4 июля 2011 г.
Артемис
наделяя его разноцветными кругами, которые расширяются, пока не исчезнут. Люди празднуют,
— кричит он, хлопая в ладоши, когда я провожу потными руками по штанам, пытаясь
очистить их.
Для нее...
просматривая в уме, что я должен сказать, как я должен это сказать, если я могу это сказать.
фейерверк отражался от его лица, придавая ему оттенки красного, синего, а затем
много цветов.
взрослея, часть меня всегда знала, что я чувствую к ней не просто любовь или
что я хочу только его дружбы, я хочу гораздо большего, и после нескольких недель вооружаться
Идиот, потому что не в состоянии это контролировать. Я не люблю чувствовать себя уязвимым, я никогда не
думал, что
у него возникнут чувства к кому-то, это было не то, чего он искал. Она ничего не говорит, кроме
и не убирает руку.
слов, никогда не было. Поэтому, когда я, наконец, решаю встретиться с ней лицом к лицу, я действую так быстро.
что я сам себе удивляюсь. Свободной рукой я хватаю ее за шею и прижимаю к губам
против своих.
секунды.
Она открывает рот, чтобы что-то сказать, но снова закрывает, не зная, что сказать.
мне больно, я ясно вижу это в его глазах, но уже слишком поздно.
позади.
Той ночью я решил оставить ее позади и снова полностью отгородиться от своих эмоций.
Никто больше не причинит мне такой боли, я больше не буду уязвимой, оно того не стоило.
боль.
Глава 1:
4 июля 2016 г.
Клаудия
Ты такой счастливчик.
Какая зависть.
Вы сбросили какие-нибудь?
Это лишь малая часть того, с чем мне пришлось столкнуться с тех пор, как мальчики Идальго выросли и стали
мокрой мечтой каждой девочки в этом месте. Артемис, Арес и Аполо Идальго ответственны за вздохи многих
девочек на улицах и с которыми я выросла, даже если мы не семья.
Как это произошло? Что ж, моя мать работала служанкой у Идальго с тех пор, как я был ребенком, мистер Хуан
Идальго открыл нам двери своего дома, позволив нам жить здесь, за что я всегда буду вечно благодарен. Он
очень хорошо вел себя с нами, когда моя мама год назад заболела, не имея возможности продолжать работу, он
позволил мне занять его место работы в доме.
Многие девушки завидуют мне, считая, что моя жизнь идеальна только потому, что я живу с привлекательными
мальчиками, но они так далеки от реальности, жизнь состоит не только из отношений, секса, парней и т. д., для
меня это гораздо больше. Отношения приносят только осложнения, проблемы, ссоры, и да, они могут приносить
временное счастье, но стоит ли рисковать ради вспышек счастья? Я так не думаю, я предпочитаю стабильность и
спокойствие в тысячу раз тому, что могут предложить отношения, поэтому я держусь от этого подальше, у меня и
так достаточно дел сейчас.
Я имею в виду не только любовь, мне было очень трудно заводить дружеские отношения, у меня нет на это
времени, я работаю в доме Идальго днем, забочусь о матери и кормлю ее, когда у меня перерывы и Я хожу в
университет на вечерние занятия, мой день начинается в 4 утра и заканчивается почти в полночь, почти не
успеваю поспать.
В 20 лет у меня уже должно быть несколько друзей, мне удалось завести только одного друга, и то потому, что у
нас одни и те же занятия в университете. Конечно, я считаю мальчиков своими друзьями, особенно Ареса и
Аполлона. Артемис — это отдельная история.
На самом деле, мы с Артемисом были очень близки в детстве, пока не прошло 5 лет.
лет, когда все изменилось в ту ночь 4 июля, когда я отвергла его после того, как он поцеловал меня. После этого
атмосфера между нами изменилась с комфортной и непринужденной на отстраненную. Он говорил со мной
только тогда, когда это было необходимо, заметили Арес и Аполлон, но они никогда не задавали вопросов об
этом, и я ценил это, было бы очень неудобно объяснять им это.
Ему тоже было нетрудно избегать меня, так как в конце того лета он уехал в колледж, уехал из дома и прожил в
кампусе 5 лет своей карьеры. Тем не менее, он выпустился месяц назад, и он возвращается домой.
Сегодня.
Жизнь может быть ироничным ублюдком, когда думает об этом. Это должно было быть сегодня, когда с той ночи
прошло 5 лет. Его семья организовала для него вечеринку-сюрприз.
Я не могу отрицать, что нервничаю, в последний раз я видел его шесть месяцев назад, и это была всего лишь
секунда, когда он пришел за вещами из дома, он даже не поздоровался со мной. Честно говоря, я надеюсь, что
на этот раз у нас будут более цивилизованные отношения, с той ночи прошло пять лет, я не думаю, что до сих пор
помню. Я не говорю, что мы будем так же близки, как раньше, но, по крайней мере, мы сможем непринужденно
поговорить без неловкости.
— Еда в порядке? Марта, — спрашивает мама в третий раз, когда я застегиваю молнию сзади на своем черном
платье. София, хозяйка дома, прислала мне это платье, она хотела, чтобы весь персонал, которого она наняла,
выглядел элегантно, и я не могла быть исключением. Клаудия, ты меня слушаешь?
— Все в порядке, мама, не волнуйся, спи, ладно? Я заставляю ее лечь, укрывая ее. Я целую его в лоб. Я скоро
вернусь.
Я еще раз целую ее в лоб и ухожу. Глядя в зеркало на то, что пучок, который я заплела в волосы, идеально
собран, из него не вырывается ни одной рыжей пряди, так как я буду рядом с едой, я не могу его удержать. Я
выключаю свет и быстро выхожу из комнаты, черные туфли на каблуках щелкают при каждом шаге. Несмотря на
то, что я не очень часто ношу каблуки, я довольно хорошо на них хожу.
Когда я добираюсь до кухни, я нахожу 4 человек, 2 мальчиков, одетых как официанты, и двух девочек, одетых в
то же платье, что и я, я знаю их, потому что они являются частью компании, которая организует вечеринки,
которые всегда нанимает хозяйка дома. , она всегда просит их быть такими же официантками и официантками,
потому что по ее словам, они хорошо работают и имеют опыт работы с прошлыми здесь мероприятиями, не
говоря уже о том, что одна из девушек моя подруга из университета, я знаю, я помог ей получить работа .
-Как дела?
закуски
— Джон?
Джон кивает.
-Я подтверждаю.
Я смотрю, как они уходят, а Джин намеренно остается, чтобы идти рядом со мной.
Я пожимаю плечами.
— Не надо со мной притворяться, ты не видел его несколько месяцев, ты, должно быть, очень нервничаешь.
— Я в порядке, — повторяю я.
«Я сказал вам, что видел это в деловом журнале несколько дней назад», — начинает он. Вы знаете, что он один
из самых молодых менеджеров в штате?
Я знаю.
— Он даже не закончил колледж, когда начал работать менеджером нового филиала в Идальго, они дали ему
небольшую рецензию в статье, он чертовски гений, он закончил с отличием.
— Джин, — поворачиваюсь я к ней, взяв ее за плечи, — ...я тебя обожаю, но не могла бы ты заткнуться?
Джин фыркает.
— Никто не выбрасывает меня из головы, что между вами что-то произошло, он единственный из Идальго, о
котором ты никогда не хочешь говорить.
«Все в порядке», — говорю я ей, когда мы направляемся в комнату, где все украшено, мебель заменена
украшениями и маленькими высокими столиками с напитками и закусками.
София и Хуан стоят у двери, готовые встретить своих гостей, и я вижу Аполо, их младшего сына 16 лет, стоящего
рядом с ними в очень красивом костюме. Я хмурю брови, где Арес?
Я спешу наверх, потому что я так хорошо знаю этих парней. Вчера вечером Арес был на вечеринке, он приехал
почти под утро, скорее всего спит, хотя уже почти 6 часов дня.
Не стуча в дверь, я вхожу в его комнату, в которой не удивлюсь темноте, запах алкоголя и сигарет заставляет
меня сморщить нос. Я открываю шторы, вечерний свет освещает 18-летнего юношу, которого я так хорошо знаю,
лежащего без рубашки, уткнувшись лицом в подушку, простыня накинута выше талии.
Меня также не удивляет блондинка, спящая рядом с ним, хотя я ее не знаю, я знаю, что она, должно быть, одна
из его любовниц на одну ночь.
— Арес! Я легонько хлопаю его по плечу, и он только раздраженно стонет. Арес! На этот раз я сжимаю ее плечо и
заставляю открыть свои голубые глаза, которые так похожи на глаза ее матери.
Я говорю единственное известное мне слово, которое расскажет вам все, что вам нужно знать.
— Артемис.
Я смотрю, как у него в мозгу все щелкает, и он встает, он в одних боксерах и если бы я не видел его столько раз
таким, я бы обалдел.
Арес уже собирается бежать в ванную, когда замечает девушку, спящую в его постели.
-Вот дерьмо.
Я поднимаю бровь.
«Я был, ах, чертовым алкоголем», — он чешет затылок. У меня нет времени разбираться со всей этой драмой,
связанной с ее освобождением. Она подходит ко мне. Ты любишь меня, не так ли, Клау?
Я закатываю глаза.
— Но у меня нет времени, пожалуйста, — умоляет он. Я не смогу спуститься вовремя, чтобы встретиться с
братом, если я справлюсь с этим.
Вздохнув, я начинаю будить девушку, она тихонько одевается, и я даю ей как можно больше уединения.
Неловко, и ужасно говорить, что я привык справляться с такими ситуациями, но это так. Жизнь с 18-летним
парнем в полном сексуальном разгаре заставила меня к этому привыкнуть. Аполлон по-прежнему невиновен, и я
благодарен за это.
-Задняя дверь? Кто я по-твоему? И ты до сих пор не сказал мне, кто ты?
— Я понимаю ваш вопрос, в этом элегантном платье нет ничего, что указывало бы на то, что я всего лишь
служанка в доме.
«Это не важно, там внизу вечеринка, и если ты не хочешь, чтобы дюжина людей увидела, как ты выглядишь вот
так, выходя из дома парня, я бы предложил черный ход».
— Как угодно, — она бросает на меня грязный взгляд.
Неблагодарный.
Я знаю, что делаю грязную работу и никоим образом не поддерживаю то, что делает Арес, но я знаю этого парня,
я знаю, что он до боли честен, он всегда дает понять девушкам, чего хочет, и если они все же дадут его, потому
что это их ответственность, если они ожидают от него большего.
Проводив девушку и увидев, как она уезжает на такси, я возвращаюсь на вечеринку. Несколько человек уже
прибыли в своих элегантных платьях и фирменных костюмах. Я надеваю свою лучшую улыбку и начинаю красиво
обслуживать, смеясь над шутками, которые мне не кажутся смешными, и делая всем комплименты, даже если
они неискренни.
По прошествии времени, и комната заполняется, я нервничаю все больше, это вечеринка-сюрприз, Артемис
понятия не имеет, что, когда он вернется домой сегодня вечером после столь долгого времени, его будут
приветствовать все эти люди, и каждый раз приносит время его приход ближе. Я даже не знаю, почему я
нервничаю.
Миссис София просит всеобщего внимания, подавая нам знак молчания, Джон выключает свет, и все ждут в
абсолютной тишине, когда мы слышим, как открывается дверь.
Артемис здесь.
Эпизод 2:
Артемис
«Давай, улыбнись немного», — умоляет Кристина, бросая на меня один из своих укоризненных взглядов.
Я не отвечаю ему, мои глаза устремлены на дорогу передо мной, я еду по этой дороге, которую я так хорошо
знаю. Возвращение домой меня совсем не волнует, это место полно горьких воспоминаний, о которых я бы
предпочел забыть. Кристина, напротив, сияет от радости, она давно хотела познакомиться с моей семьей, я
никогда не пойму ее потребность в одобрении семьи. Может быть, это его способ убедиться, что я серьезно
отношусь к нашим отношениям после года свиданий.
-Почему ты такой серьезный? Ее вопрос повис в воздухе, у меня не хватает духу что-то ей объяснять, и она,
кажется, замечает. Я ненавижу, когда вы переходите в экстремально беззвучный режим, это раздражает.
После этого она оставляет меня в покое, занимаясь своим макияжем. Я должен признать, что она выглядит
прекрасно в своем красном платье, которое идеально облегает ее формы, ее рыжие волосы распущены, с
волнами на концах. Я уверен, что моя мать будет обожать ее, она классная и происходит из престижной семьи,
это все, что моя мать когда-либо желала для меня.
Мой мобильник вибрирует в кармане, и я подношу блютуз к уху, включив его, чтобы ответить.
-Скажите мне.
«Сэр, — голос Дэвида, моя правая рука резонирует на другом конце линии, — извините, что беспокою вас
сегодня, я знаю…
— К делу, Дэвид.
— Да, сэр, — пауза. У нас проблема, машинный отдел сообщил о происшествии с одним из бульдозеров.
— Это должно быть хорошо, — бормочу я, сжимая руль автомобиля. Что случилось?
— В работе нового канала, видимо, произошел спад во время работ и бульдозер упал в канал, краны его уже
убрали, а он не работает.
— Да, сэр, — это меня успокаивает. Куда вы хотите, чтобы мы отправили машину? Их производителям или в нашу
мастерскую?
«В наш магазин, я доверяю нашим механикам, держите меня в курсе», — я вешаю трубку, услышав его
заявление.
-Все отлично?
Я выхожу из машины и прохожу мимо него, чтобы открыть дверь для Кристины. Она уходит, берет меня за руку,
и мы направляемся к входной двери.
Мой дом...
Хотя я здесь не жил, а только побывал в последние пять лет, ощущение знакомости нахлынуло на меня, и мне на
ум приходит пара черных глаз, беспокоящих меня каждый раз, когда я их вспоминаю.
— Ничего не слышно, ты сказал, что будет вечеринка, — бормочет Кристина, прижимая ухо к двери.
— Есть, но моя мама надеется, что это сюрприз, — я тянусь к дверной ручке. Действуйте удивленно.
***
Клаудия
В жизни могут быть моменты, которые кажутся происходящими в замедленной съемке, даже если они
происходят в обычное время, особенно если они эмоционально заряжены. Дверь открывается, зажигается свет,
и аплодисменты эхом разносятся по большой комнате дома.
Меня раздражает, как колотится мое сердце, когда я вижу его: Артемис. Я не могу не заметить, как сильно он
изменился, он больше не тот сияющий 17-летний мальчик, который держал меня за руку в то Четвертое июля. Он
полноценный мужчина, одетый в костюм, из-за которого он выглядит старше, чем есть на самом деле. Его
приветствуют родители, и за ним следует множество людей, он слишком сильно изменился, уже не так часто
улыбается, а глаза у него тусклые и холодные.
Не могу отрицать, что он стал еще красивее, черты его повзрослели, а светлая бородка украшает его лицо. Мои
глаза, наконец, соизволят перестать смотреть на него, и тогда я замечаю рыжеволосого рядом с ним. Она очень
красивая женщина с формами и удивительным декольте. Она берет прядь своих рыжих волос и заправляет ее за
ухо, улыбаясь маме Артемисы. Судя по тому, как она цепляется за Артемису, это должен быть кто-то очень
близкий ему.
Эти карие глаза, которые всегда казались красивыми, встречаются с моими, и я перестаю дышать, воздух вокруг
меня меняется и между нами чувствуется напряжение, словно нить ощущений связывает нас между этой кучей
людей.
Я ему ничего не говорю, проходя мимо него, с одной стороны. Джон встречает меня у мини-бара широкой
улыбкой.
Я протягиваю ей пустой поднос из бокалов для шампанского, чтобы она наполнила его.
«У вас не всегда должна быть причина. Кроме того, — он перегибается через стойку, — ты выглядишь очень
мило, когда улыбаешься.
Я поднимаю бровь.
Джон дуется.
Я собираюсь заговорить, когда пара сильных рук обхватывает меня сзади, запах знакомого мне одеколона
достигает моего носа, а Арес крепче сжимает меня.
— Я супер-обещаю тебе? У него такие глаза ягненка, которые наверняка достались ему многим девушкам.
Я даже не отвечаю ему и ударяю его пальцем по лбу. Арес смеется, и через его плечо я вижу Артемису и его
прилипчивого рыжеволосого, которые идут к нам, явно собираясь поздороваться с Аресом.
— Я пойду возьму еще бутербродов, — бормочу я, оставляя протест Джин у нее во рту, потому что мы оба знаем,
что их еще достаточно.
Там я вырос, рисуя на прилавке, пока мама готовила и ремонтировала. Это место наименее посещаемое Идальго
этого дома: Моя территория. И хотя это звучит немного мужественно, но я вырос в этом маленьком
пространстве, я не планировал, что оно станет моим безопасным местом, просто так получилось.
Я раскладываю то, что уже готово, веду себя так, будто делаю что-то на случай, если кто-то войдет, я просто
теряю время, и если миссис Идальго узнает, что она может меня отругать, я даже не знаю, почему я сейчас
убегаю от Артемисы.
В моем сознании сегодняшняя ночь разыгралась по-другому, я никогда бы не подумал, что буду здесь, на кухне,
прятаться от Артемисы, как трус, что со мной не так?
-Все хорошо? Голос Аполо, младшего из идальго, заставляет меня подпрыгнуть от неожиданности.
Я поворачиваюсь к нему.
-Да ладно.
Аполо — невинная версия своих братьев, с такими большими карими глазами и детской улыбкой, однако он
очень милый, и я смею сказать, что со временем он станет еще более привлекательным, чем его братья, и,
конечно же, с лучшим характером.
— Тогда почему ты прячешься? Он прислоняется спиной к кухонной стойке, скрестив руки на груди.
«Я не прячусь.
Я открываю рот и снова закрываю его, думая, что бы выдумать, пока мне в голову не приходит:
-Я…
— Тратить время, — перебивает меня София Идальго, входя на кухню. Можете сказать, где вы были последние
20 минут?
Вздох.
Я прикусываю язык, я пообещала маме, что буду вести себя хорошо, только за это.
С неохотой я прохожу мимо Аполо и возвращаюсь к фарсу, который они называют вечеринкой.
Я обслуживаю людей, подаю напитки и улыбаюсь как идиот. Я держу свои глаза и мысли подальше от центра
внимания сегодня вечером.
К несчастью для меня, мое беспокойство о том, что я не найду Артемису, приводит к тому, что я врезаюсь в грудь
человека, которого меньше всего ожидал увидеть здесь: Даниэля.
Дерьмо.
— Эй, — машу я ему и уже собираюсь пройти мимо, когда он хватает меня за руку.
— Эй, эй, подожди, — он поворачивает меня к себе. Если ты думаешь, что на этот раз я позволю тебе уйти, ты
жестоко ошибаешься.
— Почему ты игнорируешь мои звонки? Это был разговор, которого она не хотела. Я понимаю, что ты играешь
жестко, но два месяца игнорирования меня не так уж и много?
О Дэниэл.
Короче говоря, Дэниел стал результатом ночной пьянки и сдерживаемого секса. Он играет в футбольной команде
Ареса, и он чертовски сексуален, хотя он на год моложе меня, он действительно хорош в постели. Да, секс был
очень хорош, но это было именно так: Секс.
Да, я очень честно говорю о своей сексуальности и о том, чего я хочу. К черту общество, мы, женщины, тоже
имеем право трахаться, когда захотим, как захотим, с кем захотим, пока я защищаю себя и забочусь о себе, это
не должно быть проблемой мужчин. . Может быть, многие люди осуждают меня, но это не имеет большого
значения.
Он улыбается.
-Спасибо.
— Но это была просто сумасшедшая ночь, честно говоря, я не помнил, так что, пожалуйста, отпусти это, забудь
обо мне.
Его улыбка не только исчезает, но на его лице появляется замешательство.
-Что?
Я вытираю лицо в отчаянии, люди вокруг меня, давление от того, что я не могу снова получить хозяйку дома,
ничего не делая, пробуждают мою прямую и холодную сторону.
— Дэниел, это была всего одна ночь секса и все. Я не играю в недотрогу, я просто хотел тебя трахнуть, я сделал, и
все.
-Я тебе не верю.
Вздох.
-Почему?
«Я не знаю, во что, черт возьми, ты играешь, Клаудия, но остановись, ты меня достаточно заинтересовала, тебе
не нужно так работать».
Мужчины...
Почему так трудно поверить, что девушка просто хочет наслаждаться своей сексуальностью, не желая большего?
-Что-то случилось?
Я исчезаю так быстро, как только могу, оставляя Даниэля безмолвным. Вечеринка проходит как обычно, и когда
она заканчивается, Джин и остальные помогают мне убраться перед сном. Я проверяю, хорошо ли спит моя
мама, и возвращаюсь на кухню, чтобы проверить, все ли в порядке.
"Усталый?" Я перестал дышать, когда услышал это. Его голос тоже изменился, он гораздо более мужественный,
толстый, требовательный, чем я его помню.
Артемис.
Глава 3:
«Ты исключение»
Артемис
«Ты очень интересная женщина, Кристина, мне приятно…» Голос моей матери продолжает хвалить Кристину,
пока я делаю глоток виски.
Все уже ушли, только мои родители, моя девушка и я остаемся в гостиной дома, разговариваем. Глаза моей
матери сияют, когда она разговаривает с Кристиной, это так очевидно, что она прошла исключения, которые у
нее есть для меня, мой отец комментирует, что он устал, и уходит.
— Пора спать, — он поворачивается к Кристине. Я скажу Клаудии, что приготовил для тебя комнату для гостей.
Мама встает, но я слегка беру ее за запястье, останавливая.
— Не надо, Кристина будет спать со мной — я вижу, как Кристина краснеет, глядя вниз. Саркастическая улыбка
наполняет мои губы, учитывая все то, что она позволила мне сделать с собой, в этом нет ничего невинного.
"Артемис...
«Теперь мы взрослые, мама, ты ни о чьем целомудрии не позаботишься.» Я отпускаю ее руку и встаю. Я пойду
скажу Клаудии, чтобы она принесла дополнительные полотенца и что-нибудь перекусить в мою комнату.
Моя мать хочет протестовать, но с Кристиной я знаю, что она не посмеет. Я ставлю стакан с виски на стол рядом
со шкафом и, засунув руки в карманы брюк, иду на кухню.
Когда я добираюсь до кухонной дверной рамы, я вижу ее и останавливаюсь. Клаудия заканчивает уборку и все
организует, она стоит ко мне спиной, годы сделали для нее чудеса. Ее тело выглядит гораздо более
женственным, более зрелым, ее изгибы еще более выраженными. Это платье облегает ее тело, как вторая кожа,
а огненно-рыжие волосы собраны в хвост, мой пьяный разум заставляет меня представить, как я хватаю ее за
волосы, когда беру ее сзади на кухонном столе.
Она больше не та 15-летняя девочка, которой я невинно сделал предложение, она женщина, которая прекрасно
смотрелась бы обнаженной в моей постели, женщина, которую я бы жестко трахнул.
Достаточно.
Покачав головой, стряхнув с себя эти глупые похотливые мысли, я решаю заговорить.
"Усталый?"
Она заметно напрягается, прежде чем повернуться ко мне. Какое-то мгновение он просто смотрит на меня этими
глазами, полными огня и чего-то еще... Страх? Желание? Я не знаю, воздух между нами меняется, и между нами
ощущается напряжение, которого я никогда раньше не чувствовал.
Часть меня хочет спросить ее, как ее мать, как она учится в колледже, но мне все равно, она мне больше не
подруга, она просто служанка, и я хочу, чтобы она это поняла.
-Нет? Думаю, вам следует сказать: «Нет, сэр». Или ты забыл, как обращаться к лордам этого дома?
Его взгляд становится жестким, и я вижу желание сказать мне что-то, но он этого не делает.
— Нет, сэр, — несмотря на то, что она сердито протягивает последнее слово, меня охватывает приятное чувство,
когда я слышу, как она это говорит. Клаудия всегда была такой же жестокой и резкой, как и ее рыжий цвет волос,
ей нелегко согнуться, и от этого мне просто хочется ее согнуть.
***
Клаудия
Нет, сэр?
Артемису я определенно не нравлюсь, я не могу поверить, что он до сих пор держит на меня обиду за то, что
произошло так давно. Ей нужно пережить это, перевернуть страницу, или, может быть, она уже даже не помнит
этого и просто хочет обращаться со мной так, как я есть: служанкой.
Неохотно стучу в дверь его комнаты свободной рукой, потому что в другой, на предплечье, несу полотенца, а в
руке поднос с бутербродами. Я тяжело сглатываю, потому что мне неловко находиться с ним в его комнате.
Артемис открывает дверь, и когда я вижу его, я сжимаю поднос в руке, его рубашка расстегнута почти до пупка,
обнажая очерченную грудь. Я отворачиваюсь и предлагаю ему то, что должен, в руке.
Я ненавижу называть это так. Когда ничего не происходит, я снова смотрю на него и вижу, что он вошел в
комнату.
Я не хочу туда идти, но подчиняюсь, первое, что я слышу, когда захожу, это душ, мои глаза сужаются, а потом я
слышу женский крик из ванной.
На ум приходит неизбежное воспоминание о том, как много лет назад мы с ним сидели на полу перед его
кроватью и играли в «Монополию».
Я огляделся.
«Ты должен убраться в своей комнате, я слышал, что это может отпугнуть девушек».
Я поднял бровь.
— А я что?
-Ты исключение.
Я так сосредоточена на том, чтобы аккуратно сложить полотенца на кровати, что, когда поворачиваюсь, чтобы
уйти, замираю и вижу, что Артемис передвинулся, чтобы заблокировать дверь в спальню Что он делает?
Он ничего не говорит.
Между нами только звук душа, и я замираю, наблюдая, как он расстегивает оставшуюся часть рубашки, его
плечевые мышцы напрягаются, когда он полностью стаскивает с них рубашку. Я фокусирую взгляд на стене,
ненавидя румянец, покрывающий мои щеки, что, черт возьми, он делает?
-Господин...
Он наклоняется надо мной, и срабатывает тревога, я уже собираюсь оттолкнуть его, когда он шепчет мне на ухо:
— Постирай, это одна из моих любимых вещей, — он кладет рубашку мне в руки и направляется в ванную.
Я иду по коридору так быстро, что он не заметил Аполлона, пока я не врезался в него.
-Все в порядке?
-Да ладно.
Его румянец выдает его, мы с Аполо очень сблизились за последние месяцы, хотя поначалу я воспринимал его
как нечто братское, как младшего брата, я стал замечать его жесты, его взгляды, его слова. Я думаю, что он все
путает и хочет чего-то большего, или, может быть, мне все это только кажется.
«Я пойду с тобой еще одну ночь», — говорю я ему, иногда мы смотрим фильмы в полночь, когда я свободна, в
которых я обычно засыпаю посредине, потому что не выношу усталости.
Прошло несколько дней, а я не видел Артемиса, может быть, он был занят своей работой или чем-то еще, но я
благодарен за мир. Хотя Артемис меня не пугает, я не могу сказать, что не чувствую себя некомфортно в его
присутствии. Мы годами не делимся и не видимся вообще давно, мне понадобится время, чтобы привыкнуть.
Однако мой маленький перерыв в покое подошел к концу, одним субботним утром. Я встала, как обычно,
помогая маме сходить в ванную и одеться.
После того, как я заплела косички по бокам лица, так как мне легче работать, не беспокоясь о своих волосах, я
оставляю ее в комнате, чтобы она пошла готовить завтрак.
Я зеваю, раскинув руки в стороны, иду на кухню, подпрыгивая, когда замечаю фигуру, сидящую за столом.
-Бог!
Артемис сидит в идеальном черном костюме, скрестив руки на груди, и с темно-синим галстуком. Лучи солнца,
падающие в окно, отражаются от ее волос, подчеркивая почти незаметные светлые пряди в ее волосах. Его
бесстрастное лицо и холодные глаза заставляют меня чувствовать себя неловко, он впервые был на кухне с той
ночи, когда была вечеринка.
—Сейчас 7:00 утра, я обычно не подаю завтрак до 7:30, когда Арес и Аполлон уходят в школу или по выходным,
когда они встают.
«Я разговариваю с тобой так, как мне хочется.» Блеск в его глазах побуждает меня бросить ему вызов, а не
молчать.
'Вести себя хорошо.' Голос моей матери эхом отдается в моей голове, и я пытаюсь контролировать себя, потому
что хочу сказать ей тысячу вещей. Я буквально немного прикусываю язык.
-Извинение?
— Ты прекрасно меня слышал, — его рука протягивает мне униформу. Думаю, тебе нужно помнить свое место в
этом доме, мои братья дали тебе много свобод.
Я трусливо отступаю и выбегаю из кухни, но он двигается быстро и хватает меня за руку, останавливая меня, его
сильная рука сжимает меня, прижимая к стене позади меня.
— Ты никуда не пойдешь.
Мы никогда не были так близки, я чувствую сильный запах его одеколона и шампуня, он мягкий, но
мужественный.
Он хватает меня за подбородок, заставляя смотреть на него, его пальцы впиваются мне в кожу.
«Мне кажется, ты забыл свое место в этом доме», — говорит он, глядя мне прямо в глаза. Ты всего лишь
служанка, такое неуважение ко мне может стоить тебе работы. Я не такой, как мои братья, тем более мой отец,
ведите себя так, и я, не колеблясь ни секунды, вышвырну вас из этого дома.
— Ты не мой босс, — я пытаюсь высвободить свое лицо из его хватки. Мой босс мистер Хуан.
— Поверь мне, когда я скажу тебе, что если я захочу выгнать тебя из этого дома, я это сделаю, Клавдия, — она
впервые назвала меня по имени, но в этих обстоятельствах ей нехорошо.
Теперь я твой босс. Его взгляд на мгновение упал на мои губы. Крыша над головой, твое будущее, твоя
стабильность, все в моих руках, так что лучше откуси свой грубый язык и слушайся меня.
Он отпускает меня и снова садится за стол, беря газету и читая. Я сжимаю кулаки по бокам и неохотно хватаюсь
за униформу.
Я ненавижу это.
Я никогда не думал, что он будет таким холодным, Артемис, с которым я рос, всегда был очень тихим и
невыразительным, но он никогда не был таким.
Первый взгляд на форму в зеркале ванной меня очень раздражает. Это похоже на чертов костюм на Хэллоуин,
так как эта форма не распространена. Интересно, как он узнал мой размер, придурок.
Когда я возвращаюсь на кухню, Артемис уже не один, с ним Аполо и стыд не умещается в моем теле.
— Сэр — я делаю паузу —… Форма у меня уже есть, могу я вернуться к работе?
— Артемис, — успокаивает меня сладкий голос Аполлона, но Артемис холодно смотрит на него.
Я знаю, что он проверяет меня, он хочет, чтобы я провалил тест, чтобы он мог выгнать меня из этого дома, я
никогда не думал, что он будет меня так ненавидеть, я недооценил его неприязнь ко мне.
Слеза бежит и катится по моей щеке, я не могу вынести унижения, никто никогда так не обращался со мной,
даже хозяйка дома, которой я не нравлюсь.
Аполлон, кажется, пытается что-то сделать, потому что Артемис звучит раздраженно.
— Сделай что-нибудь, и я все расскажу отцу, она всего лишь служанка, она того не стоит, Аполо.
Его слова обжигают и обжигают, но я продолжаю свою работу, стоя на коленях убирая беспорядок рядом с ним, я
вижу его ботинки, когда делаю это, но я не хочу смотреть на него.
Рука хватает меня за руку, поднимая вверх, карие глаза Аполо приветствуют меня:
-Достаточно.
Я освобождаюсь от его хватки, потому что не хочу, чтобы у него были проблемы с его братом.
— Кто знает, какие там могут быть микробы, просто иди в свою комнату, Аполо.
Я не раздумывая и выбегаю оттуда, будет время приготовить завтрак, я знаю только, что Артемис Идальго
вернулся и от мальчика, с которым я выросла, ничего не осталось, теперь есть только замороженная оболочка,
полная презрение ко мне.
Глава 4:
Артемис
После короткого сеанса офисного секса я отстраняюсь от Кристины, она стягивает юбку, тяжело дыша. Я
поправляю боксеры и подтягиваю штаны, она проводит рукой по лицу.
Я ничего не говорю и иду в маленькую отдельную ванную комнату рядом со своим столом, умываюсь и
поправляю галстук, чтобы снова сесть за стол.
-Что ты здесь делаешь? Я спрашиваю ее, потому что она знает, что мне не нравится, когда она навещает меня на
работе.
Он напал на нее, как только она вошла в дверь, не дав ей ни слова, не поприветствовав ее, ничего не дав. Мне
нужен был секс, мне нужно было расслабиться.
— У меня было много работы — и она это знает, одна из причин, по которой мы работали, в том, что Кристина
все понимает, она не требует, она не жалуется, она знает, какой я, и приспособилась к этому.
Она вздыхает.
Мой взгляд падает на нее, и я вижу, как она смотрит вниз, пытаясь скрыть печаль на ее лице.
-Прозрачный.
«Хорошо, я забронирую».
Я вижу, как она направляется к двери, здороваясь с Ханной, менеджером по закупкам компании, которая входит
перед ее уходом.
— Да, бульдозер работает отлично, вот отчеты по технике, запчастям, стоимости работ, если будут вопросы
пишите.
Я вздохнул с облегчением, бульдозер — одна из самых дорогих машин, которые у нас есть.
Личное участие в каждой мелочи, происходящей в компании, противоречит тому, что мой врач рекомендовал от
стресса, по его словам, я должен больше доверять своим работникам и возлагать на них больше обязанностей. Я
пытался, но не могу. Я чувствую огромную ответственность за эту компанию, мой отец доверился мне, и я не могу
его подвести.
Я провожу рукой по лицу, уткнувшись в кресло. Я закрываю глаза, массируя виски. Я устал, мои бессонные ночи
берут свое.
Голос Алекса удивляет меня, я открываю глаза и вижу, как он сидит по другую сторону моего стола, скрестив руки
на груди.
Алекс мой лучший друг, мы познакомились в университете, учились в одном колледже, но он изучал финансы.
Когда я взял под свой контроль компанию, я нанял его, он один из немногих людей, которым я доверяю.
Я расслабляю плечи.
-Я работаю.
-Действительно? Потому что ты выглядишь так, будто ты в нескольких секундах от смерти от истощения.
-Я в порядке.
-Я в порядке.
«Конечно», — Алекс откидывается назад, чтобы поддержать голову, удобно устраиваясь в кресле. Я столкнулся с
Кристиной в коридоре, я думал, ты не совмещаешь работу с удовольствием.
Я сужаю глаза.
— Простите меня, сэр рыцарь. Ты сегодня в плохом настроении. Он делает паузу, как будто размышляя.
Я ничего не говорю, а он просто внимательно смотрит на меня, если и есть кто-то, кто хорошо меня знает, так это
Алекс.
— Давайте сохраним весь разговор о том, что я говорю вам, что если с вами что-то случится, и вы отрекаетесь от
себя, пока не закончите рассказывать.
Вздох.
— Нет, — он поднимает палец. Тебе не кажется, что если тебя съедает чувство вины, то это потому, что ты был
слишком резок с кем-то, с кем?
- Алекс.
Он закатывает глаза.
«Трудно забыть имя, которое мой лучший друг упоминал каждый раз, когда напивался на первом курсе
колледжа.
«Это в прошлом.
Он кивает.
Мой разум путешествует к тому моменту, когда я вижу, как она чистит чай на полу, к слезе, которая катится по ее
щеке, вся эта сцена преследует меня. Я не понимаю, почему я так злюсь, когда я рядом с ней.
Выражение лица Клаудии снова преследует меня, я ничего не говорю. Алекс серьезно смотрит на меня, все
следы игры остались на его лице.
— Артемис, тебе нужно оставить ее, прошли годы, ты не можешь держать обиду за то, что произошло так давно.
— У меня нет на нее зла, я больше ничего к ней не чувствую.
— Ты можешь лгать кому угодно, даже себе, но я знаю, что это неправда.
«Хватит, заткнись.
«Просто извинись перед ней, переверни страницу и попробуй завязать гражданские отношения.
* * * После ужина с Кристиной я оставляю ее у нее дома и иду к себе. Проходя через дверь, я ослабляю галстук. Я
провожу рукой по шее, пытаясь снять напряжение. Я слышу шум, доносящийся из кухни, и с намерением попить
воды направляюсь туда.
Я не ступала на кухню с того утра, когда поставила Клавдию на место, не могу отрицать угрызений совести,
которые съедали меня после этого, и эта униформа… Я не думала, что она будет так хорошо смотреться на ней.
Звук ее голоса разносится по всей кухне, она поет? Я тихонько стою в дверях и смотрю на нее, она что-то готовит
и поет, используя ложку как микрофон. На моих губах появляется невольная улыбка.
Я нахмурил брови.
-Почему?
— Потому что мы только тратим время, обманывая себя чем-то, чего никогда не сможем сделать.
достигать.
-Не с тобой.
он любил петь.
-Посмотрим…
«Да, это может быть моей мечтой, но если ты скажешь кому-нибудь, я буду отрицать это», — вздыхает он.
Интересно, снится ли ему до сих пор этот сон, и какое тебе это дело, Артемис?
Я прочищаю горло, чтобы дать знать о ее присутствии, она замирает, бросает на меня быстрый взгляд и кладет
ложку в раковину. Когда она поворачивается ко мне, меня удивляет ее раздраженное выражение лица, я думал,
что она будет смущена, но, похоже, сейчас она думает не об этом.
— Есть что-нибудь для вас, сэр? Меня удивляет холодность его голоса.
Весь язык ее тела указывает на то, что она в одном неудобном слове, чтобы взорваться и оскорбить меня. В том-
то и дело с Клаудией, что я ее ничуть не запугиваю. Он просто слушается и прикусывает язык, потому что ему
нужно сохранить свою работу, а не потому, что он боится меня, что для меня новость. Даже мои братья немного
боятся меня, но не ее.
— Я хочу чаю, — говорю я, садясь за кухонный стол. Она смотрит на меня так холодно, что я почти опускаю
голову. Пожалуйста, — заканчиваю я, прочищая горло.
Я смотрю на нее, на ее рыжие волосы, заплетенные в косу спереди назад, идеально раскрывая черты ее лица,
хотя я могу видеть только ее профиль. Она массирует плечо, делая маленькое усталое лицо. Похоже, у него был
длинный день, нас уже двое.
Воспоминание, которое недавно пришло мне на ум, возрождает чувство вины, с которым я столкнулся в
последнее время из-за того, что произошло на днях, это неприятное чувство, к которому я не привык, обычно я
не сожалею о том, что делаю .
Я рассеянно провожу пальцем по краю стола. Перед моим взором появляется чашка чая, и я поднимаю глаза и
вижу ее перед собой, ее арктический взгляд заставляет меня чувствовать себя неловко.
— Ваш чай, сэр, — в его голосе нет ни уважения, ни восхищения, только отвращение.
— Спасибо, — говорю я и смотрю, как она поворачивается, чтобы продолжить работу на кухне.
Я делаю глоток чая и стою с чашкой в руке, глядя на нее. Проходят минуты, и я концентрируюсь на наслаждении
чаем. Ощущение, что я сделал что-то не так, пульсировало в глубине моего сознания.
Словно почувствовав мой взгляд, она поворачивается ко мне с решительным выражением лица, положив руку на
бедро.
Какие?
Впервые он говорит со мной так небрежно, и, к моему удивлению, меня это не беспокоит.
Должно быть, она прочла замешательство на моем лице, и выражение ее лица изменилось, как будто она
сказала вслух то, о чем думала.
-Забудь об этом.
Он направляется к кухонной двери, и, прежде чем он успевает пересечь ее, слова слетают с моих губ.
-Прости.
Она замирает, но не поворачивается ко мне, и я благодарю ее, мне легче говорить это.
Я не жду ответа, я это знаю, извинения так легко не успокоят твою досаду,
-Ты чувствуешь это? Он поворачивается ко мне, в его глазах ясный гнев. Ты обращаешься со мной как с дерьмом,
унижаешь меня перед своим братом и сожалеешь?
Я встаю.
-Клавдия...
Она делает три шага ко мне лицом, прежде чем я успеваю заговорить, она бьет меня по лицу, слегка
поворачивая мое лицо в сторону.
Я выпрямляю лицо, лаская подбородок рукой, он сильно бьет, его черные глаза сверкают яростью, я не могу
отрицать, что он меня немного пугает.
То, что она передо мной, позволяет мне детализировать ее лицо, у нее небольшие темные круги под глазами, но
она все еще чертовски хороша.
«Думаю, давайте попробуем установить цивилизованные отношения». Я работник этого дома, ты сын босса, и
точка.
— Хорошо, — соглашается он, бросает на меня последний осторожный взгляд и исчезает за кухонной дверью.
Она оставляет меня наедине с напоминанием о расстоянии, которое она всегда устанавливала между нами,
расстоянии настолько огромном, что даже когда она передо мной, я не чувствую ее присутствия.
Глава 5:
— Что ты делаешь, Аполлон?
Клаудия
Извинения Артемисы, хотя и недостаточные, кажутся искренними. Это заставляет меня думать, что он не
презирает меня так сильно, как я ожидал, и дает мне надежду сделать эту ситуацию более терпимой для нас
обоих.
Сам того не осознавая, мои ноги двигаются сами по себе, вверх по лестнице, и я оказываюсь перед дверью
комнаты Аполо. Думаю, я недооценил свою потребность поговорить с кем-то, взаимодействовать с другим
человеком. Мне тоже очень нравится разговаривать с Аресом, но он редко бывает в доме. У него очень активная
социальная жизнь, однако Аполо больше сидит в своей комнате, читает или делает что-то еще.
Я стучу в дверь и слышу «проход», который дает мне зеленый свет на вход.
Несмотря на то, что уже ночь, Аполлон сидит на своем маленьком диванчике у окна с раскрытой книгой в руках.
Когда он поднимает на меня свой нежный взгляд, его губы рисуют улыбку, когда он видит меня.
-Нет
Я качаю головой.
— Марта в порядке?
«Да.» Моя мать в последнее время была стабильной, и это сняло с меня много стресса. Я просто устал, наверное.
Он встает и подходит ко мне лицом, заставляя меня наклонить шею, чтобы увидеть его.
Массажи Аполлона самые лучшие. Я улыбаюсь ему, киваю, он забирается на кровать позади меня, вставая на
колени. Его руки лежат на моих плечах, немного перекатываясь между моими плечами и шеей. Он сжимает это
место, и я закрываю глаза, наслаждаясь этим.
— Ты напряжена, — комментирует он, массируя меня. Это так приятно, что я сдерживаю стон расслабления.
Аполлон опускает руки, чтобы прижать большие пальцы к моей спине, следуя по линии моего позвоночника, его
пальцы нажимают на ключевые точки, которые заставляют меня тихо стонать.
Я тяжело сглатываю, потому что его дыхание щекочет меня. Между нами возникает странная атмосфера, и я не
знаю, почему. Он не первый раз делает мне массаж.
Его руки поднимаются от моей поясницы и останавливаются посередине. Я перестаю дышать, когда он кладет
руки мне под руки и кладет их мне на живот, слегка касаясь грудью моей спины.
Я вдыхаю и выдыхаю, чувствуя, как он так близко позади меня, что тепло его груди охватывает мою спину. Мое
сердце колотится, и я, честно говоря, сейчас чувствую себя далеко не расслабленным. Его губы слегка касаются
моего уха, и мне хочется думать, что это несчастный случай, это должен быть несчастный случай.
Его нос касается моего уха, его дыхание нежно ласкает мою кожу, мое сердце отчаянно бьется о мои ребра, он
тоже это чувствует? Какой позор.
— Клавдия… — шепчет мне на ухо Аполлон, по всему моему телу пробегает дрожь. Сладкий запах ее одеколона
окутывает меня.
Смущенная Артемис смотрит на меня, а затем на Аполлона, который все еще стоит на коленях на кровати с
протянутыми ко мне руками, но тут же опускает их.
"Мне не нужно.
Артемис хмурит брови, не ожидая такого ответа. Я не хочу разрушать атмосферу спокойствия, которой мы только
что достигли на кухне, мы решили иметь цивилизованные отношения, я не хочу никаких проблем.
— Я уходил, — я улыбаюсь Аполо с закрытым ртом, направляюсь к двери и выхожу из комнаты, не оглядываясь.
Мне не следовало идти к Аполлону, теперь, когда Артемис в доме, я должна быть более осторожной, не потому,
что меня волнует, что он думает, а потому, что я не хочу причинять Аполлону неприятности.
Я спускаюсь по лестнице, когда Арес проносится мимо меня, сбегая босиком и без рубашки.
Арес?
Я волнуюсь и не ложусь спать, пока он не пришлет мне сообщение о том, что будет спать вдали от дома. У меня
такое чувство, что это как-то связано с дочерью нашего соседа, кажется, ее зовут Ракель.
Я никогда не видел, чтобы Арес так интересовался девушкой. О, Арес, я думаю, эта девушка согреет то сердце,
которое ты боролся, чтобы остаться холодным.
Я иду в комнату и сажусь рядом с мамой, которая сидит спиной к спинке кровати, ее рыжие волосы коротко
подстрижены по бокам лица, седые волосы наделяют его белыми участками. Морщины на его лице становятся
заметными, когда он улыбается мне и берет меня за руку.
-Ты прибыл.
Я улыбаюсь в ответ, наклоняясь, чтобы поцеловать его в лоб, когда я отстраняюсь, я глажу его щеку.
-Как дела? — спрашиваю я его, оценивая каждый его жест, его самочувствие для меня важнее всего.
— Хорошо, — он проводит пальцами по моим темным кругам. Посмотри на эти мешки под глазами, ты
выглядишь таким усталым, давай спать.
— Хорошо, я переоденусь.
Она ждет меня, пока я не переоденусь в дурацкую форму, которую дал мне Артемис, и не устроюсь поудобнее в
пижаме. Я ложусь рядом с ним.
Однако сон не приходит ко мне, мысли все блуждают от извинений Артемисы к тому, что случилось с
Аполлоном, что это было? Мне хочется верить, что я все выдумываю, но, возможно, мне следует осознать, что
Аполо больше не ребенок, а подросток в полном гормональном всплеске. Может быть, я была слишком
неосторожна с ним, я просто знаю, что должна осторожно справляться с этой ситуацией, иначе она легко может
выйти из-под контроля.
Клаудия...
Его нежный голос в моем ухе заставляет меня трясти головой, я перестаю думать об этом, чтобы обрести покой и,
наконец, заснуть.
***
Холодно…
Так холодно, я не могу перестать дрожать. Мои губы разбиты от жертв
температуры, моя кожа сухая и обезвоженная. Я обнимаю Фреда, моего плюшевого мишку, который уже
В маленьком трейлере, где мы живем, темно, электричество — это услуга, которая делает
времени у нас нет. Я нахожу свою мать на диване, без сознания, ее рука висит на
На ней только юбка, которая едва прикрывает ее, и топ, открывающий ее.
желудок. Его рыжие волосы по бокам лица, неопрятные и грязные. я положил мой
-Мама.
Видя ее такой обнаженной, я думаю, что, возможно, она намного холоднее меня,
Я подхожу к своей простыне и тщательно подворачиваю ее, стараясь прикрыть как можно больше.
-Вот ты где.
Он хватает меня за волосы и отбрасывает в сторону, мой живот врезается в кофейный столик.
Мужчина залезает на маму сверху, расстегивая штаны, я бью его снова и снова.
снова, пока он не поворачивается ко мне и снова не хватает меня за волосы, таща меня к
дверь. Он выбрасывает меня на улицу, и я с грохотом падаю в снег перед нашим трейлером.
Плачу, бегу, надо искать помощи. Я не могу наедине с этим мужчиной, мама
Она всегда говорила мне не драться ни с кем, если они придут ее искать, а просто искать помощи.
Я падаю снова и снова, выпало несколько дюймов снега, я не чувствую ног.
Сладкий голос наполняет мои уши, пара сильных рук держит меня на холоде.
— Ты в порядке, это был просто кошмар, — меня удивляет не столько голос Артемисы, сколько тот факт, что мы
находимся посреди внутреннего дворика дома Идальго.
Страх, холод, боль от кошмара все еще пульсируют в моей голове, я поднимаю голову и вижу те глаза, которые
успокаивали меня, когда мне снились эти кошмары. Я сжимаю губы, потому что хочу перестать плакать, но не
могу.
Артемис держит мое лицо, и в этот момент он не похож на холодного и озлобленного человека, которого все
знают, он похож на мальчика, который вырос рядом со мной, заботился обо мне и обнимал меня каждый раз,
когда мои кошмары нападали. меня, мальчика, которому он был одинок, когда был со мной.
— Ты в порядке, — шепчет он мне, вытирая большими пальцами мои слезы. Я не могу говорить-.
Тебе не нужно ничего говорить, ты в порядке. Он обнимает меня, и я тихо плачу ему в грудь, его запах
успокаивает меня. Его рука ласкает мой затылок.
У меня нет сил оттолкнуть его, воздвигнуть защитные стены и оттолкнуть его.
Я обняла его за талию, крепко обнимая. Слишком неустойчив, чтобы мыслить рационально, мне просто нужно на
несколько секунд почувствовать себя в безопасности в его объятиях, пока это чувство надвигающегося страха,
которое вызывает у меня эти кошмары, не исчезнет, потому что это не просто кошмары, это воспоминания.
Глава 6:
Артемис
Удар.
И другие.
И другие.
Мои сжатые, покрытые тканью руки соприкасаются с мешком с песком передо мной, когда я бью его снова и
снова, все сильнее и сильнее. Пот стекает по моей шее к груди, животу; мои бицепсы напрягаются каждый раз,
когда я атакую мешок. Однако мой разум находится в другом месте.
— Я… — Клаудия отделилась от меня после того, как обняла меня, чувствуя себя некомфортно, ее глаза опухли.
-Я должен идти.
Я несколько раз ударил по боксерской груше, вспоминая, как были напряжены ее плечи, ее поза после того, как
она пришла в себя, но больше всего вспоминая, как хорошо было держать ее в своих объятиях, ее запах до сих
пор мне так знаком, и это меня бесит. Она не должна меня так интересовать, она часть прошлого, к тому же у
меня есть девушка.
«Клавдия», — позвал я ее, прежде чем она ушла, но она только дружелюбно мне улыбнулась.
Почему так неудобно со мной? Ведите себя так, как будто мы два незнакомца, может быть, так оно и есть, но у
нас есть история. Мои кулаки сжимаются еще сильнее, чтобы нанести еще больше смертоносных ударов, мешок
танцует с каждым толчком, я помню, как она выглядела с Аполо, когда я вошел в ее комнату, она выглядела
такой расслабленной, такой удобной с ним. С каких это пор они так близки? Почему так спокойно с ним и так
напряженно со мной?
Я останавливаюсь, сжимая боксерскую грушу, прислоняясь к ней лбом, мое дыхание учащается от длительного
напряжения. В этот момент все мое тело покрыто потом, на мне только шорты.
Я беру полотенце, немного вытираюсь и вешаю его на шею, чтобы выйти из небольшого домашнего спортзала. Я
собираюсь подняться наверх, но останавливаюсь, передумав, чувствуя себя в настроении немного разозлить
Клаудию, это меньшее, что я могу вынести после того, как она была в моей голове все гребаное утро.
Пройдя на кухню, я направляюсь прямо к холодильнику, достаю бутылку воды и готовлюсь ее пить. Клаудия
заканчивает мыть кастрюлю и, поворачиваясь, чтобы высушить ее, видит меня.
Она берет кастрюлю и, когда снова встает на ноги, ее взгляд скользит по моей груди, моему животу, и румянец
быстро покрывает ее щеки. На моих губах появляется надменная улыбка, но я ничего не говорю.
Она проходит мимо меня, осторожно скользя взглядом по моим мышцам. Я знаю, что привлекательна, я не
говорю это высокомерно, я просто знаю это, и я много работала, чтобы оставаться в форме. Я люблю заниматься
спортом и есть как можно здоровее, когда, конечно, у меня есть время. В этом я думаю, что мои братья и я очень
похожи. Арес всегда был очень склонен к спорту, и Аполо время от времени посещает наш спортзал.
— Вы голодны, сэр?
Я наблюдаю за ней, пользуясь тем, что она отвернулась.
— Да, — ее волосы, заплетенные в косы, позволяют мне видеть ее шею, непослушные рыжие пряди,
выбившиеся наружу, создавая идеальный контраст с ее белой кожей.
Она кивает.
-В соглашении.
Я сижу перед кухонной стойкой, она с другой стороны, передо мной. Я вижу, как она все готовит, ловкость, с
которой она режет каждый фрукт, нежность, с которой ее пальцы ласкают фрукты, как она закусывает губу,
протыкая каждый плод ножом. Маленькие веснушки на ее скулах почти всегда остаются незамеченными, но
среди бела дня их очень видно, почему она такая хорошенькая? Что у нее есть такого, чего нет ни у одной из
супергорячих женщин, с которыми я встречался? Честно говоря, мне интересно узнать ответы на эти вопросы.
Наши глаза встречаются, и эти черные как бесконечность глаза заставляют меня забыть о профессиональных
отношениях, которые у нас сейчас есть, прежде чем я думаю о своих словах и о том, как я их говорю, я говорю:
«Ты в порядке?»
Она кивает.
«Да» Она протягивает мне тарелку с фруктами, и я замечаю, что она не положила на нее клубнику, я почти
улыбаюсь тому факту, что она все еще помнит мою аллергию.
"Ты очень хорошо нарезаешь фрукты." Я даже не знаю, почему я это говорю.
Она ничего не говорит, так что я кладу в рот кусочек дыни, медленно жевая его, не отрывая глаз ни на секунду,
пока она ходит по кухне.
Почему он не отвечает на мои попытки разговора? Это расстраивает, мне никогда не приходилось так себя
заставлять, обычно людям трудно инициировать какое-либо взаимодействие со мной, они всегда пытаются
прорваться через мои барьеры, но с этой женщиной все наоборот, и это сбивает меня с толку. Интересно, она
чем-то отличается от Аполлона, ведь она была в его комнате и совсем не выглядела неловко.
Я уже собирался встать и уйти, когда что-то на полу привлекло внимание Клаудии, и ее холодное выражение
исчезло, сменившись выражением чистого обожания, а на ее губах появилась улыбка. Это лишает меня дара
речи, мое сердце колотится, как у идиота.
Я прослеживаю ее взгляд и нахожу пушистого белого щенка, идущего к ней, видимо, живущего за счет У задней
двери Клаудия становится перед ним на колени, и щенок кладет на нее лапы, облизывая ее руки, когда она
гладит его.
— Я не знал, что у нас есть собака — и вот я снова пытаюсь заставить его поговорить со мной, я просто не знаю,
что со мной сегодня утром.
— Он принадлежит Аполо, любит брать брошенных щенков, всегда ходит в питомник волонтером.
Аполлон...
Аполлон...
Его голос смягчается, когда он упоминает моего брата, и меня это почему-то раздражает.
-Это
она кивает.
Я четко помню почему, мы были еще детьми, когда папа решил завести щенка, мы назвали его Пушистиком, к
сожалению, через несколько месяцев он подхватил инфекцию, которую не смог вылечить даже ветеринар, и он
умер, Клавдия и я были опустошены, у нас было похороны и все такое, от этого собаки стали больной темой для
них обоих.
Клаудия смотрит на меня с сочувствием, и я понимаю, что она тоже это помнит.
«Я никогда не забуду Флаффи», — грустная улыбка украшает ее губы. Но я не знаю, невозможно не привязаться к
щенкам, которых принес Аполо, они прекрасны и так нуждаются в любви.
Щенок отрывается от ног, обходит кухонную стойку и появляется рядом со мной, пробегая своим пушистым
телом по моим ногам, щекоча меня, я не знаю, что сказать или сделать, я не контактировал с собаками со времен
Пушистика.
Однако я хмурю брови, когда вижу, как щенок поднимает левую лапу, чтобы попытаться помочиться мне на ногу.
-Ой! Я вскакиваю, пятясь от него, уворачиваясь как раз вовремя, чтобы он пописал на меня, это было близко. Но
какого хрена!
Смех Клаудии эхом разносится по всей кухне, она смеется так сильно, что ей приходится держать живот, чтобы
сделать глубокий вдох.
Я не могу поверить, что отступаю от маленького животного, которое даже не достигает мне колен, Клаудия
покраснела от такого смеха, и на секунду я забываю о собаке и просто смотрю, как она смеется. Боже, я скучал по
этому смеху.
Увидев, что я смотрю на нее, Клаудия останавливается, пытаясь сдержать смех, сжимая губы.
— Собачка! Он зовет щенка, чтобы тот увел его от меня. Давай, Пёсик!
Щенок следует за ней, и она уводит его из кухни, закрывая заднюю дверь после ухода щенка. Когда он
оглядывается на меня, он все еще поджимает губы, сдерживая смех. Веселье в его глазах освежает.
— Нет, сэр, — хихикает он, он впервые называет меня сэр, и в его тоне нет презрения, только насмешка.
-Конечно, нет.
Я не останавливаюсь до тех пор, пока она не может отступить, прислонившись спиной к стене с одной стороны
кухни. Ее смех немного стихает, а взгляд становится нервным, она в ловушке, я кладу обе руки по бокам ее лица
к стене, удерживая ее. Он поднимает руки, чтобы оттолкнуть меня, но, кажется, решает иначе, когда он
вспоминает, что я без рубашки, его руки вступают в прямой контакт с моей кожей.
-Что ты делаешь?
Я поднимаю бровь.
-Почему нет?
Она смотрит на меня, ее глаза сверлят меня, в них нет ни колебаний, ни страха.
«То, что меня называют сэром, не имеет ничего общего с моим возрастом.
«Я знаю, по вашему мнению, это выражение уважения к главам этого дома», — он закатывает глаза.
-О, да?
-Да.
Я наклоняюсь еще ближе к ней, наши лица так близко, что я могу идеально рассмотреть ее.
Я смотрю, как она колеблется, ее губы находятся в пределах моей досягаемости, мне просто нужно немного
наклониться, чтобы попробовать их на вкус, почувствовать их на своих. На долю секунды проявляется ее
уязвимость, она не выглядит такой уверенной или контролирующей себя, как обычно, они выглядят
колеблющимися, и я не знаю, почему мне это нравится, я хочу, чтобы она потеряла контроль, как я, когда я
далеко, рядом с ней, я не знаю, почему я говорю то, что говорю, или делаю то, что делаю, когда дело касается ее.
Наше дыхание стало неровным, жар наших тел смешался, Клаудия смотрит мне прямо в глаза, чтобы сказать
мне.
Однако убежденность исчезла из ее голоса, она звучит не так уверенно, как в первый раз, когда она сказала мне.
Он использует свою руку, чтобы оттолкнуть одну из моих рук и убежать от меня. Прежде чем она успевает
продвинуться дальше, я следую за ней и хватаю ее за руку, притягивая ее, чтобы зажать ее между моим телом и
кухонной стойкой.
— Только это, да? Моя рука обхватывает ее подбородок, заставляя ее снова посмотреть на меня. Я просто сын
босса, Клаудия? Я тебе не верю.
— Тогда почему ты всегда убегаешь от меня? Чего ты так боишься? Я не знаю, откуда берутся эти вопросы, но я
просто задаю их, кладя руки по обе стороны ее талии на прилавок.
Наши взгляды переплелись, я хочу исследовать, открыть, я знал каждую ее уязвимую часть, но теперь она
оставила меня в стороне, показывая мне только защитную часть, холодность, а я этого не хочу.
-Лжец.
Я хватаю ее за подбородок.
Она смотрит мне в глаза и колеблется, мы так близко, что каждый раз, когда она дышит, ее груди касаются
наготы моего торса.
«Ты…» Она не может закончить предложение, бессознательно, мой большой палец касается ее губ, она
приоткрывает их, ее быстрое дыхание вырывается из них.
Единственное, что меня останавливает, это Кристина, она особенная для меня, и я не хочу быть ей изменой, это
несправедливо по отношению к ней, и дойти до этого момента достаточно плохо с моей стороны.
Я не хочу быть похожей на мою мать. Клаудия молча смотрит на меня с ожиданием, как будто она не знает, что
произойдет и чего она хочет. Я знаю, чего хочу, я хочу ее, я хочу ее, это меня бесит и смущает, я ненавижу это
чувство отсутствия контроля.
Я не знаю, как мне удается оторваться от нее и выскочить из кухни до того, как она сделает что-то, о чем я буду
сожалеть позже, зная, что я должен осторожно справиться с этой ситуацией, что я был идиотом, поверив что
меня больше к ней не тянет.
Может быть, мне просто нужно иметь ее, чтобы я мог оставить ее позади, тот факт, что она невозможна, может
вызвать во мне какой-то вызов или что-то в этом роде. Дело в том, что я знаю, что не смогу оставить ее, не сделав
предварительно ее полностью своей, не владея каждым ее стоном, каждым вздохом возбуждения.
Я всегда получаю то, что хочу, и Клаудия была исключением 4 июля, но не сейчас, она больше не будет
исключением.
Глава 7:
Клаудия
Это мне стало ясно с нашими последними встречами, той дистанции, которую я установил между нами, кажется
недостаточно.
Думаю, я все еще приспосабливаюсь к тому, насколько он вырос и изменился, вот и все.
Однако я не могу выкинуть из головы воспоминание о его лице, столь близком к моему, позволяющем мне
детализировать его и раствориться в его глазах, мужественности его ухоженной светлой бороды и его тела...
Я даже не хочу думать об этом снова, когда я увидела, как он вошел на кухню, я боролась всем своим существом,
чтобы не показать ему, как сильно на меня подействовало, увидев его без рубашки, он чрезвычайно
привлекателен, и он это знает , я не могу доставить ему удовольствие видеть меня ослепленным, потому что.
Глубина его голоса, его дыхание, касающееся моих губ, до сих пор преследуют меня. Я качаю головой, может
быть, меня просто физически тянет к нему, он очень привлекательный мужчина, это нормально, такое бывает,
поэтому мое сердце бешено колотится.
Признавать, что он меня привлекает, мне не очень хочется, но, по крайней мере, я могу определить, что со мной
не так и почему мое тело реагирует именно так, как оно ведет себя рядом с ним.
Я забываю о том утре, уже прошло несколько дней, не знаю, почему я до сих пор думаю об этом.
После этого Артемис держался на расстоянии, я его не видел, я думаю, что он избегает меня, и я ценю это, это
лучше для нас обоих.
Я протираю шторы в гостиной, когда слышу шум, доносящийся из игровой комнаты. Я хмурю брови.
Я до сих пор помню, как она стеснялась, когда раньше спрашивала об Аресе, и Я позволил ей пройти. Итак, она и
Арес... Должен признаться, я удивлен, что она до сих пор сопротивлялась его чарам, я не могу сказать того же о
других девушках, которые прошли через Ареса, один взгляд, несколько слов и было в мгновение ока.
Я иду к этому коридору, чтобы включить музыку, которая может замаскировать этот шум, хотя я знаю, что
джентльменов дома нет, а Артемис еще не прибыла, мне немного жаль других.
Однако мои попытки спрятаться тщетны, так как я нахожу Аполлона парализованным перед дверью.
"Это не Сэм.
Аполлон поднимает бровь.
Я глубоко вздохнул.
-Ракель?
-Да, то же самое.
— Вот черт... Я этого не ожидал, я думал, что они ненавидят друг друга.
Я пожимаю плечами.
Я иду на кухню, Аполлон следует за мной, и я благодарен за то, что внутри кухни мы их больше не слышим.
«Бьюсь об заклад,» Артемис появляется в дверях кухни, замораживая нас, он в своем обычном костюме,
вероятно, только что вернулся домой с работы. Само его присутствие убивает любое хорошее настроение,
которое есть у нас с Аполлоном. Мы платим тебе за разговоры или за работу, Клаудия?
'разочарованный-идиотский-юмор'
снова.
Он просто стоит, наблюдая за нами, я делаю бутерброд и ставлю его на стол, чтобы быстро уйти с кухни.
Я еще не закончил пересекать комнату, когда слышу, как Артемис и Аполлон громко разговаривают.
Они спорят?
Артемис выходит из кухни, за ней следует Аполо, который, кажется, открывает рот, чтобы что-то сказать, но в это
время из холла игровой комнаты выходит Ракель, врезаясь в меня. Ее волосы в беспорядке, а глаза наполняются
слезами, она настолько в своем мире, что даже не замечает нас, никого из нас троих, и выходит из дома, хлопнув
дверью.
Аполлон сжимает кулаки и направляется в игровую комнату, вероятно, чтобы отчитать Ареса. Меня это
устраивает, пока я не осознаю, что мы с Артемисой остались одни.
Я впервые вижу его с того утра. Несмотря на то, что он только что вернулся домой с работы, и на его лице
заметна усталость, его костюм и прическа неумолимы, как будто элегантность — это то, что ему легко дается.
Ничего не говоря, я иду на кухню, к моему удивлению, Артемис молча следует за мной, и
теперь что ты хочешь? Разве ты не видишь, что атмосфера между нами все еще неловкая?
Артемис стоит в дверях кухни, пока я раскладываю бумаги на столе. Я принес их сюда пораньше, надеясь, что у
меня будет время поработать над отчетом из колледжа, который я должен скоро сдать.
-Клавдия.
В его голосе снова появилась та холодность, та черствость с того времени, когда он унижал меня.
-Да сэр?
Выражение его лица пусто, я не нахожу и следа веселья того утра или тепла ночи, когда он помог мне справиться
с кошмаром, ничего нет.
«Я хочу принести вам извинения за свое поведение вчера утром, это было неуместно с моей стороны, это больше
не повторится» В его голосе нет сомнений, он звучит уверенно и так холодно. Я хотел бы поддерживать с вами
строго профессиональные отношения.
Я скрещиваю руки.
— Согласен, я никогда не хотел от вас ничего большего, сэр. Я думаю, что тот, кто спутал это, это ты.
Он бросает на меня последний взгляд перед тем, как уйти, и я, наконец, глубоко вздохнула, хотя и не знала, что
задерживаю дыхание. Я не против, если он извинится и даст понять, что у нас будут только профессиональные
отношения, это все, чего я хочу.
Я сижу перед столом, чтобы продолжить работу над отчетом, мне нужно помнить о своих приоритетах: мама,
карьера и сохранение работы. Связь с Артемисой может поставить под угрозу все три вещи.
Его холодный взгляд возвращается ко мне, когда я вижу, как он стоит там в своем костюме в такой
невыразительной позе,
Часто Айсберг.
***
Мы только что вышли из университета, уже почти 10 вечера, у нас все хорошо с презентацией доклада, я не могу
скрыть своего облегчения, на моих губах появляется улыбка.
-Не начинайте.
Джин усмехается.
— Ты так мило выглядишь, когда улыбаешься, не знаю, почему ты не делаешь этого чаще.
Я беру ее под руку, чтобы идти к автобусной остановке, небольшой университет находится на окраине города,
где мы живем, но, к счастью, автобусы ходят допоздна.
«Конечно, мы пошли хорошо, учитель был впечатлен нашей работой.» Подъехав к остановке, Гин кладет голову
мне на плечо. Мы должны отпраздновать.
— Тебе нужен перерыв, ты сказал, что оставил маму спать до того, как пришел в Уни, так почему бы нам не пойти
выпить? Я приглашаю.
«Потому что это выводит вас из-под контроля и позволяет вам вести себя как молодая женщина, которой вы
являетесь.
— Я не хочу слушать твоих оправданий, у меня есть два бесплатных билета в ночной клуб с открытым баром на
сегодня, ты пойдешь со мной, Клау.
-Пойдем!
Садимся в автобус, который идет в центр города, где больше всего ночных клубов, их целая улица забита.
Сидя на наших местах, Джин рассказывает мне, как она нашла эти билеты, видимо, она столкнулась с очень
красивым мужчиной в кафе, и он пролил на нее немного кофе, поэтому, чтобы извиниться, она отдала ему
билеты.
«Это было красиво», — вздыхаю я. У него был вид вежливого, самоуверенного человека и улыбка...
«На прошлой неделе это был доставщик пиццы, а теперь вот что, почему ты так быстро влюбляешься?»
— Это моя специальность, — подмигивает он мне. Нет, а если серьезно, то кофейный человек находится на
другом уровне, в стиле Артемисы.
Упоминание этого имени заканчивает мою улыбку. Джин, который ничего не упускает, сразу это замечает.
— Какая загадка с этим человеком, такими темпами я напишу книгу в стиле Гарри Поттера, она будет называться
«Клавдия и тайна Идальго».
— Нет, потому что я заметил, что теперь, когда я упоминаю Аполлона, у тебя тоже такая реакция: «Что-то не так,
но если я не скажу вслух, это неправда».
-Джин!
Она смеется.
«Я просто шучу, мне нравится тебя дразнить, а теперь позволь мне накраситься, ты выглядишь как студентка,
которая только что вышла из класса».
-О серьезно?
Я позволяю ей делать мне макияж и даже не протестую, когда она выбирает для меня огненно-красную помаду,
утверждая, что она соответствует цвету моих волос.
Наконец, мы выходим из автобуса, мы оба в джинсах, ботинках и свитере с длинными рукавами, холодный
осенний ветерок заставляет нас одеться так для колледжа.
«Мы прекрасно выглядим» Она берет меня за руку и тянет меня следовать за ней на улицу клубов.
Улица роз, как ее называют, полна людей, некоторые курят возле клубов, другие просто гуляют. Большинство
людей очень хорошо одеты, девушки в коротких платьях или джинсах, но в очень красивых рубашках и туфлях.
Мальчики не отстают.
Когда я поднимаю глаза и вижу название клуба, мой рот открывается от удивления.
Бессонница...
У Джина есть билеты в бар Артемисы, конечно, что может пойти не так?
Глава 8:
«Создание пространства»
Клаудия
Insomnia — очень стильный клуб с великолепным декором, современной мебелью и огромным баром, который
занимает весь первый этаж.
Несмотря на то, что там многолюдно, здесь достаточно места, чтобы передвигаться, ни с кем не сталкиваясь, что
я нахожу замечательным, в каждом клубе, в котором я был, я всегда оказывался зажатым между людьми.
Его радость заразительна, поэтому я улыбаюсь ему, пока мы идем к бару, приглашая бармена внутрь. Джин
заказывает для нас два напитка.
Это место было у Артемиса долгое время, это был его подарок, когда ему исполнился 21 год, я знаю, что он
оставил его в ведении кого-то, кому доверял, пока заканчивал ученую степень, а затем работал в компании, это
то, что сказал мне Аполо. Так что я не думаю, что Артемис вообще придет сюда.
Когда мы получаем наши напитки, Джин делает мне тост с ним перед тем, как попробовать, это что-то
фруктовое, с сильным, но терпимым алкогольным привкусом.
-Что это?
"Ты шутишь."
— Нет, — говорит Джин, его глаза сосредотачиваются на чем-то позади меня. О Боже.
-Он!
Я оборачиваюсь, чтобы понять, что он имеет в виду, и вижу высокого блондина с детским лицом и парой зеленых
глаз, он милый, но не в моем вкусе, его лицо совсем не в моем вкусе. Блондин идет чуть дальше и я замечаю, что
за ним идет еще один мужчина, о, он даже выше блондина, с черными волосами и черными глазами, которые
легко могут напугать любого, у него сильное и мужественное лицо, волосы взлохмачены. в сексуальном плане он
мой тип.
Какое облегчение.
Блондин, кажется, узнает Джина и подходит к нам, машет рукой. Джин представляет его мне.
-Удовольствие.
Джин и Виктор начинают говорить, я смотрю на черноволосого мужчину, который идет мимо нас в клуб, даже не
замечая моего присутствия. Я не знаю, чего я ожидал, она выглядит как модель, я не думаю, что она замечает
меня с этими лицами.
Из разговора с Виктором я узнал, что он ответственный за администратора, что Артемис ушел в это место,
поэтому он ведет нас в VIP-зону, которая находится наверху, она более приватная, и хотя музыка все еще
слышна, вам не нужно покричать на общение, напитки приносят к столу и все. Виктор пытается произвести
впечатление на Джина, и, судя по тому, как покраснел мой друг, у него это получается.
Под предлогом того, что я иду в ванную, я встаю, чтобы дать им немного уединения, и иду через VIP-столы,
подходя к чему-то похожему на дверь, только закрытую занавесками, что это?
С любопытством я вхожу и, проходя через каждую кабинку, понимаю, что это место, куда приходят люди, чтобы
делать черт знает что при свечах. Клянусь, я слышу стоны, поэтому поворачиваюсь, чтобы вернуться тем же
путем, которым пришел, но передо мной он: Черные глаза.
-Потерял?
-Нет.
Его глаза беззастенчиво сканируют меня вверх и вниз, прежде чем остановиться на моем лице.
я хмурю брови
-Извинение?
«Как ты можешь так хорошо выглядеть в такой простой одежде?»
-Спасибо?
«Извини, я не хотел оскорбить твою одежду, я просто хотел сказать, что ты очень красивая».
Черные глаза вызывают у меня кривую улыбку, которая, держу пари, досталась ему многим девушкам, это
сексуально.
Я ненавижу, что лицо Артемисы приходит на ум прямо сейчас. Я не забочусь о нем, и я уверен, что он не
заботится обо мне, плюс у него есть девушка. Должно быть, ему нравится проводить время со своей девушкой,
так почему я должен позволять ему влиять на мою личную жизнь? У нас только профессиональные отношения,
его слова, не мои.
Когда мы возвращаемся к столу, Джин слишком занята, чтобы обращать на это внимание, в основном потому,
что у нее в горле язык Виктора.
Блэк Айз весело смотрит на меня, и я просто пожимаю плечами. Он предлагает мне руку.
Напитки приходят и уходят один за другим, и, несмотря на то, что Черные Глаза говорят мне успокоиться и
замедлиться, я не слушаю, потому что после столь долгого времени алкоголь так хорошо действует на мой
организм. Чем больше я пью, тем больше думаю об идиоте, владеющем этим клубом.
Во что он играет?
Однажды он чуть не поцеловал меня, а на следующий день сказал, что хочет чего-то строго профессионального?
Как вы думаете, кто? Кто тебе сказал, что я хочу чего-то большего, чем профессиональные отношения?
Как дерзко.
Я собираюсь сделать еще одну рюмку текилы, но Черноглазый останавливает мою руку в воздухе.
Под выпивку.
-Я в порядке.
— Я так не думаю, ты выглядишь очень расстроенным. Я ничего не имею против безумного пьянства, но я думаю,
тебе следует притормозить.
— Безумно пьешь?
— Я не думаю, что ты хочешь с ним встречаться, у него плохой характер, — он нежно берет меня за руку и
придвигается ближе ко мне на Г-образном диване, на котором мы сидим. Если вы хотите отвлечь свой ум, есть и
другие методы.
Ему удается полностью завладеть моим вниманием, и я прикусываю нижнюю губу и улыбаюсь.
-Какой?
Его свободная рука ласкает мою щеку, его лицо так близко к моему, что я чувствую его дыхание на своих губах,
он такой милый.
-Клавдия!
Джин фыркает.
— Они даже не спросили, как их зовут, Клаудия — это Алекс, Алекс — это Клаудия.
Алекс смотрит на меня в ужасе, отпуская меня, как будто я что-то неприкасаемое.
-Дерьмо...
-В чем дело?
Я хмурю брови.
-Мы знакомы?
Он уходит, ничего мне не объяснив. Джин пользуется возможностью сесть рядом со мной.
— Я не хотел прерывать, но Виктор хочет, чтобы я отвезла его к нему на квартиру и, ну, я не собираюсь вас
бросать, мы можем подбросить вас до вашего дома или оставить деньги на такси.
«Со мной все будет в порядке, ты можешь идти спокойно», — уверяю я ее, я знал, что это все-таки возможность
прийти сюда.
— Не пей больше и дай мне знать, когда вернешься домой, — он целует меня в висок и уходит.
Я остаюсь один на диване, передо мной маленький столик, на котором лежат разнообразные напитки и
полбутылки текилы. Я один... как всегда.
Я так упорно боролась, чтобы сохранить это одиночество, эту изоляцию от других, это намного безопаснее, быть
уязвимой — это то, с чем я никогда не могла справиться, может быть, из-за всего, что я пережила в детстве, или
потому, что я просто не хочу, я не собираюсь быть одним из тех людей, которые полностью обвиняют своих
родителей в том, какие они, да, детство сильно влияет на построение чьей-то личности, но в конечном счете, мы
люди, которые могут решить, что с этим делать . Может быть, я просто так, без причины.
Я восхищаюсь людьми, которые так открыто выражают свои эмоции, так готовы рискнуть всем, что без раздумий
выставляют напоказ свою уязвимость. Мои мысли перемещаются к Ракель, нашей соседке, девушке, которая
любит Ареса, тому, как эмоции легко отражаются на ее лице, ее действиях.
Воспоминание о том, как несколько дней назад Арес попросил меня вывести ее из комнаты после того, как она
провела с ним ночь, до сих пор не дает мне покоя. Когда я поднимался по лестнице, она стояла внизу, по ее
щекам катились слезы. Мне даже не пришлось ей ничего говорить, она просто кивнула, как будто слышала все,
что сказал Арес, боль в ее глазах заставила в этот момент мой желудок сжаться.
В моих глазах она намного смелее меня. Она не прячется за защитными стенами, она проживает каждую эмоцию
на поверхности. Но ей больно...
Получение боли — это часть жизни, верно? Эта жизнь, которую я веду, в которой я в безопасности, я чувствую,
что чего-то не хватает, хочу ли я, чтобы мне было больно? Или я просто хочу чего-то другого? Возможно, я устал
от однообразия своих будней, от пустоты моих любовных взаимодействий, которые являются просто
физическими отношениями.
Я наливаю себе еще рюмку текилы и залпом выпиваю ее, ставя рюмочку на стол перед собой Куда делся Алекс?
Я думаю, мне нужна доза взаимодействия без чувств, без обязательств, без обещаний будущего или жеманства,
просто химия между двумя людьми, которые нравятся друг другу физически. Ничего себе, я звучу так пусто,
иногда мои мысли удивляют даже меня.
Я уже выпиваю третью рюмку, когда начинаю задаваться вопросом, вернется ли Алекс вообще. Я думал, мы
поладили, что случилось? Как вы узнали, что я работал в доме Идальго?
Я запрокидываю голову, чтобы сделать еще глоток, алкоголь обжигает мне горло и желудок. Когда я опускаю
лицо, я едва вижу тень кого-то, сидящего на диване напротив меня. Опустив голову, я поставил стакан на стол,
готовый встретиться с Алексом лицом к лицу.
Однако, когда я смотрю вверх, передо мной не Алекс, а Артемис Идальго, я чуть не давлюсь собственной
слюной.
Артемис удобно сидит, вытянув руки на спинке дивана, из-за чего его черный костюм распахивается, обнажая
темно-синюю рубашку, которую он носит под ним, и его черный галстук. Его волосы кажутся черными при таком
освещении, хотя они коричневые, как и его глаза. Это сотворенное Богом лицо, как обычно, невыразительно, а
его светлая борода выглядит так сексуально, что это несправедливо.
Что ты здесь делаешь?
Я хочу спросить, но не хочу показаться глупым, этот клуб его, он может быть здесь, когда захочет.
Подходит официант.
— Обычный и еще один из тех, — он указывает на уже пустую бутылку текилы передо мной.
-Немедленно.
Освободить место? В этот момент соблаговолю осмотреть окрестности, никого нет, музыка еще играет, диджей
на своем месте, но в клубе пусто, в какой момент...? Я был слишком сосредоточен на пьянстве от бешенства, как
сказал бы Алекс.
Артемис смотрит прямо на меня без каких-либо угрызений совести, его глаза такие красивые, они всегда
казались мне милыми, несмотря на его холодное выражение лица.
-Что ты делаешь?
Артемис делает глоток виски, прежде чем снова вытянуть руки на спинке дивана.
— Создание пространства.
Это заставляет меня остановиться дышать. Мой разум путешествует по этим воспоминаниям.
-Оставь меня в покое! — крикнула я, пожимая руку Артемису, когда он следовал за мной.
по коридорам гимназии.
в ярости на него.
— Я же говорил тебе, что… — Артемис обнимает меня, заглушая мои претензии к его груди.
Он отрывается от меня и выдвигает два стула, ставя их лицом к лицу, сидя в одном и
предлагает мне другое.
— Давай, садись.
— Мы больше не дети, Артемис, — моя ярость все еще говорит за меня. Этот...
Он просто улыбается мне и выглядит таким милым, что я могу только сидеть напротив него.
Мне было плохо, он сделал это, он сел передо мной и слушал меня
космос.
Я смотрю на мужчину передо мной, и хотя его милая улыбка исчезла, я вижу готовность слушать в его глазах.
— Я думал, ты хочешь чисто профессиональных отношений, — напоминаю я ему, наливая еще стакан.
«Я хочу многого, но мы не всегда можем иметь то, что хотим», — его глаза не отрываются от моих ни на секунду.
«Мы оба знаем, что всегда хорошо иметь место, где можно выпустить пар.
«И зачем тебе быть в моем пространстве?» Я сомневаюсь. Вы, кто меняет свое мнение изо дня в день.
«Очень справедливое заявление, — признает он, — но я знаю, что оно вам нужно, клуб пуст, в вашем
распоряжении есть столько алкоголя, сколько вы хотите, что еще вам нужно?» Представьте, что я просто
незнакомец, которого вы только что встретили, и завтра он не вспомнит, что вы сказали сегодня вечером.
«Если ты не хочешь рассказать обо мне, я пойму, если ты не захочешь говорить мне тогда».
Бинго.
"Прекрати это.
Артемис опускает руки со спинки дивана, сплетая их между ног, а его локти упираются в колени.
-С чем?
«Мы уже знаем, чем это закончилось в прошлый раз», — напоминаю я ей, вспоминая то Четвертое июля.
«Я больше не неуверенный в себе подросток, который сдастся при первом же отказе. Я человек, который знает,
чего хочет, и не успокоится, пока не получит это.
«Ты тоже мужчина, у которого есть девушка», — напоминаю я ему, чувствуя, как мое сердце бьется в горле.
Атмосфера между нами наполнена чем-то, чего я не могу понять: сексуальным напряжением?
Потому что она выглядит великолепно в этом расстегнутом костюме. Я качаю головой, я так не вижу, это просто
алкоголь.
Я встаю, решив выбраться отсюда, не в лучшем случае, чтобы побыть с ним наедине, не после того, как
воспоминание о том, что мне дали пространство, ослабило меня.
«Тот факт, что у меня есть девушка, — единственное, что мешает тебе быть моим?»
Тук... Тук...
Я поворачиваюсь к нему, который все еще сидит со спокойствием мира после вопроса об этом.
— Я не хотел тебя обидеть, позволь спросить по-другому, — он делает паузу, и я отступаю на шаг, — … Причина,
почему ты не подпускаешь меня к себе, почему ты не подпускаешь —
он протягивает руку, чтобы погладить мое лицо, но я отстраняюсь — чтобы прикоснуться к тебе или показать, как
хорошо я могу тебя трахнуть, у меня есть девушка?
-Ты врешь.
Я ничего не говорю, и он хватает меня за талию, притягивая к себе, его глаза смотрят на меня.
Клаудия
Это опасно.
Я чувствую жар, исходящий от тела Артемиса на моем, его рука вокруг моей талии, согревающая мою кожу,
пробуждающая ощущения, которые, я знаю, я не должна испытывать с ним.
Он настолько близко, что я могу восхищаться каждой его мужественной чертой и тем, как идеально ухожена его
светлая борода. Какая-то часть меня не может не представить, как его светлая бородка будет ощущаться на моей
голой коже.
Однако не мои похотливые мысли делают эту ситуацию опасной, а решимость в глазах Артемисы. Он впервые
контролирует ситуацию, по его выражению лица я вижу, насколько он полон решимости. Если я не справлюсь с
этим хорошо, это может закончиться тысячами разных способов.
Напрасно я пытаюсь оттолкнуть его, а он лишь крепче сжимает мою талию, прижимая к себе.
Изгибы его губ слегка приподнимаются, образуя озорную улыбку, которой я никогда не видел на нем, и это
обезоруживает, он выглядит удивительно чувственным и таким уверенным в себе.
Моя совесть предостерегает меня, но я не могу отрицать, как приятно находиться в его объятиях, его тело четкое
и сильное, с ним я чувствую себя в безопасности.
Мне нужно взять ситуацию под контроль. Мне не нравится отказываться от контроля, это заставляет меня
чувствовать себя уязвимой, а это чувство мне не нравится. Артемис сможет с легкостью контролировать
окружающих ее людей, но не меня, никогда меня.
Поэтому я расслабляюсь в его объятиях, и он, кажется, замечает, не в силах скрыть удивление в глазах, я
поднимаю руки, чтобы обнять его за шею.
— Думаешь, ты справишься?
-О чем ты говоришь?
Я прикусываю нижнюю губу, еще больше приближая свое лицо к его лицу.
-Ты уверен?
Пространство между нашими губами незначительно, легкое движение с твоей или моей стороны могло бы
закрыть его. Он лишь немного выше меня, поэтому я встаю на носочки, чтобы приблизиться к его губам так,
чтобы наше дыхание смешивалось. Наши взгляды связаны, загружены ворохом ощущений, которые
расширяются между нами двумя.
Это заявление удивляет меня, потому что я просто пыталась взять ситуацию под контроль, ничего не
инициировать, но чтобы он был так близко, его запах, его дыхание, его тепло, желание в его глазах, я была
покрыта его присутствием и это затуманивает мои рассуждения.
Прежде чем я успеваю поддаться своим желаниям, я пользуюсь его доверием, чтобы застать его врасплох и
оттолкнуть, освобождая себя.
-Какой?
-Ты и я.
-Я возьму тебя.
-Нет, спасибо.
«Я не приму ответ «нет», — отвечает он. Мы идем в тот же дом в конце концов.
Он не позволяет мне спорить и проходит мимо меня, взяв меня за руку, чтобы потянуть меня за собой.
Спускаемся по лестнице VIP-зоны и проходим мимо бара, где собрались все бармены и уборщики и
разговаривают.
Увидев нас, они быстро расходятся, я знаю, что они говорят о нас, я вижу это по их лицам.
— Я ухожу, вы можете снова открыть заведение или закрыть его, уточните у Виктора и пусть он примет решение.
-Да сэр. Счастливой ночи.
На выходе мы подходим к его темно-синей классической машине, он не из тех, кто любит спортивные или
модные автомобили, просто классические и элегантные автомобили. Он отпускает мою руку, чтобы открыть
пассажирскую дверь.
Дорога домой тихая и напряженная, я исподтишка бросаю несколько взглядов на мужчину рядом со мной, пока
он ведет машину, держа одну руку на руле, а другую на рычаге переключения передач, когда это необходимо, не
знаю почему. так чувственно видеть, как он делает что-то подобное.
-Как дела в университете? Я не ожидал вашего вопроса, но я ценю, что вы нарушили это молчание.
— У тебя все еще есть способность засыпать после того, как ты немного почитал?
да.
-Конечно, нет.
Он ничего не говорит, и я перестаю смотреть на него, как идиотка, и сосредоточиваюсь на окне: дом, здания и
деревья проносятся мимо нас, оживляя алкоголь в моем теле и вызывая головокружение, поэтому я снова
смотрю на Артемису.
Часы на запястье руки на руле светятся каждый раз, когда на них отражается свет уличных фонарей, мимо
которых мы проезжаем. Все в нем так организовано, чисто и ухожено. Любой, кто увидит его впервые, легко
напугается им, на первый взгляд он выглядит неприступным и холодным.
Они не видели его милой стороны, той, которая проявилась, когда ему пришлось защищать своих братьев от
насмешек в старшей школе после того, что случилось с его матерью, или когда он встал между отцом и Аресом,
чтобы избежать побоев. . Он сделал так много вещей, которых никто не заметил, но я заметил.
Поэтому он все еще хочет что-то со мной? Я не тупой, я ясно вижу, что хотя он уже не тот подросток, который
сделал мне предложение под фейерверком, в его глазах все еще та же теплота, когда он смотрит на меня.
Чего ты хочешь, Артемис? Секс? Или что-то другое? Тот факт, что вы никогда
Какая-то часть меня боится, что, получив меня, он уйдет, что это просто адреналин от желания иметь то, чего он
не может. Это одна из причин, по которой я держу его подальше, но не главная.
-О чем ты думаешь? Я фокусирую свой взгляд на дороге впереди нас. Я думал, что малословен, но ты всегда
меня опережал.
Когда мы возвращаемся домой, я быстро спускаюсь и бегу в свою комнату, чтобы проверить мою маму, она
крепко спит. Я вздохнула с облегчением и, похлопав себя по плечу, иду на кухню.
К моему удивлению, Артемис там, стоит напротив кухни, его руки на стойке позади него. Его пиджака больше
нет, только рубашка и галстук выглядят немного свободными.
-Все в порядке.
Я не знаю, почему я так беспокойна или почему мое сердце снова бешено бьется.
Напряжение между нами безмерно выросло, как будто всю ночь молча усиливалось с каждой минутой. Видеть
его там, в этой элегантной одежде, прикрывающей его рельефное тело, и с таким взглядом, который сулит много
непристойного.
Слишком много чувствовать... Быть уязвимым... Быть недостаточно для кого-то вроде тебя... Быть
стоимость наращивания до сих пор, чтобы вы отвлекли мое внимание от вещей, которых я хочу достичь
Я бы хотел, чтобы он был похож на любого другого парня, с которым у меня могут быть физические отношения
без осложнений, но у нас с ним слишком много совместной истории, слишком много воспоминаний.
Сделав глоток воды, я смотрю ему прямо в глаза, мне нужно разрядить это напряжение между нами, поэтому я
расслабляю свой голос.
Он вздыхает.
-Я уже привык.
Я не знаю, почему я хочу с ним поговорить, я думаю, это из-за алкоголя, мне пора уже уйти.
-Да.
«Вы прошли этап рисования покемонов?» Я поддразнил его, вспомнив то время, когда он был одержим
покемонами в детстве.
Он бросает на меня недружелюбный взгляд.
-Конечно, конечно.
«Я могу показать тебе свои рисунки, когда захочешь, я сильно улучшился», — уверенно предлагает он.
Он поднимает бровь.
— Это комплимент?
"Почему так удивлен?" Мне всегда нравились твои рисунки, вообще-то, твой... —
-Мне, что?
-Мне жаль…
«Тебе не обязательно извиняться», — он уверенно улыбается мне, но грусть все еще в его глазах. Я в порядке с
тем, кто я и что я делаю сейчас.
Хотя он говорит это решительно, я знаю, что это неправда, он никогда не говорил мне, что хочет быть главой
компании Hidalgo в детстве. Это заставляет меня смотреть на него с другой точки зрения, он выглядит таким
одиноким, таким... несчастным. Мне никогда не приходило в голову, что, может быть, власть была не тем, что
интересовало его, а чем-то, что он должен был приобрести по долгу.
Я помню его улыбки и то, как быстро он рассказывал о своих рисунках, когда рос, потому что был слишком
взволнован. Теперь он выглядит таким уязвимым, таким нуждающимся в настоящей любви.
Прежде чем я успеваю пожалеть об этом, я ставлю воду на прилавок и подхожу к нему, который удивленно
смотрит на меня, опуская руки от груди. Я обхватываю его руками, обнимаю, одна сторона моего лица на его
груди.
Ему требуется несколько секунд, чтобы среагировать, но, наконец, он обнимает меня. Мягкий аромат ее
одеколона успокаивает. Я слышу и чувствую быстрое биение его сердца у моего уха.
Я не знаю, сколько времени проходит, но это объятие кажется прекрасным, я наслаждаюсь каждой его секундой.
Когда мы расстаемся, я все еще держу его за руку, и мы очень близки, эмоции танцуют в наших глазах, Артемис
наклоняется ко мне, его губы почти касаются моих, и я отворачиваюсь так быстро, как только могу.
Отступив назад, я начинаю уходить, но одним быстрым движением он хватает меня за запястье, притягивая к
себе, а свободной рукой хватает мое лицо и прижимается губами к моим.
Неожиданный взрыв ощущений захлестывает меня, затуманивая разум, я отвечаю на поцелуй с удивительной
для себя скоростью. Это не нежный поцелуй, это агрессивный поцелуй, наполненный многолетней тоской, наши
губы двигаются в быстрой, страстной синхронизации, я запускаю пальцы в его волосы, чтобы притянуть его
ближе ко мне, когда он обнимает меня за талию.
Наше дыхание становится тяжелым, а движения неуклюжими, когда мы пытаемся контролировать то, насколько
это приятно. Меня никогда так не целовали, я никогда не чувствовал ничего подобного. Его борода время от
времени касается моего лица, и это прекрасно.
Артемис прижимает меня к себе, мои груди соприкасаются с ним, и хотя мы одеты, я все чувствую с невероятной
интенсивностью. Его губы так приятно касаются моих, мягкие и влажные. Он пробует виски, его язык дразняще
скользит по моим губам, прежде чем снова поцеловать меня с гораздо большим восторгом.
Я не могу остановиться.
Он опускает руки с моей талии на мою попку и сжимает ее от желания, я сдерживаю стон.
Я чувствую, как сильно он давит мне на живот, я хочу его так сильно, что пугаюсь. Он несет меня, чтобы я
взобралась на кухонную стойку, не отрывая губ от моих, вставая между моих ног.
Я полностью опьянен ощущениями, каждая часть моего тела наэлектризована. Артемис скользит руками под мой
свитер, лаская мою спину и бока талии, его пальцы восхитительно теплые там, где они соприкасаются.
Мы слегка расстаемся, пытаясь отдышаться, и снова целуемся с той же потребностью и желанием. Он скользит
руками под моим свитером к моей груди, нежно сжимая, его большие пальцы скользят в бюстгальтер, касаясь
моих сосков, заставляя меня снова стонать.
Сам того не осознавая, я двигаюсь против него, потирая промежность о то, какой он твердый. Я знаю, что играю с
огнём, но… как мне остановиться?
Артемис расстегивает молнию на моих штанах и просовывает одну руку внутрь прежде, чем я успеваю
среагировать, и в тот момент, когда его пальцы касаются моей интимной близости, я задыхаюсь в его губы.
Я так возбуждена, что знаю, что ловкие движения его пальцев не займут много времени, чтобы довести меня до
оргазма. Его язык вторгается в мой рот, а его палец проникает в меня, и удовольствие сводит меня с ума.
Я хватаюсь за его плечи, и он прерывает наш поцелуй, ускоряя свои движения в моей близости.
Я даже не осознала, что закрыла их, поэтому подчиняюсь, и наши взгляды встречаются.
— Я хочу, чтобы ты смотрел на меня, пока ты достигаешь оргазма, я хочу, чтобы твои стоны были на моих губах,
чтобы ты дрожала в моих руках, я хочу тебя всю.
Его слова - тот толчок, который мне нужен для достижения оргазма. Я пытаюсь заглушить стоны, кусая губы, но
не могу, эти карие глаза смотрят на меня с такой силой, что восхитительно усиливают оргазм.
Я бормочу много ненормативной лексики, когда волны удовольствия, одна за другой, атакуют мое тело, оставляя
меня в полном экстазе.
После оргазма я без колебаний развязываю его галстук и быстро расстегиваю рубашку, обнажая тот торс, о
котором я не переставала думать с того утра после спортзала.
Однако звук входной двери и приближающиеся шаги заставляют нас обоих замереть. Я отталкиваю Артемиса от
себя, но он даже не успевает застегнуть мои штаны или рубашку, поэтому Артемис поворачивается спиной к
двери, чтобы поправить рубашку.
"Просто в чате."
Артемис поворачивается к нам, его рубашка застегнута, но галстук все еще в беспорядке.
«Я, должно быть, очень пьян, потому что мне не жарко и не холодно».
Я смотрю на Артемиса, что является огромной ошибкой, потому что он высовывает язык, чтобы слегка
попробовать свои пальцы и что-то шепчет мне.
Арес надулся.
-Я не ребенок.
Не обращая внимания на его жалобы, я подхожу к нему и вывожу из кухни, чтобы отвести в постель, прежде чем
пройти через кухонную дверь, я смотрю на Артемису, который выглядит высокомерно довольным, и машет мне
рукой.
Клаудия
Арес не любит много говорить, когда трезв, но когда он выпьет, боже мой, никто не сможет его заткнуть.
О Арес.
Он качает головой.
— Что сейчас четыре утра, — повторяю я. Он, должно быть, спит, так что просто засыпай.
Я не мог пойти и оставить его, потому что он решил пойти в дом Ракель, если он пойдет в такой час, кто знает,
какие беды он может причинить.
— Подожди до рассвета, и я обещаю тебе, что пойду с тобой, а пока, пожалуйста, иди спать.
Проходит несколько минут тишины, и Арес убирает предплечье от лица, чтобы устроиться в постели, он уже
заснул. Я снимаю с него обувь и расстегиваю рубашку, чтобы ему было удобно спать. Накрыв его простыней, я
какое-то время смотрю, как он спит, он выглядит таким уязвимым и невинным, с черными волосами, слегка
спутавшими контуры его лица. Я рад, что ты наконец нашел кого-то, кто заставит тебя чувствовать и вытащит тебя
из этого порочного круга бесчувственных физических отношений.
Пригнувшись, я выхожу из ее комнаты, я даже не хочу думать о том, что случилось с Артемисой, мой разум все
еще обрабатывает это. Я засыпаю с воспоминаниями о его губах на моих, его руках на моей груди и в моей… Я
кусаю губу, вспоминая тот восхитительный оргазм.
***
Я нервничаю.
Даже если я не хочу этого признавать и бороться с этим чувством, я ничего не могу с собой поделать. Я очень
нервничаю перед встречей с Артемисой после того, что случилось прошлой ночью. Мне почему-то не стыдно,
хотя мы не только целовались, но он еще и прикасался ко мне и заставлял дотягиваться пальцами до неба. Я
просто не знаю, как реагировать рядом с ней.
Я решила отпустить его, что бы ни происходило между нами, я позволю этому течь. Я устал бороться каждую
секунду и избегать неизбежного. Может быть, ему и мне просто нужно провести одну ночь, чтобы перевернуть
страницу и забыть о притяжении, которое мы чувствовали.
Это неизведанная территория, и опасная. И я бы не посмел попробовать, если бы это был кто-то другой, но это
он. Артемис всегда давал мне столько безопасности и покоя, что я хочу верить, что он не причинит мне вреда.
Что ж, я разберусь с этим, я не могу вечно жить в своей безопасной зоне. Ах, я уже даже не знаю, о чем я думаю,
что случилось, у меня голова закружилась.
Я завязываю волосы в небрежный пучок, когда иду на кухню, чтобы приготовить завтрак, и чуть не умираю от
сердечного приступа, когда вижу Ареса, сидящего за столом, он выглядит так, будто не спал ни секунды, у него то
же самое. одежда и темные круги под глазами.медленная смерть.
— Ты не спал всю ночь? Я думал, что усыпил тебя несколько часов назад.
«Я притворился, что сплю», — признается он. Когда взошло солнце, я пошел к ней.
Ой...
-Все хорошо?
Он вздыхает.
«Я действительно не понимаю ее, Клау», — признается он. Она... Я просто не понимаю ее.
-Ю? — Мне неловко спрашивать его, но я хочу знать, что случилось, меня убивает любопытство.
Он улыбается мне.
- Она расхохоталась.
Ой.
Я не спрашиваю его ни о чем другом, потому что не думаю, что он хочет говорить об этом, я знаю этого парня,
когда он хочет поговорить, он говорит. Я подаю ему завтрак и смотрю, как он ест рассеянно, его мысли где-то в
другом месте.
Перед тем, как лечь спать, он обнимает меня сбоку и целует в висок.
Принеся завтрак маме, я все еще занимаюсь своими делами на кухне, там не так много дел, кроме нескольких
закусок и блюд для завтрака на случай, если кто-то из джентльменов в доме захочет поесть здесь, так как сегодня
воскресенье.
Время от времени я ищу глазами дверь, надеясь увидеть, как входит Артемис, он одним из первых спускается к
завтраку по выходным, я хочу увидеть его раз и навсегда, чтобы положить конец этим дурацким нервам.
Я ставлю кофе в кофеварку «Экспрессо», и вдруг, когда я меньше всего этого ожидаю, на кухню входит Артемис
Идальго.
Он без рубашки, в шортах, слегка вспотевший, я уверен, что он пришел после тренировки в спортзале. Я замираю
перед кофеваркой, наблюдая за ним краем глаза.
Я говорю, сэр, просто чтобы подразнить вас, Артемис одаривает меня очаровательной улыбкой, от которой мое
сердце бешено колотится. В его глазах есть игривый блеск, которого я раньше не видел.
Он поднимает бровь.
Вы входите в меню?
-Не думаю.
Он вздыхает.
-Какая жалость.
Артемис встает и переворачивает стол, я могу только наблюдать за его движениями, он движется как хищник,
готовый охотиться на свою добычу. Передо мной я ясно вижу каждый определенный мускул на его руках, груди и
животе. Боже, какой привлекательный мужчина.
Густой напиток.
Он облизывает губы.
Несмотря на то, что я думала о том, чтобы сдаться, видя, что он вот так стоит передо мной, я немного
съеживаюсь, борясь с желанием убежать.
— Я прощу тебя за то, что ты оставил меня вот так, при одном условии, — предлагает он, касаясь пальцем моей
нижней губы. Поцелуй меня.
Я сомневаюсь в этом на секунду, но эти глаза смотрят на меня так напряженно, что этого достаточно, чтобы
развеять все сомнения. Я хватаю его за шею и притягиваю к себе, чтобы поцеловать.
Наши губы встречаются, и между нами снова проносится восхитительный взрыв ощущений. Он начинается как
медленный поцелуй, губы легко соприкасаются, чтобы превратиться в страстный поцелуй, когда наши губы
сильно и синхронно сжимаются. Я легко могла потеряться в его поцелуях, он знает, что делает, у него
определенно большой опыт, никто из парней, которых я встречала, не целовался так хорошо. Артемис знает, как
шевелить губами, языком, даже когда нежно прикусывает мои губы, чтобы свести меня с ума.
Я опускаю руки с его шеи, чтобы погладить его грудь, живот, чувствуя каждую мышцу кончиками пальцев.
Я должен расстаться с ним, пока это не вышло из-под контроля, одно дело сделать это посреди ночи, но сейчас
средь бела дня, если придут его родители или кто-то из детей, это будет иметь большое значение.
Смысл его предложения ясен как день, не в обиду мне, мы оба взрослые люди с очень очевидным взаимным
сексуальным влечением.
«Кто-то нетерпелив.
— Хммм, если Артемис Идальго так прост, это плохо скажется на вашей репутации недосягаемого айсберга.
Он поднимает бровь.
-Айсберг?
Жар приливает к моим щекам, и я поворачиваюсь к нему спиной, будто ищу что-то в холодильнике.
«Поскольку тебя нет в меню, — начинает он, — ... как обычно, фрукты».
Я вытаскиваю фрукт, чтобы раздать его, и начинаю нарезать на прилавке, Артемис идет позади меня, его
дыхание касается моего затылка. Он проводит руками по моей талии, чтобы положить их поверх моих на
прилавке.
Я чувствую все его тело на своей спине, эти шорты не так уж и препятствуют ощущению… всего.
Его руки покидают мои, чтобы подняться к моей груди и медленно погладить мою униформу.
Моя грудь вздымается и опускается, потому что он знает, где дотронуться, где лизнуть, чтобы заставить девушку
таять.
— Знаешь, ты не пожалеешь, прошлой ночью я только попробовал, как хорошо я могу заставить тебя чувствовать
себя.
Я прочищаю горло.
"Может кто-нибудь подойти, остановитесь!" Мой голос становится более хриплым, чем обычно.
Он тянется вниз, чтобы провести языком по моей шее, и мои ноги трясутся.
Этот человек собирается убить меня своим прикосновением, своим языком и своими словами. Я не хочу терять
контроль, и я в одном шаге от того, чтобы сбежать с ним в его комнату и позволить ему делать со мной все, что
он хочет.
Я убираю его руки со своей груди, поворачиваюсь к нему лицом и немного отталкиваю.
Он берет фрукт.
— Они здоровы, в колледже у меня не было времени на то, чтобы готовить полноценные обеды.
Он хмурит брови.
Он смеется.
-Так ты думаешь?
-Я знаю.
«К вашему сведению, я посещал уроки кулинарии на одном из факультативов в колледже и получил высшую
оценку. Нет ничего, что мой мозг не мог бы сделать.
"Конечно, конечно", я все еще забавляюсь. Ты не мог победить меня и в настольных играх.
— Мне приходилось помогать тебе по биологии в старшей школе, потому что ты ненавидел законы Менделя.
Он открывает рот, чтобы что-то сказать, но я продолжаю. О, генетическая наследственность — тоже тривиальная
вещь, не так ли?
— Доброе утро, сынок, — он проходит мимо Артемисы, которая продолжает есть в тишине.
— Спасибо, — говорит он мне, прежде чем посмотреть на Артемису. Я говорил тебе, что мне не нравится, когда
ты ходишь по дому без рубашки, это неуместно.
— Я знаю, что ты и твои братья воспринимаете Клавдию как еще одного брата, но она все-таки девочка, нельзя
так ходить рядом с девушкой, можно ей неловко.
— Ладно, мама, я буду осторожнее, — соглашается Артемис, заканчивая есть. Я пойду приму душ. Он бросает на
меня последний игривый взгляд, прежде чем покинуть кухню.
У меня такое чувство, что Артемис не успокоится, пока я не пойду в его комнату.
Глава 11:
Привет, Айсберг!
Клаудия
Я не вижу Артемиса несколько дней, что меня не удивляет, иногда он работает так много, что приходит очень
поздно и уходит рано. Из того, что я слышал от его отца, у компании была очень напряженная неделя, даже его
мать беспокоится о его диете.
— Мне нужно, чтобы ты упаковал сбалансированный ланч и отнес его Артемисе. Андре может взять тебя.
Артемис настолько насыщен, что его мать, которой никогда ни до кого нет дела, решила ему как-то помочь. Часть
меня взволнована, увидев его, я скучал по нему, его возвращение в дом заставило меня привыкнуть к его
присутствию и пробудило во мне ностальгию, о которой я не подозревал до сих пор. Артемис раньше была моей
лучшей подругой, с которой я рассчитывал на все, мне не хватало того чувства, что кто-то безусловно
присутствует в моей жизни.
С большим усердием я готовлю ее любимую еду и фруктовый салат на десерт. Андре молча ведет меня в
компанию Идальго, я рад, что решил переодеться, последнее, чего я хочу, это войти в компанию в этой форме,
похожей на Хэллоуин. Я думаю, что мне следует прекратить носить его сейчас, в конце концов, тот, кто заставил
меня носить его, был Артемис.
Я прохожу сквозь прозрачные двери и поражаюсь тому, какие кристально чистые полы и как безупречно все
выглядят. Я на ресепшн, меня с улыбкой встречает элегантная брюнетка.
— Я пришел принести обед — я почти уверенно произношу его имя —… мистеру Идальго.
-Да.
-И вы...?
Она осматривает меня с ног до головы, моих джинсов, которые я купила на гаражной распродаже на прошлой
неделе, недостаточно, хотя, когда я их покупала, я чувствовала, что они самые красивые в мире. Я предполагаю,
что красиво для меня - мусор для других людей.
— Он знает, что ты идешь, Клаудия? Его взгляд останавливается на моей синей рубашке на пуговицах, которую я
тоже считаю очень милой на распродаже.
Она колеблется, ее глаза следят за этой оценкой, которая заставляет меня чувствовать себя неловко.
«Слушай, — я смотрю на бирку с именем на его блейзере, — Аманда, звони, кому хочешь, если у тебя есть какие-
то сомнения относительно моей личности, обед этого человека остывает, а ты тратишь свое время, судя меня по
моей внешности, вместо того, чтобы заниматься своими делами. Домашнее задание." Эффективный способ.
Она остается с открытым ртом, поэтому я продолжаю:
— Твоя работа будет заключаться в том, чтобы позвонить, подтвердить мою личность и дать мне подойти, это
легко сделать, и тогда мы перестанем тратить время впустую.
Аманда делает то, что я ей говорю, по-видимому, звонит помощнице Артемисы, а затем дает мне
наклейка
Офис Артемиса находится на верхнем этаже, и я не удивлен, он всегда любил высоту, я думаю, у него в кабинете
должны быть большие, широкие окна, чтобы время от времени смотреть в пространство.
Я вхожу в квартиру Артемисы, и меня встречает высокая пухлая помощница с милой улыбкой, гораздо более
дружелюбная, чем Аманда.
-Клавдия?
Немного нервничая, я вхожу, и солнечный свет, струящийся через большие окна его кабинета, на мгновение
ослепляет меня.
Артемис сидит за своим столом, зарывшись в кучу бумаг, без галстука, в смятой рубашке, в беспорядке. Темные
круги под глазами так заметны.
Привет красотка.
Привет, Айсберг.
Он улыбается, вставая.
Я собираюсь вытащить все из сумки и подать на маленький столик перед большим диваном в одной части офиса.
Артемис сидит рядом со мной, даже не позволяя мне как следует обслужить его, когда он начинает есть.
Бедных.
-Трудная неделя?
Когда он заканчивает есть, он ложится обратно на диван, закрывая глаза. Он выглядит измученным, я кладу свою
руку на его, и он открывает глаза и смотрит на меня.
Звук открываемой двери заставляет меня так быстро опустить ее руку и обернуться, чтобы посмотреть, кто
вошел. Это рыжеволосая женщина с вечеринки-сюрприза: подружка, ну или бывшая, судя по тому, что сказал
Артемис в баре.
На женщине очень элегантная черная юбка с белой блузкой, красные туфли на каблуках и сумка в одной руке. Ее
рыжие волосы собраны в идеально высокий хвост, макияж выглядит потрясающе. В другой руке он несет пакет с
едой из ресторана.
Мое сердце начинает отчаянно колотиться в груди, в животе появляется тошнота, все переворачивается с ног на
голову, женщина улыбается мне, проходит мимо меня и наклоняется, чтобы коротко поцеловать Артемиса в
губы.
Ой.
Я слышу, как мое сердце разрывается в груди, а желудок скручивает. Артемис не смотрит на меня, его глаза
только на нее.
Что...?
невеста...
А потом... что же все-таки произошло между нами? Он сказал мне, что у него больше нет девушки... Я... Была ли я
другой? Я пытаюсь контролировать свое дыхание, каждый раз, когда я пытаюсь это сделать, я не могу сделать
глубокий вдох.
Я хочу блевать.
Я встаю, потому что знаю, что в нескольких секундах от слез на моих глазах.
— Я… я должен идти.
Мои глаза встречаются с глазами Артемиса в последний раз, но он по-прежнему не смотрит на меня.
Я выбегаю из этого кабинета, чувствуя себя такой глупой, такой глупой за то, что поверила, что со мной может
случиться что-то хорошее, за то, что впустила его в свою жизнь, в свое сердце, когда я знаю, что мы с ним на
разных местах в этой жизни.
Возможно, он просто хочет, чтобы я была в его постели, пока он отдает свою любовь и преданность своей
невесте, для такого человека, как он, я просто материален, чтобы быть другим, и никогда никем другим.
Черт, как же это больно. Я никогда не чувствовала такой боли, впервые позволяю себе быть уязвимой. Он очень
ублюдок сказал мне, что у него больше нет девушки, потому что он знал, что у меня никогда ничего не будет с
ним, если я буду знать, что он с кем-то.
Я смотрю на свое отражение в зеркале, мои глаза краснеют, а по щекам катятся две густые слезы.
Ты идиотка, Клаудия.
Вы действительно верили, что он оставит такую женщину ради вас? Больше всего меня задевает то, что она его
невеста, он собирается на ней жениться? Как он мог целовать меня и прикасаться ко мне, когда он женится на
ком-то? Как он мог быть неверным и сделать меня частью этого на основе лжи?
Мне вспоминается его улыбка и его слова на кухне, как он мог так спокойно делать все это, будучи помолвлен с
кем-то?
Я закрываю лицо, чтобы открыто плакать, я не знаю, что меня больше всего ранит во всей этой долбанной
ситуации, я знаю только, что безмерность этой боли означает, что то, что я начала чувствовать к нему, было
гораздо больше, чем физическое Привлечение.
Глава 12:
"Привет, секси"
Артемис
Прошло несколько дней с тех пор, как я поцеловал Клавдию, после этого я не мог ее видеть, работа полностью
поглотила меня.
Данные, цифры, графики и множество предложений выставляются вокруг меня разным количеством людей,
сидящих в переговорной. Все начальники отделов компании сидят здесь, за большим U-образным столом, а я во
главе.
Я играю с ручкой в руке, слушая их, однако мои мысли находятся в другом месте.
Клаудия.
Я до сих пор не могу поверить, что поцеловал ее, столько лет ожидания и тоски, и большие надежды, которые я
возлагал на это, не оправдали того, насколько это было приятно, ее мягкие губы так легко слились с моими. Меня
пугает то, что он заставил меня почувствовать всего одним поцелуем.
Я не могу выкинуть из головы ее раскрасневшееся лицо, желание в ее глазах, ее тихие стоны, отчаяние, с
которым она расстегивала мою рубашку.
Я сжимаю губы, вспоминая, какой она была мокрой, она хотела меня так же сильно, как я хотел ее, и это сводило
меня с ума. Если бы не несвоевременный Арес, я бы зарылся в нее прямо здесь, на кухне, я отгоняю эти мысли,
потому что меньше всего мне сейчас нужно, это эрекция посреди совещания.
— Что вы думаете, сэр? — спрашивает меня Райан, руководитель проекта, и я впервые за последние 10 минут его
презентации поднимаю голову и вижу его.
К счастью, просто услышав что-то один раз, я могу легко вспомнить это, несмотря на то, что не смотрю на
говорящего, может быть, поэтому колледж был для меня легкой задачей.
«Алекс, — обращаюсь я к своему лучшему другу, который в данном случае всего лишь финансовый директор.
Алекс просматривает свои записи, он всегда знает, чего я хочу, даже не говоря об этом.
— Немного, речь идет о подрядчиках, работникам которых придется разъезжать, искать место для ночлега, пока
они закончат работу. Есть еще аспект мотивации, у нас будут работники, наверное, недокормленные, каждую
секунду скучающие по дому.
— Именно, — я отложил ручку. У нас в городе есть очень эффективные подрядчики, и если мы сможем создать
рабочие места для нашего сообщества, я думаю, мы создадим оптимальную рабочую среду и чувство
сопричастности, поскольку они будут работать в своем городе, строить здания и дома для своего сообщества. .
— Я знаю, но, как объяснил Алекс, это немного, и я думаю, что у нас будут более эффективные результаты,
создающие рабочие места для нашего сообщества.
— Могу сказать, что мы уже работали с городскими подрядными организациями, они отличные работники.
Дверь в гостиную открывается, и входит мой отец, все встают, кроме меня, все с большим уважением относятся к
Хуану Идальго. Для многих он пример для подражания, человек, который с нуля создал эту гигантскую компанию
и сформировал империю, которой уже 4 года.
филиалы по всей стране с проектами в разных штатах. Я тоже восхищаюсь им, но, может быть, не по тем же
причинам, что и они, я знаю, скольким пришлось пожертвовать моему отцу для этого, я знаю, как трудно было
сначала, пот, слезы, все, через что ему пришлось пройти.
«Доброе утро, садитесь, пожалуйста», — говорит им отец с улыбкой. Я уже сказал им, что они не обязаны этого
делать, — шутит он, слегка похлопывая одного из руководителей отдела по плечу. Извините, что прерываю.
Все быстро покидают зал заседаний, мой отец сидит на противоположном конце длинного стола, лицом ко мне.
«Я перейду к делу, потому что время драгоценно для нас обоих», — я жестом призываю ее продолжать. Сегодня
утром мне позвонил Джейсен и сказал, что пересматривает вопрос о продлении нашего контракта.
-Конечно.
У нас была договоренность, я позволил тебе выбрать девушку, а теперь я узнаю, что ты с ней расстался.
Я глубоко вздохнул.
— Это не то, что ты сказал мне, когда мы говорили об этом больше года назад.
Ты согласился, ты встречался с ней все это время. Теперь вы просто передумали на ровном месте?
Я вижу, как у него на лбу становится видна вена, он зол, я тщательно подбираю слова.
-Достаточно! Он повышает голос, перебивая. Менять компанию прямо сейчас, в процессе проектов, абсурдно, вы
представляете, сколько это будет стоить денег? Речь идет не о сотнях, а о миллионах. Jaysen & Asociados —
лучший производитель мебели в стране, его соотношение цены и качества не имеет себе равных, за ним стоит
множество компаний, готовых сотрудничать. Разве вам не ясно, что они нужны нам, а не они нам?
-Папа...
— Нет, я сейчас говорю с вами не как ваш отец, а как президент корпорации «Идальго». Вы заключили сделку,
держите слово и не доставляете компании проблем. Будучи генеральным директором, эта компания должна
быть вашим приоритетом.
-О чем ты говоришь?
Конечно.
Часть меня хочет бунтовать, противостоять моему отцу, противоречить ему, но он прав, я дал слово тогда, мне
очень нравилась Кристина, и я не видел в этом плохого обращения или чего-то сложного, чувствовал себя
естественно.
Отец встает.
Как только он уходит, я в отчаянии ударяю кулаком по столу, немного расстегивая галстук.
Я потираю лицо, не зная ответа на этот вопрос. Клаудия все время приходит мне на ум, она, наконец, позволила
мне поцеловать ее, прикоснуться к ней, и теперь я должен снова ее оттолкнуть?
Возможно, нам с ней суждено встретить на пути тысячи препятствий. Да, она мне очень нравится, но мой
приоритет - эта компания, чтобы удержать ее на плаву любой ценой, ничто не может стоять на моем пути к
успеху, даже она.
Так почему я так себя чувствую? Мне плохо, я не хочу, чтобы она думала, что я с ней играл, но как я могу
объяснить ей это, не выглядя при этом идиотом: «Я поцеловал тебя, но я возвращаюсь к своей девушке». И я не
могу просить ее подождать меня или быть со мной, как другая, она этого не заслуживает.
Когда я возвращаюсь в свой кабинет, я не удивляюсь, увидев там Кристину, на ней обтягивающая черная юбка и
симпатичная белая блузка с красными каблуками и сумка такого же цвета. Ее длинные рыжие волосы собраны в
высокий хвост.
Я знаю, что она честна в этом, она так же захвачена этой ситуацией, как и я.
«Я хочу, чтобы вы знали, что я разными способами пытался урезонить своего отца, я…
— Прекрати, — я улыбаюсь ему с закрытым ртом. Можешь не объяснять мне, я тебя знаю, я знаю, что ты все
перепробовал. Наши родители не самые открытые к изменениям в мире.
Она вздыхает.
-Скажите мне. Это так архаично, мы живем в викторианскую эпоху, когда родители выбирают партнеров детям?
«Мы не ее дети» Я могу быть с ней абсолютно честным, мы оба понимаем друг друга, я прислоняюсь к столу,
скрестив руки на груди. Мы только товары, которые можно использовать для удобства. Прямо сейчас мы
являемся страховым полисом для их сделки, им нужна сделка, безопасность,
и Т. Д.
Она подходит ко мне, кладет руки мне на шею, ее аромат розовых духов наполняет мой нос.
— Я рад, что это ты, — говорит он мне, и его глаза встречаются с моими. Я не думаю, что смог бы принять это,
если бы это был кто-то другой.
Я глажу ее щеку.
-И я нет.
— Вау, Артемис Идальго такой милый, думаю, нам следует расставаться чаще.
-11.
Уступая ей, я целую ее, я думаю, что недооценил, насколько она мне нравится, мы провели вместе больше года и
очень хорошо понимаем друг друга, так как у нас похожие дома. Я бы солгал, если бы сказал, что единственная
причина, по которой я встречаюсь с ней, это мой отец, я также сделал это, потому что она мне нравится, мне
комфортно рядом с ней, и секс отличный, она была девственницей, когда я встретил ее, обучая ее сексу, мне
было легко приспособить ее к тому, что мне нравится, и узнать, что нравится ей.
Когда он отстраняется, меня немного окутывает чувство вины при воспоминании о Клаудии, но я ругаю себя. Это
мой мир, так и должно быть, в нем нет места чему-то столь изменчивому, как чувства. Достаточно того, что у
меня есть с Кристиной, это удобно, и она меня привлекает, это все, что мне нужно, ситуация, когда я полностью
контролирую ситуацию, без неожиданностей и рисков.
-Вы проголодались? — спрашивает он меня, делая шаг назад. Посмотрите на эти темные круги, как долго вы не
спали?
— Я в порядке, — говорю я ему, обходя свой стол, чтобы снова сесть на стул.
«Тебе не обязательно делать все самому, — упрекает он меня. Ты знаешь, что можешь попросить меня о
помощи
нет?
«Я уже слишком утомила вас проектами, которые вы просматриваете каждую неделю, спасибо за отчет об этом,
кстати, они очень точны», — собирается возразить она, когда я заговорю. Ты не работаешь на меня, ты моя
невеста — я нажимаю на систему компании, чтобы проверить кое-что.
«Хотел бы я работать на вас», — со вздохом говорит он, садясь на стол рядом со мной и скрещивая ноги.
«Трудно думать о том, чтобы дать вам работу, когда вы являетесь менеджером такой крупной компании, как
моя.
— Именно, вы лучше других знаете, какой груз ответственности это влечет за собой. Если я допущу простую
ошибку, десятки людей могут потерять работу, люди, у которых есть семьи, дети, которых нужно содержать. —
Она фокусирует взгляд в окне. Я хотел бы быть сотрудником, который заботится только о том, чтобы хорошо
выполнять свою работу и приносить домой еду на стол, только чтобы нести ответственность за себя, а не за сотни
людей.
«Я уверен, что если бы сотрудники услышали, что вы это сказали, они назвали бы вас неблагодарными.
Я киваю, потому что она права, мы с Кристиной так хорошо понимаем друг друга, что мне очень комфортно
рядом с ней.
Я пойду за едой.
Я тону в отчетах, глаза тяжелеют, этот проект очень важен, я проверяю каждую деталь снова и снова. Если все
пойдет хорошо, прибыль компании будет огромной.
-Да?
«Сэр, в приемной есть женщина, которая хочет подняться к вам, ее зовут Клаудия, она говорит, что придет, чтобы
принести вам еду, заказ ее матери».
Меня это удивляет, мое сердце бьется немного быстрее, чем обычно, я не видел ее несколько дней, я
специально избегал ее.
-В соглашении.
Я не могу сосредоточиться, мои глаза каждую секунду перемещаются к двери, ожидая, предвкушая ее приход. Я
играю с ручкой в руке, переворачивая ее.
-Предстоящий.
Входит Клаудия в джинсах, которые красиво облегают ее бедра, и синей рубашке на пуговицах, которая
подчеркивает ее кожу. Она хорошо выглядит, что бы она ни носила. Его черные глаза встречаются с моими, и я
не могу сдержать чувство облегчения, которое накатывает на меня.
Привет красотка.
Привет, Айсберг.
Клаудия начинает доставать все из сумки, раскладывая на маленьком столике перед большим диваном, который
стоит у меня в одной части офиса. Прежде чем она успевает закончить подачу, я сажусь рядом с ней, начиная все
пожирать.
-Трудная неделя?
-Ты понятия не имеешь.
Ложусь на диван после еды, ощущение домашней еды в желудке отличное. Я закрываю глаза, наслаждаясь этим
моментом, потому что знаю, что это может быть последний раз, когда я провожу ее с ней.
Клаудия кладет свою руку на мою, тепло ее кожи на моей ощущается прекрасно, я открываю глаза, чтобы
посмотреть на нее.
«Я…» Его голос затихает, но все написано в его выражении, впервые я могу прочитать то, что он чувствует на его
лице, и у меня перехватывает дыхание.
Звук двери заставляет ее отпустить мою руку, как будто она ее обожжет, моя грудь сжимается, потому что я знаю,
что волшебный момент подошёл к концу.
Входит Кристина с присущей ей элегантностью, с пакетом еды в одной руке. Я ни на секунду не забыл, что
Кристина может вернуться в любой момент, я не хочу ничего объяснять Клаудии, поэтому я хочу, чтобы она сама
интерпретировала ситуацию.
Я трус, я знаю, но у меня очень плохо со словами, и я не верю, что смогу сказать ей в лицо, что я снова с
Кристиной.
Я вижу, как все это начинает отражаться на выражении лица Клаудии, боль растекается по ее красивому лицу.
Ничто не подготовило меня к тому, чтобы видеть, как больно ее лицо, я не могу смотреть на нее.
Кристина наклоняется для короткого поцелуя, и когда она отстраняется, я смотрю только на нее, потому что не
могу справиться с тем, как сильно причиняю боль женщине, сидящей рядом со мной.
Кристина знает, кто такая Клаудия, моя мама несколько раз упоминала ее, когда говорила о прислуге.
И это заставляет меня взглянуть на Клаудию, о чем я тут же жалею, от того, как она обижена, у меня скручивает
желудок, я вижу, как она изо всех сил пытается сохранять спокойствие.
Я дерьмо.
В этот момент я понимаю, что справился с этой ситуацией самым худшим образом.
— Я… я должен идти.
Так будет лучше, Артемис. Я повторяю это снова и снова, пытаясь убрать боль с лица Клаудии. Мне нужно, чтобы
она возненавидела меня и ушла, потому что я не могу уйти от нее сама.
-Любой.
- Мне это ни на что не показалось, - в его голосе нет упрека, только любопытство. Я думал, мы будем честными,
если свяжемся с кем-то еще.
Ваш вопрос меня не удивляет, Кристина очень проницательна и умеет читать людей, мне незачем врать.
-Да.
Я ничего не говорю.
"Поскольку ты тоже." Он садится. Это единственный способ выжить в наших мирах, Артемис.
Она фыркает.
-Ты хочешь.
Между нами проходит несколько минут молчания, а я продолжаю бороться с этим желанием, что я должен
искать Клавдию и объяснять ей, что я ее не использовал, что если бы я закончил с Кристиной, когда целовал ее,
то уточнить, что Я не такой идиот, чтобы окутывать ее ложью, чтобы получить то, что я хочу.
К сожалению, я не могу, у меня есть роль в моей семье и в этой компании, я часть извращенного мира, к
которому она не принадлежит.
Глава 13:
Клаудия
Да, эта старая автоматическая рутина, к которой я более чем привыкла, которая совсем меня не беспокоила,
пока...
Пока Артемис не пришла в этот дом и не перевернула мою жизнь с ног на голову, а потом оставила ее самым
худшим образом.
Теперь, видимо, моей рутины мне кажется недостаточно. Я недоволен и виню его за то, что он все испортил. Я не
могу думать о нем, не злясь, не чувствуя, как сжимается моя грудь. Он причинил мне боль, я решил признать это
несколько дней назад.
Возможно, в его извращенном уме мы теперь даже после того, как отвергли его 4 июля. И все же мне это кажется
нечестным, я с ним никак не играл, это было прямо, я его сначала отвергал, я не давал ему заранее потереть
чужое лицо.
Кажется, он меня тоже избегает, и я ценю это, хотя, живя в одном доме, почти неизбежно столкнуться с ним.
Я выхожу из коридора прачечной, когда Артемис входит в парадную дверь. Его неумолимый костюм подходит к
очерченному телу, которое я знаю под этой одеждой, воспоминание о моих пальцах, прослеживающих его грудь
и пресс, приходит ко мне, и я проклинаю свой разум за то, что все так точно помню.
Его взгляд встречается с моим, и я хочу сказать, что в нем есть грусть, но мне все равно, я просто злюсь на него.
Часть меня хочет претендовать на него, но я не собираюсь так опускаться, я не собираюсь давать ему
возможность сказать мне, что «он никогда не говорил мне, что хочет чего-то серьезного» и все такое дерьмо, что
Я много раз видел, как это делает Арес.
Артемис идет к лестнице, но останавливается прямо перед ней, как будто не уверен, подниматься ему или нет.
Со всем в руках направляюсь на кухню, чтобы оставить первые вещи, когда вернусь в гостиную, хочется ударить
себя за охватившее меня разочарование, когда я вижу, как он поднимается по лестнице почти до конца.
Даже извинений?
Ничего, Артемис?
В ту ночь мне приснилось, что я ударил Артемису прямо туда, куда не светит солнце, и как я наслаждался этим.
***
Я глубоко вздохнула и сошла с автобусного маршрута, повернувшись лицом к большому приюту передо мной,
сегодня воскресенье, а значит, день, чтобы навестить очень особенного человека в моей жизни.
Дежурная медсестра встретила меня с улыбкой и повела к садам, которые я узнал за последние два года. Это не
заурядный приют, он довольно модный и дорогой. Помещения безупречно чистые, персонал очень хорошо
одетый и вежливый. Номера просторные и выглядят как роскошный отель. Это именно то, что должно быть: дом
престарелых с гораздо большим количеством денег, чем они могут потратить за всю оставшуюся жизнь.
Я иду среди прекрасных цветов, которые уже теряют свою жизнь из-за приближения зимы, вдалеке вижу его
сидящим на скамейке рядом с высоким и лиственным деревом перед озером.
-Доброе утро, сэр! Я игриво кланяюсь перед ним, и его лицо светится при виде меня, делая его морщины более
заметными.
Дедушка Идальго.
Энтони Идальго — очень высокий коренастый мужчина с карими глазами, очень похожими на глаза Артемисы и
Аполлона. Несмотря на то, что ему около 70 лет, он хорошо сохранился, хотя морщины на его лице изобилуют
как признаки стресса от того, как много он работал в начале своей жизни, чтобы добиться всего, что у него есть.
Он был переведен в этот приют после того, как его дети собрались и решили так.
-Я думал, ты не придешь.
С ним мне всегда удавалось быть более спонтанной и веселой. Я восхищаюсь дедушкой Идальго, у него
прекрасное сердце, и он так отличается от своего сына Хуана. Аполлон так похож на него, я рад, что дедушка
смог повлиять на Аполлона, он его вырастил.
Дедушка берет один из лимонадов, стоящих у него на маленьком столике, и передает его мне.
«Очень сладко, как ты любишь».
Мое сердце сжимается от нежности, то, как она счастлива видеть меня каждое воскресенье, заставляет меня
осознать, как одиноко должно быть в этом месте, каким бы роскошным оно ни было.
«У меня болит голова, которая приходит и уходит, но я ничего не могу с этим поделать.
Он качает головой.
— Я буду в порядке, как мальчики? Аполлон мало что мне о них рассказывает.
Аполо навещает его по субботам, а я навещаю его по воскресеньям, чтобы у него была компания два дня в
неделю.
— Я буду в порядке, — использую я ее слова. Я могу справиться с этой ситуацией лучше, чем кто-либо.
Дедушка вздыхает, глядя вперед, перед нами переливается в лучах утреннего солнца красивое озеро с темно-
синей водой.
— А Арес?
Хотя многие это отрицают, у бабушек и дедушек или у родителей иногда бывает любимчик, и хотя Аполлон
практически сын дедушки, я знаю, что его слабым местом всегда был Арес.
Оба сильны и похожи, но почему-то это сделало их отношения сложными, как эмоциональное перетягивание
каната.
«Я бы хотел на это посмотреть», — говорит дедушка. Он должен быть выше, он не переставал расти с 12 лет.
«Посмотрите сами», показывая ему сумасшедшие фотографии, которые я сделал с Аресом: Арес с полным ртом
еды, высунувшим из меня палец, вспышка отражается в его голубых глазах, Арес спит на диване после просмотра
фильма, Арес ищет страх и щенков, которых Аполо приносит вокруг себя, Арес в футболке своей футбольной
команды вместе со своим другом и товарищем по команде Даниэлем.
Ах, Дэниел, это фото было той ночью, когда я по ошибке переспала с ним.
— Арес и Артемис могут показаться холодными, но это всего лишь их доспехи, они добросердечны.
Артемис, нет, я почти позволил своему гневу выговориться, но это было бы ложью, Артемис был очень добр ко
мне, пока мы росли, все это хорошее, я не думаю, может быть омрачено тем, что он сделал со мной, как бы
больно это ни было. Это. Мне просто нужно держаться от него подальше, вот и все.
— Так что позаботься о них, мне спокойнее знать, что ты рядом с ними. В их жизни не было женщины, которая
была бы хороша.
Я знаю, что он имеет в виду мать мальчиков, ту женщину, которая много раз изменяла своему отцу, которая не
заботится о них, но ни капельки.
«Теперь они все выросли, с ними все будет в порядке», — говорю я ему, глядя на воду в озере, которая, кажется,
светится все больше с каждой секундой.
— Они могут быть взрослыми, но им все равно очень не хватает любви, Клавдия, их родители не любили их,
когда они росли, они ничего им не давали. К тому времени, когда я понял это, было уже слишком поздно, я успел
только отдать все свое сердце Аполлону.
«Потому что я хочу, чтобы ты помнил об этом, когда захочешь сдаться и уйти от них». Аполлон сказал мне, что
Артемис тебя беспокоит, помни, как сильно они тебя любят, не сдавайся, ладно?
«Однажды они придут», — уверенность в его голосе заставляет меня драматично закатить глаза, он хлопает меня
по лбу. Неуважительная девушка, закатившая глаза на старика.
-Старый человек? — встаю, смотрю по сторонам — где?
Я ценю присутствие дедушки в моей жизни, это прекрасно. Остаток дня мы проговорили, он как всегда
спрашивал меня про университет, если мне что-то нужно,
и Т. Д.
И, как всегда, мой ответ — нет, я должен ему достаточно, чтобы он заплатил за мое обучение в колледже. Я
никогда не хочу, чтобы он думал, что я злоупотребляю его любовью ко мне, чтобы получить от него деньги.С
улыбкой на лице я прощаюсь с ним и иду домой.
***
Я всегда беру с собой радио в свою комнату, поэтому мне не нужно выходить на кухню каждый раз, когда кто-то
звонит в дом Идальго. Я протягиваю руку с кровати, чтобы взять трубку и ответить, надеюсь, это не шутка.
— Добрый вечер, — меня насторожил формальный женский голос на другой линии. Мы рассказали вам о
Больнице общего профиля — я резко сижу, моя грудь вздымается и опускается, мой разум представляет
миллионы сценариев — это для того, чтобы сообщить вам, что мистер Энтони Идальго был госпитализирован
несколько минут назад — я перестаю дышать —. Это номер, который у нас есть для связи.
«Пойдем туда», — говорит он мне другие вещи, прежде чем попрощаться и повесить трубку.
Я даже не знаю, что на мне надето, судя по тому, как быстро я одеваюсь, я отчетливо чувствую биение своего
сердца в горле.
Упрямый старик! Если ему было плохо, почему он не сказал об этом? Почему? Страх, бегущий по моим венам,
заставляет меня выбежать из комнаты, моя мама даже не вздрогнула, она из тех людей, которые не
просыпаются, даже если ураган.
Однако, когда я выхожу в гостиную, я с удивлением обнаруживаю мистера Хуана в пижаме с мобильным
телефоном у уха, насколько я слышал, с ним связались из дома престарелых, пока больница звонила на
домашний телефон.
Мои глаза путешествуют по лестнице, и он читает мои мысли, прежде чем заговорит.
Ни в коем случае, я позволю ему сделать это, снова оставить его детей без присмотра.
Я прохожу мимо их дверей, стучу достаточно сильно, и останавливаюсь перед дверью Аполлона. Арес
высовывается из двери, его волосы торчат во все стороны, один глаз закрыт, а другой он пытается держать
открытым.
-В чем дело?
-Дедушка…
«Дедушка в больнице.
Когда слова слетают с моих губ, я вижу, как понимание и страх распространяются на лицах трех мальчиков-
идальго вокруг меня.
Они задают много вопросов, пока все надевают первую попавшуюся вещь и спускаются со мной по лестнице,
Хуан ждет внизу с неодобрительным взглядом, но мне все равно.
Поездка в больницу тихая, но наполнена удушающей тревогой. Я на заднем сиденье машины, между Аресом и
Аполлоном. Мистер Хуан за рулем, а Артемис сидит на пассажирском сиденье.
Безмолвные слезы катятся по щекам Аполлона, нос у него красный, а у меня сердце сжимается, потому что я
даже не хочу думать, что дедушка не выберется из этого.
Я хватаю руку Аполлона и успокаивающе сжимаю ее, он кладет голову мне на плечо, его слезы увлажняют мою
рубашку.
Арес держит локоть на краю автомобильного окна, прижимает кулак ко рту, он сжимает его так сильно, что
костяшки пальцев побелели, видно напряжение в плечах, он зол, нет, он в ярости. Я знаю, что он сейчас
ненавидит себя за то, что не навестил дедушку, может быть, мы все всегда думали, что сила дедушки вечна.
Я беру его сжатую в кулак руку и опускаю ее, переплетая с моей у себя на коленях, и когда Арес смотрит на меня,
я вижу боль в его глазах.
«С ним все будет в порядке», - Арес снова смотрит в окно, но не отпускает мою руку и сильно ее сжимает.
Артемис слегка поворачивается на своем стуле, чтобы посмотреть на меня, он пытается скрыть свое
беспокойство, но это написано на его лице. Я улыбаюсь ему с закрытым ртом и шепчу ему.
«Дедушка поправится.
Слова дедушки эхом отдаются в моей голове, когда я иду в больницу с Идальго.
умереть, потому что если ты это сделаешь, я оживлю тебя, чтобы убить.
На ум приходит то, как ее морщины становятся более заметными, когда она улыбается.
Я так тебя люблю, ты, упрямый старик, пожалуйста, ты должен быть в порядке.
Глава 14:
Клаудия
Дедушка стабилен.
И, как показывают результаты МРТ, повреждения были минимальными, что является облегчением, однако
дедушка все еще находится под действием седативных средств, отдыхает, чтобы дать время своему мозгу
сдуться или что-то в этом роде, объяснил доктор. Нас всех отправили домой после дня подряд в больнице,
обещали сообщить, когда он очнется.
Я чувствую, что наконец-то могу дышать, хотя не успокоюсь, пока не поговорю с дедушкой, по крайней мере, я
знаю, что с ним все будет в порядке. Дома все немного приходит в норму.
После обслуживания гостей Ареса, включая Ракель, мальчика с заразительной улыбкой, и девушку, очень
похожую на Даниэля, я приношу ужин своей матери.
Однако, когда я возвращаюсь в зал игровых автоматов, чтобы принести им вещи, о которых просил Арес, там
никого нет.
Они уехали?
-Предстоящий.
Я захожу, он не один, с ним Аполо, и я четко читаю выражения лиц этих парней, что-то случилось, и это было
нехорошо, я также вижу, что они не хотят об этом говорить.
-Все ушли?
В глазах Ареса мелькает печаль, и, хотя он пытается быстро скрыть это, мы с Аполлоном это замечаем. Я дарю им
последнюю улыбку с закрытым ртом и ухожу.
Похлопывая себя по напряженным плечам, спускаюсь по лестнице. У меня есть еще одно дело, прежде чем я
пойду отдыхать. Мне нужно достать полотенца для спортзала и постирать их, теперь, когда Артемис дома, я
должен делать это чаще, так как он посещает спортзал каждый день.
Я толкаю раздвижную дверь в спортзал и проталкиваюсь через тренажеры, чтобы добраться до входа в душ в
конце зала. Я зеваю, собирая полотенца возле ванной в использованную корзину. Я решаю пойти в ванную,
чтобы убедиться, что там больше ничего не осталось. Ванная огромная, довольно длинная, с душем в конце, я
представляю, как Артемис голая принимает душ, и вдруг становится жарко. Я даже не хочу думать об этом
идиоте. Я ухожу оттуда, чтобы пойти в прачечную.
Половину полотенец я кладу в стиральную машину, а остальные кладу на пол. Измученная, я сползаю в сидячее
положение на куче одежды и полотенец. Сам того не понимая, я заснул.
К несчастью для меня, я просыпаюсь после того, как мне приснился очень горячий сон, я не увидел лица
мужчины во сне, но он дал мне трах всей моей жизни.
Теперь, когда я думаю об этом, когда я в последний раз занимался сексом? Я даже не могу вспомнить,
неудивительно, что мои гормоны витают в воздухе, не говоря уже об Артемисе, я даже не могу вспомнить, когда
в последний раз прикасался к себе, чтобы снять сексуальное напряжение, моя беспокойная рука скользит у меня
в груди.
трусики
когда я раздвигаю ноги, я не должен делать это здесь, но я не могу делать это в своей комнате, не с моей мамой
там.
Насколько я влажный, мои пальцы легко скользят по интимным местам. С моих губ срывается стон, я забыл, как
это приятно. Я отодвигаю трусики в сторону для лучшего доступа, мои пальцы прекрасно двигаются, зная, что
мне нравится надо мной, я закрываю глаза, утопая в ощущениях. Я прикусываю нижнюю губу, издавая тихие
стоны, которые становятся громче по мере того, как мои пальцы ускоряются.
Я открываю глаза и вместо того, чтобы найти дверь закрытой, вижу стоящего там Аполлона.
Я смотрю в пол, стыд пробегает по всему моему телу. Я жду, когда он уйдет, но слышу, как он входит в маленькое
помещение, закрывая за собой дверь. Я поднимаю глаза, чтобы увидеть его, но ничего не могу сказать, мое
дыхание сбилось. Ее волосы растрепаны, ее красивые карие глаза сверкают чем-то, чего я никогда раньше не
видел. Выражение лица Аполлона такое, какого я никогда не видел за все время, что знаю его, он не невинен, он
не ребячлив, он — чистая похоть. Решимость мужчины танцует в его глазах.
Он медленно приближается ко мне, как будто знает, что внезапное движение может испугать меня.
Мягкий аромат ее одеколона приятен. Напротив меня он поднимает руку, чтобы поддержать мое лицо, затем
проводит большим пальцем по моим губам.
Аполлон не отвечает мне, не сводя с меня глаз, он опускает руку и скользит мне под юбку, я хватаю его за
запястье, останавливая его продвижение.
-Нет.
«Я просто хочу помочь тебе закончить», — говорит он мне хриплым голосом и таким же прерывистым дыханием,
как и мое, он возбужден.
Мой разум настолько затуманен из-за всей этой напряженности между нами.
Он облизывает свои губы, прежде чем поцеловать меня, двигаясь своими губами по моим в ритме желания,
медленном, но приятном. Его губы мягкие, его поцелуй неловко дразнит. Он ускоряет поцелуй, и я отпускаю его
запястье, его рука поднимается между моих ног, лаская меня сквозь нижнее белье. Я отрываю свой рот от ее рта,
чтобы издать стон.
Я не могу не цепляться за него, мои руки крепко сжимают его рубашку, а мои ноги трясутся. Когда он отодвигает
мое нижнее белье, чтобы коснуться меня напрямую, я закрываю глаза в чистом удовольствии, не смущаясь,
когда его пальцы скользят в мою киску, я очень мокрая.
-Быстрее пожалуйста.
Аполлон согласно рычит, ускоряя пальцы, двигая ими по кругу. Одна моя рука освобождает его рубашку и
тянется вниз, чтобы погладить его сквозь штаны, неудивительно, насколько он возбужден. Когда я чувствую один
из его пальцев внутри себя, я откидываю голову назад, стону от отчаяния. Удовольствие захлестывает меня, его
движения ускоряются, поэтому я делаю то же самое, положив руку на его штаны.
Наше быстрое дыхание эхом разносится по маленькой комнате, мы задыхаемся, чем больше проходит времени,
тем больше мой разум проясняется, и я понимаю, что я сделал.
"Вот дерьмо!"
Артемис внимательно наблюдает за мной, ничего не говоря, наверное, я красный как помидор.
— Извините, — я отхожу от него, прежде чем он успевает прочесть то, что только что произошло на моем лице.
Я хочу сказать, что чувствую себя виноватой или что-то в этом роде, но нет, у нас с Артемисом нет абсолютно
ничего, и после того, как он солгал мне, чтобы поцеловать меня, я не уважаю его, особенно теперь, когда я знаю,
что он невеста, не подружка, а невеста.
Тем не менее, я беспокоюсь об Аполо, меньше всего я хочу, чтобы наши отношения были разрушены или
неловкими. Я даже не знаю, что между нами происходит, в какой момент мы перешли от братской
привязанности к сексуальному влечению? До сегодняшнего дня я никогда не видел в нем большего, чем брата. Я
помню его взгляд, его рычание, как становились заметнее вены на его предплечье, когда он прикасался ко мне,
вибрирующее желание в его глазах.
Я качаю головой.
Ты не можешь желать этого, Клаудия, ты не можешь усложнять такие вещи. Смотрите на него снова как на
мальчика, который вам младший брат, не смотрите на него как на мужчину.
Я не осознаю, что нахожусь перед дверью Ареса, пока он сам не открывает ее и не обнаруживает, что я стою там.
-Клавдия?
Я не знаю, что я здесь делаю, наверное, я убегаю, от кого именно я не знаю. Аполлон обычно мое убежище, но я
не могу пойти к нему сейчас, не после того, что только что произошло, он должен быть в таком же
замешательстве, как и я.
-Можно пройти? Арес отступает в сторону и впускает меня. В его комнате полумрак, единственный свет исходит
от ламп по бокам его кровати.
В твоём окне сверкает молния, затем раздается громкий раскат грома, начинается дождь.
Я качаю головой.
-Нет.
На Аресе белая рубашка и джинсы, я удивлена, что он не в пижаме, уже поздно, он куда-то идет? Он садится на
раскладывающийся диван в угол комнаты.
-В чем дело?
Я сомневаюсь, я не могу ему сказать, я так смущен, как я могу это сказать? «Эй, Арес, несколько недель назад я
выбрал Артемису, но он оказался идиотом, который был помолвлен, поэтому сегодня я выбрал Аполлона, что ты
думаешь?»
Он просто кивает, вздыхая и проводя рукой по лицу. Это выглядит не очень хорошо, с этим что-то не так,
сосредоточенность на чужих проблемах всегда помогает мне забыть о своих.
-Ты в порядке?
-Да.
Я делаю лицо.
"Куда-то собираешься?" Он качает головой, но что-то искажает выражение его лица. Вы хотите пойти куда-
нибудь?
Я помню, как Ракель и ее друзья ушли сегодня рано днем, каким грустным выглядел Арес после этого, я знаю, что
Арес очень подавлен из-за дедушки, я знаю, что ему нужно выговориться, опереться на кого-то, и я мог бы быть
для него этим человеком, но я Я не та, у него уже есть кто-то, кто его любит, я могу только подтолкнуть его к тому,
чтобы он обратился к тому человеку, который ему нужен.
-Почему нет?
Вздох.
— Ты рассказал ему, что случилось с дедушкой? Он снова качает головой. Почему нет?
– Для всех Святых, почему вы считаете, что любить кого-то, опираться на этого человека – это слабость?
— Нет, Арес, — отвечаю я, поджав губы. Как может быть слабостью открывать свое сердце кому-то? Это самое
смелое, что может быть.
«Я просто пытаюсь заставить тебя понять, идиот, что влюбленность — это не слабость».
«Если это так, то мы с тобой знаем лучше, чем кто-либо другой», — повышает тон голоса Арес.
— Ты не такой, как он! — отвечаю я, вставая. Ты не такой, как твой отец, и я полностью уверен, что Ракель не
похожа на твою мать.
Он фыркает.
— Потому что я тебя знаю, и ты бы никогда не увидел девушку, хоть чем-то похожую на твою мать. Кроме того, я
видел Ракель, прозрачность в этой девушке невероятна, и я уверен, что это было первое, что привлекло вас в
ней.
— Ты защищаешь все это, ты — я знаю, что он хочет каким-то образом причинить мне боль, он делает это, когда
чувствует себя загнанным в угол — ты, который все еще заботится о своей матери, которая заставила тебя пройти
через ад большую часть твоей жизни, ты говоришь мне, что любовь — это не слабость.
— То, что сделала моя мать, все ее ошибки и плохие решения, все плохое, через что она заставила меня пройти,
— это ее вина, это
его
нагрузка — я делаю паузу — … если я позволяю этому определять меня или каким-либо образом влиять на мою
личность, это моя вина, она превращает свою нагрузку в
мой
— Иди с ней, Арес, — повторяю я. Ты нуждаешься в ней, и это не делает тебя слабым, наоборот, признание того,
что ты кому-то нужен, — величайшее испытание мужества. Так что иди с ней.
Хороший парень.
Глава 15:
Артемис
Мало того, что она была красной, ее дыхание также было неконтролируемым, я не мог не связать ее состояние с
тем, как она выглядела в тот день, когда я поцеловал ее и прикоснулся к ней. Я смотрю, как она бежит наверх,
как будто убегая от кого-то, и я не думаю, что это я, моя интрига возрастает, когда я вижу Аполо, выходящего из
того же коридора, что и она, так же покрасневшего.
Что происходит?
Аполо не смотрит на меня ни разу и проходит мимо меня сбоку. Его рубашка вся измята на груди, как будто кто-
то сильно схватил ее.
Я сужаю глаза.
Однако это не значит, что я соглашусь с тем, что она принадлежит кому-то другому, тем более моему брату.
Если я уже отпустил ее, почему я до сих пор так собственнически к ней отношусь? Почему я все еще чувствую, что
это мое?
У меня был еще один тяжелый день на работе, после нескольких дней, проведенных в больнице, когда я
вернулся в офис сегодня, у меня было много дел, отставших от графика, я едва смог прийти домой, чтобы
поспать сегодня вечером. Я поднимаюсь в свою комнату, чтобы принять долгий душ.
На меня льется горячая вода, пар от нее витает в воздухе над ванной. Мокрые волосы прилипают к лицу. Я
прижимаю кулак к стене.
Обиженное выражение лица Клаудии в тот день в офисе преследует меня каждый раз, когда я закрываю глаза.
Она этого не заслужила, она была так добра к Аресу и Аполлону. Я помню тот момент в машине по дороге в
больницу, как она была той опорой для нас обоих, она хорошая женщина, и я причинил ей ненужную боль,
просто не объясняя ей вещи, как они были, но что она выиграет От этого? Запутать ее? Я даже не знаю, как ему
это объяснить.
Кроме того, объяснение ему не меняет того факта, что мы не можем быть вместе, по крайней мере, сейчас. Я
провожу руками по лицу и закрываю кран. Переодевшись в удобную одежду, я наматываю полотенце на шею и
смотрю на дверь.
Я нахожу ее на кухне, она протирает тряпкой стойку, оставляя ее блестеть. Когда он поднимает глаза и видит
меня, выражение его лица становится жестче, он бросает тряпку в раковину и собирается покинуть кухню.
-Клавдия.
Она не останавливается, и когда она пытается проскользнуть мимо меня и убежать, я хватаю ее за руку и
поворачиваю к себе.
-Я с тобой разговариваю.
— А я тебя игнорирую.
Он не колеблется ни секунды.
-Да.
«Такой взрослый», — его глаза светятся тем, что я узнаю как чистую ярость. Я думал, что у нас могут быть более
цивилизованные отношения.
«И это было то, о чем ты думал до того, как солгал, чтобы сблизиться со мной, или после?»
фыркать.
«Ты дерзкий».
-Клавдия.
Не знаю, что побуждает меня поднять руку к ее лицу, чтобы прикоснуться к ней, но она делает шаг назад.
Клаудия, я...
-Все хорошо?
Голос Аполо за ее спиной удивляет меня, потому что я не слышал, как он подошел, Клаудия поворачивается,
чтобы уйти.
-Я иду спать.
Однако, когда он прошел мимо него сбоку, Аполлон схватил его за руку.
Током пробегает по венам и оседает в животе, не трогай ее, хочу потребовать, но молчу.
Я двигаюсь раньше, чем соображаю, что делаю, и следую за ними, чтобы схватить ее за свободную руку и
притянуть к себе, разрывая хватку Аполлона.
Аполлон поворачивается и бросает на меня вызывающий взгляд, которого я никогда не видел в его глазах,
Аполлон всегда был тем, кто боялся меня больше всего из моих братьев, но, видимо, не в этот раз.
Я не люблю это.
Я чувствую, как ярость охватывает каждую часть моего тела, моя челюсть сжимается, а плечи напрягаются.
Аполлон не колеблется.
Клаудия смотрит на меня с ужасом, дерзкое выражение лица Аполо превращается в растерянное.
-О чем ты говоришь?
-Клавдия?
Клаудия бросает на меня убийственный взгляд, если она ненавидела меня раньше, то теперь я уверена, что она
ненавидит меня вдвое сильнее.
-Ты с ним? — Аполо потерял дар речи, Клаудия делает шаг к нему, но я беру ее за руку, останавливая ее.
«Перестань хватать меня, как будто я чертов объект!» Я не твой! Она берет руку Аполлона. Приходи, я все
объясню.
И я вижу красный.
Я чувствую, что она выбирает это передо мной, поэтому я подхожу к ним и раздвигаю их, сжимая кулаки.
-Достаточно.
Какие?
Мой мир тут же останавливается, мой гнев увеличивается на десять, моя грудь вздымается и опускается, я
никогда не чувствовала столько гнева, я хватаюсь за воротник рубашки Аполлона.
-Что ты сделал?
"Братан код в ад?" Я напоминаю ему о договоре, который мы заключили много лет назад, чтобы никогда не
связываться с девушкой, которая некоторым из нас понравилась бы или была бы интересна.
-Отпусти ситуацию!
Я не могу себя контролировать, представляя, как она целует его, моя кровь закипает, Аполлон говорит так
холодно, что это меня удивляет.
«Она уже сказала, что это не твое, не моя вина, что ты одержим односторонним интересом.
Его слова обжигают и подпитывают мою ярость, я бью его так сильно, что костяшки пальцев издают хрупкий звук,
когда они касаются его щеки, Клаудия вскрикивает, и Аполлон отшатывается.
Я хватаю ее за запястье.
Я вижу, как она колеблется, я знаю, что она хочет возразить, но она не делает этого, потому что знает, что если
она издаст звук, ситуация между мной и Аполлоном ухудшится, когда он попытается помешать мне забрать ее.
Аполо падает, сидя на мебели, держась за щеку, корчась от боли, но даже не увидев его таким, я сожалею об
этом, он нарушил братский кодекс, он заслужил этот удар, он знает, и по этой причине он не пытался ударить
меня в ответ.
— Что между вами произошло? Она не ждала моего вопроса. Расскажи мне все, я хочу знать все, сколько раз он
тебя целовал, касался ли он тебя, все.
"Да, я имею право!" Если он у меня есть, когда ты позволил мне прикоснуться к тебе несколько недель назад,
— Ты слушаешь себя? Она повышает голос. Ты изменил мне, Артемис, ты солгал мне, у тебя есть невеста, я
впустил тебя только для того, чтобы обидеться, с какой моралью ты пришла, чтобы устроить мне эту сцену? Ты
сумасшедший?
— Я не боюсь тебя, Артемис, — она наклоняется ближе, чтобы я увидел презрение в ее глазах. Послушай меня,
идиот, мы с тобой ничто, я не принадлежу ни тебе, ни какому-либо человеку, потому что я человек, а не вещь.
Что я буду делать со своей жизнью с этого момента, не твое гребаное дело, так что сделай одолжение нам обоим
и сосредоточься на своей реальности, на своей невесте, и оставь меня в покое.
Она поворачивается, чтобы пойти к двери, и, прежде чем она успевает ее открыть, я говорю:
— Не он, Клаудия, — она останавливается спиной ко мне. Не с моим братом, — бормочу я, — … не с моим
чертовым братом.
«Никогда.
«Не срывайся на Аполо, он твой брат и любит тебя», — он делает паузу, словно тщательно выговаривая каждое
слово. Мы с тобой всегда заканчивали, даже не начав, так уж обстоят дела, перестань пытаться сделать
невозможное, Артемис.
Я чувствую, как она немного дрожит перед моими словами, она кладет свои руки на мои, чтобы снять их с плеч,
но я смеюсь от боли, когда она касается костяшек одной из моих рук, они кровоточат, я даже не почувствовал
это.
Клаудия поворачивается ко мне лицом, держа обеими руками мою раненую руку.
«Ах, посмотри, что ты наделал.» Беспокойство в его глазах быстро сменяет холод в них. Садись, я принесу
аптечку.
Я подчиняюсь и сажусь на свою кровать, она торопливо возвращается, оставляет дверь открытой, чтобы сесть
рядом со мной, я молча смотрю на нее, как она тщательно чистит мои суставы, она делает это не в первый раз,
ввязываясь в драки во время в моем подростковом возрасте это было обычным делом, и она всегда была рядом,
чтобы залечить раны и поругать меня. Она поджимает губы, у нее такая привычка, когда она на чем-то
сосредоточена.
"Артемис!" Артемис! Настойчивый голос Ареса тревожит меня, я ставлю свою видеоигру на паузу и
Я смотрю, как она входит в мою комнату, ее глаза красные, слезы катятся по ее маленьким щекам.
-В чем дело? Мой разум выходит из-под контроля, представляя множество сценариев
трагедия.
-Что ты говоришь?
«Мама… она что-то делает в своей постели с мужчиной, который не является отцом.
Холодок поселился у меня в животе, когда я понял, что происходит. И как будто жизнь хотела бы объяснить мне
еще понятнее, мама открывает дверь, держа в руках простыню
— Арес! Подойди сюда! В настоящее время! Голос у него требовательный, но я не могу не заметить
страх в нем, его глаза изучали мое лицо, вероятно, пытаясь узнать, уже ли Арес
он сказал мне.
удивлен моей вспышкой и делает шаг назад, однако, она не моя цель.
-Где?
уничтожить все на моем пути. Мой взгляд падает на неизвестного мужчину, который закончил
застегнуть рубашку.
Мне не нужно много времени, чтобы оказаться на нем, снова и снова бить его по лицу,
ярость напрягает мои мышцы. Несмотря на то, что я еще подросток, я выше его и
ярость заставляет меня чувствовать себя чрезвычайно сильным, безграничным. Моя мама входит в комнату
"Артемис!" Достаточно! — голос моей матери звучит так далеко, как воспоминания о ней
Единая семья.
Лжец.
лицемер.
Лиса.
Слова, которые приходят мне на ум, — это оскорбления, которые я никогда не посмею сказать себе.
мать, но в моем уме они катятся свободно. Звуки беспомощности исходят из моего рта
Когда я бью мужчину подо мной, кровь брызжет ему в лицо, костяшки пальцев
Я не хочу останавливаться.
Теплая рука лежит на моей щеке, и я уже почти не обращаю на нее внимания, когда слышу
его голос.
— Артемис.
передо мной, ее непослушные рыжие волосы по бокам лица, ее рука опускается с моей щеки и
схвати меня за запястье, я так тяжело дышу, что мои плечи вздымаются и опускаются без
контроль.
-Достаточно.
Нет.
. Пожалуйста.
Я отпускаю его хватку и неохотно встаю. Я чуть не ударил его снова, когда мой
мать бежит к нему на помощь, вставая на колени рядом с мужчиной, который только издает стоны
боль. Я выберусь оттуда до того, как стану убийцей, Клаудия следует за мной.
будь спокоен.
В коридоре мой взгляд сосредотачивается на моей комнате, где я оставил Ареса, Клаудия кажется
«Моя мама заботится о нем, успокаивающий чай и отвлекающие факторы. Это лучше чем
успокойся перед тем, как увидеть его таким, а также... тебе следует промыть свои раны.
Не понимая, о каких травмах он говорит, я прослеживаю его взгляд на своих костяшках пальцев.
открытое кровотечение. Они не причиняют мне боли до сих пор, чтобы я их замечал.
Ничего не говоря, я ухожу от всего этого и спускаюсь вниз, Клаудия позади меня, и
Хотя я никогда не говорил об этом вслух, я был так благодарен, что он следил за мной в тот день.
Когда я возвращаюсь в реальность, Клаудия бережно сжимает мою руку Как я могу перестать пытаться, Клаудия?
Как? Когда ты был в каждый момент, когда я нуждался в тебе, когда у нас так много воспоминаний вместе.
Чувствуя на себе взгляд, я поднимаю голову и вижу Аполлона, стоящего в дверях с пакетом со льдом на щеке.
Теперь, когда моя ярость остыла, мне жаль, что я ударил его, я никогда не поднимал руку на своего младшего
брата. Я открываю рот, чтобы что-то сказать, но понимаю, что он не смотрит на меня.
Он смотрит на Клаудию и смотрит: Больно? Я собираю кусочки в своей голове, может быть, ее беспокоит, что она
здесь заботится обо мне, а не о нем. Аполлон опускает голову и уходит. Я оглядываюсь на Клаудию, которая уже
собирает вещи, которые она использовала, чтобы очистить мои суставы и перевязать мою руку.
— Постарайся не шевелить слишком сильно рукой и смени повязку завтра, — приказывает он, вставая.
-Спасибо.
Я смотрю, как она уходит, и хотя сегодня вечером я выпустил ее из своей комнаты, я знаю, что не смогу
выпустить ее из своей жизни.
Клаудия
Дедушка проснулся.
И я последний, кто прибыл в больницу, потому что я был в университете, когда мне сказали, и автобус не
торопился, чтобы доставить меня сюда. Я не могу отрицать облегчение, которое переполняет меня, зная, что
дедушка не спит. Однако я не успокоюсь, пока хорошо не увижу это своими глазами.
Когда я приближаюсь к дедушкиной комнате, я с удивлением вижу, что Ракель сидит снаружи, Арес
действительно серьезно относится к этой девушке, если он привел ее сюда, я рад, но
Где все?
-Привет.
-Привет.
-Как дела?
«Видимо, он в порядке».
— Ты знаешь дедушку?
— Да, я всю жизнь прожила в этом доме, мама несколько раз приезжала позаботиться о нем, прежде чем его…
положили в дом престарелых, он для меня особенный человек.
"Довольно интересно.
— Я не могу себе этого представить, держу пари, твоя первая любовь была одной из них.
-Действительно? Который из? Пока это не Арес, у нас все будет хорошо.
Я открываю рот, чтобы ответить, когда мы слышим четкий звук высоких каблуков, направляющихся в нашу
сторону. Я оборачиваюсь, чтобы найти источник этого звука.
Идальго миссис.
Она хорошо ходит на своих красных остроконечных каблуках, ее белая юбка едва достигает колен, а у рубашки
безвкусный вырез, как она может прийти в больницу в таком виде? Это не вечеринка. Ее макияж экстремальный,
а волосы собраны в тугой хвост. Его взгляд падает на Ракель.
-И кто ты? — спрашивает она, ее глаза полны презрения, — это все, что она умеет делать. Рэйчел не отвечает
ему. Я задал тебе вопрос.
Закатайте глаза.
— Почему бы тебе самому не спросить его? Ах да, общение с детьми не ваша сильная сторона.
Стремясь, чтобы она скрылась из виду, я указываю на дверь, и женщина входит, оставляя нас одних, унося с
собой свои плохие флюиды.
Рейчел бледна.
— Я вырос в этом доме, думаю, у меня очень хорошо развилась способность справляться с запугивающими
людьми.
Мы сидим.
— Рассказывать особо нечего, только то, что я попал под чары Идальго.
«Я вижу это, но я вижу, ты уже заставил этого идиота признаться в своих чувствах».
-Откуда вы знаете?
— Потому что ты здесь, — честно говорю я ей. Дедушка Идальго для них один из самых важных людей, тот факт,
что ты здесь, говорит о многом.
Мы еще некоторое время разговариваем, и я понимаю, почему Арес влюбился в эту девушку, она очень милая и,
Боже, выражение ее лица так очевидно, по ее жестам ясно видно, о чем она думает. Мне это чудесно нравится.
Наконец, поговорив с ней некоторое время, Арес выходит из комнаты, а за ним Артемис и Аполлон. В тот
момент, когда глаза Артемисы встречаются с моими, воздух наполняется дискомфортом. Он поджимает губы,
прежде чем повернуться и пойти по коридору.
Мои глаза ищут глаза Аполо, но он избегает их любой ценой, просто улыбаясь Ракель в знак приветствия.
— Пойдем выпьем кофе, дедушка просил тебя, Клавдия, ты должна зайти, когда мои родители уйдут, —
сообщает мне Аполо, по-прежнему не глядя на меня и следуя за Артемисой.
— Пойдем, ведьма.
Я не знаю, почему я чувствую необходимость извиняться, может быть, я создал неприятную ситуацию
непреднамеренно и никоим образом не справился с ней.
-Прости.
«Это была не твоя вина» Я знаю, что он говорит это искренне, Арес никогда не лжет. Импульсивность
он
Я знаю, ты имеешь в виду Артемиса, из всех Идальго он всегда был самым непостоянным и импульсивным.
Я смотрю, как они уходят, и мистер Идальго выходит из комнаты с Софией, которая даже не удосуживается
выразить какое-либо выражение на своем взволнованном лице. Я хотел бы сказать, что наглость этой дамы меня
удивляет, но нет, после стольких лет я знаю, чего ожидать от Софии Идальго.
В его голосе действительно ревность? Я не думаю, что он заслуживает того, чтобы ревновать к своему отцу, когда
он позволил поместить себя в эту психиатрическую лечебницу. Хуан дружелюбно улыбается мне и уходит с
женой.
Я захожу к дедушке Идальго на носилках, мое сердце сжимается, и я бегу его обнимать.
"Упрямый старик!" Слезы текут по моему лицу, он нежно хлопает меня по спине.
«Я в порядке, я в порядке».
Я отрываюсь от него, мои губы дрожат от желания заплакать, я беру его лицо в свои руки и целую в лоб.
Он кладет свои руки на мои, и мы встречаемся взглядами, когда я отстраняюсь от него. Я удивлена, увидев, какие
у него влажные глаза, он никогда не был из тех, кто легко плачет.
Дочь...
-Что? Ты гораздо больше моя дочь, чем все те стервятники, которые называют себя моими детьми. Если бы не ты
и Аполлон, я бы не пережил одиночества в этой лечебнице. Его руки ласкают мое лицо. Спасибо, дочь.
«Как насчет того, чтобы называть меня дедушкой, потому что папа был бы странным, верно?» Или это будет
слишком? Я понимаю, что тебя это беспокоит, ты уже взрослый и...
Я разговариваю с ним до тех пор, пока не проедет последний автобус. Дедушка вернется в дом Идальго, пока он
выздоравливает, и я очень счастлива, потому что могу позаботиться о нем и не беспокоиться о том, что он один в
доме престарелых. Я прощаюсь с ним, крепко обнимаю и выхожу из комнаты.
София Идальго там одна, разве мистер Хуан не вернулся? Какое-то время она смотрит на меня с головы до ног.
«Ты очень выросла, Клаудия», — говорит он мне, но я не упускаю ни секунды злобы в его голосе. Вы должны
использовать свои качества, чтобы достичь того, чего вы хотите, и продвинуться вперед, вы хотите быть слугой
всю свою жизнь?
Она смеется.
-Действительно? А я уж думал, ты уже трахаешься со старым Идальго, хватаешь крупную рыбу и все такое.
-Как я? Или как твоя мать? Он делает шаг ко мне. Или вы, кажется, забыли, как он продал свое тело за несколько
дешевых пропусков наркотиков? Знаешь, мне всегда было интересно, продал ли он тебя тоже. Моя пощечина
эхом отдается в тихом коридоре.
«Вы можете говорить обо мне, что хотите, но никогда больше не говорите о моей матери».
— Кто ты такой, чтобы поднять на меня руку? — рычит он, поднимая руку, чтобы ударить меня, но я хватаю его за
запястье в воздухе.
Его полные ненависти глаза бросают на меня последний взгляд, прежде чем я поворачиваюсь и ухожу.
Я едва успела на последний автобус, глазами следя за всем, что происходит по дороге домой. Я рад, что я уже в
том положении, когда я не боюсь этой дамы, я не та девушка, что была пять лет назад, до сих пор горит эта
память:
Когда я добрался до дома Идальго после дополнительного урока чтения, камин был
включили, что было необычно, в середине лета. Он собирался пройти мимо меня
«О, спокойной ночи, я не видел вас, мэм», — он старался поддерживать минимальный контакт с
ей.
Я повиновался и сел перед ней, я собирался спросить ее, что ей нужно, когда я увидел маленькую
Я густо сглотнул.
«Нельзя брать чужие личные вещи.
"Это мой дом, я могу взять все, что захочу" Я открыл рот, чтобы сказать
что-то, но она продолжала. О чем ты, кажется, забыла, Клаудия, это мой дом. у нас есть ты
приветствовал вас и вашу мать, несмотря ни на что — он корчит гримасу отвращения — … все, что мать
делал на улицах.
-Много.
-Это хорошо, это значит, что вы будете готовы делать то, что я вам говорю, без стольких
но, — сказал он мне, открывая страницу дневника, чтобы прочитать его. «Артемис забрала меня из
Сегодня я снова пожал руку и почувствовал, что мое сердце вот-вот взорвется. Он держал ее некоторое время и
Это было так нервно, потому что я думала, что он заметит, какая у меня потная рука».
Какой милый.
сказать мне что-то важное, надеюсь, он попросит меня стать его девушкой. Хотя он старше
что я, и мама будут злиться, мне все равно, что я с ним чувствую, того стоит. я знаю это
мы молоды, но то, что мы чувствуем, является одной из тех истинных любви, как у
фильмы"
«Мэм, пожалуйста».
— Если я думаю, что этого было достаточно, мы приветствовали вас в этом доме, и у вас хватит наглости
Клаудия, ты собираешься забрать у себя Артемиса, он пойдет в колледж, когда лето закончится и
Он продолжит выполнять планы, которые есть у его отца и у меня на него, и ты не собираешься мешать ему.
соглашение?
— Тишина, — он поднял руку. Если то, что ты чувствуешь к нему, правда... ты хочешь лучшего
для него, да? Я кивнул. Итак, мы согласны, потому что вы не лучший для
— О, следи за своим тоном, я надеялся, что ты сделаешь это красиво, — вздохнул он.
Если вы не решите сотрудничать, к сожалению, вам и вашей матери придется собраться и уйти. этот дом сегодня
вечером.
мужчины ищут мою мать, она годами не употребляла наркотики, я не могла допустить
снова вернуться в тот мир. И у нас ничего не было, ей снаружи даже не хватило
"Хорошо, мэм, я уведу его от себя, как вы просите." Я встал, потому что мог
В ту ночь я тихо плакала, пока у меня не кончились слезы, пока не заболела грудь.
Когда наступило 4 июля, ночь фейерверков, у меня была лучшая ночь в моей жизни.
жизнь рядом с ней, Артемис купила мне сладкую вату, мороженое и даже поросенка.
чучело, за которое ему пришлось заплатить, потому что мы никогда не могли выиграть его, играя в эти игры
справедливый.
искусственный, такой красивый, но не из-за этого я так сильно хочу его, а из-за того, кто он такой
со мной он был таким хорошим, таким понимающим, он был в каждом из моих кошмаров,
мои слабые моменты, ударил по тем, кто издевался надо мной в школе за то, что я
бедных или потому что они узнали, чем моя мать занималась. он всегда был там
Я хотел остаться таким надолго, потому что знал, что после сегодняшней ночи все
закончу
Я снова посмотрел на небо, забавляясь красками, когда почувствовал его руку на своей, моей.
действий, он взял меня за лицо и поцеловал, его мягкие губы прижались к моим и
«Тебе просто нужно выбрать, твоя мать или эта детская любовь, которую ты так много описываешь в своем
дневнике».
самое безразличное лицо, которое я мог, я открыл рот, чтобы что-то сказать, но я не мог, я бы сломал
плакать, если он это сделал. Его обиженное выражение лица причиняло мне такую боль, что я смотрел, как он
встает и пожимает мне руку.
назад.
Выйдя из автобуса и вернувшись домой, я пошла в свою комнату, мама спала. Я сидел рядом с ней, смотрел, как
она спит, она делала свои ошибки, но она моя мать, я всегда выбирал ее.
Мой взгляд падает на тумбочку, и я вижу чучело свиньи, которое Артемис купила для меня 4 июля. Я беру его
обеими руками, моя грудь сжимается от тоски и боли.
«То 4 июля, если бы я хотела быть твоей девушкой, Артемис», — говорю я плюшевому животному. Я хотел быть с
тобой.
Глава 17:
Клаудия
Дни идут, и я не могу дождаться, когда дедушка вернется домой, его присутствие делает меня таким счастливым.
Я могу позаботиться о нем, и я также хочу, чтобы он больше общался со своими внуками, я знаю, что ему это
очень нужно, даже если он не говорит об этом.
Послеполуденное солнце льется через кухонное окно, придавая всей посуде и столешницам оранжевый оттенок.
Я высовываюсь в окно, чтобы посмотреть на внутренний дворик, щенки Аполо играют друг с другом, они такие
очаровательные.
Он хорошо избегает меня, и я ценю это, после того, что случилось с Аполлоном, нам всем нужна эта дистанция.
Я провожу рукой по прилавку. Я не могу отрицать, что мои мысли иногда путешествуют в ту ночь с Артемисой в
этом самом месте, я так подробно помню его взгляд на меня, его дыхание на моих губах, как приятно было
целовать его, как его светлая борода касалась меня, его ловкие руки по всему моему телу.
Меня больше всего задевает то, что он изменял своей девушке, это на него не похоже, особенно после того, что
случилось с его матерью, я никогда не считала его способным на измену. Я был очень разочарован.
Тот факт, что у меня есть девушка, единственное, что удерживает тебя от того, чтобы быть моим?
Лжец.
Аполлон появляется в дверях, стоит там, прислонившись к ней плечом. На нем джинсы и красная фланель,
подходящая к кроссовкам. Ее каштановые волосы в беспорядке, как будто кто-то специально приложил к ним
руки.
-Аполлон...
Он шагает на кухню.
Клаудия, я...
Я поднимаю руку.
-Не к.
"Нет" Я качаю головой. Я знаю, что ты собираешься сказать, и я не хочу, чтобы ты это говорил, потому что, как
только ты это скажешь, пути назад уже не будет, а я этого не хочу.
Его плечи опускаются, как будто он сдается.
«Я хочу Аполлона, милого мальчика, который мне как брат», — его лицо искажается от боли и замешательства.
Ты один из самых важных людей в моей жизни, давай не будем так рисковать, пожалуйста.
-Нет.
Он подходит ко мне широкими шагами и обнимает меня за талию, а свободной рукой держит мое лицо.
Я вижу, какие у него светло-карие глаза с такого близкого расстояния, и какие у него полные губы, я имею в виду,
что он не напоминает мне Артемиса, когда я была в его возрасте, но он напоминает.
Я прочищаю горло.
-Я знаю, но…
— Но все в порядке, я буду уважать твое решение, — он целует меня в висок. Я не собираюсь навязываться или
давить на тебя, я не такой парень.
Я знаю.
— Я всегда буду рядом с тобой, — он целует меня в лоб и делает шаг назад.
-И я для вас.
Он отступает шаг за шагом, не сводя с меня глаз, пока не поворачивается и не уходит. Хотя это выглядит не
совсем правильно, я знаю, что все будет хорошо. Я знаю его, я знаю, как он думает, что чувствует ко мне, но я
знаю, что он просто ошибается в любви, которую испытывал ко мне все эти годы. Его мать никогда не была
рядом с ним, я первая положительная женская фигура в его жизни, и он думает, что это чувство безопасности и
благополучия, которое он испытывает со мной, и есть любовь, но это не так. Я не должна была позволять этому
случиться со стиркой, но я сделала это, сделала это, и единственное, что я могу сейчас сделать, это принять
лучшее решение: отпустить его, чтобы он мог найти кого-то, кто покажет ему, что такое любовь на самом деле.
является.
Удачи, Аполлон.
Я вздыхаю и иду в свою комнату. Моя мама сидит у окна, держа в обеих руках чашку чая. Его волосы
представляют собой сочетание красного и белого из-за его седых волос, я сказал ему покрасить их, но он не
хочет, он говорит, что будет носить свои седые волосы с гордостью.
— Разве ты не собираешься сегодня в колледж? — спрашивает он меня, когда я ложусь на кровать и закрываю
глаза рукой, моя мать молчит несколько секунд. Ты устала, дочка?
да.
Кажется, это делает ее счастливой, вид ее улыбки наполняет меня особым образом. Да, она сделала много
ошибок, и из-за этого у меня было очень тяжелое детство, но я бы никогда не отвернулся от нее.
Очень легко сосредоточиться на том, чтобы видеть в других только плохое, когда я смотрю на нее, я не вижу
плохого, я вижу ту женщину, которая выбрала не того мужчину для рождения дочери, которая избила ее и
бросила на улице с ребенком на руках, женщина, которая много раз переставала есть, чтобы накормить меня,
которая продала свое тело, чтобы дать нам крышу, которая поддалась наркотикам, чтобы не жить в реальности
продажи своего тела каждую ночь. Я вижу женщину, которая выпрямила свой путь в тот момент, когда ей
представилась эта возможность работы, я вижу женщину, которая тряслась, плакала и страдала от абстинентного
синдрома после того, как бросила наркотики, но никогда не возвращалась к ним.
В тот момент, когда у нее появилась возможность, она отдала все, чтобы исправить свой путь, и за это я всегда
буду уважать ее.
Гораздо больше силы и воли в том, чтобы сделать свой жизненный путь прямым, чем в том, чтобы сделать его
прямым с самого начала.
Так что теперь у меня нет проблем с тем, чтобы быть сильным ради нее.
«Аминь, мама».
***
- Я больше не влюблюсь.
У Джина не все в порядке с красивым мужчиной, который вчера вечером пригласил нас в клуб Артемисы.
Видимо, проведя с ней несколько ночей, он стал вести себя холодно, а два дня назад у них состоялся разговор о
том, что пока ничего серьезного он не хочет.
-Джин.
— Джин, — серьезно говорю я, — зачем ты это делаешь? Почему всегда нужно искать способ винить себя? Этот
человек чертов идиот, ты идеальна, он скучает по этому, и точка, конец темы.
«Знаю, знаю, — объясняет она мне. Но Клау — он понижает тон до шепота — он бог в постели — я закатываю
глаза — лучший секс в моей печальной жизни.
-Конечно!
— Конечно, сказала Клаудия, знаток любви. Если вы похожи на него в женском варианте, вы их выбрасываете и
выбрасываете.
— А Даниэль?
«Он исключение.» Я не могу поверить, что Дэниел все еще звонит мне.
— Я хочу быть как ты, я не могу заниматься сексом без эмоциональной вовлеченности, я влюбляюсь, Клау, я
влюбляюсь.
Я пожимаю плечами.
— Нет, ты не влюбился, Джин. Вы не провели достаточно времени ни с одним из этих парней, чтобы понять,
любовь это или просто физическое влечение.
— Очень смешно, — вздыхает она. В любом случае, думаю, я соглашусь время от времени заниматься с ним
сексом.
— Ты серьезно, Джин?
— Клау, он лучший из тех, кого я когда-либо воспринимал всерьез, он делает движение бедрами, пока мы это
делаем, вау, он точно попадает в мою точку G.
Я делаю лицо.
-О нет.
— Мне любопытно, Клау, что ты сделал с этим мальчиком, что он стал таким одержимым?
Воспоминания о Даниэле, о наших потных телах в разных позах в этом гостиничном номере огорчают меня.
Вопрос в том, что мы не сделали, Джин?
-Я должен идти.
- Клау, нет.
Я встаю и бегу так, словно от этого зависит моя жизнь, оставляя Джина одного в университетской столовой, я
слышу, как Дэниел зовет меня по имени, но я убегаю, используя коридоры, которые я так хорошо знаю, в свою
пользу, что он здесь делает ? Он по-прежнему ходит в среднюю школу, а не в универ.
Я зеваю и прикрываю рот рукой, чтобы сесть в автобус домой. Это был долгий день. Я вижу магазины, деревья
проходят через окно автобуса, и мой беспокойный разум путешествует к идиоту в элегантном костюме, которого
я не видел уже несколько дней, он так вырос, так повзрослел физически. Ничего не осталось от того мальчика с
детским лицом, с которым я рос.
Я закрываю глаза, и передо мной появляется близкое мне лицо Артемисы. Мне нужно перестать думать о нем,
он того не стоит. Я засыпаю, чтобы мечтать о нем: страстные поцелуи и сладкие слова украшают мои сны, но это
всего лишь сны. Потому что между Артемисой и мной все заканчивается, не успев начаться.
Глава 18:
Клаудия
Думаю, я недооценил свою усталость. Во всем виновата миссис Идальго, она заставила меня убирать некоторые
части дома, которые уже более чем чистые, я думаю, это ее способ отомстить за то, как я обращался с ней в
больнице. Водитель будит меня, когда доезжает до своей последней остановки, откуда автобусы отправляются
на ночь.
Я попал в беду.
Это последний автобус и последняя остановка, я в нескольких кварталах от дома. Водитель прощается, оставляя
меня одного. Я спорю, говоря ему, что у меня нет возможности вернуться в свой дом, но он уходит, так что,
вероятно, живет так близко отсюда, что может ходить.
Я опускаю свой рюкзак на руку, чтобы достать кошелек, у меня не так много денег, зарплата, которую я получаю
в доме Идальго, всегда идет на лекарства моей мамы, покупку моих книг в университете и билеты на автобус.
Хотя я очень хорошо распоряжаюсь своими деньгами, все эти расходы не позволили мне сэкономить.
Я прикусываю нижнюю губу, считая купюры в кошельке, если я заплачу за такси, меня не будет на автобус до
конца недели, я кладу кошелек обратно в рюкзак рядом с книгами. Думаю, мне придется выйти на улицу, я не
могу отрицать, что это пугает меня, но у меня есть перцовый баллончик и то немногое, чему я научился на
факультативе по самообороне в колледже.
Я выхожу с автобусной стоянки и смотрю в обе стороны на пустынную улицу. Я делаю глубокий вдох, чтобы
начать идти по улице.
"Посмотрите на его волосы!" Валовой! — некоторые подростки подшучивают надо мной, зачем
много был парк, для меня это был мой дом на данный момент. Я сжимаю своего плюшевого мишку,
прижались к забору.
«Однако у нее милое лицо», — прокомментировал один из них. Ну, за всей этой грязью.
мой.
Несмотря на то, что я была девочкой, я выросла в среде, которая заставляла меня знать
защищать себя
— Ты собираешься кричать? Сделай это, вонючее отродье, — он протягивает руки, указывая на солитер. ночной
парк. Я думаю, у вас не будет аудитории.
— А теперь скажи нам, где твоя мама? Вы должны нам какой-то товар, и если у вас его нет
Я всегда плакала после этого. Когда я не отвечаю, другой хватает меня за лицо
Мама учила. Это было несложно из-за моего невысокого роста и того факта, что он этого не ожидал.
Я бегу так быстро, как могу, преодолевая качели, горки и между ними.
Я замедляюсь, пока не начинаю идти, моя грудь все еще вздымается и опускается на
бегать. Запах горячей еды достигает моего носа, и я закрываю глаза, чтобы лучше его вдохнуть.
видеть еду - пытка. Хотя иногда я убегаю, думая, что запах будет
прозрачные окна.
Я практически чувствую вкус всего, что там подают: супы, мясо, хлеб, соки. я облизываю губы
у нее на коленях сидит ребенок, а с другой стороны мальчик, который выглядит примерно моего возраста
Недолго думая, я положил руку на стекло. Мальчик, который кажется мне ровесником, но который
встав сейчас я замечаю что он меньше меня, он встает незаметно для мамы и
подходит к окну, чтобы положить свою руку на мою против стекла, это волосы
немного, но я знаю, что сквозь это стекло он меня не слышит, поэтому машу ему рукой.
Кажется, он понимает, но прежде чем он успевает что-то сказать, его хватает за руку и тянет прочь.
-Привет! кто-то окликает меня, и я оборачиваюсь, опасаясь, что это те надоедливые парни из
Он мистер Элегант.
Его семья стоит за ним, и когда подъезжает черная машина, дама начинает
-Эй привет! Джентльмен приветливо приветствует меня, у него теплая улыбка, он становится на колени
передо мной-. Вы проголодались?
Я настороженно смотрю на него, никто никогда не делает ничего хорошего, не попросив о чем-то, вот что
Я слегка киваю.
- Я не причиню тебе вреда, - он протягивает мне руку. Меня зовут Хуан, а твое
Имя?
-Клавдия.
— Какое красивое имя, ну, Клавдия, я просто хочу тебе помочь, ладно? можешь взять меня с собой
твоя мама?
заставить ее плакать?
Неуверенный, мой взгляд падает на большого мальчика, ожидающего своего отца, стоящего там. Они
они выглядели хорошо, когда ужинали всей семьей, если бы мужчина был плохим, мальчик не стал бы
Я ожидал бы этого таким образом, я знаю, что не был бы.
Я беру мужчину за руку, чтобы вести его к моей матери, когда мы проходим мимо
"Артемис, садись в машину и скажи матери, что они могут идти домой, Альберт может
-Отец...
Мы быстро оставляем его позади, и прежде чем машина уедет, я замечаю высокого мужчину.
в черной одежде вылезает и следует за нами несколько шагов назад. Я напрягаюсь, джентльмен сжимает мою
руку.
Я снова киваю, когда мы добираемся до моего дома в парке, мама уже проснулась и
Я не знаю, о чем они говорят или что происходит, но мы выбрались оттуда, чтобы поехать на такси, пока
У нее красные глаза, она не переставала плакать с тех пор, как поговорила с тем мужчиной.
— Мы собираемся… все изменится, моя девочка, — он хватает меня за лицо обеими руками.
. Ради тебя я изменюсь. Этот мужчина собирается дать маме достойную работу.
— Мы будем есть?
-Много еды.
— А кровать?
Глядя на него, он очень красивый, он напоминает мне дома, которые появляются в журналах, которые иногда
При входе мистер Хуан знакомит нас со своей семьей: Софией, Артемисой, Аресом и Аполо. Мне
мама с опущенной головой в знак благодарности. После того, как они покажут нам комнату, и
Мистер Хуан принес нам одежду от дамы для мамы и от большого мальчика, который сейчас
Я знаю, что это называется Артемис, для меня. Шорты и футболка мне велики, но я не
ощущение, что это похоже на сон, но я очень голоден. Мистер Хуан сказал, что мы можем
На кухне я открываю холодильник и не могу во всё это поверить. Недолго думая, я начинаю
увидеть Артемису.
-Ешьте медленно.
-Мне жаль…
— Я не ругаю тебя, глупыш, но ты должен есть медленно, и не так много всего сразу,
дурак ты
Когда говорю, сразу жалею, надо себя вести иначе нас выгонят, мама
он сказал это.
-Прости.
Той ночью Артемис приготовила мне мой первый настоящий ужин за долгое время, и я пошел в
Мой взгляд встречается с взглядом Артемиса, свет от очага отражается в его глазах. Он, как обычно, в костюме,
однако его пиджак лежит на одной стороне дивана, белая рубашка расстегнута, обнажая часть груди, а галстук
расстегнут, он только что вернулся домой с работы? Но уже почти полночь.
Он ничего не говорит, просто смотрит на меня, и я не знаю, почему я никогда не вижу той холодности, на
которую так жалуются Арес и Аполлон, я единственный, кто может видеть его таким?
Ощущение, что я хорошо его знаю, нахлынуло на меня. Я чувствую, что он не был бы таким, как его мать,
неверным, что за всем этим обманом его невесты есть что-то большее, неужели я глуп, что думаю об этом? Я
отрицаю? Прошло пять лет, может быть, он совсем изменился и уже не тот милый мальчик, в которого я
влюбилась много лет назад. Так почему же у меня такое чувство, что со мной всё то же самое?
Он опускает голову и встает. Он хватает свою куртку с дивана и поворачивается ко мне спиной, направляясь к
лестнице.
— Артемис.
Он поворачивается ко мне, но не подходит ко мне, он просто стоит там. Я отворачиваюсь от двери и иду к нему.
Он внимательно следит за каждым моим шагом, поэтому я останавливаюсь, сохраняя между нами безопасную
дистанцию.
— Скажи мне правду, Артемис, — он хмурит брови. Я дам тебе шанс быть честным со мной.
-О чем ты говоришь?
— Ты знаешь, о чем я говорю, — когда он ничего не говорит, я раздраженно всплесиваю руками. Забудь об этом,
я не знаю, о чем я думал.
Я ухожу от него, чувствуя себя идиотом, потому что вижу что-то там, где его нет. Я собираюсь войти в коридор,
ведущий в мою комнату, когда пара рук обнимает меня сзади, останавливая. Артемис притягивает меня к себе,
его грудь к моей спине. Он кладет лоб мне на плечо, его голос шепчет.
Я молчу, потому что знаю, что он объяснится сам, он не может встретиться со мной, чтобы сделать это.
— Если бы я покончил с ней, когда искал тебя той ночью в баре, когда целовал тебя, она ни с кем не была, ты не
был другим, я бы никогда не поставил тебя в такое положение.
— Но ты вернулся к ней.
Он не отвечает.
-Что ты хочешь?
«Я просто хочу, чтобы ты знал, что я не играл с тобой в игры, это не было моим намерением».
он закрывает глаза, кусая губы, словно в сомнении. Я отпускаю его лицо и делаю шаг назад. Ты хочешь
продолжать с ней.
«Хорошо, я понял, я ценю, что ты разъяснил, что произошло, чтобы у нас снова могли быть цивилизованные
отношения без того, чтобы я хотел убить тебя каждый раз, когда вижу тебя», — я машу руками на прощание.
Добрый вечер, Артемис.
Он оставил его одного в комнате, с поникшими плечами, как будто что-то большее, чем он сам, победило его
еще до того, как битва началась.
Глава 19:
Артемис
Я пытался отвлечься, поговорить о делах с отцом или о пиаре с матерью, я даже пытался завязать разговор с
Аресом, но как только Клаудия входит в помещение, я не могу оторвать глаз как бы я ни старался, и мне это не
нравится, мне не нравится это чувство отсутствия контроля.
Мы на рождественских каникулах в Греции, любимом и традиционном месте моей семьи. Клаудия и ее мать
пошли с нами, как всегда, но теперь, особенно потому, что Клаудия отвечает за заботу о дедушке, ей кажется, что
ей так комфортно с ним, у них, кажется, очень близкие отношения. У меня никогда не было с ним таких
отношений, я его очень уважаю, и он образец для подражания, но он не дал себе возможности узнать друг друга
досконально.
Мы на террасе отеля, сидим за длинным столом. Вечернее солнце придает этому месту оранжевый оттенок,
мама пьет свое любимое вино, папа занят своими делами.
таблетки
рисуют графики, Арес и Аполлон разговаривают по своим телефонам, комментируя фотографию, которую мы
сделали раньше, и, кажется, она стала вирусной.
Дедушка ушел отдыхать, а Клаудия сидит за столом напротив меня. На ней красное платье от купальника,
которое сочетается с ее волосами, и почти прозрачное пляжное платье, которое немного прикрывает ее. Я ясно
вижу ее декольте, ее кожа выглядит такой гладкой, что я не могу не представить, как провожу языком по ее шее
и вниз в долину ее груди.
Мой разум стал еще более извращенным после тех поцелуев на кухне, пробуя ее на вкус, чувствуя ее, слушая ее
стоны, я желал ее все больше и больше.
Клаудия берет кусок арбуза обеими руками, обхватывает его губами, прежде чем откусить. Те губы, которые
такие мягкие, слегка краснеют во время поедания плода. Я хочу встать, взять ее за шею и поцеловать, пососать ее
арбузно-сладкие губы.
Как я уже сказал, у меня были серьезные проблемы с концентрацией внимания, когда она с нами.
Клаудия, кажется, замечает мой взгляд, и ее глаза встречаются с моими, она хмурит брови и что-то шепчет мне.
-Что?
-Любой.
Она слегка загорелая, и от этого веснушки на ее скулах и носу становятся более заметными.
Клаудия странно смотрит на меня, прежде чем продолжить есть, поэтому я встаю, мне нужен воздух, прежде чем
мое воображение заставляет меня испытать эрекцию за столом со своей семьей в качестве свидетеля.
Несколько женщин в форме курорта подходят к лифту, и я слышу их бормотание и хихиканье, бросив на меня
несколько взглядов. Я уже привык к вниманию женщин, но я не из тех мужчин, у которых есть эго по этому
поводу, в конце концов, физическая привлекательность не делает меня лучше или хуже, чем кто-либо другой. И
хотя это облегчает мне жизнь с женщинами, это не приносит мне никакой пользы, когда я не могу бороться за
внимание женщины, которая мне небезразлична.
Я вхожу в номер, а дедушка сидит на диване, между ног сидит чашка с попкорном и смотрит фильм. Я улыбаюсь
ему в приветствии, прежде чем идти в комнату, которую я использую, это огромный номер.
-О чем ты говоришь?
Дедушка вздыхает.
— Думаю, всему свое время, надеюсь, еще не поздно, когда ты сможешь это сделать.
-Что делать?
ВОЗ
хотеть.
Я иду в комнату и падаю на кровать, закрывая глаза. Образы Клаудии в этом милом купальнике, ее тело, ее
изгибы, ее улыбка перед шутками Ареса, ее раздражение на дедушку, когда он не обращает внимания на то, что
она говорит, как она поджимает губы, когда хочет сказать что-то, что должна. t, привычка проводить рукой по
губам перед тем, как солгать, или когда она нервничает.
Я очень хочу оставить тебя в покое, я не хочу усложнять тебе жизнь, или делать тебе больно опять же, но как мне
это сделать, если все мое существо притягивается к тебе с такой силой, что даже я не могу
контроль?
Но реальность такова, что давление, которое я испытываю, чтобы не подвести отца, имеет очень глубокие корни.
Мой отец не всегда был расчетливым и холодным, как сейчас, он был лучшим отцом в мире, пока моя мать не
изменила ему. Мой отец построил свою империю тяжелым трудом, и хотя я почти не видел его в детстве, ему
всегда удавалось быть с нами как можно больше.
Я до сих пор ясно помню ту ночь, когда он узнал о моей матери, опустошение, которое это ему причинило, было
видно по его красным глазам и куче разбитых стаканов из-под виски на полу его кабинета.
Я обычно.
Я покачал головой.
-Это неправда.
казаться.
— Осторожно, она все еще твоя мать, Артемис. Что происходит между ней и мной не отнять
тот.
«Тебе не обязательно быть с ней, папа, мы поймем, если ты не захочешь больше быть с ней».
ей.
«Я люблю ее, сынок» Две слезы брызнули из ее глаз, и она быстро вытерла их. я не хочу
быть одиноким.
«У вас есть мы.
«Ты вырастешь, устроишь свою жизнь и оставишь меня позади», — объяснил он. я останусь один
- Не я, - я сделал шаг вперед. Я никогда не оставлю тебя одного, папа. Я обещаю тебе.
«Если я знаю, что говорю, я всегда буду рядом с тобой во всем, что тебе нужно в этом доме, в
Он грустно улыбнулся.
-В соглашении.
***
Когда я просыпаюсь уже после десяти вечера, принимаю душ и звоню Алексу, который не перестает звонить мне
с полудня. Он хочет рассказать мне о том, что произошло в семье со стороны его отца.
Алекс продолжает говорить без остановки на другом конце телефона, и я ограничиваюсь тем, что даю ему
короткие ответы, я знаю, что ему нужно выговориться, поэтому я уделяю ему все внимание в разговоре.
Спускаюсь на первый этаж и прохожу мимо раздвижных дверей, открывающих путь к бассейну, на первый взгляд
кажущемуся безлюдным, пока не замечаю кого-то, сидящего на его краю с ногами в воде: Клаудия.
Алекс продолжает изливать душу, а я смотрю на рыжеволосую девушку, которая вторглась в мой разум с тех пор,
как я была болтливой маленькой девочкой.
Клаудия одета в цветочное пляжное платье, очень простое, но красное в тон ее волосам, собранным в высокий
пучок, из которого выбиваются маленькие непослушные пряди. Этот цвет также контрастирует с его загорелой
кожей после дней, проведенных на пляже.
Она кажется рассеянной, ее ноги двигаются взад и вперед в воде, что происходит у тебя в голове, болван? Я
помню, как сильно ее раздражало, что я называл ее дурой с тех пор, как она была такой маленькой.
Я прощаюсь с Алекс, кладу свой мобильник в карман и иду к ней. Я стою рядом с ней и смотрю, как она
поворачивает голову и смотрит на меня. Я вижу, как она немного напрягается, поэтому нежно улыбаюсь.
-Привет.
-Нет.
Я сажусь рядом с ней, оставляя между нами благоразумное пространство, я знаю, что между нами все еще есть
напряжение, особенно после той ночи, когда я сказал ей, что не врал ей о своей девушке, но то, чего я боялся,
случилось, я закончил запутал ее еще больше, потому что я не смог объяснить всю ситуацию между Кристиной и
мной.
Вода, освещенная внутренним освещением бассейна, отражается в ваших глазах, придавая им красивый блеск.
Это напоминает мне ту ночь 4 июля, фейерверки точно так же отражались в его глазах.
Часть меня всегда хотела спросить ее о причине ее отказа, я думал, что мы были на одной волне до той ночи, я
думал, что я нравлюсь ей так же сильно, как и я, но, видимо, я все неправильно понял. Хотя я хочу спросить его, я
знаю, что не буду, я не хочу иметь дело с прямым ответом, что он не чувствовал того же, что и я.
Я поднимаю бровь.
«Я сильно поправился.
Сиденье.
-Попробуй это.
Самодовольная улыбка расползается по моим губам, хотя она не признается в этом, я знаю, что я ей нравлюсь.
Я залезаю в воду по пояс, мы не в глубоком конце бассейна, Клаудия озорно смотрит на меня.
«Вы должны перейти с одной стороны на другую, дважды пересечь бассейн под водой, не выныривая на воздух.
-Что?
-Тебе нельзя? Я делал это несколько раз с тех пор, как мы приехали сюда.
— Ой.
Она улыбается мне, ее руки на краю бассейна, когда она наклоняется ко мне.
«Удачи, Айсберг».
— Спасибо, глупыш.
Я бросаю на него последний взгляд и ныряю вниз, чтобы плыть так быстро, как только могу, впервые пересекая
бассейн.
Я делаю второй круг и мои легкие горят, хватая ртом воздух, но я не сдаюсь, просто еще один пробег. Когда я
достигаю своей цели, я выхожу из воды, тяжело дыша. Я ищу Клаудию глазами, но она идет к выходу.
-Привет! Клаудия!
Это не так, я выбираюсь из бассейна так быстро, как только могу, и бегу к нему, Клаудия уже миновала
раздвижные двери и находится в вестибюле курорта, направляясь к лифту.
«Сэр, здесь мокро, так и должно быть», — говорит мне кто-то из персонала курорта, но я их не слышу и не
останавливаюсь, пока не хватаю Клаудию за руку.
Кажется, она удивлена, увидев меня, поэтому я, пользуясь случаем, наклоняюсь, поднимаю ее и переношу на
плечо. Люди смотрят на нас и шепчутся, но я выхожу с ней к бассейну.
— Ты бросаешь мне вызов, оставляешь меня в покое, когда проигрываешь и отнимаешь палец?
«Но я это сделал, так что признай, что у меня больше нет слабых легких».
-Нет.
Боже, она такая упрямая. Она так легко превращает меня в ребенка.
Я хватаю перед груди ее платье одной рукой в кулаке и скручиваю его, пока оно слегка не свисает с края
бассейна из моей руки.
-Признай это.
-Нет.
Я делаю движение, чтобы отпустить ее, но она с воплем хватает меня за запястье.
Когда она выходит на поверхность, она убирает волосы с лица, которые выбились из пучка.
-Ты идиот.
- А ты не умеешь проигрывать.
Она смотрит на меня, не собираясь вылезать из воды или признавать, что я выиграл.
Не лезь в воду, Артемис. Когда она рядом с тобой, мокрая и одинокая, это слишком
искушение
Игнорируя рациональную часть своего разума, я нырнул в воду, разбрызгивая ее и отбрасывая назад. Будучи
выше ее, вода доходит мне до пояса, а ей до груди, мои глаза бегут по коже ее шеи, украшенной каплями воды,
к ее телу, ее платье плывет вокруг нее, и я смотрю, как она изо всех сил пытается прикрыть свои ноги. .
Из рыцарства подчиняюсь, сосредоточив внимание на ее лице, она засасывает нижнюю губу в рот, и мой разум
снова уходит в трубу, мне нужно отвлечь свой разум.
— Но я уже выиграл.
Я сужаю глаза.
– Хоть и переделали, но бассейн все тот же, здесь я научил тебя плавать.
Она поднимает бровь.
«Должен ли я напоминать тебе, как ты держался за меня в первый раз, когда мы пошли на самое дно? Твои
ногти были отмечены на моей шее.
-Если ты знаешь.
«Я просто помню, как ты бежал и кричал, когда пчела преследовала тебя по всему бассейну», — смеется она.
-Помощь! Он подражает мне, вспоминая тот день. Я умираю! Он продолжает смеяться. Пчела уже улетела, а ты
все еще бежал.
Я не могу не рассмеяться, если теперь, когда я помню, это было немного смешно. Мы перестали смеяться и
посмотрели друг другу в глаза. Этот ток между нами усиливается.
Но я не останавливаюсь, прижимая руки к бокам, чтобы сдержать желание прикоснуться к ней. Я продолжаю
двигаться вперед, она продолжает двигаться назад, пока ее спина не упрется в стенку бассейна.
— Артемис.
Я не слышу ее и продолжаю загонять в угол, она отпускает платье, кладет руки мне на грудь и останавливает
меня.
— Артемис.
Я опускаю глаза на ее тело, ее платье развевается, обнажая ноги и часть нижнего белья, и я прикусываю нижнюю
губу, дыхание Клаудии такое же прерывистое, как и мое, ее грудь вздымается и опускается. Я протягиваю руку и
ласкаю большим пальцем ее приоткрытые губы.
«Мне нужно идти», она убегает от меня, но прежде чем она успевает уйти, я хватаю ее за руку, заставляя
повернуться ко мне лицом.
— Я не говорил иначе, — он грустно улыбается мне. Не мне решать, Артемис. Я знаю, что я чувствую, но я также
знаю, чего я стою, и я не собираюсь опускаться до того, чтобы быть другим, пока ты выясняешь, чего ты
действительно хочешь.
И с этим она уходит, и я ничего не делаю, чтобы остановить ее, потому что я знаю, что она абсолютно права, я
здесь трус, тот, кто не смеет бороться за то, что она хочет, это я. Помню слова деда: Трусость - порок, не
свойственный идальго.
Глава 20:
Артемис
3 месяца спустя…
-Без проблем.
— высокомерно говорит мне Алекс, швыряя мне на стол небольшую стопку папок. У него такое выражение лица,
будто он получил награду лучшего друга года.
Интересно, что происходит, поэтому я открываю первую папку и вижу резюме студентки.
Я анализирую резюме девушки и оно отражает, что она на последнем курсе университета, я хмурю брови.
Они стажеры? Хотите привлечь меня к подбору университетских стажеров для компании?
-Да.
Алекс фыркает.
Я неохотно делаю это, потому что я уверен, что он хочет подчеркнуть это. Мой палец замирает на резюме
человека, которого я меньше всего ожидал увидеть: Клаудии.
Я как идиот смотрю на маленькую картинку в углу его резюме, на его квалификацию и всю его информацию,
Алекс улыбается.
— Конечно, посмотрите на эти оценки и на этот спектакль, он был первым, который они сдали.
И тут до меня доходит, что она не сказала мне, потому что хотела добиться всего своими заслугами, и, может
быть, она собиралась работать здесь без моего ведома, что произошло бы, если бы Алекс мне не сказал. .
«Меня удивляет ваша способность совать свой нос в каждый отдел компании».
Он подмигивает.
-Нет.
мир, я не знаю, что бы я делал без тебя, о, подожди, я знаю, будучи чертовым кубиком льда, который даже не
солнце летнего таяния».
- Алекс.
— Эх, — Алекс озорно улыбается, — тут ты ошибаешься, я тебя знаю, почему генеральный директор
из этой компании будут изо всех сил спрашивать о стажерах этого года, когда их никогда не было? Ты знаешь, что
им покажется твой интерес странным, и они обратят внимание на бедную девушку еще до ее первого рабочего
дня.
— Всегда, кроме того, я думаю, что она ничего тебе не говорила именно по этой причине, она не хочет особого
внимания в обществе, которое, как она знает, ты, вероятно, окажешь ей, если узнаешь.
-Я не…
«Артемис, скажи мне, что ты не думал о множестве способов облегчить ей жизнь в компании и сделать ее более
приятной с тех пор, как узнал, что я здесь работаю».
Да, вы правы, я ничего не могу с собой поделать, я хотел бы дать ей ее первый офис, организовать и украсить его
так, как она хочет, с лучшим высокотехнологичным оборудованием, чтобы она могла выполнять свою работу со
всеми инструментами. . Я хочу видеть его улыбку и волнение в его глазах, когда он сидит в кресле за столом. Но я
знаю, что у стажеров нет офиса, только стул за общим столом с другими стажерами.
— Я не могу отрицать все, что я думал, но я уважаю ее, Алекс, она хочет начать с нуля, как и должно быть, и
зарабатывать деньги своей работой, вмешиваться каким-то образом, чтобы самовольно помочь ей, было бы
неуважительно с моей стороны. ее интеллект и способности.
Я закатываю глаза.
— Да ладно, сегодня пятница, — он двигает бровями вверх и вниз. Не хочешь виски? Мы должны пойти в ваш
бар, я полюбил свечную комнату.
— Напоминать мне, что ты чуть не поцеловал Клаудию той ночью — не лучший твой поступок, Алекс.
— Ах, перестань, откуда мне было знать, что это она? Будьте благодарны, что я собрал кусочки воедино до того,
как дело сдвинулось с мертвой точки. Кроме того, благодаря моему предупреждению ты смог добраться до бара,
чтобы соблазнить ее, и опять же, ты так и не поблагодарил меня, я чувствую себя недооцененным в этой дружбе.
"О, что я должен сказать?" Спасибо, Алекс, за то, что не суешь язык в горло моей девушки.
Как только я это говорю, я поджимаю губы, потому что это ошибка, которую я только что совершил: моя девочка.
Алекс усмехается.
— Ты ничего не слышал.
-Все тебя боятся в этой компании, куда бы ты ни пошла с этой холодной и серьезной аурой, если бы знали, что ты
весь внутри мягкий, как...
-Авокадо.
«Сегодня пятница, и…» он смотрит на часы, «5 часов дня, работа заканчивается в 4, так что тебе следует ослабить
галстук и пойти со мной в свой бар».
«Это может вас удивить, но утопать в виски сейчас не в моих приоритетах».
Я держу переносицу между двумя пальцами. Новый проект, много вещей, которые нужно подписать и решить.
— Ого, судя по инстаграму, ваша невеста отлично провела время в… Барселоне? Я думал, ты в Риме.
Я пожимаю плечами.
Я фальшиво улыбаюсь.
И это напоминает мне ту декабрьскую ночь три месяца назад, когда Клаудия показала мне палец после того, как
бросила мне вызов в бассейне. Ее слова держали меня в страхе, подальше от нее, как и должно быть, потому что
она абсолютно права, я не имею права пытаться соблазнить ее или приблизиться, если я не уверен, что буду
делать после этого.
И хотя мы с Кристиной прикрытие, официально мы вместе, и таким образом я не поставлю Клаудию в такую
неловкую ситуацию.
— Вам не кажется, что у Кристины много фотографий с этим мужчиной? — Алекс показывает мне фото из
Instagram, где Кристина стоит рядом с высоким мужчиной с бородой и в темных очках. У него много фотографий
с ним в разных местах Европы.
— Артемис.
-Да?
Можете ли вы сказать мне, что я пропустил? Ваша невеста явно развлекается с мужчиной в лучших видах Европы,
а вы даже не моргаете.
Вздох.
— Я не ревную, и ты это знаешь.
— Конечно, — кивает Алекс. Ты не ревнуешь, но ты ударил своего младшего брата и чуть не ударил меня, когда
узнал, что я чуть не связался с Клаудией. Этот образец не совпадает, чувак.
«Хорошо, я устрою этот бардак», — Алекс сегодня находится в режиме крайнего раздражения. Вас не волнует,
что ваша невеста, возможно, изменяет вам прямо сейчас, но если вы
ты превращаешься во все дикое животное, когда кто-то дышит рядом с Клаудией. Вывод: ты влюблен в Клаудию
и ни хрена не чувствуешь к своей невесте.
фыркать.
Чего я не понимаю, так это почему ты с Кристиной, если очевидно, что ты хочешь быть с Клаудией, черт, это
чертова девятичасовая мыльная опера.
«Тебе нужно найти себе девушку, чтобы перестать так сильно беспокоиться о моей жизни».
- Алекс.
«Еще нет, она, — она облизывает нижнюю губу, ее голос едва слышен шепотом, — разрушила часть меня,
которую я не знаю, смогу ли восстановить.
— Она была вам неверна, она не имеет права ничего о вас уничтожать, не давайте ей столько власти.
Алекс встает.
«Я буду в твоем баре, гулять с выпивкой и щупать свечную комнату, кстати, отличная идея».
Я сужаю глаза.
Я восхищаюсь ею, у которой с самого начала ничего не было, она никогда не сдавалась, хотя ее жизнь не была
радугой счастья. В каком-то смысле она заслуживает гораздо большего уважения и признания, чем я, мне
никогда не приходилось прилагать усилий, мне все подавали на блюдечке с голубой каемочкой. Мне даже не
нужно было слишком усердно учиться в колледже, чтобы закончить его с отличием, я всему научился очень
легко, поэтому мне никогда не приходилось много работать.
Я получил высшее образование, и мой отец поставил меня во главе этой компании, на мне лежало столько
рабочих, мне никогда не приходилось начинать с низкой должности и зарабатывать свои деньги.
должность генерального директора, я только что пришел, и это уже было. Как-то это меня застопорило в
профессиональном плане, менеджер — это высшая позиция в трудовой цепочке, мне больше не на что
карабкаться и зарабатывать. С другой стороны, если бы он начинал с нуля, каждое восхождение было бы
победой, еще одним шагом к достижению этой позиции. Это может звучать неблагодарно, но иногда я начинаю
представлять, на что это было бы похоже. Общался с каждым отделом, рос вместе с ними, взаимодействовал со
всеми членами моей компании, пока не стал их руководителем.
Хотя ее страсть к пению все еще существует, она знала, что хочет изучать рекламу и маркетинг, когда ей
исполнилось 12 лет. Однако ее навыки для этого появились гораздо раньше, я помню, как однажды летним
днем, когда мы были еще детьми, и школа организовала распродажу лимонады для зала, чтобы собрать
средства на благое дело, и наш не был распродан.
— Посмотрим, — Клаудия обратила внимание на наше внимание, вычеркнула цену в 1 доллар за стакан и
написала: «Теперь
-Что ты делаешь?
— У меня есть несколько листов наклеек, которые я заработал, поэтому я улучшил наше предложение. Мы все
люблю наклейки.
Я закатила глаза.
"Мы ничего не продаем.
Я полагаю, есть люди, которые рождены для определенных профессий, эта мысль напоминает мне о той ночи,
когда Арес умолял моего отца позволить ему изучать медицину, мне было жаль своего брата, но, глядя в глаза
отцу, противореча ему, я могу делать. Иногда мне кажется, что я могу это сделать, но когда я нахожусь перед
отцом, я не хочу его расстраивать, разочаровывать или причинять ему боль, и я не понимаю эту часть себя. это
так преданно ему, я не знаю, должна ли я видеть обещание, которое я сделала, или что я никогда не хочу видеть
его снова таким сломленным, как в ту ночь. Боль, капитуляция в ее глазах, слезы в ее красных глазах — образ,
вытатуированный в моем сознании.
Но я также не хочу быть соучастником боли моего брата, как будто жизни нравится ставить на распутье, выбирать
между людьми, которые для меня важнее всего.
Глава 21:
«Я не с тобой разговариваю»
Артемис
Я выхожу из здания компании, провожу рукой за шею и иду через парковку к своей машине.
"Сэр Идальго!"
-Да?
«Мне очень жаль беспокоить вас, я знаю, что вы устали и хотите пойти домой».
— Простите, а вы кто?
«Я знаю, что ты занятой человек, который не занимается такими мелочами, но сегодня меня уволили.» И тогда я
замечаю его глаза, какие они опухшие и красные. Видите ли, мне нужно кормить четырех дочерей, я всю жизнь
проработал в этой компании, и, может быть, это оскорбительно с моей стороны, но не могли бы вы мне помочь?
Головой вниз.
— Я уже состарился, думаю, что работаю не так хорошо, как раньше, но я всегда оставляю все в чистоте, мистер
Идальго, обещаю вам, даже если это займет у меня больше времени, чем у молодого рабочего.
Я подхожу к нему.
"Как долго вы работаете с нами?"
15 лет, сэр.
— Могу я называть вас Ричард? он кивает. Каковы были ваши позиции в эти годы, Ричард?
«Пойдем со мной, Ричард». Он следует за мной обратно в компанию, и я провожу его в свой кабинет.
Ричард сидит напротив моего стола, опустив голову и сжав руки на коленях.
Саша, начальник отдела кадров, приходит через несколько минут, повезло, что она работала сверхурочно. Саша
входит с широкой улыбкой, которая исчезает, когда она видит сидящего там Ричарда.
-Добрый день.
Ричард встает.
«Саша, Ричард рассказал мне о своем увольнении, которое, кажется, не имеет уважительной причины, и даже
при этом его уволили без всякой выгоды, без всего.
— Я так понимаю, мужчина работает в этой компании 15 лет, и у него 4 дочери на содержании, вы знали об
этом?
«Сэр, я думаю, нам следует поговорить об этом наедине», — он бросает взгляд на Ричарда.
— Нет, Ричард имеет право быть здесь, у него больше времени в этой компании, чем у вас, и только потому, что
он постарел, мы должны выставить его как нечто одноразовое?
«Сэр, это не было моим намерением, я просто пытался… улучшить качество работы уборщиков.
Вмешивается Ричард.
«Нет, Ричард, не волнуйся, я должен скорее поблагодарить тебя, потому что ты раскрыл то, чего я не знал.» Я
снова смотрю на Сашу, который заметно вспотел. Саша, кто глава бригады по зачистке?
-Один год.
— Вы говорите мне, что Ричард, который работает у нас уже 15 лет, не рассматривался для повышения до
должности менеджера по уборке, где у него была бы меньшая физическая нагрузка для его возраста и где, я
уверен, он бы показал себя очень хорошо, у него есть опыт, я думаю, что никто не знает больше о компании, чем
он, его только что уволили, просто так.
-Ю? У него 15-летний опыт, лучше него никто не знает эту команду.
«Я не вижу факторов, я просто вижу лояльного работника, которого не повысили по службе, когда он этого
заслуживал, а уволили.» Я поднимаю две папки, за которыми я послал. Дело г-на Андраде полно жалоб и
недостатков за тот год, когда он здесь работает, а дело Ричарда чистое, 15 лет, Саша, ни одной жалобы.
Я саркастически улыбаюсь.
— Будьте осторожны со своими словами, потому что они звучат опасно дискриминационными.
«Я объясню, как мы с этим справимся, потому что сегодня пятница, и я знаю, что мы все хотим домой», — я
обхожу свой стол и встаю перед Ричардом. От имени моей компании я приношу свои извинения, Ричард, я хочу,
чтобы вы знали, что я ценю каждый год ваших усилий и работы.
-Не должны…
"Ваша верность и самоотверженность не останутся незамеченными, и я хочу, чтобы вы были уборщиком головы,
-Да сэр.
— Прошу прощения, мистер Перес, я никоим образом не хотел вас неуважительно отнестись.
Когда Ричард уходит и я остаюсь наедине с Сашей, мой голос становится холодным.
«Пусть это будет в последний раз, Саша, не позволяй высокому положению ослеплять тебя тяжелой работой тех,
кто под твоим руководством.
-Да сэр.
***
Впервые за долгое время я вернулся домой, а солнце еще не зашло. Так что я не удивлен, обнаружив комнату не
пустой и темной, а скорее полной жизни.
Клаудия и Аполо сидят на большом диване перед телевизором, Клаудия громко смеется над чем-то, что говорит
Аполо, и игриво бросает в него попкорн, я сжимаю ручку двери сильнее, чем нужно.
Я хочу добраться до них и поставить между ними стену расстояния, в голове мелькают дурацкие слова Алекса:
изменяет прямо сейчас, но если вы превратитесь в дикого зверя, когда кто-то дышит
возле Клавдии.
Нарочно захлопываю дверь, привлекая его внимание. Улыбка исчезает с лица Клаудии, она прочищает горло и
сосредотачивается на фильме по телевизору. Аполо делает то же самое, но тихо шепчет ей что-то, от чего лицо
Клаудии снова озаряется весельем.
«Ваша еда на столе, вы можете ее поставить в микроволновку, или вы не умеете ею пользоваться, сэр?»
Аполлон фыркает.
-Я не с тобой разговариваю.
Клаудия встает.
Я знаю, что я дурак, но мой желудок сгорает, когда я вижу их вместе, я чувствую желание разлучить их, что, если
за последние три месяца между ними произошло что-то еще? Моя грудь сжимается, когда я просто представляю,
как она в объятиях Аполлона целует его или, что еще хуже, занимается с ним любовью. Нет, нет, Артемис, не
ходи туда.
Клаудия проворно нарезает фрукт, и я не могу не вспомнить утро после той ночи, когда мы поцеловались, и она
позволила мне прикоснуться к ней, как мне было весело дразнить ее, пока она нарезала фрукт.
Она в удобном однотонном платье, которое едва достигает колен, похоже на пижаму. Ее рыжие волосы
распущены, спутаны по бокам лица, они отросли довольно долго, почти достигая талии.
Скучаю.
Клаудия заканчивает и подает мне тарелку с фруктами, чтобы помыть руки, и уходит из кухни, даже не взглянув
на меня. Думаю, мы вернулись к ледяному холоду.
Я выхожу в гостиную с тарелкой фруктов, но Аполо и Клаудия уже не одни, перед ними Арес и Ракель. Когда
Ракель видит меня, она широко улыбается.
— О, привет, Артемис.
-Привет.
«Я хотел тебя увидеть», — он вручает мне приглашение. Это на мой день рождения, вам может быть
неинтересно, но было бы неплохо, если бы вы пришли.
Радость и позитивная энергия этой девушки заразительны. Несмотря на то, что он ниже Ареса, он гораздо более
сияющий, чем тот, который чертовски высок.
-Хорошо!
Арес настороженно смотрит на меня, а она поворачивается и идет обратно к нему, когда его взгляд падает на
нее, выражение его лица полностью меняется на выражение чистого обожания.
Кто бы мог подумать, что такая маленькая девочка будет доминировать над сердцеедом моего
родной брат?
«Конечно, матч».
Рэйчел краснеет.
«Эх, ну, надеюсь увидеть тебя в свой день рождения», и вместе с Аресом они исчезают в холле игровых комнат.
Клаудия и Аполо удивленно переглядываются, как будто они знают что-то такое, чего никто другой не знает.
Меня беспокоит, что они могут так общаться глазами, мне нужно перестать чувствовать все это, это съедает меня
изнутри.
Я иду в свою комнату, прежде чем успеваю сделать или сказать что-то, о чем могу пожалеть, потому что рядом с
Клаудией единственное, что я склонен делать, — это делать ошибки.
После душа я иду под воду, хотя, если честно, я просто хочу посмотреть, сидят ли они на диване и наслаждаются
ли они вместе. Я представил себе тысячу вариантов того, что может произойти между ними.
Я собираюсь отпраздновать покой, который приносит мне, когда они оба выходят из кухни, хорошо одетые и с
влажными волосами после, как я предполагаю, недавнего душа, они выходят?
Вы ревнуете
, мне приходит на ум голос Алекса, я не знаю, как ему удается раздражать меня без присутствия.
Клаудия одета в короткую юбку, рубашку с глубоким вырезом и пальто, свернутое через руку. Они оба
улыбаются мне в знак приветствия и проходят мимо.
Я сжимаю кулаки по бокам и изо всех сил пытаюсь сохранять спокойствие, но не могу.
-Куда ты направляешься?
Они встречаются?
Неужели они встречались все это время, когда я тонул в работе, чтобы не видеть ее?
— С каких это пор ты думаешь, что можешь так разговаривать со своим старшим братом?
— Поскольку этот брат не поддерживает своих, когда они в этом нуждаются — я знаю, что он имеет в виду
желание Ареса стать врачом и то, как я поддержал своего отца в решении не помогать ему.
То, что она передо мной, ослабляет мой гнев и усиливает все, что я чувствую, одним лишь ее присутствием.
«Я хочу, чтобы ты знал, что единственная причина, по которой я это выясняю, — это то, что я не хочу никаких
проблем между тобой и твоим братом», — объясняет он. Между мной и Аполо ничего нет, просто хорошая
дружба, на самом деле мы собираемся поужинать с девушкой, с которой он встречается. Так что перестань
рычать и оправдываться, чтобы разлучить меня с ним.
Я не знаю, почему я улыбаюсь, я не знаю, почему мне нравится, когда она дает мне объяснения, это заставляет
меня чувствовать, что она думает, что она мне должна, потому что у нас все еще есть надежда.
— Не улыбайся, — она качает головой. Я не должен тебе никаких объяснений, я просто хочу, чтобы ты знал, что я
не собираюсь встречаться с твоим братом, я не настолько бесчувственен, чтобы делать это, но Артемис — он
подходит ко мне — тот факт, что Я не буду встречаться с Аполо, это не значит, что я не буду встречаться с кем-то
другим, и когда это произойдет, тебе лучше не вмешиваться, потому что ты не имеешь права.
Он пожимает плечами.
-Если это.
-О, да? Она скрещивает руки. Как? Или, может быть, мы должны спросить вашу невесту, как она к этому
относится?
— Для меня это очень просто, Артемис, ты человек убежденный, перестань вмешиваться в мою жизнь и в мои
дела, просто.
Влюбиться в кого-то другого причиняет мне такую боль, с которой я не могу справиться.
Я делаю шаг к ней, и она отступает, сохраняя между нами такое же расстояние.
Она уходит, а я остаюсь там, наблюдая, как она уходит, вот что стало между ней и мной: постоянно наблюдать,
как она уходит от меня. Я знаю, что придет время, когда она пойдет не одна, а с кем-то рядом, и я не смогу этого
вынести.
Я знаю, что должен принять решение, если не хочу потерять ее навсегда. Кажется, что принимать решения в
компании мне легко и я могу делать это эффективно, но когда дело касается личной жизни, я такой трус, что мне
стыдно за себя.
Глава 22:
Клаудия
Причина, по которой я не решаюсь пойти на день рождения Ракель, заключается в том, что я знаю, что она
пригласила Артемису, а мы с ним не можем находиться в одном месте, иначе не возникнет неловкий разговор.
Хотя я очень надеюсь, что он не поедет, светские мероприятия не его тема.
Решив не допустить, чтобы это повлияло на мою социальную жизнь, я выхожу из дома и иду к дому Ракель. Я не
позволю ему лишить ее возможности поделиться с ней тем, кто мне действительно нравится и был так любезен,
что пригласил меня на свою вечеринку.
Когда я стою лицом к дому Ракель, я вижу, что ворота сбоку от дома открыты, поэтому я вхожу и обнаруживаю
перед собой Ракель. Она широко улыбается мне с подносом в руке.
— Эй, ты пришел.
-Три?
Я ставлю подарок Ракель на стол вместе со всеми и иду по дорожке, по которой Ракель пошла в сад. Когда я
наконец прихожу, я вижу Ракель и девушку, о которой мне рассказывал Аполо, кажется, ее зовут Даниэла, они
стоят вместе и смотрят на что-то.
Я хмурю брови и останавливаюсь рядом с Ракель, вижу, что они смотрят на Аполлона и Артемису, которых
окружают какие-то девушки.
-Кто они?
Я кривлю губы.
«Эй, иди и развлекайся», — Ракель показывает нам большие пальцы, но Даниэла и я переглядываемся и хватаем
ее за каждую руку, чтобы потащить за собой.
Водка приходит и уходит, и мне это нравится, я чувствую себя очень комфортно с Ракель и Даниэлой. Мой
единственный друг — Джин, поэтому общение с другими девушками делает меня очень счастливым, не потому,
что Джин недостаточно, но общение с другими людьми приносит мне освежение.
Мы сидим в углу патио, Ракель приходила и уходила, приветствовала гостей и оставалась с ними некоторое
время, и я не виню ее, мы также не хотим отвлекать внимание именинницы. Однако она всегда возвращается к
нам.
-Здоровье!
Я следую за ее взглядом, чтобы увидеть ее над Аполлоном, который разговаривает наедине с одной из девушек,
он оценил девушку, у него детское лицо, и он выглядит намного моложе его.
— Нет, я не думаю, что ему это нравится, она выглядит на его возраст, Аполо всегда нравились девушки старше
его.
И я говорю это не потому, что он в какой-то момент меня смутил, а потому, что я знаю его, хотя Аполо молод, но
он очень зрелый, поэтому его всегда привлекали девушки старше его, которые соответствовали его зрелости или
превосходили ее.
-Действительно?
Сиденье.
— Ты ладишь с ним?
— Вот дерьмо, — бормочет Дэни, привлекая мое внимание. У тебя есть дело с Артемисой?
Мой взгляд переходит от нее к Дэни, замечая, что они ждут ответа.
-Все сложно.
Я замолкаю, когда вижу, что Арес, Аполлон и Артемис небрежно идут к нам. Арес что-то говорит Аполлону, и
Аполлон смеется, качая головой. Артемис бросает на них усталый взгляд.
Позволю себе детализировать Артемиса, он одет в черный костюм без галстука, и первые пуговицы рубашки,
которую он носит внутри, расстегнуты, его волосы идеально зачесаны назад, эта светлая бородка украшает его
лицо.
Арес сидит рядом с Ракель, а Аполлон сидит рядом со мной, когда Артемис замечает его, он садится с другой
стороны от меня. Очень взрослый, Айсберг.
Арес берет руку Ракель и быстро целует ее, прежде чем нарушить молчание.
Дэнни отвечает.
-Взять.
-Клавдия.
— спрашивает Рэйчел.
-Айсберг?
Арес смеется.
Я насмешливо кланяюсь.
-Спасибо-спасибо.
-Я начну.
Мы долго ждем начала Ракель, но она, кажется, глубоко задумалась, и я думаю, что ее разум воображает что-то с
Аресом, потому что она продолжает смотреть на него.
Я так рада, что первая любовь Ареса такая настоящая и чистая, он этого заслуживает, пора бы ему встретить кого-
то, кто покажет ему, что если есть на свете хорошие женщины, то им можно доверять с закрытыми глазами. , с
которым стоит рискнуть.
— Ну, для тех, кто не знает, как игра, я скажу что-то вроде «Я никогда не ел пиццу», и да, если вы ели, вы должны
пить. Объяснений давать не надо, только пьют, если сделали, и не пьют иначе, конечно, каждому своя очередь?
Рэйчел вздрагивает.
Мы все застенчиво смотрим и пьем, Арес усмехается, пьет и поднимает бровь, ожидая, когда Ракель выпьет, и
когда она это делает, она краснеет.
Настала очередь Дэни, и она, кажется, немного колеблется, пока ее взгляд не падает на меня. У меня не очень
хорошее предчувствие по этому поводу.
Дэни берет свой напиток, Арес, Аполо и Ракель делают то же самое. Я колеблюсь, возясь со своим стаканом,
поглядывая на Артемиса, но он не смотрит на меня, он просто пьет, так что я делаю то же самое.
Вспоминать его поцелуи — пытка, потому что ничто никогда не было таким хорошим, таким правильным, как
если бы наши губы были созданы по заказу. Я должен перестать вспоминать ту ночь, это было просто
мимолетное событие, которым он наслаждался, прежде чем снова сойтись с девушкой, с которой он
действительно хотел быть.
Настала очередь Аполлона.
— Я никогда не лгал, говоря, что мне кто-то неинтересен, хотя на самом деле я умираю за этого человека.
«Напряжённо, братан».
Аполо, Артемис и Ракель не пьют, а Дани пьет. Все смотрят на меня, пока я снова играю со своим стаканом.
-Клавдия?
Я чувствую на себе взгляд Артемисы, грустно улыбаюсь ему перед тем, как выпить.
-Что?
Я прочищаю горло.
«Я никогда не беспокоил кого-то, кого я знаю, беспокоит меня, улыбаясь как идиот каждый раз, когда я вижу ее».
Все они поворачивают головы, чтобы увидеть Ареса, который кривит губы, слабая улыбка сползает с них.
Настала очередь Артемиса, и я на секунду перестаю дышать, потому что знаю его, он пил до того, как пришел
сюда, его глаза сузились и слегка покраснели, я знаю, когда он близок к пьянству и сейчас он пьян, что означает
опасность. Летучая часть Артемиса гораздо сильнее усиливается, когда он выпивает.
«Я никогда не целовал двух парней, которые сейчас здесь, из-за чего между братьями и сестрами ссорятся.
Будь спокоен.
Я знал это.
И все же моя грудь сжимается от того, что он только что сказал, потому что он намеренно ставит меня в самую
неловкую ситуацию в моей жизни. Все оглядываются, пытаясь увидеть, кто пьет.
— Ты не будешь пить?
Ярость заполняет каждую клеточку моего тела, я беру свой стакан, он берет свой и выплескивает напиток
Артемису в лицо.
Я встаю и прохожу мимо них, чтобы уйти, я не хочу устраивать шоу в день рождения Ракель, это было бы
слишком неловко, я слышу голос Аполо позади себя, но не останавливаюсь.
Клаудия, подожди.
Я выхожу оттуда, ночной бриз ласкает мою кожу, мои волосы развеваются на ветру. Мои глаза горят, и я не хочу
доставлять ему удовольствие причинить мне боль таким образом, пролить хоть одну слезинку за его идиотизм,
он этого не заслуживает.
Честно говоря, что меня ранит, так это то, что я начинал дружбу с Ракель и Даниэлой, мне нелегко подружиться, а
он все испортил, я знаю, что Даниэла, вероятно, теперь меня возненавидит, а для Ракель я буду девушкой
который был связан с двумя братьями и сестрами.
Я так сильно хочу ударить его, причинить ему эмоциональную боль многими способами, но я знаю, что это
ничего не решит. Хотя должно быть так приятно бить его по яйцам, чтобы посмотреть, научится ли он не быть
таким придурком.
Я пытаюсь улыбнуться.
«Да, мне все равно было очень весело», — говорю я ей, снимая серьги и колье.
Я не могу спать.
Я смотрю в потолок в темноте, ярость колотится в моем сердце, сжигая вены, затуманивая разум. Мне нужно
отпустить ситуацию, чтобы заснуть, но мой мозг отказывается сотрудничать.
Слабый звук разбитого стекла заставляет меня резко вскочить на кровати, я смотрю на маму, и она все еще
погружена. Я выбегаю из комнаты и, когда уже собираюсь выйти из коридора, чтобы войти в комнату, слышу
взволнованный голос Ареса и перестаю прятаться в коридоре.
«Я говорю правду, посмотри на Клавдию, — я хватаюсь за грудь, прижавшись спиной к стене, чтобы слушать, —
это не секрет, который мне всегда нравился, но, даже если она никогда не признается в этом, она она смотрит на
идиота во мне, — брат, который обращается с ней как с дерьмом, — он саркастически смеется. А теперь Даниэла,
что я не сделал, чтобы завоевать ее сердце? Y,
Что случилось? Он отказал мне. Признайтесь, я должен быть таким, как вы двое, я понятия не имею, почему я
думал, что быть другим было бы хорошо.
— Заткнись, больше не говори это дерьмо, — решительно звучит Арес. Ты не представляешь, как тебе повезло,
что ты не такой, как мы, как бы я хотел быть таким, как ты, как бы я хотел получить девушку, которую люблю, не
заставляя ее так сильно страдать на этом пути, не сталкиваясь с таким количеством страхов. , без необходимости
бороться со всем своим существом, чтобы иметь возможность показать ему малую часть того, что я чувствую.
— Отпусти меня, я не хочу плакать перед тобой, я знаю, что ты думаешь о тех, кто плачет из-за девушек.
— Я теперь другой человек, Аполлон. Если хочешь поплакать о разбитом сердце, плачь, мужчины тоже плачут.
Голос Аполлона звучит так надрывно, что я сжимаю грудь.
— Я открыла ему свое сердце, я знаю, что у меня мало опыта, но я отдала всего себя, и этого все равно не
хватило.
Я слышу, как Аполо открыто плачет, и мое сердце разрывается на тысячу осколков. Я не могу поверить, что
Даниэла отвергла его, она казалась без ума от него, я не понимаю.
Я возвращаюсь в свою комнату и знаю, что не смогу уснуть, пока не сделаю что-нибудь с этим.
Как давно у вас последний раз был секс? Теперь, когда я об этом думаю, прошли месяцы, с тех пор как Артемис
приехала в этот дом, моя сексуальная жизнь остановилась, почему? Не похоже, что он заслуживает какой-либо
лояльности. То, что произошло с Аполо и с ним, было только поцелуями и пальцами, никакого полного и
изматывающего секса, из тех, которые оставляют тебя истощенным и наполненным гормоном секса. счастье
после хорошего оргазма.
Беспокойно, я беру свой мобильный телефон и ищу бесчисленные сообщения от Даниэля, возможно, было
ошибкой связываться с ним, но я должен признать, что он был лучшим, что у меня когда-либо было, и, будучи
футболистом, он обладает впечатляющей выносливостью. терпеть.
Привет
Привет.
Я: что ты делаешь?
Он: Я только что оставил свою пьяную сестру дома и иду в бар с друзьями,
Почему?
Я: Если хочешь.
Я: Хорошо, сделано.
Я: Идеально.
Я быстро принимаю душ и снова надеваю фиолетовое платье, надев под него сексуальное нижнее белье.
Каждый раз, когда Артемис приходит мне на ум, я выбрасываю его из головы, представляя, как он трахает свою
невесту, чтобы ему не приходилось мешать мне наслаждаться хорошей ночью секса.
Я выхожу из своей комнаты, одетый и приведенный в порядок, чтобы напиться перед выходом.
Я чуть не сошел с ума, когда увидел, что Артемис сидит за кухонным столом, как чертов призрак в темноте.
Я не хочу иметь с ним дела, поэтому разворачиваюсь и выхожу в гостиную, слыша его шаги позади себя.
Оставь меня в покое, Артемис, или ты хочешь, чтобы я ударил тебя там, где не светит солнце.
— Стоп, — поднимаю руку. Я не хочу с тобой разговаривать, Артемис, за исключением твоих извинений.
— Что мне сделать, чтобы ты оставил меня в покое? — спрашиваю я, не скрывая гнева в голосе. Оставь меня в
покое.
— Прости, — бормочет он, опустив голову, и если бы не моя ярость, я бы принял его извинения.
Я игнорирую его и иду к двери, он встает на моем пути, заставляя меня сделать шаг назад.
-Куда ты направляешься?
-Привет.
-Я за пределами.
-Кто был?
Я не знаю, как заставить его понять, что это не его проблема, оставить меня в покое, что он только и делает, что
усложняет мне жизнь своей нерешительностью.
-Мой парень.
Я пожимаю плечами.
«Веришь ты мне или нет, для меня это так мало имеет значения».
— Посмотри мне в глаза, Клавдия, ты никогда мне не лгала, не начинай сейчас, пожалуйста.
Как ты смеешь просить меня о честности после того, через что ты заставил меня пройти?
— У тебя был шанс, и ты не воспользовался им, Артемис, — четко говорю я ему. Даже сегодня вечером у тебя нет
сил бороться за то, что ты говоришь, что чувствуешь ко мне, я не думал, что буду ждать тебя всю свою жизнь,
спокойной ночи.
Я прощаюсь и выхожу из дома, чтобы сесть в машину Даниэля. Мое сердце болит, но сейчас я должен
перевернуть страницу, не стоит останавливать свою жизнь ради того, кто даже не сражается, потому что это часть
их жизни.
Глава 23:
Артемис
Мой отец и я разделяем взгляд на слова Клаудии, которая бросает на меня холодный взгляд, прежде чем уйти.
Мы только что вернулись из компании.
-Нет.
Мы входим в кабинет, и когда мой взгляд падает на Ареса, сидящего на диване напротив дедушки, я начинаю
догадываться, о чем идет речь. Арес попросил моего отца о помощи в изучении медицины, и мой отец отверг
его, когда Арес попросил помощи у своего деда, он также сказал «нет», поэтому я не знаю, о чем эта новая
встреча.
Отец возражает:
Отец вздыхает.
Дедушка кивает.
— Что, как я полагаю, беспокоило тебя, потому что ты уже сказал ему «нет».
Арес встает.
— Этот разговор гораздо важнее любого глупого дела, которое вы заключаете, семья важнее любого дела, и вы,
кажется, забыли его.
— Но не волнуйся, я здесь, чтобы напомнить тебе. У Ареса всегда было все, ему никогда не приходилось ни за
что бороться, он никогда в жизни не работал, он пришел ко мне за помощью, я сначала отвергла его, чтобы
посмотреть, сдастся ли он, но он намного превзошел мои ожидания.
Этот парень работал день и ночь, месяцами выпрашивал стипендии и заявления, боролся за то, что он хочет.
«Арес не только заслужил мою поддержку, он заслужил мое уважение» Дедушка с гордостью смотрит на Ареса.
Я так горжусь тобой, Арес. Я горжусь тем, что ты носишь мою фамилию и мою кровь.
— Я очень разочарован в тебе, Хуан. Семейное наследие? Пусть смерть придет за мной, если я когда-либо думал,
что семейное наследие может быть чем-то материальным. Семейное наследие – это верность, поддержка,
привязанность, передающие все эти положительные качества через все поколения. Семейное наследие — это не
проклятая компания.
-Отец…
— Какой позор, Хуан, что твой сын умолял тебя о поддержке, а ты отвернулся от него. Никогда не думал, что так
разочаруюсь в тебе. Взгляд дедушки падает на меня. Вы заставили его изучать то, что он ненавидел, вы сделали
все, чтобы понравиться ему, и посмотрите на него, вы думаете, он счастлив?
«Заткнись, сынок, хотя ты всего лишь продукт плохого воспитания твоего отца, я также расстроен тобой за то, что
ты отвернулся от своего брата, за то, что не встал и не поддержал его». Мне жаль их обоих, и эти моменты
меньше всего я хочу, чтобы кто-то ассоциировал с нашей фамилией.
— Надеюсь, вы чему-то научитесь из этого и станете лучше как люди, я в вас верю.
«Я начал процесс вашей регистрации на медицину в университете, о котором вы упомянули Аполо», — дедушка
протягивает ему белый конверт. Это банковский счет на ваше имя, на нем достаточно средств для оплаты учебы,
расходов на обучение в колледже, а внутри лежит ключ от квартиры, которую я купил для вас недалеко от
кампуса. Вы можете рассчитывать на мою полную поддержку, и мне жаль, что вам пришлось наблюдать, как ваш
собственный отец отвернулся от вас. Хорошая вещь во всем этом заключается в том, что вы смогли испытать не
имея всего и работать для того, что вы хотите. Ты будешь отличным врачом, Арес.
Опустив голову, мой отец выходит за ним. Остались только я и Арес, и я вижу, что он все еще переваривает то,
что только что произошло.
И хотя слова дедушки были болезненными, они были честными, и то, что я не поддержал Ареса, всегда будет
тяготить меня на совести. Я до сих пор не знаю, почему я это сделал, может быть, потому что я не хотел
противоречить своему отцу или, может быть, завидовал тому, что он может изучать то, что хочет. Независимо от
причины, ничто меня не оправдывает, я был плохим человеком, плохим братом.
Я встаю.
-Прости.
«Мне очень жаль, и я рад, что, по крайней мере, вы можете добиться того, чего хотите».
Я пытаюсь улыбнуться. Ты заслужил это, Арес. У тебя есть сила, которой не было у меня, когда мне навязывали
то, что я должен был сделать, дедушка совершенно прав, восхищаясь тобой.
Я хотел бы сказать, что на лице Ареса отразилось какое-то ликование, когда мы с отцом только что получили
выговор, что ему это понравилось, а ему нет. Кажется, он принимает мои извинения, понимает мои действия, и
это делает его лучше меня.
— Никогда не поздно изменить свою жизнь, Артемис.
Выхожу оттуда, нахожу в коридоре Клаудию. Опустив глаза в землю, мы прошли мимо, как ни в чем не бывало.
Я поднимаюсь по лестнице и выхожу на террасу дома, отсюда я вижу фасад, сад, фонтан и припаркованные
машины. Я сажусь на один из металлических стульев и откидываюсь назад, закрывая глаза.
Я массирую лоб пальцами, дедушкины слова крутятся у меня в голове. Когда я открываю глаза, я вижу отца,
стоящего ко мне спиной, положив руки на перила балкона и смотрящего в небо.
Он оглядывается на меня через плечо, и впервые за долгое время его лицо не лишено выражения, он выглядит…
очень грустным.
-Почему?
Я хмурю брови.
"Что почему?"
-О чем ты говоришь?
Он долго ничего не говорит, и я тоже. После долгого вздоха мой отец снова заговорил.
Мой отец крепко держится за перила, я вижу, как напряжены его плечи, и хотя он не смотрит на меня, я знаю, что
выражение его лица должно быть переполнено эмоциями прямо сейчас.
— Я не верю в извинения, Артемис, я верю в действия, которые могут исправить сделанные ошибки.
-Отец...
— Не знаю, когда я стал плохим отцом, наверное, раны ожесточили мое сердце, и я не могу обещать, что
изменюсь за одну ночь, но я могу начать действовать по-другому. Так что терпите меня.
У меня сжимается грудь, потому что этот мужчина передо мной — не холодное существо, которое было рядом со
мной все эти годы, этот мужчина — отец, которого я так любила в детстве, до того, как то, что случилось с моей
матерью, изменило его. Тот, кто играл со мной в водяные пистолеты или на велогонки, тот, кто водил меня в
кино или покупал мне мой первый футбольный мяч, даже если я не играл и не гадил, тот, кто развешивал мои
рисунки покемонов в своем кабинете, не заботясь о том, чтобы их видели клиенты или партнеры.
Мой отец.
Он поворачивается и выходит за дверь, но, проходя мимо меня, останавливается и кладет руку мне на плечо.
— Несмотря на все, через что я заставил тебя пройти, ты никогда не покидал меня, ты сдержал обещание, вес
которого ты не должен был нести все эти годы, не больше, сынок, ты проделал хорошую работу.
Он входит в дом, его слова висят в воздухе, сжимая мою грудь. Я чувствую, будто огромный груз свалился с моих
плеч, как будто я снова могу дышать. Я чувствую себя свободным, хотя и не знал, в какой ловушке я чувствовал
себя все эти годы.
Я беру телефон и набираю Кристину, я знаю, что она должна вернуться из поездки, она отвечает мне сонным
тоном.
— Эй, завтра мой отец поговорит с твоим, но я просто хотел сказать тебе, что наша помолвка закончилась.
-Подождать?
Это эмоции в вашем голосе? Я думаю, что я был не единственным несчастным в этой договоренности.
-Действительно? Боже мой, ты не представляешь, как я рад это слышать, без обид.
-Не переживай.
— Удачи, Артемис.
Я захожу в дом и бегу вниз по лестнице, ищу Клавдию, но ее нет ни в гостиной, ни на кухне, значит, она должна
быть в своей комнате. Я нетерпеливо стучу в дверь, я снова стал чертовым подростком.
Марта с улыбкой открывает дверь.
— Артемис.
«Привет, извините за беспокойство, но мне нужно поговорить с Клаудией» Я осматриваю комнату, но она пуста.
Однако мой взгляд падает на мягкую игрушку на тумбочке рядом с кроватью, это плюшевая свинья, которую я
подарил Клаудии 4 июля, она все еще у нее? Моя грудь горит надеждой, но смятение затуманивает мой разум,
она отвергла меня в ту ночь, зачем мне хранить ее?
-Нет.
Я сижу в гостиной, жду ее, снимаю пиджак и остаюсь один с белой рубашкой под ним на долгое время, когда
часы бьют полночь, я выхожу из дома и сажусь на ступеньки впереди двери, как будто это заставит ее добраться
туда быстрее.
Наконец въезжает машина и паркуется перед домом, успеваю увидеть, как Клаудия внутри машины прощается с
Даниэлем? Она встречается с товарищем по команде Ареса?
Я контролирую себя, потому что знаю, что моя ревность может разрушить то, о чем я хочу поговорить с ней
сегодня вечером.
Клаудия выходит из машины и машет рукой на прощание, когда она оборачивается и видит меня, она замирает.
На ней очень короткое повседневное платье в цветочек, но оно выглядит на ней красиво, и я сжимаю кулаки по
бокам, зная, что она сделала себя такой красивой для кого-то, мне больно.
То, что она передо мной, заставляет меня колебаться и, как обычно, путает мои мысли. Его глаза смотрят на
меня, вопросы ясны в его выражении
в настоящее время?'
-Я ждал тебя.
-Почему?
«Нам с Кристиной покончено.» Если это как-то ее касается, она очень хорошо это скрывает. Я одинокий мужчина
сейчас.
«Это во многом связано с тобой» Я делаю шаг к ней. Я хочу... быть с тобой, Клаудия.
Я приближаюсь к ней, пока она не вынуждена поднять лицо, чтобы встретиться со мной взглядом.
— Потому что это ты, потому что ты единственный, кто может видеть меня насквозь.
Ее губы приоткрываются, и я изо всех сил борюсь с ней, чтобы не поцеловать ее, я не хочу ее пугать, к тому же
она сказала мне, что у нее есть парень, и хотя я не хочу в это верить, я не Не хочу ставить ее в неловкое
положение, я уже сделал достаточно этого.
«Я не прошу тебя принять меня прямо сейчас, у меня есть все намерения заработать все вместе с тобой» Я
обхватываю ее лицо обеими руками, нежность ее кожи под моими пальцами.
Я больше не хочу быть трусом, Клаудия, ничто не мешает мне бороться за тебя.
«Мы оба знаем, что никто не заставляет тебя чувствовать так, как я.
-Ты тщеславный.
Как они могут быть такими глубокими? Такой завораживающий? Я провожу большим пальцем по ее губам,
представляя, как чувствую их на своих.
«Хорошо, если ты хочешь драться за меня, давай, но я тебе ничего не обещаю», — он проходит мимо меня к
двери, когда собирается пройти через нее, поворачивается ко мне. Между прочим, у меня нет парня, ничего
серьезного, я просто хотел тебя насолить.
Я буду бороться за нее и не успокоюсь, пока не возьму ее в свои объятия. Я могу представить тысячи способов
соблазнить ее, заставить ее влюбиться.
Клаудия
Я не умею прощаться.
Я думаю, это нормально, учитывая тот факт, что мне не приходилось иметь дело со многими в моей жизни, в тот
день, когда Артемис ушел в колледж, мы даже не попрощались, я не могла смотреть ему в лицо после того, как
отвергла его. Так что это необычная для меня ситуация, в которой у меня нет большого опыта, и я не знаю, как с
этим справиться или как я буду реагировать, но мне придется столкнуться с этим сейчас.
Арес едет в университет в другом штате, его рейс через несколько часов, как мне сказала Ракель, которую я
оставил на кухне несколько минут назад что-то есть с родителями Ареса, а также с Артемисой и Аполо.
Я вижу, как приоткрывается ее дверь, и заглядываю в ее комнату, которая выглядит организованной и чистой, но
в какой-то степени пустой, не знаю, как это объяснить. Арес без рубашки, в джинсах, с мокрыми волосами,
запихивает что-то в один из своих чемоданов, что, кажется, туда не помещается.
И хотя я знала, что этот день наступит, я поражена тем, как больно доходить до этого момента, видеть, как он
собирает чемоданы, знать, что он собирается уйти, что я больше не найду его в коридоре. корчит мне
сумасшедшие лица, или играет в видеоигры в его спальне, или просто болтает о всяких глупостях в любой части
дома. Я недооценил, насколько я привык к его присутствию и как сильно мне будет его не хватать.
Увидев меня, он грустно улыбается мне, его голубые глаза слегка загораются.
-Все готово?
Он кивает, вздыхая.
-Я предполагаю.
Я не знаю, что и как сказать, я была так сильна перед ним, что не знаю, как он отреагирует, если увидит, как я
плачу.
На ум приходит воспоминание об Аресе, когда он был ребенком в ресторане, кладущим руку на стекло поверх
моего силуэта. Его улыбка была такой теплой и невинной. Он всегда был добрым, эти ребята действительно
были моей семьей.
-О чем ты думаешь?
Он не спрашивает почему и не выглядит разочарованным, он просто кивает, как будто понимает, что некоторые
люди плохо справляются с прощанием в аэропорту.
«Полагаю, тогда ты пришла попрощаться», — говорит он мне, подходя ко мне, и чем ближе он подходит, тем
больше я борюсь, чтобы слезы не выступили в моих глазах.
«Эй, я, — мой голос прерывается, поэтому я прочищаю горло, — … я желаю тебе всего наилучшего в мире, и я
знаю, что у тебя все получится, ты супер умный парень». И ты будешь замечательным доктором, я так горжусь
тобой, Арес.
Выражение его лица становится печальным, а глаза краснеют. Прежде чем я успеваю что-то сказать, он крепко
обнимает меня.
— Спасибо, Клаудия, — шепчет он мне в плечо. Спасибо тебе за все, за то, что ты была хорошей женщиной и
научила меня всему, чего не хотела моя мать, — он целует меня в висок. Люблю тебя очень сильно.
-Придурок?
«Не волнуйся, я буду приходить каждые выходные, на День Благодарения, на Рождество, ты не сможешь так
легко от меня избавиться».
— Тебе лучше, ну, я дам тебе дособираться, — говорю я ей, нюхая свой от слез насморк.
Я подмигнул.
-Хорошая девочка.
Я даю ему закончить собираться и спускаться вниз, все ждут его в гостиной.
Мы с Артемисой быстро переглядываемся, прежде чем я выхожу в холл, чтобы пройти в свою комнату. Я даже не
хочу быть там, когда Арес уйдет с сумками, видимо, прощания — моя новообретенная слабость.
— Я пойду попрощаюсь, — я просто киваю и отхожу в сторону, чтобы она продолжила свой путь.
Мама очень любит троих мальчиков Идальго, она проводила с ними больше времени, чем ее собственная мама.
Я вздыхаю, заходя в свою комнату, еще раннее утро, так как рейс Ареса улетает рано, так что у меня осталось
несколько часов сна, мне нужна вся моя энергия, когда через три часа рассветет.
***
Я переворачиваюсь на бок на своей кровати, закрывая лицо руками. Слова Артемиса повторяются снова и снова в
моей голове, хотя прошло несколько дней, а я его не видел, я не могу перестать думать о нем.
Потому что это ты, потому что ты единственный, кто может видеть меня насквозь.
Я снова переворачиваюсь на кровати, на этот раз лежа на спине, вытянув руки по бокам.
Глупый айсберг.
Я закрываю глаза, делаю глубокий вдох, мне очень нужны эти три часа сна, я буду ужасно работать днем, если
вообще не буду спать.
В темноте моей комнаты, лунном свете, проникающем в окно, и деревьях снаружи, образующих фигуры на
потолке, на моих губах появляется ностальгическая улыбка.
Положите простыни на пол в его комнате и выключите свет, мой страх темноты
Это все еще преследовало меня после тех лет на улицах, поэтому я закрыл глаза от страха.
-Ух ты.
Он так много раз подвергал меня воздействию тьмы, показывая мне так много хороших вещей после этого, что в
конце концов я стал ассоциировать положительные вещи с темнотой и избавился от этого страха.
Я думаю, никто не знает, насколько доброе сердце у Артемиса, интересно, показывал ли он эту свою сторону
кому-нибудь еще.
Почему ты хочешь казаться недосягаемой и холодной, когда у тебя горячее сердце, Артемис?
С этим вопросом, крутящимся в моей голове, мое истощение одолевает меня, и я засыпаю.
***
«Это ваш ежедневный список дел», — заканчивает миссис Маркс, протягивая мне лист бумаги. Д
Повторяю, Клаудия, мы очень рады, что вы подали заявку на стажировку, ваше резюме и ваши образцы работ
невероятны.
"Мистер Маркс"
"Хорошо, Паула.
Паула — менеджер по маркетингу компании Hidalgo, она знакомит меня с остальной частью рабочей группы и с
другим стажером: Келли. Я сажусь на своем конце большого стола, который делим с Келли.
Хотя это общее пространство, я не могу в это поверить, это мой первый день стажировки, первый раз, когда я
смогу работать в том, чему я учился все эти годы, в том, что мне нравится. Не поймите меня неправильно, я ценю
то, что мистер Хуан позволил мне занять место моей матери, когда она заболела, но вечно работать прислугой в
доме Идальго - это не моя мечта, у меня есть стремления и много целей, и это одна из их.
Я также не выбрал эту компанию из-за моих отношений с семьей Идальго, я был очень объективен в этом
отношении, это одна из самых успешных компаний в штате, ее маркетинговая команда широко известна, и они
запустили самые творческие и хорошо -структурированные рекламные кампании, которые я видел. . Каждый раз,
когда я видел или читал статьи об этой команде, я чувствовал это чувство
Я знаю, что Артемис не узнает, это огромное здание, а я всего лишь еще один стажер, который будет работать
три дня в неделю во второй половине дня. Я тоже не могу бросить свою работу в доме Идальго, я рад, что
стажировки не полный рабочий день или каждый день.
-Да и ты?
— Очень, я слышал, что у них было больше 100 заявок, 100! И вот мы с тобой, нам очень повезло.
Я улыбаюсь ему.
-Да мы.
Я трачу ранние часы после полудня, настраивая свою часть стола и настраивая все на корпоративном
компьютере, чтобы мне было удобно работать по своему вкусу. Во второй половине дня мы с Келли идем пить
кофе для всей команды через дорогу от компании. Келли вручает нам карточку компании, это одна из наших
обязанностей, и я не возражаю против кофеина, обычно это бензин для офисных работников, и мы самое новое
здесь.
Когда мы возвращаемся и проходим мимо прозрачных вращающихся дверей компании, я останавливаюсь так
резко, что поднос с кофе в моих руках чуть не летит вперед.
Артемис.
Он выходит из лифта в идеальном темно-синем костюме с небесно-голубым галстуком. Его красивое лицо имеет
то холодное выражение, которое он показывает всем, его сотовый телефон прижат к уху, а другой рукой он
просматривает какие-то бумаги, а за ним идут двое мужчин, тоже в костюмах.
Прежде чем он меня видит, я реагирую и отбегаю в сторону, чтобы спрятаться за горшком, в котором есть
растение чуть выше меня, как я это сделал, не пролив ни капли кофе, я понятия не имею, я должен был поставить
это мастерство в моем резюме.
Я оглядываюсь, отрываю голову от пола и вижу, как Келли замерла, глядя на меня: «Какого хрена…» Однако ее
взгляд падает на Артемису, который проходит мимо нее, даже не взглянув на нее, и выходит за дверь. ,
вращающиеся двери.
Я глубоко вздохнул.
-Клавдия?
-Все сложно.
И прекрасно целуется.
«Я просто… знаешь, я испугался, он большой босс, так что первый рабочий день».
— Я тебя понимаю, кроме того, от него даже похолодело, у него ужасающая аура.
-Точно.
Возвращаемся на свои рабочие места после того, как раздали всем их кофе, они нас очень благодарили.
Я до сих пор не могу поверить, как близко я был к Артемису, увидев меня, я действительно не знаю, почему я не
хочу, чтобы он знал, что я здесь, я думаю, я не хочу особого отношения или создавать дискомфорт в моем
рабочая обстановка, если они знают, что мы с ним знаем друг друга. Я хочу, чтобы они знали меня и ценили мою
работу за то, кто я есть, а не за то, кого я знаю. Даже если они скажут нет, я знаю, что в рабочем коллективе все
будет по-другому, если они узнают, что у меня близкие отношения с руководителем.
***
Когда я прихожу домой, я вымотан, я пошел в колледж после работы, и я думаю, что недооценил эту стажировку,
это удивительно, как несколько часов могут вас измотать.
Меня не удивляет одиночество в гостиной, когда я вхожу, направляюсь на кухню, потому что голоден, зеваю,
похлопываю открытый рот, когда иду на кухню и почти хватаю ртом воздух.
Артемис здесь.
Мы впервые видимся наедине с той ночи, когда он сказал мне те слова, которые до сих пор не дают мне покоя.
Однако меня удивляет не его присутствие, а то, что я вижу его в фартуке поверх белой рубашки, которая, как я
полагаю, была тем, что было под его костюмом, потому что пиджак и галстук отодвинуты в сторону на стуле, и он
готовит что-то пахнущее. вкусные.
Он стоит ко мне спиной, поэтому он меня не видел. Я прислоняюсь к дверному косяку, наблюдая за ним. Это
хороший вид.
Словно зная мой вопрос, он с ложкой в руке указывает на мою тень, образовавшуюся на стене рядом с ним.
Дерьмо.
Он поворачивается ко мне, и мое сердце согревается в груди. Это лицо... легкая бородка, все в нем такое
мужественное, такое сексуальное, даже в этом фартуке он выглядит чертовски красивым.
Но это не то, что заставляет меня чувствовать что-либо, кроме его выражения, тепла его взгляда, я не могу не
сравнить это с тем, что я видел сегодня днем в компании, он такой другой человек, чем я.
Я поднимаю бровь.
— Почему ты выглядишь таким удивленным? Кто приготовил твои первые бутерброды, когда ты переехал к нам?
Кто научил тебя делать блины? ВОЗ…
Он улыбается, заставляя меня обхватить его лицо ладонями и поцеловать его губы.
Успокойся, Клаудия.
— Да, это был долгий день, — я хочу рассказать ей о своих стажировках, я не привык скрывать что-то от
Артемисы, за исключением того, что со мной сделала ее мать-ведьма.
Он садится рядом со мной и берет меня за руку, чтобы поцеловать костяшки пальцев, ощущение его губ на моей
коже вызывает мурашки по всему моему телу. Он смотрит мне прямо в глаза, его рука все еще держит мою.
- Прошу прощения, что отсутствовал в эти дни, новый проект в компании занял меня, я даже ночевал там
несколько раз.
— Если мне придется это сделать, я не могу сказать, что завоюю тебя, исчезну и вернусь как ни в чем не бывало,
ты заслуживаешь гораздо большего.
То, что он так близко, не годится для этого желания. Я должен поцеловать его, это были месяцы накопившегося
желания, фантазий о нем.
Артемис скептически наблюдает за мной, когда я откусываю первый кусочек. Просто, чтобы досадить ему, я
корчу гримасу отвращения.
-В чем дело? — встревоженно спрашивает он.
-Привет!
Жар, заливающий мои щеки, заставляет меня отвернуться, чтобы продолжить есть.
В конце трапезы, которая была божественной, я мою посуду, Артемис стоит по другую сторону стойки передо
мной. Мы говорим о работе, я, конечно, не упоминаю, что сегодня я начал стажировку в вашей компании.
«Должно быть, трудно управлять такой большой компанией», — говорю я ему, намыливая стакан.
— Ты один из немногих, кто когда-либо говорил мне это, — отвечает он, проводя рукой по лицу. Большинство
думает, что быть менеджером легко, что я просто сижу в большом офисе и смотрю в окно.
Я пожимаю плечами.
-Может быть.
«Почему я должен бояться этого высказывания, когда я огонь?» Я указываю на свои волосы.
Артемис смеется, встает, не сводя с меня глаз, и обходит кухонную стойку, проводя по ней пальцами.
Когда он передо мной, и мне приходится поднять лицо, чтобы посмотреть на него, мое сердце отчаянно бьется в
груди, я контролирую свое дыхание. Боже мой, что это за напряжение в воздухе? Я никогда не чувствовал ничего
подобного.
Артемис облизывает губы, внимательно наблюдая за мной. Он протягивает ко мне руку и прижимает к ней мою
щеку.
-Я скучал по тебе.
Я хочу сказать ему, что я тоже, но слова застревают у меня в горле, поэтому я просто протягиваю руку и
обхватываю его щеку, чувствуя его легкую щетину на своей ладони, и улыбаюсь ему в ответ.
Его карие глаза кажутся черными в ночном освещении кухни. Удивительно, как повзрослели его черты, как
повзрослел он сейчас.
Часть меня не доверяет и не хочет снова быть уязвимой, я до сих пор помню ущерб, который он причинил мне
несколько месяцев назад со своей невестой, но я не знаю, откуда я знаю, что он честен.
Глаза Артемиса падают на мои губы, и я вижу в них желание, я знаю, что он хочет поцеловать меня, но он знает,
хочу ли я того же после всего, через что мы прошли.
-Я знаю.
Он поднимает бровь.
-Очень хорошо.
«Завтра после уроков я заеду за тобой в университет, чтобы пригласить тебя на ужин».
— Ты подумаешь об этом?
-В соглашении.
Он машет на прощание.
Он поворачивается ко мне спиной, чтобы уйти, улыбнувшись мне, и я быстро подхожу к нему, хватаю его за руку,
разворачиваю его и хватаю за воротник, чтобы поцеловать.
Он немедленно отвечает, так же голоден до моих поцелуев, как и я до него, наши губы соприкасаются друг с
другом, страстно влажные. Все мое тело согревается от этого простого поцелуя, и я знаю, что его тоже, когда он
стонет у моего рта. Я наклоняю голову в сторону, углубляя поцелуй, наслаждаясь каждой его секундой.
Я отстраняюсь от него, но он хватает меня за талию, прижимает к себе и снова пытается поцеловать, но я
прижимаю большой палец к его губам, останавливая его, и качаю головой.
И там, на кухне, я оставляю тяжело дышащую Артемису, желающую меня. После всего, что он сделал, что бы ни
случилось между ним и мной с этого момента, это будет потому, что я так решил.
Я ведь огонь.
Глава 25:
Я нервничаю.
Я играю руками перед собой, ожидая Артемиса перед университетом. Я впервые чувствую все это перед
свиданием с мужчиной, ну, он не просто мужчина, поэтому я не знаю, почему меня удивляет такая реакция, он
был моей первой любовью, моей единственной любовью, и это наше первое официальное свидание. .
Беспокойно, я поправляю концы своего цветочного платья, которое едва достигает колен, и вырез. Мои волосы
распущены по обеим сторонам лица, я благодарна, что наступило лето, потому что теперь я могу носить
красивую одежду без необходимости надевать куртки, шляпы или аксессуары, которые все скрывают.
Я облизываю губы, вспоминая вчерашний поцелуй Артемисы, ее быстрое дыхание, напряжение, нарастающее в
ее теле. Честно говоря, я не думаю, что мы можем быть где-то наедине, не пожирая друг друга, поэтому, если
свидание не в общественном месте, я чувствую, что все закончится очень… сексуально.
Контролировать себя непросто со всей той историей, которая у нас с ним, это годы любви и накопленного
желания. Также не помогает то, что Артемис такой горячий, его четкое тело, это привлекательное лицо, одна
только мысль о нем вызывает во мне все. Я делаю глубокий вдох, направляя свой разум к чистым и спокойным
мыслям.
Мое сердце бьется как сумасшедшее, когда я вижу, как он паркует свою гладкую черную машину передо мной. Я
собираюсь выйти за дверь, когда он выходит, одетый в черный костюм с черным галстуком. Вроде под стать его
машине, оба элегантные, черного цвета. Его глаза падают на меня, и я заставляю себя вести себя расслабленно,
как будто на меня не действует его сексуальность.
-Привет.
Салон автомобиля выполнен в черном цвете с темно-синими деталями, которые создают заметный контраст.
Кондиционер бьет мне в лицо, охлаждая его, пахнет его одеколоном и им самим. Я пристегиваюсь, пока Артемис
садится в машину.
"До сих пор вы говорите мне?" Уже не первый раз попадаешь на него — начинает водить.
Я знаю, что он имеет в виду ту ночь, когда мы были в его баре, что он отвез меня домой, ночь, когда мы чуть не
осквернили кухонную стойку, если бы не Арес, который пришел прервать, ну, скорее, спасти меня от унижения
Старше, потому что Артемис вернулся к своей девушке после этого.
Не думай об этом, Клаудия. Не порти ночь перед тем, как начать, живи в
Настоящее время.
-Как работа сегодня? -Я знаю, что он был погружен в новый проект, команда маркетинга вчера не переставала
говорить об этом, как важно было закрыть сделку, что это был миллионный проект, и что если он будет
реализован, у нас будет очень усердно работать над продвижением и разрабатывать маркетинговые стратегии
для этого.
Артемис проводит рукой по затылку.
— Я никогда не думал, что тебя заинтересует управление бизнесом, ты ни разу не упомянул об этом, когда рос.
Это меня огорчает, хотя у меня были подозрения, что он не изучал менеджмент, потому что хотел, я думал, что
со временем ему это понравилось или что-то в этом роде. Я смотрю на него, одна рука на руле машины, а другая
массирует ему шею, усталость в его глазах, в его позе. Артемис так молод, а на его плечах уже лежит такая
большая ответственность, ответственность за то, что его никогда не интересовало.
Как получилось, что ты терпел все эти годы, занимаясь тем, что тебе не нравится, Артемис?
Если у него были плохие времена, он хорошо это скрывал, он никогда не жаловался, он никогда не проклинал
своего отца, даже свою мать после того, что случилось с тем другим мужчиной. Я восхищаюсь его способностью
все выносить в одиночку, все проглатывать, не причиняя вреда людям, подарившим ему жизнь.
-Что?
"Ничего" Я знаю, что в конце концов нам придется поговорить об этом, но я не хочу поднимать сегодня такую
грустную тему. Куда мы идем?
к твоей кровати?
— Где мы будем ужинать? — с любопытством спрашиваю я, глядя на проходящие мимо улицы, дома, деревья.
Мы удаляемся от университетского района, но и не движемся в сторону центра города.
-Ты увидишь.
И я действительно вижу это, когда мой взгляд падает на эту так знакомую мне улицу. Моя грудь сжимается, когда
я узнаю каждый дом, каждый ресторан, как будто эта конкретная улица застыла во времени. Артемис
останавливается на обочине, и я не жду, пока он откроет мне дверь, быстро выхожу и смотрю ему в лицо.
На меня накатывает смесь ощущений, одним из которых я признаю ностальгию. Удивительно, как я могу так
точно помнить, насколько я была голодна в тот день, запах еды, свой страх перед теми мужчинами, которые
искали маму. Я до сих пор отчетливо помню вид семьи Идальго, сидящей за столом, как классический портрет
счастливой семьи.
Рядом со мной появляется Артемис, ничего не говоря. Мы оба уставились на это место, как будто вспоминая тот
момент. Он тот, кто нарушает тишину через некоторое время.
«Я решил, что мы должны начать с того, с чего все началось».
Я поворачиваюсь к нему и вижу, что он пристально наблюдает за мной, как будто моя реакция для него важнее
всего. Когда я ничего не говорю, он снова говорит.
— Если ты так не считаешь, мы можем пойти в другое место, просто я подумал, что ни один ресторан, каким бы
роскошным он ни был, не будет иметь такого значения, как этот, где я тебя впервые увидел. Д
Возможно, это не самые лучшие воспоминания, но это был день, когда твоя жизнь изменилась к лучшему, и ты
вошла в мою.
Я облизываю обе губы, не зная, что сказать. Он прав, это место имеет для меня большое значение, и я не вижу в
нем ничего плохого, я вижу в нем новое начало моей жизни.
«Мне это нравится», — говорю я ему, беря его за руку, что, кажется, его удивляет.
Он откашливается
"Хорошо, пойдем."
Ресторан в хорошем состоянии, с изысканной атмосферой. Клиенты в основном мужчины в костюмах и очень
элегантные женщины. Несмотря на то, что это не лучший район города, это место, кажется, сохраняет свою
идеальную атмосферу для своей уважаемой клиентуры.
Вслед за официанткой, которая ведет нас к столику перед окном, тому самому, за которым много лет назад
сидели Идальго.
Мой взгляд падает на окно, и я почти вижу себя, стоящего там с другой стороны, как ребенок, смотрящего на еду.
-Что вы думаете? — спрашивает Артемис, сидя за столом напротив меня, и тусклый свет этого места отражается
на его лице.
«Ничего, просто вспоминаю», — я заставляю себя улыбнуться, но едва получается грустная улыбка. В тот день
твой отец поступил очень щедро, он спас мою маму и меня.
— Да, это версия моего отца, которую я до сих пор ношу с собой.
Это было для него, не так ли? Что вы взяли на себя ответственность за компанию.
— Это не его версия, я думаю, это то, кем он является в глубине души, просто наберитесь терпения, дедушка все
еще очень верит в него.
«Ты очень близок с дедушкой», — комментирует он, но в его голосе нет раздражения, только любопытство.
—Правда, да, только не говори Аресу, я обещала ему, что он всегда будет моим любимцем, а на самом деле он
охотится за дедушкой.
«Я не думаю, что буду доволен тем, что буду твоим третьим любимым Идальго».
— Кто сказал, что ты третий? После Ареса идет Аполлон.
Улыбка исчезает с его губ, и он сжимает кулаки на столе. Ах, Аполлон все еще для него чувствительная тема, да?
Он должен преодолеть это. Его глаза сверкают чем-то, чего я не могу разобрать. Я беру стакан с водой, чтобы
сделать глоток.
— Давай посмотрим, кто твой любимый Идальго после того, как он трахнет тебя и доведет до лучшего оргазма в
твоей жизни.
Я кашляю, давясь водой, хватаясь за грудь и прочищая горло. Как ты можешь говорить это так спокойно здесь?
Артемис одаривает меня кривой улыбкой, граничащей со злорадством, и я хмуро смотрю на него.
— Я просто человек, который знает, что делает, — он берет стакан, наполовину полный вина, и слегка
встряхивает его, нюхая вино. Я могу сделать тебя мокрой, не прикасаясь к тебе.
фыркать.
-О, да?
Я вытаскиваю ногу из сандалии и вытягиваю ее под столом, чтобы положить ее на его бедро, очень близко к его
промежности. Артемис заметно напрягается, не ожидая этого.
"И я могу заставить тебя иметь смущающую эрекцию здесь, не забывай об этом."
— Это вызов?
Наши взгляды связаны, напряженность в обоих заставляет напряжение в воздухе расти. Появляется официантка с
дружелюбной улыбкой и спрашивает нас о нашем заказе, прерывая момент.
Глава 26:
Клаудия
Дойдя до своей комнаты, он закрывает дверь и кладет меня на пол, и я еще не закончила ставить ноги на пол,
когда он топает меня о дверь, целуя меня с таким отчаянием, что я чувствую, что таю прямо здесь.
Без колебаний я целую его в ответ от всего сердца, потому что, Боже, я тоже хочу его так же или даже больше,
чем он хочет меня. Наши губы двигаются синхронно, смачивая губы. Я хватаю его за галстук и поворачиваю
голову в сторону, углубляя поцелуй. Артемис прижимает обе руки к моему лицу, прижимая его к двери, словно
пытаясь взять себя в руки.
К черту самоконтроль.
Его поцелуй становится еще более страстным, более требовательным, стремящимся свести меня с ума.
Наше дыхание и звук нашего поцелуя эхом разносятся по комнате. Мое тело горит от его прикосновения, и когда
я чувствую, как он сжимает кулаки у двери, я слегка отстраняюсь от него.
— К черту доброту, — я сильно всасываю одну из ее губ. Потеряй контроль, трахни меня, как ты хотел трахнуть
меня все это время.
И я вижу, как его контроль явно ослабевает, его руки тянутся к моей груди, чтобы нежно сжать ее, украв у меня
стон.
Его губы нападают на мои, когда он ловко массирует мою грудь, прежде чем взяться за бретельки моего платья и
стянуть их с моих плеч, обнажая лифчик. Моя кожа горит, умирая от его прикосновения. Его рот покидает мой,
чтобы поцеловать мою шею, а его руки сзади расстегивают лифчик, освобождая мою грудь. Я стону от
прикосновения его рта к обнаженной коже моих грудей, а когда он сосет их, я откидываю голову назад в
наслаждении. Его лизание и сосание быстрое, жесткое, а затем мягкое, идеальное сочетание, от которого у меня
подкашиваются ноги.
В нетерпении я обхватываю его лицо ладонями, чтобы он снова оказался лицом ко мне, и целую его, стягивая
галстук так быстро, как только могу, и отбрасывая его в сторону. Не отрываясь от его рта, наш поцелуй страстный
и сексуальный, я расстегиваю его рубашку и снимаю ее с его плеч, вместе с его пиджаком. Я провожу руками по
его груди, ощупывая каждый мускул, и спускаюсь вниз к четко очерченному животу.
Он прерывает поцелуй, чтобы встретиться со мной взглядом, и берет мою руку, чтобы еще немного опустить ее.
— Почувствуй, — подчиняюсь я, касаясь его выше штанов. Я хочу, чтобы ты почувствовал, как сильно ты меня
заставляешь.
Я массирую его через штаны, пока он скользит рукой под мое платье и стягивает с меня нижнее белье.
-Привет!
«Как пожелаю», — напоминает он мне, его пальцы находят мое уединение, и я забываю о своем разорванном
нижнем белье.
Я такая мокрая, что его пальцы скользкие, и это, кажется, возбуждает его еще больше, его дыхание становится
более прерывистым, его плечи вздымаются и опускаются.
Я больше не могу.
Я расстегиваю его штаны и снимаю их вместе с боксерами, у меня текут слюнки, когда я вижу мужчину передо
мной, он чертовски горяч, каждая линия мускулов на его руках, груди и животе. А еще у него есть...
Мое платье падает к ногам, и я совершенно голая. Я притягиваю его к себе, целую его, чтобы прижать к себе,
кожа к коже соприкасается с нашей близостью, заставляя меня задыхаться и понимать, что я не могу больше
ждать. В его объятиях я поворачиваюсь к нему спиной, открываюсь ему, руки на двери.
Однако Артемис хватает меня за руку и тянет на кровать, приземляясь на спину, и, используя мои локти лицом к
себе, тянет меня за лодыжки к краю кровати.
Что ж, я позволю тебе взять все под контроль, только на этот раз, Айсберг.
Артемис проскальзывает между моих ног, и мы снова целуемся, ощущение наших обнаженных тел, трения,
ощущения друг друга заставляет меня задыхаться в предвкушении. Он прекращает целовать меня, чтобы
посмотреть мне в глаза, его член касается моей влажной интимной зоны. Прежде чем я успеваю умолять его об
этом, он входит в меня одним глубоким толчком, выгибая мою спину.
Мы оба стонем от этого ощущения, но он не дает мне прийти в себя и начинает вонзаться в меня изо всех сил,
погружаясь в меня снова и снова, его глаза на моих,
его выражение чистой похоти, его рычание и стоны делают все намного более интенсивным.
Он трахает меня, как дикарь, именно так, как я хотела. Звук прикосновения кожи к коже присоединяется к нашим
вздохам удовольствия. Я никогда не думал, что это будет так хорошо. Это не первый мой раз, но если я впервые
делаю это без презерватива, ощущение прикосновения моей теплой кожи к его коже слишком велико для меня.
Я теряюсь в карих глазах Артемиса, чувствуя его внутри себя, каждый толчок приближает меня к оргазму. Он
знает, что делает, его рот отрывается от моего, чтобы прошептать мне на ухо.
— Внутри тебя так влажно и жарко. Ее стоны возбуждают меня еще больше. Ты сводишь меня с ума.
Он откидывается назад и слегка приподнимает мои бедра, чтобы поднять меня на свой рост и трахнуть глубже.
Моя грудь дрожит при каждом толчке, и я прикусываю нижнюю губу от того, как сексуально он выглядит передо
мной, как мышцы его живота и рук сокращаются при каждом движении.
«Да, это, простонай мое имя», - шепчет он мне с чистым желанием, он использует большой палец, чтобы ласкать
мою близость, продолжая проникать в меня, и я закатываю глаза, потому что это то, что мне нужно, чтобы
взорваться. Давай, секси, стон, кончай меня внутрь себя.
О Боже.
Я сжимаю простыни по бокам, оргазм поражает мое возбужденное тело, ползет по каждому нерву, растекаясь по
моим конечностям. Я громко стону, его имя срывается с моих губ среди других пошлостей. Артемис не
останавливается, ускоряя движения, мои ноги дрожат, пока он говорит между вздохами.
Идея почувствовать, как он кончает внутри меня, звучит так сексуально, что я киваю.
-Да.
Его выпады становятся быстрее. Его глаза не отрываются от моих, его лицо сжимается от удовольствия, и он
стонет, и в конце концов я чувствую, как он тверд и пульсирует внутри меня. Он падает на меня, его сердце
бешено бьется рядом с моим. Наше дыхание сбивается, и я не могу сдержать дурацкую посторгазмическую
улыбку с губ.
«Неплохо, Айсберг.
-Огонь?
Он протягивает ко мне руку, его палец скользит от моей шеи до середины моей груди.
«Ты сам сказал, что ты огонь, я это подтвердил, — он делает паузу, — но с тобой стоит сжечь».
Его ласки скользят вниз по моему животу, и я задерживаю дыхание, наслаждаясь прикосновением, он скользит
пальцами вниз по моему боку, очерчивая маленькие морщинки на моей коже, следы времени, когда я теряла
вес и снова набирала его. Он делает это с такой деликатностью и нежностью, что это вызывает у меня улыбку, я
никогда не стеснялась своего тела, зачем мне это?
Все эти бренды - часть моей истории, того, чем я жила, я человек в добром здравии и это самое главное,
остальное - аксессуары.
Он опускает руку на внешнюю сторону моего бедра, поглаживая там старый шрам, и шепчет:
«Четвертый класс, падение на велосипеде, Боже, столько крови было, а ты даже не заплакал.
Это заставляет меня смеяться, потому что он так хорошо это помнит.
— Первый год старшей школы, катание на роликах, я же говорил тебе не ехать по этой улице, потому что она
очень крутая.
Он лежит на боку, обхватив голову рукой, положив локоть на кровать, чтобы смотреть на меня, рука поднимается
к низу живота, там почти незаметный шрам.
«Аппендицит, — говорит он мне. Это был р Когда я впервые увидел, как ты плачешь, это опустошило меня.
Я подношу руку к его лицу, чувствуя, как его легкая щетина касается моей ладони.
-Посмотри на себя.
-Да.
— Да ты знаешь, мне все говорят, что я холодная сволочь, что я ничего не чувствую, что они чувствуют вокруг
меня ледяную ауру.
"Я не все.
Он снова падает на спину и жестом предлагает мне лечь ему на грудь. И я так и делаю, обнимая его, моя рука
лежит на его животе.
Через некоторое время в тишине я встаю, забираюсь на него сверху и страстно целую его, когда мы расходимся,
он смотрит на меня с удивлением.
-Я врал.
И я снова целую его, позволяя течь всему, что я чувствую, будучи с ним впервые за столько лет, я в ужасе от того,
что чувствую, секс никогда не значил для меня многого, и теперь я знаю, почему, это потому, что, несмотря на
много времени мое сердце, мои чувства всегда бессознательно хранились для него, и только для него.
Глава 27:
Артемис
Я не хотел тебя будить, ты так мирно спала. Мне жаль идти вот так
но я должен помочь маме начать день. До встречи, Айсберг.
- Клау.
Я улыбаюсь записке на тумбочке и встаю, потягиваясь, совершенно голая. Мой взгляд падает на мою кровать, и
какая она грязная, воспоминание о Клаудии, схватившей ее с простыни, пока я трахал ее, безумно согревая мое
тело.
Поскольку мне нравится эта женщина, она сводит меня с ума, и ее присутствие превзошло все мои ожидания. Я
никогда не чувствовал столько секса, ощущения, взгляды, это тепло в моей груди, когда я целовал ее, были
идеальной комбинацией для лучшего секса в моей жизни.
После душа я надеваю костюм, чтобы пойти на работу, и когда я поправляю галстук на шее, я замечаю красную
отметину внизу шеи сбоку. Я подхожу к зеркалу, слегка дергая воротник рубашки, чтобы рассмотреть след.
Прикосновение к нему немного болезненно. Мой разум пытается определить момент, когда появилась эта
метка.
ко мне, чтобы поцеловать меня, оставив рот, чтобы перейти к моей шее и сильно сосать
в то время как он ускорил свои движения на мне. Я издал стон боли, потому что я был
сосет очень сильно, и она подняла мою шею, чтобы посмотреть на меня.
«Извините, я расчувствовался.
Я спускаюсь вниз, готовый идти на работу. Мое хорошее настроение заставляет меня улыбаться про себя без
причины,
Кажется, я не могу вспомнить. Я иду на кухню, скрывая улыбку, когда вижу Клаудию, готовящую мне утренний
кофе. Я подхожу к ней обнимая ее сзади, она подпрыгивает от неожиданности.
Ее мягкие губы ненадолго встречаются с моими. Теперь, когда я наконец могу поцеловать ее и обнять, это все,
чего я хочу.
«Я думал, что это было наоборот, что это сделало тебя твердым».
Это заставляет меня поднять бровь.
— Кстати, — нежно глажу я ее лицо. Не могли бы вы надеть форму для меня наедине?
-Я подумаю об этом.
-Действительно?
— Думаешь, я не знаю, сколько раз ты фантазировал о том, чтобы трахнуть меня в этой униформе?
Она кивает, и я притягиваю ее ближе, чтобы поцеловать, чувствуя, как каждый дюйм ее губ касается моих в
нежном, но проникновенном прикосновении. Поцелуй ускоряется, и она обнимает меня за шею, пока мы
углубляем губы. Мое сердце колотится, и я чувствую так много всего от одного поцелуя.
Она была первой девушкой, которая мне понравилась, первой, которая заставляла меня нервничать и неуклюже
говорить, первой, которую я сделал ей предложение, с которой я столько раз был ранимым и теплым.
Так что сила этих эмоций, удерживающих ее в моих объятиях, меня не удивляет.
Клаудия заканчивает поцелуй и выскальзывает из моих рук, пробираясь мимо меня, чтобы взять чашки для
подачи кофе.
«Твои родители или Аполлон могут прийти в любое время», — напоминает он мне. Дедушка и его няня теперь
живут здесь, так что мы должны быть осторожны.
Я вздыхаю и отхожу в сторону, чтобы посмотреть, как она наливает две чашки кофе и передает одну мне.
— Разве тебе сегодня не нужно идти на работу? — спрашиваю я ее, и когда Клаудия хмурит брови, я чуть не
ударяюсь, она же не знает, что я знаю, что она работает в моей компании, дерьмо. Я имею в виду, у тебя есть
планы на сегодня? Я прячусь за чашкой кофе, чтобы сделать глоток.
«Не позже.
Я смотрю на часы на стене. Мне нужно идти сейчас, у меня встреча через полчаса, я проспал.
— Мне нужно идти, — я еще раз коротко целую ее и ставлю чашку на прилавок.
-Я не удивлен.
-Потом?
Она краснеет и отводит взгляд. И я борюсь, чтобы не поцеловать ее снова, поэтому вместо этого я спрашиваю ее:
"Планы?"
-Да.
— Это девушка на прогулке? В бар? Вы можете пойти в мой бар, я обещаю не беспокоить, если...
— До свидания, Артемис.
После долгой двухчасовой встречи я умираю от голода и благодарю Клаудию за чашку с фруктами, которая ждет
меня в моем кабинете. К несчастью для меня, когда я вхожу, в мой кабинет вторгается тот же человек, что и
всегда.
— У вас нет собственного кабинета? Я говорю, проходя мимо него, с одной стороны.
Алекс лежит на моем диване с двумя этими пакетами со льдом на голове, его глаза закрыты, он морщится.
Может быть, если я буду игнорировать это, это пройдет само по себе.
Прислонившись к столу, я открываю чашку с фруктами и беру вилку, чтобы начать есть. Вид Алекса,
растянувшегося на моем диване, как тряпичная кукла, не самый лучший, но, по крайней мере, если ему станет
плохо, он не заговорит, как обычно.
Алекс поворачивает голову ко мне, открывая глаза. Он смотрит на меня несколько секунд, прежде чем
заговорить.
- Алекс.
«Где напряжение в вашей позе?» Или в вашем выражении? Мне больше не холодно в одном месте с тобой. Он
садится, откладывая в сторону пакеты со льдом. Что случилось? Почему ты снова стал человеком?
«Нет, это все еще раз в неделю, так что я в порядке, но не стесняйтесь беспокоиться обо мне», — он строит на
меня глаза.
— У тебя нет собственного кабинета, Алекс? Где у тебя такой же диван, как у меня, потому что ты всегда
завидовал.
Алекс встает, склонив голову набок, и смотрит на меня так, будто у меня три головы.
-Что?
«Я шутил, а ты ни разу не зарычал на меня, что?» Он останавливается, когда его взгляд падает на мою шею, я
прикрываюсь своей рубашкой «...Артемис!» Это пустышка?
Я прочищаю горло.
— Уверен, очень чувственный комар, — он стоит передо мной. Что ты мне не говоришь? Если ты расстался с
Кристиной, — он отходит в сторону, положив руку на подбородок, как будто размышляя. Итак, Клаудия?
-Бинго! — восклицает он. Ого, если бы я знал, что Клаудия изменит твое вечное плохое настроение, я бы давно
уже поиграл в купидона.
— Голова не болела?
— Да, но не каждый день мой лучший друг наконец-то встречается с любимой девушкой. Ты никогда не мог
забыть свою первую любовь, да? Вы настоящий романтик.
— Как прикажете, исполнительный директор. Кстати, постарайтесь сегодня не выходить из офиса. Укус комара
привлечет много внимания.
Сейчас я бы хотел, чтобы мое лицо не появлялось в рекламе компании. Это не дает мне возможности остаться
незамеченной среди своих работников, все знают, что я исполнительный директор этого места и они в ужасе
убегают или стремятся выглядеть идеально, работая на 100%, я думаю, что они даже не дышат, когда видят меня.
Моя идея, выходя из офиса во второй половине дня, заключалась в том, чтобы пойти в отдел маркетинга, где
Клаудия проходит стажировку, и понаблюдать за ней некоторое время на расстоянии. Теперь я знаю, что это
невозможно, я даже не дошла до его квартиры, а уже оставила за собой дорожку окаменевших и молчаливых
рабочих.
Я знаю, что являюсь высшим авторитетом в компании, но я снизил уровень увольнений почти до 80% с тех пор,
как мне это дал отец. Стабильность вашей работы на высоте, так что же это?
Воспринимают ли они меня как Айсберг? Я думаю о том слове, которое использовала Клаудия, которое не имеет
смысла, она одна из немногих людей, которые знают, насколько теплым я могу быть. Я сдаюсь и, поскольку я
работаю в финансовом отделе, решаю зайти к Алексу. Может быть, у него есть идея.
Однако я делаю паузу, когда вижу его секретаршу, молодую женщину с детским лицом, волнистыми волосами и
пухлой фигурой, которая красит губы и приглаживает волосы перед тем, как войти в кабинет Алекса.
Я думаю, что мой лучший друг влюблён в свою секретаршу. Какой ты клише, Алекс.
Звук моего мобильного телефона будит меня, я закрываю глаза большим и указательным пальцами, прежде чем
открыть их, темнота уже вторглась в мой офис, когда я заснул?
Я протягиваю руку и тянусь к мобильному телефону, который продолжает настойчиво звонить. Я заканчиваю
просыпаться, когда вижу имя Клаудии на экране, это первый раз, когда она мне звонит.
-Привет?
-Клавдия?
«Айсберг, я думаю, — шепчет она, словно это государственная тайна, — …что я пьяна».
издать смешок.
«Расслабься немного, отпусти, Артемис, тебе не надоело быть все время в напряжении?»
«На», — ему нужно время, чтобы закончить это предложение, — «на улице».
"Какая улица?"
«Улица баров в городе», — комментирует другая девушка что-то по поводу фонарей на заднем плане, и Клаудия
смеется. Я пытался попасть в ваш бар, но мне сказали, что только V.I.P. Я тебя ненавижу, зачем тебе бар, если ты
не впускаешь людей? Плохая Артемис.
-Оставайся здесь. Клаудия, что… Она вешает трубку, и я никогда в жизни так быстро не покидал здание
компании.
-Господин?
-Немедленно.
«Питер, несколько минут назад в бар пыталась войти рыжеволосая девушка, ты ее видел?»
Я сажусь в машину.
— Я знаю, ты видишь ее прямо сейчас? Она все еще на улице баров, не могли бы вы найти ее и отвести в бар,
пожалуйста? Я уже в пути.
"Хорошо спасибо.
Я еду так быстро, как только могу, в пределах установленных ограничений скорости, улица с барами не так
далеко, но движение в этот час просто невероятное. Я знаю, что могу преувеличивать, я знаю, что Клаудия —
женщина, которая знает, как позаботиться о себе, но я ничего не могу поделать, как я могу не волноваться, когда
я так забочусь о ней?
Я паркуюсь перед баром и тут же вижу Питера, который знает вопрос, который я ему задам, и моментально
отвечает мне.
Я вздохнул с облегчением.
Я захожу в бар, который, как обычно, полон, и поднимаюсь по лестнице, чтобы попасть в VIP-зону. Когда я ее
вижу, облегчение заставляет меня расслабить плечи, все в порядке, она в безопасности.
Клаудия находится посреди двух парней, которые кажутся мне знакомыми, а рядом с ними девушка, где я их
раньше видел?
-Айсберг! Клаудия кричит на меня, когда видит меня, и я подхожу к тем, кто пытается стать серьезным. Ты
пришел.
Всегда глупо.
Глаза Клаудии сверкают, и она улыбается мне так мило, что мне хочется похитить ее и забрать из мира,
улыбаться так только для себя.
«Ну вот, приехал твой холодный принц, о котором ты всю ночь говорила, мы уходим» Они берут девушку за руку.
Давай Джин. Клаудия поправится.
-Хороший парень.
Они уходят, и мое внимание возвращается к пьяной рыжей, сидящей в нескольких футах от меня, Клаудия,
прикрывающая рот и хихикающая.
-Я попал в беду?
— Хочешь порку?
Жар проникает в мою шею, стекает по груди к животу от его слов. Я качаю головой, она пьяна.
-Спасибо.
Она отпускает мое лицо, чтобы провести указательным пальцем по моему лицу, затем по губам, потом по носу.
«Только то, что ты рядом со мной вот так, достаточно, чтобы завести меня».
— Давай, — говорю я ему, прежде чем он дает мне стояк посреди бара.
Я хватаю ее за талию и спускаюсь с ней по лестнице. Она несколько раз спотыкается, но я поддерживаю ее, все
время держу рядом с собой.
Клаудия вздыхает.
-Я счастлив.
— У меня всегда все структурировано, под контролем, я никогда не пью, если не чувствую себя немного
счастливым, я никогда не напивался. Но сегодня... я сказал... к черту все. Сегодня я проснулась рядом с
мужчиной, которого любила всю жизнь, у меня был хороший день на работе, мой начальник поздравил меня на
глазах у всех, так почему бы не напиться? Я также имею право потерять контроль.
Я знаю.
«Это утомительно, — признается она шепотом, — держать все под контролем — это так… утомительно».
Мне 20 лет, а не сорок, и я всегда жила с такой осторожностью, но я, — ее голос срывается, — …так устала, — она
грустно смеется, — …так что сегодня я напилась и не не против выставить себя дураком, я никогда не делал
глупостей, так что один раз в жизни - это ничего, верно?
— Ничего, — говорю я ей и беру ее за руку. Ты можешь делать все, что хочешь, я позабочусь о тебе, ты больше не
одна, Клаудия, я здесь, ты можешь оставить немного этого веса на мне.
— Ты такая очаровательная, — он хватает меня за обе щеки, сжимая их, прежде чем выпрямиться на своем
месте.
Когда она вернется домой, я сомневаюсь, что она сможет ходить бесшумно и может разбудить всех, особенно
маму, а это не очень хорошая идея. Поэтому я ношу ее на руках, а она продолжает хихикать.
Я прохожу мимо гостиной и направляюсь по коридору в комнату для гостей, потому что не думаю, что он хочет
вот так спать со своей матерью.
— Нет, — она хватается за мою рубашку. Я хочу спать с тобой, пожалуйста, мне нравится просыпаться рядом с
тобой.
Я отвожу ее в свою комнату и укладываю на свою кровать, накрыв простынями. Она сидит беспокойно, и я знаю,
что ее будет трудно уложить спать. Я снимаю куртку, рубашку и штаны, оставляя только боксеры, и
переворачиваю кровать, чтобы сесть рядом с ним под одеяло.
-Конечно.
Я давлюсь собственной слюной, кашляю и стучу в грудь. Я не знаю, что сказать, и Клаудия закрывает лицо
подушкой.
— Это всегда был ты, Артемис, всегда, — шепчет она, и ее голос щекочет мою кожу. Если бы не она, мы бы давно
были вместе.
— Это 4 июля я был так счастлив рядом с тобой, я хотел, чтобы это было первое 4 июля из многих, которые мы
провели вместе.
Но в тот день он мне отказал, о чем он говорит? Это напоминает мне кое-что, что меня интересовало.
«У тебя все еще есть свинка, которую мы выиграли в тот день на ярмарке», — говорю я, вспоминая, что видел ее
на ее ночном столике. Почему?
«Потому что я хотел быть с тобой, идиот, я всегда хотел быть с тобой».
-Клавдия?
Я наклоняюсь вперед, сижу прямо и обхватываю ее лицо обеими руками, заставляя ее смотреть на меня.
-О чем ты говоришь?
— Твоя мама, — начинает она шепотом, — …она угрожала мне, говорила, что, если я не отвергну тебя и не буду
держаться от тебя подальше, она выгонит меня и маму из дома.
— Я не мог допустить этого, Артемис, мы с мамой не могли снова оказаться на улице. Вы понимаете это, верно?
Я притягиваю ее к себе и обнимаю, конечно, я понимаю ее, ее мать для нее все, я бы никогда не рассердился,
потому что она предпочла ее мне. Я в ярости, но не на нее, а на то, что ей вообще не нужно было выбирать, и что
моя мать поставила ее в такое положение, у меня переворачивается живот.
И все имеет смысл, я всегда чувствовал, что я нравлюсь Клаудии так же сильно, как я нравился ей, поэтому тот
отказ той ночью так сильно повлиял на меня, я не понимал, как я мог ошибаться, когда стало так очевидно, что
она любит меня. Я ему очень нравилась, но вмешательство мамы все испортило.
Думаю, нам суждено быть вместе, потому что, несмотря на препятствия и время, она здесь, в моих объятиях, где
ей и место.
Глава 28:
"Как не любить этого человека?"
Клаудия
Я открываю глаза, ожидая увидеть потолок своей комнаты, и хмурю брови, когда понимаю, что это не так. Моя
голова болезненно пульсирует, и я резко сажусь, осматривая свое окружение.
Комната Артемисы...
Подожди... Как...?
Голос Аполо по ту сторону двери заставляет меня выругаться себе под нос, и я едва успеваю перепрыгнуть через
край кровати и спрятаться за ней. Под кроватью я вижу ноги Аполлона на открытой двери.
Аполо уходит, закрывает дверь, и я, вставая, глубоко вздыхаю. Однако самый младший из Идальго, похоже, что-
то вспомнил и снова открыл дверь, чтобы найти меня застывшим там.
Маленькие карие глаза Аполлона слегка расширяются, а рот образует букву «О».
Я прочищаю горло, уверена, что мои волосы в беспорядке, и я выгляжу только что проснувшейся. Очевидно, что
я спал здесь.
Аполо приходит в себя от удивления, проводя рукой по мокрым волосам, он только что принял душ, на нем
белая фланель и джинсы, полотенце на шее.
"Доброе... утро... я..." Он немного кашляет. Ему нужно было кое-что спросить у Артемисы.
Я понятия не имею, сколько сейчас времени, но если Аполлон все еще здесь, а не в старшей школе, значит, еще
рано.
-Хорошо.
-Хорошо.
Мы молчим какое-то время, и Аполлон улыбается мне с закрытым ртом, прежде чем уйти. Я драматично хватаю
себя за волосы и падаю на кровать, как я здесь оказался?
Потом текила.
«Заслуживаю ли я порки?»
— Хочешь порку?
-Конечно.
Боже мой, Клавдия! Как я буду смотреть Артемису в лицо после того, как расскажу ему все это? Хотя я был
честен, это были вещи, которые я хранил в самой глубине своего существа. Очевидно, моя глубина — это всего
лишь несколько рюмок водки и текилы.
Я выхожу из комнаты Артемиса, запуская пальцы в волосы, пытаясь выглядеть прилично. Я оказываюсь лицом к
лицу с сиделкой дедушки Идальго, несущей для него поднос с завтраком.
-Привет.
Я со всеми встречусь?
Я быстро бегу вниз, молясь, чтобы ни с кем больше не столкнуться, и вздыхаю с облегчением, когда дохожу до
своей комнаты. Однако, когда я открываю дверь, я замираю там.
Артемис сидит напротив кровати моей матери и смеется над чем-то, что она сказала. На нем один из его
обычных костюмов, волосы зачесаны назад, обнажая хорошо сложенное лицо. Перед моей мамой стоит поднос
с едой.
Мое сердце согревается от этого жеста. Может быть, он думал, что я встану позже, и хотел убедиться, что у моей
мамы есть еда, если это так, прежде чем она пойдет на работу.
-Привет.
— Артемис сказал мне, что прошлой ночью ты выпил слишком много и спал в гостевой комнате. Ты в порядке?
Артемис облизывает губы, скрывая ухмылку. Боже, я не могу смотреть ему в лицо, поэтому сосредоточиваюсь на
маме.
«Да, я пойду приму душ», — говорю я им, закрывая дверь и делая глубокий вдох, прежде чем отправиться в
ванную.
Уже вымытая и в свежей одежде, я направляюсь на кухню, где обнаруживаю, что Артемис ставит поднос с
завтраком, который был у моей матери.
Я прохожу мимо него и наливаю себе стакан холодной воды в надежде, что каша в желудке улучшится, почему я
так пила? Почему?
Я пью воду и отставляю стакан в сторону, не сводя глаз ни с кого, кроме него.
— Ну, — говорит он, подходя ко мне ближе, запах его одеколона достигает моего носа, — мне пора на работу, ты
не попрощаешься со мной?
— Ты беспокоишься и нервничаешь рядом со мной? Он наклоняется надо мной, и я немного отступаю. Это не то,
что ты делаешь, если только... ты не помнишь все, что сказал мне прошлой ночью, и ты смущен.
-О нет? Он подходит еще ближе, и я делаю еще один шаг назад, пока моя спина не сталкивается со стойкой
позади меня. Бежать некуда. Мне освежить твою память?
-Нет, спасибо.
Он немного смеется, нежно кладя руку мне на подбородок. Утренний солнечный свет, струящийся из окна,
отражается в ее карих глазах, таких ясных.
— Я должен идти, — он наклоняет голову и сокращает расстояние между нами, и в тот момент, когда его губы
касаются моих, я таю.
Артемис нежно целует меня, его губы прижимаются к моим, касаясь их, мое сердце бешено колотится, а
дыхание учащается.
Я хватаюсь за его пиджак и отвечаю на поцелуй. Артемис обхватывает меня руками, прижимая к себе. Наши губы
ускоряют темп, поцелуй становится влажным и страстным. Воспоминание о том, как богато он чувствует себя во
мне, согревая мое тело.
Все на него.
Наше торопливое дыхание отчетливо слышно в маленькой кухне, когда мы целуемся, как будто завтра не
наступит. Артемис сильнее прижимает меня к себе, и я чувствую, как сильно он прижимается к моему животу.
"Что это, черт подери, такое?" Я никогда не избавлялся от кого-то так быстро. Я толкаю Артемиса так сильно, что
он делает два шага назад.
София Идальго стоит в дверях кухни в одном из своих обтягивающих черных платьев. Его лицо красное, его
кулаки сжаты по бокам, его глаза, полные ярости, смотрят на меня.
— Что, черт возьми, это значит, Артемис? Ее вопрос висит в воздухе, когда она идет ко мне в ярости. Сука
воспользовалась!
Все происходит так быстро, что я едва реагирую, когда мое лицо отворачивается от пощечины, которую он дал
мне так сильно. Моя щека горит.
София хватает меня за волосы, но прежде чем она успевает оттащить меня, Артемис хватает ее за запястье и
оттаскивает от меня, вставая между нами.
-Нет! Пусть это будет последний раз, когда вы поднимаете на нее руки и оскорбляете ее!
«Конечно, ты защищаешь ее, она, должно быть, зачаровала тебя своей молодой пиздой, как сука-гарпия,
которой она является».
— Но как ты смеешь! Она держится за щеку. Тебе и твоей маме лучше собрать свои вещи, убирайся из моего
дома сейчас же!
-Чего же ты ждешь? Убирайся! Мы дали тебе крышу, а ты осмелился связываться с моим сыном, я думаю, когда
ты уйдешь с улиц, с тебя нечем будет смыть грязь.
-За.
- Это с мамой...
— Заткнись, черт возьми! Крик Артемисы оглушает. Ни она, ни ее мать никуда не собираются, ты что, с ума
сошел? С какой моралью вы приходите претендовать? Устроить скандал?
-Что происходит? Приходит встревоженный сеньор Хуан, он, наверное, услышал крик Артемисы, за ним Аполо,
который смотрит на нас с тревогой.
"Хуан, она ударила меня!" София указывает на меня. Она показала свое истинное лицо, она охотится за нашим
сыном, она и ее мать должны уйти.
— Я не позволю тебе так со мной разговаривать! Я твоя мать! Ты должен меня уважать!
"К черту уважение!" Ты никогда не уважал эту семью, ни отца, ни братьев. Ты единственное, что ты сделал, это
трахнул эту семью, почему?! Артемис приближается к ней сердитыми шагами. Почему?!
— Нет, — рычит Артемис, его глаза краснеют. Я больше не могу заткнуться, я больше не могу отпустить это. Ты, —
его голос слегка прерывается, — ты так много забрала у меня, из-за тебя мне пришлось взять на себя роль,
которую я не хотел, потому что я не мог оставить отца в покое, не после всего, что он страдал из-за тебя. . А
теперь я узнаю, что ты даже забрал девушку, которая мне всегда нравилась, что мы сделали такого, что ты
хочешь сделать нас такими несчастными?
«Я просто говорю то, что никто в этом доме не осмеливался сказать до сих пор», — он тяжело дышит. Я говорю
только правду, почему нас никогда не было достаточно для тебя? Почему?! Зачем нужно было искать что-то еще
на чужих плечах? Если ты этого хотел, то почему ты не бросил моего отца, чтобы он смог восстановить свою
жизнь?
Почему вы приговорили нас годами смотреть, как он тонет в боли до такой степени, что он стал таким холодным,
что не узнал его?
— Почему, мама?
И там на глазах у почти всей его семьи две густые слезы покатились по щекам Артемиса, я никогда не видела его
таким ранимым, он словно впервые обнажает свою печаль, как тяжело ему было.
Глаза Хуана тоже покраснели, вероятно, он понял, как много его дети страдали в тишине.
— Артемис… — начинает Хуан, но Артемис поднимает руку, останавливая его, его глаза устремлены на мать.
-Ответь мне! — восклицает он, вытирая слезы. Почему? Мы когда-нибудь заботились о тебе?
— Артемис.
Он смотрит на меня через плечо, гнев в его глазах немного ослабевает. Это напоминает мне о том времени,
когда он нашел свою мать с другим мужчиной и чуть не забил его до смерти.
-Достаточно.
услуга.
Я отчетливо помню, как будто это было вчера, ярость, которую он излучал, такая же. Поэтому я опускаю свою
руку и соединяю ее с его, одаривая его грустной улыбкой.
-Достаточно.
Я увожу его оттуда, оба держась за руки, тишина ослепляющая, даже миссис София не протестует и не
оскорбляет меня за то, что я иду рука об руку с ее сыном. Сегодня утром этот разговор стал пробуждением для
этой семьи.
Артемис понятия не имел, насколько его слова изменят положение вещей. Иногда достаточно, чтобы кто-то
сказал правду вслух, чтобы произвести изменения.
Я смотрю через плечо, как Артемис следует за мной, его печальный взгляд и его рука сжимают мою, как будто он
боится потерять себя, если я отпущу его.
Я буду рядом с тобой, чтобы сделать тебя настолько счастливым, что ты сможешь переписать моменты счастья на
те болезненные.
Глава 29:
Клаудия
Просьба меня ничуть не удивляет, обычно это реакция Артемисы, когда она проходит через что-то эмоционально
тяжелое. Так же было и в тот день, когда он узнал о своей матери с другим мужчиной, после того как я залечила
его раны, он спросил меня о том же.
"Оставь меня в покое."
Часть меня хочет остаться, хочет обнять его и шепнуть ему на ухо позитивные вещи, но я его знаю, ему нужно
время, чтобы побыть одному, чтобы переварить все, что только что произошло, все, что он сказал своей маме
перед всей семьей. Я знаю, что когда я все обработаю, это придет ко мне, это было так давно, и теперь не будет
иначе.
Хотя я должен ему попробовать, на случай, если он изменился за последние несколько лет.
— Артемис.
Ему нужно время, проведенное в одиночестве, и меня это не беспокоит, у меня тоже были моменты в жизни,
когда мне нужна тишина одиночества, чтобы усвоить многие вещи.
«Я пойду на работу через несколько минут, — сообщает он мне, — увидимся сегодня вечером».
Холодность его тона меня не удивляет, но и не нравится. Когда он чувствует себя уязвимым в любом случае, его
ледяные защитные стены выходят наружу. И я не думаю, что он знает, что делает это, это происходит очень
естественно для него.
Я ничего не говорю и, направляясь к двери, бросаю на него последний взгляд через плечо, он все еще сидит, в
идеальном костюме, слегка наклонившись вперед, локти на коленях, руки массируют лицо, его выражение лица
смесь холода и боли. На секунду я размышляю о том, чтобы вернуться туда и обнять его, но решаю уважать его
просьбу.
Выйдя оттуда, я нахожу Аполо в гостиной, сидящим на одном из диванов так же, как и его брат, даже
массирующим лицо аналогичным образом. Я думаю, они все-таки братья.
У меня разрывается душа, когда я вижу, какие у него красные глаза и какая грусть сжимает его нежное лицо.
Он видит меня, но ничего не говорит. Вздохнув, я сажусь рядом с ней, и ее немедленная реакция — повернуться
ко мне и обнять.
-О чем ты говоришь?
Он скручивает губы, прежде чем облизать их, словно пытаясь унять желание заплакать.
-Аполлон...
— Нет, я всегда… Я думал, что он холодный идиот, потому что да, он действительно хотел получить всю власть
над компанией моего отца. Я просто предположил… — он отводит взгляд. Я не знал боли своего брата Клаудии.
«Какой я брат?» Он жил со всем этим разочарованием, поддерживая моего отца на сто процентов, помог ему
встать, и что я сделал? Судите его и смотрите на него в плохом свете.
— Аполлон, — я беру его лицо в свои ладони. Вы не сделали ничего плохого, пожалуйста, не вините себя. Вся эта
ситуация была очень хреновой, и да, она причинила боль твоему брату во многих смыслах, но это не твоя вина.
Плохие решения других, — говорю я ему, думая о его матери, — и то, что из них вытекает, не является и никогда
не будет вашей ошибкой.
— Напротив, я думаю, что он любит их так сильно, что это было его самым большим побуждением нести всю
тяжесть обещания, данного его отцу, только для того, чтобы ни тебе, ни Аресу не пришлось его нести.
«Кто сказал этому идиоту, что он должен пожертвовать собой ради нас?» — спрашивает он, и я отпускаю его
лицо.
«Не знаю, — шучу я, пытаясь разрядить атмосферу грусти, — ... он одурачил нас всех своим фасадом Айсберга,
хотя на самом деле он настолько тактичен, что это граничит с абсурдом».
«Он не всех нас одурачил», — улыбается Аполлон. Он тебе не изменял, ты всегда его ясно видела, поэтому... Что
заставило тебя влюбиться в него?
— Думаю, теперь я понял, — он проводит рукой по волосам. Раньше я думал, что ты сошла с ума из-за того, что
любишь его, хотя на самом деле ты была единственной, кто мог видеть его насквозь.
Я ничего не говорю, его слова преследуют мой разум. И я знаю, что ты прав, повзрослев, я заметил, насколько
Артемис отличался от меня по сравнению с другими людьми.
Еще до того, как его мать случилась, он был очень закрытым, не разговаривал со всеми, и я всегда удивлялась,
видя разницу в том, как он вел себя со мной и как вел себя с другими.
Возможно, тот факт, что я была уличной девушкой, пробудил в ней нежную и защитную сторону, когда она
пришла в этот дом. Я до сих пор помню тот день, когда он обнаружил мои кошмары и то, как я ходил во сне.
Не прошло и двух недель, как я прожил в доме Идальго, как у меня случился первый
Он стоял передо мной, пряди его волос были направлены или разные направления потому что он встал посреди
ночи, опухшие глазки его
проверено. Его пижама была синего цвета с застежкой-молнией посередине.
Артемис уставился на меня, выглядя таким же сбитым с толку, как и я, тем, что только что сказал.
жил.
Однако по какой-то причине он знал, что мне нужно, поэтому дал мне большое
улыбка.
Он не знал, как много эти слова значили для меня, даже в детстве,
Всегда было так трудно чувствовать себя в безопасности, без опасности, без нападения плохих людей.
мама, угрожала мне или била меня, когда они не могли ее найти.
Это заставило меня улыбнуться, потому что я не ожидал от него такого в те дни.
бывая в доме, я всегда видел его одного, почти не общаясь с другими. Эта версия
улыбающийся и веселый от него было что-то новое, может быть, он просто знал, что это то, что ему нужно.
-Супер Кот?
Он кивнул.
уродливый.
рядом со мной и начал читать мне. Он казался таким взволнованным этой историей, делая все
голоса, что у меня не было выбора, кроме как забыть о своих кошмарах.
Он всегда был рядом, чтобы помочь с моими кошмарами, мой личный супергерой: Супер
Кот.
Ностальгия и благодарность, охватившие меня, заставляют меня затаить дыхание. Я думаю, что поддержка,
которую Артемис оказала мне, когда мы были всего лишь парой детей, была важной частью моей жизни. И я
чувствую необходимость вернуть ему часть этого.
Он кивает.
Я встаю и возвращаюсь в кабинет, Артемис не смотрит на меня, пока я вхожу и закрываю за собой дверь. Я беру
стул у края кабинета и ставлю его перед ним, садясь так, чтобы мы смотрели друг на друга. Он кладет руки на
лицо, и я кладу свои поверх них, опуская их. Его лицо все еще хранит то же израненное выражение, и я
удивляюсь, каким красивым он выглядит, несмотря на это.
-Что ты делаешь?
Мои мысли возвращаются ко всем тем временам, когда он делал то же самое для меня.
— Создание пространства.
— Если ты хочешь, чтобы я молчал и просто держал тебя за руку, я это сделаю. Если ты хочешь рассказать мне
все, ты тоже можешь. Но я здесь для вас, как и вы много раз были для меня. Перестаньте верить, что вы должны
со всем справляться самостоятельно, что вся тяжесть лежит на ваших плечах. Я, — я сжимаю ее руки в своих, — …
я здесь.
Он издает долгий вздох, как будто на него навалилось что-то очень тяжелое.
— Я… я никогда не чувствовал, что имею право на это — его глаза на наши переплетенные руки — чувствовать
себя плохо, говорить то, что я чувствую. Не спрашивайте меня почему, я не знаю.
Возможно, хранить молчание — это самый простой способ, когда вы не хотите навредить людям, которые вам
небезразличны.
«Да, это так, и ты это знаешь», — говорит он мне с грустной улыбкой. Это моя мама, Клаудия.
Я хочу сказать, что ненавижу ее, потому что знаю, что она плохой человек, но я не могу, даже после того, как
сказал ей все эти вещи на кухне, которые, хотя я знаю, что это правда, я чувствую себя плохо из-за того, что
причинил ей боль. мои слова, потому что я так люблю ее.
— И это хорошо, Артемис, у тебя очень благородная душа, и в этом нет ничего плохого, но ты не можешь всегда
держать все в себе, это нездорово для тебя. Помни, что это твое пространство, ты можешь сказать мне, чего
хочешь, и я больше не буду упоминать об этом, мы притворимся, что этого никогда не было, что ты чувствуешь,
Артемис?
И этот вопрос как будто надломил его, расколол поверхность того места, где он хранит все вещи. Его глаза
краснеют, и он делает глубокий вдох.
— Я так устал, Клаудия, — его губы дрожат. Было очень трудно, учиться 5
что-то, что не интересовало меня годами, приходить на каждый урок, получать хорошие оценки, а потом брать
на себя такую ответственность в компании. — Он делает паузу, сжимая мои руки. Вы не представляете, как
тяжело просыпаться каждый день и работать над чем-то, чего я никогда не хотел. Я чувствую себя таким
расстроенным, а потом мне становится плохо за то, что я так себя чувствую, потому что мой отец нуждался во
мне, и я не хочу сожалеть о решениях, которые я принял для него, потому что он мой отец, и я тоже его люблю.
— Я понимаю, что ты их хочешь, а ты? Ваша любовь к ним не может быть выше вас.
«Если ты не можешь сделать себя своим приоритетом, тогда ты будешь моим. Ваше благополучие для меня
важнее всего. Больше нет, Артемис. Твой отец уже освободил тебя от многих вещей в компании, просто обучи
человека, который будет за главного, когда ты уйдешь, и ты будешь свободен, — говорю я ему с улыбкой. Вы
можете делать все, что хотите, и я буду там, чтобы увидеть, как это происходит, хорошо?
Артемис отпускает мои руки, чтобы погладить мою щеку, его глаза встречаются с моими. Он медленно
приближается ко мне и деликатно целует, это медленный поцелуй, но он полон таких эмоций, что мое сердце
бешено колотится, и я сжимаю руки на коленях. Его светлая бородка касается моей кожи, а его губы нежно
касаются моих.
Когда мы расстаемся, он прислоняется своим лбом к моему, и я медленно открываю глаза, чтобы утонуть в его
напряженности. Его голос — шепот.
«Для меня это всегда был ты.» Его слова согревают мое сердце. Я люблю тебя, Клаудия.
Глава 30:
Артемис
Она не сказала мне, что тоже любит меня, когда я сказал это, и я не осознавал, как сильно я ожидал, что она это
скажет, и как сильно я заботился об этом, пока она не сказала это.
С невероятной точностью я помню, как ее маленькое личико вытянулось от удивления, как ее губы чуть
приоткрылись, но изо рта все еще ничего не вышло, и в этот самый момент Аполлон постучал в дверь, чтобы
сказать ей, что мать спрашивает ее.
И вот она ушла, исчезнув из виду, сказав ей, что я люблю ее.
Я верчу ручку в руках, я в своем кабинете, но мой разум снова и снова прокручивает эту сцену в моей голове.
Часть меня рада, что мои мысли сосредоточены на этом, а не на ссоре с матерью.
Я провожу рукой по лицу, поглаживая светлую бороду, и вздыхаю, рассматривая лежащие передо мной бумаги.
Мне нужно подготовить так много вещей, прежде чем уйти из компании, я бы хотел, чтобы это было так же
просто, как не приходить в один прекрасный день, и все было бы хорошо, но как менеджер, многие вещи
находятся под моей ответственностью, и чтобы уйти, я должен это сделать. в процессе медленном и уместном,
так что компания никоим образом не затрагивается.
Хотя эта компания не была моим выбором, тем не менее, я не причиню вреда моему отцу, и каким-то образом,
проведя здесь это время, у меня также есть чувство принадлежности и уважения. Это место было одним из
первых, которое мой отец построил своими усилиями, самоотверженностью и самоотверженностью. Благодаря
этому месту мы с братьями никогда ни в чем не нуждались и смогли жить комфортной жизнью.
Я беру телефон и нажимаю кнопку, чтобы связаться с секретарем. Джон отвечает быстро.
-Господин?
Я не могу поверить, что звоню Алексу, как он надоедлив и сколько мне будет стоить вытащить его из моего
офиса, но нам с ним нужно поговорить и наверстать упущенное в компании.
Минут через десять я просматриваю стопку в руках, чтобы прочитать следующую, когда входит Алекс, поправляя
красный галстук, как будто он слишком тугой.
«Мистер Идальго», — говорит он мне насмешливым тоном.
-Почему? Почему это звучит так, будто ты старик? Алекс садится за стол, наконец ослабляя галстук. Так я в
порядке?
"Как вы готовитесь?"
Алекс вздыхает.
— Артемис.
-В чем дело?
— Послушай, — поджал губы Алекс, — я ценю, что ты предложила своему отцу меня на руководящую должность,
но, честно говоря, я не думаю, что смогу это сделать.
— Дело не в том, что вы лучше других знаете, что это последняя ступенька в этой компании и это было бы
честью, но я... я не знаю, есть ли у меня требования для этой должности.
Я замечаю нерешительность в его словах, его неуверенность. Алекс происходил из семьи с низким доходом,
когда он поступил в университет, в котором мы вместе учились, он получил стипендию, для которой он должен
был получать отличные оценки. Позже он прошел несколько стажировок, где показал себя феноменально, его
рекомендательные письма не переставали приходить. Он проходил здесь стажировку, прежде чем перешел на
работу на полный рабочий день, пройдя путь до финансового менеджера.
Сейчас у него есть экономическая стабильность, он помогает своей семье, я до сих пор помню, как он плакал от
счастья, когда смог купить машину для своей мамы, которая всю жизнь очень много работала, но так и не смогла
купить машину.
Я всегда восхищался им, но я думаю, что никогда не давал ему понять, я думаю, что никто не давал ему понять,
насколько он вдохновляет, и поэтому прямо сейчас он колеблется.
— Алекс, — говорю я серьезно, — ты думаешь, я рекомендовал тебя моему отцу, потому что ты мой друг? Вы
думаете, я не могу отделить личные отношения от рабочих? Или что я подвергну риску компанию моего отца
только потому, что ты мой друг?
— Если я рекомендовал вас, то это потому, что вы превышаете требования, потому что я не встречал никого
более трудолюбивого и преданного делу, чем вы. Потому что вы боролись за то, чтобы подняться по карьерной
лестнице в этой компании, оставив безупречный путь хорошо выполненной работы. Потому что ты этого
заслуживаешь, Алекс. Это не поощрение за дружбу, это заслуженное поощрение.
Его глаза слегка краснеют, но он улыбается мне, чтобы скрыть это своими шутками, как всегда.
Я улыбаюсь в ответ.
— Больше не сомневайся в себе, хорошо? Ты будешь чертовым менеджером этого места и начнешь праздновать.
-Да сэр.
-Теперь за работу.
Мы начали просматривать бумаги на моем столе: приобретения, возможные проекты, контракты, найм внешних
компаний,
и Т. Д.
Со всем этим мы проводим день, вплоть до того, что мы уже не за письменным столом, мы перебрались на
диван, со всем нашим беспорядком бумаг на столе перед ним.
Мы уже сняли с костюмов галстуки и пиджаки, остались только в белых рубашках и черных брюках.
Это секретарша Алекса, глядя на нее спереди, я понимаю, как молодо она выглядит, хотя на ней розовый костюм
с юбкой до колен, белая рубашка и розовый блейзер.
- Э-извините, - нервно начинает она, - сэр, - почтительно здоровается она со мной, и я улыбаюсь ей, пытаясь ее
успокоить, я забыла, как все боятся.
-В чем дело?
— Я… вышел пообедать и… подумал, ну, я принес тебе обед, — говорит он, облизывая губы. Когда я позвонил
секретарю мистера Идальго, он сказал мне, что они еще не ели, и я подумал... Надеюсь, я не мешаю.
Я выпрямляюсь на диване.
«Чимми, я имею в виду Шанталь, это то, что мне говорят мои друзья… это Шанталь, сэр».
-Да сэр.
Я холодно смотрю на свою лучшую подругу, но улыбаюсь Шанталь, когда вижу, как она ставит обед на стол.
— Большое спасибо, Шанталь, спасибо, что подумали о нас, это очень мило с вашей стороны.
О, какая ирония, я расспрашивал Алекса, спрашивая, почему он холоден к девушке, я думаю, что вижу свое
отражение в нем, когда я вернулся в дом и плохо обращался с Клаудией, я до сих пор сожалею об этом.
«Она принесла нам обед, когда в этом не было необходимости, а ты даже не взглянул на нее и не
поблагодарил».
"Хм?"
— Или мы друзья, я даже не знаю, но я не знаю, с тех пор, как она начала встречаться с этим идиотом, каждый
раз, когда я вижу ее, я злюсь.
Ой.
-Тебе нравится.
-Нет.
«Нет, Артемис, просто, — он открывает сумку с обедом, доставая свою, — ... она всегда была без ума от меня, с
тех пор как начала работать моим секретарем, много раз я случайно слышал, как она говорила другим
работникам. и я был в порядке с этим, я никогда не давал ей крылья или что-то в этом роде, вы знаете, я не
такой.
«Она всегда была рядом со мной, даже когда это случалось — мне не нужно говорить об этом, ее жених изменял
ему — я думаю, что раньше я был для нее всем.
-И что случилось?
«Она сделала мне предложение, я ей отказал, мы до сих пор друзья, и все было хорошо, пока…
«Пока она не начала с кем-то встречаться, и ты перестал быть для нее всем».
— Точнее, не то, чтобы мне это нравилось, может быть, я просто эгоистка.
- Алекс.
-Что?
"Я думаю, что впервые моя очередь дать вам любовный совет," говорю я недоверчиво, "Кто бы мог подумать, вы
можете обманывать себя, но я думаю, что Чимми вам нравится, на самом деле, я думаю, что это выходит за
рамки этого, но ты боишься, потому что знаешь, что она может заставить тебя влюбиться, снова сделать тебя
уязвимым.
-Ты сумасшедший.
— В любом случае, с твоей стороны несправедливо так обращаться с ней из-за отсутствия контроля. Не будь
таким, как я, ты пожалеешь об этом в конце концов, когда вспомнишь, как обращаться с ней таким образом, и
даже если ты извинишься, ты не сможешь повернуть время вспять.
-Все хорошо?
Не знаю, тон ли это в нашем только что разговоре, но я рассказываю ему о Клаудии.
«Должно быть больно, — говорит мне Алекс, откусывая кусок от еды, — но посмотри на хорошую сторону, по
крайней мере, она была честной, Артемис». Очень легко солгать и сказать, что я люблю тебя, не чувствуя этого,
просто чтобы не причинять неудобство другому человеку, она этого не делала.
«Да ладно, после всего, через что вы двое прошли, не сомневайся в ее чувствах только потому, что она не
сказала тебе, что тоже любит тебя». Мы все разные, наши чувства развиваются в своем собственном темпе, не
имеющем себе равных. Придет время, когда она это почувствует и скажет вам.
***
Тишина и пустота встречают меня, когда я подъезжаю к дому, и меня это устраивает. Я не хочу смотреть в лицо
своим родителям или Аполо и, честно говоря, видеть Клаудию после него.
люблю тебя
Однако меня удивляет тусклый свет на кухне и в коридоре, ведущем в его комнату Он учится в колледже?
Ослабив галстук, я поднимаюсь наверх в свою комнату.
Когда я открываю дверь своей комнаты, меня встречает не темнота, а свет свечей повсюду. Я хмурю брови,
входя, и моя грудь сжимается при виде Клаудии, сидящей на моей кровати.
Мое тело сразу же светится при виде ее: на ней отчет горничной, волосы заплетены в косы по бокам ее
красивого лица. Верх ее униформы слегка приоткрыт, что дает мне возможность увидеть изгиб между ее
грудями, она немного задрала юбку, обнажая свои кремовые бедра, те бедра, которые окружали меня прошлой
ночью, и одно воспоминание о которых вызывает жар. вниз от моего живота к моему уже затвердевшему члену.
Я даже не прикоснулся к ней, а уже чувствую, что сейчас кончу в штаны, как подросток в первый раз.
Я тяжело сглатываю, запирая за собой дверь, и когда я поворачиваюсь к ней, она лукаво улыбается мне.
Глава 31:
Артемис
Я приказываю себе увидеть ее там, на моей кровати, в этой униформе, о которой я мечтал больше раз, чем хочу
признать. Она встает и ухмыляется мне так чертовски сексуально, что я сжимаю руки в боках, чтобы не напасть на
нее, как дикарь.
Клаудия подходит ко мне и останавливается прямо передо мной, ее руки тянутся к моему галстуку, и она
закусывает губу, прежде чем снова заговорить.
— Вы устали, сэр? Я могу только кивнуть, и его улыбка становится шире. Что я могу сделать, чтобы расслабить
его?
Она хватает мой галстук и ведет меня к кровати, слегка толкая меня, пока я не приземляюсь на кровать с ней
напротив меня. Мой взгляд скользит по ее голым ногам к бедрам, и я протягиваю руку, чтобы коснуться ее, но
она отбрасывает мою руку.
-В ПОРЯДКЕ.
Она снимает с меня галстук, потом пиджак и наклоняется, чтобы расстегнуть рубашку, и я вижу ложбинку ее
груди и облизываю губы. Я не знаю, что я сделал в жизни, чтобы заслужить такую женщину передо мной, но я не
жалуюсь, мне уже тяжело, а она только немного сняла с меня одежду. Медлительность, чувственность, с которой
он все делает, сводят меня с ума. Я осознаю каждую деталь ее униформы, ее кожу, каждую форму и изгиб ее
тела.
Сняв с меня туфли и штаны, она оставляет меня в боксерах, собирает все и кладет на стул рядом с кроватью,
нарочно наклоняясь, позволяя мне увидеть маленькое черное нижнее белье, которое она носит под этой
короткой юбкой и Я чувствую, что сейчас взорвусь.
-Клавдия...
Не знаю, слышит ли она отчаяние в моем голосе, но я все равно пытаюсь. Клаудия выпрямляется и снова
останавливается передо мной.
«О, господин хочет прикоснуться ко мне?» Она берет мою руку и направляет ее к своей груди, давая мне
потрогать ее на секунду, что кажется славным, прежде чем я уберу ее. Я протестующе рычу, и она опускает мою
руку на середину своих ног, и я чувствую сквозь ее трусики, насколько она мокрая. Вздох срывается с моих губ.
Лорд хочет трахнуть меня?
Прежде чем я успеваю что-то сказать, она отводит мою руку от себя и толкает меня в грудь, заставляя лечь на
спину, она забирается на меня, обе ноги по обе стороны от моих бедер, и садится на меня сверху. Я так сильно
хочу прикоснуться к ней, поглотить ее с головы до ног, но теперь она все контролирует, поэтому я сдерживаюсь,
хотя и не знаю, сколько еще смогу выдержать.
Она наклоняется надо мной. Он смотрит на меня, прежде чем опуститься к моему рту и поцеловать меня.
Он зарычал, целуя ее в ответ со всей своей силой и отчаянием, жаждая ее, полный желания. Наше дыхание
учащается, и его слышно по всей комнате, когда мы целуемся с желанием и желанием, это такой поцелуй,
который может произойти только в уединении моей комнаты, а не на публике.
Она начинает прижиматься ко мне, и мне приходится сдерживать стон от ощущения, как ее промежность
касается меня. Я поднимаю руки, чтобы коснуться ее, и они опускают ее, оторвав ее рот от моего.
-Нет, сэр.
«Я на грани».
Она выпрямляется, садится на меня и проводит руками по моей груди, вниз по животу.
—Спасибо, ты гораздо больше, чем сексуальный, и я в двух секундах от того, чтобы потерять контроль и трахнуть
тебя как сумасшедший.
«Жаль, что я все контролирую, не так ли, сэр?» Она начинает расстегивать верхние пуговицы своей униформы, и
я перестаю дышать. Жарко.
С каждой кнопкой, которую она отпускает, становится видно все больше кожи между ее грудями. Она
заканчивает на его животе и расстегивает форменную рубашку, обнажая прекрасную грудь в черном лифчике,
который подчеркивает ее кожу. Она прекрасна и знает это, безопасность, с которой она показывает свое тело,
так возбуждает. В ее жестах и выражениях нет сомнений, нет печали, только сила и уверенность в себе.
Она берет мои руки и кладет их себе на грудь, позволяя мне слегка сжать их, пробуждая мое желание. Эта
медленная пытка, хотя и трудная, я знаю, что сделает момент, когда я наконец получу ее, еще более
взрывоопасным. Она продолжает двигаться дальше меня, когда я массирую ее грудь, и она прикусывает
нижнюю губу, тихо стонет. Я чувствую жар в ее промежности и могу только представить, насколько она мокрая и
как хорошо будет, когда он войдет в нее.
«Он такой жесткий, сэр», — его полный желания голос согревает все мое тело.
Мой член твердеет еще больше, когда она опускает бретельки лифчика и полностью обнажает грудь, мои руки
соприкасаются с ними, и я стону от этого ощущения.
Мои большие пальцы атакуют ее затвердевшие места, заставляя ее запрокинуть голову и застонать немного
громче, ее движения на мне становятся дикими.
Она убирает мои руки со своей груди и встает, спуская нижнее белье и выходя из него, но не снимая юбки,
хватается за резинку моих боксеров и стягивает их с меня, обнажая меня. Она снова сидит на мне. Теплый
контакт кожа к коже заставляет меня схватиться за его бедра, чтобы совладать с собой.
«О, Клаудия.
Она использует свою влажность, чтобы двигаться надо мной, взад и вперед, и моя хватка на ее бедрах крепче.
Мне нужно быть внутри нее сейчас, но тот факт, что я не могу это контролировать, сводит меня с ума.
«Я хочу, чтобы он был внутри меня, сэр», — шепчет она, слегка приподнимаясь, и я перестаю дышать, наблюдая,
как она ведет мой член к своему входу. Ааааа, — стонет она, и я закрываю глаза, полностью чувствуя ее, внутри
нее горячо, мягко и влажно.
Клаудия медленно покачивается, искушая меня, усиливая ощущение, желание. Его стоны следуют ритму его
движений на мне. Все, чем она меня пытала, сказывается на мне, и я чувствую, что собираюсь кончить только с
этим, но я держусь.
«Боже, это потрясающе», — бормочу я между стонами, она наклоняется ближе ко мне, ее груди опасно
приближаются к моему лицу, и я, не колеблясь, нападаю на них, облизывая, целуя, посасывая и, судя по тому,
как она вздрагивает, я знаю она любит ее любит.
«Да, Артемис, Боже», — ее контроль исчез, она ускорила движения, звук трения наших интимных тел эхом
разнесся по комнате, смешанный с громкими вздохами удовольствия. Я иду... к... Богу.
Я знаю, что она близка к оргазму, и я целую ее, опуская руки к ее попке и сжимая ее, двигая бедрами вверх,
погружаясь глубже в нее. Клаудия стонет мне в рот, дрожит, дрожит, оргазм обволакивает ее, пульсирует на
моем члене, я чувствую, как она становится еще более влажной, и знаю, что больше не выдержу. Она двигается
еще яростнее, звук нашего тела становится более слышимым и сексуальным.
«Ах, Клаудия, я кончу, если ты продолжишь двигаться в том же духе», — признаюсь я, сомневаясь, что смогу
продержаться дольше.
— Сделай это, я хочу почувствовать это, — тепло его взволнованного дыхания сводит меня с ума, — я хочу
почувствовать, как ты входишь в меня, Артемис.
И это все, что мне нужно для кульминации. Я сжимаю его задницу, постанывая, и отпускаю. Клаудия падает на
меня сверху, и наше дыхание сбивается. Я чувствую неконтролируемое биение его сердца и своего тоже. Она
отрывается от меня и падает рядом со мной, на спину, мы оба смотрим в потолок, пытаясь вспомнить, как
говорить после такого сеанса секса.
Моя рука находит ее, и я слегка сжимаю ее. Мой разум не может найти комплимент, который бы показал,
насколько хорошо мы только что сделали.
«Думаю, я буду чаще контролировать себя», — прерывает она молчание, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть
на нее.
Она смотрит на меня, улыбаясь, тусклый желтый свет свечей падает на ее обнаженную кожу, и я чувствую
необходимость повторить это еще раз.
Люблю тебя...
Но я сдерживаюсь, я не хочу снова ставить ее в такое положение, меньше всего я хочу, чтобы она чувствовала
себя некомфортно. Увидев ее там, обнаженную рядом со мной, с той искренней улыбкой, которая освещает все
ее лицо, я понимаю, как сильно я люблю ее, каждую ее частичку, то, что началось как защитная привязанность к
детям, которая переросла в притяжение в подростковом возрасте и продолжал расти, пока я не стал тем, что я
чувствую сейчас. Чувство такое подавляющее, такое сильное, что оно пугает меня.
Как много ты для меня значишь, что я люблю тебя, что я хочу кричать об этом тысячью способов,
«Ты должна бояться меня», — говорю я ей, прежде чем нежно поцеловать ее, пробуя на вкус ее губы, медленно
смакуя их.
-Я в ужасе.
Я продолжаю целовать ее, прикосновение наших влажных губ постепенно ускоряется. Ее дыхание учащается,
одной рукой я поддерживаю себя на кровати, а другой ласкаю ее грудь.
— Артемис, — стонет она мне в губы, и я знаю, что она уже у меня.
Она повинуется и возвращается, чтобы отдаться меня со страстью, и хотя он не сказал мне, что любит меня, я
чувствую его любовь в каждом поцелуе, в каждой ласке, в каждом взгляде, и этого достаточно.
Глава 32:
Клаудия
Я виню в этом все те беспокойные ночи в детстве, когда я всегда ждал, что что-то произойдет. Теперь меня
может разбудить самый простой звук, как уведомление о сообщении на моем телефоне.
Я игнорирую первое сообщение, потому что я в объятиях Артемисы, которая крепко спит позади меня. Я не хочу
двигаться, но когда он звонит во второй раз, потом в третий, потом даже в четвертый, я открываю глаза, чтобы
посмотреть на свой мобильный телефон на тумбочке, будильник рядом со мной показывает 3:45 утра. .
Кто шлет мне сообщения в этот час?
Я осторожно протягиваю руку и беру свой мобильный телефон, вижу включенный экран, видимые сообщения в
панели уведомлений.
Это Даниэль.
Даниэль:
3:40 утра
3:41:
3:42:
3:44:
Дерьмо!
Артемис извивается позади меня и опускает телефон, зарывая его в подушку, чтобы свет не разбудил его.
Хорошо, Клаудия, тебе нужно справиться с этим наилучшим образом, потому что во многих отношениях все
может пойти не так.
Сомневаюсь, что есть правильный способ, думаю не выходить и выключать телефон, должно быть ему надоело
находиться на улице, но я знаю Даниэля, когда он пьян, он обычно засыпает где угодно. Кроме того, я не
настолько бесчеловечен, чтобы бросить его на произвол судьбы, когда я даже не знаю, как он сюда попал, а что,
если он приехал на своей машине? Он никак не может уйти сам.
Арх! Я знала, что связываться с ним в прошлый раз было плохой идеей, это была моя ошибка, я знала, что у парня
есть чувства ко мне, я не должна была так его использовать.
Я осторожно освобождаю руки Артемиса от моей талии и вылезаю из постели. На секунду я вижу голого мужчину
на кровати, мускулы его спины ясно видны в лунном свете, он прокрадывается через окно, его рука протянута ко
мне, как будто ищет меня во сне.
Артемис Идальго.
Мой Айсберг.
Я не хочу, чтобы что-то разрушило это, ничто не могло запятнать это недоразумениями, и я знаю, что если я
разбужу его, чтобы помочь мне с Даниэлем, он этого не поймет, он станет ревновать, и кто знает, что он сделает.
делать, я знаю его, он может быть очень импульсивным, он ударил своего собственного брата, когда узнал, что
случилось, я не знаю, что он сделал бы с Даниэлем, хотя я объяснил, что это было в прошлом.
Я ругаюсь себе под нос, когда понимаю, что униформа горничной — это все, что мне нужно носить. Я быстро
завязываю волосы в хвост и надеваю униформу, чтобы тихонько выскользнуть из комнаты.
Я осторожно спускаюсь вниз и в темноте спешу к парадной двери дома. Я отключаю сигнализацию рядом с
дверью, прежде чем открыть ее и выйти на улицу. От ночного бриза у меня мурашки по щекам, но я держусь, и
действительно, Даниэль сидит на короткой передней ступеньке дома, прислонившись головой к колонне.
Его машина неправильно припаркована прямо перед домом, дверь открыта, Боже, как он попал в безопасное
место?
Он поднимает голову и поворачивается, чтобы посмотреть на меня, я вижу покраснение его глаз, носа и щек. Он
очень пьян и плачет. Это заставляет меня чувствовать себя очень плохо, я никогда не собирался причинять кому-
то боль до такой степени.
-Что ты здесь делаешь? Уже почти 4 утра, Даниэль, я спускаюсь вниз, чтобы встретиться с ним лицом к лицу, он
все еще сидит, сомневаюсь, что он может стоять.
«Мне нужно было увидеть тебя, — тихо говорит он, — я скучаю по тебе, что ты со мной сделал?»
"Даниэль...
— Я никогда ни к кому так не относился, Клаудия, ни к кому, пожалуйста, дай мне шанс.
— Да, да, это был просто пиздец, без всяких условий, я знаю. Но девушки, которые говорили мне это раньше,
всегда хотели большего, я думал... чего бы и тебе хотелось больше?
Я качаю головой.
«Это был просто секс, Дэниел, для меня это всегда было именно так.
— Вот черт, мне повезло, влюбиться в единственную девушку, которая чтит обращение с нулевыми чувствами, —
саркастически смеется он.
— Ты не можешь этого сделать, появляться в моем доме в таком виде — это неправильно. Вы должны уйти.
Это выявляет мою оборонительную сторону, есть что-то в этой фразе, в этих двух словах, что мне не подходит.
«Нет, ты просто одержим мной, потому что не можешь иметь меня, потому что я не влюблялась, как все те
девушки, которые у тебя были. Ты все еще не знаешь, что знаешь, что такое настоящая любовь.
-А ты?
Я молчу.
— Даниэль…
Я не хочу говорить ему вещи, которые причинят ему еще большую боль, но мое терпение на исходе. Он
протягивает руку к моему лицу, но я снова отступаю.
Я ищу свой мобильный телефон в карманах костюма горничной, и когда я не могу его найти, в моей голове
звучит сигнал тревоги, я оставил его в комнате.
— Даниэль, скажи мне, что ты больше не присылал мне сообщений после того, в котором ты сказал мне, что был
перед моим домом.
— Даниэль, ты должен уйти отсюда, дай мне свой сотовый, я вызову такси — нехотя он дает мне свой номер
телефона, и я вызываю такси, мне говорят, что приедут через 15 минут.
Я возвращаю телефон Даниэлю и смотрю на входную дверь дома, которая все еще закрыта. Ну, он не проснулся,
а если бы и проснулся, то уже дьявольски вышел бы за эту дверь, увидев сообщения.
Даниэль пользуется моим отвлечением, чтобы подойти ко мне и взять меня за обе руки, потому что в пьяном
виде у него еще есть силы, он наклоняет лицо, чтобы поцеловать меня, а я отворачиваюсь и толкаю его.
— Ты совсем меня не слушаешь! — сердито говорю я ему. Я ничего не хочу с тобой, ничего, Дэниел, пожалуйста,
живи своей жизнью и оставь меня в покое.
И я смеюсь.
Он кивает, прежде чем я закрываю перед ним дверцу машины и смотрю, как машина исчезает на подъездной
дорожке, ведущей к улице. Возвращаюсь в тишину темноты дома и поднимаюсь по лестнице.
Что ж, все оказалось не так плохо, как я надеялся. Я смог справиться с этим должным образом. Я открываю дверь
в комнату Артемисы, и первое, что бросается в глаза, это тусклый свет в одном углу комнаты, мое сердце
начинает биться чаще, когда я смотрю на пустую кровать Артемисы.
Стоя спиной к закрытой двери позади меня, мои глаза встречаются с глазами Артемиса, и я перестаю дышать. Он
сидит на подоконнике без рубашки, в одних свободных пижамных штанах, его волосы взлохмачены, но
выражение его лица такое нейтральное, что у меня мурашки по коже. В его руках я вижу его планшет, и он
поворачивает его ко мне.
Черно-белые кадры с камеры наблюдения дома. Он все это видел, и самое ужасное, что я знаю, что эти камеры
записывают без звука, поэтому он видел, как я разговаривал с Даниэлем только в 4 утра после тех
компрометирующих сообщений.
Это просто недоразумение, Клаудия, но хорошо подбирай слова. У меня сжимается горло, когда я смотрю в его
глаза, ожидая объяснений. Его плечи и руки так напряжены, что я вижу в них мускулы более отчетливо, чем
обычно.
— Ты собираешься говорить? — спрашивает он меня, бросая планшет на столик перед креслом, где он сидит.
«Это не то, чем кажется», — я ненавижу произносить эту расхожую фразу, которую используют как лжецы, так и
честные. Он был пьян и не хотел, чтобы она так ехала домой.
— Ты его трахнул?
— Ты его трахнул? Он встает. Я так думаю, я читал тебе его последнее сообщение, "Я до сих пор помню, каково
это быть внутри тебя" - гнев в выражении его тела усиливается.
«Это во многом связано с тем, что моя девушка ускользает посреди ночи, чтобы встретиться с парнем, которого
она трахнула». Вы видели его?
— Я не хочу, чтобы вы видели это снова и блокировали это на своем мобильном телефоне.
— Нет, но единственный, кто решает, что делать с людьми в моей жизни, — это я.
Это злит его еще больше, он знает, что не может меня контролировать, я всегда был независим и всегда буду.
«Послушай, мне жаль, что я не справился с ситуацией сегодня вечером наилучшим образом, но я знал, что ты
расстроишься, и хотел избавить тебя от хлопот». Я просто хотел отправить его домой в целости и сохранности.
Артемис поворачивается ко мне спиной и проводит рукой по голове, и я не знаю, что, черт возьми, со мной не
так, но вид его злого и ревнивого меня заводит. То, как он напрягает мышцы, дискомфорт в глазах, напряжение
челюсти и шеи. Я хочу, чтобы он использовал эту ярость, чтобы трахнуть меня всем подряд.
Однако я подхожу к нему, который все еще стоит ко мне спиной, и обнимаю его за талию, прижимаясь щекой к
его спине. Я слышу, как бьется его сердце, и он издает долгий вздох разочарования.
«Вы знаете, как близко я был близок к тому, чтобы выйти и выбить из него все дерьмо?» Он признается мне, и он
уже знал это. Я сдерживался, я знаю, как сильно ты ненавидишь насилие, даже видя, как ты разговариваешь с
другим мужчиной перед домом, я думал о тебе, я влюблен до мозга костей.
Я целую его спину, мои руки скользят вниз по его упругому животу, пока не скользят под его пижамные штаны.
Артемис напрягается от неожиданности.
— Я была плохой девочкой, — шепчу я ей в спину. Почему бы тебе не выплеснуть свою ярость, трахнув меня? Я
двигаю рукой вверх и вниз, и он вздыхает.
«Если ты думаешь, что секс решит это», — он поворачивается ко мне, вытаскивая мои руки из своих штанов, но
желание в его глазах ясно — «…ты абсолютно права.
И он отчаянно целует меня, страстно прижимая мое тело к своему. Он отталкивает меня назад, пока я не
ударяюсь спиной о стол, на котором у него лежит куча бумаг, и он поднимает меня за бедра и забирается на
стол.
Он влезает мне между ног, одной рукой хватая меня за талию, а другой разрывая нижнее белье. Его губы
агрессивно, почти сердито двигаются по моим губам, и мне это нравится, я люблю все в этом мужчине. Мы
целуемся как сумасшедшие, я просовываю пальцы в край его пижамных штанов и тяну их вниз, дергая вниз. Я
чувствую, как он полностью касается моей промежности, и сдерживаю стон, а он до сих пор даже ничего не
сделал.
Он перестает целовать меня, его глаза ищут мои, его губы краснеют от наших поцелуев.
«Я люблю тебя», — говорит он мне и снова целует, прежде чем я успеваю что-то сказать, и одним толчком входит
в меня.
Там, против того стола, мы занимались придуманным сексом, используя его ярость, чтобы дать волю нашим
самым диким и извращенным сторонам. И хотя я раньше не отвечала на этот вопрос с Дэниелом, я знаю, что
такое настоящая любовь, он был рядом со мной всю мою жизнь.
Глава 33:
Клаудия
Люблю тебя.
Два простых слова, почему я не могу их произнести? Почему они застревают у меня в горле каждый раз, когда я
пытаюсь их произнести? Что меня останавливает?
Я копаюсь в своем уме, в своем сердце, ищу причину, что-то логичное, что делает смысл того, не люблю ли я его?
Нет, дело не в этом, Артемис была любовью всей моей жизни, всегда занимала место в моем сердце, хотя я
отказывался признать это все эти годы, так что же это?
Я люблю тебя, пожалуйста, прости меня, Марта, я был пьян, больше не буду, я
Слова моего отца после того, как он ударил мою мать в детстве, всегда сопровождались непрекращающимся «Я
люблю тебя».
В моем юном возрасте, с течением времени и ответными ударами, я понял, что эти «я люблю тебя» были чистой
ложью. Мы не обижаем тех, кого любим. Когда мы сбежали от отца, что оказались на улицах, в заброшенных
домах на колесах, в безлюдных местах, моя мать знала одного или другого парня, который обещал ей лучший
мир или вещи в обмен на то, что она будет работать на углах и давать ему процент. Там я снова услышал эту
фразу: я люблю тебя, Марта. Опять чистая ложь.
Эта фраза казалась инструментом, который люди использовали, чтобы оправдывать, манипулировать и
удерживать человека там, готовым к следующему удару.
Может быть, в моем подсознании эта фраза все еще имеет для меня горький привкус, хотя это всего лишь слова,
она, кажется, вызывает во мне неприятное чувство, когда я хочу их произнести. Что так противоречиво, потому
что, когда он это говорит, когда Артемис смотрит на меня своими карими глазами, полными чувств, и говорит,
что любит меня, я чувствую только очень приятное тепло в груди.
Я думаю, что я облажался и не могу произнести честное «я люблю тебя», как он? я люблю тебя св негативных
мыслях о прошлом, чистый я тебя люблю? Я не хочу говорить слова просто для того, чтобы сказать их. Думаю,
мне нужно время.
— Я хотел сказать вам, что миссис Маркс понравилось ваше маркетинговое предложение для следующего
проекта.
Я не спал несколько ночей, изучая рынок и придумывая идеальную стратегию для продвижения нового набора
квартир, которые компания начнет строить в ближайшие месяцы.
— Да, я завидую, его точно выберут сегодня на собрании. Они позволят нам слушать и учиться.
— Мне нужно подготовиться, — говорю я ему, вставая, чтобы пойти в ванную и немного подправить.
Если они выберут мое предложение, они обязательно будут задавать мне вопросы, поэтому я должен быть как
можно более презентабельным, и у меня есть мешки медленной смерти под глазами, но оно того стоило, если
меня выберут, это будет первый проект под моим руководством. обязанность.
Алекс.
Человек, которого я чуть не поцеловала той ночью в баре «Артемис», и который исчез прежде, чем что-либо
могло произойти. Он одет в светло-голубой костюм и не имеет удостоверения личности компании, как все
остальные, что означает только одно: он здесь босс какой-то области.
Я поворачиваюсь, чтобы вернуться в ванную, но голос Ани, правой руки миссис Маркс, все портит.
-Клавдия! Я сжимаю губы и всем своим существом поворачиваюсь к ней, к Алексу, который, кажется, совсем не
удивлен моим присутствием и машет мне рукой. Я улыбаюсь ему, приближаясь к ним. Начальник финансов
решил посетить нас сегодня, сэр, она...
— Мы уже знаем друг друга, не так ли, Клаудия? Игривый тон его голоса не остается незамеченным.
Видишь ли, Аня, мы чуть не поцеловались, но он исчез прежде, чем что-то случилось.
— Аня! Миссис Маркс звонит ей из офиса, поэтому Аня извиняется и убегает, оставив нас одних.
Прежде чем это становится неловко, я открываю рот, чтобы внести ясность в его слова, но он опережает меня.
-Что?
Он улыбается мне.
«Той ночью в баре, когда я понял, что ты была девушкой, в которую мой лучший друг был влюблен на всю жизнь,
я пошел и позвал его, чтобы он пришел к тебе.
Я молчу, вникая в это. Правильно... Артемис появился из ниоткуда, теперь все это имеет смысл.
— Должен сказать, я рад, что ваш друг прервал нас и назвал ваше имя. Не думаю, что Артемис простит меня,
если я свяжусь с тобой.
Вау, мир тесен, а он любит ставить меня в странные ситуации. Хотя, что ж, бар Артемиса, не так уж и безумно, что
его лучший друг тусуется там.
«Приятно познакомиться», — улыбаюсь я ему, но моя улыбка тут же исчезает, когда я что-то понимаю.
Если Алекс знает, что я здесь работаю, и что он лучший друг Артемисы, то... Артемис знает? Я искренне надеюсь,
что нет.
Алекс на секунду выглядит удивленным вопросом, но вина в его глазах дает мне ответ.
«Он ни в коем случае не собирается вмешиваться, — уверяет он меня с простой улыбкой, — обещал».
Этот маленький лжец, он был известен все это время, и он был сумасшедшим. О, Артемис Идальго.
— Хорошо, я позволю тебе работать. Приятно познакомиться, Клаудия. Он машет рукой, и я глубоко вздыхаю.
***
"Отличное предложение, миссис Маркс!" Аня зааплодировала, когда миссис Маркс объяснила мою идею. Я
нервно облизываю губы, потому что знаю, что она скоро произнесет мое имя.
Мой рот открывается, мое сердце падает на землю. Она говорит так, как будто это была ее идея, получение
похвалы, как будто я не спал все эти ночи или не сделал всю работу.
— Ничего себе, миссис Маркс — гений, — добавляет Аня, и я забываю, как дышать, просто не могу в это
поверить.
Собрание закончилось, и люди начинают вставать, чтобы уйти. Я совсем не ожидал этого. Неверие парализовало
меня на несколько секунд, но он отреагировал до того, как все вышли из комнаты и я встал.
— Извините, мне есть что сказать, — все перестают удивляться, что у нового стажера есть голос, ведь нас пустили
только понаблюдать. Эта идея…
«Клавдия, — перебивает меня миссис Маркс, — они были всего лишь наблюдателями, пожалуйста,
воздержитесь от выражения мнений».
— Не делай этого, если будешь ругаться с ней на глазах у всех, она может тебя выгнать.
Я прикусываю язык, потому что знаю, что он прав. У миссис Маркс могут быть дерьмовые нравы, но она босс, а я
всего лишь недавно прибывший стажер. Когда они видят, что я ничего не говорю, они все уходят. Миссис Маркс
улыбается мне с закрытым ртом и, уходя, отталкивает меня в сторону.
- Воспользуйся дерьмом! Я ударился лбом о стол. Как он мог это сделать? Как он мог использовать мою идею,
как если бы она была пустяком? Просто он даже не сомневался в этом.
«Это так», — признается Келли. Полагаю, здесь все так и работает, высокие пользуются преимуществами новых,
чтобы карабкаться еще больше и ладить со всеми.
-Скажите мне. Аня украла мою идею для кампании в торговом центре, которую они готовят в следующем году, и
представила ее на прошлой неделе как свою собственную. Келли делает глоток кофе. Я не знал, пока мне не
дали несколько копий, и я увидел, что моя идея готовится. Он сгорел как ни в чем не бывало, так что я знаю, что
ты чувствуешь.
-Жаловаться? С боссом? Миссис Маркс, кто украл вашу идею на глазах у всех?
— У нее должен быть босс, верно?
— Она начальник отдела, ее непосредственный начальник — менеджер, — фыркает она, — … как будто мы
можем поговорить с менеджером компании.
Артемис.
Я кусаю нижнюю губу, размышляя, но качаю головой. Я знаю, что поговорив с ним и сказав ему, все исправится,
но я этого не сделаю. Я никоим образом не буду использовать свои отношения с ним, чтобы облегчить себе
работу или сделать ее более сносной.
Мы все начинаем с довольно низкого уровня, и я намерен пройти через все, что потребуется, чтобы подняться в
этом отделе, как и все остальные, и я уверен, что мисс Блэк.
Маркс сделал, и Аня тоже. Я не буду как они, но буду учиться на каждой ошибке, на каждом падении и встану.
Если я и умел что-то делать в жизни, так это вставать, потому что я верю в себя и в свои способности. И хотя я
знаю, что он сделает все возможное, чтобы облегчить мою жизнь, это не то, чего я хочу, и я надеюсь, что он
уважает это. Я знаю, что он будет уважать это.
Тот факт, что он не пришел ко мне и не пытался облегчить мне жизнь здесь, что он притворился, что не знает, что
я здесь работаю, вызывает у меня улыбку, потому что он точно знает, чего я хочу, без моего ведома.
— А эта улыбка? Келли поднимает бровь. Минуту назад ты был красный от ярости, а теперь вот так улыбаешься,
тебе хорошо?
-Да, не волнуйся.
Келли вытаскивает свою сумку с ланчем, и когда она открывает ее, мне в нос ударяет запах бекона и мяса, я не
могу не усмехнуться, когда она не смотрит на меня, я никогда не была чувствительна к таким запахам. Я тайком
прикрываю рот и встаю со стула, обхожу стол и иду в ванную.
Я хочу блевать.
Я спешу в одну из кабин и наклоняюсь, чтобы выблевать быстрый завтрак, который я ел этим утром.
Это противно.
Я поворачиваюсь спиной к кабине, тяжело дыша, что со мной не так? На этой неделе меня рвало раза два-три,
мне уже становится страшно.
Хотя, когда у меня вот-вот наступят месячные, мой желудок немного расстраивается и иногда меня тошнит, меня
никогда не рвало из-за этого.
И я не могу быть беременна, я шесть месяцев была на таблетках, чтобы контролировать свои гормоны, я бы ни за
что не позволила Артемисе кончить внутри меня, если бы я не была на таблетках, я не идиотка .
«Да, не волнуйся», — я прохожу мимо нее, чтобы вернуться к столу, который делю с Келли, но, видя, как она
поглощает еду и чувствует тошноту, прохожу мимо нее.
«Я собираюсь подышать воздухом», — говорю я ей, и Келли лишь странно смотрит на меня.
Я пересекаю коридоры и мимо стойки регистрации компании, пока не выхожу из здания, прохладный воздух
бьет мне в лицо, и мне сразу же становится лучше.
Может быть, это тяжелая рабочая среда, офис. Я нахожу табурет и сажусь. Я вытягиваю руки и откидываюсь
назад, поднимая глаза, чтобы попытаться увидеть конец высокого здания, принадлежащего компании Идальго.
Должно быть, ты там, наверху, Артемис, занят, в своем идеальном костюме и в этой ледяной позе, которую ты
вы носите то, что заставляет мир поверить, что вам не тепло, что у вас нет гигантского сердца.
Мои глаза смотрят вверх, пока тень не накрывает меня, и я смотрю вниз и вижу кого-то, стоящего передо мной, с
руками в карманах брюк.
Артемис.
Мое сердце бешено колотится, на губах мгновенно появляется улыбка, несмотря на то, как мне плохо, он так
легко заставляет меня чувствовать себя в безопасности. Однако он не улыбается мне, лицо у него серьезное и
озабоченное. от кофе его глаз.
— Ты выглядишь очень бледной, — он протягивает руку и нежно гладит меня по щеке, и я на секунду забываю,
где мы находимся. Ты замерзаешь, хочешь, я отвезу тебя домой?
-Клавдия…
— Артемис, — игриво говорю я ему, но он не подыгрывает, он волнуется. Что я в порядке, кроме того, у меня есть
несколько часов, чтобы закончить свое расписание.
— Артемис, я в порядке.
Он кривит губы и садится рядом со мной, наши руки переплетены, и я помню, что мы впереди компании, и я их
разнимаю. Он поднимает бровь.
«Нет, — качаю я головой, — но это мое рабочее место, и я думаю, если бы нас увидели вместе, это было бы
проблемой. Вы слышали о домогательствах на рабочем месте?»
Он указывает на себя.
«Я просто шучу, может быть, нам нехорошо, что нас видят вместе», — честно говорю я ему.
— Прекрати соблазнять меня, Клаудия. Я невинно протянул руку, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, и
ты сказал это.
-Ты? Невиновный?
Он сужает глаза.
— Я, — он откидывается назад рядом со мной. Я был одиноким айсбергом, пока не появилась огненная девушка
и немного не растопила меня, лишив меня невинности.
Меня охватывает ностальгия, когда я вспоминаю все те времена, когда Артемис придумывала какие-то
драматические реплики, когда мы вырастали и выглядели как жертвы. Я гляжу на него, как дурак, там, среди
бела дня, я вижу каждую черточку его лица, его светлую бороду, маленькую складку, которая образуется между
его бровями, когда он ловит на себе мой взгляд.
-Что?
-Любой.
Я понимаю, что момент, когда я смогу сказать ему то, что я чувствую, наступит сам по себе и что нас совершенно
не касается то, что я еще не сказала этого, мы с ним больше, чем два слова, это то, что нас объединяет более
стойкий и сильный, чем кто-либо мог бы подумать.
Несмотря на то, что произошло с миссис Маркс и дискомфорт, я так счастлива в эту секунду, в этот самый момент
с человеком, которого я в детстве называла Суперкотом, потому что он защитит меня от всего зла. Я хочу
оставаться так весь день.
Однако жизнь чертовски усложняет ситуацию, потому что сразу после этого, когда я проснулся, у меня
закружилась голова, я потерял сознание и попал в больницу.
Глава 34:
Клаудия
Это первое, что я вижу, когда просыпаюсь, мои глаза неловко моргают, пытаясь привыкнуть к интенсивности
этого света, который переходит от размытого к ясному виду белой лампы на потолке, которую я не узнаю.
Что случилось? Где я?
Волна головокружения накатывает на меня, пока я пытаюсь привести мысли в порядок. Помню, я был в
компании, на собрании, миссис Маркс украла мою идею, потом Алекса стошнило, и я вышел подышать свежим
воздухом, и там я встретил Артемису.
Ю?
Тьма.
Я потерял сознание?
Я немного кашляю и смотрю в сторону. Я лежу на больничной койке, в левой руке капельница.
-Клавдия? Голос Джина исходит с противоположной стороны, на которую я смотрю, поэтому я поворачиваю
голову в сторону источника его голоса. О Боже, ты проснулась. Она встает с дивана в конце комнаты, ее
маленькое лицо сморщивается от беспокойства. Как вы меня беспокоили!
-Я в порядке.
— Ах нет, пожалуйста, не говори мне, что с тобой все в порядке, что все в порядке.
-Джин...
— Нет, Джин, ничего, я должен сообщить доктору, что ты очнулся и лучше следуй всем его рекомендациям,
чтобы тебе стало лучше.
— Артемис ушел за едой, врач порекомендовал дать тебе что-нибудь полезное, когда ты проснешься.
-Все в порядке? Я спрашиваю, потому что знаю его, Артемис никогда не был хорош в больницах или в ситуациях,
когда я был болен.
Он слишком беспокоится.
— Ты серьезно беспокоишься о нем? Джин поднимает бровь. Кто сейчас на больничной койке?
Джин фыркает.
— Просто ты заботишься обо всех, — вздыхает она. Не волнуйся, мы не предупредили твою маму, мы знаем, что
это может вызвать нервный срыв.
-Что со мной случилось? Что сказал доктор?
— Ну, не сильно, вас послали сдавать много анализов крови, но он подозревает, что это анемия или какой-то
дефицит питательных веществ или что-то в этом роде, — сказал он, — вы не едите?
— Клаудия, ты можешь лгать мне, сколько хочешь, но ты должна сказать доктору правду, если ты не ешь
вовремя, или если ты пропускаешь приемы пищи, или если ты ешь что-нибудь, чтобы сэкономить время в
течение дня, ты должен сказать ему.
— Хорошо, обещаю, — говорю я ей, чтобы успокоить. Джин осторожно обнимает меня.
— Я чуть не умер, когда Артемис позвала меня, — бормочет он и отстраняется, держась за мое лицо. Не пугай
меня так больше, я тебя не прощу.
«Конечно, потому что это было мое решение оказаться здесь», — шучу я, чтобы смягчить его грустное
выражение. Я люблю больницы.
Доктор Брукс — довольно пожилой мужчина, с седыми волосами, густыми бровями такого же цвета и с
закрытым ртом, улыбающийся очень в стиле доктора, который хочет вас успокоить.
«У меня есть результаты твоего теста», — он просматривает бумаги на коричневом блокноте в руках. Извините, я
должен обратиться по юридическим вопросам конфиденциальности, вы согласны, что я сообщу вам о
результатах и вашем диагнозе на глазах у вашего друга?
-Да.
Джин стоит рядом со мной и берет меня за руку, я ценю это, потому что по моим венам начал течь страх, а вдруг
это что-то серьезное? Что, если я действительно болен? Никогда в жизни я не страдал никакими серьезными
заболеваниями, даже сильными простудами, единственный раз, когда я был в больнице, когда мне делали
операцию по поводу аппендицита, и это было не так уж и плохо.
Я сжимаю руку Джин, и она шепчет мне, что все будет хорошо.
— Хорошо, — доктор пролистывает свои бумаги. Что ж, Клаудия, видимо, я был прав, у тебя очень низкий
уровень железа, что указывает на анемию. Ничего особенного в этом нет, это можно вылечить, как только мы
найдем его причину, — с моих губ срывается вздох облегчения, — и мы это нашли.
"Что вызвало это?" — В уме я просмотрел все сцены, в которых я ел в спешке или пропускал прием пищи.
-Ты беременна.
Мой мир тут же останавливается, я смотрю на доктора, не в силах что-либо сказать, дать хоть какой-то ответ.
Джин открывает рот, удивлённо отпуская мою руку.
— Поздравляю, — снова говорит доктор, словно хочет вывести меня из транса, в котором я нахожусь.
— Я не… что — мой ропот бессвязный, меня все крутит… Я принимаю таблетку, это невозможно.
— Я хотел бы сказать вам, что таблетки не подводят, но, к сожалению, есть вероятность беременности, особенно
если вы пропускаете дозу или вы не постоянны.
— Но я был постоянен, я…
Он снял галстук и пиджак, теперь ходит только в белой рубашке и брюках. Его карие глаза изучают мои, и он
хмурит брови, глядя на мое выражение лица, которое, честно говоря, я понятия не имею, что это такое.
— Слава богу, ты проснулась, — облегчение на ее лице исчезает, поскольку она не может ответить. Все хорошо?
Артемис заканчивает входить, ставя сумку на столик рядом с диваном.
Доктор Брукс улыбается ему и смотрит на меня, как будто молча спрашивая, должен ли он продолжать говорить,
и я качаю головой.
«Ну, я оставлю вас отдохнуть», — добавляет доктор. Я рекомендовал вам переночевать здесь, чтобы дать вам
немного питательных веществ через вену, чтобы я мог следить за вами, если завтра вам станет лучше, вы можете
идти домой.
И я до сих пор безмолвен. Просто я даже не дышу как следует, у меня начали потеть руки на коленях.
Я не могу быть беременной. Я позаботился о себе, я всегда был таким ответственным, я всегда четко понимал,
чего я хочу от своей жизни, когда я этого хочу. Незапланированная беременность — это не то, что я могла бы
вообразить для себя, это никогда бы не пришло мне в голову.
Я не знаю, что я чувствую, или что я думаю, или что делать. Я был заморожен. Внезапно мне хочется плакать, мои
эмоции сейчас в беспорядке.
-Клавдия? Встревоженный голос Артемиса рядом со мной заставляет меня поднять голову и увидеть его там,
такого красивого, с его светлой бородой вокруг четкой линии подбородка и его прекрасными глазами, которые
так теплы, когда он смотрит на меня, и я ничего не могу ему сказать.
«Она была немного сонная с тех пор, как проснулась.» Она лжет, потому что знает, что я все понимаю.
— О, — Артемис возвращается к столу, чтобы поставить еду и расставить коробки. Вы должны быть голодны.
Мы с Джин смотрим друг на друга, и она двигает ртом, чтобы сказать мне что-то, не издавая ни звука.
«Спасибо» Он ставит передо мной коробку, а это белый рис с курицей, которая выглядит сочной, и все хорошо,
пока я не вижу кусочки бекона сбоку вокруг изысканных кексов.
О нет, не бекон.
Я сжимаю губы, прежде чем прикрыть рот рукой, качая головой. Джин, кажется, понимает и отодвигает коробку с
моих глаз так быстро, как только может. Артемис растерянно смотрит на нас.
«Я очень чувствительна к запахам, — объясняю я, когда меня больше не тошнит, — это потому, что…
— Анемия, — заканчивает за меня Джин. Врач сказал нам, что у Клаудии анемия.
Джин объясняет, что сказал доктор, не говоря ему о беременности, очевидно, я знаю, что должен сказать ему, но
сначала мне нужно усвоить это, мне нужно время, чтобы сказать ему, я все еще не могу в это поверить.
Остаток дня проходит как в тумане, я отвечаю и говорю автоматически, как будто мое тело было здесь, но мой
разум остановился на этих двух словах: «Ты беременна».
Когда наступает ночь, Джин прощается со мной, крепко обняв меня и заверив, что все будет хорошо. Я уже
перевернулся, чтобы лечь на бок на свой стол, Артемис сидит на диване в нескольких футах от меня.
— Отдыхай, — его голос так мягок в тишине комнаты. Я буду заботиться о тебе всю ночь.
-Я в порядке.
Я молчу и просто смотрю на него, он сидит, наклонившись вперед, положив локти на колени, сложив руки перед
собой, всегда красив. А потом это происходит... Я представляю его с младенцем, вынашивающим мальчика или
девочку, и мое сердце сжимается, потому что это прекрасное зрелище в моем сознании.
Как я могу сказать, когда я не знаю, как он отреагирует? Это не то, что мы планировали, мы только начали наши
отношения, мы не подростки, но мы еще молоды, у него свои обязанности, у меня свои, что, если его реакция
будет не такой, как я ожидаю? Я боюсь, что он плохо отреагирует или как-то обвинит меня, у нас обоих был секс,
но я позволила ему закончить внутри, зная, что он заботится обо мне, он в некотором роде доверял мне, ах, я не
Я даже не знаю, что я думаю, у меня в голове бардак.
«Тебе не нужно благодарить меня, Супер-кот всегда будет твоим личным героем», — он подмигнул мне, и это
заставило меня улыбнуться.
«В последнее время ты какой-то дурацкий, — шучу я, — …от Айсберга больше не осталось и следа.
«Вот что бывает, когда подходишь слишком близко к огню», — игриво отвечает он.
"Артемис...
-Да?
Я сжимаю губы и расслабляю их, подбирая слова, не зная, пора или нет, но понимаю, что идеального времени
никогда не будет, что я должна сказать это и все.
— Мне нужно тебе кое-что сказать, — серьезность в моем голосе заставляет его напрячься, он разводит руками.
-В чем дело?
Глава 35:
Артемис
Какие?
Это односложное слово крутится у меня в голове, не останавливаясь, когда я улыбаюсь, потому что первое, что
приходит на ум, это то, что Клаудия шутит.
«Очень смешно, я не спущусь», — отвечаю я, качая головой. Вы думали, что я упаду, как в тот раз, когда вам
сделали аппендэктомию, и сказали мне, что вам прописали есть непристойное количество мороженого, я давал
вам мороженое каждый день в течение недели после этого, прежде чем я понял вашу ложь.
Она слегка улыбается при воспоминании, но ее лицо совсем не выражает этой радости. Она облизывает губы,
заправляет прядь волос за ухо и смотрит на свои колени, где сжала руки в кулаки.
— Нет, не делай этого, — говорю я ему, немного смеясь. Ваше выступление потрясающе.
Она поднимает взгляд, чтобы встретиться со мной прямо в глазах, серьезность ее взгляда заглушает любую
неуверенность в шутке. Моя улыбка медленно исчезает, моя грудь сжимается.
И я открываю рот, чтобы что-то сказать, но закрываю его, не зная, что сказать. Мой разум возвращается к этому
односложному слову, к этому бесконечному колесу неверия, удивления, что я вообще не предвидел этого. Я хочу
говорить, я хочу успокоить выражение его полного ожидания и страха, но я не знаю, что сказать.
Она беременна...
Я знаю, что это возможно, потому что у нас был незащищенный секс, я не идиот, но я думал, что она была на
таблетках. Клаудия всегда была такой дотошной и осторожной во всем, что незапланированная беременность
совсем не похожа на нее, и это застает меня врасплох.
Клаудия втягивает верхнюю губу в рот и медленно отпускает ее, напряжение в ее плечах, на языке ее тела очень
заметно.
— Прости, — говорит он с грустной улыбкой. Должно быть, я пропустил дозу таблетки, или откуда мне знать, это
моя вина, ты мне доверял, у тебя нет...
-За.
— Просто перестань болтать, потому что я знаю, что мне не понравится то, что ты собираешься сказать, потому
что я знаю тебя и знаю, о чем ты думаешь.
Она замолкает, ее глаза настороженно смотрят на меня. Я встаю, провожу рукой по затылку.
«Мы оба взрослые люди, которые знают, что делают, и, занимаясь незащищенным сексом, даже если вы
принимаете противозачаточные таблетки, мы знаем, что существует риск беременности. Здесь нет вины.
Она снова ничего не говорит и отводит взгляд. Я впервые вижу ее такой подавленной, такой уязвимой.
Он напуган
, эта ситуация, наверное, для нее такая же неожиданная, как и для меня. Мой взгляд падает на ее живот, и
внезапно моя грудь нагревается, любое чувство удивления сменяется теплом.
Клаудия беременна, у нее внутри растет мой ребенок, я собираюсь стать папой.
Мне? Быть чьим-то отцом? Но если я беспорядок. Спустя годы я едва восстановил отношения с собственным
отцом.
Заводить ребенка не входило в мои ближайшие планы, но если я всегда любил ее, это может быть только
хорошо, потому что для меня это всегда была она.
-Клавдия.
«Все будет хорошо», - обещаю я ей, приближаясь к ней, тепло в моей груди растекается, мои эмоции буйны и
неконтролируемы, когда я полностью принимаю эту новость. Я знаю, что мы этого не планировали, но… я бы
солгал, если бы не сказал, как я рад узнать, что стану отцом. Я обхватываю его лицо ладонями. Для меня ты
всегда была и всегда будешь собой, Клаудия.
Ее глаза наполняются слезами, хотя она борется со слезами, потому что я знаю, что она не любит плакать, всегда
борется за сохранение той силы, которая характеризует ее, но она должна понять, что быть уязвимой — это
нормально, бояться — это нормально.
«У меня, — прерывается ее голос, —… было так много планов, я хотела улучшить себя, я хотела быть кем-то,
прежде чем родить ребенка, — признается она, — потому что… я никогда не хочу, чтобы ребенок прошел через
через что мне пришлось пройти».
«И она не собирается проходить через это, Клаудия, ты не одна», — она закрывает глаза, две густые слезы
катятся по ее щекам. Эй, посмотри на меня, — она открывает покрасневшие глаза, — ты не один, я здесь, рядом с
тобой, как всегда.
«Мне так страшно, Артемис», — ее губы дрожат от слез, когда она говорит это. Я не ожидала чего-то подобного,
это ребенок, это жизнь, кого-то, кого я могу разрушить, если я не сделаю это правильно... и роды - это то, что
меня всегда пугало и...
— Эй, эй, — успокаиваю я ее, — шаг за шагом, ладно? Одно за другим, — говорю я ей, вытирая ее слезы
большими пальцами. Я здесь, и все будет хорошо. Я позабочусь о тебе и о нашей малышке Клаудии, ты мне
доверяешь?
Она кивает.
«Тогда поверь мне, когда я скажу тебе, что все будет хорошо и что я буду рядом на каждом этапе пути, потому
что я люблю тебя так, как никогда не думала, что смогу любить кого-то, и я уверена, что буду любить этого
ребенка еще больше».
«Что, если мы сделаем это неправильно?» Что, если мы плохие родители? — она выражает все свои страхи, и
приятно знать, что она может Ты можешь открыться мне вот так. Что если что-то пойдет не так? У меня так много
травм, так много страхов, как я могу нести ответственность за другого человека? Я даже не могу сказать, что
люблю тебя, чтобы у меня не скрутило желудок при воспоминании всех тех мужчин, которые рассказали об этом
моей матери.
Я наклоняюсь и нежно целую ее, пробуя соленые слезы на ее губах. Отстраняясь, я улыбаюсь ему.
«Я могу сказать это за нас обоих, я люблю тебя, Клаудия, — я смотрю ей в глаза, — и я знаю, что ты тоже любишь
меня, глупышка».
Я улыбаюсь в ответ и целую ее в лоб, прежде чем обнять ее, она прячет лицо у меня на груди.
«Все будет хорошо, Клаудия», — снова обещаю я ей, потому что, сколько бы раз я это ни говорил, я знаю, как
сильно она в этом нуждается.
— Я тоже, — признаюсь я.
— Обещай мне, что мы не собираемся облажаться, что что бы ни случилось с нашими отношениями, эта
малышка всегда будет нашим приоритетом, что ее благополучие будет превыше всего.
Я понимаю ваше беспокойство, у нас обоих плохой опыт в отношении родительства, у нее с ее жестоким отцом,
который оставил их на улице, и у меня с моей матерью, которая не переставала изменять моему отцу, и с ним, у
которого никогда не хватило смелости бросить ее, несмотря ни на что. . . .
— Давайте подумаем об ошибках наших родителей как о примере того, чего нам не следует делать. Я не говорю,
что мы будем идеальными, но мы станем лучшей версией себя благодаря этому ребенку.
— Или мини-пожар.
Я поднимаю бровь.
-Почему?
-Извинение? Я не видел, чтобы ты жаловался, когда это случилось, ну, по крайней мере, не жаловался в плохом
смысле.
Она плюхается обратно на кровать, смотрит в потолок, а я сажусь рядом с ней на стол.
-Я знаю.
-Я не одинок.
. Отдых.
Она закрывает глаза, и я наблюдаю за ней, пока ее грудь не вздымается и не опускается в устойчивом ритме,
указывая на то, что она спит. Я снова целую ей руку и выхожу из комнаты, потирая шею.
К моему удивлению, в отдалении больничного коридора я вижу Аполо, проверяющего номера на дверях других
палат, вероятно, ищущего Клавдию, как он узнал? Увидев меня, он бросается ко мне, на его лице отчетливо
видно беспокойство, а мой мозг все еще немного дезориентирован.
Слова покидают мой рот без какого-либо фильтра или контроля, но что со мной случилось?
-Что?
-Я буду дядей? Улыбка, растянувшаяся на ее губах, искренняя: «Ты ведь не шутишь?» Нет, ты не из тех, кто шутит,
— он удивленно хватается за лицо, — …правда?
— Ах, черт — я провожу пальцами по своим волосам — … если Клаудия спросит тебя, я тебе ничего не сказал.
— Не могу поверить, поздравляю, Артемис, — он заключает меня в объятия, его волнение заразительно, когда
мы расстаемся, его улыбка становится еще больше. Честно говоря, я думал, что Арес будет первым, кто сделает
меня дядей.
Я хмурю брови.
«Да ладно, мы оба знаем, сколько секса было у этого дикаря», — добавляет он, прежде чем взглянуть на дверь
спальни. Как она?
— В данном случае я с этим согласен, но ты только заканчиваешь школу, так что пока никаких
незапланированных беременностей.
«Как будто у меня был секс», — бормочет он, я ему совсем не верю. В любом случае, я могу это увидеть?
— Я себе это представляю — Аполо держится за голову —… Я не верю, я буду дядей, держу пари, я буду
любимым дядей.
— Нет, это был дедушка, он очень переживает, я ему позвоню, скажу, что он в порядке.
— Аполо, ты не можешь никому говорить, что Клаудия беременна, я должен посоветоваться с ней, чтобы узнать,
как она хочет сообщить об этом, я сказал тебе случайно.
— Много несчастных случаев в последнее время, да? Он шутит, и я бросаю на него грязный взгляд.
Я ничего ей не говорю и возвращаюсь в комнату, чтобы позаботиться о ней, пока она спит. Я никогда не
чувствовал такого чистого и глубокого страха, как тот, который я испытал, когда он потерял сознание в моих руках
перед всей компанией. Так что я не оставлю ее на какое-то время, и теперь, когда я знаю, что она беременна,
мое чувство защищенности удвоилось.
***
— Артемис, ты преувеличиваешь.
Клаудия скрещивает руки на груди, отказываясь помогать ей идти, когда она выходит из машины у дома в
больнице. Утреннее солнце садится на ее растрепанные рыжие волосы, подчеркивая маленькие веснушки на
скулах.
«Я могу нормально ходить», — сообщает она мне, проходя мимо меня, и я вздыхаю, закрывая дверцу машины,
чтобы последовать за ней.
При входе в дом дедушка и мать приветствуют ее объятиями. Она уверяет их, что с ней все в порядке. Однако
мой взгляд падает на моего отца, который стоит в коридоре, ведущем в кабинет, Аполлон рядом с ним,
выражение его лица серьезное и озабоченное.
В чем дело?
«Клавдия, — приветствует ее папа, — я так рад, что с тобой все в порядке, ты нас хорошенько напугала».
И вдруг я вижу, как кто-то неожиданно спускается по лестнице дома. Его черные волосы длиннее, чем когда я
видел его в последний раз. Я рад тебя видеть, но что ты здесь делаешь? А потом я вспоминаю, что эти выходные
— праздник, потому что сегодня 4 июля, и понимаю, что прошел год с тех пор, как я вернулся домой, с тех пор,
как я вернулся сюда. Мой брат улыбается нам и бросается обнимать Клаудию.
Арес.
«Я знаю, ты был взволнован, услышав, что я приду, но потерять сознание — это немного преувеличение, тебе не
кажется?» — игриво говорит ему Арес.
— Идиот, — Клаудия бьет его по плечу, прежде чем снова обнять. Прошло не так много времени, но я очень
скучал по тебе.
«Прошло совсем немного времени, Арес, нет», — он все еще обнимает меня, и я корчу гримасу.
— Оставь это холодное лицо позади, — шепчет он мне на ухо. Ты и Клаудия, да? В конце концов, это заняло у
тебя довольно много времени, идиот.
Аполо ничего не может держать в себе, он уже рассказал ему о Клаудии и обо мне, я просто надеюсь, что он не
рассказал ему о ребенке, потому что я обязательно убью его после того, как Клаудия убьет меня. Я отделяюсь от
него.
«Арес и Артемис, вы нужны нам на минутку в кабинете», — голос папы напоминает мне о том беспокойстве,
которое я испытал, когда увидел выражение их лиц, когда вошел.
Папа поворачивается и направляется в холл, Аполо с закрытым ртом улыбается мне и следует за ним. Клаудия
хмурит брови, глядя на меня. Я пожимаю плечами, потому что понятия не имею, что происходит, поэтому просто
выхожу в коридор.
Мы с Аресом входим в кабинет, закрывая за собой дверь. Я еще больше смущаюсь, когда вижу маму, сидящую
на одном из диванов, глаза у нее опухшие и красные, но у нее нет слез, как будто она их все выплакала. Аполлон
и папа садятся с другой стороны от нее, а мы с Аресом переглядываемся, прежде чем сесть на диван сбоку.
— Мы собрали их здесь, воспользовавшись тем, что Арес в гостях, чтобы они втроем могли это послушать. Мы
собирались сделать это прошлой ночью, когда он приехал сюда, но Артемис провел ночь в больнице… так что, —
начинает папа, — …ну, мы с его мамой приняли решение расстаться.
Какие?
После 4 июля я буду жить в давно купленном загородном доме, рядом с которым течет твоя любимая река,
Аполо — она улыбается ему, и глаза Аполо краснеют, руки у Ареса так сжаты. на коленях, что костяшки пальцев
белые.
И это болезненное чувство застает меня врасплох, потому что я думал, что почувствую облегчение, потому что
это то, чего мы всегда хотели, расстаться, потому что они уже причинили друг другу столько боли, но теперь,
когда это происходит, моя грудь горит, и я вижу скрытое боль в выражениях моих братьев.
Независимо от их ошибок, они наши родители, всегда вместе, я полагаю, что как их дети, у нас всегда была
скрытая надежда, что они исправят, что они будут продолжать вместе, с нами.
Наши родители ждут, пока кто-нибудь из нас что-нибудь скажет, но когда этого не происходит, мама сжимает
губы, набираясь сил.
— Я знаю, что… я совершил много ошибок, — его взгляд падает на меня, — … что я сильно ранил их своим
эгоизмом, и мне нет оправдания, и я не жду, что они поймут меня. Я просто хочу, чтобы вы знали, что я всегда
любил вас и всегда буду любить вас, и что двери моего дома будут открыты для вас, что — его голос прерывается
— … вы всегда будете моими детьми, а я всегда буду вашей матерью. .
— Нет, — он качает головой. После многих лет всего этого дерьма ты понимаешь это, — говорит он ей, но я
слышу боль в его голосе, потому что именно это он и делает — маскирует свои эмоции грубыми словами.
— Не плачь, — требует Арес. Ты не имеешь права плакать, не имеешь — его голос эмоционален и задыхается от
эмоций, которые он хочет подавить —… какого черта ты так долго? Если бы ты понял все это раньше, если бы...
«Мы не можем жить на «Если», Арес, — говорю я ему, сосредоточив его внимание на себе.
Были допущены ошибки, пострадали люди, это уже произошло, мы не можем изменить прошлое.
Мой голос холоднее, чем я ожидал, наверное, это то, что я делаю, холодно маскирую свои чувства. Печальная
улыбка расползается по моим губам, потому что мы с Аресом больше похожи, чем я ожидал.
— Все в порядке, Артемис, — говорит мама, вытирая слезы. Он имеет полное право высказаться. Арес, сынок, ты
можешь оскорблять меня, говори, что хочешь, я это заслужил.
Арес ничего не говорит и закрывает лицо обеими руками. Мой отец снова говорит.
«Ты можешь навещать ее, когда захочешь, и она тоже может приходить к тебе, когда захочет». Мы с твоей
мамой надеемся сохранить гражданские отношения, даже если мы пойдем разными путями.
«Мы понимаем», — говорю я своим братьям, которые даже не могут говорить. Я думаю, это хорошо, что они
справляются с этим таким зрелым и беспроблемным способом.
Мама встает.
— Мне нужно собираться, — моя грудь сжимается, но я заставляю себя улыбнуться ему.
Мне очень жаль, дети, я очень надеюсь, что однажды вы найдете в своем сердце силы простить меня.
Она выходит из студии, а мы все стоим, ничего не говоря. Арес раздраженно массирует лицо, Аполлон пытается
остановить слезы, а папа лишь грустно улыбается.
— Наверное, я тоже должен перед тобой извиниться, не во всем виновата твоя мать, я решил остаться с ней,
несмотря ни на что, я виноват во всем так же, как и она, что не рассталась, когда я должен был.
Я выхожу из кабинета и поднимаюсь по лестнице в свою комнату, чувствуя на себе взгляды находящихся в
комнате людей, но не смотрю на них. В своей комнате я сижу на кровати, провожу рукой по лицу, по волосам,
образ раскрасневшегося лица мамы не дает мне покоя. Кто-то открывает дверь, и входит Клаудия, ее
обеспокоенные глаза оценивают меня, когда она закрывает за собой дверь. Я расслабляю плечи, сдаваясь,
потому что с ней не нужно ничего маскировать.
-Ты в порядке? Я хватаю ее за бедра и обнимаю, прижимаясь лицом к ее животу, ее запах успокаивает меня.
«Я буду хорошим отцом», — обещаю я, потому что так и будет. Я буду стараться изо всех сил, Клаудия, обещаю
тебе.
Так что моему ребенку не нужно проходить через то, через что прошла я или через что прошла ее мать. Клаудия
нежно гладит меня по голове.
Любить эту женщину и делать все возможное, чтобы вырастить моего ребенка, — моя цель сейчас и всегда,
потому что я не могу изменить прошлое или заставить ее раны исчезнуть, но я могу внести свой вклад в другое
будущее для нас.
Глава 36:
«Я уже запутался»
Клаудия
Больницы.
Я успешно избегал их всю свою жизнь, за исключением того времени, когда мне сделали операцию по удалению
аппендицита, и визитов, на которые я сопровождал свою мать. Однако те дни, когда я избегал этого, прошли,
потому что теперь, когда я беременна, они станут частью моей жизни, назначений, УЗИ. Несмотря на все это, я
чувствую себя более подготовленным и спокойным, чем думал.
Кто нет?
Артемис.
Артемис расхаживает взад-вперед по приемной гинеколога, проводит рукой по волосам, пару раз ослабляет
галстук, и я вздыхаю.
Он останавливается передо мной, его грудь вздымается, когда он делает глубокий вдох, а затем выдыхает. Его
красивые карие глаза смотрят на меня, как будто ему нужно было увидеть безмятежность на моем лице, чтобы
успокоиться. Я не понимаю, почему он так нервничает, может быть, видя его таким, я так спокойна, мы не можем
оба нервничать, и теперь, когда я думаю об этом, я всегда лучше справлялась со своими эмоциями. Артемис
умеет только маскировать их, чтобы не иметь с ними дела и не выйти из-под контроля, как сейчас.
"Это только первое свидание" я беру его за руку и поворачиваюсь к нему "...все будет хорошо."
-Нет, ты не такой.
Я глажу его щеку, я чувствую его светлую бородку на своих пальцах, его губы провоцируют меня, поэтому я
приближаюсь к нему и целую его, мне нравится иметь возможность целовать его, когда я хочу, мне больше не
нужно сдерживаться или мириться с этим , не говоря уже о том, чтобы скрывать, как сильно он мне нравится, как
сильно я всегда любила его.
Мы встаем и идем в кабинет доктора Диаса. Медсестра ведет нас, и мы проходим еще одну дверь, чтобы войти.
Доктор Диас — женщина лет сорока, с черными волосами и темными глазами, она улыбается нам, когда видит
нас, ее взгляд немного дольше задерживается на мужчине рядом со мной, и я не виню ее. Артемис слишком
привлекателен для его же блага.
— Приятно познакомиться, — она пожимает нам обоим руки. Меня зовут Паула Диас, и я очень рада, что они
выбрали меня для этого важного этапа своей жизни, Клаудия.
нет?
-Да.
— Ну, — она проверяет документы, которые я заполнил некоторое время назад. Прежде всего, поздравляю тебя
с беременностью, Клаудия, если я воспользуюсь информацией, которую ты предоставила, тебе 8 недель, мы
собираемся сделать несколько анализов крови, чтобы убедиться, что у тебя все в порядке, так как я видел в твоей
истории, что ты пару дней назад попали в экстренную ситуацию из-за небольшой анемии.
Войдя в комнату, я ложусь на стол рядом с аппаратом УЗИ с довольно большим экраном. Артемис садится рядом
со мной и берет меня за руку. Др.
Диаз надевает перчатки, наносит гель мне на низ живота, и я делаю глубокий вдох. Мои глаза прикованы к
экрану, ожидая увидеть все.
— Вот оно, — бормочет она, и я перевожу взгляд с Артемисой, потому что ничего не вижу, только серое и черное
на экране.
Доктор Диас улыбается и указывает на самый маленький круг, который я когда-либо видел в своей жизни, я
щурюсь, чтобы лучше рассмотреть, пока она не увеличивает изображение.
«Еще слишком рано, чтобы хорошо видеть это на УЗИ, но, поскольку у вас была анемия, я хочу убедиться, что все
в порядке», — комментирует она, продолжая проверять. Артемис завороженно смотрит на экран. Это заставляет
меня улыбнуться, прежде чем я снова смотрю на экран.
Там есть плодный мешок, и внутри мы можем видеть, как формируется маленький эмбрион.
Странное чувство охватывает мою грудь, и впервые с тех пор, как я получил известие, я чувствую абсолютное
счастье, я не могу любить его так быстро, это невозможно, как будто видя его, все меняется.
«Очень хорошо, все выглядит нормально», — говорит он нам, когда заканчивает и снимает перчатки.
«Я запишу вас на завтра, чтобы сдать анализы крови, а пока продолжайте принимать витамины, которые вам
прислал врач скорой помощи, и очень хорошую диету», — объясняет он с улыбкой. Я увижусь с вами через две
недели, чтобы еще раз убедиться, что все идет хорошо, еще раз поздравляю, миссис Идальго.
Артемис и я кладем руки друг перед другом и пожимаем их, говоря одновременно.
-Нет…
-Нет…
«О», — краснеет доктор Диас. Мне очень жаль, я не должен был предполагать.
Нас окружает неловкое молчание, поэтому я встаю, чтобы попрощаться с ней и получить бумагу с записью на
завтра, мы быстро уходим оттуда.
***
По дороге домой нервы начинают сдавать. Удивительно, как я совсем не нервничал на приеме у врача, но я
нервничаю сейчас, когда нам приходится сталкиваться с тем, что я считаю самой сложной и неудобной частью
всей этой ситуации прямо сейчас.
Наши семьи.
Артемис и я решили рассказать им, убедившись, что с ребенком все в порядке. Кроме того, это было совместное
решение, что мы должны воспользоваться тем фактом, что Арес находится в гостях, а миссис Идальго еще не
уехала, это последний день, когда семья Идальго будет полной. Все причины налицо, но это не избавляет меня
от страха перед различными реакциями.
Артемис останавливает машину перед домом и мы выходим, небо закрывают тучи, вдалеке звучит гром, я знаю,
что скоро будет дождь. Я прислоняюсь спиной к машине, скрещиваю руки на груди и смотрю на дом Идальго, я
провел большую часть своей жизни в этом месте. Я почти могу представить всех нас детьми, выбегающими из
парадной двери с водяными пистолетами и нападающими друг на друга.
-Я в порядке.
Нам не нужно много времени, чтобы собрать всю семью в кабинете, Хуан Идальго сидит за своим столом, а
София сидит на единственном диване. Моя мама сидит в кресле рядом со столом Идальго. Дедушка садится на
диван напротив Софии, входят Арес и Аполо, о чем-то шутя. Их улыбки настолько одинаковы, что не оставляют
сомнений в том, что они братья. Они стоят позади дедушки.
И все взгляды падают на нас двоих. София осматривает меня с ног до головы с явным неодобрением на лице. Из
того, что рассказала мне Артемис, я думаю, что она пытается играть роль раскаявшейся матери, и хотя она может
изменять своим детям и мужу, она не изменяет мне. Я точно знаю, что она за человек, и хотя мы все
заслуживаем второго шанса, я не думаю, что это то, что она ищет, интерес этой дамы к переменам неискренний
и никогда не будет. Он действует таким образом только для того, чтобы, если в какой-то момент мистер Хуан
перестанет давать ему деньги, он может получить их через своих детей, особенно от Артемисы, у которой уже
есть свой бизнес и деньги помимо компании. И я не виню мальчиков за то, что они ей поверили, она их мама, и
они ее любят.
«Ну, причина, по которой мы здесь, в том, что мы с Клаудией хотим сказать тебе кое-что важное», — Артемис
берет меня за руку, и София корчит лицо.
Мама улыбается.
Артемис смотрит на меня, и я киваю, чтобы он продолжал, потому что я никак не могу сказать это.
— При всем уважении, Артемис, — говорит дед, — мы это уже знали, я знаю, ты думаешь, что умеешь скрывать
свои отношения, но это не так.
-Я беременна.
Абсолютная тишина.
Никто не говорит, никто не двигается, некоторые смотрят удивленно. Моя храбрость, кажется, движет
Артемисой.
«Несмотря на то, что мы этого не планировали, мы очень счастливы», — он выжидающе улыбается, глядя на
каждого из людей вокруг нас.
-Поздравляю! — говорит он нам, улыбаясь. Я буду прадедушкой! Он поднимает кулаки в воздух. Я никогда не
думал, что доживу до правнука или правнучки.
«Поздравляю, сынок», — на лице мистера Идальго читается нечто среднее между очарованием и гордостью. Не
думал, что стану дедушкой в таком юном возрасте.
Я ловлю движение краем глаза и едва успеваю повернуться, как Арес заключает меня в объятия и поднимает с
земли.
-Я буду дядей! — повторяет он снова и снова мне на ухо, и его радость заставляет меня хихикать, когда он
опускает меня, хватает меня за лицо обеими руками и целует в лоб. Поздравляю, дорогая.
-Спасибо, идиот.
— Мой малыш, — шепчет он, прежде чем обнять меня. Я знаю, это неожиданно, — шепчет он мне на ухо, — но я
так рад узнать, что я буду в этом мире, чтобы встретить своего внука или внучку, и что ты больше не одна.
Это вызывает у меня слезы на глазах, потому что я знаю, что вы имеете в виду, врачи не были очень
оптимистичны в отношении прогрессирования болезни мамы. Я до сих пор помню трещину в сердце, когда нам
сказали, может, еще год, может, два. Ее облегчение разбивает мне сердце, но я рад, что это, хоть и неожиданно,
вселяет в нее покой.
Я предполагаю, что неожиданные вещи, которые случаются с нами, могут иметь положительную сторону.
Эта мысль захватывает меня, когда я вижу, как они все улыбаются, поздравляют друг друга, счастливы. Это была
не та реакция, которую я ожидал. Эмоции на их лицах заставляют меня чувствовать себя частью чего-то, это
заставляет меня чувствовать себя... как семья. Слезы от того, что моя мать начала становиться все гуще, потому
что я никогда не думала, что у меня будет такое, что рядом со мной будет так много людей, которым
небезразлично, которые будут так счастливы за моего сына.
Я виню гормоны беременности в том, что у меня вырываются слезы, которые я быстро вытираю.
— Ты не знаешь, мальчик это или девочка? — спрашивает меня Аполлон, и все выжидающе слушают.
«Я уверен, что это мальчик», — говорит дедушка. На протяжении многих поколений ни у одного Идальго не было
девушки — это звучит почти так, как будто он хочет ее.
-Что?
Аполлон фыркает.
Я играю сумасшедшим.
И между детскими дискуссиями Ареса и Аполлона о том, кто лучше, словами поддержки мамы, счастьем
дедушки, принятием мистера Хуана и взглядом чистой любви Артемисы, я улыбаюсь, как никогда раньше,
потому что я понимаю, что я не одинок, и что я не будет долго. Этот защитный ребенок во мне, выросший на
улице, улыбается мне в ответ, потому что у нее есть то, чего она всегда хотела всем сердцем: семья.
Глава 37:
"Последняя глава""
Клаудия
-Клавдия.
-Нет.
Мы в его комнате, утреннее солнце льется в его окно. Я заканчиваю одеваться, чтобы пойти в компанию после
ночи с ним.
Артемис хочет, чтобы я бросила стажировку в компании и весь день сидела дома.
Я беременна, но это не мешает мне выполнять свою работу. Кроме того, контракт на 6 месяцев, и у меня
осталось всего два, я думаю, что еще два месяца я справлюсь, у меня до сих пор нет даже признаков живота.
- Я ничего не пытаюсь доказать, я просто хочу быть ответственным, я подписал контракт на полгода, а у меня
осталось всего два.
— Контракт в моей компании, ты не обязан его заканчивать, я могу принять это как должное.
-Нет.
-Ой! Он оборачивается и кладет голову на руки, когда он поворачивается ко мне, я скрещиваю руки на груди. Вы
знаете, сколько людей убили бы, чтобы остаться дома и не работать?
«Клавдия», он поджимает губы, «...ты такая упрямая, я должен был знать, может быть, мне просто нужно было
приказать тебя уволить».
-Отвали.
Я поворачиваюсь, чтобы уйти, но меня снова охватывает утренняя тошнота, я давлюсь, бегу в ванную комнату и
наклоняюсь над унитазом, чтобы меня вырвало. Артемис стоит в дверях ванной, скрестив руки на груди. Я вижу
это в отражении зеркала в ванной, когда выпрямляюсь и иду к раковине, чтобы прополоскать рот. Я холодно
смотрю на него.
-Клавдия…
— Нет, — поворачиваюсь к нему. Послушай, Артемис, я понимаю твое беспокойство, и это не значит, что я
неблагодарна за то, что могу остаться дома, но это моя жизнь, и мое решение состоит в том, чтобы расторгнуть
контракт, сохранить свою репутацию чистой и ответственной. Я хочу продолжить свою работу и период.
Он кривит губы.
— Ты хоть представляешь, каким идиотом ты себя ведешь сегодня утром? Приказать меня уволить?
Действительно?
— Прости, прости, я не знаю, что со мной, я просто хочу... просто, — он делает паузу и делает шаг ко мне, — я
просто хочу, чтобы ты была в безопасности, если что случается с тобой...
— Артемис, я в порядке, — уверяю я его. Как вы думаете, я бы сделал что-нибудь, чтобы подвергнуть риску
нашего ребенка?
— Дело не в этом, — вздыхает он и держит мое лицо обеими руками. Я идиот, извините.
-Клавдия...
***
Артемис уже покинул должность менеджера и делегировал ее своему лучшему другу Алексу. Он свободен от
компании и может делать то, что хочет, он контролирует бизнес, который создал самостоятельно, и я убедил его
пройти курсы рисования, чтобы восстановить эту страсть.
Это также месяц, в котором мы можем пойти на консультацию, чтобы узнать пол ребенка. Доктор Диаз был
очень взволнован, и когда мы возвращаемся домой с консультации, все ждут нас в комнате. Дедушка, мама,
мистер Идальго, Аполо, единственный, кого не хватает, это Арес, и он разговаривает по видеосвязи с планшета
посреди комнаты.
-Это девушка! Я говорю им взволнованно, потому что знаю, что, хотя они и не говорили этого вслух, они все
скрестили пальцы ради девушки.
Он сжимает плечи.
-Придурок.
Мама обнимает меня сбоку, и мистер Хуан подходит ко мне, засунув руки в карманы элегантных брюк.
«Вы творите историю в семье Идальго, — говорит он мне. Она первая девочка во всей семье, у моих братьев
были только мальчики.
— Моя первая внучка, — вмешивается дедушка. Вы уже начали готовить свою комнату?
— Они воспользуются одной из комнат наверху? Мистер Идальго начинает. Ах, но с лестницей будут проблемы,
верно?
— Ты будешь жить здесь, да? — спрашивает дедушка с явным беспокойством на лице. Этот дом огромен, кроме
того, я думаю, бабушка и дедушка — он указывает на маму и мистера Хуана — хотели бы быть рядом с внучкой.
Мы немного поболтали со всеми, прежде чем подняться в комнату Артемисы. Я зеваю и вытягиваю руки в
воздух, прежде чем сесть на кровать, я так устаю в последнее время, и я больше ничего не делаю, я закончил
стажировку, и они наняли горничную для дома из-за Конечно, Артемис не позволит мне, я позволю тебе сделать
что угодно. Я больше не жалуюсь на его чрезмерную опеку, на то, как я устаю каждый день, ничего не делая, я не
хочу представлять, что было бы, если бы он все еще был главным в доме.
Артемис расстегивает рубашку и снимает ее, а я просто смотрю на него. В последнее время гормоны сделали
меня ненасытной. Он наклоняется и нежно целует меня, нежно лаская мое лицо, и я хватаю его за шею и тяну на
себя, пока он не оказывается на мне на кровати.
-Ты жалуешься?
"Нисколько.
***
К девятому месяцу я уже не могу даже много ходить, чтобы мои лодыжки не отекли, и я задыхаюсь, выполняя
самые простые действия. Не говоря уже о моей спине и о том, как трудно найти положение для сна.
Артемис и я решили остаться в доме Идальго, по крайней мере, на первый год жизни нашей дочери. Мы хотим,
чтобы дедушка, мистер Хуан и мама наслаждались этим как можно больше. Посмотрим позже, останемся мы
или уйдем. Мы ничего не слышали от миссис Софии, и я не удивлен, она, вероятно, не хочет ничего слышать от
меня и моей дочери, и это нормально. Я не хочу, чтобы кто-то с такой плохой атмосферой был рядом с моей
дочерью.
Артемис намного спокойнее теперь, когда он больше не работает в компании Идальго и что ему нужно только
время от времени следить за своими делами. Он наслаждается рисованием как никогда с тех пор, как несколько
месяцев назад начал курс рисования. Несмотря на то, что прошло не так много времени, его рисунки становятся
все лучше и артистичнее, я думаю, когда вы рождаетесь с талантом, не имеет значения, сколько времени
пройдет.
Мы уже тщательно подготовили комнату нашей дочери. У нас весенние каникулы, так что все дома. Джин и
Алекс пришли сегодня, чтобы помочь с последними деталями комнаты. Аполлон и Арес в гостиной собирают
комод со сложными инструкциями. Я слышу, как они здесь, в комнате, спорят о том, что делать.
Джин вешает имя моей дочери на край кроватки с помощью напряжённого Алекса.
Алекс и Джин живут ради шутливых ссор, но стали хорошими друзьями благодаря Артемисе и мне. Думаю,
будучи нашими лучшими друзьями, у них не было выбора.
-Трусливый.
«Я слышал тебя, и ты больше не мой босс, так что я могу тебя ударить».
Я встаю, используя подлокотники кресла как рычаг. Однако, когда я выпрямляюсь, я чувствую, как теплая
жидкость стекает по моей промежности на пол. Все удивленно смотрят на меня.
«О, — это все, что я могу сказать, — кажется, у меня отошли воды».
И оттуда все превращается в хаос, Артемис снова и снова спрашивает меня, в порядке ли я. Джин и Алекс ходят
туда-сюда. Я поддерживаю живот одной рукой, а другой использую Артемису для поддержки, чтобы выбраться
из комнаты и спуститься по лестнице.
"Ребенок! Он идет!"
Больше хаоса.
Мама, дедушка и мистер Хуан выходят из кухни, где они готовили мясо для весеннего жаркого. Они все хотят
поговорить со мной и успокоить меня, в то же время, когда они сумасшедшие.
Поездка в больницу намного быстрее, чем я ожидал, и по прибытии меня оформили с документами и посадили в
инвалидное кресло, хотя я могу ходить.
Я хотела бы сказать, что весь процесс родов был замечательным, но правда в том, что это слишком больно. Я
думал, что буду против того, чтобы меня там принимала куча врачей, но, по крайней мере, то, что вы считаете
скромностью в этой ситуации, вы просто хотите прекратить боль и родить своего ребенка, остальное не имеет
значения.
Артемис все время держит меня за руку, и он такой бледный, что я думаю, кто-нибудь подумает, что это он
рожает.
«Давай, Клаудия, давай, еще тужься», — подбадривает меня доктор Диас, я делаю усилие тужиться, не дыша.
Подожди, подожди, это, хорошо, хорошо.
Из последних сил я отдаю все силы, чтобы на этот раз вытащить ребенка. У меня кончаются силы, без воздуха,
пока у меня не начинает кружиться голова, но все это не имеет значения, когда я слышу плач своего ребенка.
Доктор Диаз немного вытирает его, прежде чем положить в мои объятия, и я не могу сдержать слез. Я никогда
никого не любил так мгновенно, так глубоко.
Артемис склоняется над нами, его глаза покраснели, и нежно гладит маленькую головку ребенка, как будто это
что-то такое драгоценное, что он боится к ней прикоснуться.
«Здравствуй, привет, любовь моя», — шепчу я между рыданиями. Добро пожаловать в мир, Гера Идальго.
Артемис целует ее в лоб, прежде чем коротко поцеловать меня. Когда они расходятся, он смотрит мне в глаза, в
его взгляде столько эмоций, столько любви, что я впервые без колебаний могу сказать: я люблю тебя, Артемис.
Я больше не боюсь, и та фраза, которую я слышала из его уст все эти месяцы, которую я слышала, как он шептал
мне в живот, не имеет отношения к тем плохим мужчинам, которые изменили маме. Теперь все, о чем я думаю,
когда слушаю ее, это теплый мальчик, с которым я выросла, и этот прекрасный ребенок на моих руках.
— Я знаю, дорогая, — он говорит это не высокомерно, а так, как будто знал это все это время, как будто ему не
нужно, чтобы я это говорила, потому что он знал, как трудно мне было сказать это. Это. Я тоже люблю тебя,
Клаудия.
На третий день нас выписывают, и Гера в центре внимания в доме Идальго. Все борются за то, кто ее носит, кто
меняет ей подгузник и кто укладывает ее спать. Я думаю, что быть первой девушкой Идальго — это большое
событие. Хорошо, что они нам очень помогают, так что мы с Артемисой можем время от времени отдыхать.
Гера — прекрасный ребенок, у нее на головке немного каштановых волос. Черты лица у нее очаровательны, а
глаза пока голубые, хотя мне сказали, что цвет некоторых детских глаз со временем меняется.
Я не ожидал, что они будут такого цвета, думаю, это то, что он унаследовал от других поколений. По словам
мамы, у моего отца были голубые глаза, как у матери Артемисы, а также Арес и, конечно же, Арес не упустил бы
возможности подразнить Артемису тем, что он настоящий отец.
— Прости, брат, — драматично говорит Арес Артемисе. Я пытался сопротивляться, но у Клаудии есть решимость,
она…
«Уважение, Арес.
«Всегда такой серьезный», — качает головой Арес, прежде чем наклониться над колыбелью, чтобы взять Геру.
Привет еще раз, красотка, кто будет сердцеедом, как их дядя? ВОЗ?
«Почему ты не говоришь ему что-то вроде того, что он будет умным, или что я знаю?» сердцеед, как его дядя? В
самом деле?
Артемис вздыхает и садится рядом со мной на кровать. Мне все еще немного больно.
***
4 июля…
Впервые за несколько месяцев мы с Артемисой остались одни.
Гера осталась дома с бабушкой и дедушкой, которые были более чем счастливы заботиться о ней.
Я думаю, что это первое 4 июля, которое мы с ним провели вместе вот так в одиночестве, начиная с того, что мы
провели, когда были подростками, когда мне пришлось отказаться люблю его из-за его матери.
Мы пришли на красивый и уединенный пляж в нескольких часах езды от дома. Мы сидим на песке, прекрасная
луна в темном небе отражается в море. С одной стороны есть дощатый настил, ведущий к пляжу, где можно
увидеть некоторых людей. Ветер развевает мои волосы назад, и я смотрю на мужчину рядом со мной.
— Здесь красиво, — честно говорю я ей, кладу голову ей на плечо и понимаю, что она дрожит. Я выпрямляюсь.
Вам холодно?
-Нет.
Я хмурю брови.
«Ты дрожишь».
Он не смотрит на меня и указывает на дощатый настил. Внезапно из него начинают вылетать фейерверки, летая
над морем, пока не взорвутся тысячами цветов. Открываю рот от удивления, потому что совершенно
потрясающий. Я встаю, чтобы приблизиться к берегу и наслаждаться зрелищем. Конечно, Артемис приготовил бы
что-то подобное. Извините, следуйте за мной.
«Это красиво», — говорю я ему, поворачиваясь, чтобы посмотреть на него. Мне нравится это… — я замолкаю,
когда вижу, как он стоит на одном колене в песке передо мной.
«Клавдия, — начинает он, — я не умею говорить, но сегодня под этим фейерверком я сделаю все, что в моих
силах. Я вырос с тобой, ты был моим другом, моей опорой и моей первой любовью.
На ум пришло воспоминание о том, как он показал мне язык, когда дрался со мной в детстве.
Я вспомнил все случаи, когда он помогал мне, когда я ходил во сне и боялся темноты, как я протирал ему раны
на костяшках пальцев, когда он дрался, как он защищал меня, когда ко мне приставали в школе. Спокойствие его
карих глаз, когда он сказал мне: я создаю пространство для тебя.
«Наш путь был непростым, и препятствий было много, но мы вместе чуть больше года, и мы приветствовали
нашу драгоценную Геру, — эмоционально говорит он, — и я не сомневаюсь, что ты тот человек, которого я хочу
видеть». проводить время с.» до конца моей жизни, женщина, с которой я хочу создать дом. Для меня это всегда
был ты.
— Итак, этот Айсберг, Супер-кот и влюбленный до мозга костей мужчина, сегодня, 4 июля, задает тебе вопрос, ты
выйдешь за меня замуж?
Он поднимает руку с коробкой для колец. Я подношу руку ко рту и улыбаюсь сквозь слезы.
-Да, конечно.
Я наклоняюсь над ним и обнимаю его. Фейерверки продолжают эхом отражаться в ночном небе, освещая нас.
Когда я отстраняюсь, он надевает кольцо мне на палец и целует.
Это поцелуй, полный эмоций, любви, обещаний. Он останавливается и упирается своим лбом в мой. Его глаза
исследуют мои.
Я ласкаю его лицо, поглаживая его светлую бородку и целую в ответ от всей души.
Эпилог:
10 лет спустя…
Клаудия
Мои темные очки защищают меня от безжалостного солнца пляжей Южной Каролины, мне нравится ощущать
жар на коже. Звук спокойных волн, плещущихся о берег, так расслабляет. Я лежу на песке, немного загораю. Мне
нужен был этот отпуск.
Управление собственной рекламной компанией плюс все фонды, которые я начал с помощью Artemis, утомляют
меня и не оставляют мне много свободного времени. Однако я всегда слежу за тем, чтобы проводить достаточно
времени со своей семьей, особенно с детьми и мужем. Д
-Мама! — Аид, мой младший сын, бежит ко мне с песчаными руками, полными ракушек, его мокрые рыжие
волосы облепляют его маленькое лицо, солнечный свет делает его медовые глаза светлее, а веснушки на скулах
выделяются. Я нашел много на этот раз.
Его старшая сестра подходит к нему сзади, скрестив руки на груди с раздраженным выражением лица, иногда
мне кажется, что она ведет себя как мини-взрослая. Я опираюсь на локти, чтобы немного приподняться и
улыбнуться ему.
«Вау, это много», — говорю я ему, он любит собирать вещи из тех мест, куда мы ходим. Его комната полна
разных вещей из стран, в которых мы побывали. Вы должны выбрать те, которые вам больше всего нравятся для
вашей коллекции.
«Как будто у нее уже мало вещей в комнате», — отвечает ее сестра, и я смотрю на нее.
"Гера...
И вот начинается спор. Я их успокаиваю, и у нас идет обычный разговор об уважении и терпимости между
братьями. Гера вздыхает.
«Прости, вулкан», — так она называет его из-за цвета волос Аида.
«Хорошо», — отвечает он, но то, как он дуется, восхитительно и может убедить любого, даже его капризную
сестру.
Аид прекрасен, они оба прекрасны, мои дети, мои дети. Я вижу, как они возвращаются на берег моря и
встречают по пути своего отца.
Мой муж только что вышел из воды, и годы были для него очень хорошими, почему он становится лучше с
возрастом? Это ненормально. Он продолжает тренироваться каждый день, вода стекает по мышцам его груди и
живота, а также по рукам. Та светлая бородка, которую я так люблю, до сих пор украшает его очерченную
челюсть. Он качает головой, чтобы немного высушить волосы, прежде чем провести по ним рукой, и я
прикусываю нижнюю губу. Я думаю, что буду лизать этот пресс позже, когда дети уснут.
Артемис подходит ко мне, целует и садится рядом.
— Твоё выражение лица, когда ты смотришь на меня и думаешь о сексе, очень очевидно, Клаудия.
Я улыбаюсь.
-Ты жалуешься?
— Вовсе нет, — он приближает свой рот к моему уху. На самом деле, я думал, что теперь, когда дети заснут...
Со всеми нашими обязанностями, вашей компанией, моей, детьми, фондами, иногда мы проводим время без
уединения и не осознаем этого, пока нас не поглотит желание. Мне кажется, это взрослый.
«Уже поздно, мы должны вернуться в отель и подготовиться к фейерверку», — говорит мне Артемис, поглаживая
мою голую спину.
Мой купальник состоит из двух частей, я не против показать шрам от кесарева сечения Аида, потому что он не
мог быть естественным, как у Геры, или аппендицит, или мои растяжки от беременности, я благодарю свою маму
за то, что она научила меня люблю себя такой, какая я есть.
Покойся с миром моя прекрасная старушка, она скончалась несколько лет назад. Она прожила намного дольше,
чем ожидали врачи, и я думаю, что она получила много сил, когда родилась Гера, а затем Аид, ее внуки были ее
силой и ее волей к жизни, пока она не сможет больше.
Меня утешает то, что она наслаждалась своими последними годами с внуками и была так счастлива.
Я надеюсь быть хорошей матерью, как ты, мама. Несмотря на то, что вы совершали ошибки, вы дали мне столько
любви, вы научили меня повышать свою самооценку и свою ценность. Я надеюсь не разочаровать вас.
-О чем ты думаешь? Артемис кладет руку мне на плечо, чтобы обнять меня сбоку.
— В маму.
Он целует меня в висок, но я отмахиваюсь, мы приехали не для этого на традиционные каникулы Идальго. Пять
лет назад зародилась традиция приезжать на эти пляжи на празднование 4 июля. Идальго со всей страны
приезжали сюда, чтобы встретиться с нами хотя бы раз в год. Это была идея дедушки в попытке сблизить своих
детей и потомство, и это сработало.
Мы зовем детей и возвращаемся в отель, чтобы принять душ и переодеться. Мы боремся, чтобы Аид не уснул на
диване после принятия ванны, это традиция, что мы вместе на фейерверке. Спускаемся на пляж, где будет шоу, и
садимся на раскладные стулья. Аид сидит у меня на коленях, а Гера стоит позади своего отца и обнимает его
сзади для поддержки.
-Ух ты! — восклицает Аид и смотрит на меня, чтобы убедиться, что я ничего не пропустил.
Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на мужчину моей жизни, отражение разноцветного фейерверка на его
красивом лице, как будто почувствовав мой взгляд, он тоже смотрит на меня, и в этот момент мы снова те
нервные подростки того Четвертого июля столько лет. назад .
Я никогда не думал, что возможно быть таким счастливым, что мы с ним снова встретимся и что мы сможем
возобновить те чувства на всю жизнь. Я взволнованно сжимаю ее руку, потому что на этот раз не отпущу.
Невзирая на раны и время, затраченное на это, у всех нас есть способность любить и быть любимыми при всем
желании. И хотя жизнь закручивает тебя по своей прихоти, рано или поздно ты найдешь того человека, который
держит тебя за руку, несмотря ни на что, того человека, который может видеть
через вас.
КОНЕЦ