ДОНЕЦКИЙ НАЦИОНАЛЬНЫЙ УНИВЕРСИТЕТ

На правах рукописи

Канна Виктория Юрьевна

УДК 81’374+81’373.21+81’371

СТРУКТУРА, ФУНКЦИИ И ЛЕКСИКОГРАФИЯ

КОННОТАТИВНОЙ ТОПОНИМИИ

Специальность 10.02.15 – общее языкознание

ДИССЕРТАЦИЯ
на соискание ученой степени кандидата филологических наук

Научный руководитель
Калинкин Валерий Михайлович
д. филол. н., профессор

Донецк – 2009
 2

СОДЕРЖАНИЕ

ВВЕДЕНИЕ .....................................................................................................5
ГЛАВА 1 ....................................................................................................... 10
РАЗВИТИЕ И СТАНОВЛЕНИЕ ТЕОРИИ КОННОТАТИВНОСТИ
СОБСТВЕННЫХ ИМЕН ............................................................................. 10
1.1. ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ .................................................... 10
1.2.СПЕЦИФИКА СЕМАНТИКИ СОБСТВЕННОГО ИМЕНИ ............ 12
1.2.1. Из истории формирования взглядов на собственное имя как
особую категорию. .................................................................................... 12
1.2.2. Современные представления о природе и семантике
собственного имени. ................................................................................. 19
1.2.3. Семантические характеристики топонимов. .............................. 27
1.3. ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ ВЗГЛЯДОВ НА КОННОТАЦИЮ ...... 31
1.4. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ТЕОРИИ КОННОТАТИВНОЙ
ОНИМИИ И НЕКОТОРЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ИЗУЧЕНИЯ
КОННОТАТИВНОЙ ТОПОНИМИИ. ....................................................... 42
1.4.1 Замечание о содержании понятия “коннотация” в метаязыке
ономастики. ................................................................................................ 42
1.4.2 Лингвострановедение и теория коннотативности собственных
имен ............................................................................................................. 43
1.4.3 Традиции и новое в осмыслении явления коннотации в онимии
...................................................................................................................... 49
1.4.3.1 Когнитивная ономастика и коннотонимизация топонимии 50
1.4.3.2 Литературный текст и коннотативные процессы в
топонимной лексике .............................................................................. 59
1.5. ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ I ........................................................................... 64
ГЛАВА 2. ...................................................................................................... 71
 3

КОННОТАТИВНАЯ ТОПОНИМИЯ КАК ФЕНОМЕН РЕЧИ И

ЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ ............................................................................... 71
2.1. К ВОПРОСУ О МЕТАЯЗЫКЕ ОПИСАНИЯ ЯВЛЕНИЙ
ОНИМОГЕНЕЗА ........................................................................................... 71
2.2. КОННОТАТИВНАЯ ТОПОНИМИЯ В СТИЛИСТИЧЕСКИ
МАРКИРОВАННОЙ РЕЧИ ......................................................................... 74
2.2.1. О понятии “стилистически маркированная речь” ..................... 74
2.2.2. Сравнение и оценка как условия применения коннотативных
топонимов и источник развития их коннотативной сферы ................ 78
2.3. ТОПОПОЭТОНИМ КАК СРЕДСТВО ОБРАЗНОСТИ ................... 88
2.4. ЗАМЕЧАНИЯ О ФУНКЦИОНИРОВАНИИ ТОПОНИМИМОВ
КАК ХРОНОНИМОВ-БАТАЛИОНИМОВ............................................. 125
2.5. ЯЗЫКОВЫЕ И ЭКСТРАЛИНГВАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ
КОННОТОНИМИЗАЦИИ ТОПОНИМОВ ............................................. 129
2.5.1. Перенос топонимов и вторичная топонимизация .................... 129
2.5.2. Воздействие литературно-художественных форм
функционирования топонимов на процессы коннотонимизации .... 132
2.6. К КЛАССИФИКАЦИИ ИНТЕРЛИНГВАЛЬНОЙ
КОННОТАТИВНОЙ ТОПОНИМИИ ...................................................... 136
2.7. ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ II ........................................................................ 139
ГЛАВА 3. КОННОТАТИВНАЯ ТОПОНИМИЯ И ОПЫТ ЕЕ
ЛЕКСИКОГРАФИИ В ТРУДАХ Е. С. ОТИНА ....................................... 143
3.1. РАЗВИТИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О КОННОТАТИВНЫХ
СОБСТВЕННЫХ ИМЕНАХ В ИССЛЕДОВАНИЯХ Е. С. ОТИНА ... 143
3.2 ОПЫТ ОНИМОГРАФИИ КОННОТАТИВНОЙ ТОПОНИМИИ В
«СЛОВАРЕ КОННОТАТИВНЫХ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН»
Е. С. ОТИНА ................................................................................................ 157
3.3. ВЗГЛЯДЫ Е. С. ОТИНА НА КОННОТАТИВНУЮ ОНИМИЮ В
КОНТЕКСТЕ ОПЫТА ОНИМОГРАФИИ .............................................. 170
 4

3.4. ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ III ...................................................................... 172

ЗАКЛЮЧЕНИЕ .......................................................................................... 174
ПРИЛОЖЕНИЕ .......................................................................................... 180
ЛИТЕРАТУРА ............................................................................................ 220
 5

ВВЕДЕНИЕ

Поиск общих закономерностей и специфических особенностей

функционирования собственных имен как образного средства в
художественной литературе и других текстах, представляющих собой
публикации в периодической печати, выступления на радио и
телевидении, а также различные формы употребления коннотативной
топонимии в любой письменной продукции на литературном языке
возможен, с одной стороны, в результате изучения сформировавшейся в
языке традиции, а с другой, в ходе анализа уже выполненных учеными
исследований узуальных и окказиональных употреблений
коннотативных топонимов. Опора на традицию изучения образных
свойств топонимии и на собственные наблюдения позволит понять
особенности возникновения и развития у имен разнообразных
возможностей для их употребления со стилистическими задачами.
В работах отечественных и зарубежных лингвистов существует
огромное количество работ, которые в той или иной степени касаются
проблем семантики собственных имен (Андреева Л. И., Беленькая В. Д.,
Болотов В. И., Карпенко Ю. А., Карпенко Е. Ю., Матвеев А. К.,
Перкас С. В., Руденко Д. И., Суперанская А. В., Gardiner A. H.,
Kurylowicz J. и др.), в том числе топонимов (Березович Е. Л.,
Карпенко Ю. А., Лукаш Г. П., Мурзаев Э. М., Томахин Г. Д. и др.), а
также вопросов, связанных с лингвистическим статусом разнообразных
созначений лексических (в т.ч. и онимных) единиц (Говердовский В. И.,
Калинкин В. М., Лукаш Г. П., Отин Е. С., Ратникова И. Э., Рут М. Э. и
др.). Несмотря на это до сих пор не существует единого взгляда ни на
одну из проблем, обсуждаемых в нашем исследовании. И прежде всего
это касается коннотативности как качества, свойственного топонимной
лексике.
 6

Актуальность темы обусловлена, во-первых, ростом интереса к

установлению специфики природы собственного имени и его образных
возможностей, во-вторых, изменчивостью содержательной информации
поэтонимов в художественных произведениях, в-третьих, недостаточной
изученностью коннотативной сферы топонимов и топопоэтонимов и,
наконец, все еще недостаточным опытом лексикографии коннотативной
топонимии.
Связь диссертации с научными программами. Работа связана с
одним из направлений научных исследований кафедры общего
языкознания и истории языка филологического факультета Донецкого
национального университета «Актуальные вопросы современной
лексикологии и лексикографии» (номер государственной регистрации
ДР 013U00370).
Целью работы является комплексное сравнительное исследование
структуры и функций известных интра- и интерлингвальных
коннотативных топонимов; онимографической интерпретации причин
появления и развития в их содержательной структуре коннотемных
составляющих, т.е. так называемой семантической ауры.
Основные задачи исследования:
1) выявление в обрабатываемых источниках (текстах
художественной литературы, публицистики, других жанров письменной
речи, словарях различного предназначения, содержащих в своем составе
искомые единицы) и последующий комплексный анализ коннотативных
топонимов;
2) обобщение опыта онимографии коннотативной топонимии;
3) поиск общих закономерностей (с учетом вариативности)
формирования коннотативной сферы в семантике топопоэтонимов;
4) определение факторов узуализации коннотативных
топонимов и типологизации функций;
 7

Объект исследования – структурные и функционально-

семантические свойства топонимии, предопределяющие возможность
возникновения, развития и становления коннотем в семантической
сфере топонимной лексики.
Предметом исследования являются 1) коннотативные топонимы,
представленные в лексикографических источниках; 2) топопоэтонимы,
развившие коннотемы благодаря функционированию в тексте того или
иного художественного произведения, а также 3) отконнотонимные
топопоэтонимы, употребляющиеся в литературно-художественных и
иных текстах на русском, украинском и английском языках.
Материалом исследования послужили различные
лексикографические источники, а также разнообразные примеры
использования коннотативной топонимии в художественной литературе
и в различных текстах, ориентированных на образное отражение
действительности на русском, украинском и английском языках (всего
около 2000 случаев употребления). Поскольку в работе не ставилась
задача целостного представления какого-либо литературного
направления, произведений отдельного автора и т.п., все выборки, за
исключением обработки лексикографических источников, носят
случайный характер и призваны продемонстрировать, с одной стороны,
распространенность и разнообразие исследуемого явления, а с другой –
показать универсально-типологический характер процессов
коннотонимизации топонимов.
Методы исследования. Методологическую основу исследования
составили теоретические взгляды А. В. Суперанской, Э. Б. Магазаника,
Ю. А. Карпенко, В. Э. Сталтмане, Е. С. Отина, В. М. Калинкина и ряда
других ученых, а также опыт онимографии, накопленный в ХХ – начале
XXI века. Основным методом исследования является описательный. В
 8

работе использованы приёмы сравнительного анализа, методики

компонентного и контекстного анализов.
Научная новизна обусловлена как постановкой, так и решением
задачи обобщения достижений в области “технологии” описания интра-
и интерлингвальной коннотемной составляющей в содержательной
сфере топонимов и топопоэтонимов, критическим анализом опыта
интерпретации коннотативных топонимов, функционирующих в
русском, украинском и английском языках.
Теоретическое значение. В диссертации осуществлена попытка
развития продуктивных идей теоретического осмысления разнообразных
явлений стилистики и поэтики коннотативной топонимии. Результаты
исследования способствуют новому пониманию структуры коннотемной
составляющей значения топопоэтонимов, развитию теории
онимографии. Отдельные положения и выводы исследования развивают
теорию поэтонимологии, вносят определенный вклад в переводоведение.
Практическая ценность работы. Материалы и результаты
исследования могут быть использованы при изучении выразительных
свойств собственных имен в курсах общего языкознания,
сопоставительной лингвистики, в спецкурсах поэтики и стилистики
языка, а также в онимографической практике.
Апробация результатов исследования. Основные положения
диссертационного исследования были освещены в докладах и
сообщениях на международных, всеукраинских и вузовских научных
конференциях: на Международной научно-практической конференции
«Проблеми загальної, германської, романської та слов’янської
стилістики» (Горловка, 19-20 мая 2005 г.); на Международной
ономастической конференции (Святогорск, 13-16 октября 2005 г.); на
Международнойй конференции „Ономастика в кругу гуманитарных
наук” (Екатеринбург, 20-23 сентября 2005 г.); на Международных
 9

научных конференциях «Мова і культура» им. проф. Сергея Бураго

(Киев, 2006 г., Киев, 2007 г., Киев, 2008 г.); Международной
конференции «Михайловские чтения. Собственное имя в русской и
мировой литературе» (Крым, 14-16 сентября 2007 г.); Международной
ономастической конференции “Традиційне і нове у вивченні власних
імен” (Черновцы, 28 октября – 1 ноября 2007 г.); Международной
конференции «Михайловские чтения» (Горловка, февраль 2008 г.);
Международной ономастической конференции (Святогорск, 16-19
октября 2008 г.); на научно-практических конференциях преподавателей
Мариупольского государственного гуманитарного университета (2000 г.,
2004 г., 2005 г.).
Публикации. Результаты диссертационного исследования
представлены в 11 публикациях, в том числе в 5 статьях в специальных
научных изданиях, утвержденных ВАК Украины.
Объем и структура диссертации. Дисертация состоит из
введения, трех глав и заключения. Кроме того, имеется приложение к
третьей главе. Список использованной литературы составляет 298
наименований.
 10

ГЛАВА 1

РАЗВИТИЕ И СТАНОВЛЕНИЕ ТЕОРИИ КОННОТАТИВНОСТИ

СОБСТВЕННЫХ ИМЕН

1.1. ВСТУПИТЕЛЬНЫЕ ЗАМЕЧАНИЯ

В связи с тем, что в современной филологии явно преобладают

приоритетные сегодня когнитивная и прагматическая парадигмы,
концептология и культурно-исторические подходы к исследованию
языковых явлений, ширится и развивается интерес к живому слову, к
исследованию речи, в том числе, художественной, наблюдаются
перемены и в ономастических исследованиях. В последние годы в
украинской ономастике, и, более широко, в ономастике Славии1 начали
формироваться новые перспективные пути изучения онимии. Одним из
наиболее бурно развивающихся направлений является функциональная
ономастика. Интерес к “имени в действии”, по нашему мнению, не в
последнюю очередь продиктован тем, что традиционные историко-
этимологические исследования, несомненно, важные и актуальные,
оказываются не только недостаточными, а попросту
неприспособленными к объяснению свойств и возможностей имени в
живой речевой практике.
Эти процессы в развитии науки о собственных именах, конечно,
повлияли и на нашу работу, определили и выбор материала
исследования, и способы его изучения, и приемы интерпретации
полученных данных. Естественно, все это предопределило структуру
диссертационного исследования, последовательность изложения

1
Так часто называет страны Европы, в которых основными языками
являются славянские, Ю. А. Карпенко.
 11

результатов, акценты в аргументации и характер иллюстративного

материала.
Поскольку одной из важнейших задач нашей работы является
проникновение в содержательную структуру топонимной лексики и
выявление в ней тех коннотативных характеристик, которые
существенны для развития теории и практики онимографии, особое
значение приобретает вопрос о специфике семантики исследуемых
единиц.
Прежде чем приступить к рассмотрению вопросов,
представляющих основной интерес исследования, необходимо в общих
чертах определить нашу позицию в разнообразии мнений, касающихся
содержательной стороны собственных имен в целом и топонимов в
частности. В этой главе предполагается остановиться на основных
этапах становления теории коннотативности. Но это невозможно без
обстоятельного освещения а) истории формирования в филологической
науке отношения к собственным именам как особой категории средств, с
помощью которых человек именует объекты окружающего мира.
Поэтому придется вначале коснуться различных сторон истории
вопроса, по возможности кратко описать главные шаги, сделанные
учеными на пути осмысления сущности собственного имени, его
отличия от имени как категории. А затем можно перейти к специальным
проблемам: разобраться со спецификой семантики собственного имени,
с местом и ролью коннотаций в процессе онимогенеза и, наконец,
постараться понять, в чем состоит отличие процессов коннотирования в
главных разрядах собственных имен. В первую же очередь, нас будет
интересовать то, как формируются условия, а затем, как протекает
процесс коннотонимизации топонимов.
На основе этого анализа можно сформулировать задачи, стоящие
перед составителями словарей коннотативных собственных имен,
 12

определить, по какому пути должна развиваться онимография этих

проприальных единиц.
В нашей работе примеры, взятые из периодической печати, газет,
журналов, телепередач и т.д., названные без контекста и имеющие, по
нашему мнению, узуальный характер, специально не документируются.
Однако в тех случаях, когда приводится хотя бы минимальный контекст,
название источника указывается с помощью соответствующей
аббревиатуры. Во всех случаях пространного цитирования в тексте
диссертации источник документируется полностью.

1.2.СПЕЦИФИКА СЕМАНТИКИ СОБСТВЕННОГО ИМЕНИ

1.2.1. Из истории формирования взглядов на собственное имя как

особую категорию.

Вынесенная в заглавие подраздела проблема ещё долго будет

волновать умы всех лингвистов, но особенно актуальной она остается на
протяжении всего времени существования ономастики как науки для
ученых-ономатологов. И это не случайно. В «Общей теории имени
собственного» А. В. Суперанская показала широкую панораму развития
взглядов на собственное имя как особую лексическую категорию и
сосредоточила основное внимание на представлениях ученых о
семантике онимов. Об одной из наиболее известных работ, касающихся
обсуждения интересующего нас вопроса, она писала: «Изданная в 1940
г. в Лондоне книга А. Гардинера “Теория собственных имен”,
излагающая взгляды древних философов и современных лингвистов,
снабжена характерным подзаголовком “Противоречивый очерк”, что
очень точно отражает и материал исследования, и положение
исследователя» [233, с. 45]. Но и до сегодняшнего дня проблема
 13

сущности и семантики собственного имени не стала менее

противоречивой.
В обзоре различных точек зрения на статус собственного имени в
языке А. В. Суперанская осветила взляды ученых, начиная со времен
античности. Более или менее подробно представив филологическую
деятельность Платона, Аристотеля, Хрисиппа, Дионисия Фракийского,
Аммония, Диодора Крона, Секста Эмпирика, исследовательница
сформулировала основной вывод, касающийся взглядов античных
философов на имя следующим образом: “Греческие ученые обычно не
делали существенной разницы между именами нарицательными и
собственными, оперируя нерасчлененной категорией имя” [233, с. 49].
А. В. Суперанская отметила, что первым автором, наметившим
различия между собственными и нарицательными именами, был
Хрисипп из Солы (280-208/205 гг. до н.э.). Этот древнегреческий
философ – главная фигура школы стоиков, один из основателей
стоицизма, написавший чуть ли не 700 работ, половина из которых
посвящена проблемам логики, языка и мышления. Одним из главных его
достижений было установление принципа двузначности, важнейшего в
классической логике. Именно стоики ввели само понятие «логика»,
разделили ее на риторику и диалектику, а диалектику, в свою очередь,
на учение об “обозначающем” (поэтика, теория музыки и грамматика) и
“обозначаемом”, или “предмете высказывания”, трактовали “слово” как
неполное, а “предложение” как полное высказывание, определили
четыре относящиеся к слову логические категории: нечто (бытие и
небытие), существенное свойство (общее и частное), случайное свойство
и относительно случайное свойство (т. е. находящееся в соотношении с
другими случайными свойствами). С установления стоиками различий в
значениях между именами собственными и нарицательными начался и
не утихает до сих пор спор относительно семантики собственных имен.
 14

Достаточно подробно А. В. Суперанская рассмотрела взгляды

ученых нового времени. Так, было отмечено, что Томас Гоббс,
прибегнув к дихотомической классификации, разделил обозначаемые
именем явления на не-тело и тело; тело, в свою очередь, – на
неодушевленное и одушевленное; одушевленное тело – на не-животное и
животное; животное на не-человек и человек; наконец, группу “человек”
на не-Петр и Петр, придя, таким образом, к собственным именам.
Важно отметить, что Гоббс подчеркивал: таким образом мы познаем
имена, а не вещи.
Создатель логических основ лингвистики, преемник идей Гоббса,
Лейбниц внес весомый вклад в развитие многих наук. В языкознании же
он создал теорию исторического происхождения языков, дал их
генеалогическую классификацию, развил учение о происхождении
названий. В «Новых опытах о человеческом разуме» (1704 г., изданы в
1765 г., перевод на русский язык осуществлен в 1936 г.) Лейбниц ввел
разграничение для всех имен на общие и собственные: “Так как нам
часто необходимо упоминать некоторых индивидов, в особенности
человеческого рода, мы пользуемся собственными именами, даваемыми
также странам, городам, горам и другим различиям места” [Цит. по 233,
с. 52].
Значителен вклад Джона Стюарта Милля (1806-1873) в изучение
специфики собственных имен. А. В. Суперанская указала, что многие
современные теоретические работы в области ономастики прямо или
косвенно связаны с идеями этого английского логика. Для нас важно то,
что именно Миллю принадлежит термин denotation (1843 г.) как
обозначение множества объектов действительности (вещей, свойств,
отношений, ситуаций, состояний, процессов, действий и т.д.), которые
могут именоваться данной единицей (в силу ее языкового значения). [37,
c. 129] Кроме понятия денотации, Дж. С. Милль ввел и понятие
 15

коннотации (ср.-лат. сonnotatio, от connoto – имею дополнительное

значение), о котором нам предстоит еще рассуждать. В отличие от
схоластов XVII века и грамматиков Пор-Рояля, Дж. С. Милль
противопоставил коннотацию как понятийную сущность (интенсионал)
денотации как экстенсионалу. [60] Ему же принадлежит утверждение о
том, что собственные имена лишены значения, ничего не коннотируют
и, “строго говоря, не имеют значения”, иными словами, являются
асемантизированной категорией. Для Милля собственное имя это всего
лишь значок, крестик, “которым разбойник пометил дом Али-Бабы”.
“Давая имя, мы ставим метку на идее объекта (не на самом объекте!).
Встретившись с этой меткой, мы думаем об индивидуальном объекте”
[233, с. 56]. Его позиция стала отправной точкой всех последующих, так
или иначе отстаивающих асемантичность имени.
Другой английский логик Х. Джозеф, занимавшийся проблемой
классификации имен, считал, что собственные имена гораздо более
информативны, чем нарицательные. А. В. Суперанская приводит
следующее высказывание ученого: “Собственное имя – это метка,
направляющая нашу мысль на индивид. Но то, что является меткой,
должно иметь значение. Царапина может быть меткой на монете. Это не
метка самой монеты, но лишь того, что это та самая монета. Стрелка на
камне не может быть меткой до тех пор, пока путник не узнает, для чего
она сделана. Так же значима метка (шрам), по которой няня узнала
Одиссея” [233, с. 58]. На основании отождествления метки-шрама и
метки-имени Джозеф делал вывод о том, что собственное имя “значит”.
Сопоставляяя фразы “Человек за бортом!” и “Паликур за бортом!”, он
доказывал, что собственное имя имеет даже больше значения, чем
нарицательное. “Слыша первый раз имя собственное или нарицательное,
мы знаем, как это называется, но не знаем, что обозначает. Если имя
собственное обозначает нечто хорошо знакомое, оно может быть весьма
 16

поучительным. Если мне скажут, что это улица Уатлинга, я узнаю об

объекте больше, чем если мне скажут, что это дорога. <...> Имя
усваивает свою сигнификацию от индивида, которому дано. Потому-то
оно и не инструктирует тех, кто не знаком с этим индивидом. Если на
вопрос: “Кто испугал Вас?” Вы ответите “Гламби”, я не буду знать, что
это, если не встречал этого слова раньше. Но если я знаю, что это собака
или призрак, охотящийся за Вами, я узнаю не только, что это за
индивид, но и какого он рода” [233, с. 58]. Еще одним важным вкладом
Джозефа в теорию имени было дальнейшее развитие учения о денотации
и коннотации.
Можно было бы ограничиться представлением этих двух полярных
точек зрения на семантику собственного имени, однако далеко не все
ученые принимали одну из них за сущность и семантику собственного
имени. Были и такие, которые занимали двойственную или не до конца
определенную позицию. Так, внимание А. В. Суперанской привлек еще
один английский логик – Бертран Рассел (1872 – 1970). Однако привлек
именно противоречиями в трактовке имени собственного. Рассел считал,
что имена собственные будут бессмысленными, если не существует
объект, именем которого они служат. Поэтому Сократ для Рассела имя,
а Гамлет – не имя. Высказывание типа “Гамлет – имя” для него ложно,
а истинным было бы утверждение: “Гамлет – слово, которым Шекспир
назвал принца Дании”. В этих высказываниях Рассела, так же как и в
примере с Цезарем, “которого он определеяет как последовательность
событий, каждое из которых было полным мгновенным опытом”, по
мнению А. В. Суперанской, наблюдается смешение имени собственного
и объекта, который этим именем обозначается. “<...> Мы не определяем
имя Цезарь посредством перечисления этих событий не потому, что все
эти события имеют к ономастике весьма косвенное отношение, а лишь
потому, что “не знаем всех переживаний, составляющих его опыт”.
 17

Здесь имя как лингвистическая категория подменено комплексом

сведений о денотате” [233, с. 65]. Еще одно высказывание Рассела
вызывает возражения автора “Общей теории имени собственного”.
Говоря, что логика не занимается именами, а лишь переменными
величинами, Б. Рассел утверждал, что “собственные имена – это
постоянные, являющиеся значениями переменных низшего типа”.
А. В. Суперанская, исходя из взглядов Милля, справедливо возражала
этой точке зрения: “собственные имена не могут быть значениями
нарицательных. Наоборот, значение собственных имен раскрывается с
помощью нарицательных. Если же при этом имеются в виду имена
объектов со всемирной известностью (Монблан, Наполеон), которые
могут рассматриваться как некоторая сумма общеизвестных признаков,
то в этом случае не собственное имя, а представление о данном
конкретном объекте оказывается суммой переменных низшего порядка”
[233, с. 63].
Несколько страниц в обзоре А. В. Суперанской посвящены
ученым, пытавшимся не столько дискутировать по поводу семантики
собственных имен, сколько сформулировать точную дефиницию имени
собственного. Так, датский лингвист Вигго Брёндаль (1887 – 1942), один
из основателей Копенгагенского лингвистического кружка, критикуя
распространенные в то время определения имени собственного, писал,
что ни природа, ни число, ни характер объектов не являются основанием
для того, чтобы дать точную дефиницию имени собственного: само
понятие “имя собственное” “казалось грамматистам настолько само
собой разумеющимся, что они не потрудились дать ему определения”.
“В 1911 г. Бертельсен <...> попытался дать имени собственному
синтаксическое определение как слову, не имеющему артиклей в
единственном числе. Логическое определение имени собственного
характеризует его как обозначающее индивид в противоположность
 18

классу <...>. Филологическое определение подчеркивает случайность

имени собственного в противоположность нарицательному <...> или
наоборот неслучайность. <...> Психологическое определение имени
собственного <...> заставляет обратить внимание на разницу между
психологическим впечатлением, производимым именем, и его
логической ценностью” [Цит. по: 233, с. 72].
То, что ученым, стремившимся в дефиниции отразить
существенные черты имени собственного, это не удалось,
неудивительно. Достаточно вспомнить о том, что до сих пор пишутся
диссертации, в которых ученые стремятся дать определение целому ряду
фундаментальных понятий. До сих пор, ведь, обсуждается содержание
термина “слово”, а многие ученые заняты поиском других понятий,
отражающих сущностные стороны такого, например, процесса, как
номинация.
А. В. Суперанская в результате всестороннего анализа различных
как по времени возникновения, так и по существу представлений
взглядов ученых сделала вывод, что “отсутствие единой общепринятой
концепции имени собственного во многом объясняется различием
исходных положений и методов их создателей, а также тем, что поиски
велись порой в диаметрально противоположных направлениях” [233,
с. 88].
Однако сравнение различных взглядов позволило ей выявить три
группы “попарно противоположных теорий”.
В первой паре, с одной стороны, оказались теории, согласно
которым собственные имена являются асемантизированной категорией
(Дж. Ст. Милль и др.), а с другой, противоположной, теории, в которых
доказывается, что собственные имена имеют большее значение, чем
нарицательные (стоики, Диомед, Г. Суит, Й. О. Есперсен, М. Ж. Бреаль
и др.).
 19

Вторую пару взаимно противоположных теорий составили, с

одной стороны, представления об исключительной индивидуальности
имен (стоики, Дионисий Фракийский, Диомед, Э. Донат, грамматики
Пор-Рояля, Г. Суит), а с другой – представлением о том, что все
собственные имена – синонимы (К. Тогебю).
Третья пара противоположных теорий составляется на основе
антиномии мотивированность/произвольность собственного имени.
Группу ученых, поддерживающих теорию произвольности собственных
имен представляют Й. О. Есперсен, Кристоферсен, А. Х. Гардинер.
Теорию строгой мотивированности, восходящую к греческой “по
природе”, поддерживает большое количество ученых XX века,
противопоставляющих себя теоретикам “произвольности”.
Исчерпывается представленными здесь точками зрения все
многообразие взглядов на онимию как на особую категорию имен?
Конечно, нет. Но, опираясь на изложенную базу, можно, во-первых,
обоснованно говорить о современных взглядах на семантику
собственных имен, а во вторых, логично перейти к обсуждению
“тонких” аспектов содержательной структуры онимной, прежде всего,
топонимной лексики.

1.2.2. Современные представления о природе и семантике

собственного имени.

Автор одного из первых монографических исследований поэтики

собственных имен Э. Б. Магазаник [152], касаясь проблемы природы и
семантики собственных имен, (через пять лет после выхода
рассмотренной выше монографии А. В. Суперанской) констатировал,
что в науке до сих пор существуют “полярные в известном отношении
точки зрения” на сущность собственных имен. При этом
господствующим он назвал мнение о том, что собственное имя –
 20

“единственный разряд самостоятельных слов, не связанный с

семантическим содержанием”. Сохранилось ли такое же отношение к
вопросу о природе и семантике собственного имени до наших дней?
Следует заметить, что точка зрения противников представления о
собственном имени как асемантизированной категории часто наивно
связывалась с происхождением собственного имени от нарицательного
слова. Возможно, именно наивные аргументы препятствовали
популяризации их взглядов. Например, Ф. И. Буслаев считал, что “<...>
имена собственные, которыми мы обозначаем представление неделимое,
суть такие же общие понятия, как и имена нарицательные, что явствует
как 1) из значения имен собственных, так и 2) из происхождения их в
языке” [40, с. 6-7]. Иногда к тому же выводу приходили, опираясь “на
возможность возникновения нарицательного имени из собственного”
[132].
Вместе с тем существовала иная позиция, связанная с особым
отношением к вещественной содержательности собственного имени.
Она, по мнению Э. Б. Магазаника, опирается на два обстоятельства: 1)
наличие переходных явлений между нарицательными и собственными
именами; 2) отождествление в обыденном сознании собственного имени
с обозначаемым им объектом. Первое из названных обстоятельств мы
будем подробно рассматривать в процессе анализа всего нашего
материала. Что касается второго, то оно выступает как устойчивый
механизм обеспечения содержательности собственных имен. Эта
концепция, не отрицая того, что обычно онимы лишены словарного
значения, “настаивает на наличии окказиональных значений у
собственных имен в огромном множестве конкретных их употреблений”
[152, с. 13-16]. Исходя из анализа “вещественной содержательности”
собственных имен, Э. Б. Магазаник приходит к выводу: собственное имя
– “абстрактно-конкретная категория языка”. «Чрезвычайная
 21

абстрактность его “содержания вообще” сочетается в нем с максимально

конкретным значением обозначаемого в тех случаях, когда функция
имени что-то обозначать, указывать <...> реализуется». В других же
случаях имя заключает в себе это сочетание абстрактного и конкретного
потенциально, как возможность, которая всегда может осуществиться и
которая лежит в самой природе этой категории” [152, с. 18-19].
Многие исследователи справедливо считают, что разные разряды
собственных имен различаются характером семантики. Так, в семантике
антропонимов выделяются такие составляющие языкового значения,
как: “человек”, “пол”, “национальность”, формальный компонент “по
имени...”. В одной из работ высказывалось предложение относительно
того, что в некоторых случаях компонент “национальность”
актуализируется как дифференциальный признак “соотечественник /
иностранец” [151, с. 6-7]). В диссертации В. Б. Дорогой семантика
антропонимов представлена на основе так называемой понятийной
основы, обозначающей комплекс отвлеченных понятийных признаков:
“Понятийная основа антропонима формулируется как индивидуальное
(1) обозначение человека (2), определенного пола (3), возраста (4) и
национальности (5) в определенной социальной обстановке (6). На
основе этих признаков при речевом употреблении антропонима в его
значении объединяются наиболее существенные характеристики
именуемого лица” [78, с. 15]. Кроме того, на уровне языковой системы в
семантике некоторых антропонимов могут содержаться сложившиеся в
узусе коннотации, “связанные с его популярностью, культурно-
историческими традициями его употребления, выражением
эмоционального отношения к говорящему” [78, с. 15].
Значительным вкладом в семантическую теорию имени стало
логико-философское исследование имени Д. И. Руденко.
Принципиальным положением работы стало утверждение, согласно
 22

которому “семантика данного языкового класса (собственного имени. –

В. К.) основывается на таких естественно-языковых процессах
номинации, концептуализации, семантического отражения
действительности, которые существенным образом отличаются
(подчеркнуто нами. – В. К.) от одноименных, зачастую
представляющихся идентичными процессов, протекающих в сфере имен
других типов”. Далее отмечено, что “ни одна именная категория не
порождает такого количества разноречивых точек зрения на ее природу,
как собственные имена” [215, с. 217].
Д. И. Руденко предложил считать, что собственные имена не
обладают развитым обобщающим и общим для различных носителей
языка значением и ориентированы на отнесенность к одному объекту. В
качестве непосредственного проявления данного свойства может
рассматриваться невозможность для абсолютного большинства
собственных имен сочетаться с так называемыми эксклюдерами [215,
с. 218] (прилагательными типа “настоящий”, “новый”, порядковым
числительным “второй” и т.д.). Однако, когда с объектом соотносятся
однозначно выделяемые признаки (например, хлестаковщина,
донкихотство, донжуанство и др.), такое употребление становится
возможным при переносе признака на другой объект: “Настоящий
Хлестаков”, “второй Чадаев, мой Евгений”, “новый Дон-Кихот” и т.д.
По мнению В. М. Калинкина, указанная способность, свойственная
поэтонимам, в определенном смысле переводит их в сферу общих имен,
однако неизменно сохраняется живая связь с именем-источником.
Случаи же одновременного обозначения более чем одного объекта
одинаковым собственным именем (семья Ивановых) не могут
рассматриваться как пример перехода в класс общих имен [98, с. 56].
Д. И. Руденко приходит к выводу, что собственные имена можно
рассматривать как своеобразные singularia tantum. Это своеобразие
 23

заключается в тех отличиях, которые свойственны типичным singularia

tantum (абстрактным и вещественным существительным). Значение
единичности у онимов имеет внесемантический по своей природе
характер.
В логической семантике существует понятие haecceitas –
“этость” или “этовость”, введенное Дунсом Скотом для обозначения
индивидуализирующей идеи и позволяющее соотносить
индивидуализирующие сущности с единичным объектом. С помощью
концепта “этовость” можно установить уникальные отличительные
признаки объекта, выделив его таким образом из некоторого класса
объектов, обозначаемых в языке общим (или нарицательным) именем. И
собственные имена действительно успешно справляются с задачей
индивидуализации объекта. Однако по-прежнему остается не вполне
ясным механизм именования и референции с помощью онимов.
А. В. Суперанская высказала мнение, что для понимания проблем,
связанных с семантикой имен собственных, необходимо определить
отношение их к ряду общелингвистических категорий –
знаменательности, значимости, ценности, информации, значения и
функции. Собственные имена – слова знаменательные. Значимость
собственных имен, по мнению большого числа исследователей, в
известной мере, может быть ограничена тем, что это имена собственные.
“Значимость имени собственного выделяется в языковом плане. Она
уравнивает собственные имена с другими частями речи, выделяя из не-
собственных и объединяя их друг с другом. При этом основным на
уровне языка оказывается отнесение слова к именам собственным –
этого обычно бывает достаточно для того, чтобы непосредственные
участники речевого акта правильно поняли речевое произведение” [233,
с. 257].
 24

Среди работ последнего времени одна заслуживает внимания по

той причине, что представляет попытку выделения нескольких
компонентов в семантике собственных имен: 1) бытийный, или
интродуктивный – существование и предметность обозначаемого;
данный компонент значения представляет собой как бы свернутое
сообщение: «существует такой предмет»; этот компонент является
общим для всех предметных словесных знаков – нарицательных и
собственных; 2) классифицирующий – принадлежность предмета к
определенному классу (денотату имени); денотатами антропонимов
являются люди; данный компонент значения представляет собой как бы
свернутое сообщение: «этот предмет – человек»; 3)
индивидуализирующий – специальная предназначенность данного
имени для наречения одного из предметов (референта имени) в рамках
денотата; вместе эти три компонента представляют собой как бы
свернутое сообщение: «есть такой человек, который зовется Джоном»;
4) характеризующий – набор признаков референта, достаточных чтобы
собеседники понимали, о чем или о ком идет речь; данный компонент,
например, имя собственное Сальвадор Альенде представляет собой как
бы свернутое сообщение: «чилийский политик и президент Чили (1970-
1973), свергнутый с поста президента переворотом Пиночета». [81, с. 12]
Теперь коснемся информации, передаваемой собственными
именами. О ней в настоящее время говорится, что она, прежде всего,
неоднородна. Различают речевую, языковую и энциклопедическую
информацию собственных имен. Речевая информация осуществляет
связь имени с поименованным объектом и определенным образом
выявляет отношение говорящего или пишущего к объекту.
Энциклопедическая информация представляет собой комплекс знаний
об объекте, доступный каждому члену данного языкового коллектива, но
индивидуальная и субъективная в силу различий в уровне владения
 25

языком, уровне общей эрудированности, а также индивидуальности

восприятия.
Некоторое минимальное количество энциклопедической
информации должно быть более или менее равномерно распределено
между коммуникантами для того, чтобы использованная в общении
онимная единица выполнила возложенную на нее задачу передачи
сведений. Эту часть знаний принято называть апперцепционной базой и
степень её общности определяет качество взаимопонимания. Для
иллюстрации явления адекватной передачи информации, которое в
исследованиях речи именуют общностью апперцепционной базы,
В. М. Калинкин использовал пример из первой главы романа “Евгений
Онегин” (XVI строфа), который мы воспроизводим по той причине, что
выделенный поэтоним имеет антропонимную и топонимную
составляющие в своей семантике: «Для того, чтобы сохранить и в
полном объеме передать информацию, содержащуюся в имени, в
цитируемом фрагменте:
К Talon помчался: он уверен,
Что там уж ждет его К<аверин>.
Вошел: и пробка в потолок,
Вина кометы брызнул ток, –
А. С. Пушкин вынужден был не просто выделить шрифтом, но и
ввести примечание к собственному имени Talon: “Известный
ресторатор”. Сделал он это по той простой причине, что к моменту,
когда первая глава романа готовилась к публикации, дорогой ресторан, о
котором идет речь, уже не существовал, и текст строфы мог быть понят
читателями неправильно. Современному школьнику, впервые
читающему это произведение, для адекватного восприятия приведенных
выше четырех стихов необходимо гораздо больше знаний. И учитель,
комментируя их, просто обязан рассказать о ресторане на Невском
 26

проспекте в бывшем Куракинском доме (ныне дом № 15 – кинотеатр

“Баррикады”), который содержал “французский подданный из Парижа”
повар и гастроном “Петр Талон” [35, с. 67]; о том, что приятель
лицеиста Пушкина К. (Каверин. – В. К.) <…>, “усердствовавший Вакху
и любви”, беспечный в денежных делах повеса, легко одалживавший, но
плохо отдававший долги, скрывавший “ум высокий” “безумной шалости
под легким покрывалом”, офицер лейб-гусарского полка Петр Павлович
Каверин, был <…> членом Союза благоденствия; < …> Только таким
образом может быть обеспечена та общность апперцепционной базы,
которая позволит и правильно понять, и по достоинству оценить текст
строфы» [98, с. 168]. Кроме того, в данном примере наблюдается
явление, представляющее особый интерес для нашего исследования. К
такого рода случаям мы еще вернемся, а пока отметим, что в имени
Talon в приведенном отрывке, как сказано ранее, наблюдаются
семантические процессы, позволяющие антропоним использовать и для
указания места, т.е. в “топонимическом смысле”. Но и это будет
неполным представлением содержания, поскольку кроме
антропонимной и топонимной составляющих, есть в этом имени еще и
эргонимная составляющая.
Языковая информация собственных имен является наиболее
постоянной и неизменной частью их семантики. Вслед за
Ю. А. Карпенко [117], Суперанская выделяет пять аспектов языковой
информации: 1) языковую принадлежность имени или слова, от которого
оно образовано; 2) словообразовательную модель имени;
3) этимологический смысл; 4) выбор именно данной (а не другой)
производящей основы; 5) локальную обстановку, ситуацию в момент
создания имени. В то же время последний аспект, по мнению
А. В. Суперанской, в строгом смысле слова не относится к языковой
информации, но служит предпосылкой для создания имени из
 27

определенных лингвистических элементов. Этот вид информации

сложно выявить, он достаточно быстро редуцируется, так как ситуация
именования быстро забывается, кроме того, наряду с редукцией
информации происходит ее трансформация.
Обсуждение различных взглядов на семантику собственного имени
А. В. Суперанская завершила формулировкой следующих положений:
1) значение собственного имени не равно значению апеллятива и
никогда не ограничивается им; 2) значение собственного имени – фактор
общественно-исторический; 3) каждое собственное имя связано с
родовым определяемым (человек, город, река и т.д.); 4) связь
собственного имени с понятием опосредована через вещь; 5) в значение
собственного имени, помимо чисто лексического компонента, входят
экстралингвистические (эстетический, аффективный, морально-
оценочный и т.д.) [233, с. 250-266].
В заключение необходимо отметить, что семантика собственных
имен представляет собой комплексную систему, состоящую из
языковых, речевых, специально ономастических и стилистических
моментов, а также разнородной информации об имени. В особенностях
отношений между компонентами этой комплексной системы еще
предстоит разбираться, надо полагать, не одному поколению
лингвистов. Сделанные же нами разъяснения дают возможность (с
учетом уровня изученности вопросов семантики собственного имени как
такового) перейти к обсуждению семантических характеристик
топонимов.

1.2.3. Семантические характеристики топонимов.

Как это ни парадоксально, но, чем больше точек зрения на

семантику собственного имени узнаешь, тем сложнее становится сделать
выбор, принять какую-либо из них как “наиболее оптимальную” для
 28

данного случая, т.е. для нашей работы, в которой эта сложная проблема
не может быть решена, но от позиции в этом вопросе зависит то, как
будет описываться и интерпретироваться исследуемый материал.
В семантике топонимов ни один из антропонимных компонентов
не обнаруживается, а упомянутый выше формальный компонент “по
имени...” преобразуется в “называется...”. Тем не менее, в числе
собственно топонимических компонентов обнаруживается ряд
облигаторных (постоянных) сем. К ним относятся сема “единичность”,
указывающая на принадлежность топонима к классу собственных имен,
сема “неодушевленность”, указывающая на принадлежность к классу
неживых объектов, и сема “локальность”, отражающая соотнесенность
топонима с географическими объектами, занимающими некоторую часть
земного или водного пространства. Следует, однако, отметить, что в
связи с семой “единичность” могут возникнуть недоуменные вопросы
такого, например, порядка: а как быть с топонимами Альпы и Карпаты,
Кордильеры, Пиринеи и Татры, США и Евросоюз? Как соотнести
понятие единичности с реальным множеством, например, островов в
архипелаге [Новая Земля, Маршалловы острова, Коморские острова,
Гавайи, Греческий (Эгейский) архипелаг]? Как объяснить существование
множества других топонимов, основной и единственной формой
которых является множественное число (Ср.: греч. Афины (Athenai); укр.
Адами, Пиї, Суми)?
В. А. Никонов выделял три плана значения топонимов:
а) дотопонимическое (этимологическое или апеллятивное) значение
топонимообразующей основы; б) собственно топонимическое
(обозначающее наименование географического объекта) значение;
в) посттопонимическое значение, в котором сосредоточиваются
ассоциации, связывающие название с поименованным объектом [177,
с. 57-60]. Несмотря на критику этих положений на том основании, что
 29

дотопонимический и посттопонимический компоненты обнаруживаются

далеко не во всех топонимах, в практике исследований (особенно
касающихся стилистики топонимов и вообще функциональных)
сохранилось мнение о целесообразности выделения
посттопонимического значения. Так, предлагалось в компонентной
структуре понятийной основы топонима, точнее, в структуре его
значения выделять (на уровне языка) потенциальные семы “как средство
отражения внеязыковых данных, вытекающих из референтной
соотнесенности топонима”. Последние открывают возможности для
использования топонимов как средства поэтики. “Будучи
индивидуальными наименованиями, топонимы с момента возникновения
закрепляются за называемыми объектами и в процессе
функционирования аккумулируют определенную информацию об
именуемых объектах, указывая на признаки, их характеризующие. <...>
Длительное употребление топонимов, ассоциируемых с определенными
характеристиками объектов, а также фактор известности делают эти
характеристики имманентными, что может привести к их включению в
структуру значения топонима” [93, с. 6-7].
Возможно, наиболее радикальным из числа относящихся к
пониманию характера семантики собственных имен, в том числе
топонимов, было предложение Д. И. Руденко [215]. Обратившись к
семантической проблематике собственных имен, он пришел к выводу,
что выход из тупика, ощущаемого всеми исследователями,
рассматривающими собственное имя в пределах именной
(семантической) парадигмы, возможен только на пути перехода к
исследовательской парадигме иного типа. Наиболее серьезную
конкуренцию традиционным взглядам на собственное имя может
составить, по его мнению, прагматический подход, рассмотрение
собственных имен в рамках парадигмы, именуемой “философия
 30

эгоцентрических слов”. Основания для такого вывода следующие.

Специфика семантики собственных имен состоит в референции,
обозначении одного конкретного объекта данным именем. Такая
семантика является не столько значением как таковым, сколько
пресуппозицией или прагматической конвенцией. В сферу узуально-
языкового в собственном имени входит только имплицитное указание на
ономастическое поле, к которому принадлежит имя. Неразвитость
обобщающих значений собственных имен сближает их с дейктическими
элементами языка (местоимениями в широком смысле). Так же, как и
собственные имена, дейктические элементы способны служить
средством идентификации объектов. Так же, как и онимы, они могут
содержать дифференциальные признаки рода, числа и т.д. Не ставшая
пока общепринятой идея о наличии у собственных имен и дейктических
слов общих свойств, по мнению Д. И. Руденко, открывает широкие
возможности для исследования не только общего, но и того, что
различает собственные имена и дейктические слова, позволяет
исследовать значение собственных имен, производное от контекста.
Впрочем, это предложение перекликается со взглядами тех
ученых, которые в семантических свойствах собственных имен видят
одно, которое считают важнейшим. О. И. Фонякова, опираясь на
исследования собственных имен в художественной литературе, в том
числе топонимов [249, 250 и др.], заметила: “Общее свойство семантики
ИС (имени собственного. – В. К.) – ее суггестивность, т.е. накопление
разного рода коннотаций и семантических компонентов, идущих от
ассоциаций в тексте и за текстом” [251, с. 32]. “Актуализация,
усложнение и обобщение семантики ИС в художественном тексте
является закономерным процессом при формировании семантики ИС, ее
многослойность представляет собой особый тип художественной
семантики слова в литературном произведении” [251, с. 33].
 31

В сущности, следует признать, что эта же самая куммулятивность

проявляется не только в художественной, но и в бытовой речевой
практике вообще, что отмечено многими исследователями. Например,
Е. Л. Березович в статьях «Библейская лексика в топонимии русского
севера» [22] «Географический макромир и микромир в русской
народной языковой традиции» [21] отметила явления коннотативности
не только у широко известных, интерлингвальных топонимов, но и в
микротопонимии ряда областей России. По-видимому, само
возникновение коннотативности становится возможным при
определенных экстралингвальных обстоятельствах, происходит по
устойчивым языковым схемам, а вот распространенность (известность)
созначений, их узуализация и интерлингвизация зависят от множества
других факторов. Подробнее эти процессы мы рассматриваем в
следующих подразделах и параграфах нашей работы.

1.3. ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ ВЗГЛЯДОВ НА КОННОТАЦИЮ

В настоящее время в многочисленных работах, посвященных

различным аспектам семантики собственных имен, довольно часто
встречаются термины, связанные с понятием “коннотация”. Однако
сколько-нибудь развернутого анализа как самого понятия, так и
образованных на его основе терминов и терминированных сочетаний,
как правило, не делается, что приводит в конечном счете к
“неразберихе”.
В кратком резюме попытаемся представить, как развивались
представления о коннотации в языкознании. Разобраться с этим
вопросом нам помогут первые работы В. И. Говердовского [59, 60 и др.]
и некоторые другие источники.
Возникновение самой идеи коннотаций, или “созначений”,
принято связывать с философской (рационалистической) универсальной
 32

грамматикой XVII в. («Grammaire générale et raisonnée de Port-Royal»),

созданной в 1660 году в монастыре Пор-Рояль учеными монахами
Антуаном Арно (Arnauld) (1612 – 1694) и Клодом Лансло (Lancelot)
(1616 – 1695). Основываясь на “анализе мысли” с точки зрения
“операций рассудка”, на анализе общих смысловых категорий
восприятия человеком действительности, они создали «Всеобщую и
рациональную грамматику…», в которой попытались постичь основы
“рационального” подхода к изучению языка. Операции рассудка
постижимы и выразимы только через язык и на языке, язык является
средством анализа мысли, а слова – “это звуки отчетливые и
членораздельные, из которых люди составили знаки для обозначения
своих мыслей” [28, с. 536].
Исследуя различия между существительными и прилагательными
в языке и мышлении, французские ученые пришли к выводу, что
существительные обозначают субстанции – объекты наших мыслей, а
прилагательные – акциденции или свойства субстанций. Именно
акциденциям как логическим категориям в грамматическом плане, по
мнению Арно и Лансло, соответствуют созначения. Имя не может
существовать само по себе, даже если оно имеет отчетливое значение;
значение имени всегда сопровождается дополнительными (неясными)
созначениями. Так, отчетливое значение слова rouge (красный) – это
rouger (краснота), так как rouger прямо указывает на предмет, в то время
как rouge в речи сопровождается неясными представлениями о предмете
[см.: 3, с. 226- 228.].
Понятие “con-notare” (коннотировать), возникшее в
схоластической логике и проникшее в языкознание через грамматику
Пор-Рояля, получило широкое распространение лишь в XIX веке
[см.: 265], однако приобрело несколько иное значение. Коннотация, как
уже отмечалось, стала как сущность понятийная (интенсионал)
 33

противопоставляться денотации (экстенсионалу). Наиболее ярким

представителем этого направления в понимании коннотации стал
упоминавшийся выше известный английский логик Дж. Ст. Милль.
Опираясь на лондонское издание 1865 года работы Дж. Ст. Милля
«A system of logic, rationative and inductive» и ее перевод 1899 г на
русский «Система логики силлогической и индуктивной»,
В. И. Говердовский в своей диссертации и статьях, посвященных
истории понятия, представил развернутую характеристику взглядов
этого ученого на коннотацию.
Как пишет В. И. Говердовский, отказавшись от принятого в логике
антитезиса "экстенция – интенция", Милль заменил его антитезисом
"денотация – коннотация". Для него “денотация имени – это субъект,
которому он предицируется, а коннотация – характеристика этого
субъекта, наше предположение о том, чем он является”. “Под
коннотацией Милль подразумевал характеристики субъекта, полностью
конституирующие значение имени; не иметь коннотации для Милля
равносильно не иметь никакого значения. Денотация объекта есть сумма
коннотационных характеристик” [60, с. 82].
Основной вывод, к которому пришел В. И. Говердовский, состоит
в том, что для Дж. Ст. Милля коннотация и есть собственно значение
слова. “Быть коннотирующим (иметь значение) – значит сообщать
информацию, или подразумевать атрибут, предицировать. Хотя все
свойства предметов нам не известны, коннотации слова достаточно для
того, чтобы установить его границы ” [60, с. 82].
Дж. Ст. Милль отвел коннотации важное место в системе
образования значения. По Дж. Ст. Миллю, если имя не коннотирует, то
оно обозначает или только предмет, или только признак. А вот если
коннотирует, то оно одновременно (!) прямо указывает на предмет, а
косвенно – на признак этого предмета. “Имена Лондон, Джон, Англия
 34

обозначают только предметы; белизна, длина, добродетель – только

признаки, поэтому ни одно из этих имен не будет коннотирующим. Но
белый, длинный, добродетельный – это имена коннотирующие. Слово
белый, например, обозначает все белые предметы: снег, бумагу,
морскую пену и т. п. – и косвенно коннотирует или указывает на
признак белизны” [60, с. 82].
Здесь нужно заметить, что в рассуждениях Дж. Ст. Милля не
разграничены имена нарицательные и собственные, а только имена
предметов и имена признаков. Тем не менее разобраться в его
понимании явления коннотации очень важно, поскольку, с одной
стороны, он ушел от представлений грамматиков Пор-Рояля, а с другой
– довольно оригинально трактовал когнитивную сущность
коннотирования.
Как показал В. И. Говердовский, Милль считал, что из разделения
имен на коннотирующие и неконнотирующие вытекают весьма важные
следствия. В первую очередь они, по нашему мнению, касаются
культуры и, можно сказать, дисциплины мышления. «Частная
неопределенность в соозначении имен может быть безвредной только
при соблюдении самых строгих предосторожностей. Действительно,
одним из главных источников распущенности мышления является
привычка употреблять соозначающие имена, не установив их
соозначения и не составив об их содержании более точного понятия, чем
какое получается при поверхностном обзоре обычно обозначаемых ими
предметов... Люди говорят, а следовательно, и думают неотчетливо,
довольствуются той же степенью осмысленности своих слов, какую
влагает в слово “брат” и “сестра” трехлетний ребенок» [Цит. по 60,
с. 82].
По-видимому, для самого Дж. Ст. Милля некоторые аспекты
коннотации все же остались не вполне ясными, о чем писал
 35

X. В. Б. Джозеф: “К словам, лишенным коннотации и, следовательно, не

имеющим значения, Милль относил все собственные имена и
обозначающие лишь субъект (длина, добродетель), в то время как
длинный, добродетельный у него коннотируют [287, p. 148]. Однако в
его рассуждениях, касающихся имен классов предметов, по нашему
мнению, есть очень важное наблюдение, подтверждающееся в
иследованиях психолингвистами онтогенеза детской речи. “Имя не сразу
дается классу предметов, сначала дается одной вещи, постепенно
распространяясь на подобные. Имя может быть перенесено с одного
предмета на другой, пока не закрепится за предметом, совершенно не
похожим на первый. Абстрактные имена для разных лиц имеют
различные коннотации” [60, с. 82].
По мнению исследователей (В. И. Говердовский, В. Н. Телия и
др.), в настоящее время сформировалось более или менее цельное
отношение к явлению коннотации в семантике языковых единиц. Начало
же было положено еще в конце XIX в. «В лингвистике с конца XIX века
термином коннотация стали обозначать все эмотивно окрашенные
элементы содержания выражений, соотносимые с прагматическим
аспектом речи. Закреплению подобного понимания термина
“коннотация” способствовали психолингвистические исследования
аффективной стороны слов, а также ассоциативные эксперименты,
показавшие реальность осознания ассоциативно-образных, оценочных и
стилистических признаков» [242, с. 236; см. также: 240, 241].
В. И. Говердовский в очерке истории понятия коннотации остановился
на работе К. О. Эрдманна «Значение слова», с появлением которой он
связывает проникновение и развитие идеи созначений в языкознании.
Для непротиворечивого решения программного утверждения “слова есть
знаки понятий” К. О. Эрдманн “проводит троичное деление содержания
слова: понятийное содержание (begrifflicher Inhalt), попутный смысл
 36

(Nebensinn) и чувственная ценность (Gefuhls-wert). Позднее последние

два пункта закрепились в языкознании под общим названием
коннотации” [60, с. 83]. Эту квалификацию содержательной стороны
слова К. О. Эрдманн иллюстрирует следующим примером: “Мы
ощущаем иное душевное впечатление, когда слышим слово Zahre вместо
Тrаnе (слезы), Fittich вместо Fliеgel (крыло). Первые слова в парах
имеют оттенок возвышенности: Zahre соответствует слову слеза в
поэтическом употреблении (не просто "слезы"), a Fittich имеет попутное
значение, соответствующее русскому значению "крыло", например в
выражении "Под крылом ночи" [60, с. 83-84]. Показав, что попутный
смысл и чувственная ценность слова принадлежат значению в той же
мере, как и понятийное содержание, К. О. Эрдманн положил начало
систематическим исследованиям созначений. В. И. Говердовский
проследил вклад последователей Эрдманна в становление теории
коннотации. Так, он указал на работы Ганса Шпербера, который с
психологической точки зрения исследовал роль попутного значения и
чувственных созначений при семантических изменениях в диахронии.
“Судьба слова в такой же мере зависит от попутного значения и
чувственных элементов, как и от его главного значения
(Hauptbedeutung)” [60, с. 84].
Следующим был представлен вклад выдающегося американского
лингвиста Леонарда Блумфилда, который трактовал коннотацию как
дополнительную информацию к десигнату. По его мнению, коннотация
– это такие элементы значения, которые несут дополнительную
информацию о существенных свойствах и признаках объекта.
Л. Блумфилд стал первым ученым, который выделил чисто
семантические коннотации, непосредственно относящиеся к сфере
сознания. “Сюда относятся коннотации, связанные с употреблением
слов различными социальными слоями, в различных местных говорах, в
 37

различных жанрах и сленгах. К этой группе относятся также

коннотации, возникающие в заимствованных словах. Л. Блумфилд
выделяет также группу коннотаций, имеющих не интеллектуальную, а
эмоциональную базу. Это коннотация эвфемизмов (от приличных форм
до табу), коннотация усиленного значения, достигаемая, в частности,
перестановкой слов в речи (например, yesterday he came), коннотация
символических форм, звукоподражаний и др.” [60, с. 84]. Как явствует
из книги самого Л. Блумфилда, его понимание коннотации носило
экстралингвальный характер. Он считал, что коннотация обусловлена
определенными социальными, региональными, техническими и
культурными факторами, отражает определенный уровень речи,
поскольку значение вообще – это конкретное применение слова в
заданной ситуации общения [26, с. 161]. Эта трактовка коннотации в
конце 50- х годов прошлого века вызвала критику со стороны ряда
ученых. Некоторые из них, например, Х. К. Сёренсен, Л. Ельмслев и др.
посчитали, что коннотацию необходимо вывести из сферы интересов
лингвистики и сделать ее областью компетенции других наук, например,
прагматики, которая считалась, по Ч. У. Моррису, разделом семиотики.
Однако уже в 60-е годы началось развитие прагматики как
лингвистической науки, что в сущности нивелировало претензии к
Л. Блумфилду с этой стороны.
Дальнейшее развитие учения о коннотации получило в
психолингвистике. Как наука экспериментальная, психолингвистика
много внимания уделяла аффективной стороне слова. Один из отцов-
основателей психолингвистики Ч. Осгуд с соавторами (книга
«Измерение значения»), пользуясь методикой семантического
дифференциала, установил коннотативный профиль слов, причем не
только у отдельных носителей языка, но и у целых групп говорящих
[291], что свидетельствовало если не об ассоциативных нормах, то, по
 38

крайней мере, о социальном характере их возникновения. Отметим, что

В. И. Говердовский, несмотря на очевидную ценность данных,
подтверждающих реальность осознания ассоциативно-образных,
оценочных и стилистических признаков слова, в своем очерке указал
лишь на следующее мнение У. Вейнрейха, касающееся осгудовского
понимания явления коннотации: “<…> в строгом смысле Осгуд не
исследовал ни денотативного, ни коннотативного значения, но только
аффективную сторону слова, его так называемое эмотивное воздействие,
его способность вызывать у говорящих эмоциональную реакцию,
исследование которой, по его словам, не подлежит ведению лингвистики
[60, с. 84].
Очередной шаг в осмыслениии явления коннотации был сделан
Луи Ельмслевом, который подверг всю систему коннотации
семиотическому обследованию. Его взгляды, структуралиста и
глоссематика, – во многих отношениях близкие к математическим
теориям языка, не могли не сказаться на принципах рассмотрения
коннотации. По его мнению, коннотация есть признак, “по которому
говорящий делает выбор между различными субкодами (стилями,
диалектами, жаргонами), ибо система коннотации по сути дела является
знаковой системой. Коннотативную семиотику Л. Ельмслев
противопоставляет денотативной семиотике и метасемиотике.
Противопоставление производится им на том основании, что
денотативная семиотика есть такая семиотика, в которой ни план
выражения, ни план содержания не является семиотикой, а
метасемиотика – это такая знаковая система, в которой только план
содержания является семиотикой в то время как у коннотативной
семиотики собственно семиотикой является план выражения” [60, с. 84].
К числу сторонников семиотического подхода к рассмотрению
коннотации В. И. Говердовский относит также Ролана Барта, для
 39

которого коннотация представляет собой не случайный продукт

прошлого языкового употребления, а сумму структурированных
элементов определенного миропонимания или идеологии. При этом
имеются в виду не стилистические или риторические формы, а
содержание образов, намеков, сравнений, из которых можно вывести
политический и культурный смысл, говорящий о принадлежности
писателя к определенной идеологии. В связи с заинтересованностью
изучением процессов коннотонимизации и вообще онимогенеза, хочется
отметить очень перспективный для нас вывод Р. Барта о будущем
семиотики как науки. По его мнению, коннотативной семиотике
принадлежит будущее, “так как в человеческом обществе на базе
первичной системы естественного языка постоянно возникают системы
вторичных смыслов, и этот процесс тесно соприкасается с проблемами
исторической антропологии” [9].
В отечественной лингвистике в советское и в настоящее время
коннотация понимается чаще всего как эмоциональные элементы в
значении слова. Согласно О. С. Ахмановой, коннотация это:
"Дополнительное содержание слова (или выражения), его
сопутствующие семантические или стилистические оттенки, которые
накладываются на его основное значение, служат для выражения
разного рода экспрессивно-эмоционально-оценочных обертонов и могут
придавать высказыванию торжественность, игривость,
непринужденность, фамильярность и т.п." [7, с. 203-204].
О. С. Ахманова предложила различать ингерентную и адгерентную
коннотации, свойственные соответственно слову как таковому и слову в
контексте других знаков, что, по ее мнению, позволяет считать
коннотацию лингвистическим явлением. В рамках
лингвокультурологического подхода к исследованию языковых явлений
стал укрепляться взгляд на коннотацию как неотъемлемую часть
 40

языковой системы, связанную не только со стилистикой, но и с

культурными факторами, влияющими на языковые средства.
Возвратимся к уже многократно цитировавшейся статье
В. И. Говердовского. По его мнению, наиболее полно коннотация как
сумма компонентов, входящих в семантическую структуру слова,
представлена в книге Н. Г. Комлева "Компоненты содержательной
структуры слова". В ней ученый не только сформулировал свое
отношение к коннотации как к явлению психофизиологическому (по
Н. Г. Комлеву, коннотация создается в процессе восприятия слов-знаков,
с учетом соответствия каждому слову определенного содержания,
выводимого из неопределенного множества употреблений словоформ),
но и предложил систематизацию качественно различных сфер
коннотаций: представление, чувство, культурный компонент, компонент
поля, уровень знания, мировоззрение.
К статье Е. Славе "Коннотация", представленной в обзоре
В. И. Говердовского, мы вернемся в следующем подразделе, поскольку
она кажется нам актуальной для анализа онимного материала. А сейчас
посмотрим, какие выводы автора рассмотренного обзора представляют
прямой интерес для нашего ономастического исследования. Во-первых,
обращает на себя внимание пессимистический взгляд на коннотацию как
на ту часть слова, которая “обычно не рассматривается с помощью
аппарата понятий лексикографии и тем не менее остается весьма
существенной” [60, с. 85]. К сожалению, несмотря на очевидную
важность лексикографической интерпретации явления коннотации не
только для лингвистики как таковой, но и для всего комплекса
гуманитарных теоретических и прикладных наук, и сегодня мы имеем
очень мало достижений в этой области. Это является неоспоримым
доказательством чрезвычайной актуальности (причем не только для
 41

ономастики) работ Е. С. Отина, к анализу которых мы обратимся в

заключительной главе нашего исследования.
Во-вторых, в выводах из обзора показано, что в каком бы аспекте
ни рассматривалась коннотация, основной акцент оказывается речевым:
и в случае поиска истоков возникновения (“конкретная коннотация или
конкретное представление возникает у говорящего и слушающего в
процессе речевого общения”), и в случае изучения взаимодействия
языковых средств “с определенным типом представлений и
чувствований” (по Н. Г. Комлеву).
В-третьих, солидаризуясь с дихотомией “коннотации, общие
носителям языка / индивидуальные коннотации”, предложенной
О. С. Ахмановой, автор статьи предлагает методологическое решение
вопроса (носящего квалификационно-классификационный характер) о
распределении коннотаций по сферам: “Анализируя эти сферы, можно
сказать, что первое есть предмет коннотирования, а второе –
содержательная область, в которой происходит контакт между
материалом слова в речи и представлением, вызываемым этим словом.
<…> Исследование коннотаций предполагает эмпирическую оценку
состава текстов и нахождение конкретных видов ингерентной и
адгерентной коннотаций <…> Подразделение коннотаций по типам
имеет ту особенность, что оно исключает взгляд на коннотацию как на
второстепенное речевое явление. Коннотация не всегда и не обязательно
должна трактоваться как субъективное и потому нерелевантное для
коммуникации явление. Наборы коннотаций в большинстве своем
имеют общий для носителей языка характер” [60, с. 85-86].
В своем диссертационном исследовании В. И. Говердовский
описал около двадцати видов коннотаций, сгруппировав их по трем
основным сферам: 1) внутренний мир человека (экспрессивно-
 42

оценочный тип); 2) язык (контекстный тип) и 3) внешняя по отношению

к языку действительность (историко-культурный тип) [60].
Системное изучение коннотации продолжается буквально во всех
сферах функционирования языка и приносит ощутимые результаты как в
различных прикладных (речевое воздействие, массовая информация,
преподавание иностранных языков, в том числе русского и украинского
языков как иностранных), так и в теоретических аспектах [теория
перевода, сопоставительная типология семантических структур слов в
разных языках, общее языкознание, семасиология (соотношение между
коннотемой как предельной единицей семантики слов и семой как
минимальным сегментом информации, которую несет слово), теория
речевых актов и т.д.].

1.4. СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ ТЕОРИИ КОННОТАТИВНОЙ

ОНИМИИ И НЕКОТОРЫЕ ПЕРСПЕКТИВЫ ИЗУЧЕНИЯ
КОННОТАТИВНОЙ ТОПОНИМИИ.

1.4.1 Замечание о содержании понятия “коннотация” в метаязыке

ономастики.

Вопрос о коннотации в сфере онимии – особый вдвойне. С одной

стороны, как показано в предыдущей части нашей работы, существует
значительное, в некоторых случаях – кардинальное расхождение во
взглядах на семантику собственного имени как таковую, а с другой, и в
области отношения к явлению коннотации тоже нет единства. Поэтому в
этом параграфе наших рассуждениий попытаемся, во-первых, увидеть,
как достижения в области изучения коннотации переносятся на онимный
материал, во-вторых, попробуем найти в имеющих распространение
взглядах на коннотации в разных разрядах онимной лексики отличия,
если таковые имеются. Основное внимание уделим, естественно,
 43

топонимии, и, в-третьих, представим опыт теоретического подхода к

исследованию некоторых сторон явления коннотации в коннотативной
топонимии, отконнотативных топопоэтонимах и отпоэтонимной
коннотативной топонимии. Эти термины, предложенные
В. М. Калинкиным, по нашему мнению, очень точно обозначают разные
стадии онимогенеза.
Начнем с того, что представим взгляд на коннотацию,
зафиксированный в одном из недавно опубликованных словарей, в
котором интересующее нас явление квалифицировано как
“семантические, эмоционально-оценочные, стилистические и другие
компоненты, дополняющие основное предметно-понятийное содержание
языковой единицы и возникающие из взаимодействия исходных
значений слов и предложений с фоновыми знаниями говорящих под
влиянием контекста и ситуации <…> В коннотации выделяются
несколько типов компонентов: оценочный или эмоционально-оценочный
(эмоционально-экспрессивный, эмотивный), параметрический
(компонент интенсивности, указывает на предельную меру признака
предмета), стилевой (указывает на традицию употребления слова в
одной из сфер общения), культурный (соотносится со знанием образа
жизни, традиций и обычаев, мировоззрения народа), образный
(характерен для слов в переносном значении, является носителем
определенного представления об обозначаемом)” [160, с. 55, 111-112].

1.4.2 Лингвострановедение и теория коннотативности собственных

имен

Ниже мы будем неоднократно обращаться к работам

Г. Д. Томахина, рассказывающим о происхождении и значении названий
штатов, городов, населенных пунктов США, часто цитировать его
лингвострановедческий словарь. В начале 80-х годов прошлого века,
 44

когда стали появляться его обобщающие труды, теоретической базы для

изучения коннотативной топонимии еще не существовало, но уже бурно
развивалась особая область лингвистики – лингвострановедение,
основной задачей которого было изучение различных аспектов
общенациональной культуры, находящих свое выражение в языке.
Поскольку до работ Г. Д. Томахина топонимия как объект
лексикографии рассматривалась в основном в географических словарях,
его работы носили новаторский характер. Ученый на протяжении
многих лет исследовал так называемые “фоновые” знания носителей
языка (американцев, говорящих на английском), связанные с
различными географическими названиями в США. Это были бытовые,
литературные, социально-экономические и культурно-исторические
ассоциации, хорошо известные американцам, но далеко не всегда
распространенные за ее пределами. Если воспользоваться
терминологией Е. С. Отина, который в своих исследованиях выделяет
интерлингвальные и интралингвальные коннотонимы, то можно сказать,
что основное внимание Г. Д. Томахина было сосредоточено на
интралингвальных топонимических единицах.
По нашему мнению, лингвострановедческие исследования,
сыгравшие определенную роль в формировании интереса к культурному
компоненту слова вообще и топонимии в частности, должны быть
обязательно отмечены. Зародившееся в недрах лингводидактики,
лингвострановедение понималось как наука методическая, целью
которой была разработка принципов обучения элементам культуры в
процессе овладения языком как средством общения. Наиболее яркие
представители этого направления – Е. М. Верещагин и В. Г. Костомаров
выступили с серией работ [47], в которых для задач нашего
исследования наибольшее значение имеет ряд сугубо лингвистических
решений. В семантической структуре слова ученые выделили компонент
 45

под названием “лексический фон”. Этот компонент появился в их

рассуждениях как логическое продолжение теории фоновых знаний,
согласно которой участники общения, кроме знания языка, обладают
знаниями об окружающем мире и некоторым общим для них объемом
культурной информации. Термин ‘фоновые знания’ является калькой с
английского background knowledge и, по О. С. Ахмановой, обозначает
«обоюдное знание реалий говорящим и слушающим» [7, с. 498].
Фоновые знания основываются на способности языковых единиц
выступать в качестве хранилища коллективного опыта. Этими
единицами в первую очередь являются слова, хотя могут быть и
фразеологизмы, афоризмы и др. Фоновые знания, связанные с
культурой, являются неотъемлемой частью семантики топонимов. В
топонимах, по мнению В. А. Никонова, “как в зеркале, отражается
история данного народа, история заселения и освоения данной
территории, поэтому именно эта часть лексики издавна привлекает
внимание не только филологов, но и историков, этнографов, географов и
т.п. [177, с. 4].
О роли географических названий как носителей культурного
наследия на материале американского варианта английского языка
написана работа Г. Д. Томахина «Америка через американизмы» [243].
Однако, как мы уже говорили выше, к моменту создания работы уровень
развития топонимических исследований и ономастики в целом
отличался от современного. Поэтому наша точка зрения на некоторые
положения, связанные с теорией коннотативности, не всегда совпадает
со взглядами названного ученого. Однако по порядку.
Г. Д. Томахин, обращаясь к “дополнительным” функциям
топонимии (основная – наименование географического объекта),
отмечал, что среди географических названий можно выделить
топонимы-реалии, связанные с какими-либо событиями в жизни народа
 46

(Plymouth Rock – место высадки переселенцев-пуритан в Северной

Америке в 1620 г.; Appomattox – поселок в штате Виргиния, где в 1865 г.
произошла капитуляция армии южан и окончилась гражданская война
1861-1865 гг.). В литературных текстах такого рода онимы могут
употребляться метонимически. Однако для изучающего иностранный
язык такие употребления затрудняют понимание, поскольку, кроме
знания языка и понимания того, что перед нами географические
названия, необходимо также знание истории. В следующем примере: We
fought Lexington to free ourselves, we fought Gettysburg to free others (Fr.
Norris) – названы два географических объекта. Без знания того, что
Lexington – город в Америке, где в 1775 г. произошло первое сражение
во время войны за независимость североамериканских колоний (1775-
1783 гг.), а Gettysburg – место, где 1-3 июля 1863 г. северяне одержали
решительную победу над рабовладельцами Юга во время гражданской
войны, – смысл высказывания будет непонятен. А вот, зная указанные
факты, легко понять, почему в устах “североамериканца” Лексингтон
ассоциируется с освобождением себя, а Геттисбург – с освобождением
других [см. 243, с. 11-13]. Кроме того, Г. Д. Томахин отметил, что не все
топонимы страны являются объектом лингвострановедения, а только те,
которые безусловно известны “среднему представителю данной
страны”. Нам этот параметр представляется не вполне лингвистичным.
Но это, может быть, и не важно, поскольку ученый признает, что
лингвострановед и ономатолог исследуют разные аспекты
функционирования собственных имен.
Больший интерес для нас представляет суждение Г. Д. Томахина о
коннотации. В разделе, посвященном культурному компоненту значения
слова, он рассуждает об “общечеловеческих” и “региональных” (данной
культуры) денотатах и на основании этого делает вывод, что именно та
часть семантики, которая отражает региональные и национально-
 47

культурные черты значения и есть культурный компонент. Чтобы

выявить его нужно “из семантики слова исключить значения,
обусловленные различными языковыми уровнями (деривационное,
морфологическое и синтаксическое), не учитывать его внутренней
формы, “образного значения”, эстетических ассоциаций, то в остатке
окажется так называемое экстралингвистическое содержание слова,
которое прямо и непосредственно отражает обслуживаемую языком
национальную культуру” [243, с. 15]. Именно эту часть значения, вслед
за Е. М. Верещагиным и В. Г. Костомаровым, ученый называет
культурным компонентом значения слова.
В практике преподавания иностранных языков и в переводческой
деятельности издавна получило распространение деление лексики языка
(с точки зрения представленности культурного компонента на
эквивалентную, фоновую и безэквивалентную. Культурный компонент
присущ безэквивалентной лексике. Именно в область безэквивалентной
лексики Л. С. Бархударов предложил относить “имена собственные и
названия малоизвестные для носителей другого языка” [10, с. 94]. Эти
собственные имена, по мнению Г. Д. Томахина, обладают денотативным
культурным компонентом значения. Однако существует огромное
количество топонимов, которые, имея культурный компонент в одном
языке, утрачивают его при переводе. “Волга для русского человека – это
совсем не то, что the Volga для англичанина или американца, и в то же
время нам неизвестна масса ассоциаций, связанных, скажем, с рекой
Mississippi (“The Ol’ Man River” – “Старина”, “Дедушка”, как ее
называют в негритянских блюзах)” [243, с. 16-17]. Для сравнения сюда
можно добавить широко известные украинцам и русским фольклорные
постоянные эпитеты, связанные с гидрообъектами: Волга-матушка, Дон-
батюшка, Дунай-батюшка. Каждый человек, читавший Н. В. Гоголя,
знает о том, что “редкая птица долетит до середины Днепра”, и то, как
 48

“чуден Днепр при тихой погоде”. И каждому украинцу близки слова

великого Тараса Шевченко о том, как “реве та стогне Дніпр широкий».
Из совокупности этих текстов рождается в национально-культурном
сознании носителей языка особое отношение к объекту именования,
закладываются семена коннотем. Для культурного сознания белорусов
чрезвычайно важное значение имеет гидрообъект Нёман. Белорусский
ученый В. Шур, исследуя роль гидронима Нёман в литературном тексте,
отметил: “Некоторые онимы в речевой деятельности или по замыслу
мастеров слова приобретают дополнительные свойства – употребляются
как определенные символы – художественные образы <…>. Так,
гидроним Нёман в произведениях Я. Коласа выполняет не только
идентифицирующую функцию <…> Нёман – это и название-символ,
неотъемлемая частица не только природной, а и духовной реальности
родного края, Отечества: Дык паведай, вецер вольны, Што павеяў з тых
краёў: Як жыве там край бяздольны, Край з-пад Нёмна берагоў?” В
этом контексте гидроним входит в состав описательного выражения –
авторской перифразы: край з-пад Нёмна берагоў, которая используется
для называния всей Западной Беларуси <…>. А в рассказе «Туды, на
Нёман!» название реки – символ далекой родины для белорусов,
выселенных на Куршчыну во время первой мировой войны с
Гродзеншчыны. Подчеркивает коннотативную значимость гидронима
Нёман в рассказе тот факт, что в первых изданиях заголовок этого
произведения звучал иначе: «Туды, на Захад!» (1926) <...>. Замена
компонента заголовка Захад на Нёман, по-видимому, вызвана тем, что в
20-30-е годы ХХ в. географические названия Захад – Усход широко
употреблялись в периодической печати, языке художественной
литературы для обозначения противостоящих социально-политических
систем и государств” [260, с. 137].
 49

Такую, так называемую фоновую, лексику Г. Д. Томахин

предлагает считать обладающей коннотативным культурным
компонентом или коннотативным фоном. В состав коннотации ученый
включил все добавочные, сопутствующие значения: эмоциональные,
экспрессивные, стилистические и т.д. Эквивалентная лексика, судя по
работам Г. Д. Томахина, им к разряду содержащей культурный
компонент не относится. Т.е., согласно изложенной выше
лингвострановедчесой позиции, коннотация присуща безэквивалентной
и фоновой лексике и отсутствует у лексики эквивалентной. По нашему
же мнению, это справедливо только в лингвострановедческой
интерпретации. Во второй главе нашей работы мы еще вернемся к этому
вопросу и попытаемся доказать, что и эквивалентная топонимная
лексика может развивать интерлингвальные коннотемы. По мнению
Е. С. Отина, существует огромное количество различных источников
семантических воздействий, приводящих в конечном итоге к
возникновению коннотонимов. В частности, в ряде работ
исследователем отмечаются референционные и стилистические
коннотемы [181, 185, 187 и др.].

1.4.3 Традиции и новое в осмыслении явления коннотации в онимии

Приращение, надстраивание смыслов в процессе

функционирования топонимной лексики в настоящее время носит
универсально языковой характер. Об этом писали и пишут многие
ученые. Так, Е. С. Отин полагает, что развитие коннотативных свойств у
всех типов собственных имен “можно отнести к ономастическим
универсалиям, присущим словарному составу большинства (а может
быть, и всех) языков мира” [188, с. 32]. По-разному трактуя наличие в
содержательной структуре топонимов дополнительных созначений,
многие исследователи на материале различных языков отмечают
 50

коннотативные свойства топонимов. Например, по В. Г. Гаку, во

французском языке топоним Babel употребляется, кроме прочего, в
значении ‘путаница, но не обязательно сопровождающаяся шумом’:
«Babel d’escalieres et l’arcades ‘путаница лестниц и аркад’» [56, с. 24].
И. Э. Ратникова зафиксировала топоним Византия в значениях
‘дворцовые интриги в сфере государственного управления’ и в более
“широком” значении ‘место, где правление осуществляется путем
интриг’: “Я уже стар для всей этой Византии; московская Византия – о
кремлевских интригах” [210, с. 6]. А, например, в топониме Чернобыль
отметила целый спектр созначений, обнаруженных в 146 из
проанализированных ею единиц: 1) переносное наименование
экологических бед и несчастий, 2) “апагей камуна-сатанізму”,
3) фильтрация и дозирование информации, 4) нравственные испытания,
5) скорбь, страдания. трагедия и т.д. Представлены разнообразнейшие
словосочетания с топонимом Чернобыль, придающие совокупной
(синергатической) семантике сочетаний яркий метафорический
характер: правовой Чернобыль, этический Чернобыль, психический
Чернобыль, наркотический Чернобыль, лексический Чернобыль,
подводный Чернобыль, наконец, духовный Чернобыль [210, с. 113-120].
Е. М. Чекалина обнаружила во французской прессе у топонима Byzance
значения ‘роскошь, великолепие, изобилие’ и даже употребление
топонима в значении ‘это здорово, классно!’: «C’est Byzance!» [254,
с. 108-109]. Количество примеров подобного рода можно увеличить.

1.4.3.1 Когнитивная ономастика и коннотонимизация топонимии

Как отмечалось во вступительных замечаниях, в развитии

лингвистики все более заметную роль играют когнитивные
исследования. Поэтому было бы опрометчиво не обратиться к новым
направлениям научного поиска в когнитивистике, напрямую связанного
 51

с онимным материалом. Остановимся на нескольких работах

Е. Ю. Карпенко, посвященных когнитивной ономастике. Это
совершенно новое направление исследований, призванное дать ответ на
вопросы, касающиеся бытия собственных имен в ментальном лексиконе,
в “языке мозга”. Собственные имена, в том числе и коннотативные
топонимы, постоянно проникая в сознание носителя языка, производят в
нем определенную семиотическую работу. Поскольку в работах
Е. Ю. Карпенко речь идет именно о ментальных процессах, уместным
является и употребление понятия концепт, в который, по её мнению,
перекодируется информация, внесенная онимами в ментальный
лексикон. В языке мозга онимы существуют в виде концептов. Выходя в
речь, они преображаются, “перекодируются в слова”.
Наибольший интерес для нас представляют, во-первых, мысли
Е. Ю. Карпенко о собственных именах в ментальном лексиконе, потому
что это серьезная попытка заглянуть в “черный ящик” мозга и “увидеть”,
как там ведут себя онимы, а во-вторых – так называемая проблема
профилирования собственных имен, которая тесно связана с поиском
ответа на вопрос о причинах и путях коннотонимизации топонимов.
Разумеется, прямых и однозначных ответов ожидать не приходится, но
кое-какие процессы, происходящие в ментальном лексиконе, отчетливо
указывают на наличие повторяющихся или сходных явлений в
концептуализации и коннотонимизации онимов.
Бытование имен в общественном и индивидуальном сознании
сопровождается сдвигами в семантической, экспрессивной и
аксиологической сферах. «Водночас зміни ці настільки примхливі й
неоднозначні, що тут упору розв’язувати проблему “пошуку
закономірностей порушення закономірностей”2, якщо скористатися

2
Ссылка в цитате на монографию Л. І. Бєлєхова. Словесний поетичний
 52

словами Л. І. Бєлєхової, що адресує їх проблематиці створення й

сприйняття нового словесного образу» [114, с. 76]. Для объяснения
механизма, обеспечивающего динамику семантической ауры
собственных имен, некоторые ученые (Е. Ю. Карпенко указывает на
польскую школу когнитивной лингвистики Е. Бартминьского как
наиболее представительную) разрабатывают проблему “профилирования
языковых единиц”. Сильно упрощая, можно сказать, что в механизме
номинации один из первых исследователей этого явления Р. Лангакер,
различал рамки предикации и денотат, или, в терминах когнитивистики,
базу и профиль. Семантическая ценность высказывания, по его мнению,
реализуется только в комбинации базы и профиля3. А польские ученые
предложили понимать профилирование по-иному: оно проясняет аспект
осмысления уже существующего концепта. Иными словами, разные
профили это не разные значения, а “способы организации
семантического содержания внутри значения”, т.е. касаются не
денотации, а коннотации. “Профілювання такого роду органічно
притаманне власним назвам, що, до речі, підкреслює і сам Бартмінський:
оніми на взірець Краків, Польща, Наполеон, Костюшко денотують чітко
окреслені об’єкти, але зазнають дуже різного профілювання” [114, с. 78].
Хотя наиболее очевидно свойства профилирования
проявляются в личных именах, антропонимии, Е. Ю. Карпенко
утверждает, что эта особая форма жизни собственных имен характерна и

образ в історико-типологічній перспективі: Лінгвокогнітивний аспект (на

матеріалі американської поезії). – К; Херсон: Айлант, 2002. – 368 с.
3
Для иллюстрации этого теоретического положения в монографии
Е. Ю. Карпенко приведен следующий пример: «<…> профіль лексеми
батько на родинній базі – “чоловік стосовно своїх дітей” (багатодітний
батько), а на базі військовій – “отаман” (батько Махно) [114, c. 77].
 53

для онимов других разрядов, в частности топонимии. При этом

исследовательница подчеркивает, что при денотативном
профилировании (по Р. У. Лангакеру) в ментальном лексиконе возникает
новый концепт, а в языке – новое слово, но коннотативное
профилирование сохраняется в пределах того же концепта, лишь
семантически видоизменяя его. Однако «розвиток конотоніма може
заходити семантично так далеко, що теж породжує новий концепт.
Крайні випадки – коли конотонім стає загальною назвою, відриваючись
від власної. Ясно, що в цих випадках народжується новий концепт, як у
випадку імен літературних персонажів англ. Lovelace (герой роману
С. Річардсона “Клариса Гарлоу”) > укр., рос. ловелас “зальотник,
звабник, гульвіса” чи фр. Alphonse (герой п’єси А. Дюма-сина “Месьє
Альфонс”) > укр., рос. альфонс “коханець, що перебуває на утриманні
коханки”» [114, с. 89]. По нашему мнению, “зерно” коннотативных
свойств в топонимах тоже закладывает в их семантическую ауру
концептуализирующие потенции, которые в условиях аксиологических и
экспрессивных перемен, происходящих в рече-мыслительной
деятельности, могут приводить к развитию новых концептов в “языке
мозга” и, соответственно, новых слов в процессе вторичной
топонимизации, трансонимизации и апеллятивации.
Приведем несколько примеров.
В романе Л. Костенко «Берестечко» во внутреннем монологе
Богдана Хмельницкого топонимы Корсунь4, Пилява5, Жовті Води6

4
Ныне г. Корсунь–Шевченковский. Корсунь был одним из главных
центров Освободительной войны украинского народа в1648-1654 гг. Близ
города Корсунь в мае 1648 войска Богдана Хмельницкого разгромили 20-
тысячное польско-шляхетское войско.
5
Село Пилява Старосинявского района Хмельницкой области (Во времена
 54

трансформируются (профилируются) в хрононимы-баталионимы,

употребляются всякий раз как противопоставление поражению
(Берестечку), как символ многих побед гетьмана, однако прочная связь
с топонимическим содержанием слов сохраняется. Особую роль при
этом выполняют формы множественного числа (не способствующие
апеллятивации, а подчеркивающие неоднократность побед): 1) О де мій
Корсунь ?Де моя Пилява ? / Де перемог високе знамено ?! 2) Як ви
забули Корсунь і Пиляву, / як вам на греця слава Жовтих Вод, / то
проміняйте славу на халяву, / і засміється сам Іскаріот. / 3) ВСЕ ЯК У
ПРІРВУ. КОРСУНЬ, ЖОВТІ ВОДИ. / І то не шлях, то вічний
манівець. / 4) Коли вступив у Київ я комонно – / після Пиляви, після
Жовтих Вод – / мене ж вітали малиновим дзвоном, / мене ж Мойсеєм

Богдана Хмельницкого – Пилявцы), место, в районе которого войска под

предводительством Б. Хмельницкого 13(23) сентября 1648 разгромили 32
тысячную польско-шляхетскую армию, в которой к тому же было до 8
тысяч немецких наемных солдат и несколько десятков тысяч вооруженных
слуг шляхтичей. В ночь на 14(24) сентября началось отступление польской
армии, которое закончилось паническим бегством. В результате победы
были освобождены Подолия и Волынь.
6
До 1957 – посёлок Жёлтая Река, город в Днепропетровской области
Украины. 5-6 (15-16) мая 1648 вблизи этого места произошло сражение
между восставшими украинскими казаками под руководством
Б. Хмельницкого и авангардом польских войск. После перехода 5 тыс.
реестровых казаков, плывших по Днепру, на сторону восставших,
Хмельницкий 5 мая окружил польский лагерь. Польские войска пытались
вырваться из окружения, но 6 мая были разгромлены в р-не урочища
Княжьи Байраки. Это была первая победа восставших, которая
воодушевила украинский народ на борьбу с польскими феодалами.
 55

називав народ! / 5) АЛЕ Ж ВІН БУВ, ТОЙ КОРСУНЬ, ТА ПИЛЯВА! /

Я виграв би ще тисячу Пиляв!
Еще одну форму профилирования можно наблюдать в
употреблениях Линою Костенко топонимов с умышленным акцентом на
их внутренней форме. Об этом, в работах Ю. А. Карпенко [120, 121,
124], В. М. Калинкина [102, 105], Е. Ю. Карпенко [114] и других ученых
написано интересно и много. Мы же ограничимся только несколькими
примерами: 1) Лавро моя! Мій колючий Тернопіль! / Вічний Ридомиль і
вічна Ташань. / Білою Церквою в зоряний попіл / виросли храми твоїх
ридань. 2) Дивинь моя, моя Пуща і проща. / Мій Добротворе, що в мене
єдин. / Моя Дорожинка, моя Мирогоща, / мій Ніжин, / мій Любеч, / моя
Мединь! 3) Моя Божедарівко, Миролюбівко, / Ганно-Зачатівко, сина
зачни! / В Сумах Твоїх, у Твоїм Голосієві – / на весь Хрестипіль,
Хрестища, Хрести – / Сина Славутича, сина Месію, / Сина
Спасителя!... А нас прости /.
Значительное количество такого рода примеров мы нашли в
«Словаре коннотативных собственных имен» Е. С. Отина. Но о них речь
будет идти в третьей главе нашей работы.
Особое направление исследований Е. Ю. Карпенко –
ассоциативные эксперименты с онимным материалом. Наше внимание
привлекла статья «Асоціативний словник – шлях до сутності власної
назви», в которой представлены результаты ассоциативного
эксперимента, осуществленного в украиноязычной аудитории (т.е.
результаты релевантны для украинского языка), в котором из 60 онимов-
стимулов использовались 11 топонимов (Київ, Москва, Одеса, Париж,
Лондон, Галичина, Буковина, Волинь, Крим, Україна, в. Дерибасівська) и
5 хрононимов (Ватерлоо, Бородіно, Крути, Сталінград, Берестечко),
генетически восходящих к топонимам. По нашему мнению, большой
интерес представляет сопоставление полученных ассоциаций с
 56

коннотемами, зафиксированными в словаре Е. С. Отина. В зоне

сравнения оказываются коннотонимы Москва, Париж, Ватерлоо,
Бородино, Сталинград. Подробнее об этом см. в главе 3.
В целом в том же русле, но с иными акцентами проводит свои
исследования коннотативной онимии Г. П. Лукаш. В статье “Міф і
міфологічні конотоніми” [147] ученый выдвигает интересную
концепцию семиосферы культуры, в которой функционируют в числе
иных языковых средств и коннотативные онимы.
Размышляя о процессе моделирования коннотонимных
конструкций, исследовательница предлагает свой взгляд на динамику
значения у онимных единиц. Функционируя в речи, собственное имя
представляет единичное понятие, однако оно открыто для
разнообразных семантических процессов. Динамика значения у
онимных единиц базируется на способности понятий переходить друг в
друга. “Вторинна номінація виникає на основі раніше здобутого знання,
зміст якого може переосмислюватись у позачасовій та позапросторовій
домінанті. Зміщення структури базового онімного значення трапляється
тоді, коли якийсь об’єкт, названий іменем, стає інформаційно вагомим у
соціумі. <…> Власне ім.’я ототожнюється з набутою інформацією, може
її замінювати, тобто стає її знаком, одночасно виявляючи логічну та
емоційну оцінку об’єкта. Внаслідок перерозподілу інформації, який
спирається на первісно задану програму оніма, але насичує її новими
враженнями та настроями, базова семантика об’єкта зберігається. Саме
так виникає конотонім – онім, в результаті асоціативно-образного
мислення збагачений новим значенням, передумовами сприйняття якого
стають раніше пізнані чуттєві образи, інтелектуальний рівень та
особистісне розуміння його суб’єктом” [148, с. 114].
В нашей работе мы, среди других примеров (см. главу 2), обратили
внимание на ономастическое сравнение с топонимом-основанием
 57

Швейцария. Г. П. Лукаш удалось найти пример другого рода. На

представлении о Швейцарии как стране традиционного нейтралитета
базируется коннотативно-образное употребление сочетания “друга
Швейцарія” применительно к Украине как государству: “Геополітичний
дискурс мислення відсутній в принципі, а думка змінити питання “з ким
Україна?” на “хто з Україною?” нашим доморощеним мінімалістам
навіть не приходить в голову. Їхнє намагання стати “другою
Швейцарією” (по-нашому – “хатою скраю”) – це патологічний потяг до
само оскоплення” (Універсам, № 11-12, листопад-грудень 2005 р.) [цит.
по: 148, с. 114]. Автор статьи отмечает, что осторожность, с которой
вводится новая коннотация (кавычки, разъяснение “хата скраю”)
объясняется отсутствием традиции употребления онима Швейцария в
таком значении.
Некоторые модели (способы) использования коннотативных
топонимов в силу взаимодействия языков и культур в эпоху
глобализации и высоких технологий средств связи (включая самый
мощный сегодня инструмент – Интернет) начинают кочевать из языка в
язык, из культуры в культуру и все более напоминают не столько
лингвистические, сколько ментальные универсалии.
Спектр конструкций с коннотативными топонимами необычайно
широк, кроме уже упоминавшихся в разных местах диссертации
приведем примеры другий Чорнобиль, друга Чечня, Мукачеве номер два .
Добавим еще интересные примеры из работ Г. П. Лукаш:
1) Отрицательного сравнения: “Миколаїв – не Лас-Вегас,
Красноармійськ – не Венеція”;
2) Харківська Мекка – пам’ятник Шевченку у Харкові;
3) Українська Мекка – Нагуєвичі (Родинне село Івана Франка своє
«ім'я» Нагуєвичі втратило у 1952 році, коли Президія Верховної Ради
Української РСР без згоди нагуєвичан перейменувала село на Івано-
 58

Франкове.) стануть “українською Меккою” – «Поступ», 16 серпня 2005

р. [цит. по: 149, с. 117-118].
Пример из наших наблюдений за языком СМИ (в том числе, в
Интернете: «А еще на ЗУ7 “не счесть алмазов в каменных пещерах” и
“много золота … завались” Вообще у нас ЗУ – Клондайк, Юкатан,
Ветватерсранд и Якутия вместе взятые, только никто об этом не
догадывается, так же как о Сомотлоре и Уренгое в шельфе Черного
моря…» (Форум еженедельника «2000» skell. 25.03 09).
Определенный интерес для нашего подхода к рассмотрению
коннотативной топонимии представляет мнение Г. П. Лукаш
относительно концептуального соотношения параллельных (общих, по
терминологии автора статьи) коннотонимов в русском и украинском
языках. К числу общих коннотонимов Г. П. Лукаш относит имена –
знаки мировой культуры (среди топонимов упомянуты Голгофа,
Клондайк). В примере наряду с интерлингвальным коннотонимом
Клондайк употреблен интралингвальный, но уже приобретающий черты
ограниченной интерлингвальности топоним Самотлор: “Тепер
кримчани чудово розуміють, що гаманці відпочивальників – то їхні
Клондайк і Самотлор («Львівська газета», 8 серпня 2005 р.)” [150,
с. 264]. По поводу этого употребления в другой своей работе
Г. П. Лукаш дает следующее пояснение: «У наведеному прикладі
конотонімне значення посилюється синонімічним вживанням двох
конотонімів поряд: Клондайк – “місце, де можна швидко розбагатіти”
(со ссылкой на словарь Е. С. Отина: с. 201. – В. К.) і Самотлор –
“родовище корисних копалин”. У наведеному контексті Клондайк і
Самотлор – конотоніми із значенням джерела збагачення [149, с. 120]. А
главной находкой автора можно считать приведенное в [150] название

7
ЗУ – Западная Украина.
 59

статьи в газете «Донеччина» за 21 февраля 2002 г. – “Вибори-2002 –

КЛОНдайк чорних політтехнологій” о технологии “кандидатов-
двойников” – клонов. Здесь, по мнению автора, “интерес представляет
контаминация значений двух слов, когда меньшее из них, будто
матрешка, вкладывается в структуру слова – объекта словесной игры”
[150, с. 264]. Что же касается концептуального соотношения общих
коннотонимов, то оно объясняется общностью ономастических
концептов.

1.4.3.2 Литературный текст и коннотативные процессы в

топонимной лексике

По мнению В. М. Калинкина, неоднократно высказывавшемуся им

в ряде работ, наблюдения поэтики онимов в художественном
произведении позволяют сформулировать несколько априорных
суждений, правильность и точность которых можно совершенствовать в
ходе конкретного анализа конкретных высказываний и текстов.
Касаются они “качества семных “добавок” в совокупную семантику
поэтонимов”. Прежде всего, в литературной онимии в зависимости от
наличия или отсутствия в сфере значения собственных имен
сопутствующих значений (коннотем) ученый предлагает выделить две
группы поэтонимов : 1) общеязыковые (или придуманные автором), но
лишенные коннотаций до их употребления в художественном
произведении онимы; 2) отконнотонимные онимы, т.е поэтонимы,
имевшие в своей семантике коннотемы еще до их использования в
данном художественном произведении. Поведение и дальнейшая
“семантическая судьба” этих имен как в литературном произведении,
так и за его пределами будет различной.
Собственное имя в художественном тексте представляет собой
слово, семантика которого постоянно преобразуется. Имея устойчивое
 60

семантическое ядро, имя в то же время постоянно обновляет

коннотемную составляющую значения. Этому способствуют строгая
соотнесенность с референтом и кумулятивные свойства онима. Для
правильного понимания семантических процессов, происходящих с
собственными именами в художественном произведении, важно знать,
что каждое следующее употребление онима изменяет содержащуюся в
нем информацию. В. М. Калинкин в свое время сформулировал
положение, что у поэтонимов художественного произведения всегда
существует позиция, которую можно обозначить как первое
употребление. “В этой позиции могут оказаться и созданные или
выбранные автором, и широко известные онимы. Понятно, что
последние осложнены коннотациями и даже при первом или
единственном (в данном произведении) употреблении могут
актуализировать те или иные коннотемы. Эту группу проприальных
единиц литературного произведения можно именовать
отконнотонимными поэтонимами. Такие онимы ни при каких
обстоятельствах не могут оказаться аниконическими. Однако спектр
сопутствующих значений может быть очень разнообразным и
варьировать от использования онима в наиболее известном
коннотативном значении до употреблений с индивидуально-авторской
(подчас довольно трудно квалифицируемой) семантикой” [98, c. 209].
Поэтонимами отконнотонимного происхождения довольно
разнообразно пользуется Лина Костенко. Приведем примеры
употребления поэтессой ойконима Полтава в романе «Маруся Чурай»,
подробно проанализированные в монографии Ю. А. Карпенко и
М. Р. Мельник. Как отмечено исследователями, каждое третье
употребление топонима (а всего их 69) является переносным. Очень
часто название города переносится на жителей, отождествляется с
живым объектом “який може плакати, замислюватися, висилати
 61

сторожу, подавати голос, підкреслюючи, що він живий”. Образ

Полтавы развивается, а вместе с ним расширяется и преобразуется
семантика поэтонима. Как известно, географический объект,
называемый Полтава, сыграл значительную роль в истории Украины. Но
те события, которые вошли не только в историю Украины, но и в
мировую историю, произошли под Полтавой во времена более поздние,
чем те, которые отражены в романе. Именно поэтому представляет
интерес наблюдение над тем, как еще не обретший широчайшую
известность, но все же обладающий коннотативным потенциалом
топоним, функционирует в романе. Вот столкнулись два коннотативных
топонима: Ви Січ, а ми Полтава; вот “приклад великої сили
антропоморфізації”: Стара Полтава, як стара чаклунка, | іде із клунком
темної гори; “а ось приклад, коли Маруся звертається до Полтави як до
живої істоти”: …Стара моя Полтавонько, Олтаво! | Щоразу по загладі
молода. | Ох, скільки дзвонів тих одкалатало, | коли тебе пустошила
орда! [124, с. 141-142]. Так топопоэтоним Полтава, сохраняя основное
свое значение, с каждым употреблением открывает новые грани своей
семантики.
Антропоморфизация топопоэтонимов в языке художественной
литературы – явление, надо полагать, не уникальное. Вот дополнение к
примерам из Лины Костенко. Наблюдения над использованием
топонимов в переносных смыслах показывают, что в различных языках
развились сходные способы метонимического, в том числе
трансонимического их употребления. Совпадений так много, что можно
говорить об универсальности целого ряда явлений. Широко
распространено использование топонимов-названий населенных пунктов
метонимически в значении ‘жители названного населенного пункта’, на
которое в приведенном ниже примере указывает существительное
“вопль” (‘крик’, ‘плач’), приложимое лишь к живым существам:
 62

Воротынский. / Не внемлет он ни слезным увещаньям, / Ни их мольбам,

ни воплю всей Москвы, / Ни голосу Великого Собора. / (А. С. Пушкин.
Борис Годунов, первая сцена “Кремлевские палаты”).
В нашей работе мы не ставили цели прослеживать развитие
семантики топопоэтонимов или выявлять все возможные варианты
вхождения в текст коннотативных топонимов или коннотонимизации
топопоэтонимов в процессе функционирования в литературном тексте.
По отношению к антропоэтонимам это сделал В. М. Калинкин в уже
неоднократно цитировавшейся нами монографии. Тем не менее отметим,
что, как и у антропоэтонимов, у топопоэтонимов в художественном
произведении, кроме позиции, называемой “первое употребление”,
теоретически можно обозначить позицию “абсолютное начало”,
совпадающую с первым словом в названии произведения, и положение,
которое можно определить как “первое употребление в абсолютном
начале текста”. Найденная ученым закономерность фактически без
каких либо изменений может быть перенесена на процесс становления и
развития коннотативной сферы у топопоэтонимов, не имевших
“коннотативного прошлого”. Как правило, ни при первом, ни при
последующих употреблениях в художественном произведении
поэтонимы такого типа, непрерывно преобразуясь семантически, не
осложняются коннотемами в полном смысле слова. Референтная
информация, преобразующая семантику поэтонима, не превращается в
пределах художественного произведения в коннотативную.
Содержательные единицы, пополняющие семантику поэтонима за счет
референтной информации можно именовать референтными семами.
Наиболее жестко закрепившиеся в сознании читателей за именуемым
объектом референтные семы могут при вторичном (за пределами
данного художественного произведения) употреблении стать, по
терминологии Е. С. Отина, референционными коннотемами.
 63

Значительный интерес, с нашей точки зрения, представляет

следующая гипотеза В. М. Калинкина: “<…> даже не располагая
специальными примерами, можно предположить, что в условиях,
моделирующих любую языковую ситуацию, характерную для
употребления онима в функции коннотонима, возможно такое
преобразование референтных сем, которое превратит их в коннотемы в
рамках того же художественного произведения, в котором оним
употреблен впервые. Создание типологии коннотирующих ситуаций
употребления, равно как и типологическое описание сем,
превращающих оним в коннотоним, является одной из насущных задач
исследования коннотонимии” [98, с. 214].
В следующей главе нашей работы мы попытаемся на основе
анализа примеров функционирования топонимной лексики в
художественной и стилистически маркированной речи подробнее
остановиться на экстралингвальных факторах и лингвистических
характеристиках ситуаций коннотонимизации. Одновременно,
анализируя информацию, содержащуюся в словарях, будем выяснять,
какие приемы лексикографии и в какой мере отражают сложные
семантические процессы коннотонимизации топонимов.
В заключение первой главы буквально несколько слов о новой
работе А. В. Суперанской «Ономастика начала XXI века». В этой работе
выдающийся теоретик ономастики вновь касается вопроса о положении
имени собственного в языке, знакомит читателей с новой теорией
“собственности”, разрабатываемой начиная с 2000 года английским
ученым Ричардом Коутсом, много внимания уделяет различным
аспектам функционирования собственного имени в языке и речи. В
главке “Воплощение имени” рассказывает о том, как развивались идеи
А. Гардинера, касающиеся понятий embodied (воплощенные, телесные
имена), и disembodied (развоплощенные, лишенные плоти имена). В
 64

настоящее время они исследуются в зоне переходов из сферы языка

(словарь) в сферу речи (текст). В главе “Введение имени в текст” речь
идет о таких фактах, как введение имени и введение в текст
произведения персонажа, рассказывает о тенденции к прагматизации
описания функций собственных имен, а в параграфе “Прагматика
собственных имен” останавливается на современном толковании
способности имен “действовать и воздействовать на речевую ситуацию,
изменяя ее в нужном для говорящего направлении” [235, с. 35] и
поддерживает мнение В. Бланара (Blanár) о том, что общим признаком
всех имен собственных является прагматический фактор – служить
идентификации / дифференциации. Наиболее интересными для нас
представляются мысли А. В. Суперанской, касающиеся
неправомерности использования понятия “прецедентное имя” (эту точку
зрения мы полностью разделяем), и высокой оценки работ Е. С. Отина о
коннотативных собственных именах, что является подтверждением
правильности нашей ориентации на работы Е. С. Отина как на
пионерские в кругу исследований явлений онимогенеза –
деэтимологизации, мезонимизации, коннотонимизации, деонимизации и
т.д. А среди актуальной проблематики семантических исследований
проприальной лексики отмечается необходимость дальнейшего
тщательного исследования денотации и референции.

1.5. ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ I

В первой главе обсужден ряд теоретических вопросов. Специфика

семантики собственно имени рассмотрена в трех параграфах. Взгляд на
собственное имя как на особую категорию формировался на протяжении
длительного времени. Филологи, специально исследовавшие этот
вопрос, отмечают, что интерес к имени (как “нерасчлененной”
категории) возник еще в античные времена. Термин ονοµα у Платона и
 65

Аристотеля использовался для обозначения нарицательных, а у

Ксенофонта – собственных имен. Различия между собственными (ονοµα
κύριον) и нарицательными (просто ονοµα) именами наметились в работах
стоиков, а Хрисипп (III в. до н.э.) установил класс собственных имен как
совершенно самостоятельный. В средневековье, как указала
А. В Суперанская, целостных концепций, касающихся собственных
имен не было. В новое время интерес к собственным именам проявляли
Томас Гоббс, Г. В. Лейбниц и другие ученые. В трудах Дж. С. Милля
выкристаллизовалась теория, согласно которой имя есть произвольное
слово, служащее меткой и лишенное значения. Можно сказать, какому
индивиду принадлежит метка, но ничего не можем сказать о нем.
Дж. С. Милля принято считать родоначальником теорий асемантичности
собственного имени. Начало противоположных по смыслу теорий,
утверждающих, что собственное имя имеет больше значения, чем
нарицательное, связывают с английским логиком Х. Джозефом.
Существует и третья группа теорий, смыслом которых являются
разнообразные опыты примирения первых двух, поиск компромиссной
точки зрения. Основной вывод параграфа “1.2.1. Из истории
формирования взглядов на собственное имя как особую категорию”
следующий: многообразие точек зрения на собственное имя как
категорию связано с тем, что не совпадают исходные положения ученых,
отсутствует единое мнение о собственном имени как феномене
мышления и языка.
В современных представлениях о природе и семантике
собственного имени отмечены попытки разных ученых, с одной
стороны, выработать такую концепцию сущности собственного имени,
которая могла бы нивелировать имеющиеся противоречия
(Э. Б. Магазаник и др.), а с другой – найти новые подходы к
исследованию и описанию собственных имен (Д. И. Руденко).
 66

Существует и развивается также иная линия исследования собственных

имен, отличающихся специфическими свойствами. За рубежом эти
онимы принято называть “фигуративными”. В отечественной
ономастике разные ученые их исследуют по-разному. Но выделяются
работы Ю. А. Карпенко (мезонимия) Е. С. Отина (коннотативная
онимия), В. М. Калинкина (поэтонимия). В этом же параграфе показано
наличие различных видов информации в содержательной структуре
имени собственного: энциклопедической, языковой, стилистической и
т.д. Основной вывод параграфа “1.2.2” касается семантики собственных
имен. Исходя из анализа литературы вопроса становится очевидно, что
семантика собственных имен, по крайней мере, фигуративных,
представляет собой комплексную систему языковых, речевых,
ономастических и стилистических моментов, “погруженных” в
разнородную информацию об имени и объекте именования.
Параграф “1.2.3.”, трактующий вопросы, связанные с
семантической характеристикой топонимов, утверждает специфичность
онимной семантики этой группы имен, ее отличие от антропонимной.
Рассматриваются различные точки зрения на семантику топонимов
(В. А. Никонов, К. М. Ирисханова, Д. И. Руденко, Е. Л. Березович и др.),
особо отмечены взгляды О. И. Фоняковой на специфику литературной
топонимии, считающей главным свойством значения литературных
топонимов суггестивность, накопление разного рода коннотаций и
семантических компонентов, идущих от ассоциаций в тексте и за
текстом.
Поскольку основное внимание в диссертации уделяется
коннотативной топонимии, в следующем разделе рассмотрены
некоторые моменты из истории развития взглядов на коннотацию. Здесь,
опираясь в основном на работы В. И. Говердовского, В. Н. Телия и
некоторых других ученых, мы обрисовываем историю возникновения и
 67

развития самой идеи коннотации как дополнительного “со-значения”.

Несмотря на то, что Дж. С. Милль понимал коннотацию не как со-
значение, а именно как значение имен (причем всех, кроме
собственных), его взгляды на когнитивную сущность коннотирования
интересны тем, что в них зафиксирован важный момент онимогенеза:
постепенный перенос имени одной вещи на класс предметов (по сути –
апеллятивация). Отмечено современное “генерализованное”
представление о коннотации как совокупности всех эмотивно
окрашенных элементов соодержания, соотносимых с прагматическим
аспектом речи. Вместе с тем, показаны и другие точки зрения на явление
коннотации. Особо подчеркнуто, что теория Р. Барта, согласно которой
будущее принадлежит коннотативной семиотике, поскольку в
естественном языке на базе его первичной системы постоянно
возникают системы вторичных смыслов, в полной мере соответствует
нашему пониманию процессов коннотонимизации и онимогенеза. На
современном этапе развития теории коннотаций очень продуктивен
взгляд Н. Г. Комлева, согласно которому коннотация является суммой
компонентов, входящих в семантическую структуру слова.
Коннотативная составляющая семантики слова систематизирована
Н. Г. Комлевым по различным сферам (представление, чувство,
культурный компонент, компонент поля, уровень знания,
мировоззрение).
Выводы раздела “1.4.”, освещающего современное состояние
теории коннотативной онимии, могут быть сведены к ряду положений,
каждое из которых освещено в самостоятельных подразделах и
параграфах. Начинается он с замечания, касающегося содержания
понятия “коннотация” в метаязыке ономастики. Подобно тому, как
структурируется коннототативная сфера других языковых единиц,
выделяются и компоненты коннотонимосферы собственных имен.
 68

Можно говорить о наличиии в структуре значения собственных имен

семантического, эмоционально-оценочного, стилевого, культурного,
образного и других компонентов. Развитие коннотативных свойств у
всех типов собственных имен признается ономастической универсалией.
Отдельно, в подразделе 1.4.2. “Лингвострановедение и теория
коннотативности собственных имен”, рассмотрен вопрос о
лингвострановедческой трактовке понятия коннотации. Здесь показано,
что при наличии значительных совпадений, коннотация по объему и
сущности понятия не совпадает с лингвострановедческими категориями
‘фоновые знания’ и ‘культурный компонент значения слова’. В
следующем подразделе 1.4.3. “Традиции и новое в осмыслении явления
коннотации в онимии” основной упор сделан на универсальности
явления коннотонимизации (развития коннотативных свойств у всех
типов собственных имен), что показано на ряде примеров из разных
языков. В параграфе 1.4.2.1. “Когнитивная ономастика и
коннотонимизация топонимии” рассмотрены работы Е. Ю. Карпенко,
посвященные некоторым аспектам когнитивной ономастики, проблемам
бытия собственных имен в ментальном лексиконе (“языке мозга”),
профилирования собственных имен, т.е. сдвигов в семантической,
экспрессивной и аксиологической сферах онимии. Из анализа работ
Е. Ю. Карпенко сделан вывод о том, что “зерно” коннотативных свойств
в топонимах закладывает в их семантическую ауру
концептуализирующие потенции, которые в условиях аксиологических и
экспрессивных перемен, происходящих в речемыслительной
деятельности, могут приводить к развитию новых концептов в “языке
мозга” и, соответственно, новых слов-коннотонимов в процессе
вторичной топонимизации, трансонимизации и апеллятивации.
Несколько иной взгляд на когнитивные аспекты коннотонимии
представлен в работах Г. П. Лукаш, которую привлекают разные
 69

аспекты динамики значения у онимных единиц. Основной вывод, к

которому приходит исследовательница состоит в том, что в процессе
функционирования онимов в речевой практике происходит
перераспределение в его информационной сфере: объект именования,
обретая “весомость” в обществе, делает имя популярным, что приводит
к аккумуляции информации об объекте в онимной единице, появлению
аксиологических, эстетических, эмоционально-экспрессивных и других
моментов в семантической ауре собственного имени. При обязательном
сохранении базовой семантики развиваются созначения. Формируется
коннотоним.
Рассмотренные в конце раздела взгляды В. М. Калинкина
(параграф 1.4.2.2. “Литературный текст и коннотативные процессы в
топонимной лексике”) на семантику имени в художественном
произведении позволяют по-новому трактовать коннотонимизацию,
составляющую существенную часть онимогенеза. Имея устойчивое
семантическое ядро, собственное имя в речевой практике, в целом, и в
художественной речи, в частности, постоянно обновляет коннотемную
составляющую значения, чему способствуют куммулятивные свойства
онимов и строгая соотнесенность имени с референтом. Развитие
референциальных сем на завершающем этапе коннотонимизации
превращает их в коннотемы.
Суммируя выводы к разделам и параграфам первой главы можно
утверждать, что вопросы, связанные с сущностью и семантикой
собственных имен будут оставаться важнейшими составляющими
дискуссий, направленных на выявление параметрических свойств онима
как феномена языка и речи. Исследования коннотативности как свойства
собственных имен находится пока на начальной стадии развития. Вместе
с тем, состояние изученности затронутых вопросов дает возможность
по-новому решать проблему описания коннотативной онимии в
 70

ономатологическом аспекте. Дальнейшие исследования разнообразных

проявлений коннотонимизации в семантической ауре собственного
имени позволит глубже проникнуть в сущностные свойства имени
собственного.
 71

ГЛАВА 2.

КОННОТАТИВНАЯ ТОПОНИМИЯ КАК ФЕНОМЕН РЕЧИ И

ЯВЛЕНИЕ КУЛЬТУРЫ

2.1. К ВОПРОСУ О МЕТАЯЗЫКЕ ОПИСАНИЯ ЯВЛЕНИЙ

ОНИМОГЕНЕЗА

Для того чтобы освещение вопросов, связанных с

функционированием коннотативной топонимии, носило системный
характер, необходимо сказать о нескольких положениях теории, на
которые мы опираемся, и определиться со словами и понятиями,
используемыми в терминологическом смысле, т.е. коснуться метаязыка
описания ряда явлений онимогенеза (некоторые ученые, например,
Г. Б. Мадиева [153], вместо метаязык используют термин
метадиалект). Начнем с терминологии.
Вопрос, вынесенный в начало главы, совсем не случаен. По
нашему мнению, произвол в терминотворчестве серьезно вредит
развитию ономастики как науки. А. В. Суперанская предупреждает:
“Необходима серьезная целенаправленная терминологическая работа с
привлечением ономастов германских, романских, славянских стран для
взаимного согласования (курсив наш. – В. К.) иерархии понятий и их
систем, чтобы работы ученых Востока стали понятными на Западе и
чтобы идеи западных ономастов адекватно воспринимались на Востоке.
<…> нужны длительные личные рабочие контакты, составление
коллективных документов и всестороннее их обсуждение” [236, с. 59].
Ниже представлены наши предложения по употреблению нескольких
терминов и их дериватов при описании явлений онимогенеза. Этот
минимальный перечень, способствуя реализации конкретных задач
нашего исследования, не претендует на решение вопросов
 72

терминологической и терминоведческой работы, При его создании в нем

последовательно проводились методы унификации и гармонизации
терминов, выработанные международной терминологической
организацией INFOTERM.
Одно из ключевых слов нашего исследования – коннотация.
Определенным недостатком этого термина является скрытый в форме
слова “намек” на процессуальность, что становится очевидным при
сопоставлении этого термина с рядом других (аббревиация, адаптация,
адвербиализация, адъективация, актуализация, акцентуация,
антиципация, вербализация, грамматикализация, деривация, денотация,
идентификация, интерпретация, метафоризация, суффиксация и др.).
Лингвистический энциклопедический словарь фиксирует два значения
этого слова: “коннотация в широком смысле” и “коннотация в узком
смысле” . В широком смысле, коннотация – это любой компонент,
который дополняет предметно-понятийное (денотативное) или
грамматическое содержание языковой единицы. В узком смысле – это
компонент значения, смысла языковой единицы, выступающей во
вторичной для нее функции наименования, который (при употреблении
ее в речи) дополняет объективное значение ассоциативно-образным.
[140, с. 236]. В дальнейшем изложении мы будем использовать
несколько слов, образованных от этого общеупотребительного термина,
в том числе использовать слово коннотация для обозначения
семантического процесса передачи коннотативной информации. Другое
слово – коннотонимизация – будем употреблять при описании
онимогенеза как обозначение процесса накопления семантической
(референтной) информации, результатом которого оказывается
появление в семеме онима коннотемы (коннотативной семы). Еще два
существительных коннотат и коннотема будут употребляться в
следующих значениях: коннотат (по аналогии с “денотат”) – элемент
 73

действительности или устойчивой связи между элементами

действительности, тем или иным образом связанный с референтом
имени или денотатом, “запускающий” процесс коннотонимизации или
мотивирующий его; коннотема – компонент коннотативной части
семемы имени, образовавшийся в процессе коннотонимизации.
Коннотативная часть, если она сформировалась, может содержать от
одной до множества коннотем. Наконец, термином коннотоним мы
будем обозначать собственное имя, функционирующее в коннотативном
смысле. Глагол коннотировать будет употребляться для обозначения
действия коннотации, прилагательное коннотативный для определения
того, что имеет отношение к коннотации, а прилагательное
коннотемный для определения явлений и свойств, имеющих отношение
к коннотеме.
Вторым ключевым словом работы является термин топоним.
Употребляться он будет в том значении, в котором его знает каждый
филолог: “Разряд онимов. Собственное имя любого географического
объекта, в т.ч. гидроним, ойконим, ороним, спелеоним, хороним,
урбаноним, дромоним, агроним, дримоним” [206, с. 135]. Другой термин
– топопоэтоним мы будем использовать в том значении, в котором им
пользуется в своих работах В. М. Калинкин: собственное имя (поэтоним)
со значением места, употребленное в художественном произведении.
Эти термины будут часто включаться в различные сочетания. Термин
онимогенез, вслед за В. М. Калинкиным (многие работы), употребляется
нами для обозначения и характеристики онима как непрерывно
преобразующейся в речевой деятельности сущности. При описании
онимогенеза будут применяться следующие сочетания: коннотативный
топоним и оттопонимный коннотоним (различаются степенью
сохранности связи с “онимным прошлым”; в первом случае в семантике
слова преобладает топонимический, а во втором коннотемный
 74

компонент); отконнотонимный поэтоним (или топопоэтоним) –

используется для обозначения поэтонима, имеющего до вхождения в
литературный текст “коннотативное прошлое”; отпоэтонимный
коннотоним – используется для обозначения узуального или
узуализирующегося коннотонима, получившего коннотативные свойства
в результате функционирования в художественном произведении.
Кроме того, о чем уже говорилось в первой главе, очень важное
значение для нас имеет вопрос о языке и речи по отношению к
коннотации. Мы последовательно проводим мысль о том, что
коннотация – явление первоначально и по преимуществу речевое.
Поскольку в процессах коннотонимизации значительную роль играют
языковые личности, свободная творческая деятельность индивида,
коннотация относится к речи. Однако в тех случаях, когда
коннотативное употребление онима становится нормой речевой
деятельности коллектива, имеет смысл говорить о коннотации как
явлении языка. Диалектика языкового и речевого в явлениях
коннотонимизации и коннотации представляет собой еще не изученный
параметр языкового развития. Поэтому мы и не ставим перед собой
сложных философских задач, а ограничиваемся фиксацией фактов, но с
учетом соотношения языкового и речевого в каждом из них.

2.2. КОННОТАТИВНАЯ ТОПОНИМИЯ В СТИЛИСТИЧЕСКИ

МАРКИРОВАННОЙ РЕЧИ

2.2.1. О понятии “стилистически маркированная речь”

Несколько слов о нашем понимании речевых произведений,

содержащих оценочный или эстетический компонент. Дело в том, что
художественная речь (литературное произведение), с точки зрения
литературоведов, имеет принципиально иную природу, чем бытовая
 75

речь. В обыденной и деловой речи мы используем собственные имена в

их языковом (не речевом) значении. Эти имена являются знаками
реальных и вымышленных объектов в пределах “первичной”
семиотической системы. В художественной речи онимия представляет
объекты “вторичной” семиотической системы. Все референты
художественного мира, в том числе и “совпадающие” с реальными, а
точнее – воспроизводящие объекты реального мира, по В. М. Калинкину
(многие работы), являются виртуальными. Это принципиальное отличие.
Но в бытовой речи, прежде всего той, которая имеет эстетическую
направленность, собственные имена употребляются тоже по-особому.
Это промежуточное между онимом и поэтонимом состояние мы считаем
возможным называть мезонимом (т. е. воспользоваться термином
Ю. А. Карпенко, но в нашем понимании его смысла; автор термина
называет так слова в промежуточном между онимом и апеллятивом
состоянии). Для обозначения трех основных состояний топонимов в
рассматриваемом ряду предлагается воспользоваться соответственно
терминами топоним – топомезоним – топопоэтоним.
Функционирование собственных имен с эстетическими целями
невозможно без применения тех или иных стилистических средств.
Поэтому можно сказать, что эстетически направленная речь
одновременно является стилистически маркированной, а топомезоним
является онимом, “окрашенным” с помощью того или иного
стилистического средства.
Коннотативная топонимия в стилистически маркированной речи
употребляется разнообразно и функционирует в широком диапазоне
образных возможностей. Традиция использования собственных имен, в
том числе коннотативных топонимов, в стилистических целях опирается
на практику речевой деятельности. Она (традиция) начала
формироваться, по-видимому, задолго до возникновения письменности
 76

и, может быть, задолго до того, как собственные имена стали

осознаваться, как особенные слова; и совершенствовалась (скорее всего,
интуитивно и подсознательно) в устных преданиях, легендах, мифах,
фольклоре. Это все были тексты, которые, кроме собственно
практических целей (передача информации, обучение, лечение с
помощью всяких заклинаний и магических слов и т.д.), должны были
вызывать в слушателях ответную реакцию. Это могли быть реакции
удовольствия, смеха, страха, в общем, говоря современным языком,
эстетические. Благодаря появлению письменности началась фиксация
сохранявшихся в памяти текстов на различных языках, в разные
периоды истории человечества, в разных национальных культурах и
литературах. Это привело к тому, что в настоящее время, несмотря на
огромные потери, связанные с несовершенством средств хранения
информации, с различного рода природными и общественными
катаклизмами, мы имеем большое количество старинных текстов. В них-
то и можно, по нашему мнению, наблюдать то, что скрыто в глубине
веков, можно увидеть ростки стилистической специализации языковых
средств. По мере развития книгопечатания, с появлением периодических
изданий и т.д. количество текстов, фиксирующих различные речевые
произведения, стало значительно и все быстрее расти. В настоящее
время средства связи и информации привели к тому, что мы имеем
необозримый корпус текстов, открывающих возможности для
всестороннего изучения любого речевого и языкового явления.
В какое-то время развития языка и письменности люди, возможно,
не осознавали, что речь может иметь, кроме коммуникативных и
когнитивных, специфические, в том числе эстетические задачи. Но
продолжалось это недолго. Подлинной специализации речевые
произведения достигли в процессе развития общественного сознания в
древнейших цивилизациях, в ходе формирования философии, науки,
 77

искусства уже в античные времена, что, как отметил В. М. Калинкин [98,

с. 24-59], отразилось в самих текстах и в разных дошедших до нас
риторических правилах. Появление художественной литературы как
специфической формы существования человеческой мысли привело к
новому повороту в развитии языков. Обострился интерес к образным
средствам языка. Причем он получил развитие не только в
художественной речи, но и в других сферах речевой деятельности
человека: в речах политиков и дипломатов, в сакральной литературе, в
публицистической речи и в новых формах фольклора, в том числе
городского. Можно смело говорить, что тотальное преобразование речи
через использование выразительных средств привело к развитию не
только новых языковых форм и средств, но и вообще к новому языку,
насквозь пронизанному эстетическими влияниями, образными
воздействиями и оценочным отношением.
Споры о сущности и семантике собственных имен, ведущиеся и в
настоящее время, вызваны этим, “диффузным”, состоянием языковых
средств. Все собственные имена, как отмечалось выше, одновременно
устойчиво соотносятся с конкретными референтами и непрерывно
изменяются. То же происходит и с речевыми произведениями. С одной
стороны, они остаются специализированными, по крайней мере, по цели
высказывания, а с другой – легко “преобразуются” под влиянием текстов
иного назначения. Времена “трех штилей” канули в вечность. Поэтому
ономаст, исследующий функции собственных имен, должен, по мнению
В. М. Калинкина, учитывать взаимодействие двух динамических систем
– имени и текста – в интертекстуальном пространстве [100].
В последнее время заметно возросло внимание лингвистов к
использованию собственных имен в художественной литературе.
Получило дальнейшее развитие и изучение онимии, функционирующей
как стилистическое средство в речевой практике. Имеется в виду такое
 78

использование проприальных средств в обыденной речи, в котором

отразилось воздействие литературно-художественных приемов
употребления собственных имен. Влиянием литературно-
художественного языка на речевую практику объясняется процесс
дальнейшего сближения письменной речи и устной ее формы на фоне
развития уровня образованности общества в целом. Этим же можно
объяснить и то, что строгие лингвистические границы между
названными стихиями речи установить трудно, особенно тогда, когда
какое-нибудь языковое явление анализируется без учета характера
речевого произведения в целом.

2.2.2. Сравнение и оценка как условия применения коннотативных

топонимов и источник развития их коннотативной сферы

Придерживаясь высказанного В. М. Калинкиным [98, с. 352]

мнения, что в основе всей системы образности, в том числе
базирующейся на непрямом употреблении собственных имен, лежат два
фундаментальных ментальных (или когнитивных) процесса: сравнение и
оценка, мы выдвигаем тезис, согласно которому самые разные
сравнительные конструкции являются одним из важнейших условий
применения коннотативных топонимов. Кроме того, они являются
оптимальной “питательной средой” для “запуска” и поддержания
процессов коннотонимизации. Хотя в литературе, посвященной
изучению собственных имен в разного рода сравнительных,
сопоставительных и отождествительных конструкциях, как ни странно,
о топонимах говорят очень редко, мы утверждаем, что сравнения с
топонимным компонентом относятся к стилистическим универсалиям. С
помощью топонимов сравниваются не только топографические объекты,
обозначенные другим способом, но, довольно часто, предметы,
сущности и явления, не имеющие отношения к топонимии. Часто бывает
 79

и так, что компонентами сравнения бывают два онима, в том числе – два
топонима. В тех случаях, когда топоним выступает в качестве объекта
сравнения, он сам, во-первых, широко известен в той культурной среде,
которой адресовано сообщение, а во-вторых, сравниваемое или
сопоставляемое понятие или топообъект также относятся к разряду
общекультурных явлений. Иное случается крайне редко и не имеет
широкого распространения. Отдельные примеры этого рода будут
приведены в данной главе.
Ономастические (топонимные) вариации сравнительно-
отождествительных конструкций типа “А есть В” мы будем
рассматривать не столько в плане строгого учета формальной структуры
модели, сколько в аспекте сопоставимости семантических свойств.
Сравнительные обороты с топонимным компонентом могут, как
отмечено выше, относиться к другому топообъекту, названному с
помощью топонима же, в том числе оттопонимного определения, или с
помощью описательной конструкции. Широко распространенный способ
использования топонимов и других типов собственных имен в
сравнительных (отождествительных) конструкциях типа «А есть второй
(другой, иной) В» может реализоваться по-разному. В первой главе уже
приводились примеры с широко распространенными оборотами такого
рода. Формальная сторона модели в речевой практике варьирует от
полного соответствия до различных разновидностей умолчаний и
подразумеваний. Рассмотрим ряд примеров.
Достаточно широко сравнения такого рода использовал не только
в своем художественном творчестве, но и в публицистике, и в
эпистолярной практике Марк Твен8. При этом для писателя было

8
Далее произведения М.Твена цитируются на английском по
электронному собранию сочинений, опубликованному в «Treasures of
 80

характерно употребление широко известных, интерлингвальных

топонимов в неординарных формах сравнения. В одной из записок к
автобиографии («Прогулка с преподобным») в свойственной ему
иронической манере М. Твен писал: “В полном отчаянии Преподобный
кинулся искать спасения у старого лодыря, сидевшего у печки, и
невзначай откупорил его незначащим замечанием, пустейшим и
банальнейшим замечанием о моих натертых ногах и постигшей меня
хромоте. В ответ лодырь – добрейшее, полное сострадания существо –
изрыгнул подобно новому Везувию, поток сочувственного
сквернословия и богохульства, напирая в особенности на целительные
качества примочек из керосина”9 [239, т. 12, с. 83]. Здесь новым
Везувием М. Твен назвал неожиданную, ошеломившую слушателей
обилием ругательств, речевую активность описанной личности –
лодыря.
Фактически ту же функцию, что слова “иной”, “другой”, “новый”,.
“второй”, “настоящий” (в ироническом смысле) и т.д. в подобного рода
конструкциях могут выполнять местоимения, а иногда и просто
“умолчания”. При этом вторичность употребления топонима
“выводится” из контекста.
Другой формой сравнения, семантически тождественной, но
отличающейся формальными средствами осуществления (редуцируется,
хотя всегда подразумевается в дискурсе, сравниваемый объект)
являются сочетания двух топонимов, один из которых является

world literature. Electronic library» (“Project Guttenberg”/ Carnegie-Mellon

University), без указания страниц. В тех случаях, когда для понимания
свойств использованного собственного имени достаточно перевода,
первоисточник не цитируется. Автор перевода указывается обязательно.
9
Перевод А. Старцева.
 81

основанием сравнения, а другой употребляется в функции определения.

При этом определение образуется от более известного,
интерлингвального или просто “большого” топонима, в который
сравниваемый топоним “встроен” и может присутствовать явно в
развернутом высказывании или эксплицироваться конситуацией.
Приведем пример. В “Жизни на Миссисиппи” М. Твен писал: “Кейн-
Джирардо расположен на холме и очень красив с виду… Дядюшка
Мэмфорд говорил, что Кейн-Джирардо – миссурийские Афины, и в нем
много колледжей…” [239, т. 4, с. 393]. Еще один пример из творчества
М. Твена (“Пешком по Европе”), демонстрирующий
“поддерживающую”, “разъясняющую” роль одного из топонимов: “Так,
роясь в земле целых три дня, я наткнулся на навозную жилу! То была
Голконда, неисчерпаемая Бонанца сплошного навоза!” [239, т. 5, с. 147].
Общеизвестный, интерлингвальный коннотативный топоним Голконда
здесь употреблен в одном ряду с малоизвестным, по крайней мере, для
русскоязычного читателя, понятием (позднее – топонимом) Бонанца.
Государство XVI – XVII вв. в Индии – Голконда – славилось добычей
алмазов. Его название стало употребляться во многих языках для
обозначения местности, богатой полезными ископаемыми, а иногда и
просто как синоним слов ‘богатство’, ‘сокровище’ [191, с. 132].
Испанское слово появилось в американском варианте английского языка
на юго западе США в годы “золотой лихорадки” в Калифорнии. Местное
испанское население словом бонанца называло богатые рудные жилы.
Позднее это слово закрепилось за некоторыми географическими
пунктами, а штат Монтана – “рудный штат”, в недрах которого до сих
пор таятся огромные запасы полезных ископаемых, имеет прозвище
Bonanza State [244, с. 65].
Культура Нового Света (имеется в виду не аутохтонная, а новая
культура, возникшая после открытия Америки в результате колонизации
 82

американского континента европейцами) довольно долгое время

развивалась как субкультура Европы. Этим объясняется как широкое
распространение в топонимии США различных вариантов “вторичного”
использования онимии Старого Света, так и формирование в
лингвокультуре страны общей мелиоративной оценки явления в целом.
Материал, собранный Г. Д. Томахиным, обширен, но мы коснемся
только явления вторичного использования “чужих” топонимов либо как
прозвищ, либо как компонентов прозвищ. Например, среди именований
штата Аризона есть прозвище The Italy of America – ‘американская
Италия’. Штат Луизиана имеет прозвище The Holland of America –
‘американская Голландия’. Город Cincinnati – имеет прозвище America’s
Paris ‘американский Париж’.
Иногда приемы вторичной номинации указанного типа
узуализируются, получают широкое распространение не в одной, а в
разных лингвокультурах. Распространенное во всем мире использование
топонима Швейцария для обозначения других мест, имеющих красивый
гористый ландшафт, можно считать своего рода коннотативной
универсалией. Так, Г. Д. Томахин зафиксировал 5 «американских
Швейцарий». Switzerland of America называют на основании обилия
снега зимой и гористого пейзажа штат Maine10 (Мэн); за наличие
живописных гор White Mountains11 (Уайт-Маунтинс) – штат New

10
Западная часть штата занята отрогами Аппалачских гор, известными как
горы Лонгфелло (Longfellow Mountains). Более 90% территории штата
покрыто лесами. В нем более 5 тыс. рек и 2,5 тыс. озер.
11
Горы на западе штата Мэн, северная часть Аппалачей (Appalachian
Mountains). Регион славится живописным ландшафтом. Горы изрезаны
глубокими ущельями, среди которых наиболее известно ущелье
Франкония (Franconia Notch). Национальный лесной заказник (White
 83

Hampshire (Нью Хампшир или Гемпшир); за живописные горные

пейзажи Palisades12 (Палисейдс) – (гряды вдоль реки Гудзон) – штат New
Jersey (Нью Джерси); за Appalachian Mountains13 (Аппалачские горы) –
штат West Virginia (Западная Виргиния или Вирджиния); за Rocky
Mountains14 (Скалистые горы) – штат Colorado (Колорадо) [см. 243,
с. 80-81 и 244].
Это относительно новое для американской лингвокультуры
явление имеет глубокие корни в языковых культурах Европы. Можно
привести множество примеров образования вторичных топонимов или
оттопонимных номинаций на основе метафоры или метонимии, когда
определенные черты одного географического объекта (как правило,
широко известного в национальной или мировой культуре) по сходству
или аналогии связывались носителями языка с другим объектом,
находящимся в ареале данной этнокультурной общности. Причем связь с
порождающим топонимом могла со временем в значительной мере
ослабляться, чем определялась потенциальная возможность онимогенеза

Mountains National Forest).

12
Славится парком "Пэлисейдс", расположенным в штатах Нью-Джерси и
Нью-Йорк; популярное место отдыха. Основная часть парка – базальтовые
утесы высотой 100-170 м.
13
Горная система в США и Канаде, от острова Ньюфаундленд до
центральной Алабамы. Широколиственные, хвойные и смешанные леса
покрывают параллельные хребты и массивы, разделенные широкими
долинами.
14
Крупнейшая горная система в Кордильерах Северной Америки,
образующая их восточную часть. Скалистые горы являются своеобразным
оазисом между пустынными районами на западе и равнинами на востоке.
Растительный покров составляют преимущественно хвойные леса.
 84

по апеллятивирующему типу. Е. С. Отин в «Словаре коннотативных

собственных имен», кроме основного, отмечает два состояния
собственного имени Швейцария: 1) превращение в узуальный
интерлингвальный коннотативный топоним со значением ‘местность с
красивыми пейзажами (чаще гористая, холмистая), с климатом,
благоприятным для отдыха и лечения’ и 2) превращение в топоним,
образовавшийся благодаря вторичной топонимизации структурно
тождественного коннотативного географического имени [193, с. 415]. В
первом состоянии данный коннотативный топоним, по наблюдениям
ученого, нередко, как и в приведенных выше примерах, имеет
оттопонимные определения, уточняющие географическое положение
«Швейцарии». В «Словаре…» отмечены: Донская Швейцария
(А. П. Чехов); Вифиния – Швейцария Малой Азии; Подмосковная
Швейцария [191, с. 390, 391]. Можно добавить не отмеченный
Е. С. Отиным вариант Донецкая Швейцария – широко употребляющееся
жителями Донбасса название местности, официально именуемой
Святогорск (то же, что у Чехова – Донская Швейцария). Украинской
Швейцарией называют Карпаты.
По нашим наблюдениям, любые явления коннотации так или иначе
связаны с ментальными процессами сравнения и оценки. Можно даже
сказать, что эти процессы являются подлинными архетипами,
врожденными схемами, бессознательно формировавшими
речемыслительную активность в филогенезе. Они лежат в основе
коннотонимизации топонимов, поддерживают существование и
обеспечивают развитие этой зоны лексики в различных языках.
Условия развития коннотативных свойств у топонимов могут быть
как одинаковыми во множестве разных языков, так и характеризоваться
особенностями конкретной лингвокультуры. Остановимся подробнее на
одной американской культурно-языковой традиции, имеющей
 85

отношение к топонимии. О ней писал Г. Д. Томахин [243]. Она связана с

формированием системы прозвищ, функционирующих в речевой
практике параллельно с официальными названиями американских
штатов. Для американской ономастической культуры вообще характерно
наличие большого количества “вторых” именований, “рекламных
прозвищ” или неофициальных, но широко распространенных названий.
О них писали многие наши исследователи (В. Д. Беленькая,
В. А. Сквозникова, А. В. Суперанская, С. В. Перкас и др.). Некоторые
прозвища законодательно одобрены, некоторые используются в силу
популярности. Такие названия можно считать вариантами топонимов
как по функции, так и по эмоциональной и социальной нагрузке [177,
с. 62-63]. А. В. Суперанская отмечает их более широкую описательную
функцию [231, с. 38]. Марк Твен, впитавший американскую культуру
“прозвищ” штатов и городов, “по-американски” использовал этот прием
в описании вполне европейского города: «“Великолепная”, “Город
дворцов” – так издавна называют Геную. Она действительно
изобилует дворцами, и эти дворцы внутри роскошны, но снаружи они
сильно пострадали от времени и не претендуют ни на какое
архитектурное величие. Прозвище “Генуя Великолепная” было бы
очень удачным, если бы подразумевались здешние женщины» [239, т. 1,
с. 182].
Некоторые прозвища штатов интересны тем, что содержат в своем
составе то или иное собственное имя. Так штат Индиана имеет
официальное прозвище the Crossroads of America – ‘перекресток
Америки’, штат Алабама именуют также the Heart of Dixie – ‘сердце
Дикси’15. Рекламное название штата Род-Айленд звучит the Southern

15
Словом Dixie в США называют южные, бывшие рабовладельческие
штаты.
 86

Gateway of New England – ‘южные ворота Новой Англии’. Иногда в

названиях штатов “проскальзывает” определенная ирония. Так, штат
Делавэр за небольшие размеры получил прозвище Uncle Sam’s
Handkerchief – ‘носовой платок дяди Сэма’, а штат Аляска,
рассматриваемый как “задворки” Америки и в то же время
топографически как самый “верхний” (северная оконечность Северной
Америки), называют Uncle Sam’s Attic – ‘чердак дяди Сэма’.
К этому кругу явлений примыкает функционирование топонимов-
прозвищ другого рода. Н. В. Подольская, зафиксировавшая
употребление термина топоним-“прозвище” в коллективной
монографии «Этнография имен» (1971) и в автореферате диссертации
О. А. Леонович (1972), показала разные аспекты коннотативности
топонимов-“прозвищ”16. Так штат Аляска носит прозвище ‘последняя
граница’ – The last Frontier, Калифорния – Golden State ‘Золотой штат’,
Флорида – Sunshine State ‘Солнечный штат’. Имена, заметим,
мелиоративного плана. Но случаются и другие прозвища. Так, нью-
йоркские названия городских трущоб Povertу Row – ‘улица нищеты’,
Devil’s Half Acre – ‘пол-акра земли дьявола’, названия
аристократических улиц и кварталов – High Hat Avenue ‘улица
цилиндров’, Quality Row ‘улица людей первого сорта’ проникнуты
иронией [206, с. 141]. Разумеется, чаще всего названия такого рода
употребляются в разговорном просторечии, однако довольно часто
используются и в языке СМИ.
В топонимии США, кроме штатов, прозвища-перифразы обычно
имеют и крупнейшие города. На основе механизма метафоры (шире – в
результате сопоставления объектов именования по какому-либо
признаку) построены следующие прозвания: Boston – Athens of America

16
Далее термин топоним-прозвище употребляется без кавычек.
 87

(Athens of the New World) ‘Афины Америки (Афины Нового Света)’;

Anchorage – the Chicago of the North; Cincinnati – America’s Paris, (то же
прозвание ‘американский Париж’ у Нового Орлеана); Лоуэлл – the
Manchester of America ‘Манчестер Америки’ (в значении ‘центр
текстильной промышленности’); Хьюстон – Chicago of the South –
‘Чикаго Юга’; Birmingham – the Pittsburgh of the South ‘Питтсбург Юга’
(в значении ‘центр металлообрабатывающей промышленности’) [243].
Любой топоним в зоне семантических коннотонимизирующих
воздействий может претерпеть изменения, ведущие к появлению в
семантике онима соответствующих коннотем, а в конечном итоге, может
привести к деонимизации. В лингвострановедческих статьях и словарях
такие явления часто отмечаются. Приведем отдельные примеры.
Название небольшого города в штате Пенсильвания Hershey (в нем
находится одна из крупнейших в стране компаний по производству
шоколада и кондитерских изделий) в сознании американцев не только
ассоциируется с шоколадом, но и употребляется как синоним слова
шоколад. Название города Boston (штат Массачусетс) функционирует в
языке как название танца boston (вальс-бостон) – a slow gliding dance, a
variation of the waltz; и карточной игры boston – a card game for four,
played with two packs. Название города Waterbury – Уотеррбери, (штат
Коннектикут), где производятся знаменитые часы Waterbury watches,
употребляется как синоним слова часы. “Топонимы при определенных
условиях могут использоваться как существительные нарицательные.
Они широко употребляются в различных словосочетаниях, служат
основой таких устойчивых образований, как фразеологические единицы;
наконец, используются в речи и художественной литературе для
создания того или иного стилистического эффекта” – подчеркивал
Г. Д. Томахин [243, с. 121].
 88

2.3. ТОПОПОЭТОНИМ КАК СРЕДСТВО ОБРАЗНОСТИ

Художественная литература, как правило, изображает людей и их

поступки в реальных или вымышленных обстоятельствах. Поэтому, как
отмечают многие исследователи, нет ничего удивительного в том, что в
литературной ономастике основным предметом исследования является
антропонимия. Но и топонимы тоже широко используются в
художественной литературе. Однако работ, посвященных топонимии в
литературных произведениях, значительно меньше. Наибольшую
известность в нашей стране получили работы Ю. А. Карпенко. Он
вообще первым начал изучение топонимической лексики в литературно-
стилистическом аспекте. Так, в 1961 г. в сборнике «Творчість Василя
Стефаника» были опубликованы тезисы доклада ученого, посвященного
оттопонимным образованиям в языке В. Стефаника. А через два года
появилась статья, непосредственно посвященная стилистическим
возможностям топонимических названий, в которой Ю. А. Карпенко
решительно возражает против устоявшегося в лингвистике взгляда на
то, что стилистический потенциал собственных имен незначителен.
Здесь впервые прозвучали мысли, впоследствии выкристаллизовавшиеся
в теорию литературной ономастики, основные положения которой давно
стали не только общеизвестными, но и общепризнанными. Среди
прочего, Ю. А. Карпенко отметил: 1) Способность названия
географического объекта вызывать чувства, связанные с самим
объектом, “ненейтральность” употреблений топонимов в
художественной речи (“Москва! Как много в этом звуке Для сердца
русского слилось”. А. С. Пушкин). 2) Значимость опоры на
этимологическое значение топонима для усиления образности
художественного произведения (Интересен пример из рассказа
Ю. Федьковича “Дурний гуцуляк”, в котором один гуцул родом “не з
 89

Дрантигузів”, а “з Дурнолупів”, “пошив усіх парубків у славнім селі

Мудрівцях у великі дурні”). 3) Стилистический потенциал фонетических
и словообразовательных свойств топонимов [115, с. 21]. В том же, 1963
году, Ю. А. Карпенко выступил в г. Черновцах на Республиканской
научной конференции с докладом “Функції топонімних назв у творах
О. Ю. Кобилянської (До питання про топонімічну стилістику)”, а годом
позже опубликовал статью «Топоніміка художнього тексту (на матеріалі
повісті О. Ю. Кобилянської “В неділю рано зілля копала…”)». В этих
работах, подчеркивая малую “весомость” топонимии как средства
образности в творчестве писательницы, Ю. А. Карпенко, вместе с тем
показывает, как используется ею “малейшая” возможность,
предоставляемая собственными именами: « <…> у ліричному вступі до
<…> новели “Некультурна” письменниця, користуючись тим, що ім’я
Рунг має чоловічий рід, а ім’я Магура17 – жіночий, створює динамічні
образи “гарного велета, високого і широкого”, та зажуреної гори-жінки,
які, “здавалося… розділені навіки”, хоч місцями “майже злучилися”,
“поборені красою своєю взаємно”» [116, с. 23-24]. А главным в статье
можно считать вывод о том, что, независимо от количества топонимных
наименований в произведении, они формируют топонимную систему,
которую можно рассматривать как модель общеязыковой системы. В
этих работах, по мнению В. М. Калинкина (выступление на
ономастическом семинаре, декабрь 2008 г.), проницательный
исследователь не может не увидеть мысли, ставшие впоследствии
основополагающими при анализе топонимной составляющей
онимосферы любого художественного произведения.
Особенно интересно для ученого, пытающегося найти истоки
коннотации как явления, характерного для онимной лексики, то, что

17
Названия гор в новелле О. Кобылянской.
 90

иногда чаще, чем в своем прямом значении, топонимы используются в

художественной литературе в различных переносных значениях. Тогда
они выполняют другие, несвойственные им как определенному разряду
собственных имен, функции. Это же явление все чаще обнаруживается в
письменных текстах, которые нельзя считать литературно-
художественными, и в устной речевой практике.
Топонимы были, возможно, первым разрядом проприальной
лексики, которым заинтересовались ономасты. Эти работы вначале были
связаны с решением задач исторической науки, а позднее – с
этимологическими исследованиями. Поэтому включение топонимов в
круг интересов литературной ономастики произошло фактически
одновременно с началом изучения антропонимов в художественных
текстах. На это указывает анализ библиографических источников.
Вообще исследование выразительных свойств собственных имен имеет
давнюю традицию. Но несмотря на ее существование, ученые до сих пор
по-разному трактуют вопросы, связанные со степенью и качеством
образности имени в художественном тексте. Некоторые исходные
положения нашего понимания проблемы опираются на работы
Ю. А. Карпенко, посвященные функционированию топонимов в
художественных текстах [115, 116, 120 и др.]. Наиболее
последовательной в описываемом плане представляется система
взглядов В. М. Калинкина, предложенная в монографии “Поэтика
онима” [98] и развиваемая в ряде других работ исследователя [95, 96, 97]
и его учеников. Наша работа представляет попытку решения некоторых
вопросов, касающихся понимания термина “образность” и его
применения к топопоэтонимам в художественных текстах.
Образ, как известно, категория эстетики, характеризующая
особый, присущий только искусству способ воспроизведения
действительности. В большой статье М. Н. Эпштейна отмечен ряд
 91

свойств художественного образа в литературоведческом понимании,

существенных для трактовки образности собственных имен. Наиболее
важным является то, что образ, создаваемый онимными средствами,
относится к категории словесных. Отсюда его специфика. Словесный
образ “гораздо менее нагляден, чем пластический”, он отличается и от
живописного образа тем, что исключает “изобразительную четкость и
расчлененность”. Словесный образ не превращается в знак, “между
лексическим значением слова и его художественным смыслом – связь
органическая, образная, основанная на сопричастности, внутреннем
сродстве” [263, с. 253]. Значит, словесный образ нельзя увидеть, но
можно во-образ-ить. Знаковую сущность можно реализовать (например,
исполнить запрет курить), образ же – только мысленно представить.
В любом собственном имени, точнее, в любом топониме
неразрывно соединены реальный, действительно существующий
топографический объект и то, что о нем думает говорящий. Можно
утверждать, что в топониме сливаются реальная действительность и
процесс мышления о ней. Но человек, впервые услышавший название
какого-нибудь географического объекта, может и не воспринять его как
топоним. Однако по мере накопления знаний об именуемом предмете он
будет все более ясно его себе представлять. Конечно, люди, чтобы
понимать друг друга, должны иметь сходные представления о том, что
называют. И хотя объем знаний об именуемом объекте у них может быть
разный, в главном он должен быть одинаковым. Однако топонимы
нельзя смешивать с топопоэтонимами. Последние не являются именами
реальных объектов в точном смысле слова. Они называют
существующие в условном художественном мире города и реки, горы и
долины, вообще места, в которых якобы происходят описываемые
автором художественного произведения события. Именно поэтому в
любом топопоэтониме слиты воедино другие начала: художественная
 92

действительность и её эстетическое восприятие. Приведенный ниже

диалог Тома Сойера и Гека Финна из повести М. Твена “Том Сойер за
границей” демонстрирует различие в уровне готовности говорящих
понять смысл обсуждаемого:
– A crusade is a war to recover the Holy Land from the paynim.
– Which Holy Land?
– Why, the Holy Land – there ain’t but one.
– What do we want of it?18
Финн задает еще множество вопросов, показывающих, что его
простота – это здравый смысл. Но главное для нас – это момент
непонимания, связанный с отсутствием конкретных знаний о
называемом объекте. Наивный Том говорит о Палестине и знает это, а
для простака Гека Святая Земля – “тайна за семью печатями”. Ему
понятно, что имеется в виду название страны, но образная информация,
скрытая в поэтическом имени Holy Land, для него практически нулевая.
Говоря о топопоэтонимах как средстве образности, мы должны
понимать, что слова, называющие те или иные топографические
объекты, употребляются и в обычной (нехудожественной) речи и в
бытовой речи, осуществляющей или пытающейся выполнить
эстетическую функцию. Происходит это под влиянием художественной

18
– А крестовый поход – это война за то, чтобы отобрать Святую Землю у
язычников.
– Какую именно Святую Землю?
– Ну, просто Святую Землю – она только одна и есть.
– А нам-то она на что? (перевод М.И. Беккер) [239, т. 7, с. 227]. Здесь и
далее английский текст М. Твена дан по электронной версии его
произведений, а переводы по Собранию сочинений писателя в 12 томах
(М.: ГИХЛ, 1960 г.) с указанием тома и страницы.
 93

литературы на речь образованных людей. Поэтому может возникать

ситуация непонимания. Человек, не читающий или читающий мало, с
трудом может понять, что между топонимом, называющим реальный
город или реку, или любое другое место, и между топопоэтонимом, с
помощью которого автор именует описываемый им топографический
объект, есть разница. Она заключается в том, что в первом случае есть
объект и его имя, а во втором есть объект, представление автора об этом
объекте и название. При этом читатель узнает не о какой-то реальности,
а именно о представлении автора о ней. Это особенно ясно, когда в
художественном тексте речь идет о топографии, не отвечающей
современному состоянию. Этот факт неоднократно отмечали ученые.
Например, В. М. Калинкин в одной из статей писал: “В реальном
физическом времени изменение свойств референта имени неизбежно,
ибо “tempora mutantur et nos mutantur in illis”19. Несмотря на то, что
топографически какая-то часть современного и весь Рим цезарский
расположены на тех же семи холмах, Цезарь вряд ли узнал бы свой
Вечный Город в сегодняшней столице Италии. Города это все-таки
разные, и, следовательно, разные референты стоят за оставшимися
неизменными именами” [101, с. 79]. Приведем пример из наших
наблюдений над текстом “Американского претендента” М. Твена:
“…Нет такой силы на земле, которая помешала бы тридцати
миллионам англичан провозгласить себя завтра герцогами и
герцогинями и впредь называть себя так. А тогда – не пройдет и
полугода, как все настоящие герцоги и герцогини вынуждены будут
подать в отставку… Что значит горстка напыщенных зазнаек в
сравнении с тридцатью миллионами восставших против них
насмешников. Да ведь это все равно что Геркуланум в сравнении с

19
Времена меняются и мы меняемся в них (лат.).
 94

грохочущим Везувием: потребуется еще восемнадцать веков, чтобы

отыскать этот Геркуланум после такой катастрофы” [239, т. 7, с. 92-
93]. Здесь М. Твен, опираясь на самые общие знания, известные
каждому школьнику, и на свои личные представления о названных
объектах, предлагает читателю уяснить иронический характер смысла
“антисравнения”. И оно понятно, хотя каждый читатель представляет
“свой” Геркуланум и “свой” Везувий. Ведь никто из них, как, впрочем, и
сам писатель, не видел “грохочущего Везувия”, засыпающего
Геркуланум камнями и пеплом. Свидетелей катастрофы нет на Земле
уже около 2000 лет. Трудно предположить также и возможность увидеть
сразу тридцать миллионов насмешников. Однако сила читательского
воображения велика. И поэтому в данном случае важны не “знания о
денотатах”, а умение представить страшный вулкан и маленький
беззащитный городок. Сравниваются-то напыщенные зазнайки, которых
мало, и насмешники, которых очень много. Влияние контекста на
семантику онимов и воздействие имен на содержание и поэтику
приведенного отрывка характеризуются взаимностью. Ясно и четко
обозначены “приравниваемые” пары: 1) горстка напыщенных зазнаек –
Геркуланум и 2) тридцать миллионов насмешников – грохочущий
Везувий. Вместе с тем понятна природа авторской иронии: она строится
на принципиальной несопоставимости объектов. В некотором смысле
это Слон и Моська. Повторяя фигуру, автор подчеркивает и усиливает
иронию: “Можете вы, скажем, представить себе, чтобы гора
Маттерхорн была польщена вниманием какого-нибудь вашего
хорошенького английского холмика?” [239, т. 7, с. 93] Здесь, правда, для
русскоязычного читателя прием “усложняется”. Необходимо знать, что
гора Маттерхорн на границе Швейцарии и Италии имеет высоту 4481
м, в то время, как высота холмов (тем более – холмиков) в Англии
весьма незначительна. Последним онимным средством усиления иронии
 95

в приведенном отрывке является сравнение с использованием

антропоэтонима и артипоэтонима: “Ну а теперь попробуйте внушить
здравомыслящему человеку, что Дарвин был бы польщен вниманием
какой-нибудь принцессы. Это до того нелепо, что... что и представить
себе нельзя. И все же этот Мемнон20 был польщен вниманием
крошечной статуэтки, – он ведь сам в этом признался” [239, т. 7, с. 93].
Этот Мемнон – Дарвин, а крошечная статуэтка – упомянутая
принцесса. Принцип сравнения тот же, однако использованы другие
разряды поэтонимов. А многократное повторение приема способствует
усилению иронической окрашенности этой фигуры речи.
В этом параграфе, несмотря на то, что основная часть
иллюстраций взята из художественных произведений, речь идет о
некоторых функциях топонимов в письменной и устной речи вообще. А
основное внимание обращено на условия, в которых формируется
коннотативный ореол семантики топонимов и выразительные свойства
топопоэтонимов. По мнению В. М. Калинкина, собственные имена в
речевой практике непрерывно преобразуются. Семантика, стилистика и
поэтика имен пребывает в состоянии развития, что дает основание для
изучения не фиксированных состояний имени в речи, а процессов
онимогенеза. Онимогенез не имеет определенного направления, но
всегда есть возможность, по крайней мере, гипотетически, определить,
какое состояние имени предшествовало тому, которое в данный момент
наблюдается ученым, а также выяснить языковые и экстралингвальные
условия функционирования онима [94, с. 153-215]. Так, можно
утверждать, что вторичному использованию топонимов (в любой
функции) всегда предшествует период в истории цивилизации, культуры

20
Мемнон – название двух колоссальных статуй Аменхотепа III в Древнем
Египте.
 96

и языка, в который названный данным топонимом первичный объект

приобретает широкую известность. Причем, чем значительнее эта
известность, тем более вероятной становится возможность вторичного
использования топонима.
Начнем с примеров, в которых встречается использование
топонимии, начиная от “нулевого” уровня образности и постепенно
представим другие уровни развития образной сферы. В качестве
материала обратимся к известному произведению М. Твена21 “Простаки
за границей”, представляющему собой роман-путешествие. Выбор этого
произведения связан с широким применением в тексте топонимии.
В приведенном примере, несмотря на имеющуюся в самом тексте
информацию исторического плана, топоним Pillars of Hercules
использован в собственно топонимическом плане, т.е. с практически
нулевой образностью. “The ancients considered the Pillars of Hercules the
head of navigation and the end of the world”22.
“I think I won't run that journal anymore. It is awful tedious. … I haven't
got any France in it at all. First I thought I'd leave France out and start fresh. …
First I thought I'd copy France out of the guide-book, like old Badger in the
for'rard cabin, who's writing a book, but there's more than three hundred pages
of it”23. В этом фрагменте топоним France используется, с одной стороны,

21
Переводы примеров из произведений Марка Твена на русский язык, за
исключением специально оговоренных случаев, даны по собранию
сочинений в 12 томах (см.: “Литература”). Авторы переводов указываются
при каждом фрагменте. Курсив и другие способы выделения в английских
текстах и переводах во всех случаях наши. –В. К.).
22
Древние народы считали Геркулесовы Столпы пределом мореплаванья и
концом света. (Простаки за границей. Т. 1, с. 101).
23
Я решил больше не возиться с этим дневником. <…> У меня совсем нет
 97

как указание на страну, т.е. «топонимически», а с другой, как название

текста о Франции.
Как правило, со словом Иерихон ассоциируется информация,
связанная с фактом разрушения города мощным звуком труб. В тексте
Марка Твена она не актуализируется, а на первый план выводятся
особенности топографии Иерихона. Ироничную, как всегда, фразу Марка
Твена “I wished they were in Jericho”24 можно оценить по достоинству, зная,
что топоним Иерихон называет город в Палестине, который находится на
251 метр ниже уровня моря. Семантика имени оказывается «закрытой» до
тех пор, пока в ней не декодируется именно эта информация, относящаяся
к объекту.
Непрерывное, суггестирующее повторение топонима Испания в
различного рода высказываниях (не эксплицированных автором) не могло
не вызвать негативную реакцию. Отсюда и фраза: “We have had enough of
Spain at Gibraltar for the present”25. Но Гибралтар – это ведь еще не
Испания, а только начало ее средиземноморского побережья. Отсюда
следует, что топоним Испания употреблен в значении ‘полученная заранее
избыточная информация’. Однако правильнее всего найти ответ у самого
М. Твена. Он таков. Один из гидов в который раз повторяет
топонимическую легенду о происхождении названия холма: «Вот тот

Франции. Сперва я было решил пропустить Францию и начать заново.

<…> Сперва я было решил переписать Францию из путеводителя, как
Бэджер в носовой каюте, который пишет книгу, но она там занимает
триста страниц. (Простаки за границей. Т. 1, с. 83).
24
Я искренне желал, чтобы они провалились в… Иерихон. (Простаки за
границей. Т. 1, с. 110).
25
Мы уже достаточно насытились Испанией в Гибралтаре. (Простаки за
границей. Т. 1, с. 111-112).
 98

высокий холм называется “Креслом королевы”, потому что одна из

испанских королев приказала поставить там свое кресло, когда
французские и испанские войска осаждали Гибралтар, и сказала, что не
сдвинется с этого места, пока крепость не спустит английский флаг. Если
бы англичане не оказались настолько галантными, что однажды
приспустили флаг на несколько часов, ей пришлось бы либо нарушить
клятву, либо просидеть там до самой смерти. <…> … услужливый гид,
сопровождавший другую компанию туристов, приблизился и сказал:
– Сеньор, вон тот высокий холм называется “Креслом королевы”…
– Сэр, я беспомощный сирота в чужой стране. Сжальтесь надо мной.
Не надо… не надо больше мучить меня сегодня этой ПРОКЛЯТУЩЕЙ
старой легендой!» (Простаки за границей. Т. 1, с. 103-104).
В следующем примере заслуживают внимания два момента. Во-
первых, различия в передаче топонима Гарда. М. Твен вводит его в свой
текст по-итальянски: Lago di Gardi, усиливая таким образом
выразительность лимнонима. А вот переводчицы на русский (И. Гурова и
Р. Облонская) эту особенность не сохраняют (см. примечание): “I shall not
tarry to speak of the handsome Lago di Gardi; <…> but hurry straight to the
ancient city of the sea, the widowed bride of the Adriatic”26. Второй момент –
перифрастическое именование (the widowed bride of the Adriatic) Венеции.
Здесь М. Твен намекает на обычай “обручения с морем”, соблюдавшийся
дожами Венеции при вступлении в должность. Дож в торжественной
обстановке бросал в море перстень. Еще один перифрастический оборот –

26
Я не стану медлить, описывая красивое озеро Гарда; ни замок на его
берегу <...>, – а поспешу к древнему городу, восставшему из вод моря, к
овдовевшей супруге Адриатики. (Простаки за границей. Т. 1, с. 226).
 99

заменитель топонима Венеция встречается через несколько страниц: “What

a funny old city this Queen of the Adriatic is!”27
Следующий пример демонстрирует еще одно свойство
собственных имен – топонимов. Здесь онимы одновременно
представляют два фактически разных объекта. Сохранившееся в веках
имя “референцирует” прошлое и настоящее: Египетские пирамиды
только что построенные и постаревшие, Дамаск – деревню и столицу
Сирии и, наконец, Трою, которой то ли еще нет, то ли она тогда еще не
стала лакомой добычей для завоевателей: “Pisan antiquarian gave me an
ancient tear-jug which he averred was full four thousand years old. It was found
among the ruins of one of the oldest of the Etruscan cities. He said it came from
a tomb, and was used by some bereaved family in that remote age when even the
Pyramids of Egypt were young, Damascus a village, Abraham a prattling infant
and ancient Troy not yet [dreampt] of <…>”28..
Описывая Неаполь, М. Твен употребляет название нью-йоркской
улицы Бродвей в коннотативном значении ‘любая улица, где вечерами
собирается публика; место прогулок и развлечений’ (УКТ2 по
Е. С. Отину) в качестве основания сравнения: “It is Broadway repeated in
every street, in every court, in every alley! Such masses, such throngs, such

27
Эта царица Адриатики – удивительно забавный старый город! (Простаки
за границей. Т. 1, с. 230).
28
Пизанский антикварий предложил мне старый кувшинчик для слез,
уверяя, что ему не меньше четырех тысяч лет. Его нашли среди развалин
одного из древнейших городов Этрурии. Антикварий сказал, что это
кувшинчик с гробницы и что в те незапамятные времена, когда даже
египетские пирамиды были молодыми, Дамаск – деревней, Авраам –
лепечущим младенцем, а о Трое еще никто и не помышлял<…>. (Простаки
за границей. Т. 1, с. 256-257).
 100

multitudes of hurrying, bustling, struggling humanity! We never saw the like of

it, hardly even in New York, I think”29.
В приведенном ниже фрагменте повествования М. Твена о
Мессинском проливе можно наблюдать пример онимной языковой игры с
участием мифотопонимов (мифозоонимов?)30 Сцилла и Харибда и
библотопонимов Содом и Гоморра: "What do I want to see this place for?
Young man, little do you know me, or you wouldn't ask such a question. I wish to
see all the places that's mentioned in the Bible."
"Stuff – this place isn't mentioned in the Bible."
"It ain't mentioned in the Bible! – this place ain't – well now, what place
is this, since you know so much about it?"
"Why it's Scylla and Charybdis."
"Scylla and Cha – confound it, I thought it was Sodom and Gomorrah!"31

29
Каждая улица, каждый двор, каждый проулок – это Бродвей!
Бесконечные, густые, шумные, торопящиеся, суетливые толпы! Нам еще
не приходилось видеть ничего подобного – даже в Нью-Йорке. (Простаки
за границей. Т. 1, с. 315).
30
Сцилла и Харибда – скала и водоворот, расположенные по обе стороны
пролива, отделяющего Сицилию от Италии. В греческой мифологии это
место Мессинского пролива олицетворено в виде двух чудовищ. Отсюда
поговорка «между Сциллой и Харибдой» (между двух опасностей),
символизирующая опасное для мореплавателей место.
31
...– Я хочу увидать все места, которые упоминаются в Библии, все до
одного.
– Чепуха… Это место вовсе не упоминается в Библии.
– Не упоминается в Библии! Это место не… Ну, если уж вы так хорошо все
знаете, скажите мне, что это за место?
– Извольте, это Сцилла и Харибда.
 101

В произведениях М. Твена неоднократно в различных контекстах

встречается коннотативный топоним Везувий. Часть из этих
употреблений показана в тексте нашего исследования. Приведенный
пример интересен функционированием этого слова в развернутом
сравнении, юмористического характера. “It was the famous "narghili" of the
East—the thing the Grand Turk smokes in the pictures. This began to look like
luxury. I took one blast at it, and it was sufficient; the smoke went in a great
volume down into my stomach, my lungs, even into the uttermost parts of my
frame. I exploded one mighty cough, and it was as if Vesuvius had let go. For
the next five minutes I smoked at every pore, like a frame house that is on fire on
the inside”32.
Представляет интерес и “онимное творчество” переводчиц. В
приведенном ниже фрагменте иронический сравнительный оборот “также
похожа на водопад, как окорок на Ниагару” – изобретение переводчика.
Английский вариант выглядит так: “as much like a waterfall as a canvas-
covered ham is like a cataract”. Весь фрагмент на английском языке
приведен в сноске. “Я с удовольствием увидел, что волосы у нее свои, а не
накладные, заплетены в тугие косы и уложены на затылке, а не падают
беспорядочной гривой, которую принято называть “водопадом” и

– Сцилла и Хар… Тьфу пропасть! Я-то думал – это Содом и Гоморра.

(Простаки за границей. Т. 1, с. 332).
32
Вот оно, наконец, знаменитое наргиле, то самое, которое на всех
картинах курит турецкий султан. Это уже походило на восточное
наслаждение. Я сделал одну затяжку – и этого оказалось вполне
достаточно. Дым ворвался в мой желудок, в легкие, заполонил все мои
внутренности. Я кашлянул что было сил – и тут началось извержение
Везувия. Добрых пять минут я весь дымился, как деревянный дом, в
котором бушует пламя. (Простаки за границей. Т. 1, с. 365).
 102

которая также похожа на водопад, как окорок на Ниагару”. (Простаки за

границей. Т. 1, с. 378) 33.
Ниже демонстрируется простенький пример «возрождения»
внутренней формы топонима. “We speak of meandering streams, and find a
new interest in a common word when we discover that the crooked river
Meander, in yonder valley, gave it to our dictionary”34
М. Твену было свойственно широкое использование ономастических
перифраз, аллюзий, реминисценций и т.д., построенных на онимном
материале. В следующем примере обыгрывается интеркультурный и
интерлингвальный фразеологизм Вечный Город, обычно употребляемый
для обозначения Рима: “Though another claims the name, old Damascus is by
right the Eternal City”35 .
Очень интересное явление – функционирование метонимии, ведущей
к трансонимизации, использовано М. Твеном в контексте американских
топонимических сопоставлений: “Dan was the northern and Beersheba the
southern limit of Palestine—hence the expression "from Dan to Beersheba." It is
equivalent to our phrases "from Maine to Texas"—"from Baltimore to San
Francisco." Our expression and that of the Israelites both mean the same—great

33
“I was glad to observe that she wore her own hair, plaited in thick braids
against the back of her head, instead of the uncomely thing they call a waterfall,
which is about as much like a waterfall as a canvas-covered ham is like a
cataract”
34
…и уж если перейти к пустякам, мы вдруг по-новому восприняли
хорошо знакомые слова – “извилистый ручей”, когда оказалось, что они
появились в нашем словаре благодаря вон той вьющейся по долине речке
Извилине. (Простаки за границей. Т. 1, с. 401).
35
Хотя другую столицу зовут так, но старый Дамаск должен по праву
называться вечным городом. (Простаки за границей. Т. 1, с. 431).
 103

distance”36. Так Твен доходчиво объясняет американскому читателю

этиологию и значение фразеологизма.
В следующих примерах можно наблюдать употребление топонима в
топонимическом и нетопонимическом значении, да еще и с объяснением
причин разного понимания семантики имени: “The word Palestine always
brought to my mind a vague suggestion of a country as large as the United
States. I do not know why, but such was the case. I suppose it was because I
could not conceive of a small country having so large a history.
… Others were Baptists, seeking Baptist evidences and a Baptist
Palestine. Others were Catholics, Methodists, Episcopalians, seeking evidences
indorsing their several creeds, and a Catholic, a Methodist, an Episcopalian
Palestine”37.
А в приведенном ниже примере замечательно отражена

36
Дан стоял на северной границе Палестины, а Вирсавия на южной – вот
откуда пошло выражение "от Дана до Вирсавии". Это все равно что наше
"от Мэна до Техаса" или "от Балтиморы до Сан-Франциско". И наше
речение и израильское, оба обозначают одно и то же – большое
расстояние. (Простаки за границей. Т. 1, с. 450).
37
Слово "Палестина" будило в моем воображении смутный образ страны,
такой же огромной, как Соединенные Штаты. Почему – не знаю, но так уж
оно было. Скорее всего, у меня просто не укладывалось в голове, что у
маленькой страны может быть столь богатая событиями история. <…>
…Были тут и баптисты, они искали подтверждения баптистской веры и
свою, баптистскую Палестину. Бывали тут и католики, и методисты, и
приверженцы епископальной церкви – и каждый искал подтверждения
своей веры, и каждый находил здесь свою Палестину – католическую,
методистскую или епископальную (Простаки за границей. Т. 1,
с. 456, 478).
 104

накопительная функция собственного имени (в данном случае –

топонима). А поскольку для объяснеия М. Твен использовал широко
известные имена, можно наблюдать не просто само явление, а высокую
интенсивность процесса: “The plain of Esdraelon—"the battle-field of the
nations"—only sets one to dreaming of Joshua, and Benhadad, and Saul, and
Gideon; Tamerlane, Tancred, Coeur de Lion, and Saladin; the warrior Kings of
Persia, Egypt's heroes, and Napoleon—for they all fought here”38.
В примерах, представленных ниже, показано, как
экстралингвистические факторы могут влиять на коннотативные
свойства имени, как условия функционирования онима, наделяемого
сакральным сознанием одним содержанием, влияют на возникновение
других, отнюдь не сакральных ассоциаций: “All about the apartment the
gaudy trappings of the Greek Church offend the eye and keep the mind on the
rack to remember that this is the Place of the Crucifixion—Golgotha—the
Mount of Calvary”39.
Другой пример такого же рода: “I can not say anything about the stone
column that projects over Jehoshaphat from the Temple wall like a cannon,
except that the Moslems believe Mahomet will sit astride of it when he comes to
judge the world. It is a pity he could not judge it from some roost of his own in

38
Равнина Ездрилонская – "поле битвы народов" – вызывает думы об
Иисусе Навине, Венададе, Савле и Гедеоне; о Тамерлане, Танкреде,
Ричарде Львиное сердце и Саладине; о воинственных царях персидских, о
героях египта, о Наполеоне – ибо все они сражались здесь. (Простаки за
границей. Т. 1, с. 489).
39
Со всех сторон кричащие украшения, на которые так щедра
католическая церковь, они оскорбляют глаз, и паломник мучительно
старается не забыть, что именно здесь место распятия, лобное место,
Голгофа. (Простаки за границей. Т. 1, с. 489).
 105

Mecca, without trespassing on our holy ground”40. Кажется, что сегодняшние

мусульманские фундаменталисты стали бы преследовать М. Твена за
вольности в отношении ислама.
В повести «Том Сойер за границей» Марк Твен так эксплицирует
один из языковых механизмов, стимулирующих появление в речевой
практике номинаций со сравнительным оттенком: “<…> роясь в цифрах,
Том вдруг обнаружил, что Сахара такой же величины, как Китай. <…>
“Why, I've heard talk about this Desert plenty of times, but I never
knowed before how important she was”.
Then Tom says:
“Important! Sahara important! <…> Why, look at England. It's the most
important country in the world; and yet you could put it in China's vest-pocket;
and not only that, but you'd have the dickens's own time to find it again the next
time you wanted it. And look at Russia. It spreads all around and everywhere,
and yet ain't no more important in this world than Rhode Island is, and hasn't
got half as much in it that's worth saving”. 41

40
О каменном столбе, который вделан в стену иерусалимского храма и,
словно пушка, нависает над долиной Иосафата, я могу сказать только, что
мусульмане верят, будто Магомет усядется на нем верхом, когда придет
вершить суд над миром. Какая жалость, что он не может этого сделать,
сидя на каком-нибудь насесте у себя в Мекке, не переступая границ нашей
святой земли. (Простаки за границей. Т. 1, с. 542).
41
– Сколько раз я слышал разговоры про эту пустыню, но никогда не
думал, что она такая важная.
Том рассердился:
– Важная? Сахара – важная! <…> Да ты на Англию погляди! Ведь это
самая важная страна в мире, а ее можно засунуть Китаю в жилетный
карман. Да это еще что – попробуй найди-ка ее там в кармане, когда она
 106

Основанием для такого утверждения стала мысль, которую Том

Сойер позаимствовал из иронического суждения дядюшки: “Мой дядя
Абнер – он был пресвитерианский священник, и, пожалуй, самый дошлый
из них всех, – так он всегда говорил, что если по величине судить о
важности, то что тогда рай по сравнению с тем, другим местом? Он всегда
говорил, что рай – это Род-Айленд того света” (Перевод М. Беккер.)
[239, т. 7, с. 285].
Примерно теми же средствами О. Мандельштам добивается
аналогичного эффекта, но уже применительно к топониму Сахара.
Однако основание сравнения уже не размер объекта, а главный его
атрибут – песок: “Рижское взморье – это целая страна. Славится вязким,
удивительно мелким и чистым желтым песком (разве в песочных часах
такой песочек!) и дырявыми мостками в одну и две доски,
42
перекинутыми через двадцативерстную дачную Сахару . Природа
эстетического воздействия этой конструкции “полифонична”.
Отношение между компонентами, с одной стороны, задано гиперболой;
с другой, наложенным на нее ограничением. Поэтика имен, кроме
сопоставления объектов по “основному” атрибуту, “песочку”, – “в
контрасте между ироническим содержанием “лимитированной”
двадцатью верстами гиперболы и несомненно любовным отношением
памяти к описываемой местности” [156, т. 2, с. 213]. Если постепенно
редуцировать информацию, содержащуюся в приведенном отрывке, то

тебе снова понадобится. Или возьми Россию. Вон она сколько места
занимает – и тут, и там, и везде где хочешь, а все равно от нее не больше
проку, чем от Род-Айленда. (Перевод М. Беккер.) [239, т. 7, с. 284].
42
О. Мандельштам. Шум времени. Хаос Иудейский: в
2 т. / О. Мандельштам. – М.: Худож. лит., 1990. – Т. 2. Проза. – 464 с.
[с. 21].
 107

на определенном шаге можно увидеть саму сравнительно-

отождествительную конструкцию и понять, что именно послужило
основанием для сравнения. Дистантное размещение компонентов.
Компоненту А предицировано апеллятивное (определение + апеллятив)
сравнение. Компонент Б имеет при себе определение. Редуцированное
высказывание можно представить в виде: Рижское взморье –
двадцативерстная дачная Сахара. Здесь дистанция между компонентом
А сравнительной конструкции и компонентом В играет роль
«ослабителя».
В связи с распространенностью в прозе О. Мандельштама такого
рода осложненных дополнительными ассоциациями, реминисценциями
и аллюзиями сравнений, метонимий, метафор и т.д. с топонимным
компонентом приведем еще несколько примеров. 1) «“Война и мир”
продолжается. Намокшие крылья славы бьются в стекло: и
честолюбие, и та же жажда чести! Ночное солнце в ослепшей от
дождя Финляндии, конспиративное солнце нового Аустерлица!»43.
Комментарий: Малодистантное размещение компонентов.
Сравнению предшествует мотиватор (“Война и мир”) Компонент А
(солнце в Финляндии) имеет интратекстуальный имплицитный
мотиватор-определение (ночное). Компонент Б имеет при себе
художественные определения. Конструкция восстанавливается в виде:
Ночное солнце Финляндии – конспиративное солнце нового Аустерлица.
Основание сравнения – поражение. Аустерлиц – не топоним, а
хрононим.
2) “Карантинная слободка, лабиринт низеньких мазаных домиков с
крошечными окнами, зигзаги переулочков с глиняными заборами в

43
О. Мандельштам. Шум времени. Семья Синани: в 2 т. / О. Мандельштам.
– М.: Худож. лит., 1990. – Т. 2. Проза. – 464 с. [с. 40].
 108

человеческий рост, где натыкаешься то на обмерзшую веревку, то на

жесткий кизиловый куст. Жалкий глиняный Геркуланум, только что
вырытый из земли, охраняемый злобными псами. Городок, где днем
идешь, как по мертвому римскому плану <...>”44. В приведенном
примере можно наблюдать сложную мыслительную деятельность
сознания поэта, выстраивающего ряды сопоставлений и постепенно
редуцирующего промежуточные этапы. Именно поэтому словосочетание
жалкий глиняный Геркуланум превращается в изысканную метафору.
3) “Но как оторваться от тебя, милый Египет вещей? Наглядная
вечность столовой, спальни, кабинета. Чем загладить свою вину?
Хочешь Валгаллу: Кокоревские склады”45. Здесь снова наблюдается
выход онимов за пределы собственно “топонимических” значений и
привлекающая внимание метафоричность образного строя прозы
О. Мандельштама.
В связи с личностью О. Мандельштама, его “особым” внешним
видом, напомним очень своеобразное использование топонима как
основы образа в тексте, принадлежащем перу М. Цветаевой: “Вокзал.
Слева, у меня над ухом, на верблюжьей шее взволнованный кадык –
Александровым подавился как яблоком”46. В этом фрагменте (из
воспоминаний М. Цветаевой о пребывании у нее в гостях Осипа
Мандельштама) топоним Александров (“Город Александров

44
О. Мандельштам. Феодосия. Старухина птица: в 2 т. / О. Мандельштам.
– М.: Худож. лит., 1990. – Т. 2. Проза. – 464 с. [с. 53].
45
О. Мандельштам. Египетская марка: в 2 т. / О. Мандельштам. – М.:
Худож. лит., 1990. – Т. 2. Проза. –464 с. [с. 59].
46
Марина Цветаева. История одного посвящения / Марина Цветаева
// Собрание сочинений / О. Э. Мандельштам. – М.:“ТЕРРА”, 1991.– Т. 3, 4.
– С. 306-346 [c. 382].
 109

Владимирской губернии, моей губернии, – Ильи Муромца губернии”)

употреблен в значении ‘жизненные обстоятельства О. Мандельштама во
время пребывания в городе Александрове’. Но и жизненными
обстоятельствами, как известно, в прямом смысле подавиться нельзя.
Второй слой метафоризации онима связан с легендой о появлении
кадыка у мужчин (Адам, вкусивший предложенное Евой яблоко с древа
познания добра и зла, подавился, увидев разгневанного Бога).
Рассмотрим некоторые факторы, определяющие стилистический
потенциал одного из наиболее известных в христианской культуре
топонимов Голгофа. Это собственное имя скалы в окрестностях древнего
Иерусалима, бывшей местом казней в Иудее, стало широко употребляться
вначале в прямом, а после и в переносном значении вместе с
распространением христианского предания о распятии Иисуса Христа.
Начало развития коннотативных значений в этом топониме связано с
употреблением имени для обозначения любого места страдания, мучений
и казни. В художественной литературе зафиксировано огромное
количество как прямых, так и переносных употреблений. Так, В. Набоков в
стихотворении, повествующем о распятии Христа, использует оним в
прямом значении: / Свершилося. Казнен. С Голгофы отвалив, / Спускается
толпа, виясь между олив, / Подобно медленному змию ... /. А, например,
И. Грекова этим же словом обозначает стол, за которым трудится герой ее
произведения: “Стесненный, он направился к своему столу, этой
ежедневной Голгофе, покинуть которую мешала гордость (“Пороги”).
Е. С. Отин этот этап онимогенеза определяет как этап узуализации
интерлингвального коннотативного топонима (УКТ1).
На следующем этапе связь с понятием локализации (названием
места) ослабевает, а перенос “направляется” в сторону факта. Начинается
формирование мотивированного первичным, но все же другого значения:
‘тяжкие испытания’, ‘страдания’, ‘муки’. Например, М. Волошин в
 110

стихотворении «Предвестия. 9 января 1905 г.» онимом Голгофа,

употребленным в роли определения, подчеркивает, с одной стороны,
событийный характер описываемого, а множественным числом, с другой
стороны, – неоднократность названного: / Священный занавес был в скинии
распорот – / В часы Голгоф трепещет смутный мир /. Тесно связано с
этим еще одно узуальное теперь использование онима Голгофа для
обозначения ‘казни’ и ‘мученической смерти’: / Напрасно в годы хаоса /
Искать конца благого. / Одним карать и каяться, / Другим – кончать
Голгофой / (Б. Пастернак. Лейтенант Шмидт). Употребления онима
Голгофа в художественных текстах закрепляют и развивают указанные
созначения. Коннотоним в художественном тексте становится
отконнотонимным поэтонимом.
Развитие семантики и поэтики широко известного собственного
имени в художественной литературе может проходить параллельно с
распространением переносных употреблений в бытовой,
публицистической, профессиональной и др. сферах общения. В результате
становится возможным появление различного рода производных,
например, зафиксированных в словаре Е. С. Отина прилагательных
голгофный и голгофский. Не исключается и вторичная топонимизация,
ведущая к появлению структурно тождественных коннотониму
географических имен. Наконец, наиболее интересным, с нашей точки
зрения, является новый виток поэтонимизации. В этом случае от
коннотонима образуется вторичный литературный или поэтический
топоним (терминология Е. С. Отина) или топопоэтоним (в терминах
В. М. Калинкина). В качестве примера этого явления в «Словаре
коннотативных собственных имен» приведено название пригорка
Петрокова Голгофа в повести В. Быкова «Знак беды».
Нам уже приходилось отмечать хронографическую и культурно-
историческую функцию топонимов в речи [106]. Представленные
 111

процессы коннотонимизации топонимов отражают иную разновидность

культурно-исторической функции имен. Описание всего или хотя бы
основного спектра коннотативных и переносных функций топонимов в
речи – задача будущих работ.
В творчестве многих русских поэтов топонимы становятся
существенным компонентом образной системы. Так, в исследовании
С. Н. Смольникова [222], посвященном Китежу – ключевому топониму
поэзии Н. А. Клюева, отмечена важная роль топонимии как средства
образности. Исследователь отмечает: “Основу топонимикона составляют
географические названия, обладающие культурной семантикой
(Александрия, Багдад, Волга, Дон, Сибирь, Звенигород, Чернигов, Рязань,
Кострома, Новгород, Псков. Париж, Чикаго и др.). Физическое
пространство в поэзии Клюева часто сакрализовано: топонимы связаны
с ветхозаветной историей и историей христианства (Арарат, Египет,
Палестина, Вавилон, Евфрат, Нил, Византия, Афон и др.), русского
православия (Корсунь, Москва, Киев, Радонеж, Саров и др.),
старообрядчества (Пустозерск, Выг, Данилова, Соловки, Керженец и
др.)” [222, с. 90]. Очень любопытным, по нашему мнению, в этом
перечне является то, что все без исключения топопоэтонимы обладают
ярко выраженной культурной составляющей семантики. “Значение
географических названий в текстах Клюева значительно шире
пространственного понятия. Формирование образной семантики
осуществляется за счет актуализации в тексте компонентов культурного
фона топонимов” [222, с. 90].
Высокохудожественным примером использования собственных
имен – топонимов является творчество Лины Костенко. Как уже
отмечалось, многие ученые [см., например: 102, 104, 105, 120, 121, 124,
114 и др.] осуществили большое количество исследований, в которых
отмечали различные свойства топонимной лексики в произведениях
 112

Л. Костенко. Но особенно выразительно топонимия “работает” в тексте

романа «Берестечко». В первой главе, представляя работы
Е. Ю. Карпенко, мы привели несколько примеров «профилирования»
топонимов в тексте романа. Здесь мы еще раз остановимся на отдельных
моментах функционирования топонимов, чтобы на этом замечательном
материале показать отдельные аспекты и проявления коннотативных
свойств.
Как замечено Ю. А. Карпенко и М. Р. Мельник, “поетеса не
схильна до творення нових онімів – їй вистачає нових підходів до онімів
існуючих” [124, с. 19]. Какими же новыми подходами к существующей
топонимии отмечено творчество Л. Костенко? Прежде всего, это
неспецифическое употребление: «Дві третини вжитих у романі
топонімів зовсім (чи майже зовсім) не вказують на ті об’єкти,
позначками яких слугують . <…> Текст “Я воскресаю і знову гину. |
Несу свій хрест на свої Голгочі” не означає, що Богдан Хмельницький
прямує у Підгаєцький район Тернопільської області, де й знаходиться
нині зникле село Голгоча з хутором Нові Голгочі. Використано
фонетичний перегук назв Голгоча – Голгофа, щоб виразити думку про
хресний шлях гетьмана (“Лежу розп’ятий, та вже раз п’ятий! |…| Долоні
мої процвяховані ятряться”), про те, що в Україні , на жаль, є й свої
Голгофи…»47 [124, с. 152-153]. В большой “топонимической партии”,
“топонимической поэме” как её назвал Ю. А. Карпенко, некоторые из
топонимов определенно употреблены не столько как указание на тот или
иной населенный пункт, сколько как слова, смыслом своих названий,
внутренней формой подчеркивающие призыв гетьмана, обращение к
народу с просьбой о помощи:

47
При воспроизведении цитат исключены имеющиеся внутри них ссылки
на источники. Соблюдены авторские способы выделения.
 113

А де ж мої Немиринці і Гнівань,

Велике Дрюкове, Драчі, Шабельники?!
Мій Лютіж, мій Перечин и Сущани
<…>
Великі Бубни – що ж задубли ви?
Другие топонимы, снова через обращение к внутренней форме,
должны, по замыслу поэтессы, вызвать в памяти образы врагов-
завоевателей, поэтому подобраны с учетом скрытых в них названий
народов.
А оніно
Халча, Шандра, Кандиби.
Келеберда. Калга. Темрюк. Ташлик.
Оце ваш слід, приблуди і задиби,
отой татарський клекіт – Кагарлик!
В этой части текста романа упомянуты еще и Печеніги, Карачаївці,
Підляшки, Годи-Турка, Москалі – целый список посягателей на
независимость Украины. Досталось “под горячую руку”, как заметил
Ю. А. Карпенко, и ни в чем не повинным берберам.
Пейоративная окрашенность целого ряда упомянутых топонимов
призвана подчеркнуть тяготы и ужасы жизни украинского народа.
Скрізь Лиховки, Недогарки, Топильно.
Погарщина і Рубані Мости.
Зарубинці. Попільня. Попелюхи.
Полонне. Погорільці. Гробове.
Нежиловичі. Несолонь. Свинюхи.
Кальне Грузьке, Холодне і Криве!
Все эти ойконимы с возрожденной к особой жизни внутренней
формой вместе с еще несколькими (Старі Червища, Нові Безрадичі,
Нова Голгоча [во множественном числе (!)], Мала Глумча, Семимогили)
 114

как бы подводят итог осмотру Украины, совершенному гетьманом, и

приводят его к совершенно справедливому выводу:
Усім вітрам відкритий на Роздолі,
на Кусоньки подертий у ярмі –
великий край Неданової Волі!
Хто ж волю дасть, як не взяли самі?!
Но и в тех случаях, когда топонимы употреблены специфически,
т.е. по своему основному назначению, для указания места, как отмечают
исследователи [124, с. 185], они, помимо локализующей, выполняют
другие функции, являясь прежде всего символическими знаками. И, как
это свойственно прежде всего поэзии, некоторые интерлингвальные
топонимы употребляются метафорически. При этом сама возможность
метафорических и сравнительных употреблений предопределена
коннотативными семами этих топонимов (“І я димів, як попіл
Карфагена”, “То їхня слава проросла Сибіром”, “Все нас руйнують, як
ахейці Трою”), в этом же ряду встречаются и собственно украинские
топонимы: “Душі моєї грізний Ненаситець48 / ще не приборкав ні один
поріг” [см.: 124, с. 186].
Е. С. Отин в работах, посвященных процессам коннотонимизации
топонимов, четко обозначил границы тех переходных состояний
топонимов, в которых они “продолжают оставаться онимами, не теряют
своей способности соотноситься с другими собственными именами,
воспринимаются в одном ряду с ними”, но в то же время “проникаются
вторичным, дополнительным понятийным содержанием, становятся в
речи экспрессивно-оценочными заместителями имен нарицательных”
[193, с. 5]. От этого состояния до полной апеллятивации – всего один
шаг. При этом могут наблюдаться и процессы трансонимизации. Здесь

48
Название одного из днепровских порогов.
 115

же отметим, что установление строгих границ в онимогенезе, по-

видимому, невозможно, поскольку оценка уровня и качества переходных
состояний пока не имеет однозначности из-за отсутствия строгой
научной методики. В “Словаре...” Е.С. Отина приведена, например,
такая иллюстрация с топопоэтонимом Везувий в переносном
употреблении: “УКТ1. 1. Темпераментный, горячий, вспыльчивый
человек. И какой актер! Вулкан, signori, вулкан, un Vesuvio!
(Тургенев И. С. Вешние воды; в речи итальянца) <...>” [193, c. 102].
Здесь, по нашему мнению, показан именно такой случай, который
сложно однозначно квалифицировать.
В различных языках наблюдается использование слов Север, Юг,
Запад, Восток для обозначения места. Лингвокультурное содержание
этих понятий в разных культурах различно. Так, слово Север у русских
обозначает Ледовитый океан и примыкающие к нему области. Отсюда
различные коннотативные образования, включая употребление в
бытовой речи этого слова во множественном числе. Нам удалось
“подслушать” беседу двух знакомых, один из которых рассказывал о
том, что купил себе новый автомобиль, а другой отреагировал фразой:
“Ну, мы по Северам не мотались”. Ясно, что в данном случае Северами
названы районы, где можно было заработать “большие деньги”. У
американцев же слово Север обозначало нерабовладельческую часть
страны.
Географические названия бывают и недолговечными. В таких
случаях в публикациях важны комментарии. Особенно же они
необходимы при опубликовании переводов. В автобиографии М. Твена
можно прочитать: «После долгого, скучного и утомительного
путешествия <…> он добрался до тогдашнего “Дальнего Запада” <…>»
[239, т. 12, с. 11.]. Во времена, описываемые автором, “Дальним
Западом” называли примыкавшие к Тихоокеанскому побережью
 116

западные области США. Интересно, что в России с аналогичными

коннотациями употреблялось и продолжает использоваться сочетание
Дальний Восток.
Другой пример: “На Севере очень редко пробуют жарить цыплят, и
хорошо делают: этому искусству нельзя выучиться к северу от линии
Мэзон – Диксон <…>” [239, т. 12, с. 33.]. Так накануне Гражданской войны
называлась граница между рабовладельческими и нерабовладельческими
штатами к западу от Огайо.
Приведем несколько примеров из различных публикаций, в том
числе, размещенных в Интернете, показывающих, насколько широко
распространилось отношение к топонимам, особенно обладающим
коннотативными свойствами, как к средству выразительности в различных
лингвокультурах. Имя, в том числе топоним, определяется и свойствами
коннотаций, возникающих на основе культурно-исторического развития.
Существуют также аллюзивные имена, т.е. имена, которые
«содержат намек на историческое событие или литературное
произведение – имена персонажей античной мифологии, библейские
имена, имена персонажей литературы» и т.д. [13].
Примером национально-культурного топонима может служить
выражение Big Apple, обозначающее такой крупный развлекательный,
культурный и деловой центр как New York City. Например: “Tony and Buzz
Barrel have always dreamt of taking their two-man variety show from their
country home in Little While, Kansas to The Big Apple, and now they've finally
arrived” (The Barrel Brothers Big Apple Show). В публикации,
посвященной языку театральных рецензий в США нам удалось найти
ряд интересных примеров. В рамках театральной рецензии топоним New
York символизирует такой крупнейший театральный центр, как Бродвей,
где сосредоточены крупнейшие коммерческие театры США.
 117

Другой интересный пример: “The film is a documentary of the radically

anti-establishment and inventive skateboarders from Southern California”
(Frozen. www.curtainup.com). В приведенном примере фигурирует
топоним Southern California. В сознании носителей американского
варианта английского языка за California закрепилось прозвище
“солнечный штат”. Для молодежи Америки – это место, где
воплощаются в жизнь мечты. В Калифорнии расположены Диснейленд и
Голливуд, а юг Калифорнии ассоциируется с курортным отдыхом и
туризмом.
Еще один пример. На сей раз о топониме Texas, обозначающем
один из самых крупных штатов в США: «Согласно словарю Лонгмана
этот топоним обладает целым рядом национально-культурных
коннотаций. “Texas, a large state in the south of the US. When people think
of Texas, they often think of cowboys and of the oil industry. It is also
sometimes thought of as the place where everything is bigger than anywhere
else”. “Smith manages to invest Rufus with affectations so perfect that they
simultaneously feel both genuine and absurd: part monster with a Texas-size
appetite for everything from crowns to countries…” (In the Belly of the Beast
Revisited. www.curtainup.com). В приведенном вторым примере
словосочетание Texas-size appetite наделяет владельца непомерными
претензиями и амбициями.
Еще несколько примеров из той же публикации. В первом из них
фигурирует топоним 42nd Street, который для любого американца
является символом Манхеттена и его знаменитых мюзиклов: “Fame on
42nd Street knows its goals and achieves them”. (Ears On a Beatle.
www.curtainup.com).
В следующем примере фигурирует топоним Gibraltar (a town and
port on the Rock of Gibraltar on the southern coast of Spain. It has belonged
to the UK since 1713, but the Spanish government would like it to belong to
 118

Spain. Many tourists visit Gibraltar). Рассматривая культурные

ассоциации, можно заметить разницу в русских и американских
коннотациях. В русском сознании скала ассоциируется с
неприступностью и, применительно к отношениям внутри семьи,
вызывает только отрицательные коннотации. В американском сознании
этот топоним обладает следующим коннотативным значением (the Rock
of Gibraltar is seen as something that is very solid and will continue forever)
(Fiddler On the Roof. www.curtainup.com). Здесь сравнение семейных
отношений со скалой Гибралтара наделяет их прочностью и
долговечностью. Таким образом, можно сделать вывод, что топонимы
представляют собой ономастические реалии, несущие в себе помимо
культурно-обусловленного референтного (денотативного) значения, еще
и определенные культурные коннотации, не всегда эксплицируемые в
словарях.
Несмотря на то, что использование топонимов в художественной
литературе, тем более в произведениях отдельно взятого автора, не
является предметом специального исследования в нашей работе, мы
приняли решение творчеству Иосифа Бродского посвятить отдельный
фрагмент. О художественной действительности написано очень много.
Важным для нас является то, что из-под пера великих мастеров слова
она выходит такой, что в сознании читателя приобретает черты
реальности. Иногда даже приравнивается читателями к подлинной
жизни. Но исследователь не имеет права на такое отождествление.
Поэтому он должен отдавать себе отчет в том, что топопоэтонимы
называют не реальные, а идеальные объекты. Топопоэтонимы обладают
некоторыми свойствами представлений и мыслительных конструкций.
Они не просто называют, но могут обобщать действительность. Часто
генетически связанные или совпадающие с реальными топонимами,
топопоэтонимы в художественных текстах функционируют как
 119

самостоятельные образы или входят в состав различных образных

конструкций.
В ряду поэтонимологических исследований всегда важное место
занимали и будут занимать наблюдения над функционированием
топопоэтонимов в произведениях того или иного автора. Если же
художнику слова в мировой “табели о рангах” принадлежит одно из
ведущих мест, изучение поэтики собственных имен в его творчестве
приобретает особую значимость. Лауреат Нобелевской премии поэт Иосиф
Бродский – самый молодой из литераторов (в 1987 г. ему было 47 лет),
удостоенных этой награды, – довольно часто использовал выразительные
возможности топонимической лексики. Иосиф Бродский писал стихи и
пьесы, создал ряд эссе, много переводил. Наши наблюдения посвящены
функционированию топопоэтонимов только в авторском стихотворном
наследии поэта. С одной стороны, это сужает материал наблюдений, но, с
другой, позволяет более точно отнести приемы использования
топонимической лексики в выразительных целях именно к характеристике
поэтического творчества И. Бродского.
Проанализированные случаи употребления топопоэтонимов
И. Бродским сгруппированы нами по близости функций, а внутри групп,
если это было возможно, представлены в том жанрово-хронологическом
порядке, который предложен составителем нашего источника
В. И. Уфляндом. Мы стремились показать всё разнообразие
функционирования топопоэтонимов в творчестве И. Бродского, хотя в
целях экономии количество примеров сведено к минимуму. Поскольку в
работе использовалось одно издание49, текстологическая работа не

49
Бродский И. А. Форма времени: Стихотворения, эссе, пьесы : в 2 т.
/ И. А. Бродский // Стихотворения, эссе, пьесы / сост. В. И. Уфлянд. – Мн.:
Эридан, 1992. – 480 с.
 120

проводилась. Двухтомник «Форма времени» открывается стихами с

подзаголовком составителя «Из самиздата и ранних сборников», затем
следуют стихи из книги «Остановка в пустыне» (из циклов «Холмы»,
«Фонтан»). В последнем цикле топопоэтонимы отсутствуют. Продолжают
публикацию «Школьная антология», «Остановка в пустыне», «Горбунов и
Горчаков». Далее помещены стихотворения из книги «Конец прекрасной
эпохи». Внутри этой части публикации размещены с подзаголовками
«Стихотворения 1964-1971», «С февраля по апрель», «Post aetatem
nostrum», «Литовский дивертисмент». Книга «Часть речи» состоит из
стихотворений 1972-1976 и включает циклы «Отцу и матери»,
«Московский дивиртисмент», «Из цикла “Часть речи”», «Новые стихи к
Августе. Стихи к М.Б. 1962-1982», «Из “Старых английских песен”».
Стихотворная часть второго тома структурирована так: «Стихотворения из
книги “Урания”. Из цикла “Осенний крик ястреба”». «Из цикла “К
Урании”», «Жизнь в рассеянном свете», «Стихи из публикаций в журнале
“Континент”» и «Примечания папоротника. Сборник стихотворений 1987-
1989 гг.». В каждом из циклов, кроме поэтонимов различных разрядов, в
той или иной степени как средство образности функционируют
топопоэтонимы.
Топопоэтонимы широко использовались И. Бродским “по прямому
назначению” – для указания места. Однако практически всегда в этих
случаях контекст “добавляет” их содержанию различного рода коннотемы,
что выводит топопоэтонимы за рамки обычного употребления, создает им
поэтическую ауру. Так, одно из самых ранних стихотворений И. Бродский
начинает словами: / Ни страны, ни погоста / не хочу выбирать. / На
Васильевский остров / я приду умирать. / («Стансы», т. 1, с. 14).
Микротопоним50 Васильевский остров – название одного из районов

50
Это собственное имя может быть квалифицировано и как
 121

города Ленинграда51 – в контексте произведения приобретает

дополнительную коннотему ‘родина’. Во второй строфе стихотворения
И. Бродский использовал отонимное прилагательное “петроградский”,
образованное от дореволюционного названия города. В момент написания
стихотворения оно воспринималось как поэтическое, поскольку Санкт-
Петербург лишь непродолжительное время назывался Петроградом.52 А
само слово ‘Петроград’ – русскоязычный вариант германизированного
онима Петербург: / И душа неустанно / поспешая во тьму, / промелькнет
над мостами / в петроградском дыму. / («Стансы», т. 1, с. 14). Это
обстоятельство дополнительно косвенно влияет и на восприятие
названного выше микротопонима Васильевский остров, придавая и ему
характер поэтического именования малой родины. В стихотворении
«Рождественский романс» (книга «Остановка в пустыне», цикл «Холмы»)
урбанопоэтонимы Александровский сад, Ордынка и отонимное
прилагательное замоскворецкая создают топографические приметы
лирического образа ночной рождественской Москвы: / Плывет в тоске
необъяснимой / среди кирпичного надсада / ночной кораблик негасимый / из
Александровского сада / <…> / и выезжает на Ордынку / такси с
больными седоками, / <…> / Плывет в тоске замоскворецкой / пловец в
несчастие случайный / <…> / (Т. 1, с. 21). Однако и в этом случае контекст
стихотворения придает топопоэтонимам оттенок драматического, если не
трагедийного звучания. В стихотворении «От окраины к центру»

урбанопоэтоним, и как инсулопоэтоним одновременно.

51
Так во время создания стихотворения назывался Санкт-Петербург.
52
См. статью В. М. Калинкина «Этюды о поэтике онимов в творчестве
О. Мандельштама. IV. Рим и Петербург», в которой обсуждается
хронотопический аспект функционирования топонимов Санкт-Петербург
– Петербург – Петроград – Ленинград – Санкт-Петербург.
 122

топопоэтоним использован для точной “привязки” лирического героя,

локализации событийного ряда: / Вот я вновь пробежал Малой Охтой53
сквозь тысячу арок. / (Т. 1, с. 30). Написанное в 1962 г., как прощание с
юностью, словно в предчувствии будущего изгнания, это стихотворение
пронизано ностальгией: / Не жилец этих мест, / не мертвец, а какой-то
посредник, / совершенно один, / ты кричишь о себе напоследок: / <…>/
Сколько лет проживу, / <…>/ Столько раз я вернусь – но уже не вернусь –
словно дом запираю / (Т. 1, с. 33-34). И этот ностальгический контекст
преображает собственно локализующую семантику единственного в
стихотворении топопоэтонима. В стихотворении «Новый Жюль Верн»
перечисление названий материков создает эффект движения парусного
корабля в Мировом Океане: / Неукоснительно двигается корвет. / За
кормою – Европа, Азия, Африка, Старый и Новый Свет. / Каждый парус
выглядит в профиль, как знак вопроса. / И пространство хранит ответ /
(Т. 2, с. 34).
Другой прием использования И. Бродским топопоэтонимов так же
традиционен. Это разного рода метонимии, характерные для поэтической
речи, но ужу давно прочно вошедшие в арсенал узуальных употреблений.
И снова надо подчеркнуть, что каждое из этих употреблений осложнено
эстетическими коннотемами. Так, в стихотворении «Пилигримы»
топопоэтонимы Мекка и Рим употреблены как названия двух центров
мировых религий, куда ежегодно устремляются сотни тысяч пилигримов,
совершающих хадж (мусульмане в Мекку) или паломничество (христиане
в Рим)54: / Мимо ристалищ, капищ, / мимо храмов и баров, / мимо
шикарных кладбищ, / мимо больших базаров, / мира и горя мимо, / мимо
Мекки и Рима, / синим солнцем палимы, / идут по земле / пилигримы. /

53
Название одной из улиц Санкт-Петербурга.
54
Ср. украинское сакральное понятие ‘проща’.
 123

(Т. 1, с. 16). Метонимия как механизм преобразования семантики

топонима, в конечном итоге трансформирует его. В тексте стихотворения
эти узуальные коннотонимы, наполняясь дополнительными смыслами,
становятся экклезиопоэтонимами.
Разнообразные конструкции сравнения, сопоставления,
отождествления и т.д., в составе которых имеются топопоэтонимы,
являются настолько яркими и выразительными средствами образности, что
иногда способствуют формированию неповторимого облика произведения.
Использование топопоэтонимов как средства сравнения является, пожалуй,
самым распространенным приемом их употребления в творчестве
И. Бродского. Примеров много. Поэтому ограничимся демонстрацией
различных способов сравнения с помощью топопоэтонимов, избегая
повторения однотипных иллюстраций.
В приведенном ниже примере топопоэтоним употреблен в
сравнительной конструкции с союзом как. Иронический эффект,
вызванный неожиданностью (большим определено малое) сравнения
небоскребов с бутылками, усиливает воздействующий эффект: / Вереница
бутылок выглядит, как Нью-Йорк. / («Шорох акации», т. 2, с. 13). В этом
же стихотворении топопоэтоним Канны в хронотопической функции
употреблен для сравнения, о чем свидетельствует характерная
конструкция “новые Канны”: / И когда ты потом петляешь, это – прием
котла, / новые Канны, где …<…>. («Шорох акации», т. 2, с. 13).
Использование в позиции предикации в качестве определения к
топопоэтониму прилагательных “второй”, “новый”, “другой” и т.д.
является характерным для выражения сравнения-отождествления. А вот
пример использования топопоэтонимов, написанных с маленькой буквы,
да еще в довольно редкой для поэзии форме сравнительной конструкции с
предлогом наподобье: / <…> туалетный столик / с лекарствами,
расставленными наподобье / кремля или лучше сказать, нью-йорка /
 124

(«Элегия», т. 2, с. 200).
В стихотворении «Полдень в комнате» топопоэтоним Геркуланум
употреблен в сравнительном обороте, но в качестве определения к
основанию сравнения: / <…> Зеркала / копили там дотемна / пыль,
оседавшую как зола / Геркуланума, на / обитателей / (Т. 2, с. 22).
В позднем (1989 г.) стихотворении «Облака» топопоэтонимы
употреблены в особенно изощренной форме сравнений-отождествлений:
все они представляют собой странную рефлексию поэтического сознания
(/ <…> я, / страхами крепок, / вижу в вас слепок / с небытия /),
воспринимающего зрительные образы – изменчивые формы облаков над
Балтийским морем: 1) / Холм или храм, / профиль Толстого, / Рим,
холостого / логова хлам /; 2) / Старая Вена, / одновременно / айсберг и
мозг /; 3) / брак мотылька / и гималаев, / альп, разгуляев – / о, облака /
(Т. 2, с. 218-220).
Отдельно отметим интересный случай окказионализма-
топопоэтонима, созданного И. Бродским для «Открытки из Лиссабона».
Текст стихотворения представляет собой длинный ряд-перечисление,
открывающийся обобщающей фразой: / Монументы событиям, никогда не
имевшим места: /. Окказиональное образование употреблено как
представление очередного монумента / Открытью / Инфарктики –
неизвестной части того света <…> /. Слово “надстроено” над известным
топонимом – ‘Арктика’, что дополнительно усиливает иронический
подтекст стихотворения.
В завершение краткого экскурса в стихотворения И. Бродского
подчеркнем, что топопоэтонимы в творчестве настоящего художника
слова представляют собой необыкновенно богатый образными
возможностями слой онимной лексики. Тщательный анализ поэтических
употреблений реальных топонимов в значительном по объему и
художественному качеству материале позволит, по нашему мнению,
 125

разобраться в речевых процессах и языковых механизмах формирования

коннотонимии как особого лексического разряда.

2.4. ЗАМЕЧАНИЯ О ФУНКЦИОНИРОВАНИИ ТОПОНИМИМОВ

КАК ХРОНОНИМОВ-БАТАЛИОНИМОВ

Употребление топонимов для называния сражений в различных

языках получило широкое распространение Это явление имеет
объективные причины. Любое сражение происходит на местности. Для
результата сражения всегда имеет большое значение рельеф, наличие
водных преград, мостов, лесных массивов, крепостей, населенных пунктов
и т.д. Военные стратеги и полководцы во все времена учитывали эти
обстоятельства. Поэтому в истории человечества, как и в специальной
военной истории, и в науках, которые изучают военачальники, битвы, а
иногда и их эпизоды, часто именуются по характерному топографическому
признаку, топообъекту, как правило, имеющему название.
Разные военные события имеют для мировой истории различное
значение. Например, сражение при Ватерлоо в 1815 г. обозначило не
только окончательное поражение императора Франции Наполеона, но и
явилось поворотным событием в истории многих народов Европы. Битва
под Сталинградом (1942-1943 гг.) положила начало коренному перелому в
ходе Великой Отечественной и всей Второй мировой войны, имела
огромное военное, международное и политическое значение, не только
развенчала миф о непобедимости армии фашистской Германии, но и
способствовала окончательному её разгрому, стала “началом конца” самой
страшной войны в истории человечества.
Некоторые военные сражения, благодаря талантливому решению
тактической задачи, стали чем-то вроде учебного пособия и постоянно
изучаются в военных училищах и академиях как образцовые. Так, битва
при Каннах, произошедшая во время второй Пунической войны, изучается
 126

как пример остроумного использования фланговых ударов для окружения

и уничтожения армии противника.
Названия военных событий принято относить к разряду хрононимов.
Топонимы в них являются либо составным компонентом названия, либо, в
результате редукции сложного именования, становятся собственно
хрононимами, т.е. трансонимизируются. Следуя предложению
В. М. Калинкина, хрононимы, именующие различные сражения, мы будем
относить к разряду баталионимов.
Говоря о важных исторических событиях, обычно косвенно
называют то место, где они произошли, имея в виду именно событие: "We
fought Lexington to free ourselves. We fought Gettysburg to free others"
Лексингтон – город в США, где в 1778 г. произошло первое сражение во
время Войны за независимость североамериканских колоний. Геттисберг –
место, где 1-3 июня 1863 г. северяне одержали решительную победу над
рабовладельцами Юга.
Известность сражения в мировой истории определяет качество
хрононима, распространенность которого может колебаться от
региональной, интралингвальной до всемирной, интерлингвальной. В
словаре Е. С. Отина топоним Канны (название селения на юго-востоке
Италии, где в 216 г. до н.э. во время 2-ой Пунической войны ударами с
флангов была окружена и уничтожена Ганнибалом семидесятитысячная
римская армия [Отин, с. 193]) зафиксирован в двух коннотативных
состояниях, одно из которых ‘крупное поражение’ (как правило, связанное
с фланговыми ударами и окружением противника). В этом значении
топоним квалифицирован как коннотативный хрононим. Он имеет
всемирное, интерлингвальное распространение.
Приведем другой пример. Событие июня 1876 года из истории США
и, конкретно, завоевания Запада, когда на реке Little Bighorn (Литл-
Бигхорн) индейцами сиу был полностью уничтожен кавалерийский полк
 127

под командованием генерала Джорджа Армстронга Кастера (Custer George

Armstrong), хорошо известно каждому жителю штата Монтана. Менее
известно гражданам США и мало знакомо в других странах. Поэтому
хрононим Little Bighorn так же, как и его дескрипция Custer’s Last Stand
(последний бой Кастера), является баталионимом регионального
интралингвального распространения. В значении крупное поражение (с
полным уничтожением противника) этот хрононим может эффективно
функционировать только ограниченно.
Упоминавшиеся в нашей работе в других местах названия военных
событий, связанные с историей Украины, Корсунь, Берестечко и
некоторые другие имели значение для развития отношений между двумя
или несколькими государственными образованиями. Поэтому, с одной
стороны, колеблется их известность, а с другой, по-разному трактуется их
семантика. В публикациях Т. Н. Винтонив, например, приведены
убедительные доказательства противоположного отношения украинцев и
поляков к баталии, известной под названием Берестечко. В романе
Г. Сенкевича «Огнем и мечом» Берестечко символизирует победу, а в
романах Лины Костенко и Павла Загребельного тем же словом
обозначается поражение [51, 52].
Вернемся к уже упоминавшемуся нами топониму Ватерлоо. В
творчестве М. Твена он так же, как и топоним Везувий, упоминается
неоднократно и используется в различных функциях. Так в письме
Уильяму Стеду М. Твен многократно использует топоним Ватерлоо для
обозначения некоей абстрактной баталии: “Предположим,
обстоятельства потребуют второго Ватерлоо, которое приведет к
тому же, к чему привело первое: разрешит основные противоречия и
установит мир. <…> Таким образом, в одном современном солдате
заключено еще 149, сражавшихся под Ватерлоо. Следовательно, мы
можем теперь из каждых 150 солдат, оставив одного на службе,
 128

остальных 149 распустить по домам и все-таки устроить Ватерлоо

не хуже того, которое было устроено восемьдесят пять лет тому
назад.<…> Каждый из них по приносимой им пользе и по способности
убивать равен 149 солдатам времен Ватерлоо” [239, т. 12, с. 640].
Стоит обратить внимание на то, что даже в тех случаях, когда М. Твен
иронизирует по поводу “того” Ватерлоо, ощущение, что имеется в виду
“другое”, остается. Вообще твеновская ирония заставляет постоянно
настороженно относиться к любому словоупотреблению, в том числе и к
использованию топонимной лексики.
В автобиографической записи («Избиение Моро») Ватерлоо (в
хрононимическом значении) является основанием сравнения:
“Оказывается, бессмертно раненный лейтенант принимал под
командованием подполковника Теодора Рузвельта участие в битве при
Сан-Хуан-Хилл55 – этом двойнике Ватерлоо, – когда полковник – ныне
генерал-майор – Леонард Вуд отправился в тыл за пилюлями и
пропустил сражение”56 [239, т. 12, с. 188]. Разумеется, ироническое
отношение к «бессмертно раненному лейтенанту и Леонарду Вуду,
пропустившему сражение формируется не только двойником Ватерлоо,
но и общим смыслом контекста, однако участие хрононима-баталионима
Ватерлоо в стилистической окраске высказывания не вызывает
сомнений.
В “Американском претенденте” мы нашли употребление в
сравнительной конструкции крымского топонима Балаклава в значении,
близком к хрононимному: «“Пиратов” не оказалось дома. Зато их

55
В этой битве во время испано-американской войны 1898 г. испанцы
потерпели тяжелое поражение. Ф. Т. Рузвельт занимал тогда пост
помощника морского министра.
56
Перевод И. Гуровой.
 129

“творения” были налицо – они в изобилии красовались по всей

крошечной, похожей на крысиную нору мастерской. Пушка – справа,
пушка – слева, пушка – впереди, - словом, настоящая Балаклава» [239,
т. 7, с. 135-136].
Вообще использование топонимической лексики для номинации
военных сражений представляет значительный интерес именно с точки
зрения зарождения коннотем и их влияния на процессы трансонимизации.
Одно является несомненным: причины распространенности хрононимов и
колебаний в их коннотативной семантике имеют экстралингвальный
характер, о чем свидетельствует, в первую очередь, тот факт, что одни и те
же баталионимы в разных языках могут быть носителями
противоположных значений (победа / поражение).

2.5. ЯЗЫКОВЫЕ И ЭКСТРАЛИНГВАЛЬНЫЕ ФАКТОРЫ

КОННОТОНИМИЗАЦИИ ТОПОНИМОВ

2.5.1. Перенос топонимов и вторичная топонимизация

Как известно, миграция, переселение – некая разновидность

одноразового кочевья – один из важных факторов истории и даже
развития жизни на земле, сопровождает человечество постоянно.
Отправляясь осваивать незаселенные пространства или колонизовать
другие континенты, переселенцы, как правило, приносят с собой
привычную или понятную им топонимию. Кроме того, названия
переносятся путешественниками-первооткрывателями, торговцами,
учеными. Так возникла (и существует на картах) достаточно
значительная группа вторичных топонимов, которые иногда образно
называют двойниками, именами-путешественниками и т.д.
По мнению М. В. Горбаневского “в системе русских
географических названий перенесенные названия чаще встречаются в
 130

тех краях и местностях, которые были сравнительно недавно освоены

русским населением” [62, с. 61-62]. Например, в Самарской области есть
очень много населенных пунктов, названных по месту первичного
проживания переселенцев. Образованы они по-разному и существуют то
в форме оттопонимных прилагательных – Арзамасское [связано с
названием старинного (1578 г.) уездного г. Арзамас в Нижегородской
губернии; М. Горький отобразил арзамасский быт в повести «Городок
Окуров»], Курская (связано с названием древнего г. Курска – крепости
Киевской Руси – впервые упоминающегося под 1032 г. в Печерском
патерике и под 1095 г. в Лаврентьевской летописи), Тульская (связано с
названием г.Тула, известного в истории с 1146 г. как крепость
Рязанского княжества, а с конца XVI в. – как центр оружейного
промысла) , Харьковская (связано с названием г.Харькова, основанного
в 1655 г. украинскими казаками и ставшего впоследствии крепостью на
южных границах Русского государства для защиты от набегов крымских
татар), то в форме имен существительных, уменьшительно или
ласкательно напоминающих о милых сердцу переселенца краях
Московка (от названия г. Москва, известного в истории с 1147 г. и в
представлении не нуждающегося), Питерка (от неофициального, но
широко распространенного именования г. Санкт-Петербурга; стоит
отметить, что это неофициальное название сохранялось за городом,
несмотря на все переименования, которые он претерпел [101]), Пензенка
и Пензятка (связано с названием г. Пенза ), Можайка (от названия
города Можайск, впервые упомянутого в Никоновской летописи под
1231 г. как удел Черниговского, а затем Смоленского княжества),
Смоленка (связано с названием одного из старейших городов Руси,
известного с 863 г. как крупный торговый центр на пути “из варяг в
греки”), то просто в виде топонима-дублета – Валуйки (первично –
 131

название крепости, построенной против набегов татар в конце XVI в. на

р. Валуй при впадении ее в р. Оскол.).
Распространенное в топонимии явление стало поводом для
художественного осмысления его в романе Л. Костенко «Берестечко». О
топонимии этого произведения, как мы уже указывали, писали
Ю. А. Карпенко и В. М. Калинкин и другие ученые. В монографии
«Літературна ономстика Ліни Костенко» Ю. А. Карпенко отметил:
“Підбором українських топонімів різкого тюркського звучання (хоч
генетично не все те – тюркізми) поетеса створює аудіальний образ
ворожої сили, а потім і називає ту силу по імені – переліком ойконімів,
утворених від назв народів”[124, c. 156-157]. Далее цитируется
воспроизведенный на с. 109-110 нашей работы фрагмент романа
Л. Костенко, завершающийся выводом: / Відчаялись. Втомились.
Призвичаїлись. / Чунгул, Пекельне – на своїй землі!/.
Одной из наиболее интересных в теоретическом плане задач при
иследовании коннотативной топонимии является выяснение
продуктивности различных механизмов коннотонимизации. В одной из
своих публикаций [21] Е. Л. Березович осуществила опыт исследования
различных способов формирования интракультурных коннотаций в
топонимии России. Среди продуктивных механизмов коннотонимизации
оказались следующие: 1) символизация единичного смысла без изменения
исходной денотации имени. (Например : идиомы обойти Руссу и Ладогу
‘пройти большое расстояние’, ‘много познать в жизни’, Москва и Вологда
видать ‘о некрепком чае’ не содержат собственно переносных значений
топонимов, но позволяют сделать выводы о значимости соответствующих
объектов как рубежных точек “своего” пространства, определяющих
пространственный горизонт носителя соответствующего говора); 2)
“самоцитирование” топонимического кода – перенос из топонимии в
топонимию, например: Байкал, озеро – Рыбы там разной много, потому
 132

и Байкал; Карпаты, урочище – Они такие холмы, потому Карпаты

(здесь, по нашему мнению, наблюдается внедрение интерлингвального
коннотативного топонима в топонимическую лексику одного из
севернорусских говоров); 3) перенос топонима в другие ономастические
разряды, например, переход топонимов в прозвищную антропонимию:
Одесса, житель д. Погорелово – Веселый, остроумный был, приврать
любил; (Дуня) Волга, жительница с. Вознесенское – Дуня Воуга лоукая
баба, весёлая (первый пример из вологодского говора, второй из
архангельского); 4) переход из ономастического кода в апеллятивный:
содом ‘мусор, сор, грязь, беспорядок в доме’; колыма ‘о грязи,
бездорожье’ и др.; 5) источником информации о коннотативном спектре
имени могут стать не только образования, где сохраняется исходная форма
топонима, но и разного рода дериваты: брянская коза ‘непоседливый,
подвижный человек’, ‘глупый человек’, сибирский разговор ‘молчаливое
щелканье кедровых орехов в гостях, на посиделках’, вавилонить ‘плыть на
лодке зигзагами’, посодомить ‘поругаться, поссориться’ и т.п. [21]. Эти
примеры являются важным знаком того, что в материалах топонимистов-
диалектологов скрыт огромный и пока еще мало использованный
потенциал для раскрытия закономерностей коннотонимизации
собственных имен вообще и топонимов в частности.

2.5.2. Воздействие литературно-художественных форм

функционирования топонимов на процессы коннотонимизации

На конференции «Мова і культура» (Киев-2006) нам приходилось

высказываться о некоторых процессах, характерных для американского
варианта англоязычной культуры, точнее, о таком использовании
проприальных средств в обыденной речи, в котором отразилось
воздействие литературно-художественных приемов употребления
собственных имен. Тогда наше внимание, в основном, было
 133

сосредоточено на факте существования в “американском английском”

нескольких вариантов неофициальных названий штатов и городов.
Возникли они, по мнению Г. Д. Томахина [243], в разных социальных
коллективах и несут определенную общественную функцию, обладая,
однако, непременным качеством – повышенной мелиоративной
эмоционально-экспрессивной окраской. Не приходится сомневаться, что
причина отсутствия нейтральности в “прозвищах” штатов и городов –
американский патриотизм, чувство гордости за свою молодую страну,
занимающую по многим параметрам ведущие позиции в мире.
В отношении образований этого типа в лингвистической науке
существуют различные мнения. Например, А. А. Реформатский не
считал такие номинации, как Северная Пальмира (Санкт-Петербург),
Белокаменная, Первопрестольная (Москва) и т.д., связанными с
собственными именами [211, с. 12]. Мы же полагаем, что различного
рода описательные конструкции (дескрипции) и ономастические
перифразы, выполняющие основные для топонимов дейктическую и
номинативную функции, активно используемые в речевой практике и
составляющие ономастический узус, можно относить к неофициальной
топонимической лексике. Такой подход особенно справедлив в
отношении широко распространенных и конкурирующих с
официальными названий [ср.: Питер вместо всех официальных названий
Санкт-Петербурга (Петербурга) – Петрограда – Ленинграда – Санкт-
Петербурга]. Справедлив он и в отношении “местных” (диалектных)
именований.
Возвращаясь к американской “прозвищной” топонимии, отметим
интересные с точки зрения происхождения и последующего
функционирования в речи случаи влияния художественной литературы
на процессы номинации. Так, например, американский штат Аойова в
составе ряда неофициальных номинаций имеет имя, связанное с одним
 134

из поэтонимов, обозначающих Натаниэля Бумпо – главного персонажа

серии “индейских” романов Фенимора Купера – штат Соколиного глаза
The Hawkeye State. А штат Нью-Йорк иногда именуют штатом
никкербоккеров. Нарицательное Knickerbocker восходит к фамилии
вымышленного персонажа романа Вашингтона Ирвинга «История Нью-
Йорка» [244].
Основными лингвистическими механизмами, обеспечивающими
коннотонимизацию топонимов, выступают метафорический (Anchorage
– the Chicago of the North; Cincinnati – America’s Paris) и
метонимический переносы. Интересный пример последнего находим в
лингвострановедческом словаре «США» [244]. Американский
микротопоним Cherokee Strip используется в прямом и коннотативном
значениях. Как топоним он обозначает “черокский клин” – полосу земли
шириною около пяти километров, проходящую по территории
нынешнего штат Канзас. Когда-то она позволяла индейцам чероки
выходить с индейской территории в Оклахоме на запад для охоты на
бизонов. Как коннотоним он используется примерно в том же значении,
в каком в русском языке употребляется коннотоним Камчатка: ‘задние
ряды; что-то находящееся далеко сзади’ [193, с. 233-236]. Cherokee Strip
– последние ряды в зале заседаний Палаты представителей Конгресса
США. На важных заседаниях, когда необходимо обеспечить
результативное голосование, их занимают члены партии большинства.
Не умещаясь на своей стороне (справа или слева от прохода), они
занимают пустующие задние кресла на стороне партии меньшинства.
[243]
В процессе онимогенеза по линии “оним → коннотоним →
апеллятив” конечной (но не последней) точкой чаще всего становится
 135

нарицательное имя57. Приведем интересные примеры, связанные с

названиями тканей по месту их производства. В языках, заимствовавших
эти слова, топоним-мотиватор, как правило, забыт или неизвестен
основной массе носителей языка, а в языках-донорах связь чаще всего
актуальна и в ряде случаев налицо предпосылки для вторичной
онимизации. Так, название хлопчатобумажной ткани с красочным
рисунком cretonne (кретон) происходит из французского
(нормандского) топонима [46], ср.: «cretonne n. a cotton fabric with
pictorial patterns, used for upholstering, frocks etc. [F, from Creton, a village
in Normandy]» [286]. Название грубой шерстяной ткани cheviot (шевиот)
имеет двойную мотивацию. С одной стороны, так называется порода
овец, из шерсти которых изготовляется ткань, а с другой, Cheviot Hills –
название гор в Великобритании: «cheviot n. 1. a sheep bred on the Cheviot
Hills. 2. rough cloth made from the wool of such sheep» [286].
Название ткани, по структуре напоминающей крепдешин, но
сделанной из более грубой нити, – marocain (марокен) напрямую связано
с названием государства Марокко: «marocain n. a cloth similar in
structure to crèpe de Chine, but made from coarser yarns. [F maroquin, from
Maroc, Morocco]» [286] Название fustian (фланель) в английском языке
заимствовано из арабского и представляет собой название окрестностей
Каира: «fustian n. a coarse twilled cotton or cotton and linen cloth, with
short velvety pile [ME fustane, OF fustaigne, It. fustagno, low L fustaneum,
neut. a. masc. fustaneus, prob. from Arab. Fustat, a suburb of Cairo]» [286].
Наше короткое погружение в языковую среду, способствующую
коннотонимизации топонимов можно обобщить следующим образом.
Любой язык, как и любой народ, существует и развивается не в вакууме,

57
В этом утверждении нет ничего странного. Известно множество случаев,
когда отонимные апеллятивы подвергаются вторичной онимизации.
 136

а в живом, непрерывно меняющемся культурно-языковом окружении.

Иногда, как это было во времена великого переселения народов,
меняется географическая среда и условия жизни этносов. А перемены
исторического характера могут влиять как на народ-носитель данного
языка, так и на народы и языки-соседи. Нет ничего необычного в том,
что в условиях бытового и экономического общения, политических и
идеологических контактов, войн и мирного сосуществования,
происходит активный обмен информацией между различными языками
и культурами. Это и есть совокупность факторов, определяющих как
языковые, так и неязыковые свойства “среды обитания” онимной
лексики. И именно они определяют ту особенность каждого языка, что в
его словарном составе огромное количество коннотативных топонимов
являются интерлингвальными и интеркультурными. В то же время в
каждой языковой культуре формируется свой слой национальной
коннотативной топонимии.

2.6. К КЛАССИФИКАЦИИ ИНТЕРЛИНГВАЛЬНОЙ

КОННОТАТИВНОЙ ТОПОНИМИИ

Вопросы таксономии, как правило, вызывают обоснованные

дискуссии. Ведь вместо любой существующей классификации можно
предложить иную, улучшенную, модифицированную или “новую”
редакцию. Не претендуя на бесспорность нашего понимания проблемы,
представляем один из возможных подходов к созданию классификации
интерлингвальной коннотативной топонимии.
Начать лучше всего с нескольких общеизвестных и
общепризнаваемых положений. Совершенно очевидно, что
коннотативная топонимия вторична по отношении к топонимии как
таковой. Следовательно, прежде чем квалифицировать и
классифицировать вторичное явление, необходимо разобраться со
 137

свойствами первичного. В то же время нужно понимать, что любая

топонимическая классификация может либо вообще оказаться
несущественной для нашего материала, либо иметь весьма
опосредованное отношение к свойствам вторичной, коннотативной
топонимии. Это касается, прежде всего, наиболее известного
разграничения топонимов на разряды в зависимости от характера
топообъекта. (Обычно учитываются геофизические, ландшафтные,
природные и т.д. характеристики). Поэтому нужны такие основания для
деления топонимов на разряды, которые были бы релевантными и для
топонимии как таковой и для вторичной коннотативной топонимии.
По нашему мнению, все топографические названия имеет смысл
разделить на три категории: 1) топонимию естественных объектов; 2)
названия искусственных топообъектов; 3) имена воображаемых
топографических объектов. Естественные объекты (так же, как и
искусственные) имеют достаточно четкую классификацию, основанную
на их естественно-научных характеристиках. Например, две стихиии –
водная и земная – определяют разделение объектов номинации на две
категории: объекты суши и водные (или связанные с водой) объекты.
Водным объектам соответствуют разнообразные гидронимы (сюда
входят названия морей и рек, озер и болот, каналов, прудов и т.д.).
Объектам суши соответствуют названия континентов и стран,
населенных пунктов и объектов ландшафта: гор, полей, лесов, долин и
т.д. Кроме описанных Н. В. Подольской подходов к классификации,
могут быть применены и другие. Особо отметим третью группу
топонимов. Их отличительной особенностью является
п р о м е ж у т о ч н о е положение и состояние. Промежуточное по
разным причинам. Во-первых, все воображаемые объекты воображаются
по образу и подобию существующих. Такова особенность человеческой
фантазии. Поэтому гидрообъекты типа Стикса и Леты воспринимаются
 138

как вполне реальные. Во-вторых, реальным объектам могут

предицироваться фантастические свойства. Реальный Олимп становится
обителью богов, Сцилла и Харибда наделяются чертами монстров. В-
третьих, воображаемым объектам могут присваиваться фантастические
или гипотетические свойства (исчезнувший материк (?) остров (?)
земля (?) Атлантида; якобы существовавшая некогда планета
Солнечной системы Фаэтон, превратившаяся в пояс астероидов).
Можно назвать еще множество причин, по которым топонимы этой
группы то сближаются с реальными, то подчеркнуто “дистанцируются”.
Все сказанное свидетельствует о необходимости специальных
разысканий в этой области.
В ряду вопросов, которые должны быть решены при
классифицировании коннотативной топонимии, есть такие, которые к
классификации первичной топонимии не имеют отношения. К их числу
могут быть отнесены: 1) мотивационный параметр (мотив, послуживший
основой для коннотонимизации); 2) корреляционный параметр
[соотношение смыслов (значений) топонима в “прямом” значении и
коннтонима] и др. Например, для классификации исторических
коннотативных топонимов могут оказаться релевантными параметры
времени и места: 1) античные коннотативные топонимы (Афины, Рим,
Помпея, Геркуланум); 2) коннотативная топонимия Средневековья
(Левант, Киевская Русь); 3) коннотативная топопнимия эпохи
Возрождения (Венеция, Флоренция); 4) коннотонимы нового времени
[Сицилия (в связи с мафией), Панама]; 5) современные “культурные”
коннотативные топонимы (Бродвей, Крещатик). Для классификации
сакральных коннотативных топонимов актуальным может оказаться
отношение к основной в данный период истории вере, например: 1)
языческая коннотативная топонимия [Аид, Валгалла (Вальхалла), Лета,
Шеол]; 2) христианская коннотативная топонимия (Армагеддон,
 139

Вавилон, Голгофа, Гоморра, Иерусалим, Палестина, Сион, Содом); 3)

мусульманская коннотативная топонимия (Мекка, Медина) и т.д. При
этом вовлеченными в круг коннотативных могут оказаться как реальные
топонимы, так и претерпевшие влияние сакральных текстов – Библии,
Корана и др. Особую категорию имен и особый предмет для
классификации составляют литературные коннотативные топонимы.

2.7. ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ II

Во второй главе мы снова обратились к проблеме метаязыка,

используемого нами для описания явлений онимогенеза. В целом этот
вопрос остается в русле куда более глобальной и серьезной проблемы
терминологии ономастики. Для целей работы были предложены
дериваты термина коннотация – существительные коннотация (в
значении ‘семантический процесс передачи коннотативной
информации’), коннотат (по аналогии с “денотат” – ‘элемент
действительности, “запускающий” процесс коннотонимизации’),
коннотема (в значении ‘компонент коннотативной части семемы
имени’), коннотоним (в значении ‘собственнон имя, функционирующее
в коннотативном смысле’); прилагательные коннотативный (в значении
‘имеющий отношение к коннотации’), коннотемный (в значении
‘имеющий отношение к коннотеме’) и глагол коннотировать (для
обозначения действия коннотации). Термин онимогенез употребляется
для обозначения и характеристики онима как непрерывно
преобразующейся сущности.
Для обозначения предметов описания предложены дериваты
термина топоним и терминированные сочетания с ними: топопоэтоним
– (‘поэтоним с базовым значением места’), сочетания коннотативный
топоним, оттопонимный коннотоним, отконнотонимный поэтоним,
 140

отпоэтонимный коннотоним для обозначения различных этапов и форм

онимогенеза.
В разделе 2.2. Коннотативная топонимия в стилистически
маркированной речи и художественном тексте сформулировано наше
понимание речевого произведения с оценочно-эстетическим
компонентом. Отстаивается мысль о глубокой (восходящей к
дописьменным временам) древности процесса формирования норм и
оценок в речевой деятельности, предлагается современное теоретико-
литературное и литературоведческое понимание художественной речи
как феномена, обладающего ярко выраженными специфическими
чертами, отличающими его от бытовой речи. Одним из существенных
выводов теоретического характера является представление об
отсутствии четких границ и об интенсивной диффузии между
различными типами речи. Промежуточное между онимом и поэтонимом
состояние имени в эстетически окрашенной речи предложено называть
мезонимом, а топоним “движущийся в поэтонимы” – топомезонимом.
Это приводит к тому, что многие языковые процессы в разных типах
речевых произведений оказываются очень похожими. Язык в условиях
активного взаимодействия различных стилей тотально преобразуется.
В параграфе 2.2.2. Сравнение и оценка как условия применения
коннотативных топонимов и источник развития их коннотативной
сферы показано, что в основе возможности “непрямого” употребления
топонимов лежат ментальные процессы сравнения и оценки.
Топонимные вариации сравнительных конструкций рассмотрены на
материале использования разными авторами в разных языках (русском,
английском, украинском) интерлингвальных коннотонимов.
Исследованный материал дает возможность высказать утверждение, что
такого рода использования коннотативных топонимов относятся к числу
 141

универсальных явлений, а поэтика и стилистика практически не зависят

от типа языка.
Вторичная топонимизация коннотативных топонимов также имеет
место в различных лингвокультурах. Наши наблюдения показывают, что
любой топоним в зоне семантических коннотонимизирующих
воздействий может изменяться. В его семантике появляются различные
коннотемы. Но они могут вести как в направлении вторичной
коннотонимизации, так и к деонимизации.
В подразделе 2.3. Топоним как средство образности показаны
различные аспекты функционирования топопоэтонимов в
художественной литературе. Среди прочих, наибольшее внимание
уделено широко распространенным случаям употребления
отконнотонимных топопоэтонимов. Расмотрены также случаи
коннотонимизации топопоэтонимов в текстах произведений. Оба
процесса при всем сходстве различаются тем, что, в первом случае,
топопним уже “инфицирован” коннотемами и заражает ими текст
произведения, а во втором, коннотемы зарождаются благодаря влиянию
контекста произведения. Как средство образности топонимы
функционируют не только в литературно-художественных текстах, но и
в речевой практике вообще. В результате анализа материала
художественной и художественно-публицистической речи установлено,
что 1) экстралингвистические факторы могут влиять на коннотативные
свойства имени; 2) условия функционирования онима, наделяемого
сакральным сознанием одним содержанием, влияют на возникновение
других, отнюдь не сакральных ассоциаций. Установлен также
универсальный характер “применений” коннотативных
интерлингвальных топонимов.
Одним из выводов раздела является признание роли культурно-
языковой среды как динамической системы, формирующей
 142

коннотативные свойства лексики в целом. А составной и неотъемлемой

частью лексической системы являются собственные имена и,
естественно, топонимы. Именно перемены в состоянии культурно-
языковой среды ведут к появлению как интракультурных, иногда узко
локализованных в пределах территориального диалекта, так и
интерлингвальных коннотативных топонимов.
Параграф, завершающий главу, поднимает вопрос о
классификации интерлингвальной коннотативной топонимии. В нем
предлагается, во-первых, опираясь на привычные классификационные
схемы, все-таки применять к решению таксономических задач
специальные подходы. Необходим поиск тех оснований, опираясь на
которые можно создать классификацию коннотативных топонимов. К
таковым могут быть отнесены мотивационный и корреляционный
параметры. Кроме того, в детализациях могут быть учтены другие
факторы, например, хронотопический параметр. В любом случае, по
нашему мнению, “пересечения” параметров при создании
классификаций неизбежны.
 143

ГЛАВА 3. КОННОТАТИВНАЯ ТОПОНИМИЯ И ОПЫТ ЕЕ

ЛЕКСИКОГРАФИИ В ТРУДАХ Е. С. ОТИНА

Сегодня в славянском мире трудно представить себе публикацию,

посвященную коннотативным собственным именам, в которой не были
бы учтены или хотя бы упомянуты работы Е. С. Отина. И это далеко не
случайно. Более чем тридцатилетний подвижнический труд ученого на
ниве изучения коннотативных онимов, завершившийся публикацией
итогового, казалось бы, труда – “Словаря коннотативных собственных
имен”, стал знаменательным событием в ученом мире. Появилось
множество рецензий и откликов на словарь, в том числе, содержащих
критические замечания. Это подтолкнуло ученого к продолжению
работы. И в настоящее время нам известно о существовании третьего,
значительно переработанного и дополненного, варианта словаря,
который планируется к изданию в Москве. В нашей работе мы
попытались проследить становление взглядов ученого на коннотацию и
охарактеризовать ту часть его словарных разработок, которая касается
лексикографии коннотативных топонимов.

3.1. РАЗВИТИЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЙ О КОННОТАТИВНЫХ

СОБСТВЕННЫХ ИМЕНАХ В ИССЛЕДОВАНИЯХ Е. С. ОТИНА

Анализируя публикации, иногда можно с достаточной точностью

реконструировать ход мыслей ученого, хотя чаще они фиксируют
определенные результаты, достигнутые в процессе исследования живого
языкового материала. Во вступительной статье к библиографическому
указателю публикаций Е. С. Отина «Ищущий – найдет» В. М. Калинкин
писал: “Практически в самом начале 70-х годов, возможно, работая над
историко-этимологическими очерками, Евгений Степанович обратил
внимание на некоторые любопытные явления в ономастике. Так
 144

появились работы о топонимах Донбасса, утративших внутреннюю

форму, подвергшихся деэтиологизации и деэтимологизации. В других
публикациях рассматривались топонимы, совпадающие по форме с
личными именами и прозвищами, выявлялись причины и факторы,
приводящие к данному виду омонимии. В некоторых статьях
рассматривались разнообразные паронимические сближения единиц в
онимной и проприальной сферах. Думается, что в период работы над
статьями, обращенными к читателю-непрофессионалу и потому, в
определенной мере, окрашенными размышлениями научно-популярного
характера, возник интерес к коннотонимии” [103, c. 11].
Более тридцати работ, напрямую связанных с различными
проблемами коннотативной онимии и предшествовавших публикации
«Словаря коннотативных собственных имен», нам удалось обнаружить в
«Библиографическом указателе…» Е. С. Отина и затем проштудировать.
Остановимся на важнейших из них, подробно разбирая лишь ту часть,
которая в той или иной мере относится к коннотативной топонимии.
В 1978 году в журнале «Мовознавство» была опубликована статья
Е. С. Отина «Конотативна ономастична лексика» [180], в которой были
проанализированы вторичные эмоционально-экспрессивные и
смысловые наслоения на собственно топонимические значения онимов.
Здесь автор настаивал на разграничении метафоризации и
апеллятивации и критиковал58 случаи недифференцированного подхода
к различным по сути явлениям: “Meтaфopизaцiю BI (власних імен. –
В. К.) cлiд poзмeжoвyвaти вiд yживaння їx як зaгaльних нaзв –

58
Острой критике за недифференцированный подход к явлениям
метафоризации и апеллятивации была подвергнута книга: Д. C. Mгeлaдзе,
H. П. Koлecникoв. Cлoвa тoпoнимичecкого пpoиcxoждeния (тoпoнoмы) в
pyccкoм языкe. – Тбилиси : Изд-вo Tбилиccкого yн-тa, 1965.
 145

aпeлятивaцiї, зв’язaнoї з пoвнoю змiнoю їx пoнятiйнoгo змicту. B

oнoмacтичнiй лiтepaтypi є випaдки пoдiбнoгo нeдифepeнцiйoвaнoгo
підxoдy дo циx кaтeгopiй cлiв, кoли вci вoни xapaктepизyютьcя oдним
тepмiном, нaпpиклaд, тoпoнoми, дo poзpядy якиx вiднocять yci cлoвa
вiдтoпoнiмiчногo пoxoджeння, щo дaли “cвoє iм’я пpeдмeтaм тa явищaм
пoзaгeoгpaфiчнoго cepeдoвищa вживaння”, нaпpиклaд: Apкaдiя, Дayнiнг-
cmpim, Cimi, нaзва лiтepaтypнoгo гypткa “Apзaмac”, кaoлiн, мapeнгo,
гaвaнa (cигapa), кoньяк i нaвiть пoxiднi cлoвa типy aляcкim, acmpaxaнкa,
кaнapeйкa тощо” [180, с. 120].
В этой работе было внесено также предложение разновидность
собственных имен, имеющую, в отличие от “денотативных топонимов и
антропонимов”, дополнительные смысловые наслоения, называть
к о н н о т а т и в н ы м и собственными именами. Здесь же
Е. С. Отин отметил, что коннотативные топонимы, во-первых, не
фиксируются ни одним топонимическим справочником и, во-вторых,
если и присутствуют в толковых словарях русского и украинского
языков, то в минимальном количестве. А ведь еще Д. И. Фонвизин,
подчеркнул в своей работе Е. С. Отин, высказывал мысль о
необходимости включения в толковые словари собственных имен,
имеющих переносные значения.
Еще одним новшеством было предложение разделить
коннотативные топонимы на две категории: узуальные, т.е.
широкоупотребительные, и окказиональные, переносное значение
которых имеет редкую, чаще единичную реализацию, а среди узуальных
выделить интерлингвальные и интралингвальные коннотативные
топонимы. Кроме того, было сделано еще одно уточнение: узуальные
коннотативные топонимы по широте употребления было предложено
разделить на два типа: общенациональные, т.е. широко известные в
литературном и диалектном словоупотреблении, и локальные,
 146

встречающиеся в разговорном языке жителей только определенной

территории.
В группу “международных коннотативных топонимов” в статье
были отнесены Бастилия, Вавилон, Ватерлоо, Везувий, Геркулесовы
(Геракловы) столбы, Иерихон, Итака, Каносса, Канны, Карфаген,
Китайская стена, Клондайк, Мекка, Монблан, Мюнхен, Олимп, Панама,
Пёрл-Харбор, Рубикон, Седан, Швейцария, Эльдорадо и др.
Любопытно, что из приведенного списка в «Словарь
коннотативных собственных имен» Е. С. Отин не включил
коннотативный ойкодомоним Каносса59 и топоним Седан60. Впрочем, не

59
Топоним Каносса (Canossa) – название замка в Северной Италии, в
котором в январе 1077 в ходе борьбы за инвеституру [юридический акт
передачи земельного феода (лена), должности, сана, закреплявший
вассальную зависимость и сопровождавшийся символическим обрядом:
передачей сеньором вассалу символов власти (горсти земли, перчатки,
меча, копья и др.)]. Церковная инвеститура состояла в назначении на
церковную должность и введении в сан. В замке Каносса произошла
встреча римского папы Григория VII, бывшего в гостях у владелицы замка
маркграфини Матильды Тосканской с отлучённым от церкви и
низложенным германским императором Генрихом IV. По данным хроник,
Генрих IV три дня в одежде кающегося грешника простоял у стен
Каноссы, добиваясь приёма папой. Выражение “идти в Каноссу” стало
означать – ‘согласиться на унизительную капитуляцию’. На самом деле
“хождение” Генриха IV в Каноссу было лишь политическим манёвром.
60
Топоним Седан – (Sedan), название города на северо-востоке Франции. В
районе Седана 1-2 сентября. 1870 г. во время франко-прусской войны
1870-71гг. была окружена и разгромлена французская Шалонская армия
под командованием маршала Мак-Магона. Капитуляция Шалонской армии
 147

вошли в словарь и некоторые из упомянутых в статье интерлингвальных

[Флоренция (‘цветы, весна’), Шлиссельбург (‘место заключения,
тюрьма’), Шираз (‘роза, ее цвет, аромат’)] и интралингвальных
коннотативных топонимов, например, Байконур (в значении ‘момент
наивысшей готовности’), Миргород (в значении ‘духовный застой,
бездуховность’), а также “локально привязанные” коннотативные
топонимы Нахаловка, Собачевка. Перечисленные коннотонимы не
вошли ни в одну из трех известных нам (включая третью,
существующую пока в рукописи) редакций словаря. Это дает нам
основание предположить, что в рабочих материалах у Е. С. Отина
представлен значительно более широкий круг коннотативных
топонимов.
В анализируемой статье Е. С. Отин впервые коснулся судьбы
топонима Уотергейт, вначале просто названия отеля со штаб-квартирой
демократической партии США, а впоследствии – топонимической
метафоры, обозначающей громкие политические скандалы,
политический шпионаж и т.д. Наконец, расщепившись на два
компонента, топоним Уотергейт “отдал” словообразовательным
процессам морфему –гейт, превратившуюся в эффективное средство
словообразования. История языкового развития этого слова, а затем и

ускорила падение режима Второй империи. 4 сентября 1870 г. в Париже

началась революция, и во Франции была провозглашена республика.
Топоним Седан употребляется в функции хрононима-баталионима, как
слово-символ операции по окружению войск противника. Кроме того, в
автомобилестроении существует термин неизвестного происхождения,
связываемый, однако, с названием города: седан – кузов легкового
автомобиля с 4 дверями и двумя рядами сидений без перегородки между
ними.
 148

его компонента легла в основу вначале специальной публикации

ученого, а затем стала одной из самых объемных и ярких статей в
словаре коннотативных онимов. Здесь же было обращено внимание на
судьбу “образцового” коннотативного топонима Клондайк – синонима
богатства и достатка: «Aзoвcькe мope нaзивaють “puбнuм Kлoндaйкoм”,
нaфтoнocнi paйoни на Аляcцi – “чopнuм Kлoндaйкoм”, Hopвeгiю –
“нaфтовим Kлoндaйкoм”. Пoр. ще: “A вoзьмитe Aзию. Это жe цeлый
Kлoндaйк шaxмaтныx дapoвaний!” (“Литepaтypнaя гaзeтa” вiд 22.1 1975 p.);
“Итaлия – этo Kлoндaйк голосoв и мeлoдий” (з пepeдaчi мocкoвcькoгo paдio
вiд 23 гpyдня 1975 p.)» [180, c. 122].
В россыпи интереснейших примеров наше внимание привлекли те,
которые перекликаются с представленными в диссертации наблюдениями,
связанными с функционированием топонимов в сравнительных
конструкциях. Воспроизведем этот фрагмент статьи ученого: «Cepeд
oкaзioнaльниx KT ocoбливy гpyпy cклaдaють iмeнa, щo вживаютьcя з
пpиcвiйним зaймeнникoм cвiй. Taк, пpo cвiй Tyлoн мpiяв князь Андpiй
Бoлкoнcький. Пop. щe: “Пиcaть. Пиcaть. Пиcaть.... Цeнoй кaкиx yгоднo
Уcилий. Иcчepпaв xoть тыcячy cтpaниц, Haйти сoкpoвище. Cвoй мир. Cвoю
Гoлкoндy” (П. Aнтoкoльcький); “У кaждoгo ecть cвoe Бoлдuнo” (назва
зaмiтки y гaзeтi “Beчepний Дoнeцк” вiд 2.X 1976 p.); “He paз выxoдил Блок
нa беpeгa cвoeй “Henpядвы”, нeбoльшoй peчки Лyтони...” (“Огoнeк”, 1977,
33, c. 21)» [180, c. 125].
Наконец, последнее, на что следует обратить внимание в данной
работе Е. С. Отина, это замечание о вторичной топонимизации, нашедшей
впоследствии отражение в «Словаре коннотативных собственных имен»:
“Дeякi KT мoжyть зновy пoвepтaтиcя y тoпoнiмiю, нaзивaючи нoвi
геоpaфiчнi oб’єкти. Пpи цьoмy в oдниx випaдкax cпocтepiгaєтьcя
збepeжeння у ниx вiдповiднoї кoнoтaцiї, в iншиx – її втpaтa” [180, c. 125].
 149

Безусловно, большое значение для формирования взглядов на

коннотативную онимию имела для Е. С. Отина работа над коллективной
монографией «Проблемы сопоставительной стилистики восточно-
славянских языков» [182], в которой ученый представил раздел
«Экспрессивно-стилистические особенности ономастической лексики в
восточно-славянских языках». И хотя эта работа касается
преимущественно коннотативной антропонимии, нам она кажется
важной потому, что содержит постановку вопроса (и попытку его
решения) о механизмах речемышления, приводящих в конечном итоге к
возникновению коннотем в семантической ауре собственного имени.
Е. С. Отин отметил, что еще Д. К. Зеленин в 1903 году «полагал, что к
метафоризации собственных имен приводит действие двух важнейших
факторов – фонетического и исторического. В первом случае
происходит сближение “на основании созвучия” собственного имени с
апеллятивной лексемой. Благодаря этому в народном языке возникают
коннотативные онимы с окраской чаще всего пейоративного плана
(например Елеся, Емеля, Улита – под влиянием елесить ‘льстить’,
мельница, улитка). Воздействие исторического фактора происходило,
когда собственное имя “попадало в историю” в самом широком смысле
этого слова» [182, с. 133]. Е. С. Отин соглашается с этим мнением и
указывает дополнительно на фактор “фонетического значения”:
“Переосмысление собственного имени, переход его в экспрессивное
слово нарицательного значения в отдельных случаях предопределялись
и его фонетическим значением – экспрессивно-смысловыми
потенциями, заложенными в звуковом облике слова” [182, с. 134].
Заметим, что речь в этом случае идет не о фонетических сближениях
типа паронимии, как у Д. К. Зеленина, а о психо-физиологических
свойствах звуковой формы слова, вызывающих различные ассоциации,
что заметил, по мнению Е. С. Отина еще в тридцатые годы прошлого
 150

века М. Б. Ляпунов, позднее – В. В. Левицкий и, наконец, в ряде работ,

А. П. Журавлев.
Cтатья «Развитие коннотонимии русского языка и его отражение в
словаре коннотонимов» [185] опубликована впервые издательством
«Наука» в Москве в 1986 году в непериодическом издании
«Этимология» за 1984 год. А это значит, что написана она была еще
раньше, может быть, в 1983 году, т.е. 26 лет назад. Уже в ней Е. С. Отин
достаточно отчетливо сформулировал свой взгляд на природу и
семантику коннотативных онимов. Во-первых, он заявил, что речь идет
именно о собственных именах, а не о какой-то переходной (от
собственных имен к апеллятивам) категории слов. В то же время в этих
проприальных единицах он усматривает наличие смысловой доминанты,
связанной не с денотатом (мы в нашем исследовании предпочитаем
говорить “с референтом”), а с развившимся позднее, в процессе
функционирования онима в речи, понятием. В то же время в
коннотониме, по Е. С. Отину, связь с денотатом и новым понятием
обязательно сосуществуют. В противном случае, при утрате
денотативности на основе новых понятий (мы называем их
“коннотемами”) “развиваются отонимные коннотативные апеллятивы”
или же процесс “забвения денотата” ведет “к полному выпадению их из
словаря”. Кроме того, Е. С. Отин отмечает еще одну семантическую
особенность коннотонимов: «В сфере речевого общения эти
дополнительные понятийные оттенки нередко бывают представлены в
необычном для “чистого” СИ эмоционально-экспрессивном ореоле»
[185, с. 283]. Для сравнения приведем мнение В. М. Мокиенко, которое,
на наш взгляд, представляет несколько иной, а фактически,
противоположный взгляд на коннотонимию. В предисловии к
московскому (второму) изданию словаря Е. С. Отина ученый
высказывается в том духе, что в случае коннотонимизации “имя
 151

собственное перевоплощается в имя нарицательное. Метаморфоза эта,

однако, не остается бесследной: в бывшем имени продолжает теплиться
след единичности, индивидуальности. Этот теплый след и создает
особую экспрессию, оценочность, или, говоря лингвистическим языком,
- коннотативность” [165, с. 5].
Сравнив обе точки зрения, увидим следующую картину:
Е. С. Отин В. М. Мокиенко
Коннотоним – собственное имя. Коннотоним – “бывшее” имя.
…Хотя смысловая доминанта Имя собственное перевоплотилось
связана не с денотатом, а с в имя нарицательное.
развившимся позднее, понятием.
Новое понятие обязательно В “бывшем имени” лишь теплится
сосуществует с денотативным след единичности.
значением.
Коннотативность – это, прежде Коннотативность – это всего лишь
всего, понятийная составляющая экспрессивно-оценочнная
семантики имени. составляющая семантики имени.

В статье «Стилистические функции собственных имен в рассказах

В. М. Гаршина» Е. С. Отин снова обращается к вопросу о коннотативной
онимии. Выдвинув тезис о допустимости использования языка
художественной литературы, в том числе, языка произведений
В. М. Гаршина “для изучения особенностей функционирования
собственных имен и разнообразия их формул, сочетания с
сопутствующими словами, их эмоционально-экспрессивных и
референтных коннотаций, этикетных норм их употребления в русском
языке последней четверти XIX века” [195], Е. С. Отин “работал” с
гаршинской коннотонимией примерно так же, как и с другими
материалами будущего словаря. В наблюдениях над
 152

функционированием коннотативной топонимии указано, что топонимия

онимного пространства рассказов сплошь реальна. Однако от взгляда
ученого не ускользает то, как В. М. Гаршин “искусно варьирует
некоторые из географических имен за счет бытующих в народной речи
их словообразовательных вариантов с присущей им экспрессией” [195,
с. 140]. Так, отмечено: 1) что солдаты, вчерашние крестьяне, идущие в
Болгарию воевать с турками, переосмысливают и переиначивают
непонятное им сочетание “болгарская земля” в “бухарская земля” –
благодаря паронимическому сближению с хорошо знакомым названием
Бухара и производным от него прилагательным; 2) что уроженец
Владимирской губернии ефрейтор Федоров, именут Санкт-Петербург
Питером. Е. С. Отин, тут же приводит интересный историко-
этимологический комментарий: “Эта усеченная форма топонима широко
бытовала в русской народной речи XIX ст., в свою очередь
образовавшись от промежуточной гипокористической формы топонима
Санктпитер. Последний, сейчас уже забытый вариант названия столицы
России сохранился, например, в тексте старинной песни «Во селе, селе
Покровском…», приписываемой императрице Елизавете Петровне
(1750-е годы): «Приезжал ко мне детинка из Санктпитера сюда»” [195,
с. 140]. Интересен представленный в статье этюд об окказиональном
оттопонимном коннотониме Эльдорадо, который Е. С. Отин
квалифицирует как онимический историзм.
Ряд других публикаций, относящихся к интересующей нас
проблематике, по большей части связан непосредственно с работой над
словарем. В них оттачивалась методика описания коннототативной
онимии, форма словарной статьи, шла работа над технологией
онимографии. Именно поэтому представляет интерес сопоставление
словарных статей, публиковавшихся в той или иной работе, с
окончательным вариантом, получившим “прописку” в «Словаре…».
 153

Одно из таких сопоставлений приведем ниже. Попробуем сравнить

словарную статью Гомóрра, помещенную в тексте статьи «Из словаря
коннотативных онимов и отконнотонимных апеллятивов»,
опубликованной в 1997 г. в сборнике научных работ «Ономастика та
етимологія» в честь Ирины Михайловны Железняк, с той же словарной
статьей, но уже из «Словаря коннотативных собственных имен»,
изданного в 2004 г.
«Из словаря коннотативных «Словарь коннотативных
онимов и отконнотонимных собственных имен» (Донецк,
апеллятивов» (Киев, 1997) 2004)
1 Гомóрра, -ы, ж. Гомóрра, -ы, ж..
2 MT МТ1
3 B библeйcкoй мифoлoгии oдин из B библeйcкoй мифoлoгии oдин из
гopoдoв (дpyгoй – Coдoм) нa peкe гopoдoв (дpyгoй – Coдoм) нa peкe
Иopдaн или нa пoбepeжьe Иopдaн или нa пoбepeжьe
Mеpтвoгo мopя, житeли кoтopoгo Mеpтвoгo мopя, житeли кoтopoгo
были yничтoжены нeбecным были yничтoжены нeбecным
oгнeм зa pacпyтный oбpaз жизни, oгнeм зa pacпyтство, кpoмe
кpoмe пpaвeдникa Лoтa c ceмьей. пpaвeдникa Лoтa c ceмьей.
4 “...Ho coбepи caмoвoльнo Лyчи в “...Ho coбepи caмoвoльнo Лyчи в
мaгичecкий фoкyc Cтpacти мaгичecкий фoкyc Cтpacти
зepкaлa – И пaлящyю кapy, Гибeль зepкaлa – И пaлящyю кapy, Гибeль
Икapa, Пoжap Гoмoppы Икapa, Пoжap Гoмoppы
Пoлyчишь в oтплaтy!” (Kyзмин Пoлyчишь в oтплaтy!” (Kyзмин
M. Плaмeнь Фeдpы); M. Плaмeнь Фeдpы);
5 “Этo былo в Haчaлe, y иcтокoв “Этo былo в Haчaлe, y иcтокoв
Гoмoppы, Этo бyдeт в Koнцe” Гoмoppы, Этo бyдeт в Koнцe”
(Tpяпкин H. Пecнь o вeликoм (Tpяпкин H. Пecнь o вeликoм
 154

нepecтe). нepecтe).
6 УKMT3,4 УКМТ 2,3 (↓)

7 1. Ужас; мрак.
8 О ужас демонов и упраздненье
мрака, И над Гоморрою
сияющий Сион (Соловьев С.
Заклятие розами, лилиями и
именем Марии).
9 Heчтo нeвooбpaзимoe, из pядa вoн 2. Нечто невообразимое; что-то
выxoдящee; чтo-тo вызывающее вызывающее шок, потрясение.
шок, потрясение. (...) (…).
10 ∇ ∇
11 1. Гaмopa. Гpoмкий шyм (ДC, 57; 1. Гамора. Громкий шум (ДС, 57;
пpимepы oтcyтcтвyют). примеров нет).
12 Ср. также в украинском языке
гáмір (род. падеж – гáмору) ‘шум,
галдеж’. Контаминация гамора и
гам?
13 2. “Heбecнaя кaзнь” (CPHГ, 6, 355, c 2. “Небесная казнь” (СРНГ-VI,
пoмeтoй: Tepcк., Kyбaн., 1901 г.). 355, с пометой: Терск., Кубан.,
1901 г.).
14 3. 3. Проблематично:
15 гомыра ‘водка’ (ОДМ, 90);
16 гoмopa (гaмapa, гaмыpa) гомора, гамара, гамыра ‘водка,
‘caмoгoн, cпиpт’ – в вopoвcкoм самогон, спирт’ в воровском
жapгoнe 20-x гoдoв (БM, 24, 26; жаргоне (БМ, 24, 26; Кучинский,
бeз пpимepoв), 277; без примеров);
17 гaмыpкa ‘винo, cпиpт, вoдкa’ гамырка ‘вино, спирт, водка’ (БМ,
 155

(тaм жe, 25); 25), ‘разбавленный спирт’, ‘денатурат’

(СВЯ, 21; Кучинский-УЖ, 142),
18 гoмыpa: “JIитpы тpи гoмыpы гомыра: Литры три гомыры
выжpaли...” (PФ, 53); гoмыpкa выжрали… (РФ, 53); гомырка ‘нитро-
‘нитpoлaк и дpyгие xимичecкиe лак и другие химические соединения
coeдинeния, кoтopыe пьют и смеси, которые пьют токсикоманы’
тoкcикoмaны’ (в жapгoнe (в жаргоне уголовников):
yгoлoвникoв): “Toкcикoмaны вcё Токсикоманы всё подряд сейчас пьют:
пoдpяд ceйчac пьют: клeй БФ, клей БФ, денатурат, нитролаки
дeнaтypaт, нитpoлaки вcякиe... всякие… “Гомырку”, одним словом
“Гoмыpкy” oдним cлoвoм” (тaм (РФ, 52);
жe).
19 это же слово отмечает и Кучинский,
278); гамура, гамара ‘водка, спирт’
(ВВЯ, 21); гамура ‘неразбавленный
спирт’ (Кучинский, 277; БСРЖ, 122).
20 Примечания:
21 B гoвopax бeлopyccкoгo языкa 1. В говорах белорусского языка этот
этoт oткoннoтoнимный aпeллятив оттопонимный апеллятив, в форме
(в фopмe мн. ч. – гiмópы paзвил множ. числа – гімóры, развил также
eщe знaчения ‘кaпpиз’, значения ‘каприз’, ‘непослушание’,
‘нeпocлyшaниe’, нaпpимep: “Як например: Як вазьму мыхач, дык
вaзьмy мыxaч, дык мiгым aйдзе мігым айдзе гімóры дзенуцца
гiмópы дзeнyццa” (ДCM, 65). (Юрчанка, 65).

22 2. О. Горбач связывает арготизм

гамырка ‘водка’ с немецким Gaumer
‘жажда’ (Горбач-ПСА, 18), указывая
 156

опри этом и на объяснение

М.М. Фридмана, выводившего
гамырку из їдд.-гебр. gemuro ‘частина
талмуду’, від якої, мовляв, теж у
голові крутиться” (см.: Фридман, 139-
158).
Чтобы отчетливеее была видна работа ученого, мы разбили текст
словарной статьи на фрагменты. Отличия отмечены во фрагментах
2 (изменен квалификатор первичной формы онима: теперь это не просто
мифотопоним, а мифотопоним с “прямым” значением); 6 (изменена
квалификация УКМТ – узуального коннотативного мифотопонима –
теперь он отмечен как имеющий широкую известность, но одновременно
имеющий территориально ограниченное распространение; появилась
отметка об утраченной в современной речи коннотации); 7 (отмечено
новое значение); 8 (найден новый иллюстративный материал); 9 (упрощена
формулировка); 12 (дополнение соопоставительным материалом из
украинского языка); 14 (появился оценочный параметр); 15 (отмечен
новый вариант слова); в поз. 16, 17, 19 (материал дополнительно
документирован); 20 (формализован указателем раздел словарной статьи:
примечания); 22 (примечания к словарной статье дополнены новыми
данными и отсылками). Сравнение более ранних публикаций различных
фрагментов словаря с окончательной (первой) редакцией полного издания
показывает непрерывную работу ученого, направленную на
совершенствование как структуры словарной статьи, так и содержания
отдельных словарных статей.
В начале восьмидесятых годов Е. С. Отин в работе, посвященной
развитию коннотонимии русского языка, предложил все собственные
имена, в которых “денотативное значение сосуществует с
 157

общеязыковыми или индивидуальными коннотациями” [185, с. 279]

называть коннотативными онимами или коннотонимами.

3.2 ОПЫТ ОНИМОГРАФИИ КОННОТАТИВНОЙ ТОПОНИМИИ В

«СЛОВАРЕ КОННОТАТИВНЫХ СОБСТВЕННЫХ ИМЕН»
Е. С. ОТИНА

Прежде, чем перейти к рассмотрению словаря, кратко остановимся

на технологи, которой мы пользовались. Для достижения цели
многофакторного анализа материала мы воспользовались компьютерной
программой Microsoft Access 2003 для Windows-XP, представляющей
собой реляционную систему управления базами данных (СУБД). С ее
помощью можно получать доступ к любым данным любого типа.
Каждая словарная статья была расчленена на компоненты и расписана в
специальных исходных таблицах. Уже в процессе ее заполнения были
обнаружено множество параметров, по которым можно было бы
материал детализировать дополнительно. Использование реляционной
СУБД позволило не только упростить структуру данных словаря, но и
облегчить выполнение аналитических процедур. Одним из важных
преимуществ программы является возможность осуществлять
многотабличные запросы с использованием языка SQL и представлять
результаты запросов в виде электронных таблиц, форм и отчетов. Еще
одним преимуществом использования компьютерной программы была
возможность создавать перекрестные запросы, группирующие данные в
соответствии с заданными корреляционными параметрами. В
приложении к диссертации представлены некоторые простейшие
таблицы-отчеты, полученные в результате автоматической обработки
материала. Более сложные таблицы перекрестных запросов занимают
довольно много места и поэтому не воспроизводятся. Сам же рабочий
материал открывает новые перспективы дальнейшего использования уже
 158

обработанного материала для совершенствования техники онимографии

коннотонимов.

Лучше, чем сделал это Ю. А. Карпенко, пожалуй, и не скажешь. В

рецензии на «Словарь коннотативных собственных имен» Е. С. Отина он
написал: “Українське мовознавство увійшло в епоху словників. Нині їх
за рік видається більше, ніж колись за десять: великих, малих, хороших,
поганих – і дуже розмаїтих за спрямуванням та змістом. Але такого
словника, який написав і опублікував Є. С. Отін, ще не було ні в Україні,
ні в Славії, ні в світі” [123, с. 99]
Любой словарь призван зафиксировать некое состояние языкового
развития. Словарь коннотативных собственных имен имеет в сущности
то же назначение. Поэтому автор в предисловии указал, что несмотря на
то, что современная часть словаря (материалы XIX – XXI века)
значительно представительнее более ранней, наличие коннотонимов
или, по крайней мере, процессов коннотонимизации отмечено и в
памятниках народно-разговорной и художественой речи гораздо более
ранних периодов. Так, в академическом “Словаре русского языка XI-
XVII вв.” Е. С. Отин обнаружил “незначительное количество
бесспорных коннотонимов” [193, с. 14]. К ним, кстати, относятся
коннотативные топонимы Вавилон, Персида, Сион, Иерусалим, Голгофа,
Палестина. В источниках XVIII века за счет собственных имен,
входящих в состав так называемых “культурных слов”, обнаружено
значительно большее число коннотонимов вообще и значительное число
единиц топонимного происхождения: Аркадия, Афины, Парнас и др.,
широко используемых в панегирической литературе. К этому же времени
относятся и первые фиксации коннотативных топонимов некнижного
происхождения, например, Камчатка. Небезынтересно, что примерно
одновременно, со второй половины XVIII века «внеязыковая подоснова
 159

его коннотемы ‘отдаленное место’» актуализируется в русских

(А. П. Сумароков «Опекун», 1765 г.) и староукраинских текстах («Плач
киевских монахов», 1786 г.). Отмечены Е. С. Отиным и случаи утраты
понятийных коннотаций, например, топонимами Амур, Китай, Сахалин,
Сибирь, Калифорния, которые в настоящее время воспринимаются уже как
“чистые” онимы.
Внимание исследователя привлекло и такое явление, как развитие
“пучка созначений” одним и тем же именем. При этом “смысловые
коннотемы могут находиться в синхронных отношениях друг с другом, но
нередко выступают и как разновременные (диахронные) элементы его
смысловой структуры. Например, в течение столетий происходило
развитие референтных коннотаций собственного имени Вавилон,
выступающего в русском языке в качестве топонима и производной формы
библейского хрононима Вавилонское столпотворение. На разных
хронологических уровнях находятся развившиеся в нем коннотемы:
‘обиталище грешников’, ‘нравственные пороки’, ‘скопление
разноязычного люда’; ‘разноплеменная толпа’, ‘огромное сооружение’ и
др.” [193, с. 15]. А еще исследователь обнаружил в онимах с несколькими
коннотациями понятийного плана разнохарактерные по частоте и сфере
употребления коннотемы как сосуществующие в одних временных
координатах, так и принадлежащие разным периодам онимогенеза.
Всю топонимную лексику языка Е. С. Отин делит на три группы:
1) собственно топонимы (Топ.1)61 в прямом значении; 2) топонимы,
образовавшиеся благодаря вторичной топонимизации структурно
тождественного коннотативного географического имени; 3)
коннотативные топонимы (КТ). А все коннотативные топонимы (КТ)

61
Здесь и далее в тексте главы все сокращения даны по Е. С. Отину, за
исключением специально оговоренных случаев.
 160

Е. С. Отин делит на несколько групп. Это, во-первых, КТ как таковые

(т.е. все, кроме входящих в группы, указанные далее), а затем,
литературные топонимы (ЛТ1) с прямым значением; мифотопонимы
(МТ1) – названия мифологических географических объектов с прямым
значением
КТ – коннотативный топоним
ЛТ1 – литературный топоним (вид поэтонима) с «прямым»
значением
МТ1 – мифотопоним (название мифологического
географического объекта) с «прямым» значением
ОКМТ – окказиональный коннотативный мифотопоним
ОКТ – окказиональный коннотативный топоним
Топ.1 – топоним, употребленный в «прямом» значении
Топ.2 – топоним, образовавшийся благодаря вторичной
топонимизации структурно тождественного
коннотативного географического имени (Топ.1→КТ →
Топ.2)
Топ. пер. – топонимные перифразы
УКЛТ1 – узуальный интерлингвальный коннотативный
литературный топоним
УКЛТ2 – узуальный интралингвальный коннотативный
литературный топоним с широким диапазоном
употребления
УКМТ1 – узуальный интерлингвальный коннотативный
мифотопоним, имеющий широкую известность
УКМТ2 – узуальный коннотативный мифотопоним
интралингвального типа, имеющий широкую
известность
 161

УКМТ3 – узуальный интралингвальный коннотативный

мифотопоним с территориально ограниченным
распространением
УКМТ5 – узуальный интралингвальный коннотативный
мифотопоним, характерный для инонациональной
языковой среды, но хорошо известный и русским
УКТ1 – узуальный интерлингвальный коннотативный
топоним
УКТ2 – узуальный интралингвальный коннотативный
топоним с широкой известностью
УКТ3 – узуальный интралингвальный коннотативный
топоним с территориально ограниченным
распространением
УКТ4 – узуальный интралингвальный коннотативный
топоним, употребительный в каком-либо социальном
жаргоне
УКТ? – узуальный коннотативный топоним с
неустановленным индексом широты распространения

 – отконнотонимные производные
∇ – апеллятивы, возникшие благодаря полной
деонимизации коннотативных собственных имен
(...) – отсутствие в использованных источниках примеров на
употребление СИ в качестве коннотативного онима,
лежащего в основе омонимичного отконнотонимного
апеллятива
* – гипотетически восстановленная форма или значение
() – угасающая коннотация
 162

(↓) – утраченная в современной речи коннотация

(↑) – возобновленное (регенерированное) созначение
(«разбуженная» коннотема)

В рецензии на первое издание «Словаря коннотативных

собственных имен» Ю. А. Карпенко отметил, что “опис кожного (из 550
коннотонимов. – В. К.) являє собою окрему наукову розвідку, яка
вимагала копіткої збирацької праці і ювелірної тонкості у визначенні
семантичного навантаження та в розмежуванні функціональних
відтінків. Визначається стільки розділених цифрами семантичних
конотацій (по суті – семем), скільки дозволяють наявні матеріали й
мовна інтуїція автора” [123, с. 99]. Попробуем разобраться, как
осуществил Е. С. Отин функциональное разграничение коннотем в
избранной нами для анализа топонимической группе. Рассмотрим для
этого структуру словарной статьи, описывающей коннотативную
топонимию.
Каждая статья начинается с заголовочного слова, в котором
показаны ударение, а после запятой даны окончание родительного
падежа и грамматический род топонима. После заголовочного слова
приводится пример употребления топонима в прямом (денотативном)
значении. Далее в статье дается квалификация исходной формы,
развившей коннотативные свойства. Назовем ее “нулевым” уровнем
коннотонимизации.
Для рассматриваемой нами топонимической группы на нулевом
уровне оказывались топонимы, употребленные в «прямом» значении
(Топ.1 ), мифотопонимы (названия мифологических “географических”
объектов) с «прямым» значением (МТ1) и, наконец, литературные
топонимы (вид поэтонима) с «прямым» значением (ЛТ1). В ломаных
скобках в некоторых случаях содержится указание на реалии
 163

внеязыковой действительности, предопределившие появление у онима

референтной коннотации. Всего в первом и втором изданиях словаря
описано 103 коннотативных топонима. Нулевой уровень абсолютного
большинства исходных онимов топонимической группы (96 из 103) –
это топонимы в “прямом” значении. Значительно меньше, всего 6, МТ1
(мифотопонимов с “прямым” значением). И только один исходный оним
имеет уровень топопоэтонима – ЛТ1 (у Е. С. Отина – литературный
топоним с “прямым” значением). Правда, во всех рассмотренных нами
редакциях «Словаря…» у двух коннотативных топонимов «Азия» и
«Китайская стена» нулевой уровень условным сокращением Топ.1 не
отмечен. Мы считаем это обычной технической ошибкой. Поэтому мы и
названные онимы относим к группе топонимов, употребляемых в
“прямом” значении. Перечислим их.
Первая группа: Австралия, Азия, Алтай, Аляска, Америка, Амур,
Арарат, Арбат, Аркадия, Армагеддон, Афины, Африка, Бастилия,
Бедлам, Бородино, Бродвей, Бухара, Вавилон, Вавилонская башня,
Вандея, Ватерлоо, Везувий, Венеция, Воркута, Гайд-Парк, Гибралтар,
Гималаи, Голгофа, Голконда, Гуляйполе, Джомолунгма, Душанбе,
Европа, Жмеринка, Запад, Иерихон, Иерусалим, Индия, Иордан, Итака,
Казбек, Калифорния, Камчатка, Канны, Карфаген, Кисловодск, Китай,
Китайская стена, Клондайк, Конотоп, Криворожье, Лапландия, Мекка,
Монблан, Москва, Нарын, Ниагара, Олимп, Палестина, Панама, Париж,
Парнас, Персия, Пёрл-Харбор, Полинезия, Помпея, Пошехонье, Расея,
Рио-де-Жанейро, Рубикон, Русь, Рязань, Сахалин, Сахара, Святой Елены
остров, Сибирь, Синай, Сион, Соловки, Сорбонна, Сыктывкар,
Ташкент, Тмутаракань, Тюмень, Уотергейт, Урюпинск, Хацапетовка,
Хиросима, Хохлома, Цусима, Черёмушки, Чухлома, Шанхай, Швейцария,
Эверест, Эдем, Эльбрус, Эльдорадо, Этна.
 164

Вторая группа: Атлантида, Геркулесовы столбы, Гоморра, Содом,

Содом и Гоморра, Эдем.
Третья группа: Васюки.
В третьем издании Е. С. Отин пополнил словарь новым
коннотативным топонимом Сталинград. Так что выделенная нами
первая группа количественно выросла. В третьей группе появился
коннотоним Зазеркалье. Но и группу неотмеченных коннотативных
топонимов пополнила Византия.
В следующих частях словарной статьи представлены (в
зависимости от того, какие именно свойства онима были обнаружены)
различные типы коннотаций. Открывается эта информация условным
буквенным обозначением типа, а затем приводится иллюстрирующая
цитата. Если исследователю удавалость обнаружить несколько
вариантов коннотем одного вида, они помещались после одного и того
же шифра и нумеровались.
Определенный интерес представил для нас факт, на который мы
обратили внимание ещё во время работы над статьей о группе
собственных имен, онимогенез которых проходил не менее чем в два, а
значительно чаще в три, а изредка и в четыре этапа: топоним в прямом
значении → хрононим (баталионим) → коннотоним. Так вот, в
словаре почему-то не отмечена топонимическая “ипостась” у некоторых
коннотонимов-хрононимов: Пёрл-Харбор, Цусима, Хиросима, а по
нашему мнению, это ведь то же самое, что и в случае с Бородино и
Ватерлоо. Если это так, то число коннотативных топонимов первой
группы возрастает до 100, во второй группе так и остается 6, а в третьей
оказывается 2 коннотонима. И всего, таким образом, в словаре
оказываются описанными 108 коннотативных топонимов.
В статье «Из словаря коннотативных онимов и отконнотонимных
апеллятивов», опубликованной в 1997 году, Е. С. Отин определил три
 165

основных состояния, три вехи смысловой эволюции имени: первичный

оним → коннотоним → отконнотонимное производное (или
отконнотонимный апеллятив). Третья «веха», по мнению ученого, может
быть представлена двояко: либо как аффиксальное отконнотонимное
слово (производное от коннотонима), либо как безаффиксное
отконнотонимное слово, представляющее собой апеллятив,
омонимичный коннотониму. При этом Е. С. Отин особо подчеркивал,
что «откoннoтoнимныe пpoизвoдныe, в oтличиe oт дeoнимныx
дepивaтов, мoтивиpyющими cлoвaми имeют oнимы c paзвившимиcя
peфepeнтными кoннoтaциями» [187, с. 174].
В основной версии «Словаря коннотативных собственных имен»
эта простейшая схема получила дальнейшее развитие.
О том, как квалифицированы в «Словаре…» первичные топонимы
уже было сказано. А теперь о том, как представлены и
квалифицированы коннотативные топонимы (вторая «веха»). Всего в
словаре на этой стадии онимогенеза отмечено 29 разновидностей
коннотативных топонимов62. Каждый коннотативный топоним,
имеющий в качестве первичной формы Топ.1, на этом этапе
коннотонимизации квалифицирован как УКТ1, УКТ2, УКТ3, УКТ4 или
УКТ? Подробнее (с указанием количества зафиксированных в словаре
созначений) картина такова:
УКТ1 – Австралия (2), Азия (3), Аркадия (3), Афины (1), Бастилия
(4), Бедлам (3), Бродвей (1), Вавилон (5), Везувий (3), Венеция (2),
Гималаи (2), Голгофа (3), Голконда (2), Итака (1), Карфаген (2), Китай
(1), Китайская стена (1), Клондайк (6), Мекка (3), Монблан (3), Ниагара
(2), Парнас (1), Персия (2), Помпея (4), Рубикон (2), Рязань (2), Сахара

62
См. таблицы 1-28; для наутонима «Аркадия» отдельная таблица не
составлялась. Все таблицы для удобства вынесены в приложение.
 166

(2), Святой Елены Остров (2), Синай (2), Швейцария (2), Эверест (4),
Эльдорадо (7), Этна (1). Всего зафиксировано 81 состояние. (Табл. 2)
УКТ2 – Америка (4), Амур (1), Арарат (1), Арбат (1), Африка (1),
Бродвей (1), Вавилон (2), Вавилонская башня (3), Гайд-парк (1),
Гуляйполе (1), Европа (5), Жмеринка (1), Запад (3), Иерихон (1),
Иерусалим (3), Иордан (2), Казбек (2), Калифорния (2), Камчатка (2),
Лапландия (2), Москва (1), Париж (3), Полинезия (2), Пошехонье (3),
Расея (2), Рио-де-Жанейро (2), Русь (1), Сахалин (3), Сибирь (6), Сион
(1), Соловки (2), Сорбонна (1), Ташкент (3), Тмутаракань (2), Урюпинск
(1), Хацапетовка (1), Хохлома (1), Черёмушки (2), Чухлома (2), Шанхай
(2), Эльбрус (1). Всего зафиксирован 41 коннотоним в 84 созначениях.
(Табл. 3).
УКТ3 – Алтай (1), Амур (3), Москва (1). Всего зафиксировано 3
коннотонима в 5 созначениях. (Табл. 4).
УКТ4 – Аляска (1), Африка (1), Бродвей (2), Воркута (2), Душанбе
(2), Иерусалим (1), Индия (5), Камчатка (2), Конотоп (1), Криворожье
(1), Москва (2), Нарын (1), Париж (1), Рубикон (4), Сыктывкар (1),
Ташкент (5), Тюмень (1), Хохлома (1), Эльдорадо (1), Всего
зафиксировано 19 коннотонимов в 35 созначениях. (Табл. 5).
УКТ? – Гибралтар (1). Зафиксирован всего один коннотоним
такого типа с одним созначением. (Табл. 6).
Другие стадии онимогенеза представлены следующим образом.
Как первичные имена в «Словаре…» даны также мифотопонимы
(названия мифологических географических объектов) с «прямым»
значением и литературные топонимы (вид поэтонима) с «прямым»
значением:
МТ1 – Атландида, Геркулесовы столбы, Гоморра, Олимп, Содом,
Содом и Гоморра, Эдем. Всего семь мифотопонимов. (Табл. 7).
ЛТ1 – Васюки. Всего один литературный топоним. (Табл. 8).
 167

Эти первичные имена в процессе онимогенеза “породили” иной

ряд коннотативных топонимов. В «Словаре …» они представлены и
квалифицированы следующим образом:
ОКМТ (Окказиональные коннотативные мифотопонимы) –
Геркулесовы столбы (1), Олимп (2). Всего зафиксировано 2 коннотонима
в 3 созначениях. (Табл. 9).
Обратимся к одному любопытному, на наш взгляд примеру.
Рассмотрим, как исследовался Е. С. Отиным оним Армагеддон. Из
рабочих таблиц можно получить информацию о том, что первичный
топоним Армагеддон зафиксирован в словаре в 4 созначениях.
УМХ1 (Узуальный интерлингвальный мифохрононим) –
Армагеддон (1). Всего зафиксирован 1 коннотоним с 1 созначением.
(Табл. 16).
УКМХ1 (Узуальный коннотативный интерлингвальный
мифохрононим) – Армагеддон (1). Всего зафиксирован 1 коннотоним с 2
созначениями. (Табл. 17).
ОКМХ (Окказиональный коннотативный мифохрононим) –
Армагеддон (1). Всего зафиксирован 1 коннотоним с единственным
созначением. (Табл. 10).
Таким образом, коннотоним Армагеддон описан в словаре с
разными созначениями и различной квалификацией. Этот пример
наглядно демонстрирует, какую кропотливую работу проделал
Е. С. Отин, исследуя различные проявления коннотативности в речи.
Ведь УКМХ1 имеет два созначения “1. Катастрофа, всеобщая гибель,
"конец света". [Иллюстрация: Нередко в сочетании с уточняющими
определениями: ядерный, термоядерный и др. “Каково истинное лицо
ядерного Армагеддона?” – говорит академик Трапезников (“Московские
новости”, 1982 г., 21 марта); Ну а как быть со словами самого
президента, что он верит в армагеддон? (“Известия”, 1984 г., 26 июня);
 168

Люди издревле жили в смутном ожидании всеобщей гибели,

Армагеддона (“Московские новости”, 1987 г., 26 апр.); Отец не принял
революции и звал с собой Николая за границу, суля золотые горы там и
предрекая армагеддон здесь (Дяченко С. Уроки Вавилова); Гетакомбы и
армагеддоны до и после, но только тогда индивидуального стона общая
не глушила беда (Слуцкий Б. Столетья в сравненьи); Человечество
прошло опасность ядерного самоуничтожения и приблизилось к
пониманию того, что может произойти экологический армагеддон
(“Зеркало недели”, 2000 г., 24 июня).] и “2. Крах” [Иллюстрация: Ну
действительно, как бы вы отнеслись, скажем, к назначению
директором завода человека, который заявил бы, что пришел он на эту
должность, чтобы развалить завод? Так на кой нам, простите, такой
директор державы с запланированным армагеддоном? (газ. “Город”
(Донецк), 1999 г., 15 июня).]. УМХ1 зафиксирован с созначением –
“Последняя битва между силами Христа и сатаны.” [Иллюстрация:
Отправившись в Израиль, он прохаживался по полю, где, согласно
пророчеству, должен разразиться Армагеддон (“За рубежом”, 1986 г.,
№ 21); И всю ночь напролет, долгую бесплодную ночь, препираются
братья о хлебе и за сахар. Не повышая голоса, упорно, – до Страшного
Суда, до последнего Армагеддона… (Терц Абрам (А. Синявский).
Спокойной ночи)]. А ОКМХ имеет созначение “Соревнование,
поединок, азартная игра.” [Иллюстрация: Завершен армагеддон в
преферанс и бадминтон (Кручик И. Сезон окончен)].
УКЛТ2 (Узуальный интралингвальный коннотативный
литературный топоним с широким диапазоном употребления) – Васюки
(2) Всего зафиксирован 1 коннотоним в 2 созначениях. (Табл. 13)
УКМТ1 (Узуальные интерлингвальные коннотативные
мифотопонимы, имеющие широкую известность) – Атлантида (4),
 169

Геркулесовы столбы (1), Олимп (6), Содом и Гоморра (1), Эдем (1).
Всего зафиксировано 5 коннотонимов в 13 созначениях. (Табл. 14).
УКМТ2 (Узуальные коннотативные мифотопонимы
интралингвального типа, имеющие широкую известность) – Гоморра
(2), Содом (4), Содом и Гоморра (5). Всего зафиксировано 3
коннотонима в 11 созначениях. (Табл. 15).
Особое мето в развитии топонимии принадлежит “топонимам-
двойникам” (определение М. Горбаневского).
Как заключительная “веха” генеза некоторой части рассмотренных
нами собственных имен представлены в словаре топонимы,
образовавшиеся благодаря вторичной топонимизации структурно
тождественного коннотативного географического имени (Топ.1 → КТ →
Топ.2). Найдена она автором словаря далеко не у всех коннотативных
топонимов. Обнаружена только у 23 коннотативных собственных имен.
Причем активность при вторичной топонимизации у коннотативных
топонимов различна. Всего же таких образований во втором издании
«Словаря …» показано 72. Разумеется, словарь не претендует на
полноту представления вторичной топонимии. Тем не менее,
показательно, что «чемпионом» вторичной топонимизации оказался
Сахалин (14)63. Далее следуют Камчатка (7), Амур (6), Аркадия (5),
Сибирь (5), Бродвей (5), Вавилонская башня (3), Голгофа (3), Соловки
(3), Бастилия (3), Калифорния (2), Сахара (2), Сорбона (2), Черемушки
(2), Эльдорадо (2), и группа коннотативных топонимов, у которых
выявлены по одному случаю вторичной топонимизации – Африка (1),
Васюки (1), Иордан (1), Карфаген (1), Париж (1), Рио-де-Жанейро (1),
Шанхай (1), Швейцария (1).

63
В скобках после имени дано количество зафиксированных словарем
вторичных топонимов.
 170

3.3. ВЗГЛЯДЫ Е. С.ОТИНА НА КОННОТАТИВНУЮ ОНИМИЮ В

КОНТЕКСТЕ ОПЫТА ОНИМОГРАФИИ.

Суммируя собственные наблюдения над коннотативной онимией и

представляя словарь, Е. С. Отин высказал свое мнение относительно
того, каким ему представляется “коннотативный словарь собственных
имен в идеальном виде”. По мнению ученого, это должно быть собрание
“максимального количества коннотонимов, выявленных в разных
источниках. В словарных статьях (там, где это возможно и необходимо)
определяется историческая перспектива развития созначений: от
“чистого” собственного имени, т.е. имеющего лишь первичное
референтное значение, к такому его состоянию, когда в его смысловой
структуре возникают коннотативные компоненты. Определяется
характер внеязыковой основы коннотем, последовательность их
появления, если их несколько, типы узуальных коннотаций в
зависимости от широты их представленности в речевом употреблении,
территориальной и социальной привязанности”[193, с. 16]. Если
остановиться только на этой части представления об идеальном словаре,
то и здесь можно увидеть и ясно понять, что “идеальный словарь” не
может быть создан одним человеком. Для осуществления задачи хотя бы
даже первичного выявления единиц, которые должны быть включены в
словарь, нужны усилия, как минимум, большого коллектива
исследователей, причем, исследователей-профессионалов, ежедневно
занятых одним и тем же трудом. Конечно, можно облегчить такую
работу использованием современных поисковых программ. Они могут
помочь обнаруживать в текстовых массивах искомые единицы, однако
принимать решение о наличии или отсутствии в каждом конкретном
употреблении онима коннотативных свойств сможет только ученый-
профессионал.
 171

Очень серьезное значение Е. С. Отин придает иллюстративному

материалу словаря. В списке литературы для словаря значатся около 250
источников, причем значительная часть представляет собой
многотомные издания. Надо полагать, что для “идеального” словаря и
этого материала окажется недостаточно, поскольку ученый считает, что
каждая коннотация должна иллюстрироваться или одним (если других
не выявлено) или целой группой примеров. Должно быть обязательно
показано разнообразие семантических контекстов, в которых
оказывается коннотоним, “его сочетаемость с другими словами, а также
существование различных способов представления его в письменной
речи, а именно: написанием со строчной или прописной буквы, в
кавычках или без кавычек, курсивом или прямым шрифтом”. Конечно,
графическое и пунктуационное оформление коннотонимов ученый
считает добавочной характеристикой, “но, тем не менее весьма
выразительной, семиологически релевантной” [193, с. 16]
характеристикой.
Словарь Е. С. Отина представляет, главным образом, узуальную
составляющую фонда коннотативной онимии. Но даже наш небольшой
опыт изучения коннотативных топонимов показывает, что область
коннотативных окказионализмов в каждом языке практически
необозрима, что изучение этих «“зародышей” возможных узуальных
коннотонимов» (Е. С. Отин) также очень важно для получения ясного
представления о коннотонимии, в том числе, потенциальной, для
углубленного исследования условий и процессов коннотонимизации,
для выявления закономерностей узуализации коннотонимов.
В заключение отметим, что «Словарь коннотативных собственных
имен» Е. С. Отина представляет собой уникальный образец
онимографии не только на Украине или на пространстве стран СНГ, а,
может быть, и во всем мире. К нему еще неоднократно будут обращаться
 172

исследователи и находить все новые и новые источники для

собственного творчества.

3.4. ВЫВОДЫ К ГЛАВЕ III

«Словарь коннотативных собственных имен» Е. С. Отина и, по-

видимому, материалы к нему, с нашей точки зрения, представляет
уникальные, в полной мере еще не реализованные возможности для
онимографической фиксации процессов развития лексического состава
языка. Словарь является первым опытом описания онимогенеза и, шире,
лексигенеза в зоне той части лексики, которая связана со средствами
номинации.
Применительно к рассматриваемому нами топонимическому
материалу можно говорить, что ученый описал один из путей онимогенеза.
“Стартовой площадкой”, отправной точкой “путешествия” в
ономастическом пространстве избрана позиция “чистого” топонима, затем
рассмотрены различные трансформации семантической сферы имени под
влиянием коннотирующих факторов, отмечены позиции деонимизации и,
наконец, зафиксированы случаи вторичной топонимизации слова.
В. М. Мокиенко, отмечая именно этот интерес автора словаря к динамике
семантических процессов писал: «<…> имена собственные совершают в
своем развитии замкнутый круг превращений. От имени нарицательного
они движутся к имени собственному, а от имени собственного – к имени
нарицательному. Круг этот, однако, не оказывается “порочным”, ибо его
завершение никогда не смыкается с его началом. Конечный семантический
результат такого развития часто неожидан, но историк языка способен
установить строго последовательные закономерные этапы, приведшие имя
собственное к этой “неожиданности”. Для такой диагностики, однако,
нужны углубленные историко-этимологические исследования, основанные
на огромном и доброкачественном фактическом материале» [165, с. 6].
 173

Вопрос, как видим, ставится шире, чем он решен в словаре Е. С. Отина.

Однако все равно подобного опыта описания онимогенеза до сих пор
никто, кроме Е. С. Отина не предпринимал.
Опираясь на уже сделанное ученым, можно позволить себе не только
обобщения и рассуждения о перспективах, но и дальнейшую детализацию
уже описанных этапов онимогенеза. Например, много открытий сулят
исследования упоминавшихся нами “мезонимных” (топомезонимных)
состояний имени в контекстах, являющихся переходными между
бытовыми и художественными, обладающими свойствами стилистической
и эстетической маркированности. Большой интерес представляет и
интертекстуальное изучение функционирования коннотативных
топонимов: в значительном числе примеров в «Словаре коннотативных
собственных имен» Е. С. Отина коннотемы приобретают особую
выразительность, когда на них оказывает влияние семиосфера
интертекстуальности.
 174

ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Поставленная в исследовании задача комплексного анализа
коннотативной топонимии преследовала цель определения в структуре и
функциях широко известных интерлингвальных и, в меньшей мере,
интралингвальных единиц свойств, подтверждающих (или
опровергающих) высказываемую многими учеными мысль об
универсальном характере семантических процессов коннотонимизации
топонимов. В результате изучения коннотонимизации топонимов и
функционирования коннотонимов в речи, имеющей эстетическую
направленность были выявлены факты, подтверждающие универсальный
характер коннотации. В текстах с коннотативными топонимами на
русском, украинском, белорусском и английском языках нам не удалось
обнаружить специфических свойств коннотации, характерных для одного
языка и отсутствующих в другом языке.
Рассматривая процесс становления взглядов на коннотативность, мы
пришли к выводу, что они развивалась вначале безотносительно к
собственным именам и имели характер универсальной теории. Появление
теории собственных имен и ее развитие в направлении поиска
специфических черт собственного имени как феномена языка и речи,
привели к тому, что теории коннотативности стали применять и к
собственным именам, хотя вначале это происходило в рамках изучения
коннотативности имени как категории. Со временем ученые начали
обращать внимание на те черты коннотации, которые были характерны для
собственных имен. Однако отсутствие единства взглядов на специфику
имени собственного, что показано нами в параграфах 1.2.1. и 1.2.2. первой
главы существенным образом влияет и на понимание явления коннотации
у собственных имен.
 175

Более или менее цельное отношение к явлению коннотации в

семантике языковых единиц начало формироваться сравнительно недавно.
С конца XIX и на протяжение XX века коннотациями стали обозначать все
эмотивно окрашенные элементы высказываний. Однако появляется все
больше работ, в которых предлагается разграничить в содержании слова (в
том числе и собственного имени) понятийное содержание, попутный
смысл (коннотацию) и чувственную ценность. По нашему мнению, такой
подход является наиболее оправданным и перспективным в плане
дальнейшего развития теории коннотаций собственных имен. Наиболее
кардинально изложил свои взгляды на коннотацию Ролан Барт, который
полагает коннотацию суммой структурированных элементов
определенного миропонимания или идеологии. В тексте диссертации мы
отметили сильную сторону теории Р. Барта, касающуюся того, что в
человеческом обществе на базе первичной системы естественного языка
постоянно возникают системы вторичных смыслов, что этот процесс
тесно соприкасается с проблемами исторической антропологии и, по
нашему мнению, является основным источником развития языка и
мышления в настоящее время и в будущем. В настоящее время (согласно
В. И. Говердовскому) развиваются три типа коннотативной сферы
семантики: 1) экспрессивно-оценочный тип; 2) контекстный тип и 3)
историко-культурный тип. Первые два принадлежат языку, а третий
является внешним по отношению к нему.
Сравнительно новым явлением в языкознании стало
лингвокультурологическое толкование ряда семантических процессов. В
нашей работе мы касались лингвострановедческих аспектов коннотации
и показали, что при наличии значительных совпадений, коннотация по
объему и сущности понятия не совпадает с лингвострановедческими
категориями ‘фоновые знания’ и ‘культурный компонент значения
слова’. Было уделено внимание и проблеме коннотонимизации
 176

топонимов сквозь призму когнитивной ономастики, развиваемой в

работах Е. Ю. Карпенко, сумевшей показать, что коннотативные
свойства онима закладывают в его семантическую ауру
концептуализирующие потенции. В условиях аксиологических и
экспрессивных перемен, происходящих в речемыслительной
деятельности, могут приводить к развитию коннотонимов.
В художественной речи собственное имя, имея устойчивое
семантическое ядро, постоянно обновляет коннотемную составляющую
значения, чему способствуют куммулятивные свойства онимов и строгая
соотнесенность имени с референтом. Развитие референциальных сем на
завершающем этапе коннотонимизации превращает их в коннотемы.
Основной вывод, к которому мы пришли в результате изучения
литературы вопроса, таков: состояние изученности коннотации как
явления дает возможность по-новому решать проблему описания
коннотативной топонимии. Дальнейшие исследования разнообразных
проявлений коннотонимизации в семантической ауре собственного
имени позволит глубже проникнуть в его сущностные свойства.
Рассматривая коннотативную топонимию как феномен речи и
явлениие культуры, мы, с одной стороны, согласились с мнением
большинства исследователей этого явления, что оно имеет
универсально-языковой характер, а с другой – убедились в ее
многообразии и бесконечности смысловых возможностей. Для
облегчения систематизации материала были предложены некоторые
метаязыковые новации. Нам представляется, что они оказались
полезными и могут быть предложены для использования в других
работах такого типа.
Важным для нашей работы оказалось понятие стилистически
маркированной речи. Изменения, происходящие в свойствах топонимов,
употребляемых с эстетическими целями потребовало введения понятия
 177

“состояние топонима”. Для обозначения трех основных состояний

топонимов было предложено воспользоваться соответственно
терминами топоним – топомезоним – топопоэтоним.
Коннотативная топонимия в стилистически маркированной речи
функционирует разнообразно и в широком диапазоне образных
возможностей. Появление художественной литературы как
специфической формы существования человеческой мысли привело к
новому повороту в развитии языков. Обострение интереса к образным
средствам языка, к употреблению топонимов в выразительных целях
привело к тому, что они стали употребляться не только в
художественной речи, но и в других сферах речевой деятельности
человека: в речах политиков и дипломатов, в сакральной литературе, в
публицистической речи и в новых формах городского фольклора. Эти
процессы вызвали новое “диффузное” состояние языковых средств, что
отражается, в первую очередь на их семантике. Поэтому очень важно
учитывать взаимодействие двух динамических систем – имени и текста
– в интертекстуальном и, более широко, в интеркультурном
пространстве.
Одним из поддерживаемых и развиваемых нами постулатов стало
положение о фундаментальной роли ментальных процессов сравнения и
оценки в формировании коннотативной сферы семантики топонимов. На
материале речевой продукции на разных языках мы показали роль
мыслительных процессов сравнения в коннотонимизации топонимов. В
то же время было доказано, что условия развития коннотативных
свойств у топонимов могут быть как одинаковыми во множестве разных
языков, так и характеризоваться особенностями конкретной
лингвокультуры.
Условия, в которых формируется коннотативный ореол семантики
топонимов и выразительные свойства топопоэтонимов непрерывно
 178

изменяются. Поэтому семантика, стилистика и поэтика имен пребывают

в состоянии развития, что дает основание для изучения не
фиксированных состояний имени в речи, а процессов онимогенеза.
Онимогенез не имеет определенного направления или заранее
предрешенного развития, но всегда есть возможность, по крайней мере,
гипотетически, определить, какое состояние имени предшествовало
тому, которое в данный момент наблюдается ученым, а также выяснить
языковые и экстралингвальные условия коннотонимизации.
В ряду преобразований, которым могут подвергаться топонимы, не
остались без внимания явления хрононимизации топонимов. На ярких
примерах функционирования топонимов-баталионимов показаны
процессы трансонимизации, ведущие, с позиций лингвистики, к
переходу в другой разряд онимной лексики, а с позиций речевого
мышления, к появлению у топонима коннотативнх свойств.
Одним из важных вопросов не столько нашего, сколько будущих
исследований является вопрос о классификации интерлингвальной
коннотативной топонимии. В нашей работе предложено для решения
таксономических задач искать те основания, опираясь на которые можно
создать классификацию коннотативных топонимов. К таковым могут
быть отнесены мотивационный, корреляционный и хронотопический
параметры.
Завершающей частью нашего исследования стало изучение опыта
лексикографии коннотативной топонимии в трудах Е. С. Отина. Здесь
прослежен путь ученого к тому пониманию процессов коннотонимизации,
который позволил сформулировать, доказать, и, наконец, воплотить в
жизнь первый опыт такой онимографии коннотативных собственных имен,
в котором отражена не статика языкового состояния, а динамика
онимогенеза. Предпринятый анализ словаря показал не только достижения
ученого, но и позволил наметить направление исследования других
 179

словарных материалов, авторы которых так или иначе пытались решать

вопросы описания коннотативных свойств топонимной лексики. Опираясь
на уже сделанное ученым, можно позволить себе не только обобщения и
рассуждения о перспективах, но и дальнейшую детализацию уже
описанных этапов онимогенеза.
 180

ПРИЛОЖЕНИЕ
Рабочие таблицы для анализа представленности этапов
коннотонимогенеза топонимов в «Словаре коннотативных
собственных имен» Е. С. Отина.

Таблица 1. Топонимогенез (по данным словаря Е. С. Отина)

Австралия Топ.1 Материк в Южном полушарии.
Австралия УКТ1 1 Очень отдаленное место.
Австралия УКТ1 2 Глушь, бескультурье.
Азия Топ.1 Часть света.
Азия УКТ1 1 Застой жизни; отсутствие духовных запросов;
консервативные привычки, отсталость взглядов;
апатия.
Азия УКТ1 2 Бескультурье, дикость; то же, что азиатчина.
Азия УКТ1 3 Неприятная красивость, безвкусица.
Азия ОКТ Строгие нравы, пуританство.
Алтай Топ.1 Разговорный вариант хоронима "Алтайский край",
омоним по отношению к орониму - названию горной
системы в южной части Западной Сибири
Алтай УКТ3 Богатое во всех отношениях место.
Аляска Топ.1 Полуостров на северо-западе Северной Америки и
один из штатов США
Аляска УКТ4 Какое-то далекое, глухое место.
Америка Топ1 Часть света в Западном полушарии.
Америка УКТ2 1 Открытие; реже - изобретение.
Америка УКТ2 2 Нечто новое, непривычное, ранее неизвестное,
скрытое; сенсация, неожиданность.
Америка УКТ2 3 Уже не новая истина, давно сделанное открытие/
Америка УКТ2 4 Зарубежные страны, заграница.
Амур Топ.1 Река на Дальнем Востоке, впадающая в Амурский
лиман Татарского пролива, а также прилегающая к
ней территория.
Амур УКТ2 Далекое место ссылки или нового поселения; всякое
отдаленное место.
Амур УКТ3 1 Покой, тишина (в природе)
Амур УКТ3 2 О спокойном, тихом месте
Амур УКТ3 3 О душевном покое, успокоении
Амур Топ.2 1 Село в Усть-консинском районе Горно-Алтайской
автономной области. Расположено среди красивой
горной местности.
Амур Топ.2 2 Окраина села Михайловка, павловского района,
воронежской областьи
Амур Топ.2 3 Окраина (в прошлом - выселки) села нетайлово,
ясиноватского района. Донецкой области, Украина
Амур Топ.2 4 Неофициальное название шахты и поселка при ней в
 181

г. Макеевке, Донецкой обл.

Амур Топ.2 5 Населенный пункт в Устьяновском районе,
Архангельской области.
Амур Топ.2 6 Неофициальное название одного из левобережных
районов Днепропетровска (в прошлом - отдаленная
окраина Екатеринослава).
Арарат Топ.1 Вулкан на востоке Турции, недалеко от границы с
Арменией.
Арарат УКТ2 1 Нечто огромное, неохватное.
Арарат УКТ2 2 Большое количество чего-то.
Арбат Топ.1 Один из старых районов Москвы.
Арбат УКТ2 Место, где собираются политические вольнолюбцы;
синоним Гайд-парка (см.)
Аркадия Топ.1 Область в центральной части полуострова
Пелопонесс, на юге Греции.
Аркадия УКТ1 1 Страна счастья.
Аркадия УКТ1 2 Беззаботная счастливая жизнь.
Аркадия УКТ1 3 Образ жизни, отличающийся наивностью, простотой
нравов.
Аркадия Топ.2 1 Сад в Петербурге в 90-е годы XIX в.
Аркадия Топ.2 2 Сад в Астрахани в 90-е годы XIX в.
Аркадия Топ.2 3 Приморский курортный район и пляж в Одессе.
Аркадия Топ.2 4 Как поэтоним - название театра в рассказе А.П.
Чехова "Смерть чиновника".
Аркадия Топ.2 5 Кабаре в Шанхае, 20-30 годы XX в.
Аркадия Как название парохода (наутоним).
Армагеддон Топ.1 Местность в Палестине.
Армагеддон УМХ1 Последняя битва между силами Христа и сатаны.
Армагеддон УКМХ1 1 Катастрофа, всеобщая гибель, "конец света".
Армагеддон УКМХ1 2 Крах.
Армагеддон ОКМХ-? Соревнование, поединок, азартная игра.
Атландида МТ1 Опустившийся (вследствие землетрясения) на дно
густонаселенный остров, предположительно в
Атлантическом океане (согласно древнегреческому
преданию, пересказанному Платоном).
Атландида УКМТ1 1 Новый, ранее неизвестный, вновь открывшийся
образ жизни.
Атландида УКМТ1 2 Процветающая культура, цивилизация.
Атландида УКМТ1 3 Уходящий или исчезнувший мир.
Атландида УКМТ1 4 Желанная страна; место, которое притягивает к себе
человека, о котором он мечтает.
Афины Топ.1 Древнегреческий город-государство (полис).
Афины УКТ1 Очаг культуры, центр культурной жизни
Африка Топ.1 Материк.
Африка УКТ2 Жара, зной.
Африка УКТ4 Ад, пекло; место невыносимых мук, страданий,
физических и душевных мук.
Африка Топ.2 Хутор в бывшей Александровской волости
Старобельского уезда Харьковской губернии.
 182

Бастилия Топ.1 Тюрьма (до XV в. - крепость) в Париже.

Бастилия УКТ1 1 Тюрьма вообще; всякое место заключения и
угнетения человека.
Бастилия УКТ1 2 Неприступная крепость, твердыня.
Бастилия УКТ1 3 Гнет, жестокость, подавление человека.
Бастилия УКТ1 4 Оплот реакции, консерватизма.
Бастилия Топ.2 1 Главное (высотное) здание МГУ в Москве.
Бастилия Топ.2 2 Учебный корпус Московского энергетического
института на Красноказарменной улице.
Бастилия Топ.2 3 Жилой дом и продовольственный магазин на
Просторной улице в Москве (90-е годы ХХ в.).
Бедлам Топ.1 Дом для умалишенных в Лондоне.
Бедлам УКТ1 1 Сумасшедший дом
Бедлам УКТ1 2 Место, где царит безумие, хаос, беспорядок.
Бедлам УКТ1 3 Беспорядок, кавардак, сумятица, безалаберщина.
Бедлам ОКТ Безумие, сумасшествие.
Бородино Топ.1 Село в Можайском районе Московской области.
Бородино Хр1 Структурный синоним хрононима "Бородинская
битва"
Бородино УКХр2 1 Победа на ратном поле.
Бородино УКХр2 2 Сражение
Бородино УКХр2 3 Стычка, ссора, потасовка.
Бродвей Топ.1 Улица в Нью-Йорке (Broadway).
Бродвей УКТ1 Городская улица, где сосредоточены магазины и
разные коммерческие развлекательные заведения с
яркой рекламой.
Бродвей УКТ2 Главная улица; любая улица, где вечерами
собирается публика; место прогулок и развлечений.
Бродвей УКТ4 1 Проспект, улица, на которой собираются
правонарушители и проститутки.
Бродвей УКТ4 2 Плац; место сбора осужденных в исправительной
колоннии (Кучинский, 263).
Бродвей Топ.2 1 Усеченная форма - БРОД - улица Тверская (бывш.
Имени Горького) в Москве.
Бродвей Топ.2 2 Усеченная форма - БРОД - Невский проспект от
площади Восстания до Дворцовой площади.
Бродвей Топ.2 1 ул. Советская в г. Пикалёво, Бокситогорского р-на
Ленинградской области.
Бродвей Топ.2 2 неофициальное название главных улиц в населенных
пунктах Донбасса: г. Краматор-ска, г. Кадиевки, г.
Северодонецка, а также места гуляния в селе
Павлополь, Новоазовского района Донецкой
области.
Бродвей Топ.2 Уточненная форма – Бродвей-Центр – Невский
проспект в Санкт-Петербурге от улицы Восстания до
улицы Гоголя.
Бухара Топ.1 Город в Узбекистане.
Бухара УКА3 Лгун, лгунья.
Вавилон Топ.1 Город в Месопотамии, столица Вавилонского
 183

царства в XIX-VI вв. до н.э.

Вавилон УКТ2 1 Порок.
Вавилон УКТ2 2 Иносказательное название Рима как центра
католицизма.
Вавилон УКТ1 1 Средоточие, скопище пороков; греховное место, где
господствует "суета жизни".
Вавилон УКТ1 2 Место с многоязычным, разноплеменным
населением.
Вавилон УКТ1 3 Скопление или объединение людей разных
национальностей
Вавилон УКТ1 4 Многолюдное бойкое место; место, отличающееся
социальной пестротой, контрастами
Вавилон УКТ1 5 Огромный город; значительное поселение.
Вавилонская Топ.1 Легендарный архитектурный памятник древней
башня Месопотамии.
Вавилонская УКТ2 1 Нагромождение, скопление чего-то.
башня
Вавилонская УКТ2 2 Скопление людей разных национальностей,
башня говорящих на разных языках.
Вавилонская УКТ2 3 Дело, в котором участвуют люди разных
башня национальностей.
Вавилонская ОКТ 1 Нечто значительное, в создании которого участвуют
башня множество людей.
Вавилонская ОКТ 2 Грандиозный, честолюбивый замысел.
башня
Вавилонская Топ.2 1 Вавилон – ручей, л.п. Москвы, л.п. Оки
башня
Вавилонская Топ.2 2 Вавилон – урочище в устье Дона недалеко от его
башня рукава Каланчи, рядом с урочищем Обуховкой (на
рукописной "Топографической карте части
Азовского моря с устьями реки Дона…"
Вавилонская Топ.2 3 Вавилон – болото в Устьянском районе
башня Архангельской области России.
Вандея Топ.1 Департамент на западе Франции.
Вандея Хр1 Крестьянское восстание в 1793 г., переросшее в
войну против революции и разгромленное отрядами
("адскими колоннами") генерала Тюрро.
Вандея УКХр2 1 Мятеж, контрреволюция, реакционная сила.
Вандея УКХр2 2 Крестьянское восстание.
Вандея УКХр2 3 Гражданская война.
Васюки ЛТ1 Провинциальный городок в романе И.Ильфа и
Е.Петрова "Золотой теленок".
Васюки УКЛТ2 1 Провинциальный населенный пункт, жители или
власти которого обуреваемы жаждой прославиться.
Васюки УКЛТ2 2 Захолустный город или какое-то место с отсталым
укладом жизни.
Васюки Топ.2 Неофициальное название города Великие Луки
(топонимический жаргонизм)
Ватерлоо Топ.1 Селение в Бельгии, вблизи Брюсселя, где в 1815 году
 184

англо-голландскими и прусскими войсками была

разгромлена армия Наполеона, что привело к
вторичному отречению его от престола.
Ватерлоо УКХр1 1 Поражение в каком-либо деле; крушение надежд,
замыслов.
Ватерлоо УКХр1 2 Резкая перемена, неожиданное неприятное
изменение.
Ватерлоо УКХр1 3 Сражение, битва
Ватерлоо ОКХ (?) Победа.
Везувий Топ.1 Действующий вулкан в Италии.
Везувий УКТ1 1 Темпераментный, горячий, вспыльчивый человек.
Везувий УКТ1 2 Состояние сильного возбуждения.
Везувий УКТ1 3 Горка чего-либо.
Везувий ОКТ 1 Большое скопление дыма, пара.
Везувий ОКТ 2 Сила взрыва, равная одному извержению Везувия.
Венеция Топ.1 Город в северной Италии.
Венеция УКТ1 1 Местность чем-то (обилием воды, каналами,
постройками на сваях и т.д.) похожая на Венецию.
Венеция УКТ1 2 Центр международной торговли.
Венеция ОКТ Сильное наводнение.
Воркута Топ.1 Город в России за Полярным кругом,где в 30-40-е
годы находился один из крупнейших
концентрационных лагерей - Воркутлаг.
Воркута УКТ4 1 Осужденный, длительное время отбывающий
наказание в исправительно-трудовой колоннии
Воркута УКТ4 2 Очень большой срок наказания.
Гайд-парк Топ.1 Парк в Лондоне, где традиционно проводятся
политические митинги.
Гайд-парк УКТ2 Место политических митингов, собраний, дискуссий.
Геркулесовы МТ1 Древнее название двух скал на противоположных
столбы берегах Гибралтарского пролива, поставленных, по
преданию, Геркулесом (Гераклом) в память о его
странствиях.
Геркулесовы УКМТ1 Крайние точки состояния чего-либо, крайность.
столбы
Геркулесовы ОКМТ Что-то выдающееся; высшее достижение чего-либо.
столбы
Гибралтар Топ.1 Скала на европейском берегу Гибралтарского
пролива (на мысе Европа) и крепость (военно-
морская база) возле нее.
Гибралтар УКТ? Неприступный, гордый человек, к которому трудно
найти подход; человек-"скала", "Бастилия".
Гималаи Топ.1 Вариант полного топонима Гималайские горы
Гималаи УКТ1 1 Очень много, огромное количество чего-то.
Гималаи УКТ1 2 Высшее достижение, вершина чего-то
Голгофа Топ.1 Холм в окрестностях Иерусалима; место казни в
древней Иудее, где, по христианскому преданию,
был распят Иисус Христос.
Голгофа УКТ1 1 Место страданий, мучений, казней.
 185

Голгофа УКТ1 2 Тяжкие испытания, страдания.

Голгофа УКТ1 3 Казнь, мученическая смерть.
Голгофа Топ.2 1 Холм на острове Анзерском (Анзере, Анзерске) в
Белом море, входящем в состав Соловецкого
архипелага.
Голгофа Топ.2 2 Гора в Устьянском районе Архангельской губернии
в России.
Голгофа Топ.2 3 Литературный (поэтический) топоним.
Голконда Топ.1 Государство в Индии в XVI-XVII вв., которое
славилось добычей алмазов.
Голконда УКТ1 1 Местность, богатая полезными ископаемыми.
Голконда УКТ1 2 Богатство, сокровище.
Гоморра МТ1 В библейской мифологии - один из городов (другой -
Содом) на реке Иордан или на побережье Мертвого
моря, жители которого были уничтожены небесным
огнем за распутство, кроме праведника Лота с
семьей.
Гоморра УКМТ2 1 Ужас, мрак
Гоморра УКМТ2 2 Нечто невообразимое; что-то, вызывающее шок,
потрясение.
Гуляйполе Топ.1 Село, с 1938 г. город) в Запорожской области
Украины
Гуляйполе УКТ2 Зона анархии, беспорядков.
Джомолунгма Топ.1 Одна из высочайших вершин в Гималаях.
Джомолунгма ОКТ Вершина чего-то, высшая точка чего-то.
Душанбе Топ.1 Столица Таджикистана.
Душанбе УКТ4 1 Жара, зной, духота.
Душанбе УКТ4 2 Жарко, душно.
Европа Топ.1 Часть света
Европа УКТ2 1 Цивилизация; цивилизованное демократическое
общество; цивилизованная страна.
Европа УКТ2 2 Культура, признаки культуры, прогресса.
Европа УКТ2 3 Бытовые удобства.
Европа УКТ2 4 Не наше, не отечественное.
Европа УКТ2 5 Страны (или отдельная страна Западной Европы;
заграница
Жмеринка Топ.1 Город в Винницкой области Украины.
Жмеринка УКТ2 Захолустный городок, глухое место.
Запад Топ.1 Часть света
Запад Топ.1 Страны Западной Европы.
Запад УКТ2 1 Цивилизация; цивилизованное общество.
Запад УКТ2 2 Что-то относящееся к западноевропейской культуре,
философии, укладу жизни в Западной Европе,
дисгармонирующее с нашим, отечественным, -
"восточным" Востоком.
Запад УКТ2 3 Враждебно настроенные к СССР капиталистические
страны, прежде всего - Западной Европы.
Иерихон Топ.1 Город в Палестине в VII -II тысячелетиях до н.э. По
библейскому преданию, его мощные крепостные
 186

стены были разрушены от громкого звука труб

завоевателей (ср. выражение "иерихонские трубы").
Иерихон УКТ2 Шумное место; необычный шум, гам
Иерусалим Топ.1 Город в Палестине
Иерусалим УКТ2 1 Святыня (о предмете материальной культуры)
Иерусалим УКТ2 2 Священное место; место поклонения.
Иерусалим УКТ2 3 Царство небесное (в сочетании с архаичным
прилагательным горний 'верхний', 'высший,
небесный').
Иерусалим УКТ4 Место хранения краденных ценностей.
Индия Топ.1 Государство в Южной Азии.
Индия УКТ4 1 "Общетюремно-лагерное" слово с собирательным
значением 'штрафной барак, его жители'.
Индия УКТ4 2 "Бедная" камера, в которой содержатся лица, не
имеющие вещей и продуктов.
Индия УКТ4 3 Изолятор, штрафная камера в тюрьме.
Индия УКТ4 4 Одна из самых последних общественных прослоек
("мастей") в тюремно-лагерном мире (близкая к
шпане, шалману и доходиловке)
Индия УКТ4 5 Отдаленная колония по заготовке леса.
Иордан Топ.1 Река на Ближнем Востоке, впадает в Мертвое море
Иордан УКТ2 1 Обряд освящения воды (водосвятия) и купания в
проруби во время христианского праздника
Крещения.
Иордан УКТ2 2 Сам христианский праздник Крещения.
Иордан Топ.2 В форме Ердан - местное название в землях Пивы и
Белобережья Пустынно-Николаевского монастыря
на Черкащине.
Итака Топ.1 Остров в Ионическом море.
Итака УКТ1 Родина, родные места (часто в сочетании с
местоимениями своя, моя, его).
Казбек Топ.1 Одна из вершин в центральной части Большого
Кавказа.
Казбек УКТ2 1 Что-то огромное; большое скопление чего-либо.
Казбек УКТ2 2 Выдающийся, выджеляющийся какими-то
качествами человек.
Калифорния Топ.1 Название полуострова на западе Северной Америки
и штата на западе США.
Калифорния УКТ2 1 Место, где люди живут в достатке, благодатный
край.
Калифорния УКТ2 2 Богатство, а также "о выгодном, богатом
предприятии (намек на Калифорнию - страну с
золотыми приисками). Это Калифорния!"
(Михельсон, 318).
Калифорния Топ.2 1 Деревня на юге Нижегородской губернии (XIX в.)
Калифорния Топ.2 2 "Калифорния" - гостиница в Москве.
Камчатка Топ.1 Название полуострова на северо-востоке Азиатской
части России
Камчатка УКТ2 1 Отдаленное, захолустное место.
 187

Камчатка УКТ2 2 Задние ряды (в школе, аудитории, зале и т.д.), где

обычно сидят плохо успевающие учащиеся.
Камчатка УКТ2 3 Плохо успевающие нерадивые ученики.
Камчатка УКТ2 4 Инертная, пассивная часть коллектива.
Камчатка УКТ4 1 Камеры в конце тюремного коридора
Камчатка УКТ4 2 Железная клетка, в которой возили на казнь.
Камчатка Топ.2 1 Часть деревни в Байкаловском районе Свердловской
области России.
Камчатка Топ.2 2 Часть города Друкжковки, Константиновского
района Донецкой области в Украине.
Камчатка Топ.2 3 Земельный участок возле села Соловей,
Ясиноватского района Донецкой области, Украина.
Камчатка Топ.2 4 Часть косы в устье речки Хаджи-дере, между
Днестром и Дунаем.
Камчатка Топ.2 5 Название семинарии сестер Василянок во Львове.
Камчатка Топ.2 6 Название кочегарки на Зверинской улице в Санкт-
Петербурге.
Камчатка Топ.2 7 Микротопоним (под Севастополем во время
Крымской войны 1853-1856 гг.)
Канны Топ.1 Селение на юго-востоке Италии, где в 216г. до н.э. во
время 2-й Пунической войны ударами с флангов
была окружена и уничтожена Ганнибалом
семидесятитысячная римская армия.
Канны УКХр1 1 Крупное поражение (как правило, связанное с
фланговыми ударами и окружением противника).
Канны УКХр1 2 Маневр войск в наступлении (когда наносятся
фланговые удары).
Карфаген Топ.1 Рабовладельческий город-государство на северном
побережье Африки в VII-II вв. до н.э.
Карфаген УКТ1 1 Объект постоянных нападок, осуждения, борьбы.
Карфаген УКТ1 2 Твердыня, устои чего-то; нечто устоявшееся,
окоченевшее.
Карфаген Топ.2 Солепромыслы и завод на реке Мокрая Плотва,
притоке Бахмута, п.п. Северского Донца, п.п. Дона
(территория нынешней Донецкой области, Украина).
Кисловодск Топ.1 Крупнейший в России бальнеоклиматический курорт
(Ставропольский край).
Кисловодск ОКТ Спокойная обстановка.
Китай Топ.1 Государство в Центральной и Восточной Азии
Китай УКТ1 Застой в общественной, политической жизни;
апатия; нечто застылое, консервативное.
Китайская стена - Грандиозное крепостное сооружение в виде стены в
северном Китае, построенное в III в. до н.э.
Китайская стена УКТ1 Непреодолимая граница, преграда; полная изоляция
от кого-то или чего-то.
Клондайк Топ.1 Река в Канаде, приток Юкона, где в начале XX в.
был открыт золотоносный район, получивший такое
же название.
Клондайк УКТ1 1 Любое более или менее значительное месторождение
 188

золота, перспективные для разработки залежи

золота.
Клондайк УКТ1 2 Чем-то богатое место (чаще разными полезными
ископаемыми).
Клондайк УКТ1 3 Место, где можно хорошо заработать, быстро
разбогатеть.
Клондайк УКТ1 4 Выгодное дело; дело, приносящее большую и
быструю прибыль.
Клондайк УКТ1 5 Богатый источник доходов, прибыли, рог изобилия.
Клондайк УКТ1 6 Как междометное слово (при виде большого
количества золота или изделий из него).
Клондайк УКХ1 (?) 1 Золотая лихорадка
Клондайк УКХ1 (?) 2 Ажиотаж, вызванный появлением какой-либо
возможности обогатиться, расширить имеющиеся
источники.
Конотоп Топ.1 Город в Сумской области Украины
Конотоп УКТ4 Далекое, глухое место, провинция, глушь,
захолустье.
Криворожье Топ.1 Название территории Криворожского
железнорудного бассейна, или Кривбаса, в
Днепропетровской области Украины.
Криворожье УКТ4 Глухая провинция, захолустье.
Лапландия Топ.1 Природная область на Скандинавском полуострове.
Лапландия УКТ2 1 Глухомань.
Лапландия УКТ2 2 Холодная, промозглая погода.
Мекка Топ.1 Город в Саудовской Аравии, где находится главная
святыня ислама - мечеть Кааба.
Мекка УКТ1 1 Место притяжения людей, вызывающее
повышенный интерес.
Мекка УКТ1 2 Признанный центр чего-либо.
Мекка УКТ1 3 Почитаемое место.
Монблан Топ.1 Горный массив и вершина в Западных Альпах, самая
высокая в Западной Европе.
Монблан УКТ1 1 Большое количество, скопление чего-либо; нечто
огромное.
Монблан УКТ1 2 Нечто значительное, выдающееся, грандиозное;
высшее достижение; выдающаяся личность.
Монблан УКТ1 3 Очень высокая гора.
Москва Топ.1 Столица России и бывшего СССР.
Москва УКТ2 Центральные ведомства, министерства союзного
значения; столичные власти.
Москва УКТ4 1 Рядовой русский солдат
Москва УКТ4 2 С собирательным значением ‘русское войско’.
Москва УКТ3 Об очень разговорчивом человеке. О разговорчивом
бойком обманщике, плуте.
Нарын Топ.1 Город (областной центр в Киргизии).
Нарын УКТ4 Солнце, лето.
Ниагара Топ.1 Сокращенный - однословный вариант названия
Ниагарский водопад (находится на реке Ниагаре в
 189

Северной Америке).
Ниагара УКТ1 1 Огромный, низвергающийся поток воды.
Ниагара УКТ1 2 Огромное количество, поток кого-то. Чего-то
(людей, слов и т.д.)
Олимп Топ.1 Самый высокий горный массив в Греции.
Олимп МТ1 В древнегреческой мифологии - священная гора в
северной Фессалии, где обитали боги во главе с
Зевсом.
Олимп УКМТ1 1 Сонм, пантеон олимпийских богов.
Олимп УКМТ1 2 Пантеон богов разных религий, а также языческих и
демонических сил, духов, "нежити" и т.д.
Олимп УКМТ1 3 Сообщество авторитетов, мастеров, специалистов
высшего уровня; место, куда допускаются только
избранные.
Олимп УКМТ1 4 Вершина, высшая точка чего-то.
Олимп УКМТ1 5 Выдающееся достижение.
Олимп УКМТ1 6 Почетное место; пьедестал.
Олимп ОКМТ 1 Возвышенное состояние души, взлет (как антоним к
Аиду - символу противоположного состояния -
упадку, безысходности).
Олимп ОКМТ 2 Радости земной, плотской жизни.
Палестина Топ.1 Историческая область в Западной Азии (восточной
провинции Римской империи) где в 1 в. н.э. возникло
христианство, связанное с верой в Иисуса Христа
как богочеловека, спасителя мира.
Палестина УКТ2,3 1 Родина, родные места; своя страна, свой край, где
живут близкие люди, единоверцы (нередко во мн. ч.
И с определениями (наши, родные, дальние и др.)
Палестина УКТ2,3 2 Страна, край, область, местность.
Палестина УКТ2,3 3 Участок земли неопределенных размеров.
Палестина УКТ2,3 4 "Простонар. Обширность, пространство ровного
места".
Палестина УКТ2,3 5 Нечто большое, значительное, обширное.
Палестина УКТ2,3 6 Большое количество, уйма чего-то.
Палестина УКТ2,3 7 Медицинский термин с неясным значением (XVII в.)
Панама Топ.1 Страна в Центральной Америке, по территории
которой в XIX в. был проложен канал, соединивший
Тихий и атлантический океаны.
Панама УХр1 Скандал, связанный с деятельностью этих
проворовавшихся фирм.
Панама УКХр1 Крупное мошенничество, махинация, сомнительная
сделка, жульничество.
Панама УКХр.4 1 Взятка должностному лицу.
Панама УКХр.4 2 Обман, вранье ( в молодежном жаргоне).
Париж Топ.1 Столица Франции.
Париж УКТ2 1 Какой-либо населенный пункт или какая-либо его
часть, где имеются признаки культуры, цивилизации,
благоустроенности, много увеселительных
заведений и т.д.
 190

Париж УКТ2 2 Непристойное, злачное место.

Париж УКТ2 3 Во мн. числе - Парижи, парижи. Очаги европейской
культуры, европейские страны.
Париж УКТ4 Что-либо хорошее, высококачественное.
Париж Топ.2 Название территории, с которой начиналось
строительство микрорайона "Солнечный" в городе
Горловка, Донецкой области, Украина (улица им.
Волкова и Богуна).
Парнас Топ.1 Горный массив в Греции. В древнегреческой
мифологии - местопребывание Аполлона с музами.
Парнас УКТ1 Содружество поэтов; общество почитателей поэзии,
искусства; мир поэзии.
Персия Топ.1 Официальное название государства Иран до 1935 г.
Персия УКТ1 1 Изготовленное в Персии ковровое изделие высшего
качества.
Персия УКТ1 2 Состояние блаженства.
Пёрл-Харбор Топ.1 Военно-морская авиационная база США на
Гавайских островах.
Пёрл-Харбор УХр1 (Без семантизации)
Пёрл-Харбор УКХр1 Поражение, крах, катастрофа.
Полинезия Топ.1 Острова в Океании.
Полинезия УКТ2 1 Отдаленное от центров культурной жизни место,
провинциальная глушь.
Полинезия УКТ2 2 Слаборазвитая страна.
Помпея Топ.1 Город в древней Италии (вблизи Неаполя),
погибший под толстым слоем пепла во время
извержения Везувия в 63 г. н.э.
Помпея УКТ1 1 Хорошо сохранившиеся под слоем земли, ила, воды
и т.д. предметы материальной культуры,
обнаруженные во время археологических раскопок;
руины древних сооружений. Часто в сочетании с
отэтнонимными прилагательными.
Помпея УКТ1 2 Что-то, оставшееся втуне, не воплощенное в жизнь.
Помпея УКТ1 3 Что-то забытое и заново открытое, обнаруженное.
Помпея УКТ1 4 Застойное состояние жизни, отсутствие в ней
перемен.
Помпея УКХр1 1 Катастрофа.
Помпея УКХр1 2 Беспорядок,хаос.
Пошехонье Топ.1 Территория по реке Шехонь, или Шексна, в
Вологодской области вблизи Рыбинского
водохранилища, а также старое название (до 1918 г.)
города Пошехонье- Володарска в Ярославской
области, на берегу Рыбинского водохранилища.
Пошехонье УКТ2 1 Глухая провинция; медвежий угол, захолустье.
Пошехонье УКТ2 2 Тупая покорность.
Пошехонье УКТ2 3 Тупость, идиотизм.
Расея Топ.1 Народно-разговорная, диалектная форма хоронима
(названия государства) Россия.
Расея УКТ2 1 Глубинная, патриархальная, отсталая, кондовая,
 191

беспутная Россия.
Расея УКТ2 2 Простодушные, доверчивые люди.
Рио-де-Жанейро Топ.1 Город в Бразилии, административный центр
одноименного штата
Рио-де-Жанейро УКТ2 1 Богатый, процветающий город, "город мечты".
Рио-де-Жанейро УКТ2 2 Нечто заслуживающее особого внимания,
вызывающее восхищение.
Рио-де-Жанейро Топ.2 Иронично о цыганских поселениях на окраинах
закарпатских городов.
Рубикон Топ.1 Река на Аппенинском полуострове, в 1 в. до н.э.
служившая границей между Италией и римской
провинцией Цизальпинская Галлия.
Рубикон УКТ1 1 Последняя черта, рубеж, переход которого чреват
серьезными последствиями, переменами.
Рубикон УКТ1 2 Этап.
Рубикон УКТ4 1 Яд.
Рубикон УКТ4 2 Балончик с нервно-паралитическим газом.
Рубикон УКТ4 3 Камера смертников
Рубикон УКТ4 4 Основное ограждение в исправительно-трудовой
колонии.
Рубикон ОКТ 1 Объект, вызывающий резко противоположные
отношения, полярные оценки.
Рубикон ОКТ 2 Крайность, резкость.
Русь Топ.1 Государство Россия.
Русь УКТ2 Человек, люди патриархальных взглядов, не
"испорченные" цивилизацией, городской жизнью.
Рязань Топ.1 Город в России, областной центр.
Рязань УКТ1 1 Старинные русские города - центры культуры
Рязань УКТ1 2 Яркость красок, одежды, нарядов.
Сахалин Топ.1 Остров в Охотском море, у восточных берегов Азии.
Сахалин УКТ2 1 Отдаленная окраина населенного пункта; всякое
отдаленное место.
Сахалин УКТ2 2 Отрицательно характеризуемое место.
Сахалин УКТ2 3 Задние ряды в классе
Сахалин Топ.2 1 Поселок в Гафурском районе Башкирии.
Сахалин Топ.2 2 Возвышенность в Салаватском районе (у деревни
Ильтаево), Башкирия.
Сахалин Топ.2 3 Поляна в Янаульском районе (у деревни
Месягутово), Башкирия.
Сахалин Топ.2 4 Часть села Ивановка, Славянского района Донецкой
области, Украина.
Сахалин Топ.2 5 Часть села Клиновое, Артемовского района
Донецкой области, Украина.
Сахалин Топ.2 6 Часть села Красноподолье, Добропольского района
Донецкой области, Украина.
Сахалин Топ.2 7 Часть села Первомайское, Добропольского района
Донецкой области, Украина.
Сахалин Топ.2 8 Часть села Свиридовка, Красноармейского района
Донецкой области, Украина.
 192

Сахалин Топ.2 9 Часть города Святогорска Донецкой области,

Украина.
Сахалин Топ.2 10 Часть города Димитрова Донецкой области,
Украина.
Сахалин Топ.2 11 Неудобные земли около села Новожеланное
Красноармейского района Донецкой области,
Украина.
Сахалин Топ.2 12 Ручей, л.п. Роси, п.п. Днепра
Сахалин Топ.2 13 Остров в Черном море, в устье Георгиевского гирла.
Сахалин Топ.2 13 Кронштадт (на Балтийском море) также именуется
Сахалином.
Сахара Топ.1 Пустыня в Африке.
Сахара УКТ1 1 Жара
Сахара УКТ1 2 Засуха.
Сахара Топ.2 1 Хутор в бывшей Харьковской волости, Харьковской
губернии
Сахара Топ.2 2 Участок надлуговой террасы реки Воронеж в
Гремяченском районе Воронежской области.
Святой Елены Топ.1 Остров в южной части Атлантического океана, место
остров ссылки и смерти (1821) Наполеона 1.
Святой Елены УКТ1 1 Остров, служащий для заточения, ссылки.
остров
Святой Елены УКТ1 2 Место изгнания, изоляция от общества (не остров).
остров
Святой Елены ОКТ Крах, поражение, печальный конец.
остров
Сибирь Топ.1 Название части азиатской территорииРоссии.
Сибирь УКТ2 1 Любое другое место в России и СССР, используемое
для ссылки, каторги, изгнания
Сибирь УКТ2 2 Ссылка, каторга; суровое наказание.
Сибирь УКТ2 3 Уголовное преступление.
Сибирь УКТ2 4 Тяжелая работа, каторжный труд
Сибирь УКТ2 5 Невыносимо тяжелая жизнь; мучение.
Сибирь УКТ2 6 Глухое, безотрадное место.
Сибирь ОКТ Состояние угнетенности, подавленности, тоски.
Сибирь Топ.2 1 Часть Качалинской станицы на Дону.
Сибирь Топ.2 2 Неофициальное нНазвание деревни Николаевки в
бывш. Криворожской волости, Бахмутского уезда,
Екатеринславской губернии.
Сибирь Топ.2 3 Название небольшой деревни в бывш. Бельском
уезде
Сибирь Топ.2 4 Часть косы в устье реки Хаджи-Дере, между
Днестром и Дунаем.
Сибирь Топ.2 5 Речка в Киево-Святошинском районе, Киевской
области.
Синай Топ.1 Гора на Синайском полуострове, где согласно Билии,
Моисей получил откровение от болга Яхве,
выдавшего ему каменные скрижали и
провозгласившего заповеди израильтянам..
 193

Синай УКТ1 Святыня.

Сион Топ.1 Холм в Иерусалиме, где согласно библейскому
преданию, находилась резиденция царя Давида, а
также храм Яхве.
Сион УКТ2 Синоним Иерусалима - духовного центра
христианства; христианские святыни
Содом МТ1 В библейском мифе - один из двух городов (второй -
Гоморра) , где погибли все его жители за свое
распутство (ср. Содомский грех), кроме праведника
Лота с семьей: бог Яхве обрушил на Содом и
Гоморру с неба серу и огонь)
Содом УКМТ2 1 Катастрофа, разруха; хаос, беспорядок; дисгармония.
Содом УКМТ2 2 Разврат, распутство, блуд.
Содом УКМТ2 3 Плотское влечение, похоть.
Содом УКМТ2 4 Невообразимый шум, оглушительный грохот.
Содом и Гоморра МТ1 нет.
Содом и Гоморра УКМТ1 Средоточие порока, греховной жизни; очаг разврата,
"злачное место".
Содом и Гоморра УКМТ2 1 Полный упадок, разруха, развал.
Содом и Гоморра УКМТ2 2 Шум, гвалт; переполох, скандал.
Содом и Гоморра УКМТ2 3 Нечто невообразимое, неописуемое, из ряда вон
выходящее.
Содом и Гоморра УКМТ2 4 Как междометные слова с "семантически диффузной
функцией": ‘страх, ужас, какой ужас, с ума сойти!’,
‘ай-ай-ай!’.
Содом и Гоморра УКМТ2 5 нет.
Соловки Топ.1 Название группы островов в Белом море, а также
Соловецкого мужского монастыря на Соловецком
острове, или Соловце, главном в архипелаге.
Соловки УКТ2 1 Ссылка (чаще - дальняя).
Соловки УКТ2 2 Всякое отдаленное место проживания
Соловки Топ.2 1 Неофициальное название части Ленинского района
города Донецка (внутригородской хороним) и
находящегося здесь рынка (агороним).
Соловки Топ.2 2 Неофициальное название части села Федоровки
(внутрисельский хороним), Великоновоселковского
района, Донецкой области.
Соловки Топ.2 3 Неофициальное название одного из корпусов
Горловского гос. Пединститута иностранных языков
в Донецкой области.
Сорбонна Топ.1 Распространенное второе название парижского
университета, основанного в 1215 г. и в 70-е годы
XX века реорганизованного в 13 самостоятельных
университетов.
Сорбонна УКТ2 Высшее учебное заведение.
Сорбонна Топ.2 1 Санкт-Петербургский государственный университет.
Сорбонна Топ.2 2 Специальная средняя школа милиции в поселке
Стрельна, Петродворцовского района
Сыктывкар Топ.1 Название города, столицы республики Коми (до 1780
 194

г. Зырянский погост, с 1780ь по 1930 г. - Усть

Сысольск)
Сыктывкар УКТ4 Что-то плохое, нежелательное (в речи заключенных
60-х годов ХХ века).
Ташкент Топ.1 Столица Узбекистана.
Ташкент УКТ2 1 Невыносимая жара, зной, духота.
Ташкент УКТ2 2 Приятная теплота, тепло (состояние); удовольствие
от тепла; теплое место где-либо.
Ташкент УКТ2 3 "Сонное царство", застой, отсутствие прогресса;
место, где царят обесправие и произвол
Ташкент УКТ4 1 Одобрительное восклицание ("Ташкент!") при виде
хорошо натопленной печки
Ташкент УКТ4 2 Костер.
Ташкент УКТ4 3 Натопленная печь
Ташкент УКТ4 4 Батарея парового отопления
Ташкент УКТ4 5 Перерыв в работе, перерыв на отдых.
Тмутаракань Топ.1 Древнерусский город и княжество на Таманском
полуострове (X-XII вв.).
Тмутаракань УКТ2 1 Далекая периферия; отдаленное от центра место;
захолустье; гиблое место, глухомань, медвежий угол.
Тмутаракань УКТ2 2 Непрестижное место жительства.
Тюмень Топ.1 Город, центр Тюменской области в России. Первый
русский город в ибири (основан в 1586 г.); центр
русской колонизации Сибири.
Тюмень УКТ4 Провинциал; недалекий, некультурный человек.
Уотергейт Топ.1 Название гостини цы в Вашингтоне (англ.
Watergate).
Уотергейт Хр1 Проникновение в 1972 г. с целью шпионажа агентов
ЦРУ в штаб-квартиру демократической партии,
находившуюся в отеле "Уотергейт", и
последовавший политический скандал.
Уотергейт УКХр1 Политический шпионаж (не всегда связанный с
подслушиванием телефонных разговоров)
вызвавший скандал; политический скандал
Урюпинск Топ.1 Город на севере Волгоградской области России, на
реке Хопер.
Урюпинск УКТ2 Далекая, глухая провинция; захолустье.
Хацапетовка Топ.1 До 1958 г. название города Углегорска в Донецкой
области, Украина.
Хацапетовка УКТ2 Захолустное селение; глухая окраина.
Хохлома Топ.1 Село в Нижегородской области России.
Хохлома УКТ2 Расцветка, где много желтой, красной, черной,
золотистой красок.
Хохлома УКТ4 Ерунда, чушь.
Черёмушки Топ.1 В XVII-XIX вв. - село к югу от Москвы. В настоящее
время - частьМосквы (официально -
Черемушкинский район, в народной речи -
Черемушки).
Черёмушки УКТ2 1 Новостройка; район индустриального строительства
 195

жилых домов по типовому проекту.

Черёмушки УКТ2 2 Район однообразной застройки, безликой
архитектуры.
Черёмушки Топ.2 1 Поселок в Красноярском крае, на Енисее.
Черёмушки Топ.2 2 Микрорайоны в городах Иванове (Россия), Донецке,
Мариуполе, Снежном, Макеевке (Донецкая обл.,
Украина), в Одессе
Чухлома Топ.1 Город в Костромской области России
Чухлома УКТ2 1 Глухая провинция; медвежий угол, глухомань.
Чухлома УКТ2 2 Провинциал; недалекий, отсталый человек
Шанхай Топ.1 Город в Китае
Шанхай УКТ2 1 Стихийно возникший, хаотично застроенный
пригород; самовольно застроенная и неблагоу
строенная окраина города; трущобы.
Шанхай УКТ2 2 Неблагоустроенный небольшой поселок; место,
хаотично застроенное домиками-времянками.
Шанхай Топ.2 Неофициальное название частей городов (городской
хороним). Перечень велик (см. Примемечание)
Швейцария Топ.1 Государство в Центральной Европе, большая часть
территориикоторого находится в Альпах.
Швейцария УКТ1 Местность с красивыми пейзажами (чаще гористая,
холмистая), с климатом, благоприятным для отдыха
и лечения.
Швейцария Топ.2 Загородное место в Казани, где в XIX в. находились
дачи ее жителей.
Эверест Топ.1 Вершина в Гималаях, самая высокая на земном шаре.
Эверест УКТ1 1 Огромное количество, нагромождение чего-то.
Эверест УКТ1 2 Высшее достижение в чем-то, вершина достижений;
предел возможного.
Эверест УКТ1 3 Серьезная трудность, преграда.
Эверест ОКТ Популярный среди спортсменов географический
объект, обладающий притягательной силой,
вызывающий к себе повышенный интерес.
Эдем МТ1 В библейской мифологии - "сад Божий", где обитали
Адам и Ева, рай.
Эдем УКМТ1 Цветущий сад; "земной рай"
Эльбрус Топ.1 Высочайший массив на Кавказе, двувершинный
конус потухшего вулкана
Эльбрус УКТ2 Гора (горы) чего-л. Вещественного; редко - большое
накопление чего-то нематериального
Эльдорадо Топ.1 Легендарная страна в Южной Америке, где, по
преданию, индейцы спрятали от испанских
конкистадоров свои сказочные богатства.
Эльдорадо УКТ1 1 Земли, богатые полезными ископаемыми, в том
числе и золотом.
Эльдорадо УКТ1 2 Богатое чем-то место (кроме полезных ископаемых)
Эльдорадо УКТ1 3 Место, где живут безмятежно и счастливо.
Эльдорадо УКТ1 4 Место, где можно разбогатеть, получить хорошую
прибыль; доходное место; перспективный рынок.
 196

Эльдорадо УКТ1 5 Сокровища, несметные богатства.

Эльдорадо УКТ1 6 Место, где человеку сопутствует успех, где он
реализует свои возможности.
Эльдорадо УКТ1 7 Большая удача; крупный успех; счастливый случай.
Эльдорадо УКТ4 Психиатрическая больница тюремного типа.
Эльдорадо Топ.2 1 Поселок в Красноярском крае, недалеко от Северо-
Енисейска.
Эльдорадо Топ.2 2 Сад в Москве, середина XIX в.
Этна Топ.1 Действующий вулкан на острове Сицилия (в Италии)
Этна УКТ1 Темпераментный человек, человек-вулкан,
"Везувий".

Таблица 2. Выборка: Узуальные интерлингвальные коннотативные топонимы

(УКТ1)
Австралия УКТ1 1 Очень отдаленное место.
Австралия УКТ1 2 Глушь, бескультурье.
Азия УКТ1 1 Застой жизни; отсутствие духовных запросов;
консервативные привычки, отсталость взглядов;
апатия.
Азия УКТ1 2 Бескультурье, дикость; то же, что азиатчина.
Азия УКТ1 3 Неприятная красивость, безвкусица.
Аркадия УКТ1 1 Страна счастья.
Аркадия УКТ1 2 Беззаботная счастливая жизнь.
Аркадия УКТ1 3 Образ жизни, отличающийся наивностью, простотой
нравов.
Афины УКТ1 Очаг культуры, центр культурной жизни
Бастилия УКТ1 1 Тюрьма вообще; всякое место заключения и
угнетения человека.
Бастилия УКТ1 2 Неприступная крепость, твердыня.
Бастилия УКТ1 3 Гнет, жестокость, подавление человека.
Бастилия УКТ1 4 Оплот реакции, консерватизма.
Бедлам УКТ1 1 Сумасшедший дом
Бедлам УКТ1 2 Место, где царит безумие, хаос, беспорядок.
Бедлам УКТ1 3 Беспорядок, кавардак, сумятица, безалаберщина.
Бродвей УКТ1 Городская улица, где сосредоточены магазины и
разные коммерческие развлекательные заведения с
яркой рекламой.
Вавилон УКТ1 1 Средоточие, скопище пороков; греховное место, где
господствует "суета жизни".
Вавилон УКТ1 2 Место с многоязычным, разноплеменным
населением.
Вавилон УКТ1 3 Скопление или объединение людей разных
национальностей
Вавилон УКТ1 4 Многолюдное бойкое место; место, отличающееся
социальной пестротой, контрастами
Вавилон УКТ1 5 Огромный город; значительное поселение.
Везувий УКТ1 1 Темпераментный, горячий, вспыльчивый человек.
Везувий УКТ1 2 Состояние сильного возбуждения.
Везувий УКТ1 3 Горка чего-либо.
 197

Венеция УКТ1 1 Местность чем-то (обилием воды, каналами,

постройками на сваях и т.д.) похожая на Венецию.
Венеция УКТ1 2 Центр международной торговли.
Гималаи УКТ1 1 Очень много, огромное количество чего-то.
Гималаи УКТ1 2 Высшее достижение, вершина чего-то
Голгофа УКТ1 1 Место страданий, мучений, казней.
Голгофа УКТ1 2 Тяжкие испытания, страдания.
Голгофа УКТ1 3 Казнь, мученическая смерть.
Голконда УКТ1 1 Местность, богатая полезными ископаемыми.
Голконда УКТ1 2 Богатство, сокровище.
Итака УКТ1 Родина, родные места (часто в сочетании с
местоимениями своя, моя, его).
Карфаген УКТ1 1 Объект постоянных нападок, осуждения, борьбы.
Карфаген УКТ1 2 Твердыня, устои чего-то; нечто устоявшееся,
окоченевшее.
Китай УКТ1 Застой в общественной, политической жизни;
апатия; нечто застылое, консервативное.
Китайская стена УКТ1 Непреодолимая граница, преграда; полная изоляция
от кого-то или чего-то.
Клондайк УКТ1 1 Любое более или менее значительное месторождение
золота, перспективные для разработки залежи
золота.
Клондайк УКТ1 2 Чем-то богатое место (чаще разными полезными
ископаемыми).
Клондайк УКТ1 3 Место, где можно хорошо заработать, быстро
разбогатеть.
Клондайк УКТ1 4 Выгодное дело; дело, приносящее большую и
быструю прибыль.
Клондайк УКТ1 5 Богатый источник доходов, прибыли, рог изобилия.
Клондайк УКТ1 6 Как междометное слово (при виде большого
количества золота или изделий из него).
Мекка УКТ1 1 Место притяжения людей, вызывающее
повышенный интерес.
Мекка УКТ1 2 Признанный центр чего-либо.
Мекка УКТ1 3 Почитаемое место.
Монблан УКТ1 1 Большое количество, скопление чего-либо; нечто
огромное.
Монблан УКТ1 2 Нечто значительное, выдающееся, грандиозное;
высшее достижение; выдающаяся личность.
Монблан УКТ1 3 Очень высокая гора.
Ниагара УКТ1 1 Огромный, низвергающийся поток воды.
Ниагара УКТ1 2 Огромное количество, поток кого-то. Чего-то
(людей, слов и т.д.)
Парнас УКТ1 Содружество поэтов; общество почитателей поэзии,
искусства; мир поэзии.
Персия УКТ1 1 Изготовленное в Персии ковровое изделие высшего
качества.
Персия УКТ1 2 Состояние блаженства.
Помпея УКТ1 1 Хорошо сохранившиеся под слоем земли, ила, воды
 198

и т.д. предметы материальной культуры,

обнаруженные во время археологических раскопок;
руины древних сооружений. Часто в сочетании с
отэтнонимными прилагательными.
Помпея УКТ1 2 Что-то, оставшееся втуне, не воплощенное в жизнь.
Помпея УКТ1 3 Что-то забытое и заново открытое, обнаруженное.
Помпея УКТ1 4 Застойное состояние жизни, отсутствие в ней
перемен.
Рубикон УКТ1 1 Последняя черта, рубеж, переход которого чреват
серьезными последствиями, переменами.
Рубикон УКТ1 2 Этап.
Рязань УКТ1 1 Старинные русские города - центры культуры
Рязань УКТ1 2 Яркость красок, одежды, нарядов.
Сахара УКТ1 1 Жара
Сахара УКТ1 2 Засуха.
Святой Елены УКТ1 1 Остров, служащий для заточения, ссылки.
остров
Святой Елены УКТ1 2 Место изгнания, изоляция от общества (не остров).
остров
Синай УКТ1 Святыня.
Швейцария УКТ1 Местность с красивыми пейзажами (чаще гористая,
холмистая), с климатом, благоприятным для отдыха
и лечения.
Эверест УКТ1 1 Огромное количество, нагромождение чего-то.
Эверест УКТ1 2 Высшее достижение в чем-то, вершина достижений;
предел возможного.
Эверест УКТ1 3 Серьезная трудность, преграда.
Эльдорадо УКТ1 1 Земли, богатые полезными ископаемыми, в том
числе и золотом.
Эльдорадо УКТ1 2 Богатое чем-то место (кроме полезных ископаемых)
Эльдорадо УКТ1 3 Место, где живут безмятежно и счастливо.
Эльдорадо УКТ1 4 Место, где можно разбогатеть, получить хорошую
прибыль; доходное место; перспективный рынок.
Эльдорадо УКТ1 5 Сокровища, несметные богатства.
Эльдорадо УКТ1 6 Место, где человеку сопутствует успех, где он
реализует свои возможности.
Эльдорадо УКТ1 7 Большая удача; крупный успех; счастливый случай.
Этна УКТ1 Темпераментный человек, человек-вулкан,
"Везувий".
 199

Таблица 3. Выборка: Узуальные интралингвальные коннотативные топонимы с

широкой известностью (УКТ2)
Америка УКТ2 1 Открытие; реже - изобретение.
Америка УКТ2 2 Нечто новое, непривычное, ранее неизвестное,
скрытое; сенсация, неожиданность.
Америка УКТ2 3 Уже не новая истина, давно сделанное открытие/
Америка УКТ2 4 Зарубежные страны, заграница.
Амур УКТ2 Далекое место ссылки или нового поселения; всякое
отдаленное место.
Арарат УКТ2 1 Нечто огромное, неохватное.
Арарат УКТ2 2 Большое количество чего-то.
Арбат УКТ2 Место, где собираются политические вольнолюбцы;
синоним Гайд-парка (см.)
Африка УКТ2 Жара, зной.
Бродвей УКТ2 Главная улица; любая улица, где вечерами
собирается публика; место прогулок и развлечений.
Вавилон УКТ2 1 Порок.
Вавилон УКТ2 2 Иносказательное название Рима как центра
католицизма.
Вавилонская УКТ2 1 Нагромождение, скопление чего-то.
башня
Вавилонская УКТ2 2 Скопление людей разных национальностей,
башня говорящих на разных языках.
Вавилонская УКТ2 3 Дело, в котором участвуют люди разных
башня национальностей.
Гайд-парк УКТ2 Место политических митингов, собраний, дискуссий.
Гуляйполе УКТ2 Зона анархии, беспорядков.
Европа УКТ2 1 Цивилизация; цивилизованное демократическое
общество; цивилизованная страна.
Европа УКТ2 2 Культура, признаки культуры, прогресса.
Европа УКТ2 3 Бытовые удобства.
Европа УКТ2 4 Не наше, не отечественное.
Европа УКТ2 5 Страны (или отдельная страна Западной Европы;
заграница
Жмеринка УКТ2 Захолустный городок, глухое место.
Запад УКТ2 1 Цивилизация; цивилизованное общество.
Запад УКТ2 2 Что-то относящееся к западноевропейской культуре,
философии, укладу жизни в Западной Европе,
дисгармонирующее с нашим, отечественным, -
"восточным" Востоком.
Запад УКТ2 3 Враждебно настроенные к СССР капиталистические
страны, прежде всего - Западной Европы.
Иерихон УКТ2 Шумное место; необычный шум, гам
Иерусалим УКТ2 1 Святыня (о предмете материальной культуры)
Иерусалим УКТ2 2 Священное место; место поклонения.
Иерусалим УКТ2 3 Царство небесное (в сочетании с архаичным
прилагательным горний 'верхний', 'высший,
небесный').
Иордан УКТ2 1 Обряд освящения воды (водосвятия) и купания в
 200

проруби во время христианского праздника

Крещения.
Иордан УКТ2 2 Сам христианский праздник Крещения.
Казбек УКТ2 1 Что-то огромное; большое скопление чего-либо.
Казбек УКТ2 2 Выдающийся, выджеляющийся какими-то
качествами человек.
Калифорния УКТ2 1 Место, где люди живут в достатке, благодатный
край.
Калифорния УКТ2 2 Богатство, а также "о выгодном, богатом
предприятии (намек на Калифорнию - страну с
золотыми приисками). Это Калифорния!"
(Михельсон, 318).
Камчатка УКТ2 1 Отдаленное, захолустное место.
Камчатка УКТ2 2 Задние ряды (в школе, аудитории, зале и т.д.), где
обычно сидят плохо успевающие учащиеся.
Камчатка УКТ2 3 Плохо успевающие нерадивые ученики.
Камчатка УКТ2 4 Инертная, пассивная часть коллектива.
Лапландия УКТ2 1 Глухомань.
Лапландия УКТ2 2 Холодная, промозглая погода.
Москва УКТ2 Центральные ведомства, министерства союзного
значения; столичные власти.
Париж УКТ2 1 Какой-либо населенный пункт или какая-либо его
часть, где имеются признаки культуры, цивилизации,
благоустроенности, много увеселительных
заведений и т.д.
Париж УКТ2 2 Непристойное, злачное место.
Париж УКТ2 3 Во мн. числе - Парижи, парижи. Очаги европейской
культуры, европейские страны.
Полинезия УКТ2 1 Отдаленное от центров культурной жизни место,
провинциальная глушь.
Полинезия УКТ2 2 Слаборазвитая страна.
Пошехонье УКТ2 1 Глухая провинция; медвежий угол, захолустье.
Пошехонье УКТ2 2 Тупая покорность.
Пошехонье УКТ2 3 Тупость, идиотизм.
Расея УКТ2 1 Глубинная, патриархальная, отсталая, кондовая,
беспутная Россия.
Расея УКТ2 2 Простодушные, доверчивые люди.
Рио-де-Жанейро УКТ2 1 Богатый, процветающий город, "город мечты".
Рио-де-Жанейро УКТ2 2 Нечто заслуживающее особого внимания,
вызывающее восхищение.
Русь УКТ2 Человек, люди патриархальных взглядов, не
"испорченные" цивилизацией, городской жизнью.
Сахалин УКТ2 1 Отдаленная окраина населенного пункта; всякое
отдаленное место.
Сахалин УКТ2 2 Отрицательно характеризуемое место.
Сахалин УКТ2 3 Задние ряды в классе
Сибирь УКТ2 1 Любое другое место в России и СССР, используемое
для ссылки, каторги, изгнания
Сибирь УКТ2 2 Ссылка, каторга; суровое наказание.
 201

Сибирь УКТ2 3 Уголовное преступление.

Сибирь УКТ2 4 Тяжелая работа, каторжный труд
Сибирь УКТ2 5 Невыносимо тяжелая жизнь; мучение.
Сибирь УКТ2 6 Глухое, безотрадное место.
Сион УКТ2 Синоним Иерусалима - духовного центра
христианства; христианские святыни
Соловки УКТ2 1 Ссылка (чаще - дальняя).
Соловки УКТ2 2 Всякое отдаленное место проживания
Сорбонна УКТ2 Высшее учебное заведение.
Ташкент УКТ2 1 Невыносимая жара, зной, духота.
Ташкент УКТ2 2 Приятная теплота, тепло (состояние); удовольствие
от тепла; теплое место где-либо.
Ташкент УКТ2 3 "Сонное царство", застой, отсутствие прогресса;
место, где царят обесправие и произвол
Тмутаракань УКТ2 1 Далекая периферия; отдаленное от центра место;
захолустье; гиблое место, глухомань, медвежий угол.
Тмутаракань УКТ2 2 Непрестижное место жительства.
Урюпинск УКТ2 Далекая, глухая провинция; захолустье.
Хацапетовка УКТ2 Захолустное селение; глухая окраина.
Хохлома УКТ2 Расцветка, где много желтой, красной, черной,
золотистой красок.
Черёмушки УКТ2 1 Новостройка; район индустриального строительства
жилых домов по типовому проекту.
Черёмушки УКТ2 2 Район однообразной застройки, безликой
архитектуры.
Чухлома УКТ2 1 Глухая провинция; медвежий угол, глухомань.
Чухлома УКТ2 2 Провинциал; недалекий, отсталый человек
Шанхай УКТ2 1 Стихийно возникший, хаотично застроенный
пригород; самовольно застроенная и неблагоу
строенная окраина города; трущобы.
Шанхай УКТ2 2 Неблагоустроенный небольшой поселок; место,
хаотично застроенное домиками-времянками.
Эльбрус УКТ2 Гора (горы) чего-л. Вещественного; редко - большое
накопление чего-то нематериального

Таблица 4. Выборка: Узуальные интралингвальные коннотативные топонимы с

территориально ограниченным распространением (УКТ3)
Алтай УКТ3 Богатое во всех отношениях место.
Амур УКТ3 1 Покой, тишина (в природе)
Амур УКТ3 2 О спокойном, тихом месте
Амур УКТ3 3 О душевном покое, успокоении
Москва УКТ3 Об очень разговорчивом человеке. О разговорчивом
бойком обманщике, плуте.
 202

Таблица 5. Выборка: узуальный интралингвальный коннотативный топоним,

употребительный в каком-либо социальном жаргоне (УКТ4)
Аляска УКТ4 Какое-то далекое, глухое место.
Африка УКТ4 Ад, пекло; место невыносимых мук, страданий,
физических и душевных мук.
Бродвей УКТ4 1 Проспект, улица, на которой собираются
правонарушители и проститутки.
Бродвей УКТ4 2 Плац; место сбора осужденных в исправительной
колоннии (Кучинский, 263).
Воркута УКТ4 1 Осужденный, длительное время отбывающий
наказание в исправительно-трудовой колоннии
Воркута УКТ4 2 Очень большой срок наказания.
Душанбе УКТ4 1 Жара, зной, духота.
Душанбе УКТ4 2 Жарко, душно.
Иерусалим УКТ4 Место хранения краденных ценностей.
Индия УКТ4 1 "Общетюремно-лагерное" слово с собирательным
значением 'штрафной барак, его жители'.
Индия УКТ4 2 "Бедная" камера, в которой содержатся лица, не
имеющие вещей и продуктов.
Индия УКТ4 3 Изолятор, штрафная камера в тюрьме.
Индия УКТ4 4 Одна из самых последних общественных прослоек
("мастей") в тюремно-лагерном мире (близкая к
шпане, шалману и доходиловке)
Индия УКТ4 5 Отдаленная колония по заготовке леса.
Камчатка УКТ4 1 Камеры в конце тюремного коридора
Камчатка УКТ4 2 Железная клетка, в которой возили на казнь.
Конотоп УКТ4 Далекое, глухое место, провинция, глушь,
захолустье.
Криворожье УКТ4 Глухая провинция, захолустье.
Москва УКТ4 1 Рядовой русский солдат
Москва УКТ4 2 С собирательным значением ‘русское войско’.
Нарын УКТ4 Солнце, лето.
Париж УКТ4 Что-либо хорошее, высококачественное.
Рубикон УКТ4 1 Яд.
Рубикон УКТ4 2 Балончик с нервно-паралитическим газом.
Рубикон УКТ4 3 Камера смертников
Рубикон УКТ4 4 Основное ограждение в исправительно-трудовой
колонии.
Сыктывкар УКТ4 Что-то плохое, нежелательное (в речи заключенных
60-х годов ХХ века).
Ташкент УКТ4 1 Одобрительное восклицание ("Ташкент!") при виде
хорошо натопленной печки
Ташкент УКТ4 2 Костер.
Ташкент УКТ4 3 Натопленная печь
Ташкент УКТ4 4 Батарея парового отопления
Ташкент УКТ4 5 Перерыв в работе, перерыв на отдых.
Тюмень УКТ4 Провинциал; недалекий, некультурный человек.
Хохлома УКТ4 Ерунда, чушь.
Эльдорадо УКТ4 Психиатрическая больница тюремного типа.
 203

Таблица 6. Выборка: Узуальные коннотативные топонимы с неустановленным

индексом широты (УКТ?)
Гибралтар УКТ? Неприступный, гордый человек, к которому трудно
найти подход; человек-"скала", "Бастилия".

Таблица 7. Выборка: Мифотопоним (название мифологического географического

объекта) с «прямым» значением (МТ1)
Атландида МТ1 Опустившийся (вследствие землетрясения) на дно
густонаселенный остров, предположительно в
Атлантическом океане (согласно древнегреческому
преданию, пересказанному Платоном).
Геркулесовы МТ1 Древнее название двух скал на противоположных
столбы берегах Гибралтарского пролива, поставленных, по
преданию, Геркулесом (Гераклом) в память о его
странствиях.
Гоморра МТ1 В библейской мифологии - один из городов (другой -
Содом) на реке Иордан или на побережье Мертвого
моря, жители которого были уничтожены небесным
огнем за распутство, кроме праведника Лота с
семьей.
Олимп МТ1 В древнегреческой мифологии - священная гора в
северной Фессалии, где обитали боги во главе с
Зевсом.
Содом МТ1 В библейском мифе - один из двух городов (второй -
Гоморра) , где погибли все его жители за свое
распутство (ср. Содомский грех), кроме праведника
Лота с семьей: бог Яхве обрушил на Содом и
Гоморру с неба серу и огонь)
Содом и Гоморра МТ1 нет.
Эдем МТ1 В библейской мифологии - "сад Божий", где обитали
Адам и Ева, рай.

Таблица 8. Выборка: мифотопоним (название мифологического географического

объекта) с «прямым» значением (ЛТ1)
Васюки ЛТ1 Провинциальный городок в романе И.Ильфа и
Е.Петрова "Золотой теленок".

Таблица 9. Выборка: Окказиональные коннотативные мифотопонимы (ОКМТ)

Геркулесовы ОКМТ Что-то выдающееся; высшее достижение чего-либо.
столбы
Олимп ОКМТ 1 Возвышенное состояние души, взлет (как антоним к
Аиду - символу противоположного состояния -
упадку, безысходности).
Олимп ОКМТ 2 Радости земной, плотской жизни.

Таблица 10. Выборка: Окказиональные коннотативные мифохрононимы (ОКМХ)

Армагеддон ОКМХ -? Соревнование, поединок, азартная игра.
 204

Таблица 11. Выборка: Топонимы, употребленные в «прямом» значении (Топ.1)

Австралия Топ.1 Материк в Южном полушарии.
Азия Топ.1 Часть света.
Алтай Топ.1 Разговорный вариант хоронима "Алтайский край",
омоним по отношению к орониму - названию горной
системы в южной части Западной Сибири
Аляска Топ.1 Полуостров на северо-западе Северной Америки и
один из штатов США
Америка Топ.1 Часть света в Западном полушарии.
Амур Топ.1 Река на Дальнем Востоке, впадающая в Амурский
лиман Татарского пролива, а также прилегающая к
ней территория.
Арарат Топ.1 Вулкан на востоке Турции, недалеко от границы с
Арменией.
Арбат Топ.1 Один из старых районов Москвы.
Аркадия Топ.1 Область в центральной части полуострова
Пелопонесс, на юге Греции.
Армагеддон Топ.1 Местность в Палестине.
Афины Топ.1 Древнегреческий город-государство (полис).
Африка Топ.1 Материк.
Бастилия Топ.1 Тюрьма (до XV в. - крепость) в Париже.
Бедлам Топ.1 Дом для умалишенных в Лондоне.
Бородино Топ.1 Село в Можайском районе Московской области.
Бродвей Топ.1 Улица в Нью-Йорке (Broadway).
Бухара Топ.1 Город в Узбекистане.
Вавилон Топ.1 Город в Месопотамии, столица Вавилонского
царства в XIX-VI вв. до н.э.
Вавилонская Топ.1 Легендарный архитектурный памятник древней
башня Месопотамии.
Вандея Топ.1 Департамент на западе Франции.
Ватерлоо Топ.1 Селение в Бельгии, вблизи Брюсселя, где в 1815 году
англо-голландскими и прусскими войсками была
разгромлена армия Наполеона, что привело к
вторичному отречению его от престола.
Везувий Топ.1 Действующий вулкан в Италии.
Венеция Топ.1 Город в северной Италии.
Воркута Топ.1 Город в России за Полярным кругом,где в 30-40-е
годы находился один из крупнейших
концентрационных лагерей - Воркутлаг.
Гайд-парк Топ.1 Парк в Лондоне, где традиционно проводятся
политические митинги.
Гибралтар Топ.1 Скала на европейском берегу Гибралтарского
пролива (на мысе Европа) и крепость (военно-
морская база) возле нее.
Гималаи Топ.1 Вариант полного топонима Гималайские горы
Голгофа Топ.1 Холм в окрестностях Иерусалима; место казни в
древней Иудее, где, по христианскому преданию,
был распят Иисус Христос.
Голконда Топ.1 Государство в индии в XVI-XVII вв., которое
 205

славилось добычей алмазов.

Гуляйполе Топ.1 Село, с 1938 г. город) в Запорожской области
Украины
Джомолунгма Топ.1 Одна из высочайших вершин в Гималаях.
Душанбе Топ.1 Столица Таджикистана.
Европа Топ.1 Часть света
Жмеринка Топ.1 Город в Винницкой области Украины.
Запад Топ.1 Часть света
Запад Топ.1 Страны Западной Европы.
Иерихон Топ.1 Город в Палестине в VII -II тысячелетиях до н.э. По
библейскому преданию, его мощные крепостные
стены были разрушены от громкого звука труб
завоевателей (ср. выражение "иерихонские трубы").
Иерусалим Топ.1 Город в Палестине
Индия Топ.1 Государство в Южной Азии.
Иордан Топ.1 Река на Ближнем Востоке, впадает в Мертвое море
Итака Топ.1 Остров в Ионическом море.
Казбек Топ.1 Одна из вершин в центральной части Большого
Кавказа.
Калифорния Топ.1 Название полуострова на западе Северной Америки
и штата на западе США.
Камчатка Топ.1 Название полуострова на северо-востоке Азиатской
части России
Канны Топ.1 Селение на юго-востоке Италии, где в 216г. до н.э. во
время 2-й Пунической войны ударами с флангов
была окружена и уничтожена Ганнибалом
семидесятитысячная римская армия.
Карфаген Топ.1 Рабовладельческий город-государство на северном
побережье Африки в VII-II вв. до н.э.
Кисловодск Топ.1 Крупнейший в России бальнеоклиматический курорт
(Ставропольский край).
Китай Топ.1 Государство в Центральной и Восточной Азии
Клондайк Топ.1 Река в Канаде, приток Юкона, где в начале XX в.
был открыт золотоносный район, получивший такое
же название.
Конотоп Топ.1 Город в Сумской области Украины
Криворожье Топ.1 Название территории Криворожского
железнорудного бассейна, или Кривбаса, в
Днепропетровской области Украины.
Лапландия Топ.1 Природная область на Скандинавском полуострове.
Мекка Топ.1 Город в Саудовской Аравии, где находится главная
святыня ислама - мечеть Кааба.
Монблан Топ.1 Горный массив и вершина в Западных Альпах, самая
высокая в Западной Европе.
Москва Топ.1 Столица России и бывшего СССР.
Нарын Топ.1 Город (областной центр в Киргизии).
Ниагара Топ.1 Сокращенный - однословный вариант названия
Ниагарский водопад (находится на реке Ниагаре в
Северной Америке).
 206

Олимп Топ.1 Самый высокий горный массив в Греции.

Палестина Топ.1 Историческая область в Западной Азии (восточной
провинции Римской империи) где в 1 в. н.э. возникло
христианство, связанное с верой в Иисуса Христа
как богочеловека, спасителя мира.
Панама Топ.1 Страна в Центральной Америке, по территории
которой в XIX в. был проложен канал, соединивший
Тихий и атлантический океаны.
Париж Топ.1 Столица Франции.
Парнас Топ.1 Горный массив в Греции. В древнегреческой
мифологии - местопребывание Аполлона с музами.
Персия Топ.1 Официальное название государства Иран до 1935 г.
Пёрл-Харбор Топ.1 Военно-морская авиационная база США на
Гавайских островах.
Полинезия Топ.1 Острова в Океании.
Помпея Топ.1 Город в древней Италии (вблизи Неаполя),
погибший под толстым слоем пепла во время
извержения Везувия в 63 г. н.э.
Пошехонье Топ.1 Территория по реке Шехонь, или Шексна, в
Вологодской области вблизи Рыбинского
водохранилища, а также старое название (до 1918 г.)
города Пошехонье- Володарска в Ярославской
области, на берегу Рыбинского водохранилища.
Расея Топ.1 Народно-разговорная, диалектная форма хоронима
(названия государства) Россия.
Рио-де-Жанейро Топ.1 Город в Бразилии, административный центр
одноименного штата
Рубикон Топ.1 Река на Аппенинском полуострове, в 1 в. до н.э.
служившая границей между Италией и римской
провинцией Цизальпинская Галлия.
Русь Топ.1 Государство Россия.
Рязань Топ.1 Город в России, областной центр.
Сахалин Топ.1 Остров в Охотском море, у восточных берегов Азии.
Сахара Топ.1 Пустыня в Африке.
Святой Елены Топ.1 Остров в южной части Атлантического океана, место
остров ссылки и смерти (1821) Наполеона 1.
Сибирь Топ.1 Название части азиатской территорииРоссии.
Синай Топ.1 Гора на Синайском полуострове, где согласно Билии,
Моисей получил откровение от болга Яхве,
выдавшего ему каменные скрижали и
провозгласившего заповеди израильтянам..
Сион Топ.1 Холм в Иерусалиме, где согласно библейскому
преданию, находилась резиденция царя Давида, а
также храм Яхве.
Соловки Топ.1 Название группы островов в Белом море, а также
Соловецкого мужского монастыря на Соловецком
острове, или Соловце, главном в архипелаге.
Сорбонна Топ.1 Распространенное второе название парижского
университета, основанного в 1215 г. и в 70-е годы
 207

XX века реорганизованного в 13 самостоятельных

университетов.
Сыктывкар Топ.1 Название города, столицы республики Коми (до 1780
г. Зырянский погост, с 1780ь по 1930 г. - Усть
Сысольск)
Ташкент Топ.1 Столица Узбекистана.
Тмутаракань Топ.1 Древнерусский город и княжество на Таманском
полуострове (X-XII вв.).
Тюмень Топ.1 Город, центр Тюменской области в России. Первый
русский город в ибири (основан в 1586 г.); центр
русской колонизации Сибири.
Уотергейт Топ.1 Название гостини цы в Вашингтоне (англ.
Watergate).
Урюпинск Топ.1 Город на севере Волгоградской области России, на
реке Хопер.
Хацапетовка Топ.1 До 1958 г. название города Углегорска в Донецкой
области, Украина.
Хохлома Топ.1 Село в Нижегородской области России.
Черёмушки Топ.1 В XVII-XIX вв. - село к югу от Москвы. В настоящее
время - частьМосквы (официально -
Черемушкинский район, в народной речи -
Черемушки).
Чухлома Топ.1 Город в Костромской области России
Шанхай Топ.1 Город в Китае
Швейцария Топ.1 Государство в Центральной Европе, большая часть
территориикоторого находится в Альпах.
Эверест Топ.1 Вершина в Гималаях, самая высокая на земном шаре.
Эльбрус Топ.1 Высочайший массив на Кавказе, двувершинный
конус потухшего вулкана
Эльдорадо Топ.1 Легендарная страна в Южной Америке, где, по
преданию, индейцы спрятали от испанских
конкистадоров свои сказочные богатства.
Этна Топ.1 Действующий вулкан на острове Сицилия (в Италии)

Таблица 12. Выборка: Топонимы, образовавшиеся благодаря вторичной

топонимизации структурно тождественных коннотативных географических имен
(Топ.2)
Амур Топ.2 1 Село в Усть-консинском районе Горно-Алтайской
автономной области. Расположено среди красивой
горной местности.
Амур Топ.2 2 Окраина села Михайловка, Павловского района,
Воронежской областьи
Амур Топ.2 3 Окраина (в прошлом - выселки) села Нетайлово,
Ясиноватского района. Донецкой области, Украина
Амур Топ.2 4 Неофициальное название шахты и поселка при ней в
г. Макеевке, Донецкой обл.
Амур Топ.2 5 Населенный пункт в Устьяновском районе,
Архангельской области.
Амур Топ.2 6 Неофициальное название одного из левобережных
 208

районов Днепропетровска (в прошлом - отдаленная

окраина Екатеринослава).
Аркадия Топ.2 1 Сад в Петербурге в 90-е годы XIX в.
Аркадия Топ.2 2 Сад в Астрахани в 90-е годы XIX в.
Аркадия Топ.2 3 Приморский курортный район и пляж в Одессе.
Аркадия Топ.2 4 Как поэтоним - название театра в рассказе А.П.
Чехова "Смерть чиновника".
Аркадия Топ.2 5 Кабаре в Шанхае, 20-30 годы XX в.
Африка Топ.2 Хутор в бывшей Александровской волости
Старобельского уезда Харьковской губернии.
Бастилия Топ.2 1 Главное (высотное) здание МГУ в Москве.
Бастилия Топ.2 2 Учебный корпус Московского энергетического
института на Красноказарменной улице.
Бастилия Топ.2 3 Жилой дом и продовольственный магазин на
Просторной улице в Москве (90-е годы ХХ в.).
Бродвей Топ.2 1 Усеченная форма - БРОД - улица Тверская (бывш.
имени Горького) в Москве.
Бродвей Топ.2 2 Усеченная форма - БРОД - Невский проспект от
площади Восстания до Дворцовой площади.
Бродвей Топ.2 1 ул. Советская в г. Пикалёво, Бокситогорского р-на
Ленинградской области.
Бродвей Топ.2 2 Неофициальное название главных улиц в
населенных пунктах Донбасса: г. Краматорска, г.
Кадиевки, г. Северодонецка, а также места гуляния в
селе Павлополь, Новоазовского района Донецкой
области.
Бродвей Топ.2 Уточненная форма – Бродвей-Центр – Невский
проспект в Санкт-Петербурге от улицы Восстания до
улицы Гоголя.
Вавилонская Топ.2 1 Вавилон - ручей, л.п. Москвы, л.п. Оки
башня
Вавилонская Топ.2 2 Вавилон - урочище в устье Дона недалеко от его
башня рукава Каланчи, рядом с урочищем Обуховкой (на
рукописной "Топографической карте части
Азовского моря с устьями реки Дона…"
Вавилонская Топ.2 3 Вавилон - болото в Устьянском районе
башня Архангельской области России.
Васюки Топ.2 Неофициальное название города Великие Луки
(топонимический жаргонизм)
Голгофа Топ.2 1 Холм на острове Анзерском (Анзере, Анзерске) в
Белом море, входящем в состав Соловецкого
архипелага.
Голгофа Топ.2 2 Гора в Устьянском районе Архангельской губернии
в России.
Голгофа Топ.2 3 Литературный (поэтический) топоним.
Иордан Топ.2 В форме Ердан - местное название в землях Пивы и
Белобережья Пустынно-Николаевского монастыря
на Черкащине.
Калифорния Топ.2 1 Деревня на юге Нижегородской губернии (XIX в.)
 209

Калифорния Топ.2 2 "Калифорния" - гостиница в Москве.

Камчатка Топ.2 1 Часть деревни в Байкаловском районе Свердловской
области России.
Камчатка Топ.2 2 Часть города Друкжковки, Константиновского
района Донецкой области в Украине.
Камчатка Топ.2 3 Земельный участок возле села Соловей,
Ясиноватского района Донецкой области, Украина.
Камчатка Топ.2 4 Часть косы в устье речки Хаджи-дере, между
Днестром и Дунаем.
Камчатка Топ.2 5 Название семинарии сестер Василянок во Львове.
Камчатка Топ.2 6 Название кочегарки на Зверинской улице в Санкт-
Петербурге.
Камчатка Топ.2 7 Микротопоним (под Севастополем во время
Крымской войны 1853-1856 гг.)
Карфаген Топ.2 Солепромыслы и завод на реке Мокрая Плотва,
притоке Бахмута, п.п. Северского Донца, п.п. Дона
(территория нынешней Донецкой области, Украина).
Париж Топ.2 Название территории, с которой начиналось
строительство микрорайона "Солнечный" в городе
Горловка, Донецкой области, Украина (улица им.
Волкова и Богуна).
Рио-де-Жанейро Топ.2 Иронично о цыганских поселениях на окраинах
закарпатских городов.
Сахалин Топ.2 1 Поселок в Гафурском районе Башкирии.
Сахалин Топ.2 2 Возвышенность в Салаватском районе (у деревни
Ильтаево), Башкирия.
Сахалин Топ.2 3 Поляна в Янаульском районе (у деревни
Месягутово), Башкирия.
Сахалин Топ.2 4 Часть села Ивановка, Славянского района Донецкой
области, Украина.
Сахалин Топ.2 5 Часть села Клиновое, Артемовского района
Донецкой области, Украина.
Сахалин Топ.2 6 Часть села Красноподолье, Добропольского района
Донецкой области, Украина.
Сахалин Топ.2 7 Часть села Первомайское, Добропольского района
Донецкой области, Украина.
Сахалин Топ.2 8 Часть села Свиридовка, Красноармейского района
Донецкой области, Украина.
Сахалин Топ.2 9 Часть города Святогорска Донецкой области,
Украина.
Сахалин Топ.2 10 Часть города Димитрова Донецкой области,
Украина.
Сахалин Топ.2 11 Неудобные земли около села Новожеланное
Красноармейского района Донецкой области,
Украина.
Сахалин Топ.2 12 Ручей, л.п. Роси, п.п. Днепра
Сахалин Топ.2 13 Остров в Черном море, в устье Георгиевского гирла.
Сахалин Топ.2 13 Кронштадт (на Балтийском море) также именуется
Сахалином.
 210

Сахара Топ.2 1 Хутор в бывшей Харьковской волости, Харьковской

губернии
Сахара Топ.2 2 Участок надлуговой террасы реки Воронеж в
Гремяченском районе Воронежской области.
Сибирь Топ.2 1 Часть Качалинской станицы на Дону.
Сибирь Топ.2 2 Неофициальное название деревни Николаевки в
бывш. Криворожской волости, Бахмутского уезда,
Екатеринславской губернии.
Сибирь Топ.2 3 Название небольшой деревни в бывш. Бельском
уезде
Сибирь Топ.2 4 Часть косы в устье реки Хаджи-Дере, между
Днестром и Дунаем.
Сибирь Топ.2 5 Речка в Киево-Святошинском районе, Киевской
области.
Соловки Топ.2 1 Неофициальное название части Ленинского района
города Донецка (внутригородской хороним) и
находящегося здесь рынка (агороним).
Соловки Топ.2 2 Неофициальное название части села Федоровки
(внутрисельский хороним), Великоновоселковского
района, Донецкой области.
Соловки Топ.2 3 Неофициальное название одного из корпусов
Горловского гос. пединститута иностранных языков
в Донецкой области.
Сорбонна Топ.2 1 Санкт-Петербургский государственный университет.
Сорбонна Топ.2 2 Специальная средняя школа милиции в поселке
Стрельна, Петродворцовского района
Черёмушки Топ.2 1 Поселок в Красноярском крае, на Енисее.
Черёмушки Топ.2 2 Микрорайоны в городах Иванове (Россия), Донецке,
Мариуполе, Снежном, Макеевке (Донецкая обл.,
Украина), в Одессе
Шанхай Топ.2 Неофициальное название частей городов (городской
хороним). Перечень велик (см. Примечание)
Швейцария Топ.2 Загородное место в Казани, где в XIX в. находились
дачи ее жителей.
Эльдорадо Топ.2 1 Поселок в Красноярском крае, недалеко от Северо-
Енисейска.
Эльдорадо Топ.2 2 Сад в Москве, середина XIX в.

Таблица 13. Выборка: Узуальный интралингвальный коннотативный

литературный топоним с широким диапазоном употребления (УКЛТ2)
Васюки УКЛТ2 1 Провинциальный населенный пункт, жители или
власти которого обуреваемы жаждой прославиться.
Васюки УКЛТ2 2 Захолустный город или какое-то место с отсталым
укладом жизни.
 211

Таблица 14. Выборка: Узуальные интерлингвальные коннотативные

мифотопонимы, имеющие широкую известность (УКМТ1)
Атландида УКМТ1 1 Новый, ранее неизвестный, вновь открывшийся
образ жизни.
Атландида УКМТ1 2 Процветающая культура, цивилизация.
Атландида УКМТ1 3 Уходящий или исчезнувший мир.
Атландида УКМТ1 4 Желанная страна; место, которое притягивает к себе
человека, о котором он мечтает.
Геркулесовы УКМТ1 Крайние точки состояния чего-либо, крайность.
столбы
Олимп УКМТ1 1 Сонм, пантеон олимпийских богов.
Олимп УКМТ1 2 Пантеон богов разных религий, а также языческих и
демонических сил, духов, "нежити" и т.д.
Олимп УКМТ1 3 Сообщество авторитетов, мастеров, специалистов
высшего уровня; место, куда допускаются только
избранные.
Олимп УКМТ1 4 Вершина, высшая точка чего-то.
Олимп УКМТ1 5 Выдающееся достижение.
Олимп УКМТ1 6 Почетное место; пьедестал.
Содом и Гоморра УКМТ1 Средоточие порока, греховной жизни; очаг разврата,
"злачное место".
Эдем УКМТ1 Цветущий сад; "земной рай"

Таблица 15 Выборка: Узуальные коннотативные мифотопонимы

интралингвального типа, имеющие широкую известность (УКМТ2)
Гоморра УКМТ2 1 Ужас, мрак
Гоморра УКМТ2 2 Нечто невообразимое; что-то, вызывающее шок,
потрясение.
Содом УКМТ2 1 Катастрофа, разруха; хаос, беспорядок; дисгармония.
Содом УКМТ2 2 Разврат, распутство, блуд.
Содом УКМТ2 3 Плотское влечение, похоть.
Содом УКМТ2 4 Невообразимый шум, оглушительный грохот.
Содом и Гоморра УКМТ2 1 Полный упадок, разруха, развал.
Содом и Гоморра УКМТ2 2 Шум, гвалт; переполох, скандал.
Содом и Гоморра УКМТ2 3 Нечто невообразимое, неописуемое, из ряда вон
выходящее.
Содом и Гоморра УКМТ2 4 Как междометные слова с "семантически диффузной
функцией": ‘страх, ужас, какой ужас, с ума сойти!’,
‘ай-ай-ай!’.
Содом и Гоморра УКМТ2 5 нет.

Таблица 16. Выборка: Узуальный интерлингвальный мифохрононим (УМХ1)

Армагеддон УМХ1 Последняя битва между силами Христа и сатаны.

Таблица 17. Выборка: Узуальный коннотативный интерлингвальный

мифохрононим (УКМХ1)
Армагеддон УКМХ1 1 Катастрофа, всеобщая гибель, "конец света".
Армагеддон УКМХ1 2 Крах.
 212

Таблица 18. Выборка: (Этого сокращения нет в списке (предположительно:

О<кказиональный>..? коннотативный топоним) (ОКТ)
Азия ОКТ Строгие нравы, пуританство.
Бедлам ОКТ Безумие, сумасшествие.
Вавилонская ОКТ 1 Нечто значительное, в создании которого участвуют
башня множество людей.
Вавилонская ОКТ 2 Грандиозный, честолюбивый замысел.
башня
Везувий ОКТ 1 Большое скопление дыма, пара.
Везувий ОКТ 2 Сила взрыва, равная одному извержению Везувия.
Венеция ОКТ Сильное наводнение.
Джомолунгма ОКТ вершина чего-то, высшая точка чего-то.
Кисловодск ОКТ Спокойная обстановка.
Рубикон ОКТ 1 Объект, вызывающий резко противоположные
отношения, полярные оценки.
Рубикон ОКТ 2 Крайность, резкость.
Святой Елены ОКТ Крах, поражение, печальный конец.
остров
Сибирь ОКТ Состояние угнетенности, подавленности, тоски.
Эверест ОКТ Популярный среди спортсменов географический
объект, обладающий притягательной силой,
вызывающий к себе повышенный интерес.

Таблица 19. Выборка: Хрононим с "прямым" значением (Хр1)

Бородино Хр1 Структурный синоним хрононима "Бородинская
битва"
Вандея Хр1 Крестьянское восстание в 1793 г., переросшее в
войну против революции и разгромленное отрядами
("адскими колоннами") генерала Тюрро.
Уотергейт Хр1 Проникновение в 1972 г. с целью шпионажа агентов
ЦРУ в штаб-квартиру демократической партии,
находившуюся в отеле "Уотергейт", и
последовавший политический скандал.

Таблица 20. Выборка: Узуальные интерлингвальные коннотативные хрононимы,

пользующиеся широкой известностью. (УКХр2)
Бородино УКХр2 1 Победа на ратном поле.
Бородино УКХр2 2 Сражение
Бородино УКХр2 3 Стычка, ссора, потасовка.
Вандея УКХр2 1 Мятеж, контрреволюция, реакционная сила.
Вандея УКХр2 2 Крестьянское восстание.
Вандея УКХр2 3 Гражданская война.

Таблица 21. Выборка: Узуальные интерлингвальные коннотативные хрононимы.

(УКХр1)
Ватерлоо УКХр1 1 Поражение в каком-либо деле; крушение надежд,
замыслов.
Ватерлоо УКХр1 2 Резкая перемена, неожиданное неприятное
 213

изменение.
Ватерлоо УКХр1 3 Сражение, битва
Канны УКХр1 1 Крупное поражение (как правило, связанное с
фланговыми ударами и окружением противника).
Канны УКХр1 2 Маневр войск в наступлении (когда наносятся
фланговые удары).
Панама УКХр1 Крупное мошенничество, махинация, сомнительная
сделка, жульничество.
Пёрл-Харбор УКХр1 Поражение, крах, катастрофа.
Помпея УКХр1 1 Катастрофа.
Помпея УКХр1 2 Беспорядок,хаос.
Уотергейт УКХр1 Политический шпионаж (не всегда связанный с
подслушиванием телефонных разговоров)
вызвавший скандал; политический скандал

Таблица 22. Выборка: (В списке сокращений отсутствует. Предположительно:

О<кказиональный>… коннотативный хрононим). (ОКХ (?))
Ватерлоо ОКХ (?) Победа.

Таблица 23. Выборка: ( (В списке сокращений отсутствует).. Предположительно:

У<зуальный>… коннотативный хрононим). (УКХ1 (?))
Клондайк УКХ1 1 Золотая лихорадка
(?)
Клондайк УКХ1 2 Ажиотаж, вызванный появлением какой-либо
(?) возможности обогатиться, расширить имеющиеся
источники.

Таблица 24. Выборка: ( (В списке сокращений отсутствует). Предположительно:

Узуальный интралингвальный коннотативный топоним с широкой известностью
и одновременно (?)с территориально ограниченным распространением (?)).
(УКТ2,3)
Палестина УКТ2,3 1 Родина, родные места; своя страна, свой край, где
живут близкие люди, единоверцы (нередко во мн. ч.
И с определениями (наши, родные, дальние и др.)
Палестина УКТ2 2 Страна, край, область, местность.
Палестина УКТ2 3 Участок земли неопределенных размеров.
Палестина УКТ2 4 "Простонар. Обширность, пространство ровного
места".
Палестина УКТ2 5 Нечто большое, значительное, обширное.
Палестина УКТ2 6 Большое количество, уйма чего-то.
Палестина УКТ2 7 Медицинский термин с неясным значением (XVII в.)

Таблица 25. Выборка: ( (В списке сокращений отсутствует). Предположительно:

Узуальный интерлингвальный хрононим с широкой известностью (Ухр1)
Панама УХр1 Скандал, связанный с деятельностью этих
проворовавшихся фирм.
Пёрл-Харбор УХр1 (Без семантизации)
 214

Таблица 26. Выборка: ( (В списке сокращений отсутствует). Предположительно:

Узуальный коннотативный хрононим (с какими-то (?)
характеристиками)(УКХр.4)
Панама УКХр.4 1 Взятка должностному лицу.
Панама УКХр.4 2 Обман, вранье ( в молодежном жаргоне).

Таблица 27. Выборка: Отконнотонимные производные (ОтКонПр) (В словаре

помечены квадратиком )
Азия Азиат, азият ОтКонПр Отсталый, грубый, злой, диал,
жестокий человек. бран.
Азия Азиатец, азиятец ОтКонПр а)То же, что и азиат (см.), т.е. бран.
человек отсталых взглядов,
ретроград; б) браное слово.
Азия Азиатский ОтКонПр Отсталый, невежественный, устар.
грубый, жестокий.
Азия Азиатский ОтКонПр Отталкивающий, ужасный. без
Азия Полуазиатский ОтКонПр То же, что и азиатский. без
Азия Азиятный ОтКонПр Злой, вспыльчивый. бран.
Азия Азиатчина, ОтКонПр Отсталость, дикость, устар.
азиятщина бескультурье. бран.
Азия Азиатчина, ОтКонПр Коварство, двоедушие. без
азиятщина
Азия Азиатски ОтКонПр Чрезмерно, чрезвычайно. без
Азия По-азиатски ОтКонПр Отстало, некультурно. без
Аркадия Аркадия ОтКонПр Рисунок с изображением без
деревенской местности,
сентиментальный сельский
пейзаж.
Аркадия Аркадский ОтКонПр Бескорыстный, с чистыми без
помыслами.
Армагеддон Кармагеддон ОтКонПр Внезапная неожиданная, без
непредвиденная беда.
Афины Афиняне ОтКонПр Носители культуры. ирон.
Афины Афинея ОтКонПр Заумь, нечто трудное для без
уразумения
Афины Ахинея (из ОтКонПр Вздор, чепуха. без
афинея)
Афины Ахинеть ОтКонПр Обзавестись чем-л. В без
большом количестве, сверх
обычного.
Афины Афинство ОтКонПр Окказиональное слово со без
значением ‘ученость,
образованность, культура’
Африка Африканда ОтКонПр Поселок и станция на без
Мурманской железной дороге.
Обозначение ее
проектировшиками на карте
совпало с жарким днем.
Бедлам Бедлам, бедлах ОтКонПр Хаос, неразбериха, без
 215

беспорядок (в жаргоне
уголовников).
Бедлам Сверхбедлам ОтКонПр Невыносимые условия жизни. без
Бродвей Брод ОтКонПр То же, что коннотативный без
топоним Бродвей
Бродвей Брод ОтКонПр Место сбора, скопления без
проституток.
Бродвей Брод ОтКонПр Прогулка. без
Бухара Бухарить ОтКонПр Лгать. без
Вавилон "Новый ОтКонПр Журнал в России, без
Вавилон" освещающий международные
проблемы.
Вавилон Вавилонский ОтКонПр Разноязычный. без
Вавилонская "Вавилон" ОтКонПр Название общежития- неофиц.
башня коммуны учеников академика , шутл.
Н.И. Вавилова, а также его
научной школы.
Вавилонская Вавилонский ОтКонПр Огромный. без
башня
Вавилонская Вавилонский ОтКонПр Грандиозный, поражающий без
башня воображение.
Вавилонская Вавилонский ОтКонПр Высокий, длинный. без
башня
Вандея Вандейский ОтКонПр Контрреволюционный, без
реакционный.
Вандея Вандейство ОтКонПр Вандейство - это ремесло без
глотать мятежников живыми
(Евтушенко Е. Вандея).
Вандея Вандействовать ОтКонПр Когда талант в такой трясине, без
обидно чуть ли не до слез, но
лжесвидетели России - они
вандействуют всерьез
(Евтушенко Е. Вандея).
Васюки Нью-Васюки ОтКонПр Дело, основанное на без
непомерных амбициях его
исполнителей, желании
выделиться, прославиться.
Васюки Нью-Васюки ОтКонПр Место проведения без
шахматного турнира.
Васюки Нью-Васюки ОтКонПр Населенный пункт, ирон.
неожиданно получивший
широкую известность, "город-
выскочка".
Васюки Нью-Васюки-2 ОтКонПр Город Элиста, столица ирон.
Калмыкии.
Васюки Ньювасюковщина ОтКонПр Амбициозное мероприятие. без
Васюки Васюкизм ОтКонПр "Васюкизм" - это миф о без
приобщенности советского
народа к ценностям мировой и
 216

отечественной культуры.
Васюки Крым-Васюки ОтКонПр Окказиональный без
юкстапозитивный топоним.
Венеция Гранд-Венеция ОтКонПр Большая группа осторовов, без
архипелаг.
Голгофа Голгофный ОтКонПр Мучительный, тяжкий. без
Голгофа Голгофский ОтКонПр Мученический. без
Европа Европеец ОтКонПр Образованный человек, без
демократических убеждений
Европа Европейский ОтКонПр Прогрессивный, передовой без
Европа Европей ОтКонПр Человек передовых взглядов без
Европа Подъевропник ОтКонПр То же, что и европей без
Иерихон Ерихон ОтКонПр Взбалмошный, шумный бран.
человек.
Иерихон Ерихонка ОтКонПр "Шапка шлемом, стальной устар.
наголовник воевод" (Даль-1,
537); "вид металлического
конически-выпуклого шлема с
наушниками и
назатыльником".
Иерихон Иерихонить ОтКонПр Капризничать, упрямиться, без
ломаться.
Иерихон Ерихониться ОтКонПр Упрямиться, хорохориться, без
капризничать, куражиться.
Иерихон Ерихониться ОтКонПр Сердиться, дуться без
Иерусалим Ерусалимец ОтКонПр Нищий, выдающий себя за вор.жа
странника. рг.
Иерусалим Иерусалимец ОтКонПр Странник, нищий. без
Индия Индус ОтКонПр Заключенный штрафной без
камеры, изолятора.
Китай Китаизм ОтКонПр Застылость взглядов, без
инертность
Китай Китай ОтКонПр Игра без оплаты (в жаргоне без
музыкнтов).
Клондайк "Клондайк" ОтКонПр Название судна (наутоним) без
Клондайк Порноклондайк ОтКонПр Место, где идет бойкая без
торговля порнографическими
изданиями.
Клондайк Клондайкский ОтКонПр Рассчитанный на быстрое без
получение прибыли,
богатства.
Конотоп "Конотопы" ОтКонПр Название встреч московских без
писателей (придумано
А.Гайдаром в 30-е годы)
Монблан Монбланчик ОтКонПр Нечто меньшее, чем Монблан без
в в 1-м созначении.
Москва Москва ОтКонПр Кличка, прозвище. без
Палестина Палестинка ОтКонПр Красивое и уютное место в без
лесу.
 217

Палестина Палестинский ОтКонПр Удобный для жизни, обжитой без

район.
Панама Панамист ОтКонПр Мошенник, авантюрист. без
Париж Парижский ОтКонПр Хороший, замечательный. без
Парнас Парнас ОтКонПр Название романтических без
беседок в садах дворянских
усадеб первой половины XIX
в.
Пошехонье Пошехонский ОтКонПр Провинциальный, без
захолустный.
Пошехонье Пошехонский ОтКонПр Не соответствующий без
современным требованиям,
отсталый, устарелый.
Расея Расейский ОтКонПр Типично русский, без
подчеркнуто русский,
свойственный только
русским.
Сибирь Сибирка ОтКонПр Каторга. без
Сибирь Сибирка ОтКонПр Арестантская при полиции, без
при волостном правленьи,
каменный мешок.
Сибирь Сибирщина ОтКонПр Каторга, тяжелая, без
нестерпимая жизнь.
Сибирь Сибирный ОтКонПр Аретант, каторжный. бран.
Сибирь Сибирный ОтКонПр Злой, лютый. без
Сибирь Усибирить ОтКонПр Сослать на каторгу. без
Сион Сионы, или ОтКонПр "Так в старину именовалась без
иерусалимы "церковная утварь - ковчеги,
имеющие форму церкви".
Содом Содомушка ОтКонПр Грех, прегрешение. без
Содом Содомит ОтКонПр Гомосексуалист. без
Содом Содомский ОтКонПр Вызывающий отрицательное без
отношение.
Содом Содомиться ОтКонПр Ругаться, ссориться. без
Содом Содомиться ОтКонПр Развратничать. без
Содом и Гоморный и ОтКонПр Полный греховных соблазнов; без
Гоморра содомный шумный, многолюдный.
Сорбонна Сарбона ОтКонПр Голова устар.
Ташкент Ташкентство ОтКонПр Образ жизни, без
характеризуемый дикостью и
застоем.
Тмутаракань Тьму-таракань ОтКонПр Нарочитое расчленение без
коннотативного топонима на
две части усиливает
негативную связь с
паронимами тьма и
таракан(ы).
 218

Таблица 28. Выборка: Апеллятивы, возникшие благодаря полной деонимизации

коннотативных собственных имен (ДеОн.) (В словаре помечены ромбиком ◊)
Вавилонская Вавилон ДеОн. Большой дом, большая постройка. без
башня
Вавилонская Вавилон(ы) ДеОн. Во множественном числе - вавилоны - без
башня большие погреба для хранения
подготовленной к солению рыбы.
Вавилонская Вавилон ДеОн. Зигзаг, извилина. без
башня
Вавилонская Вавилон ДеОн. Изгиб реки, дороги, оврага без
башня
Вавилонская Вавилон ДеОн. Древнейший русский "чертеж" (карта) без
башня на белом гладком камне.
Вавилонская Вавилон(ы) ДеОн. Во множественном числе - вавилоны - без
башня искусственного происхождения
скопления камней, сложенных
древними обитателями Кольского
полуострова.
Вавилонская Вавилончик ДеОн. Запутанный извилинами узор. без
башня
Вавилонская Вавилонить ДеОн. Плыть на лодке зигзагами. без
башня
Гоморра Гамора ДеОн. Громкий шум. без
Гоморра Гамора ДеОн. Небесная казнь без
Гоморра Гамора ДеОн. проблематично (!) водка, самогон, без
спирт, вино, разбавленный спирт,
денатурат, и др.
Иерусалим Русалим ДеОн. Святое место без
Иордан Иордань, ДеОн. Прорубь для совершения церковных без
ердань, обрядов
ердан
Иордан Иордань, ДеОн. Беседка над прорубью, где происходит без
ердань, водосвятие и купание
ердан
Иордан Иордань, ДеОн. Прорубь для зимней ловли рыбы. без
ердань,
ердан
Иордан Иордань, ДеОн. Прорубь. без
ердань,
ердан
Иордан Иордань, ДеОн. Ручей. без
ердань,
ердан
Иордан Иордань, ДеОн. Углубление в ручье, где полощут без
ердань, белье.
ердан
Иордан Иордань, ДеОн. Колодец, из которого вытекает ручей. без
ердань,
ердан
 219

Калифорния Калифорния ДеОн. Притон. без

Содом Содом ДеОн. Беспорядок, неразбериха, волнение. без
Содом Содом ДеОн. Разруха, запустение. без
Содом Содом ДеОн. Шум, гвалт. без
Содом Содом ДеОн. Скандал. без
Содом Содом ДеОн. Большая семья, толпа. без
Содом Содом ДеОн. Детвора, дети. без
Содом Содом ДеОн. Тяжелые, невыносимые условия без
жизни.
Содом Содом ДеОн. Чувственность, плотские утехи. без
Содом Содом ДеОн. Нечто вызывающее страх, ужас. без
 220

ЛИТЕРАТУРА
1. Алексеева И. Ю. Трактовка А. Ф. Лосевым и С. Н. Булгаковым
понятия в философии имени / И. Ю.Алексеева // Философские
науки. – 1998. – № 3–4. – С. 112–125.
2. Альтман М. С. Топонимика Достоевского / М. С. Альтман
// Достоевский: Материалы и исследования. – Л., 1976. – Вып. 2. –
С. 51–56.
3. Амирова Т. А. Очерки по истории лингвистики / Т. А. Амирова,
Б. А. Ольховиков, Ю. В. Рождественский. – М. : Наука, 1975. –
559 с.
4. Андреева Л. И. Семантика литературного антропонима
/ Л. И. Андреева // Русская ономастика. – Рязань, 1977. – С. 157–
160.
5. Антонюк Т. Пропріальна номінація персонажів у романі Раїси
Іванченко «Отрута для княгині» / Т. Антонюк // Наукові записки.
Сер. : Мовознавство. – Тернопіль : ТДПУ, 2003. – № 1. – С. 102–
105.
6. Антропонимика / ред. : В. А. Никонов, А. В. Суперанская. – М. :
Наука, 1970. – 360 с.
7. Ахманова О. С. Словарь лингвистических терминов
/ О. С. Ахманова. – М. : Сов. энцикл., 1966. – 606 с.
8. Баранник Д. Х. Iз спостережень над особливостями творення
власних географiчних назв / Д. Х. Баранник // Питання словотвору i
граматичної структури української мови. – Днiпропетровськ, 1976.
– С. 53–57.
9. Барт Р. Основы семиологии / Р. Барт // Структурализм: “за” и
“против”. – М. : Прогресс, 1975. – С. 115–137.
 221

10. Бархударов Л. С. Язык и перевод: (Вопросы общей и частной

теории перевода) / Л. С. Бархударов. – М. : Междунар. отношения,
1975. – 240 с.
11. Басова Г. Д. Київська топонімічна лексика у творах Т. Г. Шевченка
/ Г. Д. Басова // Культура слова. – К., 1989. – Вип. 37. – С. 61–63.
12. Бафоев Б. Топонимы в произведениях Алишера Навои / Б. Бафоев
// Материалы конференции по ономастике Узбекистана, Джизак,
ноябрь 1985 г. – Джизак, 1985. – С. 27–28.
13. Безуглова Н. В. Лингвострановедческий анализ ономастических
реалий [Электронный ресурс] / Н. В. Безуглова. – Режим доступа:
http://www.FESTU.ru
14. Белей Л. О. Функціонально-стилістичні можливості української
літературно-художньої антропонімії XIX–XX ст. / Л. О. Белей. –
Ужгород, 1995. – 120 с.
15. Белей Л. О. Українська літературно-художня антропонімія кінця
XVIII-XX ст. : автореф. дис. на здобуття наук. ступеня докт. філол.
наук / Л. О. Белей. – Ужгород, 1997. – 48 с.
16. Беленькая В. Д. Некоторые вопросы микротопонимии
англоязычных стран / В. Д. Беленькая // Микротопонимия. – М,
1967. – С. 93–106.
17. Беленькая В. Д. Топонимы в составе лексической системы языка
/ В. Д. Беленькая. – М. : МГУ, 1969. – 168 с.
18. Белецкий А. А. Лексикология и теория языкознания (ономастика)
/ А. А. Белецкий. – К. : Киев. ун-т, 1972. – 209 с.
19. Бєліцька Є. М. Синтаксичні та номінативні моделі конотативних
онімів / Є. М. Бєліцька // Восточноукраинский лингвистический
сборник : сб. науч. тр. / ред. кол. : Е. С. Отин и др. – Донецк:
Донеччина, 2002. – Вып. 8. – С. 103–112.
 222

20. Березникова Р. Е. Место номенов в лексической системе языка

/ Р. Е. Березникова // Имя нарицательное и собственное. – М. :
Наука, 1978. – С. 42–59.
21. Березович Е. Л. Географический макромир и микромир в русской
народной языковой традиции (к изучению культурных коннотаций
русских топонимов) / Е. Л. Березович // Славяноведение. – М.,
2002. – № 6. – С. 60–71.
22. Березович Е. Л. Библейская лексика в топонимии русского севера
/ Е. Л. Березович // Известия Уральского государственного
университета. – 1997. – № 5. – С. 77–87.
23. Беценко Т. Особливості функціонування власних найменувань в
українських народних думах / Т. Беценко // Наукові записки. Сер. :
Мовознавство : зб. наук. тр. – Тернопіль : Вид-во ТДПУ, 2003. –
Вип. I. – С. 105–109.
24. Бирилло Ж. Общеизвестные онимы и национально-культурные
ассоциации, вызываемые ими / Ж. Бирилло // Язык, общество,
культура. – Вильнюс, 1997. – С. 65–68.
25. Бияк Н. Я. Власні назви реальних історичних осіб та літературних і
міфологічних персонажів у перекладах українських художніх
творів німецькою мовою / Н. Я. Бияк // Наукові записки. Сер. :
Мовознавство : зб. наук. тр. – Тернопіль : ТДПУ, 2003. – Вип. I. –
С. 109–113.
26. Блумфилд Л. Язык : пер. с англ. / Л. Блумфилд. – М. : Прогресс,
1968. – 607 c.
27. Боєва Е. В. Номінаційне поле у контексті художнього простору
оповідань Б. Грінченка / Е. В. Боєва // Восточноукраинский
лингвистический сборник : cб. науч. тр. – Донецк : Донеччина,
2000. – Вып. 6. – С. 157–164.
 223

28. Бокадорова Н. Ю. Универсальные грамматики : лингвистический

энциклопедический словарь / Н. Ю. Бокадорова. – М. : Сов.
энцикл., 1990. – С. 536–537.
29. Болотов В. И. Множественное число имени собственного и
апеллятива / В. И. Болотов // Имя нарицательное и собственное. –
М. : Наука, 1978. – С. 93–107.
30. Болотов В. И. Лингвистический статус имени собственного и его
функционирование в тексте / В. И. Болотов // Ономастика. Имя и
культура. – М., 1993. – С. 37–46.
31. Большой толковый словарь русского языка / гл.
ред. С. А. Кузнецов. – СПб. : Норинт, 2004. – 1536 с.
32. Бондалетов В. Д. Ономастика и социолингвистика
/ В. Д. Бондалетов // Антропонимика / ред. : В. А. Никонов,
А. В. Суперанская. – М. : Наука, 1970. – С. 17–24.
33. Бондалетов В. Д. Русская ономастика / В. Д. Бондалетов. – М. :
Просвещение, 1983. – 224 с.
34. Бродский И. А. Форма времени : Стихотворения, эссе, пьесы : в 2 т.
/ И. А. Бродский // Стихотворения, эссе, пьесы / сост. В. И. Уфлянд.
– Мн. : Эридан, 1992. – T. 2. – 480 с.
35. Бродский Н. Л. Евгений Онегин. Роман А. С. Пушкина : пособие
для учителей сред. шк. / Н. Л. Бродский. – М. : М-во просвещения
РСФСР, 1950. – 408 с.
36. Булгаков С. Н. Философия имени / С. Н. Булгаков. – М. : Наука,
1998. – 448 с.
37. Булыгина Т. В. Денотат / Т. В. Булыгина, С. А. Крылов
// Лингвистический энциклопедический словарь. – М. : Сов.
энцикл., 1990. – С. 128–129.
 224

38. Булыгина Т. В. Понятийные категории / Т. В. Булыгина,

С. А. Крылов // Лингвистический энциклопедический словарь. –
М. : Сов. энцикл., 1990. – С.385–386.
39. Бурмистр Т. О передаче топонимов в переводе романа «Просвет в
тучах» А. Упита / Т. Бурмистр, В. Тайлане // Топонимика. – М.,
1971. – Вып. 5. – С. 27–28.
40. Буслаев Ф. И. Опыт исторической грамматики русского языка
учеб. пособие для преподавателей / Ф. И. Буслаев. – СПб., 1858. –
Т. II. – XL, 244 с.
41. Бутков В. И. К проблеме топонимии авестийских гимнов
/ В. И. Бутков // Этнографическое обозрение. – М., 1998. – № 1. –
С. 60–69.
42. Буштян Л. М. К проблеме фонетической коннотации собственных
имен в поэзии / Л. М. Буштян // Русская ономастика : cб. науч.
трудов. – Одесса, 1984. – С. 118–124.
43. Быканова В. И. Топонимика в научной фантастике / В. И. Быканова
// Вестник ЛГУ. Сер. 2 : История, языкознание, литературоведение.
– Л., 1990. – Вып. 2. – С. 105–108.
44. Вартанова О. А. Топоним в поэтическом контексте
/ О. А. Вартанова // Текстовый и сентенциональный уровень
стилистического анализа. – Л. : ЛГПИ им. А.И. Герцена, 1989. –
С. 22–33.
45. Введенская Л. А. От собственных имен к нарицательным
/ Л. А. Введенская, Н. П. Колесников. – М. : Просвещение, 1981. –
144 с.
46. Великобритания : Лингвострановедческий словарь. 9500 единиц
/ сост. А. Р. У. Рум, Л. В. Колесников, Г. А. Пасечник и др. – М. :
Русский яз., 1978. – 480 с.
 225

47. Верещагин Е. М. Язык и культура. Лингвострановедение в

преподавании русского языка как иностранного / Е. М. Верещагин,
В. Г. Костомаров. – 2-е изд.. – М. : Русский язык, 1976. – 246 с.
48. Вилинбахов В. Б. Топонимы русского фольклора о взаимосвязях
народов Балтики / В. Б. Вилинбахов // Конференция по топонимике
Северо-Западной зоны СССР : тез. докл. и сообщений. – Рига, 1966.
– С. 90–93.
49. Виноградов В. В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика
/ В. В. Виноградов. – М. : АН СССР, 1963. – 254 с.
50. Виноградов В. В. Язык литературно-художественного
произведения / В. В. Виноградов // Избранные работы. О языке
художественной прозы / В. В. Виноградов. – М. : Наука, 1980. –
С. 57–97.
51. Винтонив Т. Н. Топоніми Жовті Води, Корсунь, Пилявці,
Берестечко в історичних романах / Т. Н. Винтонив // Мовознавчий
вісник : зб. наук. пр. / відп. ред. Г. І. Мартинова. – Черкаси, 2007. –
Вип. 5. – С. 78–85.
52. Винтонив Т. Н. Реальна онімія як засіб образотворення в історичній
оповіді : автореф. дис. на здобуття наук. ступеня канд. філол.
наук : 10.02.15 “3агальне мовознавство” / Т. Н. Винтонив ; Донец.
нац. ун-т. – Донецьк, 2008. – 20 с.
53. Виноградов В. С. Лексические вопросы перевода художественной
прозы / В. С. Виноградов. – М. : МГУ, 1978. – С. 134–151.
54. Воробьева И. А. Коннотативные и экспрессивные свойства
топонимов в произведениях В. М. Шукшина / И. А. Воробьева
// Творчество В. М. Шукшина: поэтика, стиль, язык. – Барнаул,
1994. – С. 135–142.
55. Гавашели Г. Топонимы в романе-эпопее А. Антоновской «Великий
Моурави» / Г. Гавашели // Вестник Отделения общественных наук
 226

АН Грузинской ССР. Серия языка и литературы. – Тбилиси, 1974. –

№ 3. – С. 139–150.
56. Гак В. Г. Метафора: универсальное и специфическое / В. Г. Гак
// Метафора в языке и тексте. – М. : Наука, 1988. – С. 11–26.
57. Галикаева Г. М. Местные географические термины в романе
Дж. Г. Киекбаева «Родные и знакомые» / Г. М. Галикаева
// Вопросы башкирской топонимики. – Уфа, 1981. – С. 73–74.
58. Гальперин И. Р. Проблемы лингвостилистики / И. Р. Гальперин
// Новое в зарубежной лингвистике. Вып. IX : Лингвостилистика. –
М. : Прогресс, 1980. – С. 5–68.
59. Говердовский В. И. Опыт функционально-типологического
описания коннотации : aвтореф. дис. на соискание учен. степени
канд. филол. наук / В. И. Говердовский ; Моск. гос. ун-т
им. М. Ломоносова. – М., 1977. – 20 с.
60. Говердовский В. И. История понятия коннотации
/ В. И. Говердовский // Научные доклады высшей школы.
Филологические науки. – 1979. – № 2. – С. 82–86.
61. Горбаневский М. В. К проблеме семантики имени собственного
/ М. В. Горбаневский // Лингвистическая семантика и логика : сб.
науч. тр. – М. : Изд-во УДН, 1983. – С. 68–81.
62. Горбаневский М. В. Происхождение географических названий :
учеб. пособие для студ.-филологов / М. В. Горбаневский. – М. :
Изд-во УДН, 1983. – 76 с.
63. Горбаневский М. В. В мире имен и названий / М. В. Горбаневский.
– 2-е изд., перераб. и доп. – М. : Знание, 1987. – 208 с.
64. Горбань В. В. Компонентный синтез имени собственного в
поэтическом тексте / В. В. Горбань, Н. Г. Иванова // Питання
сучасної ономастики : ст. та тези VII Всеукраїнської ономастичної
 227

конференції, Дніпропетровськ, 1–3 жовтня 1997 р. –

Дніпропетровськ, 1997. – С. 35.
65. Горе М. С. Географическая узнаваемость топонимов в романах
И. Ильфа и Е. Петрова / М. С. Горе, Г. А. Чередова // Язык и стиль
произведений И. Э. Бабеля, Ю. К. Олеши, И. А. Ильфа и
Е. П. Петрова : сб. науч. тр. – К. : УМК ВО, 1991. – С. 188–193.
66. Грелик Д. Е. К изучению топонимов и антропонимов в фольклоре
Поволжья / Д. Е. Грелик // Ономастика Поволжья. – Горький, 1971.
– С. 331–335.
67. Григорьев В. П. Ономастика Велимира Хлебникова
(индивидуальная поэтическая норма) / В. П. Григорьев
// Ономастика и норма. – М. : Наука, 1976. – С. 181–200.
68. Григорьев В. П. Поэтика слова. На материале русской советской
поэзии / В. П. Григорьев. – М. : Наука, 1979. – 344 с.
69. Гукова Л. Н. Художественная характеристика топонимов в
творческом наследии А.С. Пушкина : словарь : пособие для учителя
/ Л. Н. Гукова, Л. Ф. Фомина. – Одесса: ФОТОСИНТЕТИКА, 2004.
– 192 с. 1 ил.
70. Данильченко А. В. Функционирование топонимов в русском
газетном тексте : aвтореф. дис. на соискание учен. степени канд.
филол. наук / А. В. Данильченко. – Одесса, 1991. 16 с.
71. Данильченко А. В. Некоторые приемы использования в учебно-
воспитательных целях материалов топонимики (на примере города-
героя Одессы) / А. В. Данильченко // Интенсификация учебного
процесса как средство повышения качества подготовки
специалистов в университете. Опыт и проблемы : каталог
аннотированных материалов научно-метод. конф. профессорско-
преподавательского состава. – Одесса : ОГУ, 1983. – С. 20.
 228

72. Данильченко А. В. Топонимика в оптимизации процесса

преподавания русского языка как иностранного
/ А. В. Данильченко // Совершенствование форм и методов
преподавания русского языка иностранным студентам : тез. докл.
респ. науч.-метод. конф. – Минск : БГУ, 1986. – С. 31–32.
73. Данильченко А. В. К проблеме лингвострановедческого
комментирования топонимов в языке газеты / А. В. Данильченко
// Третий международный симпозиум МАПРЯЛ по
лингвострановедению : тез. докл. и сообщ. – Одесса, 1989. – Ч. 1. –
С. 57–69.
74. Данильченко А. В. Топонимы в газетном тексте
/ А. В. Данильченко // Тип и структура урока русского языка как
иностранного : тез. докл. Всесоюзн. науч.-метод. конф. – Минск :
БГУ, 1990. – С. 205–206.
75. Данильченко А. В. Особенности функционирования топонимов в
языке газеты / А. В. Данильченко // 6 республіканська ономастична
конференція : тези доп. і повідомлень, Одеса, 4–6 грудня 1990 р. –
Одесса: ОДУ, 1990. – Ч. 1 : Теоретична та історична ономастика.
Літературна ономастика. – 1990. – С. 112–113.
76. Датченко Ю. В. Функціонально-семантична характеристика
ономастичних компонентів у поезії Миколи Чернявського
/ Ю. В. Датченко // Питання сучасної ономастики : cт. та тези VII
Всеукр. ономастичної конф., Дніпропетровськ, 1–3 жовт. 1997 р. –
Дніпропетровськ, 1997. – С. 43–44.
77. Доровских Л. В. Географические названия в русских народных
сказках / Л. В. Доровских // Вопросы ономастики. – Свердловск,
1977. – Вып. 12 : Русская топонимия и географическая
терминология. – С. 26–48.
 229

78. Дорогая В. Б. Имя собственное и нарицательное в системе

именований персонажа (роман М. Горького «Жизнь Клима
Самгина») : aвтореф. дис. на соискание учен. степени канд. филол.
наук / В. Б. Дорогая. – Л., 1985. – 22 с.
79. Дослідження з ономастики : зб. наук. пр. : ст. та тези за матеріалами
VII Всеукр. ономастичної конф., Дніпропетровськ, 1–3 жовт.
1997 р. / наук. ред. : В. О. Горпинич. – Дніпропетровськ, 1997. –
64 с.
80. Ельмслев Л. Пролегомены к теории языка / Л. Ельмслев // Новое в
зарубежной лингвистике. – М., 1960. – Вып. I. – С. 369–373.
81. Ермолович Д И. Имена собственные на стыке языков и культур:
Заимствование и передача имен собственных с точки зрения
лингвистики и теории перевода / Д. И. Ермолович. – М. : Р. Валент,
2001. – 200 с.
82. Есперсен О. Философия грамматики / О. Есперсен. – М. : Иностр.
лит., 1958. – 404 с.
83. Желєзняк І. М. Топонімічний коментар по повісті Т. Г. Шевченка
«Прогулка с удовольствием и не без морали» / І. М. Желєзняк
// Культура слова. – К., 1989. – Вип. 37. – С. 52–57.
84. Живоглядов А. А. Механизмы двойной референции в образовании
культурных антропонимов и топонимов / А. А. Живоглядов
// Ономастика. Имя и Культура. – М. : Ин-т этнологии и
антропологии РАН им. Н. Н. Миклухо-Маклая, 1993. – С. 12–20.
85. Зайцева К. Б. Английская стилистическая ономастика : тексты
лекций / К. Б. Зайцева. – Одесса, 1973. – 67 с.
86. Зубов М. І. Давньоруський етнонім фрязи: одна богословська
конотація / М. І. Зубов // Записки з ономастики : зб. наук. пр. –
Одесса : Астропринт, 2002. – Вип. 6. – С. 3–13.
 230

87. Иванов В. В. К семиотическому анализу мифа и ритуала (на

белорусском материале) / В. В. Иванов, В. Н. Топоров // Знак –
язык – культура. – Mouton, б.г. – С. 321–389.
88. Иванова Е. Б. Стилистические функции собственных имен (на
материале произведений К. Г. Паустовского) : aвтореф. дис. на
соискание учен. степени канд. филол. наук / Е. Б. Иванова. –
Одесса, 1987. – 16 с.
89. Иванова Н. И. Об активизации семантической перспективы онимов
/ Н. И. Иванова // Восточноукраинский лингвистический сборник :
сб. науч. тр. / отв. ред. Е. С. Отин и др. – Донецк : Донеччина, 2002.
– Вып. 8. – С. 113–120.
90. Имя нарицательное и собственное. – М. : Наука, 1978. – 207 с.
91. Ирисханова К. М. К вопросу о значении топонима
/ К. М. Ирисханова // Сборник научных трудов МГПИИЯ
им. М. Тореза. – М., 1977. – Вып. 101. – С. 63–67.
92. Ирисханова К. М. Стилистические функции топонимов
/ К. М. Ирисханова // Сборник научных трудов МГПИИЯ
им. М. Тореза. – М., 1978. – Вып. 135. – С. 149–157.
93. Ирисханова К. М. Функционирование топонимов в
художественной литературе (английский язык) : aвтореф. дис. на
соискание научн. степени канд. филол. наук / К. М. Ирисханова. –
М., 1978. – 20 с.
94. Калинкин В. М. К вопросу о метаязыке поэтики онима : (статья
первая: специальная терминология) / В. М. Калинкин // Вісник
Донецького університету. Сер. Б : Гуманітарні науки. – Донецьк,
1998. – Вип. 1. – С. 131–138.
95. Калинкин В. М. К построению аксиоматики поэтики онима
/ В. М. Калинкин // Лінгвістичні студії : зб. наук. пр. – Донецьк :
ДонДУ, 1999. – Вип. 5. – С. 219–228.
 231

96. Калинкин В. М. Ономастическая перифраза как проблема поэтики

собственных имен (на материале творчества А. С. Пушкина)
/ В. М. Калинкин // Восточноукраинский лингвистический
сборник : сб. науч. тр. – Донецк : Донеччина, 1998. – Вып. 4. –
С. 107–129.
97. Калинкин В. М. Голос Имени / В. М. Калинкин // Слово и мысль :
Вестник Донецкого отд-ния Петровской АН и Искусств г. Санкт-
Петербург, Россия. Гуманитарные науки : сб. науч. тр. – Донецк,
1999. – Вып. 1. – С. 78–98.
98. Калинкин В. М. Поэтика онима / В. М. Калинкин. – Донецк: Юго-
Восток, 1999. – 408 с.
99. Калинкин В. М. Теория и практика лексикографии поэтонимов (на
материале творчества А. С. Пушкина) / В. М. Калинкин. – Донецк:
Юго-Восток, 1999. – 247 с.
100. Калинкин В. М. Феноменология поэтонима сквозь призму
«Философии имени» А. Ф. Лосева / В. М. Калинкин
// Восточноукраинский лингвистический сборник : сб. науч. тр. –
Донецк: Донеччина, 2000. – Вып. 6. – С. 11–28.
101. Калинкин В. М. Этюды о поэтике онимов в творчестве
О. Мандельштама. IV. Aeterna Urbs и Третий Рим / В. М. Калинкин
// Филологические исследования : сб. науч. работ / Донецкий нац.
ун-т. – Донецк: ТОВ «Юго-Восток, Лтд», 2002. – Вып. 5. – C. 78–
97.
102. Калинкин В. М. До семіотики та естетики поетонімосфери
роману Ліни Костенко «Берестечко» / В. М. Калинкин // Linguistica
slavica : Ювілейний збірник на пошану Ірини Михайлівни
Желєзняк. – К. : Кий, 2002. – С. 63–68.
 232

103. Калинкин В. М. Ищущий – найдет / В. М. Калинкин // Евгений

Степанович Отин : библиогр. указатель к 75-летию со дня
рождения. – Донецк : Юго-Восток, 2007. – С. 6–13.
104. Калінкін В. М. Із спостережень над поетикою онімного
простору роману Ліни Костенко «Берестечко» / В. М. Калинкин,
Ю. В. Лінчицька // Українська пропріальна лексика : матеріали
наук. семінару, Київ, 13–14 вересня 2000 р. – К. : Кий, 2000. –
С. 62–69.
105. Калінкін В. М. Поетика онімного простору. Роман Ліни
Костенко «Берестечко» / В. М. Калинкин, Ю. В. Лінчицька
// Филологические исследования. – Донецк, 2000. – Вып. 2. –
С. 217–230.
106. Канна В. Ю. Хронографический аспект функционирования
топонимов / В. Ю. Канна // Традиційне і нове у вивченні власних
імен : тез. доп. Міжнар. ономастичної конф., Святогірськ, 13–16
жовтня 2005 р. – Донецьк ; Горлівка ; Святогірськ : Вид-во
ГДПІІМ, 2005. – С. 165–168.
107. Канна В. Ю. Коннотативная топонимия в художественном
тексте и стилистически маркированной речи / В. Ю. Канна // Мова і
культура : наук. журнал. – К.: Вид. дім Д. Бураго, 2007. – Вип. 9,
т. ІІІ (91) : Лінгвокультурологічна інтерпретація тексту. – С. 338–
341.
108. Карпенко М. В. О материалах к антропонимическому словарю
писателя / М. В. Карпенко // IV Республиканская ономастическая
конференция : тез. – К., 1969. – С. 154–157.
109. Карпенко М. В. Состав антропонимического словаря писателя
/ М. В. Карпенко // Питання сучасної ономастики. – К. : Наук.
думка, 1976. – С. 190–195;
 233

110. Карпенко М. В. Структура словарной статьи в

антропонимическом словаре А. П. Чехова / М. В. Карпенко // IV
Республиканская ономастическая конференция : тез. – К., 1969. –
С. 160–162.
111. Карпенко М. В. Структура словарной статьи в
антропонимическом словаре А. П. Чехова / М.В. Карпенко,
Л. П. Стычишина // Питання сучасної ономастики. – К. : Наук.
думка, 1976. – С. 195–199.
112. Карпенко О. Ю. Концептуалізація власних назв у художньому
творі / О. Ю. Карпенко // Записки з ономастики : зб. наук. пр.–
Одесса : Астропринт, 2002. – Вип. 6. – С. 80–88.
113. Карпенко О. Ю. Асоціативний словник – шлях до сутності
власної назви / О. Ю. Карпенко // Λογος όνοµαστική. – 2006. – № 1.
– С. 8–21.
114. Карпенко О. Ю. Проблематика когнітивної ономастики :
моногр. / О. Ю. Карпенко. – Одеса : Астропринт, 2006. – 328 с.
115. Карпенко Ю. А. Стилистические возможности топонимических
названий / Ю. А. Карпенко // Питання стилістики української мови
в її взаємозв’язку з іншими слов’янськими мовами : тези доповідей
міжвуз. наук. конф. – Чернівці, 1963. – С. 17–20.
116. Карпенко Ю. А. Топонiмiка художнього тексту (на матерiалi
повiстi О. Ю. Кобилянської «В недiлю рано зiлля копла»)
/ Ю. А. Карпенко // Тези доповiей ХХ наукової сесiї Чернiвецького
ун-ту. Секцiя фiлолог.наук. – Черновці, 1964. – С. 73–77.
117. Карпенко Ю. А. Топонимическая реконструкция географии и
географическая реконструкция топонимии / Ю. А. Карпенко
// Тезисы XI Международной конференции по ономастике. –
София, 1972. – С. 41–44.
 234

118. Карпенко Ю. А. Специфика ономастики / Ю. А. Карпенко

// Русская ономастика : сб. науч. тр. / отв. ред. Ю. А. Карпенко.
Одесса : ОГУ, 1984. – С. 3–16.
119. Карпенко Ю. А. Специфика имени собственного в
художественной литературе / Ю. А. Карпенко // Onomastica,
r.XXXI. – Wroclaw etc., 1986. – S. 6–22.
120. Карпенко Ю. О. Мова топонімів – мова землі: онімізація тексту
як художній засіб у романі Ліни Костенко «Берестечко»
/ Ю. О. Карпенко // Історико-літературний журнал. – Одеса, 2000. –
№ 5. – С. 75–80.
121. Карпенко Ю. О. Ономастичний пошук триває: міркування про
власні назви в романі Л.Костенко «Берестечко» / Ю. О. Карпенко
// Восточноукраинский лингвистический сборник : сб. науч. тр.
/ отв. ред. Е. С. Отин и др. – Донецк : Донеччина, 2001. – Вып. 7. –
С. 3–11.
122. Карпенко Ю. О. Антична міфологія як поетична зброя
/ Ю. О. Карпенко // Записки з ономастики : зб. наук. пр. – Одеса :
Астропринт, 2002. – Вип. 6. – С. 93–108.
123. Карпенко Ю. О. Рец. : Словарь коннотативных собственных
имен. – Донецк : Юго-Восток, 2004. – 410 с. / Ю. О. Карпенко,
Е. С. Отин // Мовознавство. – 2004. – № 5–6 (вересень-грудень). –
С. 99–101.
124. Карпенко Ю. О. Літературна ономастика Ліни Костенко :
моногр. / Ю. О. Карпенко, М. Р. Мельник. – Одеса : Астропринт,
2004. – 216 с.
125. Касьяненко Н. Е. Онимы и отонимные образования в русской
лексикографии XVIII в. (объем, состав и способы словарного
описания) / Н. Е. Касьяненко // Восточноукраинский лингви-
 235

стический сборник : сб. науч. тр. / сост. Е. С. Отин и др. – Донецк :

ДонГУ, 1994. – Вып. 1. – С. 43–49.
126. Кессиди Ф. Х. От мифа к логосу (Становление греческой
философии) / Ф. Х. Кессиди. – М. : Мысль, 1972. – 312 с.
127. Киличев Э. Топонимы в художественном изображении
/ Э. Киличев // Ономастика Узбекистана : тез. республ. науч.-практ.
конф., Карши, 14–16 сентября 1989 г. – Ташкент, 1989. – С. 48–49.
128. Кириллова Л. Е. Топонимы в удмуртских поэтических
произведениях Д. А. Яшина / Л. Е. Кириллова // Поэт, ученый
педагог: Статьи, воспоминания о Д. А. Яшине. – Ижевск, 1993. –
С. 145–150.
129. Ковалевські Т. Ю. Класифікаційні ознаки змінних асоціатів
/ Т. Ю. Ковалевські // Записки з ономастики : зб. наук. пр. – Одеса:
Астропринт, 2002. – Вип. 6. – С. 37–43.
130. Комиссаров В. Н. Теория перевода (лингвистические аспекты)
/ В. Н. Комиссаров. – М. : Высш. шк., 1990. – 253 с.
131. Комлев Н. Г. Компоненты содержательной структуры слова
/ Н. Г. Комлев. – М. : КомКнига, 2006. – 192 с.
132. Кондратьева Т. Н. Переход собственных имен в нарицательные
в фразеологизмах, пословицах и поговорках / Т. Н. Кондратьева
// Ученые записки Казанского ун-та. – 1961. – Т. 119, кн. 5. – С. 86–
92.
133. Кондратьева Т. Н. Топонимические названия в былинах
/ Т. Н. Кондратьева // Вопросы ономастики : тез. докладов. –
Ярославль, 1965. – С. 13–15.
134. Кондратьева Т. Н. М.В. Ломоносов о собственных именах как
стилистическом средстве / Т. Н. Кондратьева // Очерки по истории
русского языка и литературы XVIII века (Ломоносовские чтения). –
Казань, 1967. – Вып. 1. – С. 97–115.
 236

135. Крупеньова Т. І. Ономастичний простір драматичної поеми

«Кассандра» Лесі Українки / Т. І. Крупеньова
// Восточноукраинский лингвистический сборник. – Донецк:
Донеччина, 2000. – Вып. 6. – С. 180–187.
136. Крюкова И. В. Рекламное имя как объект лингворефлексии
/ И. В. Крюкова // Актуальные проблемы вербальной
коммуникации: язык и общество : сб. науч. тр. – К. : КНУ
им. Тараса Шевченко, 2004. – С. 56–60.
137. Леонович О. А. Топонимы Калифорнии (лингвистический
анализ названий населенных пунктов) : aвтореф. дис. на соискание
учен. степени канд. филол. наук : спец. 10.02.04. – М., 1972. – 19 с.
138. Леонович О. А. Топонимы как источник культурологической
информации / О. А. Леонович // Вестник Пятигорского гос.
лингвистического университета. – Пятигорск, 1997. – № 1/2. –
С. 16–20.
139. Леонович О. А. В мире английских имен / О. А. Леонович. –
2-е изд., испр. и доп. – М. : ООО «Издательство АСТ»; ООО
«Издательство Астрель», 2002. – 160 с.
140. Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред.
В. Н. Ярцева. – М. : Сов. энцикл., 1990. – 685 с.
141. Лозев П. Н. К топонимике былин / П. Н. Лозев // Ученые
записки Душанбинск. пед. ин-та. – Сталинабад, 1940. – Т. 1. –
С. 31–34.
142. Ломоносов М. В. Краткое руководство к риторике на пользу
любителей сладкоречия // Ломоносов М. В. Полное собрание
сочинений. – М. ; Л. : АН СССР, 1959. – Т. VII : Труды по
филологии. – 1959. – С. 19–79.
143. Лосев А. Ф. Философия имени // А. Ф. Лосев. Из ранних
произведений. – М., 1990. – 610 с.
 237

144. Лотман Ю. М. Миф – имя – культура / Ю. М. Лотман,

Б. А. Успенский // Ученые записки Тартусского гос. ун-та. – Тарту,
1973. – Вып. 308. – С. 282–303. – (Труды по знаковым
системам. VI).
145. Лукаш Г. Роль символьного значення історичного
ономастикону в сучасній українській поезії / Г. Лукаш
// Восточноукраинский лингвистический сборник : сб. науч. тр. –
Донецк: Донеччина, 2000. – Вып. 6. – С. 152–156.
146. Лукаш Г. Основні тенденції формування ономастикону поезії
90-х років / Г. Лукаш // Наукові записки. Сер. : Мовознавство. –
Тернопіль : Вид-во ТДПУ, 2003. – Вип. I. – С. 151–154.
147. Лукаш Г. Міф і міфологічні конотоніми / Г. Лукаш // Λογος
όνοµαστική. – 2006. – № 1. – С. 58–65.
148. Лукаш Г. Ономастична метафора й конотативний онім: спільне
та відмінне / Г. Лукаш // Актуальные вопросы славянской
ономастики. Славянская ономастика в ареальном, этимологическом
и хронологическом аспектах : материалы III Междунар. науч. конф.
Гомель, 6–7 октября 2006 г. – Гомель : ГГУ им. Ф. Скорины. –
2006. – С. 171–178.
149. Лукаш Г. Процес моделювання конотонімних конструкцій
/ Г. Лукаш // Восточноукраинский лингвистический сборник : сб.
науч. тр. / oтв. ред.. Е. С. Отин. – Донецк : ТОВ «Юго-Восток,
Лтд», 2006. – Вып. 10. – С. 113–126.
150. Лукаш Г П. Концептуальное соотношение общих
коннотонимов в русском и украинском языках / Г. П. Лукаш
// Русский язык: система и функционирование (к 80-летию
профессора П.П. Шубы) : материалы III Междунар. науч. конф.,
Минск, 6-7 апреля 2006 г. – Минск : РИВШ, 2006. – Ч. 2. – С. 262–
265.
 238

151. Ляхова И. В. Функционально-семантический анализ имен

собственных личных (на материале французской художественной
литературы XX века) : aвтореф. дис. на соискание учен. степени
канд. филол. наук / И. В. Ляхова ; Моск. пед. ин-т иностр. яз. им.
Мориса Тореза. – М., 1980. – 24 с.
152. Магазаник Э. Б. Ономапоэтика, или “Говорящие имена” в
литературе / Э. Б. Магазаник. – Ташкент: Фан, 1978. – 146 с.
153. Мадиева Г. Б. Ономастическое пространство современного
Казахстана: структура, семантика, прецедентность, лемматизация :
aвтореф. дис. на соискание учен. степени докт. филол. наук
/ Г. Б. Мадиева ; Казахский нац. ун-т им. аль-Фараби. – Алматы,
2005. – 17 с.
154. Макаренко Е. А. Перефрастические наименования топонимов
(по материалам украинской прессы 80-х гг.) / Е. А. Макаренко ;
Киев. гос. ун-т. – К., 1984. – 17 с. – Деп. в ИНИОН АН СССР,
№ 16618 от 8.0.5.84 г.
155. Мальцева Д. Г. Германия: страна и язык. Landeskunde durch die
Sprache / Д. Г. Мальцева // Лингвострановедческий словарь – 2-е
изд., испр. и доп. – М. : Изд-во «Русские словари» ; ООО
«Издательство Астрель», ООО «Издательство АСТ», 2000. – 416 с.
156. Мандельштам О. : Сочинения : в 2 т. / О. Мандельштам / cост.
и подгот. текста С. Аверинцева и П. Нерлера; коммент. П. Нерлера.
– М. : Худож. лит., 1990.
157. Марк Твен. Том Сойер за границей / Марк Твен // Собрание
сочинений : в 12 т. / под общей ред. А. А. Елистратовой,
М. О. Мендельсона, А. И. Старцева. – М. : ГИХЛ, 1960. – Т. 7. –
С. 221–311.
158. Матвеев А. К. Апология имени / А. К Матвеев // Вопросы
ономастики. – 2004. – № 1. – С. 7–13.
 239

159. Матвеев А. К. Ономастика и ономатология:

терминологический этюд / А. К Матвеев // Вопросы ономастики. –
2005. – № 2. – С. 5–10.
160. Матвеева Т. В. Учебный словарь: русский язык, культура речи,
стилистика, риторика / Т. В. Матвеева. – М. : Флинта ; Наука, 2003.
– 432 с.
161. Мельник М. Р. Топонімічне поле роману «Маруся Чурай»
Л. Костенко / М. Р. Мельник // Щорічні записки з українського
мовознавства : зб. наук. пр. / Одеський держ. ун-т. – Одеса, 1996. –
Вип. 5. – С. 63–71.
162. Мельник М. Р. Ономастика першої поетичної збірки
«Проміння землі» Ліни Костенко / М. Р. Мельник // Щорічні
записки з українського мовознавства : зб. наук. пр. / Одеський
держ. ун-т. – Одеса, 1999. – Вип. 6. – С. 88–92.
163. Мельник М. Специфіка функціонування онімів у поезії
/ М. Мельник // Наукові записки. Сер. : Мовознавство. – Тернопіль :
Вид-во ТДПУ, 2003. – Вип. I. – С. 154–159.
164. Миронюк Н. П. Топонiми в романi О. Гончара «Таврiя»
/ Н. П. Миронюк // Питання ономастики пiвденної України. – К.,
1974. – С. 176–179.
165. Мокиенко В. М. Перевоплощенное имя / В. М. Мокиенко //
Отин Е. С. Словарь коннотативных собственных имен. – М.: ООО
«А Темп», 2006. – С. 5–10.
166. Морозова М. Н. Поволжская топонимия в русской
художественной литературе / М. Н. Морозова // Русская
ономастика. – Рязань, 1977. – С. 186–192.
167. Мудрова Н. В. Способы отражения особенностей онимии
повести Н. С. Лескова «Левша» в переводе на английский язык
/ Н. В. Мудрова // Восточноукраинский лингвистический сборник :
 240

сб. науч. тр. / отв. ред. Е. С. Отин и др. – Донецк : Донеччина, 2002.
– Вып. 8. – С. 228–237.
168. Мурзаев Э. М. Поэтичность географического имени
/ Э. М. Мурзаев // Русская речь. – 1996. – № 5. – С. 84–89.
169. Муромцев І. В. Конотація власних назв у художньому тексті
/ І. В. Муромцев // Вісник Харківського університету. Проблеми
філології. – 1992. – Вип. 369. – С. 93–99.
170. Мухамедова З. Б. Топонимы в лирике некоторых туркменских
поэтов: (на материале произв. Махтумкули) / З. Б. Мухамедова,
С. Ахаллы // Топонимика Востока. – М., 1969. – С. 99–112.
171. Мюллер В. К. Англо-русский словарь / В. К. Мюллер. – М. :
Рус. яз., 1989. – 848 с.
172. Некрасова Е. А. Некоторые наблюдения над употреблением
имен собственных в произведениях А. Вознесенского
/ Е. А. Некрасова // Ономастика и норма. – М. : Наука, 1976. –
С. 200–209.
173. Нерознак В. П. Заметки об этимологии имени собственного
/ В. П. Нерознак // Имя нарицательное и собственное. – М. : Наука,
1978. – С. 84–93.
174. Нерознак В. П. Названия древнерусских городов
/ В. П. Нерознак. – М. : Наука, 1983 – 208 с.
175. Николаева З. В. Названия городов в произведениях
Н. А. Некрасова / З. В. Николаева // Тези доповiдей ХХ наукової
сесiї Чернiвецьк. ун-ту. Секцiя фiлолог. наук. – Черновцы, 1964. –
С. 235–238.
176. Николаева З. В. Географические названия в произведениях
Н. А. Некрасова (названия местностей, деревень, сел, волостей,
уездов, губерний) / З. В. Николаева // Тези доповiдей ХХ наукової
 241

сесiї Чернiвецьк. ун-ту. Секцiя фiлолог. наук. – Черновцы, 1965. –

С. 218–221.
177. Никонов В. А. Введение в топонимику / В. А. Никонов. – М.:
Наука, 1965. – 177 с.
178. Ономастика и норма / отв. ред. Л. П. Калакуцкая. – М. : Наука,
1976. – 255 с.
179. Оразгалиева Г. Ш. Топонимические массивы в прозе
А. С. Пушкина и М. Ю. Лермонтова / Г. Ш. Оразгалиева. –
Караганда, 1992. – 12с. – Деп. в ИНИОН РАН №47684 от 9.02.93.
180. Отін Є. С. Конотативна ономастична лексика / Є. С. Отін
// Мовознавство. – 1978. – № 6. – С. 47–53.
181. Отин Е. С. Материалы к словарю собственных имен,
употребляемых в переносном значении / Е. С. Отин // Вопросы
ономастики. Собственные имена в системе языка. – Свердловск,
1980. – С. 3–13.
182. Отин Е. С. Экспрессивно-стилистические особенности
ономастической лексики в восточнославянских языках / Е. С. Отин
// Проблемы сопоставительной стилистики восточнославянских
языков. – К. : Наук. думка, 1981. – С. 132–144.
183. Отин Е. С. Принципы построения коннотационного словаря
русских онимов / Е. С. Отин // Русское языкознание. – 1986. – № 13.
– С. 38–45.
184. Отин Е. С. Материалы к коннотационному словарю русских
онимов / Е. С. Отин // Номинация в ономастике : сб. науч. тр. / под
общ. ред. М. Э. Рут. – Свердловск, 1991. – С. 41–51.
185. Отин Е. С. Развитие коннотонимии русского языка и его
отражение в словаре коннотонимов / Е. С. Отин // Избранные
работы / Е. С. Отин. – Донецк : Донеччина, 1997. – С. 279–286.
 242

186. Отин Е. С. Об уотергейте и прочих -гейтах / Е. С. Отин

// Избранные работы / Е. С. Отин. – Донецк : Донеччина, 1997. –
С. 111–117.
187. Отин Е. С. Из словаря коннотативных онимов и
отконнотонимных апеллятивов / Е. С. Отин // Ономастика та
етимологія : зб. наук. пр. на честь 65-річчя Ірини Михайлівни
Железняк. – К., 1997. – С. 171–186.
188. Отин Е. С. Словарь коннотативных собственных имен в
русском языке (общая характеристика и словарные статьи на букву
В) / Е. С. Отин // Слово и мысль : Вестн. Донецкого отделения
Петровской Академии наук и искусств. Гуманитарные науки : сб.
науч. тр. – Донецк, 2001. – Вып. 2. – С. 32–79.
189. Отин Е. С. Из новых материалов к «Словарю русской
субстандартной лексики» / Е. С. Отин // Восточноукраинский
лингвистический сборник : сб. науч. тр. / отв. ред. Е. С. Отин и др.
– Донецк : Донеччина, 2002. – Вып. 8. – С. 257–272.
190. Отин Е. С. Коннотативные онимы и их производные в
историко-этимологическом словаре русского языка / Е. С. Отин
// Вопросы языкознания. – 2003. – № 2. – С. 55–72.
191. Отин Е. С. Словарь коннотативных собственных имён
/ Е. С. Отин. – Донецк : ТОВ «Юго-Восток, Лтд», 2004. – 412 с.
192. Отин Е. С. Труды по языкознанию / Е. С. Отин. – Донецк :
ТОВ «Юго-Восток, Лтд», 2005. – 479 с.
193. Отин Е. С. Словарь коннотативных собственных имен
/ Е. С. Отин. – 2-е изд. – М.: ООО «А Темп», 2006. – 440 с.
194. Отин Е. С. Словарь коннотативных собственных имен.
/ Е. С. Отин. – 3-е изд., перераб. и доп. (Рукопись).
 243

195. Отин Е. С. Стилистические функции собственных имен в

рассказах В. М. Гаршина / Е. С. Отин // Избранные труды по
языкознанию II. –Донецк: Донеччина, 1999. –С. 145-154.
196. Павликівська Н. М. Топонімія художніх творів Юрія
Федьковича / Н. М. Павликівська // Питання сучасної ономастики :
ст. та тези за матеріалами VII Всеукр. ономастичної конф.,
Дніпропетровськ, 1–3 жовтня 1997 р. – Дніпропетровськ, 1997. –
С. 142–143.
197. Панасюк Л. Онімія як засіб часопросторової локалізації дії у
першому романі тетралогії Т. Манна «Йосип та його брати»
/ Л. Панасюк // Наукові записки. Сер. : Мовознавство. – Тернопіль :
Вид-во ТДПУ, 2003. – Вип. I. – С. 168–171.
198. Панасюк Л. О. Погляд на деякі риси онімії тетралогії Т.Манна
«Йосип та його брати» як на проблему перекладу / Л. О. Панасюк
// Актуальные проблемы вербальной коммуникации: язык и
общество : сб. науч. тр. – К. : КНУ им. Тараса Шевченко, 2004. –
С. 353–356.
199. Перкас С. В. Урбанонимы в художественном тексте
/ С. В. Перкас // Имя нарицательное и собственное. – М. : Наука,
1978. – С. 188–201.
200. Перкас С. В. Топонимы-американизмы и их стилистическое
использование (опыт лингвострановедческого анализа)
/ С. В. Перкас // Иностранные языки в школе. – 1979. – № 2. –
С. 71–75.
201. Перкас С. В. "Топонимические массивы" как средство
сцепления компонентов текста / С. В. Перкас // Проблемы
структурно-семантической организации и интерпретации текста. –
Барнаул, 1980. – С. 103–112.
 244

202. Перкас С. В. Обозначения места действия в тексте короткого

рассказа / С. В. Перкас // Художественный текст. Структура и
семантика. – Красноярск, 1987. – С. 53–59.
203. Першина К. В. Из истории ойконимов Донбасса
/ К. В. Першина // Восточноукраинский лингвистический сборник :
сб. науч. тр. / сост. Е. С. Отин и др. – Донецк : ДонГУ, 1994. –
Вып. 1. – С. 86–91.
204. Першина К. В. О топонимах в русской песне / К. В. Першина
// Восточноукраинский лингвистический сборник : сб. науч. тр.
/ сост. Е. С. Отин и др. – Донецк: Донеччина, 2002. – Вып. 8. –
С. 190–200.
205. Платон. Избранные диалоги / Платон. – М., 1964. – 441 с.
206. Подольская Н. В. Словарь русской ономастической
терминологии / Н. В. Подольская. – М. : Наука, 1988. – 192 с.
207. Полякова Т. К. О поэтической топономастике в стихах
М. В. Исаковского / Т. К. Полякова // Смоленский край в истории
русской культуры. – Смоленск, 1973. – С. 104–109.
208. Поспелов Е. М. Топонимика и картография / Е. М. Поспелов. –
М. : Мысль, 1971. – 256 с.
209. Рак Л. К. З топонiмiки українських народних дум та iсторичних
пiсень / Л. К. Рак // Питання топонiмiки та ономастики. – К., 1962. –
С. 168–175.
210. Ратникова И. Э. Имя собственное: от культурной семантики к
языковой / И. Э. Ратникова. – Мн. : БГУ, 2003. – 214 с.
211. Реформатский А. А. Топономастика как лингвистический факт
/ А. А. Реформатский // Топономастика и транскрипция. – М. :
Наука, 1964. – С. 8–17.
212. Розова И. В. Роль коннотации в достижении сатирического
эффекта / И. В. Розова // Восточноукраинский лингвистический
 245

сборник : сб. науч. тр. / сост. Е. С. Отин и др. – Донецк: Донеччина,

2001. – Вып. 7. – С. 426–434.
213. Романов А. А. Имя собственное в политике: Язык власти и
власть языка / А. А. Романов, Е. Г. Романова, Н. Ю. Воеводкин. –
М. : Лилия Лтд, 2000. – 112 с.
214. Романченко А. П. Своєрідність функціонування онімів у
фразеології / А. П. Романченко, О. І. Андоньєва // Записки з
ономастики : зб. наук. пр. – Одесса : Астропринт, 2002. – Вип. 6. –
С. 72–80.
215. Руденко Д. И. Имя в парадигмах “философии языка”
/ Д. И. Руденко. – Харьков : Основа, 1990. – 299 с.
216. Рудько Л. П. Прагматика номінативних одиниць в
драматургічних творах / Л. П. Рудько // Актуальные проблемы
вербальной коммуникации: язык и общество : сб. науч. тр. – К. :
КНУ им. Тараса Шевченко, 2004. – С. 367–377.
217. Рут М. Э. Имя и образ: динамический аспект / М. Э. Рут // Имя:
внутренняя структура, семантическая аура, контекст : тез.
Междунар. науч. конф., Москва, 30 янв.–2 февр. 2001 г. – М., 2001.
– Ч. 1. – С. 15–19.
218. Селіверстова Л. Фразеологізми з власними назвами в ідіолекті
Яра Славутича / Л. Селіверстова // Наукові записки. Сер. :
Мовознавство. – Тернопіль : ТДПУ, 2003. – Вип. I. – С. 171–175.
219. Серкова Н. И. Лингво-поэтическое использование топонимов в
американском политическом романе / Н. И. Серкова, С. М. Пак
// Контекстуальная детерминированность лексических единиц. –
Хабаровск, 1987. – С. 107–120.
220. Словарь античности : пер. с нем. / сост. : Й. Ирмшер, Р. Йоне. –
М. : Прогресс, 1989. – 704 с.
221. Словарь иностранных слов. – М. : Русский яз., 1981. – 802 с.
 246

222. Смольников С. Н. Мифологема-топоним “Китеж” в

поэтической системе Н. А. Клюева / С. Н. Смольников
// Клюевский сборник / Вологод. пед. ун-т ; отв. ред. Л. Г. Яцкевич.
– Вологда: Легия, 1999. – Вып. 1. – С. 88–108.
223. Соболевский А. И. Заметки о собственных именах в
великорусских былинах / А. И. Соболевский // Живая старина. –
1890. – Вып. 2. – С. 79–86.
224. Сокол М. Т. О некоторых древнетюркских словах и топонимах
в «Слове о полку Игореве» / М. Т. Сокол // Исследования по
русскому и украинскому языкам. – Днепропетровск, 1973. – С. 58–
68.
225. Сокол М. Т. Судьба двух городов в истории исследования
«Песни о полку Игореве» / М. Т. Сокол // Вопросы отечественной
историографии и источниковедения. – Днепропетровск, 1975. –
Вып. 2. – С. 160–168.
226. Сокол М. Т. Топоним Море в «Песне о полку Игореве»
/ М. Т. Сокол // Вопросы отечественной историографии и
источниковедения. – Днепропетровск, 1975. – Вып. 2. – C. 168–175.
227. Сталтмане В. Обзор диссертационных работ по советской
ономастике (1947–1972 гг.) / В. Сталтмане // Ономастика и норма. –
М. : Наука, 1976. – С. 226–246.
228. Сталтмане В. Э. Ономастическая лексикография
/ В. Э. Сталтмане. – М. : Наука, 1989. – 116 с.
229. Старостин Б. А. Некоторые методологические проблемы
теории собственных имен / Б. А. Старостин // Имя нарицательное и
собственное. – М. : Наука, 1978. – С. 34–42.
230. Степанов Ю. С. Понятие // Лингвистический
энциклопедический словарь. – М. : Сов. энцикл., 1990. – С. 383–
385.
 247

231. Суперанская А. В. Микротопонимия, макротопонимия и их

отличие от собственно топонимии / А. В. Суперанская
// Микротопонимия. – М. : Изд-во МГУ, 1967. – С. 36–42.
232. Суперанская А. В. Языковые и внеязыковые ассоциации
собственных имен / А. В. Суперанская // Антропонимика / ред. :
В. А. Никонов, А. В. Суперанская. – М. : Наука, 1970. – С. 7–17.
233. Суперанская А. В. Общая теория имени собственного
/ А. В. Суперанская. – М. : Наука, 1973. – 367 с.
234. Суперанская А. В. Апеллятив – онома / А. В. Суперанская
// Имя нарицательное и собственное. – М. : Наука, 1978. – С. 5–34.
235. Суперанская А. В. Имя собственное как разряд специальной
лексики / А. В. Суперанская // Ономастика. Имя и культура. – М.,
1993. – С. 29–36.
236. Суперанская А. В. Ономастика начала XXI века
/ А. В. Суперанская – М. : Ин-т языкознания РАН, 2008 (на тит. л. –
2009). – 80 с.
237. Супрун В. И. Ономастическое поле русского языка и его
художественно-эстетический потенциал : моногр. / В. И. Супрун. –
Волгоград : Перемена, 2000. – 172 с.
238. Суслова Т. Д. Ономастикон В. П. Катаева (на материале
тетралогии “Волны Черного моря”) / Т. Д. Суслова // Русский
ономастикон : сб. научн. тр. – Одесса : ОГУ, 1984. – С. 146–151.
239. Твен М. Собрание сочинений : в 12 т. / под общей ред.
А. А. Елистратовой, М. О. Мендельсона, А. И. Старцева. – М. :
ГИХЛ, 1959–1961.
240. Телия В. Н. Типы языковых значений: Связанное значение
слова в языке / В. Н. Телия. – М. : Наука, 1981. – 269 с.
241. Телия В. Н. Коннотативный аспект семантики номинативных
единиц / В. Н. Телия. – М. : Наука, 1986. – 143 с.
 248

242. Телия В. Н. Коннотация / В. Н. Телия // Лингвистический

энциклопедический словарь. – М. : Сов. энцикл., 1990. – С. 236.
243. Томахин Г. Д. Америка через американизмы / Г. Д. Томахин. –
М. : Высш. шк., 1982. – 256 с.
244. Томахин Г. Д. США. Лингвострановедческий словарь
/ Г. Д. Томахин. – М. : Русский яз., 1999. – 576 с.
245. Умуркулов Б. Стилистическая функция топонимов в поэзии
Гафура Гуляма / Б. Умуркулов // Материалы конференции по
ономастике Узбекистана, Джизак, ноябрь 1985 г. – Джизак, 1985. –
С. 28–29.
246. Ушаков Н. Н. Прозвища и личные неофициальные имена (К
вопросу о границах прозвища) / Н. Н. Ушаков // Имя нарицательное
и собственное. – М. : Наука, 1978. – С. 146–173.
247. Фененко М. Топонiмiка України в творчостi Т. Г. Шевченка
/ М. Фененко. – К., 1965. – 128 с.
248. Флоренский П. А. Имена: Сочинения / П. А. Флоренский. –
М. : ЗАО Изд-во ЭКСМО-Пресс, 1998. – 910 с.
249. Фонякова О. И. Топонимия Нижнего Новгорода в
автобиографических повестях М.Горького / О. И. Фонякова
// Ономастика Поволжья.2. – Горький, 1971. – С. 321–326.
250. Фонякова О. И. Топонимы Казани в повести М. Горького «Мои
университеты» / О. И. Фонякова // Вестник ЛГУ. Серия История.
Язык. Литература. – Л., 1980. – № 8. – С. 99–103.
251. Фонякова О. И. И. Имя собственное в художественном тексте
/ О. И. Фонякова. – Л. : Изд-во Ленингр. гос. ун-та, 1990. – 104 с.
252. Харченко В. К. Переносные значения слова / В. К. Харченко. –
Воронеж : Изд-во ВГУ, 1989. – 196 с.
253. Цветаева А. Встречи. Переписка / А. Цветаева // Грани :
Русский лит. журнал. – 2001. – № 198. – С. 126–153.
 249

254. Чекалина Е. М. Язык современной французской прессы:

Лексико-семантические аспекты / Е. М. Чекалина. – Л. : Изд-во
ЛГУ, 1991. – 168 с.
255. Чижмар О. Імпресіонізм літературно-художнього
антропонімікону новел Ф. Потушняка / О. Чижмар // Наукові
записки. Сер. : Мовознавство. – Тернопіль : Вид-во ТДПУ, 2003. –
Вип. I. – С. 183–186.
256. Чуб Т. В. Лексикографирование поэтонимов, функциони-
рующих на базе приемов трансонимизации / Т. В. Чуб
// Актуальные проблемы вербальной коммуникации: язык и
общество : сб. науч. тр. – К. : КНУ им. Тараса Шевченко, 2004. –
С. 508–511.
257. Шаклеин В. М. Рец. : Словарь коннотативных собственных
имен / Е. С. Отина. – Донецк, 2004. – 412 с. / В. М. Шаклеин // Мир
русского слова. – 2004. – № 4. – С. 110–112.
258. Шаповал В. В. Словарь коннотативных собственных имен
/ В. В. Шаповал, Е. С. Отин // Русский язык в школе. – М., 2005. –
Вып. 2. – С. 107–110.
259. Шотова-Ніколенко Г. В. Функції антропонімів у романі
Ю. І. Яновського «Майстер корабля» / Г. В. Шотова-Ніколенко
// Записки з ономастики : зб. наук. пр. – Одесса : Астропринт, 2002.
– Вип. 6. – С. 123–128.
260. Шур В. В. Онім у мастацкім тэксце : манагр. / В. В. Шур. –
Мінськ : Бел. кнігазбор, 2006. – 206 с.
261. Щерба Л. В. Опыт общей теории лексикографии / Л. В. Щерба
// Языковая система и речевая деятельность / Л.В. Щерба. – Л.,
1974. – С. 279.
262. Щетинин Л. М. Имена и названия. – Ростов-на-Дону : РГУ,
1968. – 214 с.
 250

263. Эпштейн М. Н. Образ / М. Н. Эпштейн // Литературный

энциклопедический словарь / под общ. ред. В. М. Кожевникова,
П. А. Николаева ; редкол. : Л. Г. Андреев, Н. И. Балашов,
А. Г. Бочаров и др. – М. : Сов. энцикл., 1987. – С. 252–257.
264. Этнография имен. – М., 1971. – 259 с.
265. Ashworth E. J. Language and Logic in the post-medieval period
/ E. J. Ashworth . – Boston, 1974. – 297 p.
266. Burge T. Reference and proper names / Т. Burge // The Journal of
Philosophy. – 1973. – P. 425–439.
267. Butler, Mary. “Onomaphobia” and personal identity in Moll
Flanders / Мary Butler. – Palo Verde College : EBSCO Publishing,
2002. – P. 377–391.
268. Cameron K. The Place-Names of Derbyshire / К. Cameron. –
Cambridge : CUP, 1959. –Vol. 3. –273 р.
269. Cipolotti, L. Spared written naming of proper nouns: A case report
/ L. Cipolotti, J. E. McNeil, E. K.Warrington. – Memory. – 1993. –
No. 1 – P. 289–311.
270. Cohen, G. Memory for proper names: A review / G. Cohen,
D. M. Burke – Memory. – 1993. – No. 1 – P. 249–263.
271. Cohen, G. Memory for Proper Names: Age Differences in Retrieval
/ G. Cohen, D. Faulkner // British Journal of Developmental
Psychology. – 1986. – № 4. – P. 187–197.
272. Dingwaney, Anuradha. «Introduction: Translating ‘Third World’
Cultures» / Anuradha Dingwaney // Between Languages and Cultures:
Translation and Cross-Cultural Texts. – Pittsburgh : University of
Pittsburgh Press, 1995. – Р. 3–15.
273. Dodgson J. McN. The Place-Names of Cheshire
/ J. McN. Dodgson. – CUP, 1970. – Vols. 1, 2.
 251

274. Evans, G. The causal theory of names / G. Evans // Proceedings of

the Aristotelian Society.– 1973. – Supp. Vol. 47. – P. 187–208.
275. Even-Zohar, Itamar. «The Position of Translated Literature within
the Literary Polysystems» / Itamar Even-Zohar // Poetics Today 11:1. –
1990. – P. 45–51.
276. Field J. English Field-Names. A Dictionary / J. Field. – Newton
Abbots, 1979. –289 р.
277. Gardiner Allan H. The theory of speech and language
[Электронный ресурс] / Allan H. Gardiner. – Oxford, 1932. – Режим
доступа : http://mind.oxfordjournals.org/cgi/ content/citation/XLII /167/
397
278. Gardiner A. H. The theory of proper name: A controversial essay
/ Allan H. Gardiner. – 2-nd ed. – London, 1957.
279. Garrett, Leah. The Jewish Robinson Crusoe / Leah Garrett
// Comparative Literature. – University of Denver : EBSCO Publishing,
2002. – P. 215–228.
280. Green, Martin. The Robinson Crusoe Story / Martin Green. –
University Park : Pennsylvania State University Press, 1990. – 285 p.
281. Haddox, Thomas F. Repeating with a Difference: New Readings of
the Quixotic and the Religious in Southern Literatire.
/ Thomas F. Haddox // Mississippi Quarterly. – University of
Tennessee : EBSCO Publishing, 2002. – P. 133–140.
282. Hall, D. G. Semantics and the acquisition of proper names. In
R. Jackendoff, P. Bloom and K. Wynn (eds.) / D. G.Hall // Language,
Logic, and Concepts: Essays in Honor of John Macnamara. –
Cambridge, MA : MIT Press, 1999. – P. 110–120.
283. Hall, D. G. Semantic Constraints on Word Learning: Proper Names
and Adjectives / D. G. Hall // Child Development. – EBSCO Publishing,
2002. – P. 1299–1317.
 252

284. Hochberg, Shifra. Etymology and the significance of names in

«Roger Malvin’s burial» / Shifra Hochberg // Studies in short fiction. –
EBSCO Publishing, 2002. – P. 317–321.
285. Hochberg, Shifra. Onomastics and the German literary ancestry of
Daniel Deronda’s mother / Shifra Hochberg // English language notes. –
Bar-Ilan University : EBSCO Publishing, 2002. – P. 46–51.
286. The Hutchinson Educational Encyclopedia [Электронный ресурс].
– Helicon, 1999. – Режим доступа : http:// helicon.co.uk
287. Joseph H. W. В. An introduction to logic / H. W. В. Joseph. –
Oxford, 1946.
288. Kuryłowicz J. La position linguistique du nom propre
/ J. Kuryłowicz // Onomastyica. – Wrocław – Kraków, 1956. – R. 2,
z. 1.
289. Mackenzie Ross, S. J. Preservation of famous person knowledge in
a patient with severe post anoxic amnesia. / S. J. Mackenzie Ross,
J. R. Hodges // Cortex. – 1997. – № 33. –P. 733–742.
290. McKeon, Michael. The Origins of the English Novel: 1600-1740
/ Michael McKeon. – Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1987.
– 296 p.
291. Osgооd Ch. The Measurement of Meaning / Ch. Osgооd, G. J. Susi,
P. H. Tannenbaum. – Urbana, 1957.
292. Reaney P. H. The Origin of English Place-names. / P. H. Reaney. –
L&NY, 1987. – 329 p.
293. Sanford, A. J. Proper names as controllers of discourse focus
/ A. J. Sanford, S. C. Garrod // Language and Speech. – 1988. – No. 31.–
P. 43–56.
294. Segal, Gabriel. Two Theories of Names / Gabriel Segal // Mind &
Language. – 2001. – No. 5 – P. 547–563.
 253

295. Van Lancker, D. Preferential representation of personal names in

the right hemisphere / D. Van Lancker, K. Klein, W. Hanson, A. Lanto
and E. J Metter // Clinical Aphasiology. – 1991. – No. 20. –P. 181–189.
296. Warrington, E. K. The fractionation of retrograde amnesia
/ E. K. Warrington and R. A. McCarthy // Brain and Cognition. – 1988.
– No. 7. – P. 184-200.
297. Watt, Ian. Myths of Modern Individualism: Faust, Don Quixote,
Don Juan, Robinson Crusoe / Ian Watt. – Cambridge : Cambridge
University Press, 1996. – 253 р.
298. Webster’s New Dictionary of Synonyms. – Massachusetts :
Merriam-Webster INC, 1984. – 485 р.