В. И. Циркин, С. И. Трухина, А. Н.

Трухин

Нейрофизиология
основы психофизиологии

Учебник для вузов

2-е издание, исправленное и дополненное

Рекомендовано Учебно-методическим
отделом высшего образования в качестве учебника
для студентов высших учебных заведений,
обучающихся по медицинским направлениям

Рекомендуется Учебно-методическим объединением

по медицинскому и фармацевтическому образованию вузов России
в качестве учебного пособия для студентов медицинских вузов

Книга доступна на образовательной платформе «Юрайт» urait.ru,

а также в мобильном приложении «Юрайт.Библиотека»

Москва  Юрайт  2020

УДК 612.8(075.8)
ББК 28.073я73
Ц69
Авторы:
Циркин Виктор Иванович — профессор, доктор медицинских наук, профессор
кафедры биологии и методики обучения биологии Института биологии и биотех-
нологии Вятского государственного университета, старший научный сотрудник
Института нейронаук Казанского государственного медицинского университета
Минздрава Российской Федерации, отличник народного просвещения, почетный
работник высшего профессионального образования Российской Федерации;
Трухина Светлана Ивановна — доцент, кандидат биологических наук,
доцент кафедры биологии и методики обучения биологии Института биологии
и биотехнологии Вятского государственного университета, отличник народного
просвещения, почетный работник высшего профессионального образования Рос-
сийской Федерации;
Трухин Андрей Николаевич — доцент, кандидат биологических наук, доцент
кафедры биологии и методики обучения биологии Института биологии и биотех-
нологии Вятского государственного университета.
Рецензенты:
Смирнов В. М. — доктор биологических наук, профессор кафедры физиологии
медико-биологического факультета Российского национального исследователь-
ского медицинского университета имени Н. И. Пирогова Министерства здравоох-
ранения Российской Федерации;
Сашенков С. Л. — доктор медицинских наук, профессор, заведующий кафе-
дрой нормальной физиологии Южно-Уральского государственного медицинского
университета (г. Челябинск).

Циркин, В. И.
Ц69 Нейрофизиология: основы психофизиологии : учебник для вузов / В. И. Цир-
кин, С. И. Трухина, А. Н. Трухин. — 2-е изд., испр. и доп. — Москва : Издательство
Юрайт, 2020. — 577 с. — (Высшее образование). — Текст : непосредственный.
ISBN 978-5-534-12807-9
Учебник содержит все основные разделы, предусмотренные в курсе «Психо-
физиология», за исключением раздела «Физиология памяти» , который представ-
лен в нашем учебнике «Нейрофизиология: физиология памяти» (М. : Издатель-
ство Юрайт, 2020). В частности, даются сведения о физиологии речи, мышления,
сознания, внимания, воли, эмоций, потребности и мотиваций, функциональ-
ного состояния мозга, а также рассматриваются вопросы нарушения мышления
(шизофрения, аутизм, синдром Дауна и др.), внимания (синдром дефицита вни-
мания с гиперактивностью), воли (двигательные конверсионные расстройства,
синдром Туретта, синдром «чужой руки» и др.) и эмоций (наркомания, депрессив-
ные, тревожные, суицидальные, агрессивные и биполярные состояния).
Для студентов бакалавриата, магистратуры и специалитета психологиче-
ских, медицинских и биологических специальностей. Может быть полезен аспиран-
там соответствующего профиля, а также психиатрам, наркологам, неонатоло-
гам, педиатрам, акушерам, фармакологам, генетикам, социальным работникам,
педагогам, школьным психологам.

УДК 612.8(075.8)
ББК 28.073я73
Все права защищены. Никакая часть данной книги не может быть воспроизведена
в какой бы то ни было форме без письменного разрешения владельцев авторских прав.

© Трухин А. Н., Трухина С. И., Циркин В. И.,

2001
© Трухин А. Н., Трухина С. И., Циркин В. И.,
2020, с изменениями
ISBN 978-5-534-12807-9 © ООО «Издательство Юрайт», 2020
 Оглавление

Предисловие.................................................................................... 7
Глава 1. Поведенческие реакции человека
и животных. Потребности и мотивации......................................12
1.1. Формы поведения (поведенческие реакции) человека
и животных........................................................................................ 12
1.2. Потребности организма.................................................................... 14
1.3. Мотивации......................................................................................... 19
1.4. Теория функциональных систем как интегральная теория
поведения человека и животных...................................................... 30
1.5. Стресс, или общий адаптационный синдром................................... 33
Глава 2. Физиология эмоций........................................................48
2.1. Терминология и классификация эмоций......................................... 48
2.2. Физиологическая роль эмоций......................................................... 58
2.3. Нейроанатомия эмоций.................................................................... 66
2.4. Физиологические механизмы эмоций (теории, гипотезы)............. 68
2.5. Роль нейротрансмиттерных систем в формировании эмоций........ 79
Глава 3. Нарушения эмоций.........................................................96
3.1. Наркотические вещества. Наркомания............................................ 96
3.2. Механизм действия отдельных наркотиков................................... 108
3.3. Страх как эмоциональное состояние, индуцирующее
депрессию и тревожность............................................................... 130
3.4. Депрессивные состояния................................................................ 133
3.5. Тревожные расстройства................................................................ 150
3.6. Суицидальные состояния................................................................ 157
3.7. Агрессивное состояние. Агрессивность.......................................... 158
3.8. Биполярное расстройство, или маниакально-депрессивный
синдром............................................................................................ 161
Глава 4. Физиологические основы речи.................................... 165
4.1. Введение в проблему....................................................................... 165
4.2. Физиологические основы речи....................................................... 171
4.3. Физиологические основы фонации и артикуляции....................... 191
Глава 5. Сознание как физиологическая проблема.
Психотерапия и гипноз............................................................... 198
5.1. Психофизиология сознания............................................................ 198
5.2. Современные представления о физиологической основе
сознания........................................................................................... 204

3
 5.3. Представления об асимметрии коры больших полушарий........... 210
5.4. Бессознательные психические явления.......................................... 215
5.5. Физиологические основы психотерапии, гипноза
и медитации..................................................................................... 220
Глава 6. Физиологические основы мышления..........................231
6.1. Исторические аспекты изучения мышления
и физиологических механизмов, лежащих в его основе................ 231
6.2. Методические подходы к оценке индивидуальных
особенностей мышления................................................................. 238
6.3. Общие представления о физиологических процессах,
лежащих в основе мышления.......................................................... 242
6.4. Роль трансмиттерных систем в реализации процессов
мышления у здорового человека..................................................... 249
6.5. Активизация познавательной (умственной) деятельности
здорового человека.......................................................................... 267
Глава 7. Расстройства мышления............................................... 273
7.1. Шизофрения.................................................................................... 275
7.2. Роль трансмиттерных систем в формировании шизофрении....... 278
7.3. Аутизм, расстройства аутистического спектра.............................. 291
7.4. Роль дисфункции трансмиттерных систем в формировании
аутизма............................................................................................. 302
7.5. Синдром ломкой X-хромосомы....................................................... 314
7.6. Синдром Дауна................................................................................ 330
7.7. Состояние трансмиттерных систем при синдроме Дауна.............. 351
7.8. Синдром врожденного гипотиреоза (йодной
недостаточности), или кретинизм, и роль гормонов
щитовидной железы в развитии мозга........................................... 359
7.9. Фенилкетонурия.............................................................................. 373
7.10. Липидозы (сфинголипидозы и гликолипидозы)
как лизосомные болезни накопления, ведущие
к интеллектуальной инвалидности
и ранней смертности....................................................................... 376
Глава 8. Психофизиология внимания........................................ 381
8.1. Внимание и его виды....................................................................... 381
8.2. Физиологические основы внимания.............................................. 391
8.3. Роль нейротрансмиттерных систем в формировании
произвольного внимания................................................................ 404
8.4. Синдром дефицита внимания с гиперактивностью...................... 410
Глава 9. Воля и ее физиологические механизмы......................436
9.1. Введение.......................................................................................... 436
9.2. Физиологические механизмы воли................................................ 445
9.3. Роль нейротрансмиттеров в формировании механизмов воли
в норме и при патологии................................................................. 452
9.4. Патологии, связанные с дисфункцией механизмов воли.............. 455

4
Глава 10. Биоритмы. Цикл «бодрствование — сон»..................466
10.1. Биоритмы....................................................................................... 466
10.2. Механизмы поддержания бодрствования мозга.......................... 470
10.3. Трансмиттерные системы как компоненты системы
восходящего возбуждения (arousal) мозга................................... 472
10.4. Виды бодрствующего состояния или виды функционального
состояния мозга............................................................................. 479
10.5. Феноменология сна....................................................................... 482
10.6. Функции медленного и быстрого сна........................................... 490
10.7. Общие представления о физиологических механизмах сна........ 493
10.8. Сомногенные структуры мозга .................................................... 499
10.9. Сновидения (природа и их функциональное значение).............. 508
10.10. Нарушение сна............................................................................ 512
Глава 11. Учение И. П. Павлова о типах высшей
нервной деятельности как основа дифференциальной
психофизиологии........................................................................521
11.1. Введение........................................................................................ 521
11.2. Учение И. П. Павлова о типах высшей нервной деятельности.... 522
11.3. Методы оценки типа ВНД животных в школе И. П. Павлова
(«большой стандарт» и «малый стандарт», их модификации)..... 534
11.4. Методы диагностики типов ВНД человека в школе
И. П. Павлова................................................................................. 537
11.5. Развитие дифференциальной психофизиологии......................... 538
11.6. Современные подходы к исследованию индивидуально-
психологических различий человека............................................ 539
11.7. Современные методические подходы к оценке типов ВНД
(индивидуальных свойств нервной системы человека).............. 547
11.8. Формирование типа ВНД в онтогенезе........................................ 553
11.9. Значение типа ВНД для человека................................................. 555
11.10. Характер человека и типы ВНД................................................... 557
Послесловие................................................................................. 561
Литература...................................................................................563
Учебники и учебные пособия.......................................................... 563
Специальная литература................................................................. 565
 Предисловие
В профессиональной подготовке врачей, биологов, психологов
и специалистов по физической культуре большое место отводится
изучению физиологии человека и животных, в том числе физиоло-
гии нервной системы. Эта часть физиологии включает такие боль-
шие разделы, как общая физиология возбудимых тканей, общая
и частная физиология центральной нервной системы, физиология
двигательных систем мозга, физиология вегетативной нервной си-
стемы, физиология сенсорных систем и физиология высшей нерв-
ной деятельности. Все перечисленные разделы представляют собой
достаточно сформированные направления в физиологии человека
и животных, являясь результатом фундаментальных исследований
огромного числа отечественных и зарубежных ученых — морфо-
логов, гистологов и физиологов. В последние годы существенный
вклад в понимание физиологических процессов вносит молекуляр-
ная физиология, базирующаяся на достижениях генетики, эпигене-
тики и протеомики, а также нейробиологии. Учебник «Нейрофизи-
ология» представляет собой попытку объединения существующих
морфологических и физиологических знаний, касающихся различ-
ных аспектов деятельности нервной системы, в том числе современ-
ных представлений о физиологических процессах, лежащих в осно-
ве психической деятельности и поведения человека.
Вероятно, одна из основных задач такой книги — дать представ-
ление о различных уровнях организации живой материи, высшим
достижением которой является появление психического. От мем-
бран до организации нейронных ансамблей и их деятельности —
таков широкий аспект рассмотрения вопросов в предлагаемом
учебнике, что соответствует образовательным стандартам подго-
товки психологов, врачей, биологов и специалистов по физической
культуре. При этом мы не считали возможным чрезмерно упрощать
изложение того или иного материала, так как было желание как
можно полнее представить современный уровень знаний по раз-
личным аспектам физиологии нервной системы.
Особенностью книги является попытка изложить большинство
вопросов первоначально в общем виде, а затем — с детализацией
и, отчасти, даже с обсуждением дискуссионных моментов. Такая
манера изложения материала позволяет надеяться, что книга будет
представлять определенный интерес и для тех, кто впервые знако-

7
мится с основами физиологии нервной системы, и для тех, чей про-
фессиональный опыт требует углубленного представления учебного
материала.
Первое издание этой книги под названием «Физиологические
основы психической деятельности и поведения человека» вышло
в свет в 2001 г. При подготовке второго издания, начатой по пред-
ложению издательства «Юрайт» в 2018 г., мы расширили многие
разделы учебника, в связи с чем издательство предложило назвать
учебник «Нейрофизиология», разделив его на пять книг:
1) «Нейрофизиология: основы нейрофизиологии», представляю-
щая собой расширенный вариант раздела физиологии возбудимых
тканей с детальным изложением современного состояния вопроса
об ионных каналах, ионных насосах, ионных обменниках);
2) «Нейрофизиология: физиология ЦНС» в двух частях, в кото-
рой большой раздел составляет анализ современного представления
об основных нейромедиторных системах»;
3) «Нейрофизиология: физиология сенсорных систем», в кото-
рой помимо сенсорных систем также включены такие разделы, как
физиология двигательных систем и физиология вегетативной (ав-
тономной) нервной системы, и внесены новые сведения с учетом
современных представлений о нейротрансмиттерах;
4) «Нейрофизиология: физиология памяти», в которой пред-
ставлен современный взгляд на эту проблему и на различные аспек-
ты нарушения памяти у человека, включая болезнь Альцгеймера;
5) «Нейрофизиология: основы психофизиологии».
Таким образом, первое издание «Физиологических основ психи-
ческой деятельности и поведения человека» было существенно рас-
ширено и представлено не в виде обычного декларативного матери-
ала учебника, а виде детальных обзоров результатов исследований
российских и зарубежных авторов, которые дают срез нейрофизио-
логии на начало третьего десятилетия XXI в.
Предлагаемый учебник «Нейрофизиология: основы психофизио-
логии» представляет собой окончательный раздел учебника «Нейро-
физиология» как пятикнижия. Он содержит все основные разделы,
предусмотренные в курсе «Психофизиология»: физиологические ос-
новы эмоций, речи, сознания, мышления, воли, цикла «бодрствова-
ние — сон», дифференциальная психофизиология, т. е. учение о ти-
пах ВНД. Помимо этого, учебник содержит сведения, касающиеся
механизмов нарушения мышления и других высших психических
функций человека. Исключением явился раздел «Физиология памя-
ти», который в виду обширного материала, представлен в учебнике
«Нейрофизиология: физиология памяти».
Для восприятия материала учебника «Нейрофизиология: основы
психофизиологии» желательно, чтобы пользователи предваритель-
но ознакомились с содержанием первых четырех книг, особенно

8
в отношении природы нейротрансмиттеров, детальное изложение
которых дано в учебнике «Нейрофизиология: общая физиология
ЦНС» (главы 10—20). Такая необходимость вызвана тем, что в ос-
новных главах учебника «Основы психофизиологии» большой ак-
цент делается на роль нейротрансмиттеров в этих процессах, в том
числе в формировании психических расстройств. По сравнению
с ранее изданным учебником (Циркин В. И., Трухина С. И. Физиоло-
гические основы психической деятельности и поведения человека,
2001) в данном учебнике «Нейрофизиология: Основы психофизио-
логии» существенно переработаны главы, касающиеся мышления,
внимания, воли и эмоциональных состояний. В них внесены сведе-
ния о физиологических механизмах этих процессов и о формирова-
нии таких расстройств, как шизофрения, аутизм, синдром ломкой
Х-хромомы, синдром Дауна, синдром врожденного гипотиреоза, фе-
нилкетонурия, липидозы, синдром дефицита внимания с гиперак-
тивностью, двигательные конверсионные расстройства, синдром
Туретта, синдром «чужой руки», акинетический мутизм, кататония,
анозогнозия, наркомания, депрессивные, тревожные, суицидаль-
ные, агрессивные и биполярные состояния. Эти сведения, не явля-
ясь клиническим руководством, расширяют представления о физио-
логических основах когнитивных процессов и эмоций.
Хотя учебник предназначен для студентов бакалавриата, маги-
стратуры и специалитетов психологических, медицинских и био-
логических специальностей, полагаем, что он может быть полезен
аспирантам соответствующего профиля, а также психиатрам, нар-
кологам, педиатрам, неонатологам, акушерам, фармакологам, ра-
ботникам социальных служб, педагогам, школьным психологам,
так как отражает современные тенденции в лечении, профилакти-
ке и в социальной помощи детям, подросткам и взрослым. Не ис-
ключаем, что материал учебника будет благожелательно воспри-
нят и родителями детей, имеющих указанные проблемы. Материал
учебника изложен не в виде готовых рекомендаций и формулиро-
вания устоявшихся истин, а в дискуссионной манере. Он отража-
ет палитру мнений исследователей по физиологическим основам
когнитивной деятельности, демонстрирует огромный интерес
во всем мире к изучению этих вопросов, который поддерживается
государственными и частными грантами, что позволяет надеяться
на существенный прорыв в этом направлении. Мы также полагаем,
что материал книги привлечет талантливую молодежь к научным
медико-биологическим изысканиям.
Содержание учебника демонстрирует еще одну важную пробле-
му: влияние факторов внутриутробного периода развития и первых
лет жизни на развитие мозга ребенка. Среди этих факторов — ге-
нетические, эпигенетические, экологические и, что особенно важ-
но, акушерские осложнения у матери при вынашивании плода

9
(гипоксия, гестоз, плацентарная недостаточность, низкий уровень
продукции гормонов щитовидной железы, преждевременные роды,
низкая масса тела при рождении и ряд других осложнений). Дале-
ко не все из этих факторов приводят к формированию у детей ин-
теллектуальной инвалидности, описанной в этом учебнике. Часть
детей получают среднее и высшее образование, однако успешность
их образовательной деятельности на протяжении всех лет обучения
в средней школе, т. е. с 1 по 11 класс, намного ниже, чем у их свер-
стников, при вынашивании которых не было акушерских ослож-
нений. Это показано в наших лонгитудинальных исследованиях
(Трухина С. И. и соавт., 2010—2018). Число таких детей достигает
примерно 5—10 % от обучающегося контингента. Поэтому необхо-
дима разработка медицинских, педагогических и психологических
методов когнитивной абилитации, своевременно (т. е. в сенситив-
ный период) направленных на повышение их когнитивных способ-
ностей, что, несомненно, повысит уровень здоровья таких детей,
качество жизни и социальную успешность. Полагаем, что это госу-
дарственная задача, решение которой будет важно и для развития
экономики страны.
В результате освоения материалов учебника «Нейрофизиология:
основы психофизиологии» студенты психологических, медицин-
ских, биологических и педагогических специальностей должны:
знать
• об основных направлениях и принципах изучения психиче-
ских феноменов;
• психофизиологию когнитивных функций;
• нейрофизиологические концепции формирования речи,
мышления, внимания, сна, эмоций, воли, поведенческих реакций
и мотиваций;
• современное состояние проблемы мозговой локализации
высших психических функций;
• типологические свойства нервной системы как нейрофизио-
логические детерминанты индивидуальности;
• соотношение темперамента и характера;
• положение об  ориентировочно-исследовательской деятель-
ности человека;
• методы психофизиологического исследования;
уметь
• использовать теоретические и практические знания в обла-
сти психофизиологии;
• анализировать поведение человека в  аспекте физиологиче-
ских особенностей мозга и индивидуального опыта;
• использовать методы и средства познания, включая техниче-
ские и информационные технологии;
• интерпретировать данные статистической обработки экспе-
риментальных психофизиологических данных;

10
 • анализировать физиологические основы функционирования
психических процессов, состояний, эмоций и целенаправленного
поведения;
• применять психофизиологические методики для диагностики
функционального состояния организма;
• оценивать психофизиологические характеристики функцио-
нальных состояний мозга;
• различать и  описывать физиологический, психологический
и поведенческий уровни в комплексных исследованиях индивиду-
альных различий;
владеть
• знаниями о принципах и закономерностях в области психо-
физиологии;
• основными психофизиологическими теориями мышления,
внимания, сна, мотиваций, эмоций, сознательного, бессознатель-
ного;
• методами и  аппаратными методиками психофизиологиче-
ской диагностики основных психических процессов и состояний;
• понятийным аппаратом психофизиологии для научно-обо-
снованного построения, анализа и диагностики психофизиологиче-
ских особенностей человека;
• методами психофизиологического исследования.
 Глава 1 .

Поведенческие реакции
человека и животных. 
Потребности и мотивации
1.1. Формы поведения (поведенческие реакции)
человека и животных
У человека и животных имеются разнообразные формы поведе-
ния, или поведенческих реакций. Все виды поведения формируются
и реализуются высшей нервной деятельностью. Существуют различ-
ные классификации (И. П. Павлова, Ю. М. Конорского, А. Д. Слони-
ма, А. С. Батуева и других авторов) форм поведения человека и жи-
вотных. Рассмотрим некоторые из них.
И. П. Павлов за основу своей классификации поведения взял био-
логические потребности, на реализацию которых направлено пове-
дение. В связи с этим он выделял:
1) индивидуальные инстинкты — пищевой, агрессивный, ак-
тивно-оборонительный и пассивно-оборонительный, рефлекс сво-
боды, исследовательский рефлекс, рефлекс игры;
2) видовые инстинкты — половой и родительский.
Большое значение И. П. Павлов придавал рефлексам преодоле-
ния какого-либо ограничения свободы, без которых было бы не-
возможным удовлетворение самых разнообразных биологических
потребностей. В противоположность рефлексу свободы, согласно
И. П. Павлову, существует врожденный рефлекс рабства, который
имеет значение для сохранения вида: как известно, пассивная поза
слабейшего ведет к снижению агрессивной реакции сильнейшего.
Ю. М. Конорский для объяснения поведения человека и живот-
ных выделил две группы безусловных рефлексов:
1) подготовительные (драйвовые, или мотивационные);
2) исполнительные, или консуматорные.
По Ю. М. Конорскому, при восприятии нового стимула первона-
чально возникает ориентировочный рефлекс. Если при этом име-
ется потребность в дополнительной информации, то формируется
подготовительный исследовательский рефлекс, который проявля-

12
ется по-разному. Например, для подготовительного пищевого реф-
лекса (голода) характерно двигательное беспокойство и активная
настройка сенсорных систем.
Согласно классификации А. Д. Слонима, в основе различных ви-
дов поведения лежат три группы рефлексов:
• первая группа рефлексов возникает в  ответ на  изменение
внутренней среды организма; к ним относятся пищевые и гомео-
статические рефлексы;
• вторая группа рефлексов возникает в  ответ на  изменение
внешней среды организма, например оборонительные и ситуаци-
онные рефлексы;
• третья группа рефлексов формируется с  целью сохранения
вида; к этой группе относятся половые и родительские рефлексы.
А. С. Батуев выделяет генетически детерминированные формы
поведения, а также приобретенные в процессе индивидуального
развития формы поведения, возникающие в результате обучения.
Генетически детерминированные формы поведения, т. е. безуслов-
ные рефлексы и инстинкты, согласно А. С. Батуеву, направлены:
• на  удовлетворение биологических потребностей (пищевой
рефлекс, оборонительный рефлекс, рефлекс экономии сил, рефлекс
регуляции цикла «бодрствование — сон»);
• социальных потребностей (половые рефлексы, родительские
и другие);
• идеальных потребностей (исследовательские рефлексы, ими-
тационные и игровые рефлексы, рефлексы преодоления сопротив-
ления и др.).
Приобретенные формы тоже направлены на удовлетворение по-
требностей, в том числе формирующихся в процессе онтогенеза.
Эти формы поведения возникают в процессе индивидуального об-
учения, которое представлено в таких вариантах, как:
1) неассоциативное, или облигатное, обучение (суммационная
реакция, привыкание, запечатление, или импринтинг, подража-
ние);
2) ассоциативное обучение (классические условные рефлексы;
инструментальные, или оперантные, условные рефлексы);
3) когнитивное обучение (образное обучение, или психонерв-
ная деятельность; элементарная рассудочная деятельность; вероят-
ностное прогнозирование).
Представленные классификации дают лишь возможность ори-
ентироваться в этой интересной, но мало пока изученной области
физиологии человека и животных. Поэтому и сегодня актуальны
слова И. П. Павлова: «Нет никакого сомнения, что систематическое
изучение фонда прирожденных реакций животного чрезвычайно
будет способствовать пониманию нас самих и развитию в нас спо-
собности к личному самоуправлению».

13
 Причины поведенческих реакций человека. Что же движет
человеком и животными, т. е. какие причины лежат в основе по-
ведения?
Согласно рефлекторной теории Р. Декарта, поведенческие ре-
акции человека представляют ответ организма на раздражения
внешней или внутренней среды. Ф. Энгельс — один из первых, кто
подчеркнул, что потребность является движущей силой всех живых
организмов, в том числе и человека, источником человеческой ак-
тивности. Он, в частности, отмечал, что «люди привыкли объяснять
свои действия из своего мышления, вместо того, чтобы объяснить
их из своих потребностей». И далее: «никто не может сделать что-
нибудь, не делая этого вместе с тем ради какой-либо из своих по-
требностей и ради органа этих потребностей».
И. П. Павлов ввел понятие об условно-рефлекторной поведен-
ческой реакции, вызываемой воздействием на организм индиффе-
рентного раздражителя, который некоторое время подкреплялся
безусловным раздражителем. Условные рефлексы обеспечивают
предварительное реагирование организма на возможные воздей-
ствия безусловных раздражителей, т. е. играют сигнальную роль.
В этом случае организм более гибко реагирует на факторы окружа-
ющей среды и легче вписывается в изменившиеся условия среды.
Однако И. П. Павлов подчеркивал, что условные рефлексы не явля-
ются единственной или основной возможностью осуществления по-
веденческих реакций.
Итак, поведенческие реакции человека могут быть вызваны:
1) воздействием на организм физиологически значимых раздра-
жителей из внешней или внутренней среды (безусловные и услов-
ные раздражители);
2) возникновением потребностей (или формированием доми-
нантного состояния определенного нервного центра).
В современной психологии и физиологии общепризнано, что все
формы поведения имеют определенный мотив, т. е. направлены
на удовлетворение потребностей. Поэтому вопрос о потребностях
и мотивациях является ключевым в понимании природы поведения
человека и животных.

1.2. Потребности организма

Существует много различных определений понятия «потреб-
ность». И. М. Сеченов рассматривал потребность как побуждение
и цель поведения человека и животных, как причину мотивации,
как причину хотения. Согласно И. П. Павлову, потребность — это
фундамент поведения и психики, детерминанта поведения, или
рефлекс цели, «слепая сила», побуждающая организм к определен-

14
ному поведению. В современной литературе потребность трактует-
ся как основная форма жизненной энергии каждого человека, как
нужда, которую время от времени испытывает организм и которую
он (за счет формирования мотивации, т. е. побуждения к действию)
стремится устранить через свое поведение. В частности, по мне-
нию. П. В. Симонова, потребность — это фундаментальное явление
высшей нервной деятельности, которое представляет собой фор-
му связи организма с внешним миром и источник его активности.
Именно потребности, являясь внутренними силами организма, по-
буждают его к разным формам деятельности, необходимым для со-
хранения и развития индивида и рода. Таким образом, потребность
можно рассматривать как движущую силу поведения вплоть до пре-
образующей мир деятельности человека.
Виды потребностей. Физиологии, психологи и педагоги призна-
ют существование различных видов потребностей. Однако до на-
стоящего времени нет единой общепризнанной классификации по-
требностей. В нашей стране наибольшей популярностью пользуется
классификация П. В. Симонова, в зарубежной литературе — класси-
фикация А. Маслоу.
Классификация потребностей П. В. Симонова. Согласно дан-
ной классификации, существует три вида потребностей:
1) биологические (витальные) потребности, направленные
на сохранение целостности организма и вида (потребности в еде,
питье, во сне и т. д.);
2) социальные (зоосоциальные) потребности, в том числе по-
требность человека принадлежать к определенной группе и следо-
вать поведенческим, нравственным и эстетическим нормам обще-
ства;
3) идеальные потребности, или потребности познания и твор-
чества, включая потребность человека в познании мира и своего
места в нем, в познании смысла жизни, потребность в новой инфор-
мации, потребность в вооруженности знаниями.
П. В. Симонов полагал, что биологические потребности явля-
ются преимущественно врожденными, в то время как социальные
и идеальные формируются в процессе индивидуального развития,
причем на основе биологических потребностей. По П. В. Симонову,
в каждой из этих трех групп потребностей выделяются потребности
сохранения и потребности развития. Кроме того, в группе социаль-
ных потребностей П. В. Симонов выделял потребности «для себя»
(права) и потребности «для других» (обязанности). Удовлетворению
любой из перечисленных потребностей способствуют исходно само-
стоятельные потребности в вооруженности (средствами, знаниями,
умениями) и потребности преодоления препятствий на пути к цели
(воля).

15
 Биологические потребности, согласно П. В. Симонову, это по-
требности в пище, воде, оптимальных экологических условиях
(кислород в воздухе, атмосферное давление, температура окружа-
ющей среды и т. п.), потребность во сне. Они обусловлены необхо-
димостью поддерживать постоянство внутренней среды организма.
Побуждаемая ими активность всегда направлена на достижение
оптимального уровня функционирования основных жизненных
процессов. Эта активность возобновляется при отклонении пара-
метров внутренней среды от оптимального уровня и прекраща-
ется при достижении этого уровня. Биологические потребности
(в пище, воде, безопасности и т. д.) свойственны как человеку, так
и животным. Однако большинство потребностей у животных носит
инстинктивный характер. Инстинкты можно рассматривать как
функциональные системы, в которых генетически «предопределе-
ны» не только свойства внешних предметов (или живых существ),
способных удовлетворить эти потребности, но и основная последо-
вательность поведенческих актов, приводящих к достижению по-
лезного результата.
Биологические потребности человека отличаются от аналогич-
ных потребностей животных наличием социализации. Например,
социализация пищевой потребности породила высоко ценимое
искусство кулинарии и эстетизацию процесса потребления пищи.
Известно также, что в некоторых случаях люди, в отличие от жи-
вотных, способны подавлять в себе биологические потребности (пи-
щевую, половую и т. д.), руководствуясь целями высшего порядка.
Социальные потребности (у животных — зоосоциальные),
согласно П. В. Симонову, включают в себя потребность принадле-
жать к определенной социальной группе, следовать поведенческим,
нравственным и эстетическим нормам общества (поведенческим
образцам), потребность занимать в этой группе определенное по-
ложение в соответствии с субъективным представлением индивида
об иерархии этой группы. В целом социальные потребности направ-
лены на обеспечение взаимодействия индивида с другими предста-
вителями своего вида.
По мнению П. В. Симонова, идеальные потребности, или по-
требности познания и творчества, составляют биологически об-
условленную основу для саморазвития индивида. В эту группу по-
требностей включаются:
1) потребность человека в познании мира и своего места в нем,
в познании смысла жизни;
2) потребность в новизне;
3) потребность в компетентности;
4) потребность преодоления препятствий;
5) потребность в вооруженности знаниями.

16
 Потребность в новизне лежит в основе ориентировочно-иссле-
довательской деятельности индивида и обеспечивает ему возмож-
ность активного познания окружающего мира. Эта потребность
возникает при дефиците активации (это побуждает к поиску новых
стимулов — сложных и изменчивых), при дефиците информации
(это заставляет искать пути снижения неопределенности).
Ряд исследователей предлагает также выделять информаци-
онную потребность как особый вид потребности. По их мнению,
информационная потребность представляет собой не «сенсорный
голод» как таковой, а потребность в разнообразной стимуляции.
Неудовлетворенность информационной потребности может при-
вести к нарушениям не только психического равновесия челове-
ка, но и жизнедеятельности его организма. Так, в экспериментах
по полной сенсорной изоляции здорового человека погружают
в специальную ванну, которая позволяет полностью изолировать
его от сенсорных раздражителей различных модальностей (аку-
стических, зрительных, тактильных и др.). Через некоторое время
(у каждого человека оно различно) люди начинают испытывать,
психический дискомфорт (потерю ощущения своего тела, галлю-
цинации, кошмары), который может привести к нервному срыву.
При этом простая монотонная стимуляция рецепторов (например,
монотонный звук) лишь на короткое время улучшает состояние. Од-
нако если те же стимулы предъявлять не ритмически, а в случайном
порядке, самочувствие человека улучшается. Это объясняется тем,
что при изменении параметров стимула вводится момент неопреде-
ленности и с ним возможность прогноза, несущего определенный
смысл или информацию. Это способствует нормализации психи-
ческого состояния человека. Таким образом, информационная по-
требность, хотя и относится к идеальным потребностям, у человека
приобретает витальную, или жизненную, значимость.
Потребность в компетентности, проявляющаяся в стремлении
повторять одно и то же действие до полного успеха его исполнения,
обнаруживается в поведении высших животных и нередко малень-
ких детей. Удовлетворение этой потребности создает основу для ов-
ладения инструментальными навыками, т. е. основу для обучения
в самом широком смысле этого слова. Это свидетельствует об адап-
тивной роли данной разновидности потребностей.
Потребность преодоления («рефлекс свободы», по определению
И. П. Павлова) возникает при наличии реального препятствия. Эта
потребность определяется стремлением живого существа преодо-
леть возникшее препятствие. Рефлекс свободы ярче всего выражен
у диких животных, стимулом для его актуализации служит какое-
либо ограничение (препятствие), а безусловным подкреплением яв-
ляется преодоление этого препятствия. Адаптивное значение этой
потребности в первую очередь связано с побуждением животного

17
к расширению среды обитания и, в конечном счете, к улучшению
условий для выживания вида.
П. В. Симонов подчеркивал, что в ходе индивидуального разви-
тия базисные потребности социализируются, включаются в лич-
ностный контекст и приобретают качественно новое содержание,
становясь мотивами деятельности.
Классификация потребностей человека А. Маслоу. Извест-
ный американский психолог Абрахам Маслоу в работе «Мотива-
ция и личность» описал развитие личности человека как процесс
постепенного удовлетворения его потребностей, причем способ-
ность к их удовлетворению он рассматривал как приобретенное,
а не врожденное свойство. А. Маслоу ранжировал человеческие по-
требности и высказал гипотезу, согласно которой потребности бо-
лее высокого уровня появляются лишь тогда, когда удовлетворены
потребности более низкого уровня.
Движущей силой человеческих поступков, по мнению А. Мас-
лоу, является желание удовлетворить свои потребности. В каждый
данный момент времени неудовлетворенная потребность самого
низкого уровня рассматривается как наиболее мощный стимул.
Человек в течение одного дня может перемещаться по иерархии
потребностей вверх и вниз, но он будет стремиться сконцентриро-
ваться на каких-то определенных уровнях. Развитие человеческой
личности может остановиться на любом уровне. Так, многие люди
на протяжении всей жизни сражаются за удовлетворение самых
примитивных потребностей.
А. Маслоу различал следующие виды человеческих потребностей
(и их иерархию).
1. Физиологические потребности. Самые важные среди них —
потребность в еде, воде, сне и половом удовлетворении. При отсут-
ствии возможности удовлетворить любую из этих потребностей все
другие становятся относительно несущественными.
2. Потребность в безопасности (защите, порядке и стабиль-
ности). Она присуща людям в любом возрасте, но ярче всего она
проявляется у детей. Взрослые чаще пытаются скрыть или подавить
страх. Например, когда взрослые ощущают угрозу своей безопасно-
сти, то они реагируют на это не явным образом, а замаскирован-
ной тревогой и физическими изменениями типа учащенного пульса
и других ответов на стресс.
3. Потребность любить и принадлежать кому-то. Как только
физиологические потребности и потребность в безопасности удов-
летворены, человек начинает испытывать сильное желание иметь
друзей, любить и быть любимым. Человек чувствует потребность
быть кому-то нужным, иметь семью.
4. Потребность в самоуважении. На этой ступени иерархиче-
ской лестницы потребностей человек оценивает свои достижения

18
и успехи. Он испытывает потребность в самоуважении, в призна-
нии его другими людьми. Часто именно эта потребность в инду-
стриальных обществах остается неудовлетворенной, и люди про-
живают жизнь, так и не добившись высокой оценки окружающих.
5. Потребность в самореализации, т. е. в максимальном ис-
пользовании наших способностей. По А. Маслоу, очень немногие
озабочены этой проблемой, большинство людей борется за удовлет-
ворение потребностей более низкого уровня, например, таких, как
потребность в любви и самоуважении. Многие люди не имеют воз-
можностей для самореализации в силу жизненных обстоятельств —
таких, как бедность или жизнь в условиях диктатуры.

1.3. Мотивации
Мотивация буквально означает «то, что вызывает движение
или действие». То есть в широком смысле мотивацию можно рас-
сматривать как фактор (механизм), детерминирующий поведение.
Имеются различные трактовки этого понятия. Согласно И. М. Сече-
нову, например, мотивация — это страстный психический процесс,
т. е. страсть к чему-то. По мнению И. П. Павлова, мотивация — это
основное влечение. Ю. М. Конорский рассматривал мотивацию как
побуждение к действию (драйв). В современной литературе встре-
чаются следующие определения. Мотивация — это:
• толчок, причина целенаправленного действия, вызванная по-
требностью;
• хотение что-то сделать ради удовлетворения потребности;
• стремление избавиться от страстной нужды, т. е. от потреб-
ности;
• осознание потребности, например, появление чувства голода.
Таким образом, во всех этих определениях выражена мысль
о том, что мотивация всегда порождается потребностью.
К. В. Судаков полагает, что мотивация — это состояние, которое
развивается в структурах ЦНС во время поведения. Объективно оно
выражается в изменении электрической активности мозга и в ней-
ронах на молекулярном уровне. В субъективном плане мотивации
соответствует появление определенных переживаний. По К. В. Су-
дакову, мотивация — это особый комплекс возбуждений, который
роковым образом толкает животное и человека к поиску специфи-
ческих раздражителей внешней среды, удовлетворяющих возник-
шую потребность.
Близкое определение мотивации дает Б. И. Котляр: мотивация —
это эмоционально окрашенное состояние, возникающее на основе
определенной потребности и формирующее поведение, направлен-
ное на удовлетворение данной потребности. По мнению А. Н. Ле-

19
онтьева, мотивация — это опредмеченная потребность. Согласно
представлениям П. В. Симонова, мотивация представляет собой
начальный толчок (побуждение), который всегда переходит в по-
ведение, у которого имеется четко выраженная определенная цель.
То есть мотивация является причиной целенаправленного поведе-
ния, формирование цели — главное звено в мотивации. П. В. Си-
монов указывал: «Мотивация — это физиологический механизм
активирования хранящихся в памяти следов (энграмм) тех внеш-
них объектов, которые способны удовлетворить имеющуюся у ор-
ганизма потребность, и тех действий, которые способны привести
к ее удовлетворению».
По П. В. Симонову, не следует отождествлять мотивации и по-
требности. Потребности далеко не всегда преобразуются в моти-
вационные возбуждения. Во многих жизненных ситуациях имею-
щаяся потребность по тем или иным причинам не сопровождается
мотивационным побуждением к действию. Образно говоря, потреб-
ность означает то, «что нужно организму», а мотивация мобилизует
силы организма на достижение «нужного». С другой стороны, без
должного мотивационного возбуждения невозможно удовлетворе-
ние соответствующих потребностей.
С нашей точки зрения, мотивация — это часть эмоций, т. к. пред-
ставляет собой субъективное отражение потребности, в то время
как объективные процессы в ЦНС, возникающие при появлении
потребности, приводят к формированию цели действия.
Виды мотиваций. Мотивации, подобно потребностям, делят
на биологические, или витальные (например, пищевая, питьевая
и половая мотивации), социальные и идеальные. Некоторые авторы
делят мотивации на низшие (первичные, простые, биологические)
и высшие (вторичные, сложные, социальные). Биологические и со-
циальные мотивации определяют подавляющее большинство форм
целенаправленной деятельности живых существ. Кроме того, выде-
ляют мотивации, возникающие в связи с потребностью в никотине,
наркотиках и алкоголе (влечение к наркотикам, наркомания). Это
патологические виды мотиваций.
Составляющие мотиваций. В любой мотивации выделяют две
составляющие: энергетическую и направляющую. Первая отражает
меру напряжения потребности, вторая — специфику или семанти-
ческое содержание потребности. В связи с этим, мотивации разли-
чаются по силе и по содержанию. В первом случае они варьируют
в диапазоне от слабой до сильной, во втором — прямо связаны с по-
требностью, на удовлетворение которой направлены.
Фазы мотиваций. Для любой мотивации характерно две фазы:
фаза детекции появления потребности (при этом возникает, напри-
мер, чувство голода) и фаза запуска и реализации специализиро-
ванного целенаправленного поведения в отношении тех внешних

20
объектов, которые способны удовлетворить данную потребность.
Первая фаза инициирует вторую. Мотивационное состояние и це-
ленаправленное поведение как две фазы мотивации представлены
различными типами электрической активности мозга. Обе фазы
мотивации хорошо вписываются в структуру поведенческого акта,
предложенную П. К. Анохиным в теории функциональных систем.
Эти фазы связаны с различными стадиями поведенческого акта,
в том числе со стадией афферентного синтеза, где ведущая роль
принадлежит мотивационному возбуждению, и со стадией форми-
рования акцептора результата действия.
Физиологические процессы, происходящие при формиро-
вании мотиваций. Во время любой мотивации, т. е. независимо
от ее направленности, происходят следующие события.
1. Активация двигательной системы (хотя разные формы мо-
тивации реализуются в разных паттернах двигательного возбуж-
дения). При этом увеличивается средний уровень двигательной
активности, возрастает двигательная активность на сенсорные сти-
мулы, индифферентные раздражители приобретают способность
стимулировать животное к движению. Возрастание двигательной
активности свойственно голоду, ярости, страху, любопытству. Един-
ственным исключением, по-видимому, является пассивный страх,
когда животное замирает на месте.
2. Повышение тонуса симпатической нервной системы (за счет
импульсов, идущих от лимбической системы к гипоталамусу и груд-
ному отделу спинного мозга). Это проявляется ростом частоты
сердцебиений, артериального давления, изменением проводимо-
сти кожи. Активация симпатической нервной системы расширяет
сосуды в скелетных мышцах, что обеспечивает увеличение притока
кислорода к работающим мышцам.
3. Рост активности афферентных систем, что выражается в сни-
жении сенсорных порогов, в усилении ориентировочных реакций.
В целом это позволяет более эффективно выявлять биологически
значимые и сигнальные раздражители в окружающей среде.
4. Рост поисковой активности (вторая фаза мотивации), кото-
рая носит целенаправленный характер.
5. Актуализация памяти. Это является необходимым звеном для
реализации поискового целенаправленного поведения, прежде все-
го образов цели и возможных способов их достижения.
6. Изменение электрической активности мозга, в частности по-
явление тета-ритма на ЭЭГ. При этом изменения в ЭЭГ отражают
специфику мотивационного состояния.
7. Возникновение субъективных эмоциональных переживаний,
т. е. отрицательных или положительных эмоций. Несмотря на то,
что субъективные переживания страха, голода и других состояний
различаются, их объединяет то, что все они относятся к пережи-

21
ванию с отрицательным эмоциональным знаком. Отрицательный
эмоциональный тон — наиболее типичная форма субъективно-
го отражения мотивации. Вместе с тем существует и другой класс
субъективных переживаний с положительным знаком, который ха-
рактеризует особую группу мотиваций: поведение любознательно-
сти, стремление к творческой активности.
Теории формирования биологических мотиваций. Существу-
ют различные представления о механизмах, участвующих в форми-
ровании биологических мотиваций.
Периферические теории предполагают, что в мозге биологи-
ческие мотивации возникают на основе интерпретации сигналов,
поступающих от периферических органов. При этом считается, что
мотивации возникают в результате стремления организма избежать
неприятных ощущений, сопровождающих различные побуждения.
В соответствии с этими представлениями животное утоляет жаж-
ду, чтобы избавиться от сухости в полости рта и глотки, поедает
пищу, чтобы избавиться от мышечных сокращений пустого желуд-
ка, и т. д. В настоящее время эти представления не являются обще-
признанными.
Гуморальные теории постулируют, что биологические мотива-
ции возникают в результате изменения химического состава кро-
ви и других жидких сред организма. Например, голод связывается
с возникновением так называемой голодной крови, т. е. крови с су-
щественным отклонением от обычного уровня глюкозы. Мотивация
жажды также оценивается как следствие изменения осмотического
давления плазмы крови или снижения внеклеточной воды в тканях.
Половое влечение ставится в прямую зависимость от уровня поло-
вых гормонов в крови. В последние годы получены сведения о том,
что ацетилхолин, серотонин, дофамин, норадреналин, окситоцин,
вазопрессин обеспечивают формирование мотиваций, а различные
нейропептиды — специализацию этих мотиваций, например пен-
тагастрин реализует пищевую мотивацию. Опиоиды, по-видимому,
повышают выраженность мотиваций.
Центральная теория мотиваций объясняет появление моти-
ваций за счет возбуждения нервных центров. Одним из вариантов
центральной теории является мотивационная теория двух центров.
Она предполагает, что мотивации возникают в результате реци-
прокной работы двух центров, например центра голода и центра
насыщения или центра жажды и центра насыщения водой. В том
и другом случае возбуждение нейронов соответствующего центра
происходит под влиянием потока сенсорной информации, а также
за счет потока импульсов, идущих от реципрокного центра.
Центральная теория мотиваций предполагает, что для каждой
константы организма должен существовать свой порог поведения,
т. е. тот минимальный уровень отклонения, который иницииру-

22
ет поведение. При наличии отклонения регулируемого параметра
(константы) от заданного уровня, которое не может быть компенси-
ровано с помощью гомеостатического механизма, возникает биоло-
гическая потребность, порождающая в конечном итоге поведение,
направленное на компенсацию возникшего отклонения константы.
Разновидностью центральной теории мотиваций является гипо-
таламическая теория, тесно связанная с гуморальной теорией. Она
предполагает, что в глубоких структурах мозга (прежде всего, в ги-
поталамусе) имеются хеморецепторы, специализирующиеся на вос-
приятии изменений содержания определенных химических веществ
в крови. Поэтому такие структуры (и, в первую очередь, гипотала-
мус) выполняют роль центра мотивационных состояний. Экспери-
ментальным путем, например, было установлено, что в латеральном
гипоталамусе располагается центр голода, побуждающий организм
к поискам и приему пищи, а в медиальном гипоталамусе — центр
насыщения, ограничивающий прием пищи. Двустороннее разруше-
ние латеральных ядер у подопытных животных приводит к отказу
от пищи, а их стимуляция через вживленные электроды — к уси-
ленному ее потреблению. Разрушение некоторых участков медиаль-
ного таламуса влечет ожирение и повышенное потребление пищи.
П. В. Симонов полагает, что в гипоталамусе имеются два типа
нейронов. Нейроны первого типа — это мотивационные нейроны
(они расположены в латеральных областях гипоталамуса). Нейро-
ны второго типа (подкрепляющие) в основном локализуются в ме-
диальном гипоталамусе. Мотивационные (возникающие при воз-
буждении нейронов центра голода, центра жажды) и эмоционально
позитивные (при возбуждении нейронов центра насыщения) состо-
яния находятся между собой в конкурентных отношениях, что опре-
деляется разным состоянием нейронов первого и второго типов.
Следует отметить, что гипоталамус берет на себя функцию струк-
туры, ответственной за потребностно-мотивационную сферу биоло-
гического характера. Это связано с тем, что он имеет выгодное «ге-
ографическое» положение в ЦНС, обладает обширными прямыми
и обратными связями, имеет более мощное кровообращение, чем
даже кора больших полушарий (1 см3  коры содержит 837 капилля-
ров, а 1 см3  гипоталамуса — 1226).
Кроме того, гипоталамус имеет портальную связь с гипофи-
зом, богат рецепторами, в том числе находящимися в его сосудах
(благодаря этому осуществляется перевод физико-химического со-
стояния крови в нервный импульс). Гипоталамус функциониру-
ет в содружестве с ретикулярной формацией, таламусом, поясной
извилиной, гиппокампом, маммиллярными ядрами гипоталамуса
(т. е. со структурами лимбической системы). Степень вовлечения
различных структур зависит от уровня возбуждения гипоталамуса.
Кора включается последней и определяет поведение.

23
 Лимбическая теория (как вариант центральной теории) пред-
полагает, что помимо гипоталамических структур важную роль
в формировании мотиваций играет лимбическая система мозга.
Она вовлекается в формирование мотиваций под влиянием возбуж-
дения латеральных ядер гипоталамуса. Кроме того, возбуждение
гипоталамуса охватывает и ретикулярную формацию, результатом
чего является генерализованная активация коры головного мозга.
Именно эти влияния и составляют энергетическую основу форми-
рования целенаправленного поведения для удовлетворения насущ-
ных потребностей.
Потребностно-мотивационный механизм биологического
уровня на примере функционирования центров голода и насы-
щения. Считается, что средняя концентрация глюкозы в крови нахо-
дится в пределах 5,5 ммоль. При незначительном снижении уровня
глюкозы в крови включается гомеостатический механизм регуля-
ции этого уровня. С этой целью возрастает продукция адреналина
и глюкагона, благодаря чему уровень глюкозы повышается до необ-
ходимых значений. Если снижение уровня глюкозы более выражено
и не компенсируется указанным способом, т. е. достигает «порогово-
го значения», то нейроны центра голода, расположенные в латераль-
ных ядрах гипоталамуса, возбуждаются. Это активирует мотиваци-
онные нейроны, в результате чего возникает пищевая мотивация,
заставляющая человека или животное добывать и поедать пищу, что
приводит к восстановлению необходимого уровня глюкозы в крови.
Возбуждение мотивационных нейронов «осознается» или детек-
тируется нейронами старой и новой коры больших полушарий. В ре-
зультате этого формируются отрицательные эмоции (способствую-
щие началу действия по поиску пищи), а также «план» действия.
При достижении полезного результата, с одной стороны, возбужда-
ются нейроны гипоталамического центра насыщения, расположен-
ного в вентромедиальных ядрах срединной области гипоталамуса,
а с другой стороны, формируются положительные эмоции — они
подкрепляют действие, в результате которого произошло насыще-
ние. Последние сведения о регуляции пищевого поведения изложе-
ны более детально в главе 18 «Липидергическая система» в книге
«Нейрофизиология: физиология ЦНС».
Общие представления о формировании потребностно-мо-
тивационного состояния. Резюмируя имеющиеся данные лите-
ратуры, процесс формирования потребностно-мотивационного
состояния можно представить следующим образом. Афферентная
информация от соответствующих рецепторов поступает в три об-
ласти мозга:
1) в кору больших полушарий, в которой определяется домини-
рующая потребность и с помощью которой происходит возбужде-
ние лимбической системы мозга;

24
 2) в лимбическую систему, которая запускает эмоциональные
реакции;
3) в гипоталамус, который получает также сигналы от коры
больших полушарий и возбуждает мотивационные нейроны, актив-
ность которых, в свою очередь достигает коры больших полушарий.
На основании всей этой информации кора запускает действие,
направленное на реализацию потребностей. Оценка конечного ре-
зультата действия сопровождается соответствующими эмоциями.
Возможные механизмы формирования социальных и иде-
альных потребностей. Наиболее вероятно, что потребностно-мо-
тивационные механизмы, обеспечивающие формирование у чело-
века социальных и идеальных потребностей, возникают в процессе
индивидуального развития (они локализуются, главным образом,
в новой коре) на основе условных рефлексов, которые подкрепля-
ются положительными эмоциями (как итог реализации потреб-
ности и достижения полезного результата действия). Поэтому для
формирования новых социальных и идеальных потребностей ха-
рактерны те же закономерности, что и для формирования сенсор-
ного или оперантного рефлекса.
Возникшие потребностно-мотивационные механизмы (или дуги
условных потребностно-мотивационных рефлексов) в процессе ин-
дивидуального развития могут видоизменяться, в эти дуги могут
«встраиваться» различные тормозные нейроны, т. е. рефлексы могут
протекать с элементами внутреннего торможения. Для этих рефлек-
сов также характерно внешнее торможение, т. е. за счет возбужде-
ния других рефлекторных дуг данный рефлекс может тормозиться.
Такой взгляд на природу потребностно-мотивационных механизмов
позволяет понять сущность воспитания.
Воспитание как способ формирования социальных и идеаль-
ных потребностей. Воспитание представляет собой формирование
социальных и идеальных потребностей, т. е. приобретенных реф-
лексов. В основе воспитания лежит врожденный рефлекс «потреб-
ность в вооруженности», т. е. потребность в знании. Цепь событий
можно представить следующим образом: потребность в знании →
→ мотивация обучения → формирование знаний, умений и навы-
ков (профессионализм) → удовлетворение потребности (и форми-
рование характера) → положительные эмоции (например, радость).
С точки зрения педагогики и психологии свое представление
о нормах общественной жизни человек создает на основе потребно-
сти следовать тем или другим эталонам поведения. При этом важ-
ная роль в усвоении ребенком норм поведения принадлежит его
стремлению имитировать поведение взрослых. Особенно ярко эта
потребность выражена в раннем детстве. Поэтому в формировании
этических и нравственных принципов ребенка огромная роль при-
надлежит личному примеру взрослых, включая родителей. Ребенок

25
стремится подражать взрослым. При этом он в основном усваивает
принципы, которыми руководствуются взрослые, а не те конкрет-
ные правила поведения, которые стараются привить ему. Негатив-
ное значение в воспитании имеет расхождение личного приме-
ра и декларации высоконравственных норм поведения, что ведет
к формированию цинизма, заниженных духовных потребностей.
Важное значение в обучении, особенно трудовом, имеет стрем-
ление человека к компетентности, а также потребность в воору-
женности знаниями. Только на базе этой потребности формируется
высокий уровень профессионализма, точность и совершенство ис-
полнения, мастерство. Удовлетворение этой потребности порожда-
ет радость по поводу своего умения и мастерства. За счет этих поло-
жительных эмоций даже самая рутинная деятельность приобретает
привлекательность. В школе радость познания, узнавания нового
должна постоянно дополняться радостью умения и возможности
выполнить действие. Это делает обучение интересным и успешным.
Удовлетворение потребности в компетентности положительно вли-
яет на формирование характера человека, делает его спокойным,
уверенным, самостоятельным, независимым. Недостаточная компе-
тентность часто ставит человека в зависимость от других, усилива-
ет индивидуальную тревожность, вызывает завистливое отношение
к успехам других и т. п. Удовлетворение и развитие этой потребно-
сти имеет высокую социальную ценность.
Формирование в онтогенезе механизмов, реализующих по-
требности и мотивации. Критические периоды формирования
социальных и идеальных потребностей. К моменту рождения
у ребенка сформированы механизмы, обеспечивающие реализацию
биологических потребностей (потребность в поглощении кислоро-
да и выделении углекислого газа, потребность в пище, потребность
в очищении организма от конечных продуктов метаболизма, по-
требность в температурном комфорте), а также механизмы, обеспе-
чивающие детекцию этих потребностей (механизмы мотивации),
реализацию действия, направленного на удовлетворение потреб-
ностей и оценивающее результативность действия (механизмы
эмоций). Все они, совершенствуясь в процессе онтогенеза, одно-
временно служат базой для создания новых видов потребностей —
социальных (потребность следовать поведенческим, нравственным
и эстетическим нормам общества, стремление человека принад-
лежать к определенной социальной группе и занимать в ней опре-
деленное место) и духовных (потребность познания мира и своего
места в нем, познание смысла жизни, потребность в новой инфор-
мации), а также механизмов их детекции, реализации и оценки.
Важнейшую роль в становлении этих новых потребностно-мотива-
ционных механизмов играют эмоции.

26
 Огромное значение для развития и воспитания ребенка имеет
раннее детство. Многие черты поведения закладываются именно
в этот период. Это явление связывают с существованием на ранних
этапах онтогенеза периодов с повышенной чувствительностью (или
критических периодов). Считается, что в функциональном развитии
мозга имеется множество критических периодов (понятие критиче-
ского периода введено по аналогии с периодом наилучшего прояв-
ления импринтинга). Особенности влияния внешней среды, состо-
яние организма в критический период откладывают неизгладимый
след на всю дальнейшую судьбу индивида. В результате сенсорной
депривации, т. е. лишения притока этой информации, недостаточ-
ности питания и изменений гормонального баланса во время кри-
тического периода развиваются дефекты, которые в последующем
не компенсируются.
Критический период на ранних этапах развития имеет важное
значение для первичной социализации у млекопитающих. Так,
Х. Харлоу показал, что содержание обезьян во время критического
периода в изоляции или с суррогатной матерью (моделью матери),
сопровождается отсутствием первичной социализации, изменени-
ем зоосоциального поведения животных, в том числе нарушением
игрового и полового поведения, отсутствием стремления к контак-
там. Показано, что у собак критический период первичной социа-
лизации приходится на возраст с 3 до 10 недель жизни, при этом
возраст 6—7 недель является наиболее оптимальным для их социа-
лизации. Позже (начиная с 8 недель) у щенков появляется реакция
страха, которая прерывает критический период социализации.
Для детей в возрасте между 5 и 12 месяцами также характерно
нарастание страха перед незнакомцами. Это позволяет предполо-
жить, что у человека период первичной социализации завершается
в возрасте 5—12 месяцев. Считается, что многие социальные и иде-
альные потребности у человека закладываются в критические пе-
риоды развития, т. е. в возрасте 5—12 месяцев жизни. Двенадцатый
месяц жизни рассматривается как окончание первичной социали-
зации ребенка. С этих позиций личность представляет собой кон-
кретную реализацию потребностей, а формирование потребностей
лежит в основе формирования характера. Конфликтная личность,
например, рассматривается как личность со множеством неудовлет-
воренных потребностей.
Воспитание ребенка, т. е. формирование у него комплекса со-
циальных и духовных потребностей, а следовательно, и форми-
рование характера личности — это тончайшая работа, связанная
с воздействием на нейронные структуры коры больших полуша-
рий, в том числе лимбической системы. Формирование социальных
и духовных потребностей можно себе представить как выработку
условных интеллектуальных рефлексов, конечной целью которого

27
является «желание выполнить конкретное действие». Очевидно, что
помимо лимбической системы в этом активное участие принима-
ют структуры II сигнальной системы, т. е. центры речи. Поэтому
становление потребностно-мотивационно-эмоциональной сферы,
в том числе ее социального и духовного «отсека», тесно связано
с развитием речи.
В процессе онтогенеза меняется и поведение человека, т. к. лю-
бое поведение следует рассматривать как деятельность, направ-
ленную на удовлетворение потребностей. В онтогенезе человека
изменяются врожденные формы поведения (инстинкты) и приоб-
ретенные (предметная, игровая, учебная и трудовая деятельность).
Каждая новая форма поведения возникает в связи с появлением но-
вых потребностей, т. к. прежняя форма поведения уже недостаточна
для их удовлетворения. В основе становления разнообразных форм
поведения лежит индивидуальное обучение, которое в процессе он-
тогенеза осуществляется по типу неассоциативного (суммационная
реакция, реакция привыкания, импринтинг, имитация), ассоциа-
тивного («классические» условные рефлексы, оперантные или ин-
струментальные условные рефлексы, интеллектуальные рефлексы)
и когнитивного (психонервное обучение, обучение с участием эле-
ментарной рассудочной деятельности или вероятностного прогно-
зирования).
Доминирующее мотивационное возбуждение. Разные потреб-
ности, согласно П. В. Симонову, нередко сосуществуют одновре-
менно, побуждая индивида к различным (иногда взаимоисключа-
ющим) стилям поведения. Например, могут остро конкурировать
потребность безопасности (страх) и потребность защитить свое
потомство (материнский инстинкт). Именно поэтому нередко про-
исходит свое­образная «борьба» мотиваций и выстраивание их ие-
рархии. В формировании мотиваций и их иерархической смене
ведущую роль играет принцип доминанты, сформулированный
А. А. Ухтомским (1911), согласно которому в каждый момент вре-
мени доминирует та мотивация, в основе которой лежит наиболее
важная биологическая потребность. Сила потребности, т. е. величи-
на отклонения физиологических констант, получает свое отражение
в величине мотивационного возбуждения структур лимбической
системы и определяет его доминантный характер. Консервативный
характер доминанты проявляется в ее инертности, устойчивости
и длительности. В этом заключается ее большой биологический
смысл для организма, который стремится к удовлетворению этой
биологической потребности в случайной и постоянно меняющей-
ся внешней среде. В физиологическом смысле такое состояние до-
минанты характеризуется определенным уровнем возбудимости
центральных структур, обеспечивающим их высокую отзывчивость
и «впечатлительность» к разнообразным воздействиям.

28
 Доминирующее мотивационное возбуждение, побуждающее
к определенному целенаправленному поведению, сохраняется
до тех пор, пока не будет удовлетворена вызвавшая его потреб-
ность. При этом все посторонние раздражители только усиливают
мотивацию, а все другие виды деятельности подавляются. Однако
в экстремальных ситуациях доминирующая мотивация обладает
способностью трансформировать свою направленность и реоргани-
зовывать целостный поведенческий акт, благодаря чему организм
оказывается способным достигать новых, неадекватных исходной
потребности результатов целенаправленной деятельности. Напри-
мер, доминанта, созданная страхом, в исключительных случаях мо-
жет превратиться в свою противоположность — доминанту ярости.
Сходство мотивационного возбуждения с доминантой проявля-
ется не только на поведенческом уровне. Применение нейрофи-
зиологических методов показало, что во время мотивационного
возбуждения и доминанты наблюдаются сходные изменения в элек-
трической активности мозга и в реакциях нейронов. Так, в опытах
на животных показано, что у нейронов, охваченных мотивацион-
ным возбуждением, как и у нейронов, находящихся в центре до-
минанты, повышена возбудимость, лабильность, конвергентная
способность, в том числе способность суммировать приходящее
возбуждение.
По данным П. В. Симонова, решающую роль в выборе мотива-
ции, которая соответствует не только той или иной потребности,
но и внешним условиям ее удовлетворения в данной ситуации
и в данный момент, играет миндалина (амигдалярный комплекс).
Миндалина реализует свою переключающую функцию через хво-
статое ядро. Миндалина вовлекается в процесс организации поведе-
ния на сравнительно поздних его этапах, когда актуализированные
потребности уже сопоставлены с перспективой их удовлетворения
и трансформированы в соответствующие эмоции. Прогнозирование
вероятности удовлетворения потребности (вероятности подкрепле-
ния) реализуется «информационными» структурами мозга — гип-
покампом и фронтальными отделами новой коры.
Общие представления о механизмах формирования потреб-
ностей и мотиваций. Очевидно, что в мозге человека и животных
заложен потребностно-мотивационный механизм. Потребностный
механизм предназначен для «улавливания», т. е. для детекции нуж-
ды организма, а мотивационный механизм — для его «осознания».
С учетом существования биологических, социальных и идеальных
потребностей, можно утверждать следующее.
1. Потребностно-мотивационные механизмы локализованы
в различных участках мозга. Механизмы биологического и социаль-
ного уровня расположены в гипоталамусе и в коре больших полуша-

29
рий, а механизмы идеального уровня — в основном, в коре больших
полушарий.
2. В процессе онтогенеза происходит созревание врожденных
потребностно-мотивационных механизмов, а также становление
новых, приобретаемых в процессе обучения. Подкреплением этих
механизмов служат положительные и отрицательные эмоции.
3. Соотношение между отдельными потребностно-мотивацион-
ными механизмами определяется принципом доминанты.

1.4. Теория функциональных систем

как интегральная теория поведения
человека и животных
После описания потребностно-мотивационных механизмов це-
лесообразно рассмотреть одну из центральных в современной фи-
зиологии теорий — теорию функциональных систем, которую раз-
работал академик П. К. Анохин (детально она рассмотрена в книге
«Нейрофизиология: физиология ЦНС»).
Под термином «функциональная система» П. К. Анохин понимал
функциональное объединение рецепторных механизмов, механиз-
мов ЦНС и исполнительных органов, динамически связывающихся
для достижения цели определенного поведенческого акта организ-
ма. По П. К. Анохину, функциональная система формируется для
получения ответа на такие вопросы, как:
1) какой результат должен быть получен в итоге поведенческого
акта?
2) когда он должен быть получен?
3) с помощью каких механизмов он должен быть получен?
4) каким образом будет убеждена система в достижении постав-
ленной цели?
По П. К. Анохину, функциональная система состоит из ряда функ-
циональных блоков, каждый из которых выполняет строго опреде-
ленную функцию. Нарушение связей между данными блоками или
недостижение цели в работе конкретного блока исключает возмож-
ность проведения всей поведенческой реакции.
Первый механизм, согласно П. К. Анохину, — это афферентный
синтез. Он осуществляется на основе оценки (с участием механиз-
ма памяти) доминирующей мотивации, обстановочной и пусковой
афферентации.
В отношении доминирующей мотивации П. К. Анохин считал,
что любое целенаправленное действие человека или животного со-
вершается только при наличии определенного мотива — мотива-
ции, т. е. побуждения к действию. Нет мотивации — нет и действия.
Например, у досыта накормленной собаки выработать условный

30
пищевой рефлекс невозможно, т. к. отсутствует чувство голода. Нет
полового «голода» — нет половой мотивации, и животные не совер-
шают никаких действий, характерных для них в брачный период.
В то же время мотивация к действию должна быть доминирующей
над другими возможными мотивами, например в брачный период
брачный ритуал у животных осуществляется и в том случае, когда
животные не получают достаточного количества пищи. В данном
случае мотивация голода доминирующего значения не имеет.
Согласно П. К. Анохину, обстановочная афферентация — это
комплекс внешних раздражителей, окружающих человека или жи-
вотное при осуществлении поведенческого акта. Оценка комплекса
этих условий с участием анализаторов решает вопрос о возмож-
ности или невозможности осуществления поведенческой реакции
в данных условиях. Например, выработка условных рефлексов в раз-
ных комнатах: в одной комнате на звонок вырабатывается слюноот-
делительный рефлекс, а в другой — оборонительный.
В отношении пусковой афферентации П. К. Анохин полагал,
что реакция на действие раздражителя является первой причиной
запуска поведенческой реакции при наличии доминирующей моти-
вации и обстановочной афферентации.
В отношении роли памяти П. К. Анохин полагал, что на осно-
ве памяти как хранилища информации о прошлом опыте решается
вопрос о способах наиболее целесообразного совершения поведен-
ческого акта в зависимости от обстановочной афферентации, на-
пример доминирующую мотивацию жажды можно удовлетворить
различными способами, подойдя к водоему. Таким образом, при ре-
ализации афферентного синтеза учитывается информация, идущая
с различных рецепторов. По П. К. Анохину, вся разнокачественная
информация при этом замыкается на особого рода нейронах коры
головного мозга — мультиполярных нейронах, которые способны
анализировать данную информацию, отбирать наиболее значимую
часть, в конечном итоге, синтезировать принятие решения на про-
ведение поведенческого акта.
Принятие решения, согласно П. К. Анохину, является узловым
моментом в совершении поведенческого акта. Оно осуществляется
в результате возбуждения только тех мультисенсорных нейронов,
которые будут обеспечивать выполнение данного акта. Торможе-
ние других мультисенсорных нейронов, перерабатывающих инфор-
мацию на этапе афферентного синтеза, дает возможность опреде-
лить только один тип или только одну форму поведенческого акта,
исключив тем самым возможность осуществления актов, направ-
ленных в противоположную сторону. Принятие решения означает
снижение свободы выбора реакции от бесконечности до единицы.
Морфологическим субстратом механизмов афферентного синтеза
и принятия решения являются лобные доли коры больших полу-

31
шарий. При удалении их и животное, и человек не способны сде-
лать выбор между двумя сходными раздражителями. Одновременно
с принятием решения формируются два следующих важных меха-
низма поведенческой реакции: программа действия и акцептор ре-
зультата действия.
Программа действия, по П. К. Анохину, строится посредством
предварительного возбуждения эффекторов, которые должны при-
нимать участие в осуществлении поведенческого акта. Механизм
построения программы действия не ясен. Предполагается, что в его
основе лежит так называемое явление дальнодействия (А. В. Каба-
нов, Н. К. Муромский).
Важным компонентом функциональной системы является ак-
цептор результата действия (АРД), т. е. структура, содержащая ин-
формацию о предполагаемом результате действия. Именно с помо-
щью АРД сравнивается модель параметров результата с реальным
результатом, который достигается в ходе поведенческой реакции.
Нейроны, составляющие основу АРД, располагаются между нерв-
ными путями, несущими импульсы к эффектору о программе по-
веденческого акта, и путями обратной афферентации, поэтому они
получают нервные импульсы и в том, и в другом случае. По первому
пути нейроны АРД получают сведения о программе поведенческого
акта, по второму — сведения о достигнутых результатах в ходе вы-
полнения акта. При полном совпадении программы акта и достиг-
нутого результата лимбической системой мозга формируются по-
ложительные эмоции и поведенческая реакция прекращается. При
несовпадении — формируется отрицательная эмоция, и поведенче-
ский акт повторяется вновь с построения механизма афферентно-
го синтеза, но уже при каких-то новых, ранее не использованных
элементах акта, извлеченных из памяти, или при какой-то новой
обстановочной афферентации.
Роль мотиваций в деятельности функциональных систем.
Мотивация активизирует работу функциональных систем, в пер-
вую очередь блок афферентного синтеза и блок акцептора резуль-
тата действия. Соответственно активируются афферентные систе-
мы (снижаются сенсорные пороги, усиливаются ориентировочные
реакции) и активизируется память (актуализируются необходимые
для поисковой активности образы — энграммы памяти).
Мотивация создает особое состояние функциональной систе-
мы — «предпусковую интеграцию», которая обеспечивает готов-
ность организма к выполнению соответствующей деятельности.
Для этого состояния характерен целый ряд изменений, о которых
говорилось выше (активация двигательной системы, повышение
тонуса симпатической нервной системы, рост поисковой активно-
сти, появление субъективных эмоциональных переживаний). Все
это создает условия для оптимального выполнения предстоящего
поведенческого акта.

32
 Мотивация сохраняется на протяжении всего поведенческого
акта, определяя не только начальную стадию поведения (аффе-
рентный синтез), но и все последующие, в том числе предвидение
будущих результатов, принятие решения, его коррекцию на основе
акцептора результатов действия и изменившейся обстановочной
афферентации. Именно доминирующая мотивация «вытягива-
ет» в аппарате акцептора результата действия весь накопленный
и врожденный поведенческий опыт, создавая тем самым определен-
ную программу поведения. С этой точки зрения акцептор результа-
та действия представляет доминирующую потребность организма,
преобразованную мотивацией в форму опережающего возбуждения
мозга.
Таким образом, мотивация оказывается существенным компо-
нентом функциональной системы поведения. Она представляет
собой особое состояние организма, которое, сохраняясь на протя-
жении всего времени — от начала поведенческого акта до полу-
чения полезных результатов, определяет целенаправленную пове-
денческую деятельность организма и характер его реагирования
на внешние раздражители.

1.5. Стресс, или общий адаптационный синдром

Учение о стрессе — один из ведущих разделов современной ме-
дицины и биологии (Eckhardt C. et al., 2017; Yaribeygi H. et al., 2017;
Palumbo М. et al., 2020; Shuja K. et al., 2020).
Основоположником этого направления является Ганс Селье
(1907—1982), который, будучи студентом Пражского университе-
та, в 1926 г. опубликовал первые наблюдения о больных, страдаю-
щих самыми разными соматическими недомоганиями. У всех таких
больных наблюдалась потеря аппетита, мышечная слабость, повы-
шенное артериальное давление, утрата мотивации к достижениям
цели. Он обозначил эти симптомы как «синдром просто болезни».
Одновременно он показал, что в организме у многих людей при
болезни наблюдаются однотипные нарушения: изменения в коре
надпочечников (гипертрофия, кровоизлияния), истощение лимфо-
идной ткани (лимфатических узлов, тимуса), изъязвление желудка.
Для описания совокупности всех неспецифических изменений вну-
три организма он ввел понятие «стресс». В последующем Г. Селье
до конца своей жизни работал в институте экспериментальной ме-
дицины и хирургии в Монреале, который известен ныне как Между-
народный институт стресса.
В 1936 г. в известном журнале «Nature» в разделе «Письма к ре-
дактору» Ганс Селье сформулировал свое представление о стрес-
се и одновременно ввел новое понятие — «синдром, вызываемый

33
разными повреждающими агентами», или «общий адаптационный
синдром», или «синдром биологического стресса». В отечественной
литературе его нередко называют «генерализованным адаптацион-
ным синдромом».
Термин «стресс» взят из области физики, он отражает явление на-
пряжения, давления или силы, прикладываемой к системе. Этот тер-
мин применялся и до Ганса Селье, например в художественной лите-
ратуре. Так, английский поэт Роберт Маннинг в 1903 г. писал: «И эта
мука была манной небесной, которую господь послал людям, пребы-
вающим в пустыне 40 зим и находившимся в большом стрессе».
Определение термина «стресс». В настоящее время существу-
ет сравнительно много различных определений стресса. Например,
стресс — это:
• неспецифическая реакция организма на  любое требование
извне (Г. Селье, 1974);
• сильная неблагоприятная для организма физиологическая
или психологическая реакция на действие стрессора;
• сильные как благоприятные, так и неблагоприятные для ор-
ганизма реакции разного рода;
• психофизиологическая реакция организма на значимый раз-
дражитель;
• неспецифические черты (элементы) физиологических и пси-
хологических реакций организма при сильных (экстремальных)
на него воздействиях, вызывающих интенсивные проявления адап-
тационной активности;
• способ достижения резистентности (устойчивости) организ-
ма при действии на него повреждающего фактора;
• один из  способов тренировки защитных механизмов орга­
низма;
• врожденный защитный механизм, который на ранних этапах
эволюции дал возможность человеку выжить в первобытных усло-
виях;
• неспецифический компонент адаптации, играющий мобилизу-
ющую роль и обуславливающий привлечение энергетических и пла-
стических ресурсов для адаптационной перестройки организма.
Итак, в нормальном здоровом организме человека существует
механизм, направленный на борьбу с неблагоприятным фактором,
который может привести к гибели организма. Этот механизм и по-
лучил название стресс-реакции, или общего адаптационного син-
дрома.
Следует отметить, что стресс нередко рассматривают как особое
функциональное состояние и в то же время как психофизиологиче-
скую реакцию организма на воздействия среды, выходящие за гра-
ницы адаптивной нормы. Часто под термином «стресс» понимается

34
также сильное, неблагоприятное воздействие, которое отрицатель-
но влияет на организм.
Виды стресса. Г. Селье считал, что стрессовая реакция представ-
ляет собой неспецифический набор психофизиологических изме-
нений, который не зависит от природы фактора, провоцирующего
стресс. Позднее, однако, было показано, что общая картина психо-
логических реакций может быть весьма специфична. В ее формиро-
вание вносит свой вклад качественное своеобразие раздражителя,
а также индивидуальные особенности организма, поэтому выделя-
ют различные виды стресса.
Различают стресс острый, или кратковременный, и хрониче-
ский (длительный). В случае острого стресса, как правило, в реак-
цию защиты вовлекаются уже имеющиеся программы реагирования
и мобилизации ресурсов, причем это вовлечение кратковременно.
При длительном воздействии стрессогенных факторов возможны
два варианта. В первом случае происходят перестройки функцио-
нальных систем, ответственных за мобилизацию ресурсов. Но не-
редко эти перестройки могут повлечь за собой тяжелые послед-
ствия для здоровья человека — сердечно-сосудистую патологию,
заболевания желудочно-кишечного тракта и т. п. Во втором случае
перестройки функциональных систем как таковых не происходит,
а реакции на внешние воздействия имеют преимущественно ло-
кальный характер.
В связи с особенностями раздражителя, вызывающего стресс,
различают также физический стресс и эмоциональный стресс.
При наличии физического стресса (синонимы: физиологический,
первосигнальный) имеет место защита организма от воздействия
физических факторов (ожог, травма, сверхсильный шум). Эмоцио-
нальный стресс (синонимы: психоэмоциональный, второсигналь-
ный, психогенный, психический, психологический, психофизиоло-
гический; или психическая, нервно-психическая, эмоциональная
напряженность) представляет собой защиту от психогенных факто-
ров, вызывающих отрицательные эмоции. Часто термин «эмоцио-
нальный стресс» используют для обозначения тревоги, конфликта,
эмоционального расстройства, переживания угрозы безопасности,
неудачи и других эмоциональных состояний, которые развивают-
ся у человека, когда он сталкивается с реальными психологически
трудными ситуациями, либо считает их психологически трудными
или неразрешимыми.
Г. Селье ввел также такие понятия, как эустресс и дистресс. Эу-
стресс (дословно — хороший стресс; синоним — конструктивный
стресс) представляет собой защитную реакцию организма, которая
протекает без существенных «потерь» для него, т. е. с минималь-
ными затратами. В определенной степени стрессовая активация
нередко является положительной силой, обогащающей человека

35
осознанием своих реальных возможностей. Дистресс (дословно —
чрезмерный стресс; синоним: деструктивный стресс, пребывание
в состоянии ограничения или притеснения) обозначает защитную
реакцию организма, которая происходит с ущербом для организма,
с ослаблением его возможностей.
На ранней стадии развития стресса, как правило, улучшаются об-
щее самочувствие и состояние здоровья в целом. Однако продолжая
нарастать, стресс достигает своего апогея. Эту точку можно назвать
оптимальным уровнем стресса, потому что если стресс возрастает
и дальше, то он становится вредным для организма. Чем больше ин-
тенсивность стрессорного воздействия, тем выше вероятность пере-
хода эустресса в дистресс.
Стрессоры. Под этим термином понимают все факторы внешней
или внутренней среды, которые могут нарушать здоровье человека
или животного и наличие которых вызывает стресс-реакцию. Иначе
говоря, стрессор — это стимул, вызывающий стрессовую реакцию.
Физический стресс возникает в результате воздействия раздражи-
теля через какой-либо сенсорный или метаболический процесс. На-
пример, удушье или слишком сильные физические нагрузки при-
обретают роль стрессоров, провоцирующих физический стресс.
Раздражитель может стать стрессором в результате его когнитив-
ной интерпретации, т. е. значения, которое человек приписывает
данному раздражителю, как это часто бывает при эмоциональном
стрессе. Например, звук чужих шагов за спиной идущего по ули-
це человека ночью на пустынной улице может оказаться сильным
стрессором. Нередко эмоциональный стресс возникает в результате
собственной позиции индивида. Человек реагирует на то, что его
окружает, в соответствии со своей интерпретацией внешних сти-
мулов, которая зависит от личностных особенностей, социального
статуса, ролевого поведения и т. п. Ряд раздражителей способен вы-
зывать стрессовую реакцию в результате достаточно долгого их воз-
действия на человека.
Различают следующие виды стрессоров:
1) вредные факторы окружающей среды (загазованность, высо-
кий уровень радиации, неблагоприятный микроклимат, например
работа в условиях низких температур, появление опасного для жиз-
ни возбудителя инфекции и др.);
2) нарушение физиологических процессов, например, при раз-
личных заболеваниях, независимо от вызываемой их причины;
3) необходимость ускоренной обработки информации, т. е. ра-
бота в условиях дефицита времени;
4) работа в условиях риска для собственной жизни или жизни
других людей;
5) осознаваемая угроза жизни;
6) изоляция и заключение под стражу;

36
 7) остракизм (изгнание, гонение), групповое давление;
8) отсутствие контроля над событиями;
9) отсутствие цели в жизни (Г. Селье считал ее одним из самых
сильных стрессоров, вызывающих развитие патологического про-
цесса, например язвы желудка, инфаркта, гипертонии);
10) депривация — отсутствие раздражителей (депривация обще-
ния, депривация сна, депривация пищи).
Г. Селье считал, что на организм в любых условиях воздейству-
ют стрессоры и поэтому стресс всегда есть. Уровень физиологиче-
ского стресса (эустресса) наиболее низок в минуты равнодушия,
но он всегда выше «нуля». Приятные и неприятные эмоциональные
возбуждения сопровождаются возрастанием физиологического
стресса.
Значение стресса. Сущность реакции на стрессор заключается
в активации всех систем организма, необходимых для преодоления
«препятствия» (для защиты организма от угрожающих и разруша-
ющих воздействий различной модальности — как психических, так
и физических) — и возвращения организма к нормальным услови-
ям существования. Следовательно, стресс — это нормальное явле-
ние в здоровом организме, выполняющее защитную, или адаптаци-
онную, функцию.
Механизмы стресса. В реализации адаптационных реакций ор-
ганизма, направленных на противодействие повреждающему аген-
ту, участвуют различные механизмы, которые объединены под тер-
мином «стресс», или «общий адаптационный синдром». Механизмы,
участвующие в этом процессе, называют стресс-реализующими
системами. Механизмы, которые препятствуют развитию стресс-
реакции или снижают побочные отрицательные эффекты стресс-
реакции, — это стресс-лимитирующие системы, или системы есте-
ственной профилактики стресса. Любой информации о стрессоре,
достигающей мозговых структур (кора больших полушарий, рети-
кулярная формация, гипоталамус, другие компоненты лимбической
системы), всегда и при всех условиях дается две оценки: объектив-
ная (содержательная, смысловая, иррациональная) и субъективная,
т. е. эмоциональная. В случае если субъективная оценка говорит
об угрозе, т. е. имеет негативную эмоциональную окраску (страх,
гнев), то сенсорная информация приобретает роль триггера, кото-
рый автоматически запускает цепь соответствующих физиологиче-
ских реакций, в том числе стресс-реакций. При отсутствии угрозы
стрессовая реакция не возникает. Таким образом, стрессор — это
фактор, интерпретация которого в мозге вызывает формирование
негативной эмоциональной реакции. С этих позиций очень важна
оценка событий различных воздействий человеком, поэтому про-
филактика стресса во многом связана с научением человека пра-
вильно оценивать ситуацию. В современном мире стрессовые реак-

37
ции на психосоциальные стимулы являются не столько следствием
самих раздражителей, сколько результатом их когнитивной интер-
претации.
Итак, сильное эмоциональное возбуждение (отрицательные
эмоции) вызывает, прежде всего, активацию высших вегетативных
центров, в том числе эрготропных ядер гипоталамуса (в основном,
это задние ядра), и в целом активацию симпатической нервной си-
стемы. Это повышает функциональные возможности сердечно-со-
судистой и дыхательной систем, скелетных мышц. Одновременно
происходит повышение активности трофотропных ядер гипота-
ламуса, что увеличивает активность парасимпатической системы
и тем самым обеспечивает высокие возможности восстановитель-
ных процессов, направленных на сохранение гомеостаза в организ-
ме. Активация симпатической и парасимпатической системы — это
первый этап (или первый механизм) стресс реакции, или общего
адаптационного синдрома.
Если стрессор продолжает действовать, то возможности симпа-
тической системы из-за ограниченности запасов медиаторов не по-
зволяют противодействовать ему и тогда включается второй этап
(или механизм) стресс-реакции. Он получил название реакции
«битвы-бегства». Центральный орган этого этапа — мозговой слой
надпочечников. Реакция «битвы-бегства» рассматривается как мо-
билизация организма, подготавливающая скелетную мускулатуру
к активности в ответ на действие стрессора. Она позволяет орга-
низму либо бороться с угрозой, либо бежать от нее.
Предполагается, что началом этой реакции служит возбуждение
дорсомедиальной части миндалевидного ядра, т. е. одного из важ-
нейших компонентов лимбической системы. Из миндалевидного
ядра мощный поток импульсов направляется к эрготропным ядрам
гипоталамуса, оттуда импульсация направляется к грудному отделу
спинного мозга, а затем к мозговому слою надпочечников. В ответ
происходит выброс адреналина и норадреналина, в результате чего
возрастает артериальное давление, увеличивается сердечный вы-
брос, снижается кровоток в неработающих мышцах и органах, воз-
растает уровень свободных жирных кислот (активация липолиза),
уровень триглицеридов, холестерина, глюкозы. Продолжительность
реакции «битвы-бегства» примерно в 10 раз больше, чем продолжи-
тельность первой реакции, т. е. активации симпатической системы.
В целом первые два этапа (механизма) стресс-реакции иногда на-
зывают как симпатоадреналовая реакция (САР).
Однако если стрессор продолжает оказывать повреждающее воз-
действие, которое не компенсируется симпатоадреналовой реак-
цией, то наступает следующий этап в стресс-реакции — активация
других эндокринных механизмов (эндокринных осей): адренокор-
тикального, соматотропного и тиреоидного.

38
 Адренокортикальный механизм представляет собой централь-
ное звено стресс-реакции, которое состоит в повышении продукции
кортизола, гидрокортизона и других глюкокортикоидов. Цепь собы-
тий в этом случае такова: неокортекс → септально-гиппокампово-
гипоталамический комплекс → выделение кортиколиберина гипо-
таламусом → выделение адренокортикотропного гормона гипофиза
(АКТГ)  → повышение продукции глюкокортикоидов и частично
минералокортикоидов (альдостерона) корой надпочечников. Глю-
кокортикоиды вызывают, прежде всего, значительное повышение
энергетических запасов, в том числе глюкозы (за счет глюконеоге-
неза, т. е. образования глюкозы из аминокислот) и свободных жир-
ных кислот (за счет активации липолиза).
Однако чрезмерное выделение глюкокортикоидов приводит
одновременно и к побочным, нежелательным эффектам (это назы-
вают платой за адаптацию). Действительно, в этом случае значи-
тельно снижается интенсивность иммунных процессов в организме
(о чем свидетельствует тимиколимфатическая атрофия), возраста-
ет риск образования язв желудка и развития инфаркта миокарда
(за счет спазма сосудов). Повышение продукции альдостерона, ко-
торое возникает при усиленном выбросе в кровь АКТГ, увеличивает
реабсорбцию ионов натрия и (пассивно) реабсорбцию воды в по-
чечных канальцах, что в свою очередь приводит к росту артериаль-
ного давления.
Другие гормональные компоненты. Многие авторы считают,
что одновременно с адренокортикальным механизмом активирует-
ся соматотропный механизм (неокортекс → септально-гиппокампо-
во-гипоталамическое возбуждение → выделение соматолиберина
гипоталамусом  → выделение соматотропного гормона (СТГ), или
гормона роста, аденогипофизом). Этот гормон за счет высвобожде-
ния соматомедина повышает резистентность (устойчивость) клеток
к инсулину, препятствуя входу глюкозы в мышечные клетки и гепа-
тоциты, а также ускоряет мобилизацию накопленных в организме
жиров. Все это приводит к повышению содержания в крови глюко-
зы и свободных жирных кислот.
Кроме того, происходит активация тиреоидного механизма,
или тиреоидной оси. Последовательность событий такова: неокор-
текс → септально-гиппокампово-гипоталамическое возбуждение →
→ тиролиберин гипоталамуса → тиреотропный гормон, или ТТГ
аденогипофиза, → тиреоидные гормоны щитовидной железы, т. е.
трийодтиронин (Т3) и тироксин (Т4). Тиреоидные гормоны повыша-
ют чувствительность тканей к циркулирующим в крови катехола-
минам, повышают уровень энергообразования, активизируют дея-
тельность сердца, повышая его частоту и силу сокращений, а также
увеличивают артериальное давление. Одновременно, возбуждение
гипоталамических областей вызывает повышенную продукцию бе-

39
та-липотропина, что в конечном итоге вызывает образование эн-
догенных опиоидов (энкефалинов, эндорфинов, динорфинов), яв-
ляющихся компонентами стресс-лимитирующей системы, а также
повышение эндоканнабиноидов.
Три стадии стресса. Активация трех эндокринных механиз-
мов — адренокортикального, соматотропного и тиреоидного —
представляет собой общий адаптационный синдром, или стресс-
реакцию. Согласно Г. Селье, в этой реакции следует выделять три
стадии: 1) тревоги, 2) резистентности и 3) истощения. Эти три ста-
дии отражают динамику ответа организма на длительно действую-
щий стрессор.
Стадия тревоги (стадия боевой тревоги, или стадия аларма)
представляет собой «призыв к оружию», мобилизацию всех защит-
ных механизмов организма. Все три эндокринных механизма (пре-
жде всего, адренокортикальный, а также соматотропный и тирео-
идный) включаются в реакцию, т. е. эндокринная система отвечает
нарастающей активацией всех трех осей. Эта стадия длится пример-
но 6—48 часов. Уже в эту стадию происходит выброс лимфоцитов
из тимуса (и его опустошение) и лимфатических узлов, снижается
образование эозинофилов, а в желудке могут образовываться язвы.
Стадия резистентности (синонимы: стадия сопротивления, или
устойчивости) возникает в случае длительного действия стрессора.
В этот период возрастает устойчивость организма к данному стрес-
сору, и одновременно возрастает устойчивость к другим агентам —
стрессорам (перекрестная резистентность). Эту стадию отличает
максимально высокий уровень сопротивляемости организма к дей-
ствию вредоносных факторов. Наличие этой стадии означает суще-
ственный рост возможности организма поддерживать состояние
гомеостаза (равновесия внутренней среды) в изменившихся усло-
виях. В эту стадию частично снижается продукция соматотропного
и тиреоидных гормонов, но одновременно происходит гипертрофия
коры надпочечников и существенное увеличение продукции глю-
кокортикоидов. Благодаря этому, несмотря на действие стрессора,
имеет место сохранение гомеостаза организма, что и выражается
в устойчивом состоянии организма.
Стадия истощения представляет собой финальную стадию
стресс-реакции. Она возникает при продолжающемся воздействии
стрессора в условиях, при которых «энергия адаптации», т. е. адап-
тивные механизмы, участвующие в поддержании стадии резистент-
ности, исчерпывают себя. В частности, в этот период существенно
снижается эффективность воздействия глюкокортикоидов на орга-
ны-мишени, а также уменьшаются возможности синтеза глюкокор-
тикоидов (о чем свидетельствует уменьшение размеров коры надпо-
чечников). Одновременно на финальной стадии вновь запускаются
в реакцию соматотропный и тиреоидный механизмы, тем самым

40
организм возвращается к реакции «боевой тревоги». В стадию ис-
тощения резко снижается вероятность выживания организма.
Г. Селье подчеркивал, что ни один организм не может постоянно
находиться в состоянии тревоги. Если агент настолько силен, что
значительное воздействие его становится несовместимым с жиз-
нью, организм погибает еще на стадии тревоги в течение первых
часов или дней. Если организм выживает, то за первоначальной
реакцией обязательно следует стадия резистентности, т. е. период
сбалансированного расхода адаптационных резервов. Но поскольку
адаптационная энергия не беспредельна, то при продолжающемся
воздействии стрессора наступает третья стадия — истощение.
Итак, стресс-реализующие системы — это симпатическая си-
стема, мозговой и корковый слои надпочечников, продуцирующих
адреналин, норадреналин (мозговой слой), глюкокортикоиды и ми-
нералокортикоиды (корковый слой), а также гипоталамус, проду-
цирующий кортиколиберин, соматолиберин, тиролиберин, адено-
гипофиз, продуцирующий АКТГ, СТГ ТТГ, и щитовидная железа,
продуцирующая Т3 и Т4.
Стресс-лимитирующая система и ее компоненты. В процес-
се эволюции в организме появились механизмы, которые препят-
ствуют нежелательным побочным эффектам действия участников
стресс-реакции или снижают интенсивность их воздействия на ор-
ганы-мишени. Среди них следующие системы.
1. ГАМК-ергическая система. Благодаря этой системе, которая
проявляет тормозное действие, запуск стресс-реакции может быть
приостановлен.
2. Эндогенные опиоиды. Под влиянием стрессора в гипофизе
возрастает продукция бета-липотропина, из которого образуются
эндогенные опиоиды — энкефалины, эндорфины, динорфины. Эти
вещества вызывают эйфорию, снижают болевую чувствительность
(как компоненты антиноцицептивной системы), повышают рабо-
тоспособность, увеличивают возможность выполнения длительной
мышечной работы, снижают чувство тревоги. В целом эндогенные
опиоиды снижают психогенные реакции человека на раздражите-
ли, уменьшая интенсивность эмоциональной реакции, запускаю-
щей стресс-реакцию.
3. Простагландины ПГЕ2, продукция которых при стрессе воз-
растает, снижают чувствительность ряда тканей к действию катехо-
ламинов (за счет уменьшения эффективности активации адреноре-
цепторов).
4. Эндоканнабиноиды, т. е. 2-арахидоноилглицерин (2АG)
и N-арахидоноилэтаноламин (АЕА), или анандамид, продукция ко-
торых возрастает при стрессе. Они снижают выделение норадре-
налина в симпатических терминалях, что уменьшает активность
симпатической системы и адреналина как гормона. Кроме того, по-

41
добно опиоидам эндоканнабиноиды проявляют антиноцицептивное
действие, снимают тревожность и поощряют стратегию поведения,
направленную на борьбу со стрессом (коппинг).
5. Серотонинергическая система совместно с окситоцинерги-
ческой системой повышает устойчивость к стрессу при активации
5НТ1А-рецепторов, в том числе за счет уменьшения выделения но-
радреналина и за счет формирования оптимального коппинга.
6. Антиоксидантная система (супероксиддисмутаза, глутати-
он, витамин Е, серосодержащие аминокислоты (цистеин, цистин),
сероводород, угарный газ, эндоканнабиноиды) предназначена для
снижения интенсивности перекисного окисления липидов (ПОЛ),
активация которого происходит под влиянием глюкокортикоидов.
При стрессе антиоксидантная система существенно повышает свою
активность.
7. Трофотропные механизмы. По мнению Дж. С. Эверли и Р. Ро­­
зенфельда, активация парасимпатической нервной системы во время
стресс-реакции представляет собой важнейший механизм защиты
от побочных эффектов глюкокортикоидов и других участников стресс-
реакции. Помимо запуска этого защитного механизма естественным
путем (неокортекс →  гипоталамус  → парасимпатические центры
ствола мозга и сакрального отдела спинного мозга), существует воз-
можность искусственного повышения активности парасимпатиче-
ской системы, что можно использовать в качестве средства профилак-
тики и борьбы со стрессом. С этой целью предлагается использовать
такие факторы, как умеренная физическая нагрузка, благодаря ко-
торой повышается тонус парасимпатической нервной системы, мы-
шечная релаксация, психологическая релаксация, или медитация.
Медитация представляет собой различные формы сосредоточения:
повторение отдельных фраз или слов («мантры»), повторение физи-
ческих действий (например, дыхательные движения с концентраци-
ей внимания на них), сосредоточение на какой-то парадоксальной
проблеме (например, на звучании хлопка одной ладони), зрительная
концентрация. Важное место в системе профилактики негативных
последствий стресса занимают дыхательные движения. Дж. С. Эвер-
ли и Р. Розенфельд утверждают, что диафрагмальное дыхание приво-
дит к повышению активности парасимпатического отдела ВНС и тем
самым к снижению влияния стрессора на организм, в то время как
реберное и ключичное дыхание активирует симпатическую нервную
систему.
Особенности эмоционального стресса. Гипотеза о лимбиче-
ской системе оказалась плодотворной для понимания природы эмо-
ционального стресса, т. е. вызываемого отрицательными эмоциями,
которые могут иметь место у человека длительное время. Считают,
что в кольце Пейпеца нервная импульсация, попавшая в него, мо-
жет длительное время переходить с одной структуры на другую,

42
поддерживая тем самым эмоциональный статус. При хроническом
эмоциональном стрессе возбуждение переходит в застойное, т. е.
оно циркулирует по кольцу Пейпеца, благодаря чему вегетативный
компонент эмоций находится в состоянии постоянного напряже-
ния. При этом в системе могут возникать поломки, локализация
которых определяется генетически («рвется» наиболее слабое зве-
но). Например, барорецепторы, находящиеся в кровеносных сосу-
дах, при длительном повышении артериального давления вначале
адаптируются, а потом «выходят» из строя.
Исходя из такого представления о происхождении эмоциональ-
ного стресса, для его снятия предложен ряд рекомендаций, в том
числе предусматривающих фармакологический разрыв кольцевых
связей. Г. И. Косицкий предлагал проводить переадресование эмо-
ционального разряда с неуправляемого компонента на управляе-
мый, т. е. на такой вид деятельности, который социально не при-
носит вреда. Например, если при эмоциональном стрессе сердце
работает вхолостую, то при совершении полезной деятельности из-
менение работы сердца и других систем организма будет направле-
но на достижение полезного результата.
Кроме того, согласно Г. И. Косицкому, по законам обратной аф-
ферентации при физической нагрузке произойдет разрыв кольце-
вых связей. Считают, что при чередовании отрицательных и поло-
жительных эмоций стационарность возбуждения в лимбической
системе исчезает, т. е. положительная эмоция, следующая за отри-
цательной, обрывает отрицательную эмоцию и возвращает к норме
состояние вегетативной нервной системы. Другой способ борьбы
с эмоциональным стрессом — это предотвращение отрицатель-
ных эмоций: там, где нет необходимости, их не следует проявлять.
Но это не сдерживание эмоций. Отрицательные эмоции могут
и должны проявляться там, где они адекватны.
Особенности проявления стресса в современных условиях.
Предполагают, что в жизни первобытного человека большинство
стрессовых воздействий завершалось выраженной физической ак-
тивностью организма, т. е. реакцией «борьбы или бегства». Реак-
цию, возникающую у современного человека при стрессе, в том
числе при эмоциональном стрессе, нередко можно квалифициро-
вать как неадекватное возбуждение примитивных защитных меха-
низмов, когда организм активизируется для физической деятельно-
сти (борьбы или бегства). В условиях социальной регламентации
поведения, как правило, нет места ни для борьбы, ни для бегства.
Очевидно, что цивилизованный человек не может ударить своего
оппонента, даже если абсолютно уверен в своей правоте. Поэтому
в современном мире стресс, нередко ограничиваясь только вну-
тренними проявлениями, может приобретать затяжной характер.
В этом случае у организма нет шансов нормализовать уже вклю-

43
чившиеся механизмы стресс-реакции, хотя нервная система продол-
жает реагировать на стрессоры привычным для организма человека
способом.
Клиника стрессовых состояний. Принято считать, что все
симптомы, вызванные стрессом, являются психосоматическими.
Это значит, что в ответе на стресс принимают участие все систе-
мы: нервная, эндокринная, сердечно-сосудистая, пищеваритель-
ная и т. д. Очень часто, особенно после продолжительного стрес-
са, вследствие истощения всего организма наступает слабость. Как
правило, стресс вызывает ухудшение деятельности самого «слабо-
го» звена в организме, уже больного органа, например образование
язвы желудка на фоне хронического гастрита. Ослабляя иммунную
систему организма, стресс повышает риск инфекционных заболе-
ваний.
Наиболее часто стресс влияет на состояние сердечно-сосуди-
стой и дыхательной систем. Так, показано, что при стрессе дыха-
ние становится более частым. Если стресс длительный, то частое
дыхание будет продолжаться до тех пор, пока не пересохнут слизи-
стые поверхности носоглотки. Человек в этом случае чувствует боль
в грудной клетке из-за спазма дыхательных мышц и диафрагмы,
и вследствие ухудшения защитных функций слизистой оболочки
носоглотки резко возрастает вероятность заболевания различными
инфекционными заболеваниями.
Повышение уровня глюкозы в крови при стрессе вызывает цеп-
ную реакцию, в частности повышение уровня глюкозы провоцирует
усиленную секрецию инсулина, который в свою очередь способству-
ет отложению глюкозы в виде гликогена в печени, мышцах и ча-
стичному превращению ее в жир. В результате действия инсулина
концентрация глюкозы в крови падает, и у человека возникает чув-
ство голода, а организм требует немедленной компенсации. Это со-
стояние в свою очередь стимулирует дальнейшую секрецию инсули-
на, и уровень сахара в крови продолжает снижаться.
Индивидуальные различия стресс-реакции. В 1974 г. М. Фрид-
ман и Р. Розенман отметили взаимосвязь стресса и заболеваний
сердечно-сосудистой системы в зависимости от типа реагирова-
ния на стрессор. Авторы выделили два полярных типа поведения:
тип А (симпатический) и тип Б (парасимпатический).
Поведение типа А ориентировано на успех и жизненные дости-
жения. При этом преобладает активность симпатического отдела
вегетативной нервной системы. Для поведения типа А характерны
высокий уровень двигательной активности и постоянная готов-
ность к действию. Люди этого типа поведения реагируют на стрес-
совое воздействие учащением пульса, ростом артериального дав-
ления и другими вегетативными реакциями, сопровождающими
активацию симпатической нервной системы. Вот почему именно

44
этот тип поведения значительно повышает риск сердечно-сосуди-
стых заболеваний и скоропостижной смерти при наличии стрессо-
вых ситуаций.
При поведении типа Б люди реагирует по парасимпатическому
варианту, т. е. снижением частоты сердцебиений и другими соот-
ветствующими вегетативными проявлениями. Для этого типа лю-
дей характерны снижение двигательной активности и относитель-
но низкая готовность включаться в действие.
Перечисленные различия определяют разную чувствительность
людей к стрессору. Один из путей профилактики сердечно-сосуди-
стых заболеваний состоит в том, чтобы уменьшить в репертуаре по-
ведения пациента проявления типа А.
Стресс и болезни. За счет чрезмерного выделения глюкокорти-
коидов возможны различные побочные эффекты (плата за адапта-
цию к стрессору). Так, известно, что длительное выделение глюко-
кортикоидов приводит к существенному уменьшению продукции
тестостерона, что снижает половое влечение и ведет к импотенции.
Развиваются различные соматические заболевания: язвы кишечни-
ка, желудка, неспецифический язвенный колит, гипертония, арит-
мия, болезнь Рейно, мигренозные головные боли, бронхиальная
астма, угри, экзема, крапивница, инфекции, опухоли (как результат
иммуносупрессии).
В основе негативного влияния хронического стресса на деятель-
ность сердечно-сосудистой системы лежит избыточная активация
симпатической системы и дисфункция эндотелия под влиянием хро-
нического воздействия глюкокортикоидов (Yaribeygi H. al., 2017).
Негативное влияние хронического воздействия глюкокортикоидов
на пищеварительный тракт связано с избыточной активаций сим-
патической системы и со снижением местного иммунитета. Нега-
тивное влияние хронического стресса на систему дыхания, которое
проявляется в формировании бронхиальной астмы, обусловлено
снижением локального иммунитета под влиянием глюкокортикои-
дов (Palumbo М. et al., 2020). При стрессе могут возникать наруше-
ния психики: неврозы, депрессии, снижение когнитивных способ-
ностей. Это связано с тем, что при хроническом стрессе увеличена
продукция кортикостероидов, которые проникают в мозг через
гематоэнцефалический барьер (ГЭБ). Это может приводить к атро-
фии массы мозга, снижению его веса, что негативно сказывается
на реализации когнитивных процессов (Yaribeygi H. et al., 2017).
В основе такого негативного влияния хронического стресса ле-
жит способность глюкокортикоидов (глюкокортикостероидов) ак-
тивировать ядерные рецепторы глюкокортикостероидов (GR), ко-
торые являются членами семейства транскрипционных факторов.
При их воздействии на ДНК меняется экспрессия ряда генов, среди
которых гены цитокинов, хемокинов и ряд других генов (Adcock I.,

45
Mumby S., 2017; Yaribeygi H. et al., 2017). Гиппокамп, который игра-
ет важнейшую роль в процессах памяти, имеет наибольшую плот-
ность рецепторов глюкокортикостероидов и поэтому гиппокамп
особенно реагирует на избыточное и длительное содержание глю-
кокортикоидов, в том числе угнетением нейрогенеза и повышени-
ем вероятности эксайтотоксического действия глутамата. Кроме
того, глюкокортикоиды при длительном воздействии повреждают
нейроны миндалевидного комплекса (амигдалы) и префронтальной
коры.
Все это указывает на то, что профилактика стресса — одно
из важнейших направлений современной медицины.
Диагностика стрессовых состояний. Существуют различные
методы, позволяющие объективно оценить степень развития стрес-
са. Прежде всего, это методы определения гормонов в крови: кор-
тизола, кортизона или продуктов их метаболизма — 17-ГОКС (ги-
дроксикортикостероидов), адреналина, норадреналина. Чем выше
уровень этих гормонов, тем выше степень стрессовых реакций.
Так, при отсутствии стресса концентрация 17-ГОКС в плазме
крови человека составляет 100—140 мкг/л, при стресс-реакции —
180—240 мкг/л, а при предельном стрессе — выше 240 мкг/л кро-
ви. За сутки с мочой в норме экскретируется 4—5 мкг адреналина
и 28—30 мкг норадреналина; при умеренном стрессе экскреция
адреналина возрастает до 10—15 мкг, а норадреналина — до 50—
70 мкг; в условиях предельного стресса — соответственно выше
15 мкг и 70 мкг. Среди других способов, оценивающих интенсив-
ность стресса, используют электромиографию (ЭМГ). Особой ин-
формативностью обладает ЭМГ мышц лба (чем выше интенсивность
стресса, тем выше активность этих мышц). Для оценки стрессового
состояния также определяют артериальное давление, которое при
стрессе, как правило, возрастает. Используют различные психологи-
ческие тесты, особенно популярен так называемый Миннесотский
многофакторный личностный тест (ММР1), предложенный в 1967 г.
Мак Кинли, состоящий из 550 вопросов. Менее громоздок и потому
широко используется тест Тейлора, или шкала манифестации тре-
воги Тейлора (1953).
Лечение и профилактика стрессовых состояний. Терапия
стрессовых состояний — сложная задача, включающая в себя це-
лый ряд аспектов. В этом отношении, прежде всего, важна позиция
человека, в том числе его ответственность за свое здоровье. Неред-
ко чрезмерный стресс и эмоциональные расстройства обусловлены
неверной интерпретацией индивидом своего окружения и при-
знания личностной ответственности человека за свое отношение
к происходящему и, следовательно, за свое здоровье. Более того,
сама возможность применения некоторых средств борьбы со стрес-

46
сом и эффективность их использования зависят от того, насколько
осознанно человек подходит к своему здоровью.
Психофизиологические методы коррекции стрессогенных состо-
яний связаны, в первую очередь, с использованием приемов обрат-
ной связи (см. глава 10 «Цикл «бодрствование — сон»). Многие ис-
следователи рекомендуют следующие мероприятия, направленные
на лечение и профилактику стресса и стрессовых состояний.
1. Терапевтическое обучение пациента — разъяснение природы
стресса, выяснение причин, лежащих в основе стрессового состоя-
ния пациента.
2. Рациональное питание, исключающее из пищи в период
стрессового состояния активаторы ЦНС, в том числе метилксанти-
ны, например кофеин. Так, в сваренном кофе его содержание очень
высоко — 110—100 мг на 170-граммовую порцию, а в заваренном
чае — 50—100 мг на 1 порцию (170 г). Таким образом, не рекомен-
дуется в условиях повышенного воздействия стрессора употреблять
эти напитки. Важно также регулярное питание. Показано, что нере-
гулярность приема завтрака — одна из самых существенных причин
повышения реакции организма на действие стрессора.
3. Применение фармакологических методов, в том числе ис-
пользование седативных веществ.
4. Применение различных способов релаксации — психологи-
ческой и мышечной, применение дыхательной гимнастики.
5. Использование физических нагрузок (бег трусцой, ходьба
и другие виды физической активности), которые выполняются в аэ-
робном режиме, в условиях отсутствия конкуренции (без режима
соревнований). В среднем в неделю рекомендуется 3—4-кратные
занятия по 15—40 минут каждое.
6. Применение психотерапии, гипноза.
Адаптация к стрессорам. Организм способен адаптировать-
ся к действию стрессоров. При этом возрастает мощность стресс-
реализующих и стресс-лимитируюших систем, одновременно по-
вышается устойчивость организма к ионизирующей радиации,
гипоксии, химическим факторам (повреждающих клетку), возни-
кает положительная перекрестная адаптация. В то же время тор-
мозится функция половых желез как результат блокады продукции
тестостерона (отрицательная перекрестная адаптация).
 Глава 2 .

Физиология эмоций
2.1. Терминология и классификация эмоций
Определение термина «эмоция». Слово «эмоция» произошло
от латинских слов еmoveo, emovere, возбуждать, волновать. Оно
пришло в русский язык из французской литературы (emotion — эмо-
ция, mouvoir — приводить в движение).
Вильям Джеймс был одним из первых, кто попытался более
100 лет назад дать научное определение термину «эмоция» и объ-
яснить физиологические механизмы, лежащие в основе этого важ-
нейшего процесса, характерного для человека и высших животных.
С тех пор в литературе дано много различных определений слову
«эмоция» и предложено много теорий, однако до настоящего вре-
мени полной ясности в этом вопросе не существует. Значитель-
ный прогресс в понимании физиологических основ эмоций связан
с именем выдающегося отечественного физиолога П. В. Симонова,
автора наиболее признанной сегодня потребностно-мотивацион-
ной теории эмоций.
Большинство авторов приходят к выводу о том, что эмоции пред-
ставляют собой особую форму психического отражения, при кото-
рой субъект выражает свое отношение ко всему происходящему
во внешней или внутренней среде («хорошая» или «плохая» ситу-
ация). У человека эмоции чаще всего осознаются, т. е. вербализу-
ются, в виде определенного чувства и настроения, хотя кроме субъ-
ективного компонента эмоции сопровождаются поведенческими,
вегетативными и эндокринными компонентами.
Существуют разные определения термина «эмоции». П. В. Симо-
нов (1987) указывал, что «эмоции — это отражение мозгом челове-
ка и животного какой-либо актуальной потребности и вероятности
(возможности) ее удовлетворения. Оценку вероятности субъект
производит на основе врожденного и ранее приобретенного ин-
дивидуального опыта, непроизвольно сопоставляя информацию
о средствах, времени, ресурсах, прогностически необходимых для
достижения цели (удовлетворения потребности), с информацией,
поступившей в данный момент. Прогнозирование вероятности до-
стижения цели у человека может осуществляться как на осозна-

48
ваемом, так и неосознаваемом уровнях. Возрастание вероятности
достижения цели в результате поступления новой информации
порождает положительные эмоции, активно максимизируемые
субъектом с целью их усиления, продления, повторения. Падение
вероятности по сравнению с ранее имевшимся прогнозом ведет
к отрицательным эмоциям, которые субъект пытается минимизи-
ровать, т. е. ослабить, прервать, предотвратить. Таким образом,
эмоции в нейрофизиологическом смысле термина есть активное
состояние системы специализированных мозговых образований,
побуждающее субъекта изменить поведение в направлении макси-
мизации или минимизации этого состояния, что определяет роль
эмоций в механизмах подкрепления».
Близкое к этому определение дано О. Г. Чарояном (1997): «эмо-
ция — это специфическое состояние психической сферы, одна
из форм целостной поведенческой реакции, вовлекающая многие
физиологические системы и обусловленная как определенными
мотивами, потребностями организма, так и уровнем возможного
их удовлетворения. Субъективность категории эмоции проявляется
в переживании человеком его отношения к окружающей действи-
тельности».
Современные авторы отмечают, что, несмотря на длительное из-
учение эмоций, сам термин не имеет единого определения (Tyng C.
et al., 2017).
Вместе с тем многие психологи и физиологии, изучающие эмо-
ции, подчеркивали адаптивную роль эмоций, направленную на со-
хранение вида в любых жизненных ситуациях, и способность
эмоций регулировать поведение (Ч. Дарвин, Дж. Пейпец, В. Гесс,
Г. Клювер, П. Бюси, П. Мак-Лин, Э. Гельгорн, Х. Дельгадо, Дж. Олдс,
П. Милнер, П. К. Анохин, П. В. Симонов), что разделяется и совре-
менными авторами (Panksepp J., 1998, 2016; Gu S. et al., 2018, 2019).
Это представление является главной парадигмой аффективной ней-
ронауки, т. е. раздела нейробиологии, изучающего эмоции.
Терминология (эмоции, аффекты, настроение, чувства). Как
известно (Циркин В. И. и соавт., 2010; Miszkiel J. et al., 2011; Tyng C.
et al., 2017), эмоциональное состояние может проявляться в виде
эмоций, аффектов, настроения, чувств и переживаний.
Эмоции (от лат. emoveo — потрясаю, волную) — это средний
по продолжительности процесс, отражающий субъективное оце-
ночное отношение к существующим или возможным ситуациям.
В частности, у человека эмоции порождают переживания удоволь-
ствия, неудовольствия, страха, робости и т. п. Эмоции (в отличие
от чувств) не имеют объектной привязки, т. е. они возникают
не по отношению к кому- или чему-либо, а по отношению к ситу-
ации в целом. Эмоции (в отличие от аффектов) могут практически
не иметь внешних проявлений, они значительно продолжительнее

49
по времени и слабее по силе. Эмоции (в отличие от настроений)
могут меняться достаточно быстро и протекать более интенсивно.
Аффект (лат. affectus — страсть, душевное волнение) — эмоци-
ональный процесс, характеризующийся кратковременностью и вы-
сокой интенсивностью, сопровождающийся резко выраженными
двигательными проявлениями и изменениями в работе внутрен-
них органов. Аффекты отличаются от эмоций, чувств и настроений
кратковременностью и большой интенсивностью. Аффект, будучи
острым проявлением эмоции, обычно вызван воздействием из-
вне. В состоянии аффекта человек действует и принимает решения
на основании лишь испытываемой эмоции. Кроме того, аффекты
воспринимаются субъектом как состояние его Я. Поэтому аффект
сопряжен с выраженными двигательными и органическими про-
явлениями, приводит к затормаживанию или нарушению всех дру-
гих психических процессов (восприятия, мышления) и реализации
соответствующих поведенческих реакций. Отрицательные эмоции
вызывают негативные аффекты и наоборот. На основе пережитых
аффектов формируются особые аффективные комплексы (страх,
гнев), которые могут запускаться без достаточного осознания вы-
звавших реакцию причин, при столкновении даже с отдельными
элементами ситуации, спровоцировавшей аффект первоначально.
Виды аффектов. Вариантом аффекта может быть ажитация (лат.
agitare — возбуждать), т. е. психопатологическое нарушение, при
котором аффективное напряжение, вызванное стрессом (авария,
угроза для жизни, цейтнот), неконтролируемо переходит в движе-
ние. Для такого состояния характерны моторное беспокойство, по-
требность в движении. Другой вариант аффекта — это аффектив-
ный застой, или аккумуляция аффекта. Застой представляет собой
аффективное напряжение, которое не может быть отреагировано
из-за сдерживания (внешние обстоятельства, воспитание). Это со-
стояние при определенных условиях может перейти к аффектив-
ному взрыву, т. е. к психической разрядке. Этот переход может
запускаться без видимых причин, но иногда может постепенно сни-
жаться без каких-либо эксцессов.
Настроение  — это достаточно продолжительный эмоциональ-
ный процесс невысокой интенсивности, образующий эмоциональ-
ный фон для протекающих психических процессов. Настроение
(в отличие от чувства) не имеет объективной привязки, т. е. оно
возникает не по отношению к кому- или чему-либо, а по отноше-
нию к жизненной ситуации в целом. Поэтому настроения в отли-
чие от чувств не могут быть амбивалентными, т. е. они не могут
быть одновременно и плохими, и хорошими. Настроение (в отли-
чие от аффекта и эмоции) может не иметь внешних проявлений,
при этом оно значительно продолжительнее по времени и слабее
по силе (Tyng C. et al., 2017).

50
 Настроение как устойчивое эмоциональное состояние позволяет
рассматривать его в качестве одного из показателей темперамен-
та. Это означает, что настроение выступает интегральной харак-
теристикой индивида. Основой признак того или иного настрое-
ния — эмоциональный тон, положительный или отрицательный.
Настроению свойственно циклическое изменение (подъем и спад
настроения), но слишком выраженные скачки свидетельствуют
о психическом неблагополучии, в частности о маниакально-депрес-
сивном психозе (биполярном состоянии). Выделяют такие основ-
ные виды настроения, как бодрость, эйфорию, усталость, апатию,
депрессию, отчуждение, утрату чувства реальности. В психиатрии
принято различать эутимию, т. е. хорошее настроение, гипертимию
и гипотимию, т. е. соответственно повышенное или сниженное на-
строение (Тиганов Т. С. и соавт., 1999; Смулевич А. Б., 2007; Ша-
банов П. Д., Лебедев А. А., 2012). Кроме того, выделяют различные
варианты патологического изменения настроения, о чем детальнее
сказано ниже.
Чувство, или предметное чувство, или психическое пере-
живание  — это эмоциональный процесс человека, отражающий
субъективное (и, как правило, бессознательное) оценочное отно-
шение к реальным или абстрактным объектам, т. е. отражающий
смыл реальных событий. Чувство (в отличие от аффекта, эмоций
и настроения) привязано к объектам, т. е. оно возникает по отно-
шению к кому- или к чему-либо, а не в целом к ситуации. Оно также
не бывает амбивалентным, т. е. оно либо негативно, либо позитив-
но. Чувство более продолжительное, чем эмоции и аффект (Tyng C.
et al., 2017). Оно сохраняется часами, днями и неделями.
Психологи различают астенические и стенические чувства. Асте-
нические чувства — это форма эмоций, в которых ведущими высту-
пают такие переживания, как подавленность, уныние, печаль, не-
локализованный страх. Они свидетельствуют об отказе от борьбы
с трудностями в ситуации повышенной эмоциональной нагрузки.
Стенические чувства — это положительные эмоциональные состо-
яния, которые связаны с повышением уровня жизнедеятельности
и характеризуются возникновением ощущений возбуждения, ра-
достного волнения, подъема, бодрости.
Согласно П. Фрессу, единый континуум переживания состоит
из слабых чувств (удовольствие) и сильных чувств или эмоций, на-
пример гнева, радости. Согласно представлениям П. В. Симонова,
эмоции, возникающие на основе социальных и творческих, духов-
ных потребностей, называют чувствами. К ним относят моральные
чувства (патриотизм, дружба, преданность семье), интеллекту-
альные чувства (радость познания, огорчение от недопонимания,
от неудачи при выполнении задачи) и эстетические чувства, порож-
даемые встречей с произведениями искусства, созерцанием приро-

51
ды, общением со всем красивым и прекрасным. Наряду с этим есть
чувства, относящиеся к нашей собственной самооценке, например
совесть, стыд, чувство вины и раскаяния. Однако далеко не все ав-
торы соглашаются с пониманием чувств как проявлением высших
эмоций.
Классификация эмоций и эмоциональных состояний. Все раз-
нообразие эмоций предложено классифицировать по разным при-
знакам или критериям.
По содержанию эмоций еще Ренэ Декарт выделял такие виды
эмоций, как желание, любовь, ненависть, радость, печаль и удивле-
ние. Согласно представлениям психолога Кэррола Изарда, основопо-
ложника теории дифференциальных эмоций, существует 10 базис-
ных эмоций (радость, печаль, гнев, отвращение, презрение, страх,
стыд/смущение, вина, удивление, интерес), а часть эмоций — это
производные от базисных, число таких эмоций значительно больше
десяти. Каждая базисная (фундаментальная) эмоция обладает прису-
щими только ей мотивационными и феноменологическими свойства-
ми. Базисные эмоции ведут к различным внутренним переживаниям
и различным внешним проявлениям. Они могут взаимодействовать
друг с другом, ослабляя или усиливая одна другую, в результате чего
формируются комплексы эмоций. Эта ситуация подобна формирова-
нию вкусовых ощущений, которые возникают на основе элементар-
ных ощущений сладкого, кислого, соленого и горького.
В рамках теории дифференциальных эмоций базисным эмоциям
даны следующие характеристики.
1. Интерес-волнение — наиболее частая положительная эмо-
ция, мотивирующая обучение, развитие навыков и умений, творче-
ские стремления.
2. Радость — мотивирует созидание, творчество, постоянно же-
лаемая эмоция.
3. Удивление — эмоция, способствующая освобождению нерв-
ной системы от предыдущей эмоции и направляющая внимание
на объект, вызвавший удивление; мотивирует познавательные про-
цессы.
4. Горе-страдание — эмоция, связанная с чувством одиноче-
ства, отсутствием контактов с людьми и жалостью к себе; снижает
энергетический потенциал человека.
5. Гнев — эмоция, связанная с агрессией; вызывает ощущение
силы, чувства храбрости или уверенности в себе.
6. Отвращение — эмоция, которая часто возникает вместе
с гневом, но обладает собственными мотивационными признаками
и субъективно переживающаяся иначе.
7. Презрение — сопутствует гневу или отвращению, или прояв-
ляется вместе с ними (при этом гнев, отвращение и презрение на-
зываются «враждебной триадой»).

52
 8. Страх — эмоция, которая вызывается за счет нервной стиму-
ляции, сигнализирующей о реальной и (или) воображаемой опас-
ности; за исключением случаев, когда страх «парализует», эта эмо-
ция мобилизует энергию.
9. Стыд — мотивирует желание спрятаться, исчезнуть; может
способствовать возникновению чувства бездарности; часто способ-
ствует сохранению самоуважения.
10. Вина — эмоция, возникающая при нарушениях морального,
этического или религиозного характера, в ситуациях, когда субъект
чувствует личную ответственность.
Фундаментальные человеческие эмоции характерны для предста-
вителей различных культур. Эти эмоции имеют четкие выражения
в мимике и легко распознаются даже по фотографиям и рисункам,
несмотря на значительные различия между людьми, воспитанными
в традициях разных культур.
Согласно представлениям другого сторонника теории дифферен-
циальных эмоций, физиолога Яаака Панксеппа (Panksepp J., 1998,
2016), у человека и животных существует семь базисных эмоцио-
нальных операционных систем, которые порождают такие эмоции,
как поиск, интерес (операционная система SEEKING), ярость, гнев
(система RAGE), страх (система FEAR), похоть (система LUST), за-
бота, осторожность (система CARE), паника/горе (система PANIC/
GRIEF) и игра (система PLAY). Это представление сегодня разде-
ляют многие психологи и физиологи (Tyng C. et al., 2017; Davis K.,
Montag C., 2019).
Итак, с учетом представления о базовых и производных эмоций
(Изард К., 1980; Izard C., 2000; Panksepp J., 1998, 2016) эмоции де-
лят на простые и сложные, т. е. соответственно на базовые и про-
изводные, или составные. Например, большинство специалистов
выделяют радость как простую эмоцию, вместе с тем восхищение
или нежность — как составные. Печаль тоже, как правило, рассма-
тривается как базовая эмоция, в то время как обида или раздраже-
ние — как сложные.
Общепризнанно деление эмоций на отрицательные (негатив-
ные) эмоции, отражающие неудовольствие (неприятные чувства),
и положительные (позитивные) эмоции, отражающие удовольствие
(приятные чувства). Говорят также о нейтральных эмоциях, отра-
жающих безразличие (нейтральные чувства), примером чего яв-
ляются такие эмоции, как интерес, любопытство. Отрицательные
эмоции ощущаются в формах недовольства собой и недовольства
средой обитания, в форме обиды, гнева, страха. Положительные
эмоции ощущаются в виде радости, довольства собой, блаженства.
В последние годы термины «положительные эмоции» и «отрица-
тельные эмоции» предложено заменить на термины «валентность
эмоций», или «тоны эмоций», которые могут быть либо положи-

53
тельными, либо отрицательными. Количество видов отрицательных
эмоций, обнаруживаемых у человека, в несколько раз превышает
количество видов положительных эмоций, и это связано с тем, что
они способствуют выживанию и адаптации к действию вредных
факторов среды. Так, по мнению психологов, гнев возникает при
возникновении препятствий на пути достижения цели и служит для
пробуждения энергии, требующейся для разрушения препятствия;
печаль возникает в ситуации потери значимого объекта и служит
снижению уровня энергии для дальнейшего ее использования;
страх помогает избежать опасности или мобилизоваться для напа-
дения; презрение поддерживает собственную самооценку и поведе-
ние доминирования; застенчивость сигнализирует о потребности
в уединении и интимности; чувство вины устанавливает подчинен-
ную роль в социальной иерархии и свидетельствует о возможности
потери самоуважения; отвращение приводит к отталкиванию вред-
ных объектов.
Эмоции (в том числе положительные и отрицательные) могут
различаться по интенсивности (силе): чем сильнее эмоция, тем
сильнее ее физиологические проявления. На интенсивность эмоции
в каждом конкретном случае влияет, обычно, большое количество
факторов.
В зависимости от влияния на активность человека эмоции так-
же принято делить на стенические (стенос — сила), или активные,
т. е. повышающие умственную и физическую работоспособность,
например, радость, энтузиазм, и астенические (астения — бесси-
лие), или пассивные, наличие которых снижает работоспособность,
например, тоска, грусть. Так, радость как стеническая эмоция по-
зволяет забыть об усталости, дарит ощущение легкости, хорошее
самочувствие, в то время грусть как астеническая эмоция опускает
руки, снижает уровень энергии, формирует чувство усталости. Сте-
нические эмоции могут быть и положительными, и отрицательны-
ми; астенические, как правило, являются отрицательными. В реаль-
ной жизни эмоции встречаются в сложных сочетаниях, и выделить
в них какой-либо ведущий компонент далеко не просто, поэтому
говорят о сложных или смешанных эмоциях.
Исходя из представлений о трех видах потребностей и мотива-
ций (по П. В. Симонову), предлагается все эмоции подразделять
на низшие, или витальные (первичные), т. е. возникающие при на-
личии витальных потребностей, и высшие, или вторичные, включая
социальные и идеальные эмоции. Эмоции, возникающие на основе
социальных и творческих, духовных потребностей, называют чув-
ствами. Примером низших эмоций является радость от еды или от-
дыха.
Различают также врожденные эмоции человека и приобретен-
ные в процессе воспитания в обществе. Врожденные эмоции име-

54
ются у младенца с рождения. Это радость, довольство, интерес, воз-
буждение, удивление, испуг, гнев, злость, отвращение, страх.
Различают также адекватные (здоровые) и неадекватные (пато-
логические) эмоции. Здоровые эмоции — это чувства, адекватные
реальной ситуации как по выраженности, так и по содержанию.
При ряде заболеваний (главным образом, психических) эмоции ста-
новятся неадекватными. Наиболее распространенным видом пато-
логических эмоций является «огневая взрывчатость», возникающая
по незначительному поводу или вообще при отсутствии видимого
повода. Достаточно часто встречаются и состояния беспричинной
угнетенности, мрачного настроения, тоски и тревоги (состояние
депрессии) или, наоборот, беспричинной веселости и смешливости
(эйфория, маниакальное состояние).
Классификация нарушений эмоционального состояния чело-
века. Чтобы более глубоко понять в целом термин «эмоция», целе-
сообразно привести современную классификацию этих нарушений,
т. е. отклонений от эутимии (дословно — от «хорошего эмоциональ-
ного состояния») (Тиганов Т. С. и соавт., 1999; Смулевич А. Б., 2007;
Шабанов П. Д., Лебедев А. А., 2012; Изард К., Немов Р. С., 2014).
Итак, выделяют повышенное настроение, которое протекает
в виде 4 состояний, а именно:
1) гипертимия — болезненно повышенное настроение, сопро-
вождающееся чувством радости, силы, энергетического подъема,
в результате чего снижаются глубина и направленность познава-
тельных процессов, что является основным симптом маниакальных
синдромов;
2) эйфория  — болезненно повышенное настроение, сопрово-
ждающееся чувством удовольствия, комфорта, благополучия, рас-
слабленности; оно препятствует познавательным процессам (эйфо-
рия, как известно, встречается при интоксикациях инфекционного,
алкогольного или наркотического характера);
3) мория — веселое возбуждение с дурашливостью, детскостью,
паясничанием, склонностью к плоским и грубым шуткам (обычно
мория сопровождается симптомами глобальной деменции);
4) экстаз — гипертимия с преобладанием восторга, вплоть
до исступленного восхищения, чувства прозрения, озарения; экс-
таз часто сочетается с растерянностью, кататоническими проявле-
ниями (изменение речи, двигательной активности), онейроидным
(грезоподобным) помрачением сознания.
Пониженное настроение проявляется такими вариантами, как:
1) гипотимия — болезненно пониженное настроение, пережи-
ваемое как грусть, печаль, уныние, угнетенность, подавленность,
скорбь, щемление, чувство безысходности, сопровождающееся чув-
ством физического неблагополучия, пассивности, беспомощности,

55
суицидными мыслями и поступками; гипотимия характерна для де-
прессивных синдромов;
2) дисфория  — болезненно пониженное настроение, сопро-
вождающееся раздражительно-тоскливо-злобным, мрачным чув-
ством; оно может возникать и оканчиваться внезапно и может
длиться часами или днями; во время дисфории нередко возникает
агрессивное поведение;
3) тревога  — пониженное настроение (гипотимия) в сочета-
нии с ожиданием несчастья и чувством внутреннего напряжения,
внутренним волнением, беспокойством, напряжением, чувством
томительного ожидания грядущей беды, отчаянием, опасениями
за судьбу родных; нередко при этом состоянии возникает зуд или
внутренняя дрожь, а также психомоторное возбуждение; тревога
встречается при многих острых психозах, при тревожной депрес-
сии, в пожилом и старческом возрасте;
4) страх — переживание сиюминутной опасности, с ощуще-
нием непосредственной угрозы жизни, благополучию, вызванное
болезненным психическим состоянием без реального основания;
встречается как в рамках острых психозов или при неврозах, так
и при навязчивых состояниях в рамках фобий.
Помимо этих видов гипертимии и гипотимии различают также
депрессивный синдром, основу которого составляет депрессивная
триада, включающая:
а) болезненно пониженное настроение (гипотимию);
б) идеаторные нарушения, т. е. фиксированность переживаний
на определенной тематике;
в) психомоторные нарушения в виде общей заторможенности,
в снижении поведенческой и волевой активности.
К патологическим состояниям эмоциональной сферы относят
также агрессивность, т. е. предрасположенность человека к пове-
дению, целью которого является причинение вреда окружающе-
му, либо подобное аффективное состояние (гнев, злость). Чаще
всего агрессивность рассматривается как вариант патологическо-
го аффективного состояния, т. е. патологического аффекта. Под
агрессивностью также понимают свойство личности, выраженное
в предпочтении использования насильственных методов для дости-
жения своих целей. Иначе говоря, агрессивность — это готовность
проявлять агрессию, т. е. насильственный захват так называемых
ресурсов, к которым относят еду, полового партнера, власть, доход,
престиж, территорию, психологический комфорт. К патологиче-
ским состояниям эмоциональной сферы относят также наркоманию
и алкоголизм. Более детально эти вопросы рассматриваются в сле-
дующей главе.
Эмоциональные явления — это группа терминов, часть кото-
рых возникла еще в Древней Греции, характеризующих эмоцио-

56
нальные состояния. Рассмотрим некоторые из них, т. к. они позво-
лят понимать сложные проблемы аффективной нейронауки.
Гедонизм (гр. hendone — наслаждение) — понятие, отражающее
веселье и удовольствие как принцип жизни, включающее телесное
и духовное наслаждение.
Атараксия (гр. ataraxia — невозмутимость) — понятие, обозна-
чающее душевное равновесие, т. е. идеал жизненных устремлений.
Ангедонизм  — это клиническое нарушение, выступающее как
неспособность переживать радость, в том числе от секса, доставлять
себе удовольствие простыми развлечениями (кино, чтение, музыка
и т. д.). Часто бывает следствием тяжелых переживаний и может
выступать базовым признаком шизофрении.
Бесчувствие — это психопатологическое нарушение, которое
характеризуется субъективным впечатлением о собственной вну-
тренней пустоте, смерти чувств. Пациент жалуется на утрату любви
к своим детям, супругу (супруге), утрату радости от приятных за-
нятий. Это один из симптомов депрессии и неврозов, шизофрении
и других психозов.
Эйфория (гр. euphoria — состояние удовольствия) — радостное,
веселое настроение, которое характеризуется достаточной стойко-
стью. Она проявляется двигательным оживлением многословием,
психомоторным возбуждением. Эйфория может быть одним из сим-
птомов олигофрении, поражения лобных долей мозга, некоторых
психических расстройств.
Катарсис (гр. κάθαρσις — очищение) — представляет собой силь-
ное эмоциональное потрясение, которое вызвано не реальными
событиями жизни, а их символическим отображением, например
в произведении искусства. В психоанализе считается, что за счет
этого вида эмоций индивид избавляется от болезненного аффекта
и невротических симптомов.
Фрустрация (лат. frustratio — обман, тщетное ожидание) — не-
гативное психическое состояние, которое обусловлено невозмож-
ностью удовлетворения тех или иных потребностей. Проявляется
в переживаниях разочарования, тревоги, раздражительности, отча-
яния. Эффективность деятельности при этом существенно снижает-
ся вплоть до полного отказа от нее.
Стыд — негативная эмоция, свидетельствующая о возможности
потери самоуважения.
Страх — негативное эмоциональное состояние, которое возни-
кает, в ситуациях, когда мотивация избегания не может быть реа-
лизована.
Фобии (гр. phobos — страх) — навязчиво возникающие состоя-
ния страха. Представляют собой один из видов невротических на-
рушений. Различают такие виды фобий, как агорафобия (страх
открытого пространства, немотивированное опасение переходить

57
улицы и площади, быть в толпе и транспорте), гисофобия (боязнь
высоты), канцерофобия (страх раковой болезни), клаустрофобия
(страх закрытых помещений), эритрофобия (страх покраснеть),
танатофобия (страх смерти).
Тревога — отрицательное эмоциональное переживание, кото-
рое обусловлено ожиданием чего-то опасного. Различают вариан-
ты тревоги, а именно состояние тревоги и тревожность. Состояние
тревоги, или реактивная тревога — это реакция человека на непо-
средственно действующие раздражители, например на неблагопри-
ятные социально-психологические ситуации.
Тревожность — черта личности, которая связана с фоновым
снижением порога чувствительности по отношению к стрессорам,
при которой индивид склонен воспринимать угрозу своему Я в са-
мых различных ситуациях, в том числе и нейтральных, и реагиро-
вать на эти ситуации повышением реактивной тревоги.
К этому списку терминов добавим еще два термина — эмоци-
ональный фон и эмоциональное реагирование. Эмоциональный
фон, или эмоциональное состояние, в большей степени отражает
общее глобальное отношение человека к окружающей ситуации,
к себе самому и связано с его личностными характеристиками,
а эмоциональное реагирование — это кратковременный эмоци-
ональный ответ на то или иное воздействие, имеющий ситуацион-
ный характер (Марютина Т. М., Ермолаев О. Ю., 1998).
В психологии существует огромный список терминов, характе-
ризующих проявление эмоционального состояния (Изард К., Не-
мов Р. С., 2014), который, например, отражен на сайте https://
mymood.ru. Список включает 68 положительных и 94 отрицатель-
ных эмоций. Полагают, что список самых главных положительных
эмоций человека включает 25 эмоций. Среди них: вдохновение,
предвкушение, радость, эйфория, восторг, интерес, восхищение,
удовлетворение, гордость, безмятежность, оптимизм, приятное
удивление, эмпатия (сопереживание), спокойствие, надежда, реши-
мость, трепет, страсть, энтузиазм, благодарность, симпатия, неж-
ность, близость, обожание, любовь.

2.2. Физиологическая роль эмоций

Эмоции играют важную роль в жизни человека и животных.
Все психологи и физиологи едины во мнении, что эмоции выпол-
няют не одну, а несколько функций. Конкретное формулирование
этих функций в определенной степени основано на представлении
о физиологических механизмах, лежащих в основе эмоций, и био-
логической роли эмоций.
Все авторы признают, что эмоции служат для общения между
людьми (или животными), т. е. выполняют коммуникативную

58
функцию. Для человека эта функция выражается в передаче со-
общений о его внутреннем психическом состоянии другим людям
(с помощью мимики, жестов, характера речи и в целом поведения)
и восприятие подобных сообщений от других людей.
В отношении других функций эмоций существуют различные
точки зрения, даже у одного и того же исследователя. Например,
первоначально П. В. Симонов выделял пять основных функций эмо-
ций, в том числе отражательную (оценочную), побуждающую, пере-
ключательную (векторную), подкрепляющую и коммуникативную.
В его трактовке отражательная (оценочная) функция означает,
что с участием эмоций происходит оценка вероятности достижения
цели, т. е. удовлетворения актуальной потребности, совершает-
ся обобщенная оценка внешних или внутренних событий. Напри-
мер, за счет этой функции эмоции (тревога, страх) защищают нас
от опасности. Побуждающая функция заключается в том, что эмо-
ции индуцируют совершение действия, направленного на удовлет-
ворение потребности. Переключательная (векторная) функция
отражает причастность эмоций к выбору наиболее важной мотива-
ции из числа конкурирующих в данный момент мотиваций. Иначе
говоря, конкретная поведенческая реакция определяется наиболее
сильно выраженной, доминантной эмоцией. Доминантная эмоция
может быть не только отрицательной, но и положительной. Попут-
но отметим, что для детей дошкольного и среднего школьного воз-
раста в организации поведения более значимы положительные эмо-
ции, а для подростков — отрицательные. Подкрепляющая функция
означает, что положительные эмоции способствуют выработке ус-
ловного рефлекса, т. е. они являются «наградой» за правильно вы-
полненное действие, а отрицательные эмоции препятствуют этому
процессу, являясь важнейшим механизмом выработки внутреннего
торможения. Очевидно, что эта функция эмоций является ведущей
в жизни человека и животных.
Однако в одной из последних своих работ П. В. Симонов (1998)
говорит только о четырех основных функциях эмоций, в том числе
о подкрепляющей, переключающей, компенсаторно-замещающей
и коммуникативной, т. е. вместо понятия «оценочная функция»
и «побуждающая функция» вводится понятие «компенсаторно-за-
мещающая функция», которая отражает способность эмоций акти-
визировать потенциальные возможности мозга и внутренних орга-
нов с целью повышения вероятности удовлетворения актуальной
потребности. Более детальное описание этих четырех основных
функций эмоций будет дано ниже при изложении потребностно-ин-
формационной теории П. В. Симонова. Тот факт, что эмоции одно-
временно могут выполнять не одну функцию, а несколько, объясня-
ет многообразие проявлений эмоций и механизмов, участвующих
в их формировании.

59
 В заключение этого раздела отметим, что у человека эмоции мо-
гут выполнять не только полезную роль. Во многих случаях, именно
отрицательные эмоции могут стать причиной стресса, инфаркта ми-
окарда, язвенной болезни, инсульта, стойкой гипертонии и других
болезней, а в отдельных случаях — смертельных исходов. Положи-
тельно окрашенные эмоции, как правило, таких резких отрицатель-
ных воздействий на организм не оказывают, но к их формированию
следует также относиться бережно — чрезмерно выраженная поло-
жительная эмоция может нанести вред здоровью. Во многом это
связано с наличием выраженного вегетативного компонента при
формировании эмоций, особенно при чрезмерной активации сим-
патической нервной системы. Кроме того, положительные эмоции
могут способствовать формированию патологического пристрастия
(наркомании) при условии, что они вызываются наркотиками.
Внешние проявления эмоций. Любые эмоции, возникающие
у человека, на вербальном уровне оцениваются как определенные
чувства, переживания, которым взрослый человек может дать от-
носительно четкое словесное описание. Одновременно все эмоции
имеют те или иные внешние проявления, степень выраженности
которых зависит от многих факторов. Каждому человеку присущ
неповторимый тип эмоциональных реакций. Есть люди, которые
реагируют на все то, что видят, с чем встречаются, доброжелатель-
но, терпимо, с отзывчивостью, а другие отвечают на то же самое не-
приязнью или равнодушием.
Чаще всего эмоции проявляются в мимике, т. е. в изменении вы-
ражения лица, в появлении специфических жестов (пантомимике),
в изменении мышечного тонуса скелетных мышц. Например, при
отрицательных эмоциях наблюдается повышение тонуса мышц, что
приводит к дискомфортному состоянию, а также к скованности дви-
жений, тремору (дрожанию), хаотичности движений (по этой при-
чине способность к релаксации рассматривается как возможность
уменьшить интенсивность проявления отрицательных эмоций),
в изменении голоса (смещение спектра речи в высокочастотном
диапазоне от 1000 герц).
Кроме того, внешним проявлением эмоций являются вегетатив-
ные компоненты. При эмоциях изменяется деятельность вегетатив-
ной нервной системы, а также продукция катехоламинов мозговым
слоем надпочечников. Астенические эмоции характеризуются пре-
обладанием парасимпатических реакций, в то время как стениче-
ские эмоции (положительные и отрицательные) протекают на фоне
усиления симпатических реакций. Внешним проявлением вегета-
тивного компонента эмоций являются изменения деятельности вну-
тренних органов. Причем эти изменения не связаны с физической
нагрузкой. В частности, при эмоциях изменяется частота сердечных
сокращений, величина артериального давления, тонус сосудов, про-

60
исходит перераспределение кровотока в различных регионах тела.
Любые изменения (рост или снижение) частоты сердечных сокра-
щений, особенно на фоне отсутствия физических нагрузок, служат
наиболее надежными и объективными показателями степени эмо-
ционального напряжения у человека по сравнению с другими ве-
гетативными функциями. Например, у переводчиков-синхронистов
частота сердечных сокращений во время работы достигает иногда
160 ударов в минуту, в то время как даже значительная физическая
нагрузка у них же увеличивает ее не выше 145 ударов в минуту.
Любая эмоция сопровождается изменением электропроводно-
сти (сопротивления) кожи, т. е. появлением кожно-гальваническо-
го рефлекса, или реакции (КГР); синонимы: психогальваническая
реакция или рефлекс; феномен Тарханова. КГР представляет собой
изменение разности потенциалов и уменьшение электрического со-
противления между двумя участками поверхности кожи (например,
между тыльной и ладонной поверхностью кисти) при появлении
эмоциональной реакции, что обусловлено изменением потоотде-
ления. Доступность регистрации кожно-гальванического рефлекса
позволяет использовать его в качестве индикатора эмоциональной
реакции человека на различные раздражители и при конструирова-
нии «детектора лжи».
В КГР-грамме выделяют тонический компонент, т. е. фоновый
уровень электропроводности в отсутствии сигнала, и фазический
компонент, т. е. ответную реакцию на предъявляемый сигнал
(рис. 2.1). По величине КГР, в частности по амплитуде фазическо-
го компонента, можно определить уровень эмоционального напря-
жения человека, т. е. степень активации симпатического отдела
вегетативной нервной системы под влиянием возникших эмоций,
но при этом практически невозможно установить качественную ха-
рактеристику переживаемой эмоции, т. е. сказать, какую именно
эмоцию испытывает человек. Считается, что тонический компонент
КГР преимущественно отражает мозговые механизмы, отвечающие
за реакцию страха, а фазический компонент является индикатором
предвосхищения, прогнозирования эмоционально-положительных
стимулов.
Изменения электрической активности коры больших полушарий
также служат внешними признаками эмоций. ЭЭГ-исследования по-
казывают, что при эмоциях, независимо от их знака, усиливается
тета-ритм, т. е. колебания с частотой 4—7 Гц. Это объясняется ак-
тивацией коры больших полушарий под влиянием структур лимби-
ческой системы. Кроме того, при положительных эмоциях имеют-
ся ЭЭГ-признаки тормозного влияния на кору больших полушарий
со стороны лимбической системы, что выражается периодическим
возрастанием амплитуды альфа-ритма (это явление называется эк-
зальтацией) при одновременном усилении тета-ритма. При силь-

61
ных положительных эмоциях может наблюдаться депрессия аль-
фа-ритма и усиление высокочастотного бета-ритма. По некоторым
представлениям, одновременная активация возбуждающих и тор-
мозных механизмов, полноценность «тормозной защиты» мозговых
структур лежат в основе практической безвредности для организма
даже сильных положительных эмоций.
КГР ком
25
24 24 ком
23
22
21
20 10,3 ком
19
18
17
16
15
14 13,7 ком

14′20″ 25″ 30″ 35″ 40″

Время

Рис. 2.1. Кожно-гальваническая реакция (КГР) кожи, т. е. изменение

ее электропроводности, при игре в шахматы, в частности при обдумывании очередного
хода

Для отрицательных эмоциональных переживаний наиболее ти-

пичны депрессия альфа-ритма и нарастание быстрых колебаний,
т. е. бета-ритма, хотя на первых этапах развития отрицательных
эмоций имеет место тормозное влияние на кору больших полуша-
рий со стороны лимбической системы (это проявляется в наличии
эпох экзальтации альфа-ритма и усиления тета-ритма). Однако
тормозное влияние слабее возбуждающего, поэтому отрицатель-
ные эмоции характеризуются в основном наличием бета-ритма
даже в условиях покоя. Если отрицательные эмоции приобретают
застойный характер (глубокое горе, сильный страх, переходящий
в оцепенение и т. д.), то на ЭЭГ вновь появляются медленные вол-
ны и признаки экзальтации, что свидетельствует о развитии тормоз-
ных влияний на кору больших полушарий со стороны подкорковых
структур.
Кроме того, как показано Н. М. Бехтеревой, при эмоциональном
возбуждении на ЭЭГ появляются сверхмедленные колебания потен-

62
циала. Обнаружено также, что увеличение субъективной оценки
отрицательного эмоционального состояния у здоровых людей свя-
зано с возрастанием синхронизации потенциалов, регистрируемых
в лобных отделах мозга (особенно в левой лобной доле), с потенци-
алами, регистрируемыми в правой височной области (при пережи-
вании неудачи и болевых ощущениях).
Методы изучения и диагностики эмоций. Зоны удовольствия
и стоп-зоны. Существуют различные клинические и эксперимен-
тальные методы исследования эмоционального состояния человека
и животных. В частности, с этой целью широко применяется реги-
страция кожно-гальванической реакции, частоты сердечных сокра-
щений (ЧСС), вариабельности сердечного ритма (интервалокардио-
графия), электроэнцефалографии, о чем частично говорилось выше.
Для диагностики эмоциональных переживаний человека исполь-
зуется метод психологического моделирования. С этой целью созда-
ются условия, вызывающие эмоциональное напряжение исследуе-
мого (например, критические замечания в адрес его деятельности
в условиях эксперимента), либо предъявляются внешние стимулы,
провоцирующие возникновение соответствующих эмоций (напри-
мер, фотографии, вызывающие отвращение).
В экспериментах на животных и при исследовании человека при-
меняется электрическая стимуляция различных отделов мозга че-
рез вживленные электроды. Это нередко вызывает эмоциональные
переживания у пациентов, а также своеобразные изменения пове-
дения у животных.
В этом отношении, прежде всего, следует сказать об известных
опытах Джеймса Олдса (Olds J., 1969), в которых крысам вживля-
ли электроды в разные области гипоталамуса. Крысы, обнаружив
связь между нажатием педали и получением стимуляции, в неко-
торых случаях продолжали стимулировать свой мозг с поразитель-
ным упорством. Они могли нажимать на педаль до 5000 раз в час
в течение 10—20 часов непрерывно, доводя себя до полного из-
неможения и даже гибели от истощения. При этом и в состоянии
агонии животное не переставало тянуться к педали, включающей
раздражающий электрический ток. На протяжении всего сеанса
самораздражения животное отказывалось от пищи, не реагирова-
ло на появление в камере посторонних предметов, шума, вспышек
света. Самцы крыс не обращали внимания на появление в камере
самок. Таким образом, самораздражение становилось основным
«смыслом» жизнедеятельности животного. Участки гипоталаму-
са, которые крысы стремились раздражать, были названы «зонами
удовольствия», или «старт-зонами», или «центрами наслаждения».
Позже было показано, что именно сюда приходят аксоны дофами-
нергических нейронов среднего мозга, расположенных в среднем
мозге в области черной субстанции или в вентральной тегменталь-

63
ной области, и вызывают возбуждение этих зон (поэтому факто-
ры, повышающие выделение дофамина, являются приятными для
организма). В 1980-х гг. А. В. Вальдман показал, что крысы могут
таким же образом бесконечно нажимать на педаль, вызывая вну-
тривенное введение морфина.
По аналогии с зонами удовольствия, или центрами положитель-
ных эмоций, Джеймсу Олдсу удалось найти участки мозга, раздраже-
ния которых животные всеми силами старались избегать, т. е. «зоны
отрицательных эмоций», или «стоп-зоны». Даже одиночное раздра-
жение этих зон вызывало резко негативную реакцию. Животные
стремились любым способом избежать приближения к контактам.
В условиях, когда животное (обезьянка) было лишено возможности
избегнуть раздражения из-за жесткой фиксации в специальном ап-
парате, оно астенизировалось, отказывалось от пищи, у него выпа-
дали волосы, развивались функциональные расстройства сердечно-
сосудистой деятельности и желудочно-кишечного тракта.
В целом эксперименты на крысах с самораздражением эмоци-
ональных центров позволили картировать мозг с выделением по-
ложительных (старт-зон) и отрицательных (стоп-зон) мозга. Ока-
залось, что старт-зоны сконцентрированы в гипоталамусе и вокруг
него, в области обонятельного мозга, в различных отделах таламу-
са, покрышки и хвостатого ядра. Благодаря этой методике удалось
показать, что у крысы 35 % клеточного пространства мозга связано
с положительной эмоциогенной системой, 5 % — с отрицательной
и 60 % — с отсутствием побуждения к повторению или избеганию
стимуляции. Принципиальная организация эмоциогенных систем
мозга оказалась весьма сходной у представителей разных отрядов
млекопитающих, включая человека.
В опытах на кошках установлено, что при стимуляции опреде-
ленных отделов гипоталамуса может быть получена реакция «бег-
ства», когда животное отчаянно ищет убежища. При раздражении
других отделов гипоталамуса у него возникает состояние ложной
ярости: животное набрасывается с шипением и с выпущенными
когтями на любой предмет, попавший в его поле зрения. Стимуля-
ция образований среднего мозга ведет к активации с положитель-
ной или отрицательной эмоциональной окраской или к состоянию
успокоения.
У обезьян при раздражении поясной извилины повышается поло-
вое влечение, достигающее уровня гиперсексуальности: животное
пытается спариться с любым биологическим объектом, независимо
от вида и пола, и даже с неодушевленными предметами. Одновре-
менно теряются рефлексы ухода за потомством. Развивается пси-
хическая слепота: животные берут в рот различные несъедобные
предметы, зажженные спички, острые куски металла и дерева.

64
 У человека в клинических условиях удалось показать (В. М. Смир-
нов, 1976, 1987), что раздражение многих центров головного мозга
вызывает у пациентов ярко выраженные эмоциональные реакции,
чаще положительные и значительно реже отрицательные. Так, со-
стояние эйфории, наслаждения, полового возбуждения, немоти-
вированное чувство радости и удовольствия наблюдается при сти-
муляции некоторых ядер миндалины, перегородки, ряда структур
среднего мозга, срединного центра таламуса, бледного шара. На-
против, чувство ярости, страха, растерянности, недоумения паци-
енты испытывали при стимуляции переднего и заднего отделов ги-
поталамуса, субталамуса, ретикулярного ядра таламуса, некоторых
других областей; раздражение передней и нижней поверхностей
височной доли вызывает чувство страха.
В 1980-х гг. А. В. Вальдман, повторяя опыты Джеймса Олдса,
на крысах и обезьянах показал, что эти животные предпочитают
те же самые наркотики, что и люди, и у них так же, как у людей,
развивается пристрастие, т. е. наркомания. Оказалось, что введение
наркотиков животным увеличивает зоны электростимуляции, при
которых возникает удовольствие — наркотики увеличивают пло-
щадь центров положительных эмоций и подавляют деятельность
центров отрицательных эмоций.
Методы разрушения (экстирпации) отдельных структур мозга
у экспериментальных животных, а также клинические наблюдения
над людьми с очаговыми поражениями мозга также широко ис-
пользуются при изучении физиологии эмоций. Так, показано, что
разрушение миндалевидного ядра у самцов-обезьян приводит к из-
менению социального статуса животного в стаде — доминировав-
ший в группе самец занимает после этой операции самое низкое
положение в стадной иерархии.
При ранении людей в область лобных долей мозга чаще всего на-
блюдаются изменения настроения от эйфории до депрессии, а так-
же своеобразная утрата ориентировки, выражающаяся в неспо-
собности строить планы. Иногда изменения психики напоминают
депрессию: больной проявляет апатию, утрату инициативы, эмоци-
ональную заторможенность, равнодушие к сексу. Иногда же изме-
нения сходны с психопатическим поведением: утрачивается вос-
приимчивость к социальным сигналам, появляется несдержанность
в поведении и речи.
В целом использование метода электростимуляции отдельных
структур мозга вместе с другими перечисленными выше метода-
ми позволило говорить о наличии в мозге эмоциогенных центров
(центров «удовольствия» и центров «избегания»), основу которых
составляет лимбическая система мозга, а также отдельные зоны
коры больших полушарий.

65
 2.3. Нейроанатомия эмоций
В 1937 г. Джеймс Пейпец (James Papez) предположил наличие
«анатомического» эмоционального кольца: гиппокамп — свод —
маммиллярные тела — переднее ядро таламуса — поясная извили-
на — гиппокамп. Он считал, что любая афферентация, поступающая
в таламус, разделяется на три потока: движения, мысли и чувства.
Поток «чувств» циркулирует по анатомическому «эмоциональному
кольцу», создавая физиологическую основу эмоциональных пере-
живаний. Структуры, входящие в состав анатомического «эмоцио-
нального кольца», как известно, расположены в глубине мозгового
ствола и на внутренней поверхности полушарий головного мозга,
представляя собой своеобразный лимб. В 1952 г. Пауль Мак-Лин
(Paul MacLean) ввел понятие «лимбическая система», понимая под
ним комплекс функционально связанных между собой филогенети-
чески древних глубинных структур головного мозга, участвующих
в регуляции вегетативно-висцеральных функций и поведенческих
реакций организма, в том числе эмоций. Таким образом, в основе
лимбической системы лежит «анатомическое» эмоциональное коль-
цо Пейпеца, или, как принято говорить в настоящее время, круг
Пейпеца.
По современным представлениям лимбическая система сходна
в основных чертах по строению у всех млекопитающих. В нее, по-
мимо кольца Пейпеца, входят гиппокамп, перегородка, свод, мам-
миллярные (сосцевидные) тела, переднее ядро таламуса и поясная
извилина, а также ряд ядер гипоталамуса, миндалевидное тело, или
миндалина (клеточное скопление величиной с орех в глубине ви-
сочных долей коры больших полушарий), обонятельная луковица,
обонятельный тракт, обонятельный бугорок, неспецифические ядра
таламуса и ретикулярная формация среднего мозга. Некоторые ав-
торы всю эту совокупность структур называют единой гипоталамо-
лимбико-ретикулярной системой, рассматривая ее в качестве мор-
фологического субстрата эмоций.
Кроме того, считается, что передняя лобная область является
неокортикальным продолжением лимбической системы. Полага-
ют, что из всех отделов коры головного мозга фронтальная область
коры, к которой идут прямые нейронные пути от таламуса, гипо-
таламуса, гиппокампа, миндалины, ретикулярной формации и ряда
других структур лимбической системы, в наибольшей степени от-
ветственна за возникновение и осознание эмоциональных пережи-
ваний. В формировании эмоций принимают также участие темен-
ная и височная кора больших полушарий и отдельные структуры
базальных ганглиев, включая хвостатое ядро и прилежащее ядро
или n. accumbens, расположенное в перегородке, а также вентраль-
ная (тегментальная) область покрышки среднего мозга.

66
 В настоящее время обосновывается положение о том, что при-
лежащее ядро играет исключительно важную роль в поведении че-
ловека в зависимости от эмоционального статуса. Это ядро (за счет
наличия в нем большого числа глутаматергических и дофаминерги-
ческих синапсов) рассматривается как лимбико-моторный интер-
фейс.
Исследователи в последние годы пришли к мнению, что клю-
чевую роль в формировании положительных эмоций играют три
структуры:
1) вентральная (тегментальная) область покрышки;
2) прилежащее ядро или n. accumbens;
3) медиальная фронтальная кора.
Первые две структуры содержат дофаминергические нейроны,
а медиальная фронтальная кора — дофаминчувстительные ней-
роны. Эти нейроны находятся под контролем серотонин-, холин-,
норадрен-, опиоид-, глутамат-, ГАМК-ергичесих нейронов. Эти три
структуры образуют так называемую систему вознаграждения или
поощрения (reward system). Вместе с другими структурами лимби-
ческой системы они образуют так называемую мезокортиколимби-
ческую систему мозга, которая ответственна за формирование всех
видов эмоций. Более детально описание функционирования систе-
мы вознаграждения и в целом мезокортиколимбической системы
мозга дано в последующих разделах этой главы.
Таким образом, структурами, принимающими непосредствен-
ное участие в формировании физиологических и психических ком-
понентов эмоций, являются: гиппокамп, свод, маммиллярные тела,
таламус (специфические и неспецифические ядра), поясная изви-
лина, гипоталамус (передние ядра), миндалина (амигдала), обо-
нятельная луковица, обонятельный тракт, обонятельный бугорок,
ретикулярная формация среднего мозга, где сконцентрированы но-
радренергические, холинергические и серотонинергические ней-
роны, а также хвостатое ядро и прилежащее ядро базальных ган-
глиев, кора больших полушарий (передняя фронтальная область,
заднетеменная и височная области). В настоящее время основной
проблемой физиологии эмоций является определение связей между
отдельными компонентами эмоциогенной системы, а также пони-
мание их конкретного вклада в формирование эмоций.
До 2000 г. существовало представление, о том, что центральным
образованием в формировании эмоций является гипоталамус, кото-
рый получает сенсорную информацию от передневентрального ядра
таламуса, а затем после ее обработки посылает информацию в по-
ясную извилину, которую рассматривают как детектор медиаторов,
формирующих эмоции. От поясной извилины (как детектора меди-
аторов) информация идет к неокортексу, где определяется знак эмо-
ции, ее интенсивность, значение для индивидуума, после чего она

67
осознается, т. е. вербализуется и индуцирует внешнее проявление
эмоций (Шабанов П. Д., 1998, 2003). Но в последние годы постули-
руется, что информация поступает к вентральной (тегментальной)
области покрышки среднего мозга, откуда она поступает к приле-
жащему ядру перегородки, а от него — к медиальной префронталь-
ной коре (Сергутина А. В., Герштейн Л. М., 2004; Шабалина В. В.,
2004; Nestler E., 2008; Dietz D. et al., 2009; Lajtha A., Sershen H., 2010;
Grakalc I. et al., 2010 Miszkiel J. et al., 2011; Gu S. et al., 2018, 2019).
Очевидно, что в этой схеме пока отсутствует таламус, через который
поступает вся информация из внешней и внутренней среды, а также
гипоталамус с его знаменитыми стоп- и старт-зонами и центрами
вегетативной регуляции и поясная извилина как детектор медиа-
торов эмоций. Очевидно, что будущие исследования должны устра-
нить эти противоречия и «темные пятна».

2.4. Физиологические механизмы эмоций

(теории, гипотезы)
Проблемы происхождения и функционального значения эмоций
в поведении человека и животных, а также физиологические ме-
ханизмы, лежащие в основе формирования эмоций, представляют
собой предмет постоянных исследований и дискуссий. Ниже приво-
дятся различные теории эмоций.
Биологическая теория Чарльза Дарвина. Согласно представле-
ниям выдающегося естествоиспытателя, у млекопитающих эмоции
выполняют регуляторную роль. Эмоционально выразительные дви-
жения животных — это проявление инстинктивных действий, пред-
назначенных для передачи биологически значимых сигналов пред-
ставителям своего и других видов животных. Эти эмоциональные
сигналы (страх, угроза, радость) и сопровождающие их мимические
и пантомимические движения имеют адаптивное значение. Многие
из этих сигналов проявляются с момента рождения и определяются
как врожденные эмоциональные реакции. Ч. Дарвин обратил вни-
мание на то, что эмоциональные переживания тесно связаны с ве-
гетативными сдвигами в организме. Однако вскрыть механизмы,
лежащие в основе формирования эмоций, он не смог.
Теория Вильяма Джеймса и Карла Ланге была предложена
в конце XIX в. для объяснения вегетативных компонентов эмоций.
Эта теория положила начало многочисленным попыткам физиоло-
гов и психологов ответить на вопрос: «Что такое эмоция?» Согласно
этой теории, после восприятия события, вызвавшего эмоцию, чело-
век переживает эту эмоцию как ощущение физиологических изме-
нений в собственном организме. Следовательно, физические ощу-
щения и есть сама эмоция. В. Джеймс утверждал: «…мы грустим,

68
потому что плачем, сердимся, потому что наносим удар, боимся,
потому что дрожим». Таким образом, авторы теории полагали, что
каждой эмоции соответствует свой собственный набор физиологи-
ческих изменений. Однако сегодня хорошо известно, что физиоло-
гические сдвиги, возникающие при формировании эмоций, имеют
неспецифический характер и протекают значительно медленнее,
чем изменение наших чувств, поэтому сами по себе они не могут
определять качественное своеобразие и специфику эмоциональных
переживаний.
Таламическая теория Уолтера Кеннона и Филиппа Барда.
Эта теория полагает, что при восприятии событий, вызывающих
эмоции, нервные импульсы первоначально поступают в таламус,
откуда идут в кору больших полушарий, обеспечивая формирова-
ние субъективного переживания (эмоции печали, радости, грусти
и пр.), а параллельно — в гипоталамус, за счет чего формируется
вегетативный компонент эмоций.
Гипоталамическая, или лимбическая, теория эмоций и ее ва-
рианты. Это наиболее популярная теория эмоций, которая широко
используется в клинической медицине. Одно из ее ответвлений —
так называемая химическая, или детекторная, теория эмоций. Ос-
новоположники лимбической теории эмоций и их последователи
(Джеймс Пейпец, Вальтер Гесс, Гейнрих Клювер, Пол Бюси, Пауль
Мак-Лин, Эрнс Гельгорн, Хосе Мануэль, Родригес Дельгадо, Джеймс
Олдс, Питер Милнер, Артур Вальдман, Петр Шабанов и др.) полага-
ли, что формирование эмоций связано с деятельностью лимбической
системы, в том числе ее центральной структуры — гипоталамуса,
в котором постулировалось существование центра положительных
эмоций (старт-зона) и центра отрицательных эмоций (стоп-зона).
Согласно лимбической теории эмоций (Шабанов П. Д., 1998, 2003),
кора больших полушарий получает сенсорную информацию, анализ
которой завершается формированием афферентной модели пред-
полагаемых результатов действия организма. На основании этого
анализа возникает решение о формировании положительной или
отрицательной эмоции. Эта информация достигает гипоталамуса,
в том числе центра отрицательных эмоций (стоп-зона) и центра
положительных эмоций (старт-зона). Гипоталамус через передне-
вентральное ядро таламуса передает информацию к поясной изви-
лине, которая является специфической проекционной зоной коры
больших полушарий, где осуществляется восприятие и осознание
эмоций. После того, как этот процесс совершается, импульсация
от поясной извилины идет к соматическим и вегетативным центрам
среднего, продолговатого и спинного мозга, проходит через гиппо-
камп и маммиллярные тела гипоталамуса. Так формируются сома-
тические (жесты, мимика) и вегетативные компоненты эмоций.

69
 Объясняя процессы, происходящие в гипоталамусе, авторы кон-
цепции полагали, что оба отдела эмоционального центра гипота-
ламуса имеют нейроны, содержащие опиоидные рецепторы. Если
рецепторы нейронов, находящихся в центре отрицательных эмоций
(в стоп-зоне) не заняты опиоидами, то формируется отрицательная
эмоция, если они оккупированы опиоидами, то степень выражен-
ности отрицательных эмоций снижается до нуля. Оккупация опи-
оидных рецепторов центра удовольствия (старт-зоны) приводит
к формированию положительных эмоций. Таким образом, конеч-
ный результат определяется интенсивностью оккупации опиоидных
рецепторов двух пулов нейронов.
В то же время для осознания знака эмоций служит специальный
индикатор, реагирующий на выделение дофамина, норадреналина
и серотонина. Роль индикатора выполняет поясная извилина, бла-
годаря которой формируется эмоция. Иначе говоря, поясная изви-
лина — это своеобразный детектор медиаторов. Соотношение этих
трех моноаминов, вероятно, и дает всю гамму эмоцио­нальных со-
стояний. Это представление недавно было сформулировано (по ана-
логии с трехкомпонентной теорией цветового зрения) в виде трех-
компонентной теории эмоций (Gu S. et al., 2018), согласно которой
в формировании эмоций главную роль играют дофамин, прида-
ющий эмоциям оттенок радости, норадреналин (оттенки гнева
и страх) и серотонин (оттенки негативности).
Данные литературы, представленные ниже в разделе «Роль ней-
ротрансмиттерных систем в формировании эмоций», позволяют
нам в рамках детекторной, или химической, гипотезы эмоций го-
ворить о том, что эмоции являются результатом детекции норадре-
налина, дофамина, серотонина и других био­логически активных
веществ. Это также позволяет говорить о существовании эмоцио­
нального анализатора как еще об одной сенсорной системе (Цир-
кин В. И., Трухина С. И., 2001).
Важно отметить, что за последние 20 лет произошло коренное
изменение в структурах, ответственных за формирование эмоций,
в том числе выдвинуто представление о мезокортиколимбической
системе мозга, или о системе подкрепления или вознаграждения
(reward system), в которой ключевую роль играют дофаминерги-
ческие нейроны (Lajtha A., Sershen H., 2010; Grakalc I. et al., 2010;
Miszkiel J. et al., 2011; Gu S. et al., 2018, 2019). Поэтому ее условно
можно назвать «дофаминергической гипотезой», или дофаминовой
теорией, в отличие от опиоидной теории, которая была изложена
выше.
К мезокортиколимбической системе мозга относят вентральную
область покрышки (ВОП) или ventral tegmental area (VTA), миндале-
видный комплекс, медиальный передний мозговой пучок, прилежа-

70
щее ядро (n. accumbens) и медиальную префронтальную кору. Эта
система реализует функцию подкрепления условно-рефлекторной
деятельности человека и животных. Межнейрональные связи меж-
ду этими центрами имеют дофамин-, норадрен-, глутамат-, опиоид-
и ГАМК-ергическую природу, среди которых главную роль играют
дофаминергические нейроны.
Механизм положительного подкрепления начинает реализо-
ваться за счет активации дофаминергических (ДА-) нейронов А10
вентральной области покрышки (ВОП). Их аксоны доходят до ДА-
нейронов прилежащего ядра перегородки (n. accumbens), возбужда-
ют эти нейроны (за счет активации D1- и D2-рецепторов), а их ак-
соны доходят до дофаминчувствительных нейронов медиальной
префронтальной коры, возбуждают их, что и создает чувство удо-
вольствия. ДА-нейроны вентральной области покрышки, а также
ДА-нейроны прилежащего ядра, дофаминчувствительные нейроны
медиальной префронтальной коры получают воздействия от ГАМК-,
глутамат-, серотонин-, холинергических нейронов и других воздей-
ствий и тем самым, в конечном итоге, модулируют продукцию до-
фамина, а следовательно, и характер эмоцио­нального состояния.
В настоящее время дофаминовая теория является наиболее при-
знанной и является фундаментом для разработки вопросов патоло-
гии эмоцио­нальных состояний.
Активационная теория Дональда Линдсли. Автор ее предпо-
лагает, что поступающая сенсорная информация активирует рети-
кулярную формацию ствола мозга, нейроны которой и вызывают
эмоции. Это происходит благодаря тому, что импульсы от нейронов
ствола мозга одновременно поступают к трем структурам: к тала-
мусу, гипоталамусу и коре больших полушарий. В результате этого
возникает субъективное переживание (за счет диффузной актива-
ции коры), вегетативные изменения (под влиянием гипоталамуса),
а также двигательные реакции (с участием таламуса и коры боль-
ших полушарий). Теория предполагает возможность коркового
контроля над состоянием нейронов ствола мозга и, следовательно,
над проявлением эмоций. Ключевая роль стволовых структур моз-
га хорошо согласуется с представлением о роли НА-ергических, ДА-
ергических, серотонинергических и опиоидергических нейронов
в развитии эмоций.
Био­логическая теория П. К. Анохина. Она рассматривает эмо-
ции как механизм, возникший в процессе эволюции, благодаря ко-
торому регулируется адаптивное поведение животного. П. К. Ано-
хин считал, что в поведении человека и животных условно можно
выделить две основные стадии, чередование которых составляют
основу жизнедеятельности, а именно: стадию формирования по-
требностей и стадию их удовлетворения. Каждая из стадий сопрово-

71
ждается своими эмоцио­нальными переживаниями: первая — в ос-
новном отрицательными эмоциями, а вторая — положительными.
Отрицательные эмоции заставляют искать способ удовлетворения
актуальной потребности, а положительные эмоции представляют
собой награду, или поощрение, за правильно выполненное дей-
ствие.
Положительные эмоции возникают в том случае, если обратная
информация о результатах совершенного действия точно совпадает
с ожидаемым результатом, который хранится в акцепторе результа-
та действия. Следовательно, положительные эмоции подкрепляют
действия, в результате которых достигается полезный для организ-
ма результат. Несовпадение получаемого результата с ожидаемым
немедленно ведет к беспокойству и поиску, который может обеспе-
чить достижение требуемого результата, и, следовательно, к полно-
ценной эмоции удовлетворения. Таким образом, отрицательные
и положительные эмоции, согласно П. К. Анохину, являются важ-
нейшим механизмом, тонко регулирующим деятельность живых
существ.
П. К. Анохин полагал, что во всех эмоциях, начиная от грубых
низших и заканчивая высшими социально обусловленными, ис-
пользуется одна и та же физио­логическая архитектура. Теория
П. К. Анохина послужила основной потребностно-информационной
теории эмоций П. В. Симонова.
Потребностно-информационная теория эмоций П. В. Симо-
нова (1984, 1987). В настоящее время она представляет собой одну
из самых разработанных теорий, объясняющих физио­логические
основы эмоций. Согласно П. В. Симонову (1984, 1997), эмоции выс-
ших животных и человека определяются какой-либо актуальной
потребностью и оценкой вероятности ее удовлетворения на основе
филогенетического и онтогенетического опыта. Эту оценку субъект
производит непроизвольно и зачастую неосознанно сопоставляет
информацию о средствах и времени, предположительно необхо-
димых для удовлетворения потребности, с информацией, которой
он располагает в данный момент. Низкая вероятность достижения
цели ведет к отрицательным эмоциям (страх, тревога, гнев, горе
и т. п.), активно минимизируемым субъектом. Увеличение вероят-
ности того, что потребность будет удовлетворена (по сравнению
с ранее имевшимся прогнозом), порождает положительные эмоции
удовольствия, радости и торжества, которые субъект стремится
максимизировать, т. е. усилить, продлить, повторить.
Придавая решающее значение оценке вероятности удовлетво-
рения потребности в генезе эмоций, П. В. Симонов назвал свою
концепцию «потребностно-информационной теорией эмоций».
По П. В. Симонову, в наиболее общей форме правило возникнове-

72
ния эмоций может быть представлено в виде следующей формулы
(в последующем ее стали называть формулой эмоций):

Э = f[–П(Ин – Ис)],

где Э — эмоция, ее сила, качество и знак; П — сила и качество ак-
туальной потребности в самом широком смысле слова (для чело-
века это не только витальные потребности типа голода и жажды,
но в равной мере многообразные социальные и идеальные, ду-
ховные потребности вплоть до самых сложных и возвышенных);
(Ин – Ис) — оценка вероятности (возможности) удовлетворения по-
требности на основе филогенетического и онтогенетического опы-
та, где Ин — информация о средствах и времени, прогностически
необходимых для удовлетворения потребности; Ис — информация
о средствах и времени, которыми субъект располагает в данный мо-
мент.
Термин «информация» здесь употребляется в смысле ее праг-
матического значения, которое определяется изменением вероят-
ности достижения цели. Некоторые авторы называют эту формулу
«общим законом человеческих эмоций». Ее справедливость была
подтверждена многочисленными примерами из авиакосмической,
управленческой и педагогической практики.
П. В. Симонов полагал, что в отличие от концепций, оперирую-
щих такими категориями, как «отношение», «значимость», «смысл»
и т. п., потребностно-информационная теория четко определяет
ту объективную реальность, которая получает субъективное отра-
жение в эмоциях человека (и высших животных) актуальная потреб-
ность и вероятность ее удовлетворения. Именно эти два фактора
делают события значимыми для субъекта, придают им личностный
смысл и побуждают субъект не только переживать, но и действенно
реализовать свое отношение к окружающему миру и к самому себе.
Потребностно-информационная теория эмоций П. В. Симоно-
ва дает возможность понять функцио­нальное назначение эмоций,
а также механизмы их формирования, в которых принимают уча-
стие мотивационные (гипоталамус, миндалина), информационные
(фронтальная кора больших полушарий и гиппокамп), а также ви-
сочно-теменные области коры. Кроме того, эта теория открывает
путь к пониманию индивидуальных особенностей — типа ВНД че-
ловека.
В рамках потребностно-информационной теории эмоций по-
особому рассматривается вопрос о роли асимметрии мозга в генезе
эмоций. В частности, П. В. Симонов обращает внимание на сфор-
мулированное в 1993 г. (В. Геллер) правило, согласно которому
знак эмоций (положительный или отрицательный) зависит от со-
отношения активности левой фронтальной коры (ЛФК) и правой

73
фронтальной коры (ПФК). Положительные эмоции возникают при
ЛФК > ПФК, т. е. при доминировании активности левого полуша-
рия, а отрицательные — при ПФК > ЛФК, т. е. при правополушарном
доминировании. П. В. Симонов, соглашаясь с этой точкой зрения,
замечает, что эта формула совсем не означает, что правая фронталь-
ная кора является центром отрицательных эмоций, а левая — по-
ложительных эмоций. Скорее всего, исходя из основного постулата
потребностно-информационной теории, правая фронтальная кора
содержит прагматическую информацию, необходимую для удовлет-
ворения потребности (приобретенную ранее и хранящуюся в памя-
ти), а левая фронтальная кора содержит информацию, имеющуюся
в данный момент, которая поступила недавно. Тогда положитель-
ные эмоции возникнут в случае доминирования имеющейся ин-
формации над прогностически необходимой, т. е. при ЛФК > ПФК,
а отрицательные — когда необходимая информация больше имею-
щейся (ПФК > ЛФК).
Это представление П. В. Симонова, в частности, подтверждают
наблюдения о том, что на первом этапе выработки классическо-
го условного рефлекса у собак и человека (судя по электрической
активности мозга) преобладает левое полушарие, а по мере его
закрепления — правое. Все это согласуется с эволюционным за-
коном асимметрии В. А. Геодакяна (1992) о формировании в про-
цессе эволюции новых функций первоначально в левом полушарии
с последующим их перемещением в правое. Этот закон, по мнению
П. В. Симонова, справедлив и для процесса индивидуального обу-
чения. Именно учет специфики информационных (когнитивных)
функций, осуществляемых левым и правым фронтальным неокор-
тексом, позволяет ответить на вопрос о латерализации положитель-
ных и отрицательных эмоций и о той роли, которую эти мозговые
структуры играют в генезе эмоцио­нальных состояний.
К сказанному выше (вне контекста изложения представлений
П. В. Симонова) следует добавить, что в литературе в последние
годы очень большое внимание уделяется изучению роли мозговой
асимметрии при формировании эмоций. Все более популярным ста-
новится представление о том, что в обеспечении эмоцио­нальной
сферы человека левое и правое полушария головного мозга вносят
разный вклад.
Высказывается предположение, что более эмоциогенным являет-
ся правое полушарие. Так, у здоровых людей обнаружено преиму-
щество левой половины зрительного поля (т. е. правого полушария)
при оценке выражения лица, а также левого уха (тоже правого по-
лушария) — при оценке эмоцио­нального тона голоса и других зву-
ковых проявлений человеческих чувств (смеха, плача), при вос-
приятии музыкальных фрагментов. Помимо этого выявлено также
более интенсивное выражение эмоций (мимические проявления)

74
на левой половине лица. Существует также мнение, что левая поло-
вина лица в большей степени отражает отрицательные, а правая —
положительные эмоции. По некоторым данным, эти различия про-
являются уже у младенцев, в частности в асимметрии мимики при
вкусовом восприятии сладкого и горького.
Из клиники известно, что эмоцио­нальные нарушения при пора-
жении правого полушария выражены сильнее, при этом отмечается
избирательное ухудшение способности оценивать и идентифици-
ровать эмоцио­нальную экспрессию в мимике. При левосторонних
поражениях у больных часто возникают приступы тревоги, бес-
покойства и страха, усиливается интенсивность отрицательных
эмоцио­нальных переживаний. Больным с поражениями правого
полушария более свойственны состояния благодушия, веселости,
а также безразличия к окружающим. Им трудно оценить настро-
ения и выявить эмоцио­нальные компоненты речи других людей.
Клинические наблюдения за больными с патологическим навяз-
чивым смехом или плачем показывают, что патологический смех
часто связан с правосторонними поражениями, а патологический
плач — с левосторонними.
Функция восприятия эмоций по выражению лица у больных
с поврежденным правым полушарием страдает больше, чем у лю-
дей с поврежденным левым полушарием. При этом знак эмоций
не имеет значения, однако когнитивная оценка значимости эмоцио­
нальных слов оказывается у таких больных адекватной. Иными
словами, у них страдает только восприятие эмоций. Право- и лево-
сторонние поражения по-разному влияют и на временные аспекты
эмоцио­нальных явлений: с поражением правого полушария чаще
связаны внезапные аффективные изменения, а с поражением лево-
го — долговременные эмоцио­нальные переживания.
По представлениям ряда авторов, левое полушарие ответственно
за восприятие и экспрессию положительных эмоций, а правое — от-
рицательных. Депрессивные переживания, возникающие при пора-
жении левого полушария, рассматриваются как результат расторма-
живания правого, а эйфория, нередко сопровождающая поражение
правого полушария, как результат растормаживания левого.
Существуют и другие подходы к описанию специфики межполу-
шарного взаимодействия в обеспечении эмоций. Например, выска-
зывается предположение, что тенденция правого полушария к син-
тезу и объединению множества сигналов в глобальный образ играет
решающую роль в выработке и стимулировании эмоцио­нального
переживания. В то же время преимущество левого полушария
в анализе отдельных упорядоченных во времени и четко определен-
ных деталей используется для видоизменения и ослабления эмоцио­
нальных реакций. Таким образом, когнитивные и эмоцио­нальные

75
функции обоих полушарий тесно связаны и в когнитивной сфере,
и в регуляции эмоций.
По другим представлениям каждое из полушарий обладает соб-
ственным эмоцио­нальным «видением» мира. При этом правое по-
лушарие, которое рассматривается как источник бессознательной
мотивации в отличие от левого, воспринимает окружающий мир
в неприятном, угрожающем свете, но именно левое полушарие до-
минирует в организации целостного эмоцио­нального переживания
на сознательном уровне. Таким образом, корковая регуляция эмо-
ций осуществляется в норме при взаимодействии полушарий.
Согласно П. В. Симонову, имеется определенная связь между
системами формирования эмоций и типами темперамента. Од-
ним из важных следствий потребностно-информационной теории
П. В. Симонова является понимание природы индивидуальных осо-
бенностей высшей нервной деятельности (в рамках представлений
И. П. Павлова и Г. Айзенка). В частности, П. В. Симонов полагает,
что индивидуальные особенности соотношений «информацион-
ной» системы (фронтальная кора и гиппокамп) с «мотивацион-
ной» системой (миндалина и гипоталамус) лежат в основе параме-
тра «экстраверсия — интроверсия», т. е. являются био­логическим
субстратом экстраверсии и интроверсии. А соотношение систем
«фронтальная кора — гипоталамус» и «гиппокамп — миндалина»
определяет другой параметр индивидуальных особенностей поведе-
ния, близкий по своим характеристикам параметру невротицизма
и эмоцио­нальной стабильности (см. главу 11).
П. В. Симонов считает, что у холериков (эмоцио­нально неста-
бильный экстраверт) и флегматиков (эмоцио­нально стабильный
интроверт) преобладают фронтальная кора и гипоталамус, а у ме-
ланхоликов (нестабильный интроверт) и сангвиников (стабильный
экстраверт) преобладают гиппокамп и миндалина.
Таким образом, теория П. В. Симонова позволяет глубже по-
нимать принципы конструкции мозга, обеспечивающие эмоцио­
нальную сферу поведения человека и животных. Однако в при-
кладном аспекте эта теория, с нашей точки зрения, еще не получила
должной интерпретации.
Теории дифференциальных эмоций. Кэррол Изард (Izard C.,
2000) один из первых предложил теорию, согласно которой суще-
ствует 10 базисных эмоций (радость, печаль, гнев, отвращение,
презрение, страх, стыд/смущение, вина, удивление, интерес), каж-
дая из которых обладает присущими только ей мотивационными
и феноменологическими свойствами. При этом каждая базисная
эмоция состоит из трех компонентов: неврологического (мозговой
активности, включающей активность вегетативной нервной систе-
мы), выразительного (мимики и пантомимики) и субъективного
(эмоцио­нального переживания) компонентов. Базисные эмоции

76
могут взаимодействовать друг с другом, ослабляя или усиливая
одна другую. Однако эта теория не объясняет причины возникнове-
ния каждой базисной эмоции, а также не дает четкого обоснования
наличия соответствующей базисной эмоции.
Параллельно с гипотезой К. Изарда американский физио­лог Яаак
Панксепп (Panksepp J., 1998) на основании изучения эмоций чело-
векообразных обезьян и человека предложил концепцию о суще-
ствовании семи основных эмоцио­нальных операционных систем,
которые порождают соответствующие эмоцио­нальные состояния.
Среди них: система SEEKING (поиск, интерес), RAGE (ярость, гнев),
FEAR (страх), LUST (похоть), CARE (забота, осторожность), PANIC/
GRIEF (паника/горе) и PLAY (игра). Они представляют базовые ос-
новы для жизни и обучения. Каждая из систем представлена соот-
ветствующими структурами либмической системы и неокортекса
и имеет медиаторное и гормональное обеспечение. Каждая из семи
систем формировалась в эволюции с целью повышения выживания
организма, т. е. для повышения его адаптивных возможностей.
Итак, на основании данных литературы (Panksepp J., 1998; 2016;
Tyng C. et al., 2017; Davis K., Montag C., 2019) можно следующим об-
разом резюмировать суть каждой системы.
Система SEEKING (поиск, интерес) — это самая большая и наи-
более универсальная эмоцио­нальная система. Она направлена
на удовлетворение потребности в знаниях, о которой говорил
П. В. Симонов (1987). Анатомическим субстратом этой системы яв-
ляются мезолимбическая и мезокортикальная дофаминергическая
системы. Фактически это система, которую Джеймс Олдс и Питер
Милнер называли системой вознаграждения. Высшей точкой дея-
тельности этой системы можно считать эйфорию, а в более умерен-
ной форме — энтузиазм. Эта система нужна для нахождения всех
необходимых животному и человеку ресурсов.
Система RAGE (ярость, гнев) предназначена для защиты ресур-
сов, в том числе пищи.
Система FEAR (страх) предназначена для защиты от возмож-
ности погибнуть за счет других животных или от стихии, а рас-
стройство этой системы является основой депрессивного состояния
у взрослых.
Система LUST (похоть) предназначена для продолжения рода,
т. е. для размножения. Система «похоть» существенно отличается
у мужчин и женщин, хотя есть и общие компоненты.
Система CARE (забота, осторожность) предназначена для воспи-
тания поколения, т. е. для заботы о младенце.
Система PANIC/GRIEF (паника/горе) — это система, предназна-
ченная для диалога младенца с родителями, т. е. младенец подает
сигнал о неблагополучии, т. е. это система коммуникаций для того,
чтобы сказать маме, насколько сильно она ему нужна, особенно

77
если он чувствует одиночество. Расстройство этой системы порож-
дает панический страх и у взрослых.
Система PLAY (игра) — это еще один вид эмоций, который при-
водит нас к социальной жизни и помогает нам изучить социальный
мир, т. к. приматы не могут получать все социальные правила гене-
тическим путем. Поэтому у них должна быть система, которая по-
зволяет им узнавать о социальном мире, когда они молоды, и испы-
тывать при этом радость. Эту функцию и выполняет система «Игра».
Считается, что системы SEEKING, CARE, PLAY и LUST порождают
положительные эмоции, а FEAR, RAGE и PANIC/GRIEF — отрица-
тельные эмоции. При этом каждая эмоцио­нальная операционная
система является наследственной и генетически закодированной
схемой (Panksepp J., 1998, 2016; Tyng C. et al., 2017). По мнению
Я. Панксеппа (J. Panksepp, 1998), эти системы находятся на подкор-
ковом уровне. Это средний мозг, включая периакведуктальное про-
странство и вентральнотегментальную область (VTA), базальные
ганглии (миндалина) и прилежащее ядро; это инсула (островок),
а также поясная извилина, медиальная фронтальная область, бо-
ковые и медиальные области гипоталамуса и медиальный таламус.
Эти операционные системы находятся под контролем некортекса,
т. е. управляются сознанием, хотя эмоции могут наблюдаться у де-
кортиколизированных животных.
Таким образом, дифференциальная теория Я. Панксеппа во мно-
гом перекликается с потребностно-информационной теорией
П. В. Симонова и био­логической теорией эмоций П. К. Анохина,
т. к. объясняет происхождение эмоций с позиций удовлетворения
потребностей (витальных, зоосоциальных и идеальных, т. е. по-
требностей в знаниях). Но в этой гипотезе есть главное положение
о том, что в реализации каждого вида базисной эмоции участвуют
соответствующие мозговые структуры, нейротрансмиттеры и меж-
нейрональные связи. Теория Я. Панксеппа (J. Panksepp, 1998) —
одна из наиболее востребованных и популярных теорий эмоций
(Tyng C. et al., 2017; Davis K., Montag C., 2019), а автора гипотезы
считают основоположником «аффективной нейронауки» (Davis K.,
Montag C., 2019).
Гипотеза С. Гу (S. Gu et al., 2018, 2019). Она является своео-
бразным обобщением теорий дифференциальных эмоций и хими-
ческих теорий эмоций. Ее условно можно называть трехкомпонент-
ной теорией эмоций, хотя сами авторы предлагают называть ее как
«Модель трех основных цветов основных эмоций». В основе теории
лежит анализ проявления эмоций у дрозофилы и других насекомых,
что позволило авторам выявить поведенческие фенотипы основных
эмоцио­нальных явлений. Авторы полагают, что основными эмо-
циями являются внутренние состояния, которые изменяются под

78
влиянием нейромодуляторов, и эти внутренние состояния внешне
выражаются в виде определенных стереотипных поведений, таких,
как инстинкт, который отражает древние механизмы выживания.
Авторы выделяют четыре вида основных эмоций: счастье, грусть,
страх и гнев. Они по-разному связаны с тремя основными эффекта-
ми: награда (счастье), наказание (грусть) и стресс (страх и гнев).
Эти основные эффекты аналогичны трем основным цветам (крас-
ный, желтый и синий) в том смысле, что они объединены в различ-
ных пропорциях, что приводит к более сложным эмоциям «высшего
порядка», таким, как любовь и эстетические эмоции. «Цвета» эмо-
ций определяются видом медиатора: дофамин порождает радость,
норадреналин — стресс (страх и гнев), а серотонин — наказание.
Итак, очевидно, что все существующие теории, гипотезы и кон-
цепции эмоций лишь фрагментарно описывают процессы, проис-
ходящие в мозге, главная цель которых — повысить выживаемость
и адаптируемость организма. Науке в будущем предстоит в деталях
оценить, как формируются эмоции, настроения, чувства, аффекты,
какие структуры мозга участвуют в этих процессах и в какой по-
следовательности, а также роль каждой из трансмиттерных систем
в этих процессах. Все это важно для создания эффективных мето-
дов профилактики и лечения наркомании, депрессивных и тревож-
ных состояний, патологической агрессивности, биполярных рас-
стройств, суицидальных состояний, т. е. проявлений дисфункции
эмоцио­нальной системы мозга, которые на сегодня представляют
одну из самых значительных проблем современного человека. Под-
робнее об этих состояниях сообщается в следующей главе.

2.5. Роль нейротрансмиттерных систем

в формировании эмоций
Многие трансмиттерные системы имеют прямое отношение
к формированию эмоций. Среди них ведущую роль играют дофа-
мин-, серотонин-, холин-, норадрен-, а также ГАМК-, глицин- и липи-
дергическая системы. Согласно модели трех основных цветов (Gu S.
et al., 2018), дофамин формирует эмоции радости, норадреналин
формирует реакции стресса (гнев и страх), а серотонин — наказа-
ние, т. е. отрицательные эмоции, и смесь этих трех основных меди-
аторов дает любые виды эмоций. Это, вероятно, упрощенная схема
и не отражает в полной мере реальную ситуацию. Ниже мы приво-
дит сведения о конкретной роли, которую играют эти трансмиттер-
ные системы в формировании эмоцио­нального состояния.
Дофаминергическая система. Согласно модели трех основных
цветов, дофамин имеет отношение к формированию положитель-
ных эмоций, с участием которых повышается творческая актив-

79
ность (Gu S. et al., 2018; Clewett D., Murty V., 2019). Эти представ-
ления базируются на результатах исследований последних 20 лет.
Действительно, как известно, дофамин является основным меди-
атором системы вознаграждения (reward systems), которая служит
для подкрепления правильного действия человека и животного. Эта
система представлена такими структурами, как вентральная область
покрышки (ВОП), или ventral tegmental area (VTA), миндалевид-
ный комплекс, медиальный передний мозговой пучок, прилежащее
ядро (n. accumbens) и медиальная префронтальная кора. Чувство
приятного, чувство радости, наслаждения и другие положительные
эмоции возникают всякий раз, когда очередная порция дофамина
выделяется в аксонах дофаминергических нейронов прилежащего
ядра, контактирующих с дофаминчувствительными нейронами ме-
диальной префронтальной коры. Начало этому процессу дает ак-
тивация дофаминергических нейронов А10 вентральной области
покрышки (ВОП) в ответ на информацию о выполненном челове-
ком или животным действии. Аксоны этих нейронов активируют
D1- и D2-рецепторы нейронов прилежащего ядра. При этом дофа-
минергические нейроны ВОП находятся под контролем норадренер-
гических нейронов голубого пятна, серотонинергических нейронов
дорзальных ядер шва продолговатого мозга, ГАМК-ергических ней-
ронов коры и других областей мозга, а также опиоид-чувствитель-
ных нейронов ВОП. Важная роль в системе вознаграждения принад-
лежит опиоидным рецепторам (мю-, дельта- и каппа-, т. е. МОР, ДОР
и КОР), которые расположены на тормозных ГАМК-интернейронах,
контролирующих состояние дофаминергических нейронов А10 вен-
тральной области покрышки.
Опиоиды при активации МОР и ДОР тормозят ГАМК-интер­ней­
ро­ны ВОП и тем самым снимают их тормозное влияние на дофа-
минергические нейроны А10 вентральной области покрышки. Это
усиливает выделение дофамина и возбуждает дофаминергические
нейроны прилежащего ядра, которые в свою очередь возбуждают
дофаминчувствительные нейроны префронтальной коры. Так воз-
никает ощущение награды, или положительные эмоции (наслаж-
дение, удовлетворение, эйфория). При активации КОР дофами-
нергических нейронов А10 вентральной области покрышки или
активации КОР, расположенных на ГАМК-нейронах ВОП, продукция
дофамина в дофаминергических нейронах прилежащего ядра сни-
жается. Это сопровождается формированием чувства тревоги и дис-
фории (синдром отмены).
Итак, считается, что дофаминергический путь является единой
точкой приложения для веществ, влияющих на мотивации (аддик-
тивные, или наркогенные, агенты), а выделение дофамина из дофа-
минергических нейронов прилежащего ядра — это основа эйфории,
возникающей при воздействии психоактивных веществ.

80
 В последние годы уточнено, что механизмы активации системы
вознаграждения для различных веществ могут различаться. Так,
установлено, что амфетамин повышает выброс дофамина нейрона-
ми прилежащего ядра, а кокаин повышает выброс дофамина нейро-
нами префронтальной коры. Для опиоидов такими «критическими»
структурами считаются вентральная область покрышки, прилежа-
щее ядро, гиппокамп и гипоталамус.
Такая точка зрения на природу эмоций и механизм их формиро-
вания в определенной степени отличается от представлений, суще-
ствовавших в конце XX в. В частности, в то время наиболее популяр-
ной была химическая (детекторная) теория эмоций П. Д. Шабанова
(Циркин В. И., Трухина С. И., 2001), согласно которой эмоции пер-
воначально формируются за счет возбуждения нейронов гипотала-
муса (под влиянием дофамина, норадреналина, серотонина, ГАМК
и глутамата), в том числе за счет возбуждения нейронов центра по-
ложительных эмоций (старт-зоны) и центра отрицательных эмоций
(стоп-зоны). Затем сигналы от этих центров поступают к поясной
извилине, которую рассматривают в качестве проекционной зоны
эмоцио­нального анализатора. Являясь детектором дофамина, нора-
дреналина и серотонина, поясная извилина в зависимости от соот-
ношения этих нейромедиаторов формирует соответствующую эмо-
цию.
Заметим, что это представление близко к «трехкомпонентной»
теории эмоций, или к теории трех основных цветов (S. Gu et al.,
2018). Регулируя этот процесс за счет химических веществ-наркоти-
ков, можно тем самым искусственно формировать положительные
эмоции. Ведущую роль в формировании эмоций опиоидная теория
отдавала не дофамину и дофаминовым рецепторам, а опиоидам
и опиодиным рецепторам. В частности, по этой теории положитель-
ные эмоции возникают в том случае, если опиоидные рецепторы
старт-зоны и стоп-зоны полностью оккупированы опиоидами; на-
личие же свободных рецепторов в обеих зонах формирует отрица-
тельные эмоции.
По современным представлениям, нарушение деятельности до-
фаминергических нейронов вентральной области покрышки (ВОП),
прилежащего ядра (n. accumbens) и префронтальной коры ведет
к формированию депрессии, наркомании и алкоголизму, а также
к формированию табакокурения.
Серотонинергическая система (Asan E. et al., 2013; Bombardi C.,
Di Giovanni G., 2013; Celada P. et al., 2013; Crawford L. et al., 2013;
Hornboll B. et al., 2013). Многие авторы полагают, что серотони-
нергические механизмы являются участниками физио­логических
процессов, лежащих в основе эмоций, т. е. субъективных пережи-
ваний. Среди них — серотонинергические механизмы орбитофрон-
тальной коры, дорзальных ядер шва, гипоталамуса, прилежащего

81
ядра, миндалины, гиппокампа и поясной извилины. В частности,
аксоны серотонинергических нейронов (5HT-нейронов) ядер шва
контактируют с нейронами орбитофронтальной коры, лимбиче-
ской системы, в том числе с нейронами миндалевидного комплекса,
прилежащего ядра, гиппокампа и гипоталамуса. Это означает, что
5HT-нейроны ядер шва могут изменять состояние 5HT-нейронов тех
регионов головного мозга, которые ответственны за формирование
эмоций.
Продукция серотонина в ядрах шва, а следовательно, и состоя-
ние 5HT-ергических механизмов эмоциогенных регионов зависит
от таких факторов, как 1) кортиколиберин, который тормозит син-
тез серотонина, 2) поток импульсов от фоторецепторов сетчатки,
который существенно повышает синтез серотонина, 3) поток им-
пульсов от нейронов латеральной уздечки, 4) поток импульсов
от холинергических нейронов, ГАМК-ергических нейронов, 5) ак-
тивация 5НТ1А- и 5НТ1В-рецепторов, которые выполняют функцию
ауторецепторов, т. е. по механизму обратной связи регулируют ин-
тенсивность выброса серотонина в синаптическую щель.
Считается, что 5НТ-нейроны ядер шва участвуют в обработке
эмоцио­нально значимой информации, регулируя тем самым на-
строение, т. е. эмоцио­нальное состояние. Это реализуется за счет
взаимодействия 5НТ-нейронов ядер шва с нейронами префронталь-
ной коры, прилежащего ядра, миндалины и гиппокампа. При этом
в каждом из указанных регионов коры есть свой набор серотони-
новых рецепторов. Например, нейроны префронтальной коры со-
держат 5НТ1А-, 5НТ2А-, 5НТ2С-, 5НТ3- и 5НТ6-рецепторы. Поэтому
возможны различные варианты настроения (эмоций).
Миндалина, или миндалевидный комплекс, наряду с префрон-
тальной корой, как известно, является основной структурой, в ко-
торой происходит обработка эмоцио­нально значимой информации,
что в итоге отражается на формировании различных эмоций, в том
числе тревоги, страха, агрессивности. Аксоны 5НТ-ергических ней-
ронов дорзальных ядер шва активируют 5НТ2А-рецепторы глута-
матергических пирамидных нейронов и ГАМК-ергических интер-
нейронов миндалины, повышая выброс соответственно глутамата
и ГАМК. От соотношения этих медиаторов, вероятно, также зависит
характер формируемых эмоций.
Известно, что холинергические нейроны прилежащего ядра со-
держат 5НТ1В-, 5НТ3-, 5НТ4-, 5НТ6- и 5НТ7-рецепторы. Аксоны 5НТ-
ергических нейронов дорзальных ядер шва, активируя эти рецепто-
ры, тормозят активность этих холинергических нейронов, блокируя
тем самым их тормозное влияние на дофаминергические нейроны
прилежащего ядра. Это приводит к активации дофаминергических
нейронов префронтальной коры, что вызывает формирование по-

82
ложительных эмоций. Примером могут служить положительные
эмоции при пищевом насыщении.
При низком уровне активности нейронов дорзальных ядер шва
тормозные влияния на М-холинергические нейроны ослабляются,
что снижает активность дофаминергических нейронов прилежаще-
го ядра и префронтальной коры — это приводит к депрессии. Поэ-
тому ингибиторы обратного захвата серотонина, повышая содержа-
ние серотонина в межклеточных пространствах, восстанавливают
способность серотонинергических нейронов дорзальных ядер шва
тормозить М-холинергические нейроны прилежащего ядра и тем
самым снимают депрессию.
Подобное влияние оказывают 5HT-ергические нейроны дорзаль-
ных ядер шва при их воздействии на холинергические нейроны
гипоталамуса и холинергические нейроны гиппокампа, которые
чувствительны к серотонину. Например, холинергические нейроны
гиппокампа содержат 5НТ1А-, 5НТ2А-, 5НТ2С-, 5НТ4-, 5НТ6- и 5НТ7-
рецепторы. При активации этих рецепторов под влиянием серо-
тонина блокируется активность холинергических нейронов, что
уменьшает их тормозное влияние на дофаминергические нейроны
прилежащего ядра, возрастает выделение дофамина, что и порож-
дает положительные эмоции, включая удовольствие, связанное
с пищевым насыщением. Недостаточная активность нейронов дор-
зальных ядер шва не будет усиливать выделение дофамина, что при-
ведет к появлению элементов депрессии или тревожности. Имеются
данные (Y. Mineur et al., 2013), чем больше уровень ацетилхолина
в нейронах гиппокампа, тем выраженнее депрессия. Не исключаем,
что открытый нами эндогенный блокатор М-холинорецептров, т. е.
ЭБМХР, может, исходя из представленных данных, снижать депрес-
сию (Циркин В. И. и соавт., 2016; Трухин А. Н., Куншин А. А., 2016).
Поясная извилина также содержит серотонинчувствительные
нейроны, в которых экспрессированы 5НТ1А-рецепторы, активируе-
мые аксонами 5НТ-нейронов дорзальных ядер шва (Wooten D. et al.,
2012). Предполагается, что с их участием происходит торможение
избыточной эмоцио­нальной реакции (Drueke B. et al., 2013; Kraus C.
et al., 2013).
Нейроны энторинальной коры также получают аксоны 5НТ-
нейронов ядер шва и тем самым имеют отношение к формирова-
нию эмоций.
Согласно данным литературы (M. Hale et al., 2012), часть 5НТ-
ергических нейронов ядер шва способствует формированию трево-
ги — это кроватное ядро (bed nucleus), а также дорзальная и кау-
дальная часть дорзальных ядер шва. Нейроны вентролатеральной
части дорзальных ядер шва и вентролатерального серого околово-
допроводного вещества, наоборот, тормозят тревожно-панические
или подобные им реакции, а межпучковая часть дорзальных ядер

83
шва обеспечивает антидепрессантный эффект. Показано, что сни-
жение уровня синтеза серотонина в ядрах шва приводит к формиро-
ванию депрессии (Araragi N. et al., 2013; Ren C. et al., 2013; Wood S.
et al., 2013).
Серотонинергический механизм и палитра эмоцио­нальных
состояний (введение в проблему). Представленные выше дан-
ные литературы убедительно свидетельствуют о важной роли 5НТ-
нейронов ядер шва, а также префронтальной коры и структур лим-
бической системы в формировании эмоций. В частности, многие
авторы утверждают, что именно серотонинергический механизм
причастен к формированию «нормального» настроения (эутимии),
т. к. острое истощение триптофана у здоровых людей, как прави-
ло, сопровождается снижением настроения, а повышение содержа-
ния триптофана в пищевом рационе или усиление освещенности
сетчатки, наоборот, улучшает настроение (Baganz N., Blakely R.,
2013; Celada P. et al., 2013; Dölen G. et al., 2013). Считается, что се-
ротонин формирует «нормальное» настроение за счет активации
5HT1A-, 5HT1B-, 5HT2А-, 5HT2C-, 5HT3- и 5НТ7-рецепторов. При низ-
ком уровне продукции серотонина в 5НТ-нейронах дорзальных ядер
шва настроение снижается, а при избыточной продукции — настро-
ение возрастает. Так как нейроны дорзальных ядер шва содержат
Н-холинорецепторы, то их активация при табакокурении, как пра-
вило, повышает настроение.
Отметим, что помимо серотонина, важную роль в формирова-
нии эутимии играют окситоцин и кортиколиберин. Так, окситоцин
улучшает настроение за счет повышения продукции серотонина,
который активирует 5HT1B-рецепторы нейронов прилежащего ядра.
По этой причине в условиях блокады этих рецепторов «награды»
за социальный контакт не происходит. Показано, что кортиколибе-
рин повышает продукцию серотонина в нейронах ядер шва, аксоны
которых доходят до префронтальной коры и лимбической системы,
и тем самым повышает настроение (Fox J., Lowry C., 2013). Одна-
ко некоторые авторы полагают, что ключевую роль в формирова-
нии эутимии играет не серотонин, а кинуреновая кислота, кото-
рая является продуктом кинуренинового метаболизма триптофана
(Yoshida J. et al., 2012; Young S., 2013).
Как известно, прием пищи обычно вызывает удовольствие, т. е.
положительное эмоцио­нальное состояние (пищевое насыщение,
приятная сытость), которое заставляет человека прекращать при-
ем пищи. В основе пищевого насыщения лежит функционирование
«системы вознаграждения» (reward system), т. е. дофаминергиче-
ских нейронов А10 вентральной области покрышки (ВОП), дофами-
нергических нейронов прилежащего ядра и дофамин-чувствитель-
ных нейронов префронтальной коры. Полагают, что определенную
роль в формировании удовольствия от приема пищи играют 5НТ-

84
нейроны дорзальных ядер шва, которые воздействуя на серото-
нин-чувствительные нейроны гипоталамуса и на нейроны системы
вознаграждения, повышают выделение дофамина. Этот эффект ре-
ализуется за счет активации 5HT1В-, 5НТ2А-, 5HT2B-, 5НТ2С-, 5HT4-,
5HT6- и 5НТ7-рецепторов. Чем интенсивнее эти воздействия, тем
выше вероятность формирования удовольствия от принятой пищи.
Недостаточность серотонинергического влияния (низкий уровень
серотонина, низкая эффективность активации серотониновых ре-
цепторов) порождает низкий уровень сенсорного насыщения, что
ведет к ожирению.
Серотонинергическая система имеет отношение к формирова-
нию чувства усталости при выполнении физической работы вслед-
ствие избыточного содержания серотонина в головном мозге.
Серотонинергическая система имеет прямое отношение к эф-
фектам таких наркотиков, как кокаин, героин, амфетамин, апомор-
фин, метамфетамин, метиллендиоксиметамфетамин, или «экстази»,
диэтиламид лизергиновой кислоты, или ЛСД, псилоцибин, ибогаин,
никотин, т. к. часть из них является ингибиторами обратного за-
хвата серотонина («экстази»), либо серотонина и дофамина (ибо-
гаин), либо серотонина и норадреналина (метамфетамин), либо
и серотонина, дофамина и норадреналина (вероятно, кокаин). По-
лагают, что серотонинергическая система имеет отношение к фор-
мированию наркомании, влечения к табаку и хронического алкого-
лизма (Atigari O., 2013; Cao J. et al., 2013; Seneviratne C. et al., 2013;
Soichot M. et al., 2013).
Серотонинергическая система имеет прямое отношение к фор-
мированию депрессии (по причине снижения продукции серото-
нина), тревожных расстройств (за счет активации специализиро-
ванных нейронов страха и тревожности в дорзальных ядрах шва),
маниакальной фазы биполярного расстройства (вследствие измене-
ния уровня серотонина и дисфункции 5НТ-рецепторов), суицидаль-
ного состояния (как результат дисфункции серотонинергической
системы), агрессивности (в результате снижения тормозного вли-
яния 5НТ-воздействий на нейроны миндалины), психозов, а также
пищевой, половой и других видов аверсий, или отвращений. О всех
этих видах нарушений более детально говорится в следующей главе.
Норадренергическая система. Сообщается (Strobel C. et al.,
2014; Satoh A., Iijima K., 2017), что аксоны норадренергических ней-
ронов голубого пятна плотно иннервируют миндалевидное тело, ко-
торое является ключевой структурой в формировании эмоций. При
его активации повышается агрессивность. Отметим, что в популяр-
ной литератре норадреналин называют гормоном ярости, а адре-
налин — гормоном страха. Согласно модели трех основных цветов
(Gu S. et al., 2018), норадреналин формирует реакции стресса (гнев
и страх).

85
 Холинергическая система. Она участвует в регуляции эмоцио­
нального состояния за счет воздействия на систему вознагражде-
ния. Ее недостаточность (за счет снижения продукции ацетилхо-
лина или за счет уменьшения эффективности активации М- или
Н-холинорецепторов) проявляется при таких состояниях, как би-
полярное расстройство, при депрессии, при посттравматических
стрессовых расстройствах, а также при наркомании. В частности
отмечено, что при биполярном расстройстве снижена экспрес-
сия и эффективность активации альфа7-Н-ХР, в связи с чем гово-
рят о перспективности использования агонистов и позитивных
аллостерических модуляторов этого рецептора. При посттравма-
тических стрессовых расстройствах имеет место дисфункция хо-
линергических нейронов базального переднего мозга (Wilson M.,
Fadel J., 2017). При недостаточности холинергических воздействий
нейронов стриатума и базального переднего мозга на кору, а так-
же на нейроны прилежащего ядра и миндалины, в том числе при
уменьшении эффективности активации М- и Н-ХР, возрастает веро-
ятность формирования влечения к психоактивным веществам при
их систематическом употреблении (Allaway K., Machold R., 2017;
Foster D., Conn P., 2017; Villano I. et al., 2017; Naser P., Kuner R., 2018;
Sharp B., 2018; Thomsen M. et al., 2018).
Простагландины как компоненты липидергической системы.
Полагают, что ПГЕ2 и ПГФ2альфа имеют отношение к формированию
депрессий (Sharif N., Klimko P., 2018) и биполярных расстройств
(Ong W. et al., 2015). Это означает, что избыточная воспалительная
активность нейронов мозга приводит к изменению эмоцио­нального
состояния. Снижение продукции ПГD2 (в том числе из-за снижения
активности PGD2-синтазы) способствует формированию депрессии
(Chu C. et al., 2017).
Эндоканнабиноиды (ЭК) как компоненты липидергической
системы. ЭК представлены 2-арахидоноилглицерином (2-AG)
и N-арахидоноилэтаноламином (AEA), или анандамидом, которые
оказывают свои эффекты за счет активации каннабиноидных (СВ1-
и СВ2-) рецепторов. ЭК имеют важное значение в формировании
эмоцио­нального состояния человека, и это связано с активацией
СВ1-рецепторов нейронов миндалины и структур системы возна-
граждения (Hillard C., 2017; Tallima H., ElRidi R., 2017; Baggelaar M.
et al., 2018; Ibarra-LecueIeta l., 2018; Zhou D. et al., 2017; Zou S.,
Kumar U., 2018; Micale V., Drago F., 2018; Lisboa S. et al., 2019).
В частности, активация CB1-рецепторов способствует улучшению
настроения, индуцирует поощрительное поведение и гедонию (т. е.
получение удовольствия).
Полагают, что эндоканнабиноидная система является фунда-
ментальной системой для эмоцио­нального гомеостаза. Об этом,
в частности, говорят эффекты фитоканнабиноидов, содержащихся

86
в конопле (каннабисе), о чем более детально говорится в разделе
«Наркотические вещества» (глава 3). Показано, что ЭК совместно
с опиоидами активируют дофаминергические нейроны системы
вознаграждения (мезолимбические структуры) и тем самым фор-
мируют приятные эмоции, которые поощряют, прежде всего, пра-
вильное пищевое поведение, т. е. потребление пищевых продуктов,
особенно очень вкусных. При этом детекция эндоканнабиноидов
нейронами субфорникального органа гипоталамуса позволяет
мозгу получить информацию о состоянии энергетического обме-
на, на основании чего строится мотивация и пищевое поведение,
формируется (после приема пищи) и оценивается гедоническая
значимость еды. Потребление жира и сахарозы повышает выделе-
ние дофамина в системе вознаграждения, т. е. в центральной ги-
поталамической области, в прилежащих ядрах и в префронтальной
коре и формирует своеобразное пристрастие к сладкой или жирной
пище. Потому блокада СВ-рецепторов является одним из способов
борьбы с ожирением, что, кстати говоря, подтверждает непродол-
жительный опыт применения блокатора СВ1-рецепторов препарата
римонабанта, использование которого, однако, было приостановле-
но из-за серьезных психических побочных эффектов.
Так как для содержания ЭК характерен циркадный ритм, при ко-
тором минимальные значения (надир) концентрации 2-AG наблю-
даются рано утром (в 04:00), а также через 5 часов после сна и че-
рез 9 часов после последнего употребления пищи, а максимальные
концентрации (акрофаза) отмечаются между 12.00 и 15.00 часами,
то это отражается и в колебании настроения. Содержание ЭК воз-
растает при стрессе, что снижает активацию симпатической систе-
мы и уменьшает степень проявления отрицательных эмоций. По-
этому рост содержания 2-АG и АЕА при стрессе рассматривается как
механизм противострессовой защиты. При умеренных 30—90-ми-
нутных физических нагрузках повышается содержание в крови АЕА,
возникает эйфория. Ее связывают с активацией СВ1-рецепторов
миндалины и системы вознаграждения, а также с повышением про-
дукции мозгового нейротрофического фактора BDNF. У лиц, кото-
рые были изолированы от семьи и друзей на протяжении 500 дней
(имитация полета на Марс), снижается проявление положительных
эмоций (но без перехода в депрессию), и это коррелирует со сниже-
нием содержания у них 2-AG.
Итак, высокий уровень 2-АG и АЕА в крови коррелирует с повы-
шением настроения, с развитием положительных эмоций, со сни-
жением уровня тревожности и степени депрессии. Механизм психо-
активного эффекта эндоканнабиноидов (как и фитоканнабиноидов,
т. е. марихуаны) объясняется тем, что они подавляют выделение
глутамата и ГАМК в системе поощрения, тем самым повышают
выделение дофамина. Полагают, что СВ2-рецепторы, несмотря

87
на их относительную малочисленность в ЦНС, тоже способствуют
формированию положительных эмоций. Одновременно они игра-
ют активную роль в формировании влечения к экзогенным канна-
биноидам (Zou S., Kumar U., 2018). Эндоканнабиониды проявляют
антистрессовую активность т. к. активация СВ1- и СВ2-рецепторов
повышает устойчивость к стрессу. В то же время считается, что ак-
тивация СВ1-рецепторов причастна к формированию депрессии,
тревожных состояний, психоза и других нейропсихических рас-
стройств, а также к формированию наркозависимости.
Глутаматергическая система. Глутамат, как известно, способен
актировать ионотропные NMDA-, AMPA-, каинатные (GluK-) и дель-
та (GluD-) рецепторы, а также метаботропные (mGlu-) рецепторы.
Это многообразие рецепторов, вероятно, позволяет глутамату фор-
мировать эутимию, т. е. оптимальное рабочее настроение.
Действительно, с одной стороны показано, что избыточная ак-
тивация NMDA-рецепторов способствует формированию депрессии,
т. к. блокаторы (антагонисты) NMDA-рецепторов, в том числе ке-
тамин и амантадин проявляют антидепрессивное действие. Однако
есть мнение (P. Zanos et al., 2018), что антидепрессивное действие
кетамина может быть результатом активации дельта-рецепторов.
Вероятно, способствует развитию депрессии и избыточная акти-
вация метаботропных mGlu4- и mGlu7-рецепторов (Chaki S., 2017;
Chaki S., Fukumo, 2018) и, возможно, mGlu5-рецепторов (Barnes S.
et al., 2018), хотя данные в отношении роли метаботропных ре-
цепторов глутамата в генезе депрессивного состояния во многом
неоднозначны. С другой стороны, показано, что депрессивное со-
стояние развивается при низкой эффективности активации AMPA-
рецепторов (Гуляева Н. В., 2017), т. к. положительные модуляторы
AMPA-рецепторов, в том числе ампакины, проявляют антидепрес-
сивный эффект. Недостаточная эффективность активации каинат-
ных (GluК-) рецепторов также приводит к депрессии (Møllerud S.
et al., 2017). Итак, активация NMDA- и метаботропных глутамат-
ных рецепторов препятствует повышению настроения (эйфории),
в то время как активация АМРА- и каинатных (GluК-) рецепторов
препятствует снижению настроения (депрессия, апатия, печаль).
Полагают (Radulovic J. еt al., 2018), что недостаточная актив-
ность NMDA-рецепторов лежит в основе формирования чувства
страха и тревожных состояний. Это положение подтверждает-
ся тем, что на животных моделях антагонисты NMDA-рецепторов
препятствуют исчезновению страха, а частичные агонисты спо-
собствуют его исчезновению. Низкая эффективность активации
mGlu8-рецепторов имеет отношение к формированию тревожных
состояний (Maksymetz J. et al., 2017).
Избыточная активация NMDA-рецепторов способствует фор-
мированию пристрастия к наркотикам и алкоголю, т. к. кетамин

88
как антагонист этих рецепторов уменьшает вероятность ее фор-
мирования. Аналогично активация метаботропных (mGlu5-) ре-
цепторов также способствует формированию влечения к нар-
котикам. Однако активация ионотропных дельта-рецепторов
глутамата (GluD1-рецепторы), препятствует формированию при-
страстия к наркотикам, в частности к кокаину, что реализуется
с участием пресинаптического белка нейрексина (Liu J. et al., 2018).
В основе этого эффекта лежат:
1) торможение роста шипиков (под влиянием белка кофили-
на-1, т. е. актин-связывающего белка);
2) изменение состава субъединиц NMDA-рецепторов, в част-
ности повышение доли GluN2A-субъединиц и уменьшение доли
GluN2B-субъединиц, что способствует уменьшению количества
и объема синапсов и блокирует развитие шипиков.
Итак, глутамат оказывает существенное влияние на формиро-
вание эмоцио­нального состояния. При высоком уровне его содер-
жания и за счет активации NMDA-рецепторов и метабторопных
(mGlu4-, mGlu5- и mGlu7-) рецепторов, а также при низкой эффек-
тивности активации AMPA-рецепторов и каинатных (GluК-) рецеп-
торов эмоцио­нальное состояние сдвигается в сторону депрессии.
Низкая эффективность активации NMDA- и mGlu8-рецепторов ве-
дет к формированию страха и тревожности. В целом следует ожи-
дать, что фармакологическая модуляция глутаматергической систе-
мы может стать перспективным направлением лечения дисфункций
эмоцио­нальной сферы, в том числе депрессивных состояний.
ГАМК-ергическая система. Как известно, она предназначена
для индукции процессов торможения, которые реализуются при ак-
тивации ионотропных ГАМКА- и метаботропных ГАМКВ-рецепторов.
Показано, что ГАМКА-рецепторы играют важную роль в формиро-
вании эмоцио­нального состояния. Способность положительных ал-
лостерических модуляторов ГАМКА-рецепторов снимать депрессию,
тревожность и чувство страха подтверждает это положение.
Действительно, такая способность выявлена при введении эта-
нола, бензодиазепинов и нейростероидов. Установлено, что сни-
жение эффективности активации ГАМКА-рецепторов, в том числе
по причине низкого уровня содержания аллопрегнанолона (по-
ложительного аллостерическаого модулятора этих рецепторов),
является причиной развития депрессии (Locci A., Pinna G., 2017).
Как известно, при хроническом стрессе ингибируется синтез алло-
прегнанолона. Это объясняет причину того, что при хроническом
стрессе часто развивается депрессия. Поэтому авторы рекомендуют
для профилактики развития посттравматических стрессовых рас-
стройств вводить прегненолон как предшественник аллопрегнано-
лона либо вводить синтетический аналог аллопрегнанолона.

89
 О роли ГАМКА-рецепторов в формировании тревожности и де-
прессии говорят данные о том, что для мышей с нокаутом альфа1-
субъединиц ГАМК-рецепторов характерна повышенная тревож-
ность, а для мышей, нокаутных по транспортеру ГАМК, наоборот,
характерен низкий уровень депрессивного и тревожного поведения
(Дубровина Н. Т., 2016). Полагают, что депрессия и тревожность
развиваются в том случае, когда нарушена экспрессия альфа2-субъ-
единицы ГАМКА-рецепторов. Это означает, что активация ГАМКА-
рецепторов, содержащих в своем составе альфа2-субъединицу, явля-
ется основой для формирования эмоцио­нального статуса, далекого
от тревожности и депрессии. Особенность структуры ГАМКА-рецеп-
тора, что определяется генетическими вариациями, лежит в осно-
ве аддиктивного (разрушительного) поведения (Stephens D. et al.,
2017).
О роли дисфункции ГАМКА-рецепторов в патогенезе посттравма-
тических стрессовых расстройств, депрессии и панической тревож-
ности говорят и другие авторы (Ахмадеев А. В., Калимуллина Л. Б.,
2017; Alexander R., 2017; Flores-Ramos M. et al., 2017; Locci A.,
Pinna G., 2017).
Полагают, что низкая эффективность активация метаботроп-
ных ГАМКВ-рецепторов также является одной из причин формиро-
вания тревожности и депрессии, т. к. активация этих рецепторов
уменьшает проявление таких состояний. Показано, что активация
пресинаптических и постсинаптических ГАМКВ-рецепторов интер-
нейронов миндалины, вызываемая приемом алкоголя, приводит
к опьянению, т. е. усиление тормозного влияния ГАМК на нейроны
миндалины вызывает положительные эмоции. Данные о том, что
активация ГАМКВ-рецепторов баклофеном и другими агонистами
этих рецепторов дает положительные результаты при лечении аб-
стинентного синдрома, косвенно указывает на то, что недостаточ-
ная активность ГАМКВ-рецепторов может лежать в основе этого
синдрома.
Полагают, что ГАМКВ-рецепторы играют важную роль в формиро-
вании алкогольной зависимости — чем меньше эта активность, тем
выше вероятность формирования алкогольной зависимости. Таким
образом, ГАМК за счет активации ГАМКА- и ГАМКВ-рецепторов пре-
пятствует развитию депрессии, тревожности, посттравматических
стрессовых расстройств, а за счет активации ГАМКВ-рецепторов
препятствует формированию наркомании, алкоголизма и абсти-
нентного синдрома.
Глицинергическая система. Глицин имеет отношение к форми-
рованию эмоций и мотиваций (Burgos C. et al., 2016; Cornelison G.
et al., 2016; Schaefer N. et al., 2018). Глицин как фармакологический
препарат, в частности, улучшает настроение, устраняет тревожное
состояние, депрессию, паническое состояние, что объясняется де-

90
фицитом глицина при этих состояниях. Глицин снижает тягу к ал-
коголю. Он ослабляет стресс, т. е. является компонентом стресс-
лимитирующей системы, что объясняется его способностью как
тормозного медиатора защищать нейроны мозга от избыточного
влияния катехоламинов, резкое увеличение содержания которых,
как правило, сопутствует стрессу любого генеза. Поэтому глицин
как препарат проявляет антистрессорную активность, снижает пси-
хоэмоциальную реакцию на стресс. Однако не все авторы разделя-
ют точку зрения на глицин как антистрессорный медиатор. Глицин
повышает эффективность активации М-холинорецепторов (М-ХР)
и тем самым также влияет на эмоцио­нальный статус.
Гистаминергическая система. Гистамин причастен к регуля-
ции эмоцио­нального состояния, т. к. избыточная его продукция
ведет к депрессии за счет активации Н1-гистаминовых рецепторов
(Thase M., 2006), а также к формированию наркотической зависи-
мости, что объясняется активацией Н3-рецепторов (Nieto-lamilla G.
et al., 2016).
Пуринергическая система. Сообщается, что при стрессе по-
вышается выход АТФ из нейронов, в результате чего активируется
ионотропный пуринергический рецептор P2X7R. Это индуцирует
нейровоспаление, что активирует кинурениновый путь метаболиз-
ма триптофана и снижает содержание серотонина. Это снижает на-
строение или вызывает его нарушение (Burnstock G., 2017; Wei L.
et al., 2018). Пурины имеют отношение к формированию биполяр-
ного расстройства. Обнаружено, что при маниакальной фазе повы-
шена концентрация мочевой кислоты в сыворотке крови, что указы-
вает на высокий уровень образования пуринов в организме в этот
период. Активируя P2X7-рецепторы, экспрессированные в микро-
глии, АТФ вызывает маниакальное состояние.
Пуринергическая система имеет отношение к формированию
наркотической зависимости. Так, аденозин, активируя аденози-
новые A2A-рецепторы, способствует формированию зависимости
от никотина, алкоголя, но препятствует формированию зависи-
мости от производных кокаина и амфетамина. Активация метабо-
тропных пуринергических P2Y1-рецепторов (с участием АТФ, УТФ
или УДФ) способствует формированию зависимости от наркотиков,
в том числе от амфетамина. Активация ионотропных пуринергиче-
ских P2X4-рецепторов тоже имеет отношение к формированию ал-
когольной зависимости. Пуринергическая система в одних случаях
способствует формированию зависимости от наркотиков (никотин,
алкоголь), а в других случаях препятствует ее формированию (ко-
каин, амфетамин) и в этом процессе участвуют пуриновые рецеп-
торы Р1, в частности А2А-рецепторы, а также Р2-рецепторы (P2X4-
и Р2Y1-рецепторы).

91
 Итак, пуринергическая система, представленная аденозином,
АТФ, УТФ, УДФ и рецепторами — Р1, Р2Х и P2Y, способна регулиро-
вать эмоцио­нальное состояние, в том числе сдвигать его в сторону
депрессивного состояния (за счет активации А2А-рецепторов) или
в маниакальную сторону (за счет активации ионотропных P2X7-
рецепторов), а также она участвует в формировании наркотиче-
ской зависимости. Но характер этой зависимости определяется ви-
дом наркотического вещества, например, пуринергическая система
повышает вероятность формирования зависимости от алкоголя
и табака, но не влияет на формирование зависимости от кокаина
и амфетамина. Все это говорит о перспективности дифференциро-
ванного применения агонистов и антагонистов пуринергической
системы для регуляции эмоцио­нального состояния.
Нейропептидергическая система. Ряд нейропептидов имеет
отношение к регуляции эмоцио­нального состояния. Так, показано,
что нейротензин как гипоталамический нейропептид, активируя
NST1- и NST2-рецепторы, повышает секрецию гормона роста, ЛГ,
ФСГ, ТТГ, АКТГ, пролактина, т. е. почти всех гормонов гипофиза, яв-
ляясь своеобразным неселективным их релизинг-гормоном, в связи
с чем участвует в регуляции многих функций, в том числе реали-
зации стресс-реакции и сексуальной активности (Normandeau C.
et al., 2018). В больших количествах он продуцируется в мезокор-
тиколимбической системе (вентральная область покрышки, пере-
городка, поясная извилина), т. е. в тех регионах, где локализованы
дофаминергические нейроны. При этом он является комедиатором
в синапсах дофаминергической, серотонинергической, ГАМКА-ерги-
ческой, глутаматергической и холинергической систем, т. е. систем,
причастных к формированию эмоций. Поэтому нейротензин имеет
прямое отношение к регуляции эмоцио­нального состояния. Пока-
зано, в частности, что нейротензин вместе с другими нейропепти-
дами, например орексином, способствует эйфорическим эффектам
никотина, а также обеспечивает дисфорию и беспокойство при пре-
кращении курения, т. е. участвует в формировании влечения к ни-
котину. На крысах показано, что при стрессе нейротензин участвует
в формировании тревожного состояния.
Считается, что окситоцин причастен к формированию эмоций,
способствуя релаксации, доверию и психологической устойчивости
(Febo M. еt al., 2009; Viero C. et al., 2010; Vrachnis N. еt al., 2011;
Hoge E. et al., 2012; Lopatina O. et al., 2013; Лопатина О. Л., 2017).
Действительно, окситоцин, продукция которого в нейронах гипота-
ламуса повышается под влиянием активации дофаминовых рецеп-
торов D2/D3 или D4, стимулирует аффилированное поведение, т. е.
стремление к дружеским связям, а также стимулирует сексуальную
активность, в том числе у женщин. Окситоцин участвует в форми-
ровании материнского поведения при беременности и лактации

92
и, в целом, стимулирует поведение, направленное на заботу о по-
томстве. Влияние окситоцина на просоциальное поведение реали-
зуется за счет того, что окситоцин, активируя серотонинергические
нейроны, повышает выделение дофамина нейронами прилежащего
ядра. Доказательством причастности серотонина к этому эффекту
окситоцина служат данные о том, что блокатор 5HT1B-рецепторов
препятствует социальной награде, получаемой за счет выделения
окситоцина (Dölen G. et al., 2013). По данным этих авторов, оксито-
цин повышает продукцию серотонина в нейронах дорзальных ядер
шва, который активирует 5HT1B-рецепторы нейронов прилежащего
ядра и тем самым повышает выделение дофамина.
Не исключается также, что участие окситоцина в реализации со-
циально значимых функций связано со способностью окситоцина
оказывать мощное антистрессорное действие. Все это означает, что
окситоцин наряду с дофамином играет важную роль в формирова-
нии предпочтений и положительных эмоций. Показано, что у паци-
ентов с аутизмом интраназальное введение окситоцина усиливает
межличностное доверие, контакт «глаза в глаза», распознавание
знакомых лиц, а также возможность понимания эмоций других лю-
дей.
Окситоцин способствует стиранию памяти о страхе (Triana-Del­
Río R. et al., 2019) и одновременно снижает тревожность и чувство
страха, т. е. проявляет свойства анксиолитика, поэтому у пациентов
с социально-тревожным расстройством снижается уровень тревож-
ности при повышении продукции окситоцина. Окситоцин обладает
антидепрессантной активностью, т. к. повышает выделение серото-
нина, в связи с чем его рекомендуют использовать при депресси-
ях совместно с ингибиторами обратного захвата серотонина, хотя
имеются данные и о том, что окситоцин не уменьшает депрессию,
а даже усиливает ее.
За счет воздействия на миндалину (амигдалу) и другие структу-
ры эмоцио­нального мозга окситоцин снижает агрессивность и ве-
гетативную реакцию, возникающую при агрессии, тем самым ок-
ситоцин регулирует агрессивное поведение самцов и лактирующих
самок.
Считается, что способность окситоцина модулировать широкий
спектр социальных взаимодействий (материнская и отцовская забо-
та, сексуальное поведение, привязанность) и регулировать эмоцио­
нальное состояние во многом обеспечивается механизмом ауторе-
гуляции выделения окситоцина в головном мозге (Lopatina O. et al.,
2013; Лопатина О. Л., 2017).
Орексины (гипокретины). Как известно, орексины относятся
к группе гипоталамических пептидов и представлены в виде орекси-
на А и орексина В (Moorman D., 2018; Nevárez N., de Lecea L., 2018).
Орексинергические нейроны содержатся в перифорникальной зоне

93
и в латеральной области гипоталамуса, т. е. в центре «голода». Не-
смотря на малочисленность этих нейронов (около 50 тыс.), их ак-
соны достигают практически всех регионов мозга, в том числе си-
стемы вознаграждения. Поэтому одна из многочисленных функций
орексина состоит в регуляции эмоций, в том числе в формировании
положительных эмоций, что реализуется с участием орексиновых
рецепторов (OXR1  и OXR2). При низком уровне орексины индуци-
руют депрессию. В то же время высокий уровень орексина способ-
ствует формированию алкоголизма. Орексины участвуют в форми-
ровании чувства голода (аппетита), чему способствует снижение
уровня глюкозы в крови. Они причастны к формированию мотива-
ций, участвуют в реализации стресс-реакции, повышая активность
симпатической нервной системы. В то же время орексины имеют
отношение к формированию тревожности.
Репродуктивные стероиды. У женщин репродуктивные стеро-
иды играют важную роль в формировании эмоций (Ходырев Г. Н.,
Циркин В. И., 2012; Toffoletto S. et al., 2014; Borrow A., Handa R.,
2017; Sundström-Poromaa I., 2018). Так, показано, что эстрогены
влияют на тревожность, но направленность этого влияния зависит
от вида эстрогеновых рецепторов: при активации ядерного рецеп-
тора nER-альфа повышается тревожность, т. е. развивается анксио-
генный эффект, при активации ядерного рецептора nER-бета тре-
вожность снижается (анксиолитический эффект), а при активации
мембранного рецептора эстрогенов (mER), в частности связанно-
го с G-белком (рецептор GPR30), тревожность либо возрастает,
либо снижается. Полагают, что изменения уровня прогестерона
на протяжении менструального цикла более существенно влияют
на эмоцио­нальное состояние, чем изменения уровня эстрогенов.
Установлено, что репродуктивные стероиды играют важную роль
в генезе аффективных расстройств, в том числе таких, как предмен-
струальное дисфорическое расстройство, перинатальная депрессия,
перименопаузальная депрессия, тревожность. Во многом это свя-
зано с изменением состояния серотонинергической системы, что
характерно для депрессии беременных, для депрессии родильниц,
т. е. для послеродового блюза, при предменструальном синдроме.
Одной из причин развития этих видов депрессий является снижение
продукции серотонина вследствие активации кинуренинового пути
метаболизма триптофана, при котором, как известно существенно
снижается синтез серотонина.
Итак, данные литературы демонстрируют, что формирование
эмоций — это сложный процесс, в основе которого лежит, как
мы и предполагали ранее (Циркин В. И., Трухина С. И., 2001), дея-
тельность «эмоцио­нального анализатора», который суммирует ком-
плекс воздействий со стороны нейротрансмиттеров, нейропептидов
и различных гормонов. Все они вносят вклад, создают множество

94
оттенков «серого». Но очевидно, как и постулирует трехкомпонент-
ная теория эмоций (Gu S. et al., 2018): главную роль играет дофа-
мин (оттенок радости), норадреналин (оттенки гнева и страха)
и серотонин (оттенки негативности). Будущие исследования, веро-
ятно, позволят для каждого эмоцио­нального состояния найти свой
комплекс основных и дополнительных медиаторов, пептидов и сте-
роидов.
 Глава 3 .

Нарушения эмоций
3.1. Наркотические вещества. Наркомания
Общие представления о наркотиках. Общеизвестно (Шаба-
нов П. Д., 1998, 2003), что различные вещества могут влиять на эмоцио­
нальное состояние человека. Среди них имеется большая группа
веществ, употребление которых вызывает положительные эмоции —
наслаждение, удовлетворение, эйфорию. При постоянном приеме нар-
котиков развивается привыкание к ним, т. е. толерантность, или осла-
бление реакции на наркотик. Это означает, что для получения эффекта
необходимо прогрессивное повышение дозы наркотиков. Различают
толерантность функцио­нальную (острую и длительную), поведенче-
скую и перекрестную (к другому наркотику, который даже не прини-
мался).
Прием наркотических веществ, как правило, вызывает потреб-
ность в его повторении. Так возникает пристрастие, или аддикция
(в широком смысле). Пристрастие к химическим веществам, вы-
зывающим приятные ощущения и положительные эмоции, при
котором потребность в химическом веществе проявляется в виде
непреодолимой тяги, называется наркоманией. Степень непреодо-
лимости тяги по мере потребления наркотиков постепенно возрас-
тает. Начальный этап этого состояния называют физической зави-
симостью от наркотика. Состояние, при котором тяга к наркотику
настолько велика, что человек в поисках наркотика вынужден даже
преступать законы, получило название психической зависимости.
При отсутствии возможности удовлетворения потребности в нарко-
тике возникает синдром воздержания, или абстинентный синдром
(абстиненция). В данном разделе мы, не касаясь социальной и био­
логической стороны наркомании, рассмотрим механизмы действия
наркотиков, что дает возможность понять роль гуморальных факто-
ров в формировании эмоций.
К наркотикам, вызывающим сильное пристрастие, относятся
опиаты (морфин), кокаин, амфетамины, метиловые амфетамины,
в том числе 3,4-метилендиоксиметамфетамин (МДМА, или экста-
зи), фитоканнабиноиды, галлюциногены, в том числе серотонинер-
гические галлюциногены (ЛСД, т. е. d-диэтиламид лизергиновой

96
кислоты), а также сопутствующие наркотики (мескалин, псилоци-
бин), фенциклидин, никотин, алкоголь. Кроме того, к наркотикам
относятся депрессанты (барбитураты, бензодиазепины), нейролеп-
тики, или антипсихотические средства, в том числе фенотиазины
и нонфенотиазины; антидепрессанты (циклические антидепрессан-
ты, включая имипрамин, ингибиторы МАО) и летучие вещества,
или ингалянты (органические летучие жидкости и газы, используе-
мые для получения состояния эйфории). Согласно документу ООН
(2005), наиболее широко употребляемым наркотическим веще-
ством является каннабис (почти 150 млн потребителей), затем —
стимуляторы амфетаминового ряда, в том числе метамфетамин
и амфетамин (около 30 млн), опиаты (героин, морфин, опиум, син-
тетические опиаты) — около 15 млн, из которых героин потребляет
около 10 млн, затем — кокаин (около 13 млн человек) и экстази
(8 млн). Отмечается резкий рост популярности и так называемых
«легких наркотиков» — особенно марихуаны, самого распростра-
ненного в мире незаконного наркотика.
При приеме любого наркотика возникает наркотическое опья-
нение. Компонентом этого состояния является эйфория. Эйфория
складывается из эмоцио­нальных проявлений, психических и фи-
зических чувствований. Каждому наркотику свойственна особая
структура эйфории. Например, опийная эйфория слагается из ощу-
щения соматического наслаждения и эмоцио­нального фона покоя,
блаженства. После приема стимулятора эйфория определяется ин-
теллектуальным просветлением и подъемом. После приема ЛСД или
гашиша (марихуаны) эйфория проявляется в расстройстве воспри-
ятия и в сочетании с особым состоянием сознания мистического,
фантастического содержания. При использовании летучих аромати-
ческих веществ эйфории присуще удовольствие от яркого восприя-
тия.
Расстройства восприятия при приеме наркотика проявляются
в трех формах: 1) обострение (стимуляторы), 2) избирательность
(опиоиды) и 3) снижение восприятия (седативные препараты).
Ряд наркотиков вызывает анксиолитический эффект, т. е. эффект
уменьшения или снятия тревожности.
Природа наркомании и механизм развития физической
и психической зависимости от наркотика. Этот вопрос, также как
природа абстинентного синдрома, остаются во многом не ясными,
но в последние годы многие исследователи говорят о ведущей роли
в этом процессе мезокортиколимбической системы мозга, основу
которой составляют дофаминергические нейроны. Однако первона-
чально существовали иные представления, в которых центральную
роль отводили опиоидной системе (Шабанов П. Д., 1998). Можно
назвать эти представления как «опиоидная теория».

97
 Согласно опиоидной теории, многие наркотики оказывают свой
гедонический эффект на психику, т. е. вызывают наслаждение, удо-
вольствие, эйфорию, приятные ощущения, чувство удовольствия
за счет активации опиоидных рецепторов нейронов, находящихся
в центре отрицательных (стоп-зона) и в центре положительных эмо-
ций (старт-зона) гипоталамуса. Это происходит либо за счет пря-
мого воздействия опиатного наркотика на опиоидные рецепторы,
либо опосредованно, например за счет индукции под влиянием нар-
котика, не принадлежащего к опиатам, но вызывающего образова-
ние эндогенных опиоидов, например образование морфина.
Считается, что независимо от природы наркотика, все виды
пристрастия и все варианты абстинентного синдрома формиру-
ются по единому механизму, который возникает при приеме опи-
оидов, т. е. за счет снижения чувствительности норадреналин
(НА)-ергических, дофамин (ДА)-ергических и серотонин (5НТ)-
ергических нейронов к опиоидам из-за снижения плотности опи-
оидных рецепторов. Такое объяснение основано на представлении
о том, что в нормальном организме эндогенные опиоиды выпол-
няют чрезвычайно важную физио­логическую функцию: соблюде-
ние баланса между системами наказания (отрицательные эмоции)
и удовольствия (положительные эмоции). В частности, среди эмо-
циогенных центров имеются стоп-зоны (центры отрицательных
эмоций). Их нейроны имеют опиоидные рецепторы. Когда эти ре-
цепторы свободны, то нейроны возбуждены, что отражается в со-
знании как отрицательная эмоция. При оккупации этих рецепто-
ров опиоидами происходит дезактивация нейронов стоп-зоны (т. е.
блокада деятельности этих нейронов), что отражается на состоянии
ДА-, НА- и 5НТ-ергических нейронов и, в конечном итоге, приводит
к снятию отрицательных эмоций и появлению положительных эмо-
ций. Это состояние характеризуется эйфорией.
Следовательно, эйфория — это ситуация, при которой преобла-
дают положительные эмоции. Таким образом, по В. Д. Шабанову,
степень эйфории пропорцио­нальна числу опиоидных рецепторов
нейронов стоп-зоны, оккупированных опиоидами. Если эндоген-
ных опиоидов недостаточно, то часть нейронов стоп-центра (цен-
тра отрицательных эмоций) активны и маятник эмоцио­нального
состояния направляется в сторону от положительных эмоций к от-
рицательным. Смещается эмоцио­нальный баланс, и отрицательные
эмоции начинают превалировать. Возникновение в этот момент
внешнего фактора, несущего негативную информацию для организ-
ма, может многократно усилить отрицательную эмоцию.
Формирование привыкания и зависимости от наркотиков, со-
гласно опиоидной гипотезе, связано с тем, что при многократном
введении наркотика снижается эффективность активации опиоид-
ных рецепторов, экспрессированных на нейронах стоп-зоны, поэто-

98
му с каждым разом для блокады работы этих нейронов необходимо
повышенное количество эндогенных или экзогенных опиоидов.
Согласно П. Д. Шабанову, нейроны эмоцио­нально-позитивных
центров (центров положительных эмоций, старт-зоны) тоже со-
держат опиоидные рецепторы. Их активация эндогенными или
экзогенными опиоидами возбуждает эти нейроны, что повышает
деятельность центра положительных эмоций. Однако по мере упо-
требления опиоидов число рецепторов на нейронах центра поло-
жительных эмоций снижается. Тем самым возникает потребность
(привыкание) и толерантность.
Итак, согласно опиоидной гипотезе, потребность в наркотиках
возникает в случае, когда нейроны стоп-зоны активны по причине
того, что их опиоидные рецепторы не заняты опиоидами. Вероят-
ность и скорость формирования зависимости тем выше, чем ниже
содержание эндогенных опиоидов и чем ниже эффективность акти-
вации опиоидных рецепторов.
У человека при повышении продукции эндогенных опиоидов
(например, в связи с биоритмом) повышается настроение, а при
снижении продукции опиоидов развивается угнетенное состоя-
ние. Большинство людей становится наркоманами и алкоголика-
ми именно потому, что в период длительной депрессии, вызванной
внутренними (био­логическими) или внешними (социальными)
причинами, они пробовали купировать это состояние приемом
дозы наркотика, алкоголя, психостимулятора или антидепрессанта.
В этом случае естественный относительный недостаток эндогенных
опиоидов возмещается их экзогенным агонистом в дозе, в сотни
или тысячи раз превышающей объем естественной продукции этих
веществ. В результате, мощное эйфорирующее действие наркотика
сдвигает баланс эмоцио­нального состояния в сторону положитель-
ных эмоций. Это запоминается. Повторяющиеся события закрепля-
ет эту зависимость. Так формируется наркомания.
Согласно опиоидной гипотезе, в ряде случаев наркомания раз-
вивается, минуя опиоидную систему. Например, подобное касается
всех тех наркотиков, которые активируют адренергические струк-
туры (кокаин, фенатин и пр.). Это означает, что точкой приложения
самостимуляции в системе награды также являются адренергиче-
ские элементы. А вещества типа ЛСД точкой приложения имеют се-
ротонинергическую систему. Антидепрессанты влияют на центры
отрицательных эмоций, вызывая их торможение. Однако в целом
система награды получает возбуждение от катехоламинов (нора-
дреналина и дофамина), т. е. все остальные воздействия, включая
опиоидные, реализуются через систему норадренергических и до-
фаминергических нейронов.
По мнению П. Д. Шабанова (1989), при формировании зависи-
мости от наркотика, который не является агонистом опиоидных

99
рецепторов (например, алкоголь, фитоканнабиноиды), в основе
формирования этой зависимости лежит изменение состояния опи-
оидной системы. Основными путями влияния на нее могут быть:
1) образование метаболитов, взаимодействующих с опиоидны-
ми рецепторами;
2) влияние на процессы проведения сигнала от рецептора
внутрь клетки;
3) модуляция секреции или выброса эндогенных опиоидов.
Все это приводит снижению эффективности активации опиоид-
ных рецепторов в гипоталамических старт-зоне и стоп-зоне, что вы-
зывает непреодолимое желание повторить прием наркотика. Поэто-
му с позиций опиоидной гипотезы считается, что потенциальным
наркоманом является человек с низким содержанием эндогенных
опиоидов, с низкой чувствительностью мю-рецепторов к опиоидам,
а также с нарушенной системой вторичных посредников, в том чис-
ле G-белка. Это может быть обусловлено на генетическом уровне.
Дофаминергическая гипотеза. Последние два десятилетия
представление о действии наркотиков и формировании наркома-
нии базируются на признании того, что мезокортиколимбическая
система мозга, или подкрепляющая система (система вознаграж-
дения), к которой относят вентральную область покрышки (ВОП),
миндалевидный комплекс, медиальный передний мозговой пучок,
прилежащее ядро (n. accumbens) и медиальную префронтальную
кору, реализует функцию подкрепления условнорефлекторной
деятельности человека и животных, а межнейрональные связи
между этими центрами имеют дофамин-, норадреналин-, глута-
мат-, опиоид- и ГАМК-ергическую природу, среди которых главную
роль играют дофаминергические нейроны (Сергутина А. В., Гер-
штейн Л. М., 2004; Шабалина В. В., 2004; Циркин В. И. и соавт.,
2010; Miszkiel J. еt al., 2011). Поэтому эту теорию можно условно
назвать дофаминовой теорией — в отличие от опиоидной теории,
которая была изложена выше.
Механизмы положительного подкрепления реализуются через ак-
тивацию так называемой системы вознаграждения (reward systems).
Центральным звеном этой системы являются ДА-нейроны А10 вен-
тральной области покрышки (ВОП), ДА-нейроны прилежащего ядра
перегородки (n. accumbens) и ДА-чувствительные нейроны пре-
фронтальной коры. Процесс вознаграждения заключается в том, что
возбуждение ДА-нейронов вентральной области покрышки (ВОП)
вызывает выделение дофамина в их аксонах, которые контактиру-
ют с ДА-нейронами прилежащего ядра. За счет активации дофами-
новых (D1- и D2-) рецепторов дофамин возбуждает эти нейроны, ак-
соны которых достигают ДА-нейронов медиальной префронтальной
коры, с участием которых и формируются положительные эмоции
(наслаждение, удовлетворение, эйфория). Нейроны прилежащего

100
ядра получают также возбуждающие воздействия от НА-нейронов
голубого пятна и 5НТ-нейронов шва продолговатого мозга.
Важная роль в системе вознаграждения принадлежит опиоидам
и их рецепторам (мю-, дельта- и каппа-), которые расположены
на тормозных ГАМК-ергических нейронах, контролирующих состо-
яние ДА-нейронов А10 вентральной области покрышки (ВОП). При
активации мю- и дельта-опиоидных рецепторов опиоиды тормозят
ГАМК-интернейроны и тем самым снимают их тормозное влияние
на ДА-нейроны А10 вентральной области покрышки. Это усиливает
выделение дофамина и возбуждает ДА-нейроны прилежащего ядра
(n. accumbens), которые в свою очередь возбуждают дофаминчув-
ствительные нейроны префронтальной коры. Тем самым формиру-
ется ощущение награды, или положительные эмоции (наслажде-
ние, удовлетворение, эйфория). При активации каппа-рецепторов
опиоиды, наоборот, активируют ГАМК-нейроны, что усиливает
их тормозное влияние на ДА-нейроны А10 вентральной области по-
крышки и снижает приток дофамина к ДА-нейронам прилежащего
ядра, что уменьшает активацию дофаминчувствительных нейронов
префронтальной коры. Это сопровождается формированием чув-
ства тревоги и дисфории (синдром отмены).
Считается, что дофаминергический путь является единой точкой
приложения для веществ, влияющих на мотивации (аддиктивные
или наркогенные агенты), а выделение дофамина из ДА-нейронов
прилежащего ядра является основой эйфории, возникающей при
воздействии психоактивных веществ (Циркин В. И. и соавт., 2010;
Lajtha A., Sershen H., 2010; Grakalic I. et al., 2010). Иначе говоря, нар-
котики, возбуждая ДА-нейроны А10 вентральной области покрыш-
ки или иным путем, повышают выделение дофамина нейронами
прилежащего ядра и тем самым с разной степенью (это зависит
от вида наркотического вещества) усиливают формирование поло-
жительных эмоций (вызывают удовольствие, чувство блаженства,
наслаждения, эйфорию) и принуждают человека повторять те фор-
мы поведения, которые содействовали их достижению. В опреде-
ленной степени подобное чувство наслаждения возникает от прие-
ма пищи, при сексуальной активности и при выполнении любимых
видов деятельности, необходимых для выживания и продолжения
рода. Но действие наркотических веществ на систему вознаграж-
дения во много раз превышает действие естественных активаторов
этой системы, в том числе пищи, секса, социального успеха.
Еще раз подчеркнем, что прием всех наркотиков, независимо
от их природы и механизма действия, вызывает усиленный при-
ток дофамина по аксонам нейронов ВОП к нейронам прилежащего
ядра, хотя способ этого повышения определяется природой нарко-
тика. Например, наркотический эффект кокаина и амфетаминов
обусловлен тем, что они блокируют работу транспортера дофамина

101
(DATI) и тем самым повышают выделение дофамина из окончаний
ДА-нейронов ВОП, а эффект героина, морфия и других опиатов об-
условлен тем, что они тормозят ГАМК-ергические нейроны ВОП,
т. е. снимают тормозное влияние ГАМК на активность ДА-нейронов
ВОП, что усиливает выделение ими дофамина. Кроме того, опиа-
ты могут непосредственно возбуждать ДА-нейроны прилежащего
ядра и тем самым порождать мощнейший сигнал вознаграждения.
Показано, что повреждение системы вознаграждения, в частности
нейронов орбитофронтальной коры и лимбической системы, у жи-
вотных сопровождается утратой влечения к наркотикам.
Полагают, что состояние навязчивого влечения к наркотическим
веществам, т. е. наркомания, формируется очень быстро — после
нескольких приемов наркотических веществ. При этом снижается
радость от жизни, ослабляются положительные эмоции, в том чис-
ле возникающие при приеме наркотика, развивается устойчивость
к действию наркотика, т. е. снижается эффективность его воздей-
ствия, а тем самым уменьшается вознаграждение за «работу». Про-
явление негативных эмоций становится более выраженным и воз-
никает потребность в более частом потреблении наркотика, т. е.
формируется болезненная тяга к наркотическому веществу. При
этом прием наркотика производится не столько ради удовольствия,
сколько ради того, чтобы избежать подавленности и боли, т. к.
уменьшено «вознаграждение» за «работу», т. е. за прием наркотика.
Считается (Dietz D. еt al., 2009; Russo S. еt al., 2009; Goodarzi A.
еt al., 2009), что все эти изменения связаны с формированием стой-
ких биохимических, физио­логических и структурных изменений
в нейронах системы вознаграждения, которые сохраняются долгие
годы после прекращения потребления препаратов, т. е. обусловле-
но явлением патологической синаптической пластичности. В обыч-
ных условиях синаптическая пластичность обеспечивает процессы
памяти и мышления, но при приеме наркотических средств имен-
но пластичность формирует непреодолимое влечение к наркотику.
Пластичность проявляется в том, что на дендритах нейронов приле-
жащего ядра появляются дополнительные шипики и новые синапсы,
меняется число дофаминовых рецепторов, что, кстати, отражается
на плотности D-рецепторов лимфоцитов крови. Также меняются
свойства ионных каналов нейронов прилежащего ядра, интенсив-
ность обратного захвата дофамина и, вероятно, эффективность про-
ведения сигнала от дофаминовых рецепторов к внутриклеточным
эффекторам нейронов, что в конечном итоге и повышает восприя-
тие дофамина.
Полагают (Citri A., Malenka R., 2008; McClung C., Nestler E., 2008;
Russo S. et al., 2009; Циркин В. И. и соавт., 2010), что в основе всех
этих перестроек, наблюдаемых в нейронах системы вознагражде-
ния, лежит изменение синтеза белковых молекул вследствие экс-

102
прессии ряда генов под влиянием транскрипционных факторов, ко-
торые образуются при повторном приеме наркотиков.
Транскрипционные факторы, имеющие белковую природу, воз-
действуют на промоторы соответствующих генов, повышая их экс-
прессию. Известно, что транскрипционные факторы предсуществу-
ют внутри нейронов. В зависимости от наследственности, их может
быть мало или, наоборот, много, но до приема наркотиков, как
правило, они находятся в неактивной форме. Под влиянием нарко-
тиков эти факторы активируются на длительное время, что и фор-
мирует годами существующее влечение к наркотику. Особую роль
в этом процессе играют такие транскрипционные факторы, как
белок CREB, или cAMP response element-binding protein, или цАМФ-
зависимый элемент-связывающий белок, фактор CART, или фактор
транскрипции, активируемый кокаином и амфетамином, фактор
дельта-fosB, а также ядерный транскрипционный фактор каппа
В, или nuclear factor kappaB (NF-kappaB). В частности, активация
фактора дельта-fosB, ключевого белка формирования зависимости,
происходит за счет фосфорилирования остатка Ser27. Считается
(Renthal W. еt al., 2008; Wallace D. еt al., 2008; Hedges V. еt al., 2009;
Kaste K. et al., 2009; Ulery-Reynolds P. еt al., 2009; Winstanley C. еt al.,
2009), что благодаря этому фактору повышается чувствительность
ДА-нейронов прилежащего ядра к дофамину, повышается эффектив-
ность активации D-рецепторов (за счет изменения их экспрессии
и повышения числа шипиков на нейронах). Все это заставляет нар-
команов активно искать наркотик. При этом с ростом содержания
активированного фактора дельта-fosB в ДА-нейронах прилежащего
ядра возрастает интенсивность влечения к наркотику, алкоголю,
никотину. При формировании влечения к наркотикам пластичность
затрагивает и другие нейроны системы вознаграждения, в том чис-
ле глутаматергические, ГАМК-ергрические и опиоидергические ней-
роны. Однако ключевым моментом в формировании наркомании
является изменение свойств ДА-нейронов системы вознаграждения.
Важно отметить, что при получении удовольствия от естествен-
ных действий (прием пищи, реализация сексуальных желаний,
выполнение социально значимых действий) также изменяется со-
держание транскрипционных факторов; это обучает человека по-
вторять эти приятные и полезные действия, но степень этих изме-
нений во много раз слабее, чем при действии наркотиков.
Роль других медиаторных систем в формировании наркома-
нии. Помимо дофаминергической системы в формировании нарко-
мании играют важную роль и другие медиаторные системы. Клю-
чевую роль играет серотонинергическая система, или 5НТ-система.
Рассмотрим последовательно сведения об этих влияниях.
Серотонинергическая система (5НТ-система). Полагают (Cao J.
et al., 2013; Gallagher J. et al., 2013; Haleem D., 2013; Hanks J. et al.,

103
2013; Koldsø H. et al., 2013; Parrott A., 2013; Wacker D. еt al., 2013),
что 5НТ-система имеет прямое отношение к действию ряда наркоти-
ков и к формированию пристрастия к ним, т. е. наркомании. Среди
этих наркотиков: кокаин, героин, апоморфин, амфетамин, метам-
фетамин, метилендиоксиметамфетамин, или (3,4-метилендиокси-
N-метамфетамин, или МДМА, или «экстази»), диэтиламид лизерги-
новой кислоты, или ЛСД, мескалин, псилоцибин, ибогаин, никотин.
Однако вопрос о механизмах действия этих и других наркотиков
в определенной степени остается неясным. В обобщенном виде
можно полагать, что наркотики, к действию которых причастна
5НТ-система, активируют определенные виды серотониновых ре-
цепторов (5НТ-рецепторов), благодаря чему возникают те прият-
ные ощущения, которые испытывают люди при первых приемах
наркотических веществ. При этом, как предполагается, формирова-
ние зависимости от наркотиков, реализующих свой эффект за счет
5НТ-системы, также происходит благодаря изменению свойств 5НТ-
рецепторов.
Вопрос о видах 5НТ-рецепторов, причастных к формированию
наркомании, остается открытым, но в работах фигурируют сведе-
ния о причастности к действию наркотиков 5HT1B-, 5НТ2А-, 5HT2B-,
5HT2C-, 5НТ5А- и 5НТ5В-рецепторов, т. е. шести видов 5HT-рецепторов
из 14 известных на сегодня. Полагают, что часть наркотиков ока-
зывает прямое влияние на 5НТ-рецепторы, будучи частичными
агонистами этих рецепторов. Например, галлюциноген диэтила-
мид лизергиновой кислоты (ЛСД) рассматривается как частичный
агонист 5HT2A- или 5HT5А-рецепторов, а галлюциногены мескалин
и псилоцибин — как частичные агонисты 5HT2A-рецепторов. Дру-
гие наркотики воздействует на 5НТ-рецепторы опосредованно, т. е.
за счет повышения уровня серотонина в мозге при ингибировании
обратного захвата серотонина по механизму конкурентного или
неконкурентного ингибирования. При этом часть наркотиков од-
новременно ингибирует и обратный захват других аминов, в том
числе дофамина и/или норадреналина. В частности, конкурентным
ингибитором обратного захвата серотонина является МДМА, или
«экстази», конкурентным ингибитором обратного захвата серото-
нина и норадреналина является метамфетамин, неконкурентным
ингибитором обратного захвата серотонина и дофамина является
алкалоид галлюциноген ибогаин, конкурентным ингибитором об-
ратного захвата серотонина, дофамина и норадреналина является
кокаин.
Показано, что наркотики могут менять конформационное состо-
яние транспортера серотонина, например это характерно для галлю-
циногена ибогаина, его активного метаболита норибогаина и для
кокаина. Имеются данные о том, что при приеме наркотиков уро-
вень серотонина в межклеточном пространстве мозга и в крови воз-

104
растает, что, в частности, установлено в отношении приема МДМА,
или «экстази». Известно, что низкий уровень серотонина повышает
вероятность принятия рискованных, авантюрных решений, в том
числе и на фоне приема наркотиков. Показано, что хроническое
потребление наркотиков, действующих с участием 5НТ-системы,
снижает когнитивные функции (Kish S. et al., 2009; Williams S. et al.,
2011; Haleem D., 2013; Hanks J. et al., 2013; Parrott A., 2013), что
установлено в отношении метамфетамина, МДМА, или «экстази»,
амфетамина, апоморфина, ЛСД, мескалина и псилоцибина. У чело-
века, потребляющего МДМА («экстази») укорачивается сон, снижа-
ется настроение, падает острота зрения, появляется тремор и повы-
шается болевая чувствительность.
Установлено, что поступление наркотиков к плоду нарушает
развитие мозга и его функционирование на постнатальном этапе
развития. Например, употребление кокаина матерью во время бе-
ременности негативно сказывается на развитии нервной системы,
особенно у мальчиков, вызывая нарушение внимания, девиацию
эмоцио­нального поведения, снижение стрессоустойчивости, рост
агрессивности, нарушение социального поведения (Williams S.
et al., 2011), а употребление МДМА («экстази») замедляет развитие
ребенка (Parrott A., 2013).
Хронический прием наркотиков, действующих с участием
5НТ-системы, меняет состояние 5НТ-системы (Kish S. et al., 2009;
Williams S. et al., 2011; Parrott A., 2013). Например, прием метам-
фетамина повреждает 5НТ-нейроны коры, в том числе орбитоф-
ронтальной коры и затылочной коры, а длительный прием МДМА
(«экстази») снижает активность транспортера серотонина (SERT)
в гиппокампе, в теменной коре и в префронтальной коре.
Участие 5НТ-системы в механизме формирования пристрастия
к употреблению наркотиков, действие которых связано с 5НТ-
системой, пока остается неясным. Полагают, что активация 5HT1B-
рецепторов наркотиками формирует зависимость от них, а в основе
этой зависимости лежит сенсибилизация этих рецепторов и изме-
нение их экспрессии (Miszkiel J. еt al., 2011). Существует мнение
(A. Parrott, 2013), что уменьшение активности транспортера серо-
тонина (SERT) в гиппокампе, в теменной коре и в префронтальной
коре, наблюдаемое, в частности, при приеме МДМА («экстази»), яв-
ляется одним из механизмов, ведущих к формированию наркома-
нии. Наличие полиморфизма гена транспортера серотонина (SERT)
повышает вероятность формирования пристрастия к табаку, осо-
бенно при высоком уровне серотонина. Наличие полиморфизма
гена 5HT1B-рецептора повышает вероятность формирования кока-
иновой и героиновой зависимости и алкоголизма.
В связи с таким представлением о роли 5НТ-системы в формиро-
вании наркомании говорят о перспективности применения серото-

105
нинергических средств для снятия наркомании. В том числе счита-
ется перспективным своевременное повышение уровня серотонина
у лиц группы риска, т. к. при этом снижается вероятность принятия
рискованных решений. Для снижения риска развития пристрастия
к амфетамину и апоморфину перспективно использование агони-
стов 5НТ1А-рецепторов.
Холинергическая система. Полагают (Allaway K., Machold R.,
2017; Foster D., Conn P., 2017; Villano I. et al., 2017; Naser P., Kuner R.,
2018; Sharp B., 2018; Thomsen M. et al., 2018), что недостаточность
холинергических воздействий на кору может быть одной из при-
чин быстрого формирования влечения к наркотикам. Так, не ис-
ключают, что причиной формирования наркомании может быть
низкая активность холинергических интернейронов стриатума,
дефицит холинергических воздействий на кору больших полуша-
рий со стороны холинергических нейронов базального переднего
мозга вследствие низкой активности орексинергических нейронов,
недостаточная активность холинергических воздействий на нейро-
ны прилежащего ядра и на нейроны базально-латеральной области
миндалины.
Считается, что недостаточная активация М4- и Н-холинорецеп­
торов (ХР) способствует формированию наркомании. Косвенно это
говорит о том, что холинергическая система выполняет важную
функцию — противостоит формированию наркомании. Поэтому
многими авторами для профилактики наркомании предлагается
усилить антинаркотическую функцию холинергической системы
за счет повышения эффективности активации М-ХР, в том числе
М1-ХР или М4-ХР и/или Н-ХР коры. В этой связи напомним, что
в организме человека, согласно нашим данным, есть эндогенный
блокатор М-ХР, или ЭБМХР (Трухин А. Н., Куншин А. А., 2016; Цир-
кин В. И. и соавт., 2016). Можно предположить, что чем выше содер-
жание ЭБМХР в организме, тем выше вероятность формирования
наркомании.
Эндоканнабиноиды как компоненты липидергической си-
стемы. Полагают, что в формировании зависимости от каннабиса
и других наркотических средств важную роль играют СВ1-рецепторы
(Мищенкова Т. В. и соавт., 2009; Шубина Л. В., Кичигина В. Ф., 2012;
Baggelaar M. et al., 2018; Scherma M. et al., 2018; Sloan M. et al., 2018;
Zou S., Kumar U., 2018) и СВ2-рецепторы (Baggelaar M. et al., 2018;
Zou S., Kumar U., 2018). Однако представления о конкретной роли
эндоканнабиноидов и их рецепторов неоднозначны.
Так, часть авторов полагают, что активация каннабиноидных
СВ1-рецепторов препятствует формированию зависимости от нар-
котических средств, т. к. повышение уровня в крови АЕА, анада-
мида, (например, за счет ингибирования амидгидролазы жирных
кислот (FAAН)) повышает эффективность лечения наркозависимо-

106
сти. У лиц, имеющих зависимость от физических нагрузок, при ли-
шении этих нагрузок снижается уровень АЕА и резко ухудшается
настроение.
Однако по данным других авторов, именно активация СВ1-
и СВ2-рецепторов приводит к формированию зависимости от нар-
котических средств, т. к. активация СВ1-рецепторов повышает вы-
деление дофамина, создающего все виды положительных эмоций.
Доказательством такой точки зрения являются данные о том, что
применение обратного агониста (т. е. блокатора) СВ1-рецепторов
римонабанта для лечения ожирения (пока он не был снят с произ-
водства) способствовало отказу от курения, т. е. снижало зависи-
мость от никотина. Полагают, что каннабиноидные СВ2-рецепторы,
несмотря на их относительную малочисленность в мозге, играют
активную роль в формировании влечения к каннабиноидам.
Сведения о том, что у наркоманов при кокаиновой абстиненции
не наблюдается изменений в содержании эндоканнабиноидов (AEA
и 2-AG) также подтверждают, что исследователям еще предстоит
уточнить конкретную роль эндоканнабиноидов и их рецепторов
(СВ1- и СВ2-) в формировании наркотической зависимости к фито-
каннабиноидам, их синтетическим аналогам и к другим наркотиче-
ским средствам.
Гистаминергическая система. Формированию наркозависимо-
сти способствует избыточная продукция гистамина, т. к. блокато-
ры Н3-рецепторов снижают скорость формирования зависимости
у крыс (Nieto-lamilla G. et al., 2016).
Глутаматергическая система. Кетамин как антагонист глута-
матных NMDA-рецепторов снижает влечение к наркотикам (героин,
кокаин) (Ivan Ezquerra-Romano I. et al., 2018). Аналогично, глутамат
при активации дельта-(GluD1)-рецепторов совместно с пресинап-
тическим белком нейрексином препятствуют формированию при-
страстия к наркотикам, в частности, к кокаину (Liu J. et al., 2018).
В основе антинаркотического эффекта глутамата лежат такие про-
цессы, как 1) торможение роста шипиков (под влиянием белка
кофилина-1, т. е. актин-связывающего белка) и 2) изменение со-
става субъединиц NMDA-рецепторов, в частности повышение доли
GluN2A-субъединиц и уменьшение доли GluN2B-субъединиц, что
способствует уменьшению количества и объема синапсов и блоки-
рует развитие шипиков (Liu J. et al., 2018). Очевидно, что эти важ-
ные наблюдения могут стать основной для лечения наркозависимо-
сти.
ГАМК-ергическая система. Активация метаботропных ГАМКВ-
рецепторов тормозит развитие абстинентного синдрома, а ее не-
достаточность является причиной этого синдрома. Действительно,
активация ГАМКВ-рецепторов агонистами этих рецепторов, в том
числе баклофеном дает положительный результат при лечении аб-

107
стинентного синдрома (Матухно А. Е и соавт., 2014; Ахмадеев А. В.,
Калимуллина Л. Б., 2017).
Пуринергическая система. Сообщают, что активация адено-
зиновых рецепторов (А2A) под влиянием аденозина способствует
формированию зависимости от никотина, алкоголя, но препятству-
ет формированию зависимости от производных кокаина и амфета-
мина. Поэтому для лечения никотинозависимости и хронического
алкоголизма могут быть эффективны антагонисты A2A-рецепторов
(например, цеин), а для лечения зависимости от кокаина и ам-
фетамина могут быть эффективны агонисты A2A-рецепторов.
В то же время активация метаботропных пуринергических рецепто-
ров типа P2Y1R способствует формированию зависимости к нарко-
тикам, в частности, к амфетамину, в связи с чем предполагают, что
антагонисты этих рецепторов, могут быть эффективны при лечении
зависимости от амфетамина (Burnstock G., 2017).
Нейротензин. Вместе с другими нейропептидами, нейротензин
способствует эйфорическим эффектам никотина, а также обеспечи-
вает дисфорию и беспокойство при прекращении курения, т. е. уча-
ствует в формировании влечения к никотину (Bruijnzeel A., 2017).
Орексины (гипокретины). Орексины, в том числе орексин
А и орексин В, которые секретируются исключительно в гипотала-
мусе, способствуют формированию наркотической зависимости,
в том числе формированию алкоголизма (Moorman D., 2018) и за-
висимости от никотина (Bruijnzeel A., 2017).

3.2. Механизм действия отдельных наркотиков

Ниже даются отдельные сведения о механизмах действия неко-
торых наркотиков, в том числе оказывающих свой эффект за счет
изменения серотонинергических процессов.
Кокаин. Кокаин вначале получали как алкалоид из листьев коки
(Erythroxylum coca), которое является древнейшим психотропным
растением Южной Америки. В настоящее время используется ко-
каина гидрохлорид, кокаин-основание, или крэк (это сленговое
название кокаина-основания, употребляемого для курения; его по-
лучают путем смешивания соли кокаина с пищевой содой и водой;
этот раствор выпаривают и получают кристаллы, их курят; крэк —
от англ. crack — треск) (Циркин В. И., Трухина С. И., 2001). Кокаин
повышает сосредоточенность, усиливает процессы мышления, что
объясняется повышением эффективности обмена норадреналина
и серотонина в ретикулярной формации. Он также вызывает эйфо-
рию посредством усиления действия дофамина на прилежащее ядро
(n. accumbens). В умеренных дозах кокаин (как и амфетамин) вы-
зывает подъем настроения. Люди становятся более общительными

108
и разговорчивыми. Эти вещества повышают физическую выносли-
вость и работоспособность.
Психотропный эффект кокаина и амфетаминов аналогичный —
даже наркоманы в лабораторных условиях их не могут различить.
Эмоцио­нальный подъем, вызываемый приемом кокаина, приводит
к бессоннице, а длительное употребление кокаина приводит к де-
прессии. Считается, что кокаин является конкурентным ингибито-
ром транспортера серотонина, т. е. он подобно селективным инги-
биторам обратного захвата серотонина занимает центр связывания
серотонина и тем самым не дает транспортеру (SERT) связывать се-
ротонин и переносить его в клетку. Не исключается, что он является
также ингибитором транспортера дофамина (DAT1) и транспортера
норадреналина (NET). Благодаря такому эффекту кокаин и амфета-
мины повышают выделение дофамина из аксонов нейронов вен-
тральной области покрышки (ВОП).
Эффекты кокаина связаны также с активацией 5HT1B-рецепторов,
которые являются ауторецепторами в серотонинергических синап-
сах, и с их участием формируется зависимость от кокаина, т. к.
меняется эффективность их активации и интенсивность их экс-
прессии, что особенно выражено при наличии полиморфизма гена
5HT1B-рецептора. Пренатальное воздействие кокаина негативно
сказывается на развитии нервной системы, особенно у мальчи-
ков, что в школьные и студенческие годы проявляется расстрой-
ством внимания, эмоцио­нального статуса, избыточной реакцией
на стресс, повышенной агрессивностью и нарушением социального
поведения и общения.
Сообщают, что влечение к кокаину снижают кетамин как аго-
нист глутаматных NMDA-рецепторов (Ivan Ezquerra-Romano I.
et al., 2018), и агонисты глутаматных ионотропных дельта-(GluD1)-
рецепторов, в основе чего лежит 1) торможение роста шипиков
и 2) изменение состава субъединиц NMDA-рецепторов (Liu J. et al.,
2018). Кроме того, препятствуют формированию зависимости
от кокаина агонисты аденозиновых А2A-рецепторов, в связи с чем
предполагают, что эти агонисты имеют перспективу при лечении
наркозависимости от кокаина (Burnstock G., 2017).
Амфетамины — это группа синтетических веществ, включая
эфедрин. Амфетамин синтезирован в 1887 г. Он представляет со-
бой синтетический аналог эфедрина. Его механизм действия связан
с блокадой обратного захвата норадреналина, дофамина и серото-
нина, с усилением выделения медиатора, а также с ингибировани-
ем моноаминоксидазы (МАО). Амфетамин стимулирует кору го-
ловного мозга, полосатое тело, лимбическую систему, в связи с чем
повышается работоспособность, появляется бодрость, приподнятое
настроение, инициативность и уверенность в себе, увеличивается
способность концентрировать внимание; в то же время эти веще-

109
ства вызывают бессонницу снижение аппетита. При длительном
приеме амфетамина (из-за истощения запасов дофамина и норадре-
налина) возникает депрессия (Циркин В. И., Трухина С. И., 2001).
Серотонинергическая система имеет прямое отношение к действию
амфетамина, в частности эффект амфетамина связан с активацией
5HT1B-рецепторов или с активацией 5НТ1А-рецепторов. Для умень-
шения риска развития пристрастия к амфетамину перспективно
применение антагонистов 5НТ1А-рецептора. Хроническое потребле-
ние амфетамина снижает когнитивные функции (Haleem D., 2013).
Сообщают, что активация аденозиновых рецепторов (А2A) под
влиянием аденозина препятствует формированию зависимости
от амфетамина, поэтому для лечения зависимости от амфетамина
могут быть эффективны агонисты A2A-рецепторов. В то же время
активация (с участием АТФ, УТФ, УДФ) метаботропных пуринер-
гических P2Y1-рецепторов, особенно при избыточной их экспрес-
сии, способствует формированию зависимости от амфетамина,
в связи с чем предполагают, что блокаторы P2Y1-рецепторов, мо-
гут быть эффективны при лечении зависимости от амфетамина
(Burnstock G., 2017). Амфетамин с 1971 г. внесен в список ООН как
наркотик, но в некоторых странах он выпускается в виде препара-
тов, (например, дексамфетамин, «декседрин»), используемых наря-
ду с метилфенидатом, для лечения синдрома дефицита внимания
с гиперактивностью (СДВГ) у детей, а также при лечении такого
нарушения сна как нарколепсия.
Метамфетамин (сокр. от N-метил-альфа-метилфенилэтиламин) —
производное амфетамина. Метамфетамин является психостимулято-
ром с высоким потенциалом к формированию зависимости, в связи
с чем отнесен к наркотическим веществам. Он является одним из са-
мых популярных психостимуляторов в мире, потребление которого
достигло масштабов эпидемии. Он применялся в довоенной Герма-
нии в виде препарата «Первитин». В некоторых странах, например
в США, ограниченно применяется в медицине в виде препарата «де-
зоксин».
После употребления метамфетамина у человека развивается
сверхбодрствующее состояние сознания. Возникает эйфория (на-
строение в целом напоминает маниакальное), обостряется вооб-
ражение, формируется ощущение ясности мышления, появляется
стремление к деятельности, в том числе творческой. На его фоне
появляется желание всем делать добро, повышается терпимость
к людям, возникает всепрощение и в целом появляются альтруисти-
ческие устремления, возрастает любовь к близким, а при большой
дозе — возникает гиперсексуальность. По механизму действия ме-
тамфетамин является ингибитором обратного захвата серотонина
и норадреналина, т. е. сротонинергическая и дофаминергическая
системы имеют прямое отношение к действию метамфетамина.

110
Метамфетамин повреждает дофаминергические и серотонинерги-
ческие нейроны мозга, о чем свидетельствует формирование ког-
нитивных проблем и агрессивности при употреблении метамфета-
мина (Kish S. et al., 2009).
Мефедрон, или 4-метилметкатинон (4-MMC или 4-метилэфе­
дрон), согласно данным литературы (Winstock A. et al., 2010; Olesti E.
et al., 2017; Papaseit E. et al., 2017; Ferreira B. et al., 2019), — это
синтетическое производное катинона, т. е. является бета-кето-ана-
логом амфетамина. Мефедрон является ингибитором обратного за-
хвата серотонина. Мефедрон появился на уличном рынке лекарств
в качестве замены 3,4-метилендиокси-N-метиламфетамина (МДМА
или «экстази»). Он получил широкое распространение как популяр-
ный сильный клубный наркотик с 2008 г. Его прозвища — «мяу-
мяу», «мяу», «мэф», «соль для ванн». С 2010 г из-за потенциальных
рисков для здоровья, связанных с его применением, он был запре-
щен в России и других странах. Мефедрон действует как стимулятор
и эмпатоген, т. е. усиливает дружественные отношения: вызывает
желание танцевать, болтать и знакомиться, повышает восприим-
чивость к музыке, повышает раскованность и сексуальность. При
многократном приеме мефедрона к нему быстро развивается толе-
рантность («толер») и зависимость. Механизм действия обусловлен
блокадой обратного захвата серотонина, дофамина и норадренали-
на, а также ингибированием моноаминоксидазы (МАО) и катехол-
О-метилтрансферазы (КОМТ), что повышает содержание этих ме-
диаторов в синаптической щели. В последние годы синтезировано
еще одно психоактивное вещество — 3-метилметкатинон (3-MMC),
или метафедрон, которое набирает популярность среди наркоманов
(Ferreira B. et al., 2019).
Опиаты (морфин, героин и другие). Известно (Шабанов П. Д.,
1998, 2003; Akbarali H., Dewey W., 2017; Naser P., Kuner R., 2018;
Azzam A. et al., 2019), что опиум, опиум-сырец — это содержимое
опиумного мака, в котором имеются алкалоиды, в том числе мор-
фин (морфий), кодеин, тебаин. В настоящее время в группу опиатов
помимо морфина и кодеина входят полусинтетические вещества
(героин, этилморфин, гидроморфин, дигидроксикодеин, оксикодон,
пропоксифен) и синтетические вещества (метадон, промедол, тра-
мадол, фентанил, меперидин). Синтетические препараты, как пра-
вило, являются сильнодействующими веществами, эффект которых
в 10 раз сильнее эффекта морфина. Кроме того, имеется большое
число (более 30) эндогенных опиоидов, которые в целом называ-
ются эндорфинами (эндогенными морфинами). Среди них морфин,
кодеин, 6-ацетилморфин, а также продукты деградации и метабо-
лизма этанола (ацетальдегид, сальсонилол, бета-карболины, те-
трагидроизохинолины), которые также стимулируют образование
морфина и кодеина. Кроме того, большую группу эндогенных опи-

111
оидов составляют пептидные вещества, в том числе лей-энкефалин,
мет-энкефалин, бета-эндорфин, динорфины, неоэндорфины, леу-
морфин, риморфин, адренорфин, октапептиды и гексапептиды, ка-
заморфин, глюторфин.
Имеется три вида опиоидных рецепторов: мю, дельта и каппа,
которые в настоящее время обозначаются соответственно как МОР,
ДОР и КОР. Их неселективными антагонистами являются налоксон
(наркан) и налтрексон. При этом мю-рецепторы (МОР) в большом
количестве экспрессированы в хвостатом ядре, в неокортексе, в ме-
диальном таламусе, в прилежащем ядре (n. accumbens), гиппокам-
пе и миндалине, но их меньше в гипоталамусе. Дельта-рецепторы
(ДОР) в большом количестве экспрессированы в обонятельной лу-
ковице, неокортексе, хвостатом теле, в прилежащем ядре и в задних
рогах спинного мозга, а в гипоталамусе их мало. Каппа-рецепторы
(КОР) представлены в неокортексе, в черной субстанции, в ядрах
ствола мозга. Таким образом, во всех структурах мозга, причаст-
ных, по современным представлениям, к формированию эмоций,
экспрессированы опиодные рецепторы (МОР, ДОР и КОР).
Опиаты обладают разным сродством к опиоидным рецепто-
рам. Так, морфин обладает высоким сродством к МОР (2+, т. е.
сильный агонист), к ДОР (+) и КОР (+); героин, метадон и фен-
танил — к МОР (2+), при этом героин обладает слабым сродством
к МОР, но легко проникая через гематоэнцефалический барьер
в мозг, он преобразуется в 6-моноацетилморфин — мощный аго-
нист МОР. Таким образом, наркотическое действие опиатов зависит
от их сродства к опиоидным рецепторам. Более детально в отноше-
нии опиоидов и их рецепторов сказано в главе 20 «Нейропептиды»
в книге «Нейрофизио­логия: физио­логия ЦНС».
Согласно модели П. Д. Шабанова (1998, 2003), в подкрепляющих
зонах гипоталамуса, т. е. в центрах удовольствия, или центрах поло-
жительных эмоций (старт-зона), продуцируются энкефалины и эн-
дорфины, которые взаимодействуют с опиоидными рецепторами,
в результате чего возникает чувство удовольствия и эйфории. Из-
вестно, что продукция эндогенных опиоидов возрастает при стрес-
се, при болевых ощущениях, а также при ряде других ситуаций,
в том числе при выполнении силовых упражнений (поэтому они
повышают настроение). В связи с физио­логическим эффектом опи-
оидов у некоторых людей появляется зависимость от физических
упражнений и одновременно — зависимость от героина.
По современным представлениям, механизм действия опиоидов
и опиатов (наркотиков) связан с тем, что взаимодействуя с МОР
и ДОР, находящимися на ГАМК-ергических нейронах ВОП, они бло-
кируют тормозное влияние этих нейронов на активность дофами-
нергических нейронов вентральной области покрышки (ВОП), что
усиливает выделение ими дофамина в области прилежащего ядра

112
и дофамин-чувствительных нейронов мезокортикальной коры,
а также нейронов гиппокампа и гипоталамуса, благодаря чему по-
рождается мощнейший сигнал вознаграждения (Nestler E., 2008;
Циркин В. И. и соавт., 2010). Полагают, что серотонинергическая
система имеет прямое отношение действию героина, апоморфина
и других опиатов (Cao J. et al., 2013).
Развитие зависимости к опиатам связано с тем, что при много-
кратном приеме опиатов активируется ряд транскрипционных
факторов, в результате чего снижается способность дофамина воз-
буждать нейроны системы вознаграждения (вентральная область
покрышки, прилежащее ядро, мезокортикальная область), и имен-
но эти нейроны формируют неудержимое влечение к повторному
потреблению опиатов. Этому способствует снижение продукции
эндогенных опиоидных пептидов (энкефалина, эндорфина, эндо-
морфина, динорфина и др.). Наличие полиморфизма гена 5HT1B-
рецептора повышает вероятность формирования зависимости
от героина. Способствуют формированию зависимости от опиатов
высокий уровень аденозина в мозге (Burnstock G., 2017), курение
табака, т. е. холинергические воздействия (Naser P., Kuner R., 2018).
Попытки снять зависимость к опиатам, как правило, малоэффек-
тивны. К средствам, снижающим зависимость, к опиатам, вероятно,
можно отнести такие вещества как холецистокинин-8, бомбезин,
ангиотензин II, ноцицептин, или орфанин PQ, и блокаторы опиоид-
ных рецепторов — налоксон и налтрексон. Сообщается о перспек-
тивности применения антагонистов 5НТ1А-рецепторов для снятия
зависимости от апоморфина, а также факторов, повышающих вы-
деление АХ в нейронах прилежащего ядра (Naser P., Kuner R., 2018).
Показано, что глицин как лекарственное средство коррегирует
функцио­нальное состояние больных опийной наркоманией.
Фитоканнабиноиды и синтетические каннабиноиды. Сообща-
ется (Чурюканов М. В., Чурюканов В. В., 2004; Мищенкова Т. В. и со-
авт., 2009; Шубина Л. В., Кичигина В. Ф., 2012; Maroon J., Bost J.,
2018; Mastinu A. et al., 2018; Micale V., Drago F., 2018; Zou S., Kumar U.,
2018; Tsuboi K. et al., 2018), что в конопле посевной (Cánnabis sativa)
и в конопле индийской (Cannabis indica) содержатся наркотические
вещества, т. е. каннабиноиды, или фитоканнабиноиды, число кото-
рых более 60, а синтезированных аналогов — более 400. Наиболее
активным является дельта-9-тетрагидроканнабинол — основное
действующее вещество каннабиса, и каннабидиол (CBD).
Фитоканнабиноиоды и синтетические каннабиноиды оказывают
различные эффекты, в том числе вызывают состояние блаженства,
спокойствие и дремоту, эйфорию, обостренную смешливость, сни-
мают тревожность, вызывают онейроидное состояние (это расце-
нивается как опьянение каннабисом). Под их влиянием повышает-
ся чувствительность к внешним стимулам, повышается восприятие

113
музыки и других видов искусства, обостряется вкус и обоняние, зна-
чительно повышается аппетит. Иногда наблюдаются необъяснимые
проявления панического страха, расщепление сознания, появление
параноидальных идей, элементы деперсонализации и дереализация,
а также элементы делирия (затуманивание сознания, иллюзии), бре-
да преследования и тревожности (Zou S., Kumar U., 2018). В целом
все наркотически активные компоненты конопли объединяются
в подгруппу каннабиноидов, которая входит в группу «каннабино-
лов». Каннабиноиды входят в состав таких наркотических смесей,
как анаша, т. е. марихуана или гашиш (шарас), гашишное масло, ган-
джа, а также бханг, давамеск, чарас, химка (Maroon J., Bost J., 2018;
Mastinu A. et al., 2018; Tsuboi K. et al., 2018; Zou S., Kumar U., 2018).
Отметим, что термин «марихуана» произошел от португальского
маригуанго — пьянящий. Марихуана — это высушенные, размель-
ченные цветы и листья определенных видов конопли (каннабиас
сатива, или марихуана). Марихуана входит в состав сигарет («кося-
ки»). Гашиш — смола, полученная из конопли, которая обычно ку-
рится в спрессованной порошковой форме и имеет те же свойства,
что марихуана. Есть масло гашиша — весьма популярная форма
наркотика. Анаша — это сленговое название марихуаны и гаши-
ша. Ганджа, или ганжа — это смола из индийских сортов конопли.
Бханг — питье из цветов индиской конопли. Давамеск — это смола
(«зеленое повидло») из североафриканской конопли. Чарас — это
чистая, необработанная смола листьев индийской конопли. Химка,
или АМФ, — это размоченная в формальдегиде марихуана, которая
перед курением высушивается. Марихуана обладает стимулирую-
щим, седативным и галлюциногенным (в высоких дозах) эффектом.
Она нарушает мышление, изменяет восприятие, нарушает сложные
двигательные функции, вызывает мышечную релаксацию. Ее при-
менение дает чувство благополучия, блаженство (анандамид; сан-
крит) и/или эйфорию, беззаботность, расслабленность, а также
порождает мечтательное состояние духа. Для нее не характерна фи-
зическая зависимость, т. е. абстинентный синдром не наблюдается.
В настоящее время фитоканнабиноиды и их синтетические ана-
логи являются наиболее распространенными запрещенными нарко-
тиками во всем мире (150 миллионов, по данным ООН на 2005 г);
при этом растет употребление сильнодействующих синтетических
каннабиноидов (Dong C. et al., 2018; Jacobson M. et al., 2019). Поми-
мо наркотического эффекта каннабиноиды оказывают клинические
важные эффекты, например снимают боль, тошноту, тревожность,
восстанавливают аппетит при раковой кахексии. Поэтому в ряде
стран разрешено их медицинское применение, в том числе при вос-
палении, раке, эпилепсии, глаукоме.
Сообщают (Чурюканов М. В., Чурюканов В. В., 2004; Мищенко-
ва Т. В. и соавт., 2009; Hillard C., 2017; Horn H. et al., 2018; Maroon J.,

114
Bost J., 2018; Tsuboi K. et al., 2018; Zou S., Kumar U., 2018), что исто-
рия использования конопли (Cánnabis sativa), более известной как
марихуана, в рекреационных и медицинских целях насчитывает
тысячелетия. Однако в 1925 г. была принята Женевская конвен-
ция, запрещавшая свободный оборот конопли. Россия присоеди-
нилась к этой конвенции в 1928 г. Конвенция ООН по наркоти-
кам 1961 г. также отнесла коноплю к наркотическим препаратам,
свободный оборот которых запрещен. Однако до настоящего вре-
мени идет борьба за легализацию применения конопли в медици-
не (Vučković S. et al., 2018; Zou S., Kumar U., 2018). Как отмечено
в главе 18 «Липидергическая система» в книге «Нейрофизио­логия:
физио­логия ЦНС», в организме человека и животных выявлены эн-
догенные канабиониды, или эндоканнабиноиды, в том числе 2-ара-
хидоноилглицерин (2-АГ) и N-арахидоноилэтаноламин (N-AEA, или
анандамид), а также каннабиноидные рецепторы (СВ1- и СВ2-), при
этом еще в 1992 г. было показано (R. Mechoulam et al.), что каннаби-
ноидная система — это важный компонент трансмиттерных систем
мозга. В последующем это было подтверждено многочисленными
исследованиями.
Фитоканнабиноиды и синтетические каннабиноиды, подобно эн-
доканнабиноидам, оказывают свои наркотические эффекты за счет
активации каннабиноидных (СВ1- и СВ2-) рецепторов и ряда дру-
гих рецепторов, среди которых ваниллоидные рецепторы (TRPV1),
рецептор, активируемый пролифератором пероксисом (PPAR),
а также ряд G-белок-ассоциированных рецепторов — GPR18, GPR55,
GPR119.
Известно, что длительный прием каннабиноидов повышает риск
развития психоза (Jacobson M. et al., 2019), а также формирует зави-
симость (Scherma M. et al., 2018). В формировании каннабиноидной
зависимости важную роль играют СВ1-рецепторы и СВ2-рецепторы.
Это объясняется тем, что при активации СВ1- и СВ2-рецепторов по-
вышается выделение дофамина, создающего все виды положитель-
ных эмоций, и который, как указано выше, формирует зависимость
за счет активации транскрипционных факторов. Одним из доказа-
тельств такой точки зрения являются данные о том, что римона-
бант как блокатор СВ1-рецепторов, применяемый для лечения ожи-
рения, способствовал отказу от курения, т. е. снижал зависимость
от никотина. Полагают, что каннабиноидные СВ2-рецепторы, не-
смотря на их относительную малочисленность в мозге, играют осо-
бенно активную роль в формировании влечения к каннабиноидам
(Zou S., Kumar U., 2018).
Галлюциногены. Это большая группа веществ, имеющих раз-
личные названия («фантастики», психомиметики, психоделики, т. е.
расширяющие сознание). Их условно делят на четыре группы.

115
 Первая группа галлюциногенов — это серотонинергические
галлюциногены, среди которых синтетические вещества — ЛСД,
т. е. d-диэтиламид лизергиновой кислоты, а также сопутствующие
наркотики, в том числе мескалин, или пейотль (из кактуса пейота),
псилоцибин (из псилоцибиновых грибов), ибогаин (из растения
ибога), диметилтриптамин (из коры дерева Вирола калофилия),
хармалин, или хармин (из отдельных сортов винограда), эргин
и изоэргин (из семян вьюнка). Эти вещества есть также в мускат-
ном орехе. Свой эффект они оказывают за счет снижения переда-
чи в серотонинергических синапсах, т. к. их химическая структура
подобна серотонину (т. е. эти вещества являются агонистами се-
ротониновых рецепторов типа 5НТ2), в результате чего снижается
передача сигнала в серотонинергических синапсах. Они усиливают
чувственное восприятие, повышают ясность мышления, вызывают
отстранение от окружающей обстановки.
Вторая группа галлюциногенов включает 3,4-метилендиокси-
амфетамин (MDA) и 3,4-метилендиоксиметамфетамин (MDMA),
или «экстази», которые являются метиловыми амфетаминами. Они
мало влияют на сенсорные ощущения, но изменяют настроение
и сознание.
Третья группа галлюциногенов представлена антихолинерги-
ческими галлюциногенами. К ним относят атропин и скополамин,
т. е. блокаторы М-холинорецепторов. Они содержатся в мандраго-
ре, белене, белладонне и дурмане. Эти вещества погружают чело-
века в гипнотический транс, после которого человек почти ничего
не помнит.
Четвертая группа галлюциногенов включает фенциклидин
(ФЦД, или РСР), и его ближайший аналог — кетамин. Рассмотрим
некоторые из галлюциногенов.
Диэтиламид лизергиновой кислоты (ЛСД, Lysergide, Delysid) —
это полусинтетическое психоактивное вещество из семейства ли-
зергамидов, полученное в 1938 г. химиком Альбертом Хофманом
(Швейцария) из лизергиновой кислоты, содержащейся в спорынье
пурпурной. Он является основным представителем первой группы
галлюциногенов. ЛСД вызывает эффекты озарения, приятные ощу-
щения, эйфорию, бред отношения, чувство трансцендентности,
то есть находящееся за пределами чувственного опыта, чувство не-
уязвимости и отрешенности. ЛСД снижает тревожность, уменьшает
проявление депрессии (DeGregorio D. et al., 2018). При приеме ЛСД
возникают зрительные галлюцинации, происходит превращение
слуховых сигналов в зрительные (синестезия), появляются решет-
чатые зрительные образы, наблюдается извращение восприятия
(холодное кажется горячим, гладкое — колючим), происходит нару-
шение внутренней перцепции (необычайны ощущения схемы тела,
размеров, расположения отдельных частей тела, вплоть до чув-

116
ства отделенности от тела конечностей, мозга), меняется воспри-
ятие времени, пространства, соотношение окружающих предметов
по форме, массе, плотности, текстуре. ЛСД вызывает панические
или параноидальные реакции. Описаны случаи неуправляемой
агрессивности, самоубийств и убийств во время употребления нар-
котика. Иногда опьяневший ощущает сверхсчастье, близость к богу,
неизъяснимый восторг. Бывает деперсонализация, которая прини-
мает нередко причудливые формы (ощущение лицом противопо-
ложного пола, инопланетянином и пр.). Психоделический эффект
ЛСД до настоящего времени привлекает психиатров, которые дол-
гое время возлагали большие надежды на ЛСД. Однако препарат
включен в список запрещенных к употреблению веществ конвенци-
ей ООН (1961, с дополнениями 1972 г.) (DeGregorio D. et al., 2018),
в том числе в России.
Механизм действия ЛСД объясняется тем, что он является ча-
стичным агонистом серотониновых рецепторов, в том числе 5HT5А-,
либо 5HT5В-, либо 5HT2B-рецепторов, а также агонистом дофамино-
вых (D2)-рецепторов и глутаматных NMDA-рецепторов.
Мескалин, или пейотль. Впервые получен из кактуса пейот
(Lophophora williamsii) в 1897 г. Артуром Хеффтером. Он также со-
держится в кактусах Сан-Педро. Относится к галлюциногенам пер-
вой группы, является психоделиком, т. е. изменяющим восприятие
внешнего мира. Мескалин является частичным агонистом 5HT5А-
рецепторов. Хроническое потребление мескалина снижает когни-
тивные функции. Запрещен к употреблению в РФ.
Псилоцибин (из псилоцибиновых грибов) — относится к гал-
люциногенам первой группы. Впервые выделен из грибов в чистом
виде в 1958 г. Альбертом Хофманном, хотя псилоцибиновые грибы
длительное время использовались народами Латинской Америки
в религиозных целях. Псилоцибин является частичным агонистом
5HT5А-рецепторов. Хроническое потребление псилоцибина снижа-
ет когнитивные функции. Псилоцибин запрещен к употреблению
в РФ, но продолжает интересовать психиатров как потенциальное
вещество для лечения депрессивных, тревожных или суицидальных
состояний, а также для лечения никотиновой зависимости и алко-
голизма (Johnson M., Griffiths R., 2017; DeGregorio D. et al., 2018).
Ибогаин — алкалоид африканского растения ибога Tabernanthe
iboga, корни которого используются в религиозных обрядах в Га-
боне. По химической природе он является индоломонотерпеном
и относится к галлюциногенам первой группы. Ибогаин является
неконкурентным ингибитором SERT, т. е. транспортера серотони-
на, а также ингибитором DAT, т. е. транспортера дофамина. В ряде
стран он не запрещен к употреблению в медицинских целях для ле-
чения депрессий и тревожных состояний, а также для лечения нар-
козависимости от алкоголя, опиоидов и кокаина. На его основе соз-

117
дан препарат 18-метоксикоронаридин, который, возможно, будет
использоваться с этими же целями в клинике (Lavaud C., Massiot G.,
2017).
Диметилтриптамин (DMT), алкалоид многих растений, отно-
сится к галлюциногенам первой группы. По химической структу-
ре DMT схож с серотонином. Он вырабатывается эпифизом чело-
века во время фазы быстрого сна, и вероятно, имеет отношение
к сновидениям (Carbonaro T., Gatch M., 2016). Предполагается, что
у человека он в больших количествах выделятся в предсмертном
состоянии. DMT является агонистом 5НT2A-рецепторов. Относится
к группе психоделиков, т. е. вызывает измененное состояние со-
знания с переживанием религиозно-мистического опыта, с интен-
сивными визуальными и слуховыми галлюцинациями, изменением
восприятия времени и реальности. В России и ряде других стран
запрещен к употреблению, а в Бразилии разрешен как компонент
напитка «айяхуаска» (ayahuasca), используемого в христианских
обрядах. Предполагается применять DMT для лечений депрессий
и психозов (Carbonaro T., Gatch M., 2016).
Хармалин и хармин — индолсодержащие алкалоиды (бета-кар-
болины), которые находятся в ряде растений, в том числе в некото-
рых сортах винограда, в том числе в южноамериканском винограде
Banisteriopsis caapi, из которого изготавливают южноамериканский
галлюциноген-напиток «айяхуаска» (ayahuasca), в сирийской руте
(гармала обыкновенная, Peganum hannala) и других растениях. Они
относятся к галлюциногенам первой группы. Эта группа алкало-
идов является агонистами серотонина, ингибиторами моноами-
ноксидазы (МАО) и ацетилхолинэстеразы (АХЭ) и активаторами
транспортера глутамата. Хармин повышает когнитивные функции,
проявляет антиоксидантный и противовоспалительный эффект, по-
вышает продукцию BDNF (мозгового нейротрофического фактора),
а поэтому является перспективным для клинического применения
(Dos Santos R., Hallak J., 2017).
Эргин — это амид d-лизергиновой кислоты, открытый в 1930—
40 годах Альбертом Хофманом. Эргин — это психоактивное ве-
щество семейства лизергамидов, содержащееся в семенах ипо-
меи (Ipomoea) и гавайской розы, или Аргирии жилистой (Argyreia
nervosa), которые относятся к семейству вьюнковых (Convolvulaceae)
(Steiner U., Leistner E., 2018). По строению молекулы эргин схож
с ЛСД — одним из самых известных психоделических галлюцино-
генов. Эргин относится к галлюциногенам первой группы. Эргин
в больших дозах вызывает эйфорию и галлюцинации. Как и другие
психоделики, эргин не вызывает физическую или психическую зави-
симость. Эргин используется в медицине, а также в качестве рекре-
ационных средств в западных и коренных мексиканских обществах,
которые используют алкалоиды, присутствующие в центральноаме-

118
риканских вьюнках, таких как Turbina corymbosa, Ipomoea violacea
и Ipomoea asarifolia. Однако во многих странах, в том числе в Рос-
сии эргин включен в список наркотиков, т. е. относится к запрещен-
ным веществам. Изоэргин — это одна из форм эргина, выделяемая
из тех же растений, что и эргин. Он также обладает галлюциноген-
ным действием. Подобным эффектом обладает и еще один алкалоид
спорыньи — эргометрин, который, как известно, является стимуля-
тором маточной активности как агонист альфа-адренорецепторов.
МДМА, т. е. 3,4-метилендиоксиметамфетамин, или «экста-
зи». Он  был синтезирован в 1912 г. немецким химиком Антоном
Келишем для гемостаза, но как психоактивное вещество МДМА был
открыт лишь в 1976 г. американским исследователем Львом Шуль-
гиным. Среди наркоманов носит название Экстази, Адам, XTC, E,
X, Молли, Манди. По популярности — МДМА — это третий или
даже второй наркотик (первый — марихуана, второй — кокаин)
в мире. Он относится к категории клубных наркотиков (Figurasin R.,
Maguire N., 2019).
МДМА является представителем второй группы серотониновых
галлюциногенов, которая кроме «экстази», включает MDA. И «экс-
тази», и MDA являются метиловыми амфетаминами. Они мало вли-
яют на сенсорные ощущения, но изменяют настроение (вызывают
легкую эйфорию) и сознание. При употреблении МДМА снимаются
запреты и барьеры во взаимоотношениях, упрощается вербальное
общение, быстро снимаются психологические проблемы, повыша-
ется сексуальность, потребность в телесной близости с другими
людьми (МДМА — «вещество объятий»), формируется состояние
эйфории, счастья и гармонии (Figurasin R., Maguire N., 2019). В ос-
нове этих эффектов лежит способность МДМА как конкурентно-
го ингибитора обратного захвата серотонина блокировать работу
SERT, т. е. транспортера серотонина. Кроме того, МДМА ингибирует
моноаминоксидазу А и В (МАОА, МАОВ). Он усиливает выделение
дофамина, норадреналина, ацетилхолина, вероятно, он стимули-
рует адренорецепторы (альфа2-АР и альфа1-АР), холинорецепторы
(M1-ХР, M2-ХР), H1-гистаминовые рецепторы, дофаминовые D2-
и D1-рецепторы, серотониновые 5HT2A-рецепторы, а также оксито-
циновые рецепторы нейронов гипоталамуса, что индуцирует эмпа-
тию. Такое обилие эффектов, вероятно и порождает психоактивный
эффект «экстази».
Однако при хроническом употреблении МДМА снижается ум-
ственная активность и острота зрения, укорачивается сон, ухудша-
ется настроение, повышается болевая чувствительность, появляется
тремор, наблюдается токсическое влияние на миокард (Figurasin R.,
Maguire N., 2019). Дети, рожденные от матерей, принимающих
«экстази» во время беременности, имеют проблемы с умственным
развитием. Эти изменения обусловлены снижением активности

119
транспортера серотонина (SERT) в гиппокампе, в теменной коре
и в префронтальной коре. Эти же изменения являются причиной
формирования зависимости от МДМА, но эта зависимость выра-
жена намного слабее, чем зависимость от кокаина (Parrott A. et al.,
2017).
В большинстве стран мира и в России МДМА (с 1985 г.) входит
в список запрещенных препаратов, хотя он безопаснее алкоголя
и никотина. В последние годы идет интенсивное изучение воз-
можности применения «экстази» для лечения посттравматическо-
го стрессового расстройства и других заболеваний. Так, сообщают
о положительном эффекте использования МДМА в качестве вспо-
могательного средства при психотерапевтическом лечении послед-
ствий психологических травм, особенно, если они возникают в ран-
нем возрасте в результате жестокого обращения с детьми. Такие
травмы, как известно, лежат в основе многих хронических психи-
ческих расстройств у взрослых, включая формирование зависимо-
сти. Показано, что в этих случаях вероятность излечения выше, чем
риск формирования негативных последствий от применения МДМА
с рекреационными целями (Sessa B., 2017).
3,4-метилендиоксиамфетамин (MDA или тенамфетамин) —
психоактивное вещество амфетаминового ряда, психоделик из груп-
пы фенилэтиламинов (Parrott A., 2013; Baggott M. et al., 2019). От-
носится к галлюциногенам второй группы. Впервые синтезирован
в 1910 г. В 1958 г. MDA был запатентован в качестве лекарственно-
го средства от кашля, и начал продаваться под торговым именем
«Амфедоксамин» с 1961 г. По эффекту MDA весьма близок к MDMA
(«экстази») т. е. вызывает эйфорию, которая, однако, менее интен-
сивна, чем при использовании «экстази», но имеет большую пси-
ходелическую активность, чем «экстази». По механизму действия
является ингибитором SERT, т. е. транспортера серотонина.
Атропин и скополамин — это представители третьей группы
галлюциногенов. Они являются антихолинергическими галлюци-
ногенами, т. к. являются блокаторами М-холинорецепторов. Они
содержатся в мандрагоре, белене, белладонне и дурмане. Эти веще-
ства погружают человека в гипнотический транс, после которого
человек почти ничего не помнит. Вероятно, в организме человека
имеется эндогенный аналог этих веществ — так называемый эндо-
генный блокатор М-холинорецепторов, или ЭБМХР (Трухин А. Н.,
Куншин А. А., 2016; Циркин В. И. и соавт., 2016).
Фенциклидин (ФЦД, или РСР) — это синтетический фармако-
логический препарат для внутривенного наркоза, который являет-
ся неконкурентным антагонистом NMDA-рецепторов, т. е. блоки-
рует возбуждающее действие глутамата (Jewett B., Thapa B., 2018).
Он был создан в 1950-х гг. в США и применялся до 1965 г. в меди-
цинских целях под маркой Sernyl для анестезии и для подавления

120
кашля. Однако он проявлял психоделические эффекты (расширение
сознания), что привлекло внимание наркоманов. Оказалось, что
ФЦД обладает диссоциативным эффектом и его отнесли к четвер-
той группе галлюциногенов. Поэтому было предположено исполь-
зовать фенциклидин в качестве химического оружия-психотомиме-
тика, способного гуманно снизить уровень боеспособности войск
противника. Среди наркоманов ФЦД используется в виде курения,
при котором возникают галлюцинации, а также состояние, подоб-
ное шизофрении. В среде наркоманов он известен как ангельская
пыль (HOG), боров, лошадиный транквилизатор, восхитительный,
Peace pill (мирная таблетка), killer weed (убийственный сорняк),
embalming fluid (эмульгирующая жидкость), rocker fuel (рокерское
топливо). В основе действия фенциклидина как психоактивного
вещества лежит его способность модулировать ГАМК-, дофамин-,
серотонин-, сигма-, опиоид- и холинергические системы. При его
использовании в медицинских или в рекреационных целях к фенци-
клидину возникает зависимость, что ограничивает его применение.
С 1978 г. фенциклидин был запрещен к использованию и включен
в список I контролируемых веществ в России как наркотическое
средство, а также в список II Конвенции о психотропных веществах
(1971).
Кетамин (калипсол) — это производное фенилциклидина.
Он является селективным неконкурентным антагонистом NMDA-
рецепторов (Jewett B., Thapa B., 2018; Ivan Ezquerra-Romano I. et al.,
2018; Zanos P. et al., 2018). Синтезирован в 1965 г. под названием
препарат CI-581 и в ряде стран с 1970 г. до настоящего времени
находится в клиническом применении как анестетик, аналгетик
и противоспалительное вещество. Кетамин подобно фенциклидину
вызывает диссоциативные эффекты, т. е. он вызывает экстракорпо-
ральные ощущения и переживания (иллюзии вне тела), субэстети-
ческие эффекты, т. е. искажения в восприятии зрительных, слухо-
вых или соматосенсорных стимулов или изменения в восприятии.
Диссоциативные свойства кетамина сделали его желательным для
рекреационного использования т. к. его пероральный или интра-
назальный прием вызывает опьянение (как при употреблении ал-
коголя), ряд положительных психотомиметических эффектов (кон-
цептуальную дезорганизацию, галлюцинации, подозрительность,
необычное содержание мыслей), а также негативные психотоми-
метические эффекты (притупленный аффект, эмоцио­нальный уход,
запаздывание движения), т. е. вызывает симптоматику, подобную
шизофрении. В основе действия кетамина как психоактивного ве-
щества лежит его способность модулировать ГАМК-, дофамин-, се-
ротонин-, сигма-, опиоид- и холинергические системы. К кетамину
также формируется влечение, хотя в меньшей степени, чем к фен-
циклидину.

121
 Оказалось, что кетамин, блокируя NMDA-рецепторы, одновре-
менно активирует глутаматные AMPA-рецепторы, а тем самым ак-
тивирует синтез BDNF, который выступает в роли положительного
аллостерического модулятора NMDA-рецепторов (Гуляева Н. В.,
2017). Показано, что кетамин проявляет мощный антидепрессант-
ный эффект — он производит быстрый и стойкий терапевтический
эффект у пациентов, страдающих тяжелой депрессией, для которых
классические препараты неэффективны, и у пациентов, страдаю-
щих биполярной депрессией. Кетамин уменьшает суицидальные
мысли и ангедонию, т. е. восстанавливает способность получать
удовольствие. В основе антидепрессантного эффекта кетамина, ве-
роятно, лежит активация сигма-рецепторов (s1R и s2R), которые
раньше относили к опиоидным рецепторам, а в настоящее время
к самостоятельному виду ионотропных глутаматных рецепторов.
Однако пока в США и в РФ кетамин не одобрен для лечения депрес-
сии, т. к. он включен в список запрещенных препаратов. Показано,
что кетамин обладает способностью снижать влечение к алкоголю
и к наркотикам, в том числе к кокаину, но использовать это свой-
ство кетамина пока не удается по причине вхождения кетамина
в список запрещенных препаратов.
Никотин. Механизм действия никотина объясняется его спо-
собностью активировать симпатическую нервную систему, увели-
чивать продукцию катехоламинов надпочечниками, а также акти-
вировать дофаминергические нейроны среднего мозга. Полагают
также, что эффект никотина обусловлен активацией 5НТ2А- и 5HT2C-
рецепторов. Возникающие при выкуривании сигареты положитель-
ные эмоции обусловлены усилением синтеза серотонина в нейронах
ядер шва под влиянием активации Н-холинорецепторов (Н-ХР). Так
как нейроны дорзальных ядер шва содержат Н-холинорецепторы,
то их активация при табакокурении, как правило, повышает на-
строение.
Вероятность формирования зависимости от табакокурения воз-
растает при наличии полиморфизма гена транспортера серотони-
на, т. е. SERT, при наличии постоянно высокого уровня серотонина
в плазме крови при постоянной активации аденозиновых рецепто-
ров (А2A) под влиянием аденозина, при наличии высокого уровня
нейропептидов, в том числе орексина и нейротензина, т. к. при
попытках прекращении курения возникает дисфория и беспокой-
ство (Bruijnzeel A., 2017). Полагают, что нарушение деятельности
нейронов вентральной области покрышки (ВОП), прилежащего
ядра (n. accumbens) и префронтальной коры, способствует форми-
рованию никотиновой зависимости. Курение табака способствует
формированию морфиновой наркомании (Naser P., Kuner R., 2018).
Предлагают для лечения никотиновой зависимости использовать
блокаторы A2A-рецепторов, например цеин (Burnstock G., 2017).

122
 Депрессанты. Это вещества, которые вызывают успокоение,
снимают возбуждение, возникающее при отрицательных эмоци-
ях, снимают чувство тревоги. Поэтому их называют седативными,
седативно-снотворными, транквилизаторами, анксиолитиками
(снимающими тревогу), антифобическими препаратами. К депрес-
сантам относятся веселящий газ, или закись азота, этанол, а также
бромиды, барбитураты и бензодиазепины. Все они в умеренных до-
зах вызывают эйфорию и некоторое опьянение. Механизм действия
этанола, барбитуратов и бензодиазепинов во многом сходен — эти
вещества за счет наличия в ГАМК-ергическом рецепторе соответ-
ствующих сайтов, повышают эффективность тормозного влияния
ГАМК-ергических нейронов на возбуждающие нейроны мозга. Бо-
лее подробно бромиды, барбитураты и бензодиазепины будут рас-
смотрены в разделе «Депрессии», а здесь остановимся на летучих ве-
ществах и этаноле, влечение к которому выражено настолько ярко,
что получило название «алкоголизм».
Летучие вещества (ингалянты). Известно, что ингалянты —
это органические летучие жидкости и газы, используемые для по-
лучения состояния эйфории. К ним относятся обычные летучие
органические соединения (ЛОС), такие, как 1) клеи, аэрозоли
и растворители; 2) летучие нитриты, т. е. соли азотистой кислоты;
3) газы для анестезии (закись азота). ЛОС представляют собой жид-
кие углеводороды, получаемые из нефти путем очистки (этан, про-
пан, бутан, гексан, ацетилен, бензол, толуол, ксилол, ацетон, эти-
лацетат и т. д.). Например, клей для дерева содержит этилацетат;
клей для обуви — толуол, гексан, эфиры; клей для велосипедных
шин — толуол, ксилол; аэрозоли (например, освежитель воздуха,
дезодорант, или средство против пота, лак для волос) содержат бу-
тан, диметиловый эфир; краски — бутан, эфиры; чистящие средства
(например, пятновыводители) — ксилол; жировыводители — хлор-
гидрокарбонаты, тетрахлорэтилен. К этой же группе относят бен-
зин, топливный газ (бутан, изопропан), газ для зажигалок (бутан),
пищевые продукты, например, взбитые сливки, содержащие закись
азота (Циркин В. И., Трухина С. И., 2001).
Механизм действия ЛОС связан с угнетением ЦНС. Эти вещества
действуют на кору головного мозга, а также на стволовые структу-
ры мозга и создают эйфорию и расторможенность.
Нитриты представляют собой антиангинозные (сосудорасширя-
ющие) средства, например, амилнитрит, бутилнитрит. Они вызыва-
ют эйфорию, опьянение, повышение сексуальности; одновременно
эти вещества являются сильными вазодилататорами, т. е. сосудо-
расширяющими веществами, т. к. содержат NO. Механизм нарко-
тического действия нитритов, скорее всего, связан с влиянием NO
(оксида азота) на нейроны мозга.

123
 Закись азота (оксид азота, оксид диазота, закись азота) — это
соединение с химической формулой N2O. В среде наркоманов назы-
вается «веселящим газом», т. к. при его вдыхании возникает опьяня-
ющй эффект (van Amsterdam J. et al., 2015; Oussalah A. et al., 2019).
При нормальной температуре N2O — это бесцветный негорючий газ
с приятным сладковатым запахом и привкусом. Известен с 1772 г.
(Джозеф Пристли). Существует два вида закиси азота: пищевая, или
медицинская, — для медицинского применения, для которой харак-
терна высокая степень очистки, и техническая (технический оксид
диазота) — с меньшей степенью очистки.
Медицинская закись азота используется в основном как средство
для ингаляционного наркоза. Малые концентрации закиси азота
вызывают легкое опьянение. При вдыхании чистого газа быстро
развиваются состояние опьянения и сонливость. Закись азота об-
ладает слабой наркотической активностью, в связи с чем в медици-
не ее применяют в больших концентрациях. В смеси с кислородом
(до 80 % закиси азота) вызывает хирургический наркоз. Часто при-
меняют комбинированный наркоз, при котором закись азота соче-
тают с другими средствами для наркоза. Закись азота используется
для ингаляционного наркоза в хирургии, она удобна для кратковре-
менного наркоза (рауш-наркоза) в хирургической стоматологии,
а также для обезболивания родов, т. к. слабо влияет на родовую де-
ятельность и нетоксична для плода (Вышковский Л. Г., 2004). При
этом в родах пользуется метод прерывистой аутоанальгезии, т. е.
вдыхание смеси закиси азота (75 %) и кислорода при появлении
предвестников схватки и окончание вдыхания на высоте схватки
или после ее завершения. Анальгетический и эйфорический эффек-
ты N2O объясняются развитием торможения в ЦНС, обусловленного
тем, что N2O проявляет свойства положительного аллостерического
модулятора ГАМКА-рецепторов (Brohan J., Goudra B., 2017; Çiçek S.,
2018; Olsen R., 2018).
Закись азота находит применение и в пищевой промышленности
(например, для изготовления взбитых сливок) в качестве пропел-
лента, т. е. выталкивателя.
Техническая закись азота применяется для улучшения техниче-
ских характеристик двигателей внутреннего сгорания, в ракетных
двигателях в качестве окислителя и как единственное топливо в мо-
нокомпонентных ракетных двигателях.
«Веселящий» газ стал привлекательным для токсикоманов Евро-
пы и США уже в XIX в. Его использовали на молодежных закрытых
вечеринках для массового развлечения (Oussalah A. et al., 2019). На-
пример, в последние годы в Великобритании N2O является вторым
по популярности рекреационным наркотиком после каннабиса.
В Россию вещество пришло в XX в. в замен запрещенных спайсов,
т. е. смеси курительных трав, пропитанных синтетическими веще-

124
ствами наркотического и психотропного действия. В большинстве
стран N2O не включен в список запрещенных средств. Он продается
в небольших баллонах или как наполнитель воздушных шариков.
Иногда его распыляют в закрытом помещении. Эффект наступает
сразу и проходит в течение 10—15 мин. Так, после одного вдоха,
в основном из воздушного шарика, быстро вызывается эйфориче-
ский, приятный, радостный, эмпатогенный и иногда галлюциноген-
ный эффект (в течение 10 с) и исчезает в течение нескольких минут.
Одним из симптомов его действия является изменение тембра го-
лоса (голос взрослого превращается в детский голос), что вызывает
у окружающих смех.
Побочные эффекты N2O включают преходящее головокруже-
ние, диссоциацию, дезориентацию, потерю равновесия, нарушение
памяти и сознания, а также слабость в ногах. По мнению одних
исследователей, использование N 2O, по-видимому, не приводит
к формированию зависимости, в связи с чем отсутствует необходи-
мость принимать запретительные правовые меры, но существует
и противоположная точка зрения. В то же время показано, что при
длительном употреблении N2O возникает дефицит витамина В12,
т. к. он инактивируется под влиянием N2O. Это приводит к ухуд-
шению зрения и слуха (вплоть до полной глухоты), развитию ам-
незии и эмоцио­нальной неустойчивости, к формированию анемии
(van Amsterdam J. et al., 2015; Oussalah A. et al., 2019).
Этанол (алкоголь) и формирование алкоголизма. Этанол в за-
висимости от дозы вызывает анксиолитический эффект, т. е. снима-
ет тревожность, снимает депрессию, повышает настроение, вызыва-
ет веселость, повышает активность и сексуальность, но при высоких
дозах он вызывает обезболивание, сон, депрессию, психическую не-
когерентность и даже смерть (Шабанов П. Д., 1989, 2003; Burgos C.
et al., 2016). Благодаря способности этанола вызывать эйфорию,
снимать тревожность и вызывать чувство радости и беззаботности
он стал одним из самых популярных наркотических средств во всем
мире. При этом этанол не входит в список препаратов, запрещен-
ных к употреблению, хотя хронический алкоголизм — достаточно
распространенное явление с большими негативными социальными
и био­логическими последствиями.
Механизм действия этанола до сих пор в деталях неизвестен,
также как и нет ясности в отношении механизмов формирования
алкоголизма и методов его лечения.
Согласно П. Д. Шабанову (1989, 2003), в основе действия этанола
лежат следующие процессы:
1) этанол повышает чувствительность ГАМК-рецепторов к гам-
ма-аминомасляной кислоте (ГАМК). Это совершается за счет при-
соединения этанола к молекуле ГАМК-рецептора, или за счет ак-
тивации бензодиазепинового сайта ГАМК-рецептора с участием

125
бета-карболинов (продукт конденсации ацетальдегида с серото-
нином), благодаря чему повышается гиперполяризующий эффект
ГАМК;
2) этанол снижает сродство глутамата к NMDA-рецепторам, что
уменьшает возбуждающий эффект глутамата;
3) этанол способствует активации норадренергических и дофа-
минергических нейронов, т. е. повышает выделение норадренали-
на, а также дофамина, который вызывает эйфорию и удовольствие,
что рассматривается как награда за принятие алкоголя;
4) этанол повышает способность Gs-белка активировать адени-
латциклазу, что повышает эффективность воздействий дофамина
и норадреналина как медиаторов, эффекты которых реализуются
с участием аденилатциклазы;
5) под влиянием этанола снижается выделение серотонина, что
вызывает формирование приятных ощущений, положительных эмо-
ций. В ряде случаев при больших концентрациях этанола могут воз-
никнуть галлюцинации, которые обусловлены выраженным сниже-
нием продукции серотонина;
6) под влиянием этанола возрастает продукция морфина и ко-
деина, а также образуются сальсинолол, бета-карболины и тетра-
гидроизохинолины (в результате конденсации ацетальдегида со-
ответственно с дофамином, серотонином и катехоламинами), что
в целом активирует опиоидные рецепторы и способствует форми-
рованию эйфории.
Полагают (C. Burgos et al., 2016), что одним из наиболее прием-
лемых молекулярных мишеней для объяснения сложных эффектов
этанола у млекопитающих является семейство рецепторов цис-
петли, к которым относятся и глицинергические рецепторы. Счита-
ется, что этанол является положительным модуляторам тормозных
глициновых рецепторов (Burgos C. et al., 2016; Cornelison G. et al.,
2016; Söderpalm B. et al., 2017). Показано, что и низкие (до 50 мМ),
и высокие (более 100 мМ) концентрации этанола повышают тор-
мозное влияние глицинергических нейронов. Это объясняется тем,
что этанол имеет не менее двух сайтов связывания на глициновом
рецепторе, причем высокие концентрации этанола приводят к мо-
дуляции G-белка, в результате которых его бета-гамма-субъедини-
цы повышают проницаемость ионного канала рецептора для ионов
хлора.
Итак, немногочисленные данные литературы указывают на то,
что глициновые рецепторы имеют прямое отношение к механизму
действия этанола и к формированию алкоголизма. Активация гли-
циновых рецепторов нейронов прилежащего ядра (n. acсumbens)
и вентральной тегментальной области покрышки снижает влече-
ние грызунов к употреблению этанола, что позволяет предположить
о перспективности применения глицина и других положительных

126
модуляторов глициновых рецепторов для лечения алкоголизма.
В России для снижения влечения к алкоголю был предложен пре-
парат на основе глицина.
Помимо активации глициновых рецепторов алкоголь име-
ет отношение к активации ГАМК-ергических, серотонинергиче-
ских и Н-холинергических рецепторов. Так, показано, что этанол
усиливает тормозное влияние ГАМК на интернейроны амигдалы
и тем самым вызывает опьянение и связанные с ним положитель-
ные эмоции; в основе этого эффекта лежит активация пресинап-
тических и постинаптических метаботропных ГАМКВ-рецепторов
(Ахмадеев А. В., Калимуллина Л. Б., 2017). Полагают, что многие
эффекты этанола при его однократном приеме обусловлены сниже-
нием уровня серотонина и появлением кинуренинов в мозге, т. к.
этанол активирует триптофан-2,3-диоксигеназу (TDO), что снижает
вероятность превращения триптофана в серотонин и повышает ве-
роятность образования кинуренина и продуктов его метаболизма
(Soichot M. еt al., 2013). Низкий уровень серотонина, как извест-
но, уменьшает вероятность правильного принятия решения, что
в какой-то степени объясняет асоциальные моменты в поведении
пьяного человека. Представленные данные литературы объясняют
многогранные эффекты этанола (Burgos C. et al., 2016).
Согласно представлениям П. Д. Шабанова (1998, 2003), основой
формирования алкоголизма являются изменения опиоидных рецеп-
торов стоп-зоны и старт-зоны гипоталамуса и высокое содержание
эндогенных опиоидов в старт-зоне, что порождает непреодолимое
влечение к алкоголю, а клиника абстинентного синдрома (похме-
лье, глубокая тревожность, тремор, выраженная гиперактивность
симпатической системы, нарушение сна, психозы, судороги и даже
смерть) объясняется дисфункцией тормозных механизмов ЦНС
(в том числе ГАМК-ергических) в отсутствии этанола, что не проти-
востоит развитию возбуждения под влиянием глутаматергической
системы. Поэтому на этом фоне могут развиваться судорожные со-
стояния по причине повышенной активности глутаматных NMDA-
рецепторов. Это представление базируется на данных о том, что
при хроническом употреблении алкоголя имеет место повышенная
чувствительность NMDA-рецепторов к глутамату и рост экспрессии
этих рецепторов в нейронах (Шабанов П. Д., 1989, 2003).
Согласно дофаминергической гипотезе, формирование алко-
голизма связано с нарушением деятельности нейронов вентраль-
ной области покрышки (ВОП), прилежащего ядра (n. accumbens)
и префронтальной коры. Согласно серотонинергической гипотезе,
именно дисфункция серотонинергической системы имеет прямое
отношение к формированию алкоголизма. В частности, отмечено,
что при хроническом алкоголизме снижено содержание серотонина
в крови и в мозге, в том числе в полях 9, 10 и 32 по Бродману. Од-

127
нако в ряде областей мозга оно может быть повышено, например
в поле 19 (затылочная доля) и в поле 41 (левая верхняя височная
извилина). Снижение уровня серотонина объясняется активацией
кинуренинового пути метаболизма триптофана, а также повышени-
ем активности моноаминоксидаз А и В.
Показано, что к развитию влечения к алкоголю имеют прямое
отношение серотониновые 5HT1В-, 5HT2А-, 5HT2C-, 5HT3A- и HT3В-
рецепторы, а риск развития алкоголизма повышен при наличии по-
лиморфизма гена транспортера серотонина и генов 5HT1B-, 5НТ2A-,
5HT3A- и 5HT3В-рецепторов. Особенно высока вероятность этого
процесса при сочетании полиморфизма в генах транспортера SERT
и 5HT1B-рецептора (Wang T. et al., 2012). Сообщают, что повышение
уровня серотонина в мозге за счет введения триптофана с пищей
снижает тягу к алкоголю. Ее снижают также антагонисты 5HT2A-,
5HT2C- и 5HT3-рецепторов и блокатор опиоидных рецепторов нал-
трексон.
Сторонники ГАМК-ергической гипотезы формирования алкого-
лизма исходят из представления, что этанол является позитивным
аллостерическим модулятором ГАМКА-рецепторов (Valenzuela C.
et al., 2015; Дубровина Н. Т., 2016; Förstera B. et al., 2016; Olsen R.,
Liang J., 2017; Çiçek S., 2018; Olsen R., 2018). Сайт для связывания
низких концентраций этанола расположен на внеклеточном доме-
не, а для связывания высоких концентраций этанола — на транс-
мембранном домене. В опытах на крысах установлено (Olsen R.,
Liang J., 2017), что даже однократное воздействие этанола инду-
цирует синаптическую пластичность, изменение состава субъеди-
ниц ГАМКА-рецептора и изменение регио­нальной и субклеточной
их локализации. При наличии в составе ГАМКА-рецептора дель-
та-субъединицы происходит быстрая десенситизация, т. е. эффект
этанола кратковременный, а при наличии альфа1-субъединицы
десенситизация рецептора развивается медленно, а эффект этано-
ла более продолжителен. При наличии в составе рецептора альфа4-
и, особенно, альфа2-субъединиц, десенситизация не развивается,
и по­этому эффект этанола длительнее и при этом повышается экс-
прессия этих субъединиц. При хроническом введении этанола на-
блюдаются те же изменения, но они становятся устойчивыми после
30 или более доз. Они сохраняются примерно в течение 120 дней
у крысы (т. е. фактически на всю жизнь).
Итак, по мнению этих авторов (Olsen R., Liang J., 2017), синапти-
ческая пластичность, индуцированная этанолом, формирует влече-
ние к алкоголю, что особенно выражено, если в составе ГАМКА-ре-
цептора содержится альфа4- и альфа2-субъединицы. Однако не все
авторы разделяют эту точку зрения. Высказано предположение, что
метаботропные ГАМКВ-рецепторы противодействуют формирова-
нию влечения к алкоголю, поэтому чем выше их активность и выше

128
их экспрессия, тем ниже вероятность формирования алкоголизма
(Ахмадеев А. В., Калимуллина Л. Б., 2017).
Глутаматергическая система, возможно, тоже противодействует
формированию алкоголизма, т. к. кетамин как антагонист NMDA-
рецепторов снижает влечение к алкоголю (IvanEzquerra-Romano I.
et al., 2018; Jones J. et al., 2018) — он эффективно продлевает воз-
держание от алкоголя у пролеченных алкоголиков, и это объясня-
ется тем, что кетамин повышает нейропластичность и нейрогенез
и уменьшает депрессивное состояние, а также блокирует воспоми-
нания о состоянии, вызываемом приемом алкоголя. Поэтому была
предложена кетаминовая (психоделическая) психотерапия алкого-
лизма.
Относительно участия пуринергической системы в форми-
ровании алкоголизма известно, что активация метаботропных
А2A-аденозиновых рецепторов (под влиянием аденозина), а так-
же активация ионотропных пуринергических P2X4-рецепторов
(под влиянием АТФ, УТФ или УДФ) способствует формированию
зависимости от алкоголя и никотина (Burnstock G., 2017). Поэто-
му для лечения алкоголизма могут быть эффективны антагонисты
A2A-рецепторов, например, цеин и, вероятно, антагонисты P2X4-
рецепторов.
Формированию алкоголизма, по-видимому, способствуют гипо-
таламические нейропептиды орексины (гипокретины), в том числе
орексин А и орексин В (Moorman D., 2018).
Таким образом, молекулярная нейрофизио­логия раскрывает но-
вые пути в понимании природы алкоголизма и указывает на новые
пути его профилактики и лечения.
Кофеин, теобромин и теофиллин как стимулирующие сред-
ства. Кофеин, теобромин и теофиллин — родственные алкалоиды.
Они относятся к разряду метилированных ксантинов. Они являются
блокаторами А2А-аденозиновых рецепторов (Carpenter B., Lebon G.,
2017).
Важно подчеркнуть, что кофеин и теофиллин не блокируют пу-
ринергические рецепторы Р2 и не блокируют аденозиновые А3-
рецепторы, т. е. они действуют относительно селективно. В кофе —
широко распространенном напитке — содержится кофеин,
теобромин и теофиллин. Как известно, кофе повышает когнитивные
способности мозга, снимает умственное утомление. Этот эффект
кофе возникает в основном из-за ингибирования действия адено-
зина при связывании с А2А-аденозиновыми рецепторами. Кофеин
взаимодействует с частью аденозиновых рецепторов в ЦНС, эффек-
тивно блокируя их. Следствием этого является повышение актив-
ности дофамина и глутамата и блокирование сонливости, которая
возникает, как известно (Burnstock G., 2017; Carpenter B., Lebon G.,
2017), при активации А2А-аденозиновых рецепторов. Кроме того,

129
стимулирующее действие кофеина может быть обусловлено инги-
бированием под его влиянием фосфодиэстеразы, что препятствует
гидролизу цАМФ. Употребление 1—2 чашек кофе (100—200 мг ко-
феина) стимулирует умственную и физическую работоспособность,
но одновременно повышает тревожность и усиливает бессонницу.
Высокие дозы кофеина (12—15 чашек кофе в день) вызывают вы-
раженное чувство тревоги и тремор, т. е. дрожание конечностей.
Формирование зависимости от кофеина относительно слабое. Чай
как один из популярных напитков также содержит теин, или чай-
ный кофеин, который по своим свойствам сходен с кофеином кофе.
Представленные в этом разделе результаты многочисленных ис-
следований демонстрируют участие многих нейротрансмиттерных
систем в формировании эмоций и мотиваций, глубокое познание
которых — важнейшее направление в нейробио­логии и клиниче-
ской психиатрии.

3.3. Страх как эмоциональное состояние,

индуцирующее депрессию и тревожность
Согласно представлениям теории дифференциальных эмоций
(Panksepp J., 2016), страх (FEAR) относится к одной из семи базис-
ных эмоций человека и животных. Операционная система, которая
формирует эмоцию «страх», предназначена для защиты от возмож-
ности погибнуть за счет других животных или от стихии, а рас-
стройство этой системы является основой депрессивного и тревож-
ного состояния у взрослых.
Страх (рацио­нальный, или уместный) возникает в ситуациях,
когда мотивация избегания не может быть реализована. Страх
включает в себя такие эмоции, как острая стрессовая реакция, гнев,
беспокойство, испуг, ужас, паника и грусть. Страх тесно связан
с эмоцио­нальной тревогой, но ее следует отличать от угроз, кото-
рые воспринимаются как неконтролируемые или неизбежные. Есть
также иррацио­нальные, или неуместные, страхи. Это фобии. Они
бывают разными, в том числе такие, как агорафобия (страх откры-
того пространства), гипсофобия (боязнь высоты), канцерофобия
(страх раковой болезни), клаустрофобия (страх закрытых помеще-
ний), эритрофобия (страх покраснеть), танатофобия (страх смер-
ти). Вариантом страха является нервная анорексия, т. е. страх при-
ема пищи, страх набора избыточного веса (Murray S. et al., 2018).
С физио­логической точки зрения чувство страха определяется
двумя нейронными путями, которые, в идеале, функционируют од-
новременно. Первый из них, ответственный за развитие основных
эмоций, реагирует быстро и сопровождается большим количеством

130
ошибок. Второй реагирует медленнее, но более точно. В первом пути
эмоцио­нальный стимул доходит до сенсорных ядер таламуса, а за-
тем он переходит в нейроны миндалины, вызывая эмоцио­нальный
ответ. Во втором пути (длинном, корковом) эмоцио­нальный сти-
мул, после попадания в сенсорные ядра таламуса, направляется
в сенсорные отделы коры головного мозга, а от них он идет к ней-
ронам миндалины, формируя эмоцио­нальный ответ. При фобиях
второй путь функционирует неадекватно, что приводит к развитию
чувства страха на стимулы, которые не несут опасности.
Полагают, что в формировании страха ключевое место принад-
лежит нейронам миндалины, гиппокампа и префронтальной коры
(Marek R. et al., 2019). У пациентов, миндалевидное тело которых
разрушено вследствие болезни Урбаха-Вите, наблюдается полное
отсутствие страха. Эта болезнь, которая была впервые описана
в 1929 г., разрушает обе миндалины в позднем детстве. Известно
около 400 пациентов с таким диагнозом.
У здоровых людей после блокирования рецепторов глюкокор-
тикоидов в миндалине чувство страха не возникает. Это означает,
что чувство страха возникает под влиянием глюкокортикоидов, т. е.
в начальную стадию стресса. Введение обезьянам (макаки-резус)
или взрослым мужчинам анталармина (блокатора рецептора 1 кор-
тиколиберина) снижает проявление страха и тревожности. В част-
ности, анталармин значительно подавлял у обезьян поведение, свя-
занное с тревогой и страхом (тремор тела, гримаса, скрежет зубов,
мочеиспускание и дефекация) и усиливал исследовательское и сек-
суальное поведение, которое обычно подавляется во время стресса.
Это подтверждает представление о том, что страх формируется под
влиянием гормонов стресса.
Показано, что при просмотре фильма о насилии, у 20 обследу-
емых (молодые женщины) существенно возрастает частота сер-
дечных сокращений, систолическое артериальное давление, содер-
жание в крови бета-эндорфина, адренокортикотропного гормона,
кортизола, адреналина и гормона роста, в то время как уровни
пролактина и норадреналина существенно не менялись. При па-
нической атаке у человека уровень норадреналина не возрастает,
а уровень адреналина возрастает почти в 3 раза — с 33 пг/мл в ис-
ходном состоянии до 103 пг/мл. В опытах на крысах показано, что
бег в колесе вызывает страх, но бета1/бета2-адреноблокатор про-
пранолол уменьшает выраженность страха. Это означает, что адре-
налин как гормон страха действует за счет активации бета-АР. Все
это подтверждает представление о том, что гормоны страха — это
кортизол (глюкокортикоид) и адреналин.
Показано, что чувство страха подавляется при активации глута-
матных NMDA-рецепторов, а недостаточность этой активации при-

131
водит к формированию страха. Глутамат тормозит чувство страха
у пациентов, страдающих тревожным или посттравматическим
расстройством, в то время как блокаторы NMDA-рецепторов усили-
вают страх (Radulovic J. еt al., 2018). В книге «Нейрофизио­логия:
физио­логия памяти» уже отмечалось, что память о событиях, свя-
занных с формированием страха, очень устойчива, а ее длительное
существование способствует формированию депрессии и тревож-
ных состояний. Известно, что память о страхе стирает окситоцин
и кетамин как блокаторы NMDA-рецепторов. Это положение под-
тверждается тем, что на животных моделях антагонисты глутамат-
ных NMDA-рецепторов препятствуют исчезновению страха. Это мо-
жет быть использовано для профилактики депрессий и тревожных
состояний.
Наиболее вероятно, что эндоканнабиноидная система препят-
ствует формированию страха, т. к. эта система, судя по повышению
уровня эндоканнабиноидов (2-арахидоноилглицерина, или 2-АG,
и N-арахидоноилэтаноламина, или АЕА), за счет активации канна-
биноидных СВ1- и СВ2-рецепторов, уменьшает продукцию корти-
зола и адреналина, а тем самым повышает устойчивость к стрессу.
Поэтому эндоканнабиноидную систему рассматривают как систе-
му, предназначенную для восстановления после стресса. Действи-
тельно, после стресса активность эндоканнабиноидной системы
возрастает, чтобы вернуть в исходное состояние гомеостаз орга-
низма, помогая человеку расслабиться (обеспечивая уменьшение
боли, страха, тревоги, модулируя температуру тела, образование
гормонов, нормализуя тонус гладких мышц и артериальное давле-
ние), отдохнуть (обеспечивая ингибирование моторного поведения
и успокоение), забыть (обеспечивая устранение неприятных воспо-
минаний), защититься как на клеточном, так и на эмоцио­нальном
уровне, поесть (производя эффекты, индуцирующие аппетит и уси-
ливающие удовольствие от пищи).
Антистрессовое действие каннабиноидной системы объясня-
ется тем, что она уменьшает активность гипоталамо-гипофизар-
но-адренокортикальной оси, уменьшает (за счет активации СВ1-
рецепторов) влияние симпатической системы на висцеральные
органы, снижает (за счет активации СВ2-рецепторов) провоспа-
лительную активность иммунных клеток, которая возрастает при
стрессе. Поэтому эндоканнабиноидную систему (подобно опиоид-
ной системе) предлагают рассматривать в качестве одного из ком-
понентов стресс-лимтирующей системы (Hillard C., 2017; Tallima H.,
El Ridi R., 2017; Horn H. et al., 2018; Micale V., Drago F., 2018). Глав-
ное, что низкая активность эндоканнабиноидой системы повышает
риск развития депрессии, тревожности и посттравматических рас-
стройств.

132
 3.4. Депрессивные состояния
Принято считать, что депрессия — это психическое расстрой-
ство, которое характеризуется «депрессивной триадой»: 1) сни-
жением настроения и утратой способности переживать радость
(ангедония); 2) нарушениями мышления (негативные суждения,
пессимистический взгляд на происходящее и т. д.); 3) двигательной
заторможенностью. При депрессии снижена самооценка, потерян
интерес к жизни и привычной деятельности. Гиппократ называл
это состояние «меланхолией». Депрессией страдает каждый деся-
тый в возрасте старше 40 лет, две трети из них — женщины. Среди
лиц старше 65 лет депрессия встречается в три раза чаще. Также
депрессии и депрессивным состояниям подвержено около 5 % детей
и подростков в возрасте от 10 до 16 лет. Общая распространенность
депрессии (всех разновидностей) в юношеском возрасте составляет
от 15 до 40 %.
Согласно международной классификации болезней и состояний
10-го пересмотра (МКБ-10), симптомы депрессивного состояния
разделяются на типичные (основные) и дополнительные. При нали-
чии депрессии, согласно МКБ-10, должны присутствовать два основ-
ных симптома и не менее трех дополнительных. К типичным сим-
птомам депрессии относят подавленное настроение, не зависящее
от обстоятельств, в течение длительного времени (от двух недель
и более), ангедония, т. е. потеря интереса или удовольствия от ра-
нее приятной деятельности; выраженная утомляемость («упадок
сил»), которая стабильно сохраняется длительное время, например,
в течение месяца. Дополнительными симптомами являются песси-
мизм, чувство вины, бесполезности, тревоги, страха, заниженная
самооценка, неспособность концентрироваться и принимать реше-
ния; мысли о смерти и/или о самоубийстве, нестабильный аппе-
тит, выраженное снижение или, наоборот, прибавление в весе, на-
рушенный сон (бессонница, или, наоборот, пересыпание).
Согласно диагностическим критериям МКБ-10, диагноз депрес-
сивного расстройства ставится в том случае, если длительность
симптомов составляет не менее двух недель. Однако диагноз может
быть поставлен и для более коротких периодов, если симптомы не-
обычно тяжелые и наступают быстро. Согласно диагностическим
критериям DSM-IV (Руководство по диагностике и статистике пси-
хических расстройств Американской ассоциации психиатров), при
депрессии на протяжении двух недель должны присутствовать 5 или
более из 9 симптомов. При этом эти симптомы должны включать
как минимум 1 из двух основных симптомов (депрессивное настро-
ение и/или утрата интересов или удовольствия). У детей и подрост-
ков депрессивное настроение может проявляться раздражительно-
стью, значительным снижением удовольствия или интереса ко всем

133
или почти всем видам деятельности, снижением веса и аппетита
(возможно усиление аппетита и увеличение веса), инсомнией (воз-
можна гиперсомния), психомоторным возбуждением или торможе-
нием, снижением энергичности и повышенной утомляемости, чув-
ством никчемности и сниженной самооценкой или неадекватным
чувством вины, заторможенным мышлением или снижением спо-
собности концентрации внимания, суицидальными тенденциями.
Различают униполярные депрессии, при которых настроение
остается в пределах одного (сниженного), «полюса», и биполярные
депрессии, являющиеся составной частью биполярного аффектив-
ного расстройства, которые перемежаются маниакальными, ги-
поманиакальными либо смешанными аффективными эпизодами.
Согласно DSM-IV (США), выделяют такие формы униполярных де-
прессий, как:
1) большое депрессивное расстройство, часто называемое кли-
нической депрессией (ее разновидностью является резистентная
депрессия, при которой в течение двух последовательных курсов,
длящихся 3—4 недели лечения антидепрессантами, отмечается от-
сутствие или недостаточность клинического эффекта);
2) малая депрессия, которая не соответствует всем критериям
клинической депрессии, но при которой хотя бы два основных диа-
гностических симптома присутствуют в течение, по крайней мере,
двух недель;
3) атипичная депрессия — форма депрессивного расстройства,
при которой наряду с типичными симптомами депрессии отмеча-
ются такие специфические признаки как повышенный аппетит, уве-
личение веса, повышенная сонливость и так называемая «эмоцио­
нальная реактивность»;
4) постнатальная депрессия — форма депрессивного расстрой-
ства, развивающаяся непосредственно после родов;
5) рекуррентная скоротечная депрессия — при этой форме де-
прессивные эпизоды наблюдаются примерно раз в месяц, с отдель-
ными эпизодами, длящимися менее двух недель, а обычно менее
2—3 дней;
6) дистимия — умеренное хроническое нарушение настрое-
ния, когда человек жалуется на почти ежедневное плохое настрое-
ние на протяжении по крайней мере двух лет; симптомы не такие
тяжелые, как при клинической депрессии, хотя люди с дистимией
одновременно подвержены периодическим эпизодам клинической
депрессии (иногда называемой «двойной депрессией»).
Выделяют также сезонную депрессию, или сезонное аффектив-
ное расстройство.
В целом многие авторы указывают на депрессию как на важную
медицинскую проблему. Так, отмечают (Markus C., 2008), что де-
прессия, которая, как правило, вызывается стрессом, является од-

134
ной из ведущих причин болезней во всем мире и имеет серьезные
медицинские последствия, т. к. повышает смертность. А. Г. Григо-
рьян и соавт. (2014) сообщают, что согласно сделанному в 2004 г.
прогнозу ВОЗ к 2030 г. депрессия переместится на первое место сре-
ди болезней современности.
В последние годы в литературе много внимания уделяется во-
просам этио­логии, патогенеза и лечения депрессии беременных
женщин и депрессии родильниц, т. е. послеродовой депрессии, или
послеродовому блюзу. Известно, что при беременности развивается
большая депрессия, а также резистентная депрессия. Депрессия от-
мечена у 2,5—24,0 % беременных женщин, послеродовый блюз —
у 25—30 % женщин, а послеродовая депрессия — у 10—15 % жен-
щин.
В связи с освоением Севера актуальным становится вопрос о се-
зонной депрессии. Согласно представлениям (Gupta A. et al., 2013),
сезонное аффективное расстройство, или зимняя депрессия, или
зимний блюз — это расстройство настроения, в котором люди
с нормальным психическим здоровьем на протяжении большей ча-
сти года проявляют депрессивные симптомы зимой или, реже, ле-
том.
Моделирование депрессии. Депрессию у человека и животных
предложено моделировать путем снижения уровня серотонина с по-
мощью методики истощения триптофана. Этот метод заключается
в том, что быстрое истощение триптофана, т. е. снижение его вса-
сывания в кишечнике, а следовательно, и снижение его содержания
в крови и тем самым уменьшение его доступности для синтеза серо-
тонина, достигается утренним введением аминокислот определен-
ной композиции, но без триптофана, в частности либо введением
смеси нейтральных больших аминокислот (тирозина и фенилала-
нина) и аминокислот с разветвленной цепью (АКРЦ), т. е. валина,
лейцина, изолейцина, либо только смесь аминокислот с разветвлен-
ной цепью (АКРЦ).
Так, показано (Ahveninen J. et al., 2002), что спустя пять часов по-
сле приема АКРЦ-триптофан-дефицитной смеси содержание общего
триптофана в крови снижается до 75 % от исходного уровня, а со-
держание свободного триптофана снижается до 35 %. В последние
годы предложены модификации методики истощения триптофана.
Например, указывают (Evers E. et al., 2005), что метод, основанный
на приеме триптофан-дефицитной смеси АКРЦ, имеет существен-
ный недостаток, связанный с тем, что смесь АКРЦ является доро-
гостоящей, горькой и вызывает желудочно-кишечный дискомфорт.
В университете Маастрихта разработан новый и недорогой метод
для получения острого истощения триптофана — это прием колла-
геновой смеси, т. к. в коллагене мало триптофана. Метод был прове-
рен на 15 здоровых молодых добровольцах. Эта проверка доказала

135
его эффективность — при его использовании уровень триптофана
в крови снижался на 74 % от исходного, а соотношение триптофан/
большие нейтральные АК — на 82 %.
Еще одним методом моделирования депрессии у человека являет-
ся вдыхание воздуха, в котором содержание CO2 увеличено до 7,5 %.
В качестве моделей депрессии используют приматов, так как у них,
как и у человека, часто встречается полиморфизм гена 5HT 1A-
рецепторов, который служит одной из причин развития депрессии
у человека. Моделирование также проводят на мышах и крысах, ис-
пользуя методику открытого поля, при котором о депрессии судят
по количеству «неподвижностей» (пассивная реакция на стресс),
которые наблюдаются в период принудительной двигательной ак-
тивности животного, например в тесте принудительного плавания,
или в тесте приподнятого крестообразного лабиринта, при котором
определяется длительность нахождения в открытых рукавах, либо
за счет блокады 5НТ7-рецепторов, за счет которых серотонин, веро-
ятно, предохраняет от развития депрессии.
Патогенез депрессии. Серотониновая гипотеза формиро-
вания депрессии. Сторонники серотониновой гипотезы депрес-
сии, полагают, что основная причина развития депрессии — это
снижение уровня серотонина в головном мозге, в результате чего
5НТ-нейроны, ответственные за формирование эмоций, не выпол-
няют своих функций, а результатом такой дисфункции является
состояние, характеризующееся как депрессия, в основе которой
лежит недостаточная активность дофаминергических нейронов си-
стемы «вознаграждения» (Григорьян А. Г. и соавт., 2014; Gałecki P.,
Talarowska M., 2018). При этом в последние годы постепенно наби-
рает популярность гипотеза об активном воспалительном процессе
как основной причине депрессии, т. к. при этом за счет активации
кинуренинового пути снижается продукция серотонина. Поэто-
му некоторые авторы рассматривают депрессию как хроническую
«простуду» организма, которая развивается в ответ на действие
больших или меньших ежедневных стрессоров.
В рамках серотониновой гипотезы активно обсуждается вопрос
о роли серотониновых рецепторов, в том числе о снижении эффек-
тивности 8 из 14 известных видов (5HT1A-, 5HT1В-, 5НТ1D-, 5НТ2А-,
5HT2C-, 5HT3-, 5HT6- и 5HT7-рецепторы). Однако вопросы о том,
какую функцию выполняет каждый из указанных видов рецепто-
ров при формировании депрессии, и что лежит в основе этого уча-
стия — дефицит активации соответствующего рецептора или, на-
оборот, избыток активации, остаются открытыми.
В настоящее время показано, что при депрессии снижено содер-
жание серотонина в тканях мозга, а под влиянием антидепрессан-
тов, в том числе ингибиторов обратного захвата серотонина, оно
восстанавливается, что сопровождается улучшением состояния. По-

136
казано, что при депрессии снижена активность 5НТ-нейронов ядер
шва, но она возрастает под влиянием ингибиторов обратного за-
хвата серотонина.
Причины снижения уровня серотонина в мозговой ткани при
депрессии. Выдвигаются три основные причины снижения уровня
серотонина:
1) недостаточный синтез серотонина;
2) недостаточная активность транспортера серотонина в 5НТ-
нейронах, следствием чего является низкий поток возвращаемого
в синапс серотонина; или, наоборот, избыточная активность транс-
портера серотонина, в результате чего снижается содержание серо-
тонина в межнейронном пространстве;
3) избыточная активность ферментов, разрушающих серото-
нин, в том числе катехол-О-метилтрансферазы (КОМТ) и моноами-
ноксидазы (МАОА, МАОВ).
Недостаточный синтез серотонина при депрессии может
быть:
1) следствием низкого содержания триптофана в крови, в том
числе в результате истощения запасов триптофана, например,
по причине активации кинуренинового пути метаболизма трипто-
фана, что имеет место при воспалительных заболеваниях, при опу-
холевых процессах, при беременности;
2) следствием неполноценности ферментов, участвующих в син-
тезе серотонина, в том числе триптофангидроксилазы;
3) следствием неспособности триптофана пройти через ГЭБ.
Снижение уровня триптофана в крови как одна из причин
развития депрессии. Действительно, уровень триптофана в крови
у человека может быть снижен в связи недостаточным поступлени-
ем триптофана с пищей, т. к. триптофан является незаменимой ами-
нокислотой, например употребление в пищу кукурузы, в которой
содержится очень мало триптофана. Причиной может быть недоста-
точное всасывание триптофана в кишечнике вследствие нарушения
его транспорта в эипителиоцитах кишечника. Известно, что транс-
порту триптофана и его проходимости через ГЭБ способствует ин-
сулин, поэтому наличие углеводов в диете является благоприятным
фактором для поступления триптофана в мозг. Причиной низкого
всасывания триптофана может быть наличие в пище аминокислот,
конкурирующих за переносчик L-системы (тирозин, фенилаланин
и/или аминокислоты с разветвленной цепью (АКРЦ), т. е. валин,
лейцин, изолейцин).
Однако основной, ведущей причиной снижения уровня трипто-
фана в крови признана активация метаболизма триптофана по ки-
нурениновому пути, при котором триптофан вместо серотонина
превращается в кинуренин и его производные (3-гидроксикинуре-
нин, 3-оксиантрониловая кислота, квинолиновая, или хинолиновая,

137
кислота, кинурениновая, или кинуреновая, кислота, антраниловая
кислота, 3-гидроксиантраниловая кислота, пиколиновая кислота).
С одной стороны, эти изменения сопровождаются развитием имму-
нологической толерантности к чужеродным антигенам, а с другой
стороны это ведет к депрессии. Подобное явление наблюдается при
воспалительных процессах любой этио­логии, при опухолевых про-
цессах, а также при беременности и в послеродовом периоде. При
этом активация кинуренинового пути при воспалении обусловлена
тем, что провоспалительные цитокины, уровень которых особенно
возрастает при воспалении и при стрессе, повышают экспрессию
и активность индоламин-2,3-диоксигеназы, или ИДО, и триптофан-
2,3-диоксигеназы, или ТДО. Активация кинуренинового пути при
опухолях связана с тем, что опухолевая клетка продуцирует актива-
торы ИДО, в том числе интерферон-гамма. Активация кинуренино-
вого пути метаболизма триптофана при беременности объясняется
тем, что прогестерон активирует ИДО и ТДО. Активация кинуре-
нинового пути метаболизма триптофана в послеродовом периоде
объясняется воспалительным процессом, который сопровождает
послеродовую инволюцию матки.
Имеются многочисленные доказательства снижения уровня
триптофана в крови при депрессии и, как следствие, снижение
уровня синтеза серотонина в мозге. Повышение уровня триптофана
в крови увеличивает его вход в мозг и усиливает синтез серотонина
в нейронах мозга. Диеты, богатые триптофаном, особенно в сочета-
нии с углеводами и витамином В6  (Shabbir F. et al., 2013), дают по-
ложительный эффект при лечении депрессий. А диеты, обедненные
триптофаном, снижают уровень серотонина в крови (Biskup C. et al.,
2012; Keszthelyi D. et al., 2012). Снижение уровня триптофана при
использовании методики истощения триптофана (см. выше) усили-
вает симптомы депрессии или индуцирует их появление.
Низкая активность триптофангидроксилазы как причина
низкого уровня синтеза серотонина при депрессии. Полагают,
что низкая активность триптофангидроксилазы, с участием кото-
рой триптофан превращается в серотонин, может быть причиной
низкого уровня серотонина в мозге. Показано, что повышение экс-
прессии триптофангидроксилазы-2 (TPH2) сопровождается ростом
содержания серотонина в мозге и снятием депрессии (Scheuch K.
et al., 2010), в то время как нокаут генов триптофангидроксилазы
1 и 2 повышает риск развития депрессии (Sachs B. et al. 2013). Веро-
ятность снижения синтеза серотонина (и развития депрессии) воз-
растает у пациентов при наличии полиморфизма гена триптофан-
гидроксилазы, хотя это обстоятельство встречается относительно
нечасто.
Избыточная активность транспортера серотонина в 5НТ-
нейронах как причина депрессии. При низком уровне активности

138
транспортера серотонина (SERT) уменьшается возврат серотонина
в синапс, а при избыточной активности транспортера серотонина,
снижается содержание серотонина в постсинаптической области.
Исходя из многочисленных данных литературы, согласно которым
ингибиторы обратного захвата серотонина эффективны при де-
прессивных состояниях (Riggin L. et al., 2013; Wisner K. et al., 2013),
следует, что при депрессии, скорее всего, действительно повышена
активность обратного захвата серотонина, что уменьшает его кон-
центрацию в постсинаптическом пространстве и тем самым умень-
шает эффективность активации 5НТ-рецепторов. Показано, что
наличие полиморфизма гена транспортера серотонина может по-
вышать риск развития депрессии (Hahn T. et al., 2013; Zhao J et al.,
2013). При этом авторы, очевидно, полагают, что полиморфизм гена
сопровождается повышенной активностью транспортера серотони-
на, иначе сложно объяснить относительно высокую эффективность
ингибиторов обратного захвата серотонина при депрессии.
Избыточная активность ферментов, разрушающих серо-
тонин (КОМТ, МАО) как причина низкого уровня серотонина
в мозге при депрессии. Полагают, что такая ситуация повышает
вероятность развития депрессии. Действительно, при депрессии от-
мечена повышенная активность катехоламин-О-метилтрансферазы
(КОМТ) и моноаминоксидазы (МАО), что расценивается как одна
из причин ее развития.
Роль 5НТ-рецепторов и полиморфизма их генов в формирова-
нии депрессии. Установлено, что к развитию депрессии имеют от-
ношение 8 видов 5НТ-рецепторов — 5HT1A-, 5HT1В-, 5НТ1D-, 5НТ2А-,
5HT2C-, 5HT3-, 5HT6- и 5HT7-рецепторы. Чаще всего отмечается при-
частность 5HT1A-, 5НТ2А- и 5HT7-рецепторов. Однако вопросы о том,
какую функцию выполняют 5НТ-рецепторы при формировании де-
прессии, что лежит в основе этого участия — дефицит активации
соответствующего рецептора или, наоборот, избыток активации,
остаются открытыми. В целом на сегодня сформировано представ-
ление о том, что депрессия развивается при недостаточной актива-
ции 5HT1A-рецепторов, в том числе вследствие низкой аффинности
этих рецепторов к серотонину, которая развивается под влиянием
гиперсекреции кортизола, характерной для стресса, или из-за нали-
чия полиморфизма в гене этого рецептора, или вследствие дисфунк-
ции этих рецепторов, развивающейся на ранних этапах онтогенеза
под влиянием стресса. В данном случае подчеркивают (Celada P.
et al., 2013), что речь идет о недостаточной активации постсинапти-
ческих 5HT1A-рецепторов, т. к. активация пресинаптических 5НT1A-
рецепторов, выполняющих функцию ингибирующих ауторецепто-
ров, наоборот, способствует формированию депрессии. Кроме того,
вероятнее всего, депрессия развивается также при недостаточной
активации 5HT1B-рецепторов. В то же время депрессия может раз-

139
виваться, вероятно, при избыточной активации 5НТ1D-рецепторов.
Данные о роли 5НТ2А-, 5HT2С-, 5НТ3-рецепторов и 5НТ7-рецепторов
в формировании депрессии противоречивы. Данные литературы,
касающиеся участия 5НТ-рецепторов в реализации лечебного эф-
фекта ингибиторов обратного захвата серотонина (ОЗС), подтверж-
дают представление о том, что формирование депрессии, скорее
всего, связано с недостаточностью активации 5НТ1А-рецепторов
(Vas S. et al., 2013). Полагают, что наличие полиморфизма генов
5НТ-рецепторов может повышать вероятность формирования де-
прессии (Tang W. et al., 2013). В частности, речь идет о наличии по-
лиморфизма гена 5HТ1A- и гена 5HT2С-рецепторов.
Итак, наиболее вероятно, что депрессия возникает в результате
снижения эффективности активации 5HT 1A- и 5HT1B-рецепторов
и вследствие избыточной активации 5НТ1D-рецепторов. Вопрос
о конкретной роли 5НТ2А-, 5HT 2С-, 5НТ3- и 5НТ7-рецепторов в фор-
мировании депрессии остается открытым.
Критика серотониновой гипотезы депрессии. В отдельных ра-
ботах серотониновая гипотеза подвергается существенной критике.
Так, отмечают (Maes M. et al., 2009), что теории серотонинергиче-
ской дисфункции и гиперсекреции кортизола не дают достаточных
объяснений природы депрессии. Действительно, антидепрессанты,
которые в основном нацелены на повышение уровня серотонина,
позволяют добиться ремиссии лишь у 66 % пациентов. Есть мне-
ние (Catena-Dell’Osso M. et al., 2013), что данные, подтверждающие
серотониновую гипотезу, неубедительны, а использование антиде-
прессантов моноаминергического характера не принесли ожидае-
мых результатов.
Отдельные авторы ставят под сомнение гипотезу о причастно-
сти снижения уровня триптофана к развитию депрессий. Так, на-
пример, отмечают (Riedel W. et al., 2003), что влияние истощения
триптофана неоднозначно: в одних случаях это углубляет депрес-
сию, в других — ослабляет. Утверждают также (Bell C. et al., 2005),
что метод истощения триптофана (acute tryptophan depletion, ATD)
используется при лечении депрессивных состояний, т. е., наоборот,
истощение дает положительный лечебный эффект. Полагают также
(van Donkelaar E. et al., 2009), что истощение триптофана не явля-
ется причиной снижения синтеза серотонина, а истиной причиной
является снижение регио­нального мозгового кровотока при исто-
щении триптофана.
Все это говорит о том, что серотониновая гипотеза происхожде-
ния депрессий имеет ряд слабых мест. Тем не менее, в настоящее
время она является наиболее обоснованной и именно благодаря
этой гипотезе сформирована современная терапия депрессии.
С нашей точки зрения, очевидно, можно выделять три варианта
патогенеза депрессии:

140
 1) депрессия, обусловленная снижением уровня серотонина
вследствие активации кинуренинового метаболизма триптофана
(кинуренинзависимая депрессия);
2) депрессия, обусловленная снижением уровня серотонина
вследствие низкой активности триптофангидроксилазы или избы-
точной активности МАО или транспортера серотонина;
3) депрессия, обусловленная дисфункцией 5НТ-рецепторов, т. е.
снижением эффективности активации 5НТ-рецепторов.
Роль других трансмиттерных систем в формировании де-
прессии. Наряду с представлениями о патогенезе депрессии в рам-
ках серотониновой гипотезы в литературе высказаны положения,
дополняющие или расширяющие ее, в том числе об участии в па-
тогенезе депрессии других нейротрансмиттеров, в том числе аце-
тилхолина, норадреналина, дофамина, глутамата, ГАМК, глицина,
гистамина, пуринов, оксида азота, сероводорода, простагландинов
ПГЕ2  и ПГФ2альфа, простагландина ПГD2, эндоканнабиноидов, ок-
ситоцина, орексина, эстрогенов, прогестерона, кортиколиберина,
глюкокортикоидов, цитокинов, кинуренина и его метаболитов, ней-
ротрофина, проназа-чувствительного пептида, шаперона р11. Поэ-
тому часть авторов рассматривает депрессию как мультипричинное
расстройство. Рассмотрим эти данные.
Холинергическая система. Полагают, что она причастна к фор-
мированию депрессии, причем либо вследствие ее избыточной
активности, либо недостаточности. Например, полагают (Warner-
Schmidt J. et al., 2012), что прилежащее ядро (n. accumbens), яв-
ляясь ключевым звеном в системе вознаграждения, мотивации
и настроения, содержит М-холинергические нейроны. Эти нейро-
ны находятся под контролем серотонинергических нейронов ядер
шва, которые тормозят активность холинергических нейронов.
Депрессия представляет собой результат уменьшения тормозного
влияния 5НТ-нейронов на холинергические нейроны прилежаще-
го ядра. Суть другого мнения (Mineur Y. et al., 2013): избыточная
активность холинергических нейронов гиппокампа способствует
формированию депрессии, т. к. ингибирование ацетилхолинэсте-
разы (АХЭ) у человека и у мышей вызывает депрессию. Депрессия
у мышей наблюдалась при введении им физостигмина как ингиби-
тора АХЭ, но снижалась при введении блокаторов Н-ХР или М-ХР,
а также при введении флуоксетина как селективного ингибитора
обратного захвата серотонина. Однако, по мнению третьей группы
исследователей (Corsi-Zuelli F. et al., 2017), формированию депрес-
сии способствует снижение экспрессии и функции альфа7-Н-ХР, по-
этому для лечения депрессий предлагается использовать агонисты
и положительные аллостерические модуляторы альфа7-Н-ХР.
С этих позиций полагаем, что открытый в нашей лаборатории
(Трухин А. Н., Куншин А. А., 2016; Циркин В. И. и соавт., 2016) эн-

141
догенный блокатор М-ХР (ЭБМХР) может влиять на формирование
депрессии следующим образом: либо снижать ее — с учетом одних
представлений (Mineur Y. et al., 2013), либо повышать риск ее раз-
вития — с учетом других (Corsi-Zuelli F. et al., 2017).
Норадренергическая система. Полагают, что эта система имеет
отношение к формированию депрессии (Hamon M., Blier P., 2013;
Lv X. et al., 2013; Pringle A. et al., 2013; Григорьян А. Г. и соавт.,
2014; Seki K. et al., 2018). Так, ряд авторов считает, что депрессия
обусловлена снижением эффективности активации альфа1-АР и из-
быточной активностью альфа2-АР, в результате чего снижается син-
тез серотонина. Поэтому предлагается при депрессии использовать
агонисты альфа1-АР и блокаторы альфа2-АР. При депрессии отме-
чено увеличение числа бета-АР в миндалине. Показано, что акти-
вация бета3-АР повышает синтез серотонина у мышей и крыс, по-
этому предлагается при депрессии использовать агонисты бета3-АР,
например препарат SR58611A. Полагают, что депрессия вызвана из-
быточной активацией бета-АР под влиянием катехоламинов, про-
дукция которых возрастает при стрессе, но при этом не ясно о каких
видах бета-АР идет речь.
Таким образом, сведения о роли норадренергической системы
в генезе депрессий пока недостаточны для декларирования реко-
мендаций по использованию адренергических средств для лечения
депрессий, хотя этот вопрос, несомненно, важен, т. к. эти средства
широко используются у пациентов, имеющих проблемы сердечно-
сосудистой и дыхательной систем.
Дофаминергическая система, как полагают (Циркин В. И. и со-
авт., 2010; Kim K., 2012; 2013; Pehrson A., Sanchez C., 2013; Гри-
горьян А. Г. и соавт., 2014), имеет ключевое значение в форми-
ровании депрессии, т. к. при этой патологии снижено выделение
дофамина в системе «вознаграждения», что обусловлено снижением
эффективности активации дофаминергических нейронов этой си-
стемы по причине низкой активности серотонинергических 5НТ-
нейронов. Иначе говоря, дефицит дофамина (наряду с дефицитом
норадреналина и серотонина) индуцирует депрессию. В экспери-
ментах показано, что нарушение деятельности нейронов вентраль-
ной области покрышки (ВОП), прилежащего ядра (n. accumbens)
и префронтальной коры ведет к формированию депрессии. О роли
дефицита дофамина в формировании депрессии говорят данные
о положительном эффекте ингибиторов обратного захвата серото-
нина и дофамина, например, препарата аминорекс, ингибиторов
обратного захвата норадреналина и дофамина, например, бупропи-
она, и ингибиторов моноаминоксидазы (МАО). Показано, что анти-
депрессанты повышают активность дофаминергических нейронов
прилежащего ядра перегородки (n. accumbens), и это реализуется
с участием D2- и D3-рецепторов. Поэтому считается перспективным

142
применение при депрессии агонистов D2- и D3-рецепторов, в том
числе бромокриптина как агониста Д2-рецепторов, а также прием
тирозина как предшественника дофамина.
Глутаматергическая система причастна к формированию де-
прессии (Гуляева Н. В., 2017; Chaki S., 2017; Foster D., Conn P., 2017;
Ivan Ezquerra-Romano I. et al., 2018; Pałucha-Poniewiera A., 2018;
Radulovic J. еt al., 2018; Raupp-Barcaro I. et al., 2018; Zanos P. et al.,
2018; Daly E. et al., 2019). Это объясняется избыточной активацией
NMDA-рецепторов, при которой возникает эксайтотоксический эф-
фект. Поэтому при депрессии целесообразно использовать блокато-
ры NMDA-рецепторов.
Действительно, кетамин как антагонист NMDA-рецепторов про-
являет выраженный антидепрессантный эффект, особенно у людей,
страдающих тяжелой депрессией и у которых классические (три-
циклические) антидепрессанты были неэффективны. Такой эффект
кетамина был установлен еще в 1970-е гг. Кетамин снимает анге-
донию и суицидальные мысли. Однако пока не получено разреше-
ние на использование кетамина в США, России и других странах,
но проходит клинические испытания его аналог — эскетамин как
более безопасный препарат. Не исключают, что в основе антиде-
прессантного эффекта кетамина лежит активация сигма-рецепто-
ров (s1R и s2R), которые раньше относили к опиоидным рецепто-
рам, а в настоящее время как к самостоятельному виду рецепторов.
Кроме того, в качестве антидепрессанта предложено использо-
вать другой антагонист NMDA-рецепторов — препарат амантадин,
который подобно кетамину одновременно повышает продукцию
мозгового нейротрофического фактора (BDNF). Низкий уровень со-
держания BDNF рассматривается как одна из причин развития де-
прессии, особенно в условиях хронического стресса, при котором
продукция BDNF существенно снижается. В целом эти данные сви-
детельствуют о том, что дисфункция NMDA-рецепторов, в частности
избыточная активность этих рецепторов, имеет прямое отношение
к формированию депрессивных состояний.
В отношении глутаматных AMPA-рецепторов сообщают, что сни-
жение их активности является одной из причин депрессии. Поэтому
при депрессии могут быть эффективны ампакины, т. е. положитель-
ные модуляторы AMPA-рецепторов.
Полагают, что дисфункция каинатных рецепторов также мо-
жет быть связана с депрессией. Сведения о роли метаботропных
глутаматергических рецепторов в формировании депрессии не-
однозначны. Так, считается, что активация mGlu2/3-рецепторов
препятствует развитию депрессии, в то время как активация mGlu4-
и mGlu7-рецепторов способствует ее развитию. По одним данным,
активация mGlu5-рецепторов препятствует развитию депрессии,
а по другим — усиливает ее. На животных моделях показано, что

143
блокаторы mGlu1- и mGlu5-рецепторов проявляют антидепрессант-
ную активность, повышая содержание BDNF. Таким образом, оче-
видно, что глутаматергическая система наряду с серотонинергиче-
ской системой играет важную роль в формировании депрессивных
состояний, но детали этого участия требуют дальнейших исследо-
ваний.
ГАМК-ергическая система. Как известно, ГАМК, активируя
ГАМКА-рецепторы, вызывает торможение нейронов мозга. Пока-
зано, что положительная модуляция этих рецепторов с помощью
бензодиазепинов, барбитуратов и ряда нейростероидов усиливает
тормозное влияние ГАМК. Поэтому возникало представление о том,
что недостаточная эффективность ГАМКА-рецепторов может быть
одной из причин депрессии, в связи с чем предполагалось, что при-
менение указанных положительных модуляторов ГАМКА-рецепто-
ров может быть эффективным методом лечения депрессии. В насто-
ящее время в клинической практике нашли применение, главным
образом, бензодиазепины (Матухно А. Е. и соавт., 2014; Дуброви-
на Н. Т., 2016; Naffaa M. et al., 2017; Çiçek S., 2018; Olsen R., 2018;
Sigel E., Ernst M., 2018; Prevot T. et al., 2019) и нейростероиды (Ду-
бровина Н. Т., 2016; Locci A., Pinna G., 2017), в то время как барби-
тураты, вероятно, в силу их снотворного эффекта и формирования
зависимости при лечении депрессии не применяются.
Клинический эффект бензодиазепинов как положительных мо-
дуляторов ГАМКА-рецепторов определяется их сродством к тем или
иным субъединицам этих рецепторов. Поэтому в настоящее время
ведется поиск наиболее эффективных бензодиазепиновых препара-
тов, а также небензодиазепиновых модуляторов ГАМКА-рецепторов.
В частности, при лечении депрессии используют такие бензодиазе-
пины как феназепам, диазепам, хлордиазепоксид, медазепам, ок-
сазепам, мидазолам, лоразепам, алпразолам, тофизопам и другие
препараты, в том числе карабаматы (мепробамат, эмилкамат, ме-
бутамат).
Известно, что повышают эффективность активации ГАМКА-ре-
цепторов так называемые ингибирующие нейростероиды, или пер-
вая группа нейростероидов, которые продуцируются организмом
(Tuem K., Atey T., 2017; Belelli D. et al., 2018; Bixo M. et al., 2018;
Çiçek S., 2018; Maguire J., 2019). Полагают, что колебание уровня
ингибирующих нейростероидов в течение менструального цикла
или при беременности играет важную роль в формировании таких
состояний, как предменструальный синдром (ПМС), предменстру-
альное дисфорическое расстройство (ПМДР), послеродовая депрес-
сия (ППД).
Среди ингибирующих нейростероидов важную роль играет ал-
лопрегнанолон, образующийся из прегненолона. Полагают, что при
хроническом стрессе или при беременности, производство этого по-

144
ложительного эндогенного модулятора ГАМКА-рецепторов снижает-
ся, что рассматривается в качестве одной из причин формирования
депрессии, в том числе у беременных женщин и у родильниц. По-
этому один из перспективных путей борьбы с депрессией, по мне-
нию авторов, это повышение синтеза аллопрегнанолона (например,
за счет введения прегненолона как его предшественника), либо при-
менение его синтетических аналогов. В то же время вторая группа
нейростероидов (возбуждающие), являясь мощными негативными
аллостерическими модуляторами ГАМКА-рецепторов, также могут
проявлять антидепрессантное действие.
Эти данные указывает на то, что как недостаточная активация
ГАМКА-рецепторов, так и избыточная их активация могут быть
причиной формирования депрессии. Например, избыточное содер-
жание аллопрегнанолона у женщин рассматривается как причина
предменструального дисфорического расстройства, которое наблю-
дается у 3—5 % женщин детородного возраста. Для этого состояния
характерны раздражительность, депрессия, беспокойство и эмоцио­
нальная лабильность. Поэтому применение отрицательных алло-
стерических модуляторов ГАМКА-рецепторов, например, препарата
UC1010 (изоалопрегнанолона) в данной ситуации дает положитель-
ный эффект.
Глицинергическая система. Полагают, что депрессия может
быть связана с недостаточной активностью тормозных глицинерги-
ческих синапсов (Burgos C. et al., 2016; Zafra F. et al., 2017; Schaefer N.
et al., 2018). Поэтому для лечения депрессии предлагают использо-
вать активаторы тормозных глицинергических синапсов. Но так как
глицин может оказывать и возбуждающее действие за счет акти-
вации глицинового сайта NMDA-рецептора, то не исключают, что
недостаточная активация этого сайта может быть причиной депрес-
сии. В этом случае, как полагают, эффективным будет применение
ингибиторов транспортера глицина.
Гистаминергическая система. Полагают, что гистамин при-
частен к формированию депрессии (Thase M., 2006; Shan L. et al.,
2015; Cacabelos R. et al., 2016) и это объясняется избыточной акти-
ваций Н1-гистаминовых рецепторов, при которой помимо депрес-
сии наблюдается нарушение сна.
Пуринергическая система. Как уже отмечалось выше, согласно
серотониновой гипотезе депрессии, воспаление индуцирует (за счет
активации кинуренинового пути) снижение уровня серотонина, что
приводит к депрессии. Одной из причин воспаления в ЦНС может
быть стресс, при котором помимо повышения продукции глюко-
кортикоидов и провоспалительных цитокинов, происходит высво-
бождение АТФ из клетки (Burnstock G., 2017; Wei L. et al., 2018).
АТФ активирует ионотропные P2X7-пуринергические рецепторы,
экспрессированные в большом количестве в клетках микроглии

145
в ЦНС. Это дополнительно усиливает процесс воспаления в ЦНС,
в результате чего активируется кинурениновый путь метаболизма
триптофана и развивается депрессия по причине снижения уровня
серотонина. Поэтому предлагается для снижения депрессии исполь-
зовать антагонисты P2X7R, способные проникать через ГЭБ, чтобы
снять воспаление, вызываемое стрессом.
NO-ергическая система. Сообщают, что оксид азота может
иметь отношение к формированию депрессивных состояний
(Shefa U. et al., 2018), что объясняется этими авторами способно-
стью NO модулировать эффективность адренергических, холинер-
гических дофаминергических, серотонинергических, глутаматер-
гических и глицинергических синапсов. Однако в чем конкретная
роль NO и как проявляется недостаток или избыток его продукции
пока не ясно. Полагают, что избыточное образование NO индуциру-
ет оксидантный стресс, что способствует развитию депрессии (Гри-
горьян А. Г. и соавт., 2014). Высказано предположение о том, что
ингибиторы синтеза NO могут быть эффективны при депрессии.
Н 2S-ергическая система. Полагают (Panthi S. et al., 2018;
Shefa U. et al., 2018), что дефицит Н2S имеет отношение к формиро-
ванию основного депрессивного расстройства, которое представля-
ет собой пожизненное катастрофическое психическое расстройство
с высокими показателями заболеваемости и смертности. По про-
гнозам ВОЗ, к 2020 г. это заболевание станет второй по значимости
причиной инвалидности во всем мире, а к его формированию име-
ют отношение H2S и NO. Показано, что введение доноров H2S, на-
пример, гидросульфида натрия (NaHS) или ингаляция H2S, снимает
депрессию. Это говорит о том, что H2S может функционировать как
антидепрессант быстрого действия. Установлено, что антидепрес-
сантный эффект H2S связан с активацией сигнального пути mTOR
и тирозинкиназного пути TrKB.
Липидергическая система. Полагают, что ПГЕ2  и ПГФ2альфа как
индукторы воспаления имеют прямое отношение к формированию
депрессии (Ong W. et al., 2015; Sharif N., Klimko P., 2018), т. к. со-
гласно серотониновой гипотезе, воспаление активирует кинурени-
новый путь метаболизма триптофана. Поэтому ингибиторы ЦОГ
или ингибиторы рецепторов ПГФ2льафа могут быть эффективны при
депрессии. Например, на животных моделях аллодинии эффектив-
ным оказался препарат AL-8810 — антагонист FP-рецепторов, т. е.
рецепторов ПГФ2альфа. Оказалось, что классические антидепрессан-
ты уменьшают образование PGE2  в мозге.
Сообщается, что недостаточная продукция ПГD2  является индук-
тором депрессии, т. к. в ликворе пациентов с глубокой депрессией
снижено содержание ПГD2-синтазы.
Эндоканнабиноиды как представители липидергической
системы. Показано, что высокий уровень в крови двух основных

146
эндоканнабиноидов, в том числе 2-арахидоноилглицерина (2АG)
и N-арахидоноилэтаноламина (АЕА) коррелирует с повышенным со-
держанием BDNF и с повышенным настроением, а значит, и с умень-
шением степени депрессии, если она была в исходном состоянии.
Полагают, что такой положительный эффект дает активация канна-
биноидных СВ1-рецепторов, а их недостаточная активация является
причиной формирования депрессии (Шубина Л. В., Кичигина В. Ф.,
2012; Hillard C., 2017; Zhou D. et al., 2017; Ibarra-Lecue I. et al., 2018;
Poleszak E. et al., 2018; Zou S., Kumar U., 2018). Отмечено, что приме-
нение каннабиноидов при депрессии дает такие же положительные
эффекты, как применение антидепрессантов. Однако конкретная
роль эндоканнабиноидов и СВ-рецепторов в генезе депрессии оста-
ется неясной.
Так как антидепрессантный эффект у каннабиноидных аген-
тов развивается относительно быстро, то, положительный эффект
от приема ЭК при депрессии объясняется способностью ЭК повы-
шать эффективность норадренергических, серотонинергических,
глутаматергических процессов, а также модуляцией оси «гипотала-
мус — гипофиз — надпочечники», в том числе снижение продукции
кортизола и адреналина. Таким образом, низкая активность эндо-
каннабиноидов является фактором риска развития депрессии. Все
это говорит о перспективности применения аналогов эндоканнаби-
ноидов, в том числе фитоканнабиноидов (если на их прием имеется
разрешение) или синтетических каннабиноидов при депрессивных
состояниях (Ney L. et al., 2018).
Окситоцин. Полагают, что окситоцин обладает антидепрессант-
ной активностью, т. к. повышает выделение серотонина (Григорье-
ва М. Е., Голубева Г., 2010; Marazziti D. et al., 2012; Dölen G. et al.,
2013; Лопатина О. Л., 2017; Lee H. et al., 2017), поэтому его реко-
мендуют использовать при депрессиях совместно с ингибиторами
обратного захвата серотонина. Однако имеются данные о том, что
окситоцин не уменьшает депрессию, а даже усиливает ее. Таким об-
разом, вопрос о роли окситоцина в формировании депрессии тре-
бует дальнейших исследований. В то же время известно, что окси-
тоцин препятствует формированию памяти о страхе и способствует
стиранию этой памяти, в связи с чем предлагается вводить его
в качестве профилактики развития посттравматической депрессии
(Triana-Del Río R. et al., 2019; Wang S. et al., 2019).
Орексин. Полагают, что орексины, в том числе орексин
А и орексин В, способствуют формированию депрессии (Nevárez N.,
de Lecea L., 2018).
Глюкокортикоиды и цитокины. Общепризнано, что при стрес-
се повышается продукция кортиколиберина, АКТГ, глкюкокорти-
коидов (у животных — кортикостерона, у человека — кортизола)
и катехоламинов. При этом одной из функций глюкокортикоидов,

147
которая реализуется с участием глюкокортикоидных и минерало-
кортикодных рецепторов, является торможение экспрессии генов
провоспалительных цитокинов, т. е. интерлейкина-1 (IL-1бета),
IL-2, фактора некроза опухоли альфа (TNF-α), IL-6, IL-18 и интер-
ферон-гамма и повышение экспрессии противовоспалительных
цитокинов (IL-4, IL-10, трансформирующий фактор роста-бета, или
TGF-бета). Это, в конечном итоге, снижает интенсивность воспали-
тельного процесса. При этом существует отрицательная обратная
связь (реализуемая с участием кортиколиберина и АКТГ), которая
препятствует избыточной продукции глюкокортикоидов.
При депрессии, как сообщается (Григорьян А. Г. и соавт., 2014),
отрицательная обратная связь перестает функционировать, по-
этому уровень кортизола постоянно высокий. При этом, однако,
снижается способность кортизола подавлять экспрессию провоспа-
лительных цитокинов и повышать экспрессию противовоспалитель-
ных цитокинов, т. е. формируется «глюкокортикоидная резистент-
ность». Это повышает интенсивность воспалительного процесса
в тканях мозга, т. к. провоспалительные цитокины, концентрация
которых при депрессии существенно увеличена, повышают обра-
зование простагландинов ПГЕ2  и ПГФ2альфа, лейкотриенов и допол-
нительно повышают продукцию глюкокортикоидов (кортизола),
а также активируют кинурениновый путь метаболизма триптофана.
Это, в конечном итоге, снижает уровень серотонина в дорзальных
ядрах шва и тем самым усиливает депрессивное состояние. В связи
с таким развитием событий многие авторы указывают на то, что
так называемый продромальный период, характерный для многих
воспалительных процессов за пределами мозга, сопровождается де-
прессивным состоянием, или «продромальным синдромом». Извест-
но также, что болезненное состояние, стимулируемое провоспали-
тельными цитокинами, представляет собой комплекс симптомов,
который часто сопровождает депрессивные расстройства. К ним
относятся гипертермия, гиподинамия, гипофагия, гиперальгезия,
снижение исследовательского интереса, торможение либидо и ги-
персомния.
Важно отметить, что высокий уровень глюкокортикоидов и про-
воспалительных цитокинов уменьшает экспрессию гена BDNF, что
снижает в конечном итоге нейрогенез и выживаемость нейронов.
Эстрогены. С учетом способности эстрогенов повышать синтез
серотонина ряд авторов предлагает для лечения депрессии дополни-
тельно к ингибиторам обратного захвата серотонина вводить эстро-
гены. В то же время сообщается о способности эстрогенов форми-
ровать депрессию.
Прогестерон. Сообщают, что прогестерон способствует форми-
рованию депрессии (Benmansour S. et al., 2012; Li Y. et al., 2013; Гри-
горьян А. Г. и соавт., 2014).

148
 Обобщение. Итак, представленные данные большого числа ис-
следователей позволяют согласиться с представлением ряда авторов
о том, что депрессия является комплексным, системным и много-
уровневым заболеванием, охватывающим разные этажи органи-
зации целостного приспособительного поведения. При депрессии
на первый план выступает дефицит дофамина, который является
основным медиатором положительно-подкрепляющей системы моз-
га, а также постепенное ослабление функций 5НТ-системы мозга.
Важную роль в формировании депрессии играет воспалительный
процесс в мозге, который поддерживается благодаря избыточной
продукции глюкокортикоидов (кортизола), под влиянием которых
существенно возрастает продукция провоспалительных цитокинов,
что повышает интенсивность кинуренинового пути метаболизма
триптофана и тем самым снижает эффективность положительно-
го влияния серотонина на продукцию дофамина в системе «возна-
граждения», что и приводит к депрессивному состоянию. При этом
повышается эксайтотоксическое действие глутамата при активации
NMDA-рецепторов, возрастает апоптоз, снижается продукция ней-
ротрофического фактора мозга (BDNF), что уменьшает нейрогенез
и синаптогенез. Формированию депрессии также способствует из-
быточная активация пуринергических Р2Х7-рецепторов и повы-
шенный уровень продукции NO как прооксиданта.
В то же время можно говорить о том, что существует система,
противодействующая развитию депрессии. Ее компонентами, ве-
роятно, являются BDNF, Н2S, а также эндогенные агонисты глута-
матных AMPA-рецепторов, ГАМКА-рецепторов, глициновых, ок-
ситоциновых и каннабиноидных рецепторов и, вероятно, другие
компоненты.
Основные подходы к лечению депрессии. Основными подхо-
дами при лечении депрессии считается применение антидепрессан-
тов, повышающих в мозге уровень нейромедиаторов, в том числе
серотонина за счет снижения обратного захвата моноаминов, т. е.
норадреналина, дофамина и серотонина. Для этих целей применяют
ингибиторы обратного захвата серотонина или ингибиторы обрат-
ного захвата серотонина и норадреналина. Кроме того, предложено
введение и других препаратов. Среди них: лиганды серотониновых
рецепторов (5HT-Р), в том числе агонисты 5HT1A-Р (тандоспирон,
и буспирон), агонисты 5HT1B-Р, антагонисты 5НТ1D-Р; препараты
комплексного действия, сочетающие в себе функцию ингибиторов
обратного захвата серотонина и лигандов серотониновых Р (во-
ртиоксетин как антагонист 5НТ3-Р, 5НТ7-Р, 5НТ1D-Р, частичный
агонист 5HT1B-Р, агонист 5HT1A-Р и как ингибитор транспортера
серотонина; вилазодон как частичный агонист 5НТ1А-Р и ингиби-
тор обратного захвата серотонина), агонисты D2- и D3-рецепторов
(бромокриптин), тирозин как предшественник дофамина, блока-

149
торы NMDA-рецепторов (кетамин или эскетамин); положительные
модуляторы глутаматных AMPA-рецепторов (ампакины) и ГАМ-
КА-рецепторов (бензодиазепины и нейростероиды), прегненолон
как предшественник синтеза аллопрегнанолона; синтетические
аналоги аллопрегнанолона; активаторы тормозных глицинерги-
ческих синапсов; ингибиторы транспортера глицина; блокаторы
Н1-гистаминовых рецепторов; антагонисты пуринергических P2X7-
рецепторов; ингибиторы синтеза NO; доноры H2S, гидросульфида
натрия, вдыхание H2S, ингибиторы синтеза ПГЕ2  и ПГФ2алфа; фи-
токаннабиноиды или синтетические каннабиноиды; окситоцин;
эстрогены; ингибиторы триптофан-2,3-диоксигеназы, или ТДО,
и индоламин-2,3-диоксигеназы, или ИДО; соли лития как активато-
ры синтеза серотонина.
Обсуждается вопрос об эффективности при депрессии примене-
ния экстракта зверобоя продырявленного (Нypéricum perforátum),
содержащего ингибиторы обратного захвата серотонина (гипери-
цин, флороглюцин, гиперфорин); зеленого чая, содержащего фла-
воноиды, которые повышают уровень серотонина в ЦНС; а также
использование антидепрессивной диетотерапии, т. е. пищи, бо-
гатой триптофаном, углеводами и витамином В6. Рассматривает-
ся целесообразность использования таких методов терапии, как
стимуляция блуждающего нерва, при которой повышается содер-
жание в мозге норадреналина, дофамина и серотонина (под вли-
янием BDNF); электросудорожная терапия (электрошок), транскра-
ниальная магнитная стимуляция (магнитотерапия), повышающая
продукцию серотонина; иглорефлексотерапия как активатор се-
ротонинергической системы; светотерапия, усиливающая синтез
серотонина в нейронах ядер шва; отрицательная ионизация возду-
ха; ароматерапия, т. е. вдыхание эфирных масел лаванды, лимона
и бергамота, направленное на повышение продукции серотонина
и дофамина. Используется интегрированная психотерапия, направ-
ленная на стирание памяти о страхе, которая особенно эффективна
у пожилых людей.
В целом, очевидно, что в ближайшее время можно ожидать су-
щественного прорыва в лечении и профилактике различных видов
депрессии за счет углубления представлений о механизмах форми-
рования депрессии.

3.5. Тревожные расстройства

Общее представление о тревожных расстройствах (тревож-
ности). Как известно (Marazziti D. et al., 2012; McGuire J. et al., 2012;
Crawford L. et al., 2013; Tanyeri P. et al., 2013), тревожные расстрой-
ства представляют собой психические расстройства, среди которых

150
выделяют тревожно-фобическое расстройство, паническое рас-
стройство, генерализованное тревожное расстройство, смешанное
тревожно-депрессивное расстройство, обсессивно-компульсивное
расстройство, реакция на тяжелый стресс, расстройство адаптации,
в том числе посттравматическое стрессовое расстройство.
Основной чертой генерализованного тревожного расстройства
(F41.1 по МКБ-10) является тревога, которая носит генерализован-
ный и стойкий характер, не связанный с определенными объектами
или ситуациями. Для этого состояния характерно опасение (беспо-
койство о будущих неудачах, ощущение волнения, трудности в со-
средоточении и др.), моторное напряжение (суетливость, головные
боли, дрожь, невозможность расслабиться) и вегетативная гипе-
рактивность (потливость, тахикардия, тахипноэ, эпигастральный
дискомфорт, головокружение, сухость во рту и пр.). Считается, что
тревожные расстройства являются наиболее распространенными
психическими расстройствами, которые проявляются, в частности
в таких формах, как обсессивно-компульсивное и паническое рас-
стройства. В частности, обсессивно-компульсивное расстройство
(невроз навязчивых состояний), которое нередко приводит к инва-
лидности, наблюдается у 1—2 % людей. Для тревожных расстройств
характерен высокий уровень коморбидности, т. е. присоединения
ко многим заболеваниям. Поэтому тревожные расстройства явля-
ются большой нагрузкой для системы здравоохранения, и это свя-
зано также с тем, что эти расстройства диагностируются и лечатся
плохо, т. к. до настоящего времени мало сведений об основных ме-
ханизмах, лежащих в основе тревожности.
Серотониновая гипотеза формирования тревожности. Мно-
гие авторы полагают, что формирование тревожности связано
с особенностями состояния серотонинергнической (5НТ-) системы
(Crawford L. et al., 2013; Christian B. et al., 2013; Fox J., Lowry C., 2013;
Kauppila E. et al., 2013; Tanyeri P. et al., 2013), в том числе с особен-
ностями состояния ядер шва ствола мозга, с низким уровнем серо-
тонина в мозговой ткани, с особенностями экспрессии триптофан-
гидроксилазы и с наличием полиморфизма гена этого фермента,
с особенностями экспрессии транспортера серотонина и наличия
полиморфизма в его гене. К формированию тревожности имеют
отношение 5HT1A-, 5НТ2А-, 5НТ3- и 5НТ7-рецепторы (Р). Для этого
состояния характерен полиморфизм гена 5HT1A-Р и гена 5HT2A-Р.
Роль серотонинергических ядер шва в формировании тревож-
ных расстройств. Как известно (Araragi N. et al., 2013; Crawford L.
et al., 2013), ядра шва (nuclei raphes) представлены:
1) ядрами продолговатого мозга, в том числе nucleus raphe
obscurus, или темное ядро шва; nucleus raphes magnus, или большое
ядро шва; nucleus raphes pallidus, или бледное ядро шва;

151
 2) ядрами варолиева моста, включающими nucleus raphes pontis,
или мостовое ядро шва; nucleus sublingualis, или подъязычное ядро;
3) ядрами среднего мозга, включающими nucleus superior
centralis, или верхнее центральное ядро шва; nucleus raphes dorsalis,
или дорсальное ядро шва.
Полагают, что часть нейронов этих ядер имеет прямое отноше-
ние к формированию тревожности. Так, согласно представлениям
(Hale M. et al., 2012), полагают, что нейроны каудальной части
дорзальных ядер шва способствуют формированию тревоги, хотя
другие нейроны (например, нейроны вентролатеральной части
дорзальных ядер шва/вентролатерального серого околоводопро-
водного вещества), наоборот, ингибируют тревожно-панические
или подобные им реакции. При этом 5НТ-нейроны ядер шва нахо-
дятся под влиянием кортиколиберина, который продуцируется ней-
ронами гипоталамуса. Это важно для понимания механизма форми-
рования тревожности и аффективных расстройств. Полагают, что
5НТ-ядра шва, взаимодействуя с серотонин-чувствительными ней-
ронами префронтальной коры, определяют уровень тревожности.
Часть авторов считает, что тревожные расстройства вызваны
низким уровнем серотонина в мозговой ткани и в крови (Biskup C.
et al., 2012; Gellynck E. et al., 2013). Так, показано, что истощение
триптофана, при котором снижается уровень серотонина в мозге,
приводит к развитию тревожных состояний или усугубляет их. Кос-
венным доказательством низкого уровня серотонина, как причины
тревожных расстройств являются данные литературы о способно-
сти ингибиторов обратного захвата серотонина снижать тревож-
ность, т. е. проявлять анксиолитическую активность. Окситоцин,
повышая уровень серотонина в ядрах шва, уменьшает тревожность.
Аналогичная ситуация характерна при воздействии агониста бета3-
адренорецепторов (АР) препарата SR58611A.
Однако другие авторы полагают, что основной причиной раз-
вития тревожных расстройств является избыточное накопление
серотонина (Calabrese F. et al, 2013; Christian B. et al., 2013), т. к.
тревожность возрастает при нокауте гена транспортера серотонина,
т. е. у SERT-дефицитных мышей, или при наличии полиморфизма
гена транспортера серотонина у человека. Тревожность возрастает
на начальных этапах приема селективных ингибиторов обратного
захвата серотонина (Burghardt N., Bauer E., 2013). Наличие двух
противоположных точек зрения на роль серотонина говорит о том,
что тревожные расстройства могут формироваться как при сниже-
нии, так и при возрастании уровня серотонина в нейронах ядер
шва, что порождает разнообразие клинической картины тревож-
ных расстройств и объясняет низкую эффективность ингибиторов
обратного захвата серотонина у части пациентов с этой патологией.

152
Поэтому лечение тревожных расстройств должно строиться на ос-
нове оценки уровня серотонина в мозговой ткани и в крови.
Одним из веских доказательств причастности 5НТ-системы
к формированию тревожности являются данные литературы о вы-
сокой эффективности лечения тревожности с помощью ингибито-
ров обратного захвата серотонина. Отмечают (Marazziti D. et al.,
2012), что при лечении обсессивно-компульсивного расстройства
эффективны средневысокие дозы селективных ингибиторов об-
ратного захвата серотонина, например, кломипрамина (трици-
клического антидепрессанта с выраженной серотонинергической
активностью). При лечении панических расстройств эффективны
трициклические антидепрессанты, а также селективные ингиби-
торы обратного захвата серотонина и ингибиторы обратного за-
хвата серотонина и норадреналина (SNRIs), а при резистентности
к указанным препаратам эффективны бензодиазепины, например
алпразолам. Указывают также (Nischal A. et al., 2012) на высокую
эффективность антидепрессантов у пациентов с рецидивирующими
формами тяжелой тревоги, хотя есть мнение (Harmer C., 2008), что
антидепрессанты не могут непосредственно модулировать настрое-
ние и тревогу. Исходя из представлений о серотонине как ведущем
факторе формирования тревожности предложено для лечения этого
состояния использовать лиганды 5НТ-рецепторов, в том числе аго-
нисты 5HT1A-, 5НТ2А- или 5НТ3-рецепторов.
Роль других трансмиттерных систем в формировании тре-
вожных состояний. Наряду с представлениями о патогенезе тре-
вожных состояний в рамках серотониновой гипотезы в литературе
высказаны положения об участии в патогенезе тревожности нора-
дреналина, глутамата, ГАМК, глицина, эндоканнабиноидов, оксито-
цина, орексина, нейротензина, а также эстрогенов. Рассмотрим эти
данные.
Норадренергическая система. Полагают (Hamon M., Blier P.,
2013; Tanyeri P. et al., 2013), что норадренергическая система оказы-
вает двойное влияние на 5НТ-систему: либо положительное за счет
активации альфа1-адренорецепторов (АР), либо отрицательное —
за счет активации альфа2-АР. Установлено, что селективный аго-
нист бета3-АР, препарат SR58611A, повышая в мозге содержание
серотонина, снимает тревожность. Это подтверждается и в опытах
на мышах, в которых селективный агонист бета3-АР амибегрон сни-
жал тревожность, что обусловлено ростом уровня серотонина, т. к.
эффект амибегрона снимался блокаторами 5HT1A-, 5HT2A- и 5HT3-
рецепторов — соответственно препаратом WAY-100635, кетансе-
рином или ондансетроном. Таким образом, необходимо дальней-
шее уточнение роли различных АР в формировании тревожности,
особенно с учетом широкого применения адренергических средств

153
при патологии сердца, сосудов и бронхов, а также необходим поиск
адренергических препаратов для лечения тревожности.
Глутаматергическая система. Полагают, что она имеет прямое
отношение к формированию тревожности (Peterlik D. et al., 2016;
Jin C., Ma S., 2017; Maksymetz J. et al., 2017; Radulovic J. et al., 2018).
В частности, развитию тревожности способствует недостаточная ак-
тивация NMDA-, mGlu2/3- и mGlu8-рецепторов.
Действительно, активация NMDA-рецепторов снижает симпто-
мы страха у пациентов, страдающих тревожными расстройствами
и посттравматическим расстройством и тем самым уменьшает тре-
вожность, а блокада этих рецепторов, наоборот, усиливает тревож-
ность. При хронических стрессовых расстройствах тревожность
уменьшают активаторы mGlu2/3-рецепторов, аллостерические мо-
дуляторы mGlu8-рецепторов (препарат AZ12216052) и блокаторы
mGlu5- и mGlu7-рецепторов.
ГАМК-ергическая система. Недостаточная активация ионотроп-
ных ГАМКА-рецепторов, а также метаботропных ГАМКВ-рецепторов
может быть одной из причин формирования тревожности и чувства
страха (Дубровина Н. Т., 2016; Naffaa M. et al., 2017; Stephens D.
et al., 2017; Çiçek S., 2018; Bixo M. et al., 2018; Olsen R., 2018; Sigel E.,
Ernst M., 2018).
Действительно, положительные аллостеричекие модуляторы
ГАМКА-рецепторов снижают тревожность и чувство страха, в том
числе такой эффект оказывают бензодиазепины и этанол, а также
нейростероиды. При неэффективности лечения панических рас-
стройств трициклическими антидепрессантами или ингибиторами
обратного захвата серотонина могут быть эффективны бензодиазе-
пины, например алпразолам. Показано, что для мышей с нокаутом
альфа1-субъединицы ГАМКА-рецепторов характерна повышенная
тревожность, в то время как мыши, нокаутные по транспортеру
ГАМК, обнаруживают низкий уровень тревожного поведения. На-
рушение экспрессии альфа2-субъединицы ГАМКА-рецептора также
приводит к формированию тревожности. Склонность к развитию
тревожных состояний и развитию страха характерна для людей
с генетическими вариациями компоновки ГАМКА-рецептора.
Глицинергическая система. Полагают, что тревожные состоя-
ния могут быть связаны с недостаточной активностью тормозных
глицинергических синапсов (Burgos C. et al., 2016; Zafra F. et al.,
2017; Schaefer N. et al., 2018). Поэтому в качестве седативного сред-
ства предлагают использовать активаторы тормозных глицинерги-
ческих синапсов и/или ингибиторы транспортера глицина.
Липидергическая система. Многие авторы полагают, что
эндоканнабиноды, в том числе 2-арахидоноилглицерин (2-АG)
и N-арахидоноилэтаноламин (АЕА), а также каннабиноидные СВ1-
рецепторы причастны к формированию тревожных состояний

154
(Hillard C., 2017; Baggelaar M. et al., 2018; Ibarra-Lecue I. et al., 2018;
Ney L. et al., 2018; Sloan M. et al., 2018; Zou S., Kumar U., 2018). При
этом, по мнению одних, развитию тревожности способствует низ-
кий уровень содержания эндоканнабиноидов и/или недостаточ-
ность активации СВ1-рецепторов (Р). Так, показано, что с повы-
шением уровня АЕА проявление тревожности снижается. Однако,
по мнению других (M. Baggelaar, et al., 2018), роль эндоканнабинои-
дов в развитии тревожности более сложная, т. к. низкие концентра-
ции агонистов CB1-Р проявляют анксиолитический эффект, а высо-
кие — анксиогенный эффект, т. е. вызывают тревожность. Поэтому
блокада CB1-Р в зависимости от ситуации может либо усиливать
тревожность, либо, наоборот, уменьшать ее. Эти авторы полага-
ют, что в умеренных концентрациях 2-AG уменьшает тревожность,
а в больших (например, при стрессе) — повышает ее.
Очевидно, что необходимы дальнейшие исследования по опреде-
лению условий, при которых эндоканнабиноидная система может
быть эффективной фармакологической мишенью для лечения тре-
вожных расстройств.
В то же время установлено, что эндоканнабиноиды играют важ-
ную роль в профилактике тревожных состояний и постстрессовых
депрессий, т. к. являются компонентом стресс-лимитирующей си-
стемы, т. е. препятствуют повреждающему действию стресса; как
известно, активация СВ1-Р, а также СВ2-Р повышает устойчивость
к стрессу. Антистрессовое действие эндоканнабиноидной системы
объясняется уменьшением активности гипоталамо-гипофизарно-
адренокортикальной оси, уменьшением влияния симпатической
системы на висцеральные органы (за счет активации СВ1-Р), сни-
жением (за счет активации СВ2-Р) провоспалительной активности
иммунных клеток, которая возрастает при стрессе. Показано, что
при остром и хроническом стрессе уровень 2-АG и АЕА возрастает,
что способствует адекватной поведенческой реакции, уменьшению
негативных явлений стресса, а недостаточность эндоканнабино-
идной системы повышает риск развития посттравматических рас-
стройств и тревожности.
Окситоцинергическая система. Полагают, что недостаточная
продукция окситоцина или недостаточная эффективность актива-
ции окситоциновых рецепторов серотонинергических нейронов
ядер шва может быть одной из причин формирования тревожности
(Лопатина О. Л., 2017; Frijling J., 2017; Kritman M. et al., 2017; Lee H.
et al., 2017; Triana-Del Río R. et al., 2019).
Действительно, показано, что окситоцин способствует стиранию
памяти о страхе, снижает тревожность и чувство страха, т. е. прояв-
ляет свойства анксиолитика. Поэтому у пациентов с социально-тре-
вожным расстройством снижается уровень тревожности при повы-
шении продукции окситоцина. Это объясняется ростом продукции

155
серотонина в дорзальных ядрах шва. Поэтому для лечения тревож-
ных расстройств предлагается введение окситоцина.
Орексины, в том числе орексин А и орексин В, имеют отноше-
ние к формированию тревожности (Nevárez N., de Lecea L., 2018).
Нейротензин. На крысах показано, что при стрессе нейротензин
способствует формированию тревожного состояния (Normandeau C.
et al., 2018).
Эстрогены. В опытах на крысах показано, что эстрогены (нату-
ральные, в фазе проэструса, или искусственные, т. е. при введении
17-бета-этрадиола овариэктомированным крысам) снимают тре-
вожность и паническое состояние. Это объясняется повышением
активности триптофангидроксилазы, т. е. повышением синтеза се-
ротонина.
Обобщение. Таким образом, тревожность можно рассматривать
как мультипричинное расстройство эмоцио­нального состояния,
при котором имеет место, прежде всего, недостаточная эффектив-
ность серотонинергической системы, в том числе дисфункция серо-
тониновых 5HT1A-, 5 НТ2А-, 5НТ3- и 5НТ7-рецепторов, а также акти-
вация серотонинергических нейронов каудальных дорзальных ядер
шва, ответственных за формирование тревожности. Кроме того,
формированию тревожности способствует избыточная активация
альфа2-АР, недостаточная активация бета3-АР, недостаточная ак-
тивация NMDA-Р, mGlu2/3-Р и mGlu8-Р, недостаточная активация
ионотропных ГАМКА-Р и метаботропных ГАМКВ-Р, недостаточная
активация тормозных глицинергических рецепторов, недостаточ-
ная активность эндоканнабиноидных СВ1-рецепторов или, наобо-
рот, их избыточная активность, недостаточная продукция оксито-
цина или недостаточная эффективность активации окситоциновых
рецепторов серотонинергических нейронов ядер шва, избыточная
продукция нейротензина. Препятствуют развитию тревожного со-
стояния активация бета3-АР, а также активация ядерных рецепто-
ров эстрогенов.
Принципы терапии тревожных расстройств. Полагают, что
при тревожных расстройствах должны быть эффективны ингиби-
торы обратного захвата серотонина, лиганды серотониновых ре-
цепторов, селективные агонисты бета3-АР, блокаторы альфа2-АР,
агонисты NMDA-Р, положительные аллостерические модуляторы
метаботропных mGlu8-Р, бензодиазепины, этанол и нейростерои-
ды как положительные модуляторы ГАМКА-рецепторов, активаторы
тормозных глицинергических синапсов, окситоцин и эстрогены.
Многие авторы указывают на то, что помимо фармакологических
методов лечения тревожных расстройств могут быть эффективны
когнитивно-поведенческая терапия и другие варианты поведенче-
ской терапии.

156
 3.6. Суицидальные состояния
Считается, что самоубийство является одной из ведущих причин
смерти в мире (Ordaz S. et al., 2018). Депрессивное состояние, ко-
торое характерно почти для 15 % населения планеты, является ос-
новной причиной суицидального состояния (Zarate C. et al., 2013),
которое особенно характерно для подростков. Самоубийство явля-
ется основной проблемой общественного здравоохранения; напри-
мер, только в США каждый год 30 тысяч человек кончают жизнь
самоубийством, а среди подростков самоубийство является второй
по значимости причиной смерти. Показано (S. Young, 2013), что
уровень самоубийств в США и Южной Корее у людей, живущих
на больших высотах, выше, чем среди живущих на равнине; это
объясняется автором тем, что гипоксия вызывает метаболический
стресс, под влиянием которого уменьшается продукция серотонина
в мозге.
Этио­логия и патогенез суицидального состояния сложны и раз-
нообразны. Суицидальное поведение частично имеет наследствен-
ную природу (Antypa N. et al., 2013; Bortolato M. et al., 2013). Оно,
как правило, возникает на фоне глубокой и затяжной депрессии
(Albert P. et al., 2013; Zarate C. et al., 2013) или на фоне депрессивной
стадии биполярного заболевания. Вариантом суицидального пове-
дения является несуицидальное членовредительство, которое так-
же возникает на фоне низкого уровня серотонина, при котором на-
блюдается изменение эмоцио­нального состояния и импульсивность
(Fikke L. et al., 2013). Многие авторы полагают, что суицидальное
поведение является следствием серотонинергической дисфункции,
в том числе следствием снижения содержания серотонина в моз-
ге или на фоне низкой эффективности активации 5НТ1А-, 5НT1B-,
5HT2А, 5НТ2С-рецепторов (например, у жертв суицида в префрон-
тальной коре выявлены дефекты гена 5НТ2С-рецепторов). Причи-
нами низкого содержания серотонина, вероятно, является недо-
статочность синтеза серотонина из триптофана вследствие низкого
поступления в организм последнего, либо вследствие дисфункции
триптофангидроксилазы I или II, либо в результате дисфункции
транспортера серотонина, либо в следствие повышенного разруше-
ния серотонина под влиянием моноаминоксидазы А (МАО-А) и/или
катехол-О-метилтрансферазы (КОМТ).
В целом, однако, остается неясным различие в изменении уров-
ня серотонина и 5НТ-рецепторов при депрессии и биполярном рас-
стройстве, с одной стороны, и при суицидальном поведении, с дру-
гой стороны — во всех этих случаях направленность изменения
5НТ-системы примерно одинакова. Не исключено, что различия
определяются количественными изменениями, либо селективным
изменением функцио­н альной активности тех или иных 5НТ-

157
рецепторов. Возможно, что в формировании суицидального состоя-
ния помимо серотонина дополнительно принимают участие те ней-
ромедиаторы, которые не играют подобной роли при депрессии.
Для профилактики суицидального состояния и суицида рекомен-
дуется проведение лечения депрессий с помощью антидепрессантов
(Nischal A. et al., 2012). Но при этом вопрос о применении ингиби-
торов обратного захвата серотонина (флуоксетина, эсциталопрама
и пароксетина) дискуссионен, т. к. наряду с положительным эффек-
том отмечен и отрицательный. Предполагают, что лечение суици-
дального состояния антидепрессантами необходимо дополнить при-
емом пищи, богатой триптофаном, а также облучением солнечным
светом, т. к. кожа под влиянием солнечных лучей способна повы-
шать синтез серотонина, что снижает риск психических заболева-
ний (Sansone R. et al., 2013). Для диагностики склонности к суици-
дальному поведению, вероятно, информативен анализ параметров
слуховых вызванных потенциалов, т. к. при суицидальном поведе-
нии они снижены (Kim D., Park Y., 2013).

3.7. Агрессивное состояние. Агрессивность

Агрессивность (лат. aggressio — нападать) — это одно из патоло-
гических состояний эмоцио­нальной сферы, являющееся вариантом
патологического аффективного состояния (Mann J., 2013; Moul C.
et al., 2013; Vetulani J., 2013; Кудрявцева Н. Н., 2015; Маркель А. Л.,
2016). Агрессивность — это устойчивая характеристика субъекта,
отражающая его предрасположенность к поведению, целью кото-
рого является причинение вреда окружающему, либо подобное
аффективное состояние (гнев, злость). Под агрессивностью также
понимают свойство личности, выраженное в предпочтении исполь-
зования насильственных методов для достижения своих целей. Ина-
че говоря, агрессивность — это готовность проявлять агрессию, т. е.
насильственный захват так называемых ресурсов, к которым отно-
сят еду, полового партнера, власть, доход, престиж, территорию,
психологический комфорт.
В литературе активно обсуждаются биосоциальные основы агрес-
сивности и агрессивного поведения, в том числе вклад генетиче-
ских, эпигенетических и средовых факторов. Часть авторов придер-
живается представления о том, что агрессивность присуща человеку,
как и другим представителям животного мира, и она обусловлена
наличием генов агрессивности, или агрессии. При этом агрессия
является одним из базовых инстинктов. Среди сторонников этого
представления — Зигмунд Фрейд и Конрад Лоренц. Другие авторы
отрицают генетическую обусловленность агрессивности человека,
полагая, что она является результатом воспитания. Среди них такие
известные исследователи, как Бeррес Скиннер и Эрих Фромм.

158
 В настоящее время доказано наличие генов агрессивности,
но при этом показано, что агрессия человека в обычной жизни,
как правило, связана с наличием некоторых нейропсихических за-
болеваний, например таких, как шизофрения, биполярный психоз,
психопатия, болезнь Альцгеймера и т. д., а у людей с нормальной
психикой агрессия чаще всего провоцируются какими-то внешни-
ми обстоятельствами, требующими защиты себя и своих близких
как от физической, так и от вербальной угрозы. Но в этих случаях
характер агрессивного поведения может зависеть от многих факто-
ров, в том числе от воспитания человека и его генотипа.
Признано, что генетическая обусловленность агрессивного по-
ведения подвергается модификации, особенно в раннем детстве
(в том числе под влиянием стресса), а в основе ее лежат эпигенети-
ческие процессы. При этом модификации подвергаются различные
гены, в том числе гены нейротрофического фактора мозга (BDNF),
аргинин-вазопрессина, кортиколиберина, глутаматдекарбоксила-
зы-1, транспортера дофамина, серотониновых рецепторов, т. е. ге-
нов, которые являются непосредственными регуляторами поведе-
ния, включая агрессивное поведение. У взрослых людей результаты
эпигенетических изменений, в частности метилирования генов,
под влиянием неблагоприятных условий раннего детства можно
оценить, исследуя клетки периферических тканей (эпителий слизи-
стой полости рта, лимфоциты). Такие изменения были обнаружены
у людей, выросших в неблагоприятных социально-экономических
условиях, у людей, переживших в детстве состояние стресса. Такое
влияние стресса объясняется тем, что гормоны стресса, в частно-
сти кортиколиберин, глюкокортикоиды, катехоламины, индуци-
руют эпигенетические процессы (в том числе метилирование ДНК
и гистонов), которые, преимущественно, затрагивают гены белков
5НТ-системы. Например, курение матери во время беременности
(пренатальный стресс плода) является одной из причин повышен-
ной агрессивности выношенного ею ребенка. При этом нарушается
синтез серотонина во фронтальной коре, что повышает вероятность
метилирования промотора гена серотонинового транспортера.
Относительно физио­логических механизмов, лежащих в основе
формирования агрессии и агрессивного поведения, считается, что
ключевую роль в них играет 5НТ-система. Однако вопрос о конкрет-
ном участии этой системы в формировании агрессивности авторы
трактуют по-разному. Часть авторов полагает, что серотонин явля-
ется индуктором формирования агрессии как эмоцио­нального со-
стояния (Zimmermann M. et al., 2012; Duke A. et al., 2013), т. к. при
агрессивном поведении, согласно их данным, содержание серотони-
на в тканях мозга и в крови повышено. Однако другие авторы пола-
гают, что серотонин, наоборот, тормозит проявление агрессивности
и поэтому его содержание возрастает при агрессии (Vetulani J. 2013,

159
Кудрявцева Н. Н., 2015). Это представление основано на гипотезе
о нейроэндокринной триаде, обеспечивающей проявление агрессии
(Casto K., Edwards D., 2016; Carré J., Archer J., 2018; Denson T. et al.,
2018). Согласно этой гипотезе, тестостерон активизирует подкор-
ковые области мозга, благодаря чему формируется агрессия, а се-
ротонин совместно с кортизолом противодействуют тестостерону,
уменьшая его проагрессивное действие. Показано, что роль тесто-
стерона у человека выражена не в такой степени как у животных
(Carré J., Archer J., 2018), но она характерна и для мужчин, и для
женщин (Denson T. et al., 2018). В частности, полагают, что нейроны
серотонинергических ядер взаимодействуют с серотонинчувстви-
тельными нейронами префронтальной коры и тем самым регули-
руют уровень агрессивности. Когда содержание серотонина в ней-
ронах ядра шва падает, то степень их влияния на нейроны коры
уменьшается, что приводит к росту агрессивности. Полагают, что
нарушение сна снижает способность серотонина и кортизола про-
тиводействовать развитию агрессии.
Сторонники представления о роли серотонина как сдерживаю-
щего агрессию фактора полагают, что агрессивность формируется
вследствие дефицита серотонина в мозговых структурах, т. к. по-
вышение уровня серотонина в мозге, в том числе с использовани-
ем ингибиторов обратного захвата серотонина, уменьшает прояв-
ление агрессивности. При этом полагают, что причиной снижения
уровня серотонина может быть недостаточность синтеза серотони-
на вследствие полиморфизма гена триптофангидроксилазы, либо
вследствие низкого уровня обратного захвата серотонина по причи-
не полиморфизма гена транспортера серотонина, либо вследствие
быстрого разрушения серотонина с участием МАО-А вследствие по-
лиморфизма гена этого фермента.
Отдельные авторы говорят о том, что для индукции агрессии
уровень серотонина должен снижаться не во всех регионах мозга,
а лишь в тех, которые имеют прямое отношение к формированию
агрессивного поведения. Еще одним вариантом представления
о серотонине как факторе, противодействующем формированию
агрессивного поведения, является утверждение о том, что агрессия
формируется не в связи со снижением уровня серотонина в мозге
и крови, а по причине снижения эффективности активации 5НТ-
рецепторов. В частности, высказано представление о том, что
причиной агрессивности может быть низкая экспрессия 5HT1A-,
5HT1B- и 5НТ2А-рецепторов. Причиной же низкой экспрессии этих
рецепторов, вероятно, является наличие полиморфизма в гене этих
рецепторов.
Помимо 5НТ-системы и андрогенов к формированию агрессив-
ного поведения, вероятно, причастны и другие трансмиттерные си-
стемы, в том числе норадренергическая, глутаматергическая, окси-

160
тоцинергическая и др. При этом показано, что повышают агрессию
норадренергические и дофаминергические нейроны, а сдерживают
ее глутамат, кортиколиберин, кортизол, аргинин-вазопрессин, окси-
тоцин, нейропептид Y, опиоидные гормоны, эстрогены, прогестерон.
Действительно, сообщается (Strobel C. et al., 2014; Satoh A.,
Iijima K., 2017), что аксоны норадренергических нейронов голубого
пятна плотно иннервируют миндалевидное тело (амигдалу), кото-
рое является ключевой структурой в формировании эмоций. При
ее активации повышается агрессивность. Неслучайно в популяр-
ной литератре норадреналин называют гормоном ярости, а адрена-
лин — гормоном страха.
Сообщают, что избыточное выделение дофамина, возникающее
при активации D1-рецепторов, может приводить к агрессии, т. к.
у мышей полное отсутствие МАО-А способствует формированию
агрессивного поведения (Циркин В. И. и соавт., 2010).
Полагают (Liu J. et al., 2018), что глутамат, активируя GluD1-
рецепторы, препятствует агрессивному поведению, а мыши, дефи-
цитные по GluD1-рецептору, характеризуются гиперагрессивностью.
В отношении окситоцина известно, что, воздействуя на нейроны
миндалины и других структур эмоцио­нального мозга, он снижает
агрессивность и вегетативную реакцию, возникающую при агрес-
сии, тем самым окситоцин тормозит агрессивное поведение самцов
и лактирующих самок (Григорьева М. Е., Голубева М. Г., 2010). Од-
нако при некоторых обстоятельствах у женщин окситоцин может
усиливать агрессию, повышая реактивность на провокацию и одно-
временно снижая восприятие опасности (Denson T. et al., 2018).
Роль кортизола, вероятно, состоит в том, что он повышает воз-
можность использования триптофана для синтеза серотонина
(Höglund E. et al., 2019). Поэтому при хроническом стрессе агрес-
сивность снижается, а снижение уровня кортизола повышает веро-
ятность агрессивного поведения у женщин.
Относительно эффективности лечения агрессивности ингиби-
торами обратного захвата серотонина имеются лишь единичные
сообщения. Очевидно, что в агрессивном состоянии перспективно
применение триптофана как предшественника серотонина, а также
адренергических и дофаминергических средств, опиоидов, оксито-
цина и вазопрессина, кортизола (Кудрявцева Н. Н., 2015; Höglund E.
et al., 2019).

3.8. Биполярное расстройство,

или маниакально-депрессивный синдром
Биполярное расстройство, для которого характерна смена ма-
ниакальной или гипоманиакальной фазы на депрессивную фазу,

161
встречается у 0,4—1,6 % людей. Многие авторы полагают, что осно-
ву этого заболевания составляет дисфункция серотонинергической
системы (Gellynck E. et al., 2013; Jiang H. et al., 2013; Mann J., 2013;
Nugent A. et al., 2013; Perveen T. et al., 2013), в том числе в резуль-
тате снижения эффективности активации 5HT1A-, 5HТ2А- и 5НТ2С-
рецепторов (Р). Предполагают, что причиной этого снижения, ве-
роятно, является уменьшение экспрессии указанных рецепторов,
в том числе под влиянием стрессорного воздействия и кортизола.
Не исключается и наличие полиморфизма в генах этих рецепто-
ров. Другой причиной низкой эффективности активации 5HT 1A-Р,
5HТ2А-Р и 5НТ2С-Р может быть сниженный уровень серотонина,
который возникает под влиянием дисфункции транспортера серо-
тонина, в том числе вследствие наличия у гена транспортера по-
лиморфизма и/или вследствие снижения активности триптофан-
гидроксилазы, или вследствие повышенной (за счет полиморфизма
гена) активности альдегиддегидрогеназы 2, которая принимает
участие в метаболизме серотонина.
В настоящее время доказана высокая эффективность хлористого
лития при биполярном расстройстве. Положительный эффект ли-
тия при этом заболевании открыл австралийский врач Джон Кэйд,
который наблюдал за поведением коров, получавших с исследова-
тельской целью литий. Оказалось, что такие животные были чрез-
мерно спокойные. В 1949 г. он впервые применил карбонат лития
для лечения 10 маниакальных больных. До настоящего времени
хлористый литий — один из лучших препаратов для лечения этого
заболевания. Первоначально эффект лития объясняли увеличением
обратного поглощения дофамина и норадреналина. Недавно было
показано, что высокая эффективность лития является следствием
того, что литий повышает экспрессию 5HT1A-рецепторов. Эти дан-
ные доказывают важную роль дисфункции 5НТ-системы в форми-
ровании биполярного расстройства. Вместе с тем следует отметить
отсутствие в литературе данных об эффективности использования
при лечении биполярного расстройства селективных ингибиторов
обратного захвата серотонина, хотя, исходя из представлений о де-
фиците серотонина как одной из причин формирования биполярно-
го расстройства, их применение должно быть весьма эффективным.
Нет также сведений об эффективности применения селективных
агонистов 5HT1A-Р, 5HТ2А-Р и 5НТ2С-Р. Вместе с тем, в ряде работ
авторам не удалось показать причастность 5НТ-системы к фор-
мированию биполярного расстройства. В частности, отмечено
(R. Hoekstra et al., 2006), что изменение в содержании триптофана,
а следовательно, и в содержании серотонина, не имеет значения
для формирования маниакальной фазы у пациентов с биполярным
расстройством. Вероятность наличия полиморфизма гена трипто-

162
фангидроксилазы 2 и гена 5HT2A-Р у пациентов с биполярным рас-
стройством была такая же, как в контрольной группе. Все это ста-
вит вопрос о роли других трансмиттерных систем в формировании
биполярного расстройства, в том числе холинергической системы
(Baranowska U., Wiśniewska R., 2017), пуринергической системы
(Burnstock G. 2017), газотрансмиттерной системы, в частности ок-
сида азота (Shefa U. et al., 2018), липидергической системы, в том
числе ПГЕ2  и ПГФ2альфа (Ong W. et al., 2015) и, вероятно, других си-
стем.
Так, при биполярном расстройстве выявлено снижение экспрес-
сии и функции альфа7-никотиновых холинорецепторов, или альфа7-
Н-ХР (Baranowska U., Wiśniewska R., 2017), в связи с чем авторы го-
ворят о перспективности использования агонистов и позитивных
аллостерическиех модуляторов этого рецептора.
При биполярном расстройстве повышена экспрессия пуринового
P2X7-рецептора в микроглии, а также при этом состоянии (в мани-
акальной фазе) повышается концентрация мочевой кислоты в сы-
воротке крови, что указывает на высокий уровень образования
пуринов в организме в этот период. Косвенно, это означает, что вы-
деляемый АТФ индуцирует воспаление в мозге за счет активации
P2X7-рецептора в микроглии. Поэтому предлагается блокировать
пуриновый обмен и тем самым снизить образование АТФ и воспа-
лительный процесс в мозге, который и порождает маниакальную
фазу (Burnstock G., 2017). Как известно, существуют ингибиторы
пуринового обмена, которые уже много лет используются при ле-
чении подагры, например, аллопуринол как ингибитор ксантинок-
сидазы.
Сообщают, что избыточное образование оксида азота имеет от-
ношение к формированию биполярного расстройства, хотя выявить
четкую зависимость эмоцио­нального состояния от уровня продук-
ции NO и от эффективности лечения пациентов ионами лития пока
не удалось (Shefa U. et al., 2018).
Сообщают, что при биполярном расстройстве в ткани мозга
повышено содержание ПГЕ2  и ПГФ2альфа и повышена активность
изоформ фосфолипазы А2 (Ong W. et al., 2015). Это подтверждает
представление (Burnstock G., 2017) о биполярном расстройстве как
следствии воспалительного процесса в мозге. Таким образом, во-
прос об участии серотонинергической системы и других трансмит-
терных систем в формировании биполярного расстройства остается
открытым.
В заключение этой главы отметим, что представленный в ней
материал углубляет представление о физио­логических механиз-
мах формирования эмоцио­нального состояния у человека, но при
этом он не претендует на клинический разбор нарушений эмоцио­

163
нального состояния, а рекомендации современных авторов о ме-
тодах лечения представлены как перспектива клинического при-
менения этих методов, которое, однако, возможно лишь после
тщательной многоцентровой апробации, проводимой в соответ-
ствии с требованиями доказательной медицины.
 Глава 4 .

Физиологические основы речи

4.1. Введение в проблему
Основное отличие человека от животных. Человек отличается
от животного наличием речи, т. е. способности выражать свое вну-
треннее состояние с помощью слова или совокупности слов. В про-
цессе эволюции произошел революционный скачок, позволивший
живой материи перейти на принципиально новый уровень обобще-
ния в виде собранных в определенной последовательности симво-
лов — звуков (а на последующих этапах эволюции — букв).
Человек дал себе много определений. Самое распространенное:
Homo sapiens — человек разумный. В понимании К. Линнея это оз-
начало, что человек возвышается над животным миром и в своих
поступках руководствуется разумом, проявляя способность к взаи-
модействию, предвидению и вообще мудрость, характерную только
для этого вида.
Homo ludeus — человек игривый. Это определение дошло до нас
от древних римлян как выражение той мысли, что идеалом для на-
шего рода, самым прекрасным, наиболее разумным и желанным за-
нятием является игра — даже тогда, когда речь идет о работе.
Homo socialis — человек общественный; это определение ближе
всего соответствует сути. Оно содержит указание на важную осо-
бенность человека, в развитии которого определяющим являются
не био­логические факторы, а социальные.
Homo culturalis — человек культурный; по определению Парнера
и Дж. Гибсона, это такой вид, который, выделившись из животного
мира, создает культуру — нечто такое, что развивается, сохраняется
и передается из поколения в поколение. Культура же является ре-
зультатом речи письменной и устной, а также особого интеллекта.
Речь и язык являются настолько характерными свойствами чело-
века, что, пожалуй, наиболее точное название нашего вида было
бы человек говорящий — Homo dicеns. В этом определении подчер-
киваются различия между высшей нервной деятельностью живот-
ных и человека.
Ф. Энгельс так писал о различиях мозга человека и животных:
«Сначала труд, а затем и вместе с ним членораздельная речь яви-

165
лись двумя главными стимулами, под влиянием которых мозг обе-
зьяны постепенно превратился в человеческий мозг». И. П. Павлов
отмечал, что «в развивающемся животном мире на фазе человека
произошла чрезвычайная прибавка к механизмам нервной дея-
тельности — возникла речевая функция, внесшая новый принцип
в деятельность больших полушарий». По образному выражению
И. П. Павлова, «слово сделало нас людьми».
Две сигнальные системы действительности. Животное вос-
принимает окружающий мир в результате воздействия на него ма-
териальных факторов (раздражителей). На основе этих воздействий
у животного формируются безусловные или условные рефлексы. Со-
вокупность этих конкретных сигналов внешнего мира И. П. Павлов
предложил называть первой сигнальной системой действительно-
сти. Систему нейронов мозга, воспринимающих эти сигналы и фор-
мирующих ответные реакции на них, он рассматривал в качестве
материальной основы первой сигнальной системы. В настоящее
время термин «первая сигнальная система» (как и термин «вторая
сигнальная система») трактуется многозначно — это и сами сигна-
лы, и структуры, воспринимающие их, и процессы, происходящие
в этих структурах при обработке сенсорных сигналов. Очевидно,
целесообразно дифференцировать эти понятия. Можно считать,
что первая сигнальная система — это совокупность нейронов коры
больших полушарий, принимающих участие в обработке всех кон-
кретных сенсорных сигналов внешней и внутренней среды. Сами
эти сигналы можно называть сигналами первой сигнальной систе-
мы. Анализ сенсорных сигналов в этой системе — это процессы пер-
вой сигнальной системы. В первой сигнальной системе все формы
поведения, включая способы и средства взаимного общения, бази-
руются исключительно на непосредственном восприятии действи-
тельности и реакции в ответ на непосредственные (натуральные)
раздражители. Первая сигнальная система обеспечивает формы
конкретно-чувственного отражения.
Человек воспринимает внешний мир так же, как и животные —
на основе деятельности первой сигнальной системы. Но помимо
этого человек воспринимает его и на основе деятельности второй
сигнальной системы действительности, специфическим раздражи-
телем которой является слово с заложенным в него смыслом, сло-
во, которое обозначает предметы и явления окружающего мира.
Под второй сигнальной системой действительности И. П. Павлов
понимал совокупность словесных раздражителей, а также нервные
процессы, возникающие в больших полушариях головного мозга
в результате сигнализации окружающего мира речевыми обозна-
чениями предметов и явлений природы, раздражающими органы
чувств (анализ и синтез слов, обладающих смыслом). В предлагае-
мой нами трактовке — вторая сигнальная система — это совокуп-

166
ность нейронов, участвующих в восприятии слова как сигнала сиг-
налов, т. е. как сигнала второй сигнальной системы.
Значение слова как условного сигнала для животных и чело-
века. Для животного слово представляет собой набор звуковых волн
и является раздражителем первой сигнальной системы, на который
можно выработать условный рефлекс, однако слово для животного
не несет смысловой нагрузки. Например, если выработать услов-
ный слюноотделительный рефлекс у собаки и человека на звонок
и должным образом закрепить его, а затем звучание звонка заме-
нить словом «звонок», то у человека слюноотделение произойдет,
а у собаки нет. Для человека звучание звонка (конкретный раздра-
житель) и слово «звонок» (обозначение конкретного раздражителя
или абстракция от реального раздражителя) одинаковы в качестве
условных раздражителей. Для собаки слово «звонок» — набор зву-
ковых волн.
У человека слова приобретают смысл в результате возникнове-
ния прочной связи в коре больших полушарий между центрами
возбуждения, возникающими под воздействием конкретных сигна-
лов окружающего мира, и центрами возбуждения, возникающими
на слова, обозначающие конкретные раздражители. Таким образом,
слова приобретают смысл на основе механизма установления ус-
ловно-рефлекторных связей в коре больших полушарий головного
мозга. В результате образования таких связей слова могут заменить
конкретные раздражители окружающей среды, становясь их сим-
волами. Таким образом, слово, обладающее смыслом, является аб-
стракцией конкретного раздражителя, его символом, заменителем.
И на этот заменитель можно вырабатывать бесконечное количество
условных рефлексов.
В речи используются слова (для человека) как раздражители вто-
рой сигнальной системы, обладающие еще очень важной особенно-
стью, — они имеют обобщающее значение.
Различают обобщения по звучанию и по смыслу. Обобщения
по звучанию есть и у животных. Например, у собак вырабатывают-
ся условные двигательные рефлексы на словесные раздражители,
которые для них служат непосредственными сигналами. Сходные
слова по звучанию и даже отдельные звуки вызывают у собаки дви-
гательный условный рефлекс: она ложится не только на слово «ло-
жись», но и на слог «жи» и любое другое слово, в котором акцент
делается на звук «ж». Специфическая для человека форма обобще-
ния осуществляется по смысловому значению слова, поэтому испы-
туемые одинаково реагируют на слово «врач» и «доктор», «дорожка»
и «тропинка» и т. д.
Обобщение может быть разной степени:
1) слово заменяет отдельный предмет, например, конкретный
стол;

167
 2) слово «стол» — это символ нескольких однородных предме-
тов (письменный, столовый, журнальный и т. д.);
3) слово — символ нескольких разнородных предметов: ме-
бель — значение этого слова более широкое, оно включает в себя
характеристики предшествующих определений, т. е. является аб-
стракцией все возрастающего порядка;
4) в слове может быть и еще более широкое обобщение, вклю-
чающее ряд предыдущих обобщений, например, слово вещь.
Создание обобщений расширяет границы абстрактного мыш-
ления — в количественном отношении словесные раздражители
значительно превышают раздражители материальные. В результа-
те этого вторая сигнальная система начинает занимать доминиру-
ющее положение над деятельностью первой сигнальной системы
у человека. Обе сигнальные системы у человека находятся в орга-
нической связи.
Взаимодействие между первой и второй сигнальными си-
стемами. Считается, что первая и вторая сигнальные системы
функционируют в полном взаимодействии. Его можно проследить
на примере выработки условных рефлексов, где в качестве индиф-
ферентного сигнала используется конкретный сигнал, либо его
словесный заменитель. Так, если у человека выработать условный
рефлекс на звучание звонка, то при замене этого сигнала на слово
«звонок» рефлекс сразу же, при первом предъявлении слова будет
воспроизводиться. Это означает, что имеет место иррадиации воз-
буждения из первой сигнальной системы во вторую и обратно.
О взаимодействии двух систем говорит и наличие реципрокных
(индукционных) отношений между ними. Например, попытка вы-
работать условный рефлекс на звучание звонка во время решения
человеком арифметической задачи будет безуспешной, вследствие
того, что при активном функционировании второй сигнальной си-
стемы реципрокно тормозится деятельность первой сигнальной си-
стемы. Но в жизни могут встречаться и такие случаи, когда раздра-
жители двух систем — словесный эквивалент и физический объект
внешней среды будут оказывать на организм противоположное воз-
действие. Например, у человека выработан положительный пище-
вой рефлекс на звонок. После закрепления рефлекса одновременно
с включением звонка произносится словесное отрицание звучания
звонка — «Нет звонка». В данной ситуации возникает встречная де-
ятельность двух сигнальных систем или, как говорил И. П. Павлов,
возникает «сшибка» нервных процессов. В этом случае решение во-
проса о реализации ранее выработанного рефлекса зависит от соот-
ношения между двумя сигнальными системами у данного человека:
если преобладает первая сигнальная система (образное мышление),
то рефлекс будет проявляться; если вторая — (т. е. для человека бо-

168
лее значимо слово, чем воздействие конкретного фактора внешней
среды), то он не возникнет.
После классических работ И. П. Павлова в физио­логии, психо-
логии и психофизио­логии были накоплены данные, позволяющие
в определенной степени понять вопрос о том, что такое речь, како-
вы физио­логические механизмы, лежащие в основе этого сложней-
шего психического процесса составляющего основу сознания.
Речь и язык. Речь — это основная форма сознания людей, кото-
рая представляет собой исторически сложившийся способ общения
людей с помощью звуковых и зрительных знаков, т. е. посредством
языка. Можно также сказать, что речь — это практическое приме-
нение человеком языка в целях общения с другими людьми. Язык —
это система словесных знаков, необходимых для человеческого об-
щения и мышления. В настоящее время в мире насчитывается более
5000 языков. Каждый язык имеет свой набор звуков, букв, слов, сло-
восочетаний, свою структуру и свои законы, что в целом диктует
систему фонетических, лексических, грамматических и стилисти-
ческих правил. В каждом языке смысл слов, а также правила язы-
ка являются структурой и объемом памяти, т. е. информационным
тезаурусом (богатством) индивида, который он приобретает в про-
цессе общения, прежде всего в семье. Смысловая структура языка
содержится в семантическом тезаурусе в форме определенного се-
мантического кода.
Функции речи. Речь существенно дополняет способность чело-
века к восприятию окружающего мира на базе первой сигнальной
системы, составляя ту «чрезвычайную прибавку» к высшей нервной
деятельности, о которой говорил И. П. Павлов, отмечая принципи-
ально важное различие высшей нервной деятельности (ВНД) чело-
века по сравнению с ВНД животных. Люди используют речь, прежде
всего, для обмена мыслями, сообщениями, приказами, пережива-
ниями.
Следует, однако, заметить, что в общении люди интенсивно
используют мимику и жесты. По некоторым данным, в процессе
общения информация, передаваемая словом, занимает лишь 7 %
от общего объема, 38 % приходится на долю интонационных ком-
понентов и 55 % занимают невербальные коммуникативные сиг-
налы. Среди когнитивных процессов речь занимает особое место,
поскольку, включаясь в разнообразные познавательные акты (мыш-
ление, восприятие, ощущение), она способствует «оречевлению»
получаемой человеком информации.
Таким образом, в широком понимании речь выполняет комму-
никативную функцию, а также обеспечивает понятийные процессы.
Кроме того, благодаря речи человек способен вырабатывать разно­
образные условные рефлексы, что также существенно расширяет
его адаптивные возможности.

169
 Виды речи. Речь — это разноэлементный и многозвенный
психофизио­логический процесс. Она включает в себя три основных
звена: восприятие речи, ее продуцирование и центральное звено,
именуемое «внутренней речью». Различают два основных вида
речи: внешнюю и внутреннюю речь. Внешняя речь бывает устной
и письменной. Устная речь является средством непосредственно-
го прямого общения, а письменная речь позволяет накапливать
знания и является средством опосредованного общения во време-
ни и в пространстве. Устная (экспрессивная, или моторная), речь
в большинстве случаев — диалогическая, реже — монологическая.
По сравнению с точной и развернутой формой письменной речи,
устная речь характеризуется сокращениями. В ней большое значе-
ние имеет интонационная сторона, мимика, жесты, которые могут
существенно определять смысл произносимых слов. Монолог — это
сложная форма речи, которая развивается позднее диалогической
речи.
Внутренняя речь («немая речь», «речь для себя», «молчаливое об-
думывание») не предназначена для сообщения. Ее рассматривают
как результат эволюции эгоцентрической речи ребенка, как след-
ствие постепенного отмирания ее звучащей стороны, вокализации.
Внутренняя речь, как отмечал Л. С. Выготский, выражает способ-
ность «мыслить словами», представлять их вместо того, чтобы про-
износить, оперировать образом слова вместо самого слова; вну-
тренняя речь не есть речь минус звук, а своеобразная по строению
и способу функционирования речь. Ее характерные особенности —
отрывочность, фрагментарность, бессвязность, сокращенность
по сравнению с внешней речью. При переводе внутренней речи
во внешнюю происходит не просто вокализация, а переконструи-
рование в синтаксически расчлененную, развернутую и понятную
для других речь.
Свойства речи. Выделяют четыре основных свойства речи: со-
держательность, понятийность, выразительность и воздействен-
ность. Содержательность отражает объем выраженных мыслей,
чувств и побуждений; с этой точки зрения речь может быть содер-
жательной или поверхностной. Понятийность речи означает уме-
ние говорящего использовать краткие, синтаксически правильно
построенные предложения, умение следить за логикой изложения.
Выразительность речи определяется эмоцио­нальной насыщенно-
стью (речь яркая или тусклая), ясностью и отчетливостью произно-
шения, правильным акцентированием и правильной интонацией,
использованием метафор, сравнений, эпитетов, гипербол. Воздей-
ственность речи отражает степень влияния речи на мысли, чувства
и волю других людей, их убеждения и поведение.
Физическая характеристика устной речи. Нормальная гром-
кость речи — в пределах 40—70 дБ, а средняя частота — 125 Гц.

170
У людей с очень громким голосом интенсивность звука достигает
90 дБ, а частота — 152—180 Гц. Крик — это очень интенсивный
звук, достигающий 100 дБ и частоты 173—1254 Гц. Считается, что
речь слышна в том случае, если она громче окружающего шума
на 6 дБ. У мальчиков и девочек постепенно частота звуков голоса
снижается с 400 Гц до 125 и 205 Гц соответственно; преимуществен-
но, это снижение происходит в период полового созревания. Сред-
ний говорящий способен передавать 2—300 слов в минуту, а миро-
вой рекорд превышает 600 (Moberget T., Ivry R., 2016). В среднем
человек говорит 10—11 минут в день. Среднее предложение звучит
около 2,5 секунд. При этом вербальный (словесный) компонент раз-
говора занимает около 35 %, а невербальный — 65 %. Считают, что
с помощью слов передается в основном информация, а с помощью
жестов — различное отношение к этой информации, при этом ино-
гда жесты могут заменять слова.
Терминология. В литературе, касающейся вопросов речи, неред-
ко используются слова латинского или греческого происхождения.
Приведем некоторые из них:
1) lexis (гр.) — слова, речь; лексика — чтение (слов, предложе-
ний); алексия — нарушение чтения;
2) grahpo (гр.) — писать, изображать; аграфия — нарушение
способности писать правильно по смыслу или форме при сохран-
ности двигательной функции руки;
3) сalculo (лат.) — считать; калькуляция — оперирование циф-
рами, арифметический счет; акалькулия — нарушение счета;
4) lalia (гр.) — речь; алалия — нарушение речи у детей, подобно
афазии у взрослых;
5) phasis (гр.) — речь; афазия — нарушение речи, характери-
зующееся полной или частичной утратой способности понимать
чужую речь, или пользоваться словами и фразами для выражения
своих мыслей при сохранности функции артикулярного аппарата
и слуха.
При этом различают моторную (нарушение устной речи), сен-
сорную (утрата способности понимания речи) и амнестическую
(нарушение способности называть предметы при сохранении воз-
можности их охарактеризовать).

4.2. Физиологические основы речи

Общие представления о механизмах речи. Речь основана
на работе различных механизмов, среди которых можно условно
выделить мозговые и периферические. К мозговым относят соб-
ственно систему речи, или вербальную систему, благодаря которой
реализуется суть речевого процесса. Именно работа этой системы

171
до настоящего времени представляет наименее разработанную об-
ласть нейрофизио­логии. Кроме того, к мозговым механизмам сле-
дует отнести и сенсорные системы, прежде всего слуховую, зритель-
ную, тактильную и двигательную, с помощью которых происходит
опознание и порождение речевых сигналов.
Способность человека к анализу и синтезу звуков речи тесно свя-
зана с развитием фонематического слуха, т. е. слуха, обеспечиваю-
щего восприятие и понимание фонем данного языка. К перифери-
ческим механизмам относят периферические системы обеспечения
внешней, в том числе устной и письменной речи. Устная речь — это
сложнейший физио­логический акт, при котором за счет артикуля-
ции и фонации произносятся в определенной последовательности
звуки — фонемы, слова и предложения, несущие в себе соответству-
ющий смысл. Произношение отдельных звуков (артикуляция) и оз-
вучивание слов (фонация) осуществляется благодаря согласованной
деятельности мышц языка, губ, мягкого неба, глотки, гортани, ды-
хательной мускулатуры. Все это составляет речедвигательный аппа-
рат, обеспечивающий звуковую организацию речи. В отдельности
каждые из этих мышц выполняют свои самостоятельные функции,
например захват и заглатывание пищи, благодаря функционирова-
нию соответствующих центров.
Среди систем, участвующих в фонации, выделятют три основные
системы. Это:
1) энергетическая система дыхательных органов, необходимая
для возникновения звука (легкие и главная дыхательная мышца —
диафрагма);
2) генераторная система — звуковые вибраторы, при колебании
которых образуются звуковые волны (голосовые связки гортани как
тоновый вибратор, а также щели и затворы, получающиеся во рту
при артикуляции);
3) резонаторная система (носоглотка, череп, гортань и грудная
клетка).
Устная речь образуется в результате изменения формы и объ-
ема надставной трубки, состоящей из полости рта, носа и глотки.
В резонаторной системе, отвечающей за тембр голоса, образуются
определенные форманты, специфические для данного языка. Резо-
нанс возникает в результате изменения формы и объема надстав-
ной трубки.
Артикуляция — это совместная работа органов речи, необхо-
димая для произнесения звуков речи. Артикуляция регулируется
речевыми зонами коры и подкорковыми образованиями. Для пра-
вильной артикуляции необходима определенная система движений
органов речи, формирующаяся под влиянием слухового и кинесте-
тического анализаторов.
Таким образом, процесс устной речи можно рассматривать как
результат работы периферических органов, основанный на гене-

172
рации дифференцированных акустических последовательностей
(звуков) и являющийся высоко-координированной произвольной
моторной деятельностью. Письменная речь обеспечивается рабо-
той двигательного аппарата, в том числе мышц кисти ведущей руки
(у большинства — правой). Во всех случаях управление перифери-
ческим аппаратом речи осуществляется благодаря работе вербаль-
ной мозговой системы. В отношении работы собственной системы
речи, или вербальной системы, существуют различные представле-
ния, в том числе концепция о трех уровнях внутренней речи и мо-
дель речи Карла Вернике и Нормана Гешвинда (в различных вари-
антах и модификациях).
Концепция о трех уровнях внутренней речи. Т. Н. Ушакова
предлагает выделять три иерархически организованных уровня
внутренней речи, разделение которых прослеживается в онтогене-
зе.
Первый уровень связан с механизмами действия и владения от-
дельными словами, обозначающими события и явления внешне-
го мира. Этот уровень реализует так называемую номинативную
функцию языка и речи и служит в онтогенезе основой для дальней-
шего развития механизмов внутренней речи. Действительно, в ряде
работ было показано, что следы словесных сигналов в коре мозга
ребенка вместе с образами воспринимаемых предметов образуют
специализированные комплексы временных связей, которые можно
рассматривать как базовые элементы внутренней речи.
Второй уровень — это образование множественных связей между
базовыми элементами и материализованной лексикой языка, в ре-
зультате чего формируется вербальная сеть или семантические поля
(при активации узла вербальной сети возбуждение распространя-
ется на близлежащие узлы этой сети). Такие вербальные сети ока-
зываются стабильными и сохраняются на протяжении всей жизни.
Предполагается, что в структуре вербальной сети материализуется
языковой опыт человечества, а сама вербальная сеть составляет
основу речевого общения людей. Таким образом, согласно концеп-
ции автора, вербальные сети, представляют собой морфофункцио­
нальный субстрат второй сигнальной системы.
Третий уровень — это динамический уровень, который «оживля-
ет», индивидуализирует и придает динамичность вербальной сети.
Он состоит из быстро сменяющихся активаций отдельных узлов
вербальной сети, поэтому каждому произносимому человеком сло-
ву предшествует активация соответствующей структуры внутрен-
ней речи, переходящая путем перекодирования в команды артику-
ляционным органам.
Мозговые центры речи. Афазии. Выполнение речевых движе-
ний регулируется специализированными центрами, расположен-
ными в коре больших полушарий; они получили название центров
речи. Эти центры не только планируют и реализуют внешнюю

173
и внутреннюю речь, но и обеспечивают хранение речевых «обра-
зов», звуковых и письменных символов, благодаря чему люди нака-
пливают опыт и могут узнавать и понимать обращенную к ним уст-
ную и письменную речь, а также анализировать собственную речь.
Последнее очень важно для того, чтобы речь не утратила четкости
и эмоцио­нальной выразительности.
Выделение, или идентификация специализированных структур
коры и подкорковых образований, ответственных за способность
произносить и понимать речь, основана на клинических данных,
полученных при изучении локальных поражений мозга и эффектов
электростимуляции структур мозга во время операций на головном
мозге. В частности, широкую известность получили исследования
Уайлдера Пенфилда. Во время операций на открытом мозге, кото-
рые иногда выполняются под местной анестезией, У. Пенфилд с по-
мощью слабых токов раздражал речевые зоны коры, в том числе
центры Брока и Вернике, и получал изменения речевой активности
пациентов. Таким способом было установлено, что с помощью элек-
тростимуляции можно выделить все зоны и участки коры, включа-
ющиеся в выполнение той или иной речевой задачи, и эти участки
весьма специализированы.
В целом сегодня нет оснований сомневаться в наличии центров
речи, в том числе моторного центра речи Брока, сенсорного центра
речи Вернике, которые относят к центральному органу речи, а так-
же центра письма, центра заученных движений, оптического центра
речи, центров речевой памяти.
Центр Брока (рис. 4.1) находится в лобной области (поля 44 и 45)
у основания (оперкулярная часть) нижней, или третьей, лобной из-
вилины (у правшей и у части левшей — в левом полушарии). Ча-
сто его также называют речедвигательным центром, или моторным
центром речи, или двигательным центром устной речи. При этом
поле 45 предназначено для выработки внутренней программы речи,
а поле 44 — для организации устной (моторной) речи. Кроме того,
в лобной доле находятся центры движения губ и языка, а также цен-
тры письма (премоторная область лобной доли, в том числе поле
6 и поле 8). Вместе с полями 44 и 45 они обеспечивают организа-
цию периферических компонентов устной речи (процессы артику-
ляции и фонации) и письменной речи. При поражении полей 44,
6 и 8 наблюдается моторная афазия, а при поражении поля 45 —
синтаксическая афазия, а также вокальная амузия, т. е. неспособ-
ность петь. При поражении поля 8 может наблюдаться аграфия, т. е.
утрата способности к письменной речи.
При афазии Брока (эфферентной моторной афазии) собствен-
ная речь нарушается, а понимание чужой речи сохраняется почти
полностью. Одним из симптомов афазии Брока является нарушение
кинетической мелодии слов (по причине невозможности плавного

174
переключения с одного элемента высказывания на другой). Боль-
ные с афазией Брока осознают большую часть своих речевых оши-
бок, но могут общаться с большим трудом и лишь незначительное
количество времени.
Поражение другого отдела передних речевых зон (в нижних от-
делах премоторной зоны коры) сопровождается так называемой ди-
намической афазией, когда больной теряет способность формули-
ровать высказывание, переводить свои мысли в развернутую речь
(нарушение программирующей функции речи).
В целом все виды афазий, возникающие при поражении речевых
центров, расположенных в лобной доле, получили название син-
тагматических афазий. Это название отражает, что афазии связаны
с трудностями динамической организации речевого высказывания.
Центр Вернике (рис. 4.1) находится в височной области в зад-
ней трети верхней (или первой) височной извилины и прилегаю-
щей к ней надкраевой извилине (поле 21 и поле 22 по Бродману).
Этот центр часто называют также как сенсорный (акустический)
центр речи, или как слухоречевая зона коры. Он, преимущественно,
развит в левом полушарии. Этот центр обеспечивает способность
человека к анализу и синтезу речевых звуков, т. е. фонематический
слух (речеслуховой гнозис). Благодаря такому слуху человек может
воспринимать и понимать фонемы данного языка. При нарушении
этого центра возникает сенсорная (лексическая, фонологическая)
афазия, словесная глухота. Это утрата способности понимать речь
(утрата фонематического слуха) при сохранении способности гово-
рить. У таких больных появляются затруднения в понимании уст-
ной речи, в письме под диктовку (сенсорная афазия). В тяжелых
случаях больные с афазией Вернике воспринимают родной язык как
неизвестный им иностранный язык. Речь таких больных достаточно
беглая, но обычно бессмысленная, т. к. больные не замечают своих
дефектов. При поражении поля 22 может наступать музыкальная
глухота, при которой музыкальные звуки воспринимаются как бес-
порядочный шум.
Другие центры речи. В височно-затылочной области располо-
жено поле 37, в котором имеется шесть подполей. В правом полу-
шарии эта область выполняет функцию узнавания целого предмета,
а в левом полушарии она осуществляет выделение основных при-
знаков, название предметов. При повреждении поля 37 наблюда-
ется амнестическая афазия, т. е. нарушение способности называть
предметы при сохранении возможности их охарактеризовать. Та-
кие больные заменяют названия предметов «словами-паразитами»
(«эта штука»), более общими понятиями («птица» вместо «голубь»)
или иносказаниями («то, чем пишут» вместо «карандаш»).
Кроме того, при повреждении поля 37 наблюдается семантиче-
ская (логико-грамматическая) афазия — нарушение понимания

175
логико-грамматических конструкций, отражающих пространствен-
ные отношения предметов. Это проявляется в нарушении навыков
чтения, письма и счета. Иногда такие расстройства выступают в ка-
честве главных симптомов; в этих случаях говорят об алексии, агра-
фии и акалькулии. Отдельно выделяют акустическо-мнестическую
афазию и оптико-мнестическую афазию.
В теменно-затылочной области (нижняя теменная долька) нахо-
дится поле 39 (угловая извилина) и поле 40. В поле 39 расположен
оптический центр речи, или центр письменной речи (рис. 4.1). С его
участием осуществляется восприятие пространства и словоформы,
т. е. написанное слово. При повреждении поля 39 сохраняется зрение,
но теряется способность читать, т. е. анализировать написанные бук-
вы, слагать из них слова и фразы. Это называется алексией, или мор-
фологической афазией. В поле 40 находится центр заученных движе-
ний руки. Он функционирует совместно с центром письма, который
находится в заднем отделе средней лобной извилины, вблизи мотор-
ной зоны (поле 8). При повреждении поля 40 сохраняются все виды
движения, но теряется способность тонких движений, необходимых
для начертания букв, слов и других знаков, т. е. развивается аграфия.
Она также может наблюдаться при поражении центра письма.
Нарушения, возникающие при поражении задних отделов левого
полушария, и приводящие к нарушению кодов речи (в частности,
фонематического, артикуляционного, семантического), получили
общее название — парадигматические афазии.
Афазии, как и другие виды нарушения речи, в том числе позд-
нее развитие речи, алалия (недоразвитие речи), неправильное
формирование артикуляции (дизартрия), косноязычие, гнусавость
(носовой оттенок голоса), тахилалия (чрезмерно быстрая речь), за-
икание (расстройство темпа и ритма речи как проявление логонев-
роза) и афония (потеря звонкости голоса) служат важнейшими сим-
птомами нарушения мозговой деятельности. Афазия как результат
постепенного (например, при атеросклерозе головного мозга) или
внезапного (например, при инсульте) поражения центров речи при-
водит к социальной изоляции больного. Он утрачивает способность
общаться с окружающими, а те в свою очередь не могут понять, что
нарушение речи связано не с изменением структуры его личности,
а с повреждением его мозговых центров речи. В связи с этим боль-
ных с афазией нередко считают психически ненормальными. Это
особенно характерно для сенсорной афазии, когда неспециалисту
трудно уяснить, что явное непонимание речи в сочетании с неза-
торможенным, но более или менее бессвязным спонтанным раз-
говором не вызвано психическими нарушениями. Такие больные
страдают вдвойне или даже втройне: от афазии, от ложного истол-
кования природы их заболевания и от отсутствия (или неверно на-
значенного) лечения.

176
 6
9 8 4 5
1 2 7
3
46
39
10 40
44
19
45
43
41 22
42
47 18
11
38 37
21 17

20

Рис. 4.1. Расположение важнейших речевых областей мозга (зоны Брока и зоны Вернике)
в левом полушарии относительно цитоархитектонических полей коры больших
полушарий (по современным представлениям):
1, 2, 3 — первичная соматосенсорная зона; 4 — первичный моторный центр;
5 — теменная ассоциативная зона; 6 — вторичный моторный центр, центр
планирования движений; 7 — теменная ассоциативная зона; 8 — лобная
ассоциативная зона; 9 — лобная ассоциативная зона (многофункцио­нальный
центр); 10 — передняя префронтальная кора, лобная ассоциативная зона
(центр высших когнитивных функций); 11 — часть орбито-фронтальной
коры; лобная ассоциативная зона; 17 — первичная зрительная область;
18 — вторичная зрительная область (центр восприятия письменной
речи); 19 — вторичная зрительная область (оценка значения увиденного);
20 — центр вестибулярного анализатора, центр распознавания сложных
образов; 21 — вторичная слуховая область (центр обработки звуков
и речи); 22 — вторичная слуховая область (речевой центр Вернике, при
повреждении которого развивается сенсорная афазия, или афазия Вернике);
37 — акустико-гностический сенсорный центр речи Вернике (центр
понимания речи, центр запоминания слов и фраз, центр распознавания
лиц); 38 — акустико-гностический сенсорный центр речи Вернике, центр
письменной речи; 39 — теменная ассоциативная зона (часть центра Вернике,
в частности, центр письменной речи); 40 — теменная ассоциативная зона
(часть центра Вернике, в частности, двигательный анализатор сложных
профессио­нальных, трудовых и бытовых навыков); 41 — первичный
центр слуха; 42 — первичный центр слуха (центр слуховой памяти);
43 — центр вкуса; 44 — часть моторного центра речи Брока (кинетико-
моторный вербальный анализатор); 45 — часть центра моторного центра
речи Брока (при нарушении полей 44 и 45 наступает моторная афазия,
то есть нарушаются речевые движения); 46 — двигательный анализатор
сочетанного поворота головы и глаз в разные стороны; 47 — центр пения
(речедвигательная составляющая центра пения)

177
 Осмысление акустического речевого сигнала возможно лишь по-
сле того, как этот сигнал будет преобразован в последовательность
дискретных элементов. Эта последовательность может быть представ-
лена в виде цепочки символов-фонем, число которых в каждом язы-
ке очень мало (например, в русском языке их 39). Преобразование
речевого сигнала происходит в блоке фонетической интерпретации.
Конкретные психофизио­логические механизмы, обеспечива-
ющие этот процесс фонетической интерпретации, еще во многом
не ясны. Предполагается, что в основе этого процесса лежит прин-
цип детекторного кодирования. Действительно, на всех уровнях
слуховой системы обнаружена достаточно строгая тонотопическая
организация, т. е. нейроны, чувствительные к разным звуковым
частотам, расположены в определенном порядке и в подкорковых
слуховых центрах, и в первичной слуховой коре. Это означает, что
нейроны обладают хорошо выраженной частотной избирательно-
стью и реагируют на определенную полосу частот. Образно мож-
но себе представить наличие детекторов соответствующих фонем
(в коре больших полушарий имеется своеобразная клавиатура, где
каждая клавиша — это нейрон-детектор определенной фонемы).
Предполагается также, что в слуховой системе существуют и более
сложные типы детекторов, в частности, избирательно реагирующие
на признаки согласных. При этом остается неясным, за счет каких
механизмов происходит формирование фонетического образа слова
и его опознание.
Восприятие письменной речи (текста), согласно модели Д. Мей-
ера и Р. Шваневельдта, начинается в тот момент, когда ряд букв по-
ступают на «анализатор деталей». Получающиеся при этом коды,
содержащие информацию о форме букв (прямые линии, кривые,
углы), передаются на детекторы слов. При обнаружении этими де-
текторами достаточных признаков генерируется сигнал, подтверж-
дающий, что обнаружено некоторое слово. Обнаружение опреде-
ленного слова активизирует также расположенные рядом слова.
Например, при обнаружении слова «компьютер» активизируются
также слова, расположенные в сети памяти человека близко от него,
такие, как «винчестер», «интернет» и т. д. Возбуждение семантиче-
ски связанных слов облегчает их последующее обнаружение. Эта
модель привлекательна также и тем, что открывает путь к понима-
нию структуры семантической памяти.
Восприятие речи, также как и организация речевого ответа,
вероятно, опосредуется внутренними кодами, обеспечивающими
фонологический, артикуляторный, зрительный и семантический
анализ слова. Причем все перечисленные коды и операции, осу-
ществляемые на их основе, имеют свою мозговую локализацию.
Реальная ситуация, происходящая в коре больших полушарий при
внешней речи, описывается моделью Вернике — Гешвинда.

178
 Согласно этой модели, этапы нейронной обработки информации
при назывании увиденного предмета можно представить следую-
щим образом (рис. 4.2). Сначала зрительная информация переда-
ется от сетчатки по зрительным путям к первичной проекционной
зрительной коре (поле 17), затем ко вторичной проекционной
зоне (поле 18) и, наконец, к прилегающей к ним ассоциативной
коре (поле 39), где происходит распознавание образа. Информация
о нем поступает в центр Вернике (поле 22) для подбора слов. От-
сюда сигналы по дугообразному пучку проводятся в центр Брока,
где происходит формирование речи. На последнем этапе информа-
ция о словоформах, которые должны быть произнесены, передается
в центры двигательной коры, отвечающие за вокализацию, где ис-
пользуется для артикуляции и фонации (поля 6 и 8). Когда человек
получает звуковой сигнал, требующий речевого ответа, путь обра-
ботки информации сходный, только центр Вернике активируется
уже не зрительными, а слуховыми центрами (рис. 4.1).
Модель Вернике — Гешвинда позволяет понять природу сенсор-
ной, моторной и анамнестической афазий. При сенсорной афазии
в пораженном центре Вернике нарушается рецептивный подбор
слов и возникает дефицит информации, необходимой для форми-
рования речи. При поражении центра Брока сама способность скла-
дывать из слов фразы утрачивается. Блокада дугообразного пучка
ведет к проводниковой афазии, напоминающей сенсорную. Если
повреждаются одновременно центры Брока и Вернике, то возника-
ет полная, или глобальная, афазия, при которой страдает как обра-
зование речи, так и ее восприятие.
Двигательная зона Дугообразные пучки
Угловая извилина

Первичная
зрительная
Поле Брока кора
Область Вернике

Рис. 4.2. Путь обработки информации

при названии увиденного объекта

179
 Данные, полученные с помощью позитронной эмиссионной
томографии, показывают, что у праворуких здоровых грамотных
взрослых отдельные операции при восприятии слов обеспечивают-
ся за счет включения разных зон, главным образом, левого полу-
шария.
Действительно, при восприятии написанных слов основные оча-
ги возбуждения находятся в затылке: первичной проекционной
и вторичных ассоциативных зонах; при этом охватываются как
левое, так и правое полушария. Судя по этим данным, зрительный
«образ» слова формируется в затылочных областях. Семантический
анализ слова и принятие решения в случае смысловой неоднознач-
ности осуществляются главным образом при активном включении
передних отделов левого полушария, в первую очередь фронталь-
ной зоны. Предполагается, что именно эта зона связана с нервными
сетями, обеспечивающими словесные ассоциации, на основе кото-
рых программируется ответное поведение. При звуковом воспри-
ятии слов, как показывает позитронная эмиссионная томография,
активируются две зоны: первичная слуховая и височно-теменная.
По-видимому, левая височно-теменная зона непосредственно связа-
на с операцией фонологического кодирования, т. е. воссоздания зву-
кового образа слова. При чтении (восприятии письменных знаков)
эта зона, как правило, не активируется. Однако усложнение словес-
ных заданий, предъявляемых в письменном виде, может повлечь
за собой и фонологические операции, которые связаны с возбужде-
нием височно-теменной зоны. Таким образом, даже относительно
простая лексическая задача, связанная с восприятием и анализом
слов, требует участия целого ряда зон левого и частично правого
полушарий.
В связи с этим возникает вопрос: какая структура мозга органи-
зует такую циркуляцию сенсорных импульсов? Не исключено, что
это врожденный механизм, подобный сложнейшим инстинктам, на-
блюдаемым у животных.
Речь и двигательные акты. Модель Вернике — Гешвинда дает
возможность понять связь между речью и двигательными актами.
Например, этапы нейронной обработки информации у человека,
получившего словесную команду «поднять правую руку», выглядят
следующим образом. После того как слова восприняты слуховыми
центрами, информация передается в центр Вернике для интерпре-
тации, а затем по дугообразному пучку в левую ассоциативную
премоторную кору, где вырабатывается стратегия действия. Она
направляется в «область руки» в левой первичной двигательной
коре для выполнения. Последовательность этапов при команде
«Поднять левую руку» аналогична, только информация должна пе-
рейти по мозолистому телу в правую премоторную кору, а оттуда
уже в область «руки» в правой двигательной коре. Таким образом,

180
речь и действие тесно связаны, причем, исходя из схемы путей об-
работки информации, левое полушарие доминирует в отношении
не только речи, но и двигательных актов, т. к. левая премоторная
кора участвует в выработке любого движения независимо от того,
выполняется оно правой или левой стороной тела.
В целом модель Вернике — Гешвинда позволяет понять проис-
хождение моторной апраксии, т. е. нарушения последовательности
отдельных движений при выполнении сложных двигательных ак-
тов. Исходя из последовательности обработки информации, рассмо-
тренной выше, афазии часто сопровождаются расстройствами дви-
гательной активности. Во-первых, это обусловлено неправильным
пониманием словесных команд (особенно при сенсорной афазии),
а во-вторых, при поражениях левой и правой премоторной ассоци-
ативной коры или соединяющих их путей формирование стратегии
действий протекает неполно. Природа и степень тяжести различ-
ных форм апраксии во многом зависят от местоположения и раз-
меров очага поражения.
Речь и межполушарная асимметрия. Этот вопрос, в связи
с известным феноменом асимметрии мозга, заслуживает большо-
го внимания, т. к. является ключом к пониманию проблемы со-
знания и бессознательного. В отношении речи он изучается в трех
аспектах: морфологическом (исследования особенностей строения
центров речи), функцио­нальном (исследуется состояние речи при
временном разобщении правого и левого полушария) и клиниче-
ском (наблюдения за больными с «расщепленным мозгом»). Все эти
исследования показывают, что между двумя полушариями мозга
существуют четкие различия в обеспечении речевой деятельности
(Hodgson J. et al., 2018). Гистологические исследования строения
симметричных зон коры, имеющих отношение к обеспечению речи,
показали, что длина и ориентация сильвиевой борозды в правом
и левом полушариях разная, а ее задняя часть, образующая зону
Вернике, у взрослого праворукого человека в левом полушарии
в семь раз больше, чем в правом.
Для установления специализации полушарий по отношению
к речи используют так называемый метод Вада (избирательный
«наркоз полушарий»). Для этих целей в одну из сонных артерий
на шее вводится раствор снотворного (амитал-натрий). С током
крови снотворное попадает в соответствующее полушарие и ока-
зывает на него свое действие. Во время теста испытуемый лежит
на спине и считает вслух. При попадании препарата в речевое полу-
шарие наступает пауза, которая в зависимости от введенной дозы
может длиться 3—5 мин. В противоположном случае задержка речи
длится всего несколько секунд. Этот метод, дающий возможность
избирательно на непродолжительное время «выключать» каждое
полушарие, позволил установить, что речевые функции у прав-

181
шей локализованы преимущественно в левом полушарии и лишь
у 5 % из них речевые центры находятся в правом полушарии. Лев-
ши в 70 % случаев тоже имеют речевые зоны в левом полушарии,
но у 15 % они находятся в правом полушарии; еще у 15 % полуша-
рия не имеют четкой функцио­нальной специализации по речи.
Важным методом функцио­нального «расщепления» мозга явил-
ся метод дихотического прослушивания. Сущность его заключается
в одновременном предъявлении различных акустических сигналов
в правое и левое ухо и последующем сравнении эффектов воспри-
ятия. Дело в том, что информация от каждого уха к слуховым цен-
трам идет по двум путям: по мощному контрлатеральному пучку
и по более слабому — ипсилатеральному пучку (например, от пра-
вого уха по мощному пучку она направляется к левому полушарию,
а по ипсилатеральному пучку — к правому). Когда речевые сигна-
лы подаются одновременно с правого и левого уха, то информация
по ипсилатеральным путям «нейтрализуется». Поэтому конечный
эффект зависит от того, где находятся центры речи, т. к. от слухо-
вых центров информация должна достигать речевых центров, пре-
жде всего центра Вернике, а затем — центра Брока. Если у человека
эти центры находятся в левом полушарии, то в этом случае инфор-
мация от правого уха быстрее поступает к центрам речи и быстрее
вербализуется. Информация же, поступающая в правое полушарие,
для осознания должна через волокна мозолистого тела вернуться
к левому полушарию, в связи чем ее вербализация наступает позже.
Принцип этого популярного сегодня метода иллюстрирует мо-
дель слуховой асимметрии у нормальных людей (Д. Кимура). При
моноуральном предъявлении стимула (слог «ба») на левое ухо ин-
формация передается к правому полушарию по контрлатеральным
путям и к левому полушарию по ипсилатеральным путям. Испыту-
емый правильно называет слог «ба». При моноуральном предъяв-
лении стимула (слог «га») на правое ухо информация посылается
к левому полушарию по контрлатеральным путям и к правому по-
лушарию по ипсилатеральным путям. Испытуемый правильно на-
зывает слог «га». При дихотическом предъявлении передача в ипси-
латеральных путях подавлена. Поэтому слог «га» поступает только
к левому (речевому) полушарию и поэтому сразу же осознается,
а слог «ба» вначале достигает правого полушария, и лишь потом —
левого, поэтому он идентифицируется обычно хуже, чем слог «га».
В результате многочисленных экспериментов было установлено,
что в условиях конкуренции между правым и левым слуховыми ка-
налами наблюдается преимущество уха, контрлатерального полу-
шарию, доминирующему в обработке предъявляемых сигналов. По-
скольку подавляющее большинство людей праворуки, центр речи
у них, как правило, сосредоточен в левом полушарии, для них свой-
ственно преобладание правого слухового канала. Это явление носит

182
специальное название — эффект правого уха. В целом удалось по-
казать методом дихотического прослушивания, что у правшей чаще
всего (не менее 80 %) речевым полушарием является левое.
Этот же метод позволил В. П. Морозову с соавторами в 1988 г.
предложить модель обработки речевых сигналов в слуховой систе-
ме человека. Модель предполагает, что каждое полушарие мозга
имеет два блока: блок обработки сигналов и блок принятия реше-
ния. При этом в левом полушарии блок обработки выделяет сегмен-
ты сигнала, связанные с лингвистическими единицами (фонемами,
слогами), определяет их характеристики (спектральные максиму-
мы, шумовые участки, паузы) и осуществляет идентификацию сег-
ментов. В правом полушарии блок обработки сопоставляет паттерн
предъявляемого сигнала с хранящимися в памяти целостными эта-
лонами (они хранятся в сжатой форме). Словарь целостных этало-
нов организован по ассоциативному типу, а поиск эталонов осу-
ществляется на основе вероятностного прогнозирования. На базе
полученных результатов блок принятия решения соответствующего
полушария формирует лингвистическое решение. Но в процессе
обработки речевых стимулов возможен обмен информацией между
аналогичными блоками обоих полушарий и между блоками обра-
ботки и принятия решения в каждом из полушарий; это обеспечи-
вает промежуточную оценку и возможность коррекции.
Таким образом, согласно этой модели, в каждом полушарии
параллельно идет процесс распознавания сигнала, но на основе
разных принципов. Левое полушарие осуществляет посегментный
анализ речевого сигнала, правое — использует целостный принцип
анализа на основе сравнения акустического образа сигнала с храня-
щимися в памяти эталонами.
Многочисленные данные литературы дают основание считать,
что левое полушарие обладает способностью к речевому общению
и оперированию другими формализованными символами (знака-
ми), хорошо «понимает» обращенную к нему речь — как устную,
так и письменную — и обеспечивает грамматически правильные
ответы. Оно доминирует в формальных лингвистических операци-
ях, свободно оперирует символами и грамматическими конструкци-
ями в пределах формальной логики и ранее усвоенных правил, осу-
ществляет синтаксический анализ и фонетическое представление.
Оно способно к регуляции сложных двигательных речевых функций
и обрабатывает входные сигналы, по-видимому, последовательным
образом. Это полушарие управляет тонким артикуляционным аппа-
ратом, а также высокочувствительными программами различения
временных последовательностей фонетических элементов. Вся пе-
реработка речевой информации левым полушарием обеспечивается
специальными программами (морфофункцио­нальными комплекса-
ми), передаваемыми по наследству.

183
 Однако в отличие от правого полушария левое не различает ин-
тонации речи и модуляции голоса, не чувствительно к музыке как
к источнику эстетических переживаний (хотя и способно выделить
в звуках определенный устойчивый ритм) и плохо справляется
с распознаванием сложных образов, не поддающихся разложению
на составные элементы. Так, оно не способно к идентификации изо-
бражений обычных человеческих лиц и неформальному, эстетиче-
скому восприятию произведений искусства. Со всеми этими видами
деятельности успешно справляется правое полушарие.
Электрофизио­логические корреляты речевых процессов.
Уникальные исследования электрической активности нейронов че-
ловека с помощью вживленных электродов, проведенные Н. П. Бех-
теревой с сотрудниками (1985), выявили, что при восприятии
фонем, слогов, слов и их сочетаний в мозговых структурах форми-
руются специфические электрические паттерны, характеризующи-
еся определенной пространственной и временной организацией.
В этих электрических процессах выделяются физические (акустиче-
ские) и смысловые (семантические) компоненты. Выявлены спец-
ифические паттерны для отдельных гласных и согласных фонем,
для отдельных слогов и слов. Оказалось, что паттерны слова зависят
от его смыслового содержания, а также от той формы, в которой
кодируется слово (развернутая или компрессированная). При этом
анализ акустических, семантических и моторных характеристик
воспринимаемых и воспроизводимых слов происходит в различных
регионах коры больших полушарий, что свидетельствует о специ-
ализации разных зон мозга для осуществления различных речевых
операций.
При ЭЭГ-исследованиях установлено, что речевая деятельность
характеризуется изменением пространственной синхронизации
электрических процессов. В начальные периоды восприятия и уз-
навания слова наиболее активны лобные, центральные и височные
зоны левого полушария, а также заднетеменные и центральные об-
ласти правого. Затем фокус электрической активации перемеща-
ется в затылочные области, сохраняясь при этом в правых задне-
теменных и передневисочных областях. Подготовка к артикуляции
и произнесение слов про себя сопровождается повышенной актива-
цией переднецентральных областей.
Очень важные сведения получены при исследовании вызван-
ных потенциалов, или событийно связанных потенциалов (ССП).
В частности, анализ позднего компонента (Р300), который отражает
этап принятия решения, показал, что скорость обработки информа-
ции в правом полушарии выше, чем в левом. Эти данные привели
к представлению о том, что в правом полушарии осуществляется
зрительно-пространственный, досемантический анализ словесных
раздражителей (т. е. чтение букв без их понимания), на основании

184
которого в левом полушарии совершается осмысление прочитанно-
го, т. е. семантический анализ слова.
Другой не менее интересный факт, полученный при анализе
вызванных потенциалов, заключался в том, что его конфигура-
ция и амплитудные характеристики при восприятии слова зависят
от смыслового содержания (например, на слово «огонь» в разном
контексте), особенно эти различия характерны для левого полуша-
рия. Важным также является анализ отрицательного компонента
вызванного потенциала N400  (или N4), который, начинаясь после
250 мс, достигает максимума при 400 мс. Установлено, что он отра-
жает процесс принятия лексического и логического решения, а его
амплитуда возрастает всякий раз, когда воспринимаемый текст со-
держит явные алогизмы, или решаемая задача, например, класси-
фикация признаков, достаточно сложная.
Возможные механизмы формирования субъективного пере-
живания речевой функции (способность слышать внешнюю и вну-
треннюю речь). Ранее полагали, что внутренняя речь основана
на проприоцептивных ощущениях, возникающих при небольшом
непроизвольном сокращении артикуляционных мышц во время
вербального мышления. Однако эта гипотеза еще в 1947 г. была от-
вергнута: при введении добровольцам больших доз курареподобных
препаратов, полностью блокировавших сокращение мышц, возмож-
ность думать и использовать внутреннюю речь у них не изменялась.
А. М. Иваницкий, а также Д. Эделмен считают, что механизм обе-
спечения психических переживаний для речевых функций — вну-
тримозговой. Он связан с процессами информационного синтеза
и возвратом потоков импульсов в проекционные зоны. В частности,
при слуховом восприятии словесных сигналов или внутренней речи
возврат возбуждения происходит в височную кору — это обеспечи-
вает внутреннее звучание слов. При чтении слов возврат происхо-
дит в зрительную кору, что обеспечивает их видение.
Действительно, М. Познер и М. Ротбарт (1994) показали, что при
анализе сложных сигналов, включая слова, первоначально происхо-
дит активация задних отделов коры, затем — лобной коры, а потом
вновь — задних отделов коры, что свидетельствует о возвращении
возбуждения в проекционную кору.
Специализация полушарий в онтогенезе. Согласно концеп-
ции прогрессивной латерализации, специализация полушарий су-
ществует уже с момента рождения. Это подтверждается данными
морфологов: даже у плода выявляются проявления межполушарной
асимметрии в морфологическом строении будущих речевых зон.
У новорожденных имеются анатомические различия между левым
и правым полушариями — сильвиева борозда слева существенно
больше, чем справа. Следовательно, можно говорить о том, что

185
структурные межполушарные различия в известной степени явля-
ются врожденными.
Получены и данные о функцио­нальной речевой асимметрии
у новорожденных: амплитудные характеристики ЭЭГ-ответа у мла-
денцев на звуки человеческой речи были в 90 % случаев выше в ле-
вом полушарии, а в ответ на шум и аккорды музыки — в правом
полушарии. Все это подтверждает концепцию исходной «речевой»
специализации левого полушария у праворуких. Однако, согласно
концепции эквипотенциальности полушарий, у новорожденного
отсутствуют признаки асимметрии мозга, в том числе и речевой
асимметрии. Эту концепцию, в определенной степени, подкрепля-
ют данные о высокой пластичности мозга ребенка и взаимозаме-
няемости симметричных отделов мозга на ранних этапах развития.
Действительно, при повреждении речевых зон левого полушария
в ранний период жизни выполнение их функций могут взять на себя
симметричные отделы правого полушария. Если по медицинским
показаниям у младенцев удаляют левое полушарие, то развитие
речи не прекращается и, более того, идет без видимых нарушений,
что также связано с переносом центров речи в правое полушарие.
Однако все это возможно только на ранних стадиях развития, когда
нервная система обладает высокой пластичностью. По мере созре-
вания пластичность снижается и наступает период, когда замеще-
ние становится невозможным.
В целом все исследователи сходятся в одном: у детей, особен-
но в дошкольном возрасте, правое полушарие играет значительно
большую роль в речевых процессах, чем у взрослых. Однако про-
гресс в речевом развитии связан с активным включением левого
полушария. Не исключено, что обучение языку играет роль пуско-
вого механизма для нормальной специализации полушарий. Если
в должное время овладение речью не происходит, области коры,
в норме предназначенные для речи и связанных с ней способностей,
могут претерпевать функцио­нальное перерождение. В связи с этим
возникло представление о сенситивном периоде освоения речи, ко-
торый охватывает довольно длительный период онтогенеза — все
дошкольное детство, при этом пластичность нервных центров по-
степенно уменьшается и утрачивается к началу полового созрева-
ния. Кроме того, к 7—8 годам формируется преимущество правого
полушария в восприятии эмоций, в пении и речи.
Новые тенденции в представлении о центрах речи. В послед-
ние годы установлено, что для реализации речи важными являют-
ся такие отделы мозга, как мозжечок (Moberget T., Ivry R., 2016),
островок, или insula (Palkovits M., 2010). В частности, мозжечок кон-
тролирует скорость произношения слов, паузы между словами, ак-
центы, эмоцио­нальность речи (Moberget T., Ivry R., 2016). Хотя при
патологии мозжечка нет ярко выраженных нарушений речи, но они

186
проявляются в изменении темпа разговора, структуры речи, скоро-
сти и глубины восприятия речи, в нарушении вербальной рабочей
памяти, т. е. в появлении атаксической дизартрии.
Подвергается пересмотру и представление о центрах Брока
и Вернике, т. к. функцио­нальная нейровизуализация и прямая
электростимуляция у пациентов, перенесших хирургическое вме-
шательство по поводу глиом, привели к парадигматическому сдви-
гу в моделях нейронной архитектуры (Duffau H., 2018). В частно-
сти, на смену представлению о локальных центрах речи приходит
представление о нейронных сетях, выполняющих сенсомоторные,
зрительно-пространственные, языковые, когнитивные и эмоцио­
нальные функции, интегративная деятельность которых и лежит
в основе речи, т. е. представление о сетевой модели, которая более
успешно объясняет индивидуальные особенности речи и ее измене-
ние после повреждения головного мозга (Duffau H., 2018).
Развитие речи в онтогенезе. Речь формируется на ранних эта-
пах онтогенеза, в периоде первого детства и совершенствуется
на протяжении всей жизни человека. Уже плод готовится к восприя-
тию речи (May L. et al., 2018). Так, установлено, что передние височ-
ные области коры новорожденных активируются в ответ на «знако-
мый» (английский) и «незнакомый» (испанский) разговорный язык,
но эти классические языковые области не активируются под влия-
нием суррогатной неречевой формы общения (например, со свист-
ком). Это означает, что уже внутриутробно происходит нейронная
подготовка к восприятию речи и освоению языка (May L. et al.,
2018).
Установлено (Kuhl P. et al., 2003), что младенцы усваивают язык
с удивительной скоростью. При этом в раннем возрасте они спо-
собны различать фонетические единицы всех языков, включая зву-
ки родного и иностранного языков. В возрасте от 6 до 12 месяцев
способность различать фонетические единицы иностранного язы-
ка резко снижается, особенно на фоне отсутствия живого общения
с носителем иностранного языка. Поэтому обучение иностранно-
му языку эффективно начинать в возрасте от 9 до 10 месяцев, ког-
да младенцы демонстрируют фонетическое обучение на живом,
но не записанном заранее, контакте с иностранным языком.
Слово для ребенка до 6 месяцев жизни смыслового значения
не имеет и роль словесных воздействий в сравнении с воздействи-
ями реальных раздражителей внешней среды чрезвычайно мала.
Например, 5-месячный ребенок на вопрос «где мама?» поворачи-
вает голову в сторону матери не потому, что он связывает данное
словесное раздражение с образом матери, а потому что на его ор-
ганизм воздействует целый комплекс условных раздражителей: по-
ложение тела, звуковая аранжировка вопроса, интонация и тембр
голоса спрашивающего. Изменение параметров хотя бы одного

187
из этих раздражителей предотвращает рефлекс поворота головы.
Более того, при данных условиях замена словесного раздражите-
ля на иной, обладающий другим смыслом, например, вопрос «где
киса?» вызовет у ребенка такой же поисковый рефлекс, как и «где
мама?». Но при постоянном повторении сочетаний словесного эк-
вивалента и воздействия конкретного физического раздражителя
(образ матери, запах ее тела) роль слова возрастает.
Процесс выделения слова в ранг самостоятельного раздражителя
в чистом виде завершается к первому году жизни ребенка. Однако
на этом этапе онтогенеза слово является только абстракцией от не-
посредственного раздражителя, но оно еще не является составной
частью общности слов. Для того чтобы слово стало обобщающим по-
казателем, необходимо выработать на него 10—15 условных связей.
Например, если ребенок играет с куклой, получая при этом толь-
ко три словесных подкрепления типа «дай куклу», «возьми куклу»,
«вот кукла», то у него на просьбу принести куклу из группы других,
по-разному одетых кукол, ответ будет стереотипным: он принесет
только ту куклу, с которой он все время играл. Но если при игре
ребенка с куклой ему дается много словесных подкреплений типа
«вот кукла», «возьми, дай, положи, накорми, покатай, одень, уложи
спать» и т. д., то в конечном итоге слово «кукла» станет обобща-
ющим для всех подобных данной кукле игрушек и такой ребенок
на просьбу «принеси куклу» выберет из множества игрушек не толь-
ко куклу, с которой он играл, но и все другие куклы. Слово «кукла»
стало обобщающим.
Уровень обобщений непостоянен, он все время возрастает
на базе речевой деятельности, приобретения навыка письма, чте-
ния, овладения иностранными языками. После 10 лет способность
к развитию нейронных сетей, необходимых для построения центров
речи, утрачивается.
Стадии развития речи. В первые недели жизни происходит фор-
мирование условных рефлексов на раздражители первой сигналь-
ной системы. В возрасте более 6 месяцев вырабатываются услов-
ные рефлексы на словесные раздражители. К первому году — слово
представляет собой обозначение конкретного предмета, т. е. явля-
ется интегратором первого порядка. С одного года до двух лет —
слово является сигналом сигналов, т. е. интегратором второго по-
рядка. К трем годам — слово становится интегратором третьего
порядка (игрушка, цветы, животные и т. д.). Схематически станов-
ление второй сигнальной системы в онтогенезе и совершенствова-
ние ее связей с первой сигнальной системой можно представить
следующим образом: Новорожденный ребенок: наличие связей Н-Н
(непосредственный раздражитель — непосредственный ответ). Ре-
бенок до одного года: связи Н-Н, С-Н (словесный раздражитель —
непосредственный ответ). Ребенок одного-двух лет: связи Н-Н, С-Н,

188
Н-С (непосредственный раздражитель — словесный ответ). Ребе-
нок после двух лет: связи Н-Н, С-Н, Н-С, С-С (словесный раздражи-
тель — словесный ответ). Так становится и так совершенствуется
вторая сигнальная система действительности, являющаяся основой
словесно-логического, абстрактного мышления человека.
Становление второй сигнальной системы и формирование до-
минантности по речи левого полушария протекает при условии
нахождения ребенка в человеческой социальной среде в пери-
оды раннего или первого детства — без этого человеческая речь
не формируется. Науке известно около 30 случаев воспитания де-
тей в период раннего детства вне человеческого общества (среди
волков или леопардов), но ни в одном из случаев при возвращении
ребенка в человеческое общество формирование членораздельной
речи и на ее основе сознания не происходило. Типичным примером
является история жизни двух сестер — Амиллы и Камиллы, похи-
щенных семейством волков в возрасте 2 и 4 лет и возвращенных
в человеческое общество через четыре года.
До того, как начать говорить, ребенок должен научиться пони-
мать в среднем 50—100 слов. Словарный запас годовалых детей
не превышает 10—12 слов, двухлетних детей — 250—300 слов,
трехлетних — 500—1500 слов (в среднем — 1000). К четырем-пяти
годам речь многих детей практически не отличается от речи взрос-
лых. Наблюдения показывают, что не следует ускорять естественное
развитие речи маленького ребенка. Время, когда ребенок загово-
рит, в определенных границах не имеет значения. Начав говорить
позже сверстников, ребенок может потом очень быстро наверстать
упущенное.
Психологи считают, что нельзя сводить общение с ребенком
(даже с очень маленьким) к односложным названиям («кукла»,
«ложка»). Ребенок, с которым постоянно разговаривают по типу
«вещь — слово» может долго задержаться на этой стадии освоения
речи. Он привыкает просто повторять за взрослым название пред-
метов. Не следует заменять живую беседу с ребенком улыбками,
жестами, мимикой или сводить речь к восклицаниям, пользовать-
ся упрощенными «детскими» словами, так как, овладевая речью,
ребенок, прежде всего, запоминает то, что говорят ему взрослые.
При этом очень важно, чтобы речевое общение доставляло малышу
радость и удовольствие. Если ребенок чрезмерно быстро осваивает
речь, то не следует его перегружать информацией, чтобы избежать
переутомления и перевозбуждения.
Эволюционные аспекты речи. Вопрос о происхождении речи
и языка представляет большой интерес, так как его решение во мно-
гом расширяет представления о механизмах речи. Л. А. Орбели
считал, что вторая сигнальная система человека (как способность
к абстрактному мышлению) и речевые сигналы (как инструмент

189
второй сигнальной системы) не могли внезапно возникнуть в ходе
эволюции, а должны были иметь какие-то предпосылки и промежу-
точные этапы развития. Зачатки речи наблюдаются у ряда живот-
ных, о чем детально сообщалось в ряде работ, в том числе и нашей
(Циркин В. И., Трухина С. И., 2001).
Известно, что некоторые животные могут с поразительной точ-
ностью имитировать звуки человеческой речи. Однако, имитируя
речь, животные не способны придавать словам новые значения. По-
этому произносимые животными слова нельзя назвать речью. При
этом лишь некоторые животные обладают речевым аппаратом, не-
обходимым для имитации звуков человеческой речи. Большинство
млекопитающих может научиться понимать значения многих слов
и фраз. Но это понимание не представляет собой настоящего рече-
вого общения.
Детальное изучение эволюционных аспектов речи проводит-
ся преимущественно в отношении высших обезьян и попугаев.
Оказалось, что голосовой аппарат обезьяны по своему строению
отличается от голосового аппарата человека. Поэтому обезьяны
не способны формировать звуковые сигналы, сходные со звуками
человеческого голоса, но они оказались способными к обучению
языка жестов. Например, по данным зоологов Аллен и Беатрис Гар-
днеров, молодая самочка шимпанзе по кличке Уошо освоила язык
жестов глухонемых, у которой «словарный» запас за несколько ме-
сяцев обучения составил около 300 жестов, то есть достиг уровня
словарного запаса полутора-двухгодовалого ребенка. После рож-
дения у Уошо дочери мать самостоятельно обучила ее жестовому
языку для общения с людьми. Другой пример, который описали
Дэвид и Энн Примаки, касается самца шимпанзе по кличке Сарах.
Он был обучен «разговаривать» с человеком при помощи набора ку-
сочков пластика, каждый из которых имел свой цвет, свою форму
и обозначал собой конкретное понятие или предмет. Сарах овла-
дел 170 «словами»-кусочками. Известен пример обезьяны-гориллы
по имени Коко (по данным Франсины Паттерсон), обученной поль-
зоваться примерно 1000 жестами-знаками. Эти и другие примеры
(Gerhard R., 2013) говорят о наличии у животных способности к аб-
страктному мышлению, которая проявляется в их коммуникациях.
Это подтверждает представление Л. А. Орбели, высказанное более
50 лет назад, о том, что вторая сигнальная система человека и рече-
вые сигналы постепенно возникли в ходе эволюции. Возможно, что
на одном из таких этапов появилась способность формирования аб-
страктных понятий на довербальном уровне, которая наблюдается
у высших обезьян.
В последние годы объектом исследования стали певчие птицы
и попугаи. Попугаи, как известно, способны усваивать и произ-
носить ряд слов и фраз (Doupe A., Kuhl P., 1999; Chakraborty M.,

190
Jarvis E., 2015; Koepke E. et al., 2015; Hoeschele M., Fitch W., 2016;
Flaherty M. et al., 2017; Henry K. et al., 2017; Henry K., Abrams K.,
2018). Среди них особый интерес представляет волнистый попу-
гайчик (Melopsittacus undulatus), который обладает высоко разви-
той способностью имитировать речь человека (Henry K., Abrams K.,
2018). Так, отмечают (Doupe A., Kuhl P., 1999), что подобно людям
певчие птицы, в том числе попугаи, изучают свою сложную вокали-
зацию в раннем возрасте, т. к.  у них имеются врожденные предрас-
положенности к восприятию и изучению правильных звуков.
И люди, и певчие птицы развили сложную иерархию специали-
зированных областей переднего мозга, в которых двигательные
и слуховые центры тесно взаимодействуют между собой. У людей
и у певчих птиц есть подобные критические периоды для обучения
вокалу — это период раннего детства. По данным (Abrams K. Henry,
2018), способность попугая имитировать речь человека связана
с наличием специализированных нейронов среднего мозга, уча-
ствующих в обработке слуховой афферентации. Эти нейроны име-
ют сходство с подобными нейронами у человека. При этом важным
моментом развития способности к имитации звуков является меха-
низм поощрения (Koepke E. et al., 2015). Полагают (Chakraborty M.,
Jarvis E., 2015), что формирование у человека второй сигнальной
системы отражает эволюцию сложных форм поведения, при ко-
торой возникают новые пути выбора и появления новых функций
у нервной системы, в том числе путем дублирования мозговых пу-
тей, в том числе за счет дублирования генов. В процессе дублирова-
ния новые пути могут принимать новые функции. Авторы полагают,
что детальное изучение механизмов пения и имитации речи чело-
века у птиц — один из путей познания функционирования второй
сигнальной системы, которая базируется на связи системы пения,
системы дыхания, двигательной системы и систем мозга, реализу-
ющих когнитивные функции.

4.3. Физиологические основы фонации и артикуляции

Фонация — это озвучивание речи. Голос образуется в гортани:
струя выдыхаемого из легких воздуха, проходя через сомкнутые го-
лосовые связки, вызывает их колебания. Возникающий при этом
слабый звук заданной частоты усиливается верхним резонатором,
который представляет собой полость рта, глотки, носа и прида-
точных пазух, благодаря чему голос приобретает индивидуальную
окраску (тембр). В зависимости от напора выдыхаемой струи, со-
противления голосовых связок и амплитуды их колебаний голос
может быть сильным или слабым. Длина и частота звуковых волн
обуславливает высоту голоса.

191
 Морфологически гортань (рис. 4.3) как основной орган голосо-
образования представлена хрящами (перстневидным, щитовидным
и черпаловидными), мышцами (перстнещитовидной, перстнечер-
паловидной латеральной и задней, черпаловидными и голосовы-
ми), голосовыми связками, а также двумя веточками блуждающего
нерва: верхним гортанным, иннервирующим перстнещитовидную
мышцу, и нижним гортанным, или возвратным, нервом, который
иннервирует все остальные мышцы гортани. Собственно голосовой
аппарат — это полость гортани между складками преддверия и го-
лосовыми связками.
Голосовые связки состоят из эластических и мышечных волокон;
они прикреплены к середине внутренней поверхности щитовидно-
го хряща и к голосовым отросткам черпаловидных хрящей. Высота
голоса определяется длиной голосовых связок: у тенора и сопрано
они короткие, у баритона, баса и меццо-сопрано они длинные. При
вдохе голосовая щель расширяется за счет расхождения голосовых
отростков черпаловидных хрящей, а при фонации — связки пре-
дельно смыкаются, т. е. голосовая щель уменьшается.
Величина просвета голосовой щели определяется состоянием
мышц. Расширение осуществляется за счет сокращения парной
задней перстнечерпаловидной мышцы: один ее конец прикреплен
к задней поверхности перстневидного хряща, а второй — к задней
поверхности мышечных отростков черпаловидных хрящей, поэто-
му при ее сокращении голосовые отростки черпаловидных хрящей
расходятся и голосовая щель расширяется. Сужение голосовой щели
осуществляется при участии трех мышц. Это непарная поперечная
черпаловидная мышца, а также латеральные перстнечерпаловид-
ные мышцы и косые черпаловидные мышцы.
Поперечная черпаловидная мышца при своем сокращении
сближает голосовые отростки черпаловидных хрящей, в результа-
те чего голосовые складки полностью смыкаются; это способству-
ет усилению и повышению тембра голоса. Чем сильнее смыкаются
складки, тем короче отрезок голосовой связки, воспроизводящий
высокий звук.
Латеральные перстнечерпаловидные мышцы, которые начи-
наются на боковой поверхности перстневидного хряща и прикре-
пляются к мышечным отросткам черпаловидных хрящей, при со-
кращении разворачивают черпаловидные хрящи, в результате чего
голосовая щель суживается.
Косые черпаловидные мышцы находятся между мышечными
отростками и верхушкой черпаловидного хряща. При их сокраще-
нии черпаловидные хрящи сближаются и тем самым суживается
голосовая щель.
Кроме того, для фонации важны мышцы, меняющие натяжение
голосовых связок. Эту функцию выполняют щиточерпаловидные

192
мышцы, в том числе ее отдельный пучок, получивший название го-
лосовой мышцы. Голосовая мышца выделяется как самостоятельная
мышца с семи лет; она проходит в толще голосовой складки от щи-
товидного хряща до черпаловидного хряща. Эта мышца определяет
высоту голоса. При старении она атрофируется, в результате чего
голос слабеет и сокращается его диапазон.
Согласно миоэластической теории образования звука, частота
колебаний голосовых связок зависит от количества импульсов, иду-
щих от нейронов коры больших полушарий. В результате сокраще-
ния косо идущих волокон голосовых связок происходит активное
временное размыкание голосовой щели, что определяет частоту
колебаний связок, а следовательно, и высоту голоса. Сила звука
определяется интенсивностью воздушной струи, т. е. работой ды-
хательного аппарата. Таким образом, регуляция высоты тона звука
осуществляется за счет сигналов, идущих от нейронов, локализо-
ванных в полях 44, 6 и 8, находящихся в лобной доле (рис. 4.1). Эти
сигналы поступают в дыхательный центр и одновременно к двига-
тельному ядру блуждающего нерва. В результате этого изменяется
дыхательный цикл и происходит натяжение (до необходимой вели-
чины) голосовых связок, а также сужение голосовой щели. Возни-
кающий на выдохе звук контролируется слуховым и двигательным
анализаторами, благодаря чему с участием канала обратной связи
высота звука достигает необходимого значения.
Для красивого звучания важен тип дыхания. Это имеет важное
значение для певцов, драматических артистов. В XIX в. считалось,
что оптимальным является грудной тип дыхания, который был при-
нят в Парижской консерватории. В последующем на вооружение
был взят грудно-брюшной тип дыхания как более рацио­нальный.
Частотный диапазон голоса зависит от голосового аппарата. У баса
он составляет в среднем 44—310 Гц, у баритона — 76—331 Гц,
у теноров — 138—512 Гц, у альта — 191—562 Гц, у меццо-сопра-
но — 234—605 Гц, у сопрано — 256—1024 Гц. Кроме основного
тона в звуке присутствуют обертоны, т. е. частоты, превышающие
основной тон в 3, 4, 5 и более раз. Они создают неповторимость,
индивидуальность голоса, т. е. его тембр.
Форсирование голоса, большая голосовая нагрузка приводит
нередко у представителей речедвигательных профессий к воспале-
нию голосовых связок («катар усталости», острый ларингит, хрони-
ческий ларингит), а также к развитию функцио­нальных заболева-
ний голосового аппарата — дисфонии и афонии, которые являются
следствием дисфункции нейронов коры больших полушарий, управ-
ляющих фонацией, т. е. являются проявлением невроза. Среди дис-
фоний выделяют особую форму нарушения голоса — фоноастению,
которая часто наблюдается у преподавателей, и является результа-

193
том выраженного утомления. Возможны также нейрогенные парезы
и параличи голосовых мышц, что приводит к дисфонии или афонии.
Голосовой аппарат чрезвычайно чувствителен к различным гор-
монам, включая половые. При гипертиреозе, т. е. при избыточной
продукции тироксина и/или трийодтиронина, имеет место повы-
шенная утомляемость голосового аппарата, осиплость, а также
нарушение тембра и силы звука. При недостаточной продукции
адреналина наблюдается несмыкание голосовой щели. При мута-
ции голоса, связанной с половым созреванием, связочный аппарат
становится очень чувствителен к различным травмам, что требует
бережного отношения к голосу. При менструации у женщин возни-
кает катаральное (отечное) состояние голосовых связок (менстру-
альная ларингопатия). Это сопровождается сухостью и першением
в горле, что приводит к осиплости, огрублению голоса и быстрому
утомлению; в этот период высока опасность травмируемости свя-
зочного аппарата. В климактерическом периоде голос становится
грубым, похожим на мужской.
У работников речедвигательных профессий высока вероятность
нарушений голосового аппарата — в 40 % случаев у них наблюдают-
ся те или иные нарушения. Во многом это связано с неправильным
использованием голосового аппарата, т. е. с отсутствием правиль-
ной постановки голоса, с чрезмерным перенапряжением, а также
в связи с развитием невроза. Поэтому необходимо соблюдать опре-
деленные правила пользования голосовым аппаратом, т. е. гигиену
голоса.
7 1
6 2

5 4
а б в
Рис. 4.3. Формы голосовой щели при фонации (а),
при спокойно дыхании (б) и при глубоком дыхании (в):
1 — голосовая связка; 2 — перепончатая часть голосовой щели;
3 — хрящевая часть голосовой щели; 4 — мышечный отросток
черпаловидного хряща; 5 — перстневидный хрящ; 6 — голосовой отросток
черпаловидного хряща; 7 — щитовидный хрящ

Гигиена голоса. При разговоре следует голову держать пря-

мо — этим создаются благоприятные условия для фонации. Гово-
рить нужно легко, плавно, без усилий, в привычном темпе и с при-

194
вычной высотой. Считается, что для голосового аппарата особенно
вреден крик: 5-минутный крик может привести к непоправимому
повреждению голосовых связок. Визг, громкие радостные возгласы,
кашель, откашливание, чихание — все это также нарушает функции
голосового аппарата. Форсирование голоса, таким образом, являет-
ся повреждающим фактором. Поэтому нецелесообразно стараться
перекричать шум в аудитории. Считается, что при диалоге расстоя-
ние между собеседниками не должно превышать 1 м. В гигиениче-
ских целях нужно снижать голосовые нагрузки в период мутации,
при менструациях, при заболеваниях голосового аппарата (ларин-
гиты, дисфонии).
Для сохранения голоса лучше речь или пение осуществлять в по-
ложении стоя. Для работников речедвигательных профессий необ-
ходим профессио­нальный отбор, а также постановка голоса, т. е.
обучение рацио­нальным методам фонации. Следует помнить, что
в холодные дни педагогу нельзя сразу же после окончания уроков
выходить на улицу, в этом случае желательно 10—15 минут побыть
в помещении. Не рекомендуется в холодные дни быстро ходить
по улице после речевой нагрузки, т. к. в этом случае возрастает вен-
тиляция легких, и не рекомендуется говорить. Известно, что сухой
воздух в помещениях отрицательно влияет на голосовой аппарат,
поэтому следует поддерживать необходимую влажность воздуха
в помещении путем его увлажнения. Работникам речедвигательных
профессий не рекомендуется употребление в пищу острых продук-
тов (перец, хрен, горчица), т. к. они раздражают слизистую оболоч-
ку глотки и гортани, прием пищи должен проводиться не менее чем
за 2—3 часа до речевой нагрузки.
Известно, что у преподавателей с 10-летним стажем педагогиче-
ской работы значительное утомление голосового аппарата возника-
ет, если преподавание ведется в пределах 3—4 часов с 15-минутны-
ми перерывами, а полное восстановление голоса происходит лишь
за 1 час голосового покоя. Если стаж превышает 10 лет, то утомле-
ние наступает через 2—3 часа нагрузки, а восстановление — спустя
2 часа, поэтому необходимо регламентировать речевую нагрузку
и отдых. Работники речедвигательных профессий должны чувство-
вать приближающееся утомление голосового аппарата и вовремя
предоставить ему отдых.
Курение и алкоголь отрицательно влияют на состояние голосово-
го аппарата. Укреплению голосового аппарата способствуют заня-
тия оздоровительной физкультурой, в том числе гимнастикой, лег-
кой атлетикой, теннисом, волейболом, плаванием, туризмом, т. е.
теми видами спорта, которые совершенствуют работу дыхательного
аппарата.
В процессе онтогенеза фонация, как и артикуляция, развивается
за счет имитационных рефлексов, т. е. за счет подражания. Поэтому

195
если у взрослых или детей, окружающих ребенка, имеется дефект
речи, то у ребенка тоже будут некоторые нарушения в голосовой
функции. Например, у крикливой матери и ребенок говорит на по-
вышенных тонах. Дети особенно подражают любимому учителю.
Физио­логические основы артикуляции. Артикуляция пред-
ставляет собой формирование резонансной полости за счет поло-
жения языка, челюстей и мягкого неба, что достигается работой
соответствующих мышц (рис. 4.4). Жевательная мускулатура управ-
ляется двигательными волокнами тройничного нерва (V пара),
мышцы мягкого неба — языкоглоточным нервом (IX пара) и блуж-
дающим нервом (X пара), а мышцы языка — подъязычным нервом
(XII пара). Благодаря деятельности этих мышц, инициируемых под
влиянием импульсов, идущих от полей 44, 6 и 8, возникают фор-
манты, т. е. усиление, или резонанс.

Рис. 4.4. Артикуляция — совокупность работ отдельных произносительных органов

при образовании звуков речи

В каждой гласной — две форманты. Одна обусловлена резонан-

сом глотки, а вторая — резонансом ротовой полости. Согласные
звуки образуются в результате прохождения струи воздуха через
разнообразные сужения, образующиеся во время речи в ротовой
части глотки. Губные согласные — «б», «п»; в передней части по-
лости рта образуются такие согласные, как «д», «л», «с», «т»; в сред-
ней части — «р», «ш»; в задней части полости рта — «к», «г», «х».

196
Согласные буквы придают четкость речи. Нарушение артикуляции,
лечение косноязычия осуществляет логопед, постановку голоса —
фонопед, лечение нарушений голоса — фониатр или, при его от-
сутствии, — отоларинголог.
 Глава 5 .

Сознание как физиологическая

проблема. Психотерапия и гипноз
5.1. Психофизиология сознания
Все основные психические процессы (ощущения, восприя-
тие, мышление, внешняя и внутренняя речь) неразрывно связаны
с таким фундаментальным понятием психологии, как сознание.
Производные этого понятия — сверхсознание, интуиция, инсайт
(озарение), сознательное, бессознательное, неосознаваемое сверх-
сознательное. Не вдаваясь в детальное рассмотрение всех аспектов
сознания, включая и научное определение этого слова, отметим,
что сознание является интегральным понятием, отражающим одну
очень важную сторону всех психических процессов — это четкое
субъективное представление о конечных результатах этих про-
цессов, т. е. знание о конечных результатах происходящего. Таким
образом, сознание — это чисто психологическое понятие. Оно яв-
ляется конечным результатом отдельных психических процессов,
в основе которых лежат физио­логические процессы.
Подходы к определению понятия «сознание». Многие авторы
единодушны в том, что до настоящего времени нет общепринятого
определения одного из самых загадочных проявлений мозга. В «Сло-
варе физио­логических терминов» (1987) дается такое определение:
«Сознание — специфически человеческая форма отражения дей-
ствительности, оперирование знанием, которое с помощью второй
сигнальной системы (слов, математических символов, образов ху-
дожественных произведений) может быть передано другим людям,
в том числе и другим поколениям в виде памятников культуры».
Передавая свои знания другому, наделенному сознанием человеку,
человек тем самым отделяет себя от этого другого и от мира, знание
о котором он передает. Коммуникативное происхождение сознания
обуславливает способность мысленного диалога с самим собой, т. е.
ведет к появлению самосознания. Внутреннее «Я», судящее о соб-
ственных поступках, есть ничто иное, как интерноризированный
«другой человек». Это положение разделяют многие философы,
психологи, физио­логи, другие специалисты. Образно эту мысль вы-

198
разил К. Маркс: «Мое отношение к моей среде есть мое сознание».
Следовательно, сознание — это способность человека к выделению
себя из окружающей среды, в том числе и из среды социальной, это
способность человека активно воздействовать на внешнюю среду,
а также способность передавать свои знания о внешнем мире лю-
бому другому, обладающему сознанием человеку.
Согласно концепции коммуникативной природы сознания
П. В. Симонова (1981), сознание представляет собой знание, кото-
рое в абстрактной форме может быть передано другим людям. Оно
возникло в процессе эволюции на базе потребности к общению, пе-
редачи знаний и объединения усилий высокоорганизованных чле-
нов сообщества, какими являлись наши предки. Однако поскольку
внутренний мир человека скрыт от внешнего наблюдателя, переда-
ча сведений от одного человека к другому может происходить лишь
путем абстракции, т. е. в виде знаков. Такой знаковой формой обще-
ния является речь, формирующаяся в процессе общения. На основе
общения возникает и сознание как высшая форма психического,
свойственная только людям.
Концепция, однако, не исключает, что помимо речи существу-
ют еще другие формы проявления сознания, реализация которых,
однако, связана только с деятельностью префронтальной коры.
Например, показано, что медиальные отделы лобной коры способ-
ны выстраивать и хранить в памяти события как последовательно
развертывающиеся во времени, что является характерным призна-
ком сознания. На этой основе возникает и способность к прогнозу
и планированию, что также представляет собой одно из свойств со-
знания.
А. М. Иваницкий, один из ведущих специалистов в области
психофизио­логии сознания, отмечает, что термином «сознание»
обозначаются два понятия, которые различны по смыслу. В более
элементарном значении сознание есть просто бодрствование с воз-
можностью контакта с внешним миром и адекватной реакцией
на происходящие события, т. е. то, что утрачивается во время сна
и нарушается при некоторых болезнях. В этом же значении слово
«сознание» иногда применяется и к животным. Вторая трактовка
слова «сознание», которая часто присутствует в научной литерату-
ре, особенно по философии и психологии, означает высшее прояв-
ление психики, связанное с абстракцией, отделением себя от окру-
жающей среды и с социальными контактами с другими людьми.
В этом значении термин «сознание» применяется обычно только
к человеку. Однако в обоих случаях речь идет о мире субъектив-
ных, т. е. переживаемых внутри себя ощущений, мыслей и чувств,
которые образуют духовный мир человека, его внутреннюю жизнь.
Хосе Дельгадо (Jose Delgado), известный нейрофизио­лог и автор
книги «Мозг и сознание», указывал, что сознание — это организо-

199
ванная группа процессов в нервной ткани, возникающих немед-
ленно на предшествующие интрапсихические (вызванные внутрен-
ними причинами) или экстрапсихические (вызванные внешними
причинами) процессы. Сознание, воспринимает, классифицирует,
трансформирует и координирует вызвавшие его процессы с целью
начать действие на основе предвидения его последствий и в зави-
симости от наличной информации. Таким образом, здесь сознание
определяется через функции, которые оно выполняет.
В физио­логической и психологической литературе часто понятие
«сознание» отождествляют с понятием «сознательное мышление».
К сознательному мышлению относятся все формы деятельности го-
ловного мозга, которые могут быть вербализованы и тем самым до-
ведены до окружающей социальной среды.
С нашей точки зрения, определение: «Сознание — это вербали-
зация ощущений, восприятий, способность понимать речь и способ-
ность говорить» — наиболее точно отражает это сложное понятие,
хотя и не лишенное недостатков. Например, данное определение
не адекватно в отношении глухонемых людей. Очевидно, что созна-
ние характерно только для бодрствующего состояния.
Онтогенетические аспекты сознания. Можно утверждать, что
новорожденный ребенок сознанием не обладает, т. к. у него еще
нет знаний. Их он приобретает постепенно, в процессе воспитания,
в том числе по мере становления речи, т. е. по мере приобщения
к общечеловеческим знаниям.
Первыми признаками появляющегося сознания, по мнению
Джона Экклса (John Eccles), является способность ребенка узнавать
себя в зеркале, т. е. способность выделять себя из окружающей сре-
ды (животные, за исключением отдельных видов высших обезьян,
таким свойством не обладают). Дальнейший этап формирования
сознания заключается в приобретении ребенком способности упо-
треблять местоимение «я». Уровень приобщения индивидуума к че-
ловеческому знанию определяет и уровень его сознания, поэтому
сознание всегда многоэтажно и флюктуабельно.
Так как речь возникает в результате общения ребенка со взрос-
лыми, то можно утверждать, что в онтогенезе формирование со-
знания базируется на коммуникациях между людьми, развивается
по мере приобретения индивидуального опыта и в результате ов-
ладения речью (Dupertuis V., Moro C., 2016). У сознания, таким об-
разом, имеется социальный аспект, который заключается в том, что
сознание выступает в качестве способности к такой переработке
знания, которая обеспечивает направленную передачу информации
от одного лица к другому в виде абстрактных символов речи (язы-
ка) как главного средства межличностной коммуникации.
Функции сознания в аспекте эволюционного развития.
По мнению А. М. Иваницкого, психические феномены (ощуще-

200
ние, восприятие, мышление, речь), представляя собой результат
(разного по степени и сложности) синтеза информации, содержат
интегрированную оценку ситуации и тем самым способствуют эф-
фективному нахождению поведенческого ответа. Это соответствует
представлениям П. К. Анохина о том, что психика возникла в эво-
люции потому, что психические переживания содержат обобщен-
ную оценку ситуации, благодаря чему они выступают в качестве
важных факторов поведения.
Возникновение речи и связанного с ней человеческого сознания
принципиально изменяют возможности человека. Кодирование
мира внутренних переживаний абстрактными символами делает
доступным этот мир с его мыслями и чувствами для других лю-
дей, создавая единое духовное пространство, открытое для обще-
ния и накопления знаний. Благодаря этому каждое новое поколе-
ние людей, в отличие от животных, живет не так, как предыдущее.
Это означает, что био­логическая эволюция заменяется эволюцией
(и революцией), совершаемой в умах людей.
Таким образом, сознание как психический феномен, по сути,
есть то, что принципиально отделило человека от животного мира
и наделило его неограниченными возможностями к адаптации. Со-
знание является основой духовного мира индивида и человеческого
общества в целом.
Виды сознания. Зависимость сознания от уровня бодрство-
вания. О бодрствующем нормальном человеке обычно говорят, что
он находится в сознании. Это означает, что его мозг выполняет все
психические процессы, присущие в состоянии бодрствования. При
травмах головного мозга, а также при ряде других состояний, свя-
занных с резко выраженной недостаточностью снабжения головно-
го мозга кислородом и/или глюкозой, возникает «потеря сознания»
(«человек находится без сознания»). Такое состояние называется
комой, или коматозным состоянием (Naro A. et al., 2018).
Кома — это состояние глубокого нарушения сознания. Кома
характеризуется угнетением функций ЦНС, нарушением регуля-
ции жизненно важных центров в головном мозге. У находящегося
в коме человека полностью отсутствуют реакции на внешние раз-
дражители, заторможены все рефлексы, отсутствует двигательная
активность, нарушено функционирование внутренних органов.
Степень выраженности нарушений зависит от глубины комы — вы-
деляют предкому и три степени комы, вероятность выхода из ко-
торых уменьшается по мере повышения степени комы. Быстрая
(в пределах 10—15 минут) нормализация мозгового кровообраще-
ния, снабжение кислородом и глюкозой до необходимых значений
может сопровождаться полным или частичным восстановлением
сознания.

201
 Как особое состояние выделяется запредельная кома. Она пред-
ставляет собой искусственное продление вегетативных функций
организма после наступления «мозговой» смерти. Это продление
достигается искусственной вентиляцией легких, медикаментозным
стимулированием кровообращения. При этом полностью и необра-
тимо нарушены все психические функции, а электроэнцефалограм-
ма представлена ровной линией.
В норме ясность и широта сознания соответствует уровню бодр-
ствования. При относительно низких уровнях бодрствования, на-
пример во сне, можно говорить лишь о частичном сознании, т. е.
мозг не осознает в полном объеме все, что происходит вокруг чело-
века или внутри него. Именно поэтому сон предлагается квалифи-
цировать как измененное состояние сознания.
Состояние сознания у человека, находящегося под гипнозом или
при медитации, тоже рассматривают как особое состояние созна-
ния, которое, как будет показано ниже, во многом обусловлено не-
обычными взаимоотношениями между правым и левым полушари-
ями головного мозга.
В качестве самостоятельной характеристики предлагается выде-
лять содержание сознания. Оно также связано с уровнем бодрство-
вания. Например, при пробуждении ото сна по мере возрастания
уровня бодрствования содержание сознания становится все более
насыщенным. В то же время при очень сильном эмоцио­нальном на-
пряжении, когда уровень бодрствования достигает наиболее высо-
ких значений, содержание сознания начинает страдать, происходит
его своеобразное «сужение».
Наконец, существует словосочетание «ясное сознание», т. е. та-
кое состояние, когда человек свободно реализует все перечислен-
ные выше функции сознания и принятые им решения наиболее
разумны. Очевидно, что этому соответствует оптимальный уровень
возбудимости коры (функцио­нального состояния).
Известный американский психолог Эдвард Титченер (Edward
Titchener) выделял у бодрствующего здорового человека два слоя,
или уровня сознания, из которых «верхний слой» относится к зоне
ясного видения, а «нижний» — к зоне смутного видения. Сходным
образом говорил о сознании выдающийся отечественный психолог
С. Л. Рубинштейн — «Поле нашего сознания не плоскостно. Часть
сознаваемого выступает на передний план в виде “фигуры” на от-
ступающем и стушевывающемся фоне». Эти образные определе-
ния подводят к мысли о необходимости выделять такое понятие
как внимание, т. е. наиболее «видящая», наиболее направленная
на конкретное восприятие часть нашего сознания. Эта часть со-
знания может сужаться до предельно узкого «пучка света» или, на-
оборот, расширяться до определенных пределов. Кроме того, эта
часть сознания может менять предмет своего рассмотрения. Меха-

202
низмы, лежащие в основе этого удивительного феномена, который
И. П. Павлов называл «светлым пятном», а Ф. Крик — «прожекто-
ром», детально рассмотрены нами в учебнике «Нейрофизио­логия:
физио­логия сенсорных систем».
Здесь лишь отметим, что все характеристики сознания, о кото-
рых говорилось выше, определяются числом, локализацией и спо-
собом объединения возбужденных нейронов коры больших полу-
шарий, участвующих в формировании сознания. Не исключено, что
наиболее высокому уровню сознания и избирательного внимания
соответствует локализация очага повышенной активации в левой
лобной области, а наиболее низкому уровню сознания — в правой
затылочной области.
Физио­логические подходы к пониманию сознания. Так как
вербализация, т. е. перевод ощущений, восприятий в слова, есть
результат деятельности второй сигнальной системы, то механизм,
лежащий в основе сознания, является итогом взаимодействия двух
сигнальных систем — первой и второй. Многие физио­логи считают,
что для реализации сознания необходимо взаимодействие центров
второй сигнальной системы (в частности центров речи) с центра-
ми первой сигнальной системы. С этих позиций сознание в чистом
виде является функцией, главным образом, левого полушария го-
ловного мозга.
Предполагается, что входящая в мозг информация активирует ре-
тикулярную формацию, неспецифические ядра таламуса, базальные
ядра переднего мозга (хвостатое ядро), что вызывает локальную
активацию проекционных зон коры. Если сигнал не несет важной
для организма информации, то длительность активации не превы-
шает 300 мс и осознание сигнала (его вербализация) не происходит.
Семантически значимая афферентация вызывает более продолжи-
тельную активацию коры больших полушарий (с участием ядер та-
ламуса), что приводит к ее осознанию. Такое представление объяс-
няет причину того, что огромное количество самой разнообразной
информации, поступающей в наш мозг через различные сенсорные
рецепторы, не вызывает перегрузки сознания. Отсев ненужной,
не представляющей ценности для организма информации происхо-
дит, как полагал П. К. Анохин, при афферентном синтезе. Этот син-
тез осуществляется на основе потребностей, мотиваций и бывшего
опыта человека. Таким образом, сознание человека, в определенной
степени, определяется доминирующей потребностью и жизненным
опытом человека.
Как же происходит организация всего этого процесса, внешним
проявлением которого является сознание? Каковы физио­логические
механизмы, лежащие в основе этой организации? Существуют раз-
личные представления о физио­логических основах сознания. Ча-
стично эти вопросы изложены нами в предыдущей главе 4, а так-

203
же в учебнике «Нейрофизио­логия: физио­логия сенсорных систем».
Ниже представлены наиболее обобщенные представления, концеп-
ции и теории.
Системный, или эмерджентный, подход в понимании про-
блемы сознания. Многие в обыденной жизни приходят к представ-
лению о наличии в головном мозге каждого человека совокупно-
сти нейронов, которые интегрируют все ощущения, испытывают
потребности и эмоции, размышляют, принимают решения, разре-
шают говорить. Это человеческое «Я». В психологической литера-
туре его называют «гомункулус», или гипотетический «человечек»,
а в быту — «царем в голове». Физио­логи пытались найти такое об-
разование. Они полагали, что в этой роли может выступать мозго-
вая система памяти (структуры левой лобной доли).
Действительно, человеческое «Я» — это, как правило, воспомина-
ние о прошлых событиях, отношение к ним и своим действиям. Од-
нако сегодня в физио­логии все больше доминирует представление
о том, что «Я» — это динамическая информационная система, вклю-
чающая в себя разные отделы мозга. Этот «информационный гомун-
кулус», одновременно оперирующий с памятью и текущим опытом,
и есть наиболее вероятная мозговая «эгосистема». В чем же цен-
ность такого объединения нейронов, что дает это мозгу?
Предполагается, что объединение отдельных нейронов
в функцио­нальный ансамбль позволяет такому объединению по-
лучить новые свойства, или, как говорят с позиции системного
(эмерджентного) подхода, эмерджентные свойства, не присущие
отдельным компонентам этой системы. Таким образом, с позиции
системного подхода, сознание — это эмерджентное свойство моз-
га, т. е. качественно новое приобретение, которое возникает при
объединении нейронов в функцио­нальный ансамбль. Поэтому со-
знание (в силу явления «эмерджентной причинности») приобретает
уникальную способность выполнять функцию нисходящего контро-
ля над нейронными процессами, т. е. над процессами более низко-
го уровня, подчиняя их работу задачам психической деятельности
и поведения. Представленный ниже материал является иллюстра-
цией основной идеи системного подхода к пониманию сущности
сознания.

5.2. Современные представления

о физиологической основе сознания
Согласно представлениям А. М. Иваницкого (Иваницкий А. М.
и соавт., 1984, 2009; Ivanitsky A. et al., 2009), все проявления созна-
ния, в том числе его «высшие» виды (мышление и речь), обуслов-
лены деятельностью многих нейронов коры и подкорковых обра-

204
зований, объединенных в функцио­нальный ансамбль с помощью
специального механизма. В этом ансамбле имеется центральное
скопление нейронов, куда приходит информация от других участ-
ников ансамбля. Здесь эта информация подвергается анализу, а за-
тем (для осознания) она направляется в центры зрения или центры
слуха, чтобы «увидеть» или «услышать» результат деятельности цен-
трального скопления нейронов. Как происходит организация этого
процесса? По каким законам? Ответы на этот вопрос и пытаются
получить в физио­логических лабораториях.
В основе современных представлений и методических подходов
лежат концепции «светлого пятна» И. П. Павлова, концепция «про-
жектора» Ф. Крика, а также концепция о повторном входе возбужде-
ния и об информационном синтезе А. М. Иваницкого. Детально эти
представления были рассмотрены нами в учебнике «Нейрофизио­
логия: физио­логия сенсорных систем» при обсуждении проблемы
формирования ощущений и восприятий.
Напомним, что, изучая вопрос о формировании ощущений,
А. М. Иваницкий и его коллеги показали, что в этом случае идет
возврат возбуждения в места первичных проекций сенсорной ин-
формации, где происходит сопоставление текущей информации
с имеющейся в памяти, на основе чего совершается информаци-
онный синтез. Результат этого синтеза — осознаваемое ощущение
и восприятие. Подобное, по мнению А. М. Иваницкого, происходит
и в процессе мышления.
Для доказательства этого ключевого вопроса А. М. Иваницкий
в 1990 г. предложил использовать оригинальный метод картирова-
ния внутрикоркового взаимодействия. Автор полагал, что наличие
в спектрах ЭЭГ, регистируемых с разных областей коры, точно со-
впадающих частотных пиков является указанием на локализацию
в этих областях нейронных групп, работающих в одном ритме и,
следовательно, функцио­нально связанных друг с другом. Так, при
исследовании испытуемых, которым на экране монитора предъ-
являлись задачи на образное, пространственное и абстрактно-вер-
бальное мышление, установлено, что простой и достаточно симме-
тричный рисунок связей различных областей коры, характерный
для состояния покоя, при умственной работе изменялся. Связи
сходились к определенным областям коры, образуя как бы фокусы
взаимодействия. Топография этих фокусов зависела от вида мыс-
лительных операций. При образном мышлении фокусы локализо-
вались преимущественно в теменно-височных областях, при аб-
страктно-вербальном мышлении — в лобных отделах коры, а при
решении пространственных задач, включающих элементы обоих
видов мышления, на первых этапах фокусы локализовались в за-
дних, а затем — в передних отделах коры. Лица с преобладанием

205
первой сигнальной системы (по И. П. Павлову) при рассмотрении
рисунков имели фокусы взаимодействия преимущественно в пра-
вом полушарии, а лица с преобладанием второй сигнальной систе-
мы — в левом полушарии. На этапе нахождения образа фокусы ло-
кализовались в затылочных и височных (зона опознания) отделах
полушарий, а на этапе конструирования образа — в лобной коре.
Таким образом, важным признаком организации корковых связей
при мышлении является их конвергенция к фокусам взаимодей-
ствия. А. М. Иваницкий полагает, что каждая из связей приносит
к фокусу из определенной области коры или подкорковых образо-
ваний свою информацию — здесь она сопоставляется и определен-
ным образом синтезируется. То есть информационный синтез яв-
ляется важнейшим компонентом мышления как формы сознания.
Подобное происходит в проекционной зоне при возникнове-
нии ощущений (см. «Нейрофизио­логия: физио­логия сенсорных си-
стем»), а также при устной и письменной речи. Основное различие
состоит в том, что при мышлении взамен сенсорной информации
в место синтеза приходит информация, хранящаяся в оперативной
памяти (например, об условиях решаемой задачи), а местом син-
теза является ассоциативная кора. Именно здесь (в фокусе) опера-
тивная информация сопоставляется с информацией, извлекаемой
из долговременной памяти, а также с информацией, приходящей
из мотивационных центров. Результатом такой деятельности явля-
ется нахождение решения. Субъективно все это переживается как
процесс думания и нахождения ответа.
Согласно А. М. Иваницкому, фокус взаимодействия содержит
нейроны с различными частотными характеристиками. Мышление
представляет собой объединение части нейронов фокуса с пери-
ферийными нейронами, при условии, что все объединяемые ней-
роны настроены на одну и туже частоту возбуждений (т. е. имеют
одинаковый уровень лабильности). Это означает, что связи между
нейронами фокуса и нейронами периферии должны быть двухсто-
ронними (прямыми и обратными); следовательно, одно кольцо
при ощущении заменяется здесь системой колец, замыкающихся
на один центр. В свою очередь внутри фокуса имеются группы ней-
ронов, работающих на разных частотах. Между собой они объеди-
нены жесткими связями, основанными на структурных изменениях
в синапсах. Отметим, что идея об обеспечении психической функ-
ции за счет сочетания жестких и гибких звеньев была впервые вы-
сказана Н. П. Бехтеревой в 1980 г.
Таким образом, данные, полученные при изучении механизмов
восприятия и мышления, указывают на то, что информационный
синтез, совершаемый в мозге, является основой субъективного пе-
реживания.

206
 Экспериментальные доказательства связи сознания с речью.
Э. А. Костандов (1983, 1998) считает передачу сигналов на мотор-
ные речевые центры решающим условием для перехода от бессоз-
нательных к осознаваемым формам восприятия внешних сигналов.
Непосредственная связь сознания с речью показана в исследовани-
ях на людях, выходящих из состояния комы. В этом случае речевой
контакт с больным совпадает с образованием когерентных связей
между электрической активностью гностических (теменно-височ-
ных) и моторно-речевых (нижне-лобных) отделов левого полуша-
рия.
Показано (Sams M., Salmelin R., 1994) участие речевых зон коры
в процессах осознания методом регистрации магнитных полей моз-
га человека, рассматривающего рисунки. При этом у испытуемых
примерно через 200 мс формировалось ощущение (судя по реак-
ции зрительных и теменно-височных отделов коры), а спустя еще
200 мс наблюдалась реакция в речевых зонах левого полушария;
причем, это происходило и в тех случаях, когда инструкция экспе-
римента не требовала называть изображенный объект.
По данным А. М. Иваницкого, категоризация ощущений как тре-
тий этап восприятия, связана с деятельностью речевого центра ле-
вой лобной коры. Эта процедура совершается позже формирования
ощущения, что позволяет говорить о наличии довербальной стадии
психического при каждом акте восприятия.
Убедительные данные о значимости речевых центров в процес-
сах осознания получены (Sperry R., 1968, 1982) при наблюдении
за людьми с «расщепленным» мозгом. Им давалось задание в соот-
ветствии с предъявленным рисунком предмета или его словесным
обозначением найти на ощупь данный предмет за перегородкой
из числа нескольких других. Оказалось, что независимо от того,
в какое полушарие поступала зрительная информация, в обоих слу-
чаях больные успешно выполняли задание. При этом, если изобра-
жение поступало в левое полушарие, то больные давали словесный
отчет о своих действиях. При предъявлении изображения в правое
полушарие они не могли сказать, что и почему сделали, т. е. они
не могли подвергнуть вербализации свои действия и тем самым
не могли его осознать.
Методы неинвазивного измерения активности головного мозга
человека, такие, как функцио­нальная магнитно-резонансная томо-
графия (ФМРТ), позитронно-эмиссионная томография, электроэн-
цефалография (ЭЭГ) и магнитоэнцефалография (МЭГ), показывают,
что одновременно с осознаваемой обработкой сенсорной информа-
ции в коре (преимущественно с участием теменных областей коры)
происходит и неосознаваемая ее обработка, что в целом дополняет
возможности осознания сигналов внешнего и внутреннего мира,
т. е. их вербализации (Rees G., 2013).

207
 Сознание и межполушарная асимметрия. Еще в середине
прошлого века известный психолог и психофизик Густав Фехнер
(Gustav Fechner) рассматривал сознание как атрибут мозговых по-
лушарий и полагал, что целостность мозга является существенным
условием единства сознания. Одновременно он полагал, что каждое
полушарие вносит свой специфический вклад в этот процесс, поэто-
му человек с «расщепленным» мозгом будет себя вести совершенно
необычно, что позже подтвердили наблюдения Р. Сперри и других
клиницистов (Gazzaniga M. et al., 1962, 1967; Sperry R., 1982; Браги-
на Н. Н., Доброхотова Т. А., 1981, 1988; Gazzaniga М., 2000).
Доказательством положения о том, что именно мозг в целом
является носителем сознания, служат клинические наблюдения
Н. Н. Брагиной и Т. А. Доброхотовой (1981, 1988), согласно которым
у правшей при поражении правого полушария чаще всего наблюда-
ется нарушение сознания с явлениями утраты чувства реальности
и собственной личности. Окружающий мир для них теряет свое зна-
чение. В некоторых случаях больные воспринимают только полови-
ну внешнего мира, причем расположенную справа от них, а левая
половина воспринимаемого мира заменяется прошлыми воспоми-
наниями. При поражении левого полушария возникают иные состо-
яния сознания с «провалами мыслей» или, напротив, переживанием
множества мыслей, мешающих друг другу. Нередки случаи кратко-
временного отключения сознания или так называемые сумеречные
состояния сознания, при которых больной может сохранять психо-
моторную активность. У левшей наблюдается иная картина: у них
нарушения сознания не в такой степени зависят от стороны по-
вреждения мозга, при этом преобладают многократно повторяемые
галлюцинаторные феномены (зрительные, слуховые, осязательные
и т. д.), которые почти равны силе реальных событий. Иногда у этих
больных проявляются особые способности, например «видение» ко-
жей, восприятие того, что не находится в пределах досягаемости
зрительного пространства и др. Все это позволило наблюдателям
Н. Н. Брагиной и Т. А. Доброхотовой утверждать, что сознание есть
свойство пространственно-временной организации работы двух по-
лушарий головного мозга, из которых правое полушарие адресуется
к настоящему и прошлому опыту человека, а левое — к настоящему
и будущему.
Согласно данным Р. Сперри (Sperry R., 1982), у больных с рас-
сеченным мозгом психика остается в пределах нормы, но появ-
ляются особенности в поведенческих реакциях. Например, когда
один из больных-эпилептиков с «расщепленным» мозгом пытался
одеваться, то правой рукой он застегивал пуговицы пижамы, оде-
вал и шнуровал ботинки, в то время как его левая рука совершала
противоположные действия — она расстегивала только что застег-
нутые правой рукой пуговицы пижамы, расшнуровывала и снимала

208
ботинки. Поэтому больной для завершения одевания вынужден был
привязать левую «хулиганящую» руку брючным ремнем к туловищу.
Второй пример из наблюдений Р. Сперри (Sperry R., 1982): у боль-
ного с рассеченным мозгом при игре в шахматы (сам с собой) ходы
правой рукой, управляемой левым полушарием, контролируются
им, а ходы левой рукой, управляемой правым полушарием, не кон-
тролируются; при этом обычно партию выигрывает левая рука. Тре-
тий пример из наблюдений (Sperry R., 1982): больной с рассечен-
ным мозгом при встрече с женой, с которой прожил долгие годы,
правой рукой обнимает ее и привлекает к себе, а левой отталкивает
от себя.
Таким образом, у пациентов с рассеченным мозгом одновре-
менно осуществляются две разнонаправленные поведенческие
реакции: одна из них, производимая правой рукой, деятельность
которой контролируется левым полушарием головного мозга, осу-
ществляется сознательно, а вторая реакция, противоположная
первой, осуществляемая левой рукой, деятельность которой кон-
тролируется правым полушарием головного мозга, является бес-
сознательной. Эти данные, а также многочисленные клинические
наблюдения за изменениями поведения больных при электрошоке
правого или левого полушарий головного мозга и результаты раз-
дельного наркотизирования правой или левой половины мозга
методом Вада (см. предыдущую главу) дают основание заключить,
что у человека каждое полушарие головного мозга обладает своим
индивидуальным способом переработки информации, своим спосо-
бом формирования поведенческих реакций и своим собственным
типом мышления.
Стало понятным, что в каждом из нас находятся два мыслящих
существа, ведущих постоянный диалог друг с другом, противопо-
ставляющих, но в конечном итоге согласовывающих свои индиви-
дуальные взгляды на цели, способы и формы осуществления пове-
денческих реакций, что у здорового человека приводит к выработке
единого решения и осуществления единственного, наиболее целесо-
образного в конкретной ситуации ответа на воздействия факторов
внешней среды. При этом конечный результат диалога двух полуша-
рий головного мозга, т. е. осуществляемая поведенческая реакция,
осознается человеком, и она может быть осознанно откорректиро-
вана в ходе исполнения и охарактеризована человеком с помощью
речи. В случае рассечения мозга и выключения правого полушария
поведенческая реакция, осуществляемая левым полушарием голов-
ного мозга, может быть осознана, откорректирована и вербально
охарактеризована, а в случае выключения левого полушария пове-
денческая реакция становится неконтролируемой сознанием, т. е.
становится бессознательной.

209
 5.3. Представления об асимметрии
коры больших полушарий
Функцио­нальная межполушарная асимметрия, реализующая
принцип доминанты, рассматривается как саморегулирующаяся си-
стема с обратной тормозной связью. Считается (Брагина Н. Н., До-
брохотова Т. А., 1981; Иваницкий А. М. и соавт., 1984; 2009), что эта
система состоит из связанных между собой первичных и вторичных
доминантных очагов, образующихся и поддерживающихся за счет
восходящих внутриполушарных и межполушарных потоков возбуж-
дения, а также гуморальных влияний. При этом в доминирующем
полушарии формируется стойкий очаг повышенной возбудимости,
способный к суммированию возбуждения, обладающий известной
инерционностью и оказывающий тормозящее действие на недоми-
нирующее полушарие.
Передача межполушарных влияний осуществляется, главным
образом, по мозолистому телу (corpus callosum), но определенное
значение имеют и экстракаллозальные пути. Поражение одного
из полушарий приводит к перевозбуждению второго полушария,
т. е. к его растормаживанию. Оба полушария мозга имеют отноше-
ние к процессам мышления, сознания, а также к бессознательному
и сверхсознанию.
Мышление человека может быть осуществлено двумя способами:
путем восприятия объектов внешней среды и путем операций с аб-
стракциями, т. е. с символами объектов внешней среды (операций
со словами и знаками). Первое является основой образно-чувствен-
ного мышления, осуществляемого преимущественно корой правого
полушария головного мозга, второе — является основой словесно-
логического мышления, осуществляемого преимущественно корой
левого полушария головного мозга. Правополушарное, или образ-
но-чувственное, мышление человеком не осознается. Левополушар-
ное мышление составляет основу человеческого сознания.
Функции правого полушария. Сообщают (Иваницкий А. М.
и соавт., 1984; Duboc V. et al., 2015; Cameron J. et al., 2017;
Velichkovsky B. et al., 2018; Chen Q. et al., 2019; Miletto Petrazzini M.
et al., 2020), что правое полушарие обрабатывает информацию бы-
стрее левого. Оно специализируется на обеспечении и реализации
пространственных, образных функций. Результаты пространствен-
ного зрительного анализа раздражителей в правом полушарии пе-
редаются в левое полушарие — в центр речи, где происходит анализ
смыслового содержания стимула и формирование осознанного вос-
приятия. Правое полушарие осуществляет индуктивную обработ-
ку информации (т. е. от частного к общему, от анализа к синтезу)
и оперативно оценивает ситуацию (Morton B., 2013). На основании

210
этой информации левое полушарие принимает решение. По образ-
ному выражению В. Л. Бианки, правое полушарие обладает испол-
нительной властью, т. е. реализует выполнение цели, сформулиро-
ванной левым полушарием.
Правополушарное мышление обеспечивает восприятие целост-
ного образа объекта внешней среды, подобно мгновенной фотогра-
фии. При лишении объекта наблюдения всех характерных деталей
он не опознается правым полушарием. Например, если человеку
с выключенным из деятельности левым полушарием мозга пока-
зать на картинке чайник с отбитым носиком, то опознания объекта
не произойдет.
Правополушарное мышление не проникает вглубь объекта по-
знания, ибо оно использует для характеристики объекта только
те признаки, которые доступны органам чувств. Зато оно хорошо
отражает форму, запах, цветовую гамму, мелодии звуковых сигна-
лов, что позволяет точно оценивать ситуацию во внешней среде.
Оперируя образами объектов внешней среды, правополушарное
мышление может только создавать представления о настоящем вре-
мени (но не о будущем) и извлекать из памяти энграмму событий
прошедшего времени. Предвидение будущего, как правило, не до-
ступно правому полушарию. В то же время, оперируя образами объ-
ектов внешнего мира, правое полушарие может создавать небыва-
лые, фантастические комбинации из них. То есть правое полушарие
причастно к формированию фантазий. А это — основа творчества,
основа принятия нетривиальных решений, несмотря на отсутствие
формально-логических связей между объектами мышления. Пред-
полагается, что наиболее выдающиеся художники, поэты, музыкан-
ты — это люди с доминированием правополушарного мышления,
или, по И. П. Павлову, люди художественного типа ВНД. Предпола-
гают, что принцип работы правого полушария головного мозга ана-
логичен принципу голографии, т. е. объемному восприятию мира.
В определенной степени сказанное о функции правого полуша-
рия подтверждается клиническими наблюдениями. Повреждение
правой височной области приводят к нарушению в четкости об-
разного восприятия и представления внешних стимулов, явлений,
предметов. А стимуляция этой зоны у больных вызывает очень
яркие образы и воспоминания. У больных с поражениями право-
го полушария часто наблюдается либо полное равнодушие, либо
эйфория. Больные с поражениями правой теменной области часто
отрицают наличие болезни и ее проявлений и/или ее аффектив-
ных компонентов (сенсорный и эмоцио­нальный негативизм). При
депрессивных состояниях у них повышена ЭЭГ-активность право-
го полушария. Однако последние данные говорят о том, что для
творческого процесса важное значение имеет и левое полушарие
(Chen Q. et al., 2019).

211
 Функции левого полушария. Левое полушарие головного мозга
у человека специализируется на выполнении вербальных символи-
ческих сигналов. При этом оно осуществляет дедуктивную обра-
ботку информации, т. е. от общего к частному (Morton B., 2013).
Это осуществляется на основе поступающей от правого полушария
информации в центры речи. Левое полушарие формирует представ-
ление об общей закономерности, разрабатывает соответствующую
стратегию поведения, т. е. выполняет «законодательную власть».
Мышление в левом полушарии осуществляется за счет опериро-
вания словом как абстракцией реальных характеристик объекта.
Благодаря этому имеется возможность познать сущность объекта.
На основе словесно-знакового мышления формируется человече-
ское знание как сумма сведений о внешнем мире, передаваемая
из поколения в поколение посредством записи словесных или
знаковых сигналов в книгах, рукописях, на пленках. Приобщаясь
к ним, каждый индивидуум в онтогенезе формирует свое созна-
ние. Словесно-логическое мышление значительно беднее в сравне-
нии с образно-чувственным мышлением, это обстоятельство тре-
бует привлечения многокомпонентного словесного контекста для
вербального описания объекта. Однако именно левое полушарие,
на основе отвлечений, абстрагируясь от конкретной действитель-
ности, способно предвидеть, создавать будущее время.
Это предвидение, к тому же, может быть доведено до каждого
члена социального общества, на основе чего формируется коллек-
тивная трудовая деятельность человечества. Благодаря способности
предвидеть, левое полушарие формирует положительно окрашен-
ные эмоции. Поэтому человек с выключенным правым полушарием
головного мозга является оптимистом, все происходящее с ним оце-
нивается сквозь призму розовых очков, у него всегда сохраняется
вера в светлое будущее. При выключении из деятельности левого
полушария правое полушарие формирует отрицательные эмоции.
При патологии левого полушария возникают «катастрофические
идеи», формируется глубокая депрессия. Кроме того, повреждения
левого полушария приводят обычно к существенным нарушениям
в моторной реализации функции языка: наблюдаются элементы за-
икания, нечеткое произношение и т. д. При маниакальных состоя-
ниях повышена электрическая активность левой лобной области.
Новые представления о работе правого и левого полушарий.
Современные возможности исследования мозга позволили пере-
смотреть некоторые положения касающиеся асимметрии мозга, что
отражено в обзорной работе Брюса Мортона (Morton B., 2013). Пре-
жде всего, подвергнуты критике методы деления людей на левопо-
лушарных и правополушарных, основанные на определении право-
рукости и леворукости. Как известно, 90 % людей — это правши
и у 96 % из них центры речи находятся в левом полушарии; 10 %

212
людей — это «левши», но и у них в 73 % случаев эти центры также
находятся в левом полушарии. Это означает, что примерно у 93,7 %
людей центры речи находятся в левом полушарии. Следовательно,
деление людей на левополушарных и правополушарных на основа-
нии доминирующей руки ошибочно, что порождает массу неверных
суждений и выводов относительно различий в работе правого и ле-
вого полушарий.
Б. Мортон и соавт. (B. Morton et al., 2013) предложили новые ме-
тоды для определения доминантности полушарий, среди которых:
выявление наличия дихотической глухоты, характерной для лиц
с доминированием левого полушария, анкетные методы, задача от-
слеживания зеркала, лучшая ручная задача, а также метод прижиз-
ненного определения размеров поясной извилины и мозолистого
тела. Используя эти методы, установлено (Morton B. et al., 2013), что
все люди, независимо от пола, делятся на две почти равные по объ-
ему группы — на левополушарных и на правополушарных. В част-
ности, методом МРТ было показано, что у правополушарных людей
средняя площадь поперечного сечения мозолистого тела в 3 раза
больше, чем у левополушарных людей, а также у них передняя пояс-
ная извилина (ACC) в зонах 24 и 24’ на 50 % была больше с правой
стороны, в то время как у левополушарных она была больше с ле-
вой стороны. Эти данные позволили 3-минутную процедуру МРТ
превратить в основной стандарт для определения индивидуального
подтипа полушария.
Брюс Мортон придает особое значение различиям размеров пе-
редней поясной извилины (ACC), так как эта извилина как компо-
нент лимбической системы мозга является основным структурным
элементом исполнительной системы мозга. В частности, ACC имеет
прямое отношение к реализации таких процессов, как принятие ре-
шений, обнаружение ошибок, мониторинг конфликтов, картирова-
ние стимулов-реакций, знакомство и ориентация, реакция на боль,
формирование эмоций, выполнение вербальных и невербальных
исполнительных заданий, извлечение эпизодической памяти, ини-
циирование и мотивация целенаправленного поведения. При этом
некоторые виды деятельности АСС имеют непосредственное отно-
шение к различиям в поведенческих стилях право- и левополушар-
ных людей, среди которых темперамент, вознаграждение, социаль-
ное обучение, социальное неприятие, воля, зависимость и другие
явления.
Благодаря новым методам идентификации правополушарных
и левополушарных людей стало возможным более точно устано-
вить различия между ними в поведении. В частности, Б. Мортон
(Morton B.) обнаружил более 30 различий между правополушар-
ными и левополушарными людьми. Он разделил эти различия
на 5 групп: по логической ориентации, по типу сознания, по уровню

213
страха и чувствительности, по социально-профессио­нальной ориен-
тации и по стилю супружеской жизни. В частности, Б. Мортон под-
твердил, что для левополушарных людей характерен нисходящий
дедуктивный метод мышления (от общего к частному), т. е. левое
полушарие функционирует по типу сплиттера (делителя частот),
а правое — специализируется на восходящем, индуктивном методе
(от частного к общему). В отношении типа сознания показано, что
левополушарные более зависимы от абстрактного мышления и ори-
ентированы на поиск различий между объектами. Левополушарные
в большей степени, чем правополушарные, чувствительны, боязли-
вы, молчаливы, обычно избегают проявлений эмоций, менее агрес-
сивны. Относительно социальной и профессио­нальной ориентации
левополушарные люди более независимые, конкурентоспособные,
но закрытые для сотрудничества. Левополушарный супруг не про-
являет выраженного доминирования, в меньшей степени нуждается
в близости, менее ревнив, т. е. реже требует доказательств верности
супруги. По мнению Брюса Мортона, наличие трехкратного повы-
шения площади поперечного сечения мозолистого тела у право-
полушарных людей объясняется тем, что центры речи находятся
в левом полушарии, что требует передачи сигнала из правого полу-
шария в левое.
Эти новые представления о левополушарных и правополушарных
людях позволяют отвергнуть ранее существующее представление
о том, что тип мышления зависит от пола, в частности отвергнуть
представление о том, что мужской мозг более специализирован из-
за его более высокой латерализации. Правильнее считать, что имен-
но левополушарные лица любого пола более латерализованы, чем
правополушарные. Развенчано и представление о том, что размеры
мозолистого тела зависят от пола.
Становится ясно, что представители любого пола с одинаковым
полушарием имеют больше общих поведенческих черт, чем одно-
полые лица противоположного полушария. В целом поведение че-
ловека определяется не полом, а доминированием полушария. Это
особенно характерно в отношении выбора профессии. Так, среди
профессоров-архитекторов левополушарное доминирование име-
ют 21 %, среди профессоров-биохимиков или микробио­логов — со-
ответственно 83 % и 86 %, среди академически подготовленных
музыкантов, включая концертных пианистов, левополушарные со-
ставляют всего 32 %. Брюс Мортон считает, что человек выбирает
ту профессию, которая ему нравится больше всего, что определяет-
ся доминирующим полушарием.
Завершая это раздел, еще раз подчеркнем, что в реальной жизни
именно совместная деятельность двух полушарий приводит к реа-
лизации психических функций и их осознанию. В тоже время из-
менение соотношения между деятельностью правого и левого полу-

214
шарий лежит в основе психотерапевтического воздействия, гипноза
и медитаций, о чем подробно изложено ниже в разделе «Физио­
логические основы психотерапии, гипноза и медитации». Изучение
этих «загадочных» явлений представляется исключительно важным,
т. к. позволяет выявлять психофизио­логические закономерности
функционирования психики.
Можно заключить, что многочисленные исследования в значи-
тельной мере приближают к пониманию мозговых основ созна-
ния — этой главной тайны природы.

5.4. Бессознательные психические явления

Общие представления о неосознаваемых процессах. Бессоз-
нательное, неосознаваемое, бессознательные психические явле-
ния — все эти понятия отражают процессы, протекающие в коре
больших полушарий, результат деятельности которых не осозна-
ется, т. е. не подвергается вербализации. Многие физио­логи опре-
деляют бессознательное как высшую нервную, или психическую,
деятельность человека, которая осуществляется без участия созна-
ния. К этим видам они относят неясные, или «смутные ощущения»
(«темные ощущения» по И. М. Сеченову), автоматизированные на-
выки и движения, производимые без участия сознания, а также по-
веденческие, эмоцио­нальные, вегетативные, биоэлектрические ре-
акции на неосознаваемые внешние раздражители, включая слова.
Кроме того, многие исследователи полагают, что в сферу понятия
бессознательное, или неосознаваемое входят такие явления как все
функции вегетативной нервной системы и эндокринной системы,
био­логические и частично социальные потребности человека, фан-
тастическая деятельность как начало творчества, формирование
плана проведения большинства поведенческих реакций и началь-
ные этапы их осуществления.
Еще одна форма неосознаваемого, согласно Д. Н. Узнадзе, — это
когнитивная установка, т. е. состояние готовности субъекта к опре-
деленной активности, которое формируется на неосознаваемом
уровне при наличии актуальной потребности у субъекта и объ-
ективной ситуации для ее удовлетворения. Установка, по Д. Н. Уз-
надзе, заранее организует в конкретной ситуации направленность
субъекта на определенную активность, готовность к той или иной
форме реагирования и стратегию решения задачи.
Среди бессознательных психических явлений (бессознательного)
предлагается также выделять подсознательное, сверхсознательное
и предсознательное.
Подсознание или подсознательное — это совокупность процес-
сов (различные инструментальные и интеллектуальные условные

215
рефлексы), которые первоначально формируются осознанно, а за-
тем — после доведения их реализации до автоматизма — вытес-
няются в сферу бессознательного. Следует также подчеркнуть, что
нередко термин «подсознательное» используется как синоним тер-
мина «бессознательное».
Сверхсознание, или интуиция (инсайт, озарение, постиже-
ние) — это творческая активность, не контролируемая сознанием,
играющая решающую роль в научных открытиях и в создании худо-
жественных произведений, а также это интуитивное (немотивиро-
ванное) поведение.
Предсознательное — это содержания душевной жизни, которые
в данный момент неосознаваемы, т. к. находятся вне сферы избира-
тельного внимания, но могут легко стать осознаваемыми при пере-
ключении на них внимания.
В целом, однако, с точки зрения понимания сущности бессозна-
тельного следует трактовать подсознание, сверхсознание и пред-
сознание как частный случай бессознательного. В нашей книге
«Нейрофизио­логия: физио­логия сенсорных систем» были даны
современные представления о неосознаваемых процессах, в том
числе протекающих на определенных этапах перцепции. При рас-
смотрении вопросов о других когнитивных процессах, в том числе
о речи и мышлении также частично освещалась тема бессознатель-
ного, в том числе при рассмотрении явления мозговой асимметрии.
В данном разделе кратко представлены некоторые общие аспекты
этой проблемы, а также вопрос о роли неосознанных процессов
в мышлении.
История вопроса. О бессознательном говорили Бенедикт Спи-
ноза, Готфрид Лейбниц, Жан-Мартен Шарко, Пьер Жане, И. М. Се-
ченов, И. П. Павлов и многие другие. Но наиболее отчетливо идея
о бессознательном и его значении в поведении человека прозвучала
в работах австрийского психиатра Зигмунда Фрейда (1896). Он вы-
делял сознание («Я»), бессознательное («Оно») и сверхсознание
(«сверх Я»). Он считал, что содержанием бессознательного являют-
ся половые инстинкты, инстинкты самосохранения, честолюбивые
инстинкты. Все эти инстинкты, согласно З. Фрейду, формируются
в раннем детстве (Эдипов комплекс, комплекс Электры), а в после-
дующие годы они находятся в конфликте с сознанием («оно» про-
тив «я»). Сущность бессознательного раскрывают сновидения. Та-
кая точка зрения привела З. Фрейда к учению о либидо (половом
влечении) и детской сексуальности как основе развития личности.
Согласно З. Фрейду, на протяжении всей жизни энергия Эро-
са (либидо) находится в состоянии борьбы с энергией влечения
к смерти (танатос). Эдипов комплекс — это трагическое проявле-
ние сексуального влечения сына к матери, на почве которого воз-
никает безудержная, жгучая ревность и ненависть к отцу (так фор-

216
мируется комплекс «отцеубийцы»). Комплекс Электры — подобное
отношение дочери к матери, возникающее на почве бессознатель-
ного влечения дочери к отцу. Сексуальность, по Фрейду, — это един-
ственный движущий стержень личности. С этих позиций появление
неврозов, т. е. нарушений высшей нервной (психической) деятель-
ности есть следствие инфантильно-сексуальной ориентации.
Другой вариант представления о бессознательном выдвинул
ученик З. Фрейда Отто Ранк, который сформулировал концепцию
«травмы рождения». Он полагал, что девять месяцев внутриутроб-
ного развития представляют собой для человека рай, поэтому с мо-
мента рождения и на протяжении всей жизни человек стремится
вернуться в этот утраченный рай. В рамках этого представления
роды рассматриваются как самая первая и самая тяжелая травма,
т. к. они символизируют расставание с раем. Поэтому роды являют-
ся причиной неврозов, которые могут развиваться спустя много лет
после рождения.
Развитие этой концепции привело к мысли (она высказана аме-
риканским врачом Яновым) лечить детские и взрослые неврозы
первородным криком, т. е. воспроизведением состояния, подобного
тому, что было при рождении. В целом учение о бессознательном
составило фундамент психоанализа, одного из разделов современ-
ной психотерапии.
Сверхсознание или интуиция. Сверхсознание — это сово-
купность функций бессознательной и сознательной форм мышле-
ния, благодаря чему достигаются принципиально новые решения,
не укладывающиеся в рамки формальной логики. Сверхсознание —
это акт создания качественно новых материальных и культурных
ценностей. Сверхсознание проявляется чаще всего в виде озарений,
внезапно, как бы случайно возникающих мыслей (идеи, предполо-
жения) о качественно новых характеристиках объектов или явле-
ний, о новых путях решения задач и так далее. Однако подобным
озарениям всегда предшествует гигантская психическая работа
в недрах бессознательного.
В общем виде связь между данными формами психической дея-
тельности может быть представлена следующей схемой: сознание
в общей форме ставит задачу достижения цели. В недрах бессозна-
тельного создаются случайные фантастические, алогичные сцепки
образов многофакторных объектов внешней среды, в какой-то мере
отвечающие требованиям поставленной задачи. Возникающий
алогический, фантастический образ доводится в виде озарения
до сознания. Сознание критически осмысливает результат работы
бессознательного и при нахождении в нем рацио­нального звена
подвергает проверке практикой и далее при положительных резуль-
татах критической проверки внедряет в жизнь.

217
 Такое взаимодействие функций сознательного и бессознатель-
ного требуется для того, чтобы дать возможность сознанию унич-
тожить в результате первоначального критического осмысливания
каждую фантастическую сцепку образов, каждую фантастическую
идею в виде небывалой сцепки образов внешней среды, созданную
в недрах бессознательного. Этим создается широкий простор для
фантазий человека.
Правомочность такой схемы взаимодействия сознательного
и бессознательного подтверждается, в частности, тем, что присущая
каждому ребенку безудержная фантазия как результат превалиро-
вания образного правополушарного мышления никогда не приво-
дит к созданию истинно новых научных открытий и художествен-
ных произведений вследствие отсутствия должного критического
контроля со стороны сознания. В то же время отмечено, что все вы-
дающиеся творцы художественных и иных ценностей до глубокой
старости сохраняют в своих поведенческих реакциях определенные
черты.
Физио­логические механизмы неосознаваемых процессов.
Сегодня многие психологи и физио­логии признают сам факт суще-
ствования бессознательного, понимая под ним сферу психической
деятельности, которая не подвергается вербализации, т. е. не связы-
вается с центрами речи. Известный психофизио­лог Э. А. Костандов
отмечает, что отрицание бессознательного с неизбежностью закры-
вает естествоиспытателю путь для выявления причинных связей
и причинных отношений между отдельными явлениями психиче-
ской жизни человека, т. е. бессознательное — это гносеологически
необходимая категория. Бессознательное — это такая же психиче-
ская реальность, как и сознательная психическая жизнь.
Учитывая, что в правом полушарии у большинства людей от-
сутствуют центры речи, сегодня многие физио­логи полагают, что
именно в этом полушарии совершаются психические процессы, ре-
зультаты деятельности которых, как правило, не передаются в цен-
тры речи левого полушария или передаются частично (сновидения,
решения творческих задач, мотивации). Возникает вопрос о селек-
тивности отбора результатов неосознанной психической деятельно-
сти для ее представления на вербальном уровне. Тем самым ставит-
ся вопрос о функцио­нальной роли бессознательного для человека.
Полагают, что она заключается в первичной фильтрации огромного
количества входящей в мозг информации, благодаря чему оптими-
зируется деятельность второй сигнальной системы (центров речи,
мышления).
Вероятно, что при отсутствии стандартного решения, имею-
щегося в структурах памяти индивида, часть результатов неосоз-
наваемых психических процессов переводится в сознание (верба-
лизуется, осмысливается) для принятия решения и организации

218
целесообразной поведенческой деятельности. В «концентрирован-
ном» виде это происходит за счет механизмов, лежащих в основе та-
кого процесса как внимание. В качестве примера можно отметить,
что деятельность внутренних органов здорового человека протека-
ет «незаметно» для сознания, хотя (судя по способности выработки
висцеральных условных рефлексов) информация от интероцепто-
ров непрерывно поступает в кору больших полушарий. Это означа-
ет, что при нормальном состоянии внутренних органов отсутствует
необходимость осознания интероцептивной информации. При на-
рушении деятельности того или иного органа возникает чувство
дискомфорта или появляются боли определенной локализации —
следовательно, интероцептивная информация достигает сознания,
т. е. вербализуется.
Сегодня получены данные, которые свидетельствуют о том, что
на уровне бессознательного, в частности в правом полушарии,
происходит обработка не только «простых» сенсорных сигналов,
но и «сложных», осуществляется анализ отдельных слов, в том чис-
ле семантический их анализ, который контролируется структурами
лимбической системы, т. е. эмоцио­нальной и потребностно-моти-
вационной сфер. Получены также сведения о том, что у здорового
человека с интактным мозгом психические явления в правом полу-
шарии могут функцио­нально изолироваться от левого полушария
путем селективного торможения передачи нервных импульсов через
мозолистое тело и другие комиссуры головного мозга. Психические
явления могут существовать в правом полушарии сами по себе. Это
в определенной степени объясняет феномен «вытеснения». Процесс
изоляции деятельности правого полушария от левого во многом
связан с состоянием эмоцио­нальной и потребностно-мотиваци-
онной сфер. Очевидно, что нейронные популяции, ответственные
за осуществление неосознаваемых психических процессов, нахо-
дятся не только в правом, но и в левом полушарии (в том числе
и у тех, кто имеет центры речи в правом полушарии), т. е. каждое
полушарие вносит свой вклад в реализацию психических процессов
на уровне бессознательного.
Мы предлагаем обозначить все структуры коры больших полу-
шарий, осуществляющие психические процессы, результаты кото-
рых не осознаются, как третью сигнальную систему действитель-
ности, тесно взаимодействующую с первой и второй сигнальными
системами. Такое выделение новой сигнальной системы, вероятно,
вполне оправдано, т. к. факт наличия неосознаваемой мыслитель-
ной деятельности, осуществляемой на невербальном уровне, сегод-
ня доказан многими исследователями. С другой стороны, известно,
что мышление не является атрибутом животных, поэтому неосозна-
ваемое мышление не может быть реализовано структурами коры,
входящими в состав первой сигнальной системы. Если наше пред-

219
положение будет воспринято, то тогда можно считать, что все пер-
цептивные и когнитивные процессы первоначально реализуются
с участием структур третьей сигнальной системы. Часть результа-
тов этой деятельности передается структурам второй сигнальной
системы, на основании чего принимаются новые нестандартные
решения, адекватные текущей ситуации.

5.5. Физиологические основы психотерапии,

гипноза и медитации
Психотерапия. Психотерапия — это целенаправленное исполь-
зование психических воздействий, т. е. слова для лечения болез-
ни. Предполагается, что слово и действие врача, за счет влияния
на вторую сигнальную систему изменяют эмоцио­нальную сферу
и состояние вегетативной нервной системы (ВНС), что отражается
на деятельности внутренних органов человека и может принести
выздоровление. Различают такие виды психотерапии, как:
1) психотерапевтическое убеждение (объяснение причины бо-
лезни, ее сущности и возможности излечения);
2) внушение или суггестия в бодрствующем состоянии, т. е.
убеждение + внушение, как это имеет место в педагогике;
3) гипнотерапия — внушение в период гипнотического состоя-
ния, т. е. в период повышенной внушаемости;
4) аутогенная тренировка, т. е. обучение возможностью созна-
тельно управлять деятельностью внутренних органов и эмоцио­
нальной сферы, примером чего является широко применяемая ме-
тодика И. Шульца.
Основу психотерапии составляет внушение. Внушение — это
введение человеку мыслей без критики. Критика со стороны созна-
ния снимается в состоянии гипноза. В. М. Бехтерев образно гово-
рил, что внушение в состоянии гипноза — это выработка условных
рефлексов на слово, которое входит в сознание не с парадного вхо-
да, а с заднего крыльца, минуя сторожку — критику. Именно при
гипнозе, особом состоянии сознания, особенно эффективно воз-
действие раппорта, т. е. словесного внушения на человека, т. к. при
гипнозе критика слова снята почти полностью.
Уже давно известно, что слово как лечебный фактор играет
огромную роль в деятельности врача. Врач в подсознании пациен-
та предстает всемогущим человеком, поэтому любое слово может
оказывать на пациента гипнотическое воздействие. Неосторожно
высказанное замечание в адрес больного может значительно усу-
губить развитие болезни, и наоборот, внимательное отношение
и нужные слова могут существенно облегчить задачу врача.

220
 Гипноз. Исторические аспекты. Давно уже было замечено, что
в отдельные моменты сна, например, при засыпании или при не-
глубоком сне можно проводить внушение или обучение. Это полу-
чило название гипнопедия, т. е. обучение во сне. Гипнотическое
воздействие известно более 3 тысяч лет. Оно применялось жрецами
Древнего Египта, Индии, Тибета, врачевателями Востока, Древней
Греции и Рима. Первоначально гипноз называли животным магне-
тизмом.
В 1842 г. английский врач Джеймс Бред показал, что при фикси-
ровании взгляда на блестящем предмете происходит особое состо-
яние тела и ума, при котором человек способен выполнять любые
приказания врача. В 1843 г. в книге «Нейрогипнология» он назвал
это состояние гипнозом. В конце XIX в. гипнозом интенсивно за-
нимались Жан-Мартен Шарко, Ипполит Бернхейм, В. Я. Данилев-
ский, который установил способность гипнотизирования разных
животных — от раков и омаров до птиц и кроликов. Важный этап
в изучении гипноза связан с именем В. М. Бехтерева. Одно из теоре-
тических обоснований гипноза было дано И. П. Павловым. Он рас-
сматривал гипнотическое состояние человека как частичный или
парциальный сон, как особое состояние между сном и бодрствова-
нием, и полагал, что физио­логической основой гипноза является
разлитое торможение, на фоне которого в коре головного мозга
остаются так называемые сторожевые центры.
По мнению И. П. Павлова, слабые раздражители, длительно дей-
ствующие на корковые нейроны зрительного, слухового, осязатель-
ного анализаторов или термоанализатора, вызывают утомление
этих нейронов, что приводит к формированию очага торможения,
который иррадиирует по коре больших полушарий, вызывая пар-
циальный сон. В эксперименте на животных или в клинических
наблюдениях на людях условно-рефлекторным путем в головном
мозге испытуемых создавали так называемый сторожевой центр,
или очаг активного стойкого возбуждения, через который осущест-
влялся контакт с гипнотизером. Остальные зоны коры были затор-
можены. Активность сторожевого центра вполне достаточна для
гипнотизера и пациента, однако эта связь осуществляется на под-
сознательном уровне и она недоступна для осознания пациентом.
Согласно теории психоанализа З. Фрейда, гипноз — это особый
вид взаимоотношений между двумя людьми — между гипнотизером
и гипнотизируемым («сумасшедшие вдвоем»). Гипнотизер играет
роль всемогущего родителя. «Гипнотизер бессознательно желает
магической власти и (…) господства над пациентом» (З. Фрейд).
У гипнотизера возникает парадоксальная ситуация: одновременно
возникает потребность в близости и ощущение необходимости со-
блюдения дистанции. Решение этой задачи дает метод словесного
внушения, который защищает от эротизма ситуации. Но современ-

221
ные авторы считают, что психоанализ и гипноз — это взаимодопол-
няющие методы диагностики и лечения (Kluft R. et al., 2018; Wall T.,
2018). В настоящее время гипноз широко используется в клиниче-
ской практике (Krouwel M. et al., 2017).
Современные представления о гипнозе. Считается, что гипноз
по своей сущности резко отличается от состояния ночного сна. Гип-
ноз — это специфическая разновидность бодрствования, т. е. это
не сон и не промежуточное состояние между сном и бодрствовани-
ем. С позиции современной теории сознания, гипноз — это особое
состояние сознания, которое возникает под влиянием суггестии
(внушения), включая и самовнушение (Koban L. et al., 2017). Оно
обусловлено относительным доминированием образных компонен-
тов мышления, что объясняется снижением функции левого полу-
шария. Доказательством этому служат клинические наблюдения,
включая данные ЭЭГ.
Действительно, при гипнозе появляется способность к направ-
ленной регуляции вегетативных функций, что невозможно в обыч-
ных состояниях сознания (например, индуцировать воспаление
и некроз ткани при внушении ожога), изменение частоты пульса
при внушении различных эмоций. При гипнозе появляется возмож-
ность влиять на неконтролируемые сознанием психические процес-
сы и тем самым увеличивать объем памяти, изменять содержание
сновидений, вызывать галлюцинаторные представления и т. п. На-
конец, при гипнозе (или после него) повышается творческая актив-
ность.
Все указанные проявления гипноза могут быть обусловлены
ограничением вербально-логических компонентов мышления
и раскрепощением его образных компонентов. Такое объяснение
подтверждается и тем, что существует очень большое сходство
между принятием решения в состоянии гипноза и при патологии,
связанной с расщеплением мозга. Этому представлению не проти-
воречит и картина ЭЭГ, наблюдаемая при гипнозе: при вхождении
высокогипнабельных субъектов в состояние гипноза наблюдается
сдвиг ЭЭГ-активации в правополушарном направлении.
Следует отметить, что для гипнотических состояний описаны не-
сколько вариантов изменений ЭЭГ. Это, вероятно, зависит от глу-
бины или стадии гипноза. У одних гипнотизируемых ЭЭГ-картина
сохраняется такой же, как в состоянии бодрствования. У других —
наблюдается гиперсинхронизация альфа-ритма (и его сохранение
при открытых глазах), а также появление коротких вспышек те-
та-ритма. У третьих — наблюдается замена альфа-ритма на сверх-
медленные колебания или на декасекундный ритм (с частотой
от 3—5 до 10—16 колебаний в минуту!). Но все эти изменения
указывают на то, что гипнотическое состояние — это особое состо-
яние бодрствования, которое, скорее всего, обусловлено снижени-

222
ем функции левого полушария. С этой точки зрения, гипноз пред-
ставляет собой аналог функцио­нального расщепления мозга, при
котором за результаты действия испытуемого отвечают механизмы
правополушарных форм активности.
Итак, гипноз — это особое состояние человека, вызываемое
искусственно, с помощью внушения и отличающееся избиратель-
ностью реагирования, повышенной восприимчивостью к пси-
хологическому воздействию гипнотизирующего и к понижению
восприимчивости к другим влияниям. Полагают, что в основе гип-
ноза лежит изменение функцио­нального состояния префронталь-
ной коры (особенно дорсолатеральной и вентромедиальной коры),
ретикулярной формации, адренергических нейронов голубого пят-
на, лимбической системы (Koban L. et al., 2017).
Стадии гипноза. Согласно В. М. Бехтереву, существует малый
гипноз, или поверхностный, средний гипноз и глубокий гипноз.
П. И. Буль придерживался такой же классификации, введя допол-
нительно обозначения гипноза I, II и III степени соответственно.
Форель выделял стадию сонливости, стадию гипнотоксии и стадию
сомнамбулизма. Согласно И. П. Павлову, в гипнотическом состоя-
нии есть три фазы:
1) уравнительная, в которую все раздражители, независимо
от их интенсивности, действуют одинаково;
2) парадоксальная, при которой слабый раздражитель оказыва-
ет эффект, в то время как сильный раздражитель не действует;
3) ультрапарадоксальная, в которой возникает ответ на дей-
ствие стимулов, на которые организм в состоянии бодрствования
не реагирует.
В одной из современных классификаций гипноза выделяется че-
тыре стадии.
1. Стадия гипноидности, которая сопровождается легкой дре-
мотой, мышечным и психическим расслаблением (релаксацией),
миганием и закрыванием глаз, но при этом сохраняется способ-
ность к произвольным движениям. Иначе говоря, гипнотизируе-
мый может сознательно управлять своими движениями.
2. Стадия легкого транса: для нее характерна спонтанная и вну-
шаемая каталепсия (восковая гибкость) конечностей, т. е. конечно-
сти могут длительное время находиться в необычном положении.
На этой стадии происходит утрата возможности совершения произ-
вольных движений.
3. Стадия среднего транса: при ней возникают амнезия и изме-
нения личности; в этой стадии возможны простые гипнотические
внушения.
4. Стадия глубокого транса: именно в эту стадию возможен
сомнамбулизм (снохождение) и развивается максимальная спо-
собность к внушению, т. к. в эту стадию сохраняется способность

223
слышать врача, в то время как остальные виды информации — зри-
тельная, тактильная не доходят до сознания. Иначе говоря, именно
эта стадия является собственно гипнозом, т. к. при ней нарушается
работа ассоциативных зон коры левого полушария, за счет которых
в обычном бодрствующем состоянии сознание осуществляет оценку
реальности происходящего, в том числе, как говорил В. М. Бехте-
рев, оно совершает «критику» речи.
Все сказанное позволяет заключить, что гипноз — это такое со-
стояние сознания, при котором существенно нарушается деятель-
ность ассоциативных зон коры (левого полушария), в результате
чего человеку можно вводить любые мысли без критики, а на их ос-
нове вырабатывать комплекс условных рефлексов.
Следует несколько подробнее остановиться на явлении катато-
нии и сомнамбулизма.
У животных возможно достижение при гипнозе только стадии
гипнотического сна и кататонии. Считается, что кататоническое
состояние, при котором достигается необычайно высокий и необы-
чайно резко выраженный тонус мышц является генетически запро-
граммированной реакцией, вызываемой воздействием на организм
различных раздражителей, способных привести к гибели организ-
ма. То есть кататония рассматривается как реакция на страх смерти.
Ощущая невозможность спастись бегством от опасного для жизни
раздражителя, например, при погоне хищника, животное переходит
в состояние оцепенения, т. е. в состояние полной обездвиженности,
имитируя смерть. Этим оно зачастую предотвращает нападение
преследователя. В состояние кататонии можно перевести и челове-
ка под воздействием монотонных движений гипнотизера (пассы),
его словесных приказов (раппорты). В состоянии кататонии мышцы
человека настолько повышают свой тонус, что тело его может быть
положено на две подставки — под голову и под пятки, и в таком по-
ложении удерживаться довольно длительное время, неся на себе до-
полнительную нагрузку в виде различного рода значительных тяже-
стей, налагаемых на грудь и живот гипнотизируемого. В состояние
кататонии может перевести себя и сам человек, используя приемы
специальной тренировки по системе йоги. Состояние кататонии
объясняется нарушением процессов воли и блокировкой пропри-
оцептивной и других видов афферентации от скелетных мышц
Стадия сомнамбулии может быть достигнута только у человека.
В этот период находящийся под гипнозом человек отчетливо раз-
личает и оценивает словесные установки (раппорты) гипнотизера.
Посредством раппортов можно навязать испытуемому любое дей-
ствие, которое, однако, не должно восприниматься им как действие
аморальное. Сроки выполнения навязанного раппортом действия
могут быть отодвинуты во времени на месяцы и даже на годы,
но многочисленные наблюдения над людьми в состоянии сомнам-

224
булии показывают, что данные действия обязательно будут осу-
ществлены. В состоянии сомнамбулии из недр памяти испытуемого
может быть извлечена очень обширная и детальная информация
о событиях далекого прошлого, например, в состоянии сомнамбу-
лии человек по раппорту точно осуществляет реакции, характерные
для давно прошедшего детства. Имеются данные, что посредством
раппорта можно у человека вызвать рефлекторные реакции, отно-
сящиеся к периоду грудного возраста, например, дискоординацию
движений глазных яблок.
Ввиду того, что формирование поведенческих реакций гипно-
тизируемого возникает под влиянием словесных приказов гипно-
тизера, становится совершенно очевидным, что в формировании
стадии сомнамбулизма решающую роль играют нейроны височной
и лобной долей левого полушария головного мозга, входящие в со-
став центров Вернике и Брока как центров, обеспечивающих по-
нимание смысла словесных сигналов и моторику членораздельной
речи вообще. Но, естественно, возникает вопрос: почему слово
гипнотизера приобретает характер безусловности исполнения? По-
чему гипнотизируемый, находясь после сеанса гипноза во вполне
сознательном состоянии, совершает, тем не менее, в урочный, опре-
деленный раппортом час, навязанное ему действие или поступок?
Отвечая на эти вопросы, мы должны остановиться на различиях
в воздействиях словом и материальными факторами внешней сре-
ды на организм человека.
По И. П. Павлову, обладающее смыслом слово является специфи-
ческим раздражителем второй сигнальной системы действитель-
ности, достигающей наибольшей степени выраженности только
у человека. Слово, являясь абстракцией от реального раздражителя
внешней среды, обладает способностью к построению абстракций
все возрастающего порядка и, в то же время, способностью к фор-
мированию общностей. Каждый член словесной общности способен
к самостоятельному вызову рефлекторной реакции условного по-
рядка, которая была выработана на применение любого иного сло-
весного члена общности. Например, выработав условный рефлекс
на слово «воробей», мы получим ответ и на применение любого
наименования птицы (голубь, цапля или страус) и на определение
птицы вообще. Отсюда, вследствие создания общности, словесный
раздражитель воздействует на кору головного мозга значительно
сильнее, чем отдельный материальный фактор внешнего мира, соз-
давая в коре очень большой по площади охвата доминантный очаг
возбуждения, подчиняющий себе все очаги, все нервные центры,
деятельность которых направлена на осуществление менее значи-
мых поведенческих реакций. Достичь же подобного, необычайно
резко выраженного уровня доминантности нервного центра от сло-

225
весного раппорта помогает уже отмеченное ранее торможение пу-
тей обратной афферентации во время стадии кататонии.
Таким образом, гипноз — это видоизмененное психическое со-
стояние, обусловленное снижением нервной импульсации на кору
головного мозга от эффекторов тела (кататония) и формированием
необычайно сильного доминантного состояния нервных центров
коры головного мозга от словесных раппортов гипнотизера.
Восприимчивость к гипнозу. Известно, что способность войти
в состояние гипноза зависит от индивидуальных особенностей гип-
нотизируемого. В стадию гипноидности входят около 100 % людей,
в стадию легкого и среднего транса — 60 %, а в стадию глубокого
транса, или собственно в гипноз, — лишь 20 %. Полагают, что вос-
приимчивость к гипнозу зависит от того, насколько индивидуум
способен «включать в себя» внешний стимул, сделать его частью
своего «я». Определенное значение в восприимчивости к гипнозу
имеют взаимоотношения гипнотизера и гипнотизируемого («су-
масшедшие вдвоем»). Каждый «играет» ту роль, которую он выбрал
для себя, и получает то, что хотел. При этом существенную роль
играют личность, известность, социальный престиж и соответству-
ющая внешность гипнотизера. Восприимчивость к гипнозу резко
возрастает в больших группах, при этом усиливает гипнотическое
воздействие «эффект толпы». Поэтому недопустимо использование
гипнотического воздействия в лечебных целях на большие коллек-
тивы людей, каждый из которых может иметь различные психиче-
ские и соматические заболевания.
Оценка восприимчивости к внушению. В специальной литера-
туре описаны различные методы определения степени восприимчи-
вости к гипнотическому воздействию, т. е. к внушению. Например,
испытуемый стоит спиной к исследователю, который приближает
свои ладони к голове испытуемого и при этом внушает: «Как толь-
ко я начну убирать ладони, вы медленно будете падать назад». При
хорошей внушаемости тело исследуемого, действительно, накло-
няется назад. Второй пример: исследователь демонстрирует три
совершенно чистые пробирки под номерами 1, 2 и 3 и при этом
задает вопрос: «В какой пробирке был бензин, нашатырный спирт
и вода»? Испытуемый с высокой степенью внушаемости будет ут-
верждать, что спирт находится в пробирке под номером, к примеру,
2, а бензин — под номером 3. При отсутствии способности к вну-
шению испытуемый ответит, что ни в одной из пробирок не было
спирта и бензина. Третий пример: исследователь выливает из бу-
тылки на ватку обычную воду, задавая при этом вопрос: «На ватку
вылита неприятная жидкость. Кто из вас почувствовал неприятный
запах?» Четвертый пример: исследуемому человеку дают держать
длинную нить, на конце которой свободно висит коробочка. Иссле-
дователь указывает, что в коробочке содержится железный предмет

226
(реально — его там нет). Для проверки, есть ли, действительно,
этот предмет в коробочке, исследователь пользуется магнитом. При
высокой внушаемости груз, подвешенный за нить, следует за маг-
нитом и раскачивается. В целом — внушаемый тот, у кого большая
часть проб дает положительный результат.
Техника гипноза. Она заключается, как правило, в следующем.
С гипнотизируемым проводят подготовительную беседу, определя-
ют уровень образования, культуры, социальный статус, проводят
тесты, определяющие степень внушаемости пациента, после чего
осуществляют собственно гипнотическое воздействие. Существуют
различные варианты техники гипнотизирования, но всех их объеди-
няет то, что гипнотическое состояние достигается при воздействии
на зрительный анализатор (или на слуховой, или на тактильный),
которое обязательно сочетается со словами гипнотизера. Таким об-
разом, применяются монотонные раздражители, вызывающие бы-
строе утомление рецепторного аппарата. Например, в положении
лежа гипнотизируемого просят постоянно смотреть на блестящий
шарик. При этом периодически произносится фраза: «Ваши веки
тяжелеют…» Для воздействия на слуховой анализатор включает-
ся метроном, удары которого сопровождаются той же фразой. Для
воздействия на тактильный анализатор гипнотизер осуществляет
пассы руками над лицом и телом гипнотизируемого или соверша-
ет легкие касания его тела руками, периодически произнося фра-
зу: «Ваши веки тяжелеют…» Вот как просто и буднично описывает
свой опыт перевода человека в состояние гипнотического сна ан-
глийский врач Джеймс Бред (1843), который первым среди есте-
ствоиспытателей приступил к изучению гипноза на строго научной
основе: «…я попросил пациента фиксировать взор на горлышке бу-
тылки из-под вина, которую я несколько приподнял над ним, что-
бы вызвать значительное утомление глаз и век. Через три минуты
его веки сомкнулись, слеза скатилась по щеке, голова склонилась
на грудь, он вздохнул и тут же глубоко уснул».
Применение гипноза. Гипноз применяют для лечения неврозов,
висцеральной патологии, для избавления от пристрастия к таба-
кокурению, алкоголю, наркотикам. Применение гипноза в лечеб-
ных целях может проводиться в разных направлениях. Различают
терапию посредством гипноза и терапию под гипнозом. В тера-
пии посредством гипноза различают два подхода. Первый подход
предложен школой И. П. Павлова и включает в себя «снятие сим-
птомов» путем словесного внушения, гипнотический сон. Второй
подход предложен школой З. Фрейда и представляет собой метод
«перестройки» личности («замещение» симптомов). В терапии под
гипнозом используют метод прямого внушения для изменения по-
ведения, метод «катарсиса» (очищения), с помощью которого про-
являются подавленные, «вытесненные» эмоции, что позволяет вы-

227
явить происхождение различных психосоматических расстройств.
С помощью метода гипноанализа производят активацию симпто-
мов и их последующий анализ в бодрствовании или под гипнозом.
Уже давно, начиная с Д. Бреда, гипноз используется в целях обе-
зболивания, например при оперативном вмешательстве в условиях
непереносимости пациентом анальгетиков. При этом даже возмож-
но введение в состояние гипноза на расстоянии. Описывается, что
одно из первых гипнотических обезболиваний для оперативного
вмешательства было проведено В. М. Бехтеревым по телефону. Гип-
ноз применяется для извлечения из памяти нужной информации,
а также для обучения иностранному языку, рисованию, игре на не-
которых музыкальных инструментах.
Медитация (от лат. meditatio — размышление) — это ряд психи-
ческих упражнений, используемых в составе духовно-религиозной
или оздоровительной практики, при которых формируется особое
психическое состояние, возникающее в результате этих упражне-
ний (или в силу иных причин). При этих упражнениях происходит
усиленная концентрация внимания (пассивная медитация) или
воли (активная медитация). Медитация — это особая разновид-
ность углубленного размышления о каком-либо предмете, духовной
истине или иной идее при устранении всех внешних и внутренних
факторов, рассеивающих внимание. Существуют различные методы
медитации, среди которых — йога, цигун, тай-чи (Aggarwal M. et al.,
2018; Heckenberg R. et al., 2018; Black D. et al., 2019; Sabe M. et al.,
2019; Tang Y. et al., 2019). Однако психофизио­логические исследова-
ния проводились в основном при трансцендентальной медитации
и дзен-медитации.
Трансцендентальная медитация пользуется наибольшей попу-
лярностью. Ее корнями является буддизм (иудаизм), а в виде ком-
плекса упражнений для оздоровительной практики она была пред-
ложена Махариши Махеш йога в начале 1960-х гг., которая стала
популярной во всем мире. С помощью этих упражнений, которые
выполняются в удобной позе 2 раза в день по 20 минут, человек
стремится достичь расслабленного состояния через регулярные
периоды медитации, во время которых повторяется мантра. Ман-
тра — это слово или звук из ведической традиции, которые ис-
пользуются для концентрации внимания. У каждого занимающе-
гося — своя мантра, подобранная для него. Этот вид медитации
используют для снятия стресса и тревоги, для повышения умствен-
ной работоспособности, для обезболивания, для улучшения работы
сердечно-сосудистой системы. При этом виде медитации, согласно
одним данным, спектр частот ЭЭГ напоминает промежуточное со-
стояние между бодрствованием и дремотой. По другим данным,
во время этого вида медитации регистрируется более регулярный
и высокоамплитудный альфа-ритм по сравнению с бодрствовани-

228
ем и дремотой, без выраженной межполушарной асимметрии; при
этом увеличивается когерентность альфа-ритма, особенно в лобных
отделах. На более поздних этапах медитации альфа-ритм переходит
в тета-ритм, а при глубокой медитации (самадхи) наблюдаются вы-
сокочастотные бета-разряды с частотой 20—40 Гц. В конце меди-
тации даже при открытых глазах доминирует альфа-ритм. Все это
дает основание рассматривать медитацию как особое состояние со-
знания (при относительно низком уровне бодрствования).
Дзен-медитация (дадзен-медитация, сидячая медитация) также
корнями уходит в восточноазиатский буддизм. Она широко рас-
пространена в Японии. В ее основе лежит учение о просветлении
и мистическом созерцании с помощью упражнений, выполняемых
в позе сидя (полный лотос, полулотос, индийская поза, японская
поза) в течение 15—30 минут. Это наиболее распространенный
вид медитации. Он характеризуется спокойным и пристальным со-
средоточением, в том числе на дыхании. Объекты, на которые на-
правлено внимание во время медитации, воспринимаются без ка-
ких-либо эмоцио­нальных реакций или когнитивных оценок. При
этом сохраняется активный контакт с внешним миром (по крайней
мере, на перцептивном уровне). После сеанса медитации отмеча-
ется чувство отдыха, уменьшение физического и психического на-
пряжения и утомления, повышаются психическая активность и об-
щий жизненный тонус. ЭЭГ-исследования показывают, что при этом
виде медитации чаще всего наблюдается альфа-ритм, но по своему
функцио­нальному значению он не аналогичен альфа-ритму спокой-
ного бодрствования.
Важно, что при дзен-медитации не происходит (как это обычно
наблюдается в состоянии бодрствования) угасания ориентировоч-
ного рефлекса в ответ на многократное повторение того же самого
сигнала (при дзен-медитации блокада альфа-ритма длится каждый
раз всего 2 с). Следовательно, сигнал каждый раз воспринимается
как новый и вызывает активную ориентировочную реакцию, что
свидетельствует об особом состоянии уровня бодрствования при
этом виде медитации.
Согласно так называемой правополушарной теории медитации,
медитация изменяет состояние сознания тем, что затормаживает
познавательные функции, связанные с доминантным (левым) по-
лушарием, открывая большие возможности для правополушарных
функций. В частности, предполагается, что медитация «выключает»
вербальные, логические мыслительные функции и чувство време-
ни, присущие левому полушарию. На этом фоне начинает домини-
ровать правое полушарие, ответственное за целостное восприятие
окружающего, находящееся за пределами языка и логики. Эта тео-
рия основана на анализе данных ЭЭГ, касающихся межполушарных
взаимоотношений. Независимо от вида медитации при этом со-

229
стоянии наблюдается тенденция к внутри- и межполушарной син-
хронизации ЭЭГ, которая сохраняется еще некоторое время после
окончания медитации. Степень синхронизации ЭЭГ при медитации
существенно выше, чем в состоянии дремоты или глубокого сна,
но во многом идентична тому, что наблюдается при парадоксаль-
ном сне. Это позволяет предположить, что медитация — это свое-
образный переход сознания на стадию, характерную для парадок-
сального сна.
Следует подчеркнуть, что независимо от вида медитации во вре-
мя этой процедуры достигается своеобразная «пустота» сознания —
состояние, которое не поддается вербализованному описанию.
Показано, что подобно гипнозу, процедура медитации изменяет
характер восприятия внешнего и внутреннего мира благодаря мо-
дификации межполушарных отношений. Выявлено, что при ме-
дитации (йога-нидры) возрастает высвобождение эндогенного
дофамина в стриатуме, что обусловлено повышением продукции
дофамина на 65 %. И это коррелирует с повышением тета-актив-
ности на ЭЭГ (Kjaer T. et al., 2002). Показана эффективность меди-
тации при шизофрении (Sabe M. et al., 2019), при сердечной недо-
статочности (Aggarwal M. et al., 2018). Установлено, что медитация
изменяет экспрессию генов в клетках иммунной системы (Black D.
et al., 2019). Все это говорит о необходимости детального изучения
влияния медитации на организм человека.
 Глава 6 .

Физиологические основы мышления

6.1. Исторические аспекты изучения мышления
и физиологических механизмов, лежащих в его основе
Сообщают (Маклаков А. Г., 2001; Зефиров Т. Л. и соавт., 2015),
что начало изучению мышления положили античные философы
Парменид, Протагор, Эпикур, Аристотель, Пифагор. В частности,
Аристотель сформулировал представление о формах мышления
и его законах, а философ и математик Пифагор высказал пред-
ставление о мозге как органе, благодаря которому совершается
мышление, т. е. он является основоположником мозговой теории
мышления. Роль мозга в процессах мышления научно доказал древ-
неримский врач Гален.
Психологические исследования мышления ведутся с XVII в. Пер-
воначально мышление и психика рассматривались как два разных
процесса, но в последующем вновь вернулись к представлению
о том, что психика — это результат работы мозга, о чем наиболее
четко сказал философ и математик Рене Декарт, который предвос-
хитил учение о рефлексах. Его идеи были положены в основу учения
о рефлексах, основоположниками которого являются И. М. Сече-
нов, И. П. Павлов, В. М. Бехтерев, А. А. Ухтомский.
В конце XIX в. и на протяжении XX в. в психологии были предло-
жены различные представления о процессах мышления, в том числе
такие, как прагматизм (У. Джеймс, Дж. Дьюи), интроспекционизм
(Э. Гуссерль, О. Кюльпе), представление о продуктивном мышле-
нии (М. Вертгеймер, К. Дункер), представление о мышлении как
о процессе формирования связей между стимулами и реакциями,
т. е. с позиций бихевиоризма (Дж. Уотсон), а также представление
о бессознательной форме мышления и о зависимости мышления
от мотиваций и потребностей (З. Фрейд), представление о мыш-
лении как внутренней деятельности (А. Н. Леонтьев). В последние
годы интенсивно развивается информационно-кибернетическая
теория мышления, или теория искусственного интеллекта, которая
предполагает, что работа мозга совершается таким же образом как
работа современного компьютера, где имеется оперативная память,
долговременная память, процессор и дисплей. Это представление

231
разделяется и многими нейрофизио­логами. Но истоками физио­
логического подхода к изучению мышления, конечно же, являют-
ся исследования И. М. Сеченова и школы И. П. Павлова. Мысль,
по И. П. Павлову, — это следствие рефлекторной связи между че-
ловеком и реальностью. Для ее осуществления требуется работа не-
скольких систем мозга, в том числе составляющих основу первой
сигнальной системы (подкорковая область, полушария головного
мозга без центров речи) и второй сигнальной системы (кора боль-
ших полушарий, в том числе центры речи совместно с речедвига-
тельным, речеслуховым и речезрительным анализаторами). Таким
образом, в отличие от Пифагора и Галена сегодня благодаря рабо-
там физио­логов и современных нейрофизио­логов становится яс-
ным, что разгадка мышления — в понимании того, как работают
нейроны, нейроглия, синапсы в процессе мышления и каким обра-
зом человек «понимает» работу этих образований.
Представленный ниже материал демонстрирует сложность
устройства нейронных сетей, предназначенных для реализации
процесса мышления и, к сожалению, отсутствие понимания, как
из молекулярного и клеточного хаоса рождается мысль. Конечно,
имеющиеся в настоящее время методические возможности, в том
числе методы ЭЭГ, методы нейровизуализации, транскраниальной
магнито- и электростимуляции мозга, методы генетики и биохи-
мии, клинические наблюдения за пациентами с травмами мозга
или имеющими от рождения интеллектуальную инвалидность, —
все это постепенно приближает к пониманию физио­логических ос-
нов мышления. Представленный ниже материал предназначен для
анализа современных подходов к пониманию самого удивительного
явления — мышления, которым природа щедро одарила человека.
Общее представление о мыслительной деятельности. Мыш-
ление — это один из важнейших компонентов познавательной де-
ятельности, характеризующийся обобщенным и опосредованным
отражением действительности, это высшая форма психической де-
ятельности, благодаря которой отражается сущность, взаимосвязи
и отношения. Мышление выходит за рамки чувственного позна-
ния, т. е. ощущений и восприятия, и осуществляется на уровне со-
знательного (преимущественно с помощью слова как простейшего
способа обобщения) и бессознательного. В основе мышления лежит
процесс образования элементарных или сложных ассоциаций.
В филогенетическом аспекте выделяют элементарное (кон-
кретное) мышление и абстрактное мышление. Элементарное
мышление — это свойственная животным форма отражения внеш-
него мира, представляющая собой мышление в действии и прояв-
ляющаяся в целесообразном адекватном поведении, направленном
на удовлетворение био­логических потребностей. Физио­логическую
основу элементарного, конкретного мышления составляет первая

232
сигнальная система. Абстрактное мышление — это отвлеченно-по-
нятийное мышление, свойственное только человеку. Оно развива-
ется в связи со становлением речи и связанной с этим функцией от-
влечения и обобщения. Центральным для абстрактного мышления
является функцио­нальное употребление слова или знака в качестве
средства для расчленения и выделения признаков, их абстрагирова-
ния и нового синтеза, в результате чего образуется понятие и на его
основе — обобщение. В данной главе рассматривается только аб-
страктное мышление и его физио­логические основы.
Формы, мыслительные операции, виды и качество абстракт-
ного мышления. В психологии и в логике, т. е. в науке о мышле-
нии, эти понятия являются основными (Маклаков А. Г., 2001; Зефи-
ров Т. Л. и соавт., 2015). Выделяют три формы мышления: понятие,
суждение и умозаключение.
Понятие представляет собой отражение общих и отличитель-
ных признаков предметов и явлений, выраженное словом. В основе
понятий лежат знания об этих предметах или явлениях. Понятия
бывают конкретные, абстрактные, единичные (т. е. в отношении
единичных предметов или явлений) и общие (охватывающие целый
класс однородных предметов или явлений). Различают также жи-
тейские понятия и научные понятия. Основой формирования всех
понятий человека является практика, а владение понятием означа-
ет умение осознанно применять понятие на практике.
Суждение — это форма мышления, которая отражает связи меж-
ду предметами и явлениями, между свойствами и признаками. Суж-
дения бывают утвердительными, отрицательными, истинными или
ложными (т. е. соответствуют или не соответствуют реальности),
единичными, частными или всеобщими.
Умозаключение представляет собой рассуждение, в котором
истинность нового суждения выводится из истинности других
суждений, т. е. посылок. Любое умозаключение состоит из посы-
лок (исходных суждений), заключения (новое суждение) и вывода
(логический переход от посылок к заключению, использующий из-
вестные методы мышления). При этом используются три основных
способа получения умозаключений при рассуждении: дедукция, ин-
дукция и аналогия. При дедуктивном умозаключении рассуждение
идет от более общего знания к частному, т. е. от общего к единично-
му. При индуктивном умозаключении рассуждение идет от частно-
го знания к общим положениям. Умозаключение по аналогии дела-
ет логический переход от известного знания об отдельном предмете
к новому знанию о другом отдельном предмете на основании уподо-
бления одного явления другому. В целом, умозаключение является
высшей формой мышления и обычно оно используется в процессах
теоретического мышления.

233
 Мыслительные операции. Мыслительная деятельность возни-
кает и протекает в виде умственных операций с последующим пере-
ходом к образованию понятий. Психологи выделяют такие опера-
ции, как:
1) сравнение — выделение сходства и различий либо непосред-
ственно, либо опосредовано;
2) анализ — мысленное расчленение целого на части;
3) синтез — мысленное объединение частей в единое целое;
4) абстракция, или отвлечение — мысленное выделение суще-
ственных, закономерных признаков предмета или явления;
5) обобщение — мысленное объединение предметов или явле-
ний на основе общих и существенных для них свойств и признаков;
сведения менее общих понятий к более общим;
6) конкретизация — мысленное выделение частного из общего,
выделение особенности предмета, мысленный переход от обобщен-
ного знания к единичному, конкретному случаю;
7) систематизация, или классификация — мысленное распреде-
ление предметов или явлений по группам или подгруппам в зависи-
мости от сходства и различий;
8) индукция — процесс логического вывода на основе перехода
от частного положения к общему;
9) дедукция — процесс логического вывода, при котором част-
ное положение логическим путем выводится из общего. Все мыс-
лительные операции протекают не изолированно, а в различных
сочетаниях.
Виды мышления. В зависимости от содержания решаемой за-
дачи выделяют три вида мышления:
1) наглядно-действенное или практическое мышление — т. е.
решение практических задач на основе чувственного впечатления,
при котором происходит реальное, практическое преобразование
ситуации в процессе конкретных действий с конкретными предме-
тами;
2) наглядно-образное мышление, или образное мышление —
это решение задач путем использования образов и понятий, что яв-
ляется базой для формирования словесно-логического мышления;
3) абстрактно-логическое (отвлеченное, словесное, вербаль-
но-логическое, теоретическое) — это решение задач в вербальной
(символической) форме.
Мышление взрослого человека включает признаки всех трех
видов, а их соотношение определяется индивидуальными особен-
ностями, в том числе доминированием полушарий (практическое
и образное характерно для людей с доминирование правого полу-
шария, а теоретическое — при доминировании левого полушария).
Помимо приведенной классификации выделяют и другие виды
мышления, среди них:

234
 1) эмпирическое (реалистическое, практическое) т. е. мышле-
ние, направленное на создание средств, приборов, инструментов,
используя для этих целей не понятия, суждения и умозаключения,
а образы;
2) логическое (аналитико-синтетическое, или теоретическое
мышление, направленное на познание законов и правил);
3) интуитивное мышление, которое характеризуется быстро-
той протекания, отсутствием четко выраженных этапов, малой
осознанностью, что отличает его от дискурсивного (аналитическо-
го) мышления, при котором происходит осознанное поэтапно раз-
вернутое мышление. Нередко эти виды мышления обозначают как
неосознанное и осознанное мышление, из которых неосознанное
мышление — это мышление, происходящее в структурах мозга, от-
ветственных за бессознательное (т. е. вне центров речи), т. е. это ос-
нова бессознательного, а осознанное мышление — это мышление,
происходящее в центрах речи; предполагается, что в структурах
бессознательного обработка информации идет на много порядков
быстрее, чем в структурах сознательного;
4) репродуктивное мышление — это мышление, при котором
происходит поиск и установление связей и отношений между гото-
выми продуктами мыслительной деятельности, которые фиксиро-
ваны в знаковой форме: не образуя новых знаний, репродуктивное
мышление позволяет усвоить базовые знания и обеспечить на их ос-
нове решение знакомых задач. Понимание нового материала, его
закрепление и применение — сфера применения репродуктивного
мышления. Репродуктивное мышление играет важную роль и при
решении новых проблем, поскольку при неудачной попытке решить
новую задачу известными способами возникает проблемная ситуа-
ция, активизируя продуктивное мышление, т. е. поиск новых путей
решения;
5) продуктивное мышление — это мышление, в результате ко-
торого появляется новый продукт, в итоге влияющий на развитие
ума (в том числе, это глубокое усвоение знаний, и их применение
на практике, в новых условиях); продуктивное мышление позволя-
ет самостоятельно решать возникающие новые проблемы, не при-
бегая к заимствованию готовых решений извне, а высшей формой
этого вида мышления является творческое мышление;
6) творческое (креативное) мышление — это мышление, ре-
зультатом которого является открытие принципиально нового
или усовершенствование решения задачи; для реализации такого
мышления человек должен обладать нестандартностью подхода
к проблеме, гибкостью и быстротой переключения мышления, спо-
собностью интегрировать различные условия, высокой наблюда-
тельностью (зоркостью), способностью к свертыванию мыслитель-
ных операций; способностью к переносу навыка, приобретенного

235
при решении одной задачи, к решению другой; способностью к вы-
работке обобщающих стратегий и поиска аналогий; цельностью
восприятия; способностью памяти быстро извлекать информацию,
необходимую в конкретной ситуации; способностью к оценочным
действиям, т. е. к выбору альтернативного способа решения задачи;
способностью доводить дела до конца (воля); профессио­нальными
способностями, в то же время у него не должны наблюдаться такие
качества мышления, как конформизм (стремление быть как все)
и ригидность мышления. В детстве, когда преобладает образное
мышление, творческая способность проявляется в рисунках и леп-
ках, в подростковом возрасте она проявляется к стремлению писать
стихи, а в зрелом возрасте — это решение научных и технических
задач;
7) непродуктивное мышление — это мышление «ни о чем», пу-
стые мысли, «внутренняя болтовня», пустая мечтательность; для
прекращения непродуктивного мышления необходимо умение
управлять процессом мышления, давать ему задания, определять
цель;
8) произвольное мышление — это целенаправленное решение
мыслительных задач;
9) непроизвольное мышление — это мышление, при котором
происходит трансформация образов сновидения;
10) критическое мышление — это мышление, при котором выяв-
ляются недостатки или противоречия в своих суждениях, понятиях,
умозаключениях, или у других людей;
11) пространственное мышление — это совокупность мыслен-
ных последовательно-операцио­нальных пространственных преоб-
разований;
12) паралогическое мышление — вид мышления на раннем эта-
пе его развития, когда формирование его основных логических за-
конов еще не завершено, а существование причинно-следственных
связей уже осознается, но сущность их выступает в мистифициро-
ванной форме, в связи с чем явления соотносятся по признаку при-
чины — следствия;
13) аутистическое мышление — это грезоподобная форма мыш-
ления;
14) эмоцио­нальное мышление — мышление, в основе которого
лежат био­логические потребности и мотивации;
15) вербальное и невербальное мышление — это классификация
мышления в зависимости от содержания используемых средств; при
вербальном мышлении человек легко справляется со знаково-сим-
волическими задачами, но плохо решает образные задачи, а при не-
вербальном мышлении — ситуация противоположная;
16) конвергентное и дивергентное мышление — это классифи-
кация мышления по способу решения задачи — при конвергентом

236
мышлении находится единственно правильное решение задачи,
а при дивергентном — находится несколько вариантов оригиналь-
ного решения задачи («веерообразный» поиск).
Типы мышления. Психологи предлагают выделять два основ-
ных типа мышления — механически-ассоциативное и логически-
ассоциативное (апперцептивное), которые могут быть у одного
и того же человека в зависимости от ситуации.
При механически-ассоциативном типе мышления ассоциации
формируются преимущественно по законам смежности, сходства
или контраста. При этом типе отсутствует цель мышления. Такое
«свободное» (хаотически-механическое) ассоциирование можно на-
блюдать во сне, при утомлении, при болезни.
Логически-ассоциативное мышление всегда имеет цель мыш-
ления, т. е. организатора мышления, которое на подсознательном
уровне приводит к подбору необходимого материала для формиро-
вания смысловых ассоциаций. Обычно такой тип мышления харак-
терен для состояния бодрствования при концентрированной интел-
лектуальной деятельности.
Индивидуальные особенности мышления, или качества
мышления. У каждого человека, в зависимости от его развития,
воспитания, образования, уровня здоровья, типа высшей нервной
деятельности, доминантного полушария и других факторов име-
ются индивидуальные особенности мышления, т. е. его вид, тип
и стратегия мышления. С учетом разновидностей видов мышления
выделяют такие особенности мышления (качества мышления), как:
1) глубина (умение проникать в сущность вопроса, увидеть про-
блему, выделить в ней главное и предвидеть последствия решения),
антипод — поверхностное мышление (обращается внимание на ме-
лочи и упускается главное);
2) широта мышления (широкий кругозор человека, разносто-
ронность знаний, способность к широким обобщениям), антипод —
узость мышления;
3) быстрота мышления (умение быстро оценивать ситуацию,
быстро обдумывать и принимать решения), антипод — замедлен-
ность мышления;
4) гибкость мышления (умение изменить намеченный план
действий, если он не удовлетворяет конкретным условиям, свобода
от бытующих стереотипов, способность находить нетрадиционные
способы решений в зависимости от изменений обстановки), анти-
под — ригидность мышления;
5) самостоятельность мышления (устойчивость к посторонне-
му влиянию, к мнению окружающих), антипод — конформистское,
или соглашательское, мышление;
6) оригинальность мышления, антипод — тривиальность;

237
 7) критичность мышления (умение человека объективно оцени-
вать свои и чужие суждения);
8) последовательность, или стройность мышления (умение
устанавливать логический порядок в решении различных задач);
9) продуктивность мышления (умение мыслить так логично,
чтобы ассоциативный процесс приводил к новым знаниям);
10) целенаправленность (умение ставить для мышления цель,
конкретные задачи);
11) доказательность (способность последовательно обосновать
свое мнение или решение);
12) экономичность (выполнение определенной мыслительной
задачи с помощью наименьшего числа ассоциаций);
13) пытливость (стремление дознаться до основных причин на-
блюдаемых явлений, всесторонне их изучить);
14) любознательность (стремление узнать новое);
15) находчивость (умение быстро найти способ решения мысли-
тельной задачи в любой обстановке);
16) остроумие (способность к неожиданным, нешаблонным умо-
заключениям, отражающим глубину, гибкость и быстроту мышле-
ния).

6.2. Методические подходы к оценке

индивидуальных особенностей мышления
Сообщают (Зефиров Т. Л. и соавт., 2015), что с этой целью про-
водится целенаправленная беседа, в ходе которой выявляются осо-
бенности мышления исследуемого. Помимо беседы широко при-
меняются экспериментально-психологические методы. Так, оценка
темпа и течения ассоциаций проводится с использованием класси-
ческого варианта ассоциативного эксперимента, при котором ис-
следуемому предлагается на каждое предложенное экспериментато-
ром слово сразу отвечать одним первым пришедшим на ум другим
словом. Обычно предлагается набор из 20—60 слов. При этом ис-
следователь фиксирует ответ, а также время между словом иссле-
дователя и ответной реакцией исследуемого (латентный период,
равный в норме 1,5—2 с).
Для оценки способности к классификации предлагается рассор-
тировать (с обоснованием своего решения) 70 карточек с цветными
и черно-белыми изображениями различных предметов, людей, жи-
вотных, растений. Эта методика очень чувствительна к выявлению
специфических нарушений мышления, характерных для больных
шизофренией, олигофренией, эпилепсией. Методика «Исключение
предметов (понятий)» оценивает способность разграничивать раз-
нородные понятия. Испытуемому предлагается исключить «лиш-

238
ний» предмет из четырех или пяти предметов. Методика «Выде-
ление существенных признаков предметов (понятий)» позволяет
судить о качестве понимания главных и второстепенных признаков
предметов и явлений. Для этого испытуемый должен выделить су-
щественные признаки ключевого понятия, подчеркнув признаки,
без которых данное понятие не существует. Методика «Понимание
переносного смысла пословиц» предназначена для оценки способ-
ности к абстрагированию. Методика образования парных аналогий
в рисуночном и словесном вариантах используется для исследова-
ния способности к обнаружению логических связей и отношений
между понятиями. Методика понимания силлогизмов (логическо-
го заключения, сделанного из двух посылок) оценивает логическое
мышление. Для оценки конструктивного мышления используются
специальным образом окрашенные кубики (кубики Коса, куб Лин-
ка), из которых предлагается выложить по образцу узоры или сло-
жить большой куб заданного цвета.
Интеллект и его оценка. В целом качества мышления харак-
теризуют умственные способности человека, его интеллект. Ин-
теллект (от лат. intellectus — познание, понимание, постижение;
тождественно гр. nus — ум) — это относительно устойчивая струк-
тура умственных способностей личности. Интеллект характеризу-
ет познавательно-рацио­нальную сторону мыслительных процессов
человека, его ум. Ряд философов выделяют в интеллекте рассудок
(как способность образовывать понятия) и разум (как способность
к образованию философских идей).
Согласно Г. Айзенку, следует различать три разновидности ин-
теллекта: био­логический (интеллект А), психометрический и со-
циальный (интеллект Б). Био­логический интеллект представляет
собой генетически детерминированную био­логическую базу ког-
нитивных процессов; он непосредственно связан с деятельностью
коры больших полушарий. Психометрический интеллект измеря-
ется тестами интеллекта и зависит как от био­логического интел-
лекта, так и от социокультурных факторов. Социальный интеллект
представляет собой интеллектуальные способности, проявляющие-
ся в повседневной жизни. Он зависит от психометрического интел-
лекта, а также от личностных особенностей, обучения, социо-эко-
номического статуса.
Считается, что интеллект не включает в свою структуру интел-
лектуальные качества (интересы, мотивация достижений, тревож-
ность и т. п.). Интеллект предлагается рассматривать как общий
фактор умственной энергии, предполагая, что успех любой ин-
теллектуальной деятельности зависит от некоего общего фактора,
общей способности. В связи с таким представлением предложено
выделять генеральный фактор интеллекта (фактор G) и фактор S,
служащий показателем специфических способностей. Каждый че-

239
ловек характеризуется определенным уровнем общего интеллекта,
от которого зависит его способность адаптации к окружающей сре-
де.
Для оценки и диагностики генерального фактора интеллекта при-
меняют интеллектуальные тесты Ганса Айзенка, тест «Прогрессив-
ные матрицы» Джона Равена, тесты интеллекта Реймонда Кеттела,
тест Дэвида Векслера, тест Рудольфа Амтхауэра. При тестировании
интеллекта оценивают счетную способность (способность опериро-
вать числами и выполнять арифметические действия), вербальную
гибкость (легкость, с которой человек может объясняться, исполь-
зуя наиболее подходящие слова), вербальное восприятие (способ-
ность понимать устную и письменную речь), пространственную
ориентацию (способность представлять себе различные предметы
и формы в пространстве), память, способность к рассуждению и бы-
строту восприятия сходств или различий между предметами и изо-
бражениями. Выделяют 120 факторов интеллекта, исходя из того,
для каких умственных операций они нужны, к каким результатам
приводят эти операции и каково их содержание (оно может быть
образным, символическим, семантическим, поведенческим).
Во всех этих тестах, из которых самым популярным является тест
Г. Айзенка, а самым точным — тесты Д. Векслера, Дж. Равена, Р. Амт-
хауэра, Р. Кеттелла, Л. И. Вассермана, рассчитывается коэффициент
интеллекта — IQ (intelligence quotient). Его впервые предложил не-
мецкий исследователь Вильгельм Штерн в 1912 г. Он рассчитывал
этот показатель как отношение умственного возраста к хроноло-
гическому. Этот принцип расчета сохранился и в современных ме-
тодиках, хотя и в наши дни не существует пока единого стандарта
на тесты IQ. Например, для детей от 7 лет существует тест IQ, раз-
работанный в НИПНИ им. В. М. Бехтерева (тест Л. И. Вассермана).
Однако чаще всего IQ рассчитывают по тесту Г. Айзенка, который
предназначен для 18-летних и старше. Величина IQ показывает
развитие человека, соответствующее его возрасту. То есть ребенок
в 10 лет и выпускник вуза могут иметь одинаковый IQ, потому что
развитие каждого из них соответствует своей возрастной группе,
иначе говоря, IQ позволяет соотнести уровень интеллектуальных
возможностей индивида со средними показателями его возрастной
и профессио­нальной группы.
Тест Айзенка предусматривает максимальный уровень IQ
160 баллов. Среднее значение соответствует 100 баллам, при этом
50 % людей имеют IQ между 90 и 110, а 25 % людей — либо ниже
90, либо выше 110 баллов. Самые низкие значения могут прибли-
жаться к 0, а самые высокие — к 200 баллам. По международным
стандартам при IQ ≤ 50—70 баллов имеет место легкая умственная
отсталость, при IQ ≥ 50 баллов — умственная отсталость средней
тяжести; при IQ ≤ 35 баллов — резко выраженная умственная отста-

240
лость. Самая тяжелая форма слабоумия (идиотия) характеризуется
IQ, равном 20 баллам. При средней степени слабоумия (имбециль-
ность) IQ = 20—50, а при легкой степени слабоумия (дебильность)
IQ = 51—75 %. При этом психологи и психиатры используют тер-
мин «олигофрения» («малоумие»), которым обозначают врожден-
ную или приобретенную в раннем детстве (до 3-летнего возраста)
недоразвитость интеллекта. Приобретенное слабоумие называют
деменцией.
Этапы развития мышления у детей. Согласно представлениям
Жана Пиаже (Jean Piaget); П. Я. Гальперина и других психологов,
существует четыре этапа развития мышления у ребенка, находяще-
гося в обычной социальной среде. Считается (Маклаков А. Г., 2001;
Безруких М. М. и соавт., 2003; Зефиров Т. Л. и соавт., 2015), что
структурной основой возрастной динамики мышления является со-
зревание проекционных и особенно ассоциативных отделов неокор-
текса, дифференциация в этих областях типов нервных клеток, рас-
ширение системы их связей и усложнение нейронных ансамблей.
Этот процесс занимает большой период — от рождения до 17 лет.
На первом этапе (с момента рождения до 2 лет) формируется
наглядно-действенное мышление, или практический интеллект.
В этот период ребенок обучается построению сенсомоторных схем,
т. е. выполнение организованной последовательности действий,
составляющих определенную форму поведения (ходьба, еда, речь).
Сенсомоторная схема соотносит сенсорную информацию с мышеч-
ными действиями. В формировании сенсомоторных схем большая
роль принадлежит таламокортикальным системам головного мозга.
На втором этапе (с 2 до 7 лет) происходит становление рече-
вых функций и появление способности мысленно активировать
сенсомоторные схемы, не совершая действия (стадия дооперацио­
нального интеллекта). На этой стадии характерен ярко выражен-
ный центризм. В результате первых двух этапов развития мышле-
ния формируется способность ребенка предсказывать результат
действия, не производя его фактически. В этот период ребенок уже
знает, что случится, если дернуть кошку за хвост или разбрасывать
свои игрушки. Но при этом действие остается основным элементом
мышления. Если попросить ребенка дать определение какому-либо
понятию или предмету, то ответ будет содержать действие: стул —
это то, на чем сидят, прогулка это то, где бегают и играют. В этот пе-
риод (1,5—7 лет) бурное развитие претерпевают височная и лобная
(преимущественно, моторные зоны) области коры.
На третьем этапе (7—11 лет) формируется словесно-логическое
мышление и способность использовать внутреннюю речь, причем
не менее успешно, чем взрослые. В этот период активируются кор-
ково-корковые ассоциативные связи. Этот этап, по Ж. Пиаже, на-
зывается этапом конкретных операций.

241
 На четвертом этапе (12—17 лет) формируется абстрактное
мышление, т. е. способность к формальным операциям и к созданию
гипотез. В этот период завершается формирование основных свя-
зей лобной коры с другими отделами (корковыми и подкорковыми)
мозга. Подросток пользуется внутренней речью уже так же успеш-
но, как и взрослый человек. У него избыточное тяготение к общим
теориям, стремление к «теоретизированию». Этот этап называют
еще этапом формальных операций.
Все эти этапы ребенок проходит в результате социального вза-
имодействия, воспитания и обучения. Отсутствие мотивации к со-
циальным контактам является одной из главных причин нарушения
развития интеллекта, что особенно выражено при аутизме.

6.3. Общие представления о физиологических процессах,

лежащих в основе мышления
Представление И. П. Павлова о физио­логической основе
мышления. Кратко эти представления, изложенные Т. Л. Зефиро-
вым и соавт. (2015), сводятся к следующим положениям.
1. Мышление представляет собой ассоциации, или временные
связи.
2. Вначале — это элементарные ассоциации в первой сигналь-
ной системе, которые возникают под воздействием первосигналь-
ных раздражителей, вызывающих у человека соответствующие
ощущения, восприятия и представления об окружающей внешней
среде. Эти простые ассоциации и есть момент рождения мысли.
3. Затем ассоциации возникают во второй сигнальной системе,
которая неразрывно связана с первой, образуется цепь ассоциаций
(созревание мысли). Изначально это ассоциации имеют генера-
лизованный характер, но в процессе повторных раздражений они
дифференцируются, уточняются, закрепляются и становятся физио­
логической основой более или менее точных и правильных знаний
о внешнем мире. С помощью слов, которые являются не просто за-
местителями, т. е. сигналами предметов, а «сигналами сигналов»,
т. е. обобщенными раздражителями, образуются второсигнальные
связи (речь), отражающие отношения, существующие между пред-
метами.
4. Эти новые сигналы стали обозначать все, что люди непосред-
ственно воспринимали как из внешнего, так и из своего внутрен-
него мира, и употреблялись ими не только при взаимном общении,
но и наедине с самим собой. Слово и речь представляют собой от-
влечение от действительности, т. е. обобщение, что и составляет
основу мышления, которое создало общечеловеческий эмпиризм,
а затем и науку.

242
 5. Вторая сигнальная система, функционирующая совместно
с первой, является доминирующей системой, удерживая первую
сигнальную систему «под сурдинкой».
6. Процесс мышления представляет собой сложную аналитико-
синтетическую деятельность коры больших полушарий головного
мозга, мозаику огромного числа нервных пунктов, у каждого из ко-
торых своя физио­логическая роль.
Все эти пункты стремятся к динамическому объединению, а ре-
зультатом чего является мышление.
Современные представления о физио­логических основах
мышления. К концу XX в. стало признано (Циркин В. И., Трухи-
на С. И., 2001), что, с точки зрения физио­логии, мышление — это
создание элементарных или сложных ассоциаций, процесс опе-
рирования символическими единицами (признаками — в левом
полушарии, образами — в правом). Вероятнее всего, символиче-
ские единицы (признаки, образы) формируются в задних отделах
коры (ассоциативные зоны), а оперирование ими осуществляется
в передних отделах коры. Уровень развития мышления зависит как
от богатства и разнообразия признаков и образов, так и от скорости
оперирования ими.
Мышление (т. е. создание признаков и образов, и оперирование
символическими единицами) можно рассматривать как условно-
рефлекторный процесс, реализуемый с участием второй сигналь-
ной системы в соответствии с общими закономерностями услов-
но-рефлекторной деятельности. Закономерности, установленные
в отношении оперантных и сенсорных (вегетативных) рефлексов,
могут быть полностью перенесены на этот вид деятельности, что
подтверждается процессом становления речи.
Мыслительные условные рефлексы как частный случай интел-
лектуальных рефлексов развиваются на базе ориентировочного
рефлекса (или на основе рефлекса достижения полезного результата
действия методом проб и ошибок) благодаря процессам торможе-
ния. Этому виду интеллектуальной деятельности присуще внешнее
и внутреннее торможение, включая угасательное, дифференциро-
вочное, запаздывающее и условно-тормозное, а также изменение
умственной работоспособности на протяжении рабочего дня, суток,
недели, месяца, года. Невроз существенно нарушает процесс мыш-
ления, что также свидетельствует об условно-рефлекторной приро-
де этого вида познавательной деятельности человека.
На протяжении всей жизни человека формируются умения и на-
выки мышления, что позволяет человеку достигнуть в этом виде
деятельности таких же высот, как, например, при выполнении
сложнейших гимнастических упражнений. Структуры, выполня-
ющие основные мыслительные операции (анализ, синтез, сравне-
ние, абстрагирование, обобщение, конкретизацию, классификацию

243
и систематизацию), благодаря которым формируется понятие, суж-
дение или умозаключение, — это структуры второй сигнальной си-
стемы, расположенные в передних и задних ассоциативных полях
правого и левого полушарий.
Самобытность, глубина, широта, гибкость, критичность, бы-
строта и другие индивидуальные качества мышления определя-
ются, с одной стороны, объемом имеющихся признаков, которые
накапливаются и хранятся в процессе онтогенеза в задних ассоциа-
тивных зонах коры, а с другой — способностью нейронов передних
ассоциативных областей извлекать информацию об этих признаках
и совершать над ними необходимые операции.
ЭЭГ-активность мозга. К концу XX в. была дана ЭЭГ-характе-
ристика мыслительной деятельности. М. Н. Ливановым и его со-
трудниками еще в 1970-е гг. было установлено, что при умствен-
ной деятельности происходит перестройка всех основных ритмов
ЭЭГ — от дельта до бета. В частности, усиливается выраженность
дельта- и тета-ритмов. Степень усиления тета-ритма (это наиболее
выражено в передних отделах коры) коррелирует с успешностью ре-
шения задачи. У взрослых, выраженность бета-ритма при решении
стереотипных умственных заданий снижается, а при решении за-
дач, содержащих элементы новизны, возрастает, особенно в левом
полушарии при успешном решении вербальных тестов на зритель-
но-пространственные отношения. Изменения альфа-ритма в основ-
ном касаются перераспределения при умственной деятельности
его трех основных субкомпонент (высоко-, средне- и низкочастот-
ные) — в этом случае возрастает доля высоко- и низкочастотных
субкомпонент.
Наиболее существенные изменения ЭЭГ при умственной дея-
тельности касаются пространственно-временных характеристик
ЭЭГ — в этом случае резко увеличивается число участков коры,
корреляционная связь между которыми по различным составляю-
щим ЭЭГ имеет высокую статистическую значимость. Однако кар-
тина возникающих межзональных отношений зависит от характера
задачи и способа ее решения. Так, при решении вербальных задач
возрастает степень синхронизации биопотенциалов в лобных и цен-
тральных отделах левого полушария, в то время как при решении
арифметических задач дополнительно возникает фокус активации
в теменно-затылочных отделах. При выполнении легкого по алго-
ритму действия возрастает степень синхронизации в задних отделах
левого полушария, а при трудном алгоритмическом действии фокус
активации перемещается в передние зоны левого полушария. При
решении одной и той же математической задачи разными спосо-
бами (арифметическим или пространственным) фокусы активации
располагаются в разных участках коры: при использовании ариф-
метического способа — в правой префронтальной и левой темен-

244
но-височной, а при использовании пространственного метода —
сначала в передних, а затем в задних отделах правого полушария.
При стандартном решении задачи преимущественно преобладает
активность левого полушария, а при нестандартном — активность
правого полушария (особенно, лобных отделов).
Показано, что сверхмедленные потенциалы, судя по дзета-вол-
нам, усиливаются и учащаются при некоторых видах мыслитель-
ной деятельности, указывая на готовность к мыслительной дея-
тельности. Однако многие исследователи полагают, что метод ЭЭГ
не позволяет полностью отражать процессы, лежащие в основе
мышления. Этот «разочарующий» вывод был сделан выдающимся
нейрофизио­логом Н. М. Бехтеревой после многолетних исследова-
ний, проведенных на человеке.
Вызванные потенциалы. Важным этапом в понимании физио­
логических основ мышления является анализ изменения вызванных
потенциалов при умственной деятельности. Основное внимание
исследователей было сконцентрировано на исследовании приня-
тия решения — конечного этапа мышления. Было установлено, что
принятие решения наиболее полно отражает волна Р300  или Р3, т. е.
компонент позднего позитивного колебания, который возникает
спустя 300—600 мс от начала поступления сигнала. Его амплитуд-
но-временные характеристики позволили провести хронометрию
отдельных мыслительных операций. При этом показано, что латент-
ный период Р3 прямо связан с информационной спецификой стиму-
ла и обратно пропорцио­нален сложности экспериментальной зада-
чи. Амплитуда компонента Р3  тем больше, чем сложнее сам стимул
в экспериментальной задаче и чем больше когнитивных операций
требует от испытуемого ситуация эксперимента.
Существует представление, что интеллект зависит от скорости
и качества физио­логических процессов, лежащих в основе мысли-
тельной деятельности, т. е. от био­логического интеллекта. В этом
отношении показано, что одним из показателей био­логического
интеллекта является скорость обработки сенсорной информации,
т. е. скорость выполнения умственных действий. Оказалось, что по-
казатель интеллекта IQ связан со временем выполнения задания от-
рицательной корреляцией, составляющей в среднем — 0,3, т. е. чем
меньше время выполнения задания, тем выше интеллект.
В качестве еще одного важного показателя био­логического ин-
теллекта предлагается использовать латентности компонентов вы-
званных потенциалов, отражающие время выполнения отдельных
когнитивных операций: чем меньше латентности, тем выше био­
логический интеллект.
Другие показатели вызванных потенциалов (различные вари-
анты амплитудных оценок, вариативность, асимметрия) также
коррелируют с величиной IQ. Так, согласно концепции А. и Д. Хен-

245
дриксонов, при обработке информации на уровне синапсов в коре
мозга могут возникать ошибки; чем больше число таких ошибок
продуцирует индивид, тем ниже показатели его интеллекта. Оказа-
лось, что индивиды, безошибочно обрабатывающие информацию,
продуцируют высокоамплитудные и имеющие сложную форму вы-
званные потенциалы, т. е. с дополнительными пиками и колебани-
ями. Низкоамплитудные вызванные потенциалы упрощенной фор-
мы характерны для индивидов с низкими показателями интеллекта.
Эти выводы были подтверждены при оценке интеллекта по тестам
Векслера и Равена. Все это позволяет считать, что эффективность
передачи информации на нейронном уровне определяется двумя
параметрами: скоростью и точностью (безошибочностью). Оба па-
раметра можно рассматривать как характеристики био­логического
интеллекта.
Морфологические особенности коры больших полушарий
при умственной деятельности и мозговая асимметрия. К концу
XX в. была установлена зависимость интеллекта от морфологиче-
ских особенностей коры больших полушарий и мозговой асимме-
трии. В частности, результаты постмортального исследования мозга
людей, которые обладали выдающимися способностями, выявили
связь между интеллектом и морфологическими особенностями моз-
га, в первую очередь размерами нейронов в рецептивном слое коры.
Так, исследования мозга одного из выдающихся физиков вы-
явили, что именно в передних ассоциативных зонах коры левого
полушария рецептивный слой был в два раза толще обычного. Эта
зона содержала и большее (чем у обычных людей) число глиальных
клеток, которые обслуживали метаболические нужды увеличенных
в размере нейронов. Эти данные привели к представлению о том,
что в мозге может происходить перераспределение ресурсов (нейро-
пептидов и медиаторов) в пользу наиболее интенсивно работающих
отделов.
При исследовании роли мозговой асимметрии было установле-
но, что аналитическая, знаково-опосредованная стратегия позна-
ния характерна для работы левого полушария, а синтетическая,
образно-опосредованная — для правого. Поэтому степень инди-
видуальной выраженности каждого из полушарий может служить
физио­логическим условием высоких достижений в решении задач
разного типа (вербально-логических или пространственных).
Показано, что интеллект выше у того человека, который одно-
временно с левым полушарием максимально использует возмож-
ности правого субдоминантного полушария. В этом случае человек
способен одновременно обдумывать разные вопросы, привлекать
больше ресурсов для решения интересующей его проблемы, одно-
временно сравнивать и противопоставлять свойства объектов, выч-

246
леняемые познавательными стратегиями каждого из полушарий.
При этом следует иметь в виду, что понятие о критериях доминант-
ности полушарий в последние годы изменилось (Morton B., 2013),
о чем сообщалось в главе 5.
Дальнейшие пути в изучении физио­логических основ мыш-
ления. Несмотря на то, что к концу XX в. удалось установить опре-
деленные физио­логические корреляты умственной деятельности,
например изменение ритмов ЭЭГ, показателей событийно-связан-
ных потенциалов, изменение мозгового кровотока, изменение вза-
имодействия между отдельными регионами коры, в целом пробле-
ма физио­логических основ мыслительной деятельности оставалась
еще недостаточно глубоко разработанной и отсутствовала общепри-
знанная концепция, объясняющая сущность протекающих событий
в коре больших полушарий в процессе мышления (Циркин В. И.,
Трухина С. И., 2001).
Анализ современной литературы показывает, что ситуация из-
менилась в том плане, что стали известны физио­логические основы
отдельных компонентов процессов мышления, но объединяющей
концепции до настоящего времени не создано.
Действительно, мышление можно представить как комплекс
процессов, или функцио­нальных блоков. Каждый процесс выпол-
няет определенную функцию. Так, не вызывает сомнения, что име-
ется процесс, который оперирует краткосрочной и долгосрочной
памятью. При отсутствии всех видов памяти процесс мышления не-
возможен, т. к. оперировать «ничем» невозможно. Другой процесс
(функцио­нальный блок) предназначен для выполнения мыслитель-
ных операций над определенной частью содержимого краткосроч-
ной и долгосрочной памяти, итогом чего является речь (устная или
письменная), включающая принятое решение, вывод, заключение,
гипотезу и другие виды результатов мышления, которые пересыла-
ются в блок памяти. Третьим процессом (функцио­нальным блоком)
является процесс обучения, т. е. социального взаимодействия, на ос-
нове которого перенимается опыт поколений, в том числе с участи-
ем «зеркальных» нейронов, о которых подробнее сообщается ниже,
в разделе «Аутизм» (глава 7). Четвертым процессом (функцио­
нальным блоком) является процесс энергообеспечения — «энерге-
тический» блок, т. е. структура, предназначенная для обеспечения
энергией работы всех компонентов мышления. Ее задача — акти-
вировать все регионы мозга, предназначенные для реализации про-
цессов мышления, и определить первоочередность и последователь-
ность выполнения мыслительных операций (механизмы внимания).
Задача еще одного (пятого) процесса, или функцио­нального бло-
ка — это достижение поставленной цели, т. е. получение конечного
результата, несмотря на возникающие помехи (механизмы воли).
Наконец, задача шестого процесса, или функцио­нального блока, —

247
это процесс поощрения человека за реализацию принятого реше-
ния (действия) или, наоборот, наказания, если принятое решение
было неверным или его реализация несет вред организму (эмоции).
Итак, перечислим комплекс процессов, реализующих мышление:
блок памяти, операционный блок, блок обучения, блок активации
работы мозга и формирования внимания, блок волевых механиз-
мов, блок поощрения и наказания. Как уже отмечалось выше, каж-
дый процесс имеет свои механизмы, свои структуры и свой арсенал
трансмиттерных систем, что детально излагается в соответствую-
щих разделах учебника. Очевидно, что интегрирование всех процес-
сов в единое целое возможно только путем объединения различных
регионов коры между собой с помощью нейронных сетей. Совре-
менная физио­логия и клиническая медицина обладают набором ме-
тодик, позволяющим оценить межрегио­нальные связи. Среди них:
метод функцио­нальной МРТ, метод многоканальной ЭЭГ и др. Эти
исследования выявили, что интегрирующая часть ментальной си-
стемы (системы мышления) представлена в медиальной префрон-
тальной коре и в височных полюсах коры (Frith U., Frith C., 2003).
Результаты многих исследований (Persico A., Bourgeron T., 2006;
Broyd S. et al., 2008; Saffin J., Tohid H., 2016; Vogeley K., 2017; Khalil R.
et al., 2018; Cole E. et al., 2019) позволяют говорить о существовании
различных нейронных сетей, выполняющих определенные задачи.
Среди них: возбудительно-тормозные нейросети, сети пассивного
режима работы мозга, сети оперативного решения задач, базовая
имитационная сеть, ментализирующая нейросеть и другие вариан-
ты. Нарушение связей между регионами коры (их отсутствие, или
неправильная адресация) является одной из причин формирования
патологии мышления и снижения интеллекта.
Так, при шизофрении снижена функцио­нальная связанность
между задней поясной извилиной и предклиньем, а также осла-
блена межполушарная функцио­нальная связь между орбитофрон-
тальной корой, миндалиной и теменной областью, что коррелирует
с уменьшением волевых механизмов, необходимых при преднаме-
ренном инициировании, поддержании и контроле процесса мышле-
ния и речи (Pu W. et al., 2014). При шизофрении изменена функцио­
нальная связность внутри дофаминергических кортико-стриальных
цепей, а также связность вентротегментальной области с вентро-
латеральной префронтальной корой, инсулой (островковой ко-
рой) и с правым латеральным затылочным комплексом, что, в це-
лом, нарушает формирование мотиваций и волевые механизмы
(Giordano G. et al., 2018). Кроме того, при шизофрении нарушена
функцио­нальная связность таких областей мозга как правая обо-
нятельная доля, правый гиппокамп, левая и правая парагиппокам-
пальная извилина, левая миндалина и левая угловая доля (Chen B.,
2019).

248
 Как известно, при реализации процессов мышления важную
роль играет префронтальная кора. Она связана с медиодорсальным
ядром таламуса (Ouhaz Z. et al., 2018). Это ядро вовлечено в такие
функции как планирование, когнитивный контроль, рабочая па-
мять и принятие решений. При этом связь между этим ядром и пре-
фронтальной корой происходит непрерывно и плавно посредством
эффективных копий сообщений, передаваемых через трансталами-
ческие пути; проводимость этих сообщений может модулировать-
ся другими структурами мозга, а нарушение этого взаимодействия
снижает эффективность мышления, что, например, характерно
для шизофрении (Ouhaz Z. et al., 2018). При аутизме нарушена
функцио­нальная связанность полушарий, а внутри каждого полу-
шария нарушена функцио­нальная связность лобной доли с темен-
ной (Williams D. et al., 2006; Just M. et al., 2007; Murias M. et al.,
2007) и с другими регионами коры. Эти и другие данные указывают
на то, что для аутизма характерно функцио­нальное «разъединение»
отдельных областей мозга (Schmitz C., Rezaie P., 2008), что снижа-
ет степень интеграции информации в определенных областях коры
(Just M. et al., 2007).
В целом очевидно, что в будущем предстоит составить полную
«логистическую» карту взаимосвязи между регионами коры и под-
корковыми структурами, которая реализуется в процессе мышле-
ния. Не исключено, что в основе функционирования логистических
путей или нейронных сетей лежит принцип доминанты, предложен-
ный А. А. Ухтомским еще в 1911 г.
К настоящему времени накопились сведения о роли трансмит-
терных систем в процессах мышления, а также при их нарушении.
Эти сведения расширяют представления о физио­логических осно-
вах мышления. Поэтому ниже представлены сведения, касающиеся
роли трансмиттерных систем здорового человека, а также (глава 7)
их роли в формировании психических заболеваний (шизофрения,
аутизм, синдром ломкой Х-хромосомы, синдром Дауна).

6.4. Роль трансмиттерных систем в реализации процессов

мышления у здорового человека
Очевидно, что любой процесс мышления совершается с участием
нейронов, нейроглии и синапсов, поэтому вопрос о роли различных
трансмиттерных систем мозга является одним из ключевых вопро-
сов, решение которых позволит повысить эффективность этих про-
цессов в условиях нормы и при нарушении психического здоровья.
Холинергическая система. Полагают (Das U., 2013; Deutsch S.
et al., 2015; Fuenzalida M. et al., 2016; Allaway K., Machold R., 2017;
Baranowska U., Wiśniewska R., 2017; Blusztajn J. et al., 2017; Corsi-

249
Zuelli F. et al., 2017; Foster D., Conn P., 2017; Pepeu G. et al., 2017;
Villano I. et al., 2017; Eissa N. et al., 2018; Thomsen M. et al., 2018), что
состояние холинергических нейронов базального переднего моз-
га и холинореактивных структур неокортекса определяет уровень
процессов мышления, в том числе принятия решения, к которому
причастна и серотонинергическая система, модулирующая эффект
ацетилхолина. Активность холинергических нейронов повышается
под влиянием орексинергических нейронов гипоталамуса.
Показано, что снижение активности холинергических нейронов
базального переднего мозга приводит к нарушению мышления. На-
пример, это происходит при шизофрении, для которой характерна
дисфункция Н- и М-холинергической трансмиссии. В основе этой
дисфункции лежит дегенерация холинергических нейронов базаль-
ного переднего мозга, возникающая под влиянием нейровоспале-
ния, а также снижение способности орексинергических нейронов
гипоталамуса повышать активность холинергических нейронов
базального переднего мозга. Показано, что для продуктивного про-
цесса мышления важна эффективная активация никотиновых (Н-)
холинорецепторов (ХР), содержащих альфа7-субъединицу, а также
эффективная активация M1-ХР и М4-ХР в нейронах префронтальной
коры, снижение которой характерно для шизофрении. Дисфункция
холинергической системы характерна и для аутизма — в этом случае
снижено влияние холинергических нейронов базального переднего
мозга (в том числе ядер Мейнерта) на нейроны префронтальной
коры, содержащих альфа7-Н-ХР. Аналогичная дисфункция холинер-
гической системы наблюдается при синдроме Дауна, при котором
снижена эффективность активации альфа7-Н-ХР, и имеет место де-
генерация холинергических нейронов базального ядра Мейнерта.
Можно констатировать, что способность холинергических нейро-
нов базального переднего мозга активировать Н- и М-холинореак­
тивные структуры неокортекса является ключевой основой процесса
мышления, а снижение этой способности (независимо от причин)
приводит к нарушению мышления, что характерно для шизофре-
нии, аутизма и синдрома Дауна. При этом возможно формирование
брадифрении, или психической акинезии, т. е. замедление мысли-
тельных и других когнитивных процессов, при которой снижена
инициативность, умственная работоспособность, скорость реакций,
замедлена речь (брадилалия), замедлены процессы памяти (в част-
ности, повышено время запоминания, т. е. имеет место брадимне-
зия) и характерна вязкость мышления.
Норадренергическая система. Полагают (Das U., 2013; Dang V.
et al., 2014; Phillips C. et al., 2016; Borodovitsyna O. et al., 2017;
Winklewski P. et al., 2017; Jahn C. et al., 2018; Ponnusamy R. et al.,
2019; Vacca R. et al., 2019), что НА-нейроны голубого пятна, дости-
гая префронатальной коры, взаимодействуют с ее альфа1- и альфа2-

250
АР и тем самым модулируют процессы мышления. При стрессе под
влиянием кортиколиберина повышается продукция НА в нейронах
голубого пятна и это (за счет активации альфа1-АР) повышает гиб-
кость мышления, что позволяет с наименьшми потерями избежать
негативного последствия стресса. Это объясняется тем, что повы-
шение гибкости мышления связано с усилением тормозного влия-
ния норадреналина, которое реализуется за счет активации альфа1-
АР нейронов префронтальной коры; в результате чего снижается
рабочая память и внимание и тем самым усиливается гибкость
мышления, необходимая в стрессовых ситуациях.
Дегенерация НА-нейронов голубого пятна приводит к выражен-
ному осаблению мышления, т. е. к деменции, что отмечено при ау-
тизме и при синдроме Дауна. Избыточная продукция НА нейронами
голубого пятна, иннервирующих префронтальную кору и гиппо-
камп, приводит к нарушению мышления, что характерно для ши-
зофрении, особенно при наличии положительных симптомов. Все
это подчеркивает важную роль НА-нейронов для функционирова-
ния префронтальной коры, с участием которой совершаются про-
цессы мышления.
Дофаминергическая система. Известно (Вorodovitsyna O. et al.,
2017; Hellings J. et al., 2017; Howes O. et al., 2017; Morris G. et al.,
2017; Pavăl D., 2017; Eissa N. et al., 2018; Robinson J., Gradinaru V.,
2018; Palumbo M., McDougle C., 2018; Wang B. et al., 2018; Greene R.
et al., 2019; Kopec A. et al., 2019; Kaar S. et al., 2019), что эта система
играет важную роль в реализации мышления, т. к. обеспечивает на-
граду за правильные решения. Аденозин, активируя пуринергиче-
ские Р1-рецепторы, снижает эффективность активации дофамино-
вых рецепторов и тем самым уменьшает награду за мыслительные
процессы. Вот почему кофеин, блокируя аденозиновые рецепторы,
повышает умственную работоспособность и формирует положи-
тельные эмоции. Дисфункция дофаминергической системы, в част-
ности избыточная ее активность, имеет место при шизофрении,
при аутизме и при синдроме хрупкой Х-хромосомы.
Сертонинергическая система. Многие исследователи указыва-
ют на ключевую роль серотонина в процессах мышления (Olvera-
Cortés M. et al., 2013; Vitalis T. et al., 2013; Selvam B. et al., 2013;
Shabbir F. et al., 2013; Suzuki H. et al., 2013; Zhou S. et al., 2013;
Garbarino V. et al., 2018; Baburamani A. et al., 2019). В частности,
полагают, что серотонин важен для реализации когнитивных про-
цессов на этапе развития мозга, в том числе за счет формирования
кортикальных схем управления когнитивными процессами высше-
го порядка. Это формирование предполагает скоординированное
взаимодействие между различными типами клеточных процессов,
включая распространение, миграцию и дифференциацию нервных
и глиальных подтипов клеток. Эту функцию серотонин реализует,

251
начиная с эмбрио­нального периода развития, активируя 5HT 3A-
и 5НТ6-рецепторы. Поэтому нарушение экспрессии серотониновых
рецепторов и продукции серотонина является одной из причин на-
рушения когнитивных функций.
Серотонин играет важную роль в принятии решений: чем выше
уровень серотонина, тем более обосновано и аргументировано ре-
шение, тем меньше риска для получения негативного результата.
Однако избыточный уровень серотонина также может негативно
сказываться на принятии решений. Полагают, что принятию со-
циально-правильного, взвешенного решения способствует актива-
ция 5НТ1А-, 5НТ2А- и 5HT4-рецепторов, при этом активация 5HT4-
рецепторов повышает эффективность и других аспектов мышления.
Полагают, что при принятии решений важную роль играют серо-
тонин-чувствительные нейроны префронтальной, орбитофронталь-
ной, височной и теменной коры, а также поясной извилины. Серо-
тонин модулирует активность холинергических и ГАМК-ергических
входов в гиппокамп, которые участвуют в процессах обработки
познавательной информации и тем самым, в частности, влияет
на процессы принятия решений. При принятии решения в эмоцио­
нально окрашенных ситуациях важную роль играют серотонин-чув-
ствительные нейроны полосатого тела (стриатума), в том числе его
вентральные ядра, где локализованы нейроны «справедливости»,
а также дорзальные ядра, где локализованы нейроны «возмездия».
Утверждается, что импульсивное поведение, т. е. поведение, воз-
никающее в результате непродуманного решения, например, агрес-
сивное поведение, индуцируется тестостероном, воздействующим
на миндалину, а серотонин совместно с кортизолом противодей-
ствует тестостерону.
Согласно теории чувствительности Грэя (reinforcement sensitivity
theory, RST), в мозге имеется поведенческая система ингибирова-
ния реакции на раздражители (behavioral inhibition system, или BIS),
отражающая неприятные события. В основе этой системы лежит се-
ротонинергический механизм, реализуемый с участием нейронов
миндалины, септума (перегородки) и гиппокампа. Считается, что
такие состояния, как депрессия, тревожные расстройства и многие
психосоматические заболевания связаны с особой отзывчивостью
этой системы из-за наличия полиморфизма генов триптофанги-
дроксилазы-2 и транспортера серотонина. Полагают, что серотонин
участвует в когнитивной гибкости, т. е. способствует формирова-
нию поведения, адекватного изменениям в окружающей среде,
а также обеспечивает анализ информации, получаемой по каналам
обратной связи, и тем самым способствует точности выполнения
когнитивных задач.
Показано что снижение уровня в крови триптофана (искусствен-
ное или реальное) нарушает мышление, в частности вызывает

252
бред, маниакальное состояние, агрессивное поведение, повышает
вероятность принятия рискованных и необдуманных решений. Все
это означает, что для процессов мышления имеет значение опти-
мальное содержание серотонина в мозговой ткани, т. к. недоста-
точное содержание серотонина или низкая эффективность акти-
вации 5НТ1А-, 5НТ 2А- и 5HT4-рецепторов, также как и избыточное
содержание серотонина или избыточная активация 5HT1A-, 5HT2A-,
5HT3-, 5HT6- и 5НТ7-рецепторов, — все это может приводить к на-
рушению мышления, что проявляется например, при шизофрении.
Представление о роли серотонина в реализации процессов мышле-
ния легли в основу применения ряда серотонинергических средств
при нарушении мышления. Например, препарат SL65.0155 (лиганд
5HT4-рецепторов) проходит клиническое испытание для лечения
пациентов, страдающих интеллектуальной инвалидностью.
Полагают, что для повышения уровня мышления перспективно
применение антагонистов 5HT6-рецепторов, которые широко пред-
ставлены в коре, стриатуме и гиппокампе, т. е. в тех областях мозга,
которые имеют прямое отношение к обучению и памяти. В частно-
сти, с этой целью предлагается использовать препарат SB-271046.
Высокая эффективность ингибиторов обратного захвата серотони-
на при нарушении процессов мышления (например, при аутизме)
также подтверждает ключевую роль серотонина для процесса мыш-
ления. Рекомендовано применение триптофана для повышения ког-
нитивных функций у военнослужащих.
Дисфункция серотонинергической системы (избыточная, или,
наоборот, сниженная активность) имеет прямое отношение к фор-
мированию шизофрении и аутизма. Это означает, что для процессов
мышления имеет значение оптимальная активность этой системы.
Глутаматергическая система. Как известно (Carpenter B.,
Lebon G., 2017; Correa A. et al., 2017; Foster D., Conn P., 2017; Jin C.,
Ma S., 2017; Maksymetz J. et al., 2017; Møllerud S. et al., 2017;
Castagnola S. et al., 2017; Barnes S. et al., 2018; Coley A., Gao W., 2018;
Stansley B., Conn P., 2018; Scheefhals N., MacGillavry H., 2018; Gómez
de Salazar M. et al., 2018; Vacca R. et al., 2019), эта система является
основной возбуждающей системой мозга и по этой причине явля-
ется ключевой, т. к. с ее участием формируются все виды потенциа-
ции — краткосрочная и долгосрочная. Поэтому при низкой эффек-
тивности ионотропных (NMDA- и AMPA-) и метаботропных (mGlu-)
глутаматергических рецепторов процессы мышления нарушаются.
У здорового человека на протяжении дня может происходить сни-
жение эффективности активации глутаматергической системы, что
является результатом избыточной активации пуринергических ре-
цепторов Р1 под влиянием аденозина, т. е. формируется умственное
утомление. Это тормозное влияние аденозина снимают метилксан-
тины (кофеин и теофиллин).

253
 При патологическом нарушении мышления также снижается
эффективность активации глутаматергической системы, напри-
мер, при шизофрении снижена эффективность активации NMDA-
рецепторов и всех 8 метаботропных (mGlu) глутаматных рецепто-
ров; при аутизме и при синдроме хрупкой Х-хромосомы снижена
эффективность активации NMDA-, AMPA- и mGlu5-рецепторов, при
синдроме Дауна снижена эффективность NMDA-рецепторов. Таким
образом, недостаточная эффективность активации ионотропных
и метаботропных глутаматных рецепторов, вероятно, является ве-
дущей причиной нарушения мышления и способности к обучению
как у здорового человека (при длительной умственной работе), так
и при ряде психических расстройств, для которых характерен низ-
кий уровень IQ.
ГАМК-ергическая система. Сообщают (Castagnola S. et al., 2017;
Morris G. et al., 2017; Allen M., Sharma S., 2018; Belelli D. et al., 2018;
Lopatina O. et al., 2018; Milenkovic I. et al., 2018; Eissa N. et al., 2018;
Gao F. et al., 2018; Prüss H., Kirmse K., 2018; Wang B. et al., 2018;
Zorrilla de San Martin J. et al., 2018: Mohamad F. et al., 2019), что
во внутриутробном периоде ГАМК, активируя ионотропные ГАМКА-
рецепторы, проявляет возбуждающее влияние и тем самым способ-
ствует формированию структур мозга, т. е. нейрогенезу и синапто-
генезу. Нарушение функционирования ГАМК-ергической системы
как возбуждающей системы у плода является одной из причин
формирования в последующем шизофрении и аутизма, а также
синдрома Дауна. Во время родового процесса и в ранний постна-
тальный период под влиянием окситоцина происходит переход
от возбуждающего действия ГАМК к тормозному. Благодаря этому
ГАМК-ергическая система как тормозная система «уравновешивает»
глутаматергическую возбуждающую систему и тем самым создает
условия для реализации процессов мышления. Она также уравнове-
шивает просоциальный эффект окситоцина и способствует взросло-
му нейрогенезу и синаптогенезу.
При синдроме ломкой Х-хромосомы имеет место задержка пере-
хода с возбуждающего эффекта ГАМК на тормозный эффект ГАМК,
поэтому ранний постнатальный период протекает на фоне отсут-
ствия тормозного влияния ГАМК, что препятствует созреванию моз-
га. Избыточно высокая активность ГАМК-ергической (тормозной)
системы на постнатальном этапе развития может противодейство-
вать просоциальным эффектам окситоцинергической системы, что
препятствует формированию дружеских связей, взаимодействия,
уменьшает способность к усвоению устной и внутренней речи. Это
характерно для аутизма и синдрома Дауна.
Низкая активность ГАМК-ергической системы как тормозной си-
стемы имеет прямое отношение к нарушению мышления при аутиз-
ме, и при синдроме ломкой Х- хромосомы, т. к. в этом случае ГАМК

254
не активирует взрослый нейрогенез и синаптогенез. Все это говорит
о важной роли ГАМК-ергической системы в реализации мышления.
Глицинергическая система. Как известно (Acton D., Miles G.,
2017; Henter I. et al., 2017; Saleem S. et al., 2017; Shimizu S. еt al.,
2017; Zafra F. et al., 2017; Lynch J. et al., 2017; Schaefer N. et al., 2018;
Cioffi C., 2018), глицин выполняет функцию эндогенного положи-
тельного аллостерического модулятора NMDA-рецептора и одно-
временно функцию тормозного медиатора, активируя глицинер-
гические рецепторы. Это усложняет понимание роли этой системы
в реализации процессов мышления. Известно, что у здоровых людей
активация тормозных глицинергических синапсов повышает когни-
тивные функции, а низкий тормозный эффект глицина является од-
ной из причин формирования шизофрении и аутизма.
Гистаминергическая система. Роль этой системы в реализации
процессов мышления остается неясной (Sadek B. et al., 2016; Hu W.,
Chen Z., 2017; Eissa N. et al., 2018). Полагают, что при аутизме и,
вероятно, при шизофрении повышена эффективность активации
пресинаптических Н3-гистаминовых гетерорецепторов, в результа-
те чего повышено выделение дофамина и серотонина и других ме-
диаторов.
Пуринергическая система. В последние годы проясняется роль
этой системы в реализации процессов мышления (Burnstock G., 2017;
Fumagalli M. et al., 2017; Carpenter B., Lebon G., 2017; Burnstock G.,
Knight G., 2018; Lemos J. et al., 2018; Savio L. et al., 2018). В частности,
сообщается, что система «аденозин — пуриновые Р1-рецепторы»,
а также система «АТФ — пуриновые Р2-рецепторы» участвуют в ре-
гуляции развития мозга в пренатальном и в постнатальном периоде.
Так, активация ионотропных пуриновых P2X7-рецепторов спо-
собствует росту нейронов, развитию синаптической передачи и соз-
данию функцио­нальных нейронных сетей в развивающемся мозге,
а активация метаботропных пуринергических P2Y1-рецепторов
способствует миграции нейробластов и их правильному располо-
жению в разных слоях развивающегося неокортекса. Полагают, что
любой дефект, изменяющий жесткую регуляцию пуринергической
передачи и метаболизм пурина и пиримидина во время пре- и пост-
натального развития мозга, может привести к формированию ум-
ственной отсталости и других ментальных нарушений, в том числе
может стать одной из причин развития аутизма. Пуринергический
контроль нейроразвития поддерживается и после рождения, осо-
бенно в отношении созревания олигодендроцитов.
Помимо влияния на нейрогенез и синаптогенез, системы «адено-
зин — Р1-рецепторы» и «АТФ — Р2-рецепторы» имеют прямое от-
ношение к регуляции когнитивных процессов. В частности, на пост-
натальном этапе развития система «аденозин — Р1-рецепторы»
оказывает тормозное влияние на глутаматергическую, дофаминер-

255
гическую и окситоцинергическую системы. Так, усиление тормоз-
ного влияния аденозина на глутаматергическую систему вызывает
умственное утомление и индуцирует сон, а усиление тормозного
влияния на дофаминергическую систему уменьшает мотивацию
к умственной деятельности. Поэтому метилксантины (кофеин и те-
офиллин), блокируя пуринергические Р1-рецепторы (синоним —
аденозиновые А 1-рецепторы), повышают умственную работо-
способность и интерес к работе и придают бодрость, формируя
положительные эмоции. Кроме того, усиление тормозного влияния
на аденозиновые А1-рецепторы ингибирует выделение окситоцина
и вазопрессина — двух важнейших участников системы социализа-
ции человека, что снижает социальное взаимодействие.
Показано, что избыточная активность системы «аденозин — Р1-
рецепторы» на постнатальном этапе развития является еще одной
важной причиной развития аутизма, т. к. при этом уменьшается
эффективность активации NMDA-рецепторов и снижается социали-
зация ребенка, в том числе из-за отсутствия мотивации к взаимо-
действию с окружением. Система «АТФ — Р2-рецепторы» на пост-
натальном этапе развития проявляет нейропротекторный эффект
(при активации метаботропных P2Y2- и P2Y13-рецепторов) и по-
вышает регенерацию глиальных клеток и нервов (активируя P2Y-
рецепторы). Однако активируя ионотропные P2X7-рецепторы, АТФ,
наоборот, вызывает нейровоспаление и гибель нейронов, что имеет
место при шизофрении.
Таким образом, пуринергическая система имеет прямое отноше-
ние к реализации процесса мышления, способствуя правильному
развитию мозга на пренатальном и раннем постнатальном перио-
дах его развития и регулирует мотивацию и социализацию процес-
сов мышления на остальных этапах жизни.
Газотрансмиттерная система (NO, Н 2S, СО). Известно, что
эта система имеет прямое отношение к реализации процессов
мышления (Гусакова С. В. и соавт., 2017; Hartmann C. et al., 2017;
Imbrogno S. et al., 2018; Kim H., Choi S., 2018; Panthi S. et al., 2018;
Shefa U. et al., 2018; London J. et al., 2019). Так, nNOS-содержащие
нейроны за счет продукции NO активно участвуют в регуляции
рострального пути миграции нейробластов (благодаря которому
формируются новые синаптические связи и осуществляется нейро-
генез) и астроцитов. Поэтому полагают, что недостаточная актив-
ность этих нейронов у плода может быть одной из причин форми-
рования шизофрении и аутизма.
Относительно сероводорода (Н 2S) известно, что его физио­
логические концентрации имеют прямое отношение к процессам
мышления, так H2S регулирует процессы пролиферации и диффе-
ренцировки стволовых клеток в нейроны и астроглию. Сероводо-
род оказывает антиоксидантное, противовоспалительное, анти-

256
апоптическое действие, т. е. является сильным нейропротектором.
Это обусловлено тем, что он нейтрализует реакционноспособные
виды кислорода (ROS), азота (RNS), в частности пероксинитриты
(ONOO-) и продукты ПОЛ, активирует глутатион, супероксиддис-
мутазу (SOD), ингибирует цитохромоксидазу и снижает синтез
NO в микроглии, благодаря чему он поддерживает баланс между
антиоксидантами и прооксидантами и снижает продукцию провос-
палительных цитокинов.
Сероводород, снижая секрецию кортиколиберина, проявляет
антистрессорное действие. Хотя сам по себе сероводород не явля-
ется медиатором, он модулирует действие других трансмиттеров.
Так, он выполняет роль положительного аллостерического модуля-
тора NMDA-рецепторов, благодаря чему облегчает индукцию долго-
временной потенциации (LTP) в гиппокампе, тем самым он имеет
прямое отношение к формированию синаптической пластичности.
В то же время Н2S уменьшает эксайтотоксичность глутамата,
в том числе за счет прямой активации калиевых каналов. Он по-
вышает тормозное влияние ГАМК-ергических нейронов, а ингиби-
руя МАО, т. е. моноаминоксидазу, он повышает уровни адреналина,
норадреналина и серотонина в мозге. Н2S повышает содержание
ионов Са2+ в нейронах за счет их выхода из эндоплазматического
ретикулюма по рианодиновым каналам и за счет открытия Са-депо
управляемых каналов типа TRPA1-каналов. Все это улучшает когни-
тивные функции и, в частности, повышает способность к простран-
ственному обучению и памяти, улучшает мышление.
В целом представленные данные указывают на важную роль
физио­логических концентраций H2S в деятельности мозга в услови-
ях нормы. Однако избыточная продукция Н2S может иметь отноше-
ние к формированию синдрома Дауна, т. к. высокая концентрация
Н2S нарушает нейропластичность, усиливает эксайтотоксичность
глутамата, а также меняет состояние дофамин-, серотонин- и нора-
дренергических систем.
Известно, что в физио­логических концентрациях оксид углеро-
да (угарный газ, СО) способствует функционированию нейронов
и нейроглии, оказывая цитопротекторный эффект. В основе этого
эффекта лежит способность СО оказывать антиоксидантный эффект
(за счет ингибирования NADPH-оксидазы и NO-синтазы, а также
за счет мягкого разобщения окислительного фосфорилирования
в митохондриях), проявлять антиапоптический эффект (за счет
повышения уровня цГМФ и блокирования внутреннего и внешне-
го пути индукции апоптоза); проявлять противовоспалительный
эффект (за счет снижения продукции провоспалительного цито-
кина TNF, повышения продукции противовоспалительных цито-
кинов, в том числе интерлейкина-10), ингибирования экзоцитоза
Толл-подобных рецепторов на мембранах макрофагов и дендрит-

257
ных клеток и за счет повышения экспрессии белка теплового шока
HSP 70. Все это способствует созреванию в мозге нейронов и глии.
Кроме того, оксид углерода (СО) снижает возбудимость нейронов
мозга, т. к. повышает активность калиевых каналов, в том числе
BKCa-каналов, двупоровых калиевых каналов, АТФ-чувствительных
и потециалчувствительных калиевых каналов типа Kv2.1. СО как
нейромодулятор участвует в формировании и поддержании долго-
временной потенциации.
Таким образом, сероводород и оксид углерода в физио­логических
концентрациях, вероятно, повышают эффективность процессов
мышления. Это в определенной степени объясняет широкое распро-
странение курения табака, в том числе с целью снятия умственного
утомления.
Липидергическая система. Арахидоновая кислота и докозагек-
саеновая кислота (ДГК) представляют собой полиненасыщенные
жирные кислоты (ПНЖК), на долю которых приходится 20 % от всех
жирных кислот клеточной мембраны. Обе они играют важную роль
в деятельности мозга, в том числе в процессах мышления (Das U.,
2013; Hadley K. et al., 2016; Tallima H., El Ridi R., 2017).
Так, известно, что арахидоновая кислота защищает мозг от окис-
лительного стресса, т. е. проявляет антиоксидантные свойства. Она
способствует (за счет активации белка синтаксина-3) росту и вос-
становлению нейронов, определяет возбудимость нейронов (за счет
прямого влияния на состояние ионных каналов, в том числе по-
тенциалчувствительных Na-, K-, Ca-, Cl-каналов), влияет на синап-
тическую пластичность головного мозга и долговременную потен-
циацию (LTP). Она имеет большое значение для развития мозга
на ранних этапах постнатального развития, в связи с чем имеется
потребность в дополнительном введении этих кислот недоношен-
ным детям. На постнатальном периоде развития арахидоновая кис-
лота (АК) и докозагексаеновая кислота (ДГК) к ребенку поступают
с молоком матери. Показано, что дополнительное введение младен-
цам в течение 17 недель АК (особенно, совместно с ДГК) повышает
уровень интеллектуального развития этих детей.
Повышенная потребность детей первого года жизни в АК и ДГК
обусловлена быстрым ростом мозга, вес которого на первом году
жизни увеличивается в 3 раза. При этом важен баланс между
АК и ДГК, т. к. слишком большое количество ДГК может подавлять
преимущества от наличия АК. Арахидоновая кислота является поло-
жительным аллостерическим модулятором ГАМКА-рецепторов и од-
новременно является отрицательным модулятором Н-ХР нейронов.
В пожилом возрасте добавление арахидоновой кислоты улучшает
когнитивные функции, что объясняется увеличением взрослого
нейрогенеза. Полагают, что дефицит ПНЖК, в том числе арахидоно-
вой кислоты может быть одной из причин формирования аутизма.

258
 Липиды клеточных мембран. Как известно (Северин Е. С. и со-
авт., 2008; Snider A. et al., 2010; Iqbal J. et al., 2017; Tallima H., El Ridi R.,
2017; Coant N. et al., 2017; Yu F. et al., 2018; Patiño-Escobar B. et al.,
2019), клеточная мембрана содержит липиды, в том числе фосфо-
липиды, или глицерофосфолипиды, сфинголипиды и гликолипиды.
Все они имеют гидрофильную «головку» и два гидрофобных «хво-
ста». Вместе с холестерином, который относится к классу стероидов,
липиды играют важную роль в деятельности любой клетки, в том
числе нейронов и глии, т. к. образуют остов клеточных и внутри-
клеточных мембран.
В фосфолипидах (глицерофосфолипидах), как известно, в состав
гидрофильной головки входит три компонента — азотистое основа-
ние (или его заменитель), фосфатная группа (фосфорная кислота)
и трехатомный спирт — глицерин. В качестве азотистого основания
могут входить — холин, серин, этаноламин (коламин), в качестве
его заменителя — инозитол. Две жирные кислоты присоединяются
через глицерин, образуя конгломерат: азотистое основание — фос-
фат — глицерин — жирные кислоты. Как правило, одна жирная
кислота — это насыщенная кислота, чаще всего — пальмитиновая
кислота (С16), которая присоединяется в положении 1 фосфолипи-
да, а вторая — ненасыщенная жирная кислота — олеиновая кисло-
та (С18), либо арахидоновая кислота (С20), либо линолевая (С18),
либо линоленовая (С18), которые, чаще всего, присоединяются
в положении 2 фосфолипида.
Как известно, диацилглицерол совместно с фосфатом представ-
ляют собой фосфатидную кислоту. Поэтому фосфолипиды можно
рассматривать как производные фосфатидной кислоты, к которой
присоединено азотистое основание. Например, фосфатидилхо-
лин — это фосфатидная кислота + холин. Если из этого соединения
удаляется одна жирная кислота, то тогда ее называют лизофосфа-
тидилхолином. В группу фосфолипидов входят фосфатидилхолин
(лецитин), фосфатидилэтаноламин (кефалин), фосфатидилсерин,
кардиолипин, плазмалоген, фосфоинозитиды. Источником фосфо-
липидов является практически любой жир, используемый в пищу,
в том числе любые растительные масла, свиной, говяжий и дру-
гой животный жир, а также жир молочных продуктов, включая
сливочное масло. При обычном питании за сутки поступает около
8—10 г фосфолипидов.
Фосфатидилсерин, фосфатидилэтаноламин (кефалин), фосфати-
дилхолин (лецитин), фосфатидилинозитол вместе с холестерином
формируют липидный бислой клеточных мембран, регулируют ак-
тивность мембранных ферментов, вязкость и проницаемость мем-
бран. В частности, фосфолипиды обеспечивают текучесть и пластич-
ность мембраны клеток, в то время как холестерин обеспечивает
жесткость и стабильность мембран. Производные фосфолипидов

259
инозитол-1,4,5-трифосфат и диацилглицерол являются важнейшими
внутриклеточными вторичными мессенджерами (посредниками),
а также источниками насыщенных и полиненасыщенных жирных
кислот, в том числе арахидоновой кислоты и эндоканнабиноидов.
Фосфатидилсерин у человека составляет примерно 10 % от обще-
го содержания фосфолипидов. Он играет важную роль в процессе
апоптоза, т. к. его появление на наружной стороне клетки служит
сигналом для поглощения клетки фагоцитами. Полагают, что прием
фосфатидилсерина улучшает когнитивные функции мозга.
Фосфатидилхолин (лецитин), поступая в организм в виде яично-
го желтка, также повышает когнитивные функции. Фосфолипиды
в клетке непрерывно подвергаются гидролизу с участием фосфо-
липазы А1, А2, В, С и D, каждая из которых катализирует гидролиз
эфирной связи в определенных положениях фосфолипида. Благода-
ря этому, фосфолипиды являются источником жирных кислот, в том
числе арахидоновой кислоты, которая является предшественником
простагландинов, эндоканнабиноидов и других компонентов липи-
дергической системы, которые играют важную роль в реализации
процессов мышления.
Другим компонентом клеточных мембран являются сфинголи-
пиды, или фосфосфинголипиды, или сфингомиелины. Сфинголи-
пид представляет собой азотистое основание + фосфатная груп-
па + сфингозин (или свингенин) + одна жирная кислота.
Сфингозин — это высший алифатический аминоспирт с нена-
сыщенной углеводородной цепью (C18). В процессе метаболизма
сфинголипид образует промежуточной продукт — церамид, или
N-ацилсфингозин, т. е. молекулу, содержащую жирную кислоту (как
правило, ненасыщенную) и сфингозин. Присоединение к церамиду
фосфата и азотистого соединения (например, холина), приводит
к образованию сфинголипида.
Сфинголипиды синтезируются в эндоплазматическом ретику-
люме, затем поступают в аппарат Гольджи, после чего встраива-
ются в мембраны. У здорового человека сфинголипиды участвуют
в формировании мембранных структур аксонов, синапсов, играют
важную роль в межклеточном взаимодействии, являются основны-
ми компонентами миелина и мембран клеток мозга, а метаболиты
сфинголипидов, в том числе церамид и сфингозин-1-фосфат явля-
ются важными медиаторами в сигнальных каскадах, участвующих
в регуляции апоптоза, пролиферации, стрессовых реакций, некро-
зе, воспалении, аутофагии, старении и дифференцировке клеток.
Сфинголипиды образуют микродомены («липидные рафты»), ко-
торые включают в себя различные рецепторы, например, адрено-
рецепторы. Таким образом, умеренное содержание сфинголипи-
дов способствует реализации когнитивных функций, в том числе
и мышлению. Сфинголипиды подвергаются гидролизу лизосомаль-

260
ными ферментами до церамидов, которые под действием лизосо-
мальных церамидаз расщепляются на высшие кислоты и сфингози-
новые основания.
При отсутствии ферментов, участвующих в метаболизме сфин-
голипидов, в том числе при отсутствии лизосомальной сфингомие-
линазы (SMPD1) либо фермента церамидазы, происходит накопле-
ние церамида, высокие концентрации которого токсичны, подобно
высоким концентрациям фенилаланина. Эта ситуация приводит
к формированию сфинголипидоза, который относится к семейству
болезней лизосомального накопления. В группу сфинголипидозов
входит болезнь Ниманна — Пика, болезнь Фарбера и др. Для них
характерна интеллектуальная инвалидность и, как правило, ранняя
гибель ребенка. Таким образом, сфинголипиды, с одной стороны —
важнейшие липиды мембраны, а с другой — источники глубокой
патологии печени, легких и мозга.
Еще одна важная группа липидов мембран — это гликолипиды,
или гликосфинголипиды. Вместе с фосфолипидами и сфинголипи-
дами они участвуют в организации клеточных мембран, состояние
которых определяет основные физио­логические свойства нейронов.
Гликолипид — это углевод + сфингозин + 1 жирная кислота (как
правило, ненасыщенная). Иначе говоря, гликолипид — это угле-
вод + церамид. По природе углевода гликолипиды делятся на две
группы — цереброзиды и ганглиозиды. У цереброзидов углеводом
являются либо галактоза, либо глюкоза, а у ганлиозидов — развет-
вленный олигосахарид (чаще всего — это ацетилнейраминовая кис-
лота).
Важно подчеркнуть, что гликолипиды при метаболизме также
распадаются до церамида, поэтому они могут быть источниками
для формирования болезни Фарбера.
Если у цереброзида углеводом является галактоза, то цереброзид
носит название галактозилцерамид, или галактоцереброзид. Он яв-
ляется основным компонентом мембран нейронов и нейроглии,
а также компонентом миелина. Галактоцереброзиды считаются
главными сфинголипидами мозга. Они содержат жирные кислоты,
у которых 24 атома С. В основном они находятся в белом веществе
мозга. Физио­логическая роль галактоцереброзидов состоит в том,
что они являются компонентами миелиновой оболочки, в создании
которой участвуют олигодендроциты и клетки Шванна.
Если компонентом цереброзида является глюкоза, то цереброзид
называется глюкозилцерамидом или глюкоцереброзидом. Для ЦНС
они не играют какой-либо роли, т. к. преимущественно присутству-
ют в мембранах различных клеток, находящихся за пределами ЦНС.
Ганглиозиды, в отличие от цереброзидов, в качестве углеводно-
го остатка содержат олигосахариды, в том числе сиаловые кислоты
(например, N-ацетилнейраминовая кислота). Ганглиозиды содер-

261
жатся в основном в мембранах ганглиозных клеток нервной ткани,
а их роль состоит в реализации межклеточных контактов. Они так-
же выполняют роль рецепторов для ряда бактериальных токсинов
и участвуют в формировании липидных рафтов, или плотиков. Ган-
глиозиды способствуют восстановлению поврежденных дофаминер-
гических и холинергических нейронов. Сообщают, что содержание
ганглиозидов в пище матери влияет на развитие мозга плода и мла-
денца и его будущий интеллект.
Доклинические исследования показывают, что добавки ганглио-
зида в высоких дозах (1 % от общего потребления с пищей) могут
значительно увеличить когнитивное развитие и массу тела плода.
У детей, получавших смесь с ганглиозидами, наблюдалось усиление
когнитивного развития и увеличение содержания ганглиозидов. По-
лагают, что дородовые материнские пищевые добавки с ганглиози-
дами на протяжении всей беременности могут способствовать бо-
лее долгосрочному воздействию на развитие и функционирование
мозга, хотя пока не решен вопрос о дозе ганглиозидов как пищевой
добавки.
Как и все другие липиды цереброзиды и ганглиозиды подверже-
ны обновлению. Оно происходит за счет их деградации. С этой це-
лью ганглиозид подвергается эндоцитозу, при котором он достигает
поздних эндосом и лизосом, где с участием соответствующих фер-
ментов (среди них — церамидаза, бета-глюкозидаза, галактозидаза,
бета-гексозаминидаза A и Б) происходит полная деградация гангли-
озида. При отсутствии отдельных ферментов (по причине генетиче-
ской мутации) развиваются болезни лизосомального накопления,
в том числе сфинголипидозы и гликолипидозы (цереброзидозы,
ганлиозидозы). Так, при мутациях гена бета-глюкозидазы (глюко-
цереброзидазы) формируется болезнь Гоше, при мутации гена бе-
та-гексозаминидазы формируется болезнь Тея-Сакса, при мутации
гена бета-гексозаминидазы А и гена бета-гексозаминидазы Б разви-
вается болезнь Сандхоффа, а при мутации гена галактозилцерами-
дазы — болезнь Краббе.
Простагландины ПГЕ2 и ПГФ2альфа. Как известно (Andreasson K.,
2009; Furuyashiki T., Narumiya S., 2011; Milatovic D. et al., 2011;
Ong W. et al., 2015; Yagami T. et al., 2016), простагландины явля-
ются производными арахидоновой кислоты. Сообщают, что ПГЕ2
и, в меньшей степени, ПГФ2альфа обладают нейропротекторной ак-
тивностью. В физио­логических условиях они играют важную роль
в регуляции мозгового кровотока, ангиогенеза и апоптоза. Кроме
того, ПГЕ2  потенцирует синаптическую пластичность, в том числе
осуществляет долгосрочное потенцирование, т. к. повышает эффек-
тивность глутаматергической синаптической передачи. Показано,
что ПГЕ2 способствует реализации когнитивных функций, в частно-
сти он повышает способность к пространственному обучению.

262
 В то же время известно, что ПГЕ2  и ПГФ2альфа проявляют нейро-
токсическую активность, способствуют реализации стресса, при-
частны к формированию нейровоспаления и нейродегенерации.
Избыточное образование ПГЕ2  и ПГФ2альфа, например при нейро-
воспалении, способствует нарушению мышления, что имеет отно-
шение к формированию шизофрении, биполярного расстройства
и аутизма, особенно, если нейровоспаление происходит в период
внутриутробного развития под влиянием инфекции.
Таким образом, наиболее вероятно, что в низких концентрациях
ПГЕ2  и ПГФ2альфа способствуют процессам мышления, а в более вы-
соких — препятствуют их реализации.
Простагландин ПГD2. Его продукция в мозге выше, чем продук-
ция других ПГ, и он играет важную роль как мощный нейропротек-
тор; в то же время наряду с аденозином ПГD2  индуцирует сон, что,
вероятно, препятствует процессам мышления (Yagami T. et al., 2016;
Chu C. et al., 2017; Urade Y., 2017; Tachibana T. et al., 2018; Wang Y.
et al., 2018; Domingo C. et al., 2018; Hanna V., Hafez E., 2018).
Липоксины, резольвины, протектины и марезины. Будучи
производными полиненасыщенных жирных кислот, они выпол-
няют противовоспалительную функцию, т. к. приводят к полному
завершению нейровоспаления, что способствует жизнеспособно-
сти нейронов и нейроглии (Cadavid A., 2017; Heinz J. et al., 2017,
Keppel Hesselink J., 2017; Serhan C., 2017; Whittington R. et al., 2017;
Doyle R. et al., 2018; Hanna V., Hafez E., 2018; Osorio Parra M. et al.,
2018; Pirault J., Bäck M., 2018). Следовательно, эта группа соедине-
ний косвенно способствует реализации процессов мышления.
Эндоканнабиноиды. Эти соединения, в том числе 2-арахи-
доноилглицерол (2-АG) и N-арахидоноилэтанол (АЕА, или анан-
дамид), являются производными арахидоновой кислоты и име-
ют прямое отношение к реализации мышления (Hillard C., 2017;
Tallima H., El Ridi R., 2017; Horn H. et al., 2018; Micale V., Drago F.,
2018; Baggelaar M. et al., 2018; Вruni N. et al., 2018; Da Silva Santos R.,
Galdino G., 2018; Tsuboi K. et al., 2018; Zou S., Kumar U., 2018; Martín
Giménez V. et al., 2018; Lisboa S. et al., 2019; Moral Y. et al., 2019;
Tartaglia N. et al., 2019; Walker O. et al., 2019). Активируя СВ1- и СВ2-
каннабиноидные рецепторы, они оказывают ретроградное влияние
на продукцию ГАМК, глутамата и других нейромедиаторов, т. к. вы-
деляясь из постсинаптического нейрона (по требованию) эндокан-
набиноиды тормозят выделение медиатора из пресинаптической
части синапса и тем самым создают условия для реализации когни-
тивных функций. Как известно, феномен ретроградного торможе-
ния лежит в основе формирования краткосрочной и долгосрочной
потенциации (STP и LTP), а также краткосрочной и долгосрочной
депрессии (STD и LTD), т. е. процессов, играющих ключевую роль
в формировании синаптической пластичности, памяти и обуче-

263
ния. Подавляя выделение глутамата, эндоканнабиноиды тем самым
уменьшают его возбуждающее и эксайтотоксическое действие,
а, снижая выделение ГАМК, они уменьшают его тормозное влияние,
что, в свою очередь, повышает выделение дофамина в системе «воз-
награждения», благодаря чему поощряется когнитивная деятель-
ность. Показано, что активация каннабиноидных СВ1-рецепторов
и, возможно, СВ2-рецепторов имеет прямое отношение к регуляции
когнитивных функций, в том числе памяти, мышления и способно-
сти к обучению. При этом, однако, избыточное содержание эндо-
каннабиноидов снижает гибкость мышления и тем самым нарушает
реализацию исполнительных функций.
Важным является способность эндоканнабиноидов повышать ин-
тенсивность пренатального и раннего постнатального нейрогенеза,
а также нейрогенеза взрослых, в том числе после травм головного
мозга. Эндоканнабиноиды проявляют нейропротекторный эффект,
т. е. способствуют выживанию нейронов в неблагоприятных усло-
виях, например, при гипоксии, снижают свободнорадикальную ак-
тивность, т. е. проявляют антиоксидантный эффект и, подобно опи-
оидам, противостоят негативному действию стресса. В то же время,
не исключено, что эндоканнабиноиды могут индуцировать нейро-
воспаление, проявлять нейротоксическое действие и индуцировать
апоптоз, хотя имеются сведения о том, что эндоканнабиноиды мо-
гут оказывать противоположные эффекты.
Дисфункция эндоканнабиноидной системы (в частности, сниже-
ние ее активности) имеет прямое отношение к нарушению мышле-
ния, в том числе к формированию шизофрении, аутизма, синдрома
ломкой Х-хромосомы, синдрома Дауна. Следовательно, для реализа-
ции процессов мышления требуется оптимальный уровень актива-
ции СВ1- и СВ2-рецепторов.
Конгерены эндоканнабиноидов. В процессе синтеза основных
эндоканнабиноидов, в том числе 2-арахидоноилглицерола (2-AG)
и N-арахидоноилэтаноламида (АЕА) образуется большое число со-
единений, в том числе N-ацилэтаноламины, 2-ацилглицеролы,
а также коньюгаты полиненасыщенных жирных кислот с биоген-
ными аминами (дофамином, серотонином) или с аминокислотами
(серином, глицином). Эти соединения получили название конгере-
нов эндоканнабиноидов (Esposito E. et al., 2014; Lee J. et al., 2016;
Hillard C., 2017; Wang Y., 2017; Kim H., Spector A., 2018; Gallelli C.
et al., 2018; Tsuboi K. et al., 2018). Как правило, все они оказывают
те или иные физио­логические эффекты, которые в какой-то степе-
ни, характерны и для основных эндоканнабиноидов. Часть конге-
ренов свои эффекты оказывают за счет активации СВ1- или СВ2-
рецепторов, а часть — за счет активации ваниллоидного рецептора
TRPV1, рецептора, активируемого пролифератором пероксисом
(PPARальфа) и орфановых (сиротских) рецепторов (GPR18, GPR55,

264
GPR100, GPR119). Среди конгеренов важными для реализации
когнитивных процессов являются пальмитоилэтаноламид (PEA),
т. к. он проявляет противовоспалительный, нейропротекторный
и антиоксидантный эффекты. Аналогично, N-стеароилэтаноламид
(SEA) проявляет противовоспалительный и нейропротекторный
эффекты; N-арахидоноилглицин (NAGly) проявляет антиоксидант-
ный и нейропротекторный эффекты; N-олеоилдофамин (OLDA) про-
являет антиоксидантный эффект; N-арахидоноилдофамин (NADA),
который образуется в больших количествах в различных регионах
мозга, в том числе в полосатом теле, гиппокампе, мозжечке, про-
являет противовоспалительный и антиоксидантный эффекты по от-
ношению к глиальным клеткам.
Среди конгеренов особый интерес представляет
N-докозагексаеноилэтаноламид (DEA или синаптамид), который
помимо противовоспалительного эффекта, активируя GPR110-
рецепторы, способствует разрастанию нейритов, нейрогенезу и си-
наптогенезу в развивающемся мозге. Полагают, что дисфункция
системы «GPR110-синаптамид» у плода снижает способность ребен-
ка к обучению, в связи с чем становится понятным необходимость
наличия докозагексаеновой кислоты, т. е. Омега-3 жирной кислоты
в рационе матери во время беременности и в период лактации.
Окситоцинергическая система. Окситоцин играет важную
роль в пре- и постнатальном развитии мозга (Higashida H., 2016;
Лопатина О. Л., 2017, 2018, 2019; Palumbo M., McDougle C., 2018;
Iovino M., 2018; McDougle C., 2018; Lefevre A. et al., 2019; Mehta U.,
Gangadhar B., 2019; Chruścicka B. et al., 2019; Gangadhar B., 2019).
В частности, окситоцин предотвращает повреждающее действие ги-
поксии на мозг плода в процессе родового акта и тем самым умень-
шает риск формирования аутизма.
Повышение устойчивости к гипоксии связано с тем, что под вли-
янием окситоцина меняется характер влияния ГАМК на нейроны —
вместо возбуждающего влияния, характерного для внутриутробного
развития, под влиянием окситоцина появляется способность ГАМК
оказывать тормозное влияние. Таким образом, окситоцин пере-
ключает ГАМК-ергическую систему, делая ее тормозной системой,
что сохраняется до конца жизни. Во время беременности и в ран-
ний постнатальный период окситоцин (в концентрациях, которые
не вызывают активацию сократительной деятельности матки) спо-
собствует созреванию мозга плода. Выделению окситоцина из гипо-
таламических нейронов мозга во время беременности способствуют
белки CD157 и CD38, а также меластатиновые каналы типа TRPM2.
Недостаточность выделения окситоцина во время беременности
рассматривается как ведущая причина аутизма.
После рождения окситоцин проявляет регулирующие действия
в отношении когнитивных функций мозга. Хотя в обычных концен-

265
трациях окситоцин ухудшает консолидацию социальной памяти, од-
нако в больших концентрациях окситоцин повышает обучаемость.
На постнатальном этапе развития окситоцин играет важную роль
в формировании социального взаимодействия и благодаря этому
способствует развитию устной и внутренней речи, т. е. мышлению,
т. к. активирует функцио­нальную гибкость нейронов и тем самым
стимулирует мотивацию и способствует развитию лексики и увели-
чению словарного запаса.
Считается, что недостаточная просоциальная функция оксито-
цина является основой развития аутизма. При этом полагают, что
недостаточность окситоцина при аутизме связана с тормозным вли-
янием ГАМК-ергической системы, либо связана с недостаточной
продукцией окситоцина в гипоталамусе, что, вероятно, обусловлено
мутациями гена белка CD38, гена белка CD157 и гена меластатино-
вых TRPM2-каналов, либо тормозным влиянием серотонина на про-
дукцию окситоцина в гипоталамических нейронах. Полагают, что
при низком просоциальном эффекте окситоцина уменьшается спо-
собность (и потребность) в социальных контактах, что тормозит
развитие речи и в целом мышления. Просоциальная активность
окситоцина снижена при аутизме, при шизофрении, при синдроме
ломкой Х-хромосомы, при синдроме Дауна.
Все эти данные позволяют заключить, что структуры, необходи-
мые для формирования мышления, а также сам процесс развития
мышления в постнатальном периоде онтогенеза во многом опре-
деляется окситоцином. Таким образом, окситоцин можно рассма-
тривать не только как био­логически активное вещество, способ-
ствующее продолжению рода, но у человека еще и как социально
активное вещество, способствующее формированию мышления.
Другие пептиды. Полагают (LaCrosse А., Olive M., 2013;
Portelius E. et al., 2014; Chien Y. et al., 2015; Villano I. et al., 2017),
что орексин имеет отношение к процессам мышления, т. к. он ак-
тивирует холинергические нейроны базального мозга и повышает
возбудимость коры больших полушарий. Его содержание повыше-
но при шизофрении (это рассматривается как механизм компенса-
ции), но снижено при синдроме Дауна. Все это косвенно указывает
на участие орексина в реализации процесса мышления.
Мозговой нейротрофический фактор (BDNF). Как известно,
он важен для процессов нейрогенеза и синаптогенеза, в том чис-
ле и у взрослых, а его эффект реализуется за счет активации TrkB-
рецепторов (Das U., 2013; Castrén M., Castrén E., 2014; Castagnola S.
et al., 2017; Muchová J. et al., 2017; Stagni F. et al., 2017; Telias M.,
2019). Показано, что содержание BDNF снижено при аутизме,
при синдроме ломкой Х-хромосомы, при синдроме Дауна. Все это
дает основание считать, что мозговой нейротрофический фактор
(BDNF), активируя нейрогенез, создает «материальную» основу для
процессов мышления.

266
 Инсулиноподобный фактор роста 1 (IGF-1). Известно, что этот
пептидный гормон секретируется гепатоцитами (Deacon R. et al.,
2015; Castagnola S. et al., 2017). Активируя IGF1-рецепторы он, по-
добно BDNF, способствует росту и развитию нейронов и нейроглии
и созреванию синапсов. Его содержание при синдроме ломкой
Х-хромосомы снижено, что, вероятно, сопровождается уменьшени-
ем «материальной базы» процессов мышления.
Бета-амилоидный белок. Являясь причиной массовой гибе-
ли нейронов, этот белок, как известно (Westmark C. et al., 2016;
Castagnola S. et al., 2017), резко снижает когнитивные способности
человека. Он накапливается не только при болезни Альцгеймера,
но и при синдроме ломкой Х-хромосомы и при аутизме. Эти дан-
ные доказывают, что снижение «материальной базы» мышления,
т. е. числа нейронов, резко уменьшает продуктивность умственной
деятельности.
Сообщают, что на процессы мышления влияют нейротензин,
холецистокинин, кортиколиберин, нейропептид Y, опиоидные
пептиды, ангиотензин II, тахикинины, тиролиберин и другие пеп-
тиды (Das U., 2013; LaCrosse А., Olive M., 2013; Griebel G., 2015;
Basmadjian O. et al., 2017; Morris G. et al., 2017). Предполагают,
что часть из них имеет отношение к формированию шизофрении
(в частности, нейротензин, тахикинины, мозговой ангиотензин II)
и аутизма (цитокины, фактор роста гепатоцитов).
В целом можно говорить о трех группах факторов, регулирую-
щих процессы мышления:
1) факторы, необходимые для созревания мозга и в частности,
для созревания структур, причастных к мышлению;
2) факторы, поддерживающие жизнеспособность этих структур
на протяжении всей жизни человека;
3) факторы, регулирующие процессы мышления (активаторы
и ингибиторы).
Отдельно следует выделить группу токсических факторов, ин-
дуцирующих гибель нейронов (например, бета-амилодные белки
и другие). Очевидно, что представленные в этом разделе сведения,
далеко не полные, а будущие исследования существенно расширят
список этих факторов, что приблизит к разгадке одного из самых
загадочных явлений на земле — процесса мышления.

6.5. Активизация познавательной (умственной)

деятельности здорового человека
В связи с повышенным распространением умственного труда
и повышением возраста населения остро встает вопрос о методах
повышения познавательной (умственной) деятельности (Земля-

267
ная А. А. и соавт., 2010; Brühl A., Sahakian B., 2016; d’Angelo L. et al.,
2017; Momi D. et al., 2018; Hertenstein E. et al., 2019). Часть из них ос-
нована на использовании био­логически активных веществ или фар-
макологических препаратов. Они получили название ноотропные
вещества (синонимы: психостимуляторы, когнитивные энхансеры,
когнитивные усилители, «умные лекарства»). В данном разделе
приводятся сведения о реальном использовании «умных лекарств»,
их положительном действии и побочных эффектах.
В частности, сообщается, что во многих западных странах здо-
ровые люди (студенты и взрослые) для повышения когнитивных
способностей используют препараты, которые обычно выписывают
пациентам с нарушением когнитивных процессов. Среди этих пре-
паратов: метилфенидат (риталин), амфетамин (Adderall), модафи-
нил, ноотропный пептид «Ноопепт», донепезил (ингибитор ацетил-
холинэстеразы), пропранолол (ингибитор бета-АР), атомоксетин
(ингибитор обратного захвата норадреналина), ряд ингибиторов
обратного захвата серотонина, а также бензодиазепины.
Считается, что метилфенидат и амфетамин (аддералл) оказыва-
ют когнитивно-стимулирующие эффекты за счет повышения уровня
дофамина и норадреналина в префронтальной коре и в подкорко-
вых областях. Они преимущественно повышают внимание и память
(метилфенидат), но к ним формируется наркотическая зависимость,
в связи с чем эти препараты входят в список 2, приобретение кото-
рых в западных странах возможно лишь по рецепту врача, а Рос-
сии запрещено. Модафинил также повышает содержание дофамина
и норадреналина, и одновременно модулирует ГАМК-, глутамат-, се-
ротонин-, гистамин- и орексинергические процессы. У хорошо отдо-
хнувших здоровых людей модафинил умеренно улучшает внимание,
способствует формированию мотивации к работе, которая не вызы-
вает интереса, но при этом он не оказывает существенного влияния
на память и настроение. Важно, что к модафинилу не формируется
наркотическая зависимость, но он приобретается также по рецепту,
хотя в России и ряде других стран он относится к наркотическим
веществам, поэтому запрещен к применению.
Сообщают, что потребление «умных препаратов» здоровыми
людьми с каждым годом растет, например среди студентов США,
Канады и Европы их употребляют до 16—25 %, хотя, в основном,
лишь в период сессии, а не регулярно. Среди работающих этот пока-
затель достигает 7 %, но при этом употребление идет, как правило,
регулярно. В последние годы среди работающих популярно микро-
дозирование психоделиков, т. е. употребление наркотиков в низких
концентрациях с целью повышения когнитивных процессов. Но по-
следствия для здоровья употребления этих веществ в «микродозах»
не известны.

268
 Установлено, что потребность в приеме когнитивных усилителей
связана с желанием получить конкурентное преимущество в шко-
ле, университете или на работе, достижением большого результа-
та, а также с целью поддержания уровня внимания и умственной
работоспособности при недостатке сна или смене часовых поясов;
для улучшения мотивации, связанной с необходимостью выполне-
ния неинтересной работы. Вместе с тем употребление «умных пре-
паратов» здоровым людьми поднимает ряд медицинских, этических
и правовых вопросов.
Действительно, безопасность для организма этих препаратов
у здоровых людей при их длительном употреблении не доказана.
С учетом растущего использования таких препаратов нужны дол-
госрочные исследования безопасности их применения у здоровых
людей, особенно, у школьников и студентов, т. к. риск побочных
эффектов когнитивных усилителей может перевесить их положи-
тельный эффект. Тем более, что к метилфенидату и амфетамину
формируется наркотическая зависимость, в связи с чем возникают
правовые проблемы. Этическая сторона состоит в том, что употре-
бление когнитивных энхансеров нарушает справедливость (подоб-
но допингу в спорте). Поэтому, например, студентам университета
Дьюка запретили использование этих препаратов без рецепта вра-
ча. Аргументом служила фраза «Несанкционированное использова-
ние рецептурных лекарств для повышения успеваемости — это одна
из форм обмана».
В то же время использование когнитивных усилителей может
оказаться ценным в ряде профессий, особенно при появлении уста-
лости и связанных с ней несчастных случаев на производстве. Так,
показано, что модафинил, к которому не формируется зависимость,
увеличивает бдительность и снижает сонливость у сотрудников, ко-
торые лишены ночного сна, например у водителей транспорта, сол-
дат, врачей, при этом, в отличие от кофеина, после приема модафи-
нила не возникает дрожания рук, что важно для хирурга. Полагают
что модафинил, является кандидатом на будущее применение в ка-
честве когнитивного усилителя у здоровых людей, поэтому в отно-
шении этого препарата срочно нужны доказательства безопасного
его применения.
Параллельно с широким применением «умных препаратов» в по-
следние годы с целью повышения когнитивных способностей рас-
тет употребление так называемых новых психоактивных веществ
(НПВ), или «легальных максимумов», которые получают синтетиче-
ским путем. Число этих препаратов ежегодно возрастает, например,
в 2015 г. их было уже более 600 разновидностей. Они имитируют
эффекты «классических» наркотиков типа каннабиса, кокаина, ге-
роина, ЛСД, МДМА («экстази», метамфетамин), амфетамина. Но бу-
дучи синтетическими производными, они какое-то время не входят

269
в список запрещенных к употреблению препаратов. Их высокая
доступность (по интернету), более низкая цена и первоначальный
правовой статус способствовал росту их популярности. В продаже
они фигурируют под сленговыми названиями («соль для ванн»,
«растительная пища», «исследовательские химикаты», «клубные
наркотики», «дизайнерские наркотики» или «не для потребления
человеком»). Их употребляют школьники, тусовщики, заключен-
ные, «психонавты» («киберпсихонавты», «электронные психонав-
ты») с разными целями, в том числе для улучшения когнитивных
способностей, а нередко для «рекреационных» целей. Среди этой
группы препаратов на первом месте — синтетические каннаби-
ноиды («специи»), на втором — катиноны, в том числе мефедрон,
наиболее популярный препарат (имитирующий кокаин и МДМА),
на третьем месте — закись азота («веселящий газ»), который явля-
ется седьмым по популярности наркотиком в мире, — он действует
как частный агонист мю-, каппа- и дельта-опиоидных рецепторов
и как антагонист NMDA-рецептора, но при этом не входит в спи-
сок наркотических веществ. В чем опасность НПВ? Безопасность
их применения изучена недостаточно. Но уже известно, что исполь-
зование НПВ связано с множеством потенциально вредных воздей-
ствий. Например, риск негативных последствий от синтетических
каннабиноидов оказался в 30 раз выше, чем от применения фито-
каннабиноидов.
Помимо «умных лекарств» во всем мире с давних времен для по-
вышения продуктивности умственной деятельности используют ко-
феин в виде кофе или чая, а также никотин в виде курения табака,
хотя при этом известен вред никотина для здоровья человека. По-
казано, что у взрослых никотин активирует нейронные сети, ответ-
ственные за внимание и память и усиливает способность к вычис-
лительным операциям. Но этот эффект не постоянен, а у подростков
даже отрицателен. Кофеин широко известен как препарат, устраня-
ющий усталость и усиливающий различные аспекты когнитивной
деятельности, но при его употреблении возникает мелкий тремор
(дрожание) кистей, что, например, для хирурга во время операции
является нежелательным и опасным эффектом. В сочетании с неко-
торыми аминокислотами, в том числе L-теанином, содержащимся
в чае, кофеин вызывает ускорение двигательных реакций, усиление
рабочей памяти и повышает точность выполнения задач. Улучшают
когнитивные процессы шалфей, а также некоторые нейропептиды,
в том числе аргинин-вазопрессин, окситоцин, ангиотензин, ингиби-
торы фосфодиэстеразы.
Так как проблема развития когнитивных способностей и ум-
ственной работоспособности уже многие годы является одной из за-
дач психологии, педагогики, физио­логии и гигиены, то предложены
нелекарственные методы активации когнитивных процессов, среди

270
них — методы педагогической, когнитивной и социальной психо-
логии, направленные на оптимизацию приемов, методов и страте-
гий познавательного процесса. Например, предложены методики,
основанные на увеличении сенсорного и когнитивного притока
(обогащение внешней среды), ментальные тренировки (например,
воображение спортивного бега), методики запоминания информа-
ции, совершенствование когнитивных навыков (тренировки креа-
тивности, методы быстрого чтения) и навыков социального взаи-
модействия.
Хорошо зарекомендовали себя методы улучшения познания
за счет постоянного образования и использования физических
упражнений. Показано, что эти методы активируют нейронные
сети в мозге и повышают нейрогенез. Для повышения когнитивных
способностей или их сохранения на высоком уровне используются
физио­лого-гигиенические подходы, т. е. применяются рекоменда-
ции по организации режима труда и отдыха, основанные на дан-
ных клинической медицины, общей физио­логии, нейрофизио­логии
и биоритмологии. Особенно в этом отношении важна правильная
организация ночного сна, двигательной активности и учет социаль-
ных ритмов и питания (см. главу 10).
Новым направлением в активации когнитивной деятельности яв-
ляются методы, основанные на биофизических и физио­логических
подходах. Среди них — метод неинвазивной стимуляции мозга,
в том числе метод транскраниальной магнитной стимуляции и ме-
тод транскраниальной электрической стимуляции постоянным то-
ком определенных областей мозга (tDCS). При использовании этих
безопасных методов меняется уровень возбудимости коры и тем са-
мым изменяется ее пластичность. Так, при исследовании молодых
здоровых испытуемых показано, что анодная поляризация левого
полушария мозга с помощью транскраниальной электрической
стимуляции повышает эффективность ассоциативного обучения
языковым навыкам. В исследованиях на студентах показано, что
анодная стимуляция правой нижней лобной извилины и катодная
деактивация левой нижней лобной извилины методом tDCS повы-
шает творческую активность (креативность), и это сопровождается
повышением бета-ритма.
Для повышения когнитивных способностей предложен метод
аудиовизуальных воздействий, в том числе метод «синхронизации
мозговых волн» и метод «аудиовизуального вовлечения», при кото-
рых слабая стимуляция звуком или светом синхронизируется с рит-
мом ЭЭГ (например, с альфа-ритмом). Для этих целей используются
специальные мультимедийные программы. Но эти методы имеют
и негативную сторону, в связи с чем их применение требует пред-
варительного тестирования применяемых параметров стимуляции.

271
 К биофизическим методам повышения когнитивных способно-
стей относится и метод саморегуляции функцио­нального состояния
человека, основанный на применении компьютерных технологий
анализа биоэлектрических процессов человека и их использова-
нии в процедурах биоуправления с обратной связью. Среди них —
метод адаптивного биоуправления функциями с обратной связью
(БОС), в том числе ЭЭГ-БОС. Так, увеличение выраженности высо-
кочастотной части (10—12 Гц) альфа-ритма волевыми усилиями
человека повышает его когнитивную активность, в том числе па-
мять. Показано, что особенно перспективны процедуры ЭЭГ-БОС,
направленные на волевое увеличение выраженности срединного
лобного тета-ритма, т. к. в этом случае повышение когнитивной
деятельности субъекта наиболее выражено. Применяются также
методики, направленные на увеличение мощности сенсомоторно-
го (12—15 Гц) и бета-1 (15—18 Гц) ритмов, или на выраженность
асимметрии отдельных компонентов ЭЭГ. В ряде подобных методик
специально подбирается диапазон частот, при котором когнитив-
ные способности достигают максимума. Современные методы «Ин-
терфейс мозг — компьютер» указывают на перспективность этого
направления.
Метод ЭЭГ-БОС получил широкое распространение, особенно
за рубежом. Например, в 2010 г. существовало около 20 междуна-
родных компаний, выпускающих разнообразные компьютерные
ЭЭГ-БОС системы, а в 27 странах мира активно работали 47 клиник,
специализирующихся по ЭЭГ-БОС.
Для повышения когнитивных функций мозга используют так-
же метод «геймификации», т. е. интеллектуальные компьютерные
игры. Их эффективность подтверждают данные фМРТ, согласно
которым положительная динамика межрегио­нальных связей коры
больших полушарий наблюдается уже после нескольких сеансов
игры. Когнитивная тренировка «Gamified» рекомендована для по-
жилых людей.
Таким образом, продолжается поиск эффективных методов по-
вышения когнитивных способностей здорового человека, что осо-
бенно важно для людей, выполняющих сложные и ответственные
виды интеллектуальной деятельности. Часть из них основана на ис-
пользовании фармакологических препаратов, а часть — реализует-
ся другими методами, в том числе основанными на использовании
IT-технологий.
 Глава 7 .

Расстройства мышления
Важным для понимания физио­логической основы мыслительной
деятельности являются данные клиники, которые свидетельствуют
о наличии широкого спектра вариантов нарушения мышления, что
указывает на достаточно высокую «ранимость» этой высшей психи-
ческой функции мозга человека. Иногда эти расстройства мимолет-
ны, они могут наблюдаться у психически здоровых людей. Но они
могут быть стойкими и отражать определенную патологию.
Известно много вариантов нарушения. Среди них:
1) ускоренное мышление (скачок идей), которое характерно
для маниакального синдрома различного генеза (аффективные рас-
стройства, шизофрения, наркомания и др.);
2) замедленное, задержанное или инертное (вязкое, персевера-
торное, стереотипное) мышление; для этого вида нарушений мыш-
ления характерна недостаточная подвижность психических процес-
сов, заторможенность, бедность ассоциаций, что характерно для
эпилепсии, депрессивного синдрома, апатических и астенических
состояний и для легких степеней помрачнения сознания;
3) разорванное, соскальзывающее, непоследовательное мышле-
ние;
4) резонерское мышление, т. е. пустые, бесплодные рассужде-
ния; наряду с разорванным мышлением резонерское мышление от-
носится к категории нарушений мотивационно-личностного компо-
нента мышления;
5) бессвязное, или фрагментарное, инкогеррентное, мышление,
которое характерно для острых экзогенных психозов;
6) аутистическое мышление, при котором содержание мышле-
ния отражает желания или страх, но оторвано от реальности, что
характерно для шизофрении и аутизма;
7) символическое мышление, при котором обычным понятиям
придается аллегорический смысл, совершенно не понятный другим,
но имеющий для больного исключительно важное значение;
8) паралогическое, или атактическое мышление, т. е. мышле-
ние, имеющее дефект предпосылки или доказательств, при этом
речь может быть построена грамматически правильно, но недо-
ступна пониманию окружающих;

273
 9) фабулирующее мышление, в основе которого лежат вымыш-
ленные факты.
Кроме того, к расстройствам мышления относятся навязчивые
мысли (обсессия), сверхценные идеи (идея фикс), бред (ложные
суждения) и фобии.
Бред проявляется в виде трех синдромов: паранойяльного (си-
стематизированного интерпретативного бреда), параноидного
(несистематизированного бреда в сочетании с галлюцинациями)
и парафренного (систематизированного, фантастического бреда
в сочетании с галлюцинациями). По содержанию бред бывает трех
видов:
1) параноидный бред, т. е. убежденность в преследовании или
других воздействий, в том числе бред преследования, бред ущерба,
бред отравления, бред отношения, бред значения, бред воздействия
(лучами и пр.), бред сутяжничества, т. е. борьба за восстановление
«попранной справедливости», бред ревности, бред инсценировки,
бред одержимости;
2) бред величия, в том числе бред богатства; бред изобретатель-
ства, бред реформаторства; бред происхождения, эротоманический
или эротический бред, религиозный бред;
3) депрессивный бред, в том числе бред самообвинения, са-
моуничижения и греховности, бред психической или физической
неполноценности, соматический, или ипохондрический бред, дис-
морфофобический бред, или бред физического недостатка, нигили-
стический бред, т. е. ощущение отсутствия мира.
Фобии (боязнь) — это иррацио­нальный неконтролируемый
сильно выраженный страх или устойчивое переживание излишней
тревоги. Различают специфические фобии (например, боязнь па-
уков, змей, боязнь высоты), социальную фобию, или социофобию
(боязнь социальных перемен), страх ситуации, которую невозмож-
но избежать, среди которых агорафобия (страх пребывать в откры-
том пространстве), клаустрофобия (боязнь замкнутого простран-
ства), кайрофобия (боязнь незнакомых мест), премофобия (страх
пребывать в тишине), аутофобия (страх одиночества), монофобия
(боязнь оставаться одному), атазагорафобия (страх быть забытым),
бромгидрофобия (боязнь собственной потливости), гипенгиофобия
(страх перед ответственностью), рабдофобия (страх перед наказа-
нием), аллодоксофобия (страх узнать чужое мнение), геронтофобия
(боязнь состариться), пениафобия (страх стать нищим), клептофо-
бия (страх перед ворами).
Приведенные варианты расстройств мышления наблюдаются
при шизофрении («расщепление» мышления), маниакально-депрес-
сивном психозе, эпилепсии, реактивном психозе, эндогенно-орга-
ническом психозе, при депрессиях.

274
 При недоразвитии коры больших полушарий наблюдается оли-
гофрения (малоумие), т. е. умственная отсталость, или интеллек-
туальная инвалидность. Наиболее глубокая степень олигофрении
(глубокая умственная отсталость) обозначается как идиотия. При
выраженной форме идиотии мышление и речь почти не развиты:
больные произносят лишь нечленораздельные звуки и, как правило,
не понимают смысла обращенной к ним речи. Имбецильность —
средняя степень слабоумия, при которой речь и мышление развиты
больше, чем при идиотии: больные способны составлять неслож-
ные фразы, но они не способны обучаться даже во вспомогатель-
ных школах. Дебильность — легкая степень слабоумия; у таких
людей уровень развития речи относительно высок, но словарный
запас очень беден. В связи с наличием хорошо развитой механи-
ческой памяти, люди с легкой степенью слабоумия способны к об-
учению во вспомогательных школах и могут овладеть несложными
трудовыми операциями. Причинами олигофрении являются гене-
тические нарушения (например, болезнь Дауна, кретинизм, фенил-
кетонурия, липидоз), а также дефекты внутриутробного развития,
обусловленные вирусной инфекцией, воздействием токсических
веществ, радиации (аутизм).
Отметим, что интеллектуальная инвалидность (ИД) затраги-
вает 3 % населения и остается без фармакологического лечения
(Androschuk A. et al., 2015). Ниже дается более детальная харак-
теристика указанных психических расстройств. Отметим, что зна-
комство с этими заболеваниями не является учебным материалом
по их диагностике и лечению, а преследует основную цель — рас-
ширить представление о физио­логических основах мышления.

7.1. Шизофрения
Шизофрения (SCZ) — это разрушительное психическое расстрой-
ство, которое затрагивает примерно 0,5—1,0 % населения мира
(независимо от пола и социально-экономического статуса; хотя для
женщин характерно более позднее начало болезни — в 26—32 года,
чем у мужчин — в 20—28 лет) и считается ВОЗ одной из десяти
основных причин инвалидности (Незнанов Н. Г., 2010; Наумен-
ко В. С. и соавт., 2012; Kirkpatrick B., 2013; Borodovitsyna O. et al.,
2017; Maksymetz J. et al., 2017).
Термин «шизофрения» (расщепление рассудка) предложил
в 1908 г. швейцарский врач Эйген Блейлер. Он же выделил как диа-
гностические критерии «четыре А»: снижение аффекта, аутизм, на-
рушение ассоциаций и амбивалентность, т. е. противоречивость,
которую он считал основным признаком шизофрении. До Блейера
эта болезнь, известная с древних времен, называлась как ранняя

275
деменция (раннее слабоумие). Ее основным клиническим симпто-
мом является нарушение мышления (распад процесса мышления)
и эмоцио­нальные реакции.
Для шизофрении характерны:
1) положительные (продуктивные) симптомы, т. е. заблужде-
ние, слуховые и зрительные галлюцинации, неупорядоченные мыс-
ли, бредовые идеи, паранойя;
2) негативные (дефицитарные) симптомы — притупленный аф-
фект, апатия, абулия, т. е. отсутствие воли или безволие, социаль-
ный уход, снижение энергетического потенциала;
3) когнитивные симптомы — расстройства мышления, воспри-
ятия и внимания, дефицит рабочей памяти.
При шизофрении происходит диссоциативность психических
функций, т. е. утрата единства психических процессов. Основными
симптомами болезни являются слуховые галлюцинации, параноид-
ный или фантастический бред, дезорганизованность речи и мышле-
ния, социальная дисфункция и низкая работоспособность. Клини-
ческая картина шизофрении очень разнообразна. Благоприятствует
полному выздоровлению женский пол, преобладание позитивных
симптомов, позднее начало симптоматики, принятие и поддержка
со стороны близких и знакомых.
Как правило, шизофрения начинается в позднем подростковом
возрасте или в начальном периоде взрослой жизни, хотя ее нача-
лу может предшествовать формирование шизоидного расстройства
личности (замкнутость, эмоцио­нальная холодность, ангедония, от-
сутствие близких/дружественных отношений). Первые и наиболее
значимые симптомы шизофрении — это частые или длительные
(на протяжении многих лет) галлюцинации, которые внешне про-
являются в виде разговора «сам с собою». В настоящее время диа-
гностика шизофрении проводится на основании критериев МКБ-
10 (международная классификация болезней 10-го пересмотра,
используемая в России и других странах Европы) и DSM-5, распро-
страненная в США и в ряде англоговорящих стран (Carpenter W.
et al., 2016).
Согласно МКБ-10, различают параноидную, гебефреническую,
кататоническую и недифференцированную шизофрению (F20.0 —
F20.3). Для постановки диагноза важно наличие постоянного бреда
и галлюцинаций, неологизмы, шперрунги (перерывы в мышлении),
приводящие к разорванности или несообразности в речи, кататони-
ческое поведение (например, восковая гибкость), негативные сим-
птомы. Все эти симптомы должны наблюдаться не меньше месяца.
Согласно критериям DSM-5, диагноз ставится при наличии галлю-
цинаций, бреда, дезорганизации речи, негативных симптомов (без-
волие) и социальной/профессио­нальной дисфункции в течение
не менее полугода. При этом, согласно критериям DSM-5, подтипы

276
шизофрении не выделяются, т. к. это не имеет существенного зна-
чения, и такое деление обладает низкой валидностью.
Отметим, что далеко не все психиатры разделяют мнение о пра-
вильности диагноза «шизофрения». Часть из них полагает, что ши-
зофрения — это не болезнь, а особенности личности («шизоидная
личность»), в связи с чем нет необходимости в лечении таких лю-
дей. Представители другой точки зрения не отвергают факт нали-
чия болезни, но предлагают изменить название, чтобы исключить
«ярлык», который на долгие годы определяет социальный статус че-
ловека и/или выделить отдельные синдромы, например «синдром
Крепелина — Блейлера» (Hartman L., et al., 2019; Winkelbeiner S.
et al., 2019).
Этио­логия и патогенез шизофрении. До настоящего времени
эти вопросы недостаточно ясны, а изучение нейробио­логических
механизмов заболевания не позволило пока выявить единую ор-
ганическую причину шизофрении (Незнанов Н. Г., 2010; Наумен-
ко В. С. и соавт., 2012; Kirkpatrick B., 2013). Представление о ши-
зофрении как наследственном заболевании в настоящее время
не поддерживается, хотя оно долгие годы служило поводом для при-
нудительной стерилизации. Пренатальные (дородовые) инфекции
повышают риск развития шизофрении, в основе чего, вероятно,
лежат эпигенетические процессы, в связи с чем обсуждается воз-
можность коррекции этих нарушений посредством эпигенетиче-
ской терапии. В ее основе лежит коррекция уровня ацетилирования
определенных участков гистонов, а также коррекция метилирова-
ния ДНК. Для этих целей используют метилтрансферазы и деацети-
лазы гистонов.
Повышают риск формирования шизофрении неблагоприятные
социальные факторы (низкий социальный статус, расовая дискри-
минация, безработица, плохие условия проживания, социальная
изоляция, перенесенные в детстве издевательства, травмирующие
переживания, сексуальное насилие, одиночество), а также психоло-
гические травмы (стрессы).
Морфологические и функцио­нальные особенности мозга при
шизофрении. Сообщают, что есть ряд особенностей структуры моз-
га при шизофрении (повышены размеры желудочков мозга, сниже-
но содержание серого вещества), но это может быть и следствием
длительного приема антипсихотических веществ, приема алкоголя,
курения, употребление каннабиса и результат малоподвижного об-
раза жизни. Структурные изменения мозга при шизофрении ча-
стично обратимы. Например, физическая активность увеличивает
объем гиппокампа.
При шизофрении снижена функцио­нальная связность между
задней поясной извилиной и предклиньем (praecuneus), а также
ослаблена межполушарная функцио­нальная связь между орбитоф-

277
ронтальной корой, миндалиной и теменной областью (Pu W. et al.,
2014). При формировании безволия (аволиции, абулии), т. е. при
дефиците целенаправленного поведения, при отсутствии интере-
са и мотивации, что является основой негативной симптоматики
шизофрении, изменена функцио­нальная связность внутри дофами-
нергических кортико-стриальных связей, ответственных в условиях
нормы за формирование мотиваций (Giordano G. et al., 2018). В ос-
нове этих нарушений лежит снижение продукции дофамина в вен-
тротегментальной области (VTA), что уменьшает связь этой области
с вентро-латеральной префронтальной корой, инсулой (остров-
ковой корой) и с правым латеральным затылочным комплексом.
Кроме того, при безволии у пациентов с шизофренией имеет место
нарушение функцио­нальной связности таких областей мозга, как
правая обонятельная доля, правый гиппокамп, левая и правая пара-
гиппокампальная извилина, левая миндалина и левая угловая доля
(Chen B., 2019).
Помимо нарушения функцио­нальной связанности при шизофре-
нии имеет место дисфункция многих трансмиттерных систем, что,
вероятно, и приводит к нарушению связанности между регионами
мозга. Большое значение в дисфункции трансмиттерных систем,
т. е. основными факторами развития шизофрении является генети-
ческая предрасположенность и деформированное развитие нервной
системы на ранних этапах жизни. Рассмотрим этот вопрос более де-
тально.

7.2. Роль трансмиттерных систем

в формировании шизофрении
Холинергическая система. К формированию шизофрении име-
ет отношение состояние холинергических нейронов базального пе-
реднего мозга и холинореактивных структур коры, ответственных
за мышление (Baranowska U., Wiśniewska R., 2017; Corsi-Zuelli F.
et al., 2017; Foster D., Conn P., 2017; Villano I. et al., 2017; Thomsen M.
et al., 2018). В частности, при шизофрении имеет место дегенера-
ция холинергических нейронов базального переднего мозга, что
обусловлено нейровоспалением. Дисфункция холинергических
нейронов базального переднего мозга объясняется гипофункцией
орексинергических нейронов гипоталамуса, которые в условиях
нормы повышают активность холинергических нейронов базально-
го переднего мозга. При шизофрении снижена экспрессия и функ-
ция альфа7-Н-холинорецепторов (ХР), в связи с чем предлагается
лечение шизофрении проводить агонистами и позитивными ал-
лостерическими модуляторами альфа7-Н-ХР. При шизофрении на-
блюдается дисфункция M1-ХР и М4-ХР, что индуцирует появление

278
негативных симптомов. В частности, снижена холинергическая
сигнализация в префронтальной коре. Поэтому предлагается при
лечении шизофрении использовать селективные агонисты и поло-
жительные аллостерические модуляторы М1-ХР и М4-ХР, в том числе
препараты VU10010 и LY2033298. Характерно, что отдельные антип-
сихотические препараты (например, оланзапин) помимо блокады
дофаминовых и серотониновых рецепторов обладают способностью
блокировать М-ХР.
Адренергическая система. При шизофрении имеет место
дисфункция НА-нейронов голубого пятна, иннервирующих пре-
фронтальную кору и гиппокамп, что инициирует положитель-
ные и негативные симптомы шизофрении (Borodovitsyna O. et al.,
2017). Действительно, при шизофрении повышено содержание
НА в плазме крови и в ликворе, особенно у пациентов с положи-
тельными симптомами (паранойя). Кроме того, при шизофрении
часто имеет место бессонница, что указывает на избыточное влия-
ние НА-нейронов, способных повышать бодрствование. Оказалось,
что препараты, снижающие содержание НА (например, клонидин
как агонист пресинаптических альфа2-АР) или уменьшающие эф-
фективность активации АР (например, пропранолол как блокатор
бета-АР), уменьшают проявление положительных симптомов ши-
зофрении, а препараты, которые способствуют увеличению кон-
центрации НА (например, метилфенидат и кокаин как ингибиторы
обратного захвата НА), или йохимбин (как блокатор пресинапти-
ческих альфа2-АР) усиливают положительные симптомы шизофре-
нии. Характерно, что отдельные антипсихотические препараты (на-
пример, рисперидон, клозапин, оланзапин, кветиапин, перфеназин,
флуфеназин, зуклопентиксол, флупентиксол, сульпирид) помимо
блокады дофаминовых или серотониновых рецепторов обладают
способностью блокировать альфа1- или альфа2-АР.
Дофаминергическая система. Полагают, что дофамин имеет
отношение к формированию шизофрении, но остается дискуссион-
ным вопрос о том, что вызывает шизофрению — недостаток про-
дукции дофамина, или, наоборот, его избыток, в том числе в нейро-
нах височной доли мозга (Gerber D. et al., 2001; Maksymetz J. et al.,
2017; Вorodovitsyna O. et al., 2017; Howes O. et al., 2017; Amato D.
et al., 2019; Kaar S. et al., 2019). По мнению одних авторов, при ши-
зофрении имеет место недостаточность дофаминергической си-
стемы, в связи с чем эффективно применение агонистов D1- и D5-
рецепторов (Gerber D. et al., 2001). По мнению других авторов, при
шизофрении имеет место гиперфункция этой системы, в том числе
гиперпродукция дофамина в нейронах стриатума, а также в нейро-
нах вентральной области покрышки (ВОП). Поэтому при шизоф-
рении эффективны блокаторы D2-рецепторов, в том числе нейро-
лептики, среди которых фенотиазины (хлорпромазин, или торазин,

279
прохлорперазин, или компразин, флуфеназин, или проликсин, тио-
ридазин, или мериарли) и нонфенотиазины (галоперидол, или хал-
дол, тиотексен, или наван, локсапин, или локситан и др.), а агони-
сты D-рецепторов, типа амфетамина, вызывают у здоровых людей
поведение, близкое к шизофрении (Tajima K. et al., 2009).
Современные антипсихотические препараты, эффективные при
лечении шизофрении, в основном, являются блокаторами дофамино-
вых рецепторов, в том числе в мезолимбической системе (это снима-
ет бред и галлюцинации) и в мезокортикальной области (это снимает
негативные симптомы, т. е. повышает волевые качества и когнитив-
ные нарушения, в том числе дефициты внимания). Сообщают, что
блокатор дофаминергических рецепторов клофелин оказывает ле-
чебный эффект в отношении положительных симптомов шизофре-
нии. При активации mGlu1-рецепторов снижается характерное для
шизофрении избыточное выделение дофамина в дорзальном стриа-
туме, в черной субстанции и в прилежащем ядре (n. accumbens), что
уменьшает проявление симптоматики шизофрении.
Важным доказательством в пользу гипердофаминергической
гипотезы формирования шизофрении являются данные ряда ав-
торов (McConkey G. et al., 2004; Gaskell E. et al., 2009) о том, что
возбудитель токсоплазмоза Toxoplasma Gondii может стать причи-
ной шизофрении. Попадая от кошки в мозг человека, в частности
в нейроны и глиоциты, возбудитель может годами находиться в по-
коящейся форме (циста). Полагают, что около 20 % людей носят
в себе T. Gondii. У здорового человека T. Gondii, как правило, не вы-
зывает никаких симптомов. При снижении иммунного статуса, на-
пример, у беременных женщин, или при ВИЧ-инфекции паразит
переходит в активную форму. В этом случае в его геноме экспрес-
сируются два гена, кодирующие тироксингидроксилазу (77.m00053
и 31.m00940). В итоге, паразит начинает синтезировать тирозин-
гидроксилазу, с участием которой фенилаланин и тирозин превра-
щаются в L-ДОФА, в результате в мозге накапливается в больших
количествах дофамин, что и вызывает симптомы шизофрении.
Отмечено (Howes O. et al., 2017; Kaar S. et al., 2019), что у от-
дельной категории людей (группа риска) интенсивность синтеза
дофамина в поясной извилине и полосатом теле (стриатуме), а сле-
довательно, и вероятность формирования шизофрении возрастает
под влиянием стресса, при повышении функцио­нальной активно-
сти коры во время решения когнитивных задач, при социальной
изоляции, при психологических травмах в детском возрасте. При
этом повышенной продукции дофамина способствует дисфункция
глутаматергической и ГАМК-ергических систем.
В последние годы противоречивость данных о роли дофамина
в генезе шизофрении объясняется тем (Kaar S. et al., 2019), что при
этом заболевании одновременно происходит два процесса:

280
 1) снижение содержания дофамина в мезокортикальном дофа-
минергическом пути, т. е. в нейронах префронтальной коры; это по-
рождает негативную симптоматику и когнитивные нарушения при
шизофрении;
2) повышение содержания дофамина в мезолимбическом пути,
т. е. в нейронах передней поясной извилины и в стриатуме (в част-
ности, в дорсальных областях полосатого тела, т. е. в системе поощ-
рения); это приводит к формированию позитивной симптоматики
(бред, галлюцинации).
Возможно, что разнонаправленность изменений в продукции
дофамина препятствует созданию антипсихотического препара-
та, который бы одновременно корригировал гиперфункцию дофа-
минергических систем в одних областях мозга и их гипофункцию
в других. Сообщают, что риск развития шизофрении повышает на-
личие мутации гена рецептора дофамина D2. Полагают, что в осно-
ве дофаминовой дисфункции может лежать нарушение работы пе-
реносчика дофамина, что объясняет нечувствительность примерно
30 % пациентов к антипсихотическим веществам, которые являют-
ся, как правило, блокаторами D2-рецепторов (Amato D. et al., 2019).
Глутаматергическая система. Полагают, что эта система имеет
прямое отношение к формированию шизофрении (Correa A. et al.,
2017; Foster D., Conn P., 2017; Jin C., Ma S., 2017; Maksymetz J. et al.,
2017; Møllerud S. et al., 2017; Stansley B., Conn P., 2018; Barnes S.
et al., 2018; Coley A., Gao W., 2018; Scheefhals N., MacGillavry H.,
2018). Показано, что недостаточная эффективность активации
NMDA-рецепторов является одной из причин развития шизофре-
нии. Одним из доказательств этого является хорошо известный
факт о том, что фенциклидин, кетамин и другие блокаторы NMDA-
рецепторов у здоровых людей индуцируют состояние, подобное ши-
зофрении, при котором проявляются все три кластера симптомов
шизофрении — положительные, негативные и когнитивные.
Сообщается, что одной из главных причин развития шизоф-
рении является недостаточная эффективность активации NMDA-
рецепторов. Причиной этого может быть низкое содержание бел-
ка PSD-95 в постсинаптической плотности (PSD), который играет
ключевую роль в позиционировании NMDA- и AMPA-рецепторов
в постсинаптической плотности (РSD). В связи с этим были попыт-
ки лечить шизофрению путем активации NMDA-рецепторов, в том
числе при использовании положительных аллостерических моду-
ляторов NMDA-рецепторов, однако при этом возникали побочные
эффекты в виде эксайтотоксичности и судорог. Поэтому ведется
работа по созданию агонистов и положительных аллостерических
модуляторов метаботропных глутаматных (mGlu) рецепторов,
благодаря которым можно повышать эффективность активации
NMDA-рецепторов. Это связано с тем, что все 8 видов метаботроп-

281
ных глутаматных (mGlu) рецепторов (объединенных в три группы)
играют важную роль в регуляции эффективности активации NMDA-
рецепторов.
В частности, полагают, что формирование шизофрении обуслов-
лено низким содержанием mGlu1-рецепторов (Р) в перисинаптиче-
ской области, окружающей PSD, т. е. постсинаптическую плотность.
Дело в том, что в условиях нормы mGlu1-Р повышают эффектив-
ность активации NMDA-рецепторов, а также тормозят продукцию
дофамина в дорзальном стриатуме, в черной субстанции и в при-
лежащем ядре (accumbens). При низком уровне mGlu1-Р снижается
эффективность активации NMDA-рецепторов и возрастает выделе-
ние дофамина дофаминергическими нейронами, что в комплексе
способствует формированию шизофрении. В свою очередь причи-
ной низкого содержания mGlu1-Р в перисинаптической области при
шизофрении может быть низкое содержание адаптерных белков,
которые способствуют позиционированию mGlu1-Р в этой области.
Среди них — белок Гомер, белок норбин, белок кальмодулин, белок
Siah-1A и белок Shank. Другой причиной может быть наличие мута-
ций гена mGlu1-Р, при которых их синтез снижен. Все эти данные
позволяют считать, что агонисты или положительные аллостериче-
ские модуляторы mGlu1-Р будут снимать симптоматику шизофре-
нии. Созданные недавно такие модуляторы mGlu1-Р, как препараты
VU6000799, VU6000790, FTIDC и CFMTI, в настоящее время прохо-
дят предклиническое испытание при лечении шизофрении.
Подобно mGlu1-Р, mGlu5-Р, которые локализованы на постси-
наптической мембране, регулируют состояние NMDA- и AMPA-
рецепторов. При этом mGluR5-Р колокализуются в перисинап-
тической области совместно с адаптерным белком норбином.
Позиционирование mGlu5-Р в постсинаптической мембране осу-
ществляется с участием адаптерного белка Гомер 1. Помимо пост-
синаптической локализации mGlu5-Р могут локализоваться в нерв-
ных терминалах, т. е. пресинаптически, и выполнять функцию
ауторецепторов (при этом блокируется выделение глутамата) или
функцию гетерорецепторов (при этом блокируется выделение
ГАМК). Полагают, что недостаточная активность mGlu5-Р в периси-
наптической области является одной из причин развития шизоф-
рении, в связи с чем положительные аллостерические модуляторы
mGlu5-Р могут быть эффективны при лечении шизофрении и при
ее профилактике, а также при заболеваниях, при которых снижены
волевые механизмы (синдром хрупкой X-хромосомы, синдром Рет-
та, расстройства аутистического спектра, обсессивно-компульсив-
ное расстройство, болезнь Паркинсона, наркомания). Косвенно это
говорит о том, что mGlu5-Р играют важную роль для реализации
волевых процессов, которые нарушены и при шизофрении. В насто-
ящее время созданы высокоселективные положительные аллосте-

282
рические модуляторы mGlu5-Р, например препараты DFB, CPPHA,
CDPPB, 5PAM523, VU0409551, 5PAM-523, из которых особенно пер-
спективен препарат VU0409551.
Показано, что mGlu2-Р и mGlu3-Р, которые составляют вторую
группу метаботропных глутаматных рецепторов, также имеют пря-
мое отношение к формированию шизофрении. Это связано с тем,
что mGlu2-Р и mGlu3-Р выполняют функцию отрицательных ауто-
рецепторов (т. е. снижают выделение глутамата) и функцию от-
рицательных гетерорецепторов по отношению к ГАМК, дофамину
и норадреналину. Полагают, что низкая эффективность активации
mGlu2/3-Р является одной из причин развития шизофрении, т. к.
при этом повышено выделение дофамина. Действительно, в экс-
перименте показано, что активация mGlu2/3-Р снижает выход до-
фамина из нейронов в прилежащем ядре (n. accumbens), в черной
субстанции и в дорзальном стриатуме, что препятствует развитию
симптомов шизофрении. Установлено, что при низкой эффективно-
сти активации mGlu3-Р не происходит характерная в нормальных
условиях способность этого рецептора повышать эффективность ак-
тивации mGlu5-Р, который в свою очередь повышает эффективность
активации NMDA-рецепторов. Иначе говоря, характерная для нор-
мальных условий цепь событий (mGlu3-Р → mGlu5-Р → NMDA-Р),
важная для процесса мышления, при низкой эффективности акти-
вации mGlu3-Р не реализуется, что и проявляется симптомами ши-
зофрении. Поэтому считается, что агонисты mGlu2/3-рецепторов
будут эффективны при шизофрении. В настоящее время агонист
mGlu2/3-рецепторов препарат LY2812223 уже перешел в фазу III ис-
пытаний у пациентов с шизофренией. Полагают, однако, что более
эффективными при лечении шизофрении будут положительные ал-
лостерические модуляторы mGlu2-Р и mGlu3-Р. Один из них (препа-
рат SAR218645) проходит клинические испытания. Считается, что
причиной низкой эффективности активации mGlu3-Р при шизоф-
рении является наличие однонуклеотидных полиморфизмов гена
mGlu3-Р.
Недостаточность эффективности активации третьей группы ме-
таботропных глутаматных рецепторов, в которую входят mGlu4-Р,
mGlu6-Р, mGlu7-Р и mGlu8-Р, тоже имеет прямое отношение к фор-
мированию шизофрении. Эти рецепторы, как известно, экспресси-
рованы на пресинаптических терминалях, и поэтому выполняют
функцию отрицательных ауторецепторов (т. е. блокируют выде-
ление глутамата) или функцию отрицательных гетерорецепторов
(в частности, блокируют выделение ГАМК). Поэтому агонисты
этих рецепторов (например, препарат ACPT-I) или положительные
аллостерические модуляторы (препараты VU0155094, VU0422288
и  AZ12216052) могут быть эффективны при шизофрении, что до-
казано в эксперименте. Клинические испытания проходят селектив-

283
ные агонисты mGlu4-Р (препараты LSP1-2111 и LSP4-2022) и его по-
ложительные аллостерические модуляторы (препараты VU0400195,
ML182, AF21934, Lu AF32615, ADX88178). Вопрос о роли других глу-
таматных рецепторов (АМРА-, каинатных- и дельта-) в генезе ши-
зофрении остается открытым.
Таким образом, представленные данные свидетельствуют о том,
что одной из причин формирования шизофрении является низкая
эффективность активации NMDA-рецепторов и всех 8 метаботроп-
ных глутаматных рецепторов, которые призваны поддерживать вы-
сокую эффективность активации NMDA-рецепторов, не допуская
при этом появления эксайтотоксического эффекта глутамата. В этом
плане большой интерес представляют сведения о том, что снижение
продукции мозгового нейротрофического фактора (BDNF) снижает
эффективность активации NMDA-рецепторов. Поэтому повышение
продукции BDNF, например за счет введения эстрогенов, может
быть эффективным при лечении шизофрении (Гуляева Н. В., 2017).
Представленные в этом разделе данные указывают на ключевую
роль глутаматергической системы в процессах, обеспечивающих
нормальное мышление.
Глицинергическая система. Как известно, глицин выполняет
роль комедиатора NMDA-рецепторов или эндогенного положитель-
ного аллостерического модулятора и одновременно роль тормозно-
го медиатора, а дисфункция глицинергической системы имеет от-
ношение к формированию шизофрении (Cummings K., Popescu G.,
2015; Cioffi C., Guzzo P., 2016; Montesinos Guevara C., Mani A., 2016;
Burgos C. et al., 2016; Acton D., Miles G., 2017; Henter I. et al., 2017;
Saleem S. et al., 2017; Shimizu S. еt al., 2017; Zafra F. et al., 2017).
В частности, полагают, что недостаточное содержание глицина
не позволяет функционировать NMDA-рецепторам, что приводит
к шизофрении, поэтому при шизофрении будут эффективны веще-
ства, повышающие способность глицина активировать глициновые
сайты NMDA-рецепторов, например, это могут быть d-циклосерин
и d-серин, а также ингибиторы транспортера глицина GlyT-1. С дру-
гой стороны, считается, что низкая эффективность функционирова-
ния тормозных глицинергических синапсов может быть причиной
шизофрении, т. к. у здоровых людей когнитивные функции можно
повысить за счет активации тормозных глицинергических синап-
сов. Показано, что глицин как фармакологический препарат оказы-
вает положительный эффект у пациентов с шизофренией.
ГАМК-ергическая система. Полагают (Матухно А. Е. и соавт.,
2014; Kilb W., Fukuda A., 2017; Allen M., Sharma S., 2018; Lopatina O.
et al., 2018; Belelli D. et al., 2018), что ее роль в формировании ши-
зофрении косвенная и связана она с ранним этапом онтогенеза,
когда активация ГАМКА-рецепторов вместо гиперполяризации вы-
зывает деполяризацию, что способствует нейрогенезу и синаптоге-

284
незу в этот период. Это влияние ГАМК усиливают нейростероиды
и таурин. Полагают, что недостаточная активность ГАМКА-рецеп-
торов в период внутриутробного развития или в период новорож-
денности может быть причиной развития психических расстройств,
в том числе развития шизофрении в более позднем возрасте. Не ис-
ключено, что ГАМК является антагонистом окситоцина в отноше-
нии социального общения, т. е. ГАМК препятствует формированию
дружеских связей и взаимодействию.
Гистамин. Вопрос о причастности гистаминергической системы
к формированию шизофрении окончательно не решен (Mahmood D.,
2016; Nieto-lamilla G. et al., 2016; Sadek B. et al., 2016; Hu W., Chen Z.,
2017). Показано, что у пациентов с положительными симптомами
шизофрении (галлюцинация, заблуждения, расстройства мышле-
ния и движений), а также с отрицательными симптомами и с ког-
нитивными симптомами (плохое понимание информации, пробле-
мы с рабочей памятью) экспрессия гистаминовых H3-рецепторов
в префронтальной коре повышена, а в гиппокампе — снижена. Эти
регионы мозга, как известно, реализуют процессы памяти и мыш-
ления. Однако прием антагонистов Н3-рецепторов (препарата
ABT-288, препарата MK-0249) или прием обратного агониста Н3-
рецепторов (питолизанта) не дали выраженного положительного
эффекта. Однако поиски блокаторов Н3-рецепторов продолжаются.
Характерно, что отдельные антипсихотические препараты (напри-
мер, оланзапин, кветиапин), помимо блокады дофаминовых или
серотониновых рецепторов, обладают способностью блокировать
Н1-гистаминовые рецепторы.
Серотонинергическая система. Существуют две противопо-
ложные точки зрения на роль серотонина в патогенезе шизофре-
нии (Croxtall J., 2012; Lei S., 2012; Lyddon R. et al., 2012; Selvam B.
et al., 2013; Audero E. et al., 2013; Crockett M. et al., 2013; Eggers A.,
2013; Hensler J. et al., 2013; Drueke B. et al., 2013; Hahn T. et al., 2013;
Macoveanu J. et al., 2013; Shabbir F. et al., 2013; Suzuki H. et al., 2013).
Согласно одной из них, шизофрения является следствием серо-
тонин-дефицитного состояния, или следствием низкой эффектив-
ности активации 5НТ2A-, 5НТ2С- и 5НТ6-рецепторов (Р). При этом
полагают, что снижение эффективности активации 5НТ-Р обуслов-
лено наличием полиморфизма генов, в частности гена 5НТ2С-Р.
Показано, что низкая эффективность активации 5НТ-Р негативно
отражается на процессе принятия решения, а искусственное или
реальное снижение уровня в крови триптофана нарушает мышле-
ние, в частности, вызывает бред. Доказательством гипотезы о ши-
зофрении как о дефиците серотонина являются данные о том, что
активация 5НТ2A-Р и 5НТ6-Р повышает когнитивные процессы при
шизофрении.

285
 Согласно второй точки зрения, шизофрения является следстви-
ем повышенного содержания серотонина в мозге или результатом
избыточной активации 5HT1A-Р, 5HT2A-Р, 5HT3-Р, 5HT6-Р  и 5НТ7-Р.
Это подтверждается данными о том, что при шизофрении имеется
хроническое стресс-индуцированное повышенное содержание серо-
тонина в коре головного мозга, особенно в передней части поясной
извилины коры и дорсолатеральных областях лобной доли, а так-
же сведениями о способности блокаторов 5HT1A-Р, 5HT2A-Р, 5HT3-Р,
5HT6-Р и 5НТ7-Р снижать симптоматику шизофрении. В частности,
лечебный эффект отмечен при блокаде 5HT2А-Р луразидоном и дру-
гими нейролептиками, а также при блокаде 5HT3-Р гранисетроном,
ондансетроном или трописетроном. Кроме того, известно, что акти-
вация 5HT2A-Р диэтиламидом лизергиновой кислоты (ЛСД) вызыва-
ет такие же изменения в поведении человека, которые наблюдают-
ся при шизофрении.
Таким образом, можно констатировать, что для процессов мыш-
ления имеет значение оптимальное содержание серотонина в моз-
говой ткани, т. к. недостаточное содержание серотонина или низ-
кая эффективность активации 5НТ1А-Р, 5НТ2А-Р и 5HT4-Р, также как
и избыточное содержание серотонина, или, наоборот, избыточная
активация 5HT1A-Р, 5HT2A-Р, 5HT3-Р, 5HT6-Р и 5НТ7-Р могут приво-
дить к нарушению мышления.
В то же время отдельные авторы полагают, что виновником
шизофрении является не серотонин, а кинуренины, образующие-
ся при активации кинуренинового пути метаболизма триптофана
(Miüller N., Schwarz M., 2007; deJonghe A. et al., 2012; Schwarcz R.
et al., 2012; Шилов Ю. Е., Безруков М. В., 2013). Например, такую
роль может играть кинуреновая кислота, т. к. она блокирует NMDA-
рецепторы и Н-ХР нейронов коры.
Ряд авторов вообще не разделяет представление о роли серото-
нина в формировании шизофрении (Schwarcz R. et al., 2012; Ши-
лов Ю. Е., Безруков М. В., 2013; Mestre T. et al., 2013; Selvam B. et al,
2013). Однако клиническая практика показывает относительно
высокую эффективность при шизофрении антипсихотических пре-
паратов первого поколения (атипичных нейролептиков), часть
из которых — это агонисты 5HT1A-Р и дофаминовых D2-Р и одно-
временно блокаторы 5HT2A-Р (например, галоперидол, оланзапин,
арипипразол). Эффективен также луразидон как частичный агонист
5HT1A-Р и антагонист 5НТ2A-Р, 5НТ7-Р и дофаминовых D2-Р. Вто-
рое поколение нейролептиков (рисперидон, клозапин, оланзапин,
кветиапин, зипразидон, арипипразол, зипрасидон и др.), которые
стали стандартом лекарственной терапии шизофрении, являются
блокаторами 5НТ2A-Р и дофаминовых рецепторов и одновременно
агонистами 5-HT1A-Р. При этом полагают, что эффективность аго-
нистов и антагонистов серотониновых и дофаминовых рецепторов

286
при шизофрении зависит от ее клинической картины. Так, для сня-
тия отрицательных симптомов шизофрении эффективны агонисты
5HT1A-Р и агонисты дофаминовых D1-Р, а для снятия позитивных
симптомов шизофрении эффективны антагонисты 5HT2A-Р и дофа-
миновых D2-Р (Yap B. et al., 2012).
Пуринергическая система. Сообщают (Burnstock G., 2017;
Carpenter B., Lebon G., 2017), что аденозин, активируя пуринерги-
ческие Р1-рецепторы, уменьшает эффективность активации NMDA-
рецепторов. Поэтому аденозин может способствовать развитию
шизофрении. Эта система имеет отношение к формированию ши-
зофрении также за счет активации под влиянием АТФ пуринерги-
ческих P2X7-рецепторов, т. к. активация этих рецепторов вызывает
гибель нейронов и нейроглии, участвующих в когнитивных процес-
сах. Поэтому говорят о перспективности использования при шизоф-
рении антагонистов P2X7-рецепторов (например, бриллиантового
голубого G и препарата A-804598), способных преодолевать ГЭБ.
Газотрансмиттерная система. Полагают (Panthi S. et al., 2018;
Shefa U. et al., 2018), что оксид азота может иметь отношение к фор-
мированию шизофрении, т. к. NO причастен к реализации синап-
тической пластичности, которая страдает при шизофрении. Однако
вопрос о конкретной роли NO в формировании шизофрении оста-
ется открытым. Полагают, что недостаточная продукция сероводо-
рода имеет прямое отношение к формированию шизофрении, т. к.
в этом случае снижается нейропластичность.
Липидергическая система. Полагают (Zhou D. et al., 2017;
Baggelaar M. et al., 2018; Ibarra-Lecue I. et al., 2018; Zou S., Kumar U.,
2018; Вruni N. et al., 2018; deAlmeida V., Martins-de-Souza D., 2018;
Sloan M. et al., 2018; Lisboa S. et al., 2019), что компоненты этой
системы имеют отношение к формированию шизофрении. Сре-
ди них — простагландины ПГЕ2  и ПГФ2альфа, т. к. под их влиянием
в мозге усиливаются воспалительные реакции, повышается окисли-
тельный стресс и тем самым увеличивается содержание продуктов
ПОЛ, меняется метаболизм фосфолипидов, что способствует форми-
рованию шизофрении. Показано, что ингибиторы циклооксигеназы
(ЦОГ) на моделях шизофрении дают положительный эффект, т. к.
при этом снижается окислительный стресс.
Известно, что эндоканнабиноиды, активируя каннабиноидные
СВ1- и СВ2-рецепторы имеют отношение к регуляции эффективно-
сти когнитивных функций, в том числе мышления. Поэтому дисфунк-
ция эндоканнабиноидной системы может иметь прямое отношение
к формированию шизофрении. В связи с этим говорят о перспек-
тивности применения лигандов СВ1- и СВ2-рецепторов при шизоф-
рении. Это объясняется, в частности, тем, что эндоканнабиноиды
(2-арахидоноилглицерин, или 2АG, и N-арахидоноилэтаноламид,
или АЕА, т. е. анандамид) модулируют дофаминергическую и глу-

287
таматергическую нейротрансмиссию, нарушение которой связано
с положительными, отрицательными и когнитивными симптомами
шизофрении. При этом важную роль в формировании шизофрении
играют глиальные клетки (олигодендроциты, микроглия и астроци-
ты), которые экспрессируют СВ1- и СВ2-рецепторы, а также проду-
цируют эндоканнабиноиды. Показано, что дисфункция глиальных
клеток приводит к нарушениям в коммуникации и гомеостазе ней-
ронов, что имеет прямое отношение к формированию шизофрении.
Это означает, что глиальные клетки могут быть потенциальным
фармакологическим инструментом для лечения шизофрении.
Однако конкретная роль эндоканнабиноидной системы в фор-
мировании шизофрении пока остается неясной, о чем свидетель-
ствует и противоречивость данных литературы. Так, C. Hillard
(2017) полагает, что при шизофрении эффективность активации
СВ1-рецепторов снижена, о чем косвенно говорит чрезмерно вы-
сокое содержание N-арахидоноилэтаноламида (АЕА) в ликворе при
шизофрении и способность каннабидиола облегчать симптомы
шизофрении. Но с другой стороны, сообщается об эффективности
блокады СВ-рецепторов при шизофрении (Чурюканов М. В., Чурю-
канов В. В., 2004).
Окситоцинергическая система. В литературе накапливают-
ся данные, указывающие на ключевую роль дефицита окситоцина
в формировании шизофрении (Чернышева М. П., Ноздрачев А. Д.,
2009; Meyer-Lindenberg A. et al., 2011; Vrachnis N. et al., 2011; Hoge E.
et al., 2012; Cardoso C. et al., 2014; Parrott A., 2016; Лопатина О. Л.,
2017, 2018; Lefevre A. et al., 2019). В основе этой гипотезы лежат
данные о симптоматике, которая развивается у человека при при-
еме наркотического вещества экстази, или 3,4-метилендиоксиме-
тамфетамина (MDMA), в том числе о появлении или усилении чув-
ства любви и привязанности. Как оказалось, под влиянием экстази
активируются серотониновые рецепторы типа 5HT1А, следствием
чего является повышение выброса окситоцина. Однако сведения
об уровне окситоцина в крови и ликворе при шизофрении противо-
речивы. Так, например, сообщается, что в крови содержание окси-
тоцина снижено, а в ликворе — повышено. Более того, доказана
роль низкого уровня окситоцина в формировании аутизма, который
рассматривается как детский вариант шизофрении или как шизоид-
ное расстройство детского возраста. Полагают, что механизм соци-
альной направленности окситоцина связан с тормозным действием
ГАМК, который противостоит действию окситоцина. Это характер-
но и для шизофрении, и для аутизма.
Полагают, что вазопрессин, подобно окситоцину, также имеет
отношение к формированию шизофрении и другим психическим
расстройствам, связанным с социальными взаимодействиями.

288
 Другие компоненты нейропептидергической системы. Со-
общают, что к формированию шизофрении помимо окситоцина
имеют отношение орексины и другие нейропептиды (LaCrosse А.,
Olive M., 2013; Chien Y. et al., 2015; Griebel G., 2015; Basmadjian O.
et al., 2017; Chiappelli J. et al., 2018; Monda V. et al., 2018). Так, по-
казано, что уровень орексина А (гипокретина 1) при шизофрении
повышен (61 против 39 пг/мл), и чем выше его уровень, тем мень-
ше выражена симптоматика шизофрении. Косвенно это указывает
на то, что повышение уровня орексина является механизмом ком-
пенсации этой патологии. Установлено, что под влиянием антип-
сихотических препаратов (клозапин, оланзапин) уровень орексина
снижается, что косвенно указывает на его повышение при шизоф-
рении. Сообщают, что к формированию шизофрении могут иметь
отношение нейротензин, холецистокинин, кортиколиберин, ней-
ропептид Y, опиоидные пептиды, тахикинины, тиролиберин, т. к.
их уровень меняется под влиянием антипсихотических препаратов.
Пациенты с шизофренией не так часто прибегают к употребле-
нию опиоидов, но у них чаще развивается зависимость от нико-
тина, алкоголя, кокаина и каннабиса. Косвенно, это означает, что
опиоиды не имеют прямого отношения к формированию шизофре-
нии. Полагают, что мозговой ангиотензин II (Ang II) через свои ре-
цепторы AT1 модулирует дофаминергическую, глутаматергическую
и ГАМК-ергическую нейротрансмиссию, что косвенно указывает
на его причастность к формированию шизофрении. На моделях
животных показано, что нейротензин и тахикинины повышают ве-
роятность формирования шизофрении, а блокаторы их рецепторов
препятствуют этому. Однако в клинике не удалось показать лечеб-
ный эффект блокаторов нейротензина и тахикининов. Поэтому во-
прос об участии этих пептидов в формировании шизофрении оста-
ется открытым.
Принципы лечения шизофрении. Сообщают (Monda V. et al.,
2018; Agarwal S. et al., 2019), что до открытия нейролептиков при
купировании психозов применялись в основном препараты рас-
тительного происхождения (красавка, белена, опиаты), бромиды,
внутривенное введение кальция и наркотический сон. В конце
1940-х гг. при терапии психозов стали использовать соли лития
и антигистаминные средства, а также инсулинокоматозную тера-
пию, электросудорожную терапию и лоботомию. В настоящее вре-
мя основа лечения шизофрении — это медикаментозная терапия
в совокупности с ассертивной терапией (тренинг, повышающий
уверенность в себе, психотерапия, психоаналитическая терапия
и когнитивно-поведенческая терапия, семейная терапия).
Основу медикаментозной терапии шизофрении составляет ис-
пользование антипсихотических препаратов (Howes O. et al., 2017;
Borodovitsyna O. et al., 2017; Maksymetz J. et al., 2017; Monda V. et al.,

289
2018; Kaar S. et al., 2019). Самым первым антипсихотиком являлся
хлорпромазин (аминазин). Он был синтезирован как антигиста-
минный препарат в 1950 г., а его эффективность при шизофрении
была обнаружена в 1952 г. Аминазин вышел на рынок и широко
применялся с 1953 г. для усиления наркоза и как успокаивающее
средство, в том числе при шизофрении. Одновременно в качестве
нейролептика применялся алкалоид резерпин, но он оказался мало-
эффективным.
В 1958 г. появились другие антипсихотики первого поколения:
галоперидол, трифлуоперазин (трифтазин), тиопроперазин (ма-
жептил) и другие. В последующем они назывались типичными или
классическими антипсихотиками или нейролептиками (термин
нейролептики был дан в 1967 г.). Так как эти вещества вызывали
успокоение и сонливость, т. е. обладали седативным и снотворным
эффектом, то их также называли как «большие транквилизаторы»,
или «атарактики». Эти вещества у пациентов с шизофренией, одна-
ко, вызывали экстрапирамидные расстройства (нейролептические
расстройства). Это связано с тем, что антипсихотики первого поко-
ления, блокируя D2-рецепторы в мезолимбической и в мезокорти-
кальной областях, одновременно блокировали дофаминергическую
передачу в нигростриарном пути, что приводило к формированию
экстрапирамидных расстройств (паркинсонизм). Более того, дли-
тельное введение антипсихотиков как блокаторов дофаминовых
нейронов повышает продукцию пролактина, что вызывает галак-
торею, гинекомастию, половые дисфункции, нарушает менструаль-
ный цикл, повышает бесплодие, индуцирует депрессию, повыша-
ет риск остеопороза и развития онкологической патологии, в том
числе развития опухоли гипофиза. Поэтому были синтезированы
антипсихотики второго поколения (атипичные антипсихотики,
или атипичные нейролептики), для которых эти осложнения были
выражены в меньшей степени. Среди них: клозапин, рисперидон,
оланзапин, кветиапин, амисульприд, зипразидон, арипипразол.
Антипсихотики второго поколения, меняют также эффектив-
ность серотонинергических и других трансмиттерных процессов,
поэтому они подавляют продуктивную симптоматику (бред, галлю-
цинации, псевдогаллюцинации, иллюзии, нарушения мышления,
расстройства поведения, психотическое возбуждение, агрессив-
ность, мании), а также негативную (дефицитарную) симптоматику
(апатию, абулию, эмоцио­нальное уплощение, аутизм, десоциали-
зацию и др.) и улучшали когнитивные процессы. Однако, несмо-
тря на индивидуальный подбор атипичных антипсихотиков, они
оказались эффективны лишь у 40—50 % пациентов (Sun J. et al.,
2019). Причины этого пока не ясны. Но очевидно, что развитие ши-
зофрении связано с дисфункцией многих трансмиттерных систем
(Winkelbeiner S. et al., 2019).

290
 В арсенале лекарственных средств, используемых при лечении
шизофрении, пока отсутствуют глутаматергические препараты,
нейропептиды (например, окситоцин, вазопрессин) и другие, о пер-
спективах которых говорилось выше (Kaar S. et al., 2019). В послед-
ние годы при лечении шизофрении стали применять эпигенетиче-
скую терапию, направленную на регуляцию уровня ацетилирования
определенных участков гистонов и метилирования ДНК. Для этого
предполагается использовать препараты, созданные на основе ме-
тилтрансфераз и деацетилаз гистонов (Moos W. et al., 2016; Geng Y.
et al., 2018), например, препараты вальпроевой кислоты как инги-
биторы гистондеацетилазы. Используют также для лечения шизоф-
рении введение стволовых клеток (Watmuff B. et al., 2017; Sun J.
et al., 2019).
Значение данных о шизофрении для понимания физиологи-
ческих основ мышления. По нашему мнению, выявление роли раз-
личных трансмиттеров и связанности отдельных регионов мозга,
демонстрация изменения поведения человека при приеме антип-
сихотических препаратов (нейролептиков) показывает, что нейро-
когнитивный подход к пониманию физио­логии мышления — это
плодотворный подход, постепенно раскрывающий физио­логические
основы мышления. Мышление — это результат функционирования
нейронов, объединяющихся в нейронные сети и функционирующие
по тем же фундаментальным законам, как и нейроны, образующие
дугу безусловного рефлекса, но в отличие от этих дуг эти нейронные
сети у человека достигают поразительных результатов, внешним про-
явлением которых является мысль, т. е. устная или письменная речь.
Способность формировать такие нейронные сети — это важней-
шее приобретение эволюции, которое не менее значимое, чем соз-
дание наследственности, т. е. ДНК и РНК. Иногда эти сети выходят
из строя, синтезируются не те медиаторы, не те рецепторы, или они
синтезируются не в том количестве, не в том месте и не в то время.
Медиаторно-рецепторный хаос порождает нарушение мышления,
внимания, воли и памяти. В то же время природа создала способы
восстановления порядка, ликвидацию хаоса, о чем говорят длитель-
ные ремиссии или даже полное восстановление доморбидного со-
стояния у пациентов с шизофренией.

7.3. Аутизм, расстройства аутистического спектра

Термин аутизм имеет много синонимов, среди них: инфантиль-
ный аутизм (infantile autism), детский аутизм (childhood autism),
ранний инфантильный/детский аутизм (early infantile/childhood
autism), синдром Каннера, аутизм Каннера (Kanner’s autism), аути-
стическое расстройство (autistic disorder).

291
 Аутизм, как известно (Чернышева М. П., Ноздрачев А. Д, 2009;
Campbell N. et al., 2013; Das U., 2013; Harrington R. et al., 2013;
Mestre T. et al., 2013; Sato K., 2013; Steinman G., 2013; Tordjman S.
et al., 2013; Zhou S. et al., 2013; Лопатина О. Л., 2017; Pavăl D.,
2017), — это тяжелое психическое расстройство, возникающее
вследствие нарушения развития головного мозга на пренатальном
и раннем постнатальном периодах. Оно характеризуется задержкой
развития, выраженным и всесторонним дефицитом социальных
умений и коммуникаций, т. е. взаимодействия и общения, неже-
ланием идти на контакт с окружающими, а также ограниченными
интересами, нарушением когнитивной сферы и повторяющимися
действиями. Среди этих действий:
1) стереотипия, т. е. бесцельные движения, например взмахи
руками, вращение головы, раскачивание туловища, необычные по-
вторяющиеся касания объектов и самостимулирующее, иногда са-
моповреждающее поведение;
2) компульсивное поведение, т. е. намеренное соблюдение не-
ких правил и сопротивление переменам;
3) ритуальное поведение, т. е. выполнение повседневных заня-
тий в одном порядке и в то же время, например, соблюдение неиз-
менной диеты или ритуала облачения в одежду;
4) ограниченное, или узкосфокусированное поведение;
5) аутоагрессия.
Для аутизма также характерны навязчивое поведение, навязчи-
вые интересы, генерализованная недостаточная обучаемость, ги-
перактивность и дефицит концентрации внимания, гневливость,
повышенная способность к сенсорному восприятию, усиленное
внимание к определенным предметам, избирательность выбора ку-
линарных блюд, дефицит социального общения, избегание взгляда.
Для аутизма характерно нарушение речи, памяти и других когни-
тивных функций. Но главным симптомом аутизма являются двига-
тельные расстройства (стереотипии), асоциальное поведение, по-
вышенная тревожность и низкая концентрация внимания.
Все эти признаки начинают проявляться в возрасте до трех лет
и сохраняются до конца жизни, т. к. до настоящего времени отсут-
ствует эффективная терапия этого заболевания, а используемые
фармакологические препараты и медико-педагогические приемы
лишь облегчают пациенту приспособиться к жизни в семье или
в специализированных учреждениях.
Это состояние было описано в 1943 г. английским врачом Лео
Каннером, в связи с чем получило название синдром Каннера.
Схожие состояния, при которых отмечаются более мягкие призна-
ки и симптомы аутизма, относят к расстройствам аутистического
спектра. Иначе говоря, аутизм — это одна из разновидностей рас-
стройств аутистического спектра.

292
 Расстройства аутистического спектра (аutism spectrum disorders,
или ASD). Сообщается (Myers S., Johnson C., 2007; Hurwitz R. et al.,
2012), что в классификациях МКБ-9 и DSM—IV аути­стические рас-
стройства назывались как первазивные расстройства развития
(pervasive developmental disorders, PDD), для которых характерны
обширные отклонения в социальных взаимодействиях и коммуни-
кации, а также узость интересов и явно повторяющееся (стереотип-
ное) поведение. В более поздних классификациях (DSM-5; МКБ-10)
эта группа заболеваний получила название «Расстройство аутисти-
ческого спектра», а в СМИ детей с этим расстройством называют как
«дети дождя».
По классификации DSM-5 (Американское психиатрическое об-
щество), в эту группу входят:
1) аутистическое расстройство (аутизм);
2) синдром Аспергера;
3) детское дезинтегративное расстройство;
4) первазивное расстройство развития без дополнительных
уточнений.
По классификации МКБ-10, которая распространена в Европе
и в России, к общим расстройствам развития относят:
1) детский аутизм (аутизм);
2) атипичный аутизм;
3) синдром Ретта;
4) другие дезинтегративные расстройства детского возраста
(дезинтегративный психоз, или синдром Геллера);
5) синдром Аспергера;
6) другие общие расстройства развития;
7) общее расстройство развития, неуточненное.
При синдроме Аспергера, в отличие от аутизма, развитие рече-
вых навыков происходит без существенных задержек, а главным
симптомом является дефицит социального взаимодействия и обще-
ния и стереотипные (повторяющиеся) действия.
Синдром Ретта характерен только для девочек и связан с мута-
цией гена МЕСР2, который кодирует метил-СрG-связывающий бе-
лок 2 (МеСР2), необходимый для развития мозга. Развитие ребенка
до 6—18 месяцев протекает нормально, но потом у девочки начи-
нают пропадать приобретенные речевые, двигательные и предмет-
но-ролевые навыки, и поведение становится таким же, как у детей
с ранним детским аутизмом.
Атипичный аутизм отличается от детского аутизма либо по воз-
расту начала (он возникает после 3 лет), либо по симптоматике (от-
сутствие как минимум одного из основных диагностических крите-
риев, например, стереотипий, или нарушения коммуникации).
Детское дезинтегративное расстройство — относительно ред-
кое расстройство развития у детей (преимущественно, наблюдает-

293
ся у мальчиков), родственное детскому аутизму и синдрому Ретта,
которое возникает после первых 2 лет нормального развития. Оно
характеризуется резкой утратой прежде усвоенных навыков в таких
областях, как социальные навыки, речь, контроль функций моче-
вого пузыря и/или кишечника, нарушение сенсорно-двигательной
координации. В итоге расстройство приводит к глубокой и необра-
тимой умственной отсталости.
В целом для всех вариантов расстройств аутистического спек-
тра, кроме аутизма, характерно более мягкое проявление наруше-
ния социального поведения и когнитивных расстройств (Myers S.,
Johnson C., 2007; Hurwitz R. et al., 2012). При дальнейшем матери-
але преимущественно речь будет идти об аутизме, т. е. о синдроме
Каннера.
Терминология. Термин «autismus», т. е. «ненормальное само-
любование», был предложен швейцарским психиатром Эйгеном
Блейлером в 1911 г. при описании симптомов шизофрении. Этим
термином он подчеркивал уход больного шизофренией в мир соб-
ственных фантазий. В 1938 г. австрийский врач Ганс Аспергер ис-
пользовал термин Блейлера по отношению к детям с расстройством
личности (психопатией), которое было сходно с шизофреническим
аутизмом. Этих детей он назвал «аутистичными психопатами».
Он же подробно изучил один из вариантов аутизма, который в по-
следующем получил название синдром Аспергера. В 1943 г. англий-
ский врач Лео Каннер описал поразительное сходство черт поведе-
ния 11 детей, употребив словосочетание «ранний детский аутизм».
С тех пор термин «аутизм» прочно вошел в медицинскую практику
и в англоязычные научные статьи. Одновременно аутизм получил
второе название (синоним) — синдром Каннера.
Однако использование слова «аутизм», которое было взято
из определения шизофрении, первоначально внесло путаницу, при-
вело к расплывчатому использованию понятий вроде «детская ши-
зофрения». Но с середины 1960-х гг. сформировалось понимание
стабильного пожизненного характера аутизма, его отличий от ум-
ственной отсталости, от шизофрении и других расстройств разви-
тия, что укрепило представление об аутизме как отдельном синдро-
ме.
Клиника аутизма. Обычно родители замечают признаки рас-
стройства в течение первых двух лет жизни ребенка. Аутизм про-
является, прежде всего, в задержке развития и нежелании идти
на контакт с окружающими. Это состояние чаще всего формирует-
ся у детей в возрасте до трех лет. В младенческом возрасте обра-
щают на себя внимание такие симптомы, как искажение реакции
на дискомфорт, чрезмерно бурные реакции испуга и плача в ответ
на слабые звуковые раздражители и незначительные изменения
окружающей среды, но в тоже время слабые реакции на сильные

294
раздражители. У таких детей ослаблена реакция на позу кормле-
ния, слабо выражается удовольствие после кормления. У них иска-
жены реакции «комплекса оживления», который в норме говорит
о готовности к общению со взрослыми. Но в то же время комплекс
оживления проявляется при отсутствии взрослого и относится
к неодушевленным предметам, например к висящей над кроватью
игрушке. Симптомы обычно сохраняются и у взрослых, пусть зача-
стую и в смягченной форме. У части больных имеет место избира-
тельность в еде.
Для диагноза необходимо наличие таких симптомов (триады),
как:
1) недостаток социальных взаимодействий;
2) ослабленная взаимная коммуникация;
3) ограниченность интересов и повторяющийся репертуар по-
ведения.
Таким образом, аутизм — состояние, характеризующееся преоб-
ладанием замкнутой внутренней жизни, активным отстранением
от внешнего мира, бедностью выражения эмоций.
Нарушения социальных взаимодействий отличают расстройства
аутистического спектра от остальных расстройств развития. Че-
ловек с аутизмом неспособен к полноценному социальному обще-
нию и, как правило, не способен чувствовать состояние другого
человека. Социальные нарушения становятся заметными в ран-
нем детстве. Младенцы с аутизмом реже улыбаются, реже смотрят
на других людей, реже откликаются на собственное имя. В период
обучения ходьбе ребенок редко смотрит в глаза, не предвосхищает
изменением позы попытку взять его на руки, а свои желания чаще
выражает, манипулируя рукой другого человека. В возрасте от трех
до пяти лет дети с аутизмом не склонны спонтанно приближаться
к другим людям, реагировать на проявление ими эмоций, не склон-
ны имитировать чужое поведение, участвовать в невербальном
общении, действовать по очереди с другими людьми. Однако они
привязываются к тем, кто непосредственно о них заботится. Более
взрослые дети с аутизмом хуже справляются с задачами на распоз-
навание лиц и эмоций. Для них характерно проявление отрицатель-
ных эмоций (агрессии, уничтожение имущества, приступы гнева).
Особенности развития речи. Уже в первый год жизни могут
наблюдаться такие отклонения, как позднее возникновение лепета,
необычная жестикуляция, слабая реакция на попытки общения, раз-
нобой при обмене звуками со взрослым. На второй и третий годы
жизни дети с аутизмом реже и меньше лепечут, в их речи меньше
согласных звуков, ниже словарный запас, они реже комбинируют
слова, их жесты реже сопровождаются словами. Они реже обра-
щаются с просьбами и не делятся своими переживаниями, склон-
ны к эхолалии (повторению чужих слов), реверсии местоимений.

295
Детям с аутизмом трудно играть в игры, требующие воображения,
и переходить от отдельных слов-обозначений к связному языку. Они
имеют хороший словарный запас и правописание, но у них резко
снижена способность к использованию образного языка, понима-
ния речи другого человека, к формулированию выводов.
«Речевые» признаки, говорящие о наличии аутизма:
1) к 12 месяцам жизни ребенок еще не лепечет, не жестикулиру-
ет;
2) к 16 месяцам не выговаривает слов;
3) к 24 месяцам не произносит спонтанно фразы из двух слов;
4) в любом возрасте — потеря какой-либо части языковых или
социальных навыков.
Особенности поведения. Для детей с аутизмом характерны
стереотипии: бесцельные движения (взмахи руками, вращение го-
ловы, раскачивание туловища), компульсивное и ритуальное пове-
дение (намеренное соблюдение неких правил, например располо-
жение объектов определенным образом, выполнение повседневных
занятий в одном порядке и в то же время, например, соблюдение
неизменной диеты или ритуала облачения в одежду), ограничен-
ное поведение (узкосфокусированное); аутоагрессивное поведение
(попытки нанести себе увечье, например укусить). В подростковом
возрасте возможны припадки. Для них характерны тяжелые и ча-
стые вспышки гнева, что обусловлено неспособностью ребенка со-
общить о своих нуждах, а причиной гнева является вмешательство
кого-то в его ритуалы и обычный распорядок. Примерно у 70 % де-
тей с аутизмом имеются проблемы со сном.
Особенности обучаемости и наличие СДВГ. Для 25 % детей
с аутизмом характерна генерализованная недостаточная обучае-
мость, у 50 % IQ < 50, у 70 % — < 70 и почти у 100 % — < 100.
Умственная отсталость характерна для 25—70 % детей с аутизмом.
Такой разброс свидетельствует о трудностях оценки интеллекта при
аутизме.
Для многих детей с аутизмом характерно наличие синдрома дефи-
цита внимания с гиперактивностью (СДВГ). Примерно 0,5 %—10 %
лиц с аутизмом демонстрируют необычные способности, в том чис-
ле повышенную способность к сенсорному восприятию. В редких
случаях у них проявляется синдром саванта, или савантизм (от фр.
sava — ученый), т. е. они имеют «остров гениальности» — выда-
ющиеся способности в одной или нескольких областях знаний
(арифметические вычисления, картография, конструирование) или
искусства (музыка, изобразительное искусство) либо уникальную
память, уникальную способность к овладению иностранными язы-
ками (полиглоты).
Этот синдром описан Джоном Дауном в 1887 г. Но он может на-
блюдаться не только при аутизме, но и после, например, черепно-

296
мозговой травмы. Психиатры объясняют савантизм асинхронией
развития головного мозга и явлением гиперкомпенсации.
Тестирование при диагностике аутизма. Используют «Моди-
фицированный список признаков аутизма у малышей» (Modified
Checklist for Autism in Toddlers, M-CHAT), «Опросник раннего об-
наружения аутистических черт» (Early Screening of Autistic Traits
Questionnaire) и «Список первого года» (First Year Inventory), но ва-
лидность их невысокая. В основе диагноза лежит анализ поведе-
ния. Согласно DSM-IV-TR, и МКБ-10, при аутизме должно наблю-
даться как минимум шесть симптомов из предлагаемого списка,
по меньшей мере, два из них должны относиться к качественному
нарушению социальных взаимодействий, один должен описывать
ограниченное и повторяющееся поведение. В списке симптомов:
отсутствие социальной или эмоцио­нальной взаимности; стереотип-
ный или повторяющийся характер использования речи или рече-
вая идиосинкразия; постоянный интерес к определенным деталям
или предметам. Расстройство должно отмечаться в возрасте до трех
лет и характеризоваться задержкой развития либо отклонениями
в социальных взаимодействиях, использовании речи при общении,
либо проблемами участия в символических или требующих вооб-
ражения играх.
Существует несколько диагностических инструментов. Два
из них часто используются при исследованиях аутизма: это пере-
смотренная версия «Опросника для диагностики аутизма» (ADI-R),
представляющая собой план интервьюирования родителей, и «Шка-
ла наблюдения для диагностики аутизма» (ADOS), предполагающая
наблюдение за ребенком и взаимодействие с ним. «Оценочная шка-
ла детского аутизма» (CARS) широко применяется в клинических
условиях, позволяя установить тяжесть расстройства по результа-
там наблюдения за ребенком. Ряд исследователей считают, что ау-
тизм — скорее «особое», альтернативное состояние, чем болезнь.
Частота аутизма. Данные о частоте аутизма существенно раз-
нятся по данным разных авторов. Например, сообщают об одном
случае на 150 детей (Rapin I., Tuchman R., 2008). По другим дан-
ным, аутизм выявляется у одного-двух детей из 1000, а расстройства
аутистического спектра — у шести детей из 1000 (Newschaffer C.
et al., 2007). В отношении сведений по США эти значения на-
много больше: в 2007 г. — у 1,2 % среди школьников, а в 2011—
2012 гг. — у 2 %. За последние годы распространенность аутизма,
как и в целом расстройств аутистического спектра, повышается, что
объясняется лучшей диагностикой, более значимым негативным
влиянием экологии и повышением частоты генетических дефектов
(Hadjikhani N., 2010; Boccuto L. et al., 2013; Campisi L. et al., 2018).
Установлено, что среди лиц мужского пола аутизм наблюдается
примерно в 4 раза чаще (Чернышева М. П., Ноздрачев А. Д., 2009;

297
Zhou S. et al., 2013; Лопатина О. Л., 2017), что объясняется высо-
ким уровнем тестостерона, блокирующего, как известно, выделе-
ние окситоцина и, вероятно, более низкой резистентностью плодов
мужского пола к осложненному течению внутриутробного периода
развития (Трухина С. И. и соавт., 2017).
Этио­л огия аутизма. Считается, что этио­логия и патогенез
аутизма до конца не выявлены (Campbell N. et al., 2013; Das U.,
2013; Harrington R. et al., 2013; Mestre T. et al., 2013; Sato K., 2013;
Steinman G., 2013; Tordjman S. et al., 2013; Zhou S. et al., 2013). Одна
из основных причин аутизма — это дефекты генов белков, участву-
ющих в развитии мозга, в развитии нейронов, синапсов, синапти-
ческих связей, многочисленных ферментов, участвующих в синте-
зе основных трансмиттеров мозга, их рецепторов и многих других
белков (Чернышева М. П., Ноздрачев А. Д., 2009; Anderson B. et al.,
2009; Munesue T. et al., 2016; Лопатина О. Л., 2017; Cheng G. et al.,
2017; Foster D., Conn P., 2017; Campisi L. et al., 2018; Coley A., Gao W.,
2018; Eissa N. et al., 2018; Al-Haddad B. et al., 2019).
Прежде всего, полагают, что аутизм является одним из проявле-
ний синдрома ломкой Х-хромосомы (Fragile X syndrome, FXS), при
котором отсутствует ген fmr1 (Fragile X mental retardation 1 gene),
кодирующий белок FMRP (селективный РНК-связывающий бе-
лок). В норме этот белок индуцирует синтез белка PSD-95 и многих
других адаптерных белков, участвующих в эндоцитозе, экзоцито-
зе и позиционировании глутаматных NМDA- и AMPA-рецепторов
в постсинаптической плотности (PSD). При аутизме, как и при
других формах синдрома хрупкой Х-хромосомы, содержание белка
PSD-95 в постсинаптической плотности (PSD) глутаматергических
синапсов снижено. Поэтому аутизм рассматривают как следствие
низкого содержания в постсинаптической плотности NMDA- и осо-
бенно AMPA-рецепторов, следствием чего является низкая эф-
фективность активации этих рецепторов. Развитию аутизма так-
же способствует низкая экспрессия метаботропных глутаматных
mGlu5-рецепторов.
Вероятно, по значимости, «второе» место занимают дефекты ге-
нов ферментов, участвующих в синтезе серотонина или его метабо-
лизма. Например, имеется дефект гена транспортера серотонина,
или SERT. Следствием всех этих дефектов является повышенное со-
держание серотонина в структурах, ответственных за социальное
взаимодействие и когнитивные процессы.
«Третье» место занимают дефекты генов белков, принадлежащих
окситоцинергической системе, в результате чего снижен синтез ок-
ситоцина и уменьшено его выделение. Например, у лиц мужского
пола с аутизмом имеется мутация в гене, кодирующем белок CD38,
который имеет отношение к регуляции выделения окситоцина.

298
 Отмечено, что при аутизме имеются дефекты генов, кодирующих
одну из субъединиц ГАМКА-рецептора, что нарушает развитие моз-
га и уменьшает социальное взаимодействие. Сообщают, что часть
генов, повреждение которых приводит к развитию аутизма, распо-
ложена на хромосомах 2q, 7q, 16p и 19p, а часть — на хромосоме
15q11-q13; еще шесть дополнительных областей находятся на хро-
мосомах 4q, 5p, 6q, 10q, 18q и Xp.
В целом аутизм и другие компоненты расстройства аутистиче-
ского спектра (ASD) имеют сильный наследственный компонент,
но не 100 %. Это говорит о том, что кроме генетических дефек-
тов существенное влияние оказывает и окружающая среда, в том
числе в период внутриутробного развития. Считается также, что
генетические нарушения, индуцирующие аутизм, возникают под
влиянием воспалительных процессов, антиоксидантного стресса,
плацентарного стресса и экологических неблагоприятных факто-
ров. Показано, что при аутизме повышен уровень окислительного
стресса и снижено содержание антиоксидантов, снижена продукция
противовоспалительных цитокинов. Риск развития аутизма суще-
ственно возрастает при наличии у матери инфекций и воспалений.
Отмечают (B. Al-Haddad et al., 2019), что пренатальное воздействие
широкого спектра вирусных и бактериальных инфекций, в том
числе Toxoplasma gondii, вирус краснухи, цитомегаловирус, вирус
простого герпеса, вирус гриппа и даже простое воспаление, суще-
ственно повышают риск развития аутизма. Это доказано на моделях
животных. В связи с опасностью инфекций, в том числе гриппозных
инфекций, ставится вопрос об увеличении потребления вакцины
против сезонного гриппа как о стратегии снижения перинатальных
инфекций и риска повреждения мозга плода.
Не исключается и проявление эпигенетических процессов, ко-
торые, как известно, не затрагивают гены, а влияют на процессы
регуляции экспрессии генов. Наиболее вероятно, что эпигенетиче-
ские факторы действуют на ранних этапах внутриутробного раз-
вития. Пренатальные факторы, повышающие риск формирования
аутизма, — это повышенный возраст матери либо отца, низкий вес
при рождении, преждевременные роды, гипоксия в родах (Wang B.
et al., 2018).
Патогенез. Он остается до сих пор не ясным (Morris G. et al.,
2017; Pavăl D., 2017; Wang B. et al., 2018; Eissa N. et al., 2018). Веро-
ятно, что основной механизм развития заболевания — это морфо-
логическое и функцио­нальное недоразвитие головного мозга, в том
числе структур новой коры, ответственных за формирование моти-
ваций, социального взаимодействия и когнитивных процессов, что
и проявляется основными симптомами аутизма, т. е. нарушениями
в социальной коммуникации, ограниченным/повторяющимся по-
ведением и когнитивной недостаточностью. А в основе недораз-

299
вития — вероятно, дисфункция таких трансмиттерных систем, как
окситоцинергическая, серотонинергрическая, глутаматергическая,
ГАМК-ергическая, дофаминергическая и другие (Foster D., Conn P.,
2017; Lopatina O. et al., 2017, 2018; Cheng G. et al., 2017; Morris G.
et al., 2017; Coley A., Gao W., 2018; Garbarino V. et al., 2018; Wang B.
et al., 2018; Lefevre A. et al., 2019).
Рассмотрим более детально, факты, указывающие на возможные
механизмы развития аутизма как наиболее яркого представителя
расстройств аутистического спектра.
Морфология мозга. Мозг у детей с аутизмом в среднем весит
больше обычного, занимает больший объем, у него повышена
длина окружности. Для него характерно преждевременное разрас-
тание, а также аномалии мозжечка, медиальной височной доли,
лобной доли и других регионов мозга (Courchesne E. et al., 2007;
Pardo C., Eberhart C., 2007; Kelleher R., Bear M., 2008; Südhof T.,
2008; Hurwitz R. et al., 2012). При аутизме нарушено формирование
синапсов и дендритных шипиков, что объясняется нарушением про-
дукции таких белков-регуляторов, как нейрексины, нейролигины
(вследствие мутации их генов), и сбоя в регуляции синтеза других
синаптических белков. При аутизме изменены размеры нейронов,
нарушена нейромиграция на ранней стадии развития, имеется из-
быток нейронов и избыток локальных связей в ключевых участках
мозга, реализующих социально-эмоцио­нальные и коммуникацион-
ные функции.
Нейросети и функцио­нальная связанность в сетях. Сообщают
(Just M. et al., 2007; Minshew N., Williams D., 2007; Murias M. et al.,
2007; Chiu P. et al., 2008; Klin A., 2008; Broyd S. et al., 2008; Schmitz C.,
Rezaie P., 2008), что при аутизме нарушена функцио­нальная связ-
ность сети пассивного режима работы мозга (англ. default network),
т. е. обширной системы взаимодействующих участков головного
мозга, активной в состоянии, когда человек не занят выполнением
какой-либо задачи. В то же время при аутизме сохранена функцио­
нальная связность сети оперативного решения задач (англ. task-
positive network), которая играет ключевую роль в поддержании
внимания и целенаправленного мышления. При нейровизуальном
исследовании установлено, что при аутизме имеет место специфи-
ческий паттерн работы поясной коры, нарушена функцио­нальная
связность полушарий, а внутри каждого полушария нарушена
функцио­нальная связность лобной доли с теменной и с другими
регионами коры. При аутизме имеет место расстройство ассоциа-
тивной коры, обусловленное эпигенетическими процессами. При
аутизме отмечена разбалансировка возбудительно-тормозных ней-
росетей. Таким образом, для аутизма характерно функцио­нальное
«разъединение» отдельных областей мозга, что снижает степень ин-
теграции информации в определенных областях коры.

300
 Дисфункция зеркальных нейронов. Как известно (Williams J.,
2008; Saffin J., Tohid H., 2016; Vogeley K., 2017; Khalil R. et al., 2018;
Cole E. et al., 2019), зеркальные премоторные и париетальные (те-
менные) нейроны были открыты в мозге обезьян (макаки) группой
исследователей из Италии под руководством Джакомо Риццолат-
ти (Rizzolatti G. et al., 1995). Эти нейроны возбуждаются не толь-
ко во время действия животного, но и когда животное наблюдает
за другими, выполняющими те же действия. Тем самым зеркальные
нейроны обеспечивают нейрофизио­логический механизм таких
важных социальных форм поведения как подражание и сочувствие.
Зеркальные нейроны (СЗН, или MNS) обнаружены в разных реги-
онах мозга (двигательная кора, нижняя лобная извилина, нижняя
теменная доля, миндалина и орбитофронтальная кора). Они и об-
разуют систему зеркальных нейронов (СЗН, или MNS), т. е. базовую
имитационную нейросеть. Эта сеть является компонентом менталь-
ной нейросети (MENT), благодаря которой человек способен пони-
мать других людей, моделируя их поведение.
В связи с представлением о наличии у человека системы зеркаль-
ных нейронов (СЗН) было высказано предположение, что аутизм
является следствием дисфункции СЗН, что проявляется в наруше-
нии социального взаимодействия, т. е. в социальной изоляции. Это
предположение в течение десятилетий подвергалось детальному
анализу, однако система зеркальных нейронов как теория не полу-
чила полной поддержки из-за противоречивых результатов, поэтому
требуются новые исследования в этом направлении.
Нейро-иммунный механизм социального поведения и его
дисфункция при аутизме. Полагают (Pardo C., Eberhart C., 2007;
Das U., 2013; Al-Haddad B. et al., 2019; Greene R. et al., 2019; Kopec A.
et al., 2019), что активация нейровоспаления, особенно в прена-
тальный период, является одной из причин формирования аутиз-
ма, т. к. при этом нарушается формирование системы мотивации,
что блокирует социальное взаимодействие и развитие мозга. Раз-
витие оксидативного стресса, снижение содержания антиоксидан-
тов и противовоспалительных цитокинов на фоне нейровоспаления
усугубляют степень нарушения мотивационных механизмов и ста-
новления других структур мозга. Поэтому считается, что к разви-
тию аутизма приводит наличие материнских инфекций, воспаления
и других неблагоприятных событий во время внутриутробного раз-
вития плода.
Так, согласно теории социальной мотивации аутизма, развитие
аутизма связано со снижением мотивации к общению с людьми
и с уменьшением удовольствия от социального взаимодействия
(Greene R. et al., 2019). Одной из причин этой дисфункции является
нейровоспаление. Во время внутриутробного периода нейровоспа-
ление, в том числе вызванное вирусными или микробными инфек-

301
циями, нарушает развитие мезолимбической дофаминергической
системы, которая в норме играет решающую роль в оптимальном
функционировании систем обработки социальных вознаграждений.
Все это может изменить развитие мозга плода, что приведет к пси-
хоневрологическим последствиям для ребенка в дальнейшей жизни.
Действительно, уже более 30 лет накапливаются данные о том,
что ряд инфекций во время беременности повышает риск формиро-
вания аутизма и других форм расстройств аутистического спектра.
Исследования на моделях животных показали, что воспаление при
беременности может приводить к прямому повреждению нейронов
и их предшественников или к косвенному повреждению нейронов
в результате активации микроглии и астроцитов, при которой по-
вышается продукция провоспалительных цитокинов и возрастает
окислительный стресс. Инфекция также может изменить выработку
плацентарного серотонина, что может нарушить передачу сигналов
нейротрансмиттеров в развивающемся мозге. Так как чаще всего
женщины во время беременности подвергаются вирусной инфек-
ции (сезонный грипп), то предполагают, что вакцинация против
сезонного гриппа является ключевой стратегией снижения перина-
тальных инфекций и риска повреждения мозга плода.

7.4. Роль дисфункции трансмиттерных систем

в формировании аутизма
Холинергическая система. При аутизме наблюдается дисфунк-
ция холинергической системы, что проявляется в снижении влия-
ния холинергических нейронов базального переднего мозга, в том
числе ядер Мейнерта на нейроны префронтальной коры (Das U.,
2013; Allaway K., Machold R., 2017; Baranowska U., Wiśniewska R.,
2017; Eissa N. et al., 2018). Это объясняется снижением экспрессии
и функции альфа7-Н-ХР, в связи с чем для лечения аутизма предла-
гается использовать позитивные аллостерические модуляторы этих
рецепторов.
Норадренергическая система. Полагают, что дисфункция НА-
нейронов голубого пятна, дающих аксоны к гиппокампу и пре-
фронтальной коре, причастна к формированию аутизма (Das U.,
2013; Borodovitsyna O. et al., 2017). В частности, отмечено, что при
аутизме изменена продукция катехоламинов. Отмечено (Hurwitz R.
et al., 2012), что норадреналин используется в лечении симптомов
аутизма. Однако, очевидно, что НА-система не играет такой суще-
ственной роли в формировании аутизма, как серотонин-, глутамат-,
дофамин-, окситоцин и ГАМК-ергическая системы.
Дофаминергическая система. По мнению ряда авторов, точная
роль дофаминергической системы в формировании аутизма неиз-

302
вестна, но, очевидно, она имеет прямое отношение к этому процес-
су (Hellings J. et al., 2017; Morris G. et al., 2017; Pavăl D., 2017; Eissa N.
et al., 2018; Wang B. et al., 2018; Greene R. et al., 2019; Kopec A. et al.,
2019). Полагают, что в основе аутизма лежит дисфункция мезокор-
тиколимбического контура, которая ведет к социальному дефициту,
а также дисфункция нигростриального контура, которая является
причиной стереотипного поведения — одного из основных симпто-
мов аутизма. Поэтому должны быть эффективны блокаторы дофа-
миновых рецепторов, т. е. антипсихотики.
Действительно, показано, что антагонисты дофамина, в том чис-
ле антипсихотики первого поколения (локсапин, амитриптилин)
и нового поколения (рисперидон и арипипразол) эффективны при
аутизме. Это означает, что избыточное выделение дофамина может
иметь прямое отношение к формированию аутизма, т. к. дофамин
наряду с окситоцином, серотонином и ГАМК участвует в регуляции
социального взаимодействия.
Сообщают, что аутизм может быть следствием дисфункции си-
стемы вознаграждения, которая снижает мотивацию к общению
с людьми и уменьшает удовольствие от социального взаимодей-
ствия. Одной из причин этой дисфункции, возможно, является ней-
ровоспаление, так как во время внутриутробного периода оно на-
рушает развитие мезолимбической дофаминергической системы,
которая в норме играет решающую роль в оптимальном функци-
онировании системы социальных вознаграждений. Показано, что
при аутизме изменена продукция дофамина, изменена активность
транспортера дофамина (DATI), нарушена эффективность актива-
ции дофаминергических рецепторов (по причине мутации гена D4-
рецептора или под влиянием метаболитов биоты кишечника, т. е.
комменсальных метаболитов).
Глутаматрегическая система. Полагают, что дисфункция глута-
матергической системы является одной из ведущих причин формиро-
вания аутизма (Cheng G. et al., 2017; Maksymetz J. et al., 2017; Foster D.,
Conn P., 2017; Coley A., Gao W., 2018; Eissa N. et al., 2018; Scheefhals N.,
MacGillavry H., 2018; Wang B. et al., 2018). При этом имеется в виду
дисфункция NMDA- и AMPA-рецепторов, а также метаботропных глу-
таматных mGlu5-рецепторов. В основе этой дисфункции, вероятно,
лежит отсутствие белка FMRP (селективный РНК-связывающий бе-
лок), который необходим для синтеза белка PDS-95 и многих других
адаптерных белков, участвующих в эндоцитозе, экзоцитозе и позици-
онировании NМDA- и AMPA-рецепторов в постсинаптической плот-
ности. В свою очередь отсутствие белка FMRP объясняется тем, что
при аутизме, который рассматривается как вариант синдрома лом-
кой Х-хромосомы, отсутствует ген этого белка.
Итак, дефицит белка FMRP приводит к уменьшению мембранной
и синаптической доставки субъединиц AMPA-рецепторов и к суще-

303
ственному снижению содержания AMPA-рецепторов в постсинапти-
ческой плотности (PSD).
С учетом того, что при аутизме снижена эффективность акти-
вации метаботропных mGlu5-рецепторов, которые в нормальных
условиях повышают эффективность активации NMDA- и AMPA-
рецепторов, все это указывает на то, что одним из звеньев формиро-
вания аутизма является низкая эффективность глутаматергической
системы. К этому следует добавить, что при аутизме изменена про-
дукция синаптических белков, в том числе нейрексина, нейролиги-
на, белка SHANK и снижена продукция глутамата. Все это умень-
шает возможность формирования долговременной синаптической
пластичности, которая лежит в основе долгосрочной памяти и спо-
собности к обучению. Очевидно, что если такое представление вер-
но, то агонисты NMDA-, АМРА- или mGlu5-рецепторов, а также по-
ложительные аллостерические модуляторы (ПАМ) этих рецепторов
должны быть эффективными при аутизме.
В настоящее время созданы ампакины (Ampakines), т. е. поло-
жительные аллостерические модуляторы (ПАМ) для АМРА-рецепто-
ров, (из них Ampakine CX-516 уже проходит клинические испытания
для лечения аутизма), а также созданы ПАМ для mGlu5-рецепторов
(препараты DFB, CPPHA, CDPPB, 5PAM523, VU0409551, 5PAM-523,
которые проходят предклинические испытания).
ГАМК-ергическая система. Полагают (Belelli D. et al., 2018;
Eissa N. et al., 2018; Lopatina O. et al., 2018; Prüss H., Kirmse K., 2018;
Wang B. et al., 2018), что дисфункция ГАМК-ергической системы
в период внутриутробного развития плода (т. е. когда ГАМК про-
являет свойства возбуждающего медиатора) может нарушить ней-
рогенез и синаптогенез, что в последующем является одной из при-
чин формирования аутизма. Этому может способствовать низкий
уровень продукции нейростероидов и таурина.
После рождения дисфункция ГАМК-ергической системы (в этот
период ГАМК является тормозным медиатором) также может на-
рушать нейрогенез и синаптогенез, что повышает риск развития
аутизма. Сообщают, что при аутизме изменена продукция ГАМК.
Предполагается, что ГАМК-ергическая система в условиях нормы
участвует наряду с окситоцином в регуляции социального поведе-
ния. В частности, ГАМК противодействует просоциальной функции
окситоцина. В процессе онтогенеза устанавливается баланс между
активирующими (окситоцин) и ингибирующими (ГАМК) воздей-
ствиями на нейроны сети, реализующей социальное поведение.
Поэтому сдвиг в сторону ингибирующих влияний (ГАМК) приводит
к формированию аутизма. В этом отношении важными являются
сообщения о том, что биота кишечника человека способна продуци-
ровать комменсальные метаболиты, среди которых имеется ГАМК,
поэтому продукция ГАМК кишечной биотой рассматривается как

304
одна из причин развития аутизма. С другой стороны, предполагает-
ся, что развитие аутизма может быть связано с повышением продук-
ция аутоантител против ГАМКА-рецепторов и других компонентов
ГАМК-ергической системы, т. е. транспортеров и ферментов синте-
за ГАМК. Все это указывает на противоречивость сведений о роли
ГАМК-ергической системы в формировании аутизма и на необходи-
мость более детального изучения этого вопроса, в том числе о воз-
можности применения ГАМК-ергических препаратов для лечения
аутизма.
Глицинергическая (тормозная) система. Полагают (Du J. et al.,
2015; Cioffi C., Guzzo P., 2016; Ito S., 2016; Langlhofer G., Villmann C.,
2016; Lynch J. et al., 2017; Schaefer N. et al., 2018), что снижение
эффективности активации тормозных глицинергических синапсов
может быть одной из причин развития аутизма. Это снижение мо-
жет быть следствием мутации гена GLRA2, кодирующего альфа 2-
субъединицу тормозных глициновых рецепторов. Эта мутация име-
ет прямое отношение к социальным и когнитивным нарушениям
при аутизме. Например, мыши, лишенные гена GLRA2, проявляют
поведение, характерное для аутистического расстройства. Поэтому
предложено для лечения аутизма использовать ингибитор обратно-
го захвата глицина, т. е. транспортера глицина GlyT-1.
Гистаминергическая система. Предполагается, что гистамин
имеет отношение к формированию аутизма (Shan L. et al., 2015;
Nieto-lamilla G. et al., 2016; Eissa N. et al., 2018) и это связано из-
быточной активностью пресинаптических Н3-рецепторов, которые,
выполняя функцию положительных гетерорецепторов, повышают
выделение дофамина, серотонина и других медиаторов. Косвенно
это предположение доказывают данные об относительно высокой
эффективности при аутизме респиридона (блокатора серотони-
новых 5HT2-рецепторов и дофаминновых D2-рецепторов), а также
арипипразола (блокатора серотониновых 5HT2-рецепторов и ча-
стичного агониста дофаминовых D2-рецепторов и серотониновых
5HT1а-рецепторов). В настоящее время ведется поиск гистаминер-
гических препаратов для лечения аутизма.
Серотонинергическая система. Полагают, что серотонинер-
гическая система способствует формированию аутизма и это обу-
словлено, главным образом, избыточным содержанием серотони-
на в головном мозге и крови в период внутриутробного развития
и на ранних этапах онтогенеза, т. е. в период интенсивного фор-
мирования головного мозга (Sato K., 2013; Steinman G., 2013;
Tordjman S. et al., 2013; Zhou S. et al., 2013; Bortolato M. et al., 2018;
Campisi L. et al., 2018; Garbarino V. et al., 2018; Halvorsen A. et al.,
2019). Такая негативная роль серотонина в индукции аутизма была
отмечена еще в начале 1960-х гг.

305
 Полагают, что причинами повышенного содержания серотонина
в мозге и крови являются:
1) чрезмерный синтез серотонина из триптофана с участием
триптофангидроксилазы;
2) повышенное поглощение серотонина тромбоцитами за счет
избыточной активности транспортера серотонина;
3) избыточная продукция серотонина нейронами дорзальных
ядер шва;
4) низкий уровень деградации серотонина вследствие низкой
активности МАО и других ферментов, участвующих в его деграда-
ции, в том числе низкой интенсивности ферментов сульфатирова-
ния и метилирования серотонина. В этой связи отметим три момен-
та:
• у  девочек, экспрессия генов, кодирующих МАО, выше, чем
у мальчиков (они локализованы в Х-хромосоме), что объясняет бо-
лее низкую частоту аутизма у девочек;
• избыточное применение поливитаминов в  раннем детстве,
может способствовать формированию аутизма, т. к. при этом инги-
бируются ферменты метаболизма серотонина;
• при дефиците гена МАО А возникает синдром Бруннера, для
которого характерно антисоциальное и агрессивное поведение;
5) повышенный обратный захват серотонина, хотя данные ли-
тературы об эффективности ингибиторов обратного захвата при
аутизме противоречивы;
6) низкий уровень окситоцина, который в норме тормозит про-
дукцию серотонина.
Все эти особенности синтеза и метаболизма серотонина при
аутизме объясняются наличием дефектов генов ферментов, уча-
ствующих в синтезе серотонина, его метаболизме и транспорте,
например, полиморфизмом гена транспортера серотонина и гена
5HT2A-рецепторов (это дает основание рассматривать аутизм как
наследственную патологию), а также наличием неблагоприятных
экологических факторов во время внутриутробного развития.
Важно отметить, что высокий уровень в крови серотонина вы-
является и на постанатальном этапе у детей с аутизмом, что кор-
релирует с низким уровнем окситоцина. Не исключается, что
у пациентов с аутизмом повышена эффективность активации
5HT1A- и 5НТ2A-рецепторов (Р), хотя применение селективных бло-
каторов 5НТ2A-Р оказалось неэффективным при аутизме. Сообщают
о попытке использовать ингибиторы обратного захвата серотонина
при лечении аутизма.
В практическом отношении важны рекомендации о мониторинге
уровня серотонина и окситоцина в период беременности у матери
и плода, а также у детей с аутизмом. При этом контроль за уровнем
серотонина в крови плода особенно важен для беременных женщин,

306
принимающих (из-за депрессии) селективные ингибиторы обратно-
го захвата серотонина (СИОЗС), т. к. их прием во время беремен-
ности повышает риск формирование аутизма. Важен также монито-
ринг уровня триптофана, т. к. низкий уровень триптофана в крови
является важным биомаркером аутизма. Полагают, что одновремен-
но для диагностики аутизма при рождении помимо серотонина не-
обходимо оценивать содержание инсулин-подобного фактора роста
и анти-основного белка миелина (anti-myelin basic protein), которые
совместно с серотонином влияют на развитие мозга.
Но не только высокий уровень продукции серотонина причастен
к формированию аутизма, низкий его уровень также может приво-
дить к таким последствиям. Все это указывает на то, что необхо-
димым вариантом для развития мозга является некая оптимальная
величина серотонина, а ее превышение или, наоборот, низкое со-
держание (дефицит серотонина) ведет к формированию аутизма.
Пуринергическая система. Система «аденозин — аденозиновые
рецепторы, или пуриновые Р1-рецепторы» имеет отношение к фор-
мированию аутизма (Burnstock G., 2017; Fumagalli M. et al., 2017;
Darabid H. et al., 2018; Knight G., 2018; Lemos J. et al., 2018; Savio L.
et al., 2018). Это связано с тем, что, во-первых, она регулирует раз-
витие мозга в пренатальном и постнатальном периодах, во-вторых,
она способна (при активации А1-рецепторов) ингибировать выде-
ление окситоцина и вазопрессина — двух важнейших участников
системы социализации человека; в-третьих, она ингибирует выде-
ление глутамата, т. е. ключевого участника реализации мыслитель-
ного процесса. Поэтому блокада аденозиновых рецепторов может
улучшать состояние пациентов с аутизмом.
Система «АТФ-пуринергические Р2Х и Р2Y-рецепторы» также
причастна к формированию аутизма, т. к. ее рецепторы широ-
ко экспрессированы в нейронах, микроглии, олигодендроцитах
и астроцитах. Во-первых, она участвует в регуляции развития мозга
в пренатальном и постнатальном периодах. В частности, АТФ, ак-
тивируя P2X7-рецепторы, способствует росту нейронов, развитию
синаптической передачи и созданию функцио­нальных нейронных
сетей в развивающемся мозге, а за счет активации P2Y1-рецепторов
АТФ способствует миграции нейробластов и их правильному распо-
ложению в разных слоях развивающегося неокортекса; на постна-
тальном периоде онтогенеза эта система контролирует созревание
и терминальную дифференцировку олигодендроцитов. Поэтому лю-
бой дефект, изменяющий жесткую регуляцию пуринергической пе-
редачи и метаболизма пурина и пиримидина во время пре- и пост-
натального развития мозга, может привести к формированию
аутизма. Во-вторых, АТФ, активируя P2X7-рецепторы, повышает
выброс окситоцина и вазопрессина, а также ацетилхолина и нора-
дреналина. В-третьих, АТФ, активируя P2Y2- и P2Y13-рецепторы,

307
проявляет свойство нейропротектора, что особенно важно при ней-
ровоспалении, которое возникает, как правило, при воздействии
АТФ на P2X7-рецептороы; в четверых, активируя P2Y2-рецепторы,
АТФ индуцирует регенерацию глиальных клеток и нервов.
Вопрос о том, способствует ли система «АТФ-пуринергические
Р2Х и Р2Y-рецепторы» формированию аутизма или, наоборот, пре-
пятствует — пока остается открытым, также как и вопрос об ис-
пользовании пуринергических средств для лечения аутизма.
Газотрансмиттерная система. Вероятно, два компонента этой
системы (NO и Н2S) могут иметь отношение к формированию ау-
тизма (Ситдикова Г. Ф., Зефиров А. Л., 2006; Герасимова Е. В. и со-
авт., 2008; Ситдикова Г. Ф., 2008; Гусакова С. В. и соавт., 2017;
Imbrogno S. et al., 2018; Panthi S. et al., 2018; Shefa U. et al., 2018).
В частности, не исключается, что недостаточная продукция NO мо-
жет быть одним из звеньев формирования аутизма, т. к. NO необхо-
дим для образования синапсов и роста нервных волокон.
Как известно, nNOS-содержащие нейроны активно участвуют
в ростральном пути миграции нейробластов, благодаря которому
формируются новые синаптические связи, реализуется нейрогенез
и регулируется миграция астроцитов. Прямых сведений об участии
Н2S в формировании аутизма в литературе нет, но исключить это
предположение нельзя, т. к. известно, что продуцируемый в орга-
низме Н2S регулирует процессы пролиферации и дифференциров-
ки стволовых клеток в нейроны и астроглию, повышает эффектив-
ность активации NMDA-рецепторов, а тем самым имеет отношение
к формированию синаптической пластичности и способности к об-
учению. Сероводород также повышает эффективность активации
холинорецепторов. Кроме того, Н 2S является антиоксидантом,
противовоспалительным веществом, проявляет антиапоптиче-
ское, нейропротекторное и антистрессовое действие. Он способен
повышать активность ГАМК-ергических нейронов, ингибировать
моноаминоксидазу (МАО), благодаря чему повышается содержа-
ние катхеоламинов и серотонина в мозге. Однако, в целом, вопрос
о причастности NO и Н2S к формированию аутизма, требует даль-
нейшего изучения.
Липидергическая система, как известно, это полиненасыщен-
ные жирные кислоты, простагландины, эндоканнабиноиды (Das U.,
2013; Ong W. et al., 2015; Yagami T. et al., 2016; Hadley K. et al., 2016;
Tallima H., ElRidi R., 2017; Hanna V., Hafez E., 2018; Al-Haddad B.
et al., 2019; Greene R. et al., 2019). Арахидоновая кислота и другие
полиненасыщенные жирные кислоты (ПНЖК) имеют большое зна-
чение для развития мозга в пренатальном периоде и на ранних эта-
пах постнатального развития. В третьем триместре беременности
происходит усиленный захват и перенос арахидоновой и докозагек-
саеновой кислот через плаценту к плоду. Установлено, что введение

308
младенцам в течение 17 недель арахидоновой кислоты, особенно
совместно с докозагексаеновой кислотой, повышает уровень ин-
теллектуального развития ребенка. Это говорит о том, что арахидо-
новая кислота совместно с докозагексаеновой кислотой имеет ре-
шающее значение для развития мозга. У детей с аутизмом уровень
в крови эйкозапентаеновой, докозагексаеновой и особенно арахи-
доновой кислоты ниже, чем у нормальных детей. Повышенный при-
ем ПНЖК с пищей заметно улучшает их состояние. Это означает,
что дефицит арахидоновой кислоты может быть одной из причин
формирования аутизма.
Сообщают, что ПГЕ2 и в меньшей степени ПГФ2альфа обладают ней-
ропротекторной активностью, хотя они могут проявлять и нейтро-
токсическую активность. В нормальных условиях ПГЕ2  и ПГФ2альфа
играют важную роль в регуляции мозгового кровотока, ангиогене-
за и апоптоза. Кроме того, ПГЕ2 потенцирует синаптическую пла-
стичность, в том числе осуществляет долгосрочное потенцирова-
ние и модулирует эффективность синаптической передачи в ЦНС.
Например, ПГЕ2  повышает эффективность глутаматергической си-
наптической передачи. В то же время, хорошо известно, что ПГЕ2
и ПГФ 2альфа являются медиаторами нейровоспаления, которое
в мозге запускается и поддерживается иммунными резидентными
клетками (микроглией) и которое сопровождается развитием окси-
дантного стресса. В целом, полагают, что ПГЕ2 и ПГФ2альфа имеют
отношение к формированию аутизма, что объясняется накоплени-
ем перекисей липидов и индукцией нейровоспаления, о чем говори-
лось выше. Особенно это существенно для периода формирования
мозга.
Как уже отмечалось, нейровоспаление за счет повреждения ме-
золимбической дофаминергической системы снижает мотивацию
к социальным контактам и тем самым формирует в будущем соци-
альную отчужденность у ребенка. Этому способствует повышенный
уровень окислительного стресса, низкое содержание антиоксидан-
тов и сниженная продукция противовоспалительных цитокинов.
Наличие материнских инфекций является одним из важных индук-
торов нейровоспаления мозга плода, что повышает риск формирова-
ния аутизма. Таким образом, снижение продукции ПГЕ2 и ПГФ2 альфа
рассматривается как один из способов профилактики формирова-
ния аутизма.
Полагают (Poleg S. et al., 2018; Zou S., Kumar U., 2018), что эндо-
каннабиноиды, активируя каннабиноидные СВ1- и СВ2-рецепторы,
имеют прямое отношение к процессам мышления, а дисфункция
этой системы участвует в формировании аутизма. Поэтому предла-
гается использовать каннабиноиды для лечения аутизма.
Окситоцинергическая система. Признано, что эта система
играет ключевую роль в формировании аутизма (Горшков-Канта-

309
кузен В. А., Шпикалова М. А., 2016; Higashida H., 2016; Munesue T.
et al., 2016; Parrott A., 2016; Лопатина О. Л., 2017; Jones C. et al.,
2017; Iovino M., 2018; Lopatina O. et al., 2018, 2019; Marcet Rius M.
et al., 2018; Wang B. et al., 2018; Lefevre A. et al., 2019; Cloarec R.
et al., 2019; Mehta U., Gangadhar B., 2019). Показано, что окситоцин
препятствует повреждающему действию гипоксии на мозг плода
в родах, что объясняется способностью окситоцина повышать эф-
фективность тормозного действия ГАМК. Тем самым, окситоцин
во время родового процесса снижает риск формирования аутизма.
Окситоцин также необходим для развития мозга на ранних этапах
его созревания. Поэтому важно, чтобы окситоцин продуцировался
гипоталамическими нейронами плода и ребенка. В этом процессе
важную роль играют белки CD157 и CD38, а также меластатиновые
каналы (TRPM2), способствующие выделению окситоцина из ней-
ронов мозга. В опытах на мышах показано, что удаление гена окси-
тоциновых рецепторов либо генов белка CD38, белка CD157 и мела-
статиновых TRPM2-каналов приводит к нарушениям социального
поведения у мышей, в том числе к формированию признаков аутиз-
ма. Показано, что введение животным блокаторов окситоциновых
рецепторов усиливает проявление дефицита окситоцина, т. е. при-
знаков аутизма. Одной из причин снижения уровня окситоцина при
аутизме является наличие мутаций генов белков, принадлежащих
к окситоцинергической системе.
Установлено, что недостаточное выделение окситоцина гипо-
таламическими нейронами является одной из причин нарушения
развития речи, т. к. при низком уровне окситоцина уменьшается
способность (и потребность) в социальных контактах. Снижение
мотивации к общению, наблюдаемое при низком уровне оксито-
цина, рассматривается в качестве одной из причин нарушения
развития речи при расстройстве аутистического спектра. Интра-
назальное введение окситоцина улучшает состояние детей с аутиз-
мом. В частности, с помощью функцио­нальной МРТ показано, что
под влиянием окситоцина повышается активность мозга во время
рассмотрения социально значимых изображений, в том числе по-
вышается активность нейронов полосатого тела, средней лобной
извилины, медиальной префронтальной коры, правой орбитофрон-
тальной коры и левой верхней височной борозды, а при рассмо-
трении социально незначимых изображений активность нейронов
в указанных образованиях, наоборот, снижается. Это указывает
на то, что окситоцин облегчает социальную настройку. Многие ав-
торы полагают, что эндогенный и экзогенный окситоцин активи-
рует функцио­нальную гибкость нейронов, стимулирует мотивацию
и способствует развитию лексики и увеличению словарного запаса.
На причастность низкого уровня окситоцина к формированию
расстройств аутистического спектра (детского аутизма, синдрома

310
Каннера, синдрома Аспергера) указывают многие авторы. Действи-
тельно, при аутизме снижен уровень окситоцина в крови, а также
уровень нейрофизина I, который является носителем окситоцина.
Показано, что чем выше уровень окситоцина в крови, тем выше по-
казатели социальной деятельности ребенка с аутизмом. Установле-
но, что у здоровых детей уровень окситоцина с возрастом повыша-
ется, а у детей с аутизмом не изменяется. Показано, что при аутизме
повышен уровень серотонина, но существенно снижен уровень ок-
ситоцина в крови. При этом выявляется корреляция: чем ниже уро-
вень окситоцина, тем выше уровень серотонина в крови. Это осо-
бенно выражено у детей до 11 лет. Однако не все авторы выявляют
снижение уровня окситоцина при аутизме.
Введение пациентам с аутизмом окситоцина (преимущественно,
интраназально) уменьшает проявление признаков аутизма. Напри-
мер, положительный эффект отмечен при интраназальном введе-
нии окситоцина в дозе 16 МЕ/мл ежедневно на протяжении 8 не-
дель 29 лицам мужского пола в возрасте от 15 до 40 лет, а также при
интраназальном введении окситоцина в дозе 0,4 МЕ/кг подросткам
с IQ ниже 70 в течение 12 недель, причем положительный эффект
этого лечения сохранялся 3 месяца. Однако далеко не все авторы
получили положительный эффект от введения окситоцина при ау-
тизме. Например, A. Guastella et al. (2015) не выявили его при ис-
следовании 50 лиц мужского пола с синдромом Аспергера.
Почему же низкий уровень окситоцина вызывает аутизм? Одним
из объяснений этого феномена являются данные о том, что у здоро-
вых людей продукция серотонина в серотонинергических нейронах
ядер шва уменьшается под влиянием окситоцина, что объясняет
способность окситоцина регулировать социальное и эмоцио­нальное
поведение человека и не допускать избыточной концентрации серо-
тонина, которая, как отмечалось выше, является одной из причин
формирования аутизма. Однако этой точке зрения противоречат
данные M. Yoshida et al. (2009), согласно которым у мышей окси-
тоцин не угнетает продукцию серотонина в ядрах шва, а, наоборот,
повышает ее. Сообщают, что в опытах с тремя макаками самцами
при введении окситоцина в боковой желудочек головного мозга
за 45 минут до сканирования, эта процедура повышала высвобож-
дение серотонина. При этом серотонин модулировал состояние
5HT1А-рецепторов нейронов миндалины и островка (инсулы), ко-
торые считаются ключевыми для социального поведения областя-
ми мозга. Эти исследования показывают, что окситоцин и серото-
нин — два важных нейротрансмиттера, регулирующих социальное
поведение.
С другой стороны, известно, что в условиях нормы серотонин,
активируя 5HT1А-рецепторы, повышает продукцию окситоцина
в нейронах гипоталамуса. Таким образом, вероятно, существует

311
механизм обратной связи между уровнем серотонина и окситоци-
на. Не исключено, что при аутизме этот механизм обратной связи
нарушен, т. е. высокие концентрации серотонина не повышают про-
дукцию окситоцина, а наоборот, тормозят ее, о чем говорит корре-
ляция между уровнем серотонина и окситоцина при аутизме: чем
выше уровень серотонина, тем ниже уровень окситоцина. В этом
отношении важными является сведения о том, что, что при аутизме
у детей нарушена эффективность активации окситоциновых рецеп-
торов, что может вносить изменения в процесс регуляции уровня
серотонина и окситоцина.
Сообщают о новом варианте взаимоотношений между оксито-
цином и серотонином как регуляторами социального поведения
(B. Chruścicka et al., 2019). Показано, что рецепторы окситоцина
и 5HT2A-рецепторы экспрессируются в сходных областях мозга, т. е.
в структурах лимбической системы (гиппокамп, поясная извилина,
прилежащее ядро), которые регулируют социальное и когнитив-
ное поведение. Оказалось, что эти рецепторы могут образовывать
гетерокомплексы, т. е. объединяться и тем самым снижать эффек-
тивность активации рецепторов окситоцином или серотонином.
По мнению авторов, это открывает новые терапевтические страте-
гии в лечении социальных и связанных с познаванием заболеваний,
в том числе аутизма.
Полагают, что еще одной причиной того, что низкий уровень окси-
тоцина способствует формированию аутизма, является усиление вли-
яния ГАМК-ергической системы. Считается, что в процессе развития
ребенка устанавливается баланс между возбуждающими (Е) и инги-
бирующими (I) влияниями на систему, регулирующую социальное
поведение. Этот баланс реализуются глутаматом и окситоцином (как
возбуждающими медиаторами) и ГАМК (как тормозным медиато-
ром). Снижение продукции окситоцина приводит к сдвигу баланса
в сторону ингибирующих влияний ГАМК-ергической системы.
Такая концепция позволяет предположить, что при лечении ау-
тизма будет эффективным повышение уровня окситоцина и бло-
када ГАМК-ергических тормозных влияний. В этом плане интерес
представляют данные ряда авторов о том, что во время родов у крыс
окситоцин индуцирует переход ГАМК-возбуждающих синапсов
в ГАМК-тормозные синапсы, что создает основу для формирования
в последующем баланса между окситоцином и ГАМК; низкий уро-
вень окситоцина в родах не индуцирует этот процесс, что может
быть причиной формирования аутизма. Показано, что при занятиях
йогой возрастает содержание окситоцина и ГАМК, т. е. повышается
мощность систем баланса. Эти упражнения предлагается использо-
вать при лечении психических расстройств, включая аутизм.
В настоящее время большое внимание уделяется окситоцину
как ключевому нейропептиду, который совместно с глутаматом

312
способствует социальному взаимодействию, в то время как серо-
тонин и ГАМК противодействуют этому. Очевидно, баланс между
возбуждающей системой (окситоцин и глутамат) и ингибирующей
системой (серотонин + ГАМК) формирует оптимальное социальное
взаимодействие между людьми.
Другие компоненты пептидергической системы и аутизм. По-
лагают (Das U., 2013; Steinman G., 2013; Iovino M., 2018; Lefevre A.
et al., 2019), что вазопрессин, подобно окситоцину, также способ-
ствует реализации социального взаимоотношения, т. е. оказывает
просоциальный эффект. Можно полагать, что низкий уровень про-
дукции вазопрессина будет способствовать формированию аутизма,
а высокий — препятствовать этому. Показано, что при аутизме из-
менена продукция цитокинов, инсулин-подобного фактора роста,
анти-основного белка миелина (anti-myelin basic protein), снижено
содержание в крови мозгового нейротрофического фактора (BDNF)
и фактора роста гепатоцитов. Все это может быть звеньями форми-
рования аутизма.
Роль биоты кишечника. G. Morris et al. (2017) и N. Eissa et al.
(2018) полагают, что в формировании аутизма играют ключевую
роль метаболиты биоты кишечника (комменсальные метаболиты),
т. к. состав микробиоты во многом определяет уровень триптофана
в системном кровообращении и, следовательно, косвенно уровень
серотонина в мозге. Отдельные представители кишечной микро-
биоты непосредственно синтезируют нейротрансмиттеры, напри-
мер, ГАМК, а другие продуцируют модуляторы синтеза нейротранс-
миттеров (дофамина, норадреналина) и нейропетидов (BDNF).
Принципы лечения аутизма. В настоящий момент отсутствуют
методы, способные полностью излечить аутизм. При этом не суще-
ствует единой, стандартной терапии — она, как правило, подбирает-
ся индивидуально (Myers S. et al., 2007). При раннем поведенческом
и когнитивном вмешательстве ребенку можно помочь в обретении
навыков самопомощи, социальных взаимодействий и общения, ис-
пользуя при этом структурированное обучение, логопедическую те-
рапию, обучение социальным навыкам, трудотерапию.
В отношении медикаментозной терапии тоже нет больших успе-
хов — в настоящее время идет поиск лекарственных препаратов для
лечения аутизма (Лопатина О. Л., 2017; Lopatina O. et al., 2017, 2018;
Iovino M., 2018; Eissa N. et al., 2018; Poleg S. et al., 2018; Al-Haddad B.
et al., 2019). Хороший эффект дают антипсихотические препараты
(например, рисперидон и арипипразол), которые в США одобрены
FDA для лечения детей с аутизмом в возрасте старше 5 лет, хотя есть
опасность развития осложнений, например ожирения и экстрапи-
рамидных симптомов.
В последние годы предложено для лечения аутизма использовать
позитивные аллостерические модуляторы альфа 7-Н-ХР, агонисты

313
глутаматных NMDA-, АМРA- или mGlu5-рецепторов и/или их поло-
жительные аллостерические модуляторы (ПАМ), ингибитор обрат-
ного захвата глицина транспортера GlyT-1, блокаторы аденозино-
вых рецепторов, арахидоновую кислоту, ингибиторы синтеза ПГЕ2
и ПГФ2альфа, фитоканнабиноиды, их аналоги, окситоцин, а также
эпигенетически-ориентированные препараты (например, эфиры
ацилкарнитина, т. е. карнитиноидов, которые ингибируют деаце-
тилазу гистона и тем самым могут активизировать синаптическую
пластичность и защищать нейроны от повреждения).
Оценены возможности диетотерапии, причем безглютеновая
(т. е. без клейковины) диета, оказалась неэффективной. Но, вероят-
но, лучшие перспективы имеет модифицированная кетогенная дие-
та Аткинса (низкоуглеводная диета с высоким содержанием жиров
и умеренным содержанием белков (4 : 1)).
Прогноз. Вылечить аутизм известными на сегодня методами
нельзя. Немногим детям удается перейти к самостоятельной жизни
по достижении совершеннолетия, однако некоторые добиваются
успеха. У некоторых повзрослевших детей с аутизмом наблюдаются
умеренные улучшения в коммуникативной сфере, однако у боль-
шинства эти навыки ухудшаются. В целях привлечения внимания
к проблеме аутизма у детей Генеральная Ассамблея ООН в 2007 г.
учредила Всемирный день распространения информации о пробле-
ме аутизма, который проводится 2 апреля.

7.5. Синдром ломкой X-хромосомы

Терминология. Синдром ломкой X-хромосомы (fragile X syn­
drome, FraX, или FXS), или синдром хрупкой, или фрагментиро-
ванной Х-хромосомы, или синдром Мартина — Белл (Martin — Bell
syndrome), или синдром врожденного слабоумия (умственной не-
полноценности, интеллектуальной инвалидности), или синдром
умственной отсталости с ломкой Х-хромосомой (СУОЛX) — это
одна из распространенных форм наследственной умственной от-
сталости (интеллектуальной инвалидности) и основная генетиче-
ская причина аутизма (Castagnola S. et al., 2017; Telias M., 2019).
Это заболевание обусловлено дефектом гена FMR1 (Fragile X mental
retardation Gene 1, или fragile mental retardation), который, как из-
вестно (Cheng G. et al., 2017; Castagnola S. et al., 2017; Hagerman R.
et al., 2017; Niu M. et al., 2017; Coley A., Gao W., 2018), кодирует бе-
лок FMRP (fragile mental retardation protein, или белок умственной
отсталости), о свойствах которого более детально изложено ниже.
Сообщают (Castagnola S. et al., 2017), что ген FMR1 расположен
в Х-хромосоме в локусе Хq27.3. Обычно в этом гене встречаются

314
единичные повторы тринуклеотидов (цитозин-гуанин-гуанин, т. е.
ЦГГ, или CGG) в 5’-нетранслируемой области. Их число варьирует
от 5 до 31, что, однако, не нарушает функцию гена. Состояние, при
котором число этих повторов возрастает до 55—200, называется
премутацией, но ген продолжает функционировать. Однако в этом
случае возрастает вероятность проявления синдрома у потомков,
т. к. число повторов на очень ранних стадиях эмбриогенеза, т. е.
почти сразу после образования зиготы, может возрасти выше кри-
тической величины.
Полная мутация гена — это повышение числа повторов
от 230 до 4 000. В этом случае ген подвергается сайленсингу, т. е.
теряет способность индуцировать синтез белка FMR1, в результате
чего проявляется синдром. Этот объясняется тем, что высокое число
повторов ЦГГ приводит к гиперметилированию ДНК в промоторе
гена FMR1 и, как следствие, к прекращению его экспрессии. Такая
хромосома при микроскопировании выглядит разорванной на сво-
ем конце, т. е. в локусе Хq27.3., в связи с чем она получила название
«хрупкая хромосома Х», а болезнь — получила название синдром
хрупкой Х-хромосомы (FXS). Преимущественно, синдром наблю-
дается у мальчиков, т. к. они имеют одну дефектную хромосому Х.
В то же время у девочек наряду с дефектной материнской хромосо-
мой Х имеется, как правило, недефектная отцовская хромосома Х,
которая содержит полноценный ген FMR1. Поэтому болезнь у дево-
чек разовьется лишь в том случае, если инактивации подвергнется
хромосома отца. Это наблюдается в 30—50 % случаев, т. е. почти
в 2 раза реже, чем у мальчиков.
По различным данным, частота синдрома составляет среди маль-
чиков — 1 : 1000—1 : 2000, а среди девочек — 1 : 6000. По данным
S. Castagnola et al. (2017), синдром встречается у 1 : 4000 мужчин
и 1 : 7000 женщин. При этом у 50 % лиц мужского пола и у 20 %
лиц женского пола наблюдаются расстройства аутистического спек-
тра, или ASD (Westmark C. et al., 2016; Telias M., 2019). Женщина
с мутантным геном FMR1 может иметь симптомы болезни или быть
здоровой. Мутация гена FMR1 встречается приблизительно у одной
из 259 женщин и у одного из 2000 мужчин (Иванец Н. Н. и соавт.,
2006).
Вероятность передачи мутации от матери сыну гораздо выше,
чем дочери. Наследование синдрома ломкой Х-хромосомы обычно
увеличивается с каждым новым поколением (парадокс Шермана),
в основе чего лежит феномен экспансии числа тринуклеотидных по-
второв (цитозин-гуанин-гуанин, т. е. ЦГГ). По этой причине данное
заболевание относится к болезням экспансии, т. е. болезням, при
которых имеет место резкое увеличение числа копий повторяющих-
ся участков молекулы ДНК (повторы) у индивидов в последующих
поколениях родословной.

315
 Считается, что фолиевая кислота уменьшает вероятность экспан-
сии числа тринуклеотидных повторов. У женщин, носителей пре-
мутации, вероятность экспансии повторов возрастает при наличии
первичной недостаточности яичников, для которой характерно ра-
нее наступление климакса.
Сообщают (Telias M., 2019), что в эмбрио­нальном периоде, не-
смотря на наличие CGG-повторного расширения белок FMRP экс-
прессируется примерно до конца первого триместра беременности;
но затем промотор гена FMR1 постепенно становится гиперметили-
рованным и ген начинает «молчать». Это означает, что у эмбрионов
FXS-человека раннее развитие нервной системы (формирование
нервной трубки) происходит при наличии белка FMRP, а все осталь-
ные стадии развития мозга (быстрый нейрогенез из предшествен-
ников, миграция и синаптогенез) протекают уже без белка FMRP.
Эта особенность уникальна для человека — ее нет у мышей или дро-
зофилы, которые, как известно (Androschuk A. et al., 2015; Li Е. et al.,
2018; Telias M., 2019), являются моделями этого синдрома.
Свойства и функции белка умственной отсталости (т. е. FMRP —
fragile mental retardation protein). Синдром Мартина — Белл (FXS)
представляет для нейробио­логов большой интерес, т. к. связан с отсут-
ствием белка FMRP. Это дает уникальную возможность изучить роль
этого белка для организма, в том числе для функционирования мозга.
Считается, что FXS является модельной болезнью для понимания того,
как синаптическая дисрегуляция изменяет возбудимость нейронов,
обучение и память, социальное поведение и многое другое (Telias M.,
2019). Поэтому этому белку исследователи уделяют большое внима-
ние в надежде понять патофизио­логические механизмы, лежащие
в основе FXS, и достигнуть полного излечения этого заболевания. За-
бегая вперед, отметим, что все эти надежды пока остаются во многом
не реализованы, но горизонты для поиска сохраняются.
Как известно (Ravanidis S. et al., 2018), время, дозировка и место
экспрессии генов являются фундаментальными детерминантами
создания архитектуры мозга. В нейронах это достигается за счет
специфических наборов РНК-связывающих белков (RBP) и ассоции-
рованных с ними факторов, которые связываются со специфически-
ми цис-элементами во всей последовательности РНК для регуляции
сплайсинга, полиаденилирования, стабильности, транспорта и ло-
кализованной трансляции как в аксонах, так и в дендритах.
Для структуры мозга важны такие транскрипционные факто-
ры, как Pumilio, Staufen, IGF2BP, Sam68, CPEB, NOVA, ELAVL, SMN,
TDP43, FUS, TAF15 и TIA1/TIAR, а также белок FMRR, отсутствие
которого приводит к формированию FXS. Поэтому при неправиль-
ной регуляции экспрессии РНК-связывающих белков (RBP) или на-
рушения их функции из-за мутаций или секвестрации в ядерные

316
или цитоплазматические включения возникают нервно-психиче-
ские и нейродегенеративные расстройства, в том числе синдром
FXS, расстройства аутистического спектра, спинальная мышечная
атрофия, амиотрофический боковой склероз и лобно-височная де-
менция.
Белок FMRR (fragile mental retardation protein) рассматривается
как один из вариантов транскрипционных факторов, в том числе
как один из РНК-связывающих белков (RBP) (Hagerman R. et al.,
2017; Khlghatyan J. et al., 2018; Sears J., Broadie K., 2018; D’Annessa I.
et al., 2019; Dockendorff T., Labrador M., 2019). Белок FMRP имеет
многодоменную архитектуру. Это позволяет ему взаимодействовать
с многочисленными белками и мРНК или некодирующими РНК
и тем самым осуществлять свои функции. Белок FMRP содержит
три домена: N-концевой центральный и C-концевой. Однако полное
трехмерное расположение каждого домена по отношению к осталь-
ным до сих пор не известно. Белок FMRP содержится в цитоплазме,
а также (в небольших количествах) в ядре.
Функции цитоплазматического белка FMRP. Считается, что
функция цитоплазматического белка FMRR состоит в том, что, бу-
дучи РНК-связывающим белком, он блокирует выходящие из ядра
мРНК и тем самым блокирует трансляцию мРНК, что тормозит
синтез белков, которые могут нарушать процесс созревания мозга,
в том числе процесс синаптогенеза и функционирование синап-
сов, т. е. белок FMRP не допускает появление «вредных» для раз-
вития мозга белков (Hagerman R. et al., 2017; Korb E. et al., 2017;
Khlghatyan J. et al., 2018; Sears J., Broadie K., 2018; D’Annessa I. et al.,
2019; Telias M., 2019). При этом число таких «вредных» белков со-
ставляет более сотни. Большинство хорошо охарактеризованных
транскриптов-мишеней FMRP представляют собой синаптические
белки. В частности, показано, что в мозге мыши белок FMRP взаи-
модействует с полирибосомальными мРНК, а также с кодирующей
областью транскриптов, которые кодируют пре- и постсинаптиче-
ские белки.
Белок FMRP также может транспортировать транскрипты в ден-
дриты и обеспечивать регулируемую трансляцию в ответ на вне-
клеточные сигналы в нейронах. В то же время белок FMRP может
подавлять синтез белка в дендритных и синаптических местах. По-
лагают, что белок FMRP подавляет синтез рецепторов глутамата
и ГАМК. При отсутствии белка FMRR происходит синтез «вредных»
белков, что нарушает функцию мозга. Это, как полагают, и лежит
в основе синдрома Мартина — Белл (FXS). Среди транскриптов,
которые ингибируются белком FMRP, есть факторы транскрипции
(TF), их появление при FXS объясняет клиническую картину син-
дрома.

317
 Так как FMRP взаимодействует с сотнями мРНК- и микроРНК-ми-
шенями, то изучение его функцио­нальной роли представляет собой
сложную задачу. По этой же причине и клиническая картина FXS
тоже очень разнообразна — от когнитивных нарушений легкой сте-
пени до когнитивных нарушений тяжелой степени.
Эпигенетическая функция цитоплазматического белка FMRP.
Сообщают (Sethna F. et al., 2014; Korb E. et al., 2017; Khlghatyan J.
et al., 2018; Li Е. et al., 2018; D’Annessa I. et al., 2019), что белок FMRP
может взаимодействовать с некодирующими РНК, среди которых,
как известно, имеются siРНК (малые РНК), miРНК (микроРНК),
piРНК (вариант микроРНК), а также lncРНК (длинные некодирую-
щие РНК). Эти РНК способны влиять на эпигенетические процессы,
т. е. на метилирование и ацетилирование ДНК и гистонов, тем са-
мым влиять на способность транскрипционных факторов индуциро-
вать экспрессию генов. В отсутствии белка FMRP эпигенетические
процессы могут выйти из-под контроля и привести к нежелатель-
ным последствиям, например, к избыточному метилированию ДНК.
Так, сообщают, что белок FMRP подавляет транскрипцию белков,
имеющих отношение к метилированию и ацтилированию ДНК. Это
так называемые хроматин-ассоциированные белки. Среди них бе-
лок Brd4, BET-белок, хроматин-ридер. Потеря FMRP у мышей при-
водит к тому, что не блокируются белки, управляющие процессом
упаковки ДНК. В том числе не блокируются такие белки, как Brd4,
BET-белок и хроматин-ридер. На мышиной модели (FMRP–КО) по-
казано, что у них повышено содержание в крови белка Brd4 (бром-
доменсодержащий белок 4). Ингибирование белка Brd4 (с помощью
препарата JQ1) приводило к восстановлению аномальных показате-
лей до нормального состояния, а нейроны избавлялись от лишних
дендритов — отростков, по которым приходят сигналы от других
нервных клеток. Также наблюдались улучшения в поведении мы-
шей, лишенных белка FMRP — у них снизилась частота навязчивых
повторяющихся действий, нормализовалось социальное поведение.
К сожалению, у препарата JQ1 обнаружились побочные эффек-
ты — это подавление активности иммунной системы и снижение
памяти. Поэтому предложена модификация этого ингибитора с по-
мощью ингибитора казеинкиназы 2, что снизило побочный эффект
препарата JQ1. Тем самым предложен новый путь лечения син-
дрома FXS, основанный на эпигенетических технологиях. Авторы
не исключают, что предложенная технология будет эффективна
и при аутизме и других пороках развития мозга.
Функция ядерного белка FMRP. Полагают (Dockendorff T., Labra­
dor M., 2019), что в отличие от цитоплазматического белка FMRP
находящийся в ядре белок FMRP влияет на экспрессию ядерных ге-
нов и функцию генома, т. е. проявляет свойства транскрипционного
фактора. Это новая функция белка, о ней ранее не говорили. В этом

318
свете представляет большой интерес точка зрения, согласно которой
ядерный белок FMRR индуцирует синтез белка PDS-95 и контроли-
рует синтез многих других (до 1/3) адаптерных белков (например,
белка Homer), которые участвуют в эндоцитозе, экзоцитозе и по-
зиционировании глутаматных NМDA- и AMPA-рецепторов в PSD,
т. е. в постсинаптической плотности (Cheng G. et al., 2017; Coley A.,
Gao W., 2018; Scheefhals N., MacGillavry H., 2018).
Наличие NМDA- и AMPA-рецепторов, как известно, является обя-
зательным атрибутом для функционирования глутаматергических
синапсов. Тем самым, белок FMRР способствует формированию
функцио­нально активных нервных сетей. Отсутствие белка FMRР
снижает число синаптических белков и тем самым нарушает функ-
ции синапсов, в том числе снижает эффективность активации глу-
таматергических синапсов, что лишает возможности функциониро-
вать основному возбуждающему синапсу ЦНС. В целом известно,
что при отсутствии белка FMRР, т. е. при FXS снижена синаптиче-
ская пластичность, в том числе LTP (долговременная потенциация),
что особенно выражено в гиппокампе, а также в префронтальной
коре, в латеральной амигдале и таламусе. Из-за дефицита белка
FMRP при этом синдроме снижен нейрогенез. Поэтому при FXS сни-
жена способность к обучению, снижена рабочая и краткосрочная
память, исполнительская функция, арифметические и другие спо-
собности. Сообщается, что ядерный белок FMRP непосредственно
участвует в репарации ДНК при ее повреждении, т. е. осуществляет
стабильность генома. Это представление может быть важным для
разработки новых видов терапии FXS.
Итак, существует две точки зрения на функции белка FMRP. Со-
гласно одной — цитоплазматический FMRP — это ингибитор син-
теза многих «вредных» белков, мешающих функционированию си-
напсов, а согласно второй точке зрения, ядерный белок FMRP — это
индуктор важнейших белков, обеспечивающих функцию глутама-
тергических и, вероятно, других синапсов. Не исключается, что на-
личие двух таких разных функций цитоплазматической и ядерной
форм белка FMRP и порождает противоречивость взглядов на па-
тогенез FXS.
Мы позволим себе высказать следующую гипотезу о роли бел-
ка FMRP. Вероятнее всего, что ядерный белок FMRR способствует
синтезу синаптических белков, рецепторов и ферментов, основных
трансмиттерных систем мозга, а цитоплазматический белок FMRR,
наоборот, тормозит этот процесс. Вместе они поддерживают необ-
ходимый уровень экспрессии соответствующих структур, лежащих
в основе функционирования нейронных сетей. При отсутствии
белка FMRR наблюдается дисбаланс между процессами экспрессии
и репрессии, что и отражается в формировании FXS.

319
 Многие авторы отмечают, что представления о функции белка
FMRR все еще недостаточно полные (D’Annessa I. et al., 2019), хотя
очевидно, что этот белок играет важную роль в развитии мозга
(Khlghatyan J. et al., 2018), в том числе для правильного функцио-
нирования дофаминергических и глутаматергических трансмиттер-
ных систем, а его отсутствие приводит не только к формированию
FXS, но и к формированию аутизма, шизофрении, биполярного рас-
стройства и других состояний. Неслучайно, что синдром FXS явля-
ется второй (по частоте) причиной коморбидного аутизма (Kraan C.
et al., 2019).
Исторические аспекты синдрома FXS. Синдром был описан
в 1943 г. Джеймсом Мартином и Джулией Белл (Martin J., Bell J.)
при наблюдении за английской семьей, в которой было 13 умствен-
но отсталых детей, в том числе 11 мальчиков и 2 девочки. Это го-
ворило о наследственном дефекте, связанном с полом. В 1969 г.
у больного с синдромом Мартина — Белл была выявлена вторичная
перетяжка на длинном плече Х-хромосомы в локусе Xq27-28, т. е.
мутация гена FMR1, что объяснило генез синдрома (Lubs Н., 1969).
В последнее время его называют как синдром ломкой (хрупкой)
X-хромосомы (fragile X syndrome, FraX), что обозначается англий-
ской аббревиатурой FXS.
Клиника синдрома Мартина — Белл (FXS). Синдром характе-
ризуется задержкой в ​​развитии умственных способностей, что про-
является в более низких значениях когнитивных, исполнительных
и языковых показателей, чем у сверстников. Кроме того, могут на-
блюдаться такие признаки как повторяющиеся формы поведения,
гиперактивность, беспокойство, расстройство настроения и эпи-
лепсия, но при этом степень выраженности симптомов может быть
очень различной (Castagnola S. et al., 2017).
Сообщают (Иванец Н. Н. и соавт., 2006), что мальчики с FXS
рождаются с большой массой тела — от 3,5 до 4 кг. Для детей с FXS
характерны такие внешние признаки, как большая голова с высо-
ким и широким лбом, длинное лицо с увеличенным подбородком,
несколько уплощенная средняя часть лица, тупой, слегка клювовид-
но загнутый кончик носа, большие, оттопыренные и низко располо-
женные уши, широкие кисти, стопы, дистальные фаланги пальцев,
плоскостопие, повышенная подвижность суставов, высокая гибкость
пальцев, слабость связочного аппарата коленных, голеностопных,
межфаланговых суставов, гиперэластичность кожи, светлоокрашен-
ные радужные оболочки, светлые волосы. Для этих детей характер-
на небольшая дискоординация движений, мышечная гипотония,
глазодвигательные, пирамидные и экстрапирамидные нарушения,
а также агрессивность, двигательная расторможенность (подпрыги-
вание, похлопывания руками, повороты вокруг вертикальной оси,
встряхивание кистями, «манежный» бег, гримасничанье, монотон-

320
ное хныканье, стереотипия, самоповреждение, трудно устанавли-
ваемый зрительный контакт и непереносимость прикосновений).
Для них характерна также тревожность, депрессивное состояние,
гиперактивность, импульсивность и агрессивность. У подростков
одним из признаков синдрома является увеличение размеров яичек
(макроорхизм) в период полового созревания и тотальное увели-
чение гениталий, а у женщин, в том числе носителей мутации, —
бесплодие и раннее прекращение менструальной функции. На ЭЭГ
у пациентов с FXS, как правило, отсутствует альфа-ритм.
Однако главными симптомами синдрома является интеллекту-
альное недоразвитие (легкая или средняя умственная отсталость)
и своеобразная речь (быстрая, непоследовательная, с элементами
аграматизма, эхолалии и персевераций, т. е. бормотания). Все это
напоминает клинику аутизма. Но в отличие от детей с аутизмом эти
дети стремятся к общению, т. е. у них, как правило, нет социальной
изоляции.
У пациентов с FXS еще в раннем детстве может наблюдаться
отставание в темпах физического и интеллектуального развития
(более позднее начало сидения, ползания, ходьбы, более позднее
начало формирования речи). По мере взросления это отставание
усугубляется. В школьном возрасте их навыки чтения, счета и про-
чие навыки ниже среднего уровня. У таких детей наблюдаются про-
блемы с поведением, социальным взаимодействием (установлени-
ем зрительного контакта и общением со сверстниками), освоением
новых навыков и концентрацией внимания. Нередко развивается
шизофреноподобная симптоматика (тревожно-депрессивное состо-
яние, бредоподобное фантазирование) с аутистическим поведени-
ем (снижение коммуникативных способностей, дефицит внимания,
снижение глазного контакта, упрямство), стереотипными гиперки-
незами (похлопывания и постукивания руками, взмахи и покусы-
вание кистей рук). В ряде случаев отличить FXS от аутизма очень
сложно, т. к. клинические картины у них могут быть очень близки-
ми по причине того, что в обоих случаях имеют место мутации гена
FMR1 (Kaufmann W. et al., 2017; Niu M. et al., 2017).
Морфологические изменения мозговых структур при FXS. Со-
общают (Scotto-Lomassese S. et al., 2011; Suvrathan A., Chattarji S.,
2011; Seese R. et al., 2012; Castagnola S. et al., 2017), что при FXS
нарушено созревание нейронов и снижено их число. В головном
мозге пациентов с FXS, а также на моделях животных FXS (мыши
FMR1-KO и плодовые мухи dFMR1-KO) дендритные шипики имеют
измененную морфологию; они длиннее, тоньше и извилистее, чем
у обычных нейронов. Морфологические нарушения связаны с дере-
гулированной синаптической пластичностью. Так, у мышей в гиппо-
кампе зависимая от метаботропных глутаматных mGlu-рецепторов
долгосрочная депрессия (LTD) повышена, а долгосрочная потенци-

321
ация (LTP) снижена в соматосенсорной и передней поясной извили-
не коры, а так же в миндалине и в регионе CA1 гиппокампа.
Состояние трансмиттерных систем при FXS.
Глутаматергическая система. Показано (Castagnola S. et al.,
2017; Cheng G. et al., 2017; Foster D., Conn P., 2017; Maksymetz J. et al.,
2017; Youssef E. et al., 2017; Coley A., Gao W., 2018; Scheefhals N.,
MacGillavry H., 2018; Telias M., 2019), что при FXS снижено число
NMDA- и AMPA-рецепторов в постсинаптической плотности глута-
матергических синапсов, что подтверждает представление о син-
дроме как следствии недостаточной экспрессии ядерного белка
FMRP. При этом отмечена чрезвычайно выраженная интернали-
зация синаптических AMPA-рецепторов, что объясняется резким
уменьшением экзоцитоза этих рецепторов. Показано, что при FXS
снижена синаптическая пластичность, что особенно выражено
в гиппокампе, в префронтальной коре, в латеральной амигдале
и таламусе, а также снижен нейрогенез. В эксперименте показано,
что у FMR1-дефицитных мышей на 50 % снижена долговременная
потенциация (LTP), что обусловлено снижением экзоцитоза GluA1-
и GluA4-содержащих AMPA-рецепторов.
Полагают, что помимо дефицита белка FMR1 к формирова-
нию синдрома Мартина — Белл может быть причастен дефицит
других белков, способствующих экзоцитозу, в частности дефицит
белка PSD-95, фактора некроза опухоли альфа (TNFα), ретиное-
вой кислоты, белка PICK1, белка Arc/Arg3.1. Для этой патологии
характерно снижение активности фосфатидилинотид-3-киназной
(PI3K)-сигнализации. Установлено, что частично дефицит AMPA-
рецепторов может быть компенсирован за счет применения поло-
жительных аллостерических модуляторов AMPA-рецепторов, в том
числе ампакина CX-516, т. к. ампакины позволяют глутамату оказы-
вать продолжительное действие на AMPA-рецепторы и тем самым
укреплять память и выполнять многочисленные задачи.
Сообщается, что при синдроме FXS эффективен 7,8-дигидроксиф-
лавон (7,8-DHF), который усиливает экспрессию GluA1-субъединиц
AMPA-рецепторов, но снижает экспрессию GluA2-субъединиц в си-
напсах у мышей, нокаутных по FMR1. Этот препарат исправлял ден-
дритную патологию и когнитивные нарушения у мышей с FXS.
Полагают, что при FXS имеет место дефицит глутаматных мета-
ботропных рецепторов, в том числе mGlu1 и mGlu5-рецепторов (Р).
Как известно, их активация повышает эффективность активации
NMDA- и AMPA-рецепторов и тем самым усиливает синаптическую
пластичность. Известно также, что позиционирование mGlu1-Р осу-
ществляется с участием таких адаптерных белков как белок Гомер,
белок норбин, белок кальмодулин, белок Siah-1A и белок Shank,
экспрессия которых контролируется белком FMRP. Полагают, что

322
положительные аллостерические модуляторы (ПАМ) для mGlu5-Р,
например препарат VU0409551, могут быть эффективны при FXS.
Однако имеется и другая точка зрения на состояние глутаматер-
гической системы при FXS. Она основана на представлении о роли
цитоплазматического белка FMRP в генезе этого синдрома. Так, по-
лагают, что при FXS ионотропные и метаботропные глутаматные
рецепторы гиперстимулированы, в то время как активность ГАМК-
ергической системы снижена. В опытах на мышиной (FMR1-KO)
модели показано, что мемантин как блокатор NMDA-рецепторов,
широко используемый при болезни Альцгеймера, эффективен
и при FXS — он улучшал созревание дендритных шипиков, снижал
образование возбуждающих синапсов, т. е. он способствовал обра-
зованию синапсов и восстанавливал глутаматергические синапсы
до нормального уровня.
Эти данные свидетельствуют о том, что мемантин может ока-
зывать терапевтическое действие за счет стимулирующего воздей-
ствия на созревание дендритного отдела возбуждающего синапса.
Поэтому авторы рекомендуют использовать мемантин для лечения
FXS. Кроме того, сторонники теории гиперактивации глутаматерги-
ческой системы полагают, что при FXS повышается не только число
ионотропных рецепторов (NMDA, AMPA), но и число метаботроп-
ных глутаматных рецепторов, в том числе mGlu5-Р, в результате
чего повышается уровень LTD, т. е. длительной депрессии.
С этих позиций было предложено для лечения FXS ингибировать
активность mGlu5-Р. На мышиной модели (FMR1-KO) было показа-
но, что блокада mGlu5-Р препятствует морфологическим измене-
ниям шипиков дендритов, блокирует избыточную депрессию (LTD)
и развитие симптомов болезни (поведенческих дефектов). Однако
в клинических условиях эффективность использования блокаторов
mGlu5-Р (например, авоглюранта или мавоглуранта, т. е. препарата
AFQ056, или базимглюранта, как селективного негативного алло-
стерического модулятора mGlu5-Р) не подтвердилась. Более того,
клиническое испытание с мавоглюрантом было прекращено после
того, как не удалось показать улучшение по сравнению с плацебо
у пациентов с FXS.
Предполагается, что повышенная активность метаботропных
глутаматергических mGlu5-Р при FXS обусловлена избыточным
влиянием эндоканнабиноидов. Поэтому предлагается для лечения
синдрома использовать блокаторы каннабиноидных СВ1- и СВ2-Р,
например, ринобант или более современный блокатор препарат
NESS0327. Относительно mGlu1-Р показано, что при FXS их экс-
прессия также повышена, следствием чего является избыточная
долговременная депрессия (LTD), которая снижает когнитивные
способности пациентов с FXS.

323
 Резюмируя отсутствие положительного клинического эффек-
та от блокады метаботропных глутаматных рецепторов, полагают
(Telias M., 2019), что гипотеза о гиперактивности глутаматных ре-
цепторов как ключевой причины развития FXS, вероятно, не отра-
жает истинной ситуации, т. к. появляются данные о неполной иден-
тичности мышиной модели FXS. При этом отмечается, что ни один
из молекулярных и физио­логических отличительных признаков
«теории mGluR» не подтвержден в отношении человека. Таким об-
разом, очевидно, что вопрос о роли ионотропных и метаботропных
рецепторов глутамата в формировании FXS у человека требует до-
полнительных исследований.
Дофаминергическая система. По мнению одних исследова-
телей, при FXS изменений в состоянии дофаминергической си-
стемы не происходит, по данным других авторов — они имеются
(Sørensen E. et al., 2015; Zupan B. et al., 2016; Mukai Y., Murata M.,
2016; Kaufmann W. et al., 2017; Robinson J., Gradinaru V., 2018). Так,
на мышиной модели (FMR1-КО) показано, что у мышей не развива-
ется социальная изоляция, но появляется гиперактивность и беспо-
койство и это связано с повышением уровня дофамина в полосатом
теле (стриатуме).
В другом исследовании на мышиной модели FXS отмечено, что
имеются аномалии в структуре и функции дофаминергической си-
стемы, что отражается на мотивации животных, их двигательной
активности, социальном взаимодействии, процессах внимания
и исполнительной функции. Поэтому авторы рекомендуют при ле-
чении FXS использовать антипсихотики, которые блокируют дофа-
миновые рецепторы. Действительно, при FXS эффективно назна-
чение антипсихотиков (например, рисперидона), в том числе при
повышенной раздражительности.
Таким образом, при FXS состояние дофаминергической системы
меняется, но это не является ключевым моментом в формировании
синдрома.
Серотонинергическая система. Полагают, что при FXS снижено
содержание серотонина, что препятствует созреванию мозга и ней-
рогенезу (Hanson A., Hagerman R., 2014; Greiss Hess L. et al., 2016;
Al Olaby R. et al., 2017; Castagnola S. et al., 2017; Costa L. et al., 2018).
Поэтому предлагается при лечении FXS использовать (особенно,
в раннем детстве) ингибиторы обратного захвата серотонина, на-
пример, препарат сертралин. Его эффективность (когнитивные
функции, социальное взаимодействие, развитие речи) показана для
2—5-летних детей. Полагают, что положительный эффект селектив-
ных ингибиторов обратного захвата серотонина обусловлен тем,
что под влиянием серотонина повышается выделение окситоцина,
который улучшает социальное взаимодействие.

324
 Ранее в отношении здоровых людей было показано, что агонист
серотониновых рецепторов фенфлурамин повышает продукцию
окситоцина. Обнаружен еще один механизм, объясняющий эффек-
тивность применения агонистов серотониновых рецепторов и ин-
гибиторов обратного захвата серотонина. Он состоит в том, что
при активации серотониновых 5НТ7-Р (например, под влиянием
препарата LP-21) повышается способность mGlu-Р усиливать эффек-
тивность активации AMPA-рецепторов в гиппокампе. Поэтому для
лечения FXS рекомендовано применение селективных агонистов
5НТ7-Р.
ГАМК-ергическая система. Общеизвестно, что ГАМК являет-
ся основным тормозным нейротрансмиттером ЦНС (Castagnola S.
et al., 2017; Ligsay A. et al., 2017; Gao F. et al., 2018; Berry-Kravis E.
et al., 2018; Modgil A. et al., 2019; Telias M., 2019; Yamasue H. et al.,
2019). В конце внутриутробного развития под влиянием окситоци-
на происходит переход ГАМК-возбуждающего режима функциони-
рования в ГАМК-тормозной режим. При FXS продукция окситоцина
снижена и поэтому переход из возбуждающего режима в тормозной
не происходит или происходит недостаточно полно и быстро, поэто-
му тормозное влияние ГАМК снижено. Более детально этот вопрос
обсуждается ниже в разделе «Окситоцинергическая система».
При FXS у детей и подростков снижена эффективность ГАМК-
ергической системы как тормозной системы. Это, вероятно, связано
со снижением экспрессии субъединиц ГАМКА-рецепторов и с умень-
шением продукции ГАМК. Прямое введение ГАМК пациентам невоз-
можно, отчасти из-за плохого его перехода через ГЭБ. Поэтому для
восстановления нормальной степени ингибирования ЦНС и, следо-
вательно, для уменьшения некоторых основных фенотипических
особенностей FXS было предложено использовать агонисты ГАМК-
рецепторов, способных проходить через ГЭБ, например акампросат,
ганаксолон, арбаклофен и рилузол. Но оказалось, что они вызвали
очень слабый положительный эффект. Продолжая поиск в этом на-
правлении, исследователи в опытах на мышиной (FMR1-KO) модели
установили, что нейроактивные стероиды, которые, как известно
являются, аллостерическими модуляторами ГАМК A-рецепторов,
дают хороший эффект при FXS, т. к. повышают способность ГАМК
тормозить нейроны. Это говорит о перспективах применения ней-
ростероидов при FXS и подтверждает «ГАМК-ергическую теорию
FXS».
Окситоцинергическая система. Сообщают (Francis S. et al.,
2014; Castagnola S. et al., 2017; Lemonnier E. et al., 2017; Yamasue H.
et al., 2019), что при FXS снижена эффективность окситоцинерги-
ческой системы. Поэтому введение окситоцина может дать поло-
жительный эффект при этом синдроме. Действительно, интрана-
зальное однократное введение окситоцина лицам мужского пола

325
(13—28 лет) с синдромом FXS в дозе 4 МЕ или 48 МЕ проявляло
анксиолитические и просоциальные эффекты. Полагают, что окси-
тоцин играет ключевую роль в регулировании влияния ГАМК на ак-
тивность нейронов, т. к. в конце внутриутробного периода инду-
цирует превращение ГАМК-ергических синапсов из возбуждающих
в тормозные. Критический период для этого сдвига происходит
перинатально, и это превращение происходит за счет активации
окситоциновых рецепторов. В частности, на крысах показано, что
незадолго до родов происходит возбуждающе-ингибирующее пере-
ключение действий ГАМК под влиянием окситоцина. Блокада ок-
ситоциновых рецепторов перед родами предотвращала изменение
действия ГАМК в нейронах плода и усугубляла тяжесть аноксиче-
ских эпизодов. Таким образом, материнский окситоцин ингибиру-
ет нейроны плода (за счет изменения эффекта ГАМК) и повышает
их устойчивость к гипоксии во время родов.
Позже было установлено, что опосредованный окситоцином воз-
буждающе-ингибирующий сдвиг ГАМК во время родов не происхо-
дит у мышей, нокаутных по гену FMR1, а блокирование эффекта
окситоцина в отношении ГАМК-синапсов приводит к образованию
потомков с электрофизио­логическими и поведенческими аутисто-
подобными свойствами. Показано, что переход ГАМК-синапсов
из возбуждающих в тормозные, помимо окситоцина можно ини-
циировать диуретиком буметанидом и тем самым восстановить
нормальное развитие потомства. В клинике показан положитель-
ный эффект буметанида. На мышиной модели (FMR1-КО) установ-
лено, что при FSX в нейронах гипоталамуса уменьшена продукция
окситоцина и вазопрессина. Это объясняет причину того, что при
FXS окситоцин не реализует свою важнейшую функцию по пере-
воду ГАМК-возбуждающего синапса в ГАМК-тормозной синапс, что
формирует комплекс симптомов при FSX. Полагают, что окситоцин
и вазопрессин могут дать положительный эффект при лечении FXS
у детей, подростков и взрослых.
Таким образом, исследования убедительно показывают, что ок-
ситоцин играет важную роль в формировании работы мозга (за счет
реверсии ГАМК-ергической передачи), поэтому его использование
(также как и буметанида) является перспективным средством лече-
ния различных форм ASD, включая FXS.
Инсулиноподобный фактор роста 1 (IGF-1). Сообщают
(Bedogni F. et al., 2014; Deacon R. et al., 2015; Castagnola S. et al.,
2017), что этот пептидный гормон секретируется гепатоцитами
в ответ на воздействие гормона роста. Подобно инсулину он спо-
собствует снижению уровня глюкозы крови. Кроме того, IGF-1 спо-
собствует анаболическим процессам и росту тканей на протяжении
всей жизни и является центральным фактором для путей, вовлечен-
ных в развитие и выживание клеток, пролиферацию и обновление,

326
а в ЦНС он способствует росту и развитию нейронов и нейроглии
и созреванию синапсов. Свою функцию IGF-1 выполняет за счет
взаимодействия с IGF1-рецептором. На мышиной модели FXS пока-
зано, что экспрессия IGF1-рецепторов снижена, что может способ-
ствовать формированию симптомов этого синдрома. Установлено,
что полученный из IGF-1 пептид трофинетид, имеющий длительный
период полураспада, оказывает положительное влияние на мыши-
ной модели (FMR1-KO) синдрома FXS, уменьшая дефицит обучения
и памяти, гиперактивность и дефицит социального взаимодействия
у этих животных, а также уменьшая избыточность числа дендритов.
Клиническое исследование II фазы показало эффективность приема
трофинетида, что говорит о перспективности его применения при
синдроме FXS.
Мозговой нейротрофический фактор (BDNF). Сообщают
(Castrén M., Castrén E., 2014; Castagnola S. et al., 2017; Telias M.,
2019), что при FXS снижено содержание BDNF. Это препятствует
созреванию синаптических структур в развивающемся и в зрелом
мозге. Поэтому говорят о перспективности применения BDNF и по-
ложительных аллостерических модуляторов TrkB-рецепторов при
FXS.
Бета-амилоидный белок. Полагают (Westmark C. et al., 2016;
Castagnola S. et al., 2017), что этот белок не только имеет отноше-
ние к формированию болезни Альцгеймера, но и к формированию
синдрома FXS. Авторы показали, что при этом синдроме, а также
при идиопатическом аутизме повышен уровень белка-предшествен-
ника бета-амилоидного белка и его метаболитов. Задача будущих
исследований — определить основные механизмы, посредством ко-
торых метаболиты бета-амилоидного бела способствуют развитию
FXS и аутизма. Не исключается, что метаболиты этого белка мож-
но будет использовать в качестве маркеров при диагностике и при
оценке эффективности лечения FXS и аутизма.
Липидергическая система. Выше уже сообщалось о том, что
у пациентов с FXS повышено влияние эндоканнабиноидов на мета-
болические глутаматергические mGlu5-Р, в связи с чем имеет ме-
сто длительная постсинаптическая депрессия, которая и порождает
симптоматику FXS (Jung K. et al., 2012; Busquets-Garcia А. et al., 2013;
Gomis-González M. et al., 2016; Castagnola S. et al., 2017; Yamasue H.
et al., 2019). Поэтому предлагается для лечения FXS использовать
блокаторы каннабиноидных СВ1- и СВ2-рецепторов. В частности,
эффективным оказался римонабант (Rimonabant) как блокатор
CB1-рецепторов, что показано на мышиной модели (FMR1-КО),
и недавно синтезированный блокатор CB1-рецепторов препарат
NESS0327. Аналогичные эффекты оказывали блокаторы mGlu5-Р.
Однако имеется и противоположная точка зрения на роль эндо-
каннабиноидов (Tartaglia N. et al., 2019), согласно которой при FXS

327
уровень эндоканнабиноидов снижен, и поэтому полезно при его
лечении использовать фитоканнабиноиды. Все это говорит о том,
что вопрос о роли эндоканнабиноидов в формировании FXS требует
дальнейших исследований.
Инсулин. Сообщают (Castagnola S. et al., 2017; Dy А. et al., 2017;
Gantois I. et al., 2017; Monyak R. et al., 2017), что при FXS снижается
эффективность действия инсулина; это повышает уровень глюкозы
в крови. Метформин (сиофор), известный антидиабетический пре-
парат, оказывал положительный эффект в моделях FXS, в том чис-
ле на дрозофилах, на мышиной модели FMR1-KO и в клинической
практике. Поэтому говорят о перспективности применения метфор-
мина при FXS.
Матричная металлопротеиназа 9 (ММР-9). Как известно (Castag­
nola S. et al., 2017), матричные металлопротеиназы (ММР) — это
эндопептидазы, активность которых зависит от иона цинка. Они
участвуют в физио­логическом и патологическом ремоделировании
тканей. Семейство MMР насчитывает 25 членов, из которых 22 име-
ются у людей. Одна из них — матричная металлопротеаза ММР-9 яв-
ляется коллагеназой (92 кДа). Она участвует в широком спектре со-
бытий ремоделирования внеклеточного матрикса и играет главную
протеолитическую роль во многих типах клеток. ММР-9 действует
во время имплантации эмбрионов, она важна для развития сердца
и для функционирования иммунных клеток. В мозге MMP-9 контро-
лирует синаптическую пластичность и, следовательно, имеет отноше-
ние к процессам обучения и памяти. Показано, что гиперактивация
MMP-9 в нейронах может вызвать массовую деградацию окружающе-
го их внеклеточного матрикса; это может иметь серьезные послед-
ствия для функции и созревания синапсов. Установлено, что белок
FMRP тормозит экспрессию гена MMP-9. Поэтому в отсутствие FMRP,
т. е. при FXS уровень экспрессии и активность MMP-9 повышены, что
приводит к нарушению структуры дендритных шипиков. Установле-
но, что антибиотик широкого действия миноциклин, одобренный
в США, снижает содержание ММР-9 и тем самым способствует восста-
новлению структуры шипиков. Он также восстанавливает эффектив-
ность активации AMPA-рецепторов. Миноциклин оказался успешным
в клинических испытаниях, но у него много побочных эффектов. Поэ-
тому говорят о перспективности использования при FXS ингибиторов
металлопротеазы ММР-9 типа антибиотика миноциклина, лишенных
побочных эффектов (Castagnola S. et al., 2017).
Изменение электрофизио­логических свойств при FXS.  Со-
общают (Telias M., 2019), что при FXS меняются свойства нейро-
нов и характер синаптической передачи, что обусловлено измене-
нием синтеза синаптических белков и состояния ионных каналов.
В частности, выявлено снижение на 40 % экспрессии бета-катени-
на, наблюдается рост на 25—40 % экспрессии синапсина (Syn1)

328
и синаптофизина (Syp), которые участвуют в регуляции выделения
синаптических пузырьков и образования новых синаптических со-
единений. Выявлено изменение калиевых каналов большой прово-
димости (БК).
Изменение сигнальных путей при FXC. Сообщают (Telias M.,
2019), что при этом синдроме снижается эффективность передачи
сигнала при активации Gs-белков, т. е. с участием цАМФ. Это оз-
начает, что при FXS снижена эффективность активации рецепто-
ров, ассоциированных с Gs-белком, в том числе передача сигнала
на транскрипционный фактор CREB, а также на протеинкиназу А.
Поэтому были попытки повысить уровень цАМФ за счет ролипрама
(ингибитора фосфодиэстеразы ФДЭ-4), но пока эта терапия не дала
положительного эффекта. Известно, что путь Wnt/GSK3b необходим
для активации нейрогенеза у плодов и у взрослых. При FXS имеет
место повышение активности этого пути, что нарушает процесс со-
зревания нейронов. Хлористый литий, возможно, нормализует ак-
тивность этого пути и тем самым дает положительный эффект при
FXS, но до настоящего времени в клинических условиях он не ис-
пользовался.
Состояние системы транскрипционных факторов при FXS.
Сообщается (Telias M., 2019), что состояние суперсемейства транс-
крипционных факторов SOX, которое у человека включает 20 раз-
личных генов, расположенных в девяти разных подгруппах, при FXS
меняется. В частности, повышается активность подсемейства SOX2,
которое в норме имеет решающее значение для развития нейро-
нальных клеток-предшественников, но снижена активность семей-
ства SOX9, которое ответственно за образование хряща (глиогенез).
Как известно, для FXS характерен рыхлый, слабо сформированный
хрящ.
Модели на животных и на клеточных культурах при иссле-
довании FXS. Наиболее часто используемые модели — это мыши
и крысы, лишенные гена FMR1, о чем многократного говорилось
выше (Telias M., 2019). Моделью также служит плодовая муха
Drosophila, у которых удаляют ген FMR1 (Androschuk A. et al., 2015;
Li Е. et al., 2018). В последние годы широко используется клеточная
культура плюрипотентных стволовых клеток FXS-человека (FXS-
human pluripotent stemcells, hPSCs), т. е. взятых у пациентов с син-
дром Мартина — Белл. Все эти модели служат основой для трансля-
ционной медицины, задача которой — адекватный перенос данных,
полученных на моделях, в клинику.
Принципы лечения FXS. Сообщают (Al Olaby R. et al., 2017;
Castagnola S. et al., 2017; Cheng G. et al., 2017; Foster D., Conn P.,
2017; Kaufmann W. et al., 2017; Ligsay A. et al., 2017; Berry-Kravis E.
et al., 2018; Gao F. et al., 2018; Dominick K. et al., 2018; Costa L. et al.,
2018; Modgil A. et al, 2019; Tartaglia N. et al., 2019; Telias M., 2019;

329
Yamasue H. et al., 2019), что эффективной терапии синдрома лом-
кой Х-хромосомы пока не существует, хотя предпринимаются по-
пытки использования технологий генной терапии. Используют
фолаты, под влиянием которых уменьшается агрессия и улучшает-
ся внимание, моторика и речь; применяют антипсихотики нового
поколения (например, рисперидон), а также альфа-адреномимети-
ки, ингибиторы обратного захвата серотонина (сертралин), селек-
тивные агонисты 5НТ7-рецепторов, положительные аллостериче-
ские модуляторы AMPA-рецепторов (ампакин CX-516), блокаторы
NMDA-рецепторов (мемантин), положительные аллостерические
модуляторы метаботропных mGlu5-рецепторов, аллостерические
положительные модуляторы ГАМКA-рецепторов (нейроактивные
стероиды), окситоцин, вазопрессин, буметанид. Кроме того, пред-
лагается использовать блокаторы каннабиноидных рецепторов,
либо, наоборот, применять фитоканнабиноиды. Говорят о перспек-
тивности применения антидиабетического препарата метформина
(сиофора), фрагмента инсулиноподобного фактора роста 1 (пре-
парат трофинетид), ингибиторы металлопротеазы ММР-9 (по типу
антибиотика миноциклина).
В целом полагают (Hagerman R. et al., 2017), что по мере того,
как знания о белках, синтез которых регулируется с помощью белка
FMRP, будут углубляться, появится много новых мишеней для тера-
певтического вмешательства при FXS. В настоящее время симптом
FXS можно облегчить с помощью когнитивно-поведенческой тера-
пии, специфического обучения. Лица, имеющие случаи синдрома
ломкой Х-хромосомы в семье, должны получить генетическое кон-
сультирование при планировании беременности.
Социальный статус. Жизнь людей, страдающих синдромом лом-
кой Х-хромосомы, сопровождается теми же трудностями, что любые
другие виды умственной отсталости. При легких формах имеются
шансы обрести социальную независимость во взрослом возрасте,
но, в целом, прогноз для жизни благоприятный. Больные мужчины,
как правило, не оставляют потомство.
В заключение этого раздела отметим, что изучение патогенеза
синдрома ломкой X-хромосомы (FXS), как и изучение патогенеза ау-
тизма, шизофрении, болезни Дауна и других заболеваний, которые
приводят к интеллектуальной инвалидности, — это путь изучения
физио­логических основ мышления.

7.6. Синдром Дауна

Синдром Дауна, или трисомия по хромосоме 21 (TS21) — одна
из форм геномной патологии, при которой кариотип представлен
47 хромосомами вместо нормальных 46, т. к. хромосомы 21-й пары

330
(HSA21) вместо двух копий представлены тремя копиями (Ива-
нец Н. Н. и соавт., 2006; Disteche C., 2013; Mazurek D., Wyka J.,
2015; Feki A., Hibaoui Y., 2018; Rodrigues M. et al., 2019). Помимо
так называемой простой трисомии 21, существует еще трисомия
транслокационная (наблюдается у 2—3 % пациентов), при кото-
рой дополнительная 21 хромосома присоединена к 15 хромосоме,
реже — к 14 или к 22, или к Y-хромосоме, и трисомия мозаичная
(у 1—2 %), при которой трисомия 21 наблюдается только в части
клеток. Синдром Дауна (DS), или трисомия 21, является главной
генетической причиной интеллектуальной инвалидности во всем
мире.
Отметим, что помимо трисомии 21 имеются и другие виды
трисомий, при которых в роли третьей хромосомы выступают та-
кие хромосомы как 8, 9, 13, 18 и 22-я хромосомы. Из них только
трисомия по 13 хромосоме (синдром Патау) или по 18 хромосоме
(синдром Эдвардса) встречаются достаточно часто, но для этих двух
синдромов характерны более тяжелые и разнообразные пороки раз-
вития, в связи с чем дети редко доживают до 1 года, а большинство
из них погибают в течение первых недель или месяцев жизни. Все
виды трисомий, включая синдром Дауна, являются разновидностя-
ми анеуплоидии, т. е. аномального количества хромосом (Izzo A.
et al., 2018; Zhang H. et al., 2018). В эту группу входит и синдром
Тернера, т. е. моносомия Х-хромосомы.
История. Синдром получил название в честь английского врача
Джона Дауна (John Down), впервые описавшего его в 1866 г. Связь
между происхождением врожденного синдрома и изменением ко-
личества хромосом была выявлена только в 1959 г. французским
генетиком Жеромом Леженом (Jérôme Lejeune). Первоначально это
заболевание называлось как «монгольский идиотизм», или мон-
голизм. Но в 1961 г. восемнадцать генетиков написали редактору
научного журнала «The Lancet» о необходимости изменить этот
«неловкий термин». И предложили назвать его «синдром Дауна».
Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) официально убра-
ла название «монголизм» в 1965 г. после обращения монгольских
делегатов.
Частота заболевания. Сообщают (Izzo A. et al., 2018; Feki A.,
Hibaoui Y., 2018; Hamlett E. et al., 2019; Baburamani A. et al., 2019;
Rodrigues M. et al., 2019), что в среднем синдром Дауна, независимо
от пола, наблюдается с частотой 1 случай на 700 живорожденных де-
тей, или 1 случай на 800 живорожденных, или 1 случай на 1000 или
даже на 1100. Ежегодно только в США рождается 5,5 тысяч детей
с синдромом Дауна.
В связи с интенсивной разработкой и внедрением неинвазивных
методов пренатальной диагностики трисомии 21, позволяющих
прерывать беременность (с согласия матери), этот показатель дол-

331
жен снижаться, но это не происходит, и последние 30 лет он остает-
ся стабильным, т. е. достаточно высоким. Это объясняется тем, что
во всем мире за последнее время повысился возраст матери на мо-
мент зачатия. Дело в том, что трисомия 21 (как и другие трисомии)
возникает в результате нерасхождения хромосом во время мейо-
за. С возрастом вероятность этого нерасхождения увеличивается,
особенно, после 40 лет, когда риск рождения ребенка с синдромом
Дауна достигает уже 1 на 69 живорожденных, вместо 1 на 700—
1100 живорожденных женщинами в возрасте 20—25 лет. В возрасте
после 45 лет этот печальный показатель уже составляет 1 к 19. От-
цовский возраст, особенно если старше 42 лет, также увеличивает
риск синдрома. Точная причина этого явления неизвестна, но, веро-
ятно, она связана с возрастом яйцеклеток матери. Причиной других
видов трисомии (синдром Эдвардса, синдром Патау) также является
нерасхождение хромосом во время мейоза.
Этио­логия синдрома Дауна. Долгое время причина синдрома
Дауна оставалась неясной, хотя была известна взаимосвязь между
вероятностью рождения ребенка с синдромом Дауна и возрастом
матери. Но в 1959 г. Жером Лежен и его коллеги установили, что
синдром Дауна возникает из-за трисомии 21-й хромосомы.
Трисомия происходит из-за нерасхождения хромосом во время
мейоза, в результате чего возникает гамета с 24 хромосомами. При
слиянии с нормальной гаметой противоположного пола образуется
зигота с 47 хромосомами, а не 46, как без трисомии. Установлено,
что трисомия 21-й хромосомы в 88 % случаев происходит из-за не-
расхождения материнских гамет, а в 8 % — мужских. При мозаич-
ном синдроме Дауна нерасхождение возникает в клетках зародыша
на ранних стадиях его развития, в результате чего нарушение ка-
риотипа затрагивает только некоторые ткани и органы. Эта форма
синдрома является, как правило, более легкой (в зависимости от об-
ширности измененных тканей и их расположения в организме),
однако более трудна для пренатальной диагностики. Транслокаци-
онная форма синдрома Дауна возникает в результате робертсонов-
ской транслокации в кариотипе одного из родителей. В этом случае
длинное плечо 21-й хромосомы прикрепляется к плечу другой хро-
мосомы (чаще всего 14), но фенотип у человека с робертсоновски-
ми транслокациями соответствует норме. Во время репродукции
нормальный мейоз повышает шанс на трисомию 21-й хромосомы
и рождение ребенка с синдромом Дауна.
Транслокации с синдромом Дауна часто называют семейный
синдром Дауна. Эта форма не зависит от возраста матери. Очень
редко участки 21-й хромосомы могут быть удвоены в результате
хромосомной перестройки. При этом возникают дополнительные
копии некоторых, но не всех генов из 21-й хромосомы. Если проду-
блируются фрагменты, обусловливающие физические и психологи-

332
ческие проявления синдрома Дауна, то ребенок родится с этим син-
дромом. Такие хромосомные перестройки происходят крайне редко,
и не существует оценки периодичности данного явления, которое
называется как дупликация части хромосомы 21.
Дородовая диагностика трисомии 21. Так как до настоящего
времени нет эффективного лечения синдром Дауна, то официаль-
но признана тактика прерывать беременность по медицинским по-
казаниям, т. е. при наличии трисомии 21, но при условии добро-
вольного согласия женщины. Поэтому была создана технология
пренатальной диагностики, основанная на оценке кариотипа плода
или на обнаружении биомаркерных молекул в крови матери. Как
и в других странах (Rodrigues M. et al., 2019), в России беременные
женщины в числе прочих исследований проходят скрининг на пред-
мет вероятности рождения ребенка с синдромом Дауна, с другими
анеуплоидиями (синдромы Эдвардса, Патау, Тернера и т. д.) и с де-
фектом развития нервной трубки, расщеплением позвоночника, на-
зываемое Spina bifida (Иванец Н. Н. и соавт., 2006).
Первый этап диагностики осуществляется в период от 11 до 14 не-
дель беременности, на основе которого беременную могут отнести
к группе риска по развитию синдрома Дауна, в том числе с учетом
возраста матери, содержания свободной бета-субъединицы хори-
онического гонадотропина человека и уровня ассоциированного
с беременностью плазменного протеина А (pregnancy associated
plasma protein-A, РАРР-А).
На втором этапе в группе риска проводится инвазивная проце-
дура для получения плодного материала, необходимого для точно-
го проведения анализа на синдром Дауна. В зависимости от срока
беременности это может быть биопсия ворсин хориона (8—12 не-
дели), амниоцентез, т. е. прокол амниотической оболочки с целью
получения околоплодных вод (14—18 недели) или кордоцентез, т. е.
пункция сосудов пуповины плода (на более поздних сроках). В полу-
ченных образцах ткани плода проводится определение хромосомно-
го набора. При наличии явных признаков наличия синдрома прово-
дится прерывание беременности (с согласия матери).
При сроке беременности от 16 до 18 недель проводится третий
этап диагностики, уточняющий наличие синдрома Дауна у жен-
щин группы риска. В его основе — определение уровня содержания
в крови биомаркерных молекул — альфа-фетопротеина, свободной
бета-субъединицы хорионического гонадотропина человека и сво-
бодного эстриола. В сомнительных случаях проводится еще одно
УЗИ-исследование на сроке 30—34 недели с целью выявления мор-
фологических признаков синдрома Дауна (эпикантус, плоское лицо,
открытый рот, увеличенный язык, маленький нос и т. д.).
В последние годы в комплекс пренатальной диагностики три-
сомии 21 и других геномных нарушений входит метод оценки без-

333
клеточной эмбрио­нальной ДНК, находящейся в крови матери, для
чего проводится полногеномное секвенирование ДНК плода. Этим
неинвазивным методом можно поставить диагноз трисомии 21 уже
через 10 недель беременности (Twiss P. et al., 2014; Rodrigues M.
et al., 2019).
Клиническая картина синдрома Дауна. Известно (Izzo A.
et al., 2018; Feki A., Hibaoui Y., 2018; Palumbo M., McDougle C., 2018;
Baburamani A. et al., 2019; Rodrigues M. et al., 2019), что у новорож-
денного имеются характерные признаки синдрома: «плоское лицо»,
брахицефалия (аномальное укорочение черепа), кожная складка
на шее, эпикантус (вертикальная кожная складка, прикрывающая
медиальный угол глазной щели), гиперподвижность суставов, мы-
шечная гипотония, плоский затылок, маленький и плоский нос,
поперечная ладонная складка («обезьянья» складка), увеличенный
кожный покров, открытый рот, обусловленный низким тонусом
мышц и аркообразным строением неба. В последующем проявля-
ются такие симптомы (они перечисляются по мере убывания ча-
стоты их наличия), как короткие конечности, брахимезофалангия
(укорочение всех пальцев за счет недоразвития средних фаланг),
клинодактилия 5-го пальца (искривленный мизинец), зубные ано-
малии, плоская переносица, бороздчатый язык, короткая широкая
шея, катаракта в возрасте старше 8 лет, нарушение слуха (по при-
чине хронического отита), врожденный порок сердца (у 40—50 %),
страбизм (косоглазие), деформация грудной клетки (килевидная
или воронкообразная), пигментные пятна по краю радужки (пятна
Брушфильда), гипотиреоз, эписиндром (приступы судорог, подобно
эпилептическим), эпилепсия (синдром Веста), стеноз или атрезия
двенадцатиперстной кишки, врожденный лейкоз, диабет 2-го типа,
ожирение и иммунные нарушения. Младенцы и маленькие дети
с синдромом Дауна в 16 % случаев могут иметь расстройства ау-
тистического спектра. При синдроме Дауна нередко наблюдаются
и другие коморбидные психические расстройства, среди которых
большое депрессивное расстройство, биполярное расстройство,
тревожные расстройства, обсессивно-компульсивное расстройство,
СДВГ, психоз и кататония.
Уровень интеллекта. Однако главным проявлением синдрома
Дауна является задержка умственного и речевого развития, кото-
рая сохраняется на протяжении всей жизни (Иванец Н. Н. и соавт.,
2006; Feki A., Hibaoui Y., 2018; Izzo A. et al., 2018; Baburamani A.
et al., 2019; Rodrigues M. et al., 2019). Задержка или нарушение ког-
нитивных и поведенческих функций, становится более заметной
с 2 лет, при этом скорость интеллектуального развития замедляется
с увеличением возраста.
Умственная отсталость у лиц с синдромом Дауна обычно тяже-
лая: в 5 % случаев наблюдается дебильность, в 75 % — имбециль-

334
ность, в 20 % — идиотия. У таких детей и взрослых IQ варьирует
в пределах от 30 до 70, в среднем составляет 50. У лиц женского
пола имеет место более мягкая степень слабоумия. Для людей с син-
дромом Дауна характерно раннее проявление деменции, что объяс-
няется развитием у них болезни Альцгеймера после 36 лет.
Обучаемость. Дети с синдромом Дауна обучаемы (за исключе-
нием лиц с идиотией). Занятия с ними по специальным методикам,
учитывающим особенности их развития и восприятия, обычно при-
водят к неплохим результатам. В целом ребенок с синдромом Дауна
развивается более медленно, чем здоровый ребенок. Например, не-
которые дети могут начать ходить уже в два года, а некоторые только
на 4-м году после рождения (физиотерапия ускоряет этот процесс).
Ребенку с синдромом Дауна труднее учиться, и все же большинство
детей с синдромом Дауна могут научиться ходить, говорить, читать,
писать, и вообще делать большую часть того, что умеют делать здо-
ровые дети.
Когнитивное развитие детей с синдромом Дауна в разных случа-
ях сильно различается. Их успех в школе по стандартной программе
обучения сильно варьирует. В большинстве случаев у детей есть про-
блемы с речью (между пониманием слова и его воспроизведением
проходит некоторая задержка), в связи с чем требуется логопедиче-
ская помощь и помощь сурдолога. Мелкая моторика задерживается
в развитии и значительно отстает от других двигательных качеств.
Существуют различные принципы обучения таких детей в шко-
лах, что зависит от страны проживания. Например, в ряде европей-
ских стран (Германия, Дания) используется система «двух учителей»,
в которой второй учитель берет на себя детей с коммуникационны-
ми проблемами и умственной отсталостью, однако это происходит
в пределах одного класса, что препятствует увеличению умственно-
го разрыва между детьми и помогает ребенку развивать коммуни-
кативные способности еще и самостоятельно. Используется также
программа сотрудничества специальных и общеобразовательных
школ, которая предусматривает проведение основных занятий для
отстающих детей в отдельных классах, а различные мероприятия,
такие как: прогулки, занятия искусством, спортом, перемены и пе-
рерывы на питание проводятся совместно.
Патофизио­логия синдрома Дауна. Изучение патофизио­логии
синдрома Дауна важно для создания медицинских технологий, пол-
ностью излечивающих это заболевание, на что возрастает надежда
с каждым годом. С другой стороны — изучение этого заболевания
раскрывает физио­логическую роль кодирующих и некодирующих
генов 21 хромосомы, в том числе их участие в формировании ней-
ронных сетей, лежащих в основе процесса мышления. Наконец,
изучение патогенеза синдрома Дауна отвечает на главный вопрос:
почему лишняя 21 хромосома оказывает такое глубокое негативное

335
воздействие на мозг и другие органы человека. Ответы на эти во-
просы уже начали появляться в связи с бурным развитием генетики,
в том числе с созданием моделей для изучения синдрома Дауна.
Краткая характеристика 21 хромосомы человека. Как извест-
но (Arbones M. et al., 2018; Feki A., Hibaoui Y., 2018; Izzo A. et al.,
2018; Kawata K. et al., 2018; Peiris H., Keating D., 2018; Rafii M., 2018;
Panthi S. et al., 2018; Shefa U. et al., 2018; Marechal D. et al., 2019;
Yadav P. et al., 2019; Baburamani A. et al., 2019; Carmona-Iragui M.
et al., 2019; Lott I. et al., 2019; London J. et al., 2019; Rodrigues M.
et al., 2019), 21 хромосома человека относится к разряду самых
маленьких из человеческих хромосом, но она является самой из-
ученной. Она содержит около 48 млн пар оснований, что составля-
ет 1,5 % всего материала ДНК человеческой клетки. Эта хромосо-
ма содержит 225 генов, кодирующих белки, и 325 генов, которые
не кодируют белки (для сравнения — в хромосоме 22 содержится
545 генов, кодирующих белки). Среди них — гены белка клаудина
14, синтетазы голокарбоксилазы (бета2-субъединица интегрина),
потенциал-управляемых калиевых каналов (KCNE1, KCNE2), энтеро-
пептидазы, сериновой трансмембранной протеазы 3, перицентрина
и других белков. Однако, вероятно, непосредственное отношение
к формированию синдрома Дауна имеют ген регулятор кальцинев-
рина (RCAN1) или кальципрессина, ген транскрипционного фак-
тора активированных Т-лимфоцитов, или NFAT, ген белка DYRK1А,
или киназы с двойной специфичностью, ген предшественника ами-
лоидного белка, или APP, ген белка OLIG2, гены белков семейства
S100 бета, ген цистатионин-бета-синтазы (CBS), ген супероксид-
дисмутазы, гены транскрипционных факторов белка NRIP1, белка
SUMO3, белка ETS-2, белка PKNOX1/Prep1. Указанные гены преиму-
щественно локализуются в так называемой «критической зоне син-
дрома Дауна», или в «области Дауна». Ниже будет подробнее рас-
смотрена роль ключевых генов в формировании синдрома Дауна.
Модели для изучения синдрома Дауна. Синдром Дауна встре-
чается у обезьян и мышей. Но для моделирования обычно использу-
ют генномодифицированных мышей, у которых хромосома Mmu16
содержит большинство аналогов генов хромосомы 21 человека
(21Нsа). Часть аналогов генов человеческой 21 хромосомы нахо-
дится на других хромосомах мыши. Например, ортолог человече-
ского гена цистатион-бета-синтазы (hCBS) находится на мышиной
хромосоме 17. Модель трисомии 21 формируется таким образом,
что мышиную хромосому, содержащую аналоги (ортологи) генов
человеческой 21 хромосомы, или ее определенную область присое-
диняют к обычным парам хромосом, например к Мmu16, у которой
содержится примерно 102 гена-аналога из 225 генов человеческой
21 хромосомы, либо присоединяют хромосому Mmu10 (37 генов
аналогов), или Mmu17 (19 генов). Поэтому существуют штаммы

336
мышей с разным вариантом утроенных генов. По этой причине мы-
шиные модели (штаммы) имеют соответствующую маркировку, на-
пример мыши Ts65Dn, Ts1Cje, Ts1Rhr, Tc1, 69Dp1Tyb, Dp16.
Наиболее часто используется мышиная модель Ts65Dn. Эта транс-
генная мышь имеет ряд физических и функцио­нальных нарушений,
как у людей с синдромом Дауна, включая изменения в структуре
и функции нейронных цепей. Модель Ts65Dn представляет собой
вариант сегментарной трисомии, при которой дублирована Mmu16
(102 гена-аналога), среди которых есть ген DYRK1A и другие клю-
чевые гены, о которых говорилось выше. Поэтому у мышей Ts65Dn
имеет место увеличение экспрессии гена DYRK1A в таких регионах
мозга, как кора мозжечка и гиппокамп. Эта модель демонстрирует
изменение размера мозга, плотность нейронов, задержку развития
нервной системы, моторные нарушения, измененную синаптиче-
скую пластичность, обучение и дефицит памяти, т. е. воспроизво-
дит большую часть фенотипа синдрома Дауна. Реже использует-
ся модель Ts1Cje, которая имеет частичную трисомию примерно
от 71 до 81 генов (область хромосомы Mmu16), но также моносо-
мию из семи генов области хромосомы Mmu12. Эта модель имеет
более мягкий фенотип по сравнению с мышами Ts65Dn. Штамм
Ts1Rhr представляет собой вариант частичной трисомии Дауна,
при котором хромосома содержит так называемую критическую
область хромосомы 21, содержащую 33 гена. Штамм Tc1 содержит
свободно сегрегированную копию Hsa21, т. е. такая мышь содержит
почти все гены человеческой хромосомы 21 (Нsa21), в том числе
ген белка-предшественника амилоида, или АPP. Штаммы 69Dp1Tyb
и Dp16 (тройная трисомная мышь) содержат наибольшее количе-
ство дублированных генов хромосомы Mmu16, т. е. копии 148 генов
Mmu16, которые ортологичны генам Hsa21. Штаммы 17Abcg1-Cbs
и Dp1Yah предназначены для изучения роли гена цистатион-бета-
синтазы.
В целом получение таких моделей — дорогостоящее мероприя-
тие, но именно такие модели позволяют в деталях изучать патогенез
синдрома Дауна и проверить эффективность фармакологических
препаратов и других методов лечения и профилактики синдрома
Дауна. Доказано, что мышиные модели лучше всего имитируют че-
ловеческий фенотип, а для изучения конкретного вопроса нужно
выбрать подходящую модель. Но, несмотря на сходство с фенотипом
человека, у них есть несколько недостатков и они не могут в полной
мере интегрировать особенности человеческих заболеваний.
Поэтому была разработана методика с культивированием чело-
веческих индуцированных полипотентных стволовых клеток, полу-
ченных от пациентов с синдромом Дауна (human induced pluripotent
stem cells, DS-iPSCs). Эти клетки могут быть дифференцированы
в нервные клетки, что удобно для скрининга лекарств и возможно,

337
для целей регенеративной медицины. За последнее десятилетие не-
скольким лабораториям удалось получить такие клетки от пациен-
тов с синдромом Дауна.
В целом, эти модели позволили оценить роль различных генов
хромосомы 21 в формировании синдрома Дауна, о чем более де-
тально сообщается ниже.
Морфологические изменения мозга при синдроме Дауна. Со-
общают (Martin K. et al., 2012; Liu W. et al., 2015; Feki A., Hibaoui Y.,
2018; Stagni F. et al., 2018; Baburamani A. et al., 2019; Rodrigues M.
et al., 2019), что для лиц с синдромом Дауна характерна брахицефа-
лия (аномальное расширение черепа в поперечном диаметре), со-
вмещенная с микроцефалией, т. е. с уменьшением размера головы,
а головной индекс, т. е. отношение бипариетального диаметра к за-
тылочно-переднему диаметру, увеличен.
Дети и взрослые с синдромом Дауна имеют меньшие объемы все-
го мозга, меньшую площадь поверхности мозга. В частности, объ-
ем мозга снижен на 20 % по сравнению со здоровыми. Основные
изменения касаются ствола мозга (особенно, моста), гиппокампа,
лобных долей и мозжечка. Для синдрома Дауна характерно недо-
развитие мозжечка и мозолистого тела. В то же время структуры
глубокого серого вещества сохраняют нормальный объем. Мозг
имеет более гладкий, упрощенный внешний вид, но увеличенную
толщину коры.
Уменьшенные размеры мозга (2D и 3D) и уменьшенная масса
мозга уже выявляются во время внутриутробного развития. В част-
ности, во 2-м и 3-м триместре беременности снижена клеточная
пролиферация, повышена гибель клеток, в связи с чем снижено со-
держание нейронов в неокортексе, гиппокампе и мозжечке. В этом
периоде снижена доля возбуждающих нейронов, что сопровождает-
ся доминированием ингибирующей нервной активности. Клетки-
предшественники в большей степени дифференцируются в глию
(микроглию, астроциты и олигодендроциты) и в меньшей степе-
ни — в нейроны. После рождения отмечается дефицит нейронов —
их число на 20—50 % ниже, чем у здоровых новорожденных, что
сохраняется и на все остальные периоды жизни. При этом у боль-
шинства нейронов изменена морфология дендритных шипиков
в кортикальных слоях.
С трех месяцев более выраженные отклонения в форме и объеме
мозга становятся очевидными, т. е. формируется более короткий
передне-задний диаметр, более плоские затылочные полюса и мень-
шие лобные доли, мозжечок и ствол мозга. Это сопровождается
снижением синаптической плотности, уменьшением длины и чис-
ла дендритных шипиков, которые тоньше и короче. Задерживается
миелинизация. Все это коррелирует с ухудшением психомоторно-
го развития. Полагают, что это обусловлено избыточной экспрес-

338
сией дозочувствительных генов, в том числе генов белков RCAN1,
DYRK1A, APP, S100b, OLIG2, SOD и других белков.
Так, в опытах на генномодифицированных мышах (модель
RCAN1-TG) показано, что суперэкспрессия гена белка RCAN1 вызы-
вает структурные нарушения мозга, имеющие отношение к когни-
тивным процессам. В частности, уменьшается объем и количество
нейронов в гиппокампе, уменьшается плотность дендритных шипи-
ков на пирамидальных нейронах гиппокампа, что сопровождается
снижением краткосрочной и долгосрочной памяти и неспособно-
стью поддерживать длительную потенциацию (LTP) в срезах гип-
покампа. В другом исследовании на мышах показано, что суперэк-
спрессия гена белка OLIG2 приводит к развитию микроцефалии,
дисламинации коры, к порокам развития гиппокампа, к выражен-
ной массовой гибели нейронов коры. Более детально о роли крити-
ческих генов хромосомы 21 при трисомии сказано ниже.
Полагают, что самый ответственный период в формировании
структур мозга при синдроме Дауна — это перинатальный период.
К середине взрослой жизни появляются признаки преждевременно-
го старения мозга с ускоренной потерей объема, т. е. непропорцио­
нальное уменьшение объема областей мозга, важных для речи, об-
учения и памяти (префронтальной коры, гиппокампа и мозжечка).
Поэтому у лиц с синдром Дауна формирование деменции происхо-
дит намного раньше, чем у здоровых людей.
Методом функцио­нальной МРТ установлено, что при синдроме
Дауна снижена активность центров речи и имеет место недоразви-
тие связей между областями мозга.
Роль генов хромосомы 21 в формировании синдрома Дау-
на. Как отмечалось выше, в хромосоме 21 (Hsa21) имеется 225 ге-
нов, кодирующих белки, и 325 генов, которые не кодируют белки
(Feki A., Hibaoui Y., 2018; Baburamani A. et al., 2019; London J. et al.,
2019). Очевидно, что не все эти гены, будучи представлены в трех
экземплярах, имеют прямое отношение к формированию синдрома
Дауна. «Виновники» сконцентрированы в области, которая получи-
ла название «область Дауна», или «локус Дауна», или «критическая
зона синдрома Дауна». В целом считается, что синдром Дауна воз-
никает из-за сверхэкспрессии и нарушения регуляции этих генов,
а также из-за глобального клеточного стресса, который происходит
на ранних этапах развития.
После того, как в 2000 г. был, в основном, завершен грандиозный
международный научно-исследовательский проект «Геном челове-
ка» (The Human Genome Project), начатый в 1990 г., стало возмож-
ным попытаться ответить на вопрос, кто виноват, т. е. какие гены
ответственны за все изменения, характерные для синдрома Дауна.
Ответ на него позволит в будущем создать эффективные методы
полного излечения синдрома Дауна. Не претендуя на полное изло-

339
жение результатов этих обширных поисков, в этом разделе мы пред-
ставляем краткие сведения о ключевых белках, которые имеют пря-
мое отношение к формированию синдрома Дауна.
Кальциневрин и регулятор кальциневрина (RCAN1) или каль-
ципрессин. Как известно (Kurabayashi N., Sanada K., 2017; Peiris H.,
Keating D., 2018; Izzo A. et al., 2018), кальциневрин — это фермент,
Са2+- и кальмодулин-зависимая серин/треонин-протеинфосфата-
за, или протеинфосфатаза 3. Этот фермент находится во многих
клетках, в том числе в нейронах и в Т-лимфоцитах. Активирован-
ный кальциневрин повышает интенсивность нейрогенеза, т. е. по-
вышает переход предшественников нейронов в нейроны и их диф-
ференцировку. Это обусловлено тем, что кальциневрин повышает
активность ядерного транскрипционного фактора NFATс, который
необходим для индукции нейрональной дифференцировки предше-
ственников.
Кальциневрин играет также ключевую роль в активации
Т-лимфоцитов, и этот эффект тоже реализуется с участием NFAT.
В частности, известно, что при взаимодействии антигенпрезенти-
рующей клетки с Т-клеточным рецептором происходит повыше-
ние цитоплазматического уровня ионов Са2+, в том числе за счет
входа ионов Са2+ по Orai1-каналам, что активирует кальцинев-
рин. Этот белок-фосфатаза путем дефосфорилирования активирует
в Т-лимфоцитах ядерный транскрипционный фактор NFAT, который
входит в ядро Т-лимфоцита и повышает экспрессию гена интерлей-
кина-2 (IL-2). Повышенная концентрация интерлейкина-2 акти-
вирует Т-хелперные лимфоциты и индуцирует выработку других
цитокинов. Таким образом, в отношении Т-лимфоцитов имеет ме-
сто цепь событий: активация кальциневрина → активация NFAT
(за счет дефосфорилирования) → повышение продукции IL-2 →
активация Т-хелперов → повышение продукции других цитокинов.
Кальциневрин также подавляет продукцию инсулина бета-клетками
поджелудочной железы.
Активность кальциневрина регулируется белком кальципресси-
ном, или RCAN1 (regulator of calcineurin 1). Ген белка RCAN1, кото-
рый в последние годы называется как ген DSCR1 (Down syndrome
critical region gene 1) тоже находится в 21 хромосоме в области ре-
гиона Дауна. Экспрессия этого гена увеличена при синдроме Дауна,
что существенно меняет функции кальциневрина.
Действительно, в литературе сообщается, что белок RCAN инги-
бирует кальциневрин и тем самым препятствует реализации всех
многочисленных функций кальциневрина, в том числе его способ-
ность стимулировать нейрогенез и активировать Т-лимфоциты. По-
этому при синдроме Дауна наблюдается снижение интенсивности
нейрогенеза, внешним проявлением чего является умственная от-
сталость. Так, показано, что у мышей, нокаутных по гену RCAN1,

340
повышена активность кальциневрина и повышена память и другие
когнитивные процессы. С другой стороны, на мышиной модели
синдрома Дауна (мышь RCAN1-TG) показано, что избыточная экс-
прессия RCAN1 вызывает такие же структурные нарушения мозга
в тех областях, которые поражаются при синдроме Дауна. При этом
объем и количество нейронов в гиппокампе уменьшается, что кор-
релирует с дефектом нейрогенеза у взрослых. Плотность дендрит-
ных шипиков на пирамидальных нейронах гиппокампа у мышей
RCAN1-TG также снижается. Дефицит зависимого от гиппокампа
обучения и краткосрочной и долгосрочной памяти сопровождает-
ся неспособностью поддерживать длительную потенциацию (LTP)
в срезах гиппокампа. На мышиной модели Ts1Cje DS показано, что
сверхэкспрессия гена RCAN1 подавляет нейрональную дифференци-
ровку предшественников, что объясняется снижением активности
транскрипционного фактора NFATc, необходимого для этой диф-
ференцировки. Таким образом, избыточную экспрессию гена регу-
лятора активности кальциневрина, т. е. гена белка RCAN1, можно
рассматривать как один из факторов, ведущих к формированию
синдрома Дауна, поэтому ингибирование гена белка RCAN1 — это
один из путей улучшения состояния пациентов с синдромом Дауна.
Кроме влияния на нейрогенез, белок RCAN1, ингибируя кальци-
неврин, ослабляет иммунные свойства Т-лимфоцитов, что снижа-
ет защитную функцию при синдроме Дауна. Показано, что белок
RCAN1 активирует процесс гиперфосфорилирования тау-белка, что
совместно с повышенной продукций предшественника бета-амило-
ида (белок АРР, т. е. amyloid precursor protein) приводит к ранне-
му формированию болезни Альцгеймера у пациентов с синдромом
Дауна. Кроме того, белок RCAN1 повышает активность киназы
гликогенсинтазы-3β (GSK-3β) и влияет на активность переносчика
митохондриального адениннуклеотида (ANT), понижает стрессо-
вую адаптацию, изменяет обмен AДФ/ATФ в митохондриях и ме-
няет проницаемость переходной поры митохондрий (mtPTP), т. е.
влияет на энергообразование. Все это приводит к изменению энер-
гообразования при синдроме Дауна.
Транскрипционные факторы активированных Т-лимфоцитов
(nuclear factor of activated T-cell cytoplasmic, или ядерный фак-
тор активации Т-лимфоцитов NFAT). Это семейство транскрипци-
онных факторов, в том числе цитоплазматических факторов транс-
крипции (NFATc1, NFATc2, NFATc3, NFATc4 и NFATc5) и ядерных
факторов транскрипции, или NFATn (Serrano-Pérez M. et al., 2015;
Kurabayashi N., Sanada K., 2017; Feki A., Hibaoui Y., 2018). Полага-
ют, что NFAT активирует Т-лимфоциты. В период внутриутробного
и постнатального развития NFAT стимулирует рост аксонов в ней-
ронах, способствует формированию сердечных клапанов и диффе-
ренциации скелета, мышц и костей. Кроме того, NFAT способствует

341
дифференцировке клеток у взрослых, участвуя в регенерации тка-
ней. В частности, показано, что белки NFAT активны в нейрогенных
областях мозга (гиппокамп и субвентрикулярная зона), а их инги-
бирование уменьшает пролиферацию нейронов, увеличивает их ги-
бель, уменьшает миграцию предшественников нейронов, тормозит
их дифференциацию в астроциты и в нейроны. Многие авторы
утверждают, что NFAT регулирует пролиферацию и дифференци-
ровку нейропрогениторных клеток. Как отмечалось выше, NFATс
активируется кальциневрином, который в свою очередь регулиру-
ется белком кальципрессином (RCAN1). Ген белка NFATс находит-
ся в хромосоме 21 и поэтому при синдроме Дауна его экспрессия
теоретически должна быть повышена, так как имеется три копии
этого гена. Однако реально за счет подавления активности кальци-
неврина, который перестает активировать NFAT, а также за счет ин-
гибирования NFATс под влиянием белка DYRK1А, о котором сказано
ниже, активность транскрипционного фактора NFATс при синдроме
Дауна снижена. Поэтому NFAT не способен повышать нейрогенез,
что отражается в нейродегенерации. Кроме того, NFAT в этой ситу-
ации не способен, в полной мере, активировать Т-лимфоциты, что
снижает иммунную защиту при синдроме Дауна.
Белок DYRK1А, или киназа с двойной специфичностью (с двой-
ной функцией). Этот белок представляет собой разновидность се-
рин-треонин-протеинкиназы, которая активируется путем фосфори-
лирования с участием тирозинкиназы (Arbones M. et al., 2018; Feki A.,
Hibaoui Y., 2018; Baburamani A. et al., 2019). Ген этого фермента рас-
положен в 21 хромосоме в непосредственной близости от «критиче-
ской зоны» синдрома Дауна.
Белок DYRK1А открыли в 2007 году Чарльз Хеффер и его колле-
ги. Считается, что в нормальных условиях белок DYRK1A играет
ключевую роль в контроле роста клеток, нейрогенеза и созревания
нейронов коры лобных долей. Потеря DYRK1А вызывает дефекты
мозга, что у человека может приводить к умственной отсталости,
микроцефалии, а также к аутизму. Мыши-мутанты по гену белка
DYRK1А умирают в средине беременности. Мишенью белка DYRK1A
является белок р53 — при его фосфорилировании под влиянием
DYRK1A повышается экспрессия белка p21CIP1, т. е. циклин-зави-
симого ингибитора киназы-1 или CDK-взаимодействующего белка
1, который участвует в регуляции клеточного цикла. Активация
p21CIP1 ингибирует пролиферацию нейропрогениторных клеток
(NPC). При синдроме Дауна у человека повышен уровень p21CIP1.
Другой мишенью DYRK1A является белок циклин D1 (CCND1) — это
белок клеточного цикла, необходимый для пролиферации клеток,
позволяющий клетке переходить в S-фазу. DYRK1A фосфорилирует
циклин D1, вызывает его выход из ядра и деградацию.

342
 При синдроме Дауна имеет место суперэкспрессия гена DYRK1A
и повышенное (примерно в 1,5 раза) содержание белка DYRK1A как
у плода, так и у взрослого в таких регионах как лобная, височная,
затылочная кора и мозжечок. Все это объясняет, почему избыточ-
ная экспрессия гена DYRK1A ингибирует пролиферацию и вызывает
преждевременную дифференцировку нейропрогениторных клеток.
Кроме того, как уже отмечалось выше, DYRK1A за счет фосфорили-
рования по тирозину «гасит» активность кальциневрина, тем самым
препятствует активации транскрипционного фактора NFAT. Но бе-
лок DYRK1A может и непосредственно подавлять активность NFAT,
препятствуя его активации другими ферментами. Все это способ-
ствует тому, что при синдроме Дауна существенно снижена пролифе-
рация нейронов, повышена нейродегенерация и снижена иммунная
активность. У белка DYRK1A есть еще одна мишень — транскрипци-
онный фактор REST (репрессорный элемент-1-связывающий транс-
крипционный фактор), второе название которого NRSF (нейрон-
рестриктивный фактор сайленсера). Этот фактор играет важную
роль в развитии нервной системы, в том числе в формировании
и функционировании синапсов. Белок DYRK1A уменьшает экспрес-
сию транскрипционного фактора REST/NRSF и его активность. Это
подавляет продукцию важных регуляторов, участвующих в клеточ-
ной адгезии и функции синапса. При ингибировании белка DYRK1A
улучшается и нейрогенез, и синаптогенез.
На мышиной модели Ts1Cje DS подтверждено, что сверхэкспрес-
сия гена DYRK1A (как и гена RCAN1) подавляет нейрональную диф-
ференцировку нейропрогениторных клеток и усиливает образова-
ние астроцитов. Не исключается, что интенсификация перехода
нейропрогениторных клеток в астроциты связана с изменением со-
стояния транскрипционного фактора STAT под влиянием высокого
уровня белка DYRK1A.
Очевидно, что при синдроме Дауна белок DYRK1A, как и белок
RCAN1, являются основной причиной того, что число созревших
нейронов значительно меньше, чем у здорового человека. Этот про-
цесс усугубляется с возрастом, чему способствует белок DYRK1A,
т. к. он стимулирует нейрофибриллярную дегенерацию путем ги-
перфосфорилирования тау-белка. Поэтому при синдроме Дауна
в мозге повышено содержание тау-позитивных нейрофибриллярных
клубков, что способствует мозговому бета-амилоидозу, о чем более
детально сказано ниже. Отметим, что избыточное производство
белка DYRK1A наблюдается не только при синдроме Дауна, но и при
болезни Альцгеймера, а также при злокачественных опухолях чело-
века.
Поиски ингибиторов белка DYRK1A с целью использования
их при лечении синдрома Дауна привели к их выделению из природ-
ных источников. Это гармин и полифенол эпигаллокатехин-3-галлат

343
(EGCG), выделенный из зеленого чая, а также продукт морской губ-
ки лейцетин L41. Предложены также синтетические ингибиторы,
в том числе препараты INDY, FINDY, CX-4945 и ALGERNON. В на-
стоящее время полифенол эпигаллокатехин-3-галлат (EGCG) и пре-
парат ALGERNON проходят клинические испытания. В частности,
на мышиной модели Ts65Dn, показано, что ингибирование DYRK1A
с помощью полифенола эпигаллокатехин-3-галлата (EGCG) или
с помощью микроРНК повышает возможность обучения и повыша-
ет память. Эти позитивные сдвиги обусловлены улучшением состоя-
ния дендритных шипиков, повышением плотности пирамидальных
нейронов префронтальной коры и нормализацией LTP, т. е. долго-
срочного потенцирования.
В модельных экспериментах на полипотентных стволовых клет-
ках человека также показан положительный эффект EGCG — дей-
ствительно, в присутствии EGCG, как и под влиянием микроРНК эти
клетки дифференцировались в нервные клетки подобно клеткам
здоровых людей, и уменьшался их апоптоз. В целом эти результаты
убедительно подтверждают:
1) мнение о том, что DYRK1A является ключевым регулятором
пролиферации и дифференциации нейропрогениторных клеток;
2) представление о том, что белок DYRK1A — это основная тера-
певтическая цель для развития нервной системы при наличии син-
дрома Дауна.
Клинические исследования также показали положительный эф-
фект применения полифенола эпигаллокатехин-3-галлата (EGCG),
т. е. экстракта зеленого чая. В одном таком исследовании участво-
вали молодые люди в возрасте от 14 до 29 лет (n = 31), которые
получали EGCG перорально по 9 мг/кг/день в течение 3 месяцев,
после чего они наблюдались еще 3 месяца. У них улучшилась визу-
альная память (распознавание лиц), оперативная (рабочая) память,
психомоторная скорость и социальное функционирование. Но через
3 месяца эти эффекты исчезли. Важно, что прием EGCG не дал по-
бочных эффектов. Во втором клиническом исследовании проводи-
лось 12-месячное комплексное воздействие — когнитивная трени-
ровка совместно с приемом EGCG (по 600 мг или по 800 мг в день,
перорально) у 84 человек в возрасте от 16 до 34 лет, показано, что
эта методика улучшила многие показатели, повысила функцио­
нальную связность между регионами мозга и нормализовалась воз-
будимость. Авторы подчеркивают, что как избыточная активность
DYRK1A, так и ее низкая активность нарушают процесс созревания
нейронов и синаптогенез. Поэтому ставится вопрос о наличии мар-
керов, отражающих активность DYRK1A в мозге у пациента с син-
дромом Дауна. Полагают, что таким маркером может служить уро-
вень гомоцистеина в плазме, т. к. он коррелирует с экспрессией
DYRK1A, но это требует проверки.

344
 Ген APP, расположенный на 21 хромосоме, в «локусе Дауна».
Этот ген кодирует белок-предшественник бета-амилоида, т. е. АРР.
При синдроме Дауна продукция этого белка увеличена уже с рожде-
ния, что приводит к раннему формированию болезни Альцгеймера
(Allaway K., Machold R., 2017; Feki A., Hibaoui Y., 2018; Rafii M., 2018;
Baburamani A. et al., 2019; Carmona-Iragui M. et al., 2019; Lott I. et al.,
2019; Rodrigues M. et al., 2019). Так, сообщают, что наличие тре-
тьей копии гена APP при синдроме Дауна увеличивает продукцию
бета-амилоида на 50 %, при этом в ликворе повышается содержа-
ние всех вариантов этого белка (AβX-40, sAPP-альфа и sAPP-бета).
Кроме того, как отмечено выше, белок DYRK1A вызывает гиперфос-
форилирование тау-белка, т. е. стимулирует нейрофибриллярную
дегенерацию. Поэтому при синдроме Дауна в мозге повышено со-
держание тау-позитивных нейрофибриллярных клубков, что также
способствует мозговому бета-амилоидозу. Отдельные авторы рас-
сматривают синдром Дауна как разновидность таупатии.
Общепризнанно, что при синдроме Дауна относительно рано
(после 40 лет) появляются признаки деменции, что усугубляет ин-
теллектуальную инвалидность этих пациентов. Очевидно, что в ос-
нове этого явления лежит повышенная экспрессия гена АPP, а так-
же гена белка DYRK1A, который повышает образование тау-белка.
Полагают, что синдром Дауна — это детский вариант болезни Аль-
цгеймера, но вызванный трисомией 21. Сообщается, в частности,
об идентичности клинических и структурных (по МРТ) изменений
у пациентов с синдромом Дауна, имеющих деменцию, с пациента-
ми с болезнью Альцгеймера, для которой характерна диффузная
кортикальная атрофия теменной доли.
Ген белка OLIG2. Белок OLIG2 (oligodendrocyte transcription
factor 2) представляет собой олигодендроцитный транскрипцион-
ный фактор, который способствует развитию мотонейронов и кле-
ток нейроглии, в том числе олигодендроцитов (Liu W. et al., 2015;
Baburamani A. et al., 2019). Ген белка OLIG2 трижды дублируется
и находится в критической области синдрома Дауна хромосомы 21.
На мышиной модели показано, что суперэкспрессия этого гена вы-
зывает микроцефалию, дисламинацию коры, нарушение развития
гиппокампа и глубокий дефицит мотонейронов. У таких мышей
в развивающейся коре наблюдается массивная гибель нейронов,
дефект коркового нейрогенеза. Оказалось, что белок OLIG2, взаи-
модействуя с областью промотора и/или энхансера генов NFATс4,
RCAN1 (DSCR1) и DYRK1A, т. е. генов важнейших белков, от кото-
рых зависит развитие мозга, ингибирует экспрессию этих генов.
Вероятно, такое ингибирование способствует формированию син-
дрома Дауна, однако, как уже отмечалось выше, при синдроме Дау-
на экспрессия этих белков избыточна и поэтому ведется поиск спо-
собов подавить эту избыточную экспрессию. С этой точки зрения,

345
не исключено, что белок OLIG2 как раз и выполняет эту функцию
при синдроме Дауна. В целом вопрос о функцио­нальной роли избы-
точной экспрессии гена белка OLIG2 остается открытым.
Гены белков семейства S100-бета. В семейство белков S100-
бета входят не менее 15 белков, среди них, например, основной
белок миелина (МВР) и глиальный кислый фибриллярный белок
(Muh Chyi C. et al., 2013; Kawata K. et al., 2018; Baburamani A. et al.,
2019). Название семейства происходит от способности этих белков
полностью растворяться в 100 % растворе сульфата аммония при
нормальном pH. Эти белки, открытые в 1965 г., относятся к кате-
гории Са-связывающих белков (подобно кальмодулину) и являются
нейроспецифическими белками, т. к. входят в состав миелина. Они
продуцируются астроцитами, шванновскими клетками и частично
некоторыми нейронами, а также меланоцитами и опухолевыми
клетками. Определение этих белков в ликворе или в крови исполь-
зуется при диагностике опухолей мозга и черепно-мозговых травм.
Полагают, что в норме эти белки необходимы для роста и диффе-
ренцировки клеток, транскрипции, фосфорилирования белков, се-
креции и для других процессов. В целом они важны для развития
мозга, в том числе для формирования серотонинергической систе-
мы. В свою очередь характер влияния белка S100-бета на развитие
мозга регулируется серотонинергической системой. Гены белков
S100-бета расположены в пределах «локуса Дауна» на 21 хромосо-
ме. При синдроме Дауна экспрессия этих генов повышена и соот-
ветственно повышено содержание этих белков. В частности, значи-
тельная экспрессия генов этих белков и продукция белков S100-бета
наблюдается в астроцитах. Предполагается, что при синдроме Дауна
избыток белков S100-бета способствует апоптозу нейронов и фор-
мированию амилоидных бляшек, что способствует деменции, т. е.
развитию болезни Альцгеймера.
Ген цистатионин-бета-синтазы (CBS) и сероводород (Н2S).
Ген CBS локализован в 21 хромосоме. При синдроме Дауна его
экспрессия, как и производство фермента, повышена в 3 раза.
(Panthi S. et al., 2018; Shefa U. et al., 2018; Marechal D. et al., 2019;
Yadav P. et al., 2019). Так как основная функция цистатионин-бета-
синтазы состоит в продукции сероводорода (Н2S), то при этом син-
дроме увеличено содержание Н2S в мозге, судя по его содержанию
в ликворе. Избыточное содержание Н2S снижает интеллект и это
обусловлено снижением числа нейронов, в том числе вследствие
того, что Н2S повышает чувствительность NMDA-рецепторов к глу-
тамату, т. е. повышает риск эксайтотоксического эффекта глутама-
та. Как известно, для здоровых детей характерна зависимость: чем
выше экспрессия цистатионин-бета-синтазы, тем ниже показатели
IQ. На мышиных моделях Dp1 (Yah) и Tg (CBS) показано, что супе-
рэкспрессия гена CВS приводит к дефициту памяти распознавания,

346
а также способствует негативному влиянию белка DYRK1A на про-
цессы памяти у мышей. Это позволяет утверждать, что применение
ингибиторов цистатионин-бета-синтазы (CBS) — путь к лечению
синдрома Дауна. Однако, вероятно, такие ингибиторы еще не най-
дены, хотя известны ингибиторы цистатион-гамма-лиазы, которая,
наряду с цистатионин-бета-синтазой также участвует в синтезе H2S.
Ген Cu/Zn супероксиддисмутазы и окислительный стресс. Из-
вестно (Muchová J. et al., 2017; Izzo A. et al., 2018; Baburamani A.
et al., 2019), что в критической области 21 хромосомы человека со-
держится ген супероксиддисмутазы (SOD I), экспрессия которого
возрастает при трисомии 21. Этот фермент относится к группе ан-
тиоксидантных ферментов. Вместе с каталазой и другими антиок-
сидантными ферментами SOD I защищает организм человека от по-
стоянно образующихся высокотоксичных кислородных радикалов.
Как известно, супероксиддисмутаза катализирует дисмутацию
(превращение) супероксид аниона (O2−) в кислород (О2) и перок-
сид водорода (Н2О2). Если активность супреоксиддисмутазы низкая,
то супероксид кислорода вместе с NO образует чрезмерно токсиче-
ский продукт — пероксинитрит. Следовательно, чем выше актив-
ность SOD I, тем меньше вероятность образования токсических про-
дуктов. Активность этого фермента зависит от ионов Cu2+ и Zn2+.
При синдроме Дауна активность SOD повышена на 50 %. По мнению
одних авторов, избыточная активность SOD, характерная для син-
дрома Дауна, повышает окислительный стресс и способствует дис-
функции митохондрий. Поэтому одним из важных методов лечения
синдрома Дауна должно быть дополнительное введение антиокси-
дантов. Однако, по мнению других авторов, наоборот, избыточная
активность SOD препятствует гибели нейронов, т. к. с ее участием
удаляется супероксид кислорода и снижается образование перокси-
нитрита. В то же время, известно, что при синдроме Дауна повы-
шен окислительный стресс, т. е. доминирует продукция свободных
радикалов, супероксида аниона и пероксида водорода при дефиците
антиоксидантов.
Гены хромосомы 21, определяющие функцио­нальное состо-
яние митохондрий. Хромосома 21 содержит ряд генов, белки ко-
торых регулируют состояние митохондрий и образование энергии
(Muchová J. et al., 2017; Izzo A. et al., 2018). Среди них — упомянутые
выше гены супероксиддисмутазы, т. е. SOD1, ген предшественника
бета-амилоидного белка, т. е. APP, ген цистатионин-бета-синтазы,
или CBS, ген киназы с двойной специфичностью, т. е. DYRK1A, ген
регулятора кальциневрина, т. е. RCAN, или DSCR1. Все они, будучи
чрезмерно экспрессированы, вызывают дисфункцию митохондрий.
Так, белок АРР индуцирует митохондриальный окислительный
стресс и активирует апоптозный каскад. Это вызывает старение ми-
тохондрий, что в итоге приводит к гибели нейронов.

347
 Но помимо этих генов есть гены, белки которых вызывают наи-
более выраженную дисфункцию митохондрий — это транскрип-
ционные факторы NRIP1, SUMO3, Ets-2, ITSN1 и PKNOX1/PREP1.
Экспрессия всех этих генов также повышена при трисомии 21.
Ведущим из них является белок NRIP1. Им противостоит коакти-
ватор белок PGC1-альфа. В частности, транскрипционный фактор
NRIP1 (Nuclear receptor interacting protein 1, т. е. ядерный рецептор
взаимодействующего белка 1), или receptor-interacting protein 140
(RIP140) — модулирует транскрипционную активность стероидных
рецепторов и одновременно влияет на функцио­нальное состояние
митохондрий. Эту функцию белок NRIP1 реализует за счет репрес-
сирования факторов транскрипции NRF1, ERRα, PPARs, которые
поддерживают функцию митохондрий, и за счет подавления актив-
ности белка PGC-1альфа, который является коактиватором NRF1-,
ERRα- и PPARs-факторов. Активность белка PGC1-альфа поддержи-
вается пролифераторами пероксисом (Izzo A. et al., 2018). Белок
PGC1-альфа является транскрипционным фактором, который про-
тивостоит действию NRIP1.
Иначе говоря, белок NRIP1 является ключевым белком, который
нарушает функцию митохондрий. Его активность находится под
контролем еще одного белка, ген которого находится в хромосоме
21. Это транскрипционный фактор SUMO3, который, осуществляя
сумоилирование белка NRIP1, т. е. присоединение к нему небольшо-
го белка из семейства SUMO (small ubiquitin-like modifier), повышает
репрессивную активность транскрипционного фактора NRIP1. Бе-
лок DYRK1A и белок RCAN1, о которых подробно говорилось выше,
снижают активность белка коактиватора PGC1-альфа с помощью
сигнального пути «кальциневрин — NFAT», и за счет этого оказыва-
ют негативное влияние на состояние митохондрий. Транскрипци-
онные факторы, в том числе белок ETS-2, белок ITSN1 (Intersectin-1)
и белок PKNOX1/Prep1 (Knotted 1 Homeobox Protein 1), принадлежа-
щие к семейству гомеобокс-содержащих транскрипционных факто-
ров TALE, вероятно, блокируют синтез митохондриальных белков,
что дополнительно снижает функцию митохондрий.
Среди генов, входящих в состав хромосомы 21, имеются гены,
которые не кодируют белки, но они кодируют микроРНК. Среди
14 таких микроРНК имеются 2 микроРНК, которые негативно вли-
яют на функции митохондрий, оказывая эпигенетическое воздей-
ствие на митохондриальную ДНК.
Итак, при синдроме Дауна большое число белков нарушает
функцию митохондрий, что ускоряет гибель нейронов и старение
организма. Полагают, что противодействие митохондриальной
дисфункции должно быть направлено на основную ось — «белок
NRIP1 — белок PGC1-альфа», т. е. требуется ингибировать белок
NRIP1, либо усилить активность белка PGC1-альфа. Показано, что

348
активировать PGC1-альфа, а следовательно, и повысить митохон-
дриальный биогенез можно, используя метформин (сиофор), либо
ресвератрол, либо эпигаллокатехин-3-галлат (EGCG), что установ-
лено на мышиной модели Ts65Dn (Valenti et al., 2016; Izzo A. et al.,
2018). Но поиск в этом направлении продолжается.
Экзосомы. Гены хромосомы 21, кодирующие РНК. Как извест-
но (Peiris H. et al., 2017; Baburamani A. et al., 2019; London J. et al.,
2019; Doyle L., Wang M., 2019; Hamlett E. et al., 2019; Vacca R. et al.,
2019; Yang X. et al., 2019), экзосомы — это нановезикулы, выделя-
емые клеткой. Впервые их существование было описано в 1981 г.
при исследовании культуры клеток, в том числе клеток глиомы. Ве-
зикулы, выделяемые клетками глиомы во внешнюю среду, имели
размеры от 40 нм до 1000 нм и содержали био­логически активные
вещества. Авторы предположили, что эти везикулы могут выпол-
нять физио­логическую функцию и назвали их экзосомами, полагая,
что они образуются из эндосом. В последующем было показано, что
экзосомы содержат многочисленные микроРНК и ДНК, которые
переносятся в клетки-мишени, т. е. экзосомы обеспечивают гори-
зонтальный перенос микроРНК между клетками и тем самым уча-
ствуют в эпигенетических процессах. Экзосомы, помимо РНК, со-
держат белки-маркеры (CD63, CD81 и CD9), которые необходимы
для связывания и транспортировки микроРНК, а также для узнава-
ния клетки-мишени и для вхождения экзосомы в эти клетки.
Экзосомы содержат:
1) белки теплового шока (HSP60, HSP70, HSP90), играющие
роль шаперонов;
2) белки главного комплекса гистосовместимости;
3) белки, участвующие во внутриклеточной передаче сигнала,
например белки Wnt;
4) ряд ферментов, в частности ГТФ-азы семейства Rab, которые
способствуют слиянию мембран, другие ферменты, необходимые
для метаболизма клетки (например, пируваткиназа, липидкиназа).
Экзосомы содержат большое количество липидов, среди которых
церамиды, сфингомиелин, фосфатидилсерин, фосфатидилэтанола-
мин, лизофосфатидилхолин, фосфатидилхолин, фосфатидилинози-
тол, холестерин, простагландины. Эти липиды формируют мембра-
ны экзосом и участвуют в связывании и переносе микроРНК.
Функция микроРНК, находящихся в экзосомах, заключается в ре-
гуляции экспрессии генов в клетках-мишенях. Показано, что плазма
крови человека содержит до трех миллионов экзосом в одном ми-
кролитре. Экзосомы выполняют многочисленные функции, в том
числе осуществляют межклеточную коммуникацию, передают гене-
тическую информацию, способствуют иммунному ответу, осущест-
вляют презентацию антигенов, способствуют метастазированию
злокачественных опухолей. Например, полагают, что экзосомы,

349
наполненные простагландинами ПГЕ2  и ПГФ2альфа, могут индуциро-
вать роды. Однако главной функцией экзосом, вероятно, является
передача микроРНК от одной клетки к другой, т. е. передача «чел-
ночных» РНК. Так, экзосомы, секретируемые В- и T-лимфоцитами
и дендритными клетками, содержат микроРНК.
Экзосомы могут переносить РНК от матери к ребенку во время
беременности и лактации, т. к. часть микроРНК молока находит-
ся в экзосомах. Большое количество экзосом, заполненных анти-
микробными белками, находится в носовой полости, обеспечивая
моментальный иммунный ответ на бактерии, попадающие в дыха-
тельные пути и преграждающие дальнейшее распространение ин-
фекции. Наличие экзосом в крови позволяет проводить диагностику
ряда заболеваний, в том числе проводить пренатальную диагности-
ку трисомии 21, т. е. синдрома Дауна, используя современные ме-
тоды, например, метод полимеразной цепной реакции (ПЦР) или
метод иммунопреципитации. При этом достаточно 1 мл сыворотки
крови для получения необходимого для диагностики количества
РНК или белка.
В настоящее время идет разработка методов лечения с помощью
экзосом, которые могут индуцировать продукцию стволовых по-
липотентных клеток — это будет способствовать восстановлению
структуры и функций поврежденных органов. Например, экзосо-
мы, полученные из мезенхимальных стволовых клеток, могут быть
использованы для повышения жизнеспособности миокарда и пре-
дотвращения неблагоприятного ремоделирования миокарда после
реперфузионной терапии инфаркта миокарда. Очевидно, что при-
менение экзосом перспективно для лечения синдрома Дауна.
Как уже указывалось выше, хромосома 21 помимо генов, коди-
рующих белки, содержит 325 генов, которые кодируют различные
виды РНК, в том числе микроРНК. При синдроме Дауна, т. е. при
наличии трех хромосом, уровень продукции таких РНК существен-
но возрастает. Сообщают, что при синдроме Дауна происходит ано-
мальное образование и секреция экзосом, что, вероятно, способ-
ствует формированию отдельных симптомов этого синдрома.
Очевидно, что предстоит большая работа по изучению физио­
логической роли микроРНК, кодируемых генами хромосомы 21,
а также их вклада в патогенез синдрома Дауна. В настоящее вре-
мя известно, что эпигенетические изменения, которые могут быть
индуцированы микроРНК, наблюдаются в мозге плода с синдромом
Дауна. Ниже, в разделе «Лечение», будет рассмотрен вопрос об эпи-
генетическом подходе, предложенном для профилактики и лечения
синдрома Дауна путем присоединения к хромосоме 21 гена Xist,
продукт которого полностью блокирует экспрессию всех генов тре-
тей копии хромосомы 21.

350
 7.7. Состояние трансмиттерных систем
при синдроме Дауна
Холинергическая система. Отмечена дисфункция этой системы
при синдроме Дауна (Blusztajn J. et al., 2017; Allaway K., Machold R.,
2017; Baranowska U., Wiśniewska R., 2017; Feki A., Hibaoui Y., 2018;
Baburamani A. et al., 2019). В частности, снижена эффективность ак-
тивации альфа7-Н-ХР, что обусловлено их блокадой под влиянием
амилоидогенного пептида Aβ1—42, продукция которого, как пока-
зано выше, возрастает при синдроме Дауна, а также снижена экс-
прессия альфа7-Н-ХР. Поэтому предлагается для лечения синдрома
Дауна применять агонисты и позитивные аллостерические моду-
ляторы альфа7-Н-ХР. Кроме того, при синдроме Дауна имеет место
дегенерация холинергических нейронов базального ядра Мейнерта,
аксоны которых в норме распределяются по всем регионам коры.
Это говорит о снижении холинергических влияний на нейроны
коры больших полушарий, что задерживает ее развитие. Сообщают,
что диета, богатая холином, эффективна при синдроме Дауна, т. к.
холин является предшественником АХ. Рекомендуют также приме-
нять ингибиторы ацетилхолинэстеразы, например, донезепил, ри-
вастигмин.
Норадренергическая система. Сообщают (Phillips C. et al., 2016;
London J. et al., 2019; Ponnusamy R. et al., 2019; Vacca R. et al., 2019),
что при синдроме Дауна, как при болезни Альцгеймера, происхо-
дит значительная дегенерация нейронов голубого пятна (Locus
coeruleus), поэтому многие регионы мозга, в том числе ответствен-
ные за когнитивные процессы, остаются без адренергических воз-
действий. Поэтому одним из направлений в лечении синдрома явля-
ется повышение эффективности норадренергических воздействий,
в том числе за счет использования ингибиторов обратного захвата
норадреналина, пресинаптических антагонистов альфа-АР и аго-
нистов бета-АР. На мышиной модели синдрома Дауна Ts65Dn по-
казано, что в этом случае имеет место дегенерация locus coeruleus,
атрофия зубчатой извилины и низкая эффективность активации
бета-АР в гиппокампе, а формотерол (агонист бета2-АР) значитель-
но улучшает когнитивные функции. Это позволяет рекомендовать
применение бета2-адреномиметиков для лечения синдрома Дауна.
В подобных исследованиях на мышах Ts65Dn показана эффектив-
ность агониста бета1-АР препарата ксамотерола, а на мышах, у ко-
торых индуцировали суперэкспрессию гена цистатионин-бета-син-
тазы (CBS), при которой также развиваются симптомы синдрома
Дауна под влиянием избытка сероводорода, обнаружено снижение
эффективности активации бета-АР. Таким образом, больные с син-
дромом Дауна нуждаются в агонистах бета-АР. Однако при этом

351
остается открытым вопрос о видах бета-АР (бета1, бета2, бета3 или
бета4). Мы не исключаем успешность применения при синдроме
Дауна гистидина, триптофана, тирозина или милдроната как сенси-
билизаторов бета-АР и как антиоксидантов.
ГАМК-ергическая система. При синдроме Дауна повышено тор-
мозное влияние ГАМКА-рецепторов, содержащих альфа5-субъедини-
цы, на нейроны мозга. Полагают, что доминирование тормозного
компонента над возбуждающим возникает уже на ранних стади-
ях становления синдрома, а чрезмерное торможение объясняет-
ся дисбалансом доз гена (Martin J. et al., 2018; Milenkovic I. et al.,
2018; Zorrilla de San Martin J. et al., 2018; Feki A., Hibaoui Y., 2018;
Baburamani A. et al., 2019; Mohamad F. et al., 2019). Поэтому для лече-
ния синдрома предлагают блокаторы (например, пентетразол) или
отрицательные аллостерические модуляторы рецепторов, содержа-
щих субъединицу альфа5. В доклинических исследованиях (мыши-
ная модель) показан положительный эффект блокаторов ГАМКА-ре-
цепторов, но в клинике пока не получены надежные данные.
Глутаматергическая система. Сообщают (Gómez de Salazar M.
et al., 2018; Shefa U. et al., 2018; Feki A., Hibaoui Y., 2018; Baburamani A.
et al., 2019; Vacca R. et al., 2019), что при синдроме Дауна снижена
эффективность активации глутаматных ионотропных рецепторов,
главным образом NMDA-рецепторов, что установлено на мышиной
модели Ts65Dn, при которой в гиппокампе снижено число глутама-
тергических нейронов, число дендритных шипиков и уменьшена
амплитуда LTP, т. е. длительной потенциации. С другой стороны,
показано, что сероводород (Н2S), продукция которого существен-
но увеличена при синдроме Дауна, может потенцировать NMDA-
рецепторы. Это может усилить эксайтотоксический эффект глу-
тамата и привести к гибели нейронов, в связи с чем предложено
применять блокаторы NMDA-рецепторов, например, мемантин.
Серотонинергическая система. Сообщают (Palumbo M.,
McDougle C., 2018; Baburamani A. et al., 2019; London J. et al., 2019),
что коморбидные психические расстройства часто встречаются при
синдроме Дауна. Среди них — большое депрессивное расстройство,
которое возможно, обусловлено низким уровнем серотонина в моз-
ге, т. к. лечат его селективными ингибиторами обратного захвата
серотонина (например, флуоксетином). Установлено, что при син-
дроме Дауна меняется состояние серотонинергических нейронов,
в том числе под влиянием избыточной продукции сероводорода (как
следствие избыточной экспрессии гена цистатионин-бета-синтазы),
а также под влиянием белка S100-бета (как следствие избыточной
экспрессии гена этого белка). Предполагают, что в этом случае на-
рушается способность серотонинергической системы участвовать
в процессах созревания мозга в перинатальном периоде, т. к. серо-
тонин в этот период выполняет роль фактора роста, взаимодействуя

352
с мозговым нейротрофическим фактором (BDNF) и другими нейро-
трансмиттерными системами.
Дофаминергическая система. Сообщают (Palumbo M.,
McDougle C., 2018; London J. et al., 2019), что при синдроме Дау-
на, как правило, не применяют препараты, блокирующие дофами-
нергические рецепторы, в том числе антипсихотические средства.
Косвенно это означает, что избыточная активность дофаминергиче-
ской системы не имеет прямого отношения к формированию этого
синдрома. Однако при наличии таких коморбидных психических
расстройств как СДВГ, расстройства аутистического спектра, психоз
и кататония эффективны антипсихотики, т. е. блокаторы дофами-
новых рецепторов, в том числе гуанфацин, рисперидон, арипипра-
зол. Предполагают, что формирование указанных психических рас-
стройств при синдроме Дауна обусловлено повышением активности
дофаминергической системы под влиянием избыточного образова-
ния сероводорода (как результат повышенной экспрессии гена ци-
статион-бета-синтазы).
Окситоцинергическая система. Полагают (Palumbo M.,
McDougle C., 2018), что у части пациентов с синдромом Дауна эф-
фективность активации окситоциновых рецепторов снижена, что
приводит к формированию у них расстройства аутистического
спектра, для которого, как известно, характерно нарушение соци-
ального взаимодействия. Частично это представление подтвержда-
ют результаты опытов на мышиной модели синдрома Дауна, у кото-
рой индуцирована суперэкспрессия гена белка S100-бета, которая
существенно снижает число окситоцинергических нейронов в ядре
ложа stria Terminalis. Внешне это проявляется в уменьшении соци-
ального взаимодействия.
Орексинергическая система. Как известно (Portelius E. et al.,
2014), при синдроме Дауна характерно нарушение сна. Это корре-
лирует со снижением продукции орексина А, судя по его содержа-
нию в ликворе, что обусловлено избыточным содержанием бета-
амилоида.
Мозговой нейротрофический фактор (BDNF). Сообщают
(Stagni F. et al., 2017; Muchová J. et al., 2017), что низкий уровень
этого пептида, характерный для синдрома Дауна, является одной
из ведущих причин снижения нейрогенеза и синаптогенеза. В ус-
ловиях нормы ВDNF оказывает свой эффект за счет активации
рецептора TrkB, который представляет собой тирозинкиназный
рецептор B, связанный с тропомиозином. Суперэкспрессия ка-
кого из генов хромосомы 21 приводит к снижению уровня ВDNF
и уменьшению эффективности его влияния на нейрогенез, пока
остается неясным. Но потребность в восстановлении его функции
очевидна. Системное введение BDNF не эффективно, поскольку
BDNF плохо проникает через ГЭБ. Но одно из производных флаво-

353
на, препарат 7,8-дигидроксифлавон (7,8-DHF), будучи небольшой
молекулой, проникает через ГЭБ и связывается с высокой аффин-
ностью и специ­фичностью с рецептором TrkB. На мышиной модели
Ts65Dn показано, что подкожная инъекция 7,8-DHF в неонатальном
периоде (P3-P15) значительно увеличивает число клеток-предше-
ственников нервной системы в зубчатой извилине, восстанавливает
количество гранулярных клеток, повышает плотность дендритных
шипиков, увеличивает уровень пресинаптического белка синапто-
физина. Такие мыши демонстрировали в водном лабиринте Морри-
са улучшение обучения и памяти.
Таким образом, лечение 7,8-дигидроксифлавоном в раннем пост-
натальном периоде восстанавливает основные дефекты, возникаю-
щие при трисомии 21. Поэтому терапия 7,8-DHF может представлять
собой возможный прорыв для лечения синдрома Дауна. Предлагают
также использовать природные полифенолы как аналоги BDNF.
Газотрансмиттеры. Выше уже отмечалось, что при синдроме Да-
уна повышена продукция сероводорода (Н2S) как результат суперэк-
спрессии гена белка цистатионин-бета-синтазы. Это способствует
формированию синдрома, т. к. избыточная концентрация Н2S нару-
шает нейропластичность, усиливает эксайтотоксичность глутамата,
а также вызывает дизфункцию дофамин-, серотонин- и норадренер-
гических систем (Panthi S. et al., 2018; Shefa U. et al., 2018; London J.
et al., 2019; Marechal D. et al., 2019; Yadav P. et al., 2019). Поэтому
полагают, что применение ингибиторов цистатионин-бета-синтазы
(CBS) — это еще один путь к лечению синдрома Дауна. Однако пока
таких ингибиторов еще не найдено, хотя известны ингибиторы ци-
статион-гамма-лиазы, которая наряду с цистатионин-бета-синтазой
также участвует в синтезе H2S. Сообщают, что при синдроме Дауна
изменена экспрессия гена NO-синтазы 3, но какова роль этого из-
менения для формирования синдрома Дауна остается неясным.
Эндоканнабиноидная система. В модельных оптах на мышах
(Ts65Dn) показано (Lysenko L. et al., 2014), что препарат JZL184 как
селективный ингибитор моноацилглицероллипазы (MAGL) повыша-
ет уровень в мозге эндоканнабиноидов, в частности уровень 2-ара-
хидоноилглицерола (2-AG), и снижает уровни его метаболитов, та-
ких как арахидоновая кислота, простагландины PGD2, PGE2, PGFα
и PGJ2. Препарат снижал спонтанную двигательную активность
мышей, уменьшал дефицит долгосрочной памяти (краткосрочная
память не менялась) и повышал долгосрочную потенциацию (LTP)
на изолированном гиппокампе. Следовательно, повышение уровня
эндоканнабиноидов уменьшает дефекты у трисомных животных.
Косвенно эти данные указывают на то, что:
1) при синдроме Дауна уровень эндоканнабиноидов, вероятно,
снижен;

354
 2) перспективно применение при синдроме Дауна ингибиторов
моноацилглицероллипазы (MAGL) или применение фитоканнаби-
ноидов.
Другие возможные механизмы, участвующие в формирова-
нии синдрома Дауна. Помимо избыточной экспрессии ключевых
генов хромосомы 21, помимо эпигенетических процессов, предпола-
гается наличие других процессов в формировании синдрома Дауна
(Mazurek D., Wyka J., 2015; Ruiz-Mejias M., 2019). Так, полагают, что
дефицит витаминов группы В и аномальный уровень гомоцистеина
в крови снижают скорость интеллектуального развития при синдро-
ме Дауна. Полагают, что чрезмерное развитие ингибирующей сети,
показателем чего является доминирование альфа-ритма на ЭЭГ
по сравнению с гамма-ритмом, является одной из причин развития
синдрома Дауна. Считают, что развитие синдрома может быть связа-
но также с аберрантной экспрессией генов, которые не связаны с ло-
кусом Дауна, например, гена белка, связанного с ростом (GAP‑43),
генов проапоптоза, в том числе генов белка р53 и белка Bax.
Обобщение по механизмам формирования синдрома Дауна.
Очевидно, что главным звеном развития синдрома является нейро-
дегенерация, дефицит нейронов, доминирование астроцитов и дру-
гих глиальных клеток, раннее формирование болезни Альцгеймера
(врожденная болезнь Альцгеймера?), доминирование ингибирую-
щего механизма, нарушение взаимосвязи между отдельными реги-
онами коры и других регионов мозга. В основе лежит повышенная
экспрессия критических генов хромосомы 21 и гиперметилирова-
ние ДНК, дисфункция трансмиттерных систем, в том числе холинер-
гической, адренергической, ГАМК-ергической, глутаматергической,
Н 2S-ергической, митохондриальная дисфункция, повышенный
окислительный стресс, воспаление, экспрессия ряда микроРНК.
Принципы лечения и профилактики синдрома Дауна. На на-
стоящий момент времени заболевание неизлечимо (Baburamani A.
et al., 2019). Корректируются лишь сопутствующие нарушения при
необходимости (пороки сердца, желудочно-кишечного тракта, пси-
хические расстройства). Поэтому применяют психолого-педагоги-
ческие меры, направленные на стимулирование, поощрение и вос-
питание детей с синдромом Дауна с младенчества. В то же время
медико-био­логические исследования дают основание надеяться,
что будет найден эффективный метод лечения синдрома Дауна.
Есть несколько подходов к будущему лечению:
1) ингибирование экспрессии ключевых генов хромосомы 21,
которые «виновны» в формировании синдрома, и/или ингибирова-
ние белков, которые кодируются этими генами;
2) полное ингибирование третьей хромосомы 21 за счет присо-
единения к ней гена Xist;

355
 3) использование нейротрансмиттерных стратегий, часть из ко-
торых была первоначально реализована при лечении пациентов
с болезнью Альцгеймера;
4) нормализация метаболизма за счет ликвидации недостатка
витаминов, минералов, торможение окислительного стресса и вос-
становление функции митохондрий.
Ставится также вопрос о необходимости поиска терапевтических
окон (Baburamani A. et al., 2019).
Терапия, направленная на селективное ингибирование экс-
прессии ключевых генов хромосомы 21 или белков, кодируемых
этими генами. Сообщается о различных подходах в этом направле-
нии (Royston M. et al.,1999; Portelius E. et al., 2014; Kurabayashi N.,
Sanada K., 2017; Izzo A. et al., 2018; Feki A., Hibaoui Y., 2018; Rafii M.,
2018; Carmona-Iragui M. et al., 2019; Lott I. et al., 2019; Marechal D.
et al., 2019; Yadav P. et al., 2019). В частности, предложено:
1) подавлять экспрессию гена белка RCAN1 (синоним, ген
DSCR1), т. е. гена регулятора кальциневрина, либо активировать
белок кальциневрин;
2) повышать активность транскрипционного фактора активиро-
ванных Т-лимфоцитов, т. е. NFATс;
3) подавлять экспрессию гена белка DYRK1А (киназы с двойной
специфичностью), или ингибировать сам белок, например, с по-
мощью полифенола эпигаллокатехин-3-галлата (EGCG), выделен-
ного из зеленого чая, или с помощью синтетического препарата
ALGERNON, определяя при этом содержание в плазме гомоцистеина
как биомаркера активности белка DYRK1A;
4) подавлять экспрессию гена белка АРР, т. е. предшественника
бета-амилоидного белка;
5) подавлять экспрессию гена белков S100-бета или ингибиро-
вать эти белки;
6) подавлять экспрессию гена цистатионин-бета-синтазы (CBS)
или ингибировать цистатионин-бета-синтазу, либо, ввиду отсут-
ствия ингибиторов CBS, применять ингибиторы цистатион-гамма-
лиазы, которая наряду с цистатионин-бета-синтазой также участву-
ет в синтезе H2S.
Хромосомная терапия. Она предложена группой авторов
(Jiang J. et al., 2013; Disteche C., 2013; Sripathy S. et al., 2017; Zhang H.
et al., 2018). В 2013 г. группа американских исследователей под ру-
ководством Джин Лоренс (Jeanne Lawrenc) предложила методику
инактивации всей третьей копии хромосомы 21, присоединив к ней
ген хромосомы Х, который носит название Хist, или ХIST. Как из-
вестно, продуктом гена Xist является Xist-РНК, крупный транскрипт
(17 кб у человека), который покрывает всю хромосому Х и тем са-
мым эпигенетически полностью блокирует экспрессию всех генов
Х-хромосомы. Экспрессия гена Xist происходит только на неактив-
ной Х-хромосоме — таким образом реализуется эффект импринтин-

356
га хромосом у женщин во время беременности при формировании
внезародышевых органов, о чем уже сообщалось в нашем учебнике
«Нейрофизио­логия: физио­логия памяти». Авторы, используя редак-
тирование генома с помощью нуклеаз цинкового пальца, вставили
большой индуцибельный трансген Xist в локус гена белка DYRK1A
хромосомы 21 полипотентных стволовых клеток пациента с син-
дромом Дауна. Некодирующая Xist РНК покрывает 21 хромосому
и запускает стабильную модификацию гетерохроматина (за счет
метилирования и ацетилирования гистонов и ДНК), что вызыва-
ет транскрипционное молчание всех генов третьей копии хромо-
сомы 21. Тем самым удалось заблокировать эту лишнюю копию
21-й хромосомы. Авторы полагали, что блокировка 21 хромосомы
путем генно-инженерной технологии сможет в будущем полностью
останавливать развитие синдрома Дауна при наличии трех копий
хромосомы 21. Важно, что такая манипуляция устраняет дефициты
пролиферации и формирования нервных клеток, т. е. устраняет ос-
новную причину развития синдрома Дауна. Авторы полагали, что
успешное молчание трисомии in vitro — это первый шаг к потенци-
альному развитию «терапии хромосомами».
К сожалению, предложенная технология пока не внедрена в кли-
ническую практику, судя по статьям, отраженным в поисковой си-
стеме Medline (май, 2020). Но сообщается, что сотрудникам лабо-
ратории доктора Джин Лоренс (Jeanne Lawrenc) удалось применить
технологию переноса гена Xist для ингибирования гена, кодирую-
щего метил-CpG-связывающий белок (methyl-CpG-binding protein,
MeCP2) на Х-хромосоме, мутация которого вызывает формирование
синдрома Ретта у девочек. Все это вселяет надежду на то, что хро-
мосомная терапия позволит полностью излечивать болезни, связан-
ные с трисомиями, в том числе синдром Дауна.
Терапия, направленная на нормализацию функционирова-
ния нейротрансмиттерных систем. Во многом она подобна тера-
пии, используемой при лечении пациентов с болезнью Альцгейме-
ра (Faizi M. et al., 2011; Lysenko L. et al., 2014; Dang V. et al., 2014;
Deutsch S. et al., 2015; Möhler H. et al., 2015; Phillips C. et al., 2016;
Baranowska U., Wiśniewska R., 2017; Muchová J. et al., 2017; Stagni F.
et al., 2017; Feki A., Hibaoui Y., 2018; Zorrilla de San Martin J. et al.,
2018; Mohamad F. et al., 2019; Baburamani A. et al., 2019).
Рекомендуют применять:
1) ингибиторы ацетилхолинэстеразы, например донезепил, ри-
вастигмин;
2) агонисты и позитивные аллостерические модуляторы альфа7-
Н-ХР;
3) ингибиторы обратного захвата норадреналина, пресинапти-
ческие антагонисты альфа-АР, агонисты бета1-АР, например, ксамо-
терол, агонисты бета2-АР, например формотерол;

357
 4) блокаторы ГАМКА-рецепторов, например, пентетразол, отри-
цательные аллостерические модуляторы ГАМКА-рецепторов, содер-
жащих в своем составе альфа5-субъединицу;
5) блокаторы NMDA-рецепторов, например, мемантин;
6) селективный ингибитор обратного захвата серотонина (флу-
оксетин) и агонисты серотониновых рецепторов;
7) ингибиторы моноацилглицероллипазы (MAGL), например
препарат JZL184, с целью повышения уровня эндоканнабиноидов,
в том числе 2-арахидоноилглицерола;
8) аналоги BDNF, в том числе, 7,8-дигидроксифлавон и другие
природные полифенолы.
Однако все эти рекомендации требуют дополнительной клини-
ческой апробации.
Терапия, направленная на снижение окислительного стресса
и восстановление функций митохондрий. Предлагается использо-
вать витамины, антиоксиданты, например, витамин Е, ингибиторы
белка NRIP1, который подавляет образование энергии в митохон-
дриях, активаторы белка PGC1-альфа, способствующего восстанов-
лению функций митохондрий, например, метформин, ресвератрол,
эпигаллокатехин-3-галлат (Muchová J. et al., 2017; Izzo A. et al., 2018;
Baburamani A. et al., 2019).
Прогноз для пациентов с синдромом Дауна. Сообщают (Babu­
ramani A. et al., 2019; Hamlett E. et al., 2019; Rodrigues M. et al., 2019),
что на сегодняшний день продолжительность жизни взрослых с син-
дромом Дауна увеличилась и составляет более 55 лет. Благодаря
полной интеграции в общество многие взрослые с синдромом Дау-
на имеют удовлетворительное качество жизни.
Первый Международный день человека с синдромом Дауна был
проведен 21 марта 2006 г. по инициативе греческого генетика Сти-
лианоса Антонаракиса из Женевского университета. День и месяц
были выбраны в соответствии с номером пары и количеством хро-
мосом. Многие люди с данным синдромом вступают в браки. У муж-
чин наблюдается ограниченное число сперматозоидов, в связи с чем
большинство мужчин с синдромом Дауна бесплодны. У женщин
формируется менструальная функция, в связи с чем 50 % женщин
с синдромом Дауна могут иметь детей. 35—50 % детей, рожденных
от матерей с синдромом Дауна, рождаются с синдромом Дауна или
другими отклонениями.
Имеются данные, что у лиц с синдромом Дауна реже развивают-
ся раковые опухоли. Однако люди с синдромом Дауна намного чаще
обычных страдают от кардио­логических заболеваний (врожденные
пороки сердца), болезни Альцгеймера, острых миелоидных лейко-
зов. У людей с синдромом Дауна ослаблен иммунитет, поэтому дети
(особенно в раннем возрасте) часто болеют пневмониями, тяжело
переносят детские инфекции. У них нередко отмечаются нарушения
пищеварения.

358
 7.8. Синдром врожденного гипотиреоза
(йодной недостаточности), или кретинизм,
и роль гормонов щитовидной железы
в развитии мозга
Кретинизм (от фр. cretin — идиот, малоумный), представляет со-
бой эндокринное заболевание, вызываемое, как было показано еще
во 2-й половине XIX в., недостатком гормонов щитовидной железы
(тиреоидных гормонов, Т3  и Т4). Это заболевание характеризуется
выраженным снижением функции щитовидной железы, задерж-
кой физического и умственного развития (Иванец Н. Н. и соавт.,
2006; Prezioso G. et al., 2018). Оно известно давно, но в связи с тем,
что термин «кретинизм» стал носить социально негативный отте-
нок, предложено (МКБ-10) называть его как синдром врожденной
йодной недостаточности, или врожденный гипотиреоз, или low
T3 syndrome. У детей он проявлялся в виде интеллектуальной ин-
валидности, а у взрослых в виде микседемы, т. е. слизистого отека.
В разделе, посвященном мышлению, мы считали целесообраз-
ным кратко рассмотреть вопрос об этом синдроме, т. к. он отража-
ет выдающуюся роль йодсодержащих гормонов щитовидной желе-
зы в развитии мозга человека в период внутриутробного развития
и раннего постнатального развития, а также в реализации когни-
тивных функций на протяжении всей жизни человека. Для кратко-
сти местами мы будем употреблять термин «кретинизм», что допу-
скается в медицинской и психологической литературе.
Клиника. Известно (Иванец Н. Н. и соавт., 2006; Andrade C. et al.,
2017; Hernandez A., Stohn J., 2018; Prezioso G. et al., 2018; Leung A.,
Leung A., 2019; Stepien B., Huttner W., 2019), что кретинизм прояв-
ляется такими симптомами как отставание в физическом развитии,
в том числе задержка роста и смены зубов, длительное незараще-
ние родничков, грубые черты лица (обусловленные отечностью
мягких тканей), широкий плоский («квадратный») нос с западани-
ем его спинки, далеко расставленные друг от друга глаза (глазной
гипертелоризм), большой язык (часто он не вмещается во рту),
непропорцио­нальное строение тела (короткие конечности, большая
голова). Для этого синдрома характерна задержка роста трубчатых
костей в длину при удовлетворительном росте костей в ширину,
что обусловлено нарушением эпифизарного роста костей на фоне
сохраненного периостального роста. Поэтому пациенты с данным
синдром имеют малый рост (нередко — карликовость). У них тол-
стая и грубая кожа, недоразвитые вторичные половые признаки,
может быть снижен слух, зрение, обоняние, имеются двигательные
расстройства (спастичность, диплегии, атаксия). Однако главным
симптомом является нарушение психического и умственного раз-

359
вития (вплоть до идиотии), в связи с чем этому синдрому первона-
чально было дано название «кретинизм».
Как известно, основные причины развития кретинизма — это,
прежде всего, недостаточная продукция гормонов щитовидной же-
лезы матерью, т. е. гипотиреоз матери, что особенно важно в пер-
вом триместре беременности, когда щитовидная железа плода еще
не функционирует. Полагают (Prezioso G. et al., 2018; Salazar P.
et al., 2019), что причинами материнской дисфункции щитовидной
железы являются гипотироксинемия и врожденный гипотиреоз.
Гипотироксинемия, т. е. низкий уровень тироксина (Т4) в крови
при относительно высоком уровне тиреотропного гормона (ТТГ)
может возникнуть из-за дефицита йода, а также в результате воз-
действия экологически неблагоприятных факторов внешней среды
или за счет воспаления щитовидной железы.
Действительно, при беременности метаболизм тиреоидных гор-
монов (ТГ) возрастает на 50 %, поэтому потребность в йоде так-
же повышается. Это означает, что беременность повышает риск
формирования дефицита йода. Этот риск особенно высок у прожи-
вающих в эндемических по дефициту йода регионах. Другой при-
чиной низкой продукции Т4, помимо дефицита йода, может быть
аутоимунный тиреоидит у матери, т. е. воспаление щитовидной
железы, вызванное аутоантителами, а также влияние экологически
неблагоприятных факторов, например, таких веществ как полихло-
рированные бифенилы, используемые в виде трансформаторного
масла, и полибромированные дифениловые эфиры, используемые
при производстве пластмасс. Эти вещества относятся к химическим
веществам, разрушающим эндокринную систему (Ghassabian A.,
Trasande L., 2018). Врожденный гипотиреоз у матери, несмотря
на профилактику гипотиреоза и проводимый скрининг, у части
детей не диагностируется, т. к. протекает в легкой форме. Однако
во время беременности это состояние может проявить себя, т. к. по-
требность в продукции Т4 возрастает. Полагают (Prezioso G. et al.,
2018), что при материнском гипотиреозе возрастает риск развития
у ребенка судорожных расстройств, расстройств аутистического
спектра и СДВГ.
Помимо гипотиреоза матери причинами развития кретинизма
у ребенка являются врожденный гипотиреоз плода, т. е. низкий уро-
вень образования ТГ плодом. Это может быть связано с нарушением
развития щитовидной железы у плода (гипоплазия, либо полное от-
сутствие железы, т. е. агенезия, либо эктопия), а также с дефицитом
йода и селена, необходимых для синтеза тиреоидных гормонов пло-
дом и матерью. Дисгенез (недоразвитие) щитовидной железы и дис-
гормоногенез (нарушение синтеза гормонов) составляют примерно
85 % и 15 % случаев врожденного первичного гипотиреоза. Врож-
денный гипотиреоз встречается примерно у 1 из 2000 новорожден-

360
ных (Cherella C., Wassner A., 2017). На постнатальном этапе может
возникнуть приобретенный гипотиреоз, например, по причине вос-
паления щитовидной железы (тиреоидит Хашимото). Во всем мире
дефицит йода является наиболее частой причиной приобретенного
гипотиреоза (Leung A., Leung A., 2019).
Чрезвычайно важно, что, в отличие от синдрома хрупкой
Х-хромосомы (синдрома Мартина — Белл) или синдрома Дауна,
кретинизм на ранних этапах постнатального развития, как прави-
ло, полностью компенсируется приемом препаратов щитовидной
железы, т. е. тироксина или левотироксина в течение первых трех
лет жизни, на протяжении которых развитие мозга существенно за-
висит от уровня ТГ. Поэтому так важен скрининг, т. е. оценка уров-
ня в крови новорожденного тиреотропного гормона (ТТГ), который
в физио­логических условиях стимулирует продукцию тиреоидных
гормонов.
Высокий уровень ТТГ (выше 5 мМЕ/л, т. е. выше 5 мили-между-
народных единиц/л) является одним из признаков гипофункции щи-
товидной железы врожденного гипотиреоза. Такой скрининг стал
проводиться во всех развитых странах. Это позволило достигнуть
почти полной компенсации нарушения физического и умственного
развития ребенка, а применение препаратов щитовидной железы
(в первые три года жизни) дало возможность сохранить трудоспо-
собность человека до преклонного возраста (Иванец Н. Н. и соавт.,
2006; Cherella C., Wassner A., 2017; Núñez A. et al., 2017; Peters C.
et al., 2018; Prezioso G. et al., 2018; Leung A., Leung A., 2019).
В России скрининг проводится на четвертые сутки жизни у до-
ношенных новорожденных и на седьмые сутки — у недоношенных.
При выявлении в процессе скрининга повышенного уровня тире-
отропного гормона ребенку незамедлительно проводится повтор-
ное, более детальное исследование ТТГ и тиреоидных гормонов,
значения которых при врожденном тиреоидизме ниже 10 мМЕ/л.
При подтверждении диагноза назначается превентивное лечение
препаратами тироксина или левотироксина в дозе 10—15 мкг/кг
в день на протяжении не менее 3 лет. Дети, которым начато лечение
до 21‑го дня жизни, не отстают в развитии от здоровых сверстников.
Сообщают, что до реализации нацио­нальных программ скринин-
га новорожденных во всем мире от 8 до 27 % детей с врожденным
гипотиреозом имели IQ ниже 70. В настоящее время этот процент
близок к нулю в странах, где внедрена эта программа. Однако, не-
смотря на программы скрининга, когнитивные нарушения у школь-
ников и подростков с врожденным гипотиреозом все еще наблюда-
ются, что отражается в более низких показателях, в когнитивных,
языковых и грубых моторных оценках, рецептивном общении, экс-
прессивной коммуникации, мелкой моторике и грубых моторных
навыках по сравнению со здоровыми детьми.

361
 Сообщается, что в запущенных случаях, когда скрининг прове-
ден не был (домашние роды, ранняя выписка из родильного дома)
и лечение не было вовремя назначено, дети отстают в развитии,
имеют задержку речи и интеллекта. Поэтому небольшое количество
пациентов с легкой когнитивной задержкой или с низким уров-
нем успешности обучения в школе сохраняется и после начала эры
скрининга. При этом у них снижен IQ. Среди этой категории есть
и дети, рожденные с низкой и очень низкой массой тела, у которых
при скрининге уровень ТТГ не повышен из-за того, что механиз-
мы гипофизарной регуляции у них формируются позже, поэтому
у этих детей необходимо проводить повторную оценку уровня ТТГ,
Т3 и Т4 в крови. Также малоуспешным является лечение у детей
с тяжелой формой врожденного гипотиреоза, т. е. при наличии дис-
генезии или дисгормоногенезии.
Отмечают, что после того, как скрининг новорожденных прак-
тически искоренил умственную отсталость из-за тяжелого врож-
денного гипотиреоза, более строгие стратегии скрининга привели
к увеличению выявления умеренного врожденного гипотиреоза.
Но в этом отношении пока много неясного, в том числе относи-
тельно лечения левотироксином. При этом выявлена еще одна про-
блема — повышение в последние десятилетия частоты врожденного
гипотиреоза, причины чего остаются неясными, но предполагается,
что в основе лежат мутации генов, принимающих участие в разви-
тии щитовидной железы.
Чтобы понять причины и механизм развития интеллектуальной
инвалидности под влиянием гипотиреоза, рассмотрим современ-
ные сведения о тиреоидных гормонах, их роли в развитии мозга
во внутриутробном периоде, на постнатальных этапах и в реализа-
ции когнитивных функций взрослого человека.
Тиреоидные гормоны (общие сведения). Сообщают
(Stepien B., Huttner W., 2019), что синтез тиреоидных гормонов (ТГ,
или Т3  и Т4) и орган, продуцирующих их, т. е. щитовидная желе-
за, в эволюции возникли почти 550 млн лет назад. Эти гормоны
имеют решающее значение, как для развития, так и для взрослой
жизни, т. к. они регулируют дифференцировку тканей, созревание
и метаболические функции. Хотя попытки лечить зоб (разрастание
щитовидной железы) с помощью продуктов, богатых йодом, были
предприняты еще в древности, но значение йода и гормонов щито-
видной железы было осознано с научной точки зрения только в кон-
це XIX в. Тогда для лечения микседемы (слизистый отек) впервые
была опробована инъекция экстракта щитовидной железы. В на-
чале XX в. была определена природа ТГ и доказана необходимость
йода для синтеза ТГ.
Известно (Hernandez A., Stohn J., 2018; Löf C. et al., 2018;
Prezioso G. et al., 2018; Stepien B., Huttner W., 2019), что у млекопита-

362
ющих щитовидная железа секретирует два йодсодержащих гормона
(рис. 7.1): 3,3’,5-трийодтиронин (Т3) и 3’,5’,3,5-тетрайод-L-тиронин
(Т4, или тироксин). Эти гормоны образуются под действием фер-
мента йодид-пероксидазы, которая присоединяет соответственно
три или четыре иона йода к остаткам тирозина в высокомолеку-
лярном белке тиреоглобулине, образуя либо трийодтиронин (Т3),
либо тетрайодтиронин (Т4, или тироксин). Этот процесс происхо-
дит внутри фолликула щитовидной железы. Поглощение йода щи-
товидной железой и тем самым интенсивность синтеза ТГ регули-
руется тиреотропным гормоном (ТТГ, или TSH) гипофиза, который
связывается со своим рецептором (TSHR), находящимся на по-
верхности тиреоцитов. Этот рецептор является представителем
семейства рецепторов, ассоциированных с G-белком, в том числе
с Gs- и Gq/11‑белками. Когда возникает необходимость пополнить
запасы ТГ в крови, тиреоглобулин подвергается эндоцитозу, т. е. по-
гружается внутрь клетки, где расщепляется лизосомальными фер-
ментами до трийодтиронина (T3, активный гормон) и тироксина
(T4), который, по сути, является прогормоном. Оба гормона посту-
пают в кровь, где они взаимодействуют с тироксинсвязывающими
глобулинами (ТСГ), а также с альбуминами и липопротеинами,
и в таком виде транспортируются к органам-мишеням, в том числе
к мозгу, проходя через специфические мембранные барьеры.
При этом трийодтиронин (Т3), обладающий высоким сродством
к ядерным тиреоидным рецепторам (TR), взаимодействует с эти-
ми рецепторами, после чего, подобно другим транскрипционным
факторам, регулирует экспрессию ряда генов. Кроме того, он может
взаимодействовать с мембранными рецепторами, в том числе ассо-
циированными с G-белком, оказывая негеномный эффект.
I I
3 3
HO O CH2 CH CООH
5 5
I I NH2
3,5,3,5-Тетрайодтиронин (Т4)
I I
HO O CH2 CH CООH
I NH2
3,5,3-Трийодтиронин (Т3)
I I
HO O CH2 CH CООH
I NH2
3,3,5-Трийодтиронин (реверсивный)

Рис. 7.1. Формулы Т3 и Т4

363
 Тетрайодтиронин, или тироксин, или Т4, является основным
(2/3) продуктом секреции щитовидной железы. Он имеет низкое
сродство к ядерным ТГ-рецепторам (TR). В органах-мишенях этот
прогормон под влиянием ферментов дейодиназы Dio1 и, особенно,
Dio2 превращается в Т3, который и оказывает физио­логическое дей-
ствие. Кроме того, Т4 может оказывать негеномный эффект, взаи-
модействуя с мембранными рецепторами (Stepien B., Huttner W.,
2019). В щитовидной железе и в тканях-мишенях имеются три
фермента, метаболизирующие Т3 и Т4, это селеноцистеинсодержа-
щие йодтиронин-дейодиназы (Hernandez A., Stohn J., 2018; Liu Y.,
Brent G., 2018; Prezioso G. et al., 2018; Stepien B., Huttner W., 2019).
Эти металлопротеазы представлены в виде Dio1, Dio2 и Dio3.
Dio1 (йодтиронин-дейодиназа I типа) удаляет йод либо с вну-
треннего кольца (IRD) тироксина, превращая Т4 в неактивный
метаболит, либо удаляет йод с внешнего кольца (ORD) тирокси-
на, благодаря чему Т4 превращается в Т3, т. е. в активный гормон.
Dio2 (йодтиронин-дейодиназа II типа) удаляет йод с внешнего коль-
ца Т4, превращая его в Т3, т. е. в активную форму Т3. Dio3 (йодти-
ронин-дейодиназа III типа, или тироксин-5-дейодиназа) удаляет йод
с внутреннего кольца (IRD) T4, превращая его в метаболит, а так-
же она передвигает йод в другое положение на Т3, что делает его
неактивным за счет превращения либо в 3,3,5-трийодтиронин (об-
ратный T3, rT3), либо в 3,3-дийодтиронин (3,3-T2). Таким образом,
Dio3 метаболизирует оба гормона (Т3 и Т4), в то время как Dio1
и особенно Dio2 превращают Т4 в Т3, т. е. в активную форму гормо-
на. Dio2 преимущественно экспрессируется в астроцитах, а Dio3 —
в нейронах (Hernandez A., Stohn J., 2018).
Тиреоидные гормоны подвергаются и другим видам метаболи-
зирования, в том числе за счет их декарбоксилирования, дезамини-
рования, сульфатирования и глюкуронидации. Часть метаболитов
(например, реверсивный rT3, йодтироуксусные кислоты) могут про-
являть био­логические эффекты (Stepien B., Huttner W., 2019).
Защитная роль йодиназы Dio3. Особого внимания заслуживают
сведения о Dio3 (Hernandez A., Stohn J., 2018). Эта йодиназа инакти-
вирует Т3 и Т4. Она широко присутствует в развивающемся и взрос-
лом мозге, где ограничивает доступность ТГ. Дефицит Dio3 у мышей
приводит к множеству нарушений развития нервной системы и по-
ведения. Это указывает на то, что Dio3 предотвращает токсическое
влияние высоких концентраций Т3 на нейроны мозга. Сильная экс-
прессия Dio3 в развивающемся и зрелом мозге подтверждает важ-
ную роль этого фермента в предотвращении неврологических на-
рушений, вызванных чрезмерным действием Т3 в мозге.
Ген белка Dio3 является одним из немногих генов, подвергаю-
щихся геномному импринтингу, т. е. эпигенетическому феномену,
участвующему в регуляции экспрессии аллельного гена в зависимо-

364
сти от происхождения родительского аллеля. Его паттерн аллельной
экспрессии варьирует в разных областях мозга. Во время развития
возникает дополнительный контроль для обеспечения определен-
ных уровней действия Т3 в ЦНС. Эпигенетическая природа меха-
низмов, управляющих геномным импринтингом Dio3, объясняет
высокую зависимость эффектов Т3 от введения каких-либо фарма-
кологических препаратов или от воздействия неблагоприятных эко-
логических факторов.
В опытах на мышах показано, что Dio3 экспрессирована в эмбрио­
нальных стволовых клетках, а также в плаценте и в материнской де-
цидуальной ткани, которая окружает эмбрион после имплантации.
Это означает, что Dio3 ограничивает действие ТГ в период ранне-
го развития плода. В ЦНС у мышей Dio3 высоко экспрессирована
на протяжении всей внутриутробной и ранней постнатальной жиз-
ни, но степень экспрессии Dio3 зависит от региона мозга и этапа
беременности.
Так, известно, что на этапе развития мозга активность Dio3 от-
носительно высока в мозжечке, заднем мозге, мосте и мозговом ве-
ществе, но снижена в этих областях в конце неонатального периода
и у взрослых. Напротив, высокая активность Dio3 в развивающемся
мозге характерна для обонятельной луковицы, для коры головного
мозга, гиппокампа, таламуса, гипоталамуса и полосатого тела и она
сохраняется высокой у взрослых мышей, а в коре головного мозга
и гиппокампе даже возрастает. Таким образом, Dio3 влияет на пере-
дачу сигналов ТГ в широких областях развивающегося и взрослого
мозга, защищая нервные процессы от несвоевременного или чрез-
мерного действия Т3, и, в конечном итоге, обеспечивая нормаль-
ную функцию ЦНС в зрелом возрасте.
Важность Dio3 для ЦНС подтверждается наблюдениями на мы-
шах, несущих мутацию, при которой Dio3 не обладает активно-
стью. Такие мыши имеют множество неврологических нарушений.
Во взрослом состоянии у таких мышей снижена продукция оксито-
цина и аргинин-вазопрессина в сыворотке крови, нарушено соци-
альное и сексуальное поведение, нарушены слух, зрение, обоняние.
Косвенно это указывает на токсичность высоких концентраций Т3.
Транспорт ТГ от матери к плоду. Сообщают (Hernandez A.,
Stohn J., 2018; LiuY., Brent G., 2018; Prezioso G. et al., 2018; Stepien B.,
Huttner W., 2019), что ТГ от матери к плоду активно переносятся
через тканевые барьеры, включая плаценту, ГЭБ и клетки-мишени
(рис. 7.2). Для перехода ТГ они должны быть освобождены от бел-
ков-носителей и быть захвачены белками-транспортерами ТГ. Среди
них: монокарбоксилатные транспортеры (MCT 8 и 10), полипепти-
ды-переносчики органических аниононосителей (OATP), Na+/тау-
рохолат, котранспортный полипептид NTCP, гетеродимерные члены
переносчика аминокислот (HAT/L-тип) и переносчики ароматиче-

365
ских и крупных аминокислот с разветвленной цепью (LAT1 и LAT2).
Из них наиболее важную роль для развития мозга играют транс-
портеры MCT8 и OATP1C1. Сообщают, что у людей генетическое
нарушение в функции MCT8 приводит к синдрому Аллана — Херн-
дона — Дадли. Он сопровождается тяжелым гипотиреозом, при ко-
тором формируются тяжелые двигательные и когнитивные дефек-
ты, подобные тем, которые наблюдаются при кретинизме.
Первым важным барьером для материнских ТГ является плацен-
та, которая дозирует количество поступающих к плоду молекул ТГ.
Это ограничение реализует плацентарная дейодиназа Dio3, которая
метаболизирует оба ТГ, но особенно интенсивно Т3. То есть пла-
центарный фильтр пропускает к плоду преимущественно Т4, т. к.
Т3 для ряда структур мозга является токсичным. После прохожде-
ния плаценты ТГ доставляются в мозг либо через ГЭБ, либо через
спинномозговую жидкость. Эндотелиальные клетки капилляров
мозга и хороидального сплетения экспрессируют транспортеры
и ТГ‑модифицирующие ферменты, контролирующие вход ТГ в мозг.
Эндотелий Микроглиоцит
МСТ10
LAT1-2
ОАТР2b1
Т3
Нейрон
МСТ8 Т3
Т3 Т2
ОАТР1a4 Т4 D3
Т4 МСТ8
Олигодендроцит
ОАТР2c1 МСТ8
ОАТР2a3 LAT1-2
LAT1-2 LAT1-2 ОАТР2c1
ОАТР2a1
Астроцит ОАТР2и1

Т4 Т3 Таницит
ОАТР1c1
D2
МСТ8
ОАТР2c1 Т4 Т3
Спинно-мозговая
Кровяное жидкость
русло
Рис. 7.2. Транспорт ТГ в мозг через кровь и ликвор
(модифицированная схема Prezioso G. et al., 2018):
ATP1a3, OATP1a4, OATP3a1, OATP2b1, OATP1c1, MCT8, MCT10 —
транспортеры Т3 и Т4; LAT-1, LAT-2 — переносчики аминокислот; D2, D3 —
дейодиназы 2-го и 3-го типа; Т2 — дийодтриронин; Т3 — трийодтиронин;
Т4 — тетрайодтиронин (тироксин)

Механизмы действия ТГ на мозг. Сообщают (Fanibunda S. et al.,

2018; Hernandez A., Stohn J., 2018; Liu Y., Brent G., 2018; Prezioso G.
et al., 2018; Salazar P. et al., 2019; Stepien B., Huttner W., 2019), что

366
ТГ реализуют свое влияние на нейроны геномно и негеномно. Ге-
номный путь начинается с активации ДНК-связывающих ядерных
рецепторов ТГ (ТНR). Они представлены двумя типами: ТНR-альфа
и THR-бета. Для каждого вида имеются изоформы (ТНR-альфа1,
ТНR-бета1, ТНR-бета2, ТНR-бета3). Экспрессия этих рецепторов
специфична для разных отделов мозга. Эти рецепторы чувстви-
тельны к Т3. Чувствительность же к Т4 в 10 раз ниже. Комплексы
«ТНR + Т3» или «ТНR + Т4» связываются с определенными участка-
ми ДНК, которые называются «ответные элементы», или TRE. Этой
связи способствует белок коактиватор. Ответные элементы (TRE)
находятся в промоторной области регулируемых генов.
Полагают, что ТГ регулируют примерно 700 различных генов,
часть из которых имеет прямое отношение к функционирова-
нию нейронов, например, гены транскрипционных факторов mx1
и Tbr1, ген нейрогранина, гены белков цитоскелета и другие. Сво-
бодные ядерные рецепторы (апорецепторы, т. е. без гормона) мо-
гут взаимодействовать с ДНК и вызывать репрессию регулируемого
гена, а T3, связываясь с таким рецептором, снимает эту репрессию
и индуцирует экспрессию гена.
Ядерные рецепторы TR-альфа1 являются основной изоформой,
экспрессируемой в нейронах на ранних этапах внутриутробного
развития. На более поздних этапах и постнатально экспрессируются
TR-бета-рецепторы, которые необходимы для развития полосатого
тела, мозжечка, а также для развития улитки и сетчатки. Показа-
но, что определенные конкретные типы клеток экспрессируют ис-
ключительно либо рецепторы TR-альфа, либо рецепторы TR-бета.
Мутации генов этих рецепторов приводят к нарушению сенсорных
функций, внимания, эмоций и памяти, но выраженность этих на-
рушений ниже, чем при гипотиреозе.
Считается (Calzà L. et al., 2018; Das M. et al., 2018; Fanibunda S.
et al., 2018; Ghassabian A., Trasande L., 2018; Hernandez A., Stohn J.,
2018; Liu Y., Brent G., 2018; Miranda A., Sousa N., 2018; Noda M., 2018;
Leung A., Leung A., 2019; Salazar P. et al., 2019; Stepien B., Huttner W.,
2019), что при активации ядерных TR-рецепторов под влиянием
Т3 происходит транскрипция генов белков, запускающих пролифе-
рацию, дифференцировку и созревание нейронов и их миграцию,
миелинизацию, развитие синапсов, дендритов и аксонов. Подчер-
кивается, что ТГ играют важную роль в регуляции развития и диф-
ференцировки не только нейронов, но и нейроглии, в том числе они
важны для дифференциации астроцитов и олигодендроцитов и для
развития микроглии. В частности, астроциты, которые составляют
около половины глиальных клеток, обычно претерпевают суще-
ственные изменения во время развития под влиянием Т3, что чрез-
вычайно важно для правильного развития мозга.

367
 Влияние ТГ на развитие нейронов происходит на протяжении
всей жизни — от раннего эмбриогенеза до нейрогенеза в мозге
взрослого человека, но особенно важным является влияние ТГ в пер-
вые три года жизни. У взрослых ТГ усиливает образование нейронов
в нейрогенных нишах, т. е. субгранулярной зоне (SGZ) гиппокампа
и в субвентрикулярной зоне (SVZ) боковых желудочков и способ-
ствует восстановлению структуры мозга, в том числе миелинизации
после ее повреждения. Поэтому нарушение механизмов, контроли-
рующих действие ТГ, приводит к множеству неврологических на-
рушений, влияя на цитоархитектуру мозга, двигательные, когни-
тивные и сенсорные функции и поведение. В частности, наиболее
существенно нарушается процесс миелинизации и ремиелиниза-
ции, т. к. ингибирован процесс созревания клеток-предшественни-
ков олигодендроцитов, ответственных за миелинизацию. Снижение
уровня Т4 в ранний период созревания мозга приводит к наруше-
нию формирования речи и невербальных когнитивных процессов.
Негеномные, или срочные, эффекты ТГ. Полагают (Davis P.
et al., 2018; Prezioso G. et al., 2018; Salazar P. et al., 2019; Stepien B.,
Huttner W., 2019), что негеномные эффекты состоят в регуляции по-
лимеризации актина, в регуляции Dio2-активности, ионного транс-
порта, запуска сигнального пути «Akt/протеинкиназа В/mTOR»,
в регуляции метаболизма жирных кислот, в регуляции пролифе-
рации и выживания клеток, в регуляции активности митохондрий
и клеточного актина.
Негеномные эффекты ТГ реализуются с участием тиреоидных
мембранных рецепторов, в роли которых выступают:
1) мембранный интегрин av-бета3;
2) усеченный ядерный рецептор TR-альфа1, который получил
название p30 TR-альфа1;
3) цитоплазматические белки, в том числе кетиминредуктаза,
пируваткиназа и ядерный рецептор TR-бета;
4) митохондриальная изоформа ядерного рецептора TR-альфа;
5) усеченная изоформа ядерного рецептора TR-альфа, предна-
значенная для регуляции состояния клеточного актина.
В частности, интегрин av-бета 3  предпочтительно связывает
T4 и активирует сигнальный MAPK-каскад. Эта активация способ-
ствует пролиферации стволовых клеток-предшественников в не-
окортексе, а за пределами ЦНС она индуцирует ангиогенез и про-
лиферацию остеобластов и различных раковых клеток. Активация
мембранного рецептора p30 TR-альфа1  происходит под влиянием
Т3, что приводит к изменению функций клеток костной ткани. Важ-
но, что отдельные негеномные эффекты, возникающие на плазма-
тической мембране, могут изменять состояние и функцию ядерных
тиреоидных рецепторов, т. е. TR-альфа и TR-бета. Однако роль неге-

368
номного влияния ТГ на процессы созревания и функционирования
мозга пока не ясна.
Участие тиреоидных гормонов в развитии мозга во внутриу-
тробном периоде. Сообщают (Calza L. et al., 2018; Fanibunda S. et al.,
2018; Noda M., 2018; Prezioso G. et al., 2018; Stepien B., Huttner W.,
2019), что имеется два основных периода внутриутробного развития
у человека и у плацентарных млекопитающих в отношении произ-
водства и доставки ТГ в нервную систему плода. В начале развития
эмбрион полагается исключительно на материнский источник ТГ.
У человеческого плода щитовидная железа развивается рано (из пе-
редней области зародышевой кишки), но интенсивная продукция
ТГ начинается лишь с середины беременности, т. е. после 20 недель
и уровень их становится таким же высоким, как у взрослого, судя
по концентрации свободных ТГ в пуповиной крови и в амниотиче-
ской жидкости. Преимущественно, щитовидная железа плода секре-
тирует Т4, который локально (в мозге, в том числе) превращается
в Т3. Именно Т3 оказывает физио­логическое действие.
Итак, в 1-м триместре беременности источником ТГ является
мать, а во 2-м и 3-ем триместрах источником ТГ являются и мать,
и плод. В целом, в соответствии с потребностью плода, общий уро-
вень T4 и T3 матери повышается в течение 1-го триместра и оста-
ется на этом уровне до конца беременности. Если плод не способен
вырабатывать ТГ, например по причине отсутствия щитовидной же-
лезы (агенез железы), то материнские ТГ в значительной степени
способны компенсировать отсутствие секреции плодовых ТГ.
Гипотиреоз и его влияние на развитие мозга плода и ново-
рожденного. Сообщают (Hernandez A., Stohn J., 2018; Miranda A.,
Sousa N., 2018; Prezioso G. et al., 2018; Salazar P. et al., 2019; Stepien B.,
Huttner W., 2019), что недостаточная доставка ТГ (в том числе из-
за низкого содержания йода в организме матери) к мозгу плода
в период, когда плод еще не способен синтезировать собственные
ТГ (т. е. до 20 недели) приводит к задержке развития нервной си-
стемы и к формированию глубоких нарушений сенсорных, мотор-
ных и когнитивных функций. В этот период в норме происходит
пролиферация нейронных предшественников и миграция нейро-
нов в неокортекс, гиппокамп и в медиальное возвышение. Поэто-
му при низком уровне материнских ТГ эти процессы нарушаются.
В частности, у плода человека корковый нейрогенез происходит
между 5-й и 20-й неделями беременности (у крыс это соответствует
12—18-му дню беременности). При этом нейроны коры образуют-
ся из клеток-предшественников, находящихся в субвентрикулярной
зоне, и эти клетки мигрируют в основном вдоль радиальных глиаль-
ных волокон, благодаря чему формируется 6-слойная кортикальная
пластинка.

369
 Нарушение этого процесса приводит к дефектам в морфологии
и функции коры. Даже мягкая или временная материнская гипоти-
роксинемия во время нейрогенеза замедляет развитие коры, а пото-
му даже небольшие отклонения от необходимого уровня Т4 в крови
негативно отражаются на развитии мозга. Иначе говоря, уровень
Т4 в сыворотке крови матери в первом триместре беременности
является основной детерминантой постнатального психомоторно-
го развития. Поэтому при мониторинге развития мозга очень важ-
на информация об уровне Т4 в крови, возможно, это даже важнее
определения уровня ТТГ.
В опытах на крысах подтверждено, что индуцированный ма-
теринский гипотиреоз (гипотироксинемия) нарушает миграцию
нейронов и организацию соматосенсорной коры, гиппокампа
и мозжечка, нарушает созревание астроцитов и дифференцировку
олигодендроцитов, процесс миелинизации, что снижает, в том чис-
ле, объем мозолистого тела. Эти изменения необратимы, даже если
после рождения вводить тироксин. У человека, на фоне нормальной
материнской продукции ТГ после 20 недель даже если плод не про-
дуцирует ТГ, или продуцирует ТГ, но в малом количестве (по при-
чине врожденного гипотиреоза), то на развитие мозга это не будет
негативно влиять, т. к. материнский ТГ будет компенсировать дефи-
цит плодовых ТГ. Однако после рождения (при отсутствии лечения)
у детей с врожденным гипотиреозом будет развиваться кретинизм.
Если же врожденный гипотиреоз плода сопровождается гипотире-
озом матери, то в отсутствии компенсации со стороны матери бу-
дут нарушаться все структурные перестройки мозга, происходящие
в норме с 20-й по 40-ю неделю. Это негативно отразится на таких
процессах как нейрогенез, глиогенез, миграция нейронов, рост ак-
сонов, ветвление дендритов, синаптогенез, ранняя миелинизация,
дифференцировка астроцитов и нейронов в гиппокампе, дифферен-
цировка олигодендроцитов, развитие тормозных нейронов, уста-
новление кортикоспинального контроля.
На постнатальном этапе происходят такие процессы, как раз-
витие пирамидных нейронов коры, гранулярных клеток гиппокам-
па и мозжечка, клеток Пуркинье, клеточная миграция, глиогенез
и миелинизация. Все эти процессы контролируются исключительно
ТГ новорожденного. При нелеченном врожденном гипотиреозе эти
процессы нарушаются.
Важно подчеркнуть, что к мозгу плода ТГ всегда доставляются
в виде Т4, который локально (под влиянием йодиназ Dio1 и Dio2)
превращается в Т3 и тем самым оказывает физио­логические дей-
ствие, в то время как к другим органам ТГ доставляется в виде Т3.
Косвенно это означает, что высокий уровень Т3 для мозга токси-
чен. Поэтому во избежание этого Т3 повышает экспрессию йоди-

370
назы Dio3, которая будет уменьшать содержание Т3, подвергая
его метаболизму. Таким образом, баланс активности Dio2/Dio3
обеспечивает важный механизм регулирования уровня активного
T3 в мозге для защиты от его токсического действия. Установлено,
что оба эти фермента, т. е. Dio2 и Dio3 присутствуют в мозге плода
уже с 1-го триместра.
Итак, фетальный и перинатальный дефицит ТГ, обусловленный
гипотиреозом матери, или врожденным гипотиреозом плода, либо
дефицитом йода, имеет резкое отрицательное влияние на развитие
мозга, затрагивая несколько его регионов, в том числе кору голов-
ного мозга, гиппокамп, миндалину, базальные ганглии, а также
двигательные нейроны, улитку, сетчатку и межрегио­нальные связи.
Гипотиреоз нарушает связи между полушариями, которые проходят
через мозолистое тело, нарушает клеточный цикл, повышает апоп-
тоз, уменьшает пулы предшественников, индуцирует дефекты ней-
рональной дифференцировки, снижает толщину коры, уменьшает
число нейронов в коре.
Влияние ТГ на когнитивные процессы у взрослых. Сообщают
(Fanibunda S. et al., 2018; Hernandez A., Stohn J., 2018; Liu Y., Brent G.,
2018; Noda M., 2018), что Т3 и его предшественник Т4 играют важ-
ную роль в реализации когнитивных процессов у взрослых, т. е.
в условиях полностью созревшего мозга. Прежде всего, Т3 и Т4 под-
держивают нейрогенез, который совершается на протяжении всей
жизни человека и животных. Так, сообщается, что Т3 способствует
развитию стволовых клеток-предшественников в нейрогенных ни-
шах взрослых, в том числе в субгранулярной зоне (SGZ) гиппокам-
па и субвентрикулярной зоне (SVZ) боковых желудочков. При этом
Т3, активируя ядерные рецепторы TR-альфа1, ускоряет выход нерв-
ных стволовых клеток из клеточного цикла, повышает их выживае-
мость и способствует их дифференцировке — во-первых. Во-вторых,
Т3 и Т4 способствуют восстановлению и регенерации нейронов по-
сле повреждения головного мозга. В-третьих, в мозге взрослого че-
ловека Т3 влияет на морфологию глиальных клеток и их функцию,
что улучшает взаимодействие нейронов с глией. Т3 влияет на ми-
кроглию, повышая ее миграцию и фагоцитарную активность, по-
этому при низком уровне Т3 может нарушаться функция нейронов
и глии, следствием чего являются психические расстройства.
Гипотиреоз у взрослых. Сообщают (Remaud S. et al., 2014), что
гипотиреоз у взрослых уменьшает размеры гиппокампа, уменьшает
(почти на 30 %) количество вновь образованных нейробластов в зуб-
чатой извилине и снижает ее функцию, что проявляется в ухудше-
нии памяти, в формировании депрессии, тревожности и деменции.
Это, вероятно, связано с нарушением нейрогенеза в нейрогенных
нишах. Гипотиреоз у взрослых вызывает дисфункцию серотонинер-

371
гической и норадренергической систем, что способствует развитию
депрессии. При назначении Т4 все эти симптомы частично умень-
шаются.
Негативное влияние избытка ТГ. Считается, что повышенное
содержание Т3 может негативно влиять на когнитивные процессы,
хотя при высокой активности Dio3, т. е. дейодиназы 3 типа, экс-
прессия которой существенно повышена в развивающемся и зрелом
мозге, накопления избыточного количества Т3 не должно быть.
Действительно, избыточное содержание Т3 у взрослых нокаут-
ных (по гену дейодиазы 3) крыс снижает продукцию окситоцина
и аргинин-вазопрессина в сыворотке крови, что уменьшает соци-
альное и сексуальное взаимодействие крыс, а у развивающихся
крысят приводит к глухоте (из-за нарушения созревания улитки),
к слепоте (из-за гибели палочек и колбочек) и к потере обоняния
(Hernandez A., Stohn J., 2018).
Моделирование гипотиреоза. Сообщают (Löf C. et al., 2018;
Prezioso G. et al., 2018; Richard S. et al., 2018; Stepien B., Huttner W.,
2019), что человеческий кретинизм можно моделировать на грызу-
нах. Помимо крыс широко используются генномодифицированные
мыши, которые позволяют оценить роль различных компонентов
ТГ-системы, в том числе транспортеров, ядерных рецепторов и дей-
одиназ. Особый интерес представляют данные по моделированию
гипотиреоза на лягушках, т. к. у них отсутствуют гормональные
влияния на эмбрионы со стороны матери. У лягушек, как и у че-
ловека, такие же изоформы ядерных рецепторов, ко-рецепторы
и ко-активаторы, а также TRE в ДНК, мембранные транспортеры
ТГ и дейодиназы D1, D2 и D3, а ТГ играют важную роль в формиро-
вании мозга лягушки. В качестве модели также используют эмбри-
оны курицы, т. к. они позволяют изучить транспорт ТГ через ГЭБ.
Данные современной литературы, представленные в этом раз-
деле, позволяют предположить, что наличие у матери во время бе-
ременности гипоксии, плацентарной недостаточности, гипертони-
ческой болезни, генитальных инфекций, гестоза, анемии и других
акушерских осложнений может снижать продукцию Т3 и Т4 ма-
терью и плодом и тем самым негативно влиять на процессы со-
зревания мозга плода, что, как показано нами (Трухина С. И. и со-
авт., 2017, 2018), снижает когнитивные способности ребенка, судя
по успешности его образовательной деятельности с 1 по 11 класс
общеобразовательной школы в сравнении со сверстниками, вына-
шивание которых происходило без акушерских осложнений. Эти
различия особенно характерны для лиц мужского пола. Если наша
гипотеза верна, то она открывает новый путь в повышении когни-
тивных способностей детей, внутриутробный период развития кото-
рых протекал на фоне акушерских осложнений.

372
 7.9. Фенилкетонурия
Сообщается (Jaffe E., 2017; Sumaily K., Mujamammi A., 2017;
Sumánszki C. et al., 2017; van Wegberg A. et al., 2017), что фенилкето-
нурия (ФКУ) — это наследственное аутосомно-рецессивное заболе-
вание, при котором имеются дефекты обоих аллелей гена фенила-
ланингидроксилазы, расположенного в хромосоме 12. В результате
этих дефектов L-фенилаланин не превращается в печени и почках
в тирозин, а метаболизируется в фениллактат и в фенилацетилглу-
тамин. При этом концентрация фенилаланина в крови достигает
600 мкмоль/л и более, что значительно выше нормы, которая обыч-
но составляет 120 мкмоль/л. Поэтому фенилаланин и продукты его
метаболизма появляются в моче, что отражает название болезни.
Избыточное количество фенилаланина и продуктов его мета-
болизма оказывает токсическое действие на нейроны и глиальные
клетки мозга. В частности (рис. 7.3), после рождения ребенка, т. е.
вне защитных механизмов матери эти метаболиты активируют пе-
рекисное окисление липидов в нейронах, индуцируют их апоптоз
(за счет активации RhoA-сигнального пути), ингибируют экспрес-
сию гена мозгового нейротрофического фактора (BDNF), снижа-
ют активность внеклеточной сигнал-регулируемой киназы (ERK)
и протеинкиназы Akt, повреждают миелин, снижают синтез раз-
личных белков, уменьшают эффективность глутаматергической
системы, ингибируют тирозингидроксилазу и триптофангидрокси-
лазу, что уменьшает образование катехоламинов, дофамина, серо-
тонина и йодсодержащих гормонов щитовидной железы (Т3 и Т4).
Все это приводит у нелеченных пациентов к задержке физического
и умственного развития, т. е. к формированию интеллектуальной
инвалидности, что проявляется в виде глубокой и необратимой оли-
гофрении.
Морфологические изменения проявляются атрофией коры, нару-
шением миелинизации и синаптогенеза, снижением образования
дендритов. Почти у всех нелеченных пациентов с ФКУ наблюдает-
ся нарушение поведения (включая агрессивность), беспокойство,
гиперактивность, бесцельные движения, социальная абстиненция,
стереотипия, эпилепсия, нарушения походки и тики, гиперрефлек-
сия, признаки паркинсонизма, пирамидные признаки, спастич-
ность конечностей и тремор.
ФКУ протекает в трех вариантах. Основной вариант — это опи-
санная выше классическая форма, при которой фенилаланингидрок-
силаза полностью неактивна. Частота этой формы варьирует в за-
висимости от этнической принадлежности. Например, в США она
встречается с частотой 1 : 50 000, а в Турции — 1 : 2600, а в среднем
обычно фигурирует число 1 : 10 000.

373
 Гематоэнцефалический

374
барьер
Печень Кровь Мозг Сокращается:
1. Глутаматергическая
синаптическая передача
2. Активность пируваткиназы
LAT1
3. Активность HMG-CoA
Фенилаланин Фенилаланин Фенилаланин

Концентрация Концентрация Концентрация Повреждение:

Миелин (повреждение
белого вещества)
ВН4 РАН
Ингибируется:
Триптофан- и тирозин-гидроксилаза
Тирозин

LAT1 Снижается:
и нейропсихологические дисфункции

1. Синтез протеинов
LNAA LNAA 2. Синтез нейротрансмиттеров
Когнитивные деффекты, нейрофизиологические

↓ Триптофан → ↓ Cepoтонин
(уровень в норме) Концентрация ↓ Тирозин → ↓ Дофамин

Рис. 7.3. Патофизиология фенилкетонурии (ФКУ) — потенциальные механизмы нейрокогнитивного нарушения

при высоких концентрациях фенилаланина:
PAH — фенилаланингидроксилаза; LNAA — большие нейтральные аминокислоты; LAT1 — транспортер аминокислот L-типа;
BH4 — тетрагидробиоптерин; HMG-CoA — 3-гидрокси-3-метилглутарил-кофермент A (по van Wegberg A. et al., 2017 с изм.)
 Помимо этой тяжелой формы есть две более легкие формы ФКУ.
Одна из них обусловлена тем, что активность фенилаланингидрок-
силазы частично сохранена. В этом случае наблюдается гиперфени-
лаланинемия, но без фенилкетонурии, т. е. избыток фенилаланина
таков, что он успевает метаболизироваться почками и по этой при-
чине не поступает в мочу. Другой вариант ФКУ связан с мутацией
гена белков, метаболизирующих тетрагидробиоптерин (H4БП или
BH4), который синтезируется преимущественно в печени и является
ко-фактором для таких ферментов как фенилаланингидроксилаза,
тирозингидроксилаза, триптофангидроксилаза и NO-синтаза. Для
этой патологии характерна задержка умственного и физического
развития, центральная гипотония и периферическая спастичность,
а клинические особенности ее определяются тем ферментом, дис-
функция которого наиболее выражена.
Принципы лечения ФКУ. Основным методом лечения ФКУ яв-
ляется диетическое питание, основанное на исключении продук-
тов, содержащих фенилаланин (молоко, сыр, творог, яйца, лесной
орех, рис, арахис, авокадо, бананы, фасоль, миндаль, сельдь соле-
ная, семена кунжута, семена тыквы) при дополнительном введении
витаминов D и B2  (Al Hafid N., Christodoulou J., 2015; Blau N., 2016;
Jaffe E., 2017; Sumaily K., Mujamammi A., 2017; Sumánszki C. et al.,
2017; van Wegberg A. et al., 2017). Используют смеси аминокислот
с разветвленной цепью (валин, лейцин, изолейцин, тирозин, трип-
тофан, треонин, метионин, гистидин), которые конкурентно бло-
кируют транспорт фенилаланина, а также тетрагидробиоптерин
(H4БП) или его аналог (сапропроптерина дихлорид) для усиления
остаточной активности фенилаланингидроксилазы. В перспективе
использование методов генной терапии, т. е. замена «порочного»
гена фенилаланингидролазы на «правильный» ген.
Скрининг на ФКУ. Как и в отношении кретинизма, во многих
странах предусмотрен скрининг новорожденных на предмет нали-
чия ФКУ, который рекомендуется проводить в первые 24—72 часа
после рождения (Jaffe E., 2017; Sumaily K., Mujamammi A., 2017;
Sumánszki C. et al., 2017; van Wegberg A. et al., 2017). При подтверж-
дении диагноза новорожденного переводят на диету с низким
содержанием фенилаланина (оптимальный вариант — ребенка
переводят в специализированный метаболический центр). В по-
следующем диету модулируют (с учетом возраста), но в целом со-
храняют до 12 лет. При этом проводится периодический контроль
за уровнем фенилаланина в крови, не позволяя ему повышать-
ся выше 600 мкмоль/л. Европейское общество фенилкетонурии
(ESPKU) рекомендует начать лечение не позже 10-го дня после рож-
дения. Каждые 4 недели задержки начала лечения ФКУ вызывает
снижение показателя IQ примерно на 4 балла (Smith I. et al., 1990).
Раннее и регулярное применение диеты приводит к тому, что IQ па-

375
циентов с ФКУ (школьников и взрослых) приближается к среднему
уровню этого показателя у здоровых людей.
С точки зрения понимания природы работы мозга данные о ФКУ
подтверждают основную гипотезу: для реализации когнитивных
функций мозга необходим полный комплект нейронов, их правиль-
ная организация в нейронные сети и функционирование всех транс-
миттерных систем мозга.

7.10. Липидозы (сфинголипидозы и гликолипидозы)

как лизосомные болезни накопления,
ведущие к интеллектуальной инвалидности
и ранней смертности
Сфинголипидозы и гликолипидозы — это большая группа болез-
ней, наследуемых по аутосомно-рецессивному типу, которые при-
водят к летальному исходу, причем, чаще всего, в детском возрасте
и для которых характерна выраженная умственная отсталость. В ос-
нове этих заболеваний лежат мутации генов ферментов, участвую-
щих в метаболизме липидов, в том числе сфинголипидов и глико-
липидов.
При избыточном накоплении липида церамида, т. е. ацилсфин-
гозина (ненасыщенная жирная кислота + сфингозин), которое про-
исходит при недостатке лизосомального фермента, участвующего
в гидролизе липидов, формируются наследственные лизосомные за-
болевания — сфинголипидозы, например болезнь Нимана — Пика,
болезнь Фарбера. Известны также другие виды липидозов, в том
числе болезнь Гоше, болезнь Тея — Сакса, болезнь Сандхоффа, бо-
лезнь Краббе. Рассмотрим кратко сведения об этих заболеваниях.
Болезнь Ниманна — Пика. Сообщают (Patiño-Escobar B. et al.,
2019), что болезнь Ниманна — Пика (Niemann — Pick disease) — это
наследственное заболевание, вызванное нарушением липидного
метаболизма и накоплением липидов, сфингомиелина и холестери-
на в печени, селезенке, легких, костном мозге и головном мозге.
Заболевание относится к лизосомным болезням накопления и ха-
рактеризуется аутосомно-рецессивным наследованием. Различают
три типа заболевания: A, B и C.
Тип А — самый тяжелый, начинается у грудных детей и характе-
ризуется увеличением печени и селезенки (гепатоспленомегалия)
и прогрессивным поражением нервной системы. При этом дети
не переживают раннего детского периода. Встречается примерно
один случай на 40 тысяч. Тип B — это более умеренный вариант
болезни Ниманна — Пика. Он характеризуется гепатоспленомега-
лией, задержкой роста и нарушением легочной функции, с частыми
376
легочными инфекциями, повышенным уровнем холестерина и ли-
пидов в крови, низким содержанием тромбоцитов. Больные, как
правило, доживают до взрослого возраста. Типы А и В вызываются
мутациями гена кислой лизосомальной сфингомиелиназы (SMPD1).
Этот фермент отвечает за расщепление сфингомиелина в мембра-
нах лизосом. Тип C проявляется в детстве, хотя возможно начало
в грудном возрасте или у взрослых. Симптомы включают тяжелые
печеночные нарушения, проблемы с дыханием, задержку в разви-
тии, припадки, повышенный мышечный тонус (дистония), наруше-
ние координации движений, питания и движения глаз в вертикаль-
ной плоскости. Больные доживают до взрослого возраста. Частота
заболевания — 1 на 150 тысяч. Этот тип болезни Ниманна — Пика
вызывается мутациями генов NPC1 или NPC2, которые кодируют
белок клеточной мембраны, отвечающий за транспорт холесте-
рина и липидов внутри клетки. Наиболее распространенными не-
врологическими признаками являются вертикальный надъядер-
ный паралич взгляда, мозжечковая атаксия, дизартрия, дисфагия
и прогрессирующая деменция. Специфического лечения для этого
заболевания не существует.
Болезнь Фарбера (синдром Фарбера, или липогрануломатоз
Фарбера, дефицит церамидазы, фиброцитный дисмукополисахари-
доз и липогрануломатоз). Сообщают (Coant N. et al., 2017; Yu F. et al.,
2018), что это очень редкое заболевание с аутосомно-рецессивным
типом наследования из группы лизосомных болезней накопления.
Болезнь формируется по причине дефицита лизосомального фер-
мента — кислой церамидазы (АС), которая расщепляет церамид.
Это связано с мутацией гена кислой церамидазы. Известны еще
4 вида церамидаз, но они не имеют отношения к патологии.
Болезнь Фарбера проявляется патологией суставов, печени, гор-
ла, ЦНС, в том числе интеллектуальной инвалидностью. У детей
с классической формой болезни Фарбера симптомы появляются
уже в первые недели жизни: возникают проблемы с глотанием, уме-
ренно нарушены умственные способности. Могут быть поражены
печень, сердце и почки. В последующем появляется рвота, артрит,
увеличение лимфатических узлов и отечность суставов, развитие
контрактуры (в результате спазма мышц и сухожилий вокруг суста-
вов), дисфония и ксантомы, накапливаемые на суставах. Возмож-
ны расстройства внешнего дыхания вплоть до его остановки. На-
дежных методов лечения болезни Фарбера нет. Большинство детей
с болезнью Фарбера умирает в возрасте двух лет, преимущественно
от легочной патологии.
Болезнь Гоше, или сфинголипидоз. Сообщают (Stirnemann J.
et al., 2017; Adar T. et al., 2018), что это редкая аутосомно-рецес-
сивная генетическая болезнь, но самая распространенная из лизо-
сомных болезней накопления. Она впервые была описана в 1882 г.

377
французским врачом Филиппом Гоше. Болезнь развивается в ре-
зультате мутации гена лизосомального фермента глюкоцеребрози-
дазы. Ее недостаточность приводит к накоплению глюкоцеребро-
зида в моноцитах-макрофагах многих тканей и органов, включая
селезенку, печень, почки, легкие, мозг и костный мозг. При этом
глюкоцереброзид накапливается в остеокластах, замещая нормаль-
ные элементы костного мозга.
Различают три типа болезни Гоше, из которых на долю типа
I приходится около 90 %. При типе I, который встречается с часто-
той 1 на 50 тысяч, преимущественно поражается печень, селезенка
и костная ткань, но умственная деятельность не страдает. Больные
доживают до взрослого состояния. При типе II (нейронопатическая
инфантильная форма; частота встречаемости — 1 на 100 тысяч) бо-
лезнь проявляется уже в 6-месячном возрасте и быстро прогрессиру-
ет. При этой форме имеются тяжелые повреждения печени, селезен-
ки и мозга. Для нее характерны судорожные приступы, гипертонус,
апноэ (остановка дыхания) и выраженная задержка умственного
развития. Такие дети умирают в возрасте от одного до двух лет. При
типе III (подострая нейронопатическая, или ювенильная, форма; ча-
стота — 1 на 100 тысяч) болезнь может начинаться как в детстве, так
и у взрослых, но прогрессирует медленно, поэтому больные дожива-
ют до подросткового и взрослого возраста. Для нее характерна спле-
номегалия (увеличенная, селезенка), повреждение костной ткани,
окуломоторная апраксия, расстройство глазодвигательных функций,
атаксия, мышечная спастичность и слабоумие. При лечении всех
форм болезни Гоше используют препараты-ингибиторы биосинтеза
глюкозилцерамида, в том числе (миглустат или элиглустат), а также
энзимотерапию, т. е. введение рекомбинантной глюкоцереброзида-
зы типа имиглюцеразы, велаглюцеразы или талиглюцеразы.
Болезнь Тея — Са́кса (GM2  ганглиозидоз, ранняя детская амав-
ротическая идиотия). Сообщают (Barritt A. et al., 2017; Unal C. et al.,
2019), что это редкое (3 на 10 тысяч) наследственное заболевание
аутосомно-рецессивного типа, связанное с мутацией гена HEXA,
кодирующего альфа-субъединицу фермента бета-гексозаминидазы
A. Эта болезнь относится к группе лизосомных болезней накопле-
ния. Впервые ее описал в 1881 г. британский офтальмолог Уоррен
Тей, а в 1887 г. американский невролог Бернард Сакс. Заболевание
поражает спинной и головной мозг и менингеальные оболочки. Это
связано с накоплением в нейронах ганглиозидов из-за недостаточ-
ной активности бета-гексозаминидазы A.
Различают три формы болезни Тея — Сакса. Первая форма (дет-
ская) наблюдается через полгода после рождения: у ребенка от-
мечается прогрессирующее ухудшение физических и умственных
способностей, при этом наблюдаются слепота, глухота, потеря спо-
собности глотать. В результате атрофии мышц развивается паралич.

378
Смерть наступает в возрасте до 3—4 лет. Вторая форма (подростко-
вая) проявляется моторно-когнитивными проблемами, дисфагией
(нарушение глотания), дизартрией (расстройство речи), атаксией
(шаткость походки), спастичностью (контрактура и параличи).
Смерть наступает в возрасте до 15—16 лет. Третья форма (взрослая)
возникает в возрасте от 25 до 30 лет. Характеризуется симптомами
прогрессирующего ухудшения неврологических функций. При этом
нарушается походка, она становится шаткой, возникает расстрой-
ство глотания и речи, снижаются когнитивные навыки, в том числе
память, внимание, мышление, появляются признаки шизофрении
в форме психоза.
Лечение для всех форм болезни Тая — Сакса не найдено. Сооб-
щают о возможности пренатальной ферментативной диагностики
болезни Тая — Сакса (как и других болезней лизосомального нако-
пления) путем анализа биоматериала, получаемого при амниоцен-
тезе из околоплодных вод, из ворсин хориона и крови плода.
Болезнь Сандхоффа, или синдром Садхоффа. Это наследствен-
ное аутосомно-рецессивное заболевание, входящее в группу ли-
зосомных болезней накопления (Maulik K. et al., 2017; Breiden B.,
Sandhoff K., 2019). Механизм его формирования описал немецкий
биохимик Конрад Сандхофф. Этот синдром является вариантом
GM2-ганглиозидоза, т. е. обусловлен накоплением в нейронах ган-
глиозидов вследствие недостаточной активности двух ферментов —
бета-гексозаминидазы А и бета-гексозаминидазы Б, что обусловле-
но мутацией гена HEXB. В зависимости от срока начала проявления
клинических симптомов, различают три варианта болезни Санд-
хоффа: классический (инфантильный), подростковый и взрослый.
Клиника во многом сходна с клиникой болезни Тея — Сакса.
Болезнь Краббе (галактозилцерамидный липидоз, или глобоид-
но-клеточная лейкодистрофия) — редкое (1 на 100 тысяч) наслед-
ственное аутосомно-рецессивное заболевание из группы лизосом-
ных болезней накопления. Ее описал датский невролог Кнут Краббе
в 1916 году (Лианда В. А., Коцюбинский А. П., 1969; Capucchio M.
et al., 2008; Pannuzzo G. et al., 2019). Заболевание обусловлено низ-
кой активностью галактозилцерамидазы, вследствие мутации гена
GALC. Этот фермент, т. е. галактозилцерамидаза, в норме гидроли-
зует галактозилцерамид и галактозилсфингозин (психозин). При
низкой активности фермента эти липиды накапливаются в олиго-
дендроцитах, что вызывает их гибель и распад миелиновых воло-
кон с образованием характерных включений (глобоидных клеток).
Таким образом, при этом заболевании поражается миелиновая обо-
лочка нервных волокон.
Болезнь Краббе обычно начинает проявляться в 3—6 месяцев
жизни: нарастает мышечный тонус, происходит прогрессирующее
снижение интеллекта и зрения. Такие дети погибают в течение

379
2 лет. Поздние формы заболевания (ювенильная и взрослая) харак-
теризуются более медленным прогрессированием. Эффективного
лечения нет, но есть попытки использовать трансплантацию кост-
ного мозга на ранних стадиях заболевания или трансплантацию пу-
повинной крови.
Болезнь (синдром) Вольмана, или дефицит лизосомной кислой
липазы (LAL-D). Это редкое (1 на 40 тысяч) аутосомно-рецессив-
ное заболевание лизосомального накопления, вызванное мутация-
ми гена LIPA (Pericleous M. et al., 2017). Болезнь впервые описана
в 1956 г., в том числе с участием Моше Вольмана. Болезнь связана
с избыточным накоплением эфиров холестерина и триглицеридов
в лизосомах многих клеток.
Возраст начала заболевания и темпы его прогрессирования в зна-
чительной степени вариабельны и могут быть связаны с природой
мутаций, лежащих в основе заболевания. У пациентов грудного
возраста это заболевание имеет наиболее быстро прогрессирую-
щее течение с развитием проявлений и симптомов в первые недели
жизни; эти пациенты редко доживают до возраста, превышающе-
го 6 месяцев. У детей старшего возраста и взрослых заболевание,
обычно, характеризуется определенным сочетанием дислипидемии,
гепатомегалии, повышением уровня трансаминаз и микровезику-
лярным стеатозом в биопсийном материале. У пациентов наблюда-
ется повреждение печени с исходом в фиброз, цирроз и печеночную
недостаточность. Однако интеллект, как правило, сохранен.
В настоящее время предложена заместительная ферментная те-
рапия препаратом «себелипаза альфа» (sebelipase alfa), или Kanuma.
Это рекомбинантная форма кислой липазы человека, которая воз-
вращает пациентов к нормальной жизни. Таким образом, избыточ-
ное накопление холестерина и триглицеридов менее опасно для
развития мозга, чем накопление сфинголипидов и гликолипидов
(цереброзидов и ганглиозидов).
* * *
Сведения о сфинголипидозах и гликолипидозах, которые входят
в группу лизосомных болезней накопления, еще раз подчеркивают,
что полезные для организма вещества, накапливаясь в избыточ-
ном количестве, оказывают токсическое воздействие на нейроны
и нейроглию и тем самым нарушают развитие мозга. Это приводит
не только к интеллектуальной инвалидности, но и к ранней смер-
ти. Поэтому остро стоит вопрос о пренатальной диагностике этих
заболеваний, частота которых, помимо прочего, зависит от этниче-
ской принадлежности. Например, среди евреев-ашкенази, т. е. вы-
ходцев из Центральной Европы, частота этих заболеваний намного
выше (1 : 800), чем среди других этнических групп (1 : 40 000 —
1 : 100 000). В целом лизосомные болезни накопления ставят этиче-
ские и правовые вопросы о прерывании беременности.

380
 Глава 8 .

Психофизиология внимания
8.1. Внимание и его виды
Общее преставление о внимании. Как известно (Posner M.,
1995; Coull J., 1998; Фарбер Д. А., Безруких М. М., 2009), внима-
ние — это направленность и сосредоточенность психической де-
ятельности на определенном объекте или объектах, в том числе
на объектах внешнего мира (внешне направленное внимание, или
внешнее внимание), на психической деятельности, переживаниях,
мыслях (внутри направленное внимание, или внутреннее внима-
ние), которое обеспечивает эффективное восприятие наиболее важ-
ной в данный момент времени информации.
Внимание — это процесс сознательного или бессознательного
(полусознательного) отбора одной информации, поступающей че-
рез органы чувств, и игнорирования другой. При этом объект вни-
мания оказывается в центре нашего сознания, а все остальное в этот
период воспринимается слабо, неотчетливо. Человек направляет
луч своего сознания на тот или иной объект с целью познания или
управления последним. Внимание не является самостоятельным по-
знавательным процессом, таким, как память, мышление, восприя-
тие или воображение, но оно играет в этих процессах важную роль,
т. к. без внимания невозможна познавательная или предметная де-
ятельность. В целом внимание можно рассматривать как наиболее
активное состояние бодрствования.
В эволюционном аспекте внимание предназначено для обна-
ружения опасных для жизни сигналов (бдительность), для поиска
пищевых ресурсов и воды, а также для поиска партнера для про-
должения рода и для воспитания поколения. У человека внимание
позволило преобразовать мир, сделав его комфортным для жизни
и продолжения рода. Основными функциями внимания являются
контроль и организация поведения. В зависимости от участия воли,
направленности внимания и качества внимания в психологии раз-
личают такие виды внимания, как:
1) непроизвольное внимание;
2) произвольное (избирательное, селективное) внимание;
3) вторично непроизвольное внимание.

381
 Непроизвольное (пассивное, природное, непосредственное)
внимание — это вид внимания, которое не требует усилия воли,
т. е. при этом виде внимания отсутствует сознательный выбор объ-
екта внимания. Внимание устанавливается и поддерживается неза-
висимо от сознательного намерения человека.
Непроизвольное внимание может быть вынужденным, неволь-
ным и привычным. Вынужденное внимание возникает на раздра-
жители повышенной интенсивности, например на громкие звуки,
едкие запахи. Оно трудно подавляется сознанием. Невольное вни-
мание возникает к объектам, которые связаны с удовлетворением
основных потребностей, например, голода или жажды, но при ус-
ловии наличия этой потребности. Привычное (пассивное или вы-
нужденное) внимание связано с основными сферами интересов
и деятельности человека. Полагают, что в основе непроизвольного
внимания лежит безусловный ориентировочный рефлекс либо ус-
ловный ориентировочный рефлекс.
Непроизвольное внимание может быть полезным как в работе,
так и в быту, т. к. оно дает возможность своевременно выявить по-
явление опасных для жизни раздражителей и принять необходимые
меры, либо оно облегчает включение в привычную деятельность.
В то же время непроизвольное внимание может иметь отрицатель-
ное значение для успеха выполняемой деятельности, отвлекая чело-
века от главного занятия, снижая продуктивность его работы.
Итак, главная особенность непроизвольного внимания состоит
в том, что оно возникает инстинктивно, без участия воли как про-
явления сознания и является наиболее простым видом внимания.
Причинами формирования непроизвольного внимания являются
характер раздражения (сила, новизна, контраст), наличие опреде-
ленных потребностей у человека, его профессио­нальная деятель-
ность и природные качества, а также эмоцио­нальные чувства, ко-
торые вызывает воздействующий раздражитель (то, что интересно,
что вызывает определенную эмоцио­нальную реакцию, является
важнейшей причиной непроизвольного внимания). Поэтому пси-
хологи говорят об эмоцио­нальном внимании.
Произвольное (опосредованное) внимание — это избиратель-
ное, селективное внимание, формирование которого требует обяза-
тельного участия сознания, т. е. воли человека и, согласно мнению
физио­логов, представляет собой условно-рефлекторный процесс.
Нередко этот вид внимания называют волевым, активным, пред-
намеренным, а также социально обусловленным вниманием, т. к.
способность к этому виду внимания формируется прижизненно
в результате обучения и воспитания. Его основной функцией явля-
ется активное регулирование протекания психических процессов,
которое в эволюции и онтогенезе возникает на базе непроизволь-
ного внимания.

382
 Причины произвольного внимания не био­логические, а социаль-
ные, т. е. произвольное внимание не созревает в организме, а, соглас-
но представлениям Л. С. Выготского и других психологов, формиру-
ется у ребенка при его общении со взрослыми. Это формирование
происходит постепенно, постадийно. На 1-й стадии (до 1,5 месяцев)
имеют место только признаки непроизвольного внимания, которое
проявляется в форме ориентировочного рефлекса (например, дви-
жение головы и глаз в направлении источника раздражения), при
этом ребенок реагирует лишь на сильные раздражители.
На 2-й стадии (до 7 месяцев) существенную роль в развитии вни-
мания играет невербальное поведение взрослых (мимика, жесты,
поза и др.), а также паралингвистические параметры их речи (ин-
тонация, громкость, паузы и др.). Именно эти элементы вызывают
у ребенка реакцию и подсказывают ему, куда направлять свое вни-
мание. Развитие внимания на этой стадии связывают и с комплек-
сом оживления, который проявляется в эмоцио­нально-двигательной
реакции ребенка при появлении рядом с ним матери или звучании
ее голоса.
На 3-й стадии (до 1,5 лет) ребенок использует телодвижения
и голос для привлечения внимания взрослых, например, издает зву-
ки, поворачивает голову в сторону взрослого и др. Эта стадия рас-
сматривается как начало формирования произвольного внимания
через собственные телодвижения.
На 4-й стадии  (до 4 лет) происходит освоение речи и ходьбы.
Здесь уже наблюдается произвольное разумное реагирование ре-
бенка на слова взрослых. Свою речь ребенок использует преимуще-
ственно для привлечения внимания, но внимание еще неустойчиво.
На 5-й стадии (до 6 лет) речь ребенка начинает играть роль пря-
мого инструмента управления собственным вниманием, т. е. его
собственная речь становится средством управления его внимания.
На этой стадии формируется внутренняя речь и расширяются гра-
ницы мира, увеличивается концентрация внимания на интересных
моментах, появляется произвольное внимание и элементы постпро-
извольного внимания. Но произвольное внимание в отличие от не-
произвольного, неустойчиво.
На 6-й стадии (до 13 лет) все еще преобладает непроизвольное
внимание. Вместе с тем идет активное освоение контроля над сво-
им поведением в связи с режимом посещения школы, подчинени-
ем распорядку дня. Средством регуляции внимания служит вну-
тренняя речь.
7-я стадия (13—17 лет) характеризуется приучением к система-
тической школьной деятельности и другим видам деятельности.
Вместе с тем половое созревание подростка может тормозить раз-
витие произвольного внимания, что проявляется в легкой отвлека-

383
емости ребенка. Но в это же время происходит рост в умственном
развитии.
Таким образом, развитие произвольного внимания у детей со-
вершается в процессе обучения и воспитания, при которых реша-
ющее значение имеет формирование интересов и приучение к си-
стематической деятельности. Полагают, что в основе становления
внимания лежит процесс внутреннего торможения, за счет кото-
рого оцениваются раздражители, вызывающие ориентировочный
рефлекс, а также дифференцировка ответа на него по силе, длитель-
ности и устойчивости. Мощным подкреплением для формирования
произвольного внимания (по сути — условного рефлекса) служат
положительные эмоции. То есть формирование произвольного вни-
мания в онтогенезе отражает процесс становления внутреннего
(дифференцировочного) торможения, потребностно-мотивацион-
ных механизмов, а также механизмов, обеспечивающих эмоции
и волю. В целом, возникновение произвольного внимания у чело-
века исторически связано с процессом труда, т. к. без управления
своим вниманием невозможно осуществлять сознательную и пла-
номерную деятельность.
Произвольное внимание требует волевого усилия, или напряже-
ния. При этом длительное поддержание произвольного внимания
вызывает утомление, зачастую даже более выраженное, чем физи-
ческое утомление, т. к. согласно физио­логическим представлениям,
произвольное внимание индуцирует очаг оптимального возбужде-
ния в коре мозга, поддерживаемый сигналами, идущими от второй
сигнальной системы.
Произвольное внимание разделяют на:
1) собственно произвольное внимание (для достижения заранее
поставленной цели);
2) волевое внимание (для того чтобы отвлечься от отвлекающих
факторов и сконцентрироваться на нужной деятельности);
3) ожидательное, или выжидательное внимание, т. е. как про-
явление бдительности или осторожности;
4) спонтанное, т. е. возникающее в процессе восприятия объек-
та, вызвавшего интерес, что некоторыми психологами рассматрива-
ется как послепроизвольное внимание.
Итак, произвольное внимание обязательно включает волевую
регуляцию, в связи с чем ведущая роль в механизмах произвольно-
го внимания принадлежит второй сигнальной системе как продукту
социализации человека.
Вторично непроизвольное внимание является еще одной раз-
новидностью внимания, при котором человек делает сознательный
выбор объекта внимания, но отсутствует напряжение, характерное
для произвольного внимания, т. к. объект внимания вызвал ин-
терес. Чаще всего объектом такого внимания являются предметы

384
внешнего мира, имеющие отношение к профессио­нальной деятель-
ности. Считается, что все три вида внимания — непроизвольное,
произвольное и вторично непроизвольное — имеют разные функ-
ции, по-разному формируются в онтогенезе, и в их основе лежат
различные физио­логические механизмы.
Другие виды внимания. Предлагается также выделять такие
виды внимания, как сенсорное (зрительное, слуховое, тактиль-
ное), моторное, интеллектуальное и эмоцио­нальное внимание.
Клиника очаговых поражений показывает, что эти виды внимания
могут страдать независимо друг от друга и в их обеспечении, по-
видимому, принимают участие разные отделы мозга. Выше уже
говорилось о выделении внешненаправленного (перцептивного)
и внутринаправленного внимания, которое подразделяют на ин-
теллектуальное, чувственное и моторное. В первом случае объек-
том сознания (внимания) являются предметы внешнего мира, вос-
принимаемые через сенсорные системы различной модальности,
во втором — мысли человека, в том числе отражающие его эмоцио­
нальное состояние, а в третьем — совершаемая человеком двига-
тельная активность.
Качества произвольного внимания (аттенционного когни-
тивного процесса). Внимание принято характеризовать по таким
показателям, как объем, концентрация (устойчивость), переключа-
емость и распределение внимания.
Объем внимания — это количество объектов, которые охва-
тываются вниманием (сознанием) одномоментно. Объем внима-
ния обычно колеблется у взрослых в пределах от 5 до 7 объектов,
у школьников (в зависимости от возраста) от 2 до 5 объектов. Объем
внимания во многом зависит от знания объектов и их связей друг
с другом, поэтому с возрастом и появлением профессио­нальных на-
выков объем внимания может возрастать. Человек с большим объ-
емом внимания может заметить больше предметов, явлений, собы-
тий. Для определения объема внимания используется специальный
прибор — тахистоскоп, на котором человеку экспонируется в тече-
ние 0,1 секунды несколько объектов — букв, геометрических фигур,
знаков. Количество одновременно отчетливо воспринимаемых объ-
ектов и характеризует объем внимания.
Устойчивость (сосредоточенность, концентрированность)
внимания  — это характеристика способности длительное вре-
мя волевым усилием удерживать в центре внимания (сознания)
какой-то один объект, например, мысль, чтение текста, без отвле-
чения на другие объекты, т. е. сосредоточение на одном виде де-
ятельности. Концентрация внимания (помехоустойчивость) отра-
жает интенсивность психической деятельности, затраты «нервной»
энергии, а ее показателем является время, в течение которого че-
ловек способен удерживать внимание на одном и том же объекте.

385
Устойчивость внимания определяется свойством нервной системы,
состоянием организма, воли, интересом к объекту внимания, моти-
вацией человека, наличием отвлекающих факторов. Высокая устой-
чивость внимания — это предпосылка для развития гениальности.
Устойчивость внимания оценивают с помощью корректурной
пробы Бурдона, таблиц Шульте, а также по проявлению отсутствия
способности к концентрации внимания. Таким проявлением являет-
ся рассеянность, исключая так называемую мнимую рассеянность,
при которой невнимательность человека к окружающей среде об-
условлена крайней сосредоточенностью его внимания на какой-
то мысли или эмоцио­нальном состоянии. Другим проявлением от-
сутствия способности к концентрации внимания является легкая
отвлекаемость, неустойчивость (лабильность) внимания, или коле-
бание (флуктуации) внимания, т. е. периодические кратковремен-
ные непроизвольные изменения степени интенсивности внимания,
периодическое непроизвольное его усиление или ослабление.
Колебания внимания легко прослеживаются при восприятии так
называемых двойственных изображений, когда периодически ме-
няется результат их восприятия на картинке. Полагают, что спон-
танная флуктуация внимания — это фундаментальное свойство
внимания. Даже у взрослых спонтанное снижение концентрации
внимания наступает каждые 15 минут. Очевидно, у воли есть свои
закономерности функционирования.
Переключаемость внимания — это сознательное, осмыслен-
ное, преднамеренное, целенаправленное, волевое изменение на-
правления сознания с одного предмета на другой (если эти условия
не выполняются, то речь идет об отвлекаемости). Различают полное
(завершенное) и неполное (незавершенное) переключение внима-
ния. При неполном переключении периодически происходит воз-
врат к предыдущей деятельности или к объекту внимания, что ведет
к ошибкам и снижению темпа работы. Высокая концентрация вни-
мания затрудняет переключаемость, а если предстоящая деятель-
ность более интересная, чем текущая, то переключение происходит
легче. Способность к переключению внимания зависит от индиви-
дуальных особенностей. Человек, обладающий высокой способно-
стью к переключению внимания, способен быстро ориентироваться
в сложной изменяющейся ситуации, что проявляется таким каче-
ством как находчивость. При монотонной работе способность к бы-
строму переключению внимания предотвращает утомление и фор-
мирование состояния «скуки». Мерой способности к переключению
может быть производительность труда, число ошибочных действий,
объем брака, а также распределение внимания.
Распределение внимания — это способность удерживать в цен-
тре внимания несколько разнородных объектов или субъектов,
т. е. объектов разной модальности, например, смотреть на карти-

386
ну и слушать музыку. Реально, человек может удержать в сознании
только один объект одновременно, но при наличии способности
к высокой скорости переключения это число может удерживать
в сознании 2—3 объекта. В целом распределение внимания отража-
ет способность человека направлять внимание одновременно на не-
сколько объектов за счет быстрого переключения с одного объекта
на другой.
О важной роли внимания для творческого процесса. И. П. Пав-
лов, Ч. Дарвин и многие другие выдающиеся деятели науки высо-
кого ценили вклад процесса внимания в деятельности ученого.
На фасаде главного здания в Колтушах И. П. Павлов попросил вы-
сечь слово «наблюдательность», напоминая тем самым, сколь высо-
ко он ценит это качество. Ч. Дарвин считал, что созданию теории
эволюции он обязан способности наблюдать, способности замечать
вещи, легко ускользающие от внимания многих людей, и подвер-
гать их тщательному анализу.
Основные типы нарушения внимания. Выделяют несколько
основных вариантов нарушения внимания (Самохвалов В. П. и со-
авт., 2002; Бухановский О. А. и соавт., 2003). Среди них:
1) рассеянность внимания (подлинная рассеянность, или стар-
ческая, а не мнимая, т. е. не ученая рассеянность), это нарушение
способности длительно сохранять направленность внимания; на-
личие рассеянности объясняется недостаточной силой внутреннего
торможения, что обусловлено утомлением, астеническим состояни-
ем;
2) истощаемость внимания, т. е. быстрое снижение концентра-
ции внимания в процессе работы при его начальном высоком уров-
не;
3) отвлекаемость внимания, т. е. чрезмерная подвижность вни-
мания, постоянный переход от одного объекта внимания к друго-
му, или от одной деятельности к другой при низкой эффективности
каждой, что является следствием колебания уровня сосредоточе-
ния;
4) сужение объема внимания, уменьшение количества объектов
внимания одновременного наблюдения;
5) тугоподвижность (инертность) внимания, т. е. сниженная
способность к переключению внимания, патологическая фиксация
на ограниченном круге представлений и мыслей;
6) апрозексия — полное отсутствие способности формировать
все виды внимания.
Расстройство внимания встречается достаточно часто, но осо-
бенно оно характерно для различных психических заболеваний
и невротических состояний. Оно наблюдается при повреждении
лобных долей (что доказывает их ключевую роль в формировании
произвольного внимания), а также при повреждении гиппокампа.

387
Так, у животных, лишенных лобных долей, ориентировочные ре-
акции теряют избирательный характер. У больных с поражениями
некоторых отделов лобных долей мозга фактически невозможно
с помощью речевой инструкции (например, «считать сигналы»)
вызвать устойчивое произвольное внимание. Приступив к выпол-
нению предложенного задания, такие больные не могут на нем со-
средоточиться, не могут затормозить реакции на побочные раздра-
жители, т. е. легко отвлекаются даже на самые привычные сигналы.
Для этих больных характерно глубокое нарушение произвольного
внимания и патологическое усиление непроизвольных форм вни-
мания. А у больных с поражениями задних отделов мозга и связан-
ными с этими нарушениями отдельных компонентов ориентиро-
вочного рефлекса дополнительная речевая инструкция приводит
к мобилизации внимания.
Клиника очаговых поражений показывает, что отдельные виды
внимания (сенсорное, двигательное, эмоцио­нальное и интеллекту-
альное) могут нарушаться независимо друг от друга. Это косвенно
свидетельствует о наличии специальных корковых структур, обеспе-
чивающих формирование соответствующих видов внимания. Суще-
ственные нарушения внимания характерны для синдрома дефицита
внимания с гиперактивностью (СДВГ), о котором сообщается ниже.
Механизмы внимания (модели психологов). Известные психо-
логии В. Вундт, Э. Титченер, У. Джеймс, Т. Рибо, Н. Н. Ланге, Д. Брон-
дент, А. Трейсмен, Д. Дойч, А. Дойч, Д. Норман, Р. Шиффрин, Д. Ка-
неман, У. Найссер, Л. С. Выготский, П. Я. Гальперин, Д. Н. Узнадзе
рассматривали внимание с позиций процесса обработки сенсорной
информации и организации процесса этой обработки. Часть тео-
рий получила называние классических теорий внимания (В. Вундт,
Э. Титченер, У. Джеймс, Т. Рибо, Н. Н. Ланге), часть как модели ког-
нитивной психологии (Д. Брондент, А. Трейсмен, Д. Дойч, А. Дойч,
Д. Норман, Р. Шиффрин, Д. Канеман, У. Найссер, Л. С. Выготский,
П. Я. Гальперин, Д. Н. Узнадзе). Не претендуя на детальное изло-
жение этих гипотез, кратко отметим основные идеи, высказанные
этими авторами.
Так, в одной из первых классических теорий внимания В. Вундт
провел аналогию внимания со зрительным полем, в котором яс-
ность видения зависит от места попадания изображения на сетчат-
ку глаза. Он рассматривал внимание как психический процесс, как
состояние сознания. Он ввел понятие перцепции — вхождение со-
держания в сознание — и понятие апперцепции — вхождение содер-
жания в фокус сознания, т. е. концентрация сознания на определен-
ном объекте. Э. Титченер, разделяя взгляд В. Вундта на внимание,
выделил три вида внимания: непроизвольное, произвольное и пост-
произвольное. У. Джеймс высказал мысль о том, что произвольное
внимание не может продолжаться дольше нескольких секунд. После

388
этого внимание либо отвлекается, либо направляется на иные сто-
роны того же объекта. Он ввел такое понятие, как преперцепция,
т. е. мысленное ожидание наступающего явления, а также выдвинул
представление о внешнем и внутреннем внимании и о роли мотива-
ции для внимания. Т. Рибо предложил моторную теорию внимания,
определив внимание как умственный моноидеизм (господство од-
ной идеи в сознании) и связывал внимание с эмоциями. Он выделил
три вида физио­логических компонентов внимания: 1) сосудистые,
2) дыхательные, 3) мимические и пантомимические (сокращение
лобных мышц, приподнимающих брови, раскрытие глаза и рта, вы-
тягивание губ вперед). Н. Н. Ланге считал, что внимание индуци-
рует такие изменения в организме, которые способствуют лучшему
восприятию объекта, например, формирование позы, а также ак-
тивирует память, волю и формирует эмоцио­нальный фон. Он так-
же сформулировал положение о том, что произвольное внимание,
в том числе его устойчивость и концентрированность, является ре-
зультатом воспитания и тренировок.
Д. Бродбент положил начало создания моделей внимания.
В 1958 г. он предложил теорию фильтра, или модель ранней селек-
ции, согласно которой важным для процесса внимания является от-
бор (селекция) информации, доходящей до сознания, и тем самым
предохраняющей мозг от перегрузки. По его мнению, фильтр начи-
нает отбирать информацию только после угрозы перегрузки блока
перцептивной переработки информации, для которого характер-
на ограниченная емкость (не более 6 единиц информации). Итак,
по Бродбенту, вначале происходит сенсорная обработка информа-
ции, а затем идет фильтрование, в результате чего до сознания до-
ходит только 1 единица информации, которая является в данный
момент времени самой важной для человека. Невостребованная
информация, согласно автору, поступает в блок кратковременного
хранения, который находится перед фильтром. При изменении си-
туации она может быть использована после предварительной филь-
трации.
Затем А. Трейсман в 1964 г. предложила модель ранней селек-
ции, или модель «аттенюатора», т. е. делителя. Согласно ее модели,
на ранних этапах обработки вся поступающая в мозг информация
по многочисленным параллельным каналам поступает в мозг и се-
лективно отбирается (фильтруется) на основе физических призна-
ков, но она не отбрасывается, а лишь «затеняется», ослабляется,
а затем на поздних этапах переработки происходит вторая селекция
по смысловым (логическим) признакам, для чего используется си-
стема словаря, т. е. долгосрочная память. При вторичной селекции
усиливаются сигналы одного какого-либо канала и ослабляются
сигналы всех других каналов.

389
 В 1963 г. супруги Д. и Э. Дойч предложили модель поздней се-
лекции, согласно которой фильтрация информации происходит
не на входе, а на выходе из системы, т. е. на стадии осознания,
на стадии принятия решения и ответа. Иначе говоря, вначале вся
информация проходит через логический словарь, а на выходе про-
исходит отбор наиболее важной для организма информации: чем
важнее для организма сигнал, тем выше активность нейронов ло-
гического анализатора, на который он поступил, вне зависимости
от его исходной силы. Важность сигнала оценивается на основе про-
шлого опыта, т. е. с участием долгосрочной памяти. При этом рабо-
та логического анализатора не контролируется сознанием. Осозна-
ется только информация, выходящая из него.
В близкой по смыслу модели поздней селекции Д. Нормана вво-
дится понятие о блоке уместности, с помощью которого происходит
заблаговременная активация словаря, т. е. активируется та часть
памяти, которая позволяет быстро оценить входящую информацию.
Модель внимания Р. Шиффрина предусматривает автомати-
ческую обработку информации, не доходящую до сознания, т. е.
на уровне бессознательного, а наиболее важная информация до-
ходит до сознания. При этом автор полагает, что автоматические
процессы обработки информации эволюционно более древние,
ими располагают не только человек, но и животные. Социализация
и обучение позволяет сознанию контролировать процесс автомати-
ческой обработки и тем самым получать наиболее важную инфор-
мацию в данный момент времени.
Согласно ресурсной модели внимания Даниэля Канемана (1973),
внимание — это процесс, основанный на умственном усилии (ре-
сурсах). Успешность внимания зависит от ресурсов, т. е. при их до-
статочности внимание эффективно, а истощение ресурсов ведет
к снижению эффективности внимания. С этих позиций — воспита-
ние и обучение сводятся к повышению ресурсности внимания.
Согласно модели внимания У. Найссера, внимание — это воспри-
ятие, т. е. акт активного выбора (мы выбираем то, что хотим видеть
или слышать), т. е. на основе опыта (долгосрочной памяти).
Л. С. Выготский рассматривал внимание как результат поведе-
ния, как следствие воли, и поэтому рассматривал внимание как
проявление высших психических функций (внимание как ВПФ).
В процессе воспитания человек обучается произвольно управлять
своими действиями, в том числе и сознанием. Благодаря воспита-
нию врожденная способность к непроизвольному вниманию пере-
ходит в способность произвольного выбора объекта внимания, т. е.
управления процессом сознания. В этом случае внимание становит-
ся ВПФ.
Подобного взгляда придерживался и П. Я. Гальперин, который
развивал теорию поэтапного формирования умственных действий,

390
рассматривая внимание как результат умственной деятельности,
которая развивается под влиянием обучения и воспитания.
Теория установки Д. Н. Узнадзе предусматривает, что внимание
определяется установкой, т. е. осознанием потребности и возможно-
стью ее реализации, что, с одной стороны, создает эмоцио­нальный
фон, а с другой стороны — определяет направленность внимания.
В целом во всех перечисленных моделях психологов предпо-
лагалось, что «фильтрация» сенсорной информации происходит
на этапах переключения путей, т. е. в релейных ядрах. Однако в по-
следующем было доказано, что сенсорные сигналы при отсутствии
внимания все же достигают высших корковых центров. Следова-
тельно, выбор наиболее важной информации, т. е. формирование
внимания, происходит именно в коре на основе имеющихся здесь
механизмов внимания. Одной из признанных концепций, объясня-
ющих этот процесс «селективной фильтрации», является «нервная
модель стимула», предложенная Е. Н. Соколовым еще в 1979 г., ко-
торая за последние годы была дополнена рядом важных положений,
в том числе работами Р. Наатанена и соавт. (1987). Эта концепция
представляет собой симбиоз взглядов психологов и представления
физио­логов, о чем более подробно говорится ниже.

8.2. Физиологические основы внимания

Методы изучения физио­логических механизмов внимания.
Современные взгляды на природу процессов, лежащих в основе
непроизвольного и произвольного внимания, основаны на резуль-
татах электрофизио­логических наблюдений, проведенных на жи-
вотных и человеке. В частности, при использовании классического
метода ЭЭГ было показано, что при предъявлении испытуемому
сенсорного стимула наблюдается подавление альфа-ритма, что рас-
ценивается как реакция активации (генерализованная активация).
Одновременно при мобилизации интеллектуального внимания,
т. е. произвольного внимания имеет место пространственная син-
хронизация ритмов (наиболее ярко в передних зонах левого полу-
шария), а также рост когерентности в полосе альфа-ритма (преиму-
щественно в передних, в том числе премоторных, зонах коры). Все
это указывает на важную роль передних отделов левого полушария
в обеспечении произвольного внимания. В онтогенезе по мере
функцио­нального созревания лобных областей коры и их участия
в формировании произвольного внимания возрастает выражен-
ность пространственной синхронизации ритмов ЭЭГ (Фарбер Д. А.,
Безруких М. М., 2009). У здоровых людей в условиях напряженного
внимания, например, при решении различных интеллектуальных
и двигательных заданий, возникают изменения биоэлектрической

391
активности в лобных долях мозга, а ЭЭГ-признаками внимания яв-
ляется появление гамма-римта (25—50 Гц, в отдельных случаях —
до 200 Гц) (Villano I. et al., 2017).
Использование электрофизио­логических методов позволило
Н. П. Бехтеревой установить, что при выполнении психологических
проб, требующих мобилизации произвольного внимания, у челове-
ка изменяется электрическая активность нейронов передних отде-
лов таламуса и ряда других структур ближайшей подкорки — стре-
мительно возникают вспышки импульсной активности, по частоте
в 2—3 раза превышающие уровень фона. Характерно, что описан-
ные изменения в импульсной активности нейронов сохранялись
на протяжении выполнения всего теста, и только по его заверше-
нии уровень активности этих нейронов возвращался к исходному.
Эти данные доказывают, что различные формы познавательной де-
ятельности человека, сопровождающиеся напряжением произволь-
ного внимания, характеризуются повышением роли активирующих
систем мозга.
Использование метода вызванных потенциалов, или событий-
но-связанных потенциалов (ССП), дает чрезвычайно полезную ин-
формацию, позволяющую оценить процессы, происходящие при
формировании внимания. Например, в опытах С. Хильярда при
предъявлении редко встречающихся звуковых (целевых) стимулов
на фоне регулярно подаваемых звуковых стимулов показано, что
привлечение внимания сопровождается усилением (ростом ампли-
туды) негативной волны с латентным периодом около 150 мс, обо-
значаемой как компонент N1, а также появлением положительного
колебания РЗ с латентным периодом около 300 мс, которая отража-
ет «установку на ответ», связанную с выбором варианта ответа.
Доказано, что основная часть (длительностью не менее 500 мс)
компоненты N1 отражает неосознанную «установку» на стимул, т. е.
формирование ориентировочной реакции (произвольного внима-
ния) и начало обработки сенсорного сигнала. Поэтому эта часть
компоненты N1  названа как «негативность, связанная с обработкой
информации». Она, как правило, регистрируется при несовпадении
редко предъявляемого целевого стимула со «следом внимания», об-
разуемым в ассоциативной слуховой зоне и лобной области при
частом повторении и воспроизведении стандартного стимула. Чем
меньше разница между этими стимулами, тем больше латентный
период и тем длительнее отрицательное колебание, развивающееся
в ответ на целевой, нестандартный стимул. В ряде случаев удается
выявить еще одну составную часть компоненты N1, названную как
«негативность рассогласования». Она возникает в слуховой коре
с латентным периодом 70—100 мс и отражает автоматический
осознанный процесс сравнения физических признаков звукового
стимула со следом стандартного стимула, хранящимся в течение

392
5—10 секунд в сенсорной памяти. Чем больше рассогласование, тем
выраженнее эта часть компоненты N1.
Именно с помощью метода вызванных потенциалов удалось по-
казать, что процесс формирования произвольного внимания в слу-
ховой и соматосенсорной системах включается не позже, чем через
20—30 мс после предъявления стимула, а в зрительной сенсорной
системе — примерно через 60 мс.
Физио­логические механизмы внимания (концепции). Со-
гласно взглядам И. М. Сеченова, внимание имеет рефлекторный
характер. И. П. Павлов, развивая эту мысль, полагал, что основу
внимания составляет врожденный, т. е. безусловный рефлекс, кото-
рый он называл ориентировочным рефлексом, или рефлексом «что
такое?». В этом случае в коре больших полушарий возникает очаг
возбуждения. За счет процесса отрицательной индукции этот очаг
возбуждения тормозит соседние области коры, и по этой причине
вся психическая деятельность человека сосредотачивается на одном
объекте. Ориентировочные реакции выражаются в ряде отчетливых
электрофизио­логических, сосудистых и двигательных реакций, на-
пример, поворот глаз и головы в сторону нового объекта, измене-
ние сосудистых реакций, изменение дыхания и др.
Современные исследования подтверждают, что при ориентиро-
вочном рефлексе, в зависимости от интенсивности нового стимула,
возникают поведенческие и вегетативные компоненты этого реф-
лекса, а на ЭЭГ отмечается реакция активации в виде блокады аль-
фа-ритма и усиления высокочастотных колебаний. При этом проис-
ходит снижение порогов восприятия рецепторов соответствующих
анализаторов. Предъявление любого нового стимула выявляет ак-
тивность, прежде всего, в той области мозга, которая является спец-
ифичной для данного анализатора. Если в дальнейшем оказывается,
что стимул является индифферентным (незначимым) для человека
или животного, то происходит угасание внимания (габитуация,
привыкание). В поведении она обнаруживается в том, что человек
перестает обращать внимание на этот стимул, а несколько позднее
исчезают и вызванные потенциалы на ЭЭГ. Однако любое измене-
ние привычного сигнала (усиление или ослабление) вновь вызыва-
ет реакцию десинхронизации на ЭЭГ и активирует поведенческий
комплекс ориентировочной реакции.
Способность ориентировочного рефлекса к угасанию делает этот
безусловный рефлекс особенным, т. е. приближает его к условному
рефлексу. Это явление было детально изучено Е. Н. Соколовым, что
позволило ему сформулировать концепцию «новизны».
Концепция Е. Н. Соколова. Эта концепция базируется на пред-
ставлении о том, что основу непроизвольного внимания составляет
безусловный ориентировочный рефлекс (ориентировочная реак-

393
ция, рефлекс «что такое?» по И. П. Павлову, рефлекс прицеливания
по Ю. Конорскому).
Ориентировочный рефлекс был подробно исследован Е. Н. Со-
коловым и его коллегами (Соколов Е. Н., 1979; Соколов Е. Н. и со-
авт., 2001; Sokolov E., Nezlina N., 2004). Было установлено, что у жи-
вотных и человека при его реализации в условиях многократного
повторения индифферентных стимулов наблюдается многокомпо-
нентная реакция активации. В частности, на ЭЭГ имеет место бло-
када альфа-ритма, усиление бета- и гамма-колебаний, что корре-
лирует с увеличением возбудимости, реактивности и лабильности
нейронов коры. Вегетативные компоненты рефлекса — это расши-
рение зрачков, увеличение кожной проводимости, изменение ЧСС,
изменение дыхания, увеличение дыхательной аритмии в частотном
спектре ритмограммы сердца, расширение сосудов головы и су-
жение сосудов рук. В моторной сфере ориентировочный рефлекс
представлен поворотом головы, движением глаз, настораживанием
ушей в направлении нового стимула и увеличением мышечного то-
нуса, обеспечивающего повышенную готовность к моторным реак-
циям. Под влиянием данного рефлекса сенсорная чувствительность
анализаторов увеличивается, что получило название сенсорного
компонента ориентировочного рефлекса. В целом все это указывает
на то, что ориентировочный рефлекс обеспечивает лучшее восприя-
тие вызвавшего его стимула и готовность быстро реагировать, если
того требует ситуация.
Е. Н. Соколов выявил две формы проявления ориентировочного
рефлекса: генерализованную и локальную. Первоначально новый
стимул вызывает генерализованный рефлекс (это обусловлено ак-
тивацией ретикулярной формации). Этот рефлекс характеризуется
диффузной ЭЭГ-активацией всей коры. Однако после 10—15 при-
менений стимула генерализованный рефлекс угасает и на этом
фоне наблюдается локальный ориентировочный рефлекс. Он более
устойчив к угашению и требует для своего угашения 30 и более
применений стимула без подкрепления. Его генерацию связывают
с активацией неспецифического таламуса. При локальном рефлек-
се реакция ЭЭГ-активации сохраняется в сенсорной коре, которая
соответствует модальности повторяемого раздражителя. Но в ко-
нечном итоге при длительном повторении стимула возникает пол-
ное угашение ориентировочного рефлекса (это трактуется как одна
из форм обучения, в частности негативного обучения).
Для объяснения угашения Е. Н. Соколов предположил, что в про-
цессе повторения индифферентного стимула без специального
подкрепления в мозге формируется его нейрональная (нервная)
модель, т. е. определенная конфигурация следа. Это многомерная
модель, фиксирующая все параметры сенсорного стимула, все его
признаки, в том числе его интенсивность, а также био­логическую

394
значимость. Мозг замечает малейшее отклонение от параметров
повторяющегося стимула благодаря сравнению с его моделью, хра-
нящейся в памяти (изменение интенсивности, длительности, цвета,
формы, частоты и т. д.).
Ориентировочный рефлекс возникает в тех случаях, когда обна-
руживается рассогласование между действующим стимулом и сфор-
мированным следом, т. е. «нервной моделью». Если действующий
стимул и нервный след, оставленный предшествующим раздра-
жителем, идентичны, то ориентировочный рефлекс не возникает.
Если же они не совпадают, то рефлекс возникает и оказывается
до известной степени тем сильнее, чем больше различаются пред-
шествующий и новый раздражители.
Таким образом, Е. Н. Соколов установил, что инициатором ори-
ентировочного рефлекса, в результате которого происходит акти-
вация структур, причастных к формированию селективного от-
бора сенсорной информации, является новизна стимула. Кроме
того, он установил, что для появления ориентировочного рефлекса
важно не только различие в физической силе сенсорного сигнала,
но и био­логическая значимость этого различия — нередко более
выраженную реакцию рассогласования могут вызвать ничтожные
изменения ситуации, если они прямо адресованы к основным по-
требностям человека. Таким образом, ориентировочный рефлекс
возникает не на любой новый стимул, а только на такой, который
предварительно оценивается как био­логически значимый. В про-
тивном случае ориентировочные рефлексы возникали бы непре-
рывно, т. к. новые раздражители действуют на нас постоянно.
Схема взаимодействия основных функцио­нальных блоков с нерв-
ной моделью, по Е. Н. Соколову, объясняющая формирование ори-
ентировочного рефлекса, включает воспринимающее устройство,
исполнительное устройство, блок с моделью стимула, компаратор,
блок активирующей системы, определяющий уровень активности
исполнительного устройства ориентировочного рефлекса. По мере
формирования модели она усиливает свое тормозное влияние на не-
специфическую систему мозга. Торможение носит избирательный
характер, оно ухудшает восприятие только повторяющегося стиму-
ла. В случае несовпадения стимула с моделью в компараторе возни-
кает сигнал рассогласования, который активирует исполнительное
устройство ориентировочного рефлекса.
Главными элементами, осуществляющими сравнение стимула
с моделью, согласно Е. Н. Соколову, являются гиппокампальные
нейроны новизны (В-нейроны), реагирующие на стимул возбужде-
нием, и нейроны тождества (или Т-нейроны), отвечающие на сти-
мул торможением. Именно на этих нейронах происходит формиро-
вание нервной модели стимула (за счет конвергенции импульсации
от корковых нейронов-детекторов). Многократное повторение од-

395
ного и того же сенсорного стимула подавляет возбудительный ответ
нейронов новизны (за счет изменения состояния возбуждающих
синапсов, обладающих выраженной пластичностью) — их фоновая
активность постепенно тормозится. Напротив, фоновая активность
нейронов тождества, с которыми нейроны-детекторы связаны через
пластические тормозные синапсы, при многократном повторении
стимула постепенно возрастает. В свою очередь сигналы от нейро-
нов новизны и тождества противоположно воздействуют на активи-
рующую и синхронизирующую системы мозга. Новый раздражитель
вызывает реакцию активации (т. е. ориентировочный рефлекс),
т. к. возбуждает активирующую и тормозит синхронизирующую
(инактивирующую) системы мозга. Привычный стимул перестает
возбуждать активирующую неспецифическую систему мозга и при
этом через нейроны тождества стимулирует неспецифические тор-
мозные влияния.
Р. Наатанен и соавт. (1987) на основании изучения характера вы-
званных потенциалов предположили, что в мозге могут формиро-
ваться три варианта нервных моделей стимула.
Первый вариант — это «пассивная или непроизвольная» модель
стимула. Она формируется после предъявления любого стимула
даже при отвлечении внимания и сохраняется в течение пример-
но 5 секунд. Если в пределах этого интервала предъявляется какой-
либо другой стимул, то происходит рассогласование афферентных
влияний от него с нервной моделью от предшествующего стимула,
что (неосознанно) формирует внимание к новому стимулу.
Второй вариант — это «активная», или произвольная нерв-
ная модель часто предъявляемого стимула (для сравнения с ред-
ко предъявляемым стимулом). Время существования этой модели
определяется тем, насколько долго испытуемый сохраняет внима-
ние к выполняемой задаче. Данная модель является своего рода
стандартом, с которым сравнивается поступающая от сигналов аф-
ферентация. Афферентация от редкого сигнала вызывает процесс
рассогласования, который и обеспечивает узнавание редкого сиг-
нала. Авторы полагают, что пассивная и активная модели могут су-
ществовать одновременно и обеспечиваться активностью нейронов
разных областей мозга.
Третий тип нервной модели стимула формируется при условии
высокой вероятности появления стимула, который нужно обнару-
жить (его еще называют целевым стимулом). Авторы называют эту
модель «следом внимания», поскольку она формируется и поддер-
живается стимулом, к которому привлечено внимание.
Учитывая эти новые экспериментальные данные, Е. Н. Соколов
предложил выделять два типа энграмм, с которыми связано воз-
никновение непроизвольного и произвольного ориентировочного
рефлекса. Непроизвольный рефлекс возникает в том случае, когда

396
к нейронам новизны и нейронам тождества подключены единицы
краткосрочной памяти, а произвольный ориентировочный рефлекс
(произвольное внимание) — при связи этих нейронов с единицами
долгосрочной памяти, которые обеспечивают произвольное удер-
жание шаблона. В том и другом случае рефлекс возникает при нали-
чии рассогласования между «стандартом» (энграммой) и текущей
характеристикой стимула.
Такая новая трактовка концепции увеличивает границы приме-
нимости ее основных положений и позволяет рассматривать меха-
низмы формирования произвольного внимания как частный случай
теории рассогласования. Тем не менее, мы склонны рассматривать
произвольное внимание как условно-рефлекторный процесс, бла-
годаря которому происходит дополнительная активация нейронов
коры больших полушарий в ответ на условный сигнал, а вторично
непроизвольное внимание — как вариант автоматизации этого
условного рефлекса. Таким образом, формирование произвольно-
го внимания происходит в соответствии с формированием любого
«интеллектуального» условного рефлекса: вначале наблюдается ге-
нерализованный ответ, т. е. активация коры больших полушарий
происходит в ответ на серию близких по значению сигналов, затем
наступает этап специализации, при котором активация коры про-
исходит лишь на определенный сигнал. Для этого вида рефлексов
характерны явления внешнего и внутреннего торможения, в том
числе дифференцировочного, запаздывающего и угасательного.
Особенно наглядно формирование произвольного внимания у сту-
дентов первого курса — в первые дни занятий для них большой
трудностью является концентрация внимания на выполнении до-
машних заданий.
В книге «Нейрофизио­логия: физио­логия памяти» мы касались
вопроса о нейронах новизны и тождества, а также изложили кон-
цепцию (Kafkas A., Montaldi D., 2018) о том, каким способом мозг
различает новую информацию. Ее авторы существенно видоизме-
нили концепцию о хранении в памяти новой информации. Прежде
всего, они ввели такие понятия, как абсолютная новизна, контекст-
ная новизна и знакомая информация. Каждый поток информации
обрабатывается по-своему, в соответствующих структурах мозга.
В частности, «старая», или знакомая, информация обрабатывается
в таких структурах, как медиодорзальный таламус, дорсолатераль-
ная и верхняя медиальная префронтальная кора, передняя поясная
извилина и левая угловатая извилина. Решающую роль в этой си-
стеме играет медиодорзальный таламус. Новая информация (аб-
солютная и контекстная) обрабатывается в структурах, лежащих
вдоль вентрального зрительного потока (первичные и вторичные
зоны затылочной коры, веретенообразная извилина и передний
гиппокамп и другие структуры медиальной височной доли, а так-

397
же ряд регионов неокортекса). Разные типы новизны (абсолютные
или контекстуальные) задействуют разные нейротрансмиттерные
системы, результаты деятельности которых сходятся в гиппокампе.
Так, контекстная новизна запускает дофаминергические механиз-
мы гиппокампа и среднего мозга и норадренергические механизмы
мозга, а абсолютная новизна запускает холинергические механиз-
мы гиппокампа.
По мнению авторов концепции (Kafkas A., Montaldi D., 2018),
наличие двух систем обработки информации, подлежащей запоми-
нанию и долгосрочному хранению, повышает производительность
мозга как структуры, хранящей память, делает ее экономной и ра-
чительной. При этом выбираются механизмы, которые наиболее
адекватны для конкретной информации. Действительно, обработка
знакомой информации не требует запоминания, не требует моти-
вации и вознаграждения. А для запоминания контекстной новизны
передний гиппокамп активирует дофаминергические механизмы
среднего мозга, т. к. в этом случае требуется внесение новой инфор-
мации в старую, т. е. объединение информации и за это требуется
мотивация и вознаграждение.
Итак, концепция Кафкаса и Монталди (Kafkas A., Montaldi D.,
2018) пытается объяснить, каким способом происходит перенос
информации в долгосрочную память в зависимости от ее новизны.
Однако способ оценки новизны информации эта концепция не рас-
крывает.
По мнению В. И. Крюкова (2007), оценка новизны информа-
ции осуществляется своеобразным нейролокатором, расположен-
ным в гиппокампе, который сканирует информацию, находящуюся
в разных регионах коры, и поэтому может оценивать ее новизну.
Центральным механизмом «нейролокатора» является пейсмекер
(группа нейронов), который локализуется в перегородке (септум)
и генерирует тета-ритм. Этим ритмом и сканируется наличная ин-
формация. По мнению других авторов (A. Duszkiewicz et al., 2019),
в мозге постоянно оценивается новизна информации и ее значение
для выживания. Новая информация повышает активность дофами-
на в гиппокампе, что обусловлено активацией вентральной области
среднего мозга, а также активацией норадренергических нейронов
голубого пятна, в окончаниях которых выделятся не норадреналин,
а дофамин.
В то же время далеко не все авторы разделяют представление
о существовании нейронов «новизны» и нейронов «тождества»
(Балабан П. М. и соавт., 2011). А гипотеза Е. Н. Соколова и его по-
следователей, также как и гипотеза других авторов о способности
мозга мгновенно определять новизну поступающей информации,
не объясняет механизма формирования произвольного внимания,

398
т. е. каким способном сознание за счет усилия воли фокусируется
на конкретном объекте среды или на конкретных мыслях человека.
Полагают, что основу непроизвольного внимания составляет
безусловный ориентировочный рефлекс, с участием которого про-
исходит активация ретикулярной формации. В формировании не-
произвольного внимания участвуют также периферические меха-
низмы и центральные. Периферические механизмы представляют
собой настройку органов чувств, т. е. поворот головы, натяжение
барабанной перепонки, задержка дыхания при прислушивании. За-
дача этих механизмов — провести отбор информации по физиче-
ским характеристикам, что У. Нейссер назвал как предвнимание.
Центральные механизмы, реализуемые, вероятно, с участием те-
менной ассоциативной коры, позволяют выделить значимые для ор-
ганизма сигналы. Реализация непроизвольного внимания осущест-
вляется в соответствии с такими процессами в ЦНС, как временная
и последовательная индукция нервных процессов (Ч. Шеррингтон,
И. П. Павлов), иррадиация и концентрация возбуждения и тормо-
жения в ЦНС и явление доминанты (А. А. Ухтомский).
Ориентировочно-исследовательская деятельность. Часто
вслед за возникновением ориентировочного рефлекса, т. е. после
настройки анализаторов на лучшее восприятие нового стимула воз-
никают исследовательские реакции как компоненты ориентировоч-
но-исследовательского поведения, которые направлены на более
детальное ознакомление с сенсорным сигналом, вызвавшим ори-
ентировочный рефлекс. Такая деятельность побуждается потреб-
ностью в получении новой информации, необходимой, согласно
П. В. Симонову, для саморазвития индивида. Получение новой ин-
формации можно рассматривать как подкрепление условно-рефлек-
торной деятельности, которое вызывает усиление секреции эндо-
генных опиоидов, в связи с чем возникают положительные эмоции
и возбуждаются нейроны центров удовольствия.
Современные взгляды физио­логов в отношении механиз-
мов формирования произвольного внимания. Они базируются
на представлении о том, что для функционирования сознания, т. е.
для того, чтобы человек мог вербализировать свое состояние и со-
стояние внешнего мира и чтобы человек сознательно мог управлять
своими действиями, нужно активное состояние коры больших по-
лушарий, т. е. кора должна находиться в бодрствующем состоянии.
Это состояние возникает за счет активирующего влияния нейронов
ретикулярной формации и нейронов неспецифических и специфи-
ческих ядер таламуса на кору больших полушарий, для этого долж-
ны быть сняты все механизмы, участвующие в формировании сна.
Кроме того, для понимания произвольного выбора объекта вни-
мания важное значение имеет учение А. А. Ухтомского о доминанте
как временно господствующем очаге возбуждения в коре больших

399
полушарий, благодаря которому остальные центры коры больших
полушарий временно тормозятся. Именно благодаря доминан-
те создаются условия для высокой концентрации внимания и его
устойчивости.
Факт формирования доминанты в коре больших полушарий
подтвержден многими физио­логами, которые отметили его от-
носительную инертность и возможность его торможения за счет
формирования другого доминантного очага. Все особенности про-
извольного внимания хорошо описываются с позиций учения о до-
минанте. Таким образом, возникает вопрос о том, какие механиз-
мы лежат в основе формирования конкретного очага доминанты,
благодаря которому объектом произвольного внимания становится
конкретный предмет или конкретная мысль.
Не исключено, что ключ для понимания этого процесса дает те-
ория функцио­нальных систем П. К. Анохина. В соответствии с этой
теорией можно предположить, что формирование произвольного
внимания реализуется с участием блока афферентного синтеза, бло-
ка принятия решения, блока эфферентного синтеза и блока акцеп-
тора результата действия, деятельность которых тесно базируется
на процессах долгосрочной памяти и текущих потребностей. С этих
позиций возникает вопрос о том, как формируется блок эфферент-
ного синтеза, какие конкретно структуры коры больших полушарий
становятся исполнителями произвольного внимания и в какой сте-
пени они используют врожденные механизмы внимания, т. е. базу
ориентировочных рефлексов.
До настоящего времени, вероятно, нет общепринятого мнения
по поводу анатомических структур и нейротрансмиттеров, участву-
ющих в формировании внимания. Так, часть авторов полагает, что
произвольное внимание обеспечивается специализированными
структурами мозга, или «источниками внимания» (Соколов Е. Н.,
1979; Posner M., 1994; Coull J., 1998; Pribram K., 1998; Brunia C.,
1999; Cohen J., 2000; Kahana M. et al., 2001; Мачинская Р. И., 2003;
Мачинская Р. И., Дубровинская Н. В., 2003; Ridderinkhof K. et al.,
2004). Эти структуры:
1) обеспечивают оптимальный уровень бодрствования, т. е. обе-
спечивают активационный компонент произвольного внимания;
2) формируют необходимый уровень активности коры больших
полушарий, исходя из потребностей человека (т. е. мотивационный
компонент);
3) осуществляют регулирование нейронной активности корко-
вых областей, которые участвуют в обработке релевантного сигна-
ла, т. е. обеспечивают информационный компонент.
Реализация первого (активационного) компонента связана
с функционированием ретикулярной формации продолговатого
и среднего мозга, что отражается в виде диффузной ЭЭГ-активации

400
всей коры. Мотивационный компонент обеспечивается лимбиче-
скими структурами, которые взаимодействуют с медиальными об-
ластями лобной доли и передней цингулярной извилиной, благода-
ря чему происходит выбор объекта внимания, а информационный
компонент обеспечивают гиппокамп, таламус, базальные ганглии,
а также теменные и фронтальные ассоциативные зоны коры. Основ-
ной управляющей структурой, определяющей объект произвольно-
го внимания, является ассоциативная фронтальная кора, а управ-
ление непроизвольным вниманием осуществляет ассоциативная
теменная кора (Лурия А. Р., 1973; Хомская Е. Д., 1987; Фарбер Д. А.,
Дубровинская Н. В., 1991; Tzourio N. et al., 1997; Наатанен Р., 1998;
Coull J., 1998; Brunia C., 1999; Cohen J., 2000).
Согласно данным позитронно-эмиссионной и функцио­нальной
МРТ, зрительное и слуховое произвольное внимание действи-
тельно сопровождается усилением активности фронтальной коры
(Kawashima R. et al., 1999; Casey В. et al., 2000). По мнению ряда
физио­логов (Brunia, 1999; Kahana, 2001; Мачинская Р. И., 2006),
активационный компонент, т. е. обеспечение оптимального уровня
бодрствования, реализуется с участием ретикуло-таламо-кортикаль-
ной системы (в которой ведущую роль играет норадреналин), гипо-
таламо-кортикальной системы (гистамин), базально-кортикальной
системы (ацетилхолин), стриопаллидарной системы (дофамин).
Мотивационный компонент обеспечивается с участием цингуляр-
ной извилины, миндалины, маммиллярных тел, гиппокампа, пере-
городки, а информационный компонент реализуется с участием та-
ламуса, гиппокампа, ассоциативных областей коры.
По мнению ряда авторов (М. Posner et al., 1994, 1995), у челове-
ка существует самостоятельная «система внимания», которая ана-
томически изолирована от систем обработки поступающей инфор-
мации. В этой «системе внимания» имеется ряд подсистем, которые
обеспечивают реализацию таких функций, как:
1) ориентация на сенсорные события;
2) обнаружение сигнала для сознательной обработки;
3) поддержание бодрствующего состояния.
Реализацию первой функции (анализ сенсорной информации)
осуществляют такие структуры, как задняя теменная область коры,
фронтальная моторная зона коры, верхние бугры четверохолмия,
некоторые ядра таламуса, а основным медиатором является аце-
тилхолин. Реализацию второй функции (обнаружение сигнала) осу-
ществляют латеральные и медиальные отделы фронтальной коры,
структуры ретикулярной формации ствола мозга, а медиатором яв-
ляется норадреналин. Реализацию третьей функции (поддержание
бодрствования) обеспечивают такие структуры правого полушария,
как цингулярная извилина, префронтальная кора, дополнительная
моторная область коры, базальные ганглии, а ведущим медиато-

401
ром является дофамин. Познер считал, что управление произволь-
ным вниманием осуществляет фронтальная ассоциативная зона,
в то время как управление непроизвольным вниманием осущест-
вляет теменная ассоциативная кора.
Согласно представлениям (Cohen J., 2004), префронтальная кора
оказывает избирательные нисходящие влияния на отбор и обработ-
ку информации, а подкрепление этой деятельности осуществляют
вентральная тегментальная область, голубое пятно и передняя цин-
гулярная кора.
По мнению других авторов (Skinner, 1973; Батуев А. С., 1981;
Фарбер Д. А., Дубровинская Н. В., 1991; Костандов Э. А., 1983;
Steriade, 1993; Kalashnikova, 1999; Фарбер Д. А., Безруких М. М.,
2009), при произвольном внимании обработка сенсорной инфор-
мации происходит с участием фронтоталамической системы, цен-
тральную роль в которой играет медиодорзальное и ретикулярное
ядра таламуса. Как известно, таламус нередко называют «воротами
в кору», поскольку, за исключением обонятельного, все сенсорные
тракты проходят через него на пути к коре больших полушарий моз-
га. Медиодорзальное ядро таламуса является основным подкорко-
вым афферентом префронтальной коры и имеет связи практически
со всеми структурами лимбической системы, включая цингуляр-
ную область, что определяет его функцию как главного источника
мотивационных влияний на кору мозга. Поэтому при дисфункции
этого ядра, например при нарушении кровообращения, способ-
ность к формированию произвольного внимания снижается. Рети-
кулярное ядро таламуса, которое называют «воротами внимания»,
передает информацию о сенсорных сигналах во фронтальную кору
и одновременно тормозит активность нейронов релейных ядер та-
ламуса, которые передают информацию о незначимых характери-
стиках сенсорного сигнала. Активность нейронов ретикулярного
ядра таламуса регулируется за счет тонических тормозных влияний
со стороны ретикулярной формации среднего мозга и за счет воз-
буждающих влияний со стороны фронтальной области коры. Устой-
чивость произвольного внимания обеспечивается реверберацией
нервных импульсов между ретикулярным ядром таламуса и фрон-
тальной корой.
Современные авторы (Kirszenblat L., van Swinderen B., 2015;
Moore T. et al., 2017; Risko E., Kingstone A., 2017; Verhoef B., Maunsell J.,
2017; Villano I. et al., 2017; León-Domínguez U., León-Carrión J., 2019)
указывают, что вопрос о структурах мозга, участвующих в форми-
ровании произвольного внимания, продолжает обсуждаться в лите-
ратуре. При этом уточняется, что ведущей структурой мозга явля-
ется префронтальная кора и подчеркивается взаимосвязь процессов
формирования внимания и сна и важной роли сна в способности
к формированию произвольного внимания. В частности, отмечает-

402
ся, что лишение сна влияет на внимание у многих животных — кос-
венно это свидетельствует о том, что одной из ключевых функций
сна является регулирование внимания. И с другой стороны, задачи,
требующие большего внимания, стимулируют потребность во сне
и его интенсивность. В целом авторы утверждают, что сон и вни-
мание — это два состояния мозга, которые регулируют друг друга.
В последние годы проявилась тенденция более детально рассматри-
вать механизмы формирования внимания в зависимости от модаль-
ности сигнала, например, зрительное внимание, или слуховое вни-
мание.
Относительно роли левого и правого полушария в формирова-
нии произвольного внимания в литературе продолжается дискус-
сия. С одной стороны, показано, что больные с повреждениями
правого полушария имеют нарушения внимания и восприятия. Они
с трудом ориентируются в пространстве, из чего сделано заключе-
ние о связи правого полушария с пространственной интеграцией
внимания. В обеспечении мобилизационной готовности человека
ведущую роль также отводят правому полушарию, полагая, что
правое полушарие обеспечивает поддержку общего уровня насто-
роженности. Левое полушарие, вероятно, имеет важное значение
для выбора объекта внимания, т. к. оно обеспечивает селективное
внимание.
В обзорной работе О. В. Мартыновой и соавт. (2016) сообщается,
что еще в 1995 г. была высказана идея (B. Biswal et al.) о существова-
нии в коре больших полушарий сетей состояния покоя (ССП), кото-
рые определяют готовность коры больших полушарий реализовать
сенсорные и когнитивные процессы, в том числе память, внимание,
мышление. Такое предположение было основано на картировании
ЭЭГ и функцио­нальной МРТ, которые позволяют идентифициро-
вать регионы коры, работающие синхронно. Первоначально были
определены сенсорные сети, которые представлены первичными
и вторичными сенсорными областями коры, в том числе сенсомо-
торная сеть, слуховая сеть, зрительная сесть. Затем были выявлены
когнитивные сети, в том числе сеть внимания, которая включала
часть зрительной коры и верхние теменные дольки (Vossel S. et al.,
2014), а также обнаружена лобно-теменная сеть (в префронталь-
ной коре и в нижней теменной дольке), которая передает инфор-
мацию от одной сети к другой и тем самым интегрирует сенсорную
и другие виды информации (Vincent J. et al., 2008). Полагают, что
лобно-теменная сеть совершает также отбор сенсорной информа-
ции и тем самым участвует в процессах внимания (Spreng R. et al.,
2013). Предложена идея о существовании так называемой сети са-
лиентности (важности), которая принимает участие в фильтрации
получаемой информации, обработке ошибок и несоответствий. Эта
сеть включает в себя вентральный стриатум, орбитофронтальную

403
часть инсулярной коры и дорзальную часть передней поясной из-
вилины (Lee M. et al., 2013). Постулировано также существование
когнитивно-исполнительной сети, задача которой состоит в регуля-
ции внимания, рабочей памяти и когнитивного контроля. Эта сеть
представлена дорсо-латеральной префронтальной корой и задней
теменной корой обоих полушарий (Menon V., 2011). Кроме того,
выделены сети, связанные с выполнением специфичных функций,
таких, как движение, речь, определенные эмоции, в частности, мо-
торные сети, языковая сеть, сеть «страха» (Мартынова О. В. и со-
авт., 2016).
Анализ функцио­нальной связанности в сетях состояния покоя
в настоящее время стал стандартным методом изучения функцио­
нальной организации мозга. Очевидно, что будущие исследования
в этом направлении позволят более детально изучить конкретные
межнейронные связи, благодаря которым реализуется процесс
внимания. Полагают, что состояние функцио­нальной связанности
в условиях покоя меняется при патологии, в том числе при шизоф-
рении, депрессии, а также при СДВГ. Поэтому анализ состояния ука-
занных сетей состояния покоя — один из путей диагностики пато-
логии, в том числе СДВГ (Мартынова О. В. и соавт., 2016).

8.3. Роль нейротрансмиттерных систем

в формировании произвольного внимания
Многие нейротрансмиттеры имеют прямое отношение к фор-
мированию произвольного внимания. Среди них холинергическая
система (совместно с орексинергической системой), норадренерги-
ческая, глутаматергическая, ГАМК-ергическая, дофаминергическая,
пуринергическая, сертонинергическая, липидергическая и оксито-
цинергическая системы.
Холинергическая система совместно с орексинергической
системой. Сообщают (Kwakowsky A. et al., 2016; Лобзин С. В. и со-
авт., 2017; Kamkwalala A., Newhouse P., 2017; Villano I. et al., 2017;
Blake M. et al., 2018; Li et al., 2018), что холинергическая система
имеет отношение к реализации произвольного внимания при этом
она, вероятно, играет ведущую роль. Она, как известно, представле-
на нейронами базального переднего мозга, в том числе нейронами
базального ядра Мейнерта. В активации холинергических нейронов
базального переднего мозга, в том числе нейронов базального ядра
Мейнерта принимают участие орексинергические нейроны, кото-
рые участвуют также в регуляции пищевого поведения, терморегу-
ляции и других процессов.
Орексинергические нейроны расположены в заднелатеральном
гипоталамусе. Они получают информацию о состоянии внешней

404
и внутренней среды от многочисленных рецепторов и от многих
нейронов, включая адренергические, дофаминергические и глута-
матергические. При этом все воздействия на орексинергические
нейроны идут через латеральный гипоталамус, вблизи которого
они локализованы; орексиновые нейроны возбуждаются, главным
образом, под влиянием глутамата. Но этот процесс идет опосредо-
вано: первоначально глутамат активирует астроциты, выделяющие
лактат и протоны, которые и повышают выделение орексина. Все
вещества, которые тормозят выделение орексина, снижают произ-
вольное внимание. Среди них — динорфин, ноцицептин (орфанин),
лептин, серотонин и ГАМК. Возбуждение холинергических нейро-
нов базального переднего мозга под влиянием орексина происходит
с участием двух типов орексиновых рецепторов: Orx1 и Orx2. При
дисфункции Orx2-рецепторов развивается нарколепсия, а блокада
Orx1-рецепторов снижает точность в задачах, требующих внима-
ния. Показано, что уровни кортикального ацетилхолина еще боль-
ше возрастают при выполнении задач, требующих большого внима-
ния. Для этих целей орексинергические нейроны повышает частоту
генерации ПД. Установлено, что инъекция орексина в базальный пе-
редний мозг способствует бодрствованию и улучшает когнитивные
характеристики, и это сопровождается повышением концентрации
ацетилхолина в коре. Все это говорит о том, что орексин необходим
для активации как фактор, который возбуждает холинергические
нейроны базального переднего мозга.
Помимо орексина холинергические нейроны базального перед-
него мозга возбуждают и другие медиаторы, например норадрена-
лин, но их влияние менее значимо, чем влияние орексина. Таким
образом, путь к формированию произвольного внимания идет сту-
пенчато: глутамат → лактат и протоны из астроцитов → выделение
орексина → активация холинергических нейронов базального пе-
реднего мозга → выделение ацетилхолина в коре и в гиппокампе →
возбуждение нейронов коры → активация способности нейронов
к обработке входящей информации (внимание).
Следует отметить, что неоднородность холинергических нейро-
нов базального переднего мозга позволяет дифференцированно ак-
тивировать неокортекс, гиппокамп и миндалину, что способствует
оптимальному формированию произвольного внимания при учете
условий внешней среды и мотиваций.
В связи с феноменом опосредованного повышения уровня аце-
тилхолина (АХ) в коре больших полушарий, т. е. через активацию
холинергических нейронов базального переднего мозга, возникает
вопрос о целесообразности такого сложного пути активации. По-
лагают, что это обусловлено тем, что ветвистые дендриты холинер-
гических нейронов базального переднего мозга получают входные
данные от всех систем головного мозга и гипоталамического воз-

405
буждения, в том числе от норадренергических нейронов голубого
пятна, от дофаминергических вентрально-мезенцефальных нейро-
нов, от гистаминергических нейронов туберомаммиллярного ядра
и от орексинергических периморфных нейронов, т. е. интегрируя
все эти сигналы, холинергические нейроны базального переднего
мозга информируют холинергические нейроны префронтальной
коры, что позволяет им участвовать в формировании произвольно-
го внимания.
Вопрос о том, какие холинорецепторы коры (М-ХР? Н-ХР?) обе-
спечивают внимание-индуцирующий эффект ацетилхолина, требу-
ет детального изучения. Сообщают, что блокада никотиновых холи-
норецепторов (Н-ХР) снижает эффективность процессов внимания
и памяти, а агонисты Н-ХР или антихолинэстеразные препараты
повышают внимание. Полагают, что при болезни Альцгеймера,
шизофрении, наркомании, старческой сенильности, СДВГ, а также
нарколепсии орексиновые нейроны не способны активировать хо-
линергические нейроны базального переднего мозга, что и лежит
в основе нарушения процесса возбуждения коры и в целом внима-
ния. Таким образом, холинергическая система мозга является одной
из ведущих систем в формировании внимания.
Норадренергическая система. Как известно (España R. et al.,
2016; Borodovitsyna O. et al., 2017; Satoh A., Iijima K., 2017; Vitrac C.,
Benoit-Marand M., 2017; Winklewski P. et al., 2017; Benarroch E., 2018;
Gelbard-Sagiv H. et al., 2018), основная функция НА-ергических ней-
ронов ствола мозга состоит в формировании уровня активности
мозга, в том числе в индукции бодрствования — чем выше НА-
влияние на нейроны, тем выше возбуждение (англ. arousal), тем
выше степень бдроствования, тем выше бдительность. Наибольшее
возбуждение наблюдается при стрессе. Кроме того, НА-система
активирует сенсорные системы, благодаря чему у человека и жи-
вотных повышается способность вычленять сенсорные сигналы
из среды, дифференцировать их, т. е. выделять наиболее важные,
наиболее значимые и наиболее «опасные» сигналы, что создает ос-
нову для выработки стратегии адаптации.
Так, полагают (Gelbard-Sagiv H. et al., 2018), что способность
опознать сенсорный сигнал определяется уровнем НА в сенсор-
ной системе, что в свою очередь зависит от активности нейронов
голубого пятна. Ночью, когда активность этих нейронов сниже-
на, уменьшается способность воспринимать сенснорные сигналы.
Фармакологическое подавление или, наоборот, повышение уров-
ня НА у здоровых добровольцев с использованием клонидина (аго-
ниста альфа2-АР) и ребоксетина (ингибитора захвата НА) в двой-
ных слепых плацебо-контролируемых экспериментах показало, что
чувствительность обнаружения, точность распознавания и субъек-
тивная видимость возрастают с повышением уровня НА (при этом

406
повышается и выраженнотсть зрительных вызванных потенциа-
лов), в то время как снижение содержания НА препятствовало это-
му. Авторам (Gelbard-Sagiv H. et al., 2018) впервые удалось показать
роль НА в восприятии сенсорного сигнала.
Показано также, что активация НА-нейронов голубого пятна уве-
личивает реакции первичных сенсорных нейронов в латеральном
коленчатом теле в ответ на зрительную стимуляцию. Тем самым
повышается настороженность и чувствительность к сенсорным сти-
мулам из среды, что позволяет отличать релевантные (значимые)
сигналы от нерелевантных. Нейроны голубого пятна способствуют
устойчивости произвольного внимания и способности к его пере-
ключению.
Как известно, НА-нейроны голубого пятна дают многочисленные
аксоны к гиппокампу и префронтальной коре. Это также доказыва-
ет причастность НА-нейронов в реализации внимания. Дисфункция
нейронов голубого пятна нарушает способность формировать про-
извольное внимание, что, в частности, характерно для пациентов
с СДВГ. Вот почему у таких пациентов психостимулятор метилфени-
дат, ингибирующий обратный захват норадреналина и дофамина,
улучшает внимание, т. е. дает хороший клинический эффект.
Глутаматергическая система причастна к формированию про-
извольного внимания, т. к. она объединяет мозг в единое целое.
Это обусловлено объемной нейротрансмиссией, т. е. суммировани-
ем диффундирующего из синапсов глутамата, в результате которо-
го формируется разлитое возбуждение (доминантный очаг). В нор-
мальных условиях это способствует концентрации внимания.
ГАМК-ергическая система. Полагают (Матухно А. Е. и соавт.,
2014; Ахмадеев А. В., Калимуллина Л. Б., 2017; Allen M., Sharma S.,
2018), что в реализации произвольного внимания определенную
функцию играют метаботропные ГАМКВ-рецепторы, которые ло-
кализуются пресинаптически и выполняют роль отрицательных
гетерорецепторов, при активации которых снижается продукция
ацетилхолина, норадреналина, серотонина, глутамата и дофамина.
Кроме того, активация ГАМКВ-рецепторов повышает калиевую про-
водимость (через Kir3-каналы), что индуцирует торможение ней-
ронов. Все это указывает на то, что активация ГАМКВ-рецепторов
должна снижать способность к формированию произвольного вни-
мания.
Гистаминергическая система. Как известно (Kasaoka S. et al.,
2005; Thase M., 2006; Yanai K., Tashiro M., 2006; Wang K. et al., 2010;
Koval’zon V., 2013; Sundvik M., Panula P., 2013; Shan L. et al., 2015;
Diez-Garcia A., Garzon M., 2017; Yu X. et al., 2018), гистаминергиче-
ские нейроны локализованы в туберомаммиллярных ядрах задне-
го гипоталамуса. Их аксоны достигают нейронов базальных ядер,
гиппокампа, таламуса, мозжечка, передних отделов гипоталамуса,

407
где за счет активации Н3-рецепторов, которые выполняют функцию
негативных гетерорецепторов, тормозят выделение различных ме-
диаторов (АХ, НА, серотонина, ГАМК, глутамата).
Гистамин имеет непосредственное отношение к регуляции ак-
тивности мозга и к регуляции цикла «бодрствование — сон». Это
обусловлено тем, что гистаминергические нейроны туберомаммил-
лярного ядра заднего гипоталамуса, активируют (за счет актива-
ции Н1-рецепторов) нейроны преоптического ядра гипоталамуса,
которые причастны к регуляции активности мозга и цикла «бодр-
ствование — сон». Это означает, что гистамин может оказывать по-
ложительное влияние на формирование произвольного внимания,
т. к. блокада гистаминовых Н1-рецепторов, как известно, приводит
к сонливости и снижению внимания.
Дофаминергическая система. Считается, что дофаминергиче-
ские нейроны системы «вознаграждения» играют важную роль в ре-
ализации внимания т. к. с их участием поощряется поведение, на-
правленное на формирование произвольного внимания (Bédard A.
et al., 2009; Dodig-Curković K. et al., 2009; Heal D. et al., 2009; Fan X.
et al., 2010; Ilott N. еt al., 2009; Kim B. еt al., 2009; Krämer U. et al.,
2009; Luman M. et al., 2010; Romanos M. et al., 2010).
Пуринергическая система. Как известно (Burnstock G., 2017;
Fumagalli M. et al., 2017), аденозин, активируя аденозиновые, или
Р1-рецепторы, способствует засыпанию, т. е. снижает активирую-
щее влияние ретикулярной формации на кору больших полушарий,
а также снижает эффективность дофамина и глутамата как медиа-
торов ЦНС. Блокада аденозиновых рецепторов кофеином либо тео-
филлином снимает тормозное влияние аденозина на кору больших
полушарий и тем самым повышает эффективность формирования
произвольного внимания.
Серотонинергическая система. Сообщают (Zepf F. et al., 2010;
Shim S. et al., 2010; Callaghan C. et al., 2012; Mette C. et al., 2013;
Papageorgiou K., Ronald A., 2013; Haleem D., 2013; Fikke L. et al., 2013;
Bari A., Robbins T., 2013; Mestre T. et al., 2013), что серотонин име-
ет прямое отношение к формированию непроизвольного и произ-
вольного внимания, т. к. при снижении уровня серотонина в мозге
снижается качество непроизвольного и произвольного внимания.
Особенно это выражено у лиц с СДВГ. Полагают, что положитель-
ное влияние серотонина на формирование внимания реализуется
за счет активации 5HT1A-, 5НТ2А- и 5НТ1B-рецепторов (при СДВГ
именно эффективность активации этих рецепторов снижена). По-
этому предполагается, что агонисты этих рецепторов могут быть ис-
пользованы при нарушении внимания, в том числе при СДВГ. Одна-
ко не все авторы разделяют такое представление о роли серотонина
в регуляции внимания.

408
 Липидергическая система. Важным представителем липидер-
гической системы является простагландин PGD2, продукция которо-
го в ЦНС значительно выше, чем продукция ПГЕ2, ПГФ2льфа и дру-
гих простагландинов (Nagata N., Urade Y., 2012; Doré S. et al., 2015;
Urade Y., 2017; Tachibana T. et al., 2018; Wang Y. et al., 2018). Установ-
лено, что PGD2 и аденозин являются мощными эндогенными сомно-
генами. PGD2 накапливается в мозге при длительном бодрствовании
за счет активности PGD2-синтазы липокалинового типа (L-PGDS).
PGD2  стимулирует рецепторы D2P1, локализованные в базальном
переднем мозге, и тем самым увеличивает локальную внеклеточ-
ную концентрацию аденозина. В свою очередь аденозин паракрин-
но активирует (с участием А2А-рецепторов) нейроны базального
переднего мозга и нейроны вентролатеральной преоптической об-
ласти (VLPO) и одновременно (за счет активации А1-рецепторов)
ингибирует нейроны возбуждения. При этом стимулирующие сон
нейроны в VLPO посылают ингибирующие сигналы для подавления
гистаминергических нейронов в туберомаммиллярном ядре (TMN)
и для возбуждения ГАМК-ергических нейронов, что в итоге приво-
дит к засыпанию и формированию всех фаз сна.
Показано, что антагонист D 2P1-рецепторов препарат ONO-
4127Na, подобно антагонисту рецептора аденозина A2A (т. е. кофе-
ину), подавляют сон, в том числе не-REM-сон, и REM-сон. Это под-
тверждает представление о том, что PGD2 (совместно с аденозином)
препятствует формированию произвольного внимания.
Сообщают (Шубина Л. В., Кичигина В. Ф., 2012; Baggelaar M.
et al., 2018; Gallelli C. et al., 2018; Vučković S. et al., 2018; Tsuboi K.
et al., 2018; Zou S., Kumar U., 2018; Martín Giménez V. et al., 2018;
Moral Y. et al., 2019; Walker O. et al., 2019), что другие компоненты
липидергической системы, в том числе эндогенные каннабиноиды
(2-арахидоноилглицерол, или 2-АG, и N-арахидоноилэтаноламид,
или АЕА, т. е. анандамид), а также близкие по физио­логическому
значению к ним так называемые конгерены, которые образуются
параллельно при синтезе эндоканнабиноидов (например, пальми-
тоилэтаноламид, или PEA, стеароилэтаноламид, или SEA, олеои-
лэтаноламид, или OEA), препятствуют формированию внимания.
Это обусловлено тем, что, активируя каннабиноидные СВ1- и СВ2-
рецепторы, а также ряд других рецепторов — эндоканнабиноиды
и их конгерены, подавляют продукцию многих медиаторов, в том
числе имеющих прямое отношение к формированию произвольно-
го внимания (ацетилхолина, орексина, норадреналина, дофамина,
гистамина, глутамата).
Окситоцин. Вероятнее всего, окситоцин повышает произвольное
внимание к объектам социального взаимодействия, т. к. окситоцин
способствует такому взаимодействию, повышает социальную ком-
муникацию (Tyzio R. et al., 2006; Klenerová V., Hynie S., 2008; Григо-

409
рьева М. Е., Голубева М. Г., 2010; Lopatina O. et al., 2013; Gordon I.
et al., 2013; Лопатина О. Л., 2017). В частности, с помощью функцио­
нальной МРТ показано, что под влиянием окситоцина повышается
активность мозга во время рассмотрения социально значимых изо-
бражений, в том числе повышается активность нейронов в полоса-
том теле, средней лобной извилине, медиальной префронтальной
коре, правой орбитофронтальной коре и левой верхней височной
борозде, а при рассмотрении социально незначимых изображений
активность нейронов в указанных образованиях, наоборот, снижа-
ется.
Резюме. Итак, краткий обзор данных по роли трансмиттерных
систем в формировании произвольного внимания показывает, что
часть нейротрансмиттерных систем способствует формированию
внимания — это холинергическая (совместно с орексинергической),
норадренергическая, глутаматергическая, гистаминергическая, до-
фаминергическая, серотонинергическая и окситоцинергическая си-
стемы. Другая часть, наоборот, препятствует этому процессу, среди
которых — ГАМК-ергическая, пуринергическая (аденозинергиче-
ская), липидергическая (PGD2 и эндоканнабиноиды) системы.

8.4. Синдром дефицита внимания

с гиперактивностью
Синдром дефицита внимания с гиперактивностью (СДВГ, или
attention deficit hyperactivity disorder, ADHD), или гиперактивность
и дефицит внимания (ГРДВ), является клинически гетерогенным
и многофакторным расстройством. Это психоневрологическое рас-
стройство, при котором имеются симптомы невнимательности,
импульсивности и гиперактивности, проявляющиеся в различных
условиях (например, в школе и дома), что приводит к дефициту в со-
циальной, образовательной и других видах деятельности (Jacoby N.,
Lavidor M., 2018). Для СДВГ у детей дошкольного и школьного воз-
раста характерны трудность концентрации внимания, гиперактив-
ность и плохо управляемая импульсивность поведения, а у взрос-
лых это состояние может сопровождаться снижением интеллекта
и трудностями в восприятии информации (Заваденко Н. Н., 2018).
Первоначально (1930-е гг.) это понятие называли как «минималь-
ное повреждение головного мозга»; позже — как «малые мозговые
дисфункции» (ММД), или как «минимальная дисфункция головного
мозга» (диагностический справочник американской психиатриче-
ской ассоциации (American Psychiatric Association) первой редак-
ции, или DSM-1, 1952). В 1968 г. в DSM-2 это состояние называлось
как «гиперкинетическая детская реакция», а в 1980 г. в DSM-3 оно
называлось как «нарушение дефицита внимания» (ADD) с гиперак-

410
тивностью или без нее. И лишь в 1987 г. в DSM-3-R это состояние
получило название СДВГ, причем в 1994 г. в DSM-4 были введены
такие понятия, как СДВГ невнимательного типа, СДВГ гиперактив-
но-импульсивного типа и СДВГ смешанного типа. Эти понятия со-
хранились в DSM-5 (2013), но при этом были дополнены критерии
диагноза, а также возраст, при котором ставится диагноз, — по из-
данию DSM-4 (1994) он ставился с 6 лет, а согласно DSM-5 его мож-
но установить не ранее чем с 12 лет.
Первоначально полагали, что СДВГ характерен лишь для детей
(Faraone S., Sergeant I., 2003; Заваденко Н. Н., Суворинова Н. Ю.,
2004), но уже в начале 1990-х гг. стали появляться сведения о том,
что СДВГ может сохраняться и во взрослом состоянии либо впер-
вые возникать в зрелом возрасте (Mannuzza S. et al., 1993; Weiss G.,
1993), а в настоящее время наличие СДВГ у взрослых стало обще-
признанным фактом (Pary R. et al., 2002; Wilens T. et al., 2002, 2004;
Попова О. В. и соавт., 2010; Нуреев И. Т. и соавт., 2010; Трухи-
на С. И. и соавт., 2012; Borodovitsyna O. et al., 2017; Leahy L., 2017;
Magnin E., Maurs C., 2017; Sedgwick J., 2018; Christiansen et al., 2019;
Han D. et al., 2019), хотя скептицизм в отношении взрослого СДВГ
сохраняется и он обосновывается заинтересованностью фармаколо-
гических фирм, которые производят психоактивные вещества.
Клиническая картина синдрома невнимательности (дефицита
внимания), согласно DSM-4 (1994), характеризуется тем, что ре-
бенок с трудом сохраняет внимание при выполнении заданий или
во время игр; он не в состоянии исполнить задания до конца, что
не связано с негативным настроем или непониманием сути зада-
ния; быстро переходит от незавершенного дела к новому; легко
отвлекается на постороннее; избегает или высказывает агрессив-
ность при выполнении заданий, которые требуют длительного со-
хранения внимания; испытывает сложности при самостоятельной
организации деятельности; часто теряет предметы, необходимые
для выполнения заданий в школе и дома; проявляет забывчивость
в повседневных ситуациях; «не слушает» обращенную к нему речь;
демонстрирует неспособность удерживать внимание на деталях, из-
за небрежности допускает частые ошибки в сферах своей деятель-
ности (Трухина С. И. и соавт., 2012; Заваденко Н. Н., 2018).
Согласно DSM-5 (2003), невнимательность у ребенка или у взрос-
лого характеризуется следующим признаками.
1. Он часто неспособен удерживать внимание на деталях: из-
за небрежности, легкомыслия допускает ошибки в школьных зада-
ниях, в выполняемой работе и других видах деятельности (напри-
мер, пропускает детали, работа неточная).
2. Обычно с трудом сохраняет внимание при выполнении зада-
ний или во время игр (например, с трудом остается сосредоточен-
ным во время лекций, разговоров или длительного чтения).

411
 3. Часто складывается впечатление, что ребенок не слушает об-
ращенную к нему речь (например, кажется, что умственно он в дру-
гом месте, даже в отсутствии какого-либо очевидного отвлечения).
4. Часто не следует инструкциям и не завершает школьные за-
дания, обязанности или рутинные операции на рабочем месте (на-
пример, начинает задания, но быстро теряет фокус и легко отвлека-
ется).
5. Часто испытывает сложности в организации самостоятель-
ного выполнения задач и других видов деятельности (например,
затруднение в управлении последовательными задачами, затрудне-
ние хранения материалов и вещей в порядке; беспорядочная, неор-
ганизованная работа, плохое управление временем, невыполнение
сроков).
6. Обычно избегает вовлечения в выполнение заданий, кото-
рые требуют длительного сохранения умственного напряжения
(например, школьная или домашняя работа, для старших подрост-
ков и взрослых — подготовка отчетов, заполнение бланков, анализ
длинных документов).
7. Часто теряет вещи, необходимые в школе и дома (например,
школьные материалы, карандаши, книги, инструменты, кошельки,
ключи, документы, очки, мобильные телефоны, зонты, перчатки,
кольца или браслеты, которые снял на время).
8. Легко отвлекается на посторонние стимулы (для старших
подростков и взрослых может включать отвлеченные мысли).
9. Часто проявляет забывчивость в повседневных ситуациях
(например, выполнение обязанностей, выполнение поручений,
у старших подростков и взрослых — обратные звонки, оплата сче-
тов, назначение встреч).
Диагностическим критерием невнимательности и/или гипе-
рактивности-импульсивности, по DSM-4 (1994), является наличие
6 симптомов, отмечаемых в течение не менее 6 месяцев. А согласно
DSM-5 (2013), для постановки диагноза необходимо наличие 6 сим-
птомов (из группы «невнимательности» и/или «гиперактивности
и импульсивности»), а с 17 лет — 5 симптомов. Симптомы должны
присутствовать не менее полугода, и пациенты должны отставать
от уровня развития большинства подростков своего возраста. Для
постановки диагноза симптомы должны проявляться и до 12 лет, при
этом их нельзя объяснить другими психическими расстройствами.
В Европе и в России основным источником диагностических кри-
териев является международная классификация болезней МКБ-10
и МКБ-11 (2013). В МКБ-10 было введено понятие «синдром дефи-
цита внимания с или без гиперактивности» и разработаны в общем
виде диагностические критерии СДВГ. Критерии имеют следующий
вид.

412
 А. Начало расстройства в процессе развития (обычно до 5 лет).
Б. Кардинальные признаки, необходимые для диагноза:
1) нарушение внимания и гиперактивность, проявляющиеся бо-
лее чем в одной ситуации (дом, класс, больница);
2) частая смена одного вида деятельности на другой;
3) дефекты настойчивости и внимания, если они чрезмерны для
возраста ребенка и коэффициента его умственного развития.
В. Сопутствующие симптомы, подтверждающие диагноз:
1) расторможенность в социальных взаимоотношениях;
2) безрассудство в ситуациях, представляющих некоторую опас-
ность;
3) импульсивное нарушение социальных правил.
В новом варианте МКБ-11 (2013) СДВГ отнесен к нейроонтоге-
нетическим расстройствам. Сообщается, что критерии DSM-4 дают
диагноз СДВГ в 3—4 раза более вероятно, чем критерии МКБ-10.
Приведенное нами подробное описание клинических признаков
СДВГ поясняет сложность трактовки данного заболевания, а также
критические взгляды ряда исследователей, которые негативно от-
носятся к выделению СДВГ как проявления заболевания, так как,
по их мнению, для него нет эффективного лечения, а его диагно-
стика основана на критериях, число которых постоянно меняет-
ся. Отдельные авторы считают, что такого заболевания, как СДВГ,
не существует вообще, а состояние, которое именуется СДВГ, явля-
ется вариантом темперамента (Pinzone V. et al., 2019). Ряд авторов
соглашается с мнением о существовании СДВГ, но предостерегает
от его гипердиагностики. При этом B. Kelly (2018), напоминает, что
история психиатрии — это история терапевтического энтузиазма
на фоне триумфа и трагедий, гордыни и смирения. Он полагает,
что в настоящее время практически нет сомнений в том, что СДВГ
является действительной, полезной диагностической концепцией,
но предстоит проделать значительную работу, чтобы установить
ее частоту, распространенность и био­логическую основу, а также
оптимальные терапевтические стратегии. Как и во всех психиче-
ских заболеваниях, вполне вероятно, что знания будут развиваться
в течение многих десятилетий, а диагностические критерии будут
уточняться параллельно.
Клиника. Исполнительные и мотивационные механизмы
при СДВГ. Симптомы СДВГ включают проблемы с исполнитель-
ной функцией. Исполнительная функция относится к нескольким
умственным процессам, которые требуются для регулирования,
контроля и управления задачами повседневной жизни. Некоторые
из данных нарушений включают проблемы с организацией, соблю-
дением времени, чрезмерной прокрастинацией (прокрастина́ция —
в психологии — склонность к постоянному откладыванию даже
важных и срочных дел, приводящая к жизненным проблемам и бо-

413
лезненным психологическим эффектам), концентрацией, скоро-
стью выполнения, регулированием эмоций и использованием кра-
ткосрочной памяти.
Люди обычно обладают хорошей долгосрочной памятью. Крите-
риям дефицита исполнительной функции отвечают 30—50 % детей
и подростков с СДВГ. Одно исследование обнаружило, что у 80 %
субъектов с СДВГ была нарушена как минимум одна задача ис-
полнительной функции по сравнению с 50 % субъектов без СДВГ.
В связи со степенью созревания головного мозга с возрастом и по-
вышенным спросом исполнительного контроля, симптомы СДВГ
могут неполностью проявляться до достижения подросткового
возраста или даже старшего подросткового возраста. СДВГ также
связан с мотивационным дефицитом у детей. Дети с СДВГ с трудом
фокусируются на долговременных поощрениях по сравнению с кра-
тковременными, а также демонстрируют импульсивное поведение
в отношении кратковременных поощрений.
Диагностика СДВГ у детей ранее проводилась на основании
клинических и педагогических наблюдений, а также с помощью
корректурных тестов, в том числе детского варианта теста Ту-
луз — Пьерона (Ясюкова Л. А., 1997, 1999) и ряда других тестов.
В настоящее время, согласно DSM-5, предлагается для диагностики
СДВГ у детей, подростков и взрослых использовать компьютерный
тест непрерывной производительности MOXO-тест, или CPT-MOXO
(Continuous Performance Test), или MOXO d-CPT test, предложенный
израильским ученым Ниром Яхином (Berger I., Goldzweig G., 2010;
Jacoby N., Lavidor M., 2018). Этот тест существует в двух версиях,
которые рассчитаны на детскую (6—12 лет) и взрослую аудиторию
(13—70 лет). Он позволяет в пределах 18—20 минут оценить все
компоненты СДВГ по отдельности, включая невнимательность, ги-
перактивность и импульсивность. Точность его диагностики состав-
ляет 90 % (Заваденко Н. Н., 2018).
Для диагностики СДВГ используются также методы ЭЭГ (Ма-
чинская Р. И., 2003; Мачинская Р. И., Дубровинская Н. В., 2003;
Кропотов Ю. Д., 2005). В частности, показано, что у детей с СДВГ
повышена мощность медленноволновой активности в диапазоне
тета-волн, преимущественно в лобных областях (Mann C. A. et al.,
1992; Janzen T. et al., 1995; Lubar J. et al., 1995; Suffin S., Emory W.,
1995; Горбачевская Н. Л. и соавт., 1996; Chabot R., Serfontain G.,
1996; Карпунина Н. П., 2008) и/или уменьшена мощность волн
в диапазоне 12—21 Гц (Mann C. A. et al., 1992; Clarke A., Barry R.,
2001). Показано также отсутствие корреляционных связей между
электрической активностью лобных и других структур головного
мозга при СДВГ у детей, что подтверждает данные о нарушении
корково-ядерных связей при СДВГ (Лохов М. И. и соавт., 2005).
Однако четких критериев для постановки диагноза методами ЭЭГ

414
нет (Трухина С. И. и соавт., 2012; Заваденко Н. Н., 2018). Согласно
DSM-5 (2013), ценность количественной электроэнцефалографии
(QEEG) для диагностики СДВГ пока не ясна, но в США управление
по контролю за продуктами питания и лекарственными средствами
утвердило применение QEEG для оценки распространенности СДВГ.
Кроме того, для диагностики СДВГ используется метод вызван-
ных потенциалов, в том числе метод Р300 (Idiazábal A. еt al., 2002;
Яковенко Е. А. и соавт., 2007; Liotti M. et al., 2007; Ohlmeier M.,
2007; Alexander D. et al., 2008; Нуреев И. Т. и соавт., 2012; Трухи-
на С. И. и соавт., 2012). Но общепринятых критериев параметров
ВП для диагностики СДВГ пока нет.
В отношении диагностики СДВГ у взрослых критерии в МКБ-Х от-
сутствовали, в связи с чем пользовались критериями, разработан-
ными для детей (Чуркин А. А. и соавт., 2004; Нуреев И. Т., и соавт.,
2012; Трухина С. И. и соавт., 2012). При диагностике СДВГ взрос-
лых используется взрослый вариант корректурного теста Тулуз —
Пьерона (Ясюкова Л. А., 1997, 1999; Нуреев и соавт., 2012; Трухи-
на С. И. и соавт., 2012) или другие варианты корректурного теста
(Epstein J. et al., 1998; Walker A. et al., 2000; Advokat C. et al., 2007),
а также самоопросники и анкеты преподавателей (Нуреев и соавт.,
2012; Трухина С. И. и соавт., 2012). В последние годы использу-
ется взрослый вариант МОХО-теста (Berger I., Goldzweig G., 2010;
Jacoby N., Lavidor M., 2018).
Кроме того, используются методы клинического наблюдения, ме-
тод ЭЭГ и метод вызванных потенциалов (ВП). В частности, показа-
но, что у студентов с СДВГ в условиях покоя преобладает медленно-
волновая активность и менее выражены альфа- и бета-активность.
Для них также характерно снижение корреляционной взаимосвязи
между различными отделами мозга (Нуреев И. Т. и соавт., 2012;
Трухина С. И. и соавт., 2012). При исследовании вызванных по-
тенциалов установлено, что при СДВГ снижена амплитуда Р100 —
N100, P200 — N200 и N200 — P300 и увеличена латентность P300
(Liotti M. et al., 2007; Ohlmeier M., 2007; Alexander D. et al., 2008;
Нуреев И. Т. и соавт., 2012; Трухина С. И. и соавт., 2012). С учетом
природы ВП (Гнездицкий В. В., 2003), эти данные свидетельствуют
о том, что при СДВГ снижено число нейронов, участвующих в обра-
ботке сенсорной информации. Вероятно, наиболее четкий критерий
наличия СДВГ дает корректурный тест Тулуз — Пьерона, согласно
которому наличие низкой скорости (менее 38 знаков за 1 минуту)
выполнения теста и/или наличие большого числа ошибок (коэффи-
циент точности меньше 0,88) дает основание для постановки диа-
гноза СДВГ у взрослых. Выявлено, что скорость выполнения теста
Тулуз — Пьерона тем больше, чем меньше латентность N200 и чем
выше амплитуда N200—Р300 слухового когнитивного потенциала
(слухового ВП).

415
 Статистика. Так как на протяжении последних лет неоднократ-
но менялись критерии постановки диагноза СДВГ и методы изуче-
ния внимания, то к данным о распространенности СДВГ следует от-
носиться осторожно.
Среди детей СДВГ выявляется у 5,3 % (Borodovitsyna O. et al.,
2017), либо у 7 % (Christiansen et al., 2019), либо у 5—8 % (Jacoby N.,
Lavidor M., 2018), либо у 8—12 % (Luo Y. et al., 2019). При этом отме-
чено, что за последние 10 лет распространенность СДВГ среди детей
и подростков возросла (Beyens I. et al., 2018; Christiansen et al., 2019;
Luo Y. et al., 2019), что объясняется широким использованием IT-
технологий для диагностики СДВГ (Beyens I. et al., 2018).
Популяционные исследования показывают, что на различных
территориях даже одной страны распространенность СДВГ различ-
на. Так, в популяции детей Сан-Диего (США) синдром отмечен поч-
ти у 50 % (Garland A. еt al., 2001), что объясняется наличием СДВГ
у родителей, т. к. считается (Hou Y. et al., 2018), что СДВГ имеет
высокую наследуемость — от 60 до 90 %, в том числе по причине
мутаций в генах серотониновых рецепторов. Частоту СДВГ повы-
шает недоношенность (Ardalan M. et al., 2019).
По нашим данным (Трухина С. И. и соавт., 2012), полученным
на основе использования детского варианта теста Тулуз — Пьеро-
на в 2001 г., среди первоклассников г. Кирова при исследовании
650 мальчиков признаки СДВГ отмечены у 13,2 % из них, а среди
525 девочек — у 11,6 % (различия с мальчиками — статистически
незначимы). Когда эти дети обучались в 7 классе, среди 160 маль-
чиков признаки СДВГ имели 26,3 %, а среди 137 девочек — 12,6 %;
при этом различия с мальчиками были статистически значимы
(Попова О. В. и соавт., 2009; Трухина С. И. и соавт., 2012). С одной
стороны, это коррелирует с данными о том, что после 12 лет проис-
ходит более выраженное проявление симптомов СДВГ (Asherson P.,
Agnew-Blais J., 2019), а с другой — согласуется с данными ряда ав-
торов о том, что СДВГ чаще (в 2—3 раза) наблюдается у мальчиков.
Показано, что во взрослом состоянии часть детей сохраняет сим-
птоматику СДВГ: для Нью-Йорка этот показатель составляет 25 %
(Gittelman R. еt al., 1985), для Монреаля — 60 % (Weiss G. et аl., 1985),
а по некоторым данным — до 75 % детей сохраняет признаки СДВГ
во взрослом состоянии (Asherson P., Agnew-Blais J., 2019). Сообщают
(Jacoby N., Lavidor M., 2018), что до 60 % у детей с СДВГ это рас-
стройство наблюдается и во взрослом возрасте. Однако по данным
других авторов (Alexander L., Farrelly N., 2018), лишь 20 % сохраняет
симптомы СДВГ, а у 80 % они исчезают, что объясняется созревани-
ем префронтальной коры головного мозга в раннем взрослом воз-
расте. В то же время у некоторых людей именно во взрослом воз-
расте впервые появляются симптомы СДВГ (Alexander L., Farrelly N.,
2018).

416
 Среди взрослых СДВГ отмечен у 1,5 % (Cuffe S. еt al., 2001),
у 2 % (Ebert D. еt al., 2003; Sobanski E., Alm В., 2004), у 2,5—4 %
(Jacoby N., Lavidor M., 2018), у 3,4 % (Borodovitsyna O. et al., 2017),
у 4,4 % (Kessler R. et al., 2006) или, с учетом новых критериев СДВГ,
даже у 5 % (Mahadevan J. et al., 2019). По нашим данным (Нуре-
ев И. Т. и соавт., 2010; Трухина С. И. и соавт., 2012), у студентов
медицинского вуза среди 145 лиц мужского пола признаки СДВГ
имелись у 8,9 %, а среди 435 девушек — 8,8 % (половые различия
были незначимы). Сообщают (Sedgwick J., 2018), что часть студен-
тов Великобритании и Ирландии имеют признаки СДВГ, внешним
проявляем которых является их низкая успеваемость, что авторы
называют «скрытой инвалидностью в высших учебных заведениях».
Отмечено, что СДВГ выявляется среди элитных спортсменов (Han D.
et al., 2019).
Считают, что вероятность развития СДВГ у мужчин выше, чем
у женщин (Pinares-Garcia P. et al., 2018; Bangasser D. et al., 2019;
Kaczkurkin A. et al., 2019). Важно, что 3,2 % женщин детородного
возраста имеют СДВГ, при этом часть из них во время беремен-
ности продолжают принимать психостимулирующие препараты,
что повышает вероятность развития СДВГ у ребенка (Baker A.,
Freeman M., 2018). Отмечено, что распространенность взрослого
СДВГ гораздо выше в психиатрических учреждениях и среди нар-
команов (Mahadevan J. et al., 2019). При этом нередко у взрослых
СДВГ характеризуется не только симптомами невнимательности,
гиперактивности, импульсивности, но и с проблемами мотивации,
эмоцио­нального распознавания и регуляции, чрезмерного блужда-
ния ума и поведенческой саморегуляции.
Последствия наличия СДВГ. Известно, что лица с СДВГ име-
ют меньший уровень успешности образования в школе или в вузе,
реже оканчивают высшие учебные заведения (Murphy K. et al.,
2002; Sedgwick J., 2018). В лонгитудинальных исследованиях по-
казано, что лица, которые имели СДВГ в детстве, через 15—20 лет
имеют меньший уровень образования, чем их сверстники, при оди-
наковом уровне интеллекта (Mannuzza S. et al., 1997; Rasmussen P.,
Gillberg С., 2000). Студенты колледжа с СДВГ испытывают большие
трудности при самоорганизации и с большим трудом выполняют
требования курса (Bradshaw M., Salzer J., 2003), они сложнее адап-
тируются к условиям учебы в вузе (Rabiner S. et al., 2008).
Зарубежные исследователи при анализе академической успева-
емости студентов колледжей и университетов показали, что лица
с СДВГ имеют более низкий средний балл по отдельным предме-
там (Blase S. et al., 2009; Gropper R., 2009; Norwalk K. et al., 2009;
Jacoby N., Lavidor M., 2018). Так, сообщают, что студенты универ-
ситета Израиля при наличии СДВГ отстают от своих сверстников
без СДВГ по академической успеваемости, у них ниже способности

417
к обучению и организаторские способности, они менее мотивиро-
ваны (Jacoby N., Lavidor M., 2018).
Аналогичные данные получены при исследовании студентов ме-
дицинского вуза в г. Кирове (Нуреев И. Т., 2012; Трухина С. И. и со-
авт., 2012). Студенты с признаками СДВГ имеют более слабые учеб-
ные навыки, испытывают большие сложности с выбором будущей
карьеры (Norwalk K. et al., 2009).
Наличие СДВГ в детском возрасте часто приводит к инвалиди-
зирующему состоянию во взрослом возрасте (Magnin E., Maurs C.,
2017; Luo Y. et al., 2019; Mahadevan J. et al., 2019; Perugi G. et al.,
2019). Оно повышает вероятность формирования наркомании
(Perugi G. et al., 2019). Сообщают, что взрослые с СДВГ обычно испы-
тывают проблемы, связанные с повседневной деятельностью, у них,
как правило, ниже социально-экономический и профессио­нальный
статус, выше риск антиобщественного поведения, и проблемы
в отношениях с родителями (Jacoby N., Lavidor M., 2018). Наличие
СДВГ опасно для спортсменов-дайверов, т. к. потеря внимания под
водой может привести к трагическому событию, о чем указывают
рекомендации Голландской ассоциации дайвинга (Querido A., van
Hulst R., 2019). Следовательно, лица с СДВГ представляют собой
группу риска по девиантному поведению и по низкой академиче-
ской успеваемости.
СДВГ нередко ассоциирован с несколькими формами рискован-
ного поведения, в том числе, такими, как прием наркотиков, без-
рассудное вождение, незащищенный секс (Pollak Y. et al., 2019).
Сообщают, что наличие СДВГ повышает вероятность низкой ака-
демической успеваемости, совершения преступлений, несчастных
случаев, социальной инвалидности и зависимостей (Luo Y. et al.,
2019). СДВГ ухудшает качество жизни в социальном, академиче-
ском и профессио­нальном контексте, как у детей, так и у взрослых
(Leffa D. et al., 2018).
Однако некоторые авторы указывают на возможные позитив-
ные моменты наличия у человека СДВГ, т. к. полагают, что СДВГ
представляет собой способ адаптации, который помогает детям вы-
держивать стрессовые или опасные условия окружающей среды.
Например, гиперактивность может быть полезной с точки зрения
эволюционной перспективы в ситуациях, предполагающих риск,
соревнование или непредсказуемое поведение (например, исследо-
вание новых мест или поиск новых источников пищи). В данных
ситуациях СДВГ может быть полезным для общества в целом, даже
если вредоносен для самого субъекта.
Этио­логия и патогенез СДВГ. Многие авторы, отмечая поли-
морфность и неоднородность клинического проявления СДВГ, пола-
гают, что большой вклад в патогенез СДВГ вносят наследственные
факторы (Заваденко Н. Н., 2007; Чутко Л. С., 2008; Neuman R. et al.,

418
2007; Sharp S. et al., 2009; Bédard A. et al., 2009; Kim B. еt al., 2009;
Krämer U. et al., 2009; Трухина и соавт., 2012). В то же время, не-
смотря на большое количество исследований, остаются неясными
многие механизмы развития СДВГ. Точная причина возникновения
СДВГ неизвестна, но существует несколько теорий. Большинство
исследователей сходится во мнении, что единую причину возник-
новения СДВГ выявить не удается и, похоже, не удастся никогда.
Структуры мозга и СДВГ. Нейробио­логические причины дефи-
цита внимания чаще всего связаны с незрелостью или с недоразви-
тием различных отделов мозга, и прежде всего лобных и теменных
долей коры головного мозга, базальных ядер, в том числе хвоста-
того ядра, ретикулярной формации, и других структур мозга (Ма-
чинская Р. И. и соавт., 2005; Трухина С. И. и соавт., 2012). Так, при
СДВГ выявлено нарушение структуры префронтальной коры, кото-
рая является основным регионом, регулирующим исполнительные
функции, т. е. целенаправленное поведение, в частности планирова-
ние и выполнение задач (Jacoby N., Lavidor M., 2018). Установлена
незрелость фронто-таламической регуляторной системы (Мачин-
ская Р. И. и соавт., 2005) и повреждение медиальной части подушки
(пульвинар) таламуса (Homman-Ludiye J., Bourne J., 2019). У детей
с СДВГ изменена микроструктура белого вещества, повышен объ-
ем серого вещества в правой и левой лобных областях, но снижен
объем серого вещества в задних областях коры (Wu Z. et al., 2019).
В целом незрелость ЦНС, в частности префронтальной области, те-
менной коры, рассматривается многими авторами как одна из ос-
новных причин развития СДВГ (Денисов И. Н., Улумбеков Э. Г.,
1998; Заваденко Н. Н., 2007, 2018; Чутко Л. С., 2008).
Как уже отмечалось, физио­логами сформулировано представ-
ление о существовании в мозге, в том числе в коре больших полу-
шарий, различных нейронных сетей, которые обеспечивают когни-
тивные процессы, а также формирование внимания и исполнения
решений (Lee M. et al., 2013; Spreng R. et al., 2013; Vossel S. et al.,
2014; Мартынова О. В. и соавт., 2016). При этом методом функцио­
нальной МРТ (по изменению мозгового кровотока), позволяющим
выявить взаимодействие между отдельными компонентами этих
сетей (т. е. функцио­нальную связанность), установлено, что у детей
и взрослых при СДВГ меняется связанность отдельных компонентов
этих сетей (Mostert J. et al., 2016; Lee D. et al., 2017; Rubia K., 2018;
Silk T. et al., 2017; Hilger K., Fiebach C., 2019; Jung M. et al., 2019;
Lake E. et al., 2019; Michelini G. et al., 2019; Scofield J. et al., 2019;
Tan Y. et al., 2019; Wu Z. et al., 2019). Так, у детей с СДВГ отмечена
более сильная связность в передней поясной извилине, в сети испол-
нительного контроля, а также более сильная связность в мозжечке
(Mostert J. et al., 2016). У 7—15-летних мальчиков с СДВГ увеличена
функцио­нальная связность в лимбической системе, в зрительной

419
системе, в системе дорсального внимания, лобно-теменной и вен-
тральной сети внимания (Jung M. et al., 2019). У мужчин с СДВГ
выявлена повышенная связность между префронтальной корой
и такими структурами как поясная извилина, таламус и мозжечок;
кроме того, у них выявлены изменения в сети исполнительного
контроля (D. Lee et al., 2017). При СДВГ изменена функцио­нальная
связность между префронтальной, стриальной и некоторыми ви-
сочными областями мозга (Scofield J. et al., 2019). У мужчин с СДВГ
обнаружено снижение кровотока в вентральной сети внимания, со-
матомоторной сети, лимбической сети (Tan Y. et al., 2019). У детей
с СДВГ изменена функцио­нальная связность в системе по умолча-
нию и во фронто-теменной сети (Wu Z. et al., 2019). Все это под-
тверждает гипотезу о том, что при СДВГ меняются взаимодействия
между нейронами.
Полагают, что улучшение симптоматики во взрослом возрасте
у части пациентов с СДВГ связано с созреванием префронтальной
коры головного мозга, а появление расстройств внимания de novo
во взрослом возрасте связано с тем, что, наоборот, нужного созрева-
ния префронтальной коры у этих пациентов не происходит.
Таким образом, очевидно, что при СДВГ меняется и структура,
и функцио­нальная взаимосвязь между нейронами отдельных ре-
гионов мозга. Это указывает на перспективность создания новых
методов диагностики СДВГ, новых методов лечения и в целом пони-
мания одного из самых распространенных нейропсихических рас-
стройств у детей и взрослых, каким является СДВГ.
Роль генетических мутаций. Для объяснения патогенеза
СДВГ предложено несколько концепций, среди них генетиче-
ская (Aylward E. et al., 1996; Shim S. et al., 2010; Hohmann S. et al.,
2015; Sigurdardottir H. et al., 2016; Aggarwal S., Mortensen O., 2017;
Angyal N. et al., 2018; Hou Y. et al., 2018; Bonvicini C. et al., 2018;
Navarra R., Waterhouse B., 2019; Regan S. et al., 2019). Сторонники
генетической теории предполагают наличие врожденной неполно-
ценности лобных долей (префронтальной коры), базальных ядер
и соединяющих их проводящих путей, которые отвечают за внима-
ние и моторный контроль.
В рамках генетической гипотезы происхождения СДВГ высказа-
но представление о роли мутаций генов как одной из причин фор-
мирования СДВГ, т. к. согласно данным ряда авторов, для СДВГ ха-
рактерна высокая наследуемость — от 60 до 80—90 %. В частности,
речь идет о мутации генов транспортеров норадреналина, дофа-
мина, серотонина, гена моноаминоксидазы МАО А, генов дофами-
новых D4- и D5-рецепторов, генов серотониновых 5HT1A-, 5НТ2А-
и 5НТ1B-рецепторов. Выявлена важная роль в формировании СДВГ
мутации гена под названием LPHN3, т. е. Latrophilin 3, или ADGRL3.
Это ген одного из многочисленных рецепторов, ассоциированных

420
с G-белком. Он также ответственен за синтез белка, регулирующего
развитие мозга. Ген LPHN3 экспрессируется в областях мозга, свя-
занных с вниманием и активностью, влияет на метаболизм этих
областей. Полагают, что мутации гена LPHN3 имеют место у 9 %
пациентов с СДВГ.
В одной из последних обзорных работ (Bonvicini C. et al., 2018) со-
общается, что у детей к формированию СДВГ причастны гены бел-
ков, имеющих отношение к дофаминергической системе (SLC6A3,
D4-рецепторы, MAO A), а также гены, белки которых принадлежат
к нейродевелопментарной системе, т. е. к системе, способствующей
развитию мозга, среди которых гены LPHN3 и DIRAS2 (т. е. гены
ГТФ-азы 2), ген OPRM1, т. е. ген мю-опиоидного рецептора, а к фор-
мированию СДВГ у взрослых причастны гены белков, регулирующих
циркадные ритмы (например, ген HTR2A), гены фермента MAO B,
гены роста и развития нейритов, в том числе гены BCHE, SNAP25,
BAIAP2, NOS1/NO, KCNIP4 и SPOCK3.
Согласно данным этих авторов (Bonvicini C. et al., 2018), для
формирования СДВГ у детей и взрослых, вероятно, имеют значение
мутации генов белков окислительного стресса (MAD, SOD, PON1,
ARES, TOS, TAS и OSI), а также DISC1, DBH, DDC, микроРНК и ади-
понектина. Это означает, что часть генов не меняется на протяже-
нии всей жизни, поэтому наличие у них мутаций приводит к про-
явлению симптомов СДВГ на протяжении всей жизни, а роль других
генов зависит от возраста. Недавно обнаружены первые общеге-
номные локусы значительного риска развития СДВГ (Cortese S.,
Coghill D., 2018).
Гены, связанные с полом. Отмечают (Pinares-Garcia P. et al., 2018),
что женщины больше страдают от расстройств настроения, таких как
депрессия и беспокойство, тогда как мужчины более восприимчивы
к дефициту дофаминовой системы, включая болезнь Паркинсона,
СДВГ и аутизм. Это обусловлено влиянием половых гормонов и ге-
нами половых хромосом. Полагают (Pinares-Garcia P. et al., 2018), что
более высокая частота СДВГ среди лиц мужского пола обусловлена
генами Y-хромосомы, в частности, за счет наличия гена SRY (Sex-
determining Region Y), расположенного на Y-хромосоме, который
кодирует белковый фактор развития семенников (testis-determining
factor, TDF) или белок SRY, инициирующий развитие организма
по мужскому типу. Этот ген экспрессируется не только в семенниках,
но и в головном мозге, поэтому он является фактором риска развития
СДВГ и аутизма у лиц мужского пола. Сведения о том, что СДВГ чаще
развивается у лиц мужского пола, подтверждают многие авторы
(Трухина С. И. и соавт., 2012; D. Bangasser et al., 2019; Kaczkurkin А.
et al., 2019).
Роль эпигенетических процессов в генезе СДВГ. Предложена
и эпигенетическая гипотеза формирования СДВГ (Mahadevan J.

421
et al., 2019), согласно которой факторы среды, недостаток питания
вызывают эпигенетические изменения, приводящие к формирова-
нию дисфункции систем, реализующих процесс внимания.
Роль нейротрансмиттеров. Для объяснения патогенеза СДВГ
предложено несколько концепций, среди них — нейрохимическая
(Huber M. et al., 2007; Spencer T. et al., 2002). Согласно нейрохими-
ческой гипотезе, при СДВГ имеет место дефект обмена медиаторов,
что проявляется в виде снижения концентрации дофамина, нора-
дреналина, адреналина, серотонина в синаптической щели.
Рассмотрим более детально современные сведения о роли нейро-
трансмиттеров в генезе СДВГ.
Ацетилхолин. Показано, что при СДВГ снижена способность
холинергических нейронов базального переднего мозга активиро-
вать нейроны префронтальной коры (Baranowska U., Wiśniewska R.,
2017; Villano I. et al., 2017). Это объясняется утратой способности
орексиновых нейронов гипоталамуса активировать холинергиче-
ские нейроны, а также уменьшением эффективности активации
альфа7Н-ХР и снижением их экспрессии в нейронах префронтальной
коры. Поэтому предлагается для лечения СДВГ применять агонисты
и позитивные аллостерические модуляторы альфа7Н-ХР. Высказано
также положение о том, что при СДВГ имеет место избыточная ак-
тивность пресинаптических гистаминовых Н3-рецепторов, в резуль-
тате чего выделение ряда медиаторов (дофамина, норадреналина,
АХ, серотонина) снижено. В эксперименте показано, что блокаторы
гистаминовых Н3-рецепторов уменьшают проявление симптомов
СДВГ (Nieto-lamilla G. et al., 2016).
Норадренергические нейроны голубого пятна. Полагают (Тру-
хина С. И. и соавт., 2012; Hohmann S. et al., 2015; Nieto-lamilla G.
et al., 2016; Sigurdardottir H. et al., 2016; Borodovitsyna O. et al., 2017;
Angyal N. et al., 2018; Navarra R., Waterhouse B., 2019), что снижение
выделения НА в синаптическую щель в префронтальной коре явля-
ется одной из причин формирования СДВГ. Косвенно на это ука-
зывает более низкая активность симпатического отдела ВНС у де-
тей с СДВГ, судя по параметрам вариабельности сердечного ритма
(ВСР), а также данные о более низкой активности симпатического
отдела ВНС у студентов с СДВГ, что установлено с помощью теста
Н. Ю. Вальковой (Трухина С. И. и соавт., 2012). Это подтвержда-
ют и наши данные о способности милдроната как сенсибилизатора
бета-АР в дозе 250 мг при однократном приеме повышать актив-
ность симпатического отдела (судя по параметрам ВСР) и повышать
скорость и точность выполнения теста Тулуз — Пьерона, в том чис-
ле у студентов с СДВГ, а также повышать быстроволновую актив-
ность на ЭЭГ (Трухина С. И. и соавт., 2012).
Показано, что у первоклассников с признаками СДВГ содержа-
ние в моче эндогенного сенсибилизатора бета-АР (ЭСБАР) ниже,

422
чем у их сверстников без признаков СДВГ (Кононова Т. Н., 2004;
Трухина С. И. и соавт., 2012). Это также косвенно подтверждает
представление о снижении эффективности активации адреноре-
цепторов (АР) в адренергических синапсах префронтальной коры.
Все эти данные позволили предложить использовать милдронат
пациентам с СДВГ либо другие сенсибилизаторы бета-АР, например
свободные аминокислоты типа гистидина, триптофана или тирози-
на. Нами показано, что одномоментный прием гистидина (в коли-
честве 2 г) повышает амплитуду слуховых когнитивных потенци-
алов (N100, Р200, N200 и Р300) у студентов с СДВГ, что косвенно
говорит о повышении рекрутирования нейронов в обработку сен-
сорной информации и подтверждает гипотезу о сниженной эффек-
тивности активации бета-АР нейронов префронтальной коры при
СДВГ (Трухина С. И. и соавт., 2012).
Высказано предположение, что в основе СДВГ может лежать не-
досточная эффективность альфа2-АР, т. к. агонисты альфа2-АР кло-
нидин и гуанфацин ослабляют поведенческие симптомы СДВГ,
а блокаторы этих рецепторов, в частности йохимбин, усиливает их.
Поэтому предложено использовать агонисты альфа2-АР. Однако,
по мнению других авторов, именно чрезмерная активации альфа2-
АР как гетерорецепторов снижает выделение НА при СДВГ.
Предполагается также, что в основе СДВГ лежит чрезмерная ак-
тивность транспортера норадреналина, т. е. NET, который совер-
шает обратный захват норадреналина из синаптической щели, что
уменьшает содержание НА в синаптической щели. Поэтому было
предложено при лечении СДВГ использлвать ингибиторы обратно-
го захвата норадреналина, например метилфенидат, атомоксетин,
чтобы повысить содержание НА в синапсе. Но данные об эффектив-
ности этих ингибиторов при СДВГ противоречивы. Считается, что
при СДВГ, как отмечалось выше, снижение выделения НА обуслов-
лено повышенной активностью пресинаптических гистаминовых
Н3-рецепторов. Поэтому предложено использовать блокаторы Н3-
рецепторов при СДВГ, т. к. они уменьшают проявление симптомов
СДВГ (Nieto-lamilla G. et al., 2016).
Дофаминергическая система. Важную, а возможно, даже клю-
чевую, роль в формировании СДВГ играет дисфункция дофами-
нергических нейронов вентральной области покрышки, аксоны
которых доходят до префронтальной коры и до базальных ядер,
в том числе до прилежащего ядра, т. е. до структур, которые обе-
спечивают регулирование исполнительной функции (когнитивный
контроль поведения), мотивацию и вознаграждение (Ilott N. et al.,
2010; Luman M. et al., 2010; Romanos M. et al., 2010; Nieto-Lamilla G.
et al., 2016; Borodovitsyna O. et al., 2017; Giannopoulou I. et al., 2018;
Pinares-Garcia P. et al., 2018; Bonvicini C. et al., 2018; Navarra R.,
Waterhouse B., 2019; Dunn G. et al., 2019; Regan S. et al., 2019). По-

423
лагают, что к формированию СДВГ имеют прямое отношение ней-
роны черной субстанции, стриатума, прилежащего ядра, префрон-
тальной коры (как компонента системы вознаграждения), а также
нейроны височно-париетальной зоны коры.
Считается, что при СДВГ имеет место снижение содержания до-
фамина в синаптической щели, а также уменьшение эффективности
активации D4-рецепторов. Не исключено, что причиной низкого со-
держания дофамина в синаптической щели является избыточная ак-
тивность транспортера дофамина DAT1 (как результат мутации гена
этого транспортера) либо повышенная активность пресинаптиче-
ских гистаминовых Н3-гетерорецепторов (Nieto-Lamilla G. et al.,
2016). Поэтому предложено использовать при СДВГ ингибиторы
обратного захвата дофамина, например трео-метилфенидат, амфе-
тамин, метилфенидат, дексамфетамин, а также блокаторы гистами-
новых Н3-рецепторов. Так как при СДВГ снижена эффективность
активации дофаминовых D4- и D5-рецепторов (за счет мутации ге-
нов этих рецепторов), то рекомендовано использовать у пациентов
с СДВГ агонисты D4- и D5-рецепторов. Полагают, что при СДВГ из-
быточна (по причине мутации гена) активность фермента моно-
аминоксидазы А (МАО), что повышает метаболизм дофамина и тем
самым снижает его содержание в синаптической щели. Поэтому
рекомендовано использовать неселективный ингибитор МАО тра-
нилципрамин и селективный ингибитор МАО А хлоргилин. Для уси-
ления синтеза дофамина у пациентов с СДВГ предлагается прием
сульфата цинка (по 55 мг в день), т. к. цинк необходим для синтеза
мелатонина, который стимулирует образование дофамина, а также
рекомендован прием тирозина как предшественника дофамина.
Отметим, что по мнению ряда авторов, риск появления мутации
генов, имеющих отношение к функционированию дофаминергиче-
ской системы, и/или эпигенетических изменений возрастает в пе-
риод внутриутробного развития, при условии, что мать на протяже-
нии беременности продолжает курить и/или употреблять алкоголь,
либо при наличии гипоксии плода (внутриутробная кислородная
депривация), или гипоксии в раннем неонатальном периоде. Эти
изменения сохраняются в зрелом возрасте и проявляются, в том
числе развитием СДВГ.
Серотонинергическая система. Полагают (Haleem D., 2013;
Mestre T. et al., 2013; Mette C. et al., 2013; Umehara M. et al., 2013;
Nieto-lamilla G. et al., 2016; Aggarwal S., Mortensen O., 2017; Ortega-
Rojas J. et al., 2017; Hou Y. et al., 2018; Dunn G. et al., 2019), что при
СДВГ снижено выделение серотонина в аксонах нейронов дор-
зальных ядер шва и в целом снижено содержание серотонина, что
приводит к формированию СДВГ. Это снижение объясняется, как
отмечалось выше, избыточной активностью пресинаптических ги-
стаминовых Н3-гетерорецепторов, а также уменьшением образо-

424
вания серотонина из его предшественника — триптофана, так как
известно, что процедура истощения триптофана снижает показате-
ли внимания, особенно у лиц с СДВГ. Не исключено, что при СДВГ
повышена активность транспортера серотонина (SERT), т. к. при
СДВГ обнаружен полиморфизм гена этого транспортера, хотя не все
авторы выявляют эту взаимосвязь с СДВГ. Вместе с тем, данные ли-
тературы об эффективности ингибиторов обратного захвата серото-
нина при СДВГ неоднозначны. Предполагается, что при СДВГ сни-
жена эффективность активации 5HT1A-, 5НТ2А- и 5НТ1B-рецепторов,
что, вероятно, связано с наличием мутаций в генах этих трех видов
рецепторов.
Гистаминергическая система. Полагают (Shan L. et al., 2015;
Nieto-lamilla G. et al., 2016; Schlicker E., Kathmann M., 2017; Provensi G.
et al., 2018), что она имеет отношение к формированию СДВГ, т. к.
избыточная экспрессия пресинаптических Н3-гетерорецепторов
снижает выделение таких медиаторов, как норадреналин, дофамин,
серотонин, ацетилхолин, в связи с чем предлагается при лечении
СДВГ использовать блокаторы Н3-рецепторов. С другой стороны,
известно, что активация Н1- и Н2-рецепторов повышает бодрству-
ющее состояние и тем самым уменьшает невнимательность.
Глутаматергическая система. Полагают (Scheefhals N., MacGil­
lavry H., 2018; Dunn G. et al., 2019; Huang X. et al., 2019), что ее не-
достаточность имеет отношение к формированию СДВГ. В основе
низкой эффективности активации глутаматных NMDA- и AMPA-
рецепторов лежат генетические дефекты глутаматных метаботроп-
ных GluR-рецепторов группы I, т. е. mGlu1- и mGlu5-рецепторов,
что характерно для синдрома хрупкой Х-хромосомы. Поэтому в на-
стоящее время пациентам с СДВГ предлагается использовать глута-
матергические вещества, повышающие эффективность активации
глутаматных метаботропных рецепторов.
ГАМК-ергическая система. Возможно, что активация ГАМК-
ергических нейронов мозга плода с помощью нейростероида алло-
прегненолона, который продуцируется плацентой, предотвращает
развитие СДВГ на последующих этапах развития ребенка. Это свя-
зано с тем, что аллопрегненолон обладает мощным нейропротек-
торным действием (Shaw J. et al., 2019). Поэтому его рекомендуют
вводить антенатально и постнатально (наряду с сульфатом магния
и кортикостероидами) для профилактики развития нейропсихиче-
ских заболеваний, в том числе СДВГ у недоношенных детей.
Пуринергическая система. Сообщается, что антагонисты аде-
нозиновых А2А-рецепторов, нацеленные на димер, образованный
дофаминовым D2-рецептором и аденозиновым А2А-рецептором,
и который экспрессирован в стриарной системе, улучшают процес-
сы внимания при СДВГ (Ferré S. et al., 2018). Косвенно это указы-

425
вает на причастность пуринергической системы к формированию
СДВГ.
Липидергическая система. Показано, что диетические добавки
Омега-3 жирных кислот (рыбий жир, эйкозапентаеновая кислота,
докозагексаеновая кислота, альфа-линоленовая кислота) снижают
процессы воспаления в мозге и тем самым уменьшают симптомати-
ку СДВГ у детей и подростков, а также повышают качество внима-
ния у детей без СДВГ (Abdullah M. et al., 2019). Косвенно эти данные
подтверждают, что воспаление может способствовать проявлению
симптомов СДВГ.
Нарушения в пренатальном и раннем постнатальном перио-
дах онтогенеза как факторы риска развития СДВГ. Стресс во вре-
мя пренатального периода и в раннем постнатальном периоде жиз-
ни повышает у мальчиков риск развития заболеваний, связанных
с социализацией, в том числе способствует формированию СДВГ
(Hodes G., Epperson C., 2019). Прием матерью во время беремен-
ности алкоголя (выше 70 г/неделю) повышает риск развития СДВГ
и у мальчиков, и у девочек (San Martin Porter M. et al., 2019).
Недоношенность повышает риск развития СДВГ (Shaw J. et al.,
2019). Это объясняется тем, что у недоношенных детей снижена
миелинизация головного мозга, уменьшен объем белого вещества
лобной коры, гиппокампа и мозжечка. Нарушение миелинизации
головного мозга повышает вероятность его повреждений. Кроме
того, недоношенный новорожденный теряет доступ к внутриутроб-
ным факторам, которые поддерживают и способствуют здоровому
развитию мозга вплоть до рождения плода в срок. В частности, пре-
ждевременные роды приводят к внезапной потере защитных эффек-
тов аллопрегненолона, который в норме вырабатывается плацентой
(Shaw J. et al., 2019).
Преждевременные роды, которые характерны для 11 % всех ро-
дов, — это мощный стресс для плода, который оставляет глубокий
след в жизни человека, в том числе повышает риск формирования
СДВГ (Fitzgerald E. et al., 2018). В основе неблагоприятного воздей-
ствия преждевременных родов лежат эпигенетические процессы,
т. е. метилирование/гидроксиметилирование ДНК и модификация
гистонов (Fitzgerald E. et al., 2018). Экологически неблагоприятная
внешняя среда также негативно влияет на развитие мозга недоно-
шенного ребенка, что повышает риск формирования СДВГ (Shaw J.
et al., 2019).
У лиц, родившихся недоношенными, особенно при очень низкой
массе плода, наблюдаются более высокие показатели расстройств
нейроразвития, в том числе СДВГ (Ardalan M. et al., 2019). Полага-
ют (Hadders-Algra M., 2018), что нарушение развития коры больших
полушарий, которое особенно интенсивно происходит во 2-й поло-
вине беременности и в первые 3 месяца после рождения, может

426
быть причиной формирования СДВГ (как и причиной развития ау-
тизма и шизофрении).
Еще одним негативным фактором является пренатальное воспа-
ление мозга, которое приводит к уменьшению объема серого веще-
ства коры и других областей мозга (Ardalan M. et al., 2019; Dunn G.
et al., 2019). Наличие инфекций у матери и плода способствует ней-
ровоспалению, что повышает риск формирования СДВГ (Leffa D.
et al., 2018; Ardalan M. et al., 2019; Dunn G. et al., 2019).
Сообщают (Giannopoulou I. et al., 2018; Shaw J. et al., 2019), что
хроническая внутриутробная гипоксия плода, асфиксия в родах
и гипоксия в раннем неонатальном периоде приводит к долговре-
менным нарушениям дофаминергической системы и нейротрофи-
нов, в том числе продукции мозгового нейротрофического фактора
(BDNF); они сохраняются в зрелом возрасте и тем самым повышают
риск развития СДВГ.
Имеются сведения, что и другие акушерские осложнения, в том
числе угроза преждевременных родов, хронические заболевания
матери, стремительные роды или, наоборот, затяжные роды и роды,
осложненные слабостью родовой деятельности и требующие утеро-
стимуляции, обвитие пуповины, неправильное предлежание плода,
оперативное родоразрешение, травматическое повреждение моз-
га — все эти факторы повышают риск развития СДВГ. Прием мате-
рью селективных ингибиторов обратного захвата серотонина повы-
шает риск развития СДВГ (Halvorsen A. et al., 2019).
Стрептококковые бактериальные инфекции, ветряная оспа, крас-
нуха и другие инфекции, а также любые заболевания с высокой тем-
пературой и приемом сильно действующих лекарств в раннем дет-
стве, а также заболевания, нарушающие нормальную работу мозга
(бронхиальная астма, пневмонии, сердечная недостаточность, диа-
бет, заболевания почек), — все это повышает риск развития СДВГ,
особенно у мальчиков (Заваденко Н. Н., 2018).
Экология и СДВГ. Показано (Денисов И. Н., Улумбеков Э. Г.,
1998; Braun J. et al., 2006; Aghaei M. et al., 2019; Sunyer J., Dadvand P.,
2019), что наличие в окружающей среде повышенного содержания
загрязнителей воздуха (NO2, SO2, бензола) и твердых частиц (PM10,
PM2.5, PM7) повышает риск формирования СДВГ у детей. Полага-
ют, что загрязнение воздуха, особенно свинцом, является основной
городской опасностью окружающей среды, что повышает риск раз-
вития СДВГ. В условиях экологически неблагоприятной среды у де-
тей замедляется развитие нервной системы на ранних этапах жиз-
ни, повышается риск формирования СДВГ и академических неудач
и одновременно индуцируется раннее развитие болезни Альцгей-
мера.
Другие био­логические факторы и СДВГ (Millichap J., 2008;
Kotsi E. et al., 2018; Leffa D. et al., 2018). Сообщают, что этио­логия

427
и патогенез СДВГ все еще недостаточно изучены. Среди возможных
механизмов патогенеза СДВГ называют такие, как глиальная акти-
вация, повреждение и дегенерация нейронов, усиление окислитель-
ного стресса, снижение нейротрофической поддержки, изменение
метаболизма нейротрансмиттеров и нарушение ГЭБ. Сообщают
о значительно более низких концентрациях 25(ОН)D у пациентов
с диагнозом СДВГ по сравнению со здоровыми контрольными па-
циентами, что указывает на возможную роль дефицита витамина Д,
гормонов щитовидной железы, дефицита железа в формировании
СДВГ.
Социализация и СДВГ. Так как внимание формируется в про-
цессе воспитания, начиная с рождения ребенка (Выготский Л. С.,
1960; Zuddas A. et al., 2005; Harold G. et al., 2013; Humphreys K. et al.,
2018), то очевидно, что дефекты воспитания могут повысить риск
развития СДВГ. Так, сообщают, что поведение, типичное для СДВГ,
более часто наблюдается у детей, которые испытывали жестокость
и моральное унижение.
Моделирование СДВГ. Согласно данным литературы (Fontana B.
et al., 2019; Leffa D. et al., 2019; Fontana B. et al., 2019; Regan S. et al.,
2019), изучение патофизио­логии СДВГ проводится на рыбке Данио
(Danio rerio), мышах, крысах. Так, отмечают, что новые трансляци-
онные модельные организмы, такие, как Данио (Danio rerio), ста-
новятся важными инструментами для исследования генетических
и патофизио­логических механизмов различных психоневрологи-
ческих расстройств, в том числе СДВГ. При моделировании СДВГ
эти рыбки имеют ряд преимуществ перед другими моделями, а ра-
стущая полезность моделей рыбок Данио может улучшить наше
понимание СДВГ и облегчить поиск лекарств для профилактики
или лечения этого расстройства. Все указанные модели позволяют
изучить роль различных генов в формировании СДВГ, в том числе
роль гена Lphn3. Сообщают, что для моделирования СДВГ подходят
спонтанно гипертензивные крысы (SHR).
Принципы лечения СДВГ. Существуют два основных направле-
ния в лечении СДВГ — медикаментозное и безмедикаментозное. При
этом лечение СДВГ у дошкольников начинается с использования
поведенческих методов лечения (поведенческие вмешательства),
а при их неуспешности начинают применять психофармакологиче-
ское лечение, в том числе совмещая его с немедикаментозным лече-
нием (Tandon M., Pergjika A., 2017; Christiansen et al., 2019).
В отношении медикаментозного лечения следует отметить, что
до настоящего времени нет единого общепризнанного и эффектив-
ного лечебного препарата. Во многих странах мира (США, Европа)
на первом месте по частоте использования находятся такие мощные
ноотропы (психостимуляторы), как ингибиторы обратного захвата
норадреналина, дофамина и серотонина, например метилфенидат

428
и амфетамин, к которым в принципе может формироваться зависи-
мость, но они разрешены к употреблению в этих странах, хотя ино-
гда, действительно, эти препараты могут использоваться не всегда
по назначению (Navarra R., Waterhouse B., 2019). В тех же странах,
где опасаются распространения наркомании, прием этих препара-
тов запрещен. К таким странам относится и Российская Федерация.
Поэтому в этих странах используются более слабые ноотропы, меха-
низм действия которых связан не с ингибированием обратного за-
хвата медиаторов, а с повышением метаболизма нейронов, улучше-
нием мозгового кровообращения, улучшением насыщенности мозга
витаминами, хотя эффективность этих «слабых» ноотропов ниже,
чем у психостимуляторов. В ряде случаев используется ингибитор
обратного захвата норадреналина препарат атомоксетин, к которо-
му отсутствует формирование зависимости (Osland S. et al., 2018;
Chang Z. et al., 2019). При подборе лекарственной терапии учитыва-
ется профессио­нальная деятельность или вид занятий спортом, если
пациент спортсмен высокого уровня (Han D. et al., 2019).
Препараты для лечения СДВГ являются одним из наиболее часто
назначаемых классов лекарств в детской и подростковой психиа-
трии, а их использование быстро растет и в психиатрии взрослых
(Chang Z. et al., 2019). Но вопрос об эффективности применения
фармпрепаратов остается открытым (Luo Y. et al., 2019), хотя уста-
новлено, что они не усиливают симптоматику СДВГ. Клинический
эффект на фоне лечения отмечается у 70—80 % пациентов (детей
и подростков) в виде нормализации поведения, улучшения акаде-
мической успеваемости, внимания и памяти (Spencer T. et al., 2001,
2005; Weisler R. et аl., 2006). В то же время отмечают, что, несмотря
на высокий клинический эффект психостимуляторов типа метилфе-
нидата и амфетамина, 30—40 % пациентов, в том числе и детско-
го возраста, плохо реагируют на эти вещества, либо испытывают
побочные эффекты (Jacoby N., Lavidor M., 2018). Отмечена кратко-
срочная эффективность фармакологического лечения СДВГ с раз-
ным профилем эффективности и переносимости у детей/подрост-
ков по сравнению с взрослыми (Cortese S., Coghill D., 2018). Так,
польза психостимуляторов при СДВГ была подтверждена в более
170 рандомизированных контролируемых исследованиях, в кото-
рых участвовали около 5000 детей (Adams J., 2015). Однако это
касается только краткосрочных эффектов от лечения, т. е. в период
действия вещества (Kurscheidt J. et al., 2008).
Сообщают, что эффект лечения СДВГ у детей и подростков за-
висит от возраста пациента (Holland J., Sayal K., 2018). Не исключе-
но, что относительно невысокая эффективность медикаментозного
лечения состоит в том, что формирование СДВГ у каждого паци-
ента происходит по-своему, в зависимости от конкретных причин,
вызвавших СДВГ. Отмечают, что медикаментозное лечение СДВГ

429
у взрослых является наиболее сложным, что связано с поздним на-
чалом лечения и сложностью диагностики (Kurscheidt J. et al., 2008;
Pinzone V. et al., 2019). Полагают, что эффективность фармакотера-
пии зависит от темперамента и пола пациента (Pinares-Garcia P.
et al., 2018; Pinzone V. et al., 2019), но до настоящего времени био­
логический пол редко учитывается при принятии решения о ле-
чении СДВГ. Полагают, что наибольший эффект в лечении СДВГ
достигается при сочетании различных методик психологической
работы с медикаментозной терапией (Трухина С. И. и соавт., 2012).
Во многих странах мира специалисты (педиатры, психиатры)
коллективно вырабатывают рекомендации по комплексному ле-
чению пациентов с СДВГ (Feldman M. et al., 2018; Perugi G. et al.,
2019). Так, в США для лечения детей используется протокол WWK3
(Döpfner M. et al., 2017), в том числе для лечения детей по этому про-
токолу разрешено применение риталина (метилфенидата), спор-
ного препарата, имеющего высокий аддиктивный (наркогенный)
потенциал. Для лечения взрослых предложен протокол WWK10.
Но рекомендации относительно приема лекарственных препара-
тов варьируются между разными странами. Нацио­нальный инсти-
тут здравоохранения и совершенствования медицинской помощи
Великобритании рекомендует их использование только в тяжелых
случаях, в то время как американские руководства рекомендуют
использование лекарственных препаратов практически во всех слу-
чаях. Медикаментозная терапия, использующая психостимуляторы,
эффективна при ее применении в течение 14 месяцев, после чего
временно она должна прекращаться, чтобы оценить необходимость
дальнейшего применения препарата. Терапия стимулирующими
препаратами не рекомендуется для детей дошкольного возраста.
Рассмотрим более конкретно сведения об основных направлени-
ях медикаментозной и немедикаментозной терапии СДВГ.
Ингибиторы обратного захвата норадреналина, дофами-
на и серотонина (психостимуляторы, или ноотропы). Ноотро-
пы — это препараты, повышающие когнитивные функции мозга.
Среди них имеются ингибиторы обратного захвата норадреналина
(например, атомоксетин, или страттера), а также ингибиторы об-
ратного захвата серотонина и норадреналина (например, метил-
фенидат и его производные); ингибиторы обратного захвата до-
фамина (например, амфетамин), ингибиторы обратного захвата
серотонина, дофамина и норадреналина (модафинил). Наибольшее
распространение при лечении СДВГ получила группа метилфени-
дата. Именно в отношении группы метилфенидата и употребляет-
ся часто термин «психостимуляторы, или ноотропы (Kolar D. et al.,
2008; Dodig-Curković K. et al., 2009; Heal D. et al., 2009; McIntosh D.,
2009; Angyal N. et al., 2018; Baker A., Freeman M., 2018; Osland S.

430
et al., 2018; Patrick K. et al., 2018; Pievsky M. et al., 2018; Navarra R.,
Waterhouse B., 2019; Troksa K. et al., 2019).
Метилфенидат как ингибитор обратного захвата серотонина
и норадреналина был открыт в 1950-х гг. и был разрешен к при-
менению в ряде стран Европы и в США, в том числе для лечения
СДВГ. В настоящее время при лечении СДВГ широко применяется
длительно действующая форма метилфенидата (торговое наимено-
вание — «концерта»). В целом метилфенидат известен под такими
названиями, как риталин, метилин, метадат, концерта, дейтрана.
Применяется также амфетамин (аддералл), дексамфетамин (дек-
седрин), лиздексамфетамин (вивансе, венвансе, элвансе, тивенсе),
метамфетамин (дезоксин). Однако в РФ эти препараты не разреше-
ны к применению из-за возможности формирования зависимости
к ним, но разрешен к применению атомоксетин, или страттера (ин-
гибитор обратного захвата норадреналина), вероятность развития
зависимости к которому намного меньше, чем к метилфенидату
и амфетамину.
Большинство авторов отмечает эффективность этих препаратов
(Pliszka S., 2007; Heal D. et al., 2009; Angyal N. et al., 2018; Baker A.,
Freeman M., 2018; Osland S. et al., 2018; Patrick K. et al., 2018;
Pievsky M. et al., 2018; Navarra R., Waterhouse B., 2019; Troksa K.
et al., 2019), но в некторых работах отмечено отсутствие эффек-
тивности метилфенидата (Borodovitsyna O. et al., 2017; Yan L. et al.,
2019) и атомоксетина (Borodovitsyna O. et al., 2017). Так, отмечено,
что на фоне лечения психостимуляторами клинический эффект от-
мечается у 70—80 % пациентов в виде нормализации поведения,
улучшения академической успеваемости, внимания и памяти.
В то же время существует большая опасность употребления ме-
тилфенидата и других психостимуляторов не по прямому назначе-
нию, а для рекреационных целей или для повышения когнитивных
способностей и умственной работоспособности студентами вузов,
не имеющих СДВГ, т. к. психостимуляторы улучшают обработку
сенсорной информации (Navarra R., Waterhouse B., 2019; Wilms W.
et al., 2019). Вот почему комитет по правам ребенка ООН высказал
обеспокоенность по поводу гипердиагностики СДВГ и широкого ис-
пользования психостимуляторов как для лечения СДВГ, так и их ис-
пользования не по назначению.
Ноотропные препараты при СДВГ. Сообщают (Вышков-
ский Л. Г., 2004; Беленичев И. Ф. и соавт., 2009; Маслова Н. и соавт.,
2010; Заваденко Н. Н. и соавт., 2018), что помимо психостимуля-
торов в группу ноотропов, т. е. нейрометаболических препаратов,
входят такие лекарственные средства, как минисем, или семакс,
т. е. синтетический аналог фрагмента АКТГ/4-10/(метионил-глута-
мил-гистидил-фенилаланил-пролил-глицил-пролин), инстенон (это-
филлин, этамиван, гексобендин), пантокальцин, или голактеновая

431
кислота, пирацетам, пантогам или фенибут (производные ГАМК),
глиатилин (холина альфосцерат), кортексин, ноопепт (дипептид
циклопролилглицин), экседрин (парацетамол, ацетилсалициловая
кислота и кофеин), глицин, энцефабол (пиритинол), церебролизин
(низкомолекулярные нейропептиды свиньи), магне-В6, витамин
В6 и другие препараты. Они повышают мозговой кровоток, улуч-
шают микроциркуляцию, оказывают антигипоксическое и противо-
отечное действие и другие эффекты, благодаря которым возраста-
ет жизнеспособность нейронов и усточивость к антиоксидантному
стрессу, в связи с чем они широко используются в Росссии при ле-
чении СДВГ (Заваденко Н. Н. и соавт., 2018). При этом некторые
из них повышают уровень нейромедиаторов, например пирацетам
повышает содержание в мозге дофамина, норадреналина и ацетил-
холина (Беленичев И. Ф. и соавт., 2009), хотя эффективность у них,
вероятно, ниже, чем у психостимуляторов. При этом отсутствует
патогенетическая направленность применения указанных ноотроп-
ных вещств.
Как отмечалось выше, для лечения СДВГ рекомендованы аго-
нисты и позитивные аллостерические модуляторы альфа 7 Н-
ХР (Baranowska U., Wiśniewska R., 2017; Villano I. et al., 2017), агони-
сты альфа2-АР, в том числе клонидин и гуанфацин (Pliszka S., 2007;
McIntosh D., 2009; Heal D. et al., 2009; Borodovitsyna O. et al., 2017;
Osland S. et al., 2018), милдронат, гистидин, триптофан и тирозин
как сенсибилизаторы бета-адренорецепторов (Трухина С. И. и со-
авт., 2012), тирозин как предшественник дофамина (Tam S., Roth R.,
1997), триптофан как предшественник серотонина (Трухина С. И.
и соавт., 2012), сульфат цинка, повышающий синтез мелатонина,
что стимулирует образование дофамина (Dodig-Curković K. et al.,
2009), ингибиторы МАОВ, в частности препарат депренил (Селгин,
Селегос, Юмекс), что повышает уровень моноаминов и, прежде все-
го, уровень дофамина (Osland S. et al., 2018), агонисты и положи-
тельные аллостерические модуляторы метаботропных глутаматных
mGlu1- и mGlu5-рецепторов (Scheefhals N., MacGillavry H., 2018;
Dunn G. et al., 2019; Huang X. et al., 2019), блокаторы гистамино-
вых Н3-рецепторов (Shan L. et al., 2015; Nieto-lamilla G. et al., 2016),
витамин Д3  (Kotsi E. et al., 2018). Для профилактики развития СДВГ
и других когнитивных нарушений у недоношенных детей предлага-
ется после их рождения на протяжении нескольких месяцев вводить
нейростероид аллопрегненолон (Shaw J. et al., 2019), а также арахи-
доновую и докозагексаеновую кислоту, что особенно важно для не-
доношенных детей (Hadley K. et al., 2016; Tallima H., ElRidi R., 2017).
Немедикаментозные методы лечения СДВГ. Немедикаментоз-
ная коррекция включает в себя методы направленной двигатель-
ной активности, целью которых является модификация поведения,
психотерапия, педагогическая и нейропсихологическая коррек-

432
ция. Модификация поведения состоит в организации двигатель-
ной активности ребенка, проведения спортивных занятий и игр
с аэробной нагрузкой, при которых предложено избегать эмоцио­
нального компонента, т. е. соревновательности и показательных
выступлений (Ковтун О. П. и соавт., 2003). Регулярные физические
нагрузки снижают стресс-реактивность и повышают адаптацион-
ные возможности вегетативной нервной системы (ВНС). Полагают
(Christiansen et al., 2019), что физические упражнения в перспек-
тиве обладают большими возможностями, если будут подобраны
адекватные упражнения, учитывающие патогенез СДВГ у данного
ребенка, т. к. в процессе выполнения формируется способность пре-
фронтальной коры регулировать поведение. Поэтому необходимы
крупномасштабные клинические испытания с подходящим време-
нем тренировок.
Психотерапия и модификация поведения направлены на обуче-
ние навыкам организации деятельности, планированию времени,
повышению самооценки, обучению навыкам эмоцио­нальной са-
морегуляции (Safren S., 2006; Бочарова И. А., 2007). При этом ре-
комендуется использовать поведенческую, или бихевиоральную,
психотерапию, семейную психотерапию, межличностную терапию,
которая формирует личность.
Педагогическая коррекция состоит в определенной организации
лечебного процесса: щадящий режим обучения — минимальное
количество детей в классе (идеально не более 12 человек), мень-
шая продолжительность занятий (до 30 мин), обучение ребенка
на первой парте, т. к. контакт глаз учителя и ребенка улучшает кон-
центрацию внимания. При обучении лиц с СДВГ для достижения
желаемого результата предпочтение отдается избеганию негатив-
ных методов воздействия, т. е. предпочтительнее позитивное под-
крепление типа похвалы или поддержки. Для взрослых лиц с СДВГ
эффективна организация «групп поддержки», в которых возникает
атмосфера поддержки и понимания, оказывается психологическая
взаимопомощь, снижается уровень стресса (Knouse L., 2008).
Методы нейростимуляции, или методы нейромодуляцион-
ной терапии. Сообщают (Cachoeira C. et al., 2017; Soff C. et al., 2017;
Sotnikova A. et al., 2017; Jacoby N., Lavidor M., 2018; Rubia K., 2018;
Miterko L. et al., 2019), что для лечения СДВГ применяется транс-
краниальная стимуляция постоянным током (tDCS) — анодная сти-
муляция (1,8 мА) в течение 20 мин при наличии анода над левой
и правой дорсолатеральной префронтальной корой и при наличии
катода над мозжечком. Метод tDCS за счет слабых электрических
токов кожи головы вызывает кратковременные изменения в кор-
тикальной возбудимости, при этом анодная стимуляция повышает
активность нейронов, а катодная — снижает, что в целом, влияет
на функцию мозга. После кратковременной (например, 20-минут-

433
ной) стимуляции физио­логические эффекты tDCS длятся около
1 часа, а при проведении нескольких сеансов электростимуляции
они могут сохраняться и более длительное время.
Сообщают, что стимуляция мозга уменьшает лобные функцио­
нальные нарушения при СДВГ. Показана перспективность транс-
краниальной стимуляции постоянным током (tDCS) по причине
ее безопасности и потенциальных долгосрочных нейропластиче-
ских эффектов, которые отсутствуют при лекарственном лечении.
Показано, что анодная стимуляция левой дорсолатеральной пре-
фронтальной коры (DLPFC tDCS), которая проводилась в течение
5 дней подряд у подростков с СДВГ, приводит к значительному сни-
жению симптомов СДВГ, прежде всего, невнимательности и гипе-
рактивности. Этот положительный эффект длится не менее одной
недели после окончания серий электростимуляций, т. е. эффект до-
статочно продолжительный. При исследовании подростков с СДВГ
также показано, что при использовании левой анодной стимуляции
дорсолатеральной префронтальной коры (DLPFC) улучшается каче-
ство внимания.
Применение электростимуляции мозга (2 мА/20 мин/день в те-
чение 5 дней) с анодом над правой дорсолатеральной префронталь-
ной корой и катодом над левой дорсолатеральной префронтальной
корой дает положительный эффект у взрослых с СДВГ. Аналогич-
ный эффект наблюдался у студентов с СДВГ при локализации катода
над мозжечком. Неожиданно при использовании этого метода было
установлено, что транскраниальная анодная стимуляция мозжечка
также дает хороший эффект при СДВГ. Это означает, что мозжечок
регулирует не только двигательную активность, но участвует также
в регуляции поведения человека, очевидно, за счет влияния на при-
нятие решений и на реализацию речевой функции.
Считается, что потребность в методе транскраниальной стиму-
ляции мозга постоянным током связана с тем, что 30 % подростков
или взрослых с СДВГ не отвечают или не переносят стандартные
фармакологические вмешательства. Многие авторы указывают
на необходимость более тщательного изучения всех клинических
аспектов метода транскраниальной электростимуляции мозга
и на его перспективность при лечении СДВГ.
Методы нейробиоуправления. Сообщают (Садчикова О. А.,
2005; Lee E., Jung C., 2017; Rubia K., 2018; Huang X. et al., 2019;
Yan L. et al., 2019), что метод нейробиоуправления (БОС-терапия,
нейроБОС-терапия), т. е. терапия с участием био­логической об-
ратной связи (ЭЭГ-интерфейсы), используется для лечения СДВГ.
В этом методе регистрируются параметры ЭЭГ пациента, которо-
го обучают менять эти параметры в нужном направлении за счет
усилия собственной воли. Показана высокая эффективность этого
метода, особенно в сочетании с фармакотерапией, хотя по данным

434
ряда авторов (Lee E., Jung C., 2017), 20 сеансов (2 раза в неделю)
у 6—12-летних детей не дали преимуществ перед фармакотерапией.
Полагаем, что решение проблемы СДВГ — это один из путей,
позволяющих повысить эффективность образовательной деятель-
ности школьников и студентов, что важно для сохранения здоровья
населения, также для экономического развития страны.
 Глава 9 .

Воля и ее физиологические
механизмы
9.1. Введение
Когда человек принимает решение и собирается его реализовать,
т. е. добиться желаемого успеха, то ему нужно для этого совершить
действие. Это хорошо отражено в теории функцио­нальных систем
П. К. Анохина. Однако часто совершение такого действия сопряже-
но с различного рода внутренними или внешними препятствиями.
Порой они бывают настолько сильны, что преодолеть их невозмож-
но. Иногда эти препятствия ничтожны, пустяковые. Но во всех этих
случаях нужен специальный механизм, позволяющий осознать пре-
пятствия и преодолеть их. Такой механизм существует в мозге, а его
внешним проявлением является особый психический процесс, полу-
чивший название «воля».
Физио­логическая основа этого механизма изучена недостаточ-
но. Вероятно по этой причине в схеме функцио­нальной системы
П. К. Анохина такой блок (назовем его «волевым» блоком) отсут-
ствует. Вместе с тем, как будет показано ниже, отсутствие этого
блока или его дисфункция приводит к формированию ряда заболе-
ваний.
Терминология и методологические аспекты. Существуют раз-
личные варианты определения термина «воля» — этого важнейше-
го компонента человеческой психики (Циркин В. И., Трухина С. И.,
2001). Например, воля — это:
• регулирующая сторона сознания, благодаря которой человек
способен совершать преднамеренные действия, преодолевая при
этом различные трудности, препятствия;
• пусковой и  тормозный процесс, направленный на  достиже-
ние цели;
• осознанный контроль поведения и  деятельности, выражен-
ный в умении преодолевать внутренние и внешние трудности при
совершении целенаправленных действий и поступков;
• процесс, благодаря которому происходит стабилизация пове-
дения, направленного на удовлетворение доминирующей потребно-
сти;

436
 • процесс осознания необходимости достижения цели, несмо-
тря на препятствия.
Следует отметить, что в психологии термин «воля» трактуется
широко. В частности, постулируется, что воля как инициирующий
или как запретительный механизм имеет отношение ко всем эта-
пам, которые представлены в функцио­нальной системе П. К. Ано-
хина, т. е. начиная от афферентного синтеза и принятия решения
и завершая достижением результата действия.
В психологи существует «деление» воли на 1) свободную волю
(free will, free volition), или сознательную, и на 2) несвободную волю,
или бессознательную. Иначе говоря, в психологии постулируется,
что воля — это реализация желаний (намерений), которые возни-
кают у человека осознанно (свободная воля) или бессознательно
(по воле извне). Известное выражение «На все воля божья» отра-
жает одно из основных представлений в психологии и философии
о «воле». Действительно, уже многие годы в философии и психоло-
гии ведется дискуссия о том, как наш мозг принимает решение —
самостоятельно или под влиянием внешней силы (бессознательно),
т. е. акцент в дискуссии ставится не на сам механизм воли, а на ал-
горитм принятия решения.
Проблему психологии воли разрабатывали такие известные пси-
хологи, как Г. Эббингауз, В. Вундт, Т. Гоббс, Э. Гартман, Т. Рибо, К. Ле-
вин, Л. С. Выготский, М. Я. Басов, Д. Н. Узнадзе, С. Л. Рубинштейн.
Существуют различные взгляды на процессы воли. Согласно теории
индетерминизма, воля (принятие решения) является духовной си-
лой, которая не зависит ни от мозга, ни от окружающей среды. Сто-
ронником такого взгляда был Артур Шопенгауэр (A. Schopenhauer),
который в известном труде «Мир как воля и представление» по-
стулировал, что сущностью всего является мировая воля, которая
универсальна и управляет всем, а воля, существующая в каждом
человеке — просто объективизация мировой воли. Представители
теории механистического детерминизма полагают, что воля у че-
ловека несвободна, она непосредственно зависит от обстоятельств,
в которых находится человек, т. е. все поступки человека обусловле-
ны конкретными причинами, а человек лишь безвольная игрушка
природы, т. к. он не обладает свободной волей.
Итак, в этих представлениях «воля» рассматривается как цель дей-
ствия, которая ставится перед человеком либо мировой волей (бессоз-
нательно), либо обстоятельствами жизни (т. е. сознательно). В этом
отношении важно одно из высказываний (Pierre J., 2014), согласно ко-
торому, вера в свободную волю (free will) была стержнем философии
на протяжении всей истории. Она основана на интуитивном ощуще-
нии того, что мы сознательно контролируем свои действия.
Но поведение ряда больных бросило вызов понятию «свобод-
ной воли». Поэтому возникало представление о бессознательном,

437
которое определяет принятие решений (воли). Это означало, что
у волевого (сознательного) поведения есть предшественники, т. е.
бессознательная мозговая деятельность, которая локализуется
в определенных нейроанатомических структурах и которая контро-
лирует свободную волю (free will). Этот вопрос оказался важным
в правовом (юридическом) отношении, т. к. некоторые преступле-
ния совершаются человеком в состоянии невменяемости, в состоя-
нии аффекта.
В. И. Селиванов, В. А. Иванников и другие современные психоло-
ги полагают, что воля, как и все другие стороны психики субъекта,
имеет физио­логическую основу в виде нервных мозговых процес-
сов. В то же время эти авторы тоже широко интерпретируют тер-
мин «воля», указывая, в частности, что воля формируется условия-
ми жизни и деятельности человека, внешними обстоятельствами,
в процессе воспитания и самовоспитания. Поэтому в определении
«воля», в том числе в тех, которые дают отдельные физио­логи, при-
сутствует упоминание о происхождении желаний или цели дей-
ствия. Например, одно из них звучит так: «Воля — это сложное вза-
имодействие сознательных и бессознательных процессов, природа
и структура которого — в основном неизведанная территория»
(Slors M., 2019). Или «Воля (volition) — это способность действовать
за пределами простых автоматических ответов, при этом действия
могут быть добровольными либо автоматическими, бессознатель-
ными». Вводится даже понятие «мета-воля» — как нейронная осно-
ва высшей силы, которая приостанавливает волю (Nachev P. et al.,
2019).
В российской физио­логии доминирует представление о том,
что формирование потребностей и мотиваций, а также решение
об их удовлетворении принимается на основании многих факто-
ров, что отражено в теории функцио­нальных систем П. К. Анохина,
а волевой механизм способствует достижению цели, т. е. понятия
«принятие решения» и «воля, волевой механизм», рассматриваются
раздельно.
Психология воли. В психологии воля как психический процесс
рассматривается, прежде всего, на примере движений, которые
обычно доступны для наблюдений. Психологи различают волевые
и неволевые действия. Волевые действия, или произвольные, по сво-
ей природе причинно обусловлены. Они возникают в процессе ак-
тивного взаимодействия со средой — природной и социальной. Они
имеют целенаправленный характер, а цель их действия осознается,
т. е. отражается во второй сигнальной системе. Но на пути к цели
преодолеваются внешние и внутренние трудности. Усилия, направ-
ленные на достижение сознательно поставленной цели, называют
волевой регуляцией, или волей.

438
 Волевые действия различаются по своей сложности. Простое
волевое действие — это действие, при котором побуждение к дей-
ствию переходит почти автоматически. Сложное волевое дей-
ствие — это действие, которое включает ряд дополнительных, или
промежуточных, действий, без которых основная цель не может
быть достигнута. Примером волевых действий школьника являются
его действия, направленные на подготовку домашних заданий, т. е.
на выполнение поставленной учителем цели. Несмотря на внешние
трудности (сложность материала, большое задание) и внутренние
трудности (недомогание, нежелание готовить уроки и пр.), задание
доводится до конца, реализуется на практике.
Неволевые, или непроизвольные, действия бывают двух видов:
импульсивные и привычные.
Импульсивные действия — это действия, совершаемые непро-
извольно и недостаточно контролируемые сознанием. Они воз-
никают под влиянием непосредственно возникшей потребности,
без ясной постановки цели, протекают без осознанного волевого
напряжения, без достаточного продумывания и осознания их по-
следствий. Пример импульсных действий — это выкрики ученика
на уроках, аффективные реакции несдержанности и грубости по от-
ношению к товарищам и старшим.
Привычные действия — это действия, осуществляемые без на-
пряжения и усилий, на основе сложившихся стереотипов, хорошо
заученные, в которых сознательный контроль ослаблен, действия
по шаблону, по инерции. Примером являются действия по выполне-
нию письменных или устных домашних заданий, решению извест-
ной учебной задачи, действия по поддержанию определенного за-
веденного порядка. Простейшими из неволевых (непроизвольных)
движений являются отдергивание руки при прикосновении к горя-
чему предмету, невольный поворот головы в сторону раздавшего-
ся звука и т. д. Непроизвольный характер носят и выразительные
движения: при гневе человек непроизвольно стискивает зубы, при
удивлении — поднимает брови, когда чему-то радуется, то начинает
улыбаться.
Функции воли. Воля как психический процесс выполняет такие
функции, как:
1) активизирующая (побудительная) или стимулирующая, т. е.
обеспечивает начало того или иного действия, преодоление возни-
кающих препятствий;
2) тормозящая, т. е. направленная на сдерживание других жела-
ний (иногда очень сильных), не согласующихся с главными целями
деятельности;
3) стабилизирующая, т. е. направлена на поддержание активно-
сти на должном уровне при возникновении внешних и внутренних
помех до достижения поставленной цели.

439
 Волевая активность. Волевая активность человека протекает
на всех этапах формирования поведения человека, среди которых:
1) постановка цели;
2) осознание внутренних мотивов (причин) деятельности и фак-
торов, препятствующих достижению цели;
3) осознание возможностей и конкретных путей достижения
цели, выбор одного из них;
4) реализация принятого решения, в том числе за счет преодо-
ления трудностей.
Иначе говоря, воля выступает как фактор, позволяющий сделать
выбор из альтернативных вариантов (выбор наиболее актуальной
потребности, выбор цели действия и т. д.).
В психологии предлагается все мотивы волевых действий разде-
лить на две группы: основные и побочные. В различных условиях
деятельности или у различных людей один и тот же мотив (побуди-
тельная причина) может быть либо основным, либо — побочным.
Например, для одного человека стремление к познанию является
основным мотивом написания диссертации, а достижение опреде-
ленного социального положения — побочным. В то же время для
другого человека, наоборот, достижение определенного социаль-
ного статуса является основным мотивом написания диссертации,
а познание — побочным.
В зависимости от того, насколько осознана та или иная потреб-
ность, их разделяют на влечение и желание. Если потребность осоз-
нается недостаточно отчетливо, недифференцированно, то мотивом
деятельности является влечение, если же потребность осознается,
то мотивом действия является желание. Таким образом, воля нужна
для выбора мотивов действий — влечений или желаний. Поэтому
участие в «борьбе мотивов» рассматривается как важный психоло-
гический компонент воли. Нередко борьба мотивов сопровождает-
ся значительным внутренним напряжением и представляет собой
переживание глубокого внутреннего конфликта между доводами
разума и чувствами, мотивами личного порядка и общественными
интересами, между «хочу» и «должен».
В процессе борьбы мотивов используется мысленное моделиро-
вание ситуаций. При этом может выясниться, что желание, порож-
денное одной потребностью или определенным интересом, может
осуществиться лишь за счет другого желания, или, что желательное
действие может привести к нежелательным последствиям. В психо-
логии борьба мотивов и последующее решение рассматривается как
основное ядро волевого акта. Принятие решения является заключи-
тельным моментом борьбы мотивов: человек решается действовать
в определенном направлении, отдавая предпочтение одним целям
и мотивам и отвергая другие. Принимая решение, человек чувству-
ет, что дальнейший ход событий зависит от него, и это порождает
специфическое для волевого акта чувство ответственности.

440
 Согласно У. Джеймсу, существуют такие типы решимости, как:
1) разумная решимость (противодействующие мотивы начина-
ют понемногу стушевываться, оставляя место одной альтернативе,
которая воспринимается без всякого усилия);
2) «случайная» решимость, т. е. принятие решения в условиях
отсутствия обоснованности решения;
3) «необоснованное решение», в основе которого лежит стрем-
ление как можно быстрее решить проблему;
4) принятие решения на основе шкалы ценностей мотивов, т. е.
на основе нравственности и морали («пробуждение» совести);
5) принятие решения на основе воли.
В целом процесс принятия решения достаточно сложен и он со-
провождается внутренним напряжением, т. е. отрицательными
эмоциями, которые исчезают после принятия решения. Но принять
решение не означает выполнить его. Поэтому главное назначение
воли — достижение цели действия. Только тот, кто умеет приводить
свои решения в исполнение, может считаться человеком с достаточ-
но сильной волей.
Исполнительный этап волевого действия имеет сложную
внутреннюю структуру. Если исполнение решения откладывается
на длительный срок, то говорят о намерении. При реализации цели
действия детально разрабатывается план ближайших действий
и намечается исполнение отдаленных действий. Однако сплани-
рованное действие не реализуется автоматически: чтобы решение
перешло в действие, необходимо сознательное волевое усилие.
Волевое усилие переживается как сознательное напряжение, на-
ходящее разрядку в волевом действии. Волевое усилие — это свое-
образный эмоцио­нальный стресс, который мобилизует внутренние
ресурсы человека и создает дополнительные мотивы к действию
по достижению цели. Оно характеризуется количеством энергии,
затраченной на выполнение целенаправленного действия или
удержание от нежелательных поступков. Таким образом, в психо-
логии понятия «воля», «волевой механизм» трактуются широко:
волевое усилие пронизывает все звенья функцио­нальной системы
(по П. К. Анохину), начиная от принятия решения и заканчивая ис-
полнением решения. Но лишь в исполнительном звене волевой про-
цесс становится доступным для наблюдения.
Волевое усилие качественно отличается от мышечного усилия.
В волевом усилии движения часто минимальны, а внутреннее на-
пряжение может быть огромным и даже разрушительным для орга-
низма. Интенсивность волевого усилия зависит от таких факторов,
как:
1) мировоззрение личности;
2) моральная устойчивость личности;
3) наличие общественной значимости цели действия;

441
 4) установка по отношению к результату деятельности;
5) уровень самоуправления и самоорганизации личности, т. е.
уровень тренированности преодоления препятствий на пути к цели.
Таким образом, воля — это власть человека над собой, своими
стремлениями, чувствами, страстями. Воля — это способность че-
ловека управлять собой, сознательно регулировать свое поведение
и деятельность.
Характеристики воли. Одной из интегральных характеристик
воли является ее сила.
Сила воли проявляется на всех этапах волевого акта, но ярче
всего в том, какие препятствия преодолены при помощи волевых
действий и какие результаты при этом получены. Именно препят-
ствия, преодолеваемые посредством волевых усилий, являются объ-
ективным показателем проявления силы воли. Сила воли проявля-
ется также и в том, от каких соблазнов и искушений отказывается
человек, как он умеет сдерживать свои чувства, не допуская при
этом импульсивных действий.
Другой важной характеристикой волевого действия является це-
леустремленность, т. е. сознательная и активная направленность
личности на определенный результат деятельности. Целеустремлен-
ность является важнейшим мотивационно-волевым свойством лич-
ности, определяющим содержание и уровень развития всех других
волевых качеств. При этом различают целеустремленность страте-
гическую, т. е. умение личности руководствоваться во всей своей
жизнедеятельности определенными принципами и идеалами, и це-
леустремленность оперативную (тактическую) — умение ставить
ясные цели для отдельных действий и не отключаться от них в про-
цессе исполнения.
Целеустремленный человек — это одержимый в лучшем смысле
этого слова. В процессе реализации волевого действия и особенно
после достижения результата действия следует его оценка (одобря-
ющие или осуждающие суждения), которая осуществляется самим
человеком и его референтной группой. При этом групповая оценка
является наиболее действенной для коррекции поведения индиви-
да. В целом оценка индуцирует не только эмоцио­нальную реакцию,
но корректирует дальнейшее поведение человека.
Волевые качества человека. Волевой процесс отражается следу-
ющими положительными и отрицательными (при отсутствии воли)
качествами личности:
1) целеустремленность или слабоволие (безволие);
2) настойчивость и упорство или упрямство и негативизм;
3) решительность и смелость или нерешительность, трусость;
4) инициативность и самостоятельность или безынициатив-
ность, зависимость;

442
 5) выдержка и самообладание или невыдержанность, «вспыль-
чивость»;
6) дисциплинированность или «разболтанность».
При явной патологии наблюдается абулия, или апраксия, т. е. от-
сутствие побуждений к действию. Считается, что инициативность,
как правило, основывается на обилии и яркости новых идей, пла-
нов, богатом воображении. Выдержка позволяет затормозить дей-
ствия, чувства, мысли, неадекватные ситуации. Особенно трудно
удержаться от импульсивного действия в эмоцио­нально напряжен-
ной обстановке. По сути дела, выдержка — это проявление тор-
мозной функции воли. Решительность — это умение принимать
и претворять в жизнь быстрые, обоснованные и твердые решения.
Решительность проявляется и в выборе доминирующего мотива,
и в выборе правильных действий, и в выборе адекватных средств
достижения цели.
Внешне решительность проявляется в отсутствии колебаний,
и может казаться, что решительный человек легко и свободно вы-
бирает цель. На деле же решительные люди всесторонне и глубо-
ко обдумывают цели действия, способы их достижения, переживая
сложную внутреннюю борьбу, столкновение мотивов. Решитель-
ность проявляется и при осуществлении принятого решения: для
решительных людей характерен быстрый и энергичный переход
от выбора действий и средства к самому выполнению действия. Су-
щественной предпосылкой решительности является смелость как
умение противостоять страху и идти на оправданный риск для до-
стижения своей цели.
Однако решительность не означает безрассудство. Решительный
человек умеет и задержать, отложить выполнение действия, если
обстоятельства не благоприятствуют этому. Важным для прояв-
ления воли на этапе реализации действия является энергичность
и настойчивость. Энергичные люди могут сконцентрировать все
свои силы на достижение целей, причем на протяжении всего пути,
проявляя при этом такое качество личности как настойчивость. На-
стойчивые люди не останавливаются перед неудачами, не поддают-
ся сомнениям, не обращают внимания на упреки или противодей-
ствие других людей. Существенную роль в выполнении принятого
решения играют самоконтроль и самооценка. Принятые цели лишь
тогда будут реализованы, когда личность контролирует свою дея-
тельность. В процессе достижения цели самоконтроль обеспечивает
господство высших мотивов над низшими, общих принципов — над
мгновенными импульсами и минутными желаниями.
Возрастные аспекты воли как психического процесса. Все
волевые качества формируются на протяжении жизни и деятель-
ности человека, и особенно важным этапом в волевом развитии
является детский возраст. У новорожденного ребенка преоблада-

443
ют рефлекторные движения. Первые желания очень неустойчивы.
Лишь на четвертом году жизни желания приобретают более или ме-
нее устойчивый характер. В этом же возрасте впервые отмечается
борьба мотивов. Например, дети 2 лет могут сделать выбор между
несколькими возможными действиями. Однако выбор, осуществля-
емый в зависимости от мотивов морального порядка, становится
возможным для детей не ранее конца третьего года жизни.
Важную роль в формировании волевых качеств ребенка играет
домашнее воспитание. Большинство недостатков волевого поведе-
ния детей, капризы, упрямство, наблюдаемые в раннем детстве —
это чаще всего ошибки в воспитании воли ребенка. Они связаны
с тем, что родители во всем угождают ребенку, удовлетворяют его
желания, не предъявляют ему требований, которые должны безого-
ворочно выполняться, не приучают сдерживать себя, подчиняться
определенным правилам поведения. Другая ошибка семейного вос-
питания, которая формирует привычку не доводить начатое дело
до конца, т. е. слабоволие — это перегрузка детей непосильными
заданиями, которые обычно не выполняются.
Важным фактором формирования волевых качеств является лич-
ный пример родителей, воспитателей и других лиц, имеющих вли-
яние на него, т. к. для ребенка важным является подражательный
характер его действий. Воспитание воли лежит в систематическом
преодолении трудностей в повседневной, обыденной жизни. Со-
блюдение режима дня — одно из необходимых условий воспитания
воли. Волевые качества воспитываются также неуклонным выпол-
нением определенных правил, принятых в обществе. Бытовая, об-
разовательная и трудовая деятельность — это мощное средство вос-
питания воли.
Нарушение механизмов воли при повреждении мозговых
структур. При поражении префронтальных участков коры наступа-
ет апраксия, проявляющаяся в нарушении произвольной регуляции
движений и действий, которые не подчиняются заданной програм-
ме и, следовательно, делают невозможным осуществление волевого
акта. Человек с таким поражением мозга, начав выполнять какое-
либо действие, сразу прекращает или изменяет его в результате ка-
кого-либо случайного воздействия. Действия таких больных — это
неуправляемые, разорванные действия. Такой эффект поврежде-
ния префронтальной коры объясняется тем, что этот возникший
наиболее поздним в эволюции участок коры удерживает в памяти
поставленную цель. Именно здесь постоянно сравнивается резуль-
тат действия с поставленной целью, т. е. именно здесь реализуется
функция акцептора результата действия (по П. К. Анохину).
При повреждении коры больших полушарий может возникать
абулия, т. е. безволие. Для нее характерно отсутствие побуждений
к деятельности, неспособность принимать решение и осуществить

444
нужное действие, хотя необходимость его осознается. Абулия вызва-
на патологическим торможением коры, в результате которого ин-
тенсивность импульсов к действию оказывается значительно ниже
оптимального уровня. В некоторых случаях, когда помимо повреж-
дения коры повреждаются и подкорковые структуры, наблюдается
многократное повторение одного какого-либо движения, т. е. чело-
век никак не может его прекратить. О синдромах, связанных с на-
рушением механизмов воли, сообщается ниже.

9.2. Физиологические механизмы воли

И. М. Сеченов, И. П. Павлов, П. К. Анохин, Н. А. Бернштейн рас-
сматривали физио­логические закономерности, лежащие в основе
произвольных действий. В частности, И. П. Павлов полагал, что мо-
торные действия (двигательные акты) обусловлены возбуждением
в двигательных центрах коры (область передней центральной из-
вилины). Именно сюда приходят импульсы, рождаемые, по мнению
И. П. Павлова, волевым усилием. И. П. Павлов считал, что механизм
волевого действия функционирует на основе первой и второй сиг-
нальных систем. При этом регулятором волевой деятельности явля-
ются лобные доли коры больших полушарий. Именно в них проис-
ходит сличение достигнутого в каждый данный момент результата
с предварительно составленной программой цели. Таким образом,
по И. П. Павлову, физио­логической основой волевой деятельности
является сложная система временных связей первой и второй сиг-
нальных систем при преимущественной роли второй.
И. П. Павлов считал, что физио­логической основой воли являет-
ся «рефлекс свободы», или «рефлекс сопротивления». Это врожден-
ный рефлекс, реализующий потребность преодоления препятствий,
в том числе преодоления других мотиваций. По И. П. Павлову, воля
представляет собой условно-рефлекторный процесс, сформирован-
ный на базе безусловного рефлекса свободы.
Развивая эту мысль, можно предположить существование мно-
жества образовавшихся в онтогенезе условных рефлексов, состав-
ляющих сущность контроля поведения. Например, человек может
обладать огромной волей в достижении трудовых успехов и быть
почти безвольным в обыденной жизни. Считается, что подкрепле-
ние в виде положительных эмоций играет исключительно важную
роль в формировании рефлексов воли. С этой точки зрения, как
и любые другие условные рефлексы, рефлексы контроля поведения
проходят стадию генерализации, стадию специализации и стадию
автоматизации — тем самым формируются волевые умения и на-
выки. Внешнее и внутреннее торможение играет важную роль в ре-
ализации рефлексов контроля поведения. Таким образом, исходя

445
из представлений И. П. Павлова, воля имеет условно-рефлекторную
природу. На основе временной нервной связи складываются и за-
крепляются самые разнообразные ассоциации и их системы, что,
в свою очередь, создает условия целенаправленности поведения.
Важным этапом в понимании физио­логических основ воли яви-
лось учение Горацио Мэгуна (Horace Magoun) и Джузеппе Моруцци
(Giuseppe Moruzzi) о восходящем активирующем влиянии ретику-
лярной формации мозга, благодаря которому в коре создается опти-
мальная возбудимость, а также учение А. А. Ухтомского о доминанте
как господствующем очаге возбуждения в коре больших полушарий
и учение П. К. Анохина о функцио­нальных системах мозга.
Современный этап изучения физио­логических основ воли.
Современные исследователи отмечают, что изучение волевых ак-
тов оказалось серьезной проблемой для нейробио­логии (Kranick S.,
Hallett M., 2013; Fried I. et al., 2017; Darby R. et al., 2018). Механиз-
мы воли изучают у человека при регистрации ЭЭГ, вызванных по-
тенциалов, при использовании методов фМРТ и транскраниальной
электростимуляции, проводят клинические наблюдения, исполь-
зуя опросники, например, четырехбалльную рейтинговую шкалу-
опросник «Volitional Questionnaire Finnish version» (финская вер-
сия, VQ-FI) для оценки волевого поведения лиц с аутизмом (Fan C.
et al., 2019). Применяют также методы гипноза, который уже более
века успешно используется в качестве дополнительной процедуры
для лечения широкого спектра клинических состояний (Oakley D.,
Halligan P., 2013). В эксперименте в качестве модели изучения меха-
низма воли используют генетически пьющих крыс линии mHEP или
мышей (Bahi A. et al., 2015; Fritz B., Boehm S., 2016; Claghorn G. et al.,
2017; Thompson Z. et al., 2017) — на этих моделях удобно оценивать
влияние тех или иных веществ на проявление волевых качеств. Так,
показано, что у крыс потребление этанола снижается при блокаде
глутаматных NMDA-рецепторов, а у мышей — при блокаде гистами-
новых Н3-рецепторов. Механизм воли также исследуют на мышах
линии High Runner («высокий бегун», HR), обладающих повышен-
ной устойчивостью к утомлению при работе на колесе — за день
они совершают в 3 раза больше оборотов колеса день, чем обычные
мыши. Это позволяет изучить влияние различных веществ на ме-
ханизм воли. Кроме того, в экспериментах используют животных,
лишенных воли (животные с «апатией автоактивации»).
Считается, что оптимальным объектом изучения воли является
двигательная активность человека и животных, т. к. в этом случае
имеется возможность дифференцировать движения, возникающие
по желанию субъекта или, наоборот, возникающие вопреки его же-
ланию, при этом можно анализировать электрические процессы,
происходящие в двигательной коре и в других регионах мозга.

446
 В целом физио­логам удалось показать, что лобная кора совмест-
но с гипоталамусом является основным мозговым субстратом, кото-
рый осуществляет контроль поведения, т. е. волю. Именно взаимо-
действие этих двух структур приводит к стабилизации поведения,
направленного на удовлетворение доминирующей потребности,
а при повреждении этих структур наблюдается безволие (абулия).
Новым является выявление нейронов, ответственных за восприя-
тие цели движения. Так, показано (Desmurget M. et al., 2009), что
париетальная (теменная) и премоторная кора содержат нейроны,
способные воспринимать двигательные намерения (цель задуман-
ного движения). В частности, во время хирургической операции
на головном мозге электростимуляция у 7 пациентов показала, что
активация правой нижней теменной области вызывает сильное на-
мерение и желание двигать контрлатеральной (т. е. левой) рукой
или ногой, тогда как стимуляция левой нижней теменной области
вызывает желание двигать губами и говорить. Когда интенсивность
стимуляции теменных областей была увеличена, то пациенты по-
лагали, что они действительно выполнили эти движения, хотя элек-
тромиографическая активность не была обнаружена. Стимуляция
премоторной области вызвала явные движения рта и контрлате-
ральных конечностей. Тем не менее, пациенты твердо отрицали,
что они совершали движение, т. е. в этих зонах не было нейро-
нов, воспринимающих желание, или цель задуманного движения,
а были лишь двигательные нейроны. Таким образом, сознательное
намерение и двигательная осведомленность возникают из-за повы-
шенной активности теменных нейронов перед выполнением движе-
ния (Desmurget M. et al., 2009).
В других работах также было отмечено, что стимуляция отдель-
ных областей коры у нейрохирургических пациентов иногда вызы-
вает ощущения, описанные как «желание двигаться». Так, проводя
электростимуляцию через субдуральную электродную сетку, разме-
щенную на медиальной поверхности полушарий головного мозга
у 13 пациентов с трудноизлечимой эпилепсией, которые проходили
обследование для предстоящего хирургического лечения, устано-
вили (Fried I. et al., 1991), что электростимуляция часто вызывает
сложные движения, включающие более одного сустава, или ком-
бинированные движения с участием частей тела, но при этом она
вызывала и предварительное ощущение «побуждения» (намерения)
выполнить движение или предвидение того, что движение должно
скоро произойти. Таким образом, в этом участке коры были нейро-
ны, которые воспринимали работу волевого механизма, т. е. отра-
жали намерения или желания.
Показано, что неинвазивная электростимуляция мозга может
модулировать волю (Preston C., Newport R., 2008; Hallett M., 2016;
Khalighinejad N. et al., 2016; Haggard P., 2017). В частности, проводя

447
транскраниальную магнитную стимуляцию одиночными импуль-
сами (TMS) в области правой нижней теменной доли, показано
(Preston C., Newport R., 2008), что нейроны этой доли имеют отно-
шение к формированию желания выполнить движение.
Установлено, что лобная кора играет важную роль в формирова-
нии воли, в частности эту функцию выполняет левая дорсолатераль-
ная префронтальная кора (DLPFC) головного мозга, т. к. ее анодная
электростимуляция постоянным током (tDCS) изменяет желание
выполнять действие. Полагают, что у человека есть свобода выбора,
т. е. волеизъявление. Эта сила (сила воли) должна предшествовать
действию (движению).
Как известно, большинство людей знает, когда их действия явля-
ются добровольными, и когда нет. Это говорит о том, что понятие
добровольных (произвольных) действий тесно связано с сознанием.
Форма добровольного действия — это самостоятельное действие
(self-initiated action), которое начато без какого-либо сенсорного
сигнала. Изучение (при регистрации ЭЭГ) добровольных движе-
ний, например сгибание-разгибание указательного пальца, пока-
зало, что движению предшествует потенциал готовности (ПГ), или
«readiness potential» (RP), который в немецкоязычной литературе
обозначается как Bereits chafts potential.
Потенциал готовности был открыт еще в 1960-е гг. Но в 1983 г.
Бенджамин Либет и его коллеги (Libet B. et al., 1983) дали совер-
шенно необычную интерпретацию его природы. С этого времени
началось интенсивное изучение механизмов воли. Согласно пред-
ставлению Б. Либета, потенциал готовности отражает существова-
ние бессознательных волевых механизмов, т. е. цель движения пер-
воначально зарождается бессознательно, а потом лишь осознается.
Для доказательства этого положения Б. Либет определял соотноше-
ние во времени движения пальца (M), потенциала готовности (RP)
и появления желания совершить произвольное движение (W). Было
установлено, что вначале появляется RP, затем — W, а потом — M,
т. е. последовательность была такой: RP → W → M, причем W (осоз-
нание желания, т. е. цели действия) появлялось позже RP на 300—
600 мс. Это дало основание говорить, что желание зарождалось
в бессознательном, потом оно переходило в сознательное (испытуе-
мый осознавал цель предстоящего действия), а потом испытуемый
совершал задуманное движение. Был сделан вывод, что бессозна-
тельное контролирует сознательное. Б. Либет и его соавторы пред-
положили, что временной интервал (±200 мс) между осознанием
желания дает людям возможность «наложить вето» на разворачи-
вающееся действие. Многие авторы эти результаты подтвердили,
поддержав главный вывод: RP → W → M (Pornpattananangkul N.,
Nusslock R., 2015; Haggard P., 2017; Wen W. et al., 2018). В частно-
сти, было показано, что амплитуда и продолжительность потенци-

448
ала готовности (RP) может меняться в зависимости от мышечных
усилий, от их точности и целенаправленности, от сложности движе-
ния и от наличия обещания исследователя выдать вознаграждение
за выполнение движения (Wen W. et al., 2018). Все это интерпрети-
ровалось в рамках концепции Б. Либета — бессознательное задава-
ло все параметры будущего движения сознательному.
Однако постепенно появились данные, опровергающие результа-
ты Б. Либета (Fried I. et al., 2011; Schurger A. et al., 2012; Schlegel A.
et al., 2015; Jo H. et al., 2013; Douglas Z. et al., 2015; Alexander P. et al.,
2016; Dominik T. et al., 2017; Reznik D. et al., 2018; Brass M. et al.,
2019; Lush P., Dienes Z., 2019; Slors M., 2019). Так, при исследова-
нии 12 испытуемых показано (Fried I. et al., 2011), что в условиях
регистрации электрической активности 1019 нейронов в моторной,
премоторной лобной области и передней поясной извилине испыту-
емые отмечали, что за 1500 мс до произвольных движений пальцев,
когда субъекты сообщают об осознании цели движения, происходит
прогрессивный набор активных нейронов и повышается частота ге-
нерации их потенциалов действия. Особенно это заметно при реги-
страции электрической активности в премоторной области коры.
Оказалось, что возбуждения 256 нейронов этой области было доста-
точным, чтобы уже за 700 мс до движения предсказать, что испы-
туемый принял решение совершить движение пальца. По мнению
авторов (Fried I. et al., 2011), это означает, что «сила воли» отражает
число рекрутируемых нейронов и частоту генерации ПД. Когда эта
частота становится выше пороговой, то «воля», т. е. принятое реше-
ние о совершении движения, достигает сознания. Таким образом,
авторы не связывают появление электрической активности (RP)
с формированием желания в бессознательном, а объясняют времен-
ную последовательность событий тем, что требуется некоторое вре-
мя для вовлечения в возбуждение определенного числа нейронов
(Fried I. et al., 2011).
Затем появилось сообщение о том, что RP является результатом
накопления артефактов перед действием, поэтому RP не может от-
ражать намерения субъекта совершать движение. Позже было по-
казано, что RP является результатом изменения медленного потен-
циала коры, т. е. не связано с бессознательным. Установлено, что
волевое движение может происходить без сопутствующего ощу-
щения желания выполнить движение. Методом транскраниальной
стимуляции постоянным током (tDCS) показано, что усиление са-
мопроизвольной возбудимости нейронов — как в угловой извили-
не, так и в первичной моторной коре — ускоряло (на 60—70 мс)
осознание исследуемым намерения выполнить движения. Наконец,
наличие RP было выявлено при отсутствии движения. Показано,
что указание на время W — очень субъективно.

449
 Резюмируя первые данные в этом направлении, было отмечено
(Schlegel A. et al., 2015), что потенциал готовности (RP) является
одной из самых противоречивых тем в нейробио­логии и филосо-
фии из-за ее предполагаемой значимости для роли сознательного
желания действовать. Все это указывает на то, что потенциал готов-
ности не может быть признан коррелятом воли, поэтому требуется
поиск нового коррелята, который бы отражал процесс сознательно-
го намерения совершения движения или другого действия. Поэто-
му было предложено (Fried I. et al., 2017) сформировать научный
проект по поиску нейронных механизмов произвольных движений,
чтобы эти движения можно было четко отличать от непроизволь-
ных движений, возникающих при некоторых видах патологии (ши-
зофрения, «синдром чужой руки», конверсионные двигательные
расстройства), о чем сообщается ниже.
При изучении физио­логических основ воли выдвигается ряд но-
вых представлений. В частности, утверждается о трех компонентах
свободной воли: мотивационном, инструментальном и вознаграж-
дающем. Мотивационный компонент отражает цель планируемых
действий (намерений). Инструментальный — это механизм оцен-
ки результата действия, т. е. все процессы, которые позволяют со-
знанию убедиться в достижении поставленной цели (намерении).
А вознаграждающий компонент — как подкрепление способа до-
стижения цели (намерения). Сообщают, что теменная и премотор-
ная кора являются регионами, имеющими отношение к формирова-
нию двигательных намерений, их осознанию и реализации.
В последние годы интенсивно развивается представление о нали-
чии уникальных мозговых сетей как нейроанатомическом субстра-
те восприятия свободной воли (Darby R. et al., 2018), а дисфункция
этих сетей приводит к формированию психических заболеваний,
при которых либо нарушается способность к совершению волевых
движений (акинетический мутизм, или абулия), либо, наоборот, по-
являются неконтролируемые волей движения (например, психоген-
ные неэпилептические приступы, а также «синдром чужой руки»)
и другие проявления конверсионных двигательных расстройств.
Полагают, что повреждения в нейронных сетях, которые связаны
с передней поясной извилиной, приводят к нарушению механизма
воли, в результате чего человек не способен реализовать задуман-
ное движение (подъем конечности, движение губ, изменение голо-
совых связок), т. е. у него развивается абулия или акинетический
мутизм. Повреждение теменной области (предклинья) приводит
к тому, что пациент утрачивает способность волевым усилием бло-
кировать движения, которые возникают независимо от его воли,
как это характерно для синдрома «чужой руки».
В последние годы стали также говорить о «чувстве намерений»
(sense of agency), или чувстве цели действий, желания что-либо сде-

450
лать (Hallett M., 2016; Haggard P., 2017). Так, полагают (Hallett M.,
2016), что свободная воля (free will) — это ощущение, что люди
сами определяют какие движения им совершать. В основе этого
явления лежит способность ощущать свои намерения (self-agency),
способность чувствовать готовность произвести задуманное дви-
жение и чувство ответственности за выполнение движения (дей-
ствия). Предшествует движению «сила свободной воли», которая
играет ключевую роль в выборе движения (с нашей точки зрения —
это принятие решения). Восприятие намерения (свободной воли),
вероятно, возникает в результате взаимодействия между лобной
и теменной зонами (Hallett M., 2016).
Свободная воля может считаться существующей, если мозг чело-
века функционирует нормально без принуждения. Взрослые люди
обычно знают, что делают и для чего выполняют свои действия
(P. Haggard, 2017). Это обусловлено тем, что у них есть «чувство на-
мерений» (sense of agency), или чувство желания что-либо сделать.
Это чувство формируется за счет жизненного опыта. Однако меха-
низмы, с участием которых формируется это чувство, стали изучать
лишь недавно. Какие рецепторы или нейроны улавливают наши
намерения, как они трансформируют эти намерения в потенциалы
действия — все это пока неясно, но в целом понятно, что форми-
рование чувства намерений или желаний является одновременно
и нервным, и психическим процессом. Полагают (Haggard P., 2017),
что это чувство в эволюции появилось только у человека. Хотя,
по нашему мнению, зачатки этого чувства имеются и у животных.
Поведение домашних кошек хорошо демонстрирует это. Например,
желание кошки получить ласку от домочадцев или пищу. К сожа-
лению, у человека чувство намерения что-либо делать может нару-
шаться при патологии: человек перестает оценивать свои намере-
ния или, наоборот, интерпретирует их ложно, о чем более детально
говорится ниже.
Сообщают (Khalighinejad N. et al., 2016), что дорсолатеральная
префронтальная кора (DLPFC), вероятно, имеет прямое отношение
к формированию чувства намерения (sense of agency) выполнить
то или иной действие, в том числе она способна оценить, какое
из возможных действий выбрано для реализации. Это положение
доказано в исследованиях, в которых испытуемые подвергались
транскраниальной анодной электростимуляции (tDCS) в области
DLPFC, благодаря чему происходил более быстрый выбор альтерна-
тивных целей (Khalighinejad N. et al., 2016).
Нейронную основу высшей силы, которая приостанавливает
волю, предлагают называть мета-волей, или meta-volition (Nachev P.
et al., 2019), но ее физио­логический механизм неизвестен. Авторы
предполагают, что нейроны этого механизма локализованы в бе-
лом веществе правой лобной доли: чем больше белого вещества

451
в этой области мозга, тем человек менее способен проявлять ме-
та-волю, т. е. тормозить волю. При оценке (по потенциалу готов-
ности) моторного контроля над тремя выражениями лица (улыбка,
отвращение или эмоцио­нально нейтральное) установлено наличие
автоматических программ, которые запускаются при необходимо-
сти в соответствии с ситуацией (Recio G., Sommer W., 2018). Эти
программы особенно быстро запускаются в отношении эмоции от-
вращения — т. е. речь идет о бессознательной воле. Таким обра-
зом, положено начало глубокому изучению физио­логических основ
воли. Этому способствует также понимание формирования патоло-
гии, связанной с дисфункцией механизмов воли, а также сведения
о роли трансмиттерных систем мозга в реализации механизмов
воли в норме и при патологии, о чем сказано ниже.

9.3. Роль нейротрансмиттеров

в формировании механизмов воли
в норме и при патологии
Дофаминергическая система. Дофаминергическая система
играет важную роль в формировании воли, т. к. при безволии, ха-
рактерном для шизофрении, снижена активность дофаминерги-
ческих нейронов вентрально-тегментальной области покрышки
(Giordano G. et al., 2018). В опытах на крысах с высоким (HVR) или
низким (LVR) уровнем произвольной работоспособности (вращение
колеса) показано (Ruegsegger G. et al., 2016), что повреждение до-
фаминергических нейронов прилежащего ядра снижало работоспо-
собность крыс линии HVR, не влияя на нее у крыс линии LVR. Это
позволяет заключить, что дофаминергическая система способствует
волевым качествам, т. е. повышает устойчивость мышей к утомле-
нию. Однако избыточная активность этой системы может нарушать
механизмы воли.
Так, показано, что при синдроме Туретта имеет место избыточ-
ная активность дофаминергической системы, в связи с чем блокада
дофаминовых рецепторов дает положительный эффект при этом за-
болевании (Hallett M., 2015). Другим доказательством негативного
влияния избыточной активности дофаминергической системы яв-
ляются данные о формировании синдрома дизрегуляции дофамина
при лечении болезни Паркинсона леводопой (Hinkle et al., 2018).
Серотонинергическая система. Полагают, что низкий уровень
серотонина снижает эффективность волевых механизмов, что ха-
рактерно для болезни Туретта, и это объясняется суперэкспресси-
ей транспортера серотонина (SERT) вследствие мутаций гена этого
транспортера (Moya P. et al., 2013).

452
 ГАМК-ергическая и глутаматергическая системы. Полагают,
что обе системы имеют прямое отношение к реализации механиз-
мов воли: при этом ГАМК-ергическая система препятствует их ре-
ализации, а глутаматергическая — способствует (Hallett M., 2015;
Foster D., Conn P., 2017; Maksymetz J. et al., 2017; Stansley B., Conn P.,
2018; Foster D., Conn P., 2017; Maksymetz J. et al., 2017; Stansley B.,
Conn P., 2018; Koizumi A. et al., 2018).
Так, в опытах на обезьянах показано (Matsumura M. et al., 1992),
что при выполнении произвольного движения (нажатие на рычаг)
в ответ на визуальный сигнал нейроны моторной и премоторной
зон коры возбуждались, но это возбуждение подавлялось ГАМК или
агонистом ГАМКА-рецепторов мусцимолом. Это означает, что ГАМК-
ергическая система может подавлять индукцию произвольного дви-
жения, что можно расценивать как проявление ингибирующего ме-
ханизма воли, реализующегося с участием ГАМК.
Показано, что при синдроме Туретта снижена эффективность
тормозного влияния ГАМК в головном мозге. Полагают, что ГАМК
оказывает тормозное влияние при реализации волевых команд
в дорсолатеральной префронтальной коре (DLPFC) и в передней по-
ясной извилине (ACC), в то время как глутамат оказывает возбуж-
дающее воздействие. Поэтому конечный результат зависит от соот-
ношения ГАМК и глутамата.
В опытах на генетически пьющих крысах линии mHEP показано
(McMillen B. et al., 2004), что блокада глутаматных NMDA-рецепторов
препаратом MK 801 или препаратом LY 274614 уменьшала волевое
потребление этанола соответственно на 64 % и 44 % от исходного
уровня. Косвенно это означает, что желание приема этанола инду-
цируется системой «глуамат-NMDA-рецепторы». Показано, что акти-
вация метаботропных глутаматных mGlu5-рецепторов, которые по-
вышают эффективность активации NMDA-рецепторов способствует
проявлению волевых механизмов. Установлено, что эффективность
активации mGlu5-рецепторов снижена при таких заболеваниях
как синдром хрупкой X-хромосомы, синдром Ретта, расстройства
аутистического спектра, обсессивно-компульсивное расстройство,
болезнь Паркинсона и при злоупотреблении психоактивными ве-
ществами, т. е. при патологии, при которой одним из симптомов
является безволие. Все это подтверждает представление о важной
роли глутаматергической системы в реализации воли.
Гистаминергическая система. В опытах на взрослых мышах
показано (Bahi A. et al., 2015), что блокада гистаминовых H3-
рецепторов препаратом DL77 дозозависимо уменьшает доброволь-
ное потребление этанола. Это означает, что у лабораторных живот-
ных активация гистаминовых рецепторов повышает выполнение
добровольных действий, т. е. эта система имеет отношение к функ-
ционированию механизма воли.

453
 Пуринергическая система. В опытах на мышах линии High Runner
(«высокий бегун», HR) показано (Burnstock G., 2017; Claghorn G. et al.,
2017), что кофеин как блокатор аденозиновых А2А-рецепторов повы-
шает работоспособность животных, выполняющих добровольно кру-
чение колеса, и это обусловлено не за счет повышения производства
энергии, а за счет преодоления утомления, т. е. за счет активации
волевых усилий. Косвенно это означает, что система «аденозин-аде-
нозиновые А2А-рецепторы» тормозит работу механизма воли, а бло-
када этого механизма усиливает его работу. Как известно, аденозин
способствует формированию сна, т. е. уменьшает волевые механиз-
мы, а кофеин и другие метилксантины препятствуют этому.
Эндоканнабиноидная система. В опытах на мышах линии
High Runner («высокий бегун», HR) показано (Thompson Z. et al.,
2017), что устойчивость к физическому утомлению (кручение ко-
леса) обусловлена повышенным содержанием эндоканнабиноидов,
т. е. 2-арахидоноилглицерина (2-AG) и N-арахидоноилэтаноламина
(AEA, или анандамида). Следовательно, эндоканнабиноидная систе-
ма способствует реализации механизма воли.
Окситоцинергическая система. Сообщают (Preckel K. et al.,
2015), что передняя поясная извилина (АСС) участвует в принятии
моральных решений, что особенно выражено при выборе альтерна-
тивных, противоречивых решений (это может быть причиной стрес-
са). Авторы в исследованиях на 70 мужчинах (с помощью фМРТ)
показали, что окситоцин, вводимый интраназально, уменьшает ре-
акцию АСС на решение амбивалентных моральных задач и тем са-
мым снижает вероятность развития стресса. Авторы заключают, что
окситоцин играет беспрецедентную роль в снижении нейронных
реакций на амбивалентность. Поэтому предлагается использовать
окситоцин как вариант лечения психических расстройств с повы-
шенной чувствительностью к амбивалентности, таких как шизоф-
рения или обсессивно-компульсивное расстройство. Эти данные
указывают на то, что окситоцин «упрощает» принятие решений,
делает эти решения более адекватными. Вопрос об участии оксито-
цина в реализации других механизмов воли открыт, хотя, с учетом
физио­логической роли окситоцина как гормона, способствующего
продолжению рода, можно полагать, что он принимает самое ак-
тивное участие в формировании воли, направленной на реализа-
цию действий, целью которых является репродукция.
Опиоидергическая система. В опытах на крысах с высоким
(HVR) или низким (LVR) уровнем произвольной работоспособности
(вращение колеса) показано (Ruegsegger G. et al., 2016), что у крыс
линии HVR выше экспрессия мю-опиоидных рецепторов в приле-
жащем ядре, а налтрексон как блокатор этих рецепторов снижает
работоспособность крыс линии HVR, не влияя на нее у крыс ли-

454
нии LVR. Это означает, что опиоидергическая система повышает
волевые качества.
Уровень глюкозы. Гипоксические состояния. Полагают, что
функционирование волевого механизма зависит от уровня глюкозы
в крови — низкий уровень глюкозы, чему способствует, например,
прием алкоголя, препятствует этому. Поэтому в условиях гипогли-
кемии повышается вероятность проявления импульсивности, не-
сдержанности и агрессивного поведения (Gailliot M., Baumeister R.,
2007). Однако эту точку зрения разделают далеко не все авторы
(Inzlicht M. et al., 2013). Подобно гипогликемии гипоксия также
может нарушать волевые механизмы, в связи с чем у правоохра-
нительных органов в ряде случаев возникают практические вопро-
сы, в том числе вопросы о способности человека надлежащим об-
разом выражать свою волю в соответствии с требованиями закона
(Suslo R. et al., 2015).

9.4. Патологии, связанные с дисфункцией

механизмов воли
Существует ряд заболеваний, связанных с дисфункцией меха-
низма воли. Среди них: двигательные конверсионные расстрой-
ства (Савков В. С., 2015; Fried I. et al., 2017; Darby R. et al., 2018;
Takashima S. et al., 2019), психогенные неэпилептические приступы,
синдром «чужой руки» и другие.
Двигательные конверсионные расстройства представляют
собой вариант истерии (хотя в классификациях DSM-4 и МКБ-10
термин «истерия» исключен), и они рассматриваются как диссоци-
ативные, или конверсионные, соматоформные расстройства (Сав-
ков В. С., 2015; Fried I. et al., 2017; Darby R. et al., 2018; Takashima S.
et al., 2019).
Отметим, что термин «истерия» появился еще в Древней Греции
(гр. hystera — матка) — тогда истерию рассматривали как следствие
сексуальных нарушений, в том числе «бешенства матки». З. Фрейд
рассматривал истерию как следствие эротических проблем. Тер-
мин «конверсия» заимствован из психоаналитической литературы.
Конверсия — перенос неосознаваемого конфликта («комплекса»)
в сферу соматического, т. е. преобразование психической энергии
в соматический симптом.
Двигательные конверсионные расстройства проявляются раз-
личной клинической картиной (синдромами), в основе которых —
появление непроизвольных движений конечностей, непроизволь-
ные мышечные сокращения (трясучка). Так, они могут проявляться
в виде припадка, т. е. в виде внезапных приступов, возникающих
после острых психических травм. Они развиваются на фоне суже-

455
ния сознания и характеризуются разнообразными, сложными вы-
разительными движениями, например выгибанием тела с опорой
на затылок и пятки (истерическая дуга). Продолжительность при-
ступа — от нескольких минут до нескольких часов, а воспомина-
ние о припадке и его обстановке отрывочны. Припадки могут про-
являться в виде различных кризов (гипертонических, сердечных),
приступов удушья, дрожи в теле («трясучка»), длительных рыданий.
Двигательные конверсионные расстройства могут быть представле-
ны парезами и параличами, которые возникают внезапно, но при
отвлечении внимания могут тут же исчезать. При этом «парали-
зованная» конечность может участвовать в осуществлении другой
функции. Например, несмотря на «паралич» сгибателей стопы,
больной может ходить на носках. Для этих параличей характерно
поражение мышечных групп в соответствии с популярными пред-
ставлениями: например, поражение половины тела точно по сред-
ней линии, а также типично внезапное появление или исчезновение
симптомов под влиянием сильных эмоцио­нальных переживаний.
Двигательные конверсионные расстройства могут быть также
представлены такими симптомами, как астазия-абазия, т. е. па-
циент временно не может стоять (астазия) и ходить (абазия) при
сохранности силы, тонуса и чувствительности мышц. Эти рас-
стройства могут проявляться в изменении походки, т. е. внезапное
появление истерической походки (зигзагообразная, приволакиваю-
щая; ходульная; скользящая; коленопреклоненная; балансирующая;
хореоподобная; прыгающая; машущая). Они могут проявляться
и в виде контрактуры скелетных мышц, обездвиженности одного
или нескольких суставов (при сохранении иннервации), сгибания
туловища вперед почти под прямым углом (каптокормия). Эти рас-
стройства могут проявляться в виде профессио­нальной дискинезии
типа «писчего спазма» — спазма пальцев, которые держат карандаш
или ручку, отчего написание букв и цифр становится невозможным.
Они могут проявляться в виде истерического спазмы глотки («ис-
терического кома в горле»), т. е. в виде ощущения клубка, сжатия,
препятствия в глотке. Этот спазм может возникать при приеме
пищи (дисфагия) или ощущаться постоянно, более выражено, как
правило, при приеме жидкой, чем твердой пищи, обычно в сочета-
нии с сильной болью.
Двигательные конверсионные расстройства могут проявляться
и в виде истерических расстройств речи — афонии (речь шепотом
или охриплость) или в виде истерической немоты (мутизма), хотя
при этом сохраняется способность к общению посредством жести-
куляции и письма. Они могут проявляться в виде истерического за-
икания, в виде кратковременного гримасничества, в виде громкого
и преувеличенного втягивания воздуха при дыхании, а также в виде
глазодвигательных расстройств (паралич век, блефароспазм, спа-

456
стическое сходящееся косоглазие) и в виде гиперкинезов, тремора,
тиков.
Долгое время все эти симптомы рассматривали как проявление
психологической неудовлетворенности личности, как следствие
формирования психологического комплекса при полном отсутствии
анатомических повреждений мозга. Однако в последние годы по-
казано, что они являются следствием функцио­нального нарушения
в сетях мозга, обеспечивающих механизмы воли. Ниже приводятся
сведения о некоторых отдельных синдромах, которые являются ва-
риантами двигательных конверсионных расстройств.
Тики, или болезнь (синдром) Туретта. Сообщают (Kranick S.,
Hallett M., 2013, 2015; Darby R. et al., 2018), что название для дан-
ной болезни предложил учитель Зигмунда Фрейда Жан Мартен
Шарко (Jean Charcot) в честь своего ученика Жиля де ла Туретта
(J. Tourette), французского врача и невролога, который опублико-
вал отчет о 9 больных с этим синдромом в 1885 г., хотя описание
симптомов было сделано еще раньше. Это заболевание проявляется
в любом возрасте и характеризуется множественными двигатель-
ными («моторными») тиками и как минимум одним голосовым
(«вокальным», «звуковым»). Тики появляются много раз в течение
дня. Они варьируют от простых моторных действий (мигание или
пожимание плечами) до сложных, которые могут напоминать слож-
ные координированные жесты или повторяющиеся последователь-
ности движений. Тики различной степени сложности могут наблю-
даться у любого конкретного пациента, и пациенты могут сообщать
о различных уровнях «добровольности» для разных тиков.
Первоначально синдром Туретта считался редким и странным
синдромом, ассоциируемым с выкрикиванием нецензурных слов
или социально неуместных и оскорбительных высказываний (ко-
пролалия). Однако этот симптом присутствует только у небольшо-
го числа людей с синдромом Туретта, а у большинства пациентов
уровень интеллекта достаточен, чтобы избегать эти вокализации.
В целом синдром Туретта встречается в 3—5 случаях на 10 000 чело-
век, среди них преобладают лица мужского пола (3 : 1). Нередко при
нем наблюдается синдромом дефицита внимания с гиперактивно-
стью (СДВГ). Среди выдающихся деятелей науки встречаются люди
с синдромом Туретта.
Долгое время причины заболевания были неизвестны, в том чис-
ле неясна и роль генов. Нейровизуализация пациентов показала,
что при тиках изменен объем миндалины, гиппокампа и хвостатого
ядра (базальных ганглиев) и имеет место истончение коры в сома-
тосенсорных областях. В настоящее время полагают, что синдром
Туретта возникает вследствие нарушений механизма формирова-
ния воли.

457
 Как правило, синдром не требует лечения. Однако при опреде-
ленных случаях используют препараты, которые применяют при
СДВГ. В последние годы применяют терапию, направленную на из-
менение привычек — это тренировки в осознании, расслаблении,
конкурентной реакции, в формировании мотиваций, при которых
нежелательное поведение (например, заикание или трихотилло-
мания, т. е. вырывание волосяного покрова на голове или других
частях собственного тела) заменяется конкурирующим произволь-
ным мышечным движением. Показано, что при синдроме Турет-
та снижена эффективность тормозного влияния ГАМК в головном
мозге и имеет место нарушение функции дофамина, а блокаторы
дофаминовых рецепторов (антипсихотики) являются эффективной
терапией этого синдрома. У пациентов с тяжелой лекарственной
устойчивостью эффективна глубокая стимуляция мозга. Сообщают,
что селективные антагонисты серотониновых 5НТ2А-рецепторов
не оказывали какого-либо лечебного эффекта при болезни Туретта,
а уровень серотонина при этом заболевании снижен, что объясня-
ется суперэкспрессией транспортера серотонина (SERT) вследствие
мутаций его гена.
Акинетический мутизм, или абулия. Впервые такое состояние
описали в 1941 г. (H. Cairns et al.). Сообщают (Kranick S., Hallett M.,
2013; Boes A. et al., 2015; Fried I. et al., 2017; Darby R. et al., 2018;
Walther S. et al., 2019), что при этом синдроме пациент полностью
утрачивает способность говорить (мутизм) и двигаться (акинезия)
при наличии физической возможности производить эти действия.
У него отсутствует реакция на болевые раздражители, но его глаз-
ные яблоки сохраняют способность производить движения, в том
числе следить за окружающими предметами или людьми, находить
источники звуков, а сами пациенты сохраняют понимание окружа-
ющей среды. Излечившиеся пациенты описывают это состояние
так, будто некая сила поднимала и мешала им всякий раз, как они
пытались сделать какое-либо движение. Менее тяжелые случаи мо-
гут протекать в виде апатии или абулии.
Акинетический мутизм, или абулия, может возникнуть при со-
судистых, травматических и аноксических повреждениях лобной
доли, поясной извилины (особенно передних ее отделов с двух сто-
рон), таламуса, а также при опухоли третьего желудочка головно-
го мозга, при злокачественном нейролептическом синдроме, при
СПИДе, при субарахноидальном кровоизлиянии. Временно подоб-
ное состояние встречается при выходе из тяжелой комы, в частно-
сти после острой черепно-мозговой травмы. Нередко такое состо-
яние становится следствием инсульта, токсического воздействия
лекарств или терминальной стадии болезни Крейтцфельдта-Якоба
(прионной болезни). Оно также может наблюдаться при болезни
Паркинсона, болезни Альцгеймера, кататонической шизофрении.

458
 Состояние акинетического мутизма получило широкую извест-
ность после выхода фильма «Пробуждение», где по сюжету врач пы-
тается излечить это состояние и добивается неожиданных успехов.
Методом картирования (фМРT) 28 пациентов показано (Darby R.
et al., 2018), что места поражения, вызывающие акинетический му-
тизм, разные, в частности — это передняя поясная извилина (21 %
случаев), бледный шар (29 %), таламус (25 %), хвостатое ядро
(18 %) и ствол мозга (11 %). Все эти регионы находятся в сети, кото-
рая функцио­нально связана с передней поясной извилиной (ACC).
По данным других авторов (Kranick S., Hallett M., 2013), при акине-
тическом синдроме повреждены медиальные лобные доли, включая
поясную извилину, а также сенсомоторные области коры и базаль-
ные ганглии.
Сравнение пациентов с гемипарезом, при котором свободная
воля сохранена, но команды от коры не доходят до альфа-мотоней-
ронов спинного мозга, показало (Darby R. et al., 2018), что при ге-
мипарезе повреждена другая нейронная сеть. Сообщают (Boes A.
et al., 2015), что при подкорковой афазии поражения локализуются
в сети, которая связана с левой нижней лобной извилиной.
Важно, что есть случаи, когда неврологические пациенты гово-
рят о добровольности непроизвольных движений, т. е. гиперкинез
объясняют волевым усилением. Это расценивается как проявле-
ние гиперволиции (от англ. volition — воля), т. е. сверхволи. Сле-
довательно, наряду с гиповолицией существует и гиперволиция.
Явление гиперволиции наблюдается у пациентов с болезнью Хан-
тингтона при наличии хореи (пританцовывания) — на ранних ста-
диях заболевания эти пациенты убеждены, что их непроизвольные
движения делаются преднамеренно («я просто растягиваюсь» или
«я чесал голову»).
«Синдром чужой руки», или «синдром конечности иноплане-
тянина», или «болезнь доктора Стрейнджлава» (Dr. Strangelovе) —
это разновидность двигательного конверсионного расстройства,
разновидность апраксии, при которой одна или обе руки действу-
ют сами по себе, вне зависимости от желания хозяина. Иногда это
состояние сопровождается приступами эпилепсии. Этот синдром
довольно редко встречается в клинической неврологии (Kranick S.,
Hallett M., 2013; Fried I. et al., 2017; Darby R. et al., 2018). Необычное
название синдрома («болезнь доктора Стрейнджлава») дано в честь
доктора Стрейнджлава, одного из героев фильма Стэнли Кубрика
«Доктор Стрейнджлав, или как я научился не волноваться и по-
любил атомную бомбу» (1964), рука которого иногда сама по себе
то вскидывалась в нацистском приветствии, то начинала душить
своего обладателя.
Впервые это расстройство было выявлено в 1908 г. Куртом Голь-
дштейном (K. Goldstein), наблюдавшим пациентку, которую во вре-

459
мя сна начала душить собственная левая рука. Впоследствии было
установлено, что у нее было нарушено мозолистое тело. Как извест-
но, перерезка мозолистого тела нередко приводит к тому, что паци-
ент утрачивает способность управлять одной из своих конечностей.
При этом пораженная рука фактически работает в противополож-
ность неповрежденной руке, что получило название «диагностиче-
ская диспраксия».
В последующем было выделено две формы «синдрома чужой
руки»: острая, возникающая после поражений мозолистого тела,
и хроническая, вызванная поражениями мозолистого тела (corpus
callosum) и переднемедиальной части лобной доли (Della Sala et al.,
1991), и описаны два синдрома — лобный (фронтальный) и калло-
зальный (Feinberg T. et al., 1998).
В последние годы показано, что при «синдроме чужой руки» ана-
томическая целостность мозолистого тела может быть сохранена,
но имеются функцио­нальные нарушения в мозговой сети, которая
реализует механизм воли. Методом картирования (фМРT) показа-
но, что места поражения у 50 пациентов с «синдром чужой руки»
были разнообразны: это была медиальная лобная кора (24 %), мозо-
листое тело (22 %, в этом случае, как правило, «чужой» становится
левая рука), теменные доли (36 %) и таламус (8 %), но все они на-
ходятся в нейронной сети, которая функцио­нально связана с пред-
клиньем (praecuneus) теменной области полушария головного моз-
га (Darby R. et al., 2018). При гемихорее, которая возникает за счет
непроизвольных движений, повреждения были иными, чем при
«синдроме чужой руки», и при этом пациенты с гемихореей отчет-
ливо говорили о том, что у них не было желания совершать эти не-
произвольные движения (Darby R. et al., 2018). Показано (Kranick S.,
Hallett M., 2013), что при движении «чужой» руки активируется мо-
торная кора, но при этом не возникает ощущение произвольности
этого движения; при этом ненормальное движение «чужой» руки
обычно происходит не спонтанно, а скорее в контексте запланиро-
ванного, целенаправленного движения «своей руки». Показано, что
«синдром чужой руки» может также проявляться при кортикоба-
зальной дегенерации, которая развивается при накоплении белка
тау, затрагивающего, в частности, теменную и заднюю лобную кор-
тикальные области.
Кататония — это совокупность патологических симптомов, про-
являющихся психомоторными расстройствами. Впервые их описал
в 1874 г. Карл Кальбаум (K. Kahlbaum). Позже Эмиль Крепелин
(E. Kraepelin) и Эйген Блейлер (E. Bleuler) установили, что ката-
тония является проявлением шизофрении. Но в настоящее время
кататонию рассматривают как разновидность двигательного кон-
версионного расстройства, т. к. она проявляется при ряде других

460
психических, соматических, травматических и неврологических за-
болеваниях (Darby R. et al., 2018; Walther S. et al., 2019).
«Кататония» (с др.-гр. κατατείνω — натягивать, напрягать), или
кататонический синдром, развивается у детей, молодежи и взрос-
лых лиц до 50 лет. Чаще всего заболевание встречается у молодых
людей в возрасте 17—30 лет. У детей патология проявляется «ма-
нежным» бегом, однообразными, стереотипными движениями ко-
нечностей, гримасничеством, ходьбой на цыпочках. Дети 5—6 лет
часто обнюхивают и облизывают окружающие предметы. Макси-
мальной интенсивности клинические признаки кататонического
синдрома достигают к 30 годам. У женщин первые проявления не-
дуга напоминают истерию.
Основными компонентами кататонического синдрома являются
возбуждение, импульсивное поведение и ступор. Нередко они со-
четаются с бредово-аффективными расстройствами и галлюцина-
торным синдромом, которые в дальнейшем приводят к социальной
деградации личности, но по сути речь идет о нарушении психики
(шизофрении), истерии, аутизме, олигофрении, психозах и других
заболеваниях.
Кататония — это психомоторный синдром, симптомы которого
варьируют от ступора до возбуждения и включают такие симпто-
мы, как речевое дыхание, восковая гибкость (Walther S. et al., 2019).
В основе кататонии лежит нарушение воли (как один из симптомов
шизофрении). Структура кататонии до сих пор неизвестна. Мето-
дом нейровизуализации показано (Walther S. et al., 2019), что у па-
циентов с гипокинетической кататонией наблюдается повышенная
нервная активность в премоторных областях. Современное лечение
кататонии проводят бензодиазепинами и электросудорожной тера-
пией, которые эффективны, но не специфичны по своим способам
действия.
Психогенные неэпилептические приступы (ПНЭП) являются
разновидностью истерических состояний, которые успешно лечили
еще во времена Фрейда и Шарко методами гипноза и психоанализа
(Савков В. С., 2015; Darby R. et al., 2018).
Во время эпизодов психогенных неэпилептических приступов
(ПНЭП) изменяется поведение человека, которое внешне выглядит
как эпилептические припадки. ПНЭП могут имитировать эпилеп-
тический эпизод, сопровождающийся, например, расширением
зрачков, недержанием мочи и кала, прикусом языка, телесными
повреждениями. Клинически некоторые ПНЭП могут внешне похо-
дить на генерализованные судороги (по аналогии с grand-mal, т. е.
с большими эпилептическими припадками), или на малые припад-
ки (petit-mal), при которых на короткое время суживается сознание
или внимание, при этом взгляд устремлен в пространство, больной
на вопросы не отвечает, на внешние раздражители не реагирует.

461
 Некоторые атаки, наблюдаемые у пациентов с ПНЭП, проходят
под маской «обмороков», «вспышек гнева» или «ареактивного типа»
атак. При «обморочных» атаках пациенты падают на пол как бы из-
за развития слабости и лежат с закрытыми глазами без проявления
судорог. Затем больные приходят в себя с быстрой нормализацией
общего состояния. При «вспышках гнева» пациенты издают крик,
падают, могут ударить, укусить, часто кричат, рычат или плачут.
Атаки «ареактивного типа» чаще всего развиваются ночью, но мо-
гут быть и в течение дня (тогда больной падает). Тело больного дере-
венеет, развивается задержка дыхания, возникают стоны, тело вы-
гибается в виде дуги, и возникают толчкообразные движения таза.
Важно, что приступы длятся длительно (до 3 часов), что отличает
их от кратковременных (3 минуты) приступов эпилепсии, поэтому
и опытные эпилептологи ошибаются в различении между психоген-
ными и эпилептическими припадками. Но есть существенное раз-
личие: если эпилептические припадки обусловлены аномальной,
чрезмерной или гиперсинхронной активностью нейронов в мозге,
то ПНЭП не связаны с воздействием электрических патологических
изменений в мозге, а являются соматическим проявлением психи-
ческих нарушений.
Распространенность ПНЭП составляет от 2 до 33 случаев
на 100 тыс. населения в целом, т. е. они встречаются с такой же ча-
стотой, как рассеянный склероз или невралгия тройничного нерва,
что делает данную проблему неврологически значимой. Такие паци-
енты часто лечатся как эпилептики, и поэтому безуспешно. Почти
90 % больных ПНЭП имеют сопутствующие психические расстрой-
ства, такие, как депрессия, тревога, соматоформные расстройства
(т. е. психические заболевания, симптомы которых подобны сим-
птомам соматических заболеваний), расстройства личности, пост-
травматические стрессовые расстройства.
Основным методом лечения является правильная диагностика
и психотерапия, в основе которой — поиск потенциальных тригге-
ров, т. е. ситуаций или эмоций, которые могут вызывать ПНЭП, для
избегания их в дальнейшем, а также отмена противоэпилептиче-
ских препаратов, если они были первоначально ошибочно назначе-
ны. Патогенез ПНЭП стал проясняться лишь в последние годы, ког-
да были выявлены изменения в мозговых сетях, обеспечивающих
механизм воли.
Анозогнозия рассматривается как результат дисфункции воле-
вого механизма. Анозогнозия — это состояние, при котором отсут-
ствует критическая оценка больным своего дефекта либо заболева-
ния (паралича, снижения зрения, слуха, психического расстройства,
например, наличия маниакального состояния, шизофрении). Так,
парализованный может рассказывать, как двигает парализованны-

462
ми конечностями. Впервые это явление описал в 1914 г. француз-
ский невропатолог Жозеф Бабинский (J. Babinski).
Анозогнозия наблюдается преимущественно при поражении
правой теменной доли головного мозга либо при двустороннем по-
ражении. Особенно ярко анозогнозия проявляется у алкоголиков
и наркоманов, которые не осознают своего заболевания («алко-
гольная анозогнозия»). Анозогнозия нередко возникает после ин-
сульта (правого полушария) или другой травмы головного мозга.
Считается, что анозогнозия является следствием дефицита плани-
рования, дефекта на уровне генерации двигательной программы
либо является следствием дефекта контроля результата действия,
т. е. следствием повреждения инструментального компонента воли
(Berti A. et al., 2005; Kranick S., Hallett M., 2013). Показано, что у па-
циентов, отрицающих наличие паралича, имеются повреждения
премоторных полей 6 и 44 (по Бродману), двигательного поля сома-
тосенсорной коры. Пациент с анозогностическим состоянием име-
ет неповрежденное чувство воли при попытке переместить руку,
но произвести движение он не может.
Явление пассивности при шизофрении как проявление ги-
поволиции. Считается (Kranick S., Hallett M., 2013; Carpenter W.
et al., 2016), что при шизофрении может быть резко снижено чув-
ство воли, что проявляется в негативных симптомах шизофрении.
Это отмечено было еще Эмилем Крепелином. Ослабление воли
проявляется в таких явлениях, как заблуждение, галлюцинации
(Kranick S., M. Hallett M., 2013). Совершая те или иные движения,
пациенты полагают, что они выполнены по инициативе другого че-
ловека, который заставляет сделать эти движения, а не в результате
их собственной воли. Это явление объясняется искаженной обрат-
ной связью, в том числе за счет гиперактивности воспринимающего
интегратора (акцептора результата действия), который расположен
в правой нижней теменной доле (поле 40 по Бродману) и в поясной
извилине. Показано (Pu W. et al., 2014), что при шизофрении сни-
жена функцио­нальная связность между задней поясной извилиной
и предклиньем, и это коррелирует с уменьшением воли по шкале
положительных и отрицательных симптомов (PANSS).
Установлено (Giordano G. et al., 2018), что аволиция, т. е. без-
вольность, или дефицит целенаправленного поведения, является
ключевой причиной негативных симптомов шизофрении. В основе
лежит отсутствие интереса и мотивации. С физио­логической точки
зрения безволие при шизофрении связано с измененной связностью
внутри дофаминергических кортико-стриальных цепей, которые
имеют прямое отношение к процессам мотивации.
Показано, что при шизофрении снижена активность дофаминер-
гических нейронов вентрально-тегментальной области покрышки
(VTA), аксоны которых связаны с вентро-латеральной префронталь-

463
ной корой, а также с островковой корой (инсулой) и правым (ла-
теральным) затылочным комплексом. Сообщают (Chen B., 2019),
что шизофрения является следствием дисфункции различных моз-
говых сетей, в том числе сетей, регулирующих волевой механизм.
Это показывает метод оценки функцио­нальной связности, основан-
ный на данных МРТ, причем аномальными являются такие обла-
сти мозга, как правая обонятельная доля, правый гиппокамп, левая
и правая парагиппокампальная извилина, левая миндалина и левая
клиновидная доля (кунеус). Эти аномальные регионы порождают
пассивную апатичность, социальную отстраненность, необычное
содержание мыслей, нарушение воли, социальное избегание и гал-
люцинаторные симптомы.
Зависимость. Рассматривается (Hyman S., 2007) зависимость
как следствие утраты волевого контроля над поведением: зависи-
мые люди имеют существенные нарушения когнитивного контроля
поведения, которое связано с изменением эффективности транс-
миттерных систем, участвующих в реализации волевого механизма.
Cиндром дизрегуляции дофамина и расстройство контроля
импульса. Сообщают (Hinkle et al., 2018), что при лечении болез-
ни Паркинсона, т. е. при приеме леводопы у 10 % пациентов воз-
никает синдром дизрегуляции дофамина (Dopamine Dysregulation
Syndrome, DDS), или синдром дофаминовой дизрегуляции и рас-
стройство контроля импульса (impulse control disorder, ICD), или
синдром нарушения импульсного контроля. Этот синдром указыва-
ют на то, что нарушение воли — это компонент психоза и он может
быть обусловлен повышенным содержанием дофамина.
Зуд при аллергических и других кожных заболеваниях. Как
известно (Leknes S. et al., 2007), сильный зуд и позывы к расчесыва-
нию (царапанью) являются основными симптомами многих хрони-
ческих заболеваний кожи. Исследование (с помощью метода фМРТ)
механизмов зуда и желания расчесывания в условиях индукции зуда
кожным введением гистамина или аллергена показало (Leknes S.
et al., 2007), что оба вида зуда сопровождались повышением актив-
ности в передней поясной извилине (АСС), в стриатуме и в тала-
мусе. Кроме того, зуд, индуцированный аллергеном, вызывал ак-
тивацию орбитофронтальной, дополнительной моторной и задней
теменной областей, а зуд, индуцированный гистамином, повышал
активность инсулы (островка). Все это вызывало ощущение зуда,
порождало намерение избавиться от зуда путем царапанья (расче-
сов). Если имеет место дисфункция стрио-таламо-орбитофронталь-
ного контура, то способность регулировать мотивационный драйв
снижается и тогда простые расчесы не уменьшают зуд. Это объясня-
ет причину того, что страдающие хроническим зудом часто наносят
себе вред посредством неконтролируемого расчесывания.

464
 Восстановление способности произвольных движений при
повреждении спинного мозга. Сообщают (Leech K. et al., 2018;
Taccola G. et al., 2018), что у лиц с хроническим двигательным па-
раличом после повреждения спинного мозга можно восстановить
волевую сенсорно-моторную функцию за счет нейромодуляции се-
тей с помощью электрических и фармакологических вмешательств
и многократных тренировок. Этот удивительный феномен объяс-
няется тем, что, как правило, при травме позвоночника нейроны
в области повреждения выживают. Но эти нейроны не могут про-
водить ПД и поэтому не позволяют волевыми усилиями вызывать
движение. Однако реабилитационные мероприятия постепенно
восстанавливают способность нейронов генерировать ПД и тем са-
мым вызывать движение.
* * *
Представленные в этом разделе сведения указывают на необхо-
димость более глубокой разработки вопроса о физио­логических ме-
ханизмах воли, т. к. управление этими механизмами имеет большое
медицинское и социальное значение.
 Глава 10 .

Биоритмы. 
Цикл «бодрствование — сон»
10.1. Биоритмы
Для всех живых существ характерны биоритмы, которые во мно-
гом обусловлены постоянной сменой дня и ночи, т. е. влиянием сол-
нечной энергии (Оганесян Г. А. и соавт., 2011, 2012). В. И. Вернад-
ский, К. Е. Тимирязев, А. Л. Чижевский, Франц Хальберг (F. Halberg)
и многие другие исследователи положили начало науке о биорит-
мах человека и животных.
Согласно классификации Ф. Халберга (Тель Л. З. и соавт., 2015),
различают:
1) ритмы высокой частоты (все колебания с длительностью
не более 0,5 часа);
2) ритмы средней частоты, в том числе ультрадианные
(от 0,5 до 20 часов), циркадные, или циркадианные, т. е. околосу-
точные (20—28 часов), инфрадианные (28 часов — 6 дней);
3) ритмы низкой частоты, в том числе циркавижинтанные (око-
ло 20 дней), циркатривигинтанные (около 30 дней, лунный месяц),
цирканнуальные (окологодичные).
Особенное значение в жизни человека и животных имеет цир-
кадный (циркадианный), т. е. околосуточный ритм, который у че-
ловека представлен ярко выраженной фазой бодрствования и фазой
сна. Изучению феноменологии этого ритма и механизмов, лежащих
в его основе, посвящено много исследований, результаты которых,
имеющих отношение к функции мозга, в кратком виде представле-
ны в этой главе.
Природа циркадного (циркадианного) ритма. Сообщают
(Konop­­ka R., Benzer S., 1971; Bargiello T. et al., 1984; Rosbash M., Hall J.,
1985; Оганесян Г. И. и соавт., 2011, 2012; Hall J., 2015; Myslivecek J.
et al., 2017; Rosbash M., 2017; Young M., 2018; Grippo R., Güler A.,
2019), что циркадный ритм задают нейроны супрахиазматических
ядер гипоталамуса, а также нейроны субпаравентрикулярной зоны,
дорсомедиального ядра и задней области гипоталамуса, в том числе
нейроны туберомаммиллярного ядра. При этом супрахиазматиче-
ские ядра рассматриваются в качестве центрального задавателя (ос-

466
циллятора) циркадного ритма (Myslivecek J. et al., 2017; Grippo R.,
Güler A., 2019). Ритм возбуждения этого осциллятора задается вза-
имодействием на уровне транскрипции, трансляции и деградации
белков — регуляторных факторов, получивших название молекуляр-
ных часов. Принцип работы этих часов отражен в концепции о вза-
имодействии систем обратной связи транскрипции и трансляции
белков. В основе этой концепции лежит представление о наличии
специальных часовых генов, или генов био­логических часов. Самый
«главный» из них был открыт в 1971 г. (Konopka R., Benzer S.) в опы-
тах с плодовой мушкой Drosophila melanogaster. Он получил название
Period-ген. Этот ген кодирует белок PER, определяющий циркадный
ритм. Именно этот белок меняет активность нейронов супрахиазма-
тических ядер гипоталамуса на протяжении суток, а эти нейроны,
будучи центральным гипоталамическим осциллятором циркадного
ритма, индуцируют циркадные колебания продукции мелатонина,
вазопрессина, гормона роста, АКТГ, катехоламинов, а также циркад-
ные колебания активности глутаматергических, ГАМК-ергических,
пептидергических и моноаминергических систем, которые вызыва-
ют циркадные изменения в органах-мишенях. Все эти циркадные
изменения, в том числе цикл «бодрствование — сон» индуцирует
эпифизарный гормон мелатонин. Это связано с тем, что нейроны
супраоптического ядра, посылают сигналы к эпифизу, вызывая цир-
кадные изменения синтеза и продукции мелатонина.
Как известно, у млекопитающих днем уровень мелатонина низ-
кий, но за два часа до отхода ко сну он нарастает, достигая макси-
мума ночью, и вновь снижается к утру. С этих позиций, мелатонин
является фактически дирижером работы всех органов и систем ор-
ганизма. Поэтому мелатонин называют «стрелками» био­логических
часов, или индикатором циркадного ритма. В свою очередь экс-
прессия часовых генов и деградация белков, кодируемых часовы-
ми генами, модулируется с участием специализированных нейро-
нов сетчатки (ipRGC, intrinsically photosensitive retinal ganglion cell,
т. е. фоточувствительные ганглиозные клетки сетчатки), которые
информируют нейроны супрахиазматических ядер о степени осве-
щенности сетчатки, посылая информацию по ретиногипоталамиче-
скому тракту.
Отметим, что ipRGC-нейроны — это третий вид фоторецепторов
глаза, т. е. кроме колбочек и палочек. Они были обнаружены в сет-
чатке глаза в 2002 г. (Berson D. et al.; Hattar S. et al.), и в настоя-
щее время их наличие в сетчатке общепризнано (Detwiler P., 2018;
Reutrakul S. et al., 2020). Эти нейроны содержат пигмент меланоп-
син, который отличается от родопсина палочек и йодопсина колбо-
чек. В отличие от других ганглиозных клеток сетчатки они свето-
чувствительны и предназначены для постоянной передачи сигнала
об освещенности сетчатки по ретиногипоталамическому тракту.

467
 Таким образом, циркадная система состоит из трех основных
элементов:
1) био­логических часов, т. е. системы часовых генов;
2) сетчатки, нейронов ipRGC и ретиногипоталамического трак-
та;
3) системы синтеза мелатонина, расположенной преимуще-
ственно в эпифизе.
Установлено, что ранней ночью под влиянием транскрипцион-
ных факторов, действующих на промотор Period-гена, происходит
экспрессия Period-гена, в результате которой в цитозоле появляется
белок PER. К утру уровень этого белка возрастает до значений, при
которых белок PER из цитозоля входит в ядро, где он ингибирует
транскрипционные факторы Period-гена, в связи с чем экспрессия
Period-гена прекращается, а уровень белка PER в цитозоле начинает
постепенно снижаться. Следствием этого является уменьшение со-
держания белка PER в ядре и к вечеру его содержание падает до та-
кого уровня, при котором транскрипционные факторы вновь инду-
цируют экспрессию Period-гена. Цикл повторяется. Таким образом,
регулирующим звеном в этом процессе является переход белка PER
из цитозоля в ядро.
Для того чтобы белок PER мог войти в ядро, согласно представ-
лениям (Rosbash M. et al., 1984), белок PER должен образовать
комплекс с цитозольным белком TIM, который кодируется геном
timeless. Рано утром, когда освещенность сетчатки низкая (глаза
закрыты), образуется димер «PER + TIM», который входит в ядро
и ингибирует транскрипционные факторы Period-гена, в связи с чем
синтез белка PER прекращается. В дневное время белок TIM ингиби-
руется светочувствительным белком криптохромом (cryptochrome,
CRY), поэтому в дневное время белок TIM не образует комплекс
с белком PER, в связи с чем этот комплекс не входит в ядро и не ин-
гибирует экспрессию Period-гена. Кроме того, в дневное время белок
PER в цитозоле метится с помощью белка DBT, который кодируется
геном doubletime. Будучи меченным, белок PER в цитозоле подвер-
гается деградации с участием протеаз. Это также ведет к тому, что
в дневное время димер «PER + TIM» не может войти в ядро. По-
этому постепенно к вечеру в ядре содержание димера «PER + TIM»
падает до нуля, что позволяет транскрипционным факторам инду-
цировать экспрессию Period-гена.
Имеется другая точка зрения, согласно которой содержание бел-
ка PER в клетках растет и падает каждые 24 часа. Эти колебания
обеспечивают два гена: CLOCK и BMAL1. Содержание белка растет
в течение дня, достигает пика к вечеру и снижается ночью. Пока
нет полной ясности в отношении того, что заставляет гены CLOCK
и BMAL1 утром пробуждаться и вновь нарабатывать «часовой бе-
лок», т. е. почему эти транскрипционные факторы активируются

468
по утрам. Полагают, что их активация связана с наличием фермента
JARID1a — это гистоновая деметилаза, которая облегчает доступ-
ность CLOCK и BMAL1 к промотору гена Period.
Отметим, что у плодовой мушки транскрипционный комплекс,
индуцирующий экспрессию Period-гена, состоит из двух белков:
CLOCK и CYCLE, а у млекопитающих он состоит из белка CLOCK
(CLK) и белка BMAL1, синтез которых контролируется соответству-
ющими генами. У человека гетеродимеры CLOCK/BMAL1 связыва-
ются с промоторами гена Period и инициируют их транскрипцию.
Таким образом, имеется целая система генов (часовые гены, или
гены био­логических часов), которая определяет длительность цир-
кадного ритма. Экспрессия белков этой системы меняется в зависи-
мости от условий освещенности. Таким образом, в нейронах супра-
оптического ядра экспрессируется белок PER, который составляет
основу циркадного ритма, т. е. основу гипоталамического осцилля-
тора. Как он работает — пока остается неясным.
Отметим также, что у млекопитающих белок PER представлен
тремя изоформами: PER1, PER2 и PER3. При этом белок PER2 ин-
дуцирует транскрипцию гена белка Bmal1, а ингибирует ее белок
REV-ERBalpha. Белок криптохром (CRY) также представлен двумя
изоформами — CRY1, CRY2. Все часовые гены регулируют актив-
ность генов белков, ответственных за клеточный цикл и активность
генов белков, участвующих в апоптозе.
В настоящее время установлено, что у человека белок PER экс-
прессируется не только в нейронах супрахиазматического ядра,
но и в различных клетках, находящихся за пределами ЦНС. За ис-
следования системы часовых генов и механизмов ее регуляции
Джеффри Холлу, Майклу Росбашу и Майклу Янгу (Jeffrey C. Hall,
Michael Rosbash, Michael W. Young) в 2017 г. присуждена Нобелев-
ская премия.
Как отмечалось выше, мелатонин (N-ацетил-5-метокситриптамин)
является ключевым фактором в регуляции циркадного цик-
ла. Мелатонин образуется (преимущественно, в темноте) из се-
ротонина в эпифизе, т. е. в шишковидной железе при участии
N-ацетилтрансферазы и гидроксииндол-5-метилтрансферазы. Схе-
ма образования мелатонина выглядит следующим образом: трип-
тофан  → 5-окситриптамин (серотонин) → N-ацетилсеротонин →
мелатонин (Кветная Т. В. и соавт., 2005; Арушанян Е. Б., 2012;
Dardente H. et al., 2014; Siah K. et al., 2014; Vielma J. et al., 2014).
Таким образом, предшественником «первой скрипки» циркадного
ритма является триптофан и серотонин.
Показано, что образование мелатонина приурочено к ночному
сну, т. е. под влиянием импульсации нейронов супраоптического
ядра гипоталамуса происходит экспрессия генов ацетилтрансфе-
разы и гидроксииндол-5-метилтрансферазы, в результате чего но-

469
чью его содержание превышает дневной уровень в 30 раз. Попадая
в кровь, мелатонин взаимодействует с мембранными МТ1- и MT2-
рецепторами мелатонина, ассоциированными с G-белком, и по-
давляет активность трансмиттерных систем, входящих в систему
восходящей активации мозга, и одновременно повышает актив-
ность трансмиттерных систем сомногенных структур. Этот про-
цесс и лежит в основе формирования медленного и быстрого сна.
Ближе к пробуждению начинается спад продукции мелатонина,
достигающий минимума после пробуждения, что, вероятно, вы-
звано репрессией генов ацетилтрансферазы и гидроксииндол-5-
метилтрансферазы. При недостаточном синтезе мелатонина нару-
шается формирование сна, поэтому для коррекции этих нарушений
предложено использовать агонист рецепторов мелатонина препа-
рат Мелаксен.

10.2. Механизмы поддержания

бодрствования мозга
Сообщают (Ковальзон В. М., 2011, 2013; Jones B., 2019), что
бодрствование мозга осуществляется с участием системы восходя-
щего возбуждения (arousal) мозга. Эта система представлена ней-
ронами ретикулярной формации ствола мозга, нейронами неспец-
ифических ядер таламуса, аксоны которых вызывают постоянную
(тоническую) умеренную деполяризацию (снижение мембранного
потенциала с 68—70 мВ на 5—10 мВ), нейронами всех отделов коры
и подкорковых образований, в результате чего эти нейроны приоб-
ретают способность функционировать, т. е. перерабатывать инфор-
мацию, поступающую из внешней среды (от экстерорецепторов)
и из внутренней среды (от интерорецепторов), а также реализовать
все виды когнитивной деятельности.
Существование специальной системы мозга, обеспечивающей
бодрствующее состояние мозга, открыли итальянские физио­логи
Джузеппе Моруцци (G. Moruzzi) и Гораций Мэгун (H. Magoun),
в 1949 г. Они первыми показали, что электростимуляция ретику-
лярной формации среднего мозга вызывает у кошки бодрствование.
Дальнейшие исследования привели к открытию и других активиру-
ющих систем, среди которых нейроны диффузной и специфической
таламической системы, нейроны активирующих структур заднего
гипоталамуса, нейроны базального переднего мозга, каудального
ядра, центрального серого околоводопроводного вещества и черной
субстанции.
В настоящее время считается, что система восходящего возбуж-
дения мозга (arousal) представлена не менее 10 скоплениями ней-
ронов, расположенных на всех уровнях мозговой оси. Они называ-

470
ются центрами бодрствования. Их нейроны выделяют различные
по природе медиаторы, которые вызывают деполяризацию нейро-
нов коры, т. е. создают условия для бодрствования.
В частности, на уровне ромбовидного мозга локализованы такие
компоненты активирующей системы, как:
1) адренергические нейроны синего (голубого) пятна;
2) холинергические нейроны покрышки моста;
3) серотонинергические нейроны дорзальных ядер шва.
На уровне среднего мозга локализованы:
1) глутаматергические нейроны ретикулярной формации;
2) дофаминергические нейроны вентральной покрышки и ком-
пактной части черного вещества.
На уровне межуточного мозга (диенцефалона) локализованы:
1) гистаминергические нейроны туберомаммиллярных ядер за-
днего гипоталамуса;
2) орексинергические нейроны срединного гипоталамуса;
3) глутаматергические нейроны супрахиазматического ядра ги-
поталамуса, а также нейроны, выделяющие нейропептид-тирозин.
На уровне переднего мозга локализованы:
1) холинергические нейроны базального мозга;
2) глутаматергические нейроны медиальной префронтальной
коры.
Активирующие системы оказывают восходящие влияния на вы-
шерасположенные отделы головного мозга и нисходящие —
на спинной мозг. Возникая в глубинах мозга, активирующие им-
пульсы устремляются к коре двумя мощными потоками. Один
из них (дорзальный) доходит до таламуса и прерывается на так на-
зываемых неспецифических его ядрах (интраламинарных и ядрах
средней линии). Этот поток представлен импульсами большей ча-
сти холинергических и глутаматергических нейронов ретикулярной
формации ствола. Из таламуса на кору проецируется таламо-кор-
тикальная система, медиатором которой является глутамат. Другой
поток (вентральный) анатомически состоит в основном из аксонов
сравнительно немногочисленных моноаминергических (адренер-
гических, дофаминергическаих и серотонинергических) нейронов
мозга; эти аксоны входят в состав медиального переднемозгового
пучка. Однако меньшая часть холинергических и глутаматергиче-
ских нейронов ретикулярной формации ствола также вносит свой
вклад в эту систему. Этот проводящий путь идет в обход таламуса,
проходит через латеральный гипоталамус и базальные отделы пе-
реднего мозга, где часть аксонов проецируется на холинергические
клетки. При этом примерно половина аксонов достигает коры, где
моноаминергические нейроны образуют разветвленные диффузные
проекции (в частности, аксоны норадренергических нейронов го-
лубого пятна имеют сотни тысяч ветвлений каждый, а аксоны серо-

471
тонинергических нейронов шва — до миллиона), непосредственно
участвуя в кортикальной иннервации.
Активация коры мозга проявляется в подавлении всех медлен-
ных ритмов ЭЭГ, усилении мощности ритмов бета-диапазона (15—
30 Гц) и синхронизации высокочастотных ритмов гамма-диапа-
зона (30—60 Гц). При этом повышается мышечный тонус и тонус
симпатического отдела ВНС. Психологически возникает состояние
алертности, т. е. готовности организма к действию. Высокая слож-
ность и даже кажущаяся избыточность организации активирующих
систем мозга, вероятно, повышает надежность процесса активации
мозга. Важно отметить, что во время медленной фазы сна актив-
ность практически всех компонентов системы восходящего возбуж-
дения существенно уменьшается, а во время фазы быстрого сна —
часть компонентов активируется (в частности, холинергическая
и глутаматергическая системы).

10.3. Трансмиттерные системы как компоненты системы

восходящего возбуждения (arousal) мозга
В этом разделе дана краткая характеристика роли компонентов
этой системы, независимо от места их локализации, что позволяет
составить более ясное представление о работе системы восходящего
возбуждения.
Холинергическая система. Как известно (Kwakowsky A. et al.,
2016; Allaway K., Machold R., 2017; Wilson M., Fadel J., 2017; Naser P.,
Kuner R., 2018), холинергические нейроны сконцентрированы
в ядрах базального переднего мозга, в том числе в медиальном ядре
перегородки (Ch1), в ядрах диагонального пучка Брока (Сh2 и Ch3)
и в магноцеллюлярном ядре базального переднего мозга (базальное
ядро Мейнерта, Сh4). Нейроны ядра Мейнерта дифференцирован-
но посылают аксоны ко всем регионам коры больших полушарий,
охватывая диффузно все ее слои, а также к гиппокампу и к минда-
лине.
Кроме того, имеются еще скопления холинергических нейронов
в стволе мозга (Сh5, Сh6, Сh7 и Сh8), аксоны которых достигают
различных подкорковых образований. Полагают (Лобзин С. В. и со-
авт., 2017; Myslivecek J. et al., 2017; Villano I. et al., 2017; VanPatten S.,
Al-Abed Y., 2017), что холинергические нейроны ствола, посылая
свои аксоны к ритмозадающим ядрам гипоталамуса, в том числе
к супрахиазматическому ядру, участвуют в регуляции циркадного
ритма (за счет взаимодействия с различными холинорецепторами
(ХР), в том числе с М4-ХР).
Активность холинергических нейронов максимальна при бодр-
ствовании и минимальна в фазу медленного сна, но возрастает

472
в фазу быстрого сна, что указывает на их участие в инициации этой
фазы сна. Показано (Villano I. et al., 2017), что холинергические ней-
роны активируются под влиянием орексинергических нейронов ги-
поталамуса, в связи с чем при снижении этого влияния развивается
повышенная сонливость.
Норадренергическая (НА-) система. Как известно (España R.
et al., 2016; Borodovitsyna O. et al., 2017; Satoh A., Iijima K., 2017;
Vitrac C., Benoit-Marand M., 2017; Benarroch E., 2018), в стволе мозга
(продолговатый мозг, мост, средний мозг) имеется несколько ско-
плений НА-нейронов (области А1, А2, А3, А4, А5, А6 и А7). Наибо-
лее крупное из этих скоплений область А6, или голубое, или синее
пятно (locus coeruleus). Оно расположено под покрышкой среднего
мозга, на уровне моста, в верхнебоковой части ромбовидной ямки.
Все НА-нейроны ствола мозга и особенно нейроны области А6 полу-
чают информацию от нейронов ретикулярной формации, от сенсор-
ных и двигательных систем, а также от «интеллектуальных» систем
мозга, в том числе от нейронов префронтальной коры. Одновремен-
но НА-нейроны всех областей, в том числе области А6, посылают
свои аксоны к коре и к таким регионам мозга, как гиппокамп, мин-
далина, перегородка, базальные ганглии, мозжечок, спинной мозг.
Свое влияние НА-нейроны оказывают за счет активции пресинап-
тических адренорецепторов (АР), в том числе альфа2-АР (главным
образом, альфа2А-АР) и бета2-АР, благодаря которым интенсив-
ность выброса НА из синапса снижается (альфа2-АР) или возрастает
(бета2-АР). На постсинаптической мембране локализованы все 9 ва-
риантов АР, в том числе альфа1-АР (-А, -В и — D подвиды), альфа2-
АР (-А, -В и — С подвиды), бета1-АР, бета2-АР, бета3-АР. В настоящее
время исследователи уточняют за счет каких видов рецепторов НА-
нейроны оказывают тот или иной эффект на кору и подкорковые
образования.
Показано, что области А1 и А2 (продолговатый мозг) задают уро-
вень бодрствования или уровень возбуждения, обозначаемые в ли-
тературе как «arousal 1» и «arousal 2», т. е. возбуждение, обуслов-
ленное влиянием НА-нейронов областей А1 и А2 соответственно
(España R. et al., 2016; Borodovitsyna O. et al., 2017; Satoh A., Iijima K.,
2017; Vitrac C., Benoit-Marand M., 2017; Winklewski P. et al., 2017;
Benarroch E., 2018; Jones B., 2019). Чем выше НА-влияние на нейро-
ны коры, тем выше возбуждение (arousal), тем выше степень бодр-
ствования, тем выше бдительность. Наибольшее возбуждение на-
блюдается при стрессе.
Одна из основных функций нейронов голубого пятна — это регу-
ляция активности мозга, т. е. формирование бодрствования. Во вре-
мя фазы медленного сна активность голубого пятна постепенно сни-
жается и полностью прекращается во время фазы быстрого сна. Это
означает, что нейроны голубого пятна участвуют в формировании

473
быстрого сна, поэтому у человека при разрушении голубого пятна
подавляется эта фаза, но возрастает общая продолжительность сна.
Установлено (Menon J. et al., 2019), что уровень НА в мозге сни-
жается от бодрствования до медленного сна и продолжает сни-
жаться во время быстрого сна, а во время депривации сна уровень
НА возрастает. Все это подтверждает участие НА-системы в регуля-
ции цикла «бодрствование — сон».
Глутаматергическая система, как известно (Болдырев А. А.,
2005; Карабань И. Н., 2016; Гуляева Н. В., 2017; Filippini A. et al.,
2017; Greger I. et al., 2017; Zhuo M., 2017; Baez M. et al., 2018;
Di Bonaventura C. et al., 2018; Moretto E., Passafaro M., 2018; Pál B.,
2018; Zanos P. et al., 2018; Jones B., 2019), широко представлена
в стволе мозга, в головном мозге, особенно в префронтальной коре
и гиппокампе, в базальных ганглиях, в лимбической системе, моз-
жечке, спинном мозге. Число глутаматергических нейронов в ЦНС
достигает 106, т. е. около 1 миллиона. Эта система не имеет четко
выраженного скопления нейронов в каком-либо из отделов мозга,
т. к. она диффузно рассеяна по всему мозгу.
Основная функция этой системы — возбуждающая. Она реали-
зуется за счет активации ионотропных NMDA-, AMPA-, каинатных
(GluК-), дельта (GluD)-рецепторов и 8 видов метаботропных рецеп-
торов (mGlu1-mGlu8). Активация глутаматергических нейронов ре-
тикулярной формации играет выдающуюся роль в формировании
бодрствования. Поэтому их блокада, например кетамином, приво-
дит к снятию бодрствующего состояния и индуцирует развитие сна
(Zanos P. et al., 2018). При этом кетамин подавляет альфа-ритм ЭЭГ
и активирует тета- и дельта-ритм, что совпадает с утратой сознания.
Серотонинергическая система. Как известно (Castillo-Ruiz A.
et al., 2013; Ly S. et al., 2013; Tabuchi S. et al., 2013; Vas S. et al., 2013;
Volgin D. et al., 2013; Mendiguren A. et al., 2018; Jones B., 2019), основ-
ным скоплением серотонинергических нейронов (5НТ-нейронов)
являются дорзальные ядра шва (ДЯШ) ствола мозга (nuclei raphes),
т. е. скопления нейронов (примерно несколько сотен тысяч), рас-
положенные по средней линии дорзальной поверхности продолго-
ватого мозга, варолиевого моста и среднего мозга, в средней части
ретикулярной формации. Их условно делят на три группы:
1) ядра продолговатого мозга;
2) ядра варолиева моста;
3) ядра среднего мозга.
Ядра шва выполняют различные функции — в частности, ро-
стральная часть ядер шва, т. е. находящихся в среднем мозге, в том
числе верхнее центральное ядро шва, дорзальное ядро шва и кро-
ватное ядро, участвуют в регуляции цикла «бодрствование — сон»,
взаимодействуя с орексинергическими нейронами гипоталаму-

474
са и нейронами неокортекса (за счет активации 5HT2A- и 5HT7-
рецепторов).
Как известно, высокая интенсивность освещения сетчатки по-
вышает синтез серотонина в нейронах и тормозит продукцию ме-
латонина, а низкая освещенность, наоборот, повышает продукцию
мелатонина. Это означает, что система «серотонин — мелатонин»
регулирует циркадный ритм и тем самым в дневное время повы-
шает бодрствующее состояние, а в вечернее и ночное время спо-
собствует формированию ночного сна. Показано (Menon J. et al.,
2019), что уровень серотонина в диализате мозга повышен в пери-
од бодрствования и снижен в период медленного и быстрого сна.
Установлено, что 5НТ-ергические нейроны ДЯШ играют важную
роль в контроле дыхания во время ночного сна: они повышают чув-
ствительность инспираторных нейронов к афферентной импульса-
ции от хеморецепторов и проприорецепторов дыхательных мышц,
препятствуя тем самым остановке дыхания во время сна. Недоста-
точность функционирования 5НТ-ергических нейронов ядер шва
может быть причиной формирования синдрома внезапной детской
смерти (Moon R. et al., 2007; Paterson D. et al., 2009; Chen J. et al.,
2013), а избыточная продукция серотонина во время пробуждения
от сна может быть причиной паралича сна, т. е. галлюцинаций, ми-
стических переживаний и чувства страха, возникающих при про-
буждении за счет активации 5HT2A-рецепторов (Jalal B., 2018). Для
борьбы с этими явлениями предлагается использовать обратный
агонист (т. е. блокатор) этих рецепторов препарат пимавансерин
(Jalal B., 2018).
Сообщается, что 5НТ-ергический механизм причастен к регу-
ляции сезонных биоритмов, а также к регуляции ультрадианных
ритмов (Chamberlin N., 2013; Castillo-Ruiz A. et al., 2013; Ly S. et al.,
2013; Tabuchi S. et al., 2013; Vas S. et al., 2013). На активность 5НТ-
ергических нейронов ядер шва влияют:
1) нейроны гипоталамуса, регулирующие цикл «бодрствова-
ние — сон», в том числе орексинергические и окситоцинергические
нейроны гипоталамуса;
2) эндоканнабиноиоды;
3) кортиколиберинпродуцирующие нейроны гипоталамуса;
4) холинергические нейроны мозга;
5) ГАМК-ергические нейроны головного мозга и ретикулярной
формации ствола мозга;
6) половые гормоны.
Полагают (Vgontzas A., Pavlović J., 2018; Brietzke E. et al., 2019),
что при дисфункции 5НТ-ергической системы одновременно с фор-
мированием депрессий и мигрени происходит нарушение сна. Это
подтверждает участие серотонина в регуляции цикла «бодрствова-
ние — сон».

475
 5НТ-продуцирующие нейроны содержатся не только в ядрах сре-
динного шва, но также в новой коре (поля 9, 10, и 32 по Бродману),
в том числе в верхней лобной извилине, в левой верхней височной
извилине (поле 41), в затылочной доле (поле 19), в префронтальной
коре, в медиальной орбитофронтальной коре, в гиппокампе, в хво-
статом ядре, в полосатом теле, в черной субстанции, в мозжечке, та-
ламусе, гипоталамусе и в других регионах мозга. Но интенсивность
продукции 5НТ в этих нейронах ниже, чем в ядрах шва. Их функция
разнообразна, но, очевидно, что наряду с мелатонином, серотонин,
продуцируемый этими нейронами, регулирует циркадные ритмы.
Помимо этого, имеются нейроны, чувствительные к серотонину.
Они локализованы почти во всех регионах мозга, а набор экспрес-
сированных в них 5НТ-рецепторов, число которых достигает 14, за-
висит от региона мозга. Так, нейроны новой коры содержат 5НТ1А-,
5НТ1В-, 5НТ2А-, 5НТ2С-, 5НТ3-, 5НТ4-, 5НТ5-, 5НТ6- и 5НТ7-рецепторы.
При этом наиболее выражена экспрессия 5НТ1А-, 5НТ2А и 5НТ2С-
рецепторов. Очевидно, что тем самым осуществляется регио­нальная
регуляция циркадного ритма.
Орексинергические нейроны играют важную роль как один
из компонентов системы активации мозга, или arousal-системы (Ко-
вальзон В. М., 2011, 2013; Villano I. et al., 2017; Brietzke E. et al., 2019;
Jones B., 2019). Они продуцируют олигопептиды орексин А (гипо-
кретин 1) и орексин В (гипокретин 2), которые оказывают свой эф-
фект за счет активации орексиновых рецепторов ОХ1 и ОХ2. Эти
нейроны (ОХ-нейроны) локализованы в заднелатеральной и дорзо-
медиальной области гипоталамуса, вблизи так называемого «пище-
вого центра» (срединный гипоталамус). В мозге человека их не бо-
лее 50—80 тысяч, но эти нейроны иннервируют множество клеток
в коре и во всех активирующих системах мозга. В частности, они
активируют НА-нейроны голубого пятна, вызывая их деполяриза-
цию, а также они активируют холинергические нейроны вентро-
латеральной преоптической зоны (ventrolateral preoptic area, VLPO)
гипоталамуса, которые возбуждают нейроны таламуса и коры го-
ловного мозга, и тем самым поддерживают бодрствование. Таким
образом, активация НА-и АХ-нейронов является главной функцией
ОХ-нейронов. Недостаток этой функции приводит к тому, что ней-
роны голубого пятна могут внезапно «замолкать» не только во вре-
мя быстрого сна, как им «положено», но и во время бодрствования,
способствуя возникновению приступов нарколепсии (сонливости).
Кроме того, ОХ-нейроны тормозят секрецию меланин-концен-
трирующего гормона (МКГ) и тем самым тормозят его способность
индуцировать сон. Они также возбуждают 5НТ-ергические нейроны
срединного шва и дофаминергические нейроны тектальной области
покрышки, что способствует формированию мотиваций при бодр-
ствовании и положительных эмоций. Ориентировочно-исследова-

476
тельское поведение повышает активность ОХ-нейронов, т. е. уси-
ливает бодрствующее состояние. Это состояние усиливается также
под влиянием гистамина. Это обусловлено тем, что гистамин (как
и орексин) тормозит (с участием Н3-рецепторов) активность ней-
ронов, продуцирующих меланин-концентрирующий гормон. Тем
самым гистамин повышает эффективность воздействия орексина
на моноаминергические нейроны. По этой причине блокада гиста-
миновых рецепторов типа Н2  вызывает сонливость.
Недостаточность орексиновой системы, в том числе вследствие
аутоиммунного разрушения ОХ-нейронов, приводит к формирова-
нию нарколептического фенотипа со свойственными ему наруше-
ниями строгой координации между механизмами бодрствования,
медленного и быстрого сна, хотя сами эти механизмы остаются не-
поврежденными. Сообщают, что при лечении наркоплепсии может
быть эффективна пересадка ОХ-нейронов, а также введение агони-
стов ОХ-рецепторов (Ковальзон В. М., 2011, 2013).
К вечеру активность орексинергических нейронов снижается,
что способствует засыпанию. Как известно, во время бодрствования
моноаминергические нейроны и холинергические нейроны области
VLPO постоянно посылают тормозные импульсы к орексиновым
нейронам, но днем эти тормозные импульсы не способны тормо-
зить активность ОХ-нейронов так как интенсивность импульсации
слабая. Однако при утомлении и под влиянием нейронов супраоп-
тического ядра интенсивность этих импульсов возрастает настоль-
ко, что они тормозят активность ОХ-нейронов, и те прекращают
оказывать возбуждающее воздействие на моноаминергические
и холинергические нейроны области VLPO и одновременно прекра-
щают оказывать тормозное влияние на нейроны, продуцирующие
меланин-концентрирующий гормон. Наступает сон, и он поддержи-
вается постоянным торможением ОХ-нейронов со стороны холинер-
гических нейронов области VLPO. При пробуждении ОХ-ергические
нейроны выполняют функцию «подбуживания», т. е. активируют
пробуждающие системы головного мозга.
Гистаминергическая система представлена гистаминергиче-
скими нейронами туберомаммиллярных ядер заднего гипоталаму-
са. Аксоны этих нейронов возбуждают (за счет активации Н1- или
Н2-рецепторов) орексинергические (ОХ-ергические) нейроны и од-
новременно тормозят (с участием Н3-рецепторов) нейроны, проду-
цирующие меланин-концентрирующий гормон (МКГ). Тем самым
гистамин повышает эффективность воздействия орексина на моно-
аминергические нейроны. По этой причине блокада гистаминовых
рецепторов типа Н1 и Н2 вызывает сонливость (Thase M., 2006; Ко-
вальзон В. М., 2011, 2013; Sundvik M., Panula P., 2013; Shan L. et al.,
2015; Diez-Garcia A., Garzon M., 2017; Yu X. et al., 2018; Jones B.,
2019). Активность гистаминергических нейронов повышается под

477
влиянием ОХ-ергических нейронов и тиролиберина, но тормозит-
ся под влиянием ГАМК (за счет активации ГАМКА-рецепторов) или
при активации пресинаптических альфа2-АР. Торможение гистами-
нергических нейронов способствует формированию медленного
сна. Нарушение синтеза гистамина или дисфункция гистаминерги-
ческих нейронов туберомаммиллярного ядра гипоталамуса могут
быть причиной нарушения сна, в том числе нарколепсии, т. е. днев-
ной сонливости. Этот эффект снимается блокадой Н3-рецепторов,
которые выполняют функцию пресинаптических тормозных рецеп-
торов.
Дофаминергическая система. Как известно (Сергутина А. В.,
Герштейн Л. М., 2004; Шабалина В. В., 2004; Nestler E., 2008; Dietz D.
et al., 2009; Циркин В. И. и соавт., 2010; Lajtha A., Sershen H., 2010;
Grakalc I. et al., 2010; Miszkiel J. et al., 2011; Radwan B. et al., 2018;
Gu S. et al., 2018), она представлена скоплением дофаминергиче-
ских (ДА-) нейронов в 7 основных участках головного мозга.
1. В аркуатном, супраоптическом, вентромедиальном и пара-
вентиркулярном ядрах гипоталамуса, откуда дофамин поступает
в портальную систему гипофиза и регулирует секрецию гормонов
аденогипофиза — пролактина, гормона роста, адренокортикотроп-
ного гормона и гормонов средней части гипофиза — предшествен-
ников меланоцитстимулирующего гормона и адренокортикотроп-
ного гормона.
2. В черной субстанции среднего мозга; их аксоны в составе ни-
гростриарного пути доходят до ДА-нейронов стриатума, т. е. хвоста-
того ядра и чечевицеобразного ядра, а также до преганглионарных
симпатических нейронов спинного мозга.
3. В стриатуме; аксоны этих нейронов доходят до таламуса,
от которого возбуждение передается к пирамидным нейронам дви-
гательной коры и к нейронам передней ассоциативной области
коры.
4. В вентральной области покрышки (ВОП); их аксоны в составе
мезолимбического пути достигают ДА-нейронов прилежащего ядра
(n. accumbens) перегородки (это ядро является частью полосатого
тела).
5. В прилежащем ядре перегородки; их аксоны в составе мезо-
кортикального пути достигают ДА-нейронов префронтальной коры.
6. В префронтальной коре головного мозга.
7. В спинном мозге; их аксоны достигают симпатических пре-
ганглионарных нейронов спинного мозга.
Известно, что выделение дофамина нейронами возрастает под
влиянием гистамина, нейропептида Y, морфина и других агонистов
опиоидных рецепторов, норадреналина (за счет активации альфа1-
АР), глутамата (при активации NMDA-рецепторов), амфетамина,
кокаина, серотонина. Снижают выделение дофамина аденозин

478
и другие агонисты аденозиновых рецепторов типа А1, а также леп-
тин.
Эффекты дофамина во многом зависят от активности КОМТ
(катехоламин-О-метилтрансферазы). Считается, что одной из ос-
новных функций ДА-ергической системы является участие в ре-
гуляции двигательной активности, в формировании мотиваций
и вознаграждений за правильно выполняемые действия, т. е.
эмоцио­нального состояния. Полагают, что ДА-нейроны являются
компонентами системы восходящего возбуждения (arousal) моз-
га, т. к. они активируются под влиянием сенсорной афферентации
и передают возбуждение через таламус в кору, а также они вовле-
каются в регуляцию биоритмов за счет других участников этого
процесса (Ковальзон М. В., 2012; Dauvilliers Y. et al., 2015; Oishi Y.,
Lazarus M., 2017; Radwan B. et al., 2018; Ferré S. et al., 2019; Jones B.,
2019; Grippo R., Güler A., 2019). Так, отмечено (Oishi Y., Lazarus M.,
2017; Radwan B. et al., 2018), что ДА-нейроны вентральной обла-
сти покрышки (ВОП) совместно с ДА-нейронами прилежащего ядра
(n. accumbens) участвуют в регуляции цикла «бодрствование —
сон», в том числе в поддержании бодрствования и в формировании
(совместно с аденозином) медленного сна. Избыточная активность
КОМТ, вызванная мутацией его гена, приводит к дневной сонливо-
сти, в связи с чем ингибиторы КОМТ, а также модафинил как инги-
битор транспортера норадреналина и дофамина, могут быть эффек-
тивны при этом состоянии (Dauvilliers Y. et al., 2015).
Отмечается, что максимальная активность ДА-нейронов харак-
терна для периода бодрствования (Jones B., 2019). Подчеркивается,
что выброс дофамина регулируется циркадными часами (Radwan B.
et al., 2018), а избыточное накопление дофамина, например при
низком уровне аденозина, может быть причиной формирования
синдрома беспокойных ног (Ferré S. et al., 2019).
Итак, основными трансмиттерными системами, которые обе-
спечивают бодрствующее состояние мозга, являются глутаматер-
гическая, адренергическая, холинергическая, орексинергическая,
гистаминергическая, серотонинергическая и дофаминергическая
системы. Эти системы активны в дневное время и снижают и свою
активность в вечернее и ночное время. Эти изменения во времени
происходят с участием мелатонина, синтез которого регулируется
нейронами супраоптического ядра.

10.4. Виды бодрствующего состояния или виды

функционального состояния мозга
Сообщают (Ушаков И. Б. и соавт., 2014), что в зависимости от по-
требности и мотиваций, в процессе бодрствования формируются

479
различные состояния, направленные на достижение полезного ре-
зультата действия. В основе их лежит формирование доминанты
А. А. Ухтомского, в том числе таких, как трудовая, учебная, спортив-
ная доминанта, длительность которых определяется социальными
и био­логическими факторами.
Функцио­нальное состояние (ФС) определяется фоновой актив-
ностью нервных центров, при которой и реализуется та или иная
конкретная деятельность человека. Для каждого из них характерен
определенный уровень таких психофизио­логических показателей,
как состояние сенсорных систем, концентрация внимания, эффек-
тивность краткосрочной и долгосрочной памяти и т. д. Детальное
изучение механизмов формирования ФС имеет, прежде всего, при-
кладной характер, например для организации трудовой деятельно-
сти человека (эрогономический подход), построения образователь-
ного процесса, игровой деятельности, спортивных тренировок. Так,
с эргономических позиций выделяют такие функцио­нальные состо-
яния, как «оперативный покой» (готовность к деятельности), «мо-
нотония», «производственное утомление», «психоэмоцио­нальный
стресс», «психическая напряженность», «экстремальные состояния»,
«тепловое напряжение», «водное истощение».
Интегральным показателем функцио­нального состояния, веро-
ятно, является «уровень бодрствования», который может меняться
от нижней границы (сон) до верхней границы (ярость), а между
этими состояниями существует ряд промежуточных уровней бодр-
ствования. При этом максимальная эффективность деятельности
соответствует не максимальному, а оптимальному уровню бодр-
ствования.
Во многих работах показано, что эффективность деятельности
человека связана с уровнем бодрствования обратной U-образной
зависимостью или куполообразной зависимостью. При этом не ис-
ключается, что для каждого типа деятельности (поведения) суще-
ствует оптимальный уровень бодрствования. Однако до настояще-
го времени не выработаны четкие критерии уровня бодрствования,
не существует количественной меры уровня бодрствования (его
нельзя измерить как, например, измеряют температуру тела), а пе-
реход от одного уровня бодрствования к другому оценивается лишь
эмпирически на основе наблюдения и количественной оценки раз-
ных физио­логических показателей. Можно утверждать, что степень
активности перечисленных выше трансмиттерных систем как ком-
понентов системы восходящего возбуждения и определяет всю па-
литру функцио­нального состояния человека.
Для диагностики функцио­нальных состояний широко использу-
ются электроэнцефалография и различные методы оценки состоя-
ния сердечно-сосудистой, мышечной, дыхательной, выделительной

480
и других систем организма. В частности, ЭЭГ-исследования показы-
вают, что различным уровням бодрствования соответствует опреде-
ленная картина ритмической активности. При спокойном бодрство-
вании (особенно при закрытых глазах) преобладает альфа-ритм.
При открывании глаз и повышении уровня бодрствования наступа-
ет блокада альфа-ритма. Для активного бодрствования характерна
десинхронизированная ЭЭГ с преобладанием высокочастотных со-
ставляющих (бета- и гамма-ритмов). При эмоцио­нальном напря-
жении и умственной активности в ЭЭГ может появляться и усили-
ваться тета-ритм. При утомлении появляется медленно-волновая
активность (тета- и дельта-ритм): чем глубже утомление, тем боль-
ше продолжительность этих периодов и выше вероятность появле-
ния гиперсинхронизации ЭЭГ.
Важным в характеристике функцио­нальных состояний является
пространственно-временная организация биоэлектрической актив-
ности мозга, показателем чего является степень когерентности.
Средний уровень когерентности, вычисленный для симметричных
точек в разных полушариях или для двух точек в одном полушарии,
при неизменном функцио­нальном состоянии оказывается индиви-
дуально устойчивым и сохраняет свое значение в течение многих
дней и месяцев. Изменения функцио­нального состояния у здоро-
вого человека, как правило, сопровождаются изменением степени
когерентности ритмов ЭЭГ. При общей мобилизационной готовно-
сти или с увеличением сложности выполняемого задания интенсив-
ность большинства межрегио­нальных связей возрастает.
Существует возможность активного управления функцио­
нальным состоянием мозга, в том числе с использованием метода
био­логической обратной связи (БОС). Суть данного метода состоит
в том, что человек, используя те или иные показатели деятельности
организма (параметры электрической активности мозга, сердца,
мышц, показатели артериального давления, реографические пока-
затели и др.) усилиями воли возвращает их к необходимому уров-
ню. Способность управлять функцио­нальным состоянием по кар-
тине ЭЭГ выше у людей, способных к медитации и интуитивному
постижению проблемы.
В настоящее время метод БОС находит широкое применение для
восстановления функцио­нального состояния мозга, например, при
аутизме и многих других психотических и соматических заболева-
ниях. Положение о значимости оптимального функцио­нального
состояния для процесса обучения в условиях школы впервые было
проверено в 1988—1989 гг. канадским психофизио­логом К. Манги-
ной, который доказал, что, управляя этим процессом (например,
по регистрации кожной проводимости), можно существенно повы-
сить эффективность обучения даже у детей с задержкой развития.

481
 10.5. Феноменология сна
Сон является вторым компонентом циркадного цикла «бодрство-
вание — сон» (Кавальзон М. В., 2011, 2012, 2013; Пигарев И. Н., Пи-
гарева М. Л., 2011, 2013; Пигарев И. Н., 2013; Вербицкий Е. В., 2013;
Вязовский В. В., 2013; Полуэктов М. Г., 2013; Тимофеев И., 2013).
В среднем, у взрослого здорового человека после 16—17-часового
бодрствования наступает сон, а спустя 7—8 часов — бодрствова-
ние. Только так, тратя 1/3 часть жизни на сон, человек может жить
долго, сохраняя до глубокой старости умственную и физическую
работоспособность. Длительность бодрствования и сна, характер
их чередования на временной оси жизни — все это определяется
механизмами мозга, которые по своему происхождению являются
врожденными.
Детальным изучением сна и его нарушений занимается сомноло-
гия, которая является одной из областей нейронаук. Девизом сомно-
логии являются слова признанного лидера сомнологии французкого
исследователя Мишеля Жуве (M. Jouvet): «Кто познает тайну сна —
познает тайну мозга», т. к. механизмы, поддерживающие организм
в состоянии бодрствования и, соответственно, «зеркальные» им ме-
ханизмы сна, являются «первичными» по отношению ко всем про-
чим системам, обеспечивающим «высшие» функции мозга, включая
сознание и когнитивную деятельность.
Виды сна. У человека и многих животных периоды естественно-
го сна и бодрствования приурочены к суточной смене дня и ночи.
Как правило, взрослый человек спит один раз в сутки, с 23—24 ча-
сов до 6—7 часов. Такой сон называется монофазным. Если же сме-
на сна и бодрствования происходит несколько раз в сутки, сон на-
зывается полифазным (например, у детей первых трех лет жизни),
в том числе дифазным (у детей в возрасте 3—7 лет). У ряда жи-
вотных наблюдается также сезонный сон (спячка), обусловленный
неблагоприятными для организма условиями среды: холод, засуха
и т. д.
При нарушении механизмов сна и бодрствования может разви-
ваться патологический сон. У одних людей это выражается появле-
нием периодической спячки по типу сезонной спячки животных,
у других сон затягивается на месяцы или годы (летаргический сон),
у некоторых людей наблюдается нарколепсия, которая проявляется
приступами дневной сонливости (пиквикский синдром) или нару-
шениями ночного сна, например снохождением или лунатизмом.
Сон бывает искусственный. Он вызывается у человека и живот-
ных введением в организм барбитуратов, транквилизаторов и дру-
гих снотворных веществ (медикаментозный сон), эфира, хлорофор-
ма, закиси азота и других наркотических веществ (наркотический
сон), воздействием слабого электрического тока на мозг (электро-

482
наркоз) либо с помощью словесного внушения и специальных пас-
сов (гипноз, или гипнотический сон).
Стадии и фазы естественного сна человека. Как известно,
на ЭЭГ можно выделить альфа-, бета-, тета- и дельта-ритмы (ча-
стота колебаний составляет соответственно 8—13 Гц, 14—30 Гц,
4—7 Гц и 0,5—3 Гц, а амплитуда — 30—150 мкВ, до 30 мкВ, 100—
150 мкВ и 200 мкВ). Кроме того, на ЭЭГ выявляется сигма-ритм
(веретена сна), который представляет учащенный альфа-ритм (12—
14 Гц) и сверхмедленные колебания (их частота менее 0,5 Гц).
Фазы, стадии и циклы естественного сна. Выделяют две фазы
сна: медленный сон и быстрый сон. Медленный сон, или сон без
быстрых движений глаз (сон без БДГ), представлен четырьмя ста-
диями (дремоты, стадия сонных веретен и двумя дельта-стадиями),
а быстрый сон, или сон с БДГ, — одной (пятой) стадией, которая
получила название стадия парадоксального сна.
Сон состоит из 4—6 циклов, каждый цикл длится примерно 60—
100 минут. Цикл начинается фазой медленного сна, которая спустя
50—70 минут сменяется на 10—20 минут фазой быстрого сна, после
чего вновь наступает фаза медленного сна и т. д. Рассмотрим более
детально стадии сна.
Первая стадия сна — это стадия дремоты, или засыпания. Она
длится около 5—10 % от общей длительности ночного сна, т. е. 10—
15 минут. Это стадия перехода от состояния бодрствования ко сну.
При этом в ЭЭГ уменьшается мощность альфа-ритма и появляются
медленные тета- и дельта-ритмы. В конце этой стадии могут появ-
ляться короткие (не более 0,5 с) вспышки сонных веретен, хорошо
видимых на фоне медленноволновой активности. Эта стадия про-
является дремотой, полусонными мечтаниями и сноподобными гал-
люцинациями. В эту стадию могут появляться идеи, способствую-
щие успешному решению той или иной проблемы.
Вторая стадия, или стадия сонных веретен, или неглубокий,
поверхностный сон. Ее длительность составляет 40—50 % от об-
щей длительности ночного сна. Наиболее яркой ее чертой является
наличие в ЭЭГ «сонных веретен». Это веретенообразная ритмиче-
ская активность (при общей продолжительности каждой вспышки
0,5 с и более), которая идет с частотой 12—18 Гц. С появлением
«сонных веретен» происходит отключение сознания; в паузы между
веретенами человека легко разбудить.
Третья стадия сна подобна второй, в том числе для нее харак-
терно наличие «сонных веретен», к которым добавляются медлен-
ные высокоамплитудные дельта-колебания с частотой 2 Гц и мень-
ше и которые занимают 20—50 % эпохи записи.
Четвертая стадия сна характеризуется преобладанием в ЭЭГ
медленных дельта-колебаний с частотой 2 Гц и менее, занимающих
более 50 % эпохи записи ночного сна. Вместе третья и четвертая

483
стадии сна составляют дельта-стадию, или стадию медленного сна.
Другое название третьей и четвертой стадий — это сон без быстрых
движений глаз (сон без БДГ), или дельта-сон. Общая продолжитель-
ность этих двух стадий составляет 26 % времени от всего ночного
сна.
Эти стадии, особенно четвертая (наиболее глубокая стадия сна),
характеризуются наивысшим порогом пробуждения и самым силь-
ным отключением от внешнего мира, т. е. в этих стадиях разбудить
человека достаточно трудно. При пробуждении в этой стадии чело-
век с трудом ориентируется, в наибольшей степени компрессирует
время, т. е. недооценивает длительность предшествующего сна.
Дельта-сон преобладает в первую половину ночи. Именно в это
время возникают около 80 % сновидений и именно в этой стадии
возможны приступы лунатизма и ночные кошмары, однако человек
почти ничего из этого не помнит. На протяжении медленного сна
тонус скелетной мускулатуры прогрессивно падает, при этом чело-
век способен длительно сохранять определенную позу тела. Однако
тонус мышц, закрывающих веки, а также кольцевой мускулатуры,
запирающей мочевой пузырь и прямую кишку, в этот период повы-
шен. По мере погружения в сон замедляется работа сердца, умень-
шается объем циркулирующей крови, урежается частота дыхания,
хотя при этом имеет место избыточное кровенаполнение легочных
сосудов.
В целом в фазу медленного сна ритмы сердца и дыхания стано-
вятся более равномерными. В этот период сужаются зрачки, розо-
веет кожа, усиливается потоотделение, снижается слюноотделение,
уменьшаются секреторная и двигательная активность пищевари-
тельного тракта, падает интенсивность мочеобразования. Темпера-
тура тела по мере углубления медленного сна снижается, в среднем
на 0,5 °С; в конечном итоге за весь период ночного сна температура
тела у женщин падает до 35,6 оС, а у мужчин — до 34,9 °С; при про-
буждении она восстанавливается.
Однако, несмотря на снижение уровня обмена веществ во время
фазы медленного сна, активизируются процессы восстановления
работоспособности всех клеток организма, интенсивно идет их раз-
множение, происходит замена белков. В течение всей ночи у чело-
века активизируется рост волос и ногтей. Все это связано с тем, что
во время медленного сна возрастает секреция гормона роста, сти-
мулирующего тканевой обмен.
Пятая стадия, или быстрый сон (сон с БДГ, или REM-сон, rapid
eye movement, или парадоксальный сон). Эта стадия составляет 17—
25 % от общей продолжительности сна. Она была отрыта в 1953 г.
Натаниэлем Клейменом и его аспирантом Евгением Азеринским
(Aserinsky E., Kleitman N.). Эта стадия характеризуется наличием
на ЭЭГ быстрых колебаний электрической активности, близких

484
по значению к бета-волнам, т. е. к признакам десинхронизации
ЭЭГ. Это напоминает состояние бодрствования. Вместе с тем (и это
было парадоксально!) в этой стадии человек находится в полной не-
подвижности вследствие резкого падения мышечного тонуса (при
наличии мышечных подергиваний в отдельных группах мышц).
Однако глазные яблоки под сомкнутыми веками периодически (5—
50 раз) совершают быстрые движения (БДГ) с частотой 60—70 Гц.
По структуре БДГ отличаются от движений глаз, которые харак-
терны для рассматривания объектов в состоянии бодрствования.
У здорового человека наличие БДГ по времени совпадает со снови-
дениями, а интенсивность БДГ пропорцио­нальна яркости и эмоцио­
нальности сновидений. Если разбудить спящего во время быстрого
сна (при этом порог пробуждения колеблется от высокого до низ-
кого), то приблизительно в 90 % случаев можно услышать рассказ
о ярком сновидении, причем точность деталей будет существенно
выше, чем при пробуждении во время медленного сна. Однако у сле-
пых от рождения людей, которым снятся только звуки и ощущения,
быстрые движения глаз (БДГ) во время этой стадии отсутствуют.
Помимо указанных признаков, в этой стадии наблюдается мощ-
ная активация вегетатики («вегетативная буря»), усиление секре-
ции гормонов коры надпочечников, в том числе глюкокортикои-
дов (как в период бодрствования при наличии стресса), усиление
мозгового кровотока, изменение частоты сердечных сокращений
(от тахикардии к брадикардии), различные формы аритмий, эпизо-
дические подъемы и падения кровяного давления, изменение пат-
терна дыхания (появление серий частых вдохов-выдохов с последу-
ющей паузой вплоть до длительной остановки дыхания). Полагают,
что сочетание этих факторов может привести к внезапной смерти
во время сна, например за счет остановки дыхания при появлении
ночного кошмара. В то же время секреторная и моторная актив-
ность пищеварительного тракта практически отсутствует.
Для стадии быстрого сна очень характерно наличие эрекции по-
лового члена и клитора; эта реакция наблюдается с момента рож-
дения. В этой связи полагают, что отсутствие эрекции у взрослого
человека во время быстрого сна свидетельствует об органических
поражениях головного мозга, а отсутствие ее у детей является од-
ним из признаков нарушения сексуального поведения во взрослом
состоянии.
Представленная картина вегетативных и других изменений
во время фазы быстрого сна дала основание некоторым авторам
разделить фазу быстрого сна на две стадии — эмоцио­нальную
стадию, при которой происходит удовлетворение потребностей,
и неэмоцио­нальную, или стадию удовольствия.
Парадоксальная стадия сна имеется у многих видов млекопита-
ющих и даже у некоторых видов птиц. Отмечено также, что у жи-

485
вотных доля парадоксального сна имеет тенденцию увеличиваться
с увеличением степени развития коры. Однако парадоксальный сон
у животных и человека протекает по-разному. Человек в парадок-
сальном сне неподвижен (двигаются только глаза). У животных дви-
гаются усы, уши, хвост, подергиваются лапы, происходят мигатель-
ные и сосательные движения, а у собак слышны даже повизгивания.
Циклы сна. Ночной сон обычно состоит из 4—6 циклов. В от-
личие от многих животных человек не просыпается после каждого
цикла сна. В первых двух циклах преобладает медленный сон, в по-
следних — быстрый сон. Глубина сна при этом постепенно умень-
шается. Продолжительность медленного сна составляет 75—80 %,
а быстрого — 15—25 % от общей продолжительности ночного сна.
У взрослого человека на долю медленного сна приходится 6,5 часов,
а на фазу быстрого сна — 1,5 часа. У новорожденного — на долю
быстрого сна приходится 50—80 % от общей длительности сна.
Ранее считалось, что сон необходим для «отдыха» нейронов го-
ловного мозга и поэтому сон должен характеризоваться снижени-
ем активности нейронов мозга в этот период. Однако исследования
электрической активности отдельных нейронов мозга во время
сна показали, что во время сна в целом не происходит уменьше-
ния средней частоты активности нейронов по сравнению с состо-
янием спокойного бодрствования. В быстром же сне спонтанная
активность нейронов может быть выше, чем в напряженном бодр-
ствовании! Во время сна обменные процессы в коре больших полу-
шарий не падают (фаза медленного сна), как можно было бы ожи-
дать, а, наоборот, возрастают (в фазу быстрого сна), в результате
чего мозг спящего человека потребляет примерно на 10 % больше
кислорода, чем мозг бодрствующего человека. Таким образом, мож-
но утверждать, что мозг активен во время сна, хотя эта активность
качественно иная, чем при бодрствовании, и в разных стадиях сна
имеет свою специфику.
Одновременно с этими процессами, кора больших полушарий
во время всех стадий сна, как правило, прекращает контакт с окру-
жающей средой за счет «выключения» основных сенсорных систем,
связывающих организм с внешним миром. Пороги всех видов чув-
ствительности (зрение, слух, вкус, обоняние и осязание) во сне воз-
растают. По величине порога можно судить о глубине сна. Во время
первых четырех стадий пороги восприятия увеличиваются на 30—
40 %, в то время как в фазу быстрого сна — на 400 %. Рефлекторная
функция во время сна резко ослаблена. Условные рефлексы затор-
можены, безусловные значительно понижены. При этом некоторые
виды корковой деятельности и реакции на определенные раздражи-
тели могут сохраняться во время нормального периодического сна.
Например, спящая мать слышит звуки больного ребенка. Такое яв-
ление получило название частичного бодрствования, что И. П. Пав-

486
лов объяснял наличием «сторожевых» пунктов в коре больших полу-
шарий.
Согласно висцеральной гипотезе сна (Пигарев И. Н., Пигра-
ева М. Л., 2011, 2013; Пигарев И. Н., 2013), во сне кора больших
полушарий переключается с анализа экстероцептивной и пропри-
оцептивной информации на анализ сигналов, поступающих от ин-
терорецепторов, распределенных во всех системах организма.
Смена корковой афферентации в период сна предполагает смену
направлений эфферентных кортикальных информационных пото-
ков. В бодрствовании эти потоки направлены на структуры, обе-
спечивающие поведение в окружающей среде, а во время сна они
переключаются на структуры, обеспечивающие эффективную рабо-
ту всех висцеральных систем. Скорее всего, основной структурой,
в которой афферентация с экстеро- и проприоцептивной переклю-
чается на интероцептивную, является таламус.
Уже давно показано, что на уровне наружного коленчатого тела
(основного таламического ядра зрительной системы) во время сна
блокируется проведение зрительной информации в кору. Парал-
лельно со сменой корковой афферентации с экстеро- на интероцеп-
тивную естественно ожидать и изменений в эфферентных корковых
проекциях. Выходные потоки информации из коры во время сна от-
ражают результаты корковой обработки висцеральной информации
и не должны направляться в структуры, связанные с двигательной
активностью, поведением и сознанием.
Известно, что во время сна, действительно, активно блокиру-
ется передача сигналов из коры на мотонейроны спинного мозга.
Это приводит к расслаблению мышц тела, достигающего максиму-
ма в периоды быстрого сна. Это связано с тем, что во время сна
прекращается передача информации из коры мозга на структуры
базальных ганглиев. Наиболее вероятно, что во сне информация
от висцеральных органов передается на гипоталамус, но пока это
предположение не доказано. Авторы полагают, что благодаря тако-
му переключению кора больших полушарий получает информацию
о состоянии всех висцеральных органов и посылает эфферентные
сигналы для коррекции выявляемых отклонений. Когда все висце-
ральные параметры в результате включения коры в процессы вис-
церальной интеграции будут приведены в норму, команда на сон
снимается, все потоки переключаются и происходит пробуждение.
Анализ положений висцеральной гипотезы сна показывает, что
многие патологические состояния, связанные с циклом «бодрство-
вание — сон», могут быть объяснены нарушениями синхронности
переключений потоков информации в кору мозга и из коры при
переходе от бодрствования ко сну и обратно.
Парасимпатическая активность сердца в период засыпания
и симпатическая активность перед просыпанием изменяются в со-

487
ответствии с частотными характеристиками ЭЭГ. Ритм дыхания
замедляется и углубляется во время медленного сна и становится
нерегулярным и неглубоким во время быстрого сна (Пигарев И. Н.,
2013).
Потребность во сне. Потребность во сне относится к важней-
шим витальным потребностям человека и животных. При этом дли-
тельность сна зависит от возраста. Так, общая продолжительность
сна новорожденных составляет 20—23 ч в сутки, в возрасте от 6 ме-
сяцев до 1 года — около 18 ч, в возрасте от 2 до 4 лет — около 16 ч,
в возрасте от 4 до 8 лет — 12 ч, в возрасте от 8 до 12 лет — 10 ч,
в возрасте от 12 до 16 лет — 9 ч. По мере взросления изменяется
соотношение фаз внутри цикла сна: сокращается доля быстрого сна
и возрастает доля медленного сна. В 14 лет средняя длительность
каждого цикла сна достигает 90 мин.
Взрослые спят в среднем 7—8 ч в сутки. Некоторые люди посто-
янно спят на 1—2 часа меньше (например, Наполеон, Эдисон и Чер-
чиль имели короткий сон), другие спят на 1—2 часа больше (Аль-
берт Энштейн и др.). Люди старше 60 лет, страдающие различными
заболеваниями, спят, как правило, менее 7 ч в сутки. В то же время
практически здоровые люди этого возраста спят более 8 ч в сутки.
При увеличении продолжительности сна у «малоспящих» пожилых
людей наблюдается улучшение самочувствия. После 70 лет люди
в среднем спят по 11—13 ч. После 70 лет часто наблюдается невро-
тическая бессонница: редуцируется медленный сон, сон становится
прерывистым, нарушаются циклы сна.
Сообщают, что в настоящее время взрослое и детское населе-
ние России, как и в других странах, недосыпает, и это отражается
на состоянии человека, т. к. недосыпание — одна из причин ава-
рий, катастроф и низкого уровня здоровья. Показано, что если дли-
тельность ночного сна уменьшена на 1,3—1,5 ч, то это сказывается
на состоянии бдительности днем. Даже хроническое недосыпание
на 1—2 ч чревато серьезными нарушениями в работе, требующей
постоянного высокого уровня сосредоточенности и внимания.
Уже давно было показано, что потребность сна у молодежи
в среднем составляет 8,5 ч за ночь. Продолжительность ночного сна
в 7,2—7,4 ч является недостаточной, а сон менее 6,5 ч в течение дли-
тельного времени может подорвать здоровье. Эффект «накопления
нехватки сна» полностью исчезает уже после первого 10-часового
периода «восстановительного» сна.
Депривация (искусственное лишение) сна. Для понимания
функцио­нального назначения сна вообще, в том числе медленно-
го и быстрого сна, важны данные о субъективной переносимости
лишения сна и изменениях, наблюдаемых при этом. Добровольцы
обычно выдерживают 3—5 суток без сна. Впервые 90 часов без сна
провели в 1896 г. Пэтрик и Джильберт. Мировой рекорд депривации

488
сна, равный 264 часам 12 минутам, установил в 1965 г. 17-летний
студент из США Ренди Гарднер; после него он отсыпался 14 часов
40 минут. В настоящее время показано, что лишенный сна человек
погибает в течение двух недель. Таким образом, длительную (даже
2—3 суток) депривацию никто не выдерживает.
Исследования показывают, что лишение сна в течение 3—5 суток
вызывает непреодолимую потребность во сне, при этом у человека
наблюдается снижение скорости психических реакций, снижение
настроения, дезориентация в окружающей среде, резкое снижение
умственной и физической работоспособности, результативности
всех психических процессов и явлений — памяти, мышления, речи,
внимания, воли, появляются различные нарушения моторики (тре-
мор и тики), галлюцинации и возрастает вероятность расстройства
психики. Вместе с тем, изменения вегетативных функций при дли-
тельной депривации сна невелики, отмечается только небольшое
понижение температуры тела и незначительное замедление пульса.
В научной литературе описаны несколько случаев длительного от-
сутствия сна, которые развивались в связи с сильными психически-
ми потрясениями (потеря близкого человека, последствия катастро-
фы). Эти случаи, как и явления летаргического сна и сомнабулизма
(лунатизма), до сих пор не нашли объяснений.
Оба вида сна необходимы организму, но особенно важен мед-
ленный сон. Если человек вынужден уменьшать общую продолжи-
тельность сна, то при этом относительная продолжительность мед-
ленного сна не меняется или даже увеличивается, а длительность
быстрого сна уменьшается.
Для изучения функцио­нальной роли медленного и быстрого сна
разработаны методы селективной депривации. В частности, для по-
давления медленного сна используют метод «подбуживания» — при
появлении дельта-волн на ЭЭГ подают звуковые сигналы такой ин-
тенсивности, чтобы обеспечить пробуждение. Подобное действие
совершается для депривации быстрого сна: человека или животное
будят при первых признаках этой фазы сна — появлении быстрых
движений глаз и падении мышечного тонуса.
Для животных (крысы) М. Жуве предложил следующую методи-
ку: животное помещается на небольшую площадку, окруженную во-
дой, и приспосабливается спать на ней; но в самом начале каждого
эпизода быстрого сна (как только у животного падает мышечный
тонус) оно сваливается в холодную воду и сразу просыпается. В ре-
зультате в течение многих суток животное можно лишать фазы бы-
строго сна, существенно не нарушая медленный сон.
Установлено, что при депривации медленного сна появляется
чувство разбитости, усталости, ухудшается память и снижается вни-
мание. Лишение животных (крыс) быстрого сна повышает их возбу-
димость, агрессивность, двигательное беспокойство, т. е. вызывает

489
симптомы сильнейшего стресса. Лишение быстрого сна у здорового
человека не оказывает негативного влияния на психическое здоро-
вье и психические процессы (настроение, память, внимание, мыш-
ление) и умственную работоспособность, а у людей с нарушенным
психическим здоровьем депривация быстрого сна вызывает зна-
чительные изменения психики — повышение раздражительности,
рассеянности, появление галлюцинаций и бредовых идей.
Значение быстрого сна для психического здоровья было выявле-
но в исследованиях Е. Хартманна. Он выделил среди здоровых ис-
пытуемых две крайние группы: «долгоспящих» (кому для хорошего
самочувствия необходимо не меньше 9 ч сна) и «короткоспящих»
(достаточно 6 ч сна). По структуре сна эти люди различались в ос-
новном длительностью быстрого сна — у долгоспящих он занимал
почти вдвое больше времени. Оказалось, что долгоспящие по срав-
нению с короткоспящими были эмоцио­нально менее устойчивыми,
они отличались беспокойством, тревожностью и перепадами на-
строения. Автор предположил, что во сне долгоспящие спасались
от сложностей жизни, т. е. «ложились спать невротиками, а про-
сыпались здоровыми людьми». В этих исследованиях было показа-
но также, что сокращение сна обычно приходится на те периоды
жизни, когда человек хорошо себя чувствует, с интересом работает
и свободен от тревог. Потребность во сне увеличивается, когда воз-
никают неразрешимые проблемы, снижаются настроение и работо-
способность. И это увеличение происходит за счет быстрого сна.
При маниакальных состояниях быстрый сон составляет всего
15—18 мин за ночь (при норме 90—100 мин). При депривации сна
снижается иммунитет, затрудняется мобилизация защитных реак-
ций организма, увеличивается вероятность бактериальных зара-
жений, снижаются барьерные функции кожи и слизистой. При де-
привации снижается продукция гормона роста, инсулин-подобного
фактора роста-I, пролактина, лептина, тестостерона и эстрона. Де-
привация сна повышает риск развития сахарного диабета 2-го типа.
Известно, что диабетом в большей степени страдают люди с избы-
точным весом тела. При малой продолжительности сна у людей
с большим индексом массы тела концентрация лептина в плазме
крови снижается, а содержание грелина возрастает, что стимулиру-
ет аппетит и повышает риск развития ожирения.

10.6. Функции медленного и быстрого сна

В настоящее время сон, в целом, рассматривают как фазу суточ-
ного (циркадного) биоритма, выполняющую адаптивную функцию.
Считается, что сон необходим для восстановления тех процессов,
которые лежат в основе обучения, восприятия и сознания. По мне-

490
нию многих исследователей, функцио­нальное значение отдельных
стадий сна различно.
Во время фазы медленного сна происходят репаративные (вос-
становительные) процессы в различных тканях и органах организ-
ма. В этот же период совершаются в основном и ростовые процессы,
т. к. содержание в крови соматотропного гормона гипофиза (гор-
мона роста) в данной фазе наиболее высоко. Полагают, что во вре-
мя медленного сна происходит упорядочение информации, нако-
пленной во время бодрствования, перевод краткосрочной памяти
в долгосрочную. Эффективность такого перехода (консолидации)
объясняется ограничением во время сна притока сенсорной инфор-
мации из среды. Не исключается, что при этом семантически не-
значимая информация вытесняется, что уменьшает вероятность ин-
формационной перегруженности мозга. Возможно, что хаотичность
и обрывочность вытесняемой информации отражается при медлен-
ном сне в ночных кошмарах — тягостных эмоцио­нальных пережи-
ваниях, не имеющих, как правило, смысловой нагрузки. Во время
медленного сна, согласно висцеральной гипотезе (Пигарев И. Н.,
Пигарева М. Л., 2011, 2013), происходит анализ информации, иду-
щей от внутренних органов и восстановление деятельности сома-
тических органов, что способствует восстановлению физической
и умственной работоспособности; этот процесс во время сна сопро-
вождается мышечной релаксацией и приятными переживаниями.
Относительно значения быстрого сна выдвинуто много гипотез,
но ни одну из них пока нельзя рассматривать как окончательную
и общепризнанную. В частности, считается (Peever J., Fuller P.,
2017), что во время быстрого сна происходит:
1) восстановление функций нейронов мозга;
2) закрепление в памяти информации, полученной во время
бодрствования (об этом свидетельствует преобладание быстрого
сна на ранних этапах жизни человека и животных и наличие корре-
ляции между высоким уровнем интеллектуального развития и боль-
шой продолжительностью быстрого сна);
3) программирование в мозге процессов, необходимых для раз-
вития и поддержания генетически предопределенных функций, та-
ких, например, как инстинкты;
4) нейронное моделирование реальных ситуаций, возникающих
в период бодрствования;
5) удовлетворение (за счет сновидений) неудовлетворенных
при бодрствовании потребностей социального и идеального харак-
тера;
6) оценка готовности к пробуждению и пробуждение, если в пе-
риод медленного сна реализована основная функция сна.
Считается, что быстрый сон имеет огромное значение в процессе
созревания мозга в пренатальном и раннем постнатальном периоде

491
(Roffwarg H. et al., 1966; Kryger M. et al., 2011; Пигарев И. Н., 2013;
Peever J., Fuller P., 2017), в частности в созревании сенсомоторной
системы. С позиций висцеральной теории сна это объясняется тем,
что поступающий в кору больших полушарий поток интерорецеп-
тивной афферентации во время быстрого сна активирует процессы
развития мозга. Наконец, предполагается, что быстрый сон выпол-
няет функцию «предохранительного клапана» в период ночного сна,
позволяющего расходовать избыток энергии, пока тело полностью
лишено движения.
В целом часть представлений о функции быстрого сна послужила
основанием для создания метода гипнопедии, т. е. обучения во сне.
Действительно, показано, что после предъявления спящему чело-
веку в фазе быстрого сна определенной вербальной информации,
ее воспроизведение (в период бодрствования) осуществляется зна-
чительно лучше, чем воспроизведение такой же информации, вве-
денной обычным способом, т. е. в процессе бодрствования.
Сон у животных. Чередование сна и бодрствования наблюдается
на всех этапах эволюционной лестницы — от низших позвоночных
и птиц до млекопитающих. Но сон, состоящий из нескольких ци-
клов, внутри которых развертываются фазы медленного и быстро-
го сна, присущ только теплокровным — птицам и млекопитающим,
причем по своей организации он не отличается от сна человека. Од-
нако процентное соотношение медленного и быстрого сна различно
у разных животных, а циклы сна, как правило, короче. Например,
у крысы его длительность составляет 12 мин, у собаки — 30 мин,
у слона — около 2 ч (у человека — в среднем 90 мин).
Особенности организации сна связаны с экологией животных.
У птиц периоды быстрого сна в общей структуре ночного сна очень
короткие. При этом в связи с полной мышечной атонией, опуска-
ется голова, падают крылья. Если птица сидит на ветке, то при па-
дении тонуса мышц ног сжимаются пальцы, и птица может спать,
не падая с ветки. Сон копытных также связан с их образом жизни
(стадностью, боязнью хищников) и имеет характер «рваного» сна.
Это проявляется в том, что после завершения очередного цикла
ночного сна животное поднимает голову и осматривается, поэтому
в каждый данный момент некоторые особи обязательно бодрствуют.
Характер растительной пищи требует длительного пережевывания,
и поверхностные стадии сна протекают у жвачных во время жева-
ния. У норковых млекопитающих хорошо выражена цикличность,
они много спят, и быстрый сон занимает до 1/3 всего времени сна.
Для них характерна сезонная спячка. Она характеризуется потерей
способности к терморегуляции, резким уменьшением количества
дыхательных движений и сердечных сокращений, падением обще-
го уровня обмена веществ. У медведей, енотов, барсуков наблюда-
ется сезонный сон, или факультативная спячка. Однако в отличие

492
от норковых животных у них общий уровень обменных процессов,
а также температура тела, количество дыхательных движений сни-
жаются незначительно. При изменении внешних условий их сон
легко может быть прерван.
Особенности сна морских млекопитающих очень тесно связаны
с экологией этих животных, т. к. для каждого дыхательного акта
(и во сне, и во время бодрствования) они должны всплывать, чтобы
выставить ноздри в воздух. Дельфины обладают однополушарным
сном (дельта-волны возникают только в одном полушарии — по-
очередно в правом или левом), который, видимо, не имеет фазы бы-
строго сна. У котиков и сивучей (ушастые тюлени) сон на суше —
двухполушарный, с типичными циклами медленного и быстрого
сна, а сон в воде приобретает черты однополушарного, без призна-
ков наличия фазы быстрого сна. У тюленей и морских львов, кото-
рые только часть жизни проводят в воде, весь цикл сна (фазы мед-
ленного и быстрого сна) развивается в течение дыхательной паузы,
т. е. в пределах 15—20 минут между очередными «продыхивания-
ми».
По мнению М. Жуве, у животных есть сновидения, которые воз-
никают во время быстрого сна. Об этом свидетельствуют его опы-
ты на кошках. Как известно, ядра голубого пятна во время фазы
быстрого сна обеспечивают угнетение мышечного тонуса. Однако
если разрушить эти ядра, то во время быстрого сна будет сохране-
на возможность управления скелетной мускулатурой. Согласно на-
блюдениям М. Жуве, кошка с разрушенными ядрами голубого пятна
при наступлении быстрого сна вставала на лапы с закрытыми гла-
зами, принюхивалась, царапала пол камеры, совершала внезапные
прыжки, как бы преследуя противника или спасаясь от опасности.
Представленные краткие данные, касающиеся филогенетиче-
ских аспектов проблемы сна и бодрствования, позволяют считать,
что экспериментальные исследования на животных дают возмож-
ность проникнуть в процессы, лежащие в основе организации цик-
ла «бодрствование — сон», а также в тайны сновидений.

10.7. Общие представления

о физиологических механизмах сна
Так как сон представляет собой компонент цикла «бодрство-
вание — сон», то очевидно, что под влиянием супраоптического
ядра как задавателя ритма и мелатонина, как исполнительного
механизма циркадного ритма происходит торможение системы
восходящего возбуждения (arousal) мозга и активация сомноген-
ных центров мозга, расположенных в различных структурах мозга
и представленных такими трансмиттерными системами, как ГАМК-

493
ергическая, глицинергическая, пуринергическая (аденозин), липи-
дергическая (ПГД2, эндоканнабиноиды), пептидергическая (мела-
нин-концентрирующий гормон, окситоцин, вазопрессин, лептин,
кортистатин-14, альфа-меланоцитстимулирующий гормон, грелин,
дельта-пептид). Ниже будут более детально рассмотрены историче-
ские аспекты проблемы, представление о сомногенных структурах
мозга, включая трансмиттеры и пептиды, механизмы формирова-
ния медленного и быстрого сна, а также механизмы пробуждения.
Исторические аспекты изучения физио­логических механиз-
мов сна (А. Моссо, З. Фрейд, И. П. Павлов, П. К. Анохин, А. Борбе-
ли). Отмечают (Peever J., Fuller P., 2017), что систематические ис-
следования физио­логии сна были начаты в конце XIX в., и уже тогда
было выдвинуто много различных теорий. В частности, Анджело
Моссо (A. Mosso) предложил сосудистую теорию сна, согласно кото-
рой у человека сон развивается в результате уменьшения мозгового
кровотока и развития мозговой гипоксии. Для доказательства своей
концепции А. Моссо сконструировал кровать-весы. При укладывании
на такую кровать бодрствующего человека головной и ножной отде-
лы кровати уравновешивались. Если человек засыпал на такой кро-
вати, то головной отдел кровати поднимался, а ножной опускался.
Зигмунд Фрейд (S. Freud), рассматривал сон как механизм, пре-
рывающий сознательное взаимодействие с внешним миром ради
углубления во внутренний мир; попутно такой механизм предостав-
ляет возможность для отдыха.
И. П. Павлов сформулировал корковую теорию сна. Наблюдая
за поведением собак при выработке торможения запаздывания,
он установил, что такое торможение часто вызывает у животно-
го сонное или дремотное состояние, прерывающееся лишь в мо-
мент подкрепления безусловным раздражителем. Это позволило
И. П. Павлову предположить, что внутреннее торможение и сон
представляют единый процесс, а различие между ними имеет чи-
сто количественный характер: внутреннее торможение развивается
в отдельных участках коры головного мозга, а при формировании
сна тормозной процесс захватывает практически всю поверхность
коры, т. е. сон — это разлитое торможение коры больших полуша-
рий.
Эту точку зрения подтверждал и тот факт, что при засыпании че-
ловека и животных можно наблюдать ряд стадий, тождественных
стадиям парабиоза (по Н. Е. Введенскому). В самом начале засыпа-
ния наблюдается уравнительная стадия (на воздействие сильного
и слабого раздражителя формируется одинаковый ответ), затем —
парадоксальная стадия (на действие слабого раздражителя ответ
более выражен, чем на действие сильного раздражителя), и в за-
вершении — тормозная стадия (оба раздражителя не вызывают от-
вета).

494
 Согласно И. П. Павлову, при наличии условий для длительной
и обширной иррадиации торможения в коре головного мозга кора
не воспринимает сенсорную импульсацию и поэтому прекращает
свое воздействие на скелетную мускулатуру и внутренние органы.
В результате этого животное принимает характерную для сонного
состояния позу, тонус его мышц снижается, замедляется частота
сердцебиения, снижается кровяное давление.
Однако И. П. Павлов считал, что иррадиация торможения в коре
не представляет собой монотонной картины, т. к. в ряде областей
коры остаются во время сна возбужденные центры. Он назвал
их сторожевыми, т. к. через эти центры поддерживается контакт
спящего животного с окружающей средой. В этом отношении мож-
но привести два примера. Первый касается осьминога. Во время
его сна только одно из его щупальцев реагирует на раздражение
из внешней среды, в результате которого возможно пробуждение;
нанесение даже очень сильного раздражения на остальные щупаль-
ца не вызывает пробуждения. Второй пример — уставшая мать
у постели больного ребенка не просыпается от воздействия силь-
ных раздражителей, но сразу же реагирует на любое движение или
слабый стон ребенка. И. П. Павлов предположил, что во время сна
могут возникать случайные, непредвиденные связи между стороже-
выми пунктами коры, а также могут растормаживаться иные участ-
ки коры; все это приводит к формированию сновидений.
Ключевым моментом корковой теории сна И. П. Павлова было
представление о причинах формирования сна, который он подраз-
делял на два вида: активный и пассивный.
Активный сон, согласно И. П. Павлову, — это развитие в период
бодрствования торможения в коре больших полушарий по причи-
не ее утомления под влиянием различных сенсорных воздействий
и распространение этого торможения на подкорковые структуры.
Иначе говоря, утомленная кора тормозит все другие структуры
мозга. Такой сон выполняет функцию охранительного торможения
в отношении нейронов коры.
Пассивный сон, по И. П. Павлову, также связан с развитием тор-
можения в коре больших полушарий и его иррадиацией к подкор-
ковым структурам, но в этом случае причина торможения коры —
недостаточный приток сенсорной импульсации к коре головного
мозга, например по причине отсутствия сенсорных стимулов. На-
личие пассивного сна доказывается хорошо известными данными,
в том числе полученными в лаборатории И. П. Павлова, о том, что
животное с поврежденными сенсорными системами (зрительной,
слуховой, обонятельной) непрерывно находится в сонном состоя-
нии.
Итак, в первом случае сон возникает вследствие чрезмерной
деятельности мозга (активный сон) и направлен на восстановле-

495
ние деятельности нейронов коры больших полушарий, а во вто-
ром — по причине ее бездействия (пассивный сон). Сновидения,
по И. П. Павлову, возникают в результате случайного и хаотическо-
го слияния возбуждения незаторможенных участков коры (сторо-
жевые пункты) и недавно расторможенных центров. Естественно,
что в корковой теории И. П. Павлова отсутствует представление
о наличии механизмов, селективно формирующих медленный
и быстрый сон.
В целом И. П. Павлов предвосхитил развитие всех современных
теорий сна. Одна группа этих теорий («активные» теории сна) рас-
сматривает сон как процесс активный, который реализуется с уча-
стием специальных гипногенных структур (центров сна), тормозя-
щих кору больших полушарий, т. е. преодолевающих возбуждающее
влияние на нее со стороны активирующей системы мозга. Вторая
группа теорий («пассивные» теории сна, теории деафферентации)
рассматривает сон как процесс пассивный, обусловленный прекра-
щением возбуждающего влияния на кору больших полушарий акти-
вирующей системы мозга.
На рубеже XIX и XX вв. разразилась эпидемия летаргического эн-
цефалита, который протекал либо в виде летаргического сна, либо
в виде летаргического бодрствования (бессонницы). Для объясне-
ния этого явления Константин фон Экономо (C. von Economo) пред-
положил, что в гипоталамусе имеется специальная структура, состо-
ящая из двух частей, или центров — центра бодрствования и центра
сна. Центр бодрствования, по его мнению, представлен в каудаль-
ной части этой структуры, а центр сна — в ростральной (передней).
При активации центра сна (в том числе в результате повреждения)
происходит торможение таламуса и коры больших полушарий, что
приводит к развитию летаргического сна, а при повреждении цен-
тра бодрствования возникает летаргическое бодрствование, т. е. по-
стоянная бессонница.
Вальтер Гесс (W. Hess) подтвердил экспериментально существо-
вание центра сна. В опытах на кошках он показал, что слабое элек-
трическое раздражение четко ограниченной области переднего
гипоталамуса вызывает сон со всеми подготовительными фазами
(потягивание, умывание, принятие характерной позы). Он предпо-
ложил, что это место и есть центр сна, возбуждение которого обе-
спечивает наступление естественного сна. А. С. Грищенков описал
пациента, имеющего осколок снаряда в области промежуточного
мозга — при касании к осколку больной немедленно погружался
в сон.
Но помимо гипоталамуса в других отделах головного мозга были
также выявлены гипногенные структуры, т. е. центры сна. В част-
ности, они обнаружены в ретикулярной формации ствола мозга,
а также в хвостатом ядре, в неспецифических ядрах таламуса и в ба-

496
зальной части переднего мозга (орбито-фронтальная область).
В этот же период была открыта система активации мозга, что под-
тверждало представление И. П. Павлова о наличии пассивного ме-
ханизма сна.
Первые экспериментальные доказательства наличия центров сна
и центров бодрствования были получены в 1935 г. Фредериком Бре-
мером (F. Bremer) в опытах с поперечными перерезками на разных
уровнях ствола мозга кошки. Он показал, что межколликулярная
перерезка приводит, судя по ЭЭГ, к картине сна (спящий изолиро-
ванный мозг, «сегveau isole»), тогда как перерезка на границе голов-
ного и спинного мозга не изменяет картину бодрствования на ЭЭГ
(бодрствующий изолированный мозг, «еnсерhаle isole»).
Важным этапом развития представлений о существовании спе-
циальной системы мозга, обеспечивающей бодрствующее состоя-
ние, было открытие Джузеппе Моруцци и Горация Мэгуна в 1949 г.
восходящего актирующего влияния неспецифической ретикуляр-
ной системы. Они показали, что электростимуляция ретикулярной
формации среднего мозга вызывает у кошки бодрствование. Даль-
нейшие исследования привели к открытию и других активирующих
систем, о чем детально изложено выше.
Все эти открытия позволили сформулировать новые теории сна
(Дж. Росси и А. Цанкетти, П. К. Анохин, А. Борбели). В частности,
обнаружение в стволе мозга активирующих и тормозящих структур
позволило Дж. Росси и А. Цанкетти предположить существование
в стволе мозга двух антагонистических механизмов — десинхрони-
зирующего (пробуждающего) и синхронизирующего (вызывающе-
го сон). Они считали, что сон — это результат активного торможе-
ния деятельности мозга.
Теория сна П. К. Анохина представляла собой развитие корковой
теории сна И. П. Павлова. Автор признавал существование центров
сна, в том числе находящихся в гипоталамусе, но при этом он пола-
гал, что все эти центры сна находятся под тоническим угнетающим
влиянием со стороны коры больших полушарий. При ослаблении
этого влияния, которое возникает вследствие снижения рабочего
тонуса корковых клеток («активный сон» по Павлову), центры сна,
включая гипоталамические, освобождаются от «опеки» и вызывают
торможение коры больших полушарий, т. е. сон; одновременно эти
центры вызывают вегетативные сдвиги, характерные для сна.
П. К. Анохин считал, что центры сна (включая гипоталамиче-
ские) оказывают свое тормозное влияние на кору больших полу-
шарий опосредованно — за счет угнетения восходящих активи-
рующих влияний со стороны ретикулярной формации, таламуса
и других компонентов системы активации, т. е. за счет наступления
«пассивного» (по И. П. Павлову) сна. В качестве иллюстрации этой
гипотезы рассматривается сон новорожденного. В его коре еще

497
не имеется достаточно зрелых элементов для активного нисходяще-
го тормозного влияния на уже значительно созревшие гипоталами-
ческие структуры. Поэтому основным состоянием новорожденного
является состояние сна. Причиной пробуждения новорожденного
является голод — возбуждаемые «голодной» кровью гипоталамиче-
ские структуры реципрокно затормаживают «центры сна», устраняя
их угнетающее влияние на активирующие системы, и ребенок про-
сыпается. После насыщения восстанавливаются прежние соотноше-
ния, и ребенок снова засыпает.
В настоящее время теория сна П. К. Анохина подтверждается все
новыми и новыми фактами при одном важном уточнении о том, что
формирование медленного сна обусловлено активностью гипотала-
мических центров сна, а формирование быстрого сна — главным
образом, стволовыми структурами мозга.
Согласно моноаминергической теории Мишеля Жуве, которая
была сформулирована в 1960-е гг., развитие медленного и быстрого
сна связано с активностью различных групп моноаминергических
нейронов. Он считал, что медленный сон формируется за счет серо-
тонинергических нейронов среднего мозга, а быстрый сон — за счет
участия норадренергических нейронов голубого пятна, в то время
как бодрствование обеспечивается дофаминергическими нейрона-
ми черной субстанции.
В 1989 г. известный специалист в области физио­логии сна Алек-
сандр Борбели (А. Borbeli) сформулировал представление о сне
как о форме реализации потребности организма в восстановлении
функцио­нального состояния коры больших полушарий и как след-
ствие существования циркадного ритма. Он полагал, что потреб-
ность во сне (процесс S — slеер) увеличивается во время бодрство-
вания и уменьшается во время сна, т. е. по мере восстановления
функцио­нального состояния коры больших полушарий. Этот про-
цесс накладывается на циркадный ритм.
Важным моментом в истории концепций о сне является форму-
лирование гуморальных теорий сна, согласно которым сон развива-
ется в результате накопления во время бодрствования в нейронах
мозга био­логически активных веществ, вызывающих сон (сомно-
генные, или гипногенные, факторы). Так, предполагалось, что
в процессе бодрствования в нейронах накапливаются легко окис-
ляющиеся продукты, которые препятствуют нейронам эффективно
использовать поступающий кислород, т. е. способствуют развитию
гипоксии мозга.
Один из основоположников гуморальной теории сна француз-
ский физио­лог Анри Пьерон (Henri Piéron); в 1910—1913 гг. выде-
лил из спинномозговой жидкости собак, подвергнутых многоднев-
ной депривации сна, неспецифический фактор белковой природы.
При его введении бодрствующему животному быстро возникал сон.

498
А. Пьерон назвал этот фактор сонным ядом или гипнотоксином.
В последующем было показано, что введение бодрствующим соба-
кам крови, спинномозговой жидкости или экстракта вещества го-
ловного мозга собак, долго (10 дней) не спавших, быстро вызывает
все признаки утомления и развитие сна у собаки-реципиента. Хотя
в чистом виде выделить гипнотоксин так и не удалось, гуморальная
теория сна была и остается одной из наиболее популярных теорий.
В последующем были выделены нейропептиды, введение кото-
рых непосредственно в желудочки мозга бодрствующего животно-
го вызывало сон. Так, в 1977 г. извлекли из крови кролика дельта-
пептид, состоящий из 9 аминокислот и имеющий молекулярную
массу 849 Д (S. Schoenenberger-Monnier et al., 1977). Введение этого
пептида вызывало у бодрствующих животных развитие медленно-
го сна, или дельта-сна. Затем был выявлен фактор Паппенгеймера
(фактор S, или гипногенный пептид), выделенный из мочи челове-
ка и спинномозговой жидкости коз, который содержал мурамовую
кислоту. Был также выделен гипногенный пептид из ствола мозга
бодрствующей в течение суток крысы (фактор Учизано).
В настоящее время список сомногенных факторов продолжает ра-
сти. В него вошли мурамил-дипептид, холецистокинин, вазоактив-
ный интестинальный гормон (ВИП), ангиотензин, интерлейкин-I,
интерферон альфа2, гормон роста, альфа-меланоцитстимулирую-
щий гормон (альфа-MSH), инсулин, простагландин Д2, уридин, ме-
латонин, соматолиберин, соматостатин, кортикотропин-подобный
пептид, глюкокортикоиды, галанин, эндоморфин. К этому списку
можно добавить и гуморальные факторы, которые активируют
мозг, о чем говорилось выше при рассмотрении механизмов бодр-
ствования.

10.8. Сомногенные структуры мозга

Сообщают (Гомазков О. А., 2004; Ковальзон В. М., 2012, 2013;
Peever J., Fuller P., 2017), что споры о «центре сна», или «центрах сна»
ведутся еще со времен И. П. Павлова. Лишь в середине 1990‑х гг.
такой центр сна в мозге крыс, наконец, был найден. Оказалось, что
система поддержания бодрствования (активации коры) организо-
вана таким образом, что в нее «встроен» механизм обратной связи
(особые нейроны, имеющие длинные аксоны). Их функция — это
торможение активирующих нейронов.
Выделено не менее 11 скоплений тормозных нейронов, которые
формируют сон, причем основная часть — это ГАМК-ергические
нейроны. Итак:
1) ГАМК-ергические нейроны вентролатеральной преоптиче-
ской области переднего гипоталамуса (ventro-lateral preoptic area,
VLPO);

499
 2) ГАМК-ергические нейроны срединной части преоптической
области переднего гипоталамуса (median preoptic area, МРО);
3) ГАМК-ергические нейроны базальных ядер переднего мозга;
4) гистаминергические нейроны туберомаммиллярной области
заднего гипоталамуса, имеющие отношение к формированию мед-
ленного сна. В этой же области находятся ГАМК-ергические нейро-
ны, а также нейроны, продуцирующие тормозные нейропептиды
галанин и эндоморфин;
5) ГАМК-ергические тормозные интернейроны 1-го и 2-го слоев
коры;
6) ГАМК-ергические нейроны ядра одиночного пучка (solitary
nucleus), активность которых углубляет медленный сон;
7) триггерные нейроны гипоталамуса, благодаря которым про-
исходит смена сна на бодрствование, либо смена медленного сна
на быстрый сон;
8) ГАМК-ергические нейроны ретикулярного таламического
ядра;
9) центр сна в области варолиевого моста и продолговатого
мозга, который ответствен за формирование быстрого сна и кото-
рый содержит два вида нейронов — холинергические и глутаматер-
гические;
10) центр сна в области базальных ядер переднего мозга, ответ-
ственный за формирование быстрого сна и который содержит два
вида нейронов — холинергические и глутаматергические;
11) центры сна, представленные нейронами, продуцирующими
меланин-концентрирующий гормон, который индуцирует быстрый
сон (заднелатеральная область гипоталамуса; обонятельная кора,
перегородка, ретикулярная формация, покрышка среднего мозга).
Очевидно, что в этом списке представлены далеко не все со-
многенные центры. Ниже представлены дополнительные сведения
о наиболее важных гипногенных центрах. В частности, сообщают
(Ковальзон В. М., 2012, 2013), что ГАМК-ергические нейроны глав-
ного «центра сна» (VLPO/MPO), наличие которого было предсказа-
но Константином фон Экономо, имеют ряд особенностей, а именно:
1) наличие в качестве комедиатора тормозного пептида галани-
на, который усиливает и пролонгирует действие ГАМК;
2) наличие неоднородного скопления нейронов в этом центре,
в том числе наличие центральной части, ответственной за форми-
рование медленного сна, и периферической части, ответственной
за формирование быстрого сна (нейроны этой части тормозят 5НТ-
ергические нейроны ядер шва и НА-ергические нейроны голубого
пятна);
3) все нейроны «центра сна» (VLPO/MPO), находятся под тормоз-
ным влиянием НА-ергических и 5НТ-ергических нейронов ствола;
4) аксоны нейронов VLPO оканчиваются на нейронах всех акти-
вирующих систем мозга и тормозят их деятельность.

500
 Относительно ГАМК-ергических нейронов ядра одиночного пуч-
ка (solitary nucleus), которые в выше приведенном списке даны под
номером 6, известно, что ранее его называли «каудальным центром
сна». Он был описан еще в ранних работах по ретикулярной форма-
ции, в которых сообщалось о возможности вызывать сон у бодрству-
ющего подопытного животного при раздражении продолговатого
мозга на уровне ядра одиночного пучка. Эта область была названа
«бульбарной синхронизирующей системой Моруцци», но только не-
давно этот центр был окончательно идентифицирован в так называ-
емой парафациальной зоне (PZ).
Относительно ГАМК-ергических нейронов ретикулярного тала-
мического ядра (№ 8 в списке) известно, что при их дисфункции
развивается фатальная семейная инсомния (ФСИ), т. е. бессон-
ница. Это заболевание открыл итальянский врач Игнацио Ройтер
в 1979 г. Заболевание развивается после 50 лет и быстро прогресси-
рует — в течение года больной умирает от того, что не спит. Ника-
кие снотворные не могут вызывать сон. В основе лежит изменение
продукции прионного белка, который превращается в амилоид, что
вызывает дегенерацию нейронов этого центра.
Ниже дается краткая характеристика нейротрансмиттеров и пеп-
тидов, реализующих функцию сомногенных структур.
ГАМК-ергическая система — это мощнейшая тормозная систе-
ма, которая играет ключевую роль в формировании медленного
и быстрого сна (Матухно А. Е. и соавт., 2014; Дубровина Н. Т., 2016;
Çiçek S., 2018; Naffaa M. et al., 2017; Jones B., 2019). Нейроны этой
системы расположены на всех этажах мозга и предназначены для
торможения всех компонентов системы восходящего возбуждения.
Эта система у плода выполняет возбуждающую функцию, но уже
во время родов под влиянием окситоцина ГАМК-ергическая систе-
ма становится тормозной, что позволяет формировать сон (медлен-
ный и быстрый), длительность которого первоначально достигает
23 часа в сутки.
Свое действие ГАМК реализует за счет активации ионотропных
ГАМКА-рецепторов и метаботропных ГАМКВ-рецепторов. Эти ре-
цепторы расположены на всех нейронах системы восходящего воз-
буждения. По этой причине основная часть снотворных веществ
является агонистами и/или аллостерическими положительными
модуляторами ГАМКА-рецепторов (барбитураты разной продолжи-
тельности действия, различные анестетики, эндогенные нейросте-
роиды — прегненолон, прогестерон, эстрадиол и кортикостерон,
этанол). Это означает, что суточный биоритм должен полностью
распространяться на суточное содержание ГАМК и суточную актив-
ность ГАМКА-рецепторов и лежать в основе циркадного ритма. При
недостаточной активности ГАМКА-рецепторов повышается вероят-
ность нарушения сна (Avidan A., Neubauer D., 2017). При активации

501
ГАМКВ-рецепторов, локализованных пресинаптически, снижается
продукция ацетилхолина, норадреналина, серотонина, глутамата
и дофамина, тем самым уменьшатся активность основных компо-
нентов системы восходящего возбуждения.
Считается (Ковальзон В. М., 2011, 2013), что основными ГАМК-
ергическими нейронами, участвующими в формировании сна,
являются нейроны вентролатеральной преоптической области ги-
поталамуса (ventro-lateral preoptic area, VLPO) и его срединной пре-
оптической области (median preoptic area, МРО), а также нейроны
переднегипоталамической/преоптической области гипоталамуса
(anterior hypothalamus/preoptic area, АН/РОА). В этих нейронах ко-
медиатором является пептид галанин, который повышает эффек-
тивность и длительность тормозного действия ГАМК. Сон начина-
ется с того, что центры бодрствования ослабляют свою активность
под влиянием ГАМК-ергических нейронов сомногенных центров
и тем самым формируют состояние медленного сна. Наиболее ве-
роятно, что ГАМК-ергические нейроны VLPO нужны для того, чтобы
удерживать «центры бодрствования» в «выключенном» состоянии.
Кроме того, ГАМК-ергические нейроны VLPO блокируют афферен-
тацию, идущую от экстерорецепторов, т. е. из органов чувств. Часть
ГАМК-ергических нейронов локализована в ретикулярном талами-
ческом ядре, благодаря этим нейронами афферентная информация
от органов чувств не выходит за пределы таламуса, в частности,
блокируются зрительные и слуховые импульсы к коре больших по-
лушарий, а циркуляция этих импульсов порождает дельта- и сиг-
ма-активность (медленные волны и веретена) и К-комплексы ЭЭГ.
Часть ГАМК-ергических нейронов находится в одиночном ядре про-
долговатого мозга. Их активность также способствует формирова-
нию сна.
Глицинергическая система. Глицинергические синапсы вы-
явлены в стволе мозга, где они модулируют обработку сенсорного
потока, а также в лобной коре, в гиппокампе, в стриатуме, в обоня-
тельной луковице, в таламусе и других структурах мозга (Burgos C.
et al., 2016; Alvarez F., 2017; Imlach W., 2017; Lynch J. et al., 2017;
Zafra F. et al., 2017; Gamlin C. et al., 2018; Schaefer N. et al., 2018).
Глицинергическая система, подобно ГАМК-ергической системе, обе-
спечивает торможение в ЦНС и тем самым способствует формиро-
ванию сна. Как фармакологический препарат глицин облегчает за-
сыпание и нормализует сон (McCarty M. et al., 2018). Однако при
чрезмерном выделении глицина он может проявлять возбуждающее
действие, т. к. является комедиатором в глутаматергических синап-
сах (Cioffi C., Guzzo P., 2016; Zafra F. et al., 2017).
Меланин-концентрирующий гормон (МКГ), или melanin-con­­
centrating hormone (MCH). Сообщают (Гомазков О. А., 2004; Lima F.
et al., 2012; Diniz G., Bittencourt J., 2014; Presse F. et al., 2014; Torterolo P.

502
et al., 2015; Jones B., 2019), что в заднелатеральной области гипота-
ламуса, а также в обонятельной коре, перегородке, в ретикулярной
формации и в покрышке среднего мозга имеется скопление нейро-
нов, которые продуцируют МКГ. Он представляет собой 19-членный
циклический пептид, близкий по строению к семейству соматостати-
на. Аксоны МКГ-нейронов достигают многих регионов мозга, в том
числе гиппокампа и неокортекса. Они имеют прямое отношение
к формированию сна с БДГ (быстрого сна).
Обнаружены 2 рецептора МКГ, распределение которых в мозге
соответствует распределению рецепторов орексина. МКГ-нейроны
выполняют функцию, реципрокную функции орексинергических
нейронов. МКГ-нейроны не активны при бодрствовании и во сне
без БДГ, но существенно повышают свою активность во сне с БДГ.
Считается, что МКГ-нейроны тормозят механизмы пробуждения
и поддерживают быстрый сон, регулируя также и другие функции
(питание, обмен веществ, систему вознаграждения). МКГ-нейроны
активируются (деполяризуются) при воздействии глюкозы, глута-
мата, орексина и каннабиноидов, но снижают свою активность под
влиянием норадреналина, ацетилхолина, серотонина, дофамина
и цитокинов. Основная функция МКГ-нейронов — это торможение
орексинергических нейронов, которые являются важными компо-
нентами системы активации.
Аденозин образуется в мозге при расщеплении аденозинмоно-
фосфата в ходе обычного энергетического обмена нейронов и гли-
альных клеток. Он тормозит (за счет взаимодействия с аденози-
новыми А1-рецепторами) глутаматергические, холинергические
и дофаминергические нейроны системы активации, находящиеся
в базальной области переднего мозга. Кроме того, аденозин, взаимо-
действуя с А2-рецепторами, повышает активность ГАМК-ергических
нейронов VLPO (вентролатеральной преоптической области гипо-
таламуса), что способствует формированию сна. Накопление аде-
нозина в течение длительного бодрствования приводит к формиро-
ванию медленного сна, но блокада кофеином снимает этот эффект
аденозина (Ковальзон М. В., 2012; Burnstock G., 2017; Carpenter B.,
Lebon G., 2017; Fumagalli M. et al., 2017; Dosch M. et al., 2018;
Lemos J. et al., 2018; Przybyła T. et al., 2018; Ferré S. et al., 2019). Син-
тез аденозина усиливает простагландин ПГД2  (Nagata N., Urade Y.,
2012; Doré S. et al., 2015; Hanna V., Hafez E., 2018; Tachibana T. et al.,
2018; Wang Y. et al., 2018).
Полагают, что дисфункция системы «аденозин-аденозиновые
рецепторы» может приводить к нарушению сна (Carpenter B.,
Lebon G., 2017). Однако не все авторы поддерживают гипотезу
об участии аденозина в формировании сна, в том числе медленного
сна (Blanco-Centurion C. et al., 2006).

503
 Простагландин D2  (PGD2  или ПГD2) — это один из простанои-
дов, который образуется из арахидоновой кислоты под влиянием
синтазы ПГD2, которая высоко экспрессирована в паутинной и мяг-
кой оболочке мозга, в сосудистом сплетении и в олигодендроци-
тах (Chu C. et al., 2017; Domingo C. et al., 2018; Hanna V., Hafez E.,
2018; Wang Y. et al., 2018; Xu X., Chen H., 2018; Yagami T. et al., 2018;
Marone G. et al., 2019).
ПГD2 является одним из самых распространенных простаноидов
в головном мозге. В процессе бодрствования происходит накопле-
ние ПГD2 в сомногенных структурах, что способствует (за счет акти-
вации D2P1-рецепторов нейронов базального переднего мозга) об-
разованию аденозина, а тем самым — формированию медленного
сна (Nagata N., Urade Y., 2012; Doré S. et al., 2015; Hanna V., Hafez E.,
2018; Tachibana T. et al., 2018; Wang Y. et al., 2018).
Показано, что антагонист D 2P1-рецепторов препарат ONO-
4127Na, подобно кофеину, подавляет медленный и быстрый сон. Это
подтверждает представление о том, что система «PGD2-аденозин»
имеет решающее значение для поддержания физио­логического сна.
Избыточное образование ПГD2 рассматривается как одна из причин
гиперсомнии при черепно-мозговой травме, при воспалительных
процессах менингеальных оболочек, при мастоцитозе и при афри-
канской сонной болезни (Urade Y., 2012).
Эндоканнабиноиды, т. е. 2-арахидоноилглицерол (2-АG) и N-ара­­
хидоноилэтаноламид (АЕА, или анандамид), как известно, образуют-
ся из арахидоновой кислоты. Активируя СВ1- и СВ2-каннабиноидные
рецепторы, они блокируют эффективность активации трансмитте-
ров возбуждающей системы мозга (глутамата, ацетилхолина, нора-
дреналина, серотонина) и трансмиттеров сомногенных структур,
например, ГАМК, благодаря чему они регулируют цикл «бодрствова-
ние — сон» (Baggelaar M. et al., 2018; Вruni N. et al., 2018; Gallelli C.
et al., 2018; Vučković S. et al., 2018; Tsuboi K. et al., 2018; Zou S.,
Kumar U., 2018). Дисфункция эндоканнабиноидной системы имеет
отношение к нарушению сна (Вruni N. et al., 2018), в связи с чем аго-
нисты и блокаторы СВ-рецепторов могут быть полезны при лечении
дисомний (Вruni N. et al., 2018; Mendiguren A. et al., 2018; Brietzke E.
et al., 2019).
Мелатонин, как отмечалось выше, является исполнительным ме-
ханизмом циркадного ритма (Кветная Т. В. и соавт., 2005; Аруша-
нян Е. Б., 2012; Dardente H. et al., 2014; Siah K. et al., 2014; Vielma J.
et al., 2014). Повышение его продукции в эпифизе за два часа до от-
хода ко сну, которая достигает максимальных значений ночью, сни-
жает эффективность всех компонентов системы восходящей акти-
вации мозга, что и способствует формированию сна. Одновременно
мелатонин повышает активность трансмиттерных систем сомноген-
ных структур.

504
 Другие медиаторы и пептиды как компоненты сомногенных
структур. Оксид азота (NO) способствует формированию быстро-
го сна, т. к. в эксперименте ингибиторы синтеза NO нарушают эту
фазу (Panthi S. et al., 2018). Формированию медленного сна способ-
ствуют (Kafi S. et al., 1979; Гомазков О. А., 2004; Чернышева М. П.,
Ноздрачев А. Д., 2009; Ковальзон М. В., 2012, 2013; Roy K. et al.,
2018; Hirabayashi T. еt al., 2018) окситоцин, вазопрессин, лептин,
нейропептид кортистатин-14, альфа-меланоцитстимулирующий
гормон, грелин, галанин, а также дельта-сон-индуцирующй пептид
(Delta sleep-inducing peptide, DSIP), или пептид дельта-сна. Вопрос
о конкретном влиянии на сон ряда пептидов, участвующих в про-
цессах регуляции цикла «бодрствование — сон» остается открытым;
среди них: гастрин, гастролиберин, глюкагон, вещество Р, или ней-
рокинин, также Pituitary Adenylate Cyclase Activating Polypeptide или
PACAP, т. е. полипептид, активирующий аденилатциклазу гипофиза
(Гомазков О. А., 2004).
Таким образом, можно утверждать, что активность сомногенных
структур определяется такими трансмиттерными системами, как
ГАМК-ергическая, глицинергическая, МКГ-ергическая, пуринерги-
ческая (аденозин), липидергическая (ПГD2, эндоканнабиноиды).
В этом процессе участвуют также мелатонин и ряд нейропептидов,
в том числе участники пищевого поведения, что косвенно связыва-
ет это поведение с регуляцией цикла «бодрствование — сон».
Механизм формирования медленного сна. Общепризнано (Ко-
вальзон В. М., 2012, 2013; Peever J., Fuller P., 2017; Dijk D., Landolt H.,
2019), что в регуляции цикла «бодрствование — сон» принимают
участие:
1) механизмы поддержания бодрствования;
2) механизмы медленного сна;
3) механизмы быстрого сна;
4) механизмы циркадианных и диурнальных ритмов (околосу-
точных и внутрисуточных «био­логических часов» организма).
Как уже отмечалось, при бодрствовании моноаминергические
нейроны и холинергические нейроны области VLPO постоянно
посылают тормозные импульсы к орексинергическим нейронам.
В процессе бодрствования это слабые импульсы, и они не тормо-
зят активность орексинергических нейронов. При утомлении и под
влиянием нейронов, контролирующих суточный биоритм (мелато-
нин), интенсивность этих импульсов возрастает настолько, что они
тормозят активность орексинергических нейронов, и те прекраща-
ют оказывать возбуждающее воздействие на моноаминергические
нейроны и холинергические нейроны вентролатеральной преопти-
ческой области гипоталамуса (VLPO). Кроме того, медленный сон
индуцируется тем, что гистамин (как и орексин) прекращает оказы-

505
вать тормозное влияние на активность нейронов, продуцирующих
меланин-концентрирующий гормон.
Таким образом, перед сном центры бодрствования снижают
свою активность (Ковальзон В. М., 2011, 2012, 2013; Urade Y., 2012;
Матухно А. Е. и соавт., 2014; Дубровина Н. Т., 2016; Çiçek S., 2018;
Naffaa M. et al., 2017; Jones B., 2019), в связи с чем находящиеся в со-
многенных центрах, в том числе в переднем гипоталамусе и преоп-
тической области ГАМК-ергические тормозные нейроны, совместно
с комедиатором галанином формируют состояние медленного сна,
т. е. вызывают постепенное торможение коры больших полушарий,
отключая от коры поток афферентной импульсации, идущий от всех
органов чувств, но открывая доступ к коре афферентной импульса-
ции от внутренних органов. По мере активации ГАМК-ергических,
МКГ-ергических, глицинергических нейронов, по мере накопления
аденозина, простагландина ПГD2 и сомногенных пептидов (эндо-
морфина, галанина, дельта-пептида, мурамил-дипептида, факто-
ра Паппенгеймера, холецистокинина, окситоцина, вазопрессина,
ангиотензина, интерлейкина-I, интерферона альфа2, соматолибе-
рина, гормона роста, альфа-МСГ, инсулина, уридина) медленный
сон углубляется, т. е. формируются последовательно все его четы-
ре стадии. При этом медленный сон поддерживается постоянным
торможением орексиновых нейронов со стороны холинергических
нейронов центра VLPO.
После завершения 4-й стадии сна с участием триггерных нейро-
нов гипоталамуса и/или других механизмов (например, под влияни-
ем мелатонина или on-off-нейронов варолиевого моста) медленный
сон переходит в быстрый сон, либо происходит пробуждение (т. е.
активация всех компонентов системы восходящего возбуждения).
Высказано предположение, что смена медленного сна на быстрый
сон представляет собой вариант ультрадианного биоритма, кото-
рый осуществляется с участием двух типов нейронов ретикулярной
формации варолиевого моста, а именно — on- и off-нейронов фазы
быстрого сна. Возбуждение on-нейронов на фоне медленного сна
вызывает его переход в быстрый сон, а возбуждение off-нейронов
на фоне быстрого сна — к его смене на медленный сон и т. д.
Механизм формирования быстрого сна. Полагают (Saper C.
et al., 2005, 2010; Ковальзон В. М., 2012; Полуэктов М. Г., 2013; Ти-
мофеев И., 2013; Peever J., Fuller P., 2017; Dijk D., Landolt H., 2019),
что быстрый сон запускается за счет активации глутаматергических
нейронов ретикулярной формации варолиева моста и продолгова-
того мозга и холинергических нейронов базальных ядер переднего
мозга. Это означает, что из всех известных компонентов восходя-
щей системы, которые функционируют во время бодрствования,
в фазе быстрого сна активны лишь две из них. Все же остальные ак-
тивирующие трансмиттерные системы (норадренергическая, серо-

506
тонинергическая, гистаминергическая, орексинергическая) в фазу
быстрого сна не активируются. Это определяет различие между
бодрствованием и быстрым сном, а на психическом уровне — раз-
личие между восприятием внешнего мира и сновидениями.
В то же время в эту фазу повышена активность ГАМК-ергических
нейронов гипоталамуса и покрышки среднего мозга. Таким обра-
зом, можно говорить о пяти центрах быстрого сна, расположенных
в гипоталамусе, в среднем мозге, в варолиевом мосту, в продолго-
ватом мозге и в базальных ядрах переднего мозга.
Не исключается, что в формировании быстрого сна принимает
участие оксид азота, т. к. ингибиторы синтеза NO препятствуют
формированию быстрого сна (Panthi S. et al., 2018). Ее формиро-
ванию также способствует блокада орексиновых рецепторов ОХ1,
полное прекращение продукции орексина (Ковальзон В. М., 2011,
2013) и существенное повышение продукции меланин-концентри-
рующего гормона (Гомазков О. А., 2004; Ковальзон В. М., 2011,
2013; Lima F. et al., 2012; Diniz G., Bittencourt J., 2014; Presse F. et al.,
2014; Torterolo P. et al., 2015; Jones B., 2019), а также повышение
продукции простагландина ПГD2  и аденозина (Urade Y., 2012).
Активация глутаматергических и холинергических нейронов,
т. е. запуск фазы быстрого сна, вероятнее всего, происходит под
влиянием, так называемых on-нейронов ретикулярной формации
варолиевого моста, а завершение этой фазы, т. е. ее переход в мед-
ленную фазу сна под влиянием off-нейронов этого же региона моз-
га. Предполагается также наличие в гипоталамусе триггерных ней-
ронов, которые запускают фазу быстрого сна, как разновидность
ультрадианного ритма, в чем, очевидно, принимает участие и ме-
латонин (Ковальзон В. М., 2012).
Пробуждение. Оно является результатом торможения сомноген-
ных структур и активации всех компонентов системы восходящего
возбуждения (arousal) мозга (Ковальзон В. М., 2012, 2013; Peever J.,
Fuller P., 2017). Наиболее вероятно, что это обусловлено влиянием
нейронов супраоптического ядра гипоталамуса и снижением про-
дукции мелатонина. Атрибутом пробуждения является восстанов-
ление способности коры воспринимать афферентную импульсацию
от всех органов чувств и способности коры управлять мотонейрона-
ми спинного мозга, а также уменьшение потока импульсации в кору
от внутренних органов (Пигарев И. Н., 2013). Активация коры моз-
га проявляется в подавлении медленных ритмов в ЭЭГ, усилении
мощности ритмов бета-диапазона (15—30 Гц) и синхронизации
высокочастотных ритмов гамма-диапазона (30—60 Гц). При этом
повышается мышечный тонус, возникает симпатикотония, разви-
вается состояние алертности — готовности организма к действию,
т. е. формируется состояние «оперативного покоя». Полагают, что
пробуждение возникает в условиях, при которых имеет место вос-
становление висцеральных органов (Пигарев И. Н., 2013).

507
 10.9. Сновидения
(природа и их функциональное значение)
Все взрослые люди каждую ночь во время быстрого сна и частич-
но во время медленного сна видят сновидения — не менее 4—6 раз.
Субъективная длительность сновидений соответствует длительно-
сти периода быстрого сна. Таким образом, суммарное время «про-
смотра» сновидений составляет 60—100 минут за ночь. Однако
эти сновидения начинают достаточно быстро забываться. Поэто-
му далеко не всегда можно вспомнить все подробности виденного
во сне. Некоторые люди утверждают, что они вообще не видят сны.
На самом деле они не могут их вспомнить после пробуждения, т. к.
способность к воспроизведению зависит от момента пробуждения,
интенсивности и эмоцио­нальной насыщенности сновидений, их не-
обычности, а также от индивидуальных особенностей процессов па-
мяти. В ряде случаев быстрое забывание содержания сновидений
является механизмом психологической защиты.
Как правило, у большинства людей отчеты о сновидениях в бы-
стром сне более яркие, более сложные, фантастичные, более эмоцио­
нально окрашенные по сравнению со сновидениями в медленном
сне, где преобладают рацио­нальные и реалистические элементы,
сходные с мышлением в бодрствовании. Главное же различие за-
ключается в длительности сновидений — сновидения в быстром сне
более длительны. Возможно, поэтому при пробуждении из быстро-
го сна сновидения лучше запоминаются.
Показано, что степень эмоцио­нальной окраски сновидений свя-
зана с частотой сердечных сокращений и дыхания, степенью вазо-
констрикции и выраженностью электрической активности кожи
в последние минуты быстрого сна перед пробуждением. Практиче-
ски в 100 % случаев сновидения включают в себя зрительные раз-
дражители — образы, сцены. Слуховые раздражители проявляются
примерно в 10 % сновидений — оклик человека по имени, очень
краткий разговор. Вкусовые и обонятельные раздражители в снови-
дениях почти не отображаются. Цветные сновидения чаще видят
люди с художественным типом ВНД, черно-белые сновидения —
люди с мыслительным типом ВНД. Независимо от типа ВНД, цвет-
ные сновидения чаще испытывают люди, спящие на правом боку.
При положительном эмоцио­нальном статусе или же в уравнове-
шенном психическом состоянии в цветных сновидениях преоблада-
ют мягкие, нежные краски, полутона. При отрицательных эмоциях
сновидения окрашены в красные тона, при черно-белых сновиде-
ниях черный цвет приобретает очень интенсивную выраженность.
Содержание сновидений. В сновидениях могут присутствовать
реальные и необычные, фантастичные картины. И. М. Сеченов на-

508
звал сновидения «небывалыми комбинациями бывалых впечатле-
ний». Любое воздействие может послужить поводом для развертыва-
ния целостной картины сновидения. По наблюдению П. К. Анохина,
когда спящему человеку поднесли к подошве бутылку с теплой во-
дой, то проснувшись, он рассказывал, что ходил во сне по горячему
песку и путешествовал по склонам Везувия, из которого прямо ему
под ноги извергалась горячая лава.
В сновидениях человек ощущает себя находящимся в быстро
меняющейся обстановке, в которой пространственно-временные
закономерности отсутствуют, но могут появляться события и люди
из прошлого. При этом он не осознает себя видящим сновидение,
в результате чего нет критического отношения к воспринимаемым
событиям. Анализ содержания сновидений показывает прямую его
связь с отображением в мозге человека его реального окружения,
с условиями деятельности человека во время бодрствования, с био­
логической значимостью получаемой сенсорной информации.
Содержание сновидений во многом зависит от типа ВНД,
от эмоцио­нального статуса, от уровня половых гормонов, состоя-
ния физического и психического здоровья. События и ситуации, от-
ражаемые в сновидениях, иногда могут охватывать очень большие
периоды в жизни человека (это особенно ярко проявляется у людей,
длительное время, находящихся в стрессовой ситуации). Так, сно-
видения ирокезов и чукчей, записанные в конце XIX в., отображали
только условия их повседневной жизни — охоту, быт, ритуальные
обряды; в их снах не было пароходов и автомобилей. Сны слепых
от рождения людей или утративших зрение в возрасте до 5 лет,
не содержат зрительные образы, а сны глухих людей не содержат
слуховых ощущений, но богаты зрительными образами. Сновидения
голодных людей постоянно сопровождаются картинами пиршеств,
приемов пищи. При долговременном половом воздержании в сно-
видениях присутствуют элементы сексуального характера. Сновиде-
ния у мужчин и женщин различаются: как правило, в сновидениях
мужчины более агрессивны, в то время как у женщин в содержании
сновидений большое место занимают сексуальные компоненты.
Природа сновидений. В древности сновидения рассматрива-
лись как врата в иные миры. В Древней Греции сновидения играли
руководящую роль даже при выработке законов. Огромное значе-
ние приобретали «вещие сны», предсказывающие развитие буду-
щих событий. Однако уже Аристотель учил, что сновидения — это
не «язык богов» или «странствие души», а явления, вытекающие
из самой сущности человеческого духа, которые представляют со-
бой результат особой деятельности мозга человека, в особенности
его органов чувств. В своем трактате «О сновидениях и их толкова-
нии» Аристотель пытался понять природу сновидений.

509
 Однако впервые систематические исследования роли сновиде-
ний предпринял основоположник психоанализа 3игмунд Фрейд.
В работе «Толкование сновидений» он попытался доказать, что сно-
видения возникают на основе неудовлетворенных потребностей
организма и служат способом удовлетворения общих для всех ин-
дивидуумов био­логических мотивов — мотивов враждебности, сек-
суальности и голода. В этом ключе З. Фрейд рассматривал сновиде-
ния как особый и важный язык мозга. Он полагал, что сновидения
являются продуктом нашей собственной психической активности.
При этом 3. Фрейд предположил, что сновидения содержат не толь-
ко явный, очевидный смысл, который можно изложить в пересказе,
но и скрытый, неявный. Чтобы понять второй смысл, необходима
дополнительная информация о личности того, кто видел этот сон,
и определенный опыт психоаналитика. Используя метод «свобод-
ных ассоциаций», психоаналитик приводит пациента к осознанию
замаскированных в сновидении вытесненных желаний, что снимает
эмоцио­нальную напряженность.
И. П. Павлов, не разделяя точку зрения З. Фрейда, полагал, что
сновидения являются результатом неопределенных сцепок возбуж-
дения в сторожевых пунктах коры, что характеризует их фантастич-
ность, но в то же время и лишает сновидения какой-либо информа-
тивной значимости для субъекта и психоаналитика.
Современные представления о природе сновидений и их
функцио­нальной роли. Взгляды З. Фрейда во многом составляют
основу современных представлений о функцио­нальной роли сно-
видений. Прежде всего, большинство исследователей полагает, что
сновидения возникают, главным образом, в период быстрого сна
и их содержание представляет собой результат психических про-
цессов (мышления), проходящих на бессознательном уровне (в ос-
новном, в правом полушарии). При этом основное содержание
сновидений отражает попытку решения актуальных для субъекта
проблем с помощью образного мышления (т. к. их удовлетворе-
ние в бодрствующем состоянии затруднено). При этом в образах
сновидений, в их взаимодействиях между собой бессознательное
мышление доводит до сознания наиболее приемлемые формы по-
веденческих актов и пути их осуществления, которые могут быть
использованы во время бодрствования для удовлетворения данной
потребности. Следовательно, процессы, протекающие в период бы-
строго сна и частично отражаемые в сновидениях, являются спо-
собом удовлетворения неудовлетворенных в период бодрствования
потребностей — био­логических, социальных и идеальных. Таким
образом, во время стадии быстрого сна с помощью психических
процессов, отражающихся частично в сновидениях, осуществляется
психологическая защита личности от неразрешенных конфликтов,
т. е. эмоцио­нальная стабилизация.

510
 Один из ведущих специалистов по вопросам физио­логии сна
К. Робертс указывал, что человек, лишенный способности видеть
сновидения, через некоторое время впадает в безумие, т. к. масса
не сформировавшихся, обрывочных мыслей и поверхностных впе-
чатлений накапливается у него в мозгу и подавляет нужные мыс-
ли. Вот ряд примеров, подтверждающих в целом такую «охранную»
функцию сновидений.
Так, Е. Хартманн установил, что в условиях полного комфорта,
т. е. почти полного удовлетворения потребностей продолжитель-
ность фазы быстрого сна минимальна и при этом почти никогда
не возникают сновидения. И, наоборот, у человека, активно ищу-
щего выход из стрессовой ситуации, потребность в быстром сне
и в сновидениях повышена. Другим примером являются сведения
о способности выдающихся людей находить решения задач во время
сна. Например, сновидение подсказало Д. И. Менделееву принцип
построения таблицы периодической системы химических элемен-
тов, а известному химику Ф. А. Кекуле — формулу строения гете-
роцикла бензола, академику А. Б. Мигдалу — подсказало описание
траектории полета электронов из ядра при столкновении атомов,
А. Грибоедову — сюжет комедии «Горе от ума». В популярной ли-
тературе приводятся сведения о том, что А. С. Пушкин многие свои
стихотворения записывал набело после утреннего пробуждения;
Санти Рафаэль в сновидениях увидел образ знаменитой Мадонны,
итальянский композитор Джузеппе Тартини «услышал» во сне сона-
ту «Дьявольские трели».
Все эти примеры позволяют считать, что сновидения являются
результатом осуществления во сне неосознаваемого мышления, на-
правленного на удовлетворение имеющихся у человека различных
потребностей, что способствует более гармоничной адаптации орга-
низма к условиям окружающей среды. Поэтому анализ сновидений,
как и полагал З. Фрейд, — это один из путей правильной постанов-
ки диагноза. С этой точки зрения сновидения можно рассматривать
как результат сложнорефлекторной деятельности во время сна, в ос-
нове которой лежит реализация инстинкта, направленного на удов-
летворение потребностей, а также многочисленные условные реф-
лексы второй сигнальной системы.
Частично это представление подтверждают данные, свидетель-
ствующие о возможности управления содержанием сновидений.
Так, П. Гарфильд (1994) отмечает, что методы контроля над содер-
жанием сновидений были известны жителям древнего Египта, Ин-
дии, Ассирии, Китая и других стран. Современные психотерапевты
и психоаналитики пришли к выводу, что содержание сновидений,
действительно, можно контролировать.
Сновидения с позиций висцеральной теории сна. Соглас-
но этой теории, при засыпании экстероцептивная информация

511
перестает поступать к коре больших полушарий, т. е. становится
недоступной для сознания, а вместо нее в кору поступает инте-
роцептивная информация от внутренних органов (Пигарев И. Н.,
2013), при этом наиболее сильные сигналы от органов могут по-
падать (по ошибке) в блок сознания. Так как висцеральные систе-
мы не представлены в нашем сознании, то эти сигналы чаще всего
являются просто шумом. Но этот шум может возбудить нейроны,
имеющие самые низкие пороги ответов, т. е. нейроны, которые
наиболее активно работали в предыдущий период бодрствования.
Поэтому во сне предметом сновидений в первую очередь будут ста-
новиться явления, максимально занимающие сознание в состоянии
бодрствования.

10.10. Нарушение сна

Нарушение сна — это широко распространенное явление
во всем мире. Около половины населения Земли подвержены риску
возникновения расстройств сна, а у 13 % выявляются хронические
нарушения, при которых трудности со сном отмечаются регулярно
в течение месяца и более (Федотчев А. И., 2011; Peever J., Fuller P.,
2017; Dijk D., Landolt H., 2019). Расстройство сна является одной
из ведущих причин низкого уровня психического и физического
здоровья людей. Нередко нарушение сна представляет собой пер-
вый симптом психического заболевания. Поэтому изучение причин
и механизмов, ведущих к нарушению сна, представляет большой
клинический интерес, а для физио­логов — это еще один путь по-
знания процессов, обеспечивающих качественную и долгую жизнь
человека.
Сегодня известно, что причин, вызывающих нарушения сна,
много. Среди них: недостаточность мозгового кровообращения,
различные мозговые травмы, развитие опухолей мозга, эндокрин-
ные, инфекционные, психические заболевания, а также многочис-
ленные неврозы, вызываемые стрессами, нерацио­нальной органи-
зацией жизнедеятельности и другими причинами.
Классификация нарушений сна. Согласно классификации меж-
дународной ассоциации центров по изучению сна (1979), имеется
четыре основных варианта нарушений сна:
1) диссомния — нарушение засыпания и продолжительности
сна;
2) гиперсомния — чрезмерная длительность сна;
3) нарушение цикла «бодрствование — сон»;
4) различные другие нарушения, связанные со сном.
Классификация известных невропатологов А. М. Вейна и К. Хех-
та и представленная в МКБ-10 предусматривает выделение четырех
основных вариантов:

512
 1) инсомнии — нарушения ночного сна;
2) гиперсомнии — нарушения бодрствования (патологическая
сонливость);
3) парасомнии — нарушения, связанные со сном, в том числе
сомнамбулизм.
Инсомнии. Это нарушение засыпания при ночном сне (бес-
сонница), нарушение глубины и продолжительности ночного сна
(Brietzke E. et al., 2019). Инсомнии могут быть вызваны различны-
ми причинами, в том числе психофизио­логическими (временными
или постоянными), неврозами, эндокринными заболеваниями (са-
харный диабет, гипертиреоз, гипотиреоз), органическими пораже-
ниями мозга (энцефалит, эпилепсия), заболеваниями внутренних
органов, изменением привычного цикла «бодрствование — сон»
(как вариант дезадаптаций при переездах) и другими причинами.
Выше уже сообщалось о существовании фатальной наследственной
семейной инсомнии, которую открыл итальянский врач Игнацио
Ройтер в 1979 г. При этом заболевании пациент не спит в течение
года, что приводит к его смерти. Заболевание обусловлено мутаци-
ей гена белка приона, в результате чего в зрелом возрасте (после
50 лет) накапливается видоизмененный прионный белок, т. е. ами-
лоид, который вызывает дегенерацию ГАМК-ергических нейронов
ретикулярного таламического ядра, т. е. одного из центров сна.
Гиперсомнии, или патологическая (непреодолимая) сонли-
вость. Гиперсомнии могут проявляться эпизодически (параксиз-
мальные гиперсомнии). Среди них выделяют нарколепсию (днев-
ное засыпание, или болезнь Желино, каталепсия, галлюцинации),
пиквикский синдром (крайняя степень ожирения с альвеолярной
гиповентиляцией, ночным апноэ и дневной сонливостью) и син-
дром Клейне — Левина (синдром периодической гиперсомнии, или
синдром спящей красавицы).
Гиперсомнии бывают и перманентные, т. е. постоянно существу-
ющие. Вариантами таких гиперсомний являются синдром идеопати-
ческой гиперсомнии, психофизио­логическая гиперсомния, а также
различные гиперсомнии при неврозах, некоторых инфекционных
заболеваниях, эндогенных психических заболеваниях и при эндо-
кринных заболеваниях. В эту категорию входят летаргический сон,
при котором человек в течение нескольких дней или нескольких
лет лишен возможности бодрствовать. Он возникает как реакция
на сильную эмоцио­нальную травму или (при вирусном поражении
мозга) отдельных компонентов активирующей системы мозга.
Следует также отметить, что непреодолимый сон (как вариант
гиперсомнии, или нарколепсии) может провоцироваться условия-
ми, в которых совершается профессио­нальная или бытовая деятель-
ность человека. Такая ситуация, в частности, возникает во время
пассивной езды на транспорте, при выполнении монотонной ра-

513
боты, а также при управлении различными транспортными сред-
ствами (от автомобиля до самолета). Непреодолимый сон может
стать причиной трагедии. Поэтому для медицины труда проблема
гиперсомний является чрезвычайно важной. Гиперсомнию рассма-
тривают как проявление нарушения циркадного ритма «бодрство-
вание — сон» (А. Борбели).
Полагают (Пигарев И. Н., 2013; Peever J., Fuller P., 2017), что в ос-
нове нарколепсии может лежать внезапное формирование быстро-
го сна, в частности внезапное угнетение активности НА-ергических
нейронов голубого пятна, которые при бодрствовании активируют-
ся орексинергическими нейронами, т. е. виновником является недо-
статочная активность орексинергических нейронов, которая может
быть следствием аутоиммунного процесса (Пигарев И. Н., 2013).
Посмертное изучение мозга больных нарколепсией показывает,
что у многих из них 90 % орексинергических нейронов дегенериро-
вано. У пациентов с нарколепсией резко снижено содержание орек-
сина в ликворе (вплоть до 0,5 мг/мл, вместо 50 пг/мл), что явля-
ется надежным диагностическим признаком нарколепсии. Другой
причиной нарколепсии может быть полиморфизм гена катехол-O-
метилтрансферазы, при котором активность этого фермента избы-
точна, что приводит к снижению уровня норадреналина и дофами-
на (Dauvilliers Y. et al., 2015).
Еще одной причиной нарколепсии («атаки сна») может быть
низкая активность гистаминергических нейронов гипоталамуса,
которые участвуют в активации НА-нейронов, т. к. блокирование
пресинаптических Н3-рецепторов уменьшает дневную сонливость.
Нарколепсия, которая развивается при черепно-мозговой трав-
ме, при воспалительных процессах менингеальных оболочек, при
мастоцитозе и при африканской сонной болезни, объясняется из-
быточным образованием ПГD2, который, как известно, повышает
активность аденозина как сомногенного фактора (Ковальзон М. В.,
2012; Urade Y., 2012). Полагают, что в формировании нарколеп-
сии участвует миндалина, поэтому эмоцио­нальные реакции могут
иметь отношение к индукции этого состояния (Peever J., Fuller P.,
2017).
Парасомнии. Это необычные действия, наблюдающиеся во вре-
мя ночного сна. Выделяют четыре основных вида парасомний:
1) двигательные парасомнии — сомнабулизм, говорение во сне,
бруксизм (скрежетание зубами), ночные качания головой и тулови-
щем, миоклония ног, ночной паралич;
2) психические парасомнии — ночные кошмары, устрашающие
сновидения, «пьянение ото сна»;
3) вегетативные парасомнии — ночной энурез, дыхательное ап-
ноэ, нарушение деятельности сердечно-сосудистой системы (инфар-
кты, стенокардии, инсульты);

514
 4) эпилептические припадки, связанные со сном. Все эти явле-
ния рассматриваются как проявления невротического состояния.
При нормализации состояния ВНД парасомнии, как правило,
проходят.
Сомнамбулия (снохождение, лунатизм) наблюдается в ночное
время у некоторых людей в фазу медленного сна. Снохождение про-
является в том, что глубоко спящий человек (при предельно суже-
ном сознании) выполняет сложные и исключительно точные по ис-
полнению движения. Высокая возбудимость его сенсорных систем
позволяет такому человеку реагировать на очень слабые внешние
сенсорные воздействия: он прекрасно видит в темноте, ощущает
малейшие шорохи, самые слабые касания к поверхности кожных
покровов.
Поведение человека во время приступа сомнамбулизма разноо-
бразно. В самом легком случае человек может сесть в кровати, что-
то пробормотать и снова заснуть (при этом на ЭЭГ наблюдается
картина глубокого дельта-сна). В других случаях (при этом на ЭЭГ
имеются признаки дремоты или даже бодрствования) сомнамбула
встает, ходит, может одеться и выйти из дома. При этом глаза обыч-
но открыты, лицо маскообразное, и он может давать односложные
ответы на простые вопросы.
Поведение сомнамбулы часто отражает специфику его профес-
сии: портные могут «шить», парикмахеры — подстригать вообра-
жаемых клиентов, продавцы — взвешивать товар. В этот период
лунатик может писать стихи на родном и даже на иностранных
языках (что для него невозможно во время бодрствования). Ино-
гда деятельность сомнамбулы, рожденная какой-то затаенной мыс-
лью, сформированной во время бодрствования, может оказаться
опасной — лунатик может нанести увечья когда-то обидевшему
его человеку. Однако, независимо от характера поведения во время
приступа сомнамбулизма, во всех случаях утром сомнамбула ничего
не помнит о происшедшем с ним ночью.
Точный механизм сомнамбулии неизвестен. Предполагается,
что сомнамбулизм вызывается уменьшением тормозного воздей-
ствия нейронов голубого пятна на функции двигательной коры.
Так, на собаках показано, что при разрушении у них голубого пятна
животное во время сна совершает сложные поведенческие акты по-
иска пищи и охоты. С этой точки зрения не исключено, что сомнам-
булизм представляет собой один из вариантов реализации сновиде-
ний при условии поражения нейронов голубого пятна.
Исходя из висцеральной теории сна (Пигарев И. Н., Пигаре-
ва М. Л., 2011; Пигарев И. Н., 2013), сомнамбулизм объясняется
тем, что во время ночного сна путь из коры к альфа-мотонейронам
спинного мозга не заблокирован (как это происходит в норме), по-

515
этому кора посылает сигналы к альфа-мотонейронам спинного моз-
га, что и порождает ночные движения.
Синдром внезапной ночной смерти является вариантом веге-
тативных парасомний. Чаще всего этот синдром наблюдается у мла-
денцев до 12 месяцев (Chamberlin N., 2013; Chen J. et al., 2013). Поэ-
тому он называется как синдром внезапной детской (младенческой)
смерти.
Считается, что этот синдром является следствием снижения
эффективности активации серотонинергических рецепторов ин-
спираторных нейронов, что снижает чувствительность этих ней-
ронов к афферентной импульсации от хеморецепторов, и это объ-
ясняется наличием полиморфизма гена транспортера серотонина.
Ряд авторов полагает, что участие серотонина в регуляции цикла
«бодрствование — сон» имеет прямое отношение к возможности со-
хранения дыхания во время сна, т. к. серотонин в ночное время спо-
собен повышать чувствительность нейронов дыхательного центра
к импульсации, идущей от дыхательных путей и хеморецепторов,
а тем самым предотвратить ночную обструкцию бронхов и внезап-
ную смерть от ночного апноэ. Полагают, что серотонин реализует
специальный механизм, который заставляет пробуждаться от сна,
чтобы повысить чувствительность нейронов дыхательного центра
(Chamberlin N., 2013). В этом плане важно, что серотонинергиче-
ские препараты делают сон более поверхностным, что, например,
важно для профилактики синдрома внезапной ночной смерти
(Lin C. et al., 2012).
Стойкие расстройства цикла «бодрствование — сон» — это
синдром замедленного периода сна; синдром преждевременного на-
ступления сна; синдром не-24-часового цикла сна и бодрствования.
Синдром замедленного периода сна заключается в том, что
больные не могут заснуть в часы, необходимые для соблюдения со-
ответствующего режима работы или учебы; обычно они засыпают
между 2-м и 6-м часом ночи. Однако при отсутствии необходимости
придерживаться строго режима (например, в выходные дни, празд-
ники и во время отпуска), больной спит нормально, если у него
есть возможность ложиться спать и вставать в удобное для него
время. Иначе говоря, при этом синдроме имеет место нарушение
выбора времени сна в течение суток. В подобных случаях хороший
эффект приносит лечение с помощью нарастающей задержки пери-
ода времени сна (хронотерапия). Задержкой времени отхода ко сну
на 3 ч ежедневно (27-часовой цикл сна и бодрствования) сон можно
нормализовать и больной сможет засыпать в социально приемле-
мые часы.
Синдром преждевременного периода сна характеризуется
нормальной продолжительностью и структурой сна, но неадекват-
но ранним отходом ко сну вечером и пробуждением по утрам.

516
 Синдром не-24-часового цикла сна и бодрствования (гипер-
нихтермальный) характеризуется неспособностью больного при-
способиться к общепринятым 24-часовым суткам. У таких людей,
несмотря на выполнение ими определенных социальных функций,
развивается 25—27-часовая продолжительность био­логических су-
ток. К данному состоянию могут предрасполагать слепота или опре-
деленные изменения личности.
Просоночные галлюцинации. Они встречаются в момент за-
сыпания при низком уровне освещения (Пигарев И. Н., 2013).
Просоночные галлюцинации выглядят как появление движущихся
существ (больших «тараканов»). Это объясняется сторонниками
висцеральной теории сна (Пигарев И. Н., 2013) тем, что при засы-
пании открывается путь для висцеральной афферентации в кору,
но проведение зрительной информации в кору еще не блокировано
и связь коры с блоками поведения и сознания сохранена. Важным
условием является низкий уровень освещения. Человек продолжа-
ет воспринимать окружающую обстановку. Однако интенсивность
зрительной афферентации в этих условиях снижена. При этом от-
крывшийся поток висцеральных сигналов окажется сравнимым
по интенсивности с потоком зрительным. Всплески импульсной
активности от висцеральных входов, попав в блок сознания, могут
вызвать возбуждение зрительных гештальтов, которые окажутся
наложенными на все еще воспринимаемую реальную зрительную
сцену. Включение света тут же стирает просоночные галлюцинации
из-за возросшей интенсивности сигналов от реальной зрительной
сцены, на фоне которой «висцеральные» добавки становятся под-
пороговыми, а также из-за перекрытия висцеральных входов в кору
в результате пробуждающего эффекта яркого света.
Синдром беспокойных ног. При переходе из бодрствования
в сон может наблюдаться синдром беспокойных ног, для которо-
го характерны периодические движения ног во время сна (Пига-
рев И. Н., 2013; Ferré S. et al., 2019). Полагают, что в этой ситуации
корковый выход в блок сознания перекрывается нормально, а вот
перекрытие выхода в структуры, связанные с двигательной актив-
ностью, запаздывает (Пигарев И. Н., 2013). При развитии сна ак-
тивация в моторных отделах коры, вызванная уже висцеральными
входами, не блокируется, а передается на мотонейроны спинного
мозга. Возбуждение мотонейронов приводит к резким движениям
конечностей, прерывающих развивающийся сон. По мнению дру-
гих авторов, причиной синдрома является повышенная продукция
дофамина, глутамата и низкая продукция аденозина (Ferré S. et al.,
2019). Полагают, что синдром беспокойных ног является первым
признаком нейродегенеративных заболеваний, в частности, болез-
ни Паркинсона (Peever J., Fuller P., 2017).

517
 Патологические ситуации, встречающиеся при переходе
от глубокого сна к бодрствованию. Паралич сна. Сообщают (Пи-
гарев И. Н., 2013; Jalal B., 2018), что нередким явлением при пере-
ходе от сна к бодрствованию является так называемый паралич сна.
Человек нормально просыпается, адекватно воспринимает окружа-
ющую среду и собственное тело, но не способен в течение некото-
рого времени (от нескольких секунд до минут) совершить какое-
либо произвольное движение. Вероятно, происходит запаздывание
снятия блока с линии передачи моторных команд из коры в блок
поведения и двигательной активности. Это момент, когда сознание
уже проснулось, а система управления движениями еще продолжа-
ет спать (Пигарев И. Н., 2013). Паралич сна часто сопровождается
странными «призрачными» галлюцинациями мистического харак-
тера и реакциями сильного страха. Эти феномены обусловлены, ве-
роятно, активацией 5HT2A-рецепторов, т. к. селективный обратный
агонист 5HT2A-рецепторов препарат пимавансерин снимает галлю-
цинации (Jalal B., 2018).
Принципы терапии нарушений сна. При нарушениях сна, осо-
бенно при нарушениях засыпания, глубины и продолжительности
сна, а также при гиперсомниях, необходимо нормализовать цикл
«бодрствование — сон», т. к. известно, что чем рацио­нальнее орга-
низован период бодрствования, тем лучше протекает сон. На вто-
ром месте — медикаментозная терапия, на третьем — немедика-
ментозная терапия. Полагают, что эффективно лечение нарушений
сна в специализированных центрах сна, например в США в конце
2010-х гг. функционировало более 500 сомнологических центров,
сотни их насчитывают в Германии, Франции и других странах.
В настоящее время появились подобные центры и в России (Федот-
чев А. И., 2011; Peever J., Fuller P., 2017).
Так, для лечения нарколепсии, в частности для устранения днев-
ной сонливости, предлагается использовать модафинил как инги-
битор обратного захвата норадреналина, дофамина и гистамина
(Dauvilliers Y. et al., 2015), пемолин (берсек) как аналог амфетами-
на, дексамфетамин, мазиндол (симпатомиметик, ингибитор обрат-
ного захвата серотонина, норадреналина, дофамина), бета-адрено-
блокатор пропранолол, а также агонисты орексиновых рецепторов
(Brietzke E. et al., 2019). Появились экспериментальные данные
о возможности пересадки орексиновых нейронов при лечении нар-
колепсии. Эффективны соли лития (Andrabi M. et al., 2019), в част-
ности при синдроме Клейне-Левина.
Для борьбы с бессонницей используют снотворные вещества
(Dijk D., Landolt H., 2019), в том числе барбитураты и транквили-
заторы, т. е. бензодиазепины (диазепам, лоразпенан, квазепам, фе-
назепам), небензодиазепины (зопиклон, золпидем, залеплон), бло-
каторы орексиновых рецепторов, например суворексант (Brietzke E.

518
et al., 2019), агонисты мелатониновых рецепторов (рамелтеон)
и блокаторы пресинаптических Н3-гистаминовых рецепторов. Со-
общается (Hudson C. et al., 2005) о положительном эффекте при
лечении бессонницы приема триптофана либо обезжиренных се-
мян тыквы, которые содержат полипептид, чрезвычайно богатый
триптофаном. Для борьбы с галлюцинациями при параличе сна
предлагается использовать селективный обратный агонист 5HT2A-
рецепторов препарат пимавансерин (Jalal B., 2018).
В целом применение лекарственной терапии при нарушении сна
основано на регуляции деятельности основных трансмиттерных
систем, участвующих в формировании сна. Полагают, что для ле-
чения краткосрочных эпизодов бессонницы эффективны все виды
снотворных, а для лечения хронической бессонницы — небензоди-
азепины (зопиклон, золпидем, залеплон) и агонист мелатониновых
рецепторов (рамелтеон).
Среди немедикаментозных методов лечения используют та-
кие приемы, как 1) обучение гигиене сна, 2) инструктирование
по контролю за внешними стимулами, 3) рекомендации по режиму
и ограничениям сна, 4) обучение основам хронотерапии, 5) прак-
тические занятия методом «парадоксальных намерений» на устра-
нение бессонницы, 6) многокомпонентная когнитивно-поведенче-
ская терапия, 7) обучение прогрессивной мышечной релаксации,
8) разнообразные виды сенсорной терапии, 9) тренировки методом
биоуправления функциями с обратной связью, т. е. БОС (Федот-
чев А. И., 2011; Dijk D., Landolt H., 2019). В частности, рекомендует-
ся ложиться спать не позднее 23.00, т. к. к этому времени уровень
мелатонина достигает своего максимума, а просмотр телепередач
и другие виды деятельности завершать за 1 час до сна.
Методы сенсорных воздействий в коррекции расстройств сна
основаны на предъявлении звуковых, световых, температурных
или других воздействий с эмпирически подобранными параметра-
ми, которые обладают сомногенным эффектом (Федотчев А. И.,
2011). Например, это воздействие розовым шумом, предъявляе-
мым со средней интенсивностью (60 дБ) в постоянном режиме,
либо это воздействие низкоинтенсивного (не ощущаемого) элек-
тромагнитного поля (27,12 МГц), модулируемого по амплитуде
с частотой 42,7 Гц и предъявляемого в режиме чередования 3-се-
кундных воздействий и 1-секундных пауз. Эффективным является
метод воздействия ярким светом: предъявляя пациентам яркий
свет (2500—5000 люкс) в строго определенное время суток, мож-
но лечить бессонницу, связанную с ранним просыпанием. Исполь-
зуются температурные воздействия или направленные изменения
температуры окружающей среды — основой этих методов являются
данные о снижении температуры тела за счет увеличения кожного
кровотока и повышенной теплоотдачи с поверхности кожи. Показа-

519
но также, что улучшение качества сна может быть достигнуто путем
постепенного уменьшения температуры тела за счет плавных изме-
нений температуры окружающей среды.
Метод БОС нашел широкое применение для лечения бессонни-
цы. При этом методе происходит визуализация параметров ЭЭГ,
ЭКГ или ЭМГ, которые пациент усилиями воли обучается изменять
до значений, характерных для засыпания. В результате многократ-
ных тренировок человек обучается изменять функцио­нальное со-
стояние мозга, оптимальное для процесса засыпания. В частности,
оказалось эффективным обучением методам расслабления мускула-
туры лба, методам регуляции дыхания, методам изменения параме-
тров ЭЭГ. Еще одним методом лечения бессонницы является метод
транскраниальной магнитной стимуляции (ТМС), которая прово-
дится с частотой 0,5—1,0 Гц (Федотчев А. И., 2011).
Очевидно, что использование современных компьютерных тех-
нологий имеет большую перспективу при лечении нарушений цик-
ла «бодрствование — сон».
 Глава 11 .

Учение И. П. Павлова о типах высшей

нервной деятельности как основа
дифференциальной психофизиологии
11.1. Введение
В последние годы в психофизио­логии сформировалось самостоя-
тельное направление, имеющее не только теоретическое, но и боль-
шое практическое значение, особенно для педагогической науки
и психологии. В 1963 г. по предложению В. Д. Небылицина, ученика
и соратника Б. М. Теплова, этому новому научному направлению
было дано название «Дифференциальная психофизио­логия». Она
изучает природу индивидуально-психологических различий между
людьми, т. е. природу темперамента человека и психолого-физио­
логические основы одаренности человека. В основе этого направ-
ления лежат представления Гиппократа, К. Галена и других ученых
о темпераменте и учение И. П. Павлова о типах высшей нервной
деятельности животных и человека, которое явилось прямым разви-
тием представлений о безусловных и условных рефлексах. По этому
поводу И. П. Павлов в 1936 г. писал «Да, я рад, что вместе с Ива-
ном Михайловичем (Сеченовым. — Авт.) и полком моих дорогих
сотрудников мы приобрели для могучей власти физио­логического
исследования вместо половинчатого весь нераздельно животный
организм. И это — целиком наша русская неоспоримая заслуга
в мировой науке, в общей человеческой мысли» (Кабардов М. К.,
2011).
Термин «темперамент» (от лат. temperamentum — надлежащее
состояние, надлежащая соразмерность) широко используется в со-
временной психологии и трактуется как устойчивая совокупность
индивидуальных психофизио­логических особенностей личности,
связанных с динамическими аспектами деятельности, являясь осно-
вой формирования и развития характера. С физио­логической точки
зрения темперамент обусловлен индивидуальными особенностями
функционирования его нейротрансмиттерных систем и гормонов,
отражением чего являются индивидуальные особенности механиз-
мов памяти и то, что И. П. Павлов назвал типом высшей нервной
521
деятельности (ВНД). При этом темперамент, несомненно, является
результатом воспитания, которое происходит в определенной куль-
турной среде.
Еще в V в. до н. э. древнегреческий врач Гиппократ отметил, что
люди по своему темпераменту (судя по их поведению) отличают-
ся друг от друга. Это объяснялось Гиппократом различным соот-
ношением (пропорциями) в организме четырех основных «соков»:
крови (лат. sanguis, sanguinis — кровь), лимфы, или слизи (греч.
рhlegma — слизь), желчи (греч. сhole — желчь) и черной желчи
(греч. melas, melanos — темный, черный + греч. сhole — желчь).
Гиппократ полагал, что только оптимальное соотношение этих «со-
ков» определяет здоровье человека и его характер.
Спустя почти 700 лет, т. е. во II в., римский врач Клавдий Гален,
исходя из учения Гиппократа, разработал первую классификацию,
или типологию, темпераментов. Он выделил 9 видов темперамен-
тов. Однако в наше время используют только четыре: сангвини-
ческий, флегматический, холерический и меланхолический типы.
Согласно концепции Гиппократа — Галена, преобладание горячей
крови делает человека энергичным и решительным (т. е. сангви-
ником), избыток охлажденной слизи (флегмы) придает человеку
черты хладнокровного и медлительного человека (флегматика),
преобладание едкой желчи (холе) обуславливает вспыльчивость
и раздражительность (холерика), а черная испорченная желчь (ме-
лан холе) определяет поведение вялого унылого меланхолика.

11.2. Учение И. П. Павлова
о типах высшей нервной деятельности
Новой вехой в развитии представлений о типологических осо-
бенностях человека и животных явилась концепция И. П. Павлова
о типах высшей нервной деятельности. Эта концепция занимала ве-
дущее место в его представлениях о высшей нервной деятельности.
И. П. Павлов считал, что как животное, так и конкретный че-
ловек обладают своим, индивидуальным способом реагирования
на воздействия раздражителей. Эта индивидуальность определя-
ется соотношением ряда функцио­нальных характеристик нервной
системы субъекта, т. е. свойствами нервной системы. К числу таких
свойств, характеризующих в целом нервную систему, И. П. Павлов
относил три параметра нервных процессов (т. е. возбуждения и тор-
можения): их силу, уравновешенность и подвижность.
Под силой нервных процессов возбуждения и торможения
И. П. Павлов понимал степень их выраженности и способность
к многократному воспроизведению условных рефлексов, в основе
чего лежит работоспособность корковых клеток, т. е. их способ-

522
ность выносить длительную и напряженную работу, выдерживать
длительное концентрированное возбуждение, не переходя в состо-
яние запредельного торможения.
Нервные процессы, по И. П. Павлову, могут быть сильными или
слабыми. Если во внешней среде возникнут чрезвычайно сильные
раздражители, то животное с сильными нервными процессами
сможет ответить на них соответствующей деятельностью или, на-
оборот, затормозить и сгладить влияние такого раздражителя. При
этом И. П. Павлов считал, что нейроны коры располагают различ-
ным запасом гипотетического функцио­нального вещества («раздра-
жимого вещества»), которое расходуется этими клетками при их де-
ятельности, в том числе при возбуждении (в настоящее время это
вещество соотносят с различным запасом или возможностями син-
теза медиатора в пресинаптических бляшках, с различиями в коли-
честве нейронов, их возбудимостью, с устойчивостью внутренних
метаболических процессов в них).
Сильные нервные клетки, согласно представлениям И. П. Пав-
лова, обладают значительным запасом функцио­нального вещества
и способны работать долго и напряженно на высоком уровне, т. е.
они обладают высокой выносливостью, большой работоспособ-
ностью, а также, как было показано в последние годы, и высокой
динамичностью (основной признак динамичности — легкость, бы-
строта, с которыми нервная система генерирует возбуждение и тор-
можение).
Слабые нервные клетки отличаются низкой работоспособно-
стью, а расход вещества в этих клетках происходит уже при неболь-
шом напряжении нервных процессов. Эти клетки быстро достигают
предела своей работоспособности и даже могут пострадать при не-
посильной нагрузке.
Силу нервных процессов, по мнению И. П. Павлова, можно опре-
делить по скорости образования положительного условного рефлек-
са или по реакции на раздражители разной силы.
И. П. Павлов считал, что по соотношению между собой нервные
процессы могут быть уравновешенными или неуравновешенны-
ми. В первом случае их проявление в какой-то мере одинаково, сба-
лансировано между собой. Во втором — один процесс превалирует
над другим (возбуждение над торможением или наоборот). Напри-
мер, если положительные условные рефлексы образуются легко
и быстро, а тормозные — с трудом и медленно, то это значит, что
возбуждение преобладает над торможением.
Под подвижностью нервных процессов И. П. Павлов понимал
скорость (быстроту) и возможность перехода от одного процесса
к другому, т. е. от возбуждения к торможению или от торможения
к возбуждению, скорость изменения поведенческой реакции при
изменении внешней среды. В зависимости от этого нервные процес-

523
сы могут быть подвижными (лабильными) или инертными. Высо-
кая подвижность нервных процессов обеспечивает своевременное
приспособление к быстро меняющимся условиям внешней среды.
По мнению И. П. Павлова, степень подвижности определяет раз-
личную способность нервных клеток к переключению с процесса
возбуждения на процесс торможения и наоборот. При этом подвиж-
ность нервных процессов обусловливается не только организацией
и свойствами нервных клеток, но и состоянием тонуса вегетативной
нервной системы и соответствующими гуморальными механизма-
ми. Для определения подвижности нервных процессов И. П. Павлов
предложил вырабатывать два вида условных рефлексов — положи-
тельный и отрицательный, а затем выяснять степень возможности
(легкости) замены положительного рефлекса на отрицательный.
Таким образом, И. П. Павлов полагал, что индивидуальные осо-
бенности ВНД проявляются в различной скорости образования
и упрочения условных рефлексов, в различной скорости выработки
внутреннего торможения, в различной трудности переделки сиг-
нального значения условных раздражителей, в различной работо-
способности корковых клеток, а также в различных поведенческих
реакциях организма, его общем тонусе, работоспособности и про-
дуктивности. При этом для каждого индивидуума характерна своя
комбинация основных свойств корковой деятельности, что и опре-
деляет индивидуальную особенность ВНД. Такую совокупность ос-
новных свойств корковой деятельности (силы, уравновешенности
и подвижности) И. П. Павлов назвал типом ВНД. Он считал, что
сила, уравновешенность и подвижность нервных процессов явля-
ются результатом унаследованных и приобретенных индивидуаль-
ных качеств нервной системы. Тип как совокупность врожденных
и приобретенных свойств нервной системы, определяющих харак-
тер взаимодействия организма и среды, его темперамент проявля-
ется в особенностях функционирования физио­логических систем
организма и, прежде всего, самой нервной системы, ее высших
«этажей», обеспечивающих высшую нервную деятельность.
Первоначально И. П. Павлов и его сотрудники детально проана-
лизировали типы ВНД собак. Теоретически, на основании сочета-
ния трех параметров — силы, уравновешенности и подвижности
нервных процессов, — ожидалось большое разнообразие сочетаний,
т. е. типов ВНД. Например, по подсчетам И. П. Павлова может быть
96 типов ВНД, а по мнению его ученика В. К. Красусского — 120
(4 вариации силы нервных процессов, 3 вариации уравновешенно-
сти и 10 вариаций подвижности). Но в результате многочисленных
опытов на собаках И. П. Павлов выделил только четыре, наиболее
резко бросающихся в глаза типа ВНД у животных — три сильных
типа и один слабый, в том числе:

524
 1) сильный, уравновешенный, подвижный, или (лабильный)
тип;
2) сильный, подвижный, неуравновешенный (с выраженным
преобладанием возбуждения над торможением), или «безудерж-
ный» тип;
3) сильный, уравновешенный, инертный тип;
4) слабый тип.
И. П. Павлов подчеркивал, что каждый из этих типов отличается
друг от друга по адаптивным способностям и устойчивости к не-
вротизирующим агентам. Он и его ученики отмечали, что ярко вы-
раженные представители четырех типов встречаются сравнительно
редко; животные в основном представляют собой различные вари-
анты или переходные стадии от одного типа к другому. И. П. Павлов
показал, что среди людей тоже можно выделить эти же четыре типа,
каждый из которых соответствует одному из четырех видов темпе-
рамента Гиппократа — Галена (соответственно сангвиническому,
холерическому, флегматическому и меланхолическому).
Однако ученик И. П. Павлова — Н. И. Красногорский — считал
целесообразным внести некоторые терминологические корректи-
вы. Согласно классификации Н. И. Красногорского четыре типа че-
ловека (в том числе на ранних этапах онтогенеза) можно обозна-
чить следующим образом:
1) сильный, нормально возбудимый, уравновешенный, быстрый
(сангвинический) тип;
2) сильный, повышенно возбудимый, безудержный (холериче-
ский) тип;
3) сильный, нормально возбудимый, уравновешенный, медлен-
ный (флегматический) тип;
4) повышенно возбудимый, слабый (меланхолический) тип.
Другой ученик И. П. Павлова — А. Г. Иванов-Смоленский —
предложил свою модификацию типов ВНД человека, предназначен-
ную для детей. В ее основе лежат два признака: уравновешенность
и подвижность нервных процессов. По этой классификации выделя-
ются следующие четыре типа ВНД:
1) лабильный (быстрое образование условных рефлексов, в том
числе положительных и тормозных);
2) инертный (медленная выработка тех или иных рефлексов);
3) возбудимый (легкое образование положительных рефлексов
и трудности в образовании отрицательных рефлексов);
4) тормозный (быстрое образование тормозных рефлексов и за-
трудненное образование положительных рефлексов).
Кроме того, И. П. Павлов считал, что люди отличаются между
собой еще по одному важному параметру: по соотношению между
первой и второй сигнальными системами. Поэтому он ввел понятие
о специфических человеческих типах ВНД, выделив три основных:

525
художественный (доминирует первая сигнальная система), мысли-
тельный (доминирует вторая сигнальная система) и средний (осут-
ствие дорминирования любой из них).
Таким образом, начиная с 1920-х гг. в отечественной и зарубеж-
ной литературе благодаря работам И. П. Павлова утвердилось пред-
ставление о том, что тип высшей нервной деятельности — это
совокупность врожденных (генотип) и приобретенных (фенотип)
свойств нервной системы, определяющих характер взаимодей-
ствия организма с окружающей средой и находящих свое отраже-
ние во всех функциях организма. Удельное значение врожденно-
го и приобретенного в фенотипе может меняться в зависимости
от условий. В необычных, экстремальных условиях на первый план
в поведении выступают преимущественно врожденные механизмы
ВНД.
Общая характеристика основных типов ВНД. Ниже будет дано
более детальное описание методов, позволяющих эксперименталь-
но оценить тип ВНД. Для определения типа ВНД является важным
также и внешнее проявление характера животного или человека,
т. е. поведение, особенно в экстремальных условиях, привычки, от-
ношение к животным и людям, т. к. тип ВНД в определенной степе-
ни определяет характер.
Образ поведения настолько бывает тесно связанным с типологи-
ческими особенностями нервной системы, что нередко характери-
стику внешнего поведения используют для определения типов ВНД.
Так в свое время и был склонен поступать Павлов. Однако его даль-
нейшие исследования показали, что характер поведения человека
и животных не определяется целиком типологическими особенно-
стями ВНД. Он писал: «Образ поведения человека и животного об-
условлен не только прирожденными свойствами нервной системы,
но и теми влияниями, которые падали и постоянно падают на ор-
ганизм во время его индивидуального существования, т. е. зависит
от постоянного воспитания и обучения в самом широком смысле
этих слов». Таким образом, на основе только одного наблюдения
за поведением животных и человека очень трудно (а в ряде случа-
ев совершенно невозможно) получить представление о врожден-
ном типе ВНД. Более того, благодаря маскировке природного типа
ВНД условиями воспитания его определение представляет большую
трудность. Это замечание следует учитывать при описании типов
ВНД.
Сильный, уравновешенный, подвижный (лабильный) тип,
или сангвинический тип ВНД. Согласно И. П. Павлову, он харак-
теризуется сильными нервными процессами и большой их подвиж-
ностью, большой легкостью перехода одного процесса во второй,
легкостью выработки условных рефлексов и легкостью их торможе-
ния, ярко выраженной отрицательной и положительной индукцией,

526
что ограничивает в коре головного мозга иррадиацию процессов
возбуждения и торможения. Наличие одинаково сильных процессов
возбуждения и торможения, с хорошей их подвижностью обеспечи-
вает высокие адаптивные возможности и устойчивость в условиях
трудных жизненных ситуаций.
У собак и других животных в лабораторных условиях сангвини-
ческий тип проявляется в скором и прочном образовании условных
рефлексов (сила), легкости выработки дифференцировок (уравно-
вешенность) и осуществления переделок (подвижность). Напри-
мер, у собак быстро образуются и закрепляются условные рефлек-
сы, легко вырабатываются все виды внутреннего торможения. При
быстром чередовании положительных и отрицательных раздражи-
телей возможен быстрый переход корковых клеток от возбуждения
к торможению и наоборот. У них хорошо выражены явления поло-
жительной и отрицательной индукции, благодаря чему ограничива-
ется чрезмерная иррадиация нервных процессов, быстро сменяясь
их концентрацией. У собак этого типа легко и быстро осуществля-
ется переделка сигнального значения условных раздражителей как
в пределах одного вида деятельности (переделка с одного функцио­
нального знака на другой), так и с одного вида деятельности на дру-
гой. У них легко и быстро осуществляется переделка динамического
стереотипа. При наличии однообразных раздражителей быстро раз-
вивается сонное состояние.
В природном поведении животных черты этого типа ВНД высту-
пают как активность и стойкость в борьбе (сила), как большая вы-
держка, например, у подстерегающих добычу (уравновешенность),
как способность быстро менять свои жизненные навыки при из-
менениях обстановки (подвижность). Животное этого типа быстро
и точно приспосабливается к изменениям окружающей среды. Сила
нервных процессов позволяет ему адекватно отвечать на сильные
раздражители, уравновешенность — затормаживать действие од-
них раздражителей и должным образом реагировать на другие,
а подвижность обеспечивает быструю реакцию на любые раздражи-
тели. Собаки сангвинического типа ВНД чаще всего являются общи-
тельными, подвижными, быстро реагирующими на каждый новый
раздражитель, но вместе с тем и легко себя сдерживающими. Они
быстро и легко приспосабливаются к изменениям в окружающей
среде.
Люди, обладающие сангвиническим типом ВНД, — это живые,
деятельные, общительные, любознательные, легко и быстро пере-
ключающиеся с одного вида деятельности на другой, мало под-
верженные срывам ВНД личности. Благоприятными свойствами
нервной системы (одинаково сильные возбудительный и тормоз-
ной нервные процессы, их подвижность) таких людей объясняются
высокие адаптивные возможности и устойчивость в трудных жиз-

527
ненных ситуациях. Сангвиники разносторонни в своей деятельно-
сти и интересах. Они настойчивы в преодолении трудностей (это
проявление силы нервных процессов), легко приспосабливаются
ко всяким изменениям в жизненном укладе, относительно быстро
перестраивают свои привычки (это отражает высокую подвижность
их нервных процессов), проявляют большое самообладание в кри-
тических ситуациях, сдержанность и хладнокровие (это отражает
их высокую уравновешенность). Сангвиники обладают исключи-
тельно высокой работоспособностью и кипучей энергией. Им при-
сущи быстрые движения, гибкость ума, находчивость. Однако,
развивая кипучую деятельность, сангвиник может быстро остыть,
если дело перестает его интересовать, если оно требует кропотли-
вости или имеет будничный характер. Речь сангвиника, как прави-
ло, громкая, быстрая, выразительная, с правильными интонациями
и ударениями, уравновешенная и плавная. Она сопровождается
живой жестикуляцией, выразительной мимикой и эмоцио­нальным
подъемом. Несмотря на высокую эмоцио­нальность, эмоцио­нальные
переживания сангвиника неглубоки, а его чрезмерная подвижность
приводит к отсутствию должной сосредоточенности, к поспешно-
сти, а иногда и поверхностности. У сангвиника относительно низкая
чувствительность сенсорных систем, поэтому он не замечает очень
слабых звуков и световых раздражителей. Дети этого типа отлича-
ются подвижностью, живостью, любознательностью и в то же вре-
мя дисциплинированностью. Сангвинический тип — это поистине
золотой тип темперамента человека.
Сильный, неуравновешенный, подвижный тип («безудерж-
ный»), или холерический тип ВНД. Для него характерно выра-
женное преобладание процесса возбуждения над торможением
(наличие сильного возбудительного процесса при относительной
слабости тормозного процесса). Это проявляется высокой скоро-
стью выработки положительных условных рефлексов и трудностью
выработки всех видов внутреннего торможения (особенно, тормо-
жения запаздывания). Кроме того, для него типична широкая ир-
радиация процесса возбуждения в коре головного мозга, не сдер-
живаемая тормозными процессами. В силу относительной слабости
процессов внутреннего торможения этот тип может давать срывы
ВНД в ситуациях, требующих сильного и длительного напряжения
тормозных процессов. Представители данного типа ВНД способны
в значительной степени улучшать недостаточное торможение путем
систематических тренировок.
У собак в лабораторных условиях наличие холерического типа
ВНД проявляется скорым и прочным образованием условных реф-
лексов. Но любые виды внутреннего торможения, включая диффе-
ренцировочное, у них вырабатывается с трудом. Образовавшиеся
дифференцировки легко растормаживаются. Животные данного

528
типа могут переносить действие сильных раздражителей, но не-
способны к тонким дифференцировкам. Поэтому в ситуациях, тре-
бующих внутреннего торможения, они сильно возбуждаются, лег-
ко доходят до невротического состояния и перестают различать
воздействующие на них раздражители (это отражает нарушение
процесса анализа в коре больших полушарий). Эти животные от-
личаются агрессивностью, импульсивностью. Возбуждение у них
часто становится застойным, способность к переделке стереотипов
не стабильна. В природных условиях — это смелое, агрессивное
животное (сила), чрезвычайно возбудимое с отсутствием выдерж-
ки (при нападении крупного зверя или при подстерегании добычи
животное раньше времени выскакивает из засады), трудно поддаю-
щееся дрессировке, не выносящее стеснений и ограничений в своей
деятельности.
Люди холерического типа ВНД — это очень энергичные, увлека-
ющиеся, смелые в суждениях, склонные к решительным действиям,
не знающие меры в работе, которой они могут быть увлечены до са-
мозабвения (а потом с таким же азартом могут браться за другое
дело, не завершив прежнее). В то же время они часто опрометчивы
в своих поступках, не сдержаны и легко возбудимы (их неуравно-
вешенность проявляется в высокой вспыльчивости, любой пустяк
может вызвать взрыв гнева), не склонны к компромиссам, идут
к достижению своей цели, не обращая внимания на окружающую
социальную среду. Чувства у холерика сильные, с яркими эмоцио­
нальными переживаниями, быстро возникают, настроение иногда
резко меняется. Сильная впечатлительность и недостаточная урав-
новешенность (при отсутствии должного воспитания) может при-
водить к вспыльчивости, резкости, неспособности к самоконтролю
при эмоциогенных обстоятельствах. Это часто не дает человеку
с холерическим темпераментом возможности объективно оцени-
вать поступки людей, и на этой почве он создает конфликтные си-
туации в коллективе.
Для детей, обладающих холерическим типом ВНД, характерны
высокие познавательные способности, любознательность. Однако
часто их более или менее ровное поведение нарушается кратковре-
менными вспышками необоснованного возбуждения, выражающи-
мися в различных аффективных реакциях и агрессивных действиях.
Сильный, уравновешенный, инертный тип, или флегматиче-
ский тип ВНД. Для этого типа характерна способность к выработке
очень стойких условных рефлексов и не менее прочных дифферен-
цировок, но в то же время незначительная подвижность нервных
процессов, т. е. инертность (прежде всего процесса торможения),
трудность переделки ранее выработанных рефлексов. Нервный
процесс (возбуждение и торможение), возникающий в корковых
клетках под действием раздражителя, длительно сохраняется, не об-

529
наруживая тенденции к иррадиации. Поэтому при чередовании по-
ложительных и отрицательных раздражителей медленно и трудно
осуществляется смена одного нервного процесса другим.
Животные — флегматики в лабораторных условиях характери-
зуются тем, что у них все виды положительных рефлексов, а также
различные виды внутреннего торможения вырабатываются доста-
точно легко и прочно. В то же время у них с большим трудом осу-
ществляется переделка сигнального значения условных раздражи-
телей и переделка динамического стереотипа.
В природе флегматический тип ВНД у животных проявляет-
ся в том, что большая настойчивость (сила нервных процессов)
и выдержка (уравновешенность) могут сочетаться с косностью по-
ведения, неспособностью к быстрой переделке, например, охот-
ничьих навыков при изменении повадок добычи. Животные-флег-
матики могут выдерживать воздействие сильных раздражителей,
но им труднее приспосабливаться к быстро меняющимся условиям.
В частности, для собак-флегматиков характерна медлительность,
спокойствие, «солидность». Они малообщительны и не проявляют
излишней агрессивности, слабо реагируя («не обращая внимания»)
на новые раздражители, на изменения в окружающей среде. Для
них характерна устойчивость привычек и выработанного стереоти-
па в поведении.
Человек флегматического типа ВНД — это неторопливый (и даже
медлительный) в действиях, спокойный (для него характерна ис-
ключительная уравновешенность, ровность поведения, умение
сдерживаться), малообщительный, отличающийся энергичностью,
упорством и настойчивостью в достижении цели, высокой работо-
способностью (это отражает силу нервных процессов), устойчиво-
стью к стрессовым воздействиям. Однако для них всегда является
большой проблемой переделка стереотипов, а потому характерно
постоянство привязанностей, постоянство привычек, иногда до-
ходящее до педантизма, негативное отношение к смене привычек.
При этом люди флегматического темперамента энергичны и тру-
доспособны. Их речь несколько медленнее, чем у сангвиника, она
спокойна, равномерна, без резко выраженных эмоций, жестикуля-
ции и мимики. Флегматик обладает малой реактивностью, малой
чувствительностью и эмоцио­нальностью. Его трудно рассмешить
и опечалить — когда вокруг громко смеются, он может оставать-
ся невозмутимым. При больших неприятностях остается спокой-
ным. Отличается терпеливостью, выдержкой, самообладанием. Как
правило, он трудно сходится с новыми людьми, слабо откликает-
ся на внешние впечатления. Вместе с тем он ровен в отношениях,
в меру общителен, не любит попусту болтать.
Дети-флегматики отличаются спокойным, хорошим поведени-
ем, трудолюбием, медлительностью движений. Для них характерна

530
медленная, спокойная речь. Спокойные в обычных условиях, дети
этого типа обнаруживают значительную активность в трудных ус-
ловиях.
Слабый тип, или меланхолический тип ВНД. Этот тип ВНД
характеризуется высокой чувствительностью, но низкой работо-
способностью (низкой выносливостью) корковых нейронов, слабо-
стью обоих нервных процессов (возбуждения и торможения), не-
стойкостью условных рефлексов, легким развитием запредельного
торможения даже при использовании небольших по силе раздражи-
телей. Слабость нервных процессов у представителей слабого типа
ВНД может существовать в различных градациях. В то же время
представители этого типа (как и сильного) обладают различными
степенями уравновешенности и подвижности нервных процессов,
но слабость процесса возбуждения сглаживает значение этих раз-
личий. Слабость возбудительного и особенно тормозного нервных
процессов обуславливает чрезвычайную уязвимость этого типа ВНД
в стрессовых ситуациях, т. е. низкую адаптируемость к условиям
окружающей среды. Это повышает вероятность развития невроти-
ческих расстройств и снижает уровень здоровья. С другой стороны,
именно повышенная чувствительность нервной системы меланхо-
лика обеспечивает ему своеобразную приспособляемость к небла-
гоприятным условиям внешней среды. Меланхолики встречаются
сравнительно редко.
В лабораторных условиях меланхолический тип ВНД проявляет-
ся в крайне нестойком условном рефлексе, невозможностью обра-
зования условных рефлексов на сигналы большой силы, т. к. всякое
сильное раздражение вызывает общее угнетение ввиду запредель-
ного торможения (трусливые животные). Иначе говоря, выраба-
тываемые условные рефлексы легко подвергаются внешнему тор-
можению под влиянием внешних раздражителей. При повторных
воздействиях (даже умеренных по силе) условных раздражителей
(а тем более сильных раздражителей) легко развивается запредель-
ное торможение. Вначале И. П. Павлов предлагал назвать этот тип
«тормозным». Но потом было установлено, что у этого типа легко
развивается только безусловное торможение (внешнее и запредель-
ное), внутреннее же торможение во всех его видах вырабатывается
с трудом.
В природных условиях животные-меланхолики избегают силь-
ных раздражителей, при встрече с врагом спасаются бегством,
не проявляют настойчивости. В поведении собак меланхолического
типа ВНД отмечается трусливость, склонность к пассивно-оборони-
тельным реакциям.
Для человека меланхолического типа ВНД характерна «сла-
бость характера», т. е. он легко подчиняется чужой воле и неспо-
собен настоять на своем. Таким образом, меланхолики — это люди

531
слабовольные, боящиеся трудностей, всегда находящиеся во вла-
сти опасений, тревожного чувства, тоскливого настроения (чаще
всего чувства меланхолика окрашены в мрачные тона), робкие
и замкнутые Люди этого типа ВНД характеризуются повышенной
впечатлительностью и относительно незначительным внешним
выражением чувств, малой импульсивностью. При этом чувства
и эмоцио­нальные состояния у них возникают медленно, но отли-
чаются глубиной, большой силой и длительностью. Меланхолики
легко уязвимы, тяжело переносят обиды, огорчения, хотя внешне
эти переживания у них выражаются слабо. Они обладают повы-
шенной впечатлительностью, склонностью к преувеличению жиз-
ненных трудностей. В чрезвычайных обстоятельствах меланхолики
впадают в панику. Такие люди избегают общества, боятся всякой
ответственности. Однако в спокойной, привычной обстановке они
могут быть хорошими тружениками, успешно справляться с постав-
ленными задачами.
Дети этого типа ВНД внешне тихие, боязливые, робкие, очень
чувствительные к педагогическим воздействиям. Слабая нервная
система — это нервная система высокой чувствительности, и в этом
ее преимущество.
И. П. Павлов и современные исследователи не рассматривают
слабый тип ВНД как патологию ЦНС. В мире животных представи-
тели слабого типа ВНД являются хранителями генофонда, поэтому
их формирование в процессе эволюции абсолютно оправдано. У че-
ловека со слабым типом ВНД также есть определенные достоинства
по сравнению с представителями сильных типов ВНД. Так, люди,
относящиеся к слабому типу ВНД, хотя и обладают более низким
уровнем работоспособности, но они более чувствительны к педаго-
гическим воздействиям, прочность запоминания материала у них
выше, чем у холериков. Вот почему знание типов ВНД помогает пе-
дагогу более правильно строить и управлять познавательным про-
цессом с учетом индивидуальных особенностей каждого ученика.
Многие исследователи полагают, что в обычной жизни за счет
высокой пластичности нервной системы все «недостатки», прису-
щие данному типу ВНД, затушеваны, скрыты. Истинный тип ВНД
проявляется, главным образом, в экстремальных, критических си-
туациях.
Необходимо подчеркнуть, что сложная комбинация передава-
емых по наследству особенностей в сочетании с большим разно-
образием приобретенного поведения (в тесной связи с расовыми,
нацио­нальными, климатическими, социально-культурными услови-
ями жизни современного человека) позволяет лишь в самых общих
чертах идентифицировать определенный тип ВНД.
Вегетативная нервная система и типы ВНД. И. П. Павлов так-
же показал, что для различных типов ВНД характерны и опреде-

532
ленные особенности вегетативных процессов. Например, у собак-
сангвиников отмечается легкая приспособляемость вегетативных
процессов к изменениям среды, быстрое и полное восстановление
вегетативных процессов после устранения действующего фактора.
У флегматиков эти реакции протекают медленно. У холериков за-
медленно восстановление вегетативных функций. У меланхоликов
вегетативные процессы возникают вяло, легко нарушаются и дли-
тельно восстанавливаются. В последние годы показано, что у лю-
дей-меланхоликов имеет место более высокая возбудимость симпа-
тического отдела вегетативной нервной системы, что особенно ярко
проявляется при выполнении функцио­нальных нагрузок, в том чис-
ле в условиях эмоцио­нального стресса (это характеризуется резким
повышением сдвигов со стороны респираторной системы и кровоо-
бращения, а также интенсификацией обменных процессов).
Человеческие типы ВНД, или частные типы ВНД (художе-
ственный, мыслительный, средний, гениальный). И. П. Павлов,
в зависимости от того, какая из двух сигнальных систем является
доминирующей, выделил три сугубо человеческих типа ВНД: худо-
жественный, мыслительный и средний. В последнее время говорят
и о четвертом варианте (гениальном типе), при котором обе сиг-
нальные системы в равной степени функционируют активно.
Напомним, что первая сигнальная система — это зрительные,
слуховые и другие чувственные сигналы, из которых строятся об-
разы внешнего мира; вторая сигнальная система — это вербальные
(словесные) сигналы, на основе которых мир воспринимается через
рассуждения, создание абстрактных понятий.
Художественный тип ВНД человека, согласно И. П. Павлову,
характеризуется превалированием первой сигнальной системы над
второй, т. е. у представителей художественного типа ВНД ярко вы-
ражена деятельность первой сигнальной системы (это не означает,
что у них слабо развита вторая сигнальная система — она у них
такая же, как у людей среднего типа). Для художественного типа
характерно образно-эмоцио­нальное мышление: познавательные
процессы и творческая деятельность преимущественно ориенти-
рованы на яркие художественные образы. От людей среднего типа
они отличаются необычайной остротой, яркостью и полнотой не-
посредственного восприятия действительности, в том числе ярко-
стью зрительного и слухового восприятия картины мира. Поэтому
у них необычайная способность воспроизведения действительно-
сти в художественных образах. Именно этим отличаются от людей
среднего типа художники всех категорий — живописцы, писатели,
музыканты, артисты. Неслучайно, что именно среди людей художе-
ственного типа много выдающихся деятелей культуры. По мнению
И. П. Павлова, яркий пример художественного типа мышления —
Л. Н. Толстой.

533
 Мыслительный тип ВНД человека характеризуется резким
превалированием деятельности второй сигнальной системы над
деятельностью первой сигнальной системы, которая у них развита
не хуже, чем у людей среднего типа. Иначе говоря, у них домини-
рует словесно-логическое (отвлеченно-словесное) мышление над
образным. Люди данного типа преимущественно оперируют аб-
страктными понятиями, а ведущими в их индивидуальном поведе-
нии являются сигналы сигналов, т. е. стимулы второй сигнальной
системы. Люди мыслительного типа ВНД способны к глубокому по-
знанию действительности, что дает им возможность теоретического
предвидения, прогнозирования дальнейшего развития изучаемых
явлений. Их отличает способность к логическому построению, от-
влеченному мышлению. Это ученые, философы. Мыслительный тип
очень часто встречается среди выдающихся представителей точных,
абстрактных наук, т. е. среди математиков и физиков.
Средний тип ВНД человека характеризуется относительной
сбалансированностью деятельности первой и второй сигнальных
систем действительности, т. е. их деятельность является уравно-
вешенной. Преобладающее число людей относится к среднему
типу. Этот тип характеризуется гармоничным сочетанием образно-
эмоцио­нального и отвлеченно-словесного мышления. И. П. Павлов
говорил про этих людей, что у них работа обеих систем соединена
в должной мере.
Четвертый типологический вариант — те редкие представите-
ли человеческого общества, которые имеют особое развитие одно-
временно первой и второй сигнальных систем. К ним И. П. Павлов
относил гениальных личностей типа Леонардо да Винчи, способных
одновременно и к художественному, и к научному творчеству.
И. П. Павлов считал, что частные человеческие типы ВНД фор-
мируются в процессе индивидуального развития под влиянием вос-
питания. До настоящего времени частные типы ВНД человека из-
учены совершенно недостаточно. Это обстоятельство и послужило
толчком для развития дифференциальной психофизио­логии, осно-
воположником которой является Б. М. Теплов.

11.3. Методы оценки типа ВНД животных в школе

И. П. Павлова («большой стандарт» и «малый стандарт»,
их модификации)
Для каждого типологического параметра сотрудниками
И. П. Павлова были разработаны тестирующие эксперименты с ус-
ловными рефлексами. В частности, сила возбуждения определялась
по скорости выработки положительного условного рефлекса, сила

534
торможения — по скорости угасания условного рефлекса без под-
крепления, а их уравновешенность определялась путем сопостав-
ления. Подвижность нервных процессов определялась на основе
возможности переделки рефлексов, в том числе перехода подкре-
пляемых рефлексов в неподкрепляемые и, наоборот, переделки уга-
шенных рефлексов в действенные путем восстановления подкрепле-
ния. Кроме того, тестирование подвижности осуществлялось за счет
перестройки динамического стереотипа, сформированного из под-
крепляемых и тормозных сигналов. Для определения ВНД у живот-
ных использовали так называемые «Большой стандарт» и «Малый
стандарт», т. е. комплекс проб, основанных на выработке условных
слюноотделительных рефлексов.
«Большой стандарт», разработанный Н. А. Подкопаевым, позво-
лял определить тип ВНД собак при их исследовании на протяжении
двух лет. Подготовка собак к испытаниям была строго регламенти-
рована. Вначале собаку приучали к экспериментальной обстановке,
в том числе есть из кормушки, затем у нее вырабатывали условные
слюноотделительные рефлексы последовательно на несколько раз-
дражителей (например, на звонок, шум, свет, метроном 120 ударов
в минуту) и дифференцировки на один из раздражителей (напри-
мер, на метроном 60 ударов в минуту). При этом условные раздра-
жители повторяли в определенной последовательности (например,
звонок, свет, метроном 120, шум, метроном 60, звонок) до полно-
го упрочения стереотипа. После этого приступали к испытаниям
основных свойств нервных процессов. В частности, оценка силы
возбудительного процесса проводилась по скорости образования
и упрочения условного рефлекса.
О силе возбудительного процесса судили по развитию запредель-
ного торможения. С этой целью применяли сверхсильный раздражи-
тель (трещотку) и в зависимости от образования или необразования
условного рефлекса на этот сигнал делали вывод об отсутствии или
о наличии запредельного торможения. С этой же целью, не меняя
силы условных раздражителей, повышали возбудимость корковых
клеток (либо суточным голоданием, либо дачей животному кофеи-
на в молоке, например, в дозе 0,1 г, а затем — в дозе 0,3, 0,5 и 1,0 г),
что приводило к резкому усилению действия условного раздражите-
ля. По ослаблению условного рефлекса на действие раздражителей
судили о развитии запредельного торможения. В случае примене-
ния кофеина — по величине дозы, вызывающей впервые снижение
условного рефлекса, судили о пределе работоспособности корковых
клеток.
Оценка силы тормозного процесса проводилась по скорости вы-
работки прочной дифференцировки, по скорости и полноте угаса-
ния условных рефлексов при не подкреплении. Кроме того, испы-
тывалось удлинение действия дифференцировочного торможения

535
до 3—5 минут с целью усиления напряжения тормозного процесса.
С этой же целью испытывалась дача бромистого натрия (вначале —
2,0 г, потом — 5,0 и 8,0 г). В случае малой способности к торможе-
нию напряжение тормозного процесса в обоих случаях приводило
к растормаживанию дифференцировок.
Подвижность нервных процессов определялась по скорости
переделки сигнального значения условных раздражителей, ког-
да положительный условный раздражитель (метроном 120 ударов
в минуту) переставал подкрепляться, а дифференцировочный раз-
дражитель (метроном 60 ударов в минуту) начинал даваться с под-
креплением. Кроме того, с этой же целью изменялся порядок сле-
дования раздражителей в стереотипе (например, звонок, метроном
60 ударов в минуту, шум, метроном 120 ударов в минуту, свет, зво-
нок), а также проводилась замена всех раздражителей стереотипа
каким-либо одним (звонком или светом). Оценка подвижности осу-
ществлялась и по результатам выработки запаздывающего рефлекса
на 3 минуты до получения запаздывания в пяти последовательных
опытах. С этой же целью осуществлялась «сшибка» нервных про-
цессов, когда сразу же после дифференцировочного раздражителя
давался положительный условный раздражитель.
«Малый стандарт» был разработан М. С. Колесниковым
и В. А. Трошихиным. Он позволял достаточно точно определить тип
ВНД собак в течение 6—7 месяцев. Согласно этому стандарту, силу
возбуждения оценивали по скорости выработки рефлекса и по ре-
зультату испытания кофеином (в дозе 0,3, 0,6 и 1,0 г). Силу торможе-
ния оценивали по скорости выработки дифференцировки, а также
по продлению времени действия дифференцировочного раздражи-
теля до 5 минут. Подвижность нервных процессов оценивали путем
одновременной переделки сигнального значения раздражителей
(например, переделка положительного сигнала в отрицательный,
а отрицательного — в положительный), а также по способности вы-
работки запаздывающего рефлекса.
Другие методы оценки типа ВНД у животных. Для массовых
исследований «Малый стандарт», как и «Большой стандарт», ока-
зался непригодным. Поэтому была предложена их модификация, ос-
нованная на исследовании двигательных искусственных условных
рефлексов, т. е. оперантных. Например, у щенков типологические
различия ВНД можно обнаружить в опытах с выработкой условного
рефлекса подбегания к кормушке по сигналу. Для этого стенка ящи-
ка, в котором находятся щенки, откидывается и образуется мостик
к кормушке. У одних щенков условно-рефлекторное подбегание вы-
рабатывалось быстро, проходило регулярно с коротким латентным
периодом, совершалось энергично (признаки хорошей силы воз-
буждения). У других выработка рефлекса задерживалась, подбега-
ния наблюдались нерегулярно, с большими латентными периодами,

536
щенки бежали к кормушке нерешительно, часто не добегали и по-
ворачивали обратно, обнаруживая тем самым признаки слабости
возбудительных процессов. На базе этих рефлексов можно выраба-
тывать дифференцировку и переделку.
Кроме того, в школе И. П. Павлова была создана методика опре-
деления типа ВНД по двигательным натуральным условным рефлек-
сам. Например, у служебных собак оценивали тип ВНД по пищевым
двигательным натуральным рефлексам: в частности, по картине
приближения собаки к бачку с пищей. Сила характеризуется тем,
насколько нарастает двигательная реакция при усилении условного
пищевого раздражителя (приближение бака с едой). Сила процес-
сов торможения характеризуется скоростью и полнотой угашения
двигательной реакции на стоящий перед собакой бачок с едой. Под-
вижность нервных процессов характеризуется ходом восстановле-
ния этой угашенной реакции. Все эти исследования занимают не-
сколько минут.

11.4. Методы диагностики типов ВНД человека

в школе И. П. Павлова
Параллельно с изучением типов ВНД собак и других млекопита-
ющих, сотрудниками И. П. Павлова были предложены различные
методы, позволяющие оценить тип ВНД человека. Часть этих ме-
тодов была основана на выработке условного рефлекса (фотохими-
ческого, кожно-гальванического, а также двигательных рефлексов,
образуемых на словесное подкрепление, т. е. с предварительной ин-
струкцией). Второй вариант изучения типа ВНД человека основан
на исследовании готовых сложившихся в течение жизни речедви-
гательных рефлексов, например, на изучении силовых отношений
условного раздражителя (чем громче приказ, тем больше величина
ответа), которые зависят от типа ВНД. Третий вариант — это изуче-
ние поведения человека в жизни.
В школе И. П. Павлова для оценки силы нервных процессов че-
ловека определяют следующие показатели.
1. Порог работоспособности корковых клеток (по порогу запре-
дельного торможения). С этой целью применяют угашение с под-
креплением. Уменьшение условно-рефлекторного эффекта после
нескольких повторений подкрепляемого условного раздражителя
свидетельствует о развитии запредельного торможения, т. е. о сла-
бости нервной системы.
2. Сопротивляемость нервной системы к тормозящему дей-
ствию посторонних раздражителей. Например, абсолютная зри-
тельная или слуховая чувствительность при действии посторон-
них раздражителей понижается у лиц со слабой нервной системой,

537
а при сильной нервной системе она остается неизменной или даже
повышается.
3. Величина абсолютной зрительной и слуховой чувствительно-
сти, которая тем ниже, чем сильнее нервная система.
4. Порог иррадиации возбуждения, при котором происходит пе-
реход от концентрации к иррадиации. Например, измеряя чувстви-
тельность зрения к точечному раздражителю, определяют ту силу
побочного раздражителя, при которой вызванное им понижение
чувствительности (вследствие отрицательной индукции) сменится
ее повышением (вследствие иррадиации возбуждения). Этот порог
тем ниже, чем слабее нервная система.
Для оценки уравновешенности нервных процессов у человека
в школе И. П. Павлова определяют следующие показатели.
1. Скорость угасания ориентировочного рефлекса при повтор-
ном предъявлении индифферентного раздражителя. Она больше
у лиц с преобладанием тормозного процесса.
2. Величина ориентировочного рефлекса, которая больше у лиц
с преобладанием возбуждения над торможением.
3. Сравнительная скорость образования условных рефлексов
и дифференцировок к ним. Преобладание возбуждения над тормо-
жением характеризуется быстрым образованием условного рефлек-
са при медленном образовании дифференцировок и наоборот.
4. Скорость угашения условного рефлекса при неподкреплении,
которая выше при преобладании торможения над возбуждением.
Подвижность нервных процессов у человека в школе И. П. Пав-
лова определяется по скорости переделки положительного условно-
го раздражителя в тормозной, а тормозного — в положительный.

11.5. Развитие дифференциальной психофизиологии

В 1952 г. в институте психологии в Москве (ныне — Психоло-
гический институт РАО) под руководством Бориса Михайловича
Теплова была организована лаборатория «Психофизио­логии инди-
видуальных различий» человека, цель которой состояла в создании
объективных методов прогнозирования успешности образователь-
ной деятельности ребенка и формировании индивидуальных про-
грамм его обучения с учетом его индивидуально-психологических
различий, т. е. типа ВНД и темперамента (Голубева Э. А., 2010; Ка-
бардов М. К., 2011). За основу было взято учение И. П. Павлова о ти-
пах ВНД, на базе которого были разработаны новые методы оценки
типов ВНД и индивидуально-психологических различий.
Б. М. Теплов предложил вместо термина «типы ВНД» использо-
вать термин «основные свойства нервной системы» и оценивать
их психологические проявления в индивидуальных особенностях
темперамента (активность, эмоцио­нальность, регуляция), способ-

538
ностей, характера, а также в специфике профессио­нальной дея-
тельности. В последующем его ученик В. Д. Небылицин предложил
выделить такие свойства нервной системы, как лабильность, ди-
намичность, активированность, и оценивать парциальность этих
свойств. Он полагал, что именно свойства нервной системы являют-
ся природной основой прежде всего темперамента и способностей.
Позднее В. Д. Небылицин, Э. А. Голубева, Е. П. Гусева, В. М. Русалов,
А. И. Крупнов, В. Д. Мозговой, М. В. Бодунов, Н. С. Лейтес и другие
на основании параметров фоновой и вызванной ЭЭГ и ряда других
показателей разработали методику определения свойств нервной
системы (лабильности, динамичности, активированности), а также
общих (мнемических, интеллектуальных, ориентировочно-исследо-
вательских) и специальных (музыкальных, математических, языко-
вых, педагогических, литературных, художественно-изобразитель-
ных) способностей и их задатков. Эта методика была дополнена
методами определения индивидуальных особенностей познаватель-
ных процессов (восприятия, памяти, мышления и речи) и личност-
ных особенностей темперамента (в частности, эмоцио­нальности,
тревожности) и характера. Это позволило создать новую концеп-
цию дифференциального обучения «Учитель — метод — ученик»,
базирующуюся на представлениях о типах ВНД человека, их соот-
ношения с общими свойствами нервной системы и индивидуаль-
ным профилем латерализации (М. К. Кабардов). В разработку основ
дифференциальной психофизио­логии также внесли важный вклад
Б. Г. Ананьева, Е. Н. Соколов, В. С. Мерлин, П. В. Симонов, М. В. Бо-
дунов, А. Е. Ольшанникова и многие другие российские ученые.
Однако и в настоящее время для дифференциальной психофизио­
логии по-прежнему остаются актуальными такие вопросы, как:
1) разработка индикаторов свойств нервной системы на совре-
менном уровне;
2) разработка диагностических методик для определения общих
(для человека и животных) и специально человеческих типов выс-
шей нервной деятельности;
3) выявление природных предпосылок онтогенетического раз-
вития когнитивных стилей у подростков;
4) определение ЭЭГ-параметров индивидуальных особенностей
музыкально-образных репрезентаций у подростков и студентов;
5) определение типологии лингвистической и художественно-
изобразительной одаренности (Кабардов М. К., 2011).

11.6. Современные подходы к исследованию

индивидуально-психологических различий человека
Представления Б. М. Теплова и В. Д. Небылицина. Исследо-
вания Б. М. Теплова, П. С. Купалова, В. Д. Небылицина и других

539
физио­логов, проведенные в 1950—1960-е гг., показали, что класси-
фикация И. П. Павлова нуждается в коррекции.
Действительно, оказалось, что нервные процессы могут быть
уравновешенными или неуравновешенными не только по силе (как
это считал И. П. Павлов), но и по их подвижности. Оказалось, что не-
уравновешенность по силе может быть с преобладанием не только
возбуждения над торможением (как в итоге стал считать И. П. Пав-
лов), но и с преобладанием торможения над возбуждением. Более
того, оказалось, что такое понятие, как «подвижность нервных про-
цессов», не является отражением единого свойства нервной систе-
мы, а представляет собой совокупность ряда свойств. Оказалось,
что существуют отчетливые другие типы ВНД (даже на основе трех
свойств, выделенных И. П. Павловым). Например, сильный, неурав-
новешенный тип с преобладанием торможения над возбуждением.
В эти же годы Б. М. Теплов и В. Д. Небылицин пришли к выво-
ду, что правильнее говорить не о типах ВНД, а о свойствах нервной
системы, комбинация которых характеризует ту или иную индиви-
дуальность. Согласно Б. М. Теплову, свойства нервной системы про-
являют себя, главным образом, в динамическом аспекте поведения
(скорость, темп, напряженность, вариабельность и т. д.), т. е. в тем-
пераменте и в способностях человека. Именно по темпераменту
и по способностям один человек отличается существенно от другого.
В меньшей степени свойства нервной системы проявляются в содер-
жательных аспектах деятельности (в побуждениях, мотивах, целях,
знаниях и т. д.). Согласно трехфакторной гипотезе Б. М. Теплова,
темперамент человека можно оценить по эмоцио­нальной возбуди-
мости, по выражению эмоций и по общей быстроте движений.
Кроме того, Б. М. Теплов и В. Д. Небылицин пришли к заключе-
нию, что о силе и подвижности нервных процессов надо говорить
раздельно по отношению к возбуждению и торможению, а пере-
чень свойств нервной системы необходимо дополнить параметром
динамичности, от которого и зависит скорость выработки положи-
тельных и тормозных условных рефлексов.
Эти авторы также пришли к заключению, что методики исследо-
вания ВНД очень несовершенны, т. к. они отражают только частно-
сти. Например, тип ВНД, определенный по исследованию зритель-
ного анализатора, может не совпадать с типом ВНД, определенным
по исследованию кожного анализатора. Поэтому авторы выдвинули
представление о том, что наряду с общетипологическими свойства-
ми существуют парциальные (частичные) типологические свойства,
отражающие функционирование отдельных областей коры (напри-
мер, слуховой, зрительной, моторной), что имеет большое значение
для определения специальных врожденных способностей человека.
Но к началу 1960-х гг. в области типологии (дифференциальной
психофизио­логии) человека возник кризис, который надо было

540
преодолевать. Именно с этой целью В. Д. Небылицин ввел понятие
об общих свойствах нервной системы, к числу которых он отнес два
основных параметра: общую активность и эмоцио­нальность.
Общая активность (темперамент), согласно В. Д. Небылици-
ну, обусловливает внутреннюю потребность, тенденцию индивида
к эффективному освоению внешней действительности и к само-
выражению; она может варьировать от инертности и пассивного
созерцательства до высших степеней активности (моторной, ин-
теллектуальной и социальной). По его мнению, в основе общей ак-
тивности (темперамента) лежат индивидуальные особенности воз-
действия активирующего влияния ретикулярной формации ствола
мозга на передние отделы коры больших полушарий. Иначе говоря,
темперамент (т. е. общая активность) отражает деятельность лоб-
но-ретикулярного комплекса мозговых структур.
Эмоцио­нальность, по В. Д. Небылицыну, — это комплекс качеств,
отражающих динамику возникновения, протекания и прекраще-
ния различных эмоцио­нальных состояний. В этом комплексе мож-
но выделить три компонента: впечатлительность (эмоцио­нальную
чувствительность), импульсивность и эмоцио­нальную лабильность.
Впечатлительность выражает эмоцио­нальную восприимчивость
индивида, его чувствительность к эмоциогенным стимулам (или
ситуациям). Импульсивность отражает степень легкости перехода
эмоции в побуждение (мотив), к действиям без их предваритель-
ного обдумывания. Эмоцио­нальная лабильность характеризует
скорость перехода от одного эмоцио­нального состояния к другому.
По мнению В. Д. Небылицина, в основе эмоцио­нальности лежат
индивидуальные особенности взаимодействия передних отделов
коры больших полушарий с лимбической системой. Это означает,
что эмоцио­нальность отражает активность лобно-лимбической си-
стемы мозга.
Таким образом, В. Д. Небылицин полагал, что общие свойства
нервной системы определяются свойствами лобной (фронтальной)
коры, являющейся регулятором физио­логических и психологиче-
ских функций организма.
Представления В. М. Русалова. Ученик В. Д. Небылицина —
В. М. Русалов — предложил концепцию трехуровневой структуры
свойств нервной системы. В дополнение к уровням, предложен-
ным В. Д. Небылициным (уровень нейронов и уровень комплексов
структур мозга), он ввел понятие о третьем уровне — о свойствах
целого мозга, отражающих функцио­нальные параметры интегра-
ции нервных процессов в целом мозге. По В. М. Русалову, этот уро-
вень является наиболее важным для проявления индивидуальных
различий, особенно в отношении темперамента и общих способ-
ностей. В. М. Русалов показал, что третий уровень, определяющий
свойства нервной системы, отражается в спектральных параметрах

541
общемозговой ЭЭГ. В частности, это отражается на таких параме-
трах, как мощность и частота медленных (дельта- и тета-) ритмов
(соответственно фактор 1 и фактор 2), а также мощность и частота
быстрых (бета-) ритмов (фактор 3) и пространственно-временная
синхронизация и когерентность биоэлектрической активности моз-
га (фактор 4).
Представления М. В. Бодунова. Ученик В. Д. Небылицина —
М. В. Бодунов — показал, что интеллектуальная активность име-
ет три независимых друг от друга компонента: 1) индивидуальный
темп, 2) склонность к напряженной деятельности и 3) тенденцию
к разнообразию действий. Поэтому интеллектуальную активность
можно характеризовать соответственно тремя параметрами: 1) ско-
ростным (индивидуальный темп умственной деятельности); 2) эр-
гическим (склонность к напряженной деятельности) и 3) вариаци-
онным (склонность к разнообразию и новизне). В психомоторной
активности этот автор выделил два параметра: скоростной и эрги-
ческий.
Все параметры активности отражаются на показателях ЭЭГ.
Так, скорость письма положительно коррелирует с фактором про-
странственно-временной синхронизации ЭЭГ-процессов в разных
областях мозга (фактор 4), скоростной параметр психомоторной
активности негативно связан с частотой медленных ритмов ЭЭГ
(фактор 2), эргический параметр интеллектуальной и психомотор-
ной активности отрицательно коррелирует с мощностью медлен-
ных ритмов ЭЭГ (фактор 1), а вариационный параметр активности,
отражающий пластичность поведения, положительно коррелирует
с частотой медленных ритмов ЭЭГ (фактор 2).
Представления А. И. Крупнова. Еще один ученик В. Д. Небыли-
цина — А. И. Крупнов — предложил характеризовать типологиче-
ские особенности индивида по коммуникативному аспекту актив-
ности (наряду с интеллектуальным и психомоторным аспектами),
в том числе по потребности в социальных контактах, по коммуни-
кативной инициативе и по количеству партнеров в социальном по-
ведении. Он показал, что все три аспекта проявления активности
(психомоторный, интеллектуальный, и коммуникативный) являют-
ся относительно независимыми друг от друга, их совместное дей-
ствие обеспечивает оптимальный уровень взаимодействия индиви-
да с окружающей его средой.
Концепция индивидуальности В. С. Мерлина. По мнению это-
го автора, понятие «индивидуальность» — это совокупность таких
шести уровней, как: 1) биохимический; 2) соматический; 3) нейро-
динамический (свойства нервной системы); 4) психодинамический
(темперамент); 5) свойства личности; 6) социальные роли. Темпе-
рамент определяется состоянием следующих компонентов: 1) экс-
траверсия; 2) психодинамическая тревожность; 3) реактивность;

542
4) импульсивность; 5) активность; 6) эмоцио­нальная устойчивость;
7) эмоцио­нальная возбудимость и 8) ригидность.
Концепция индивидуальности В. М. Русалова. В начале
1990-х гг. В. М. Русалов предложил новый подход к пониманию
индивидуальности, основанный на представлении П. К. Анохина
о функцио­нальных системах, состоящих из четырех основных бло-
ков: 1) афферентный синтез, 2) принятие решения, 3) акцептор ре-
зультата действия, 4) реализация и оценка результата действия.
По В. М. Русалову, именно эти четыре блока определяют четыре
основных параметра индивидуального поведения человека. Пер-
вый параметр характеризует широту афферентного синтеза и свя-
зан с уровнем напряженности взаимодействия организма со средой.
Второй параметр отражает легкость переключения с одной про-
граммы действия на другую. Третий параметр — скорость выпол-
нения программы поведения, а четвертый — порог обнаружения
рассогласования между ожидаемым результатом и фактическим ис-
ходом действия.
На основании этой концепции, В. М. Русалов дал новую интер-
претацию показателей, используемых В. Д. Небылициным и его по-
следователями для оценки индивидуальных психологических осо-
бенностей, в том числе характеризующих эргичность, пластичность,
темп и эмоцио­нальность. В частности, В. М. Русалов предположил,
что скоростной аспект активности может быть связан с быстротой
реализации программ поведения. Пластичность (вариабельность)
как фактор активности может быть сопоставлена с гибкостью про-
граммирования действий, которая отражается в легкости переклю-
чения с одной программы поведения на другую. Эргичность может
быть связана с широтой афферентного синтеза, а эмоцио­нальная
чувствительность — соотнесена с уровнем чувствительности к рас-
согласованию обратной связи. Все это позволило В. М. Русалову
сформулировать гипотезу, согласно которой четыре параметра тем-
перамента (эргичность, пластичность, темп и эмоцио­нальность)
могут быть рассмотрены как базовые (ортогональные) факторы
индивидуальности.
Кроме того, В. М. Русалов высказал предположение о наличии
специфичности проявления темперамента в зависимости от ори-
ентации деятельности (предметно ориентированная либо социаль-
но ориентированная). Все это позволило ему предложить гипоте-
зу о восьмимерной структуре темперамента. Она включает такие
параметры, как социальная эргичность, социальная пластичность,
социальный темп, социальная эмоцио­нальность, предметная эр-
гичность, предметная пластичность, предметный темп и пред-
метная эмоцио­нальность. Для оценки этих восьми показателей
темперамента В. М. Русалов предложил методику опросного типа
«Опросник структуры темперамента» (ОСТ), содержащий 8 шкал.

543
Они коррелируют со шкалами «Личностного опросника Айзенка»
и «Павловского темпераментального опросника».
В последние годы В. М. Русаловым было показано, что для пол-
ного описания темперамента достаточно оценки 3—4 факторов.
Например, трехкомпонентная структура включает факторы пред-
метной активности, социальной активности и эмоцио­нальности.
В четырехкомпонентной структуре выделяется дополнительный
фактор индивидуального темпа, который объединяет особенности
проявления этой характеристики в обеих сферах — предметной
и социальной.
По мнению В. М. Русалова, трехфакторная структура полностью
соответствует концепции структуры темперамента, предложенной
В. Д. Небылициным. Более строгая интерпретация может состоять
в том, что три шкалы ОСТ (эргичность, пластичность и темп) трак-
туются как аспекты (а не факторы) активности, имеющие специфи-
ческие особенности проявления в предметной и коммуникативной
сферах деятельности.
Концепция Г. Айзенка. Английский психофизио­лог Г. Айзенк
предложил концепцию базисной и факторной структуры личности,
в том числе концепцию о таких трех базисных свойствах лично-
сти, как: 1) потребность в общении (экстраверсия-интроверсия),
2) устойчивость эмоцио­нального состояния (устойчивое — неу-
стойчивое, т. е. нейротизм, или нейротицизм), 3) устойчивость сле-
дования социальным нормам (устойчивое или неустойчивое, т. е.
психотизм).
По Г. Айзенку, экстраверт — это открытый, общительный, соци-
абельный, разговорчивый, активный, импульсивный, оптимистич-
ный субъект, для которого характерен слабый контроль над эмо-
циями и чувствами. Интроверт — это спокойный, необщительный,
замкнутый (он отдален ото всех, кроме близких людей), застен-
чивый, пассивный человек, который планирует свои действия за-
благовременно, любит порядок во всем и держит свои чувства под
строгим контролем. Эта характеристика напоминает параметр ак-
тивности в классификации темперамента В. Д. Небылицина. Г. Ай-
зенк считает, что в основе экстра-интроверсии лежат индивиду-
альные особенности взаимодействия активирующей ретикулярной
формации и передних отделов новой коры (у интровертов более
развита система, тормозящая поведение, а у экстравертов — наобо-
рот, развита система, побуждающая активность).
Высоконейроидный (невроидный) субъект, согласно Г. Айзен-
ку, характеризуется как тревожный, озабоченный, легко склонный
к гневу и эмоцио­нально неустойчивый человек. Ему противостоит
эмоцио­нально устойчивая личность. Следовательно, нейротизм
Г. Айзенка, по сути, аналогичен понятию «эмоцио­н альность»
В. Д. Небылицина. По Г. Айзенку, степень нейротизма определяет-

544
ся индивидуальными особенностями взаимодействия новой коры
с лимбической системой. Следует подчеркнуть, что понятие «нейро-
тизм» не тождественно понятию «невроз», однако у лиц с высокими
показателями нейротизма в неблагоприятных ситуациях, например
стрессовых, может развиться невроз. «Нейротическая» личность ха-
рактеризуется неадекватно сильными реакциями по отношению
к вызывающим их стимулам. Согласно Г. Айзенку, высокие пока-
затели по экстраверсии и нейротизму часто соответствуют психиа-
трическому диагнозу «истерия», а высокие показатели по интровер-
сии и нейротизму — состоянию тревоги или реактивной депрессии.
Высокопсихоидный тип, по Г. Айзенку, предстает как эгоцен-
тричный, эгоистичный, малоконтактный, холодный, безразличный
к окружающим и агрессивный субъект, а низкопсихоидный тип —
как дружелюбный, сочувствующий и считающийся с правами дру-
гих людей человек (альтруист).
В целом, по Г. Айзенку, экстраверсивность, нейроидность и пси-
хотицизм определяются индивидуальными особенностями взаи-
моотношений между отдельными структурами мозга, в том чис-
ле между ретикулярной формацией и передними отделами новой
коры, а также между лимбической системой и новой корой.
Согласно Г. Айзенку, имеется связь между выраженностью выде-
ленных им факторов и свойствами нервной системы по И. П. Павло-
ву. Нестабильный экстраверт соответствует холерику или сильному,
неуравновешенному, подвижному типу по И. П. Павлову; стабиль-
ный экстраверт — сангвинику, или сильному, уравновешенному,
подвижному типу; нестабильный интроверт — меланхолику, или
слабому типу; стабильный интроверт — флегматику или сильному,
уравновешенному, инертному типу.
На основании всех этих наблюдений был составлен личностный
опросник Г. Айзенка (разработаны две эквивалентные формы —
А и В), состоящий из 48 вопросов, предназначенных для диагно-
стики экстра- — интроверсии и нейротизма, а также 9 вопросов,
составляющих так называемую «шкалу лжи», по которым опреде-
ляется тенденция обследуемого представить себя в лучшем свете.
На каждый из вопросов обследуемому предлагается ответить «да»
или «нет». Опросник Г. Айзенка позволяет достаточно быстро оце-
нить два базисных свойства личности (экстраверсивность и нейро-
тизм) и тем самым определить темперамент (в терминах Г. Айзен-
ка) и тип ВНД человека (в терминах И. П. Павлова). Однако многие
авторы подчеркивают, что бланковые методы менее объективны,
чем инструментальные методы или методы оценки типа ВНД, пред-
ложенные И. П. Павловым.
Концепция П. В. Симонова. Она объясняет индивидуальные
особенности поведения у животных. П. В. Симонов, как известно,
сформулировал информационную теорию эмоций, согласно кото-

545
рой эмоции являются результатом взаимодействия двух факторов:
силы и качества действующей потребности (мотива) и субъектив-
ной оценки возможности (вероятности) удовлетворения этой по-
требности. Исходя из этой теории, П. В. Симонов рассматривает
поведение как форму активности, которая изменяет вероятность
и продолжительность контактов субъекта с тем внешним объектом,
который может удовлетворить потребность индивида.
С этих позиций П. В. Симонов сделал попытку найти анало-
ги экстраверсии, нейротизма и психотизма у животных (крысы).
В качестве экспериментального приема он использовал методику
открытого поля, в которой исследовательская активность крысы
служила показателем экстравертирования, количество уринаций
и дефекаций отражало эмоцио­нальность (нейротизм), а степень
агрессивности являлась аналогом психотизма. П. В. Симонов по-
казал, что поведение крысы в открытом поле хорошо объясняется
особенностями взаимоотношений между отдельными структурами
мозга, в том числе между гиппокампом и новой корой. Согласно
П. В. Симонову, соотношение «информационной системы» (фрон-
тальная кора — гиппокамп) с «мотивационной системой» (минда-
лина и гипоталамус) лежат в основе параметра экстра- — интро-
версии, а соотношение систем «фронтальная кора — гипоталамус»
и «миндалина — гиппокамп» определяют параметр нейротизма.
Таким образом, согласно П. В. Симонову, в основе типов ВНД, вы-
деленных И. П. Павловым, лежат индивидуальные особенности
взаимодействия фронтальной коры, гиппокампа, миндалины и ги-
поталамуса. П. В. Симонов отметил, что в рамках разработанных
им представлений павловская сила нервной системы соответствует
не экстраверсии, а эмоцио­нальной устойчивости.
Концецпии Я. Стреляу и А. Англяйтнера. Авторы предлага-
ют оценивать индивидуальные особенности темперамента на ос-
новании бланкового метода, в частности «Темпераментального
опросника Стреляу», учитывающего культуральные особенности
среды проживания. В основу опросника положено представление
И. П. Павлова о таких свойствах нервной системы, как сила воз-
буждения, сила торможения и подвижность нервной системы. Ав-
торы показали, что эти свойства более значимы для формирования
темперамента, чем особенности культуры и методов воспитания.
Представления Г. А. Кураева, Э. М. Казина и других современ-
ных российских физио­логов. «Классические» физио­логи в целом
разделяют представления И. П. Павлова и его учеников о существо-
вании четырех основных типов ВНД. При этом под силой нервной
системы понимается либо способность нервных клеток длительно
выдерживать действие раздражителя, вызывающего концентриро-
ванное, сосредоточенное в одних и тех же центрах возбуждение,
либо устойчивость к кратковременному действию сверхсильных
раздражителей. Чем слабее нервная система, тем раньше нервные

546
центры перейдут в состояние утомления и охранительного тормо-
жения. Сила нервной системы связана также с чувствительностью.
Показано, что лица со слабой нервной системой имеют более высо-
кую чувствительность в сенсорных потоках.
Динамичность, или подвижность, нервной системы харак-
теризуется легкостью и скоростью образования положительных
и тормозных условных рефлексов и способностью нервной систе-
мы к научению в широком смысле этого слова; она отражает ско-
рость распространения нервных процессов, их иррадиации и кон-
центрации, а также скорость взаимного превращения возбуждения
в торможение и наоборот. Кроме того, скорость распространения
процессов возбуждения по нейронным комплексам коры отражает
скорость обработки информации в ЦНС и скорость принятия реше-
ния.
В дополнение к представлениям И. П. Павлова авторами предла-
гается еще одна характеристика типа ВНД — лабильность, отража-
ющая скорость возникновения, протекания и прекращения нервно-
го процесса. Ее показателем является правильное воспроизведение
максимальной частоты следующих один за другим раздражений.
Соотношение однородных свойств, рассматриваемых относительно
процессов возбуждения и торможения, определяет их баланс, или
уравновешенность. Уравновешенность нервных процессов чаще
всего выступает в роли общего принципа организации свойств
нервной системы. Каждое из перечисленных свойств нервной си-
стемы может рассматриваться отдельно по отношению к процессам
возбуждения и торможения.
Новым для «классической» физио­логии является представление
о феномене парциальности, т. е. межанализаторном расхождении
диапазонов свойств нервной системы, что встречается у людей
в 15—20 % случаев и нередко порождает у исследователей сомнения
в целесообразности использования их в качестве устойчивых био­
логически обусловленных качеств индивидуальности. Этот феномен,
установленный Б. М. Тепловым, В. Д. Небылициным и их ученика-
ми, объясняется с позиций теории П. К. Анохина о функцио­нальных
системах и в рамках представлений А. Р. Лурия о функцио­нальных
блоках мозга: каждый методический прием формирует своеобраз-
ную функцио­нальную систему или комплекс функцио­нальных си-
стем, по-разному включающих функцио­нальные блоки мозга.

11.7. Современные методические подходы к оценке типов ВНД

(индивидуальных свойств нервной системы человека)
Методы, основанные на анализе различных параметров фо-
новой и вызванной электроэнцефалограммы (ЭЭГ). Детальное
изучение этого вопроса проведено в школе Б. М. Теплова и В. Д. Не-

547
былицина (Голубева Э. А., 2010; Кабардов М. К., 2011). Не вдаваясь
в детали исследования, отметим ряд выявленных в этих исследова-
ниях закономерностей, главная из которых — представление о том,
что навязанные ритмы и вызванные потенциалы отражают тип
ВНД и свойства нервной системы, принятые в дифференциальной
психофизио­логии.
Так, М. К. Кабардов сообщает, что у лиц со слабым типом ВНД
на протяжении всего периода выполнения различных психологиче-
ских проб (в том числе, тестов на мышление) преобладает электри-
ческая активность левого полушария, в то время как у лиц с силь-
ным типом ВНД фокус максимальной активности попеременно
смещается то в левое, то в правое полушарие. Установлено, что при
действии прерывистых раздражителей нарастающей интенсивно-
сти происходит запредельное угнетение ЭЭГ, а скорость этого про-
цесса зависит от силы, уравновешенности и подвижности нервных
процессов. Отмечено, что у лиц со слабым типом ВНД на фоновой
ЭЭГ или на ЭЭГ, вызванной фотостимуляцией, более выражены
медленные составляющие ритма (4—6 Гц), чем у людей с сильным
типом ВНД; это объясняется более низким порогом включения от-
рицательных тормозных связей (Данилова Н. Н.) и подтверждает
правомерность отнесения И. П. Павловым обладателей сильной
нервной системы к «специалистам возбуждения», а обладателей
слабой нервной системы — к «специалистам торможения», если
иметь в виду безусловное возбуждение и торможение.
Показано, что подвижность нервных процессов отражается на ха-
рактере изменения параметров ЭЭГ в ответ на вызванную стимуля-
цию с частотой 18, 20, 25 и 30 Гц, в том числе на характере изме-
нения суммарной мощности бета-1- и бета-2-ритмов и на скорости
восстановления альфа-ритма после действия световых раздражите-
лей (Данилова Н. Н.). Уравновешенность (активированность), т. е.
баланс процессов торможения и возбуждения отражается на пара-
метрах альфа-ритма. Так, у более возбудимых субъектов суммарная
мощность альфа-ритма меньше, а его частота больше, чем у лиц
с доминированием процессов торможения, у которых суммарная
мощность тета-ритма и его частота, наоборот, больше (Данило-
ва Н. Н.).
Показано (Лейтес Н. С.), что мощность и частота навязанного
альфа-ритма (при световой стимуляции с частотой 6 Гц) отража-
ет индивидуальные особенности деятельности мозга. Согласно
В. М. Русалову, мощность и частота дельта-, тета- и бета-ритмов,
а также пространственно-временная синхронизация и когерент-
ность биоэлектрической активности мозга отражает такое свой-
ство нервной системы как скорость выполнения программы дей-
ствия. По мнению М. В. Бодунова, частота медленных ритмов ЭЭГ
отражает скорость психомоторной активности (чем ниже частота,

548
тем выше скорость), а их мощность отражает эргический параметр
интеллектуальной и психомоторной активности (чем меньше мощ-
ность, тем выше активность).
Изучение взаимосвязи успешности обучения ребенка в школе,
типологических свойств и характера параметров ЭЭГ выявили их хо-
рошую корреляцию (Голубева Э. А). Так, при навязывании ребенку
раздражения с частотой 5 Гц (мелькающий свет) у лиц со слабой
нервной системой наблюдается хорошо выраженная перестройка
тета-ритма (усвоение ритма), а у лиц с сильной нервной системой
она отсутствовала. Вместе с тем установлено, что обладатели сла-
бой нервной системы имеют более высокую успешность образова-
тельной деятельности, чем обладатели сильной нервной системы
(Голубева Э. А.). Это подтверждает закон Б. М. Теплова об обратном
соотношении силы и чувствительности (чем меньше сила нервных
процессов, тем выше чувствительность к стимулам) и указывает
на связь успешности обучения с продуктивностью памяти.
Зарубежные исследователи также выявили связь между параме-
трами ЭЭГ и типами ВНД. Так, Г. Уолтер показал, что всех людей
по характеру альфа-ритма можно разделить на три группы (условно
названные им как группы Р, R и М). В группе Р (от англ. persistent —
устойчивый) во всех условиях наблюдается устойчивый альфа-
ритм, в группе R (от англ. responsivе — изменяющийся) имеет место
реактивный, т. е. нестабильный) альфа-ритм, а в группе М (от англ.
minus — минус) — этот ритм выражен слабо или вообще отсутству-
ет даже при закрытых глазах. Наиболее многочисленной оказалась
группа R (около 70 %); а число лиц, отнесенных к группам Р и М,
составило примерно про 15 %. Оказалось, что представители груп-
пы Р обладают исключительно абстрактным образом мышления,
практически не использующие зрительных образов (т. е. они от-
носятся к мыслительному типу по И. П. Павлову). Представители
группы М обладают преимущественно зрительным, предметным об-
разом мышления (художественный тип по И. П. Павлову), а пред-
ставители группы R занимают промежуточное положение.
Итак, очевидно, что изучение типологических свойств нерв-
ной системы с использованием современных методов ЭЭГ-диагно-
стики — это перспективное направление для дифференциальной
нейрофизио­логии.
Помимо ЭЭГ-исследований разработаны более простые методы
оценки силы нервных процессов, их подвижности и уравновешен-
ности.
Для оценки силы нервных процессов предложено пять групп
методов.
Первая группа методов оценивает способность выдерживать
длительное концентрированное возбуждение, например устой-
чивость двигательных, фотохимических, дыхательных условных

549
рефлексов при многократном применении одного и того же поло-
жительного условного раздражителя. При этом о силе нервных про-
цессов судят по увеличению количества ошибочных реакций при
длительной работе с положительными и тормозными раздражите-
лями, в том числе в условиях ускоряющегося темпа их предъявле-
ния.
Вторая группа методов оценивает особенности проявления
физио­логических законов «силы» и «оптимума-пессимума». Эти ме-
тоды выявляют абсолютную чувствительность анализаторов и вы-
носливость нервных клеток к действию сильных раздражителей.
У лиц с сильным типом ВНД с увеличением интенсивности стимула
возрастает величина ответной реакции, а у лиц со слабым типов
ВНД при повышении силы раздражителя в нервной системе насту-
пает запредельное торможение (пессимальный эффект). На таком
принципе построены широко известные методики В. Д. Небыли-
цина: двигательная и электрофизио­логическая. Последняя базиру-
ется на интегральном учете показателей порогов возникновения
фосфена и критических значений его исчезновения при опреде-
ленной частоте электрических импульсов, воздействующих на глаз
испытуемого. Исчезновение фосфена наступает при достижении
критической частоты электрических стимулов, которая строго ин-
дивидуальна и рассматривается как выражение пессимума. Людям
с сильным возбудительным процессом свойственны более высокие
пороги фосфена и более высокие значения критической частоты его
исчезновения.
Третья группа методов оценивает (например, по ЭЭГ, по ха-
рактеру вызванных потенциалов) изменения абсолютной чувстви-
тельности отдельных анализаторов при воздействии фармаколо-
гических (в том числе психостимулирующих средств, например,
кофеина) или других раздражителей. Для сильной нервной систе-
мы характерны меньшая энергия медленных ритмов ЭЭГ, большая
дисперсия мгновенных ее амплитуд, меньшее усвоение ритма при
низких частотах и интенсивности стимула.
Четвертая группа методов, основанная на результатах наблю-
дений и опроса, оценивает силу нервных процессов по характеру
динамики работоспособности (например, на спортивных трени-
ровках), по проявлению инициативы и настойчивости, по наличию
чувства страха на соревнованиях и по ряду других субъективных
показателей.
Пятая группа методов основана на способности запоминать
достаточно большие объемы информации, трудных для семантиче-
ской обработки (так называемое «запечатление»): чем выше сила
нервных процессов, тем больше эти объемы. Для слабого типа ВНД
характерна высокая способность группировать предъявляемую ин-
формацию. Силу нервных процессов можно оценивать, исследуя

550
внимание: чем выше объем, концентрация и распределение внима-
ния, тем больше сила нервных процессов.
При оценке подвижности нервных процессов помимо изучения
скорости переделки положительного раздражителя на тормозной
(и наоборот) предложено исследовать скоростные характеристики
возникновения, движения и прекращения нервного процесса, ско-
рость смены возбуждения торможением (и наоборот), смены поло-
жительных и отрицательных условных связей и скорость изменения
реакции при изменении внешних условий (переделка сигнального
значения условных раздражителей). С этой точки зрения особенно
полезным является использование различного рода корректурных
проб, где в качестве критерия оценки функцио­нальной подвижно-
сти выступает скорость переработки информации.
Кроме того, в настоящее время для оценки подвижности нерв-
ных процессов широко используются методы оценки особенностей
психического склада и поведения человека в различных жизненных
ситуациях, анкетирование по специально разработанным опрос-
никам, а также определение скоростных характеристик при вы-
полнении специальных заданий с использованием компьютерных
технологий, основанных на дифференцировании раздражителей
в условиях дефицита времени и требующих максимального ис-
пользования скоростных возможностей нервной системы. Резуль-
тат работы при этом определяется не только продолжительностью
сенсомоторных реакций, но и временем восстановления готовности
рефлекторного аппарата к новой реакции, его способностью к усво-
ению ритма.
Оценка динамичности нервной системы. Потребность в такой
оценке связана с необходимостью прогнозирования быстроты об-
учения, т. е. формирования новых условно-рефлекторных связей.
Скорость образования условно-рефлекторных связей оценивается
по количеству сочетаний условного и подкрепляющего раздражи-
телей. С этой целью изучается формирование фотохимических,
электрокорковых или кожно-гальванических условных рефлексов.
В методиках, основанных на фотохимических условных рефлексах,
в качестве условного раздражителя используют слабый световой
стимул, не вызывающий изменений чувствительности зрительного
анализатора (слабый красный свет), в качестве подкрепляющего —
сильный световой стимул, вызывающий рефлекторное закрывание
глаз испытуемого и снижение чувствительности зрительного ана-
лизатора. Об образовании условного фотохимического рефлекса су-
дят по падению чувствительности зрительного анализатора, кото-
рое возникает в ответ на действие только условного раздражителя.
У лиц с высокой динамичностью нервного возбудительного процес-
са условный рефлекс формируется уже после двух-трех сочетаний
условного и подкрепляющего раздражителей, а у лиц с низкой ди-

551
намичностью (инертный, по И. П. Павлову) — лишь при многократ-
ных сочетаниях.
В методиках, основанных на электрокорковых условных реакци-
ях, учитывают условно-рефлекторные изменения, регистрируемые
с помощью электроэнцефалограммы. В качестве условного раздра-
жителя обычно используют звуковой стимул, в качестве подкрепля-
ющего — свет, вызывающий блокаду альфа-ритма в зрительных об-
ластях коры. Об образовании условной реакции судят по блокаде
альфа-ритма ЭЭГ, которая возникает в ответ на действие только ус-
ловного стимула. У лиц с высокой динамичностью нервного возбу-
дительного процесса блокада альфа-ритма возникает после 2—3 со-
четаний звукового и светового стимулов и сохраняется в течение
пяти и более секунд. У лиц с низкой динамичностью (т. е. у инерт-
ного типа) блокада альфа-ритма возникает с трудом и только после
многократных сочетаний раздражителей.
В методиках, основанных на регистрации кожно-гальванических
рефлексов, обычно используют либо условно-рефлекторные сдвиги
уровня кожного сопротивления, либо условно-рефлекторные изме-
нения разности потенциалов кожи. Как известно, кожно-гальвани-
ческая реакция (КГР) отражает влияние ретикулярной формации
на симпатический отдел вегетативной нервной системы. Для выра-
ботки условной КГР в качестве условного раздражителя берут либо
слабый красный свет, либо слабый звуковой сигнал. В качестве под-
крепляющего раздражителя — сильный свет, вызывающий рефлек-
торное закрывание глаз испытуемого.
Оценка лабильности нервной системы. Она производится
по показателям критической частоты слияния световых мельканий
(КЧСМ), которая характеризует способность зрительного анализа-
тора воспринимать раздельно световые короткие сигналы, следу-
ющие друг за другом с предельной для восприятия частотой. Раз-
личение мельканий, отделенных друг от друга очень короткими
интервалами времени, возможно при условии быстрого прекра-
щения нервного процесса. В случае инертности нервного процесса
действие предшествующего импульса будет накладываться на дей-
ствие последующего и сливаться с ним. В этот момент мелькания
воспринимаются уже как равномерно освещенное поле. Чем боль-
ше величина КЧСМ, выражаемая в герцах, тем выше лабильность
нервной системы.
Выше мы приводили сведения об использовании опросника
Г. Айзенка и темпераментального опросника Я. Стреляу. Они дают
возможность оценить типы ВНД. В то же время ряд исследователей
указывает на то, что существует необходимость в физио­логической
валидизации этих методик, т. к. в основе этих методов лежит са-
мооценка исследуемого и, в целом, такие методики уводят от объ-
ективной оценки свойств нервной системы, от чего предостерегал

552
Б. М. Теплов, закладывая основу дифференциальной психофизио­
логии (Кабардов М. К., 2011).
Современный этап развития дифференциальной психофизио­
логии представляет собой и поиск объективных способов измере-
ния задатков — разработку способов измерения характеристик ин-
дивидуальности личности, среди которых наиболее перспективным
считается поиск ЭЭГ-индикаторов типологических свойств нервной
системы

11.8. Формирование типа ВНД в онтогенезе

И. П. Павлов часто говорил о «природном типе» ВНД, понимая
под этим свойства нервных клеток, которые формируются еще
до рождения. После рождения в процессе индивидуального разви-
тия животные и люди постоянно приспосабливаются к окружаю-
щей среде, что отражается на свойствах нервной системы (благода-
ря ее пластичности). Особенно изменчиво такое свойство нервной
системы, как подвижность нервных процессов (подвижность может
значительно улучшаться в процессе обучения). Известно, что под
влиянием соответствующего воспитания и тренировки тормоз-
ного процесса первоначальная неуравновешенность у животных
безудержного типа может быть в значительной степени сглажена.
В определенной степени воспитанием можно усилить и нервные
процессы у животных слабого типа, но это удается лишь в особо
благоприятной, неменяющейся, как говорил И. П. Павлов, «оран-
жерейной» обстановке.
В настоящее время многие физио­л оги разделяют мнение
И. П. Павлова, полагая, что типы ВНД формируются на основе ге-
нотипа и фенотипа. Генотип возникает в процессе эволюции под
влиянием естественного отбора, обеспечивая развитие наиболее
приспособленных к окружающей среде индивидов. Под влиянием
реально действующих на протяжении индивидуальной жизни усло-
вий внешней среды генотип формирует фенотип организма. Таким
образом, под воздействием воспитания (т. е. факторов окружаю-
щей среды, в том числе социальных) возникает перестройка типа,
что свидетельствует о пластичности типов ВНД. По этой причине
у детей сложно определить тип ВНД — предвидеть конечные ре-
зультаты изменений типа ВНД в процессе онтогенеза очень сложно.
В то же время известно, что адаптивное изменение типа ВНД может
происходить под воздействием соответствующей тренировки.
Вместе с тем, по мнению ряда физио­логов, тип ВНД преимуще-
ственно зависит от генотипа и в процессе онтогенеза не претерпе-
вает существенных изменений.
Типологические варианты личности детей. С помощью пси-
хологических методов (наблюдение за поведением учащихся

553
в школе, индивидуальной беседы, характеристики педагогов, мо-
дифицированного детского вопросника Кеттела) А. М. Алексан-
дровская и И. Н. Гильяшева (1985) обследовали 269 детей в возрас-
те от 7 до 10 лет, учащихся общеобразовательных школ. При этом
оценивали такие свойства личности, как общительность, интеллект,
уверенность в себе, возбудимость, доминирование, склонность
к риску, добросовестность, социальная смелость, чувствительность,
тревожность, самоконтроль, напряженность. Авторы выявили 6 ос-
новных типологических вариантов личности детей.
1. Гармоничный тип (около 36 %). Дети этого типа легко
учатся, не испытывают школьных трудностей, имеют достаточно
высокий уровень сформированности интеллектуальных функций,
общительны, уверены в себе, добросовестны, отличаются высоким
уровнем самоконтроля и отсутствием тревожности. Практическая
направленность школьников, относящихся к этому типу, проявляет-
ся в эффективном овладении учебной деятельностью, стремлением
к хорошим результатам. Сочетание перечисленных свойств, пред-
ставляет собой устойчивую структуру личности, которая обеспечи-
вает им быструю адаптацию.
2. Конформный тип (около 12 %). В поведении таких школь-
ников проявляется сильная зависимость от ситуации, стремление
соответствовать окружению. Высокая школьная мотивация, по-
требность поступать согласно предъявляемым нормам определяет
их направленность на учебную деятельность. Дети этого типа доста-
точно общительны, уверены в себе, добросовестны, имеют хороший
самоконтроль, низкий уровень тревожности и напряженности. Ха-
рактерной их особенностью является недоразвитие познавательной
деятельности, что затрудняет усвоение учебной программы.
3. Доминирующий тип (около 10 %). Отличительной особен-
ностью этих учащихся является их стремление к самостоятельно-
сти, доминированию, самоутверждению. Они активны, общитель-
ны, уверены в себе, обладают социальной смелостью и склонностью
к риску. Практическая направленность этих школьников проявляет-
ся особенно ярко в организации детских игр. Сочетание высокой
активности и низкого самоконтроля создает трудности адаптации,
связанные с усвоением школьных норм поведения.
4. Чувствительный тип (около 14 %). Эти дети робки и за-
стенчивы, хотят иметь дружеские связи с теми, к кому привыкли,
стойкие. Учатся старательно, прилежно. Доминирующим свойством
является чувствительность, которая сочетается с такими качества-
ми, как общительность, добросовестность, высокий самоконтроль,
зависимость.
5. Тревожный тип (около 10 %). Для этих детей характерны
крайняя изменчивость эмоцио­нальной сферы, повышенная впечат-

554
лительность; их действия отличаются излишним волнением, тре-
вожностью. Учатся легко, особенно хорошо читают и рассказывают.
Имеют высокий уровень тревожности, который сочетается с возбу-
димостью, чувствительностью, неуверенностью в себе, чувством
ответственности, хорошим пониманием социальных нормативов.
Ведущей чертой для детей этого типа является общение. Именно
эта деятельность служит источником получения эмоцио­нального
подкрепления, столь необходимого для них. Ожидание положи-
тельной оценки своих действий и поступков со стороны окружаю-
щих определяет трудности в сфере взаимоотношений. Зависимость
от эмоцио­нального состояния затрудняет для некоторых из них ус-
воение учебной программы.
6. Интровертированный тип (около 18 %). Отличительной
особенностью этих школьников является направленность на по-
знавательную деятельность, высокий уровень развития интеллекта
сочетается с пониженным контролем за окружающей действитель-
ностью. Эти дети характеризуются замкнутостью, неуверенностью
в себе, социальной робостью, низким самоконтролем. В то же время
для них характерна высокая возбудимость, тревожность, напряжен-
ность. Около 6 % детей этой группы характеризуются пассивностью,
бедностью мотивационной сферы, отсутствием инициативности.
Одиночество, отгороженность от окружающих, повышенная чув-
ствительность способствуют появлению затруднений, как в освое-
нии социальных норм, так и при установлении контактов, а в итоге
приводят к конфликтной, субъективно трудной ситуации пребыва-
ния в школе.
По мнению авторов исследования, физио­логической основой
формирования типологических вариантов личности являются сила,
уравновешенность и подвижность процессов возбуждения и тор-
можения. Важную роль в формировании этих свойств нервной си-
стемы играет среда (условия труда и отдыха, обстановка в семье
и в коллективе), особенно в раннем онтогенезе.

11.9. Значение типа ВНД для человека

Уже первые исследователи типологии высшей нервной деятель-
ности, включая, прежде всего, И. П. Павлова, подчеркивали важ-
ное значение различных свойств нервной системы для процессов
адаптации человека и животных к различным физическим, био­
логическим и социальным факторам внешней среды. Частично
об этом говорилось выше. В свою очередь развитие учения о свой-
ствах ВНД способствовало появлению представления о различии
индивидуумов по уровню адаптивности. Так, В. П. Казначеев пред-

555
ложил разделить всех людей по характеру протекания у них адап-
тивных процессов на «спринтеров» и «стайеров». У «спринтеров»
адаптация развивается быстро, интенсивно, но при этом возникают
лишь кратковременные адаптивные сдвиги, не позволяющие в пол-
ном объеме приспособиться к изменившимся условиям внешней
среды. У «стайеров» адаптация развивается относительно медленно,
но при этом уровень этой адаптации позволяет более успешно при-
способиться к факторам внешней среды.
Важным в практическом отношении является оценка свойств
нервной системы у детей, приступающих к школьному обучению,
т. к. полученные данные позволяют прогнозировать успешность ос-
воения школьной программы, а также дают возможность избрать
наиболее адекватную для них образовательную технологию. На-
пример, при одинаковых средних способностях школьник с сильной
нервной системой может добиться отличных результатов на экза-
мене, развив очень высокую работоспособность только в последней
четверти, в то время как школьник со слабой нервной системой мо-
жет достичь таких же результатов на экзаменах, систематически ра-
ботая над учебным материалом на протяжении всего года. Школь-
ник с инертными нервными процессами затрачивает на изучение
нового материала значительно больше времени, чем школьник,
у которого нервные процессы лабильны. Но зато первый школьник
будет знать материал дольше, а на его повторение затратит мень-
ше времени, чем школьник с подвижными нервными процессами,
обычно схватывающий материал налету, но также быстро теряю-
щий его из памяти. При этом, как уже отмечалось выше, слабый тип
ВНД не является патологией ЦНС. У человека со слабым типом ВНД
также есть определенные достоинства по сравнению с представите-
лями сильных типов ВНД. Так, люди, относящиеся к слабому типу
ВНД, хотя и обладают более низким уровнем работоспособности,
но они более чувствительны к педагогическим воздействиям, проч-
ность запоминания материала у них выше, чем у холериков. Вот
почему знание типов ВНД помогает педагогу более правильно стро-
ить и проводить познавательный процесс с учетом индивидуальных
особенностей каждого ученика. Многие исследователи полагают,
что в обычной жизни за счет высокой пластичности нервной си-
стемы все «недостатки», присущие данному типу ВНД, затушеваны,
скрыты. Истинный тип ВНД проявляется, главным образом, в экс-
тремальных, критических ситуациях.
Учение о типах ВНД человека имеет важное значение для
профессио­нального отбора. Есть целый ряд профессий, которым
«противопоказано» наличие определенного типа ВНД. Например,
конвейерное производство сравнительно легко переносят меланхо-
лики, то время как люди с холерическим темпераментом не выдер-
живают работы в этих условиях.

556
 11.10. Характер человека и типы ВНД
И. П. Павлов полагал, что характер человека и животных — это
результат формирования окончательных свойств нервной системы.
Внешне это проявляется в поведении, привычках, отношениях и пр.
Он указывал: «…тип есть прирожденный конституцио­нальный вид
нервной деятельности животного — генотип (...) Окончательная
наличная нервная деятельность животного есть сплав из черт типа
и изменений, обусловленных внешней средой, — фенотип, харак-
тер». Близки к этому взгляду и представления Б. М. Теплова: «Свой-
ства нервной системы не предопределяют никаких форм поведения,
но образуют почву, на которой легче формируются одни формы по-
ведения, труднее — другие». Таким образом, необходимо отличать
врожденный тип ВНД (как совокупность основных свойств нервной
системы) от окончательного склада ВНД, т. е. от характера.
В настоящее время считается, что характер (от греч. charakter —
отпечаток, признак, отличительная черта)  — это целостный
и устойчивый индивидуальный склад психической жизни лично-
сти, возникающий в результате взаимодействия наследственных
задатков с окружающей средой и проявляющийся в деятельности,
общении и типичных способах поведения. Иными словами, харак-
тер — это совокупность свойств личности, определяющих наиболее
существенные аспекты социального поведения человека (социаль-
ная физиономия личности). Характер личности отражается в мане-
рах, привычках, складе ума, в проявлении эмоций, а проявляется
он в отношении к другому человеку, к делу, к самому себе, к вещам,
животным, растениям, к миру в целом. При этом характер может
зависеть от мировоззрения, убеждений, нравственной позиции лич-
ности. Относительная устойчивость черт характера не исключает
их высокой динамичности под влиянием социального воспитания
и окружающей среды.
В целом характер личности является объектом особой науки —
характерологии. Знание характера индивида позволяет прогнози-
ровать его поведение и корректировать ожидаемые действия и по-
ступки.
Типы характера. Принято выделять чистые (гармонические)
и смешанные (дисгармонические) типы характера. О смешанных
типах, которые встречаются значительно чаще, чем чистые, гово-
рят в том случае, когда имеет место чрезмерное усиление отдель-
ных черт характера (это проявляется в избирательной уязвимости
личности по отношению к определенным психогенным ситуациям
или повышенной устойчивостью к другим факторам). В свете пред-
ставлений о смешанных типах характера возникло учение об акцен-
туации личности (от лат. accentus — ударение).

557
 В частности, различают такие акцентуированные типы харак-
тера, как гипертимный, гипотимный (дистимный), циклоидный,
психастенический (тревожно-мнительный), астенический (астено-
невротический), истероидный (демонстративный), сенситивный,
возбудимый, шизоидный (застревающий, самодостаточный), эпи-
лептоидный, неустойчивый, экстравертированный, интровертиро-
ванный и другие.
Гипертимный тип отличается постоянно приподнятым настрое-
нием, огромной общительностью, оптимизмом, повышенной жаж-
дой деятельности. У гипотимного (дистимного) типа снижена ак-
тивность и настроение, доминирует пессимизм. Циклоидный тип
проявляет склонность к резкой смене настроения в зависимости
от внешних обстоятельств. Психастенический (тревожно-мнитель-
ный) тип отличает хроническое чувство тревоги, крайняя нереши-
тельность, склонность к сомнениям. Для астенического (астено-не-
вротического) типа характерна низкая работоспособность, большая
раздражительность и мнительность, стремление к одиночеству.
У  истероидного (демонстративного) типа выражена жажда при-
знания, стремление обратить на себя внимание, эгоцентризм. Для
сенситивного типа характерна большая впечатлительность, пугли-
вость, робость в общении, выраженная привязанность к людям. Для
возбудимого типа характерна аффективная взрывчатость, безу-
держность, несдержанность поступков; решающим для них являют-
ся влечения, инстинкты, импульсивные побуждения; представители
данного типа чаще всего — конфликтные люди. У шизоидного (за-
стревающего, самодостаточного) типа имеет место аутизм, отгоро-
женность, отстраненность от событий окружающего мира, эгоизм,
самоуверенность, чрезмерное самомнение, безразличие к окружа-
ющим, конфликтность, склонность к формированию сверхценных
идей (поэтому часто их называют «чудаками», «странными» людь-
ми); если их цели совпадают с общественными, то это очень ценные
полезные работники. У эпилептоидного типа нередко наблюдают-
ся тяжелые вспышки медленно нарастающего тоскливо-злобного
настроения; для этих лиц характерна педантичность, скуповатость,
бережливость, жесткость. У неустойчивого типа проявляется не-
устойчивость интересов, чувств, привязанностей, стремлений, сла-
бость волевой и моральной регуляции поведения, постоянная тяга
к удовольствиям.
Акцентуированность характера проявляется в подростковом воз-
расте в связи с половым созреванием. По мере взросления она сгла-
живается, но может проявляться в сложных психогенных ситуациях.
Методы оценки характера человека. В настоящее время широ-
кое распространение получили опросники, позволяющие оценить
характер человека. Среди них — опросник Кеттела и Миннесотский

558
личностный опросник (MMPI). Ниже дается (по Майдикову Ю. Л.
и соавт., 1997) их краткое описание.
Опросник Кеттела. В нашей стране наибольшее распростране-
ние получил 16-факторный личностный опросник (16-ФЛО). Разра-
ботаны три его формы: А, В, С. Первые две (А и В) включают по 187
вопросов каждая и предназначены для обследования взрослых лю-
дей с образованием не ниже 10 классов. Опросник формы С содер-
жит 105 вопросов и используется для тестирования детей в возрасте
15—18 лет.
Обследуемому предлагается занести в регистрационный бланк
один из вариантов ответа на вопрос: «да», «нет», «не знаю». Полу-
ченные результаты выражаются в шкале стенов с минимальным
значением 0 и максимальным — 10. На основании этих данных
строится «профиль личности».
Опросник позволяет оценить такие качества, как: замкну-
тость — общительность; интеллект; эмоцио­нальная неустойчи-
вость — эмоцио­нальная устойчивость; подчиненность — доми-
нантность; сдержанность — экспрессивность; подверженность
чувствам — высокая нормативность поведения; робость — сме-
лость; жесткость — чувствительность; доверчивость — подозри-
тельность; практичность — развитое воображение; прямолиней-
ность — дипломатичность; уверенность в себе — тревожность;
консерватизм — радикализм; конформизм — нонконформизм; низ-
кий самоконтроль — высокий самоконтроль; расслабленность —
напряженность; адекватность самооценки.
На основе этих 16 основных факторов вычисляются 4 вторичных
фактора: Fi: тревожность — приспособленность; F2: экстраверсия —
интроверсия; Fз: рацио­нальность — эмоцио­нальность; F4: незави-
симость — покорность.
Миннесотский личностный опросник (Minnesota Multiphasic
Personality Inventory, MMPI). Его разработали американские пси-
хологи Хатвей и МкКинли (Hathaway, McKinley) для диагностики
дисгармоничности развития личности. Он позволяет выявить на-
личие признаков 10 основных синдромов (или видов) акцентуации
характера, среди которых: ипохондрия, депрессия, истерия, психо-
патия, мужественность — женственность, паранойя, психастения,
шизофрения, гипомания, интроверсия — экстраверсия.
Кроме того, опросник содержит 3 дополнительные контрольные
шкалы: L — лжи, F — достоверности, К — коррекции. На основе
550 вопросов-утверждений было создано еще 200 дополнительных
шкал, имеющих прикладное значение.
В нашей стране используются адаптированные варианты лич-
ностного опросника MMPI, авторами которых являются Л. Н. Соб-
чик, Ф. В. Березин, М. М. Кабанов. По мнению многих психологов
и физио­логов, данные, полученные с помощью миннесотского

559
личностного опросника, совпадают во многом с результатами об-
следования человека с помощью опросника Кеттела и опросника
Айзенка.
* * *
Представленные в этом разделе данные свидетельствуют о том,
что основная проблема дифференциальной психофизио­логии —
понимание механизмов, обеспечивающих индивидуально-типоло-
гические особенности человека, включая особенности его характе-
ра, — все еще остается во многом не изученной. Вместе с тем можно
полагать, что дальнейшая ее научная разработка позволит глубже
познать механизмы деятельности интеллектуальных систем мозга.
 Послесловие
Книга «Нейрофизио­логия: основы психофизио­логии» завер-
шает изложение основных положений нейрофизио­логии как на-
уки. Помимо этой книги (обозначим ее под номером 5) учебник
«Нейрофизио­л огия» содержит также четыре другие: «Основы
нейрофизио­логии», «Физио­логия ЦНС», «Физио­логия сенсорных
систем» и «Физио­логия памяти» (соответственно книги под но-
мерами 1, 2, 3 и 4). Во всех разделах этого пятикнижия основной
акцент сделан на изложение физио­логических механизмов психи-
ческих процессов, где термину «физио­логические механизмы» при-
дан широкий смысл, включая биохимические, генетические, мор-
фологические и собственно физио­логические аспекты. При этом
мы попытались дать современные представления, поспеть за кото-
рыми — непростая задача. Однако благодаря возможности читать
научные статьи отечественных и зарубежных авторов, в том числе
оригинальные и обзорного характера, список которых пополняется
в библиометрических системах почти ежедневно, мы попытались
решить эту проблему. Поэтому считаем своим долгом выразить
благодарность создателям Интернета и создателям таких важных
для науки библиометрических систем, как Pubmed и eLIBRARY, без
существования которых написание учебника было бы практически
невозможным. Эти системы позволили нам по возможности уточ-
нить даты многих открытий, которые совершались за последние
годы в области физио­логии. Это важный момент, т. к. он дает ключ
к пониманию того, как долго разрабатывался тот или иной обсуж-
даемый в учебнике вопрос. Это облегчает понимание значимости
вопроса и степень его разработки. Для такой динамично развива-
ющейся науки как физио­логия, в том числе для нейрофизио­логии,
этот исторический аспект чрезвычайно важен.
Авторы, непрерывно работая на протяжении более двух лет
над вторым изданием учебника «Физио­логические основы психи-
ческой деятельности и поведения человека», изданного в 2001 г.,
понимают, что через следующие 20 лет это будет совершенно дру-
гая «Нейрофизио­логия», так как развитие физио­логии как одного
из разделов био­логии идет огромными темпами, чему способству-
ют современные IT-технологии. Мы также не исключаем, что уже
в ближайшее время найдутся авторские коллективы, которые на-
пишут учебник, подобный нашей «Нейрофизио­логии», в котором,

561
возможно, в более доступной манере и в более сжатой форме, будут
изложены все аспекты этой науки.
Авторы выражают огромную признательность издательству
«Юрайт» за предложение подготовить второе издание учебника
«Физио­логические основы психической деятельности и поведения
человека» под названием «Нейрофизио­логия», а также всем сотруд-
никам издательства, которые участвовали в подготовке учебника
к изданию в этот необычайно сложный период для страны, связан-
ный с пандемией коронавируса COVID-19.
Авторы примут с благодарностью все замечания по учебнику
«Нейрофизио­логия».
Профессор, д.м.н. Циркин В. И.,
доцент, к.б.н. Трухина С. И.,
доцент, к.б.н. Трухин А. Н.
 Литература
Учебники и учебные пособия
1. Андреева, Н. Г., Вартанян, И. А., Куликов, Г. А. , Самойлов, В. О.
Физио­логия сенсорных систем и высшей нервной деятельности :
учебное пособие. — М.: Академия, 2009.
2. Апчел, В. Я., Даринский, Ю. А., Голубев, В. Н. Физио­логия че-
ловека и животных : учебник для студентов учреждений высшего
педагогического профессио­нального образования. — Москва : Ака-
демия, 2013.
3. Арефьева,  А.  В.  Нейрофизио­логия : учебное пособие для ву-
зов . — Москва : Издательство Юрайт, 2018.
4. Батуев,  А.  С. Физио­логия высшей нервной деятельности
и сенсорных систем : учебник для вузов. — Санкт-Петербург : Пи-
тер, 2010.
5. Брин, В. Б. Физио­логия человека в схемах и таблицах : учеб-
ное пособие. — Санкт-Петербург : Лань, 2016.
6. Югова, Е. А., Турова, Т. Ф. Возрастная физио­логия и психофи-
зиология : учебник для бакалавриата. — Москва : Академия, 2011.
7. Глухов, М. М., Козлитин, О. А., Шапошников, В. А. и др. Физио­
логия человека в схемах и таблицах : учебное пособие. — Санкт-
Петербург : Лань, 2016.
8. Данилова, Н. Н. Физио­логия высшей нервной деятельности :
учебник . — Москва : Аспект пресс, 2004.
9. Дробинская,  А.  О.  Анатомия и возрастная физио­л огия :
учебник для академического бакалавриата. — 2—е изд., перераб.
и доп. — Москва : Издательство Юрайт, 2018.
10. Киселев,  С.  Ю.  Анатомия: центральная нервная система :
учебное пособие для среднего профессио­нального образования. —
Москва : Издательство Юрайт, 2018.
11. Ковалева, А. В. Нейрофизио­логия, физио­логия высшей нерв-
ной деятельности и сенсорных систем : учебник для академическо-
го бакалавриата. — Москва : Издательство Юрайт, 2018.
12. Ковалева,  А.  В. Физио­логия высшей нервной деятельности
и сенсорных систем : учебник для академического бакалавриата. —
Москва : Издательство Юрайт, 2018.
13. Косицкий, Г. И. и др. Физио­логия человека : учебник для ву-
зов / Г. И. Косицкий и др. — Москва : Альянс, 2015.

563
 14. Любимова,  З.  В., Никитина,  А.  А. Возрастная анатомия
и физио­логия : учебник для академического бакалавриата : в 2 т.
Т. 1. Организм человека, его регуляторные и интегративные си-
стемы. — 2—е изд., перераб. и доп. — М.: Издательство Юрайт,
2017. — 447 с.
15. Любимова,  З.  В., Никитина,  А.  А.  Возрастная анатомия
и физио­логия : учебник для академического бакалавриата : в 2 т.
Т. 2. Опорно-двигательная и висцеральные системы. — 2-е изд., пе-
рераб. и доп. — Москва : Издательство Юрайт, 2017.
16. Ляксо,  Е.  Е., Ноздрачев,  А.  Д., Соколова,  Л.  В. Возрастная
физио­логия и психофизио­логия : учебник для академического ба-
калавриата. — Москва : Издательство Юрайт, 2018.
17. Немов, Р. С. Психология : учебник. — Москва : КноРус, 2014.
18. Ноздрачев, А. Д., Маслюков, П. М. Нормальная физио­логия :
учебник. — Москва : ГЭОТАР-Медиа, 2019.
19. Саваневский, Н. К., Хомич, Г. Е. Практикум по физио­логии по-
ведения. — Минск : Новые знания; Москва : Инфра-М, 2012.
20. Саваневский, Н. К., Хомич, Г. Е. Физио­логия поведения : учеб-
ное пособие. — Минск : Новые знания; Москва : Инфра-М, 2012.
21. Сергеев, И. Ю., Дубынин, В. А., Каменский, А. А. Физио­логия
человека и животных : учебник и практикум для академического
бакалавриата : в 3 т. Т. 1. Нервная система: анатомия, физио­логия,
нейрофармакология. — Москва : Издательство Юрайт, 2017.
22. Сеченов, И. М. Психология поведения. Избранные труды. —
Москва : Издательство Юрайт, 2018.
23. Соколова,  Л.  В. Психофизио­логия. Развитие учения о мозге
и поведении : учебное пособие для академического бакалавриа-
та. — 2-е изд., испр. и доп. — Москва : Издательство Юрайт, 2018.
24. Столяренко,  A.  M. Физио­логия высшей нервной деятельно-
сти. — Москва : Юнити-Дана, 2009.
25. Судаков, К. В., Вагин, Ю. Е., Андрианов, В. В. Физио­логия чело-
века. Атлас динамических схем. — Москва : ГЭОТАР-Медиа, 2009.
26. Тель,  Л.  З., Агаджанян,  Н.  А., Хамчиев,  К.  М., Циркин, В. И.,
Лысенков, С. П. и др. Нормальная физио­логия : учебник / под ред.
Л. З. Теля, Н. А. Агаджаняна. — Москва : Литтерра, 2015.
27. Енукашвили, А. И., Андреева, А. Б., Эйсымонт, Т. А. Физио­
логия и этология животных : учебник и практикум для вузов : в 3 ч.
Ч. 3. Эндокринная и центральная нервная системы, высшая нервная
деятельность, анализаторы, этология / под общ. ред. В. Г. Скопиче-
ва. — 2-е изд., испр. и доп. — Москва : Издательство Юрайт, 2018.
28. Физио­логия человека : учебник  в 3 т. / под ред. Р. И. Шмид-
та, Г. Тевса. — Москва : Мир, 2005.
29. Столяренко, А. М. Физио­логия высшей нервной деятельно-
сти для психологов и педагогов : учебник. — Москва : Юнити-Дана,
2012.
564
 30. Шульговский, В. В. Физио­логия высшей нервной деятельно-
сти с основами нейробио­логии : учебник для студентов вузов. —
2-е изд., испр. и доп. — Москва : Академия, 2008.
31. Физио­логия сенсорных систем и высшей нервной деятель-
ности : учебник в 2 т. Т. 2. Физио­логия высшей нервной деятель-
ности / под ред. Я. А. Альтмана, Г. А. Куликова, В. О. Самойлова. —
Москва : Академия, 2009.
32. Физио­логия сенсорных систем и высшей нервной деятельно-
сти : учебник : в 2 т. Т. 1. Физио­логия сенсорных систем / под ред.
Я. А. Альтмана, Г. А. Куликова. — Москва : Академия, 2009.
33. Физио­логия. Основы и функцио­нальные системы : курс лек-
ций / под. ред. К. В. Судакова. — Москва : Медицина, 2008.
34. Человек. Анатомия, физио­логия, психология : энциклопе-
дический иллюстрированный словарь / под ред. А. С. Батуева,
Е. П. Ильина, Л. В. Соколовой. — Санкт-Петербург : Питер, 2011.
35. Черенкова, Л.  В., Краснощекова,  Е.  И., Соколова,  Л.  В.
Психофизио­логия в схемах и комментариях : учебное пособие для
академического бакалавриата. — 2-е изд., испр. и доп. — Москва :
Издательство Юрайт, 2018.
36. Швырев, А. А. Анатомия и физио­логия человека с основами
общей патологии : учебник. — 6-е изд., стереотип. — Москва : Фе-
никс, 2013.
37. Cindy, L. S. Principles of Human Physiology. — University of South
Alabama, 2011.
Специальная литература
1. Ахмадеев,  А.  В., Калимуллина, Л.  Б. ГАМК-ергическая систе-
ма базолатерального ядра миндалевидного комплекса мозга при
формировании алкогольной зависимости // Российский физио­
логический журнал им. И. М. Сеченова. — 2017. — Т. 103. — № 9. —
С. 978—986.
2. Батуев,  А.  С. Физио­логия высшей нервной деятельности
и сенсорных систем : учебник для вузов. — 3-е изд. — Санкт-
Петербург : Питер, 2008.
3. Балабан, П. М., Рощин, М. В., Коршунова, Т. А. Двуликий оксид
азота необходим и для стирания памяти и для формирования памя-
ти // Журнал высшей нервной деятельности. — 2011. — Т. 61. —
№ 3. — С. 274—280.
4. Беленичев, И. Ф., Черний, В. И., Колесник, Ю. М., Павлов, С. В.
и др. Рацио­нальная нейропротекция : учебное пособие. — Донецк :
Издатель Заславский А. Ю., 2009.
5. Бочарова, И. А. Школьные трудности у учащихся начальных
классов: вегетативный статус, психическое состояние и эффектив-
ность комплексной терапии : автореф. дис. … канд. мед. наук. —
Киров : Кировская ГМА, 2007.

565
 6. Брызгалов, Д. В., Кузнецова, И. Л., Рогаев, Е. И. Улучшение де-
кларативной памяти: от генетической регуляции до неинвазивной
стимуляции // Биохимия. — 2018. — Т. 83. — № 9. — С. 1124—
1138.
7. Бухановский, А. О., Кутявин, Ю. А., Литвак, М. Е. Общая пси-
хопатология : пособие для врачей. — 3-е изд. — Ростов-на-Дону :
Феникс, 2003.
8. Гнездицкий,  В.  В., Корепина,  О.  С., Чацкая,  А.  В., Клочко-
ва,  О.  И. Память, когнитивность и эндогенные вызванные потен-
циалы мозга: оценка нарушения когнитивных функций и объема
оперативной памяти без психологического тестирования // Успехи
физио­логических наук. — 2017. — Т. 48. — № 1. — С. 3—23.
9. Горшков-Кантакузен, В.  А., Шпикалова,  М.  А. Корреляции
уровней окситоцина у детей разных этнических групп с аутизмом
и расстройствами аутистического спектра // Бюллетень науки
и практики. — 2016. — Т. 12. — № 13. — C. 171—178.
10. Гринкевич, Л. Н. Эпигенетика и формирование долговремен-
ной памяти // Российский физио­логический журнал им. И. М. Се-
ченова. — 2012. — Т. 98. — № 5. — С. 553—573.
11. Гуляева,  Н.  В. Взаимодействие системы BDNF и глутаматер-
гической системы в мозге: краткий обзор и связь с патогенезом де-
прессии. Мини обзор // Биохимия. — 2017. — Т. 82. — Вып. 3. —
С. 441—448.
12. Гусакова, С. В., Смаглий, Л. В., Бирулина, Ю. Г., Ковалев, И. В.,
Носарев, А. В., Петрова, И. В., Реутов, В. П. Молекулярные механиз-
мы действия газотрансмиттеров NO, CO и H2S в гладкомышечных
клетках и влияние NO-генерирующих соединений (нитратов и ни-
тритов) на среднюю продолжительность жизни // Успехи физио­
логических наук. — 2017. — Т. 48. — № 1. — С. 24—52.
13. Дамулин, И.  В., Коберская, Н.  Н., Антоненко,  Л.  М. Влияние
милдроната на когнитивные нарушения при дисциркулятороной
энцефалопатии: клинико-электрофизио­логическое исследование //
Неврологический журнал. — 2006. — № 1. — С. 45—50.
14. Заваденко, Н. Н. Гиперактивность и дефицит внимания в дет-
ском возрасте : учебное пособие. — 2-е изд. — Москва : Издатель-
ство Юрайт, 2018.
15. Заваденко, Н. Н. Синдром дефицита внимания с гиперактив-
ностью у детей // Медицинский совет. — 2007. — № 2. — С. 65—69.
16. Заваденко, Н. Н., Суворинова, Н. Ю. Терапевтическое действие
разных доз ноотропила при синдроме дефицита внимания с гипе-
рактивностью у детей // Журнал неврологии и психиатрии имени
С. С. Корсакова. — 2004. — Т. 104. — № 3. — С. 32—37.
17. Земляная, А. А., Федотчева, Т. А., Федотчев, А. И. Современ-
ные подходы к активизации познавательной деятельности челове-

566
ка // Успехи физио­логических наук. — 2010. — Т. 41. — № 4. —
С. 45—62
18. Зефиров, Т. Л., Зиятдинова, Н. И., Купцова, А. М. Физиологи-
ческие основы мышления : учебно-методическое пособие. — Ка-
зань, 2015.
19. Зюзина, А. Б., Балабан, П. М. Угашение и реконсолидация па-
мяти // Журнал высшей нервной деятельности. — 2015. — Т. 65. —
№ 5. — С. 564—576.
20. Иванец, Н. Н., Тюльпин, Ю. Г., Чирко, В. В., Кинкулькина, М. А.
Психиатрия и наркология : учебник. — Москва : ГЭОТАР-Медиа,
2006.
21. Ковальзон, В. М. Основы сомнологии. Физио­логия и нейрохи-
мия цикла «бодрствование — сон». — Москва : Бином. Лаборатория
знаний, 2011.
22. Ковтун, О. П., Львова, О. А., Сулимов, А. В. Минимальная моз-
говая дисфункция у детей: Методические рекомендации. — Екате-
ринбург, 2003.
23. Костандов,  Э.  А. Функцио­нальная асимметрия полушарий
мозга и неосознаваемое восприятие. — Москва : Наука, 1983.
24. Крюков, В. И. Роль гиппокампа в долговременной памяти: си-
стемно-динамический подход // Журнал высшей нервной деятель-
ности. — 2007. — Т. 57. — № 4. — С. 389—406.
25. Кудрявцева, Н. Н. Серотонинергический контроль агрессивно-
го поведения: новые подходы — новые интерпретации (обзор) //
Журнал высшей нервной деятельности. — 2015. — Т. 65. — № 5. —
С. 546—563
26. Лобзин, С. Г., Соколова, М. Г., Налькин, С. А. Влияние дисфунк-
ции холинергической системы головного мозга на состояние когни-
тивных функций (обзор литературы) // Вестник Северо-Западного
государственного медицинского университета им. И. И. Мечнико-
ва. — 2017. — Т. 9. — № 4. — С. 53—58.
27. Лопатина, О. Л. Окситоцин-опосредованные механизмы ре-
гуляции социального поведения и развития тревожных состояний :
дис. ... д-ра биол. наук. — Красноярск, 2017.
28. Лурия, А. Р. Основы нейропсихологии : учебник. — Москва :
Издательство МГУ, 1973.
29. Маклаков, А. Г. Мышление: общая психология : учебник. —
Санкт-Петербург : Питер, 2001.
30. Мартынова,  О.  В., Сушинская-Тетерева,  А.  О., Балаев,  В.  В.,
Иваницкий, А. М. Корреляция функцио­нальной связанности обла-
стей мозга, активных в состоянии покоя, с поведенческими и пси-
хологическими показателями // Журнал высшей нервной деятель-
ности. — 2016. — Т. 66. — № 5. — С. 541—555.
31. Матухно,  А.  Е., Сухов,  А.  Г., Кирой,  В.  Н. ГАМК-ергическая
рецепторная система и ее роль в системной деятельности мозга //

567
Успехи физио­логических наук. — 2014. — Т. 45. — № 3. — С. 79—
96.
32. Мачинская, Р. И., Крупская, Е. В. Влияние функцио­нальной не-
зрелости регуляторных структур мозга на организацию зрительного
внимания у гиперактивных детей 7—8 лет // Вестник Поморского
университета. — 2005. — № 2 (8). — С. 30—42.
33. Мачинская,  Р.  И. Нейрофизио­логические механизмы про-
извольного внимания (Аналитический обзор) // Журнал высшей
нервной деятельности. — 2003. — Т. 53. — № 2. — С. 133—150.
34. Мищенкова, Т. В. Звенигородская, Л. А., Ткаченко, Е. В. Роль эн-
доканнабиноидной системы в патогенезе морбидного ожирения //
Русский медицинский журнал. Болезни органов пищеварения. —
2009. — Т. 11. — № 1. — С. 12—17.
35. Незнанов,  Н.  Г. Психиатрия : учебник. — Москва : ГЭОТАР-
Медиа, 2010.
36. Нуреев, И. Т., Циркин, В. И., Злоказова, М. В. Синдром дефи-
цита внимания и гиперактивности у взрослых, его диагностика
и влияние на успешность образовательной деятельности студентов
(обзор литературы) // Вятский медицинский вестник. — 2012. —
№ 1. — С. 60—66.
37. Пигарев, И. Н. Висцеральная теория сна // Журнал высшей
нервной деятельности. — 2013. — Т. 63. — № 1. — С. 86—104.
38. Пигарев, И. Н., Пигарева М. Л. Сон и контроль висцеральных
функций // Российский физио­логический журнал им. И. М. Сечено-
ва. — 2011. — Т. 97. — № 4. — С. 374—387.
39. Полуэктов,  М.  Г. О возможности применения снотворных
препаратов в течение длительного времени // Эффективная фар-
макотерапия. — 2016. — № 19. — С. 60—67.
40. Попова, О. В., Трухина С. И., Циркин В. И. Влияние гистидина
на вариабельность сердечного ритма и электрическую активность
головного мозга // Вестник Новосибирского университета. Серия
«Био­логия и клиническая медицина». — 2010. — Т. 8. — Вып. 4. —
С. 107—112.
41. Попова,  О.  В., Циркин, В.  И., Нуреев,  И.  Т., Злоказова,  М.  В.,
Трухина,  С.  И. Влияние милдроната на состояние центральной
нервной системы у студентов с признаками синдрома дефицита
внимания с гиперактивностью // Вестник Нижегородского уни-
верситета им. Н. И. Лобачевского. Серия «Био­логия». — 2010. —
№ 6. — С. 105—111.
42. Попова,  О.  В., Циркин,  В.  И., Нуреев,  И.  Т., Трухина,  С.  И.,
Шушканова, Е. Г., Трухин, А. Н., Злоказова, М. В. Электрическая ак-
тивность мозга и уровень развития высших психических функций
у 13—14-летних школьников с синдромом дефицита внимания с ги-
перактивностью // Экология человека. — 2010 — № 11.— С. 13—18.

568
 43. Романова, И. В., Михрина, А. Л. Участие агути-подобного бел-
ка в механизмах регуляции цикла «бодрствование — сон» // Физио­
логия человека. — 2013. — Т. 39. — № 1. — С. 24—30.
44. Савков, В. С. Психогенные неэпилептические приступы // Си-
бирский медицинский журнал. — 2015. — № 6. — С. 34—29.
45. Садчикова, О. А. Патогенетические принципы использования
метода био­логической обратной связи в лечении расстройств адла-
патции : автореф. дис. … канд. мед. наук. — Санкт-Петербург, 2005.
46. Самохвалов,  В.  П., Коробов, А.  А., Мельников,  В.  А., Вербен-
ко,  Н. В. и др. Психиатрия : учебное пособие для студентов меди-
цинских вузов. — Ростов-на-Дону : Феникс, 2002.
47. Семьянов, А. В. Диффузная внесинаптическая нейропередача
посредством глутамата и ГАМК // Журнал высшей нервной деятель-
ности им. И. П. Павлова. — 2004. — № 1. — С. 68—84.
48. Симонов,  П.  В. Мотивационный мозг: высшая нервная дея-
тельность и естественнонаучные основы общей психологии : моно-
графия. — Москва : Наука, 1987.
49. Ситдикова,  Г.  Ф., Зефиров,  А.  Л. Газообразные посредни-
ки в нервной системе // Российский физио­логический журнал
им. И. М. Сеченова. — Т. 97. — № 7. — 2006. — С. 872—882.
50. Соколов, Е. Н., Незлина, Н. И., Полянский, В., Евтихин, Д. В.
Ориентировочный рефлекс: «реакция прицеливания» и «прожектор
внимания» // Журнал высшей нервной деятельности им. И. П. Пав-
лова. — 2001. — Т. 51. — № 4. — С. 421—437.
51. Соколов, Е. Н. Нейрональные механизмы ориентировочного
поведения. Нейрофизио­логические механизмы внимания. — Мо-
сква : Издательство МГУ, 1979.
52. Трухин,  А.  Н., Куншин, А.  А. Аналитический обзор по эндо-
генным модуляторам М-холинорецепторов как компонентов гу-
морального звена автономной нервной системы (ч. 1) //  Вест-
ник Северного (Арктического) федерального университета. Серия
«Медико-био­логические науки». — 2016. — № 2. — С. 37—50.
53. Трухин,  А.  Н., Куншин,  А.  А. Аналитический обзор по эндо-
генным модуляторам М-холинорецепторов как компонентов гу-
морального звена автономной нервной системы (ч. 2) // Вестник
Северного (Арктического) федерального университета. Серия
«Медико-био­логические науки». — 2016. — № 3. — С. 45—58.
54. Трухина,  С.  И., Циркин,  В.  И., Шитова,  О.  В., Нуреев, И. Т.,
Шушканова, Е. Г., Трухин, А. Н. Синдром дефицита внимания с гипе-
рактивностью у школьников и студентов вузов. — Киров : Радуга-
ПРЕСС, 2012.
55. Успенская,  Ю.  А., Горина, Я.  В., Лопатина,  О.  Л., Оловян-
никова,  Р.  Я., Ендржеевская-Шурыгина,  В.  Ю., Труфанова,  Л.  В.,
Салмина,  А.  Б. Миндалина головного мозга: контроль эмоций

569
и особенности метаболизма глюкозы // Успехи физио­логических
наук. — 2017. — Т. 48. — № 3. — С. 45—55.
56. Фарбер, Д. А., Безруких, М. М. Развитие мозга и формирова-
ние познавательной деятельности ребенка . — Москва : Издатель-
ство МПСИ; Воронеж: МОДЭК, 2009.
57. Хомская,  Е. Д. Нейропсихология : учебник. — 4-е изд. —
Санкт-Петербург : Питер, 2005.
58. Циркин, В. И., Ноздрачев, А. Д., Торопов, А. Л. Эндогенный сен-
сибилизатор бета-адренорецепторов и его аналоги в опытах с мио-
метрием крысы уменьшают бета-адреноблокирующий эффект обзи-
дана // Доклады РАН. — 2010. — Т. 435. — № 1. — С. 131—137.
59. Циркин, В. И., Ноздрачев, А. Д., Анисимов, К. Ю., Сизова, Е. Н.,
Полежаева, Т. В., Хлыбова, С. В., Морозова, М. А., Трухин, А. Н., Ко-
ротаева, Ю. В., Куншин, А. А. Механизмы положительной и отри-
цательной модуляции эффективности активации адренорецепторов
и других рецепторов, ассоциированных с G-белком (обзор литерату-
ры). Сообщение 3. Эндогенные блокаторы (ЭББАР, ЭБААР, ЭБМХР)
как отрицательные модуляторы // Вестник Уральской медицинской
академической науки. — 2016. — № 4. — С. 87—10.
60. Чернышева,  М.  П., Ноздрачев,  А.  Д. Нонапептид окситоцин:
соматические и висцеральные функции при некоторых психопато-
логиях // Психофармакология, био­логия, наркология. — 2009. —
Т. 9. — № 3—4. — С. 2574—2590.
61. Шабалина,  В.  В. Психология зависимого поведения на при-
мере поведения, связанного с употреблением наркотиков и других
психоактивных веществ : монография. — Санкт-Петербург : Изда-
тельство СПбУ, 2004.
62. Шабанов,  П.  Д. Руководство по наркологии. — Санкт-
Петербург : Лань, 1998.
63. Шабанов, П. Д. Наркология : практическое руководство для
врачей. — Москва : Гэотар-Медиа, 2003.
64. Энциклопедия лекарств: регистр лекарственных средств Рос-
сии : ежегодный сборник / под ред. Л. Г. Вышковского. — Москва :
РЛС-2004, 2004.
65. Яковенко,  Е.  А., Кропотов, Ю.  Д., Никишена,  И.  С., Понома-
рев, В. А., Сурушкина, С. Ю., Чутко, Л. С. Когнитивные вызванные
потенциалы в парадигме Go/NoGo у детей с синдромом дефицита
внимания с гиперактивностью // Вестник Поморского университе-
та. Серия «Физио­логические и психолого-педагогические науки». —
2007. — № 4. — С. 44—45.
66. Ясюкова, Л. А. Оптимизация бучения и развития детей с ММД.
Диагностика и компенсация минимальных мозговых дисфункций :
методическое руководство. — Санкт-Петербург : Иматон, 1997.
67. Amato, D., Kruyer, A., Samaha, A., Heinz, A. Hypofunctional Do-
pamine Uptake and Antipsychotic Treatment-Resistant Schizophrenia //
Front. Psychiatry. — 2019. — V. 10. — Art. 314. — Р. 1—18.

570
 68. Angyal, N., Horvath, E., Tarnok,  Z., Richman,  M., Bognar,  E.,
Lakatos, K., Sasvari-Szekely, M., Nemoda, Z. Association analysis of nor-
epinephrine transporter polymorphisms and methylphenidate response
in ADHD patients // Prog. Neuropsychopharmacol. Biol. Psychiatry. —
2018. — V. 84. — Pt. A. — Р. 122—128.
69. Asherson, P., Agnew-Blais, J. Annual Research Review: Does late-
onset attention-deficit / hyperactivity disorder exist? // Child Psychol.
Psychiatry. — 2019. — V. 60. — № 4. — Р. 333—352.
70. Baburamani, A., Patkee, P., Arichi,  T., Rutherford,  M. New ap-
proaches to studying early brain development in Down syndrome //
Dev. Med. Child. Neurol. — 2019. — V. 61. — № 8. — Р. 867—879.
71. Bangasser, D., Eck, S., Ordoñes Sanchez, E. Sex differences in stress
reactivity in arousal and attention systems // Neuropsychopharmacol-
ogy. — 2019. — V. 44. — № 1. — Р. 129—139.
72. Belelli, D., Brown, A., Mitchell, S., Gunn, B., Herd, M., Phillips, G.,
Seifi,  M., Swinny,  J., Lambert,  J. Endogenous neurosteroids influence
synaptic GABAA receptors during postnatal development // J. Neuroen-
docrinol. — 2018. — V. 30. — № 2. — Art. e12537.
73. Blake, M., Boccia, M. Basal Forebrain Cholinergic System and
Memory // Curr. Top. Behav. Neurosci. — 2018. — V. 37. — Р. 253—
273.
74. Breiden, B., Sandhoff, K. Lysosomal Glycosphingolipid Storage
Diseases // Annu. Rev. Biochem. — 2019. — V. 88. — Р. 461—485.
75. Brietzke, E., Vazquez, G., Kang,  M., Soares,  C. Pharmacological
treatment for insomnia in patients with major depressive disorder //
Expert Opin. Pharmacother. — 2019. — V. 20 (11). — Р. 1341—1349.
76. Chen, B. Abnormal cortical region and subsystem complexity in dy-
namical functional connectivity of chronic schizophrenia: A new graph
index for fMRI analysis // Neurosci. Methods. — 2019. — V. 311. —
Р. 28—37.
77. Cole, E., Barraclough, N., Andrews, T. Reduced connectivity be-
tween mentalizing and mirror systems in autism spectrum condition //
Neuropsychologia. — 2019. — V. 122. — Р. 88—97.
78. D’Annessa, I., Cicconardi, F., Di Marino, D. Handling FMRP and its
molecular partners: Structural insights into Fragile X Syndrome // Prog.
Biophys. Mol. Biol. — 2019. — V. 141. — Р. 3—14.
79. Darby, R., Joutsa, J., Burke, M., Fox, M. Lesion network localiza-
tion of free will // Proc. Natl. Acad. Sci. USA. — 2018. — V. 115. —
№ 42. — Р. 10792—10797.
80. Dijk, D., Landolt, H. Sleep Physiology, Circadian Rhythms, Wak-
ing Performance and the Development of Sleep-Wake Therapeutics //
Handb. Exp. Pharmacol. — 2019. — V. 253. — Р. 441—481.
81. Dockendorff, T., Labrador, M. The Fragile X Protein and Genome
Function // Mol. Neurobiol. — 2019. — V. 56. — № 1. — Р. 711—721.

571
 82. Dunn, G., Nigg, J., Sullivan, E. Neuroinflammation as a risk fac-
tor for attention deficit hyperactivity disorder // Pharmacol. Biochem.
Behav. — 2019. — V. 182. — Р. 22—34.
83. Duszkiewicz, A., McNamara,  C., Takeuchi,  T., Genzel,  L. Novelty
and Dopaminergic Modulation of Memory Persistence: A Tale of Two
Systems // Trends Neurosci. — 2019. — V. 42. — № 2. — Р. 102—114.
84. Ferré, S., García-Borreguero, D., Allen, R., Earley, C. New Insights
into the Neurobiology of Restless Legs Syndrome // Neuroscientist. —
2019. — V. 25(2). — Р. 113—125.
85. Eissa, N., Al-Houqani, M., Sadeq, A., Ojha, S., Sasse, A., Sadek, B.
Current Enlightenment About Etiology and Pharmacological Treatment
of Autism Spectrum Disorder // Front. Neurosci. — 2018. — V. 12. —
Art. 304. — Р. 1—26.
86. Fan, C., Keponen, R., Piikki,  S., Popova,  E., Taylor,  R. Volitional
questionnaire: Psychometric evaluation of the finnish translation //
Scand. J. Occup. Ther. — 2019. — V. 11. — Р. 1—9.
87. Foster, D., Conn, P. Allosteric Modulation of GPCRs: New Insights
and Potential Utility for Treatment of Schizophrenia and Other CNS Dis-
orders // Neuron. — 2017. — V. 94. — № 3. — Р. 431—446.
88. Gelbard-Sagiv, H., Magidov, E., Sharon, H., Hendler, T., Nir, Y. No-
radrenaline Modulates Visual Perception and Late Visually Evoked Activ-
ity // Curr. Biol. — 2018. — V. 28(14). — Р. 2239—2249.
89. Giordano, G., Stanziano, M., Papa, M., Mucci, A., Prinster, A., Sori-
celli,  A., Galderisi,  S. Functional connectivity of the ventral tegmental
area and avolition in subjects with schizophrenia: a resting state func-
tional MRI study // Eur. Neuropsychopharmacol. — 2018. — V. 28. —
№ 5. — Р. 589—602.
90. Greene, R., Walsh, E., Mosner, M., Dichter, G. A potential mechanis-
tic role for neuroinflammation in reward processing impairments in au-
tism spectrum disorder // Biol. Psychol. — 2019. — V. 142. — Р. 1—12.
91. Grippo, R., Güler, A. Dopamine Signaling in Circadian Pho-
toentrainment: Consequences of Desynchrony // Yale J. Biol. Med. —
2019. — V. 92 (2). — Р. 271—281.
92. Han, D., McDuff, D., Thompson,  D., Hitchcock,  M., Reardon,  C.,
Hainline,  B. Attention-deficit/hyperactivity disorder in elite athletes:
a narrative review // Br. J. Sports. Med. — 2019. — V. 53. — № 12. —
Р. 741—745.
93. Hanna, V., Hafez, E. Synopsis of arachidonic acid metabolism:
A review // J. Adv. Res. — 2018. — V. 11. — Р. 23—32.
94. Hartman, L., Heinrichs, R., Mashhadi, F. The continuing story
of schizophrenia and schizoaffective disorder: One condition or two? //
Schizophr. Res. Cogn. — 2019. — V. 16. — Р. 36—42.
95. Hertenstein, E., Waibel, E., Frase,  L., Riemann,  D., Feige,  B.,
Nitsche, M., Kaller, C., Nissen, C. Modulation of creativity by transcranial

572
direct current stimulation // Brain Stimul. — 2019. — V. 12. — № 5. —
Р. 1213—1221.
96. Hilger, K., Fiebach,  C. ADHD symptoms are associated with the
modular structure of intrinsic brain networks in a representative sam-
ple of healthy adults // Netw. Neurosci. — 2019. — V. 3. — № 2. —
Р. 567—588.
97. Homman-Ludiye, J., Bourne, J. The medial pulvinar: function, ori-
gin and association with neurodevelopmental disorders // J. Anat. —
2019. — V. 235. — № 3. — Р. 507—520.
98. Izzo, A., Mollo, N., Nitti, M., Paladino, S., Calì, G., Genesio, R., Bon-
figlio,  F., Cicatiello,  R., Barbato,  M., Sarnataro,  V., Conti,  A., Nitsch,  L.
Mitochondrial dysfunction in down syndrome: molecular mechanisms
and therapeutic targets // Mol. Med. — 2018. — V. 24. — № 1. — Р. 2.
99. Jacoby, N., Lavidor, M. Null tDCS Effects in a Sustained Attention
Task: The Modulating Role of Learning // Front. Psychol. — 2018. —
V. 9. — Art. 476. — Р. 1—9.
100. Jung, M., Tu, Y., Park,  J., Jorgenson,  K., Lang,  C., Song,  W.,
Kong, J. Surface-based shared and distinct testing functional connectiv-
ity in attention-deficit hyperactivity disorder and autism spectrum disor-
der // Br. J. Psychiatry. — 2019. — V. 214. — № 6. — Р. 339—344.
101. Kaczkurkin, A., Raznahan, A., Satterthwaite, T. Sex differences
in the developing brain: insights from multimodal neuroimaging // Neu-
ropsychopharmacology. — 2019. — V. 44. — № 1. — Р. 71—85.
102. Kafkas, A., Montaldi, D. How do memory systems detect and re-
spond to novelty? // Neurosci. Lett. — 2018. — V. 680. — Р. 60—68.
103. Kamkwalala,  A., Newhouse,  P. Beyond Acetylcholinesterase In-
hibitors: Novel Cholinergic Treatments for Alzheimer’s Disease // Curr.
Alzheimer. Res. — 2017. — V. 14. — № 4. — Р. 377—392.
104. Khalil, R., Tindle, R., Boraud, T., Moustafa, A., Karim, A. Social
decision making in autism: On the impact of mirror neurons, motor con-
trol, and imitative behaviors // CNS Neurosci. Ther. — 2018. — V. 24. —
№ 8. — Р. 669—676.
105. Kim, H., Spector, A. N-Docosahexaenoylethanolamine: A neuro-
trophic and neuroprotective metabolite of docosahexaenoic acid // Mol.
Aspects Med. — 2018. — V. 64. — Р. 34—44.
106. Koizumi, A., Lau, H., Shimada, Y., Kondo, H. The effects of neu-
rochemical balance in the anterior cingulate cortex and dorsolateral pre-
frontal cortex on volitional control under irrelevant distraction // Con-
scious. Cogn. — 2018. — V. 59. — Р. 104—111.
107. Kopec, A., Smith, C., Bilbo, S. Neuro-Immune Mechanisms Regu-
lating Social Behavior: Dopamine as Mediator? // Trends Neurosci. —
2019. — V. 42. — № 5. — Р. 337—348.
108. Lake, E., Finn, E., Noble, S., Vanderwal, T., Shen, X., Rosenberg, M.,
Spann, M., Chun, M., Scheinost, D., Constable, R. The Functional Brain
Organization of an Individual Allows Prediction of Measures of Social

573
Abilities Transdiagnostically in Autism and Attention-Deficit/Hyperactiv-
ity Disorder // Biol. Psychiatry. — 2019. — V. 86. — № 4. — Р. 315—
326.
109. Leech, K., Kim, H., Hornby, T. Strategies to augment volitional
and reflex function may improve locomotor capacity following incom-
plete spinal cord injury // J. Neurophysiol. — 2018. — V. 119. —
№ 3. — Р. 894—903.
110. Lefevre, A., Hurlemann, R., Grinevich,  V. Imaging neuropep-
tide effects on human brain function // Cell. Tissue. Res. — 2019. —
V. 375. — № 1. — Р. 279—286.
112. León-Domínguez, U., León-Carrión, J. Prefrontal neural dynamics
in consciousness // Neuropsychologia. — 2019. — V. 131. — Р. 25—41.
113. Leung, A., Leung, A. Evaluation and management of the child
with hypothyroidism // World J. Pediatr. — 2019. — V. 15. — № 2. —
Р. 124—134.
114. Li, E., Zhao, X., Zhang, C., Liu,  W. Fragile X mental retarda-
tion protein participates in non-coding RNA pathways // Yi Chuan. —
2018. — V. 40. — № 2. — Р. 87—94.
115. Lisboa, S., Vila-Verde,  C., Rosa,  J., Uliana,  D., Stern,  C., Ber-
toglio, L., Resstel, L., Guimaraes, F. Tempering aversive/traumatic memo-
ries with cannabinoids: a review of evidence from animal and human
studies // Psychopharmacology (Berl). — 2019. — V. 236. — № 1. —
Р. 201—226.
116. London, J., Ndiaye, F., Bui, L., Souchet, B., Daubigney, F., Mag-
nan,  C., Luquet,  S., Dairou,  J., Janel,  N., Rouch,  C. Alterations in the
Serotonin and Dopamine Pathways by Cystathionine Beta Synthase
Overexpression in Murine Brain // Mol. Neurobiol. — 2019. — V. 56. —
№ 6. — Р. 3958—3971.
117. Lopatina, O., Komleva, Y., Gorina,  Y., Olovyannikova,  R., Tru-
fanova, L., Hashimoto, T., Takahashi, T., Kikuchi, M., Minabe, Y., Higashi-
da, H., Salmina, A. Oxytocin and excitation/inhibition balance in social
recognition // Neuropeptides. — 2018. — V. 72. — Р. 1—11.
118. Luo, Y., Weibman, D., Halperin, J., Li, X. A Review of Heterogene-
ity in Attention Deficit/Hyperactivity Disorder (ADHD) // Front. Hum.
Neurosci. — 2019. — V. 13. — Art. 42. — Р. 1—12.
119. Mahadevan, J., Kandasamy, A., Benegal, V. Situating adult atten-
tion-deficit/hyperactivity disorder in the externalizing spectrum: Etio-
logical, diagnostic, and treatment considerations // Indian J. Psychia-
try. — 2019. — V. 61. — № 1. — Р. 3—12.
120. Marechal, D., Brault, V., Leon, A., Martin,  D., Lopes Pereira,  P.,
Loaëc, N., Birling, M., Friocourt, G., Blondel, M., Herault, Y. Cbs overdos-
age is necessary and sufficient to induce cognitive phenotypes in mouse
models of Down syndrome and interacts genetically with Dyrk1a //
Hum. Mol. Genet. — 2019. — V. 28. — № 9. — Р. 1561—1577.

574
 121. Mehta, U., Gangadhar, B. Yoga: Balancing the excitation-inhibi-
tion equilibrium in psychiatric disorders // Prog. Brain. Res. — 2019. —
V. 244. — Р. 387—413.
122. Michelini, G., Jurgiel, J., Bakolis,  I., Cheung,  C., Asherson,  P.,
Loo,  S., Kuntsi,  J., Mohammad-Rezazadeh,  I. Atypical functional con-
nectivity in adolescents and adults with persistent and remitted ADHD
during a cognitive control task // Transl. Psychiatry. — 2019. — V. 9. —
№ 1. — Р. 137.
123. Momi, D., Smeralda, C., Sprugnoli,  G., Ferrone,  S., Rossi,  S.,
Rossi, A., Di Lorenzo, G., Santarnecchi, E. Acute and long-lasting corti-
cal thickness changes following intensive first-person action videogame
practice // Behav. Brain. Res. — 2018. — V. 353. — Р. 62—73.
124. Moore, T., Zirnsak, M. Neural Mechanisms of Selective Visual At-
tention // Annu. Rev. Psychol. — 2017. — V. 68. — Р. 47—72.
125. Moral, Y., Robertson, N., Goni-de-Cerio,  F., Alonso-Alconada,  D.
Neonatal hypoxia-ischemia: cellular and molecular brain damage and
therapeutic modulation of neurogenesis. Article in Spanish; Abstract
available in Spanish from the publisher // Rev. Neurol. — 2019. —
V. 68. — № 1. — Р. 23—36.
126. Naser, P., Kuner, R. Cellular and Circuit Basis of Cholinergic
Modulation of Pain // Molecular. euroscience. — 2018. — V. 387. —
Р. 135—148.
127. Navarra, R., Waterhouse, B. Considering noradrenergically medi-
ated facilitation of sensory signal processing as a component of psycho-
stimulant-induced performance enhancement // Brain. Res. — 2019. —
V. 1709. — Р. 67—80.
128. Ouhaz, Z., Fleming, H., Mitchell, A. Cognitive Functions and Neu-
rodevelopmental Disorders Involving the Prefrontal Cortex and Medi-
odorsal Thalamus // Front. Neurosci. — 2018. — V. 12. — Art. 33. —
Р. 1—18.
129. Patiño-Escobar, B., Solano, M., Zarabanda,  L., Casas,  C., Cas-
tro, C. Nieman-Pick Disease: An Approach for Diagnosis in Adulthood //
Cureus. — 2019. — V. 11. — № 5. — Р. e4767.
130. Perugi, G., Pallucchini, A., Rizzato, S., De  Rossi,  P., Sani,  G.,
Maremmani, A., Pinzone, V., Maremmani, I. Pharmacotherapeutic strate-
gies for the treatment of attention-deficit hyperactivity (ADHD) disorder
with comorbid substance-use disorder (SUD) // Expert Opin. Pharma-
cother. — 2019. — V. 20. — № 3. — Р. 343—355.
131. Pinzone, V., De  Rossi, P., Trabucchi, G., Lester,  D., Girardi,  P.,
Pompili,  M. Temperament correlates in adult ADHD: A systematic re-
view // J. Affect. Disord. — 2019. — V. 252. — Р. 394—403.
132. Ponnusamy, R., McNerney, M., Moghadam, S., Salehi, A. Assess-
ing disease-modifying effects of norepinephrine in Down syndrome and
Alzheimer’s disease // Brain. Res. — 2019. — V. 1702. — Р. 3—11.

575
 133. Regan, S., Hufgard, J., Pitzer, E., Sugimoto,  C., Hu,  Y., Wil-
liams,  M., Vorhees,  C. Knockout of latrophilin-3 in Sprague-Dawley
rats causes hyperactivity, hyper-reactivity, under-response to ampheta-
mine, and disrupted dopamine markers // Neurobiol. Dis. — 2019. —
V. 130. — Р. 104—494.
134. Rodrigues, M., Nunes, J., Figueiredo, S., Martins de Campos, A.,
Geraldo, A. Neuroimaging assessment in Down syndrome: a pictorial re-
view // Insights Imaging. — 2019. — V. 10. — № 1. — Р. 52.
135. Satoh, A., Iijima, K. Roles of tau pathology in the locus coeruleus
(LC) in age-associated pathophysiology and Alzheimer’s disease patho-
genesis: Potential strategies to protect the LC against aging // Brain.
Res. — 2019. — V. 1702. — Р. 17—28.
136. Sedgwick, J. University students with attention deficit hyperac-
tivity disorder (ADHD): a literature review // Ir. J. Psychol. Med. —
2018. — V. 35. — № 3. — Р. 221—235.
137. Sloan, M., Grant, C., Gowin, J., Ramchandani, V., Le Foll, B. Endo-
cannabinoid signaling in psychiatric disorders: a review of positron emis-
sion tomography studies // Acta. Pharmacol. Sin. — 2019. — V. 40. —
Р. 342—350.
138. Stansley, B., Conn, P. The therapeutic potential of metabotropic
glutamate receptor modulation for schizophrenia // Curr. Opin. Phar-
macol. — 2018. — V. 38. — Р. 31—36. 
139. Stepien, B., Huttner, W. Transport, Metabolism, and Function
of Thyroid Hormones in the Developing Mammalian Brain // Front. En-
docrinol (Lausanne). — 2019. — V. 10. — Art. 209. — Р. 1—16.
140. Sun, J., Zhang, X., Cong,  Q., Wang,  C., Chen,  D., Wang,  Y.,
Wang, X., Yi, Z., Qin, S. Generation of refractory schizophrenia patient-
derived induced pluripotent stem cell line UJSi001-A // Stem. Cell.
Res. — 2019. — V. 38. — Р. 101—460.
141. Taccola, G., Sayenko, D., Gad,  P., Gerasimenko,  Y., Edgerton,  V.
And yet it moves: Recovery of volitional control after spinal cord inju-
ry // Prog. Neurobiol. — 2018. — V. 160. — Р. 64—81.
142. Takashima, S., Najman, F., Ramos, R. Disruption of volitional con-
trol in obsessive-compulsive disorder: Evidence from the Bereitschaftspo-
tential // Psychiatry Res. Neuroimaging. — 2019. — V. 290. — Р. 30—
37.
143. Tallima, H., El Ridi, R. Arachidonic acid: Physiological roles and
potential health benefits — A review // J. Adv. Res. — 2017. — V. 11. —
Р. 33—41.
144. Telias, M. Molecular Mechanisms of Synaptic Dysregulation
in Fragile X Syndrome and Autism Spectrum Disorders // Front. Mol.
Neurosci. — 2019. — V. 12. — Р. 51.
145. Thomsen, M., Sørensen, G., Dencker, D. Physiological roles of CNS
muscarinic receptors gained from knockout mice // Neuropharmacol-
ogy. — 2018. — V. 136. — Pt C. — Р. 411—420.

576
 146. Vacca, R., Bawari, S., Valenti, D., Tewari, D., Nabavi, S., Shiroo-
ie, S., Sah, A., Volpicella, M., Braidy, N., Nabavi, S. Down syndrome: Neu-
robiological alterations and therapeutic targets // Neurosci. Biobehav.
Rev. — 2019. — V. 98. — Р. 234—255.
147. Walther, S., Stegmayer, K., Wilson, J., Heckers, S. Structure and
neural mechanisms of catatonia // Lancet Psychiatry. — 2019. — V. 6. —
№ 7. — Р. 610—619.
148. Wang, Y., Zhang, M., Li, R., Qu, W., Huang, Z. The Mutual Interac-
tion Between Sleep and Epilepsy on the Neurobiological Basis and Ther-
apy // Curr. Neuropharmacol. — 2018. — V. 16. — № 1. — Р. 5—16.
149. Winklewski, P., Radkowski, M., Wszedybyl-Winklewska, M., Dem-
kow, U. Stress Response, Brain Noradrenergic System and Cognition //
Adv. Exp. Med. Biol. — 2017. — V. 980. — Р. 67—74.
150. Yadav, P., Vitvitsky, V., Kim, H., White, A., Cho, U., Banerjee, R.
S-3-Carboxypropyl-l-cysteine specifically inhibits cystathionine γ-lyase-
dependent hydrogen sulfide synthesis // J. Biol. Chem. — 2019. —
V. 294. — № 28. — Р. 11011—11022.
151. Yamasue, H., Aran, A., Berry-Kravis, E. Emerging pharmacologi-
cal therapies in fragile X syndrome and autism // Curr. Opin. Neurol. —
2019. — V. 32. — № 4. — Р. 635—640.
152. Zou, S., Kumar, U. Cannabinoid Receptors and the Endocannabi-
noid System: Signaling and Function in the Central Nervous System //
Int. J. Mol. Sci. — 2018. — V. 19. — № 3. — P. E833.
 Наши книги можно приобрести:

Учебным заведениям и библиотекам:

в отделе по работе с вузами
тел.: (495) 744-00-12, e-mail: vuz@urait.ru

Частным лицам:
список магазинов смотрите на сайте urait.ru
в разделе «Частным лицам»

Магазинам и корпоративным клиентам:

в отделе продаж
тел.: (495) 744-00-12, e-mail: sales@urait.ru

Отзывы об издании присылайте в редакцию

e-mail: gred@urait.ru

Новые издания и дополнительные материалы доступны

на образовательной платформе «Юрайт» urait.ru,
а также в мобильном приложении «Юрайт.Библиотека»

Учебное издание

Циркин Виктор Иванович,

Трухина Светлана Ивановна,
Трухин Андрей Николаевич

Нейрофизиология:
основы психофизиологии
Учебник для вузов

Формат 70×100 1/16 .
Гарнитура «Charter». Печать цифровая.
Усл. печ. л. 44,84.

ООО «Издательство Юрайт»

111123, г. Москва, ул. Плеханова, д. 4a.
Тел.: (495) 744-00-12. E-mail: izdat@urait.ru, www.urait.ru