Po Bronson

Ashley Merryman

NurtureShock
New Thinking About Children

Twelve
 По Бронсон
Эшли Мерримен

Мифы воспитания
Наука против интуиции

Перевод с английского Алексея Андреева

Издательство «Манн, Иванов и Фербер»

Москва, 2014
УДК 37.018.1
ББК 88.576.5
Б88

Публикуется с разрешения Curtis Brown,

Ltd. and Synopsis Literary Agency

Бронсон, П.
Б88 Мифы воспитания. Наука против интуиции/ По Бронсон, Эшли Мерримен ;
пер. с англ. Алексея Андреева. — М. : Манн, Иванов и Фербер, 2014. — 240 с.

ISBN 978-5-91657-405-0

Воспитывая детей, мы часто ориентируемся лишь на собственные представления

о полезном и правильном, руководствуясь личным опытом и родительской интуи­
цией. Но всегда ли интуиция подсказывает нам верные решения?
Эта книга представляет совершенно новый, здравый подход к проблемам воспи-
тания и обучения детей. Анализируя фундаментальные научные исследования
последних лет, авторы доказывают, что многие устоявшиеся представления о
воспитании приносят больше вреда, чем пользы.
Эта книга удивит практически каждого родителя и поможет избавиться от многих
существующих предрассудков о детях и их развитии.

УДК 37.018.1
ББК 88.576.5

Все права защищены.

Никакая часть данной книги не может быть воспроиз-
ведена в какой бы то ни было форме без письменного
разрешения владельцев авторских прав.

Правовую поддержку издательства обеспечивает

юридическая фирма «Вегас-Лекс».

© Po Bronson 2009
© Перевод на русский язык, издание на русском
языке, оформление. ООО «Манн, Иванов
ISBN 978-5-91657-405-0 и Фербер», 2014
 Оглавление

Предисловие. Кэри Грант в роли швейцара . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 7

Вступление. Почему не стоит доверять интуиции, воспитывая детей . . . . . . . . . . . . . . . 10
Глава первая. Обратная сила похвалы. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 15
Глава вторая. Потерянный час. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 31
Глава третья. П
 очему белые родители не обсуждают

вопросы отношения национальностей и рас . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 47

Глава четвертая. Почему дети врут. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 69
Глава пятая. Поиски талантов в детском саду . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 87
Глава шестая. Эффект братьев и сестер . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 108
Глава седьмая. Наука подросткового бунта. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 122
Глава восьмая. Можно ли научить ребенка самоконтролю? . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 144
Глава девятая. Как важно уметь ладить с другими . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 164
Глава десятая. Почему Хана говорит, а Алиса нет. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 180
Заключение. Миф о суперспособностях . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 205
Благодарности. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 217
Об авторах. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 221
 Предисловие
Кэри Грант в роли швейцара

Дело было в конце 60-х. Посетители частного ночного клуба «Волшеб-

ный замок» в Голливуде, владельцами которого были профессиональные
фокусники, приходили в восторг, увидев на пороге заведения швейцара,
как две капли воды похожего на голливудскую звезду того времени Кэри
Гранта. «Добро пожаловать в “Замок”!» — произносил безупречно оде-
тый красавец, очевидно наслаждавшийся своим сходством с известным
актером. Посетители заходили внутрь, обсуждая поразительное сходство
двойника с оригиналом, что было прекрасным доказательством магии
Голливуда во всех ее проявлениях. К тому же «Волшебный замок» распо-
лагался в двух шагах от Китайского театра и Аллеи славы кинематографа.
Однако этот швейцар вовсе не был двойником. Это был Кэри Грант
собственной персоной.
Актер, с детских лет обожавший фокусы, был одним из основателей
этого клуба. «Волшебный замок» нравился Гранту и многим другим
знаменитостям еще и потому, что в нем соблюдали несколько железных
правил — никаких фотографий и никаких журналистов. Звезды могли
спокойно отдыхать, не волнуясь о том, что желтая пресса напишет
на следующее утро.
Грант мог часами сидеть в фойе клуба с администратором Джоан
Лотон, обсуждая волшебство, которое его волновало гораздо больше,
чем магия сцены. А именно детей. Лотон работала администратором
клуба по ночам, а днем училась на специалиста по детскому развитию.
8 | Мифы воспитания

Отпрыск Гранта был совсем маленьким, и актера интересовало все, что

Лотон знала про малышей. Услышав, что перед подъездом останавлива-
ется автомобиль, актер вскакивал и бросался к дверям. Он не стремился
сознательно обмануть посетителей, но никто не принимал его за насто-
ящего Кэри Гранта и против обычного не просил автограф. Почему?
Всех сбивал с толку контекст встречи. Никто не ожидал, что сам Кэри
Грант может выступить в роли банального швейцара. В клубе высту-
пали самые известные фокусники того времени, и публика приходила
в «Волшебный замок», чтобы увидеть иллюзию, фокусы и трюки. Все
искренне верили, что красавец швейцар — всего лишь первая иллюзия
перед началом представления.
А теперь мораль. Если все происходящее подается «под соусом»
развлечения и подразумевается, что все будет волшебным, удивительным
и потрясающим, что-то реальное может быть воспринято как еще одна
забава.
Именно так мы воспринимаем современные новости науки.
Сейчас поток информации не останавливается ни на секунду. Новости
постоянно показывают по ТВ, пишут в блогах, сообщают в пресс-рели-
зах и по е-мейлу. Можно подумать, что в такой обстановке невозможно
пропустить сообщение о важном научном открытии. Однако сейчас они
стали напоминать звезд второго эшелона — ими заполняют эфир тогда,
когда в ленте нет «больших» новостей. Каждой из них достаются свои
десять минут славы, а задача новости — скорее развлечь нас, чем заста-
вить о чем-то задуматься. На следующий день эти новости уже никому
не нужны, о них начисто забывают, и СМИ вываливают на нас новую
порцию «научного бизнес-ланча». Говорят в этих репортажах быстро,
тему затрагивают поверхностно, поэтому понять, насколько эти новости
ценны, сложно.
Очень непросто сделать научные новости яркими и привлекатель-
ными для СМИ. По крайней мере в области исследований развития
ребенка не было открытия, которое можно было бы назвать научным
прорывом. Зачастую ситуацию осложняет тот факт, что открытия
принадлежат не конкретному ученому, а десяткам исследователей,
 Предисловие. Кэри Грант в роли швейцара | 9

разбросанных по всему миру. Отдельно взятые эксперименты не при-

водят к озарениям и прорывам. Выводы кристаллизуются постепенно,
на основе многолетней работы, а эксперименты и исследования неод-
нократно повторяют, чтобы уточнить результаты.
В результате множество важных идей уже давно находятся в поле зре-
ния общественности, однако мы не в состоянии разглядеть и признать
их важность.
 Вступление
Почему не стоит доверять
интуиции, воспитывая детей

У моей жены отличный вкус. За одним исключением. В гостевой комнате

нашего дома висит нарисованный акриловыми красками натюрморт —
горшок с красной геранью и лейка цвета охры на фоне коричневого
дощатого забора. Мало того что это абсолютно безобразная картина, это
еще и поделка из серии «раскрась картинку по номерам».
Каждый раз, когда я ее вижу, руки чешутся выкинуть ее в мусорный
бак. Но жена категорически возражает, потому что картину нарисовала
ее прабабушка в 1961 году. Я совершенно не против хранения вещей
по сентиментальным соображениям. Наш дом забит самыми разными
предметами, которые принадлежали родственникам жены. Но в этой
картине, на мой взгляд, нет и не может быть ничего сентиментального.
Может быть, в тот день, когда ее прабабушка купила в магазине этот
набор, ее грела мысль, что в жизни есть место креативности и полету
фантазии, но законченный продукт, по моему мнению, убивает эту на­
дежду на корню. Эта раскраска не оставляет потомкам никаких основа-
ний помянуть свою родственницу добрым словом.
Раскраски по номерам были сверхпопулярны в начале 1950-х годов.
Можно сказать, что они были iPod’ом тех времен. Маркетологи решили,
что пылесосы, стиральные и посудомоечные машины высвободят у до-
мохозяек такое количество времени, что им нечем будет заняться, кроме
 Вступление. Почему не стоит доверять интуиции, воспитывая детей | 11

как раскрашивать по номерам. За три года компания Palmer Paint про-

дала более двенадцати миллионов наборов. Однако, несмотря на свою
популярность, раскраски всегда вызывали противоречивые чувства.
Критики говорили о противоречии между демократизацией искусства
(ведь теперь каждый мог почувствовать себя творцом) и абсолютно
механическим претворением этой идеи в жизнь.
Не так давно я пытался вспомнить, как относился к науке о развитии
и воспитании детей до того, как несколько лет назад мы с Эшли Мерри-
мен начали эту книгу, и неожиданно в голове всплыл образ этой картины.
Дома я целый вечер разглядывал эту ужасную работу, чтобы понять,
с какой стати я о ней вспомнил. И вот что я в конце концов понял.
Гамма чувств, которую вызывает раскраска по номерам, похожа на ту,
что появляется после прочтения книги о воспитании. Наука всегда
утверждала, что стать хорошим родителем можно только «по книжке».
Велено делать так-то — извольте делать именно так. Все как в раскраске
по номерам, в которой для лейки предлагали использовать «жженую
умбру» и ничего иного.
Так вот. Если бы несколько лет назад мне сказали: «Обязательно про-
читай эту новую книгу о воспитании!» — я бы вежливо поблагодарил
за полезный совет и тут же забыл о нем. Как и многие родители, мы с же-
ной купили несколько книжек о детях сразу после рождения сына. В его
первый день рождения мы эти книжки убрали и снова извлекли на свет
божий через три года, когда у нас родилась дочь. История повторилась:
когда дочери исполнился год, книжки о детях исчезли.
Большинство наших друзей вели себя точно так же. Все мы сошлись
на том, что не хотим и не будем родителями «по учебнику». Мы полага-
лись на собственные родительские инстинкты. Мы обожали своих детей
и внимательно наблюдали за их развитием и потребностями. И этого,
казалось, было вполне достаточно.
В то же время мы с Эшли писали для журнала Time. Живя в Лос-
Анджелесе, Эшли в течение нескольких лет проводила занятия для
детей из бедных семей. Для сорока детей она была чем-то наподобие
доброй феи и следила за их развитием от детского сада до средней
12 | Мифы воспитания

школы. Разрабатывая свою программу, Эшли полагалась исключитель-

но на собственные инстинкты. Она никогда не страдала от нехватки
идей. Работа с детьми всегда ее вдохновляла. Ей были нужны только
преподаватели и побольше школьных принадлежностей. Ни Эшли,
ни я даже не представляли, чего нам не хватает и чего мы не знаем. Мы
не просыпались с мыслью о том, что необходимо почитать научную
литературу о детском развитии, потому что у нас что-то не получается.
Все шло просто идеально. А потом мы начали писать эту книгу.
Мы занимались вопросами мотивации у взрослых и в один прекрас-
ный день задумались, почему дети настолько уверены в себе. Мы начали
рассматривать и исследовать вопрос, на котором специализировались,
под новым углом. Результаты нас одновременно смутили и удивили. Рань-
ше инстинкты подсказывали нам, что для того, чтобы маленькие дети
больше верили в себя, их надо постоянно хвалить и называть умницами.
Мы были свято уверены в этом. Однако научные труды очень убедитель-
но доказывали, что похвала за ум приводит к негативным последствиям.
Этим вы только подорвете уверенность детей в своих силах.
После этой истории мы постарались изменить кое-что в общении
со своими детьми. Но остался вопрос: почему наши инстинкты так нас
обманули?
Считается, что материнский инстинкт — врожденный. Женщинам
говорят, что не стоит волноваться, если в 20–30 лет их нисколько
не тянет к детям. Женщины могут считать, что у них полностью отсут-
ствуют материнские качества. Но сразу после рождения, когда младенца
передают матери, инстинкт появляется как в сказке вместе с нужны-
ми гормонами. Мать мгновенно понимает, что ей надо делать сейчас
и в последующие восемнадцать лет. Материнская мудрость начинает
фонтанировать магическим образом. Материнство гарантированно
нравится женщине так же, как изысканное нижнее белье и высокие
каблуки. Это же так естественно, не правда ли?
Благодаря этому мифу мы используем слово «инстинкт» для обозна-
чения коллективной мудрости, выросшей из нашего опыта воспитания
детей. Однако это далеко не самое правильное значение слова. Биоло-
 Вступление. Почему не стоит доверять интуиции, воспитывая детей | 13

гический инстинкт действительно существует — это импульс, направ-

ленный на защиту и заботу о ребенке. Нейробиологи точно определили
часть мозга и нервной системы, в которой появляется этот импульс.
Родители, ожидающие рождения ребенка, могут быть уверены, что этот
импульс появится. Но как лучше ухаживать за ребенком и воспитывать
его, решать им самим.
Получается, что «инстинкты» могут сбить с толку, потому что они
на самом деле не инстинкты. Сейчас, через три года после начала иссле-
дований, мы с Эшли видим: то, что мы называли «инстинктами», было
просто набором реакций, появившихся на основе полученной инфор-
мации и ее анализа. «Инстинктами» оказалось все то, что мы сами себе
нарешали. Кроме этого, мы поняли, что наши реакции — это гремучая
смесь принятия желаемого за действительное, некоторого ханжества,
прихотей моды, личного опыта и старых, как мир, уже неоднократно
опровергнутых психологической наукой идей. В общем, мы поняли, что
в «инстинктах» кроется все что угодно, кроме здравого смысла.
«Воспитательный шок» — термин, который мы используем для
обозначения типичной у молодых родителей паники по поводу того,
что «волшебный фонтан знаний» никак не включается.
Мы надеемся, что эта книга вызовет шок. На основе новейших ис-
следований мы постарались показать, что многие из наших кажущихся
незыблемыми представлений о детях абсолютно ложны.
Многие приемы воспитания, используемые в  нашем обществе,
не дают никакого положительного результата, потому что не учитывают
важнейшие научные открытия.
Появившиеся в результате неправильные представления о детском
развитии отрицательно влияют на поведение родителей, школьную
программу и социальную политику. От них во многом зависит, как
мы понимаем поведение ребенка и как с ним общаемся. Мы отнюдь
не собираемся бить в набат, мы просто предлагаем родителям более
осмысленно воспринимать своих детей, стараться понять их глубже
и по-новому. Небольшие перемены в нашем собственном поведении
сегодня могут привести к долгосрочным изменениям во всем обществе
14 | Мифы воспитания

завтра. Постепенно, один за другим будущие граждане нашей страны

будут меняться к лучшему.
В этой книге, посвященной воспитанию детей от младенцев до под-
ростков, мы рассмотрим широкий спектр вопросов от умственной
деятельности до моральных устоев общества. Мы пытались написать
книгу, которая была бы максимально далека от принципа раскрасок
по номерам. Вы найдете главы, посвященные вопросам самоуверен-
ности, сна, вранья, отношения к разным национальностям и расам,
сообразительности, конфликту между братьями и сестрами, подростко-
вому максимализму, самообладанию, агрессии, чувству благодарности
и владению языком.
Во время чтения вам придется переосмыслить многие вещи, кото-
рые, казалось бы, не подлежат сомнению. Не перечисляя их все, упо-
мянем чувство собственного достоинства, программу школ вождения,
убеждение, что дети не замечают расовых различий, эмоциональный
интеллект*, образовательные мультфильмы и представление о том, что
ребенок должен уметь говорить «нет» своим сверстникам.
Мы выбрали эти вопросы потому, что результаты научных исследова-
ний по ним не только очень нас удивили, но и оказались диаметрально
противоположными распространенным представлениям.
После досконального анализа научных открытий и представлен-
ных доказательств новое понимание детей показалось нам не просто
логичным, но и очевидным. Мы поняли, что совсем не обязательно
воспитывать отпрысков «по учебнику», и вернулись к старому добро-
му здравому смыслу. Все встало на свои места, а старые представления
оказались стремлением выдать желаемое за действительное. Пережив
первоначальный шок, мы стали по-настоящему понимать своих детей.

* Еmotional intelligence — способность осознавать эмоции, достигать и генерировать

их так, чтобы содействовать мышлению, управлять ими таким образом, чтобы спо-
собствовать эмоциональному и интеллектуальному росту. Подробно об этом читайте
в книге: Дэниел Гоулман. Эмоциональный интеллект. М.: Манн, Иванов и Фербер,
2013. Прим. пер.
 Глава первая
Обратная сила похвалы

Конечно, он особенный.
Однако научные исследования доказывают:
если вы будете ему говорить ему об этом,
то лишь навредите. Доказано нейробиологами

Ну и как прикажете понимать такого мальчика, как Томас?

На самом деле Томас — его второе имя. Он ученик пятого класса
привилегированной, но тем не менее государственной средней школы
№ 334, или, как ее называют, школы Андерсона, в Нью-Йорке. Томас
очень худой. Недавно его длинные светлые волосы постригли так, чтобы
было похоже на прическу Дэниела Крейга в роли Джеймса Бонда. В от-
личие от Бонда Томас предпочитает носить мешковатые штаны и майку
с изображением одного из своих героев — Фрэнка Заппы. Он дружит
с пятью другими мальчиками из школы Андерсона, которых считают
«самыми умными». Томас — один из них, и ему нравится эта компания.
С тех пор как Томас научился ходить, все постоянно говорили ему,
что он умный. Причем не только родители, а все взрослые, которые об-
щались с этим не по годам развитым ребенком. Когда родители Томаса
подали заявление в детский сад при школе Андерсона, было авторитетно
доказано, что Томас действительно умен. Дело в том, что в школу при-
нимают только 1% лучших соискателей, поэтому обязательно проводят
16 | Мифы воспитания

тест IQ. Томас не просто оказался в числе 1% самых лучших. Он попал

в 1% лучших из этого числа.
Однако в процессе учебы понимание того, что он умный, не привело
его к уверенности в собственных силах при выполнении домашних
заданий. Более того, папа вундеркинда заметил, что дело обстоит
ровно наоборот. «Томас не хотел и пробовать сделать то, в чем мог
бы не преуспеть, — рассказывает его папа. — Многое давалось ему
легко, но если возникали малейшие проблемы, он сдавался практиче-
ски сразу: “У меня это не получается”». Таким образом, Томас делил
все задания на две категории — то, что у него получалось само собой,
и то, что не получалось.
Например, в начальных классах Томасу с трудом удавалось правопи-
сание, поэтому он наотрез отказывался произносить слова по буквам.
Впервые увидев дроби, Томас просто «ушел в отказ». Самая большая
проблема возникла в третьем классе. Настало время научиться красиво
писать от руки, но Томас неделями отказывался даже смотреть на шари-
ковую ручку. Дошло до того, что учитель стал требовать, чтобы Томас
всю домашнюю работу делал от руки. Его отец пытался поговорить
с сыном: «Послушай, ты, конечно, умница, но это совсем не значит,
что не надо прикладывать вообще никаких усилий». (В конечном счете
после долгих уговоров мальчик «победил» прописные буквы.)
Почему у этого ребенка, который по праву находится в топе всех
рейтингов, не хватает уверенности в себе, чтобы справиться с самыми
стандартными школьными заданиями?
Томас далеко не одинок. Вот уже несколько десятилетий ученые
замечают, что высокий процент одаренных студентов (тех, кто входят
в верхнюю дециль по результатам тестов на одаренность) серьезно недо-
оценивают собственные способности. Они начинают занижать планку
и не надеются, что у них в итоге все получится. Они недооценивают
необходимость прилагать усилия и переоценивают необходимость
родительской помощи.
Родители считают, что можно решить эту проблему, похвалив ре-
бенка за ум. Результаты проведенного в Колумбийском университете
 Глава первая. Обратная сила похвалы | 17

опроса показывают, что 85% американских родителей считают важ-

ным говорить детям, что они умны. Согласно моим (совершенно
ненаучным) наблюдениям, количество таких родителей в Нью-Йорке
и его окрестностях составляет 100%. Такое поведение давно стало
привычкой. Фраза «Парень, ты у нас умница» вылетает из уст просто
автоматически.
На вопрос о том, как часто она хвалит своих детей, одна мамаша гордо
ответила: «С младенчества и очень часто». Один папа хвалит ребенка
«так часто, как только можно». Я слышал, что детям кладут записки
о том, какие они замечательные, в коробки с завтраком. Мальчики по-
лучают наборы карточек с фотографиями бейсболистов за то, что сбра-
сывают недоеденную еду со своей тарелки в мусорное ведро, а девочек
награждают визитами в маникюрный салон за выполнение домашнего
задания. Жизнь детей перенасыщена уверениями, что все у них идет
замечательно, да и сами они замечательные до мозга костей. У них есть
все, что нужно в этой жизни для успеха.
Причина такого поведения проста. Это убежденность: если ребе-
нок верит в то, что он умный (после того как ему миллион раз об этом
сказали), его не испугают никакие задания в школе. Похвала — это
карманный ангел-хранитель. Хвалят для того, чтобы ребенок не забывал
о своих талантах.
Однако все больше исследований и даже новые данные самой си-
стемы среднего образования Нью-Йорка свидетельствуют: как раз
наоборот. Назвать ребенка «умным» не значит гарантировать, что
он будет хорошо учиться. Более того, излишняя похвала может стать
причиной плохих результатов в учебе.
Доктор Кэрол Дуэк* недавно начала работать в Стэнфордском уни-
верситете. Большую часть своей жизни она провела в Нью-Йорке — вы-
росла в Бруклине, училась в Барнард-колледже, несколько десятилетий
преподавала в Колумбийском университете. Последние десять лет
Дуэк со своей командой исследовала последствия похвалы на учащихся

* Книга профессора Дуэк «Гибкое сознание. Новый взгляд на психологию развития

взрослых и детей» вышла в издательстве Манн, Иванов и Фербер в 2013 году. Прим. ред.
18 | Мифы воспитания

двадцати школ Нью-Йорка. Ее главная работа — ряд экспериментов

на 400 учащихся пятых классов — рисует предельно ясную картину.
До этих экспериментов считалось, что, похвалив учеников за их ум,
можно придать им больше уверенности в своих силах. Однако Дуэк
подозревала, что подобная тактика перестанет работать, как только
ребенок столкнется со сложностями или потерпит неудачу.
Дуэк отправила четырех ассистенток исследовать нью-йоркских
пятиклассников. Ассистентки забирали по одному ученику из класса
для проведения невербального IQ-теста. Надо было собрать несколько
очень легких головоломок, с которыми справился бы любой ребенок.
После окончания теста ассистентки сообщали каждому школьнику его
результаты и коротко, одним предложением, его хвалили. Некоторых
школьников — за ум: «Ты, наверное, очень умный». Других — за ста-
рание и усилия: «Ты отлично поработал».
Почему использовали только одну фразу? «Мы хотели понять, на-
сколько дети чувствительны, — объясняет Дуэк, — и были уверены, что
одного предложения вполне достаточно».
После этого школьникам предложили продолжить тест, выбрав
один из вариантов. Первый вариант: усложнить тест. При этом ис-
следователи говорили детям, что, решая сложные задачи, они могут
многому научиться. Второй вариант: пройти тест той же сложности,
как и первый. 90% детей, которых похвалили за то, что они старались
и работали, решились на сложную задачу. Большинство тех, кого по-
хвалили за ум, выбрали легкий тест. «Умники» струсили и решили
уйти от лишних сложностей.
Почему так произошло? «Хваля детей за то, что они умные, — писа-
ла Дуэк, — мы даем им понять, что самое главное — выглядеть умным
и не рисковать, чтобы не допустить ошибок». Именно такой путь из-
брали многие пятиклассники. Они решили, что надо выглядеть умным
и избегать ситуаций, где можно опозориться.
На следующем этапе у пятиклассников не было никакого выбора.
Тест был сложным и предназначался для учеников седьмого класса.
Как и ожидалось, этот тест не смог пройти никто. Однако реакция
 Глава первая. Обратная сила похвалы | 19

пятиклассников была разной. Те, кого похвалили за упорные усилия,

решили, что они плохо сконцентрировались во  время теста. Дуэк
вспоминает: «Эти дети очень хотели выполнить задание и пробовали
всевозможные варианты решений, — вспоминает Дуэк. — Многие
из них сами, без наводящих вопросов заявили, что этот тест понравился
им больше всего». С теми, кого хвалили за ум, вышло по-другому. Они
решили, что неспособность пройти тест — доказательство того, что
они отнюдь не умны. Было видно, как они напрягаются. Они потели,
пыхтели и чувствовали себя ужасно».
После сложного этапа пятиклассникам дали последнее задание, столь
же легкое, как первое. Те, кого похвалили за усилия, на 30% улучшили
свои результаты по сравнению с результатами выполнения первого за-
дания. Те, кого хвалили за ум, снизили показатели на 20%.
Дуэк подозревала, что похвала может иметь обратный эффект, но даже
она не ожидала столь впечатляющих результатов. «Если вы хвалите
усилия и упорство, вы передаете ребенку ощущение контроля над
ситуацией, — объясняет она. — Он поймет, что успех зависит от него
самого. Если вы хвалите ребенка за ум, которым он наделен с рождения,
вы выводите ситуацию за пределы его контроля. Ему будет очень сложно
пережить неудачу».
Результаты интервью, проведенных с участниками теста, показали:
те, кто считает, что ключ к успеху — врожденный ум, недооценивают
значение прикладываемых усилий. Дети думают: «Я умный, значит, мне
не надо стараться». Прикладывать усилия — значит показать всем и каж­
дому, что ты не в состоянии преуспеть, полагаясь на природные данные.
Дуэк неоднократно повторяла эксперимент и пришла к такому за-
ключению: похвала усилий одинаково действует на учащихся из разных
социальных слоев и классов. Этот принцип распространялся на девочек
и мальчиков, в особенности на самых талантливых девочек (которые
больше остальных страдали после неудачи). Принцип обратного дей-
ствия похвалы действует даже на дошкольников.
Джил Абрахам — мать троих детей. Ее мнение совпадает с типич-
ными ответами на вопросы моего личного неофициального опроса
20 | Мифы воспитания

общественного мнения. Я рассказал ей о результатах проведенных

Дуэк экспериментов относительно похвалы, но Джил ответила, что ее
не интересуют тесты, результаты которых не подтверждались неодно-
кратно на протяжении долгого времени. Джил, как и 85% американцев,
убеждена, что детей необходимо хвалить за то, что они умные. Она
объясняет, что в  ее районе сложилась атмосфера жесткой конку-
рентной борьбы. Даже полуторагодовалые крохи должны проходить
собеседование перед поступлением в ясли. «На неуверенных в себе
детях начинают “ездить” не только на детской площадке, но и в классе»,
поэтому Джил считает, что обязана заставить отпрысков верить в свои
врожденные способности. Она не скупится на похвалу. «Меня не ин-
тересует мнение экспертов, — вызывающе заявляет она. — У меня
своя жизнь и своя голова».
Джил — далеко не единственная из тех, кто презрительно относится
к мнению так называемых экспертов. Логика ее рассуждений проста —
короткие эксперименты в специально созданных условиях не могут
сравниться с мудростью родителей, которые изо дня в день растят
и воспитывают детей.
Даже те, кто согласен с результатами исследований, с большим трудом
претворяют их в жизнь. Сью Нидлмэн — мать двоих детей и учитель
начальной школы с одиннадцатилетним стажем. В прошлом году она
преподавала в четвертом классе начальной школы. Сью ни разу в жизни
не слышала имя Кэрол Дуэк, однако идеи, над которыми та работает,
дошли до ее школы, поэтому Сью начала выражать одобрение с по-
мощью следующей фразы: «Мне нравится, что ты не сдаешься». Сью
старается хвалить не в общем, а за что-то конкретное. Тогда ребенок
понимает, чем он заслужил эту похвалу, и готов трудиться, чтобы его
хвалили и в будущем. Иногда Сью говорит ребенку, что он хорошо успе-
вает по математике, но никогда не заявляет, что достижения ребенка
в математике оставляют желать лучшего.
Но так она ведет себя в школе. А вот дома от старых привычек сложно
избавиться. У нее восьмилетняя дочь и пятилетний сын, и они в самом
деле умны. Порой иногда Сью все же говорит: «Ты молодец! У тебя все
 Глава первая. Обратная сила похвалы | 21

получилось. Ты умница». И сама же признаётся: «Когда я читаю диалоги

из учебников по воспитанию детей, то ловлю себя на мысли: “О боже!
Как все это банально!”»
А учителя средней школы Life Sciences в Восточном Гарлеме нисколь-
ко не сомневаются в правильности идей Дуэк, поскольку проверили их
практикой. Дуэк в соавторстве с доктором Лизой Блэкуэлл рассказали
в научном журнале Child Development о том, как на основе этих идей
всего за одну четверть классу удалось повысить оценки по математике.
Школа Life Sciences — специализированное обучающее учрежде-
ние. Там учатся семьсот детей, испытывающих трудности в обучении
(в основном из числа национальных меньшинств). Блэкуэлл раздели-
ла учеников на две группы и предложила им курс из восьми лекций.
Ученики контрольной группы изучали навыки, необходимые для обу-
чения, а во второй группе в дополнение к этому — мини-курс о сущно-
сти интеллекта. В частности, им сообщали, что интеллект не является
врожденным. Ученики один за другим вслух читали статью о том, что,
если заставлять мозг работать, в нем будут появляться новые нейроны.
Второй группе показывали изображения человеческого мозга, ученики
разыграли несколько тематических юмористических сценок. После
окончания мини-курса Блэкуэлл отслеживала успеваемость учеников,
чтобы оценить его влияние.
Учителям не пришлось долго ждать результатов. Заметим, что они
не знали, кто из учеников в какую группу входил. Тем не менее препо-
даватели быстро заметили улучшение оценок у тех учеников, которые
прослушали этот курс. Всего лишь за одну четверть Блэкуэлл удалось
повысить успеваемость по математике, которая довольно долго была
весьма низкой.
Вся разница в обучающей программе двух групп сводилась к паре
уроков общей продолжительностью 50 минут. В течение этого времени
ученики не занимались математикой. Целью этих двух уроков было
показать: мозг — это мышца. Если вы тренируете свой мозг, вы станови-
тесь умнее. Этого оказалось достаточно, чтобы ситуация с математикой
значительно улучшилась.
22 | Мифы воспитания

«Исследования очень убедительны», — говорит доктор Жераль-

дин Дауни из Колумбийского университета. Она изучает детскую
чувствительность к отказу. «Они наглядно показывают, что на ос-
нове определенной теории можно разработать эффективную школь-
ную программу». Такого же мнения придерживаются многие кол-
леги Дауни. Специалист по вопросам стереотипов, социопсихолог
из Гарвардского университета доктор Махзарин Банаджи сказал мне:
«Кэрол Дуэк — гений. Я очень надеюсь, что к ее работе отнесутся
со всей серьезностью. Результаты ее изысканий просто шокируют».
В 1969 году вышла книга «Психология чувства собственного досто-
инства», автор которой психотерапевт Натаниэль Бранден утверждал:
самоуважение и чувство собственного достоинства — самые важные
качества личности.
В 1984 году законодатели штата Калифорния постановили создать
специальную группу, занимавшуюся проблемой развития в гражданах
этих самых чувств собственного достоинства и самоуважения. Это
должно было решить массу проблем: от уменьшения зависимости
от социальных пособий до снижения количества подростковых бере-
менностей. Начался крестовый поход за рост чувства собственного
достоинства граждан, главным образом детей. Все, что могло хотя
бы минимально навредить детскому самоуважению, безжалостно
искореняли. К соревнованиям стали относиться с опаской. Тренеры
футбольных команд перестали вести счет и выдавали кубки направо
и налево. Учителя прекратили пользоваться красными карандашами.
Критику заменила тотальная и ничем не заслуженная похвала. В од-
ной из школ штата Массачусетс на уроках физкультуры прыжки через
скакалку делают… без скакалки, опасаясь, что дети могут упасть и над
ними будут смеяться.
Исследования Дуэк и Блэкуэлл — передовой отряд борьбы с главным
постулатом движения за увеличение самоуважения и чувства собствен-
ного достоинства: мол, похвала и достигаемые результаты неразрывно
связаны. С 1970 по 2000 год вышло более 15 000 научных статей о связи
самоуважения с чем угодно: от продвижения по карьерной лестнице
 Глава первая. Обратная сила похвалы | 23

до секса. Результаты исследований зачастую оказывались противо-

речивыми и неубедительными, поэтому в 2003 году американская
Ассоциация психологических наук попросила одного из самых извест-
ных сторонников идеи развития чувства собственного достоинства
доктора Роя Баумайстера провести анализ всех этих научных работ.
Команда Баумайстера обнаружила, что в научных разработках по этому
вопросу почти не было науки. В большинстве из 15 000 исследований
людей просили оценить их собственный интеллект, успехи в карьере,
умения строить отношения и т. д. На основе подобной самооценки
очень сложно делать какие-либо выводы, поскольку людям свойствен-
но переоценивать или недооценивать себя. Лишь в 200 исследованиях
применялись корректные с научной точки зрения методы оценки
чувства собственного достоинства и его влияния на жизнь человека.
Итогом работы команды Баумайстера стал вывод о том, что само­
уважение не имеет никакого отношения к улучшению успеваемости
и построению успешной карьеры. Это чувство не влияло даже на уро-
вень употребления алкоголя. И уж точно никак не способствовало
уменьшению любого вида насилия. (Агрессивные, склонные к наси-
лию личности часто очень высокого мнения о себе, что развенчивает
теорию о низкой самооценке как причине агрессивности.)
Баумайстер заявил, что пережил «самое большое разочарование за все
время научной работы».
Сейчас Рой Баумайстер поддерживает позицию Дуэк, и результаты
его исследований не противоречат ее результатам. В недавней статье он
пишет, что повышение самооценки студентов, находящихся на грани
провала по какому-либо предмету, приводит к тому, что их оценки стано-
вятся еще хуже. Баумайстер считает, что популярность идеи увеличения
самооценки во многом связана с гордостью родителей за успехи своих
детей. Эта гордость столь сильна, что, «хваля своих детей, они, по сути,
хвалят самих себя».
Научная литература в целом свидетельствует: похвала может мо-
тивировать. Ученые из университета Нотр-Дам исследовали эффек-
тивность похвалы на игроках университетской хоккейной команды,
24 | Мифы воспитания

которая постоянно проигрывала. В результате эксперимента команда

попала в плей-офф. Однако похвала похвале рознь, и это прекрасно
продемонстрировала Дуэк. Ученые доказали: чтобы похвала работала,
она должна быть очень конкретной. (Игроков хоккейной команды
хвалили за то, что они много раз вступали в схватку с противником
за обладание шайбой.)
Очень важно, чтобы похвала была искренней. Дуэк предупреждает:
родители совершают большую ошибку, считая, что дети не способны
увидеть и понять истинную, скрытую за словами причину похвалы.
Мы отлично распознаем неискренний комплимент или лицемерное,
формальное извинение. Дети тоже с опаской воспринимают похвалу,
причиной которой может быть желание что-то от них получить. Только
малыши воспринимают похвалу буквально, а дети старше семи так же,
как и взрослые, относятся к ней с подозрением.
Один из первопроходцев в этой области психолог Вульф-Уве Мейер
провел ряд экспериментов, в ходе которых одни ученики смотрели
на то, как хвалят других. Мейер пришел к выводу: к двенадцатилетнему
возрасту дети начинают расценивать похвалу учителя не как подтверж-
дение хороших результатов, а как свидетельство того, что способностей
у ученика мало и ему требуется дополнительная поддержка. Они уже
заметили: отстающих учеников обычно постоянно хвалят. Мейер
писал: в глазах подростков критика, а совсем не похвала учителя служит
позитивной оценкой их способностей.
По мнению Даниэля Виллингхама, изучающего вопросы когнитив-
ности*, учитель, похваливший ребенка, сам того не подозревая, дает ему
понять: ученик достиг предела своих врожденных способностей. А вот
критикующий учитель дает ученику посыл, что тот в состоянии добить-
ся большего. Профессор психиатрии Нью-Йоркского университета
Джудит Брук считает, что все упирается в вопрос доверия. «Хвалить
нужно, но хвалить просто так бесполезно, — говорит она. — Хвалить
нужно за какую-нибудь конкретную способность или талант». Поняв,

* Когнитивность — способность к умственному восприятию и переработке внешней

информации. Прим. пер.
 Глава первая. Обратная сила похвалы | 25

что их безосновательно хвалят, дети начинают игнорировать любую

похвалу — как искреннюю, так и неискреннюю.
Избыток похвалы отрицательно сказывается на мотивации. Дети на-
чинают делать что-то только для того, чтобы их похвалили, и перестают
получать удовольствие от самого процесса. Ученые из Стэнфордского
университета и Рид-колледжа провели анализ результатов более 150 ис-
следований похвалы и выяснили, что ученики, которых часто хвалят,
теряют самостоятельность и перестают идти на риск. Ученые заметили
постоянно проявляющуюся связь между частым использованием похва-
лы и тем, что «ученики проявляют меньше упорства при выполнении
заданий, чаще смотрят на учителя, чтобы понять, правильно ли они
отвечают, а их ответы приобретают вопросительную интонацию».
Переходя в колледж, они прыгают с предмета на предмет, не желая полу-
чать посредственные оценки. Им очень сложно выбрать специализацию,
так как они боятся, что не достигнут успеха на выбранном поприще.
Преподавательница английского языка из средней школы в Нью-
Джерси рассказывала, что легко определяет детей, которых дома слиш-
ком много хвалят. Их родители думают, что таким образом помогают
своим чадам, но те так страдают от ощущения возложенной на них
ответственности и родительских ожиданий, что не в состоянии скон-
центрироваться на предмете, а только на оценках, которые получают.
«Одна мама заявила: “Вы убиваете в моем сыне уверенность в своих
силах”, когда я поставила мальчику тройку. Я ответила ей: “Ваш ребенок
способен на большее. Я должна помочь ему лучше учиться, а не получать
удовольствие от отметок”».
Можно было бы предположить, что ребенок, которого перехвалива-
ют, со временем может превратиться в слабака и размазню, у которого
полностью отсутствует чувство мотивации. Однако это совсем не так.
Дуэк и другие ученые заметили, что в детях, которых часто хвалят, раз-
вивается соревновательный дух, а вместе с ним и желание «потопить»
конкурентов. Основной их задачей становится поддержание соб-
ственного имиджа. Эту точку зрения подтверждает ряд исследований,
проведенных Дуэк. В одном из них ученикам предлагают решить две
26 | Мифы воспитания

головоломки. Когда ученик решал первую, ему предлагали выбор —

ознакомиться с новой стратегией решения головоломки, которая при-
годится во время прохождения второй части задания, или узнать свой
результат первого теста и сравнить его с результатами других учеников.
Объяснялось это так: времени мало, можно успеть только что-то одно.
Ученики, которых хвалили за ум, хотели узнать результаты прохождения
первого теста, новая стратегия их не интересовала.
В другом тесте ученикам выдали карточки, на которых надо было
написать свои результаты и  оценить собственную успеваемость.
Им сказали, что эти карточки покажут абсолютно незнакомым учени­
кам других школ без указания имен авторов. 40% детей, которых хва-
лили за ум, сознательно завысили свои оценки. А из тех, кого хвалили
за усидчивость, соврали единицы.
Некоторым ученикам, преуспевавшим в начальной школе, переход
в среднюю дается нелегко. Те, кто считал свой успех следствием врожден-
ных способностей, начинают подозревать, что просто глупы. Они оказы-
ваются не в состоянии учиться лучше, потому что необходимость больше
стараться (что, собственно, и улучшает успеваемость) воспринимают как
еще одно доказательство собственной глупости и неизбежности прова-
ла. Многие из них «серьезно рассматривают возможность списывания
и мухлежа».
Школьники начинают жульничать потому, что не знают, как им бо-
роться с неудачами. Если родители игнорируют плохую успеваемость
детей, говоря, что в следующий раз все у них получится, проблема только
усугубляется. Сотрудница Мичиганского университета Дженнифер
Крокер исследует механизм этого явления. Она пишет: ребенок может
подумать, что провал — настолько ужасное дело, что в семье о нем даже
нельзя говорить. А человек, который не может обсуждать свои ошибки,
не в состоянии на них учиться.
Однако стратегия игнорирования ошибок и концентрации исклю-
чительно на позитивных моментах отнюдь не является общепринятой.
Молодой ученый из Иллинойского университета доктор Флорри Нг
повторила эксперимент, проведенный Дуэк, на пятиклассниках в Илли-
 Глава первая. Обратная сила похвалы | 27

нойсе и Гонконге, несколько изменив его. Вместо того чтобы тестировать

детей на IQ в стенах школы, она попросила матерей привести их в уни-
верситеты (соответственно студенческий городок Урбана-Шампейн
и Гонконгский университет) и ждать в отдельной комнате. Половине
детей дали очень сложный тест, в котором они могли правильно отве-
тить от силы на половину вопросов. После первой части теста объявили
пятиминутный перерыв, и ребята смогли пообщаться с мамами. Мамы
к этому моменту знали не только результаты своих чад, но и то, что
результаты эти много ниже среднего (что было неправдой). Встречу
снимали скрытой камерой.
Американские матери не позволили себе никаких негативных коммен-
тариев. Во время встречи они были настроены подчеркнуто позитивно.
Бо' льшую часть времени они обсуждали вопросы, не имевшие никакого
отношения к следующему тесту, например что они будут есть на обед.
А многие китайские матери посвятили значительную часть времени
обсуждению теста и его важности.
Результаты, показанные китайскими детьми во второй части теста,
улучшились на 33%, а маленькие американцы выступили лишь на 16%
лучше прежнего.
Можно подумать, что китаянки вели себя излишне жестко, однако
такое мнение не отражает реальности отношений детей и родителей
в современном Гонконге. Видеозаписи показали, что матери говорили
твердо, но при этом улыбались и обнимали своих детей точно так же, как
и американки, не повышали голос и не хмурились.
Мой сын Люк ходит в детский сад. Иногда мне кажется, что он при-
нимает оценку своих действий сверстниками слишком близко к сердцу.
Люк называет себя застенчивым, но на самом деле он вовсе не застенчив.
Он абсолютно не боится новой обстановки, не стесняется разговаривать
с незнакомыми людьми, а в школе даже пел перед большой аудиторией.
Я бы сказал, что он немного самолюбив и стремится произвести хоро-
шее впечатление. В его подготовительном классе все обязаны носить
скромную форму, и Люку нравится, что над такой одеждой не смеются,
«потому что тогда они будут смеяться над своей собственной одеждой».
28 | Мифы воспитания

После знакомства с исследованиями Кэрол Дуэк я начал хвалить его

немного по-другому. Я не перешел на новый образ мыслей полностью,
поскольку по Дуэк получается: чтобы выйти из полосы неудач, надо
просто больше работать. «Пробуй еще раз, не сдавайся» — в этом
нет ничего нового. Однако, как выяснилось, способность раз за разом
пытаться сделать что-то после неудачи хорошо изучена психологами.
Упорные люди стойко переносят неудачи и сохраняют мотивацию,
даже когда долгое время не получают желаемого. Я внимательно изучил
исследования на эту тему и понял, что упорство — не только сознатель-
ный акт воли, это и бессознательная реакция мозга. Доктор Роберт
Клонингер из университета Вашингтона обнаружил цепь нервных
окончаний, проходящих через префронтальную кору головного мозга
и область под названием вентральный стриатум. Эта цепь управляет
мозговым центром, отвечающим за реакцию на вознаграждение. Когда
вознаграждение заставляет себя долго ждать, цепь замыкается и мозг
получает сигнал: «Не сдавайся. Ты свой дофамин* еще получишь».
Проводя МРТ, Клонингер наблюдал, что у некоторых людей эта цепь
замыкается регулярно, а у других — практически никогда. Почему так
происходит?
Клонингер запускал лабораторных крыс в лабиринт, но не вознагра-
ждал за его прохождение. «Здесь главное — периодическое вознаграж-
дение», — говорит он. Мозг должен научиться переживать периоды
неудач. «Человек, привыкший к частым наградам, теряет настойчивость
и попросту бросит свое занятие, не получив вознаграждения».
Такая аргументация мгновенно меня убедила. Выражение «подсев-
ший на похвалу» показалось мне подходящим для сына, и я подумал,
что похвалой создаю в его мозге химическую зависимость.
Так что же происходит, когда вы перестаете постоянно хвалить своих
детей? По моему опыту, наблюдается несколько стадий абстиненции.
На первой стадии я изменил новым принципам, когда оказался среди
родителей, усердно расхваливающих своих детей. Я не хотел, чтобы Люк

* Нейромедиатор, вызывающий чувство удовольствия. Прим. пер.

 Глава первая. Обратная сила похвалы | 29

почувствовал себя заброшенным, и начал его хвалить, как завязавший

алкоголик снова начинает пить на светском мероприятии. Я превратился
в того-кто-хвалит-на-людях.
Потом я решил попробовать хвалить за конкретные достижения,
как и советует Дуэк. Сделать это оказалось сложнее, чем сказать. Что
происходит в голове пятилетнего ребенка? Мне кажется, что 80% его
умственной деятельности связано с героями комиксов. Тем не менее
каждый день ему надо выполнять домашнюю работу по арифметике и за-
ниматься по букварю. Каждое из этих занятий занимает пять минут, если
он сконцентрируется, а это случается не часто. Поэтому я стал хвалить
его за то, что он концентрируется и не просит сделать перерыв. Я хвалил
его за то, что он внимательно прослушивал задание. После игры в футбол
я не говорил: «Отлично сыграл!» — а хвалил за то, что он смотрел, кому
можно отдать пас. Если он боролся за мяч, я хвалил его за это.
Конкретная похвала, как исследователи и обещали, помогла Люку
увидеть подходы, которые оказывались полезными назавтра. Просто
удивительно, насколько эффективной оказалась новая форма похвалы.
Но не скрою — мой сын делал успехи, а я страдал. Оказалось, что
«подсевшим на похвалу» был я сам. Я хвалил его за конкретное умение
или хорошо выполненное задание, но мне казалось, что я игнорировал
все остальные его качества. Универсальная фраза «Ты умница, и я тобой
горжусь» лучше всего выражала мою безоговорочную любовь. Мы чаще
всего отсутствуем в жизни наших детей с завтрака до ужина, поэтому,
вернувшись домой, стараемся наверстать упущенное. За несколько часов,
что мы находимся вместе, мы стараемся сказать им все, что не успели
за день: «Мы всегда с тобой. Мы тебя любим. Мы в тебя верим».
Мы помещаем наших детей в тяжелые, высококонкурентные условия
самых лучших школ из всех возможных, а потом, чтобы смягчить давле-
ние окружающей среды, начинаем безудержно хвалить. Мы ждем от них
так много, что нам приходится маскировать эти ожидания при помощи
той же самой похвалы. На мой взгляд, это совершенно очевидное про-
явление двуличия.
30 | Мифы воспитания

И, наконец, на финальной стадии абстинентного синдрома я понял,

что если не буду говорить сыну о том, что он умный, то ему самому при-
дется делать выводы об уровне собственного интеллекта. Готовность
в любой момент похвалить ребенка сродни желанию моментально от-
ветить на вопрос его домашнего задания — мы не оставляем ему шанса
справиться самому.
Но что будет, если он сделает неправильные выводы?
Правильно ли будет давать ему возможность самому ответить на этот
вопрос в его-то возрасте?
Как видите, я очень тревожный родитель. Сегодня утром по пути
в школу я решил его испытать: «Слушай, а что будет с твоим мозгом, если
ты очень сильно над чем-нибудь задумаешься?» — спросил я его. «Мозг
станет больше, как мышца», — ответил Люк. Он уже знал верный ответ.
 Глава вторая
Потерянный час

В наши дни дети спят на час меньше,

чем тридцать лет назад. Цена вопроса —
результаты IQ-тестов и эмоциональное
состояние детей ухудшаются, все чаще
встречаются синдром дефицита внимания
и гиперактивности* и детское ожирение

Морган Фихтер — десятилетняя пятиклассница. Она маленького роста,

у нее белая кожа, веснушки и волнистые светло-коричневые волосы.
Ее папа Билл — сержант полиции, дежурство у него заканчивается
в три часа утра. Мама Хитер работает на полставки, а в свободное время
развозит Морган и ее брата на разные секции и мероприятия. Морган
играет в футбол (Хитер — тренер ее команды), но больше всего девочке
нравится плавание, особенно соревнования. Кроме этого, она играет
на скрипке в школьном оркестре. Пять вечеров Морган репетирует сама,
еще у нее две общие репетиции и один частный урок в неделю. Каждый
день Морган вместе с мамой делают домашнюю работу, а потом смотрят
сериал «Перестроим дом»** на канале TLC. Кажется, что Морган
всегда была таким позитивным и трудолюбивым ребенком.

* Attention-Deficit/Hyperactivity Disorder (ADHD). Прим. пер.

** Flip This House, американский сериал о покупке и перестройке домов и квартир.
Прим. пер.
32 | Мифы воспитания

Но не так давно Морган целый год провела в классе учительницы,

которая очень любила критиковать. В результате девочка не могла рас-
слабиться по вечерам. Морган ложилась спать в 21.30, но зачастую бы-
вала так расстроена, что лежала без сна, обхватив подушку, до полуночи.
На стенах ее спальни приклеены карточки со словами, правописание
которых она не могла запомнить. Девочка снова начинала делать уроки.
Она была эмоционально истощена, днем часто раздражалась и плакала.
Иногда она засыпала во время урока. На следующий год Морган пере-
шла из класса учительницы-критиканки в другой, однако сон у нее так
и не улучшился. Хитер начала думать, почему же дочь не может спать.
Стресс или что-то гормональное? Хитер заметила, что, выпив днем
газировки с кофеином, Морган не спит до двух часов ночи, и запретила
ей пить шипучку. Морган старалась держаться, но раза два в месяц у нее
случался нервный срыв и она начинала плакать, как трехлетний ребенок,
пропустивший время сна. «Мне было очень жалко, — говорит Хитер. —
Никому такого не пожелаю. Я думала, что от этой напасти невозможно
избавиться».
Обеспокоенная Хитер спросила совета у педиатра. «Он только
от меня отмахнулся, этот вопрос его совершенно не интересовал, —
вспоминает она. — Он сказал: “Ну и что? Ребенок иногда устает. Это
пройдет с возрастом”».
Мнение педиатра Хитер совпадает с общим мнением американских
врачей по этому вопросу. Согласно данным Национальной ассоци-
ации сна, 90% американских родителей считает, что их дети спят
достаточно.
Однако сами дети придерживаются другого мнения — 60% учеников
старших классов признаются, что днем им очень хочется спать. Четверть
считают, что из-за недосыпа у них снизилась успеваемость. Согласно
различным исследованиям, от 20 до 33% школьников засыпают во время
урока по крайней мере раз в неделю.
Вот еще немного статистики. Согласно исследованиям доктора Фре-
дерика Дэннера из университета Кентукки, старшеклассники в среднем
спят 6,5 часа в сутки. Лишь 5% учеников старших классов спят около
 Глава вторая. Потерянный час | 33

8 часов. Мы сами помним, что уставали, будучи школьниками. Но, ви-

димо, не так сильно, как современные дети.
Тот факт, что в наше время школьники спят ночью на час меньше,
чем их сверстники тридцать лет назад, прошел практически неза-
меченным. Современные родители могут очень даже волноваться
по поводу сна своих малышей, но этот вопрос почему-то снимается
с повестки дня, как только дети идут в школу. Даже детсадовцы спят
на тридцать минут меньше прежнего. Причин тому много, и кроются
они в основном в семье. Это может быть, например, перенасыщенный
график занятий и мероприятий, перегруженность домашней работой,
несоблюдение времени отхода ко сну, увлечение ТВ и мобильными
телефонами. Родители, поздно приходящие с работы, хотят провести
время с детьми и не укладывают их спать вовремя. (Согласно резуль-
татам одного исследования, 94% школьников старших классов сами
решают, когда ложиться спать.) Как бы там ни было, мы не можем
позволить себе пускать дело на самотек.
Исследователи проблем сна лишь недавно смогли увидеть и оценить
ущерб, который приносит детям час недосыпа. Человеческий мозг раз-
вивается до 21-летнего возраста, в том числе и во время сна, поэтому
потерянный час «накапливается» и влияет на детей гораздо сильнее,
чем на взрослых.
Сон имеет огромное значение не только для эмоциональной стабиль-
ности ребенка и хорошей успеваемости. Он имеет прямое отношение
к целому ряду проблем, которые раньше с ним не связывали, например
увеличению частоты случаев детского ожирения и синдрома дефицита
внимания и гиперактивности. Некоторые ученые считают, что недо-
статок сна в период роста и становления организма может привести
к непоправимым изменениям в структуре головного мозга, от которых
невозможно избавиться дополнительными часами сна, подобно тому как
взрослый человек может проспаться после похмелья. Более того, специа-
листы допускают, что ряд поведенческих черт подростков и детей, входя-
щих в подростковый возраст, — перепады настроения, депрессия и даже
переедание — могут оказаться симптомами хронического недосыпа.
34 | Мифы воспитания

Ави Садех из Тель-Авивского университета — один из десяти круп-

нейших мировых специалистов в области сна. Он часто сотрудничает
с учеными из Брауновского университета в США. Несколько лет назад
Садех дал 77 ученикам четвертого и шестого классов задание — на про-
тяжении трех ночей кто-то должен был ложиться спать рано, а кто-то
поздно. Каждому ребенку выдали актиграф — прибор в виде наручных
часов, своего рода сейсмограф, фиксирующий движения во время сна.
Ученые хотели точно знать, как долго находившийся в кровати ребенок
действительно спит. Выяснилось, что дети, ложившиеся спать раньше,
крепко спали ночью на 30 минут дольше. Те, кто ложился спать позже,
получали за ночь на 31 минуту меньше хорошего, крепкого сна. После
третьей ночи эксперимента исследователи пришли в школу, чтобы прове-
рить нейробиологическую работу мозга испытуемых. Они использовали
компьютеризированную версию части теста Векслера*, который с боль-
шой точностью оценивает успеваемость и способность концентрировать
внимание во время занятий.
Садех понимал, что пошел на риск. «У меня не было никакого жела-
ния заявить спонсорам что-то вроде: “Послушайте, я на один час урезал
сон участников и не получил никакого ощутимого результата. Тем не ме-
нее не дадите ли денег на мой следующий эксперимент?”»
Но ему совершенно не стоило волноваться. Результат оказался не про-
сто ощутимым, а весьма значительным. Разница во сне всего лишь в один
час привела к различиям в способностях и знаниях величиной примерно
в два класса. Невыспавшийся шестиклассник скатывался до уровня чет-
вероклассника. «Потеря одного часа сна равна потере двух лет развития
и когнитивного созревания», — прокомментировал ученый.
«Работа Садеха внесла огромный вклад в понимание значения
сна», — говорит профессор Дуглас Тети, изучающий развитие чело-
века и проблемы семьи университета Пенсильвании. Его поддержи-
вает специалист по биологии сна Мэри Карскадон из Брауновского

* Wechsler Intelligence Scale for Children, один из самых популярных тестов исследова-
ния интеллекта на Западе, особенно в англоязычных странах. Прим. пер.
 Глава вторая. Потерянный час | 35

университета: «Исследования Садеха напоминают нам, насколько

легко повлиять на детский организм».
Результаты, полученные Садехом, полностью совпадают с резуль-
татами работы других ученых и свидетельствуют о серьезных послед-
ствиях даже небольшого недосыпа. Исследователь Моник ЛеБуржуас
из Брауновского университета изучает влияние недосыпа на детей
дошкольного возраста. Практически всем им разрешают в выходные
ложиться спать позже, чем обычно. Нельзя сказать, что дети недосы-
пают. Тем не менее ЛеБуржуас заметила, что это изменение графика
напрямую связано с результатами обычных тестов на IQ. Каждый лиш-
ний час бодрствования в выходные «стоит» семь баллов теста. Пол
Суратт из университета Вирджинии изучил связь между недосыпом
и результатами тестов словарного запаса учеников начальной школы.
Он также пришел к выводу о том, что при недосыпе результаты теста
падают на семь очков, а это серьезный показатель.
Похоже, можно говорить о прямой связи недосыпа со школьными
оценками. Все исследования в этой области, проведенные на школьниках
со второго по восьмой класс, свидетельствуют об этом. Процесс дости-
гает пика в старших классах, когда дети резко начинают меньше спать.
Кайла Валстрем из университета Миннесоты провела опрос 7000 стар-
шеклассников этого штата с целью установить связь между сном и оцен-
ками. Получилось, что отличники в среднем спали на пятнадцать минут
дольше, чем те, кто учился на четверки, а те, в свою очередь, на четверть
часа дольше троечников. Данные, полученные Валстрем, практически
совпадают с результатами проведенных ранее Карскадоном из Браунов-
ского университета исследований 3000 школьников Род-Айленда. Бес-
спорно, мы имеем дело с усредненной информацией, однако совпадение
результатов исследований поражает. Как видите, даже пятнадцать минут
сна имеют огромное значение.
Современные ученые, вооруженные МРТ, только начали понимать,
как недостаток сна влияет на детский мозг. Нейроны теряют пластич-
ность и уже не могут создать новую синаптическую связь, необходимую
36 | Мифы воспитания

для работы памяти, поэтому усталые дети не в состоянии запомнить то,

что проходили пять минут назад.
Потеря внимания и концентрации во время урока объясняется дру-
гими причинами. Недосып уменьшает способность организма извлекать
глюкозу из крови. От недостатка этого важного источника энергии
больше всех страдает префронтальная кора головного мозга, которая
отвечает за его руководящие функции, такие как построение и органи-
зация мыслей, направленных на достижение цели, а также возможность
предугадать результат и последствия действий. Поэтому усталым людям
сложно контролировать свои импульсивные желания. В результате такие
абстрактные цели, как учеба, уступают место развлечениям. Усталый ум
не в состоянии изменить свою реакцию — он зацикливается на непра-
вильном ответе и не может предложить выход из ситуации, раз за разом
возвращаясь к заведомо неверному варианту.
Оба вышеописанных феномена снижают способности ребенка
к учебе в дневное время. Но самое интересное начинается ночью,
когда ребенок спит. Мэтью Уолкер из университета Южной Кали-
форнии в Беркли пишет, что во время сна мозг занимается оптимиза-
цией хранения полученной за день информации, «перекладывая» ее
из одной части в другую. Каждый этап сна играет свою уникальную
роль в процессе запоминания. Например, для освоения иностранного
языка необходимо учить новые слова, запоминать произношение но-
вых звуков и вырабатывать моторику для правильного произношения
этих слов. Словарный запас запоминается гиппокампом* в начальной
фазе сна, во время так называемого медленного сна — глубокого, без
сновидений. Моторика произношения запоминается во время второй,
так называемой поверхностной стадии медленного сна**, а запоминание
звуков происходит на протяжении всего сна. Эмоционально заряжен-
ные воспоминания обрабатываются во время быстроволнового сна***.
* Извилина полушария головного мозга в основании височной доли, входит в состав
лимбической системы и участвует в эмоциональных реакциях и механизмах памяти.
Прим. пер.
** non-REM, none rapid eye movement, сон без быстрого движения глаз. Прим. пер.
*** Сон с быстрым движением глаз, сокр. БДГ-сон, то есть REM-сон. Прим. пер.
 Глава вторая. Потерянный час | 37

И чем больше человек выучивает в течение дня, тем больше сна ему
необходимо.
Для объединения всех воспоминаний во время сна активируются
определенные гены. Один из них важен для синаптической пластично-
сти — усиления связи нервной системы. Мозг создает воспоминания
днем, но ночью они усиливаются и конкретизируются, что приводит
к новым ассоциациям, умозаключениям и любопытным выводам на сле-
дующий день.
Детский сон качественно отличается от  взрослого. Дети более
40% времени, то есть в 10 раз дольше взрослых, пребывают в фазе мед-
ленного сна. Поэтому крепкий сон в достаточном количестве крайне
важен для долгосрочного запоминания новых слов, расписаний, исто-
рических дат и подобных сведений.
Пожалуй, наиболее интересно то, что разные «по знаку» воспоми-
нания обрабатываются в разных частях мозга. Негативные воспоми-
нания — в мозжечковой миндалине, позитивные или нейтральные —
в гиппокампе. Недосып в большей степени влияет на работу гиппокампа
и в меньшей — на мозжечковую миндалину. В результате невыспавшиеся
люди не в состоянии вспомнить что-либо приятное, а вот плохие воспо-
минания откладываются в их головах очень хорошо. Уолкер попросил
недосыпающих студентов запомнить список слов. Студенты смогли
вспомнить 81% слов, имеющих негативное значение, таких как «рак».
При этом они смогли вспомнить всего лишь 31% слов нейтрального
или положительного содержания: «солнце» или «корзинка». Уолкер
заметил: «Сложилась опасная ситуация. Интенсивность учебного про-
цесса нарастает, а количество часов сна, необходимых учащемуся для
обработки информации и запоминания, уменьшается. Если так будет
продолжаться, нас ждут большие проблемы».
Наиболее остро проблема недостатка сна стоит у подростков. Мэри
Карскадон доказала, что при вступлении в пубертатный возраст меня-
ется циркадный ритм*, наши биологические часы «переходят на другое

* Циклические колебания интенсивности различных биологических процессов, связан-

ные со сменой дня и ночи. Прим. пер.
38 | Мифы воспитания

время» и подростки начинают позже ложиться спать. У взрослых и ма-

леньких детей мозг начинает вырабатывать мелатонин, от которого мы
ощущаем сонливость сразу после наступления темноты. А мозг подрост-
ков — только через полтора часа. Поэтому даже если тинейджеры и ло-
жатся спать в десять вечера (чего практически никогда не происходит),
они не могут заснуть и лежат, уставившись в потолок.
Рано утром звонит будильник, но мозг подростков все еще произво-
дит мелатонин. Поэтому они снова засыпают — или во время первого
урока, или, что намного опаснее, за рулем автомобиля по пути в инсти-
тут. Именно поэтому на долю молодежи приходится более половины
из общего числа ежегодных 100 000 аварий, вызванных тем, что водитель
заснул за рулем.
Эта статистика показалась достаточно убедительной руководству не-
которых районов США, где решили перенести начало учебных занятий
на более позднее время.
Пожалуй, наиболее известным из них является Эдина — состоя-
тельный пригород Миннеаполиса. В Эдине начало уроков перенесли
с 7.25 на 8.30. Последствия были поразительными, и больше всего пе-
ремена повлияла на самых умных детей. Это показали результаты теста
SAT за два года — до и после переноса первого звонка. Всего лишь один
лишний час сна повысил оценки самых талантливых учеников Эдины
на 56 очков по математике и на впечатляющие 156 очков — по языку.
(«Просто потрясающе!» — так прокомментировал изменения удив-
ленный исполнительный директор управления колледжа по вопросам
тестов SAT Брайан О’Райли, узнав об этих результатах.) Кроме этого,
опрос показал, что у подростков улучшилась мотивация и реже стали
встречаться случаи депрессии. Получается, что дополнительный час сна
улучил качество жизни школьников.
Не будем забывать, что в старших классах большинство учеников на-
чинают спать меньше и в целом качество их жизни ухудшается. Дэннер
из университета Кентукки исследовал проблему уменьшения продол-
жительности сна старшеклассников на федеральном уровне. В первый
год обучения 60% учеников спят по меньшей мере в среднем не меньше
 Глава вторая. Потерянный час | 39

восьми часов за ночь. Во время второго года обучения спящих по 8 ча-

сов за ночь становится вдвое меньше. С уменьшением количества сна
ухудшается и самочувствие учеников — случаи клинической депрессии
учащаются в два раза. Ею страдает восьмая часть школьников, и нам
остается только гадать, сколько подростков испытывает меланхолию
в более легкой форме.
Сдвиг школьных занятий на час произошел и в городе Лексингтон.
Дэннер исследовал статистику до и после этого изменения. Из собран-
ной им информации выделяется один факт — после перехода количество
автомобильных аварий в Лексингтоне уменьшилось на 25%.
Несмотря на то что доказательства преимущества переноса начала
учебного дня на более позднее время более чем убедительные, очень
немногие школы перешли на новую систему. В 85% американских
государственных школ учебный день начинается в 8.15, а 35% школ
начинают учебу в 7.30 или даже раньше. Тому есть много причин. Если
занятия начинаются рано, школьные автобусы успевают развезти учени-
ков старших классов, прежде чем отправиться за младшеклассниками.
Соответственно, при переходе на более позднее начало занятий нужно
будет удвоить количество автобусов. Помимо этого, школьные учителя
предпочитают добраться до работы пораньше, пока дороги не забиты
машинами офисных работников. Тренеры многочисленных секций и ко-
манд хотят, чтобы уроки заканчивались до начала тренировки. К тому
же многих вовсе не убеждают научные аргументы. Когда в Вестчестере
отклонили предложение о переносе начала уроков, глава департамен-
та среднего образования района Карен Маккарти заявила, что идея
«не слишком убедительна».
Марк Маховалд много раз слышал все аргументы против раннего
начала учебного дня. Как директор регионального центра по борьбе
с проблемами сна в Миннесоте он находился в эпицентре дискуссий
по этому вопросу. Из всех аргументов его поражает утверждение, что
дети лучше учатся, начиная занятия в 7.15. Маховалд говорит, что график
работы школ удобен для взрослых и в плане образования нет никаких
причин начинать учебный день так рано. «Если школы созданы для
40 | Мифы воспитания

того, чтобы учиться, то нам надо помогать, а не мешать процессу обуче-

ния», — настаивает он.
«Нам казалось, что доказательств более чем достаточно», — вспоми-
нает Кэрол Йанг-Клайнфельд. Йанг-Клайнфельд живет в городе Вилтон
в 45 км от Нью-Йорка. Город экономил деньги. Школьные автобусы
развозили детей в две смены, поэтому учебный день начинался в 7.35.
Несколько лет назад Йанг-Клайнфельд присутствовала на встрече мест-
ного отделения Лиги женщин-избирательниц, где бывший тогда сенато-
ром штата Кевин Салливан рассказывал об исследованиях Карскадона
и утверждал, что есть смысл начинать школьный день позже.
У Йанг-Клайнфельд есть сын-подросток. В школе для регистрации
молодых избирателей она часто замечала, что учащиеся спят в кори-
дорах во время занятий. Поэтому Йанг-Клайнфельд вместе с другими
родителями организовала комитет по исследованию вопроса о лучшем
времени начала учебного дня. В конце концов начало учебного дня
перенесли на 8.20.
Произошедшие после этого изменения Йанг-Клайнфельд называет
«подарком небес».
Ее сын Зак был совершенно нормальным ребенком, но, став старше-
классником, превратился в типичного — мрачного и ничем не интере-
сующегося — подростка. Он стал настолько негативно настроенным
и закрытым, что Йанг-Клайнфельд опасалась потерять его навсегда.
«У нас пропало ощущение связи», — вспоминает она.
Но после сдвига начала занятий Йанг-Клайнфельд не поверила сво-
им глазам. «Мальчик вернулся». По утрам Зак, улыбаясь, спускался
из спальни и рассказывал веселую историю, которую почерпнул на The
Onion*. Да и оценки Зака значительно улучшились.
Напомним, несколько ученых заметили, что некоторые характерные
черты современных подростков и симптомы хронического недосыпа
совпадают — периоды плохого настроения, импульсивное поведение

* Пожалуй, самый известный сатирический онлайн-ресурс США, специализирующийся

на выдуманных новостях. Прим. пер.
 Глава вторая. Потерянный час | 41

и отрешенность от происходящего. Может быть, наше представление

о подростках объясняется лишь тем, что эти дети мало спят?
Рональд Дал из Питтсбургского университета считает: «Добавляет
ли это один или целые шестьдесят процентов, мы точно не знаем. Но со-
вершенно очевидно, что недостаток сна делает проблему еще серьезнее».

***
Давайте рассмотрим роль сна в возникновении ожирения.
За последние тридцать лет количество тучных детей выросло втрое.
По крайней мере половина детей находятся в зоне «риска излишнего
веса», их ИМТ* находится всего в двух делениях от ожирения.
Федеральное правительство ежегодно тратит более миллиарда дол-
ларов на школьные образовательные программы о здоровом питании.
Недавно в университете Макмастера проанализировали 57 подобных
программ и пришли к выводу о том, что 53 из них не имели никакого
эффекта, а результат четырех оставшихся был столь мизерным, что
не стоит упоминания.
Главной причиной бедствия единогласно признан телевизор. Мол,
современные дети не играют на улице, как мы в свое время, а сидят
у голубых экранов (в среднем по 3,3 часа в день). Связь между детским
ожирением и ТВ казалась настолько естественной и эту мысль повторя-
ли так часто, что мало кто считал нужным поинтересоваться, существует
ли у этой теории научное подтверждение.
Элизабет Вандевотер из Техасского университета в Остине устала слу-
шать бездоказательные разговоры своих коллег-исследователей о влия­
нии телевидения на детское ожирение. «Это же не Библия, которую
принимают на веру, — решила она. — Здесь явно не хватает научных
доказательств». Вандевотер проанализировала самый крупный суще-
ствующий источник информации — исследование динамики доходов
(Panel Study of Income Dynamics), в рамках которого с 1968 года очень
подробно опрашивали 8000 семей. Оказалось, что тучные дети проводят

* Индекс массы тела (body mass index, сокр. BMI), величина, применяемая для оценки
степени соответствия роста и массы человека и оценки массы тела. Прим. пер.
42 | Мифы воспитания

не больше времени перед телевизором, чем худые. Никаких статисти-

ческих подтверждений существования связи между ожирением и масс-
медиа не обнаружилось. Значит, основная причина была не в этом.
Вандевотер проанализировала распорядок дня детей и поняла, где
вкралась ошибка. Дело в том, что и без телевизора дети вели сидячий
образ жизни. «Они действуют внутри пакетов взаимозаменяемой
активности. То есть вместо просмотра ТВ они не станут играть в фут-
бол, — говорит она. — Скорее они займутся какой-нибудь другой
малоподвижной деятельностью».
Проблема ожирения разрасталась как снежный ком начиная с 1970-х го­-
дов. С этого времени дети стали смотреть ТВ в среднем всего лишь
на семь минут больше. Кроме этого, в среднем полчаса уходит на ком-
пьютерные игры и блуждание в интернете. Заметим, что резкий скачок
развития детского ожирения произошел в 1980 году, до появления
видеоигр и изобретения интернет-браузера. Никто не утверждает, что
телепросмотр положительно отражается на объеме талии. Но причина
детского ожирения определенно другая.
«Мы только что проанализировали вопросы питания и занятия
спортом за последний век и не получили убедительных ответов. Корень
зла в чем-то другом», — говорит Ричард Аткисон, главный соредактор
«Международного журнала об ожирении».
Уже пять лет назад Ив Ван Котер, которая прекрасно знала о связи
между апноэ* и диабетом, открыла «нейроэндокринный каскад»,
связывающий сон и ожирение. Недосып приводит к увеличению коли-
чества гормона грелина, который подает сигнал о голоде и уменьшает
количество своего антипода — лептина, который подавляет аппетит.
Кроме этого, недосып увеличивает количество гормона под названием
кортизол, который принимает участие в развитии стрессовых реакций.
Кортизол стимулирует организм к образованию жира. Недостаток сна
отрицательно влияет на гормон роста. Этот гормон помогает расще-

* Временная остановка дыхательных движений. Прим. пер.

 Глава вторая. Потерянный час | 43

плять жир, и обычно он вырабатывается однократно в большом коли-

честве в начальной фазе сна.
Нам постоянно вдалбливают: чтобы похудеть, надо больше дви-
гаться. Вы, вероятно, удивитесь — чтобы не толстеть, надо больше
времени проводить во сне, то есть вести максимально пассивный об-
раз жизни. Именно к такому выводу приходят современные ученые.
После открытий Ив Ван Котер сомнологи проанализировали массу
статистики в отношении детей. Результаты всех этих исследований
сходятся и доказывают, что дети, которые спят меньше, толще сонь.
Это верно как для США, так и для многих стран мира, озабоченных
той же проблемой — дети меньше спят и толстеют.
Упомянем три независимых исследования. В одном участвовали
японские первоклассники, во втором — канадские дошколята, в треть-
ем — австралийские школьники. Результаты исследований единогласно
показали, что у тех, кто спит меньше восьми часов за ночь, вероятность
ожирения увеличивается на 300% по сравнению с теми, кто спит по де-
сять часов. Вероятность ожирения у детей, которые спят от восьми
до десяти часов за ночь, как выразились японские ученые, «зависела
от количества сна».
Исследования в государственных школах Хьюстона полностью под-
твердили эти результаты. Каждый потерянный час сна увеличивал веро-
ятность ожирения на 80%.
Ван Котер также обнаружила, что фаза медленного сна имеет огром-
ное значение для создания правильного восприятия инсулина и пере-
носимости глюкозы. Она провела следующий эксперимент: в двери
комнат спящих детей (не будя их) легко постукивали, чтобы они
не переходили в фазу медленного сна. Гормоны при этом вели себя
так, словно участвующие в эксперименте поправились на 10 или 15 ки-
лограммов. Как мы уже говорили, более 40% детского сна проходит
в медленной фазе, в то время как взрослые находятся в этой фазе всего
4% времени. Этот факт помогает объяснить более сильную связь недо-
сыпа и ожирения у детей, чем у взрослых.
44 | Мифы воспитания

Зачастую мы считаем, что наш вес напрямую зависит от соотношения

съеденных и потраченных калорий, однако влияние сна на гормоны за-
ставляет нас еще раз задуматься, почему кто-то худой, а кто-то толстый.
Стоит отметить еще один важный момент — невыспавшиеся дети неэф-
фективно занимаются спортом. Доказано, что чем меньше ребенок спит,
тем менее активным становится. Получается, что хорошо выспавшиеся
дети сжигают днем больше калорий.
В 2005 году в журнале Archives of Internal Medicine Фред Турек
упрекал исследователей ожирения в том, что они игнорируют влияние
сна на метаболизм. Турек занимает пост директора Центра циркадной
биологии и медицины при Северо-Западном университете. Он обратил
внимание на следующий факт: стандартный справочник по вопросам
детского ожирения для педиатров даже не упоминает связь веса и недо-
сыпа. Ни разу на всех 269 страницах.
Аткисон называет результаты известных ему исследований связи дет-
ского ожирения и недосыпа «тревожными» и сожалеет о том, что все
они остаются незамеченными большинством специалистов по вопросам
детского ожирения.
В 2007 году Министерство сельского хозяйства и центры контроля
и предотвращения заболеваний сообщили, что не проводили незави-
симых исследований по этому вопросу. Несмотря на то что эти орга-
низации ежегодно тратят сотни миллионов долларов на программы
по предотвращению ожирения и борьбе с ним, они даже не высказались
по поводу проделанной другими работы. Однако спустя год инфор-
мации стало столько, что ее уже нельзя было игнорировать. Сейчас
центры контроля и предотвращения заболеваний рекомендуют школам
начинать учебный день позже, а его представители высказываются о том,
что эта мера может изменить жизнь детей.
Научные аргументы могут казаться убедительными, но родителям
совсем не просто подарить детям лишний час сна. Статистика хороша
для ученых, но для родителей часто важно совсем другое — контроль.
Джудит Оуэнс  — главный врач клиники сна, сотрудничающей
с  Брауновским университетом. Не  так давно к  ней пришел папа
 Глава вторая. Потерянный час | 45

со своей пятнадцатилетней дочерью, которая жаловалась на силь-

нейшие головные боли. Из разговора с девочкой Оуэнс поняла, что
расписание ее занятий было совсем не по-детски насыщенным: уроки
игры на флейте и фаготе, танцы, домашние задания, дополнительные
курсы. Девочка спала по пять часов в день и вставала в 4.30 утра,
чтобы успеть на тренировку. Папа девочки спросил, не вызваны ли
головные боли дочери недостатком сна. Оуэнс ответила, что, вполне
вероятно, так оно и есть, и рекомендовала снизить учебную нагрузку.
Однако папа с недоверием отнесся к формулировке «вполне веро-
ятно». Он был готов снизить учебную нагрузку, если Оуэнс сможет
доказать, что прекращение изучения одного предмета приведет к ис-
чезновению головной боли. Без сомнения, он понимал, что сон важен,
но может ли он быть важнее углубленного изучения французского языка?
И кто сказал, что сон важнее поступления в престижный вуз?
Оуэнс попыталась убедить его при помощи своих обычных аргумен-
тов: «Вы разрешите вашей дочери ехать в машине, не пристегнув ремень
безопасности? Поверьте, недосып — это практически то же самое».
Однако это не подействовало. По мнению папы, все обстояло ровно
наоборот: его дочь будет рисковать, если станет меньше заниматься.
Что будет, если, например, она перестанет заниматься тем, что ей очень
нравится, а головные боли не пройдут?
Задолго до того, как дети превращаются в перегруженных занятиями
подростков, готовящихся к поступлению в институт, родители, которые
по идее должны оберегать их сон, начинают сдавать позиции и исполь-
зовать время сна для других нужд. В особенности сказанное относится
к последнему часу перед сном, своего рода «резервному фонду», или
своеобразной копилке. В это время дети уже хотят спать, но можно
«выкроить» десять-пятнадцать минут, чтобы успеть что-то доделать.
Родители относятся ко сну детей как государство к национальному дол-
гу — ну какое значение имеет еще полчаса? Мы же не умираем, значит,
и наши дети переживут.
Сон необходим всем живым существам на планете, однако только
люди стараются с ним бороться. Мы начали считать, что победа над
46 | Мифы воспитания

сном и нежелание признать свою усталость доказывают силу характера.

Сон — для слабаков.
Однако мы можем недооценивать последствия недосыпа. Дэйвид
Дингес из Пенсильванского университета провел эксперимент, попро-
сив испытуемых спать по шесть часов в сутки. Через две недели после
начала эксперимента его участники утверждали, что чувствуют себя
нормально. Однако по результатам целого ряда тестов они вели себя
словно не спали целые сутки.
Дингес хотел доказать, что недосып имеет свойство накапливаться
и негативно влияет на способности оценивать ситуацию. Можно иг-
норировать результаты этого эксперимента, сказав: «Я вряд ли сильно
пострадаю. Я не такой, как все». Мы недосыпаем годами, но жизнь про-
должается. Но стоит ли рисковать, когда дело касается развивающегося
детского мозга?
 Глава третья

Почему белые родители

не обсуждают вопросы отношения
национальностей и рас

Помогают ли детям дифференциация

цвета кожи и понимание термина «раса»?

В лаборатории детских исследований Техасского университета хранятся

контакты тысяч семей, которые дали свое согласие на участие в науч-
ных исследованиях. В 2006 году Бриджит Виттруп выбрала из этих
контактов около ста белых семей с детьми в возрасте от пяти до семи
лет. Виттруп решила исследовать, как обычные детские видеоматериалы
с героями, принадлежащими к разным национальностям, оказывают
влияние на восприятие детьми различных рас.
В первую очередь Виттруп провела с детьми и родителями тест, оце-
нивающий отношение к разным расам (Racial Attitude Measure). Виттруп
задавала детям следующие вопросы:

«Как много в мире хороших белых людей?» и «Как много в мире хороших
черных людей?»

Варианты ответа: Почти все, Много, Несколько, Не много, Вообще нет.

48 | Мифы воспитания

В ходе теста описательное прилагательное «хорошие» было заменено

на двадцать других: «нечестный», «красивый», «любопытный» или
«снобистский». Если ребенок стеснялся ответить, он мог показать
пальцем на картинку, которая сопровождала вариант ответа.
Треть семей получила от Виттруп диски с видеоматериалом, рас-
сказывающим о разных культурах. Например, серию «Улицы Сезам»
со сценкой о том, как все герои навещают афроамериканскую семью,
и мультфильм «Малыш Билл», в котором все жители района собираются
вместе и проводят уборку в местном парке. Эти материалы дети должны
были просмотреть в течение недели.
Виттруп отнюдь не надеялась на то, что отношение детей к людям
разных рас в корне изменится после просмотра пары развлекательных
программ. Исследования, проведенные ею до этого, продемонстриро-
вали, что усилия школ по обучению толерантности к разным культурам
малоэффективны, поскольку главное сообщение «Мы все друзья»
представляется слишком абстрактным для детского восприятия людей
с разным цветом кожи.
Однако Виттруп надеялась на откровенный разговор с родителями
после просмотра видео. Поэтому второй группе семей Виттруп не про-
сто выдала видеоматериалы, но и попросила родителей использовать
их для начала разговора о дружбе между представителями разных рас.
Она выдала им список тем, которые надо было поднять в разговоре
с детьми. «Я очень надеялась, что все получится», — вспоминает
Виттруп, кандидатская диссертация которой зависела от результатов
этого эксперимента.
Третьей группе родителей она выдала список вопросов для обсуж-
дения без какого-либо видеоматериала. Родители из третьей группы
должны были сами поднимать вопрос расового равноправия в раз-
говорах с детьми на протяжении пяти вечеров. Перед ними стояла
непростая задача. Вполне вероятно, что они никогда ранее не разгова-
ривали с детьми на эту тему. Дети вполне могли не знать, к какой расе
они принадлежат. Родители должны были сказать приблизительно
следующее:
 Глава третья. Почему белые родители не обсуждают вопросы отношения… | 49

«У некоторых людей другой цвет кожи, чем у нас. Белые, черные и мек-
сиканские дети любят одно и то же, несмотря на то что воспитание
у них разное. Они все равно хорошие люди, и с ними можно дружить.
Если бы рядом с нами жил ребенок с другим цветом кожи, хотел бы ты
с ним подружиться?»

И вот здесь началось самое неожиданное. Пять семей из третьей груп-

пы отказались участвовать в исследовании. Две пары родителей открыто
объявили Виттруп, что не хотят вести подобные разговоры со своими
детьми, потому что не желают акцентировать внимание на цвете своей
кожи.
Такое отношение очень удивило ее, потому что все родители пре-
красно знали, что участвуют в исследовании отношения детей к разным
расам. Тем не менее, как только надо было откровенно говорить о расах,
желание участвовать в исследовании испарилось. Родители трех семей
отказались объяснить причину отказа участия в исследовании, но Вит-
труп догадывалась о причинах.
Во время первого интервью с родителями Виттруп уже заметила
их нежелание говорить на тему расовых различий. Остин — либе-
ральный город, и большинство родителей положительно относятся
к культурному многообразию. Предшествующие опросы показали, что
практически никто из белых родителей не обсуждал с детьми вопросы
расовых различий. Родители могли произносить общие фразы вроде:
«Все люди равны», «Бог создал нас равными» или «Цвет кожи
не имеет значения, потому что внутри все мы одинаковы», но они
никогда не поднимали вопросы расовых различий.
Казалось, родители хотели, чтобы их дети выросли дальтониками.
Но результаты теста шли вразрез с их ожиданиями. На вопрос «Как
много в мире плохих белых людей?» дети обычно отвечали «Почти
никого». На тот же вопрос относительно черных — «Несколько» или
«Много». Участники опроса учились в многонациональных школах.
Виттруп прямо спрашивала: «Твоим родителям нравятся черные?»
14% детей ответили «Нет, мои родители не любят черных», а 38% ска-
зали «Я не знаю». Родители воспитывали детей в вакууме, свободном
50 | Мифы воспитания

от представлений о расах, поэтому детям приходилось самим находить

ответы на свои вопросы. Возможно, родителям эти ответы бы не по-
нравились.
Витрупп надеялась, что никто из первых двух групп не откажется
от исследования.
После просмотра видеоматериала семьи снова приехали в лабора-
торию для продолжения теста. Как Виттруп и ожидала, в семьях, где
просмотр видеоматериала не сопровождался беседой, результаты теста
не изменились, несмотря на то что видеоматериал демонстрировал
гармонию между представителями разных рас. Но и во второй группе
отношение детей к разным расам осталось прежним. Казалось, что
исследование было совершенно бесполезным. Виттруп почувствовала,
что ее научная карьера может закончиться, так и не начавшись. Она
мечтала, что о результатах ее работы напишет какой-нибудь крупный
научный журнал, но в свете последних событий понимала, что даже
защита диссертации оказывается под вопросом. Виттруп попросила
совета у научных руководителей и в конце концов дошла до Биглер*.
«Неважно, получилось у тебя исследование или нет, результаты должны
тебе хоть что-то показать», — сказала ей Биглер. Виттруп принялась
вычитывать записи, которые делали родители в ходе исследования, и на-
шла серьезное упущение. Когда она выдала родителям список вопросов,
которые те должны были обсудить со своими детьми, то попросила
отмечать, насколько продуктивным было обсуждение. Но, может быть,
родители просто озвучили вопрос? Объяснили ли они ребенку, что
именно имеется в виду? Привело ли все это к продуктивной дискуссии?
Выяснилось, что практически все родители коротко и мимоходом
задали вопросы из списка. Многие вообще не обсуждали расовый
вопрос, моментально скатившись до банальных утверждений из серии
«Все люди равны». Только в шести семьях, участвовавших в иссле-
довании, открыто говорили о дружбе между представителями разных
рас. И в этих семьях результаты второго теста значительно улучшились.

* Ребекка Биглер — профессор психологии Техасского факультета в Остине, руководи-

тель лаборатории половых и расовых отношений. Прим. ред.
 Глава третья. Почему белые родители не обсуждают вопросы отношения… | 51

Виттруп успешно защитила диссертацию и сейчас занимает долж-

ность доцента в Техасском женском университете в Далласе. Вспо-
миная это исследование, она говорит, что родители были поставлены
в очень сложную ситуацию: «Многие подошли ко мне после оконча-
ния исследования и признались: они не понимали, что надо говорить
детям. Они не хотели, чтобы дети что-то не так поняли и начали это
повторять».
Все мы хотим, чтобы наших детей не пугали различия между людьми
разных национальностей и чтобы они могли хорошо общаться с любым
человеком. Будет ли лучше для них, если мы станем акцентировать вни-
мание на национальности?
Без всякого сомнения, избрание Барака Обамы на пост президента
США стало началом новой эры в отношениях между расами, но тем
не менее не пролило свет на то, что рассказывать детям об этом. Бо-
лее того, наличие чернокожего президента только обострило вопрос.
Многие родители говорили о том, что любой человек вне зависимости
от цвета кожи может стать достойным почитания лидером, другом или
любимым. Но часть родителей считает, что лучше будет вовсе не упо-
минать расовую принадлежность президента — ведь, что ни говори,
все это неизбежно наведет ребенка на размышления об отношении
между расами. Такие родители боятся того, что даже положительный
комментарий («Прекрасно, что черный может стать президентом»)
поможет ребенку увидеть различия между членами общества. Они
считают, что дети лучше всего учатся на примерах — если ребенок
что-то наблюдает, то считает это нормальным. Значит, хотя бы в период
формирования личности надо дать ребенку возможность не думать
о цвете кожи.
В 2007 году в журнале Journal of Marriage and Family писали, что
45% из 17 000 семей с детьми детсадовского возраста практически
никогда не обсуждали с малышами вопросы национальности и расы.
В небелых семьях эти вопросы обсуждают в среднем в три раза чаще,
чем в белых. 75% белых семей никогда или практически никогда не го-
ворят о расе и национальности.
52 | Мифы воспитания

На протяжении десятилетий мы предполагали, что дети замечают

расовую принадлежность только тогда, когда общество расскажет им
о ней. Такого подхода придерживались и в научных кругах. Считалось,
что принадлежность к расе — вопрос исключительно социальный,
следовательно, лучше оставить его социологам и демографам. В по-
следнее время все больше и больше специалистов, занимающихся
вопросами детского воспитания и развития, начали оспаривать эту
точку зрения. Они говорят, что дети замечают расовые различия точно
так же, как видят разницу между розовым и синим цветами, которые
предпочитают соответственно девочки и мальчики. Однако получает-
ся, что «черный» и «белый» — это загадка, разгадать которую они
должны самостоятельно.

***

Если границы внутри группы четко обозначены и понятны, дети легко

развивают чувство предпочтения своей группы. Биглер провела экспе-
римент в трех детсадовских группах детей четырех-пяти лет. В начале
эксперимента детей построили, после чего половине из них выдали
красные футболки, а половине — синие. После этого воспитатели
больше не упоминали цвета маек и не группировали детей на осно-
ве этого различия. Биглер хотела узнать, что произойдет, когда дети
сами поймут эти различия. Поведение детей не изменилось, никакой
сегрегации не наблюдалось, и малыши продолжали играть друг с дру-
гом во время перемен, как и раньше. Но если их спрашивали о том,
какая команда выиграет состязание или членом какой команды быть
лучше, они неизменно выбирали цвет собственной майки. Биглер
писала: «“Красные” не выказывали негативных чувств по отношению
к “синим”. Отношение было следующим: “Синие — отличные ребята,
но не такие отличные, как мы”. Если кого-либо из “красных” спраши-
вали о том, сколько хороших “красных” есть в группе, ответ был: “Все
хорошие”. Если спрашивали: “А сколько хороших у  “синих”?”  —
ответ был: “Несколько”. Некоторые “синие” были плохими, некоторые
глупыми, но только “синие”, а не “красные”».
 Глава третья. Почему белые родители не обсуждают вопросы отношения… | 53

Проведенный Биглер эксперимент демонстрирует: дети используют

любые предложенные им критерии для создания групп. Следователь-
но, можно сделать вывод: вопрос расы становится актуальным только
тогда, когда мы сами его поднимаем. Так почему же Биглер считает, что
трехлетним детям необходимо объяснять, что такое раса?
Причина в следующем: развитие детей по определению предполагает
создание предпочтений внутри своей группы. Критерии выбора дети
определяют сами. Они с самого раннего возраста «раскладывают все
по полочкам» — от еды и игрушек до людей. Только с годами появля-
ется когнитивная способность использовать более одного признака при
создании категории. Пока дети маленькие, они пользуются наиболее
очевидным признаком.
Биглер считает, что ребенку больше всего нравится тот, кто больше
всего напоминает ему самого себя. Ребенок раздувает существующее
сходство и считает, что все то, что нравится ему, нравится и похоже-
му на него ребенку. Следовательно, все то, что ребенку не нравится,
свойственно тем, кто непохож. Спонтанная склонность к предполо-
жению о том, что твоей группе свойственны общие характеристики —
будь то ум или «хорошесть» ее членов, — называется эссенциализ-
мом. Дети всегда считают, что группы складываются не просто так,
а по определенным причинам.
Мы можем сколько угодно думать, что создаем для наших детей мо-
нохромную среду без расовых различий, однако цвет кожи, волос или
вес — такие же очевидные отличия, как и пол ребенка. Нам даже не надо
вешать на эти понятия ярлыки, и без них все ясно. Даже если препода-
ватели и родители никогда не будут упоминать понятие «расы», дети
будут использовать критерий цвета собственной кожи точно так же, как
цвет маек.
В последнее десятилетие психологи, занимающиеся детским разви-
тием, начали несколько крупных долгосрочных исследований, кото-
рые должны ответить на вопрос, когда именно в ребенке развивается
предвзятость или склонность к чему-либо. Считается, что чем раньше
склонность проявляется, тем больше вероятность того, что ею управляет
процесс естественного развития.
54 | Мифы воспитания

Будучи профессором Колорадского университета, Филлис Кац про-

вела одно из таких исследований, отслеживая в течение первых шести
лет сто черных и сто белых детей. За этот период она девять раз провела
ряд тестов с родителями и их детьми. Первый тест был проведен, когда
малышам было всего полгода.
Как можно тестировать шестимесячного младенца? На самом деле
это довольно распространенная процедура, часто используемая в ис-
следовании развития детей. Младенцу показывают фотографии лиц
и отмечают, как долго он смотрит на каждую из фотографий. Если
ребенок фокусируется на фотографии дольше среднего, значит, она
кажется ему необычной и его ум пытается с этим разобраться. Следо-
вательно, фотографии знакомых лиц ребенок просматривает быстрее.
Дети значительно дольше смотрят на фотографии людей другой расы.
В данном случае раса не имеет никакого значения, просто детский ум
замечает отличающийся от собственного цвет кожи и пытается понять,
что все это значит.
Когда детям исполнилось три года, Кац показала им фотографии
детей и спросила, с кем из них ребенок хотел бы дружить. 86% белых
детей выбрали фотографии белых детей. Когда детям исполнилось
шесть, Кац выдала им рисунки с изображениями людей и попросила
разложить в две стопки по любому критерию. Только 16% детей исполь-
зовали в качестве критерия отбора пол. Еще 16% применили другие
критерии — возраст или настроение изображенных на картинке людей.
Однако 68% детей без подсказки разложили картинки по критерию
расовой принадлежности.
В выводах по результатам этого исследования Кац писала: «Можно
утверждать, что ни на одном из этапов исследования дети не показали,
что они слепы к различиям в цвете кожи (то есть находятся в ситуации,
идеализированной Руссо), чего могли бы ожидать многие взрослые».
Кац подчеркивает, что в то самое время, когда мы считаем совершенно
излишним разговаривать с детьми о расовой принадлежности, детский
ум создает свои первые впечатления и делает первые выводы по этому
вопросу.
 Глава третья. Почему белые родители не обсуждают вопросы отношения… | 55

Существует несколько исследований, указывающих на существование

определенных «окон возможностей» в развитии (периодов, во время
которых отношение детей легче всего поддается изменению). Во время
одного из подобных экспериментов учителя разделили детей на группы,
состоящие из представителей разных рас, по шесть человек в каждой.
Дважды в неделю на протяжении восьми недель в этих группах про-
водились занятия. Каждый ребенок должен был выучить часть урока
и поделиться своими знаниями с остальными членами группы. За работу
всей группе ставилась одна коллективная оценка. Ученые наблюдали,
как дети играли на площадке после занятий, и отслеживали изменение
количества контактов между детьми разных рас. Они отмечали, когда
один ребенок играл с другим, а также фиксировали расовую принадлеж-
ность товарища по играм. Подобный подход дает прекрасные результаты
у первоклассников. Участие в группах со смешанным расовым составом
значительно увеличило количество случаев совместной игры детей раз-
ных рас. Однако такой подход не дал никаких результатов на учениках
третьего класса. Это может объясняться тем, что к третьему классу, когда
родители начинают думать, что с детьми можно разговаривать на темы
расовых различий, «окно возможностей» в развитии закрывается.

***
У современных родителей существует одно глубокое убеждение. Мы
с Эшли назвали его «теорией разнообразной окружающей среды».
Суть этой теории в том, что если ребенок часто вступает в контакт
с представителями других рас и культур, окружающая среда сама сооб-
щает все, что ему стоит знать. Таким образом, не стоит поднимать разго-
вор о расах. Поместите ребенка в среду, в которой живут представители
разных рас, и он будет думать, что это естественное положение вещей.
Мне знакома эта логика. Исходя из нее, мы с женой воспитывали
нашего сына Люка. Когда ему было четыре месяца, мы записали его
в подготовительную школу, одним из преимуществ которой был муль-
тикультурализм. В течение нескольких лет Люк ни в школе, ни дома
не упоминал о цвете кожи людей. Мы тоже ни разу не подняли эту
56 | Мифы воспитания

тему. Казалось, что все идет просто идеально. Но вот за два месяца
до дня рождения Люка настал День Мартина Лютера Кинга-младшего.
Это была пятница. Люк вышел из класса и начал показывать на людей
пальцем, гордо сообщая: «Вот этот человек происходит из Африки.
И вот этот человек тоже из Африки!» Он говорил так громко, что
я почувствовал себя неловко. В этот день его научили различать людей
по цвету кожи, и он был очень горд этим. Он неустанно повторял:
«Люди с коричневым цветом кожи — выходцы из Африки». Он еще
не знал правильного названия рас, не понимал слово «черный», а белых
называл «теми, у кого бело-розовая кожа». Потом Люк перечислил
по именам всех черных учеников из своего класса. Их оказалась добрая
половина от общего количества.
Я чувствовал себя неловко. Меня не предупредили о том, что в этот
день планируется урок о мультикультурализме. Впрочем, азарт Люка
говорил сам за себя. Было совершенно ясно, что он уже долго размышлял
на эту тему и теперь был рад тому, что ему наконец сказали ответ. Цвет
кожи передается от наших предков.
На протяжении следующего года мы слышали разговоры Люка с его
белыми друзьями о цвете их кожи. Они еще не до конца освоили поня-
тие «белый», поэтому использовали выражение «люди с цветом кожи,
как у нас». У них начало формироваться новое представление о «нас»
относительно «их». Дети пребывали в поисках собственной индиви-
дуальности и обратили внимание на цвет кожи. Вскоре я услышал, как
один белый мальчик говорил Люку: «Родителям не нравится, что мы
говорим о цвете кожи, поэтому надо быть внимательней, чтобы они этих
разговоров не услышали».
Тем не менее однажды Люк поднял в разговоре с нами щекотливый
вопрос. Мы смотрели баскетбольный матч, и он сказал, приложив палец
к экрану телевизора: «Мне нравится этот игрок, — и добавил: — С цве-
том кожи, как у нас». Я начал подробно расспрашивать его и понял,
в чем дело. Наш сын осознал, что у него русые кудрявые волосы. Они как
небо и земля отличались от причесок черных. Тот, на кого сын показал
пальцем, оказался латвийским баскетболистом, игравшим за команду
 Глава третья. Почему белые родители не обсуждают вопросы отношения… | 57

Golden State Warriors, с цветом волос как у Люка. По логике сына, за та-
кого игрока и надо «болеть». Наш сын находился в поисках собствен-
ной индивидуальности и примера для подражания. Не точные броски
и умение хорошо играть в защите, а раса и прическа представлялись ему
понятной частью его собственного «я».
Я прямо сказал ему, что неправильно выбирать друга или фаворита
по цвету кожи и волос. Я пояснил, что мы могли бы не приобрести
хороших друзей, если бы выбирали их по цвету кожи. Люк меня понял
и запомнил этот урок. Теперь он говорит о равноправии и том, что дис-
криминация — это плохо.
Должен признаться, что мне было непросто понять изначальную
логику рассуждений сына. Мне всегда казалось, что расистские идеи
прививаются обществом и воспитанием. Если ребенок растет в мире
без расизма, откуда в нем появляются расистские тенденции? Почему
окружающая среда, которой мы так гордились, перестала на него воз-
действовать?
«Теория разнообразной окружающей среды» лежит в основе де-
сегрегации современной школы. Как, возможно, большинство людей,
я предполагал, что после тридцати лет десегрегации наверняка скопи-
лось достаточно научных исследований, доказывающих работу этой
теории. Поэтому мы с Эшли решили пообщаться с учеными, прово-
дившими эти исследования.
Гари Орфилд возглавляет научный центр «Проект гражданских
прав», который долгое время находился в Гарвардском университете,
а сейчас переехал в Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе.
Летом 2007  году Орфилд и  десять крупнейших ученых написали
экспертное заключение в Верховный суд США в поддержку десегре-
гации школ в Луисвилле и Сиэтле. Орфильд составил 86-страничный
документ, отправил его всем известным ему социологам и получил
553 подписи. Ни одна адвокатская контора не имела никакого отноше-
ния к созданию этого документа, чему Орфильд был очень рад — это
доказывает, что мнение ученых является непредвзятым и честным.
«Это был настоящий глас социологии», — вспоминает он. Однако
58 | Мифы воспитания

Орфильд ощутил некоторое разочарование и даже гнев. Он понимал,

что научные обоснования «оказались не совсем тем, что нам было нуж-
но». Несмотря на то что в его распоряжении была по меньшей мере ты-
сяча исследований о последствиях десегрегации, он «был удивлен, что
ни одно из них не оказалось долгосрочным. Исследования указывали
на большое значение десегрегации, но на практике надо было все делать
правильно». Просто записать детей разных национальностей в одну
школу — путь не совсем правильный, потому что они могут сгруп-
пироваться по расовому признаку внутри школьных стен. Орфильд
сожалел о недостаточном финансировании просвещения учителей.
Он вспоминает, что, просматривая научные доказательства, «сожалел
о том, что так мало средств было вложено в исследование преимуществ
интеграции». Недостаток аргументов заметен даже по самому тексту
экспертной оценки. Как известно, ученые не любят говорить больше,
чем они в состоянии доказать. Поэтому для описания преимуществ
десегрегации использованы такие обороты, как «может привести»
и «может улучшить». «Одна лишь интеграция школ не является ре-
шением всех вопросов», — предупреждают ученые.
Биглер активно участвовала в описании экспертной оценки. Она
говорит откровеннее, чем Орфильд: «Я была очень разочарована ко-
личеством доказательств, представленных социальными психологами.
Если ребенок ходит в школу, где учатся дети разных национальностей, он
имеет одинаковые шансы как забыть о стереотипах, так и впитать их».
Подобное утверждение звучит почти как анафема. Однако Биглер —
горячий сторонник десегрегации школ. «Увеличение социальной се-
грегации было бы шагом назад», — считает она. Тем не менее родители
должны понимать, что факт посещения их ребенком многонациональ-
ной школы не может гарантировать, что у него сложится более толе-
рантное отношение к другим национальностям, чем если бы он ходил
в мононациональную школу.
Бороться с расовой дискриминацией сложнее всего. Томас Петтигрю
из Калифорнийского университета в Санта-Круз проанализировал
более 500 исследований, демонстрирующих, как контакт с предста-
вителями разных групп и слоев населения способствует уменьшению
 Глава третья. Почему белые родители не обсуждают вопросы отношения… | 59

дискриминации. Положительные результаты касались дискриминации

инвалидов, престарелых и геев, а отнюдь не представителей опреде-
ленных рас. Исследования в других странах показывают, что можно
успешно бороться с расовой дискриминацией, например снизить на-
пряженность в отношениях евреев и палестинцев или белых и черных
жителей ЮАР. Но если говорить о расовой дискриминации в США,
исследования показывают, что скромного прогресса в этом вопросе
можно добиться только среди студентов колледжей. В средней школе
и старших классах — совсем другая история.
Недавно «Проект гражданских прав» изучал учеников младших
классов в шести школьных районах страны. В это исследование попал
Луисвилль, в котором, судя по всему, процесс десегрегации дал желае­
мые результаты. Опрос показал, что более 80% учеников младших
классов всех рас считают, что учеба в школе помогла им ладить с пред-
ставителями других рас и этнических групп. Более 85% учеников также
считают, что мультикультурность в классах подготовила их к работе
с представителями других рас и этнических групп. Город Линн также
считают одним из лучших примеров школьной десегрегации. На воп­
рос о том, хотят ли ученики в будущем жить в районах со смешанным
населением, 70% небелых учащихся младших классов ответили по-
ложительно. Правда, на тот же вопрос положительно ответили всего
35% белых учеников.
Заслуженный профессор университета Нью-Мексико Уолтер Стефан
на протяжении всей жизни изучал отношение учеников к другим расам
на следующий год после того, как в их школе прошел процесс десегре-
гации. Стефан установил, что отношение белых к черным улучшилось
в 16% школ. В 36% школ ученики не отметили никакой разницы. В 48%
школ отношение белых учеников к черным ухудшилось. Заметим, что сам
Стефан не сторонник сегрегации. К сожалению, сами по себе мультира-
совые школы не приводят к укреплению дружбы между представителями
разных рас. Как раз наоборот.
Джеймс Муди из университета Дюка специализируется на вопросе
создания и поддержания подростками социальных связей. Муди про-
анализировал информацию опроса 90 000 подростков из 112 школ
60 | Мифы воспитания

по всей стране. В ходе опроса учеников попросили назвать по пять

самых близких друзей мужского и женского пола. Муди учитывал расо-
вую принадлежность отвечающего и его друзей, потом сравнил коли-
чество друзей другой расы у каждого ученика с общим показателем
соотношения учеников разных рас в данной школе.
Он пришел к выводу о том, что чем больше культурное разнообра-
зие школы, тем больше ее ученики сегрегируют сами себя по расовому
и национальному признаку. Следовательно, вероятность дружбы между
представителями разных рас падает.
В результате в младших и средних классах школ со смешанным
национальным составом учеников наблюдаются две разнонаправлен-
ные тенденции. Во-первых, у многих учащихся есть друг иной расы.
Это радует. Во-вторых, дети чаще общаются с представителями своей
расы. И это трагично. По мере увеличения культурного многообразия
внутри школы вторая тенденция становится сильнее. Ребенок видит
все больше и больше групп учащихся, в которые он не может попасть
в силу расового происхождения, все больше столов в столовой, за ко-
торые он ни за что не сядет, и все больше невидимых границ, которые
не стоит переходить. Это очевидный факт даже для тех, у кого есть
друзья другой расы.
Совершенно справедливо то, что если у одного ребенка есть общие
черты с ровесником другой расы, вероятность того, что они подру-
жатся, увеличивается. Любопытно, что Муди об этом не забыл. Он
учитывал статистику успеваемости, спортивных и дополнительных
занятий и  другие условия, способствующие процессу сегрегации
и десегрегации внутри каждой конкретной школы. В результате Муди
пришел к выводу о том, что мультикультурность школы приводит
к большей сегрегации учащихся. Группа ученых из университета Се-
верной Каролины провела независимое исследование подростковой
дружбы, подтвердившее правильность выводов Муди. Исследователи
пишут: «Многонациональные школы предоставляют детям разных
рас больше возможностей для контакта, и, следовательно, там есть
бо' льшая вероятность появления межрасовых пар “потенциальных”
 Глава третья. Почему белые родители не обсуждают вопросы отношения… | 61

друзей». Однако «по мере возрастания мультикультурализма в школе

межрасовых пар друзей становится все меньше».
Рост возможностей для общения превращается в рост возможности
отвергнуть представителя другой расы. Именно это и происходит.
Брендеша Тайнс из университета Иллинойса отмечает: «В начальных
школах, в старших классах и колледжах по всей стране идет новая волна
сегрегации… Какой бы мультикультуральной школа ни была, контакты
между представителями разных рас вне урока минимальны. Желание об-
щаться внутри собственной этнической группы препятствует общению
между разными группами».
Вероятность того, что белый старшеклассник будет дружить с со­
учеником другой расы, равна 8%. (Это верно и для «не самых лучших»
друзей.) У их черных ровесников ситуация не намного лучше — 85%
их лучших друзей тоже черные. Друзья, относящиеся к разным расам,
чаще всего имеют один, а не несколько общих интересов. По мере роста
детей и перехода из средней школы в старшие классы они чаще всего
расстаются.
Возможно, благодаря тому, что поколение современных детей растет
в условиях мультикультурализма, наши дети научатся находить общий
язык с детьми других рас. Однако многочисленные исследования свиде-
тельствуют, что это скорее фантазия, чем реальность.
А если бы сами родители не молчали, а учили детей десегрегации, мо-
жет быть, наши успехи на этом поприще были бы гораздо убедительнее?

***
В самом деле, разве так сложно разговаривать с малышами о расовых
различиях? Филлис Кац упоминала, что родители свободно обсужда-
ют с детьми вопросы пола и успешно борются с гендерными стерео­
типами. Можно взять эту схему как пример для разговора о расах.
Если мы говорим дочерям: «Мамы тоже могут быть докторами, как
и папы», что мешает нам сказать, что у докторов может быть разный
цвет кожи? Это совсем не сложно. Вопрос только в том, как часто мы
будем это повторять. Одернуть ребенка, когда он сделает некорректное
62 | Мифы воспитания

замечание, — инстинктивное, но не вполне верное решение. Детский

ум склонен обобщать и создавать правила на основе наблюдений.
Иногда они вгоняют вас в краску замечаниями вроде «Только черные
завтракают в школе, потому что они бедные» или «Ты белый, ты
не можешь играть в баскетбол. Играй в бейсбол». Но если вы попро-
сту заткнете им рот, они решат, что это запретная тема. Обсуждение
расовых проблем станет еще сложнее.
Выводы, которые порой делают малыши, способны поставить в ту-
пик даже видавших виды родителей. Дети не впитывают знания пас-
сивно, они формулируют концепции. Биглер знает немало примеров,
когда дети искажают свои воспоминания и факты, чтобы они помести-
лись в созданные ими конструкции. Стремление детского ума создать
идеальные категории достигает максимума к семи годам, поэтому
второклассник может больше искажать факты для подтверждения
своих умозрительных категорий, чем детсадовец. Родителям может
показаться, что с возрастом ребенок начинает хуже понимать окружа-
ющий мир. Чтобы разговоры о расовых различиях не прошли даром,
ученые советуют использовать предельно ясные формулировки, гово-
рить на понятном ребенку языке. Моя приятельница неоднократно
повторяла своему пятилетнему сыну: «Не забывай, все мы равны».
Ей казалось, что он все понял. Через семь месяцев сын решил уточнить:
«Мам, а что такое “равны”?»
В  ходе другого исследования дети читали короткие биографии
известных афроамериканцев. Например, Джеки Робинсона, который
«был первым чернокожим игроком, попавшим в большой бейсбол».
Половина класса прочитала только это, а половина — еще пять пред-
ложений о том, как раньше Робинсон играл в бейсбольной лиге для
черных и как белые болельщики осыпали его насмешками и издеватель-
ствами после того, как он вышел играть на поле с белыми игроками.
После двухнедельного курса историй дети прошли тест на расовую
толерантность. Белые дети, прочитавшие полную версию, значительно
лучше стали относиться к черным, чем ученики, читавшие краткие био-
графии. Откровенность работает.
 Глава третья. Почему белые родители не обсуждают вопросы отношения… | 63

«Ученики почувствовали себя виноватыми, — добавляет Биглер. —

Это немного пошатнуло стереотипное представление о том, какие белые
герои».
Однако Биглер сознательно не хочет делать из истории с Джеки Ро-
бинсоном и иже с ним далеко идущие выводы. Она говорит, что опери-
ровать историческими примерами дискриминации несложно. «Если бы
мы зачитали ученикам примеры дискриминации из современных газет,
то белые, скорее всего, стали бы защищаться, а черные бы обозлились
на белых».
Эприл Хэррис-Бритт, клинический психолог, профессор университе-
та Северной Каролины в Чэпел-Хилл, изучает, как родители из среды
нацменьшинств помогают своим детям с раннего возраста развивать чув-
ство расовой индивидуальности. Рано или поздно они сообщают своим
чадам: в мире существует дискриминация, не позволяйте ей помешать
вам. Такие разговоры начинают не дети, а родители, в очередной раз
столкнувшись с проявлением дискриминации и решив, что настало вре-
мя подготовить к ней отпрысков. Помогает ли это детям? Хэррис-Бритт
считает, что в определенной степени подготовка к предвзятому отноше-
нию полезна и даже необходима — 94% опрошенных восьмиклассни-
ков-афроамериканцев признавались, что подвергались дискриминации
за последние три месяца. Однако если предупреждать детей о возможной
предвзятости слишком часто, то они в меньшей степени будут связывать
собственный успех с затраченными усилиями, а в неудачах будут чаще
винить «предвзятых» учителей.
Хэррис-Бритт предупреждает, что частые предупреждения о дискри-
минации в будущем могут дать такой же негативный эффект, как и сама
дискриминация. «Если концентрироваться только на этом, дети поду-
мают, что мир настроен к ним враждебно, что их не ценят».
Нацменьшинства не только готовят своих детей к тому, что к ним
будут предвзято относиться. Как пишет Хэррис-Бритт, с самых ранних
лет детей учат гордиться своей этнической историей. Исследователь счи-
тает, что это положительно влияет на самосознание и уверенность детей.
Результаты одного исследования показали, что черные дети, знакомые
64 | Мифы воспитания

с понятием этнической гордости, лучше успевают в школе и считают, что

их успех — плод их труда и способностей. Остается насущный вопрос,
который тем не менее мало кто решается задать: если «черная гордость»
полезна для черных детей, что делать белым? Страшно представить,
что будет, если дети начнут гордиться тем, что они белые. Однако мно-
гие ученые считают, что детский мозг именно так и мыслит. Если дети
нацменьшинств знают, что принадлежат к менее обеспеченной и менее
статусной группе, то большинство белых детей считает, что принадлежит
к расе, наделенной богатством и властью. Это дает им определенную
уверенность и чувство безопасности. Поэтому посыл гордости был бы
как минимум излишним, если не сказать ужасным.
При разговоре с подростками стоит учитывать, что отчасти тенденция
к созданию — результат американской культуры. В Америке индивиду-
альность приветствуется. Дети свободно и открыто говорят о том, что им
нравится или не нравится, это и определяет их личность и самоощуще-
ние. Дети учатся замечать разницу. Уникальная индивидуальность — это
долгосрочная цель, а в средней школе поиск себя ограничивается при-
соединением к определенным подгруппам или их созданием. Ирония
судьбы — чем больше в культуре делается упор на индивидуальность,
тем больше групп и подгрупп учеников образуется в средней школе.
В Японии, например, больше ценят социальную гармонию, а не инди-
видуализм, поэтому детям не рекомендуют во всеуслышание заявлять
о том, что им нравится или не нравится. Значит, в японских школах
тенденция к созданию групп развита в меньшей степени.
Группа дает подросткам ощущение безопасности и принадлежности.
Нравится нам это или нет, но это естественный период развития, через
который проходят все дети. Ученые из Мичиганского университета
провели исследование, насколько сильным является желание входить
в состав группы и как сильно оно влияет на подростка.
Исследователи провели индивидуальные интервью со ста черными
школьниками-подростками из Детройта. Участника просили оценить
цвет своей кожи и сказать, насколько темным он его считает. Потом
 Глава третья. Почему белые родители не обсуждают вопросы отношения… | 65

спрашивали, насколько уверенно он чувствует себя в кругу знакомых

и в школе. Школы предоставили исследователям средние оценки уча-
ствовавших в опросе подростков.
Мальчики, считавшие себя темнокожими, имели наивысший средний
балл*. Именно у них был самый высокий рейтинг социального призна-
ния. У мальчиков с более светлым цветом кожи статус и оценки были
ниже.
После этого исследователи повторили тест на учащихся латиноаме-
риканской наружности.
Итоговый вывод гласил: если учащийся из нацменьшинств получает
хорошие оценки, ему могут сказать, что он «ведет себя как белый».
Подростки, вид которых не оставляет никакого сомнения в их расовой
принадлежности, в большей степени уверены в себе и в своей при-
надлежности к этнической группе, поэтому они могут позволить себе
нарушать правила группы. Но статус черных с более светлой кожей
и испаноязычных учеников в своей собственной группе более зыбок.
Поэтому последние ведут себя в соответствии со сложившимся имиджем
своей группы (включая его негативные черты), чтобы закрепить свой
статус внутри нее.

***
На протяжении этого исследования мы неоднократно слышали от ро-
дителей и учителей, как сложно говорить с детьми о расах. Некоторым
пришлось обсуждать этот вопрос после того, как ребенок сделал на лю-
дях некорректный комментарий. Некоторым — потому, что ребенок
родился в смешанном браке или был усыновлен за рубежом. Остальные
просто помогали детям адаптироваться в многонациональной среде
и только думали о том, когда же лучше всего поднять эту тему.
Больше всего нас тронула история, произошедшая в небольшом го-
родке в сельской местности в штате Огайо. Две учительницы первого

* GPA, Grade Point Average. Прим. пер.

66 | Мифы воспитания

класса Джой Боуман и Анжела Джонсон разрешили профессору Джин

Копенхавер-Джонсон из университета Огайо наблюдать их первокла-
шек в течение года. Всего в классе было 33 человека, две трети из них
называли себя белыми или даже хилбилли*, остальные — черными или
метисами.
В декабре, через месяц после начала проекта, учительницы решили
прочитать детям книгу «Ночь перед Рождеством»**.
Первоклассники сидели на ковре в украшенной по-новогоднему ком-
нате и ждали, когда Джонсон начнет чтение. Когда учительница дошла
до момента, когда семья ждет появления Санта-Клауса, некоторые дети
принялись возбужденно обсуждать, как в их собственных семьях будут
украшать дом и чего лично они ожидают от появления Санты. Однако
некоторые дети были удивлены сюжетом. Дело в том, что в версии Ме-
лоди Розалес героями книжки стала семья чернокожих.
Учительница дочитала до момента, когда семья слышит шум на крыше.
Дети придвинулись поближе, чтобы посмотреть на изображение Санты
и его саней, учительница перевернула страницу, и… все увидели, что
Санта оказался чернокожим.
«Да он же черный!» — воскликнула одна белая девочка. Ее поддер-
жал мальчик: «Я думал, что Санта белый!» И все принялись обсуждать
этот неожиданный поворот событий.
Детям было по шесть-семь лет, и все они безоговорочно верили
в существование Санты. И неожиданно относительно Санты возникли
сомнения. Неужели Санта черный? Как такое возможно?
Черным детям это понравилось, а остальные не знали, что и думать.
Некоторые белые школьники просто не поверили в это — Санта не мо-
жет быть черным. Но даже девочка, громче всех утверждавшая, что Санта
должен быть белым, не исключала возможности, что черный Санта ста-
нет помогать белому Санте, если последний, например, заболеет. Она
дослушала рассказ до конца и даже кричала вместе с черным Сантой:

* Hillbilly — «деревенщина», коренной южанин. Прим. пер.

** Twas the Night Before Christmas, классическое издание Клемента Мура (Clement
C. Moore), переработанное в наши дни Мелоди Розалес. Прим. пер.
 Глава третья. Почему белые родители не обсуждают вопросы отношения… | 67

«Счастливого Рождества! Сладких снов!» Другая белая девочка сперва

наотрез отказывалась признать черного Санту, но потом согласилась, что
он может быть «помощником белого Санты». После окончания чтения
она спрашивала учительницу о том, может ли черный Санта оказаться
братом белого. Девочка верила, что лично ей подарки приносит белый
Санта. Однако тот факт, что к концу чтения она был готова признать су-
ществование черного Санты, свидетельствует: она была готова изменить
свое мнение и изменила его.
Через неделю после этих событий Копенхавер-Джонсон вернулась
в школу и наблюдала продолжение истории. Урок на сей раз вела другая
учительница. Несколько малышей высказали мнение о том, что Санта,
возможно, «мулат, что-то среднее между белым и черным», или, может
быть, индеец. Один мальчик выдвинул следующую теорию: черный
и белый Санты — друзья и по очереди развозят подарки детям. Тут
Боуман совершила большую ошибку, сказав, что лично она никогда
не видела Санту. Дети тут же ее поправили, сообщив, что Санту можно
легко увидеть в торговом центре. Впрочем, такое уточнение ситуацию
с черным Сантой никак не прояснило.
Так или иначе, споры о двух Сантах продолжались еще неделю,
до рождественского утренника, на котором должен был появиться
Санта. Все первоклассники были уверены, что этот Санта — самый
настоящий.
Пришло время утренника, и все увидели живого Санту. Он оказался
черным, как на картинке в книжке.
Черные дети были в восторге, потому что своими глазами увидели до-
казательство существования черного Санты. Некоторые белые малыши
заявили, что черный Санта слишком худой, следовательно, настоящий
Санта — белый толстяк в Кеймарте*. Одна из белых девочек сказала, что,
увидев Санту своими глазами, поняла, что он коричневый.
Эмми, одна из белых сторонниц гипотезы, что Санта на самом деле
мулат, отказалась от нее, увидев черного Санту. Впрочем, она тут же

* K’mart, один из крупнейших американских универмагов-дискаунтеров. Прим. пер.

68 | Мифы воспитания

высказала предположение о том, что черный Санта разносит подарки

черным детям, а белый — белым. Один из черных ребятишек задался
вопросом о том, разносит ли черный Санта подарки белым детям
или передает их письма с пожеланиями белому Санте, который где-то
прячется.
Другой чернокожий ребенок, Брент, сомневался. Ему очень хотелось,
чтобы черный Санта был настоящим, но он не был абсолютно в этом
уверен. Поэтому он вступил с черным Сантой в спор: «Черного Санты
не существует!» Санта ответил: «Сынок, а я какого цвета?» — «Ты
черный, но кто знает, какого ты цвета под носками!» Санта задрал
штанину и приспустил носок. «Смотри».
Это Брента убедило. «Это настоящий черный Санта, — закричал
он. — У него черная кожа и черные сапоги, как у белого Санты!»
Книжки с картинками о черном Санте оказалось недостаточно для
того, чтобы полностью изменить расовые представления малышей. Сте-
реотипы никуда не исчезли. Даже черные первоклассники, которым так
понравился черный Санта, чуть позже нарисовали его стариком с такой
же белой кожей, как и его борода. Тем не менее шок, вызванный кни-
гой, послужил толчком к новому для всех разговору о расах. Вопросы,
поднятые этой рождественской историей, обсуждались в течение всего
года. А к концу его учителя уже использовали на уроках книги, в которых
рассказывалось о расизме. Черные и белые ученики вместе работали
над проектом книги о Мартине Лютере Кинге-младшем. А когда они
вместе читали книгу о борьбе за гражданские права черных в середине
XIX века, и черные, и белые дети заметили, что в этой истории белые
люди напрочь отсутствуют. Все глубоко задумались и в итоге решили,
что историю обеих рас им придется делать вместе.
 Глава четвертая
Почему дети врут

Мы можем сколько угодно превозносить

честность, но исследования непреклонны:
большинство методов борьбы с ложью
делают из детей еще бо'льших врунов

Мы с Эшли поехали в Монреаль, чтобы увидеть работу Виктории Тал-

вар — одного из ведущих исследователей детского вранья в мире.
Сразу после прибытия Талвар задействует нас в одном из своих
экспериментов. Два ее студента показывают нам с Эшли восемь виде-
озаписей, на которых дети рассказывают историю о том, как на них
«наезжали». Наша задача — определить, в каком случае дети говорят
правду, а на какой фантазируют, а также отметить, насколько мы уверены
в правильности оценки.
Возраст рассказчиков — от семи до одиннадцати лет. Сюжет начи-
нается с вопроса находящегося за кадром взрослого: «Расскажи мне,
что с тобой произошло в Burger King». Потом ребенок в течение двух
с половиной минут рассказывает историю, взрослый иногда задает наво-
дящие вопросы. Для ребенка две с половиной минуты — долгий срок.
За это время вполне можно запутаться в деталях и выдать себя.
Этот формат был специально разработан для имитации дачи пока-
заний в суде. Там-то и началась современная наука о детском вранье.
70 | Мифы воспитания

Ежегодно в американских судах дают показания более 100 000 детей,

главным образом при разбирательстве дел о том, с кем останется ребенок
после развода родителей и в случаях жестокого обращения.
В таких случаях за день-два до дачи показаний детям устраивают
своего рода репетицию, чтобы они «проговорили» свою историю.
Родители участников эксперимента Талвар тоже репетируют с ними
накануне. Ребенок готовит два рассказа: правдивый и выдуманный.
Оба записываются, при этом интервьюер не знает, какой именно рас-
сказ не соответствует действительности. Одну из записей включают
в подборку. Критерий выбора не зависит от того, насколько хорошо
ребенку удалось соврать. Рассказы выбираются случайным образом.
Милая девочка рассказала о том, что один мальчик в Burger King стал
над ней смеяться и бросаться картофелем-фри, потому что она кита-
янка. Я аж онемел — неужто незнакомый ребенок может себе такое
позволить? Девочка выглядела совсем маленькой, но излагала складно.
Однако меня не убедила ни она, ни два следующих рассказчика. «Ой,
как непросто!» — бормотал я, не представляя, правду слышу или нет.
Я пододвинулся поближе к монитору и выкрутил звук на максимум.
Другая девочка рассказывала, что друзья стали высмеивать и избегать
ее после того, как она получила высший балл за тест по математике. Она
почти не приводила детали, так что ведущему приходилось постоянно
что-то уточнять. Мне это показалось правдоподобным, наверное, ребе-
нок так и должен рассказывать.
После окончания просмотра мы узнали свой результат. К моему разо-
чарованию, я оказался прав всего четыре раза. А Эшли — три.
Наши результаты быть типичными. Талвар проделала этот тест с сот-
нями взрослых. В конечном счете это просто лотерея — невозможно
определить, врет ребенок или нет. Большинство думают, что девочки
говорят правду чаще, чем мальчики, хотя на самом деле это не так. Люди
считают, что дети младшего возраста более склонны к вранью (в реально-
сти наоборот). И, наконец, мы не слишком доверяем интровертам, хотя
в действительности они лгут реже — у них нет необходимых социальных
навыков, чтобы замаскировать ложь.
 Глава четвертая. Почему дети врут | 71

Существует масса методов проверки взрослых на честность, основан-

ных на паттернах вербального и невербального поведения. Они дают
небольшое статистическое преимущество, не больше. Чтобы узнать, врут
взрослые или нет, можно исследовать тон и высоту голоса, расширение
зрачков, движение глаз, отсутствие в рассказе сенсорных деталей и хро-
нологию изложения. Однако применять эти критерии для детей — все
равно что гадать на монетке. К слову, результаты полицейские даже
хуже среднего — они распознают детскую ложь только в 45% случаев.
Некоторых работников таможни специально обучают выделять в потоке
иммигрантов детей, которые едут без родителей и выдают себя за кого-то
другого. Но даже они во время тестов Талвар попадают пальцем в небо.
Студенты Талвар — Муир и Рено разработали специальные варианты
теста для родителей и учителей. «Вот учителя угадывают чаще средне-
го — в 60% случаев. Но все равно очень расстраиваются, что не угадали
на все 100%, — говорит Муир. — Они говорят, что со своими учениками
у них точно получилось бы».
Родители обычно утверждают, что прекрасно чувствуют детское
вранье. Результаты тестов Талвар доказывают, что это не так.
В одном из экспериментов Талвар провоцирует смухлевать в игре,
что дает им возможность позже солгать об этом обмане. Запись этого
рассказа показывают родителям с вопросом: «Ваш ребенок говорит
правду?» Результаты ответов можно охарактеризовать как попадание
пальцем в небо.
Ясное дело, родителям это не нравится. Рено говорит, что перед
началом эксперимента никто из них не верит, что их ребенок пойдет
на обман. В лабораторию Талвар приходили родители, которые хотели
использовать результаты тестов, чтобы доказать, как правильно они
воспитывают ребенка.
Родителям сложно свыкнуться с мыслью, что их ребенок может лгать.
На следующий день мы становимся свидетелями этого.
«Мой сын не врет», — упорно настаивает Стив, утомленный 35-лет-
ний отец шестилетнего Ника. Стив гордится своим «спокойным
и общительным» сыном. Отец просит Ника показать, как он умеет
72 | Мифы воспитания

складывать числа, и тот выпаливает несколько явно заученных на­

изусть примеров сложения больших чисел. Какое отношение это имеет
к честности Ника — непонятно.
Стив немного смягчает недавнее категорическое утверждение. «Мы
никогда не слышали, чтобы он врал». Но и такой вариант оказывается
слишком сильным. «Я уверен, что он не врет, но если я услышу, что это
не так, я очень удивлюсь». Стив увидел в местном журнале для родите-
лей объявление Талвар «Ваш ребенок может отличить правду от лжи?»,
после чего привез сына в ее лабораторию. На самом деле Стив просто
разрывался на части. С одной стороны, ему было интересно узнать, врет
ли Ник, а с другой — он совершенно не был уверен в том, что хочет знать
точный ответ на этот вопрос. Ему сложно было даже подумать о том, что
его сын может вести себя нечестно.
Стиву предстоит интересная неделя. Талвар попросила его вести
дневник, записывая все случаи даже самого незначительного вранья,
услышанного от сына в ближайшие семь дней. Я-то точно знаю, что его
сын врет — я был тому свидетелем. Ник не торопился уходить из лабо-
ратории, на стенах которой висели детские рисунки, а все полки были
забиты игрушками. Он целый час играл в шарики с двумя милыми
тетеньками и выиграл два приза: красивую машинку и целый пакет фи-
гурок динозавров. Все говорили ему, какой он молодец. Первоклассник
и не догадывался, что это были не просто веселые игры, а серьезные
психологические тесты, а игравшие с ним женщины были опытными
учеными, готовящими докторские диссертации по детской психологии.
Ник не догадывался и о том, что каждое его движение и слово записы-
валось скрытой камерой. И в соседней комнате мы с Эшли на все это
смотрели.
Ник сначала сжульничал, а потом дважды соврал. Причем не ко-
леблясь и без сожаления. Он сиял от счастья, когда его поздравляли
с выигрышем, и сказал мне, что ему не терпится вернуться сюда в сле-
дующие выходные, чтобы опять поиграть. Если бы я на секунду забыл,
что все это происходит в научной лаборатории, я мог бы решить, что
имею дело с юным преступником. Я и по сей момент иногда думаю,
 Глава четвертая. Почему дети врут | 73

что в будущем его не ждет ничего хорошего, хотя Талвар уверяет меня,
что это не так.
Талвар проводит несколько видоизмененный вариант известного
теста под названием «парадигма соблазна», который в лаборатории
называют «игра в подглядывание». Ник играл в эту игру с одной
из аспиранток Талвал, Синди Арруда. Синди отвела Ника в небольшую
комнату. Он должен был сесть на стул лицом к стене, а Синди доставала
игрушку и производила с ее помощью какой-нибудь звук, по которому
Ник должен был угадать, что это за игрушка. Если за три попытки он
правильно угадывал игрушку, то получал приз.
С первой игрушкой все было очень просто. Ник даже подпрыгнул
от радости, когда понял, что звучит сирена на игрушечной полицейской
машине. Вторая игрушка издавала плач ребенка. Ник два раза ошибался,
но на третий раз сказал, что это была «кукла-малыш». Он был очень
рад, что угадал.
«А сложнее с каждым разом не становится?» — озабоченно спросил
Ник, нажимая на живот куклы, чтобы раздался звук.
«Нет, что ты», — заверила его Синди, хотя прекрасно знала, что
сложность тестов увеличивается по нарастающей. В ожидании звука
третьей игрушки Ник снова повернулся к стене и съежился на стуле,
словно играл в прятки.
Синди вынесла третью игрушку — мягкий футбольный мяч и по-
ложила его на открытку с музыкальным поздравлением. Открытка
стала играть джингл из знаменитой фортепианной пьесы «К Эли-
зе» Бетховена. Ник не мог даже и близко предположить, что это
за игрушка.
Но не успел он открыть рот, как Синди сказала, что забыла кое-что
и ей надо на секунду выйти из комнаты. Она попросила Ника не под-
глядывать, пока ее нет.
Через пять секунд после того, как Синди вышла, Ник начал было
поворачивать голову, однако остановил себя и опять уставился в стену.
Прошло еще восемь секунд, и соблазн пересилил. Ник сдался. Он повер-
нулся, увидел мяч и незамедлительно снова уставился в стенку.
74 | Мифы воспитания

Как только Синди вошла, Ник, уперевшись взглядом в стенку, словно

никогда и не поворачивался, сообщил ей: он знает, что это футбольный
мяч. Синди отчетливо услышала в его голосе нотки ликования, но пре-
рвала Ника, сказал, что ей надо сперва усесться.
За эти полсекунды Ник сообразил, что надо сделать вид, будто он
не уверен в своем ответе, чтобы женщина ничего не заподозрила. Радость
в его голосе сменилась сомнением. «Футбольный мяч?» — спросил он
так, словно просто угадывает.
Он повернулся к Синди и увидел игрушку. Синди подтвердила, что
он прав, и Ник сделал вид, что ему очень приятно.
Синди спросила Ника, оборачивался ли он, когда ее не было в ком-
нате. «Нет», — быстро, не меняя выражения лица, ответил Ник
и широко улыбнулся.
Без малейшей доли подозрения в голосе Синди поинтересовалась, как
он смог догадаться, что услышанный им звук издавал футбольный мяч.
На секунду Ник опешил, схватившись рукой за подбородок. Он по-
нимал, что должен дать убедительный ответ, однако первая попытка по-
лучилась из рук вон плохо. «Музыка была похожа на мяч», — выпалил
он. Он пытался найти другой ответ, но ничего не приходило в голову,
поэтому он добавил: «Звук мяча был черно-белым». По его лицу было
заметно, что он и сам понимал, какую ерунду говорит, однако он продол-
жал искать ответ поубедительней. Наконец мальчик сказал, что музыка
звучала так, как звучит мяч, с которым он играл в школе. Ник кивнул,
видимо, решив, что нашел хороший вариант ответа, и стал подробно
объяснять, что музыка была похожа на писк, который раздается, когда
ногой бьешь по мячу. Для большей убедительности Ник провел рукой
по мячу, показывая, как нога бьет по нему и тот пищит.
Этот эксперимент не только проверяет, будет ли ребенок обманывать
при определенном стечении обстоятельств. Он также оценивает спо-
собности ребенка развивать и дорабатывать нечестный ответ, находить
убедительные объяснения и избегать проколов или неувязок, которые
помогают обнаружить ложь. Потом специалисты просмотрят видеомате-
риал и оценят способности Ника к вранью. Поэтому Синди «не сомне-
 Глава четвертая. Почему дети врут | 75

вается» в том, что футбольный мяч, который ударили ногой, исполняет

музыку Бетховена, и отдает награду Нику. Тот расплывается в улыбке.
За последние несколько лет ученые протестировали тысячи детей, ис-
пользуя самые разные варианты парадигмы соблазна. Результаты их ис-
следований с ног на голову перевернули наши обычные представления.
Во-первых, ученые установили, что дети учатся врать гораздо раньше,
чем мы предполагали. В разработанной Талвар игре в подглядывание
только треть трехлеток подсматривает (и большинство признаётся
в этом, если спросить). Однако уже более 80% четырехлетних детей
не гнушаются подглядыванием. А если поинтересоваться, подглядывали
они или нет, более 80% будут утверждать, что этого не делали. К до-
стижению четырехлетнего возраста практически все дети приступают
к экспериментам с враньем. Те, у которых есть старший брат или сестра,
начинают еще раньше.
Родители зачастую никак не борются с этой проблемой, считая по-
добное вранье вполне невинным. Они говорят, что ребенок слишком
мал и еще не понимает, что такое ложь и что врать нехорошо, и с воз-
растом он все поймет и перестанет врать. По мнению Талвар, это серь­
езная ошибка. Чем лучше ребенок может различить правду и ложь,
тем больше вероятность, что он будет врать при первой возможности.
Исследователи рассказывают детям о разных ситуациях и спрашивают:
«Сюзи сказала правду или нет?» Дети, хорошо распознающие ложь,
сами более склонны к ней. На многих сайтах о воспитании родителям
советуют: не надо предпринимать никаких мер по борьбе с враньем.
Мол, дети это перерастут. В реальности если ничего не делать, то дети
к вранью привыкнут.
Согласно некоторым исследованиям, дома четырехлетние дети врут
приблизительно раз в два часа, а шестилетние — раз в час. Исключений
крайне мало. Данные этих же исследований свидетельствуют о том, что
96% детей врут.
В большинстве случаев — чтобы скрыть непослушание. Ребенок
делает то, чего делать нельзя, и, чтобы избежать проблем, отрицает
содеянное. Это происходит столь часто, что родители практически
76 | Мифы воспитания

не обращают внимания на такие мелочи. Менее чем в одном проценте

случаев родители используют эту ситуацию для того, чтобы научить
ребенка тому, «что такое хорошо, а что такое плохо». При этом ро-
дители говорят о проступке, а не о его попытке скрыть сделанное при
помощи лжи. С точки зрения ребенка, вранье, прикрывающее просту-
пок, не карается.
Дети не только учатся врать и скрывать ложь. Они привыкают к тому,
что и им самим врут. Не то чтобы дети вначале считают вранье хорошим
делом, а потом постепенно понимают, что это не так. Все как раз наобо-
рот. Малыши изначально уверены, что обманывать плохо, но постепенно
они понимают, что некоторые виды вранья все-таки приемлемы. Во вре-
мя успевшего стать классическим эксперимента Кандиды Петерсон
из Квинслендского университета детям и взрослым разных возрастов
показывали десять видеосюжетов о различных видах лжи — от безобид-
ной неправды, шитой белыми нитками, до вранья с целью манипуляции
людьми. Дети в целом гораздо хуже относятся к вранью, чем взрослые.
Они в большей степени склонны считать, что лгун — плохой человек,
а ложь совершенно аморальна.
Детям очень сложно понять намерения обманщика. Дело в том, что
для них даже непреднамеренная ошибка не служит приемлемым объяс-
нением лжи. Значение имеет только то, что информация была неверной.
Пол Экман из Калифорнийского университета в Сан-Франциско
одним из первых начал изучать феномен детской лжи. Он поясняет,
как это может происходить. Во вторник по пути из садика папа обе-
щает пятилетнему сыну, что в субботу они пойдут на баскетбольный
матч. Вернувшись домой, папа узнаёт, что на то же время мама записала
сына на занятие по плаванию и изменить это время уже нельзя. Папа
рассказывает об этом мальчику, тот ужасно расстраивается. Почему?
По понятиям мира взрослых папа не знал о занятии плаванием, следо-
вательно, не соврал. Однако, с точки зрения ребенка, папа сказал ему
неправду. Любое неверное утверждение вне зависимости от содержания
или намерения трактуется как ложь. Таким образом, сам того не подоз­
ревая, папа дал сыну понять, что одобряет обман.
 Глава четвертая. Почему дети врут | 77

Мы можем считать честность одним из важнейших достоинств,

однако, с точки зрения ребенка, именно вранье требует наивысшего
мастерства. Ребенок, который собирается соврать, должен знать правду,
создать в своем уме альтернативную реальность и убедительно продать
кому-нибудь эту реальность. Получается, что для успешного обмана
необходим высокий уровень когнитивного развития плюс навыки соци-
ального общения (которые совершенно ни к чему, если человек говорит
правду). «Это важный этап развития», — делает вывод Талвар.
Дети, которые начинают врать в два-три года или в состоянии не вы-
давать себя к четырем-пяти годам, показывают лучшие результаты
в академических тестах. «Ложь связана с интеллектом, — говорит Тал-
вар, — хотя это, разумеется, не означает, что с ней не надо бороться».
Дети начинают врать, чтобы избежать наказания, и поэтому они врут
каждый раз, когда наказание потенциально возможно. Трехлетний
ребенок будет утверждать: «Я не бил мою сестру», даже если один
из родителей присутствовал при драке. Шестилетка уже не сделает
такой ошибки и будет врать только в том случае, если стукнул сестру
в отсутствие родителей. К первому классу школы причин и поводов
для обмана становится больше. Стремление избежать наказания про-
должает оставаться важнейшей причиной вранья, однако у детей появ-
ляется чувство эмпатии и большее понимание социальных отношений,
поэтому, обманывая, они начинают учитывать интересы других. Дети
могут соврать, чтобы не обидеть друга. «В начальной школе, — говорит
Талвар, — секреты становятся частью дружбы, следовательно, частью
дружбы становится и вранье».
Вранье приобретает новые функции: с его помощью ребенок может
усилить свою власть и ощущение контроля, он может манипулировать
друзьями, дразня их, может хвастаться для укрепления собственного
статуса и даже в некоторой степени управлять родителями. Начиная
с начальной школы, многие дети начинают врать сверстникам, копируя
поведение других детей. Это способ привлечь к себе внимание или вы-
пустить пар. Дети могут врать для самоутверждения, когда чувствуют,
что в чем-либо отстают от сверстников. Резкое учащение случаев вранья
78 | Мифы воспитания

указывает на то, что в жизни ребенка что-то изменилось и он очень пере-
живает по этому поводу. «Вранье — это часто симптом другой серьезной
проблемы, — объясняет Талвар. — Это детская стратегия выживания».
В ходе долгосрочных исследований было установлено, что шести-
летний ребенок, который часто врет, может со временем «перерасти»
такое поведение. Но если вранье превратилось в наработанную тактику,
которая помогает ему находить выход из сложных социальных ситуа-
ций, ребенок может продолжать врать долго. Приблизительно треть
детей так и поступает, и если они обманывают в семь лет, то с большой
вероят­ностью будут делать это и в более зрелом возрасте. Дети «подса-
живаются» на вранье.
Во время игры в подглядывание ведущий может задать вопрос:
«Ты обещаешь говорить мне правду?» Ребенок соглашается. Ведущий
продолжает: «Ты посмотрел на игрушку, когда я выходил из комна-
ты?» Обещание говорить правду уменьшает количество случаев вранья
на 25%.
Иногда перед тем, как задать вопрос о том, подсматривал ли ребенок,
сотрудник лаборатории Талвар может рассказать короткую историю.
Например, притчу о мальчике-пастухе, который то и дело ради забавы
кричал «Волк!», в конце которой волки съедают и мальчика, и овец,
потому что его крикам уже никто не поверил и не пришел на помощь.
Как вариант можно прочитать ребенку классический рассказ из жизни
Джорджа Вашингтона. Молодой Джордж признаётся отцу, что случайно
срубил вишневое дерево новым топором. Отец будущего первого пре-
зидента США говорит: «Я даже рад тому, что ты срубил эту вишню.
Ты сказал правду, и это важнее, чем тысячи вишневых деревьев».
Как вы думаете, какая из этих историй более эффективна для борьбы
с враньем? Задав этот вопрос на нашем сайте, мы получили более тысячи
ответов. 75% читателей отдали голоса истории о мальчике-пастухе. Тем
не менее, по результатам проведенных Талвар экспериментов, после
знакомства с этой притчей дети врали даже чаще обычного.
А вот послушав о Джордже Вашингтоне и вишневом дереве, мальчики
врали на 75%, а девочки — на 50% реже.
 Глава четвертая. Почему дети врут | 79

Можно подумать, что история «работает», поскольку Вашингтон —

национальный герой страны и детей учат следовать примеру одного
из отцов-основателей США. Но Талвар работает в Канаде, к ней прихо-
дят канадские дети, и самые маленькие из них никогда не слышали о Ва-
шингтоне. Чтобы исключить «фактор знаменитости», Талвар заменила
имя Вашингтона на совершенно произвольное и провела эксперимент
на детях постарше. Дженерик имел тот же результат.
Так почему же одна присказка «работает» плохо, а другая отлично?
И как ответ на этот вопрос поможет научить наших детей меньше врать?
История с мальчиком-пастухом заканчивается его наказанием, а на-
казание за ложь для детей совсем не новость. 92% пятилетних детей
отвечают положительно на вопрос, является ли вранье неправильным
поступком. А когда взрослый уточняет, почему это так, большинство
отвечают, что за это наказывают. Маленькие дети рассматривают риск
вранья только с точки зрения самозащиты. Чтобы усвоить более сложные
моральные соображения, детям требуются годы. Только к достижению
одиннадцатилетнего возраста большинство начинают осознавать раз-
рушительный эффект вранья. 48% детей называют основным отрица-
тельным моментом вранья разрушение доверия, а 22% считают, что оно
приносит чувство вины. Но даже в этом возрасте треть детей считают,
что основная проблема лжи только в том, что за нее наказывают.
Чтобы понять, насколько сильно маленькие дети ассоциируют
вранье с наказанием, учтите следующее: 38% детей пятилетнего возраста
считают ругательные и матерные слова враньем. Почему? Потому что
в их представлении ложь — это слова, за которые тебя наказывают или
ругают. Мат приводит к тому, что тебе начинают читать мораль. Следо-
вательно, плохие слова — ложь.
Если начать сильнее наказывать за вранье, дети воспримут это ис-
ключительно как увеличение личного риска в случае, если вранье будет
обнаружено. Это отвлекает их от понимания того, что ложь влияет
на окружающих людей. Исследователи установили, что дети, живущие
в постоянном страхе наказания, не лгут реже или меньше. Они просто
становятся искусными обманщиками с младых ногтей, и их реже ловят
80 | Мифы воспитания

на вранье. Талвар провела вариант теста с подглядыванием с детьми

из обычных школ Западной Африки. Она писала, что в африканских
школах «учителя били учеников по головам, щипали их и лупили
разными предметами за любой проступок. Например, за то, что ре-
бенок забыл карандаш или допустил ошибку в домашнем задании.
Иногда хороших учеников заставляли бить провинившихся». Если
среднестатистический ребенок из Северной Америки подглядывал
через пять секунд, «дети в африканских школах ждали гораздо дольше:
35 или даже 58 секунд. Однако количество подглядывавших оказалось
совершенно одинаковым. Потом эти дети врали и продолжали врать.
Они пускались во все тяжкие, потому что, если тебя уличат во вранье,
последствия будут очень серьезными». Даже трехлетки делали вид, что
не могут отгадать название игрушки, хотя они подсматривали. Они
понимали, что если произнесут название игрушки, то выдадут себя,
а стремление угадать оказалось слабее страха быть пойманным. Такие
дети ничем себя не выдавали и контролировали все сказанное. Шести-
летний Ник не обладал этой способностью. Даже исключения угрозы
наказания было недостаточно для того, чтобы дети вели себя честно.
Во время эксперимента ведущий мог заверить: «Я совершенно не рас-
строюсь, если ты подсмотрел. Не имеет значения, подсматривал ли
ты». Родители регулярно используют такой «ход». Но дети не очень
верят таким словам, они не доверяют обещаниям не наказывать их.
Они рассуждают так: «Родители не хотят, чтобы я подглядывал. И если
я скажу им, что не делал этого, они, скорее всего, будут счастливы».
В такие решающие моменты дети хотят вернуть ваше хорошее к ним
расположение. Поэтому мало сказать шестилетнему ребенку: «Я не рас-
строюсь, даже если ты и подглядывал. Скажи правду, и ты сам этому
будешь рад». Это довольно значительно снижает количество случаев
вранья, но не будем забывать, что шестилетний ребенок не хочет сделать
сам себя счастливым. Он хочет, чтобы родители были счастливы и до-
вольны им. Поэтому лучше сказать следующее: «Я не расстроюсь, даже
если ты и подглядывал. И если ты скажешь мне правду, я буду очень дово-
лен». Вот вам предложение, в котором есть и индульгенция проступка,
 Глава четвертая. Почему дети врут | 81

и способ вернуть родительское расположение. Талвар объясняет это так:

«Маленькие дети врут, чтобы угодить вам, сделать вас счастливыми».
Поэтому уверение, что правда сделает родителя счастливым, меняет
изначальное представление ребенка о том, что родитель будет счастлив,
услышав хорошие новости. Теперь ребенок знает, как вам угодить.
Именно поэтому рассказ о молодом Джордже Вашингтоне и вишне-
вом дереве столь эффективен. Джорджа прощают за то, что он сказал
правду.
В конечном счете не сказки учат детей не врать, а социальный опыт.
По мнению Талвар, родители должны говорить детям, что честность —
это правильно, с той же интенсивностью, с какой они утверждают, что
ложь — это плохо. И чем чаще дети слышат об этом, тем быстрее поймут.
Одна из причин того, что дети врут, в том, что они учатся этому у нас.
Талвар напоминает, что сами родители должны не забывать о важно-
сти честности в собственной жизни. По ее мнению, зачастую действия
родителей демонстрируют детям выборочное отношение к честности.
«Мы не говорим им о том, что надо врать, но дети видят, как мы это дела-
ем. Они слышат, как мама отвечает звонящему, что сидящего в гостиной
папы “нет дома”. Дети видят, как мы хвалимся и врем, чтобы сгладить
конфликт и избежать неловкости».
Давайте подумаем о том, как должен вести себя ребенок, открывший
подарок, который ему не нравится. Мы ожидаем, что он подавит свою
естественную реакцию (разочарование, недовольство и грусть) и веж-
ливо улыбнется. Талвар проводит эксперимент, в ходе которого дети
играют в разные игры, чтобы получить подарок. Когда они наконец
разворачивают его, то видят бесполезный кусок мыла. Ведущий дает
детям несколько мгновений для того, чтобы пережить шок, после чего
спрашивает, как им нравится подарок. В этом эксперименте Талвар
исследует способность ребенка соврать из вежливости (прибегнуть
к так называемой белой лжи), а также контролировать жесты, чтобы
не выдать разочарования. Приблизительно четверть дошкольников
и около половины младшеклассников в состоянии соврать, что по-
дарок им нравится. Однако белая ложь дается им очень непросто,
82 | Мифы воспитания

в особенности уточнение, что именно им нравится в куске мыла.

Дети хмурятся, уставившись на мыло, потому что не хотят смотреть
в  глаза ведущему. Дети, которые только что прыгали от  радости,
угадав по звуку игрушку, начинают ерзать на стуле и мямлить что-то
нечленораздельное.
Все это наблюдают родители ребенка. Они разве что не аплодируют,
когда их ребенок придумывает складную ложь. Талвар говорит, что «ро-
дители довольно часто гордятся тем, что их ребенок “хорошо воспитан”,
и совершенно не воспринимают его поступок как вранье». Несмотря
на то что подобное поведение повторялось несчетное количество раз,
она не перестает удивляться тому, что родители не понимают: белая ложь
все равно остается ложью.
Исследователи часто просят вести дневник, записывая случаи, когда
ребенок говорит неправду. Согласно этим записям, люди врут прибли-
зительно один раз из пяти случаев общения, то есть приблизительно
раз в день (любопытно, что студенты в среднем врут в два раза чаще).
Большей частью это белая ложь, произносимая из вежливости, чтобы
не обидеть собеседника. Например, похвала в адрес купленных коллегой
кексов, оказавшихся на поверку невкусными.
Дети видят, что «ложь во спасение» используется повсеместно,
и постепенно привыкают к лицемерию. Неискреннее поведение ста-
новится нормой. Дети понимают, что искренность создает конфликт,
а неискренность позволяет с легкостью его избежать. Несмотря на то
что дети не путают белую ложь со злонамеренной ложью, направленной
на сокрытие проступков, они легко могут менять обоснования в зави-
симости от ситуации. В любом случае, психологически им становится
легче врать родителям. Поэтому, если раздраженный папа спросит:
«Откуда у тебя эти карточки с покемонами? Я же тысячу раз просил тебя
не тратить на них деньги!» — ребенок может выбрать сценарий белой
лжи и успокоить папу, сообщив, что эти карточки ему подарил приятель.
Теперь давайте сравним это с ситуацией, когда дети начинают ябедни-
чать или «закладывать» других. Дети начинают жаловаться (в том числе
и на других) еще до того, как начинают говорить, — с возраста четырнад-
 Глава четвертая. Почему дети врут | 83

цати месяцев. Они просят маму о помощи, плачут, показывают пальцем

или глазами на другого ребенка, отнявшего у них игрушку или печенье.
Приблизительно с четырех лет у детей складывается привычка жало-
ваться взрослым, а те пытаются усовестить их фразой «Не ябедничай».
За этими словами стоит в первую очередь желание, чтобы дети сами
разбирались между собой. Для этого ребенок должен отточить социаль-
ные навыки, чего никогда не произойдет, если родители постоянно будут
вмешиваться и решать проблемы своего чада. Зачастую детские «доно-
сы» — просто способ свести счеты. Когда родители просят не ябедни-
чать, они хотят, чтобы дети прекратили манипулировать взрослыми.
Воспитатели детских садов и учителя младших классов говорят, что
ябеды — настоящий бич их работы. В одной из крупнейших обучающих
программ для учителей в США ябедничество называют одной из пяти
крупнейших проблем организации работы в классе, по серьезности
не уступающей хулиганскому поведению.
Феномен ябедничества был изучен учеными, которые часами наблю-
дали за игрой детей. По их словам, в девяти из десяти случаев, когда
ребенок подбегает к взрослому и начинает ябедничать, он поступает аб-
солютно честно. Родителям может показаться, что они только и делают,
что слушают жалобы, но, по статистике, ребенок жалуется родителям
только в одном случае из пятнадцати. То есть в четырнадцати случаях
с ним обошлись несправедливо, но он не попросил помощи.
Когда ребенок, который терпел, пока хватало сил, приходит к ро-
дителям и рассказывает чистую правду, ему отвечают: «Решай свои
проблемы сам!» Если верить результатам работы одного ученого,
вероятность того, что родители отчитают ребенка за жалобы, в десять
раз выше того, что они отругают его за ложь. Дети быстро понимают
смысл слов «Не ябедничай!» и начинают с их помощью эффективно
затыкать рот друг другу. К середине средней школы «ябеда» или
«стукач» становятся одной из худших характеристик, которые ре-
бенок может услышать в свой адрес от сверстников. Поэтому любой
ребенок, раздумывающий, не сообщить ли о своей проблеме взросло-
му, не только рискует получить клеймо предателя и быть с позором
84 | Мифы воспитания

изгнанным с детской площадки. Он вспоминает слова учителей и ро-

дителей «Решай свои пробл