по-
лучает самолеты, в которых нуждается для удовлетворения
страсти к путешествиям своего богатеющего населения, а
Лорен Миллер экономит часть своего бюджета, купив китай-
ский радиоприемник в магазине Walmart. Как следствие, у
нее остается больше денег, чтобы потратить их на что-нибудь
другое, например, сходить в выходные с детьми в боулинг.
Более низкие цены означают более низкую стоимость жиз-
ни. Поскольку инфляция равнозначна росту стоимости жиз-
ни, ее уровень тоже снижается. Центральные банки, от-
ветственные за управление денежной массой, процентными
ставками и макроэкономикой своих стран, видят свою зада-
чу в том, чтобы держать инфляцию на цепи, гарантируя эко-
номическую и финансовую стабильность. Они устанавлива-
ют темпы роста инфляции. Если цены растут быстрее этого
показателя, банк поднимает процентную ставку, чтобы огра-
ничить доступ к кредитам и снизить траты; тогда ретейлерам
труднее поднимать цены. Дешевые китайские товары тоже
помогают сохранять процентные ставки в США на низком
уровне. Это, в свою очередь, помогает держать на низком
уровне стоимость потребительских и предпринимательских
кредитов. Дешевые китайские товары дают Лорен Миллер
возможность платить ипотеку за свой дом и покупать в него
разные вещи.
Короче говоря, свободная торговля гарантирует повыше-
ние жизненных стандартов для всех. Но так ли это на самом
 
 
 
деле?
В реальности мир устроен не так, как описано выше, – и
никогда не был так устроен. Во-первых, транспорт – даже в
эпоху контейнерных перевозок – имеет свою стоимость, как
финансовую, так и экологическую. Это одна из причин, по
которым автомобильная промышленность Китая пережива-
ет бурный рост и в настоящее время превосходит размерами
американскую и японскую, вместе взятые.
Да и рабочие не настолько универсальны. Тот, кто уме-
ет собирать радиоприемники, не обязательно разбирается в
конструкции самолетов. От работников разных производств
требуются разные трудовые навыки, приобрести которые не
так просто. Это может вести к массовой потере рабочих
мест, сопровождаемой катастрофическими последствиями
для таких городов, как Флинт. Покупка нового китайского
радиоприемника может казаться финансово разумной с точ-
ки зрения отдельного человека, но на государственном уров-
не она оборачивается серьезными политическими и эконо-
мическими потрясениями.
Жители разных стран мира так же, как Лорен Миллер,
совершают еженедельные покупки в супермаркетах вроде
Walmart. Доллары, евро, иены и другие валюты, которые тра-
тят покупатели, способствуют процветанию развивающихся
стран, превращенных в мастерские мира. Гиганты ретейла
наподобие сети Walmart продают дешевые радиоприемники
жителям «ржавого пояса», которые когда-то производили их
 
 
 
сами. Сегодня, когда эта промышленность исчезла, не вы-
держав конкуренции, люди, которые в ней работали, попа-
дают в еще большую зависимость от таких ретейлеров, как
Walmart, потому что иначе им не свести концы с концами.
Ирония заключается в том, что причиной тому стала стра-
тегия Walmart, который предпочитает гоняться за выгодой в
других странах. Все громче звучат голоса тех, кто убежден:
за более дешевые товары заплатили заводские рабочие стран
Запада.
Теоретически глобализация и свободная торговля служат
интересам потребителей и стран в целом. Теоретически. Но
жители Гуанчжоу или Тихуаны не голосуют на американских
выборах. В отличие от жителей Флинта, потерявших источ-
ник средств к существованию. Что хорошо для мира в це-
лом или даже для Америки в целом, которая выигрывает от
снижения стоимости жизни, то не обязательно хорошо для
локальных экономик, а также для государственных чинов-
ников, несущих ответственность перед своими гражданами.
Кое-кто – и не только в Америке – чувствует, что блага глоба-
лизации прошли мимо него. Проигравшие в этой игре про-
тестуют, и потому растут националистические и изоляцио-
нистские настроения, а также стремление устанавливать де-
ловые контакты с теми, кто находится ближе – и географи-
чески, и эмоционально. Зреет конфликт между внутренней
политикой и глобальной экономикой.

 
 
 
  
***
 
Что могут сделать правительства для защиты убыточных
производств и депрессивных регионов от угроз свободной
торговли и снижения дефицита торгового баланса? Для на-
чала – ограничить нас в нашем выборе. Например, сделать
китайский радиоприемник менее привлекательным для по-
купателя, а то и вовсе убрать его с рынка. Хотите, чтобы лю-
ди покупали американское? Тогда добейтесь того, чтобы им-
портные товары были относительно дорогими или трудно-
доступными. Попробуйте обложить поступающие в страну
товары пошлинами или ревностно следите за тем, чтобы их
объем не превышал установленной квоты.
На самом деле по-настоящему свободной торговли почти
не существует. Барьеры для коммерческой деятельности есть
везде – от таможенников, проверяющих чемоданы на нали-
чие контрабанды, до наценок, удваивающих цену товаров,
поступающих в Бутан. Эти барьеры принимают самые раз-
нообразные формы.
Иногда та или иная страна устанавливает наценку на экс-
портируемые товары, делая их более дорогостоящими для
зарубежных покупателей. Это может показаться странным,
поскольку обычно цель производителя – продавать дешевле
своего соседа. Еще более странно это выглядит, когда чем-
то подобным занимается Китай. Но такое случается. Высо-
 
 
 
кие мировые цены на зерно побуждали китайских фермеров
продавать свой урожай за границу, что привело к нехват-
ке зерна внутри страны. Для восстановления баланса пра-
вительство, опасавшееся, что в стране не хватит продоволь-
ствия, по сути ввело налог на экспорт. На долю Китая при-
ходится одна пятая мирового населения, но только 7 % при-
годных для сельского хозяйства земель.
И наоборот, правительство может выделить убыточным
отраслям прямые субсидии, как, например, мы наблюдали
в случае с некоторыми европейскими авиакомпаниями, или
уменьшить им налоговую нагрузку. Еще более лобовой ме-
тод заключается в попытке контролировать валютный курс.
Чем ниже стоимость национальной валюты, тем выгоднее
экспортировать за рубеж товары. Именно в этом неоднократ-
но обвиняли Китай.
Одним из наиболее ярких примеров этого служит стале-
литейная промышленность. Сегодня к ней приковано вни-
мание всего мира. Невероятная скорость, с какой Китай стал
мировой фабрикой, а также стремление преодолеть послед-
ствия финансового кризиса 2008 года привели к строитель-
ному буму, что, в свою очередь, означало рост спроса на
сталь. К 2015 году Китай выплавлял половину всей стали,
производимой в мире, и большая ее часть предназначалась
для внутреннего потребления. Правительство субсидирует
не только производителей стали, но и энергетиков, работаю-
щих на эту отрасль. В результате Китай смог продавать сталь
 
 
 
ниже мировых цен. Это явление известно под малосимпа-
тичным названием демпинга. Оно привело к падению цен на
сталь во всем мире.
Остальным производителям стали было нелегко выжить,
чего они не скрывали. Но вскоре строительный бум в Китае
выдохся, и образовался избыток стали. Китай выбросил на
мировой рынок еще больше стали, и, как следствие, цены
упали еще ниже. В других странах сталелитейные предпри-
ятия закрывались и сокращали рабочие места. В 2016 году
сталелитейная промышленность США вернулась к уровню
1973 года.
Последствия кризиса сталелитейной отрасли затронули
не только «ржавый пояс». Для гарантии национальной без-
опасности каждая страна должна быть уверена, что смо-
жет самостоятельно обеспечить себя продовольствием, во-
дой, вооружениями, а возможно, и сталью. Не зря эти отрас-
ли часто называют «стратегическими». Они действительно
нуждаются в защите.
Существует несколько способов, какими США (или лю-
бая другая страна) защищают свою промышленность, одно-
временно получая определенную выгоду. Если импорт теря-
ет свою привлекательность, ретейлеры начинают искать по-
ставщиков ближе к дому. Производители, переживающие не
лучшие времена, снова открывают предприятия, создавая
новые рабочие места. Введение пошлин означает дополни-
тельные поступления в бюджет. Это хорошая новость как
 
 
 
для бюджета штата Мичиган, так и для федерального бюд-
жета. Чего не скажешь о заводах в Шэньчжэне.
Со стороны Китая было бы нормальной реакцией «дать
сдачи», то есть в свою очередь ввести экспортные пошли-
ны и создать барьеры на пути американских товаров. От-
ветные действия подобного рода быстро перерастают в тор-
говую войну. Ее результат? Пострадают не только заводы в
Шэньчжэне, но также Boeing и Ford, поскольку Китай станет
закупать аэробусы, произведенные в Европе, и автомобили
марки «фольксваген». Под угрозой могут оказаться рабочие
места и целые направления бизнеса.
Некоторые работники обнаружат, что их рабочие места
сохранены благодаря политике ограничения импорта. Но
расплачиваться за это они будут, когда захотят потратить
заработанные деньги. Пошлины обернутся ростом цен на
импортные товары. Повышение стоимости жизни побужда-
ет центробанки повышать процентную ставку. Покупателям
будет хватать денег на меньшее количество товаров, но не
только. Их выбор станет беднее, потому что некоторые им-
портные товары просто исчезнут с рынка. Вот вам и повы-
шение уровня жизни.
Производственные процессы – штука сложная. В «амери-
канском» самолете Boeing могут быть использованы двигате-
ли из Великобритании, навигационные приборы из Канады
и титан из Китая. Повысьте пошлины на импорт из Китая,
и Boeing почувствует это очень быстро. Типичный айфон со-
 
 
 
бирают из деталей, произведенных в дюжине стран, включая
Тайвань, Китай и Германию. Если Вашингтон решит нане-
сти удар по свободной торговле, больно станет покупателям
смартфонов Apple и инвесторам Кремниевой долины.
В какой степени ограничение импорта из Китая позволит
Америке перезагрузить производство? Число рабочих мест
в американской промышленности начало снижаться еще до
того, как США подписали соглашение о свободной торговле,
например с Мексикой. Возможно, развитие технологий по-
влияло на это не меньше, чем перенос производства за тыся-
чи миль от американских границ. Пошлины решают не все.
Роботы уже здесь.
Торговая война может обернуться серьезными послед-
ствиями. В 2016 году вновь избранный президент США
Трамп предложил поднять ввозные пошлины на китайские
товары на 45 %. Экономисты из таких банков, как HSBC и
Daiwa Capital Markets, предупредили, что это может приве-
сти к падению экспорта США на 50–85 %, то есть на сумму
около 420 млрд долларов. Китай потерял бы на этом около
5 % доходов, поставив под угрозу миллионы рабочих мест.
Чтобы более наглядно представить себе, как действуют
торговые барьеры, вспомним историю Великой депрессии в
Америке. В 1920-х годах экономика переживала невероят-
ный бум: промышленность и рынок ценных бумаг стреми-
тельно росли. Долго такое продолжаться не могло. В 1929
году в результате биржевого краха («черного вторника») на
 
 
 
Уолл-стрит акции всего за неделю подешевели на треть. По-
требителям был нанесен жестокий удар: они потеряли не
только деньги, но и уверенность в завтрашнем дне. Пред-
приятия увольняли рабочих тысячами. То, что должно бы-
ло стать сравнительно кратковременной рецессией – неудач-
ным периодом в развитии экономики,  – усугубилось дей-
ствиями властей, которые не решились влить дополнитель-
ные деньги в поддержание экономической системы (осуще-
ствить то, что называется количественным смягчением). В
1930 году был принят закон Смута-Хоули, согласно которо-
му были подняты импортные пошлины на 890 видов сель-
скохозяйственной продукции. Он ставил своей целью по-
мочь американским фермерам, пострадавшим от беспреце-
дентно мощных пыльных бурь и засухи, обрушившихся на
прерии Канады и США (известных как Пыльный котел). Но
это привело к резкому росту цен на продовольствие, что
больно ударило по малоимущим американцам. Другие стра-
ны ответили на эту инициативу введением своих пошлин,
и объем мировой торговли сократился на 65  %. Протек-
ционизм, веком раньше позволивший США создать мощ-
ную промышленность, теперь усилил негативные послед-
ствия Великой депрессии.
Эта торговая война, как затем и Вторая мировая, остави-
ла на теле Америки глубокие шрамы. Поэтому США пред-
ложили своим союзникам обсудить возможность снижения
торговых пошлин. Незадолго до того, с целью координации
 
 
 
финансовой политики, были основаны Всемирный банк и
Международный валютный фонд (МВФ). Мысль состояла в
том, чтобы создать аналог этих институтов, которые могли
бы способствовать развитию торговли.
В 1947 году под эгидой организации с труднопроизноси-
мым названием Генеральное соглашение о таможенных та-
рифах и торговле (ГАТТ) в Женеве прошли консультации,
положившие начало постепенному снятию торговых барье-
ров. 23 страны договорились о торговых льготах на 45 тысяч
наименований товаров общей стоимостью 10 млрд долларов.
Неплохой результат для всего семи месяцев работы.
Это было только начало. Большая часть торговых барье-
ров осталась нетронутой, а взаимные соглашения касались
не полной отмены, а лишь снижения торговых пошлин. На
протяжении последующих 50 лет переговоры продолжались,
имея целью снять ограничения в мировой торговле. В 1995
году ГАТТ была преобразована во Всемирную торговую ор-
ганизацию (ВТО). Дело было не просто в смене вывески. Ес-
ли ГАТТ работала над созданием свода правил для торгов-
ли, то ВТО занимается управлением и развитием торговли с
опорой на уже существующие правила и следя за их соблю-
дением. Членство в ВТО – добровольное, и организация по-
стоянно расширяется. В 2001 году ее 143-м участником стал
Китай.
Сегодня в ВТО вступили больше 160 стран. В центре ми-
рового внимания чаще оказываются крупные игроки, хотя
 
 
 
около трех четвертей членов ВТО представлены странами с
невысокими доходами, многие из которых предпринимают
усилия по развитию своей промышленности чуть ли не с ну-
ля. Правила дозволяют смягчать для них торговые ограниче-
ния. В принципе помощь развивающимся странам является
одним из приоритетных направлений деятельности ВТО.
ВТО занимается разрешением конфликтов. Решения в
этой крупнейшей международной законодательной и судеб-
ной организации принимаются на основе консенсуса. Сле-
дует ли разрешить Китаю субсидировать производство ри-
са? Правильно ли привлекать государственные инвестиции
для спасения американской автомобильной промышленно-
сти после финансового кризиса 2008 года? ВТО приходит-
ся исследовать «улики» категории «он сказал, она сказала»
и вести себя подобно взрослому воспитателю, разбирающе-
му споры на детской площадке. За первые 20 лет своего су-
ществования ВТО приняла к рассмотрению около 500 жа-
лоб.
Большая их часть касается демпинга, то есть продажи то-
варов по цене ниже себестоимости, как в случае с китайской
сталью. Обычно это становится возможным за счет государ-
ственного субсидирования. С таким производителем трудно
конкурировать. С другой стороны, дешевая сталь оказалась
выгодной для реализации многих производственных и стро-
ительных проектов в разных странах мира. Но если ВТО ре-
шит, что та или иная страна нарушила правила, она может
 
 
 
разрешить другим участникам дать нарушительнице сдачи.
Например, Евросоюз и США смогли обложить пошлинами
слишком дешевую китайскую сталь.
В целом создание ВТО привело к увеличению степени
свободы торговли, хотя и не освободило ее полностью. По-
скольку развитие торговли означает рост экономики, оно
способствовало увеличению числа рабочих мест и повыше-
нию зарплат. Для потребителей это обернулось более широ-
ким ассортиментом товаров и более низкими ценами.
 
***
 
Решение Лорен Миллер купить в супермаркете Walmart
радиоприемник знаменует начало долгого путешествия ее
доллара. Это путешествие позволит нам увидеть, насколько
тесно процветание США связано с международной торгов-
лей. Постоянное стремление людей повысить свой уровень
жизни означает, что потребитель всегда будет искать наибо-
лее дешевые товары. Чтобы Лорен Миллер не отправилась в
такие магазины, как Kmart или Target, Walmart должен под-
держивать низкий уровень цен – ниже, чем у конкурентов.
Для этого он будет закупать товары у самого дешевого из до-
ступных поставщиков, вне зависимости от того, в какой точ-
ке планеты находится этот поставщик, направляя в его кар-
маны поток долларов.
Как Китай, да и другие страны, может составить конку-
 
 
 
ренцию США в этой сфере? Почему в Шэньчжэне за ту
же работу платят в разы меньше, чем в Америке? Почему
Walmart в Техасе платит кассиру 13 долларов в час, а в таком
же магазине своей сети, расположенном в Китае, меньше 2
долларов?
В значительной степени эти различия объясняются демо-
графией. В Китае число работоспособного населения превы-
шает 900 млн человек; в США их в пять раз меньше. В сред-
нем китайские рабочие моложе своих американских коллег.
Если вы хотите нанять персонал на завод или в супермаркет
в Китае, перед вами будет огромный выбор; вам не придется
никого заманивать и соблазнять высокой зарплатой.
У китайских рабочих не так много альтернативных воз-
можностей. Традиционно все страны начинают с развития
сельского хозяйства, затем переходят к промышленному
производству и, наконец, к сфере услуг. Китай находится на
сравнительно ранней стадии этого процесса. Для многих из
тех, кто изготавливает игрушки для сети Walmart, выбор в
последние десятилетия выглядел следующим образом: или
вкалывать на ферме, или отправиться в дельту реки Чжуц-
зян в погоне за более высоким заработком. На конвейерной
сборке можно заработать больше, потому что здесь требует-
ся более широкий набор навыков.
Даже сегодня производство в Китае и Америке сильно от-
личается одно от другого. США до сих пор блистают в об-
ласти высокотехнологичных производств с использованием
 
 
 
передовых достижений науки и техники: они будут выпус-
кать скорее самолеты, чем электрические лампочки. Это тре-
бует наличия специального оборудования и высококвалифи-
цированной рабочей силы. Обычно это приводит к более вы-
сокой производительности труда. Частично мы можем объ-
яснить это явление тем, что у США была фора – промыш-
ленная революция произошла здесь 140 лет назад.
Китайскому стремлению стать «мировой мастерской»
всего несколько десятилетий. США уже полтора века под-
держивают деловую атмосферу, способствующую появле-
нию новых идей и развитию конкуренции. В Китае, с его кон-
фуцианской культурой и неизжитым наследием коммуниз-
ма, условия для роста предпринимательской активности бы-
ли намного хуже. Например, частная собственность на зем-
лю стала законной только в 1978 году. В самых разных сфе-
рах – от свободного обмена информацией до налоговой си-
стемы и защиты интеллектуальной собственности – Китай не
слишком торопился с одобрением инноваций и свежих идей.
До самого последнего времени здесь преобладала тенденция
следования государственному планированию, а не поддерж-
ки стартапов. В 2015 году в рейтинге стран с наилучшим
предпринимательским климатом США заняли первое место,
а Китай – 61-е. Новаторские идеи помогают повысить про-
изводительность труда и, как следствие, платить работникам
более высокую зарплату.
Хотя Америка предоставляет таким людям, как Стив Дж-
 
 
 
обс, больше свободы для реализации их идей, она также на-
кладывает на них гораздо больше ограничений. Это касает-
ся защиты прав работников – от оплачиваемых бюллетеней
по болезни и техники безопасности до продолжительности
рабочего дня. В Америке эти правила намного жестче, чем в
Китае, где порой прибегают к использованию детского труда,
нарушают закон о минимальном размере заработной платы,
не говоря уже о нарушении экологических норм. Травмы на
рабочем месте здесь гораздо более частое явление, чем на
Западе.
Отвечая на гневный протест части своих потребителей,
глобальные компании, такие как Walmart, стали вниматель-
нее приглядываться к практикам своих китайских постав-
щиков. Но если учесть, что число предприятий-поставщиков
составляет 80 тысяч, а расположены они в тысячах миль от
вас, следить за ними не так-то просто. Правозащитные орга-
низации утверждают, что не слишком щепетильные владель-
цы предприятий в совершенстве владеют искусством обхо-
дить любые проверки.
Последствия этого могут быть ужасными, и не только для
работников: в Тяньцзине, на складе опасных химикатов, рас-
положенном в непозволительной близости от жилых домов,
прогремели два взрыва, унесшие жизни 173 человек. Еще
120 человек погибли в пожаре, вспыхнувшем на птицефаб-
рике, где отсутствовали средства противопожарной безопас-
ности, а пожарные выходы оказались заперты.
 
 
 
 Это только два примера крупных промышленных аварий,
имевших место в Китае в последние годы, но таких случа-
ев – многие десятки. Происшествий меньшего масштаба, в
которых страдает не такое большое число людей, и вовсе
не счесть. В Китае не существует закона о компенсации за
ущерб здоровью, и рабочим не приходится надеяться, что
работодатель оплатит им медицинские услуги по лечению.
Заменить рабочих легче легкого. Как труд, так и сама чело-
веческая жизнь ценится в Китае невысоко. В каком-то смыс-
ле китайские рабочие оплачивают своими жизнями глобали-
зацию, но при этом не могут себе позволить пользоваться ее
благами.
Горячечное нетерпение, с каким потребители встреча-
ют каждую новую версию айфона, показывает, что гаджеты
фирмы Apple стали неотъемлемым элементом стиля жизни
на всей планете. Новейшие модели смартфонов разрабаты-
ваются в Кремниевой долине, но собираются за тысячи миль
от нее, в основном в китайском Чжэнчжоу, на заводах ком-
пании Foxconn. В 2017 году цена последней модели смартфо-
на доходила до 999 долларов. Для рабочего на линии сборки
это месячная зарплата. Среднему американцу – одному из
соседей Лорен Миллер, – желающему купить такой смарт-
фон, понадобится работать меньше недели.
Хипстеры, живущие в странах первого мира, не возража-
ют против высоких цен на новейшие модели гаджетов. По
некоторым оценкам, реальная стоимость сборки одного ай-
 
 
 
фона составляет примерно 30 долларов. Даже с учетом за-
трат на разработку и дизайн, не обязательно иметь мозги как
у Стива Джобса, чтобы понять: маржа прибыли Apple – ко-
лоссальна. Рабочим завода Foxconn, которые собирают ай-
фоны, они недоступны. Но эти гаджеты на них и не рассчита-
ны. Акционерам Apple отлично известно: состоятельные по-
требители из разных стран мира готовы отваливать огром-
ные деньги только за престиж обладания телефоном послед-
ней модели, отсюда и такие немыслимые цены.
Apple производит чуть более дешевые телефоны для стран
с более низкими доходами. В Китае эта модель не смогла
обогнать по продажам модели еще более дешевых брендов,
хотя тот факт, что эта страна является одним из основных
рынков для Apple, показывает, что состоятельная китайская
элита желает иметь самые лучшие и самые навороченные те-
лефоны и способна за них платить. Глобализация привела к
тому, что в посткоммунистический Китай была импортиро-
вана одна чисто западная особенность – неравенство дохо-
дов. Пропасть между самыми богатыми и самыми бедными
в Китае практически такая же, как в Америке.
В целом стоимость жизни в Китае не так высока, как в
США. Цены на товары и услуги, от одежды до жилья, до-
вольно низкие, за исключением тех случаев, когда речь за-
ходит, например, об импортных смартфонах. (Но это в сред-
нем: разумеется, если сравнить шикарные небоскребы в бо-
гатых кварталах Шанхая и пригороды Индианаполиса, вы
 
 
 
получите совершенно другое соотношение. Но это исключе-
ние.) Китайские зарплаты в Китае ниже, чем американские в
США, поэтому уровень жизни китайских рабочих ниже, чем
у американских. Добавьте к этому загрязнение окружающей
среды и отсутствие личных свобод, и вы неизбежно придете
к выводу, что уровень жизни в Китае намного ниже, чем в
Америке. Но это, скорее всего, не навечно.
За последние полвека или около того Китай изменился до
неузнаваемости. В середине прошлого века в стране прово-
дилась масштабная индустриализация под жестким прави-
тельственным контролем. Затем, в 1970-х годах, было отме-
нено строгое планирование: сколько каких товаров произво-
дить и сколько из них кому потреблять. Предприятиям раз-
решили оставлять себе прибыль и устанавливать своим рабо-
чим заработную плату. Но самое главное – они смогли про-
давать свою продукцию за рубеж. Китай начал превращаться
в мировую мастерскую. По данным официальной статисти-
ки, с 1978 по 2012 год экономика Китая росла почти на 10 %
ежегодно. Достоверность этих цифр вызывает сомнения, но
в любом случае они неопровержимо свидетельствуют о тем-
пах роста, в несколько раз превышающих американские.
Люди в массовом порядке переселялись из сельской мест-
ности в города, где располагались заводы, и их доходы увели-
чивались. Начиная с 1978 года свыше 700 млн человек вы-
шли из-за черты бедности. По оценкам консалтинговой фир-
мы McKinsey & Company, численность среднего класса в Ки-
 
 
 
тае увеличилась с 5 млн человек в 2000 году до 225 млн к
настоящему времени и продолжает расти. В среднем пред-
ставители этого среднего класса зарабатывают от 11 до 43
тысяч долларов в год, владеют собственностью и проживают
в городах. Очень похоже на Американскую Мечту и тем не
менее очень заметно от нее отличается.
Что ждет Китай впереди? Либерализация и процветание
несут с собой новые требования и устремления – вопре-
ки ограничениям, накладываемым коммунистическим пра-
вительством. Возможно, низкие зарплаты были ключевым
фактором, позволившим Китаю поднять свой экспорт, но ра-
бочие начинают проявлять недовольство. Все яснее созна-
вая свою значимость, они требуют повышения зарплат, со-
кращения рабочего дня и улучшения условий труда. Что ме-
шает работодателям заменить их на других, менее каприз-
ных? Теперь сделать это не так просто. Компании наподобие
Foxconn и других поставщиков сети Walmart вынуждены все
глубже проникать в сельские местности в поисках кандида-
тов на рабочие места.
Отчасти это явилось результатом действий правительства.
В 1979 году стартовала кампания «Одна семья – один ребе-
нок», рассчитанная на 35 лет. Она помогла снизить рожда-
емость, но обернулась малоприятными последствиями. Же-
лание семей иметь мальчика привело к массовым убийствам
девочек и росту числа абортов. Сегодня мужчин в Китае
больше, чем женщин, на 60 с лишним миллионов. Также рез-
 
 
 
ко увеличился средний возраст населения: к 2050 году чет-
верть населения Китая будет старше 65 лет. На самом деле
рабочая сила в Китае сокращается.
Раньше на заводы приходили работать подростки и моло-
дежь до 20 лет. Сегодня здесь работают сорокалетние. Китай
может сколько угодно обходить международное трудовое за-
конодательство, но рабочие начали сами выстраивать систе-
му трудовых отношений. Одновременно увеличивается дав-
ление на работодателей со стороны потребителей из разных
стран мира, которые понимают, что на китайских предприя-
тиях созданы каторжные условия труда, и не желают с этим
мириться.
Как следствие, уровень зарплат в Китае резко вырос. В
2014 году он подскочил на 9,5 %, и это самый медленный
с 2000 года темп роста. О подобной динамике западные ра-
бочие могут только мечтать, что не отменяет того факта,
что они получают чеки на суммы в несколько раз больше.
До недавнего времени этот тренд полностью соответствовал
пятилетним планам китайского правительства. Руководство
страны заинтересовано в повышении внутреннего потребле-
ния, а оно возможно только в том случае, если у населения
есть в карманах деньги.
Однако рост зарплат ведет к росту себестоимости продук-
ции, что невыгодно китайским предприятиям. Потребовать
от Walmart платить за товары больше означает рискнуть по-
терять контракты. Поэтому предприниматели пытались де-
 
 
 
лать все, чтобы сохранить низкую себестоимость произво-
димой продукции. Один вариант – инвестиции в разработку
технологий, которые позволят увеличить темпы производ-
ства и повысить производительность труда. Или, с учетом
того, что Китай – огромная и неоднородная страна, почему
бы не перенести производства туда, где рабочая сила стоит
дешевле? Может, не надо сидеть в Шэньчжэне и ждать, когда
рабочие сами придут наниматься на завод? К примеру, се-
годня Foxconn производит телефоны в провинциях Хэнань,
Сычуань и Гуйян, где зарплаты значительно ниже, земля
дешевле, а налоговых льгот намного больше. Впрочем, это
только временное решение. В конечном итоге затраты в этих
провинциях, в свою очередь, возрастут, и рано или поздно
предприятиям придется поднять цены на свою продукцию.
Какой будет реакция Walmart, когда счета на оплату то-
варов вырастут? Компания могла бы продолжить закупки за
счет сокращения собственной прибыли, но это не понравит-
ся ее акционерам. Можно поднять цены на товары в супер-
маркетах, но это не понравится покупателям, которые, воз-
можно, переметнутся в Target или Kmart, хотя и перед этими
ретейлерами, скорее всего, встанут те же самые проблемы.
Наконец, Walmart может сменить поставщиков. Напри-
мер, предложить клиентам покупать американское. Но, как
мы уже видели, это будет означать многократный рост цен. А
что, если поискать новых поставщиков где-нибудь еще даль-
ше? Тогда покупательная способность Лорен Миллер доста-
 
 
 
нется самому лучшему – или самому дешевому – поставщи-
ку. И тут на сцену выходят Вьетнам, Филиппины и некото-
рые другие страны.
По сравнению с Вьетнамом китайские зарплаты выглядят
почти фантастически большими. Так, минимальная зарпла-
та вьетнамского рабочего в легкой промышленности состав-
ляет около 100 долларов в месяц. Это меньше одной пятой
зарплаты китайского рабочего, который шьет такие же точно
футболки.
Сегодня одежда с меткой «Made in Vietnam» продается во
всех крупнейших сетях, от H&M до Uniqlo. В гардеробе Ло-
рен Миллер ее тоже достаточно. В 2013 году Walmart открыл
офис по поиску поставщиков в Хошимине. В общем объеме
вьетнамской экономики 3 доллара из 20 приходятся на до-
лю легкой и текстильной промышленности. В этих отраслях
трудится около 3,5 млн человек.
Развитие Вьетнама тормозили необходимость импорти-
ровать значительную часть материалов, от тканей до молний,
малый размер предприятий и плохо отлаженная система до-
ставки готовой продукции. Однако руководство страны вы-
нашивает амбициозные планы изменить эту ситуацию, в том
числе благодаря строительству нового аэропорта и заключе-
нию торговых соглашений с Евросоюзом. В течение ближай-
ших десяти лет планируется удвоить экспортную выручку от
продажи продукции легкой промышленности.
Этим планам был нанесен жестокий удар, когда США от-
 
 
 
казались от поддержки торгового соглашения с Вьетнамом.
Участие в Тихоокеанском партнерстве позволило бы снизить
американские пошлины (которые в настоящее время состав-
ляют 17 %) на текстильную продукцию вьетнамского произ-
водства. Тем не менее эта страна продолжает идти путем Ки-
тая, а ее предприятия становятся все более привлекательной
альтернативой по сравнению с китайскими.
Со временем зарплаты вырастут и во Вьетнаме. Что даль-
ше? Мировые ретейлеры снова начнут искать очередного де-
шевого поставщика. Бангладеш и Камбоджа дешевле. Одна-
ко отсутствие нормативов в области трудового законодатель-
ства, которые привели к страшной трагедии, когда загорел-
ся завод «Рана Плаза» в Дхаке и унес жизни 1129 человек,
заметно снижает их привлекательность. Но и это может из-
мениться. Еще есть Мьянма, в которой H&M уже закупает
джемперы. Картина становится все более динамичной. Кон-
куренция растет. Все новые страны вступают в борьбу за дол-
лар Лорен Миллер.
Как это сказывается на Китае? Судя по всему, еще на ка-
кое-то время страна останется ключевым производителем
простых товаров – в пользу этого говорит уже созданная
прочная репутация. Но развитие домашних брендов, напри-
мер таких, как телефоны Xiaomi, доказывает, что Китай от-
воевывает свою нишу не только в изготовлении, но и разра-
ботке высокотехнологичных товаров. Он больше не остав-
ляет это Соединенным Штатам. Взрывной рост доли средне-
 
 
 
го класса с соответствующими потребительскими привычка-
ми создал новые возможности, в том числе способствовал
подъему онлайн-торговли, например гигантской компании
Alibaba, чей выход на мировой рынок побил все рекорды на
американской бирже. В 2016 году она опередила Walmart,
став крупнейшим ретейлером планеты, хотя вместо настоя-
щих полок у нее – виртуальные.
Но давайте вернемся к более традиционным формам про-
даж магазинов сети Walmart. В этой сфере Китай остается
основным поставщиком товаров, в изобилии заполняющих
полки супермаркетов. Доллар, с которым Лорен Миллер рас-
сталась возле кассы Walmart в Техасе, достался производите-
лю радиоприемника, расположенного за восемь тысяч миль
от нее, в Шэньчжэне. Но надолго этот доллар там не задер-
жится.

 
 
 
  
2
Глобальная красная дорожка
 
 
Китай
 
Доводилось ли вам когда-нибудь слышать о доме номер
32 по улице Чэнфань в Пекине? Этот адрес известен мень-
ше, чем Букингемский дворец, Белый дом или Кремль. Что
неправильно. Здесь находится центр экономической власти,
влияющий на богатство не только жителей Китая и всей
Азии, но и тех, кто живет на другом краю мира. Включая
Лорен Миллер.
Чтобы попасть на улицу Чэнфань, вам нужно пересечь
Второе Пекинское дорожное кольцо (всего их в городе четы-
ре), направляясь к сверкающей стеклом и сталью пекинской
Уолл-стрит – сердцу финансовой активности Китая,  – до-
строенной как раз к Олимпиаде 2008 года. Здесь на каждом
шагу расположены банки и другие финансовые учреждения.
Несмотря на «западный» внешний вид, здешние небоскре-
бы имеют внутренние дворики, напоминающие древние ху-
туны, окружающие Запретный город. Впрочем, ничего древ-
него вы здесь не найдете. Китайская биржа может находить-
ся в Шанхае, но 35 кварталов, формирующих пекинскую фи-
 
 
 
нансовую улицу, являют собой крупнейший денежный и фи-
нансовый рынок страны. Каждый день через него проходят
триллионы женьминьби, они же юани, – так называют китай-
скую валюту.
В самом центре района расположен дом №  32 по улице
Чэнфань, более известный как Народный банк Китая. Цен-
тробанк Китая, созданный в 1949 году, занимает относитель-
но небольшое здание в виде подковы. В нем всего девять
скромных этажей, и оно гораздо ниже и скромнее своих вы-
соченных соседей. Но это впечатление обманчиво. На самом
деле банк влияет на экономические судьбы миллиардов лю-
дей по всему миру.
Именно в эту непрозрачную систему, все еще не свобод-
ную от элементов государственного контроля, попадет наш
доллар. После своего основания в 1949 году Народный банк
Китая был единственным в стране центральным и коммер-
ческим банком на протяжении почти трех десятилетий. С
тех пор он раскололся на несколько банков. Мощная эконо-
мика, начавшая открываться миру, оказалась слишком мас-
штабной, чтобы с ней мог справиться один банк, даже име-
ющий региональные представительства. Улица Чэнфань па-
ла жертвой собственного успеха, и ей грозила «перегруз-
ка». В 1980-х годах отделение Народного банка, отвечавшее
за коммерческую банковскую деятельность, было разделе-
но на четыре независимых специализированных банка, при-
надлежащие государству. Эту «большую четверку» состав-
 
 
 
ляют Промышленный и коммерческий банк Китая, Китай-
ский строительный банк, Банк Китая и Сельскохозяйствен-
ный банк Китая.
Доллар Лорен Миллер попал в расположенную в Шэнь-
чжэне компанию по производству электроники Mingtian. Ее
завод зажат посреди таких же, каждый из которых стремится
к выживанию и процветанию. Шэньчжэнь – не просто сердце
китайской промышленности, он постепенно становится ки-
тайской Кремниевой долиной, в которой инновации и моз-
ги встречаются с производством. Чтобы быть частью этой
системы, Mingtian не нуждается в долларах. Она нуждает-
ся в женьминьби – то есть в юанях, – чтобы платить своим
рабочим и покупать комплектующие в десятиэтажном зда-
нии Хуацянбе, где сосредоточен крупнейший в Китае рынок
электроники. Затем компания может вложить деньги в раз-
работку новых продуктов, таких как беспилотники и каме-
ры. Это позволит ей на один шаг опережать шаньчжай – под-
делки, которые производятся так же быстро и стоят дешевле
оригиналов.
После того как сотрудник финансового отдела Mingtian
обменяет доллар Лорен Миллер на местную валюту, полу-
чив либо бумажную купюру, либо цифру на банковском сче-
те, где окажется этот доллар? Центробанк пристально следит
за валютой, поступающей в страну: наш доллар проходит по
восходящей банковской пищевой цепочке и попадает в На-
родный банк Китая. И он не будет там одинок.
 
 
 
  
***
 
Китай может быть относительно новым игроком на арене
глобализации, но он взял доллар на вооружение с целью по-
казать свою невероятную силу как дома, так и на всей плане-
те. Экономический взлет Китая за прошедшие 70 лет шоки-
ровал весь мир; скорее всего, он будет продолжать шокиро-
вать его и дальше. В последние годы Китай достиг успеха в
том числе и потому, что сумел обогнать своих конкурентов.
Пока восходила экономическая звезда этой страны, в регио-
не шла борьба за доминирование.
Во второй половине ХХ века внимание Азии было при-
ковано к Японии, которая выпускала такие всемирно из-
вестные бренды, как Sony и Toyota, и стала лидером в обла-
сти производства высокотехнологичных гаджетов. Но звез-
ды могут гаснуть так же быстро, как загораются. В случае
Японии экономический бум принял слишком стремитель-
ный темп. В начале 1990-х дала себя знать суровая реаль-
ность: биржевой рынок сдулся, а вслед за ним упала и эконо-
мика. Болезненные последствия этого затронули даже Юж-
ную Корею и Тайвань. Для Японии настало «потерянное де-
сятилетие» – слабый экономический рост и уменьшение чис-
ла рабочих мест.
В это же время Китай становился «самой популярной иг-
рой в городе». Но Япония по-прежнему занимает достойное
 
 
 
место в «турнирной таблице». Ее экономика – одна из трех
крупнейших в мире и демонстрирует новый рост. В мире о
Японии говорят меньше, но в Азиатском регионе эта страна
успешно конкурирует с Китаем за самые выгодные контрак-
ты. Вместе они образуют своего рода неустойчивый дуэт, по-
лагаясь друг на друга и завися друг от друга. Традиционно
Китай производил базовые компоненты, которые Япония ис-
пользовала в производстве сложных гаджетов. В то же самое
время Япония производит сложные компоненты, необходи-
мые Китаю для сборки конечного продукта, включая теле-
фонные аппараты с микротелефонной трубкой. И Япония,
и Китай полагаются на потребительский спрос в каждой из
стран, формируемый привычками и традицией. Если учесть
собственные амбиции Китая в области высоких технологий,
звезда Японии может закатиться окончательно.
Как мы показали в предыдущей главе, доллар Лорен Мил-
лер нужен Китаю в целом и компании Mingtian в частности –
для роста доходов и для создания рабочих мест. Но это еще
не вся история. Торговые отношения между Китаем и США
заточены на деньги. Но не только на деньги. Они являются
частью стратегии Китая, стремящегося занять в мире цен-
тральное положение.
Кого можно назвать продюсером китайского экономиче-
ского блокбастера? Знакомьтесь: Чжоу Сяочуань, глава На-
родного банка Китая с 2002 года. Инженер-химик по обра-
зованию, Чжоу Сяочуань мало похож на типичного предсе-
 
 
 
дателя центробанка. Он начал свою карьеру в сельском хо-
зяйстве, затем занялся научной деятельностью и разрабо-
тал план реформирования китайской экономики. В качестве
главного банкира страны он к 2017 году пережил трех китай-
ских президентов и бесчисленных конкурентов. В чем сек-
рет его живучести? Он известен как модернизатор, как чело-
век, который поднял Китай и китайскую валюту на невероят-
ную высоту. Китай постоянно осваивает новые территории,
и Чжоу, несмотря на отдельные ошибки, завоевал репутацию
специалиста, способного управлять сложной китайской эко-
номикой.
Он обладает огромной властью, но жена Чжоу Ли Лин
убеждена, что ее муж твердо стоит ногами на земле. До
недавнего времени она работала в Министерстве торговли,
занимая серьезную должность руководителя отдела торго-
вых сделок и разрешения споров. Она решала, что нужно де-
лать, чтобы китайские товары продолжали поступать на За-
пад, даже когда произошли негативные изменения в амери-
канской экономике и политике.
Усилия Ли Лин на торговом фронте проложили путь
китайским предприятиям, производящим товары для сети
Walmart, к которым быстро привыкли американцы с их дол-
ларами – такие, как Лорен Миллер. Тем временем ее муж от-
крыл этим предприятиям возможности для роста, необходи-
мые для того, чтобы обеспечить потребности рынка; это поз-
волило компаниям Шэньчжэня открывать банковские счета
 
 
 
и обменивать полученные доллары на женьминьби и опла-
чивать ими свои расходы. Торговля и развитие финансовой
системы Китая тесно связаны друг с другом.
 
***
 
Начиная с 1949 года Китай вышел из тени и вступил в
борьбу за место под солнцем вместе со звездой шоу – США и
его всемогущим долларом. Китай тоже хочет получать звезд-
ные гонорары – и на своих условиях. Но для этого ему необ-
ходимо, чтобы США оставались крупным игроком. Китай
получает доллары и использует их против их создателя –
США. Это война валют, в которой доллар – ключевое ору-
жие, применяемое в самых сложных махинациях.
Как в любой процветающий бизнес, в Китай поступает
много денег. В годы, когда Китай продавал свои радиоприем-
ники в США и другие страны мира, поток этих денег посто-
янно рос. В Народный банк Китая хлынули огромные объ-
емы наличности. Поскольку основным источником доходов
являются экспортные продажи, их называют «иностранными
резервами». Китай (и другие страны) часто хранят эти день-
ги в зарубежной валюте, обычно в долларах или иенах. Или
в золоте. Да и вообще в чем угодно, что можно быстро пре-
вратить в нал. Эти средства используются для торговли или
в крайнем случае для спасения экономики. В Китае состав
и местонахождение таких резервов – государственная тайна.
 
 
 
Можно почти гарантировать, что доллар Лорен Миллер бу-
дет храниться в электронном виде, но золотые резервы, ско-
рее всего, отправятся в хранилище в Пекине или в другое
надежное место под контролем армии.
Где бы ни хранились «зеленые», несомненно одно: улица
Чэнфань успела их приласкать и использовать для укрепле-
ния основ своей власти. Китай разбогател за счет экспорта
дешевых товаров, но это ценовое преимущество достигается
не только за счет низкой стоимости сборки радиоприемни-
ков. Не менее важна стоимость китайской валюты.
Как только этот доллар поступает в обменный пункт бан-
ка, он становится одним из миллиардов своих собратьев,
пришедших в Китай из США. В обратном направлении денег
движется гораздо меньше. Требуя, чтобы предприятия обме-
нивали свои заработанные доллары, центробанк фактически
становится владельцем всех долларов в Китае. На практике
получается, что компаниям типа Mingtian приходится поку-
пать у банка собственную валюту, обменивая на нее зарабо-
танные доллары.
Обменный курс – это цена одной валюты, выраженная в
другой валюте. С учетом огромных объемов долларов, ко-
торые необходимо обменивать на юани, юань должен под-
няться в цене. Это закон спроса и предложения: если юаней
ограниченное количество и все их хотят, желающим придет-
ся выкладывать за них больше долларов.
Одетые в полосатые рубашки брокеры, сидящие на полу
 
 
 
биржевых залов, – это не просто затасканное клише из филь-
мов про Уолл-стрит. Они и в самом деле заполняют поме-
щения валютных бирж по всему миру. Эти мужчины и жен-
щины (которых становится все больше) устанавливают об-
менные курсы на основе спроса и предложения разных ва-
лют, чтобы прийти к равновесной цене. Если людей, желаю-
щих купить доллары, больше тех, кто желает их продать, це-
на доллара растет. Если китайский экспорт в Америку уве-
личивается, растет спрос на юани. Поэтому китайский об-
менный курс должен вырасти.
Так это работает в теории. Но поскольку вся торговля дол-
ларами проходит через центробанк, он может устанавливать
свою цену. Долгие годы цена доллара была искусственно за-
вышена, а цена юаня – искусственно занижена. (Чтобы ку-
пить юань, требовалось меньше долларов; и наоборот, чтобы
купить доллар – для торговых операций, – китайскому биз-
несу приходилось выкладывать больше юаней, чем это бы-
ло рационально объяснимо.) Банк добивался этого, выдавая
больше юаней за доллар, чем это было разумно.
Одна из обязанностей центрального банка – следить за
тем, чтобы в экономике обращалось достаточно денег, что-
бы она могла развиваться. Он эмитирует купюры и монеты –
топливо для машины процветания. Он же заботится о том,
чтобы было напечатано достаточно юаней в обмен на долла-
ры – и по тому курсу, который считает предпочтительным.
(Это рискованный бизнес. Вбросьте в экономику слишком
 
 
 
много – и слишком быстро – денег, и у вас получится, что
наличных в обращении больше, чем товаров, которые на них
можно купить. Спрос растет, а с ним и темпы роста цен, что
означает высокую инфляцию. Чтобы избежать этого, банк
пытается влиять на денежную массу техническими метода-
ми, известными как «стерилизация». Он предлагает публи-
ке приобрести облигации, тем самым убирая из экономики
лишнюю наличность.)
Свободный обменный курс, именуемый также «плаваю-
щим», распространен по всему миру. Плавающие валюты
могут быть легально обменяны на валютных рынках мира,
где определяется их стоимость. Однако в Китае дело обсто-
ит иначе. Народный банк Китая контролировал обменный
курс путем регулирования торговли и других аспектов эко-
номики. Несмотря на усилия, направленные на оправдание
своей экспортной политики, он долгие годы удерживал юань
на низком уровне, далеком от его реальной стоимости. За-
чем он это делал? Безусловно, сильный обменный курс смот-
рится выигрышно. Это символ силы и мощи, предъявляе-
мый всем мировым игрокам. Это символ хорошего состоя-
ния экономики. Почему же Китай не пожелал отобрать ко-
рону у всемогущего доллара и нанести завершающий штрих
на свой образ мировой сверхдержавы?
Как только в Китае начался экспортный бум, более высо-
кий обменный курс сделал бы китайские экспортные товары
более дорогими. За тот же самый радиоприемник пришлось
 
 
 
бы заплатить больше долларов. Его цена в юанях могла бы
остаться прежней – в отличие от цены в долларах. Это сде-
лало бы китайские товары гораздо менее привлекательными
для американских покупателей. Даже лишняя пара долларов
на ценнике могла бы заставить Лорен Миллер вернуть ра-
диоприемник на полку магазина. Она бы обнаружила, что,
покупая американское, не так уж много переплачивает. А
что насчет радиоприемника, изготовленного в Южной Корее
или Японии? Это нанесло бы удар по китайскому произво-
дителю и принесло бы убытки Китаю.
Снабжение всего мира самыми разнообразными товара-
ми сделало Китай одной из самых процветающих экономик
мира. По сути дела, это позволило ему переместить доходы
Лорен Миллер к своим берегам. Центробанк усердно тру-
дился, чтобы сдерживать рост юаня, делая экспортную про-
дукцию дешевой для покупателей Walmart. Более низкий
обменный курс означает дешевизну экспортной продукции.
(Это также делает импортные товары дороже, убеждая ки-
тайцев, что лучше покупать китайское.) И наоборот, более
сильный доллар может привести к падению экономического
роста в США, поскольку он ставит американских экспорте-
ров в невыгодное положение, делая их товары более дороги-
ми.
Преимущество валютного контроля заключается в том,
что он делает экономику более привлекательной по сравне-
нию с конкурентами, но и сулит – в определенной степени –
 
 
 
стабильность. И предприниматели, и потребители знают, ка-
кими будут цены в магазинах. Они с большей вероятностью
станут вкладывать и тратить деньги, потому что у них будет
какая-никакая уверенность в завтрашнем дне.
Но у Китая есть и еще один мотив для поддержания вы-
сокого курса доллара, а в идеале – и его роста. Это увели-
чивает стоимость резервов, накопленных благодаря экспор-
ту. Это делает Китай, вернее, его руководство, богаче (хотя
немногие из его представителей это богатство ощутят).
Если управление своей валютой сделало Китай звездой,
почему конкуренты не последовали его примеру? Дело не в
том, что никто не пробовал (примерно в половине стран ми-
ра до сих пор пытаются в том или ином масштабе повторить
этот опыт). За контроль надо платить – и плательщиками
будут и центробанк, и домохозяйства. Если валюта ценится
низко, экспортные товары будут дешевле, а импортные зна-
чительно дороже. В стране, которая импортирует существен-
ную часть продовольствия, это может обернуться большими
неприятностями. Более слабая валюта хороша для бизнеса,
но плоха для домохозяйств.
Возможно, фиксированный курс валюты воспринимается
как признак ее силы. Чтобы вспомнить один из болезнен-
ных и дорого обошедшихся примеров этого, Китаю не обя-
зательно заглядывать далеко за свои границы. В 1990-х го-
дах многие другие азиатские экономики переживали подъ-
ем. Таиланд, Корея и Индонезия вошли в историю эконо-
 
 
 
мики под общим названием «азиатские тигры». Экспортный
бум в этих странах привел к резкому росту экономики. Инве-
сторы вкладывали в нее деньги, чтобы поучаствовать в «зо-
лотой лихорадке». Вырос спрос на тайский бат. Но затем
мощь тайской экономики начала вызывать сомнения, и инве-
сторы постепенно покинули этот рынок. Это означало паде-
ние спроса на бат, стоимость которого была привязана к дол-
лару. Когда происходит нечто подобное, центробанк обычно
вкладывает собственные средства, чтобы подстегнуть спрос
и не дать валюте обвалиться. Правительство Таиланда и его
союзники не смогли осуществить достаточно быстрые вли-
вания, чтобы удержать бат от падения. Это дало импульс
ударной волне, прокатившейся по валютным и фондовым
рынкам региона, и привело к полномасштабному азиатскому
финансовому кризису. Эффект домино затронул и осталь-
ных «тигров», заставив вздрогнуть даже Японию. Попытки
сохранить фиксированный обменный курс не просто могут
быть затратными, но и способны вызвать серьезные пробле-
мы во всей экономике.
Многие страны решили, что проще позволить своей ва-
люте пребывать в свободном парении, что в принципе по-
лезно для экономики в целом. Если спрос на американские
экспортные товары резко упадет, упадет и спрос на доллар.
Тогда обменный курс снизится. Цена на экспортные товары
становится более привлекательной, что снова подстегивает
спрос. Гибкий обменный курс – это своего рода амортизатор
 
 
 
для торговли. (Так дело обстоит в теории. Для того чтобы
то же самое происходило на практике, спрос на экспорт/им-
порт должен реагировать на изменение цен, а так бывает не
всегда.)
Страны, которые играют по этим правилам, позволяя сво-
ему обменному курсу плавать, считают поведение Китая иг-
рой не по правилам. Политики на протяжении долгих лет
утверждали, что, удерживая свой обменный курс на низ-
ком уровне, Китай искусственно занижает стоимость своих
экспортных товаров. Американский производитель не мо-
жет конкурировать с компанией Mingtian за симпатии Лорен
Миллер.
По мнению многих, центробанк Китая прибегал к экс-
тремальным мерам, чтобы раскрутить популярность своих
услуг, и его действия привели к появлению кричащих заго-
ловков в газетах всего мира. Фиксированный валютный курс
имеет политическую цену. На Китай навешивали ярлык «ма-
нипулятора», который отказывается вести честную игру в
торговой сфере. И это не была погоня за сенсацией в духе
таблоидов. Серьезные политики, включая президента США,
обвиняли китайского гиганта в «жульничестве» и в том, что
он раздувает «полномасштабную валютную войну» с целью
«ослабить» Америку. Это могло бы напоминать ссору в дет-
ской песочнице, если бы на кону не стоял невероятно круп-
ный бизнес.
Не только США, но и азиатские страны-производители
 
 
 
почувствовали, что действия Китая поставили их экспорте-
ров в невыгодное положение. Многие страны, включая Япо-
нию, попытались поиграть со своим валютным курсом, но
никто не смог достичь столь же впечатляющих результатов,
как Китай. Американцы обвинили Китай в том, что он тай-
но крадет у них бизнес, подрывает позиции их производи-
телей и способствует возникновению мощного торгового де-
фицита. Эти жалобы звучали все громче, и китайская хватка
немного ослабла. Но только самую малость. Стоимость юаня
до сих пор парит в промежутке от 6,5 до 7 за 1 доллар – при-
мерно так же, как 10 лет назад. Компания Mingtian по-преж-
нему с удовольствием пользуется своим преимуществом пе-
ред конкурентами.
Контроль китайского правительства над своей валютой
обернулся тем, что оно аккумулировало триллионы долла-
ров, заработанных за долгие годы. Но эти доллары вовсе не
спрятаны под гигантским матрасом в подвалах здания на
улице Чэнфань.
 
***
 
Что бы мы купили, если бы у нас было сколько угодно де-
нег? Если речь идет о паре миллионов, то Лорен Миллер или
владелец Mingtian замахнулись бы на загородную виллу, а то
и на остров в тропиках, и, конечно, озаботились бы приоб-
ретением частного самолета или яхты, чтобы было на чем
 
 
 
туда добираться. Но что, если бы денег было в несколько раз
больше, чем стоят все эти роскошества? Покончить с голо-
дом во всем мире? Побороть все болезни? Билл Гейтс, ос-
нователь Microsoft, решил, что он победит малярию, и вло-
жил в это благородное дело значительную часть своего лич-
ного состояния, насчитывающего почти 100 млрд долларов.
Но куча денег, на которой сидит Китай, еще больше. Как на-
счет мирового господства? Звучит соблазнительно, даже для
тех, кто не слеплен из того же теста, что и Блофельд. Деньги
дают власть – много власти, над союзниками и противника-
ми, даже если, как обнаружил Китай, это требует творческо-
го подхода.
Mingtian относит свой доллар в Китайский промышлен-
ный и коммерческий банк – вместе с документами, подтвер-
ждающими, что он честно заработан на торговле. Одетый в
аккуратный костюм, с седеющими волосами, в очках в тон-
кой оправе, И Хуэймань – председатель этого банка – выгля-
дит как классический банковский менеджер. Гигантские до-
ходы Китая от экспорта означают, что этот банк – крупней-
ший в мире, а у И Хуэйманя имеется ключ к его хранили-
щам. Он стал председателем только в 2016 году, но за свою
30-летнюю карьеру видел, как богатства банка умножились
многократно.
Что он станет делать со всеми этими долларами, которые
текут в банк? Вообще-то, поскольку это Китай, особого вы-
бора у него нет. Он должен отправить их в центральный банк
 
 
 
для обмена на юани по установленному последним курсу.
Mingtian получает свои юани; Народный банк Китая – свои
доллары. Затем они поступают в Государственное управле-
ние валютного контроля (ГУВК). Что будет с этими деньга-
ми дальше?
Идет ли речь о Лорен Миллер с ее скромными сбережени-
ями на черный день или о ГУВК, сидящем на куче денег, од-
но остается неизменным: если деньги просто лежат, то поль-
зы от них никакой. На фоне роста цен деньги обесценивают-
ся; на одну и ту же сумму можно будет купить меньше това-
ров, то есть их истинная стоимость упадет. Гораздо выгоднее
заставить их работать.
Счастье за деньги не купишь, это правда, но за деньги
можно купить выбор. Чем больше у вас денег, тем больше у
вас доступных вариантов. Каждый, у кого есть излишек де-
нег, – то есть инвестор – сталкивается с огромным разнооб-
разием выбора. Как в случае с ресторанным меню, конкрет-
ный выбор зависит от его вкусов, бюджета и аппетита.
Вам хочется фастфуда – чего-то вкусного, но не слишком
полезного? Акции или доля в компании – это жареная кури-
ца в мире инвестиций. Покупатель владеет кусочком компа-
нии и в довесок получает влияние в виде возможности голо-
совать. У вас разыгрался аппетит к приобретению влияния?
Закажите себе большое блюдо акций. Не чувствуете особого
голода к власти? Тогда будет достаточно маленькой порции.
Если стоимость акций возрастет, вы сможете их продать и
 
 
 
получить аппетитный бонус. Но если акции упадут в цене,
вам достанется неприятное послевкусие.
Наиболее безопасная, но потенциально наименее инте-
ресная ставка – это классическое блюдо: облигация государ-
ственного займа. Правительство выпускает облигации для
финансирования своих трат – вдобавок к деньгам, получае-
мым сбором налогов. Принцип действия здесь такой же, как
у ссуды. Вы покупаете лист бумаги, то есть облигацию, выпу-
щенную правительством, и оно платит вам процент. В конце
срока займа вы получаете свои деньги назад. Обычно держа-
телям облигаций предлагают низкий процент, поскольку они
считаются безрисковым вложением – правительство способ-
но расплатиться по своим долгам. Это относительно скуч-
ный, но безопасный выбор.
Но бывают и фирменные блюда, которые ресторан гото-
вит с особым тщанием. Иногда их необходимо заказать и да-
же оплатить заранее. Пример такого блюда – долгосрочный
вклад, скажем финансирование строительного проекта. Ин-
весторы вынуждены ждать, что получится, глотая слюнки в
надежде на успех. Разумеется, результат может оказаться не
таким впечатляющим, как хотелось бы. Здесь всегда присут-
ствует элемент риска.
Китайский центробанк с риском не дружит. Он предпочи-
тает играть вдолгую. Чжоу Сяочуань – человек, определяю-
щий политику центробанка, – не станет легко расставаться с
долларом. Китайское правительство вложило свои богатства
 
 
 
в превращение страны в мировой сборочный конвейер. Оно
не сводит пристального взгляда с всемогущего доллара, а к
своим доходам относится очень консервативно.
В отдельных случаях Китай приходит к выводу, что лучше
всего отправить побольше долларов назад в США. Китай из-
вестен как крупнейший покупатель выпущенных в США об-
лигаций, они же американские казначейские ценные бумаги.
Долгие годы Китай с завистью смотрел, как другие страны,
например Япония, заказывают себе это классическое блюдо.
Теперь и он смог приобщиться к пирушке.
В области инвестиций низкий риск обычно означает низ-
кую прибыль, но даже 1 % дохода может составить основа-
тельную сумму, если у инвестора облигаций на 3 трлн дол-
ларов, как у Китая. Если понадобятся деньги, их можно в
любую минуту продать.
Ставка на крупнейшую в мире демократию считается до-
статочно безопасной. Низкий риск, приличный доход и воз-
можность легко обналичить инвестицию. Неудивительно,
что Китай скопил такой огромный запас облигаций. Но вы-
бор Китая не сводится к разумному финансовому планиро-
ванию. Есть еще и стратегические соображения, диктующие
выбор в пользу Америки и ее доллара.
Стартовая позиция доллара была закреплена в 1944 го-
ду в горах Нью-Гэмпшира. Там прошла конференция, поста-
вившая своей целью установление международной финансо-
вой стабильности. Соглашение, получившее свое название
 
 
 
от имени отеля, в котором проходило совещание, – «Брет-
тон-Вудс» – было заключено при значительном участии аме-
риканцев. Именно тогда доллар получил статус международ-
ной резервной валюты. Это означало, что доллар стал офи-
циальной валютой международной торговли, то есть валю-
той, в которой должно заключаться большинство междуна-
родных торговых сделок. Так доллар превратился в пред-
мет вожделения по всему миру. Стоимость большинства ва-
лют была «привязана» к доллару. В свою очередь, стоимость
доллара была привязана к стоимости золота. Чтобы избе-
жать дисбалансов в этой жесткой системе, был введен стро-
гий контроль над трансфертом средств. Был создан Между-
народный валютный фонд – частично для того, чтобы сле-
дить за объемом выпускаемых США долларов. Идея заклю-
чалась в том, чтобы гарантировать стабильность, но система
не сработала.
В начале 1970-х годов валютный контроль и фиксирован-
ные курсы обмена в значительной степени ослабли. С ростом
и диверсификацией экономики разных стран попытки удер-
живать стоимость валют на стабильном уровне вызвали неве-
роятные сложности и оказались слишком дорогостоящими.
Выяснилось, что система попросту нежизнеспособна. Ситу-
ация не сильно отличалась от той, в которую попадет Таи-
ланд 25 годами позже.
Неизменным остается одно: доллар по-прежнему – глав-
ная резервная валюта. На его долю приходится 70 % денеж-
 
 
 
ных средств, хранящихся в центробанках по всему миру.
Доллар является стандартным платежным средством в меж-
дународных торговых сделках. Поскольку доллар остается
на вершине, американские гособлигации выглядят самыми
престижными и безопасными для потенциальных инвесто-
ров. Однако существует предположение, что растущая мощь
Китая приведет к тому, что юань спихнет доллар с верши-
ны валютной горы. Огромный объем облигаций, принадле-
жащих Китаю, дает ему надежный стабильный доход, кото-
рый он использует для усиления своих позиций. К тому же
это предоставляет ему некоторую долю контроля над Аме-
рикой.
Давайте взглянем на это с другой стороны. Американские
потребители, такие как Лорен Миллер, обожают дешевые
китайские товары. Китайское правительство может исполь-
зовать их доллары для покупки американских ценных бумаг.
Тем самым они финансируют американское правительство,
позволяя ему строить школы, выплачивать пенсии пожилым
людям и зарплату военным. Благодаря этому деньги продол-
жают циркулировать в американской экономике, позволяя
Лорен каждую неделю ходить по магазинам. Таким образом,
Китай владеет частью американского государственного дол-
га и финансирует американцев. Последние продолжают тра-
тить деньги, а Китай платит по счетам.
Почему Америка выпускает так много ценных бумаг,
«кормящих» эту машину? По правде сказать, особого выбо-
 
 
 
ра у нее нет. Участие в войнах, стареющее население, нуж-
дающееся в пенсиях и здравоохранении, финансовые кризи-
сы – все это обходится недешево. Долгие годы американское
правительство, как и правительства многих других стран,
находилось в трудном положении, стараясь получить как
можно больше денег через налоги, чтобы расплатиться по
всем своим счетам. Как и большинству стран, США хоте-
лось иметь сбалансированный бюджет, в котором расходы
равны доходам. Но им пришлось брать деньги взаймы, и дол-
ги постоянно росли. Облигации – это дешевый способ занять
средства под процент более низкий, чем средний по стране.
С другой стороны, такие страны, как Китай, приобретают их
с большим удовольствием.
Этот доллар мог быть напечатан в Америке и потрачен
в пригородном магазине сети Walmart, но не так просто
сказать, кому он принадлежит – Лорен Миллер, компании
Mingtian или китайскому правительству.
Лорен Миллер платит ипотеку долларами и должна бла-
годарить в том числе Китай – за то, что стоимость ипоте-
ки не увеличивается. Почему? Когда спрос на государствен-
ные облигации (их еще называют бондами) высок, как, на-
пример, в Китае, если речь идет об американских облигаци-
ях, это способствует росту их стоимости. Это означает, что
за тот же объем бумаг правительство получает больше денег.
Поэтому американскому правительству заем обходится де-
шевле, а Китай – как кредитор – получает меньше прибыли.
 
 
 
Это находит отражение и в финансовой системе: рядовым
американцам приходится платить более низкий процент по
займам, в том числе по ипотеке. Дешевые китайские товары
удерживают на низком уровне цены в американских магази-
нах, что также способствует поддержанию низкой процент-
ной ставки.
Лорен Миллер может считать свои действия проамери-
канскими. Она зарабатывает доллары у себя в стране и тра-
тит их в местном супермаркете, чтобы его владелец мог пла-
тить зарплату своим сотрудникам, ее соседям. Но ее покупа-
тельский выбор означает, что на ключевые финансовые фак-
торы – от размеров дохода до цен и процентной ставки – вли-
яет страна, находящаяся от нее на расстоянии в несколько
тысяч миль.
Не опасно ли это для США? Что, если Китай решит: «Хва-
тит!» – и выбросит на рынок все свои облигации? Разве он по
сути не держит под контролем кошелек американской эко-
номики? Может быть, американская экономика окажется за-
ложницей в геополитической борьбе за власть?
В 2016 году Китай «перетасовал» свою финансовую ко-
лоду и «скинул» бондов на 188 млрд долларов. Произошло
это как раз в то время, когда в Америке избрали прези-
дентом Трампа, который никогда не скрывал своей нелюб-
ви к Китаю. Финансовая пресса разразилась заголовками ти-
па: «Крупнейшие кредиторы Америки продают облигации –
это предупредительный знак Трампу». Но эти облигации с
 
 
 
легкостью нашли себе новых покупателей. Государственный
долг США, исчисляемый суммой с восемью или девятью ну-
лями, переходит в другие руки, но жизнь в отделах супер-
маркетов Walmart и в офисах по всей Америке продолжа-
ет идти своим чередом. Китай, может, и превратил себя в
фундамент американской экономики, но он такой не один.
Он вовсе не является незаменимым. Как выразились журна-
листы американского издания Bloomberg: «Расслабьтесь. Мы
переживем китайскую продажу американского долга».
Рост американского госдолга вызывает опасения. Вдох-
новленное высоким спросом на свои бонды, американское
правительство продолжало занимать. К счастью, они остают-
ся популярными на всей планете, не только в Китае. К по-
клонникам финансовой безопасности, которую сулят амери-
канские облигации, давно относится Япония – Китай просто
последовал ее примеру. В 2016 году Япония обогнала Китай,
став крупнейшим держателем таких бумаг. Это означает, что
она имеет еще большую, чем Китай, власть над Америкой.
Вплотную за ними следуют страны – приобретатели аме-
риканских ценных бумаг, которых никак не причислишь к
сверхдержавам. В 2016 году Ирландия купила американских
бондов на сумму около 230 млрд долларов. Еще более впе-
чатляющей выглядит история с Каймановыми островами.
Эта крошечная заморская территория Великобритании с на-
селением в 60 тысяч человек дает приют облигациям на сум-
му в 265 млрд долларов. Однако в обоих случаях владель-
 
 
 
цами этих бумаг являются не центробанки, а частные ком-
пании. Чрезвычайно мягкое налоговое законодательство де-
лает Кайманы и Ирландию весьма привлекательными при-
бежищами для хедж-фондов и других финансовых учрежде-
ний, и даже самые богатые и крупные финансовые игроки
испытывают потребность вложить хотя бы часть денег в на-
дежные американские облигации. Подробнее об этих круп-
ных игроках мы поговорим в главе 8.
Почему инвестиции движутся только в одном направле-
нии – из Китая в США? Китай выпускает свои собственные
государственные облигации, так же как Япония и большин-
ство других стран. Но фокус в том, что Китай запрещал ино-
странцам приобретать свои облигации, объем которых до-
стигал 9 трлн долларов. «Контролер» не проявлял ни малей-
шего желания самому оказаться под чужим контролем. Си-
туация изменилась в июле 2017 года, когда Пекин сообщил,
что снимет этот запрет в рамках программы, направленной
на открытие своего денежного рынка с целью привлечения
зарубежного капитала. Это могло бы стать началом сдвига в
распределении региональной и глобальной власти.
Обе страны могут находиться в состоянии шаткой взаимо-
зависимости, но это не значит, что Китай способен захватить
США в заложники. В мире есть много других стран, желаю-
щих занять его место и стремящихся к безопасности и усиле-
нию своего влияния через приобретение американских об-
лигаций. Это показывает, насколько сегодня все в мире вза-
 
 
 
имосвязано. Сотрудники центробанков в Пекине или Токио
оказывают влияние на материальное благополучие покупа-
телей магазинов Walmart, а эти покупатели, в свою очередь,
определяют, кто разбогатеет в Шэньчжэне.
 
***
 
Скопив все эти доллары, Китай приобрел огромное богат-
ство и влияние, выходящее далеко за его пределы. Чем боль-
ше он зарабатывает, тем больше у него власти. Однако си-
туация постоянно меняется, и такие страны, как Вьетнам и
Южная Корея, потихоньку «отколупывают» кусочки от ки-
тайского господства в сфере экспорта.
Китаю грозят многие риски. Если США тесно – а кое-кто
скажет, слишком тесно – связаны с Китаем, который владеет
значительной частью их госдолга, то и Китай слишком тес-
но связан с рынками для своих товаров, а это делает его уяз-
вимым. Он слишком полагается на доллар. Все дело в том,
откуда берется рост, – а это вызов, с которым сталкивается
любая страна. Но что такое рост? И как его добиться?
Чтобы экономика росла, вы должны добиться роста ее
доходности. Это то, что принято называть валовым внут-
ренним продуктом (ВВП). Как следует из названия, ВВП –
это сумма всего произведенного в стране за год: на фермах,
стройках, заводах (таких, как Mingtian) и в офисах компа-
ний, как государственных, так и частных. Есть три спосо-
 
 
 
ба измерения ВВП: суммировать все, что потрачено; все,
что произведено; все, что заработано. Существует много воз-
можностей повысить рост ВВП, а по сути – сделать страну
богаче. Эти способы измерения подобны тройняшкам: каж-
дый хорош по-своему и может немного отличаться от осталь-
ных. Когда вы вычисляете результат работы людей и пред-
приятий, без мелких отличий не обойтись.
Китай сосредоточил свои усилия на промышленном про-
изводстве. Производить товары – это очень хорошо, но кто
будет их покупать? Растущие доходы Китая могут означать,
что китайские рабочие получат больше возможностей удо-
влетворить свой потребительский спрос. Но этот фактор
по-прежнему выглядит достаточно скромным по сравнению
с Америкой, размахивающей своим всемогущим долларом.
Вполне логично концентрировать усилия на привлечении
американских потребителей. Они не только способны поку-
пать больше, но и могут, как в случае с айфоном, позволить
себе без особых раздумий больше платить.
Однако ставка на состоятельных зарубежных потребите-
лей с целью улучшить положение Китая является рискован-
ной стратегией. Это палка о двух концах. Или, как говорят
в Пекине, вода не только несет лодку – иногда она может за-
хлестнуть ее волной и перевернуть.
Что происходит, если спрос на экспорт падает? В период с
октября 2008 года по март 2009-го объемы глобальной тор-
говли в результате финансового кризиса 2008 года заметно
 
 
 
сократились. Если раньше продавалось шесть единиц того
или иного товара, то к концу марта 2009-го их стало всего
пять. Особенно пострадал спрос в США, где, собственно, и
начался кризис. Это стало уроком для всех: хотя китайское
правительство всегда полагается на рынок американских го-
сударственных облигаций, оно не может всегда полагаться на
Лорен Миллер и ее способность потратить лишние деньги на
что-нибудь, не являющееся предметом первой необходимо-
сти. Что, если ее беспокоит перспектива следующей получ-
ки?
Во времена своей «золотой лихорадки» китайские фабри-
ки и заводы росли как грибы после дождя. Сталелитейные
предприятия работали в три смены. Это привело к тому, что
Китай производил больше, чем мог продать. Но, поскольку
это Китай, пострадали в основном предприятия, принадле-
жащие государству. Правительство осталось с головной бо-
лью и кучей непроданной продукции. Чтобы пламя роста не
угасло окончательно, следовало поискать что-нибудь побли-
же к дому. Правительство решило, что пора привлечь к делу
потребителей.
Чего хочет китайское правительство? Того, чтобы его на-
род больше походил на Лорен Миллер. Оно не хочет, что-
бы им хватало средств только на оплату базовых потребно-
стей, таких как еда и питье, но, напротив, чтобы они порой
выкладывали юани за баловство. Траты подобного рода ока-
зывают самое серьезное воздействие на экономику в целом.
 
 
 
Китайские домохозяйства достигли такой точки, когда лег-
комысленные траты становятся для них допустимыми. А это
гигантский ресурс. Сегодня китайские домохозяйства зара-
батывают около 5 трлн долларов ежегодно.
Это гигантский сдвиг в мышлении и китайского пра-
вительства, и китайского народа. В результате в Китае за
первую половину 2016 года три четвертых роста экономи-
ки пришлось на долю потребительских трат. Доллар Лорен
Миллер, полученный благодаря экспорту радиоприемников,
перестал быть самым главным. С ростом доходов зарубеж-
ные люксовые бренды превратились в Китае в солидный биз-
нес. Всего за 1 год на 50 % подскочили сборы кинотеатров.
Приобрел популярность зарубежный туризм: в прошлом го-
ду за границу выезжали около 70 млн китайцев. Сегодня Ки-
тай – крупнейший в мире производитель автомобилей. Стре-
мительного успеха достиг сегмент рынка, отвечающий за
внедорожники – сверкающие пожиратели бензина и символ
американского консьюмеризма. В 2015 году впервые в исто-
рии ровно половину объема экономики занял сервис услуг,
включая розничную торговлю, рестораны и т. п.
Растущие аппетиты Китая могут помочь и США, хотя, на-
верное, не жителям Флинта, штат Мичиган. Экспорт Китая
в США превышает его же импорт на 367 млрд долларов. Это
явление называют видимым торговым балансом, поскольку
оно отражает физический объем товаров, которые легко по-
щупать и подсчитать. Но трансграничная торговля не огра-
 
 
 
ничивается этими товарами; страны торгуют между собой
также и услугами. У Китая огромный аппетит как раз к этим
невидимым товарам, которые производит Америка. Для на-
чала есть Голливуд: каждый год в Китае выдаются разреше-
ния на прокат всего 34 зарубежных фильмов. Но лучшие (и
худшие) американские фильмы регулярно возглавляют рей-
тинги кассовых сборов. В ближайшие несколько лет сборы
китайских кинотеатров вполне могут переплюнуть амери-
канские – просто потому, что несопоставимы размеры зри-
тельской аудитории. Кроме того, США зарабатывает на ки-
тайских туристах – тех, кто воспользовался ростом своих до-
ходов и в 2015 году потратил на путешествия 250 млрд дол-
ларов. Добавьте сюда расходы на образование, лицензирова-
ние программного обеспечения, инвестиции в финансовую
и другие сферы, и вы обнаружите, что Китай – четвертый в
списке покупателей американских услуг. В 2016 году США
продали Китаю всевозможных услуг на 37  млрд долларов
больше, чем годом раньше. Однако в целом у Китая в тор-
говле с США по-прежнему сохраняется положительный те-
кущий баланс (разность между экспортом и импортом). (Од-
нако следует помнить, что в экономике большинство цифр
вряд ли точны на все 100 %. Если суммировать все торго-
вые дефициты и профициты по всем странам мира, то бу-
дет достигнут баланс. Но на самом деле никакого баланса
нет и в помине. Если верить МВФ, в 2015 году положитель-
ное сальдо текущих операций во всем мире составляло по-
 
 
 
чти 250 млрд долларов. Как такое возможно? Мы же вроде не
занимались скупкой всего и вся в галактических масштабах?
Истина заключается в том, что подсчитывать стоимость ав-
томобилей и радиоприемников, отправляемых за моря, срав-
нительно легко, а вот точно оценить стоимость каждой услу-
ги намного сложнее. В цифрах торговых балансов всегда есть
элемент ошибки – аналог монетки, закатившейся под диван.)
Покупая местные продукты и услуги или дорогостоя-
щие импортные товары, китайская элита начинает тратить,
как американцы,  – потому что начинает зарабатывать, как
они. Оценить точный размер богатства богатых всегда труд-
но, особенно в такой непрозрачной стране, как Китай. Но
есть предположение, что в 2016 году в стране было больше
1,5 млн долларовых миллионеров. А что насчет сверхбога-
тых? В Китае имеется примерно 300 миллиардеров, и, если
верить специалистам банка UBS, новый член в этом клубе
появляется каждые пять дней. Еще один признак изменения
глобальной экономики: из каждых трех женщин-миллиарде-
ров две – родом из Китая. Сверхбогатые составляют малую
часть населения, чего не скажешь об их влиянии. От Prada
до Burberry, включая Chanel, треть продаж люксовых брен-
дов совершается в Китае.
Хотя новые богатые получают удовольствие от своих ди-
зайнерских часов и сумочек, изменения в динамике китай-
ского роста имеют свою цену. С 2010 года резко вырос-
ло количество «плохих» кредитов. Аналогичная ситуация в
 
 
 
США и Европе привела к тому, что их звездный блеск замет-
но потускнел после финансового кризиса 2008 года. Миро-
вые СМИ выражали беспокойство по поводу Китая, который
многому научился на успехах Запада, но не сумел извлечь
уроки из его ошибок.
Даже если отвлечься от этих рисков, влияние растущей
экономической мощи Китая становится более заметным –
его потребители продолжают напрягать свои финансовые
мышцы, и Китай растет как рынок для других стран мира.
Однако домашняя «перезагрузка» Китая не способна удо-
влетворить его амбиции. Со всеми долларами, заработанны-
ми за рубежом, приходит возможность получения власти.
Есть виды инвестиций, которые приносят больше прибыли,
чем акции и облигации. В конце концов, есть предел жела-
нию страны скупить как можно больше облигаций. Гораздо
лучше, если этот вариант поможет созданию рабочих мест
и бизнес-возможностей для собственного населения, в том
числе благодаря использованию промышленных мощностей,
простаивающих в результате спада экспортного спроса.
Пора увеличить зарубежные инвестиции. Для руководи-
теля банка И Хуэйманя это просто: он видел достаточно
зарубежных компаний, получавших прибыль от постройки
предприятий в Китае. Китай все активнее стремится стать
одним из таких игроков, охватывая все новые регионы.
Глобальные торговые связи – вещь не новая. Древний
Шелковый путь представлял собой сеть торговых путей, со-
 
 
 
зданных больше двух тысяч лет назад китайской империей
Хань. Он связывал торговые области Древнего мира с во-
стока на запад. В XXI веке председатель Си Цзиньпин про-
возгласил задачу создания нового Шелкового пути, призван-
ного укрепить силу Китая. Он утверждает, что его цель –
проложить путь мира, включенности и свободной торговли,
оставить в прошлом торговые войны и познакомить мир с
новой формой экономической дипломатии. В центре этой
программы – сооружение сети дорог, железнодорожных пу-
тей, портов, электростанций и трубопроводов, соединяющих
Китай с Юго-Восточной и Центральной Азией, Ближним Во-
стоком, Африкой и Европой – и все это на китайские деньги.
Так чем же занят Китай – строительством мостов или, как
утверждают критики, распространением своего влияния на
остальной мир?
Как и любое путешествие в далекие края, это предприятие
выглядит захватывающе интересным и таким же рискован-
ным. Этот риск – для Китая нечто новое, но он готов на него
пойти. Это означает, что наш доллар не останется лежать в
хранилище на Пекинской финансовой улице. Он уже упако-
ван и готов к следующему этапу своего путешествия. Пере-
прыгнув через семь часовых поясов, он окажется в Нигерии,
где его повезут по железной дороге к новым приключениям.

 
 
 
  
3
Найти любовь в дельте Нигера
 
 
Из Китая в Нигерию
 
Древний портовый город Калабар расположен на юго-во-
сточной оконечности Нигерии. Идиллический и спокойный,
он может похвастаться ботаническими садами, музеями и
заповедниками. Но за этим красивым фасадом скрывается
темное историческое наследие. В период с XVII по XIX век
город был крупным центром работорговли и ключевым эле-
ментом схемы перевозки живого товара. Эта печальная и
мрачная глава истории города подтверждается документами,
хранящимися в Калабарском музее рабства. Сегодня Кала-
бар прикладывает немалые усилия, чтобы стать центром ту-
ризма и развлечений. Здешний ежегодный карнавал называ-
ют крупнейшей «уличной вечеринкой» Африки.
Сюда, за 6936 миль от Пекина, Китай отправляет часть
своих долларов. Это может показаться странным и даже лег-
комысленным, но Народный банк Китая стремится сюда не
для того, чтобы веселиться или жариться на солнце: каждый
доллар – это часть тщательно спланированного инвестици-
онного решения, которое сулит и власть, и деньги. Внима-
 
 
 
ние подобного рода для города не в новинку. Западное при-
сутствие в Западной Африке XVIII века тоже может быть
рассмотрено как инвестиционная стратегия, направленная
на извлечение максимума выгоды из торговли нигерийски-
ми товарами. Только тогда товаром были люди, то есть рабы.
Сегодня Калабар снова стал участником мировой торговли.
Город расположен в 500 милях от финансовой столицы
Нигерии – Лагоса, и он является одним из получателей зна-
чительных объемов долларов, притекающих в Африку из
Китая. В 2014 году нигерийское правительство заключило
контракт на 12 млрд долларов с Китайской железнодорож-
ной строительной корпорацией на постройку дороги, соеди-
няющей эти два города. Деньги на ее строительство в значи-
тельной степени поступили в виде кредита из Китая, выдан-
ного Китайским промышленным и коммерческим банком –
тем самым, в который производитель радиоприемников из
Шэньчжэня отнес доллар, полученный от Лорен Миллер.
Железная дорога должна будет не просто обеспечить эли-
те Лагоса возможность с удобством передвигаться вдоль по-
бережья. Эта линия со своими 22 станциями пересечет 10 из
36 штатов Нигерии. Но самое главное, что в их число вхо-
дит нефтеносная область – дельта Нигера. В 2016 году Ниге-
рия добывала до 2 млн баррелей нефти в сутки. Это огром-
ный объем, но недостаточный, чтобы Нигерия вошла в де-
сятку крупнейших нефтедобывающих стран, таких как Са-
удовская Аравия или даже Канада. Однако важно не коли-
 
 
 
чество нигерийской нефти, а ее качество. Дело в том, что
эта нефть – одна из лучших в мире, пригодных для про-
изводства топлива для автомобилей и самолетов. Калабар-
ская железная дорога соединит экономическую столицу Ни-
герии с сердцем нефтедобывающей области. Это часть 25-
летней правительственной программы под названием «Ни-
герийское видение-2020», цель которой – превратить ниге-
рийскую экономику в одну из крупнейших в мире. Китай
этому помогает.
 
***
 
Почему Китай решил вложить свой доллар в строитель-
ство железной дороги на другом краю света? Зачем риско-
вать огромной суммой денег, участвуя в осуществлении про-
екта так далеко от дома и не гарантируя, что это принесет
ощутимую выгоду китайскому населению?
Китай стремится стать глобальным игроком. За последние
10 лет объем его иностранных инвестиций пережил взрыв-
ной рост. В 2014 году он впервые в истории превысил объем
иностранных инвестиций в китайскую экономику. Наш дол-
лар – один из миллиардов других, которые китайские пред-
приятия, в основном принадлежащие государству, предпо-
читают тратить за рубежом.
Сегодня Китай входит в тройку главных мировых ин-
весторов. Его интересы отличаются крайним разнообрази-
 
 
 
ем. Давайте на секунду отвлечемся от Нигерийской желез-
ной дороги. В настоящее время такие британские футболь-
ные клубы, как Aston Villa, Wolverhampton Wanderers и West
Bromwich Albion, принадлежат китайским олигархам. Китай-
ские корпорации владеют производителями фильмов, на-
пример таких, как «Годзилла». Система веб-поиска инфор-
мации о воздушных перевозках Skyscanner тоже принадле-
жит китайской компании. Один из самых престижных оте-
лей Нью-Йорка – Waldorf Astoria – продан китайцам и в бу-
дущем будет частично преобразован в люксовый кондоми-
ниум. С гордостью поднять победный футбольный кубок –
значит продемонстрировать, что Китай действительно стал
ведущим игроком на мировой сцене, хотя эти достижения
свидетельствуют скорее о желании Китая потешить свое са-
молюбие.
Для долгосрочной стратегии Китая гораздо важнее дру-
гие инвестиции. Он вкладывает деньги в ключевые евро-
пейские энергетические проекты и проекты по водоснабже-
нию. У него есть доля даже в американских домах престаре-
лых. Китай обладает возможностью контролировать важней-
шие сферы жизнеобеспечения по всему миру. Существова-
ние общества зависит от таких базовых вещей, как энергия и
вода, а население, особенно на обеспеченном Западе, быст-
ро стареет.
Это только несколько примеров зарубежной активности
Китая. Он распространяет свои доллары в самых разных об-
 
 
 
ластях – от недвижимости до сферы развлечений, от потре-
бительских товаров до инфраструктуры, демонстрируя ам-
биции, выходящие далеко за пределы конвейерного произ-
водства дешевой продукции, ставшей основой его богатства.
Многие наблюдатели выражают в связи с этим беспокой-
ство. Подобные проекты известны под названием прямых
иностранных инвестиций (ПИИ). Обычно под ними подра-
зумевается приобретение зданий или чего-то материального,
но ПИИ могут также означать приобретение доли в зарубеж-
ной компании. Общей чертой для всех видов ПИИ является
приобретение инвестором определенной степени контроля,
вне зависимости от того, во что именно вложены средства –
в завод, железную дорогу или компанию.
Объем средств, вложенных Китаем в различные приоб-
ретения в Европе, в 2016 году в 4 раза превысил обратные
инвестиции. Китай продолжает тратить деньги, и одновре-
менно растет противостояние этому, потому что Китай ста-
вит преграды на пути иностранных инвесторов, стремящих-
ся взять под контроль его собственную промышленность. В
результате и появилось то, что называется Новым Шелковым
путем. Финансовый кризис 2008 года ударил по Европе, и
именно китайские деньги позволили ей залатать многие ды-
ры.
По чуть менее серьезному поводу многие в недоумении
подняли брови, когда в 2012 году культовый британский
бренд Weetabix (пшеничные сухие завтраки) попал в китай-
 
 
 
ские руки. Не изменится ли его вкус? Будет ли доволен на-
род, привыкший есть на завтрак булочки со свининой, если
ему предложат кусок прессованных злаков, похожий на су-
харь? В этом конкретном случае китайские покупатели не
стали рисковать, и в 2017 году Weetabix был перепродан аме-
риканской компании. На более серьезном уровне Китай под-
держивает строительство новых электростанций в Велико-
британии и покупает доли в британских компаниях по во-
доснабжению. Существует опасение, что позволять Китаю
контролировать такие жизненно важные сферы – это значит
делать страну уязвимой финансово и стратегически. Суще-
ствует опасение, что зарубежные владельцы будут управлять
компаниями, даже принадлежащими к менее жизненно важ-
ным сферам, чтобы зарабатывать прибыль для родных инве-
сторов, снижая свои затраты за счет местных работников и
покупателей. Хотя Нигерию и Британию разделяют многие
тысячи миль, но, как мы увидим, многие из опасений отно-
сительно китайских инвестиций разделяют в обеих странах.
За последние 75 лет глобальная карта владения активами
значительно изменилась. Сегодня ПИИ распространены по
всему миру. До середины ХХ века страны, имевшие сред-
ства для иностранных инвестиций, – в первую очередь быв-
шие строители империй, такие как США, Великобритания
и Франция, – в основном располагались на Западе. Они по-
лучали прибыль – как финансовую, так и выражавшуюся в
усилении экономической власти,  – от торговли со своими
 
 
 
колониями, производившими разнообразные товары. Распад
этих империй повлек за собой рост спроса на нефть для
транспорта и промышленности и, как следствие, рост цен на
этот жизненно важный товар. Это привело к появлению неф-
тяных баронов Ближнего Востока, которые владели гигант-
скими богатствами. Богатые нефтью страны, такие как Сау-
довская Аравия и Норвегия, обычно имеют избыток налич-
ности («суверенные инвестиционные фонды») и оглядыва-
ют весь мир в поисках места, где можно получить прибыль
и влияние.
Кроме того, есть деньги, которые все мы, стремительно
стареющие работники, откладываем на старость: пенсион-
ные фонды. Фонду нужно расти, а мы, скорее всего, не соби-
раемся забирать из него свои деньги на протяжении долгих
лет. Поэтому их управляющие могут вкладывать средства
в долгосрочные и безопасные проекты, а не просто искать
способ побыстрее заработать доллар-другой. Самые круп-
ные наниматели в самых богатых регионах обычно образу-
ют самые крупные фонды. На вершине списка – японские и
американские фонды государственных служащих. Растущие
амбиции пенсионных фондов привели к тому, что канад-
ские учителя – точнее, их пенсионные сбережения – снабжа-
ют тросами нигерийские нефтяные платформы через компа-
нию, которой они владеют. Богатство Нигерии в буквальном
смысле привязано к их богатству. Однако членам этого пен-
сионного фонда не нужен контроль – для них гораздо важ-
 
 
 
нее прибыль.
Где же в конечном итоге оказываются деньги ПИИ? В
2016 году самыми популярными для глобальных инвесто-
ров стали те страны, которые больше всего покупали, удовле-
творяя их аппетиты. США получили первое место, Китай –
третье. Между ними разместилась Великобритания. (Поче-
му крошечная Великобритания? Дело в том, что имела ме-
сто целая серия перекупки крупных компаний, включая со-
здание крупнейшего в мире производителя пива.) Нагляд-
ным примером того, что инвесторы любят делать безопасные
ставки, является присутствие в этой десятке других стран,
имеющих богатые товарные рынки, – Нидерландов, Брази-
лии и Австралии. Несмотря на всю свою нефть, Нигерия в
этот список не попала.
 
***
 
Перевод каждого доллара требует в ответ сдачи в виде
определенного количества прибыли и власти. Все более ин-
тенсивное движение средств по планете приносит с собой
сдвиги в картине собственности и контроля над экономикой.
Китайская активность в Нигерии – это нечто большее, чем
просто часть плана по завоеванию глобального рынка желез-
нодорожного строительства. Это ключевой элемент китай-
ского плана Нового Шелкового пути; строительство инфра-
структуры, призванной укрепить взаимосвязи с Нигерией.
 
 
 
Китай надеется пожать плоды – финансовые, и не только –
далеко за пределами железной дороги.
Председатель китайской Железнодорожной строительной
корпорации описывает эту железную дорогу как взаимовы-
годный проект. Он утверждает, что он позволит Китаю экс-
портировать в Нигерию оборудования на 4 млрд долларов –
от стали до поездов. Строительство железной дороги предо-
ставляет контракты и рабочие места китайским фирмам. Это
еще один шаг в реализации китайского плана по продви-
жению своей промышленности на более высокотехнологич-
ный, высококвалифицированный и дорогостоящий уровень.
Все это – часть попытки возглавить подобные проекты по
всему миру.
Но когда речь идет о китайских интересах в Нигерии, все
дороги – в данном случае железные – ведут к нефти и дру-
гим видам сырья. Китай в этом не одинок; почти полови-
на средств, инвестируемых в Африку, тратится на сырьевую
продукцию, включая алмазы и кобальт – важнейший компо-
нент при производстве смартфонов.
Для китайского банка инвестиции в Нигерию – это вопрос
власти и влияния. Тем не менее Китаю не пришлось бороть-
ся с конкурентами в виде международных компаний, банков
и правительств богатых стран, чтобы получить право на реа-
лизацию проектов по созданию нигерийской инфраструкту-
ры.
Большая часть ПИИ, вкладываемых в Нигерию, поступа-
 
 
 
ет от нефтяных компаний, включая британско-нидерланд-
ский гигант Shell и американский Exxon. Несмотря на богат-
ство нигерийских природных ресурсов и огромный потенци-
ал этой страны, многие другие инвесторы не желают вкла-
дываться в здешние проекты. Для них это слишком риско-
ванно. По их мнению, достаточно велики шансы на то, что
они не смогут вернуть даже свои вложения, не говоря уже о
прибыли.
Если вы – богатая страна или частная компания, для вас
выбирать, куда вкладывать свои деньги,  – почти то же са-
мое, что искать любовь через интернет. Выбор велик. Ко-
гда речь идет о взаимоотношениях, вы оцениваете кандида-
тов по нескольким критериям: внешний вид, чувство юмо-
ра, мировоззрение и привычка (или ее отсутствие) закручи-
вать колпачок на тюбике зубной пасты. Затем вы оценивае-
те, насколько каждый из этих критериев важен именно для
вас. Это может быть чисто техническая процедура, но, про-
анализировав все собранные данные, вы, возможно, получи-
те идеальную пару.
Для потенциальных инвесторов ситуация обстоит точно
так же. Они тоже хотят прочных, гармоничных и долговре-
менных отношений с партнером, совместимым с их долла-
ром. Но они должны взвешивать другой набор факторов,
прежде чем вычеркнут из списка всех жаб и найдут своего
принца или принцессу. Риск против вознаграждения.
Что предпочтительнее – искать основу для долговремен-
 
 
 
ных отношений где-то вдали, как это делает Китай, или по-
ближе к дому? Насколько привлекателен каждый проект?
Насколько масштабен? Обещает ли он хорошую прибыль и
сможет ли обеспечить работой свое население, как в случае
со строительством прибрежной железной дороги? Насколь-
ко проект рискован? Каков политический климат в стра-
не? Можно ли доверить ее правительству свои средства или
оно поменяет правила по ходу игры, нанося вам ущерб? На-
сколько радужны перспективы и насколько они основатель-
ны? Склонна ли страна к нестабильности? Это только неко-
торые из вопросов, которые должны задавать себе инвесто-
ры.
Богатство ресурсов и потенциал потребительского рынка
стали причиной того, что в XIX веке Великобритания при-
шла в Нигерию. Точно то же побудило другие европейские
страны к колонизации прочих африканских стран. Сегодня
Нигерия привлекает Китай тем же самым, только в XIX ве-
ке главной приманкой был другой ресурс – пальмовое мас-
ло. Пальмовое масло использовали при изготовлении мыла и
смазочных материалов для механизмов, используемых коло-
низаторами. Но в своих попытках выкачать как можно боль-
ше сырьевых ресурсов – какао, пальмового масла и кофе – из
Африки Запад не стал развивать другие направления эконо-
мики и не захотел делиться своим промышленным опытом.
Дороги – железные и обычные – прокладывались, но только
там, где это служило интересам экономической власти. Бо-
 
 
 
гатство и власть были сконцентрированы в руках ограничен-
ного числа лиц. С крушением империй в середине ХХ века
вспыхнула борьба за власть, обернувшаяся множеством ре-
гиональных и этнических конфликтов.
Как следствие, Нигерия из страны, богатой нефтяными
ресурсами, превратилась в арену политической нестабиль-
ности, злоупотреблений властью, коррупции и гражданских
беспорядков. Ирония заключается в том, что из-за этого
многие страны Запада вычеркнули Нигерию из списка по-
тенциальных партнеров – в отличие от Китая. Размеры Ни-
герии и ее нефтяных ресурсов делают ее самым экстремаль-
ным примером, но такое же колониальное наследие харак-
терно для многих других стран этого региона; бытует мне-
ние, что риски ведения бизнеса здесь настолько велики, что
не оправдывают потенциальной выгоды. Замените пальмо-
вое масло на какао-бобы, кофе или чай, и вы услышите по-
хожие суждения о Гане или Кении. Привлекательность при-
родных ресурсов ограничивается реальностью, которая про-
является в политической нестабильности и отсутствии без-
опасности.
Вторая половина ХХ века в Нигерии была временем воен-
ных диктатур. Демократическое правление вернулось в 1999
году, но оно не означало конца нестабильности и беспокой-
ства. Оно не сумело покончить с коррупцией и незаконным
присвоением средств, в том числе на самом высоком госу-
дарственном уровне. Точно так же, как во времена колониа-
 
 
 
лизма, власть и богатство от нефтяных ресурсов находятся
в руках горстки нигерийцев и зарубежных компаний. В их
число входят топливные гиганты Запада: Shell, Exxon Mobil,
Eni, Chevron и Total. Президент Бухари, избранный в 2015 го-
ду, пообещал прижать коррупцию и продвинуть экономиче-
ские реформы, но многие относятся к этим посулам со скеп-
сисом.
Всемирный банк утверждает, что из каждых 5 долларов,
заработанных в энергетическом секторе, 4 приносят при-
быль только одному проценту нигерийцев. Озлобленность,
нищета и недовольство населения привели не только к ак-
тивизации протестных выступлений на юге страны, но и по-
высили градус напряжения между этническими группами.
Беспорядки привели к росту насилия и нападению на нефтя-
ные трубопроводы и заводы по переработке нефти. Угрозы
похищений вынудили зарубежные компании потратить ку-
чу денег на обеспечение безопасности. Персонал размеща-
ют в укрепленных лагерях, многоквартирных домах и даже
огороженных комплексах, возведенных на средства работо-
дателей. Эти сообщества «за воротами» могут включать что
угодно, от отелей до школ и ресторанов. Порой они пред-
ставляют собой целые пригороды, герметично изолирован-
ные от местной жизни и воспроизводящие западный образ
жизни, со своими внедорожниками, кондиционерами и т. п.
Они существуют в условиях, отличающихся от типично ни-
герийских, но и на жизнь дома это тоже мало похоже. Все
 
 
 
это сильно отдает колониализмом, хотя акцент делается на
безопасность, а не на роскошь. Рабочим надо платить боль-
ше – за риск. Даже поездка в аэропорт требует вооруженного
конвоя. Сотрудники этих компаний являются постоянными
мишенями для разного рода нападений.
Нигерия – по-прежнему страна социальной пестроты.
Примерно половина населения – мусульмане, проживающие
на севере. Немусульман – в основном христиан – скорее
можно встретить в богатом нефтью южном регионе. Одна-
ко это не означает, что живущие там нигерийцы получают
от этого какие-то преимущества. Этническое и религиозное
напряжение перешло и в политику, поскольку нарушилось
соотношение сил между этими группами.
На севере правительство сталкивается с растущей угрозой
в лице экстремистской группировки Боко-Харам, о которой
мир услышал в 2014 году после похищения ими 200 с лиш-
ним школьниц из города Чибока. Попытки этой группы джи-
хадистов создать халифат привели к гуманитарному кризи-
су: почти 2 млн человек были вынуждены покинуть свои до-
ма. В то же самое время на юге регулярно происходят атаки
повстанцев на нефтепроводы, что серьезно затрудняет рабо-
ту нефтяных предприятий. Даже несмотря на то, что Китай
поставляет вооружения и тренирует здешнюю армию, ниге-
рийское правительство сталкивается с чрезвычайно серьез-
ными вызовами.
Добавьте к этому громоздкую систему налогообложения
 
 
 
и нестабильность нефтяных цен, и даже самые стойкие из
энергетических компаний могут счесть бизнес в Нигерии
слишком затратным и стрессоемким. Однако Китай готов
смириться с наличием в стране проблем, если это сулит ему
приобретение влияния над надежным источником черного
золота. После того как в Китае заработали заводы, а китай-
цы сели за руль автомобилей, страна стала крупнейшим в
мире потребителем нефти. Китаю необходимы гарантии то-
го, что он получит нефть для своей растущей промышленно-
сти. Без доступа к нефти невозможно быть промышленным
гигантом. У крупных конкурентов Китая – США и некото-
рых стран Европы – обычно есть собственная нефть или хотя
бы контракты на поставки нефти от давних и верных союз-
ников. Китаю в основном приходится находить свои ходы в
этой игре, и поэтому он закрывает глаза на проблемы, суще-
ствующие в Нигерии. Это примерно то же, что продолжать
ходить на свидания с плохишом только потому, что у него
крутая тачка.
Нефтяная инфраструктура Нигерии трещит по швам. Ее
четыре нефтеперерабатывающих завода находятся не в луч-
шем состоянии. Нигерия может выкачивать нефть из недр,
но не способна обеспечить ее переработку. Ирония в том,
что ей приходится импортировать больше 80  % перерабо-
танной нефти, необходимой населению и бизнесу, по гораз-
до более высокой цене. И тут появляется Китай с обещанием
вложить 80 млрд долларов в ремонт и строительство новых
 
 
 
перерабатывающих заводов, нефтепроводов и прочих пред-
приятий. Нет ничего удивительного, что после определен-
ного периода мягких ухаживаний китайские компании ока-
зались во главе списка на получение прав на добычу нефти
на самых прибыльных нефтяных месторождениях Нигерии.
Это означает, что Китай может не только легко получить до-
ступ к нефти, которая ему нужна, но и извлечь выгоду из ее
продажи другим потребителям. Инвестиции подобного ро-
да, в свою очередь, побуждают Нигерию продолжать разви-
вать свой нефтяной сектор. Она стремится выкачивать все
больше нефти, которую Китай готов забрать себе. В 2015 го-
ду Китай закупил у Нигерии 1 млн баррелей нефти – судя
по всему, это малая доля его импорта, и Китай заявляет, что
ему нужно значительно больше.
В будущем Нигерии, возможно, достанется еще больше
средств из того же источника. По поводу перевода последне-
го транша инвестиций китайский министр иностранных дел
Ван И заявил: «Если сравнить размеры, численность населе-
ния и рынок двух наших стран, то у нашего сотрудничества
есть большой потенциал к углублению». Скорее всего, из ре-
зервов Китая в Нигерию поступит еще немало долларов.
Однако Нигерия может заметить, что ее обожатель погля-
дывает на сторону. С замедлением роста экономики спрос
на нефть в Китае несколько снизился. Это подтолкнуло его
к поиску других вариантов, и ходят слухи, что дальше Китай
может посветить своим фонариком на Латинскую Америку.
 
 
 
Сообщение о строительстве скоростной железной дороги в
Нигерии пришло сразу после того, как аналогичное предло-
жение отвергла Мексика. ПИИ – штука неустойчивая. Сле-
дующий доллар вполне может погнаться за совсем другой де-
вушкой, живущей на совсем другом континенте.
 
***
 
Нигерия может не быть одним из ведущих глобальных иг-
роков, но в Африке южнее Сахары она является вторым по
величине – после Анголы – «магнитом» для привлечения
зарубежных инвестиций. Нигерия привлекает значительные
средства извне благодаря своим большим нефтяным запа-
сам. Она старается понравиться инвесторам – так же, впро-
чем, как и многие из ее соседей. Еще одной страной с рас-
тущим рейтингом привлекательности для зарубежных инве-
стиций является Эфиопия. Здесь нет нефти, но есть другие
богатства, и это густонаселенная страна, что повышает ее
ставки. Все более мощный поток инвестиций поступает сюда
из таких отраслей, как финансовые услуги, телекоммуника-
ции и технологии. Однако и Нигерию, и Эфиопию объеди-
няет одна черта: зарубежные вливания обещают благополу-
чие отдельным представителям этих народов, но не гаранти-
руют массового создания рабочих мест. Всем развивающим-
ся странам приходится сталкиваться с теми же препятствия-
ми, какие мешают развитию Нигерии: они вынуждены убеж-
 
 
 
дать иностранцев в возможности успешного ведения бизнеса
на своей территории и в политической стабильности. В част-
ности, Эфиопия пытается привлечь средства для реализа-
ции амбициозного проекта – строительства дамбы на Ниле.
Крупный инфраструктурный проект подобного рода – это не
просто хлеб с маслом для зарубежных инвесторов, это доро-
га к процветанию для менее обеспеченных стран.
Министр транспорта превозносил Калабарскую железную
дорогу, называя ее «главным коридором нигерийской стра-
тегии». И это не преувеличение. Потенциальная привлека-
тельность местной продукции для мировых потребителей за-
метно снизится, если ее цена окажется непомерно высокой,
а доставка – слишком затратной. Это подразумевает необхо-
димость сооружения пригодной инфраструктуры, включая
школы, электростанции, системы связи и транспортные сети.
Транспорт в Нигерии давно нуждался в улучшениях. В на-
чале тысячелетия в стране было всего две крупные железно-
дорожные линии, обе не слишком быстрые и местами нуж-
давшиеся в ремонте. Основное бремя перевозок ложилось
на автомобильные дороги, и за это пришлось расплачивать-
ся. Их плохое состояние и постоянные пробки заметно за-
медляют скорость передвижения. Поезда на новой железной
дороге будут способны двигаться со скоростью 80 миль в час,
вдвое сокращая 12-часовой путь из Калабара в Лагос. По-
мимо соединения двух торговых центров, железная дорога,
по утверждению нигерийского правительства, сможет пере-
 
 
 
возить 50  млн пассажиров в год. По словам их китайских
партнеров, сооружение этой дороги создаст 200 тысяч рабо-
чих мест. Это отличная новость для страны, в которой рост
занятости сильно отстает от роста численности населения,
особенно в городах. Для Нигерии важен каждый получаемый
доллар. Это может показаться мелочью, но, когда 6 из 10 че-
ловек живут меньше чем на 1 доллар в день, значение имеет
абсолютно все.
Стране предстоит долгий путь, прежде чем она реализует
свой экономический потенциал. Нефть слишком долго нахо-
дилась в центре всей этой истории, обеспечивая Нигерии ее
основной доход. Если когда-то страна была ведущим экспор-
тером какао и пальмового масла, то переключение внимания
на нефть означало, что эти отрасли тихо умерли. Из каждых
трех нигерийцев двое до сих пор трудятся в сельском хозяй-
стве. Нигерия может быть крупным экспортером продуктов
питания, но без поддержки сельского хозяйства производи-
тельность в этом секторе экономики (количество продукции,
которую производит один работник за час или за день) не
росла. Несмотря на богатство собственных ресурсов, Ниге-
рии приходится импортировать продовольствие, чтобы кор-
мить растущее население. Улучшение железнодорожного со-
общения помогло бы решению этой проблемы. Но даже если
бы у страны были на это деньги (а у нее их нет), в Нигерии
отсутствуют кадры, способные организовать строительство
высокоскоростных железных дорог.
 
 
 
 Отдача, которую получает Нигерия от каждого вложенно-
го доллара, очевидна. Она может способствовать более ши-
рокому распределению богатств, извлекаемых из нефтяного
сектора. На данный момент из 180-миллионного населения
Нигерии 60 % живет за чертой бедности – меньше чем на
1 доллар в день. Участие Китая может добавить немного де-
нег в карманы нигерийцев, и это принесет пользу обеим сто-
ронам. У Китая есть планы, используя свое растущее влия-
ние в Нигерии, заставить деньги работать на них, тем самым
перенаправив поток этих денег в карманы уже собственных
производителей.
Традиционные набивные восковые ткани на главном рын-
ке Лагоса продаются буквально на каждом шагу. Один метр
такой ткани стоит около 1 доллара. Для материала, кото-
рый часто используется для изготовления свадебных наря-
дов или похоронной одежды, низкая цена – это важное пре-
имущество. Но внешний вид – это, скорее всего, единствен-
ный традиционный элемент этого товара. Ткань – менее ка-
чественная, но более доступная по цене альтернатива мест-
ной – вполне могла быть изготовлена в Китае. Она выдави-
ла из бизнеса местных производителей. То же самое можно
сказать и о других товарах: к примеру, о заводском обору-
довании, где Китай все активнее вытесняет европейских по-
ставщиков. Так же как в Америке, Китай не жалеет усилий,
чтобы обставить и местных поставщиков, и международных
конкурентов. Это дает определенные преимущества покупа-
 
 
 
телям.
Доллар китайского банкира сулит ему доступ к нигерий-
скому рынку нефти и потребительскому рынку, а также обе-
щает обеспечить работой своих производителей. Но может
ли он купить и сердца нигерийцев? Стремясь добиться сво-
их целей, Китай понимает, что пряник работает лучше, чем
кнут. Любезность и доброжелательность действуют эффек-
тивнее враждебности. Китай надеется, что железная дорога
создаст хороший пиар для страны и ее товаров в глазах рядо-
вых нигерийцев. Китай старается в отношениях с Нигерией
применять политику «мягкой силы». В XXI веке подобный
метод – главное оружие в политике государства, желающего
занять лидирующие позиции на мировой сцене.
Китай начал выстраивать дипломатические и политиче-
ские связи с этой страной Западной Африки с 1971 года. Ко-
гда в Нигерии у власти находятся военные диктатуры, Запад
отступает, а Китай – нет. В самом Китае с правами челове-
ка все очень неоднозначно, что дает ему сравнительное пре-
имущество – его меньше беспокоит поведение других стран
в этой области. Во время восстаний в дельте Нигера Китай
предоставил нигерийскому правительству военную помощь,
а так поступают только хорошие друзья. Нигерия, в свою оче-
редь, поддержала Китай в его стремлении получить Тайвань.
На более низком, но тем не менее жизненно важном уров-
не эти две страны завязали культурные и образовательные
связи – от кинофестивалей до программ обмена студентами,
 
 
 
действующих с переменным успехом. Более эффективной
оказалась связь между Нигерийской государственной теле-
компанией и китайской компанией StarTimes, благодаря че-
му появился платный телевизионный сервис. За сумму чуть
выше 1 доллара в месяц нигерийцы получили доступ к де-
сяткам каналов. Спасибо за это следует сказать Китаю.
В 2014 году компания BBC провела в Нигерии опрос, по
результатам которого выяснилось, что эта страна заняла пер-
вое место по положительному отношению к Китаю; другим
странам не нравилось, что в Китае существуют серьезные
проблемы с правами человека; кроме того, многие опрошен-
ные с неодобрением отмечали, что Китай рвется к мирово-
му господству любой ценой. Нигерия – крупнейший зару-
бежный клиент китайских строительных компаний, которым
выгодно поддерживать это сотрудничество, потому что дома
спрос на их услуги падает. Взаимоотношения Китая и Ниге-
рии кажутся очень прочными; этот союз строится на взаим-
ной финансовой выгоде и растущем влиянии. Если бы мы
рассказывали традиционную сказку, то как раз дошли бы до
места, после которого герои будут «жить-поживать да добра
наживать».
Но у каждой сказки есть своя темная сторона. С этим сою-
зом не все было гладко в прошлом, и нет никаких оснований
ожидать, что ситуация изменится в будущем. Какие мину-
сы в этом союзе для Нигерии? Вливание денег в ее разруша-
ющуюся (или несуществующую) инфраструктуру повышает
 
 
 
уровень жизни хотя бы отдельных нигерийцев. Имеет ли зна-
чение тот факт, что деньги поступают из Китая, а не от ниге-
рийского правительства? Имеет. За эти деньги Нигерия рас-
плачивается частичной утратой контроля над собственным
будущим.
Фокусируясь исключительно на нефти, Нигерия оказыва-
ется под давлением, вынуждающим ее добывать и перераба-
тывать нефть, чего бы это ей ни стоило. Это отвлекает ре-
сурсы от других секторов экономики – промышленного и
сельскохозяйственного,  – которые и без того недоразвиты.
В идеальном мире подобные инвестиции снабдили бы Ниге-
рию технологиями, позволяющими повысить квалификацию
и производительность рабочей силы. Так могло бы быть, ес-
ли бы богатство распределялось между всем населением, а
не попадало в руки правящей верхушки. Когда Китай строит
железные дороги, он тем самым поддерживает собственные
высокотехнологичные предприятия и собственных рабочих,
а не создает новые возможности для развития нигерийцев.
С ростом напряженности на севере Нигерии миллионам
жителей страны грозит голод. Страна не в состоянии себя
прокормить, а китайские деньги не способствуют созданию
верного пути к процветанию. Со времен колонизации изме-
нилось немногое. Тем временем в дельте Нигера каждый год
происходят сотни разливов нефти, чреватые экологически-
ми катастрофами.
Правительства обеих стран могут сказать, что их связыва-
 
 
 
ют превосходные отношения, основанные на взаимной вы-
годе. Процветающая сверхдержава помогает другой стране
реализовать свой потенциал, перебрасывая мост через идео-
логическую пропасть. Но раздаются и другие голоса, гром-
ко заявляющие об эксплуатации и китайском империализ-
ме. Бывший руководитель нигерийского центробанка Лами-
до Сануси утверждает, что все это напоминает ему времена
колониализма. Китай получает от Нигерии сырье и продает
ей готовые товары, не обогащая страну знаниями и рабочи-
ми местами. Ван И с этим категорически не согласен: «Мы
совершенно не намерены следовать путем прежних колони-
заторов».
 
***
 
Хотя в 2015 году объем ПИИ из-за падения цен на нефть
снизился до 3,1 млрд долларов, он тем не менее превысил
количество средств, которые Нигерия получает в качестве
зарубежной помощи. Однако лишь крохотная часть нашего
доллара доберется до нигерийских низов, чтобы улучшить
их жизненные стандарты. Эффективность действия доллара
в Нигерии остается проблематичной.
Но стоит ли Нигерии полагаться на китайские инвести-
ции с целью улучшения жизни нигерийцев? И не этим ли
должно заниматься нигерийское правительство? Возможно,
но начиная с правительственных провалов и управленческих
 
 
 
ошибок и заканчивая нехваткой средств, вызванной падени-
ем цен на нефть, становится очевидным, что правительство
на это просто-напросто не способно. Может быть, эту брешь
заполнит посторонняя помощь?
Благосостояние – это нечто большее, чем средний уро-
вень зарплат в стране. Это утверждение особенно справедли-
во для Нигерии, где немногие измеряют свой доход сотнями
миллионов, а большинство зарабатывает всего несколько сот
долларов в год. Сложите все эти доходы, поделите на числен-
ность населения, и вы получите совершенно неверное пред-
ставление об уровне жизни среднего нигерийца. Чтобы оце-
нить уровень развития или благосостояния, Всемирный банк
использует и другие инструменты – от ожидаемой продол-
жительности жизни до грамотности и доступа к питьевой во-
де. Рожденные сегодня нигерийцы могут рассчитывать, что
доживут до 53 лет. Меньше четырех из пяти нигерийцев за-
канчивают хотя бы начальную школу. Больше четверти на-
селения (свыше 40 млн человек) не имеют доступа к чистой
воде. Страна, богатая природными ископаемыми и имеющая
огромное молодое население, могла бы добиться значитель-
но большего.
Всемирный банк был создан не только для того, чтобы со-
бирать статистику, но и для того, чтобы продвигать идею о
лучшем будущем для таких стран, как Нигерия. Его цель –
положить конец крайней нищете в пределах жизни одного
поколения и стимулировать всеобщее процветание. Это ам-
 
 
 
бициозная цель. В холодных и жестких денежных терминах
это означает кредиты и гранты на поддержку долгосрочных
проектов, а также предоставление экстренной помощи. Дру-
гие международные негосударственные организации (НГО),
которые занимаются решением сходных задач, включают в
себя ООН, Международный валютный фонд (МВФ) и Аф-
риканский банк развития.
Кроме того, есть средства, поступающие от международ-
ных благотворительных организаций, начиная с крупнейших
мультинациональных игроков, таких как Oxfam и Красный
Крест, и заканчивая более мелкими организациями, под-
держивающими местные инициативы. Более состоятельные
страны, например Великобритания и США, также выделяют
на эти цели определенные суммы. В целом из этих источни-
ков Нигерия в 2015 году получила почти 2,5 млрд долларов.
Когда речь заходит о помощи африканским странам юж-
нее Сахары, те из нас, кто постарше, не могут не вспомнить
1980-е годы и леденящие кровь фотографии, на которых мы
видели умирающих от голода жителей Эфиопии. Тогда по
миру прокатилась волна благотворительных концертов под
лозунгом «Живая помощь» (Live Aid). Тот факт, что юби-
лейный благотворительный концерт в честь 20-летия иници-
ативы Live Aid проходил под лозунгом «Оставим нищету в
прошлом», доказывает, что к 2005 году проблема во мно-
гом осталась нерешенной. В Нигерии потребность в гума-
нитарной помощи не уменьшилась и в XXI веке. В начале
 
 
 
2017 года ООН пришлось доставлять продовольствие на се-
веро-восток страны, где проживает почти 3 млн человек. От-
сутствие социальной защиты, засуха, хроническая нищета и
деятельность «Боко-Харам» создали угрозу голода. Это по-
казало необходимость перед началом сезона посадки снаб-
дить сельскохозяйственных рабочих семенами, инструмен-
тами и восстановить разрушенные хозяйства, чтобы не до-
пустить возобновления долгосрочного цикла неурожая и го-
лода.
Большая часть помощи, попадающей в Нигерию, направ-
лена на реализацию долгосрочных инфраструктурных про-
ектов и улучшение состояния менее модных и прибыльных
отраслей, до которых не доходят иностранные инвестиции.
Идея состоит в том, что, заполняя эти бреши, Нигерия смо-
жет получить инструментарий, который позволит ей реали-
зовать свой потенциал в глобальной экономике.
Насколько действенна эта помощь? Несмотря на нефтя-
ное богатство, в Нигерии по-прежнему серьезные проблемы
с ростом благосостояния и процветанием населения. Были
и победы, включая остановку распространения ВИЧ. Миро-
вой банк частично профинансировал крайне необходимую
систему общественного транспорта в Лагосе, который с уче-
том постоянно растущего населения, уже насчитывающего
20 млн человек, является крупнейшим городом Африки юж-
нее Сахары. Хотя этот проект принес несомненную пользу
даже беднейшим слоям населения, Всемирный банк оценил
 
 
 
его как «умеренно удовлетворительный» – не в последнюю
очередь потому, что его стоимость к моменту завершения
более чем удвоилась.
Критики поспешили заявить, что средства, выделенные
на реализацию проекта, с легкостью могли быть использова-
ны в иных целях. Иногда подобные проекты с самого нача-
ла для того и затеваются. Великобритания выделила свыше
100 млн долларов на приватизацию энергетической системы
Нигерии. В конечном итоге это привело к росту цен, потере
рабочих мест и перебоям с подачей электричества. К тому же
займы подобного рода сопровождаются рядом условий: на-
пример, требованием реформировать экономику, но далеко
не всегда в интересах народа. Именно таким методом часто
действуют организации типа МВФ. Его критики утвержда-
ют, что Фонд, действуя из благих побуждений, в реальности
предпринимает попытки найти универсальное решение, ко-
торое для многих оборачивается ущербом.
В адрес «доноров» выдвигались также обвинения в том,
что они «кормят с ложечки» отдельные страны, создавая в
них культуру зависимости. Предложение легких денег озна-
чает, что у правительства отсутствует стимул наводить по-
рядок в собственном доме, то есть эффективно использо-
вать доходы от экспорта и создавать гарантии экономическо-
го развития.
На каждую историю успеха приходится другая история,
показывающая, что финансовая помощь не компенсирует
 
 
 
недостаток инвестиций. Это означает, что не существует ре-
цепта, согласно которому бедные страны могут победить
бедность и повысить уровень жизни населения до величин,
характерных для их более богатых соседей. Страны, в боль-
шей степени располагающие «благословением» в виде при-
родных ресурсов, испытывают и больше всего проблем, как
мы увидим далее на примере Ирана и России.
 
***
 
Почему Китай или какая-либо другая страна вкладывает
в Нигерию доллары? Почему в сделке между Китаем и Ни-
герией используется валюта, принадлежащая стране, распо-
ложенной на другом конце земли? Почему это не китайский
юань и не нигерийский найра? Все просто. Доллар – это гло-
бальный финансовый жаргон, стандартная валюта для оцен-
ки торговых сделок и инвестиций. Его стоимость легко из-
мерить, он надежен и прост в использовании. Доллар – это
хорошо знакомый, приличный «парень, живущий по сосед-
ству», посредник между двумя менее изученными, но более
перспективными партнерами, ухаживающими друг за дру-
гом.
Нигерия платит за большую часть импортных товаров –
от продуктов питания до текстиля – долларами. И в этом она
не одинока: почти каждая страна оценивает стоимость своей
торговли в долларах даже за пределами торговых сделок с
 
 
 
Америкой. Частично это объясняется тем, что цена товаров
выражена в долларах. Но из каждых пяти долларов, которые
Нигерия тратит на импорт, один отправляется в Китай, что
делает его самым крупным торговым партнером этой запад-
ноафриканской страны – даже без учета китайских инвести-
ций в строительство железной дороги и трубопроводы. За
нефть можно расплачиваться долларами, но платить долла-
рами за все совсем не обязательно. Не логичнее ли не допус-
кать доллар к сделке и заключать контракты в национальных
валютах?
Некоторые шаги в этом направлении были предприняты в
2015 году. Центробанки обеих стран заключили соглашение
об обмене импортом, оцениваемом в валюте каждой из них.
Этот подход известен под названием валютного свопа, и в
последние годы Китай прибегает к нему все чаще, стараясь
укрепить мощь своей валюты. Как заявляет Китай, он тем
самым стремится к стимулированию торговли и стабилиза-
ции рынков.
Прощайте, доллары? Да не совсем. Это лишь начало про-
цесса – заметное, но пока малосущественное. Большая часть
товаров, поступающих в Нигерию от зарубежных поставщи-
ков, по-прежнему оплачивается в долларах. Тем временем с
учетом инвестиций и финансовой помощи в Нигерию каж-
дый год поступает несколько миллиардов долларов. Ниге-
рийский центробанк – так же, как китайский – предпочита-
ет держать в руках доллары, поскольку в Нигерии вне зави-
 
 
 
симости от симпатий или антипатий правительства доллар –
по-прежнему король.
На протяжении многих лет из Нигерии текла дорогая
нефть, а в Нигерию тек поток долларов. Если кто-то хотел
получить нигерийскую нефть, ему нужна была нигерийская
валюта для ее покупки. За счет этого стоимость найры – об-
менный курс относительно доллара – оставалась высокой. Но
затем цены на нефть упали, и к началу 2016 года курс най-
ры опустился на самый низкий за 11 лет уровень. Более де-
шевая нефть означает, что стало меньше долларов и меньше
спроса на найру, следовательно, курс найры падает. При бо-
лее низком курсе найры нигерийцы, желающие купить дол-
лары, должны платить за них больше.
Очевидный – и самый легкий – путь для правительства
заключался бы в том, чтобы позволить национальной валюте
обесцениться. Именно это предприняли другие нефтедобы-
вающие страны. Правительству Нигерии пришлось несколь-
ко девальвировать найру: к февралю 2015 года она подеше-
вела больше чем на 25 % за шесть месяцев; за 1 доллар вы
получили бы 198 найр, а не 160, как раньше. Но дальше ни-
герийское правительство приняло спорное решение притор-
мозить этот процесс. Оно аргументировало его тем, что сла-
бая найра служит признаком ослабления страны. Более низ-
кий обменный курс, утверждало оно, ведет к повышению цен
на импортные товары (что так и есть) и повышает стоимость
жизни, что особенно характерно для Нигерии, которая в зна-
 
 
 
чительной степени зависит от импорта.
Вместо этого правительство решило призвать нигерий-
цев покупать нигерийское и развивать собственное произ-
водство в тех отраслях, где прежде его не было. Эта фило-
софия находит своих приверженцев по всему миру как ре-
акция на глобализацию: страны стремятся отстаивать свои
собственные интересы. Однако Нигерия выбрала для себя
довольно необычный путь. Центробанк составил список из
41 товара – от риса до частных самолетов, – на импорт кото-
рых он больше не будет тратить доллары.
В Китае центробанк пристально следил за долларом, же-
лая контролировать обменный курс и не давая доллару рас-
ти слишком быстро. В отличие от него Нигерийский цен-
тробанк делал это просто для того, чтобы обезопасить свои
быстро тающие резервы: он ясно видел, что в страну стало
поступать меньше долларов. Доллар – это валюта, которая
нужна Нигерии для гарантии ключевых аспектов своего гло-
бального бизнеса. Нехватка долларов, по сути дела, превра-
щает Нигерию в заложника.
Но Китай мог бы предупредить Нигерию: просто держать
курс доллара может оказаться контрпродуктивным: это нега-
тивно влияет на национальную валюту. Действия правитель-
ства усугубили проблему найры.
В Нигерии те, чье благосостояние зависит от закупок за
рубежом, имеют счета в долларах. Они понимают, что без
долларов им не обойтись. Неудивительно, что тут же образо-
 
 
 
вался черный рынок. Заинтересованные лица обратились к
подпольным продавцам валюты и их электронным ресурсам.
Долларов было мало, и, чтобы их получить, приходилось вы-
кладывать все больше найр: в  2016 году за 1 доллар дава-
ли около 400 найр – в отличие от искусственно заниженного
официального курса, который составлял около 300 найр.
В то же самое время ограничения импорта обернулись
нехваткой промышленного оборудования и пустыми полка-
ми в супермаркетах. Цены взлетели, но вину за это поспеши-
ли возложить на так называемую «долларовую проблему».
Некоторые авиакомпании – такие как американская United и
испанская Iberia – прекратили полеты в Нигерию, поскольку
оказались неспособны конвертировать деньги, полученные
от продажи билетов, в доллары.
Нигерийское правительство продолжало прижимать дол-
лары к груди. Это привело не только к утечке нигерийских
ресурсов, но и к ослаблению доверия к правительству и спо-
собствовало расцвету контрабанды и коррупции. И без то-
го встревоженные падением цен на нефть, зарубежные ин-
весторы дружно отворачивались от Нигерии. Попытки кон-
тролировать всемогущий доллар стоили стране очень дорого
и, как следствие, отпугивали доллар.
Соглашение с Китаем, позволившее обменивать найры на
юани, помогло сгладить последствия кризиса – самую ма-
лость. Но хаос не был преодолен, и в июне 2016 года прави-
тельство вроде бы сняло ограничения на оборот долларов.
 
 
 
Обменный курс тут же резко снизился до уровня черного
рынка, который вернее отражал спрос на доллары. Парадок-
сальным образом решение укрепить найру способствовало
тому, что в Нигерии доверие к доллару стало еще выше, чем
раньше. Его власть никуда не делась.
Да и сам валютный кризис не убедил нигерийцев покупать
нигерийское. Джолоф – это национальное нигерийское блю-
до (хотя некоторые утверждают, что оно родом из Сенегала);
без него не обходится ни одно празднество. Джолоф гото-
вится на основе соуса из помидоров, перца, лука и, разуме-
ется, риса. О популярности в стране риса говорит простой
факт: люди дарят его друг другу на Рождество. На каждом
рынке большая часть продаваемого риса – скорее всего, не
нигерийского происхождения. Из 5 млн тонн риса, потреб-
ляемого нигерийцами, примерно половина поступает из-за
рубежа. И это несмотря на удвоение цены импортного меш-
ка риса по причине пошлины, составляющей 60 %, и послед-
ствий кризиса найры.
Производство риса в Нигерии с трудом обеспечивает по-
требности страны. Оно встречается с множеством препят-
ствий, таких как отсутствие инфраструктуры – от дорог до
складских помещений и систем дистрибуции. Здешние фер-
мы, как правило, отличаются сравнительно небольшими раз-
мерами, и фермеры не имеют доступа к дешевым кредитам,
необходимым для расширения производства – приобрете-
ния оборудования и повышения урожайности, – что, в свою
 
 
 
очередь, не позволяет повысить их продуктивность. Прези-
дент Бухари сделал производство риса в стране приорите-
том. Он заявлял, что к концу 2017 года Нигерия сможет пол-
ностью обеспечить себя рисом. Это была крайне амбициоз-
ная цель.
До того мешок риса, скорее всего, поступал в Нигерию из
Индии или Таиланда. Нигерийский потребитель платил бы
найрой, но ретейлер, у которого они покупали рис, должен
был закупать его оптом у иностранного поставщика и пла-
тить за него долларами.
В любом случае, даже валютный кризис не смог убедить
нигерийцев покупать нигерийский рис. В целом импортный
рис считается более качественным и более полезным для
здоровья, чем рис местного производства. Состоятельные
нигерийцы готовы платить за него даже по повышенной це-
не. Если Лорен Миллер, заходя в Walmart, обращает внима-
ние в первую очередь на цену товара, то нигерийский потре-
битель рассматривает свою покупку как статусную.
Импортный рис продолжает оставаться частью ежеднев-
ного рациона нигерийцев. Импортеры способны убедить
центробанк расстаться с известным количеством долларов
и потратить их на необходимый ингредиент нигерийского
национального блюда. Этот доллар уходит из Нигерийского
центрального банка к посреднику, представляющему произ-
водителей риса, проживающих за много тысяч миль от Ни-
герии. Желание приготовить правильный джолоф означает,
 
 
 
что наш доллар снова отправляется в путешествие – на сей
раз на восток, в Индию.

 
 
 
  
4
Специи для рецепта успеха
 
 
Из Нигерии в Индию
 
В Индии наш доллар расходуется на растение, которое
служило людям пищей больше и дольше, чем любой другой
злак, – Oryza sativa, – более известное как рис. Считается,
что впервые возделывать рис начали в Древнем Китае, отку-
да его культура распространилась на другие регионы. Сего-
дня из пяти плошек риса одна – родом из Индии.
На планете 7,6 млрд ртов, а это значит, что им требуется
очень много риса. Сельское хозяйство – не самая «модная»
отрасль экономики, но она чрезвычайно важна для выжива-
ния человечества. Разумеется, земли, потенциально пригод-
ные для земледелия или выпаса скота, представляют собой
ограниченный ресурс – в отличие от населения Земли. Пред-
полагается, что за нынешний век его численность утроится.
Это серьезный вызов, даже с учетом растущей эффективно-
сти сельского хозяйства.
В настоящее время примерно одна восьмая жителей пла-
неты недоедает. По той причине, что мы не способны про-
извести достаточное количество пищи? Или потому, что мы
 
 
 
не умеем доставить ее туда, где она нужна, уравновешивая
спрос и предложение? Нам всем надо есть; другой вопрос – у
каждого ли из нас имеется такая возможность? Обладатели
самых широких талий – это самые богатые на планете люди:
американцы и европейцы. Меньше всего едят те, кто живет в
наиболее нищих областях Африки южнее Сахары. Житель-
ница Техаса Лорен Миллер тратит на еду около 20 % своих
доходов; нигерийцы – 56 %.
И едят они разные продукты. Чем вы беднее, тем выше
шанс, что вы отдаете предпочтение крахмалистым блюдам,
таким как рис, – в то время как рост благосостояния позво-
лил, например, китайцам чаще потреблять мясо, молочные
продукты и овощи. Появление «Макдоналдса» может слу-
жить признаком того, что развивающаяся страна добилась
определенных стандартов потребления – хотя в не страдаю-
щей иллюзиями Америке на золотые арочки с буквами MD
уже давно косятся с подозрением как на символ грядущего
ожирения. Численность населения растет во всем мире, но
не пропорционально; самый высокий рост демонстрируют
бедные страны Азии и Африки; если в них отмечается рост
доходов, это означает, что и цены растут. По оценке Органи-
зации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР), к
2050 году потребности человечества в пище должны вырас-
ти на 70 %. В дальнейшем не исключено возникновение де-
фицита продуктов питания. Еда, в том числе возможность ее
выращивать и потреблять, может стать синонимом власти.
 
 
 
 Обычно рис выращивают на полях, которые заливают
водой одновременно или сразу после посева. Существует
несколько сортов этого злака: круглый рис, липкий рис,
длиннозерный рис. Пожалуй, самым известным из видов ин-
дийского риса является басмати, что в переводе с хинди
означает «душистый». Но, как знает любой западноафрикан-
ский повар, для настоящего джолофа необходим не басмати,
а длиннозерный пропаренный рис. Именно такой рис состав-
ляет большую часть миллиона с лишним тонн Oryza sativa,
поставляемого из Индии в Нигерию.
У Индии и Нигерии много общего: колониальное про-
шлое, огромное этническое и религиозное разнообразие, мо-
лодое население и, разумеется, любовь к рису. Это одна из
причин, объясняющих, почему эти две страны стали серьез-
ными торговыми партнерами. Не только рис, но и многие
другие произведенные в Индии товары – от мотоциклов, ши-
роко используемых в Лагосе в качестве такси, до лекарств
– отправляются в Нигерию. Треть нигерийских лекарств –
родом из Индии. В обратном направлении следует нефть –
Индия является самым крупным потребителем нигерийской
нефти. Неудивительно, что обе страны стремились к укреп-
лению двусторонних торговых отношений. От официальных
визитов до участия в торговых выставках и обсуждения во-
просов инвестиций в инфраструктуру и обмена опытом – все
это свидетельствует о том, что обе страны предпринимают
серьезные усилия для установления взаимоотношений, спо-
 
 
 
собствующих процветанию. Они используют «старые» за-
падные деньги, но используют их по-новому. И хотя доллар
проходит через руки посредников, он – важная часть тесных
отношений между двумя странами.
Он движется по хорошо протоптанной тропе. Нигерий-
ские оптовики покупают рис у мировых трейдеров, которые
осуществляют закупки и доставку сырья для пищевой про-
мышленности, от жиров до пшеницы. Эти компании мало-
известны, но именно они определяют нашу диету. Самых
крупных игроков называют компаниями ABCD: ADM, Bunge,
Cargill и (Louis) Dreyfus. Они располагают развитыми сетями
хранения и транспортировки пищевого сырья и присутству-
ют на всех этапах его производства – от поля до предприя-
тий переработки.
На них приходится треть пищевых продуктов, пересека-
ющих границы по всему миру, и около 75 % торговли зер-
ном. Это означает, что продукты ABCD с большой веро-
ятностью не сегодня, так завтра окажутся у вас в тарелке.
Однако вы ничего не можете у них купить; они торгуют с
правительствами, предприятиями пищевой промышленно-
сти и мультинациональными корпорациями – такими, как
Unilever. Перед нами пример концентрации огромной вла-
сти в немногих руках. Благотворительные организации, та-
кие как Oxfam, утверждают, что эта власть используется для
эксплуатации фермеров и наемных работников, находящих-
ся на нижней ступени пищевой пирамиды; она же сохраняет
 
 
 
цены на высоком уровне. Компании ABCD, в свою очередь,
утверждают, что они ведут передовые разработки в области
сельского хозяйства и служат гарантией того, что в будущем
мы не лишимся еды.
Их присутствие означает, что торговля ведется в долларах
– валютой товарных рынков, а не в найрах и не в индийских
рупиях. Трейдеры платят индийским оптовикам, те перево-
дят их в рупии и платят фермерам – таким, как Арджун Ку-
мар из южного индийского штата Карнатака. В 2016 году за
1 доллар можно было купить чуть больше 1 кг риса, но Ар-
джун с этим долларом никогда не столкнется. На самом деле
он не получит даже его эквивалент в рупиях.
 
***
 
Когда мы слышим рассуждения о развивающихся эконо-
миках, справедливой плате за труд и этике торговли, речь
чаще всего идет о том, чтобы помочь этим экономикам раз-
виваться самостоятельно. Идея состоит в том, чтобы снизить
зависимость от зарубежной помощи и уровень нищеты, а
также найти способы, которые позволят населению кормить
себя в рамках глобальной экономики – поскольку избавить-
ся от нее они не способны, так же как и мы.
Индия являет собой убедительный пример того, каким
сложным может быть путь развития. Эта страна – спящий
гигант и будущий серьезный игрок, о котором мы все – и на
 
 
 
Западе, и в Китае – еще очень много услышим.
Во-первых и в самых главных, как бы ни развивалась стра-
на и как бы она ни стремилась к богатству, ей необходимо
обеспечить свое население продовольствием. Все начинает-
ся с сельского хозяйства. Выращивание еды кажется про-
стым делом: посадил семена, полил и жди, когда поспеет
урожай. Сельское хозяйство называют базовой отраслью, но
это обманчиво простой термин для обозначения сложного
процесса.
Арджун – один из миллионов фермеров, кормящих весь
мир. На своем уровне он и его семья каждый день решают
проблемы сева семян, ухода за посевами и сбора урожая.
На уровне страны сельское хозяйство сталкивается с необхо-
димостью выращивать достаточно продукции, чтобы накор-
мить население страны. Это явление именуется продоволь-
ственной безопасностью.
Арджун продает свой рис на экспорт, но ведь и индий-
цам тоже надо есть. Сокращение «пищевых миль» и покуп-
ка местных продуктов вошли в моду в западных городах, но
для подобного стремления к самодостаточности есть и более
веская причина. Страны стремятся избежать риска внешне-
го влияния на поставку продуктов питания. Только хорошо
накормленный народ способен плодотворно трудиться.
Большинство стран серьезно относятся к проблеме про-
довольственной безопасности; в  Индии эта идея вошла в
моду в 1960-е годы. Пока остальной мир отрывался и хип-
 
 
 
повал, индийские фермеры переживали собственную транс-
формацию. Зеленая революция принесла более урожайные
сорта злаков, новые методы земледелия и использование но-
вых технологий. Так же как их американские коллеги, ин-
дийские фермеры сосредоточили свои усилия на повышении
производительности, хотя делали упор на обеспечении про-
довольствием собственного населения, а не на его экспорте
за рубеж. Они даже прекратили экспорт риса, когда в мире
наблюдался дефицит этой культуры; в стране действует по-
литика субсидирования производства продовольствия. Разу-
меется, доллар весьма привлекателен, и многие индийские
фермеры экспортируют свою продукцию, получая взамен ва-
люту.
Со стороны Индия выглядит неплохо. Ей принадлежат са-
мые большие в мире земельные площади, пригодные для вы-
ращивания пшеницы и риса. Рисовые поля располагаются
практически на всей территории страны. Индия – крупней-
ший производитель молока, бобов и пряностей.
Можно ли предположить, что население страны, которая
производит такие количества еды, достаточно богато и сы-
то? Скажите индийцу, что он выглядит «состоятельным», и
он поймет, что вы назвали его… упитанным. Это не счита-
ется оскорблением. Индуистские божества – довольно пуза-
тые, что говорит о том, что в национальной культуре высо-
ко ценится возможность много есть. Неужели это и правда
страна «молока и меда», в которой есть изобилие еды? К со-
 
 
 
жалению, как мы увидим ниже, все обстоит иначе.
Урожай риса, который собрал Арджун Кумар, может при-
манить в Индию доллар, но это не значит, что у него при-
быльный бизнес. Половина индийского населения зарабаты-
вает на жизнь, занимаясь сельским хозяйством. Для совре-
менной экономики это огромная доля. Но из шести долла-
ров в объеме ВВП Индии на долю сельского хозяйства при-
ходится всего один. Половина рабочей силы Индии произ-
водит всего одну шестую доходов страны – это много труда
за очень маленькие деньги.
К тому же это капризный и непредсказуемый бизнес. Ина-
че говоря, для Арджуна рискованно полагаться на сельское
хозяйство как на источник своих рупий. И дело тут не в
нестабильном спросе. Есть надо всем, и с ростом населения
ртов становится все больше. Спрос на продовольствие не
просто гарантирован; есть гарантия того, что он будет расти.
Этот спрос никогда не сожмется, даже если вырастут цены на
рис или пшеницу. Людям нужна еда, и она нужна им каждый
день. Иначе говоря, спрос на продукты питания не отлича-
ется «гибкостью» и не слишком чувствителен к изменению
цен. С другой стороны, если взлетит цена на телевизоры, лю-
ди перестанут покупать новые телевизоры и будут смотреть
старые. Спрос на предметы роскоши более эластичен, когда
речь заходит о цене.
Это всеобщая истина, где бы вы ни жили – в Дели, в Дела-
вэре или в Дубае. Обладатели более низких доходов тратят
 
 
 
большую часть своих заработков на еду и, как следствие, с
большей вероятностью сократят свои расходы на другие то-
вары, если цены взлетят. Иначе говоря, их спрос отличается
чуть большей гибкостью.
Проблема Арджуна и миллионов таких же, как он, фер-
меров по всему миру в том, что они не могут полагаться на
сельское хозяйство как на источник достаточно высоких до-
ходов и не уверены, что смогут продавать свою продукцию
по конкурентной цене, способной обеспечить им средства к
существованию.
Для возделывания риса необходимы большие земельные
площади и много труда, но в Индии хватает и того и другого.
Кроме того, рису нужно очень много воды. В стране, где со-
оружение ирригационных систем обходится дорого, больше
половины фермеров, выращивающих рис, зависят от мило-
стей дождя. Арджун беспокоится о юго-западном муссоне, и
он в этом не одинок. Две трети территории страны относятся
к засушливым, а три четверти годовых осадков в Индии вы-
падает в период с июня по сентябрь. Разумеется, это палка о
двух концах. В 2016 году самые мощные за три года муссоны
принесли пользу не только продавцам зонтиков. Они повы-
сили благосостояние фермеров. По всей Индии прогноз по-
годы и первые в году дожди ожидаются с таким же нетерпе-
нием, как новейшие фильмы Болливуда.
Снабжение мира едой – сложное дело. Помимо капризов
урожайности, индийские фермеры сталкиваются со многи-
 
 
 
ми другими трудностями. Обычно фермы крошечные – пло-
щадью меньше 2 гектаров. Поэтому неудивительно, что Ар-
джун Куман не может позволить себе установить ирригаци-
онную систему или вложить средства в технологии, которые
повысили бы продуктивность его земли. Если бы он расши-
рил свои владения или объединился с соседским фермером,
то оба выиграли бы от «положительного эффекта масшта-
ба», и приобретение трактора окупилось бы быстрее. Каж-
дый килограмм риса принес бы больше прибыли.
Почему Арджун Кумар не может увеличить размеры сво-
ей фермы и получать больше долларов? Индия протянулась
на расстояние около двух тысяч миль, и проблем с землей
здесь нет. Но все не так просто. Бюрократизм – этот бич биз-
неса во всем мире – в Индии цветет пышным цветом. Судя
по всему, культура заполнения формуляров и бесконечные
процедуры уходят корнями во времена английского колони-
ального господства. Законодательство в области прав соб-
ственности отличается сложностью и запутанностью; най-
ти документы, подтверждающие, что кому принадлежит, не
всегда просто. В стране проводилось множество земельных
реформ, но большей частью они были направлены против
владельцев самых мелких ферм.
Если Арджун ухитрится преодолеть эти препятствия, он
все равно может пасть жертвой ненавидимой многими систе-
мы, согласно которой организованы складирование и транс-
портировка готовой продукции. Из трех тонн произведен-
 
 
 
ной продукции одна – или чуть больше – сгнивает до того,
как поступает в продажу. Недостаточно хорошо оборудован-
ные складские помещения и плохие дороги не в состоянии
гарантировать Арджуну, что его рис достигнет других обла-
стей страны.
Даже если груз дойдет до портов Индии в приемлемом со-
стоянии, то портовая структура все равно не обработает весь
объем товаров, производимых экономикой страны. Добавьте
к этому бумажную волокиту и выяснение отношений с чи-
новниками, и увидите, что оформление документов на грузы
занимает дни, тогда как в Америке оно происходит в счита-
ные часы. Индия может получить доллар, но, чтобы отдать в
обмен на него фунт риса, необходимы титанические усилия.
Некоторые из этих проблем, особенно ярко проявляющи-
еся в Индии, наглядно демонстрируют трудности, с которы-
ми сталкиваются фермеры всех развивающихся экономик.
Существуют еще более фундаментальные препятствия на
пути производства продовольствия – от неподходящей поч-
вы и недружелюбного климата до нехватки рабочих рук.
Многим фермерам трудно выйти на уровень производства,
превышающий их личные потребности, но, даже когда им
это удается, их мелкий масштаб делает их уязвимыми. Они
полностью зависят от милости глобальных рынков, на кото-
рых цены – более низкие – диктуют более крупные игроки.
Даже «дома» им приходится конкурировать с более дешевой
импортной продукцией. Например, в Африке мелкие фер-
 
 
 
меры сталкиваются с конкуренцией крайне дешевых продук-
тов питания, поставляемых из Европы. Евросоюз гарантиру-
ет своим фермерам определенный уровень цен на сахар, но
запрещает импортировать этот продукт из Африки.
Движение за справедливую торговлю, которое стремится
предоставить фермерам приемлемый уровень доходов, воз-
никло как реакция на дисбаланс, наблюдающийся в развива-
ющихся странах. В Индии оно затрагивает больше миллиона
мелких ферм вместе с их работниками, но они остаются в
меньшинстве.
Погоня за экспортным долларом одинаково влечет и пра-
вительство и Арджуна, но это означает, что еды может не
хватить на прокорм жителей Индии. Нестабильная природа
фермерства оборачивается, тем, что, например, сельскохо-
зяйственные рабочие не могут позволить себе купить про-
дукты, которые они же производят. У правительства есть
программа субсидирования продовольствия, но коррупция
и низкая эффективность управления способны привести – и
приводят – к скачку цен.
Сельское хозяйство – это очень, очень старая отрасль про-
изводства, и для многих она по-прежнему синонимична ни-
щете. Ради выживания мелкие фермеры вынуждены вклю-
чаться в современную глобальную экономику, хотя они при
этом орут и брыкаются. На их продукцию существует огром-
ный спрос, но удовлетворить его не так-то легко. Глобальная
торговля продовольствием устроена так, что фермеры полу-
 
 
 
чают очень мало прибыли. Арджун Кумар живет в постоян-
ном риске, и, даже если он в состоянии кормить свою семью,
не факт, что то же доступно нанятым им работникам. Поло-
вина индийского населения моложе 25 лет, иными словами,
в стране огромное количество голодных ртов. Индия может
быть одним из крупнейших в мире производителей риса и
молока, но она же является страной, в которой проживает
четверть всех жителей планеты, страдающих от недоедания.
Поскольку сельское хозяйство требует огромных трудо-
затрат, оно абсорбирует значительную часть рабочей силы.
При этом оно редко делает людей богатыми. С полагающей-
ся ему долей доллара Арджун не разбогатеет.
 
***
 
Сегодня, когда Китай взял паузу, чтобы составить план
дальнейших действий и осуществить «перезагрузку», и
несмотря на проблемы Арджуна, Индия является самой ди-
намично развивающейся из крупных экономик мира. В 2017
году рост ее ВВП составил 7 %, хотя, имея дело с государ-
ственной статистикой, необходимо отделять правду от про-
паганды, особенно в такой большой и многообразной стра-
не, как Индия.
В какой-то степени Индия, бесспорно, может себя похва-
лить, и не только за то, что год от года зарабатывает все боль-
ше денег. В стране снизилась детская смертность, и у боль-
 
 
 
шего числа людей появился шанс дожить до 65-го дня рож-
дения. У них появилось больше возможностей стать грамот-
ными: сегодня семь из десяти индийцев умеют читать и пи-
сать.
В XIX веке Индия была второй по величине экономи-
кой мира, но затем началось отставание. Попытки навер-
стать упущенное привели к тому, что Индия выбрала неорто-
доксальные пути и добилась неортодоксальных результатов.
Частично это следствие наследия, оставленного Британской
империей, которая ограничивалась извлечением и торгов-
лей природными ресурсами, в первую очередь чаем и пря-
ностями, чтобы удовлетворить потребности колонизаторов.
Были вложены немалые средства для поддержания торгов-
ли – от прокладки железных дорог до создания гигантско-
го бюрократического аппарата. Но другие сектора, включая
промышленность, оказались в загоне. После обретения неза-
висимости обнажились проблемы экономики, которая раз-
вивалась односторонне и была обескровлена за счет выво-
да огромных объемов национальных богатств. Экономиче-
ский путь, которым впоследствии пошла страна, был выбран
отчасти из-за природы Индии, отличающейся большим раз-
нообразием, а отчасти – из-за отсутствия планирования и
разумной правительственной политики. Наверное, уникаль-
ный подход Индии можно рассматривать как результат слу-
чайности и импровизации.
Считается, что Запад изобрел рецепт успеха – это четкий
 
 
 
набор шагов, ведущих к модернизации и процветанию. Сле-
дуйте тем же путем, что и «старые деньги», и каждый зарабо-
танный доллар будет многократно умножен. Над этой фор-
мулой не властно время, и ее легко применить где угодно на
планете. Она служила основанием для трансформации Ки-
тая последних десятилетий, а в более недавнее время – для
преобразований во Вьетнаме.

Этот рецепт уходит корнями в XVIII век, когда в результа-

те промышленной революции в Великобритании кардиналь-
но изменились методы работы, в первую очередь в сельском
хозяйстве. В 1960 году американский экономист Уолтер Ро-
стоу определил стадии, через которые обычно проходит эко-
номика в процессе своего «развития» – от сырья до готового
продукта. Эти стадии выглядят следующим образом:
Традиционное общество. Аграрная экономика базиру-
ется на самообеспечении продовольствием с минимумом то-
варного производства. Предложение со стороны механиза-
ции ограничено, что означает низкий уровень эффективно-
сти; излишков продукции, которые можно было бы продать,
немного.

1. Предпосылки дальнейшего развития. Уровень механи-

зации сельского хозяйства растет; увеличивается товарное
производство. Инвестиции в улучшение физической среды,
например в ирригацию, также увеличиваются. Наблюдается
 
 
 
рост, хотя и незначительный, объема накоплений и инвести-
ций. Усиливается акцент на социальную мобильность, наци-
ональную идентичность и общие экономические интересы.
Не исключено внешнее финансирование – в форме помощи
или привлечения иностранных рабочих.

2. Взлет. Растет значение промышленного производства,

хотя его объемы остаются небольшими (обычно первыми
развиваются текстильная и швейная промышленность). Зна-
чение аграрного сектора снижается. В нем по-прежнему за-
нята большая часть населения, но многие крестьяне пере-
бираются в города в надежде на относительно более бога-
тую жизнь, возможности которой открывает промышлен-
ное производство. Наблюдается развитие политических и со-
циальных институтов; возникает необходимость в увеличе-
нии притока иностранных средств. Накопления и инвести-
ции приобретают больший масштаб.

3. Движение к зрелости. Промышленность растет и ста-

новится более диверсифицированной, все больше внимания
уделяется производству потребительских товаров, а также
оборудования. Наблюдается стремительное развитие транс-
портной и социальной инфраструктуры (например, бурное
строительство школ и больниц). С развитием технологий
рост доходов распространяется на все население.

 
 
 
 4.  Эпоха массового потребления. В экономике домини-
рует промышленность. Рост производства приводит к росту
потребительских трат, включая предметы роскоши. Увели-
чивается значение среднего класса, а вместе с ним – значе-
ние сектора услуг, от ресторанов до парикмахерских и тому
подобного.

Для Ростоу на этом рецепт исчерпывается. Он описывает

«первую» (с использованием пара для механизации произ-
водства) и «вторую» (с использованием электричества) про-
мышленную революцию. Но для «полностью развитой» гло-
бальной экономики XXI века следует добавить еще несколь-
ко стадий.

В их число входит развитие сферы услуг как ответ на рас-

тущее значение потребителей, пока она не становится самой
крупной частью экономики. Количество дополнительно за-
работанных долларов используется с тем, чтобы они прино-
сили выгоду вашей стране: инвестируйте доходы от экспор-
та и прибыль компаний в зарубежные предприятия, полу-
чая новые прибыли и тем самым увеличивая свое присут-
ствие и влияние в мире. В наши дни не менее важно посто-
янно расширять сеть контактов, получая доступ к техноло-
гиям и инновациям. «Экономика знаний», «цифровой век»,
«третья промышленная революция» – называйте как хоти-
те, но именно технологии становятся самым модным и необ-
 
 
 
ходимым компонентом успеха. Если вы находитесь на пере-
довой научного развития и технологий, это значит, что вы
пожинаете самый жирный урожай прибыли, особенно если
учесть, что роботы грозят занять основные рабочие места.
Иными словами, вы готовы к «четвертой промышленной ре-
волюции», в рамках которой слияние технологий сотрет гра-
ницы между физической, цифровой и биологической сфера-
ми.
Развитие – это болезненный процесс; его конечная цель
– сделать вашу экономику более весомой, а ваше общество
– более процветающим, хотя не исключено, что ценой будет
утрата равенства. Идея в том, что в конечном итоге у вас
должно появиться гораздо больше денег, чем было в начале.
В XIX веке доходы в Великобритании удвоились (с учетом
инфляции), за что можно поблагодарить наступление века
машин.
С этой точки зрения легко понять, почему средний аме-
риканец сидит на гораздо более высокой куче долларов, чем,
к примеру, средний житель Буркина-Фасо. Эта страна, она
из беднейших на планете, стоит в самом начале пути: 67 %
ее населения заняты в сельском хозяйстве.
Что все это говорит нам об Индии и как она заработа-
ла свой доллар? Насколько типичен пример Арджуна? На
какой стадии «рецепта успеха» находится сейчас эта стра-
на? Многие из быстро растущих азиатских конкурентов Ин-
дии заработали свои доллары, пользуясь дешевой рабочей
 
 
 
силой и иностранными инвестициями, чтобы производить
и продавать товары на Запад. Индия выбрала другой путь.
Самая быстро растущая крупная экономика не проходила
через стадию создания крупного промышленного производ-
ства. Она не последовала примеру своих бывших колониаль-
ных хозяев. На самом деле во времена колониализма станов-
лению промышленности и развитию предпринимательства
уделялось не так уж много внимания. Эта ситуация не слиш-
ком изменилась и после обретения независимости, когда на
первый план вышли последствия раздела Индии и стрем-
ление заставить работать эту многообразную страну. Толь-
ко недавно власти Индии начали задумываться о включении
индийской промышленности в глобальную экономику.
Индия по-прежнему проявляет слабый интерес к росту
влияния за рубежом. На каждый доллар, вкладываемый Ин-
дией за рубежом, Китай вкладывает 36 долларов. У Индии
попросту нет такого количества свободных денег, такого же
дохода от экспорта и такого же объема накопленных резер-
вов. Возможно, что она менее склонна к тому, чтобы играть
своими финансовыми мускулами. Индия, по сути, отброси-
ла традиционный рецепт успеха и готовит то, чего раньше не
было в меню. Это довольно острое блюдо.
 
***
 
С 2000 года доходы среднего индийца вполне могли утро-
 
 
 
иться, но это не значит, что все индийцы процветают. Ар-
джун по-прежнему молится на дождь и уповает на то, что
его ржавый трактор протянет еще год, а землевладелец не
удвоит стоимость аренды. Каждый пятый индиец, многие из
которых фермеры, живет меньше чем на 2 доллара в день.
Несмотря на общий рост жизненных стандартов и развитие
образования, их дети могут не закончить даже начальную
школу.
Кому же достается вся добыча? Куда идет рост доходов?
С точки зрения географии ответ лежит недалеко. Он скры-
вается в сияющих тихих коридорах новых корпоративных
храмов Индии, населенных инженерами, профессиональный
профиль которых достоин глянцевых университетских бук-
летов.
Бангалор – это и есть информационные технологии. Это
центр индийской IT-отрасли. Он находится в сотне миль от
фермы Арджуна, но с таким же успехом мог бы находить-
ся на другой планете. Колл-центры располагаются в непо-
средственной близости от высокотехнологичных компаний
и компаний по обработке данных, специализирующихся на
аутсорсинге. Они обслуживают банки и крупные фирмы с
другого края света по всем технологическим вопросам – от
службы компьютерной помощи до передовой робототехни-
ки. Они ищут и находят виртуальные решения проблем, о су-
ществовании которых мир может еще даже не подозревать.
Добро пожаловать в технологический сектор – дом лучших
 
 
 
и богатейших людей Индии. Его взрывное развитие вызвало
в Индии золотую лихорадку. По сравнению с ней китайский
промышленный рост движется со скоростью улитки.
Например, Tata Consultancy Services получила первого за-
рубежного клиента в 1974 году. К 2005 году ее штат насчи-
тывал 45 тысяч человек. В 2017 году это число перевалило за
300 тысяч. Сегодня это одна из крупнейших компаний в Ин-
дии. Существует еще много компаний, которые, как и Tata,
предлагают услуги консалтинга и IT-решений для бизнеса по
гораздо более низким ценам, чем аналогичные компании на
Западе. Аутсорсинг в сфере IT и создание колл-центров в
Индии, а также перенос производства в Китай произошли по
одной и той же причине и вызвали сходные последствия.
Результат превзошел все ожидания. Индия стала техноло-
гическим сервис-центром всего мира, получая доллары от
корпораций из десятков стран. Сегодня этот сектор стоит
больше 100 млрд долларов – для сравнения: 25 лет назад он
стоил всего 2 млрд. За последние десятилетия рост сферы
услуг составил 7–10 %, то есть в несколько раз больше, чем
в сельском хозяйстве.
В 2016 году на долю высокотехнологичных предприятий
приходилось почти 8  % индийской экономики; именно в
этой сфере появилось несколько очень богатых индийцев.
Свыше половины богатств Индии принадлежит всего 1 % ее
населения. По данным Всемирного экономического форума,
в общем для экономики Индии характерен уровень неравен-
 
 
 
ства, превышающий тот, который отмечается в США, в Рос-
сии и даже в Китае.
Сотрудники этих предприятий, может быть, никогда в
жизни не видели доллара или никогда не бывали в магази-
не Walmart. Но те, кто работает в офисе бангалорской ком-
пании @Walmartlabs, тратят свое рабочее время на то, что-
бы убедить Лорен Миллер, находящуюся в тысячах миль от
них, расстаться со своим долларом. Они обрабатывают дан-
ные и информацию, пытаясь определить, как сделать ее по-
ход за покупками более приятным, чтобы в результате по-
высить прибыли сети Walmart. По словам этого ретейлера,
«научные сотрудники Walmart#data работают над тем, чтобы
превратить огромные объемы данных в такой же огромный
объем новых идей». Они изучают все аспекты покупатель-
ского поведения – от формирования ассортимента продук-
тов до их расположения на полке, побуждающего клиента со-
вершить импульсивную покупку. Если внезапно наступают
жаркие дни, они рассчитывают, сколько свиных ребрышек
должно храниться в холодильниках магазина, чтобы хватило
всем любителям барбекю. Изучение количественной инфор-
мации позволило супермаркетам выяснить, что, например,
молодые родители приобретают не только подгузники, но и
пиво: присутствие в доме младенца означает, что вечер се-
мья, скорее всего, проведет дома. Поэтому полки с пивом пе-
реместились поближе к полкам с подгузниками. Много дан-
ных – это много баксов. Индийские инженеры гоняются за
 
 
 
долларами, но тратятся эти доллары на другом краю земли.
Над сходными проектами работают и в других храмах из
стекла и бетона, разбросанных по всему Бангалору, да и в
других городах тоже.
В ХХ веке Индия, возможно, пропустила несколько эта-
пов в рецепте модернизации, отказавшись от крупномас-
штабного промышленного производства в пользу технологи-
ческой революции, но она изменила эту формулу под свои
потребности и вкусы. В конечном итоге это экономическая
версия «фьюжен-кухни» новой волны, своего рода эклектич-
ная смесь традиции и инноваций, характерная для атмосфе-
ры кафе, в которые любят ходить недавно разбогатевшие ин-
женеры Бангалора.
Как Индия этого добилась? В стране много молодой ра-
бочей силы, по большей части не имеющей квалификации,
однако со времен Британской империи сохранился тренд на
подготовку инженерных кадров. Рост сети индийских желез-
ных дорог привел к тому, что многие рабочие оказались го-
товы вооружиться клавиатурой компьютера и принять уча-
стие в цифровой революции. Тот факт, что эта революция
произошла в Бангалоре, находящемся в 1 350 000 миль от
столицы страны Дели, не случаен: новая отрасль сумела из-
бавиться от слишком пристального взгляда властей и бюро-
кратических препон. По сравнению с большинством других
индийских городов в Бангалоре создана относительно пере-
довая инфраструктура, которая позволила гигантам – таким,
 
 
 
как Tata Consultancy Services, Wipro и Infosys, – добиться про-
цветания.
Также Индия сделала себе имя на экспорте инженеров
экстра-класса. Несмотря на то что на пороге Кремниевой до-
лины толпится все население США, их золотые дети (точ-
нее говоря, подростки – с учетом их возраста) – Google и
Microsoft – своих боссов предпочли искать в Индии. Гене-
ральный исполнительный директор Microsoft Сатья Надел-
ла родился в Хайдарабаде и получил образование инжене-
ра-электронщика в Миньяпале – инкубаторе технических
специалистов. Глава Google Сундар Пичаи вырос в двухком-
натной квартире в Ченнаи, штат Тамил-наду, и учился на ин-
женера-металлурга в Университете Западного Бенгали.
Чем больше проходит времени, тем у самых амбициозных
индийцев меньше причин покидать свою страну. В первую
очередь это касается жителей Бангалора, который становит-
ся Кремниевой долиной Индии, готовым рынком, где пред-
приимчивые инженеры могут пересечься с обладателями
финансовых средств, желающими отхватить кусочек индий-
ского финансового бума. Если не брать в расчет США, это
одно из самых привлекательных для венчурных капитали-
стов мест, способных дать возможность сорвать очередной
цифровой куш. Индии еще только предстоит полностью реа-
лизовать этот потенциал. К примеру, в последнее десятиле-
тие рост онлайн-торговли привел к появлению собственного
онлайн-ретейлера, Flipkart, хотя его стоимость значительно
 
 
 
ниже стоимости таких гигантов, как Amazon и Alibaba, каж-
дый из которых занимает заметное место на индийском рын-
ке и не собирается его уступать.
На данный момент Индия держит свою нишу, оказывая
рутинные высокотехнологичные услуги на условиях аутсор-
синга. Эта отрасль развивается со скоростью, напоминаю-
щей скорость прохождения сигнала по оптоволоконному ка-
белю. Облачная обработка данных и предоставление цифро-
вых услуг меняют отношение компаний к IT-технологиям и
их роли в бизнесе: от них ждут все более дорогих и все более
инновационных решений. Крупные консалтинговые фирмы
вкладывают в них значительные средства, хотя они привле-
кают для работы все меньше сотрудников, правда обладаю-
щих все более специализированной квалификацией. Индия
не желает отставать.
В то же самое время стремление к снижению затрат сов-
падает с ростом зарплат. Инженеров быстро не подготовишь,
и их число всегда ограничено. Как следствие, персонал начи-
нает требовать повышения платы за свой труд. Индия – уже
не такая «дешевая» страна, какой была когда-то. То же самое
произошло с зарплатами промышленных рабочих в Китае, и
это обычный побочный эффект развития.
В будущем высокотехнологичная сфера Индии может вы-
глядеть совсем иначе, став гораздо более сложной. Она изна-
чально не была слишком трудоемкой, но не исключено, что
в дальнейшем для ее поддержания потребуется еще мень-
 
 
 
ше кадров. Это приведет к дальнейшему расслоению внут-
ри одной из самых «неравных» экономик мира. На IT-сек-
тор приходится 8 % добавленной стоимости, но тех, кто со-
здает эту стоимость, чрезвычайно мало. Если верить офици-
альной статистике, из 460 млн трудоспособного населения
в высокотехнологичной сфере занято меньше 1 %. Населе-
ние Индии составляет 1,3 млрд человек, то есть каждый пя-
тый трудоспособный житель земли проживает в Индии, и
эта пропорция постоянно увеличивается. Стране с высоким
уровнем роста населения каждый месяц необходимо нахо-
дить по миллиону новых рабочих мест. Тем не менее начи-
ная с 2016 года гиганты высоких технологий сократили свои
планы по найму новых сотрудников. Возможно, Индии по-
требуется дальнейшая модификация собственного рецепта
успеха.
Техносфера стремительно приносит Индии процветание,
но это процветание касается не всех индийцев. Она создала
новый крошечный и сравнительно богатый средний класс в
малоразвитой стране. Однако этого недостаточно, чтобы вы-
тащить Арджуна из нищеты и переместить экономику Ин-
дии в премьер-лигу. Сама по себе техносфера не способна
обеспечить массы населения. Индия гонится за долларами, и
они, безусловно, поступают в страну, но ей необходимо при-
влекать эти доллары в те отрасли промышленности, где со-
здаются рабочие места для многочисленного населения.
Иногда традиционные рецепты становятся классикой,
 
 
 
неподвластной времени. Порой они нуждаются в некоторых
модификациях, зато предлагают более предсказуемые ре-
зультаты. Стандартный рецепт действительно подразумева-
ет неравенство, но индийская версия лишь усиливает соци-
альное расслоение. Над этим рецептом надо еще много ра-
ботать, и, как мы увидим дальше, этот процесс уже запущен.
 
***
 
Успех техносферы показывает странное раздвоение лич-
ности индийской экономики. Бангалор находится на пике
технического прогресса, но он не дает верной картины об-
щего состояния экономики страны.
По данным Всемирного экономического форума, только
15  % индийских домохозяйств имеют доступ к интернету.
Из них четыре пятых пользуются интернетом через мобиль-
ные устройства. Интернет по большей части – привилегия
городских элит, которые могут позволить себе иметь смарт-
фон. За пределами городов доступ к интернету встречается
крайне редко или вовсе отсутствует. В этом отношении Ин-
дия отстает от своих субконтинентальных соседей, средней
развивающейся страны, в которой доступ к интернету имеют
две пятых населения. Почему это важно? По оценкам Все-
мирного банка, увеличение числа пользователей интернета
до 75 % в наименее богатых странах может добавить 2 трлн
долларов к мировым доходам и создать свыше 100 млн ра-
 
 
 
бочих мест. Выход в интернет – это не просто доступ к со-
циальным сетям или к онлайн-шопингу.
Пользователи интернета озабочены сохранением своего
доступа к всемирной сети. Из-за плохого состояния цифро-
вой инфраструктуры скорость подключения может падать до
критических величин. Доступ к выделенным линиям есть
только у 5  % семей. Индия является вторым по размерам
рынком смартфонов, но тех, кто действительно может поль-
зоваться своими гаджетами, здесь меньшинство. В целом
мобильники есть у миллиарда индийцев, но сбои в связи
и фрагментарность охвата территории зачастую делают их
практически бесполезными. Они скорее статусный символ,
чем инструмент коммуникации.
Появление дешевых достижений технологии, в особен-
ности дешевых смартфонов, означает, что развивающиеся
страны потихоньку входят в мир модернизации. От прило-
жений для фермеров до онлайн-банкинга это катализатор,
способный ускорить действие рецепта успеха. Открывают-
ся новые рынки, и осуществляются транзакции, о которых
раньше никто и не мечтал.
Для Арджуна Кумара, живущего на удаленной ферме, тех-
нологии означают различие между процветанием и финан-
совым крахом. Они могут обернуться победой над клима-
том или логистическими сложностями, в том числе достав-
кой готовой продукции потребителю. Разумеется, подобные
технологии стоят денег – порой таких, каких у Арджуна по-
 
 
 
просту нет. Но это страна, разработавшая пятидолларовый
смартфон; в  Индии достаточно желания и ноу-хау, чтобы
оценить потребности населения и найти им удовлетворение.
К примеру, стартапы в Бангалоре разработали инструменты
для помощи фермерам, которые предсказывают смену по-
годы, дают прогноз объему и качеству урожая и предлага-
ют необходимые меры предосторожности. Они разработали
более экологичные пестициды и удобрения, а также более
точные инструменты для определения необходимого уровня
орошения полей.
Им просто надо, чтобы им расчистили путь. Индийское
правительство пытается модернизировать страну и распро-
странить пользу от высоких технологий на всех индийцев. В
2015 году, после встречи с лидерами Кремниевой долины,
премьер-министр Нарендра Моди обнародовал список из де-
вяти целей, включая более широкий охват сетью WiFi и про-
изводство электроники. Возможно, памятуя о стране, в ко-
торой они начали свою карьеру, боссы Google и Microsoft по-
обещали провести WiFi на 500 железнодорожных станций и
проложить дешевые выделенные линии для 500 тысяч сель-
ских жителей. Для некоторых это отличный старт, другие
подозревают, что Индия снова станет колонией, на сей раз
– цифровой колонией Запада. В любом случае следование
этим инициативам, скорее всего, станет ключевым элемен-
том в достижении будущих успехов Индии.
Сегодня онлайн-платформы позволяют фермерам и опто-
 
 
 
викам сравнивать цены по всей стране. Использование циф-
ровых кошельков и систем оплаты растет в геометрической
прогрессии, и правительство готово ему содействовать; бо-
лее эффективные транзакции могут оказать значительную
помощь фермерам – таким, как Арджун, – однако правитель-
ство не просто пытается облегчить жизнь 1,3 млрд индий-
цев. Оно стремится осветить самые темные углы экономики,
обнажить ее механизмы и получить больше денег для себя.
Чтобы получать больше денег, Индии необходим рост;
правительство должно знать, кого и за что оно обкладывает
налогами, и быть уверенным, что эти налоги поступают во-
время. Несмотря на историческую традицию бюрократии и
бумажной волокиты, у Индии были проблемы с необходимо-
стью заставить налогоплательщиков платить. С каждого дол-
лара ВВП, получаемого за счет прибылей и зарплат, в бюд-
жет поступает только 17 центов. Для большинства развиваю-
щихся стран это нормально, но в развитых странах доля на-
логовых поступлений в 2 раза больше, а именно с ними стре-
мится конкурировать Индия. В 2013 году почти 50 % аме-
риканцев платили подоходный налог. Для сравнения: в Ин-
дии таких людей было меньше 3 %. У многих индийцев, в
первую очередь фермеров, доходы настолько низки, что не
облагаются налогом, хотя их доля не так уж велика.
Проблема в наличных деньгах, и в данном случае не в дол-
ларах, а в рупиях. До недавнего времени больше девяти деся-
тых денежного оборота Индии существовало в виде налич-
 
 
 
ных рупий. Они использовались не только для мелких поку-
пок, но и для крупных приобретений: сделки по недвижимо-
сти оплачивались пачками тысячерупиевых банкнот. Поло-
вина индийцев не имеет банковских счетов, 85 % работни-
ков получает зарплату наличными. Для жителей самых отда-
ленных сел ближайший банк может располагаться на рассто-
янии нескольких часов пути. В любом случае большинство
компаний принимают оплату исключительно в виде банкнот
и монет. На всю Индию существует всего 25 млн кредитных
карт – одна карта на 50 человек. И всего один банкомат на
5 тысяч человек. Для Арджуна вполне нормально платить за
семена наличными, из денег, которые он хранит у себя дома.
У популярности наличных денег есть своя причина. Их с
готовностью принимают где угодно, и доступ к ним легок,
особенно если их хранят «под матрасом». Иными словами,
это самый «ликвидный» из активов. К богатству других ви-
дов – от банковских счетов до недвижимости – доступ более
ограничен и тратить его труднее.
Особенность Индии заключается в том, что она зависит
от наличности гораздо больше, чем ее международные кон-
куренты, такие как Китай и США. Это не обязательно пло-
хо; некоторые утверждают, что именно это защитило Индию
от полномасштабных негативных последствий мирового фи-
нансового кризиса 2008 года. В других странах банки, вы-
дававшие клиентам слишком много невозвратных кредитов,
нанесли значительный ущерб экономике. В Индии с ее недо-
 
 
 
развитой банковской системой подобный тип кредитования
был распространен в гораздо меньшей степени.
Индийская привязанность к наличным частично объяс-
няется существованием большого числа низкооплачиваемых
сельских работников – таких, как Арджун, – у которых нет
доступа к банковским услугам. Частично она объясняется
тактикой тех, кто зарабатывает больше, но стремится избе-
жать пристального внимания налоговых органов. Вследствие
этого до трех четвертей индийской экономики «летает ниже
радаров». Это черная экономика; ее не существует. Она мо-
жет включать в себя теневые сделки, в том числе взятки, с
которых налоги не платят.
Каким образом власти могут прижать нелегальную дея-
тельность и гарантировать, что экономика работает на свету
и платит все полагающиеся налоги? Премьер-министр Мо-
ди решил, что пришла пора использовать тактику «страха и
трепета».
В своем внеочередном обращении к нации 8 ноября 2016
года он предупредил народ, что в ближайшее время банкно-
ты в 500 и 1000 рупий (эквивалент примерно 7,5 и 15 дол-
ларов соответственно) будут выведены из легального обра-
щения и утратят всякую ценность. Всем держателям этих
банкнот предоставляется срок около 2 месяцев, чтобы по-
ложить их в банк. При наличии документов, доказывающих
легальное происхождение денег, сумму в пределах 4000 ру-
пий можно обменять на купюры меньшего достоинства. Бу-
 
 
 
дут выпущены новые банкноты достоинством 500 и 2000 ру-
пий. Этот шаг привел к тому, что четыре пятых денежных
банкнот, обращавшихся в Индии, потеряли платежеспособ-
ность; их общая стоимость составила около 220 млрд долла-
ров. Это была невероятная мера.
Подобное решение привело к тому, что народ ломанулся в
банки. По утверждению индийского министра финансов, за
первые четыре дня в банки страны поступило более 40 млрд
долларов. Перед отделениями банков выстраивались огром-
ные очереди, в которых периодически вспыхивали драки.
Правительство не успевало печатать и распространять новые
банкноты. Финансовая деятельность по всей Индии «застря-
ла в пробке». Для борьбы с нехваткой наличности прави-
тельство ввело ограничения на снятие денег со счета, а затем
без конца меняло условия этих ограничений. В стране воца-
рились смятение и хаос.
Множились трагические события – от горя родителей, у
которых не хватило денег на лечение ребенка, что порой
кончалось трагическим исходом, до отчаяния семей, лишив-
шихся средств к пропитанию. Замерли заводские конвейе-
ры – владельцам предприятий стало не на что закупать сы-
рье для производства и не из чего платить зарплату рабо-
чим. Правительственная инициатива совпала с пиком сезо-
на свадеб, а эта церемония традиционно требует от родите-
лей новобрачных огромных расходов. Многие свадьбы ока-
зались под угрозой срыва, что вызвало бурю недовольства по
 
 
 
всей стране. Индийскому правительству пришлось отменить
свое решение об ограничении на снятие со счетов средств
для оплаты свадебных расходов. Новый лимит составил 250
тысяч рупий, что примерно равно 3600 долларов.
Сжатие денежной массы больно ударило не только по тем,
кто уклонялся от налогов, и по преступным элементам. По-
следствия правительственной инициативы сплотили все на-
селение Индии – от населяющей Бангалор элиты до ферме-
ров, таких как Арджун Кумар или, что проявилось еще более
ярко, его жена. Миллионы индийских женщин привыкли от-
кладывать хотя бы немного денег, пряча их «под матрасом».
Индия – это страна, в которой экономическая независимость
женщин в последние годы совершила откат назад: по дан-
ным ООН, 10 лет назад треть женщин работали; сегодня их
доля сократилась до четверти. Восемь из десяти индийских
женщин не имеют счета в банке. Своими действиями Мо-
ди отнял у женщин даже тот небольшой контроль над своим
финансовым благополучием, которым они обладали раньше;
он сделал их накопления бесполезными и вверг их в состоя-
ние отчаяния, поскольку далеко не все из них могли отнести
свои сбережения в банк или в указанные сроки обменять на
новые купюры – для этого от них требовалось предоставить
документальное подтверждение происхождения денег.
Стоила ли инициатива правительства той цены, которую
за нее пришлось заплатить миллионам индийцев? Действи-
тельно ли она помогла вывести из тени на свет наихудших на-
 
 
 
рушителей законов и правил? Пресса сообщала, что спустя
всего несколько часов после выступления премьера у ювели-
ров начался бешеный всплеск активности: все, кто уклонял-
ся от уплаты налогов, бросились конвертировать свои день-
ги в золото. Цена на него взлетела. В целом организованная
преступность так и осталась организованной, поскольку ее
представители и без того хранили свои богатства в драгоцен-
ностях и недвижимости. Кое-кто утверждал, что коррупци-
онеры подкупали банковских служащих, которые открыва-
ли им липовые банковские счета. В отличие от деревенских
домохозяек у них было гораздо больше возможностей спо-
койно пережить введенные ограничения на владение налич-
ными. По прикидкам индийского правительства, одна пятая
старых банкнот не должна была пройти проверку на закон-
ность и не подлежала обмену или переводу на банковский
счет, что означало бы удар по коррупции в объеме 45 млрд
долларов. В реальности эта сумма оказалась значительно ни-
же.
Тем не менее некоторого эффекта удалось достичь. По
утверждению индийских чиновников, налоговые сборы воз-
росли, что благоприятно сказалось на состоянии бюджета.
Старые банкноты быстро исчезли из обращения, и почти так
же быстро распространились электронные деньги. Количе-
ство регистраций электронных кошельков стремительно уве-
личилось. Начался рост онлайн-платежей, охвативший прак-
тически все сферы, от выплаты зарплат до расчетов за услу-
 
 
 
ги рикш. Если крупный денежный эксперимент и не очистил
индийскую экономику, то он чуть ускорил ее переход на бо-
лее современную финансовую систему.
Демонетизация не только принесла дополнительные день-
ги в бюджет, но и позволила этой развивающейся стране –
пусть и весьма радикальным способом – двинуться вперед.
Она усилила интеграцию Индии в современный финансовый
мир, что необходимо для любой страны, желающей войти
в число глобальных игроков. Чтобы быть частью системы и
получать больше долларов, необходимо менять свое поведе-
ние.
 
***
 
Еще одним необходимым условием развития является ур-
банизация. Во всем развивающемся мире растущее населе-
ние бежит из нищающего села в город. Этих людей надо
обеспечить работой.
Если вспомнить, с какими трудностями они сталкивают-
ся в своей жизни, легко понять, что толкает их на переезд.
Устав сражаться с запутанными требованиями земельного
законодательства, они отправляются в города в надежде на
лучшую жизнь.
Улицы индийских городов не вымощены золотом. В них
есть целые трущобные кварталы, даже официально причис-
ленные к «зонам застройки, непригодным для проживания»;
 
 
 
тем не менее каждый шестой городской житель Индии на-
зывает их своим домом. В общей сложности таких 65 млн
человек – больше, чем все население Великобритании. Эти
трущобы и в самом деле непригодны для жилья: построен-
ные из подручных материалов халупы, без водоснабжения и
канализации. Здесь процветают болезни, паразиты и органи-
зованная преступность. За последние 15 лет население тру-
щоб удвоилось за счет тех, кто бежал из деревни от нищеты.
Сегодня эти 65 млн человек с еще меньшей вероятностью
получат доступ к зарубежным долларам, чем в свою быт-
ность сельскими жителями. Если у них и есть работа, то ча-
ще всего нерегулярная и неофициальная. Они занимаются
сбором мусора или пошивом одежды. Индийские трущобы
могут рассматриваться властями как позорная язва на теле
государства, но те предпочитают делать вид, что их не суще-
ствует.
Бурный рост индийских городов привел к почти незамет-
ному росту промышленности. Как свидетельствует пример
Китая, промышленность может стать сильным козырем в иг-
ре – при условии наличия многочисленной и дешевой ра-
бочей силы. По данным официальной статистики, в индий-
ской промышленности заняты 30 млн человек. Это в два с
лишним раза больше, чем в США, но производительность их
труда намного ниже, чем у американских коллег. На круп-
ные компании работает не так много народу – большинство
трудятся на сравнительно мелкие мастерские или заводики
 
 
 
с плохо отрегулированными цепочками поставщиков.
Цифра в 50 млн человек не учитывает женщин и детей,
занятых в швейной промышленности и работающих за на-
личные, лишь бы не скатиться в нищету. Ловкие пальцы
подростков особенно востребованы в производстве вручную
вышитых изделий, которыми славится индийская швейная
промышленность. Порой эту работу люди выполняют на до-
му, поэтому даже самые этичные ретейлеры не всегда могут
знать, использовался ли при производстве этих изделий дет-
ский труд.
Индия пытается изменить сложившуюся ситуацию, созда-
вая рабочие места для населения в рамках проведения соб-
ственной промышленной революции и планируя привлечь в
страну доллары другими, более надежными способами.
В 2014 году премьер-министр Моди запустил программу
«Сделано в Индии». Индусский националист и фигура неод-
нозначная, Моди пришел к власти на волне обещания эко-
номических успехов. Крупные зарубежные производители и
даже местные компании годами сторонились Индии по при-
чине усложненного законодательства и массы ограничений.
Моди обещал разрубить этот гордиев узел и сделать Индию
местом, пригодным не только для выращивания пшеницы и
риса.
Некоторые явные признаки успеха действительно прояви-
лись. За полгода после объявления программы иностран-
ные инвестиции выросли на 50  %. Boeing, Ford, Coca-Cola
 
 
 
и Isuzu – вот лишь отдельные примеры мировых брендов,
вышедших на индийский рынок. В северном штате Харья-
на намечено строительство завода по выпуску холодильни-
ков Panasonic; в Бангалоре эта компания в сотрудничестве
с Tata планирует открыть предприятие робототехники. Про-
изводитель айфонов и других гаджетов Foxconn демонстри-
рует явный вкус ко всему индийскому. Множатся проекты
создания предприятий по сборке мобильных телефонов. В
то же самое время компания инвестирует средства в разра-
ботку приложений, например мессенджера Hike. Китайская
фирма Xiaomi, имеющая здесь уже два завода, может похва-
статься тем, что каждую секунду производит здесь один те-
лефон. Эти компании привлекает дешевая рабочая сила и
близость к местам сосредоточения бурно растущего средне-
го класса.
Означает ли это, что скоро Индия сможет потеснить Ки-
тай и стать поставщиком Walmart? Вряд ли. Этой стране еще
предстоит проделать долгий путь к успеху. Ей не хватает
некоторых ключевых ингредиентов.
Главный из них – инфраструктура: от складских помеще-
ний до дорог и школ. Их нехватка ограничивает количество
долларов, которые может заработать Индия как на рисовых
полях Карнатаки, так и в мастерских Харьяны. Арджуну Ку-
мару насущно необходим доступ к транспорту и пригодным
хранилищам, без чего он не сможет доставить свой урожай
на рынок в приемлемом состоянии.
 
 
 
 Половина дорог страны не заасфальтирована и не приспо-
соблена для передвижения тяжелогрузов. Часто производ-
ство останавливается из-за задержки с доставкой необходи-
мых комплектующих. По некоторым оценкам, максимальная
скорость передвижения по дорогам Индии составляет 40 км
в час. И это на «высокоскоростных хайвеях», а не в городах.
В США нормой считаются скорости около 100 км в час. Две
из каждых трех тонн груза доставляются на грузовиках, по-
скольку железнодорожное сообщение либо отсутствует, ли-
бо не в состоянии справиться с этой задачей. Звучит зна-
комо, не так ли? И это не единственная общая черта, свой-
ственная Нигерии и Индии.
Все больше народу перебирается в города, поэтому по-
вседневной приметой жизни становится скученность. Рез-
кий рост городского населения вызывает потребность в до-
ступном жилье, развитой транспортной сети, бесперебой-
ных источниках воды и электроэнергии как дома, так и на
работе. Многие крупные производители, не желая риско-
вать ежедневными многочасовыми отключениями электри-
чества, полагаются на собственные генераторы. Но это доро-
гостоящее решение.
Социальное расслоение приобрело огромные масштабы.
Если будущее Индии – это ее население, то стране нужна
хорошая система здравоохранения и приличные школы для
детей, способные готовить квалифицированную рабочую си-
лу. Инфраструктура сама по себе не создает экономический
 
 
 
рост, но она позволяет ускорить его и оптимизировать рабо-
ту экономических институтов. Это, в свою очередь, поможет
индийцам повысить производительность труда и, как след-
ствие, зарабатывать больше денег.
Для индийских политиков и лидеров бизнеса в этом нет
ничего нового. Индийское правительство пообещало соеди-
нить дорожной сетью все 650 тысяч деревень, но поставлен-
ная цель – прокладывать 25 миль дорог в день – пока далека
от реализации. Премьер-министр Моди обнародовал план,
предусматривающий вложение 1 трлн долларов в сооруже-
ние автомобильных шоссе, железных дорог и аэропортов.
Предполагалось, что две трети этой суммы поступят из част-
ных источников. Кто может устоять перед искушением полу-
чить в свое распоряжение кусочек самой крупной и быстро
растущей экономики мира?
Судя по всему, многие иностранные инвесторы устояли,
и у них есть на то свои причины. Возможно, пройдут го-
ды, прежде чем выяснится, чем обернется завершение ин-
фраструктурного проекта и какую прибыль он принесет. К
примеру, оптимизация индийских железных дорог – процесс
трудный и затратный. И дело не только в бюрократии, услож-
няющей заключение контрактов на выполнение работ, но и в
значительной вероятности столкнуться с коррупцией. Энер-
гетические и земельные проекты отличаются непрозрачно-
стью и растянутостью во времени; кроме того, часто выяс-
няется, что личные интересы чиновников перевешивают все
 
 
 
остальное. В Индии нет богатых природных ресурсов – в от-
личие от, например, Нигерии. Нигерийские природные бо-
гатства – магнит для иностранных денег, и их влияние заглу-
шает все опасения.
Коррупция – как реальная, так и предполагаемая – ста-
новится серьезным тормозом на пути развития страны. По
утверждению Всемирного экономического форума, это са-
мое большое препятствие, мешающее привлечению ино-
странного капитала в модернизацию Индии. Ни один потен-
циально выгодный контракт не обходится без участия по-
средников и взяточников. Получить кредит в банке тоже со-
всем не просто. Правительство пошло на смягчение ряда
правил с целью облегчить привлечение иностранных инве-
сторов, но индийское законодательство по-прежнему оста-
ется все таким же запутанным. Кроме того, существует про-
блема разрешения конфликтов и соблюдения условий кон-
трактов. Это способно вызвать паралич даже самых много-
обещающих идей.
Тем не менее политическая воля к изменению положения
дел налицо, и мы наблюдаем применение все более изоб-
ретательных методов. Например, правительство предлагает
страховать иностранные компании против рисков, если они
согласятся заняться строительством хайвеев. Размер ино-
странных инвестиций понемногу увеличивается, но прави-
тельство по-прежнему вкладывает треть того триллиона, ко-
торый оно запланировало потратить на сооружение зданий,
 
 
 
портов, железных дорог и прочих объектов инфраструктуры.
Сумма в 350 млрд долларов означает, что на одного индий-
ца приходится 300 долларов. Сегодня правительство может
позволить себе больше, поскольку его доступ к индийским
деньгам расширился.
Для развития инфраструктуры, роста экономики, рабочих
мест и заработных плат индийскому правительству нужна
нефть. Реализация амбициозного плана прокладки сети до-
рог требует значительных объемов дорожного битума (он же
– асфальт), который получают из тяжелой нефти. Нигерия
не в состоянии поставить в Индию необходимые количества
такой нефти по приемлемой цене. Зато продавать нефть со
скидкой готовы иракские нефтяники, и именно Ирак стал
для Индии основным поставщиком нефти. Где нефть, там и
доллары. Как только оптовый торговец рисом перевел в банк
свой доллар, этот доллар немедленно попадает на счет Ин-
дийской нефтегазовой корпорации, которая отправляет его
на нефтяные поля Ирака.

 
 
 
  
5
Темная цена черного золота
 
 
Из Индии в Ирак
 
Может быть, Элтон Джон был прав относительно кос-
мического одиночества, но ежедневно в 6 часов вечера по
делийскому времени астронавты Международной космиче-
ской станции получают напоминание о доме. По всей Индии
загораются огни, окутывая ее города и миллионы крошеч-
ных деревень светящейся аурой.
Кто угодно может заметить нечто похожее, путешествуя
одним из рейсов, соединяющих Индийский субконтинент с
остальными частями света. Карта перелета с тысячей пересе-
кающихся маршрутов показывает пути, по которым передви-
гаются люди, идеи и товары. Окажись мы способны увидеть
эти линии, то нашим глазам предстала бы карта, на которую
нанесены траектории бесчисленных транзакций, исходящих
из этого бурно развивающегося региона – от Walmart, поку-
пающего у Индии IT-услуги, до Шри-Ланки, продающей чай
Австралии. Эти торговые пути говорят о движении милли-
ардов долларов, укреплении отношений между странами и
развитии экономической активности.
 
 
 
 В числе самых популярных направлений – как относи-
тельно движения людей, так и относительно движения денег
– остаются те, что ведут на Ближний Восток. Входящие в
этот регион страны не имеют развитой промышленности и
за исключением отдельных мест не являются туристически-
ми центрами. Если смотреть с космической станции, регион
по-прежнему погружен в темноту – в отличие от Индии, си-
яющей огнями, он освещен только солнечными лучами. Од-
нако именно благодаря ему Индийский субконтинент может
позволить себе яркое освещение. Главное, чем привлекает
Ближний Восток, – это не верблюжье сафари и не финики,
а нефть.
Для объединения своих 650 тысяч деревень Индии необ-
ходимо вымостить дороги золотом – черным золотом. Неф-
тяные поля Майсана находятся в нескольких сотнях миль к
северу от южноиракского города Басры, на границе с Ира-
ном. Выглядят они как любая другая пустыня – скучно и без-
жизненно. Долгие годы на этой земле жили фермеры, извле-
кавшие из пыльной почвы средства к скудному существова-
нию. Все изменилось в 1975 году, когда здесь был обнаружен
источник булькающего жидкого топлива, лежащий под по-
верхностью земли. Иракское государство взяло контроль над
ним в свои руки и пригласило крупные иностранные компа-
нии заняться эксплуатацией нефтяных месторождений. По
соседству по-прежнему могут пастись коровы, но большую
часть фермеров отсюда изгнали, и на их место пришли ис-
 
 
 
полнительные директора компаний из Китая и Турции. Вы-
селение фермеров шло настолько массовым порядком, что
Майсанская нефтяная компания была вынуждена органи-
зовать специальный комитет по выделению им компенса-
ций. В рамках пиар-компании некоторым местным крестья-
нам предложили работу, например по охране нефтяных вы-
шек. К вопросам безопасности здесь относятся серьезно; эти
прибыльные недра слишком близко расположены к весьма
неспокойному соседу.
Любой стране открытие нефтяных месторождений сулит
не только внезапный приток долларов, но и усиление влия-
ния. Не случайно нефть называют «черным золотом». Но на-
личие подобного ресурса прямо у своего порога может при-
нести массу беспокойства и нестабильности. Черное золото
бывает благословением, а бывает и проклятием.
Это справедливо не только для нефтяных баронов и их со-
отечественников. Немногие из нас могут вести привычный
образ жизни без нефти, но эта зависимость порой повисает
на нас тяжким грузом. Мы задаемся вопросом, почему це-
ны на бензин растут быстро, но никогда не опускаются с та-
кой же скоростью. Почему наши правительства готовы вести
войны в одних странах, но игнорируют конфликты, вспыхи-
вающие в других? Ответы часто лежат в плоскости, связан-
ной с деятельностью нефтяной отрасли. Здесь все непросто.
Свита, горизонт, интерполяция, башмак – даже ее словарь,
как кажется, предназначен для того, чтобы нас запутывать.
 
 
 
Но все-таки имеет смысл в нем разобраться. Наше путеше-
ствие перенесет нас в одно из самых удивительных мест и
покажет нам одну из самых любопытных граней существо-
вания нашего мира.
 
***
 
Чтобы «пробурить» нефтяную историю, нам придется от-
правиться на охоту за ископаемыми. Сырая нефть – это клю-
чевой компонент шоссейных покрытий и бессчетного мно-
жества вещей, которыми мы пользуемся каждый день, от хи-
микатов до пластиковых бутылок. Густая вонючая жижа, на-
сыщенная гниющими останками животных и растений, ко-
торая на протяжении тысячелетий булькает под осадочными
породами, – это топливо, позволяющее автомобильным ко-
лесам крутиться по всей планете. Шагая рука об руку с дол-
ларом, нефть не дает загнуться многим экономикам.
Способность отваливать доллары в обмен на нефть – это
условие процветания, что хорошо известно Индии. Чтобы
удовлетворить растущий спрос, индийский строитель дорог
нуждается в битуме, который заказывают у поставщика, а
тот, в свою очередь, получает его с нефтеперерабатывающе-
го завода, для чего ему необходимо постучаться в двери кон-
тролируемой правительством Индийской нефтегазовой ком-
пании (ИНК). За год ИНК перерабатывает свыше 16  млн
тонн нефти, которая доставляется в страну через систему
 
 
 
нефтепроводов длиной свыше 300 км. Наш доллар был об-
менян на рупии в банке, куда его принес рисовый оптовик.
Затем банк может продать доллар ИНК, а один из ее заводов
потратит его на покупку барреля нефти в Ираке.
С течением веков способы применения нефти менялись.
Ее следы обнаружены в пирамидах Древнего Египта и в смо-
ле, которой пропитывали бинты захороненных в них мумий.
Латинское слово petroleum, буквально означающее «камен-
ное масло», впервые появилось в XVI веке. Описание вполне
точное. До начала XIX века сырую нефть собирали из мест,
где она просачивалась на поверхность земли, или из нефтя-
ных пленок на море. В 1800-х годах лампы в основном за-
правляли китовым жиром, но около 1850 года, когда канад-
ский геолог Абрахам Геснер методом возгонки получил из
«петролеума» керосин, ситуация изменилась. Керосин ока-
зался дешевле и чище китового жира, и это открытие помог-
ло спасти китов от уничтожения.
Стремительная индустриализация привела к огромной
жажде нефти. Примерно в то же самое время большие за-
пасы сырой нефти были обнаружены в Тайтусвилле, в аме-
риканском штате Пенсильвания. Первое крупное коммерче-
ское месторождение нефти – Спиндлтоп – начали разраба-
тывать в 1901 году, когда расширилось использование дви-
гателя внутреннего сгорания, породившего автомобиль и са-
молет. Нефть была необходима для рождения современной
эпохи и с тех пор захватила весь мир.
 
 
 
 «Сырая нефть» – это термин, под которым подразумева-
ют множество сортов ископаемого топлива, добываемого из
земных недр и из-под океанского дна. Она имеет различ-
ную плотность, состав и токсичность. Несмотря на прозвище
«черного золота», нефть бывает разного цвета: от густо-чер-
ного до бледно-желтого. Самая легкая нефть течет свобод-
но, и ее довольно просто извлекать из недр, но она быстро
испаряется. К тому же чем нефть легче, тем она – в теории
– менее вредоносна. Наиболее тяжелые марки нефти больше
всего напоминают слизь. Ее труднее всего выкачивать, она
самая токсичная для окружающей среды; при разливе в море
она облепляет оперение морских птиц, неся им гибель.
Сегодня бензин, который поглощают изнывающие от
жажды автомобили и самолеты, получают из наиболее лег-
ких дистиллятов нефти. Слово «легкий», как и в случае
некоторых напитков, как бы намекает нам, что это не совсем
нефть. Но в данном случае это определение означает, что
мы имеем дело с более чистым веществом. Средние марки
нефти используются для изготовления пластика и химика-
тов, для заправки кораблей и электростанций и для обогрева
жилищ. Самая грубая нефть идеально подходит для изготов-
ления битума; поэтому индийское правительство испытыва-
ет к ней такой интерес.
Индийский доллар гонится за Basra Heavy – дешевой раз-
новидностью сырой нефти, которую продают тем, кто жела-
ет получить бюджетную альтернативу премиум-марке Basra
 
 
 
Light. Несмотря на запасы нефти в Бенгальском заливе и в
штате Раджастан, Индии приходится искать зарубежные ис-
точники топлива, чтобы колеса в стране продолжали кру-
титься. Обычно Ирак продает Индии до миллиона баррелей
нефти в сутки, и каждый пятый баррель представлен маркой
Basra Heavy.
Это обычная сделка в картине глобальной экономики.
Каждый день в мире употребляется почти 100 млн баррелей
нефти среднего класса. Это равнозначно двум с лишним лит-
рам сырой нефти на каждого мужчину, женщину и ребенка,
без учета других видов использования энергии.
Уровень потребления нефти в мире не одинаков. Нет ни-
чего удивительного в том, что общее потребление нефти
выше всего в США: средний американец потребляет око-
ло 10 л нефти или нефтепродуктов в день. Частично дело
тут в огромном автомобильном парке Америки. Пика по-
требление энергоносителей достигает в летний сезон и в су-
ровые зимы, когда холод заставляет жителей северо-восто-
ка страны включать отопление на максимум. На втором ме-
сте стоит Китай со своими заводами; на третье претендуют
Индия и Япония, а завершает пятерку Россия. По данным
независимого статистического агентства Energy Information
Administration, эти пять стран используют 40 млн баррелей в
день. Однако ни одна из них не имеет самого высокого по-
требления на душу населения, которое характерно для ма-
лых островных государств, таких как Сингапур с его мало-
 
 
 
численным населением и развитой судостроительной про-
мышленностью.
Закупка больших объемов нефти – верный признак раз-
вивающейся экономики, и Индия, и другие развивающие-
ся страны возглавляют этот список. Глобальное потребление
нефти росло на 1–2 %, или на 1 млн баррелей в день; с 2010
года с ростом производства в таких странах, как Китай, на-
селение начало с удовольствием тратить недавно полученное
богатство на покупку автомобилей. Глобальный финансовый
кризис и замедление темпов роста в Китае привели к тому,
что спрос на нефть перестал расти с прежней быстротой. Это
не значит, что он начал двигаться в обратном направлении;
это значит, что он перестал ускоряться.
Пока Китай замедляется, в других странах наблюдается
бум. Индия – хороший пример оценки потенциала будуще-
го спроса. Даже с учетом всех ее амбициозных проектов по
прокладке дорог потребление нефти в стране по-прежнему
составляет примерно 0,5 л в день на человека – это ровно в
20 раз меньше, чем в США. Положение может стремитель-
но измениться, как только дороги будут построены, а Ин-
дия перейдет к реализации своего экономического потенци-
ала. Международное энергетическое агентство прогнозиру-
ет, что в следующие два десятилетия Индия станет самым
быстро растущим потребителем нефти в мире. Сможет она
удовлетворить свои потребности или нет – это другой во-
прос.
 
 
 
 Пятерка крупнейших мировых производителей нефти
каждый год меняется, но обычно в списке присутствуют Рос-
сия и США, а также Саудовская Аравия, Иран и Ирак. Про-
давцы и покупатели нефти – это разные страны. Некоторые
из них гонятся за ресурсами других, а это означает, что жаж-
да нефти приводит к особым взаимоотношениям между ни-
ми, соперничеству и даже кровопролитию. Цена нефти из-
меряется не только деньгами.
 
***
 
Единица измерения нефти уходит корнями в средневеко-
вую Англию. «Баррель» равен 42 галлонам, или 159 литрам,
что отсылает нас к «тирсу» – старинной английской емкости
для хранения вина. В наши дни нефть транспортируют тан-
керами, а не бочками – так же, как вино продают в бутылках.
В XXI веке за 1 доллар не купишь ни бочку нефти, ни даже
ее значительную часть.
Назначить цену за баррель нефти – задача более слож-
ная, чем можно подумать. Это серьезная проблема. Если Ин-
дия покупает ежедневно миллион баррелей и прокладывает
20 км дорог, то изменение цены на несколько долларов в од-
ну или другую сторону вызывает существенные сдвиги в ре-
ализации программы. Как организована торговля нефтью и
во что черное золото обходится покупателям? Нефтяная от-
расль позволяет пролить свет на некоторые странные и слож-
 
 
 
ные механизмы глобальной экономики.
Хотя под словом «нефть» часто подразумевают самые раз-
ные нефтепродукты, единой цены на нее не существует, что
бы ни утверждали авторы газетных заголовков. Каждая мар-
ка нефти из каждого региона имеет свою цену. Когда жур-
налисты говорят о цене нефти, они обычно имеют в виду ее
разновидность, известную как нефть марки Brent. Это легкая
нефть с нефтяных месторождений Северного моря. К ней
приковано так много внимания потому, что именно она – са-
мый желанный всеми товар. Она легко перерабатывается в
бензин, а поскольку ее добыча ведется в море, не возникает
проблем с ее доставкой на другой конец света. Цена сырой
нефти Brent используется как условное обозначение для об-
щей цены на нефть. Это проще, чем высчитывать стоимость
всех марок нефти, добываемых по всему миру, особенно ес-
ли помнить, что эти цены постоянно меняются.
Цены определяются в процессе торговли, то есть куп-
ли-продажи. Как бы ни выглядели рынки – от ярко осве-
щенных залов в американских банках до пыльных закоул-
ков иракских базаров, – все они действуют по единому прин-
ципу: сводят вместе покупателей и продавцов и определяют
равновесную цену предложения и спроса. Купите гранат на
суке – традиционном багдадском базаре, – и вы убедитесь:
его цена отражает не только стоимость его производства –
воздействие природы на урожай, стоимость транспортиров-
ки и пестицидов и т. д., – но также и желание покупателя его
 
 
 
приобрести. Если спрос высок, производитель повысит цену
с целью извлечь больше прибыли. С другой стороны, если
урожай был особенно обильным и на рынке выдался тихий
день, цены могут упасть, поскольку продавцу надо избавить-
ся от запасов своего товара. Его цель – до конца дня рас-
продать все, что он принес на рынок, и получить как можно
больше наличности.
Производители нефти ведут себя точно так же, стремясь
увеличить свои доходы, но, чтобы договориться с ними о це-
не, требуется нечто большее, чем просто приехать на неф-
тяное месторождение с пачкой баксов в кармане. Покупате-
ли и продавцы разбросаны по всей планете, и их потребно-
сти, в том числе относительно марок нефти, не одинаковы.
Сложность добычи и переработки нефти создает трудности
и для покупателя, и для продавца. Нефть приходится достав-
лять заказчикам по всей планете через сеть нефтепроводов
или танкерами. Типичный покупатель, желающий приобре-
сти энный объем баррелей, должен оборудовать для них со-
ответствующее хранилище.
Покупка нефти сопряжена с инфраструктурой и планиро-
ванием на будущее. В среднем покупатели планируют при-
обретение нефти на несколько месяцев вперед и хотят знать,
какой будет на нее цена. Покупатели и продавцы нашли
изобретательный способ, позволяющий строить планы на бу-
дущее: фьючерс, то есть контракт с обещанием совершить
сделку на определенное количество нефти по определен-
 
 
 
ной цене в определенный момент в будущем. Этот контракт
означает, что покупатель – в нашем случае Индийская неф-
тегазовая компания – обязуется купить нефть по установлен-
ной цене за баррель в установленный срок, обычно через три
месяца. Продавец – обычно производитель нефти – обязан
продать ее по этой цене в этот день.
В целом покупки напрямую – это в эпоху глобализации
не вариант. Нормой является централизованный рынок, на
котором работают профессиональные трейдеры. Находясь в
тысячах миль от заказчика, они выступают посредниками в
торговле и определяют, какое количество долларов должна
выложить Индия, чтобы продолжить реализацию своей про-
граммы по прокладке дорог. Сам по себе контракт – это про-
сто лист бумаги, и ИНК может даже приобрести его через
трейдера у другого покупателя. После этого ИНК получает
право через несколько месяцев купить нефть по указанной
в контракте цене.
Но если бы дело было только в механизме спроса и пред-
ложения! В реальности в этой рискованной игре есть еще два
«участника»: ожидание и спекуляция. И далеко не послед-
нюю роль в ней играют посредники. По сути они представ-
ляют собой таких же рыночных торговцев, как и все прочие,
и не случайно иногда их называют «парнями и девчонками
с тележками». Они торгуют всем, что добывается, произво-
дится и выращивается, включая электроэнергию, металлы и
продукты питания. Этому бизнесу столько же лет, сколько
 
 
 
самой цивилизации. Изначально они торговали скотом – за
золото или серебро. С расширением мировых рынков и уве-
личением ассортимента товаров произошло усложнение ме-
тодов торговли. Первой в товарную эволюционировала Ам-
стердамская биржа, но первой крупной официальной бир-
жей фьючерсов стала Чикагская товарная биржа, начавшая
работать в 1864 году, то есть задолго до крупномасштабной
добычи нефти. Она проводила сделки по пшенице, кукуру-
зе, крупному рогатому скоту и свиньям. Товарная торгов-
ля проводилась в специальных помещениях «выкриками»,
а торговцев можно было легко узнать по аляповато-ярким
пиджакам. Со временем технологии положили этому конец,
и сегодня сделки совершаются в электронном виде; заказы
вводятся удаленно, и компьютеры находят для них исполни-
телей.
Аналитики и трейдеры по-прежнему должны знать все
подробности о своем товаре и рынке. Их решения и дей-
ствия способствуют тому, что колеса автомобилей продол-
жают крутиться, а заводы и фабрики выпускают продук-
цию. Они тщательно изучают еженедельные отчеты множе-
ства энергетических агентств по всему миру, чтобы выяс-
нить, сколько баррелей дожидаются своего покупателя, ина-
че говоря, сколько нефти имеется в наличии, и пытаются со-
ставить представление о соотношении спроса и предложе-
ния. Они следят за объемами производства и обращают вни-
мание на события и тенденции в мире, способные оказать
 
 
 
влияние на предложение нефти в ближайшие месяцы, – на-
пример, угрожают ли повстанцы нефтяным разработкам в
Нигерии. Со стороны спроса их может интересовать, как ра-
ботают китайские заводы и не снижают ли они потребление
нефти. Это знания, на основе которых определяется, сколь-
ко должна стоить нефть с учетом всех доступных данных.
Оценивая риски будущего, трейдеры также полагаются на
свои предчувствия. Возможно ли падение спроса в Нигерии?
Предвидятся ли конфликты в Персидском заливе? Не оста-
новятся ли китайские предприятия? Они основывают свои
инстинктивные догадки на интуиции, слухах или болтовне
в баре. Все это называется чувством рынка. Мрачные или
оптимистичные, эти предчувствия способны изменить цену,
которую Индия заплатит за баррель нефти.
Помимо этого есть еще и спекуляция. Настроения форми-
руются как разумом, так и чувствами, и от них зависит при-
нятие взвешенного решения о том, в каком направлении бу-
дет двигаться рынок нефти. Спекуляция извлекает из этого
свою выгоду. Не из стремления купить или продать нефть,
а из желания получить прибыль от сделки. Спекулянты не
принимают и не отправляют баррели нефти; они просто де-
лают ставки на повышение или на понижение нефтяных цен,
покупая или продавая фьючерсы. Испытывая оптимизм от-
носительно цен на нефть, они покупают больше, даже если
владеть ею не собираются. Они могут продать контракт ко-
му-то еще и извлечь из этого прибыль. Не ошибитесь в рас-
 
 
 
четах – и денежки у вас в кармане. Эта деятельность ничем
не отличается от действий инвесторов на рынке ценных бу-
маг.
Нефть – это большой бизнес. По данным одной из бирж,
физическая нефть составляет меньше 5  % от объемов так
называемой бумажной нефти, тысячи сделок с которой еже-
минутно проходят через компьютеризированные системы.
Лист бумаги, который приобретает ИНК, может прийти от
кого-то, у кого никогда и в мыслях не было покупать нефть;
этот «кто-то» просто хочет продать ИНК лист бумаги и по-
лучить свою прибыль. Трейдеры предлагают контракты на
каждую марку нефти. Если они видят, что спрос на рынке
растет, они поднимут цены; обратное происходит при спаде
спроса или при избыточном предложении. Спекуляции уво-
дят рыночные цены далеко от реального соотношения спро-
са и предложения. Активно вмешиваясь в деятельность рын-
ка самого востребованного в мире товара, они вызывают на
нем заметные искажения.
Спекуляции способны серьезно повлиять на цену неф-
ти. В принципе они способны даже вызвать огромные скач-
ки цен и создать большую неуверенность на рынке. Спеку-
лянты, находящиеся на другом краю земли, диктуют Индии,
сколько она должна платить за свой битум, – и вообще ста-
вят под сомнение ее возможность строить дороги. Они же
определяют, как много американцы будут тратить на бензин.
В конечном итоге они оказывают влияние на благосостояние
 
 
 
людей и расклад сил на всей планете.
Это может показаться безумием или, как минимум, край-
ней несправедливостью, но спекуляция – настолько при-
быльная часть современной финансовой индустрии, что с
ней практически невозможно бороться. Это противоречило
бы интересам денежных мешков. Отдельные правительства
испытывают недовольство, но в эпоху глобальных, соединен-
ных друг с другом рынков они в одиночестве ничего не мо-
гут предпринять. Отказ от фьючерсов тоже не поможет. Они
воплощают собой кровь заводов, транспортных компаний,
авиалиний и поставщиков топлива, в конечном итоге – госу-
дарств.
Разумно предположить, что есть и другие способы кон-
тролировать цены на нефть. Именно этим занимается ОПЕК
(Организация стран – экспортеров нефти). Созданная в 1960
году в Багдаде, всего в 300 милях от Басры, ОПЕК включа-
ет в себя 12 стран: от крупнейших игроков Персидского за-
лива, таких как Саудовская Аравия, Иран, Ирак и Кувейт, и
крупных африканских производителей, таких как Нигерия и
Ангола, до сравнительно мелких участников, таких как Эк-
вадор и Экваториальная Гвинея. Все вместе они производят
четыре из каждых десяти бочек нефти в мире и шесть из де-
сяти, отправляемых на экспорт.
ОПЕК – это не просто сеть, объединяющая похожие стра-
ны. Она существует, чтобы «координировать нефтяные стра-
тегии стран – членов организации и гарантировать стабиль-
 
 
 
ность нефтяного рынка» для обеспечения эффективных, вы-
годных и регулярных поставок нефти потребителям, гаран-
тий стабильного дохода производителям и честных прибы-
лей тем, кто инвестирует в нефтяную промышленность. Или,
как выражаются критики ОПЕК, это картель – группа, со-
зданная для того, чтобы оказывать влияние на нефтяные це-
ны и защищать собственные прибыли и интересы.
Предполагается, что члены ОПЕК проводят регулярные
встречи для координации производства нефти, тем самым
удерживая цены на одном уровне и гарантируя себе уверен-
ность и стабильность. В основном она делает это путем кон-
троля над поставками, поскольку ограничение предложения
должно вести к росту цен. ОПЕК устанавливает «плановый
объем производства», что означает приказ ее членам умень-
шить потоки нефти, чтобы подстегнуть к росту начавшие па-
дать цены. Члены организации должны принимать все кво-
ты и ограничения. Но это работает не всегда. Теоретически
Саудовская Аравия, являясь крупнейшим членом организа-
ции, доминирует в ОПЕК и должна его контролировать. Но
и остальные страны, каждая из которых имеет свой вес, спо-
собны оказывать на деятельность ОПЕК заметное влияние.
Каждый член организации может принять решение повести
себя эгоистично и проигнорировать требование сократить
добычу нефти. Это особенно вероятно, если страна подозре-
вает, что кто-то еще из членов ОПЕК поступает точно так
же. После 1980 года большая часть квот ОПЕК была нару-
 
 
 
шена. Учитывая разнообразие стран-членов и их географи-
ческую разбросанность, легко понять, почему среди них так
велико искушение жульничать.
Доминирование ОПЕК заметно снизилось с ростом добы-
чи нефти в США и России. Тем не менее она по-прежне-
му остается ключевым игроком на этом поле. Она назначает
собственную цену на нефть, именуемую «корзиной ОПЕК».
Вместе члены организации каждый год добывают в 4 раза
больше сырой нефти, чем США. Нефтетрейдеры, пытающи-
еся назначить цены за баррель нефти, по-прежнему учиты-
вают мнение и действия ОПЕК.
Устанавливать цену на один из самых важных и востре-
бованных продуктов в мире – дело сложное и непредсказуе-
мое. В этом нет ничего нового; на протяжении всей своей ис-
тории цена на нефть по разным причинам испытывала рез-
кие взлеты и падения. В начале 1860-х годов фактором, по-
влиявшим на рост нефтяных цен, стала Гражданская война
в США. С тех пор нетрудно увидеть, как изменение фунда-
ментальных факторов – развитие американского рынка ав-
томобилей в 1920-х, Суэцкий кризис или Великая депрес-
сия – вызывало взлеты и падения цен на нефть. Тем не ме-
нее цена на нефть колебалась в диапазоне от 20 до 40 совре-
менных долларов за баррель (или меньше 5 тогдашних дол-
ларов). Если бы Индия реализовала свою программу по про-
кладке дорог век назад, то сегодня она имела бы большую
уверенность в том, сколько именно нефти получит за свой
 
 
 
доллар.
Но в 1970-х начались перемены – и геополитические, и
рыночные, – что обернулось скачками нефтяных цен, кото-
рые стали сравнивать с катанием на американских горках.
Цена за баррель падала ниже 4 долларов и возносилась вы-
ше 120, то есть менялась в 30 раз. Разумеется, со временем
росла и стоимость жизни. Если сделать на это поправку, мы
увидим, что цена на нефть выросла примерно в 6 раз, что
все равно очень и очень много. Этот фактор оказывает вли-
яние на жизнь каждой страны и каждого человека на нашей
планете.
В середине ХХ века с взрывным ростом количества ав-
томобилей и возникновением ОПЕК произошел заметный
сдвиг в основах мировой экономики. Крупнейшие из неф-
тедобывающих стран, такие как Саудовская Аравия, обнару-
жили, что за ними старательно ухаживает голодный на энер-
горесурсы Запад. Трейдеры внимательно прислушивались к
каждому выступлению официальных лиц этих стран. Начи-
ная с 1960-х годов цены на нефть неуклонно росли. В 1973
году арабские производители нефти объявили Америке бой-
кот, наказав Запад за поддержку Израиля в войне Судно-
го дня. Это привело к тому, что в 1973–1974 годах стои-
мость нефти выросла в 4 раза. ОПЕК получила невероят-
ную власть; отныне каждое слово, произнесенное ее члена-
ми, стали ловить на лету. Это обогатило короля Саудовской
Аравии.
 
 
 
 Одновременно в соответствии с Бреттон-Вудским согла-
шением, ставившим своей целью гарантию финансовой ста-
бильности и превращение доллара в основу глобальной эко-
номики, «зеленая бумажка» стала единицей международной
торговли, распространенной по всему миру и обеспеченной
золотом. Но добыча золота была недостаточной, чтобы не от-
ставать от количества долларов, выпущенных в обращение.
Бреттон-Вудское соглашение потеряло смысл, и репутация
доллара оказалась в опасности.
Чтобы вернуть доллару глобальное доверие, в 1973 году
США заключили соглашение с Саудовской Аравией, преду-
сматривающее торговлю нефтью и нефтепродуктами в дол-
ларах. Доллар сохранил свою ведущую роль в бизнесе; его
стоимость поддерживалась всеобщей неутолимой жаждой к
углеводородам. Нефть нужна всему миру, а значит, спрос на
доллар не мог падать. В обмен саудовцы получили поддерж-
ку Америки и смогли сдерживать Иран и Ирак, мечтавшие
вырваться вперед. Для Саудовской Аравии, учитывая взры-
воопасную обстановку в регионе, это была выгодная сделка.
Зависимость от доллара означала, что производители
нефти, скорее всего, будут соглашаться с американской по-
литикой, или хотя бы снижала шансы на то, что они будут ей
противодействовать. Как показали конфликты в нефтедобы-
вающих странах, это не всегда срабатывало. Однако экспор-
теры нефти нуждались в долларах, чтобы не ослабить свои
позиции. Подобный расклад создавал новые преимущества
 
 
 
для США.
С резким ростом нефтяных цен значительно увеличились
доходы нефтедобывающих стран. Это богатство вскоре по-
лучило название «нефтедолларов». Со временем правитель-
ства стали вкладывать нефтедоллары самыми разнообразны-
ми способами: отправляли их назад в США или приобрета-
ли государственные облигации и другие ценные бумаги; точ-
но так же в последние годы поступил со своими долларами
Китай.
Правительства стран мира, нуждающихся в покупке неф-
ти, осознали, что им требуется постоянный приток долларов.
Как следствие, увеличились шансы на то, что они попыта-
ются привязать национальную валюту к доллару, тем самым
стараясь избежать непредсказуемых убытков. Никому не хо-
телось обнаружить, что счет за один и тот же объем нефти за
одну ночь удвоился потому, что подорожал доллар.
Для стран типа Ирака и Индии, которые на протяжении
столетий поддерживают торговые и дружеские взаимоотно-
шения, оценка нефти в долларах выглядит обременитель-
ной. Если Индийская нефтяная компания покупает баррели
нефти марки Basra Heavy, Ирак импортирует из Индии рис,
трактора и лекарства. Не будь всемогущества доллара, дву-
сторонняя торговля между этими странами могла бы пред-
ставлять собой обмен динаров на рупии. Каждый доллар, до-
бавленный к цене барреля нефти, производит заметный эф-
фект с далеко идущими последствиями.
 
 
 
 Неудивительно, что эта ситуация погрузила в состояние
глубокой фрустрации многих производителей и покупателей
нефти, которым неприятно сознавать, что США играют му-
скулами. Некоторые из них, включая Венесуэлу и Иран, по-
пытались выяснить, нельзя ли заключать нефтяные сделки в
их собственных валютах. Время от времени раздаются воз-
мущенные голоса, настаивающие на поиске других способов
установления нефтяных цен. Но по большому счету доллар
по-прежнему царит на нефтяном рынке, не в последнюю оче-
редь потому, что пользуется поддержкой крупных игроков и
упрощает торговлю.
Геополитические изменения, произошедшие после войны
Судного дня, привели в 1970–1980-х к освобождению ва-
лютного рынка; либерализация позволила крупным банкам
относиться к ценам на нефть как к чему-то, на чем можно иг-
рать. Появление в 1970-х годах рынка энергетических фью-
черсов открыло перед этими игроками еще больше возмож-
ностей сорвать куш. Нью-йоркская товарная биржа NYMEX,
созданная веком ранее для торговли маслом и сыром, начала
торговать нефтяными контрактами. Прежде она видела свою
цель в том, чтобы немного стабилизировать рынок молочных
продуктов. Теперь она стала платформой, помогающей биз-
несу обезопасить себя от резких скачков цен на нефть за счет
заключения контрактов на будущие покупки. Это также да-
ло игрокам шанс зарабатывать «быстрые» деньги. Не толь-
ко весь мир попал в зависимость от цен на жизненно важ-
 
 
 
ный энергоноситель – сама цена на него стала предельно во-
латильной. В этой сфере слишком много нестабильных эле-
ментов, поэтому неудивительно, что большинство стран же-
лают получить как можно больше контроля над покупкой
энергоносителей по доступной цене.
Состояние неуверенности сказалось на политике и дипло-
матии по всей планете. В то время как Китай обхаживал Ни-
герию, пытаясь получить доступ к ее нефти, США и их со-
юзникам пришлось устанавливать близкие отношения с Са-
удовской Аравией. В результате создалось впечатление, что
Запад игнорирует информацию – весьма неоднозначную – о
нарушениях прав человека в этой стране. Если нечто подоб-
ное происходит где-то еще, это немедленно вызывает жест-
кую реакцию со стороны США. В адрес американцев поле-
тели обвинения в лицемерии.
После окончания холодной войны с Россией США оказа-
лись вовлечены в две войны в Ираке, одну в Афганистане
и одну – в Ливии. В 1991 году на телеэкранах демонстриро-
вали кадры горящих нефтяных полей Кувейта; чуть больше
десяти лет спустя союзники вернулись сюда – официально
с целью обнаружить склады оружия массового поражения,
принадлежащие Саддаму Хусейну. Но тот факт, что военные
действия велись в богатом нефтью регионе, нельзя считать
простым совпадением. Война в Афганистане могла быть от-
ветом на 11 сентября, но помимо этого речь шла об обеспе-
чении безопасности трубопровода, имеющего огромное зна-
 
 
 
чение.
Эти конфликты позволили США доказать всему миру,
что они являются «полисменом» глобального «петрополи-
са». К тому же страна защищала свои собственные интере-
сы. Наличие на Ближнем Востоке доброжелательных партне-
ров, способных предоставлять нефть и контракты американ-
ским промышленным компаниям, стали ключевым факто-
ром сохранения доминирования доллара и США в глобаль-
ной экономике. По этой причине в домах американцев про-
должал гореть свет, американские нефтяники сохранили ра-
бочие места, а спрос на доллар оставался высоким.
 
***
 
Для всех участников нефть – это и благословение, и про-
клятие. Все мы в какой-то степени находимся во власти ко-
лебаний курса доллара и цен на баррель нефти, определя-
емых глобальными рынками. Любые изменения в одной из
этих сфер вызывают в мировой экономике эффект домино,
затрагивающий нас всех.
Нефть помогает «голодным» импортерам, таким как Ин-
дия, оставаться на пути экономического роста, но она также
делает их уязвимыми. Когда цена на нефть растет, Индий-
ская нефтяная компания должна выкладывать больше дол-
ларов за каждую милю шоссе, о строительстве которых меч-
тает Индия. Это означает, что правительство, желающее
 
 
 
реализовать этот инфраструктурный проект, должно найти
больше средств и забрать у налогоплательщиков больше де-
нег. Чтобы пользоваться вновь построенными дорогами, ин-
дийцы будут вынуждены платить еще больше, потому что це-
на на бензин соответственно вырастет. Хуже всего придется
беднейшим домохозяйствам, поскольку они тратят на топли-
во большую долю своих заработков. Магазины и рестораны
тоже почувствуют на себе негативный эффект, потому что у
их богатых клиентов станет меньше свободных денег. Стои-
мость топлива для заводов, офисов и торговых предприятий
вырастет, и им придется повышать цены на свои товары и
услуги. Несмотря на все усилия правительства по тщатель-
ному планированию экономики, останутся вещи, ему непод-
властные – стоимость доллара или цена на нефть,  – что с
неизбежностью наложит отпечаток на перспективы процве-
тания Индии. То же самое относится и к другим странам ми-
ра.
Однако во многих из них резкие скачки нефтяных цен уже
не оказывают такого эффекта, какой наблюдался раньше. На
Западе четырехкратный рост цен на нефть в начале 1970-
х годов нанес суровый удар по финансам покупателей. Оче-
реди на автозаправках росли в унисон с ростом нефтяных
цен. В некоторых странах, включая Великобританию, цены
на товары повседневного спроса подскочили больше чем на
одну пятую. Профсоюзы требовали соответствующего повы-
шения зарплат; заводы оказались под угрозой закрытия; по-
 
 
 
следовала глобальная рецессия.
Следующий скачок цен на нефть произошел в 1979 году в
связи с Ирано-иракской войной, что остановило экономиче-
ский рост по всему миру. То же самое мы наблюдали в 1990
году, когда в ответ на вспыхнувшую войну в Персидском за-
ливе нефтяные цены снова подскочили. В этот момент ста-
ло очевидным, что ценовая политика и экономическая дея-
тельность стран – потребителей нефти гораздо быстрее и бо-
лезненнее реагирует на повышение нефтяных цен, чем на их
снижение. Большинство из нас ощущает изменения на неф-
тяном рынке через собственный бензобак, хотя стоимость
нефти – это всего один компонент стоимости бензина. Боль-
шая часть денег, которые мы платим за литр бензина, ухо-
дит правительству в виде налогов; еще какая-то часть пред-
назначена для оплаты стоимости переработки и так далее.
Самой автозаправке с каждого литра бензина достается все-
го пара центов. Более низкие цены на нефть означают более
низкие доходы для нефтедобывающих и нефтеперерабаты-
вающих компаний. Поэтому они держатся за каждый цент.
Как следствие, цены обычно падают гораздо медленнее, чем
растут. С учетом всех значимых факторов цена, которую мы
платим за бензин, не отражает в точности всех флуктуаций
в цене на нефть.
Тем не менее, когда в 2010 году цены снова подскочили
примерно до того же уровня, что и в 1970-е, реакция на это
была намного более спокойной. Нефтяные шоки 1970-х вы-
 
 
 
звали перемены в поведении игроков и повысили их «вынос-
ливость». Запад присмотрелся – трезво и без иллюзий – к то-
му, как он использует нефть. Сегодня многие западные стра-
ны – уже не те гиганты промышленного потребления неф-
ти, какими они были раньше. Заводы и автомобили повы-
сили свою энергоэффективность, что защитило компании и
автовладельцев от резких скачков нефтяных цен. Сегодня в
самых крупных экономиках происходит переориентация с
производственной сферы на сферу услуг; к примеру, банкам
нефть не нужна так, как она нужна промышленности. Вме-
сте с тем заводы по-прежнему остаются заложниками роста
нефтяных цен – они ничего не могут поделать с тем, что их
затраты на производство растут соответственно. Биржевые
спекулянты извлекают выгоду из колебаний цен на топливо.
По контрасту в Индии и Китае опасения по поводу роста цен
на сырую нефть и его последствий для развития экономики
остаются весьма серьезными.
Точно так же нефть сегодня во многом утратила свое мо-
нопольное положение на рынке энергоносителей. Не исклю-
чено, что мотивом к активным исследованиям в области по-
иска альтернативных источников энергии (и к росту инве-
стиций в эту сферу) послужил не страх климатических из-
менений или загрязнения окружающей среды, а именно рост
цен на нефть. Сегодня гидроэлектростанции дают достаточ-
но энергии, чтобы снабжать электричеством экономики Япо-
нии, Германии и Великобритании, вместе взятых.
 
 
 
 Не только богатые страны занимаются развитием возоб-
новляемых источников энергии. Даже Индия, с ее амбици-
озными планами построения «шоссе к процветанию», наме-
ревается уже к 2030 году полностью перейти на электромо-
били. Впрочем, следует признать, что большая часть этого
электричества должна вырабатываться за счет использова-
ния ископаемых видов топлива. По оценкам Международно-
го энергетического агентства, в настоящее время 23 % энер-
гии вырабатывается за счет возобновляемых источников. В
целом мы получаем из таких источников около 13 % нашей
общей энергии; по прогнозам, к 2040 году эта цифра утроит-
ся. Даже если свыше 60 % энергии будет по-прежнему посту-
пать из «старого» нефтяного топлива, это, несомненно, фан-
тастический прогресс. По сравнению с ситуацией, наблюдав-
шейся всего несколько десятилетий назад, это невероятная
перемена, а в будущем нас ждут перемены еще более неве-
роятные. С учетом растущих запросов развивающегося ми-
ра, чем скорее они произойдут, тем лучше.
Рост нефтяных цен приводит к тому, что в некоторых
странах становится выгодным разрабатывать месторожде-
ния, прежде считавшиеся нерентабельными, например бри-
танские нефтяные поля в Северном море, залежи нефти под
Раджастаном или сланцевые месторождения в Техасе. Ис-
пользование ресурсов, хранящихся у нас «на заднем дворе»,
становится все более привлекательным, а главное – осуще-
ствимым вариантом. Извлечение сланцевой нефти преврати-
 
 
 
лось в прибыльное предприятие, только когда цены на нефть
в США превысили 95 долларов за баррель. Нефть из этих
источников за последние годы из тонкого ручейка преврати-
лась в мощный поток. К 2015 году США добывали 5  млн
баррелей сланцевой нефти в день, что составляло больше
половины американской нефтедобычи. Появление передо-
вых технологий в области добычи заметно снизило себесто-
имость сланцевой нефти.
В 2016 году впервые за многие годы добыча нефти в Аме-
рике на краткое время превысила ее импорт. Борьба за сни-
жение зависимости от зарубежных поставок нефти явно при-
носит свои плоды. По некоторым оценкам, сегодня нефтя-
ные запасы США превышают запасы Саудовской Аравии
или России.
Ядро проблемы – энергетическая безопасность, предохра-
няющая экономику от сотрясений на рынке энергоносителей
вне зависимости от того, идет ли речь о ее цене или о доступ-
ности предложения. Помимо всего прочего, она включает в
себя так называемые цепочки поставщиков – от генерации
до передачи и дистрибуции электроэнергии. Цель состоит в
том, чтобы на родине доллара никто не испытывал опасений
попасть в заложники к нефтяным баронам Ближнего Восто-
ка. Журнал Economist назвал эту ситуацию «Шейх против
сланца». Изменения в раскладе нефтяных резервов могут
привести к сдвигам в распространении доллара и власти и,
как следствие, к «перерисовке» геополитической карты ми-
 
 
 
ра в пользу Америки. Со временем, когда и если мир станет
меньше зависеть от нефти, доминирование доллара окажет-
ся под угрозой. Но развитие сланцевой добычи в некоторой
степени отдаляет наступление этого дня.
Гораздо более проблематичным может стать открытие но-
вых месторождений. Количество нефти на планете ограни-
чено, и ее месторождений, притом небольших, обнаружива-
ется все меньше. Эксперты придерживаются на этот счет раз-
ных мнений, но некоторые из них утверждают, что объемы
добычи достигнут максимума – пика добычи – в ближайшие
десятилетия. Аналитики банка HSBC считают, что к 2040 го-
ду миру каждый день будет не хватать нескольких миллио-
нов баррелей нефти – если не будут открыты новые место-
рождения. Этот объем эквивалентен добыче четырех Сау-
довских Аравий. Только представьте себе, как при этом бу-
дут выглядеть цены на нефть. Не факт, что использование
возобновляемых источников энергии будет способно ком-
пенсировать эту нехватку. В этой гонке против времени есть
две цели: не дать лампочкам в домах погаснуть и не дать сче-
там расти.
 
***
 
Разумеется, нефть по-прежнему сулит несметные богат-
ства. Одним из главных бенефициаров торговли черным
золотом остается государственная компания Saudi Aramco,
 
 
 
стоимость которой оценивается примерно в 2 трлн долларов.
Она стоит больше, чем Apple или Google, который принад-
лежит компании Alphabet. Даже с учетом скачков нефтяных
цен эта старая отрасль промышленности обгоняет все новые.
Обильные запасы нефти обещают огромные богатства, но
они же могут сделать страну уязвимой, и падение цен на
нефть для крупных нефтедобывающих держав может быть
крайне болезненным. Почти половина годового ВВП Саудов-
ской Аравии обеспечивается нефтью. Купаясь в нефтедолла-
рах на протяжении десятилетий, Саудовская Аравия занима-
лась реализацией дорогостоящих социальных программ. Се-
годня, чтобы свести баланс, саудовскому правительству по-
зарез нужно, чтобы нефть стоила дорого.
В 2014 году мировая цена на нефть упала, поскольку в
Саудовской Аравии добывались значительные ее объемы, а
спрос из Китая снижался. Возникли опасения, что спрос
снизится еще больше. На фоне падающих нефтяных цен пра-
вительству Саудовской Аравии пришлось сокращать госу-
дарственные расходы – впервые почти за 50 лет. Вместе со
своими партнерами по ОПЕК Саудовская Аравия согласи-
лась сократить добычу на почти одну двадцатую часть от
объемов 2017 года. Это был непривычный ход, но он показал
всю серьезность финансовой проблемы, с которой столкну-
лась Саудовская Аравия.
Ираку тоже приходится крепко держаться за каждый дол-
лар, получаемый от продажи нефти. В 2014 году почти все
 
 
 
его экспортные доходы были получены за счет нефти. Стра-
на, в основном полагающаяся на один-единственный товар,
называется монокультурной экономикой. На долю нефтяной
отрасли приходилась почти половина ВВП Ирака, который
финансировал все остальные сегменты экономики именно
нефтяными деньгами. Падение цен на нефть может обер-
нуться для Ирака большими проблемами.
Но это не единственная трудность, стоящая перед Ира-
ком. Неоднозначность обладания черным золотом прояви-
лась настолько явственно, что оно получило новые имена:
парадокс изобилия или ресурсное проклятие. Печальная ис-
тина заключается в том, что страны с огромными запасами
ресурсов – таких, как нефть, – обычно демонстрируют мень-
ший экономический рост, менее развитые демократические
институты и более низкие стандарты жизни, чем страны, у
которых ресурсов не так много.
Кроме того, эти страны часто сталкиваются с политиче-
ской и экономической нестабильностью. Их доходы сильно
зависят от нефти, и их далеко не случайно называют моно-
культурными экономиками: интересы нефтяного сектора за-
частую превалируют над всеми остальными сферами жизни,
включая соблюдение прав собственности, законодательство
и формирование властных структур. Для них характерно яр-
ко выраженное неравенство, поскольку слишком велик раз-
рыв в доходах между теми, кто работает в нефтяной отрасли,
и всеми остальными. Резкие скачки цен могут привести к из-
 
 
 
менению уровня доходов, безработице и гражданским бес-
порядкам. В Венесуэле в 2014 году падение нефтяных цен
вызвало появление распределительной карточной системы,
экономический крах и голодные бунты.
От отраслей, связанных с добычей нефти или газа, волны
расходятся по всей экономике. «Голландская болезнь» – это
не вирус, поражающий скот или растения; это термин, по-
явившийся в Нидерландах после открытия в 1959 году газо-
вых месторождений. В начале 1970-х годов долларовые до-
ходы от экспорта взмыли до небес, и одновременно взлетел
спрос на голландский гульден, который подорожал. В отли-
чие от Китая и Нигерии Нидерланды позволили своей валю-
те свободно реагировать на меняющийся спрос. Заплатили
за это голландские фермеры и владельцы предприятий. Экс-
портные товары стали слишком дорогими, чтобы конкури-
ровать с зарубежными. В период 1971–1977 годов безрабо-
тица в стране выросла более чем в 4 раза. Объем инвестиций
упал, что нанесло незаживающие раны тем областям страны,
которые не были связаны с добычей нефти или газа.
Поскольку в мире слишком много желающих заполучить
вожделенный товар, нефтедобывающие страны испытыва-
ют постоянную угрозу своей безопасности. Страна, богатая
природными ресурсами, нередко становится объектом втор-
жения. Желание взять под контроль кувейтскую нефть заста-
вило Саддама Хусейна в 1990 году вторгнуться на террито-
рию этой страны. Интерес США к Ираку также не ограничи-
 
 
 
вается гуманитарными побуждениями. Американские ком-
пании, в том числе гигант Halliburton, заключают крайне вы-
годные для себя контракты на иракскую нефть. В 2014 году
Ирак снова стал мишенью тех, кто точит зубы на его ресур-
сы. Удар стране нанесло не только падение нефтяных цен, но
и агрессивные действия Исламского государства (ИГИЛ) 1.
Не будь у Ирака нефти, он вряд ли стал бы процветаю-
щей экономикой, поскольку его единственная другая разви-
тая отрасль – это производство цемента. Но даже с учетом
нефти среднедушевой доход в Ираке меньше одной десятой
американского. Среднестатистическому иракцу всего 19 лет,
и половина взрослого населения никогда не посещала сред-
нюю школу. Это следствие потрясений, пережитых страной в
последнее время, если вспомнить, что до 1990 года иракская
система образования считалась соответствующей мировым
образцам. Под сельское хозяйство используются огромные
земельные площади, но, несмотря на это, Ираку приходится
закупать продовольствие за рубежом. Война помешала Ира-
ку развиваться; страна, и без того достаточно уязвимая, ста-
ла легкой мишенью для ИГИЛ.
Террористическая организация пронеслась по террито-
рии страны на севере и на востоке, захватывая нефтяные ме-
сторождения производительностью почти 60 тыс. баррелей
в сутки. Хотя ИГИЛ не смогло достичь Басры на юге, по-
следствия конфликта оказались очень серьезными. По неко-
1
 
 
 
 Организация, запрещенная в России. – Прим. ред.
торым оценкам, ИГИЛ зарабатывало по 700 тыс. долларов
в день, продавая нефть Сирии, Ирану или мелким нефтепе-
рерабатывающим предприятиям. Эти деньги, как и доходы
от продажи исторических раритетов и другого захваченно-
го имущества, а также выкуп за похищенных людей, сделали
ИГИЛ самой обеспеченной террористической группировкой
в мире. Они позволили им нанимать и вооружать боевиков
в Ираке и других странах региона.
Цена, которую пришлось заплатить Ираку, выразилась не
просто в потере денег, но и в полномасштабном гуманитар-
ном кризисе. Захват ИГИЛ новых территорий сопровождал-
ся военными преступлениями, включая массовые убийства,
изнасилования и похищения. Почти 3 млн иракцев были вы-
нуждены покинуть места своего проживания; по оценкам
ООН, в помощи нуждалось 10 млн человек. В осажденной
Фаллудже вспыхнул голод; его жители стали жертвами во-
оруженных бандитов; их дома и городская инфраструктура
подверглись разрушениям. Страсть игиловцев к черному зо-
лоту дорого обошлась иракцам.
Возглавляемая США коалиция государств наносила авиа-
ционные удары по позициям ИГИЛ, в том числе по неф-
тяным месторождениям. Те отступали, утрачивая контроль
над нефтеносными районами. К середине 2017 года силы ко-
алиции сосредоточились на захвате последнего укрепления
ИГИЛ – города Мосула. Для поддержки сухопутных опера-
ций, проводимых иракской армией и курдскими военизиро-
 
 
 
ванными формированиями «Пешмерга», иракскому прави-
тельству пришлось тратить деньги, полученные от продажи
нефти. Чтобы защитить свой народ и свою нефтяную про-
мышленность, Ирак расходует доллары, которые ему платит
Индийская нефтяная компания. Последняя передает свой
доллар Иракской государственной нефтяной компании, от-
куда он поступает в бюджет и расходуется на нужды оборо-
ны.
Ирак связан давними отношениями с Россией. В 2014 го-
ду этот его союзник сообщил, что готов снабжать Ирак ору-
жием для борьбы против террористов. Вот к чему в силу
необходимости поворачивается Ирак, и вот куда он отправ-
ляет свой доллар. Доллар помогает менять нефть на оружие.

 
 
 
  
6
Финансирование
средств разрушения
 
 
Из Ирака в Россию
 
Завод в Ижевске занимает огромную площадь. К грохо-
ту, доносящемуся из-за его стен, город привык с начала XIX
века. Рабочие завода собирают автоматы, дробовики и охот-
ничьи ружья. Вполне вероятно, что их родители занимались
тем же самым, когда во времена Советского Союза им сверху
диктовали, чего и сколько должно быть произведено, чтобы
удовлетворить требованиям вооруженных сил. Сегодня дела
обстоят иначе, и заводы, подобные этому, работают практи-
чески без перерывов, повинуясь не приказам из Кремля, а
власти доллара.
Используя ресурсы, унаследованные после развала Со-
ветского Союза, наш производитель оружия – назовем его
Дмитрием Соколовым – является одним из собственников
предприятия, выпускающего вооружения, которыми Россия
славится по всему миру. Разумеется, это вымышленный пер-
сонаж, но в нашей истории он играет роль представителя тех
 
 
 
сил, которые сумели воспользоваться активами страны по-
сле крушения СССР. Российские торговцы оружием могут
предложить на рынок все что угодно – от зенитных орудий до
танков и истребителей МиГ. В тот момент, когда происходит
обмен нефти на оружие, доллар попадает в обе эти самые со-
мнительные сферы мировой экономики. В 2012 году в рам-
ках модернизации своей армии Ирак потратил 4,2 млрд дол-
ларов на закупки в России оружия, в том числе на приобре-
тение 43 ударных вертолетов: 28 – Ми-35М и 15 – Ми-28Н.
Первые из них были доставлены заказчику в 2013 году и вме-
сте с другими видами вооружения уже через пару лет исполь-
зовались в боевых операциях по освобождению Фаллуджи
от отрядов ИГИЛ.
Ираку нелегко расставаться с заработанными нефтедол-
ларами, но в условиях продолжающегося конфликта покуп-
ка оружия важнее реализации инфраструктурных и социаль-
ных программ. Российские производители оружия обещали
Ираку снабдить его наилучшими вооружениями для защиты
населения и сдержали данное слово.
Для России этот контракт имел огромное значение: экс-
портные доходы от торговли оружием по сравнению с на-
чалом тысячелетия выросли в 5 раз. Эта отрасль – часть
стратегии, направленной на усиление геополитического вли-
яния России и ее экономической мощи. Россия – страна-тя-
желовес с легковесной экономикой; она испытывает боль-
шие трудности, и ее старый враг – доллар – пока что оста-
 
 
 
ется непобедимым. Россия XXI века – это большой, но сла-
бый медведь глобальной экономики, опутанный цепями сво-
ей истории. Он вынужден полагаться на доллар. Но, если
страна желает получать доллары, она должна торговать ору-
жием.
 
***
 
В 1991 году окончание холодной войны рассматривалось
как триумф либерализма. Это, безусловно, помогло доллару
уси-лить свои позиции. Но на самом деле причиной краха
ком-мунизма стали в первую очередь экономические
В 1955 году был подписан Варшавский договор – коллек-
тивное оборонное соглашение коммунистических стран Во-
сточного блока. В капиталистических странах Запада это со-
бытие было воспринято как сигнал тревоги; неудивительно,
что и в том и в другом лагере начался бурный рост про-
изводства вооружений и активная разработка космических
технологий. Однако к 1980-м годам у Советского Союза ис-
сякли финансовые средства на продолжение этих программ.
Централизованное планирование доказало свою неэффек-
тивность. Экономика дышала на ладан; граждане испытыва-
ли недовольство и беспокойство, и Советский Союз прекра-
тил свое существование. Военная промышленность, какой
мы знаем ее сегодня, – это продукт холодной войны.
В настоящее время иракский доллар – один из миллиар-
 
 
 
дов, получаемых Россией за экспорт товаров военного назна-
чения. В том, что касается торговли оружием, Россия усту-
пает только США. Как и многие другие товары, оружие ча-
сто оценивается в международной торговой валюте, то есть
в долларах. Гонка вооружений времен холодной войны кос-
нулась не только производства автоматов и гранат. СССР
вкладывал огромные средства в разработки ядерного, хими-
ческого и нервно-паралитического оружия, и к концу это-
го периода страна располагала крупнейшими в мире арсена-
лами вооружений. Кроме того, существовало огромное ко-
личество новых проектов: Россия находилась на переднем
крае научных исследований и технологических разработок в
области производства вооружений. Пришла пора извлечь из
этого прибыль. Российские компании обладали всеми воз-
можностями конструировать, производить и продавать ору-
жие. Часть из них так и остались государственными; часть
предпочли привлечь частных инвесторов, таких как Дмит-
рий Соколов. Раньше Россия производила оружие в основ-
ном для собственных нужд; теперь настало время выйти с
ним на внешний рынок.
Найти потенциальных покупателей было легко. Даже по-
сле окончания холодной войны Россия твердо знала, кто ими
станет: те страны, которым отказывалась продавать оружие
Америка. Если США как крупнейший на планете произво-
дитель оружия снабжали своих союзников по НАТО и на
Ближнем Востоке, например Саудовскую Аравию, то Россия
 
 
 
обратила взор на потребителей из числа растущих экономи-
ческих гигантов – Китай, Индию, некоторые страны Ближ-
него Востока и Юго-Восточной Азии. И покупатели, и про-
давцы с опаской относятся к любой альтернативе; у каждо-
го производителя, как правило, имеется свой потребитель.
Особый случай – Ирак, который мог с легкостью потратить
свой доллар на американское оружие – и шансы на это бы-
ли выше. Ирак – одна из немногих стран, которые «дружат»
и с Россией, и с США. Это означает, что России приходится
прилагать немалые усилия, чтобы не потерять в лице Ирака
выгодного клиента.
Противники ИГИЛ, воюющие в Ираке, могли с равной
степенью вероятности обнаружить на своих автоматах на-
клейки «Сделано в России» и «Made in USA». Сотрудники
Международной неправительственной организации Amnesty
International выяснили, что наличие огромных запасов ору-
жия в Ираке уходит корнями в 1970–1980-е годы, когда
обе сверхдержавы занимались его «безответственным» рас-
пространением. После начала Ирано-иракской войны СССР
хранил нейтралитет – во всяком случае, официально. Но к
концу конфликта, то есть к 1988 году, Россия превратилась в
одного из крупнейших поставщиков оружия в Ирак. Три де-
сятилетия спустя экстремисты из ИГИЛ – если верить дан-
ным Amnesty International – оказались в положении детишек,
попавших в кондитерскую лавку. Они захватывали закуп-
ленное годами раньше оружие, в том числе системы ПВО и
 
 
 
автоматы Калашникова российского производства. Частич-
но оно наверняка поступало по официальным каналам, но
затем либо его плохо охраняли, либо оно попало не в те руки
из-за коррупции и хаоса, вызванного сменой режима.
По всей очевидности, боевики ИГИЛ в Ираке сами не
верили в свое счастье. Большая часть других экстремист-
ских группировок – «Боко-Харам» в Нигерии или «Аль-Ка-
ида» – добывает вооружение незаконными методами. Если
у них есть деньги, они могут получить его у не отягощен-
ных моральными принципами торговцев, которые продают
малогабаритное оружие, легко поддающееся транспортиров-
ке, в том числе через границы, – автоматы, гранаты, мино-
меты и противопехотные мины. Понятно, что прикрепить
ценники к нелегально продающемуся оружию невозможно,
но по примерным оценкам размеры этого рынка превыша-
ют 1 млрд долларов в год. И все это оружие сеет ужас и го-
ре среди самых беззащитных жителей нашей планеты. Рос-
сийский торговец оружием по имени Виктор Бут – бывший
военный переводчик, печально прославившийся как «торго-
вец смертью», в 1990-е годы заключил множество незакон-
ных сделок в Конго и других странах. В 2008 году он был
арестован при попытке продать оружия на 15 млн долларов
Революционным вооруженным силам Колумбии, уже совер-
шившим несколько терактов. Суд в Нью-Йорке приговорил
Бута к 25 годам тюремного заключения.
Такова темная сторона глобальной экономики, готовой
 
 
 
перейти в поле нелегальной деятельности, хотя большинство
сделок по купле-продаже оружия совершается на вполне за-
конных основаниях. В последние годы, когда усиливается
глобальное напряжение и растут затраты на военные нужды,
российский экспорт оружия процветает; сегодня стране при-
надлежит четверть мирового рынка. Это выгодный бизнес,
который приносит России около 15 млрд экспортных долла-
ров в год. В числе самых популярных видов вооружений –
зенитный комплекс С-300, истребитель МиГ-35М, ударные
вертолеты (отправляемые в Ирак) и супертанк Т-90. Инте-
рес импортеров заключается не столько в пополнении сво-
их военных арсеналов, сколько в укреплении своих воору-
женных сил за счет наиболее современных видов вооруже-
ний. Когда-то Россия боялась продавать за рубеж самое пе-
редовое и эффективное оружие, но сегодня она в восторге от
того, что может это делать. Подобные виды вооружений мо-
гут стать символом возросшего статуса для новых процвета-
ющих экономик; к примеру, во Вьетнаме затраты на военное
оборудование с 2012 по 2016 год утроились по сравнению с
предыдущими пятью годами.
Гонка вооружений продолжается, и вспыхивающие в ми-
ре конфликты дают России возможность продавать – а заод-
но тестировать – свою боевую мощь. С ростом напряжения
в XXI веке на Ближнем Востоке средства, выделяемые на
нужды армии странами региона, удвоились. Значительный
ломоть этого пирога достается России. В 2015 году Россия
 
 
 
вмешалась в гражданскую войну в Сирии на стороне прези-
дента Асада. Эта война, если повторить один из газетных за-
головков, стала «демонстрационным залом российского ору-
жия», поскольку войска Асада пользовались именно им. Эта
кампания стоила России около 500  млн долларов, но при-
несла ей в 10 раз больше за счет возросшего спроса на ее
вооружения со стороны других стран мира. Дмитрий Соко-
лов не может вкладывать деньги в традиционные виды ре-
кламы – плакаты и видеоролики, – но это ему и не требуется.
Где бы в мире ни работал успешный производитель оружия,
правительство будет оказывать ему полную маркетинговую
поддержку.
И дело не только в финансовой выгоде. Националь-
ные правительства, включая Францию и Великобританию,
склонны прибегать к услугам компаний вроде той, в кото-
рой работает Дмитрий, для достижения внешнеполитиче-
ских целей. Например, Россия рассматривает Сирию как
ключевой фактор распространения своего влияния в регио-
не. Ее вмешательство в гражданскую войну полностью изме-
нило сложившийся расклад сил, хотя Россия и раньше бы-
ла поставщиком половины объемов оружия, применяемого в
Сирии. После событий «арабской весны» Россия искала спо-
соб усилить своих союзников на Ближнем Востоке. Плюс ко
всему ее тревожил возросший риск исламского экстремиз-
ма, способного проникнуть на ее территорию.
Однако это непростая игра. Россия показала, что может
 
 
 
ослабить свою поддержку режима Асада, если ей покажется,
что он вот-вот падет. Стремительные изменения внутри гео-
политических альянсов означают, что всегда остается риск
обнаружить, что оружие, проданное Дмитрием, будет обра-
щено против его родины.
Международная общественность удивленно поднимает
брови, узнавая о продаже оружия режимам, готовым приме-
нить его для устрашения или массовых убийств собствен-
ного народа. Поддержка Россией сирийского режима, кото-
рый обвиняли в применении химического оружия, вызвала
на Западе бурное возмущение. Но Кремль просто обвинил
западные страны, включая США, в двойных стандартах, за-
явив, что и они оказывали помощь репрессивным режимам.
Например, в 2015 году большая часть британского экс-
порта вооружений ушла в Саудовскую Аравию – в обмен на
нефть. Саудовская Аравия в нарушение международных гу-
манитарных норм проводила бомбардировки Йемена, унес-
шие тысячи человеческих жизней. После событий «арабской
весны» в Северной Африке британский парламент принял
документ, в котором говорится, что в результате смены ка-
бинета были допущены ошибки в оценке рисков, связанных
с экспортом вооружений в определенные страны Северной
Африки и Ближнего Востока; в тех из них, где существует
авторитарный строй, они могут быть использованы для по-
давления недовольства граждан внутри страны.
Внешняя политика – и жажда экспортных долларов – ока-
 
 
 
зываются сильнее прав человека и требования мира во всем
мире. Победителями становятся компании, подобные той,
в которой работает Дмитрий, и страны, которые они пред-
ставляют. Экономический рост и объем получаемых страной
долларов могут год от года меняться, но состояния торгов-
цев оружием находятся в относительной безопасности. Обо-
ронная промышленность обладает собственной защитой от
нестабильности экономического климата. Так же как продо-
вольствие, оружие расценивается как жизненная необходи-
мость. Спрос на товары военного назначения в какой-то сте-
пени «не эластичен», то есть отличается почти неизменным
постоянством: затраты на охрану границ – одна из последних
статей бюджета, которые правительства готовы сокращать.
Для России коммерческая сторона имеет огромное зна-
чение: в 2015 году каждый двадцатый доллар, вырученный
страной от экспорта, приходился на долю торговли оружием.
Однако это не означает, что в будущем ситуация не изменит-
ся. Спрос на оружие растет во всем мире, но сегодня еще од-
ним важным игроком на этом рынке становится Китай. Из-
за отсутствия инвестиций и нехватки специалистов высоко-
го уровня Россия утратила свое доминирующее положение в
области научных исследований и разработок новейших ви-
дов вооружений.
В настоящее время почти 70 % мировых вооружений про-
изводится в странах, традиционно относимых к сверхдержа-
вам: США, Франции, Великобритании и России. Но с из-
 
 
 
менением расклада сил на мировой арене хватка некоторых
из них ослабевает, в том числе на рынке вооружений. В не
столь отдаленном будущем Ирак вполне может перенапра-
вить свой доллар в Китай. Индия пока что остается лояль-
ным покупателем, но неизвестно, надолго ли. Не исключено,
что Россия утратит и свои доходы от экспорта вооружений,
и связанное с этим влияние в мире.
 
***
 
Попытки России интегрироваться в глобальную экономи-
ку – уравнять свою экономическую мощь с политической –
были сопряжены с большими трудностями. Она вынуждена
торговать оружием, потому что остальные сферы экономики
испытывают серьезные проблемы.
На широких российских просторах имеются огромные за-
пасы природных ресурсов, в том числе нефти и газа. Россия
вполне способна понять Ирак с его парадоксом изобилия.
Нефть и газ дают России могущество; например, от нее за-
висит, будет ли гореть свет в европейских домах в разгар хо-
лодной зимы, – достаточно перекрыть газовый вентиль. Но
так же верно, что нефть держит Россию за глотку, и это из-
вестно всем – и самой России, и ее конкурентам, и рынкам.
Россия добывает почти 11 млн баррелей нефти в сутки,
уступая только Саудовской Аравии (в некоторые периоды
она даже обгоняла Саудовскую Аравию по объемам добы-
 
 
 
чи). Нефтяная отрасль обеспечивает чуть больше половины
доходов российского бюджета; на нее приходится 70 % экс-
портной выручки. Россия чуть менее зависима от нефтяных
денег, чем Саудовская Аравия, но это не отменяет того фак-
та, что нефть является ключевым элементом, гарантирую-
щим стабильность страны. По некоторым оценкам, сниже-
ние цены барреля нефти на каждые 10 долларов приводит
к снижению ВВП России почти на 1,5 %. Чтобы сбаланси-
ровать бюджет, России необходимо, чтобы нефть стоила не
меньше 100 долларов за баррель. Более того, для торговли
нефтью российскому правительству необходимы доллары, а
это означает, что национальная валюта подвергается давле-
нию.
Каким образом Россия при ее гигантских размерах и во-
енной мощи оказалась в подобном положении? Почему она
настолько зависима от нефти и валюты предполагаемого
противника? В советские времена здесь действовала плано-
вая экономика: решения о том, что и в каких количествах
производить, спускались предприятиям из Москвы. В про-
мышленности царили перекосы: производство оружия доми-
нировало над производством станков и оборудования мир-
ного назначения. Закрытый характер экономики, слабо свя-
занной с глобальной, тон в которой задавал Запад, означал
отсутствие мотивации для производства товаров на экспорт.
Предприятий насчитывалось сравнительно немного; власть
была сконцентрирована в руках узкой группы лиц, которые
 
 
 
держали под контролем практически все аспекты жизни ра-
бочих – от предоставления жилья до обеспечения мебелью
и продуктами питания.
Недостаточное внимание к производству товаров народ-
ного потребления приводило к дефициту базовых продуктов
в магазинах; за ними выстраивались очереди. Люди скупали
все, что «выбрасывала» торговля, накапливая дома разнооб-
разные запасы. Размеры теневой экономики достигали 10 %
от официальной; «теневики» снабжали дефицитными това-
рами тех, у кого были деньги. Холодная война и одержимость
централизованным планированием обрекли Россию на эко-
номическое поражение.
В 1985 году новый президент Михаил Горбачев признал,
что система хромает на обе ноги. Было принято решение пе-
рейти к перестройке и гласности. Это подразумевало поощ-
рение инноваций и предприимчивости, но политика Горба-
чева носила половинчатый характер и не смогла заткнуть ды-
ры в советской промышленности и заполнить полки магази-
нов товарами. Цель создания крупномасштабной современ-
ной промышленности оставалась недостижимой.
Вдохновленные увиденными переменами, западные бан-
ки, особенно немецкие, начали понемногу предоставлять
Советскому Союзу кредиты. Затем упали цены на сырую
нефть, что поставило энергозависимую советскую эконо-
мику на колени. Напуганные этим кредиторы потребовали
срочной выплаты займов. Обнаружилось, что капиталисти-
 
 
 
ческие рынки нанесли серьезный удар по оплоту коммуниз-
ма, и стране пришлось продавать золото, чтобы накормить
население. Через несколько лет СССР прекратил свое суще-
ствование.
Могучий Советский Союз лежал в руинах, и те, кто имел
желание и возможность порыться в обломках, могли на-
ткнуться на настоящее сокровище. Крах СССР возвестил на-
ступление хищного капитализма – бурное, но коснувшееся
не всех. В конце 1980-х страну охватил дух предпринима-
тельства, но наибольшую выгоду из него извлекли олигархи
– русский аналог американцев-северян, после Гражданской
войны хлынувших в южные штаты и занимавшихся мало-
почтенным бизнесом. Именно олигархи смогли в новых об-
стоятельствах сорвать самый большой куш. Нуждавшееся в
деньгах правительство распродавало активы, предлагая при-
ватизировать энергетическую промышленность и финансо-
вый сектор. Эти сделки принесли выгоду в первую очередь
крупным политикам и их «подельникам». Они за рекордно
короткое время скопили невероятные богатства, заодно по-
лучив огромное влияние на политическую и экономическую
систему страны.
В их числе был Роман Абрамович, известный как владе-
лец футбольного клуба «Челси» и кричаще роскошных яхт
и вилл. Родившийся в скромной семье и осиротевший в воз-
расте двух лет, он воспользовался возможностями, открыв-
шимися в годы перестройки, и еще студентом основал ком-
 
 
 
панию по выпуску игрушек. Это дало ему необходимый стар-
товый капитал. Человек с талантом к заключению сделок,
позже он заполучил в собственность часть энергетического
гиганта «Сибнефть». Дальше у него все было «в шоколаде».
Владимир Путин стал президентом в 2000 году, на волне
обещаний обуздать олигархов. Действительно, вскоре случи-
лось несколько довольно мутных эпизодов, связанных с пре-
следованием богатейших людей страны. Посткоммунистиче-
ская Россия вполне могла открыться миру, но Путин унасле-
довал плюсы и минусы своих предшественников: его попу-
лярность, как и доходы россиян, по-прежнему росли или па-
дали в зависимости от уровня цен на нефть.
К 2006 году доходы среднего россиянина удвоились по
сравнению с советскими временами, поскольку выросли до-
ходы от нефти, а налоги на некоторые виды предпринима-
тельства были сокращены. Затем ударил мировой финансо-
вый кризис, а когда в 2014 году цена на нефть снова упала,
обнажились все трещины в здании российской экономики.
В 2015 году российская экономика продолжала съежи-
ваться; инвесторы в ужасе бежали от нее прочь. Цены в ма-
газинах взлетели; россияне тратили больше половины сво-
их доходов на продукты питания. Наглядную демонстрацию
падения уровня жизни предприняла газета Moscow Times,
опубликовавшая специальный репортаж, в котором, помимо
прочего, говорилось, что средний гражданин России поку-
пает всего две пары обуви в год – в то время как его (или ее)
 
 
 
американские коллеги могли себе позволить почти восемь
пар. Лорен Миллер совершала все новые покупки, а женщи-
ны в России сокращали расходы, пользовались тем, что успе-
ли купить раньше, и отдавали вещи в ремонт.
В марте 2014 года Россия аннексировала Крым и осуще-
ствила вооруженное вторжение на Украину. В результате Ев-
ропейский союз, а также США и их союзники решили уда-
рить Россию по карману, введя против нее экономические
санкции: ограничение на импорт таких товаров, как оружие
и оборудование для нефтяной промышленности; заморозку
банковских счетов и других зарубежных российских акти-
вов; запрет на въезд в свои страны некоторым высокопостав-
ленным чиновникам и крупным бизнесменам. И это толь-
ко часть санкций. Замысел состоял в том, чтобы устроить
России долларовый голод. Россия в ответ ввела контрсанк-
ции, включая запрет на импорт некоторых видов продоволь-
ствия. Сложилась патовая ситуация. По некоторым оценкам,
подобные действия могли стоить Европе до 100 млрд долла-
ров, но России, которая и без того находилась в состоянии
рецессии, они обошлись еще дороже. Рядовых россиян огра-
ничения ударили еще больнее. Запрет на импортные продук-
ты питания заставил цены в Москве взлететь. Экономиче-
ский рост в стране замедлился. Путин назвал действия евро-
пейцев и американцев «недружелюбными шагами». Тем не
менее к 2017 году Россия не предприняла никаких мер для
разрешения конфликта.
 
 
 
 Перейдем к описанию последовавшего за этим кризиса.
Ситуацию усложнило падение курса российской националь-
ной валюты. Тревога на глобальных валютных рынках, со-
провождавшаяся волнами спекуляций, привела к тому, что
рубль потерял больше половины своей стоимости по отно-
шению к доллару. Многие считали, что Россия слишком за-
висит от нефти и ей не избежать серьезных проблем. Спеку-
лянты ринулись прочь от российской валюты. Рубль рухнул.
В 2014 году один доллар стоил 30 рублей, в начале 2016-го
его цена поднялась до 85 рублей.
Почему это было важно? Падение рубля взвинтило цены
на импортные товары, нанеся удар по потребительским воз-
можностям россиян. Еще одним негативным фактором ста-
ло то, что после краха СССР прекратилось субсидирование
сельского хозяйства, которое теперь пребывало в плачевном
состоянии. Большую часть необходимых людям продуктов,
таких как молоко, яйца и мясо, закупали оптовики, платив-
шие за них глобальной торговой валютой, то есть долларами.
Это привело к еще большему спросу на доллары и дальней-
шему снижению стоимости рубля. Для российских покупа-
телей это обернулось резким ростом цен.
Помимо всего прочего, значительный объем российского
внешнего долга номинирован в долларах. Его обслуживание
стало дороже. Правительство не видело в этом особенной
проблемы, потому что у него имелись значительные запасы
иностранной валюты, но для компаний это стало серьезной
 
 
 
головной болью. Их долги исчислялись сотнями миллиардов
долларов. В принципе правительства и компании всех стран
мира рискуют столкнуться с той же проблемой, если берут
деньги взаймы в долларах. Падение стоимости национальной
валюты по сравнению с долларом оказывает влияние на их
способность расплачиваться с долгом и наносит удар по их
прибылям, развитию и даже рабочим местам. Учитывая тот
факт, что займы в долларах имеют широкое распростране-
ние, Банк Англии пришел к выводу, что сильный доллар –
это плохо для глобального роста.
Падение курса рубля совпало с падением цен на нефть,
что поставило под угрозу экспортные доходы. Но у ослаб-
ления рубля было и свое преимущество: оно помогло сгла-
дить негативный эффект снижения нефтяных цен. Посколь-
ку нефть оценивается в долларах, Россия стала получать за
один нефтяной доллар больше рублей. Но этим все преиму-
щества слабого рубля для российской экономики и ограни-
чились. В какой-нибудь другой стране слабая национальная
валюта могла бы способствовать удешевлению экспорта и,
как следствие, повысить зарубежные продажи. В этом случае
иностранные потребители захотят приобретать больше това-
ров, произведенных в этой стране, что, в свою очередь, по-
высит спрос на ее валюту, которая усилится, – как минимум,
в теории ситуация придет в равновесие. Проблема в том,
что России по-прежнему практически нечего предложить на
экспорт, если не считать оружия. Полагаться на нефть как на
 
 
 
средство затыкания финансовых дыр – рискованная страте-
гия.
Россия оказалась в невыгодном положении жертвы силь-
ного доллара и слабого рубля.
Исторически российская валюта всегда была слабой. Са-
мо ее название – рубль – появившееся в XIII веке, ведет про-
исхождение от глагола «рубить». Судя по всему, оно оправ-
дало свое имя в неспокойные дни 2014 года, как и во время
революции 1917-го, когда стоимость рубля упала почти на
треть, что вызвало огромный рост цен и раздуло революци-
онное пламя. Помимо крупных исторических событий, еще
одной причиной слабости рубля является отсутствие уверен-
ности в его надежности. Мнения людей имеют значение.
У российского рубля и американского доллара есть одна
общая черта: ни тот ни другой не обладают внутренней стои-
мостью. По сути, любые деньги – это обещания, будь то долг
или кредит. Изначально доллар выступал в качестве обеща-
ния заплатить потребителю золотом. Долларовая банкнота
служила гарантией этого обещания: вплоть до 1934 года на
каждой купюре было напечатано: «Выдать подателю сего…»
Однако в 1971 году, после отмены Бреттон-Вудского согла-
шения, когда доллар «отвязался» от цены золота, он утра-
тил собственную ценность и превратился в то, что называ-
ют «фиатной валютой». Доллар Лорен Миллер – это обеща-
ние, данное ей федеральным правительством; а ее банков-
ский счет – это обещание, данное ей банком. Таким образом,
 
 
 
доллар – это обещание, которое иракское правительство да-
ет России в обмен на оружие. Однако в наши дни это обе-
щание основывается исключительно на нашей вере в то, что
оно будет выполнено, а не на чем-то более осязаемом.
Как следствие, ценность доллара и его сила базируется на
доверии, то есть уверенности, что его примут как средство
оплаты за товары или услуги стоимостью в 1 доллар, и вере в
то, что его стоимость не изменится. Иначе говоря, люди ве-
рят, что американское правительство будет способно обес-
печить надежность доллара. С рублем все обстоит точно так
же.
Деньги, или валюты, имеют три назначения. Во-первых,
они должны служить признаваемым всеми посредником фи-
нансового обмена и возмещения долгов. Бартерный обмен
коз на пшеницу – это замечательно, но что, если козопасу
не нужна пшеница, а нужна, скажем, нефть? Фермер дол-
жен иметь валюту, которую у него примет торговец нефтью.
Во-вторых, деньги должны выполнять функцию сохранения
ценности: если в день зарплаты вы отложите 1 доллар, то
вы должны быть уверены, что через неделю сможете купить
на него то же количество пшеницы (хотя инфляция способ-
на внести в этот расклад небольшие коррективы). В-третьих,
это расчетная единица; иначе говоря, деньги позволяют нам
измерить стоимость козы. Все валюты мира (их 151) в разной
степени соответствуют этим назначениям, но лучше всех с
этим справляется доллар – валюта торговых счетов и между-
 
 
 
народных кредитов и самый надежный вид финансовых ре-
зервов.
Вместе с тем не имеет никакого значения, чем поддержи-
вается валюта – золотом или чем-либо еще. Если ей никто
не верит, она станет бесполезной.
В бывшем Советском Союзе возникла странная парал-
лельная торговая система. Базовых товаров часто не хватало,
и рядовые граждане толкались в очередях за молоком или
яйцами. По контрасту с ними люди, имевшие доллары, могли
посещать отлично снабжавшиеся валютные магазины. К чис-
лу этих малочисленных везунчиков относились те, кто со-
вершал поездки за рубеж, смог установить деловые отноше-
ния за пределами страны или контактировал с иностранны-
ми туристами. Ходили истории о том, как московские про-
ститутки, обслуживавшие зарубежных гостей, обменивали
доллары по невероятно раздутому курсу черного рынка. Как
и в значительной части менее развитого мира, цены на но-
мера в самых шикарных отелях выставлялись в долларах.
«Зеленый» как символ финансовой стабильности и ценности
служил предметом всеобщего вожделения. Рядовые гражда-
не СССР, утратившие веру в способность своей страны раз-
вивать экономику и повышать уровень их жизни, осторож-
но начали рассматривать доллары как средство улучшить
свое существование. На всем протяжении холодной войны
России приходилось терпеть на своей земле оскорбительное
присутствие доллара.
 
 
 
 В 2014 году произошел еще один кризис доверия к рублю
– российские потребители и инвесторы, утратившие веру в
национальную валюту, бросились скупать телевизоры, юве-
лирные украшения и недвижимость. Поскольку деньги – это
не просто возможность покупать то, что тебе нужно или чего
тебе хочется, но также и средство сбережения, россияне спе-
шили потратить свои деньги на дорогие товары, в которых
не нуждались: они сочли, что это позволит им сохранить на-
копленные ценности успешнее, чем если они по-прежнему
будут держать в кармане рубли. Многие арендовали сейфо-
вые ячейки в банках, куда складывали иностранную валюту,
купленную на свои сбережения.
Положение усугублялось тем обстоятельством, что для
банков и нефтяных компаний пришел срок платить по зару-
бежным займам. Для этого им были нужны доллары. Никто
не хотел рублей – все хотели доллары. Когда из экономики
уходит уверенность, ситуация ухудшается на глазах. Начина-
ется движение по спирали вниз.
В 1998 году также произошло обрушение рубля. Россия
не могла расплатиться по долгам; ей потребовалась срочная
финансовая помощь МВФ; ключевая процентная ставка бы-
ла повышена на беспрецедентную величину – 100 %. Иначе
говоря, взяв даже самый скромный кредит, вы должны были
выплатить вдвое большую сумму. В 2014 году большая часть
населения хорошо помнила эти времена, и мало кому хоте-
лось в них вернуться.
 
 
 
 Знакомьтесь: Эльвира Набиуллина, глава Центробанка
России с 2013 года. Носящая очки дочь шофера и фабрич-
ной работницы, сегодня она считается правой рукой Путина.
И эта рука натянула боксерскую перчатку и ринулась в бой,
предприняв ряд рискованных шагов, направленных на вос-
становление положения рубля, а вместе с ним – и положения
России.
Она подняла процентную ставку, а это означало, что рос-
сийским инвесторам стало выгоднее держать деньги в руб-
лях, а не в долларах. Она ограничила возможности коммер-
ческих банков спекулировать на стоимости рубля. Затем она
сделала нечто еще более радикальное: по сути, предоставила
рубль самому себе. В предыдущие два десятилетия Россия
пыталась управлять своей валютой – примерно так же, как
Китай или Нигерия. Целью этого была стабильность, но ее
достижение оказалось недешевым. Центробанк тратил свои
резервы для покупки падающих рублей на валютном рын-
ке, тем самым подталкивая спрос на них и повышая их сто-
имость. Мадам Набиуллина заявила: «Довольно!» – и отпу-
стила рубль в свободное плавание, предоставив ему возмож-
ность нащупать свою реальную стоимость. Рынок реагиро-
вал на это предсказуемо: в  течение нескольких дней курс
рубля упал еще ниже.
Это могло показаться не самым удачным ходом, но в нача-
ле 2015 года началась стабилизация рубля. Центробанк ис-
пользовал свои валютные резервы, прежде расходуемые на
 
 
 
спасение рубля, иным способом: предложил коммерческим
банкам валютные кредиты. Это означало, что россияне мог-
ли получить доллары в своих собственных банках; им не
нужно было искать их где-либо еще. Рубль стал понемногу
расти. Эльвире Набиуллиной с ее нестандартным подходом
удалось провернуть ловкий трюк. Хотя политика российско-
го президента вызывала недовольство его европейских кол-
лег, финансовые издания назвали Набиуллину «главой цен-
тробанка года». Она действительно нанесла нокаутирующий
удар по противнику, но только в одном раунде.
В продолжительном поединке преимущество по-прежне-
му остается за долларом.
 
***
 
Многие страны используют доллар как параллельную ва-
люту – в свое время так поступал Советский Союз, а в опре-
деленной степени так до сих пор поступает Россия. Даже в
2017 году больше половины долларовых банкнот обращает-
ся за пределами США. Скорее всего, они имеют хождение в
странах Латинской Америки или в некоторых постсоветских
странах.
Почему доллар так популярен в Латинской Америке? Од-
на из причин этого – торговля. Так, у Эквадора и ЭльСаль-
вадора вообще нет собственной валюты. В 2000 году обе
страны официально «долларизировались», то есть приняли
 
 
 
американскую валюту в качестве национальной, объясняя
этот шаг тем, что это проще и практичнее в рамках исполне-
ния соглашений о свободной торговле, заключенных с США.
Они также сочли, что стабильный курс доллара способен за-
щитить их страны от потенциальных экономических потря-
сений. Валюта, пользующаяся доверием, увеличивает при-
влекательность страны для иностранных инвестиций. В Па-
наме благодаря строительству одноименного канала доллар
стал легальной валютой больше века назад. Сооружение ка-
нала привело к росту объемов международной торговли, по-
этому со стороны Панамы было вполне логичным принять
валюту, в которой эта торговля осуществлялась.
Официальная долларизация как передача части эконо-
мической власти США имеет свою цену. Если вы – член
долларового клуба, значит, вам приходится играть по его
правилам. Любая страна, делающая доллар своей офици-
альной валютой, соглашается принимать официальную про-
центную ставку, что влияет на обменный курс. Американ-
ская процентная ставка может оказаться для другой эконо-
мики слишком низкой, стимулируя чрезмерное кредитова-
ние, – либо слишком высокой, что ударит по потребителям
и бизнесу дороговизной кредитов.
Страны обходят эту трудность за счет неофициальной
«долларизации», используя доллар параллельно с нацио-
нальной валютой. В большинстве случаев подобное наблю-
дается, если национальную валюту трудно получить офи-
 
 
 
циальным путем или если она переживает кризис доверия.
Именно это произошло в Аргентине в начале нынешнего ты-
сячелетия и в 2014 году, когда песо находился в свободном
падении. Многие бизнесы, например отели и рестораны, на-
чали принимать вместо песо доллары, рассчитывая таким
образом остаться на плаву. Примерно начиная с 2010 года
желающим платить долларами часто предлагали «синий» (то
есть теневой) обменный курс – гораздо более выгодный по
сравнению с официальным. В Аргентине использование па-
раллельной валюты привело к возникновению параллельной
экономики. Произошел раскол между теми, кто имел доступ
к долларам, и теми, кто его не имел. Цены росли, а стоимость
песо падала. В 2014 году всего за два дня она упала на 17 %.
Защитить свои сбережения и купить нужные товары по ра-
зумным ценам могли лишь те, кто имел доллары. Спрос на
доллары рос; он оставался высоким даже по окончании кри-
зиса, что привело к расцвету коррупции.
Доллар использовался как параллельная валюта и в стра-
нах, расположенных очень далеко от американских берегов,
например в Камбодже. Во всем мире торговля в долларах
действует на людей успокаивающе – так же, как правитель-
ства разных стран воспринимают приобретение американ-
ских ценных бумаг как комфортное вложение. Однако тра-
ты в долларах способны вызывать тревожные последствия.
Где бы в мире ни использовались доллары, это способствует
усилению американского влияния, что закономерно.
 
 
 
 Это влияние ярко проявилось во время недавнего скан-
дала, связанного с ФИФА. ФИФА (Международная федера-
ция футбола) отвечает за популяризацию «красивой игры»
и формулирует ее правила. В 2015 году спортивный мир со-
дрогнулся, узнав о коррупции и взятках внутри организации.
Семь высокопоставленных чиновников ФИФА были аресто-
ваны в роскошном цюрихском отеле – обычно подобные опе-
рации проводятся в рамках задержания террористов и круп-
ных гангстеров, которых хватают в мотелях или на конспира-
тивных квартирах, расположенных в неблагополучных квар-
талах. На этом аресты не закончились; задержанным выдви-
нули обвинение в получении взяток за предоставление прав
на телетрансляцию и выбор мест проведения престижных
соревнований. Толчком к расследованию послужило спор-
ное решение о проведении в 2018 году чемпионата мира в
России, а в 2022-м – в Катаре. Репутация футбола оказалась
сильно подмоченной.
Едва ли не самое удивительное во всей этой истории –
то, каким образом она всплыла наружу. Первые операции в
рамках расследования швейцарская полиция проводила на
территории Швейцарии, хотя их инициатором были США.
По утверждениям ФБР, некоторые руководители ФИФА за-
нимались мошенничеством и вымогательством на протяже-
нии последних 24 лет. Генеральный прокурор США Лоретта
Линч выдвинула против них обвинение в «масштабной, си-
стемной и глубоко укоренившейся коррупции».
 
 
 
 Почему этот факт настолько обеспокоил США? В конце
концов, футбол – не самый популярный в Америке вид спор-
та. Число футбольных болельщиков здесь значительно усту-
пает фанатам американского футбола, баскетбола и бейсбо-
ла. Но откаты осуществлялись в долларах, а Штатам не нра-
вится, когда марают их «зеленые». Америка имеет законное
право следить за каждой сделкой, совершенной в долларах,
прошедших через американские банки или «прикоснувших-
ся» к  американской финансовой системе. Строгие законы
против отмывания денег означают, что банки и их сотрудни-
ки обязаны вести тщательный учет происхождения денеж-
ных средств и следить за тем, куда они направляются.
Длинная рука американского закона и в самом деле очень
длинна, и государственные границы для нее не преграда.
Она не боится играть мускулами – и меньше всего там, где
доллар используется на постоянной основе, то есть в Латин-
ской Америке. Компания Odebrecht, базирующаяся в Брази-
лии, является крупнейшим строительным холдингом. Она
практически неизвестна в США, несмотря на одно необыч-
ное, хоть и сомнительное обстоятельство: признав свою вину
в широко распространенной коррупции (даче взяток в обмен
на контракты по всему региону), она заключила с госструк-
турами США, Бразилии и Швейцарии крупнейшую в мире
«сделку о снисходительности» на 2,6 млрд долларов.
Вопрос не только в сомнительности сделок. Каждая тран-
закция, совершаемая в мире и включенная в финансовую
 
 
 
систему США, подпадает под их юрисдикцию, в том числе,
например, когда вы оплачиваете наличными долларами счет
за проживание в отеле или за ужин в ресторане в Москве.
По существу, доллар позволяет американцам выступать в
роли мирового жандарма. Власти США не ограничиваются
контролем за финансовой сферой; Америка может пресле-
довать лиц, воспользовавшихся электронной почтой через
расположенные в Штатах серверы. Именно этой способно-
сти США бросают вызов гиганты интернет-индустрии, такие
как Microsoft и Google.
Многим странам это не нравится, в том числе России. С
какой стати Америка выражает недовольство проведением
чемпионата мира по футболу в Москве? Разумеется, Россия
не соглашается с требованиями США об экстрадиции тех
или иных лиц, обвиняемых в преступлениях, но в данном
случае это не так уж важно. В спорте и бизнесе пиар – это все.
Такие бренды, как Sony и Emirates Airlines, с удовольствием
размещавшие свои логотипы на предыдущих соревновани-
ях, решили обойти московский чемпионат стороной. Скан-
дал сделал бренд ФИФА токсичным. Это самый очевидный
пример скрытого влияния доллара. По этой и другим при-
чинам Россия объединилась с некоторыми, порой неожидан-
ными, союзниками с целью побороться с доминированием
доллара.
Положение американской валюты на верхушке денежного
дерева было определено в 1944 году, по результатам самми-
 
 
 
та в Бреттон-Вудсе. На той же самой встрече были образова-
ны МВФ и Всемирный банк. Они ставили своей целью обес-
печение финансовой стабильности, снижение уровня нище-
ты и стимулирование экономического роста. Критики утвер-
ждают, что помимо этого они поддерживают позиции дол-
лара, гарантируя ему статус «ключевой резервной валюты».
Это означает, что доллар – не только основная валюта для
торговли, но также средство сбережения. Центральные бан-
ки хранят свои валютные резервы именно в долларах. Бла-
годаря этому спрос на доллар остается стабильно высоким,
что увеличивает его силу и дает США огромное влияние.
За годы к доллару присоединились «дружки»: евро, фунт
стерлингов и иена. Все они считаются сравнительно надеж-
ным средством сбережения, поскольку опираются на разви-
тые экономики. В них хранится около 85 % средств, сбере-
гаемых в иностранной валюте. Однако Америка, Еврозона,
Великобритания и Япония вовсе не представляют 85 % ми-
ровой экономики, населения и территории.
Почему бы не попытаться ослабить хватку этих «крутых
парней»? В июле 2014 года в бразильском городе Фортале-
зе состоялась встреча стран, впоследствии получивших из-
вестность как БРИК: Бразилии, России, Индии и Китая, пре-
тендовавших на статус крупнейших мировых игроков ново-
го века. На долю этих четырех стран приходится почти чет-
вертая часть мировой экономической деятельности. Из этой
четверки у России самое малочисленное население, но рос-
 
 
 
сияне в среднем богаче жителей остальных стран БРИК, что
дает России определенные преимущества.
Министры иностранных дел стран – членов БРИК на офи-
циальных фотографиях держатся за руки, но на самом де-
ле этот саммит стал чем-то большим, чем просто друже-
ская встреча высокопоставленных чиновников из стран вто-
рого мира. По его результатам был создан Новый банк раз-
вития, задуманный как конкурирующая альтернатива Все-
мирному банку, и основан совместный денежный резервный
фонд. В планы участников саммита входило также намере-
ние создать собственную резервную валюту – первую скрип-
ку в этом процессе играл Китай. Если бы юань действительно
стал резервной валютой, он отличался бы большей стабиль-
ностью и потребность Китая в иностранной валюте снизи-
лась бы. Главным бенефициаром БРИК явно был Китай, но
и остальные члены организации увидели в ней для себя воз-
можность оспорить доминирование Запада, даже несмотря
на связанные с этим политические риски.
Но в целом попытки БРИК добиться своих целей забуксо-
вали. Частично это объяснялось тем, что им не удалось до-
стичь того фантастического экономического роста, который
многие им предрекали. Доверие к китайской валюте вырос-
ло, и кое-кто заговорил о том, что ведущее положение долла-
ра находится под угрозой. Однако, чтобы наравне с долларом
попасть в высшую лигу, юаню предстоит еще долгий путь.
Китай и Россия попытались обойтись без доллара, заключив
 
 
 
соглашение о прямом валютном обмене: покупая друг у дру-
га товары, они планировали использовать юани и рубли. Но
Китай тратил значительно меньше рублей, чем это предпо-
лагалось: в 2014 году нефть, которую Китай закупал в Рос-
сии, существенно подешевела, но увеличения спроса на фо-
не падения нефтяных цен не произошло.
Россия оказалась в ловушке парадокса изобилия, он же
– ресурсное проклятие. Чтобы защитить себя, России необ-
ходимо увеличить и диверсифицировать свою экспортную
продукцию. Если она обретет самодостаточность через ди-
версификацию, снизится ее зависимость от импорта и уяз-
вимость от скачков курса рубля. Тогда она будет не так под-
вержена влиянию доллара.
 
***
 
Торговля оружием представляется сомнительной страте-
гией, раздувающей пожар разрушений по всей планете. Но
для России и других стран – экспортеров вооружений, рас-
суждающих в холодной экономической логике, это в первую
очередь – надежный источник доходов. У России есть и дру-
гие варианты: помимо нефти, страна обладает многими дру-
гими видами природных ресурсов, от алмазов до железа. В
2015 году она заработала от экспорта продовольствия, глав-
ным образом зерна, больше, чем от продажи боевых верто-
летов и тому подобной техники. Но цены на зерно, как и
 
 
 
цены на нефть, непредсказуемы и подвержены сильным ко-
лебаниям, тогда как цены на вооружения отличаются боль-
шей стабильностью. Поэтому торговля оружием может вы-
глядеть для России предпочтительней, особенно если вести
ее с умом. Этот шаг мог бы стать важным элементом дивер-
сификации экономики в рамках стремления «слезть с неф-
тяной иглы». Стране придется приложить немало усилий,
чтобы удержать за собой этот рынок – ради Дмитрия Соко-
лова и населения России в целом.
В среднем рабочий в России зарабатывает 300 долларов в
месяц; зато такие, как Дмитрий, в удачный месяц могут за-
работать в тысячу раз больше. Социальное расслоение в Рос-
сии огромно даже по сравнению со странами Запада. Оли-
гархи позволяют себе приобретать за рубежом особняки, ях-
ты и даже футбольные клубы. Но, несмотря на все свое бо-
гатство, Дмитрий трясется над каждым долларом. Кто знает,
как долго продлятся хорошие времена? В спину России ды-
шит Китай. Дмитрий мог бы поместить свои деньги в банк,
но российские банки пользуются репутацией довольно при-
митивно устроенных учреждений, к тому же работающих
в условиях постоянно меняющихся правил и ограничений.
Что еще хуже, все убеждены, что вкладывать средства в рос-
сийские банки – дело рискованное, хотя никто не может ска-
зать заранее, в чем заключаются эти риски. Сильный госу-
дарственный надзор и непрозрачные методы управления не
позволяют вкладчикам контролировать деятельность банков
 
 
 
и вызывают в них вполне понятную нервозность. В особен-
ности таких, как Дмитрий, с его миллионами.
Популярность российских банков упала еще ниже после
введения Евросоюзом и США санкций против России. Неко-
торым из них запрещено взаимодействовать с международ-
ными партнерами, например, приобретать государственные
ценные бумаги или акции компаний, а также брать креди-
ты. Это нанесло по ним сильный удар, поскольку теперь они
не могут кредитовать российских предпринимателей. Энер-
гетические компании потеряли возможность импортировать
сложное оборудование, необходимое для ведения геолого-
разведочных работ и добычи нефти. После того как над
Украиной был сбит пассажирский самолет MH17, в санк-
ционный список попал гигант оборонной промышленности
– государственная компания «Алмаз-Антей», выпускающая
ракетные комплексы БУК. Страны Евросоюза и США нало-
жили запрет на покупку продукции «Алмаз-Антея» и еще 12
российских компаний – производителей вооружений. Запад
отказался делиться с Россией технологиями, которые мо-
гут быть использованы в военных целях. Некоторые из кол-
лег или конкурентов Дмитрия Соколова обнаружили, что их
деньги, хранившиеся на иностранных счетах, были аресто-
ваны и заморожены.
Где же Дмитрию хранить свой доллар? После того как
Кипр предложил всем желающим свое гражданство в об-
мен на инвестиции, туда ринулись потоки российских денег.
 
 
 
Кипрские паспорта сулили безоблачную жизнь в Лимассоле
и предоставляли богатым россиянам возможность спрятать
свои заработанные сомнительным путем капиталы, а то и от-
мыть их. Не каждый доллар, приобретенный в России – да
и где угодно еще, – легален. Желая избавиться от излишне-
го внимания своего собственного правительства, к 2017 го-
ду больше тысячи богатых россиян получили кипрские пас-
порта.
Управление новыми российскими деньгами стало при-
быльным бизнесом для банков по всей Европе, хотя и чре-
ватым неприятными последствиями – если выяснится, что
с этими деньгами не все чисто. Достаточно обратиться за
разъяснениями в крупнейший немецкий банк Deutsche Bank.
Его московское отделение открылось в 1998 году, когда меж-
дународные банки соперничали друг с другом, желая отхва-
тить себе в России кусок пожирнее. Стремительно развива-
ющаяся российская экономика, по их мнению, предоставля-
ла невероятные возможности легко и быстро разбогатеть.
В 2017 году Deutsche Bank пришлось заплатить рекордно
большой штраф американским и британским надзорным ор-
ганизациям, которые обвинили его в отмывании грязных де-
нег, полученных незаконным путем, в том числе в результате
вымогательства, взяточничества или контрабанды оружия.
Deutsche Bank разработал систему, известную как «зер-
кальный трейдинг», в рамках которой состоятельные рос-
сияне могли обменять свои рубли на другую валюту. Банк
 
 
 
от лица своего клиента размещал запрос на приобретение
российских акций за рубли, обычно стоимостью в несколь-
ко миллионов долларов. Одновременно размещался другой
запрос – по продаже такого же количества акций, но уже за
доллары или фунты. Второй заказ размещался от лица оф-
шорной компании. Вырученные средства могли всплыть в
самых неожиданных местах, например на счетах образова-
тельных учреждений, куда их вносили в качестве платы за
обучение детей российских олигархов в Лондоне.
За два с половиной года Deutsche Bank провел свыше двух
тысяч подобных операций на миллиарды долларов. Газеты,
включая Guardian, назвали подобную деятельность «круп-
нейшим бизнесом России». В суетливом стремлении отхва-
тить часть богатства и влияния после распада Советского
Союза подобные мутные сделки получили весьма широкое
распространение.
Если банки и банкиры не будут бороться с отмывани-
ем денег, им грозят штрафы и более серьезные наказания,
вплоть до тюремного заключения. Впрочем, судя по всему,
в этом конкретном случае все сделали вид, что ничего не
произошло. Но поскольку эти нечистоплотные сделки осу-
ществлялись в долларах, они вызвали гневную реакцию со
стороны американских властей. Снова США выступили в ро-
ли мирового жандарма – за пределами своего государства.
Пресса публиковала разгромные статьи, посвященные дея-
тельности Deutsche Bank. В Германии ведущий журнал Der
 
 
 
Spiegel писал, что уважаемый банк превратил себя в «ре-
сторан самообслуживания» для избранных клиентов, успев-
ших фантастически разбогатеть. Автор публикации обвинял
банк в «эгоизме, некомпетентности, лживости, аморально-
сти и заносчивости». В этой огромной статье, озаглавлен-
ной «Столп немецкой банковской системы сбился с пути»,
говорилось и о других скандалах, в которых был замешан
Deutsche Bank, включая нарушения правил банковской дея-
тельности и неграмотное управление. В 2017 году банк за-
метно сократил объем своих операций в Москве.
Германия остается настоящим магнитом для состоятель-
ных россиян. Богатейшая страна Европы до последнего не
одобряла введение антироссийских санкций – возможно, по-
тому, что 80 % газа, необходимого ее 82-миллионному на-
селению, поступает из России. Германия опасается захо-
дить слишком далеко: Россия в любой момент может пере-
крыть газовый вентиль, оставив немцев мерзнуть в своих
домах. Следует отметить, что газовая отрасль России избе-
жала санкций, расширению которых яростно противостояла
как раз Германия. В сегодняшней обстановке нестабильно-
сти Россия по-прежнему чувствует, что способна оказывать
на Германию давление.
В настоящее время немецкие банковские счета оказались
в свете более пристального внимания и банки вынуждены
подчиняться более строгим правилам. Возможно, это лишит
их части привлекательности. Но Дмитрий по-прежнему же-
 
 
 
лает вложить свой доллар туда, где ему будет обеспечена без-
опасность и хороший процент. Он все так же смотрит на Гер-
манию и приходит к выводу, что нет более надежной инве-
стиции, чем недвижимость.

 
 
 
  
7
Испытания для большой семьи
 
 
Из России в Германию
 
Брошюра, рекламирующая светло-бежевый жилой ком-
плекс Mitzi – с его хромированными элементами, дубовым
паркетом и идеальными лужайками, – явно намекает на при-
влекательный образ жизни, который ведут его обитатели.
«Жизнь в центре – модно, стильно, интересно». Этот при-
влекательный слоган описывает более чем скромные апар-
таменты размером от 24 до 48 квадратных метров. На та-
кой площади трудно разместиться даже маленькой семье, но
Дмитрия Соколова это не волнует – он-то сюда переезжать
не планирует.
Комплекс построен в Берлине – одном из самых космопо-
литичных и активных городов мира. В Берлин как магнитом
тянет людей со всей Германии и других европейских – и не
только европейских – стран. И, как и многие другие европей-
ские города, Берлин привлекает инвесторов: из России, Син-
гапура, Китая и даже Израиля. Публика, приценивающаяся к
апартаментам Mitzi, представляет собой новый тип инвесто-
ров, которые меняют мировой ландшафт рынка недвижимо-
 
 
 
сти. Доллары Дмитрия немного, но все же помогают Берлину
развиваться. Чтобы купить тут квартиру, Дмитрий должен
обменять доллары на евро в крупнейшем немецком банке –
Deutsche Bank. На территории Евросоюза доллар временно
отходит на задний план.
В последние годы города Европы (расположенные не толь-
ко в еврозоне) ощутили приток инвестиций. Так, лондонцам,
которым по карману квартира в новых комплексах в центре
столицы, приходится конкурировать с покупателями из са-
мых разных уголков планеты. За период с 2009 по 2016 год
рынок недвижимости – дома, квартиры, офисные помеще-
ния и земельные участки – привлек в Лондон более 150 млрд
долларов иностранного происхождения. Богатые иностран-
цы тратят деньги там, где к зарубежным инвестициям отно-
сятся лояльно. В Лондоне, в отличие от Канады или Швей-
царии, нет никаких ограничений для покупки недвижимости
иностранцами. Но популярность жилья в британской столи-
це растет одновременно с ценами и уровнем конкуренции за
свободные метры, и это делает более привлекательным вари-
антом другую столицу – Берлин.
В Берлине чаще, чем где бы то ни было в Европе, поку-
пают жилье под сдачу. Спрос на аренду тут так высок, что
снижает стоимость владения недвижимостью до рекордных
уровней. В собственных домах живет меньше половины нем-
цев (что намного меньше, чем, например, в Испании), а в
Берлине таких еще вдвое меньше, чем в среднем по стране.
 
 
 
Каждый год в город переезжает около 40 тысяч человек, и
спрос на качественное жилье растет быстрее предложения,
что способствует росту цен. Рынок недвижимости бурляще-
го жизнью Берлина – один из самых привлекательных, а с
появлением интернета на него стали выходить и покупатели
из других стран, которым хочется сохранить и преумножить
заработанные доллары.
Почему в Европе так спокойно относятся к продаже жи-
лья иностранцам? Кто-то считает, что это связано с тем,
как иностранные инвестиции стимулируют строительство –
а это, в свою очередь, помогает удовлетворить спрос на жи-
лье при растущей численности населения. Кроме того, круп-
ные инвесторы часто поддерживают амбициозные проекты:
например, лондонский небоскреб «Осколок» был построен
на деньги инвесторов из Катара. Также инвесторы, активно
вкладывая средства в экономику страны, помогают разви-
ваться бизнесу. Короче говоря, иностранные деньги делают
страну богаче.
Разумеется, есть и свои минусы. Многие считают, что
живущие за рубежом владельцы недвижимости не склонны
учитывать интересы местного населения. В Берлине начался
настоящий скандал, когда жилой комплекс решили продать
инвестиционной компании из Люксембурга для дальнейшей
перепродажи. И возмущение жильцов можно понять: после
продажи более ста тысяч муниципальных квартир (зачастую
иностранцам) в период с 2002 по 2007 год аренду начали
 
 
 
резко повышать, и за десять лет ее рост составил 50  %. В
случае с тем жилым комплексом вмешалось правительство,
и его передали в государственную собственность.
Мэр Лондона Садик Хан не раз критиковал иностранных
инвесторов – он считает, что те относятся к лондонскому
жилью как к простому вложению средств, этаким «золотым
слиткам». Многие лондонцы с этим согласны. Зарубежные
владельцы сдают квартиры, выводя средства из страны, но
еще хуже ситуация становится, когда их жилье стоит пустым
– например, если хозяева планируют пожить там когда-ни-
будь сами или перепродать его. Про таких инвесторов гово-
рят, что они покупают жилье не «под сдачу», а «под заброс».
Кроме того, местные жители переживают из-за роста цен.
По данным одного из исследований, в Лондоне 7 % всей до-
ступной недвижимости скупают иностранцы – как правило,
в более дорогих районах города. Почти половиной жилья с
ценником выше 1 млн фунтов в центре Лондона владеют не
англичане. Но важно ли это для обычных жителей Велико-
британии? Еще как – если из-за активности зарубежных по-
купателей они вынуждены переселяться в более отдаленные
районы и пригороды.
Внедрение иностранцев на рынок недвижимости, влияю-
щее на финансовое благополучие страны, с каждым годом
идет все активнее. В мире появляется все больше «новых»
миллионеров. Крупные инвесторы и правительства старают-
ся извлечь максимум из ПИИ, а индивидуальные инвесторы
 
 
 
– выгодно вложить деньги в престижную для них отрасль.
С ростом цен в Берлине инвесторы переключаются на более
дешевые места – например, быстро развивающуюся Варша-
ву. Глобализация приводит к отсутствию стагнации.
 
***
 
Благодаря активно растущим городам (и по многим дру-
гим причинам) Германия привлекает самых разных инвесто-
ров, и вряд ли это изменится в ближайшем будущем. Герма-
ния – экономический «тягач» всей Европы, индустриальный
лидер, поставляющий продукцию по всему миру.
Несмотря на определенные трудности, которые в про-
шлом возникали у Deutsche Bank с Россией, доллары Дмит-
рия Соколова благополучно оказались в одной из самых на-
дежных и, по мнению некоторых, скучных банковских си-
стем мира. Крупные немецкие банки на протяжении 150 лет
неразрывно связаны с экономикой одной из самых богатых
стран Европы: Deutsche Bank был основан в 1870 году и сыг-
рал важнейшую роль в становлении промышленных гиган-
тов Германии, процветающих до сих пор. В качестве приме-
ра можно привести фармацевтическую компанию Bayer или
автомобильный концерн Daimler-Benz.
Стремясь к росту и процветанию, Германия довольно ра-
но, в отличие от Индии (см. главу 4), взяла на вооруже-
ние план развития Уолтера Ростоу. К Первой мировой вой-
 
 
 
не Германия уже считалась высокоразвитой индустриальной
страной, производящей в том числе вооружение. Экономи-
ка, промышленность и военное обеспечение всегда идут ру-
ка об руку: деньги и технологии, необходимые для развития
военной отрасли, помогают промышленности, и наоборот.
Эпоха машин означала и эпоху механизированного оружия.
Первая мировая война изменила положение Германии.
Страна пострадала финансово и физически, правительству
нужно было выплатить 33  млрд долларов (450  млрд в пе-
ресчете на сегодняшний курс) репараций. Германия была
вынуждена залезть в крупные долги – самую большую ссу-
ду взяли у Америки в долларах. Во время войны Герма-
ния активно печатала деньги, пытаясь обеспечить ими воен-
ные операции. В мирное время проигравшая страна оказа-
лась неспособной произвести товары, в которых так отчаян-
но нуждалось население. Денег у немцев было достаточно, но
вот купить на них было нечего. Немецкая марка обесценива-
лась на глазах, и цены на товары постоянно росли. Согласно
некоторым свидетельствам, рабочим приходилось вывозить
зарплату на тележках, а за батон хлеба отдавать несколько
миллионов марок. Обменный курс марки рухнул вместе с
уверенностью в будущем. В 1914 году за один доллар давали
4,2 марки, через десять лет – 4,2 млрд марок.
В 1924 году ситуация стабилизировалась благодаря созда-
нию коалиционного правительства, учреждению нового бан-
ка Reichsbank и введению новой валюты – рейхсмарки. Ста-
 
 
 
рые марки просто сожгли. В 1929 году, когда Германия толь-
ко начала радоваться новой жизни, обвалился фондовый ры-
нок в США, и американские банки потребовали возвраще-
ния старых долгов. У немецких банков не хватило долларов
для выплаты займов (вернее, рейхсмарок для обмена на дол-
лары), и некоторые из них не пережили этот кризис. Эконо-
мика вновь замедлилась, а безработица резко выросла, что
привело к протестам населения. На фоне всеобщего разоча-
рования начала набирать популярность партия национал-со-
циалистов, они же нацисты.
Во время правления Гитлера Deutsche Bank активно под-
держивал нацистов, в том числе экспроприируя компании
предпринимателей-евреев. Сегодня банк не отрицает эту
темную страницу своей истории. После Второй мировой
войны Германия потеряла большую часть жилого фонда
и треть сельскохозяйственных земель. Deutsche Bank делал
все, чтобы обеспечить доступ Западной Германии к сред-
ствам, необходимым для реализации так называемого эко-
номического чуда. Страна была разделена на зоны, подкон-
трольные Западу и Советскому Союзу, что привело к воз-
никновению Западной и Восточной Германии и сооружению
Берлинской стены.
Одним из уроков, который мир вынес из экономическо-
го краха Германии, стало понимание того, что глобальное
всемогущество доллара влечет за собой ответственность за
экономическую и финансовую стабильность. Соединенные
 
 
 
Штаты предложили многомиллиардный план Маршалла по
восстановлению демократических стран Западной Европы.
Это были ПИИ образца 1940-х годов. В Западной Германии
уже были заложены основы индустриальной экономики, по-
этому США и не сомневались в успехе. И конечно, Западная
Германия стала надежным союзником США в их противо-
стоянии с коммунизмом.
Заграничные инвестиции позволили Западной Германии
вернуть себе статус самой влиятельной страны Европы и
стать одним из промышленных и финансовых лидеров ХХ
века с наиболее устойчивой экономикой. После окончания
войны производство оружия в Германии было запрещено, но
страна восстановила свои позиции, перенаправив усилия на
возрождение промышленности. Кроме того, Германия под-
держивала свои банки, задействовала долговременные инве-
стиционные стратегии и активно наращивала международ-
ный экспорт.
Немецкое «экономическое чудо» повторилось в Японии,
которую тоже активно восстанавливали в послевоенный пе-
риод. Финансовая поддержка и демонстрация доброй воли
дали обеим странам шанс на новую жизнь в быстро разви-
вающемся мире. Они сосредоточились на производстве и
повышении уровня жизни населения и превратились в ма-
яки современной индустриальной экономики. Товары про-
изводства Германии и Японии стали синонимами качества
и эффективности. (Для тех, кто пострадал от военных дей-
 
 
 
ствий Японии или Германии, это оказалось крайне непри-
ятным сюрпризом.) Возрождение Германии и Японии было
осуществлено на основе успешного слияния денег и передо-
вых технологий. От этого выиграли и те, кто поддержал вос-
становление двух стран. А вот те, кто одержал победу в вой-
не, так и не получили всех трофеев.
Ситуация разрешилась для Германии и Японии крайне
благополучно. К 1990-м годам уровень жизни в обеих стра-
нах необычайно вырос; экономически эти два государства
уступали лишь США. Спустя 50 лет после сокрушительного
поражения в войне продукция немецких и японских заводов
распространилась по всему миру, принося странам огром-
ный доход.
Послевоенный опыт Германии резко контрастирует с опы-
том некоторых ее европейских соседей. Например, Греция
тоже получила после войны внушительную финансовую под-
держку для развития промышленного сектора и некоторое
время даже демонстрировала бурный рост. Однако долго это
не продлилось. Между Грецией и ее северным соседом бы-
ло два основных различия. Во-первых, в Греции до 1950 го-
да продолжалась гражданская война, и восстановление эко-
номики началось только после ее завершения. Во-вторых,
стартовая позиция Греции была хуже немецкой: после войны
средний доход грека был в два раза меньше среднего дохода
немца. Банковская и производственная сферы также отста-
вали в развитии.
 
 
 
 На первом этапе деньги и впрямь вдохнули в Грецию но-
вую жизнь. Начался рост промышленности – в 1950–1960-е
годы индустриальный сектор Греции рос быстрее, чем анало-
гичные отрасли других европейских стран. Экономика рос-
ла, пока в начале 1970-х не скакнули цены на нефть. От это-
го пострадали многие страны, но в Греции рост цен на топ-
ливо совпал с крушением милитаристской диктатуры. Эко-
номика перешла в стадию стагнации, и в период с 1979 по
1987 год рост средних доходов греческих домохозяйств и во-
все остановился. Страна начала отставать от своих соседей
– промышленность теряла конкурентоспособность, а банки
страдали от недостатка наличных средств.
Греческое правительство решило бороться с этой пробле-
мой, увеличив свои расходы. Это привело к созданию огром-
ного количества рабочих мест в и так уже раздутом государ-
ственном секторе. Чтобы воплотить свою стратегию в жизнь,
Греции пришлось залезть в долги – но неуверенные в успехе
страны инвесторы предлагали займы под высокие проценты.
Неопределенность экономической ситуации привела к по-
степенному обесцениванию греческой национальной валю-
ты – драхмы.
В 1990-х годах соседи по Европе, поддерживающие идею
единой еврозоны, по сути, спасли Грецию. Отныне ее эконо-
мика неразрывно переплетена с экономикой успешной Гер-
мании. Это событие стало кульминацией на пути развития
Европы, которая после окончания Второй мировой войны и
 
 
 
реализации плана Маршалла целенаправленно двигалась к
укреплению интеграции, развитию торговли и росту уровня
жизни.
 
***
 
После войны группа стран-единомышленников – Бельгия,
Франция, Западная Германия, Италия, Люксембург и Ни-
дерланды – объединились политически и экономически, об-
разовав «семью», известную под громоздким именем Евро-
пейского сообщества угля и стали. Их цель заключалась в
обеспечении прочного мира через более тесные связи и че-
рез общий интерес: торговлю. По мере укрепления своих
связей страны пришли к соглашению о взаимной отмене тор-
говых пошлин и совместном контроле над производством
продуктов питания. Этот подход привел к созданию Евро-
пейского экономического сообщества (ЕЭС), или Общего
рынка.
В начале 1970-х годов к ЕЭС присоединились Великобри-
тания, Дания и Ирландия. Во время скачка цен на нефть со-
общество изменило свои правила так, чтобы более богатые
его участники могли помогать более бедным. В 1980-е ряды
членов ЕЭС пополнили Португалия, Испания и Греция, и в
1993 году ЕЭС сменило свое название на ЕС – Европейский
союз.
Большое потрясение ждало ЕС в 1990 году с падением
 
 
 
Берлинской стены – тогда буквально за ночь к ЕС захотели
присоединиться сразу несколько обретших независимость
стран Восточной Европы. К 2007 году одиннадцать из них
стали членами ЕС наряду со Швецией, Австрией и Финлян-
дией. В 2013 году «семья» из шести членов разрослась до 28,
и к 2016-му на территории стран ЕС проживало уже более
500 млн человек.
Состав у расширенной семьи весьма разнообразный –
страны – члены ЕС различаются размерами, состоянием эко-
номики, потребностями, опытом и умениями. Экономика
одной из основательниц ЕС – Германии – в 150 раз превы-
шает размер экономики «новенькой» Эстонии, и очевидно,
что более богатые страны остаются более могущественными
и влиятельными. В центре ЕС всегда стояли Франция и Гер-
мания, две тесно связанных друг с другом и самых богатых
страны Европы. Но почему к ЕС так стремились присоеди-
ниться другие, маленькие и бедные страны? Какую они пре-
следовали цель?
ЕС хотел создать торговый блок – общий рынок для куп-
ли-продажи товаров, который мог бы конкурировать с США
и развивающимися странами. Надеясь на мирную и благопо-
лучную жизнь, в 1986 году члены ЕС подписали Единый ев-
ропейский акт, который обеспечивал беспрепятственную и
безграничную торговлю и давал странам-участницам право
на свободное движение средств, людей, товаров и услуг.
Свободное движение товаров означало, что одна европей-
 
 
 
ская страна могла продавать их в другую без пошлин и до-
полнительных налогов. Импортированные товары больше не
требовалось проводить через таможню, и на всей террито-
рии ЕС действовали одни и те же правила и нормы. Страны
ЕС также установили единые правила для торговли со стра-
нами, не входящими в Союз: с кем бы из членов ЕС ни тор-
говал, например, Китай, он имел дело с одинаковыми тари-
фами и регламентами. Китайские производители из-за более
низкой зарплаты сотрудников могут поставлять свои това-
ры в ЕС по демпинговым ценам, но ЕС ставит перед ними
определенные барьеры, снижающие объемы поставки това-
ров из Китая и обеспечивающие европейским производите-
лям конкурентное преимущество при торговле с остальными
странами-участницами. Особенное значение это имеет для
маленьких стран – членов ЕС: например, до 80 % торгового
оборота Венгрии приходится на других участников ЕС.
Эти правила действуют уже более четверти века. Их раз-
работали, чтобы снизить стоимость европейских товаров
и открыть для их производителей дополнительные рынки.
Трудно сказать, какую роль сыграло в этом создание Евро-
пейского единого рынка, но примерно оценить его влияние
можно. По оценкам ОЭСР, без существования единого рын-
ка торговля между странами ЕС была бы ниже на 70 %. Та-
кой уровень торговли крайне важен для предприятий Евро-
пы и позволяет Союзу сохранять свои позиции на глобаль-
ном рынке. По оценкам Всемирной торговой организации,
 
 
 
за период с 1980 по 2011 год объемы мировой торговли уве-
личились в 9 раз, причем к концу этого периода половина
экспорта приходилась на развивающиеся страны. Другими
словами, без единого рынка производительность и благопо-
лучие стран ЕС заметно пострадали бы, а конкуренция стала
бы гораздо жестче.
Концепция единого рынка оказалась столь успешной, что
ЕС решил пойти дальше и ввести свою собственную валю-
ту – евро. В 1992 году двенадцать стран – участниц ЕС под-
писали соглашение о введении евро, что означало дальней-
шую интеграцию их экономик. Валюта должна была соста-
вить конкуренцию доллару и заменить домашние валюты
членов Евросоюза.
До введения евро считалось, что условный турист, про-
ехавший насквозь все страны ЕС и менявший по дороге 1
доллар, к концу путешествия терял на комиссиях и обмен-
ном курсе почти 50 центов. Единая валюта позволила бы
индивидуальным предпринимателям и компаниям сопостав-
лять цены на те или иные товары в разных странах и точнее
планировать свои зарубежные расходы. Как следствие, это
помогло бы им точнее оценивать свои финансовые возмож-
ности и привело бы к росту инвестиций и созданию новых
рабочих мест. Ожидалось, что введение единой валюты под-
стегнет торговлю.
Еврозона (так вскоре стали называть ЕС) стала привлека-
тельным объектом в глазах многих инвесторов, включая та-
 
 
 
ких, как Дмитрий Соколов. Небольшие и бедные страны то-
же выиграли от участия в ЕС и расширения торговых воз-
можностей. Так, Греция лишилась национальной валюты, но
взамен обрела валюту более престижную и надежную, репу-
тацию которой поддерживают более благополучные в финан-
совом отношении Германия и Франция. Германия отказа-
лась от валюты, которая ассоциировалась у ее жителей с по-
слевоенным экономическим чудом, зато стала влиятельным
и богатым лидером целого блока стран. Германия стреми-
лась к наращиванию международного экспорта, и введение
евро было ей выгодно. Общая с более бедными соседями ва-
люта будет стоить дешевле, чем немецкая марка, но в резуль-
тате Германия сможет экспортировать свои товары по более
низким ценам, привлекая покупателей из Азии и США.
План был отличный – но осуществить переход с одной ва-
люты на другую не так просто. В рамках подготовки к рефор-
ме страны Еврозоны должны были привести в порядок свои
дела и выполнить все условия, перечисленные в Маастрихт-
ском договоре. Это позволило бы синхронизировать эконо-
мики всех стран-участниц и облегчить переход на евро.
Экономическая ситуация в странах Европы кардинально
различается, что наглядно видно на примерах Германии и
Греции. Но общие цифры ничего не говорят нам о бога-
той истории, национальных традициях и местных производ-
ствах, типичных для конкретной страны, которые развива-
лись многие сотни лет.
 
 
 
 В соответствии с введенными правилами страны ЕС мо-
гут брать у соседей по еврозоне кредиты, сумма которых
не должна превышать 3  % ВВП в год. Эта цифра показы-
вает разность между расходами и доходами от налогов и
должна демонстрировать стабильность экономики. Прави-
тельства стран сохранили контроль над налогообложением
и расходами, но их свобода действий ограничена необходи-
мостью сводить баланс. Когда страна берет заем, этот долг
плюсуется с предыдущей суммой госдолга, который мог ко-
питься многие годы и даже сотни лет. Участники ЕС – опять-
таки во имя финансовой стабильности – должны удерживать
объемы госдолга примерно на одном уровне: не более 60 %
от ВВП.
Кроме того, страны обязаны использовать одинаковую
процентную ставку и сохранять схожий уровень инфляции.
Процентные ставки – основной экономический инструмент
контроля над расходами, следовательно, они влияют на тем-
пы роста и инфляцию. Наличие схожих процентных ставок и
темпов инфляции у стран-участниц означало бы, что их эко-
номики движутся в одном направлении и находятся пример-
но на одной стадии экономического цикла. Это было важно,
поскольку в будущем Европейский центральный банк (ЕЦБ)
собирался установить одинаковые процентные ставки для
всех членов еврозоны с целью улучшения контроля над ро-
стом экономики и инфляцией. Единая валюта требует еди-
ной процентной ставки.
 
 
 
 Как выяснилось на практике, правила не отличались осо-
бой строгостью, и их толковали в своих интересах как круп-
ные «богачи» вроде Германии, так и вечно догоняющие
неудачники вроде Греции. В процессе введения евро это вы-
звало целый шквал критики. Но политики и экономисты, от-
вечающие за эксперимент с евро, были твердо нацелены не
замечать никаких проблем и даже корректировали показате-
ли, чтобы доказать свою правоту. Они не думали о том, что
мелкие нестыковки в результатах эксперимента через 10 лет
могут обернуться настоящей катастрофой.
Наиболее критично к идее евро отнеслась Великобрита-
ния. Правительство провело собственное исследование, рас-
смотрев потенциальное влияние евро на цены и рабочие ме-
ста (например, в финансовой отрасли) и возможные сцена-
рии развития событий при экономическом кризисе, а также
оценив степень координации своей экономики с экономикой
Европы. Британия задалась и более общим вопросом: под-
ходит ли одна и та же модель (с евро и единой процентной
ставкой) всем странам-участницам и не затрещит ли она по
швам при малейшем напряжении. Исследование заняло 19
томов и включило огромный массив информации, от спис-
ка торговых партнеров Великобритании до цены шоколад-
ного батончика «Марс» в городах континента. Великобрита-
ния пришла к выводу, что, хотя цена на шоколад не являет-
ся решающим фактором, ее экономика недостаточно проч-
но связана с экономикой еврозоны, а в роли гораздо более
 
 
 
надежного ее партнера выступают США. В итоге англичане
вежливо отказались от предложенного евро и сохранили на-
циональную валюту – фунт стерлингов.
В 1999 году, после некоторых творческих бухгалтерских
экзерсисов, миру наконец представили евро, на который к
2002 году уже перешли 12 стран-основательниц ЕС. К 2016
году евро стал национальной валютой 19 стран – как малень-
ких и бедных, так и богатых и больших. Совокупный ВВП
ЕС по размерам конкурирует с ВВП Китая – правда, в евро-
зоне меньше жителей и доход на душу населения значитель-
но выше. Сегодня евро пользуются 340  млн человек – это
больше, чем все население Америки.
Поначалу в центробанке США опасались, что евро ли-
шит доллар звания главной мировой валюты. Но вскоре ев-
ро столкнулся с первыми проблемами. Страны, чью валю-
ту раньше оценивали саму по себе (со всеми вытекающими
из этого положительными и отрицательными последствия-
ми), стали «заложниками» новой валюты, конкурирующей
на равных с долларом, иеной, юанем и фунтом. При этом
судьба евро не зависела от реальной экономики каждой стра-
ны – скорее это было «среднее по больнице», характеризую-
щее финансовый климат в Европе в целом.
Несмотря на общность идеологии, страны – участницы ЕС
остаются очень разными и говорят на разных языках. Ита-
лия, Германия и Франция втроем обеспечивали более поло-
вины ВВП всей еврозоны, и, когда дело дошло до установле-
 
 
 
ния процентной ставки, их интересы сочли главными. Позд-
нее именно размер процентной ставки стал причиной мно-
гих проблем Евросоюза.
Центральные банки используют процентную ставку для
регуляции экономики. В начале эксперимента с евро ЕЦБ
установил ставку, призванную облегчить жизнь Германии –
крупнейшей экономике Союза, которая тогда страдала от
высокого уровня безработицы. Снижение ставки позволи-
ло Германии сократить расходы по займам, повысить бла-
госостояние среднестатистического немца, заставить его от-
казаться от экономии и подтолкнуть к более активным тра-
там. Зато для перегретой экономики Ирландии ставка ока-
залась слишком низкой – жители страны стали чаще брать
кредиты и больше тратить. В тот момент кредитование в Ир-
ландии росло быстрее, чем где бы то ни было в Европе, и
это способствовало росту экономики. Страну даже называ-
ли «кельтским тигром» – денег было полно, торговля, видя
ажиотаж, не стеснялась повышать цены. Росла и инфляция.
Кредитное жилье стало более доступным, и в Дублине на-
чался строительный бум, который окончился обвалом, как
только исчерпался спрос. Спустя 15 лет уровень безработи-
цы в Ирландии превысил значения, зафиксированные нака-
нуне ее вступления в Еврозону.
Членство в ЕС доставило Ирландии немало хлопот, но в
целом до кризиса 2008 года все участники Союза чувствова-
ли себя неплохо. У «анфан террибль» сообщества, Греции,
 
 
 
уровень госдолга был выше, чем у остальных, и страна жила
явно не по средствам. Инвесторы, одолжившие Греции день-
ги, закрывали глаза на ее бездумные траты, пока общая эко-
номическая ситуация была благоприятной. Возможно, если
бы она такой и оставалась, степень интеграции экономики
стран ЕС выросла бы и она оказалась бы лучше подготов-
ленной к неожиданностям. Но вместо этого разразился кри-
зис 2008 года, обнаживший все недостатки и различия раз-
ношерстных участников еврозоны.
Конец славным временам положили американские банки
(мы еще обсудим это в восьмой главе). От невыплаты кре-
дитов пострадали банки и США, и Европы. Кредитование
прекратилось, как и рост экономики, зато скакнула вверх
безработица. Налоговые поступления упали, и правитель-
ства были вынуждены обратиться к займам, пытаясь закрыть
потребности социальной сферы. Внезапно выяснилось, что
уровень госдолга зашкаливает не только у Греции, но и у
Италии. Банки этих стран с трудом справлялись с ситуацией,
и перспективы для экономики выглядели печально.
Ставка, которую правительство выплачивает за займы,
показывает, насколько надежна и стабильна экономика стра-
ны. Процентные ставки по правительственным займам у
стран – участниц ЕС сильно разнились. Это еще раз дока-
зывало, что экономика стран еврозоны вовсе не так синхро-
низирована, как им этого хотелось, – даже невзирая на об-
щую валюту. Инвесторы, напуганные возможностью полити-
 
 
 
ческих неурядиц в Греции, стали избавляться от бондов. В
результате процентная ставка по кредитам для греков подня-
лась, и им пришлось платить за кредиты больше остальных.
Базовая процентная ставка в каждой стране определяется
ЕЦБ для всей еврозоны, поэтому страны, наиболее постра-
давшие от кризиса, не могли снизить свои ставки, что побу-
дило бы население больше тратить и оживило бы экономи-
ку. Самые пострадавшие экономики – Португалия, Италия,
Греция и Испания (названные не слишком благозвучной аб-
бревиатурой ПИГС, или «свиньи», от английского PIGS) –
составляли лишь одну пятую экономики еврозоны и не мог-
ли диктовать размер ставки для остальных ее членов.
Греки могли бы обратиться за помощью к соседям по ЕС,
но Германия сразу дала понять, что ее налогоплательщики
не намерены вытаскивать из долгов своих нищих сородичей
по еврозоне. По сути, страны объединяла лишь общая валю-
та, и пострадавшие от кризиса участники остались один на
один со своими проблемами.
Впрочем, лица, ответственные за состояние мировой эко-
номики, понимали, что за одним кризисом может последо-
вать другой, и в результате МВФ и ЕС списали часть дол-
гов Греции и выдали стране экстренный заем. Но деньги вы-
дали с рядом условий – Греция должна была сократить рас-
ходы и привести в порядок внутренние дела. Также страна
урезала пенсии, сократила численность госслужащих и по-
высила налоги. Греки, и так живущие небогато, пришли в
 
 
 
ярость. Почему Германия и другие богатые соседи не мо-
гут проявить понимание и помочь им? Почему игра ведет-
ся только по их правилам? Греция возмутилась поведением
Германии, назвав его деспотическим, и озвучила недоволь-
ство несправедливым фаворитизмом – политика ЕС якобы
играет на руку более богатым странам. Кредиторы настаи-
вали на сокращении расходов, греки в ответ выбрали пра-
вительство, отрицающее необходимость строгой экономии.
Соседи по ЕС продолжили торговаться и спорить.
На протяжении следующих пяти лет пенсии в Греции уре-
зали дюжину раз – в целом на 40 %. Все тяготы легли на пле-
чи рядовых граждан. Экономика оставалась нестабильной,
инвесторы не спешили вкладывать в страну деньги. В возду-
хе повис вопрос – а не лучше ли Греции выйти из еврозо-
ны? Тогда страна могла бы сама менять процентную ставку
и успешнее контролировать собственную финансовую ситу-
ацию. С другой стороны, с выходом из ЕС Греция лишилась
бы членства в престижном «клубе» и  была бы вынуждена
вновь перейти на национальную валюту – со всеми вытекаю-
щими последствиями. Выход из еврозоны вполне мог спро-
воцировать очередной кризис – как в самой Греции, так и в
других странах ЕС.
Тем временем в нескольких сотнях миль к северу более
обеспеченные участники ЕС потихоньку приходили в себя
после кризиса. Financial Times даже поспешила написать, что
в еврозоне случилось «экономическое чудо 2017 года». С
 
 
 
2015 года регион рос быстрее США, и свой вклад внесли
даже неудачливые члены ПИГС. В конце 2017 года начала
расти даже экономика Греции, причем темпами выше, чем
в Великобритании. Но общие цифры по всему Евросоюзу
лишь скрывали реальное состояние дел. Грецию бросили од-
ну разбираться со своими проблемами. Состояние банков-
ской сферы в Италии вызывало серьезные опасения у ин-
весторов. Как бы ЕС ни выглядел со стороны, на самом де-
ле успешными ее членов назвать было нельзя. Экономика
стран так и не синхронизировалась. Если мы сравним цены
в Нью-Йорке и в сельской Виргинии, то увидим, что стои-
мость жизни разнится от штата к штату и зависит от соот-
ношения спроса и предложения. Но в еврозоне разная цена
на условный батончик «Марс» говорила о том, что экономи-
ки стран растут разными темпами, сталкиваются с разными
проблемами и по-разному на них реагируют.
Если говорить о евро в общемировом масштабе, то и тут
особенных достижений не было. Евро так и не стал конку-
рентом доллару, как ждали многие. Обе валюты имеют сущ-
ностные различия, хотя и у них есть и общие черты: обе име-
ют хождение на обширной территории с крайне разнообраз-
ным населением (правда, в США, в отличие от ЕС, все го-
ворят на одном языке). Процентную ставку для евро и дол-
лара контролирует один центральный банк, и он же печата-
ет новые купюры. У обеих валют есть единый рынок, на ко-
тором отсутствуют ограничения по движению товаров, де-
 
 
 
нег и потребителей. В США большую часть налогов собира-
ют и тратят централизованно, а в ЕС каждая страна занима-
ется этим самостоятельно – в еврозоне отсутствует «общий
котел», в который скидываются все участники. Каждый из
них сам формирует свое правительство, сам решает, на что
тратить бюджет и, грубо говоря, как управлять страной. ЕС
представляет собой валютное, но не налоговое или полити-
ческое объединение. Если в США дела в целом идут хоро-
шо, но в одном из штатов возникают денежные проблемы, их
легко решить благодаря единой системе налогообложения и
перераспределения средств. В Еврозоне так не получится –
несмотря на то, что страны – участницы ЕС лишены полного
контроля над своими же денежными средствами.
Все это породило очередную волну споров по поводу еще
более полной интеграции внутри Евросоюза. Впрочем, мно-
гие страны высказались против этой идеи, опасаясь утраты
независимости.
Какие результаты принес эксперимент с евро? Германия
продемонстрировала, что экономически и политически яв-
ляется самой могущественной страной в Европе. Это оказа-
лось на руку скорее тем, кто может позволить себе купить
квартиру в Берлине, но никак не малоимущим жителям, на-
пример, Афин. Эксперимент показал, что с помощью единой
валюты можно достичь многого, в том числе поставить на
колени маленькие и бедные страны. Он показал, что валюта
– это нечто большее, чем картинки на купюрах, которыми
 
 
 
мы каждый день расплачиваемся в магазинах.
 
***
 
Дмитрий Соколов с радостью обменял свои доллары на
евро, чтобы купить себе кусочек Германии. Его можно на-
звать счастливчиком – ведь далеко не у всех есть такая воз-
можность. В мире полно людей, которые мечтают отщип-
нуть ломтик от жирного немецкого пирога, и для достиже-
ния этой цели они готовы если не на все, то на очень многое.
Финансовое состояние участников ЕС заметно разнится.
Особенно справедливо это для новых членов Евросоюза из
Восточной Европы. Электрик в Германии получает в шесть
раз больше, чем его коллега в Румынии. Да, стоимость жизни
в Берлине выше, чем в Бухаресте, – но всего лишь в два раза.
Эта разница между доходами и расходами позволяет понять,
каков реальный уровень жизни. Надеясь повысить свой уро-
вень жизни до немецкого, румынский электрик попытается
уехать работать на Запад, как и многие его соотечественни-
ки. В 2015 году в благополучную Германию перебралось 685
тысяч мигрантов – и хотя многие из них отправляют зарабо-
танные деньги на родину, эта финансовая поддержка никак
не компенсирует утечку мозгов.
Что важно, румынские электрики обладают необходимы-
ми навыками. Германия всегда делала ставку на квалифи-
цированных рабочих. В период с 1955 по 1973 год страна
 
 
 
охотно принимала «гостевых рабочих» из Турции и других
стран Средиземноморья. Сегодня квартиру Дмитрию обору-
дуют водопроводчики из Польши и электрики из Румынии.
Но наиболее ажиотажный спрос отмечается в Германии на
ИТ-специалистов и инженеров, которые позволяют стране
оставаться на переднем крае технологий. В поисках таких
специалистов Германия не ограничивается соседями по ЕС
– если у человека есть необходимые знания и навыки, он
может получить немецкую визу, даже если живет на другом
конце света.
На неквалифицированный персонал спрос меньше: при-
езжие официанты, продавцы и чернорабочие трудятся в мно-
гочисленных немецких кафе, магазинах и на стройках. Же-
лающих получить такую работу много, что позволяет ра-
ботодателям предлагать низкие зарплаты. Впрочем, многие
опасаются, что иммигранты отбирают работу у немцев и сни-
жают доходы коренного населения – ведь новоприезжие бе-
рутся за абсолютно любую работу и согласны «пахать» за ма-
ленькую – по немецким меркам – зарплату.
Тем не менее без притока рабочей силы Германии не
обойтись, поскольку ее население, как и население многих
других богатых стран, неуклонно стареет.
Процесс демографического изменения при модернизации
страны называется «эпидемиологическим переходом». Для
ранних этапов развития государства характерна высокая дет-
ская смертность: многие дети погибают из-за плохого меди-
 
 
 
цинского обслуживания и антисанитарии. Отсюда же высо-
кая рождаемость: надо же кому-то заботиться о родителях в
старости. С развитием экономики растет уровень жизни на-
селения и меняется традиционный уклад; все большее чис-
ло женщин предпочитает работать, а не сидеть дома; начина-
ют работать механизмы планирования семьи, и рождаемость
снижается. Одновременно с этим увеличивается продолжи-
тельность жизни, а вместе с ней повышается риск диабета,
сердечных и онкологических заболеваний.
Население Германии стареет – сегодня возраст больше
чем одной пятой населения перевалил за 65 лет. Это 16 млн
человек, которые ничего не зарабатывают и не платят нало-
ги, но нуждаются в медицинском обслуживании и получа-
ют пенсии. Каждый четвертый евро, потраченный немецким
правительством, уходит на обеспечение благосостояния по-
жилых людей. Поддержание здоровья 70-летнего немца об-
ходится в четыре раза дороже, чем 30-летнего. К 2040 го-
ду две пятых немецкого населения будут старше 65 лет, и
расходы на их содержание растут быстрее, чем экономика.
Единственный выход – привлекать новых налогоплательщи-
ков. Кроме того, немцев побуждают работать дольше. Тем
не менее в Германии каждый год на пенсию выходит по пол-
миллиона человек, а детей рождается все меньше.
Сегодня Германия считается уже не просто стареющей
страной: согласно ООН, она официально признана старой.
Компанию Германии составляют Япония, Греция, Италия и
 
 
 
Финляндия. Этим странам необходимо срочно искать новых
работников, которые своими налогами покрыли бы расходы
на уже не работающих граждан. Для этого вовсе не обяза-
тельно «переманивать» рабочую силу от соседей по ЕС, тем
более что в менее богатых странах Евросоюза население то-
же стареет, хоть и не такими темпами. Развивающиеся эко-
номики, такие как Бразилия или Китай, движутся в том же
направлении. В Китае до сих пор сказываются последствия
закона, известного как «Одна семья – один ребенок». Его
приняли, пытаясь остановить бурный рост населения, но ре-
ализация закона привела к тому, что сегодня в стране падает
число работающих. В Бразилии наблюдается снижение рож-
даемости с одновременным увеличением продолжительно-
сти жизни.
Вот почему Германия приветствует не только квалифи-
цированных рабочих из Восточной Европы, но и их налоги.
Чтобы обеспечивать благополучие стареющего населения и
поддерживать рост экономики, Германии каждый год требу-
ется больше 250 тысяч мигрантов. Перед другими «старею-
щими» экономиками встает та же задача. Конечно, со вре-
менем мигранты тоже постареют, и тогда этим странам по-
требуется еще больше «свежей крови». Это головная боль,
от которой страдает значительная часть Европы.
Откуда Германия набирает новых рабочих? Самые мо-
лодые страны находятся в Африке (Нигерия), Персидском
заливе (Катар и Бахрейн) и Южной Азии (Индия и Паки-
 
 
 
стан). Германия с радостью принимает жителей этих разви-
вающихся стран – если, конечно, у них есть необходимые на-
выки.
Едут в Германию и без приглашений. В 2015 году Анге-
ла Меркель сделала неожиданный шаг и открыла немецкую
границу – и в сторону Германии двинулся небольшой, но все
же заметный поток мигрантов. В основном это были бежен-
цы, спасающиеся от войны в Сирии. Тысячи человек бежа-
ли по горам в Турцию, а оттуда по Эгейскому морю – в Гре-
цию. Меркель предложила им убежище. К сирийцам присо-
единились жертвы репрессий и военных конфликтов из Ира-
ка, Афганистана и некоторых других стран. В 2015 году на-
селение Германии увеличилось на 1,1 млн человек, треть из
которых были сирийскими беженцами. Страна как магнитом
притягивала обездоленных и несчастных, и решение Мер-
кель вызывает уважение.
Тогда страны и торговые союзы особенно тщательно сле-
дили за своими границами и финансами, и поступок Мер-
кель вызвал неоднозначную реакцию. Не все пришли от него
в восторг – британский политик и критик ЕС Найджел Фа-
радж назвал его «самой крупной начиная с 1945 года ошиб-
кой лидера западной страны». Противники решения боя-
лись, что теперь в Европу хлынут не только беженцы, но и
искатели легкой жизни, авантюристы, а также категории ми-
грантов, никак не подпадающие под определение нуждаю-
щихся в политическом убежище.
 
 
 
 Подобная миграция – вовсе не уникальное явление. Еще
в XVII веке люди бежали из Британии в США под страхом
религиозных преследований. Разница между теми времена-
ми и сегодняшними заключается в том, что в наши дни на-
много выросло число людей, которые хотят добиться прием-
лемого уровня жизни. С ростом населения битва за ресур-
сы ужесточается, и, пока одни страны отстают в развитии от
других, исход жителей из бедных стран в богатые не прекра-
тится. Это еще один аргумент в пользу финансовой помощи
бедным государствам.
Германия благодаря мигрантам впервые за 50 лет показа-
ла годовой прирост населения в 1 %. Власти не справлялись
с потоком желающих, и потенциальных иммигрантов начали
разделять на две категории – тех, кто прибыл из «опасных»
стран (например, Сирии), и выходцев из «безопасных» госу-
дарств вроде Албании или Пакистана. Гражданам последних
убежище не предоставляли, но задержки с обработкой доку-
ментов привели к тому, что многие мигранты продолжали
оставаться в стране нелегально.
Немцы с опаской отнеслись к идее впустить в страну мил-
лион чужаков, и, так как немецкое гражданство позволяет
беспрепятственно перемещаться по территории всего ЕС,
это чувство разделили и ближайшие соседи Германии. Воз-
никли вопросы экономического характера: что, если ново-
прибывшие граждане не станут трудиться на благо страны,
обогащая ее налогами, а будут жить на пособия, используя
 
 
 
систему социального обеспечения.
На самом деле, как показывают исследования, проводив-
шиеся в Германии (и не только в Германии), мигранты, как
правило, обладают такой же или более высокой квалифика-
цией, чем местное население. Из доклада Центра европей-
ских экономических исследований, опубликованного в 2012
году, явствует, что каждый из 6,6 млн жителей Германии, об-
ладающих другим гражданством, в среднем приносит в каз-
ну 4127 долларов «прибыли» – это сумма уплаченных ими
налогов за вычетом полученных ими социальных пособий.
В 2012 году мигранты принесли Германии 22 млрд евро. В
конечном итоге мигранты выгодны для страны.
Ключевые слова – в конечном итоге. Чтобы иммигрант со-
циально и профессионально адаптировался в новой стране,
нужно время – порой несколько лет. И мигранты последних
волн отличаются от тех, кто приезжал в Германию раньше,
когда в страну впускали специалистов, предварительно ото-
бранных в соответствии с их профессиональной подготов-
кой. Единый рынок и расширение ЕС привлекли в Герма-
нию множество низкоквалифицированных работников, а по-
сле решения Меркель о предоставлении убежища мигран-
там средний представитель этой категории лиц отличается
меньшим уровнем квалификации, чем мигранты предыду-
щих лет.
Придется ли немцам, которым и так стоит немалых тру-
дов прокормить стареющих сограждан, платить еще и за но-
 
 
 
воприбывших граждан? Согласно данным немецкого прави-
тельства, в 2015 году на получение пособий претендовало
примерно полмиллиона беженцев. В 2016 году расходы на
эту статью бюджета составили 10 млрд евро. Для экономики,
которая каждый год показывает триллионные доходы, это не
смертельно – но все равно неприятно.
Каковы будут экономические эффекты от решения Мер-
кель? Наибольшую угрозу новые мигранты представля-
ют низкоквалифицированным немцам, работающим на ма-
лооплачиваемых должностях. Исследование университета
Оксфорда показало, что в среднем зарплаты таких немцев
могут снизиться на 2 %. При этом, несмотря на бурный рост
населения, безработица в Германии не выросла – а вот эко-
номика в 2017-м побила многие рекорды. Ставка Меркель на
мигрантов окупилась, но только потому, что быстро расту-
щая экономика смогла переварить приток мигрантов. И это
справедливо для всех государств – массовая иммиграция не
приводит к финансовым проблемам только в том случае, ес-
ли экономика бурно развивается и требует новых рабочих
рук. В противном случае преимущества будут перекрыты со-
циальными проблемами, связанными с новыми мигрантами.
Впрочем, даже несмотря на процветающую экономику,
многие немцы недовольны тем, что государство, по их мне-
нию, перестало блюсти их интересы. Они считают, что им-
миграция не поможет решить проблему стареющего населе-
ния, а нагрузка на социальный сектор (здравоохранение, об-
 
 
 
разование, пособия) увеличится. Даже те, кто искренне со-
чувствует тяготам и лишениям беженцев, опасаются за соб-
ственное благополучие.
Их можно понять. Интеграция и ассимиляция мигрантов
– непростая задача. Но, возможно, именно с миграцией свя-
зано решение многих экономических проблем современных
стран. Немцам и мигрантам непросто привыкнуть к жизни
бок о бок друг с другом, особенно учитывая, что у каждого
отдельного гражданина свой жизненный опыт (то же самое
относится и к другим аспектам глобализации).
 
***
 
В космополитичном и пестром Берлине жизнь бьет клю-
чом. Активность на рынке недвижимости выгодна застрой-
щику комплекса Mitzi – его бизнес процветает. Застройщик
выплачивает не только зарплату строителям, но и часть их
налогов и отчислений в пенсионные фонды. Как прекрасно
известно грекам, пенсионные фонды могут сыграть решаю-
щую роль в судьбе экономики и отдельных граждан. Дмит-
рий Соколов надеется упрочить свое финансовое положение
в будущем, вложившись в недвижимость Германии. Долла-
ры, которые он поменял через Deutsche Bank, в конечном
итоге частично осядут в пенсионных фондах – инженера
Mitzi, продавца в магазине, строителя. Все они вносят свой
вклад в пенсии.
 
 
 
 Пенсионный фонд находится на доверительном управле-
нии менеджеров из Франкфурта. Они решают, как преумно-
жить средства фонда, чтобы через несколько десятков лет
инженер из Mitzi мог с комфортом выйти на пенсию. Управ-
ляющий фондом Ганс Фишер пытается найти идеальный ба-
ланс между прибылью и надежностью. При наличии вари-
антов для инвестиций ему есть из чего выбирать – на быст-
ро меняющемся рынке постоянно меняется и привлекатель-
ность инвестиций. Ганс может распоряжаться средствами,
которые поступали в фонд на протяжении многих лет. Се-
годня его беспокоит волатильность евро, и он решил поме-
нять часть евро, хранящихся на счетах фонда, на доллары.
Если потом он решит вложить эти доллары в американские
компании и они принесут доход, доход тоже будет в долла-
рах. Это значит, что Ганс не только застрахует часть фонда
от риска ослабления евро, но и получит от долларов доход,
причем более высокий, чем если бы он просто хранил их на
счете. Но во что именно вкладывать доллары и к кому обра-
титься за советом?
В поисках консультантов Ганс не ограничен территори-
ей одной только Германии. Интеграция европейских стран
заметно изменила правила игры в крайне прибыльной сфе-
ре деятельности: если у банка или финансового учреждения
той или иной страны мира есть офис в одной из стран ЕС, он
может свободно торговать с другими участниками еврозоны.
В терминологии ЕС это называется «паспортизацией» – на-
 
 
 
пример, американский банк с представительством в Лондо-
не может работать как в Будапеште, так и в Берлине. Силь-
нее всего от паспортизации выиграл Лондон: вариантов для
инвестиций стало больше, налогов – меньше и, разумеется,
выросла прибыль.
Наполеон называл англичан «нацией лавочников». Глядя
на Лондон спустя несколько веков, мы понимаем, что нам
трудно опровергнуть его слова. В конце концов, банкиры –
это те же лавочники, продающие деньги, чтобы делать день-
ги. Чтобы преумножить доллары из своего фонда, Ганс при-
нимает решение позвонить в Лондон.

 
 
 
  
8
Трудный день для
властелинов Вселенной
 
 
Из Германии в Соединенное Королевство
 
7:00 утра. Эмили Морган уже на рабочем месте. В од-
ной руке у нее чашка горячего кофе, второй она лихорадоч-
но пролистывает информацию на экране своего компьютера.
Пока Эмили ехала на работу в лондонском метро, она успе-
ла прочитать Financial Times. Она работает на торговой пло-
щадке одного из многочисленных банков, расположенных в
финансовом квартале. К этому времени дня воздух здесь уже
наполнен запахами кофе, сэндвичей с беконом и тревожного
ожидания.
Десятки ее коллег сидят за ровными рядами столов с мо-
ниторами, на которых непрерывным потоком идут посто-
янно обновляющиеся данные. Они отсчитывают минуты до
8:00 – времени открытия лондонских фондовых бирж. Сра-
зу после этого фунты и доллары начнут с огромной скоро-
стью переходить от покупателей к продавцам. В комнате ви-
сит напряжение.
 
 
 
 Эмили – специалист по продажам. Она работает с теми
клиентами банка, которые располагают большими суммами
для инвестирования. Она и ее коллеги могут действовать от
имени пенсионных фондов, других банков или даже состо-
ятельных государств. Эмили – посредник между трейдера-
ми банка и своими клиентами. В данном случае две стороны
сделки – это Ганс и пенсионный фонд. Ганс уже получил ре-
комендации от ее коллег по банку, экономистов и аналити-
ков, которые заглянули в свой хрустальный шар и нашли там
наиболее выгодные варианты для инвестиций. Затем Эми-
ли передаст свой заказ трейдерам, которые, как и торговцы
на любом другом рынке, сравнят спрос и предложение и вы-
ставят цену. Если эта цена подойдет Гансу, сделка состоит-
ся. Имея на руках доллар Ганса, Эмили собирается приобре-
сти в некоторых американских банках американские активы.
Разумеется, банку нужно лишь нажать на кнопку, чтобы их
предоставить. И, как мы увидим ниже, на ее доллар уже на-
целились покупатели.
 
***
 
Часы над столом Эмили показывают время в Токио, Нью-
Йорке, Сиднее и Буэнос-Айресе. Лондон – финансовая сто-
лица не только Европы, но и всего мира. Он удобно располо-
жен посередине часовых поясов: –5 часов от Нью-Йорка, +9
к Токио. Английский – язык мирового бизнес-сообщества.
 
 
 
По крайней мере, пока что.
Доллар, который Ганс вручил Эмили, – один из триллио-
нов, обращающихся в Лондоне каждый день. Деньги помо-
гают мировой экономике работать без перебоев, как масло в
двигателе или топливо, позволяющее машине оставаться на
ходу. Для управления деньгами в Великобритании существу-
ет огромная инфраструктура. Большая часть мировых денег
сегодня проходит через Лондон, но начался этот процесс го-
раздо раньше.
Помните детскую песенку: «Из чего же, из чего же, из че-
го же сделаны наши девчонки?» В ее английской версии от-
вет на этот вопрос звучит так: «Sugar and spice and all things
nice», то есть «Из сахара, пряностей и милых безделушек».
Интересно, что этой же строчкой можно описать и основы
мировой финансовой системы. В 1600 году в Лондоне была
основана Ост-Индская компания, объединившая купцов, ко-
торые отправляли корабли за новыми товарами по всему ми-
ру, включая недавно открытые территории. Компания стре-
милась упростить перевозку товаров (например, шелка, соли
или чая) с Ближнего Востока и торговлю ими. Ост-Индская
компания была акционерным обществом – у нее имелось
множество инвесторов, каждый из которых владел своей до-
лей в компании и получал прибыль в случае ее успеха. Од-
нако, если бы компания обанкротилась, ее акционеры не от-
вечали бы за это в полной мере – их ответственность была бы
ограничена размерами их доли. Это было необычное усло-
 
 
 
вие для того времени.
Через два года своя Ост-Индская компания появилась в
Голландии. Ее акции любой желающий мог купить или про-
дать на Амстердамской фондовой бирже. Это делало их бо-
лее привлекательными для инвесторов, что обеспечивало
компании приток средств и, как следствие, рост и процве-
тание. Лондонская фондовая биржа открылась в XIX веке
и не была похожа на современные торговые площадки. Ее
прототипами были городские кофейни, в которых много лет
подряд встречались лондонские торговцы, чтобы заключать
сделки и сверяться со списками рыночных цен. Обе Ост-
Индские компании добились коммерческого успеха (британ-
ская, например, фактически управляла всей Индией), а их
наследие легло в основу капитализма и современной финан-
совой системы.
По мере того как разрасталась Британская империя, Лон-
дон становился столицей финансового мира. Но свой совре-
менный статус он приобрел в 1986 году, когда на финансо-
вых рынках Великобритании произошел «большой взрыв» –
либерализация. Закончилось время, когда акции продава-
лись и покупались на открытых торгах в зале Лондонской
фондовой биржи. Вместо этого получила распространение
электронная торговля и значительно смягчились правила от-
носительно того, кто может ею заниматься и какие цены вы-
ставлять.
Благодаря новым технологиям мировая финансовая си-
 
 
 
стема в XXI веке оказалась поразительно быстродействую-
щей, охватила огромное число людей и невероятные объемы
денежных средств. Традиционные правила торговли устаре-
ли за одну ночь, а уровень конкуренции стремительно вырос.
Иностранные компании начали играть в Лондоне более за-
метную роль. Уровень регулирования в области правил тор-
говли снизился, сделав их самыми свободными в мире, за
исключением разве что США. Лондон в одночасье превра-
тился в финансовый центр. Его сердцем традиционно счи-
тался Сити, граница которого проходит по Тауэру с восто-
ка и кварталу Блэкфрайарз с запада. Но по мере роста коли-
чества финансовых институтов смещались и границы Сити.
Теперь финансовый центр охватывает район старых складов
Кэнэри-Уорф на востоке и простирается до аристократич-
ной Белгравии на западе.
К 2016 году финансовая индустрия приносила Велико-
британии почти 180 млрд долларов в год, а число занятых в
этой сфере превышало 1 млн человек. Это самая прибыль-
ная часть британской экономики. Именно благодаря ей ри-
елторы, торгующие недвижимостью класса люкс, остаются
лидерами рынка, а поток налогов в государственную казну
не иссякает. По той же причине Лондон и юго-восток страны
живут гораздо богаче, чем остальные области Великобрита-
нии. Британская финансовая система многих обогатила; се-
годня в Лондон стекаются опытные банковские работники со
всего мира. Для американского банка в порядке вещей иметь
 
 
 
лондонский филиал, позволяющий банку работать во всей
Европе. Прибыль, полученная банками от сделок за преде-
лами Соединенного Королевства, расценивается в Британии
как выручка от экспорта финансовых услуг.
«Большой взрыв» не просто увеличил размер и масштабы
лондонского банковского сектора. Он изменил людей, кото-
рые в нем работают. К концу 1980-х вместо типового обра-
за банковского служащего – представителя среднего класса,
джентльмена в котелке и с дипломатом в руке – появился
другой: самодовольного молодого человека в рубашке в по-
лоску и с бокалом шампанского. Настало время яппи – моло-
дых сотрудников, нацеленных на карьерный рост. Они отка-
зались от аскетичного стиля жизни своих родителей, сфор-
мировавшегося после войны. Роскошь снова вошла в моду.
Яппи получали огромные деньги и ворочали еще большими.
Это было время пентхаусов, светских вечеринок и вилл на
побережье. Продавцы дорогих автомобилей и яхт не могли
поверить своему счастью.
Дельцы с Уолл-стрит жили на еще более широкую ногу.
Том Вулф очень точно описал их в своем романе «Костры
амбиций», назвав «властелинами Вселенной». Эти люди не
обязательно происходили из богатых семей – наоборот, обе-
щание несказанных богатств сильнее манило тех, чье детство
прошло в скромных условиях. Фраза «Жадность – это хоро-
шо», произнесенная героем знаменитого фильма «Уоллст-
рит» 1987 года, внезапно стала истиной по обеим сторонам
 
 
 
Атлантики. Лондон расцветал и становился более современ-
ным, в нем зарождались новые типы торговцев, и все чаще
ими становились женщины. Тем не менее среди своих кол-
лег Эмили до сих пор в меньшинстве. Женщины составляют
менее 20 % трейдеров на торговых площадках.
Когда на вершине тебя ждут несметные богатства, не
стыдно расталкивать локтями других кандидатов, пытаясь
найти работу и сделать карьеру. Эмили знает, что продви-
нуться вверх по карьерной лестнице таким, как она, удается
все реже. Главное здесь – количество нулей, которые ты мо-
жешь добавить к итоговой сумме в отчете о прибылях своего
банка. 10 % сотрудников с худшими результатами регулярно
увольняют – без всяких угрызений совести. Эмили ревност-
но охраняет каждый доллар, который ей удается принести в
казну банка, и трепетно относится к клиентам. Если клиен-
ты довольны, им можно предложить более прибыльные ин-
вестиции, уговорить попробовать инновационные стратегии
и продукты, которые принесут им выгоду. Работа Эмили ни-
чем не отличается от того, чем занимались джентльмены в
лондонских кофейнях XVIII века: она тоже делает деньги из
денег.
Для формирования денежного рынка поначалу хватало
структуры и методов обеспечения безопасности, созданных
в Лондоне и Амстердаме три столетия назад. Тогда главной
новинкой было распределение инвестиционных рисков меж-
ду несколькими акционерами. Сегодня, для того чтобы си-
 
 
 
стема работала, требуются сложные регуляторные и юриди-
ческие механизмы, международные соглашения и стандар-
ты. Но и в XXI веке на карте финансового мира есть белые
пятна.
 
***
 
Эмили есть что предложить немецкому пенсионному
фонду, и с каждым годом количество вариантов только рас-
тет. Огромное число инвестиционных опций в постоянно
усложняющейся глобальной экономике делает ее еще более
запутанной. Многие из нас не понимают, что происходит с
нашими собственными деньгами. Даже банкам и целым го-
сударствам порой бывает трудно в этом разобраться.
Для начала Эмили могла бы предложить клиенту вло-
житься в фондовые акции – крошечные доли компаний, ини-
циаторами продажи которых когда-то стали Лондон и Ам-
стердам. Сегодня их часто продают инвесторам в рамках IPO
– первого публичного предложения, которое, как следует из
названия, означает, что долю в компании может купить лю-
бой желающий. «Выход на IPO» дает компании отличный
шанс привлечь много инвестиций без обязательства выпол-
нять прихоти акционеров. Когда технические гиганты вроде
Twitter или Google подобным образом выходили на рынок,
они поднимали огромные волны спроса.
У таких компаний появляется множество мелких инве-
 
 
 
сторов, владеющих их акциями. Теоретически это доступ-
но любому человеку. В 1980-х годах в Великобритании про-
вели приватизацию коммунальных служб. Это было сдела-
но по политическим мотивам, в частности, чтобы добиться
от них большей эффективности и ответственности. Акции
служб предложили приобрести широкой публике, чтобы во-
влечь обычных людей в деятельность финансовой системы и
дать им ощутить дух предпринимательства. Однако в боль-
шинстве случаев такими компаниями все еще владеют круп-
ные институциональные инвесторы, например пенсионные
фонды.
Рыночная стоимость компании равна совокупной стоимо-
сти ее акций. Если эта цифра достаточно велика, компания
попадает в главный индекс страны, где перечислены цены
на акции компаний, предлагаемые общественности. В Ве-
ликобритании этот индекс называется FTSE 100 и включа-
ет в себя таких гигантов, как Vodafone или HSBC, – эмитен-
тов «первоклассных» акций. Компании чуть меньшего мас-
штаба попадают в FTSE 250. Этот индекс достаточно изве-
стен в Лондоне, но менее популярен в остальном мире. У
большинства стран имеется по крайней мере один индекс.
У США это индекс Доу-Джонса для акций промышленных
компаний (Dow Jones Industrial Average), в который входят
всего 30 предприятий; NASDAQ, более ориентированный на
высокие технологии, и масштабный S&P 500, покрывающий
500 компаний. Франция, Германия и Япония пользуются со-
 
 
 
ответственно индексами CAC 40, DAX и Nikkei 225, а Китай
и Индия – недавно созданными сводным индексом Шанхай-
ской биржи (Shanghai Composite Index) и индексом Мумбай-
ской фондовой биржи (Mumbai Sensex). Все эти индексы из-
меряют корпоративную мощь (или слабость) той или иной
страны. Индекс, как и обменный курс валюты, показывает
экономическую силу нации.
Инвестиционные менеджеры часто предлагают клиентам
для вложения фонды, составленные из включенных в индек-
сы акций. Для инвесторов это популярный и легкий способ
заработать. Они надеются получить доход с той доли при-
были, которую компании распределяют между акционерами.
Кроме того, стоимость акций может возрасти, и их можно
будет выгодно продать.
Акции могут многократно переходить из рук в руки по
разным причинам. Как и в торговле нефтью, здесь суще-
ствует несколько фундаментальных факторов, влияющих на
то, почему одна акция стоит дороже другой. К таким фак-
торам могут относиться, например, прибыль выше обыч-
ной или смена руководства. Стоимость акций сети магази-
нов Walmart может колебаться в соответствии с изменения-
ми средней покупательской корзины.
Разумеется, информацию о результатах работы компании
не всегда можно найти в открытом доступе. Предприятия
знают о реальном положении дел куда больше, чем инвесто-
ры, и последним иногда приходится полагаться на догадки.
 
 
 
В таких случаях говорят об «асимметричной информации».
Кроме того, даже сами компании не всегда могут предска-
зать свое будущее. Информация не бывает идеальной.
Гораздо чаще инвесторы руководствуются чувствами –
своими ощущениями, касающимися перспектив той или
иной компании. Такие чувства могут возникать в результате
интерпретации доступных фактов – например, сообщения о
том, что покупатели не одобряют новый интерьер магазинов
Walmart. Догадки инвестора могут касаться не только буду-
щего компании, но и всего сектора, а то и фондового рынка
в целом.
Кроме того, инвесторы учитывают потенциальные дей-
ствия других инвесторов. Из-за такого подхода экономисты
иногда сравнивают фондовые рынки с казино, где каждый
игрок пытается предугадать ход другого и обхитрить его.
Разумеется, инстинкты не всегда подсказывают инвесторам
верные решения.
Из-за описанных процессов фондовые рынки часто откло-
няются от фундаментальных факторов и могут неверно от-
ражать истинное состояние экономики страны или компа-
нии. Иными словами, они не всегда эффективны.
Как и в любом казино, здесь царят эмоции, и именно они
определяют, как воспринимается тот или иной рынок. Когда
инвесторы настроены оптимистично и предполагается рост
акций, рынок называют «бычьим». Но если на финансовом
горизонте собираются тучи, а фондовый рынок за 18 меся-
 
 
 
цев падает на 20 % или больше, на передний план выходят
«медведи».
Когда в ценах на акции происходят существенные коле-
бания, в газетных заголовках начинают писать об «обвале»
рынка и резком удешевлении ценных бумаг. Это одно из са-
мых распространенных клише в словаре финансистов. Об-
вал фондового рынка имеет место, когда рынок (например,
FTSE 100) за два дня теряет более 10 % стоимости. Обыч-
но причиной этого является экономический или финансо-
вый кризис, который из-за паники только разрастается. Об-
вал рынка влияет не только на его инвесторов – эхо от него
может быть слышно по всему миру. Вспомните, например,
Великую депрессию 1929 года или кризис 2008-го.
Более частым и менее болезненным событием фондового
рынка является коррекция. В этом случае цены на акции за
определенный период времени снижаются на 10 %. Коррек-
ция может возникнуть из-за экономического шока, опасений
инвесторов и их желания замедлить темпы капиталовложе-
ний. Обычно коррекция следует за рыночным пузырем – со-
стоянием рынка, при котором цены стремительно растут, и
инвесторов этой волной тоже уносит вверх.
Подобные события случались и раньше. В 1711 году бы-
ла создана компания для приобретения прав на всю торгов-
лю в Южных морях, то есть в водах вокруг Южной Амери-
ки. Вдохновленные успехом Ост-Индской компании, акций
которой уже было не достать, лондонские инвесторы бро-
 
 
 
сились вкладываться в Компанию Южных морей, рассчиты-
вая на несметные богатства. На волне спроса появилось еще
несколько предприятий подобного рода. Инвесторы не заме-
чали, что из-за плохого управления Компания Южных мо-
рей обещала слишком много, а давала слишком мало. Ее ко-
рабли исчезали, а груз гнил на складах. Когда правда откры-
лась, инвесторы поняли, что платили огромные деньги за ак-
ции с низкой прибыльностью. По сути, каждый из них поку-
пал акции потому, что это делали другие. В 1720 году акции
Компании Южных морей обвалились, и она прекратила су-
ществование.
Менее чем за 100 лет до этого Нидерланды охватила тюль-
пановая лихорадка, когда рынок страны буквально впал в
безумие. Люди вкладывали все свои сбережения в луковицы
тюльпанов, планируя перепродать их и сказочно разбогатеть.
Казалось, что тюльпаны покупали все. Но рынок обвалился
и утащил за собой голландскую экономику.
Сегодня среднему читателю финансовой прессы может
показаться, что в фондовых рынках нет ничего хорошего и
они постоянно балансируют на грани обвала. Но если так,
почему с ними связаны наши пенсионные фонды? От состо-
яния акций зависит финансовое благосостояние тех, кто уже
получает или будет получать пенсию. Если у вас есть пен-
сионный план, может оказаться, что вы владеете крошечной
долей какой-нибудь крупной корпорации, и ваше будущее
завязано на ее успех.
 
 
 
 Биржевые курсовые индексы в США с 1950 года росли
примерно на 7 % в год (в других странах эта цифра может
отличаться). Это объясняется тем, что прибыли компаний
обычно увеличиваются – об этом мы подробнее поговорим в
главе 9. В последние годы рост прибылей и стоимости акций
идет медленнее, что сказывается на западных пенсионных
фондах. Однако в целом фондовые рынки продолжают дви-
гаться вверх. Мы не знаем об этом, потому что газетам нет
смысла публиковать статьи с заголовками «На рынке все спо-
койно» или «Очередной миллиард инвестирован в акции».
Все фондовые рынки имеют определенный уровень рис-
ка, который, разумеется, зависит от стран и компаний. Мо-
лодая и стремительно развивающаяся экономика, например
Индия, дает своим компаниям и их акциям больше возмож-
ностей для роста, чем медленные стариканы вроде США, но
и риск здесь будет выше. В каждой стране существуют пред-
приятия, которые менее подвержены макроэкономическим
колебаниям, а потому вложения в них более надежны. К та-
ким компаниям относятся, например, производители про-
дуктов питания, энергии или лекарств. Даже в самые тяже-
лые времена людям нужно есть, отапливать дома и лечить
болезни. Другие компании, наоборот, сильнее привязаны к
колебаниям экономики. Если она идет на спад, торговля до-
рогими сумками вряд ли будет успешной. Интересно, кста-
ти, что во времена кризисов увеличиваются продажи губной
помады. Относительно дешевая косметика быстро поднима-
 
 
 
ет покупательницам настроение и дает ощущение роскоши
даже в те моменты, когда нужно потуже затянуть пояс.
Учитывая все эти обстоятельства, Ганс Фишер при по-
средничестве Эмили Морган может вложить средства из сво-
его пенсионного фонда в британские акции. Или же, подоб-
но многим инвесторам, включая китайское правительство,
выбрать другого фаворита – облигации. Наконец, он может
просто предпочесть другую валюту.
Когда крупный инвестор вкладывается в валюту, у него
есть на то причины. Например, если в Бразилии высокая
процентная ставка, он может купить бразильский реал и
получить прибыль с депозитов в этой валюте. Стратегию,
при которой инвестор меняет валюту страны с низкой про-
центной ставкой на валюту страны с более высокой, назы-
вают кэрри-трейдом. При этом уровень ликвидности таких
средств остается неизменным, то есть инвестор имеет к ним
доступ и легко может их потратить. Он также может частич-
но поступиться ликвидностью ради большего дохода, вло-
жив деньги в бразильские активы – например, акции или об-
лигации.
В большинстве случаев валютные сделки на финансо-
вых рынках совершаются из эмоциональных соображений.
Спросите трейдера, из-за чего произошло последнее колеба-
ние курса, и он пробормочет что-то вроде: «Арабы покупа-
ют» или «Япония продает». В этом деле все решают мнения
и слухи. Направление и скорость сделки может измениться
 
 
 
за секунду в зависимости от того, что рынок подумает о пер-
спективах роста какой-либо страны, ее процентных ставках
или даже политической стабильности. Каждое слово пред-
ставителей центрального банка, каждая крупица экономиче-
ских данных имеет значение. Примером может служить об-
вал российского рубля в 2014 году.
Старая поговорка гласит, что покупки держатся на сплет-
нях, а продажи – на фактах. Главное умение на финансовом
рынке – раньше всех почувствовать, куда дует ветер. Валют-
ные рынки зависят от эмоций в той же степени, что и от фак-
тов. Как и ценные бумаги, валюты торгуются не в самой на-
дежной среде. Трейдеры никогда не располагают полнотой
экономической картины и действуют, исходя из обрывочных
данных. Когда трейдер покупает доллар, фунт или евро, он
не может знать наверняка, что именно купил и насколько
справедливую цену заплатил.
Все это может показаться слишком сложным и рискован-
ным, а ведь мы пока что говорили лишь о базовых инвести-
циях. На самом деле рыночное предложение куда шире. Те
инвесторы, которым хочется приключений, отправляются на
рынок деривативов.
Под термином «деривативы» скрывается несколько видов
финансовых продуктов. Общее у них одно: их ценность фор-
мируется как производное от чего-то другого. В финансо-
вом мире их можно сравнить с пончиками, которые выгля-
дят аппетитно, но не имеют реальной питательной ценности.
 
 
 
Деривативы – это инструменты, которые были разработаны,
чтобы инвесторы имели возможность делать деньги из денег.
Но, в отличие от акций, они не представляют собой факти-
ческого капиталовложения. По сути, деривативы – это всего
лишь обещания. А обещания бывают пустыми.
Возьмем, к примеру, опционы. Опцион представляет со-
бой право на покупку (или продажу, но мы пока что остано-
вимся на первом варианте) акций, облигаций, товаров или
иностранных валют в определенный день и по определенной
цене. При этом вы не обязаны их покупать. Этим опционы
отличаются от фьючерсных контрактов (они часто использу-
ются в торговле нефтью), согласно которым покупатель обя-
зуется уплатить согласованную сторонами цену в установ-
ленный срок, и риски существуют для обеих сторон. Поку-
патели и продавцы опционов, по сути, просто пытаются уга-
дать, в каком направлении будет двигаться рынок.
Изначально деривативы были созданы, чтобы снизить
уровень торгового риска, и представляли собой своего рода
страховые полисы. Предположим, у нас есть опцион на по-
купку через три месяца нескольких баррелей нефти по цене
$80 за баррель. Если продать такой опцион за $20, покупа-
тель окажется защищен от того, что цены на нефть взлетят на
$20, а продавец получит гарантированные $20 даже в случае
обвала рынка. Инвесторы делают многочисленные ставки та-
кого рода на разные ситуации и финансовые продукты, что-
бы распределить (хеджировать) свои риски. Это умение пре-
 
 
 
вратилось в точную и очень прибыльную науку и привело к
стремительному росту хеджевых фондов. Их менеджеры ис-
пользуют сложные уравнения и стратегии, чтобы выжать из
каждой сделки все деньги до последнего цента. Их интересу-
ет только прибыль, а не приобретенные активы, и в поисках
денег они тщательно изучают новости рынков и компаний.
Это опытные игроки, получающие огромные барыши.
Деривативы должны были снизить рыночные риски, но во
многих случаях они используются для спекуляций, в резуль-
тате которых риски возрастают. Прямые опционы и дерива-
тивы уже не кажутся достаточно увлекательными для игро-
ков большого финансового казино – хеджевых фондов, бан-
ков и их клиентов, жаждущих приключений. Начало 2000-х
годов было временем экспериментов, когда появились и дру-
гие типы деривативов. Чтобы создать новые финансовые ин-
струменты, требуется фантазия. Пускай это всего лишь урав-
нения и цифры на экране компьютера, они имеют огромное
влияние на реальный мир.
В начале нашего века среди банков были популярны два
типа деривативов – ОДО (обеспеченные долговые обязатель-
ства) и КДС (кредитно-дефолтные свопы). При этом они ни-
как не регулировались законодательно, что оказалось боль-
шой ошибкой. Именно они стали отравленными пилюлями,
подорвавшими финансовую систему США. Их основанием
были доллары, но принадлежали эти доллары не немецкому
пенсионному фонду, не компании – производителю оружия
 
 
 
и не нефтяной корпорации. Это были деньги домовладельцев
со всей Америки – вернее, деньги, которых у них не было.
 
***
 
Город Орландо в штате Флорида находится в 4000 милях
от Лондона. Местный мягкий климат привлекает множество
народу, включая Полу Миллер, кузину Лорен – уже знако-
мой нам покупательницы из Walmart. В 2002 году Пола пере-
ехала в «солнечный штат», но вскоре здесь повеяло холодом.
Как и многих других американцев, Полу привлекли низкие
процентные ставки во Флориде и местное налоговое законо-
дательство, по которому она могла получить ипотеку, даже
не имея работы или другого источника регулярных доходов.
Кредитные организации не проводили никаких проверок.
Почему деньги были настолько дешевыми, а достать их
было так просто? Здесь на сцену выходит «Маэстро» Алан
Гринспен, тогдашний глава Федеральной резервной системы
(Центрального банка США, он же ФРС). В 2001 году аме-
риканская экономика переживала период нестабильности,
а спрос на зарубежных рынках испытывал колебания из-за
кризиса в Азии. Затем произошел теракт 11 сентября. Рын-
ки обвалились, и возникли опасения, что они могут утащить
за собой всю экономику. Федеральный резерв стремительно
урезал базовые ставки межбанковского кредитования. В на-
чале года один банк мог взять у другого кредит под 6 %, а
 
 
 
в конце они превратились в 1,75 %. Опасения росли, ставки
продолжали снижаться, и кредиты становились все более до-
ступными. Потребительские расходы, которые считаются ос-
новой экономики, стремительно взлетели на этом кредитном
топливе. Ставки снова подняли лишь в 2004 году, но было
уже поздно. Может быть, Маэстро просто проявил невнима-
тельность, слишком расслабился и не заметил рисков, свя-
занных с дешевым кредитованием? Как мы увидим дальше,
это вполне вероятное объяснение. В тени финансовой систе-
мы все это время рыскали чудовища, приходящие с каждым
финансовым кризисом: кредиторы, которые позволили По-
ле осуществить свои планы, воспользовавшись недостатка-
ми регулирования системы и активным стимулированием к
приобретению жилья со стороны государства.
Купив собственный дом, Пола осуществила свою амери-
канскую мечту. Она не просто владела домом – его цена рос-
ла, а значит, Пола чувствовала себя богаче и легче тратила
деньги. Маэстро стал ее феей-крестной.
Кредиторы тоже были счастливы. Они могли выдавать
займы даже некредитоспособным клиентам, уверенным, что
впереди у них белая полоса. Чтобы получать деньги с та-
ких людей, был создан новый механизм. Ипотечные кредиты
(обязательства, принадлежащие банку) объединялись с ипо-
теками из других штатов в единый финансовый инструмент
– так называемую «ипотечную ценную бумагу» (ИЦП). Та-
кие бумаги продавались инвесторам, которые оказывались
 
 
 
«владельцами» долга. Точно так же Китай владеет долгом
США, приобретая американские государственные облига-
ции. Долги объединялись в один инструмент, потому что
банки считали это эффективным способом распределения
рисков. В одну ИЦП включали разные типы клиентов из раз-
ных штатов с разными жилищными требованиями. Даже ес-
ли в группе заемщиков присутствовали сомнительные кли-
енты банка с нестабильным доходом, вероятность того, что
все они потеряют работу, была гораздо ниже вероятности
банкротства одного человека.
Это была финансовая алхимия, превращавшая пустой ко-
лодец в золотую жилу. Зачем же было останавливаться? Кре-
диторы начали объединять в ОДО кредиты на покупку ав-
томобилей и задолженность по кредитным картам. По усло-
виям ОДО, его продавец обязуется выплатить покупателю
определенную сумму, если заемщик (например, Пола) не
сможет погасить свой кредит. ОДО постоянно изменялись,
создавая новые ОДО, обеспеченные ОДО. Как и в случае с
государственными облигациями, желающих владеть долга-
ми американцев (а вернее, увеличивать их) было достаточно,
даже если они не вполне понимали всю схему. Американские
долговые ценные бумаги популярны во всем мире, в первую
очередь в Китае, но не только там. Каждый хочет выдавать
американцам кредиты или, иными словами, владеть их дол-
гами. Американская экономика считается самой стабильной
в мире.
 
 
 
 ОДО обеспечивали инвесторам большую прибыль и счи-
тались безопасными – частично из-за того, что такое мнение
о них формировали рейтинговые агентства, занимающиеся
оценкой рисков.
Вокруг ОДО быстро выросли страховые полисы – КДС,
которые тоже участвовали в торговле. Эмили Морган и ее
команда продавали КДС инвесторам, то есть богатым стра-
нам и пенсионным фондам по всему миру. В хеджевые фон-
ды поступало все больше и больше средств. Продажа кре-
дитов давала кредитным организациям возможность выве-
сти заемные средства со своих балансов и передать третьим
лицам связанные с ними кредитные риски. Соответственно,
они могли предоставлять домовладельцам еще больше кре-
дитов, а значит, занимать в банках еще большие суммы. По
мере того как рос спрос на ОДО, кредиторы стремились при-
влекать все менее и менее надежных клиентов. Злоупотреб-
ление становилось нормой.
Финансовые продукты оставались крайне сложными, а
вся система в целом – непрозрачной, поэтому оценить риски
было невозможно. Рынок не мог действовать эффективно на
основании фундаментальных факторов. Он становился все
более неустойчивым.
Поэтому неудивительно, что в какой-то момент веселье
закончилось. Между 2004 и 2006 годами процентные став-
ки в США при поддержке Центрального банка выросли с
1 до 5,25  %. ФРС была обеспокоена инфляцией и темпа-
 
 
 
ми роста экономики. Пола Миллер внезапно обнаружила,
что не способна выплатить ипотеку. Спрос упал. Более высо-
кая процентная ставка означала, что все меньше людей бра-
ли новые жилищные кредиты, что привело к снижению цен
на недвижимость. Заемщикам становилось все труднее по-
гашать кредиты, а стоимость их жилья падала, потому что
покупка недвижимости большинству американцев была не
по карману.
Проблемные кредиты, права на которые принадлежали
инвесторам, действительно начали приносить проблемы. К
2007 году сумма займов, выданных некредитоспособным
клиентам банков, составила 1,3 трлн долларов. Были рас-
крыты запутанные схемы ОДО, и они начали быстро обесце-
ниваться. Оказалось, что инвесторы не понимали, насколь-
ко невыгодной для них была ставка на долг Полы, да и на
весь рынок недвижимости в Орландо в целом. Четверо из
десяти ее соседей были не в состоянии погасить свои долги.
Этот сценарий в той или иной степени проигрывался по всей
Америке. Покупатели ОДО до этого не сознавали своего по-
ложения: они попросту не присматривались к тому, что по-
купают, а если и пытались разобраться, что к чему, быстро
запутывались в сложных финансовых механизмах.
Первым забил тревогу о подступающем финансовом кри-
зисе британский банк HSBC. В феврале 2007 года он обна-
ружил огромные убытки в своем филиале, занимающемся
ипотекой в США. Еще через полгода французский банк BNP
 
 
 
Paribas шокировал инвесторов, заморозив три своих инве-
стиционных счета и заявив, что не может оценить размещен-
ные на них ОДО из-за полного отсутствия спроса.
Если банки не были уверены, стоят ли что-то их собствен-
ные фонды, как они могли полагаться на платежеспособ-
ность своих конкурентов? Межбанковское кредитование, то
есть максимальное использование банковских средств, – это
важная часть финансовой системы. На каждом уровне эко-
номики существует замкнутый круг денег и кредитов, осно-
ванный, по сути, на доверии. Как только доверие исчезает,
система перестает работать.
Страхи и подозрения росли, и банки перестали выдавать
кредиты друг другу, не уверенные, что смогут получить свои
деньги назад. Так как кризис охватил всю систему, каждому
банку приходилось держаться за собственные средства, ведь
взять новые теперь было неоткуда.
Разразился кризис кредитования. Многие банки ока-
зались в ситуации, когда им приходилось буквально на-
скребать последние центы, чтобы продолжить существо-
вание. Во время ипотечного пузыря крупнейшими кре-
дитными организациями во Флориде были Wachovia, Ohio
Savings, Washington Mutual, BankUnited, Lydian Private Bank
и BankAtlantic. Кризис похоронил их всех.
Разумеется, проблема касалась не только США, ведь для
банков не существует географических границ. Глобальная
цепная реакция повлекла за собой множество финансовых
 
 
 
жертв. Королевский банк Шотландии считался одним из
крупнейших в мире, а общий объем его активов превышал
3 трлн долларов, то есть был больше ВВП всей Великобри-
тании. Министр финансов Соединенного Королевства Али-
стер Дарлинг был шокирован, когда председатель правления
Королевского банка Шотландии признался ему, что всего
через пару часов в банке попросту закончатся деньги. Бан-
ки зарабатывают, предоставляя кредиты, но при этом долж-
ны иметь достаточные резервы, чтобы выплатить вклады по
первому требованию своих клиентов. Британии пришлось
спешно организовывать банку финансовую помощь.
В такой же помощи нуждались банки и кредитные орга-
низации по всему миру, и дело было не только в том, чтобы
использовать для их спасения деньги налогоплательщиков.
Деятельность подобных организаций влияла даже на те ка-
питалы, которые хранились не в них. Обычные люди риско-
вали потерять свои дома и сбережения. Считается, что есть
компании, которые слишком велики, чтобы обанкротиться.
Однако 15 сентября 2008 года именно это случилось с одним
из гигантов Уолл-стрит – компанией Lehman Brothers. Этот
банк со 150-летней историей скупил ОДО на сумму 50 млрд
долларов. И вдруг они обесценились, как и акции самого
банка.
Кризис разрастался, обрастая комом переоцененных
некомпетентными покупателями бумаг и открывая миру
сложную паутину, свитую вокруг потребительских кредитов
 
 
 
в Америке. Изначально деривативы были созданы для защи-
ты инвесторов от рисков и рыночных колебаний. Но посте-
пенно они стали инструментами спекуляций, при которых
риски ради максимизации прибыли и выгод только увеличи-
вались. В случае с Lehman Brothers результатом стало пол-
ное банкротство. Раньше банк был слишком велик, чтобы
обанкротиться; теперь он стал слишком дорогим, чтобы его
можно было спасти.
В 2007 и 2008 годах правительства всех стран мира пред-
принимали лихорадочные усилия, пытаясь остановить кри-
зис. Но из-за дыр, возникших в банковской системе, у за-
емщиков по обе стороны Атлантики возникли трудности,
что привело к росту тревожных настроений. А когда растет
тревожность, люди перестают тратить деньги и экономика
замедляется. Банковские фонды пустели; банки перестали
выдавать кредиты друг другу и частным клиентам. Паника,
охватившая Уолл-стрит, обернулась снижением уровня по-
требления в каждом городе США.
Если прекращается движение средств в финансовой си-
стеме, вся экономика замирает. Когда люди не готовы поку-
пать, продавать и давать друг другу деньги взаймы, падает
деловая активность, что ведет к экономическому коллапсу.
С уменьшением объемов денежного оборота снизился
уровень зарплат и количество рабочих мест. Особенно за-
метно это было на Западе, где потребители привыкли по-
крывать свои расходы за счет кредитов. Восстановление бы-
 
 
 
ло болезненным. В 2012 году, через пять лет после кризиса
кредитных платежей, Пола Миллер, как примерно половина
держателей ипотеки во Флориде, все еще была на мели. Сум-
ма задолженности превышала стоимость ее дома. При этом
ей еще повезло: она сумела наскрести денег, чтобы продол-
жать выплаты по кредиту, и сохранила свое жилье. Но Пола
все равно была в ярости. Ей хотелось понять, кто виноват в
том, что она оказалась в таком ужасном положении?
Самый легкий способ – переложить вину на жадных Вла-
стелинов Вселенной. Алан Гринспен, стоявший у руля ФРС,
надеялся, что банки самостоятельно урегулируют свои про-
блемы. Им это не удалось. Управлять деривативами оказа-
лось слишком сложно. Кредитные агентства должны были
отслеживать риски, но они получали свою долю от банков
и закрывали глаза на потенциальные проблемы. Банки были
виноваты в том, что использовали для формирования сво-
их резервов слишком рискованные, сомнительные или под-
верженные инфляции средства. Они считали себя слишком
большими, чтобы прогореть. Когда грянул финансовый кри-
зис, стоимость большей части этих резервов улетучилась, от-
крыв миру истинное положение дел.
Внезапно самым популярным словом в США и Европе
стало «регулирование». Вводились более строгие правила
контроля над объемом капиталов, которыми должны были
располагать банки, чтобы иметь статус платежеспособных.
Аналогичным образом ужесточались правила выдачи и по-
 
 
 
лучения кредитов. Платежеспособность потребителей про-
верялась более тщательно. Это обеспечивало банковской си-
стеме некоторую надежность, но для рядовых граждан вро-
де Полы увеличивало опасность остаться без жилья. Соотно-
сить потребности своей семьи с финансовыми рисками ста-
ло труднее.
К концу 2010 года из-за экономического спада потеря-
ли работу почти 8 млн американцев. Даже самые известные
компании, например General Motors или некоторые авиали-
нии, туго затянули пояса. Существует расхожая фраза: «ко-
гда Америка чихнет, Британия заболевает», и после двух
кварталов экономического спада в США в Соединенном Ко-
ролевстве тоже начался кризис. Темпы роста безработицы
были самыми высокими за почти 20 лет. Зараза распростра-
нилась из Европы дальше на Восток, в Азию, затронув даже
Китай.
К 2010 году колесо фортуны начало со скрипом повора-
чиваться. В Британию и США вернулась экономическая ста-
бильность, но похмелье после кризиса все еще ощущалось.
Стало очевидным, что бедные домохозяйства нуждаются в
финансовой помощи со стороны государства, но многих бес-
покоила стоимость этой поддержки и связанное с ней влия-
ние государства на экономику. В некоторых странах вместо
оказания поддержки бедным слоям населения приняли ре-
шение сократить расходы и тем самым покрыть убытки, по-
несенные в результате кризиса. В Великобритании это реше-
 
 
 
ние явилось частью обдуманной политической стратегии, в
Греции оно было принято скорее импульсивно, чтобы пре-
кратить панику на рынках облигаций и обеспечить прави-
тельству приток кредитов по приемлемым ставкам. Но и в
том и в другом случае налогоплательщикам пришлось запла-
тить более высокую цену за ту помощь, которую получили и
они сами, и их банки.
Государственный дефицит в годовом исчислении стреми-
тельно взлетел вверх, и правительствам потребовались до-
полнительные кредиты. В результате финансового кризи-
са объем государственной задолженности Великобритании
увеличился вдвое. Все громче раздавались призывы к стро-
гой экономии. Чтобы поддерживать оптимизм в своих кре-
диторах (держателях государственных облигаций), прави-
тельствам необходимо было продемонстрировать, что они
управляют финансами твердой рукой. Не исключено, что
зарплаты госслужащих в то время были заморожены именно
для того, чтобы создать у инвесторов иллюзию контроля.
И Эмили Морган, и Пола Миллер напрямую столкнулись
с кризисом, но их судьбы сложились по-разному. Разумеет-
ся, заемщики повели себя безответственно, но основная до-
ля вины за экономический спад лежала на кредиторах и сла-
бых регулирующих нормах. Банки вышли из кризиса изряд-
но потрепанными, но их сотрудники не перестали получать
свои бонусы, в то время как оставшаяся часть населения по-
чувствовала на себе сокращение государственных расходов.
 
 
 
С момента окончания кризиса экономика Великобритании
растет примерно на 1 % в год, что составляет менее поло-
вины докризисных темпов роста. Заплатить за рискованную
игру трейдеров и недостатки законодательства придется се-
годняшним и будущим налогоплательщикам.
В Великобритании, да и во всей Европе, последствия кри-
зиса ощущались сильнее еще и потому, что именно туда по-
спешили в поисках работы жители более бедных регионов
ЕС. Эмили нормально относилась к иностранцам, но у мно-
гих ее соотечественников они вызывали подозрения и страх.
Им казалось, что банкиры и «еврократы» указывают им, как
жить. Газетные заголовки кричали о том, что «народ хочет
вернуть себе контроль над страной». В конце концов эти на-
строения обрели вполне осязаемые формы.
 
***
 
23 июня 2016 года, почти через 10 лет после начала фи-
нансового кризиса, Великобритания столкнулась с новой
волной трудностей – 17 410 742 человека проголосовали за
выход из ЕС – против 16 млн британцев, желавших остать-
ся в союзе. Это был неожиданный результат. Эмили Морган
и ее коллеги на следующее утро проснулись в новом мире.
Спрос на фунт рухнул до минимального за 31 год уровня;
инвесторы в массовом порядке уходили в более безопасный
доллар.
 
 
 
 Будущее британской экономики оказалось под вопросом.
Невозможно было точно спрогнозировать, в какую сторону
она будет двигаться. Рынок понимал одно: впереди всех ждет
долгий перерыв в нормальной работе, потому что в органах
управления начнутся бесконечные обсуждения. Единствен-
ное, что можно было сказать наверняка, – это что наверня-
ка ничего не известно. А нестабильность заставляет рынки
нервничать. Возможно, трейдеры и любят азартные игры, но
делать ставки предпочитают по строгим правилам. Как пока-
зал кризис 2008 года, мировая финансовая система в состо-
янии выдержать даже очень сильный удар – при условии по-
лучения достаточной государственной помощи. Хоть трей-
деры и привыкли к риску, но, столкнувшись с неуверенно-
стью в будущем, они замирают или впадают в панику. Если
британцы начнут сомневаться в перспективах своей эконо-
мики, есть риск, что ее накроет волной беспорядочных ини-
циатив, не основанных ни на чем, кроме эмоций, как это уже
произошло с Россией.
Кризис еврозоны был последним, что убедило бы Брита-
нию остаться в ЕС. В течение многих десятилетий ЕС по-
буждал новые европейские страны вступать в клуб и присо-
единяться к единой валюте. Первые подозрения в том, что
еврозона находится на грани распада, возникли на фоне се-
рьезных экономических проблем в Греции, но их удалось за-
тушевать, выдав за небольшую семейную неурядицу. В слу-
чае с Великобританией дело зашло дальше: один из членов
 
 
 
семьи подал заявление о разводе, и договориться о мирном
разделе имущества не удалось. Глубоко уязвленный Евросо-
юз не собирался идти на уступки, чтобы примеру Соединен-
ного Королевства не последовали другие страны.
Инициировав бракоразводный процесс, Великобритания
в соответствии со статьей 50 Договора о Европейском сою-
зе теоретически имела два года на завершение процедуры
выхода. Но обсуждение сделок подобного рода длится года-
ми, если не десятилетиями. Переговоры в области торгов-
ли затрагивают огромный круг тем, от авиации до сельского
хозяйства, от соблюдения прав граждан ЕС, проживающих
в Великобритании, до правил купли-продажи произведен-
ных товаров и разрешения судебных споров, включая опла-
ту судебных издержек. До последнего времени Великобрита-
ния была мировым финансовым центром, воротами в Евро-
пу для американских и азиатских финансовых институтов,
держателем доллара. После брекзита на место Лондона пре-
тендуют Франкфурт и Париж. Столкнувшись с неизвестно-
стью, банк Эмили Морган, как и многие другие, может пере-
нести свой офис в Амстердам, откуда ему проще будет иметь
доступ в США. Другие банки уже открывают филиалы в Дуб-
лине или Франкфурте.
Если Британия и ЕС не достигнут соглашения, то после
брекзита Соединенному Королевству придется торговать с
Европой в соответствии с общими правилами ВТО. Это мо-
жет означать возврат пошлин, таможенных проверок и квот,
 
 
 
повышение цен и увеличение срока растаможивания им-
портных грузов. Разумеется, после развода с ЕС Британия
вольна искать других торговых партнеров на своих условиях.
До окончания переговоров в 2019 году страна не имеет пра-
ва заключать новые торговые соглашения, но частные пред-
приниматели не обязаны делать паузу и могут выстраивать
собственные деловые отношения с партнерами. Возможно,
для этого они обратят свои взоры на запад, ведь США – это
крупнейший экспортный рынок для многих секторов бри-
танской экономики, от энергетики до кино и от технологий
до банковского дела.
Саймон Гровер работает директором по продажам в пер-
спективной фирме, занимающейся исследованиями в обла-
сти биотехнологий с целью повышения урожайности сель-
скохозяйственных культур. Продукция фирмы имеет огром-
ное значение для крупных агроэкспортеров, например для
США или Индии – стран с растущим населением, что рас-
сматривается как конкурентное преимущество. Штаб-квар-
тира фирмы расположена к востоку от Лондона, в Кембри-
джшире, который многие называют британской Кремниевой
долиной. Руководители Саймона сомневаются в перспекти-
вах европейского развития и стремятся к укреплению своих
позиций на американском рынке. Директор по продажам па-
кует чемоданы и отправляется в Техас на встречу с потенци-
альными клиентами. Разумеется, для этого он покупает дол-
лары.
 
 
 
 В 2017 году доллар стоит дороже, чем год назад: после ре-
ферендума о выходе из ЕС фунт рухнул. Компания Саймо-
на просчитала риски, связанные с возможным исходом голо-
сования, и застраховалась от снижения курсовой стоимости
фунта, заключив контракт на покупку определенного коли-
чества долларов по фиксированной цене. Иными словами,
она приобрела опцион на покупку долларов. Подобные хед-
жевые контракты заключали крупные компании всего мира.
Для Великобритании это обернулось замедлением падения
курса фунта, непосредственно связанного с ростом цен на
импортные потребительские товары. Однако срок действия
таких контрактов ограничен несколькими месяцами. По их
истечении компании вынуждены либо поднимать цены на
свои товары, либо нести убытки. Вот почему через несколь-
ко месяцев после референдума британский потребитель, от-
правляясь в магазин за обувью или майкой, столкнулся с са-
мым резким за два с лишним десятилетия ростом цен.
По прибытии в США Саймону потребуются наличные.
Однако не исключено, что за свои фунты он получит мень-
ше долларов, чем рассчитывал, потому что обменный курс
успел измениться. В 2016 году он отдал бы за 100 долла-
ров 65 фунтов, а в 2017-м отдаст уже 80 фунтов. (Не будем
вспоминать 2007 год, когда за 1 фунт давали 2 доллара.) На
деньги, которых еще недавно ему хватило бы на проживание
в пятизвездочном отеле Хьюстона, сейчас он сможет позво-
лить себе разве что скромный пригородный мотель.
 
 
 
 С другой стороны, слабый фунт привлекает в Британию
туристов. На пасхальных каникулах в апреле 2017 года стра-
ну посетило 3,7 млн иностранцев, что на 700 тысяч больше,
чем в прошлом году. На отели, питание и покупки они по-
тратили 2  млрд фунтов – и это еще до начала сезона лет-
них отпусков. При этом число британцев, совершивших за-
рубежные поездки, сократилось.
Для Великобритании это существенно. До 2016 года ту-
ризм приносил стране 9  % ВВП. Больше туристов – выше
спрос на фунт. Но если слабая валюта повышает привлека-
тельность британского экспорта, не означает ли это, что рас-
тущий спрос скоро снова подтолкнет фунт вверх? В теории
так и должно быть. Но на практике мы готовы платить за им-
портные товары и зарубежные путешествия, даже если они
заметно дорожают. Спрос не слишком гибок – мы просто
тратим больше.
В любом случае объемы денежных средств, расходуемых
на покупки подобного рода и туризм, составляют лишь ма-
лую часть по сравнению с транзакциями в иностранных ва-
лютах, осуществляемыми в электронном формате в опера-
ционных залах по всему миру. Значение имеют именно эти
крупные валютные сделки, которыми управляют эмоции и
стремление к спекуляции. После референдума о выходе из
ЕС инвесторы, руководствуясь предположением о том, что
Британию ждут не самые радужные перспективы, сократили
вложения в фунт, в результате чего спрос на него упал. Так и
 
 
 
произошел обвал британской валюты. Сделки, мотивом ко-
торых служат нестабильные эмоции, способны приводить к
значительным и быстрым валютным изменениям.
Тем временем доллар – уже подорожавший – ожидает
Саймона в США.

 
 
 
  
9
Потакание зависимости
 
 
Из Соединенного Королевства в США
 
Поездка Саймона Гровера в США обошлась ему доро-
же обычного, виной чему было беспокойство трейдеров, вы-
званное выходом Британии из ЕС. С другой стороны, только
благодаря этому беспокойству она и состоялась. Саймон, как
представитель технической компании, заказал с помощью
смартфона необходимую сумму в долларах, которую плани-
ровал забрать в аэропорту Хьюстона. Комиссия, взимаемая
разными компаниями за продажу валюты, может заметно от-
личаться, как и обменный курс. Где-нибудь в другом месте
Саймон купил бы доллары дешевле, но он предпочел удоб-
ство. Обменный пункт валюты приобрел заказанную им сум-
му долларов у банка, в котором работает Эмили. Через 12
часов после начала поездки Саймон уже забрал свои день-
ги и зарегистрировался в одном из многочисленных сетевых
отелей для бизнесменов в Хьюстоне.
Итак, доллар вернулся домой. Он обошел весь мир, пе-
реходя в электронном виде от банка к банку, помогая рас-
пределять прибыль, смазывая колеса торговли, способствуя
 
 
 
процветанию и влияя на баланс сил. Деньги в системе долж-
ны крутиться, а система эта носит глобальный характер.
Каждый год Америку покидают триллионы долларов, и
триллионы долларов в нее вливаются. Это важная характе-
ристика крупной, динамичной и процветающей экономики,
открытой для масштабных сделок и притока и оттока инве-
стиций. Командированные сотрудники компаний вроде Сай-
мона играют в этом процессе свою роль.
Пачка долларов, полученная Саймоном в обменнике, ско-
ро начнет таять, потому что в Америке принято давать чае-
вые всем, от водителей такси до официанток, и их размер
обычно составляет 15–20  % от суммы счета. Пару купюр
Саймон оставит приветливой сотруднице отеля, которая по-
могла ему забронировать столик в самом модном в городе
ресторане. Ее зовут Лорен Миллер.
Для Лорен, как и многих других работников, чаевые –
важный источник дохода, потому что в последние годы зар-
платы ей едва хватает, чтобы сводить концы с концами. Со-
отношение прожиточного минимума и уровня заработной
платы (размер и темпы роста того и другого) влияет на на-
ши жизненные стандарты и диктует нам, на что тратить свои
деньги, и служит отражением нашей уверенности в своем ма-
териальном положении. Америка считается одной из самых
богатых стран мира, но жалованье Лорен растет не так быст-
ро, как ей хотелось бы, – в отличие от недавнего прошлого.
Крупные статусные покупки, символизирующие «американ-
 
 
 
скую мечту», ей все еще не по карману.
 
***
 
Мы все надеемся, что когда-нибудь будем жить лучше.
Нам годами и столетиями обещают рост экономики и улуч-
шение стандартов жизни. Но как обеспечить этот постоян-
ный рост, а вместе с ним – повышение уровня жизни?
Под уровнем жизни подразумевают множество факторов.
Во-первых, это продукты питания и услуги первой необходи-
мости, без которых невозможна сама жизнь: еда, вода, кры-
ша над головой, коммунальные услуги и медицина. Далее
идут вещи, которые делают нашу жизнь комфортнее, напри-
мер транспорт и отопление. В качестве показателей уров-
ня жизни в стране часто рассматривают продолжительность
жизни и доступность холодильников. В ХХI веке, в особен-
ности в западных странах, уровень жизни часто измеряет-
ся тем, что может себе позволить потребитель (отсюда са-
мым популярным инструментом для измерения уровня жиз-
ни становится ВВП на душу населения). Самая крупная по-
купка, какую может совершить человек, – это дом. Измене-
ния в структуре занятости, рост стоимости жилья и сокраще-
ние государственных субсидий привели к тому, что нынеш-
няя молодежь финансово обеспечена хуже, чем поколение
их родителей. Сегодня вероятность того, что британец в воз-
расте 35 лет обзаведется собственным домом, ниже, чем бы-
 
 
 
ла в 1900 году. Следует учитывать и качество жизни. Сколь-
ко у нас свободного времени? Насколько мы здоровы? Ка-
ково состояние окружающей среды? Имеем ли мы доступ к
образованию (грамотность – это еще один индикатор уров-
ня жизни)? Все эти вопросы напрямую связаны с уровнем
жизни. Здоровье и образование могут считаться «товаром»,
но одновременно они влияют на нашу способность больше
зарабатывать и больше тратить.
Несмотря на то что качество нашей жизни определяется
множеством факторов, мы обычно соотносим уровень жиз-
ни с уровнем заработной платы, потому что его легче все-
го измерить (хотя более высокая зарплата не всегда означа-
ет повышение уровня счастья, особенно после достижения
определенного денежного порога). Давайте рассмотрим это
соотношение на примере Лорен.
Жалованье Лорен – это цена, которую работодатель готов
платить за ее труд. Как и все прочие цены, она определяется
спросом и предложением, которые варьируются в зависимо-
сти от профессии и места работы. Более того, от них зависит,
будет ли у Лорен работа.
В данном случае предложение – это количество доступ-
ных на рынке труда работников, обладающих необходимым
набором навыков. Чем более редким является трудовой на-
вык, тем выше цена работника. Логично предположить, что
людей, обладающих навыками гостиничного портье, больше,
чем тех, кто обладает навыками управляющего мультинаци-
 
 
 
ональной компанией. На рынке Лорен стоит всего 0,1 % от
той суммы, которую рынок готов предложить исполнитель-
ному директору крупной фирмы, хотя сама Лорен может об
этом не знать. Спрос на хороших юристов и врачей чрезвы-
чайно высок, а их труд щедро оплачивается (по крайней ме-
ре, в США), свидетельством чему – жесткая конкуренция на
поступление в медицинские и юридические вузы.
Но навыки ничего не значат, если они никому не нужны.
Если из-за дороговизны доллара в Техас станет приезжать
меньше туристов и в отеле, где работает Лорен, уменьшится
число постояльцев, начальство Лорен будет вынуждено эко-
номить. Прибавки к зарплате сократятся, а менеджеры заду-
маются, зачем им такой многочисленный штат портье.
Если спрос на услуги отеля будет расти, у него появится
потребность в новых работниках. Чтобы не допустить утеч-
ки кадров и привлечь новых сотрудников, зарплату им по-
высят. Если в отеле постоянно будут заняты все номера, ру-
ководство может поднять цены на проживание. Лорен, ско-
рее всего, почувствует на себе последствия этого процесса.
Спрос на ее профессиональные навыки вырастет, и, чтобы
ее не переманили конкуренты, начальство сочтет разумным
поднять ей зарплату. Лорен и ее коллеги получат определен-
ное влияние и возможность добиваться осуществления сво-
их желаний.
В данном случае их желания – это повышение заработной
платы, что позволит им повысить уровень и улучшить каче-
 
 
 
ство жизни, то есть, в сущности, покупать больше разных то-
варов более высокого качества. Например, кто-то из них за-
хочет приобрести телефон новой модели или отправиться в
более дорогое путешествие. Они должны быть уверены, что
смогут себе это позволить на ту зарплату, которую получают.
В период инфляции и соответствующего роста цен повсе-
дневные расходы Лорен увеличатся.
По всему миру представители центральных банков, поли-
тики и даже инвесторы сходят с ума, заслышав слово «ин-
фляция». Инфляция – это скорость, с какой растут цены в
той или иной экономике. Цены на что? На все. Инфляция
измеряется на основании широкого круга товаров, на кото-
рые люди обычно тратят свои деньги, от сливочного масла
или стрижки в парикмахерской до домов и квартир. Иными
словами, мы говорим о стоимости покупательской корзины
Лорен и размере прочих ее расходов.
Цены устанавливают компании, руководствуясь разными
соображениями. Впрочем, если взглянуть на картину в це-
лом, можно выделить несколько причин роста цен. Во-пер-
вых, высокий спрос: если у людей есть деньги и они гото-
вы их тратить, почему бы продавцам не изменить ценники?
Во-вторых, удорожание стоимости производства, требующее
от компаний-производителей покрыть издержки. В-третьих,
дефицит некоторых товаров и услуг, например продуктов
питания или жилья. Наконец, как мы видели на примере Рос-
сии и частично Великобритании после брекзита, толчком к
 
 
 
росту цен служит падение курса национальной валюты: им-
порт становится дороже.
Правительства и центральные банки обычно устраивает,
когда годовые темпы инфляции составляют около 2 %. Мы
часто слышим о «таргетировании» инфляции, то есть целе-
направленных действиях по ее поддержанию. Разве не стран-
но, что правительства ставят себе подобные цели? Почему
вообще цены должны расти и почему кто-то к этому стре-
мится? Рост цен означает, что зарплата Лорен тоже долж-
на постоянно расти, иначе она перестанет соответствовать
уровню ее жизни, не говоря уже о его повышении. Разве это
не усложняет жизнь? На самом деле рост цен чем-то напо-
минает кофеин или шоколад: и  то и другое полезно, но в
небольших количествах.
Сравнительно низкие темпы инфляции помогают проте-
канию экономических процессов. Они стимулируют потре-
бителей больше тратить (зачем ждать лета, когда новый ве-
лосипед подорожает: не лучше ли купить его прямо сейчас?);
позитивные прогнозы вселяют уверенность в инвесторов, и
те наращивают свои активы.
Но если инфляция растет слишком быстро, доллары в ва-
шем кармане и на банковском счету обесцениваются. Деньги
просто не успевают совершить полный круг в системе. Стре-
мительный рост цен вызывает панику и хаос (спросите тех,
кто пережил гиперинфляцию в Германии или Аргентине).
Нулевая инфляция и дефляция (снижение цен) негативно
 
 
 
сказываются на перспективах развития экономики. Люди не
торопятся делать покупки в надежде, что нужные им товары
скоро подешевеют, а компании останавливают инвестиции.
Экономическая активность снижается, и цены снова падают.
При этом реальная стоимость кредитов растет. Дефляция –
это яд для экономики, и, чтобы избежать ее, правительства
ставят себе цель добиться небольшого ежегодного роста ин-
фляции.
Поддерживать нужный уровень инфляции нелегко. Фи-
нансистам приходится жонглировать разными параметрами
и, как заправским акробатам, опасно балансировать на кана-
тах.
Лорен Миллер живет в ожидании постоянного повыше-
ния зарплаты, которое позволит ей бежать впереди инфля-
ционной волны и наслаждаться более высоким уровнем жиз-
ни. Но какая компания может позволить себе увеличивать
заработную плату сотрудникам быстрее, чем растет инфля-
ция? Прибыль от продаж прирастает с той же скоростью, с
какой растет инфляция, поскольку инфляция и есть скорость
роста цен. Разве компания не рискует потерять деньги, а то
и обанкротиться, платя своим сотрудникам больше?
Любая компания в состоянии повышать зарплаты работ-
никам до тех пор, пока увеличивается ее чистая прибыль. По
сути, эта прибыль представляет собой разность выручки от
продажи товара и стоимости производства этого товара. Ко-
му-то покажется странным, что, говоря о работе Лорен, мы
 
 
 
используем выражение «производство товара». Но Лорен хо-
рошо делает свою работу и прилагает все усилия, чтобы по-
стояльцы отеля чувствовали себя комфортно. Ее отель оста-
ется на хорошем счету у туристов и получает больше денег.
Лорен вносит свой вклад в рентабельность предприятия –
так же, как женщина, собирающая радиоприемники в Шэнь-
чжэне, приносит прибыль компании Mingtian. В любой стра-
не и в любой отрасли увеличение чистой прибыли зависит от
способности работников компании производить больше по
меньшей цене (конечно, не мешает еще и успешно все это
продать).
В своем первоначальном значении производительность
труда – это количество продукта, которое работник может
произвести за час. Чем больше количество продукта, тем
ниже стоимость одной его единицы и выше производитель-
ность компании. Чем быстрее она растет, тем больше прибы-
ли получает компания. С ростом производительности уве-
личивается и сумма, которую компания в состоянии выпла-
чивать работнику – по крайней мере, до тех пор, пока на ее
продукцию существует спрос.
Производительность – это святой Грааль для правитель-
ства любой страны, потому что она позволяет экономике
расти без изменения уровня инфляции. Чем выше произво-
дительность, тем больше выпускается товаров. Предложение
на рынке остается достаточно высоким, не давая взлетать це-
нам. Заработные платы продолжают расти, люди могут боль-
 
 
 
ше тратить, и у них остается достаточно свободных денег,
поэтому товары не дорожают. На рынке появляется все боль-
ше товаров по доступным ценам. Лорен чувствует себя бо-
гаче, а значит, легче расстается с деньгами, делая все новые
покупки. Ее компания процветает и увеличивает Лорен зар-
плату, которая растет с той же скоростью, что и цены на то-
вары, или даже быстрее.
Но если растет производительность труда, не значит ли
это, что для производства фиксированного количества това-
ров требуется меньше рабочих рук? Не ведет ли это к сокра-
щению рабочих мест? На самом деле быстро растущей эко-
номике нужно все больше работников, чтобы удовлетворить
дополнительный спрос. Уровень жизни растет, и все счаст-
ливы.
По словам представителя британского центрального бан-
ка Энди Холдейна, уровень жизни в Великобритании, выра-
женный в доходах на душу населения, с 1850 года повысился
в 24 раза. Если бы производительность за это время не меня-
лась, он бы увеличился только в 2 раза, и англичане все еще
жили бы так же, как в Викторианскую эпоху. Своим процве-
танием страна обязана более эффективному труду, а также
механизации производства и внедрению новых технологий.
Производительность труда – это волшебная палочка; взмах-
ни ею – и получишь историю устойчивого экономического
успеха.
Для роста производительности необходимо обеспечить
 
 
 
работников нужным оборудованием и убедиться, что они
умеют им пользоваться.
Если вы читали книги о Гарри Поттере, то знаете, насколь-
ко сложны волшебные заклинания и как легко с ними напор-
тачить. Если бы для роста производительности существова-
ли специальные заклятья, они, наверное, напоминали бы ча-
ры Трансфигурации, которые преподают в старших классах
Хогвартса и благодаря которым одни объекты превращают-
ся в другие. Их вполне можно было бы применить к области
экономики, известной как «приоритет предложения». Вот
что нам для этого потребуется:
1. Технологические преобразования. Передовое оборудо-
вание, будь то паровой двигатель или персональный компью-
тер, упрощает рабочий процесс.
2.  Достаточное число работников, обладающих необхо-
димыми навыками (знаниями о том, как выполнять ту или
иную работу или управлять оборудованием).
3. Много денег. Инвестиции в новое оборудование стоят
дорого.
4. Мудрые управленцы, способные потратить эти деньги.
При этом выгода от затрат не гарантирована и может про-
явиться лишь через какое-то время.
5. Правительство, создающее благоприятный инвестици-
онный климат и инфраструктуру – от дорог до школ и боль-
ниц. Нет смысла содержать штат квалифицированных со-
трудников, если они больны и не имеют возможности до-
 
 
 
браться до места работы.
6. Учет физических и географических факторов: если вы
строите угольную шахту, следует делать это там, где есть за-
лежи угля.
Итак, для того чтобы начать поставлять на рынок свои то-
вары, необходимо выполнить ряд условий. Но волшебства не
получится без еще одного, последнего ингредиента. Вот он:
7.  Предсказуемый рост спроса, стимулирующий произ-
водство.

Соберите все элементы из списка и действуйте, надеясь

на лучшее. Экономические «чудеса» последних 100 лет, от
Китая до Германии, произошли благодаря росту произво-
дительности. В Китае крестьяне покидали свои поля и от-
правлялись в города, чтобы производить товары для Запа-
да. На волне индустриализации производительность в стра-
не стремительно взлетела вверх. С 2008 по 2013 год китай-
ская экономика ежегодно росла в среднем на 8 %. Темпы ро-
ста замедлились лишь в последнее время, когда Китай сде-
лал больший упор на внутреннее потребление. Некоторые
задаются вопросом, не помешает ли это Китаю достичь сво-
ей цели и построить самую богатую экономику на планете. В
случае Германии высокие темпы роста производительности
позволили и экономике расти достаточно быстро; при этом,
несмотря на приток мигрантов, не вспыхнула угроза безра-
ботицы.
 
 
 
 Объединить все эти факторы в правильном сочетании
труднее, чем кажется. Экономические чудеса не происходят
за одну ночь. Как писала Джоан Роулинг, автор «Гарри Пот-
тера», трансфигурация – это тяжкий труд, потому что все
нужно делать абсолютно точно. Иными словами, для транс-
формации требуется тщательное планирование, терпение и
идеальное сочетание спроса и предложения. В любой мо-
мент что-то может пойти не так.
 
***
 
Начиная с 2008 года что-то пошло не так в большинстве
богатых государств, в особенности в США и Великобрита-
нии. Экономический рост замедлился. Производительность
труда работников оказалась ниже предполагаемой. После
кризиса началось восстановление экономик, которое при-
вело к резкому росту количества рабочих мест и увеличе-
нию объемов производства. Однако рост производительно-
сти труда и, как следствие, заработных плат оставался сла-
бым (как мы увидим ниже, гораздо более слабым, чем рост
прибылей предприятий). Что это было? Неужели Лорен и ее
коллеги так плохо работали?
Причины спада темпов роста производительности до сих
пор не вполне ясны, однако есть мнение, что всему виной бы-
ли руководители компаний. Когда разразился кризис, мно-
гие из них предпочли не увольнять сотрудников, а пере-
 
 
 
жить тяжелые времена «всем коллективом», что казалось им
логичным с учетом невысоких зарплат части персонала и
возможности снизить финансовую нагрузку на компанию за
счет уменьшения количества рабочих часов. В конце ХХ ве-
ка возникло такое явление, как макджоб (оно же – макраб-
ство), получившее свое название по аналогии с сетью быст-
рого питания «Макдоналдс»). Под ним подразумевается по-
явление в самых стремительно растущих сферах, таких как
торговля и гостиничное дело, низкооплачиваемых рабочих
мест, не требующих квалификации. Его критики задавались
(и до сих пор задаются) вопросом, какую ценность они пред-
ставляют для экономики. Кроме того, после кризиса распро-
странилась практика заключения почасовых трудовых дого-
воров, предусматривающих более низкую оплату, отсутствие
гарантированной рабочей недели и дополнительных преиму-
ществ, например оплаты больничных. Это совпало с появ-
лением интернет-гигантов вроде Amazon и развитием «эко-
номики свободного заработка» (представленной, например,
приложением для вызова такси Uber или корпорацией по до-
ставке продуктов Deliveroo). Рабочие места такого рода об-
ходятся нанимателям дешевле и позволяют добиваться боль-
шей гибкости в управлении предприятием (в пользу работо-
дателей, а не работников).
Хотя в мировой экономике снова началась белая поло-
са, многие компании по-прежнему предпочитали привле-
кать сравнительно дешевую рабочую силу. Работодатели не
 
 
 
спешили инвестировать средства в развитие компании и по-
стоянно откладывали приобретение новых компьютеров и
другого оборудования, способного повысить производитель-
ность труда сотрудников. Что касается последних, то в них
еще свежа была память о финансовом кризисе, и само на-
личие работы казалось им удачей даже при низкой зарплате
и неполной занятости. Разумеется, были компании, которые
сократили штаты, распределив нагрузку между оставшими-
ся сотрудниками. Но таких было меньшинство.
В последние годы возникли опасения, что капитализм
XXI века мешает росту производительности. Компании все
чаще подчиняются капризам акционеров. Если крупные
пенсионные фонды стремятся к стабильному росту инвести-
ций на протяжении многих лет, то другие акционеры дела-
ют ставку на краткосрочные вложения и пытаются получить
прибыль максимально быстро. Инвестиции – это большие
затраты для компании, которые способны окупиться только
через определенный срок и за счет более высокой произво-
дительности, а потому они теряют приоритетность. Кроме
того, набирают популярность частные фонды прямых инве-
стиций, представляющие крупных инвесторов и позволяю-
щие делать в компании прямые вложения или даже приоб-
ретать их. Такие фонды нацелены на сокращение расходов и
получение быстрых результатов.
В результате количество рабочих мест после кризиса уве-
личилось, но труд работников стал менее производительным
 
 
 
и оплачивается ниже. Обычно рост занятости означает более
высокие зарплаты, так как он подразумевает высокий спрос
на рабочую силу: работодатель стремится привлечь и удер-
живать новых работников. Но в этот раз все выглядит иначе.
В течение нескольких последних лет загадка производи-
тельности труда ставила в тупик экономистов и государ-
ственных деятелей. Федеральная резервная система США –
страны, в которой живет Лорен Миллер, – установила целе-
вое значение инфляции в 2 % в год. Этот показатель должен
означать, что экономика стабильно растет, а его величина со-
ответствует росту производительности в 1,5–2 % в год и, как
следствие, росту заработных плат на 3–4% за тот же период.
Но ничего подобного в последние годы не происходило. С
2007 года зарплата среднего американца растет примерно на
2–3 % в год, что всего на 1 % опережает рост цен. Финансо-
вые возможности Лорен остаются на прежнем уровне, но не
более того. В Великобритании ситуация еще хуже: в течение
6 лет после финансового кризиса реальные заработные пла-
ты с учетом прожиточного минимума снизились на 10 % в
постоянных ценах. Из стран Европы сопоставимый спад на-
блюдался только в Греции.
Одним из элементов «загадки производительности» явля-
ется проблема с измерением последней. По сути, это объ-
ем готового продукта, поделенный на число лиц, принимав-
ших участие в его производстве. Но как измерить этот объ-
ем? В производительной сфере это легко: считаем количе-
 
 
 
ство сошедших с конвейера машин, или тонны зерна с полей,
или скорость, с какой на улицах Хьюстона возводятся но-
вые небоскребы. В некоторых областях сферы услуг резуль-
тативность предприятия также поддается точным замерам:
сколько человек проходит через кассу Walmart в час, сколь-
ко укладок и стрижек успевает за рабочий день сделать па-
рикмахер. Но как оценить производительность труда Лорен?
По количеству советов, которые она дает гостям? По количе-
ству упоминаний ее имени в положительных отзывах посе-
тителей? Здесь мы сталкиваемся с одной из главных проблем
измерения производительности: существующие методы поз-
воляют учитывать только количество продукта, произведен-
ного каждым сотрудником, а качество в расчет не принима-
ется.
Подобными измерениями занимаются бухгалтерские от-
делы, но, несмотря на все их старания, результат не слишком
впечатляющ, так как ситуация постоянно меняется. Напри-
мер, после финансового кризиса в банковской сфере появи-
лись новые требования и нормы, что вынудило компании на-
нимать новых квалифицированных сотрудников. Между тем
рост численности персонала без увеличения выпуска про-
дукции означает снижение производительности. С другой
стороны, эти сотрудники вносят свой вклад в повышение ка-
чества и надежности продукции, тем самым повышая эф-
фективность работы. Кроме того, статистика обычно не по-
спевает за развитием технологий. В большинстве западных
 
 
 
экономик инвестиции в технологии снизились даже в тех от-
раслях, где они еще существовали (например, в банковском
деле или строительстве), хотя они, вне всяких сомнений, по-
вышают эффективность компании. Иначе говоря, произво-
дительность труда сотрудников может быть выше, чем утвер-
ждает официальная статистика, хотя сами они никакой вы-
годы от этого не получают.
Итак, производительность – это волшебная палочка, один
взмах которой ускоряет рост производства и повышает уро-
вень жизни; беда в том, что никто не знает, где ее искать
и как она выглядит. Даже когда производительность растет,
это порой приводит к непредсказуемым результатам: так, она
не обязательно сопровождается ростом зарплат.
С конца Второй мировой войны и до начала 1970-х го-
дов в США каждый доллар, на который увеличивалась про-
изводительность работника, прибавлялся к его заработной
плате. Однако затем рост замедлился, и работники переста-
ли видеть выгоду от повышения производительности. Рас-
суждений о том, почему это произошло, хватило бы еще на
одну книгу. Если вкратце, то связь между производитель-
ностью труда и уровнем жизни нарушилась из-за изменения
баланса власти между работниками и руководством. Боль-
шая прибыль компании больше не означала повышения жа-
лованья сотрудникам. Доля ВВП, распределяемая между ра-
ботниками, сегодня меньше, чем 40 лет назад. В 2016 году
руководители крупнейших американских компаний зараба-
 
 
 
тывали почти в 300 раз больше своего среднего сотрудни-
ка. В 1965 году разница была всего 20-кратной. После окон-
чания финансового кризиса в прессе несколько раз появля-
лись сообщения о «весне акционеров» в США и Великобри-
тании. Этим термином описывали борьбу крупных инвесто-
ров (например, пенсионных фондов) против повышения за-
работной платы «большим шишкам» в корпорациях. Но их
усилия были напрасны – разрыв между топ-менеджерами и
работниками продолжал увеличиваться.
В лучшие времена, согласовывая увеличение зарплат, ру-
ководители компаний ориентировались на темпы роста ин-
фляции и прибавляли к ним определенный процент в зави-
симости от спроса на рынке труда и собственной потребно-
сти привлекать новых сотрудников. Сегодня, судя по всему,
власти у работников убавилось. Обладают ли работники вла-
стью, частично зависит от существования профсоюза, спо-
собного повлиять на обсуждение ставок зарплаты или при-
грозить работодателю забастовкой. Разумеется, повышение
зарплат возможно и в том случае, если прибыль компании
не увеличивается, поскольку щедрость со стороны руковод-
ства мотивирует сотрудников работать лучше. Однако долго
такая компания не протянет: ей или придется уволить часть
сотрудников, или обанкротиться. В современных западных
странах влияние профсоюзов заметно ослабло, а трудовое
законодательство позволяет компаниям заключать с работ-
никами почасовые трудовые договоры, менее выгодные для
 
 
 
них.
Порой требование акционеров обеспечивать рост диви-
дендов удовлетворяется за счет работников. Особенно ча-
сто так происходит в мультинациональных компаниях, кото-
рыми владеют частные фонды прямых инвестиций или ино-
странные акционеры, не заинтересованные в росте уровня
жизни местных работников. Из-за конкуренции на рынке
многие компании вынуждены переносить производство за
рубеж, в более дешевые страны (например, Индию) или в го-
сударства с менее высокими налоговыми ставками (по этой
причине среди высокотехнологичных корпораций так попу-
лярен Дублин). Государственные границы больше не в силах
сдерживать распространение технологий и влияние финан-
совой системы, а цену за это платят работники.
Уровень жизни среднего американца растет не так быст-
ро, как ему хотелось бы, и даже не так быстро, как растет
экономика. Чары трансфигурации почему-то больше не сра-
батывают. Возможно, причиной тому нехватка частных ин-
вестиций, государственная политика или ситуация на рынке
труда. Даже если благодаря технологиям повышается произ-
водительность, работникам достается лишь небольшая часть
прибыли. «Четвертая промышленная революция» позволяет
нам за пару секунд скачать фильм или в режиме реального
времени общаться с друзьями с другого конца света, но де-
лает ли она нас богаче? Вероятно, она повлияла не столько
на уровень нашей жизни, сколько на ее качество. Победитель
 
 
 
получает все: пока по мере развития технологий элита бога-
теет, обычные люди страдают от замораживания зарплат.
В результате растет недовольство работников: цены пол-
зут вверх, а их финансовое положение не улучшается. Мы
рассчитываем на повышение уровня жизни, и при росте про-
изводительности так и должно происходить. Но не происхо-
дит. Это имеет не только политическое или моральное, но
и экономическое значение. Если у людей меньше денег, ко-
торые можно потратить, экономика не развивается. Чтобы
росла производительность, ее должен поддерживать спрос.
 
***
 
Лорен Миллер нравится ее работа, хотя она была бы не
прочь зарабатывать больше. Частично ей помогают чаевые
от постояльцев, таких как Саймон Гровер. Правительство
США тоже довольно, что Саймон приехал в их страну и об-
менял свои фунты на доллары. Каждому государству нужно,
чтобы объем ввозимых денежных средств был по крайней
мере не меньше вывозимого. Лорен заработала свой доллар
и теперь может его потратить. А если государство о чем и
мечтает, так это о том, чтобы Лорен продолжала делать по-
купки, даже если товары, которые она приобретает, сделаны
не в США, а в Китае.
Расходы потребителей растут и на сегодняшний день со-
ставляют около 60 % ВВП национальных экономик. Выпуск
 
 
 
товаров и повышение производительности – это одна сто-
рона процесса, формирующая предложение, и она должна
быть сбалансирована второй стороной – спросом. Особенно
активны в этом смысле американские потребители – в со-
вокупности их траты составляют одну шестую спроса всей
мировой экономики. Но где бы ни жил человек и какой бы
доход ни получал, он не станет тратить больше, если не бу-
дет уверен в своем настоящем и будущем. Уверенность – это
важнейшее условие потребительского поведения, на которое
оказывают влияние такие факторы, как перспективы рын-
ка труда, стоимость жилья и даже политическая обстановка.
Разумеется, это поведение зависит от суммы денег, которой
располагает потребитель. Если бы Лорен платила меньше на-
логов, она, наверное, чувствовала бы себя богаче и соверша-
ла более крупные покупки.
Налоговое управление США называют «самой страшной
организацией Америки». Каждый пятый доллар, учтенный в
ВВП, отправляется в карман Дяде Сэму, то есть федерально-
му правительству, в виде сборов с прибыли компаний, акци-
зов на товары в магазинах, налогов и так далее. Треть всего
денежного потока, поступающего в Налоговое управление,
обеспечивают налоги на доходы физических лиц, которые
платят обычные американцы вроде Лорен Миллер. Кроме
того, она платит налоги штата и местные налоги.
Разумеется, не все граждане готовы поддерживать откры-
тые и честные отношения с налоговой системой. Есть такие,
 
 
 
кто отказывается платить свою долю налогов, потому что
прибыль они получают из нелегальных источников (от тор-
говли наркотиками или проституции). Другие уходят от на-
логов, выводя деньги из законных бизнесов, как, например,
российские олигархи, скупающие недвижимость на Кипре.
Эти действия запрещены законом. Кроме того, по данным
Paradise Papers, некоторые богачи (скажем, Боно из группы
U2) нанимают частных финансовых консультантов, которые
разрабатывают для них сложные офшорные схемы, позво-
ляющие платить меньше. Подобные действия считаются за-
конными, если не доказано, что схемы создавались специ-
ально для уклонения от уплаты налогов. Так, вложившись в
съемки фильма, который наверняка провалится в прокате,
инвесторы могут получить значительные налоговые скидки.
В клубе уклонистов состоят и мультинациональные компа-
нии, например Amazon и Facebook. Они на совершенно за-
конных основаниях базируются в странах с низкими налого-
выми ставками, тем самым сводя свои расходы к минимуму.
В свое оправдание они любят говорить, что создают много
рабочих мест, следовательно, дают своим сотрудникам воз-
можность платить налоги.
Не так уж важно, каким способом – законным или неза-
конным – компания уходит от уплаты налогов. Результат бу-
дет одним и тем же: в распоряжении правительства окажется
меньше денег, которые обычно расходуются на поддержание
общественной сферы, не относящейся к интересам частного
 
 
 
бизнеса. Сфера общественного блага включает в себя то, что
доступно всем и чем каждый может пользоваться, не ущем-
ляя права других, – например, чистый воздух. Сюда же от-
носятся расходы на оборону страны. Существуют также ква-
зиобщественные блага, имеющие некоторое отличие от об-
щественных. Это, к примеру, парки или дороги. В принци-
пе они доступны всем, но если все начнут ими пользоваться,
образуется настоящее столпотворение. То есть теоретически
выгоду от этих благ получают все, а значит, каждый должен
за них платить. Но в реальности платят за них все, а пользу-
ются ими далеко не все. Эта ситуация известна как «пробле-
ма безбилетника».
Есть вещи, которые должны быть доступны каждому вне
зависимости от его жизненных обстоятельств или желаний.
Общественная польза в данном случае – а мы говорим об
образовании и здравоохранении – оказывается важней част-
ной выгоды. Обучение врача приносит обществу пользу, но и
самому доктору обеспечивает высокий доход. Какую форму
должны принимать социальные блага и кто должен их фи-
нансировать – предмет постоянных споров. Великобритания
гордится тем, что ее Национальная служба здравоохранения
финансируется налогоплательщиками, а вот часть американ-
цев выступает против того, чтобы платить за лечение незна-
комых им людей, и предпочитает платежи по личным стра-
ховкам.
Правительство также перераспределяет полученную от
 
 
 
налогов прибыль, создавая систему поддержки безработных,
больных или пожилых граждан. При помощи налогов можно
влиять на поведение людей или рынков: вспомните о пошли-
нах на китайские товары, из-за которых потребители поку-
пают их реже.
Что именно облагается налогами, по какой ставке и на что
идут полученные средства, зависит от политического про-
гноза. В США общая сумма уплачиваемых налогов состав-
ляет 25 % ВВП; в Европе эта цифра доходит до 34 %. Бла-
годаря сравнительно небольшой налоговой нагрузке Амери-
ка традиционно считается свободной рыночной экономикой.
Некоторые полагают, что слишком высокая налоговая став-
ка и большой объем государственных расходов делают эко-
номику менее эффективной, ограничивают выбор потреби-
телей и не дают им полного контроля над своим будущим, в
том числе финансовым.
Снижение налогов в трудных экономических условиях –
это стандартный инструмент правительств по всему миру.
Он позволяет быстро дать потребителям больше денег. Но не
означает ли он также, что государство больше не в состоянии
поддерживать рост производительности? Индии, к примеру,
для создания базовой инфраструктуры требуются деньги на-
логоплательщиков.
Существует и противоположное мнение: более низкая на-
логовая ставка выгодна для государства. Именно с этой це-
лью США в 1980-х годах по инициативе экономиста Арту-
 
 
 
ра Лаффера, фаворита президента Рейгана, снизили налоги.
Он утверждал, что высокая налоговая ставка действительно
приносит больше денег в государственную казну, но до опре-
деленного уровня; стоит перейти этот рубеж, и у работни-
ков вроде Лорен исчезает мотивация к труду. Одни из них
примут решение уехать за границу, другие перейдут на со-
кращенный рабочий день, третьи перестанут декларировать
чаевые. Высокая налоговая ставка обернется снижением на-
логовых сборов, а кроме того, отобьет у американцев охоту
заниматься предпринимательством и развивать экономику.
Так родилась кривая Лаффера, описывающая отношение на-
логовой ставки к объему налоговых сборов.
Сработала ли эта схема? Администрация Рейгана снизила
подоходный налог высокооплачиваемых работников с 70 до
28 %, и в 1988 году поступления от него составили 909 млрд
долларов – против 517 млрд, собранных в 1980-м. Доходы от
налогов росли в этот период быстрее, чем фактические до-
ходы налогоплательщиков. Тогда же были ужесточены меры
борьбы против уклонения от уплаты налогов. Поэтому по-
добный результат нельзя однозначно приписать только сни-
жению налоговой ставки.
Но все эти успехи перечеркивает тот факт, что государ-
ственный долг США за время правления Рейгана увеличил-
ся в три раза. Президент-республиканец был ярым сторон-
ником низких налогов, но очень экономным его не назовешь.
Бюджетные расходы в его правление были выше, чем почти
 
 
 
при всех его предшественниках. Холодная война обошлась
Штатам недешево; даже по приблизительным подсчетам за-
пущенная им программа «звездных войн» (она же СОИ –
Стратегическая оборонная инициатива) стоила многие мил-
лиарды долларов. За это время Америка окончательно пре-
вратилась в государство, зависимое от внешнего кредитова-
ния. А кривая Лаффера до сих пор остается предметом жар-
ких споров.
Когда-то считалось, что соотношение размера взимаемых
налогов и государственных расходов оказывает серьезное
влияние на экономическую активность, но сегодня эта идея
вышла из моды. В 1930-х годах британский экономист Дж.
М. Кейнс выступал в поддержку «фискальной политики»,
то есть оптимизации налоговой системы и государственных
расходов для регулирования спроса. Фискальная полити-
ка рассматривалась как один из факторов, способствующих
увеличению темпов экономического роста.
Хотите подтолкнуть экономику вперед? Пусть правитель-
ство увеличит расходы, запустив в обращение больше де-
нег. Например, крупный инфраструктурный проект с госу-
дарственным финансированием создаст рабочие места, лю-
ди начнут тратить больше, и в конечном итоге повысится
производительность. Второй вариант – снизить налоги, что-
бы в кошельке у Лорен Миллер и ее коллег оставалось боль-
ше денег.
Хотите замедлить экономические процессы, чтобы цены
 
 
 
не росли слишком быстро, угрожая инфляцией? Сократите
государственные расходы, и в системе окажется меньше де-
нег. Или же обложите товары в магазинах более высокими
акцизами и налогами.
В 1950–1960-х годах фискальная политика прозвучала
новым словом в управлении экономической активностью.
Затем в 1970-х резко изменились цены на нефть, и вера в
нее исчезла. К фискальной политике начали относиться как
к тупому инструменту, с помощью которого невозможно до-
биться предсказуемого результата. Для анализа изменений в
налогообложении и государственных расходах требовалось
время, и было неясно, какие поправки нужно внести, чтобы
решить возникшие проблемы. Кроме того, выяснилось, что
фискальная политика обходится государствам слишком до-
рого, вынуждая их без конца занимать средства, чтобы бы-
ло что тратить. Но подобное можно позволить себе только в
том случае, если экономика растет достаточно быстро, что-
бы компенсировать расходы.
После нефтяного ценового шока 1970-х цены в странах
– импортерах нефти взлетели, а экономика замедлилась. В
экономической науке появился новый термин – стагфляция,
означающий стагнацию при высокой инфляции. Инициато-
ры фискальной политики оказались в тупике: их инструмен-
тарий не справлялся с обеими этими проблемами. К началу
XXI века методы «тонкой» фискальной настройки вышли из
употребления. Если бы кризис 2008 года грянул пару десят-
 
 
 
ков лет назад, правительства отреагировали бы на него по-
вышением расходов, тем самым поддержав благосостояние
домохозяйств. Приверженцы кейнсианства утверждают, что
рост расходов стимулировал бы рост и увеличил бы доходы
населения, а значит, и налоговые поступления. Это бы спас-
ло правительства от бюджетного дефицита.
Вместо этого многие правительства пошли по другому пу-
ти и, потратив огромные средства на спасение своих финан-
совых систем, запустили долгосрочные программы эконо-
мии. Многим государственным служащим заморозили зара-
ботные платы; объем государственных услуг сократился.
Упор был сделан на снижение размеров государственного
долга. Почему? Потому что правительствам нужно было до-
казать держателям государственных облигаций (например,
китайскому правительству или немецким пенсионным фон-
дам) свою кредитоспособность. Кроме того, они переложили
уплату процентов по этим долгам на текущих и будущих на-
логоплательщиков. Государства, имеющие долги, зависят от
своих кредиторов, и это утверждение справедливо не только
для стран третьего мира. Государственный долг, возникший
из-за кризиса, плохого управления или потребностей расту-
щего и стареющего населения, – это головная боль многих
правительств.
После кризиса многие американцы сочли, что лишились
своих домов из-за произвола банкиров. Правительство эко-
номит доллары и заставляет граждан платить больше. Но ес-
 
 
 
ли из-за долгов государство не способно им помочь, что же
ему делать?
Нужно дать им больше денег.
 
***
 
Существуют разные способы донести деньги до кошель-
ков простых граждан. В 1970-х годах в моду вошла монетар-
ная политика – инструмент, позволяющий контролировать и
расходы Лорен Миллер, и экономическую деятельность в це-
лом. Как подсказывает нам название, она определяет, сколь-
ко денег обращается в системе и сколько они стоят. Цена де-
нег измеряется стоимостью их займа. То есть все сводится к
процентным ставкам.
Ключевая процентная ставка – это ставка, по которой цен-
тральный банк кредитует другие банки, а банки – друг друга.
В разных странах ее устанавливает либо центральный банк,
либо правительство. Ключевая процентная ставка определя-
ет, какой объем кредитов и на каких финансовых условиях
может быть выдан физическим лицам и предприятиям.
Управление стоимостью кредитов и выплатами по депо-
зитам – это мощный инструмент. Большинство людей берет
кредиты на приобретение жилья. Суммы, которые они тра-
тят на погашение этих кредитов, влияют на то, сколько они
могут потратить на что-то еще. Аналогичным образом, если
хранить деньги на банковском счете невыгодно, потребитель
 
 
 
предпочтет их потратить.
Когда в экономике наступают трудные времена, власти
устанавливают более низкие процентные ставки. В случае
Лорен это в первую очередь касается ипотеки. Из-за сниже-
ния процентной ставки по кредиту у нее остается больше
свободных денег, которые можно потратить; кроме того, она
может взять еще один кредит и, как следствие, повысить уро-
вень своего потребления. Компаниям становится невыгод-
но держать деньги в банках, и они предпочтут их во что-то
инвестировать. Правительственные займы тоже будут обхо-
диться дешевле, а значит, исчезнет нужда в повышении на-
логов.
Если правительство намерено немного остудить эконо-
мику, происходят обратные процессы. Люди много тратят,
что ведет к повышению цен и росту инфляции. Процентные
ставки тоже увеличиваются, кредиты становятся дороже, и
свободных денег у людей остается меньше. Они реже берут
новые займы и выплачивают большие проценты по старым.
Это мотивирует их не тратить, а копить деньги.
Монетарная политика управляет инфляцией, ориентиру-
ясь на спрос в экономике. Одновременно компании снижа-
ют себестоимость производства (со стороны предложения),
повышая производительность, а правительство тратит нало-
ги на поддержание инфраструктуры. Не поддаются полити-
ческому контролю другие влияющие на инфляцию факторы,
такие как цены на нефть или низкий обменный курс валюты.
 
 
 
Эти факторы служат отражением глобальных изменений и,
как мы видели, отличаются крайней волатильностью, стано-
вясь источником постоянной головной боли. С другой сто-
роны, увеличение экспорта дешевых китайских товаров по-
могает удерживать цены на низком уровне безо всякого по-
вышения процентных ставок.
На практике применять методы монетарной политики для
повышения производительности не так уж просто. Это не
точная наука, а скорее искусство. Никто доподлинно не зна-
ет, в какую сторону менять ставки и насколько. Так же труд-
но предсказать конечный результат монетарной политики и
рассчитать, какое время потребуется для его достижения.
Каждый шаг на этом пути сопряжен с риском. Если все де-
лать правильно, экономика страны оживет, но стоит осту-
питься, и ей будет нанесен непоправимый вред. В XXI веке
почти все крупные мировые экономики прибегали к моне-
тарной политике, и, когда грянул финансовый кризис, это,
разумеется, был первый рычаг, к которому потянулись цен-
тральные банки. Они десятилетиями действовали по одной
и той же схеме и сделали то же, что делали всегда, – снизили
процентные ставки. Но это снижение носило беспрецедент-
ный характер.
В начале 2008 года Федеральная резервная система опу-
стила ключевую процентную ставку межбанковского креди-
тования почти до нуля. Многие другие страны двинулись в
том же направлении. Мировая финансовая система ощуща-
 
 
 
ла признаки надвигающейся катастрофы и была готова к са-
мым решительным мерам – несмотря на опасения, что их
все равно будет недостаточно для спасения тех, по кому кри-
зис ударил сильнее всего: по обычным людям, которые мог-
ли лишиться работы и средств, чтобы кормить свои семьи.
Почему было не раздать людям деньги, чтобы они продол-
жали их тратить? Банк Англии и ФРС занимаются выпуском
денежных знаков, но просто напечатать купюры и раздать их
населению нельзя. У них нет волшебного денежного дерева.
Или все-таки есть?
На самом деле и первый, и вторая могут нажать на кноп-
ку и сотворить фунты и доллары в электронном виде. Цен-
тральные банки имеют право по своему усмотрению форми-
ровать резервы для коммерческих банков. Именно так они
и поступили. Коммерческие банки превращают эти резервы
в реальные деньги, выдавая кредиты физическим или юри-
дическим лицам под более низкие проценты и таким обра-
зом стимулируя рост и создавая рабочие места. Централь-
ный банк также может выкупить государственные облигации
(а иногда и другие активы) у других банков и организаций,
таких как пенсионные фонды. У бывших владельцев облига-
ций появится больше наличных, и они смогут активнее ин-
вестировать в акции и другие фонды. Повышенный спрос на
облигации приведет к снижению процентных ставок, кото-
рое распространится на другие сегменты экономики.
Этот процесс называется количественным смягчением. В
 
 
 
период, о котором мы говорим, это был нестандартный экс-
периментальный прием. Никто не знал, сработает ли он и
как много времени потребуется для его применения. Столь
масштабное денежное вливание в экономику могло обер-
нуться непредсказуемыми последствиями. Если бы товаров
и услуг, на которые можно потратить новые средства, оказа-
лось недостаточно, цены подскочили бы до небес. Но отчаяв-
шиеся правительства западных стран были готовы рискнуть.
В 2008–2016 годах правительство США потратило на ко-
личественное смягчение 3,7 трлн долларов, а Банк Англии
– более 400 млрд фунтов, то есть около 600 млрд долларов.
Кроме того, были предприняты и более прямые меры: со-
кращение налогов и стимулирование расходов позволило за-
качать в экономику миллиарды долларов. На фоне кризиса
правительства обратились к кейнсианству. Но этот подход
дал лишь кратковременный эффект.
Его результаты проявлялись медленно, и их было трудно
отследить. Правительства предпринимали шаги для защиты
своих граждан, но они двигались во тьме и на ощупь. Тем не
менее рост по обе стороны Атлантики возобновился, а вме-
сте с ним оживился и рынок труда. Не только банковские
служащие вроде Эмили Морган сохранили свои места – от-
крылось множество новых вакансий, пусть по большей ча-
сти не слишком высокооплачиваемых и не таких надежных,
как раньше. В Великобритании финансовый кризис привел
к одному из самых резких в истории страны спадов с самой
 
 
 
низкой скоростью восстановления.
Насколько правильным было решение заливать пожар де-
нежными вливаниями? Кому они принесли больше пользы –
Поле Миллер или банку Эмили? Трудно сказать, как разви-
валась бы ситуация без количественного смягчения, но, ес-
ли верить заявлениям Банка Англии, первые 200 млрд фун-
тов вливаний стимулировали рост расходов (то есть размер
британской экономики) на 2 %. Таким образом была созда-
на экономическая подушка безопасности в размере около
30 млрд фунтов (40 млрд долларов).
Но куда исчезли еще 170 млрд фунтов? Они отправились
прямиком в пенсионные фонды и к инвесторам, с которыми
работает Эмили, и значит, в ее банк. Попав в финансовую
систему, эти деньги повысили спрос на акции и облигации,
толкая их цену вверх и увеличивая комиссию и доходы фи-
нансовых институтов и их сотрудников. Причиной финансо-
вого кризиса была рискованная игра на рынке, но после него
центральные банки предложили другие ставки, и финансо-
вые институты едва успевали пожинать плоды этой полити-
ки. Большинство игроков знает, что часто рассчитывать на
удачу не приходится, но на финансовом рынке очень риско-
ванная ставка порой может принести огромный выигрыш.
Согласно подсчетам Банка Англии, количественное смяг-
чение расширило рынок акций и облигаций на 26 %. Укреп-
ление фондового рынка, в свою очередь, внушает людям
уверенность, придает экономике стабильность и стимули-
 
 
 
рует расходы. Однако акциями владеют немногие: большая
их часть принадлежит богатейшим 5  % населения. Поэто-
му домохозяйства тех стран, в которых было проведено ко-
личественное смягчение, не обязательно получили от него
прямую выгоду. Она непосредственно зависела от расходов
Эмили и ее коллег, а также состоятельных акционеров. Их
покупки в магазинах, посещение ресторанов, приобретение
жилья и траты на отдых повышали доходы остальных граж-
дан. Подобный эффект называют просачиванием благ сверху
вниз. Но его масштабы весьма ограниченны: богачи предпо-
читают не тратить свои деньги, а хранить их или инвестиро-
вать. По оценкам фонда New Economics Foundation, богатей-
шие 10 % британцев дополнительно приобрели в результа-
те количественного смягчения от 127 до 322 тысяч фунтов
стерлингов.
Эти «дешевые деньги» пошли на финансирование новых
пузырей (в том числе на фондовом рынке) или достались
топ-менеджерам рынка недвижимости.
Как изменилась ситуация на рынке недвижимости? Во
многих районах США стоимость жилья, в особенности в
крупных городах, вернулась на почти докризисные уровни.
В Британии цены на дома в среднем оказались на 20 % вы-
ше, чем в 2007 году; обычный дом стоит в 6 раз дороже, чем
средний британец зарабатывает за год, тогда как 40 лет на-
зад он потратил бы на него только три свои годовые зарпла-
ты. Те же пропорции повторяются в США, хотя и в менее
 
 
 
явной форме. В целом за период количественного смягче-
ния цены на жилье росли быстрее доходов, что объяснялось
спросом на новые дома, превышающим предложение, и ши-
рокой доступностью кредитов. Число людей, способных поз-
волить себе приобретение собственного жилья, неуклонно
снижалось. Вероятность того, что средний 35-летний брита-
нец станет домовладельцем, ниже, чем во времена его деду-
шек и бабушек, а его задолженность по кредиту на жилье –
гораздо выше. Но для тех, кто успел купить себе дом или
квартиру раньше, рост цен означал увеличение стоимости их
собственности. В результате финансовое неравенство поко-
лений на Западе усугубилось.
Несмотря на то что после кризиса кредиторы стали про-
являть большую осмотрительность, спрос на жилье в попу-
лярных районах растет с такой скоростью, что строители за
ним не поспевают. 10 лет спустя после начала кризиса сто-
имость жилья в Лондоне достигла 12 годовых зарплат сред-
него англичанина. При этом из-за низких процентных ста-
вок тем, кто успел раньше взять ипотеку, достаточно легко
ее погашать – по крайней мере, сейчас. В настоящее время
выплаты по жилищным кредитам в Великобритании и США
составляют меньшую долю от доходов населения, чем 30 лет
назад. Но с повышением процентных ставок ситуация может
измениться.
Результатом финансового кризиса стало усиление регули-
рования и увеличение неравенства. Количественное смягче-
 
 
 
ние было выгодно не всему населению. Экономический хаос
был вызван тем, что слишком много людей попали в зависи-
мость от дешевых денег. Но в качестве лекарства от кредит-
ной передозировки обществу предложили брать еще боль-
ше кредитов. Лечение не устранило «наркозависимость», а
лишь усилило ее. Один раз кредитный пузырь уже лопнул,
а сейчас надувается снова, и правительства не в состоянии
это остановить.
С момента кризиса прошло 10 лет, но шрамы от него
видны до сих пор. Уровень задолженности домовладельцев
достиг новых высот. По всей Америке прокатилась волна
необеспеченных кредитов, от кредитных карт до автомо-
бильных займов. Финансовый кризис не умерил аппетитов
заемщиков. Напротив, низкие процентные ставки, которыми
предполагалось залатать дыры в посткризисной экономике,
привели лишь к образованию новых. Жажда денег у людей
не ослабевает. Разница лишь в том, что теперь в финансовой
системе имеется больше механизмов безопасности, которые
должны предохранить нас от повторения кризиса.
 
***
 
Что объединяет правительства, потребителей и компании
по всему миру? Долги.
Цикл жизни не по средствам продолжается. Если исклю-
чить критические ситуации наподобие финансовых обвалов
 
 
 
или войн, мы вынуждены производить и тратить – иначе нам
не добиться роста экономики. Мы должны снова и снова
взмахивать волшебной палочкой производительности и по-
вышать свой уровень жизни.
Центральные банки не видят в зависимости потребителей
от заемных средств ничего нового. Вот почему они полага-
ются на монетарную политику. Но чтобы понять, какие из-
менения приведут экономику к желаемому состоянию, необ-
ходимо детально изучить потребительское поведение. Люди
не всегда ведут себя рационально и ожидаемо. Если бы это
было так, центробанкам и аналитикам жилось бы значитель-
но легче.
Лорен Миллер, как и большинству людей, нравится в ма-
газине заглядывать в тележки других покупателей. Стоя в
очереди в кассу, она по покупкам человека пытается угадать,
какой образ жизни он ведет. Точно так же экономисты изу-
чают наши потребительские привычки. Информация о том,
сколько денег мы тратим и на что именно, имеет для них
огромное значение. Десять долларов в кошельке покупателя
могут определить судьбу всей экономики.
И в Америке, и за ее пределами от решений покупате-
лей зависит, какие товары и услуги будут производиться и в
каком количестве. Это, в свою очередь, определяет потреб-
ность в работниках и сферу их занятости. В результате воз-
никает так называемый кругооборот доходов. Учитывая, что
сумма трат всех американских потребителей достигает 20 %
 
 
 
мирового ВВП, это не спокойное круговое течение, а скорее
бурный поток долларов, несущийся через весь земной шар
от потребителей к производителям и обратно.
Сегодня многие на Западе берут потребительские креди-
ты и часто тратят их на дешевые импортные товары. Частич-
но такие займы финансируются из кредитов, которые Аме-
рике выдает Китай и другие страны. Всем хочется, чтобы
Лорен продолжала покупать: американскому правительству,
китайскому правительству, инвесторам и пенсионным фон-
дам по всему миру. Все продолжают выдавать и получать
кредиты, веря, что экономика будет расти, доходы увеличи-
ваться, а заклинание производительности работать без сбо-
ев. Долги и надежды объединяют мир.
Покупая в Walmart радиоприемник, Лорен вносит свой
вклад в поддержание кругооборота доходов. Она входит в
автоматические двери этого огромного храма потребления с
одной целью: покупать. Таким образом, она играет свою роль
в мировом спектакле. Благодаря ей выросли богатства Ван
Цзяньлиня, благодаря ей изменилась жизнь Денниса Грейн-
джера – людей, живущих в тысячах миль от нее. Сегодня все
– история, торговля, политика и финансовая система – слу-
жит обеспечению власти доллара, в какой бы точке мира он
ни находился.

 
 
 
  
Дополнительная литература
 
Одним из следствий финансового кризиса стало суще-
ственное изменение мировой финансовой системы в сторону
большей прозрачности. На сайтах центробанков (например,
e.g. www.banrofengland.co.uk) можно найти достаточно ин-
формации, касающейся количественного смягчения и про-
чих аспектов их деятельности.
Всемирный экономический форум (www.weforum.org)
также публикует статьи, посвященные рассмотрению важ-
ных аспектов экономической активности, от миграции до
кибербезопасности.
Вдобавок к этому читатель найдет немало для себя инте-
ресного в некоторых книгах, отражающих разные точки зре-
ния на проблему.

Общие экономические вопросы

Economics: The User's Guide by Ha-Joon Chang (London:
Pelican, 2014)

Как Америка стала великой и долго ли будет такой

оставаться?
The Rise and Fall of American Growth: The US Standard
of Living Since the Civil War by Robert J. Gordon (Princeton:
Princeton University Press, 2017)
 
 
 
 Liar's Poker by Michael Lewis (London: Hodder &
Stoughton, 2006)
The Big Short by Michael Lewis (London: Penguin, 2011)
‘The Global Role of the US dollar and
its Consequences': working paper from the Bank
of England (www.bankofengland.co.uk/-/media/boe/files/
quarterly-bulletin/2017/the-global-role-of-the-us-dollar-and-
its-consequences.pdf)

Взлет Китая
Factory Girls: Voices from the Heart of Modern China by
Leslie T. Chang (London: Picador, 2010)
Avoiding the Fall: China's Economic Restructuring by
Michael Pettis (Washington, D.C.: Brookings Institution Press,
2013)

Финансовый кризис: причины и уроки

Other People's Money: The Real Business of Finance by John
Kay (New York: PublicAffairs, 2016)
Between Debt and the Devil: Money, Credit and Fixing
Global Finance bv Adair Turner (Princeton: Princeton
University Press, 2017)
How Do We Fix This Mess? The Economic Price of Having
It All, and the Route to Lasting Prosperity by Robert Peston
(London: Hodder & Stoughton, 2013)

 
 
 
 Ловушки свободных рынков и неравенство
Rewriting the Rules of the American Economy: An Agenda
for Growth and Shared Prosperity by Joseph Stiglitz (New York:
W. W. Norton & Company, 2015)
The Shock Doctrine: The Rise of Disaster Capitalism by
Naomi Klein (London: Penguin, 2008)

Что стоит за нашими решениями?

Nudge: Improving Decisions About Health, Wealth and
Happiness by Richard H. Thaler & Cass R. Sunstein (London:
Penguin, 2009)

 
 
 
  
Благодарности
 
Как и все книги, эта появилась на свет в результате кол-
лективных усилий, и я невероятно благодарна всем, кто де-
лился со мной своими мыслями и оказывал мне поддерж-
ку. Огромное спасибо профессиональной и очень терпели-
вой команде издательства Elliott & Thompson, в особенности
Дженни Кондэлл и Пиппе Крейн. Спасибо за их блестящие
идеи и за укрощение сидящего во мне «ботаника»: благодаря
им полет моей фантазии обретал нужную форму на страни-
цах книги. Спасибо Эмме Финниган за талантливое продви-
жение книги и моему агенту из компании Newspresenters Мэ-
ри Гринэм за постоянное внимание, мудрые советы и удиви-
тельное чувство юмора.
Я горда тем, что команда, участвовавшая в подготовке
книги, в основном состояла из женщин. К сожалению, жен-
щины до сих пор слабо представлены в экономике. За время
моей карьеры мне выпала честь сотрудничать с самыми вы-
дающимися специалистами-мужчинами. Особенную благо-
дарность я хочу выразить Роджеру Бутлу – в прошлом глав-
ному экономисту фирмы HSBC – и Джеффу Рэнделлу, быв-
шему бизнес-редактору ВВС и телеведущему канала Sky. Ко-
гда я осмелилась оспорить некоторые устоявшиеся догмы,
настаивая на собственных взглядах, они оказали мне неоце-
нимую поддержку.
 
 
 
 Я в долгу перед многими экономистами, журналистами и
чиновниками, которые предоставляли мне для работы над
книгой точную информацию и делились со мной ее понима-
нием. Принято говорить: посадите в одну комнату двух эко-
номистов, и вы услышите три разных мнения. Надеюсь, что
результаты моих трудов понравятся хотя бы одному из них.
Разумеется, эта книга никогда не была бы написана без
поддержки и терпения моей семьи и моих друзей. Особенная
благодарность – моему отцу, доктору Полу Дэвиду; он пер-
вым вдохновил меня заняться изучением экономики. Спаси-
бо моему мужу Энтони, который сделал все, чтобы я могла
работать над этим проектом. Спасибо моим дочерям – за то,
что месяцами мирились с моим малым участием в их жизни
и предлагали собственные яркие идеи для оформления об-
ложки. Они даже притворялись, что им страшно интересно
разглядывать отчеты Центробанка, способные навести тре-
пет на нормального шестилетнего ребенка. Наконец, спаси-
бо моей маме Эми. Она объяснила мне, что женщина нико-
гда не будет счастлива, если не научится делать восемь дел
одновременно, по преимуществу в четыре часа утра.

 
 
 
  
Об авторе
 

 
 
 
 Даршини Дэвид – экономический обозреватель BBC
News. Начинала карьеру финансовым аналитиком HSBC
Investment Bank. С 2000  г. работала в BBC корреспонден-
том отдела экономики, затем вела ежедневную программу о
бизнесе и финансах из Нью-Йорка. В сентябре 2009 года пе-
решла на телеканал Sky News, где была ведущей ежеднев-
ной программы о новостях финансового рынка и соведущей
главной новостной программы канала «Сегодня вечером».
В 2018  г. вернулась на BBC в качестве экономического
обозревателя. «Доллар всемогущий» – ее первая книга.