1

0МИНИСТЕРСТВО НАУКИ И ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ

РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ
ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ
ВЫСШЕГО ОБРАЗОВАНИЯ
«САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ
ЭКОНОМИЧЕСКИЙ УНИВЕРСИТЕТ»
ГУМАНИТАРНЫЙ ФАКУЛЬТЕТ

СБОРНИК СТАТЕЙ
КАФЕДРЫ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ,
МЕДИАЛОГИИ, ПОЛИТОЛОГИИ И ИСТОРИИ

ВЫПУСК 2

ИЗДАТЕЛЬСТВО
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО
ЭКОНОМИЧЕСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
2021
2

Сборник статей кафедры международных отношений, медиалогии,

политологии и истории / Коллектив авторов под ред. А.А. Маркова –
СПб.: Изд-во СПбГЭУ, 2021

Рецензент: Измозик В.С. доктор исторических. наук, профессор

кафедры истории и регионоведения Санкт-Петербургского
государственного университета телекоммуникаций им. М.А. Бонч-
Бруевича

Сборник статей отражает основные направления деятельности

кафедры международных отношений, медиалогии, политологии и истории
СПбГЭУ за 2020-2021 гг. Исследования авторов сборника посвящены
актуальным проблемам истории, политологии, мировой политики и
медиалогии.

The collection of articles reflects the main activities of the Department of

international relations, media education, political science and history of the
Saint Petersburg State University of Economics for 2020-2021. Research by the
authors of the collection is devoted to topical issues of history, political science,
world politics and media education.
3

ОГЛАВЛЕНИЕ

РАЗДЕЛ I. МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Когут В.Г., Нурышев Г.Н., Камалитдинова Е.И. Геополитические
процессы в постсоветском пространстве: к 30-летию СНГ
Андриайнен С.В. Вопросы международного сотрудничества в
молодежной политике Республики Словакия
Бразевич С.С. Разработка новой парадигмы военного противоборства
государств на основе применения искусственного интеллекта
Бразевич С.С., Камалитдинова Е.И. Предпосылки, структурные
факторы и динамическая модель цветных революций в современном мире
Демидов А.М. Медицинская дипломатия как направление внешней
политики Кубы
Кротова М.В., Бурганов А.Д. Экономическое сотрудничество
Китайской Народной Республики со странами Южной Америки
Кротова М.В., Бурганов А.Д., Зарицкий-Музыкус М.М. Методы
российского воздействия на Центральноафриканскую Республику
Кузенкова М.В., Бондровская Д.Д. Культура как основа построения
внешнеполитического диалога Испании и стран Латинской Америки
Малинин А.М., Зубов Д.А. Опыт организации системы
межбюджетных трансфертов в Федеративной Республике Германия
Меренков И.А. Китай и Турция – прямой диалог
Молчанова О.И., Новиков Г.В. Instagram-коммуникации в сфере моды
как фактор международного взаимодействия
Молчанова О.И., Полякова Н.В. Внешнеполитический имидж
государства: медийный аспект
Молчанова О.И., Шапкин Б.А. Роль голливудского кинематографа в
реализации «мягкой силы» США
Мыркина Т.В. Литература для детей как инструмент «мягкой силы»
Полякова Н. В., Куранова Н. В. Новая санкционная стратегия
Европейского Союза
Синова И.В. Новая архитектура межгосударственного
взаимодействия и дипломатия в условиях пандемии COVID-19

РАЗДЕЛ II. ИСТОРИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ

Андриайнен С.В. «Полковые святыни» или «бесполезные обломки?»
(К вопросу о формировании воинских традиций Российской
императорской армии в середине XIX в.)
Балабейкина О.А., Мартынов В.Л. Евангелическо-Лютеранская
церковь: история становления доминанты конфессионального
пространства Эстонии
4

Белова Е.И. Трудовая народно-социалистическая партия в годы

Гражданской войны.
Зайцева Т.И. Исследования брачно-политических стратегий
правителей в современной отечественной медиевистике: гендерный срез.
Иванов К.Е. Экономические потрясения Российской империи в
первой четверти XIX века
Кузенкова М.В. К вопросу о международном праве: присоединение
прибалтийских государств к СССР в 1939- 1940 г.
Марков А.А. Национализм как отличительная особенность
современной эпохи
Марков А.А., Краснова Г.В. Идеология в современной России
Меренков И.А. Развитие и становление экологической политики на
примере государственных институтов РФ.
Семенов В.А. Социально-экономический детерминизм в
современном научно-политическом дискурсе
Сизова Е.Г. Александринское сиротское женское профессиональное
училище в конце XIX – начале XX веков.
Щемелева Е.Г. К вопросу развития советской внешней торговли в
годы модернизации народного хозяйства
5

РАЗДЕЛ I.
МЕЖДУНАРОДНЫЕ ОТНОШЕНИЯ

Когут В.Г.
Заместитель Генерального секретаря Совета МПА СНГ – полномочный
представитель Национального собрания Республики Беларусь
Нурышев Г.Н.
д-р полит. наук, профессор СПбГЭУ
Камалитдинова Е.И,
старший преподаватель СПбГЭУ

Геополитические процессы в постсоветском пространстве:

к 30-летию СНГ
Содружество Независимых Государств (СНГ) в текущем году будет
отмечать свой 30-летний юбилей. Оно, как известно, ведет свое начало с
Соглашения о создании Содружества Независимых Государств,
подписанного 8 декабря 1991 года в Вискулях (Беловежская пуща)
руководителями бывших советских республик: Российской Федерации,
Белоруссии и Украины. Оценивая пройденный путь, Президент
Республики Беларусь А. Г. Лукашенко в своем докладе на VI
Всебелорусском народном собрании 11 февраля 2021 года заявил:
«Содружество Независимых Государств, несмотря на объективные
сложности, полностью сохраняет свою актуальность как региональная
организация». При этом, по мнению Главы государства, большие потери
СНГ связаны с выходом из него Украины. А.Г. Лукашенко добавляет: «Но
мы надеемся, что Украина к нам вернется». В заключение Президент
Республики Беларусь подчеркнул: «Ключевой приоритет Беларуси в
Содружестве остается неизменным - развивать объединение как механизм
максимально выгодного экономического взаимодействия. На достижение
этой цели направлено председательство Беларуси в СНГ в 2021 году».
Анализируя ход такого развития, А.Г. Лукашенко в своем
выступлении отметил, что в ходе интеграционных процессов закономерно
возник Союз Беларуси и России, который отличает более глубокая
интеграция, чем кооперация в рамках СНГ или ЕАЭС. Именно такой
формат сотрудничества выбрал белорусский народ в свое время на
общенародном референдуме. И это не случайно, заметил А. Г. Лукашенко,
согласно последним социологическим исследованиям, более 70%
белорусов выступают сегодня за интеграцию с Россией [4].
Положительную оценку региональной интеграции за 30 лет дают и
западноевропейские аналитики. Так, Венский институт международных
6

экономических исследований на основе т. н. гравитационной модели

сделал вывод о том, что в 2010 – 2015 годах Таможенный союз
способствовал росту фактической взаимной торговли между
государствами-членами в среднем на одну треть. Больше всего «эффект
создания торговли» характерен для Республики Беларусь. Наибольшими
выгодоприобретателями евразийского проекта, кроме Беларуси, стали
Кыргызстан и Армения. По мнению экспертов, уровень взаимной
торговли товарами среди стран без Таможенного союза снизился бы на
22% или на 13 млрд долл. А в случае роспуска единого экономического
пространства взаимная торговля товарами уменьшилась бы уже на 114%,
т.е. ежегодные потери составили бы 70 млрд долл. [7].
Сегодня предпринимаются определенные меры по дальнейшему
укреплению евразийского пространства. Серьезным шагом в этом
направлении стал подписанный руководством РЖД с южнокорейскими
партнерами меморандум, предусматривающий соединение
Транскорейской и Транссибирской магистралей при участии Северной
Кореи. Такой проект станет крупным фактором в евразийской
трансконтинентальной экономике и альтернативным вариантом
евразийского транспортного коридора. А Корейский полуостров целиком
войдет в единую с Россией энергетическую систему [9].
В настоящее время другим важным фактором становится начало
переговоров и подготовительных работ Ирана для получения статуса
постоянного члена ЕАЭС. Такой статус Ирана принципиально поменяет
геополитическую ситуацию не только в Закавказье, но и на Ближнем
Востоке в целом. ЕАЭС как интеграционный проект бывших советских
республик с участием Ирана выходит за постсоветское пространство до
зоны Персидского залива. К тому же надо иметь ввиду, что экономика
Ирана является крупнейшей среди экономик государств Западной Азии и
ОПЕК. Не случайно эта страна уже зарекомендовала себя в Азербайджане,
Таджикистане и некоторых других постсоветских республиках надежным
инвестором. На наш взгляд, Иран сегодня имеет серьезный
геополитический потенциал за счет запасов нефти (18 млрд тонн), которые
по объему являются вторыми после Саудовской Аравии [15].
Однако при всех достигнутых успехах к 30-летнему юбилею
Содружества молодые постсоветские страны столкнулись с целым рядом
геополитических вызовов и угроз. Из-за активизации экспансии внешних
геополитических акторов заметно выросла турбулентность на южном,
западном и восточном геополитических векторах постсоветского
пространства. В результате усилилась талассократическая ориентация
политических элит [13]. В этом плане показательным является развитие
текущих событий на белорусской земле. В настоящее время Беларусь
7

столкнулась с применением извне технологий «управляемого хаоса». В

стране, несмотря на снижение внешней протестной активности,
политическая ситуация остается напряженной. К весне, после зимней
перегруппировки сил оппозицией, с большой долей вероятности вновь
могут начаться массовые выступления, так как внешнее давление на
республику продолжает усиливаться [8].
Стратегия таких действий разработана Rand Corporation, СЕРА и The
Jamestown Foundation и предполагает, последовательно поддерживая
белорусскую оппозицию, добиваться устранения Президента Республики
Беларусь А.Г. Лукашенко и изменения конституционного строя в стране.
Организацией масштабных действий занимается Atlantic Council, который
в текущем году уже провёл многодневную научно-практическую
конференцию для разработки на новом концептуальном уровне
практических шагов на ближайшую перспективу по дестабилизации
политической и экономической обстановки в республике.
Основным лейтмотивом на конференции стал доклад «Новые
возможности Джо Байдена в Белоруссии» А. Ослунда, М. Харинг, Дж.
Хербста и А. Вершбоу. Итоги обсуждения доклада на конференции
исключают всякого рода «заигрывания с режимом». Предполагается его
полная замена. Считается, что усиление противостояния в республике
будет только усиливать поляризацию общества. При этом Беларусь
рассматривается лишь в качестве «трамплина для прыжка» в Россию.
Делается акцент на то, что для управления этими процессами будут
применяться самые иезуитские меры. Так Беларусь призвана стать для
администрации Байдена главным приоритетом на всём постсоветском
пространстве. Поэтому главная угроза в настоящее время для России
выстраивается с западного геополитического вектора [10].
Не менее серьезная угроза в этом направлении исходит из Украины,
которая вместе с Турцией готовит «второй Карабах» на Донбассе. При
этом у Анкары будут свои геополитические цели по легализации
турецкого военного присутствия еще и в этом регионе. Поэтому, по
мнению обозревателей, обострения на Донбассе не избежать [12].
После президентских выборов в ноябре 2020 года в полосе
политической турбулентности оказалась и Республика Молдова. Ее
нынешний президент Майя Санду, к тому же гражданка Румынии, имеет
четко выраженную антироссийскую ориентацию. Она официально
заявила, что в борьбе с приднестровским сепаратизмом будет добиваться
вывода российских миротворцев из этого региона. Эксперты полагают, что
М. Санду при помощи Запада вполне может поставить Москве ультиматум
считая, что у России нет выхода, т.е. у нее нет возможности попасть в
Приднестровье, минуя Молдавию или Украину [8]. Приднестровье, по
8

мнению Санду, должно вернуться в состав Молдовы на условиях

Кишинева. В действиях вновь избранного президента проявились черты
крайнего румынского национализма, отрицающего право на
существование молдавской нации и языка [13].
На южном геополитическом векторе свою геополитическую игру
ведет и Президент Азербайджанской Республики И. Алиев. С подачи
своего ближайшего союзника с кавказскими корнями Р. Эрдогана была
начата война в Нагорном Карабахе и в Баку проведен парад победителей,
на котором турецкий лидер публично заявил, что это еще не означает
прекращения борьбы. Таким образом в зоне геополитических интересов
России закрепляется одна из стран НАТО, которая будет оказывать
деструктивное влияние как на российско-азербайджанские отношения, так
и на геополитическую ситуацию на Кавказе в целом. Поэтому конфликт в
Нагорном Карабахе далек от завершения [8].
Воспользоваться итогами прошедшего этапа карабахского конфликта
Турция планирует для дальнейшего закрепления на Кавказе. Поэтому
Анкара намерена активно использовать в этом направлении транспортные
линии макрорегиона. Так, кроме российского направления, Турция
собирается опираться на железнодорожную дорогу Карс – Тбилиси – Баку
для расширения грузооборота с КНР в обход российских транзитных
линий (см. карту). Такие шаги Анкары неизбежно будут оказывать
негативное влияние на региональную безопасность [5].

Рис. 1. Железная дорога Баку – Тбилиси – Карс, соединяющая

Южный Кавказ и Центральную Азию

Об этом свидетельствует и наращивание турецкого военного

присутствия, прежде всего, в Азербайджане, где после 44-дневной войны
осуществляется радикальное переформатирование вооруженных сил.
9

Офицерский корпус республики заменяется турецкими военными.

Остаются лишь те местными офицеры, которые прошли подготовку в
турецких учебных заведениях. При этом большинство этих
азербайджанских выпускников являются тайными агентами турецких
спецслужб, в частности, ее МИТ (Milli İstihbarat Teşkilatı). Все офицеры,
кто имел какое-то отношение к России, увольняются. Особую роль в
азербайджанских вооруженных силах начинают играть туркоманы. Так
азербайджанская армия превращается в подразделения Министерства
обороны Турции. Независимый Азербайджан начинает переходить под
контроль Турции на правах одного из велайатов. Отсюда Анкара
предполагает максимально использовать свою «мягкую силу» через
создание и открытие школ для воспитания ориентированной на Турцию
азербайджанской молодежи, которая поможет возрождению великой
Османской империи в обозримом будущем [2].
Для усиления своего военного присутствия в другой постсоветской
республике – Казахстане – Анкара ежегодно проводит подготовку не менее
200 казахских офицеров. Турция планирует, по мнению экспертов, создать
в Казахстане и Узбекистане свои военные базы, где впоследствии будут
готовить боевиков-исламистов для Сирии и Ливии. Неслучайно турецкие
эмиссары замечены в Казахстане, Кыргызстане, Узбекистане, Грузии и
других республиках. Сильная турецкая диаспора в Батуми готова
поддержать любые турецкие акции, вплоть до локальных беспорядков.
Видимо, следует ожидать действий эмиссаров Анкары и в тюркоязычных
республиках России [17].
Активную работу Турции в этом направлении показал и недавний
интернет-форум, где приняли участие представители не только Турции,
Азербайджана, но и Казахстана, Кыргызстана, Туркменистана,
Узбекистана, Северного Кипра. На форуме выступили официальные
представители этих стран, которые подчеркивали особую важность
взаимодействия в рамках единой «тюркской общности». Активную роль
на форуме играл президент Турции Реджеп Тайип Эрдоган, который
подчеркнул, что вооружённый конфликт в Нагорном Карабахе
продемонстрировал настоящее тюркское единство. По его мнению, нужно
всячески поддерживать тюркское единство всегда и во всём, так как оно
«говорит на одном языке, исповедует одну религию, имеет культурную
общность» [18].
Турция не исключает сближения и с нетюркскими государствами
постсоветского пространства. Так, основой сходства украинской и
турецкой позиций стало непринятие Анкарой воссоединения Крыма с
Россией, а также стремление Киева стать членом НАТО. Кроме этого,
Турции необходимо демонстрировать антироссийский характер своих
10

шагов Вашингтону. Всяким сближением с государствами постсоветского

пространства Анкара показывает как повышение своей
самостоятельности, так и желание оставаться в русле западной политики
[1].
Повышению турбулентности геополитических процессов на Кавказе
способствовала и цветная революция 2018 года в Армении, в результате
которой премьер-министром Республики Армения стал Н.Пашинян с
выраженной прозападной ориентацией. Поэтому сегодня Запад делает все
усилия для его сохранения у власти. При этом западные геополитические
акторы имеют вполне конкретную задачу выдавливания России из
Армении. Поэтому все агрессивнее становится информационная война
против России со стороны армянских медиаресурсов, финансируемых
фондом Сороса «Открытое общество – Армения». Таким образом,
существует реальная угроза развязывания крупномасштабной войны на
Южном Кавказе с втягиванием России в этот военный конфликт. Все это
представляет собой лишь первый шаг на пути геополитического
переустройства не только Южного Кавказа, но и Центральной Азии, в
котором главенствующая роль, по замыслу талассократии, будет
закреплена за Турцией [6].
Эксперты отмечают попытки дестабилизации постсоветских
республик Центральной Азии со стороны США, Великобритании и
Турции. Поэтому не случайно Кыргызстан находится в состоянии
перманентной торговой войны с Казахстаном. Неоднократно вспыхивают
приграничные конфликты между Кыргызстаном и Таджикистаном.
Территория Таджикистана может превратиться в очаг напряжения из-за
соседнего Афганистана, где из тюрем освобождены 5,5 тыс. сторонников
движения «Талибан». Неслучайно Госдеп США решил вычеркнуть из
списка террористических организаций запрещенное в России Исламское
движение восточного Туркестана [13].
Дестабилизации постсоветских республик Центральной Азии
способствует и конфликт их интересов в области энергетики и ирригации.
Во времена СССР гидроэнергетика и ирригационное земледелие этих
республик были взаимосвязаны. Так, в зимнее время Кыргызстан и
Таджикистан, накапливая воду в водохранилищах, получали
электроэнергию, уголь и природный газ из Казахстана, Туркмении и
Узбекистана. В летнее время эти республики в свою очередь отдавали
соседям воду и гидроэлектроэнергию. После развала СССР такие
отношения разладились и возник конфликт интересов между
республиками по водноэнергетическим проблемам. Этим конфликтом
воспользовались США для выдавливания России из Центральной Азии.
Для решения такой задачи Запад активно использует местные
11

медиаресурсы. Так, портал «Каравансарай», финансируемый США,

характеризует политику Российской империи в Азии как колонизаторскую,
Советского Союза как тоталитарную с осуществлением коллективизации и
депортации народов [14]. Подобные примеры не единичны. Так, местные
эксперты полагают, что российские власти используют труд мигрантов как
инструмент геополитических давления. Поэтому, на их взгляд, трудовая
миграция в Россию представляет угрозу экономики и национальной
безопасности центральноазиатских республик [3].
Таким образом, геополитические процессы в постсоветском
пространстве убедительно показывают, что бывшие республики СССР
сегодня не обладают полной независимостью, поэтому они являются
лимитрофами, объектами глобальной геополитики и геополитической
экспансии со стороны крупных геополитических акторов. Будучи в этом
качестве, постсоветские государства образуют турбулентный пояс вокруг
России, что порождает серьезные геополитические вызовы и угрозы в
евразийском пространстве.
Декларируемый в суверенных республиках принцип
многовекторности в постсоветском пространстве в геополитике не
работает с требуемой отдачей, т.е. показывает свою неэффективность, и
помогает западным НКО формировать антироссийское общественное
мнение и талассократическую геополитическую самоидентификацию. В
связи с этим национальная политическая элита начинает превращать свои
республики в антироссийские плацдармы и источники угроз. Так,
геополитический баланс во вновь возникших государствах смещается в
пользу западной талассократической игры [11].
Происходящие геополитические процессы в постсоветском
пространстве свидетельствуют, что в настоящее время геополитическими
субъектами могут быть только крупные политические образования. В
связи с этим следует констатировать, что в этих условиях Россия пока не
выработала свой геополитический проект продвижения собственных
геополитических интересов в бывших республиках СССР. В этом
направлении, по нашему мнению, практически не используются очень
серьезные и присущие возможности ресурсов российских
геополитических кодов, исторических связей с бывшими республиками.
Поэтому при определении приоритетного направления в развитии
российской и, в целом, евразийской геополитики напрашивается очень
важный вывод – необходимость обретения Россией геостратегической
определенности как весьма неотложной геополитической задачи в
условиях острого дефицита исторического времени. Только осознание
геополитических процессов в постсоветском пространстве на основе
евразийской парадигмы обеспечит поступательное развитие
12

интеграционных процессов «в бывших советских республиках, где

появится не просто понимание, но и твёрдое убеждение, что сохранить
свою национальную самобытность можно лишь в русской орбите» [16].
На наш взгляд, только с такими выводами по парированию современных
геополитических вызовов и угроз в постсоветском пространстве мы
должны встречать тридцатилетний юбилей СНГ.

Литература
1. Аватков В. Россия совершила в Карабахе невозможное, Турция
хотела большего. – URL: https://www.belvpo.com/119451.html/ (дата
обращения: 19.02.2021).
2. Азербайджанская армия превращается в турецкую? – URL:
https://zen.yandex.ru/media/id/5ef6d7320c0e4d78e21966a1/azerbaidjanskaia-
armiia-prevrascaetsia-v-tureckuiu-600c512ecdf9ab055affc3cd (дата
обращения: 03.02.2021).
3. Алтынбаев К. Трудовая миграция в Россию вредит экономике
Центральной Азии. – URL:
https://central.asia-news.com/ru/articles/cnmi_ca/features/2021/02/11/feature-
01(дата обращения: 14.02.2021).
4. А. Лукашенко выразил уверенность, что СНГ не теряет свою
актуальность. – URL:
https://cis.minsk.by/news/17959/a.lukashenko_vyrazil_uverennost_chto_sng_n
e_terjaet_svoju_aktualnost (дата обращения:11.02.2021).
5. Балиев А., Арешев А. Железная дорога Баку – Тбилиси – Карс:
«российский» и «китайский» векторы. – URL:
https://vpoanalytics.com/2021/02/19/zheleznaya-doroga-baku-tbilisi-kars-
rossijskij-i-kitajskij-vektory/ (дата обращения: 19.02.2021).
6. Гегамян А. Пашинян у власти – неизбежная война на Кавказе. –
URL: https://regnum.ru/news/polit/3175032.html (дата обращения:
27.01.2021).
7. Кофнер Ю. Цена евразийской дезинтеграции. – URL:
https://russiancouncil.ru/blogs/GreaterEurasia/tsena-evraziyskoy-dezintegratsii/
(дата обращения:11.02.2021).
8. К границам России приблизился хаос. – URL:
https://www.mk.ru/politics/2021/01/04/k-granicam-rossii-priblizilsya-
khaos.html?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com (дата
обращения: 04.01.2021).
9. К России присоединится еще один полуостров!
Соответствующий документ уже подписан.... – URL:
https://nowaseti.com/politika/7285-k-rossii-prisoedinitsya-eshche-odin-
13

poluostrov-sootvetstvuyushchiy-dokument-uzhe-podpisan,full.html (дата
обращения:14.01.2021).
10. Минин Д. Белорусский фронт – главный удар Запада по России
в 2021 году пройдёт через Белоруссию. – URL:
https://www.fondsk.ru/news/2021/02/20/belorusskij-front-glavnyj-udar-zapada-
po-rossii-2021-projdet-cherez-belorussiju-52986.html (дата обращения:
20.02.2021).
11. Мирзаян Г. «Хитрость, жадность, предательство»: о причинах
и уроках политических кризисов в Армении и Белоруссии. – URL:
https://www.gazeta.ru/comments/column/mirzayan/13363039.shtml?
utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com%2F%3Ffrom
%3Dspecial&utm_campaign=dbr&utm_source=YandexZenSpecial (дата
обращения: 14.02.2021).
12. Несмиян А. Украина и Турция готовятся к повторению
карабахского сценария в Донбассе». – URL:
https://www.infox.ru/news/283/251803-ukraina-i-turcia-gotovatsa-kpovtoreniu-
karabahskogo-scenaria-v-donbasse nesmian?
utm_source=yxnews&utm_medium=desktop (дата обращения: 20.02.2021).
13. Носович А. Четыре ключевых вызова для России на
постсоветском пространстве. – URL: https://www.belvpo.com/118222.html/
(дата обращения: 09.01.2021).
14. Прохватилов В. О водно-энергетических проблемах
Центральной Азии. – URL: https://www.fondsk.ru/news/2021/02/05/o-vodno-
energeticheskih-problemah-centralnoj-azii-52852.html (дата обращения:
05.02.2021).
15. Тарасов С. Иран становится членом ЕАЭС – очередь за
Азербайджаном. – URL: https://regnum.ru/news/polit/3192248.html (дата
обращения: 16.02.2021).
16. Уськов Д. Что будет с Белоруссией и другими бывшими
республиками СССР? – URL: https://regnum.ru/news/polit/3098481.html
(дата обращения: 19.01.2021).
17. Шестопалов Д., Юрченко Н. Великий Туран из республик СНГ.
Кто присягнёт турецкому султану после Азербайджана. – URL:
https://life.ru/p/1355744?utm_referrer=https%3A%2F%2Fzen.yandex.com
(дата обращения: 17.02.2021).
18. Эрдоган Р. Война в Нагорном Карабахе продемонстрировала
единство тюркского мира. – URL: https://topwar.ru/180164-jerdogan-vojna-
v-nagornom-karabahe-prodemonstrirovala-edinstvo-tjurkskogo-mira.html (дата
обращения: 20.02.2021).
14

Бразевич С.С.
д-р социол. наук, профессор СПбГЭУ

Разработка новой парадигмы военного противоборства государств на

основе применения искусственного интеллекта

Современный мир практически пронизан понятием искусственного

интеллекта (ИИ), которое иногда уместно (но в большинстве случаев «не к
месту») используется в повседневном лексиконе, средствах массовой
информации, в экономике, промышленности, научной сфере. С учетом
этого искусственный интеллект можно определить как способность
информационных (не обязательно компьютерных, в будущем может и
биоинформационных) систем принимать рациональные решения в
неограниченном числе разнообразных ситуаций [1].
Совершенствование вооружения и военной техники, возрастание
объемов информации, подлежащей обработке для поддержки принятия
решений, разнородность и одновременно высокая степень интеграции
применяемых сил и средств обусловливают актуальность исследований по
применению искусственного интеллекта в военных целях.
Обращаясь к понятию парадигмы (от греч. – пример, модель,
образец), следует отметить, что это понятие является базовым в
философии, социологии и политологии. Проблема выбора парадигмы сама
по себе отражает один из ключевых принципов научной рациональности –
экспликацию внутренних ценностей и их соотнесения с социальными
целями и ценностями [2, с. 50-51].
Относительно эволюции парадигм Т. Кун отмечал, что они могут и
должны конкретизироваться в новых условиях, что дает нам возможность
сформулировать их новую совокупность, которая призвана, для
определенного периода развития рассматриваемой научной области,
служить базой для постановки и решения актуальных проблем
геополитики в «революционные» периоды развития научного знания [3, с.
119].
В связи с этим, представляет интерес расширительная трактовка
парадигмы, данная применительно к политической науке, которая
определяет научную парадигму как «совокупность норм, правил и
ценностей, которые создают установку мышления познавать явления в
определенном ракурсе или в соответствующем методологическом ключе»
[4, с. 36]. Еще более широкой трактовкой парадигмы является
утверждение, что «парадигма – это умозрительная модель, позволяющая
15

рассматривать явления в глобальном масштабе» [5, с. 15].

В целом необходимо отметить, что с точки зрения методологии
геополитических исследований, парадигмы призваны обеспечить
ценностный и мировоззренческий фундамент для исследования
пространственно-временных отношений между государствами с учетом
всех критически важных факторов, которые определяют динамику и
направленность социально-политических процессов.
В современных условиях ведущие мировые державы уделяют особое
внимание развитию технологий искусственного интеллекта. Под этим
термином понимаются алгоритмы и построенное на их основе
программное обеспечение, способное выполнять традиционно связанные с
человеческим мышлением функции (понимать язык, обучаться,
рассуждать, принимать решения и др.).
Теоретической основой искусственного интеллекта являются теория
вероятностей и математическая статистика, искусственные нейронные
сети, нечеткая логика, психология, лингвистика и компьютерные
технологии. При этом основные отличия искусственного интеллекта от
традиционно применяемых в автоматизированных системах управления
алгоритмов сбора и обработки информации – его адаптивность и
самообучаемость.
Что именно хотят получить военные? Большинство проектов
группируются в двух больших областях. Первая – это технологии
искусственного интеллекта и машинного обучения. Вторая –
робототехника и теория управления.
Ученые делят технологию искусственного интеллекта на три
категории: узкий ИИ (Artificial Narrow Intelligence, ANI), общий ИИ
(Artificial General Intelligence, AGI) и супер-ИИ (Artificial Super
Intelligence, ASI). ANI – это технология с жестко ограниченными
параметрами, которая может действовать в строго определенных
условиях. AGI уже сможет сравниться с человеком, а ASI – превзойдет
его.
Большинство военных и гражданских технологий искусственного
интеллекта, существующих на данный момент, – это именно ANI. Первые
серьезные подвижки в области AGI ожидаются не раньше 2040-х, а до
появления ASI ждать не меньше столетия. На данный момент
большинство работ в области искусственного интеллекта связаны со
сбором, хранением и обработкой данных.
Сегодня все ведущие страны мира включились в гонку за
искусственным интеллектом, осознавая как предоставляемые им
конкурентные преимущества, так и опасность для страны отставания в
этой гонке [6].
16

Так, например, в 2018 году военным ведомством США было

опубликовало «Краткое содержание Стратегии Министерства обороны по
искусственному интеллекту». В стратегии говорится о применении
искусственного интеллекта для повышения общей ситуационной
осведомленности и распознавания возникающих и неочевидных для
операторов опасностей во всех сферах их деятельности. Рассматриваются
вопросы контроля за сложными объектами инфраструктуры и вооружения,
военной и специальной техники (ВВСТ) в целях мониторинга и
прогнозирования их состояния для предотвращения тем самым
техногенных катастроф, аварий и недопущения потери функциональных
возможностей ВВСТ. То есть в «Стратегии…» озвучена только роль
искусственного интеллекта фактически в мирное время [7, c. 4].
Однако и для военного времени специалистами США определены
задачи для искусственного интеллекта. С точки зрения Пентагона,
технологии искусственного интеллекта способны радикально
преобразовать военное дело. Авторы считают, что Пентагон обязан
включиться в гонку вооружений и определить для себя рамки
использования новых технологий, так как их уже начали внедрять в
России и Китае, в том числе в сферах, критичных с точки зрении этики [8].
В структурированном виде направления применения искусственного
интеллекта в военном деле представлены на рисунке 1 [7, с. 5].
В Китае разработана стратегия по превращению страны к 2030 году
в лидера и глобальный центр инноваций в области искусственного
интеллекта. Она включает в себя мероприятия по инвестированию в
исследования и разработки, которые будут укреплять с помощью
искусственного интеллекта национальную оборону, обеспечивать и
защищать национальную безопасность. В данной стратегии особое
внимание уделяется применению искусственного интеллекта в области
автоматизации боевых действий и прогнозирования. В стратегии КНР
указано, что страна должна стать мировым лидером в области
искусственного интеллекта к 2030 году.
Основные направления исследований, касающихся военного
применения искусственного интеллекта, в КНР в целом те же, что и в
США.
Несмотря на то, что в настоящее время Китай отстает от США, по
некоторым направлениям применения искусственного интеллекта эта
страна достигла значительных успехов. Так, Китай является лидером в
технологиях распознавании образов и речи, занимает второе место в мире
по количеству патентов в области искусственного интеллекта.
Концентрация Китая на искусственном интеллекте не остается без
внимания соседей по региону. Индия и Япония планируют объединить
17

усилия в разработке военных наземных беспилотных машин и военных

роботов в противовес Китаю. По заявлению представителя индийского
Центра искусственного интеллекта и робототехники (CAIR), цель
совместной работы – оснащение вооруженных сил отказоустойчивыми
роботизированными системами [7, с. 5].
Разработка систем искусственного интеллекта в ведущих странах
мира ведется как по гражданским проектам, так и в рамках проектов по
военной робототехнике, проводимых военными ведомствами. Анализ
мировых расходов на военную робототехнику показывает, что в 2019 году
сумма превысила 115 млрд. долл., что на 17,6% выше, чем в 2018 году.
Ожидается, что к 2022 году расходы достигнут 210,3 млрд. долларов [9].
Что касается прогнозов затрат в этой области на ближайшие годы, то
они расходятся в разы, что не удивительно, поскольку, во-первых, многие
страны только начинают гонку за искусственным интеллектом, а, во-
вторых, очень сложно учесть возможные затраты негосударственных
структур, которые включаются в эту гонку. Рост рынка будет обусловлен
большими инвестициями со стороны США, Китая, России и Израиля в
технологии нового поколения, а также собственными разработками и
масштабными закупками этих технологий и технических средств на их
основе Индией, Саудовской Аравией, Южной Кореей и Японией.
Контроль технического
Прогнозирование и предотвращение аварий
состояния объектов
на военных объектах
инфраструктуры в ВВСТ

Автономизация Создание роботозированных комплексов с

(роботизация) ВВСТ различной степенью автономности

Сбор, обработка, интегрирование

Разведка, наблюдение, информации от различных источников,
информационное формирование целостной картины поля боя,
обеспечение войск возможностей и характера действий
противника, формирование замысла

Выработка управляющих команд войскам в

Управление войсками процессе боя, исходя из складывающейся
обстановки

Прогнозирование военно-политической
ситуации, характера возможных
Прогнозирование
враждебных действий и характера
вооруженной борьбы на основе обработки
больших массивов разнородной
информации
18

Борьба и контрборьба в Кибератаки на объекты противника, поиск

киберпространстве уязвимостей в своих киберсетях и
предотвращение проникновения в них

Ведение пропаганды и контрпропаганды в

Информационная война сети, информационные диверсии,
искусственные боты

Формирование планов технического

Логистика обслуживания ВВСТ, планов поставок ЗИП и
материально-технических средств для
обеспечения жизнедеятельности войск

Определение облика перспективных

вооружений на основе обработки массивов
Конструкторская технической документации из различных
деятельность источников, анализа тенденций, технических
и технологических достижений

Рис. 1. Основные направления внедрения систем искусственного

интеллекта в военной области

В интересах применения в области робототехники развитие

искусственного интеллекта будет усиливаться. Эксперты и ученые не
сомневаются, что полностью автономные боевые системы, которые будут
сами искать цели и принимать решения, появятся уже в ближайшие 20 –
30 лет. Степень их автономности можно разделить на три категории:
«человек в системе управления» (human-in-the-loop), «человек над
системой управления» (human-on-the-loop) и «человек вне системы
управления» (human-out-of-the-loop). Первая – когда робот может сам
определить цель, но команду об открытии огня отдает оператор. Вторая –
когда робот сам определяет цель и наносит удар, но оператор в любой
момент может вмешаться в управление. И третья – это полностью
автономные системы, работающие без участия человека.
Лидером в области военного искусственного интеллекта считаются
Соединенные Штаты Америки. Там разработка инструментария для войн
нового типа стала главной задачей, выдвинутой в 2014 г. в рамках Третьей
инновационной оборонной инициативы (Third Offset Strategy). Тогда,
выступая перед руководителями крупнейших IT-корпораций, венчурных
фондов и высокотехнологических компаний, американский министр
19

обороны Э. Картер отметил, что США должны создать уникальную

систему вооружений на основе имеющихся только в Америке технологий,
которую ни одна страна в мире не сможет ни скопировать, ни применить в
своих целях. Законодательное закрепление получил тезис о том, что все
высокие технологии социальной, когнитивной, организационной и иных
сфер имеют двойное назначение. Была поставлена задача максимально
использовать сильные стороны США, особенно связанные с ее
технологическими преимуществами в таких отраслях, как большие
данные, робототехника, синтетическая биология, исследования
человеческого мозга, управление социальными массами и др. [10].
В деятельность по исследованию военного потенциала
искусственного интеллекта вовлечены многочисленные структуры
военного и разведывательного сообщества США, в частности, Управление
перспективных исследований Министерства обороны (DARPA), Научно-
исследовательская лаборатория Военно-воздушных сил (AFOSR),
Исследовательская лаборатория Сухопутных войск (ARL), Институт
поведенческих и социальных наук Сухопутных войск (ARI), Управление
НИР Военно-морских сил (ONR). Большую работу ведут также
национальные лаборатории, «мозговые центры» и университеты [11].
Таким образом, разработка и широкое внедрение алгоритмов
искусственного интеллекта в специальное программно-математическое
обеспечение систем управления войсками и оружием становится одним из
основных направлений развития вооруженных сил ведущих зарубежных
стран. Непрерывное совершенствование военных технологий
искусственного интеллекта в будущем может привести к трансформации
взглядов на степень ответственности лиц, принимающих решение на его
использование, появлению новых форм и способов применения
вооруженных сил, а также к изменению основополагающих документов
военного строительства.
Некоторые возможности военного применения технологий
искусственного интеллекта могут поставить под вопрос существующую
архитектуру международной безопасности и мировой порядок в
принципе. В условиях обострения отношений между ведущими
государствами присутствует опасность развертывания новой гонки
вооружений в сфере создания систем на базе искусственного интеллекта,
разработка которых (в отличие от ядерного, химического, биологического
оружия) остается в «серой зоне» международного права. В условиях,
когда создание военного искусственного интеллекта является уже
очевидным фактором геополитики и военного дела будущего, участникам
международных отношений целесообразно придерживаться взвешенного
и тщательно продуманного подхода к применению этих технологий.
20

Литература
1. Буренок В.М. Убить интеллектом. США создают для военных
нужд искусственный разум нового поколения. Чем ответит Россия? //
Военно-промышленный курьер, – 2017. – № 37 (701). – С.?
2. Шевченко А.В. Информационная устойчивость политической
системы: Монография. – М.: Изд-во РАГС, – 2004. – 247 с.
3. Кун Т. Структура научных революций. [Пер. с англ.: И.З. Налетов
и др.]. – М.: АСТ, – 2003. – 605 с.
4. Василенко И.А. Геополитика современного мира. – М.: Гардарики,
– 2006. – 317 с.
5. Петерс Э. Хаос и порядок на рынках капитала. Новый
аналитический взгляд на циклы, цены и изменчивость рынка. Пер. с англ.
–М.: Мир, – 2000. – 333 с.
6. Буренок В.М., Дурнев Р.А., Крюков К.Ю. Разумное вооружение:
будущее искусственного интеллекта в военном деле // Вооружение и
экономика. – 2018. – № 1 (43). – С. 4-13.
7. Буренок В.М. Новая парадигма силового противостояния
государств на основе применения искусственного интеллекта //
Вооружение и экономика. – 2020. – № 2 (52). – С. 4-8.
8. Птицын П., Плесецкий А. Взгляды военно-политического
руководства США и Китая на применение искусственного интеллекта в
военной сфере // Зарубежное военное обозрение. – 2019. – № 1. – С. 11-15.
9. Тарасов А. Бесчеловечные эксперименты: на поле боя выходят
роботы. Как новейшие технологии меняют будущее войн // – URL:
https://iz.ru/939693/aleksei-tarasov/beschelovechnye-eksperimenty-na-pole-
boia-vykhodiat-roboty (дата обращения 10.01.2021).
10. Goodman М. Future Crimes: Everything Is Connected, Everyone Is
Vulnerable and What We Can Do About It, Doubleday // Studies in Intelligence.
2015. Vol 59. # 3. September. – URL: https://www.cia.gov/library/center-for-the
study-of-intelligence/csi-publications/csi-studies/studies/vol-59-no-3/pdfs/
Future Crimes.pdf (дата обращения: 10.01.2021).
11. Буренок В.М. Групповой текст. В Кремниевой долине готовят
солдат информационной войны // Военно-промышленный курьер. – 2014,
– № 42 (560). – С.?

Бразевич С.С.
д-р социол. наук, профессор СПбГЭУ
Камалитдинова Е.И.
ст. преподаватель СПбГЭУ
21

Предпосылки, структурные факторы и динамическая модель

цветных революций в современном мире

Важным и перспективным направлением современных

социологических исследований в рамках изучения новых форм
социальных конфликтов в XXI веке является теоретико-методологическое
осмысление технологий и практики осуществления так называемых
«цветных» революций, как разновидностей государственных переворотов
и искусственно сконструированных социальных конфликтов, возникавших
и возникающих в целом ряде стран и регионов мира.
Как известно, классические определения дают следующую
характеристику революциям: «…быстрая, фундаментальная и
насильственная смена доминирующих ценностей и мифов в обществе, в
политических институтах, социальных структурах, лидерстве и политике
государства» [1, p. 264].
Теоретики социальных революций (К. Маркс, Т. Скочпол, Б. Мур),
выявляющие с точки зрения структурного подхода социальные причины
революций, включают в определение классовый конфликт и изменения в
классовой структуре общества. Так, в концепции Т. Скочпол сохраняются
обязательные и достаточные признаки революций (ядро концепта) и
появляется признак второго уровня (социальная), тем самым расширяется
содержание (интенсионал, совокупность признаков) и уменьшается объем
(экстенсионал, совокупность обозначаемых предметов) [2].
Отдельные авторы вносят изменения в классическое определение и
вместо использования насилия говорят об угрозе использования насилия.
Например, для Ч. Фейрбанкса восточноевропейские революции являются
революциями в классическом понимании, и их можно сравнивать с
другими политическими революциями. Для него основные признаки
революций – это дискредитация старого порядка, быстрая смена
правящего класса от имени и посредством всего общества, идеологическое
обоснование и легитимации новой власти, дальнейшие широкие
изменения и использование насилия или угрозы насилия [3, p. 42-43]. Дж.
Голдстоун говорит о новой типологии революций: цветные
(ненасильственные) и радикальные [4].
Цветные революции дискредитируют и в итоге свергают не режим,
систему и институты, а действующую политическую элиту с ее методами,
нарушающими основы существующего режима. Главная
задекларированная цель цветных революций – смена лидерства (внутри
режима) для восстановления институциональных основ режима (в данном
случае демократии), нарушенных режимом в ходе выборов. Цветная
революция не требует осуществления широкой общественной и
22

политической трансформации, и ее легитимация осуществляется

благодаря дискредитации прежней власти и широкой массовой
мобилизации. По мнению многих авторов, в цветных революциях было
больше преемственности, чем изменений [5, p. 306], что не позволяет
говорить о каком-либо демократизационном и, тем более, революционном
эффекте [6]. Таким образом, цветные революции не являются
революциями в классическом понимании.
Современные цветные революции – это спецоперации
англосаксонских спецслужб и связанных с ними институтов и структур, по
организации, искусственному конструированию извне и осуществлению
государственных переворотов, дестабилизации обстановки в том или ином
государстве, смене в них политических режимов и элит, посредством
применения методик и технологий так называемых «ненасильственных»
действий (массовых протестных акций гражданского неповиновения).
Ненасильственное гражданское сопротивление представляет собой
метод ведения конфликта через социальные, психологические,
экономические и политические средства [7]. Мирный характер
ненасильственного сопротивления отличается от «принципиального
ненасилия М. Ганди или М. Лютера Кинга, основанного на религиозных и
этических принципах» [8, р. 10], так как ненасильственные действия не
исключают применения насилия. По мнению Дж. Шарпа, «в некоторых
случаях ограниченное насилие может оказаться неизбежным» [9, с. 31].
Однако большинство исследователей подчеркивают, что смешение
ненасильственных технологий с насильственной тактикой подрывает
эффективность сопротивления. С 2003 г. сильное дисциплинированное
движение сопротивления с технологиями ненасильственного протеста
стало рассматриваться в качестве стратегии замены недемократических
режимов демократическими.
Цветные революции представляют собой «попытку оппозиции
использовать соревновательные выборы для свержения диктаторов» [10, р.
36], поэтому они могут произойти только в гибридных режимах,
сочетающих авторитарные и демократические институты и практики.
Для свержения режима и легитимации протестного движения
необходима дискредитация режима и его лидеров. Гибридные режимы по
определению нарушают демократические нормы и процедуры,
представляя возможности для делигитимации режима. Дискредитировать
режим будет проще, если лидер не обладает популярностью, поэтому
многие авторы выделяют непопулярность лидера в качестве необходимого
условия успеха цветной революции. Авторитарные лидеры «стремятся к
популярности, поскольку при опоре на репрессии они могут стать
заложниками репрессивного аппарата»; если авторитарные лидеры
23

популярны, они «могут себе позволить проведение честных выборов» [11,

с. 411].
Большинство исследователей считает, что структурные факторы
«могут сформировать карту возможностей для стратегического и
тактического планирования, но они не определяют успеха
ненасильственных кампаний» [12, p. 116]. Гибридные режимы могут быть
«эффективными не из-за структурного потенциала и способности спрятать
свою слабость, а из-за расколотой оппозиции и разобщенности граждан»
[13, р. 71-72].
Для того, чтобы успешно выбрать, запустить, а затем довести до
своего логического завершения сценарий осуществления цветной
революции в конкретной стране, его организаторам необходимо учитывать
факторы-обстоятельства (как внешнего, так и внутреннего характера),
которые могут помешать или способствовать успеху данного процесса.
Исследователи выделяют 14 предпосылок, источников и факторов,
оказывающих значимое воздействие на осуществление государственного
переворота в форме цветной революции [14, c. 51]:
1. Трансформационные процессы в различных сферах человеческой
жизнедеятельности (экономической, политической, социальной, духовной
сферах) и связанные с этим неурядицы.
2. Ценностный кризис общества и кризис большинства институтов
социализации.
3. Отсутствие четко сформулированной национальной идеи и
стратегии национального развития, идеологический вакуум,
дискредитация государственной идеологии, вера в революцию.
4. Дезорганизация общества, отсутствие национального
единомыслия и единения.
5. Отсутствие у государства всей полноты государственного
суверенитета, прямое внешнее управление.
6. Тираническое, олигархическое и/или компрадорское правление,
коррупция и полная дискредитация и/или делегитимизация действующей
власти, политика репрессий в отношении своих граждан.
7. Закрытость элит, социальная несправедливость, отсутствие
социальных люфтов, вертикальной мобильности, возможности подняться
вверх по социальной лестнице.
8. Национальное унижение, геноцид, неумелая и неэффективная
национальная политика, межнациональные конфликты и противоречия.
9. Консолидация нации, национальное, демократическое народное
или протестное движение.
10. Наличие «антисистемы», как движущей силы революций и
государственных переворотов.
24

11. Отсутствие/наличие национального лидера, паралич власти,

неспособность властей контролировать ситуацию в стране, междоусобная
борьба различных олигархических кланов, процессы массообразования,
игра «в поддавки» с заговорщиками.
12. Своеобразная «национальная традиция» осуществления
революций (например, во Франции) и государственных переворотов
(например, в Африке и Латинской Америке).
13. Агрессивная, неуспешная внешняя политика, военные
поражения, территориальные приобретения или потери.
14. Закамуфлированное или прямое неприкрытое внешнее
воздействие, поддержка, агрессия и интервенции.
К сожалению, многие из этих факторов крайне актуальны для
современной России.
Выделенные факторы находятся в фокусе исследований
процедурного подхода. Представители процедурного подхода изучают
цветные революции как результат определенных решений, их
последовательности и взаимообусловленности, выбора стратегии и
тактики ключевыми акторами процесса. Сторонники процедурного
подхода («волюнтаристы») исходят из посылки, что никакие
«объективные» институциональные, социально-экономические,
культурные существующие (или отсутствующие) условия не в состоянии
ни объяснить, ни предопределить решения политических акторов.
Фокусирование на процессе позволяет представить динамическую модель
цветной революции, которая разворачивается в относительно небольшой
промежуток времени между объявлением результатов и инаугурацией
(президентские выборы).
Динамическая модель цветной революции включает следующие
фазы [15, c. 198-199]:
1. Подготовительная: гибридный режим с непопулярным
президентом, объединенной оппозицией и внешней поддержкой местных
демократических акторов, организация протестных действий для
уменьшения популярности лидера и делигитимации режима, успешная
предвыборная кампания оппозиционного кандидата, направленная на
стимулирование политического участия граждан в выборах.
2. Мобилизационная: фальсификация результатов выборов,
способность оппозиции выявить факты (независимый внешний и
внутренний мониторинг выборов) и заявить о них, протестная
информационная кампания (независимые СМИ), широкая мобилизация
против результатов, раскол режима (и аппарата безопасности режима) и
присоединение части элиты к оппозиционному движению, внешнее
дипломатическое давление.
25

3. Революционная: признание режимом поражения, переход власти к

революционным лидерам, новые выборы.
Согласно А. Пшеворскому, для смены режима необходимы раскол
элиты и движение «снизу», причем оба признака взаимно дополняют друг
друга, так как раскол в элите будет стимулировать массовое
оппозиционное движение «снизу», которое приведет к расколу в элите.
Динамика распада режима представляет собой спираль из внутренних
расколов и народной мобилизации [11, с. 426]. Динамическая модель
цветной революции является результатом расчетов (и просчетов) акторов
внутри режима и оппозиции при достижении противоположных целей:
действия режима направлены на кооптирование и разделение оппозиции,
которая, в свою очередь, стремится расколоть режим и лишить его
источников поддержки.
Для некоторых исследователей распад режима является результатом
скорее слабости авторитаризма, чем силы оппозиции [16, р. 62], другие
считают, что силу автократии следует рассматривать относительно силы
оппонентов, третьи говорят о необходимости достижения дисбаланса сил
и перевеса в сторону массовой мобилизации [17].
С точки зрения П. Аккермана, для успеха гражданского
ненасильственного сопротивления необходимы три элемента: во-первых,
движение должно быть представительным (включать население всех
регионов, слоев, партий); во-вторых, для обеспечения широкой
мобилизации сопротивление должно быть хорошо спланировано; в-
третьих, оно должно использовать ненасильственную стратегию [12, p.
117-118]. Представительство, численный состав и ненасильственные
методы обеспечивают легитимацию движения и увеличивают «цену
репрессий». Как отмечает Л. Уэй, и использование насилия, и готовность к
использованию насилия – «стержень стратегии оппозиции» [16, р. 58],
хотя использование насилия уменьшает шанс дезертирства сторонников
режима и их вступление в ряды оппозиции, сохраняя их лояльность
режиму [12, p. 117-118].
Таким образом, исследователи цветных революций уделяют больше
внимания факторам и процессу революций, чем их последствиям. Ч.
Фейрбанкс называет цветные революции «церемониальным обрядом
перехода, символизирующим водораздел между двумя отчетливо
различными периодами, определяющим новых национальных героев и
злодеев и восстанавливающим национальные традиции» [3, р. 56].
Приведет ли этот «обряд» к демократии, зависит от политической воли
акторов революции.
По мнению Л. Баррингтона, основным результатом цветных
революций стало то, что лидеры гибридных режимов в дальнейшем «не
26

будут фальсифицировать выборы без страха перед последующими

массовыми демонстрациями» [18, р. 314]. Эти скромные
нереволюционные результаты объясняются тем, что организаторы
цветных революций не ставили цель системной общественной
трансформации. Риторика цветной революции была направлена на
восстановление демократических процедур, нарушенных в ходе выборов,
однако эти электоральные нарушения были всего лишь «вершиной
айсберга». Цветные революции выявляли проблемы гибридных
политических режимов, но решали их через «циркуляцию элит» внутри
одного политического режима. С точки зрения Г. Хейла, даже сильное
движение в сторону демократии в определенный момент является не
транзитом или траекторией, а всего лишь раскачиванием внутри
гибридного режима [19, p. 134]). После революции оппозиция
восстанавливала или даже усиливала недемократические практики
прежнего режима.
Особо следует отметить, что с одной стороны, стратегия изменений
«снизу» препятствует компромиссу, консенсусу и толерантности,
необходимым для демократии. С другой стороны, без системной
трансформации поверхностные реформы приводят к откату от
демократии. Кроме того, нерешенность проблем ведет к новым всплескам
разочарования, поэтому главная опасность заключается в том, что
«ненасильственные смены режима могут привести к насильственным
имитациям» [3, p. 54].
Таким образом, результаты цветных революций можно определить
следующим образом: цветные революции приводят к разрушению
государственности и созданию локального хаоса; политический кризис
приводит к возникновению гражданской или партизанской войны;
успешные цветные революции усиливают политическое и экономическое
влияние того или иного субъекта политики в регионе.

Литература
1. Huntington S. Political order in changing societies. New Haven; L.:
Yale univ. press, – 1968. – 488 p.
2. Сартори Дж. Искажение концептов в сравнительной
политологии (II) // Политические исследования. – 2003. – № 4. – С. 152-
160
3. Fairbanks С.H. Revolution reconsidered // Journal of democracy.
Baltimore, MD, – 2007. Vol. 18, № 1. – Р. 42-57
4. Голдстоун Д. Революции. Очень краткое введение / пер. с англ.
А. Яковлева. – М.: Издательство Института Гайдара, – 2015. – 192 с.
27

5. Hale H.E. Democracy or autocracy on the march? The colored revo-

lutions as normal dynamics of patronal presidentialism // Communist and post-
communist studies. Oxford, – 2006. – Vol. 39, # 3. – P. 305-329
6. Cheterian V. From reform and transition to «Coloured
revolutions» // Journal of communist studies and transition politics. L., – 2009.
Vol. 25, № 23. – Р. 136-160
7. Schock K. The practice and study of civil resistance // Journal of
peace research. Oslo, –2013. Vol. 50, # 3. – P. 277-290
8. Stephan M.J., Chenoweth E. Why civil resistance works: The strate-
gic logic of nonviolent conflict // International security. Cambridge, MA, –
2008. Vol. 33, №1 1. – Р. 7-44
9. Шарп Д. От диктатуры к демократии: Стратегия и тактика
освобождения / Пер. с англ. Н. Козловской. – М.: Новое издательство, –
2005. – 84 с.
10. Bunce V., Wolchik S. Defeating authoritarian leaders in postcom-
munist countries. Cambridge: Cambridge univ. press, – 2011. – 373 p.
11. Пшеворский А. Политический институт и политический
порядок // Демократия в российском зеркале / Ред.-сост.: А.М. Мигранян,
А. Пшеворский. – М.: МГИМО-Университет, – 2013. – С. 398-428.
12. Ackerman P., Rodal B. The strategic dimensions of civil resis-
tance // Survival. Oxfordshire, OX, – 2008. Vol. 50, № 3. – Р. 111-126.
13. Bunce V., Wolchik S. Getting real about "real causes" // Journal of
democracy. – 2009. Vol. 20, №1. – Р. 69-73.
14. Елишев С.О. Факторы и предпосылки для осуществления
«цветных революций» // Традиционные и новые социальные конфликты в
XXI веке: XIV Международная научная конференция «Сорокинские
чтения – 2020». Сборник материалов. – М.: МАКС Пресс, – 2020. – 1516 с.
15. Харитонова О.Г. Цветные революции в контексте теорий
демократизации // Политическая наука. –2014. – № 3. – С. 184-210
16. Way L. The real causes of the color revolutions // Journal of democ-
racy. Baltimore, MD, – 2008. Vol. 19, № 3. – Р. 55-69
17. Beissinger M. An interrelated wave // Journal of democracy. Balti-
more, MD, – 2009. Vol. 20, № 1. – Р. 74-77
18. Barrington L. Comparative politics: Structures and choices. 2 nd ed.
Australia: WADSWORTH Cengage learning, – 2013. – 431 p.
19. Hale H.E. Regime cycles: Democracy, autocracy, and revolution in
post-Soviet Eurasia // World politics. Baltimore, MD, 2005. Vol. 58, № 1. – P.
133-165
28

Демидов А.М.
канд. полит. наук., доцент СПбГЭУ

Медицинская дипломатия как направление внешней политики Кубы

В 2020 году вопросы медицины впервые в истории оказались

ключевыми в международном взаимодействии. Пандемия коронавируса
спровоцировала как невиданную со времен мировых войн изоляцию и
подозрительность, так и – более редкие, увы – проявления взаимопомощи.
Сейчас, в 2021 году, идет глобальная гонка вакцинации, в которой Россия
лидирует, даже по признанию западных конкурентов [16]. Уже более 35
стран зарегистрировали российскую вакцину [20]. Нельзя не отметить
повышенный интерес к ней в Латинской Америке – в Аргентине, Мексике,
Бразилии, Парагвае, Боливии, Венесуэле, Никарагуа. Прививку
«Спутником-V» сделал президент Аргентины Альберто Фернандес [2].
Дело в том, что даже самые развитые страны региона на момент
написания статьи (февраль 2021 года) не смогли создать собственную
вакцину, как и большинство развитых стран Европы и Азии, и теперь
зависят от иностранных поставок. Однако в Латинской Америке есть одна
страна, которая по праву вошла в круг «медицинских сверхдержав» вместе
с РФ, КНР, США, Великобританией и Германией. Небольшая,
экономически слабая Куба, находящаяся под жесткими санкциями США,
начала финальную фазу испытаний сразу двух вакцин полностью
собственной разработки «Soberana 02» и «Abdala», ещё две вакцины –
«Soberana 01» и «Mambisa» разрабатываются следом [13]. Ранее, весной
2020 года кубинские врачи, как и российские, пришли на помощь Италии,
тяжелее всех пострадавшей от вируса. Для них это было продолжением
многолетнего гуманитарного служения (и первым случаем, когда их
помощь приняла держава Западной Европы). Даже некоторые ученые
США признали ещё десятилетием ранее, что «медицинская дипломатия,
сотрудничество между странами для одновременного развития
здравоохранения и улучшения отношений, была краеугольным камнем
внешней политики Кубы с самого начала революции пятьдесят лет назад».
[10, p. 85] Куба является неоспоримым образцом «медицинской
дипломатии», и сегодня особенно актуально изучить её опыт в этом
направлении.
Мы начнем с уточнения содержания понятия медицинской
дипломатии, после чего перейдем ко краткой истории появления и
развития её на Кубе. После этого мы выделим те особенности, которые
обеспечили кубинцам глобальный успех в этой работе. Наконец, мы
подчеркнем значение медицинской дипломатии для внешней политики
29

Гаваны.
Определение медицинской дипломатии. Термин «медицинская
дипломатия» употребляется для обозначения двух взаимосвязанных
явлений. С одной стороны, о ней говорят, когда дипломаты способствуют
развитию медицины, заключая соответствующие соглашения. С другой
стороны, под медицинской дипломатией понимается и обратная ситуация,
когда медики, работая с населением других стран, тем самым создают
почву для улучшения дипломатических отношений с ними. В данной
статье мы сосредоточимся на втором смысле медицинской дипломатии.
Если говорить о формальном определении, то существуют разные подходы
и даже разные термины. Например, «Оксфордский справочник по
современной дипломатии» предпочитает термин «дипломатия
здравоохранения» (health diplomacy) и определяет её как «процессы, через
которые государства, межправительственные организации и
негосударственные акторы ведут переговоры об ответах на вызовы в сфере
здравоохранения или используют концепции или механизмы
здравоохранения в политических и переговорных стратегиях для
достижения других политических, экономических или социальных целей»
[12, p. 691]. Нам это определение представляется чрезмерно
детализированным, теряющим за многословием и сложным синтаксисом
суть явления. Поэтому мы предлагаем следующий рабочий вариант, на
который и будем далее опираться: «Медицинская дипломатия – это
деятельность государств и иных акторов по улучшению здравоохранения
за рубежом, способствующая увеличению их собственного влияния на
мировую политику».
Исследования по истории медицинской дипломатии Кубы не
слишком многочисленны и представлены в основном испаноязычными и
англоязычными трудами. Например, это статья А. Альтамирано
«Кубинское медицинское сотрудничество. Публичная дипломатия?» [3].
Примечательно, что медицинская дипломатия Кубы вызывает интерес и в
США. Там, как ни странно, для враждебной страны, опубликованы одни
из лучших англоязычных работ по теме. Это работы Дж. Фейнсильвер,
которая занималась изучением вопроса с 1980-х годов. В частности, в 1993
году она выпустила монографию «Исцеляя массы: кубинская политика
здравоохранения дома и за рубежом» [11], а почти через 20 лет
масштабную статью «50 лет медицинской дипломатии Кубы: от идеализма
к прагматизму» [10], где дала до сих пор актуальный обзор истоков и
развития исследуемого явления.
История развития кубинской медицинской дипломатии
неотделима от истории становления кубинской медицины. До революции
1959 года система общественного здравоохранения была слабо развита. И
30

без того сложную ситуацию усугубило бегство из страны почти половины

из имевшихся в ней примерно шести тысяч докторов. Это были медики
частных городских клиник, бежавшие вслед за своими элитными
клиентами. Однако, по мнению Дж. Фэйнсильвер, именно эта масштабная
потеря врачебного персонала и направила кубинское правительство по
пути реформирования и расширения системы медицинского образования
[10, p. 87]. Так тяжелое испытание стало поводом для мобилизации и
прорыва в развитии. Благодаря стремительному росту числа обучающихся
медицине Куба уже в середине 1980-х не только обеспечивала врачами
свое население, но имела избыток для масштабной помощи другим. Число
врачей на 10000 населения в 1990 году было 36, а в 2018 году 84, по
данным ВОЗ. Для сравнения, США даже сейчас имеют меньше 30
докторов на 10000 населения [15].
Другое испытание, обрушившееся на Кубу – организованная США
тотальная экономическая блокада – также, вопреки ожиданиям, толкнуло
её не к краху, а к развитию. Лишившись доступа к жизненно важным
медикаментам и даже к импортному сырью для них, правительство в
Гаване не имело иного выбора, как создать полностью автономную
фармацевтическую, а позже биотехнологическую индустрию. В 1965 году
учреждается Национальный центр научных исследований, в 1981 году
создается объединение научных институтов Биологический фронт и Куба
начинает производить собственный интерферон (инновационное в тот
момент лекарство), а затем начинает работу над первой в мире вакциной
против менингита B [9]. В 1986 году Фидель Кастро открывает Центр
генной инженерии и биотехнологии (Centro de Ingeniería Genética y
Biotecnología (CIGB)), который за последующие 35 лет получил более 500
патентов и разработал, в частности, вакцины против гепатита B,
столбняка, лептоспироза и брюшного тифа.
Триумфом кубинских биотехнологий сегодня является быстрая
разработка сразу 4 вакцин от коронавируса. Эксперты ООН подчеркивают,
что «способность Кубы разработать вакцину – результат десятилетий
инвестиций [правительства] в ее биофармацевтическую
промышленность». [6]
Мы не можем не отметить сходства с современной ситуацией, когда
санкции против России отчасти вызвали развитие импортозамещения и
стремления к преодолению экономической зависимости от Запада.
Созданная в результате кубинская система здравоохранения добилась
показателей, сопоставимых с США, при многократно меньших ресурсах.
[10, p. 87] Так, средняя продолжительность жизни в обеих странах, по
данным ВОЗ, около 78 лет [14]. Детская смертность на Кубе, по данным
ООН, снизилась с 60 на 1000 до 5 на 1000 (у США сейчас 6 на 1000). Для
31

сравнения, у соседней Доминиканской республики сейчас этот показатель

составляет 28 на 1000, и за тот же период времени снизился не в 12 раз,
как на Кубе, а только в 5 раз [17].
Но в начале 1960-х кубинская медицина еще не успела преодолеть
недостатки предыдущей эпохи и последствия революционного
противостояния. Тем примечательнее была решимость правительства
Фиделя Кастро сразу же начать оказывать международную помощь. Всего
через год после революции, 22 мая 1960 года, в Чили произошло одно из
мощнейших землетрясений в истории (9,6 баллов по шкале Рихтера). Куба
сразу же отправила в южноамериканскую страну бригаду медиков и 8
тонн медикаментов и предметов первой необходимости. Бригаду
сопровождал доктор Сальвадор Альенде, будущий президент Чили [3, p.
67]. Еще через три года, 23 мая 1963 года, была создана первая
долгосрочная медицинская миссия – в Алжире, который, как и Куба,
столкнулся с бегством докторов после освобождения от колониальной
зависимости. Бригада из 55 докторов проработала в африканской стране
год [3, p. 67].
В 1970-х годах медицинская дипломатия Кубы распространилась на
19 стран, в которых трудились более 7000 медицинских работников.
Помимо Африки и Америки кубинская помощь также прибыла в страны
Азии. В 1980-х к охвату медицинских миссий добавилось ещё 16 стран [3].
В 1984 году при Министерстве общественного здоровья было создано
Центральное подразделение медицинского сотрудничества (Unidad Central
de Cooperación Médica) – специализированная организация по
управлению медицинскими миссиями за рубежом.
Приверженность Кубы медицинской дипломатии не смогло
остановить даже крушение главного союзника – СССР, после которого на
острове разразился тяжелый экономический кризис 1990-х годов.
Наоборот, как и в первые послереволюционные годы, кубинское
здравоохранение вышло из кризиса обновленным и
усовершенствованным. В эти годы в арсенал медицинской дипломатии
Кубы добавилось создание комплексных программ здравоохранения в
зарубежных странах, а также организация кубинцами медицинского
образования на базе зарубежных клиник. Уникальным достижением стало
создание Латиноамериканской школы медицины (Escuela Latinoamericana
de Medicina, ELAM) в 1998 году, о которой будет рассказано в следующем
разделе.
В 2000-е годы, в которые Куба также испытывала экономические
трудности, медицинская дипломатия Гаваны, тем не менее, продолжала
развиваться. Не отставая от вступивших в цифровую эру развитых стран,
Куба создала в 2000 году Виртуальный университет здоровья [1].
32

Следующей вехой для неё стал 2005 год, когда была организована
«Бригада им. Генри Рива» для быстрого реагирования на чрезвычайные
ситуации (о ней мы также расскажем далее).
Современная медицинская дипломатия Кубы. Дж. Фейнсильвер
предлагает следующую типологию медицинской дипломатии Кубы:
краткосрочные и долгосрочные инициативы (разумеется, первые могут
переходить во вторые). Среди краткосрочных она перечисляет такие
направления, как:
1. Помощь в случае стихийных бедствий.
2. Контроль над эпидемиями и эпидемиологический мониторинг.
3. Обучение медицинских работников на рабочем месте в целях
повышения их квалификации.
4. Прямое оказание медицинской помощи на Кубе.
5. Консультации по вопросам организации, управления и
планирования системы здравоохранения.
6. Дарение медикаментов, предметов медицинского назначения и
оборудования.
7. Кампании по вакцинации и санитарному просвещению.
8. Разработка программ развития людских ресурсов и
предоставления специальных медицинских услуг.
9. Обмен результатами исследований, и передача знаний через
спонсорство международных конференций и издание медицинских
журналов [10, p. 88].
Что касается кубинских инициатив, имеющих долгосрочный
характер, то Дж. Фейнсильвер выделяет семь направлений:
1. Прямое оказание первичной медико-санитарной помощи в
стране-получателе, особенно в районах, где местные врачи не будут
работать.
2. Укомплектование персоналом больниц вторичной и третичной
медицинской помощи в странах-бенефициарах.
3. Создание медицинских учреждений (например, клиник,
диагностических лабораторий, больниц) в странах-бенефициарах.
4. Создание комплексных программ здравоохранения в странах-
бенефициарах.
5. Создание и / или укомплектование персоналом медицинских
школ в странах-бенефициарах и / или медицинское образование на базе
местных общинных клиник в стране в сочетании с дистанционным
обучением под кубинским наблюдением в стране [10, p. 89].
Разумеется, многое из перечисленного выше проводится и иными
странами, а также международными организациями. Поэтому мы хотели
бы сосредоточить внимание на тех особенностях медицинской
33

дипломатии Кубы, которые обеспечивают ей мировое лидерство в этой

сфере. По нашему мнению, это:
1. Приоритет здравоохранения во внутренней и внешней
политике государства.
2. Долгосрочные и всеобъемлющие миссии в наиболее уязвимых
странах, своего рода «опека» над ними.
3. Молниеносная реакция на кризисы и катастрофы в любой
точке планеты, за счет Контингента им. Генри Рива и других
специализированных бригад.
4. Готовность оказывать помощь странам в любой точке планеты,
причем вне зависимости от их отношений с Кубой.
5. Многосторонние программы, где кубинская медицина
умножает свои возможности благодаря финансовой и иной поддержке от
стран-союзников.
6. Содействие развитию собственной медицины в других странах,
благодаря масштабным обучающим программам.
Приоритет здравоохранения. Революционные власти Кубы
приравняли здоровье нации как населения к здоровью нации как
государства, сделав его высшим приоритетом, указывает Дж.
Фэйнсильвер. Она также подчеркивает, что «кубинская идеология
здравоохранения всегда имела международный аспект», и оказание
помощи другим рассматривалось как долг перед человечеством [10, p. 87].
Долгосрочные миссии. Под особой опекой Кубы четверть века
находилась самая неблагополучная страна Латинской Америки – Гаити.
Куба была первой страной, которая прислала помощь, когда соседний
остров в 1998 году подвергся удару урагана. Но кубинские специалисты не
просто помогли в преодолении последствий стихийного бедствия, они
остались в стране для долгосрочной поддержки и развития гаитянского
здравоохранения. В свою очередь гаитянские студенты отправились
обучаться на Кубе с полным стипендиальным обеспечением. Кубинское
правительство начало создание в Гаити комплексной программы
здравоохранения по собственному образцу. Каждый раз, когда остров
подвергался новым бедствиям – ураганам и землетрясениям, на него
отправлялись дополнительные специалисты, легко встроившиеся в работу
благодаря уже имевшейся базе. За два последующих десятилетия через
работу на Гаити прошли многие тысячи кубинских медиков, которые
провели 31 837 350 приемов для пациентов, 655 608 операций и 182 525
родов [8].
Быстрое реагирование на кризисы и катастрофы. Когда в 2005
году Новый Орлеан подвергся удару урагана «Катрина», то Куба, несмотря
на постоянную враждебность северного соседа, немедленно собрала
34

команду медиков для помощи пострадавшим американцам. Она получила

название «Бригада им. Генри Рива», в честь гражданина США,
сражавшегося и погибшего в рядах кубинских борцов за независимость в
XIX веке. Но правительство США отвергло кубинскую помощь. Тогда
Бригада была преобразована в первое в мире подразделение по
глобальному быстрому реагированию на чрезвычайные ситуации –
«Интернациональный контингент медиков, специализирующихся на
ситуациях катастроф и тяжелых эпидемиях им. Генри Рива» (El
Contingente Internacional de Médicos Especializados en Situaciones de
Desastres y Graves Epidemias «Henry Reeve»).
Целью Контингента, как понятно из его названия, стало оказание
незамедлительной помощи любой стране, которая переживает природную
или техногенную катастрофу, а также при эпидемиях опасных болезней.
Его основная задача – обеспечение обширного территориального
развертывания в районах стихийных бедствий с созданием комплексных
полевых госпиталей, которые получают «все оборудование и
квалифицированный персонал, необходимые для хирургического
отделения, отделения интенсивной терапии и передовых диагностических
услуг. Аналогичным образом, каждая развернутая больница является
центром содействия, просвещения, профилактики, лечения и
реабилитации населения в зоне бедствия» [5].
Многосторонние программы. Куба имеет одну из лучших медицин
в мире, но она все еще остается экономически слабой страной, и это
ограничивает её возможности. Однако благодаря партнерству с более
обеспеченными союзниками эффект медицинских программ возрастает
многократно. Так, например, Венесуэла в эпоху высоких цен на нефть
помогла Кубе в организации уникальной программы «Миссия «Чудо»»
(Misión Milagro), которая была далее реализована через сотрудничество в
рамках АЛБА. Она была создана в 2004 году Фиделем Кастро и
президентом Венесуэлы Уго Чавесом с целью «принести самые
современные технологии в офтальмологическую науку малоимущим в
регионе» [7]. Кубинские медики и обученные ими коллеги из участвующих
в программе стран бесплатно дали зрение более чем 6 000 000 пациентов.
Большинство прооперированных составляли дети из бедных семей,
которые иначе были бы обречены на пожизненную слепоту. Охват миссии
по странам демонстрирует статистика: более 3 000 000 венесуэльцев; 691
000 граждан Боливии; 171 000 из Никарагуа; 153 000 из Эквадора; 136 000
из Гватемалы; более 52 000 – граждане Аргентины; 40 000 – из Перу;
более 2600 человек – чилийцы; более 61 000 – граждане Бразилии; 67 730
уругвайцев; 62 000 гондурасцев; более 50 000 граждан Панамы; 28 000
парагвайцев; 37 998 сальвадорцев; 15 000 из Гайаны; 11 953 – мексиканцы;
35

9 277 колумбийцев; 3000 костариканцев; 6 295 из Суринама; 3077 из

Белиза и даже 8 жителей Пуэрто-Рико (территория под управлением
США) [7].
Медицинское образование. Куба в течении многих лет принимала
иностранных студентов для бесплатного обучения медицине. В 1998 году
был сделан новый шаг в этом направлении. После ураганов «Джордж» и
«Митч», оставивших за собой более десяти тысяч погибших и миллионы
пострадавших в странах Центральной Америки, Фидель Кастро объявил о
создании Латиноамериканской школы медицины (ЭЛАМ), целиком
посвященной подготовке медиков из нуждающихся стран. Через три
месяца в ЭЛАМ прибыли из Никарагуа первые студенты, а за 20 лет этот
уникальный вуз выпустил 30 000 врачей для более чем 100 стран. Престиж
кубинской медицины привлек в ЭЛАМ даже учащихся из США, а труд
выпускников школы стал мощным фактором «мягкой силы» для Гаваны.
«Так трогательно посетить любую из стран, где работают выпускники
ЭЛАМ, и увидеть, как они преданы апостольству медицины, увидеть, как
они остаются едиными, как они поддерживают кубинских врачей, и,
прежде всего, они испытывают огромную любовь и благодарность к Кубе
и её народу» – пишет С. Тесоро, редактор портала Cubadebate [19].
Результаты медицинской дипломатии Кубы. Главнейшим
достижением кубинцев является их абсолютное лидерство в сфере
международной медицинской помощи. Ни одна страна в мире не дала
нуждающимся того объема бесплатной медицины, как маленькая Куба.
Согласно новейшим данным, опубликованным 22 февраля 2021 года, за
шестьдесят лет кубинские медики в зарубежных миссиях позаботились
почти о двух миллиардах пациентов – что равнозначно трети
современного человечества. Было проведено 14 500 000 хирургических
операций, принято 4 470 000 родов и спасено 8 700 000 жизней. В данный
момент в 66 странах осуществляют медицинские миссии 30 407 кубинских
специалистов [18]. Всего за прошедшие десятилетия кубинские миссии
работали в более чем 150 странах, и их суммарная численность составила
420 000 человек. [18]
Рост глобального престижа Кубы, правда, сдерживается подлинной
информационной блокадой, которую, как и экономическую блокаду,
организовали США. Проамериканские медиа – доминирующие в мировом
информационном поле – практически ничего не сообщают о кубинских
достижениях. Однако за десятилетия медицинской дипломатии Куба все
же создала имидж доброжелательной и успешной страны. Она дает
развивающимся странам пример того, что при должных усилиях можно за
полвека создать практически из ничего медицинской индустрии уровня
«первого мира». А на фоне гуманитарной щедрости Гаваны её
36

американские и европейские критики выглядят особенно неубедительно.

В 2017 году Всемирная организация здравоохранения единогласно
присудила премию Общественного здравоохранения кубинским медикам
за их вклад в международную борьбу против последствий стихийных
бедствий и эпидемий [4]. Также «армия в белых халатах» (выражение Ф.
Кастро) принесла Кубе постоянную благодарность со стороны множества
стран третьего мира. Дипломатический эффект от этого виден, например,
в многократном и практически единодушном осуждении американской
блокады Кубы в ООН (что, правда, так и не заставило США отказаться от
своей антикубинской политики, даже с учетом «оттепели» при Б. Обаме).
Помимо престижа в международном сообществе в целом,
медицинская дипломатия дает Кубе также прямое влияние на позицию
получающих её помощь стран. Происходит углубление отношений, в том
числе торгово-экономических. В рамках АЛБА кубинская медицинская
помощь приобретала новое измерение, превратившись не просто во
взаимовыгодный обмен «доктора за нефть», но в инновационную модель
коллективной взаимопомощи.
Что касается медицинского образования, то предоставляя
десятилетиями возможность бесплатного обучения иностранным
студентам, Куба не только создала основу для развития медицины в
странах третьего мира и заслужила одобрение мирового сообщества. Она
еще и воспитала поколения лояльной ей элиты в других странах – ведь
выдающиеся врачи влияют на общественное мнение или даже приходят к
политической власти за счет своей популярности.
Наконец, заслуженный многолетними трудами высокий рейтинг
кубинской медицины теперь приносит не только символический, но и
вполне реальный капитал. Медицинский туризм становится все более
заметным в туристической сфере Кубы. А для тех стран, кто имеет
возможность платить, Куба готова предложить лекарства и вакцины, в том
числе инновационные.
Одним из косвенных свидетельств масштаба кубинских успехов
являются постоянные попытки их саботажа врагами Гаваны. Так,
правительство США запустило в 2006 году особую программу по
привлечению кубинских докторов к бегству в США – Cuban Medical
Professional Parole Program. Этим достигается сразу и нанесение удара по
престижу правительства Кубы и повышение нагрузки на ее внутреннюю
медицинскую систему за счет бегства профессионалов. Действительно,
зарплаты на Кубе невысоки, а нагрузка, с учетом всеобъемлющего
здравоохранения, велика. Однако, соблазненные американскими
обещаниями врачи сталкиваются со скрытой за пропагандой реальностью.
Как признает американская же исследовательница, «некоторые
37

обнаружили, что их держат в состоянии неопределенности в Колумбии

или других пунктах прибытия без обещанного ускоренного одобрения
визы и с небольшим количеством денег или вообще без них. Другие
отправились в Соединенные Штаты только для того, чтобы обнаружить,
что они не могут практиковать свою профессию, потому что они должны
сначала сдать те же четыре экзамена, которые сдают выпускники
медицинских вузов США, но с дополнительной сложностью сделать это
на иностранном языке, на котором они не изучали медицину» [10, p. 96].
Подводя итоги, мы можем отметить ключевое значение медицинской
дипломатии для внешней политики Кубы. Она представляет собой
мощнейший ресурс «мягкой силы», влияющей на отношение мирового
сообщества к правительству в Гаване. Очевидно, что сопоставление США,
опутавших мир сетью военных баз, и Кубы, размещающей повсюду
бесплатные госпитали, выглядит отнюдь не в пользу Вашингтона. Для
нашей страны, также успевшей заслужить уважение своими
спасательными и гуманитарными миссиями, Куба является примером для
дальнейшего развития этого направления.

Литература
1. Acerca de // Universidad Virtual de Salud. – URL: http://
uvs.sld.cu/acerca-de (дата обращения: 03.03.2021).
2. Alberto Fernández recibió la primera dosis de la vacuna Sputnik
V // Ministerio de Relaciones Exteriores, Comercio Internacional y Culto, 23 de
Enero de 2021. – URL: https://www.cancilleria.gob.ar/es/actualidad/noticias/al-
berto-fernandez-recibio-la-primera-dosis-de-la-vacuna-sputnik-v (дата
обращения: 26.02.2021).
3. Altamirano A. La cooperación médica cubana ¿Diplomacia Públi-
ca? // Política internacional, No. 1, enero-marzo de 2019, p. 65-80
4. Aplausos para los Valientes Cubanos de Batas Blancas // Ministerio
de Relaciones Exteriores de Cuba. – URL: http://misiones.minrex.gob.cu/es/ar-
ticulo/aplausos-para-los-valientes-cubanos-de-batas-blancas (дата обращения:
26.02.2021).
5. Contingente Henry Reeve cumple 15 años de fundado: «Nosotros
ofrecemos vidas» // Ministerio de Relaciones Exteriores de Cuba. – URL:
http://www.cubaminrex.cu/es/contingente-henry-reeve-cumple-15-anos-de-fun-
dado-nosotros-ofrecemos-vidas (дата обращения: 26.02.2021).
6. El apoyo a largo plazo a la biotecnología en Cuba resulta en prome-
tedoras vacunas contra el COVID-19 // United Nations Industrial Development
Organization. – URL: https://www.unido.org/stories/el-apoyo-largo-plazo-la-
biotecnologia-en-cuba-resulta-en-prometedoras-vacunas-contra-el-covid-19
(дата обращения: 03.03.2021).
38

7. El milagro de los médicos cubanos. – URL: http://www.cubadeba-

te.cu/especiales/2020/04/01/el-milagro-de-los-medicos-cubanos/ (дата
обращения: 26.02.2021).
8. Estadística de la Brigada Médica Cubana en Haití // Cubacoopera –
URL: http://cubacoopera.uccm.sld.cu/estadistica-de-la-brigada-medica-cubana-
en-haiti/ (дата обращения: 26.02.2021).
9. Experiencia cubana en la producción local de medicamentos, trans-
ferencia de tecnología y mejoramiento en el acceso a la salud // Organización
Mundial de la Salud, 2015. – URL: https://www.who.int/phi/publications/
Cuba_case_studySP.pdf (дата обращения: 03.03.2021)
10. Feinsilver J.M. Fifty Years of Cuba's Medical Diplomacy: From
Idealism to Pragmatism // Cuban Studies, Vol. 41 (2010). – P. 85-104
11. Feinsilver J.M. Healing the Masses: Cuban Health Politics at Home
and Abroad. University of California Press, 1993. – 248 p.
12. Fidler D. P. Health Diplomacy // The Oxford Handbook of Modern
Diplomacy. Oxford University Press, 2013. – 910 p
13. Las dos vacunas cubanas contra la covid-19 entran en la recta final
de los ensayos clínicos // El País, 26 de Febrero de 2021. – URL: https://elpais.-
com/sociedad/2021-02-26/las-dos-vacunas-cubanas-contra-la-covid-19-entran-
en-la-recta-final-de-los-ensayos-clinicos.html (дата обращения: 03.03.2021).
14. Life expectancy and Healthy life expectancy // Global Health Ob-
servatory data repository. World Health Organization. – URL: https://app-
s.who.int/gho/data/node.main.688?lang=en (дата обращения: 02.03.2021)
15. Medical doctors // Global Health Observatory data repository.
World Health Organization. – URL: https://apps.who.int/gho/data/node.main.H-
WFGRP_0020?lang=en (дата обращения: 02.03.2021)
16. Putin’s Once-Scorned Vaccine Now Favorite in Pandemic Fight //
Bloomberg. – URL: https://www.bloomberg.com/news/articles/2021-02-06/
putin-s-once-scorned-vaccine-is-now-a-favorite-in-pandemic-fight (дата
обращения: 26.02.2021).
17. UN Inter-agency Group for Child Mortality Estimation. – URL:
https://childmortality.org (дата обращения: 26.02.2021).
18. Un tercio de la humanidad ha recibido la mano de los profesionales
cubanos de la salud // Ministerio de Salud Pública, 22 febrero 2021. – URL:
https://salud.msp.gob.cu/un-tercio-de-la-humanidad-ha-recibido-la-mano-de-
los-medicos-cubanos/ (дата обращения: 26.02.2021).
19. Veinte de la ELAM, los frutos de otro sueño de Fidel // Cubadebate.
Contra el Terrorismo Mediático. – URL: http://www.cubadebate.cu/noticias/
2019/11/13/preside-diaz-canel-acto-por-aniversario-20-de-la-elam/ (дата
обращения: 26.02.2021).
39

20. О вакцине // Официальный сайт вакцины против COVID-19

Sputnik V. – URL: https://sputnikvaccine.com/rus/about-vaccine/ (дата
обращения: 03.03.2021).

Кротова М.В.
д-р ист. наук, профессор СПбГЭУ
Бурганов А.Д.
студент СПбГЭУ

Экономическое сотрудничество Китайской Народной Республики со

странами Южной Америки

Данная статья посвящена экономическому влиянию Китайской

Народной Республики в ибероамериканском регионе. На протяжении
последних десятилетий внешняя политика Китая проводится по принципу
экономической помощи значительному ряду государств по всему миру. В
данном тексте будет подробно рассказано о предпосылках китайского
вмешательства в экономику региона и возможных перспективах роли
Поднебесной в Южной Америке.
Чуть более полувека назад Китай был бедным аграрным
государством, экономика которого требовала срочной модернизации.
Спустя долгие годы развития Китайская Народная Республика дала
сильнейший экономический толчок и словно перенесла людей на
несколько веков вперед. В настоящее время, на долю КНР приходится 19%
мирового ВВП и 28% глобального производства [11]. «Локомотив мировой
экономики» – вот как на сегодняшний именуют Китай многие мировые
эксперты. Сегодня на КНР смотрят во всем мире – от беднейших стран на
планете до сверхдержав с устойчивой экономикой. Феномен китайского
прорыва интересен абсолютно всем.
Увеличение экспорта – один из ключевых факторов развития
внешней экономики Китайской Народной Республики. «Финансовые
щупальца» Китая добрались и уже уверенно развивают внешнюю
экономическую политику в большинстве регионов мира. Китай
развивается и предлагает экономическое сотрудничество от Азиатско-
Тихоокеанского региона до Южной Америки, при этом не упуская
возможность укреплять свои позиции во многих африканских
государствах.
40

Последние годы Китай усиливает свое присутствие в

латиноамериканском регионе. Для него данный вектор внешней политики
интересен по ряду причин. Во-первых, это открытие нового рынка сбыта
китайской продукции. Во-вторых, выгодное посредничество с
государствами региона в сфере добычи природных ресурсов. Кроме того,
нарастающее присутствие китайской стороны в Южной Америке сильно
подрывает позиции и авторитет Соединенных Штатов Америки в регионе,
особенно в период непростой внутриполитической конъюнктуры в США.
Помимо этого, существует и геополитический фактор китайского интереса
к региону. Увеличение доступа к выгодным морским коммуникациям и
богатейшим месторождениям природно-сырьевых ресурсов является
жизненно важным экономическим интересом и частично объясняет,
почему китайские военно-морские операции в регионе стали проводиться
в разы чаще за последние годы.
В течение 2000-х гг. Китай стал важнейшим торговым партнером
Бразилии, Чили, Перу, Аргентины, Колумбии, Кубы, Венесуэлы, Уругвая и
Панамы, но все равно не дотягивал до размеров торгового сотрудничества
между странами региона с Соединенными Штатами Америки. В 2013 г.
крупнейшая китайская корпорация CNPC (China National Petroleum
Corporation) приобрела перуанские активы бразильской нефтегазовой
компании Petrobras [7]. Величина китайских инвестиций в 2013 г. в
нефтяную отрасль составила 13% от общего объема прямых иностранных
инвестиций в Латинской Америке [2].
Торговля Китая с регионом достигла новых высот в 2019 году,
превысив 300 миллиардов долларов, в то время как в 2000 году она
составляла 12 миллиардов долларов [8]. За 19 лет суммы выросли более
чем в 25 раз. Более того, китайские компании также объявили о новых
проектах на сумму более 12 миллиардов долларов в конце прошлого года,
хотя многие из этих проектов были приостановлены, поскольку Южная
Америка серьезно боролась с пандемией COVID-19. Что касается
экономической дипломатии, Эквадор стал первым полноправным членом
Азиатского банка инфраструктурных инвестиций. Ямайка и Перу
присоединились к инициативе «Один пояс, один путь», в результате чего
общее количество стран LAC BRI достигло 19 [6]. Несмотря на снижение
темпов развития экономики, которое наблюдалось в середине второго
десятилетия XXI века, Китай продолжал инвестировать в
латиноамериканские страны, экспортировать готовую продукцию и
импортировать сырьевые товары, фактически став банкиром для тех
правительств, с режимами которых поддерживает тесные связи.
Еще одним инструментом экономического присутствия КНР в
южноамериканском регионе является экспансионистский способ
41

экономического интервенционизма в объекты инфраструктуры. Как

правило, китайское правительство предоставляет кредиты на
строительство объектов при условии, что работы осуществляются
китайскими компаниями, а все оборудование поставляется исключительно
из КНР [1]. Китай начал демонстрировать более сдержанный и
выборочный подход, основанный на финансировании проектов,
рассчитанных на долгосрочное присутствие в регионе. Особое место
занимают транспортные проекты Поднебесной: Китаю удалось превратить
Перу и Чили в «тихоокеанские платформы», связывающие его с
Бразилией, Аргентиной, Парагваем и Уругваем. Еще одной крупнейшей
инициативой являлось строительство трансокеанского железнодорожного
коридора между Перу и Бразилией (Interoceanic Higway), строительство
которого было завершено в 2012 году. Данный маршрут значительно
снижает затраты на транспортировку в Китай бразильских энергоресурсов.
Согласно исследованию Бостонского университета, в настоящее
время в регионе бассейна Амазонки до 2020 года запланированы
инфраструктурные проекты на сумму более 70 миллиардов долларов,
поддерживаемые как банками развития, так и частным сектором [5]. К ним
относятся шоссе Рурренбак-Риберальта (Rurrenbaque-Riberalta highway) в
Боливии, плотина Сан-Габан III (the San Gabán III dam) в Перу, проект
восстановления плотины Симона Боливара (the Simon Bolivar dam
rehabilitation project) в Венесуэле и плотина (Гидроитуаго the Hidroituago
dam) в Колумбии. Одними из основных инвесторов данных проектов
являются Межамериканский банк развития (IADB), китайский фонд,
связанный с Межамериканской инвестиционной корпорацией и частные
банки [3].
Несмотря на сохраняющуюся обеспокоенность слоев населения,
многие латиноамериканцы в значительной степени рассматривают Китай
как готового и способного экономического партнера и прилагают все
усилия для поощрения участия Китая в ключевых инфраструктурных и
других проектах. Например, ведущие политики Чили активно поощряли
инвестиции китайской телекоммуникационной компании Huawei в новый
проект подводного кабеля, но из-за обострения торговой войны между
Китаем и США, контракт был заключен с японской компанией NEC.
Решение было принято на фоне кампании под руководством США,
призванной побудить страны избегать продуктов и технологий Huawei [9].
Данное событие детально показывает сильное влияние США на
государства с более консервативно-либеральной идеологией, которых в
регионе на сегодняшний день большинство.
Информационно-пропагандистская деятельность в Китае также
становится все более заметной на местном уровне. Например, партнерство
42

между 120-летним биологическим исследовательским центром –

бразильским Институтом Бутантана, базирующемся в Сан-Паулу, и
китайской Sinovac для производства и расширенного тестирования вакцин
против коронавируса [4].
Развитие политического взаимодействия подкрепляется
расширением участия Китая в региональных организациях. Китай
осуществляет сотрудничество с другими государствами в рамках
Азиатско-Тихоокеанского экономического сообщества, G20,
Международного валютного фонда, Банка международных расчетов,
Всемирного банка, Всемирной Торговой Организацией, Совета по
финансовой стабильности и через ряд других организации. Китай
взаимодействует со странами Латинской Америки на таких
многосторонних платформах, как форум Китай – Сообщество государств
Латинской Америки и Карибского бассейна (СЕЛАК), Организация
Объединенных Наций, Организация американских государств, Группа G5
(Бразилия, Китай, Индия, Мексика и Южная Африка), БРИКС (Бразилия,
Россия, Индия, Китай, Южно-Африканская Республика) и группа BASIC
(Бразилия, Южная Африка, Индия, Китай). Таким образом, можно
уверенно говорить о формировании многосторонней политики Китая в
отношении стран региона.
Важно заметить, что рост присутствия Китая в Латинской Америке
соответствовал периоду, когда страны региона осуществляли бурный
переход к левым политическим режимам. «Левый поворот» в Латинской
Америке начался в конце ХХ – начале ХХI веков, когда к власти в ряде
государств региона на протяжении нескольких лет приходили к власти
левоориентированные политические деятели. Внешняя экономическая
политика новообразованных политических режимов предполагала смену
неолиберальной экономической парадигмы в регионе, навязанной странам
региона Соединенными Штатами Америки. Одной из альтернатив
являлась Китайская Народная Республика с «братским» режимом,
параллельно наращивающая свой экономический потенциал последние
годы молниеносными темпами.
На сегодняшний день рост стратегической значимости Латинской
Америки не вызывает сомнений, и мы являемся свидетелями эскалации
конкурентной борьбы в Латиноамериканском регионе. Китай
превращается в главного соперника США непосредственно в зоне их
традиционного влияния на протяжении десятилетий. Это иллюстрирует
тот факт, что монополярная внешняя политика латиноамериканских
государств, нацеленная исключительно на Соединенные Штаты, уходит в
прошлое. Основными покупателями китайских передовых вооружений
стали государства с антагонистическими для Вашингтона политическими
43

режимами, такие как Венесуэла, Боливия, Эквадор и т.д. Лишенные

возможности закупать военную технику у западных стран, представители
данного ряда государств вынуждены закупать вооружение и технику у
своего азиатского союзника.
Для многих государств Латинской Америки релевантным
экономическим приоритетом в нынешней конъюнктуре становится
диверсификация внешнеторговых и внешнеполитических связей. А
именно с Китаем, а также Россией, Индией и Ираном. И, вероятнее всего,
расширение экономического присутствия Китая в Латинской Америке не
исключает рисков его потенциальной трансформации в одного из
гегемонов в сфере военно-политического влияния в регионе. Кроме того,
ранее Китай уже осуществлял оружейные пожертвования в Боливию,
Эквадор, Перу и Колумбии, в качестве поддержки союзнических режимов
[10].
Вдобавок к экономическому сотрудничеству, КНР пропагандирует
еще и восточную культуру, закладывая китайскую идеологическую базу
через сеть Институтов Конфуция – проекта по созданию собственного
положительного имиджа в Латинской Америке. Предполагается, что
основанные Институты привлекут внимание общественности к китайской
культуре и будут более предрасположены к китайской стороне.
Резюмируя полученные результаты, можно сказать, что за годы
«китайского экономического чуда» Поднебесная заняла видное место во
внешнеторговых связях целого ряда государств Латинской Америки. Со
странами-сателлитами Пекин установил отношения стратегического
партнерства, благодаря чему китайско-латиноамериканское
сотрудничество не ограничилось торговлей, а распространилось на все
сферы экономической и финансовой деятельности. Китай был важным
экономическим партнером для многих стран Латинской Америки на
протяжении более двух десятилетий, являясь основным экспортным
рынком для Южной Америки и основным инвестором во многих
ключевых секторах экономики региона, включая производство и
распределение электроэнергии, горнодобывающую промышленность и
транспорт. Хоть пандемия COVID-19 и сказывается на мировой
экономике, китайские компании по-прежнему имеют хорошие
возможности для продолжения инвестирования в регион, возможно, за
счет приобретения слабых активов в определенных отраслях,
представляющих стратегический интерес для Китая. Китайская Народная
Республика, как крупнейший в мире двусторонний кредитор и
единственная страна, продемонстрировавшая экономический рост в
сложнейший период пандемии, находится в уникальном положении,
позволяющем финансировать восстановление экономики и переход на
44

чистую энергию, тем самым еще прочнее укрепляя свой авторитет в

южноамериканском регионе.

Литература
1. Интерфакс. Директор Института Дальнего Востока: Китай до
сих пор не хочет конфронтации. – URL:
https://www.interfax.ru/interview/722978 (дата обращения: 27.02.2021)
2. Сударев В. П. Латинская Америка в геополитическом
треугольнике США – Китай – ЕС // Латинская Америка. – 2015. –№ 4. –
С. 4–13
3. Amazon Watch. Chinese/Western Financing of Roads, Dams Led to
Major Andes Amazon Deforestation. – URL: https://amazonwatch.org/news/
2018/0801-chinese-western-financing-of-roads-dams-led-to-major-andes-ama-
zon-deforestation (дата обращения: 27.02.2021).
4. BioWorld. Sinovac’s COVID-19 vaccine more than 78% effective
in Brazil trials. – URL: https://www.bioworld.com/articles/502143-sinovacs-
covid-19-vaccine-more-than-78-effective-in-brazil-trials (дата обращения:
27.02.2021).
5. Boston University. China in Latin America: Lessons for South-
South Cooperation and Sustainable Development. – URL: https://
www.bu.edu/gdp/files/2015/04/China-in-Latin-America-Lessons-for-South-
South-Cooperation-Sustainable-Development.pdf (дата обращения:
27.02.2021).
6. Boston University. China-Latin American Economic Bulletin, 2020
Edition. – URL: https://www.bu.edu//gdp/files/2020/03/GCI-Bulletin_2020.pdf
(дата обращения: 27.02.2021).
7. CNPC. PetroChina acquires entire shares of Petrobras Energia Peru
S.A. – URL: https://www.cnpc.com.cn/en/nr2013/201311/
f828b0941b4348d9b1e54556964ae722.shtml (дата обращения: 27.02.2021).
8. Council on Foreign Relations. Trade, Investment, Technology, and
Training Are China’s Tools to Influence Latin America. – URL: https://cd-
n.cfr.org/sites/default/files/pdf/trevisan-cfr-cebri-paper_0.pdf (дата
обращения: 27.02.2021).
9. NIKKEI Asia. Chile picks Japan's trans-Pacific cable route in snub
to China. – URL: https://asia.nikkei.com/Business/Telecommunication/Chile-
picks-Japan-s-trans-Pacific-cable-route-in-snub-to-China (дата обращения:
27.02.2021).
10. SIPRI. China’s exports of small arms and light weapons. – URL:
https://www.sipri.org/sites/default/files/files/PP/SIPRIPP38.pdf (дата
обращения: 27.02.2021).
45

11. Statista. China's share of global gross domestic product (GDP) ad-
justed for purchasing-power-parity (PPP) from 2009 to 2019 with forecasts un-
til 2025. – URL: https://www.statista.com/statistics/270439/chinas-share-of-
global-gross-domestic-product-gdp/ (дата обращения: 27.02.2021).

Кротова М.В.
д-р ист. наук, профессор СПбГЭУ
Бурганов А.Д.
студент СПбГЭУ
Зарицкий-Музыкус М.М.
студент СПбГЭУ

Методы российского воздействия на Центральноафриканскую

Республику

В настоящей статье анализируется проводимая политика Российской

Федерации в Центральноафриканской Республике в качестве
стратегического партнера. В фокусе исследования стремительно
развивающееся сотрудничество России и ЦАР в различных отраслях
политической и экономической жизни африканского сателлита. ЦАР
является ключевым пунктом в новой «гонке за Африку». В данном тексте
будут проанализированы политические и экономические инструменты
воздействия на внешнюю и внутреннюю политику ЦАР.
В конце 2012 года по территории Центральноафриканской
Республики прошла волна протестов, которая впоследствии
трансформировалась в разрушительную гражданскую войну в 2013 г.
Благодаря первичным успехам, повстанцы добились подписания
Либревильского соглашения о прекращении огня 11 января 2013 года.
Протестующие и правительство пришли к консенсусу, согласно которому
президент ЦАР, хоть и сохранял свой пост, но обязывался назначить
нового премьер-министра со стороны оппозиции. Повстанцы оказались
недовольны качеством выполнением договора 2007 года и в марте того же
года начали наступление на Банги, столицу страны. Таким образом был
дан старт Второй гражданской войне.
46

Если погрузиться в поиск причин конфликта, то одной из основных

будет являться предыдущая гражданская война 2004 – 2007 годов,
именуемая в иностранных источниках как «кустарная война» [8].
Поводом для начала конфликта явился переворот, начавшийся в 2003
году и впоследствии переросший в полноценную узурпацию власти
Франсуа Бозизе и его сподвижниками. Такого рода разногласия являются
штатным событием для африканского континента. Во-первых, заурядна
природа конфликта «через военный переворот», подорвавшая внутреннюю
политику ряда государств Африки во второй половине ХХ века и
продолжающая делать это и по сей день. Стоит отметить, что такой метод
смены политического режима выгоден и, самое главное, правдоподобен.
Используя подобный инструмент воздействия, мировые гегемоны могут
проводить выгодную для себя политику через различные рода прокси
(представителей), при этом не подставляя под удар свою репутацию. Во-
вторых, количество конфликтующих в африканских гражданских войнах с
большим трудом поддается подсчету. Эта тенденция сохраняется и по сей
день в ЦАР, Ливии, Сомали, Эфиопии и ряде других государств. Ведение
войны «чужими руками» тоже не является чем-то особенным для высших
мировых политических кругов. Страны-гегемоны финансово и технически
оснащают военные группировки, при этом не оставляя своих следов на
месте боев [5]. В-третьих, отличительной чертой внутренних африканских
конфликтов является затянутость. Войны на «черном континенте» могут
длиться десятилетиями, не приводя к какому-либо финалу.
Так произошло и в Центральноафриканской Республике. Череда
внутренних конфликтов, начиная с 2004 года, до сих пор не отпускает
население государства из «навязанного Армагеддона». Методы ведения
войны аналогичны, следовательно, необходимо более детально
рассмотреть политику внешних акторов, заинтересованных во внутренней
политике ЦАР.
Конфликт, разразившийся в Центральноафриканской Республике в
самом конце 2020 года, чаще всего рассматривается как противостояние
между мусульманскими повстанческими формированиями «бывшая
Селека» и христианскими ополченцами, более известными как
«Антибалака» [9]. Но на самом деле конфликтующие группировки лишь
одна сторона медали.
Российская Федерация и Французская Республика – вот два наиболее
влиятельных игрока на шахматной доске под названием
«Центральноафриканская Республика», более всего заинтересованных в
лоббировании своих интересов на этой территории, причем абсолютно
разными методами. Обе стороны вмешались в конфликт в военном
отношении, обе заинтересованы в скорейшей политической стабильности
47

ЦАР, но при условии получения максимальной выгоды для своей страны.

Присутствие Российской Федерации в данном регионе, в отличие от
Франции, которая являлась метрополией для этих территорий на
протяжении десятилетий, пока не является продолжительным. Но за столь
короткий период на протяжении нескольких лет Россия стремительно, а
самое главное, успешно противостоит французам в зоне их традиционного
влияния. Военное усиление российской стороны началось с конца 2017
года, когда санкции ООН на поставки вооружения в ЦАР были сняты.
Пророссийская политическая повестка в ЦАР зарождалась еще в начале
2010-х годов. В то время у власти на протяжении одного года находился
Мишель Джотодия – президент Центральноафриканской республики с
2013 по 2014 годы. Этот политический деятель учился в нескольких
образовательных учреждениях СССР, а также проживал на территории
Союза около десятилетия [3]. Но значительных сдвигов в сближении с РФ
не было заметно. Реальный же рост политического авторитета в ЦАР
Россия обеспечила себе в период первого президентского срока Фостен-
Арканжа Туадеры. Президент ЦАР, опасаясь государственного переворота
после выборов 27 декабря 2020 года со стороны бывшего
вышеупомянутого президента Франсуа Бозизе, запросил у РФ 300
политических советников [12]. Москва предоставила новоиспеченному
президенту контингент и личного советника по безопасности. Помимо
этого, под военным влиянием РФ в ЦАР понимается не только
финансовая, но и добровольческая помощь. Недалеко от
центральноафриканской столицы для армии ЦАР был организован
крупный тренировочный лагерь. И по сей день состав инструкторов в лице
российских профессионалов регулярно пополняется [17].
Что касается участия Российской Федерации в нынешней
конфликтной ситуации, то и ЦАР, и РФ безусловно получают выгоду от
взаимоотношений. В первую очередь, Россия для африканской стороны
является опорой и защитником, минимизируя вероятность эскалаций
новых конфликтов во внутриполитической борьбе. Москва предпочитает
действовать официально, признавая нахождение на территории 170
военных инструкторов и декларируя свои цели как «сохранение закона и
порядка на территории и впоследствии нормализации ситуации в стране»
[1]. Во-вторых, Россия является «медиатором» в центральноафриканском
конфликте, обладая налаженной структурой контактов с каждой из сторон.
Благодаря этому, РФ сыграла основополагающую роль в мирных
переговорах в феврале 2019 года, подводя центральное правительство
ЦАР и 14 воюющих племен под соглашение о прекращении огня [18].
Основным же внешнеполитическим «подарком» для ЦАР от Российской
Федерации является стремление Москвы прекратить санкционное
48

давление на режим Туадеры, которое Кремль показал по итогам

голосований по резолюциям ООН [7]. Но такую щедрую помощь Москва
оказывает, требуя взамен справедливую компенсацию. Правительство
желает реализовать в Центральноафриканской Республике сразу несколько
целей. Одной из них, преимущественно материальной, является желание
получить приоритетное право на добычу алмазов после снятия санкций с
африканской страны. После небольшой стабилизации
внутриполитической ситуации в ЦАР президент Туадера пригласил
российского алмазного гиганта «АЛРОСА» добывать алмазы на своей
территории [4]. Ради возможности осуществления и получения прибыли
от этого геополитического бартера Россия принципиально стояла в ООН
на двух позициях: исключить запрет на поставку оружия и на экспорт
драгоценных металлов из списка санкций. По итогам долгой
дипломатической игры, условия договора были выполнены с обеих
сторон.
Следующей целью Москвы можно считать стремление использовать
свое влияние в Центральноафриканской Республике как «трамплин» для
укрепления своего авторитета в других странах африканского региона.
Россия уже успела наладить взаимовыгодные контакты с группой
региональных лидеров, но военная и финансовая интервенция в ЦАР
открывает пространство для выхода отношений на совершенно новый
уровень. На сегодняшний день Москва только «прощупывает почву» для
будущего расширения сотрудничества то крупными ядерными проектами
в Руанде [9], то дипломатическими демаршами в адрес бывших
колониальных метрополий на саммите «Россия – Африка» [2]. Главное
преимущество России для африканских государств – договороспособность
и впоследствии исполнение оговоренных в договоре обязанностей,
неважно, устных или официальных. Россия избрала китайскую модель
взаимодействия с африканскими лидерами, согласно которой
идеологическая направленность и предполагаемые жестокости режима
вторичны.
Вмешательство во внутренние дела ЦАР является уникальным
внешнеполитическим экспериментом для РФ, так как исторически это
государство не входило в советскую зону влияния. Исходя из данных
обстоятельств, можно сделать вывод о третьей цели РФ в республике –
выйти за пределы геополитических достижений СССР. Москва своей
успешной военной кампанией против ИГИЛ (запрещенная в РФ
организация) в Сирии и стабилизацией режима Туадеры в ЦАР дает
сигнал ослабевшим режимам о готовности к сотрудничеству. Главным
помощником Москвы в достижении этой цели в регионе является
презрение со стороны африканских стран к бывшим колониальным
49

метрополиям [14], в свете которых Россия, во многом благодаря

советскому прошлому и вышеупомянутой договороспособности,
предстает в крайне выгодном свете.
Центральноафриканская Республика является стратегически важным
партнером для России на континенте, и РФ не намерена снижать давление
и упустить возможность здесь закрепиться. Однако, это безусловно не
может устраивать старого колониального гегемона в регионе – Францию.
ЦАР исторически находилась в крайне зависимом положении от Парижа,
многие африканские лидеры в прошлом веке, за редкими исключениями,
приходили к власти с помощью переворотов при поддержке европейского
гиганта [13]. Но с приходом власти бывшего президента ЦАР Мишеля
Джотодиа Франция в той или иной мере утратила контроль над ситуацией.
В стремлении вернуть контроль Париж в 2013 году запустил
трехлетнюю миротворческую операцию «Сангарис». И если в военной
составляющей операция прошла крайне успешно [6], то отдельные
прецеденты с изнасилованиями [19] ухудшили и без того испорченную
многовековой колониальной историей репутацию. Избрание Туадеры в
2016 году французы посчитали оптимальным предлогом для вывода
своего военного контингента.
Франция с 2017 года смотрит на действия Москвы в регионе с
неприкрытой враждебностью [10], ведь главной целью для Франции
является сохранения статуса ante bellum (положение до войны). Даже
потерявшая лидерство в ЦАР Франция не выбывает из борьбы за страну.
Основной валютой в Банги до сих пор является франк КФА ВЕАС,
входящий во французский валютный союз. Франция также хранит золотой
запас всех стран региона в своих хранилищах и именно поэтому
намерения РФ в ЦАР для Парижа подозрительны. Поворот одной из стран
в регионе к другому крупному актору создаст опасный геополитический
прецедент, и Франция безусловно с таким исходом событий не согласна.
Отношения Москвы и Франции в регионе определяются в первую
очередь материальными интересами. Полноценная война «троллей» в
интернете между двумя странами [15] дает представление о технической
оснащенности стран и готовности использовать любые методы для
достижения целей. Францию не может не раздосадовать переход прав на
использования национальных ресурсов ЦАР в руки русских, более 100
разрешений за последние годы в золотых и алмазных секторах [16].
Обобщая сказанное, можно сделать вывод, что сотрудничество
между РФ и ЦАР взаимовыгодно. За довольно длительный срок активной
гражданской войны в ЦАР Россия превратилась в надежного внешнего
военного, экономического, а также дипломатического партнера страны.
Поскольку краткосрочное положение Туадеры является безопасным,
50

Россия будет стремиться противодействовать демонстрации французской

мощи и работать с Африканским союзом над более всеобъемлющим
мирным урегулированием. В настоящий момент африканский регион
имеет немало проблем помимо внутренней центральноафриканской
распри. В связи с этим, международное сообщество сосредоточено на
других проблемах, таких как экстремизм в Сахеле, возрождение Аш-
Шабааб в Сомали, гражданская война в Ливии и тому подобных,
гегемония России в ЦАР может значительно укрепиться в 2021 году.

Литература
1. МИД РФ: Ответ заместителя директора Департамента
информации и печати МИД России А.А. Кожина на вопрос СМИ о
развитии сотрудничества между Российской Федерацией и
Центральноафриканской Республикой. – URL:
https://www.mid.ru/en/maps/cf/-/asset_publisher/obfEMxF2i9RB/content/id/
3136399?
p_p_id=101_INSTANCE_obfEMxF2i9RB&_101_INSTANCE_obfEMxF2i9R
B_languageId=ru_RU (дата обращения 25.02.2021).
2. РИА Новости: Доходы от добычи ресурсов должны
распределяться справедливо, считает Путин. – URL:
https://ria.ru/20191024/1560161173.html (дата обращения 25.02.2021).
3. Andrew McGregor, «How Russia Is Displacing the French in the
Struggle for Influence in the Central African Republic» Eurasia Daily Monitor
15, no. 74 (2018); Cassandra Vinograd, «There’s a New Battle for Influence in
Central Africa, and Russia Appears to Be Winning» Washington Post, May 31,
2018.
4. Diamonds.net: CAR invites De Beers and Alrosa to mine its diamonds.
– URL: https://www.diamonds.net/news/NewsItem.aspx?ArticleID=63546
(дата обращения 25.02.2021).
5. FATF. Terrorist Financing in West and Central Africa. – URL:
https://www.fatf-gafi.org/media/fatf/documents/reports/Terrorist-Financing-
West-Central-Africa.pdf (дата обращения 25.02.2021).
6. France 24: France ends military mission in troubled Central African
Republic. – URL: https://www.france24.com/en/20161031-france-ends-
military-mission-troubled-central-african-republic (дата обращения
25.02.2021).
7. France 24: Russia obtains ease on C. Africa arms embargo at UN
Security Council. – URL: https://www.france24.com/en/20200131-russia-
obtains-ease-on-c-africa-arms-embargo-at-un-security-council (дата
обращения 25.02.2021).
8.Global Security. – URL:
51

https://www.globalsecurity.org/military/world/war/car-2004.htm. (дата
обращения 25.02.2021).
9. IPIS. IPIS Briefing February 2021 – CAR: Former enemies unite to
oust re-elected President. – URL: https://ipisresearch.be/weekly-briefing/ipis-
briefing-february-2021-car-former-enemies-unite-to-oust-re-elected-president/
(дата обращения 25.02.2021).
10. PONARS Eurasia: Russ-Afrique? Russia, France, and the Central
African Republic. – URL: https://www.ponarseurasia.org/russ-afrique-russia-
france-and-the-central-african-republic/ (дата обращения 25.02.2021).
11. Reuters: Russia's Rosatom, Rwanda sign deal to build nuclear science
center. – URL: https://www.reuters.com/article/us-russia-rwanda-nuclear-
idUSKBN1X32DV (дата обращения 25.02.2021).
12. RUSI: Russia’s Strategy in the Central African Republic. – URL:
https://rusi.org/commentary/russia-strategy-central-african-republic (дата
обращения 25.02.2021).
13. Tatiana Carayannis and Louisa Lombard Making Sense of CAR: An
Introduction // Zed books. 2015.
14. The Africa Report: African presidents extending terms: ‘Let’s express
our disapproval loud and clear’. – URL:
https://www.theafricareport.com/40199/african-president-extending-terms-lets-
express-our-disapproval-loud-and-clear/ (дата обращения 25.02.2021).
15. The Africa Report: France/Russia: Propaganda war on Facebook
targets Mali & the CAR. – URL:
https://www.theafricareport.com/56013/france-russia-propaganda-war-on-
facebook-targets-mali-the-car/ (дата обращения 25.02.2021).
16. The Africa Report: Russia’s murky business dealings in the Central
African Republic. – URL: https://www.theafricareport.com/16511/russias-
murky-business-dealings-in-the-central-african-republic/ (дата обращения
25.02.2021).
17.The Moscow Times. – URL:
https://www.themoscowtimes.com/2020/12/22/russia-central-african-republic-
military-instructors-a72449 (дата обращения 25.02.2021).
18. USIP: Central African Republic Struggles to Implement Peace Deal. –
URL: https://www.usip.org/publications/2019/10/central-african-republic-
struggles-implement-peace-deal (дата обращения 25.02.2021).
19. Zero Impunity: The DNA of Sangaris. – URL:
https://zeroimpunity.com/sangaris/?lang=en (дата обращения 25.02.2021).

Кузенкова М.В.
канд. ист. наук, доцент СПбГЭУ
Бондровская Д.Д.
52

студентка СПбГЭУ,

Культура как основа построения внешнеполитического диалога

Испании и стран Латинской Америки
На современном этапе мирового развития, связанного с усилением
процессов глобализации, формирования новой полицентричной системы
международных отношений, на передний план внешней политики в
качестве главных факторов влияния наряду с военно-политическим весом
и экономическими ресурсами, выдвигаются факторы «мягкой силы», т.е.
привлекательности государств в области культуры и искусства, науки,
технологий, образования и т.д. Культура, безусловно, является основой
«мягкой силы». Королевство Испания и страны Латинской Америки (ЛА)
на протяжении многих лет объединяет взаимный интерес, связанный
прежде всего с общностью культуры этих регионов. После падения
франкистского режима в 1975 г. Испания переживала свое «второе
рождение». Стремясь хоть как-то сохранить свое пошатнувшееся в
предшествующий период влияние в Латиноамериканском регионе,
Испания начала проводить активную внешнюю политику на этой
территории.
В ее международном курсе страны Латинской Америки стали
самостоятельным направлением и до настоящего времени занимают
особое место во внешней политике королевства. Испанское правительство
активно проявляет интерес к данной территории ввиду многовековых
исторических, культурных и религиозных связей, а также общего языка,
который совместными усилиями обеих сторон развивается и продвигается
по всему миру. Тесные международные культурные связи Испании и
Латинской Америки помогают им реализовывать общие важные проекты
на мировом уровне, а также усиливать культурный статус стран [1].
Историческое начало взаимодействия Королевства Испания и
стран Латинской Америки. Если рассматривать исторический путь
развития взаимоотношений этих стран, можно отметить, что они
претерпели много изменений.
После смерти диктатора Франко и перехода королевства к режиму
демократии, Испания взяла более активный курс на развитие отношений с
Латинской Америкой. В период войны между Аргентиной и
Великобританией в 80-е гг. XX в., королевство выступило на стороне
Латиноамериканского государства, поддержав притязания Аргентины на
острова. После этого Испания принимала активное участие в ряде
конфликтов Центральной Америки в 1983 – 1988 гг., выступив в
поддержку Контадорской группы – ассоциации латиноамериканских
республик, стремящихся к мирному урегулированию кровавых
53

столкновений в Сальвадоре, Гватемале и Никарагуа. Данные действия

подчеркнули значимость диалога стран Латинской Америки с Испанией и
привели к их сближению [7].
1990-е годы были отмечены прогрессом дипломатических контактов
между Испанией и Латиноамериканским регионом. Испанское
Правительство направляло максимум усилий на развитие политического
диалога, но по некоторым вопросам еще присутствовало недостаточное
взаимопонимание. Так, тесное сотрудничество королевства с Европейским
Союзом (ЕС) порой приводило к несовпадению интересов сторон. В
первую очередь это касается религиозного фактора, т.е. сохраняющихся в
этой сфере различных верований некоторых стран Европы и Латинской
Америки. Разногласия вызывались и изменениями внешнеполитической
модели Испании. Если в 1980-е годы она была почти полностью
направлена на Магриб, то с началом 1990-х годов ориентация королевства
на средиземноморские страны снижалась. Это было связано с тем, что
Испания столкнулась с огромным количеством мигрантов из Африки, что
неизбежно приводило к усиленному продвижению ислама [8].
Начало XXI в. является новым этапом отношений между
Королевством Испания и Латинской Америкой и характеризуется как
период их преобразования во всех сферах. Данные перемены в основном
вызваны внутренними причинами развития стран, особенно с т.н. «левым
поворотом». В этот период наибольшую роль в тесном контакте стран
стало играть их культурное единство, выполняющее роль инструмента для
достижения успеха нового внешнеполитического курса.
В настоящее время в мире также наблюдается укрепление
экономических, политических и культурных взаимоотношений между
государствами. Это связано и со стремительным развитием некогда
отсталых развивающихся стран. Русский ученый Карен Брутенц говорил:
«Подъем развивающихся стран, вероятно, является главной чертой нашего
времени, которая заставляет нас рассматривать нынешний век как век
великих перемен» [7]. Испания была задействована в этом процессе,
вступив в активное сотрудничество с Латиноамериканскими странами.
Этим она не только укрепила свое положение на мировой арене,
способствовала развитию ЛА региона, но и обрела надежных партнеров,
обладающих теми же интересами в сфере образования, культуры,
налаживания гуманитарного диалога и др. Использование общего языка и
культуры в формировании внешнеполитического курса – это именно то,
что выделяет взаимоотношения этих государств на международном
уровне.
Культура как связующее звено между Испанией и Латинской
Америкой. Культура – основное направление сотрудничества Испании и
54

Латинской Америки, их объединяют общие культурные ценности. История

формирования культурного наследия Латиноамериканских стран берет
начало от культуры коренных народов, населявших континент до прихода
испанцев. Большое значение в культуре индейцев придавалось единству и
гармонии людей с природой. Для культуры коренных народов данной
территории характерно почтение к женщине как к источнику жизни, ее
прославляют, она считалась ближе к богу. Поэтому и культура ЛА
пропитана женской энергией. Это отразилось в их религии, искусстве,
естественных науках и др. Страны Латинской Америки славятся
воспеванием красоты своей природы. Это заметно в работах
латиноамериканских художников, в строительстве домов и храмов,
возведенных наподобие местной флоры (деревьев, растений, гор и др.), в
скульптурах архитекторов и др.
Латиноамериканская культура, которую мы видим сегодня,
сформировалась под значительным влиянием Испании, так как с XVI по
XIX вв. королевство имело большое влияние на данной территории.
Испанская культура в своем роде больше связана с естественными
науками, теологией. В сравнении с коренной культурой
Латиноамериканских стран, культура Испании имеет другое
представление о гендерных ролях, несет в себе более воинственный
оттенок. Примером сравнения двух культур с женской и мужской
составляющей является форма христианского поклонения. Так, в
латиноамериканском культурном направлении проявляется более глубокая
связь с духовной и чувственной формой природы и более целостным
воссоединением с женским началом. Поэтому, например, именно Дева
Мария Гваделупская в Мексике является символом страны. Тем не менее,
испанцы через распространение христианства и образование принесли
гуманизм и синтез в культуры рассматриваемых стран, придав
неповторимую индивидуальность и уникальность культурным ценностям
коренного населения Латинской Америки. Несмотря на имеющиеся
различия этих двух культур, местные жители Латиноамериканского
континента приняли испанский язык, религию, стиль искусства в
единении со своими сложившимися культурными нормами. С течением
времени испанская нация стала преобладающей на территории Латинской
Америки, коренная латиноамериканская культура была оттеснена, и в
целом это привело к объединению культурных ценностей двух народов.
Данное явление объясняет сохранившуюся близость духа испанцев и
латиноамериканцев [8].
Культурная внешняя политика Испании в странах Латинской
Америки. Испания – страна, которая имеет богатейшее культурнее
наследие в мире, вследствие чего обладает таким мощным политическим
55

инструментом, как «мягкая сила» и поддерживает статус своей Испанской

Марки. «Марка Испания» – это государственная политика королевства,
созданная правительством в 2012 г. и направленная на распространение
позитивного имиджа страны во всех сферах за ее пределами.
Сегодня, в рамках развития культурного внешнеполитического
диалога со странами Латинской Америки, королевство увеличивает
финансирование программ обмена студентами, поддерживает развитие
информационно-технических отраслей, а также оказывает финансовую
помощь учебным заведениям в странах Латинской Америки. Данные
действия помогают государству усиливать свой статус на международной
арене, что приводит к повышению интереса латиноамериканских граждан
к испанской культуре, языку, истории и искусству. В конечном итоге
увеличивается эффективность и значимость «мягкой силы» Испании как
основного внешнеполитического инструмента [3].
В XXI в. культурный диалог государств Латинской Америки и
Испании базируется на принципах многополярности и мультикультуризма,
что способствует большему их сплочению. Большой вклад в развитие
диалога рассматриваемых территорий внес Иберо-американский саммит,
впервые созванный в 1991 г. по инициативе Мексики и Испании
(Мадрида). По его итогам были подписаны двусторонние соглашения
испанского королевства с наиболее крупными Латиноамериканскими
странами: Аргентиной, Мексикой, Бразилией, Венесуэлой и Чили. Саммит
включает в себя проведения конференций, форумов, в рамках которых
государства имеют возможность решить проблемные вопросы в
различных сферах совместными усилиями. Ежегодные встречи,
проводившиеся после Иберо-американского саммита, помогли не только
разрешить международные проблемы, но и способствовали новому этапу
многосторонних политических, экономических, культурных, научных и
гуманитарных отношений [6].
Успехи созданного интеграционного объединения были закреплены в
2006 г. принятием Латиноамериканскими странами Иберо-американской
культурной хартии. Это демонстрируют следующие цифры: за последние
20 лет государства выделили около 170 миллионов долларов на развитие
диалога и культурных проектов, реализовали более 12 программ, а также
более 10 000 музеев было переименовано в музеи Иберо-американского
региона, что указывает на эффективность деятельности организации и
активность самих стран [6].
В развитии культурного диалога между Королевством Испания и
Латинской Америкой также большую роль играет Организация иберо-
американских государств по образованию, науке и культуре (OEI). Это
межкультурное объединение было создано в 1949 г., а ее штаб-квартира
56

располагается в Мадриде. Это первая организация, созданная для

образовательных целей на иберо-американской территории. Деятельность
OEI связана с вопросами науки и культуры. Сегодня в рамках организации
функционирует программа академической мобильности «Paulo Freire +».
Она направлена на поддержку исследовательской деятельности студентов
и предлагает выдачу стипендий для докторов наук, преподавателей,
выпускников и студентов Иберо-Американских университетов, которые
хотят начать обучение в университете другого региона. Особого внимания
заслуживает последний проект OEI, результатом которого стало создание
монографического 86-томного Иберо-американского журнала по вопросам
образования. Первые статьи журнала будут выпущены в 2021 г. под
названием «Образование и пандемия. Эффекты и варианты политики в
Иберо-Америке». Реализация данного проекта поможет укрепить
сотрудничество Латиноамериканских стран и Испании в решении
глобальной проблемы, а также урегулировать актуальные вопросы,
связанные с замедлением развития образовательного обмена из-за
пандемии [2].
Работа королевства с Латиноамериканскими государствами в области
образования и культуры подтверждается и разработанной в 2008 г. в
Сальвадоре стратегией «Видение-2021». «Видение-2021» ставит перед
государствами Латиноамериканского региона масштабные задачи: от
повышения качества образования до борьбы с неграмотностью [6].
Стоит отдельно отметить роль в развитии образовательных проектов
Испанской службы интернационализации образования (SEPIE) при
Министерстве Университетов. С целью поддержки систем образования
SEPIE создала Национальное агентство по управлению, распространению,
продвижению и изучению программ Erasmus+ (программа, разработанная
для реализации программ образования, молодежи, спорта и т.д.) и
Программы непрерывного обучения (PAP), которые продвигаются и в
странах Латинской Америки, способствуя развитию двустороннего
диалога. Испанское национальное агентство предоставляет техническую и
материальную помощь вузам за пределами страны. Так, в целях развития
иберо-американского пространства знаний, SEPIE как представительница
Испании, подписала соглашения с Аргентиной – «BECAR» (магистерские
стипендии и лабораторные знания для аргентинцев); с Эквадором
(магистратура и непрерывное образование), включая применение
«цифровой дипломатии» в рамках развития университетского мира; с
Парагваем – «BECAL» (о подготовке учителей) и с Бразилией – «Ciencia
sin Fronteras» («Наука без границ») – программа академической
мобильности правительства Бразилии. В ходе реализации программ 7 592
студента из Латиноамериканского региона были приняты в университеты
57

и исследовательские институты Испании [9].

Большой вклад в развитие диалога между Испанией и Латинской
Америкой также вносят такие организации как:
- Институт Сервантеса;
- AC/ E (Испанская культурная акция; общественная организация);
- AECID (Испанское агентство международного сотрудничества;
государственная организация);
- MARCA (Испанская Марка; государственная политическая
стратегия) и др.
Перспективы развития диалога испанского королевства и
Латиноамериканского региона рассматривается и в их совместной работе в
ЮНЕСКО. Так, в апреле 2020 г. Международный институт высшего
образования ЮНЕСКО в Латинской Америке и Карибском бассейне
провел онлайн-вебинар «Новые стратегии развития сотрудничества: роль
высшего образования, науки и технологий», в котором приняли участие
государства ЛА и представители Испании. Мероприятие показало
значимость объединения стран в целях модернизации образовательной
системы.
Исходя из вышеизложенного, следует сказать, что культура и язык
как ее часть – два основных инструмента Испании и стран Латинской
Америки в продвижении внешней культурной политики.
Латиноамериканский континент и Испания в связи с постоянно
развивающимся языковым, историческим и культурным взаимообменом,
имеют большой потенциал и перспективу для дальнейшего
межгосударственного диалога. Благоприятный прогноз сотрудничества
Испанского Правительства с ЛА подтверждается в последнее время
успешной реализацией стратегии «Видение – 2021», отдельные положения
которой уже были решены, а многие развиваются согласно разработанным
до 2030 года правительственным планам.
Культурная внешняя политика способствует укреплению роли
культуры как основного источника достижения межгосударственного
сотрудничества. Культурный фактор помогает странам познакомиться с
многообразием мировых ценностей, приоритетами в сфере образования, а
также улучшает внутренне- и внешнеполитический климат государств. Без
развития культурного диалога странам сложнее достигнуть понимания и в
других областях: политике, экономике, социальных процессах и др.
Следовательно, культурная внешнеполитическая деятельность носит
долговременный и позитивный характер. Она будет оставаться в
приоритете у Испании и Латиноамериканских стран на долгую
перспективу, способствуя более эффективному достижению в деле
взаимопонимания между различными народами.
58

Литература
1. Боголюбова Н. М. Актуальные тенденции внешней культурной
политики Испании / Н.М.Боголюбова, Ю.В.Николаева // Латинская
Америка. – М.: Изд-во «Наука», – 2013. – № 9 – C. 47–57.
2. МИД Испании. – URL:
http://www.exteriores.gob.es/Portal/es/PoliticaExteriorCooperacion/OSCE/
Paginas/EspEnlaOSCE.aspx (дата обращения: 29.01.21).
3. Alberto Priego Moreno Spanish soft power and its structural (non-
traditional) model of diplomacy / Alberto Priego Moreno // Contemporary
Spanish Foregn Policy. – Routledge, – 2014. – 1st Edition – P. 1–16.
4. El sitio oficial del Instituto Cervantes. – URL: https://www.cer-
vantes.es/default.htm (дата обращения: 29.01.21).
5. El sitio oficial del Marca España. – URL: https://www.marca.com
(дата обращения: 29.01.21).
6. El sitio oficial del Secretaría General Ibiroamericana. – URL:
https://www.segib.org/cumbres-iberoamericanas/ (дата обращения: 29.01.21).
7. Petr Yákovlev España y Latinoamerica: combio cualitativo de rela-
ciones / Petr Yákovlev // Латинская Америка. – М..: Изд-во «Наука», 2012. –
№ 2. – С. 91–121.
8. Heinrich Beck América Latina como encuentro cultural creativo /
Heinrich Beck Latin America as a Creative Cultural Encounter // Revista de
Filosofía, №25 – Bamberg, –1997. – P. 133–144.
9. Servicio Español Para la Internacionalización de la Educación
(SEPIE). – URL: http://sepie.es (дата обращения: 29.01.21).

Малинин А.М.
д.э.н. профессор СПбГЭУ
Зубов Д.А.
студент СПбГЭУ

Опыт организации системы межбюджетных трансфертов в

Федеративной Республике Германия

Межбюджетные трансферты, как вертикальные (перечисляемые из

бюджета высшего уровня бюджету низшего уровня бюджетной системы
государства), так и горизонтальные (между бюджетами одного уровня)
играют очень важную роль для бюджетного процесса и экономики страны.
Главным предназначением межбюджетных трансфертов является
обеспечение выполнения стратегических целей государственной
политики, финансируя государственные расходы. Механизмы и стимулы
59

межбюджетных трансфертов повышают уровни подотчетности, что

положительно влияет как на состояние финансового менеджмента, так и
на обоснованность и эффективность предоставления государственных
услуг и, безусловно, на уровень подотчетности государства перед
гражданами. Влияние, которое оказывают межбюджетные трансферты на
финансовую систему как государства в целом, так и отдельных регионов,
зависит, в первую очередь, от условий предоставления трансфертов, их
целей и видов.
Межбюджетные трансферты – одна из важнейших составляющих
системы межбюджетных отношений в большинстве государств, они
выполняют следующие функции: межбюджетные трансферты возмещают
расходы на государственные услуги бюджетам региональных и местных
властей в том случае, если имеет место дефицит бюджета; в случае
возникновения проблем из-за горизонтальных диспропорций, связанных с
экономическим спадом в регионе, выделяют средства на устранение их
причин; могут выполнять роль стимула для региональных и местных
властей для наращивания налогового потенциала региона и повышения
эффективности их деятельности в целом.
В большинстве случаев распределение средств путём
межбюджетных трансфертов осуществляются из федерального бюджета
на региональный и местный уровни, а также с регионального на местный.
Некоторые авторы предлагают разделить организационные модели
межбюджетных отношений на два типа: кооперативные и
децентрализованные [3]. Федеративная Республика Германия реализует
кооперативную модель, которая обладает особенными характеристиками,
обеспечивающую государству с федеративным устройством более плотное
и тесное сотрудничество между региональным и федеральным уровнями
власти, что становится возможным благодаря широкому участию
региональных уровней власти как в стабилизации экономики региона, так
и в процессе последующей реализации государственных функций с
целью воспроизводства экономической системы региона. Увеличение
участия региональных властей конкретного региона в распределении
доходов от налогов происходит также благодаря устройству кооперативной
модели межбюджетных отношений. Также кооперативная модель
способствует тому, что у властей регионов и муниципалитетов происходит
некое ограничение самостоятельности в финансовом плане, благодаря
чему повышается эффективность в финансовом управлении
регионального бюджета со стороны центра.
Германия по конституции является федеративным государством. В
ФРГ имеет место чёткое разграничение полномочий между всеми
уровнями власти для более чёткого функционирования как центрального
60

аппарата, так и в управлении регионов и муниципалитетов. Благодаря

данной модели каждый уровень власти будет в большей мере
сосредоточен именно на решении собственных ключевых задач. С точки
зрения решения проблем, связанных с социальным обеспечением граждан
и развития региона именно муниципалитеты занимают одну из ключевых
позиций в данной цепи [2].
В Федеративной Республике Германия принято выделять три уровня
бюджетной системы. Первый – федеральный уровень, второй – уровень
федеральных земель и последний – местный уровень (или же, уровень
общин). Когда дело касается формирования и распределения бюджета и
ведения бюджетного хозяйства в целом, то, все уровни власти являются
полностью самостоятельными и независимыми друг от друга, но,
несмотря на это, каждый уровень власти: федеральный, федеральные
земли, общины – учитывают при формировании бюджета требования
обеспечения общего экономического равновесия.
В Немецкой (германской) модели межбюджетных отношений
основная задача состоит в том, чтобы у каждой федеральной земли был
выравненный налоговый потенциал. Это необходимо для того, чтобы
избежать горизонтальных бюджетных и налоговых диспропорций. В
Германии данную модель удаётся реализовывать за счёт того, что для
нужд, региональных (федеральных земель) и местных уровней власти
выделяются, как правило, только целевые трансферты и за счёт
перераспределения НДС.
Основой межбюджетных отношений в ФРГ являются поступления от
«общих налогов», доходы от которых распределяются на всех уровнях
бюджетной системы. Что касается их частичного перераспределения, то
его проводят для сокращения экономической «пропасти» между
преуспевающими и отстающими регионами. В системе перераспределения
нужно учитывать, что прямая финансовая помощь регионам, путём
вертикальных трансфертов – небольшая. В то же время, в ФРГ
реализуется множество крупных федеральных программ развития,
которые проводятся вместе с регионами. Именно в это и является
основной уникальностью германской модели межбюджетных отношений.
Однако, учитывая развитую на должном уровне систему долевых
налогов, межбюджетные трансферты общинам, которые предоставляются
в форме субсидий и субвенций, в том числе, и горизонтальные (между
землями или между общинами), очень важны для экономического роста
регионов в Германии, потому что мощная государственная система
выравнивания бюджетной обеспеченности с опорой на «солидарные»
налоги применяется, как правило, с учетом мнения земельных властей.
Действительность показывает, что местным органам власти не
61

хватает налоговых поступлений и других источников для полноценного

осуществления многих задач – эту проблему можно назвать ключевой,
когда речь идёт о зависимости от дотаций, предоставляемых
правительствами федеральных земель. Если одни субсидии выделяются
общинам под конкретные цели, то другие не имеют конкретного
назначения. Некоторые муниципальные образования в отдельных
федеральных землях Германии получают достаточно средств путём
налоговых поступлений, а другие – имеют недостаток средств для
финансирования деятельности муниципалитетов. Именно описанный
выше план по стабилизации налогообложения на местном уровне
ориентирован на устранение неравенства муниципалитетов в
экономическом развитии [1].
Исследуя основные особенности германской системы организации
межбюджетных трансфертов, было выявлено, что основная уникальность
организации заключается в том, что виды и источники налоговых доходов
и их распределение между бюджетными уровнями – четко определены
законом страны. Стоит также отметить, что удалось достичь высокой
степени выравнивания уровня жизни между всеми федеральными землями,
что и является основной целью развития межбюджетных отношений в ФРГ.

Литература
1. Балтина А.М. Финансовые системы зарубежных стран: учеб.
пособие – М.: Финансы и статистика, – 2007. – 300 с.
2. Зайдель Б., Веспер Д. Бюджетный федерализм: сравнительный
анализ по странам // Регион: экономика и социология. – 2008. – № 2. – C. 16-
47
3. Зарубежный опыт новаций в межбюджетных отношениях: сб.
науч. ст. / Под ред. В.В. Климанова. – М.: ИРОФ, – 2009. – 152 с.
4. Boadway, Robin W. and Frank Flatters. Efficiency and Equalization
Payments in a Federal System of Government: A Synthesis and Extension of
Recent Results // Canadian Journal of Economics. – 2002. – № 15. – P. 613-633

Меренков И.А.
ассистент СПбГЭУ

Китай и Турция – прямой диалог

Дипломатические отношения между Турцией и Китаем были

установлены в 1971 году. Страны работали над укреплением
двухсторонних отношений, о чем было объявлено в Анкаре в октябре 2010
года. В своей статье на Alarabiya.net, директор Центра политических
62

исследований Ближнего Востока Шехаб Аль Макахлех пишет, что с тех

пор Турция и Китай стремились укрепить своих двухсторонние отношения
[6]. Анкара поняла, что из-за сирийского вопроса и терроризма в Ираке
сильно пострадают поставки нефти и газа, а это грозит оказать огромное
влияние на турецкие отрасли. Таким образом, Турция планировала извлечь
выгоду из экономической мощи промышленного и технического прогресса
Китая во всех областях. С другой стороны, Китай хотел бы
воспользоваться активной региональной и международной ролью Турции,
главным образом на уровне стран Персидского залива и прочными
отношениями Турции с соседними странами Центральной Азии. Первые
15 лет текущего столетия объем торговли между странами значительно
вырос – с 1 миллиарда долларов в 2000 году до 30 миллиардов долларов в
2015 году [2]. Интенсивно инвестируя в турецкую экономику, Пекин также
финансировал проект «Шелковый путь» в размере 5 миллиардов долларов.
В настоящее время страны переживают дальнейшее укрепление
отношений, что отражает заинтересованность Турции в участии в BRI
(инициатива «Один пояс – один путь»). Как отметил Генеральный
директор Международного института развития научного сотрудничества
(MIRNAS) Ариф Асалыоглу, за последние 10 лет отношения достигли
уровня стратегического партнерства: «Анкара становится окном Пекина в
Средиземное море». Китай стал вторым после России импортным
партнером Турции. Китай предоставил Турции кредит в 3,6 миллиардов
долларов в период обесценивания турецкой лиры на 40% на фоне кризиса
отношений Вашингтона и Анкары в 2018 году. Китайским компаниям
принадлежит 65% контейнерного терминала Kumport в Стамбуле, а также
51% торгового трафика моста султана Селима Явуза. Китай передал 1,7
миллиардов долларов угольной электростанции Hunutlu в Средиземном
море, которая по плану удовлетворяет 3% Турции в электроэнергии.
Анкара ведет переговоры о подписании соглашения с Государственной
ядерной энергетической технологической компанией Китая о
строительстве третей атомной электростанции в стране [3].
Доля китайских технологических систем Huawei на турецком рынке
выросла с 2017 года по 2019 с 3% до 30%. Китайская компания ZTE,
управляющая такими проектами как телекоммуникационные системы
аэропорта Стамбула и оцифровка национальных данных о здоровье,
приобрела в 48% акций производителя телекоммуникационных средств
Netas в Турции в 2016 году. Китайские военные приняли участие в
учениях Турции в Эфесе в 2018 году [3].
В Американском Институте Ближнего Востока опубликовали доклад,
в котором говорится о том, что экономическое влияние Китая и Турции
может вырасти после окончания пандемии коронавируса [1]. Генюль Тол,
63

автор доклада, директор турецкой программы Института Ближнего

Востока в Вашингтоне, уверена, что Китай и Турция могут начать
укреплять связи в оборонной сфере, а это в свою очередь, может привести
к такому же скандалу, что и с покупкой российских ЗРК С400. Охрана
проливов для доставки китайских товаров в Европу осуществляется также
с помощью S400, траты на закупку которых составили 3 миллиарда
долларов. Объём торговли между Анкарой и Пекином достиг около 24
миллиардов долларов. Турция импортировала товаров из Китая на сумму
около 21 миллиарда долларов, а экспортных товаров около 3 миллиардов
долларов [1].
Некоторыми примечательными инициативами между странами
являются «Год Турции» в Китае и «Год Китая» в Турции и наличие
центров китайского языка в Турции. Однако центры турецкого языка в
Китае еще не созданы. Турция должна определить какую роль играет
Китай в ее интересах, тем более что текущий торговый дефицит в размере
около 17 миллиардов долларов с Китаем не является положительным
индикатором взаимных торговых отношений. В связи с этим Китай
должен смягчить свои правила и позволить турецким компаниям работать,
а также разрешить беспрепятственное обращение турецких продуктов в
Китае. Принимая во внимание нынешнюю международную атмосферу из-
за напряженности между тремя важными странами – Россией, Китаем и
США, Россия и Китай вполне могли бы стать пионерами в
противостоянии нынешней западной системе, идеологии и ценностям, не
прибегая к военной конфронтации [1].
Самый сложный вопрос в отношении между Турцией и Китаем – это
уйгуры. Уйгуры – этническое турецкое, суннитское меньшинство,
проживающее в районе Синьцзян на северо-западе Китая. Это
меньшинство находится в постоянном конфликте с центральным
правительством в Пекине из-за его требований об отдельном и
независимом государстве. Тысячи уйгуров бежали из Синьцзяна в
Турцию, страну, которую многие из них считают дружественной из-за их
общих религиозных и культурных основ [4]. Режим в Пекине
неоднократно предупреждал, что некоторые из этих беженцев, точное
число которых неизвестно, являются членами иракских и сирийских
террористических организаций, которые могут вернуться в Китай для
совершения террористических актов. В отношении уйгуров актуальна
проблема так называемых образовательных лагерей. Китай подвергся
резкой критике за его позицию по отношению к религиозным
предпочтениям собственных меньшинств. Миллионы мусульман в Китае
были вынуждены подвергнуться политической и идеологической
обработке, что неприемлемо для современного цивилизованного
64

государства. По сообщениям СМИ, до трех миллионов мусульман,

включая уйгуров, живут в невыносимых, жестоких условиях лагеря
перевоспитания [3]. Турция входит в число стран, критикующих Китай за
его образовательные лагеря. МИД Турции назвал эти китайские лагеря
позорными для человечества и насильственной ассимиляцией мусульман,
проживающих в Синьцзян-Уйгурском автономном районе. В ответ Китай
назвал обвинения Турции необоснованными [3].
Последняя резкая критика со стороны Турции произошла в 2009 году
после подавления Китаем акций протеста в Синьцзян-Уйгурском
автономном районе, когда тогдашний премьер-министр Эрдоган назвал
подавление Китая «почти геноцидом» [3]. Этот инцидент вызвал
кратковременную напряженность между двумя государствами; однако
отношения снова вошли в норму благодаря многочисленным
мероприятиям, таким как взаимные визиты. Министры иностранных дел
двух стран Мевлют Чавушоглу и Ван И 3 августа 2017 года встретились в
Пекине для обсуждения международных отношений. В конце встречи
турецкий министр заявил, что турецкое правительство воздержится от
публикации в турецких СМИ всего, что может быть истолковано как
антикитайское, заявив, что безопасность Китая зависит от безопасности
Турции [2]. Особо обсуждались газетные статьи об уйгурском населении
Китая.
Президент Эрдоган поделился своим мнением через Global Times:
«Турция твердо привержена укреплению сотрудничества с Китаем во всех
областях», подчеркнув при этом параллельные цели обеих стран на
будущее в отношении глобального мира, многосторонности и
установления нового мирового порядка [5]. С другой стороны, Си
Цзиньпин выразил аналогичное сообщение, подчеркнув важность
китайско-турецкого сотрудничества для мировой политики; что Китай и
Турция должны «поддерживать многосторонний мировой порядок с
Организацией Объединенных Наций в его основе, систему, основанную на
международном праве» [4].
Улучшение отношений, особенно увеличение китайских инвестиций в
Турцию, не следует рассматривать как уступку по отношению к уйгурам,
поскольку Турция всегда поддерживала и обязана поддерживать права
уйгуров независимо от объема торговли и количества китайских
инвестиции в Турцию. Турция и Китай могут решить эту проблему,
согласовав несколько пунктов, таких как поддержка Турцией уйгуров в
рамках универсальных прав человека; защита прав уйгуров на
образования и свободное вероисповедание китайским правительством;
восприятие уйгуров как равноправных граждан Китая, а не
потенциальных сепаратистов; и рассмотрение уйгурского вопроса как
65

возможность узнать больше друг о друге с точки зрения

цивилизационного подхода [3]. Время покажет, будут ли отношения между
Турцией и Китаем устойчивыми. Альянс обладает значительными
перспективами развития, поскольку совместная работа стран приведет к
процветанию и взаимовыгодному сотрудничеству.

Литература
1. Ковалев.В.И.О 9-й конференции, посвященной Турции,
состоявшейся в вашингтонском Институте Ближнего Востока. Часть 1. –
URL: http://www.iimes.ru/?p=51195 (дата обращения 20.02.2021)
2. Soner Cagaptay. Will Turkey and China become friends?. – URL:
https://www.washingtoninstitute.org/policy-analysis/will-turkey-and-china-
become-friends (дата обращения 20.02.2021)
3. Pressure on Turkey to protect Uighurs as China ratifies extradition
treaty. – URL: https://www.theguardian.com/world/2020/dec/29/pressure-on-
turkey-to-protect-uighurs-as-china-ratifies-extradition-treaty (дата обращения
20.02.2021)
4. Roie Yellinek. Why Are Relations Tightening Between China and
Turkey?. – URL: https://besacenter.org/perspectives-papers/china-turkey-
relations/(дата обращения 20.02.2021)
5. Recep Tayyip Erdogan. Turkey, China shares a vision for future. –
URL: https://www.globaltimes.cn/content/1156357.shtml(дата обращения
20.02.2021)
6. Shehab Al Makahleh. Prognosis of world order in 2021. – URL:
https://www.almakahleh.me/2021/01/06/prognosis-of-world-order-in-
2021/(дата обращения 20.02.2021)

Молчанова О.И.
канд. пед. наук, доцент СПбГЭУ
Новиков Г.В.
студент СПбГЭУ

Instagram-коммуникации в сфере моды как фактор международного

взаимодействия

Сегодня социальные сети являются эффективным средством

продвижения бизнеса и влияния на аудиторию. Причем аудиторию,
которая не пассивно созерцает и считывает контент, а активно
действующую, способную на диалог, трансляцию собственного мнения.
Бизнес заинтересован в современном пользователе, который, независимо
от страны проживания, вовлечен в потребительские практики. «Это
66

позволяет постулировать, что дискурс моды формируется в

медиапространстве на его основе и как его часть» [5, с. 31]. 
Можно констатировать, что модный контент ориентирован на
средний класс, являющийся наиболее значимым для принятия решений в
секторе экономики, и относящийся к «креативному классу», «который
создаёт в развитых странах повестку дня, служит образцом для
подражания и формирует общественное мнение, создает (…) серьезные
предпосылки для переосмысления философских оснований современной
теории моды» [3, с. 24].
Собственный Instagram-аккаунт сегодня имеет любой модный бренд.
Роль аккаунта для всех вовлеченных в моду настолько велика, что для
изучения творчества дизайнера не нужен поисковик Google, достаточно
открыть страницу интересующего бренда, чтобы самостоятельно
проанализировать творчество модельера и познакомиться с маркой.
Instagram стал основным местом, где бренды делятся своими лукбуками и
рекламными видео, освещают личную жизнь креативных директоров и
дизайнеров, а иногда показывают процесс создания вещей, вызывая еще
больший интерес у аудитории. Возможность коммуникации с брендом в
режиме онлайн позволяет обмениваться комментариями и лучше понимать
существующие в мировой моде тенденции.
Instagram – идеальное место для обмена уникальными знаниями и
редкой информацией. Набирают популярность так называемые «archive
page» (архивные страницы), на которых собраны интересные факты о
деятельности того или иного бренда. Например, владелец Instagram-
аккаунта «mcqueen_vault», созданного в честь британского модельера
Александра Маккуина, углубленно исследует и разбирает творчество
британского дизайнера на протяжении пяти лет. Сам создатель называет
свой проект «исследование и социальный коллаж Александра
Маккуина»[8].
Другая архивная страница «carolchristianpoell_archives» смогла
превзойти почти в два раза по количеству подписчиков страницу самого
дизайнера. Несмотря на то, что вещи австрийского дизайнера носят певец
Стинг, актеры Брэд Питт и Ораландо Блум, а также Дмитрий Нагиев,
Carol Christian Poell остается нишевым дизайнером, который ведет
анонимный образ жизни и не дает интервью. Возможно поэтому интерес к
его персоне растет и аккаунт «carolchristianpoell_archives» является «мини-
энциклопедией» о творчестве одноименного итальянского бренда [9].
Не менее важен Instagram и для стартапов. Если автор предлагаемого
продукта талантлив, рано или поздно у нового проекта появляется своя
аудитория. Так, марку обуви Andrea Wazen, Instagram-аккаунт которой
является основной и единственной платформой, носят актриса Деми Мур,
67

модель Кайли Дженнер и рэп-исполнительница Карди Би, чьи Instagram-

аккаунты насчитывают многомиллионную аудиторию. В интервью
Business of Fashion основательница бренда Андреа Вазен рассказала, что
все ее клиенты узнают о марке из Instagram несмотря на то, что иногда
покупают туфли не онлайн, а в магазине [1].
Значимость Instagram для мира моды с каждым годом увеличивается
в разы. Такая его популярность в модной среде породила множество
брендов, ориентированных на узкую целевую аудиторию. Ярким
примером является феномен американского дизайнера Вирджила Абло
(Virgil Abloh). Американец создал в 2014 году свой лейбл Off-White,
отличительной чертой которого были надпись на всю спину «White» и
диагональные линии на спине и рукавах. Помимо того, что Virgil дизайнер,
он еще и отличный бизнесмен. Благодаря правильно выбранной стратегии
в 2015 году ему удалось стать финалистом премии LVMH, заявить о себе
на весь мир [7].
До 2015 года американский модельер Марк Джэйкобс (Marc Jacobs)
не признавал социальные сети, хотя всем известна его любовь к
публичности. Но в конце концов и он осознал, что Instagram является
важной социальной сетью для коммуникации с аудиторией и
продвижения. В марте 2015 года он завел свой аккаунт, чтобы его
поклонники могли следить за новинками бренда «Marc Jacobs» и его
частной жизнью. Через год американский модельер нашел лица для своей
новой кампании по хэштегу #CastMeMarc, что заставило переосмыслить
значимость профессиональных моделей для моды в условиях цифрового
мира [2, 10].
Модные глянцевые журналы также постепенно переходят на
Instagram-площадку, которая дает возможность для обозрения мировых
новостей о fashion-индустрии, для ссылок на различные релевантные
материалы. Вряд ли социальная сеть полностью вытеснит печатные
издания крупнейших журналов, как например, Vogue или Elle. Читатель
всегда сможет приобрести свежий выпуск, прежде познакомившись с ним
в официальном Instagram-аккаунте данного издания.
Instagram породил и ряд модных блоггеров, которых сегодня принято
называть инфлюэнсерами. В основном их контент посвящен обсуждению
новейших модных тенденций и демонстрации аутфитов1. В целом они
выполняют функции глянцевых журналов, ведь помимо популяризации
трендов, авторы активно рекламируют продукцию не только всемирно
известных лейблов, но и часто создают свой собственный. Одним из таких
инфлюэнсеров стала американка Ами Сонг. Менее чем за 10 лет
существования Instagram блога «aimeeson», девушке удалось привлечь к
1
Аутфит – (от англ. outfit) – образ, сочетание друг с другом предметов: аксессуаров, обуви и одежды.
68

своему блогу многомиллионную аудиторию. Благодаря раскрученной

Instagram странице, в 2014 Ами успешно запустила свой бренд
«songofstyle», а затем издала книгу «Capture Your Style». С блоггершей
также регулярно сотрудничают такие модные дома, как Gucci, Louis
Vuitton, Dior и Chanel, что, безусловно, выгодно обеим сторонам.
С каждым годом Instagram укрепляет свои позиции, и в 2020 году эта
социальная сеть насчитывала уже 1 200 000 000 пользователей. В связи с
этим главный редактор Business of Fashion Имран Амед претенциозно
заявила: «Instagram стал единственным глянцевым журналом сегодня,
который влияет на индустрию» [1].
В заключение подчеркнем, что сегодня индустрия моды
действительно не имеет границ, языковых и культурных ограничений, она
не подвергается санкциям и доступна всем. Таким образом, можно
констатировать, что мода становится «одним из сильнейших
дипломатических инструментов, поскольку представляет собой сочетание
искусства, креативности и бизнеса» [5].

Литература
1. Григалашвили А. Жизнь без инстаграма — новый люкс?
Почему нам всем иногда стоит брать пример с Bottega Veneta. Vogue.ru –
2021. – URL: https://www.vogue.ru/fashion/zhizn-bez-instagrama-novyj-lyuks-
pochemu-nam-vsem-inogda-stoit-brat-primer-s-bottega-veneta (дата
обращения: 21.02.2021)
2. Дубина И. В Сети: как и зачем люксовые марки используют
социальные медиа. – 2019. – URL:
https://theblueprint.ru/fashion/industry/socialmedia (дата обращения:
21.02.2021)
3. Кравцов А.О. «Креативный класс» и символическое
потребление в зеркале философии моды // Международные коммуникации
в индустрии моды: сборник материалов I Международной научно-
практической конференции / Под общ. ред. Н. Н. Гордиенко. – СПб.:
ФГБОУВО «СПбГУПТД», – 2018. – 120 с.
4. Лукина Я. Только по подписке: новые инфлюенсеры в мире
моды. – Elle.ru – 2019. – URL: www.elle.ru/moda/trendy/tolko-po-podpiske-
novye-inflyuensery-v-mire-mody-id6823017/ (дата обращения: 23.02.2021)
5. Рейзельман А. Мода и дипломатия. – 2014. – URL:
http://alinareyzelman.ru/style/fashion-and-diplomacy-2/ (дата обращения:
20.02.2021)
6. Саврилова Н.С. Социально-психологические аспекты
формирования дискурса моды в медиа пространстве // Международные
коммуникации в индустрии моды: сборник материалов I Международной
69

научно-практической конференции / Под общ. ред. Н. Н. Гордиенко. –

СПб.: ФГБОУВО «СПбГУПТД», – 2018. – 120 с.
7. Соломатина И. Персона: Вирджил Абло. – 2018. – URL:
https://theblueprint.ru/fashion/industry/virgil-abloh-off-white (дата обращения:
24.02.2021)
8. Instagram page about designer Alexander McQueen. Instagram. –
URL: https://www.instagram.com/mcqueen_vault/ (дата обращения:
21.02.2021)
9. Instagram page about designer Carol Christian Poell. Instagram. –
URL: https://www.instagram.com/carolchristianpoell_archives/
10. Official Marc Jacobs account. Instagram. – 2020. – URL: https://
www.instagram.com/themarcjacobs/ (дата обращения: 19.02.2021)

Молчанова О.И.
канд. пед. наук доцент СПбГЭУ
Полякова Н.В.
канд. ист. наук доцент СПбГЭУ

Внешнеполитический имидж государства: медийный аспект

Актуальность разработки имиджа государства сегодня не вызывает

сомнения. Позитивный имидж страны является не только предметом
национальной гордости, но и очевидным конкурентным преимуществом,
конвертируемым в успехи и достижения на международной арене. Он
включает целый набор взаимосвязанных между собой образов, например,
экономического, политического, художественного, социального,
психологического и др. Образ государства может складываться стихийно
или формироваться на основе потребностей и «идеалов» целевой
аудитории. Поскольку в этом качестве выступает и население страны,
имидж которой создается, и мировая общественность, – выделяют
внутренний и внешний имидж государства. При этом важно подчеркнуть,
что отношение целевой аудитории к государству во многом зависит от его
имиджевой характеристики – позитивной или негативной.
«Имидж» – это мультидисциплинарное понятие, в трактовке
которого присутствует определенная полисемия. Отметим, что в рамках
данной статьи имидж государства рассматривается как комплекс
объективных взаимосвязанных между собой характеристик,
сформированных в сознании целевой аудитории в процессе развития
конкретной страны как сложной динамической подсистемы мирового
устройства [5, с. 17].
Положение государства, как актора международных отношений, во
70

многом определяется его ролью в современной мировой политике. Причём

объём данной акторности может быть большим или меньшим [10, с.160-
161], и, если конструируемый и объективный образ страны не совпадают,
неизбежно возникает кризис национальной идентичности. Таким образом,
идентичность (представление о самом себе и своём месте в
международном пространстве) – это важнейший компонент имиджа
государства, основу которого наряду с национальной идентичностью
составляет статус государства.
Специфическим признаком государства является наличие
собственной территории. В связи с этим необходимо кратко рассмотреть
дефиницию «имидж территории». Данное понятие характеризуется
высокой степенью комплексности и включает в себя следующие
структурные элементы: география, климат, природные условия,
производимые товары, политическое и общественное устройство, местные
знаменитости, население, история, культура, техника, инфраструктура и
т.д. [9, с. 67]. В концепции имиджа территории выделяют два уровня:
микроуровень (города, районы городов, поселки) и макроуровень
(континенты, государства, объединения государств).
В формировании положительного устойчивого имиджа государства
большое значение имеют медиа. Современное медийное пространство и
производное от него имиджевое пространство вобрали в себя
политическую, экономическую, социальную, культурную сферы жизни
информационного общества. Данные сферы определяют специфику и
тематическое наполнение отдельных компонентов имиджа страны,
поэтому выделяют экономический, политический, социальный и
культурный сферные территориально-государственные имиджи [4, с. 190].
Виртуализация мира политики привела к тому, что для становления
политической идентичности и упрочения политического пространства
нации потребовалось создать целый набор «неполитических» концептов,
способных заменить массам реальную политику. Спорт является одним из
таких концептов [1, с. 30]. В результате современный спортивный дискурс
стал оказывать влияние не только на восприятие целевыми аудиториями
идеалов и ценностей той или иной страны, но и на содержание базовых
представлений в рамках политической картины мира, к которым следует
отнести «государство», «патриотизм», «национальную идею»,
«национальную культуру» и др. [7, с. 330]. Исходя из данной реальности,
выделяют еще один сферный территориально-государственном имидж –
спортивный [4, с. 190].
В связи с этим особое звучание приобретают международные
санкции в отношении российского спорта. В 2020 году WADA в очередной
раз лишил РУСАДА статуса соответствия «Всемирному антидопинговому
71

кодексу». Ответные действия России, а именно её обращение в

Спортивный арбитражный суд (CAS), привели к тому, что CAS сократил
срок действия санкций с четырёх лет до двух, в течение которых
спортсмены из России могут выступать на крупнейших международных
соревнованиях (чемпионатах мира, Олимпийских и Паралимпийских
играх) только под нейтральным флагом. Во время процедуры награждения
россиян теперь также запрещается использовать гимн Российской
Федерации.
На последнем чемпионате мира по конькобежному спорту в
Нидерландах, который состоялся в феврале 2021 года, сборная нашей
страны выступала под нейтральным флагом Союза конькобежцев России
(RSU), и вместо государственного гимна РФ на этих соревнованиях звучал
музыкальный фрагмент из Концерта для фортепиано с оркестром № 1 П.А.
Чайковского. Очевидно, что имиджу России, как внешнему, так и
внутреннему, нанесён серьёзный урон, поскольку лаконичность и
наглядность государственных символов даёт возможность использовать их
как своеобразные имиджевые «маркеры», с помощью которых
подчеркивают и выделяют статус государства. Следует отметить, что у
45% россиян основные ассоциации с государственной символикой
вызывают либо административные органы, либо спортивные победы [6, с.
94], а одним из факторов, влияющих на популярность телетрансляций
спортивных международных событий, наряду с популярностью канала,
временем показа, значимостью турнира, уровнем соперников может
выступать и чувство патриотизма [8, с. 171].
Обращает на себя внимание и тот факт, что реакция ведущих мировых
СМИ на сокращение срока действия данных санкций до 16 декабря 2022
года была негативной. В частности, The New York Times опубликовала
статью, в которой решение CAS сократить запрет во времени, позволив
спортсменам России продолжать участвовать в глобальных
соревнованиях, названо «бессмысленным и незаслуженным» [11]. Таким
образом, коннотация ведущих мировых СМИ может вносить в спортивный
образ государства дополнительные «тёмные» штрихи.
Обобщая вышесказанное, отметим, что целенаправленно
спроектированный имидж государства представляет собой искусственно
созданный многослойный образ, предназначенный для совершенствования
представлений о стране в интересах субъекта. Образующие его элементы
можно объединить в два блока: условно-статичный и условно-
динамичный. Первый блок включает в себя природно-ресурсный
потенциал, геополитические параметры, традиции, культурное наследие и
историю страны; второй – уровень развития экономики, правовой и
морально-нравственный аспекты, а также социально-психологическую
72

обстановку в стране. Подобная многослойность предполагает

одновременное существование имиджа государства в двух измерениях –
продуманного в медийном пространстве и стихийно сформированного в
сознании индивида.
В настоящее время исследование государственного имиджа в
контексте функционирования СМИ является одним из наиболее
актуальных направлений. Причём понятия «образ» и «имидж»
используются в этом случае как синонимы. Потенциал современных медиа
таков, что они имеют возможность не только конструировать,
поддерживать и продвигать положительный медийный образ, который
выступает в качестве ещё одного компонента странового имиджа, но и
разрушать его. Более того, массмедиа превращают медиаобраз государства
в инструмент продвижения общественно-политических идеалов,
достижений культуры, национальных и государственных символов
страны, которые транслируются по глобальным каналам коммуникаций на
весь мир [2, с. 12].
К особенностям функционирования территориального имиджа в
медиасфере на макроуровне, т.е. на уровне государств, следует отнести:
«во-первых, восприятие аудиторией медиаобраза страны как объективного
отражения реальности, тогда как в действительности медиаобразы
являются “обработанной реальностью”; во-вторых, зависимость
сформированного имиджа от политического, экономического и
идеологического фундамента той или иной страны, статуса СМИ в ней и
её взаимоотношений с другими государствами» [9, с. 71].
Одним из значимых факторов продуманного позиционирования
государства является качественная характеристика коммуникаций между
ключевыми участниками процесса построения и продвижения имиджа
государства. Например, регулярный информационный поток невозможно
получить без установления конструктивных взаимоотношений со СМИ,
выстроенных на основе равноправного партнёрства и доверия. Причём
отношение зарубежной целевой аудитории к имиджу иностранного
государства опосредованно зависит от информационных потоков,
сформированных внутри страны, которая в данный момент выступает в
роли объекта имиджа. Кроме того, коммуникация с иностранными
журналистами на основе прозрачности и полноты информации позволяет
оградить их от дезинформации, и, следовательно, наполнять медийный
образ государства объективными характеристиками. Особо отметим, что в
процессе выстраивания отношений между государствами решающее
значение имеет позиционирование страны в международных
информационных потоках. При этом российские информационные
ресурсы – актуальные источники информации для иностранных СМИ.
73

Формирование положительного медийного имиджа государства

предполагает хорошо скоординированную кропотливую работу на основе
цельного алгоритма, включающего следующие взаимосвязанные действия:
– анализ текущего образа, выявление его сильных и слабых сторон;
– всестороннее изучение образов государств-конкурентов в
соответствии с поставленными стратегическими задачами;
– выявление национальных ценностных ориентиров,
соответствующих имиджу государства;
– определение приоритетов в формировании положительного образа,
соответствующих ожиданиям целевой аудитории;
– выявление особенностей медийных процессов в отдельно взятом
территориальном регионе;
– обеспечение доступности релевантной информации для
конкретной аудитории в соответствии с её возможностями и
потребностями;
– тщательный подход в подборе методов и механизмов
позиционирования государства [2, с. 23].
Такая основательность в вопросе формирования образа государства в
медийной сфере обусловлена тем, что «имидж страны – это её послание,
обещание и историческая перспектива» [3, с. 27].
Подводя итог вышесказанному, можно отметить, что
внешнеполитический имидж государства является значимым
инструментом защиты национальных интересов страны. Важнейшими
показателями действенности государственного имиджа выступают
узнаваемость, привлекательность, оригинальность. В международных
отношениях роль и значение имиджа государства коррелируется с его
информационной насыщенностью, поэтому особое значение приобретают
различные аспекты коммуникационных взаимоотношений между всеми
заинтересованными сторонами, включая власть и СМИ.

Литература
1. Бакшутова Е.В. Философствование в культурных практиках
российской интеллигенции: концептуализация, идеологизация,
дискурсивное конструирование: дисс. … д. филос. н. Саранск, – 2016. –
320 с.
2. Белозёров В.К., Улитина М.О. О желаемом международном
имидже России // Вестник Московского государственного
лингвистического университета. – М.: Общественные науки. – 2015. – №
26 (737). – С. 9-26.
3. Василенко И.А. Имиджевая стратегия России в контексте
мирового опыта // Власть. – 2013. ‒ №7. – С. 24-28.
74

4. Гавра Д. П. Внешний имидж государства в медиапространстве /

Д. П. Гавра, А. С. Савицкая, Д. П. Шишкин // Вестник Санкт-
Петербургского университета. ‒ 2011. ‒ № 3. ‒ С. 187-196.
5. Галумов Э.А. Международный имидж современной России:
Политологический анализ: автореферат дис. ... доктора политических
наук: 23.00.04 / Дипломат. акад. МИД РФ. ‒ Москва. – 2004. – 50 с.
6. Ковригина Г.Д. Значение и восприятие государственных
символов в современном российском обществе // Дискуссия. ‒ 2015. ‒ №7
(59). ‒ С. 91-95.
7. Малышева Е.Г. Универсальная идеологема «спорт» в
политическом дискурсе СССР и современной России // Личность.
Культура. Общество. – 2009. – T. XI. – № 1 (46-47). – С. 330-337.
8. Осокин Н.А., Риит Д. ван. Телевизионные трансляции крупных
футбольных турниров в России: экономические аспекты и
потребительские предпочтения // Новая экономическая ассоциация. ‒
2019. ‒ №1 (41). – С. 159-185.
9. Сидорская И.В. «Образ» или «имидж» страны: что
репрезентируют СМИ // Актуальные проблемы исследования
коммуникационных аспектов PR-деятельности и журналистики: Сборник
трудов конференции. – Псков. – 2015. – С. 64-84.
10. Харкевич М.В. Государство в современной мировой
политике // Вестник МГИМО. – 2010. – № 6. – С. 160-166.
11. CAS Reduces Russia’s Doping Ban to Two Years. The New York
Times. – URL: https://www.nytimes.com/2020/12/17/sports/olympics/russia-
doping-wada.html

Молчанова О.И.
канд. пед. наук, доцент СПбГЭУ
Шапкин Б.А.
студент СПбГЭУ

Роль голливудского кинематографа в реализации «мягкой силы»

США

Американская киноиндустрия сегодня является одним из мощных

акторов, задействованных в качестве «мягкой силы». Ее успех обусловлен
тем, что она является визуализированным источником информации о
стране, ее ценностях и идеях, а также эффективным инструментом
создания положительного культурного, экономического, политического,
исторического образа Соединенных Штатов Америки в мире.
75

Голливудские кинокартины известны во всем мире благодаря своим

творческим идеям и качеству продукции. Так, согласно проведенному в
рамках исследования общественному опросу 2020 года, в котором приняли
участие 293 человека разных возрастных групп, 95% респондентов
утверждают, что смотрят американские фильмы и сериалы, 5% не смотрят;
20% опрошенных смотрят американские фильмы каждый день, 36% – раз
в неделю, 25% – раз в месяц.
Голливуд вовлечен в информационно-психологическую борьбу.
Исследователь в области социологии и политологии Базаев К.В.
утверждает: «Кинопродукция как способ информационно-
психологического противоборства способна оказывать чрезвычайно
высокое эмоциональное воздействие. С ее помощью в воображении
зрителя активно генерируется иллюзорная картина мира в очень
идеализированном виде» [2, с. 90]. При этом редко используется
идеологический посыл, который может раздражать зрителей.
Голливудские фильмы понятны людям, проживающим в любой точке
мира, так как поднимают понятные всем жизненные проблемы. Люди во
всем мире восхищаются «Титаником» и «Унесенными ветром» не потому,
что эти фильмы прославляют американские ценности, а потому что
истории любви универсальны [6]. Как отмечает Артамонова У.З., «красота
названных фильмов в сознании зрителя «привязывается» к образу США,
становится одним из элементов, формирующих общее впечатление от
страны, которую в реальности большинство из них никогда не видело» [1,
с. 112].
Современные технологии информационно-психологической борьбы
позволяют кинематографу США оказывать сильное эмоциональное
воздействие на зрителя и внедрять в сознание людей определенные идеи и
образы. Такие кинокартины как «Армагеддон», «Операция Арго»,
«Бесславные ублюдки», «Лунный свет» и другие наглядно иллюстрируют
вышесказанное.
Благодаря Голливуду США смогли реализовать одну из главных
целей «мягкой силы» – сформировать привлекательный имидж страны.
Так, исследователь Эмра Айдемир отмечает: «Голливуд – это стратегия
внешней политики Соединенных Штатов, которая возвышает Америку и
превозносит ее имидж» [5, с. 82]. В американской кинопродукции
зачастую демонстрируются достопримечательности, природные красоты и
другие популярные места Нового Света. Особое место в формировании
привлекательного имиджа США занимает государственная символика,
которая присутствует практически в каждом фильме. В подтверждение
тому следует привести примеры таких кинокартин как «Штурм Белого
дома», «Человек-Паук», «Мальчишник в Вегасе», «Форрест Гамп»,
76

«Одинокий рейнджер» и многие другие.

Одной из особенных черт голливудского кинематографа является
производство остросоциальных кинокартин, отражающих
внутриполитические течения, движения и проблемы американского
народа. Так, Филимонов Г.Ю. в своей книге, посвященной культурной
дипломатии США утверждает, что «государственная идеология США
представляет собой определяющий вектор развития творческой мысли
голливудских режиссеров и сценаристов, что, естественно, отражается на
трансляции американских культурных ценностей вовне» [4, с. 138].
Многие американские фильмы посвящены таким социальным
явлениям как феминизм, мультикультурализм, толерантность по расовым,
национальным, гендерным, религиозным вопросам и другим
прогрессивным ценностям, которые в научном обществе принято относить
к либерально-демократической модели политической культуры. Следует
иметь в виду, что «либерально-демократическая модель политической
культуры отличается “открытостью” перед внешним политико-культурным
пространством. Эта модель обладает способностью к расширению сферы
своего влияния» [3].
Так, во многих американских фильмах наглядно транслируется
борьба с расизмом, классовым расслоением общества, угнетением
сексуальных и гендерных меньшинств и различными экстремистскими и
террористическими движениями. Здесь следует выделить такие известные
кинокартины как «Зеленая книга», «Джокер», «Капитан Марвел» и другие.
Новые цифровые технологии способствуют расширению средств
просмотра голливудской продукции, что дает неограниченные
возможности ее продвижения. Согласно вышеупомянутому
общественному опросу, 58% респондентов используют различные
стриминг-сервисы и видеохостинги для просмотра фильмов и сериалов,
8% смотрят кино по телевизору, а 31% людей использует оба ресурса.
Стоит отметить, что 29% опрошенных узнают о новых кинокартинах при
помощи рекламы в интернете.
Для выявления роли Голливуда в реализации «мягкой силы» США
был проведен контент-анализ эмоциональной коннотации отзывов
русскоязычных зрителей к двум оскароносным фильмам, отражающим
распространенную сегодня проблему дискриминации по признакам
сексуальной ориентации и расы, – «Зеленая книга» и «Лунный свет». Для
проведения анализа потребовалось изучить 25 самых рейтинговых
отзывов к каждому фильму на известном российском интернет-сервисе
«КиноПоиск» [7; 8]. На основе результатов контент-анализа,
представленных на Рисунке 1, можно утверждать, что Голливудский
кинематограф имеет преимущественно позитивную репутацию среди
77

русскоязычного населения. Так, 33 из 50 отзывов имели положительную

коннотацию, 10 нейтральную и лишь 7 отрицательную. Среди
положительных комментариев к фильмам можно выделить следующие:
«Зеленая книга является самым добрым и человеческим фильмом,
который не спекулирует остросоциальными темами прав чернокожих и
белых, а, наоборот, привносит какое-то свое тонкое видение этого
непростого для США периода», «Достойное продолжение современной
моды на фильмы о южных штатах в США», «Сценарий фильма
добротный, легко понимаемый зрителем и вылизанный по всем канонам
Голливуда» [7; 8].

Результат контент-анализа Результат контент-анализа

эмоциональной коннотации отзывов о эмоциональной коннотации отзывов о
фильме "Зеленая книга" фильме "Лунный свет"

Положительная Нейтральная Отрицательная Положительная Нейтральная Отрицательная

8%
20%
8%

48%

32%
84%

Рисунок 1. Результаты контент-анализа эмоциональной коннотации

отзывов о фильмах «Зеленая книга» и «Лунный свет».

Предложенные выше выводы, сделанные на основе контент-анализа,

подтверждают данные общественного опроса, согласно которому 63%
респондентов отмечали, что в голливудском кинематографе присутствует
пропаганда описанных ранее в статье американских идей и ценностей. На
вопрос «Повлиял ли на вас голливудский кинематограф?» 22%
опрошенных ответили, что они стали положительно относиться к
культуре, народу США и стране в целом. В ходе опроса было также
выявлено, что 36% респондентов стали изучать английский язык или
интересоваться культурными, политическими, экономическими
особенностями США после просмотра голливудских фильмов или
сериалов.
Таким образом, предложенные выше статистические данные говорят
о средней эффективности голливудского кинематографа в формировании
позитивного внешнеполитического образа США и интереса к стране.
78

Стоит отметить, что процент респондентов, положительно относящихся к

Соединенным Штатам, в будущем может меняться, так как это зависит от
совокупности происходящих в США и остальном мире социально-
политических и культурных процессов, при этом регулярность и качество
поставляемых кинофильмов играет большую роль.
В качестве вывода отметим, что грамотное использование
американского кинематографа позволяет Белому дому постепенно
достигать успешных внешнеполитических результатов путем
распространения своей культуры во всех точках мира, где люди имеют
доступ к телевидению или интернету. Проведенный общественный опрос
и контент-анализ дают понять, что Голливуд, как инструмент «мягкой
силы» США, способен бороться за человеческие умы по всему миру и
оказывать культурное влияние на часть граждан других стран путем
создания позитивного образа американского государства в сознаниях
людей и продвижения либерально-демократических ценностей.

Литература
1. Артамонова У.З. Американский кинематограф как инструмент
публичной дипломатии США // Анализ и прогноз. Журнал ИМЭМО РАН:
сетевой журнал. – 2020. – № 2. – С. 110-122.
2. Базаев К. В. Возможности кинематографа в реализации
информационного противоборства // Изв. Сарат. ун-та Нов. сер. Сер.
Социология. Политология. – 2013. – №2. – С. 88-93
3. Либерально-демократическая модель политической культуры. –
URL: http://lawinrussia.ru/content/liberalno-demokraticheskaya-model-
politicheskoy-kultury (дата обращения: 18.02.2021)
4. Филимонов Г. Ю. «Мягкая сила» культурной дипломатии США:
Монография. – М.: РУДН, – 2010. – 212 с.
5. Emrah Aydemir Use of Hollywood as a Soft Power Tool in Foreign
Policy Strategy of the United States of America. International Journal of
Humanities and Social Science Invention (IJHSSI), vol. 6, no. 11, – 2017. P. 79-
83.
6. Maltby R., Vasey R. Temporary American Citizens’: Cultural Anxieties
and Industrial Strategies in the Americanisation of European Cinema. «Film
Europe» and «Film America»: Cinema, Commerce and Cultural Exchange
1920-1939. Maltby R., Higson A., eds., Exeter, University of Exeter Press, –
1999. – P. 32-34.
7. Зеленая книга // КиноПоиск. – URL:
www.kinopoisk.ru/film/1108577 (дата обращения: 16.02.2021)
8. Лунный свет // КиноПоиск. – URL: www.kinopoisk.ru/film/939981
(дата обращения: 16.02.2021)
79

Мыркина Т.В.,
канд. филол. наук, доцент СПбГЭУ

Литература для детей как инструмент «мягкой силы»

Литература является неотъемлемой частью культуры любой страны.

В ней находят отражения история и национальный характер, обычаи и
традиции. Но кроме культурной ценности, литературные произведения
обладают и иной значимостью. Они являются одним из эффективных
инструментов «мягкой силы», концепцию и особенности которой активно
разрабатывают в современной науке.
Обладая многовековой историей и богатыми традициями, литература
способствует формированию позитивного имиджа государства,
качественно влияет на политический климат.
Великая литература стала одним из самых узнаваемых символов
национальной культуры. Например, значительно влияние Бальзака и
Флобера на французскую литературу и на всю её культуру, с одной
стороны, также и на формирование Франции как положительного
культурного объекта, с другой. Ведь всё творчество Оноре де Бальзака –
это «история» Парижа XIX столетия, это дух и атмосфера того времени,
это социальные и психологические типажи французов позапрошлого века.
Флобер, Мериме, Золя и многие другие дополняют «созданное»
Бальзаком.
Подобное относится и к другим национальным культурам. Так, в
немецкой культуре это Гёте и Шиллер, в испанской – Сервантес. И их
творчество, однозначно, является и культурным наследием, гордостью
нации и во многом становится инструментом «мягкой силы». Также
литературные бренды способны приносить выгоду экономически и
политически. Образ Шекспира, представляющего великую традицию
английской и мировой литературы, нагляднее всего демонстрирует
возможности для формирования экономически и политически выгодного
образа Великобритании.
Но литература неоднородна, и, кроме текстов для взрослых,
существует значительный пласт литературы для детей. И в отношении
«мягкой силы» она также значима, если не более. Назовём несколько имён
писателей для детей из разных национальных культур: в английской –
Киплинг, во французской – Сент де Экзюпери, в американской – Марк
Твен и многие другие представители национальных литератур.
Но наше внимание привлекает не столько литературное наследие
великого прошлого, сколько современные авторы, чьё творчество
80

напрямую связано с формированием (или поддержанием) имиджа

государства. Одним из таких авторов является английский писатель Майкл
Бонд.
Перу Бонда принадлежит более сто литературных работ различной
тематики, он награждён Орденом Британской империи (1997). Но известен
стал благодаря рассказам о медвежонке Паддингтоне. Сам факт появления
подобного образа не установлен, существует несколько версий. Но
будущий писатель долгое время жил в Лондоне недалеко от
Паддингтоновского вокзала, и этот факт напрямую указывает на истоки
зарождения идеи книги.
Первые литературные работы о медвежонке Паддингтоне появились
в 1958 году. Сейчас книги о Паддингтоне переведены более чем на 40
языков мира и выпущены общим тиражом более чем в 35 миллионах
экземпляров. Интерес к данному персонажу подтверждается и
кинофильмами со звёздами мировой величины, использованием образа
Паддингтона в детских игрушках, на плакатах и другое. Однозначно, образ
медвежонка Паддингтона стал национальным брендом. Литературный
персонаж из детской книги перерос в узнаваемый по всему миру образ,
активно используемый и тиражируемый.
Бонд создал своего героя «полностью английским», даже более –
«полностью лондонским». Имя медвежонка – Паддингтон – напрямую
отсылает к одноимённому вокзалу Лондона. Но и оно не случайно, так как
именно на Паддингтонском вокзале чета Браунов обнаружила некоего
медвежонка, приехавшего из Лима (Перу). И с этого момента начинается
интересная и разнообразная жизнь перуанского медведя, изучающего
уклад жизни обычной английской семьи, пробующего взаимодействовать с
реальностью Лондона.
Истории Паддингтона красочно иллюстрируют жизнь приезжего в
Лондоне, но одновременно показывают, насколько герой открывается
городу и его особенностям, настолько город начинает считать его своим,
открывает для него свои загадки и особенности. Мысль автора сводится к
простому: если и медвежонок из далёкого Перу нашёл своё место в
английской столице, то это нетрудно будет сделать и любому человеку. И
это особенно актуально сейчас – в период активной миграции.
Положительный образ Лондона хорошо раскрывается на страницах
тех глав, которые посвящены экскурсиям Паддингтона. Неизменным
другом и наставником медвежонка выступает знаток города и антиквар по
профессии – мистер Крубер. Именно с его лёгкой руки Паддингтон
посещает основные достопримечательности Лондона (например, дворец
Хэмптон-Корт, Букингемский дворец, Тауэр), совершает прогулку на
экскурсионном двухэтажном автобусе. А с семьёй Браунов он бывает на
81

ярмарке в Хэмпстеде, в цирке, зоопарке и многих других местах города и

пригорода.
Увлекательное погружение в лондонскую жизнь напрямую влияет на
положительное восприятие Паддингтоном города, в частности, и,
соответственно, на положительный образ Лондона в целом. Герой
последовательно раскрывает национальные английские черты:
педантичность мистера Брауна, доброту миссис Браун, воспитанность и
деликатность мисс Бёрд, джентльменство мистера Крубера.
Во время посещения очередных достопримечательностей
медвежонок обращает внимание на детали, из которых и складывается
национальный образ Англии. Например, огромные башенные часы
Хэмптон-Хорта, показывающие не только время, но и месяц
(запоминающимися становятся слова Паддингтона: «Уже без четверти
июль!»); название головного убора гвардейцев – кивер, за который
приняли медвежонка, упавшего во время церемонии смены караула у
Букингемского дворца; магазин «Бакридж», упоминавшийся в одной из
глав книги; вороны – постоянные жители Тауэра и многое другое.
Положительному восприятию города не мешает и образ мистера
Перри, недолюбливающего главного героя. Но и с ним, после ряда
неудачных попыток взаимодействия, Паддингтон находит точки
соприкосновения, открывает его лучшие стороны, тем самым, добавляя
положительные штрихи к восприятию англичан.
Образ медвежонка Паддингона и его приключения в Лондоне
становятся одним целом. Он дорастает до национального героя. Об этом
напрямую свидетельствует популярность медвежонка в самой Англии и
далеко за её пределами. Игрушки в образе Паддингтона стали символом
Паддингтонского вокзала, да и не только его.
Влияние детской книги о приключениях перуанского медведя в
Лондоне на формирование положительного имиджа английской столицы и
Англии в целом значительно. Герой из детской книги становится
инструментом «мягкой силы» Англии, «самым удачным перуанским
экспортом в Британию» [5; с.41], тем самым поддерживается мировой
интерес к образу забавного перуанского медвежонка с таким английским
прозвищем Паддингтон.

Литература
1. Бонд М. Медвежонок Паддингтон и его друзья: рассказы / Майкл
Бонд: пер. с англ. А. Глебовской. – СПб: Азбука, Азбука – Аттикус, –
2017. – 152 с.
82

2. Бонд М. Медвежонок Паддингтон и его новые невероятные

приключения: рассказы / Майкл Бонд: пер. с англ. А. Глебовской. – СПб:
Азбука, Азбука – Аттикус, 2015. – 136 с.
3. Бонд М. Медвежонок Паддингтон и его новые проделки: рассказы /
Майкл Бонд: пер. с англ. А. Глебовской. – СПб: Азбука, Азбука – Аттикус,
2016. – 168 с.
4. Кузьмина Т.Р. Практические аспекты мягкой силы. – СПб.: Изд-во
СПбГЭУ, – 2015. – 203 с.
5. Кулешова Е. А. Такой разный Паддингтон: самый знаменитый
британский медведь глазами иллюстраторов // Детская книга как арт-
объект. Материалы VIIIВсероссийской научно-практической конференции.
– Саратов, – 2017. – С. 40-43
6. Сушкова Н.А. Диалог культур в английской литературной
анималистической сказке (на примере сборника рассказов «Медвежонок
по имени Паддингтон» Майкла Бонда) // Вестник Тамбовского
университета. Серия «Гуманитарные науки». –Т. 21. – № 3-4 (155-156). –
Тамбов, – 2016. – С. 62-68

Полякова Н. В.
канд. ист. наук, доцент СПбГЭУ
Куранова Н. В.
студентка СПбГЭУ

Новая санкционная стратегия Европейского Союза

В 2022 году исполняется 30 лет со дня подписания Маастрихтского

договора, положившего начало Европейскому Союзу (ЕС). Этот документ
определил современную структуру ЕС, а также основные направления его
деятельности и развития. В частности, общая внешняя политика и
политика безопасности (ОВПБ) в рамках Евросоюза призвана
содействовать упрочению позиций данной интеграционной группировки
как актора международных отношений. ОВПБ – это наиболее проблемное
и сложное направление деятельности ЕС, поэтому внешнеполитических
арсенал Брюсселя включает санкции, которые используются в качестве
инструмента принуждения. «В противном случае его политика … будет
иметь лишь рекомендательный характер, сводясь к набору деклараций и
благих пожеланий» [4, с.14].
Брюссель не только широко применяет собственные
ограничительное меры, но и дублирует режимы санкций ООН. В
настоящее время в карту санкций ЕС (EU Sanctions Map) включены 33
государства, а также четыре функциональных направления («Химическое
83

оружие», «Кибератаки», «Права человека», «Терроризм») [6]. По

количеству ограничительных мер в этом списке «лидируют» следующие
страны: Северная Корея – 52; Сирия – 24; Иран – 15.
Как известно, санкционный режим в отношении Северной Кореи
был введен ООН в связи с научными исследованиями в области создания
боевых ядерных зарядов и предназначенных для их доставки ракет-
носителей. «Выстроенная в итоге система ограничений сотрудничества и
торговли с КНДР, а также запретов на деятельность самого Пхеньяна не
имеет прецедентов в истории» [2]. Поскольку действия этого государства
подрывают глобальный режим нераспространения ядерного оружия, ЕС
реализовал практически все ограничительные меры, установленные
резолюциями Совета Безопасности ООН, а также дополнил их своими
собственными автономными санкциями. Например, в соответствии с
Регламентом Совета (ЕС) 2017/1509 был введен запрет на экспорт КНДР
титановой и ванадиевой руд, редкоземельных минералов, меди, никеля,
серебра и цинка, а также на ввоз и вывоз золота, алмазов и предметов
роскоши.
Высокая санкционная активность Евросоюза связана с целым рядом
причин, однако основная заключается в том, что внешнеполитические
ресурсы Евросоюза и его экономический потенциал делают весьма
вероятным нанесение существенного урона, по сути, любому государству
в условиях введения режима санкций. Причём, ограничительные меры ЕС
могут быть направлены против правительств стран, иностранных
компаний, организаций или отдельных лиц.
20 января 2021 года Комиссия Европейского союза опубликовала
новую санкционную стратегию, призванную содействовать упрочению
устойчивости экономической и финансовой системы ЕС [7]. В этом
документе особое значение придается единому подходу к осуществлению
ограничительных мер ЕС и эффективному противодействию
экстерриториальным санкциям третьих стран.
Комиссия Европейского союза планирует, во-первых, расширить
применение санкций как инструмента ОВПБ, а, во-вторых, уменьшить
негативное влияние экстерриториальных санкций, поскольку санкции
США «серьезно повлияли на способность ЕС ... продвигать
внешнеполитические цели, соблюдать международные соглашения и
управлять двусторонними отношениями со странами, которые находятся
под санкциями» [7]. При этом она намерена провести оценку
эффективности санкционной политики Евросоюза и разработать меры,
направленные на её повышение. Кроме того, запланировано создание базы
данных по исполнению санкций, которая позволит заинтересованным
сторонам оперативно представлять доклады и обмениваться всей
84

необходимой информацией в процессе введения и соблюдения санкций.

Еще одно нововведение – Единый контактный центр по исполнению
санкций, имеющих так называемое трансграничное измерение. Его
необходимость, обосновывается тем, что организации, находящиеся под
санкциями и работающие сразу в нескольких государствах-членах ЕС,
могут относительно легко обходить их. Для усиления контроля также
будет создана специальная система, способная обеспечивать анонимность
любых сообщений о подобных нарушениях, чтобы исключить возможные
негативные последствия для лиц, выступающих в роли информаторов.
Что касается противодействия экстерриториальным санкциям, то
Комиссия ЕС, в первую очередь, намерена усилить взаимодействие с
партнерами по «Большой семерке» [7]. Без такого конструктивного
диалога и сотрудничество в рамках G7 рассчитывать на достижение
компромисса в процессе разрешения проблемы экстерриториальных
санкций, затрагивающей интересы ЕС, крайне сложно.
После того, как Трамп объявил о выходе из «иранской сделки»,
Евросоюз подтвердил свою приверженность ОВПД и принял решение
обновить Блокирующий статут ЕС, чтобы поддержать отмену
антииранских санкций, считая данный шаг важнейшим условием
выполнения сделки c Ираном. «Наш долг защищать европейский бизнес, –
заявил тогда Председатель Комиссии ЕС Ж.-К. Юнкер, – особенно мелкие
и средние предприятия. Именно поэтому мы запустили процедуру
обновления Блокирующего статута 1996 г. с целью нейтрализации
американских санкций в ЕС» [3, с. 3]. В настоящее время на основании
этого документа планируется усилить меры, направленные на ослабление
экстерриториальных санкций третьих стран и, в первую очередь, США.
Комиссия намерена модернизировать инструментарий ЕС по
противодействию последствиям их незаконного применения к физическим
и юридическим лицам Евросоюза. Соответствующие предложения
должны быть разработаны не позднее четвертого квартала 2021 года и
даже раньше, если возникнет такая необходимость.
Комиссия запланировала выявить уровень зависимости
Европейского союза от финансовых операторов, не связанных с ним своей
страновой принадлежностью. Далее, совместно с Европейской службой
внешних действий (EEAS) она намерена изучить возможные варианты
обеспечения бесперебойного потока и защиты финансовых услуг между
ЕС и его торговыми партнерами. Кроме того, поставлен вопрос о
повышении эффективности такого инструмента международной торговли,
как INSTEX (Instrument I Support of Trade Exchanges), предназначенного
для осуществления платежей между ЕС и Ираном.
Переход к новой санкционной стратегии ЕС инициировал разработку
85

Глобального режима санкций ЕС в области прав человека (EU Global

Human Rights Sanctions Regime, EUGHRSR), который был принят 7
декабря 2020 года. Данный режим вводиться в случае геноцида,
преступлений против человечности и других грубейших нарушений в
области прав человека. Иные, менее тяжкие нарушения или
злоупотребления, также могут подпадать под его действие, но тогда
решающее значение приобретают масштабы нарушений и их
регулярность. Глобальный режим позволяет ЕС применять
ограничительные меры в отношении отдельных лиц, частных организаций
и государственных структур в любой стране мира. Причем, персональные
санкции Евросоюза не зависят от его общей стратегии по отношению к
тому, или иному государству [5]. Таким образом, Европейский союз
получил возможность оказывать воздействие на объекты санкций, не
затрагивая интересы всего населения страны.
В заключении отметим, что официальные представители Евросоюза
стремятся как можно реже использовать понятие «санкции», отдавая
предпочтение «ограничительным мерам» [1], которые превратились в один
из основных внешнеполитических инструментов ЕС. При этом новая
санкционная стратегия предполагает участие в её реализации, наряду со
структурами Евросоюза, таких заинтересованных сторон, как финансовые
учреждения и компании стран-членов данной международной
организации, поскольку последние нередко попадают под перекрестный
огонь санкций США и ограничительных мер самого ЕС.

Литература
1. Боррель считает, что санкции не могут заменять европейскую
политику в отношении России. ТАСС. 26 февраля. – URL:
https://tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/10795039 (дата обращения:
26.02.2021)
2. Дьячков Илья Владимирович Санкции ООН в отношении
КНДР: оценка эффективности// Вестник ТГУ. 2018. №7 (177). – URL:
https://cyberleninka.ru/article/n/sanktsii-oon-v-otnoshenii-kndr-otsenka-
effektivnosti (дата обращения: 15.02.2021).
3. Потемкина О. Блокирующий статут как инструмент
суверенной торговой политики ЕС // Аналитическая записка, – 2018. – №
50 (№ 146). – 7 с.
4. Тимофеев И.Н. Политика санкций после COVID-19: стоит ли
ждать санкционных эпидемий? ru.valdaiclub.com #valdaiclub – URL:
https://ru.valdaiclub.com/a/reports/politika-sanktsii-covid-19/ (дата
обращения: 19.02.2021).
86

5. Commission publishes guidance on key provisions of EU Global

Human Rights Sanctions Regime. – URL: https://ec.europa.eu/commission/
presscorner/detail/en/ip. (дата обращения: 15.02.2021).
6. EU Sanctions Map. – URL: https://www.sanctionsmap.eu/#/main?
checked=1,2,4,7,9,46,10,47,11,12,14,15 (дата обращения: 15.02.2021).
7. EU Sanctions: The New Strategy Set by the EU Commission. –
URL: https://docviewer.yandex.ru/view/0/?page=1&*=1JqJvY8Gpp5x-
AGcm24acQ4ueJhl7InVybCI6Imh0dHBzOi8vd3d3LndpbGxraWUuY29t-
Ly0vbWVkaWEvZmlsZ (дата обращения: 16.02.2021).
8. The new EU Global Human Rights Sanctions Regime. – URL:
https://eeas.europa.eu/delegations/iraq/90005/new-eu-global-human-rights-
sanctions-regime_en (дата обращения: 16.02.2021).
Синова И.В.
д-р ист. наук, профессор СПбГЭУ

Новая архитектура межгосударственного взаимодействия и

дипломатия в условиях пандемии COVID-19

Всемирная организация здравоохранения (ВОЗ) 11 марта 2020 г.

объявила пандемию новой коронавирусной инфекции [2]. Это вызвало
необходимость как совместных усилий ученых и медиков в борьбе за
жизнь и здоровье людей, так и высокую степень ответственности,
единения и доверия между властью и гражданами для эффективного
преодоления очередного «вызова» человечеству, который «обнажает не
только проблемы здравоохранения, но ставит вопросы о приверженности
людей и государств солидарности, об их способности преодолевать
разногласия, о соотношении между взаимовыручкой и корыстью» [6, с.
11].
Пандемия COVID-19 продемонстрировала, что в условиях
глобализации даже вводя серьезные ограничения, в том числе закрытие
государственных границ, прекращение транспортного сообщения,
невозможно решить проблемы в одной отдельно взятой стране и
невозможно прекратить коммуникации на уровне глав государств и
правительств, министерств, ведомств и бизнеса.
Меры противодействия распространению пандемии вызвали
необходимость оказания гуманитарной помощи, связанной с
предоставлением средств индивидуальной защиты и дезинфекции,
медицинских аппаратов, обменом протоколами лечения, размещению в
своих медицинских учреждениях заболевших граждан третьих стран, а
позднее и вопросов, связанных с вакцинацией. На начальном этапе
некоторые страны передавали Китаю, который первым столкнулся с
87

проблемой коронавируса, маски, медицинское оборудование,

материальную помощь. Впоследствии, как только ситуация в стране
стабилизировалась, Китай сам начал направлять помощь другим
государствам. Весной 2020 г. из России в Италию были доставлены
лекарства и антисептики, а также квалифицированные специалисты, при
этом растерянный Евросоюз был не готов конструктивно реагировать на
массовые заражения и определить свою роль в поддержке членов
организации.
Глобальный кризис здравоохранения, спровоцированный COVID-19,
открыл новую главу в общественной дипломатии, поскольку закрытие
границ, блокировка и социальное дистанцирование стали нормой во всем
мире. В то время как подавляющее большинство стран стремятся сдержать
COVID-19, некоторые государства пытаются использовать кризис как
стратегическую возможность поднять свой национальный бренд в глазах
мирового сообщества и достижения конъюнктурных, а порой и
провокационных целей.
Пока рано делать выводы, как скоро растущий национализм и
изоляция, вызванные пандемией, перерастут в глобальную интеграцию и
сотрудничество. Однако уже можно сказать наверняка, что пандемия
станет переломным моментом в меняющемся мировом порядке.
Организация Объединенных Наций оперативно отреагировала на
возникшую угрозу населению и 23 марта 2020 г. Генеральный секретарь А.
Гутерриш призвал стороны всех конфликтов на планете прекратить
военные действия и позволить людям справиться с пандемией
коронавируса. По словам главы ООН, на фоне стремительно
распространяющегося вируса абсурдность войны еще более очевидна:
«Мы столкнулись с общим врагом, который не знает пощады и не
различает рас, национальностей или верований». Глава ООН обратил
внимание на то, что по всему миру бушуют военные конфликты, от
которых больше всего страдают самые беззащитные: женщины, дети,
инвалиды, люди, оказавшиеся на обочине общества, и беженцы. Они же в
первую очередь становятся жертвами пандемии COVID-19. Призыв
Генерального секретаря к прекращению огня поддержали 180 стран, Совет
Безопасности, региональные организации, группы гражданского
общества, сторонники мира и миллионы граждан [9].
Стремительное распространение коронавируса и меры,
предпринятые правительствами, привели к тяжелым последствиям в сфере
экономики, финансов и в целом к разбалансировке стабильного
политического взаимодействия между государствами, к трансформации
международных отношений и мирового порядка, став катализатором
применения цифровых технологий во многих сферах жизни. «В 2020 году
88

произошло то, что окончательно и бесповоротно изменило современные

реалии: пандемия COVID-19 ускорила процесс глобальной цифровизации,
в том числе в таких сферах, как международные отношения, дипломатия и
мировая политика. Произошел вынужденный или даже принудительный
переход человечества к более активному использованию интернет-
платформ, соцсетей и иных цифровых сервисов» [8].
Цифровая коммуникация между главами государств и дипломатами
при проведении саммитов международных организаций, форумов,
конференций стала новой формой для обсуждения насущных проблем.
Впервые за свою 75-летнюю историю на сессии Генеральной Ассамблеи
Организация Объединенных Наций заседания проходили в онлайн
формате и главы государств заранее записывали свои видеовыступления.
Но зато «дистанционный» формат сессии Генассамблеи позволил
выступить лидерам всех 193 стран, входящих в ООН. Другое дело, что
вряд ли кто-то из участников слушал все эти выступления.
Но главный недостаток как Генассамблеи в таком формате, так и
других международных форумов заключается в отсутствии возможности
проводить на их полях двусторонние встречи и общаться в неформальной
обстановке. Именно подобные коммуникации в доверительной обстановке
позволяют лучше понять и услышать друг друга. Вряд ли когда-либо
разговор по телефону, в Skype или Zoom полноценно заменят, особенно в
дипломатии, личное общение, эмоции и эмпатию. Ни на одном форуме не
присутствует такое количество глав государств, правительств и министров
иностранных дел как на сессии Генассамблеи ООН.
Анализируя нынешнюю ситуацию экс-заместитель Генсека ООН С.
Орджоникидзе отметил, что «двусторонние и многосторонние встречи “на
поляхˮ - совершенно незаменимый формат общения с лидерами других
государств. Где еще вы можете встретиться с лидерами 40-50 государств?
А мы такие встречи проводили! В этом плане личное присутствие очень
важно» [7]. Такого же мнения о дистанционном формате коммуникации
придерживается и ректор Дипломатической Академии МИД России А.
Яковенко: «Все это приводит к падению качества дипломатического
диалога за счет вынужденного дистанционного формата общения. Таким
образом, можно констатировать снижение доверительности в переговорах
международных партнеров, вынужденных проводить их посредством
электронной связи без личного контакта “глаза в глазаˮ» [16].
В формате online прошли саммиты БРИКС, ЕС, ШОС, СНГ,
Давосский форум и другие. В течение 2020 г. во время председательства
России в БРИКС предполагалось проведение разнообразных
экономических, научных, молодежных, культурных мероприятий,
фестивалей и конкурсов. Но пандемия внесла свои коррективы в формат
89

их проведения, но не в содержание, одновременно дополнив программу

актуальными встречами, в том числе руководителей ведомств стран
БРИКС, ответственных за обеспечение санитарно-эпидемиологического
благополучия населения [10].
Столь же насыщенная программа была и в рамках председательства
России в Шанхайской организации сотрудничества в 2020 г., которая среди
приоритетов определила консолидацию государств-членов ШОС и
расширение взаимодействия, запуск межпарламентского измерения ШОС,
организацию первой встречи руководителей законодательных органов
государств-членов ШОС, укрепление ведущих позиций ШОС в сфере
обеспечения безопасности и стабильности, содействие синергии
потенциалов национальных стратегий развития и многосторонних
интеграционных проектов, наращивание экономических и культурных
связей [11]. Все мероприятия, включая саммит глав государств, хоть и
имели online-формат, но организаторы стремились максимально достичь
цели их проведения.
Пандемия отодвинула на второй план решение ряда международных
вопросов, но при этом обострила уже имевшиеся и до конца
неурегулированные проблемы политического, экономического и
гуманитарного характера. К ним относятся современные формы расизма и
дискриминации, конфликты в Йемене, из-за Нагорного Карабаха и др. На
заседании Экономического и Социального Совета (ЭКОСОС) 18 февраля
2021 г. Генеральный секретарь ООН А. Гутерриш обратил внимание
международного сообщества на то, что «пандемия выявила существующее
неравенство: среди маргинализированных групп смертность от COVID-19
в три раза выше, чем среди остального населения. Сегодня мы видим все
больше проявлений национализма, популизма, ксенофобии, неонацизма и
утверждений о превосходстве белой расы» [5]. Сглаживание сложившейся
ситуации в ООН видят в необходимо просвещения и возрождения таких
ценностей, как терпимость и взаимоуважение. 
В смешанном формате проводились встречи и саммиты Евросоюза.
В связи с пандемией усложнилось взаимодействие ЕС с рядом государств,
в том числе сотрудничество с Китаем. «В отдельных случаях эффект
пандемии оказался маркером политически проблемных узлов для
Евросоюза» [15, с. 18-19]. В июне 2020 г. в напряженной обстановке
дистанционно прошла встреча лидеров ЕС и КНР. Проблемы были
связаны с тем, что в период пандемии ряд китайских предприятий в
условиях локдауна были остановлены, а из-за отсутствия поставок
медицинских, потребительских товаров и комплектующих для
производств проявилась зависимость ЕС от Китая.
Но несмотря на проблемы коммуникация между Китаем и ЕС
90

продолжалась и велась в формате видеоконференций. В сентябре во

встрече приняли участие председатель КНР Си Цзиньпин, федеральный
канцлер ФРГ А. Меркель, председатель Европейского совета Ш. Мишель
и глава Европейской экономической комиссии У. фон дер Ляйен. Но
саммит не оправдал ожиданий сторон, не смотря на урегулирование ряда
вопросов. И причина здесь не столько в отсутствии прямых контактов, а
скорее в отсутствии взаимного доверия и восприятии друг друга как
равных партнеров. В целом же внешнеполитическая линия Евросоюза в
отношении Китая в период пандемии является неоднозначной [13].
Основной темой встречи лидеров государств Группы семи (G7)
прошедшей 19 февраля в режиме видеоконференции стала борьба с
пандемией коронавируса и справедливое распределение вакцин в мире.
Премьер-министр Великобритании Б. Джонсон как
председательствовавший на саммите призвал лидеров к совместной работе
над объединенным глобальным подходом к пандемиям. По задумке
Джонсона, таким образом можно будет положить конец
«националистической и разобщающей политике, омрачившей
первоначальные ответные действия на коронавирус» [1].
Вынужденный дистанционный формат коммуникации политиков и
дипломатов не всегда позволяет решать важные международные
проблемы, поэтому даже пандемия не могла помешать некоторым
контактам. Урегулирование конфликта между Арменией и Азербайджаном
из-за Нагорного Карабаха при посредничестве России возможно было
только при личном общении сторон. Встречи между президентами России
и Беларуси имеют преимущественно также прямой формат коммуникации.
Постепенно, особенно после начала вакцинации населения, с конца
2020 г. восстанавливаются прямые контакты лидеров государств и
министров иностранных дел. Это свидетельствует не только об улучшении
эпидемической обстановки, но и о потребности в прямой коммуникации,
которая накопилась за последние месяцы. В декабре в Братиславе прошла
встреча министров иностранных дел стран ОБСЕ. 4-5 февраля в Москве
впервые за почти три года прошли полноформатные переговоры министра
иностранных дел Швеции Анн Линде с российским коллегой С. Лавровым
[4]. Этот визит связан не только с председательством Швеции в 2021 г. в
ОБСЕ, которая определила для себя в качестве главного направления
обеспечение европейской безопасности, но и с развитием двухсторонних
связей, в том числе продолжением диалога между президентом России В.
Путиным и премьером Швеции С. Лёвеном в рамках их встречи в апреле
2020 г. в Санкт-Петербурге на Арктическом форуме.
Высокий представитель ЕС по иностранным делам и политике
безопасности Ж. Боррель в ходе своего визита в Москву 4–6 февраля 2021
91

г. обсудил отношения между Евросоюзом и Россией и глобальную

геополитическую обстановку с главой МИД РФ Сергеем Лавровым. Глава
европейской дипломатии приехал в российскую столицу впервые с 2017 г.,
в том числе и в связи с подготовкой намеченного на март саммита ЕС, где
запланирован очередной пересмотр стратегии Евросоюза в отношении
России [14].
15 февраля 2021 г. в Санкт-Петербурге состоялась встреча министра
иностранных дел Финляндии Пекки Хаависто с С. Лавровым в ходе
которой были рассмотрены основные направления российско-
финляндских отношений, обсуждена международная тематика. В течение
последних месяцев контакты между Россией и Финляндией
осуществлялись с использованием современных технологий в режиме
онлайн, включая 21-й Российско-Финляндский Культурный форум и
российско-финляндский телемост в связи со 150-летием открытия
железнодорожного сообщения между Санкт-Петербургом и Хельсинки и
100-летие со дня установления дипломатических отношений между
Россией и Финляндией. [12] Но северный сосед является важным
внешнеполитическим партнером, поэтому дистанционного формата
обсуждения накопившихся вопросов и перспектив дальнейшего развития
отношений явно недостаточно.
Проблемы, с которыми пришлось столкнуться государствам во время
пандемии привели не только к новому формату взаимодействия между
ними для противостояния вызовам и поиска совместных эффективных
решений, но и к появлению новых партнеров, контактам со странами,
которые ранее не являлись приоритетами во внешней политике России. В
феврале 2021 г. состоялся первый в истории визит главы МИД Того в
Россию. В ходе встречи в Санкт-Петербурге министра иностранных дел
РФ С. Лаврова с Р. Дюссе, гость обратился с официальной просьбой о
сотрудничестве в борьбе с пандемией коронавируса. В то же время
тонголезский министр заявил, что порт в Гвинейском заливе и столица
Ломе — могут стать для России воротами в Африканский континент, что
является основой для развития взаимовыгодного сотрудничества.
Бесспорно, пандемия ограничила межгосударственные контакты, но в
тоже время привела к появлению новых партнеров и новых форм
взаимодействия. [3]
Прямые очные коммуникации дипломатов и глав государств
постепенно восстанавливаются, что свидетельствует не только о
накопившихся международных проблемах, но и об ограниченных
возможностях их решения в online режиме.

Литература
92

1. Великобритания проведет виртуальный саммит G7 по

коронавирусу – URL: https: // tass.ru/mezhdunarodnaya-panorama/10737141]
(дата обращения 19.02.2021)
2. Вступительное слово Генерального директора на пресс брифинге
по COVID-19 11 марта 2020 г. – URL: https: // www.who.int/ru/director-
general/speeches/detail/who-director-general-s-opening-remarks-at-the-media-
briefing-on-covid-19---11-march-2020 (дата обращения 17.02.2021)
3. В Того заинтересованы в регистрации вакцины «Спутник V" –
URL: https: // tass.ru/obschestvo/10709839 (дата обращения 17.02.2021)
4. Глава МИД Швеции обсудит в Москве с Лавровым ситуацию в
Сирии и развитие сотрудничества – URL: http // tass.ru/mezhdunarodnaya-
panorama/7660161 (дата обращения 17.02.2021)
5. Главные новости дня – URL: https: //
news.un.org/ru/story/2021/02/1397022 (дата обращения 19.02.2021)
6. Громыко А.А. Коронавирус как фактор мировой политики //
Научно-аналитический вестник Института Европы РАН. – 2020. – № 2. –
С. 4-13.
7. Дипломат раскритиковал Генассамблею ООН на удаленке – URL:
https: // topnews-ru.ru/2020/09/22/diplomat-raskritikoval-genassambleu-oon-
na-ydalenke/ (дата обращения 17.02.2021)
8. Леонов Е. Новые тенденции развития цифровой дипломатии в
условиях COVID-19 // Международная жизнь. – 2021. – № 1. – С. 20-27.
9. Настало время коллективных действий во имя мира и примирения
– URL: https: // www.un.org/ru/globalceasefire (дата обращения 17.02.2021)
10. Официальный сайт председательства Российской Федерации в
БРИКС – URL: https: // brics-russia2020.ru (дата обращения 17.02.2021)
11. Официальный сайт председательств Российской Федерации в
ШОС – URL: https: // sco-russia2020.ru (дата обращения 17.02.2021)
12. Совместная пресс-конференция глав МИД России и Финляндии –
URL: https // interaffairs.ru/news/show/29087 (дата обращения 17.02.2021)
13. Состоялась двусторонняя видео встреча в формате Китай – ЕС –
URL: https: // regnum.ru/news/polit/3063124.html (дата обращения
17.02.2021)
14. Чижов: переговоры Борреля в Москве были трудными – URL:
https: // interaffairs.ru/news/show/29039 (дата обращения 19.02.2021)
15. Шумилин А.И. Фактор пандемии во внешней политике
Евросоюза // Научно-аналитический вестник Института Европы РАН. –
2020. – № 2. – С. 14-21.
16. Яковенко А. Влияние пандемии коронавируса на
дипломатическую практику – URL: https: // interaffairs.ru/news/show/27959
(дата обращения 17.02.2021)
93

РАЗДЕЛ II.
ИСТОРИЯ И ПОЛИТОЛОГИЯ
Андриайнен С.В.
канд. ист. наук, доцент СПбГЭУ

Вопросы международного сотрудничества в молодежной политике

Республики Словакия.
Молодежная политика, которая осуществляется государствами-
участниками Европейского Союза, по праву считается одной из самых
развитых в мире. Необходимость проведения молодежной политики
прописана во многих ключевых документах ЕС. В частности, в Договоре
об учреждении ЕС говорилось о важности развития программы
молодежных обменов, развитии сотрудничества Европейского сообщества
о и государств участников ЕС с третьими странами и компетентными
организациями, занимающимися молодежной политикой [4, с.114].
Впоследствии основные положения молодежной политики ЕС были
воплощены в специальных программах и стратегиях. В настоящее время
руководящим документом для ЕС в этой сфере является Молодежная
стратегия на 2019-2027 гг., принятая Советом Европейского союза в
декабре 2018 г.
Стратегия предполагает достижение следующих основных целей:
- позволить молодым людям быть архитекторами своей собственной
жизни, поддержать их личное развитие, повысить их устойчивость и
вооружить их жизненными навыками, чтобы они были способны
справиться с изменяющимся миром;
- поощрять и снабжать молодых людей необходимыми ресурсами,
чтобы они могли стать активными гражданами, агентами солидарности и
позитивных изменений, вдохновленных ценностями ЕС и европейской
идентичностью;
- улучшать политические решения в отношении их воздействия на
молодых людей во всех секторах, особенно в сфере занятости,
образования, здравоохранения и социальной интеграции;
- содействовать искоренению нищеты среди молодежи и всех форм
дискриминации и способствовать социальной интеграции молодых людей
[11].
Данная стратегия, как и действовавшая до 2018 г. стратегия
«Молодежь в действии», является руководящей программой для
Словацкой республики, как государства-члена ЕС.
94

Центральным органом государственного управления, ответственным

за политику государства в отношении молодежи в Словакии является
Министерство образования, науки, исследований и спорта Словацкой
Республики [5].
Для руководства молодежной политикой в структуре ведомства есть
специальный Молодежный отдел. Молодежный отдел решает следующие
задачи:
- участвует в мероприятиях, направленных на использование средств
Erasmus + для молодежной сферы;
- сотрудничает с «Национальным агентством Erasmus + по делам
молодежи и спорта»;
- выступает в качестве национального органа по программе ЕС -
Европейский корпус солидарности;
- поддерживает развитие волонтерской работы в сфере молодежной
работы;
- координирует программу «Школа без ненависти»;
- предоставляет молодежного делегата в ООН и молодежного
делегата Словацкой Республики в программе ВОЗ;
- представляет Министерство образования, молодежи и спорта
Словацкой Республики в различных зарубежных и национальных рабочих
группах, экспертных комиссиях и комитетах [13].
Как в других странах, входящих в ЕС, в Словакии существует
специальная общественная структура, которая представляет интересы
общественных организаций, действующих в сфере молодежной политики.
В Словакии такой структурой является Совет молодежи Словакии,
который был создан в 1990 г. Совет молодежи Словакии выступает от
лица молодежных организаций, независимо от их политических и
религиозных взглядов, национальности или этнического происхождения
их участников. В состав Совета в настоящее время входят 29
неправительственных организации, которые работают с тысячами
школьников и молодых людей по всей стране. Данный Совет представляет
интересы своих членов по отношению к государственной администрации
и способствует созданию благоприятных условий для функционирования
детских и молодежных организаций [6].
В Словакии существует несколько тщательно разработанных
программных документов по управлению молодежной политикой. В
первую очередь надо назвать Стратегию Словацкой Республики в
отношении молодежи. Она была утверждена 23 апреля 2014 г.
Постановлением №192 Правительства Словакии. Значимыми целями
стратегии является расширение прав и возможностей молодежи, с
акцентом на пресечение миграции молодых словаков в другие страны в
95

поисках лучших возможностей. Также делается упор на совместимость

программ национального уровня с европейскими инициативами, такими
как «Молодежь в движении» [14].
Данная стратегия дополняется другими документами. Правительство
Словацкой Республики 13 января 2016 г. утвердило Концепцию развития
молодежной работы на 2016-2020 гг. Концепция определяет
приоритетные цели государства в области молодежной работы до 2020
года и следует Стратегии Словацкой Республики в отношении молодежи
на 2014-2020 годы. Концепция предполагает общие меры по развитию
молодежной политики. Сформулированные цели носят не
количественный, а качественный характер – «Осуществлять
квалифицированную работу с молодежью... Вести мониторинг
молодежных проблем» [3]. Для реализации концепции в 2017-2018 годах
был утвержден План действий, за которым последовал План действий на
2019-2020 гг.
Молодежной политике и вопросам международного сотрудничества
уделяется значительное внимание и в других правительственных
документах. В 2020 г. была принята Программа правительства Словакии
на период 2020-2024 гг. В рамках данного документа целый раздел
отведен взаимодействию со словацкими общинами за рубежом, что
подразумевает и поддержку словацкой молодежи вне Словакии.
Правительство Словацкой республики заявило, что оно будет постепенно
увеличивать финансовую поддержку словацких зарубежных общин до
уровня, на котором оно ежегодно оказывает поддержку национальным
меньшинствам, проживающим в Словакии. Также в Программе сказано,
что Правительство будет поддерживать возможность вовлечения
диаспоры словаков в сотрудничество в достижении внешнеполитических
целей [7].
Можно выделить несколько направлений международного
сотрудничества Словакии в вопросах молодежной политики.
Важным для страны является участие в деятельности
международных организаций. Словацкие молодежные делегаты
представлены в ООН, Совете Европы. Отдел по делам молодежи в
сотрудничестве с Министерством иностранных дел Словацкой
Республики и определяет кандидатов на должность словацкого
молодежного делегата в ООН. Миссия этого проекта - представлять
молодежь Словакии в ООН, то есть на глобальном уровне, заниматься
реализацией программ, связанных с защитой прав человека,
распространять информацию об ООН в Словакии.
В 2020-2021 г. у Словакии впервые будет отдельный молодежный
делегат во Всемирной организации здравоохранения (ВОЗ) [9].
96

Словацкая Республика присоединилась к кампании «Нет ненависти»,

организованной Советом Европы. Цели кампании заключались в том,
чтобы информировать молодежь, разрушать предрассудки, мифы об
определенных уязвимых группах населения, искать инструменты,
вовлекать в решение этой проблемы как можно большее количество
молодых людей. Официальный патронат всей кампании взял на себя
Министерство образования Министерства образования, молодежи и
спорта Словацкой Республики [10].
Важным направлением молодежного сотрудничества является
деятельность Словакии в рамках Вышеградской группы (помимо
Словакии сюда входят также Польша, Чехия, Венгрия). Активное
сотрудничество в силу исторически тесных связей осуществляется между
Словакией и Чехией. Важно отметить, что в последние годы к проектам
«Вышеградской четверки» (часто используется сокращение V4) ее
участники стремятся подключить государства Западных Балкан, которые в
настоящее время стремятся к интеграции с ЕС. В рамках председательства
Словакии в совете V4 (1 июля 2018 г. – 30 июня 2019 г.) Отдел молодежи
организовал в апреле 2019 года семинар по поддержке и развитию
талантов Discover Youth Talents для стран V4, Восточного партнерства и,
впервые, государств Западных Балкан. Целью семинара было обсудить
перспективы полного развития потенциала и талантов людей в
неформальном и информальном обучении, поделиться примерами
передовой практики [8].
В настоящее время у Словакии есть соглашения о сотрудничестве в
области молодежной политики с рядом государств Западных Балкан,
среди них Сербия, Черногория.
Словакия также стремится развивать сотрудничество и с Российской
Федерацией.
В 1995 г. Правительство Российской Федерации и Правительство
Словацкой Республики подписали соглашение о сотрудничестве в области
культуры, образования и науки. В соответствии с Соглашением Россия и
Словакия заявили о стремлении развивать сотрудничество между
организациями и объединениями молодежи, поощрять прямые контакты
между молодыми людьми обеих стран, а также осуществлять взаимный
обмен студентами и учащимися для обучения. [12]
В настоящее время стороны реализуют несколько совместных
проектов. Их участниками со стороны России часто выступают
учреждения высшей школы.
Приведем несколько примеров. Сургутский государственный
педагогический университет проводит в Словакии «Неделю русского
языка» в сотрудничестве с вузами Словакии. Проект получил грантовую
97

поддержку Губернатора Югры в номинации «Развитие общественной

дипломатии и поддержка соотечественников». Проект предполагает, что
филологи Югры будут взаимодействовать с преподавателями-русистами
словацких вузов, учителями, обучающими русскому языку школьников
Словакии. Проект также предусматривает коммуникацию со студентами и
школьниками Словакии, которые заинтересованы в постижении русского
языка [1].
В 2019 г. в Центр волонтерства Томского государственного
университета в рамках программы Европейского корпуса солидарности
(European solidarity corps, ESC) приехали два волонтера из Словакии. Они
принимали участие в университетских, которые реализуются в Томском
государственном университете, и проводили мастер-классы для
российских студентов о том, как студенты ТГУ смогут участвовать в
программах Европейского корпуса солидарности [2].
Подводя итоги, мы можем отметить, что международное
сотрудничество является важной частью молодежной политики
Республики Словакия. Данное сотрудничество является многовекторным,
поскольку включает в себя программы взаимодействия как с
государствами-членами ЕС, так и с соседними государствами. Словакия
также реализует несколько программ молодежного сотрудничества в
рамках ООН и Совета Европы. В Республике Словакия есть несколько
взаимосвязанных программных документов, которые описывают
стратегию международного молодежного сотрудничества и конкретные
направления такой политики. В свою очередь молодежная стратегия
Словакии входит в комплексную стратегию ЕС по молодежной политике.
Важным новшеством молодежной политики Словакии является
расширение взаимодействия с государствами Западных Балкан.
Литература
1. В Словакии проходит Неделя русского языка со специалистами
СурГПУ. – URL: https://ugra-news.ru/article/date/103233/ (дата обращения
06.03.2021).
2. Волонтеры из Словакии 10 месяцев будут работать над
проектами в ТГУ. – URL: http://studentcenter.tsu.ru/node/1239 (дата
обращения 06.03.2021)
3. Концепция развития молодежной работы в Республике
Словакия на 2016-2020 годы. – URL:
https://www.minedu.sk/data/files/5762_koncepcia_prace_s_mladezou.pdf (дата
обращения 06.03.2021)
4. Никитенко А.И. Молодежная политика в Европейском Союзе:
современное состояние// PolitBook. – 2014. – Т. 3. – С.113-121
98

5. Официальный сайт Министерства образования, науки,

исследований и спорта Словацкой Республики. – URL:
https://www.minedu.sk/about-the-ministry/1239 (дата обращения 06.03.2021).
6. Официальный сайт Совета молодежи Словакии. – URL:
https://mladez.sk/o-nas/#o-nas (дата обращения 06.03.2021).
7. Программа правительства Словакии на период 2020-2024 гг. –
URL: https://www.mzv.sk/documents/10182/12485/Programov%C3%A9+vyhl
%C3%A1senie+vl%C3%A1dy.pdf (дата обращения: 6.03.2021).
8. Раздел о сотрудничестве в рамках Вышеградской группы на
официальном сайте Министерства образования, науки, исследований и
спорта Словацкой Республики. – URL: https://www.minedu.sk/v4/ (дата
обращения 06.03.2021).
9. Раздел о сотрудничестве с ООН на официальном сайте
Министерства образования, науки, исследований и спорта Словацкой
Республики. – URL: https://www.minedu.sk/osn/ (дата обращения
06.03.2021).
10. Раздел о сотрудничестве с Советом Европы на официальном
сайте Министерства образования, науки, исследований и спорта
Словацкой Республики. – URL: https://www.minedu.sk/rada-europy-a-oblast-
mladeze/ (дата обращения 06.03.2021).
11. Резолюция Совета Европейского Союза и представителей
правительств государств-членов, заседающих в рамках Совета, по
вопросам европейского сотрудничества в молодежной сфере: Молодежная
стратегия Европейского Союза на 2019-2027 годы. – URL: https://eur-
lex.europa.eu/legal-content/EN/TXT/?uri=uriserv
%3AOJ.C_.2018.456.01.0001.01.ENG&toc=OJ%3AC
%3A2018%3A456%3AFULL (дата обращения 06.03.2021).
12. Соглашение между Правительством Российской Федерации и
Правительством Словацкой Республики о сотрудничестве в области
культуры, образования и науки. – URL:
http://docs.cntd.ru/document/561141143 (дата обращения 06.03.2021).
13. Страница Молодежного отдела на официальном сайте
Министерства образования, науки, исследований и спорта Словацкой
Республики. – URL: https://www.minedu.sk/mladez/ (дата обращения
06.03.2021).
14. Стратегия Словацкой Республики в отношении молодежи. –
URLhttps://www.minedu.sk/data/files/3889_strategia_pre_mladez.pdf (дата
обращения 3.03.2021).
99

Андриайнен С.В.
канд. ист. наук, доцент СПбГЭУ

«Полковые святыни» или «бесполезные обломки?» (К вопросу о

формировании воинских традиций Российской императорской армии
в середине XIX в.)
В истории Российской империи вопросы развития, реформирования
армии всегда занимали особое место. В то же время, на наш взгляд,
недостаточно изученной остается деятельность Николая I по
реформированию российской армии. Между тем, император Николай
Павлович и его министры приложили серьезные усилия для повышения
боеспособности армии [9, p. 250]. В ходе военных реформ 1830-х гг. в
армии вводились новые штаты, менялись условия прохождения службы
нижними чинами. Немалое внимание император уделял повышению
боевого духа. После восстания декабристов 14 декабря 1825 г. одной из
насущных задач властей было восстановление контроля над всеми
подразделениями Гвардейского корпуса. В воинских частях вводилась
строгая и обязательная отчетность, тщательно регламентировалась вся
служебная деятельность солдат и офицеров. В то же время стали
создаваться официальные военные истории – как всей регулярной армии,
так и отдельных воинских частей [3, с. 88]. В рамках нашей статьи мы
хотим показать на конкретном примере, как происходило формирование и
закрепление исторических традиций в российской императорской армии.
Наша история начинается в начале 1844 г. Полковой адъютант
Лейб-гвардии Гренадерского полка поручик Н.Н.Пузанов, составляя по
требованию штаба Отдельного Гвардейского корпуса полковую историю,
обнаружил в полковом архиве сведения о том, что 1 гренадерский полк
(предок гвардейских гренадер), в 1760 г., во время Семилетней войны
участвовал во взятии Берлина и был награжден за это двумя серебряными
трубами, которые впоследствии, в 1829 г., были уничтожены по
приказанию командира полка генерал-майора И.П.Шипова. После этого
Пузанов подал рапорт командиру Лейб-гвардии Гренадерского полка
генерал-майору князю П.Г.Волконскому, предложив ему восстановить эти
трубы – «серебряные с медным кроном, с серебряным мундштуком» [1, л.
93 об.].
В подтверждение того факта, что трубы в полку все-таки были,
Пузанов приводил следующие аргументы:
100

1. В начале царствования Александра I Лейб-Гренадерский полк

имел увеличенный штат полковых музыкантов, в сравнении с другими
полками, в него входили 2 трубача.
2. В 1810 г. трубы Лейб-Гренадерского полка были использованы
как образец для изготовления труб для Ольвиопольского гусарского полка
и других частей.
Генерал-майор Волконский заинтересовался этим рапортом и решил
собрать дополнительные сведения.
В процессе сбора дополнительной информации Волконский
столкнулся с неожиданными проблемами. Сам поручик Пузанов искренне
заявил, что на сведения о серебряных трубах он наткнулся совершенно
случайно. Подготовка полковой истории велась по требованию штаба
Отдельного Гвардейского корпуса, поручика торопили с завершением
работы и поэтому в полковой истории было много пропусков.
Еще более поразительный ответ дал генерал-майор И.Шипов, в
период командования которого трубы и были уничтожены. По словам
Шипова, трубы в 1829 г. были уже совершенно изломаны и являлись
скорее жалкими обломками, ими никто не пользовался по назначению.
Поэтому Шипов и принял решение переплавить эти трубы, а полученное
серебро потратить на украшение полковой церкви [1, л. 93-94 об.].
Кроме того, в своем письме Волконскому Шипов отметил, что он
дважды принимал командование гренадерами, но оба раза в
экстремальных условиях. 14 декабря 1825 г. в ходе восстания декабристов
П.Г.Каховский застрелил командира Гренадерского полка полковника
Н.К.Стюрлера. После этого Шипову был «временно поручен» Лейб-
гвардии Гренадерский полк [6, с. 196]. Официально И. Шипов так и не
был назначен командиром гренадер. Уже в 1826 г. во главе Сводно-
Гвардейского полка, составленного из солдат – участников восстания,
Шипов был отправлен на Кавказ для участия в войне с персами. В таких
условиях у него не было времени на изучение полковой истории. В 1828 г.
Шипов снова принял под командование Гренадерский полк. И снова
«после покойника». В сентябре 1828 г. командир Гренадерского полка
генерал-майор И.Ф.Фрейтаг был убит в бою под Варной и Шипова, как
знакомого с полком, снова отправили принимать командование. Однако,
будучи занят другой службой, Шипов смог вступить в действительное
командование полком только в марте 1829 г. На этот раз его управление
полком продолжалось до 1833 г. [7, с. 63]. Именно весной 1829 г., когда
полк стоял на квартирах на Правобережной Украине, Шипов и отдал
распоряжение переплавить трубы.
Сам Шипов в письме к Волконскому так описывал мотивы своих
действий: «… бывшие же в полку без всякого значения обломки или,
101

лучше сказать, остатки каких-то старых серебряных труб, быть может и

значащихся по описи в числе всякого полкового имущества или
музыкального инструмента, я, сколько я могу припомнить, действительно
приказал употребить в пользу полковой церкви… душевно скорблю, если
по неведению моему, я лишил полк таких драгоценных остатков, ибо, хотя
недуг и удручает меня, но сердце не перестает ревновать о славе полка, с
которым не раз делил труды и опасности, сохраню навсегда к нему
чувства душевной привязанности, и время, которое я имел честь им
командовать, никогда не изгладится из моей памяти» [1, л. 94].
Получив эти сведения, Волконский решил обратиться с рапортом в
Штаб главнокомандующего Гвардейским и Гренадерским корпусами, с
просьбой выдать в полк новые серебряные трубы взамен утраченных. К
своему рапорту он приложил все собранные им по делу справки. Уже 2
марта через штаб 2 гвардейской пехотной дивизии рапорт поступил в
штаб корпуса.
Здесь мы должны отметить, что у генерала Волконского были особо
веские мотивы добиваться восстановления полковых наград. И дело не
только в том, что любой командир заинтересован в повышении престижа
своей воинской части. Гренадерский получил статус гвардейского в 1813
г., но в 1813 – 1831 гг. полк имел только права Молодой гвардии. Такие
полки имели меньше привилегий, чем Старая Гвардия. Обер-офицеры
Молодой Гвардии имели преимущество над армией только в один чин, а
не в два. Нижние чины имели меньшие оклады жалованья.
В связи с этим офицеры таких частей стремились зачастую
подчеркнуть заслуженный статус таких частей, их боевые заслуги.
Достаточно вспомнить, что офицеры Лейб-гвардии Кексгольмского полка
любили называть свою часть Старый Полк. Логика тут была в том, что,
хотя статус Старой Гвардии полк получил только в 1894 г, но как
воинская часть российской армии он был сформирован еще в 1700 г. и
потому был одним из старейших во всей русской армии [8, с.159].
Кроме того, часть подразделений Лейб-гвардии Гренадёрского полка
активно участвовали в восстании декабристов. Поэтому командир полка
мог быть заинтересован в том, чтобы подчеркнуть боевые заслуги
Гренадёрского полка и его верность престолу.
В своем рапорте в штаб корпуса Волконский подчеркнул, что,
вероятно, награды были пожалованы полку в царствование Екатерины II,
которая приказала полку именоваться Лейб-Гренадерским. Как отметил
Волконский, то было «время, с которого полк начал украшать себя
воинскими доблестями и заслуживать постоянно [выделено нами – С.А.]
милости Венценосных своих повелителей» [1, л. 94 об.].
102

После того, как штаб корпуса получил этот рапорт, штабисты стали
оперативно собирать дополнительную информацию с целью проверки.
Уже 7 марта 1844 г. был отправлен запрос главному военному историку
николаевской эпохи капитану А.В.Висковатову. Весной 1844 г.
Висковатов (также числившийся в списке офицеров Лейб-гвардии
Гренадерского полка), занимал должность старшего адьютанта у
Дежурного генерала Главного штаба Его Императорского Величества.
Однако основным занятием Висковатова с начала 1830-х гг. была военная
история. В 1841 г. началось издание фундаментальной работы
Висковатова под названием «Историческое описание одежды и
вооружения Российских войск», которые до сих пор используются
историками. В 1842 г. вышел из печати очередной, третий, том этого
справочника, где, при описании царствования Елизаветы Петровны,
приводился целый список полков русской армии, награжденных
серебряными трубами за взятие Берлина [4, с.146-147]. Однако, в этом
списке не фигурировал 1 гренадерский полк (как мы уже упоминали, так
Лейб-гренадерский полк назывался до 1775 г.).
Висковатов, в ответ на поступивший запрос, сообщил удивительные
сведения – он не располагал никакими официальными сведениями о
наградах за взятие Берлина. При составлении же списка наград
Висковатов, по его словам, собирал информацию «из заслуживающих
вероятия, но впрочем, не официальных сведений». Методика его действий
была простой – А.В. Висковатов разослал запросы в полки русской армии,
участвовавшие в экспедиции на Берлин в 1760 г. и спросил их о
полученных наградах. Поскольку Лейб-гвардии Гренадерский полк не
сообщил о своих наградах, то Висковатов и не упомянул полк в
«Историческом описании» среди награжденных.
При этом Висковатов авторитетно заявил, что гренадеры могут
претендовать на восстановление награды: «Если мнение мое,
неоднократно удостаивавшееся утверждения высшего начальства,
заслуживает внимания и в настоящем случае, то я полагаю, что Лейб-
гвардии Гренадерский полк имеет полные и неотъемлемые права на
ходатайствование ему двух серебряных труб» [1, л. 96 об.].
Начальник 3 отделения штаба Гвардейского корпуса надворный
советник И.М. Чекалин сделал также запрос в Московское отделение
архива Инспекторского департамента. Однако в апреле он получил из
архива обескураживающий ответ – архивисты не располагали никаким
подтверждениями того, что хоть какие-то части получали награды за
взятие Берлина в 1760 г. Единственное, чем оказался полезен архив – его
чиновники подтвердили, что 1 гренадерский полк входил в состав отряда
103

генерал-майора Г.К. Тотлебена и 28 сентября 1760 г. вступил в Берлин [1,

л. 98].
Современные исследователи знают об этой проблеме чуть больше,
чем архивисты XIX в. Как отметил в своей статье В.А. Афанасьев,
приказание об изготовлении серебряных труб для отличившихся полков
отдал командующий русской армией фельдмаршал П.С. Салтыков. Более
того, изготовлять трубы (точнее, заказывать мастерам их изготовление)
полки должны были самостоятельно за счет части контрибуции, которую
русские войска получили в сдавшемся Берлине [2, с.108-109]. Возможно,
именно поэтому в московском архиве и не сохранились документы о
таких наградах.
Все собранные сведения штаб корпуса представил в виде
обстоятельного доклада. По заключению Чекалина, гренадеры могли
претендовать на новые серебряные трубы. Этот доклад командующий
гвардией великий князь Михаил Павлович 28 апреля 1844 г. отправил
императору Николаю I. Уже 29 апреля император повелел изготовить для
полка новые трубы, используя в качестве образца серебряные трубы
Ольвиопольского гусарского полка. После того как в 1833 г. этот полк был
расформирован в ходе военных реформ, две его серебряные трубы были
переданы в Санкт-Петербургский Арсенал, где и сохранились [1, л.100-
102].
Изготовление труб заняло 7 месяцев. 16 декабря командир Лейб-
гвардии Гренадерского полка генерал-майор князь Волконский в
полковом приказе объявил о пожалованной награде. Текст приказа был
очень эмоциональным и ярким. Волконский признавал, что в полку
некоторое время не было этих реликвий: «Казалось, что мы лишились их
навсегда! Что этот дар Великой Государыни утрачен для нас совершенно!
Но по докладу государю Императору как эта драгоценность досталась
полку и как полк ее утратил, Государь, как отец, заботясь о воинстве
своем награждает не только настоящие заслуги, но возвращает и то, чего
заслужили наши предшественники и полку потому снова возвращает
трубы как предмет славы и величия его. Постараемся сделаться
достойными его всегдашней к нам милости» [1, л. 85].
Этот приказ был издан 16 декабря 1844 г., а уже 17 декабря был
проведена церемония торжественного вручения труб. По такому случаю
Волконский приказал построиться для молебна не только двум строевым
батальонам полка, размещавшимся в Петербурге, но также инвалидной
полуроте, команде нестроевых и всем кантонистам [1, л. 85 об.].
Завершая нашу статью, мы можем отметить, что подобные
проблемы возникали и у других гвардейских подразделений. Мы можем
вспомнить известный казус, связанный с Гвардейским экипажем. Как
104

известно, это подразделение было создано в 1810 г. Однако император

Александр II повелел, чтобы старшинство корпуса отсчитывалось с 1710
г., когда при Петре Великом были основаны Придворные Гребецкая и
Яхтенная команды [5, с.113].
Таким образом, в середине XIX в. развивался процесс формирования
истории воинских частей. Из разрозненных и порой неполных сведений
собирали единую непротиворечивую версию истории. При этом история
получалась более упрощенной и сглаженной, чем была в реальности – при
вручении в декабре 1844 г. новых серебряных труб никто не посвящал
солдат и офицеров части в перипетии того, как проводилось такое
расследование.
При этом мы можем отметить достаточно высокую скорость реакции
николаевской бюрократии – процесс обмена бумажными документами
занял примерно два месяца (от подачи командиром полка рапорта в штаб
корпуса до решения императора). Впоследствии дело несколько
затянулось только из-за изготовления самих труб.

Источники
1. Материалы по истории Лейб-гвардии Гренадерского полка.
Российский государственный военно-исторический архив. Ф.2575 Оп.1
Д.711
Литература
2. Афанасьев В.А. Серебряные трубы за взятие Берлина в 1760г. //
Военно-исторический сборник Государственного Исторического музея. –
М., – 1948 (Труды ГИМ. Вып. XX). – С. 103-109
3. Беловинский Л.B. Истории полков русской армии // Военно-
исторический журнал. – 1988. – № 12. – C.88-90
4. Висковатов А.В. Историческое описание одежды и вооружения
Российских войск. – СПб., – Т.31842. – Т. 3494 с.
5. Императорская гвардия: Справ. книжка Импер. гл. квартиры –
СПб., – 1910. – 232 с.
6. Пресняков А.Е. 14 декабря 1825 года: С прил. воен.-ист.
справки Г. С. Габаева «Гвардия в декабрьские дни 1825 года». – М-Л, –
1926. – с.
7. Пузанов Н.Н. История Лейб-гвардии Гренадерского полка. –
СПб., –1845. – с.
8. Смирнов, А. А. Индивидуальные черты частей русской
гвардейской пехоты в начале ХХ в. / А.А. Смирнов // Пространство и
Время. – 2017. – № 2-3-4 (28-29-30). – С. 147-166
9. Kagan F. W. The military reforms of Nicholas I. The origins of the
modern Russian army. – New York, – 1999. – 337 р.
105

Балабейкина О.А.
канд. геогр. наук, доцент СПбГЭУ
Мартынов В.Л.
д-р геогр. наук, профессор РГПУ им. А.И. Герцена

Евангелическо-Лютеранская церковь: история становления

доминанты конфессионального пространства Эстонии

Страны Прибалтики, где многие века традиционными

христианскими конфессиями были лютеранство (Эстония, Латвия) и
католичество (Литва), вошли в состав СССР незадолго до начала Второй
Мировой Войны, когда первые волны гонений на Церковь уже прошли. В
дальнейшем положение религиозных объединений в этих государствах
было несколько более благополучным, чем на остальной территории
Советского Союза. Эти и другие факторы развития религиозного
пространства в Прибалтике позволяют предполагать наличие
специфического, отличного от других конфессионального региона.
Распространение христианства через миссионеров быстрыми
темпами продвигалось по территории Европы в первые века, а затем оно
замедлилось и только в Х в. народы, населявшие территорию побережья
Балтийского моря, стали объектом миссионерской работы. Успех от нее у
северных языческих народов (куршей, ливов, латышей, эстонцев) тогда
был незначительным. Далее история христианизации народов Прибалтики
связана с крестовыми походами носителей западной традиции
христианства, сопротивлением местного населения и, наконец,
покорением в XIII в.
Ключевую роль в формировании конфессионального облика
Эстонии, как одного из лютеранских государств, сыграла история
территориальных завоеваний и политической принадлежности
территории.
Так, конце XVI в. Западная и Северная Эстония стала частью
Королевства Швеции – первой страны мира, где лютеранство приобрело
статус государственной религии, а Южная Эстония и Латвия, именуемые
Ливонией (Лифляндией) отошли католической Польше. В начале 1630-х гг.
под власть Швеции перешла вся территория Эстонии, что создало еще
более благоприятные условия для усиления позиций лютеранства, как
рычага укрепления взаимоотношений между метрополией и колонией.
Политика укрепления позиций лютеранства повлекла за собой
появление новой церковно-административной структуры: две провинции
были обозначены как Эстляндская консистория во главе с епископом и
106

Лифляндская верховная консистория, возглавляемая суперинтендантом.

Анклавом в церковно-административном отношении оставался Таллинн,
сохранявший по городскому праву статус автономии под властью Швеции,
в связи с чем, церковь там оставалась независимой от государства.
В конце XVII в. в Эстляндии и Лифляндии стал действовать закон,
согласно которому церкви этих территорий входили в церковную систему
Швеции, возглавляемую монархом. Частично этот закон действовал до
1832 г., когда на смену ему пришел российский церковный закон.
Эстляндия и Лифляндия были заняты русскими войсками в ходе
Северной войны, а Ништадтский мирный договор 1721 г. закрепил их
присоединение к России, что послужило распространению православия на
их территориях начиная с этого периода. Но конфессиональная свобода
местного лютеранского населения сохранялась, а закон, позволяющий
жителям Прибалтийских губерний переходить из лютеранства в
православие, был принят в 1832 г. До 1840-х гг. такой переход был крайне
редким явлением, а сведения о нем находят единичное упоминание.
Собственной церкви лютеране Ост-Зейских провинций не имели и в
религиозном отношении ничем не отличались от прочих лютеран
Российской Империи. В 1917 году все населенные эстонцами территории
были объединены в состав Эстляндской губернии Положением
Временного правительства от 22 июня «О временном устройстве
административного управления и местного самоуправления Эстляндской
губернии» [1]. В конце 1917 года в состав Эстляндской губернии из
состава Петроградской губернии переходит также город Нарва [3]. 24
февраля 1918 года в новых границах Эстляндской губернии была
провозглашена Эстонская республика. Фактическое существование
республики началось после поражения Германии в I мировой войне
осенью 1918 года. В пределах новой республики началось создание
собственных церковных структур в виде национальных Церквей
преобладающих на территории христианских деноминаций.
В 1919 году лютеранские приходы объединяются лютеранские
приходы на территориях, ранее входивших в состав Эстляндской,
Лифляндской и Петроградской губерний, принимается устав новой церкви
и создаётся её организационная структура во главе с епископом. В
создании собственной национальной церкви не было ничего необычного,
такие церкви характерны для всех протестантских стран. Согласно
конституции Эстонской Республики, в ней не было государственной
религии. Но при этом епископ – глава Эстонской евангелическо-
лютеранской церкви утверждался президентом республики, который мог
также снять епископа с занимаемой должности. В 1934 г. численность её
прихожан достигала 874 тыс. чел, т.е. к этой церкви принадлежало
107

большинство населения Эстонии и практически всё её эстонское

население (всего в Эстонии середины 30-х годов проживало примерно 1.1
млн. чел. В конце Великой Отечественной войны большая часть
руководства ЭЕЛЦ бежит в Германию и Швецию, и в 1948 г. создаётся
фактически новая структура – «Евангелическо-лютеранская церковь
Эстонской ССР». К 1986 году численность прихожан этой церкви
составляла 48,6 тыс. чел.
На данный момент Эстонская Евангелическо-Лютеранская Церковь
является крупнейшей религиозной организацией в стране и в церковно-
административном плане представлена тремя епархиями, состоящими из
167 приходов и имеющими в штате 214 священнослужителей. В стране
признаны легитимными браки, заключенные путем совершения
соответствующих религиозных обрядов, в том числе, венчанные в ЭЕЛЦ.
Значение ЕЛЦЭ в жизни современного эстонского общества и
государства в целом невелико (численность ее адептов оценивается
примерно 160 тыс. человек, т.е., чуть более 10% населения).
«Национальный» подъём в Эстонии, характерный для постсоветского
времени, не сопровождался религиозным. То, что Эстония является одной
из наименее религиозных стран не только Европы, но и мира в целом,
установлено данными многочисленных исследований, и открытием точно
не является. Но крайне редко предпринимаются попытки найти ответ на
вопрос – почему это так?
Вряд ли ответом может быть «государственный атеизм» советского
времени – Эстония в составе СССР состояла с 1940 по 1991 год, меньше,
чем прочие республики Союза, например, Россия или Украина. Хотя,
конечно, советская идеология повлияла и на структурные элементы
конфессионального пространства Эстонии и активность религиозно
обусловленного поведения ее населения.
Возможная причина очень высокой степени секуляризации
населения страны в том, что до середины XX века эстонцы представляли
собой в целом крестьянский народ. Лютеранство в эстонскую среду
пришло из Швеции в XVI – XVII вв., как «религия господ», не имея
твёрдой внутренней опоры. Оно воспринималось главным образом как
набор обрядов, сопровождавших все события сельской жизни. Процессы
урбанизации, характерные для советской Эстонии второй половины XX в.,
разрушили эстонскую «сельскую идентичность». «Обрядовая» сторона в
городских условиях потеряла смысл, а глубинное содержание как
христианства в целом, так и лютеранства в частности усвоено не было.
Естественно, что в этих условиях «национальная» идея, основанная на
представлениях о превосходстве эстонцев над всеми прочими, в основном
русскими, была воспринята гораздо легче, чем христианские
108

представления о том, что «нет ни Еллина, ни Иудея, ни обрезания, ни

необрезания, варвара, Скифа, раба, свободного, но всё и во всём Христос»
(Кол 3: 11). Но это лишь гипотеза, которая требует дальнейших
исследований. Однозначно лишь то, что для постсоветской Эстонии
характерны те же особенности развития, что и для межвоенной –
национальная идентичность эстонцев не ассоциировалась ими с какой-
либо представленной на территории их страны христианской конфессией
[2, с. 153].

Литература
1. Бахтурина А. Ю. Изменение административных границ
Прибалтийских губерний весной – летом 1917 г. / А.Ю. Батурина //
Вестник РГГУ. Серия «Политология. История. Международные
отношения. Зарубежное регионоведение. Востоковедение». – 2017. – № 4-
2 (10). – С. 177-194
2. Комаров А., Токарева T. Католическая церковь и формирование
национального самосознания в Эстонии в межвоенный период (по
документам архивов Ватикана) / А. Комаров, Т. Токарева // Государство,
религия, церковь в России и за рубежом. ‒ 2014. ‒ № 4. ‒ С. 136-159
3. Межевич Н. М. Российско-эстонская граница: история
формирования и современное значение для развития Северо-Запада
России / Н.М. Межевич // Псковский регионологический журнал. ‒ 2007. ‒
№4. ‒ C. 134-145

Белова Е.И.
канд. ист. наук, доцент СПбГЭУ

Трудовая народно-социалистическая партия в годы Гражданской

войны.

Прошло уже сто лет со времени окончания Гражданской войны на

европейской территории нашей страны, но и сейчас целый ряд проблем
остается недостаточно освещенными, присутствуют полярные оценки и
ведутся острые дискуссии, исследователи продолжают искать ответы на
многие ключевые вопросы этой национальной трагедии.
Октябрьскую революцию народные социалисты – партия
«постепенной подготовки социалистического строя» не приняла, считая,
что она не имеет широкой социальной базы. В силу этого энесы не могли
отказаться от борьбы с большевиками, насильственно захватившими
власть и «предавшими национальные интересы» России. Для них был
109

невозможен компромисс с теми, кто, «называя себя социалистами и

коммунистами, уничтожили элементарные основы гражданской свободы,
установили свою тиранию над измученным народом и собирались
производить над ним чудовищную тиранию» [10]. ЦК Трудовой народно-
социалистической партии (ТНСП) развернул бурную деятельность по
сплочению антибольшевистских сил вокруг Всероссийского комитета
Спасения Родины и Революции. Из этого органа «истинных
представителей демократии» народные социалисты стремились создать
политическую силу, способную устранить большевиков от власти.
Комитет образовался немедленно после переворота и действовал открыто,
а, следовательно, имел определенный моральный вес. В него вошли
видные общественные, политические деятели, представители Временного
Совета республики, кооператоры, торгово-промышленные группы,
городские гласные, литераторы, представители политических партий, не
признавших власти большевиков. Члены Комитета заседали в Училище
правоведения, воспользовавшись помещением Крестьянского Союза.
По мнению умеренных социалистов, Комитет спасения Родины и
Революции являлся выразителем общественного мнения и на «него
надеялись, что он что-то сделает». В войсковые части и на заводы было
послано сто двадцать агитаторов, задумано ряд антибольшевистских
брошюр, прокламаций и т.п. для пропаганды среди солдат и рабочих. «Эта
задача тогда могла иметь некоторый успех. В войсках все же царила какая-
то двойственность настроений и некоторая отсюда нерешительность» [1,
с.47]. Однако у организации не оказалось достаточно средств для ведения
какой-либо эффективной борьбы. На тот момент денежные средства были
у Совета Министров – «подпольного временного правительства». Однако
его руководители отказались выдать представителям Комитета деньги на
антибольшевистскую пропаганду среди войск. С.Н. Прокопович заявил,
что «мы не имеем права тратить народные деньги на партийную борьбу»
[1; с.49].
Очень скоро слабость Комитета, невозможность объединить вокруг
него какие-либо действенные силы стала очевидна. Одним из
представителей кадетской партии в Комитете был В.Д. Набоков. Он писал,
что члены Комитета главное внимание уделяли не реальному делу, а
бумагам, резолюциям, «споря о каждой фразе, о каждом отдельном слове,
точно от этих фраз и слов зависело спасение революции» [1, с. 116].
Неудачу попытки объединения демократических антибольшевистских сил
в первый момент после октябрьских событий один из основателей ТНСП
А.А. Демьянов объяснял чисто русской психологией интеллигенции,
психологией кабинетных людей, которые останавливались каждый раз, как
только нужно было претворять идею в действие. В недееспособности
110

Комитета спасения энесы обвиняли прежде всего эсеров и меньшевиков,

которые, по их мнению, занимая видное место на политической арене и
претендуя на руководящую роль в сложившейся коалиции, не смогли
твердо встать на антибольшевистские позиции, войти в союз с кадетами,
препятствовали расширению Комитета за счет либеральных партий.
Только в качестве членов Городской Думы и других видных общественных
организаций, кадеты вошли в Комитет, но не были допущены в его бюро,
где и протекала сколько-нибудь реальная работа. Вопрос о
представительстве партии кадетов откладывался до тех пор, пока сами
кадеты не сняли его, разочаровавшись в данной организации. То же было с
радикально-демократической партией, группой «Единство» и целым
рядом других организаций. Вся деятельность Комитета вскоре свелась к
разговорам и информации.
В период переговоров с большевиками под эгидой ВИКЖЕЛя о
создании однородного социалистического правительства, фракция
народных социалистов выступила категорически против каких-либо
соглашений с ними по вопросу об организации государственной власти.
Данное решение было единодушно подтверждено ЦК партии, который
заявил, что сколько-нибудь действенную, прочную и энергичную
коалицию с целью свержения антинародной власти невозможно создать
путем объединения социалистических партий с другими
демократическими силами страны, поскольку определенная часть этих
партий «заражена» большевизмом, стремится к соглашению с
захватившими власть коммунистами. Народные социалисты выступали за
сближение тех общественных сил и группировок в социалистических
партиях, которые последовательно стояли на позиции бескомпромиссной
борьбы с большевизмом. Подписание Брест-Литовского мирного договора
с Германией энесы расценивали как еще одно подтверждение того, что
большевистский режим неуклонно ведет государство к гибели. Они
полагали, что заключение новой властью столь позорного для России мира
дает новый толчок к объединению оппозиционных сил.
Руководители народно-социалистической партии стали
инициаторами создания подпольной организации Союз Возрождения
России. Они утверждали, что в ходе революции все политические партии в
той или иной степени себя дискредитировали, поэтому ни одна из них не
может возглавить движение возрождения демократической России.
Необходимо создать внепартийное объединение. Сплочение
общественных сил должно произойти, по мнению энесов, не на почве
соглашения партийных программ, не в духе коалиционных компромиссов,
а лишь на идее патриотизма, свободы, благосостояния отечества. ТНСП
полагала, что роль такого объединения может сыграть Союз Возрождения
111

России. Между кадетами, эсерами и народными социалистами была

предпринята попытка достигнуть соглашение с целью объединить
«живые» силы партий для решения общей задачи: «воссоединение
рассыпавшегося государства и спасения русского народа от готовящейся
кабалы» [7, с.180]. Энесы натаивали на том, чтобы переговоры велись
партийными комитетами в их полном (вернее, во всем наличном) составе с
целью избежать различных недоразумений и определеннее наметить
линии возможного объединения. Однако это предложение не было
принято. Переговоры осуществляли уполномоченные от комитетов,
которым так и не удалось выработать единую программу и принять
решение о совместных действиях для проведения ее в жизнь. Тогда было
принято решение о создании внепартийной организации лиц, связанных
общностью основных политических задач: необходимость борьбы с
большевиками при помощи оружия вплоть до военной интервенции,
создание демократической коалиционной власти, отрицание Брестского
мира, продолжение совместной военной борьбы с союзниками против
центральных держав [13, с. 21].
В период складывания Союза Возрождения у его членов была
налажена довольно тесная связь с Правым центром, возглавляемым
членом ЦК кадетской партии П.И. Новгородцевым, А.В. Кривошеиным и
др. Но в апреле 1918 г., когда была выработана платформа Союза и можно
было уже говорить о сложившейся организации, они под разными
несущественными предлогами порвали связь с «правыми». Как полагал
либерал В.И. Гурко, один из руководителей Правого центра, истинная
причина разрыва заключалась в опасении социалистов, «что в случае
восстановления русской государственности правыми кругами вновь
восторжествует тот государственный строй, который был повержен еще
февральской революцией» [4, с. 12]. Если Правый центр поставил перед
собой задачу сплочения всех несоциалистических сил для борьбы против
большевиков и восстановления конституционной монархии, то Союз
Возрождения, напротив, стремился к объединению именно
демократических элементов с целью установления отнюдь не монархии
или военной диктатуры, а демократической формы правления. На этот
момент противопоставления Союза «правым» указывал Н.И. Астров в
письме к А.И. Деникину: «Мы были в инициативной группе и образовали
организацию, которая объединила бы левые элементы для достижения тех
же целей, ради которых правые элементы уже были объединены в правом
центре. Отсюда первоначальное название Левый Центр» [13, с. 291].
Итак, своей главной целью члены Союза считали возрождение
российской государственности на началах народоправства. Как было
указано в платформе этой организации, «задачу воссоздания разложенной
112

ныне русской государственности Союз будет стремиться выполнить в

согласии с народной волей, выраженной путем всеобщего и равного
голосования. В соответствии с этим Союз считал необходимым, чтобы та
новая власть, которая должна будет возникнуть в борьбе за свободу и
целостность России и которой он будет оказывать поддержку, опиралась,
по мере своего создания, на органы местного самоуправления, а с
освобождением русской территории от врага собрала Учредительное
собрание, которое и должно будет установить формы государственной
жизни России» [7, с. 181]. По вопросу об Учредительном собрании
возникли споры. Если эсеры выступали за созыв уже избранного в 1917 г.
Учредительного собрания, то энесы рассматривали его как уже
пройденный этап. По их мнению, оно проявило свою неспособность к
государственным делам, не имело должного авторитета среди населения, а
следовательно, не подлежало реанимации. Все организаторы Союза
Возрождения были согласны, что в данных условиях создание
общегосударственной власти демократическим путем невозможно. Кадеты
выступили за образование новой власти в переходный период в виде
единоличной диктатуры. Большинство отвергло это предложение. Было
признано, как наиболее отвечающее условиям момента, создание
директории, члены которой по возможности принадлежали бы к
различным политическим партиям и группам, но были тесно связаны
единством цели и задач. В качестве исполнительной власти
предполагалось создать «деловое министерство», в состав которого
должен был войти и один из лидеров энесов Н.В. Чаковский.
Руководители Союза ясно осознавали, что пока за ними не пойдет
народ, никакая помощь союзников не в состоянии помочь им достигнуть
поставленной цели. В печати, на лекциях и митингах лидеры народных
социалистов неоднократно говорили, что возрождение государственной
власти – задача самих граждан России и никто им в этом не поможет:
«Воссоздание русской государственности – это дело нас самих, и с этим
нельзя медлить» [2, с. 27]. Однако массы не спешили присоединиться к
Союзу. Народные социалисты были в недоумении от «безразличия»
населения к политике, его пассивности. Статьи идеологов ТНСП этого
периода были больше насыщенны эмоциями, чем политическим анализом,
и выдавали растерянность энесов. Конечно, они осознавали, что народ
устал от четырехлетней кровопролитной войны и года революционных
потрясений. В то же время в поиске путей возрождения русской
государственности, именно государственности народной, опирающейся на
народ и действующей во имя его интересов, теоретики народно-
социалистической партии не смогли серьезно проанализировать
психологический настрой и ориентацию различных слоев населения
113

России.
Народные социалисты вели активную пропаганду своих взглядов на
страницах печати, устраивали собрания и митинги. Анализируя внешнюю
и внутреннюю политику большевистского правительства, их лидеры
доказывали, что она идет вразрез с национальными интересами России,
что большевики не в состоянии возродить русскую государственность и
поднять экономику страны. В апреле центральный орган ТНСП газета
«Народное слово» был привлечен к суду за «умышленное сообщение
неверных сведений о действиях большевистской власти». Газету
закрывали более десяти раз, однако она вновь выходила под другими
названиями («Новое народное слово», «Трудовое слово», «Слово народа»,
«Слово в цепях», «Запретное слово» и др.). В середине 1918 г. все
энесовские издания, как и других оппозиционных политических партий,
были запрещены. Типография и штаб-квартира народных социалистов в
Москве разгромлены, партия ушла в подполье. Выпускались только
«Информационные листки» Союза Возрождения России, в которых
печатались сведения о состоянии дел в стране.
Лидерам партии запретили выступать с лекциями, начались их
аресты. Так, например, в начале августа под надуманным предлогом
организации взрыва на железной дороге он был арестован Пешехонов.
Благодаря хлопотам Д. Бедного, В.Д. Бонч-Бруевича, Л.С. Сосновского,
его через неделю выпустили, взяв подписку о невыезде. Руководством
Союза Возрождения России было принято решение отправить ряд членов
организации, в том числе А.В. Пшехонова и В.А. Мякотина в районы
активной, вооруженной борьбы с большевизмом, в частности за Волгу.
Однако, вследствие невозможности пробраться через Волжский фронт,
они отправились на юг. В Киеве было принято решение послать
Пешехонова и еще двух товарищей в район действия Добровольческой
армии, в Екатеринодар с целью выяснить на месте положение дел в этом
районе, а также попытаться перебраться в Заволжье. Лидеры ТНСП
провели переговоры с представителями командования Добровольческой
армии, которые, впрочем, не дали практических результатов.
Впоследствии В.А. Мякотин вспоминал, что близкое соприкосновение с
руководителями Белого движения заставило разочароваться в
возможности образования широкой, демократической коалиции против
большевиков [8].
А.В. Пешехонов докладывал руководству Союза Возрождения, что
ген. Деникин и его единомышленники «решительно настаивают на
сосредоточении не только военной, но и гражданской власти в
освобожденной от большевиков местностях в руках главнокомандующего
армией» [7, с. 77]. В связи с этим перед Союзом остро встал вопрос:
114

директория или диктатура. Многие члены ЦК партии «Народной

свободы», вошедшие в Союз, вновь перешли на позицию поддержки
единоличной военной диктатуры. Другая часть Союза не видела в
предприятии А.И. Деникина ничего, кроме мертворожденной попытки
воскресить гниющие останки монархии. Все это приводило к расколу.
Основывая Союз Возрождения, народные социалисты рассчитывали
объединить вокруг воздвигаемых ими лозунгов значительную часть
государственно-мыслящих и демократически настроенных элементов
русского общества. Они полагали, что должно сложиться таким образом
широкое народное движение за воссоздание русской государственности на
демократических основах. Определенные надежды возлагались ими и на
поддержку союзников, для которых заключение Брестского мира явилось
тяжелым ударом. Однако, действительность не соответствовала
ожиданиям энесов. Хотя их идеи и находили отклик в демократических
кругах, но сторонников активной борьбы с большевиками было не много.
Согласованные действия Союза Возрождения России с другими
политическими группами и организациями на практике оказались почти
невозможными. Не оправдались надежды и на союзников, стремящихся за
счет России решить свои проблемы, в том числе и путем ее расчленения.
Осенью 1919 г., находясь в районе, контролируемом Добровольческой
армией, Пешехонов писал, что пора русскому обществу, многочисленным
правительствам в разрозненной России понять, что надежды на
иностранную помощь только обессиливают их. Он пришел к выводу, что в
«борьбе за русскую государственность единственной надежной опорой
может быть только русский народ. На него и должна ориентироваться
русская государственная власть» [12].
Таким образом, первые трещины внутри Союза образовались по
вопросу допустимости установления военной диктатуры. Ген. Н.Н.
Головин объяснял неудачу Союза Возрождения России, проводившего
«среднюю», «умеренную» политику, тем, что тот рассчитывал на
устойчивое широкое демократическое объединение. В то время как рознь
между различными группами русской интеллигенции доходила до крайней
степени взаимной нетерпимости и несправедливости, и, таким образом,
затрудняло создание профессионально прочной военной силы и наиболее
продуктивное в стратегическом и тактическом отношениях ее применение.
А между тем, считал Головин, именно голоса умеренной группировки
русской интеллигенции имели наибольшие шансы быть услышанными
народными массами: «идеология «Союза Возрождения» наиболее
отвечала пониманию и стремлениям здоровой части деятелей земств и
кооперации» [3, с. 80-81]. Он также полагал, что отказ руководителей
Белого движения содействовать этой группе интеллигенции явился
115

существенным моментом в процессе их отрыва от русского народа.

Собравшаяся в сентябре 1919 г. конференция представителей местных
ячеек продемонстрировала разочарование в Белом движении. Ревизии,
грабежи, террор, несправедливое решение земельного вопроса оттолкнули
демократические силы от него.
В Ростове-на-Дону А.В. Пешехонов, В.А. Мякотин, А.А.
Яблоновский, А.С. Альперин и др. организовали выпуск газеты «Парус».
Большинство редакции состояло из народных социалистов, но это не был
партийный орган. Предполагалось, что идейной базой для газеты будет
служить платформа Союза Возрождения России. Редакция стремилась
делать достоянием гласности те темные и грязные дела, которых немало
задумывалось и творилось в нездоровой атмосфере государственного
разложения и гражданской войны. По воспоминаниям русского прозаика,
сменовеховца А. М. Дроздова, «Парус» был не только независимым, но
единственным оппозиционным изданием на территории действия
Добровольческой армии. Писатель отмечал, что в условиях военной
цензуры «остается тайной, как могла существовать такая газета, как
“Парус”» [5, с. 56]. На страницах этого органа народными социалистами
поднимался вопрос о власти. Учитывая неудачный опыт Временного
правительства, – отмечалось в статье «Проблемы сильной власти»,
некоторые сделали вывод, что причина его бессилия и безволия
заключалась в коллегиальной форме и коалиционном составе этой власти.
Часть интеллигенции пришла к выводу, что России нужна, во-первых,
«единая власть», подразумевая под таковой единоличную, а, во-вторых, во
власть должны идти не интеллигенты, умеющие только рассуждать и
разговаривать, а люди воли и действия, и таковых следует искать прежде
всего среди военных. «Словом сильный, с этой точки зрения, может быть
только власть в форме единоличной диктатуры и именно диктатуры
военной» [12].
Идеолог энесов А.В. Пешехонов полагал, что власть,
установившуюся на территории, контролируемой Добровольческой
армией, можно охарактеризовать именно как военную диктатуру. В то же
время проблему сильной власти едва ли следует считать разрешенной. На
местах, особенно в деревне, она далеко не везде смогла упрочиться. Там,
как правило, царит безначалие или власть осуществляют крестьянские
исполкомы. Часто местные власти вынуждены капитулировать под
давлением банд, хозяйничающих нередко и в обширных районах. К тому
же подчас местные органы не спешат согласовывать свои действия с
верховной властью или выполнять ее указания, и чуть ли не каждый
начальник воображает себя диктатором. Центральные власти не проявили
той воли, энергии и быстроты в действиях, которая так необходима в
116

сложившихся условиях. Несколько месяцев вырабатывалась декларация

ген. Деникина. Как следовало из доклада Н.И. Астрова, вопрос о курсе,
которого следует придерживаться, дебатировался в Особом совещании
почти месяц, а разруха тем временем все усиливалась. Разрабатывались и
перерабатывались разные планы и детали курса, не осознавая в то время,
что положение складывалось критическим.
Народные социалисты категорически отметали возможность
упрочения власти провозглашением вместо диктатуры монархии, а также
ужесточением репрессий. Для укрепления государственной власти,
считали они, есть один путь – это «ясная, определенная, понятная
населению и способная привлечь его к себе правительственная программа.
Далее, нужно готовое и способное неуклонно проводить эту программу
однородное правительство. Наконец, нужна соответствующая этой
программе, то есть могущая привлечь и вместить все нужные для ее
осуществления силы, система государственных учреждений» [12].
В середине декабря 1919 г. военные неудачи, постигшие войска
Добровольческой армии, поставили вопрос о реорганизации
правительства. 17 декабря А.И. Деникин подписал приказ об образовании
Правительства при Главнокомандующем. Лидеру ТНСП А.В. Пешехонову
было сделано предложение войти в качестве министра земледелия во
вновь организуемое правительство. Но тот отказался, поскольку считал,
что момент для реорганизации правительства уже упущен. Она имела бы
чисто декоративное значение и не могла бы принести реальных плодов.
Действительно, это правительство просуществовало только до второй
половины февраля 1920 г.
С целью активизации борьбы с большевистским режимом,
руководители трудовой народно-социалистической партии вошли также в
состав ряда антибольшевистских организаций: «Уфимской директории»,
«Украинской директории», «Уральского временного правительства»,
«Омского правительства», «Совета земств и городов Юга России»,
«Верховного управления Северной области» и др. Когда перевес Красной
армии на юге стал очевиден, и она стремительно наступала, большинство
энесов эмигрировало за границу.
Народные социалисты рассчитывали вести борьбу за воссоздание
русской государственности в форме народовластия путём создания
коалиции всех «живых сил» страны, находящихся как справа, так и слева
от ТНСП. Действия руководителей оппозиционных большевистскому
режиму партий, Белого движения привели большинство лидеров энесов к
выводу о невозможности формировании широкой демократической
коалиции и создании на её основе демократической власти в сложившихся
условиях.
117

Литература
1. Архив русской революции. – М.: ТЕРРА; Политиздат. – Т.7.
1992. – 311 с.
2. Гибель и спасение России: [Доклады в Москве в апр. 1918 г.] /
В.А. Мякотин и А.В. Пешехонов. – М.: Задруга, –1918. – 27 с.
3. Головин Н.Н. Российская контр-революция в 1917-1918 гг.: [в
5-ти частях, 12-ти книгах]. – Ч.5, кн. 10. – Париж, «Иллюстрированная
Россия», – 1937. – 77 с.
4. Гурко В.И. Из Петрограда через Москву, Париж и
Лондон в Одессу//Архив русской революции. – Т.15. – С.5-
84 Год издания? (перед годом поставить тире)
5. Дроздов А. Интеллигенция на Дону//Архив
русской революции. – Т. 2. – С. 56? Или 56 с. Год
издания? (перед годом поставить тире)
6. Изгоев А.С. Трагедия и вина. // Наш век. – 1918, 5 апреля.
7. Мякотин В.А. Из недалекого прошлого. //Голос минувшего. –
1923. – № 2. – С. ?
8. Мякотин В.А. Памяти ушедших// Последние новости. – 1933,
15 апреля.
9. Мякотин В.А. Союз Возрождения//Народное слово. – 1918, 21
июня.
10. Народное слово. – 1917, 29 октября.
11. Организация власти на Юге Украины в период гражданской
войны. 1918-1920 гг. //Архив русской революции. Год издания?
(перед годом поставить тире). –Т. 4. – С. 241-250
12. Пешехонов А.В. Проблемы сильной власти. // Парус. – 1919, 4
декабря.
13. Россия антибольшевистская: из белогвард, и эмигрант. арх.:
[Сб. документов] – М.: ИРИ, – 1995. – 442 с.

Зайцева Т.И.
канд. ист. наук, доцент СПбГЭУ

Исследования брачно-политических стратегий правителей в

современной отечественной медиевистике: гендерный срез.

Цель данной публикации – на примере двух научных областей,

германистики и франковедения, дать оценку изучению брачной политики в
118

качестве важного инструмента международных (межгосударственных)

отношений эпохи средних веков.
Несмотря на сложность адаптации в отечественной медиевистике
гендерного подхода, нежелание ученых использовать выработанный в его
рамках понятийный аппарат и необходимую для гендерного анализа
риторику, исследователи весьма активно обращаются к связанным с
гендером сюжетам, что может быть показано на примере осуществленных
в последние три десятилетия публикаций по истории X – начала XVI вв.
1. Вопросы международных отношений в исследованиях
западноевропейского Средневековья: основные сюжеты и способы
постановки проблем
В изучении международных отношений на материале истории
средних веков и начала раннего Нового времени в сравнении с
исследованиями других периодов (древности, новой и новейшей истории)
закономерно сказывается специфика эпохи.
Особенное внимание исследователей средневековой истории
Германии и Франции привлекает ряд узловых моментов, таких как
внешняя политика Империи X – XIII веков; Крестовые походы; франко-
английские противоречия второй половины XI – середины XV в. и в
особенности Столетняя война; наконец, Итальянские войны.
Как было неоднократно отмечено в литературе, одним из проблемных
стержней в изучении Средневековья является вопрос становления
национальных государств («собирания земель»), а также о его дуализме с
универсалистским или имперским началом.
В силу особенностей политического пространства рассматриваются
отношения не только между соседними странами, но и между регионами
(например, между французской короной и Бургундией или Нормандией;
Габсбургами и территориальными династиями или целыми группами
династий Империи). Участниками дипломатических и международных
связей выступают королевства, отдельные герцогства, графства и
княжества, самостоятельно осуществлявшие внешнеполитическую
деятельность; не только верховные, но и региональные правители.
Т.Н. Лощилова и Е.С. Носова в обзоре прошедшей в 2018 году
конференции на тему «Дипломатия и межгосударственные отношения в
эпоху поздней Античности, Средневековья и раннего Нового времени»
выделили основные направления изучения международных отношений
рассматриваемой эпохи, среди которых, как видно уже из названия этого
форума, на первом месте помещена история дипломатии. В то же время, в
числе актуальных тем оказался ряд имеющих международное измерение
аспектов военной истории, межгосударственная или международная
торговля и даже вопросы межкультурной коммуникации. Еще один аспект,
119

являющийся следствием общей антропологизации современной

историографии – изучение представлений и дискурсов (идеологическое
возвеличивание государствами своей роли, размышления современников о
причинах военных конфликтов, образы иностранных войск как «чужого»/
«врага», идентификация правителей средневековых государств с великими
предшественниками и прочее) [6].
Гендерный аспект международной политики в обзоре Т.Н. Лощиловой
и Е.С. Носовой отдельно не обозначен (хотя брак как один из весьма
распространенных инструментов внешней политики эпохи упоминается).
Однако на практике в рамках изучения международных отношений
периода Средневековья можно выделить целый ряд связанных с гендером
сюжетов. В их числе – брачная или матримониальная политика; отдельные
аспекты темы «женщина и война»; изучение непосредственной
деятельности представительниц «слабого пола» в области дипломатии; и,
наконец, т.н. «народная дипломатия» – участие женщин в трансфере
культуры между народами [См. об этом подробнее: 5].
Особенно активное распространение в отечественной историографии
на наш взгляд получил первый из названных сюжетов, поскольку, как
справедливо отмечают исследователи, матримониальные связи были той
частью политической (и, в том числе, внешнеполитической) жизни
Средневековья, в которой по традиции ярко проявлялось именно женское
влияние [13, c. 60].
Посмотрим, что пишут историки о брачной политике средневековых
правителей разного ранга и ее воздействии на внешнеполитическую
ситуацию и международные процессы на примере Германии и Франции.
2. Изучение внешнеполитических аспектов матримониальной
практики средневековых правителей в 1990-е годы
Авторы соответствующего раздела второго тома «Истории Европы»
(«Средневековая Европа»), рассматривая период V – XV вв. как время
выработки норм дипломатических отношений, называют в числе
характерных особенностей эпохи раннего Средневековья зарождение
«брачной дипломатии», отметив, что союзные отношения варварских
государств «сплошь и рядом» скреплялись брачными узами между
членами правящих домов: иногда, в виде вынужденных уступок, на такие
браки шли «даже» византийские императоры.
В подпункте относительно международных отношений XIV – XV вв.
брак как инструмент внешней политики появляется в сюжете о судьбе
Фландрии. Как отмечено исследователями, в 1368 г. французский король
Карл V с помощью папы добился брака своего брата герцога Бургундского
с единственной наследницей графа Фландрского. На этой династической
основе, подкрепленной военным участием Франции в подавлении
120

восстания фламандских городов, в 1380-е годы графство перешло под

власть Бургундского дома и было включено в состав недолговечного
Бургундского государства.
Помимо уже упомянутого понятия «брачная дипломатия», речь
ведется о брачных узах между членами правящих домов и подкреплении
«династической основы» военным участием. [4; с. 524-546, 526, 539]
Более подобно на рассматриваемой сфере внешнеполитических
отношений остановился В.Н. Малов в третьем томе «Истории Европы»
«От средневековья к новому времени», раздел «Международные
отношения конца XV – XVI в. в Западной Европе». Рассматривая в
качестве главного стержня межгосударственных отношений позднего
Средневековья франко-габсбургскую борьбу, исследователь поднимает
вопросы о целом комплексе связанных с брачно-династической сферой
сюжетов. Речь идет о разделе «бургундского наследства» и браке
Максимилиана I и Марии Бургундской, а также судьбе их дочери
Маргариты; о матримониальном соперничестве верховных правителей
двух государств в связи с Анной Бретонской; наконец, о габсбургско-
испанских браках конца XV столетия.
По мнению ученого, брачная дипломатия в конце XV – начале XVI в.
достигла «высшей степени изощренности». Как было показано,
переговоры о брачных союзах начинались буквально с момента рождения
представителей правящей элиты, сопровождаясь самой тщательной
проработкой деталей приданого и уступаемых территорий провинций.
В.Н. Малов связывает династическую и, в частности, брачную
практику с интересами становления национальных государств –
процессами консолидации соседних территорий, отмечая нередко
присущую этим практикам преемственность от одного поколения к
другому. В то же время исследователь выявляет специфику Германской
империи эпохи Карла V, сложившейся в значительной мере именно на
матримониальной основе и выразившуюся в причудливости данного
политического образования, недоучете естественных, культурных,
экономических и прочих границ [7]2.
Среди используемых ученым терминов средневековое
дипломатическое право и ренессансная дипломатия соседствуют с
«брачной дипломатией», переговорами о браках, брачными и
дипломатическими союзами, брачными договорами и соглашениями о
браке.
Матримониальная проблематика находит место не только в
обобщающих коллективных монографиях, но и в рамках
специализированных научных статей. Так, к проблемам брачной политики
2
Нужно отметить, что брачная политика Габсбургов рубежа XV-XVI вв. является одной из самых популярных
исследовательских тем, с которой связаны устоявшиеся символы и метафоры.
121

немецких правителей раннего Средневековья обращается в цикле своих

публикаций историк-русист А.В. Назаренко. В частности, в статье «О
династических связях сыновей Ярослава Мудрого» [8] ученый воссоздает
картину международных отношений 70-х гг. XI в. В поле его внимания
оказались женитьба Святослава Ярославича на племяннице германского
короля Генриха IV Оде Штаденской и также осуществленный от лица или
при посредничестве Генриха IV союз Ярополка Изяславича с дочерью
маркграфа Тюрингии Кунигундой Орламюндской.
Историк описывает проводимые им процедуры определения
политической направленности немецких (саксонских) браков русских
князей, включающую генеалогические исследования, выяснение возраста
брачующихся и собственно даты браков с целью уточнения
сопровождавших их политических обстоятельств. В поле внимания
ученого оказываются факты выкупа будущей невесты из монастыря или
посредничества германского короля в процессе подготовки союзов
региональных правителей, анализ мотивов русских князей в области
матримониальной политики, от стремления «доказать свою дружбу»
немецкому королю до направленность против третьих сторон 3; процедуры
переговоров и формы скрепления союзов.
А.В. Назаренко показывает преемственность древнерусской внешней
политики в вопросах русско-саксонских контактов такого рода,
показывая, что «русские браки», охватившие в начале 1070-х гг. все
саксонские пограничные территории, были характерны для целой
половины столетия. С одной стороны, еще в 30-е гг. XI в. совместная
борьба Ярослава Мудрого и германского императора Конрада II против
польского короля была скреплена браком русской княжны с маркграфом
Саксонской северной марки Бернхардом; с другой – уже в середине 1080-х
гг., в период борьбы с Ярополком Изяславичем, опиравшимся на
польскую поддержку, Всеволод Ярославич выдал за саксонского
маркграфа свою дочь Евпраксию (Адельгейду) – одну из самых известных
невест раннесредневековой истории.
Ученый пишет о скреплении браками политических союзов,
политическом смысле и политической тенденции браков, женитьбе как
проявлении скоординированной международной политики.
В конце 1990-х годов вышел первый из цикла очерков Н.В. Попова о
династических браках и «брачной дипломатии» в Западной Европе
раннего Нового времени, уделяющий преимущественное внимание
событиям XV –XVI вв. [11]4. По мнению автора, именно в данный период
3
Историк связывает союзы русских князей и восточно-саксонских маркграфов с общей натянутостью и
периодами особых ухудшений отношений с Польшей, а также с состоянием «венгерского вопроса».
4
Данная публикация стала первой в череде очерков, посвященных проблеме династических браков и брачной
дипломатии в Западной, Центральной и Восточной Европе XV-XVIII вв. Исследователь рассматривает период
122

начала складываться система европейских международных отношений, а

брачная дипломатия стала неотъемлемой частью внешнеполитической
деятельности больших и малых государств.
Также опираясь на опыт генеалогических исследований, ученый
отмечает, что войны нередко заканчивались браками; за руку той или иной
невесты могла вестись многолетняя борьба; нередкими были расторжения
браков или брачных договоров после изменения политической ситуации.
Делая уже знакомый нам вывод, что в XIV – XVI вв. династические
браки и брачная дипломатия сыграли важную роль при формировании
национальных государств (в частности, Франции), в то же время Н.В.
Попов считает, что они не имели решающего значения для отношений
между государствами, и политические интересы всегда брали верх над
родственными.
В числе относящихся к Германии и Франции сюжетов ученый
обращается к уже встречавшейся истории с соперничеством за руку Анны
Бретонской; второму браку Максимилиана I с дочерью миланского
герцога; династической подоплеке Итальянских войн (брачным союзам
Маргариты Австрийской и Клод Французской, племянницы Людовика XII
Жермены де Фуа и его же третьей супруги Марии Тюдор);
противостоянию Габсбургов и Валуа (итальянским и английским бракам
родственников Карла V, матримониальной политике Франциска I,
включавшей шотландские браки его родственниц, несостоявшиеся союзы
дофина с английской, а потом с австрийскими принцессами, наконец, его
собственную женитьбу на Элеоноре Австрийской).
«Брачная дипломатия», династические притязания, брачные
комбинации помещаются в контекст складывания системы европейских
международных отношений, внешнеполитической деятельности больших
и малых государств, личных (династических) уний и политических
интересов.
3. Брачная политика в контексте исследований первого
десятилетия XXI в.
В написанной в начале 2000-х годов статье А.В. Назаренко о
межконфессиональных браках на Руси [9] матримониальные связи
русских князей с западноевропейскими династиями рассмотрены на фоне
церковной истории (условий ужесточения запретов русской церкви на
взаимодействие с «латинянами»). В pяду литовских, венгерских, датских,
норвежских и польских браков преимущественно XII в. оказался и союз
дочери киевского князя Всеволода Ярославича Евпраксии с маркграфом
Саксонской северной марки Генрихом Штаденским, по мнению
исследователя, имевший целью русско-немецкий союз против польского
рубежа XV-XVI в. в рамках понятия раннего Нового времени, относя к нему эпоху великих географических
открытий, Ренессанса и начала Реформации.
123

князя.
Весьма значительное внимание брачной политике европейских
правителей уделил О.И. Нуждин в опубликованном им курсе лекций по
истории международных отношений в средние века. Заключение браков с
иностранными государями или членами их семей рассматриваются этим
автором в числе основных методов средневековой дипломатии. Автор
подробно останавливается на роли таких документов, как брачный
договоры, показывая, что в средние века они использовались наряду с
другими формами международных договоров – торговыми, союзными,
мирными. Как показано, брачный договор, фиксировавший характер и
условия заключаемого матримониального соглашения, в Западной Европе
Х – ХІV вв. нередко существовал самостоятельно, но чаще представлял
собой составную часть мирного или союзного договора, являясь гарантом
его соблюдения, а также способом расширения владений [10, c. 8].
В ходе рассмотрения межгосударственных отношений эпохи
Средневековья историк привлекает обширный комплекс сюжетов. Среди
них – взаимоотношения Германии с Византией во второй половине Х веке
в правление Оттона Великого, когда достижение компромисса в вопросе о
Южной Италии было скреплено женитьбой сына Оттона на византийской
принцессе Феофано, в будущем знаменитой немецкой императрице;
обострение противоречий Франции и Англии в середине XII в., связанное
с расторжением брака французского короля Людовика VII и герцогини
Алиенорой Аквитанской, сопровождавшегося выходом герцогства из
состава домена; развернувшаяся в конце XIII в. борьба между Византией и
Западом за руку носившей титул императрицы Константинополя
Екатерины де Куртене, закончившаяся ее браком с братом Филиппа IV
Карлом Валуа.
Для позднего Средневековья это, в числе прочего, развернувшаяся в
1360-е гг. борьба Франции и Англии за так называемый фландрский брак –
руку наследницы графства Фландрии Маргариты де Маль или скрепление
браком Ричарда II и дочери Карла VI Изабеллы договора о перемирии
Англии и Франции в 90-е гг. XIV в.; женитьба Генриха V Английского на
дочери Карла VI Екатерине, которая должна была сделать его наследником
французской короны, а детей от этого брака – правителями объединенных
королевств; наконец, подписание в ходе итальянской кампании 1499 –1504
гг. договора о браке Карла Габсбурга и дочери Людовика XII Клод, в
приданое за которой планировалось передать Милан, Геную, Бургундию и
Бретань [10; c. 50, 59, 66-68, 98-99, 110].
В.И. Гончарова в опубликованной в сборнике «Гендерная теория и
историческое знание» статье обратилась к династической политике
Габсбургов 80-х гг. XV в. [2]. В фокусе внимания автора также оказалась
124

связь династических браков и территориальных притязаний.

Исследовательница показала, что каждая из сторон пыталась увеличить
свои территории за счет владений соседа, и наиболее органично это
осуществлялось через брак. Если присоединение по каким-либо причинам
не удавалось, это приводило к военным действиям, по итогам которых
заключался мирный договор, опять же скрепляемый династическим
браком.
В центре статьи – история переговоров о женитьбе французского
дофина Карла, будущего Карла VIII, на дочери Максимилиана I и
наследнице Бургундии Маргарите Австрийской. По мнению автора,
планируемый брак Карла и Маргариты отвечал общей идее современных
ему мирных договоров. Смысл заключался в том, что дети от такого
брачного союза объединили бы кровными узами две враждующие
династии, а потомство могло претендовать на наследование тронов обоих
государств. Французским королям условия договора также позволяли
мирным путем присоединить хотя бы часть бургундских земель.
Гончарова проводит анализ дискурса – «семантического ряда» и
риторических приемов – приветственной речи послов, в которой, как она
показывает, обозначается цель сватовства (война как бич божий и брак как
единственное спасение, которое предлагает Бог); оговаривается приданое;
проводятся политико-символические аналогии с сюжетами Ветхого
Завета; наконец, приводится предыстория Бургундского государства,
сложение территорий которого связывается авторами речи именно с
чередой удачных браков.
В.И. Гончарова также рассматривает ритуал сватовства, оценивая
переговоры как весьма своеобразный спектакль, проводящийся от лица
несовершеннолетних наследников, одновременно обязывающий к
дальнейшим шагам в сторону заключения брака и оставляющий
возможность на любом этапе переговоры прервать.
В терминологическом плане речь идет о династических браках,
Маргарите как постоянном объекте брачной политики, политических
целях сватовства к ней и праве на распоряжение ее рукой, о проведении
переговоров и заключении договоров, общем стиле дипломатических
мероприятий и процедур.
4. Проблема специфики брачной дипломатии средних веков и при
переходе к раннему Новому времени в публикациях 2010-2020 гг.
А.Ю. Прокопьев в своей статье «Династии и дворянство в
конфессиональной Германии: к проблеме идентичности элит»,
рассматривая саксонскую династию Веттинов, поднимает вопрос о
влиянии внешнеполитической направленности брачных практик
территориальных правителей на жизненные стратегии рядового
125

дворянства. Как пишет ученый, обилие династических браков

альбертинских Веттинов, связавших Дрезден с Данией, Померанией,
Голштинией, Гессеном и Вюртембергом, не содействовало массовой
миграции местных дворянских родов. Династические браки
«выпроваживали» из Саксонии вместе с кортежем невесты ее придворные
штаты, но в их числе не было известных фамилий. В центре внимания
автора оказывается разница между динамикой созидания брачных уз
правителей и нежеланием вассалов династии «искать счастья на чужбине»
[12, c. 216-217].
В опубликованной на интернет-портале «ПостНаука» статье Е.Г.
Домниной «Династические браки в эпоху Возрождения» [3] ставится
проблема сходства и отличий брачной или династической политики в
средние века и в начале раннего Нового времени.
Ученая дает определение понятию «династический брак», отмечая,
что в данном случае речь идет о семьях, имеющих особый статус –
наделенных высшей политической властью, которая передавалась по
наследству. Она рассматривает цели брака в целом и именно
династических союзов, отмечая, что в эпоху Возрождения данная
стратегия стала неотъемлемой частью политики и дипломатии всех
государей Европы. По ее мнению, к концу XV века многие правящие
династии Западной Европы состояли в родственных связях, а в основе их
государственной политики лежали семейные интересы.
Как отмечает исследовательница, родственные связи использовались
как повод для начала справедливой войны за те или иные владения
ближних и дальних соседей. Династические браки становились
инструментом мира и союза, расширения своей власти как
территориальной, так и политической,
Е.Г. Домнина считает ключевым временем для развития феномена
династического брака в Европе период с конца XV века – по ее мнению, в
это время сложились родственные связи, ставшие основой для
европейской геополитики вплоть до первой трети XX столетия.
Большинство европейских государей данного периода, как и их
предшественники раннего и классического Средневековья, стремились к
централизации политической власти над подконтрольными им землями и
расширении их границ.
Во-первых, по мнению автора, как и ранее, династические браки
оставались подходящим инструментом разрешения территориальных
споров не только внутри государств, но и с соседями. В этом смысле с ее
точки зрения династический брак раннего Нового времени мало отличался
от средневекового.
В числе примеров союзов, заключаемых с целью урегулирования
126

территориальных споров, Е.Г. Домнина называет уже упоминавшийся в

связи с публикациями других исследователей брак между Марией
Бургундской и будущим германским императором Максимилианом (1477
г.), который привел к включению Бургундии и части Нидерландов в состав
габсбургских владений, а также брак наследницы Бретани Клотильды
Французской и Франциска I (1514 г.), фактически сделавший Бретонское
герцогство частью Франции, подчеркнув, что обоим этим союзам
предшествовала длительная борьба.
Во-вторых, династические союзы этого времени привели к созданию
крупных государственных образований с владениями не только в Европе,
но и за ее пределами. Самый яркий пример государства, возникшего на
основе династического союза – империя Габсбургов, оформление которой
началось в правление императора Фридриха III (1452-1493).
Исследовательница указывает на то, что брачно-династические связи,
установленные Габсбургами с множеством европейских государств,
привели к серии международных конфликтов.
Помимо прочего, Е.Г. Домнина оценивает значение династических
браков для развития культуры, отмечая, что они как правило
сопровождались интенсификацией межкультурных связей стоящих за
заключаемыми союзами стран; показывает влияние браков правителей на
матримониальные предпочтения представителей сопровождавших их
свит. Термины «династические браки», «династические союзы»,
«династические связи», «брачная политика» становятся для
исследовательницы инструментом воссоздания специфики дипломатии
ренессансной эпохи.
Н.А. Бережная в своей статье «Династические стратегии зиммернских
Виттельсбахов в XV – первой половине XVI в.» [1] ставит цель
рассмотреть матримониальные практики небольшого княжеского дома
одного из регионов Германской империи, решая вопрос, какими
региональными (в данном случае внутрипфальцскими) и имперскими
задачами они были продиктованы. Для понимания особенностей
династических связей анализируются брачные союзы зиммернских
князей, проводится сравнение с практиками их соседей. В результате
анализ брачной политики показывает исторически сложившиеся связи,
объединившие отдельное княжество со знатными вассалами региона
Пфальца, с южной и западной Германией, Бургундией и Нидерландами.
В итоге проведенного исследования выявляется социальная география
(«королевские браки») и география собственно территориальная - южное,
юго-западное, центральное, восточное направления. Родство с
императорским домом Габсбургов или династиями за пределами немецких
земель сочетаются с союзами с находившимися в орбите имперского
127

влияния нидерландскими и бургундскими элитами.

Воссоздается целостная система брачных и дипломатических союзов,
династических стратегий и стоящих за ними задач, исторически
сложившихся связей и традиционных брачных партнеров, брачных партий
как средства укрепления внешних связей или взаимоотношений с
влиятельными домами, особых обстоятельств браков.
Подведем итог. Как видно из представленных материалов по истории
Германии и Франции, на протяжении последних трех десятилетий в
отечественной медиевистике наблюдается достаточно активное
исследование брачно-политических стратегий правителей – в обзорной
коллективной монографии по европейской истории, курсе лекций о
международных отношениях в средние века, ряде специализированных
научных статей.
В числе изучаемых тем оказываются такие известные сюжеты, как
экзотические «русские» браки европейских правителей, история борьбы за
бургундское или бретонское наследство, матримониальная политика
Габсбургов; и такие значимые в истории международных отношений
фигуры правительниц, как Евпраксия-Адельгейда, Алиенора Аквитанская,
Анна Бретонская, ряд других.
Исследователи ставят вопросы хронологии и периодизации, связывая
становление «брачной дипломатии» с наследием варварских королевств
или, напротив, с переходным от Средневековья к раннему Новому времени
периодом; выделяют конец XV – XVI в. в качестве периода апогея,
ключевого времени ее развития, превращения в неотъемлемую часть
внешней политики.
Рассматривается значение брачных договоров как одной из форм
закрепления межгосударственных отношений. Изучаются цели и виды
династических браков и их инструментальный характер, значение для
развития культуры; анализируется социальная и физическая география
матримониальных союзов и их социально-политический смысл.
Как представляется, несмотря на отсутствие использования
специальных концепций и терминов, комплекс приведенных в данной
статье и близких к ним исследований можно смело рассматривать в
качестве гендерных. В этой связи наша следующая задача - выявить
особенности изучения указанной в заголовке проблематики на протяжении
каждого из трех десятилетий и влияние на них общей логики развития
междисциплинарных и исторических гендерных исследований.

Литература
1. Бережная Н.А. Династические стратегии зиммернских
Виттельсбахов в XV - первой половине XVI в. // Проблемы истории и
128

культуры средневекового общества. Материалы XXXVIII всероссийской

научной конференции студентов, аспирантов и молодых ученых. – СПб.:
СПбГУ, – 2018. – С. 205-216
2. Гончарова В.И. Династическая политика Габсбургов и ее
символическая интерпретация в 80-е гг. XV в. // Гендерная теория и
историческое знание: материалы второй научно-практической
конференции. – Сыктывкар: СыктГУ, – 2005. – С. 94-104
3. Домнина Е.Г. Династические браки в эпоху Возрождения. //
Интернет портал «ПостНаука». 6 марта 2017 г. – URL:
https://postnauka.ru/faq/73470 (дата обращения 28.02.2021)
4. Заборов М.М., Басовская Н.И., Бородин О. Р., Сванидзе А.А.
Международные отношения в Европе в V-XV вв. // История Европы. Т. 2.
Средневековая Европа. – М.: Наука, – 1992. – С. 524-546
5. Зайцева Т.И. Вопросы международных отношений в гендерных
исследованиях Средневековья. // Сборник статей кафедры международных
отношений, медиалогии, политологии и истории. / Под ред. А.А. Маркова.
– СПб.: СПбГЭУ, – 2020. – С. 82-88
6. Лощилова Т.Н., Носова Е.С. Семеновские чтения – 2018. //
Преподаватель. XX век. ‒ 2018. ‒ № 3. ‒ С. 443-448
7. Малов В.Н. Великие географические открытия. Международные
отношения конца XV - XVI в. в Западной Европе. // История Европы. Т. 3.
От средневековья к новому времени (конец XV - первая половина XVII в.).
– М.: Наука, – 1993. – С. 392-395
8. Назаренко А. В. О династических связях сыновей Ярослава
Мудрого // Новая и новейшая история. ‒ 1994. ‒ № 4/5. ‒ С. 181-194
9. Назаренко А.В. «Зело неподобно правоверным»
(Межконфессиональные браки на Руси в XI-XII вв.) // Вестник истории,
литературы, искусства: альманах / Гл. ред. Г. М. Бонгард-Левин. – М.:
Собрание, Наука, – 2005. – Т. 1. – С. 269-279
10. Нуждин О.И. История международных отношений в средние века.
Курс лекций. Екатеринбург: Изд-во Уральского университета. 2001. 117 с.
11. Попов Н.В. Династические браки и «брачная дипломатия» в
Западной Европе раннего нового времени // Новая и новейшая история. ‒
1998. ‒ № 6. ‒ С. 143-169
12. Прокопьев А. Ю. Династии и дворянство в конфессиональной
Германии: к проблеме идентичности элит. // Нобилитет в истории Старой
Европы. – СПб.: СПбГУ, – 2010. – С. 194-228
13. Рюсс Х. Евпраксия-Адельгейда: биографический этюд // Rossica
Antiqua. ‒ 2010. ‒ 2. ‒ С. 54-112.

Иванов К.Е.
129

д-р ист. наук, доцент, СПбГЭУ

Экономические потрясения Российской империи в первой

четверти XIX века

Одиннадцатого марта 1801 года на российский престол вступил

новый император – Александр I. Внешнеполитический мир, на
продолжительность которого он так надеялся, к сожалению, не оказался
долговечным. Уже в 1805 году Россия была вовлечена в войну с Францией,
сначала в союзе с Австрией, а затем с Пруссией. Серьезные неудачи
заставили нашу страну подписать Тильзитский договор, который, на
первый взгляд, был весьма выгоден для России: по нему она получила
даже приращение территории. Но при его заключении правительство
Российской империи было вынуждено отказаться от своей свободы
действий в экономической политике. Согласно одной из секретных статей
договора Россия взяла на себя посредничество в заключении мирного
договора между Англией и Францией, который поставил непременное
условие вернуть Франции свои колонии, завоеванные английским флотом.
Если Англия отказывается заключить такой мир, Россия обязывалась
закрыть британским судам свои морские порты, чтобы запретить ввоз
английских товаров и «…побудить к тому же Копенгагенский,
Стокгольмский и Лиссабонский дворы» [1, с. 161]. Естественно, что такое
соглашение между Англией и Францией не состоялось, и Россия
выполнила свои обязательства: указ от двадцатого марта 1807 года
запретил британский импорт промышленных товаров. Торговые
отношения с Англией были разорваны примерно на тех же условиях,
которые были приняты в 1793 году в отношении Франции. На все
находящиеся в российских портах суда и британское имущество был
наложен арест. Российским кораблям в британских портах было приказано
немедленно вернуться без груза. Однако товары британского
происхождения продолжали прибывать в нашу страну на нейтральных
судах, и в 1809 году было опубликовано предписание, что нейтральность
товаров должна быть доказана капитаном корабля в Комиссии
нейтрального мореплавания в Санкт-Петербурге или в Архангельске.
Таким образом, Тильзитское соглашение закрепило полное присоединение
России к системе «континентальной блокады» Англии.
Но Наполеон I не остановился в своих претензиях. Он активно искал
причины для закрытия российских портов для всех нейтральных судов и
строгого применения континентальной системы в России. Эта система
явилась даже для самой Франции крайне неудобной на практике; России
же выполнить эти ультиматумы Наполеона было вообще невозможно. Они
130

не только унижали ее достоинство, осуществляя внешнее вмешательство в

управление экономикой, но и вводили в нашей стране систему торговой
политики, которая обязательно должна была привести к еще большему
расстройству ее экономику, которая, итак, уже находилась в то время в
чрезвычайной ситуации. Экспорт товаров замедлился, отечественное
производство переживало тяжелые времена; импорт хотя и продолжался,
несмотря на неблагоприятные условия, но в морских портах был до
крайности осложнен формальностями, связанными с контролем Комиссий
нейтрального мореплавания. Торговый баланс был очень
неблагоприятным, а вексельный и ассигнационный курсы резко падали
начиная еще с правления Павла I. Выпуск новых банкнот для
удовлетворения текущих потребностей в правление Павла I и Александра I
привел к финансовой зависимости и серьезной инфляции.
Присоединение России к «континентальной блокаде» Британских
островов привело, кроме экономических проблем, к возникновению очень
сильной оппозиции императору Александру I в среде русского дворянства.
Крупные помещики упорно стремились расширить торговлю и освободить
ее от любого рода ограничений. Британия была в то время основным
покупателем российских товаров, поэтому русские помещики особенно
стремились к благоприятным и стабильным отношениям с ней. Именно
экономические интересы российского дворянства были основной
причиной, которая вела его к политическому блоку с Англией, а не с
Францией.
В то же время, знать, потребляя иностранные продукты и товары,
была не очень заинтересована в развитии российского производства. Она,
конечно, понимала необходимость существования определенных отраслей
промышленности для удовлетворения государственных и оборонных
интересов. Со многими отраслями производства было тесно связано
помещичье хозяйство. Но, допуская развитие этих предприятий и даже
содействуя в определенной степени их подъему, знать не хотела идти на
серьезные жертвы для промышленного развития государства в целом,
рассматривая это как препятствие собственным классовым интересам.
Этими причинами можно объяснить сильный протест дворянства
против протекционизма, проводившегося еще Павлом I, а с 1807 года –
Александром I. По мнению феодалов, такой протекционизм заставлял их
нести ненужные жертвы на благо промышленников; тариф мало
содействовал прогрессу торговли и заставлял помещиков больше платить
при покупке иностранных товаров. Для Александра I прямая оппозиция
крупных землевладельцев его приверженности политике
«континентальной блокады» Британских островов означала большую
опасность, для императора лично еще более серьезную, чем опасность
131

политического разрыва между Россией и Францией. Александра I хорошо

помнил судьбу своего отца, столкнувшегося с подобной оппозицией, и
чувствовал неустойчивость своего положения на троне, вступив в
серьезную конфронтацию с опорой государственной власти –
дворянством.
Император и правительство были очень обеспокоены этими
многочисленными трудностями и надеялись выйти из ситуации путем
тарифно-пошлинных мероприятий. Для того чтобы сделать это и было
подготовлено «Положение о торговле на 1811 год». Для поддержания
экспорта вывозные пошлины были частью отменены (хлеб, железо), но
частью и повышены (лен, пенька, соль и др.) уже из фискальных
соображений (предполагалось, что относительно этих товаров Россия
может не опасаться конкуренции на иностранных рынках). В то же время
был крайне ограничен ввоз. Товары, попадающие в категорию «предметов
роскоши», а также обладающие возможностью производиться в стране,
были безжалостно исключены из числа разрешенных к ввозу. На другие
предметы импорта, за исключением сырья, пропускавшегося
беспошлинно, была установлена очень высокая ставка.
Появление «Положения о торговле на 1811 год» не дало ожидаемого
результата: курс русских ассигнаций не улучшился после 1811 года. Но это
«Положение» привело к другим очень серьезным последствиям: оно стало
главной причиной окончательного разрыва между Россией и Наполеоном
и начала Отечественной войны 1812 года [1, с. 166]. Несмотря на свой
резко протекционистский характер, этот документ открывал доступ в
Россию (на нейтральных судах) товарам английских колоний. Когда он
вступил в силу, в российские гавани сразу же прибыли около двухсот
британских судов под флагом Тенерифе для закупки российского сырья,
необходимого для английского производства. Согласно Тильзитскому
соглашению, Россия была обязана закрыть проход этим кораблям в свои
порты или даже конфисковать их. Государственный канцлер граф
Румянцев не хотел брать на себя ответственность за конфронтацию с
Наполеоном. Он намеревался конфисковать десятка два кораблей и
остановить их дальнейшее прибытие. Но большинство сановников того
времени не согласилось с Румянцевым. Главный оппонентом канцлера
стал адмиралом Мордвинов. Он провозгласил, что Россия не должна
подчиняться континентальной системе, введенной Наполеоном не только
для завоевания Англии, но, по сути, направленной на постепенное
разорение и ослабление России. Поэтому подчиниться континентальной
системе означало для России попасть в экономическую ловушку, коварно
расставленную Наполеоном.
Как и следовало ожидать, французский император заявил
132

решительный протест против таможенной системы, принятой Россией в

«Положении о торговле на 1811 год». Особенное его раздражение вызвало
то, что по нему были запрещены к провозу в Россию многие французские
товары, квалифицированные как «предметы роскоши» (кружева и т.п.).
Твердость, проявленная российским правительством в данной ситуации,
окончательно привела императора к решению разорвать отношения с
Санкт-Петербургом и вторгнуться в пределы нашей страны. Наполеон
позже часто отмечал, что столкновения на тарифно-таможенной почве
были основной причиной для войны с Россией. Находясь в Москве в 1812
году и пытаясь заключить мир с Александром I, он говорил: «... не стоит
вести таких больших войн из-за кофе» [1, с. 168].
На основании анализа исторических и экономических материалов
можно заключить, что новые таможенно-политические принципы
«Положения о торговле на 1811 год», установившие практически
запретительную систему по отношению к импорту товаров, но в то же
время создавшие благоприятные условия для торговли с нейтральными
странами, послужили одной из самых главных причин для окончательного
разрыва между Россией и Францией и началу Отечественной войны 1812
года. Не существует никаких сомнений в том, что при составлении
«Положения о торговле на 1811 год» Департамент государственной
экономики стремился всячески удовлетворить в первую очередь именно
классовые требования поместного дворянства. Следовательно, нельзя
отрицать, что император Александр I ради устранения конфликта с
дворянской оппозицией не побоялся пойти на существенное ухудшение
внешнеполитического положения России.
Непрерывные войны, которые разоряли Европу в начале XIX века,
после поражения Наполеона I уступили место эпохе дружественных
конгрессов между европейскими странами. Современники возлагали
много надежд на эти конгрессы, на которых проповедовались идеи
национального братства, всеобщего разоружения и постоянного мира. Эти
идеи гармонировали с желаниями Александра I, который хотел воплотить
их в жизнь еще в первые годы своего нахождения на престоле. В
частности, на конгрессах были выражены пожелания установления
дружественных торговых отношений между странами, прекращения всех
ограничений в международной торговле и т.д.
Под влиянием этих идей, совпадающих с личными взглядами
императора, воспитанного на теориях свободы торговли, Александр I
согласился на Венском конгрессе смягчить жесткость российского
таможенного тарифа и содействовать экономическому сближению России
с западноевропейскими державами. В этом духе и был составлен тариф
1816 года. В Манифесте было заявлено, что «...по восстановлении
133

свободных политических и торговых отношений между европейскими

державами признано за благо, для пользы общественной допустить
некоторые перемены в запретительной торговой системе...» [2, с. 134].
Тариф 1816 года, однако, представлял собою меру переходную и
весьма осторожную. Большое количество товаров, запрещенных
Положением о торговле 1810 года, остались недозволенными к ввозу. В
остальном пошлинное обложение понизилось в среднем на 50%, отчего
тариф и заслужил название «половинного». Но за изданием этого тарифа
вскоре последовали и другие уступки.
После раздела Польши по Венскому трактату было решено, что
части бывшего польского королевства, отошедшие к трем различным
монархиям (Россия, Пруссия, Австрия) должны иметь определенные
торговые отношения между собой. Таким образом, выработка
таможенного тарифа для Царства Польского по его торговле с польскими
провинциями Австрии и Пруссии должна была быть произведена путем
договора трех держав.
Представители России, Австрии и Пруссии встретились в 1817 году
в Варшаве чтобы разработать подробный документ. Австрия и Пруссия
потребовали привилегий для своего импорта не только в Царство
Польское, но и, собственно, в Россию. В связи с этим переговоры
затянулись и стали напряженными, а русско-прусская конвенция была
подписана в Санкт-Петербурге только в конце 1818 года. Характеризуя
этот документ, можно отметить, что усилия польских провинций
сохранить в отношении трех монархий свою таможенно-политическую
независимость не увенчались успехом. Такое особое положение не было
им предоставлено ни одной из держав, в том числе и Россией, которая
ввела польские земли в свою таможенную границу. Однако самым
интересным и странным в конвенции было следующее: все европейские
государства установили рядом с таможенными пошлинами еще и
внутренние сборы или так называемые консомационные пошлины.
Мотивом для такого двойного налогообложения стало создание
специальной процедуры взимания пошлин на импортируемые товары.
Первая (импортная) пошлина должна была взиматься на пограничных
таможнях, а вторая (консомационная) – при выпуске товара во внутреннее
потребление. На самом же деле двойное таможенное обложение
практически аннулировало низкие тарифные ставки, предусмотренные
международными торговыми соглашениями. Составители русско-прусской
конвенции вместо того, чтобы рассмотреть вопрос о сокращении
совокупности привозных и консомационных пошлин, сознательно
упростили себе работу, включив в документ лишь импортные пошлины.
Относительно консомационных ставок в документе был прописан
134

своеобразный отказ от ответственности: «Взаимное обещание обеих

Высоких Договаривающихся Держав не возвышать без общего согласия
пошлин, в сих тарифах означенных, не ограничивает, однако же прав,
которые они взаимно предоставляют себе по привозу товаров в их
государства, налагать пошлины консомационные по своему
благоусмотрению» [1, с. 183-184]. Такое построение соглашения имело два
важных последствия: во-первых, в льготный тариф, призванный служить
развитию торговых отношений между Россией и Пруссией, попали такие
продукты, которые не производились ни в той ни в другой стране
(например кофе, какао и т.п.), и, во-вторых, очевидно, что указанное
положение разрушило весь смысл конвенциального тарифа, предоставляя
возможность каждой стороне облагать поименованные в нем товары
какими угодно пошлинами под видом консомационных. Таким образом,
исполнение условий договора практически стало зависеть лишь от доброй
воли монархов, его подписавших. Тем не менее, для России этот договор
имел и другие далеко идущие последствия.
Акт русско-прусской конвенции был утвержден Александром I по
докладу графа Нессельроде, который, несомненно, несет полную
ответственность за последствия этого трактата. Успокаивая общественное
мнение, граф заявлял, что соглашение представляет из себя, по сути,
фиктивный акт и, с международной точки зрения, Россия не взяла на себя
никаких тарифных обязательств. Однако при этом он забывал о том, что по
этому договору Россия была вынуждена отменить многочисленные
полные запрещения на импорт, которые были установлены в 1816 году на
двенадцать лет, то есть полностью изменить свой общий тариф 1816 года,
согласовав его с конвенцией. Альтернативой было только создание
таможенной границы между Россией и Царством Польским. Первая
попытка заключения конвенциального торгового соглашения между
европейскими странами явно не удалась, и таможенная политика Европы
вновь вернулась в русло меркантилизма. России с помощью русско-
прусской конвенции был буквально навязан тариф 1819 года, который, по
словам будущего министра финансов графа Канкрина «...убил русскую
промышленность» [3, с. 46].
Тариф 1819 года нанес очень тяжелый удар обрабатывающей
промышленности России, как отменой запрещений на ввоз иностранных
товаров, так и той резкостью, с которой, с его изданием, Россия перешла
от строго запретительной системы, к системе, позволяющей большую
свободу внешней торговли. В России он был крайне непопулярен. Уже при
самом введении тарифа был выдвинут вопрос о его как можно более
скорой отмене. Космополитические идеи о пользе, которую свободная
торговля приносит государству, исчезли так же быстро, как и возникли.
135

Российские промышленники прямо сказали, что государство стимулирует

производство других стран, а его собственные предприятия должны
закрыться. Влиятельная при императорском дворе партия сторонников
покровительственной политики во главе с министром финансов Гурьевым
не делала секрета из того, что она осуждает не только предоставленные
соседним странам льготы, но и вообще все виды договорных соглашений.
К ней присоединились представители интересов польской партии, которые
стремились к восстановлению экономики и обособлению старого Царства
Польского в качестве основы для национального возрождения Польши.
Одно из наиболее эффективных средств для достижения этой цели
польская партия видела в недопущении установления согласия между
Россией и Пруссией. Со временем польские политики несколько убавили
свои национальные амбиции, но это не помешало им проявить в
толковании и применении русско-прусского торгового трактата явную
нелояльность.
Тариф 1819 года был введен в действие в 1820 году. Его влияние на
внешнюю торговлю и отечественное производство, проявилось настолько
быстро, что уже в 1821 году правительство поняло свою ошибку. Кроме
того, стало совершенно ясно, что иностранные правительства вовсе не
намерены приносить свои национальные интересы в жертву
общеполитическим европейским интересам и вводить у себя
фритредерскую систему, о которой так много говорилось на Венском
конгрессе: во Франции был быстро введен крайне запретительный тариф;
в Пруссии были повышены пошлины на импортное сырье. В связи с этим,
правительство Российской империи поручило своему послу в Берлине
добиться у прусского короля изменения русско-прусской конвенции,
ссылаясь на то, что «…наше земледелие падает, а наша зарождающаяся
промышленность умрет в колыбели, потому что, с установлением в 1818 г.
вольностей, все иностранные промышленные предприятия, ее соперницы,
стали создавать ей такую конкуренцию, какой она еще не в состоянии
выдержать» [4, с. 306]. После провала этой миссии Александр I лично
написал письмо королю Пруссии, указывая на то, что другие страны не
отказались от запретительной системы, и России одной, оставшейся
верной положениям Венского конгресса, приходится приносить большие
жертвы.
Не дожидаясь ответа короля, российское правительство своей
властью отменило соглашение 1818 года и издало в 1822 году новый
тариф, который почти полностью вернулся установкам тарифа 1816 года с
теми же многочисленными запретами и высокими ставками. В манифесте
нового тарифа было сказано: «Внимательное наблюдение оборотов и хода
внешней торговли, служащее руководством при издании таможенных
136

узаконений, показывает, что разрешение привоза всех иностранных

мануфактурных изделий с продолжением времени обратиться может к
стеснению собственной промышленности русских подданных и к
угнетению мануфактур и фабрик, в значительном количестве уже
умножившихся, но требующих еще особенного покровительства» [2, с.
138]. Таможенная граница между Россией и Польшей, упраздненная
тарифом 1819 года, была вновь восстановлена.
Пруссия, естественно, возмущалась такой односторонней отменой
договора и новым русским тарифом, никак не желая примириться с этим,
как со свершившимся фактом, но ее протесты были проигнорированы.
Вообще, с появлением тарифа 1822 года закончился период сильного
влияния внешнеполитических отношений на таможенную систему России,
а в изменениях таможенных пошлин наметилась известная стабильность и
постепенность, совершенно противоположная сильным колебаниям в
торговой политике и крутым переходам от одной системы к другой,
характерным для XVIII – начала XIX века.
В таможенной политике России во второй четверти XIX века в целом
преобладали черты постепенного и равномерного развития. Этот период
торгово-политической эволюции начался таможенным тарифом 1822 года
и продолжался 27 лет, до 1850 года. Он охватил, таким образом, почти все
правление Николая I и полностью время, когда управление министерством
финансов находилось в руках графа Е. Ф. Канкрина (1823-1844). Этому
политическому деятелю торговая политика и была обязана своей
сравнительной последовательностью в тот период.
В таможенной и торговой политике Канкрин был ярым сторонником
протекционизма. Крайности тарифа 1822 года, имевшие характер прямых
запрещений, он признавал излишними, хотя в своих основах этот тариф
соответствовал его взглядам. Под руководством Канкрина российская
таможенная политика постепенно перешла от так называемой
охранительной системы к системе защиты протекционистских и
фискальных интересов. Система «охранения», то есть препятствования
ввозу из-за границы, не считающаяся с народнохозяйственными
потребностями своего государства, постепенно была оставлена;
таможенная политика перестала быть инструментом в политических
конфликтах, адаптируясь к реальным потребностям национальной
экономики. Если, несмотря на это, еще сохранялось много жесткого и
даже невыносимого в таможенных ставках, то это обуславливалось уже
фискализмом, более чем когда-либо стремившимся к превращению
таможенной отрасли в «дойную корову».
Именно из-за стремления Канкрина к тому, чтобы
протекционистские интересы шли параллельно с интересами
137

фискальными, охранительная система, как разновидность системы

запретительной, не могла удовлетворять его. По его мнению, запрет на
импорт таких товаров, которые в государстве не производятся или
производятся, но уступают иностранным в качестве, вредит торговле,
уменьшает таможенный доход, поощряет контрабанду и, в определенной
мере, влияет даже на экспорт отечественной продукции. Рассматривая
первые десять лет своей деятельности на посту Министра финансов,
Канкрин писал о том, что стеснение импорта и протекционизм
несомненно вызывают много критики, но есть государства, которые без
них обойтись не могут, уже по фискальным соображениям [5, с. 13]. К
таким государствам следовало, по мнению Канкрина, отнести и Россию.
Канкрин провел за время своего управления министерством
финансов шесть пересмотров таможенного тарифа (в 1825, 1830, 1831,
1836, 1838 и 1841 годах), что способствовало улучшению торгового
баланса и пополнению государственной казны. Многие запреты на импорт
был отменены, но снова разрешенные к ввозу товары обложены высокими
пошлинами, некоторые тарифные ставки были снижены для оживления
импорта, так как предполагалось, что эти продукты могут выдержать и
более высокое обложение. Таможенная политика должна была служить
одновременно интересам внешней торговли и фискальным. Если эти
интересы пересекались, предпочтение отдавалось по общему правилу
фискальным соображениям.
Результаты этой таможенной политики в целом были благоприятны.
Таможенные доходы увеличились при Канкрине (с 1823 по 1844 год) на
250%, с 11 до 26 миллионов рублей. Кроме того, промышленность под
защитой высоких таможенных пошлин показала весьма заметный
прогресс. Таможенная система, освободившись от иностранной
зависимости, проявила себя отличным инструментом экономического
регулирования и пополнения государственной казны.
Литература
1. Лодыженский К. И. История русского таможенного тарифа. – С.-
Петербург: Тип. В. С. Балашева, – 1886. – 412 с.
2. Семенов А. В. Изучение исторических сведений о Российской
внешней торговле и промышленности (с пол. XVII в. по 1858 год.). – С.-
Петербург: Тип. И.И. Глазунова и К°, – 1859. – 307 с.
3. Витчевский В. Торговая, таможенная и промышленная политика
России со времен Петра Великого до наших дней / пер. с нем. А. В.
Брауде. – С.-Петербург: Издание Д. А. Казицына и Ю. Д. Филиппова, –
1909. – 362 с.
4. Кулишер И. М. Очерк истории русской торговли. – Пг.:
138

Издательство «Атеней», – 1923. – 325 с.

5. Шапошников Н. Н. Таможенная политика России до и после
революции. – М.-Л.: Тип. им. Володарского, – 1924. –74 с.

Кузенкова М.В.
канд. ист.наук, доцент СПбГЭУ

К вопросу о международном праве: присоединение прибалтийских

государств к СССР в 1939 – 1940 г.

Более 80 лет назад парламенты Эстонии, Латвии и Литвы приняли

решение о вхождении в состав СССР. О правомерности этого события до
сих пор продолжаются дискуссии. Проблемы истории Прибалтики 1939-
1941 гг. тесно связаны с тем, что в течение межвоенного двадцатилетия
Эстония, Латвия и Литва были объектами борьбы великих держав Европы
за влияние в этом регионе. Еще в 1919 г. была свергнута советская власть в
Литве, Латвии и Эстонии. В течение двух десятилетий установленные в
этих странах режимы вели враждебную политику в отношении своего
советского соседа, ориентируясь на западные капиталистические державы.
Особенно опасным был курс профашистских кругов Латвии, Литвы и
Эстонии на сближение с гитлеровской Германией. Англо-французское
влияние в Прибалтике, характерное для 20-х – начала 30-х годов, все более
ограничивалось ростом влияния Германии. Это таило в себе угрозу
превращения этих стран в плацдарм для нападения на СССР. Необходимо
было предотвратить возможность распространения гитлеровской агрессии
на Прибалтику. Это укрепило бы безопасность западных границ СССР и
вместе с тем избавило народы прибалтийских стран от опасности
оказаться порабощенными фашистской Германией. В силу этих
обстоятельств Германия и СССР оказались основными соперниками в
борьбе за влияние в Прибалтике. Причем, для Советского Союза стало
ясно, что Англия и Франция не пойдут на удовлетворение советских
требований в отношении Прибалтики.
Германия начинала расширять свое политическое влияние на страны
Прибалтики с Литвы. Уже 23 августа 1939 г., когда был подписан Пакт
Молотова-Риббентропа, в секретном протоколе к нему разграничивались
сферы интересов Германии и России. Согласно этому договору,
устанавливалось, что сферой интересов СССР является Латвия и Эстония,
а Литва – сферой интересов Германии. В связи с этим после подписания
пакта в Берлине 20 сентября 1939 года было парафировано соглашение о
переходе Литвы под опеку Германии, заключение между ними военной
конвенции и направление в Каунас германской военной миссии. Документ
139

назывался «Основные принципы договора об обороне между Германией и

Литвой», превращавшего Литву в германский протекторат, а через
несколько дней Гитлер подписал директиву, согласно которой следовало
«держать в Восточной Пруссии наготове силы, достаточные для того,
чтобы быстро захватить Литву, даже в случае ее вооруженного
сопротивления». [2, с. 389]. Слухи об этом быстро распространились в
Берлине, Каунасе и дошли до Москвы. Такое соседство для Советского
Союза представлялось опасным. Советское руководство отреагировало на
германские действия следующим образом.
СССР срочно принимает меры по созданию противовеса германским
силам, которые могут оказаться в Литве и заключает Пакт о
взаимопомощи с Эстонией 28 сентября 1939 года. СССР получил на
эстонской территории военно-морские базы в Балтийском порте
(Палдиски), на эстонских островах и временно в Таллине и вводил туда 25
тысяч своих войск [7, c. 184-188]. Одновременно был подписан Договора о
дружбе и границе между СССР и Германией, и СССР в ходе
урегулирования польской проблемы предложил Германии обменять Литву
на отходившие к нему территории Варшавского и Люблинского воеводств.
Немцам пришлось уступить – в секретном дополнительном протоколе к
германо-советскому договору о дружбе и границе от 28 сентября 1939 г.
территория Литвы включалась в сферу интересов СССР. В трех секретных
протоколах к нему закреплялась передача польской территории в сферу
германских интересов в обмен на Литву, передаваемую, кроме отходящего
к Германии г. Сувами, в сферу советских интересов [11, с. 131; 133; 135-
136].
Вслед за указанными событиями развернулись дальнейшие меры по
усилению безопасности СССР. 5 октября был заключен договор о
взаимопомощи между СССР и Латвией, предусматривающий размещение
советских войск и создание военно-морских баз в незамерзающих портах
Либаве (Лиепае) и Виндаве (Венспилсе). Затем велись переговоры с
Латвией и Эстонией о необходимости введения советских войск в
Прибалтику на время идущей войны для защиты обоюдных интересов. Но
в случае отказа заявлялось, что советские войска будут введены явочным
путем. В этой позиции заключался и нажим, и предложение договориться.
[10, с. 87-89]. Договора были заключены и с Эстонией, и с Латвией.
Трудно не согласиться с мнением С.В. Волкова и Е.В. Емельянова,
полагающих, что эти договоры не были бы подписаны правительствами
Эстонии, Латвии и Литвы, если бы они не знали, что Германия отказалась
от своей гегемонии в Прибалтике. Другие же авторы считают также, что
другой альтернативой договорам могла стать лишь оккупация
прибалтийских республик германскими войсками. Полагаем, что
140

альтернативой этим договорам могла стать оккупация Прибалтики

Красной Армией и это, конечно, повлияло на то, что договоры о
взаимопомощи были подписаны и расценивались ими как меньшее из зол
[8, с. 92-98; 124-128]. Однако, некоторые авторы отмечают, что переговоры
велись советской стороной с позиции силы под угрозой военного
вторжения и такая договоренность предопределила судьбу Литвы и других
стран Прибалтики, положив конец их независимости [1, с. 164-168].
Отметим, что войск было введено немного – чуть больше 60 тысяч
человек на всю Прибалтику, и они получили строжайший приказ не
вмешиваться во внутренние дела стран пребывания. Как пояснил 25
октября Сталин Димитрову: «Мы думаем, что в пактах о взаимопомощи
(Эстония. Латвия и Литва) нашли ту форму, которая позволит нам
поставить в орбиту влияния Советского Союза ряд стран. Но для этого
нам надо выдержать – строго соблюдать их внутренний режим и
самостоятельность. Мы не будем добиваться их советизации. Придёт
время, когда они сами это сделают!» [6, с. 16-17.]. Видимо, политика
невмешательства СССР во внутренние дела прибалтийских стран
объяснялась также нежеланием обострять отношения с Англией и
Францией и неясностью перспектив войны в Европе. Все это делалась во
имя создания фронта против агрессоров на более значительном удалении
от жизненных центров страны. Эти договоры, надо отметить, оценивались
и европейскими державами, и Лигой Наций, как вполне законные.
В это время германские войска упорно готовились к решительным
боям в Европе. Дальнейшее развитие событий привело к тому, что все
основные страны Европы были заняты войной. Для советской страны
создалась редчайшая возможность обеспечить без помех дальнейшее
упрочение своих позиций на западе.
Были подготовлены новые соединения советских войск для
пополнения ими находящихся в Прибалтике контингентов. Такая мера
казалась особенно необходимой в связи с тем, что в феврале 1940 г.
президент А. Сметона направлял в Берлин своего специального
представителя с просьбой об установлении над Литвой протектората
Германии.
В качестве предлогов для осуществления намеченных акций
советское руководство использовало целый ряд обстоятельств: проведение
в Риге конференции представителей Эстонии, Латвии и Литвы в марте и
«Балтийской недели» в июне в Таллине; похищение и убийство в Литве
советского воина Батуева, отсутствие сведений о пропавшем Шутове,
спасение бегством из литовской полиции воинов Писарева и Шмавгонца;
присоединение Литвы к союзу Эстонии и Латвии, слежка за советскими
военнослужащими, преследования местных жителей, служивших
141

вольнонаемными в советских частях. В литературе так и не имеется

убедительных доказательств наличия антисоветского военного союза
прибалтийских стран и его идентичность с Балтийской Антантой. Версия
о похищении советских военнослужащих также не была доказана.
Собственно, это тема никогда в отечественной литературе не изучалась и
это дает повод ряду авторов указать на недоказанность официальной
советской версии для смены политического строя Прибалтийских стран.
Важно отметить, что если в период «странной войны» независимая
Прибалтика вполне соответствовала советским намерениям, то победы
Германии на западе заставили окончательно решить прибалтийскую
проблему по-иному и нужен был предлог. Стоит отметить, советское
руководство в целом правильно оценило настроения правящих кругов
Прибалтики. Недовольные навязанными СССР договорами, они сначала
делали ставку на Англию и Францию, надеясь после войны освободиться
от советской опеки. В условиях разгрома Франции и ослабления Англии в
Европе руководство прибалтийских государств стало склоняться к
расширению тайных контактов с Германией. Со своей стороны советское
руководство, готовясь к войне с Германией, стремилось окончательно
укрепиться в стратегически выгодном регионе на границе Восточной
Пруссии, устранить малейшую возможность антисоветских действий
прибалтийских стран, а заодно и расширить зону «социализма»,
«освободив» трудящихся Прибалтики от капиталистического гнета. Таким
образом, общая обстановка в Европе и собственные цели советского
руководства диктовали необходимость присоединения Прибалтики к
СССР.
В связи с событиями в Прибалтике, которые СССР квалифицировало
как нарушение пакта о взаимопомощи, сначала литовской стороне было
предложено сформировать правительство, способное выполнять договор о
взаимопомощи и пропустить на территорию Литвы дополнительные
советские войска. 15 июня 1940 года был получен положительный ответ, и
президент Сметона выехал из столицы, чтобы покинуть страну. Его
заменил по конституции премьер-министр А. Меркис [8, с. 403-404]. В
Каунас вошли танки дополнительного контингента советских войск.
Прогуливавшиеся в субботний день жители встречали их цветами. 16
июня днем были предъявлены аналогичные требования правительствам
двух других стран Прибалтики. Срок для ответа Латвии устанавливался до
11, Эстонии до 12 часов ночи. Ответы поступили в срок. Северо-Западная
часть будущего фронта против агрессоров была существенно усилена.
Для решения вопроса об образовании новых правительств, прибыли
специальные представители советского правительства. В Каунас 1 июня
прибыл В.Г. Деканозов. Советские представители помогали, а фактически
142

подбирали вместе с демократическими организациями составы новых

правительств, которые затем были утверждены президентами (Литовское
правительство возглавил Ю. Палецкис). По всей Прибалтике проходили
демонстрации и митинги трудящихся. Советские представители считали,
что в них не следует вносить «элементы Октября».
Однако события в Европе (прибытие германских войск в
пограничные с Прибалтикой районы, капитуляция Франции перед
Германией и Италией и т.д.) рождали новые планы. В конце июня для
координации действий по осуществлению этих планов Жданов,
Вышинский и Деканозов побывали в Москве. Вскоре, 5 июля, в трех
прибалтийских республиках были опубликованы постановления их
правительств о проведении 14 – 15 июля выборов народных депутатов в
сеймы Литвы, Латвии и думу Эстонии. При высокой активности
избирателей за установление советской власти проголосовали почти 100%
в Литве, в Латвии и в Эстонии. Эти выборы были более
демократическими, чем все предшествующие выборы на территории
Прибалтики [3, с. 89]. 21 июля в трех столицах избранные депутаты
собрались на свои заседания. Они приняли декларации об установлении
советской власти и о вступлении в Советский Союз, законы о
национализации банков и крупной промышленности, передаче земли
крестьянам. По просьбе их делегаций Верховный Совет СССР 3, 5 и 6
августа принял в состав Советского Союза Литовскую, Латвийскую и
Эстонскую советские республики.
Некоторые авторы утверждают, что в Прибалтике произошли
народные революции, порожденные внутренними процессами [4, с. 51-56].
А.С. Орлов и Н.П. Шуранов полагают, что роль Красной Армии свелась
лишь к политическому давлению на правящие круги этих стран с целью не
допустить подавления выступлений населения, что обеспечило мирный
характер событий, а присоединение к СССР позволило им сохранить свою
государственность и самобытность [10, с. 138-144]. С.В. Волков и Ю.В.
Емельянов считают, что местные компартии действовали вопреки
указаниям из Москвы, что и привело к революциям и созданию народных
правительств. Демократические выборы 14 – 15 июня 1940 г. дали власть
сторонникам объединения с СССР, что и было сделано, но вместо
социализма эти страны получили сталинизм и лишь после немецкой
оккупации 1941 – 1944 гг. поняли, что и это хорошо [1, с. 187-192]. Более
критически эти события освещают М.И. Семиряга, Д.В. Блейере и И.Р.
Шнайдере, указывающие, что все делалось по указам эмиссаров Москвы,
выборы проходили с нарушением внутреннего законодательства и без
альтернативных кандидатов, в предвыборной платформе не было сказано о
присоединении к СССР. По их мнению, неясно можно ли обозначить эти
143

события термином «оккупация», поскольку не существует ее четкого

определения, но аннексия этих стран Советским Союзом – налицо [9, с. 3-
18]. Известно, что правящие круги Европы и Лига наций признали
присоединение Прибалтийских стран к СССР незаконным и осудило
действия СССР.
Относительно самого факта присоединения прибалтийских стран к
СССР автор согласен с теми, кто считает ее антигерманской, стремлением
создать предполье против Германии и угрозу Восточной Пруссии. В этой
связи хотелось бы привести размышления У. Черчилля в своих мемуарах,
где он указывает на жизненную необходимость для СССР улучшить свои
стратегические позиции в преддверии войны с Германией: «Им (Советам)
нужно было силой или обманом оккупировать Прибалтийские государства
и большую часть Польши прежде, чем на них нападут. Если их политика и
была холодно расчетливой, то она была также в тот момент в высокой
степени реалистичной» [4]. В результате последовательной и решительной
политики СССР империалистическим державам не удалось создать в
Прибалтике плацдарм для агрессии.
Отметим, что, безусловно, все меры по присоединению
прибалтийских республик осуществлялись методом сталинского диктата,
но при опоре на местных трудящихся и демократические организации.
Возникшее впоследствии недовольство и выход республик из СССР
объясняются последовавшими форсированными мерами по
преобразованию новых районов и массовыми репрессиями, поразившими
и эти территории. А в 1939 –1940 гг. СССР расширил территорию,
увеличил свой экономический потенциал, отодвинул свои западные
границы, создав на более отдаленных рубежах новый фронт против
агрессора.
Но присоединение Прибалтики имело и ряд негативных
последствий. Во-первых, базы снабжений были значительно растянуты,
проходили по территории Прибалтики, где враждебно настроенные к
СССР элементы сразу же встали на путь саботажа заключенных
договоров, создавали трудности в снабжении и бытовом обслуживании
гарнизонов советских воинских частей и т. п. Во-вторых, мы не успели
создать, укрепить новые рубежи обороны и привлекали к этому
расположенные в Прибалтике части Красной Армии, ослабляя тем самым
их боевую готовность. В-третьих, нельзя с уверенностью утверждать, что
получилось создание крепкого тыла для СССР, т.к. во время войны в
Прибалтийских странах часть населения выступало против Красной
Армии. Некоторые авторы делают акцент на оправдание действий
тогдашнего руководства СССР. Однако, как правильно указывают С.В.
Волков и Ю.В. Емельянов, хотя «суверенный статус многих стран мира,
144

располагавшихся в пределах различных стратегических рубежей,

охранялся международным правом», но «на практике же эти правовые
положения игнорировались» в условиях Второй мировой войны всеми ее
главными участниками, в том числе и СССР [1, с.136-137]. Но если
подобные действия были правилом в период войны, неясно, нужны ли в
этом случае какие-либо оправдания нарушения международных норм.

Литература

1. Волков С.В., Емельянов Ю.В. До и после секретных протоколов. ‒

– М.: Воениздат. – 1990. – 221 с.
2. Дашичев В.И. Банкротство стратегии германского фашизма. Т.1.
Подготовка и развертывание нацистской агрессии в Европе. 1933-1941. –
М.: Наука, –1973. – 766 с.
3. Зубкова Е.Ю. Прибалтика и Кремль. 1940-1953. ‒ М.: РОССПЭН,
–2008. – 351 с.
4. Лельчук В.С. История советского общества. Краткий Очерк (1917-
1945 гг.). Глава 4. 1926-1940 годы: Завершенная индустриализация или
промышленный рывок? // История СССР. ‒ 1990. ‒ № 4. ‒ С.3-25
5. Каратуев М.И., Фролов М.И. 1939-1945 гг. Взгляд из России и из
Германии. ‒ СПб.: СПб СРП «Павел» ВОГ, – 2006. – 365 с.
6. Наринский М.М., Кремль и Коминтерн 1939-1941 // Свободная
мысль. ‒ 1995. ‒ № 2. ‒ С.15-24
7. От пакта Молотова-Риббентропа до договора о базах. Документы и
материалы. ‒ Таллинн.: Периодика, –1990. – 215 с.
8. Полпреды сообщают. Сб. документов об отношениях СССР с
Литвой, Латвией, Эстонией. Августа 1939 – август 1940 гг. ‒ М.:
Международные отношения, –1990. – 540 с.
9. Семиряга Н.И. 17 сентября 1939 г. // Советское славяноведение. ‒
1990. ‒ № 5. ‒ С.3-16
10. Шуранов Н.П. Политика кануна Великой Отечественной войны. ‒
– Кемерово.: Кузбассвузиздат, – 1992. – 240 с.
11. Фляйшхауэр И. Пакт Молотова-Риббентропа: германская версия //
Международная жизнь. ‒ 1991. ‒ № 7. ‒ С.126-138.

Марков А.А.
д-р социол. наук, профессор СПбГЭУ

Национализм как отличительная особенность современной эпохи

Вся история человечества обусловила появление национализма, как

145

сопутствующего развитию цивилизации феномена, способствовавшего

эволюции государственных устройств, великим открытиям и великим
лихолетьям, амбициозным планам и их крушениям. Научно-техническая
революция XX века не замедлила, но ускорила модификацию
национализма, который как ни расшатывали затем его теории и практики
либеральных и глобалистических идей и новаций. Интенсификация,
транснационализация производства содействовали с одной стороны
скорому возмужанию национального сознания наций, с другой –
становились угрозой их самобытности. Маастрихтская маниловщина –
первая серьезная подвижка Европы о единстве пред неулыбающейся
перспективой превращения в запасники американской культуры и
американской экономики. В то же время сия подвижка была настороженно
встречена в самом Старом Свете вследствие боязни потери
оригинальности и растворимости в «большой семье». Но, тем не менее,
появление Евросоюза, как наднационального коллективного содружества,
способного противостоять заокеанской экономической и
административной экспансии, оказалось продуктивной идеей, настолько
продуктивной, что повлияло на протяжении нескольких поколений
взращиванию вроде как единого европейского духа и дома, в котором
привычно функционировать и безопасно. Ибо – прежде чем вылупиться
Единому европейскому национальному сознанию (главному условию
осознания необходимости объединения, ему предстоит пробить скорлупу
местного национализма. И, казалось бы, эта скорлупа пробита и
выброшена вон. Однако европейская наднациональность эффективна, как
оказалось, только в условиях благополучия и отсутствия потрясений.
Однако, как указывает опыт мировой истории, любая эпоха, даже самая
благополучная и безмятежная, - не вечна. Как только появились проблемы,
наднациональную Европу стало лихорадить. Среди них: различный
уровень экономического развития государств, членов Евросоюза – одни
доноры, другие нахлебники; политика мультикультурализма, сходящая на
нет из-за смывания национальных отличий культур, ментальности,
исторически сложившихся ценностных ориентиров; нерегулируемый
хаотичный поток мигрантов; наконец – пандемия коронавируса, которая
окончательно показала химеру общежития, когда в дом стучится беда от
соседа. Мы помним, как поступили страны Евросоюза с Италией и
Испанией весной 2020 года, где оказалось – своя рубашка ближе к телу.
Иначе говоря, национальное выживание является, прежде всего, делом
самой нации.
Национализм в данных условиях может проявиться тихо (через
референдум, например, Brexit) или бурно (ультиматум правительству,
теракты или провокации, в конечной стадии – война). Ускорению в
146

достижении конечного результата могут способствовать: усиление

социально-экономической экспансии заокеанских сверхдержав,
реальность третьей мировой войны, азиатское мусульманское образование
общего пространства и общих интересов. Не исключен в далекой
перспективе вариант по Оруэллу («1984»), когда человечество доведет
себя до неизбежности установления континентальных государств ярко
выраженным континентальным национализмом. Ради самосохранения.
Иными словами, поделят мир на пять или шесть зон, и всяк будет прав.
Помешать такой перспективе может либо нежданное затухание светила
(что маловероятно), либо нашествие инопланетян (что еще менее
вероятно), либо человеческий разум (что вообще невероятно, исходя из его
практики за двадцать столетий).
Появление национализма не следует связывать только с
экономической и социальными неурядицами. Национализм – естественная
ступень прогресса человечества. Ученые и псевдоученые попытки связать
нищету, безработицу, преступность с явлением национализма вульгарны.
Югославия задохнулась в сараевском дыму не от бедности. Баски и
каталонцы куражатся в Испании не от лишений. В Ростове швыряли
дерьмо в иностранные общежития не от разгула преступности.
Национализм может быть бытовым, локальным, пограничным,
экономическим, политическим… Мир не готов к нему в теории, тем более
– на практике. Национализм предстал в нашем веке осязаемой силой вне
нашего желания понять или не понять его, признать или не признать.
Войны первой половины XX века, в т.ч. и обе мировые, при всей ура-
патриотичной истерии не лоснились жиром национализма, включая
национально-освободительные в Африке и Азии. Войны конца XX века
окрасились в яркие рубища националистических идей.
Понятие – национализм не является негативным. Оно скорее всего
несет даже положительный заряд. Массовое осознание собственной
исключительности, т.е. национализм приобретает отрицательную либо
позитивную направленность исходя из задач, что исполняются под его
знаменем. Так, объединение под идеей национализма (если под ним
понимать его позитивную сторону – патриотизм) только способствует
эффективности приближения к цели. Посягательства на другие народы,
агрессивность, нетерпимость, оправдание внутренних беспорядков и
развала с помощью национализма (если под ним понимать другую его
сторону – шовинизм) во много крат ужаснее и непредсказуемее. Примета
века: обострившиеся или кризисные политические и экономические
проблемы легче решать с привлечением национализма, как в
положительном, так и в отрицательном смыслах.
Таким образом, мы можем сделать вывод: национализм –
147

управляемая стихия. Суть – кто на капитанском мостике, и какой курс

государственного корабля он прогадывает.
Национализм в континентальном или мировом масштабе может стать
кузницей для изготовки копий как локальных войн, так и мировой. Но куда
вероятнее подобная опасность от религиозной несовместимости
восприятия окружающей действительности и желаний навязать диктат
определенной религии. Человечество это проходило – в крестовых
походах, в миссионерском покорении южной Америки конкистадорами
Писарро и Кортесом, в современном мире – идеей всемирного халифата
под флагом ИГИЛ… Убежден, если и возникнет Третья мировая, то от
столкновения религий.
Национализм подобен вулкану, который может и дремать десятки,
сотни лет, но вызванный к жизни злыми силами в слепой неистовости
способен сотворить новые Помпеи даже из самого цветущего сада.
Добрые намерения позволят согреться теплом этого вулкана и с
разогретыми мускулами приступить к созиданию.
Национальное сознание – ближайший источник идей национализма.
Родство не означает тождественности. Национальное сознание годно быть
солидарным с национализмом, уступать его натиску, быть подавленным
им, но и – противостоять ему. Национальное сознание интеллигентнее, но
инертнее, национализм – грубее, но энергичнее. Покладистость первого и
резвость второго могут взаимокомпенсироваться, что не означает
наступления гармонии.
Периоды эксплуатации национализма, равно как его всплески и
болезнь им не долги, тем более – не вечны. Однако лучше дать огню
погаснуть самому (например, окопав его или не подбрасывая дров),
нежели гасить насильно. В этом случае кострище воспримется как
неудовлетворенность, унижение, неотмщенный вызов для следующих
поколений. Чем ярче огонь, тем скорее сгорает. Зона сгорания зависит от
разума.
Национализм – отличительная особенность нашей эпохи.
Национализм – предпоследняя черта духовного пика человечества.
Последней следует – осознание не только собственной национальной
исключительности, но осознание собственной исключительности как
землянина, гражданина планеты Земля. Национализм – вершина, за
которой либо небо, либо пропасть. Взлететь или упасть – перифраз
гамлетовского вопроса, решение которого в равной степени зависит от
политиков и народов, американцев и тунгусов, богатых и бедных, умных и
кретинов, темнокожих и бледнолицых.
Я – националист! Этим утверждением, освобожденным от
экстремистских наростов, либерального снобизма, зова и различия крови
148

следует гордиться. Это утверждение принадлежит будущим гражданам

мира, и подразумевает самую высшую ступень – интернационализм.
Национализм свойствен любой нации, обладающей зрелым
национальным сознанием. Богатство, техническая и интеллектуальная
развитость значения не имеют. Расизм ничего общего с национализмом не
имеет, хотя внешне они часто схожи. Но это – двойники, а не
родственники. И все же, сегодня в XXI веке человечество достигая
предельных высот в научно-техническом совершенстве, в то же время
регрессирует в культурно-духовном развитии. Эта дилемма ставит нас
перед выбором общей эволюции цивилизации – она будет прогрессивна
или регрессивна? И какое влияние на ту или иную направленность окажет
национализм?
Если прогрессия, то девизом индивидуума, интеллектуально
воспринимающего себя в формате планеты, будет следующее: Я –
националист. Ибо люблю мою страну и мою планету в равной степени. По
этому пути человечество еще не ступило и шагу. Если регрессия, то
девизом индивидуума, интеллектуально воспринимающего себя только в
границах своей страны, будет следующее: Я – националист. Моя страна
превыше всего. Последний путь человечество проходило неоднократно, и
мы знаем во что это обходилось.

Марков А.А.
д-р социол. наук профессор СПбГЭУ
Краснова Г.В.
ассистент СПбГЭУ

Идеология в современной России

Воздействие той или иной идеологии на жизнь общества должно

осуществляться лишь в той мере, в какой оно не ставит под угрозу
конституционные права и свободы граждан, независимо от социального
положения, идейных убеждений и политических пристрастий. Фактически
речь идет об ограничении влияния идеологии в любой ее форме на жизнь
общества. Разумеется, этот принцип в первую очередь относится к
тоталитарным режимам, каковой представлял собой и бывший СССР. В
нынешних условиях ограничение идеологии, даже деидеологизация имеет
качественно иной оттенок. Ибо при отсутствии одной объединяющей
национальной идеи, заменяющие ее суррогаты все равно осуществляют
диктат на общественное и индивидуальное сознание. То есть: в России
верховенство идеологии над обществом осталось прежним, хотя и
видоизменилось. Потому так остро вновь стоит вопрос о деидеологизации
149

государственной политики, которая обеспечивалась бы приматом права

над политикой и идеологией. При этом и более узкие области жизни
государства так же нуждаются в деидеологизации (правда, уже не
коммунистической, а так называемой «пореформенной», совместимой с
такими негативами как коррупция, мздоимство, покровительство, цинизм,
бюрократизм, непрофессионализм и т.д. – выраженные в более «тяжких
весовых категориях», чем это было еще лет 10 назад). Например,
нуждается в подобной деидеологизации та же уголовная политика
государства, которая видится в том, чтобы направить уголовно-
политическую деятельность исключительно в русло защиты интересов,
прав и свобод личности, тех же общезначимых социальных ценностей,
которые не только декларируются государством, но и реально
осуществляется, формируя в социуме определенное доверие к
существующему государственному управлению. Такой политике
придается значение гуманистической. Социальное назначение такой
гуманистической правовой уголовной политики, выражается в
осуществлении двух основных функций, высказываемым правоведами, а
именно: 1) защите человека от человека, и 2) защите человека от
государства. Это принципиальное положение еще на заре вхождения
новейшей России в капиталистическую эру высказывали известнейшие
советские ученые М.М. Бабаев и Ю.Д. Блувштейн: «Государство,
стремящееся стать правовым, обязано надежно обеспечить своих граждан
не только от посягательства злоумышленников, но и от произвольных
действий властей. В этом двуединая сущность понятия правовой
защищенности граждан» [1].
В этом кардинальное отличие уголовного права от идеологии.
Первое должно ориентироваться на примат личности, на защиту личности,
на индивидуальное сознание. Идеология направлена на массовое
сознание. Поэтому, какая бы она ни была, но государственная идеология
вкупе с идеологиями групповых интересов доминируют над слоями
общества и над обществом в целом, низводя тем самым субъекта
общества до уровня все того же печально известного «винтика», не
являющегося полноценной и защищенной личностью.
Не остаются вне идеологического влияния любые социальные
группы, включая по интеллектуальному, экономическому и возрастному
цензам. Например, те же несовершеннолетние, которые в настоящее время
лишенные любой идеологической парадигмы ищут и творят себе некое
мировоззрение и поведенческие векторы исключительно на пространствах
Интернета, а не в реальной действительности. Они подвержены всякому
влиянию на собственное сознание извне больше, нежели
сформировавшаяся личность. В кризисное время, когда вместо глобальной
150

и национально выраженной идеологии господствуют мелкие идеологии

различных каст, слоев и настроений общества, опасность для
несовершеннолетних как раз и заключается в искреннем «схватывании»
различных квазисмыслов, идей, мыслей, воззрений и т.д. – от
потребительско-меркантильных до криминальных, от радикально
политических до идиотических претензий самовыражения И нет ничего
необычного в том, кстати, что часть подрастающего поколения,
недовольная положением в стране, примыкает к оппозиционным (в том
числе и радикально настроенным) движениям и партиям, с той же
искренностью надеясь найти ответы на мучающие вопросы и видя в этом
свою помощь для страны. Например, ей импонируют идеи, о том, что нам
навязали курс реформ, совершенно невыгодный нашей стране, но
выгодный узкой группе лиц в ней и западным странам. При этом все
политически обеспечивается таким образом, что считается вполне
допустимым жестокость, насилие, бескомпромиссность, воспринимаемые
не критически, а интуитивно. Опросите, например, подростков,
участвовавших в январских 2021 года неразрешённых митингах в защиту
А. Навального, прокатившихся по всей стране, и подавляющее
большинство не сможет четко сформулировать собственную позицию
участия в этих акциях, рассуждая схваченными отрывками из призывов в
Интернете.
Государственная идеология способна влиять на систему
государственной политики посредством императивной общезначимости
идеологических постулатов, в том числе и над общепризнанными
нормами права, вплоть до искажения данных норм или их игнорирования
(примеры тому – сталинские репрессии или трибуналы французского
Конвента и т.д.). То есть, идеология репродуцирована воздействием
предполагаемого торжества всеобщих интересов над интересами
личности. Право, как таковое, более соотносимое с интересами личности,
а в этой плоскости затем – с интересами государства, не может
противопоставлять государственной идеологии свои естественные
парадигмы. Эта деидеологизация права, в том числе уголовного, возможна
при условии, когда государство провозглашает своей идеологией
возведение в абсолютный канон доминирование интересов личности над
всеми остальными принципами доминирования. Иными словами –
идеология деидеологизации.
Корпоративные идеологии также накладывают своеобразный
отпечаток на правовые и социальные государственные институты. В
отличие от государственной идеологии, корпоративные не имеют и не
могут иметь достаточного теоретического обоснования.
151

Все это заменяют сложившиеся традиции, устои, догмы, мораль,

кастовость, культы и т.п. внутри конкретной корпоративной идеологии.
Например, в криминальной ауре всячески культивируется традиционное
уважение к «ворам в законе», как к естественной части идеологии
преступного мира.
Армейской идеологией освящена т.н. «дедовщина», и как бы с этим
злом ни боролись карательными мерами, оно не исчезнет из армии, пока
негласная армейская идеологическая норма, под влияние которой
подпадает призывник, не отторгнет идиому «дедовщина» из своего
арсенала.
Знаменитое выражение «вор должен сидеть в тюрьме» тоже, скорее
всего, сформированное идеологическое клише правоохранительной
системы, нежели юридическая практика.
Таким образом, особенностью корпоративных идеологий является
то, что они глубже воспринимаются их адептами, нежели постулаты
государственной идеологии, и всегда консервативнее по отношению к
последней, вследствие чего любая корпоративная идеология, как
выражение корпоративных интересов, защищает и пропагандирует только
идеи собственной корпоративности.
Эту точку зрения авторов исследования характеризует разработанная
нижеприводимая схема характеризует влияние идеологии на правовые и
социальные институты российского общества и на общественное сознание
на современном этапе.
Государственная Органы власти
идеология

Корпоративные Правовые институты

идеологии государства

Общественное мнение Социальные институты

государства

Рис. 1. Идеологические связи российского общества

Данная схема весьма наглядна. Можно сказать, что подобные

взаимосвязи в нынешнем духовном состоянии российского общества и
условий его жизни способно привести к тому, когда чьи-то групповые
интересы могут легко сместиться на шкалу государственной идеологии. И
от этого будет зависеть дальнейшее развитие страны. В конечном счете,
полностью согласимся с замечательным высказыванием профессора
советского периода В.Н. Козлова, исследовавшего возникавшие
152

социальные бури в начинавшейся ломке советской системы управления –

«идеология только тогда становится силой, когда она новой системой
ценностей определяет повседневную жизнь человека» [2].
Вследствие вышеизложенного можно сделать следующие выводы: а)
отчетливо виден начинающийся кризис ныне действующей власти; б)
реформы в стране так и не восприняты обществом как руководство к
действию; в) при отсутствии общенациональной идеи порождается
множество других идеологий, в том числе опровергающих нормы и
ценности общества, и в обстановке нестабильности, страха, кризиса они,
доступные и усвояемые, могут стать приоритетом для большинства
общества.

Литература:
1. Бабаев М.М., Блувштейн Ю.Д. Бюрократизм в
правоохранительной деятельности: истоки и пути преодоления //
Советское государство и право – 1990. – № 9. – С. 65.
2. Козлов В.Н. Новое политическое мышление и идеология. – Л.:
ЛГУ, – 1989. – С. 24.

Меренков И.А.
ассистент СПбГЭУ

Развитие и становление экологической политики на примере

государственных институтов РФ.

Российские и западные политические институты ответственные за

экологическую политику, в течении 90-х годов ХХ века осуществили
значительные изменения в области охраны окружающей среды. Многие из
инструментов экологического управления России были скопированы с
опыта западных стран, и их преобразование отразилось на эффективности
результатов, которые они принесли. Говоря об экологической политике и
институтах, ответственных за ее проведение необходимо помнить, что
Российская Федерация является крупнейшим государством и вопросы
связанные с контролированием защиты окружающей среды несут
глобальные последствия для всего мира. Оценка качества реализуемых и
принимаемых законов является сложной и многосторонней задачей.
Размер и разнообразие природных зон, варьирующихся от арктических
пустынь до тропических лесов, неравномерное распределение населения
начиная от практически незаселенных территорий и заканчивая
153

крупнейшими мегаполисами, трудно поддаются обобщению в виде

усредненного критерия общего экологического качества [1, c. 56]. После
распада СССР огромные потрясения в политической, экономической и
социальной сферах коренным образом повлияли на качество оценки
состояния окружающей среды.
Россия в начале 90-х годов начала разработку новой экологической
политики, направленной на решение проблемы деградации окружающей
среды. Сложность решения этой проблемы в значительной степени
связана с советским периодом обширного и несистемного использования
ресурсов. Экономическая политика СССР в прошлом характеризовалась
показателями производственной эффективности и производительности
труда. Показатели экономического развития государства долгое время
были высокими за счет разработки природных ресурсов, которые
считались неисчерпаемыми [2, c. 3].
Итогом непродуманной сельскохозяйственной деятельности стало
ухудшение характеристик почвы и качества сельскохозяйственной
продукции. Производственные выбросы в атмосферу породили такое
явление как кислотные дожди, что так же сказалось на
сельскохозяйственных угодьях и качестве жизни населения в целом.
Неконтролируемое использование водных ресурсов спровоцировало
исчезновение Аральского моря, что было классифицировано как
экологическая катастрофа [1, с.140].
Переход к новым экономическим и политическим системам принес с
собой приверженность к концепции устойчивого развития (sustainable
development). В течении последнего десятилетия Россия пересмотрела
свои подходы к экологической безопасности и разработала новые схемы
действия для решения проблемы охраны окружающей среды. В этой
политике была важная особенность: формирование новых внутренних
систем экологического менеджмента находилось под значительным
влиянием западных концепций [1, c. 78].
В 1991 году была реализована разработка нового природоохранного
законодательства, а также первых в истории России рамочных
законопроектов в экологической сфере. В дальнейшем, на основании этих
законопроектов разрабатывались специальные концепции для защиты
отдельных сегментов окружающей среды, например, экологически
устойчивое управление водными ресурсами [2, c. 5]. Одновременно с
изменением экологического законодательства происходили перемены в
управлении окружающей средой на институциональном уровне. Создаётся
специализированная государственная структура – Министерство экологии
и природных ресурсов Российской Федерации, отвечающая за охрану
окружающей среды. Важным аспектом в развитии нового политического
154

института является принцип горизонтальной и вертикальной

субсидиарности, заключающийся в децентрализации задач управления
окружающей средой, передача полномочий на региональный и местный
уровень [6, c. 7]. Помимо изменений политического толка внедряются
экономические механизмы для защиты окружающей среды, такие как
оплата загрязнителем нанесенного природе ущерба и создание
внебюджетных природоохранных фондов. Новым фактором развития
экологической политики было введение обязательной оценки воздействия
на окружающую среду для всех видов экономической деятельности и
промышленных проектов. Активность научных и общественных
сообществ так же изменялась в зависимости от политических и
экономических условий. Учёные пытались оценить траектории
изменений, которые варьировались в зависимости от рассматриваемых
акторов и процессов. В перечень рассматриваемых субъектов входили:
крупные загрязнители воздуха и воды, заброшенные
сельскохозяйственные угодья, восстанавливаемые участки лесного
массива, увеличение количества автомобилей и инфраструктуры для их
использования, растущие отходы, связанные с функционированием
данных систем [4, c. 6].
Специфика экономических и политических изменений в России
привела к определенным ограничениям в осуществлении экологической
политики, вместе со значительными положительными возможностями для
применения новых инструментов управления окружающей средой
существовали негативные последствия этого процесса. В течении
девяностых годов экологическая политика в большей степени зависела от
специфики экономического и политического развития, а также от общей
нестабильности в стране. Оказалось, что в переходный период в рамках
официально объявленных планов устойчивого развития, приоритеты в
области охраны окружающей среды, которые были на вершине
национальной повестки дня в начале реформ, отступили перед
экономическими задачами государства. Экологические проблемы были
невысоко оценены в программах политиков и политических партий.
Согласно социологическим опросам, в конце 1980–х годов вопросы
защиты окружающей среды занимали второе или третье место в качестве
общественного интереса, а к середине 1990–х годов сместилась до
десятого места, последовательно уступая таким приоритетам, как
заработная плата, цены на товары и услуги, рост преступности и
социальное обеспечение. Эти новые реалии оказали крайне негативное
последствие для осуществления экологической политики и решения
экологических проблем [1, c.108].
Необходимо отметить, что для реализации любой стратегии,
155

ориентированной на улучшения состояния окружающей среды и ее

защиты необходима, научная база, разработанная специалистами в таких
областях как социология, экономика и экологический менеджмент.
Яницкий Олег Николаевич – крупнейший советский и российский
социолог и специалист в области экосоциологии и социологии города в
одной из своих последних научных работ утверждает, что темпы развития
экологических проектов, их внедрения и реализации в России снижаются
по причине отсутствия необходимого количества исследований и
подготовки специалистов, которые могли бы справится со всем масштабом
задач, стоящих перед государством в данной области. По его мнению, для
развития полноценной экологической политики в государстве ученым
необходимо большое количество информации, возможность проведения
сравнительных исследований на региональном и международном уровне
для получения более полного представления состояния окружающей
среды в мире, без ориентации на устаревшие данные, ставшие
неактуальными[1, c. 74].
Десятилетие переходного периода в России внесли изменения и
ограничения в эффективность экологической политики. Недавно
введенные экологические инструменты теряли свою эффективность в
рамках общей институциональной структуры, деформированной
нарушением закона, неспособностью правительства принять необходимые
решения и воздействием различных групп, лоббирующие свои интересы.
Разнообразные факторы, корни которых необходимо искать в
экономических и политических системах переходного периода оказали
негативное влияние на решение экологических проблем. Рассматривая
основные негативные тенденции начала 90–х годов, влияющие на
экологическую политику, необходимо упомянуть общую слабость
государственной власти и государственного контроля на всех уровнях,
включая слабость экологических институтов в выполнении их
управленческих функций. Изменения экономической обстановки в стране
так же сказались на экологической обстановке, так как в новых реалиях
огромная часть хозяйственной деятельности оказалась за пределами
государственного контроля, что привело к истощению ресурсов природы и
увеличению нагрузки на окружающую среду. На фоне экономического
кризиса, значительно снизился общий поток инвестиций, отрицательно
повлиявший на возможности переоснащения промышленных объектов
новым оборудованием для очистки загрязнений. За неимением точной и
актуальной информации о хозяйственной деятельности этого периода,
было невозможно говорить об общественном контроле за экологическими
показателями государственного управления в сфере защиты окружающей
среды [3, c. 6].
156

Общий отрицательный эффект этих факторов привел к серьезным

деформациям в применении инструментов управления окружающей
средой и эффективности экологической политики. Успех или неудача
экологической политики зависели не только от реализации этой политики
на практике, но в большей степени от политических и экономических
реформ, а также укрепления и роста эффективности новых экономических
и правительственных учреждений. Экономическая нестабильность и
кризис, характеризующие переходный период в девяностые годы в России,
подавляли экологические стратегии. Таким образом, стандартные
инструменты экологического менеджмента, которые во многих случаях
имели эффективные результаты при использовании странами запада, часто
имели непредвиденные и нестандартные результаты в Российской
Федерации. Причиной таких результатов являлось их применение без
предварительной адаптации к специфике переходного периода
государства, а также уязвимость к негативным воздействиям
ситуационных факторов [3, c. 12]. Совокупность всех этих особенностей
требовала серьезного внимания при разработке международного
сотрудничества, и разработки стратегий, включая международную помощь
в области управления окружающей средой и наращивания потенциала
экологических программ в России. Недостаточное внимание и оценка
негативного воздействия часто приводили к неудачам при передаче
западных концепций и практик управления ресурсами окружающей среды,
являвшихся основой экологического сотрудничества между Россией и
Западом в девяностые годы. Все эти обстоятельства также затронули
выполнение обязательств по международным природоохранным
соглашениям со стороны России.
Важнейшим результатом экологических реформ в России 90–х годов
являлось создание специального государственного органа по охране
окружающей среды, что привело к переустройству институциональных
основ природопользования. Это было значительным достижением,
поскольку в СССР не существовало природоохранного института,
ответственного за охрану окружающей среды и реализацию национальной
экологической политики. Функция охраны окружающей среды в советский
период была разделена между 16 министерствами, занимающиеся
одновременно экономической деятельностью и вопросами, связанными с
природопользованием. Особенность деятельности этих министерств
заключалось в том, что министерство обеспечивало соблюдение
природоохранных норм в отношении собственной деятельности, главным
образом направленной на использование ресурсов окружающей среды.
Экономические интересы были в приоритете по сравнению с защитой
окружающей среды, что нарушило бережное отношение к использованию
157

природных ресурсов. Институциональные изменения были начаты в конце

80–х годов, в период перестройки, а в 1988 году создан Государственный
комитет по охране природы и аналогичные комитеты во всех советских
республиках. К концу 1991 года статус комитета был повышен, а также
создано Министерство охраны окружающей среды и природных ресурсов
РФ. Это крупный федеральный институт, обладающий особой
компетенцией, призванный сочетать функции регулирования,
лицензирования и контроля в области охраны окружающей среды. В
течение девяностых годов и особенно во второй половине десятилетия,
бюрократическая конкуренция между государственными учреждениями за
контроль над природными ресурсами и доступ к финансовому
обеспечению были очень сильно развиты [6, c. 3]. Конкуренцию
дополняло лоббирование со стороны мощных промышленных групп и
политических элит. Постепенно статус федерального комитета по охране
окружающей среды в правительственной иерархии и его роль в принятии
решений уменьшались в течение последнего десятилетия. Это отражало
ослабление его позиции в структуре власти. В этот период экологический
комитет находился в постоянной институциональной реорганизации, и
некоторые из его вновь приобретенных функций исключены из его
компетенции. В рамках 8–го конкурса на высшем уровне по контролю за
использованием природных ресурсов и полезных ископаемых, часть
обязанностей бывшего Министерства окружающей среды, то есть охрана
и рациональное использование природных ресурсов, были переданы вновь
созданному Министерству Природных ресурсов Российской Федерации [5,
c. 3].
Позже его формальный статус в структуре правительства снизился, а в
1996 году вновь созданное Министерство окружающей среды было
передано в Государственный комитет по охране окружающей среды. Это
негативно сказалось на решении экологических проблем: в результате
глава экологического комитета потерял часть своего влияния в
правительстве, поскольку только главы министерств, но не
государственных комитетов, были членами правительства и имели право
голоса при принятии решений [3, c. 9]. В итоге, комитет ослабил свои
позиции по сравнению со многими другими государственными
учреждениями.
Протесты экологической комиссии Госдумы, научного сообщества,
ведущих экологов и общественности против реорганизации не возымели
должного действия. Упразднение министерства отражало низкий
приоритет экологических проблем в правительстве и среди политиков в
этот период. Кульминацией этих негативных тенденций в
институциональной структуре охраны окружающей среды, в ходе
158

очередной государственной реорганизации в 2000 году стал полный

демонтаж комитета по охране окружающей среды и передача всех его
функций Министерству природных ресурсов. Ожидалось, что
Министерство природных ресурсов будет сочетать функции
экономического использования природных ресурсов и их защиты от
чрезмерной эксплуатации. Объединенные в одном правительственном
органе, интересы экономического использования природы, как правило,
преобладают над защитными интересами и над устойчивым
использованием природных ресурсов. В ходе такой реорганизации многие
положительные результаты в создании административного потенциала в
девяностые годы были деформированы и негативно повлияли на решение
экологических проблем.
Институциональная реорганизация проявила слабую позицию
институтов защиты окружающей среды в современной структуре власти в
России. Административная конкуренция и лоббирование интересов групп
привели к неудаче в институциональном проектировании охраны
окружающей среды. Ослабление авторитета экологических ведомств по
отношению к промышленным загрязнителям и различным потенциальным
нарушителям экологических норм имела негативные последствия для
окружающей среды. Сложность и разносторонне давление затрудняло
возможность правительственных органов оказывать большее влияние в
решения проблем в сфере охраны окружающей среде. Многие
правительственные акты не соблюдались, а многие национальные
субъекты не соблюдали правительственные экологические нормы [3, c. 5].
Давняя проблема России – это экспорт сырья, а не продуктов
переработки. Страна занимает ведущее положение по запасам нефти, газа
и полезных ископаемых, используемых в новейших технологических
промышленных процессах. Учитывая вступление в новую полосу
системных преобразований экономик развитых стран – перенос
производства в развивающиеся страны и хранение отходов, в том числе и
радиоактивных на их территории, России необходимо строить
политический курс решения экономических задач без ущерба
окружающей среде [1, c. 98]. Промедление в области политической
экологии будет означать второстепенную роль нашей страны в мире на
ближайшие десятилетия. Проблемы политической экологии важны не
только для развития теоретических знаний, но и для практической
деятельности всех государств мира.
Важным фактором реализации экологической политики является
информированность широких слоев общества в вопросах охраны
окружающей среды – и для этих целей в первых правовых документах
Министерства экологии и природных ресурсов Российской Федерации
159

декларированы принципы экологической гласности и доступа к

экологической информации [3, c. 2]. Оценивая качество существующего
научного материала по вопросам экологической политики можно сказать,
что исследование по охране окружающей среды Российской Федерации
могут быть охарактеризованы как содержащие недостаточное количество
актуальной информации и охватывающие не все проблемные зоны.
Однако, несмотря на это существует позитивная динамика в данной
научной области. Расширение инвестиций в социально-экологические
исследования, развитие технологической базы, возможность кооперации
специалистов из разных частей страны в значительной мере способствуют
более детальному изучению такого крупного государства как Российская
Федерация. Важен тот факт, что российские ученые на сегодняшний день
получили доступ к крупному массиву данных, собранных независимыми
научными группами, научно-аналитическим отчетам, с помощью которых
отечественные исследователи могут приобщиться к зарубежному опыту и
тем самым улучшить исследовательские результаты в своей работе. Более
широкое распространение и доступ к российским грантовым системам,
совместная разработка в сети интернет, доступ к каталогам публикаций,
связанным с защитой окружающей среды и экологической политикой,
позволяет ученым и экспертам эффективно кооперироваться и
плодотворно сотрудничать на международном уровне, тем самым улучшая
качество исследований как в России, так и в странах-партнерах. Развитие
сотрудничества в данных направлениях так же благотворно сказывается на
исполнении экологических обязательств, что является важным фактором
ввиду сложной мировой внешнеполитической ситуацией, в которой ярко
прослеживается курс отхода от позиций политического плюрализма [4, c.
3].

Литература:
1. Яницкий О. Н. Экологические катастрофы: структурно-
функциональный анализ// Институт социологии РАН, – М.: Институт
социологии РАН, – 2013. – 258 с.
2. Грибова Е.В. Экологически устойчивое управление водными
ресурсами// Национальные интересы: приоритеты и безопасность. –2015,
‒ № 2 ‒ С.22-35
3. Шмыглева А.В. Исторические аспекты формирования
экологической политики в России (ХХ век)//ЭКО-бюллетень ИнЭкА –
2003, ‒ № 2 (85). ‒ С.17-24
4. Бабич М.Е. Государственная экологическая политика и
стратегическое планирование//Экологический Вестник России – 2017, ‒ №
4. ‒ С.48-53
160

5. Выпханова Г.В., Жаворонкова Н.Г. Государственная

экологическая политика и документы стратегического планирования //
Экологическое право. – 2016, ‒ № 3. ‒ С.24-29
6. Алихаджиева А.С. Экологическая политика российского
государства (перспективы развития) // Инновационная наука – 2017, ‒ №
12. ‒ С.111-113

Семенов В.А.
к. филос. н., доцент СПбГЭУ

Социально-экономический детерминизм в современном научно-

политическом дискурсе

Проблема детерминации политических процессов в общественных

отношениях по-прежнему является достаточно актуальной в разрезе
разработок новых комплексных методологий анализа формирования
внешней и внутренней политики государства. В рамках современной
общественно-научной теории вполне очевидной становится
многоаспектность причинно-следственных связей, итогом которых
становится принятое политическое решение, даже в том случае, если мы
абстрагируемся от выгод самой политической элиты, прямого и
непосредственного влияния процессов борьбы за политическую власть, и
попыток политиков идти по пути наименьшего сопротивления, сохраняя
системную инерцию. Но даже если мы рассматриваем принимаемые
политические решения с позиции объективных национальных интересов,
мы все равно сталкиваемся с необходимостью построения длинных
детерминационных цепочек, учитывающих социокультурные факторы,
экономический базис, фактор военной силы, международное окружение, и
территориально-географический базис.
И одной из ключевых проблем, с которой мы сталкиваемся в
процессе продвижения и популяризации новых, более сложных и
детализированных подходов, является критика с ортодоксальных позиций
теории социально-экономического детерминизма. Особенно в России, в
силу интеллектуального наследия марксизма из советского прошлого,
понимаемого и воспринимаемого в слишком догматизированном ключе, и
потому нуждающегося в определенном ревизионизме. То есть, в контексте
данной работы мы пытаемся не опровергнуть принцип «базис определяет
надстройку», а скорее ограничить сферу его актуальной применимости и
отобразить нюансы реальных явлений, которые скрадывает простота
данной формулы.
Исторический и идеологический контекст. Первое, на что следует
161

обратить внимание, это на деформацию марксистской теории

повышенным «экономизмом». Являясь прорывной экономической теорией
для своего времени, марксизм оказался вытолкнут в общественнонаучный
вакуум. Общественнонаучное описание иных, не экономических сфер, на
тот момент времени было либо недостаточно развито, либо недостаточно
популяризировано в сравнении с марксистской экономической теорией,
кроме того, в случае с Советской Россией, свою роль сыграли
исторические события и использование марксизма не только в качестве
научной концепции, но и идеологической. А с учетом того, что роль науки
и роль идеологии в тоталитарном обществе существенно различаются, то
именно эта идеологическая роль способствовала догматизации, а также
препятствовала развитию критического переосмысления и синтеза со
сторонними теориями в силу большего ценностного веса.
Узость понимания концепции «базиса». С точки зрения теории
абстрактного функционализма Т. Парсонса [1, с. 15], существуют
универсальные задачи, которые должны реализовываться вне зависимости
от распределения функционала между структурами-реализаторами.
Функция обеспечения выживания общества требует решения множества
других задач помимо функции материального производства, хотя данная
функция и будет доминирующей. Например, ликвидация фактора ЧС,
защита от внешних и внутренних угроз, и т. д. Более того, в рамках
«набеговой экономики» функция «материального производства» может
решаться альтернативными путями, например, через грабеж. Таким
образом, на доиндустриальном этапе большую роль играл фактор
организации военных сил, и, хотя с ХIХ века он попадает в сильную
зависимость от экономики, и потому его вес снижается, примерно в то же
время возрастает влияние уже научного фактора. А в свою очередь, для
эффективного функционирования современной науки требуется наличие
отдельной обособленной экосистемы, имеющей свои собственные
критерии эффективности, которые могут не совпадать с критерием
экономической рентабельности, особенно в краткосрочной и
среднесрочной перспективе. Таким образом, рассматривая функцию
общества по взаимодействию с окружающей средой, экономический базис
будет являться важным, но далеко не единственным фактором,
определяющим общественную надстройку, и, таким образом, не
единственным источником базисной детерминации. Например, «пороховая
революция» [2, с.16] задала вектор ухода от феодального политического
устройства к абсолютизму без принципиальной перестройки
экономического базиса на стартовом этапе. Сам факт появления
огнестрельного оружия поломал прямую зависимость численности армии
от земельного пула, позволив примерно за год-полтора получить в
162

дополнение к имеющимся традиционным военным силам определяемое

размером казны количество вооруженных огнестрельным оружием
стрелков, без необходимости их продолжительного обучения и
обеспечения профессиональных земельных преференций.
Проблема детерминационных векторов, обратных связей, и синергии
процесса. Сама концепция социально-экономического детерминизма
имеет макрохарактер, объясняющий процесс формационного перехода.
Однако в реальности, на микроуровне, функционирование и
взаимовлияние базиса и надстройки происходит параллельно и,
практически, одновременно. Та же самая пороховая революция, дав
монархам в руки «большую дубинку», позволила им расширять как свой
земельный пул, так и получать большие доходы, тем самым увеличивая
размер армии, что, в свою очередь, позволяло продолжать завоевания.
Увеличение армии вело к увеличению владений, тем самым увеличивая
доходы, тем самым позволяя увеличить армию, и начать новые завоевания.
Расширение экономического базиса и увеличение армии оказались
параллельными взаимоподдерживающими друг друга процессами, более
того, рост военного и экономического потенциала обуславливал
политическую централизацию, которая, в свою очередь, способствовала
развитию государственной поддержки экономики. В качестве другого
примера можно рассмотреть теорию династических циклов и кризиса
редистрибуции академика Васильева [3, с. 81-88], где также сложно
выделить один конкретный фактор-триггер в качестве
основополагающего. Политика, экономика, демография, природные
катаклизмы, набеги варваров – все это сливается в одну
взаимоподдерживающуюся воронку детерминации деструктивных
процессов. При этом падение «прочности» системы общественных
отношений происходит параллельно, однако в случае возникновения
качественных кризисов в одной из подсистем, то «эхо» этого кризиса
отдается на всем обществе, выступая в качестве катализатора. В одном
случае это могут быть набеги варваров или природные катаклизмы, в
другом случае – сепаратизм провинций, а в третьем – социально-
экономические проблемы. Таким образом, при более детальном взгляде
общественные отношения предстают перед нами в форме динамических
контуров в общественной системе. Движение в каких-то контурах может
протекать более интенсивно, и сама «ширина потока» может быть больше,
но при этом все общество продолжает быть единым комплексом, и
небольшой сбой во вторичных и третичных контурах может вызвать
серьезные нарушения во всей системе в целом. Более того, само
разделение на «базис» и «надстройку» – это логическая абстракция,
созданная для удобства нашего понимания, это идеальная модель,
163

достаточно простая для восприятия. Но сможет ли функционировать

сложный комплекс современной экономики вне генерируемой
государством нормативно-правовой, финансовой, и т. п. экосистем? Даже
если убрать из уравнения государство, необходимость в этих экосистемах
все равно останется.
Проблема территориального базиса и международного окружения.
Еще одна проблема социально-экономического детерминизма – это то, что
сам по себе базис также не существует в вакууме, и вынужден опираться
как на местные условия, в которых осуществляется материальное
производство (так как тот же климат влияет на себестоимость
производства, вызывая дополнительные издержки на необходимость
компенсировать его влияние). Кроме того, остается еще и вопрос
получения ресурсов, что опять-таки зависит либо от внешнего источника,
либо от наличия ресурсов на территории рассматриваемого общества.
Кроме того, и антропогенная, и не антропогенная среды способны
генерировать угрозы для общества. И хотя возникновение угроз часто
носит иррегулярный характер, защита от них имеет столь же важное
значение, что и материальное производство. При этом и источники
ресурсов, и источники угроз – это автономные блоки детерминирующих
факторов, которые методологически нельзя назвать частью «базиса».
Проблема вертикального и горизонтального социально-
экономического детерминизма. Одна из проблем концепции социально-
экономического детерминизма – двойственность ее применения. С одной
стороны, в рамках формационного подхода она рассматривается, как
влияние экономики на формирование социокультурной и политической
системы общества, то есть, вертикальный социально-экономический
детерминизм, описывающий взаимодействие между общественными
сферами. С другой стороны, мы можем рассматривать концепцию базиса и
надстройки с позиции формирования локальных «надстроек» в отдельных
профессиональных сферах, таких, как системы отношений, комплекса
профессиональной деформации, контента профессиональной и
организационной культуры, прямо проистекающих из профессиональной
трудовой деятельности. То есть, если с точки зрения вертикального
социально-экономического детерминизма владение средствами
производства превращается в инструмент переформатирования
политической реальности в интересах господствующего класса, то с точки
зрения горизонтального социально-экономического детерминизма и в
сфере материального производства, и в политической сфере одинаково
будет присутствовать элемент профессиональной деятельности индивида
(труд), на базе которого будут формироваться профессиональная
деформация, профессиональные ценности, организационная культура,
164

иерархия профессиональной компетенции, своя внутренняя система

управления, и т. д. Отсутствие четкого разделения на вертикальный и
горизонтальный социально-экономический детерминизм ведет к
искаженному пониманию природы надстройки – как чего-то субъективно-
наносного, вторичного по своей природе.
«Спрессованность» надстройки. С точки зрения политической науки,
политическая система должна реагировать на кризисы, мешающие
нормальному функционированию общественной системы.
Таким образом, надстройка, в свою очередь, оказывается разделена на
политическую систему и ее социальное окружение. Социальное
окружение осуществляет рецепторную функцию, реагируя на нарушение
работы общественных механизмов, и активизируя работу политической
системы потоком требований и поддержки. При этом, и политическая
система, и социальное окружение, имеющее свою социальную структуру и
систему культурных ценностей – это два достаточно обособленных
комплекса, чтобы объединение их в одну дефиницию можно было бы
обосновать чем-либо иным, кроме как абстрагированием в процессе
построения упрощенной идеальной модели в рамках экономического
дискурса.
Подводя итоги, мы можем отметить, что классическая концепция
базиса и надстройки не отвечает необходимым уровнем детализации для
формирования методологии детерминационного подхода анализа
принимаемых политической системой решений, хотя и должен быть
использована в качестве одного из детерминационных векторов. А сама
детерминационная цепочка с позиции требований современной
политической науки будет выглядеть так:
Первый блок: фактор внешнего окружения, который включает в себя
территориальный базис (например, территория страны) и международное
окружение.
Второй блок: функция взаимодействия общества и окружающей
среды – адаптационный базис в лице экономики, научной отрасли,
силовых структур.
Третий блок: фактор внутреннего окружения – социальная и
культурная подсистемы общества, охватывающие социальное окружение
(общество, как совокупность отдельных индивидов).
Четвертый блок: фактор политической системы – общественного
механизма, предназначенного для активизации процессов внутреннего и
внешнего регулирования (в виде формирования внешней и внутренней
политики).
При этом последовательность детерминации не абсолютна –
например, политическая система может работать на упреждение
165

потенциальных кризисов. Тем не менее, такая четырехблоковая схема дает

куда более детализированное представление о детерминации
политических процессов.

Литература
1. Парсонс Т. Система современных обществ / Пер. с англ. Л.А.
Седова и А.Д. Ковалева. Под ред. М.С. Ковалевой. – М.: Аспект Пресс, –
1998. – 270 с.
2. Андриайнен С.В. Российская императорская гвардия в конце
XVII– первой половине XIX в.: основные вехи истории. ‒ СПб, – 2020. ‒
314 с.
3. Васильев Л.С. История Востока. 6-е изд. Т.1. Юрайт. ‒ М., – 2013.
‒ 722 c.

Сизова Е.Г.,
ЛГУ им. А.С. Пушкина

Александринское сиротское женское профессиональное училище

в конце XIX – начале XX веков

Александринский сиротский дом – «Александринское сиротское

женское профессиональное училище в ведении учреждений Императрицы
Марии», ведет свое начало с 1797 года, именно тогда был образован
Санкт-Петербургский сиротский дом «для призрения и воспитания
малолетних детей обоего пола всех свободных сословий» [5, л. 604].
Это было женское учебное заведение для выходцев из недворянских
сословий. Именным указом 31 июля 1803 был учрежден Сиротский дом,
позже объявленный образцовым. 190 сирот обоего пола помещались в
деревянном здании бывшего Оспопрививального дома [7, с. 8]. В 1828
году училище было передано в ведение IV отделения Собственной Его
Императорского Величества канцелярии.
В 1834 году заведение получило наименование «Александринский
сиротский дом» [7, с. 3] и было присоединено к Николаевскому
сиротскому институту. Это повлекло необходимость в изменении
административного управления учебным заведением. Первоначальный
состав учащихся Николаевского сиротского института, как сказано в
Высочайшем повелении от 25 июня 1837 года, был ограничен 500
воспитанницами [7, л. 35], но он постоянно увеличивался, т.к.
императором был открыт доступ для воспитания большему числу сирот.
1 июля 1842 Александринский сиротский дом (назван
Александринским в честь супруги Николая I) по высочайше
166

утвержденному уставу был преобразован в женское заведение для

призрения и воспитания сирот купцов, мещан, цеховых, свободного
состояния, посадских, разночинцев и бедных чиновников; состоял в
ведомстве Опекунского совета. Дом состоял из училища и отделения для
малолетних сирот. Это разделение было характерным для ХIХ века и
исчезло только после Февральской революции, когда Постановлением
Временного правительства от 26 мая 1917 г. училище было передано в
ведение Министерства государственного призрения.
В Александринский Сиротский Дом принимались девочки с 4 лет в
малолетнее отделение. С 10 лет они переходили в общеобразовательное
отделение, состоящее из 5 классов и уже потом девушки переводились на
профессиональное курс, обучение в котором продолжалось 3 года. Уже с 6
лет, помимо общеобразовательных предметов (Закон Божий, русский язык,
арифметика с натуральными сведениями по геометрии, географии,
русской истории, церковному и светскому пению и гимнастике), девочек
обучали рукоделию (вышиванию, плетению, ведению хозяйства, ткачеству,
плетению блонд, портновскому ремеслу, кулинарному искусству, заготовке
провизии, общим правилам хозяйственной экономии).
Начиная с 1851 года в Александринский сиротский дом
переводились девочки из Сиротского Воспитательного дома не способные
к обучению, где соответственно они поступали в класс надзирательниц за
малолетними детьми или в рукодельный класс. После выпуска из учебного
заведения им выдавался аттестат, они могли рассчитывать на место
надзирательницы за малолетними детьми до семилетнего возраста в
частных домах в столице и губерниях. В зависимости по какому разряду
они выпускались, им полагалось жалование большее или меньшее при
устройстве на работу. Более того девушка, поступающая на работу в
семью, получала покровительство от учебного заведения, чтобы не
возникало недоразумений в местах ее первой работы. Для этого
заключалось формальное соглашение между учебным заведением и
семьей в которой она начинала работать. При выпуске из учебного
заведения девушка получала сумму на свою экипировку и обустройство,
она составляла 40 рублей, а также деньги на учебники. Если она
благополучно отрабатывала в семье 6 лет, то получала премию 100 рублей.
А прослужившие 25 лет, могли рассчитывать на пенсию и дом презрения
[14, л. 27].
Так, например, Мария Деренговская была дочерью гренадера второй
роты дворцовых гренадеров Павла Деренговского, который воспитывал её
без матери. После гибели отца на маневрах летом 1894 года 5 июня она
была принята в училище и проучилась в нем вплоть до выпуска в августе
1904 года [11, л. 10]. В аналогичном положении оказалась и Ольга
167

Галицкая, их отцы служили вместе и вместе погибли, Ольга была принята

в училище вместе с Марией Деренговской [13, л. 2].
Воспитанница Екатерина Насута была дочерью гренадера 1 статьи
роты дворцовых гренадеров. Она получила образование в стенах
Александринского сиротского женского профессионального училища и
получила аттестат № 525. В нём говорилось что она, после полного
окончания курса, выпущена из Практического класса заведения. При этом
в документе перечислены отличные оценки по рисованию,
естествознанию и русской истории, очень хорошие по Закону Божьему,
географии, хорошие по русскому языку, гигиене, удовлетворительные по
арифметике, чистописанию, детской литературе и детских занятиях.
Отдельным предметом, весьма важным при обучении в практическом
классе, было рисование, приспособленное к женскому рукоделию
(составление и изготовление выкроек взрослой и женской одежды) по
которому Екатерина Насута также получила отличную оценку [2, л. 2].
Так же Екатерина Насута обучалась хоровому пению, гимнастике и
практиковалась в воспитании и обучении малолетних учеников. Во всех
этих прикладных науках она получила отличные оценки.
Все время пребывания в училище она отличалась отличным
поведением, что и получило отражение в ее выпускном аттестате [2, л. 2].
Программа профориентации, которую практиковало
Александринское сиротское женское профессиональное училище,
ориентировала выпускниц на практическое применение знаний, навыков и
умений, которые они получали во время пребывания в училище. Только в
1894 году [12, л. 27] в Училищных мастерских было принято заказов на
сумму 1544 р, 84 копейки. Из них по портному мастерству-166 вещей на
сумму 259 р, 25 копеек. Белошвейному – 1424 (на сумму 496,95 копеек),
вышивальному – 2520 вещей на сумму 605 р, 80 копеек. Часть прибыли от
проданных изделий, а именно 50 % переводились на счета воспитанниц в
Государственную Сберегательную кассу. Уже к 1905 году училище
достигло значительных успехов в вышивальном, портновском,
парикмахерском искусстве, а также шитью разного белья, вышивании
гладью, кухонном мастерстве, прачечном ремесле, цветочном, шляпном.
Но не стоит забывать еще и про отделение нянь, где девушки изучали не
только общеобразовательные предметы, но и педагогику, методику
обучения, физический уход за здоровыми и больными детьми. Более того
будущие няни должны были поочередно дежурить не менее 10 раз в
Отделении подростков Императорского воспитательного Дома или Яслях
[12, л. 15].
Таким образом можно сделать вывод, что государство искало
различные способы решения педагогических проблем детей, оставшихся
168

без родителей, создавая профессиональные образовательные учреждения.

Каким являлось Александринское женское профессиональное училище.

Литература
1. Александринское сиротское женское профессиональное училище
(Петербург). Положение и штаты, нормальная табель и учебные планы
Александринскаго Сиротскаго женскаго профессиональнаго училища, в
С.-Петербурге. – Санкт-Петербург : Тип. В. Д. Смирнова, –1906. – 53 с.
2. Аттестат № 525 от Александринскаго Сиротскаго Женскаго
Профессиональнаго Училища дан девице Екатерине Ивановне Насуте.//
Из коллекции Екатерины Ивановны Насута (сканы предоставлены
праправнучкой Еленой Гудковой) Режим доступа:
http://personalhistory.ru/images/SPbAleksandrinskoeSirotskoeZHenskoeProfess
ional%27noeUchilishche.htm [Дата обращения: 01.03.2021]
3. Дерюжинский, В.Ф. Заметки об общественном призрении / В.Ф.
Дерюжинский. – М.: кн. маг. Гросман и Кнебель (И. Кнебель), – 1897. –
115 с.
4. Письма императрицы Марии Федоровны к Н.И. Баранову //
Русский архив. – 1870. – № 8-9. – С.1452.
5. Полное собрание законодательства Российской империи. Собрание
2-е. Т. XXIV. Отделение II-е. № 17952. – СПб.: Типография II отделения
собств. Е.И.В. канцелярии, – 1830. – 604 с.
6. Расчетина С. А. Методология исследования в области истории
социальной педагогики: Научно-методическое издание // Вестник
Костромского государственного университета им. Н. А. Некрасова:
Научно-методический журнал. Серия: Педагогика, психология, социальная
работа, ювенология, социо-кинетика. – 2012. – Т. 18. – № 2. – С.44-45.
7. Российский государственный исторический архив (РГИА). Ф. 758.
Опекунский совет Ведомства учреждений императрицы Марии. Оп. 22. Д.
89, 120.
8. Тимофеев В. П. Пятидесятилетие Санкт-Петербургского
Николаевского института 1837–1887: Исторический очерк / Составлен
инспектором классов Сиротского института В. П. Тимофеевым. – СПб.:
Экспедиция заготовления гос. бумаг, – 1887. – 417 с.
9. Центральный Государственный исторический архив Санкт-
Петербурга (ЦГИА СПб). Ф. 12. Александринское сиротское женское
профессиональное училище. Петроград. Оп. 1. Д. 24.
10. ЦГИА СПб. Ф. 12. Оп. 1. Д. 255.
11. ЦГИА СПб. Ф. 12. Оп. 1. Д. 109.
12. ЦГИА СПб. Ф. 12. Оп. 1. Д. 588.
13. ЦГИА СПб. Ф. 12. Оп. 1. Д. 81.
14. ЦГИА СПб. Ф. 3. Петроградское училище ордена святой
169

Екатерины. Оп. 2. Д. 1104.

15. ЦГИА СПб. Ф. 8. Петроградский дом защиты детей. Оп. 1. Д. 41.

Щемелева Е.Г.
канд. ист. наук, доцент СПбГЭУ

К вопросу развития советской внешней торговли в годы

модернизации народного хозяйства.

В конце 1920 – 1930-е годы Советское государство переживало

ключевой период своего становления. В результате модернизационных
процессов тех лет в СССР сложилась экономическая система, основные
черты которой сохранялись в дальнейшем на протяжении нескольких
десятилетий. Государственная монополия внешней торговли
гарантировала независимое развитие народного хозяйства Советского
Союза. Во взаимоотношениях с капиталистическими странами монополия
внешней торговли выступала в качестве действенного инструмента
защиты от экономической экспансии. В условиях начавшейся
индустриализации предусмотренные высокие темпы экономического
роста требовали значительных финансовых ресурсов. Однако получить
солидные инвестиции на нужды индустриализации было практически
невозможно [8]. Поэтому главной внешнеторговой задачей Советского
государства в этот период было стремление продажей сырья и
сельскохозяйственных товаров обеспечить запас средств для приобретения
промышленного оборудования и передовых технологий. Осуществлению
этой стратегии способствовала выгодная конъюнктура на международном
рынке – западные страны были заинтересованы в освоении огромного
рынка СССР. Установившиеся за годы НЭПа безукоризненные и
своевременные расчеты по поставкам убедили зарубежных
предпринимателей в надежности их советского партнера, и с 1926 г.
Советскому Союзу стали предоставлять целевые кредиты на предстоящие
заказы. В условиях мирового экономического кризиса 1929 – 1933 гг. эти
кредиты предлагались наркомату внешней торговли из Германии, Дании,
Франции, Финляндии, Японии. Восстановление дипломатических
отношений с США, крупнейшей экономической державой мира, также
способствовало активизации международной торговли СССР.
Одновременно ряд факторов препятствовал реализации поставленных
целей. В частности, руководили внешней торговлей Советского
государства равнодушные к извлечению прибыли чиновники, для которых
целью, прежде всего, было выполнение задания. Так, на рубеже 1920 –
1930-х гг. среднемировые цены на зерно упали, но наркомат внешней
торговли настойчиво выбрасывал его на международный рынок (в 1930 г.
170

– 4,7 млн т; в 1931 г. – 5, 1 млн т). Как следствие – срывались планы

получения валюты и приходилось неоднократно сокращать импорт
промышленного оборудования. Руководству СССР пришлось в
дальнейшем сократить вывоз зерна за рубеж и из-за проблем, вызванных
коллективизацией сельского хозяйства (с 5,1 млн т в 1931 г. до 1,7 млн т в
1932 г.; самый низкий показатель вывоза зерна пришелся на 1936 г., когда
было вывезено лишь 0,3 млн т). Продолжительное время существовало
мнение, что самое большое количество валюты давал экспорт зерна, но в
действительности это было не совсем так. Самую большую выручку от
продажи хлеба удалось получить лишь в 1930 г. – 883 млн руб., но зато от
продажи нефтепродуктов и лесоматериалов выручка составила 1 млрд 430
млн. руб., от пушнины и льна – почти 500 млн руб. В последующие годы,
несмотря на голод в стране, экспорт зерна продолжался. За 1932-1933 гг.
он дал стране в сумме 389 млн руб., а продажа нефтепродуктов – почти
700 млн руб., лесоматериалов – столько же [6, с. 270].
Таким образом, в эти годы экспорт зерна не гарантировал
достаточного импорта технологического оборудования – ни величина доли
зерна в структуре экспорта, ни цены на вывозимое зерно не обеспечивали
стране промышленный импорт. В значительных объемах Советский Союз
вывозил продукты горной промышленности (в 1933 г. они составляли
20,5% объема экспорта). Устойчивым был на протяжении 1930-х гг. вывоз
промышленных товаров народного потребления – около 10 % всего
экспорта ежегодно. Новой чертой внешнеторговой политики СССР стал
вывоз машин и оборудования. Суммарная их доля в структуре экспорта за
1930-1940 гг. увеличилась с 0,2 до 2,0 %, достигнув своего пика в 1938 г. (5
%) [2, с. 14-15]. Промышленный экспорт (станки, автомобили, тракторы,
сельскохозяйственные машины и др.) в основном направлялся в азиатские
государства – Монголию, Иран, Афганистан, Китай и Турцию. Страны
Азии поставляли в Советский Союз сельскохозяйственные продукты,
сырье и изделия легкой промышленности – чай, рис, шерсть,
хлопчатобумажные и шелковые ткани. Но устойчивые торговые
отношения существовали в основном с Ираном и дружественной
Монголией. Иран стабильно занимал 5-5,5 % в товарообороте Советского
Союза. Монголия не играла существенной роли в торговых связях, но
существование в ней дружественного режима способствовало
неуклонному росту двустороннего товарообмена (в 1933 г. на эту страну
пришлось 6,6 % всего товарооборота СССР, в 1939 г. – 7,8 %). С
остальными странами Азии торговля носила неустойчивый характер и
имела незначительный объем.
Главными торговыми партнерами СССР были Германия,
Великобритания и США – эти три государства попеременно сменяли друг
171

друга в роли главных продавцов Советскому Союзу и покупателей его

продукции. Так, в 1934 г. Германия занимала первое место в экспорте
СССР, но главным поставщиком товаров для нашей страны оказалась
Великобритания. На следующий год Британия стала крупнейшим
партнером Советского Союза в экспортно-импортных операциях. В 1936 г.
США догнали Великобританию по объему поставок в СССР и к концу
1930-х гг. стали крупнейшим партнером Советского государства. В ходе
переговоров, начавшихся в апреле 1935 г., советская сторона заявила о
готовности увеличить закупки в США в случае предоставления СССР
права наиболее благоприятствуемой нации. Американская сторона,
однако, отказалась сделать это, сославшись на таможенный акт 1932 г., по
которому ввозимый в США советский антрацит облагался
обременительным импортным налогом. Готовность СССР заключить
соглашение, основанное на применении к советским импортным товарам
(исключая антрацит) американских льготных импортных пошлин,
предоставленных другим государствам, способствовала заключению 13
июля 1935 г. торгового соглашения, действовавшего 2 года [3, с. 450-452].
В результате тарифные льготы, установленные соглашениями США с
некоторыми государствами в соответствии с законом 1934 г. о взаимном
снижении тарифов, были распространены на аналогичные советские
товары.
В августе 1937 г. по советской инициативе было заключено торговое
соглашение, заменившее предыдущее. Оно основывалось на взаимном
предоставлении сторонами друг другу режима наиболее
благоприятствуемой нации. Соглашение, служившее правовой базой для
двусторонней торговли, ежегодно продлевалось, пока в 1951 г.
Соединенные Штаты односторонним актом не денонсировали его. В
период действия этого соглашения США обязывались не подвергать
советские товары каким-либо иным или более обременительным правилам
или формальностям, чем те, которым подвергались или могли быть
подвергнуты подобные же товары любой третьей страны. Освобождение
каменного угля, импортируемого из СССР, от акцизного налога позволило
увеличить советский импорт из США. Благодаря торговым соглашениям
1935 и 1937 гг. в предвоенный период удельный вес Соединенных Штатов
в советском экспорте превысил 7 %. Рост советского импорта из США
позволил заокеанскому партнеру вновь занять первое место среди
государств – экспортеров из СССР. Основными статьями советского
экспорта в США были, помимо антрацита, марганцевая руда, пушнина и
меховое сырье, пиломатериалы, асбест, консервы, икра, табак, ткани.
Импорт из США включал различного рода машины и оборудование для
промышленности, составившие в 1938 г. примерно 65 % этого импорта [4,
172

с. 443-448]. Большему развитию двусторонней торговли мешал

американский отказ от ее правительственного финансирования.
Довольно успешно в этот период развивались связи с Бельгией,
Нидерландами, Францией. Рост объема экспортных поставок на мировой
рынок позволил Советскому Союзу заметно увеличить и импортные
закупки. В импорте СССР преобладали машины и оборудование – в 1930 г.
они составили 46,8 % ввоза. Позднее их доля в импорте несколько
уменьшилась, но оставалась весьма значительной – в 1938 г., например,
составляла 34,5 %. Начало Второй мировой войны повсеместно вызвало
рост интереса к данной группе товаров, и их доля в импорте СССР упала
до 32,4 %. Кроме того, сокращению импорта машин, оборудования,
алюминия, проката и иных товаров «оборонного» назначения,
способствовало завершение реконструкции промышленности и начало
массового выпуска советской продукции. Но в большом количестве
ввозился каучук – около 30 тыс. т. ежегодно. Обращает на себя внимание
крайне незначительный объем ввоза промышленных товаров народного
потребления: обувь, одежда, и белье, ткани, трикотаж, галантерея,
культурно-бытовые товары – едва превышали в структуре импорта 1 %.
Почти прекратился ввоз шерсти, кожи, хлопка, риса [7, с. 67-68].
На рубеже 1930-1940-х гг. все более очевидной становилась близость
крупного международного конфликта. В глубокой тайне И.В. Сталин
поручил наркому внешней торговли А.И. Микояну осуществить закупку
стратегических материалов – каучука, олова, меди, цинка, алюминия,
никеля, ферровольфрама, феррохрома. Об этих закупках не были
осведомлены ЦК ВКП(б), СНК и Госплан; наркомат финансов знал лишь
об обязанности своевременно выдавать золото наркомату внешней
торговли, но цели этих выдач ему были неизвестны. Закупленные
материалы хранились на расположенных в глубине страны
переоборудованных зернохранилищах [5, с. 378-379]. Начало Второй
мировой войны в 1939 г. привело к практически полному прекращению
торговли с Великобританией и Францией, рядом других европейских
государств. Несколько сократились обороты торговли с США. Основным
партнером Советского Союза стала Германия. С сентября 1939 г. до июня
1941 г. из СССР в Германию было отправлено не менее 2,2 млн т зерна,
кукурузы и бобовых культур, 1 млн т нефти, 101 тыс. т хлопка-сырца,
более 1 млн т лесоматериалов, а также большое количество стратегически
важного сырья: 140 тыс. т марганцевой руды, 26 тыс. т хромовой руды, 14
тыс. т меди, 3 тыс. т никеля, 500 т молибдена, 500 т вольфрама, 2736 кг
платины и многое другое [6, с. 387]. Наряду с поставками товаров
Советский Союз предоставил Германии возможность осуществлять
транзитные перевозки через советскую территорию с использованием
173

железных дорог, морских и речных путей, портов. Это позволило

разрушить торговую и транспортную блокаду, которую установили для
Германии Великобритания и ее союзники.
В 1939-1941 гг. между Германией и СССР были подписаны торговые
и кредитные соглашения, в рамках которых Советский Союз направлял
минеральное сырье, нефтепродукты и продовольствие, а должен был
получать промышленное оборудование и военную технику. При
заключении экономических соглашений предусматривалось, что СССР
выполнит свои обязательства к середине 1941 г., а Германия – к концу 1941
– началу 1942 гг., хотя в то время было уже практически ясно, что
германская сторона не будет выполнять эти условия. В отличие от
советской стороны германские поставки не были столь точными, сроки
часто срывались, а с начала 1941 г. попросту саботировались, хотя именно
на этот период намечались наиболее крупные из них. Ряд признаков
указывал на то, что двустороннее сотрудничество не имело
долговременных перспектив. Так, СССР разместил в Германии крупные
заказы на производство станков для военной промышленности, однако
вскоре немецкая сторона предложила сократить объем партий, а разницу
выплатить золотом. Из этого предложения следовало, что гитлеровский
режим сам наращивал военное производство и не был заинтересован в его
расширении Советским Союзом. Не желая обострять и без того
накаленную предвоенную обстановку, И.В. Сталин дал распоряжение
наркомату внешней торговли согласиться на предложение германской
стороны. В июне 1941 г. немецкие суда, не завершив погрузо-разгрузочные
работы в порту Риги, спешно отправились в Германию. Их не стали
задерживать, дабы избежать повода для новых осложнений [1, с.282].
Советские же поставки были продолжены. Они сыграли особенно
большую роль в экономике Германии в период ее интенсивной подготовки
к войне с СССР, и никакие торговые уступки уже не могли повлиять на
решение гитлеровского режима начать войну. Последние советские
эшелоны с нефтью, зерном и другими грузами проследовали в западном
направлении всего за несколько часов до нападения Германии на
Советский Союз.

Литература
1. Белоусов Р.А. Экономическая история России: XX век. – Кн.
III: Тяжелые годы роста и обновления. – М, – 2002. ‒ 397 с.
2. Внешняя торговля СССР 1918-1966 гг.: Статистический
сборник. – М., – 1967. ‒ 242 с.
174

3. Документы внешней политики СССР. – Т. XVIII. 1935 г. – М.:

Политиздат, – 1973. ‒ 720 с.
4. Документы внешней политики СССР. – Т. XX. 1937 г. М.:
Политиздат, – 1976. ‒ 788 с.
5. Микоян А.И. Так было. Размышления о минувшем. – М., –
1999. 612 с.
6. Наше Отечество. Опыт политической истории. – Т. 2. – М., –
1991. ‒ 620 с.
7. Шмелев Н.П., Попов В.В. На переломе. Экономическая
перестройка в СССР. – М., –1989. ‒ 400 с.
8. Щемелева Е.Г. Из истории денежного обращения и кредита в
СССР в годы модернизации народного хозяйства // Семнадцатые
Петровские чтения (история, политология, социология, экономика,
культура, образование и право). Материалы Всероссийской научной
конференции с международным участием 18-19 ноября 2015 г. – СПб:
ПАНИ, –2016. – С. 71-74