(Ortodoxology – книга №2)

Критика научного
познания

1
«Наука друг, но истина дороже».
Александр Шадов

2
 Примечание ко всей книге, написанное Рене
Декартом, с коим следует ознакомиться каждому,
кто коснется страниц еѐ, ибо за последние
полтысячелетия я вижу такие же проблемы, какие
видел этот автор давным-давно

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
СООБРАЖЕНИЯ, КАСАЮЩИЕСЯ НАУК

«Здравомыслие есть вещь, распределенная

справедливее всего; каждый считает себя настолько им
наделенным, что даже те, кого всего труднее
удовлетворить в каком-либо другом отношении,
обыкновенно не стремятся иметь здравого смысла
больше, чем у них есть. При этом невероятно, чтобы все
заблуждались. Это свидетельствует скорее о том, что
способность правильно рассуждать и отличать истину
от заблуждения - что, собственно, и составляет, как
принято выражаться, здравомыслие, или разум (raison),-
3
от природы одинакова у всех людей, а также о том, что
различие наших мнений происходит не от того, что
один разумнее других, а только от того, что мы
направляем наши мысли различными путями и
рассматриваем не одни и те же вещи. Ибо недостаточно
просто иметь хороший ум (esprit), но главное - это
хорошо применять его. Самая великая душа способна
как к величайшим порокам, так и к величайшим
добродетелям, и те, кто идет очень медленно, может,
всегда следуя прямым путем, продвинуться значительно
дальше того, кто бежит и удаляется от этого пути.
Что касается меня, то я никогда не считал свой ум
более совершенным, чем у других, и часто даже желал
иметь столь быструю мысль, или столь ясное и
отчетливое воображение, или такую обширную и
надежную память, как у некоторых других. Иных
качеств, которые требовались бы для совершенства ума,
кроме названных, указать не могу; что же касается
разума, или здравомыслия, то, поскольку это
4
единственная вещь, делающая нас людьми и
отличающая нас от животных, то я хочу верить, что он
полностью наличествует в каждом, следуя при этом
общему мнению философов, которые говорят, что
количественное различие может быть только между
случайными свойствами, а не между формами, или
природами, индивидуумов одного рода.
Однако не побоюсь сказать, что, по моему мнению,
я имел счастье с юности ступить на такие пути, которые
привели меня к соображениям и правилам,
позволившим мне составить метод, с помощью
которого я могу, как мне кажется, постепенно
усовершенствовать мои знания и довести их мало-
помалу до высшей степени, которой позволяет
достигнуть посредственность моего ума и краткий срок
жизни. С помощью этого метода я собрал уже многие
плоды, хотя в суждении о самом себе стараюсь
склоняться более к недоверию, чем к самомнению. И
хотя, рассматривая взором философа различные
5
действия и предприятия людей, я не могу найти почти
ни одного, которое не казалось бы мне суетным и
бесполезным, однако я не могу не чувствовать особого
удовлетворения по поводу успехов, какие, по моему
мнению, я уже сделал в отыскании истины, и на
будущее питаю надежды и даже осмеливаюсь думать,
что если между чисто человеческими занятиями есть
действительно хорошее и важное, так это именно то,
которое я избрал.
Впрочем, возможно, что я ошибаюсь и то, что
принимаю за золото и алмаз, не более чем крупицы
меди и стекла. Я знаю, как мы подвержены ошибкам во
всем, что нас касается, и как недоверчиво должны мы
относиться к суждениям друзей, когда они
высказываются в нашу пользу. Но мне очень хотелось
бы показать в этом рассуждении, какими путями я
следовал, и изобразить свою жизнь, как на картине,
чтобы каждый мог составить свое суждение и чтобы я,
узнав из молвы мнения о ней, обрел бы новое средство
6
самообучения и присоединил бы его к тем, которыми
обычно я пользуюсь.
Таким образом, мое намерение состоит не в том,
чтобы научить здесь методу, которому каждый должен
следовать, чтобы верно направлять свой разум, а только
в том, чтобы показать, каким образом старался я
направить свой собственный разум. Кто берется давать
наставления другим, должен считать себя искуснее тех,
кого наставляет, и если он хоть в малейшем окажется
несостоятельным, то подлежит порицанию. Но,
предлагая настоящее сочинение только как рассказ или,
если угодно, как вымысел, где среди примеров,
достойных подражания, вы, может быть, найдете такие,
которым не надо следовать, я надеюсь, что оно для
кого-нибудь окажется полезным, не повредив при этом
никому, и что все будут благодарны за мою
откровенность.
Я с детства был вскормлен науками, и так как меня
уверили, что с их помощью можно приобрести ясное и
7
надежное познание всего полезного для жизни, то у
меня было чрезвычайно большое желание изучить эти
науки. Но как только я окончил курс учения,
завершаемый обычно принятием в ряды ученых, я
совершенно переменил свое мнение, ибо так запутался в
сомнениях и заблуждениях, что, казалось, своими
стараниями в учении достиг лишь одного: все более и
более убеждался в своем незнании. А между тем я
учился в одной из самых известных школ в Европе и
полагал, что если есть на земле где-нибудь ученые
люди, то именно там они и должны быть. Я изучал там
все, что изучали другие, и, не довольствуясь
сообщаемыми сведениями, пробегал все попадавшиеся
мне под руку книги, где трактуется о наиболее
редкостных и любопытнейших науках. Вместе с тем я
знал, что думают обо мне другие, и не замечал, чтобы
меня считали ниже моих соучеников, среди которых
были и те, кто предназначался к занятию мест наших
наставников. Наконец, наш век казался мне цветущим и
8
богатым высокими умами не менее какого-либо из
предшествующих веков. Все это дало мне смелость
судить по себе о других и думать, что такой науки,
какой меня вначале обнадеживали, в мире нет.
Но все же я весьма ценил упражнения, которыми
занимаются в школах. Я знал, что изучаемые там языки
необходимы для понимания сочинений древних; что
прелесть вымыслов оживляет ум; что памятные
исторические деяния его возвышают и что знакомство с
ними в разумных пределах развивает способность
суждения; что чтение хороших книг является как бы
беседой с их авторами - наиболее достойными людьми
прошлых веков, и при этом беседой содержательной, в
которой авторы раскрывают лучшие из своих мыслей;
что красноречие обладает несравненной силой и
красотой, поэзия полна пленительного изящества и
нежности; что математика доставляет искуснейшие
изобретения, не только способные удовлетворить
любознательных, облегчить ремесла и сократить труд
9
людей; что сочинения, трактующие о нравственности,
содержат множество указаний и поучений, очень
полезных и склоняющих к добродетели; что богословие
учит, как достичь небес; что философия дает средство
говорить правдоподобно о всевозможных вещах и
удивлять малосведущих; что юриспруденция, медицина
и другие науки приносят почести и богатство тем, кто
ими занимается, и что, наконец, полезно ознакомиться
со всякими отраслями знания, даже с теми, которые
наиболее полны суеверий и заблуждений, чтобы
определить их истинную цену и не быть ими
обманутыми.
Но я полагал, что достаточно уже посвятил
времени языкам, а также чтению древних книг с их
историями и вымыслами, ибо беседовать с писателями
других веков - то же, что путешествовать. Полезно в
известной мере познакомиться с нравами разных
народов, чтобы более здраво судить о наших и не
считать смешным и неразумным все то, что не
10
совпадает с нашими обычаями, как нередко делают
люди, ничего не видевшие. Но кто тратит слишком
много времени на путешествия, может в конце концов
стать чужим своей стране, а кто слишком интересуется
делами прошлых веков, обыкновенно сам становится
несведущим в том, что происходит в его время. Кроме
того, сказки представляют возможными такие события,
которые в действительности невозможны. И даже в
самых достоверных исторических описаниях, где
значение событий не преувеличивается и не
представляется в ложном свете, чтобы сделать эти
описания более заслуживающими чтения, авторы почти
всегда опускают низменное и менее достойное славы, и
от этого и остальное предстает не таким, как было.
Поэтому те, кто соотносит свою нравственность с
такими образцами, могут легко впасть в сумасбродство
рыцарей наших романов и замышлять дела,
превышающие их силы.

11
 Я высоко ценил красноречие и был влюблен в
поэзию, но полагал, что то и другое являются более
дарованием ума, чем плодом учения. Те, кто сильнее в
рассуждениях и кто лучше оттачивает свои мысли, так
что они становятся ясными и понятными, всегда лучше,
чем другие, могут убедить в том, что они предлагают,
даже если бы они говорили по-нижнебретонски и
никогда не учились риторике. А те, кто способен к
самым приятным вымыслам и может весьма нежно и
красочно изъясняться, будут лучшими поэтами, хотя бы
искусство поэзии было им незнакомо.
Особенно правилась мне математика из-за
достоверности и очевидности своих доводов, но я еще
не видел ее истинного применения, а полагал, что она
служит только ремеслам, и дивился тому, что на столь
прочном и крепком фундаменте не воздвигнуто чего-
либо более возвышенного. Наоборот, сочинения
древних язычников, трактующие о нравственности, я
сравниваю с пышными и величественными дворцами,
12
построенными на песке и грязи. Они превозносят
добродетели и побуждают дорожить ими превыше всего
на свете, но недостаточно научают распознавать их, и
часто то, что они называют этим прекрасным именем,
оказывается не чем иным, как бесчувственностью, или
гордостью, или отчаянием, или отцеубийством.
Я почитал наше богословие и не менее, чем кто-
либо, надеялся обрести путь на небеса. Но, узнав как
вещь вполне достоверную, что путь этот открыт
одинаково как для несведущих, так и для ученейших и
что полученные путем откровения истины, которые
туда ведут, выше нашего разумения, я не осмеливался
подвергать их моему слабому рассуждению и полагал,
что для их успешного исследования надо получить
особую помощь свыше и быть более, чем человеком.
О философии скажу одно: видя, что в течение
многих веков она разрабатывается превосходнейшими
умами и, несмотря на это, в ней доныне нет положения,
которое не служило бы предметом споров и,
13
следовательно, не было бы сомнительным, я не нашел в
себе такой самонадеянности, чтобы рассчитывать на
больший успех, чем другие. И, принимая во внимание,
сколько относительно одного и того же предмета может
быть разных мнений, поддерживаемых учеными
людьми, тогда как истинным среди этих мнений может
быть только одно, я стал считать ложным почти все, что
было не более чем правдоподобным.
Далее, что касается других наук, то, поскольку они
заимствуют свои принципы из философии, я полагал,
что на столь слабых основаниях нельзя построить
ничего прочного. Мне недостаточно было почестей и
выгод, чтобы посвятить себя их изучению. Слава Богу, я
не был в таком положении, чтобы делать из науки
ремесло для обеспечения своего благосостояния. И хотя
я не считал себя обязанным презирать славу, как это
делают киники, однако я мало ценил ту славу, которую
мог бы приобрести незаслуженно . Наконец, что
касается ложных учений, то я достаточно знал им цену,
14
чтобы не быть обманутым ни обещаниями какого-
нибудь алхимика, ни предсказаниями астролога, ни
проделками мага, ни всякими хитростями или
хвастовством тех, что выдают себя за людей, знающих
более того, что им действительно известно.
Вот почему, как только возраст позволил мне
выйти из подчинения моим наставникам, я совсем
оставил книжные занятия и решил искать только ту
науку, которую мог обрести в самом себе или же в
великой книге мира, и употребил остаток моей юности
на то, чтобы путешествовать, видеть дворы и армии,
встречаться с людьми разных нравов и положений и
собрать разнообразный опыт, испытав себя во встречах,
которые пошлет судьба, и всюду размышлять над
встречающимися предметами так, чтобы извлечь какую-
нибудь пользу из таких занятий. Ибо мне казалось, что я
могу встретить более истины в рассуждениях каждого,
касающихся непосредственно интересующих его дел,
исход которых немедленно накажет его, если он
15
неправильно рассудил, чем в кабинетных умозрениях
образованного человека, не завершающихся действием
и имеющих для него, может быть, единственное
последствие, а именно: он тем больше тщеславится ими,
чем дальше они от здравого смысла, так как в этом
случае ему приходится потратить больше ума и
искусства, чтобы попытаться сделать их
правдоподобными. Я же всегда имел величайшее
желание научиться различать истинное от ложного,
чтобы лучше разбираться в своих действиях и уверенно
двигаться в этой жизни.
Правда, в то время, когда я только наблюдал нравы
других людей, я не находил в них ничего, на что мог бы
опереться, так как заметил здесь такое же разнообразие,
какое ранее усмотрел в мнениях философов. Самая
большая польза, полученная мною, состояла в том, что я
научился не особенно верить тому, что мне было
внушено только посредством примера и обычая, так как
видел, как многое из того, что представляется нам
16
смешным и странным, оказывается общепринятым и
одобряемым у других великих народов. Так я мало-
помалу освободился от многих ошибок, которые могут
заслонить естественный свет и сделать нас менее
способными внимать голосу разума. После того как я
употребил несколько лет на такие изучение книги мира
и попытался приобрести некоторый запас опыта, я
принял в один день решение изучить самого себя и
употребить все силы ума, чтобы выбрать пути, которым
я должен следовать. Это, кажется, удалось мне в
большей степени, чем если бы я никогда не удалялся из
моего отечества и от моих книг».

К сожалению, мы, люди, вынуждены повторить эти

слова, написанные полтысячелетия тому назад,
поскольку наши заблуждения столь сильны, что не
знают предела. Пусть метод Декарта в итоге окажется
чем-то относительным и таким же мнимым, но
предпосылки его поиска абсолютно верны. Вы видим
17
мир, но забываем его за мнениями других людей. Нам
нравится думать, что мы знаем истину, не зная ничего.
Нам нравится думать, что мы молодцы, что мы умные,
что мы все знаем, ну или хотя бы знаем больше других.
Безусловно, ученые отчасти усвоили метод
Декарта, но достаточно ли его? Без каких-либо
изменений я выкладываю первую главу работы
Картезия «О методе».

«…люди меньше всего сомневаются в своем

знании…» О.Шпенглер
«…наука невозможна без философии». К.Ясперс

Четыре призрака Лорда Бэкона:

1. Призрак Рода: все те препятствия на пути к
познанию, причина которых - само свойство разума
человека.

18
 2. Призрак Пещеры: все те препятствия на пути к
познанию, причина которых - личные заблуждения
человека.
3. Призрак Площади: все те препятствия на пути к
познанию, причина которых - особенности
человеческой речи, несовершенство слов.
4. Призрак Театра: все те препятствия на пути к
познанию, причина которых зиждется в заблуждениях
других людей, усваиваемых человеком.

Зачем нам все эти людские мнения? Ведь наука –

это абсолют! Лишь она несет истину, лишь ученые
знают то, что они знают. Лишь ученые – правы, и
имеют право ограничивать свое познание так, как
посчитают нужным. Но следуют ли они разумным
завещаниям Бэкона? Не буду утверждать, будто бы не
следуют, но все же поспешу показать науку с самой
темной еѐ стороны, потому что иначе вернуть в научное
сообщество сомнение – невозможно. Особенно дело
19
касается Русской науки, которая, как я могу судить по
собственным наблюдениям, переживает настоящую
эпоху религиозного догматизма. Также у меня нет
оснований полагать, что за границей все обстоит каким-
либо иным образом, хотя, безусловно, я наслышан о
позитивизме и неопозитивизме, которые должны были
бы вовсе развеять мои сомнения. Но неопозитивизм в
теории превращается в догматизм на практике. Я не мог
не написать о самом модном и обязательном
философском учении, которое сейчас пропагандируется
государством и населением.

20
 Первый Том:
Взгляд на прошлое и настоящее.

21
 Предисловие

«Тогда ль, как погрузился ты

В великодушные мечты,
В пучину темную науки?
Но, помнится, тогда со скуки,
Как арлекина, из огня
Ты вызвал наконец меня»

Мефистофель из
«Фауста» И.Гете

Долгие годы размышлений привели меня сюда, в

мир мнимых мнений, где нет ничего достоверного, где
самые фактичные факты относительны, где сама истина
абсурдна. В этом пустом и бездомном мире я нашел
нечто близкое, я начал жить. Меня мало волнует судьба
человечества, – она случайна. Меня мало волнует то,
примут ли мои труды или нет, если, мой читатель, ты
22
улыбнулся, значит, тебе хватило скептицизма, а может
быть даже хитрости, чтобы попасться в мою первую
ловушку – это ловушка иллюзорности. Никогда не
делай вывод о человеке по первым его словам. Если
здесь ты улыбнулся второй раз, то попал на мою вторую
ловушку. Здесь все будет серьезно, даже глупости.
Это книга, несмотря на пышное и блистающее
название, – не критика научного познания, скорее, она
исправление, корректировка, расширение, но и
рассмотрение науки с позиции человека, который
намеренно отошел в сторону. Впервые мы сможем
сделать науку далекой от мнимости, если вы, конечно,
хотя бы на секунду захотите прислушаться к моим
словам. Это очень важно, если у нас есть желание
продолжить развитие человеческого рода. Эти мои
слова не претендуют на то, чтобы назвать меня новым
Буддой, скорее, наоборот, вместо всеведения я обрел
абсолютное незнание. Это первый шаг. Стань пустым в
своих мнениях. Каждое слово и каждый ученый метод
23
можно исковеркать и уничтожить философскими
доводами, в свою очередь философия самоуничтожает
свои доводы в себе. Наука тоже думает, что способна
исправлять свои доводы в себе, но это мнимость, ведь
только если предметы полетят вверх, то только тогда
ученый осознает свою ошибочность. Мнение ученого
строится на опыте, который, однако, многогранен.
Понимание этого необходимо для научной деятельности
и если ученый ничего не смыслит в многогранности
опыта, то его ученость подвергается сомнению. Если
большинство ученых, проводя одногранные опыты,
поддерживает однобокое отношение к ним, то это уже
показатель антинаучности всей научной системы, как
бы парадоксально это не звучало.
А что бы вы сказали, если бы я начал спорить с
вами о результате умножения двойки на двойку?
Почему 2*2=4? Есть одно число, и есть его множитель,
т.е. нечто, что копирует его некое количество раз (два
умножить на два – это ведь пара двоек), разве мы
24
можем быть уверенны, что множитель не имеет
никакого дефекта? Например, 2*2=3,99999999999?
Глупо? Как бы ни так, особенно если мы оперируем не
абстрактными субстанциями, а реальностью, ведь в
абстракции и 100+100 может приравниваться к одному.
Вы уверены, что Земля крутится вокруг Солнца? «Что
за глупости, конечно, уверен»! У вас до сих пор не
появилось никакого сомнения? Видели ли вы это
собственными глазами? Много ли людей видело это?
Но нет, стойте, я не буду проповедовать теорию обмана,
нет, это было бы слишком смешно и бессмысленно, но и
это стоит учитывать.
А что бы вы сказали, если бы я начал спорить с
вами на счет того, что такое хорошо, а что такое плохо?
Почему у самурая самоубийство считалось святейшим
обрядом, долгом чести, а в наше время, в Европе – это
зло? Задумайтесь, ведь ответ не в вашем превосходстве
над самураями, многие из них были намного умнее
современных людей. Ответ не в том.
25
 А что бы вы сказали, если бы я решился затронуть
святое, а т.е. усомниться в формуле: скорость – это
расстояние поделить на время? Глупости?
К сожалению, научное сообщество – это очень
хитрый соперник. Оно давит на слабости, чтобы
обосновать свою правду. Его правда небезосновательна,
но правда религии тоже имеет основание, вообще все в
этом мире имеет некое прошлое, что его сформировало.
Так вот, наука формирует мир на свой вкус – это
хороший прием обмана. История, философия,
математика – все существует для неѐ теперь. В чем
прелесть науки самой по себе? Это опыт и его
трактовка. Да, конечно, лучшие ученые знают, что
трактовка опыта – это лишь трактовка, что теория – это
лишь теория, но многие ученые, также и многие
обычные люди веруют, что механизм трактовки опыта –
это абсолютный механизм познания истины.
Кратко оговорим тот факт, что наука – дочь
философии, одна из ветвей еѐ. «Это глупо» – могут
26
сказать люди, не знакомые с историей философии и
науки, но все свои привилегии наука получила именно
из философии (и религии), и именно она повлияла на
само состояние метода самого по себе в современном
обществе и в обществе прошлого. Наука – это
разросшаяся ветвь философии, основанная на
специфическом рассмотрении опыта. Но у меня сразу
же назревает вопрос: много ли философских
направлений, не основанных на опыте? Иррационализм,
волюнтаризм, платонизм – разве они не имеют начало
здесь, в так называемом реальном мире? Как можно
предположить, что существуют идеи, когда не видишь
их последствий? Как можно утверждать то, что все
неразумно или разумно, если не имеешь для этого
предпосылок в наблюдении? Как можно вообще
представить себе волю, когда нет самого еѐ
представления?
Тут же назревает первое предположение: «все
философские направления имеют отношение к опыту
27
(эксперименту, опыту в жизни, чувственному опыту,
опыту разума), а, т.е. почти все философские
направления – это своеобразные разновидности наук.
Тоже не совсем верное утверждение, но более детально
рассматривать его не стоит.
Людям свойственно верить тому, что они
слышат раньше всего остального; людям легко поверить
в достоверность того, что кажется им убедительным.
Многие семьи, например, проповедуют некоторые
религии, а дети этих семей впитывают в себя эти
положения на всю жизнь. Так же и с наукой: если
ребенку не удалось привить религию, то он с легкостью
осознает науку правой в полной еѐ мере, ведь он пойдет
в школу, а школ миллионы, там все учатся похожим
вещам, преклоняются перед научным познанием, да и
вообще пытаются привить уважение к науке с детства,
но, а философия – это сборник сказок для
образовавшихся студентов. Кто бы вздумал учить

28
философии еще до того, как человек постиг науки? Да
и что такое философия?
В современном понимании – это уже не
деятельность, а некая история прошедших
мудрствований. Человек может получить научную
степень, при условии того, что рассмотрит одного из
«великих» философов в своей диссертации. Конечно,
бывают и другие случаи, но бывают и такие. Сейчас
философия – это наука (самое страшное уже случилось,
философия умерла, а вместо нее осталось мельчайшее
отражение в научном сообществе, представленное,
безусловно, огромным количеством людей). Философия
стала отражением настоящей философии. Наука
заменила понятия, как сейчас очень популярно стало
говорить. Ученые сделали колоссальную подмену, они
подменили все понятия человеческого общества, но как
ученым удалось вообще пробиться на такую вершину,
чтобы управлять судьбами всего человечества?

29
 Здесь у меня есть вполне определенная, но не
доказанная теория, однако, она имеет больше
оснований, чем любая из доказанных научных теорий.
Когда-то была философия – штука сложная, не
предназначенная для обсуждения в массах. Никакое
крестьянство, да и далеко не каждый феодал могли себе
позволить понять хотя бы одно из сочинений Платона
или Аристотеля, которые были написаны довольно
трудным языком для этих самых низких умом людей;
королей и вассалов в итоге сменили буржуи и рабочие,
большинство буржуев, собственно, занималось именно
заработком денег, а рабочий класс занимался именно
производством каких-либо благ, все были вовлечены в
действие опыта. А до этого ученые давно уже показали
себя в этой области, в области опыта, они скрестили
свои усилия с опытом ремесленников, а ученый-
ремесленник – это уже современный деятель науки
(конечно, не во всех науках, сейчас ученых я бы
разделил именно на три класса: ученые в прямом
30
понимании, ремесленники (химики, методом проб и
ошибок получающие нечто новое, натотехнологи,
технологи, механики,) и, бесспорно, ученые-
ремесленики (те, кто смешивают исследование и
конструкцию, изготовление, изобретение). Так вот, если
бы наука не имела практической пользы, то обществу
было бы наплевать на нее, как и на философию, только
избранные бы хотели набраться мудрости, в то время,
как большинство занималось своими делами.
Продолжим: была сложная философия, которая
пренебрегала ремесленниками (конечно, Платон
рассуждал про них, но это совсем не то, сейчас вы все
поймете), и было молодое философское направление,
сейчас получившее название наука; тогда оно имело
название эмпиризм, но еще и материализм, со
всевозможными ответвлениями от своей сути; но эта
самая наука эперико-материальная была
самоочевидной, простой, не имела никаких сложных
образов, да и упрощению поддавалась довольно легко;
31
не нужно разбираться в математике, не нужно знать всю
историю философии, чтобы понять некие определения
из физики; мы просто их принимаем. Эмпирический
материализм слился с кем бы вы могли подумать? С
ремесленниками. Да, он присвоил себе и ремесленную
идею. Особенно забавно именно то, что если бы церковь
способствовала развитию техники, способствовала
развитию опытного познания, то в итоге мы бы сейчас
безоговорочно верили бы в достоверность религии без
всяких сомнений; людям для молчания нужно немного.
Тут то и начался весь накал страстей. С одной стороны
религия, которая противится простому и очевидному,
ведь опыт для людей опыта прост и очевиден. С другой
стороны философия, которая каждым своим действием
либо укрепляла научный рост, либо создавала настолько
сложную систему знаний, что людям опыта просто было
достаточно походить по комнате, чтобы развеять миф о
невозможности движения. Но, поскольку мы
договорились, что ученый – это тот, кто проводит и
32
трактует эксперимент, то говорить о науке мы будем
именно с этой позиции. Меня можно упрекнуть в том,
что я навязываю свое мнение, свои определения, свою
истину, но разве этого не делает наука? Знаете что?
Давайте проследуем со мной в мир научного знания.
Приношу свои извинения тем, кто ищет здесь каких-то
подробных пережевываний всеми известных и
неизвестных теорий. Все будет выглядеть крайне
обобщенно, ибо количество страниц, отпущенное мне
на данную работу толи свыше, толи мной самим –
ограничено вполне определенным числом.
Цель этой книги ни в коем случае не абсолютная
критика всех наук, не абсолютное их унижение, не
абсолютное их свержение, не уничтожение их, а также
не проповедь религиозного фанатика в защиту своей
религии. Цель этой книги, собственно, состоит в том,
чтобы поставить саму научность на свое законное
место, поскольку еѐ неоправданное лидерство
уничтожает многие направления, оставляет от них
33
только истории, которые со временем воспринимаются
в виде мифов; но без них никак нельзя понять саму суть
этого мира. Я, конечно, иногда буду очень несдержан по
отношению к научным теориям, по отношению к
научным статьям и прочим течениям научного
познания, не придавайте этому большой значимости,
пусть это и будет выглядеть, будто я пытаюсь сделать
так, чтобы вы переметнулись в мой лагерь, которого и
нет вообще. Но это просто порывы эмоций,
рациональная, интуитивная, волевая ненависть к
обману.
Но тут же мне следует остановиться, пока меня не
понесло далее по течению оскорблений в сторону
научного сообщества, которое, к моему сожалению,
своими ветвями потратило огромное количество моего
времени. На самом деле, я не испытываю к ним никакой
злобы, никакой ненависти, многие из них сами и не
ведают, что творят, но сам факт того, что в научных
определениях зарыт смысл того, что наука не открывает
34
даже маленьких истин, а просто пытается объяснить
опыт – это гениальное положение науки, которое
самокомпрометирует себя. Многие великие ученые,
такие как А. Пуанкаре и А. Эйнштейн, понимали саму
поверхностность научного познания не с высоты
философии, как о науке сужу я; а вы следуете за мной в
моих размышлениях; они смотрели с высоты
гениальнейших людей науки. Но вот я вас опять
пытаюсь переубедить, используя некоторые
авторитетные личности. Это ведь так по-научному.
На самом деле, сколько вы прочитали философских
трудов? Шопенгауэр, Ницше, Гегель? Сколько
оригинальных систем вы видели? Многие люди лишь
поверхностно знакомятся с философией и с этим
багажом они убеждаются в еѐ научной
несостоятельности. Да, философия научно не
состоятельна, она же не наука. В наше время вообще все
стало научным; чтобы стать политиком, врачом, чуть ли
не папой римским, нужно закончить университет, а это
35
научно-образовательное учреждение. Сейчас что нас
лечит? Наука. Что делает технику? Наука. Даже
спортсменов делают тренера, закончившие специальное
научно-образовательное заведение. Все ремесло стало
синонимом наук и в едином смысле оно сливается с
научным познанием, т.е. все практичное называется
наукой, в то время как все на первый взгляд
отстраненное становится философией или религией, но
это поверхностный взгляд. Следует отделять науку
направленную на познание и науку направленную на
практическую пользу, ибо они имеют различные цели.
Ученые, собственно, исказили восприятие людей
относительно самих себя, ибо сейчас научное
сообщество – это чуть ли не целое общество со своими
определенными взглядами на мир, это общество очень
авторитетно, повторюсь, очень авторитетно; каждый,
кто имеет что-то против науки – должен либо доказать
несостоятельность еѐ в самой научной идеальной
системе, которую опрокинуть полностью изнутри
36
невозможно, либо молчать, поскольку ученые его
никогда не послушаются и не обратят внимание. Суть,
конечно, в том, что ученые тоже люди, они не Боги,
которым ведомо все. Они лишь пешки определенной
узконаправленной системы; конечно, не все они, но
большинство из них. Но самое забавное, что это
большинство чаще всего и есть наиболее убежденное в
своей правоте. Люди, которые меньше всего понимают
в науке, больше всего в нее верят, ведь истинно
опытный ученный, наверное, должен понимать, что
любой опыт можно описать с разных точек зрения, что
на разные факты можно сочинить множество
предсказательных теорий. Научное сообщество
скрывает многие интересные идеи, точнее не
раскрывает их, не придает им значения, хотя они
углубляют познания людей, делают их более
многогранными, не односторонними.
Это не критика опыта, не критика эксперимента, не
критика реальности, это критика тех, кто живет в
37
научных теориях и называет их реальностью, называя
остальных фантазерами, глупцами и людьми,
живущими в своих абстрактных мирах. Кому, как не
научному сообществу, понимать то, что их
большинство над философским меньшинством не
делает их правыми, ведь обычные люди и религия
всегда умудряются разувериться в науке
безосновательно. Я же указываю множество верных в
науке посылок, множество интересных взглядов и
мнений, но лишь взглядов и мнений; я бы хотел
способствовать развитию научного сообщества в
современном его понимании, я хотел бы способствовать
расширению философской жилки в ученых, хотел бы
раскрыть их творческое начало, чтобы их описания и
теории стали более образными, интересными,
разнообразными, многогранными.
Следует добавить также, что я не философский
фанатик, я употребляю слово философия – в смысле

38
многогранности возможного познавания, а не в том
смысле, как еѐ сейчас обзывают ученые.
Вопрос у меня лишь один: мы стремимся каким-то
образом объяснить увиденное или все же рассматривать
все возможные варианты увиденного? Вы понимаете, о
чем я спрашиваю? Да, я подразумеваю, что наука
должна еще во много граней расшириться, чтобы не
путать своих последователей, исследователей, ученых.
Да, я утверждаю, что наука должна усматривать все
возможные теории, но не должна цепляться за одну из
них. Иначе получается, что наука – это некая религия.
Дополнение 2014 года. За последние пару лет я
ознакомился с рядом источников по философии науки
(точнее, по истории философии науки). Критика науки
от лица философии, как оказалось, дело обычное. Но,
как бы там ни было, даже не зная, что мои
предшественники приготовили хорошую почву для
критики, я считаю, что в этой книге нашлось место для
нового взгляда на науку. Безусловно, трудно не
39
признать, что я повторяю многие аргументы
Фейерабенда и многих других философов, но, прошу
вас сделать скидку на то, что это исследование
проведено, во-первых, мной лично, без привлечения
данных авторов (попросту, я о них и не знал на момент
написания книги), во-вторых, ортодоксологически.
Наука уже слишком давно пережимает горло
свободному мышлению, притом не столько
доказательствами и аргументами, сколько грубыми
бюрократической и риторической силами. Государство
выдало науке мандат на интеллектуальность, который
наука безраздельно использует как доказательство
собственной интеллектуальной значимости, хотя, на
деле, я бы не стал уверенно утверждать, что научное
познание самое лучшее даже из существующих видов
познания. Оно во многом уступает даже религиозному,
к примеру, в уровне догматизма. Кроме того, меня, как
человека, бывшего первоначально скептиком в
греческом смысле этого слова, нервирует
40
словосочетание «научный скептик». Давайте введем
словосочетания религиозный скептик, догматический
скептик, скептик язычник, суеверный скептик… Это
будет достойная альтернатива, притом абсолютно
аналогичная тому, что со словом «скептицизм» делает
наука.
Более того, наука – самый злейший враг
ортодоксологии из-за своей догматичной популярности,
моды и постепенного лишения своих адептов
способности мыслить. Ведь, согласитесь, только
религиозно-научная верхушка двигает своим серым
веществом, пытаясь посоревноваться на практико-
теоретическом поле, остальной же народ верит в науку,
как христиане в Бога, как язычники в богов, как Фрейд в
фаллосы. И в чем, собственно, заключается различие?
Дадим христианам власть над умами, сохранив
практические достижения науки, и что? Разве что-то
изменится? Предрассудки будут оставаться
предрассудками в любой форме, даже в
41
естественнонаучной. И, не стоит забывать, что в науке
есть свои гениальные философские умы, которые
двигают науку, не дают ей стоять не месте. Это вообще
единицы среди сотен. И после их гибели, а, иногда, при
жизни, взгляды этих великих людей догматизируются.
Даже философия костенеет в научных тисках, хотя она
всегда была стимулятором духовного прогресса. Я лишь
считаю, что узколобым головам, не видящим дальше
собственного носа, не место в науке.
Тем более, как показывает опыт, работы
антинаучной направленности не имеют особого успеха
и редко добиваются своих целей. Максимум, что из них
удалось выжать, так это принятие ученым на
вооружение некоторых понятий постпозитивизма, что,
конечно же, большой успех во взаимоотношении науки
и философии, но, все же, если брать действительность
науки и состояние умов ученых, то они все еще
оставляют желать лучшего. Наука лишь расширила свой
эристический пояс. Догматизм никуда не убрался.
42
43
 Раздел первый: Определения

Первое и самое главное в нашем исследовании

наук – это сами научные определения. Собственно, я
собираюсь показать людям не то, что наука – это притон
зла, либо, что она абсолютно и нигде не права, но я
собираюсь им раскрыть суть научной деятельности.
Суть эту не понимают сами ученые, ибо они не
способны посмотреть на науку со стороны. Утверждать,
что я в отличие от них еѐ понимаю – также глупо.
Важнейший шаг в развитии любых видов познания –
критика. Если я недостаточно грамотен во всех науках,
то, есть шанс, что многие более разбирающиеся люди
возьмутся с энтузиазмом за данный труд, помогут ему
найти правильное место в этом мире, обосновать
критику, которая может привести к следующему шагу
эволюции познания (или философии), но я сомневаюсь,
что к упадку, однако, если от этой работы не будет
44
никакого научного смысла, то она поможет понять все
плюсы научного познания и его минусы, чтобы люди не
имели лишних заблуждений и во многих спорах
правильно расставляли приоритеты. Конечно, быть
может, я ошибаюсь, и наука – это абсолютное знание,
но понимающие люди поймут всю иронию мною
сказанных слов.
Этот раздел повествует о самом главном научном
орудии – о методе, который представляет с собой
максимально рационализированный аппарат проверки
множества догадок и мифов. Наиболее интересно все
эти положения будут рассмотрены на определенных
научных дисциплинах, а в первом разделе будут
рассмотрены все общие положения методики наук, а
также многие философские положения, которые
пригодятся нам в критике этого метода. Нет, критика не
будет основываться на каком-то таинственном
абсолютном крушении наук, которое приведет мир к
невиданному абсолютному духовному прогрессу, это
45
было бы довольно смешно, но я вижу смысл показать
людям истинное положение наук в мировой структуре
всех времен. Критика будет содержать огромное
количество мнений различных авторитетных людей, а
также мои мнения по отношению к различным
дисциплинам и приемам, так что помимо критики вы
также увидите и защиту многих научных обоснований,
поймете, собственно, саму суть вопроса, сам ответ на
повсеместное «Почему».
Научный метод – это совокупность способов
получения новых знаний и методов решения
определенных задач. (У меня нет никаких претензий,
цель научного метода предельно понятна и ясна, но есть
два вида знания, я могу знать нечто не соотносящееся с
реальностью и могу знать нечто соотносящееся с
реальностью, есть истинное знание и ложное знание,
это абстрактные термины сами по себе, ведь знать
теорию о трех слонах и черепахах – это тоже некая
информация, а, следовательно, знание. Первый призыв
46
от меня к людям: никогда не возвышайте слово
«знание» выше его собственного значения, знаний два,
чаще всего имеется в виду ложное знание, часть
которого является представлением. Иначе никак, ведь
даже наши восприятия приносят к нам представления, а
не знания, хотя на каком уровне достоверности мы
рассматриваем нечто. Мы ведь знаем, что на планете
Земля камень упадет на пол, если его отпустить – это
истинное знание относительно того, что мы называем
камнем и полом, но сами причины падения сокрыты от
нас, почему? Поскольку мы не видим действия самих
сил, из-за которых камень падает, мы чувствуем только
следствия падения камня. Этот пример мы разберем
несколько позже).
Теория – система знаний, обладающая
предсказательной силой по отношению к какому-либо
явлению (замечание, тут нет никаких указаний на то,
что теория должна отражать истину, она просто должна
быть практически применима, истина же часто бывает
47
практически недоказуема, хотя это совершенно не факт,
но и обратное тоже не является фактом, например, мы
знаем, что камень упадет, а теория тяготения
доказывает, что каждый камень будет падать на землю,
мы можем предсказать, что камень упадет, по мнению
ученых не потому, что мы видим, что он падает, а
потому, что так утверждает теория всемирного
тяготения, правда забавно? Но и это еще не все, каждый
камень, упавший на землю – это доказательство теории
тяготения, но и это еще не все, конечно, если есть
планета, которая отталкивает от себя предметы, то
теория тяготения будет признана несостоятельной,
поскольку она не предсказывает подобного эффекта,
хотя, еѐ, скорее всего, сохранят, поскольку на нашей
планете от нее имеется польза).
Гипотеза – это недоказанное утверждение,
догадка, собственно, мать теории, в родственном
отношении, нечто порождающее теорию. Перед тем, как
нечто возвести в ранг теории, его преподносят подобно
48
гипотезе, мол, пока мы не доказали, что это положение
является верным, оно является лишь гипотезой. Многие
гипотезы бракуются в процессе научное деятельности,
однако и в философии, и в религии есть забракованные
взгляды, о чем чуть позже. В идеале большинство
гипотез должно браковаться, чтобы на свет появлялись
наиболее жизнеспособные, наиболее практически
действенные (прошу вас заметить это, мысль уже в
начале исследования выбирает свое направление,
например, мы хотим доказать, что камень упадет на
землю из-за силы тяготения, а потом подбираем для
этого непротиворечащие теории факты, безусловно,
любое противоречие будет кидать свой камень в
данную теорию, но в целом мы и сами должны находить
противоречия в данных взглядах, говорить факты,
которые утверждают данную теорию. Мы имеем
первоначальное ограничение в направлении, мы не
можем задуматься, например, о том, что Бог
притягивает все вещи или небо отталкивает, со
49
следствиями выражающимися в абсолютно таких же
фактах, ибо мы уже избрали себе замечательный
вариант того, что именно Земля притягивает нечто к
себе, как и предполагал Аристотель в своей теории
стремления к благу).
Тут же упомяну самую важную вещь в нашем
поиске истины, наука использует только теории,
проверенные практикой, в ней нет ни теории не
подтвержденных практикой, нет ни каких-либо других
образований практически бесполезных. Наука в своем
лучшем виде – это теория практики. Да, конечно, в
науке есть практическая часть и теоретическая, но
теория в науке уступает любой практике, в этом
простота научного познания, т.е. нет ничего сложного,
смотрим, думаем, проверяем мысли и все, есть нечто
достоверное. Не тут то было, наука – это нечто более
банальное и направленное, нежели, например,
философия, которая может последовать любым путем в
своих измышлениях, как правильным, так и абсолютно
50
придуманным; философы часто рассматривают много
возможностей, а не одну, как ученые. Правильные
философские измышления часто многогранны, а
научные практические данные сухи и холодны (в этом
сторонники науки видят некую объективность, но стоит
напомнить, что сто лет назад ученые всецело верили в
космический эфир, после они от него отказались, а еще
после изобрели темную материю, которая является чем-
то похожим на этот самый эфир, забавное течение
парадигмы, а обычные люди этого в большей своей
массе даже и не знают, даже многие студенты-
отличники разных научных заведений говорили мне,
что это ерунда, что никогда ученые не думали, что
существует эфир) но отражают лишь малую долю того,
что следовало бы отразить, а именно отражает то, как
данный опыт подтверждает данную теорию. Практика
ради практической истины, но к практической истине
мы придем несколько позже. Продолжим обсуждать
термины.
51
 Закон – вербальное и/или математически
сформулированное утверждение, которое описывает
соотношения, связи между различными научными
понятиями, предложенное в качестве объяснения
фактов и признанное на данном этапе научным
сообществом согласующимся с данными.
В самом центре наук лежит постулат: закон
научный не претендует на истину, он просто
соотносится с фактами, а фактов может быть
бесконечно много, но самое странное в этом
определении это «признанный в научном сообществе»,
что меня каждый раз удивляло, разве правда меняется
от того, признало ли еѐ научное сообщество или нет? Я
всегда думал: от того, что думают люди, правда не
изменяется, хотя кто знает. Ученые, кстати, не
скрывают того, что они знают не все, это их возвышает
над другими направлениями, хотя тот же Хокинг
пытается выставить научные взгляды, как некую
достоверность, он серьезно спорит о многих теориях,
52
словно они и есть реальность; также поступают многие
ученые, если что, то у них есть оправдание в том, что
они не претендуют на правду, они стремятся лишь
высказать предположение, стремятся не оставить белых
дыр на полотне познания, закрасить этот белый цвет
хоть какими-то красками. Меня очень веселят люди,
уверенные в правоте науки, не зная даже того, что наука
не стремится к правоте, а стремится к практическому
использованию. Наука – это ремесло, но сейчас это уже
далеко не знание, это скорее знание об умении, но
знания о самой сути в науке – это лишь предположения.
Эксперимент (от лат. проба, опыт) в научном
методе — набор действий и наблюдений, выполняемых
для проверки гипотезы или научного исследования
причинных связей между феноменами (мы сами
направляем свою мысль на гипотезу, ограничивая себя
ей, а потом еще и сами проводим эксперимент,
ограничивая себя и в действии и в теории, научное
познание очень ограниченно, поскольку требует
53
постоянного вмешательства человека, даже техника,
которой пользуется человек, для проведения
эксперимента и фиксации значений – лишь собранная
человеком безделушка).
Факт – это нечто неопровержимое, что не
доказывается, а находится, показывается. Факт –
явление или феномен.
Парадигма – совокупность фундаментальных
научных установок, представлений и терминов,
принимаемая и разделяемая научным сообществом и
объединяющая большинство его членов.
Из этого определения мы достаем главную истину,
в корне наук находятся предубеждения, без которых
невозможно вести научную деятельность вообще, как и
любую познавательную деятельность. Как говорил,
либо цитировал мой хороший знакомый «без догм,
очевидно, не построить мир», также и здесь, в основу
ставятся некие догмы (параллель с религией), на основе
которых выдвигается ряд положений, которые
54
переходят в теории. Хотя наличие какого-то
определения еще не значит, что в науке есть такие
парадигмы, быть может, в современной науке
абсолютно отсутствует это понятие как реальность?
Люди, которые знают, что такое наука, которые изучали
историю науки ни в коем случае не посмеют перечить
факту, что понятие парадигмы имеет место, иначе не
было бы точки опоры для проведения опыта (даже
факты могут оказаться лишь нашими
предубеждениями), хотя и мнение этих людей можно
было бы считать несостоятельным, ведь вдруг наука
добралась до таких вершин, когда все научные
установки настроены правильно, когда все
представления истинны (т.е. остается только открывать
и открывать дальше), что научное сообщество не имеет
никаких дыр для критики. К сожалению, я не тот
человек, который безосновательно будет подрывать
авторитет науки, нет, я просто хочу придать ей должное
место в системе познания, к сожалению, я не очередной
55
писатель мифов, который будет проповедовать свою
религию на страницах этой книги, к сожалению, я
собираюсь по косточкам разобрать основы многих наук,
конечно, у меня не получится разобрать все науки,
конечно, мне не удастся оценить весь накопленный
наукой теоретический запас «знаний» и знаний,
конечно, я только попытаюсь показать фундамент наук,
ибо он вполне познаваем для одного человека, в данном
случае меня. Я буду делиться с вами всеми данными,
полученными мной в этом исследований, к сожалению,
оно не будет выполнено в классической научной
манере, да и манеру философского трактата оно не
примет, но, как сложно себе представить, оно не будет и
религиозным наставлением праведным людям. По
отношению к этому труду я могу предвидеть
первоначальные гонения, могу предвидеть и его
абсолютную неприязнь, но меня это не затронет, я
уверен в своих словах, я уверен в том, в чем я
сомневаюсь, и, надеюсь, у меня получится усомнить
56
своих читателей, для того, чтобы люди сами смогли
оценить науку с высоты птичьего полета. Да, вы не
станете кротами наук, роющимися в почве научного
знания, но увидеть этих кротов с воздуха, у вас
получится. Также извиняюсь за сравнение, оно
наиболее подходило, скорее, к описанию положения
субъектов, а не к описанию субъектов самих по себе.
Однако, наука, если сравнивать еѐ с религией,
проповедует не какие-то сомнительные знания, а
именно методику мышления, т.е. некий шаблон,
конечно, первым делом следует показать тем, кто читает
эту критику один замечательный факт, логик много,
видов мышления также не мало. Но и это мы разберем
позже.

Философские термины.

Насколько я знаю, многие люди, даже ученые,

не знакомы с философской терминологией, а также с
57
философскими достижениями всех лет. Могу сказать
только одно, философия – это не то, что рассматривает
мир некими абстрактными категориями, нет, весь мир
имеет основу для философских теории. Те же
эксперименты, только более естественные, без доли
вмешательства, однако многие философы довольно
оригинально трактовали известнейшие факты, только
ученые редко считались с гениальными философскими
рассмотрениями, считая их нелепыми, хотя сами в это
же время подчинялись более однобоким иллюзиям. В
чем проблема? Многие ученые игнорируют
общеизвестные и общедоступные факты, считая их
сказками. Многие ученые уважают философов, но еще
больше уважают науку, ни в коем случае не пренебрегая
еѐ замечательными принципами. Честно скажу, что я не
люблю ученых, точнее, я нейтрален по отношению к
ним, поскольку знаю более умных людей, чем многие
докторанты и доктора, а познакомить вас с этими
выдающимися героями я считаю просто своим долгом.
58
Многих великих людей прошлого сейчас
недооценивают. Например, кого сейчас не улыбают
«заблуждения» Платона, Ницше, Шопенгауэра?
Ученый, знакомый с их взглядами, с улыбкой взглянет
на них, и упрекнет в субъективности, а человек,
воспитанный на религиозных канонах, скорее засунет
свою голову в микроволновую печь и нажмет на пуск,
нежели признает, что кто-то из них в чем-то прав.
Забавно, люди считают свое мнение выше других – в
этом-то вся и загвоздка, только ученый был воспитан
наукой, а верующий религией, вот в чем их разница.
Безусловно, ученые-атейсты – столь ловкие софисты,
что умудряются поставить себя в особенное положение
по отношению к религиям, но это происходит только на
словах. Они не видят друг друга, они не могут судить с
позиций друг друга. Сколько ученых знакомо с
религией? С каким количеством религий знаком
каждый ученый? Ученый читает библию, как собрание
заблуждений, также это делает и религиозный деятель,
59
они совсем не знают друг друга. Но что их объединяет?
Что объединяет все познавательные стороны человека?
Это слово когда-то называлось философией. Сейчас эта
философия вымерла, так что, я сомневаюсь, что вы
познакомитесь с великими философами; сейчас все
измельчали. В наше время нет никакой самостоятельной
философии (простите, что делаю грубое и
непроверенное утверждение, было бы куда уместнее
сказать, что я не встречал философию в наше время),
только лизоблюдство философов перед наукой, но разве
в средние века такой же процесс не происходил и с
религией? Да, мы живем во вторые средние века, где
философия переметнулась из стана духовного, в стан
материального. Философия – мать всех наук и колыбель
всех религий, она заботится о своих детях, да так
заботится, что люди и не замечают еѐ там, где она
прикладывает свои нежные ладони. Любое наше
отношение к миру – это философия, наука – философия
материального отношения, религия – духовного. Это
60
его личное мнение, ответите вы, но это история,
история ваших и моих предков. Вы отказались от
традиции, забыли еѐ, мните свои мнения истинными,
но… мы сейчас лишь вынуждены провести
узконаправленное исследование, поскольку иначе
говорить такие вещи было бы глупо, но я глупый, мне
прощается.
После небольшого вступления, нам с вами
требуется обсудить некоторые понятия, которые будут
использоваться в данной работе, чтобы у нас не
возникло никаких лишних вопросов с нашим
пониманием слов.
Чистый – не имеющий никаких примесей.
Метафизика – область философии, изучающая
нечто недоступное наглядному познанию (т.е. науке).
Бытие – все, что есть.
Небытие – все, чего нет, не было и быть не может.
Душа – нематериальная субстанция.
Тело – материальная субстанция.
61
 Также я введу свой собственный термин,
которым мы будем пользоваться при анализе наук:
Идеальная система – любая замкнутая в себе
теоретическая система, которая абсолютно верна в
рамках своих аксиом и предположений, поскольку с
нуля создана людьми (ну, как с нуля? Конечно, имеются
некоторые предположения на счет того, что она как-то
связанна с практикой, точнее берет из нее свои начала.
Самая первая идеальная система – это, конечно, язык, в
частности и такой описательный язык, как математика).
Идеальную систему легко критиковать, если выйти за еѐ
пределы, но если придерживаться тех же аксиом и
предположений, то критика еѐ будет вести к легкой
коррекции, да и то не всегда. Самый интересный
пример в истории человечества состоит в том, что
когда-то жил философ, его звали Зенон, он был
учеником Парменида, и они вместе утверждали, что
движения не существует, поскольку любое расстояние
62
до бесконечности можно уменьшить и увеличить, т.е. в
каждом расстоянии бесконечное количество бесконечно
малых точек, даже один сантиметр имеет бесконечное
количество точек, эти его парадоксы (апории Зенона,
ознакомьтесь, пожалуйста, со всеми известными
сегодня апориями, чтобы лучше понимать о чем речь и
оспорить то, что я написал, если я не прав) были
основаны на том, что когда-то были такие
представления в математике (хотя усматривать в
бесконечности бесконечность – это скорее нечто
философское, нежели математическое), так как же
данную проблему решили современные ученые? Они
просто решили, что нельзя уменьшать до
бесконечности. Гениально! Стоп, конечно, решения эти
не признаны и парадоксы остаются парадоксами, но
что, если мы рассматриваем неподвижность со стороны
движения, а не наоборот? Получится, что
неподвижность невозможна (прим. Если мы берем за
аксиому движение, а не бесконечность точек, то логика
63
невольно приводит нас к тому, что не двигаться
невозможно) . Таков уж наш разум. Мы решили, что
идеальная система – это самодостаточная логика (пусть
даже логика языка, математическая логика, логика
научного исследования), не имеющая с внешним миром
никаких отношений. По сути, идеальная система
представляет мир в себе, который обособлен от
реального мира барьером ирреальности. Скажу даже
больше, любо определение – это идеальная система,
многие философские теории – это идеальные системы.
Они находятся у нас в головах и даже могут по
истинности сходится с реальностью, но они остаются
идеальными, поскольку они не связанны с внешним
миром. Внешний мир – мир объективного,
неопределенный и таинственный, возможно даже
абстрактный, возможно даже непознаваемый, но мы
проецируем его через идеальную систему. Например,
через язык, через математику, через определения. Я не
думаю, что стул по своей природе понимает, что его
64
называют стулом и цель своего существования, стул –
это стул для нас, для наших идеальный разумов, но
слово идеальный – имеет в виду именно совершенство,
завершенность наших умов. Разум человека – самая
большая известная идеальная система. На самом деле
мы можем только усложнять идеальные системы, и
усложнять их до бесконечности. Идеальные системы
могут стерпеть любые изменения, например, если мы
заменим слово «стул», словом «луст», то ничего не
изменится, стул останется предметом с некоторым
количеством ножек, на нем можно будет сидеть, или
нельзя, если он сломанный, но это не суть, суть в том,
что от изменения идеальной системы реальная система
остается неизменной.
Чистое знание – объективное знание, знание, без
примеси нашего отношения к нему. По своей сути – это
не существующий предмет исследования. Нечто, что
существует вне зависимости от нас. Т.е. нечто, что мы
не в силах придумать, то самое, на счет чего может быть
65
только одна точка зрения – истинная, это и есть истина.
Существует ли чистое знание? Предполагаю, что нет,
пусть мы и можем трактовать некоторые факты, но мы
все равно привязываем их к своим идеальным системам.
Чистое познание – процесс обретения чистого
знания. Нечто, что не содержит в себе никакого
человеческого вмешательства. Это действие. Возможно
ли оно? Разве только когда мы умрем, тогда познаем,
как существуют неодушевленные вещи, но разве нам
это будет важно? В объективности пропадает знание.
Невозможно знать нечто объективное. Конечно, есть
некоторые факты, но они не чистые, мы знаем лишь
некоторые кусочки из бытия.
Мы с вами сейчас пришли к выводу, что чистое
познание и чистое знание невозможны в принципе,
каждый раз мы вкладываем в наше наблюдение долю
своей субъективности. Хотя есть и другие мнения. Но
моя цель перерасти область мнимости, для этого
исследование наук и начало свой поход. Те, кто
66
утверждают, что объективное познание возможно –
выражают мнение, которое подразумевает такие
предпосылки, при которых весь этот мир может быть
познан, т.е. есть методы познания действительности.
Однако есть те, кто утверждает, что объективное
познание – сказка для детей, но и это лишь мнение, с
определенными предпосылками внутри себя. Учитывая
оба мнения, ибо ни я, ни кто либо из ученых – никто не
знает правильного ответа, мы приходим к тому, что
выбор предпосылок абсолютно субъективен, т.е. лишь
тот, кто проводит исследование, лишь он в силах
разрешить для себя эту загадку, иначе он остолбенеет на
месте. Но его решение заведомо субъективно, как и
решение того, кто считает отсутствие объективности в
познании верным. Т.е. даже при выборе предпосылок –
мы субъективны, на этом я и остановлю свой разбор
субъективности в познании.
В философии множество терминов, каждый новый
термин постараюсь кратко расшифровать в процессе
67
написания данного труда, дабы у читателей не
возникало лишних вопросов, тем более, вы всегда
сможете проверить меня.

Диссертационный стиль:

Гипотеза: Научное познание – это однобокое

рассмотрение существующего мира, другие формы
рассмотрения возможны, и они уже существовали и
должны существовать. Возможно также появление
сверхнауки, нового образования, которое вытеснит
современную науку, с еѐ примитивным стилем изучения
доступных истин.
Цель: Исследовать и проанализировать научные
данные, на предмет наличия в них однобокости и
мнимости.
Задачи:
1) Проанализировать литературные источники.
2) Обработать информацию.
68
 3) Описать получившийся результат.
4) Рассмотреть реальное положение вещей в
научном сообществе.
5) Сравнить с идеальными, т.е. литературными
данными.
Методы:
1) Анализ литературы
2) Проверка на заблуждение
3) Индукция
4) Дедукция
5) Диалектика
6) Критический метод
Актуальность: наука завоевала свое место под
солнцем и при этом теснит другие направления
философии. Мне это не нравится, я считаю, что наука
имеет место быть, но не имеет право занимать
верховное место в мире, а если мы позволим науке
просуществовать в еѐ современном виде еще сто-двести
лет, то процесс будет необратим. Наука полностью
69
поглотила философию и теперь разевает свою драконью
пасть на религию. Время остановить ученые танцы
глупости, время привести ученость в состояние
согласованности с остальным миром. Время возродить
науки, которые потерялись на задворках времен.
Многие ученые понимаю суть данной работы без
приукрашивания идей, которые здесь изложены, через
призму научного метода, основанного на авторитете и
согласии тысяч человек.
Кто-то утверждает, что наука – это критика, но
наука – не критика, а деятельность, целенаправленная
деятельность, которая при наличии в своем основании
критики просто бы не смогло развиться в такую
огромную систему. Вы себе представьте, если бы
теории Ньютона серьезно бы критиковались на
протяжении сотен лет? Но много ли их критиковали? Да
и до сих пор я не вижу в науке серьезной критики его
идей, ведь Ньютон – практичен, пусть он и
противоречит Эйнштейну, который принят, но
70
метафизичен в своих изысканиях. Не является секретом,
что религиозный деятель упрекает логику ученого
простым доводом того, что видит в начале всех аксиом
Бога, а ученый не видит его. Философы как создатели
логики сами своими выводами противоречат
современной науке, однако ученые объясняют это тем,
что у всех тех философов всегда были предрассудки, но
зато, как следует из этого утверждения, у ученых,
якобы, данных предрассудков нет.
Актуальность изучения данного вопроса о науке и
научном познании как нельзя важно для
формирующегося общества, поскольку заблуждения,
которые основаны на практической пользе, самые
большие заблуждения и являются самым выраженной и
неоспоримой формой софистического предрассудка.
Суть данной работы, однако, не останавливается на
критике наук. Это произведение существует в
поддержку ортодоксологии, той самой «науки», как бы
еѐ назвали современные люди, которая призвана
71
изучать всевозможные мнения и мировоззрения через
специальный альтернативный научному метод. Я не
отрицаю научный метод вовсе, не упрекаю многие
научные теории в метафизичности, а лишь утверждаю,
что всегда можно было бы из имеющихся данных
предположить, что все находится в совершенно другом
соотношении друг с другом. Но самое главное, данный
труд не предназначен для великих ученых, которые
сами понимают творческую суть науки, а для студентов,
маленьких ученых, для людей, которые не причастны к
этим областям. Критика научного познания – это
призыв раскрыть глаза всех, кто закрывает их,
воспринимая все научное слишком серьезно, ведь наука
– игра, еще одна игра, коих было уже очень много, а
играть в игру с серьезным видом – это очень забавное
занятие. Если необходимо добиваться практических
успехов через какие-то догмы, то можно хотя бы с
полной уверенностью признавать их догматичность, и
играючи продолжать свою деятельность, а не
72
заблуждать своей игрой миллионы юных умов, которые
еще недостаточно зрелы для того, чтобы понять суть
научного «знания», которое является научным мнением.
Мнением, конечно, над которым люди работают,
стараются, но когда это люди не старались над своими
мнениями хотя бы в философии?
Слишком серьезно отношение к мнению всегда
приводит к вражде, таким образом выродились и
атеисты, присовокупляя к научной мнимости еще и
военную направленность. Но в этот раз война ведется не
мечами и пистолетами, а суждениями и аргументами,
которые имеют смысл только для ученых. Т.е. атеисты
орудуют суждениями и аргументами, которые имеют
смысл только для них самих, и при этом приходят к
выводу о том, что если люди не понимают этих
суждений и выводов, то они глупые. Подобная война
мировоззрений может спровоцировать и реальный
конфликт, из-за которого пострадают не
принадлежащие к направления атеистов неверующие,
73
которые тихо отсиживаются в сторонке и даже не
думают о Боге, и в правда, только те, кто не орет о Боге,
тот в него и не верит. А среднестатистический атеист –
это крикун, который везде вплетает свое неверие в
Господа, но веру в науку. Таких атеистов, которые везде
заявляют о своей атеистичности, следует называть
агрессивные атеисты. Они используют изящные
софизмы, чтобы избежать любых упреков в том, что они
все-таки верят в то, что Бога нет, поскольку Бог сам-по-
себе находится в их сознании, выедая их мысли своим
внутренним присутствием. Настоящий атеист же не
говорит о Боге, не думает о Боге, не называет себя
атеистом, да и вообще не знает о том, что такое Бог,
атеизм и прочие религиозные штучки.
Агрессивный атеизм не единственная причина
необходимости в критике науки. Истина – вот главная
цель любого познания, иначе «по»-«знание» станет
«по»-«мнением», и ведь это так верно, когда многие
ученые выдают в учебных учреждениях научные
74
мнения о явлениях, выдавая их за знания. Это
неправильно с точки зрения истины. Но многие ученые
смеются над словом «истина». Это нужно менять.

75
 Раздел второй: Общие постулаты

Научный метод

«Научный метод — совокупность основных

способов получения новых знаний и методов решения
задач в рамках любой науки.
Метод включает в себя способы
исследования феноменов, систематизацию,
корректировку новых и полученных ранее знаний.
Умозаключения и выводы делаются с помощью правил
и принципов рассуждения на основе эмпирических
(наблюдаемых и измеряемых) данных об объекте.
В структуру современного научного метода, то
есть способа построения новых знаний, входят:
1. Наблюдение фактов и измерение,
количественное или качественное описание

76
наблюдений. В таких описаниях с необходимостью
используются различные абстракции.
2. Анализ результатов наблюдения — их
систематизация, вычленение значимого и
второстепенного.
3. Обобщение (синтез) и
формулирование гипотез, теорий.
4. Прогноз: формулирование следствий из
предложенной гипотезы или принятой теории с
помощью дедукции, индукции или
других логических методов.
5. Проверка прогнозируемых следствий с
помощью эксперимента.
На каждом этапе принципиальное значение имеет
критичное отношение как к данным, так и к
полученным результатам любого уровня.
Необходимость всѐ доказывать, обосновывать
проверяемыми данными, подтверждать теоретические
выводы результатами экспериментов отличает науку от
77
других форм познания, в том числе от религии, которая
основывается на вере в те или иные основные догматы».
Так мы познали, что такое научный метод,
конечно, в упрощенной форме, у каждой науки свой
перечень методов, хотя структуры похожи, пусть они и
в сотни раз более сложные, чем указано выше. Разберем
каждый шаг, и, конечно, мы, как великие философы,
посмеем усомниться, а все, в чем мы можем усомниться
– может быть абсолютно неверным. Хотя это еще одна
аксиома, которую я ввожу для того, чтобы сомневаться,
помимо этого, ввел еѐ не я, а «великие» до меня,
поэтому все же можно принять еѐ такую, как она есть,
ибо только в еѐ рамках мы можем хоть как-то
многогранно рассуждать.
«Наблюдение фактов и измерение, количественное
или качественное описание наблюдений. В таких
описаниях с необходимостью используются
различные абстракции».

78
 Первое сомнение: все в этом мире может быть
лишь нашей фантазией, любой факт и любое
наблюдение – суть фикция. Конечно, вы сейчас
посмотрите на это рассуждение очень скептически, но в
том то его и прелесть, ведь оно неопровержимо. На что
мы будем основываться, если нет ничего достоверного и
все фикция и обман? В этой области все основания
превращаются в пыль. Но так жаль, что всех, кто
считает, что мир таков, считают сумасшедшими, и я
сейчас выступаю в защиту этих сумасшедших. Не
странно ли? Конечно, ведь если все так, то ни о чем
нельзя утверждать на сто процентов, кроме
иллюзорности. Хотя вся истина начинает двоится в
таком случае на две истины: истина реальности и
истина фантазии, наука изучает в данном случае именно
вторую истину. Но что делать в мире, где больше
ничего не дано?
Второе сомнение: любое наблюдение – это
взаимодействие органов чувств (иногда органических
79
(глаз, нос, уши, язык), иногда механических (любые
фиксирующие какие-либо показатели технические
аппараты, вроде динамометра, весов и так далее) и
раздражителя (раздражитель – это любое тело, любой
объект), органы чувств искажают истину, одним из
примеров является то, что мы не видим без микроскопа,
что состоим из клеток, а в свою очередь в микроскопе
мы не видим «как» силы действуют на атомы, чтобы
сдерживать их структуру; мы пытаемся что-то
придумать, но лишь измеряем уровень этой силы и
называем еѐ; мы думаем что понимаем «что она
делает», но не понимаем «как она делает», мы вообще
не видим никаких причин, только декоративные факты.
Но, помимо этого, мы сталкиваемся с самым страшным
врагом наблюдения – галлюцинациями, иллюзиями,
обманами – всеми теми свойствами, которые мешают
нашему мозгу что-то воспринимать. Мы не в силах
воспринять многое из того, что есть, наши машины
тоже не в силах это сделать, поскольку их создали мы и
80
мы воспринимаем и их субъективно; хотя, это может
всего лишь мнение, если вы поняли мою иронию.
Второе сомнение: можно наблюдать за фактами, а
можно за исключениями и делать абсолютно разные
выводы, например, я живу на планете, где все не
притягивается, а отталкивается в космос, я делаю вывод
о том, что существует сила всемирного отталкивания.
Наблюдение вообще очень сомнительно и ограниченно,
а ученые судят о том, о чем ничего не знают, исходя из
наблюдения.
Третье сомнение: описание наблюдений –
процесс субъективный и направляющий всех читателей
по пути первого наблюдателя, т.е. один человек смотрит
в микроскоп и видит атомы, он говорит «я увидел
основную и неделимую часть материи», все, кто
прочитает его труд, сразу же независимо от него это
проверит, но эта независимость иллюзорна; объяснение
уже дано, рамки уже обозначены; поздно наблюдать за
атомами, когда уже создан узкий коридор из которого
81
очень трудно выбраться, ведь тот же последователь
Лейбница мог воскликнуть: «О, Боги, я открыл
монаду!». Появилась бы теория живых монад,
доказанных на научном уровне, каждый атом считался
бы полноценной действующей и мыслящей
субстанцией.
На этом и остановлюсь, я мог бы вспомнить
множество примеров несостоятельности любого
наблюдения, но все же мало на что мы можем
рассчитывать такжелезно, как на него.
«Анализ результатов наблюдения — их
систематизация, вычленение значимого и
второстепенного»
Первое сомнение: анализ – процесс субъективный,
как уже говорилось в третьем сомнении, относящемся к
наблюдению, если мы изберем нечто в начале, то мы
будем ему следовать, так, например, верующий назвал
бы атомы – частичками Бога, богоподчиненные; а
ученый назвали их подобно Демокриту, атомы. Но дело
82
не в названии, а в отношении к ним, каждое движение
атома верующим и ученым будет восприниматься по-
разному, и причины они укажут различные. Анализ –
основательная субъективность, в то время как
наблюдение лишь относительная. Почему? Причина
проста: любой анализ – это всегда неполное изложение
увиденного, конечно, можно анализировать как можно
более подробно, но и это может не помочь и завести в
дебри, а вот наблюдение, безусловно, на некотором
уровне достоверности позволяет нам увидеть нечто
общее, но и тут мы приходим к выводу, что есть
дальтоники, есть те, кто чует лучше, есть те, кто хуже,
со слухом тоже самое. Но, быть может, природа
снабдила нас всем спектром чувств, которыми только
можно снабдить? Звучит невероятно, да и наука
говорит, что это предположение обманчиво, а оно могло
бы спасти науку от обоснованной критики, превратив еѐ
в более метафизичную, но тут то ученый и попадает
впросак.
83
 Второе сомнение: какова вероятность, что
анализирующий не преднамеренно ведет доказательство
своих положений в нужном ему направлении? Ad hoc. А
быть может у него нет намерения? Но есть мотивация
закончить работу, да закончить так, чтобы обрести
определенное положение в обществе после этого. Он
даже вопреки очевидностям будет говорить то, что от
него ожидает ученое сообщество. Разве не так?
«Обобщение (синтез) и
формулирование гипотез, теорий».
Первое сомнение: зачем ученый формулирует
гипотезу? Чтобы еѐ доказать. А зачем ему это? Чтобы
защитить диссертацию и подняться на ступень выше в
своем общественном положении. Ладно, нет, серьезно,
может быть, я ошибаюсь, но зачем еще? Ради открытия
истины? Почему нельзя проводить независимое
исследование без диссертаций? Ах, да, они проводятся.
Но один из видов исследования именно такой.
Тщеславная гипотеза, сформулированная на скорую
84
руку ради самой гипотезы. Гипотеза ради гипотезы, а не
ради познания. Разберем также второй вариант, когда
ученый убежден в том, что он работает ради познания
истины. Но тут же сразу возникает проблема, ведь
ученый знает законы, при которых его истина будет
признана – это делает его зависимым от научной
системы. Но а что если, ученый не подстраивается под
массовое мнение? Его обзывают философом и не
слушают. Вероятно, тысячи адекватных, но не
востребованных теорий исчезли в потоке времени.
Второе сомнение: теория и гипотеза – это не
истина, но сама суть в том, что они вероятнее всего и
должны оказываться ошибочными, ибо они
предположения, но разве оказывается так? Каждый
будущий кандидат как-то защищает свою работу,
каждое исследование имеет какие-то результаты, что-то
постоянно усматривается, возможно, даже открываются
те свойства, которых не существует.

85
 Следуя за Леруа, мы придем к тому, что наш разум
искажает все, до чего касается, это вполне возможный
вариант, на искаженных данных искаженного
наблюдения и на еще более искаженном анализе мы
пытаемся построить нечто другое, нечто еще более
искаженное, и это называем теорией. Если учитывать
этот вариант, то мы находимся в безвыходном
положении. Но есть и другой ответ:
Наш разум ничего не искажает, он просто делает
это нам доступным, он – это простой перевод с одного
языка, языка мира, на наш язык, язык разума. Я же
утверждаю, что, когда мы переводим увиденное на язык
нашего говорения, мы получаем еще нечто более
искаженное, чем образ того, что исказил наш разум при
наблюдении, через искаженные органы чувств. Но
сейчас мы рассмотрим вариант, когда все отлично,
когда наблюдения и разум ничего не искажают. Тогда,
мы не сливаем воедино информацию о клетках, мы их
видим, и видим атомы одновременно с клетками, видим
86
даже лучи света, которые все это составляют, но что
дальше? Если глаза улавливают свет, то дальше света
мы не можем уловить. Но как это видеть все так
подробно, каждый атом, каждый кварк? Каких размеров
должен быть мозг, чтобы выполнять такую сложную
операцию? Да и то, зрение ограниченно многими
пределами, даже если бы оно видело все так, как я
описал, мы по-прежнему не можем видеть силы, но что,
если мы сможем видеть запахи? Видеть звуки? Ведь
есть же такая способность, видеть тепло, и есть
специальные приборы, которые позволяют его
фиксировать. Говорят, что даже некоторые животные
могут ориентироваться по теплу. Это же нечто иное,
какую науку могли бы создать разумные существа без
зрения, но с тепловым ощущением? Такую же?
Вероятно, нет. Как на такой основе можно было бы
построить теорию? Мне постоянно отвечают на такие
положения, что «если бы, да кабы…», но разве это не
так? Разве мир имеет какой-то единый план? Разве он не
87
многогранен? Конечно, может быть и такое, что мир
однороден, а то, что мы видим – это и есть правда, но
ведь даже ученые в это не верят, о какой однородности
может вообще идти речь?
«Прогноз: формулирование следствий из
предложенной гипотезы или принятой теории с
помощью дедукции, индукции или
других логических методов».
Скажите мне, вот когда вы уже знаете, что
получится, когда все ваши усилия направлены на
определенный результат, когда ваши подопытные на
него настроены, когда весь мир танцует вокруг него, то
разве это не влияет на результат эксперимента?
Конечно, нет, скажете вы, но это повлияет на ваше
рассмотрение этого опыта, вы вообще можете
испортить весь опыт этим прогнозом, особенно, если
испытуемые каким-то образом узнают, какова ваша
цель. Проверить одно, другое, третье, прогнозировать,
ждать результат, сколько везде субъективизма. Каждый
88
шаг научного познания не имеет никаких объективных
посылок, кроме…
«Проверка прогнозируемых следствий с помощью
эксперимента (по терминологии Карла Поппера —
критического эксперимента)».
Вот он! Эксперимент! Эмперия собственной
персоной! Опыт сам по себе. Мы делаем что-то и
наблюдаем. Что? Опять наблюдаем? Опять нечто
субъективное прокралось в опыт? Но упустим это. У нас
есть явление, и есть результат. Но сама суть в том, что
если мы провели эксперимент, то мы только и можем
его описать словами, которых недостаточно, чтобы
уловить суть.
Но наука создана не для сути, она создана для
практики. Сейчас ученые подались некоему гедонизму,
они желают всем удовлетворения потребностей, но не
ради того, чтобы получить знания, нет, потребности
удовлетворяются усложненным ремеслом. Полезность
сама по себе не имеет никакой истинности, точнее, все
89
имеет истинность, и даже полезность еѐ имеет, но
полезность – не вся истинность, а истинность не вся
полезность. Сейчас скажу проще – полезное может быть
и обманчивым, но даже если оно истинно, то все
полезное – это лишь маленький кусочек истины.
Именно на этом этапе наука должна была бы лишиться
в ваших глазах самой истинности. Как я часто говорю,
полученное в опыте полезно только в опыте.
Получается некий опыт ради опыта. Вы можете сказать:
а зачем нам бесполезные знания? Если вы с полной
уверенностью доверяете этому мнению, то можете
заниматься наукой, с осознанием того, что будете
приносить пользу обществу, но что насчет бесполезных
наук?
Науки, которые не несут пользы, например,
астрофизика, филология, как окажется далее еще и
современная психология и социология, как мы убедимся
в следующих главах еще и педагогика – они имеют
своей целью некое знание. На этот раз не опыт ради
90
опыта, а знание ради знания. Но разве плохо, если мы
владеем наиболее полным знанием, а не односторонним
кусочком истины? Мне могут ответить: так мы и так
уже знаем все и все, что нам нужно предсказали, наш
метод отточен, словно самый острый кинжал, мы знаем
истину, истина одногранна. Но не глупо ли это звучит?
Если нет, то нет, какая разница в таком случае, наука
или религия? Я же больше склоняюсь к тому, что у
истины множество граней, каждый опыт можно описать
с огромного количество сторон, зачем ограничивать
себя одной? Лень? Глупость? Лень, смешанная с
глупостью? Какая разница? А может даже слишком
большой ум? Одна грань или много, сколько описывать
– выбирать вам. Конечно, чтобы расписывать
множество граней, нужно иметь довольно высокий
уровень творческих и умственных способностей, не
стоящий в сравнении с глупым подчинением одному
методу, не стоящий в одной линии с шаблонной
работой, имеющей заведомую направленность. Настало
91
время решать, какая наука преследует знание, а какая
пользу.
Знаю, очень красивый призыв. Не обращайте
внимание.
Давайте здесь и остановимся в теме обсуждения
метода, пусть оно сейчас невероятно неполно, а лишь
крайне поверхностно; его можно оговаривать
бесконечно долго, позже мы рассмотрим его частные
случаи, поскольку без них невозможно существование
ни одной самостоятельной науки, что, безусловно, и
здесь накладывает ограничение на наше с вами
рассуждение.

Научное отношение

Что за таинственное научное отношение? Вроде

бы мы разобрали уже самое главное – это научный
метод. Но, оказывается, нет! Науки помимо всего
остального, еще переняли от материализма самую
92
мерзкую его черту, отсутствие души. С отсутствием
души осталась некая приверженность к философской
морали, а из уст потомства материалистов любая
моральная проповедь звучит, как детский лепет. Мол,
тут атата, и там атата, это плохо, это хорошо, но
почему? Научная мораль в принципе не ставит никаких
ценностей. Но почему? Ученость отрезает прямую
дорогу к источнику морали, меняя этот источник на
человека. Т.е. человек сам обретает ответственность за
свое моральное состояние. Безусловно, большинство
ученых – воспитанные люди, которые не думают над
принципами этики, а просто принимают их, но для тех,
кто принимает научные достижения, но не имеет
отличного воспитания – именно для тех мораль
становится невероятно глупым и неестественным
явлением. Но разве ученые так уж моральны, даже с
учетом их воспитания?
В чем смысл? Начнем. Во-первых, ученые
физиологи убили больше животных, чем извращенцы,
93
психи и прочие упыри. Эти маньяки убийцы,
собственно, издевались над многими видами
млекопитающих. Конечно, людей живьем резать нельзя,
к сожалению, а то убивали бы и их, что уж там? Ах,
конечно, я забываю про Ананербе. Вспомним об этом
замечательном притоне наук сегодня? У вас будто есть
выбор.
Исследовательский центр в фашисткой Германий,
который носил название Ананербе, либо это еще
переводилось красивейшим словосочетанием «Наследие
Предков», на самом деле был не чисто научным
предприятием; скорее культурной сингулярностью,
неким объединением, где проводились работы слишком
отличных друг от друга опытов. Так вот, там, дай Бог
мне не соврать, а лучше, дай Бог мне ошибиться,
проводили эксперименты над живыми людьми. У меня
возникает вопрос, если науке развязать руки, то дойдет
до того, что какой-нибудь сумасшедший ученый начнет
вскрывать людей на благо всего человечества, чтобы
94
узнать механизмы работы организма более подробно?
Нет, конечно, нет, это просто фантазия, но имеется и
факт, ученые не имеют никакой морали по отношению к
тому, что они изучают. Если они изучают писателя, то
вторгнутся к нему в личную жизнь, попытаются все
сопоставить, компрометировать его, чуть ли не
уничтожить все то, что этот писатель хотел донести. Но
не суть с писателями, биологи вторгаются в среду
обитания животных, наблюдают за ними, воздействуют
на них. Благо, физики и математики не бросают собак с
крыш, чтобы узнать скорость полета органических тел,
хотя и это возможно. Насколько мне известно, в одно
время товарищи ученые лечили серьезные психические
заболевания лоботомией. Приведем сравнение: у вас
болит голова, вы приходите к доктору, он осматривает
вас и выносит вердикт. Диагноз – головная боль. После
чего вас связывают санитары. Когда вы просыпаетесь,
то видите, как топор приближается к вашей шее… стоп.
Если научное сообщество признает, что ампутация –
95
лучшее средство от любых болей, то к врачам
обращаться простым людям будет бесполезно, ведь их
обучили действовать только таким образом, каким
действует научное сообщество.
Отношение большинства ученых к религиям – это
обыкновенно просто их отрицание, но есть и такие
святые воины, которые стремятся устроить крестовый
поход против церкви, во многих статьях авторитетных
ученых я читал слишком много оскорблений и
унижений в сторону представителей веры, хорошо хоть
не все ученые такие.
Прошу вас заметить одну вещь, ученость сама по
себе не делает человека умнее или глупее, индивид
может оставаться дураком с огромным багажником
знаний (эрудитом), но быть и кандидатом и доктором
наук, а может даже и членом академии наук. Авторитет!
Крикуны с именем пытаются доказать свою
состоятельность и кричат направо налево о своей
мудрости, а как начиналось научное познание? Почему
96
в самих научных определениях встречаются слова,
вроде «предположение», «научное мнение», «научный
взгляд»? Собственно, рассказываю.
Человечество было ошарашено Средневековой
Философией, поскольку существовала эта религиозная
концепция, то в противовес ей начало образовываться
нечто ей противоположное, как обычно и бывает. На
что претендовали схоласты? На абсолютное знание в
Боге. Они думали, что раз уж они знают, что такое Бог,
то остального им знать не обязательно, но вот, в ряду
схоластов начали появляться знаковые для науки имена
Роджер Бэкон и Оккам, которые своими взглядами чуть
ли не родили науку. Об этой парочке поподробнее:
«Роджер Бэкон, известен также как Удивительный
доктор (лат. DoctorMirabilis) —
английский философ и естествоиспытатель.
Он считал, что только математика, как наука,
наиболее достоверна и несомненна. С еѐ помощью
можно проверять данные всех остальных наук. Кроме
97
того он утверждал, что математика, самая легкая из
наук и доступна каждому. Бэкон выделял два типа
опыта:
1) реальный, жизненный опыт, который можно
приобрести только в процессе жизни;
2) опыт-доказательство, полученный через
внешние чувства. Он касается только материальных
предметов. Но существует ещѐ духовный опыт,
утверждал Бэкон, который возможно познать только
избранным людям через мистическое состояние, через
внутреннее озарение. Данная идея предвосхитила собой
появление идей об эвристическом озарении и
роли интуиции в науке».
На самом деле, средневековая религия – это не
просто нечто обычное, это не наша религия, она тогда
переживала свой расцвет, собственно, в местах, где
преподавалась философия, там обучали и многим
другим предметам, т.е. уже тогда существовало
образование. Тогда именно религия была центром
98
поклонения, центром веры, любое образование
включало в себя и знания о Боге, о которых мы
слишком хорошо позабыли, но хорошо, что есть люди,
которые лучше меня вам расскажут о тех временах и о
философии того времени. Так вот, Роджер Бэкон,
собственной персоной, в своих взглядах уже имел
предпосылку к опыту. До него эта предпосылка также
назревала, в самих трактатах Аристотеля, которые
пользовались огромным авторитетом в средневековье,
уже имелся термин эмперия (опыт), как один из видов
познания. Удивительный доктор выдвинул вперед
математику, подобно Пифагору (слышали о таком
философе, который центром поклонения сделал числа?
Ничего вам это не напоминает? Мне напоминает
современные вузы, где обучают данному языку, языку
математики). Конечно, не в той степени он преклонялся
перед числами, ведь у него был Бог, но математическая
предпосылка – главнейшая предпосылка для научного
познания, математические методы применяются почти
99
во всех науках, без этого никуда. Но что-то я тут
задержался, вторым героем оказался Уильям Оккам.
В данный момент опустим все величайшие
достижения этого великого человека, но вспомним
лишь одно. Бритва Оккама, которую трактуют в наше
время так: «самое простое объяснение, скорее всего,
самое правильное». На этой фразе я бы и обозначил
день рождения наук. Чем проще и понятнее теория, если
она не противоречит фактам, тем она более понравится
ученым.
Но эти двое – лишь две капли в надвигающемся
океане.
Фрэнсис Бэкон – основоположник эмпиризма.
Этого человека должен знать каждый ученый, ведь он
отец науки как именно тот, кто начал еѐ воспитание.
Эмпиризм – это первая истинно научная стадия. Именно
он породил метод. Собственно, этот метод почти не
отличается от современного при беглом рассмотрении,
там есть и эксперимент и логика, подтверждение и
100
опровержения, все очень и очень похоже. Но было одно
огромного «но», Френсис Бэкон был философом, а не
ученым, как и Роджер Бэкон, как и Уильям Оккам.
Наука зародилась в философии, притом в религиозной
философии, как самый буйный еѐ плод, который
первоначально казался тихим.
Ф.Бэкон верил в Бога, но верил и в то, что он может
изучать вещи созданные Богом. Он же первый поставил
четыре ограничения на познании и указал способы,
которыми якобы эти препятствия можно обойти.
«Идолы рода» проистекают из самой человеческой
природы, они не зависят ни от культуры, ни от
индивидуальности человека. «Ум человека
уподобляется неровному зеркалу, которое, примешивая
к природе вещей свою природу, отражает вещи в
искривлѐнном и обезображенном виде». Как мы с вами
и говорили, мы все сами искажаем как люди сами по
себе, но не как индивидуумы.

101
 «Идолы пещеры» — это индивидуальные ошибки
восприятия, как врожденные, так и приобретѐнные.
«Ведь у каждого помимо ошибок, свойственных роду
человеческому, есть своя особая пещера, которая
ослабляет и искажает свет природы». Да, также мы
искажаем все именно потому, что мы
индивидуальности, т.е. особенные.
«Идолы площади (рынка)» — следствие
общественной природы человека, — общения и
использования в общении языка. «Люди объединяются
речью. Слова же устанавливаются сообразно разумению
толпы. Поэтому плохое и нелепое установление слов
удивительным образом осаждает разум». Язык сам по
себе обманчив, люди говорят на разных языках, хотя
может формально он называется и одним, когда я скажу
вам: представьте дерево. Что вы себе представили? Тот
же, кто-то может представить совсем другое дерево.
Также и с другими понятиями, вроде любви,

102
философии, этики, каждый понимает под ними нечто
свое.
«Идолы театра» — это усваиваемые человеком от
других людей ложные представления об устройстве
действительности. «При этом мы разумеем здесь не
только общие философские учения, но и
многочисленные начала и аксиомы наук, которые
получили силу вследствие предания, веры и
беззаботности». Главный принцип любого ученого
должен быть каким? Ни в коем случае не верь никаким
авторитетам! Никаким! Да, в современной науке
прописывается данное еѐ свойство, однако я не видел до
сих пор ни одного независимого исследования,
постоянно кто-то куда-то кем-то направляется, сама
суть в том, что когда исследование направляется кем-то,
оно не может называться собственным исследованием.
Также Бэкон предложил некоторые пути, которыми
можно избежать некоторых видов этих пещер. Но был
ли он прав или нет, мы не узнаем.
103
 На самом деле человечество истощило запас
своей фантазии к тому моменту, все понимали, что об
абсолютной истине можно было сказать все что угодно.
Абсолютно любое слово могло бы быть истинным. Тут
в бой ворвался эмпиризм, но и тут все понимали, что
эмпиризм сам по себе – это отказ от абсолютного
знания, т.е. мы узнаем нечто, делая маленькие шажки,
шажок за шажком мы формируем некий набор знаний,
мы движемся медленно, но тише едешь, дальше будешь,
как говорится. В том то и есть центр всех наук, вот он,
здесь, никаких излишком, никакого слияния с техной
(ремеслом), никто не пытается ублажить людей, чтобы
они поверили в их точку зрения, чистая наука, наука без
примеси метафизики и технологии. Именно этих людей
я и называю учеными в подлинном смысле этого слова,
именно естествоиспытателей того времени, с
принципом медленного развития, медленного
накопления фактов, с принципом скромности в
познании, ведь начиналось все именно так:
104
«здравствуйте, я наука, я знаю, что невозможно
доказать многие философские измышления, но я могу
вам предложить нечто простое, просто проверить что-то
маленькое и узнать кое-что о нем, давайте сделаем это».
А что сейчас изменилось?
С некоторого момента, наука слилась с
технологией, получился некий научно-технический
синтез. Ремесленники (изобретатели) корчились в поте
лица, пробовали разные варианты и в итоге приходили к
неким открытиям, без особой теоретической базы, после
чего ученые начинали рыться в некой сути данного
процесса. Стоп. Здесь мы остановимся поподробнее.
Кто такой ученый, и кто такой ремесленник? Ученый –
исследователь. Это тот, кто строит теории и их
проверяет. Кто такой ремесленник? Это человек под
именем – попробую все. Он перепробует все на свете и
в итоге добьется чего-то, соберет нечто. Как работает
ремесленник? Он смотрит на колесо, но не понимает,
зачем оно ему нужно, а потом пробует приделать его к
105
телеге, а потом и еще четыре, так еще и лошадей можно
впрячь, да, это и есть ремесленник в том понимании
ремесла, которое относится к познавательной области.
Ученый же строит теории о том, почему достижения
ремесленника имеют место. Многие мне говорят, что
без науки не возникло бы современных технологий. Я
же отвечаю: кто знает? Вдруг технология и наука были
бы разными областями? Что тогда? Вы знаете, что
Архимед в своем античном времени придумывал
устройства довольно высокой сложности. Догадаться,
как добывать огонь, электричество, газы – разве для
этого нужна наука, если у тебя есть на это несколько
тысяч лет? Только не говорите мне, что огонь открыли
благодаря научным знаниям, его научились получать
благодаря обычному житейскому, ремесленному опыту,
а от огня и до печки не далеко, а закупорить эту печь
разве сложно, чтобы механическую силу получать? А
увеличить давление разве тоже так сложно? Может
быть, все это для одного поколения было бы и
106
невыполнимой задачей, но для нескольких тысяч лет –
это лишь небольшая игра. Хотя, это лишь мое мнение,
реальность могла быть и другой.
Так вот, ремесленники и ученые, изобретатели и
естествоиспытатели, они сошлись в едино, они
составили некий конгломерат, так сложилось в истории,
сначала была философия и ремесло, ремесло – это
действие само по себе, а любая религия – это
философия, действия людей становились все сложнее и
сложнее, для этого им были нужны все более сложные
приборы, а философия оставалась философией, она
размышляла над ремеслом, над жизнью, над бытием, но
наука осталась философией, она стала единственно
возможной философией, которая могла слиться с
техной, поскольку их приоритеты были похожи. Ученые
продолжили на своем философском уровне рассуждать
о фактах, о ремеслах, об их деятельности, о
достижениях ремесел, но самое главное, что ремесла
согласились на то, чтобы дать науке возможность
107
кичиться теми изобретениями, которые она сама делала.
Технические знания и научные знания слились в
научные знания, слияние науки и ремесла закончилось
таким образом; появилась наука еще более близкая к
современной. Это было трагедией для философии, она
утратила свою мудрость в глазах людей, еѐ еще
пытались спасти, люди сдерживали натиск науки, но еѐ
популярность невозможно было остановить; еще бы,
людей больше прельщает объяснение с понятными
доказательствами и паровоз в подарок, нежели сложное
абстрактное объяснение очередного философа, который
сам сомневается в достоверности того, что говорит, хотя
философы были разные, да и ученые – это тоже
философы.
Наука берет свои посылки из философии Ф.Бэкона
и Р.Бэкона, а именно, мир познаваем, поскольку иначе
наука была бы бессмысленной, это утверждал не только
Бэкон, конечно, да и Ф.Бэкон утверждал, что мир
относительно познаваем, мы имеем в познании
108
некоторые ограничения, это очевидно. На самом дне
наук лежит философия, сам метод не имеет смысла,
если философское утверждение, фундаментально
засевшее на глубине познания, неверно. Но мы с вами
начинаем прямиком отсюда, поскольку понимаем
(понимаем ведь?), что отношение наше к миру – это и
есть философия. Так вот, вывод, наука – это
развившееся философское направление, которое имеет
свою замечательную логику, свои аксиомы, свои
внутренние положения, свои традиции, свои плюсы и
минусы. Боготворящий науку слеп, поскольку не видит
всего остального, а остального бесконечно много. «Не
возведи себе кумира».
Но что происходит сейчас и уже много-много лет?
Наука везде. В школах мы изучаем науки (точнее их
упрощенные заменители), в университетах все научно,
работа требует от человека некоторой степени учености,
а самое смешное то, что человек, который, например,
умеет первоклассно на практике делать что-то, без
109
знания теории того, что он делает и как это делает,
будет проигрывать теоретику, который этого вообще не
умеет, ибо теоретик – это и есть ученый (чистый
теоретик не имеет никакого практического опыта, но
таких людей почти нет, я взял намеренно модель
теоретика, как это поощряется у ученых, чтобы показать
вам наглядно саму суть процесса и глупость
сложившейся системы). Ремесленные знания и научные
знания сливаются в одно, они становятся ужасной
бумажной волокитой; однообразие, кругом мир без
красок, мир с огромным количеством лишних
движений, мир научного прогресса, который по сути то
является сугубо техническим, ведь практическая химия
– это тоже ремесло. Но теория химии – это
замечательная фантазия. Если вы до сих пор не
заметили, теоретическая часть любой науки слилась с
практическими (позитивными) знаниями, и отделить их
друг от друга становится абсолютно невозможной
задачей, но мы с вами займемся невозможным.
110
 Так вот, одна мнимость заняла место религиозной
мнимости, что в истинных своих основаниях
непреодолимая глупость. На самом деле, у науки нет
никаких сто процентных доказательств того, что она
права. Все еѐ теории – это лишь один из тысячи
возможных вариантов рассмотрения мира, многие
варианты были испробованы в философии, и они имеют
основание, но в школах учат именно наукам. Но самое
интересное, что ученый – это существо максимально
хитрое. Когда все поддерживают науку, то каждый
ученый утверждает, что он прав, что он трудился, что
он умный и что он молодец, но зато, когда в бой против
науки идет конструктивная критика, тогда ученый
отвечает, что эта теория всего лишь теория, а тот, кто еѐ
критикует, может в любой момент еѐ опровергнуть,
если сможет, конечно. Т.е. у науки есть своя система
защиты своего мнения, которая необходима, чтобы
оставаться убежденной в своей правоте. Таким вот
ходом ученый просто меняет направленность своей
111
логики, и исходит не из доказательства своей правоты, а
из желания того, чтобы ему доказали, что он не прав. Но
как в системе, где огромное количество ячеек, оспорить
каждую? Это невозможно, если не взяться за дело целой
плеядой профессиональных критиков, которые будут
опровергать все, что только возможно.
Представьте себе всю тотальность этой системы!
Сомневающихся мало, из этих сомневающихся еще
меньше тех, кто может доказать свои слова, и вообще
нет ни одного человека, которого кто-то послушает.
Наука заседает в наших умах с семи лет, когда мы
начинаем проходить простое складывание чисел, а
потом что? Потом идет дальнейшее образование.
Получается так, что образование – это процесс того, как
образовывают тебя, ты сам не образовываешься, тебе не
дают вариантов. Конечно, не все становятся учеными и
не все хорошо учатся, но все верят в прошлый опыт
человечества, хотя ему чуть больше, чем пятьсот лет,
если вы поняли, что я имею ввиду научный опыт!
112
Конечно, многие ученые начнут здесь пререкаться, что
их опыту ровно столько лет, сколько лет всему
человечеству, но разве это так? С какой стороны
посмотреть. Если мы рассматриваем все с той точки
зрения, которую нам таким утверждением преподносит
ученый, то мы можем убедиться в том, что и
религиозному опыту столько жжет, притом каждому
религиозному опыту, ведь каждая религия основывается
на чем-то предыдущем, то же и с каждым философским
направлением, которое возникает в определенное время,
но имеет за собой бесконечный ряд причин, которые
дали возможность возникнуть данному направлению.
Но я сейчас рассматриваю все явления менее
метафизично, чем ученый человек, который думает о
данном вопросе. Я просто фиксирую приблизительную
дату появления данного направления, также поступим и
с тем, что философы современного лада, называют
философией. Философии больше, чем три тысячи лет и
еѐ сейчас никто не хочет замечать, ученее преподают
113
философию, как набор разукрашенных истории, и чаще
всего философию преподают либо какие-то клоуны,
которых жалко даже детям, либо закоренелые фанатики,
которые выглядят смешно, либо абсолютные скептики,
которых и слушать-то противно. Философия давно уже
умерла, и сейчас ученые изучают еѐ останки. Дети
рождаются и видят, что они живут в мире с наукой во
главе, они невольно верят в нее, даже если и не знают,
бывает их смущают другие мнения, но чаще всего
достоверность научного познания показывает себя; в
науке много убедительного, ведь мы смотрим в книге
объяснение чего-то, потом смотрим на это и признаем,
что да, именно так все и есть. Что можно сделать здесь,
когда наши родители работают, зная какую-нибудь
отрасль науки? Даже верующие в большинстве своем не
могут обойтись без научного познания, ведь без него не
так много работ, которые могут прокормить семью. А
если мы на секунду представим, что весь мир захватили
христиане, что они захватили даже ремесленников, и
114
Ватикан выпускает ноутбуки «Запретный Плод», что
все учатся богослужению и набору каких-то
необходимых навыков в школах, а в школы ходят
абсолютно все люди! Во что все будут верить?
К счастью, на планете сохранился противовес
научному мировосприятию, это именно религиозный
тип, который заставляет задуматься о том, в правильном
ли направлении мы вообще движемся и движемся ли
вообще. На самом деле, наука, скорее всего не виновата
в своей популярности, она просто оказалась модным
гносеологическим движением, которое разрослось так
сильно и стихийно, что управлять им стало невозможно.
Люди, в абсолютной приверженности ей, отдавали свои
жизни, гробили свои судьбы, мыслили еѐ абсолютно
верной, а ведь и правда, ни один пятый класс не
начинается с определения того, что есть наука на самом
деле. Не рассматривается то, что научные взгляды – это
лишь некая возможность, но не достоверность. Мы
приходим в школу и нам говорят, вот вам знания,
115
грызите гранит науки, но мы ведь и не знаем того, что
многие истины приняты учеными за закрытыми
дверьми, именно собрание ученых отбирает передовые
теории, для того, чтобы с ними считаться. Т.е. мы
приводим детей в школу, незаметно вкрапляем им в
головы определенный стиль логического рассуждения,
формируем их ценности так, чтобы они стали
приверженцами науки, но уж точно не еѐ противниками,
даже двоечники понимают, что великие люди – это
великие люди, и как бы эти знания не были для меня
сложны, они все равно истина, ведь мне даже лень в них
разобраться! Гениальность ученых во многом
превосходит возможности многих людей, поэтому
никто не видит возможности спора с этими великими и
умнейшими людьми. Почти все верят ученым. Но
большинство из тех, кто отрицает научное познание –
обычно лишь очередные выскочки, которые и доказать
своего мнения не могут. Вероятно, многие сочтут меня
за одного из этих выскочек, который ради того, чтобы
116
произвести фурор по отношению к своей персоне, готов
поливать все великое грязью, но это ваше право. Я же
хочу, чтобы люди вернулись к изучению мира, а не к
изучению наук.
Ученые верят в свой метод, как священники верят
в Бога, метод – это Бог науки, данная религия
распространяется на всех, каждый человек в мире,
который принимает научный метод (не обязательно
соглашаться со всеми теориями, например, с
Дарвинизмом, ведь все без сомнения знают, что 5+5=10,
а это уже наука!), не важно, понимает он его или нет,
каждый этот индивид – верующий.
Больше всего меня нервирует отношение многих
ученых-атеистов к церкви. Они так изящно жонглируют
придуманными в научном сообществе определениями,
что, читая их, хочется рассмеяться от души, особенно,
когда понимаешь саму суть научного познания,
которую не понимают многие ученые. Конечно, сейчас
я себя нахваливаю, но у вас будет возможность
117
ознакомиться с моей точкой зрения, чтобы решить,
правильная ли она или нет. Наука – это всего лишь
философское направление, которое отбирает свои
теории и гипотезы в группах людей. У меня всегда
возникал вопрос, разве философы говорят
безосновательные вещи? Разве теории философов не
соответствуют наблюдениям их времени? Просто
философов мало кто читает, а многие читающие их, не
придают им значения. Сейчас наука рассматривает все
относительно пользы для науки. Например:
Средневековье остановило научно технический
прогресс, какой ужас-то! Прогресс остановлен! Это
конец света! Все, средние века - это века тьмы и
необразованности, там все были глупцами, а сейчас на
земле живут мудрецы, ибо все изучают науки! Кругом
одна узость.
Этим мне и не нравится отношение наук ко всему
остальному, наука становится одним большим
субъектом познания, который коверкает все факты в
118
своем всеми известном стиле, утверждая все большим
штатским составом рабов, которые преданы научному
познания до крайней степени безумия.
Что в итоге имеем мы? Еще одно мнение о
существующем факте. Честно, скажу спасибо науке
только за одну вещь, она стала преднамеренно и
насильно вытаскивать факты из природы, в то время,
как философия лишь наблюдала их. На самом деле, мы
можем получить более интересную и полную трактовку
только в том случае, если синтезируем добытые факты и
философию саму по себе, но научная идея этого не
поддерживает. Я уверен, что многие ученые будут
утверждать, что данный синтез уже давно случился, что
делать какие-то перевороты – бессмысленно. Но не
фикция ли это? Не убеждение ли?

Научная структура

119
 Что имеется ввиду под заголовком? Любое
структурирование знаний и деятельности ученого.
Начнем с деятельности.
Научное общество имеет свою иерархию, т.е. есть
наставники (учителя), а есть ученики. Забавный факт –
Бэкон говорил, что один из призраков познания, либо
химер – это авторитет, а где может быть еще больше
авторитета, нежели в современной науке? Я наблюдаю
процесс обратный должному – наука должна отвергать
любой авторитет, но он существует, постоянно нечто
направляет умы ученых в нужном направлении, первый
авторитет – это метод, второй – язык, третий –
математика, а далее идут всеми известные имена таких
ученых, как Эйнштейн, Хокинг, Пуанкаре и прочие
полубоги этого религиозного и догматического мира.
Структура такова: выше всех стоит, конечно, профессор
(здесь мы не учитываем должности ректоров и
проректоров, которые даются в основном за
человеческие качества и, которые не в основном не
120
занимаются воспитанием подрастающего поколения, а
если и занимаются, то с позиции профессоров, также мы
не рассматриваем полубогов, чей авторитет неоспорим),
бесспорно, наиболее престижно стать профессором
какого-нибудь модного университета, с огромной
технической базой, ниже идут доценты –, собственно,
люди, которые провели за свою жизнь какой-то
относительно важный эксперимент и написали
несколько научных статей, но при этом даже,
подтвердили свои знания на экзаменах (в основном ими
становятся кандидаты наук, эти люди уже могут читать
лекции). Ниже стоят старшие преподаватели – некий
университетский планктон, который в большинстве
своем не проводил важных исследований самолично, а
мог присутствовать на них, как вторичное лицо. Чтобы
стать доктором наук нужно, чтобы доктора наук
признали тебя достойным этого звания, все остальное
макулатура, на которую ты бессмысленно потратишь
несколько лет жизни. Чего нужно добиться? Хорошего
121
к тебе отношения. О каком споре против науки речь,
когда и научность то не соблюдается в моей стране, и я
уверен, что добрые девяносто процентов стран, если не
все сто, имеют такой профессиональный грех. Мы
должны прогнуть свои взгляды, свои эмоции, свои
предпочтения под начальство, если хотим получить
престижную должность и признание, чтобы доказать
себе свой ум. Конечно, все сразу начнут восклицать, что
все это не так, что я, например, написал шедевральную
работу и просто пытался не портить отношения с
начальством. Кто признал его шедевром? Ты? А разве
человек – это не такое существо, которое может
оценивать других, только не выходя за свои
собственные рамки? Твое мнение о твоей работе
основано на том, что тебе говорили другие, в чем они
тебя убеждали, и в итоге ты сделал очередное банальное
«открытие», которое никак не изменило мир. Иронично,
правда? Т.е. чтобы защитить свое мнение, нужно, чтобы
его признали другие, а для этого требуется
122
заимствование научной логики, языка, мнений,
взглядов, убеждений и так далее.
Современная наука – сборище авторитетов.
Каждый считает себя самым умным, каждый считает
себя самым продвинутым, все, конечно, знают, что
анатому глупо спорить с филологом о лингвистическом
смысле слов, ибо такой предрассудок есть у людей, они
даже в такой замкнутой системе клепают себе
авторитета на авторитете, чем нарушают первое
правило любого познания: «скажи «нет» авторитетам!».
Безусловно, уважать и вслушиваться в мнения и сова
великих стоит, но боготворить их за это – глупость.
Достойная разве только ученого человека.
Я уже высказывал свое недовольство тем, что
научное сообщество направляет индивидов, строит в их
мировоззрении коридор из кирпичиков научных знаний,
что, собственно, делает научные открытия
однообразными и незначительными, как известно,
скорее люди, которые разрушали эти коридоры, делали
123
открытия, нежели те, кто в них постоянно сидел.
Собственно, представьте себе, что вам с первого класса
говорили, что пять плюс пять – это тысяча и заставили
это запомнить, верить в это, знать, что это истина. Вы
бы поверили? Какой бы не был ответ, я думаю, что
каждый человек понимает, что если бы его заставляли
верить, то он бы поверил, особенно если все кругом
верят в это, особенно, когда даже родители это твердят.
Но вы скажите, что я не прав, поскольку бывают такие
семьи, где родители верят в Бога, а дети не верят. В
обществе, где нет разрозненности, мало кто будет не
верить в Бога, но наше общество слишком сложное, но
самое главное именно основа, даже верующие знают,
что пять плюс пять – это десять, а не тысяча, но
представим, что вся система утверждает то, что десятка
неправильный ответ. Что тогда? Вас будут хвалить,
если вы будет отвечать, что это не десять, вы
заработаете повышение, ваши финансовые возможности
возрастут, да и вообще какое вам дело до этих цифр?
124
Вы также можете сказать, что истинный ответ очевиден,
что даже самый глупый человек мне его назовет только
потому, что другой ответ абсурден. Но разве это так?
Умеет ли считать человек, воспитанный животными? А
если он воспитан людьми в другом направлений,
которое просто не дает ему понять именно это
суждение?
Так вот, к чему я веду, под таким напором
научного авторитета возникают проблемы тотального
характера. Начнем с того, что каждый человек в
развитых и развивающихся странах сейчас проходит
через искажающее стекло научного познания. На самом
деле, пока я не узнал, что в современном обществе не
котируются Ньютоновские теории, благодаря
Эйнштейну, я думал, что Ньютон в своих изысканиях
абсолютно прав и если бы, например, узнал в детстве
про Эйнштейна не из научного источника, то, вероятно,
посмеялся бы над его искривлениями в пространстве и
над волшебным временем, которое, оказывается, не
125
везде течет одинаково. Следуя из этого, научные
заблуждения закрепляются не только в науке, но во
всем обществе; люди, например, находят себе
оправдание в том, что они раньше были животными и у
них, якобы, инстинкты, хотя инстинкт заменяется
словом «желание», которое подразумевает волю, т.е.
выбор. Я лично не слишком верю в термин «инстинкт»,
я вижу во многих животных человеческие качества,
порой непредсказуемость, о каких инстинктах речь? Не
уж то природная программа настолько сложна, что
инстинкт – это нечто запредельно сложное и
непредсказуемое? Да, я хочу есть, но это ли не мое
желание? Я могу совсем не есть, пересилив свое
желание, животное воспитано ведь не так, я даже
человека могу себе представить, который за свою жизнь
убьет и съест. А что такое инстинкт?
«Инстинкт — совокупность врождѐнных
тенденций и стремлений, играющих мотивационную
роль в формировании поведения. В узком смысле,
126
совокупность сложных наследственно обусловленных
актов поведения, характерных для особей данного вида
при определѐнных условиях. Инстинкты составляют
основу поведения животных. У высших животных
инстинкты подвергаются модификации под влиянием
индивидуального опыта». Также у меня возникает
вопрос, знание входит в инстинкт? Разве все строится
на врожденных тенденциях? Или рассмотрим наоборот,
эти врожденные тенденции не слишком ли
разнообразны, не похожи ли они на желания? И чем мое
желание приобрести себе автомобиль отличается от
желания поесть? А если без автомобиля нельзя будет
питаться? Т.е. у человека должен формироваться
подобный инстинкт, покупать машины? Также,
инстинкты не очень то и врожденные, если мы бросим
ребенка одного в комнате на месяц, а кругом будут
кусочки мяса, то он умрет с голоду. А сосание груди –
это точно врожденный рефлекс, а не первый опыт
ребенка в питании, без которого он не сможет расти и
127
питаться дальше? А теперь представим, что есть
возможность того, что инстинктов совсем не
существует, а вместо инстинктов подставляются такие
понятия, как страх, желание, воля , голод,
необходимость. Почему в страхе человек делает что
попало, бежит непонятно куда? Быть может, у него
инстинкт такой? Я же могу предположить, что это
просто человеческий опыт, человек не ведает, что
творит, когда впервые с чем-то сталкивается, когда
боится, но если человек постоянно испытывает страх, то
он учится подавлять его, действовать в этом страхе
разумно. Так все-таки опыт или инстинкт?
Люди ищут оправдания своей глупости в теории
инстинктов, это объясняется вполне обычно, людям
хочется верить в то, что они плохие по природе, и им
можно иногда побыть животными, особенно, если они
иногда скрывают свою животность. Так люди тешат
свою гордыню. Но довольно смешно наблюдать за тем,
как люди оправдывают других, когда те совершают
128
животные ошибки, хотя не все животные плохи,
животные тоже вполне сложны сами по себе, чтобы
приписывать им какие-то природные программы. Я,
например, знаю, что если к моей вене подсоединить
некий питательный аппарат, если все это даст мне
достоверность того, что я не умру с голоду, то я бы
совсем мог бы не питаться, хотя инстинкты же! Это так
важно! Бесспорно, у науки есть свои оправдания
инстинктам, и они смотрятся достоверно, по этой теме
пишутся целые книги, а я в двух абзацах попытался
оспорить эту теорию, конечно, мало этого, чтобы
убедить кого-то из вас, да и меня самого, но уверяю, что
если бы это направление развивалось бы огромным
количеством ученых, то в итоге сейчас смешным был
бы инстинкт.
Но дело не в теории, я думаю, что любая теория
предоставит мне некую достоверность своей правоты,
ведь это же так просто, добыть факты, исковеркать их

129
для своей теории, исказить их в свою сторону, это ведь
все так просто.
Что с вами мы ужа рассмотрели? Закрепление
мнения в обществе, общественная структура научных
учреждений, что осталось? Структура самой науки, а
т.е. все еѐ дисциплины.
Если я приведу вам весь список официальных
научных дисциплин, то вы даже поленитесь его
прочитать, я бы смог выпустить целую книгу, если бы
построил бы все эти дисциплины в один ряд. Страниц
на двадцать-сорок протянется он, даже если ничего не
описывать. Очень интересное положение дел, приведу в
пример только один вид научного знания, социологию,
но при этом, уверяю вас, я взял не самую разросшуюся
науку:

1. Прикладная социология
2. Политическая социология
3. Социология общественного мнения
130
 4. Социальная инженерия
5. Урбанистика или Социология
города/Социология села
6. Визуальная социология
7. Социобиология
8. Социокибернетика
9. Социолингвистика
10. Урбанистика или Социология
города/Социология села
11. Визуальная социология
12. Социологическая теория
13. Социобиология
14. Социокибернетика
15. Социолингвистика
16. Социология медицины
17. Военная социология
18. Социология организации
19. Социология управления
20. Социология науки
131
 21. Социальный капитал
22. Социальный контроль
23. Теоретическая социология
24. Социальная экономика
25. Социальная философия
26. Социальная психология
27. Социальная политика
28. Социальное исследование
29. Вычислительная социология
30. Экономическая
социология/Социоэкономика
31. Экономическое развитие
32. Социальное развитие
33. Социология культуры
34. Социология девиантного поведения
35. Социология образования
36. Гендерная социология
37. Социология семьи
38. Социология знания
132
39. Феминистская социология
40. Футурология
41. Экология человека
42. Интеракционизм
43. Феноменология
44. Этнометодология
45. Символический интеракционизм
46. Социальный конструктивизм
47. Социология права
48. Социология религии
49. Социология спорта
50. Социология труда
51. Социальная теория
52. Социальная стратификация
53. Сравнительная социология
54. Теория конфликта
55. Культурология
56. Криминология
57. Демография
133
 58. Энвайронментальная социология
59. Коллективное поведение
60. Социальные движения
61. Community informatics
62. Анализ социальных сетей
63. Космическая социология

Мне интересно, зачем столько дисциплин? Я это

представляю себе несколько, возможно искаженно, но
расскажу. Сейчас существует очень много наработок в
каждой научной области, каждая из
вышеперечисленных дисциплин разрабатывает какую-
то часть той области знаний, которой она касается. В
целом получается так, наука – это неуправляемая
система, с определенной организацией. Почему
неуправляемая? Ни один ученый не знает не то чтобы
весь багаж научных знаний, ни один ученый в полной
мере не знаком даже со своей наукой (в нашем примере
с социологией): он знает основу своей области и знает
134
дисциплины, к которым больше всего прилегает его
душа. Т.е. любой человек ограничен даже в том, в чем
он разбирается, поскольку тысячи людей по всей земле
разрабатывают по научному методу теории, гипотезы,
проводят опыты. Тысячи людей! Но никто не стоит во
главе их! Знание не контролируется! Стоп, я утрирую,
конечно, знание контролируется начальниками этих
людей, например, профессорами, но один профессор
обычно приходится на несколько человек, он читает их
работы, но он не знаком с работами всех студентов в
университете по данному вопросу. Чаще всего,
открытия маленьких ученых слишком незначительны,
чтобы даже при какой-то ошибочности повлиять на
научное сообщество в целом, т.е. мы получаем ложные
статистические данные и основываем на них свою
работу по социологии, все просто, правильно ли мы
обработали данные? Правильно ли мы написали все? В
научном ли это стиле? Все это проверят и заставят
переделывать, если имеются какие-то пробелы. Но сама
135
суть не меняется, корректность социологического опыта
проверить очень трудно, если проводить опросы в
разных частях света, то будут получаться разные
результаты, опровергать социолога почти бесполезное
занятие, его опыт единичен и он повторится только в
том случае, если он опросит тех же людей повторно, и
то возможны обстоятельства, при которых этого может
не случится. В каком количестве областей
просматривается такая динамика? Во всех направлениях
социологии все неоднородно. Мы верим в теории
популярных социологов, верим их доводам, а как
иначе?
Но зачем столько дисциплин? Чтобы ученым было
чем заняться и было за что давать им их научные
степени. Наука сегодня – это не познавательный
процесс, а работа, в которой должен быть и карьерный
рост. Познание? Да кому оно нужно, когда речь идет о
том, чтобы ублажить начальство? Ученость – это
бумажная работа, офисное существование. Каждая
136
практика требует теории. Теория оформляется очень
долго, обязательно нужно каким-то образом вклеить
массив всех достижений и взглядов в том направлении,
которое ты выбрал. Конечно, на первый взгляд, это
кажется разумным, но разумность относительна,
Аристотель и многие философы считали, что разумно
познавать все разумом, с минимальной примесью
опыта, а кто-то считал разумным познавать весь мир
чисто, вообще без примеси эмпирических суждений.
Разумность бегает от одного края, к другому. Но когда
кругом одни авторитеты, что может открыть
посредственный ученый? Очередное ничего? И сколько
можно тратить жизнь на эти очередные ничто?
Структура дисциплин научного познания
показывает, что наука – это свалка посредственностей,
важных теорий в ней буквально столько же, сколько
областей знания, и на эти важные теории ученые
надевают еще и кольчугу посредственных
рассмотрений.
137
 Каждый находит в науке свое место, но всех-то
проверить не удается, даже в рамках лидирующей
парадигмы. Научное мнение под такой массой
органического мусора начинает укрепляться, подобно
тому, как только опустившийся на землю снег
превращается в наст под нашими ногами.
Достоверность лидирующей теории может быть
опровергнута только кем-то относительно великим,
кем-то с амбициями, не имеющими края, кем-то
имеющим отвагу в своем сердце, чтобы пойти против
системы, чтобы изменить еѐ, чтобы показать, что работа
тысячи людей в этой области – это лишь тлен. А решат,
принять ли теорию этого безумного храбреца, именно
верхи, авторитетные ученые, а следующее поколение
даже не придаст значения одной из этих двух погибших
теорий, ведь не в еѐ время решался вопрос о еѐ
действительности.
Это напыщенная структурность – павлиний хвост,
в основании наук лежит сама суть, и все ошибки
138
следовало бы искать именно там. Ведь, согласитесь,
если три плюс три – это не шесть, то и вся математика,
которая существовала до сих пор, ошибочна.
Тем более, одному человеку вполне под силу
затронуть основы всех наук. Мы ведь не собираемся с
вами заниматься тщетными попытками оспорить
следствия из основ, не зная самой основы? Вместо
сорока страниц со списком дисциплин мы будем
критиковать именно основы наук, что уменьшит этот
перечень с сотен значений до десятков. А это уже
доступная цель.

139
 Раздел третий: Язык

Могут ли слова выражать нечто истинное? Не

первое ли препятствие между нами и объективностью
именно язык? Величайший философ всех времен и
народов, Нагарджуна, сомневался в таких способностях
языка, Бэкон называл именно язык одной из пещер
познания. Я также не вижу смысла доверять языку, если
мы готовимся познать нечто, выходящее за мир
человеческого взаимодействия и ремесла.
Как мы видим, мнения делятся снова. Есть люди,
которые предполагают, что абстрактный язык
подразумевает в себе уже наличное, что пусть он даже и
создан людьми, но он в состоянии выразить и описать
абсолютно все процессы во вселенной. Но это же
очередное искажение?
Грех языка Фрэнсис Бэкон видел именно в том, что
люди могут понимать под одним словом разные вещи.
140
Как наука справляется с этим? Она вводит определения,
чтобы при рассуждении человек не мог сделать ни
одного шага мимо этого значения переменной. Но все
же по-прежнему живет фраза педагогов: «своими
словами», а это значит только одно, сами определения
несущественны, важно именно понимание, но это
совсем уже не научная концепция, если человек отойдет
в сторону от определения, когда начнет говорить
своими словами, тогда он уже не будет претендовать на
понимание термина. Определение – это признанный в
научном сообществе набор слов, которым следует
обозначать какое-то явление. Но на самом деле,
некоторые феномены абсолютно неописуемы, значит,
их можно нарисовать! Но рисуют ученые плохо. Но
ответ Нагарджуны полностью разрешает любые
разрешения, ведь он утверждает, что язык совсем не
адекватен для описания мира и это не зависит от
субъектов, которые пытаются понять друг друга.

141
 Я же становлюсь на сторону тех (да, очень забавно
с моей стороны, я занимаю удобную позицию для
доказательства того, что я принялся доказывать, я же
софист), кто считает язык не способным описать
действительность. Но это не важно, на чем строится
наука? На опыте? Скорее нет, она скрывается в
фиксации опыта на бумаге, если в философии мы
можем повлиять на человека образами, чтобы он мог
почувствовать то, что мудрец имеет ввиду, то наука
сухо и сурово описывает «факты» языком, который не
имеет никакого отношения к действительности, т.е. не
имеет никакой описательной ценности. Вот попробуйте
описать дерево не используя художественные средства,
упрощая текст так, чтобы он был всем понятен, пытаясь
делать все лишь в рамках научной терминологии и без
каких либо выразительных приемов. Для примера
приведу вам сравнение: у вас есть доска и мелок,
задание же ваше таково: нарисуйте картину вселенной.
Вот и вся ваша наука. Вы берете один разрез, потому
142
другой, потом третий, четвертый, но целостной картины
никогда не получаете. Стоп, скажете вы, это ведь
неправильно, сейчас мы рассматриваем язык с одной
точки зрения, но… отвечаю, с другой точки зрения вы
его уже рассмотрели. Да и моделирование – вы скажете
– единственная надежда на познание! Но это смешно!
Есть мир! Есть средства, которые хоть чуть-чуть
приближают словесную модель к реальности! Но
ученые усердно отвергают эти средства. Что же это за
чертовщина творится, особенно в естественных науках?
Как с этим бороться?
Язык по сути своей является придуманным
человеком. Как вы помните, я назвал выдуманные
человеком совокупности идей – идеальной системой.
Вот мы и пришли к первой полноценной идеальной
системе.
Язык придуман человеком, развит человеком,
возник он исключительно ради бытовых благ, в
частности, ради ремесленников, чья деятельность
143
усложнялась с каждым годом, как нам докладывает
Карл Маркс, но в моем понятии ремесленники – это
любые люди, выполняющие реальную работу. К их
числу я причисляю и охотников, и собирателей, и
сапожников, и кузнецов. Чтобы не говорили историки,
но я считаю этот вариант правдоподобным, хотя, может
быть язык был создан Богом? А может он всегда
существовал? Смешно звучит. С чего бы это ему
существовать всегда? Язык сам по себе образовывается
и меняется даже сейчас. Этому подвержен любой
действующий язык, поскольку он приспосабливается
под род мышления и деятельности человека,
неудивительно, что люди даже из одной страны могут
друг друга не понимать. Хотя и здесь я могу сказать, что
моя теория о языке – всего лишь теория, подобная
любой научной, и если ученый принимает еѐ, то и
соглашается с тем, что часть его словесной работы –
лишь попытка сойтись с оригиналом природы. Но,
безусловно, ученый может сказать, что все языки
144
абсолютны! Они существовали всегда и так далее! Но,
тем самым , они еще больше опровергнут свою научную
логику.
Но, безусловно, эта несвязность языка с миром –
это лишь один из возможных вариантов. Также я
сторонник того, что язык относительно адекватен в
описании мира, в противоположность научной
абсолютной адекватности языка.
Язык многогранен, он пытается учитывать все
поверхностные отношения, обозначить все явления, но
для человека, который не наблюдал этих явлений – эти
слова являются пустыми. Если ты не видел стул, если
ты не представляешь его, если ты не понимаешь того,
для чего он, то и его обозначение словом становится
пустым. Т.е. получается, что мы каким-то образом
связываем язык и реальность? Но что такое реальность?
Так вот, мы связываем язык с мнимой нами
реальностью – так это уже более полноценное

145
определение. Язык остается идеальной системой не
смотря ни на что.
Для человека не знакомого с научной
терминологией любые научные описания окажутся
чуждыми. Поскольку сама суть описаний в
определении.
Язык цепляется за саму суть, он цепляется за наш
обыденный бытовой мир, именно на том уровне, на
котором находится наше зрение. Мы видим человека –
он идет, стоит, бежит, прыгает, говорит. Мы все эти
понятия понимаем и понимаем следствия из этих
понятий; если человек идет, то он движется, если
падает, то, вероятно, ударится о землю.
А что такое атом? Атом – наименьшая химически
неделимая часть химического элемента, являющаяся
носителем его свойств. Вам не кажется, что нет тут
ничего определенного, а одни общие слова? Все
относительно, собственно, можно вообще не
рассматривать такой уровень организации материи, как
146
атом, но ученым ведь нужно все классифицировать. Это
более похоже на примитивнейшее определение
человека. Человек – это самое умное животное. Т.е. мы
вступаем в область, для которой наш язык не
предназначен, все наши старания и стремления по
преодолению барьеров неприменимы в рамках языка к
уровню атома. Например, если спросить человека, что
такое стул, то он может дать множество определений,
ведь он, по сути, понимает, что такое этот стул, но стоит
спросить определение атома, так сразу, либо человек
должен ответить по принятому определению, либо
должен замолчать, поскольку начнет говорить глупости.
Лишь увидевшие атом воочию понимают то, что есть
атом, но этот атом словесный становится атомом
реальным под воздействием именно аналогии, но вот
определения строятся так, что в них нет равенства
субъекта и предиката. Предикат, собственно,
выплясывает танго вокруг реально атома, но никак его

147
не определяет. Еще раз рассмотрим определение атома с
комментариями.
«Атом – наименьшая химически неделимая
часть химического элемента, являющаяся носителем его
свойств». Наименьшая часть химического элемента: что
мы достаем отсюда? Отношение к химии? Есть. Но это
тоже самое, что сказать, что стул относится к тому вот
магазину. Слово «наименьшая» - опять ничего об атоме
не говорит. И, безусловно, «химически неделимая» - это
тоже некое утверждение, которое не вносит
определенности в понятие атома. Опять сравним со
стулом. Что мы пока имеем? «Стул – это нечто средних
размеров стоящее в помещении…». Отличное
определение стула, притом, мы не касаемся его
сущности. И далее «являющаяся носителем его
свойств» - равносильно « имеющее свойство дерева».
Получается, что если ««атом – наименьшая химически
неделимая часть химического элемента, являющаяся
носителем его свойств», то стул – это нечто средних
148
размеров стоящее в помещении и имеющее свойство
дерева. Ну и как вам естественное определение? Очень
точное? Но ведь субъект и предикат в определении
просто обязаны быть равноценными.
Самое забавное, что я проучился в школе, но
никогда не видел атома в микроскоп. От меня его
скрывали. Я видел популярные модели Бора-
Резерфорда, больше похожие на конструктор
планетарного состава, что абсолютно разочаровало меня
в научном познании, мне всегда подкладывают модели
из теорий, предполагается, что модель обладает
свойствами оригинала, но это лишь манекен, разве
манекен обладает вашими свойствами, люди? Он может
двигаться? Есть? А даже если бы и мог, то разве он
может мыслить? Чувствовать? Нет, не может. Наука
подставляет нам подобных Буратино (Пинокио), чтобы
мы думали о них, как о настоящих людях, но разве
неодушевленная деревяшка обладает свойствами
человека? Какая замечательная сказка, где все
149
деревянные мальчики оживают и становятся хорошими
людьми!
В общем, по сути научного объяснения, атом – это
частица, состоящая из других частиц, но мы ведь
следуем по уменьшению, т.е. у нас есть атом, он же
частица (слово не объективное, а абстрактное), у атома
есть:
Электрон (от др.-греч. ἤλεκτπον — янтарь[2]) —
стабильная, отрицательно заряженная элементарная
частица. Определение опять ничего не открывает, зачем
оно вообще нужно? Я не знаю, где электрон, что
электрон, только общие слова, о том, что он частица. Но
с химией мы разберемся позже.
Лингвистическая истина

Есть истины, которые истинны лишь на словах.

Приведу пример, стул равен другому стулу, мы можем
назвать любой стул стулом потому, что он стул. Но это

150
не значит, что хоть один стул во вселенной
тождественен другому.
Лингвистическая истина – истина на словах.
Любой спорщик надеется на то, что его
лингвистическая истина окажется более истинной, чем
друга лингвистическая истина.
Этот термин тоже ввожу я. Предполагаю, что
ничего подобного до этого не существовало, хотя, кто
знает?
Лингвистическая истина очень похожа на
логическую истину, поскольку любая логика строится
на словах.
Язык – это средство обобщения чего-либо, ведь
предметов много, некоторые из этих предметов –
стулья. Язык уже направляет наше мышление на
классификацию и обобщение.
Языковой коридор – это еще одно ограничение в
нашем познании, за него мы не можем выйти, наука же
нам трактует только лингвистические истины, под
151
которые попадают все теории, логика и математика. Мы
их после рассмотрим. Но есть и не языковые способы
увидеть мир.
В общем и целом, все языки какими-то
определенными обозначениями пытаются передать
некие человеческие понятия. Они, конечно, мудры, в
самих словах можно найти много различных отношений
человека к природе, слова сами по себе дают нам
информацию, нам нужны только некоторые знания в
области языков и творческая жилка, чтобы доставать
некую истину из слов, но эта истина будет
лингвистической.
На чем бы не основывался опыт, то, что мы читаем
в научных трудах и теориях – это лишь
лингвистические истины, поскольку они записаны
словами.
Однако есть неоспоримые лингвистические
истины, например, «стол» (слово) – это образ стола
(объект), а «стул» – образ стула, а «дерево» – дерева.
152
 Пока вы не поймете в чем вся соль этих понятий –
двигаться дальше бессмысленно, стоит разобрать
понятие лингвистической истины как можно подробнее.
Стул не осознает себя, словно он стул, он вообще
себя, скорее всего, не осознает, он просто существует,
как некий предмет, на котором люди сидят, но люди
могут сидеть на камнях, на деревьях, в крайнем случае,
их могут и на кол посадить, много вещей, на которые
люди могут сесть. Но стул отличается от всех этих
вещей. Конечно же! Но что, если облако соберется в
форму стула, будет ли оно стулом? Нет, мы скажем, что
оно похоже на стул. Сам стул – это не форма, а материя
безразлична в принципе. Лингвистическая истина стула
– стул (когда мы говорим про стул, то можем
вообразить себе какой-то из знакомых нам стульев, если
мы подумаем, то их список может расшириться), но сам
по себе стул, вполне возможно, просто некая вещь. На
самом деле, ученые все это вполне хорошо могут
осознать, особенно физики и химики, которые видели
153
собственными глазами структурные единицы этих
предметов. Материя безразлична, хотя это тоже лишь
теория, но лингвистические истины существуют,
соотносятся они с реальностью или нет.
Если вы приняли философию о том, что наши
восприятия неполноценны (а еѐ приняли все великие
философы и ученые, сама философия и наука были бы
бессмысленны, если бы наши ощущения были бы
объективны и не искажали бы мир), то мы продолжим;
на какой основе строился язык? В основе построения
языка лежат именно восприятия. Восприятия выступают
как первая ступень искажения, язык как вторая, ибо он
искажен и искажает даже восприятия, так как если бы
мы могли передавать образы, то собеседник бы сразу бы
понимал о какой вещи идет речь, но язык, основываясь
на восприятии, делает его еще абстрактнее и дальше от
объективного мира. Как это понимать? У нас есть
восприятие, мы знаем слова, которые, по сути,
сокращенные обобщения нашего восприятия или
154
символы реального мира; мы воспринимаем слова
человека (т.е. мы воспринимает то, что основано на
восприятии, т.е. переходим на другую ступень
восприятия, еще более искаженную, чем раньше), а на
деле получается так, что язык в итоге формирует и
степень нашей разумности, т.е. разум – это третье
восприятие, а т.е. прямое восприятие восприятия языка,
а еще более точно, через язык. Ну вот, я слишком
непонятно говорю, наверное, те, кто однажды
разобрался в диалектике Гегеля без труда смогут
воспринять то, что я написал и убедиться в том, что
написанное имеет смысл, но для людей не столько
искушенных познанием философии следует это
разжевать.
Восприятие – способность человека воспринимать
то, что по отношению к нему является действенным.
Что значит действенным? Т.е. то, что может
действовать на этого человека. Свет – действует на
человека, твердые тела тоже, и.т.д. Так вот, что делает
155
восприятие? Искажает действительность? Нет, на
действительность, вероятно, оно не влияет, но
проецирует еѐ так, что мы не видим одновременно
всего, например всех видов световых лучей, так еще оно
и окрашивает мир зрения, хотя предметы сами по себе
не должны иметь никакого цвета. Таким образом,
можно порыться в любом из видов восприятия. Язык –
это нечто, что мы воспринимаем, притом воспринимаем
не только ушами и глазами, но воспринимаем и
разумом, разум и язык формируются параллельно
(конечно, это все очень относительно и сомнительно, но
трудно представить сейчас умного человека, с плохой
речью, со словарным запасом в триста слов и так далее),
вообще, не важно, как взаимодействуют друг с другом
язык и сознание, на данном этапе мы не будем это
рассматривать. Но весь смысл скрывается в том, что мы
ловим искаженным восприятием, нечто созданное этим
искаженным восприятием, а потом искажаем смысл

156
того, что подразумевалось своим разумом. Так, я
думаю, понятнее.
Но ученые, собственно, люди очень странного
поведения. Как они обращаются с языком? Они вводят
определения, заменяют многие простые и однозначные
слова такими же синонимами, непонятно зачем, т.е.
пытаются пользоваться однородным языком, сплошь
набитым определениями. Это делается, видимо, для
того, чтобы все ученые знали, что имеют ввиду другие
ученые. Хорошо бы было, конечно, если бы этот план
исполнялся, но на самом деле, ученые не машины,
которые вписывают себе в память определения, они
могут их запомнить, но по прежнему отдавать значение
только тому, что есть у них в голове. Это вполне
обычная ситуация. Ученые – люди, чаще всего это
обычные люди, которые хотят доказать себе, что они
умны, а может даже и открыть истину! Или помочь
открывать истину всем известным способом, который
мы и критикуем в этой книге. Да, они обычные люди,
157
которые ведут вполне бытовое существование, кормят
своих детей, родителей и себя, имеют свое мнение,
грехи и прочее-прочее-прочее. Элита науки – это не
большинство ученых, даже не одна четверть, элита
науки – это единицы, которые, кстати, тоже люди. Но я
отвлекся, как эти обычные люди могут относиться к
языку? Да никак, если они не филологи. Многие даже не
задумываются о том, что они говорят, как они это
воспринимают, что воспринимают другие и так далее,
чтобы все это понимать, нужно быть лингво-психолого-
социолого-философом, ну, или просто знать людей,
общество, язык и разум человеческий. Конечно, я
претендую именно на второй тип познания, но уверяю
вас, что я вполне могу заблуждаться, хотя этой
новостью я никого, как мне мыслится, не удивил.
Что мы добыли? Язык создан на основе
искаженного мировосприятия. Но помимо этого язык
еще и система, создаваемая человеком; слова в языке
могут вообще не соотноситься ни с чем объективным,
158
поскольку есть такие выражения, как Бог, которого
может и не быть и отсутствие Бога, который может
быть. Язык – идеальная система. Он находится всецело
сам в себе, если мы обрежем себе все восприятия, то
язык, если как-то будет попадать к нам в разум, будет
проецировать свою действительность у нас в голове.
Язык отрывается от восприятия, и, когда мы уже
свободно говорим, он развязывает свои узы с
восприятием и привязывается к стихии разума. Описал
я все это довольно абстрактно и поверхностно, упустив
многие детали взаимодействия разума и восприятия, но
это лишь мелочи в данном вопросе.
Язык – система, каждому слову присвоено какое-то
значение, но эти значения могут и не совпадать у
разных людей, в разных языках имеются разные
оттенки слов, похожих по смыслу, поэтому те, кто
плохо знают язык другой страны, могут совсем
показаться глупыми, употребляя слова неправомерно.

159
 Возникает вопрос, какой мир описывает язык, ведь
он возник именно для некого описания? Ответ, язык
идеально подходит для того, чтобы описывать
человеческий мир. Но у него есть одно замечательное
свойство: если им описывать нечто однобоко, то и
результат будет далек от действительности, но если
взять и начать рассматривать нечто с разных точек
зрения, то мы сможем составить какую-то более полную
картину. Ученые рассматривают мир однобоко, у них
нет достойной философии, которая бы научила их
смотреть на вещи шире.
Язык все же как то связан с реальным миром, пусть
это и происходит через третьи руки, но он имеет место.
Попытаться что-то описать им можно, но это
желательно было бы делать со многих сторон. Атом –
это элементарная частица, и прочие подобные
определения не подходят, нужно сначала начать
объяснять сухо, потом с образами, потом с
мудрствованиями и так далее, чтобы открыть людям
160
саму суть предмета, но нет, наука просто «говорит
факты», но факты нельзя «просто» говорить. На самом
деле, мы можем составить много слов, чтобы образовать
теорию, много теорий можно образовать, но языком
лучше всего описываются человеческий истины, т.е.
истины уровня нашего расположения вселенной,
например: стул упал, собака бежала, я опрокину этот
стол. Мы себе представляем все эти действия, но когда
мы смотрим в микроскоп, то замечаем, что видим там
какую-то ерунду, которую пытаемся объяснить, что-то
как-то называть, что-то придумывать, где-то
исхитряться. Но описывая что-то односторонне, мы
оставляем за собой одну дорожку, по которой пойдут
все следующие поколения; заблуждение закрепится, и
отношение к предмету станет монотонным.
Будущие поколения будут порабощены
научным мнением, как сейчас и происходит. Хотя, я же
говорил уже, быть может, наука знает такой язык,
которому безразлично все субъективное? Кто-то
161
говорит, что этот язык называется математика, но еѐ мы
рассмотрим несколько позже, сначала следует
разобраться с науками, где превалирует языковое
средство переноса информации.
Мы с вами узнали про то, что такое язык, что такое
лингвистическая, языковая, истина, которая,
собственно, может и не быть истиной в реальном мире.
Ах, да, также забыл сказать, что не бывает умных
слов, бывают умные мысли, а наука основана на одной
из этих умных мыслей, но эта умная мысль так сильно
разрослась, что она с точки зрения настоящей, а не
научной философии, лишь забава, интересная трата
времени.

162
 Раздел четвертый: Гуманитарные науки.

Вот и самая скучная часть позади, впереди

конкретные исследования в области науки. К
сожалению, должен вас предупредить, никакой
сверхконкретики не будет, я всего-то поверхностно
знаком со многими науками, а с некоторыми буду
знакомиться только по ходу повествования, поэтому
чудес в опровержении также ждать не стоит. Если вы
хотите увидеть то, что вы считаете конкретным, прошу
вас, для таких как вы создана целая база конкретных
фантазий. Но я же не пытаюсь ограничить вашу
фантазию сугубо своим мнением. Вероятно, критики
будут цепляться за поверхностность повествования, не
смотря на то, что данная работа и так получится не
слишком лаконичной. Безусловно, каждый читающий
профессионал своей науки столкнется с отрицанием
данной работы, но, собственно, все что я могу – это
163
ручаться в еѐ многогранности, но не истинности, чего
же я и хотел бы требовать от ученых.
Почему сначала мы оспариваем именно
гуманитарные дисциплины? Именно по той причине,
что они слишком уж относительны и их легко оспорить,
поэтому нам следует приступить к рассмотрению всего
гуманитарного, также их легче оспаривать потому, что в
них мало развит математический аппарат, который
считается критерием объективности опыта, а его нам
нужно будет длительно разбирать. Но не стоит унижать
гуманитарные теории, поскольку пускай они и легко
опровергаются, но зато они очень разнообразны и
подвижны, т.е. они больше соответствуют моему
требованию многогранности.
Кстати, прошу не обращать внимание на
отсутствия градации гуманитарных и общественных
наук, все науки о человеке и человеческой
деятельности, о культуре, о душе, об обществе – все это
я буду называть сугубо гуманитарными науками, чтобы
164
отделить их от естественных. Не думайте, что я не
понимаю разницы между ними, но я наблюдаю внутри
них определенную суть, которая обособляет их от всего
столь чужеродно го и естественного в научном смысле.
Естественные науки слишком одногранны, поэтому
их следовало бы опровергать наиболее усердно, чтобы
уничтожить монотонизм в той области научного знания.
С гуманитарными науками все намного проще, там
опыт имеет слишком широкий и таинственный обхват,
и большинство теорий просто напросто разлетаются
вдребезги при ближайшем рассмотрении. Но это лишь
иллюзия! На самом деле, отношение к этим теориям
зависит от мнения рассматривающего его, да и
умственные способности рассматривающих также
следует учитывать. Поэтому все теории гуманитарных
наук можно рассматривать подобно метафорам этого
человеческого мира.
Чем должны в идеале являться гуманитарные
науки? Они ведь, науки о человеке, о человеческой
165
душе, обо всех производных души. Так и есть, науки о
душе якобы изучают человеческую душу. Но в самой
этой области наук царит абсолютный хаос, смешение
философии и научного метода, невообразимый синтез
несовместимого, а т.е. именно здесь рождается
примитивная философия, которую наука уже может
вертеть на свой лад. Однако именно гуманитарное
знание сохраняет ценнейшую информацию, которую
только возможно себе представить.
Гуманитарное знание – важнейшее составляющее
мира, а цель этой главы – еще больше расширение этого
знания, сейчас по-прежнему скромного.

Философия

Философия как научная дисциплина по истине

своей является скорее историей философии и
современного мышления, которое не представляет с
собой истинно философской ценности. Однако
166
философия – это не гуманитарная дисциплина! Она
связанна с человеком слишком косвенно. Философия
учеными была втиснута в список гуманитарных наук,
но это ведь обман. Какой тип вопросов изучает эта
«наука»? Нет ничего, чего бы не касалась философия.
Если вы собираетесь определить еѐ каким-то
определением, то вы всегда промажете, если не скажете,
что философия – это всѐ человеческое познание
любыми путями. Невозможно себе представить ни
науку без философии, поскольку наука и есть
философия, и религию, поскольку в каждой религии
скрывается определенный тип метафизики.
Эмпиризм, эмпирицизм — направление в теории
познания, признающее опыт единственным источником
достоверного знания. Кого можно причислить к
эмпиристам? Ну, несомненно, многих скептиков,
которые скептически относились ко всем видам
познания и теориям, кроме опыта. На самом деле
эмпиризм породил множество деятелей, к ним можно
167
причислить огромное число людей, начиная со
скептиков (в религиозном отношении, но не
философском), и заканчивая современными учеными.
Мировоззрение эмпиризма необходимо для науки, оно
лежит в самой его основе, без этой философии сама
наука – это абсолютно бессмысленное предприятие.
Эмпиризм – это философия, обосновавшая саму
суть науки, без этого мнения ни одно научное
исследование не будет в полной мере отражать свою
целесообразность.
Что такое эмпиризм с другой точки зрения? Это
последняя надежда ученых, начало и конец науки,
альфа и омега, если Бог спустится на землю и скажет,
что мир непознаваем опытом, то вся наука полетит к
чертям, но пример с Богом – это лишь некая абстракция.
Однако и без Бога возникали множественные
предпосылки отказа от эмпиризма. Кто-то приходил к
выводу, что опыт трудно описать достоверно, кто-то
приходил к тому, что он вовсе не может быть описан
168
человеческим языком, кто-то продолжал надеяться на
опыт, как на единственный критерии истины, но в итоге
многие исследователи разочаровались в опыте, в
отличие от идеалистов материализма и сциентизма,
которые продолжали верить в действенность опытного
познавания.
Можем немного подробнее коснуться основных
философов эмпиристов, которые жили на нашей
земле. Начнем, пожалуй, с философа, которого все
признают ученым, его имя знакомо многим. Галилео
Галилей считал, что мир познаваем, что его законы
открыты нам, если мы захотим их увидеть, странно,
конечно, что каждый новый «первооткрыватель» не
спрашивает, почему же древние авторитеты
сомневались в эмпирическом познании. Приведем
цитату самого Галилео:

169
 «Я утверждаю, что человеческий разум познаѐт
некоторые истины столь совершенно и с такой
абсолютной достоверностью, какую имеет сама
природа; таковы чистые математические науки,
геометрия и арифметика; хотя Божественный разум
знает в них бесконечно больше истин… но в тех
немногих, которые постиг человеческий разум, я
думаю, его познание по объективной достоверности
равно Божественному, ибо оно приходит к пониманию
их необходимости, а высшей степени достоверности не
существует».

Всмотритесь же, сколько же тут относительных

утверждений, которые невозможно подтвердить?
К.Р.Поппер ошибся со своим принципом
фальсификации, поскольку уже здесь проверяя
основное научное предположение на истинность, я
сталкиваюсь с тем, что оно не является недоказуемым,

170
а, следовательно, по Попперу, ненаучной! Наука –
ненаучна! Вот он вам, самый главный казус научного
познания, либо логическое кольцо. Его невозможно
опровергнуть. Если мы не можем доказать и не
пытаемся доказать, что «человеческий разум познаѐт
некоторые истины столь совершенно и с такой
абсолютной достоверностью, какую имеет сама
природа», то на какой основе нам проверять остальные
теории, и вообще, собственно, исходя из этого
положения мы доказываем все остальные теории,
которые после можем уже проверять на
опровергаемость. Но если мы не можем доказать самую
первую, но скрытую часть любой теории, то мы
первоначально отказываем себе в доказательстве и
опровергаемости теории, поскольку сама теория уже,
даже если она имеет подтверждение в том мире,
который мы считаем реальным, содержит в себе
вероятность того, что результат оказывается иллюзией.
Т.е. теория А.Эйнштейна, например, встает в один ряд с
171
теориями З.Фрейда по возможности их доказать, либо
опровергнуть.
Кстати, прошу заметить всех, что первые ученые
были убежденными верующими. На самом деле, их
поведение было бы разумно считать девиантным, что,
собственно, люди и делали.
Положение Галилея, безусловно, просты и
понятны. Он утверждает, что с помощью опыта и
разума можно абсолютно познать окружающий мир
(Мне кажется, что при обсуждении естественных
проблем мы должны отправляться не от авторитета
текстов Священного Писания, а от чувственных опытов
и необходимых доказательств…),
«Я полагаю, что всѐ касающееся действий
природы, что доступно нашим глазам или может быть
уяснено путѐм логических доказательств, не должно
возбуждать сомнений». Вот скажите мне, зачем люди
сомневаются? Почему? Есть ли у них на это основания?
Откуда они берут все эти основания? Разве Галилей сам
172
не сомневается в писании? Так почему он говорит, что
есть нечто несомненное?
Но тут мы переходим на мировоззрение уже
известного нам Фрэнсиса Бэкона. Он является именно
тем человеком, который достаточно точно
сформулировал основы нового эмпиризма. Собственно,
эмпиризм – это почти синоним Бэкона, а Бэкон – это
почти и есть сам эмпиризм. Именно у него появляются
теории и гипотезы, самой структурой познания наука
обязана этому философу, ведь, в общем и целом, сама
структура метода не изменилась, сам метод Бэкона
сейчас, конечно, лишь обобщенный черновик; науки его
искажают под свои усмотрения. Его взгляды мы уже
рассматривали в очень узком виде, а особо дополнять
наш узкий взгляд, тоже бессмысленно, это не история
философии. Кто захочет ознакомиться с гениальностью
Бэкона лично, тот найдет источники.
Томас Гоббс – еще один англичанин, автор труда
«Левиафан», который по своему названию обещает
173
отправить путника в длительное и замечательное
путешествие по искоренению чудовищ, а на деле сам
является этим монстром познания. Геометрия и
механика для Гоббса – это науки с большой буквы,
пускай они имеют вторичное отношение к миру и
являются еще одной из призм познания, пока мы чертим
треугольники, бытие создает новые звезды, пока мы
протягиваем линии, разрушаются галактики, пока мы
следим за движением материальной точки, вселенная
играет со своими галактиками во вселенские салки,
описать которые с помощью механики и математики
невозможно. Отчасти был сенсуалистом, но…
Сенсуализм – учение о том, что только восприятие
(«сенс», сенсорные системы) имеют познавательный
характер. Главным представителем этого учения был
Джон Локк. В каком смысле главным? Конечно, он не
был главарем банды сенсуалистов, но, однозначно,
выделялся из ряда этих людей. Основой нашего
познания является опыт, без него мы лишь табула раса,
174
чистая доска, нечто не имеющее никаких идей, только в
опыте начинает формироваться сам человек и только в
опыте мы можем познать истину. Примечательно то,
что орудием этого опыта обязательно является
восприятие, без восприятия не будет никакого опыта, но
есть ведь и опыт разума, конечно, но ощущения
считаются более первичными и достоверными. Как же я
могу прокомментировать постулаты Лока?
Исключительно критически, он допустил все те же
«ошибки», что и его предшественники, он не смог
опровергнуть идеалистический мир, который считался
миром фантазий, а просто перешел в «реальный мир»
восприятий без должного к тому основания. Само
понятие чистой доски является недоказанным, да и что
уж тут говорить, сенсуализм несколько обрезает суть
эмпиризма, а т.е. углубляет все на опыте восприятия.
На имени Лока нам следует остановиться в
путешествии по закоулкам эмпиризма, поскольку все
нужное нам мы узнали, в основе любой науки лежит
175
философии, а философия – это такая вещь, которая
может опровергнуть саму себя одним дуновением ветра,
хотя порой может выстоять против огромной армии
смерчей.
Иммануил Кант, собственно, никогда не был
абсолютным эмпиристом, но перечитав Юма, он
столкнулся с одной замечательной мыслью, что же
такое метафизика? Метафизика – это нечто стоящее за
пределами нашего познания то, что мы не в силах
исследовать. Хотя он связывал метафизику именем
чистого разума, который якобы способен открывать
нечто без опыта, что противоречит Локу, который
утверждал, что познание способно только
сенсуалистично. Так что же делает Кант? Кант
ограничивает наше познание из сферы метафизики в
другую сферу в сферу разума, но уже не чистого разума,
к которому следует отнести онтологию, но в сферу
обычного, человеческого разума, который не имеет
безграничности в своей способности познавать.
176
Собственно, Кант не опровергнул метафизику, а задал
для нее некое ограниченное направление, дал советы
всей будущей метафизике, для того, видимо, чтобы
сознание обращало внимание на опыт, поскольку Кант
признал невозможность чистой метафизики, он
употребляет множество красивых опровержений, но в
итоге я прихожу к тому, что если Иммануил не видел
возможности чистого знания – это не значит, что оно
невозможно, а после с ним будут общаться на эту же
тему другие философы, в частности сам Георг
Вильгельм Фридрих Гегель, чья диалектическая система
и есть представитель чего-то чистого, но одновременно
с тем и вплетающегося в опыт. Так что же сделал Кант?
Он сделал научной метафизику, т.е. теперь мы можем
без зазрения совести основывать на опыте свои
метафизические суждения, в то время мы можем
отвергать любое суждение человека, кто пришел к своей
истине более «чистым» путем, нежели мы.

177
 Проше прощения у всех поклонников Канта за то,
что поместил сей гениальный и особенный разум
именно в данную главу.
Позитивизм. Позитивизм (фр. positivisme,
от лат. positivus — положительный) — философское
учение и направление в методологии науки,
определяющее единственным источником истинного,
действительного знания эмпирические исследования и
отрицающее познавательную ценность философского
исследования. Чувствуете какую-то разницу с
эмпиризмом? На поверхности еѐ нет, но где-то в
глубине мы можем узреть еѐ. Давайте вместе
разберемся с тем, что такое позитивизм. Во-первых –
это лидерство научного знания в области познания, а
это очень важно, позитивизм сам по себе – это
закрепление науки в области философии. Поэтому не
странно, что именно эти философы называют научное
знание позитивным, но не всякое научное знание. Наука
прошла множество закреплений во всех областях
178
человеческого бытия, от практической, до позитивной.
Как позитивисты делили ступени познания?
Теологическая, метафизическая и позитивная! Я думаю,
что тут все понятно, в позитивизме умирает философия,
а точнее философия приобретает вид всего познания,
кроме науки и религии, а, следовательно, гибнет; что бы
случилось с вами, если бы ваше тело сжали до чего-то
невообразимо малого? Позитивисты отказывали
множеству истин, поэтому я считаю их
несостоятельными философами и людьми в принципе;
они решили уничтожить свое прошлое и подставить на
его место некую искаженную его иллюзию, что сейчас и
делает современное научное сообщество; оно меняет
историю так, как ей захочется, оно рассматривает весь
мир со стороны научного зрения, оно в каждой истории
напоминает, что каждое изобретение – это шаг к науке,
хотя большинство древних изобретении делали именно
философы, поэтому они-то и считались мудрейшими;
кстати, философы древней Греции могли и деньги
179
зарабатывать лучше других людей, если бы они это
захотели, можете прочитать про Фалеса и его хитрую
уловку, либо про гениальнейших софистов, чей
авторитет сейчас так низко пал, не смотря на их
гениальность.
Позитивизм забывает величие своего прошлого, он
утверждает, что нужно искать достоверность, отречься
от метафизики, но мало кто замечал, что философы всех
времен искали достоверность, подтверждения, но
почему именно свои достоверности и свои
подтверждения позитивисты считали истинными?
Права на это им никто не давал.
Огюст Конт – человек вполне неординарный, я бы
даже сказал, что странно, что этот по жизни
сумасшедший организовал такое «рациональное» и «
объективное» направление. Позитивизм – обобщенный
анализ научных данных, философия науки, первая
приспешница наук, слуга, пешка. Вообще Конт
предложил, чтобы его позитивизм заменил религию и
180
философию, для объединения всех и вся, стал
конгломератом научного знания, последним оплотом
обращения, главным решающим органом. Научное
знание по Конту высочайшая ступень знания, но мы то с
вами уже знаем, что научное знание – это лишь часть
философского знания, а философское знание
непостоянно; оно может меняться в зависимости от
ситуации в мире; в итоге, если бы мы могли провести
эксперимент в тысячах цивилизаций не связанных друг
с другом и дать им чертежи научного метода, то,
вероятно, мы получили бы тысячи различных наук, с
непохожими теориями, с разными обоснованиями и
героями, практические результаты, скорее всего бы
сошлись, но теория бы менялась в такой
последовательности – меньше всего изменилась бы
теория медицины и всех прилежащих к ней наук; на
данный момент менялись бы в очень высокой степени
только теории нейронов и мозга, возможно, было бы
другое отношение к функциям органов, а вот анатомия
181
изменилась бы только в названиях: всѐ те же описания,
все те же истины, все те же основы. Анатомия, выходит,
позитивное знание, а физиология – негативное?
Выходит так, поскольку физиология подразумевает
некоторую свободу, которая больше, чем в анатомии,
хотя и в анатомии можно многое упустить, многому не
придать значение. Но это самые неизменные науки, а
что вы скажите о социологии? Она ведь вообще может
состоять практически из любых теорий, что и
показывает наше время, где теории толпы
перекрещиваются в теориями «зеркального Я». А что
можно сказать про физику? У нас есть факт: яблоко
падает на землю, но как его трактовать? В нашем
обществе этот процесс называется «всемирное
тяготение», однако возможна и теория «небесного
отталкивания», что это за теория? Она подразумевает
то, что на каждое тело в любом его агрегатном
состоянии действует придавливающая сила,
предположим, так называемой, темной материи или в
182
моем случае, неба, космоса, пустоты, притом, что все
происходит абсолютно таким же законам, как и
принятое у нас всемирное притяжение. Что у нас
получается? Две равносильные теории. Но почему наше
общество считается именно с притяжением? Первая
догадка Ньютона – это именно притяжение, но, помимо
этого, когда-то жил великий философ, Аристотель,
который предполагал, что всем движет сила стремления
к благу, а т.е. притяжение. Две теории настолько
разные, что сама их истинность вычитает друг друга, а
может все работает от двух этих процессов
одновременно? Может, есть гравитационное поле и
сила давления небес на каждое массивное тело? Это и
есть метафизика науки, позитивное знание становится
негативным. Чего и не увидел человек, создавший
социологию. Отсюда и стремление позитивистов только
описывать, но не трактовать, но даже в описании я вижу
проблему.

183
 Логический позитивизм (англ. Logical
positivism) — (логический
эмпиризм или неопозитивизм) является школой
философии, которая включает в себя эмпиризм, идею о
том, что для познания мира необходимы наблюдаемые
доказательства, опирающийся на рационализм,
основанный на математических и логико-
лингвистических конструкциях в эпистемологии.
Логический позитивизм утверждает, что мир познаваем,
надо только избавиться от ненаблюдаемого. Но что
такое ненаблюдаемое? Предположим, что мы живем в
монастыре, в котором все люди добры, каждый день мы
наблюдаем доброту, а про то, что творится за пределами
монастыря мы не имеем понятия, так вот, логический
позитивизм нам говорит, что все люди добрые, если мы
это наблюдаем, а злые люди – это фантазия, также и со
многими другими фантазиями обращается это
направление. То, чего мы не видим, может

184
существовать в планах природы, которые, в принципе,
могут и не сбыться.
Л. Витгенштейн ввѐл несколько доктрин
логического позитивизма в своей работе «Логико-
философский трактат» (Tractatus logico-philosoficus). В
этом трактате он подчеркнул основные положения
логического позитивизма:
1. язык есть граница мышления (то есть они
совпадают) (но разве это так? У меня лично получалось
мыслить образами, сила воображения намного сильнее
языкового выражения, не часто ли мы пытаемся описать
языком то, что видели картинами в голове, а может это
и не правда, а я просто псих, который предполагает, что
мыслит картинками в материальном мозге; кто знает, но
ученые не усматривают эту возможность визуального
мышления, они еѐ теряют, называют воображением,
вычленяют из мышления, делают с ней все, что хотят,
но совсем не факт,что язык – это граница мышления, я
вижу и иные варианты).
185
 2. есть только один мир, мир фактов и событий.
Они описываются различными естественными науками
(нет, еще есть мир того, что может возможно случится,
мир – это конгломерат возможностей, но насколько
нужно быть умственно несостоятельным, чтобы из всех
возможных вариантов выбирать только один и называть
его мир фактов и событий?)
3. предложение — картина мира, так как имеет с
миром одну и ту же логическую форму. «Если бы мир
был нелогичным, его нельзя было бы представить в
форме предложения» (а разве мы можем представить
мир в форме предложения? Разве мы так уж подробно
описываем мир? Это похоже на довод слепого о том,
что красного цвета не существует, если вы не видите
мир за границей определений – это не значит, что его
просто напросто не существует, логик слишком много,
чтобы утверждать, что мир логичен, или я опять
ошибаюсь? Мы, конечно, надеемся на то, что мир
логичен, иначе все наши старания – это тлен).
186
 4. сложные предложения состоят из
элементарных, которые непосредственно соотносятся с
фактами (дом состоит из кирпичей, человек из клеток,
воздух из частиц, но что дает нам это положение?
Некую очевидность? Помните, как мы разбирали
лингвистические истины? Вот и самый яркий пример еѐ.
Сложное состоит из простого потому, что сложное
включает в себя определение простого, это максимально
логично и неопровержимо. Если исходить из
лингвистической логики определений, ведь если мы
говорим, что кирпичный дом состоит не из кирпичей, то
мы ошибаемся, поскольку кирпичный дом – это по
определению дом, состоящий из кирпичей, я бы даже
сказал, что субъект тождественен предикату, поэтому
глупо предполагать, что лингвистическая истина
неверна на своем уровне достоверности).
5. высшее невыразимо (то есть этику, эстетику,
религию нельзя познавать фактами) (смотря что мы
называем фактами, опять же это вопрос
187
лингвистической истинности, например, нечто
считается мной красивым – это ли не эстетический
факт?)
Постпозитивизм — общее название для
нескольких школ философии науки, объединѐнных
критическим отношением к эпистемологическим
учениям, которые были развиты в
рамках неопозитивизма и обосновывали получение
объективного знания из опыта.

Карл Раймунд Поппер

Австрийский и британский философ и социолог.

Один из самых влиятельных философов науки
XX столетия. Поппер наиболее известен своими
трудами по философии науки, а также социальной и
политической философии, в которых он критиковал
классическое понятие научного метода, а также
энергично отстаивал принципы демократии и
188
социального критицизма, которых он предлагал
придерживаться, чтобы сделать возможным
процветание открытого общества.
«Я могу ошибаться, а вы можете быть правы;
сделаем усилие, и мы, возможно, приблизимся к
истине» - это высказывание спасает его от всех гонений
с моей стороны, но его идеи, как можно было бы
предположить, во многом и интересные, и кажущиеся
правдивыми.
Поппер – первый достойный человек в рамках
позитивизма, который подверг метафизику науки новым
испытаниям, хотя он не был совсем уже оригинальным
и свободным философом, хотя оказал влияние на науку
и на еѐ взгляд в целом.
«Именно К.Поппер ввѐл
понятие фальсифицируемости (лат. falsus — ложный) —
необходимого условия признания теории или гипотезы
научной . Представители логического позитивизма в
качестве критерия демаркации науки и не-науки
189
выдвинули принцип верификации. Поппер показал
необходимость, но недостаточность этого принципа, и
предложил в качестве дополнительного критерия
демаркации метод фальсифицируемости: только та
теория научна, которая может быть принципиально
опровергнута опытом. «Догму значения или смысла и
порождаемые ею псевдопроблемы можно устранить,
если в качестве критерия демаркации принять критерий
фальсифицируемости, то есть, по крайней мере,
асимметричной или односторонней разрешимости.
Согласно этому критерию, высказывания или системы
высказываний содержат информацию об эмпирическом
мире только в том случае, если они обладают
способностью прийти в столкновение с опытом, или
более точно — если их можно систематически
проверять, то есть подвергнуть (в соответствии с
некоторым „методологическим решением―) проверкам,
результатом которых может быть их опровержение»».
Но тут же мы возвращаемся к исходному пункту нашего
190
исследования, что если весь наш опыт дает нам ложные
представления, то разве его фалицифицируемость
повлияет на истину? Но тут же любой фанат Поппера
ответит: ваша теория не может быть опровергнута, вы
говорите не о науке, а устраиваете спекуляцию
понятиями, идите создавать теорию, которую можно
проверить. Стоп, как я подразумеваю, многие
согласятся с тем, что ответит мне сторонник Поппера, и
при этом, так считает каждый человек, который
погрузился в пучину научных мнений – это очевидный
факт, но я не могу не рассматривать тот вариант, что
сами истоки науки не научны, т.е. если мир познается
опытом и экспериментом (это недоказуемое
положение), то да, концепция Поппера является верной,
нужно составлять теории, которые проверяются
опытом, иначе мы можем запутать себя всем
остальным, но как бы не так, сама почва наук – это
философия и религия, что уж тут поделаешь, когда сама
научная суть – это лишь одно из многих философских
191
мнений, наука – это идеальная система, развернувшаяся
на просторах языка, но Поппер не знает этого, он
стремится добиться большей истинности от науки,
поэтому предлагает свое гениальное решение внутри
этой системы; да, именно системы, которая управляет
умами, заставляет относиться ко всему иному так,
словно это иное лишь глупость. Здесь же упомяну вам
то, что любая философия обретает вид идеальных
систем, кроме самого воображения. Поскольку оно
единственное в силах бросить вызов природе в еѐ
познании, даже когда мы что-то читаем, то пытаемся
это вообразить; порой выходит так, что воображаемое
становится больше оригинала, в том то и вся суть, что
идеальные системы основанные на языке всегда имею
слабости, но воображение – это возможно и есть то
спасительное, что может узнать мир, если начнет
воображать в соответствии с этим миром, но наука не
дает возможности воображать; всему увиденному
может быть дано тысячи объяснений, но ученые
192
выбирают только одно, а это делает мысль узкой. Люди
мыслят в замкнутом коридоре своих ограничений,
творят теории, не усматривая даже одной тысячной из
возможных вариантов, конечно, в науке принято
подразумевать и другой результат, но когда этих
результатов тысячи? Что тогда? Наука – это модель
философии, как модель мира – это лишь упрощенный
существующий мир.
«Научное исследование должно быть посвящено
тому, чтобы не подтверждать научную теорию, а
опровергать ее. К научным отнести только те теории,
для которых можно найти потенциальные
фальсификаторы, то есть противоречащие теории
предположения, истинность которых опять же
обнаруживается в опыте». Методологическое правило
Поппера: «ученый, найдя такой фальсификатор должен
немедленно отказаться от своей теории и разрабатывать
следующую теорию». В смене научных теорий и
заключается позитивная роль ошибки». Вот это уже
193
нечто интересное, согласитесь, сама наука – это набор
попыток и ошибок, а люди, которые верят в науку,
забывают это. Наука как философия – это система
абсолютна похожая с ней, у каждого есть свой метод,
каждый извлекает свою пользу, но все это только
мнения, сами ошибки и теории – это лишь части метода,
наука самоопровергает себя, что бы Гегель назвал
первым отрицанием науки, чтобы после себя снова
утвердить, а, следовательно, провести отрицание
отрицания, разберем подробнее это в трех ходах:
1) Опыт – единственное средство познания мира, а
наука основана на опыте.
2) Теории науки – это лишь попытки объяснить
что-то, все они подразумевают в себе ошибки.
3) Наука – это отрицательное отношение к себе
самой, самокритика, которая и делает еѐ более
значимой, нежели любую философию и религию.

194
 Вот и диалектика научного мнения. А тот же
Поппер железно утверждал об ошибочности
диалектики, хотя сам стал одним из звеньев еѐ цепи,
хотя это увидел я, другим это может показаться глупым,
поэтому я и это назову мнением, но в этом мнении есть
суть. Наука многими путями обосновывает себя, много
достоверностей и путей для отступления и атаки
готовит; она хитра и изворотлива, она критикует сама
себя, а народ любит самокритичных, но не любит
кричащих на право и на лево, что он гений. Но почему
народ не может отойти от этого предвзятого
отношения? В сочинениях самоуверенных философов
порой больше многогранности и соотнесенности с
нашим миром, нежели у самокритичных серых мышек,
ученых. Люди не смотрят на саму суть, они смотрят на
имидж и на расу, а наука – это белая раса, в то время,
как буддизм – это уже нечто не наше, а азиатское;
точнее индийское, не близкое нам, хотя отношение
буддизма очень и очень мудро и не несет в себе
195
напыщенности. Но я опять углубился в отдаленные
речи, но не подумайте, что это ради того, чтобы убедить
вас. Стоп, вернитесь на предложение назад, я
покритиковал сам себя, чтобы вы увидели в моих
словах достоверность, хотя я сделал это не вольно, как и
многие авторы, вообще любая писательская
деятельность – это невольное порабощение читателя,
хотя я, например, ставлю перед собой цель именно
сделать читателя более просторным в своих мыслях и
отношениях, но вот опять я подкупаю вас своими
сладкими речами и обещаниями; вы же понимаете, что
не все, что я пишу истина. То же и с наукой, ибо она –
это лишь один вариант из тысячи возможных.

Аналитическая философия, которую я в знак

огромного уважения, буду называть кратко аналит.
фил., исключительно из цели выразить саму сущность
этого органического течения философской реки
Амазонки.
196
 «Аналитическая философия — направление
философии, ставшее в XX веке доминирующим в
англоязычных странах. Подавляющее большинство
сотрудников философских факультетов в таких странах,
как США, Великобритания, Канада, Австралия и Новая
Зеландия, а также странах Скандинавии определяют
себя в качестве аналит. философов (очень модное
направление, которое можно сравнить с почитателями
какого-либо певца).
Термин «аналитическая философия» может
обозначать следующее:
(a) Определенный стиль философского мышления,
способ философствования, ориентирующийся на
идеалы ясности, точности и логической строгости
мышления, а также его языкового выражения,
достижимые путем применения методов формальной
логики, анализа языка и привлечением
результатов естественных наук (т.е. это еще одно
197
субъективное направление направленное на
псевдообъективность со своей псевдологикой,
псевдоанализом языка и псевдорезультатов
псевдоестественных наук).
(b) Определенные философские исследования
начала XX века. В частности, работы
представителей логического позитивизма. В этом
смысле аналитическая философия определяется
довольно узко. Такое определение отвергается многими
современными философами-аналитиками.
Аналитическая философия, определенная таким
образом, предполагает следующее:
 Позитивистская точка зрения о том, что
философских истин не существует, и что задачей
философии является логическое прояснение мыслей.
Эта точка зрения может быть противопоставлена
традиционному фундаментализму, в рамках которого
философия рассматривается как особый, высший вид
науки, изучающий фундаментальные причины и
198
принципы всего. Как результат принятия
позитивистской точки зрения, многие философы-
аналитики рассматривают свои исследования как
продолжение (или придаток) естественных наук.
 Точка зрения, что логическое прояснение
мыслей может быть достигнуто лишь путем
анализа логической формы философских предложений.
Логическая форма предложения представляет собой
способ репрезентации этого предложения (обычно
используя формальную грамматику или символизм
какой-либо логической системы) для того, чтобы
показать его сходство с другими предложениями того
же типа. Тем не менее, аналитические философы по
большей части не согласны друг с другом по поводу
того, какова верная логическая форма предложений
естественного языка.
 Отрицание значимости всеобъемлющих
философских систем в пользу более пристального

199
внимания к деталям, здравому смыслу и обыденному
языку».
«Несмотря на то, что современные философы,
называющие себя «философами-аналитиками», сильно
отличаются друг от друга по исследовательским
интересам, принимаемым допущениям и используемым
методам, а также зачастую отвергают фундаментальные
предпосылки, определяющие аналитическую
философию до 1960 года, под аналитической
философией, в ее современном состоянии, обычно
подразумевается особый стиль, характеризующийся
точностью и доскональностью в отношении узких тем, а
также сопротивлением «неточным и опрометчивым
обсуждениям широких тем». Вот так вот избегаются
большие темы, мир сузился до уровня одного мнения,
все философы работают над расширением мнимости в
мнимости, т.е. мы имеем предпосылки для одного
мнения, на этих предпосылках мы раскрываем новый
цветок мнений, которые могут быть определенно
200
разными, но в том то и суть, что мы в посылках взяли
одно лишь мнение, главное мнение, мнение
естественных наук, хотя аналит. философия – это не до
конца философия науки, но философия с научной
этикой, т.е. философия со знаком узости, страхом
судить о многом, дабы не ошибиться, ведь страшно
ошибаться во всем, лучше ошибаться в малом.
Феноменология «(нем. Phänomenologie — учение
о феноменах) — направление в философии XX века,
определявшее свою задачу как беспредпосылочное
описание опыта познающего сознания и выделение в
нѐм сущностных черт.
Задачи феноменологии
Гуссерль выдвигает цель построения
универсальной науки (универсальной философии,
универсальной онтологии), относящейся к
«всеобъемлющему единству сущего», которая имела бы
абсолютно строгое обоснование и служила

201
обоснованием всем прочим наукам, познанию вообще.
Такой наукой должна стать феноменология.
Феноменология исследует и приводит в систему
априорное в сознании; сводя априорное к «последним…
сущностным необходимостям», она тем самым задаѐт
основные понятия наукам. Задача феноменологии — «в
познании полной системы образований сознания,
конституирующих» (имманентно) объективный мир».
Феноменология призывает нас вернуться к самим
вещам, но на самом деле это направление намного
интересней, нежели, скажем, аналитическая философия,
агностицизм и другие подобные деструктивные
предположения, по отношению к ней я не собираюсь
бросаться критическими словами, также я упустил
многие направления связанные с феноменологией.
«Конвенционализм (от лат. conventio — договор,
соглашение) — философская концепция, согласно
которой научные понятия и теоретические построения
являются в основе своей продуктами соглашения между
202
учѐными. Они должны быть внутренне
непротиворечивы и соответствовать данным
наблюдения, но не имеет смысла требовать от них,
чтобы они отражали истинное устройство мира.
Следовательно, все непротиворечивые научные (а также
философские) теории в равной степени приемлемы и ни
одна из них не может быть признана абсолютно
истинной».

Конвенционализм

Конвенционализм будет занимать в этой книге

особенное положение, поскольку именно он и является
первым признаком относительности научного знания;
он, в отличии от антисциентизма, не является
абсолютным отрицанием науки, но указывает некоторое
мнение о ней, находящееся между двумя гранями.
Собственно, Поппер сам подразумевает в своих
работах, что мы постоянно ошибаемся в науке, что мы
203
просто переходим от одной ошибке к другой.
Ошибочность, соотносящаяся с опытом – это и есть
научность в самой своей сути.
Известнейшим ученым твердившем о верности
этого направления философии был Пуанкаре, отец и Бог
научного сообщества начала двадцатого века, человек,
который, собственно, не мог не понимать науку.
Жюль Анри Пуанкаре (фр. Jules Henri Poincaré; 29
апреля 1854, Нанси, Франция — 17
июля1912, Париж) —
французский математик, физик, астроном и философ.
Глава Парижской академии наук (1906),
член Французской академии (1908) и ещѐ более 30
академий мира, в том числе иностранный член-
корреспондент Петербургской академии наук (1895).
Историки причисляют Анри Пуанкаре к
величайшим математикам всех времѐн. Он считается,
наряду с Гильбертом, последним математиком-
универсалом, учѐным, способным охватить все
204
математические результаты своего времени. Его перу
принадлежат более 500 статей и книг. «Не будет
преувеличением сказать, что не было такой области
современной ему математики, „чистой― или
„прикладной―, которую бы он не обогатил
замечательными методами и результатами»
Среди его самых крупных достижений:
 Создание топологии.
 Качественная теория дифференциальных
уравнений.
 Теория автоморфных функций.
 Разработка новых, чрезвычайно эффективных
методов небесной механики.
 Создание математических основ теории
относительности.
 Наглядная модель геометрии Лобачевского.
В августе 1900 года Пуанкаре руководил секцией
логики Первого Всемирного философского конгресса,

205
проходившего в Париже. Там он выступил с
программным докладом «О принципах механики», где
изложил свою конвенционалистскую философию:
принципы науки суть временные условные соглашения,
приспособленные к опыту, но не имеющие прямых
аналогов в реальности. Эту платформу он впоследствии
детально обосновал в книгах «Наука и гипотеза» (1902),
«Ценность науки» (1905) и «Наука и метод» (1908).
На этом цитирование общих данных заканчивается,
именно до ознакомления с работами Пуанкаре я считал
себя психом, который отбился от общественного
уклада, который и правда мог бы быть истинным, но
когда осознал, что один из самых звездных ученых всех
времен и народов придерживался подобной позиции, я
понял, что мои взгляды не то чтобы не
безосновательны, а имеют в своем корне определения
первостепенной достоверности. Именно этому автору я
обязан тем, что я все же решился написать эту свою
книгу, но нам следует закончить с комплиментами в
206
адрес усопшего и перейти от согласия с авторитетом, к
обоснованию или опровержению его позиции.
«Пуанкаре писал в книге «Наука и гипотеза», что
«невозможна реальность, которая была бы полностью
независима от ума, постигающего еѐ (почему же
невозможна? Я приведу тысячи доводов тому, что это
возможно, так еще и тысячу доводов против
возможности)». Он считал, что основные принципы
любой научной теории не являются ни априорными
умозрительными истинами (как, например,
считал Кант), ни идеализированным отражением
объективной реальности (точка зрения Эйнштейна).
Они, по его мнению, суть условные соглашения,
единственным абсолютным условием которых является
непротиворечивость (такое положение дел имеет место,
но кто знает, может быть хотя бы одна теория и
правильная в этом мире, но это, конечно, сомнительно,
ведь мы, люди, постоянно зависим от языка, а наука –
это в своей сути лишь попытка языком отразить
207
действительность, этим же и занимается философия,
хотя философия не ограничивается только
действительностью, т.е. цель философии и возможная
действительность, так и философия не так сильно
зависит от наблюдения, многие философы заставляют
чувствовать то, что мы видим в действительности) .
Выбор тех или иных научных принципов из множества
возможных, вообще говоря, произволен (я бы даже
сказал, что он не произволен, а закономерен, загнан в
определенные рамки многими факторами), однако
реально учѐный руководствуется, с одной стороны,
желанием максимальной простоты теории, с другой —
необходимостью еѐ успешного практического
использования (о чем мы с вами и говорили). Но даже
при соблюдении этих требований имеется некоторая
свобода выбора (колоссальная свобода, я бы даже
сказал, не на много меньшая, чем философская
свобода), обусловленная относительным характером
самих этих требований.
208
 Эта философская доктрина получила впоследствии
название конвенционализма. Она хорошо соответствует
практике выбора математических моделей в
естествознании, но еѐ применимость к физике, где
важен выбор не только моделей, но и понятий,
соотносимых с реальностью, вызывала споры.
Во времена Пуанкаре набирала силу третья
волна позитивизма, в рамках которой, в
частности, математика провозглашалась
частью логики (эту идею проповедовали такие
выдающиеся учѐные, как Рассел и Фреге) или
бессодержательным набором аксиоматических теорий
(Гильберт и его школа). Пуанкаре был категорически
против такого рода формалистических взглядов. Он
считал, что в основе деятельности математика лежит
интуиция, а сама наука не допускает полного
аналитического обоснования. Логика необходима лишь
постольку, поскольку без строгого логического

209
обоснования интуитивно полученные утверждения не
могут считаться заслуживающими доверия.
В соответствии с этими принципами Пуанкаре
отвергал не
только логицизм Рассела и формализм Гильберта, но
и канторовскую теорию множеств — хотя до
обнаружения парадоксов проявлял к ней интерес и
пытался использовать. Он решительно заявил, что
отвергает концепцию актуальной бесконечности (то
есть бесконечное множество как математический
объект) и признаѐт только потенциальную
бесконечность. Во избежание парадоксов Пуанкаре
выдвинул требование, чтобы все математические
определения были строгопредикативными (англ.), то
есть они не должны содержать ссылок не только на
определяемое понятие, но и на множество, его
содержащее — в противном случае определение,
включая новый элемент, изменяет состав этого
множества, и возникает порочный круг».
210
 Собственно, это учение на данный момент
представляет с собой наиболее сходящееся с истиной
отношение к науке. Как я уже говорил, человек и его
язык хорошо приспособлены к оценке того, что
находится на нашем уровне понимания, наука – это
нечто созданное нами, мы не можем понять еѐ всю, но я
ограничил саму сферу нашего ознакомления с науками,
только в еѐ основании, показывая лишь некоторые
подробности.
Вы могли бы предположить, что основы даются в
школе, но это все лишь навязанное вам мнение, научная
основа – это фундаментальная философия эмпиризма, а
любая философия не описывает мир полностью.
Безусловно, я слишком утрирую, сравнивая эмпиризм и
науку, но метафора должна быть понятной.
Мир многогранен, мы не можем описать многие
опыты, поэтому используем нечто относительное, нечто
идеальное, мы подставляем к миру модели, мы рисуем

211
нечто не существующее, мы придумываем то, что не
противоречит нашему наблюдению.
И серьезно, вы знаете, когда кто-то начинает
спорить об истине, используя научные доводы, то он
заведомо проигрывает постольку, поскольку наука – это
нечто необходимое для практики. Наука – нечто
полезное для общества, она должна быть, но она должна
занимать свое место в системе ценностей, свое
скромное место, а не должна учить всех детей на
протяжении всей жизни, убеждать всех в своей правоте,
независимо от способностей человека. Это все очень
грубо и глупо.
Данное течение открывает одно из самых
адекватных отношений к науке, возможно, не считая
того, что пишу о науке я, исходя из моей системы,
однако, во многом мои слова сходны с
конвенционализмом, что выравнивает нас друг с другом
во многих положениях. Конечно, вы сейчас поспешите
заметить, что я нахваливаю философское направление,
212
которое поддерживает то, что пишу в этой книге я, но
это совершенно не так, я обладаю свойством
усматривать больше из того, что существует и того, что
может существовать, поэтому я вижу такую же узость
конвенционализма, который выдвигает определенное
мнение, но это мнение, конечно, мне очень импонирует
во многих своих положениях. Хотя, трудно представить
себе науку, которая бы разрушила все претензии
данного направления, но трудности нас не устрашают,
поэтому мы можем стремиться к тому, чтобы развить
философию до такой степени, чтобы она учитывала все
варианты, часть из которых могла бы в итоге оказаться
истиной, но это ведь слишком большой объем работы,
скажете вы, если мне удалось убедить вас, ведь сегодня
даже с однообразием научного познания, с его
односторонностью, с его маломощностью на выходе
получается огромное содержание материала, который
сегодня уже не в силах познать единичные индивиды.
Да, это так, но в чем заключается основная часть работы
213
исследователя? Воспоминание прошлого, обязательная
фиксация предыдущего мирового опыта, анализ
всевозможной литературы, описание методов
исследования, содержание и так далее, самое забавное,
что если очистить все теории от воды, то получатся
предположения длинной не в пятьдесят страниц, а в две
три страницы, остальное следовало бы признать водой,
которую льют ученые по какой-то причине, совершенно
непонятной мне. А самое главное, вы знаете уровень
большинства научных исследований? Большинство
исследований – это абсолютно абсурдные и ерундовые
положения, на которые умственно здоровый человек
даже смотреть не осмелится, вот и вся ваша
массивность, которая не нужна большинству ученых, но
возникает вопрос: зачем нужна такая большая система?
Ученые, видимо, поверили Карлу Марксу и Гегелю, они
подумали, что количественные изменения приведут к
качественным, а что в итоге? Да, качественно наука
очень сильно пострадала, если триста лет назад каждое
214
открытие было первостепенной важности, то сегодня
открывают всѐ, что только возможно поставить под
мнение ученых. Сколько грязи не накидай в ванную, от
этого она чистой не станет, также и с наукой,
массовость еѐ только испортила, а самое смешное – это
то, что люди тратят время на оформление своих работ,
тратят годы и месяцы на то, чтобы описать то, что
провели за десять минут однажды, а потом десять минут
в другое время; бессмысленная трата времени и сил,
которая не дает никаких знаний, а зомбирует людей.
Кто-то говорит, что смотреть телевизор – это плохое
занятие; так вот, вреднее заниматься наукой,
бессмысленной в своей массовости, бесполезной в
большинстве вопросов, мнимой и ложной,
гипнотизирующей кажущейся объективностью,
вызывающей еще большую зависимость, чем
телевидение, делающей людей глупыми, глупыми, но
считающими себя гениями, героями, надеждой
человечества, спасителями всех от глупости. Конечно,
215
именно среди ученых обитали и обитают достойнейшие
люди последних столетий, но никто никогда не
учитывает философов, ведь никто не знает, что такое
философия на самом деле; никто, кроме некоторых
людей, которые-то и являются сердцем любой науки.
Мне кажется, что не было еще ни одной полноценной и
целостной философии, которая могла бы справиться с
изучением мира, но мне всегда приходится
возвращаться к старой философии, чтобы вы еѐ
переросли вместе со мной (не подумайте, что я такой
весь гениальный и умный, а точнее считаю себя таким,
дело в том, что философия и наука развиваются
довольно ступенчатым образом, одолевая ступень за
ступенью, можно справиться с прошлым, чтобы
двигаться в будущее), а также переросли науку. Но
ладно, это уже относится к моим идеалистическим
взглядам, которые, вероятнее всего, мне реализовать не
удастся.

216
 «Прагматизм (от др.-греч. ππάγμα, родительный
падеж ππάγματορ — «дело, действие») —
философское течение, базирующееся на практике, как
критерии истины и смысловой значимости. Его
происхождение связывают с именем американского
философа XIX века Чарльза Пирса, который первым
сформулировал «максиму» прагматизма. Далее
прагматизм развивался в трудах Уильяма
Джемса, Джона Дьюи и Джорджа Сантаяны.».
Вам не кажется, что это еще одно неоригинальное
направление философии, за которые уже стыдиться
пора? Конечно, оно отличается от своих собратьев, как
две капли воды. Направление, по сути, американское, а
все американское направленно сугубо на
удовлетворение желудков, но не умов, поэтому там и
процветает наука и искусственная философия, которую
считают интересной те люди, которые еѐ создали и те,
которых убедили в еѐ особенности. Собственно,
прагматизм – это новый гедонизм, американская
217
глупость, названная философией, концентрация мнения
на себе самом, самолюбование самоуспехом,
философский мусор, который неплохо было бы
переработать и выбросить на свалку. Именно в
прагматизме теряется мышление и философия, люди
глупеют и становятся отбросами бытия. Американское
сообщество всегда торопилось со своими
философскими предложениями, поэтому в Америке
никогда не было настоящей философии, только еѐ
огрызки. Не подумайте, что я не люблю американский
народ, нет. Среди американцев есть потрясающие люди,
среди ученого сообщества Америки также есть свои
гении, но общая направленность их культуры очень
сильно подавляет разум своими мнениями. Вероятно,
единственная сильная культура, и, как следствие,
мнимая – это американская.

Философия как единственный способ познания

218
 Философия – это всѐ, что связанно с человеческим
разумом, все его отсылки, все его мнения, все его
движения; философия – это целая вселенная мнений,
это нечто большее, чем вселенная мнений, все эти
мнения посвящены нашему миру, все без исключения.
Нет ни одного лживого мнения, все они выражают либо
нечто действительное, а, следовательно, спорят с
другими мнениями по поводу того, что уже есть по
данному предмету, а есть мнения возможности, которые
обсуждают вещи, которые могли бы быть или могут
стать.
Вот почему в озере Лох-Несс не может быть
чудовища? Хоть один шанс из десяти миллионов
случаев возможен? Мы ведь этого наверняка не знаем.
Мы очень многого не знаем об этом мире, мы
составляем свое дикое мнение обо всем вокруг, это
свойственно людям.
Смешно слушать, когда профессор отчитывает
нерадивого студента: вот ты посмотри, сколько я знаю,
219
сколько я могу, а что можешь ты? Ты можешь стать
таким же, как и я, ты можешь делать тоже, что и я… но
не станет ли этот молодой человек тогда тем, что
подражает кому-то? Да и дело не в подражании,
каждый, кто придерживается какого-то мнения, всегда
пытается учить жизни другого, а ученые так обосновали
свое мнение, что их профессия учить других «знаниям».
Знания относительны, любая наука в любом еѐ
состоянии не знает истины; если все будет
продолжаться в том же духе, то мы будем бесконечно
продолжать строить теории и копить никому не нужные
«знания». Наука – это постоянный спор, такой же, как и
философский, только разные аксиомы в философии и
науке, в философии совсем уже мало чего-то
общепринятого, философия разрушает аксиомы,
поэтому-то она и на несколько шагов ближе к
многогранному бытию, нежели наука, которая смотрит
с одной стороны. Она имеет место, место практическое,
но все в этом мире практическое, есть много всего, что
220
бесполезно, но существует. Наука образовалась из
философии, так же, как и религия, поскольку
философия – это и есть отношение к миру, это и есть
вселенная сознания, свобода мысли, где не нужно
следовать заданному пути исследования, а можно
фантазировать, придумывать, развиваться. А кто такой
обычный ученый? В чем его деятельность? Ну, во-
первых он обладает некоторой эрудицией, т.е. он некая
энциклопедия на ножках, во-вторых он, используя
метод, в своих узеньких рамках, изучает что-то, именно
эти узенькие рамки придумал ни он сам, а люди до него.
Никто не знает, верны ли они, эти рамки, или нет, но
зато все ими пользуются, чтобы получить некую
достоверность, но, а если метод неверен? Что тогда?
Все сначала? Не смешно ли это? В-третьих ученый – это
человек, которого заставляют много писать без особой
на то надобности, т.е. ты должен прочитать нечто, а
потом дать всем отчет по поводу прочитанных
произведений, а что будет иначе? Ничего, даже если
221
твое открытие значительно, то его не примут, пока ты
не оформишь все подобающим образом, если, конечно,
ты не один из ученых высокого ранга, которые могут
заставить проводить опыты других людей, да и писать
тоже.
Трудна судьба современного ученого, а он еѐ
продолжает усложнять, он делает то, что не нужно
делать. Но мне скажут, если ты не понимаешь, зачем это
нужно, то это не значит, что это не нужно. Вот честно, в
философии (не в вашей научной философии, которой
могут заниматься только те, у кого уйма свободного
времени и есть желание сократить время между жизнью
и смертью глупым бумагомаранием, расписыванием
сотен листов мыслями чужих людей, нет, не этих
научных философов, которые сидят в своих офисах-
кабинетах и считают себя мудрыми (хотя и среди них
бывают люди, которые являются настоящими
философами)) такой бумажной волокиты нет, каждый
автор вкладывает в свои работы ровно столько, сколько
222
считает нужным вложить, Платон не дописывал
анализы литературы ради того, чтобы его повысили до
кандидата наук; Аристотель сугубо из своих чистых
предпочтений упоминал множество его
предшественников; Шопенгауэр вообще просто так
поливал грязью Гегеля, а Гегель старался не касаться
никого, кроме Канта в своих работах, которые, конечно,
не посвящены истории философии, хотя он оспаривал
частенько и Лейбница и Спинозу, но Кант был его
явным любимчиком; что бы было, если вы заставили бы
его подписать к «Науке Логики» еще и анализ всей
прочитанной им литературы, чтобы убедиться в
истинности его знаний? Кто бы осмелился прочитать
этот многотонный труд, с количеством страниц не
меньшим, чем десятки тысяч? Если бы Гегель
обосновывал каждый свой шаг, объяснял каждое свое
слово, упоминал каждый раз подходящего философа,
так еще бы и анализировал всю литературу,

223
прочитанную им, как вы думаете, смог бы он закончить
хотя бы первый раздел первой книги «Науки Логики»?
Знак зодиака ученого – водолей. Но вы скажете,
что энциклопедии содержат только факты, без какого-
либо водоизлияния, вот именно, что людям они
преподносят все просто, чтобы у тех не было шанса
ничего опровергнуть, поэтому религия и кричит на
науку, поскольку многие люди просто не знают
предпосылки научных утверждений.
Наука не любит лишние «почему», они сбивают
научность, особенно там, где преподаватель не может
ничего объяснить.
А что сейчас происходит в мире? Даже верующие
начали мыслить по-научному, философия онаучилась,
все стало научным. Это целая трагедия для
человечества, которое имело огромное количество
мнений, а сейчас они все съезжаются в обломки того,
что было раньше. Сухая, серая, безвкусная,
однообразная – но простая, понятная, доступная; нужно
224
лишь выучить терминологию, освоить метод, а это
могут сделать даже отъявленные сумасшедшие; никаких
проблем, вот вам и современная наука, но самое
главное, ведь – это не те сошки, кто посвятил жизнь
плаванию в океане науки, это лишь планктон, куда
важнее киты, которые заглатывают этот планктон,
ученые, которые меняют метод, которые делают
значительные открытия, изменяют аксиомы, шагают
вперед, не останавливаясь на месте, они куда главнее, а,
следовательно, важно знать основные теории наук, а
если их опровергнуть, то и вся система станет
бесполезной. Хотя, бесполезной она станет
исключительно применительно к области познания, но
ни в коме случае наука не станет менее значительной в
практической области. Они так тесно срослись, что
разделить практику и науку – дело невероятной
сложности.
Простите меня за оскорбления, которые я бросаю в
разные стороны, они никому не предназначены, они
225
здесь только для образности, для того, чтобы показать
жалость, которую я испытываю, когда вижу людей,
занятых мелкими научными изысканиями; они так
беспечно плавают в океане, даже не догадываясь, что
есть какая-то суша, они не рыбы в воде, а деревяшки
направляемые течением в ту сторону, в какую
направлен весь этот океан, они не принадлежат себе,
они не видят себя со стороны, а что не так? Не так то,
что в эту огромную ловушку попалось слишком много
людей, само мышление искажено научностью, сам
былой простор испарился и стал чем-то обыденным,
простым, линейным. Если ученые думают, что наука
развивает, то они ошибаются, развивает только развитие
науки, религии и философии, если человек собирается
развивать себя подражанием, то это печально.
А что такое философия? Во-первых это опыт
мировой мысли, т.е. мысли, тысячи мнений, их было
очень много, многие философы обобщали мнения,
многие обсуждали их, из философии узнаешь больше,
226
нежели из чего-то другого, в философии всегда
подразумевается больше, чем есть, а в науке всегда
меньше. Философия – это наш единственный шанс хотя
бы теоретически перерасти само бытие.
О какой я философии я говорю? Вы думаете, что
если вы пойдете в университет и поступите на
философский факультет, то ваша жизнь изменится? Не
слишком, вас сломят своим общением, заставят читать
то, что может оказаться неинтересным, заставят читать
это так, как кажется самим ученым. Разве это
философия? Разве это чувства? Страсти? Разве так
можно делать?
Что за глупости он несет? Да, что за глупости я
несу? Ведь в университетах преподают истину, каждый,
кто заканчивает университет, становится настоящим
человеком с большой буквы, одновременно и ученым и
философом, да и вообще, Богом он становится, после
университета всем дозволено кричать о своей мудрости,
унижать всех не получивших высшее образование,
227
называть себя ученым (не в смысле профессий, а скорее
наученным). Вот именно! Вы правы, а я не прав, Наука
– это же так важно, хотя есть сотни путей показать еѐ
незначительность.
Но, как я говорил, есть ремесленная наука, наука
созидания, которая мало связана с наукой
теоретической, именно ремесленная наука оправдывает
свою практическую цель, а теории про вселенную, про
внешность нашей галактики, про то, что под земной
корой земная магма – это все лишь мнения, да,
некоторые мнения можно проверить, но некоторые ведь
нельзя, а наука часто бросается непроверенными
мнениями, это все ужасно! Особенно ужасно то, что
наука сейчас овладела всеми областями и какими-то
фальсификациями пытается обмануть весь мир, чтобы
заставить его поверить в свою полезность.
Ремесленная часть науки, техна, ремесло – это и
есть сама суть науки, практическая суть, эмперия ради
практической пользы, ради потребителя, но если мы
228
хотим реальных знаний, то обращаться к ученым
бессмысленно, но если ты хочешь похудеть, то они
расскажут тебе, что говорит опыт по этому поводу и
помогут тебе, даже расскажут, почему вы худеете, но вы
никогда не сможете уберечь себя от обмана, а самое
главное, что вы никогда не узнаете, правда ли это или
очередная теория, которая соотносится только с
опытом, но не с истиной. Хотя, вполне возможно, что
наука получает достоверные результаты, на некоторых
уровнях наблюдения, но все, что мы наблюдаем можно
объяснить многообразно, даже фикцией нашего
сознания.
А что делать, когда нет ничего достоверного?
Скапливать нечто формально достоверное?
На самом деле, странно было бы утверждать, что
научное познание никак не связано с окружающим
миром, я вижу многие варианты, при которых наука
небезосновательна, но вижу и такие, которые еѐ
абсолютно вычеркивают. Я не хочу ослепить какой-то
229
ненавистью к науке, я хочу, чтобы вы увидели, что есть
другие способы познания, что есть другое восприятие,
начиная от религиозного, о котором и так многие знают,
заканчивая философскими направлениями, но только
настоящими философскими направлениями, а не научно
направленными недофилософиями, но почему я
такжесток к научным философиям? Разве они не имеют
место? А как вы относитесь не к полноценным
личностям, а жалким прихвостням? Именно поэтому
мне не нравится прислуживающая философия.

Философия, изучающая философию.

Это нечто совершенно необходимое, особенно это

необходимо во всех образовательных учреждениях,
начиная с первого класса, чтобы дети знали прошлое
мысли, а главное, нужно сделать так, чтобы подобные
предметы преподавали не зацикленные на одном

230
мнении фанатики, а люди широкого класса, способные
принимать множество противоречивых мнений.
В современном мире не так много хороших
учителей истории философии, но она важна, для того,
чтобы люди сразу же учились мыслить шире, чем
сейчас умею большинство взрослых и большинство
ученых. Философия важна именно в ранние годы, когда
мнение человека еще не сформировалась, он должен
оценить весь опыт человечества до того, как он начнет
считать философию сказками старых маразматиков.
А почему нет? Почему бы нам не изучить в третьем
классе Фалеса, Анаксимандра и Анаксимена? Они
достаточно простые, чтобы дети могли их воспринять, а
потом просто повторять информацию о них, ведь
именно эти люди – это самые ценные, самые важные
люди в познании, любое научное учреждение должно с
этим считаться, а не готовить глупые кадры, не готовить
умственно несостоятельных роботов, которые могут
только выполнять свою работу.
231
 К философии должен быть самый строгий подход,
но и к науке он тоже может иметь место. Я не хочу
разрушить науку, я хочу еѐ дополнить, дополнить не
своими силами, конечно, для этого меня одного никогда
не хватит, а дополнить многочисленными
многогранными исследованиями, с разработкой тысячи
объяснений, а для этого любой науке нужны
понимающие в многогранности люди, а т.е. настоящие
философы, а не ученые, замкнутые на методе, где
только гениальный ученый умудряется его обойти, ведь
многие открытия были сделаны именно сверх метода, и
эти результаты дополняли метод, если всю жизнь
смотреть в один и тот же телескоп, то маловероятно, что
ты увидишь нечто качественно новое.
Но наука закрепилась, а философия нет, осталась
только философия изучающая философию, которая, по
сути, лишь жалкая тень истинной философии, особенно,
если мы знакомимся с философами не на прямую, а
через искаженные источники, которые любят все
232
упрощать. Упрощение, конечно, не всегда сильно
коверкает взгляд, который нарочито усложнен,
увеличен и творчески расширен, но только
непосредственным знакомством мы можем
приблизиться к чувствам оригинала. Гегелевская
диалектика мне казалась сущей игрой, пока я не
прочитал «Науку логики», где и приблизился к ней на
огромное количество шагов, в то время, как
марксистский упрощенный вариант смотрится совсем
уж, как дважды два, но это ведь не важно, важна сама
суть, но иногда вся книга и есть сама суть.
Так вот, нужно знать свое прошлое, а не только
изучать науки, словно они единственные виды познания
в мире.
Научное мнение – это пример мнения, которое
завоевало публику, да, оно мнимо, но ему учат везде.
Наука – это уже нечто народное, хотя и стремящееся
вырваться на волю, представляющее себя чем-то
важным, особенным, имеющим право критиковать
233
общество за то, что оно не всегда действует разумно, по
постулатам наук.
Но не понять людям того, о чем они и понятия не
имеют, но зато ученые всегда рады кинуть
философскую косточку взрослым людям, которые могут
только опровергать философию, но не принимать еѐ.
Это жестокая судьба философии, это еѐ современная
смерть, особенно забавно то, что наука без технологии –
лишь еще одна философия, но этого никто не хочет
увидеть. Если бы церковь спонсировала ремесленников,
особенно в изобретательности, то тогда мир был
другим, нами правили бы церковные институты, где
главным предметом считалось бы богословие, но самое
забавное, что технология бы независимо от науки бы
проводила практические опыты ради практики, а не
ради знаний.
Один из моих постулатов: «опыт полезен только на
опыте».

234
 Социология

Социология — это наука об обществе, системах,

составляющих его, закономерностях его
функционирования и развития, социальных институтах,
отношениях и общностях.
Основной целью социологии является
«анализ структуры социальных отношений в том виде, в
каком они складываются в ходе социального
взаимодействия»
Парадигма — теоретико-методологическая основа
и принцип социологии. Большинство парадигм делится
на два направления — макросоциологию и
микросоциологию, которые основаны на различном
представлении о природе социальной реальности.
Микро- (субъект) Макро- (объект)
1. Понимание социальной реальности

235
Индивидуальная (номинализм) Надиндивидуальная (реализм)
2. Значение материальных и символических аспектов жизни
Материалистическое
Идеалистическое понимание
понимание
3. Значение внешних и внутренних факторов
Внутренние факторы
Внешние факторы (структура)
(действие)
4. Преобладающие методы
Внутренние факторы
Внешние факторы (структура)
(действие)
5. Степень свободы индивида
Детерминизм (зависимость от
Индивидуализм (свобода)
установок)
Источник информации Методы
Анализ документов, контент-
Документальный
анализ.
Внешние проявления Наблюдение

236
социальных явлений
Человек Опрос (анкета, интервью)
Малая группа Социометрический опрос
Социальный опыт Экспертный опрос
Организованная группа Эксперимент

Начнем с простого, в социологии очень много

различных теорий и парадигм, но самое главное в ней,
что? Именно методики. Мы не можем взять щепотку
общества, добавить щепотку страдания и посмотреть,
как себя будет ощущать общественность. Большинство
теории держатся исключительно на наблюдении и
трактовки увиденного своеобразными путями. Самое
интересное, что именно Социология хорошо
раздваивается на психологическую составляющую и
составляющую толпы, т.е. если судить по этому, то
можно прийти к выводу, что на данный момент нет
единой системы отношения к людям, а имеют места

237
пытающие исключить друг друга направления.
Социология – это скорее философия общества, нежели
наука об обществе, по той причине, что все основные
труды социологов – это книги, основанные на
наблюдении.
Однако имеют место и эмпирические теорий:
проводятся опыты, опросы, анкеты – это то, что
проходят студенты в университетах, помимо этого они
изучают и теории известных писателей.
Также меня поражает, что современная социология
считает своим родоначальников именно Конта, а не
Аристотеля и Платона, которых следовало бы признать
родоначальниками почти всех наук.
Я думаю, что нам следует первоначально обсудить
методы социологии:
Анализ документов – мне посчастливилось
родиться в России, в нашей замечательной стране
принято составлять документацию несколько
отличающимся от реальности образом. Исследование
238
документации – это самое последнее дело (особенно
если ты живешь в похожей на мою страну) для
получения объективных данных; не странно, что этот
метод подвергают критике, ибо для этого следовало бы
создать науку – документология. Но что такое
документ? Документ – лист бумаги с текстом, который
должен содержать нечто, соответствующее реальности,
но когда это было такое, чтобы документы содержали
абсолютно достоверную информацию?
Вы скажите: да нет же, документы – это очень
достоверный способ, чтобы познать общество. Но что
она отражает? Формальности, никаких мыслей
человека, никаких его переживаний? Даже всех его
действий не описывает! А что с группой людей? Еще
хуже. Фактическая составляющая анализа – фактичная
только на бумаге, не смешно ли нам думать иначе? Ни
один документ никогда не отразит всех мнений
человека, часто даже документы искажают данные;
человек по каким-то причинам дает ложную
239
информацию о своих мнениях, привычках, занятости,
что-то скрывает, что-то утаивает, конечно, есть нечто,
что утаить невозможно, поскольку это все хранится в
базе данных, но есть и вещи, о которых составитель
документа и не имеет понятия.
Большинство педагогов нарушает правила
заполнения учебной документации, как бы то ни было
забавно. А педагоги университетов – это же ученые!
Ученые, которые, собственно надеются на свои методы!
Но как мы можем рассчитывать на других людей, если
даже самые на первый взгляд объективные люди
обманывают? Документ редко соответствует
действительности, а если он и соответствует ей, то это
было бы неплохо и доказать; но многие документы, в
связи с тем, что они не являются каким-либо образом
подлежащим проверке, теоретически признаются
истинными.
«Контент-анализ (от англ.: contents - содержание,
содержимое) или анализ содержания —
240
стандартная методика исследования в
области общественных наук, предметом анализа
которой является содержание текстовых массивов и
продуктов коммуникативной корреспонденции. В
отечественной исследовательской традиции контент-
анализ определяется как количественный
анализ текстов и текстовых массивов с целью
последующей содержательной интерпретации
выявленных числовых закономерностей. Контент-
анализ применяется при изучении источников,
инвариантных по структуре или существу содержания,
но внешне бытующих, как не систематизированный,
беспорядочно организованный текстовой материал.
Философский смысл контент-анализа, как
исследовательского метода, состоит в восхождении от
многообразия текстового материала к абстрактной
модели содержания текста. В указанном смысле,
контент-анализ является одной
из номотетических исследовательских процедур,
241
используемых в сфере
применения идиографических методов».
На этом методе вообще следовало бы умыть руки
от этой «науки», не просто умыть, а умыть, оторвать и
выбросить в мусорный бак, чтобы больше не
прикасаться к ней.
Вы сами ведь понимаете, что корреспонденция –
это не штат ученых, это еще одно огромное кривое
зеркало перед учеными.
Любое наблюдение можно неправильно описать, в
любом опросе можно лукаво ответить, любую анкету,
не подумав, заполнить, а в интервью святым делом
будет являться ложь, превозносящая себя.
Предположим, у нас есть избиратель в государственную
думу и его спросили о том, каков его заработок. Как
думаете, он предоставит вам реальную цифру? Также и
со всеми, любой опрос, анкета, интервью – это место
для самооправдания, ничто не объективно, где место
имеет человеческий фактор.
242
 Такие методы, как анкеты и опросы – детский
лепет, который не дает никакой информации.
Рассмотрите хоть тысячу ответов, хоть миллион. Суть
заключается в том, что анкета – это палка на двух
концах. С одной стороны восседает погрешность
составителя данного опроса, который, безусловно, все
возможные варианты ответов подгоняет под свою
ограниченность, далее идет лукавство самого
отвечающего, который ни в коем случае не способен
адекватно оценивать сущность своего существования, а
если даже и достоин, то это никак не доказать. Т.е. мы
имеем дело с глупостью автора опроса и мнением
участника этого опроса. Редко я встречал опросы
высокого уровня, которые отвечали на какие-либо
вопросы. Большинство таких вот бумажек – мусор для
розжига камина. Мы пытаемся узнать мнение
опрошенных, но, заметьте, что только опрошенных! Ни
в коем случае нельзя переносить результаты тысяч на
миллионы, каждый раз нужно оглашать, что сто
243
жителей такого-то города считают, что… из
опрошенных тысячи, например. Если мы хотим узнать,
как русские относятся к своему президенту, то мы
должны опросить всех, но меня никто и никогда не
опрашивал, зато откуда-то берутся данные, что
пятьдесят процентов Россиян верит в Бога, но откуда
эти «научные» цифры? Меня никто нигде не опрашивал.
Кстати, теория вероятности – штука веселая, она сама
утверждает, что всегда есть вероятность того, что при
опросе выпадет именно составная категория,
содержащая противоположное мнение, а это для
исследований очень важно. Например, тестирование на
«боязнь общества» бессмысленно проводить на улице в
людных местах, а про курение на стадионе, где люди
занимаются легкой атлетикой. Но сам социологический
метод никогда не учтет всех, никогда, хотя, если при
входе на страничку любимой соц.сети определенный
тест, то тогда у нас есть небольшой шанс добиться
относительной объективности, но опять же вопрос в
244
истинности ответов. Например, если я курю, то это не
значит, что я напишу в опросе, что я курю, потому что я
не хочу даже представлять себя курящим, пока я не
курю, а курю я, не замечая самого процесса, он – само
собой разумеющееся.
Социологический эксперимент: так вот, социум –
дело сложное и большое, провести эксперимент даже
над малой группой тяжело, но возможно. Но это вам не
физика и не химия, мы не можем подмешать к одному
веществу второе, чтобы оценить третье, нет, мы
воздействуем более тонко! Мы вводим в группу нечто,
чего в ней никогда не было и смотрим на реакцию
людей. А как смотрим? Наблюдение, опрос, анкета,
интервью. Опять ничего конкретного. Т.е. мы
сталкиваемся снова с теми методами, в которых только
что усомнились.
Но, конечно, это далеко не все; было бы глупо
полагать, что все описанное выше – это и есть вся
социология и еѐ критика. Социологическая система
245
огромна, в ней множество различных дисциплин,
помимо этих методов есть единая для всех наук система
обработки данных. Огромное количество людей
пытается обеспечить объективность опыта, но разве
количество в данном случае переходит в качество?
Самые распространенные в социологии методы
остаются слишком субъективными, поскольку мы сами
рассматриваем сложнейшую структуру человеческого
взаимодействия, мы еѐ невольно искажаем, невольно
делаем схематичной (точнее, специально делаем), а
общество в его широчайшем понятии не терпит
схематичности. Мы переносим реальную структуру на
очень упрощенную схему, а это разве изучение
объективной реальности, а не некой фикции
существующего мира? Какие оправдания есть у
социологии перед обществом?
Как и во всех науках, в социологии перед нами
возникает очередной макет, разодетый в пышные
одеяния. Но эти вот самые одеяния на самом деле, даже
246
учеными не признаются самой реальностью, но тут же
перед нами возникает пропасть: как можно говорить об
объективности, если сам не владеешь реальностью?
Социология – наука полезная для людей, она
полезна и для рабочих и для работодателей, также она
полезна для правительства, именно опросом и анкетой
мы можем выявить некоторые мнения всех слоев
общества, особенно это заметно, когда все объединение
одного завода опрашивается на определенную тему,
например, довольство зарплатой и прочее. Также
можно выяснить отношение опрошенных к чему-либо.
В таких ситуациях социология выступает, как палочка
выручалочка, она не несет ничего научного,
философского в своей пользе, но примиряет людей на
основании голоса большинства. Как мы видим,
социология имеет пользу, но, на мой взгляд, такая
польза сомнительна. Тем более, не следует забывать,
что в мире имеется некоторое разделение на
прикладную социологию и общую. Общая –
247
теоретическая, фантастическая, мировоззренческая.
Прикладная – практичная.
Рассмотрим основные понятия социологии:
«Социализация —
процесс усвоения индивидом образцов поведения,
психологических установок, социальных норм и
ценностей, знаний, навыков, позволяющих ему успешно
функционировать в обществе». Частный термин, совсем
не нужный в науке. Как мы говорили, чем больше
однотипных терминов, тем лучше. Заменяем словом
адаптация, но с пристройкой «общественная», либо
приспособление, что еще лучше. Понятия успешности в
принципе расплывчаты, т.е. у каждого из нас свой
успех, кто-то удачным считает сесть кому-то на шею и
поехать, а кто-то наоборот отвязаться от общества,
сохраняя в себе его наследие в виде языка, это тоже
определенная адаптация и успех, термин –
социализация, конечно, не настолько широк, как
приспособление, поскольку социализация включает в
248
себя именно социальный успех, но на деле он не так
важен. А что важно этой науке? Человеческое мнение?
Взаимодействие? Что важнее? Каждый социолог
ответит на этот вопрос для себя сам. Таинственная
социализация тождественна порабощению новых
рекрутов, а вот приспособление – этот термин намного
шире, поскольку подразумевает еще и отторжение
общества даже в его наиболее крайних формах.
1) «Общество — это обособившаяся от природы,
но тесно с ней связанная часть материального мира,
включающая в себя способы взаимодействия и формы
объединения людей, способная создавать орудия труда
и пользоваться ими в процессе труда».
«Обособившаяся от природы» - разве
обособившаяся? Просто, я думал, что природа – это
совсем уж всѐ, что от нее нельзя обособиться, если мы
вырубим все деревья, то останутся камни, уберем
камни, останется земля, уберем землю, останется
космос, уберем космос – ничего не останется. Как
249
можно обособиться «от» природы? Может быть,
обосновавшаяся в природе? Но ни в коем случае не
обособившаяся от. Насекомые также про себя могли бы
подумать и тигры, да и крокодилы, что они все такие
обособившиеся от природы, но тесно с ней связанные,
однако мы то именно в таком положении, когда мы
часть природы, которая не обособилась, а просто
переделывает природу, так же, как муравьи, но более
тотально. Самое забавное, что муравьиное общество мы
не называем обществом, а называем их природой.
«Часть материального мира» - разве
материального? А если взять духовный мир? Или нет,
наука его отвергает, тогда, если все – это материя, то
зачем упоминать материальный мир вообще? Может
просто «мира»? Или именно здесь подразумеваются
материальные отношения? Тогда представим, что есть
общество не имеющее материальных отношений,
например, какой-нибудь храм буддистов, который не
взаимодействует ни другими странами, т.е. является
250
обособленной группой людей, микрообществом, без
материальных отношений, все несут растительную
пищу на общий стол и никто ничем не обменивается,
поскольку ни у кого ничего нет, но все говорят
членораздельной речью, умеют писать, думать, и так
далее, разве это не общество? Если нет, тогда
социология упускает из виду некоторые группы людей,
религиозные братства, да и не только религиозные, где
нет «материального мира», в плане экономического
мира, но в определении, скорее всего подразумевается
другое, а именно мир материи, хотя человек сам по себе
– это не материя и не часть материального мира. Тут, по
сути, может быть множество вариантов. Конечно,
каждый ученый скажет, что здесь под материальным
миром имеется ввиду именно материальная основа,
которая утверждает, что все люди состоят из материи. В
«Ортодоксологии» мы подробно обсудим сущность
метафор.

251
 «Тесно с ней связанная» - т.е. это часть природы,
которая тесно связана с природой? Да или нет? Я просто
не понимаю этого. Как может быть часть природы
связана с природой? Или материальный мир – это не
природа?
«Часть материального мира… способная создавать
орудия труда и пользоваться ими в процессе труда»…
Это прямо-таки марксизм, собственной персоной.
Почему общество зацикливается на труде? Аристотель
бы закончил это определение так «…способная
сознавать благо и пользоваться им в процессе своей
жизни». А как бы мог продолжить Ницше: «…
способная преобразовывать волю к власти в наиболее
сложные еѐ типы». А как мог бы начать это определение
Фалес Милетский: (…это обособившаяся от природы,
но тесно с ней связанная часть водного мира…). Так т.е.
прочитаем это определение правильно. В общество
входят только люди, которые способны трудиться и
создавать орудия труда, но разве это не смешно? Но мы
252
вычитаем этот ужасный материализм, что у нас
получилось? Сами материалисты теоретики в итоге
перестают быть людьми и частью общества, ибо их труд
не связан с орудиями труда. Хотя и здесь можно
поспорить.
Общество – это часть живой природы. Остальное –
лишнее, но тогда пропадает определенность, а я этого и
добивался, общество слишком огромно и неоднородно,
чтобы его определять. У меня получилось разрушить в
ваших глазах определенность науки? Нет, как я думаю,
продолжим далее.
«Общество - в широком понимании слова, это
совокупность всех видов взаимодействия и форм
объединения людей, которые сложились исторически».
Могут ли быть нечеловеческие общества?
«В узком понимании — исторически конкретный
тип социальной системы, определѐнная форма
социальных отношений». А здесь пропустили именно
описание этого конкретного типа.
253
 «Группа лиц, объединенных общими морально-
этическими нормами (устоями)» А это уже совсем
фикция. Российское общество неоднородно, среди
людей обитают люди с различными морально-
этическими ценностями, я не думаю, что в других
странах все совсем по-другому.
Здесь же кратко разберем некоторые парадигмы об
обществе.
1. «Отождествление общества с организмом и
попытка объяснить социальную жизнь биологическими
закономерностями. В XX веке
концепция органицизма утратила популярность».
Кстати, гениальная концепция, меняющая взгляд на
общество и позволяющая рассмотреть его с другой
стороны. Представьте себе социум, как огромный
организм, где мы клетки этого организма, кстати,
Спенсер, конечно, мне откровенно не нравится, как
философ, но эта его концепция очень красива и
представляет одну грань истинности общества, хоть она
254
и украдена с Вед, если кто не знает, то люди по Ведам –
это кусочки от огромного организма, точнее огромного
человека, которого Боги разделили на части, одни люди
стали руками, т.е. воинами и так далее. Сам этот взгляд
оспорим, но не на столько, как многие другие. Не
смотря на всю красоту метафоры, которую не стоит
путать с истиной, она отходит в современном научном
сообществе на второй план. Жаль, что ученые так
ненавидят эстетику и им нужно лишь нечто
однообразное, сухое и испачканное, чтобы признать это
схожим с действительностью.
2. «Концепция общества как продукта
произвольного соглашения индивидов ». А не может
общество быть продуктом непроизвольного
соглашения? Вполне может, а точнее скорее всего и
является им. Я, собственно, не соглашался с тем, что я
часть общества – никогда. Меня насильно втянули в эту
структуру, из которой могут также насильно
вытолкнуть.
255
 3. «Антропологический принцип рассмотрения
общества и человека как части природы
(Спиноза, Дидро и др.). Достойным существования
признавалось лишь общество, соответствующее
подлинной, высокой, неизменной природе человека». А
что значит, жить согласно с природой? Мы не живем
согласно с ней? Вдруг наша природа такова? Да и кто в
праве признавать достойным? Про часть природы мы с
вами уже узнали достаточно много из определения
общества, но разве человек и часть природы – это не
одно и то же? Это же одна метафора! В итоге
получается, что мы рассматриваем человека как
человека, что совсем лишено смысла.
4. «Теория социального действия, возникшая в 20-
е годы XX века (Понимающая социология). Согласно
этой теории, в основе социальных отношений лежит
установление «смысла» (понимание) намерений и целей
действий друг друга. Главное во взаимодействии между
людьми — осознание ими общих целей и задач и то,
256
чтобы действие было адекватно понято другими
участниками социального отношения». А многие
действия людей не могут быть бессмысленными? Ради
простого просто так? Почему никто не хочет это
видеть? Всем нужен смысл, истина, цели, задачи, как у
роботов, есть цель, надо выполнить, также и здесь,
люди хотят увидеть в людях роботов, а самое главное,
они их видят, поскольку многие свои бессмысленные
поступки люди пытаются как-то объяснить, оправдать
себя.
5. «Функционалистский подход
(Парсонс, Мертон). Общество рассматривается
как система». Еще одна модель того, что глупо
возводить в модель. Целое направление посвящено
тому, чтобы увидеть в обществе систему, но система –
метафора. Не является возможным разделение метафор
об обществе, если мы отделяем одну метафору от
другой, то получаем заблуждение. К сожалению, наука
не располагает всем спектром метафор, а лишь создает
257
некоторые новые, например, этот функциональный
подход.
6. «Холистический подход. Общество
рассматривается как целостная циклическая система,
закономерно функционирующая на основе как
линейного государственного механизма управления с
использованием внутренних энергоинформационных
ресурсов, так и внешней нелинейной координации
определѐнной структуры (соборного общества) с
притоком внешней энергии».
Так вот, что увидел я: социология на самом деле в
какой-то этап своего существования пыталась
рассмотреть общество со многих сторон, что,
собственно, интересно и познавательно, но в итоге она
скатилась до статической работы, которая дает куда
меньше, чем многомерное рассмотрение общества
знаковыми социологами со всех возможных позиций.
Среди представленных мнений, я не увидел огромный
ряд того, что сам мог бы предположить, для развития
258
данной науки. Также я не увидел и идеи знаковых
философов, которые, однако, имели место быть в мире,
являясь важнейшими персонами в истории
человечества. Важно понимать, что уже в социологии
образовалось некоторое количество теории, за которые
ученые держатся обеими руками.

«Человечество — 1) динамичная, постоянно

развивающаяся система, совокупность всех людей,
когда-либо населявших Земной шар (мир),
пребывающих на жизненном этапе от рождения из
материнской утробы до смерти; 2) объединение всех
людей, живших в историческую эпоху; 3) совокупное
количество современных индивидов, личностей,
граждан». Определение «3» меня смущает немного,
предположим, у человека отказало сознание, т.е. думать
он не может, т.е. он не личность, но все еще человек. Но
также меня смущает и первое определение. Почему же
259
человечество – это динамичная система? А что есть
люди вдруг остановятся? Они перестанут быть
человечеством? Почему акциденциям уделяется столь
важное внимание?

Теории социологии

Теория социально стратификации.

«Стратификация — это деление общества на

социальные слои (страты) путем объединения
различных социальных позиций с примерно
одинаковым социальным статусом, отражающее
сложившееся в нем представление о социальном
неравенстве, выстроенное по вертикали (социальная
иерархия), вдоль своей оси по одному или нескольким
стратификационным критериям (показателям
социального статуса). Деление общества на страты
осуществляется исходя из неравенства социальных
260
дистанций между ними — основное свойство
стратификации. Социальные страты выстраиваются
вертикально и в строгой последовательности
поиндикаторам благосостояния, власти, образования,до
суга, потребления. В социальной стратификации
устанавливается определенная социальная дистанция
между людьми (социальными позициями) и
фиксируется неравный доступ членов общества к тем
или иным социально значимым дефицитным ресурсам
путем установления на границах, разделяющих их,
социальных фильтров. Например, выделение
социальных слоев может осуществляться по уровням
доходов, образования, власти, потребления, характеру
труда, проведению свободного времени. Выделенные в
обществе социальные слои оцениваются в нем по
критерию социального престижа, выражающего
социальную привлекательность тех или иных позиций.
Но в любом случае социальная стратификация является
результатом более или менее сознательной
261
деятельности (политики) правящих элит, крайне
заинтересованных в том, чтобы навязать обществу
и легитимизировать в нем свои собственные
социальные представления о неравном доступе членов
общества к социальным благам и ресурсам. Самой
простой стратификационной моделью
является дихотомическая — деление общества на элиты
и массы. В некоторых из самых ранних, архаических
социальных систем структурирование общества
на кланы осуществляется одновременно с проведением
социального неравенства между ними и внутри их. Так
появляются те, кто посвящен в определенные
социальные практики (жрецы, старейшины, вожди) и
непосвященные — профаны (все остальные члены
общества, рядовые члены общины, соплеменники).
Внутри них общество может и далее при необходимости
стратифицироваться. По мере усложнения
(структурирования) общества происходит параллельный
процесс — встраивания социальных позиций в
262
определенную социальную иерархию. Так
появляются касты, сословия, классы и т. д.
Современные представления о сложившейся в обществе
стратификационной модели, достаточно сложны —
многослойны, многомерны (осуществляются по
нескольким осям) и вариативны (допускают порою
существование множества стратификационных
моделей). Степень свободы социальных перемещений
(мобильность) из одного социального слоя в другой
определяет то, каким является общество — закрытым
или открытым».
В чем суть теории? Общество разделено – это
акциденция восприятия человека, кто-то беден, кто-то
богат, кому-то тяжело жить со своими финансами, а
кому-то просто, кто-то интеллигенция, а кто-то нет. На
самом деле этот вопрос очень крупномасштабен.
Вообще, понадобится ли в будущем эта теория, если все
вдруг станут равны? Если, конечно, станут. Но сейчас
сама стратификации – дело якобы фактическое, а вот
263
выводы из него – это теоретические относительные
данные.
Первое относительное утверждение: «страты
выстраиваются вертикально и в строгой
последовательности по
индикаторам благосостояния, власти, образования,досуг
а, потребления». Вы увидели, сколько показателей
всего? А каждый из этих показателей делится на мое
предприятие превышают доходы приблизительно в
миллион в год, так что, я через год стану бедняком?
Помимо богатства важно то, как оно меняется, сама
цифра денег у вас на счету – факт, но еѐ изменение – это
уже совершенно другое отношение к этой цифре, можно
иметь на личном счету ноль, но потенциально быть
богачом, если ты потратил свои деньги на удачное дело.
Также и с образованием, человек развивается в разных
областях и в разной степени. А вертикаль – это удобная
для человеческого восприятия линия, упрощенная
модель чего-то сложного, либо скупая метафора. Ну
264
вот, опять упрощенные модели. А самое главное, что
дети смотрят в учебник по социологии и думают, что
все так, как говорят ученые, что модель полностью
отражает истину, но это не так, можно представить
воображению множество моделей, но важнее всего то,
что ни одно общество не изучить моделированием,
модель – это лишь контур, обведенный на асфальте, а
человек – это человек. Ученые, как я думаю, это
понимают и без меня, если они по-настоящему знают,
что делают, а если нет, то и для них эта информация
будет полезна. Опасно лишь то, что обычным людям
подобный тип информации недоступен, иначе идейный
«блицкриг» будет недоступен.
Также разделяют людей… да, что уж там, людей
можно бесконечно разделять до такой степени, что мы
получим семь миллиардов страт, а можно их не
разделять и мы получим одну, так что, как вы увидели
относится к человеческой стратификации можно по-
разному, но это ведь не открытие в таком случае, а лишь
265
исследование чего-то, что мы сами назвали таким
именем и придали ему те свойства, по которым он
считается чем-то, что мы сами придумали. Вот она,
научная акциденция.

Теория социального конфликта

«Концепции Л. Козера (с комментариями)

 обществу присуще неизбежное социальное
неравенство (присуще, звучит, как необходимо, но мы с
вами рассмотрели то, что неравенство относительно) =
постоянная психологическая неудовлетворенность его
членов (может быть не в этом причина?) =
напряженность в отношениях между индивидами и
группами (я видел общение людей из разных групп
вполне культурное и расслабленное, может дело не в
статусе, а в том, как ведут себя многие статусные люди,
но это уже дело психологии) = социальный конфликт;

266
  социальный конфликт как напряженность
между тем, что есть, и что должно быть в соответствии
с представлениями тех или иных социальных групп или
индивидов (т.е. все социальные конфликты от бедных и
глупых? Если бы все были богатыми и умными, то,
вероятно, конфликт был бы не нужен);
 социальный конфликт как борьба за ценности и
претензии на определенный статус, власть и ресурсы,
борьбу, в которой целями противников являются
нейтрализация, нанесение ущерба или уничтожение
соперника (лингвистическая истина).

Конфликтная модель общества Р. Дарендорфа (с

комментариями)

 постоянные социальные изменения в обществе,

переживание социального конфликта;

267
  любое общество опирается на принуждение
одних его членов другими (почему же любое, черт
возьми? Трудно представить себе хорошо
организованное общество, где все братья? Почему
трудно представить разумное общество, которое не
нуждается в таких мерах?) = неравенство социальных
позиций по отношению к распределению власти;
 разница в социальном положении различных
социальных групп и индивидов вызывает взаимные
трения, противоречия = как результат — изменение
социальной структуры самого общества

Общая теория конфликта Кеннета Боулдинга (с

комментариями)
 все конфликты имеют общие образцы развития
(боже мой, какое резкое предположение, все без
исключения, хотя все возможные конфликты на Земле

268
еще не произошли и никогда не произойдут) = их
подробное изучение и анализ предоставляет
возможность создать обобщающую теорию — «общую
теорию конфликта», которая позволит обществу
контролировать конфликты, управлять ими,
прогнозировать их последствия (научненько);
 Боулдинг утверждает, что конфликт неотделим
от общественной жизни (в природе человека —
стремление к борьбе с себе подобным – что является
неописуемым бредом, ведь мы по прежнему можем
узреть даже на практике общество без конфликтов, где
лишь западное общество – это акциденция общества,
где все подвержены ссорам и распрям, а вот буддистам,
например, наплевать на ссоры, если они, конечно,
настоящие буддисты);
 Конфликт — ситуация, в которой каждая из
сторон стремится занять позицию несовместимую и
противоположную по отношению к интересам другой
стороны (почему же? А как же конфликт из зависти, где
269
каждый хочет занять позицию принадлежащую другой
стороне?);
 два аспекта социального конфликта:
статический и динамический. Статический — анализ
сторон (субъектов) конфликта (личности, организации,
группы) и отношения между ними = классификация:
этнические, религиозные, профессиональные.
Динамический — изучает интересы сторон как
побудительные силы в конфликтном поведении людей =
определение динамики конфликта = есть совокупность
ответных реакций сторон на внешние стимулы (здесь
следовало бы достать сам первоисточник, чтобы его
покритиковать)».

«Этнометодология (англ. ethnomethodology) —

направление в социологии, занимающееся изучением
обыденных норм, правил поведения, смыслов языка в
рамках повседневного социального взаимодействия.

270
 Основоположник и автор термина
«этнометодология» — американский социолог Гарольд
Гарфинкель. В своей работе «Исследования по
этнометодологии», 1967 он предложил методику
изучения «этнометодов» (обыденных методов),
которыми люди пользуются для того, чтобы осмыслить
действия и речь других. Каждый человек неосознанно
пользуется своими методами осмысления процесса
взаимодействия. Верно понять смысл взаимодействия
(разговора) можно только в том случае, если известен
контекст ситуации, не представленный в самом
взаимодействии.
В этнометодологии используется методика
«анализа разговора» (conversation analysis),
разработанная Г. Гарфинкелем и Харви Саксом (Saks).
Нейл Смелзер приводит следующий пример
разговора и его анализа у Гарфинкеля:

271
 Муж: Дан сегодня сам бросил пенни в счетчик на
автостоянке, никто к нему не притронулся.
Жена: Ты брал его в магазин грампластинок?
Муж: Нет, в обувную мастерскую.
Жена: Для чего?
Муж: Купил новые шнурки для туфель.
Жена: На твои ботинки надо срочно поставить набойки.

Для нас этот разговор почти ничего не значит, но

собеседники прекрасно поняли друг друга, поскольку
общие обязанности и любовь друг к другу научили их
«читать между строк». Но стоит еще раз
проанализировать приведенный разговор: для нас
представляет интерес объяснение того, как муж и жена
поняли высказывания друг друга.

Муж: Дан сегодня сам бросил пенни в счетчик на

автостоянке, никто к нему не притронулся.
- Сегодня днем я забирал нашего четырехлетнего сына
272
Дана из детского сада; когда мы остановились на
платной стоянке автомобилей, ему удалось
дотянуться до счетчика и бросить в него пенни;
счетчик расположен довольно высоко, и раньше
ребенок доставал до него, только когда его поднимали.
Жена: Ты брал его в магазин грампластинок?
- Поскольку он опустил пенни в счетчик, вероятно, ты
остановился у магазина грампластинок по пути к
детскому саду или когда вы ехали обратно. Или ты
остановился, когда ехал за ним, а на обратном пути вы
остановились где-то еще?
Муж: Нет, в обувную мастерскую.
- Нет, я остановился у магазина грампластинок, когда
ехал за ним, а по дороге домой мы заехали в обувную
мастерскую.
Жена: Для чего?
- Одну причину, по которой ты мог остановиться у
обувной мастерской, я знаю. А на самом деле, почему
ты остановился?
273
Муж: Купил новые шнурки для туфель.
- Как ты помнишь, на днях я порвал шнурок от
коричневых полуботинок, поэтому пришлось купить
новые шнурки.
Жена: На твои ботинки надо срочно поставить набойки.
- Я кое-что еще имела в виду, ты мог это сделать: ты
мог отнести в мастерскую черные ботинки, на них
нужно срочно оставить набойки. Ты бы лучше
поскорей отдал их в починку.

Этот пример показывает, в какой мере на

взаимодействие влияют невысказанные предположения,
сложные переплетения значений. Я представил этот
разговор (без объяснений) на одном из занятий и
попросил студентов рассказать, как, они его поняли.
Один из них, выросший в бедном негритянском
квартале, так истолковал первое предложение («Дан
сегодня сам бросил пенни в счетчик на автостоянке,
никто к нему не притронулся»): "Дан сумел включить
274
счетчик, бросив туда лишь пенни, а не 10 центов, и
полиция не задержала его". Поскольку бедных негров
часто преследует полиция даже за незначительные
проступки, этот студент и студенты - представители
средних слоев поняли бы смысл приведенного
разговора по-разному».
Иногда интересно наблюдать за некоторыми
направлениями социологии. Например, это направление
уделяет в разговоре больше внимание именно
потенциальным направлениям, а не фактам, ведь никто
не знает, что подразумевает отец, быть может, от из тех
самых черных районов, ведь об этом нигде не сказано. В
том то и вся заковыристость, что анализируя других,
нужно быть ими, а ни один ученый не может быть
другим человеком, результат всегда относительный в
анализе разговоров.
«Я-концепция — система представлений индивида
о себе самом, осознаваемая, рефлексивная
часть личности. Эти представления о себе самом в
275
большей или меньшей степени осознанны и обладают
относительной устойчивостью».
На самом деле, подобные концепции могут
выдвигаться только телепатами, которые могут читать
мысли, но если таких людей не существует, то многие
рефлективные проявления рассматривающиеся в этой
концепции слишком непонятны и относительны. А что
я, собственно, опровергаю? То, что человек относится
сам к себе, т.е. совершает некую рефлексию? Ни в коем
случае. Скорее я опровергаю именно поводы для этого.
Ученые так резво расставляют приоритеты, что их даже
не интересно читать, но эта концепция вполне
интересна по своей сути, поскольку видит, либо
пытается увидеть индивид.

Пожелания социологам как людям, вершащим

познание

276
 Уважаемые социологи, на самом деле, ваша
дисциплина постепенно сохнет, но в своем корне она
наиболее интересна, нежели многие другие науки, ибо
именно здесь можно найти разные точки зрения, именно
здесь можно углубиться в само общество, приблизиться
к нему с различных возможных пониманий.
Могу пожелать вам только одного, поменьше
зависеть от метода, пытаться рассматривать все
возможные варианты и никогда не обманывать своих
студентов относительными теориями. Постоянно
говорите им, что это лишь модели, метафоры; не
забывайте во всей своей модельности и в прикладных
достижениях, понимать, что практика зависит от
практики, а теория – это мировоззрение, попытка узнать
истину
Вот скажите мне, общество возникло закономерно
или случайно? Есть ли закономерности в общественном
развитии? Изменяется ли обычный человек или это
делает только элита в течение веков? Не торопитесь
277
блудить в сферах ваших собственных умов, признайте,
что все это одновременно может быть и ничего из этого
тоже может не подходить, но бывают и степени каждой
правды, а бывают степени относительно нашего
общества, т.е. если бы на нашем месте было бы другое
общество, то оно развивалось бы иначе, а может быть и
нет!
Прошу вас, никогда не забывайте, что всегда
можно отойти от теории Зеркального Я, что всегда
можно посмотреть на людей, как на организм, на
систему, на субстанцию с высокой энтропией, на
животных – как угодно можно рассматривать общество,
не смейте обманывать других лишь одним возможным
взглядом и одним возможным описанием, никогда не
ограничивайте себя одной точкой зрения, поскольку это
чревато однобокостью, если даже и не вашей, то ваших
учеников, а ум каждого ученика – дело тонкое,
нуждающееся в определенном уходе.

278
 Мне очень обидно смотреть на такой мир, где все
такое разное, а только человеческое мнение глупо и
полярно, это не вина социологов. Социологи, как раз, во
многом спасают нашу науку; у них много различных
теорий, жать только, что одни становятся более
модными, нежели другие, ведь, наверное, каждый из вас
пытается обосновать свою точку зрения, соглашается с
кем-то, отвергает кого-то. В последнее время я делю
людей на два вида, которые подчиняются мнению
других, и тех, кто создает мнения и распространяет их.
В итоге, человек – это набор индивидуальных мнений, а
не мыслящая субстанция, не мыслящий организм, о
каком разуме речь? Если
. Когда в голове жонглируют мнениями, когда
заставляют считать нечто по давно всем известным
формулам, когда заставляют решать задачи по
шаблонам – это все не мысли, это память. Также
забавно, когда люди, которые с одной стороны
рассматривают общество, идут его изучать его, что они
279
могут привнести? Развитие своего мнения. Они могут
только убедиться в своей правоте. Даже доктора наук,
но только почему даже, даже лучшие мировые ученые
довольно падки на мнения, что уж тут говорить об
обычных кадрах, которых хлебом не корми, дай
возможность подняться по карьерной лестнице, а для
этого нужно совпадать во мнении с большинством
людей в докторском совете, который решит, засчитать
ли твою диссертацию или отправить тебя домой. Людей
не считают людьми, а считают их тем, кто должен
делать, но люди не должны делать, они вообще никому
ничего не должны.
Наука должна становиться гуманнее, особенно если
проповедует гуманизм. Мир должен освободиться от
внушения. Чего я желаю социологам и всем-всем-всем.

280
 Психология

«Психология — академическая и
прикладная наука о
поведении и психических процессах». Наиболее
интересным мне казалось определение, что психология
– это учение о душе, как и написано в самом слове, ибо
душа включает в себя все возможные понятия,
которыми только можно обозвать психологию. Самое
забавное, что поведение – это и есть психологический
процесс в современном понимании, но самое забавное,
что определение циклично, т.е. идеально само по себе.
Поведение – это не душа, а скорее внешнее проявление
души, так что психология вырождается из науки о душе
в науку об атрибуте души. Психология – наука о
психологических процессах, т.е. не о простых
процессах, а о процессах внутри души человека, она
опять же идеально не изучает причины а трактует
281
видимые факты. Просто идеально, перечить
невозможно, но суть не раскрыта, следует взять другое
определение.
«Научная психология — система теоретических
(понятийных), методических и экспериментальных
свойств познания и исследования психических явлений;
переход от неограниченного и разнородного описания
этих явлений к их точному предметному определению,
к возможности методической регистрации,
экспериментального установления причинных связей и
закономерностей, обеспечения преемственности своих
результатов». Один ли я прочитал, что ученые сужают
безграничные понятия? Что такое память? Мысль?
Разум? Интеллект? Их можно определить тысячей
разных образов, но наука определяет их в идеале,
конечно, единственно, но чаще, конечно, несколько
самых модных определений сражаются друг против
друга в круге научного сообщества.

282
 Собственно, психология за свою длительную жизнь
испытала множество мнимостей. Люди изучали сначала
одно, потом другое, потом третье, потом четвертое,
каждый раз придавая этому огромное значение.
Множество мнений сменило друг друга, чтобы уйти в
бездну, но сейчас что мы имеем на своих руках?
Прикладные психологии имеют вид информации для
дошкольника, только с определениями; а самое
интересное именно то, что общепризнанное научное
мнение однообразно, хотя их и несколько, но все они не
охватывают и частички человеческой души.
Экзистенциальная психология, однако, показалась мне
довольно интересной, хотя она тоже относительна.
Но вы скажите, что вот оно; в науке множество
трений, а ты нам тут говоришь, что все однообразно. До
обычных людей доходят обычно огрызки информации,
сами ученые смутно представляют себе другие области,
например, чтобы понять психологию, физику придется
приложить множество усилий, то же и с психологом.
283
Мы сейчас не говорим о великих персонах, которые
умудрялись запоминать по десять дисциплин и иметь
представление об остальных, здесь мы говорим об
обычных людях из плоти и крови, с руками и ногами, с
вполне средним уровнем интеллекта; с рабочими науки,
которые не проверяют истоки, а доверяют им, как
самим себе. В чем заключается трение науки?
Мы предполагаем некоторое количество
возможных вариантов, притом, один из них постоянно
ведущий – это наша не поверженная теория.
Собственно, ученые верят в теории, но такие науки, как
психология и социология дают разгул для теорий,
поскольку они сталкиваются с чем-то на первый взгляд
более сложным, чем бытие (физика, как таковая, часто
примитивно описывает мир, однако с появлением
теорий Максвелла и Эйнштейна – дела в естественных
науках усложнились), поэтому они раскрываются в
полной красе. Например, все социологические теории
относительны и грубы, по той причине, что структура
284
человеческого ума столь узка, что не в состоянии
обработать весь массив информации относящейся к
обществу. Люди постоянно искажают имеющиеся
данные, а в таких науках, как психология и социология
– данное искажение обретает свою сильнейшую форму.
Мы можем обозвать ведущим процессом любой из
замеченных в психологии, но он от этого не станет
ведущим. Я много раз думал, имеют ли смысл
бессмысленные столбы информации, недоказуемые,
относительные? Я пришел к тому, что нужно
рассматривать либо все возможные варианты, как
равносильные друг другу, либо отказаться от теорий
вообще.
Тем не менее, психологические теории по-
прежнему остаются теориями. Разберем некоторые
понятия психологии.
«Эмоция — эмоциональный процесс средней
продолжительности, отражающий субъективное

285
оценочное отношение к существующим или возможным
ситуациям».
«Аффект — эмоциональный процесс,
характеризующийся кратковременностью и высокой
интенсивностью, сопровождающийся резко
выраженными двигательными проявлениями и
изменениями в работе внутренних органов. Аффекты
отличают от эмоций, чувств и настроений».
«Чувство — эмоциональный процесс человека,
отражающий субъективное оценочное отношение к
материальным или абстрактным объектам».
«Настроение – достаточно
продолжительный эмоциональный процесс невысокой
интенсивности, образующий эмоциональный фон для
протекающих психических процессов».
Эти четыре определения мы и выделим сейчас. Все
это эмоциональные процессы, т.е. связанные с
эмоциями. Эмоции реагируют на действия, чувства на
объекты. Настроения длительны, а аффекты
286
непродолжительны. Собственно, по какой причине все
это разделяют на четыре определения, если они все, по
сути, едины. Почему едины? Аффект – это всплеск
эмоции, еѐ кульминация, а кульминации, как знает
любой романист, не следует затягивать на долгое время.
Настроение же не является отдельным фоном, оно –
метафора целостности и единства всех составляющих
души. Эмоция, чувство, аффект, настроение – они могут
быть рассмотрены с тысячи сторон, обретая связанное
единство в одних направлениях и теряя его в других.
Это необходимо для развития возможностей бытия. А
что у нас получается с данными определениями? Они
выражают лишь некоторое метафорическое отношение
к миру. Также, что не дает всем этим составляющим
быть частью разума? Что психология подразумевает под
разумом?
«Сознание — это одна из форм, в которой
объективная действительность отражается
в психике человека».
287
 «Разум — философская категория, выражающая
высший тип мыслительной деятельности, способность
мыслить всеобще, способность анализа, отвлечения и
обобщения».
Разум принято считать частью сознания, по какой
причине, эмоции не относятся к сфере разума? По какой
причине они не едины? Почему они не существуют
раздельно? Интересно то, что каждый по-своему
оправдывает свои теории, а еще смешнее именно то, что
сам психологический опыт зарыт именно в философию,
которую нещадно избегают в рассмотрении тех
процессов, о которых психология даже не догадывается.
Все это предельно забавно, особенно, если посмотреть
на картину, составленную психологами. Якобы люди не
могут делать нечто без мотивации, будто эмоции – это
не часть разума, а об этом утверждается в
психологических книгах, весь вопрос заключается в
том, что обосновать и доказать можно все что угодно,
особенно если учесть тот факт, что мы сначала
288
предполагаем, а потом подстраиваем опыт под теорию,
но еще интереснее тот факт, что мы потом можем
сделать другое предположение, т.е. мы всегда
оказываемся в плену некой теории, если данное
мировоззрение нам не подходит.
Психология обладает широчайшим перечнем
определений, сам психологический язык было бы
можно назвать отдельным языком, на котором говорят
люди, и аффекты, эмоции, разум, здесь совсем не
причем. Многие процессы, которые можно заменить
простыми синонимами, вуалируются
латинизированными терминами, видимо, для
кодирования результатов от людей, тоже самое
происходит и в других науках.
Разбирать ли нам здесь словарный запас
психолога? Это будет лишним. Но раскрыть всю
субъективность психологических методов – это уже
вполне посильная задача для нас.

289
 Методика психологии

Как мы знаем, методика – это способ добычи

знаний. Первый метод:
«Наблюдение. Исследователь просто наблюдает,
не изменяя ход ситуации. Отличается множеством
разновидностей: открытое или скрытое, включенное
или невключенное, лабораторное или естественное и
так далее».
Наблюдение – оно всегда относительно, каждый
раз человек наблюдает и описывает, сам описывает все,
что он видит, т.е. выражает свое мнение по поводу
увиденного. Если в области физики можно составить
правдоподобное описание того, что мы наблюдали, то
ученый-психолог постоянно сталкивается с
непреодолимым субъективизмом, подобно старушкам,
обсуждающим поведение молодежи. Вроде есть факт
поведения, но нет факта мысли человека. Наука, как
ранее уже говорилось, специфический способ
290
описывать нечто. Здесь абсолютно тоже самое. Ученых
очень много, каждый по-своему видит мир. Где
мифическая объективность? Еѐ здесь быть не может.
Наблюдение всегда субъективно, а т.е. персонально для
каждого человека. Конечно, в науке есть вариант,
которые предпочтителен в наблюдениях, но кто знает,
быть может, он ложен.
«Эксперимент. В этом случае исследователь
вмешивается в ситуацию. Он может создать
определенные условия для эксперимента или окружить
испытуемого специальной аппаратурой. А может
включать испытуемого в деятельность незаметно для
него самого».
А это еще одно наблюдение, но только еще более
узконаправленное. Мы ограничиваемся границами
условий эксперимента, т.е. мы кидаем камень на пол,
зная, что он упадет, но что, если мы не знаем результат?
Мы его предполагаем ведь, иначе в науке не делают.
Как и везде, мы пытаемся выявить влияние внешней
291
среды на психику человека, что мы делаем?
Предполагаем, что его нервная система изменится под
воздействием неблагоприятных факторов. Проводим
опыт, человек изменился, но как? В лучшую сторону? В
худшую? Обрел он мудрости или стал глупее? Кто
решит? Мнение ученых. Почему мнение? Не мнение, а
ряд специальных методик, которые могут быть
встроены в аппаратуру, ведь аппаратура также
подчиняется мнимости людей, ведь любая программа
построена на мнимой логике и.т.д. Этот ряд волшебных
методик является ничем иным, как мнением, а
отрицание мнимости методики – дело неблагородного
обмана научного сообщества, в частности, самообмана.

«Тест – кратковременное задание. По итогам

выполнения можно судить об уровне имеющихся
знаний».
Собственно, самое бессмысленное
времяпрепровождение. Тесты имеют методы оценки,
292
которые придумывают люди, вопросы, которые
придумывают люди, на основе своих собственных
представлений, но как так? Разве человек не в праве
оценивать сам себя? Люди никогда не подходят
объективно друг к другу. Самая простая проверка
соответствия качества методов тестирования правде
проста: предположим, у нас есть педагог, который
спрашивает нас, и тест, который задает вопросы. Есть
ли вероятность получить от преподаватель пятерку, а по
результатам теста двойку? Вы можете утверждать, что
нет никакой вероятности, но не будем себя обманывать.
Всегда есть вероятность, поскольку критерии оценки
тестов могут быть разными, да и вопросы могут быть
разными, начиная от чего-то субъективного, на что
можно ответить множеством вариантов, заканчивая
точными цифрами, которые не все могут запомнить, но
преподаватель смотрит глубже. Он может оценить
нечто более внутреннее, нежели соответствие ответов
вопросам, он может оценить понимание. Но можно
293
представить себе и другую ситуацию – тест сдан на
отлично, а преподаватель ставит двойку. Разве это
невозможно? Возможно. А теперь возьмем для примера
другой тест, тест на темперамент. Какова вероятность
того, что я отвечаю на вопрос абсолютно верно, а не
поверхностно? Т.е. у нас есть вопрос: Чтобы вы
сделали, если бы за вами погналась собака? Что вы
ответите? Вы же не знаете точно? Или знаете? А не
можете вы в одной ситуации убежать, а в другой
броситься в бой? Разве, если вы раньше отпугивали
собаку, значит ли это, что в следующий раз вы еѐ опять
попытаетесь отпугнуть? О собаке какого размера идет
речь вообще? На каждый вопрос в определении
темперамента может быть очень большая вариация
ответов, особенно важно, что это не только «очень», «не
очень», «затрудняюсь ответить», «редко», «никогда», а
совсем другой уровень ответов. Особенно, если учесть,
что на каждое мгновение, на каждое событие, на
каждый день можно давать по подобному тесту и
294
получать разные результаты, если лишать человека
памяти о том, что он писал это вчера. Я не помню, когда
я искренне отвечал на подобные тестирования, я даже
умудрялся подбирать ответы так, чтобы утешить свое
самолюбие и приобрести наиболее удобную
характеристику для себя. Например, мне лестно считать
себя меланхоликом, в итоге мне нужно просто
подбирать ответы, которые соответствуют моему
имиджу. А психологи надеются на одно – они думают,
что люди отвечают на их тесты абсолютно честно, без
самообмана (что проверить невозможно), без
самоубеждения в чем-то ложном, без преднамеренной
лжи? Да это сказочники какие-то, а не ученые, вот это
настоящая религия, верить в людей так, словно они
всегда правдивы и знают о себе больше, чем вообще
возможно узнать. Советую, кстати, ученым провести
такой опыт: собрать группу людей и дать им такое
задание, чтобы на тест о темпераменте они отвечали
так, чтобы получить определенный результат.
295
 «Организационные методы включают в себя:
 Сравнительный метод (разные группы
сравниваются по определенным критериям: возрасту,
уровню развития психических процессов и так далее)
(т.е. все крайне субъективно)
 Лонгитюдный (одна и та же группа обследуется
на протяжении недели, месяца, нескольких лет) (опять,
кто обследует? Конечно, смотря какое обследование,
могут мне сказать, но скоро мы опять убедимся в том,
что любые обследования – это результат мнений)
 Комплексный (группу или одного испытуемого
исследуют специалисты из разных областей: педиатры,
неврологи, психологи)
Эмпирические методы:
 Самонаблюдение и наблюдение
(систематическое, включенное, выборочное и другие
различные виды) (мы еще не обсуждали
самонаблюдение? Собственно, рассказываю, вводится
некий абстрактный термин, который называют
296
«реальный взгляд на вещи», которого не существует, он
просто принят человечеством, чтобы равнять всех
между собой, на самом деле, каждый человек будет
принят реально смотрящим на вещи, если его
самомнение несколько отстает от его достижений, если
его самомнение и стремления выше достигнутого на
данный момент. То его считают человеком с высокой
самооценкой, так вот, человек оценивает сам себя, но
есть одно но, если мы и других то не в состоянии
оценивать, то как мы за себя посмеем взяться? Нет, это
безумие, могут сказать многие, я знаю себя лучше, чем
кто-либо, но человек часто не может контролировать
себя, часто впадает в агрессию, которую не может
объяснить, человек переменчив, как ветер, как он может
познать себя? На самом деле предполагается, что все
люди одинаковые, а все процессы, которые есть у
ученого есть и у обычного крестьянина, и у
величайшего философа, забавно, что философы
рассматривали такие формы сознания, до которых
297
психологии еще далеко, а поэты и прочие творцы
развивали такие эмоциональные стороны, которых
просто не существовало у других людей, что же это
такое? Почему так происходит? Насколько мы знаем
психологию умственно отсталых? А что если у нас нет
столько же всего, на сколько умственно отсталые
отстают от нас, только наоборот, по отношению к
гениальным поэтам и философам? Что если они сами по
себе имею то, что мы могли бы в себе развить, но не
можем из-за научного мнения, которое заявляет что-то
нормальным, а нечто преподносит в виде лжи? Так вот,
оценивать самого себя или кого-то– это очень
субъективное занятие).
 Эксперимент (лабораторный, формирующий,
констатирующий, естественный и прочие виды
эксперимента) (Мы уже выяснили все про эксперимент,
а особенно про его трактовку).
 Анализ процессов и продуктов деятельности
(детские рисунки, школьный дневник, классный журнал
298
и так далее) (абсолютно бессмысленное занятие, я могу
рисовать драконов, поедающих детей, а потом идти в
дом престарелых и ухаживать за старичками, а мой
дневник может быть усыпан двойками, но я могу
интересоваться астрономией и палеонтологией, которые
в школе не преподают, но в дневнике этого никто не
пишет, ведь ни одна оценка не является объективным
показателем).
 Психодиагностические методы (тест, интервью,
анкета, беседа, проективные методики) (мероприятия,
которые имею место для обмана со стороны человека,
пока не изобретут достоверный способ уличать обман и
самообман – все это бесполезные глупости, хотя в
тестах есть проверки, вроде повторяющихся вопросов,
но это все мелочь, любые барьеры можно обойти,
особенно если подвержен самообману).
 Биографический метод (изучается
наследственность, отличительные моменты биографии)
(хорошо хоть не автобиографии, хотя смотря, кто писал
299
эту биографию, хотя, даже не смотря на это, любое
описание субъективно, только если не бездушно
перечислять последовательность событий, которая о
многом и не скажет. Да и обработка биографического
метода – чистая субъективность).
По способу обработки данных:
 Методы качественного описания
 Методы математико-статистического анализа
данных
Интерпретационные методы:
 Фило- и онтогенетический
 Структурный метод (типологизация,
классификация и прочие виды)»

Психологическое тестирование.
Разберем психологическое тестирование с самого
начала. Что такое тестирование с точки зрения
психолога? Безусловно, это перечень вопросов, по
ответам на которые от определенной персоны ученый
300
может судить о каких-то состояниях человека.
Собственно, в чем суть? Предполагается, что в
реальном мире у людей существуют какие-то атрибуты
души, т.е., если правильно выразиться, психологические
явления, которые влияют на самого человека. На самом
деле, невозможно разрезать человека и увидеть в нем
состояние любви или ненависти. Мы можем судить о
человеческом состоянии многими методами, но никогда
точно не предугадаем, что чувствовал человек. Но
ученые предлагают нам особый метод, метод
тестирования – для выявления ваших психологических
(душевных) состояний, а т.е. направленности личности,
темперамента, характера и способностей. Правильный
ли это метод? Вы ожидаете услышать безусловное
отрицание? Не могу вам его дать, как и всегда, я просто
констатирую факт, что все может сложиться иначе, что
истина может значительно отличаться от результатов
теста. Или не может? И значительно ли это отличие?

301
 Идеалистическое отношение к тестированию
чревато тем, что человек полностью отрицает сам факт
того, что погрешность данного тестирования может
составлять достаточно существенное количество
баллов, распределенных в тесте. В данном случае,
можно упрекнуть психолога в том, что он не психолог,
поскольку совсем не разбирается в том, как люди любят
обманывать сами себя. Проводя опыты над различными
тестами, я убеждался, что я могу стать и холериком, и
сангвиником, и меланхоликом, и флегматиком, если я
только внутреннее ощущаю себя кем-то из них.
Мы с вами уже разобрали учебные тесты и
убедились, что их проверка знаний очень сомнительна,
т.е. всегда возможен вопрос, который выпадает из
сферы знаний вопрошаемого, будь он хоть круглый
отличник (как бы там ни было, студент, который знает
дисциплину лучше педагога – не студент вовсе). Но
ведь все вопросы психологического теста – это вопросы
по поводу того, что мы и так знаем, или это не так? В
302
идеале должно быть так, но мы с вами разобрали, что
психологические тесты предлагают ряд вопросов, ответ
на который человек не знает. Пример: Эрик в детстве не
испугался собаки, а вопрос про это: испугаетесь ли вы
нападающей на вас собаки? Эрику свойственно
кичиться перед самим собой и вспоминать, как он
ударил палкой бедную таксу (овчарку), а та, поджав
хвост, убежала уже от него. Что, вы думаете, ответит
Эрик? Он уверенно поставит ответ, в котором он не
испытывает никакого страха, но совсем не факт, что
если в аудиторию вбежит собака, то Эрик бросится
спасать дам, а не спрячется под стол. Но это лишь один
вопрос, а их бывает тысяча и они все разные, например:
уважаете ли Вы дружбу? Когда я еѐ уважаю? Сейчас? А
может завтра мое мнение о дружбе изменится? Как это
повлияет на мой характер?
Собственно, люди, не доверяйте результатам
никаких подобных тестов. Они в большинстве своем
бессмысленны, а главное, зависят от вашего
303
самочувствия и настроения, от вашего личного опыта.
Хотя утверждается, что тот же темперамент – это
врожденное свойство психики, но что делать, если он
меняется?
Интересно, а есть ли точные тесты? Я в этом не
уверен, поскольку сам не могу задать вопроса, на
который в разные времена года сам могу ответить
одинаково. Плюс ко всему, всегда есть возможность
соврать, всегда есть возможность недопонять вопрос, а
каждый вопрос может стоить два-три процента при
оценке определенного явления, а как принято в
математической статистике, если где-то есть
погрешность в пять процентов, то это нечто мы
принимаем недостоверным, т.е. у нас есть около двух
вопросов из пятидесяти, с которыми мы можем
ошибиться как ученые, но это еще не все, те же два
вопроса есть у нас для того, чтобы ошибиться как люди
отвечающие на вопрос, но поимо этого мы можем не
только ошибиться, но и проницательно лгать. В итоге,
304
даже без моих философских рассуждений, можно
прийти к выводу, что ошибка тестирования может быть
слишком огромной для того, чтобы по нему делать
выводы о человеке в целом и о каком-либо его свойстве.
Но вот имеют ли они пользу для того, чтобы
диагностировать его сиюминутное состояние? Почему
нет? Потому что ни один человек не в состоянии
утверждать, что он оценивает здраво себя и других,
поэтому не может существовать человека, который
создаст объективный тест, и не существует человека,
который объективно ответит на объективный тест,
поскольку любой тест мы рассматриваем через свою
призму, а потом даем его рассматривать ученому через
его призму. Помимо этого существует призма самого
теста, поскольку тест загоняет кого-то в свои рамки, от
которых не убежать, всегда есть множество вариантов,
но в тесте их немного, если вопросы не открытые, да и
на каждый открытый вопрос уходит время, поэтому не
каждый постарается раскрыть все, что думает на
305
данный момент. Еще два фактора – время и лень. Но вы
мне скажете, что я просто придираюсь к тестам.
Наверное, это так, если мои доводы никак не
подействовали на вас.
На самом деле, в разделе тестирования я наткнулся
на IQ тест, и подумал, что этот коэффициент очень
важен. Первые тестирования показывали показатели
около 112 баллов, но со временем некоторые подобные
тесты начали даваться мне очень легко. Теперь я
дохожу до 175 баллов из 190. Конечно, разница
существенна. Можно сказать, из посредственного мой
интеллект мгновенно перескочил в разряд
гениальности. Но как такое возможно?
На самом деле, интеллект ну никак не должен
меняться так значительно за непродолжительный
период. Также я подразумеваю и то, что я пользовался
интернет тестами IQ, поскольку настоящие мне было не
достать. Но сама суть этого эксперимента заключается
именно в том, что со временем, на заданиях интернет
306
тестов, мой так назовем его «интернет IQ» возрос. Это
произошло именно тогда, когда я разобрался, как
быстро справляться с простыми заданиями, а потом
переходить к сложным, на которые, собственно, тоже
есть определенная методика решения. На самом деле,
каждый такой тест, скорее всего, действенен лишь
тогда, когда я вижу его впервые, но как тогда повторно
измерять IQ? Безусловно, разница между тем, кто сотни
раз решал IQ задачи и тем, кто их впервые видит, может
оказаться колоссальной, особенно, если человек,
решающий задачи заторможен, но все же может решить
сложное, если дать ему время. Первая проблема кроется
здесь. Подобные друг другу тесты и практика в их
решении – дают возможность опытным тестерам
показывать значительно более высокие результаты, чем
это делают новички, причем на процессы высшей
нервной деятельности – это практически не влияет, а
точнее влияет так же, как решение кроссворда.

307
 Есть определенная методика решения задач, нужно
постоянно высматривать закономерности, а особенно
трудно их усматривать там, где этих закономерностей
значительно больше трех. Кто-то скажет, что это и есть
интеллектуальность, но это совсем не так.
Закономерности мышления исходят из стереотипности
его, т.е. из подчиненности его логической схеме какого-
либо логического ряда. Притом тот, кто разгадывает
тест, не производит никакой созидающей деятельности,
т.е. формально решает очередной кроссворд.
Получается система: тест ради теста, что противоречит
самой цели данного тестирования. Возможна
наблюдения показывают, что люди, проходящие
данный текст лучше – обычно несколько способнее
своих сверстников, но это уже огрехи корреляционного
математического метода, который, при особом стечении
обстоятельств, может признать зависимыми усиленные
колыхания деревьев на окраине Сибири от чемпионата
мира по гимнастике в Северной Америке.
308
 Ни один тест не проверит, станете ли вы великим
человеком или нет. Что я могу сказать по этому поводу?
Тест бесполезен. У вас может и быть талант в решении
этих задач, но это не дарует вам хороших идей, не
поможет составить интересных и правдоподобных
теорий, да и вообще много чего не даст сделать. Вы все
равно окажетесь равны перед всеми остальными,
особенно перед теми, кто имеет желание и талант. Я
знаю, что этот тест сотни раз критиковался, но если он и
усматривает какие-то части интеллекта, но другие он не
оценивает, или оценивает? Собственно, все задания –
это модели, они не имею ничего общего с окружающим
миром, а как вы, умея решать задачи, не связанные с
окружающим миром, собираетесь стать гением?
Спорить можно бесконечно. Ученые (хотя и среди
ученых найдутся противники этого тестирования)
приведут сотни доводов в пользу теста, оппозиция
сотни доводов против теста, но это совсем не важно,

309
утешать себя можно и большим IQ и своими
слушателями, которые считают вам умным.
Что еще можно сказать о тестах? Они проверяют
легендарные мифические и метафизические понятия в
психологии, т.е. ничего конкретного они просто нести
не могут.
Современное мировоззрение психологии

«Психические процессы — процессы, условно

выделенные в целостной структуре психики». Т.е.
предполагается, что психика едина, хотя это
совершенно не факт, есть другие варианты и другие
возможные следствия. Быть может, память совсем
индивидуальна, но соединяется с остальными
структурами формальным распространением
информации, т.е. вдруг само единство условно? Но это
очередной вопрос не из арсенала наук. Условное
единство раздельных частей – это одна возможность, но
полное единство – это совершенно другая особенность.
310
 Все психические явления по их длительности
можно разделить на три группы:
1. психические процессы (кратковременные,
сиюминутны, но при этом, их кратковременность –
фикция, поскольку они могут длиться и долго, если их
постоянно стимулировать);
2. психические состояния (состояния – это уже
нечто, что может тянуться довольно долгое время,
например, несколько дней);
3. психические свойства (нечто постоянное,
неизменное в нас).

Психические процессы:
Познавательные
 Ощущение
 Восприятие
 Мышление
 Внимание
 Память
311
  Воображение
 Речь
Эмоциональные
 Эмоции
 Чувства
 Аффекты
 Стресс
Волевые
 Борьба мотивов
 Принятие решения
 Постановка цели
Начнем с ощущений, «Ощущение, чувственный
опыт — простейший психический процесс,
представляющий собой психическое отражение
отдельных свойств и состояний внешней среды,
возникающее при непосредственном воздействии
на органы чувств,
дифференцированное восприятие субъектом внутренни
х или внешних стимулов и раздражителей при
312
участии нервной системы». Простейший, как дважды
два, черт возьми. Само наличие ощущений – это факт,
но вот именно их работа – это теория, собственно,
теория не психологическая, но физиологическая, а это
уже куда более глубокий и трудный уровень нашего
исследования. Поэтому пропускаем эту фиктивную
простоту.
«Восприятие, перцепция (от лат. perceptio) —
познавательный процесс, формирующий субъективную
картину мира. Это психический процесс,
заключающийся в отражении предмета или явления в
целом при его непосредственном воздействии на
рецепторные поверхности органов чувств. Восприятие
— одна из биологических психических функций,
определяющих сложный процесс приѐма и
преобразования информации, получаемой при помощи
органов чувств, формирующих субъективный
целостный образ объекта, воздействующего на
анализаторы через совокупность ощущений,
313
инициируемых данным объектом. Как форма
чувственного отражения предмета, восприятие
включает обнаружение объекта как целого, различение
отдельных признаков в объекте, выделение в нѐм
информативного содержания, адекватного цели
действия, формирование чувственного образа.
Восприятие — нечто значительно большее, нежели
передача нервной системой нейронных импульсов в
определенные участки мозга. Восприятие также
предполагает осознание субъектом самого факта
стимулирования и определенные представления о нем, а
чтобы это произошло, сначала необходимо ощутить
«ввод» сенсорной информации, т. е.
испытать ощущение. Иными словами, восприятие есть
также процесс осмысления стимуляции
сенсорных рецепторов. Есть основания взглянуть на
восприятие как на задачу, которая заключается в
сосредоточении на сенсорном сигнале, анализе и

314
интерпретации для создания
осмысленного представления об окружающем мире.
В то же время, существует иная трактовка
феномена и процесса восприятия, которое основано на
том факте, что некоторые различия в ощущениях не
могут быть объяснены с точки зрения физиологии
органов чувств и мозговой деятельности. Например,
осязание включает в себя такие легко различимые вещи
как давление, трение и маслянистость или сальность, (я
бы еще предложил ребристость поверхности,
угловатость, острота, мягкость, твердость, жидкость,
воздушность) и.т.д. Однако физиологически не
существует достойного объяснения способности
отличать их друг от друга. Подобные вещи привели к
появлению постулата, что существует нечто
обладающее восприятием и не являющееся частью
физического тела». Обратив внимание на слова
«субъективную картину мира», я спрашиваю себя: так
почему же субъективную? Тут абсолютно неправильно
315
расставлен акцент, в том плане, что даже отражение
вещей может быть не субъективным, а вполне
объективным, т.е. есть ровно то, что мы видим, а то, что
мы упускаем лишь слишком мало для нас. Т.е.
восприятие может быть адекватно для нашего
мезоуровня, а, следовательно, объективно. Но нет же,
наука объясняет все субъективностью, как и многие
философские направления (но это не та субъективность,
которая подразумевается в работах философов). Но
почему? Рассказываю вам по секрету, так заведено еще
с самых начал философии, и данные субъективности
заходили в своей идее так далеко, что в некоторых
направлениях совсем не связывались с миром, т.е. были
абсолютно личными, принадлежащими только
субъекту, однако, само слово «восприятие» означает
некое приятие чего-то, какой-то части мира, т.е. мы
принимаем нечто внешнее, не зная о наличии внешнего,
собственно, органы чувств – это лишь пути, без
восприятия не будет абсолютно никакой картины мира,
316
но так ли это? Не часть ли разума – это восприятие? Не
разумно ли оно? Не мысленно ли? Мне, на самом деле,
трудно описать все то, что творится в моей голове,
особенно во время творческого процесса, когда я
совмещаю образы с аналитическими умозаключениями,
что делает сам процесс опознания восприятия совсем
непознаваемым для меня, я на самом деле вижу и
другие градации, в которых мысленно-фантазийная
субстанция мозга просто изымает из памяти нечто
мысленно-образное, что делает такие процессы как
восприятие – лишь действием мысленно-фантазийной
субстанции, а не отдельного центра. Но мы не будем
отказываться от восприятия с философской точки
зрения, поскольку это единственный путь нашей связи с
миром очевидный для человека. Да, именно, очевидный,
мысленная деятельность слишком неочевидно дает нам
понятия о мире. Так вот, восприятие – нечто, что мы
воспринимаем за факт, поскольку без него нельзя себе
представить ничто вообще.
317
 Помимо этого, критика восприятия также сводится
к тому, что оно является абсолютно метафорическим, а
кое-где даже метафизическим. Описывая человеческую
душу не всегда сталкиваешься с восприятием и
разделяешь его с ощущением, т.е. восприятие
становится акциденцией.
Далее разберем два понятия мышления:
Психология: «Мышление –
процесс моделирования систематических
отношений окружающего мира на
основе безусловных положений (притом, что психологи,
судя по этому определению, совсем не понимают о том,
что же такое мышление, ибо и разрушение
систематических отношений – также мышление; и где
это они нашли безусловные положения? Не мнимость
ли это? Разве есть нечто безусловное в этом мире? Разве
есть хоть одно явление, по поводу которого люди из
разных культур составили бы абсолютно идентичные

318
мнения?). Однако в психологии существует множество
других определений.
Например — высший этап
обработки информации человеком или животным,
процесс установления связей между объектами или
явлениями окружающего мира; или — процесс
отражения существенных свойств объектов, а также
связей между ними, что приводит к появлению
представлений об объективной реальности. Споры по
поводу определения продолжаются по сей день.
В патопсихологии и нейропсихологии мышление
относят к одной из высших психических функций. Оно
рассматривается как деятельность, имеющая мотив,
цель, систему действий и операций, результат и
контроль.
Мышление — высшая ступень человеческого
познания, процесс отражения в мозге окружающего
реального мира, основанный на двух принципиально
различных психофизиологических механизмах:
319
образования и непрерывного пополнения запаса
понятий, представлений и вывода новых суждений и
умозаключений. Мышление позволяет получить знание
о таких объектах, свойствах и отношениях
окружающего мира, которые не могут быть
непосредственно восприняты при помощи первой
сигнальной системы».
Философия: «Мышление (гр. ноэзис) —
это познавательная деятельность человека. Продуктом
или результатом мышления является мысль
(понятие, смысл, идея)».
Ко всем определениям можно придраться,
поскольку философы усматривают еще и более
высокую ступень мышления, которая недоступна
обычным людям, а тем более животным (но и это
мнение). Собственно, это невозможно проверить, ибо
существование такой формы мышления было бы
очевидно только для еѐ обладателя. Так вот, что
называть мышлением? Этот вопрос до сих пор открыт.
320
Под мышление подписывают множество процессов,
которые можно трактовать многими различными
способами. Например, есть ли бытовое мышление, и
можно ли в нем добиться гениальности? Ученые же
закрепляют свои теоретические данные лексической
постоянностью и потом ссылаются на определение,
которое считается истинным в данном ряде лексических
истин, но если мышление вовсе не мышление, а лишь
воображение слов в голове? Мышление – собственно,
может представать перед нами в самых простых и в
самых сложных своих формах, его изменчивость и
непостоянство может быть рассмотрено только исходя
из всей совокупности мысли, а не людьми, которые
касались только нижайших ступеней данной
способности.
Меня очень радует тот факт, что люди в науке сами
возводят огромную стену мнений, закрывают
обсуждения там, где их следует продолжать. Конечно,
логично остановить обсуждение, чтобы не тратить
321
время, но это не ведет нас к истине, тот же ответ и
посвящается мышлению, все разновидности его,
существовавшие у людей (за редкими исключениями),
содержит в себе философия. Кому как не философам
изучать мышление? Но нет же, психологи, которые
слышали только о психологии, поверхностно знающие
философию, судят о мыслительном процессе со
стороны своей ограниченности и ограниченности
метода, т.е. ограничивает его логикой науки и
потребностями науки, часто забывая о других его
функциях. Особенно меня радует Зигмунд Фрейд, со
своей сублимацией, которая, собственно, превращает
мышление в одну из разновидностей онанизма.
Конечно, вполне возможно, что он и сублимировал,
занимаясь своими трудами, но зачем же распространять
это на всех людей? Зачем фригидным людям
сублимировать? Хотя это глупый вопрос. Вообще,
Фрейдизм – это особо раскрепощенное направление,
которое внесло огромную долю в рост мысли человека,
322
это я признаю, но некоторые его доводы довольно
забавны.
Давайте рассмотрим мышление с другой стороны?
Что это такое? Процесс изготовления идей? Скорее нет,
чем да. Мышление куда шире. Ученые видят много
типов мышления, но мышление ли оно? Очень радует
пространственное мышление, которое сродни
воображению, но и это замечает наука, но не уделяет
огромного внимания. Всегда возникает вопрос: почему
мы выделили именно пространственное мышление,
которого по сути может и не быть как такового, а может
лишь присутствовать развертывание голой фантазии.
Ученый – это человек, который остановился на
чем-то, чтобы идти по своему пути; вы, наверное,
признаете это разумным.
«Внимание — избирательная
направленность восприятия на тот или иной объект».
Одна из возможностей восприятия, собственно, все
хорошо, но почему она так выделяется? Внимание
323
очень важно в обучении и показательно, также его легко
изучать. Но и оно фиктивно, ибо это понятие возникло
на культурной основе, на основе языка, который
обозначил вниманием направленность. Некоторые
развития событий, собственно, в нашем бытии, могли
бы привести к тому, что понятие восприятия и
внимания абсолютно бы слились, т.е. понятие внимания
бы пропало вовсе.
«Память — одна из психических функций и видов
умственной деятельности, предназначенная сохранять,
накапливать и воспроизводить информацию.
Способность длительно хранить информацию о
событиях внешнего мира и реакциях организма и
многократно использовать еѐ в сфере сознания для
организации последующей деятельности». Есть и такой
процесс – это факт, а не научная теория, но память
можно рассматривать многогранно, т.е. мы можем
рассматривать память не со стороны механизма, как это
происходит на компьютерных носителях, где всей
324
ситуацией управляет бит, а информация записывается в
стиле «да» или «нет». Память может трактоваться в
виде множества других объяснений, в том числе мы
можем поместить память в мышление, которому можно
придать возможность постоянного движения. И опять
мы приходим к тому, что память – акциденция и
метафора реальности, коих может быть огромное
количество. Лишь культурное отношение влияет на
формирование данной акциденции, как и во всех
остальных случаях.
«Воображение — способность сознания
создавать образы, представления, идеи и
манипулировать ими; играет ключевую роль в
следующих психических процессах:моделирование, пла
нирование, творчество, игра, человеческая память. В
широком смысле, всякий процесс, протекающий «в
образах» является воображением». Кстати, появляется
вопрос, бывают ведь речевые образы, я так и не могу

325
отделаться от тесного единства именно воображения и
мышления?
На самом деле, как говорилось ранее в самом
определении психологии, все процессы едины, а,
следовательно, разветвленное их рассмотрение
приводит к искажению их истинного состояния, но это
совсем мелочь, ведь мы узнаем приятные полезности о
своем сознании, это так важно. Но также я утверждаю,
что сознание может быть разъединено в любом порядке,
образовывая сложные системы, а их единство –
формальность. А что если нет никакого единства
процессов, а они просто взаимодействуют друг с другом
по принципу перекидных мостов (это образ), которые
могут быть иногда закрыты?
Но процессы – самая фактичная часть психологии,
порой тут даже не к чему придраться, поскольку,
собственно, есть факты, а есть домыслы, а мы то с вами
тут пытаемся увидеть домыслы науки, а не оспорить
нечто замеченное, но может быть неправильно
326
описанное, хотя и описаний сомнительных в научной
литературе море. Например, описание памяти,
мышления, воображения – все это крайне мнимо и
субъективно, поскольку имеется зависимость человека
от веса всей давящей на него культуры. Если бы в
другой культуре образовалась наука, которая не была
бы никак связанна с европейской наукой, то мы бы,
скорее всего, изумились тому, что же может выдумать
научный метод на своем пути и сколько же
заблуждений он создает.
Идем в более абстрактную, но более полезную зону
человеческого знания о самом себе. Психические
состояния – ранее говорилось, что они длительные, но
это было не точно, часто они длительнее процессов,
которые мы сами активируем, например, восприятие и
внимание, но, например, состояние настроения может
длиться весь день, а вот ненависть может запылать и на
пять минут.

327
 «Психическое состояние — это сложное и
многообразное достаточно стойкое, но сменяющееся
психическое явление, повышающее или понижающее
жизнедеятельность в сложившейся ситуации».
«Настроение — это совокупность отдельных
психических состояний, из которых какое-то состояние
доминирует и придает сознанию соответствующую
этому состоянию эмоциональную окраску».
Это лишь лингвистические истины, имеющие свою
истинность в тождестве слов и придаваемых этим
словам значениям. Но вот то, что можно рассмотреть:
« Настроения как целостные состояния психики,
имеют постоянно присущие им шесть особенностей.

Первая — полярность составляющих настроение

психических состояний. Каждое психическое состояние
(заметьте, каждое, хотя сами состояния относительны,
никогда не достичь абсолютной пассивности, наверное,
это бы следовало назвать смертью, а радость – это быть
328
может не противоположность грусти? В том то и
вопрос, что некие настроения называют определенным
образом, а потом сами решают, что они
противоположны, радость может быть
противоположностью злости, почему нет? Почему
именно грусти? Бывает я и в грусти нахожу радость, а
это уже сугубо диалектично, этот пункт выпадает как
свойство, он не состоятелен, настроения одиночны, так
постулировал бы я, хотя образно они и могли бы быть
противоположны, как огонь и лед, но огонь и лед – не
противоположности, а лишь разные вещи) имеет свою
противоположность, например: возбужденное —
заторможенное, бодрое — подавленное, активное —
пассивное, радостное — грустное, уверенности —
неуверенности, удовлетворенности —
неудовлетворенности и т. д.

Вторая — изменчивость отдельных психических

состояний и в целом настроения. Под влиянием каких-
329
либо воздействий среды на психику человека, а бывает,
и от возникших у него мыслей или самовнушения одно
состояние и в целом настроение может смениться
каким-то другим, иногда противоположным (выстрел
пальцем в небо, это факт, тут ничем противоречить,
осталось только добавить «а может не смениться
вовсе»).

Третья — относительная устойчивость

психических состояний в результате их инертности и в
зависимости от силы переживаний и силы воздействия
среды. Психические состояния изменяются не сразу
вслед за какими-то воздействиями, а отсрочено, с
запаздыванием. Когда причины переживания исчезли и
уже зародилось новое состояние, от первоначального
переживания остается «осадок» на какое-то время,
может быть на час, неделю или месяц, который
полностью исчезает только со временем в зависимости
от силы переживания и воздействия, вызывающего
330
другое психическое состояние( тоже сомнительно, ведь
они могут проявляться снаружи только через время, а
вот внутри нас они могут уже и возникать без
запаздывания, но просто ожидать окончание ситуации, а
это нужно было бы проверить).

Четвертая — индивидуальное своеобразие

психических состояний и настроений человека,
обусловленное направленностью личности и
психическими свойствами (опытом, темпераментом,
характером, способностями (потом мы о них
поговорим)) и особенностями психических процессов.
Одни и те же обстоятельства и воздействия на психику
у разных людей вызывают различные психические
состояния (отлично, люблю психологию, она в итоге все
равно нас освобождает от знаний, но это и хорошо, я
ведь и пытаюсь показать, что нужно широко мыслить, а
не однообразно, а вот именно психология и социология
хорошо показывают нам примеры широкого мышления,
331
хотя, недостаточно широкого, как можно было бы
сделать, но это только вопрос времени, ничего не
меняет психологию, пусть она и содержит кучу
направлений, но они не едины, поэтому это широта
фиктивна).

Пятая — внешняя выраженность психических

состояний и настроения человека. Любое психическое
состояние и настроение проявляется в позе, мимике, в
движениях, сердцебиении и ритмах дыхания,
покраснении лица или бледности (прямо-таки любое).
Даже если учащийся старается скрыть свое психическое
состояние, то оно все же так или иначе проявится
(прямо-таки проявится, не верю подобным легендам).

Шестое — настроение одного человека в группе

легко передается другим (если бы мое настроение легко
передавалось другим, то люди бы давно все повесились
бы), становясь групповым (коллективным) настроением
332
как одним из важнейших проявлений группового, в
частности коллективного, сознания. Все пять
предыдущих особенностей индивидуального
настроения личности присущи и настроению
группы(это уже совсем похоже на довод астрологии,
особенно смешно, что он подтверждается некоторыми
наблюдениями, а что если человек не принимает
настроения другого человека, что тогда? Такое
впечатление, что человек – это безвольная машина,
которая не может сама собой управлять, я, почему-то, в
состоянии контролировать свое настроение, не
поддаваться массовым радостям и печалям, и многое
другое, проблема в том, что не все настроения и не всех
людей перенимаются друг у друга, но тогда это не
научный факт, а лишь глупое мнение) ».
Так вот, каков вывод? Мы опять сужаем огромные
возможности до одной точки зрения, которые и спорят
между собой.

333
 В чем смысл этого бесплодного барахтанья? В том,
чтобы наитии даже в науке свое мнение, упереться в
него и ни с кем не соглашаться. Это некая цель. Цель
того, что человека нельзя переубедить, а наука в этом
лучший помощник, ведь нельзя охватить всю науку
целиком, даже все психологические исследования не
ухватить. В том то и вся логика, что всю науку целиком
можно оспорить только в первом же еѐ слове.
Дело идет не о каком-то там открытии истины или
о чем-то еще, просто я вижу нечто ужасное, одно из
направлений философии получило огромную власть над
другими. Стоп, опять увлекся, ничего не написав,
собственно, не хочу крушения наук, они нужны, но и
другим мнениям есть место, в том числе и новым.
«Темперамент — устойчивое объединение
индивидуальных особенностей личности, связанных с
динамическими, а не содержательными аспектами
деятельности.

334
 Описание особенностей различных темпераментов
может помочь разобраться в чертах темперамента
человека, если они чѐтко выражены, но люди с резко
выраженными чертами определѐнного темперамента не
так уж часто встречаются, чаще всего у людей бывает
смешанный темперамент в различных сочетаниях. Но
преобладание черт какого-либо типа темперамента даѐт
возможность отнести темперамент человека к тому или
иному типу.
Флегматик — неспешен, невозмутим, имеет
устойчивые стремления и настроение, внешне скуп на
проявление эмоций и чувств. Он проявляет упорство и
настойчивость в работе, оставаясь спокойным и
уравновешенным. В работе он производителен,
компенсируя свою неспешность прилежанием.
Холерик — быстрый, порывистый, однако
совершенно неуравновешенный, с резко меняющимся
настроением с эмоциональными вспышками, быстро
истощаемый. У него нет равновесия нервных процессов,
335
это его резко отличает от сангвиника. Холерик,
увлекаясь, безалаберно растрачивает свои силы и
быстро истощается.
Сангвиник — живой, горячий, подвижный
человек, с частой сменой настроения, впечатлений, с
быстрой реакцией на все события, происходящие вокруг
него, довольно легко примиряющийся со своими
неудачами и неприятностями. Обычно сангвиник
обладает выразительной мимикой. Он очень
продуктивен в работе, когда ему интересно, приходя в
сильное возбуждение от этого, если работа не
интересна, он относится к ней безразлично, ему
становится скучно.
Меланхолик — легко ранимый, склонный к
постоянному переживанию различных событий, он
остро реагирует на внешние факторы. Свои
астенические переживания он зачастую не может
сдерживать усилием воли, он повышенно
впечатлителен, легко эмоционально раним».
336
 Как написано в начале, практически не существует
людей обладающих абсолютным темпераментом, но что
позволяет относить людей к определенным видам? Это
просто. Темпераменты в психологии – это спонтанно
возникшие обозначения совокупности каких-либо
качеств, закрепленные под категорией врожденных. Что
я могу сказать? На самом деле, человечество не
нуждается в темпераментах, поскольку слишком уж мал
процент людей попадающих под категорию, скажем,
холериков, без примеси какого-либо еще темперамента.
Да, конечно, какой-то «темперамент» скорее всего
будет преобладать, но это ведь совсем не означает
абсолютной предсказуемости? Т.е. мы по-прежнему не в
состоянии предугадывать действия людей, исходя из
приблизительных данных, полученных из теории.
Темпераменты – умозрительны. Как в психологии
выявляют темперамент? Конечно, бывают разные
способы, но самый быстрый и самый частый способ –
это тест, который, как мы уже выяснили, исказит саму
337
суть ответа. Т.е. даже если темпераменты и существуют
(но их нет, это еще одна условность, мы могли бы
рассмотреть типы нервной системы в любой доступной
нам идее, могли бы создать три темперамента, пять,
десять, скомбинировать качества другим образом, тогда
бы получили другую топологию), то мы не можем точно
о них судить по результатам теста.
Сами по себе все виды темпераментов (не только
разобранные нами, но также и работы других ученых,
более ранних), дают нам представление о том, что
разделение может быть абсолютно любым, но, конечно,
в известных нам разделениях известны определенные
закономерности, переходящие из системы в систему.
Если предположить, что наука начала бы в новое время
развиваться не только в Европе, но и в Южной Америке,
что бы мы тогда могли получить?
Не секрет, что открытие темпераментов – это не
открытие, а теория, построенная на фактах о том, что
нервные системы у людей не одинаковы с точки зрения
338
физиологии, но физиология, на самом деле, также как и
психология, изучают нечто невероятно сложное,
поэтому они нуждаются в упрощениях. Физики
используют модели, материальные точки, линии, а
психологи используют темпераменты. Да, конечно,
таким образом мы слишком многое упускаем, но хоть
что-то учитываем. А люди, простые, которым дали
поверхностное образование, думают, что темпераменты
– это открытия! Что они решают то, каким ты будешь!
На самом деле, все куда сложнее. Люди не часто
меняются, это правда, но я видел, как люди мгновенные,
быстрые, с отличной быстрой речью, за пол десятилетия
тормозились, начинали говорить медленнее, теряли
чувство юмора. Поэтому-то я и думаю, что
темпераменты в своей теоретичности требуют еще
много-много подтверждений.
Характер – это еще одно свойство личности, еще
одна совокупность свойств, но только в этот раз у этих
свойств нет строгой классификации.
339
 «Характер — структура стойких, сравнительно
постоянных психических свойств, определяющих
особенности отношений и поведения личности. Когда
говорят о характере, то обычно подразумевают под этим
именно такую совокупность свойств и качеств
личности, которые накладывают определенную печать
на все еѐ проявления и деяния. Черты характера
составляют те существенные свойства человека,
которые определяют тот или иной образ поведения,
образ жизни. Статику характера определяет тип нервной
деятельности, а его динамику — окружающая
среда. Также характер понимается как:
 система устойчивых мотивов и способов
поведения, образующих поведенческий тип личности.
 мера уравновешенности внутреннего и
внешнего миров, особенности адаптации индивида к
окружающей его действительности.
 отчетливо выраженная определенность
типичного поведения каждого человека».
340
 «В системе отношений личности выделяют четыре
группы черт характера, образующие
симптомокомплексы:
1. отношение человека к другим людям, к
коллективу,
к обществу: индивидуализм; коллективизм (общительно
сть, чуткость и отзывчивость, уважение к другим
людям, и противоположные черты — замкнутость,
черствость, грубость, презрение к людям);
2. черты, показывающие отношение человека к
труду, к своему делу (трудолюбие, склонность к
творчеству, добросовестность в работе, ответственное
отношение к делу, инициативность, настойчивость, и
противоположные им черты — лень, склонность к
рутинной работе, недобросовестность в работе,
безответственное отношение к делу, пассивность);
3. черты, показывающие, как человек относится к
самому себе (чувство собственного достоинства,
правильно понимаемая гордость и связанная с
341
ней самокритичность,скромность, и противоположные
ей черты: самомнение, иногда переходящее в
наглость, тщеславие, заносчивость,
обидчивость, застенчивость, эгоцентризм - как
склонность рассматривать в центре событий себя и свои
переживания, эгоизм — склонность заботиться
преимущественно о своем личном благе);
4. черты, характеризующие отношение человека к
вещам: (аккуратность или неряшливость, бережное или
небрежное обращение с вещами)».
Обсудим черты характера. Собственно, еще одна
неимоверная минимальность. Четыре отношения и все
такие бессмысленные, начиная со второго. Но мы
обсудим первое. Что нужно психологу, чтобы выделить
все возможные отношения к другим людям? Ему нужен
максимальный философский опыт, чтобы учесть всѐ от
крайности до крайности. Почему философский? Этика –
общепризнанная часть философии, многие возможные
отношения уже давно были разобраны там. Но, конечно,
342
сегодня среднестатистический психолог – это не
великий Жан Поль Сартр, который знал историю
философии назубок, также это не Зигмунд Фрейд,
который был также отлично образован, чаще – это
просто поверхностные люди, которым не нравится
рыться в глубине человеческих мыслей, им интересен
только метод, они думают, что через метод обретают
власть над людьми, становятся выше их, через их
понимание, хотя их понимание сводится к убеждению
людей, к воспитанию их. Научности в этом нет, истина
здесь не находится, но практическая польза вытекает
именно отсюда. Как определить отношение психолога к
людям, когда он знает метод, и может его скрывать? У
нас выпадает категория людей психологов. Также
выпадают философы, поскольку чаще всего они
обладают не бытовым мышлением. Кто еще выпадает?
Великие ученые, которые сродни философам, поскольку
они сами немного надламывают метод для своих
открытий.
343
 Вторая группа черт – отношение к труду, к своему
делу. На самом деле, я ни разу не встречал человека,
плохо относящегося к своему делу, но всегда встречал
людей недовольных своей профессией. Люди не любят,
когда их заставляют что-то делать, но они очень хорошо
относятся к тому, что они решили делать сами.
Например, я люблю читать философские трактаты, но
когда меня в университете заставляют читать научную
литературу, то мне становится очень грустно,
поскольку, например, интересное мне мнение Ницше не
развилось до уровня массового доверия, а вот научная
позиция стала мнением всего и всея, даже
непонимающих науку. И еще, я не видел людей,
которые бы ничего не делали, у многих имеется много
видов различной деятельности, которая им нравится.
Собственно, здесь же я могу просто взять и вычеркнуть
в своей теории сам факт существования разных
отношений к труду и к своей любимой деятельности.

344
 Третья группа – отношение человека к себе. Такое
есть.
Четвертая группа – отношение человека к вещам.
Такое отношение тоже есть, но что дальше?
А дальше нет ничего, но где же отношение
человека в Богу, к философии, к жизни, к животным, к
поступкам, к словам, к мыслям, к идеям, к науке, ко
всему тому многообразию мира? Быть «неверующим»
тоже черта характера, которая может определять другие
черты, быть философствующим – это тоже черта
характера, которая показывает склонность, а быть
рациональным, т.е. становиться на сторону
рационалистов?
Я вот считаю, что любая черта характера – это
лишь отделанная сфера в мнимости, еще одна грань, но
не более, характер, на мой взгляд, это лишь мнения, а не
нечто постоянное, мнения могут меняться, как и черты
характера, они лишь убежденность, закрепленная в
поведении.
345
 «Направленность личности – это проявление
основных жизненных стремлений человека, его
мотивации. Структура направленности складывается из
следующих компонентов поведения:
– потребности (биологические и социальные) как
выражения нужды субъекта в определенных объектах,
необходимых для его физического существования и
социального развития;
– интересы – форма познавательной и
профессиональной ориентации, влияющая на выбор
вида учебной и трудовой деятельности;
– идеалы – ориентация на конкретные образцы
социального поведения и профессиональной
деятельности;
– убеждения, выражающие единство социальных и
профессиональных идеалов личности с
соответствующими эмоциональными состояниями и
навыками целенаправленной деятельности».

346
 Я объединяю все эти направленности в одну и
называю их мнения. Собственно, относиться ко всем
чертам характера и понимать их можно только с
философского уровня познания, поскольку все
остальное, научное, слишком ограниченно методом и
скупостью суждений, очень выгодно было бы
рассматривать направленность личности со стороны
возможной безграничности, делать очень подробные
разделения, тогда мы бы смогли понять саму суть
мнимости, но что делать, если психология – это мнение
и она изучает мнения? Она субъективна, очень
субъективна.
Даже не хочу объяснять, почему исследование в
области направленности очень узкое и бессмысленное,
если рассматривать его, имея мнение. Сами
ознакомьтесь с материалом, изучите данную область
психологии, а потом решайте, согласиться со мной или
нет.

347
 «Способности — это индивидуальные
свойства личности, являющиеся субъективными
условиями успешного осуществления определѐнного
рода деятельности. Способности не сводятся к
имеющимся у индивида знаниям, умениям, навыкам.
Они обнаруживаются в быстроте, глубине и прочности
овладения способами и приѐмами некоторой
деятельности и являются внутренними психическими
регулятивами, обусловливающими возможность их
приобретения».
На самом деле и это определенная теория о том,
что у человека с рождения есть определенные
предрасположенности, хотя и это абсолютно
недоказуемо. Хотя, как это можно доказать опытом?
Предположим, что у нас есть подопытный
новорожденный, мы просто никак не взаимодействуем с
ним, не учим его, не направляем никак, лишь тогда ведь
способности могут быть найдены. Два типа
способностей, которые реально доказать – это
348
физические и музыкальные, остальные способности и
недостатки в определенных видах деятельности можно
рассматривать, как индивидуальный опыт, без наличия
задатков. Но ученые не ищут простых путей, хотя
должны и искать по своей идеологии, они добавляют
нечто вопросительное, но почему способности мы
можем поставить под вопрос? Что такое литературные
способности? Не привитый ли это вкус в письме и
чтении? Но почему, спросите вы, одни люди
приобретают этот вкус быстрее, а другие медленнее?
Быть может, это происходит по той причине, что
каждый человек, даже малые дети, имеют свой
собственный индивидуальный опыт, и этот опыт не
полностью зависит от семьи и от отношения родителей
к нему, а он сугубо индивидуален, т.е. один ребенок
проходит один путь, а другой ребенок совершает
совершенно другие действия. Собственно, в школе над
одним мальчиком издеваются, а другой издевается, а
остальные его поддерживают. У каждого свои
349
переживая, свой жизненный опыт. Почему все
сбрасывают на способности, когда не могут объяснить
одаренности отдельных людей? На самом деле, многие
из признанных способностей субъективны, т.е. те же
литературные способности, они довольно-таки
относительны, имеется огромная вариативность, а в
творческих и подавно, в творческих способностях
важно только желание индивида делать что-то новое, а
это новое может оказаться безгранично разнообразным,
что не впишется ни под какие общепринятые
классификации способностей.
Забавно, на самом деле, я иногда усматриваю в
науке именно раскрытие ремесленной ветви
человечества, т.е. бытовой, жизненной. Людские
заблуждения переходят на новую ступень, называясь,
научные знания, ведь многое в психологии взято не из
самого бытия, а из человеческой речи, из
общепринятого, но не обязательно присутствующего, а
объяснения у ученых такие же, только более массивные,
350
тотальные. Все категории: память, восприятие,
внимание – это все ранние человеческие названия
некоторых явлений, наука же, штука хитрая, что-то она
взяла, что было проще, а что-то убрала, в итоге, ученые
изучают обрезанное мышление, строят теории о памяти,
придумывают виды внимания и.т.д.
Психологические теории и направления.
Начнем с самого интересного, время рассмотреть
сами направления психологии.
Аналитическая психология (с комментариями).
«…внимание в ней уделяется бессознательным
психическим процессам (собственно, нет абсолютных
фактов существование бессознательного, но и
опровержений нет). В психоанализе и А. п. есть общие
категории и объяснительные принципы. Динамич.
аспект функционирования психики в обоих
направлениях представлен понятием либидо. Однако у
Юнга либидо понимается не как сексуальная энергия, а
как гипотетич. категория, описывающая разл. виды
351
психической активности. Либидо существует в
потенциальной форме (желание) и форме
активных действий (у Фрейда все было куда интереснее
в основании, а самое главное, он указывал на саму
причину неприязни его теории).
Если 3. Фрейд говорил о решающем влиянии на
личность инфантильных переживаний, то Юнг
обратился к детству человеч. рода. На основе анализа
обширного материала клинич. и эксперимент.
исследований, древних мифов, сказок, обычаев,
ритуалов примитивных народов, религ. учений, древних
наук, таких как алхимия, астрология (т.е. после
субъективной трактовки). Юнг доказал (!!!(везде буду
ставить этот знак, это будет означать для читателей
опасность) существование коллективного
бессознательного, возникшего в результате эволюции
биол. вида "человек" и представляющего собой
накапливающийся опыт человечества в форме
архетипов. Архетипы явл. формами восприятия и
352
осмысления действительности. Они повторяют,
разрабатывают сходный опыт переживаний в разных
поколениях. Человек, не реализующий архетипы, не
дающий им выхода через сознание, создает напряжение,
которое может разрушить Эго .
Для объяснения движения энергии Юнг ввел
принцип полярности: каждому желанию, свойству
соответствует его противоположность (опять же
философская категория противоположности, хотя, быть
может, не следует их разделять?). Если чел. сознательно
стремится к определ. цели, то
в бессознательном присутствует противоположное
намерение, чем объясняется бессознательный срыв
сознательных намерений. Этот принцип
распространяется и на
взаимоотношения архетипических фигур (напр.,Тень –
противоположность Эго и Персоны), и на психические
функции (см. Типология личности), и на свойства (если
мужчина сознательно культивирует маскулинность, то
353
эмоциональность, импульсивность вытесняется им в
бессознательное). Невротич. развитие рассматривается
как односторонность, когда доминирует одна тенденция
(еще одна попытка объяснить человеческую сущность).
Накопленная в индивид, и коллективном
бессознательном (коллективное бессознательно меня
заставляет воскликнуть! Его стоит рассматривать, да, но
оно настолько сомнительно, что у меня даже не
находится слов, чтобы выразить его
трудноосуществимость) энергия может переместиться в
сознание и разрушить рациональный процесс, потому
что ее действие примитивно. Напр., человек стремится
быть уступчивым, мягким. Тогда активность, твердость
может проявиться в
несоответствующей ситуации агрессивной реакции. В
то же время противоположности, компенсируя друг
друга, создают напряжение, способствующее росту.
Если человек сознательно игнорирует какую-либо

354
сферу, напр., сексуальность, то бессознательное через
сновидения напоминает о ней.
Единство личн. обеспечивается трансцендентной
функцией. Она преодолевает амбивалентные
тенденции, внутренний конфликт, связывая полярности
психики через символич. выражение психического
содержания. Юнг подчеркивал ее естеств. характер, не
основанный на сознательном намерении. Проявляясь
для преодоления односторонности в развитии,
трансцендентная функция дает новую перспективу,
которая не предполагалась, не была целью личн. и не
может быть исчерпывающе понята при помощи
сознания. Наиболее реально ее действие
обнаруживается в описании опыта просветления в
восточных текстах или, напр., в романах Г. Гессе.
Развитие личности, проявляющееся в сближении
сознания и бессознательного, Юнг
назвал индивидуацией. Индивидуация протекает как
осознание ранее неосознанных потребностей,
355
стремлений, чувств, дальнейшее их расщепление на
сознат. и бессознат. части. Такая дифференциация
частей психики позволяет человеку преодолеть
полярности, более тонко воспринимать мир и выражать
себя. Индивидуация основывается на ассимиляции
индивид, и коллективного опыта, в результате которого
формируются баланс и целостность личности.
На пути индивидуации личн. переживает
столкновение с архетипическими фигурами. В них
сконцентрированы наиболее важные мотивы, коллизии
человеч. жизни: отношение к другим, их влияние на
чел. (Персона), выбор, принятие решений (Это),
отношение к себе, отвержение или принятие себя
(Тень), половая идентичность как деление на мужское и
женское начала (Анима/Аиимус), отношение к
сверхъестественному, находящемуся за пределами
понимания чел. (Самость). Индивидуация
рассматривается как проявление уникального
потенциала, заложенного в центре личн. – Самости.
356
 Динамика личн. может происходить по
противоположному пути. При идентификации Эго с
Самостью происходит регрессия к коллективному
бессознательному. Такой способ развития Юнг
определил как инфляцию. Захваченный архетипами чел.
может переживать власть над собой чего-то мощного и
надличного, потерю себя либо собств. надличную силу.
При инфляции Эго может идентифицироваться с
Самостью и чел. чувствует себя всесильным,
избранным, наделенным особыми способностями и
властью. Идеи и образы коллективной психики кажутся
порождением собств. сознания, неоспоримыми
истинами. Универсальность этих идей дает
возможность мана-личности влиять на др. людей.
В А. п. предполагается, что развитие личн. имеет
определ. направление, основывающееся на действии
трансцендентной функции. В этом смысле для А. п.
характерен телеологич. подход (т. е. детерминация
настоящего будущим), представленный также в
357
теории Адлера . 3. Фрейд осуществлял каузальный
подход, отыскивая основания личн. в прошлом. Теория
Юнга объединяет эти т. з., реализуясь в представлении о
трансцендентной функции. В то же время
Юнг не отрицает причинного объяснения явлений
настоящего прошлой историей чел.
В поздних работах Юнг ввел также принцип
синхронии (или синхроничности), применяемый к
событиям, которые имеют сходный смысл, происходят
одновременно, но не связаны причинно-следственно. К
ним относятся феномены, описанные как телепатия,
ясновидение. Принцип синхронии может применяться к
описанию предчувствий, совпадения
некоторых событий и мыслей, ожиданий. В явлениях
такого рода связывается физич. и психол. реальность.
Действием этого принципа объясняется активизация
архетипа, когда сходные сны, фантазии,
идеи, состояния психические проявляются у разных
людей. Т. о., принцип синхронии описывает феномены,
358
не подчиняющиеся законам пространства, времени,
причинности».
Что мы собственно получили? Еще одна попытка
объяснить существующее. Но на самом деле – это одна
из наиболее интересных и разнообразных попыток, в
своей глубине сама научная психология, а не такая,
интересная, литературная, развитая психология, дает
нам совсем иное представление о человеческой
психике, именно в аналитической психологии и
психоанализе мы сталкиваемся с необходимостью
допустить огромную степень непознаваемого в нас,
допустить огромную степень хаотичности, энтропии, но
эта хаотичность хаотична только с нашего взгляда, на
самом деле она целенаправленна, т.е. она выражает
движение бессознательного в его сущности (которая
объясняется разными способами, в случае Юнга она
раскрывается очень сложной структурой, в то время,
как Фрейд подставляет простые понятия, вроде Либидо
и сублимации, а Юнг переводит эти понятия на новый
359
уровень, расширяет их, рассматривает всю культуру),
но тут же мы упускаем большой промах психоанализа,
опять не затрагивается философия, но зато
рассматривается научная точка зрения на историю, т.е.
мы подразумеваем многие дошедшие до нас документы,
но это равносильно тому, как воспринимать
существующими истории современных фантастов, если
в будущем не будем знать историю прошлого. Мы по-
прежнему даже приблизительно не знаем истории, мы
даже на философские знания рассчитываем, словно они
имели место в прошлом, но и это проконтролировать
трудно, а особенно странно, когда мы судим по одному
источнику, составляем истории по возможным сказкам,
надеясь, что они были не сказками. Юнг увлекся
изучением прошлого, но ответы нужно искать везде,
даже в грядущем. Хотя, он во многом прав, особенно
когда решил рассмотреть огромное прошлое, а не
маленькое настоящее, на которое надеется современная
наука.
360
 Далее мы опустим все направления психоанализа,
поскольку иначе этому труду не будет предела.
***
«Теория Шпрангера восходит к идеям нем.
философа и психолога В. Дильтея, считавшего осн.
задачей психологии раскрытие целостной
душевной жизни личн., достигаемой с помощью
понимания как осн. метода наук о духе. Последнее, в
свою очередь, трактуется как внутр., интуитивное
постижение, тесно связанное с переживанием.
Осн. положения теории Шпрангера: 1) психическое
развивается из психического (возможно, да, а,
возможно, нет); 2) психическое сводится к
интуитивному пониманию "модулей действительной
жизни"; не следует искать каких-либо объективных
причин развития личн., необходимо лишь соотнесение
структуры отдельной личн. с
духовными ценностями и культурой общества ( а вот
это похоже на правду).
361
 Осн. характеристика личн., по Шпрангеру, –
это ценностная ориентация, посредством которой она
познает мир. Исходя из этого, Шпрангер выделил шесть
форм познания мира, назвав их типами понимания
жизни. Основываясь на этих формах, он предложил
следующую типологию личн.: 1) теоретический человек
– тот, кто стремится к познанию, т. е. для которого гл.
ориентация в жизни – осмысление в теоретич. плане
того, что происходит, установление каких-то
закономерностей (это философ в моей терминологии);
2) экономический – ищущий пользу в познании ( это
ученый по моей терминологии); 3) эстетический –
стремящийся познать мир через оформленное
впечатление, через самовыражение в эстет, форме (это
поэт); 4) социальный – тот, кто хочет найти себя в
другом, жить ради другого, действует и живет ради
любви к др. людям; 5) политический – стремящийся к
духовной власти над другими; 6) религиозный –

362
ориентирующийся прежде всего на поиск смысла
жизни, ищущий высший смысл».
Это, на самом деле, самое практическое из всех
возможных направлений психологии. Т.е. сама идея
заключается именно в процессе распознания личности,
появляется возможность дать ей полностью раскрыться.
Мы можем использовать эти знания в любых областях.
«Кречмер выделил четыре типа конституции:
астенический, атлетич., пикнич., диспластический.
Астеник отличается хрупким телосложением, высоким
ростом, линейными пропорциями, плоской грудной
клеткой, узкими плечами. Пикник выглядит тучным, у
него наблюдается избыток жировой ткани, выраженное
развитие периферич. частей тела, округлость форм. Для
атлетика характерна развитая мускулатура, крепкое
телосложение, широкие плечи и узкие бедра.
Пропорции и характерные особенности диспластика
трудно поддаются описанию».

363
 Один из сторонников конституционных теорий –
самый простой пример мнимости в науке, что она
утверждает? Что от вашей конституции зависит ваша
психика. Несомненно, можно найти некую зависимость,
но это не абсолют, скорее наоборот, психика во многом
может повлиять на тело, но не всегда, хотя и это одно из
мнений, каждый человек во многом индивидуален, и
если подавляющее большинство поддается одним
законам, то бывают и исключения, это не мои доводы,
часто видел результаты научных исследований в разных
областях.
Теория ролей
«Т. р., или социально-психол. теория символ,
интеракционизма (Дж. Мид, Г. Блумер, Э. Гоффман, М.
Кун и др.) рассматривает личн. с т. з. ее
социальныхролей. Относится к социологизаторские
концепциям, поскольку утверждает, что социальная
среда есть решающий фактор развития личн. и
выдвигает на первый план значение межличност.
364
взаимодействия людей (интеракции),
ролевого поведения.
Важным в Т. р. явл. утверждение о том, что осн.
механизм и структура личн. связаны с ролевой
сущностью. Личн, рассматривается как совокупность ее
социальных ролей. Согласно этим взглядам, человек в
своей жизни, в общении с др. людьми, деятельности
никогда не остается "просто человеком", а всегда
выступает в той или иной роли, явл. носителем определ.
социальных функций и обществ. нормативов. С т. з. Т.
р. исполнение роли имеет большое значение в развитии
личности чел. Развитие психики, психической
деятельности, социальных потребностей происходит
не иначе, как в выполнении определ. обществ, ролевых
функций, а социализация чел. представляет собой
формирование ее социальных ролей.
Социальные роли в Т. р. рассматриваются в трех
планах: 1) в социологическом – как система ролевых
ожиданий, т. е. заданная обществом модель роли,
365
имеющая большое значение для формирования личн.
чел. и овладения им социальными ролями; 2) в
социально-психол. – как исполнение роли и реализация
межличност. взаимодействия; 3) в психол. – как внутр.
или воображаемая роль, которая не всегда реализуется в
ролевом поведении, но определ. образом на нее влияет.
Взаимосвязь этих трех аспектов и представляет
собой ролевой механизм личн. При этом ведущими
считаются социальные ролевые ожидания
(экспектации), определяющие поведение чел., за что
концепция интеракционизма самим основоположником,
Дж. Мидом, названа "социальный бихевиоризм". Одно
из важнейших понятий Т. р. – "принятие роли другого",
т. е. представление себя на месте партнера по
взаимодействию и понимание его ролевого поведения.
При этом человек приводит свои экспектации по
отношению к этому человеку в соответствие с его
социальными ролями. Без такого соответствия не может
возникнуть интеракции, а чел. не может стать
366
социальным существом, осознать значимость и
ответственность собств. действий и поступков».
Еще одна забавная теория, которая не учитывает
группы несоциализированных людей, да и вообще,
странно и сомнительно полагать в центр человеческих
стремлений роли в обществе, роли часто бывают
вторичны, например, во время людьми человеку может
быть безразлично общество, на самом деле, сейчас, в
наше время, многие (не большинство, но многие) очень
негативно настроены против общества и отыгрывают
антироль.
«Будучи пионером в использовании онтологич.
подхода в отечествен,
психологии, Рубинштейн впервые включает человека в
структуру его бытия не как рядоположный с др.
уровнями бытия элемент, а как активный,
преобразующий бытие субъект».
Философско-психологическая концепция –
довольно интересная точка зрения. На самом деле, когда
367
до меня дошла информация о том, что научные знания
не абсолютны, а лишь тени бытия, тогда я понял, что
нужно ценить не однообразные и скучные теории, а
оригинальные рассмотрения мира. Они выражают
гениальность автора. Эта теория мне вполне нравится.
Но это не меняет еѐ теоретичности.
Завершение
Психология – наука о душе, самом
многозначном, самом трудном, самом многостороннем
явлении в этом мире, до которого мы касались.
Разнообразие теории делает эту науку только
благороднее, жалко, что пришлось урезать информацию
по этой дисциплине в данной книге, она и правда во
многом и мнима, но содержит многие факты о душе
(психике), а основываясь на этих фактах, она
выстраивает некий перечень мудростей, а т.е.
философий, отношений к душе, к познанию, ко всему,
что ранее обсуждалось в философии.

368
 В психологии сохранилось множество
философских традиций, что делает еѐ очень
философичной, если не учитывать сомнительных
поверхностных направлений, хотя в философии же есть
материализм.
Понимаете, любая наука – это философия, но мы
сейчас называем все науками, поэтому трудно нам
принять данную точку зрения. Кто-то говорит, что
философия переросла в науку, но это скорее
заблуждение, она не переросла, наука остается наукой, у
нее свои методы, пусть даже они и философичны в
своей сути, но остается и чистая философия и никто не
отменял сказанного мудрецами ранее, т.е. философия
все еще есть, она не исчезла и не переродилась, зато
порой в науке, особенно в психологии, часто
вуалируется чистая философия.
Кто-то говорит, что философия – это словоблудие,
но этот человек явно не знаком с философией, наука
такое же словоблудие, только загнанное в
369
определенный метод изложения этого самого
словоблудия. На людей, с недостатком знания я не
советую обращать вам внимание, а еще страшнее люди,
которые воюют против данной деятельности, ничего о
ней не зная.
Каждый аргумент против философии – это
аргумент против науки. Но я отошел от заданной цели.
Психология – это та область, которая требует не
заучивания, а понимания, выслушивания, построения,
порой для лечения больного требуются индивидуальные
меры, и это тоже не придумано мной. Каждый больной
– это совсем не больной человек, а сошедший с колеи
общества слишком далеко, это не значит, что он
неправильно мыслит, это не значит, что он
недостаточно хорош, но психологи могут его убеждать,
а самое главное для нас, как для познающих людей – это
знание того, что психологи во многих случаях не дают
нам самим разбираться с нашими проблемами, а
формируют в нас некие убеждения, на основе которых
370
мы доверяем психологам, они убеждают нас в их
всемогуществе и в понимании, они рассчитывают на
отсутствие уникальности у большинства людей, ищут
то, что сходится у людей, чтобы использовать это,
чтобы вы им поверили, а потом они формируют у вас
определенное мировоззрение поверх вашего. Самое
жестокое вторжение в психику психология очень
интенсивно практиковала сто с чем-то лет назад, когда
интенсивно применяла для «лечения» больных гипноз.
Сейчас система изменилась, сейчас имеет место
принцип долгого и закрепленного формирования, а
уверенность того, что говорят психологи по нашим
рисункам, по нашим трактовкам нарисованного и
намалеванного, по нашим повадкам, внушает нам их
мнение, мы не противимся им, ведь они уверенно
убеждают нас. Я бы посмотрел бы на разговор Ницше
(когда он был здоров) и психоаналитика (жаль их во
времена его жизни не было, Фрейд начал активно
развивать психоанализ через некоторое время после
371
того, как творческая деятельность Ницше
прекратилась), это было бы уникальное общение,
которому не было бы аналогов, а Ницше был очень
убежденным человеком, его так просто не сломать, а
психоаналитик продолжал бы гнуть свою линию,
убеждая Фридриха в том, что плохо унижать религии.
На самом деле, если бы психология как наука
возникла бы в цивилизации ацтеков, с их забавными
традициями, то разговоры проходили бы по теме
«почему ты не режешь тело, это ведь признак
мужественности».Но мне могут ответить, это ведь и
правда не рационально, резать тело. А ходить на работу
рационально? Рационально тратить время своей жизни
на бесплотную деятельность, где кругом обиженные
люди, злые лица, запах никотина, лицемерие и так
далее, но в наше время признано правильным работать,
а у ацтеком было правильным делать надрезы на теле.
Сам по себе человек очень сложен, его мотивы, точки

372
зрения, мнения, все это может очень измениться в
зависимости от общества, в котором он обитает.

373
 Логика
"Чувства не обманывают, обманывают
суждения". Гѐте
«Логика (др.-греч. λογική — раздел философии,
«наука о правильном мышлении», «искусство
рассуждения» от λόγορ —«речь», «рассуждение»,
«мысль») — наука о формах, методах и
законах интеллектуальной познавательной
деятельности, формализуемых с помощью логического
языка. Поскольку это знание получено разумом, логика
также определяется как наука о формах и
законах правильного мышления. Поскольку мышление
оформляется в языке в виде рассуждения, частными
случаями которого
являются доказательство и опровержение, логика
иногда определяется как наука о способах рассуждения
или наука о способах доказательств и опровержений.
Логика как наука изучает способы достижения истины в
374
процессе познания опосредованным путѐм, не
из чувственного опыта, а из знаний, полученных ранее,
поэтому еѐ также можно определить как науку о
способах получения выводного знания.
Одна из главных задач логики — определить, как
прийти к выводу из предпосылок (правильное
рассуждение) и получить истинное знание о предмете
размышления, чтобы глубже разобраться в нюансах
изучаемого предмета мысли и его соотношениях с
другими аспектами рассматриваемого явления.
Логика служит одним из инструментов почти
любой науки».
Собственно, один из главных элементов критики
наук, которая-то критикой не является, а лишь
констатирует факты для незнающих – это критика
логики.
Ведь согласитесь, невозможно представить себе
теорию без малейшего вмешательства «правильного»
мышления. А что такое правильно? Представьте, что у
375
нас четыре яблока, которые одновременно похожи тем,
что они яблоки (логики), но в корне различаются
свежестью, весом, цветом и так далее. Также
представьте, что познать истину может только одна из
этих логик (ну, или в одном типе ситуаций желательно
применять одну, а в другой другую), поскольку
остальные во многом ей противоречат. И что теперь?
Мы ищем принцип, по которому будем решать
миллионы задач, мы ищем принципы, которые дадут
нам истину, но владеет ли наука этими принципами?
Глупо было бы утверждать, что все ученые на
земле в совершенстве владеют формальной логикой,
диалектикой, тетралеммой. Собственно, я бы назвал
формальную логику – царство одного пути, а
диалектику (современную) – царством триад, а вот
тетралемме досталось другое название – царство пути
четырех.
Почему? Формальная логика – это одинокое
течение; цепочка; река, загнанная в собственные рамки.
376
Диалектика – трехчастная система, учитывающая
крайности и их единство. Тетралемма – рассмотрение
двух предположений связанных друг с другом с точки
зрения четырех позиций. Внутри каждой из этих трех
систем, которые я выделил, есть постоянный диссонанс,
т.е. логики непостоянны, они со временем менялись,
например, глупо утверждать, что до Гегеля не было
диалектики, она был с незапамятных времен.
Диалектика и формальная логика – два вида логик,
противоречащих друг другу некоторыми законами,
однако диалектика больше связана с жизнью, с реально
наблюдаемым, поскольку в ней виднеются реально
существующие законы, а вот формальная логика
нуждается в самоконтроле со стороны реальности,
поэтому в нее вводится закон «достаточного
основания», который и контролирует еѐ движение. В
науке используются оба вида логик, но кто нас убедил,
что хотя бы одна из них верна?

377
 Для чего нужна логика? Для того, чтобы обрести
истину. Но возможно ли это? Почему тогда наука не
пользуется одной лишь логикой для познания? Нужны
основания для развития явления в логической системе,
т.е. нужны аксиомы, иначе ряд доказательств никогда
не прервется.
«Аксиома (др.-греч. ἀξίωμα — утверждение,
положение) — утверждение, принимаемое истинным
без доказательств, и которое в последующем
служит «фундаментом» для построения доказательств в
рамках какой-либо теории, дисциплины и т.д.».
Без аксиом, скорее всего, нам пришлось бы
бесконечно копаться в чем-то, в поисках причины, не
начиная возводить следствия, а это было бы бесплотно,
а наука пытается соответствовать своим практическим
наклонностям, также и философия.
Вы знаете причин, по которой в мире так много
философских систем, а главное, почему их может быть
еще больше? Потому что человек глупец и ему
378
свойственно заблуждаться? Скорее не поэтому,
поскольку наука всегда была также некоторым
заблуждением, но более методологичным, вы не
подумайте, что я опять унижаю научное сообщество, но
оно само, точнее его лучшие представители, они и так
знают, что их знания не абсолютны, всегда можно
капнуть глубже, рассмотреть с другого ракурса, сделать
иные выводы. Я не пытаюсь ввести вас в заблуждения, а
скорее пытаюсь вывести вас из него, чтобы вы еще
более эффективно двигались к своим практическим
целям, чтобы вы не видели преград, а преодолевали их,
воспринимали науку, как оружие, средство, которое
можно усовершенствовать и даже заменить новым
оружием, коих в философии можно обосновать
множеством разных путей, хотя наука возымела успех,
стала огромной базой философских теорий, а главное,
фактов, рассуждений, наблюдений. А это уже огромное
достижение для философии, если бы только нашлись
люди с многогранным умом, способные смотреть шире,
379
чем это принято в научном понимании, способные
ломать стереотипы, сделанные учеными. Хоть кто-то
здесь осмелится утверждать, что нечто сказанное
учеными, не может оказаться не таким или не может
быть сказано другими словами? Если такие и есть, то я
могу вам сказать одну вещь, вы ничего не понимаете в
науке, вы просто подобны щенку на привязи, который
видит в своем хозяине Бога и друга, в то время, когда он
видит в вас только животное.
Как бы там ни было, научный метод сохранил
большинство принципов Бэкона, в остальном,
качественно наука сильно не изменялась, а просто
производила систематические открытия, улучшения
приборов, которыми открывала нечто, а также смену
теорий этого нечто, но если вычленить из этой системы
приборы, если вернуться к философии, то получим тоже
самое, особенно если брать в расчет все абстрактно.
Большинство философов в принципе основывается на
опыте, путь даже они не эмпиристы, а часто идеалисты.
380
В чем разница? У каждого направления свои
предпосылки, свои аксиомы и, вы не поверите, иногда в
них появляется своя логика, уникальная и
неповторимая, со своими законами, с чем-то ранее не
явным, но сегодня выявленным, поэтому мы должны
узнать, какая же логика наиболее верна, какая наиболее
подходит для научного познания?
Формальная логика.
Есть логика бытовая, которой пользуются обычные
люди, чтобы нечто рассматривать, она по своей
структуре похожа на формальную логику, но намного
шире, допускает противоречия, не требует достаточных
оснований.
«Формальная логика - наука, изучающая формы
мысли - понятия, суждения, умозаключения,
доказательства - со стороны их логической структуры,
т. е. отвлекаясь от конкретного содержания мыслей и
вычленяя лишь общий способ связи частей этого
содержания. Осн. задача Ф. л.- сформулировать законы
381
и принципы, соблюдение к-рых яляется необходимым
условием достижения истинных заключений в процессе
получения выводного знания. Начало Ф. л. было
положено трудами Аристотеля, разработавшего
силлогистику. Дальнейший вклад в развитие Ф. л.
внесли ранние стоики, в средние вв. - схоласты (Петр
испанский, Дуно Скот, Окнам, Луллий я др.); в новое
время - прежде всего Лейбниц. Отход от многовековой
традиции изучения проблем дедуктивной Логики связан
о исследованием индукции и попыткой сформулировать
правила индуктивных умозаключения (Ф. Бэкон,
позднее Мшгль и др.). Новый этап в развитии Ф. л.
наступил о конца 19 - начала 20 в., когда стала
интенсивно развиваться математическая
(символическая) логика. Последняя, разрабатывая
логические теории математических рассуждений и
доказательств, обогатила Ф. л. новыми методами и
средствами логического исследования».

382
 Т.е. мы изучаем некоторые принципы
умозаключений, но мы сами же вводим правила их
рассмотрения:
«В основе предмета логики лежат три принципа:
 Принцип тождества: если высказывание
истинно, то оно истинно.
 Принцип исключенного третьего: высказывание
либо истинно, либо ложно.
 Принцип противоречия: высказывание не
может быть одновременно истинным и ложным».
На каждое из этих утверждений я в праве
апеллировать к высшим инстанциям, к философии. Мы
можем задать вопрос, истинно ли что-то вообще? Да и
почему высказывание может быть только ложно, либо
только истинно? А как же частичная правдивость? Я не
уверен, что хоть одна наука владеет на 100% верными
фактами и на 100% верно их трактует, даже одной сотой
процента хватит для того, чтобы применить этот закон
формальной логики и разрушить в пух и прах всю
383
систему, придя к выводу «ничто не истина, все
дозволено». Но на самом деле, мы ведь с вами уже
обсуждали лингвистические истины и понимаем, что
слова легко поддаются логикам, а в особенности
формальной, которая предназначена для работы с
подобным родом истин.
Есть разные роды высказываний, есть однобокие,
где подразумевается, что «Сократ – это Сократ», но есть
и многогранные, исходя из того, что Сократ – это
Сократ, мы можем представить себе, что Сократ – не в
полной степени Сократ, а нечто совершенно другое, как
выразился бы Фрейд, бессознательное Сократа
вырвавшееся на свободу – это ли Сократ? Но что за
глупости я несу, спросите вы? Конечно, в бытовой и
формальной логике не подразумеваются тонкости, но
что мы называем Сократом, сознание или тело? У
каждого свой ответ, поэтому и свои формальные
аксиомы из которых он исходит, но кто-то более
прозорливый скажет, что Сократ – это его душа и его
384
тело, но сознание изменчиво, память меняет
информацию, словно перчатки, все не останавливается,
т.е. душа Сократа сейчас, и душа Сократа завтра – это
абсолютно разные вещи? Нет, они отчасти различны. Но
почему я не беру Сократа-сейчас, и Сократа-сейчас за
тождество? Это происходит потому, что пока я успею
помыслить второго Сократа-сейчас, то первый уже
изменится. Но остановим таймер, Сократ-сейчас застыл,
его тело и душа неизменны, вот мы и поймали этого
Сократа-сейчас, он перед нами, и он равен сам себе. Вот
это положение и имеется ввиду в формальной логике,
единственное положение, когда что-то можно
рассматривать, но стоит нам запустить Сократа-сейчас,
и через доли секунды он станет Сократом-черед-доли-
секунды, т.е. формальная логика не поймает его в его
движении. Но я взял в пример вариант, когда душа и
тело постоянно изменются, а что если Сократ-сейчас
равен Сократу-через-долю-секунды? Тогда Сократ-
через-долю-секунды может быть приравнен к Сократу-
385
через-две-доли-секунды, а в итоге, получится, что
Сократ-сейчас – это Сократ-через-сто-лет, что в самом
конечном итоге даст нас Сократа-В-бесконечности.
Сократ-В-бесконечности – абсолютно неизменная
субстанция, т.е. его состояния не меняются, иначе он
изменится и станет обычным Сократом-сейчас, которые
через долю секунды станет Сократом-через-долю-
секунды.
Что я хотел показать этим рассуждением? Законы
формальной логики действенны только у нас в голове,
только мы можем остановить Сократа-сейчас в
настоящем, можем опросить его, не изменяя, можем
приравнять Сократа к Сократу. В формальной логике
для этого существует множество узких дорожек,
которые не дают нам выйти за рамки определенной
системы, как это сделал я, мы в ней обязаны следовать
определенному пути, связывать субъекты и предикаты,
т.е. придумывать новые лексические истины. «Сократ –
это мужчина» - истинное утверждение, но никто не
386
подразумевает, что Сократ мог бы сменить пол
(простите за такой неуместный аргумент), вы начнете
сразу же кидать аргументы против этого, ибо Сократ –
это Сократ, а Сократ-женщина – вовсе не Сократ, а
Сократия. Да мы рассматриваем временное отношение,
т.е. сейчас было так, но завтра может быть иначе. Но
есть еще одно отношение, когда мы делаем ложный
вывод. «Сократ – мужчина», но что если он уже сменил
пол в древности (если бы это было возможно), и стал
женщиной? Вы можете ответить так, мы имеем ввиду
Сократа, когда он был мужчиной, но я в своем
аргументе забежал в будущее, а вы решили
остановиться в прошлом? Вот оно настоящее.
Формальная логика и его подразумевает, в ней всегда
есть ложности, но если Сократ был мужчиной, а потом
стал женщиной, факт ли, что он стал женщиной
полностью, а в душе не остался мужчиной? Совсем не
факт. На этом-то и построена вся логическая система,
если мы берем неверные предпосылки, то в итоге
387
приходим к неверному ответу, а что делает наши
предпосылки верными? Почему научные предпосылки
верны?
Научные предпосылки – это некоторая
договоренность, на основе которой должна появиться
возможность делать умозаключения, с точки зрения
вопрошания, мы всегда можем подвергнуть либо сами
предпосылки, либо их первейшие следствия
спрашиванию – почему вы сделали именно такой
вывод? Но самой первой предпосылкой для человека
является его восприятие и восприятие его приборов.
Также в логике есть закон достаточного основания,
именно он следит за тем, чтобы логика не выходила в
безбрежные пределы океана бытия, но если
перестараться в его применении, то возможно ли найти
достаточное основание чего-либо вообще? Можно
утверждать, что все фикция и тогда ни одна логика не
поможет в раскрытии мира. Но наука берет золотую
середину, т.е. мы даем путь достаточным основаниям,
388
немного разрядив нашу внимательность в учете всех
возможных вариантов, т.е. давайте себе представим
эскалатор в метро, а на выходе стоят турникеты, а на
полу датчик веса, если вес человека меньше тридцати
килограмм, то турникет открывается. Наша цель –
пропустить детей через турникеты. Есть ли вероятность
того, что какие-то дети не пройдут через них, если они
весят больше тридцати кило, или если вместе с вещами
их вес переваливает через эту цифру. Есть шанс, что
пройдут люди с маленьким ростом и весом, но при этом
довольно старые? Есть. Есть шанс, что пройдут
инвалиды, без конечностей, которые также сколько-то
да весили бы? Есть. А есть шанс, что пройдут карлики?
Вполне возможно. Также мы и отбираем достаточные
основания, у нас есть определенный ряд измерителей,
которые определяют свойства предмета, есть ряд
принципов, которые помогают отличать предметы друг
от друга, определять их, также есть определения, т.е.
лексические истины, абсолютно идеальные системы.
389
Формальная логика хорошо работает при
ограниченности, т.е. если мы примем ряд аксиом и
правил, то сможем развить идеальную систему
определенной науки, для этого мы смотрим на опыт,
который можно трактовать многогранно (это доказано и
наукой, и философией, и религией, любой опыт имеет
множество заключений, которые можно использовать
во многих направлениях прктики), а после заковываем
этот опыт в узкие рамки идеального определения и его
трактовки, а если что, то возвращаемся не к опыту, а
именно к этой дефиниции, которая докажет нашу точку
зрения. Но мы таким образом подменяем саму суть
определением сути, всего-то одним определением,
которое не выражает всех граней, а самое интересное –
это, когда мы пытаемся выразить многое из этого
определения, в то время, как многое нужно выражать из
опыта. Например, в науке есть понятие любви, оно
разнится очень существенно, а самое главное, что оно
не стабильно, его трудно трактовать, целые книги
390
нужны, чтобы описать его, целые сборники стихов,
целые поэмы, но ученые – это ведь ученые!
Определений вполне достаточно, а после этих
определений мы сможем на их основе сами
сформировать мнение о любви!
Рассмотрим очень распространенную в логике
фигуру – силлогизм.
Силлогизм - это вид дедуктивного умозаключения,
в котором заключение следует из нескольких посылок.
Собственно, дедукция дает ему принцип уменьшения
посылки, от общего к частному, т.е. от того, что
включает в себя включенное, до самого этого
включенного.
На счет дедукции: «если посылки дедукции верны,
то и результаты тоже», что это значит:
«Все люди смертны. Я человек. Я умру». – простой
пример силлогизма, однако, в большой посылке «все
люди смертны» имеется на лицо утверждение, что все
люди были смертны, будут смертны, и смертны сейчас,
391
поэтому-то и возможно заключение «моей смерти». Но,
например, если найдется некое средство или способ
делать людей бессмертными? Тогда верным будет
совершенно другое умозаключение. Но а если уже есть
бессмертные люди?
Сам принцип в том, что мы рассматриваем не
истину бытия, в которой бессмысленно делать большие
и малые посылки, поскольку в мире это трудное
задание, любое логическое следствие в итоге получает
исключение, что делает его ложным, мы обсуждаем
дедуктивные истины на уровне сложности
лингвистической истины, т.е. на уровне определений, но
у предметов часто не бывает определений. Вот, что
такое стул? Вещь с четырьмя ножками, спинкой,
предназначенная для того, чтобы на ней сидеть? Может
быть стул без спинки? Нет, это табурет. А может быть
без четырех ножек? Конечно! Если есть спинка и три
ножки, расположенные треугольником, разве вы не
назовете это стулом? А пять ножек? Шесть?
392
Обязательно на стуле можно сидеть? А если он
уменьшенный до размеров спичечной головки? Он
перестанет быть стулом? Т.е. мы продолжим называть
его стулом, только маленьким. Что у нас получилось?
Стул – это вещь со спинкой. У трона, кресла,
автомобильного сиденья есть спинки, но мы их
отличаем друг от друга, а главное, это не область
логики – само это отличие, мы не выводим огромные
логические цепи: у этой вещи четыре ножки, спинка, он
стоит у стола, за ним сидит человек – это стул. Мы
просто знаем стул как стул сам-по-себе, а другие
стулья? Мы и их можем определить, будь они хоть до
невозможности эпатажные.
Логика работает с языковыми конструкциями, т.е. с
тем, чего на самом деле нет, но то, что определяет
существующее. Но как понять «нет языковых
конструкций»? Они есть в существующем мире как
звуки, а на письме они выражаются как символы, но это
не делает их чем-то большим, нежели символы или
393
звуки, только в наших сознаниях они обретают смысл,
привязываются к предметам, но самое главное, еще и
определяются другими словами, которые могу и не
выражать их сущность.
Продолжим с силлогизмами, разберем силлогизмы
всех видов, разберемся, почему же берутся какие-то
посылки вообще?
«Все животные смертны.
Все люди — животные.
Все люди смертны».
Собственно, по какой причине мы утверждаем о
смертности всех животных? У нас есть некие факты,
которые говорят о том, что нигде во вселенной нет
бессмертных животных? Но вы скажите, что это все
абсурдно. Конечно, если все животные смертны, то у
нас есть первая истинная посылка. Вторая посылка
(меньшая), «все люди животные». Она не менее
спорная, ведь люди часто обособляют себя от
животных, а животные то лексически и называются
394
животными, потому что они противоположны людям,
но люди разве противоположны людям? Когда-то люди
были людьми, а животные животными, но весь смысл в
том, что сейчас определения поменялись, собственно,
поэтому человека и животного скрестили в понятиях.
Но не разницы, как и что мы называем, главное то,
какой смысл это имеет для нас, и это главное именно
для нас. Итог: все люди смертны. Почему? Т.е. мы опять
не понимаем, что, быть может, кто-то изобрел источник
вечной жизни и уже бессмертен? Т.е. мы не учитываем
возможный вариант. Данный силлогизм спорен во всех
трех посылках: если все животные смертны, если все
люди – животные, если все люди смертны, то только
тогда все люди смертны. Какой итог нашего
исследования? Упростим его: «если все люди смертны,
то все люди смертны». Вот это идеальная логика,
неоспоримая, с сомнением внутри себя выраженным
«если». Только она нам ничего не дала, только
очевидность. В чем проблема этого силлогизма, пусть
395
это даже и упрощенный пример? Если большая посылка
(все животные смертны) неверна, то итог – может
оказаться ложным, если малая посылка (все люди –
животные) неверна, то итог однозначно ложен, если
большая посылка верна, а малая не верна, т.е.все
животные смертны, но люди не животные, то мы
получаем, что итог ложен, а если большая посылка
неверна, а малая верна, то мы получаем, что не все
животные смертны, а люди – животные, но это дает
вероятность того, что некоторые люди могут быть
бессмертны, а могут и не быть. Сколько вариантов
разного диапазона и характера мы в итоге обрели? А
подразумевался только один. Конечно, наука уточняет
свои посылки, хоть и не в состоянии судить о чем-то
большом.

«Ни одна рептилия не имеет меха.

Все змеи — рептилии.
Ни одна змея не имеет меха».
396
 Здесь одна закономерность, у нас есть
утверждение, на нем мы основываемся, если оно не
верно, что итог неверен, а исходим мы из имен.

Все котята игривые.

Некоторые домашние животные — котята.
Некоторые домашние животные — игривые.
«Все котята игривые» - опять мы утверждаем за
всех, т.е. делаемы вывод по каким-то нашим
наблюдениям, что все котята в мире игривые по какой-
то причине, т.е. у нас есть посылка, она состоит в том,
что мы утверждаем, что все котята игривые, но она в
принципе ложна, но «Некоторые домашние животные –
котята», так и есть, лингвистическая истина, да и на
нашем уровне людей она верна, некоторые домашние
животные котята. Но тут еще одна очевидность,
«некоторые домашние животные – игривые», т.е. мы
получили результат даже тогда, когда имели
397
неправильную посылку. Отлично, еще одна игра слов в
стиле, если некоторые домашние животные игривы, то
некоторые домашние животные игривы.
«Ни одна домашняя работа не весела.
Некоторое чтение — домашняя работа.
Некоторое чтение не весело».
Подходят и ранние вопросы. Почему ни одна
домашняя работа не весела? Но вторая посылка верна, а
последняя опять исходит не из первой и второй
посылки, а само из себя.

«Ни одна здоровая еда не полнит.

Все торты полнят.
Ни один торт не здоровая еда»
Смотреть ранее.
Собственно, становится понятно, что логика не
чистый способ достигнуть истины, а мы сами
определяем, какая посылка верная, а какая ложная, при
разны рассмотрениях может получиться так, что мы
398
придем к абсолютно разным логическим заключениям
из одной и той же большой посылки, если у нас будут
разниться малые посылки, ведь мы сами определяем и
большую, и малую посылки. По словом мы, я разумею
общество, людей, общающихся в разных, но похожих
друг на друга языковых идеальных системах.
После того, как мы рассмотрели силлогизмы и
увидели их привязанность к нашему мнению, если мы,
конечно, увидели эту привязанность, наше внимание
направится на диалектику.

Диалектика.
Что такое диалектика? Это еще одна логическая
система, с законами значительно отличающимися от
формальной логической системы. Первый закон
диалектики:
Переход количественных изменений в
качественные – это первая аксиома диалектики,
представьте себе, что у нас есть некоторое количество
399
чего-то, допустим два яблока, но это не куча яблок.
Собственно «куча» - это качество, а то из чего состоит
это качество – это и есть количество. Более понятный
пример – организм состоит из клеток. Количество и
качество тесно переплетаются в танце, а их единство
дает на меру, некую середину, которая является
возможностью проявления какого-либо качества,
свойства, появления этой самой кучи яблок, а ведь даже
эта куча отличается от кучки яблок, и от огромной горы
из яблок. Т.е. правило гласит, что количество в штуках
может переходить в нечто качественно новое.
Второй закон – это закон единства и борьбы
противоположностей. В чем его суть? Он подразумевает
то, что противоположности – это все одно, именно из
диалектики выходит идея о том, что ничто
противоположно бытию, но они вместе одна система,
хотя и до этого многие философы утверждали, что
пустота и что-то взаимодействуют (Демокрит
усматривал в ничто принцип движения). Так вот, мы
400
рассматриваем Бытие и Ничто, они едины, но различны,
переходят друг в друга, но обновляют друг друга, они
составляют высшую форму Инь и Янь, если выражаться
в рамках китайской философии. Очень важно понимать,
что они не только едины, но и равны, а точнее хотят
быть равны. Представьте себе войну двух режимов,
социалистического и фашистского – они воюют и
воюют, на одном фланге лидируют националисты, на
другом коммунисты, никто не хочет никому уступать,
поскольку считает себя не хуже соперника, даже Ничто
в своем ничтожении является отличным воином,
поэтому оно и борется с бытием, они связываются в
тесные узы, глубоко впиваются друг в друга зубами,
сражаются, словно волки, желающие власти, но никому
не суждено победить, они своей войной лишь развивают
весь мир, который мы видим, но они никогда не
закончат сражение, ведь если все станет одним
сплошным чем-то или одним сплошным ничем, то не
будет существовать ничто, кроме либо ничего, либо
401
одной огромной бесконечной вещи. В том и вся
диалектика, находим противоположность, заключаем
еще в нашу диалектическую спираль количественно-
качественного отрицания отрицания.
Закон отрицания отрицания – что такое отрицание?
Когда нечто пропадает, искореняет какое-то свое
состояние, тем самым отрицая его, переводит это
состояние в иное, меняется, одним словом. А что такое
отрицание отрицания? Это процесс повторного
появления того, что ранее мы отвергли, чтобы
вспыхнуть с новой силой, с новыми свойствами, с
изменениями, но все же быть самим собой.

Диалектика – гениальная система, взятая у Гегеля

марксистами, она непревзойденна, труднооспорима,
требует глубокого понимания, внимательности, ума.
Это не простая формальная логика, это сложная
система.

402
 Однако, что делает диалектику более истинной,
чем любую другую логику? Существует множество
критик диалектики. На самом деле, если у вас будет
желание, то вы и сами сможете с ними ознакомиться,
начиная от Шопенгауэра и его ругательств на Гегеля,
заканчивая вполне оправданной критикой Поппера.
Однако, диалектика – это не только Гегель, многие
люди развивали диалектику еще до всеми известного
немецкого классика, а после диалектического бума
«Науки Логики» было не меньше сторонников и
реконструкторов этого логического направления.
На самом деле, и диалектика была изменчива и
формальная логика, но никто не знает, правильные ли
вводились изменения? Вот в этом-то и весь вопрос, что
к бытию может быть множество отношений, но их все
трудно выразить в одной системе.

Неформальная логика.

403
 Здесь мы будем рассматривать обычную
человеческую логику, поэтому мы и будем заниматься
самим составлением теории неформальной логики, а не
рассматривать рассматривание бытовой логики.
Люди – существа очень суеверные, верят во все то,
что услышали раньше, изредка у них случаются
озарения, и они меняют мировоззрение на другое
заблуждение, но ведь нет разницы, какого заблуждения
придерживаться. Или есть?
Обычные люди руководствуются целью, также как
и ученые, но ученые предпочитают более медленно
идти к цели, а вот людям эта неторопливость не
свойственна. Они проскакивают целые операции при
доказательстве, пытаются склонить тебя к своему
мнению другими путями, пренебрегают аргументацией,
ведь для них главное цель.
А в чем цель? Быть правым, конечно. Использовать
увертки, все средства, обманы, а иногда даже и логику.

404
 В чем смысл бытовой логики? Она состоит обычно
из двух частей, логично никак не связанных: первая
часть – это, безусловно, посылка «торт вкусный», и
заключение «торт – это хорошо». «Это полезно? Значит
хорошо»; «это неприятно, значит плохо»; «в стране
развал, правят воры»; «в стране все хорошо, правят
хорошие люди». Смысл умозаключений обычных
людей состоит именно в одобрении практических
целей, или же духовных целей, реализуемых
практически («я верю в Бога, потому что у нас
христианское государство, ведь так легче жить» -
заметьте, что «я верю» не связанно с «страной» и с
«легче жить», верующий, вероятно, должен верить без
причины, ну или по крайней мере без практической
причины). «Если я получу денег, то мне будет лучше» и
так далее, на самом деле, эта логика очень похожа на
формальную, но все же имеет больше несоответствий с
лексической истинностью, по той причине, что люди
часто просто принимают многое на веру, не имеют
405
желания узнавать значения слов, они замыкаются в
своей области и никогда из нее не выходят на
протяжении долгого времени. А разве ученые не такие
же люди? Абсолютно такие же! Часто ученые
коверкают формальную логику, пропускают аргументы,
используют только сленг своей научной дисциплины, а
это все накладывает огромную печать на умственную
ограниченность ученых.

«Логика не знает жалости» (Виктор Гюго)

С помощью любой из логик мы можем доказать
все, что угодно, если только не забывать то, что мы
преклоняемся перед принципами этой логики. Главное –
это посылки, но мы берем их аксиоматично, т.е.
выдвигаем некий постулат, на который основывается
наша логическая цепь, в том то и вся соль логики, что
даже если бы была бы хоть одна логическая система,
которая доставала нам истину, то мы бы все равно
ошибались бы в посылках, поскольку большинство из
406
них беспредпосылочны. В чем смысл вышесказанного?
На логике нельзя основывать свои теории, она лишь
развивает одну мнимость, она – авторитет, еще одна
пещера, метод выиграть спор, но ничего из него не
узнать.
«Логика - это искусство приходить к
непредсказуемому выводу». (Сэмюэл Джонсон)
А вывод может быть любым, мы придумываем
посылки, вписываем их в систему логики, получаем
ответы на вопросы. Это чем-то похоже на математику,
предположим, что истинные цифры – это 4 и 5, когда
мы совместим их в сложении, то получим истинную
девятку, но мы делаем таким образом, наобум, а точнее,
исходя из наших предпочтений, набираем себе цифры,
которые нам наиболее понятны и приятны, а в итоге
получаем 10+3=13, 4+3=7, 8+2=10, но самое забавное,
когда мы получаем 1+8=9, т.е. из заблуждений получаем
истину, но мы договорились, что 4 и 5 – это истинные
предпосылки. Также мы можем ошибиться, используя
407
одну из истинных предпосылок. Кстати, даже в случае
1+8=9 – вся система ложна, истины в ней нет, хоть и
результат правильный, а в истине важно все, а главное
«все почему». Почему девять? Потому что пять плюс
четыре. Вот истинный ответ.
Но цифры, которые мы приняли за истину, лишь
цифры, до невозможности упрощенная количественная
модель. А что до всей совокупности мира? Можно ли
утверждать, что не существует ничего бессмертного,
если мы не знаем этого на самом деле, с
достоверностью дважды два четыре в идеальной
системе математики?
Логика - это искусство ошибаться с
уверенностью в своей правоте. (Джозеф Вуд Кратч)
И это тоже забавно, когда нечто модельное
примеряют на существующее, в этом и проблема
логики, мы всегда только предполагаем, основываясь на
чем-то существующем, но мы лишь предполагаем, если
мы возьмем ложную информацию в предпосылки, то
408
можем хоть часами разворачивать логические цепочки,
но истины мы не добьемся. А представьте себе, что все
ранее взятые предпосылки неверны? Представили. А
что если все они верны? Такого быть не может, ведь эти
предпосылки часто противоречат друг другу, притом
противоречат не так, как противоположности в
гегелевской диалектике, а как совершенно разные вещи,
например, у кита есть ноги? Нет у кита ног, а теории и
ногах кита заведомо провальные, по этой причине, есть
какое-то верное направление, основанное на
наблюдениях, но наши возможности не безграничны, и
господа ученые, если они ученые, а не фантасты,
понимают это, так же, как и я. В итоге, мы подчиняемся
логичному мнению, основанному на опыте, точнее
одной из разновидностей этих мнений, которых было и
могло бы быть еще много. Наука – это организованное
мнение о природе, не имеющее противоречий с
наблюдениями, хотя и здесь ответ не окончательно
утвердительный, одни теории и опыты противоречат
409
другим теориям и опытам, но они отлично
используются, в этом-то и суть вопроса.
«Логика - смирительная рубашка фантазии».
(Хельмар Нар)
А я бы утвердил несколько иначе, конечно,
логика ограничивает фантазию, но не на столько, чтобы
совсем сдержать еѐ, фантазия всегда остается на
свободе, даже если ей связали ноги, она будет от этого
прыгать к цели более медленно, чем раньше. В науке
всегда имеется цель, которую мы ставим в теории, если
опыт дает нам основания утвердить результаты с
помощью логики (которая может литься в любые
направления, особенно если признавать достаточными
основаниями наше мнение об опыте), а это чревато
ошибкам, чем дальше мы идем, тем больше
погрешность.
«Логика - дырявая ложечка, которой
философия пытается вычерпать океан мироздания».
(Орли, Би Дорси)
410
 И это правда, а самое интересное то, что наука
цепляется за свои мнения так, будто они всемирные, а
не локальные, но так делают обычно незадачливые
ученые, ума у которых ни на грош не больше, чем у
обычного человека, а знания его относительны.
А самое забавное, что обычного человека
оповещают новостями наук, но новости философии ему
неизвестны, в школе не учат философии, а учат науке,
научной логике, всему тому, что так относительно.

Выводы из логики
В мире существовало множество логических
систем, множество из них уже давно погибло,
некоторые остались в истории, некоторые канули в
бездну, некоторые существуют и используются по сей
день.
Логические системы менялись (ученые называют
это прогрессом), но менялись в направлении случайном,
их подгоняли определенные персоны, ради того, чтобы
411
обосновать свое мнение, доказать его рациональность.
Но на самом деле они были во многом правы, поскольку
широкая логика даже с правильными посылками не даст
правильного результата, а мы должны рассчитывать на
работу прошлого человечества в обосновании
человеческой системы логики, но это тщетно. Ни одна
из существующих логик не совершенна, или же
совершенная логика не предана огласке, ученые только
и делают, что надеются на правоту своих теорий, они
так беспощадно отстаивают их, словно их теории – это
единственная в мире правда, но этот тип ученых – это
либо актеры, которые хотят произвести впячатление на
юных деятелей науки и на народ, но они, не будем этого
скрывать, обманщики чистой воды, а есть второй класс
ученых, который может обманывать. Это
самообманщики. Собственно, люди не знающие
историю наук, не знающие философские концепции,
лежащие в глубине научного познания, не знающие, что
такое логика, язык, математика, а просто доверяющиеся
412
им, следующие по пути, не спрашивая «зачем»? А
каждое «зачем» в науке – это всегда первый шаг, как
оценить предыдущие заблуждения, не зная истории
науки? Как оценить настоящие заблуждения, даже не
думая о том, что все это может оказаться
заблуждениями? А кто-то из ученых просто хорошо
устроился, ему не нужно трудиться, он устраивает
исследования с помощью бесплатных студентов, а сами
получают за это средства для жизни. Хорошо
поддерживать мнение, которое еще и кормит тебя, но
истинно ли оно? Водят ли ученые за нос нас и друг
друга? А большинство водит за нос самих себя? В чем
причина? Негативное отношению к предыдущим
спорам, крики ученых, желание их пробить своим
мнением пулей своих доводов головы других
заблуждений философии, война, перестрелка,
интеллектуальная битва, интеллектуальная жестокость –
все это имело место, это факт, но самый забавный факт,
что большинство великих ученых насмехалось над
413
методом науки; Эйнштейн называл математику
способом водить себя за нос; Пуанкаре утверждал, что
научные знания – это перечень неких соглашений, не
противоречащих опыту, также, факт, что каждый
ученый, сделавший открытие, также произвел некий
прорыв в теоретической или практической части
метода, либо использовал наиболее мощный телескоп,
либо менял саму структуру общепринятых
экспериментов, предлагал свои варианты. Примеров
огромное количество: Павлов, Ломоносов, Менделеев,
Хокинг, Максвелл – все они замечательные учены, все
они внесли вклад в науку, но и все они несколько
изменили методу, но речь здесь не о методе, а о логике,
почему логика изменяется, вводятся новые логические
правила?
Голая логика – это не метод открытия чего-либо,
т.е. бытовой логикой нельзя обосновать свое мнение,
поскольку в ней нет закона достаточного основания, т.е.
если принять еѐ доказательства за истину, то мы могли
414
бы получить миллиарды противоречащих друг другу
заблуждений, а этого нам, собственно, не нужно. Но
правильно ли мы закрепили законы логики? Это всегда
вопрос спорный.
Но что я могу сказать про науку? Если твоя толпа
кричит громче всех, тогда и твои поправки в логику
будут приняты, но от количества людей не зависит
качество логики, а что если мы хоть на одну секунду
представим, что все существующие логики на реальный
мир ни каким образом не применяются, а наше их
применение – это лишь очень эффективная иллюзия.
Чтобы вы не считали мои слова пустыми, я всегда
готов подкрепить их высказываниями авторитетов, хотя
и не считаю это необходимым, поскольку даже если
авторитет был и прав на этот счет, то это всегда нужно
проверить. В том-то и все развлечение, что есть и
положительные и отрицательные высказывания о
логике, я же призываю вас быть настороже, призываю
не падать на колени при виде очередной системы
415
логики, советую вам, собственно, самим хоть раз
посмотреть в микроскоп, советую вам увидеть то, что
ученые многое додумывают, но зачем? А вы
представьте себе, что в школе бы вам говорили в разы
меньшее количество информации? Если бы эту
информацию подвергали сомнению на каждом шагу? А
если бы смеялись над великими? Но сейчас мы имеем
обилие информации в университетах и школах,
подкрепленное авторитетом этой информации, которая
в свою очередь подкрепляется авторитетом людей –
такой вот амбивалентный авторитет, который не дает
людям задуматься о том, что такое наука; в головах
людей, а тем более будущих ученых, возникает
нетленный и бессмертный образ, люди относятся к
тому, что было до науки, как к фантазиям, варварским
забавам для только зарождающегося интеллекта, но
никто, кроме историков и философов не задумывается о
разумной древней Греции (никто – в данном случае,
образное выражение, конечно, образованные люди
416
могут убедиться в культурной высоте греков), а кто
задумывается об индийском духовном
совершенствованиями? А кто думает о китайской
философии? Да никто, кроме философов и историков.
Люди представляют весь мир – одной линией развития,
хотя обычный гражданин со времен Греции ни обрел
ничего, кроме компьютера и телевизора, хотя и это
относительное утверждение. А что с логикой? Никто не
задумывается, что даже наша логика может нас
подвести. Но почему? Потому что все принципы логики
выдвигал человек. А свойственно ли человеку
ошибаться? Конечно, вы скажите, что это все создала
огромная масса людей, но разве от массы растет
качество работы? Но меня упрекнут диалектики – ведь,
количество переходит в качество. Однако ни одно
количество не отменяет единственности составляющих
его элементов, все открытия науки сделаны не
системой, а отдельными еѐ представителями.

417
 Другие гуманитарные науки
Продолжим обсуждение далее, ведь нам осталось
совсем немного до естественных наук. Именно то, что я
сейчас буду рассматривать, на мой взгляд, не нуждается
в особенном внимании.

Педагогика
Наука о порабощении, о навязывании мнений, но
никогда не о расширении человеческого разума, хотя
эта цель ей бы подошла. Педагогика как наука
преследует исключительно гуманистические цели
расширения, самосовершенствования, повышения
образованности, укоренения правильных этических и
эстетических качеств личности (но кто знает, что
правильно и как надо?).
Педагогика пропагандирует жесткий режим
внушения мнений, основанный на системе наибольшего
их усвоения. Как педагог я могу сказать, что в школе
ведется постоянная агитация, постоянное внушение,
418
постоянные требования того, что знать и чувствовать не
обязательно, учитель ровняет детей под себя, ставит им
свою планку, требует, заставляет, способствует тому,
чтобы они становились похожими на него, чтобы они
впитали его мнения. В этом и вся педагогика – но еще
хуже педагогика гуманная, где педагог выслушивает
мнение учеников, которые также предвзяты, быть
может, даже сильнее, чем их учитель.
Все педагоги, которых я знаю, слабы в философии
(многие ощущают свою философскую силу и пытаются
трактовать философские тексты на своих занятиях, не
понимая сути того, что они говорят, они – посмешище,
но дети им верят), а, следовательно, в этике и эстетике,
но как может воспитывать человек, который навязывает
правила, а не заставляет думать? Любые правила
хочется нарушить, и всегда рождаются люди, которым
это доставляет удовольствие, а есть и такие, кто
бездумно принимает навязанное. Но разве это
правильно? Под очередным «зачем» где-то рушится
419
очередная этическая концепция в голове чьего-то
ребенка, а педагоги не знают зачем, они знают, что это
надо, точнее думают, что знают. Этических концепций
на земле было огромное количество, все они разнились
во всех возможных направлениях: у самураев было
почетно убивать себя за проступки, у христиан
самоубийство – грех, а мусульманам разрешено убивать
неверных, даже в вопросе смерти этики разнятся, кто-то
может убить ради своей чести, и его этому научили
педагоги, а точнее вся совокупная масса
воздействующих на него людей. Но люди редко задают
вопрос «зачем»? Это свойственно больше детям и
философам, поскольку оба класса людей понимают свое
незнание, но ученые-то думают, что все знают, также
как напыщенные взрослые, которые учат жизни всех
направо и налево, считая, что они обладают
единственной истинной жизни, словно они допустили и
исправили все возможные ошибки в своей судьбе.

420
 Так, собственно, педагогика – наука основанная на
психологии, но и в большей степени на философии,
поскольку, только зная этику и эстетику, можно
воспитывать кого-то, но тут же я с удовольствием
напишу об этике и эстетике. В этих науках кто-то
навязывает нам что правильно и что прекрасно, а разве
это необходимо? Воспитывать нужно исключительно
разум, но ни один педагог не воспитывает разум,
единственные учителя, которые хоть как-то смогли
развить меня – это педагоги философии в моем
университете, а остальные – только великие люди, их
труды, их фантазии, их доказательства, но я сейчас
понимаю, как меня ограничивали остальные педагоги в
школах, они не имели никакой фантазии, чтобы
заинтересовать меня, но зато хорошо умели заставлять.
Вот и вся суть предмета.
Но и заинтересование – это процесс, сопряженный
с насилием, навязывание через другие методы. Любая
педагогика в сформированной системе формальных
421
правил любого из направлений философии (а науку мы
определили как направление философии) – является
лишь фикцией, оружием, предназначенным для того,
чтобы сломать баррикады детских умов, уничтожить
самость, копировать личности, одинаковые личности,
создавать клонов (может быть кто-то стал свидетелем
этих клонов с синдромом уникальности, где каждый
хочет быть особенным, но все они лишь копии друг
друга?) – вот идеал педагогики любого из направлении.
Конечно, мне ответят, что всѐ наоборот, мы стремимся
развить в личности различные качества, чтобы все были
уникальны! Но на самом-то деле нет, знания даются во
многих науках в одной параллели, т.е. мы изучаем
разное одинаково, а воспитание – это совсем уже другой
вопрос, тут даже параллелей нет, есть одна дорожка, она
очень узкая и приемлет только один путь, в поведении
отклоняющиеся люди наказываются, вот такая вот этика
и такие вот клоны, которых обучают во всех научных
заведениях, т.е. получается так, что идеал ученого в
422
каждой научной дисциплине один? Нет же! Никогда!
Но почему методика их обучения очень похожа?
Почему структуры всех лекций одинаковы, почему
педагогов обучают под одну модель? Почему в
обществе так мало гениальных педагогов? Потому что
их никто не обучает. Обучить гениальности возможно, я
в этом убежден, это мое мнение, каждый может стать
гением, а человек с незаурядными способностями
может всегда быть внизу, если ему никто не помогает.
Сейчас психологи выделяют людей умных и
глупых, но по каким принципам? А главное, почему они
так уверены в своей правоте? А они ведь рассматривают
любое противостояние им как детскую агрессию. А не
глупо ли хвалиться своим мнением? А педагогика
абсолютно поддерживает в этом психологию, даже
больше скажу, педагогика и педагоги укрепляют веру
людей в науку и научные данные. Что смешно? Недавно
слышал, что изобрели вечный двигатель где-то на
просторах интернета, а кто-то даже писал «вау, ну
423
наконец-то ученые достигли этого, давно пора», ученые
негодуют вообще что происходит, а подобные
псевдоданные бороздят просторы СМИ, а главное им
верят люди. Вот здесь то и кроется религиозность наук,
школьный уровень не дает достаточной информации
для того, чтобы анализировать, ни один студент не
знакомиться с структурой науки, пока не решиться
отправиться в магистратуру и аспирантуру, в свои
двадцать три года он получает достаточно информации
для того, чтобы опровергнуть почти всю научную
систему, кроме технической и практической еѐ
составляющей, т.е. отказать ей в истинности, но он не
отказывает из-за крайней убежденности, из-за уймы
вложенного труда, из-за потраченного времени, из-за
еще многих факторов. Это же смешно, его
образовывали (образование – это когда тебя
образовывают, т.е. тебя делают, собирают по
крупицам), а тут дают определение теории, которое не
содержит ничего абсолютного, определение гипотезы,
424
которая сугубо теоретична, определение науки, в
котором нет ни капли намека на истину, а он то здесь
для чего? Найти ответы на вопросы? Найти объяснения?
Но что он находит? Мнения! Он не может в это
поверить, он смиряется, он заставляет себя думать, что
наука – это истинное познание, что наука – это
единственный путь, что его труд не напрасен, что его
труд правилен. Но сама научная концепция говорит нам
о своей внутренней скромности, но зачем тогда для
скромных целей такие нескромные масштабы? Наука –
это система, приносящая государству прибыль,
тренирующая кадры, гипнотизирующая из своими же
заблуждениями, наука веселит народ, увлекает его, дает
данные, ответы – простые ответы, вот того же Гегеля
выразить просто – это значит урезать его взгляды, а вот
урезание науки – это лишь трактовка итогов каких-то
опытов. А на самом деле опыт и его результат – это
одно, но мы достаем из него лишь итог, не мы как
ученые, а мы как люди.
425
 Педагоги показывают нам науку таким образом,
будто она огромна, необъятна, но мы-то с вами сейчас
пытаемся еѐ объять и хотя бы поверхностно пройтись
по основным еѐ дисциплинам. Но кто-то упрекнет меня
в том, что нельзя поверхностно подходить к наукам, но
как ученые подходят к философии и религии? Такой же
и подход к ним был бы вполне уместен.
Но не суть, я же пишу эту книгу не для дешевой
критики, а для того, чтобы показать место наук в
познающем мире, конечно, ремесленные достижения во
многом делают ученых на шаг впереди философов и
деятелей религии в опыте, но философы всегда более
многогранно трактовали факты, нежели ученые,
которые редко представляют из себя хороших
писателей, но были и исключения, безусловно.
Кто сейчас занимается наукой? С детства
убежденные в еѐ правоте, в необходимости изучения
всех наук. Люди невероятного уровня мнимости правят

426
в научных сообществах, на педагогических
факультетах, везде.
Образовательная система этому способствует, а
педагогические дисциплины учат тому, как наиболее
эффективно заучивать какое-то определенное мнение.
Сначала мы начинаем с простого, принимаем это
простое, а потом принимаем и более сложное, но если
мы когда-нибудь оспорили сложное, то для того чтобы
оспорить простое у нас уже не хватит таланта. Но тут
же мы вспоминаем, что я не один такой, кто видит то,
что путь решения всех проблем не один, наоборот, даже
многие ученые это видят, сам факт того, что не все
деятели науки одинаково убеждены в научной
истинности, сам факт того, что против науки есть
оппозиция, сам факт того, что наука появилась
сравнительно недавно, а философия и ремесло
существовали с самого появления цивилизаций (я даже
религии называю философиями, ибо они соответствуют
структуре философии в еѐ наиболее простом варианте),
427
сам факт того, что даже внутри самой науки происходят
постоянные трения правдоподобных теорий – все эти
факты, они дают нам шанс сделать вывод о том, что ту
одну дорожку, которой многие научные дисциплины
пытаются описать мир, нельзя считать абсолютно
правильными, всегда возможны отклонения,
философские отношения к «открытиям» (теориям) и
открытиям (реальным фактам).
Педагогика в принципе оправдывает свои цели, она
помогает наиболее эффективно зомбировать детей,
лишать их способности мыслить, помогает заполнять
память детей ненужной информацией, помогают им
получить мнения о нравственности, но не
прочувствовать еѐ, не помогают промыслить причины
еѐ, но самое главное, учат детей тому, что прекрасно, а
что ужасно – это все терроризм интеллектуального
характера, вторжение в сферу разума, деградация
разума в его зачатках, идеал заученности вместо идеала
мысленности, путь они оба и относительны, и для
428
мыслителя тоже обязательно что-то знать, чтобы
мыслить, но учить детей знать много и не думать – это
финальная стадия деградации, когда заменяются
ценности, когда разумом становится количество знания,
когда одно мнение побеждает другие, когда люди
забывают, что значит думать, подменяют понятия
мысли понятиями заученности, понятиями
использования методов, логик и прочего. Вот скажите
мне, рисование – это когда вы рисуете что-то с
переводной бумагой или когда вы рисуете свое и сами?
А писать стихи – это переставлять строчки в
стихотворениях Гете или написание собственных
стихов? А думать – это переставлять в предложении
чужие слова или все же говорить свои? На самом деле,
думать – это одновременно иметь в своей библиотеке
множество книг, умение их читать, умение писать свои
книги. Надеюсь образ вам понятен, но обидно, что
произошло замещение ценностей, теперь мы просто
собираем большую библиотеку, собираем библиотеку и
429
копируем книги, меняя заголовки, подставляя несколько
новых слов. Ну, какое же это писательство? А в этом то
и состоит суть научной работы, все шаблонно,
относительно, формально, отклонение от нормы –
штраф, делай заново. Вот что могут сделать никогда не
думающие люди с наукой, ведь даже в своей
эмпирической теории она была куда серьезнее,
интереснее и разнообразнее, но что делают люди? Что
они сделали? Они используют науку, как карьерную
лестницу. Наука как лестница, а не как средство
познания! Престиж, опыт, возможность передавать свое
мнение другим поколениям людей. Ученых самих
нужно еще многому учить, прежде чем пускать их на
преподавательские посты, но они с юности заброшены в
ситуацию, где им самим нужно вертеться не в науке, а в
работе, в труде, в труде во многом лишнем,
безрассудном, бессмысленном.
Педагогика – это центр всего ограничения, именно
через эту науку проходят все будущие педагоги, она
430
беспощадна, она воспитывает то, что хочет педагог,
если учитель захочет воспитать убийцу – берем те же
принципы и ведем человека убивать.
Но причем здесь педагогика? Разве она не
выполняет свои функции? Не готовит преподавателей?
Готовит, но какими средствами это достигается. Это все
подобно тому, что миротворцам выдают в руки красные
кнопки, для убийства мудрости в зародыше, в детях.
Одних детей все это делает глупыми последователями
этики, не имеющих понятия зачем и почему, а другие
видят глупость этих последователей и отворачиваются
от запретов, желая доказать то, что за их нарушение
ничего не будет.

История
История – в своем первоначале далеко не научная
дисциплина, ведь нам известны донаучные историки
вроде Плутарха. Однако современная история

431
приобретает некоторые научные методы, как подспорье
истинной исторической модели.
Истинная история – сама совокупность событий,
которая существовала во времена до нас, но пишется
она сейчас, чтобы потом сделать прошлое будущим.
Невозможно рассмотреть всю истинную историю,
невозможно узнать мотивы Александра Македонского,
даже если он называл их в одном из документов,
невозможно узнать, жил ли Сократ на самом деле,
невозможно узнать про Иисуса Христа, но они вписаны
в нашу историю.
На самом деле, в истории как науке, как и в любой
науке, идут постоянные споры о различных событиях,
это свидетельствует о том, что многие события,
трактовки, а может быть даже целые государства и
войны никогда не существовали. Но как так? Быть
может человек, по документации которого составляют
историю, писал на самом деле фантастику. Мы можем

432
принимать всерьез многие документы, но можем и не
верить в их достоверность
История – важная дисциплина, нужно понимать,
что раньше было по другому, что в разных странах было
по-разному, что на других континентах все было иначе.
Знать историю – это еще одна возможность для того,
чтобы лучше узнать народ (социология), чтобы лучше
понять современного человека, увидеть, как
формировалось его мнение (психология), понять даже
науку (история наук).
Истина человечества не сейчас, человечество
сейчас – это только один момент из его жизни, а всѐ
время, все становление – огромная ценность, которая
поможет понять современный мир, но не всем
доступная история, многие ученые перебиваются лишь
отголосками историй, результаты самой науки истории
меня постоянно пугают, а система образования меня
смешит, ну каким образом вообще выпускают
общеобразовательные учебники со словами «Петр
433
первый думал», ну откуда автор имеет понятие о том,
что Петр первый думал? Но это же не история, а лишь
глупость, допущенная автором учебника, это не наука.
Я не буду вас здесь ни в чем убеждать, но хотело
бы, чтобы историки почаще говорили о источниках их
достижений, рассуждали о достоверности этих
источников, о способах перевода документов и так
далее. А то любая наука на выходе выдает голые итоги,
которыми кормит население нашей планеты, но голые
итоги – это не истина. Вся истина наук достигается
только в знании всей этой системы, осознании
трактовки ученых, языка ученых, ума ученых,
направленности ученых философии ученых.
Правдивая История или даже немного искаженная
история – необходимы для ума людей, каждый, кто
заучивает историю, тот глупец, нужно воображать,
представлять, вживаться в образы, ограничивать себя
благами, понимать всю суть каждой минуты
исторического времени. Конечно, никогда наука не
434
завладеет всеми знаниями о прошлом, о настоящем, а
тем более о будущем, но прошлое содержит множество
уроков. Тот, кто не ценит прошлое, тот не имеет и
настоящего а тем более грядущего, он просто есть, тот
просто находится, но не думает. История – залог мысли,
можно мыслить в рамках своей эпохи – но это не
мыслитель, а просто принимающий все, как есть, пусть
даже он кажется своим сверстникам гением, но человек
всех времен и народов – он жил во все времена, он знает
прошлое, пусть даже отдаленно, он видит настоящее и
готов к будущему.
Но история не несет никакой исторической
достоверности, т.е. если вы читаете в учебнике,
одобренном РАН, что что-то когда-то и где-то
происходило, то это все относительно, историю никто
не знает, а тем более ученые. Самое интересное – есть
альтернативные истории, с которыми тоже следовало
бы ознакомиться, но ученые их не любят, им важно свое
мнение и здесь, конечно, спор ученых – это дело
435
интересное, но самое плохое, что сор не выносят из
избы, как говорят в народе, а этот сор в науке
представляет максимальный интерес.

Филология.
Во многом относительная, во многом мнимая,
словно история, она несказанно важна в области
изучения языков, но не исключены здесь и ошибки, но в
этой науке человек хотя бы сам работает с результатами
собственной деятельности.
«Филология (от др.-греч. υιλολογία, «любовь к
слову») — название группы дисциплин
(лингвистика, литературоведение, текстология и др.),
изучающих культуру через текст».
Текстовое культурное наследие очень обширно,
очень важно, мы сами оставляем его сейчас, нашими
трудами, нашими работами, его следовало бы знать, но
эта наука трактует любые тексты, т.е. использует
логику, логику не простую, а с филологическим,
436
высокодуховным акцентом, помимо этого филологи,
конечно, констатируют факты о тексте, но часто
превратно толкуют смысл произведений. Хотя это
мелочи, филология часто очень относительна и
субъективна, а любого филолога однобоко трактующего
произведение всегда можно прижать к стене, пусть он и
уперся, но многие увидят его неправоту.

Архитектура, дизайн и прикладное искусство

Собственно, еще одна ограничивающая наука, т.е.
у нас формируют понимания эстетики строительства и
дизайна. Конечно, очень важно сделать дом правильно,
но все эти науки нужны для восприятия прекрасного,
т.е. для внешнего вида. Как обычно, мы изучаем
существующее и существующее в наших головах, что
странно. На самом деле, наружный дизайн, как известно
любому мало-мальски хорошему дизайнеру, может
быть абсолютно любым, у нас есть выбор между одной
437
крайностью и другой, но нас учат выбирать правильно.
А кто знает, как лучше? Почему вам стоит соглашаться,
если дизайнер сказал, что у вас плохой план комнаты?
Что значит – плохой? Что плохо? Что ужасно? Не
относительно ли это нашего культурного вкуса? Но
культурный вкус изменчив.
Религиоведение
Забавные люди – эти ученые, многие в религиях
ничего не смыслят, но зато торопятся высказать свое
мнение о верах. Так вот, только тот человек, который
чувствует религии – тот может о них здраво говорить,
остальные мнения я бы даже не брал в расчет, они
равносильны мнениям Ватикана о науке.
Религиоведение содержит в себе знания о
различных типах религий и мифологий, но опять же
качество этих знаний оставляет желать лучшего. Есть
позиция верующего, а есть позиция атеиста. Так наука –
это атеистический способ познавать религии, это
похоже на изучение вкуса бисквита с зашитым ртом.
438
Конечно, есть исключения среди ученых, но по своему
принципу наука не предназначена для теистического
познания, а, следовательно, она просто смотрит на
религию сквозь призму метода.
Отношение к религиям может быть разным, тот же
буддизм выдвинул огромное количество философских
идей и концепций, которые в итоге перекочевали в
Грецию, а это важно, философия каждой религии – это
важнейший пункт в ней, а что еще? Вера. Как
неверующий может судить о чувствах верующего? Как
один человек может понять отношение других людей к
какому-то Богу, если даже не жил в то время.
Получается нечто ужасное, т.е. мы изучаем
религию, но не верим в неѐ, а самая коренная часть
изучения религии – это вера. Верить – значит
приблизиться в понимании религии, ближе всех к
пониманию сути были именно родоначальники религий.
Хотя ученым всегда приятно думать, что они
понимают все в этом мире. Конечно, ведь чувство
439
всезнания – они так приятно, пусть они и знают весь
мир обрезано, пусть думают, что знают, но все их
теории можно оспорить, каждое их слово –
относительность. Вершина науки все же допускает
такие варианты, пытается увидеть шире, но многие
научные работы – это мнимость в первой инстанции.
Те же историки понимают, что многие их
изыскания могли бы происходить во многих других
направлениях, также и древние мифологии, ну как
можно утверждать, что Сэт – это бог зла и пустыни,
быть может противники культа Сэта наговаривали на
него, а мы добыли лишь их записи, да и сам вопрос
«верили ли люди в этого Бога?» он должен задаваться
всегда, иначе просто нельзя, всегда нужно усматривать
все варианты, а не один-два.
Но что вы скажите о том, что даже Христианство и
Буддизм воспринимаются учеными неправильно?
Ученый должен быть философом в первой инстанции,
чтобы понять Буддизм и Христианство со стороны их
440
философии, он должен быть историком, чтобы знать
приблизительную историю этих религий, он должен
проповедовать эти религии, чтобы верить в них, чтобы
знать, что они такое, но хоть один исследователь
религии способен подняться до такого? Не остается ли
он ученым?
Антропология
В таких случаях я задаю один вопрос: зачем
изучать одно и тоже дважды, трижды, четырежды с
одной и той же научной точки зрения? Я понимаю, что
все ученые должны найти работу в научном обществе,
но зачем эта наука вообще? История и археология
вполне справляются и без этого замечательного
переплетения их фактов. А потом люди говорят, что
науки таки сильно расплодились, что их невозможно
оспаривать. Конечно, невозможно, если каждая вторая
самостоятельная дисциплина – это не собрание фактов,
а собрание теорий по фактам других наук.
Археология
441
 В детстве мне была интересна эта наука, в
частности очень хорошо я относился в палеонтологии.
Пусть здесь тоже имеется множество относительных
методов, пусть они не несут истинности, но все
дисциплины этой науки дают нам данные для
огромнейших размышлений.
В своем первоисточнике археология – это очень
интересная дисциплина, быть может, многие выводы
ученых поспешны, пусть они и обсуждают некоторые
проблемы веками, но сами наблюдения ученых, сами
найденные кости – все это опыт, любая найденная вещь,
города, рисунки, картины – все это дает нам повод
предполагать о жизни в прошлом.
География
Опять же, есть географические теории, а есть
факты, любой факт можно описать многогранно.
География во многом полезна, во многом помогает
осознать величину мира, его состав, население и
многое-многое другое.
442
 Политология
Забавная попытка рассуждать о существующем.
Политика сама по себе – это психология правителя,
народа, отношение государств к вашему государству,
это постоянная тайна и обман. Политология раскрывает
обманы? А психологические обманы? А
социологические обманы? А отношение государств к
нам? На само деле, ученые могут сколько угодно
думать, что они раскрывают истину, они, безусловно,
умны на идеи, и еще, прошу заметить, что чаще всего
именно в рядах ученых попадаются достойнейшие
люди, я их уважаю, как людей, я во многом уважаю их
храбрость, но тут вопрос не в этом, вся политическая
система также невообразимо сложна, так как можно
вынести из неѐ всю правду? Возможно ли о чем-то
уверено утверждать?
Экономика
Наука о идеальной математическо-денежной
системе, психологии потребителей, и так далее. Со
443
стороны экономики мы изучаем именно отношения
некого обмена благами. Например, фабрика работает, но
для чего? Чтобы продать свой товар, произвести некое
благо, а кто его купит? Народ. Все просто как дважды
два, но между тем и сложно.
Здравый взгляд на экономику в целом невозможен,
поскольку экономика в целом связана с политикой,
которая достаточно обманчива, чтобы раскрывать свои
секреты, также экономическая система постоянно
связана с людьми, которых достаточно сложно понять.
Хотя, смысл экономики – торговые отношения,
практическая польза в них. С этим она справляется на
ура.

444
 Итог
Гуманитарные и общественные науки – в
большинстве своем не представляют никакой точности,
а в большей степени отражают мнение некой группы
лиц, называющих себя учеными. По какой причине
такое происходит? Поскольку ни один человек, даже
группа людей, даже всѐ общество вместе не в силах
понять все закономерности изучаемых процессов.
Только не следует меня переубеждать, это не сугубо
мое мнение, а состояние огромной системы на данный
момент, еѐ размеры не имеют значение, система науки в
области гуманитарного и общественного сугубо
метафизична. Т.е. представляет с собой одно из мнений
о людях и обществе.
Конечно, эти мнения разнятся, это естественно, но
все же наука предоставляет вам вполне узкий,
зависимый от метода кругозор. Он основан на
принципах социализации, гуманизации и остальных
направлениях мысли, которые не имеют никакого
445
абсолюта во вселенной. Человек всегда превратно
воспринимал себя, общество, культуру – но самый
значительные и не скованные цепями метода споры
происходили на этот счет не в науке, а в философии.
Сам метод – это привилегия философского познания, а
ученые, пользуясь им, умудрились поставить мудрость
ниже метода, война мудрости и метода – это и есть то,
что до сих пор не дало научному сообществу съехать в
примитивные недра одного из мнений, наука все еще
сама в себе противоречит себе же, что делает еѐ
достаточно живой, для того, чтобы окончательно не
впасть в глупость. Но что такое гуманитарные науки?
Это философии без приукрашиваний, тут даже спора
быть не может. Эстетики и этика перевоплотились через
произведения искусства, литературу, архитектуру, язык
– в науки, которые изучают нечто необязательное,
неосновательное, случайное. А что такое общественные
науки? Это методологическая философия общества –

446
нечто подобное выдвигали и китайские философы и
философы Греции, когда еще о науке и речи не было.
Научное сообщество пытается нам донести, что
наука была всегда, но получила свое название только во
второй половине второго тысячелетия, но мы с вами
приходим к другим результатам. Ремесло было до
философии, но ремесло не познавало, оно лишь
соприкасалось с природой поверхностно, воспринимало
природу в такой степени, чтобы отразить еѐ в своей
деятельности в пользой, но это не наука, ибо здесь нет
познания, здесь только практический опыт и ничего
более, мы даже не пытаемся трактовать этот опыт, но
после появляется первофилософия – религия, которая
дает всему свое объяснение, и теперь вера и опыт идут
вместе, развиваясь и развиваясь. А потом эта система
перерождается в философию, абсолютную параллель
ремеслу, которая стремится узнать правду.
Через две тысячи лет из философии и
философского метода возникает наука, которая со
447
временем объединит в себе и ремесло и философию, но
все же не соединит их качественно, а наоборот, начнет с
деградации философии, чтобы продвинуть ремесло. Как
бы сказали марксисты – тезис, антитезис, синтез, только
в грубой форме достижения власти, что была у Ницше,
противостояние и победа одного. Но я не сторонник
диалектизма, потому я парирую их доводы тем, что
была бы возможность ремеслу обосноваться и без науки
через, например, религию, но вера не дала священникам
развивать ремесло, у них было на этот счет свое мнение,
их устраивала статика. Философов было слишком мало,
чтобы обосновать нужду быстрого роста ремесла, да и
не все философы поддерживали развитие ремесла, у
философии редко было какое-то единство, часто за
философию взывали малые верхи, но не всем как из
элиты общества, также и из низов общества были
понятны все философии, часто пренебрегали многими
направлениями, что, собственно, потребовало
обоснования одного из направлений философии, им и
448
стала наука. Всего-то одно направление, которое
переплелось с некоторыми философскими
направлениями – сейчас переросло в нечто огромное со
значимостью религии, люди верят в науку, чего и
добивались ученые, только избранным сотням известен
секрет науки, она – это не абсолют, даже не трактовка
правды в маленьких масштабах, скорее она – это мнение
о каких-то явлений, только мнение. Я считаю вклад
науки невообразимо важным, но также я считаю, что ей
пора уже уступить свое место чему-то новому, пока
процесс обратим, иначе будет невозможно преобразить
мир, скоро будет великий стопор наук, который сможет
быть преодолен лишь чем-то качественно новым, новой
философией, но философией в полной мере
использующей полученные наукой факты, философией,
которая учитывает все, которая относится
положительно только к когнитивному процессу, а не
извлечению из бытия пользы, большую пользу можно
извлечь только из чистого познания, ведь всегда будут
449
люди, которые захотят извлечь пользу, но что если мы
продвинемся так далеко, что нам останется только
возможность извлекать и извлекать? Новая философия
должна поддерживать ремесло в два-три раза сильнее,
думать о последствии открытий, да и вообще прийти к
власти, заменив политиков на своем месте, тогда будет
возможна любая утопия, но это мимолетные фантазии и
мечты, сейчас нам остается только бороться с мнимость
науки, придется говорить о науке плохо, хотя и
хорошего она сделала не мало, этого исключать не
стоит, но вся эта система должна быть максимально
преобразована, иначе продолжить путь будет
невозможно. Как говорится, если мы торопимся, то мы
можем выбрать обычный путь, а можем найти путь
другой – необычный, более быстрый и познавательный.
Обещаний, конечно, дано море, но могут ли они
реализоваться? Пусть каждый думает сам.
На самом деле, раздел гуманитарных наук был до
невозможности сокращен, поскольку они, в принципе,
450
считаются менее научными, дают больше фантазии,
требуют меньшего обоснования нежели точные науки и
естественные. Также и многие науки об обществе.
Чем мне нравятся гуманитарии, будь то историки,
филологи, психологи, так это тем, что они обычно
понимают, что их представления, вероятно,
неправильны.

451
 Раздел пятый: Математика
Почему математике посвящен целый раздел?
Во-первых, математика основное орудие любой науки,
ни один метод не обходится без математических
значений и исчислений, более того, скажу, что любой
метод стремится привести нечто объективное в нечто
численное. Не впервые математика будет подвергаться
нападкам, но это будут не безосновательные атаки, но
именно все, что связанно с математикой, я постараюсь
обосновать довольно подробно и внятно. Это
необходимо в критике науки, для понимания самой еѐ
сущности. Также прошу вас не торопиться делать
решение об отрицательной сущности ученых, она во
многом положительна, математические результаты
также во многом положительны, без них трудно себе
представить
Математика – язык наук, если вы мне назовете хоть
одну науку, где не используют цифры – то я
поаплодирую вам стоя. Даже в философии используется
452
математика, иногда со стороны математической логики,
иногда со стороны обсуждения характера
математического суждения, да, в философии
математика не язык, а обсуждаемое.
Математику называют точной наукой, но она в
принципе не наука, а язык, язык выражения
количественных параметров явления и его модельных
пространственных характеристик. С математики
начинается любая наука, социология считает результаты
опросов, психология подсчитывает результаты тестов,
география рассчитывает расстояния, и.т.д.
Математика – как мы говорили, система идеальная,
т.е. сама по себе она не связана с внешним миром, сама
суть связывания математики и мира – это наши
сознания. Именно мы говорим, что километр – это
километр, но в мире нет разделений на километры,
природа не пишет на самой себе пометками расстояния,
не знает свой вес в килограммах, не имеет понятия о
количестве литров в Тихом океане, она даже не знает,
453
что мы назвали Тихий океан Тихим, а не Громким,
Грозным, Мировым, природа даже не делит океаны на
четыре, ведь еѐ наплевать, а мы, люди, можем делить
природу, как хотим, ведь ей наплевать на наши мнения,
хотя, кто знает, быть может она в них очень
заинтересована. Ну, разве это можно назвать критикой
математики или науки? Нет, это скорее некоторое
донесение населению всех стран о темной сущности
наук, о еѐ слабых местах, которые сама наука не
скрывает и не пытается скрыть. Человек понимает свою
слабость в этом мире, любой достаточно взрослый
ученый осознает, что наука – это некая безысходность
на данном этапе познания, но я же говорю, что нет, есть
выход, но об этом совсем не сейчас, а когда-нибудь
позже.
Математика – способ что-то доказать другому,
простой количественный язык, максимально
лапидарный, максимально информативный в своей
количественной области. Например, их было очень-
454
очень много, скажет тот, кто захочет выразить качество
множества, но что скажет математика? Их был
8 907 567 человек. Т.е. здесь же ощущается разница, мы
видим 8 907 567 человек, что это нам дает? Снова
очень-очень много людей, только появляется некая
конкретность, количественная конкретность. Если мы
вернемся снова в мир качества, то столкнемся либо с
толпой в целом, либо с каждым отдельным человеком,
но представьте, что мы подробно описываем 8 907 467
человек?
Математика – некое ремесло, возникшее еще до
философии, до ярко выраженной философии.
Математика – философия чисел, мы сами определяем,
что мы будем делать с числами, у нас есть слова, т.е.
один, два, три… Это слова нашего математического
языка, есть предлоги, союзы, даже местоимения в виде
переменных.
Языковое ремесло, философия чисел,
количественно-пространственная идеальная вселенная –
455
можно называть математику любым словосочетанием,
но это не меняет еѐ сути, она говорит нам, она внемлет,
а мы лишь можем обрести глаза и уши для того, чтобы
еѐ понимать. Именно в математике соединяются черты
философии, ремесла и языка, притом язык
существеннейшее свойство математики.
Чтобы не говорили юнцы, но профессионалы всех
наук, если они профессионалы, знают одну простую
вещь – математика не дает нам ответов на все вопросы,
но все же еѐ можно с пользой использовать.
Предположим проведен опрос, мы фиксируем
количество ответивших таким-то образом, количество
ответивших по-другому, фиксируем третий вариант –
внутри опрошенных мы можем получить нечто, что мы
назвали процентное соотношение, его мы и получим,
все просто. Также и с медицинскими науками, откуда
нам узнать о том, сколько вещества следует вколоть в
человека, чтобы ему не навредить? Все просто,
математика дает ответ, есть определенная мера,
456
которую перенесет человек без особых проблем для
здоровья.
Что дальше? Может, следует закончить
комплименты? Конечно, качества невозможно выразить
в цифрах, это всегда нечто субъективное, любая
качественная оценка – это издевательство над
математикой, не еѐ область, совсем не еѐ. Также не
всякое количество мы с вами можем выразить через
математику, но как так? Нет в математике
бесконечности, есть еѐ абстрактное выражение, нет и
бесконечно малого. Откуда-то в математике появляются
числа абсолютно невозможные в реальном мире –
отрицательные, т.е. у нас было шесть яблок, у нас
отняли семь яблок, т.е. что ли взяли их в долг?
Математика изучает воображаемые, идеальные
объекты, которых в мире не существует, даже
отрицательные числа оправдываются некой
необходимостью, порой даже экономической.

457
 Число
Начнем с определения того, что такое число.
Почему я употребил так нелюбимое мной слово
«определение»? Мы будем определять все не в некой
дефиниции с субъектом и предикатом, а наоборот
проведем некое многогранное исследование того, что
это такое. Почему мы начнем с многогранного
исследования, которого мы ранее и не касались? Все
просто. Числа – это важнейшая основа любого
математического исследования. Без получения некого
численного результата любая математика бесполезна.
Так, собственно, именно здесь и сейчас мы начнем
определять число.
1) Первая грань числа: числа имеют связь с
существующими объектами, выражают их
количественные характеристики. Но здесь сразу идут
две поправки:
- Поправка первая: числа выражают количество
предметов.
458
 - Поправка вторая: числа выражают придуманную
человеком величину целостного предмета или системы,
которые человек же соединяет с «реальным» миром
(пример: расстояние, время, силы, переведенные в
числовой эквивалент).
Обсуждение первой поправки. У нас есть два
яблока. Откуда мы знаем, что их два? Они являются нам
некой парой, т.е. мы видим их и можем разделить.
Конечно, одно яблоко, вероятно, будет больше другого,
т.е. они будут неравносильны, да и по вкусу они могут
быть разными, т.е. и тут нет их тождества, т.е. единица
одного яблока не равна единице другого яблока. Но вот
мы возвращаемся в идеальную систему чисел. Если
наша цель посчитать количество яблок, то мы
накладываем идеальную систему математических чисел
на эти яблоки, пусть они и совершенно разные
структуры, таким же образом мы можем посчитать и все
предметы в комнате, т.е. математика накладывается
здесь очень хорошо, если мы ограничиваем себя со всех
459
сторон своими условиями. Т.е. если мы закроем глаза на
то, что эти два яблока разные, то их два. Но представьте
себе, что вас попросили посчитать в зоопарке слонов, а
один из них мамонт, кто-то не отличит слона от
мамонта и посчитает его, а кто-то поступит иначе, т.е.
посчитает только слонов. В чем заключается вопрос
связи этого счета? Счет сам по себе субъективен, мы
постоянно отбираем, мы не берем в магазине плохие
яблоки, считаем мы точно также. Я бы выразил это так:
только на словах и во снах имеет смысл считать овец, а
в жизни можно натолкнуться и на баранов. Что здесь
подразумевается? Если мы совсем недавно пришли к
выводу, что язык коверкает мир, что он является
идеальной системой, которая могла бы существовать
вне мира, но она примеряет на себя этот мир, то сама
численность, перенесенная на существующие предметы
при их подсчете – это опять же дело нашего мнения и
нашего языка. Но, конечно, в идеальной системе
математики числа неоспоримы, при наложении призмы
460
многих «если» мы и правда проецируем реальный мир в
математику, но полностью ли? От того, что яблоко
одно, разве у нас получится определить его вкус, запах,
и.т.д. Ох, конечно, мы можем заменить кисло цифрой
один, а сладко цифрой два (так сделали физиологи и
биохимики, но несколько в другой манере), мы можем
даже хорошее настроение приравнять к сотне, а плохое
к единице и так создать шкалу настроений, но это все
детская забава. Но мы немного отошли от количества
как численности. Все, что я могу здесь показать – это,
безусловно, сам факт того, как мы сплетаем наш язык
(идеальную систему, внутри которой мы уже
классифицируем предметы), фантазию, мировоззрение и
реальность, в итоге так коверкая последнюю, что любое
исчисление, производимое вне идеальной
математической системы, можно было бы признать
крайне недействительным. Скажите мне, точна ли
перепись населения? Есть ли неучтенные люди?
Вероятно, есть. Но ученые – хитрые люди – всегда
461
подстраховываются замечательным индексом
«примерно», люди частенько упускают его, уверяясь в
истинности информации, принесенной учеными. С
социологическими опросами все куда сложнее.
Так все же, первый пункт – численность –
выполняет свою цель, пересчитывать некоторые
предметы? Конечно, безусловно, выполняет! Вот
только, что и как считать – это решаем мы, люди. Сама
суть отношения числа и реальности в аспекте
численности привязана к нашим логическим операциям,
к операциям нашего разума, к нашему рассудку, к
восприятию, к ограниченности и.т.д.
Обсуждение второй поправки. Напоминаю: числа
выражают придуманную человеком величину
целостного предмета или системы, которые человек же
соединяет с «реальным» миром.
На самом деле, в мире нет километров,
килограммов, ньютонов, секунд и прочего. Это все
придумали люди. Некоторые, наверное, подумали о том,
462
что такие истины озвучивать в принципе не следует, но
придем все же к тому, что если мы не разжуем простое,
то сложное поймут только избранные, владеющие некой
информацией. Так вот, мы просто имеем некие
атрибуты бытия – расстояние (пространство), время,
энергию и.т.д. Эти атрибуты являющиеся, т.е. мы
способны зафиксировать их с помощью наших органов
чувств, разума, не важно чем, главное, что они
являющиеся именно нам.
Что мы делаем с этими явлениями? Подставляем
некие значения, именно из тех чисел, которые мы
использовали для перечисления в первой поправке. Но
разве это делали ученые? Нет, совсем нет, это сделали
даже не философы, а обычные ремесленники, которые
понимали, что следует приблизительно определять
количество еды, которого будет достаточно семье, и все
остальные параметры также он придумал измерять.
Меры везде были разные, но роднит их одно, они
придуманы человеком на основе чего-то. Т.е. если мы
463
говорим, что предмет весит 1,5 кг, то мы знаем, что есть
некий идеальный предмет, который весит 1 кг, т.е. он
имеет в себе полтора того предмета, либо один с
половиной идеальный предмет. Все вроде бы
нормально, но предметы непостоянны, т.е. и тут мы не
имеем единства, опять же мы сами настраиваем свои
приборы, принимаем решения, но не сравниваем с
первоисточником. На современных приборах растет
погрешность, но даже если и не растет, то этот самый
эталон – лишь символ килограмма, но и эталон
несколько меняется, хотя…
Не будем останавливаться на этом, мы
ограничиваем себя опять же тремя идеальными
системами. Представьте себе, что у вас на глазах
несколько солнечных очков, в нашем случае три, и вас
просят назвать цвет предмета, стоящего напротив. Вы,
конечно, ответите правильно, вспомнив, как менялся
цвет, но представьте, что вы с рождения носили эти
самые очки. Ну, как вам теперь? Какого цвета обложка
464
книги? Если бы вы проносили все эти очки, то не так бы
вам просто было определить цвет правильно. А теперь
продолжим.
Число связано в различных мерах количеством
эталонов, т.е. мы опять считаем. Следовательно, мы
опять приходим к выводу, что и на количество второго
типа могут распространяться законы первого, а это
замечательно, ведь таким образом мы приходим к куда
большему простору для критики.
Так вот, заканчивая обсуждение числа как
значения, связанного с существующим, мы можем
заметить одну закономерность, любое число, которое
мы отожествляем с тем, что есть – оно пусто,
субъективно, т.е. мы опять приходим к нам, через все
эти цифры и буквы.
Вторая грань числа – число идеальное, т.е. не
связанное с реальными объектами.
Что это такое? Обычный счет. Один, два, три, три с
половиной. Цифры в нем абсолютно верны и точны –
465
это же идеальная система, но что самое примечательное
в идеальных цифрах, которые потом сравнивают с
реальными объектами? Во всех культурах существовали
обозначения одного, двух, трех, четырех, пяти – все
просто, но они записывались по-разному, также как и
слова, но что было с цифрами? Сейчас ученые трактуют
все цифры других культур однобоко, т.е. с нашей точки
зрения, т.е. мы под единицей понимаем одну и ту же
единицу, что и они. Это уверяет нас в том, что
математика – это некий принцип вселенной, который
нельзя трактовать иначе, однако можно, но и до этого
мы доберемся позже. Что мы видим с заверения
ученых? Что если где-то пятизначные системы
исчисления, то их 1 – это наше 1, их 2 – наше 2, их 3 –
наше 3, их 11 – наше шесть. Т.е. все меняется лишь в
обозначении, однако мы никогда не познаем тех
культур, поскольку они навсегда канули в водоворот
истории.

466
 Числа бывают разные. Сейчас рассмотрим многие
грани идеальных чисел.
Натуральные числа – это все положительные
недробные значения, которые, кстати, мы с вами в
целом разбирали до этого. Основа основ, так сказать,
единственные связанные с внешним миром числа.
Целые числа – все еще недробные, но уже
способные на отрицательность. А что такое
отрицательное число? Это действие, некая принятая
человеком закономерность, без которой многие графики
и прочие вычисления были бы сложнее. Но на самом
деле они образны. Не возможно себе представить минус
одно яблоко, но минус на оси координат – легко, но ось
координат – это еще один идеал, еѐ нет. Но мне могут
сказать, что существует материя и антиматерия, но это
ведь две вещи находящиеся за пределами ничто, т.е.
нуля. Значит минус мог бы быть принят не как нечто
меньшее, чем ноль, т.е. отрицательные числа –
формальные обозначения, они ни с чем не связаны, а мы
467
их связываем с расстоянием, временем и так далее
относительно нашего опыта. Минус – это некое
обозначение, но, например, можно предположить себе
«вещественную» математику, где невозможно отнять от
пяти десять. Еще раз вернусь к отрицательным числам –
они все больше нуля, если мы не возьмем в пример
экономику, с возможными в ней долгами и убытками,
но и убыток составляет что-то в отличие от нуля. Т.е.
чтобы соответствовать миру уже сейчас мы должны во
многом делить математику, у нее нет одного принципа
познания истины, а наука очень точно разделяет
математику во многие области, подгоняет еѐ под многие
области, но я не видел математики положительных
чисел и математики положительных натуральных чисел,
хотя теоретически вторая прописывается, но не
называется своим именем. Пример: наша цель
посчитать количество картофеля, поскольку вскоре у
нас отберут десять картофелин, главный вопрос будет
заключаться в том, сможем ли мы приготовить суп? У
468
нас оказалось девять клубней, что делать? Мы должны
одну картошку! Хотя тот, кто конфискует у нас еѐ, не в
силах отобрать больше, чем мы имеем. Так вот,
конечно, когда в школе проводят математику
натуральных чисел, когда детишки не знают об
отрицательности, тогда и дают задачи, где что-то не
может уйти в минус, но в той задаче, чтобы ответить на
вопрос достаточно сравнить десять и девять, не выходя
без необходимости в область «минусов». Таким
примеров можно привести огромное количество, но,
безусловно, если приравнять минус к ситуации, то
каждый думающий человек поймет, что у нас осталась
не «минус одна картошка», а что мы просто сейчас
ничего не имеем, но в самой сути, эти минусы не
присутствуют, а дети должны думать головой, изучая
данный материал, должны учитывать то, что меньше
нуля «вещей» быть не может. А долги, расходы – это
все лишь обозначения, которые можно сделать и

469
положительными, т.е. выражать доход не в минусах, а
просто выразить количество расхода.
Рациональные числа – дробные, подразумевающие
в себе операцию деления. Обсуждать их бессмысленно,
они все те же натуральные числа, только более
маленькие, уточненные. Тут есть свои же обозначения
Вещественные числа – еще один математический
уровень, если вы заметили, то ряды становятся все
более обширными, но это некий синоним рациональных
чисел, выраженный в любой другой или такой же
форме, как и дроби. Т.е. десятичные дроби, логарифмы,
корни – это все вещественные числа, их много, но они
также вклиниваются между целыми числами, как и
рациональные, которые в своей сути были именно
делением. Если мы произведем это самое действие над
рациональным числом, то получим действительное
число, даже если результат будет целым, ведь все целые
и рациональные числа – действительны, т.е.

470
вещественны. Они опять же имеют относительное
множество, но две разные системы ими не связать.
Постойте, здесь мы остановимся на самом главном
понятии, которое когда-либо существовало в
математике – единица. В корне этого слова мы находим
не роковое и бесполезное «один», а единство. И правда,
единица – это нечто, что мы можем признать единым,
т.е. одна планета, один человек, одна клетка, одна
вселенная. Почувствуйте насколько наши единицы
разнятся в реальном мире, так сказать, от атома до
вселенной. А люди тождественны? Тогда уж и клетки
тождественны ли? А планеты? Вселенные? Если вы
готовы упростить их, уничтожить сущность каждого,
ради подсчета, то вы ответите, что «да, конечно, они
тождественны, все люди братья, планеты одинаковы,
вселенные неотличимы друг от друга, клетки таковы»,
но что если мы говорим свое нет? Тогда любая
математика теряет смысл, мы войдем в область
математики единиц, сможем рассматривать только
471
одного как одного. Так что же нам нужно? Нам нужна
разумная математика, где мы имеем дело с философией
чисел, где наличие минуса зависит от ситуации, где все
«почему» остаются «почему», чтобы не закрывать
вопрос, как обычно это делают в науке во многих
случаях. Что мы принимаем за единицу? Нечто не
равное друг другу, т.е. в реальном мире наши единицы
не равны другим нашим единицам, вот такая вот
замечательная математика. Но в идеальном мире
единица одинакова, иначе сама математика будет
бессмысленна. Представьте, что 0.10 не равно 0.10, но
так ведь и есть, моя десятая часть не равна десятой
части моего знакомого, но для этого ученые и вводят
понятие процента. А процент – это и есть математика
единицы, через них мы и выводим закономерности,
через них мы и переводим наши связи друг с другом, но
о процентах позже.
Вещественные числа неравны друг другу в
реальном мире, также как одно яблоко отличается от
472
другого, но в идеальной системе математики все
укладывается в одну линию, хотя их и бесконечное
количество. Представьте себе одну бесконечно
тянущуюся линию, но я здесь же утверждаю, что
параллельно ей во всех направлениях идут такие же
линии и их бесконечно много. Здесь мы и
останавливаемся в нашем изучении идеального числа.
Остались, конечно, комплексные числа, но это
лишь собрания чисел в одном массиве, которое скорее
похоже на действие, нежели на число. Это действие я
бы назвал «приближение» или «нахождение в массиве»,
а свойство чисел назвал бы «загнанностью».
Также осталось множество других разновидностей
чисел, но мы их упустим, поскольку невозможно
умудриться рассмотреть все.
Третья грань числа – взаимосвязь его с другими
числами. До этого мы рассматривали числа без
действий, но действия мы разберем позже. Например,

473
рациональные числа по своей сути – это действие в
числе.
Четвертая грань числа – его зависимости внутри
этих действий, т.е. взаимосвязей.

Сложение
Что такое сложение? Грани: итоговое число и
процесс, единственное математическое действие и одно
из действий математики, основа основ.
Первая грань – итоговое число в идеальной
системе. Любое сложение – это уже нечто
свершившееся, уже наставшее, как только мы пишем в
идеальной системе математики две цифры и ставим
между ними знак «плюс», то верный ответ уже
существует вне зависимости от нас, т.е. 2+2 всегда 4,
эта четверка существует уже вместе с действием
сложения, нечто статическое – это число «4» и процесс
складывания «2+2», они одновременны и едины, две
сложенные двойки – априори четыре, без нашего
474
вмешательства и проведения действий, т.е. от того, что
мы их не сложим и не напишем ответ, сам этот ответ
никогда не изменится в идеальной системе математики.
Вторая грань – процесс сложения в идеальной
системе. У нас есть два яблока, нам дали еще два, мы их
пересчитали, получилось четыре. Здесь же можно
выделить и две грани аналитическую и синтетическую.
Сложение может принимать две формы – форму
разделения, т.е. противостоять действию отрицания, а
может действовать синтетически, т.е. быть чистым
сложением, сложением синтетическим. Но продолжим о
самом процессе, его можно описывать разными
способами, их бесконечно много. Сам процесс уже
подразумевает результат, но он отделен от него,
поскольку представляет из себя пару чисел, ведь мы
проводим операции парами, постепенно. Два числа
взаимодействуют между собой, совокупляясь в сугубо
количественном единстве – вот суть сложения. Но как
же аналитическое сложение? 2+(-1) – «минус единица» -
475
число, существующее в идеальной системе математики,
но любой мину приводит к аналитике, т.е. к
расщеплению. В чистой математике возможны и
синтетические и аналитические суждения в любой из
операций. Синтетическим мы будем называть любое
действие в приращением, а аналитическим – с
уменьшением. Все просто.
Третья, четвертая и пятая грани сложения – их
было невозможно разделить, иначе невозможно было
бы описать сложение в реальном мире. Все три грани
описывают сложение в объективной реальности, точнее
в том, что ученые называют объективной реальностью.
В чем заключаются названия этих граней? Процесс,
итог и вся совокупность действия сложения в едином
целом – вот эти три грани, конечно, следуя диалектике
Гегеля, мы произвели разделение, но не более. Также
возникает вопрос – почему в идеальном мире я опустил
«всю совокупность действия сложения»? На самом деле
она есть и там, в итоге она окажется похожей на пятую
476
грань сложения существующего в мире, поэтому я
решил не расписывать эту грань подробно. Начнем.
В реальном мире процесс и итог могут отличаться
друг от друга, т.е. меняется некое соотношение, мы
теряем идеальные яблоки, а приобретаем реальные, со
своими частицами, которые находятся в постоянном
движении. Т.е. сумма двух яблок в реальном мире не
тождественна их идеальному результату. Это одна
возможность. Вторая возможность – соответствие, но
ученые еѐ досконально разобрали. Далее, любой
реальный результат при первой точке зрения
приблизителен. Но есть ли еще варианты? Вполне
возможно. Еще подгрань сложения – мы складываем
две нетождественные качественно и количественно
единицы, да, в идеальной системе мы получим два, но в
реальном мире мы не получим этой двойки, если не
назовем всю систему, которую мы искусственно
создали «система двух разных яблок». Если мы ставим
условие посчитать нечто, то мы по-прежнему ставим
477
условия, т.е. пропускаем мир через призму нашего
разума, но в чем я вижу ошибку? Именно в том, что у
нас есть возможность пропустить мир на одном и том
же этапе сразу через огромное количество призм, а
потом рассмотреть этот результат со стороны также
несколькими призмами, так мы получим более
широкий, внятный, неоспоримый ответ, но а что мы
имеем сейчас? Вы, наверное, сами начали это видеть.
Так что же с синтезом процесса и итога? Как в
реальном, так и в идеальном мире мы имеем систему
процесса/итога, единую систему, поскольку если мы
имеем процесс «2+2», то уже и предвидим итог (в
реальном мире не точный), а если перед нами число «4»,
то мы можем предвидеть бесконечное количество
процессов, с помощью которых получено это число.
Конечно, итог, т.е. число, которое мы записываем в
ответе, намного более самостоятельно, нежели процесс,
но вся совокупность сложения делает их равными или
приблизительно равными. В системе «2+2=4»
478
невозможно получить другой итог, но в этой же системе
нельзя получить и другой процесс, ведь этот ответ
зависел от этого действия, как мог бы зависеть и от
другого.
Сложение можно рассмотреть с тысячи граней, но
мы обойдемся пятью-шестью.

Вычитание
Отрицание сложения. Первая суть вычитания –
аналитическая, но она может быть и синтетической,
ведь «минус» отрицает отрицание.
Собственно, мы можем разбить вычитание на то же
количество граней, что и сложение. Да и рассмотреть
вычитание мы можем абсолютно также.

Умножение
Сложение числа с самим собой определенное
количество раз. Первое число мы берем как то, которое
будем складывать несколько раз, а второе, как то,
479
сколько раз мы будем проводить это действие. Такова
сущность операции умножения. Т.е. сущность
умножения в сложении. Выходит, что так, умножение –
это завуалированная операция сложения. С этой точки
зрения умножение можно приравнять к сложению и
перенести все его грани.
Но что есть у умножения? В умножении скрыто
многократное сложение, а иногда вычитание или
аналитическое сложение, называйте, как хотите.
Собственно, умножение в большинстве случаев – это
целый массив операций сложения, но чем он прост?
Числа всегда одни и те же. Любая критика сложения в
реальном мире в умножении обретает совершенно
другую степень, более большую. При умножении
больших чисел в реальности могут возникнуть заметные
погрешности, но, к счастью, наука никогда не
занимается реальностями в большей степени, чем
философия, она занимается идеальными системами, где
ей нет равных.
480
 Умножение можно рассматривать и в других
направлениях, например, как отдельную операцию.
Деление
Операция вычитания определенной части, но
почему? Деление – это не то деление, когда тебе
половинка и мне половинка, а именно то деление, когда
в итоге получается именно эта самая половинка без
своего продолжения. Выразить деление можно таким
образом «y=z – z*(x)», где у – итог, z – делимое, х –
рациональное или вещественное число, которое
позволит разделить нам нечто на части. Т.е. если вы
что-то поняли, то итог деления – это итог
аналитического сложения или отрицания части. Если
z=1 а нам нужно поделить это число на 2, то «1-1*0,5»=
0,5, но вся система уже подразумевает деление в
делении в дробном числе, т.е. деление замыкается само
на себе с дробями. Что значит «поделить на два»? В
математике – убрать половину. А что значит поделить
на три? Оставить одну треть.
481
 Мы заведомо знаем, что в делении нам придется
отнимать нечто, просто это нечто получило название
части. Суть остается та же.
Но деление куда хитрее умножения, да, если его
обернуть, т.е. (2/2)*2=2, мы получим нечто обратное, но
деление куда сложнее умножения для понимания.
Трудно назвать деление абсолютно обратным
умножению действием ведь деление – это не вычитание
числа самого из себя определенное количество раз, нет,
это совсем другой процесс. В чем он заключается? Мы
разделяем нечто одно на части, т.е. возвращаем
умножению первозданный вид, восходим к источнику.
Чтобы разделить нечто, мы уже не можем пользоваться
банальным вычитанием. Деление в этом плане во
многом самостоятельно. Есть даже числа, которые
выражают саму сущность деления. Мы понимаем его
иначе, нежели сложение, вычитание и умножение.
Первая грань деления – идеальное разделение на
части, как самостоятельное действие. Тут нет сложения,
482
нет вычитания, нет прошлых действий, есть только
рука, делящая точно пополам, а потом считающая
количество этой половины.
Вторая грань деления – противоречие с
умножением. Знатное свойство, скажу вам я, притом,
что умножение имеет свою суть в сложении, а деление
абсолютно независимо от чего-то, что не связано с
делением на части. Странная закономерность, скажу
вам я, ведь если прибавить два и убавить два, то
получится ноль, но если умножить на двойку и после
умножить на «минус» двойку то мы не получим одного
и того же, т.е. деление и умножение связаны другой
связью. Если мы прибавим несколько двоек, а потом
снова их отнимем, то мы получим действие обратное
умножению абсолютно. Да, мы нашли это. Деление
подразумевает предшествующее умножение, если мы
видим деление сразу, то, безусловно, углядеть в нем
особенность – это обычно, но когда мы видим, что ему
предшествовало умножение, что те же числа также
483
вычитаются по закону вычитания и прибавления,
который мы видели в сложении и вычитании.
Третья грань – деление как аналитическое
сложение. Мы пришли к противоположности того, что
деление – это особенное действие. Если мы учитываем
предшествующее умножение, то все формулы
складываются очень легко, волшебная делящая рука
пропадает. Теперь мы снова приходим к сложению. Все
три операции выражаются через сложение, не важно,
какие числа, будь они только не натуральные.
Всю критику реального сложения мы имеем право
перенести и на деление.
Но здесь же я остановлюсь, чтобы вы не
заблуждались. Рассматривать все операции можно во
многих ракурсах, я показал лишь один или два, местами
три, но их мне хватило для того, чтобы усомниться в
реальной связи числа и мира, сложения и мира и.т.д.
Сомнение

484
 Ученые утверждают, что числа связаны с реальным
миром, хоть никогда не могут обойтись без
погрешности, само математическое исследование
содержит в себе понятие дисперсии – отклонения от
истинного значения. Т.е. и ученые видят то, что они не
могут точно предсказывать всѐ.
Но это не самое главное. Мы имеем перед глазами
лишь одну оригинальную операцию – сложение, но
универсальна ли она? Абсолютна? Вероятно, нет. Т.е.
возможны ли другие оригинальные операции?
Вероятно, да.
Перевернем всю систему вверх ногами, поставим в
основу вычитание, ведь как противоположение
сложения с определенными числами оно будет
выполнять функцию сложения, т.е. будет его основой.
Вы тоже увидели новый вариант? Но он не такой уж
новый.
Также можно представить себе другие варианты
начала математики. Но озвучивать многие из них –
485
заведомо обречь себя на поражение. Не будем на этом
зацикливаться.
Еще она грань сомнения – в первую очередь, сама
идеальность наших воззрений на мир, идеальность
системы математики, идеальность языка. Т.е. мы
называем яблоко яблоком, не потому что оно яблоко, а
по причине того, что мы решили когда-то
классифицировать предметы на основе наших
ощущений. Одно яблоко выращено на химии, весит два
килограмма, имеет вкус арбуза, но оно такое же яблоко
и такая же единица, как и обычное маленькое яблочко.
Но ведь не все числа указывают на предметность,
есть еще и некая мера (не философская, в смысле
измерения). Что мы с вами добыли из критики меры?
Мы называем один из объектов реального мира
эталоном и на его основе сравниваем все предметы в
определенном качестве.
Немного забавляет тот факт, что теория науки
далеко обогнала практику, т.е. получается, что мы
486
имеем систему математики, например время, но теория
относительности так изящно поясняет относительность
времени, что даже оно теряет свою абсолютность, что
уж там, даже пространство теряет свою абсолютность,
следовательно, все наши эталоны – это лишь локальная
величина, относительно постоянная во времени.
Представим, что мы живем на планете, на которой сила
притяжения в сотни раз больше, чем на земле. По
теории относительности время для нас будет течь иначе,
точнее, с нами то все будет хорошо, но если мы выйдем
из системы этой планеты, то все почувствуем сами. Это
не моя теория, а теория относительности Эйнштейна,
конечно, с чувствами и прочим я переборщил, но суть-
то ясна, в ней мы теряем постоянство времени и
пространства, а следовательно и самой математики,
которая формировалась в условиях исключительно
земных законов и дает минимальные погрешности
только в условиях внутреземных измерений.

487
 А теперь остановимся. Могут ли все законы
описываться математической системой? На
количественном уровне, в практичных рамках, если
математику постоянно совершенствовать, дополнять,
подгонять еѐ под мир – то, безусловно, достичь
математического знания, которое близко к истине –
возможно. Но что, если мы взяли первоначально
неправильные координаты? Возможно ли это? Решайте
сами. Только не ограничивайте себе перед
окончательным ответом. Если вы до сих пор уверено
говорите «Нет», то советую вам не продолжать
ознакомление с данным трудом. Если же вы
сомневаетесь, то есть смысл продолжить нашу беседу.

Критика математики
У математики, также как и у логики, есть
идеальное начало, она сама по своей сути – это
рассмотрение идеальных объектов идеальным
средством. Философы в свое время баловались
488
математическими формулами, теоремами, придумывали
аксиомы и решали теоремы, но разве это было нужно
для того, чтобы познать нечто объективное?
Вспомним Пифагора, хотя для любого атеиста
подобный культ, посвященный цифрам, был бы
неимоверно противен. Культ чисел и вычислений, культ
геометрии, культ математики возник именно тогда, но
именно тогда же не было предпринято ни одной мало-
мальски увесистой попытки исчертить мир числами, все
теории строились в метафизике, где не было места
числам, а если и было, то исключительно
метафизическое место.
К математике можно относиться как к развлечению
человечества, о чем и пишет Герман Вейль : «Вопрос об
основаниях математики и о том, что представляет собой
в конечном счѐте математика, остаѐтся открытым. Мы
не знаем какого-то направления, которое позволит в
конце концов найти окончательный ответ на этот
вопрос, и можно ли вообще ожидать, что подобный
489
«окончательный» ответ будет когда-нибудь получен и
признан всеми математиками.
«Математизирование» может остаться одним из
проявлений творческой деятельности человека, подобно
музицированию или литературному творчеству, ярким и
самобытным, но прогнозирование его исторических
судеб не поддаѐтся рационализации и не может быть
объективным».
А ведь точно, мы так мало знаем о математике,
особенно занимаясь ей. Чем глубже мы впиваемся в мир
мнимой алгебры, тем больше мы уверяемся в еѐ
правильности и безошибочности. Все законы
догматизма соблюдены.
Собственно, что я хочу сказать? Есть место еще
для мыслей в области математики, это важно, если
человек останавливает мысль и не дополняет, не
расширяет математику, то ей следовало бы вообще
погибнуть, как и любой науке и философии.

490
 Главный вопрос всех времен и народов – что
считать изначально истинным? Т.е. правильны ли наши
аксиомы? Но я задаю и следующий вопрос, даже если
все наши аксиомы правильны, то правилен ли наш
способ их обработки? А вдруг оба показателя
неправильны, что тогда?
Собственно, есть много людей, которые
высказывались негативно о математике или не были
окончательно в ней уверенны:
«Чистая математика — это такой предмет, где мы
не знаем, о чем мы говорим, и не знаем, истинно ли то,
что мы говорим».
Бертран Рассел

«Из дома реальности легко забрести в лес

математики, но лишь немногие способны вернуться
обратно».
Хуго Штейнхаус

491
 «Законы математики, имеющие какое-либо
отношение к реальному миру, ненадежны; а надежные
математические законы не имеют отношения к
реальному миру».
А Эйнштейн

«Математика - это искусство называть разные вещи

одним и тем же именем».
А. Пуанкаре

«Математика - единственный совершенный метод,

позволяющий провести самого себя за нос».
А. Эйнштейн

«В математике ум исключительно занят

собственными формами познавания - временем и
пространством, следовательно, подобен кошке,
играющей собственным хвостом».
А. Шопенгауэр
492
 «Математика — это наука о хитроумных
операциях, производимых по специально
разработанным правилам над специально
придуманными понятиями. Ясно, что особенно важная
роль при этом отводится придумыванию новых
понятий. Запас интересных теорем в математике быстро
исчерпался бы, если бы их приходилось формулировать
лишь при помощи понятий, содержащихся в аксиомах».
Юджин Пол Вигнер

«Если теорему так и не смогли доказать, она

становится аксиомой».
Евклид

«Доказательство называется строгим, если таковым

его считает большинство математиков».
Моррис Клайн

493
 «Если бы я только имел теоремы! Тогда я бы мог
бы достаточно легко найти доказательства».
Бернхард Риман

«Математики похожи на влюбленных —

достаточно согласиться с простейшим утверждением
математика, как он выведет следствие, с которым вновь
прийдется согласиться, а из этого следствия — еще
одно».
Бернар Ле Бовье де Фонтенель
«С тех пор как за теорию относительности
принялись математики, я ее уже сам больше не
понимаю».
Альберт Эйнштейн
«Существует поразительная возможность овладеть
предметом математически, не поняв существа дела».
Альберт Эйнштейн

494
 «Математика – это такая служанка, которая
заставила всех поверить, что она властительница». Лада
Вульф
Вот мы и получили целую апологию
антиматематиков (очень громкое проклятье я произнес,
оно скорее здесь участвует в роли сарказма). Мне тут
даже добавлять нечего. Также можно подобрать
множественные выражения поддерживающие
математику, это бесспорно, но мы с вами не будем
основываться на мнении авторитетов, будь оно верное
или неверное. Хотя, вы в школе не услышали бы
подобных выражений, целая область человеческих
мнений была закрыта от многих из вас.
Также можно защитить математическое воззрение,
но наша цель его раскритиковать, чтобы увидеть его
слабые места, а не гордиться сильными. В том то и
заключается развитие, что мы находим нечто слабое в
нас и делаем его сильным, а те, кто хотят оставить все
так, как оно было – они лишь противники любого
495
прогресса, даже ученые, которые отказываются увидеть
слабости того, что приносит им пользу – это злейшие
соперники познания.

Некоторые другие математические явления

Проценты – это форма деления (т.е. умножения, т.е
сложения) единицы. У нас есть то, что мы принимаем за
одно целое, но есть нечто меньшее, чем это одно,
поэтому мы умножаем единицу на рациональное число,
которое даст нам ответ. Рациональное число – само по
себе деление, если мы берем дроби, но почему мы
избегаем вещественное число? Оно тоже подходит. В
общем, не суть, мы находим закономерность отношение
чего-то к тому, что мы назвали единицей. В идеальной
системе это выглядит довольно просто, но стоит
перенести проценты в реальный мир, как мы
сталкиваемся с невообразимым непостоянством
случайностей и возможностей.

496
 Социологические опросы – детский лепет, чтобы
получить мало-мальски правильные мнения людей,
нужно опросить каждого не тестом, а в длительном
личном разговоре, без различных попыток
перенаправить мнение в какое-либо русло со стороны
ученого, да и то… в общем, в области социологии
невозможно получить корректные процентные данные.
Даже в философии пытаются определить
процентные содержания веществ и клеток, но и это
получается в таком широком диапазоне, что стыдно
заикаться о какой-то достоверности.
Да, безусловно, процент выполняет свою работу,
мы переводим существующее в абстрактное, упрощаем
его до нельзя, делаем его идеальным, т.е.
несуществующим, а потом кичимся своим открытием.
Простая формула, не так ли?

Возведение в степень – еще одно математическое

действие. Вы не поверите – это крайне частный случай
497
 сложения. Мы просто умножаем число само на себя
столько раз, сколько написано. Опять же, все грехи
сложения зарыты здесь.

Корень – обратен возведению в степень.

Отрицательное сложение в действии.

Логарифм – если вы не математик, то вам не

понять, что это такое, если вам объяснят это на
математическом языке. Надеюсь, читатели помнят
формулу Логарифм числа b по
основанию a определяется как показатель степени, в
которую надо возвести основание a, чтобы получить
число b. Обозначение: .
Зачем нужны эти бесполезные логарифмы? Ответ
несказанно прост. Сначала обратим внимание на
алгебраическую и математическую прогрессии:
1 2 3 4 5 6 7 8 9

498
10
2 4 8 16 32 64 128 256 512
024
Что мы можем заметить? Еще одну шалость
человеческого ума. Если мы желаем перемножить числа
нижнего ряда, которые, несомненно, являются
большими для нас, то мы просто берем и складываем
числа алгебраической прогрессии над теми числами в
геометрической прогрессии. Что у нас получается?
Чтобы узнать результат 32*32 мы просто складываем
две пятерки, получаем десятку и смотрим ответ по
таблице – 1024, можете проверить на калькуляторе.
Потренируемся? 8*16, 3+4=7, ответ – 12. Надеюсь, и у
вас получается. А главное, что это получалось у
математиков прошлого, иначе их вычисления
превращались бы в сущие муки. Также есть и другая
зависимость между этими рядами. Собственно, если мы
хотим получить нижнее число в какой-то степени, то мы

499
должны умножать, а если хотим узнать корень, то
делить числа верхнего ряда, и таким образом
перемещаясь по таблице, искать верный ответ.
Что есть числа верхнего ряда? Показатели
выписанных в нижнем ряду степеней с основанием два.
То есть, у нас есть двойка, если мы будем возводить еѐ в
степень, которая находится в верхней колонне, то будем
получать значения из нижней колонны. Все предельно
просто. Вот вам и логарифм и его смысл. Сложности он
никакой не содержит, а просто является еще одним
типом математических операций. Говорят, что пауки
плетут графики логарифмов на паутинах, но это мне
кажется несколько забавным, люди находят в
совпадениях многие природные свойства, притом даже
не подозревая о самой сути вещей.
«Производная (функции в точке) — основное
понятие дифференциального исчисления,
характеризующее скорость изменения функции (в
данной точке). Определяется как предел отношения
500
приращения функции к приращению ее аргумента при
стремлении приращения аргумента к нулю, если такой
предел существует. Функцию, имеющую конечную
производную (в некоторой точке), называют
дифференцируемой (в данной точке). Процесс
вычисления производной
называется дифференцированием. Обратный процесс —
интегрирование».
Что такое производная? Некоторое значение в
определенной точке графика? Скорость изменения
графика, ведь один из смыслов производной –
коэффициент наклона касательной. Что зависит от
касательной? Если вы поинтересуетесь или знаете, что
это такое, то будете осведомлены, что угол касательной
характеризует крутость подъемов и спусков графика, а,
следовательно, следит за его изменением.
Если следовать определению, то производная
функции в точке — это предел отношения приращения
функции Δy к приращению аргумента Δx:
501
 Собственно, в школе мы изучаем лишь
элементарные функции, где нам нужно только
запоминать ответы.
«Пусть функция у= f(х) определена в точке х0 и
некоторой ее окрестности, придадим точке х0
приращение Δх и получим точку х0+Δх, значение
функции в этой точке – f (х0+Δх). Разность значений f
(х0+Δх) – f(х0) называется приращением функции,
обозначается приращение функции Δf или Δу, т.е.
Δf=f(х0+Δх) – f(х0).
Производная функция у = f(х), в точке х0
определяется как предел отношения приращения
функции Δу к приращению аргумента Δх, при
стремлении Δх к нулю. f `(x0) = lim (Δf/Δx). Этот предел
будет иметь конечное значение, если только и
числитель стремиться к нулю (приращение функции
Δf→0).

502
 Производная имеет смысл скорости изменения
какого – либо показателя. Дифференциал определяется
как главная линейная часть приращения функции.
Дифференциал показывает, как изменялась бы
величина, если бы скорость ее изменения была бы
постоянной. Дифференциал для функции у=f(х)
обозначается через dy или df. Вычисляется он по
формуле dy=f `(x)dx, где f ` (x) – производная функция
f(x), а dx – число равное приращению независимой
переменной (аргумента) ∆х».
Собственно, все просто, находим результат по
формуле, у нас есть функция (значения, по которым мы
строим график, даже неизвестные), и есть формула, по
которой мы вычисляем скорость изменения
производной в каждой точке, с условием, что это
значение стремится к нулю.
Что мы можем сказать об этом? Все тоже, те же
сложения и деления, но только уже с метафизическим
запахом. Прошу вас оценить – Кант в свое время
503
выдвинул антиномии человеческого разума, они –
положения, имеющие абсолютное различие, но также и
доказываемые человеком. Одна из антиномий – мир
бесконечен/мир конечен. Т.е. мы не в состоянии
утверждать, есть ли предел миру, поскольку мы
невероятно малы в масштабах вселенной, и невероятно
огромны в масштабах атомов. Т.е. возможен такой
вариант, когда имеется предел, но не тот самый предел,
который гонится за бесконечностью, а вполне обычный
предел в размерах, как в одну, так ив другую сторону,
но мы берем иное. Помимо всех заблуждений сложения,
производной ещѐ присуще заблуждение
метафизического плана, заблуждение в мировоззрении.
«Интеграл функции — аналог суммы
последовательности. Неформально говоря,
(определѐнный) интеграл является площадью части
графика функции (в пределах интегрирования), то есть
площадью криволинейной трапеции».

504
 Функция обратная дифференцированию. Ошибки
те же, мы переводим нечто метафизическое в идеальное,
получаем площадь трапеции на графике.
Ах, да, хочу вам сказать еще одно, почему на ноль
делить нельзя? Вы задавали себе этот вопрос? Это
абсолютное правило математики или нечто
придуманное математиками (как и вся математика)? Так
вот, смотрите на примере, у нас есть неизвестное число
х, мы делим его на ноль. Что у нас получается?
Предположим, что х=2, при делении на 2 – мы получаем
единицу, при делении на единицу – двойку, но когда мы
начинаем делить на 0,5, то получаем – четыре, а когда
делим на 0,05, то получаем уже на десяток больше,
далее числовые значения будут расти. К чему мы
приходим, когда приближаемся к нулю? К неимоверно
огромным числам, которые на нуле должны будут
равняться бесконечности, если ноль – это бесконечно
малая величина. Это наши закономерности математики.
Так вот, что нас не устраивает? Любое число, деленное
505
на ноль – дает бесконечность, от числа зависит только
количество действий, которое потребуется нам, чтобы
достигнуть еѐ, т.е. между большим числом и нулем мы
сможем найти большее количество чисел, чтобы
проверить нашу гипотезу. Математики решили убрать
неопределенность! Это просто некое соглашение
математиков, не больше. На самом деле, вероятно при
работе с настоящим нулем и настоящей бесконечностью
– мы откроем другие закономерности, но мы только
стремимся к ним, это наша ограниченная математика.
Знаете, что самое забавное? Что в школе обучают тому,
что если получается деление на ноль, то нужно быстро
сворачивать доказательство и писать то, что решения
нет, хотя оно есть, но оно настолько обширно, что нам
его не охватить, хотя в других вопросах с
бесконечностями мы ведем себя очень смело. «На ноль
делить нельзя» - это самый очевидный обман и ошибка
математиков, который показывает их мнимость,
который переносится на все области математики, кроме,
506
пожалуй, некоторых, наиболее интересных, с
наименьшим количеством догматов.
Как я уже повторял многократно – это
произведение не для ученых, они и сами должны знать
свои проблемы, это книга для обычных людей, которых
вводит в заблуждение ученость. Здесь я не стремлюсь
показать убожество научного познания, а наоборот, я
хотел бы показать то, что мы многое сделали, многое,
конечно, относительно, что-то могло быть иначе, что-то
могло бы быть совсем другим, от этого суть бы не
изменилась, люди могут ошибаться, даже если они
ученые, я бы даже сказал, тем более, если они ученые,
ведь ученые пробуют очень много, поэтому они просто
обязаны (или не обязаны) ошибаться.
Следуем далее, но прежде хочу вас предупредить,
охватить всю математику нам все равно не удастся,
даже в таком сокращенном виде, за тысячелетия (а ведь
математика – это самое значительное убеждение

507
человечества, не считая платонизма, которое длилось
несколько тысяч лет, почти что религия абстракций).
Что мы еще можем вспомнить из математики?
Матрицы? Тетрации? Прочие операции и разновидности
чисел? Все это можно считать также не абсолютным,
как и те основы, которые мы разобрали до этого.
Итог – все математические операции (хотя мы не
рассмотрели их все, быть может я упустил из виду что-
то, не отрицаю) имеют как обоснование и практическую
значимость, так и опровержение, с практической
несостоятельностью. Т.е. каждую операцию можно
обсуждать, придумывать новые операции, делать все,
что нашей душе угодно, чем и занимались ученые
жившие до этого времени. С одной стороны,
математика – изобретение человечества, не связанная с
природой ничем, кроме нашего разума, но с другой, вот
эта еѐ созданность проходила именно на нашем мнении
о природе, на мнении ранних и поздних ученых.
Никакого абсолюта здесь нет, математика – не царица
508
наук, она даже не наука, она – средство,
количественный язык. Также, почему мы называем стул
стулом? Потому же, почему мы называем единицу
единицей, а двойку двойкой. Чем дальше мы отходим от
сложения, тем более метафизической становится
математика, тем больше возрастает абстрактность.
Скажу вам без лицемерия, если бы мы считали, что
4+4=9, то от этого ничего бы не изменилось, мы также
бы считали, но имели бы погрешность. Сами
рациональные числа можно поставить под философский
вопрос – можно ли считать половиной яблока – яблоко
разрезанное или оно уже совсем другая субстанция?
Также и со всем вокруг.
У меня возникает вопрос, если люди хотят
использовать абстракцию, то почему не записывают
научные теории в стихах?

Графики

509
 Собственно, нарисованные числа. Мы
ограничиваем себя двумя осями: абсциссой и
ординатой. Потом чертим по числам рисунок. Тут тоже
все предельно просто. Вы когда-нибудь играли в
«морской бой»? Правила абсолютно те же, только
кораблей нет.
Графики имеют прямую связь с числами, без чисел
любой график бессмысленен.
График показывает нам, на этом его функция
заканчивается.

Тригонометрия
Мы придумали углы и круг, а, следовательно, нам
потребовалась тригонометрия. Гонио – угол.
Что такое гонио? Представим себе две линии,
исходящие из одной точки. Вот он – этот самый угол. А
теперь рассечем этот угол в определенной точке, так,
чтобы секущая сходилось с одной из линий в
положении девяносто градусов.
510
 Синус — отношение
противолежащего катета к гипотенузе. Как мы видим,
это простое соотношение длин. Операция деления.
Переносим сюда критику деления. Как мы можем
заметить, из одной основы, из сложения, исходит
критика всего остального, также, имеются другие
возможности рассматривания углов, но и об этом мы не
будем подробно рассуждать.
Косинус — отношение прилежащего катета к
гипотенузе. Тангенс — отношение противолежащего
катета к прилежащему. Котангенс — отношение
прилежащего катета к противолежащему. Секанс —
отношение гипотенузы к прилежащему катету.
Косеканс — отношение гипотенузы к противолежащему
катету. Собственно, они по смыслу критикуются так же,
как и синус.
У нас в идеальной системе все, как обычно, чисто,
единственное, что я могу сказать, что можно было
придумать другую идеальную систему, с которой мы бы
511
сравнивали мир, но это мелочь. Как только мы
переходим в настоящий мир, тогда скажите мне, есть ли
в нем хоть один угол, состоящий из прямых? Есть ли в
мире настоящие прямые? Лазеры? Нет, они условно
прямы.
А что такое – геометрическая линия? Это
абсолютная прямая, она невероятно тонка, бесконечно
мала в ширину, но и бесконечно длинна. Вы понимаете,
о чем я?
Все просто. В мире нет ничего идеально прямого,
есть только условно прямое, мы уверяем себя, что оно
прямое, а потом высчитываем некие данные на основе
наших формул.

Геометрия

Аксиома. Во всех науках следует принять этот

термин, поскольку мы берем нечто, что не доказываем.

512
 1. Аксиома принадлежности. Через любые две
точки на плоскости можно провести прямую и притом
только одну.

2. Аксиома порядка. Среди любых трѐх точек,

лежащих на прямой, есть не более одной точки,
лежащей между двух других.

3. Аксиома конгруэнтности (равенства) отрезков и

углов. Если два отрезка (угла) конгруэнтны третьему, то
они конгруэнтны между собой.

4. Аксиома параллельных прямых. Через любую

точку, лежащую вне прямой, можно провести другую
прямую, параллельную данной, и притом только одну.

5. Аксиома непрерывности (аксиома

Архимеда). Для любых двух отрезков AB и CD
существует конечный набор точек A1 , A2 ,…,An ,
513
лежащих на прямой AB, таких, что
отрезки AA1 , A1A2 ,…, An - 1An конгруэнтны отрезку
CD, a точка B лежит между A и An .

Или еще:
1. Какова бы ни была прямая, существуют точки,
принадлежащие этой прямой, и точки, не
принадлежащие ей. Через любые две точки можно
провести прямую, и только одну;
2. Из трех точек на прямой одна и только одна
лежит между двумя другими;
3. Каждый отрезок имеет определенную длину,
большую нуля. Длина отрезка равна сумме длин частей,
на которые он разбивается любой его точкой.
4. Прямая разбивает плоскость на две
полуплоскости.
5. Каждый угол имеет определенную градусную
меру, большую нуля. Развернутый угол равен 180
градусам. Градусная мера угла равна сумме градусных
514
мер углов, на которые он разбивается любым лучом,
проходящим между его сторонами.
6. На любой полупрямой от ее начальной точки
можно отложить отрезок заданной длины, и только
один.
7. От любой полупрямой в заданную
полуплоскость можно отложить угол с заданной
градусной мерой, меньшей 180 градусов, и только один.
8. Каков бы ни был треугольник, существует
равный ему треугольник в заданном расположении
относительно данной полупрямой.
9. Через точку, не лежащую на данной прямой,
можно провести на плоскости не более одной прямой,
параллельной данной.
Обсудим их все. Возможны ли другие варианты
рассмотрения?
1. Какова бы ни была прямая, существуют точки,
принадлежащие этой прямой, и точки, не

515
принадлежащие ей. Через любые две точки можно
провести прямую, и только одну;
Вопрос с новым вариантом разрешается довольно
просто. При добавлении новых «если», аксиома станет
абсолютно очевидной в идеальной системе геометрии.
Пример: «Если две точки бесконечно малы, то через них
можно провести только одну бесконечно тонкую
прямую», но есть ли в мире бесконечно малые точки? А
бесконечно тонкие прямые? Вы сами ответили на
вопрос. Тут опять же проявляется метафизика
геометрии, т.е. мы возводим нечто в бесконечно малое,
чтобы сделать это аксиоматическим, но есть ли это
малое? Вопрос хороший. Через точку на бумаге я могу
провести некоторое количество более тонких, чем эти
точки, линий – вот вам геометрия жизни, где нет
пределов в аксиоматике, где нет ничего очевидного, где
над самыми обычными глупостями можно спорить
часами, задавать себе правила и так далее, если я скажу
себе, что, да, нельзя, то я и не смогу провести несколько
516
прямых, поскольку подчинюсь правилам, которые сам и
придумал.
2. Из трех точек на прямой одна и только одна
лежит между двумя другими;
Ну, это совсем не серьезно, если мы подкинем
слона на триста метров, то он подлетит на триста
метров – вот стилистика этой аксиомы. Но также
перенесемся в реальный мир, в котором на толстой
прямой маленькие точки могут располагаться как
угодно, в том числе и так, что ни одна из них не будет
между другими.
3. Каждый отрезок имеет определенную длину,
большую нуля. Длина отрезка равна сумме длин частей,
на которые он разбивается любой его точкой.
Резали хлеб? Видели крошки? Ну, так, если мы
сложим весь разрезанный хлеб, то разве получим его в
исходном состоянии?
4. Прямая разбивает плоскость на две
полуплоскости.
517
 Видели в реальности плоскость, опять же,
бесконечно тонкую? Я тоже не видел.
5. Каждый угол имеет определенную градусную
меру, большую нуля. Развернутый угол равен 180
градусам. Градусная мера угла равна сумме градусных
мер углов, на которые он разбивается любым лучом,
проходящим между его сторонами.
А что если угол бесконечно мал и стремится к
нулю, то разве он имеет градусную меру? Вопрос
спорный, неправда ли? Градусы, минуты, секунды,
миллисекунды, ничто не удовлетворит нас, ведь угол
бесконечно мал, т.е. неизмерим, также как неизмерима
бесконечность в километрах, в математике
бесконечности бесконечность в метрах равна той же
бесконечности в километрах, что было бы равносильно
тому, что тысяча равняется единице.
Чтобы опровергнуть последнюю часть аксиомы,
попробуйте разрезать пирог. На ноже будет оставаться

518
крем, крошки будут падать и так далее. Мир не
понимает геометрию.
6. На любой полупрямой от ее начальной точки
можно отложить отрезок заданной длины, и только
один.
Полупрямая еще называется лучом, чтобы у вас не
возникало лишних вопросов в терминологии.
Но вот мы приходим в реальность, где возможно
все. Заметьте, как я ловко подтасовываю игру реальным
и метафизическим миром, в ответ на то, как геометры
тасуют абстрактный мир в любом удобном им
направлении.
Опять же, луч в реальности имеет толщину, а,
следовательно, в нем могут поместиться несколько
отрезков заданной длинны, если они более тонкие, чем
полупрямая.
Остальные нападки на аксиомы производятся в том
же духе.

519
 Ни одна планиметрия не соотносится с реальным
миром и может выражать его только со многими «если».
Но что мы можем найти в стереометрии?
Ничего нового, а все то же самое, в мире нет
плоскостей, точек, линий, лучей, они – наша выдумка, а
потом люди обвиняют философию в абстрактности и
надуманности при том, что она рассматривает именно
возможности человеческого познания со всевозможных
сторон, в то время как ученые развивают лишь свою
познавательную линию.

Итог
Сама математика содержит в своем определении
понятие своей абстракции, ученые не водят людей за
нос, а скорее умалчивают то, что они доверяют
избранным, математикам.
Математический анализ – дело бессмысленное, из
мира можно достать такое количество чисел, что ни

520
один анализ их не осилит, а, главное, не даст никакой
полезной информации.
Конечно, есть области практические, где люди
разработали свой вариант изобретения в бытии, забыв о
других миллиардах вариантов, а сейчас они пользуются
математикой, как кратким и быстрым языком символов
и графиков. Математику грубо привязали к практике, но
она выполняет свои практические обязанности, в том-то
и вся проблема, мы ничего еѐ не объясняем, но
подстраиваем еѐ под мир, чтобы потом выставить еѐ
царицей наук.
Вы можете утверждать, что я ошибаюсь, но
взгляните чуть шире, выйдите за круг того, что вы
называете практикой и математикой, вернитесь в
прошлое. Разве доисторический человек привязывал
камень к деревянной палке по какой-то хитрой
пропорции, чтобы сила его удара оказалась куда
больше? Нет, он просто знал, что если разместить

521
ударную часть молота на конце, то он будет работать
лучше, и никакой математики.
Практика и математика – в принципе они сейчас не
представляются друг без друга, но возможна ли
практика без математики? Я утверждаю, что да, так и
есть, а вы уже думайте, как вам захочется, каждый сам
выбирает, как ему ограничить себя самого.
Математика, как и логика, как и язык – это не
науки, они ничего не изучают, конечно, есть науки
изучающие математику, логику, язык, но они сами по
себе отдельны от настоящей математики, логики и
языка, так же, как биолог и изучаемое животное – это не
одно и то же существо.
Гегель имел довольно оригинальное и правдивое
мнение на счет углового исчисления, которое можно
перенести на многие другие виды исчисления, ведь угол
и правда не выражает никакого количества чего-то там в
угле, ведь у нас есть нечто целое – это круг, но не суть,
так можно продолжать бесконечно.
522
 Также прошу не забывать, что помимо того, что
здесь были изложены различные мнения, даже мое
мнение, высказанное обо всей математике здесь, нельзя
считать абсолютно верным, а т.е. я так не считаю,
поскольку поставил целью именно раскритиковать
математику.
Но в чем же заключается мой истинный взгляд на
математику? Он состоит в многогранности, как и все то,
с чем я взаимодействовал за всю свою жизнь.
Математика сама по себе может раскрыть множество
других потенциальных граней, кроме раскрытых в этой
книге и существующих в науке. Есть множество видов
начал, в том числе и математика может иметь
множество начал, может быть разной, ни в коем случае
не одинаковой. В том то и весь вопрос, что именно
сегодня, именно сейчас мы можем выйти за пределы
потока нарастания старой системы, чтобы рассмотреть
возможные новые системы, а это уже совершенно
другое дело. Человек может взять в руки бытие только в
523
том случае, если он выйдет из своего собственного
потока развития, сможет наконец-то оценивать развитие
вне системы развития, сможет видеть все «если бы», что
важно. И все начинается именно с науки, а любая наука
начинается с математики, то, что не зависит от
математики – это не науки – это банальные типы
философии – и это мнения я у кого-то похитил, сам так
не считая.
Мое отношение к науке не сводится к еѐ рьяной
ненависти, также не сводится к абсолютной любви к
ней, я уважаю любую философию, но такую толстую
философию как наука уважать – дело, конечно, благое,
но если ты еѐ уважаешь, то нужно пинать это ужасно
ожиревшее существо, чтобы оно начало бегать и
сбрасывать лишний вес, для его же пользы. И первым
делом я бы начал с математики.
Я думаю, что серьезные математики, а не
бородатые подростки, зазубрившие формулы, могу
оценить эти слова в полной их увесистости. Есть
524
потенциальная математика, которая могла бы быть, но
еѐ нет благодаря современной математике, но в случае
этой науки – тут не такая бесконечность вариантов, как,
скажем, в физике, где предположений может быть
бесконечно много, а вот в математике есть нечто
железное – это числа, которые можно сравнивать с
мнимым количественным аспектом, т.е. если убрать
некоторые неточности, возвести мир в уровень
абстракции, то некоторые итоги, которые мы получим,
будут повторяться с определенной закономерностью, и
графики будут сходными, и линии из реального мира
как-то помогут в практике, это, возможно, правда, но у
нас есть багаж потенциального. Того, что мы можем
раскрыть, а не скрывать, будто этому нет места в мире.
Мы уже однажды сами решили, что математике должно
быть свое место в мире.
Отлично, с этим мы разобрались. Теперь настало
время для более интересных рассмотрений, нежели
математика.
525
 Раздел шестой: Естественные науки

Естественные науки – источник практического

знания, единственные однозначные дисциплины,
квинтэссенция самой науки как науки, а не как
философии, ведь все общественные науки и науки о
человеке – это простейшие философии чистой воды, с
малейшей примесью научной педантичности и
безвкусия, исключение могла бы составить психология
в некоторых своих проявлениях, а особенно в
современном виде. В том то и прелесть гуманитарных
наук – они философии, в этом их сила. Их нужно
развивать, как философии и подпитывать
гениальностью, а не однообразием, тогда будут и
плоды, но что такое науки естественные? К какому типу
философий отнесем их мы?
Здесь все также вполне просто, только обилие
теорий поубавилось, если брать, конечно, только
526
основополагающие варианты, поскольку
естествоиспытатели – ярые любители соответствовать
клейму конвенционализма (помните Пуанкаре?). Да,
именно. Здесь как раз очень стремятся принять какую-
либо теорию – это интересно. А самое главное, что все
естественные науки имеют помимо всего остального
еще и свой лексикон, а точнее сленг, который доступен
будет не каждому. Но мы с вами, как люди вполне
мыслящие (если вы еще не закрыли книгу до этого
момента, то решили проследовать за мной до конца,
если вы ошибались на счет наук и поняли это, то
разумность в вас безусловно имеется, но а может быть
вы один из тех филистеров, которые насмехаются над
всем написанным здесь, не зная ни истории наук, ни
самой их сути, зная только вызубренный материал, с
наточенным научным методом – это смешно, в спор и
насмешки было бы неплохо выпускать разумных
индивидов, а вечные школяры, которым только дай
вызубрить что-то, коих больше, чем девяносто
527
процентов во всех университетах мира, пусть сидят и
точат зубы, ведь им ничего не остается делать), должны
отдавать себе отчет многим причинам, следствиям и
закономерностям. Одна из них состоит в том, что чем
сложнее терминология, чем еѐ больше, чем она скучнее,
тем меньше людей будут стремиться учить эту науку,
тем меньше людей будут пытаться что-то в ней понять,
тем меньше людей будут пытаться с ней спорить – это
удобная позиция для человека, который имеет некое
мнение, он закрывается от вас, у него появляются
доводы такого типа:
- Ты не знаешь терминологии.
- Ты не знаешь тонкостей.
- Ты не знаешь мат. анализа.
- Ты не знаешь, кто такой Ньютон? Ты совсем
ничего не знаешь про физику.
Я же, как человек вполне проницательный, вижу в
аргументах подобного толка некую глупость, это
похоже на то, когда вы отдаете котенку клубок с
528
нитками, он играет с ними и запутывается, а, когда вы
пытаетесь его освободить, он вцепляется в этот клубок
когтями, пытаясь прогнать вас, шевеля своими задними
лапками, ударяя ладони, стремящиеся ему на помощь.
Самый интересный вопрос, который я никогда
не устану задавать, какое отношение Ньютон имеет к
физике как к природе, которую изучает физика как
наука? Да, никакого. С точки зрения природы – Ньютон
лишь один из объектов «материального» мира, так плюс
ко всему он был глубоко верующим, так еще он создал
ложную теорию! Почему мы изучаем на физике
историю? Безусловно, Ньютон – это звучит гордо,
именовать теории его именем – дело благородное, ибо
он легенда, один из первопроходцев, а это очень важно,
его имя так или иначе может содержаться в дисциплине,
но когда мы изучаем его историю, которая написана в
учебнике по физике, а не по истории – это уже некое
неуважение к науке, со стороны автора учебника. Но и
тут я могу заблуждаться, нам, например, ничего не
529
говорит название «третий закон Ньютона», но зато
название «закон противодействия» - уже указывает нам
на его содержание, а именно содержание важно.
Да, многие здесь не знают много о науках, даже
ученые очень ограниченны своей областью,
высокообразованный человек – редкость, если знает
физиологию, то забыл о философии; если профессор
физики, то не разбирается в истории; если академик
философской академии, то имеет пробелы в физиологии
– это все чуть ли не достоверности, если бы мы взяли в
помощницу математику, то она бы нам показала, что
зависимость знания естественной дисциплины
негативно отражается на знании гуманитарной и
наоборот – и так с большинством ученых! Т.е. одни
напрочь могут не знать истории, но вступать в спор о
истории наук, а кто-то может знать только интересные
ему факты, мне был интересен сам факт возникновения
и продвижения наук в массе общей философии,
поэтому я изучал именно подобный материал, чтобы
530
сформулировать некую оппозицию царства скрытности
и обмана, прикрытого мнимой достоверностью.
Естественные науки – есть оплот самого научного
знания в самом главном своем проявлении, если
культурологи, историки, историки философии – часто
имеют дело с философией и родным языком, то
естествоиспытатели, в своей общей массе, это бывшие
ребята, не имеющие таланта к родному языку, и в итоги
не узнавшие, что такое философия. Они не имеют
понятия о том, из чего вышла их наука, точнее имею, но
оно поверхностное, избитое, искореженное
собственными мыслями, которые им внушили
авторитетные люди в институте или университете.
Первый же вопрос возникает мгновенно: почему я
так редко упоминал слово «авторитет» до этого, но
вдруг именно на данном этапе исследования я
предпочел вернуть его в оборот? Это просто.
Гуманитарные науки – место бесконечных споров,
течений, полемик, демагогий, софизмов, в общем –
531
действий, которые неостановимы, которые ищут новые
логики, которые пытаются найти новые отношения,
которые пытаются как-то развить этот мир всесторонне,
а не аналитически, но это, как я прошу вас заметить,
никоим образом не относится к современной
психологии и современной социологии, поскольку эти
науки в своем современном виде представляют нечто
вымершее, в то время как многие профессиональные
психологи, не идущие за современным направлением –
сейчас редкость. А вот естествознание – это место, где
все довольно тихо, получаем основную теорию,
пошумели, поспорили, нашли доказательства
непротиворечие опыта теории – разошлись, а далее
только разрабатываем все прикладное к этой теории,
исходя из основ.
Естественные науки – не место творческому
подходу, если ты слишком оригинален, то тебе место на
кафедре философии, пусть даже ты предложил
возможный вариант эволюции, который может быть
532
более правильным. Зомбированные ученые будут
постоянно твердить тебе одно и то же, одно и то же,
одно и то же, словно у них заело пластинку: «все теории
хорошо подтверждены опытом», «у нас есть
доказательства», «мы правы, потому что опыт нам так
глаголит», «мы используем логику, которая
непревзойденно решает поставленные задачи»… Это
все так… так… так мило, такая аргументация может
только огорчить настоящих профессионалов
философии, таких как Гегель, Хайдеггер, Ницше, пусть
даже последний не являлся каким-то особым гением в
логике, скорее он давал думать самим читателям, а это,
на самом деле, огромный прогресс, по сравнению и с
Гегелем и с Хайдеггером, который так любил обсуждать
Фридриха во всех подробностях. Ученые – словно
создают новую веру, веру в свою работу. Как я не устаю
говорить – когда вложено много усилий, когда каждая
капелька пота упала на пол из-за науки, когда неделями
болела голова из-за того, что нужно было выучить нечто
533
научное, вот именно тогда он и начинает бороться за
свое мнение всем правдами и неправдами.
Авторитет – педагог, который не учит мыслить
свободно, а шлифует данный ему материал под
формулы, теории и так далее – это ложный авторитет,
преступник, убийца самой философии, религиозный
деятель. А таких педагогов море, и их считают
лучшими! Если в гуманитарных науках зачастую можно
наблюдать совершенно иную ситуацию, когда в
студентах развивают качества мыслителя, качество
человека мыслящего во многих направлениях, то в
естественных науках однобокость – правило, а
авторитет – бог, патриарх, философ, который
скрывается под обликом «всезнающего» Будды. Этот
Будда знает метод! Этот Будда знает, как добывать
истину! Новый пастырь твердит вам, что нужно делать!
Да, новый пастух ведет вас, чтобы вы узрели истину.
Тот, кто ознакомлен с религиями, тот, вероятно, хорошо
знает эту схему, если он однажды не попал в сети,
534
расставленные разными верами, в том числе и научную
сеть. А в чем заключается сама схема? Уверяем людей,
что мы располагаем чем-то достоверным, после уверяем
их, что это все приносит дикую пользу (особенно, если
учесть сам факт того, что сама наука ничего не сделала,
как то, что мы берем как науку, т.е. еѐ теоретическую
часть, а именно практическую часть еѐ мы называем
ремесло, тут также прошу вас не запутываться, ученый
– естествоиспытатель любо типа, вооруженные
экспериментом и методом, а ремесленник – это творец
приборов, также прошу вас не забывать, что были
ученые-ремесленники), в религиях – это спасение. Что
дальше? Делаем систему настолько сложной, чтобы
только посвященный мог в ней проникнуть и оспорить
(науке в этом нет равных, притом, вместо качественных
сложностей, он ввела именно количественные
сложности, т.е. в науке нет ничего качественно
сложного, сама идеология проста, по сравнению с тем
же Гегелем, но ведь это не важно, когда слова в
535
научных терминах огромны (зачастую имеют синоним,
который коротким словом описывает все), а материал,
который можно было бы уместить в одной строчке –
растягивают на одной странице, перемешивая его
различными опытами, историческими данными,
вторично относящимися к сути вопроса, перемешивая
его с теориями, формулами, которые так далеки от
населения).
Бенедетто Кроче утверждал, что философствовать
следует простым языком, но и не только
философствовать! Что я могу выразить из тысяч
мнений? Заниматься наукой можно с легким языком,
чем больше запутанности, тем меньше наука понятна
населению, собеседнику, философу, единственному, кто
может осмелиться оспорить саму науку, но науке не
хочется быть оспоренной. В том то и весь смысл,
внутри этой системы обычно спорят специально
обученные люди, т.е. никого оригинального в
обсуждении теории не имеется, только зомбированные
536
человекоподобные карты памяти на ножках (умные
люди, прошу вас, простите меня, я знаю, что в
сообществе физиков вы есть, что вы есть и среди
биологов, даже среди психологов вы есть! Я прошу у
вас прощения! Многие из вас спасают науку от того,
чтобы она не стала в полной степени чем-то
религиозным, спасибо вам, возможно, именно благодаря
вам до меня добрались нужные книги; возможно,
благодаря вам я прочитал множество теорий, которые
дожили до наших дней благодаря вам и подобным вам),
но слава богу, все это не до конца так, всегда есть некие
умные люди, но общепринятые теории еще ничего не
значат, я привык не доверять всему, с чем сталкиваюсь
– это мое особое свойство, но это не скептицизм – это,
скорее, явное видение цели, видение мира, который мог
бы быть, науки, которая могла бы быть, и желания
привести этот мир и эту науку к процветанию.
Сейчас наука – это металлический цветок, но я
хочу любоваться настоящим. Человечество придумало
537
огромное количество изобразительных средств, но
ученые, благодаря ограниченности своего образования,
они забывают об этих средствах, они запрещают их, они
заставляют юных деятелей науки писать по шаблону,
писать как все, писать с ошибками в пунктуации, но
главное – они только тогда разрешают быть учеными и
поклоняться богу науки.
Самая краткая история наук – была философия,
появился эмпиризм, многие уверовали в него,
придумали метод, начали подавлять другие
философии… Но самое главное в науке нового времени
– отрицание слов авторитетов, но распространилось это
лишь на религиозных авторитетов, авторитетов науки
это уже никак не коснулось, т.е. если предположить на
секунду, что наука переполнена догматами, и нас им
учат, о картинка складывается, люди после Аристотеля
и Платона редко пытались их полностью оспорить,
поскольку представляли мир именно таким, каким им
его навязали эти оба идеолога. Сейчас лишь благодаря
538
усилиям нескольких научных гениев естественных наук
и благодаря гуманитариям – еле-еле поддерживается
наличие истории философии, которую вообще считают
бессмысленной, а если и находят еѐ оправдание, то
только в каких-то бессмысленных доводах, которые
сводятся к тому, что мы таким образом изучаем
историю своих ошибок, думая, что эта история ошибок
уже закончилась. А вообще, быть может, эта работа
бессмысленна? Быть может, в ней нет
жизнеспособности? Быть может, она не сделает лучше?
У философии история не может быть краткой, она
бесконечно огромна, видеть колоссальные и
качественные размеры философии, сравнивая их с
колосками научного познания, которые берут только
своим числовым количеством, представляя с собой, в
особом научном идеале, абсолютно неотличимые копии,
лишь повернутые в разные стороны.
Ученое сообщество исказило человеческие понятия
до невозможности, а неизмеримо основополагающий
539
процесс – это школьное обучение, которое убивает все
то, что философы называли мудростью. Сейчас балом
правят ум и интеллект! А что такое ум и интеллект? Это
некая смесь знаний, с возможностью их обработать
именно в научном понимании, в научно-правильном!
Ученые встали на саму честь человечества – они встали
на его тщеславие, теперь дети делятся на две категории:
умные и глупые, притом, что первые заучивают
научные теории прошлых веков, стараются укрепить их,
т.е. максимально насилуют свою «душу», которая
постепенно разрушается внутри их маленьких тел.
Один из приемов педагогики – внушение. А вы
знаете, что чаще всего, люди, которые мало понимают в
своей дисциплине – пользуются внушением, они ведь не
могу обосновать каждого еѐ шага. Если вы зададите
педагогу некоторое количество «почему» – то он
однажды, либо зайдет в тупик, либо начнет
придумывать то, чего в науке никогда не было, тоже и с
любым академиком. Вообще, самые лучшие ученые –
540
это те, кто не признают свою правоту перед всеми; те,
кто не кичатся своей «интеллектуальной» работой; те,
кто не лают, словно молодые псы, из-за каждого
человека, кто пытается указать им неправильность их
деятельности – такие люди есть, они признают
возможность ошибки, могу сказать еще больше, они
заведомо знают, что ошибаются и это правильно,
поскольку все остальное – это жалкая форма
материального идеализма, но идеализма не в смысле
«чего-то духовного», а идеализма как наличия
идеальных идей, которыми кишит вся научная система,
потому что она философия.
Философы – люди очень забавные, они отказались
от метафизики, но забыли сказать об этом физикам, а те,
в свою очередь, не передали этой информации другим, а
что получилось в итоге? Мы составили модель
Вселенной! Даже модель нашей галактики! Узнали, что
внутри земли, не вскрывая еѐ! И «узнали», что там,
внутри солнца, без возможности попасть в это пекло!
541
Взвесили на невидимых весах все видимые и
невидимые объекты космоса! Вот же мы умные какие!
Просто Фалесы Милетские, если вы понимаете, о чем я.
В наука слишком много метафизики, чтобы они смели
называть себя науками. Ученость – это тип
мировоззрения, при котором человек стремиться
наиболее целостно разработать свою отрасль, пытается
узнать все на примере других, пытается познавать все
по примеру, т.е. постоянно окружает себя авторитетами.
Читатели, есть ли среди вас атеисты? Сейчас вам
будет все очень понятно. Замечали, что юных
верующих еще можно переубедить в их верованиях, а
если уже ты решился спорить с пожилым религиозным
деятелем, то его уже будет не переспорить, он не
примет поражения, он потратил на эти обоснования всю
свою жизнь, ему жалко терять накопленное, он
отказывается видеть вокруг себя широкий простор,
которым могли насладиться ещѐ в новое время, когда
только выбирали научную направленность, сейчас у
542
него есть только настоящее, только настоящее и его сны
о будущем, которое он преобразует себе на пользу,
сделает из себя нового авторитета, но он служит науке
не только ради славы, он служит ради познания, ради
человечества, но он не осознает, что каждый человек,
который верит в науку – лишь тормозит процесс
познания, что каждый человек, который скукожился в
своем мнении – это лишь изуродованная копия
человека, не человек; филистер-хамелеон, который
стремится казаться умным, но он всего-то эрудит.
Наука изувечила миропонимание человека,
изувечила его эстетические и этические чувства, в
большей степени здесь я имею ввиду именно
естественные дисциплины – они предоставляют нам
огромную достоверность, особенно, если мы не
занимаемся ими самолично, и сами не можем проверить
их данные. А что нам обычно дают? Какой-то опыт,
который постоянно выходит одинаково. А что мы
делаем? Мы его трактуем! Еще позитивисты предлагали
543
только описывать опыт, но не делать обманчивые
теории – это было бы позитивным знанием. А что в
физике теория, а что факт?

Физика
Первый физический факт – сила тяжести, или
сила притяжения! Нет же! Сила притяжения – это не
факт, сам факт выражается в простой формуле: «если я
отпущу предмет, то он упадет на землю». Чтобы
увидели в этом движении платоники? Они бы узрели
идею! Космическую идею, которая управляется
творцом-демиургом. А что говорит Аристотель? Все
движется к благу, т.е. притягивается! Это не ключевой
принцип тяготения, совсем нет, он не объясняет его
природы, он вообще его не затрагивает, но зато именно
Аристотель ввел в моду этот принцип «притягивания», а
поклонниками этого философа были все средневековые
мудрецы, что уже показывает тот факт, что само слово
«притяжение» возникает предвзято, оно зарыто в
544
памяти человека, в его культуре, оно восседает там, ведь
нам милее быть притянутыми землей, нежели быть
отторгнутыми небом.
Но как все могло бы быть? Вероятно, человек взял
название «притяжение», основываясь на культурном
грузе, который давил на его плечи, но если бы этот
культурный груз был бы несколько другим и
Аристотель бы оказался Фридрихом Ницше, а то и кем-
то более несуществующим в то время, то мы бы сейчас
имели бы совершенно другую теорию. Например,
теория отторгающих небес, которую я сам разработал,
для того, чтобы показать вам пример отличной от давно
практикуемой теории.
В чем суть отталкивающих небес? Собственно,
выражаясь научным языком, отталкивание небес – это
процесс абсолютно противоположный земному
притяжению, т.е. земля становится пассивной как
объект, она лишь принимает давление космоса, чем
ближе к твердому телу мы находимся, тем ощущаем
545
большее притягивание, поскольку все твердые тела во
вселенной имеют некое собирательное свойство, т.е.
они, по законам природы, представляют с собой
эпицентры давления. Если вы не заметили, то ни одна
формула Ньютона не изменилась, все осталось
абсолютно также, все математические изложения этой
теории равны теории притяжения, но смысл
противоположен, и противоположен абсолютно.
Притом, что у меня есть довод в пользу моей теории –
трудно представить твердый объект, проявляющий
активность, т.е. он должен быть неким осьминогом, с
гравитационными щупальцами, что представить себе
невероятно сложно, а для теории всемирного давления
не нужны никакие щупальца, есть только давящий на
эпицентры космос, притом, что его давление в космосе
ослабевает, поскольку малые тела, как раз испытывают
те же виды давления и в космосе становятся на подобии
планет, т.е. свободно парящими в воздухе. Но это ответ
теории Ньютона, а не Эйнштейна. Также можно
546
предположить, что оба процесса имею место в
некотором замещении друг друга, т.е. и космос давит на
твердые тела, и они притягивают нечто одновременно.
Интересно, думали ли люди об это в свое время, ведь
это очевидные варианты? Но самое главное, что они не
сохранились, всегда были разумные люди, которых
называли идиотами, которых не сохранили. В итоге
выживает та точка зрения, которую поддержат
авторитетнейшие люди, ведь наука – это небольшое
общественное объединение, где имеет место и
человеческая глупость, филистерство, тщеславие и так
далее, или кто-то будет утверждать нечто иное? Мы
забыли свою историю, мы исковеркали еѐ, мы забыли
добрую долю великих людей, зов многих из которых не
услышал никто из нас, мы отдаем дань современной
моде, научной моде, подстраиваем свои понятия под
нее, но я слишком увлекся, продолжим о физике.
Что такое физика? С древнегреческого – природа.
Т.е. наука изучающая природу? Совсем не то. Даже
547
близко не то. Физика – наука, которая изучает наиболее
общие законы природы, в которые не входят
химические законы и биологические, поскольку эти две
дисциплины существуют в науке раздельно. Какие это
законы природы-то? Собственно, силу тяжести мы
обсудили, а также массы, силы, энергии, поля – это все
области физики, вместе с поведением воды, с
кинематикой и прочими терминами этой дисциплины.
Надеюсь, мы с вами усвоили, что взгляд на «силу
притяжения» у Ньютона был метафизический, т.е.
абсолютно философский. Кто-то может сейчас меня
перебить свои точным доводом, что философия – это
рассуждение, но он ошибется, поскольку ничего не
знает о философии. Современная трактовка философии
– это малая часть того, что на самом деле относится к
философии. На занятия философией в университете вы,
скорее всего, сталкивались, вместе со всем прочим, с
направлениями глубоко эмпирическими, т.е. почти что
научными.
548
 Первым делом вам нужно открыть глаза на одну
существенную мелочь – формулы физиков. Что такое
формула? Это математическое определение. Мы берем
два вида координат, временные и пространственные, а
на их основе выводим и остальные определения,
которые считаем такими существенными, но они на
самом деле не некий принцип существования чего-то
там, они – случайное образование, которое физики
трактуют таким-то образом. В чем суть? Все просто,
скорость – это отношение расстояния пройденного
объектом к времени прохождения этого расстояния. Т.е.
у скорости даже нет никаких собственных частей,
скорость – это пространство-время. А что же с массой?
И еѐ мы вводим через чистое число.
Что я называю чистым числом? Нечто, что мы
ставим в начало физических исследований – начальные
данные, которые не представляют из себя синтеза
других чистых чисел. Например, скорость – это грязное
число, а время – чистое. Сама суть состоит в том, что
549
скорость – это определение, а, следовательно,
лексическая истина, скорость может выражаться
тысячей формул, смотря от состояния наук и мнений в
этих науках. Если каким-то образом станет «очевидно»,
что формула скорости Эйнштейна имеет погрешности,
то какой-нибудь умный дядя просто введет
коэффициент, который исправит эту погрешность –
ничего сложного.
Меня удивляет сам факт того, что ученые до сих
пор не слили теорию относительности и теорию
Максвелла в одну – они ведь любители варганить
теории на скорую руку, но они, видимо, понимают, что
безответственное отношение к этой главнейшей теории,
которая выйдет в свет, определит исследования на
сотни лет вперед – вот и вся важность.
Так что там еще с формулами? Они по сути –
выражают наше приблизительное отношение к чему-
либо. Мы переносим бесконечно сложны процесс
движения, который включает в себя количество
550
большее, чем триллион материальных точек, которые,
собственно, бесконечно малы, а эти точки в свою
очередь движутся отчасти хаотично, а от части
зависимо от всей системы. Что делаем мы? Мы ведь
умные! Берем и сжимаем весь триллион – в одну точку.
Погрешность – один к триллиону, поскольку мы
рассматриваем одной формулой лишь одну точку.
Конечно, чтобы рассчитать с какой скорость будет
передвигаться тело человека в целом, а точнее, когда
эта точка будет на нужном месте – мы просто берем
расстояние, делим его на скорость, а потом смотрим
время. Но тут же мы получаем и другие расчеты!
Человеческое тело – сложная субстанция, она
бесконечно огромна по сравнению с одной точкой, так
вот, представим, что человек бежит. Что же
происходит? Он меняет скорость чуть ли не на каждом
шагу, иногда незначительно, а иногда значительно,
помимо всего остального в фазе полета и фазе касании
до земли скорости будут разными – т.е. у нас есть
551
формула скорости, и есть метод исчисления
производных, который нам поможет. Каким образом мы
будем составлять формулу движения? Просто расставим
точки, измерим в этих точках скорость, а потом
посчитаем средний результат. Все просто, но поимо
того, что мы взяли конечное число точек, у нас остается
за их пределами еще бесконечное их количество, т.е.
если следовать Зенону, то в этих точках он якобы
вообще не движется! Да! Получается так, что человек
магическим образом перемещается от точке к точке, от
точке к точке, пропуская бесконечное количество
других точек. А теперь представим себе, что мы
измерили мгновенную скорость на всех точках, которые
мы расставили на трассе, именно мгновенную скорость
на данной точке, на самом деле, между точками я
вообще могу идти, а на точках ускоряться. Вы сами
понимаете, какова будет погрешность, если мы
рассчитаем среднюю скорость. Но, если я не ошибаюсь,
ученые не так глупы, чтобы допустить такую
552
простейшую ошибку, смотря какие ученые. Т.е. мы не
можем точно узнать скорость, не узнав все точки?
Именно так. Вычисление уровня «скорость – расстояние
на время» - это грубая модель. Он действует в одном
случае, если человек двигался равномерно, но не бывает
ничего равномерного, ветер подул на летящий вниз
2
камень и тот уже не ускоряется со скоростью 9,8 м/с .
Забавно, но это настоящая жизнь, к которой основы
физики не имеют никакого отношения. Т.е. да, конечно,
найти относительную практическую ценность мы
вполне в силах – это безусловно! Но опять же, никакая
физика не может замыкаться на одних формулах,
поэтому она примешивает метафизику.
Помимо всего остального, чем является в физике
время? Заданной нами величиной. А расстояние в
физике? Тоже величина. Если, конечно, мы не касаемся
более глубоких областей знания и не занимаемся
философствованием внутри этой науки, где время –
нечто абсолютно не принадлежащее цифрам, также как
553
расстояние. Но что означают классические формулы?
Он обозначают одно – абсолютное время неизменчиво,
оно абсолютно такое, каким мы его воспринимаем. У
вас когда-нибудь останавливались часы? Это значит,
что время по всему миру остановилось?
А как мы сейчас относимся к времени? Оно в
физике сейчас ни в коем случае не стабильно, люди
сами-по-себе превращаются в отдельные субъекты
ощущения времени, они сами незначительно задают его,
также как и все тела имеющие массу искривляют
пространство и время, а точнее их диалектическое
единство пространство-время. Какая шикарная
метафизика!
Альберт Эйнштейн – философ среди ученых;
персонаж, который не потерял свою веру, не смотря на
то, что сделал огромное теоретическое открытие, также
как и Ньютон. Кстати, их судьбы в этом очень похожи,
Ньютон был верующим, но а Эйнштейн был верующим
не в традиционном понимании, а в философском, т.е. он
554
не утверждал, что на небе сидит бородатый мужик,
который гоняется за евреями по пустыне, бомбардируя
их маннами небесными, а совсем наоборот, Бог
Эйнштейна приобретает верховную
субстанциональность, подобно Богу Спинозы. Это
философская религия, религия, построенная на
недоказуемом, самая метафизическая теория. Но
Альберт как гениальный ученый был не только
философом верующим, но и был философом-ученым.
Его теория максимально философично, особенно если
учесть его негативное отношение к математике, к
которой многие физики дышат настолько неровно, что
это можно считать болезнью наряду с некрофилией.
Конечно, чтобы поговорить с учеными, Эйнштейну
пришлось преподнести некоторые данные в виде цифр,
но он глубоко разочаровался в математике, и больше
доверял философскому преподнесению информации.
Самое главное достижение Эйнштейна, на мой
взгляд, это изменение самого времени, ведь ранее оно
555
превращалось в нечто прямое, неизменное, но именно
после Альберта само время стало восприниматься
учеными, подобно поверхности реки, которая
изгибается в зависимости от определенных факторов, то
же и с пространством, но это уже не так интересно, как
ситуация со временем. Теорию признали, конечно, не
сразу, я не думаю, что ученые сразу же отказались от
теории Эфира, но даже Пуанкаре – величайший ученый
всех времен и народов, наверное, фигура еще более
яркая, нежели Эйнштейн именно для науки, поскольку
он был именно ученым, который мастерски владел
математикой того времени, который сделал множество
открытий – он не поддерживал теорию
относительности, да и конвенционализм утвердил, что
уж тут.
Мир – не место для игры в ученых, а этим и
занимается физика. Зачастую, мы смотрим в телескоп
или в микроскоп – что мы видим? Мы видим то, что
невозможно описать достоверно точно. Мы стараемся
556
это сделать, но у нас получаются лишь теории – в этом-
то и вся беда наук, а точнее ученых, многие из которых
утверждают, что они несут истину – это именно
противоречие самой научной концепции, поскольку
наука никогда не познает истину – у нее есть
ограничение в этом, ведь наука по определению – это
набор знаний, полезных, используемых и так далее.
Именно так и оправдываются все теории даже сейчас.
Ну, бессмысленно считать по формуле Эйнштейна
скорость, если это скорость черепахи, поскольку нам
все равно все это придется округлить, поэтому не
умерли и формулы Ньютона, хоть его миропонимание и
было неверным, а точнее относительно верным, т.е.
полезным на мезоуровне существования материи.
Самое главное – чтобы ученые осознали свою
тщеславность, осознали свое стремление к идеалам
вторичным, практическим, не истинным, чтобы они
говорили людям об этом, но еще важнее – это
появление нового типа науки и научного метода, где
557
ученый-мыслитель-творец – это квинтэссенция
представления о научном работнике, где сама наука не
связана с переписыванием формул, где сам смысл
скрывается не только в практике, но и в попытке
настичь истину, где описания явлений не однобоки, где
наблюдатель не боится предполагать тысячи вариантов,
где он не боится изучать мир многогранно – это
идеальный физик, идеальный биолог, идеальный
психолог. Конечно, это очень похоже на Гегеля, с его
синтезом, на этот раз гуманитария и
естествоиспытателя, но этот вариант – вариант
разумный, если, конечно, его сторонники разумны.
Продолжим обсуждение формул, любая формула –
это определение чего-то, что принято в теории, т.е.
нечто согласованное. Почему мы считали, что скорость
– это отношение расстояния ко времени? Потому что
ученые дают такое определение скорости, все
несказанно просто. Притом все факторы становления
как скорости могут оказаться абсолютно иными. Мы
558
замечаем корреляцию между скоростью и временем,
между скоростью и расстоянием, но скорость в
языковом плане – это обозначение движения.
Что такое движение? Кто-то скажет – изменение
координат во времени, и будет с одной стороны прав, но
возможно ли другое определение движения? Почему
нет? А что если, движение – это вневременное
изменение координат, которое фиксируется нами,
людьми, лишь при проистечении времени? Трудно
представить? Попробуем еще раз, что если точка может
занять бесконечное количество пространства за
промежуток времени, стремящийся к бесконечности?
Т.е. время стоит, но частица движется, либо
потенциально она уже в нескольких местах. Отлично,
если вы поняли о чем я, то мы обрели еще одно
определение движения, убрав время. Представим себе
телепортер – нечто фантастическое, но способное
перемещать материю на огромное расстояние,
предположим, что время переноса будет бесконечно
559
мало, а расстояние бесконечно велико (да простит нас
Эйнштейн), и тогда мы получим, что скорости
движения нет! Перемещение есть, а движения нет.
Высчитывать скорость равную бесконечности –
дерзайте. Но таких приборов нет и эта фантазия.
Что если само движение в своей сущности
осуществляется подобными перемещениями, которые
лишь для нас обретают аспект временности? Т.е. есть ли
разница, имеем ли мы бесконечное расстояние или
какое-то расстояние, если время бесконечно мало?
Результат неизменно будет бесконечным, т.е. от точки к
точке мы перемещаемся по каким-то таинственным
законам природы, которые еще не познаны, что тогда?
Время теряет свою реальность, как составляющее
определения скорости, перемещение возможно и без
времени, т.е. скорость посчитать по формуле будет
можно, перемещение – схоже с передвижением, т.е. с
движением, т.е. с скоростью, поэтому пространственное
перемещение открывает путь к вневременному
560
движению, что вступает в противовес с формулой
движения классической и с формулой движения
Эйнштейна. Чем разнятся это скорости? Вопрос
философский, поскольку мы с вами взяли некую
формацию и переделали еѐ системой допущений, такую
же систему однажды создало человечество, обозвав что-
то скоростью, что-то силой, что-то зарядом, что-то
временем.
Также следует сказать, что закрывать глаза на
субъективность физики невозможно, поскольку в ней
постоянно ведется процесс обработки данных. Самая
объективная физика – это прямая видеосъемка
физических реалий, а любые теории, формулы и прочие
атрибуты наук – это лишь субъективная сущность.
Как говорится – наука отвечает на вопрос «как», а
не на вопрос «почему, и обычные люди должны уже
увидеть это, чтобы созреть до следующей ступени.
Эйнштейн

561
 «Почему именно я создал теорию
относительности? Когда я задаю себе такой вопрос, мне
кажется, что причина в следующем. Нормальный
взрослый человек вообще не задумывается над
проблемой пространства и времени. По его мнению, он
уже думал об этой проблеме в детстве. Я же развивался
интеллектуально так медленно, что пространство и
время занимали мои мысли, когда я стал уже взрослым.
Естественно, я мог глубже проникать в проблему, чем
ребенок с нормальными наклонностями»
«С помощью физических теорий мы пытаемся
найти себе путь сквозь лабиринт наблюдаемых фактов,
упорядочить и постичь мир наших чувственных
восприятий. Мы желаем, чтобы наблюдаемые факты
логически следовали из нашего понятия реальности. Без
веры в то, что возможно охватить реальность нашими
теоретическими построениями, без веры во внутреннюю
гармонию нашего мира, не могло бы быть никакой
науки. Эта вера есть и всегда останется основным
562
мотивом всякого научного творчества. Во всех наших
усилиях, во всякой драматической борьбе между
старым и новым мы узнаем вечное стремление к
познанию, непоколебимую веру в гармонию нашего
мира, постоянно усиливающуюся по мере роста
препятствий к познанию»
«…Априори следует ожидать хаотического мира,
который невозможно познать с помощью мышления.
Можно (или должно) было бы лишь ожидать, что этот
мир лишь в той мере подчинен закону, в какой мы
можем упорядочить его своим разумом. Это было бы
упорядочение, подобное алфавитному упорядочению
слов какого-нибудь языка. Напротив, упорядочение,
вносимое, например, ньютоновской теорией
гравитации, носит совсем иной характер. Хотя аксиомы
этой теории и созданы человеком, успех этого
предприятия предполагает существенную
упорядоченность объективного мира, ожидать которую
априори у нас нет никаких оснований. В этом и состоит
563
«чудо», и чем дальше развиваются наши знания, тем
волшебнее оно становится. Позитивисты и
профессиональные атеисты видят в этом уязвимое
место, ибо они чувствуют себя счастливыми от
сознания, что им не только удалось с успехом изгнать
бога из этого мира, но и «лишить этот мир чудес».
«Там, вовне, был этот большой мир,
существующий независимо от нас, людей, и стоящий
перед нами как огромная вечная загадка, доступная,
однако, по крайней мере отчасти, нашему восприятию и
нашему разуму. Изучение этого мира манило как
освобождение, и я скоро убедился, что многие из тех,
кого я научился ценить и уважать, нашли свою
внутреннюю свободу и уверенность, отдавшись
целиком этому занятию. Мысленный охват в рамках
доступных нам возможностей этого внеличного мира
представлялся мне, наполовину сознательно,
наполовину бессознательно, как высшая цель…
Предубеждение этих учѐных [позитивистов] против
564
атомной теории можно, несомненно, отнести за счет их
позитивистской философской установки. Это
интересный пример того, как философские
предубеждения мешают правильной интерпретации
фактов даже учѐным со смелым мышлением и с тонкой
интуицией».
«Забота о человеке и его судьбе должна быть
основной целью в науке. Никогда не забывайте об этом
среди ваших чертежей и уравнений».
Современная физика – это и есть детище
Эйнштейна и еще некоторых ученых. Альберт –
замечательнейший теоретик, его теории – это не
монотонные научные трактовки фактов, а полноценная
философская система, со своими слабостями, но и со
своими подтверждениями.
Многие, вероятно, думают, что наука – это способ
постоянного открытия чего-то нового, т.е. данные
пятнадцатого века лишь количественно будут
отличаться от данных двадцать первого века, т.е.
565
раньше было меньше открыто, следовательно, сейчас
будет открыто куда больше, но система одна, поскольку
весь мир открываем, у нас есть метод как средство
открывания, есть двери – тайны природы, а мы их
вскрываем – это просто. Но не тут то было, после
Ньютона нам досталось богатое наследие
однообразного отношения к миру, это выражают такие
постулаты, как:
- Пространство – пустое вместилище тел.
- Пространство непрерывно
- Пространство трехмерно
- Пространство евклидово
- Время одномерно.
- Течение времени не зависит от системы отсчета.
Вот что на первых порах нам выдала наука. И это –
очевидно! Даже больше скажу, это больше, чем
очевидно! Пространство не может прерываться! Где на
земле черные дыры? Все вещи имеют длину, ширину и
глубину! Прямоугольный стол прямоугольный, а куб –
566
кубический, время идет от начала к концу, и если мы с
вами заведем часы на одно и тоже значение чисел, то,
вероятно, куда бы вы не пошли, если мы встретимся
вечером, то наши часы будут показывать одно и тоже.
Это очевидности, которыми руководствовались многие
философы, все ученые, все люди, таковы были
постулаты тогда. Они были открыты!
Что такое принцип относительности? Еще одна
очевидность. Галилео Галилей привѐл рассуждения,
получившие в дальнейшем название принципа
относительности:
«Пока корабль стоит неподвижно, наблюдайте
прилежно, как мелкие летающие животные с одной и
той же скоростью движутся во все стороны помещения;
все падающие капли попадут в подставленный сосуд, и
вам, бросая какой-нибудь предмет, не придется бросать
его с большей силой в одну сторону, чем в другую, если
расстояния будут одни и те же. Заставьте теперь
корабль двигаться с любой скоростью, и тогда (если
567
только движение будет равномерным и без качки в ту и
другую сторону) во всех названных явлениях вы не
обнаружите ни малейшего изменения и ни по одному из
них не сможете установить, движется ли корабль или
стоит неподвижно».
Но это был Галилей, а теперь смотрите, как мы
существенно будем противоречить логике этой
относительности, но придем к другой –
1. Законы, по которым изменяются состояния
физических систем, не зависят от того, к какой из двух
координатных систем, находящихся относительно друг
друга в равномерном поступательном движении, эти
изменения состояния относятся.
2. Каждый луч света движется в покоящейся
системе координат с определенной скоростью V
независимо от того, испускается ли этот луч света
покоящимся или движущимся телом.
Так еще и по теории относительности Эйнштейна
само пространство и время могут искривляться, что
568
обуславливает земное притяжение. Безусловно, многие
опыты не отвергают ОТО, но, как говорится, ни один
опыт не может подтвердить теорию, но может еѐ
оспорить.
На деле, теория относительности – это
максимально философизированная концепция, которая
впервые изменяет такие стабильные ранее время и
пространство, мнение людей о времени и пространстве
начинает меняться, а сама мировая модель принимает
вид одного сплошного пространство-времени, в
котором и обусловлено движение.
У теории относительности Эйнштейна есть
множество сторонников, поскольку она безусловно
гениальна, если бы нашлось множество ученых,
которые смогли бы создать большое количество теорий,
объясняющих имеющиеся у нас данные, то мы стали бы
во много раз мудрее, имея на ладони множество
гениальных предположений, но гениальность ОТО в
том, что она не положение, а предположение. Не все
569
эффекты ОТО были известны Эйнштейну, она
предсказала некоторые наблюдения – в этом и есть еѐ
достоверность.
Одним из доказательств ОТО называют наличие в
космосе черных дыр, но ученые и по сей день спорят об
их существовании. Научные журналы с непредвзятой
достоверностью раскручивают теории до уровня
истины, в то время как ученые ведут свои споры. Быть
может это не черная дыра, а бозонная звезда? Мы по-
прежнему прибываем в неизвестности. Вдруг орбита
Меркурия такая необычная по каким-то иным
причинам, вдруг свет отклоняется в сторону солнца по
совершенно другому принципу? Вдруг само время
играет с таймерами двух часов на самолетах? А в это
время кто-то склоняется перед могуществом Эйнштейна
и его теории, нерационально поклоняется его
гениальному детищу, но Альберт никогда не хотел быть
подобного рода авторитетом, пусть даже он и повлиял
на научное мнение сильнее других ученых. Оттуда и
570
черные дыры, оттуда и многие другие фантастические
следствия, которые невозможно увидеть или доказать.
Да и как мы проверим, может ли нечто превышать
скорость света, пока не откроем это?
Многие следствия ОТО и СТО – невозможно
проверить вообще, если, конечно, мы сами не попадем в
черную дыру, но, я думаю, нам уже будут безразличны
эти данные.
Абсолютные предметы физики
Материальная точка – это унижение объекта, самая
упрощенная его модель, самое ужасное, что можно
сделать с каждым из нас – это просто обозвать его
материальной точкой. Бывает, что физики с доброй
руки увеличивают количество точек на теле человека (в
биомеханике), но вы же – это не колено, локоть,
поясница, голова? Вы люди, я надеюсь.
А что такое Абсолютно Твердое тело? Оно
настолько абсолютно твердое, что я даже написал его с
большой буквы. Оно – нечто несуществующее.
571
 Что такое абсолютно упругое тело? Вы видели
эластичный карандаш на прилавках магазинов? А
теперь представим, что мы взяли обычный карандаш,
придали ему свойство абсолютной упругости и теперь
он становится эластичным карандашом.
Этих абсолютных предметов, а также графиков,
координат – их нет в реальности, Мы изучаем не
людей, а модели людей. Мы изучаем не предметы, а
модели предметов.
На практике подобные ухищрения дают некую
пользу, поскольку модели изображают определенные
атрибуты предмета, они и есть их олицетворения, но,
зачем изучать физику, если наша цель сцепление с
землей? Надень обувь с шипами, вот и вся наука.

Физика для начинающих

За окном вашего учебного учреждения, вашей
работы, детского сада, дома, офиса находится
потрясающий, огромный и богатый мир. Его богатства
572
неисчерпаемы и это не красивые слова, это правда. Этот
мир вызывает у нас множество вопросов –
однообразные ответы на которые, являются
неуважением к природе самих вещей. Никто не знал
природы лучше, чем философы. Они подробно
разбирали увиденное, не щадили свои умы, работали
над реальностью, а над чем работают физики, начиная с
нового времени? Над моделями? Над своими
математическими формулами? Это во многом смешно.
Физика – это природа с греческого. Каждый, кто не
знаком с древней Грецией, тот не знаком и с физикой.
Природа вещей сложна, неоднозначна, многогранна!
Люба ОТО и СТО, любая формула Максвелла – это
лишь варианты, лишь абстракции. Но на что можем
рассчитывать мы, люди, в познании мира? Наверное, на
то, чтобы наши абстракции максимально совпадали с
реальным миром. Но это невозможно. Чтобы это
доказать, было бы неплохо изложить историю всей
философии, начиная от Фалеса и заканчивая
573
Хайдеггером, особо выделив Канта и Декарта в их
взглядах на мир.
Наука давно перешагнула планку, которую
установил Кант, не играя по его правилам, она
отказалась от трансцендентальной логики,
предложенной им, и создала собственную метафизику
современной эпохи, основанную на ОТО Эйнштейна.
Современная метафизика имеет свой вкус – она очень
правдоподобна для людей, не задающихся лишними
вопросами.
Болезнь физики – чрезмерная напыщенность в
отношении других наук, эта напыщенность проявляется
в лице студентов, которые в итоге станут
преподавателями и будут учить других студентов.
Многие физики не такие! Но многие именно такие!
Человеческое существование неоднозначно. Если
следовать Бекону, Канту, Локу – всем европейским
философам нового времени, то, вероятно, трудно найти
хоть кого-то, кто даст однозначный ответ о том, что
574
наше восприятие нас не обманывает. Наше восприятие
нас обманывает, порой еще как! Кто-то из-за этого
приходил к полному недоверию любым философиям и
наукам, а кто-то находил силы придумывать что-то
новое.
Мир неоднозначен для нас! Мы варьируемся от
богов и мифов, до тысяч вариантов метафизик разного
типа. Притом мы, жалкое большинство, обычно не
достойны наблюдать научные эксперименты, а в
особенности физические. Если вы не знали, то
фотографии нашей вселенной – это лишь теоретические
макеты, срез земли – тоже макет, а наша галактика? Не
меньший макет, чем все остальные. А часто ли ученые
приносят нам основания? Нет, их выводы – нечто
вторичное, основанное на практике и желании
открытия, ради поддержания собственного авторитета.
Мы не получаем исходных данных, не смотрим в самые
мощные в мире телескопы, не наблюдаем
микроорганизмы в микроскопы, мы не думаем о том,
575
правильны ли научные изыскания, особенно, если
учесть, что наука приносит нам пользу.
Напоследок хочу сказать: физика – великий
феномен, великий философский феномен, который был
изгажен учеными нового времени, но снова возрожден в
некотором плане в современности. Наука не должна
равняться под стереотипы, в том числе и свои
собственные, а также не должна никого обманывать!
Это важно! Иначе когда-нибудь появится человек,
который поднимет массы людей против науки, чтобы
смести еѐ с арены, ради очередного Бога. Физики
должны быть честны в каждом аспекте, они должны
придавать огласке свои сомнения, и это не шутка, также
они должны постоянно подтверждать то, что эта теория
– это всего-то теория, метафизика нового времени, ведь
она не абсолютна, а это важно! Важно! Ведь познание –
это не глупое считывание книги природы, а процесс
творческой интерпретации проверенного на опыте.
Факт не меняется, но могут меняться его трактовки.
576
Когда физики это поймут, тогда начнется новая эра,
когда новые теории будут появляться одна за одной, а
ученым останется лишь выбор, какую и где применить,
а самое главное – теории будут не так малозначительны
как в данный промежуток времени, а каждый аспект
этой теории будет самоуничтожаться, самообсуждаться,
саморазвиваться. На основе ряда фактов мы с вами
можем раскрыть целый веер теорий и не становиться
сторонниками какой-то определенной идеологии,
которая может оказаться неправильной. Но мне скажут
– это бессмысленная трата времени! На что я отвечу:
для познания лишняя трата времени – это оформление
диссертации, анализ литературы, который зачастую
является очень массивным (помимо всего остального
знание литературы проверяется еще и в других
инстанциях), списки литературы (будто так легко себе
представить не читающего ученого, либо так просто не
отличить работу разбирающегося человека, от
неразбирающегося), написания статей против
577
собственной воли, в приказном порядке, и так далее!
Ученому нужно дать парус и пустить в свободное
плавание, чтобы он загорелся, словно феникс, чтобы он
не погибал, словно лебедь, а если бы он и погибал, то
снова возрождался из пепла! Ученый – творец, а не
ученый-энциклопедия! Ученый-философ, а не ученый-
математик! Ученый-мудрец, а не ученый-филистер!
Многие скажут – глупые призывы, лучше бы уму
разуму научился, хотя таких, скорее всего, не учат. Но
что я могу на это ответить? Я бы с удовольствием
понаблюдал бы за реалиями, а не любовался вашими
относительными теориями – это было бы моим
обучением. А потом, я бы сопоставил ваш мир и мой
мир, чтобы получилось? Да и приборы ваши я бы
предпочел проверить, разобрать, узнать механизм их
работы – это же так интересно. А также интересно
узнать, сколькие ученые знают технологии, которыми
пользуются?

578
 Уважаемые физики – учите детей думать, а не
формулам, учите их быть шире, а не навязывайте им
свой узкий метод – я прошу вас ради будущих
поколений, это пойдет им на пользу. Я не прошу
отказываться ни от одной из теории – я пытаюсь дать
толчок для открытия других теорий, пытаюсь дать
толчок для настоящего качественного роста наук. Таким
образом, мы извлечем и пользу и разовьемся до
невозможных ранее высот – это идеал, безусловно, но
ни один идеал не может быть опровергнут, пока он не
реализовал себя в той форме, в какой его видит автор.
Ни одну теорию нельзя доказать, как иногда
ошибочно утверждают ученые о том, что они доказали,
узнали, открыли – нет, они просто не противоречат
полученным данным – это научная «достоверность».
Теории можно только опровергать – и сказал это не я.
Кстати, теория Ньютона о времени в свое время
считалась верхом достоверности, сложно себе
представить, чтобы время могло искажаться так, чтобы
579
одного человека забрасывало в будущее, а другие
оставались в настоящем. Любой бы человек эпохи
Ньютона плюнул бы Эйнштейну в лицо, если бы не
сжег за то, что он проповедует крайне еретическую
точку зрения. Но ньютоновское время было больше чем
доказано, оно было самоочевидно и остается
самоочевидно нам, людям не имеющим дело с
телескопами.

Биология
Наука о живом. С чего начинается биология? Я
бы сказал, что сама биология начинается с клетки, в то
время, как биохимия начинается с органических
веществ.
Биология не испытывала таких значительных
переворотов, как физика. Собственно, не было такого,
чтобы в начале двадцатого века внезапно животные
стали не животными, или что-то в этом роде, когда

580
физики неожиданно столкнулись с тем, что время
может быть не линейным, и так далее.
Биология со всеми еѐ щупальцами обвивает почти
все области связанные с живыми организмами.
Несколько забавляет деление биологов живой материи
на уровни:
- Молекулярный
- Клеточный
- Тканевой
- Органы
- Системы органов
- Организмы
- Группы организмов (популяции, виды)
- Биосфера (все организмы)
Начнем с простого, человек состоит из молекул
– это мы увидели в микроскоп, все просто, а молекулы
состоят из атомов, но об этом на химии (жаль, что мы не
обсудили это на физике, но тогда нам было не до этого).
Все, вроде бы, доказано самим наблюдением, но что мы
581
называем молекулой и атомом и так далее? Возможно
ли к ним просто относиться? Простые ли они?
Органические связи – это чудесное переплетение
атомов, они становятся сложнейшими, притом, что на
более примитивном уровне они также сложны (как
атомы). На самом деле, возможно ли рассматривать
живую материю лишь на молекулярном уровне? Ни в
коем случае, молекул в организме слишком много, мы
можем отбирать лишь избранные и изучать их, помимо
всего остального, вероятно, многого мы не знаем о
живом. Заглядываем в желудок, что видим? Гладкие
мышцы и жидкость. Все это изучаемо, а главное –
описать всю эту красоту можно не холодным языком
среднестатистического биолога, а настоящим языком,
который и был придуман в постоянном описании.
Мир живой отличается от мира физики – в нем все
вполне ограничено некоторыми пределами. Поэтому
именно биологию можно было бы считать самой
естественной наукой, которая касается именно свойств
582
живого, а не их иллюзий и не строит на этот счет
метафизических систем, но не тут то было.
Биосферный уровень организации живого – что это
такое? Совокупность всех организмов на земле. Термин
не философский, а даже экзотерический. Почувствуйте
магию этих слов. Собственно, вопрос спорный – имеет
ли смысл рассматривать все живое в этом единстве,
имеет ли смысл вообще как-то соприкасаться с
«биосферой», явление которой приходит к нам только
через определенные философские воззрения. Т.е. само
наличие биосферы как единства – недоказуемо, оно
философично и зависит от отношения человека к
природе. Но ученые вкладывают в это куда более
простой смысл – сумма, простая сумма организмов,
ничего более. Скупая философия наук. Также если мы
опустимся глубже, то заметим, что популяции имеют
некоторое единство, которое уже можно назвать
единством – но оно также относительно нас, мы видим
стаю, и думаем, что они едины, также как в нашем
583
обществе, но мы не понимаем одного, это единство,
которое каждое существо выбирает для себя само, т.е.
фиктивное единство, иллюзорное единство, нужно для
удовлетворения потребностей – вот вам и философская
концепция, которая могла бы противоречить этой
топологии.
А что дальше? Организм? Здесь все очевидно для
нас, есть организм – это и есть единство в самом себе,
но систем органов на самом деле не существует, вас
заблуждают биологи, любая система – это условно
принятая совокупность органов, а на самом деле даже
нервную систему можно отнести к пищеварительной
системе, поскольку она помогает в пищеварении,
открывает нужные клапаны, управляет мышцами
ротовой полости и так далее, т.е. принимает активное
участие в пищеварении и является атрибутом
пищеварения как такового, т.е. без нервной системы
организм работать не будет, без пищеварительной тоже,
без дыхательной тоже – смысл в том, что организм
584
неразделимо един на этом уровне, все системы
составляют одно и состоят из разных органов, которые
совершенно не похожи между собой. Например, в
нервной системе – головной мозг выступает в роли
огромного города, со своими магистралями, парками,
садами, озерами и с огромным количеством жителей, в
то время, как спинной мозг напоминает нам о том, что
ближе к периферии город расслаивается, становится не
таким плотным, а далее система нервов сама по себе
представляет с собой небольшие поселения,
соединенные в пучок. Головной мозг – совершенно
бесполезен для ударов, но для этого ему нужны кулаки.
Ученые – в частности, медики и биологи – любители
упрощать действительность, особенно перед
студентами, но самое обидное, что они не имеют
понятия о том, как еѐ потом опять раскрыть, чтобы она
стала сложной. Одно из упрощений – это системы
органов, которых не существует, они лишь метафора,
фикция, кажущееся – несуществующее, находящееся в
585
абсолютном единстве со всеми остальными системами
органов. Здесь мы и остановимся с разбором систем, но
даже при рассмотрении клетки нужно смотреть шире.
Что такое клетка? Это микроорганизм со своими
органами, со своими действиями, со своим видением
мира, например, амебы имеют нервную систему,
состоящую из одного нейрона, а у одной из
разновидностей бактерий были замечены
фоторецепторы. Клетки – достойны большего, нежели
простое фиксирование увиденного, но не фиксируем ли
мы больше, чем видим по отношению к клеткам? В чем
ошибка человека? В том, что он всегда видит больше,
чем ему преподносит природа. Ну, давайте посмотрим,
сколько открытий сделали биология и химия? И имеют
ли в этих науках место теории? Есть ли в этих науках
вариативность?
Безусловно, чтобы познать клетку целиком, нам
потребуется множество столетий, особенно если мы
берем молекулярный уровень. Сколько лет существует
586
биология? Двести двенадцать лет! Она стала научной
дисциплиной всего-то двести лет назад, а это лишь три-
четыре человеческие жизни! А сколько молекул в ДНК?
Где-то читал, что больше двух миллиардов. Чтобы
достоверно познать ДНК – мы должны были за один год
изучать минимум по миллиону, чтобы достоверность
наших данных на данный момент была бы довольно
большой. Миллион клеток в год – это много или мало?
Конечно, если мы имеет дело с ДНКлогией, то вполне
уместно их и посчитать, но какая это работа?
Монотонная, скучная, бессмысленная. Поэтому мы
удовлетворяемся приблизительными данными!
Люди, не заблуждайтесь, биологические теории –
тоже теории, у них свой метод. Мы берем небольшой
кусочек ткани и изучаем его в микроскопе. Для этого же
мы делаем некоторые философские соглашения сами с
собой и с природой, мы договариваемся, что во всей
остальной ткани такие же кусочки, а если не такие же,
то похожие.
587
 Т.е. и здесь мы не находим абсолютного знания?
Именно. Но тысячи биологов изучают один и тот же вид
ткани и ничего не находит – вот тут то мы и находим
некоторое утешение своим теориям. Если какие-то
биологи приступят к защите своей дисциплины, то я им
советую первоначально ознакомиться с тем, что такое
наука, а потом уже пытаться каким-то образом
полемизировать. Я не отрицаю, что знание биологии
достаточно для практического использования!
«Используют несколько методов биологических
наук: наблюдения, моделирования, описания,
сравнения, экспериментов и исторического сравнения».
Классика, все в критике просто, как и раньше. Заострять
на этом внимание не стоит.
«Клетка — базовая единица жизни. Согласно
клеточной теории, всѐ живое вещество состоит из одной
или более клеток, либо из продуктов секреции этих
клеток. Например, раковины, кости, кожа,
слюна, желудочный сок, ДНК, вирусы. Все клетки
588
происходят из других клеток путѐм клеточного деления,
и все клетки многоклеточного организма происходят из
одной оплодотворѐнной яйцеклетки. Даже протекание
патологических процессов, таких как бактериальная или
вирусная инфекция, зависит от клеток, являющихся их
фундаментальной частью». Обратим внимание на
первую фразу: клетка – это базовая единица жизни.
Если на нашей планете природа пошла таким путем, то
это не значит, что все живые организмы во вселенной
состоят из клеток. Пример – представим себе огромную
клетку размером с нас, еѐ тело так сильно усложнилось,
что еѐ трудно назвать клеткой, она имеет свойства
фоторецепции (т.е. глаза, только неклеточного
строения), но еѐ сплошная природа не дает нам
возможности назвать эту клетку клеткой, поскольку она
также сложна, как организм. Но все замеченные, т.е.
увиденные живые существа на нашей планете либо
являются клетками, либо из них образованы, хотя и тут
опыт нас подводит, говоря, что данная теория лишь
589
теория – есть такие существа – вирусы. Они и есть
крайняя точка, которая в теориях именуется, как
промежуточная субстанция, находящаяся между живым
и неживым. Именно о вирусе можно спорить, именно о
нем можно выражать множественные мнения, но
именно он и выдает нам одно из сомнений в клеточной
теории. Однако клеточная теория подразумевает сам
факт того, что вирусы обязаны клеткам своим
существованием и размножением, но то, как люди
подразделяют мир – это еще не значит, что так и есть.
Теория эволюции – некое прошлое, безусловно,
имеется множество еѐ подтверждений, имеются
вымершие виды, и так далее, в живой организации
имеются некие похожие части, но что нам говорит о
том, что она и правда была? Быть может, Бог создал
огромное количество существ, которые до
сегодняшнего дня лишь вымирали? Проблема
заключается в том, что мы не знаем, как все было – мы
лишь заглядываем в прошлое, делая догадки – опять же
590
научная метафизика в деле. А любая похожесть, как раз,
может свидетельствовать о едином творце, который
иногда все же делал исключения. Забавно, обосновать
можно и теорию Дарвина, и современную теорию
эволюции, и даже теорию креационизма! Притом, мы
можем использовать одни и те же методы и средства,
просто оборачивать логику наизнанку по отношению к
науке – это просто! Василий пошел в школу
добровольно – это потому что он умный мальчик –
скажет ученый, а Софист ответит: «это потому что он
понимает свою глупость». Вот вам и весь оборот
логики, один и тот же факт, а следствия
противоположны, но одинаково обоснованы. Забавно,
не правда ли? Одно начало – но можно получить тысячи
результатов. Также и с фактами биологов: «мы заметили
ископаемые динозавров». Динозавров нет –
следовательно, они вымерли, следовательно, они когда-
то жили, а что если они никогда и не возникали, а были
сначала? Также забавляет теория о космическом
591
вмешательстве, что вообще разбивает теорию эволюции
к чертям!
Что у нас есть? Виды могут меняться, мы об этом
знаем вполне достоверно, но с чего мы взяли, что из
рептилий могут возникнуть птицы, а из амфибий
рептилии? Быть может именно космическим влиянием
НЛО и происходят подобные скачки на планете. Кто
видел, как рептилия превращается в птицу? Пусть есть
переходные виды, но эти виды лишь утверждаются тем,
что они существовали, т.е. они сами по себе доказывают
лишь свое существование, но никак не то, что птицы и
рыбы – это родственники, пусть и очень дальние, но,
зато, ученые так весело распространяют свои статьи,
уверяя население в своих теориях – это я и называю
религией! И так редко увидишь же это таинственное
слово «теория»! А оно ведь во многом ключевое! Как
можно не знать ничего о теориях и заниматься наукой?
А теперь еще один момент, что нам мешает
предположить, что да, именно клетки способные
592
переходить в многоклеточные организмы, но в итоге
они образуют разные категории животных, т.е. отдельно
рептилий, отдельно млекопитающих, отдельно червей и
так далее, а доказательства этому мы просто не
способный отыскать!
Если вы до сих пор не поняли, что наука – это не
утверждение, а отрицание теорий – то вам трудно
понять и то, что ни одна теория не вправе считаться
абсолютно истинной, притом, что сама суть может быть
и противоположна.

593
 Раздел седьмой: Связь практики с наукой
Если мы посмотрим на научную систему
внимательно, то осознаем внутри нее наличие двух
систем, а не одной, научной. Первая система – система
научных догадок. Вторая – система наблюдаемого на
практике.
Первая система автоматически переводится нами
по уже ранее полученным данным в область чего-то
метафизического, поскольку для объяснения любой
догадки мы используем дефектный язык, одно из лиц
столикой логики, наши предрассудки и.т.д. Ни одна
теория никогда в одиночку не приблизится к истине. Но
что такое истина? В банальном своем виде, а не в
философском, истина – это совпадение теории и
практики, но это невозможно, ведь практика
основывается на реальном мире.
Практика – это нечто существующее,
организованное на уровне восприятия, имеющее некую
достоверность, но не имеющее никакого достойного
594
объяснения. Я не вижу никакого сходства между
законом притяжения и самим падением чего-либо на
землю. Также я не вижу никакого обоснования тому,
что ученые магически простыми формулами объясняют
процессы, сложность которых превышает понимание
всех ученых вместе взятых. Кто-то способен утверждать
обратное? Прошу вас, господа.
Практичная – это сама практика, только практика
может быть практичной и действенной, ничто не может
быть практичнее практики. Я никогда не смогу
различить съедобный и несъедобный гриб, если не
узнаю этого практике. Благо, человечество сохраняет
практические свои достижения. Теория может
принимать вид словесный – это вполне нормально.
Первый вид теории, который мы выделим – это теория
практики, т.е. знание, полученное без какой-либо
логической обработки. В научном познании – это не
теория. Все просто, практическая теория – это
ремесленная практика, выраженная в словах. Именно
595
словесность придает ей вид теории, без нее практика –
это лишь практика.
Следуем далее. Обычная теория – она имеет в
своем корне некоторые наблюдения, так называемые,
факты. Факты трактуются через органы чувств, через
логику, через язык, а потом приходят к нам в книгах. А
что такое формула? Формула – это еще более
обрезанный тип теории. В формуле все представления
невероятно ограничены, и они не могут быть другими.
Любые числа – узкоспециализированные, направленные
лишь в одну область, части теории. Однако их простота
дает максимальную долю наглядности, это бесспорно,
любая цифра, любой график – они все имеют свою
область, они не представляют с собой некое сложное
тотальное порабощение всего пространства, каким
является реальный мир, а наоборот, ведь любая
математика сужает бесконечно огромное тело всего
лишь в одну точку. Но зато эта точка абсолютно

596
показывает нам свои свойства в глубоко заданной в
самой себе системе.
В своем корне математика имеет метафизику, т.е.
она и представляет с собой некие допущения, которые
ученые связывают с реальным миром, с тем миром,
который они считают реальным. Вот и вся суть, ученые
– это очередные дети, которые решили проиграться с
логикой, ибо логическая теория – это лишь
жонглирование фактами, один возможный вариант из
тысячи. Если хоть один ученый этого не понимает, то
он не ученый, а очередной пастырь-обманщик, который
мечтает о том, чтобы все с ним согласились.
Человек стремиться к тому, чтобы быть
признанным в обществе, стремиться быть любимым,
даже если он неприятен и зол, но его злоба в его же
лице оправдывается его «полезными» деяниями и
идеями. Самое главное, ни одному человеку, даже мне,
даже Декарту и Канту – никогда не выпрыгнуть из
самих себя и если я пытаюсь сделать все, чтобы понять
597
окружающий мир, если я пытаюсь прочувствовать
религию, прочувствовать науку, то ученый не видит
ничего, кроме собственного носа. Почему? С детства
любого ученого ловит в свои сети система образования.
Это тюрьма для ума, а точнее – воспитательный центр,
где отсеиваются все недостойные люди с точки зрения
науки. Первые зачатки логики человек получает именно
там, а потом развивает их на следующей ступени –
высшее образование.
Любой человек, имеет ли он способности или не
имеет их – лишь пешка в игре гигантов, он подчиняется
ситуации, он играет только по правилам данного
культурного образования, он не видит никаких
слабостей научного познания, наука гипнотизирует его,
делает зомби, его общий уровень ума падает, но растет
уровень научного ума, растет способность
анализировать по научным правилам, а что может быть
более непогрешимым, чем логика? Представьте себе,
что логика обманывает вас! Вот и все.
598
 Человек сам по себе так устроен, что имеет многие
умственные ограничения. Самые лучшие ученые –
ограниченны в ненауке, самые продвинутые
священники, чаще всего, наукой не занимаются, и этим
они ограничены. Нет человека, который знает все, тем
более ведь «многое знать не мудрено». Человек
ограничен сам собой и способен изучать только свою
ограниченность, он ограничивает себя в языке, в логике,
в мыслях, в знаниях, он не способен воспринимать
знания, которые противоположны его
вероисповеданию, будь то даже наука.
Практика же – дело полезное. Ремесло имело
времена застоя и развития, люди получали из различных
трав смеси, делали лекарства, и обходились без теорий,
конечно, если не считать теориями магические
оправдания произошедшего чуда.
Почему в мире пропали чудеса? Они не пропали,
люди просто перестали удивляться.

599
 Если мы вспомним начало Нового Времени, то
увидим, что там у истоков стояли отчасти свободные
люди, которые могли направить науку в любое
направление, вероятно, мы могли бы до сих пор быть
неоплатониками.
Практика же бессмертна и никак не связана ни с
наукой, ни с философией, ни с религией – именно
познавательные стремления (наука, философии,
религии) являются попыткой объяснить эту практику.
Кто-то слишком далек, используя нечто недосягаемое,
вроде Бога, а кто-то слишком глубок, пытаясь
рассказывать о том, о чем и понятия он не имеет, как
это делают ученые.
Философия же сохраняет с моих глазах некий
статус когнитивной свободы, когда наука заперта в
своих цепях, когда религия заплывает догматами,
именно в этом обширном и бесконечном термине,
который называется философия – можно искать хоть
какие-то адекватные ответы на вопросы, в то время, как
600
большинство ученых пытается ответить своим одним
взглядом, но таким узким и некрасивым, что любому
сложноустроенному человеку становится не по себе. Но
любому простому человеку достаточно нескольких
вещей: логики, математики и фикции связанности их
обеих с опытом. Создам более образное представление:
в озере бесконечное количество видов рыб, они все
плавают, плескаются, не думают ни о чем, им наплевать
на эту жизнь, они только едят, но именно в еде они
находят свой смысл, они – жертвы своего вкуса; вдруг
на пирс приходит одинокий рыбак (ученый), он
настраивает удочку (прибор), надевает на крючок
червячка (логику и метод) и ловит рыбу, складывая еѐ в
ведерко (математику); но этот рыбак делает большую
ошибку, он использует одну и ту же наживку, иногда
снабжая еѐ различными приправами, что не позволяет
ему ловить все многообразие рыб в этом озере, он
просто достает из озера бытия то, что ожидал достать, а
потом он делится когнитивным опытом с друзьями и
601
они, словно заядлые рыбаки, берут тех же червей и
ловят те же виды рыб. Вот вам представление о науке.
С философами сложнее. В философии все больше
похоже на клуб гениальных аутистов. Они как рыбаки
имеют более оригинальный и интересный корм, но чей-
то корм не нравится ни одно из рыб, и философ говорит
– я агностик! Но бывает и так, что философ использует
некоторое число разнообразных наживок. Это
интересно. А бывают философы, которые просто
воруют корм для рыбы у своих предшественников,
исправляя состав этой еды на несколько другой.
А практика – они никак не связана с наукой как
таковой. Если бы люди просто-напросто публиковали
свои практические достижения, не искажая их в теории
и не исправляя их, тогда мы бы имели огромный
сборник практических советов. В этом плане –
практическая наука – та область которую ничто не
может превзойти.

602
 Здесь я приклоняюсь перед любым научным
знанием, и называю его именно научным знанием, без
всяких кавычек!
Наука – исключительно полезный инструмент для
проверки практических данных. Строй или не строй
бесполезные теории, но отличать ядовитые и съедобные
грибы люди хорошо научились. В этом плане огромный
потенциал наук. Они накапливают уникальный
практический материал в чистом его виде. Еще
хороший пример: если выпить определенное количество
какого-то вещества, то мы отравимся и это факт. Все
просто, люди травились, животные травятся, все
остальные молекулярные структуры не несут в себе
ничего ядовитого, кроме какой-то определенной.
Вероятно, ученый может о ошибаться, но мы, например,
можем легко узнать и отличить опасный и
потенциально опасный гриб и оградить себя от него.
Биология имеет ряд полезнейших данных о мире
животных, да, пусть теории относительны, но это же
603
мелочи, когда наука имеет огромную пользу. А физика!
Физика чего стоит? После многочисленных опытов
были выявлены максимально прочные структуры
построения зданий, памятников и так далее! И это
далеко не все! Упустим физиологию, но медицина
делает огромные шаги в лечении людей, и это не
заслуга теоретической части физиологии, это заслуга
самой практики, ожившей в научной системе.
Как энциклопедия практик – наука незаменима, но
сама еѐ практическая польза – еще не повод для того,
чтобы доверять ей вопросы философии.
Не хвалить практическое знание, технологии – это
дело бессмысленное и глупое, но я уверяю, что если бы
вне научно познания была создана подобная библиотека
практических знаний, то результат был бы такой же.
Вероятно, люди не знают, что структура
современных компьютеров – это не единственный вид
реализации компьютерной техники. Миллион
достижений современного века можно было бы
604
реализовать другими способами. Например, представьте
себе ядерный компьютер, который может работать не от
сети, ибо внутри него ядерная батарея, которая получает
электроэнергию через управляемую так называемую
ядерную реакцию. Но это вполне классический вариант.
Вариантов всегда много, а уже известные варианты
несколько портят возможности для развития менее
перспективных технологий. Т.е. мы можем
придумывать бесконечно многое количество
энергетических ресурсов, но зависим мы всегда только
от электричества, поскольку весь мир заполнен
электрическими приборами, т.е. даже другие виды
получения энергии должны быть преобразованы в
электричество, иначе придется менять весь мир.
Но это не практично. Практика практична только
на практике. Наука смешивает метафизику и практику
так плотно, что обычному глазу не отличить настолько
тонкую грань между практикой и философией.

605
 На самом деле, я нахожу в философии нечто
необычайно свободное и интересное, но когда лидирует
определенное направление – это мне кажется каким-то
забавным феноменом, которого быть не должно.
Есть реальный мир и ирреальный мир – они
противоположны друг другу. Надеюсь, вы понимаете,
что если мы взяли пробы у десяти человек, то всегда
останутся остальные миллиарды, которые были не
проверены, также всегда остаются потенциально
возможные варианты, т.е. даже если мы проверили всех
живущих людей, то это не значит, что подтверждение
пробы абсолютно и она такова, какова должна быть.
Научное познание должно приобрести
многогранную структуру. Меня сильно печалит сам
факт того, что многие дисциплины, вроде социологии,
культурологии, истории взяли в основу многие
естественно научные логические приемы, которые в
деле в данных дисциплинах – не несут никакой роли!

606
 Чем практические науки отличаются от
теоретических? Ну, во-первых, теория и практика так
тесно схлестнулась в пылком объятии, что ни одни
человек из живущих ныне даже не пытается их
разъединять в научной деятельности. Конечно, есть
теоретики, есть практики, но они, по сути, занимаются
смешанной работой. Теоретических наук самих по себе
не существует, наука в том плане, в каком я еѐ называю
– представляет с собой паразитизм теории на практике.
Т.е. теория паразитически обретает свой успех на
безразличных успеху практических данных.
Собственно, практическая часть науки никогда не
оспаривается, например, мы провели простейший опыт,
измерили ЧСС человека, но что это значит?
Единственный факт – у этого человека ЧСС такое-то, но
это не значит, что это норма. Но также если мы возьмем
тридцать человек и посчитаем среднее арифметическое,
то не получим нормы, а получим числовое выражение
количества ударов. Мы берем из мира количество,
607
преобразуя его в число, которое мы можем обработать в
идеальной системе математики. Само число – факт,
перешедший из одного в другой, но вот утверждение о
нормативности – это теория, т.е. человек с пульсом за
восемьдесят ударов в минуту может прожить вполне
неплохую жизнь, может жить вполне долго, может
делать все то, что делают другие люди, но ученые
предполагают то, заметив некую корреляцию чисел, что
люди с повышенным ЧСС живут короче. Корреляцию
мы еще обсудим.
Вы заметили разницу практики и теории?
Предположение о том, что люди с таким-то показателем
ЧСС покоя умирают раньше – это всегда лишь
предположение, оно может миллион раз
подтверждаться, но эти подтверждения ничего не стоят
до тех пор, пока все люди на земле, а также все
потенциальные люди на земле, коих бесконечное число,
не будут проверенны. Любое теоретическое

608
утверждение несет в себе обман, а вот предположение
никогда не имеет ничего пагубного.
Медицина – полезнейшая деятельность. Опыта
огромное количество. В большей части практического.
Анатомия – практичная наука, но когда медики путают
теорию с практикой, то начинают заблуждать людей.
Самый правильный вариант во всех случаях – это слова:
«было замечено, что чем больше у людей вес, тем
меньше срок их жизни, вероятно, чтобы прожить более
долгую жизнь – вы могли бы сбросить пару десятков
килограмм, однако не было замечено, что тучные люди
живут дольше, поэтому мы даем вам именно этот совет,
поскольку обращаем на это внимание». Т.е. нет никаких
утверждений, вроде «будете так дальше есть – скоро
умрете». Сразу же чувствуется другой уровень
отношения. Но еще более важно – научить людей
слышать подобные «вероятно», «было замечено»,
«обращаем внимание».

609
 Во многом ученые теоретики сами видят
множество возможностей, особенно, когда направление
только-только появляется, они видят путь, но никогда
не исправляют уже созданное, пока опыт не укажет им
на полную фатальную ошибку их прежних взглядов.
Многие теории можно тянуть за уши через всю науку,
оправдывать их сколько угодно раз, искать лазейки и
пути. Многие ученые попадаются в сети теорий. Ну,
конечно, вероятно, теория эволюции имеет место, по
крайней мере, если мы посмотрим на то, что творит в
практических целях селекция. Но разве нет других
вариантов? Других вариантов той же теории эволюции?
Закрыть глаза – простой метод изучения, ученый
должен быть мыслителем, чтобы не закрывать глаза, но
есть одно но – практик может быть вполне ограничен
своим мастерством и быть на высоте, если учитывать
современный уровень развития общества, но не каждый
практик пытается создать что-то новое.

610
 Медику порой лучше пользоваться достоверными
научными наблюдениями, чем априорными
философскими идеями, но мы опять вернулись к тому, с
чего начали. Теория – это философская основа,
объяснение, опредмечивание практической истины, а
онтологическая теория – это философская попытка
охватить нечто необъятное. Я же вижу, что рационально
использовать не одно философское направление в виде
получения теории, а всю философскую систему, т.е.
использовать наиболее оригинальные философские
достижения на благо теортеризирования и мышления.
Мышление не должно стоять на месте, а тем более не
должно увядать в каких-то нелепых рамках.
Связь практики и теории прослеживается на всех
этапах становления философии. Наука, философия,
религия – три термина, которые означают одно, однако
со временем каждый термин обретает свою грань, а вот
практика – это нечто единое, но имеющее бесконечное
количество обоснований.
611
 Представьте, что вас никто не обучал в школе, как
вы видите мир? Совсем ведь иначе. Мир – это ваша
собственная метафизическая трактовка реального. А что
было бы, если бы вас воспитывали, словно вы будущий
архиепископ? Совсем ведь другое дело! Ваш
«реальный» взгляд на вещи абсолютно изменился бы.
Ученый должен уметь видеть возможное,
потенциальное, он может даже впадать в
метафизические фантазии – в этом нет ничего плохого,
без фантазии не было бы у нас наших достижений.
Практика, т.е. опыт, т.е. реальность – это
бесконечная сложность взаимосвязей, трудность,
непреодолимость, потенциальность! Тот, кто относится
к опыту просто – тот не имеет права иметь никакую
ученую степень.
Человек кичится своими теоретическими знаниями,
но есть нечто более сложное. Спасибо ученым
практикам, которые изобрели микроскопы, которые
изобрели телескопы, которые создали невероятный
612
перечень интересных приборов! Все это технологи, а не
теоретики! Вы, конечно, сможете привести огромный
ряд ученых, которые занимались и теоретической
деятельностью, так еще и изобретали специальные
приборы! Да! Так и есть! Но мы с вами разделим эти
два аспекта даже в одном человеке! Нет, это не разные
люди! Но разве можно сравнивать философствование,
даже самое простое, с забиванием гвоздей? А теперь
проведем сравнение. Вершина ремесленного мастерства
– это изобретение; вершина философского мастерства –
это создание новой философской системы. Ремесло,
конечно, в размахах своих довольно постепенно,
подобно тому, как сначала было колесо, а потом телега,
а потом обоз, а потом караван, также и с любыми
другими технологиями. Мы знаем, что какой-то
материал может использоваться для создания лука. Я
вас уверяю, в верхнем палеолите доисторические
племена, когда изобрели лук, они не обосновывали его
научными данными, также и полет копья они не
613
рассчитывали по формулам – это нелепость. Также
можно сказать, что каждый, кто видит в теоретической
науке некую сущность практического прогресса – тот
глубоко ошибается. Теория может иметь только
косвенные отношения к изобретениям. Например, факт
– ток может течь по проводам и использоваться для
определенных целей, но теория электричества, с
объяснениями его метафизических свойств и его
внутренней сущности – никак не повлияет на развитие
никакой технологии. Любые жесткости, упругости и
агрегатные состояния – это практические знания, а не
научные, раньше только в палеолите древние люди
определяли упругость дерева лишь с помощью своего
физического ощущения и им не была нужна никакая
наука. Да, конечно, если вы хотите назвать и это
древней наукой, то я могу вас и в этом поддержать,
тогда все в этом мире мы можем назвать наукой. Но
также все мы можем назвать религией и философией!

614
 Технические дисциплины – практические,
медицинские – практические, архитектура –
практическая.
Я вижу, что ремесло и философия вскоре сольются
в одно единое русло, иначе произойдет застой, они
часто, то сходились, то расходились, но научная
философия подтолкнула технический прогресс. Т.е.
ремесленный прогресс.
Взаимодействие ремесла и «философии» можно
наблюдать на всех этапах становления разумного
человека, почему же сейчас нам не понять саму суть
этого процесса взаимодействия? Почему бы нам не
обратить внимание на широчайший круг неизученного
там, где наука пробежалась своими быстрыми, но
толстыми ногами. Почему с толстыми ногами?
Поскольку на первый взгляд она охватывает очень
большое пространство, но эта тучность – лишь фикция
познания. В каждой науке есть скелет – основа, от
которой отойти – дело неблагородное, по мнению
615
ученых. Чаще всего – это некая передовая теория или
ряд теорий, на подобии ОТО, СТО и теории Максвелла
в области физики. Костяк этот – вполне оспорим, но
ученые его поддерживают, ведь это самые гениальные
творения и описания опытов, которые когда-либо
проводил человек, это самые гениальные
интерпретации, которые кажутся ученым
потрясающими, красивыми, правдивыми и так далее.
Очень обидно, что юноши посредственного склада ума
часто принимают эти теории за абсолютные истины, за
нечто, что не требует поправок. Но вот научное
сообщество вносит поправку, чтобы не менять целую
теорию из-за какой-то мелочи. Кстати, человек сам
определяет, что считать мелочью, а что нет. Юноша и
здесь соглашается, кивает головой, но он не
сомневается в полученных знаниях! Пусть сам он их и
не проверил, да и зачем ему проверять! Он ведь
отличник наук! Он усвоил все теории, но забыл о том,
что на бумаге его данные относительны.
616
 Вернемся к практике. Практическая наука с
идеалом – изобретение. Она – важнейшая часть нашей
культуры, но не в научности еѐ польза, а в полезности.
Утверждать можно многое, но я описываю
несколько другую грань наук, в отличие от той, о
которой принято говорить. Но это лишь начало.

617
 Раздел восьмой: Корреляция

Целый раздел я решил выделить в этом слове.

Поиск зависимостей – важно ли это? Можем ли мы
априори определять зависимости? Апостериорные
зависимости могут ли быть неверными?
Предположим, так совпало, что у девяносто пяти
процентов людей с большим размером ноги интеллект в
разы выше, чем у тех, кто имеет маленький размер. С
точки зрения рассудка – это бессмыслица в вышей
степени!
А как вы относитесь к тому, если ученые заметят
корреляцию между количеством выкуренных сигарет и
скоростью роста травы на газоне курящего?
Это были яркие примеры неправильно корреляции.
Однако, забыв все вопросы, давайте спросим еще раз,
но более капитально: есть ли абсолютная зависимость?
Вероятно, еѐ нет, ведь даже курящие могут жить
долго, а ведущие здоровый образ жизни – мало. Можно
618
искать ответы в чем угодно, можно думать, гадать,
коррелировать, но пользы от этого никакой не будет.
Другая грань: практическая польза корреляции –
есть догадки, что люди живут меньше от курения, дабы
обезопасить себя, рекомендуется не курить. Но это
пример, который строится на чисто внешних фактах,
таких как короткая жизнь одного человека, прерванная
не каким-либо преступлением, а физиологически, и,
конечно, факт самого курения. Возможно – это
правильно, исходя из этих двух фактов. Но если мы
посмотрим внутрь организма, то сможем вполне четко
увидеть те самые патологические изменения, которые
принесло с собой курение. Но зависимость теперь
становится абсолютной, поскольку есть прямой факт
того, что курение портит организм.
Т.е. если мы еще могли на основе теоретических
данных предположить, что курение вредно, то сейчас
мы можем уже утверждать. Вероятно, у большинства
курящих людей могли бы быть и другие привычки,
619
которые их убивают, но они их скрывают, но после
вскрытия – все понятно. Даже корреляция низкого роста
и факта курения я бы признал ложной, ибо это точно не
доказать, такие вещи доказываются опосредовано.
Собственно, сама корреляция – это лишь наша
форма взаимодействия с миром и с практикой.
Вероятно, она во многом помогает, но не всегда.
Допустим, умнейшие люди всей планеты по
зависимости мужчины, но это не значит, что мы
никогда не встретим гениальную женщину.
Интересно, ведь корреляция не абсолютна, и
только наш разум может отслоить неверные данные от
верных.

620
 Раздел девятый: Мировая система образования

Первый явный недостаток систем образования,

который только можно заметить – это трата времени.
Это относится не только к школьным системам, но и ко
всем системам образования. Например, человек знает и
умеет все, что преподается на каком-то предмете, но он
все равно тратит время на пребывание на занятиях,
особенно заметно это становится в десятигодичной
системе школьного образования, где способные и
неспособные дети тратят время несоразмерно своим
способностям. Да, конечно, отличникам обычно дают
большую нагрузку, но это совершенно бессмысленно,
особенно если учесть тот факт, что данный индивид мог
бы на несколько лет раньше завершить свое
образование в школе и направится на более сложные
испытания в высшем учебном заведении. Вся проблема
в замедленности всей этой системы получения статусов.

621
 Социальная система подстраивает человека под
себя, в то время, как они должна существовать для
каждого. Во всех областях связанных с человеком – все
выполняется без какого-либо уважения ко времени
человека. Также и в образовательной системе.
Конечно, есть случаи перевода детей в более
высокие классы не по годам обучения, но часто ли это
происходит? Учителя растягивают программы на
десятки лет, они учат одному и тому же, они не
стремятся закрепить знания, нет, они просто повторяют,
монотонно делают свою работу.
Ребенок не рассматривается как человек, ребенок
остается животным, а плохое его поведение – это
пример того, как к нему относятся, как его не уважают.
Как можно уважать людей, которые тратят твое время,
считают тебя идиотом и так далее?
В мире есть гениальные дети, которые умнее своих
педагогов и по уровню знаний некоторых дисциплин и

622
по некоторым умениям, так зачем держать таких детей в
стенах школы?
Школа по своей структуре – это нечто асоциальное.
Почему? Вы представляете себе социум? Для вас есть
его особый идеал? А вы могли бы представить себе
стадо горилл? В современной системе воспитания, где
учителям завязали руки, школьники движутся от
социума к стаду, а это не социальность, а стадность.
Разница стадности и социальности прослеживается
уже на уровне общения индивидов. Социальный
человек – это человек возможно общительный, но
возможно и нет, это не делает его асоциальным, он
может выполнять свою работу, заниматься своим
ремеслом, в этом его социальность, ведь он делает это
ради социума, т.е. ради людей. Асоциальностью или
стадностью я называю именно то состояние, когда люди
превращаются в некое подобие стаи, которая не терпит
в себе отличий, не способна общаться с людьми другого
уровня, не умеет вести конструктивную беседу. Это
623
стадная социальность, либо асоциальность, только в
другом смысле.
Асоциальный человек в общепринятом понятии –
это тот, кто любит одиночество, скажем так. Но
асоциальный в моем понимании – это тот, кто ухудшает
общественную атмосферу из-за своих собственных или
стадных предрассудков, т.е. отрицает социум, пусть
даже он и рабочий какого-то завода, друг многих
людей, но он против мирного существования.
Вот это и есть школа, где люди учатся только
плохому в плане воспитания. Учителя не могут
уследить за всеми, но упустив даже одного человечка –
они теряют и всех остальных. Одно отклонение ведет за
собой многие. А за десять лет, вы знаете, вероятность
появления первого зараженного асоциальностью –
растет.
Но и не в этом вся суть вопроса. Возьмем за основу
классификацию социальной подвижности Питирима
Сорокина, а ведь школа – это тоже некое место, некий
624
маленький социум (потенциально). А за что дают
повышения в школе? За годы проведенные там.
Вертикальная подвижность – только в своей самой
низкой и неприемлемой форме, еще бы по росту
распределяли в различные классы – это был бы фурор.
Так за что человек должен получать свое место даже в
этом маленьком обществе? Вот именно, за результаты,
за способности, а не за такие вторичные показатели,
вроде возраста, роста и веса. Конечно, имеется
корреляция между способностями индивида и его
возрастом, но также можно заметить зависимость
между ростом и возрастом, так давайте их объединим и
что получится? Повышение детей в школьном социуме
по росту! Это же смешно и нелепо. Но сейчас имеется
наименее смешное и нелепое распределение по
возрасту, которое лишь на одну ступень уступает
ростовым данным. Распределять нужно по
способностям, ведь их мы и проверяем.

625
 Второй аспект школьного обучения – оценки. На
самом деле, что такое оценки? Любая градация, будь
она хоть 3,4,5, будь она хоть 0-10, будь она хоть от 0-
100 баллов – это лишь попытки разделить детей на
группы – удовлетворительно, хорошо, отлично. Многие
учителя путают удовлетворительно с плохо, часто
вытягивают оценки, также происходит и с другими
градациями. Т.е. отличнику будут ставить пять даже за
хорошие ответы, а троечнику три за них же. Любая
градация вроде бы стимулирует мотивацию учащихся,
но на деле это не так, единицы гоняются за оценками,
остальным это не нужно. В чем заключается смысл
погони? Нет, не в понимании материала, не в
понимании его смысла, а скорее в заучивании его, что
негативно влияет на интеллект учащихся, не на тот
интеллект, который измеряют IQ тестами, а на тот,
который выявляется при разговоре, в понимании
человека, в его речи, в его глубине. Это неверная
классификация. Трудно разделить знающих людей на
626
удовлетворительно знающих, хорошо знающих и
отлично знающих. Это нонсенс. Человек либо знает,
либо не знает. Другие градации – бессмысленны, ведь
еще Оккам говорил, что самое простое представление,
видимо и самое правильное.
Оценки – субъективны, любые тесты –
субъективны, знает ли человек дисциплину или нет – не
решить по тестам, мы можем только узнать одно, может
ли человек ответить на этот тест – всѐ! Знание
проверяется лишь при беседе, любое тестирование –
либо ответ на удачу, либо логическая операция, либо
еще многие из фактов, набор знаний не обязан быть
узким, даже в определенной области, ведь эта область
невероятно широка. Т.е. и в тестах мы не находим
объективности.
Третий аспект школьного обучения – внушение.
Педагогика пропагандирует такой вид взаимодействия с
ребенком как внушение, т.е. навязывание своих
взглядов. Это интеллектуальный национализм, фашизм
627
в сфере образования, умственный терроризм, где
требуется захватить заложников. В чем суть? Мы
воспитываем людей в «рациональных» учреждениях не
по законам разума, а по законам глупого подражания.
Дети – они не имеют выбора. У них перед глазами
старый и сухой лист бумаги с рукописями авторитетов,
тех самых авторитетов, которых так не любил Френсис
Бэкон. Да, мы вернулись в Средние Века, господа.
Сначала была Библия, а теперь организовалась новая,
научная Библия, которую можно обозначить как
энциклопедия мира в нескольких миллионах томов –
притом эти старинные и новые раритеты не
усваиваются детской логикой, для них и закон Божий и
ученость – это нечто чужеродное, далекое,
авторитетное. Путь разума – это не путь какой-то
отдельно взятой логики, а путь размышлений, которые
во многом отсутствуют при научном познании. А чему
мы не учим детей в школах? Мы не учим их мыслить.
После этого вырастают люди, чье мышление
628
незначительно отличается от уровня шимпанзе, если
шимпанзе, конечно, глупее людей.
В образовательных учреждениях находит свое
место правило светского гуманизма, когда мы вроде бы
и не верим ни во что, а лишь несем информацию, не
опровергая другие мировоззрения. Но не все учителя
способны так жить, многие педагоги пытаются унизить
веру в глазах людей, унизить философию, о которой они
знают так мало.
Как нужно читать книги? Представьте, что есть
источник, который мы назовем «произведение автора»,
представьте, что у вас только одна рука для чтения. Как
читают люди обычно? Они пытаются черпать одной
рукой, но вода выливается на землю и впитывается в
нее, люди не понимают, что они пьют, они пьют быстро,
не распробовав вкуса, потому что в одной ладони вода
надолго не задерживается. Но, а как нужно читать? Где
найти вторую руку? Вторая рука – это рука автора,
который при вашем желании подойдет и поможет своей
629
рукой вам, чтобы вы насладились источником его
таланта. Вы вместе почерпнете из него.
Но разве так читают религиозные книги ученые?
Они взахлеб пытаются одной рукой проглотить как
можно больше воды, не чувствуя вкуса религии. Также
и с магией. Также и с философией. Будь ученый хоть
доктором философских наук – он не читал философию
так, как требовалось бы. Философия становится
признаком эрудиции, а не познания, а это трагедия для
всего человечества, которую не понять людям, которые
живут настоящим днем. Сегодня реализовывается лишь
ограниченный круг явлений, но в прошлом их было
неимоверно много.
Забавно, мы изучаем одно мировоззрение, часто
унижая другие. Это происходит даже тогда, когда мы с
уважением относимся к религии, а ведь дети думают,
что мы благородные, мы учителя, мы мудрые, они верят
в нас, их вера становится верой научной.

630
 В школе учат мировоззрениям, а не способности
мыслить. Способность к мышлению должна, якобы,
приходить сама. Но разве это истинно? Кто-то пробовал
обучать мудрости в настоящее время всех детей?
Что такое философ в современном мировоззрении?
Человек, говорящий о далеком, не связанным с опытом,
фантазер – вот как его видит большинство, которое
ничего не понимает в философии. Но мало кто видит
ситуацию такой, какая она есть на самом деле. Философ
принимает обличия и религиозного деятеля, и ученого,
и мага, и ведущего какого-то философского
направления.
Нет, это не пропаганда философии.
Что следует далее? Попытка исправить ситуацию,
пока она не стала критической, пока люд не погрязли в
собственной глупости и не погибли от собственной
безалаберности. Это вполне практическая цель.
Думающие люди – это опасно для систем различной
сложности, но это необходимо для мудрого общества,
631
которое хочет продолжать жить в покое и мире, но
бывает и мудрость войны.
Мир так несказанно огромен, широк, сложен,
невероятно красив! А что мы получаем в науках?
Теории, теории, теории... я вижу два возможных
варианта развития науки, один – ремесленный, другой –
философский. Один – глупый, бесчеловечный, но в нем
не будет никаких теорий, только то, что может
использоваться в практических целях. Второй – более
хитрый, учитывающий все возможные варианты,
многие из которых и мистичны. Второй, конечно,
сложнее, но первый приведет к абсолютной деградации
каждого отдельно взятого человека из-за обилия
технических новшеств, без уразумения их.
В школе должны учить не научным теориям, а
способности мыслить и делать. Тот, кто только делает –
глуп, ибо он не мыслит, но мыслить без умений – это
мыслить безосновательно. Я не разделяю мнений ни
одного человека, кто уповает только на действия или
632
только на мысли, они – оторваны от мира, оба и в
одинаковой степени. Ученые, как бы я их не ругал, они
все же как-то мыслят, но их образ мышления – это лишь
один лучик в огромном их нагромождении. Почему я
так решил? Часть этих нагромождений уже
существовала до моего рождения, часть их осталась и в
наше время, мы просто не отдаем себе отчета в этом,
сами прячем от себя очевидное.
Но как решить проблему? Это мы разберем после.

633
 Раздел десятый: Метафизика в научном
познании и в философии

Метафизика – оскорбление для любого

современного философа. Прошлое философии.
«Метафизика (др.-греч. τὰ μετὰ τὰ υςσικά — «то,
что после физики») — раздел философии,
занимающийся исследованиями первоначальной
природы реальности, мира и бытия как такового». Но
это определение неполное. Что также входит в понятие
метафизичного? Оно обязательно достигается
логическими доводами или фантазиями, оно –
недоказуемо и не доказано само по себе, оно связано с
той реальностью, которой нет.
Недавно среди философов было очень популярно
«преодолевать метафизику», но ученые над ними
смеялись, как это происходит и сейчас, когда многие
философы принимают некое более объективное
обоснование мира нежели научное, но наука существует
634
не для нахождения истины. Умеющий говорить правду
– бесполезен. Хорошие ученые понимают, что они
довольствуются забавными иллюзиями своего
восприятия, сознания и так далее, но многие не видят
этого.
Приведу очевидный пример. Из чего состоит
Земля, как планета? Все невероятно просто, говорит
наука, она состоит из земной коры, из мантии и из ядра.
Стоп, господа! Единственная часть из всех трех,
которую мы можем наблюдать – это земная кора, т.е.
мы можем считать еѐ очевидной на уровне «мезо», но
как мы узнали об остальном? Посмотрели ли мы под
кору? Нет! Это невозможно! Может, переместились
внутрь? Нет. Мы не видели своими глазами, не трогали
своими руками мантию, а тем более ядро! Но почему
мы утверждаем о том, что все именно так, как говорят
ученые? Есть второстепенные свидетельства этому
факту, но разве по ним можно сделать однозначный
вывод? Нет! Выводов здесь может быть много. Кора
635
может двигаться по сотне других причин, вулканы
могут извергать магму не из-за того, что каким-либо
образом связаны с «мантией», а именно потому, что они
имеют такое свойство сами по себе, а магнитное поле?
Магнитное поле может объясняться также
непознанными свойствами каких-либо явлений. Но об
этом, мы, вероятно, уже говорили. Это и называется
метафизикой.
Но есть ли в философиях факты? Безусловно!
Аристотель основывал свою систему на понимании
опытных данных, чтобы он сам не говорил о разуме –
это также очевидно, он пытался собрать «объективные»
знания, преобразовывая их в философские, как это
делает и наука, как это делали и другие философы.
Разве Парменид не основывался на реальности?
Разве Парменид не находил неподвижность в данном
мире? Он же объяснял, почему этот мир неподвижен, а
нам кажется, что он подвижен? Или нет? А его ученик

636
Зенон? Разве он не предложил свои апории на основе
реального мира?
Так и Фалес, вероятно, также достоверно
доказывал то, что все – вода.
Я же утверждаю, что каждое из данных
мировоззрений могло бы стать наукой, если бы не
случились некоторые незадачливые случайности,
которые превратили данные науки в мировоззрения и
мнения. Но почему наука стала единственной принятой
философией в мире? Не утешайте себя, наука никогда
не была единственным философским направлением,
никогда! Что мы наблюдаем в современном мире? Уйма
религиозных, мистических, оккультных философий,
уйма полунаучных философий, уйма философий самих
по-себе – все это органично существуем в танце
интеллектуально поглощающих друг друга воин разума.
Философия науки – это и есть сама наука, она сама
по себе философична в своем основании. Почему?
Потому что есть некоторая отправная точка
637
рассуждений, есть правила рассуждений, ведь каждый
философ, если я не ошибаюсь, хотя бы на уровне
рассудка использовал для создания своей системы
логику, брал что-то в предпосылки, ведь иначе и быть
не может!
Так что же, мы имеем науку как философию.
Интересный факт, чем больше я живу, тем больше мои
воззрения по отношению к науке разделяются. Вроде
бы и сами ученые, когда речь заходит о философской и
истистинной ценности наук, они не утверждают, что
науки – это некий абсолютный принцип познания, более
того, многие ученые вообще отрицают истинность
научных результатов. Вот это – реалисты! Они
понимают всю суть наук, с системами, которые не
являются настоящими, с мыслями, которые никогда не
выразят всю полноту бытия, они понимают даже
относительность большинства теорий.
Вероятно, многие до сих пор еще не верят мне. Но
я приведу вам интересные доводы. Откуда человек
638
узнал о большом взрыве? Он его видел? Нет! Он мог
провести его в лабораторных условиях? Нет! А что с
черными дырами? Их ведь невозможно увидеть!
Забавное правило игры, когда есть то, чего нельзя в
теории увидеть! Вот вам легендарный чайник Рассела,
который вытекает из научных теорий!
Зато, какие картины рисует воображение при
контакте с научными результатами! О, Боги! Это же так
божественно и поразительно! Но это все не правда! Все!
Даже динозавры! Как выглядели динозавры? Почему у
многих зеленая чешуя? Почему на них вообще чешуя?
Почему они пресмыкающиеся, а не теплокровные?
Почему!? Что нашел человек? Кости и яйца. Ни одного
трупа, ни одного живого динозавра, но зато уже
известно приблизительное поведение многих
динозавров. Как это невероятно! Наука возбуждает
воображение! Однозначно! Но не меньше его
возбуждает философия. Вы читали Гегеля? Если читали,
то только не говорите, что он меньше возбудил ваше
639
воображение и разум? Может, вы его плохо поняли? А
как же Аристотель? Он также пробуждает разум! И
Платон! О, Платон! Не говорите, что он
бессмысленный! Его «теорию» идей можно примерить к
любой практической цели, если поставить себе цель.
Но как формировалась наука? В девятнадцатом
веке в ней души не чаяли. Ученые собрались в секту,
где проповедовали друг другу догматами науки, именно
тогда это и было верованием, но и сейчас не многие
ученые понимают то, что наука не несет чего-то более
значительного, нежели схемы, системы и идеологии.
Печально наблюдать за заблудшими
естествоиспытателями. Они мечтают о том, что вскоре
весь мир будет открыт, но… Мечты разрушились
незаметно. Огромное количество мыслителей
согласовало с учеными ряд своих идей о том, что мир не
познаваем. С тех времен наука нацелена сугубо лишь на
практический результат, но какой практический
результат от теории большого взрыва?
640
 Собственно, у науки есть метафизические и
практические отрасли. Первую я называю философия-
наука, а вторую ремесло. Я никогда не отрицал, что
наука – это сложный союз практики и теорий, т.е.
ремесла и философии, как бы их назвали древние греки.
Но философия науки еще не переросла метафизику
при том, что многие философские течения стараются
оградить себя от подобных областей, однако это трудно
назвать недостатком или достоинством.
Метафизика – это нечто невообразимое,
потрясающее, небывалое, но правдоподобное! Научная
метафизика всегда лишь одна из метафизик, но она
красива, если рассматривать еѐ в целом, это я говорю
вам как человек, ознакомленный с философией
достаточно близко. Но самое главное, что я пытаюсь
донести, так это то, что наука не выигрывает ни чем
перед другими философскими системами, они равны и
одинаково красивы, а главное, все могли бы
использоваться для объяснения опыта.
641
 Вот скажите мне, существует ли энергия? Если она
существует, то осознает ли она себя как энергия? А если
она не осознает себя как энергия, а просто существует,
то есть ли разница энергия она или нет? Есть ли другие
названия энергии? Конечно! Например, прана, мана,
и.т.д. Можете поинтересоваться у профессионалов, они
вам раскроют суть метафизической концепции маны и
праны. Но нет же! Вы, вероятно, и здесь будете
сопротивляться, обвиняя философии в глупости, а
религии в излишней доверчивости. Но это лишь ваше
мнение. Всего-то мнение, а вы возводите его в ранг
истины, обвиняя остальных в интеллектуальной
несостоятельности.
Так чего же в науке метафизического еще? Не
атомы ли? Они самые! Вы видели, как выглядят так
называемые атомы в микроскоп? По данным этим
можно составить огромное количество вариантов
происходящего в природе, но нет же, ученые выбирают
один вариант! Выбирают они его, конечно, долго,
642
обсуждая, принимают нечто. Но зачем что-то
обсуждать. Если из опыта все и так должно было быть
понятно, если они не нуждаются в философии? Ученые
– философы научного направления философии, это
следует принять как должное, иначе вы просто
скрываете от себя настоящую сущность ученых
теоретиков.

643
 Раздел XI: О практическом вреде наук и о
пользе
Вы когда-нибудь видели человека, который желает
всем добра, но делает зло? Притом, делает его не
намеренно, а совершенно случайно, из-за ужасного
неумения прогнозировать последствия своей
деятельности. Если мы вспомним Мефистофеля из
«Фауста», то можем убедиться в совершенно ином
раскладе его деятельности, Мефистофель творит добро,
всему желая зла. Что же лучше? Этот вопрос можно
отложить и на потом, но вот показать изнанку самой
научной практической деятельности стоит довольно
подробно.
Я человек крайне мелочный и низкий, только дай
мне повод, сразу замечу подвох; тут абсолютно также.
Помимо этого я не гнушаюсь ad hoc доказательствами,
ведь все научные и философские теории на них
построены, чего уж там. Критика научного познания,
безусловно, труд, который накипел во времени уже за
644
долгие сотни лет, он ни в коем случае не принадлежит
мне, мой вклад в эту книгу, конечно, довольно огромен,
но… но я не одинок. Наука – это некое убеждение. Если
же вы захотите мне парировать таким па, мол, даже в
Античной Греции в диалогах самого Платона уже всѐ
называют науками, но это лишь огромная яма в
переводе, там все называют науками, но на самом деле
это ремесла. Так о чем я, собственно. Я мелочный и
низкий человек, который стремится раскритиковать
даже то, о чем он недавно вполне неплохо выражался, а
именно о прикладном применении наук. Ох,
безусловно, само научное сообщество и без того
самокритично, оно и само разносит в пух и прах свои
практические достижения, что меня лично, очень
сильно радует, но о чем я?
Вероятно, вы давно слышали замечательную
пропаганду, посвященную тому, что наука – двигатель
прогресса, что технологии растут благодаря науке, что
весь этот мир со всеми его современными «благами» -
645
это достояние науки (хотя мы и признали, что это
достояния ремесла, которое стало целенаправленно
благодаря поддержке философского направления,
называемого наукой, хотя в современной речи слово
«наука» обрело мультидисциплинарное значение, даже
философия стала наукой, да даже этика и эстетика, о
чем вообще речь? Но мы примем именно научное
утверждение). Конечно, все вы наслышаны о научных
достижениях межпланетного масштаба, о бесконечных
успехах ученых в присвоении природных ресурсов
Земли, о рациональнейшем использовании материалов и
так далее. Но ученые утверждают, что весь технический
прогресс – их детище. Замечательная возможность еще
раз показать абсолютную нерациональность любого
научного знания и его использования. Конечно, это мне
польстит.
Но дело не в лести. Скажите, вам нравится, когда
вас почивают бесплодными идеями?

646
 Так вот, вы миллион раз слышали о пользе науки,
также миллион раз слышали о негативном
использовании результатов еѐ деятельности. Ученые
скажут, что не их проблемы, как используются их
«открытия», ведь они могут попасть и в плохие руки.
Но разве христиане когда-то упрекали свою идеологию?
Нет. Но мы ведь люди свободные от предрассудков,
будь они хоть самые истинные предрассудки во
вселенной. Быть может, стоит подумать о том, что…
Перейдем к сути вопроса: в чем же заключается
вред практической науки? Да в том, господа, что
открыть и изобрести можно абсолютно все, что угодно ,
но ученые – люди с бесконечным количеством
необдуманности своих поступков способствуют
созданию вредного.
Химикаты и химически вредные добавки. Что это
такое? Все, что попадает к нам в руки – это, как
называют данный феномен в народе, химия. Что же
плохого в химии? На первый взгляд, все вполне хорошо,
647
мы быстро получаем какие-то вещества, химикаты
позволяют убивать насекомых, химические добавки
ускоряют рост растений, косметика создается также из
химии, все продукты нашего питания и гигиены – это,
так называемая, химия. Вроде, все вполне неплохо!
Берем, перемешиваем и вот вам целый букет полезных
свойств: растения растут, помады красят, аэрозоли
избавляют от запаха, кока-кола пьется – все отлично! А
главное, денежки производителю также капают на счет,
что, безусловно, украшает данную картину так
значительно, что уже ни одно производство средств
гигиены и ни одно производство продуктов питания не
гнушается использовать эту самую химию, которую в
последнее время стали так не любить в народе. Но что с
ней не так?
Сами же ученые, что самое смешное, уже совсем
после, в некоторых случаях даже через сто лет, смогли
узнать, что все эти вещества вредны для организма – ну,
конечно, как я и говорил, теория никогда не учтет всѐ,
648
ведь она строится на практике. Представьте, что вы
едите вредную еду, пьете вредные напитки, используете
вредную косметику, чистите зубы вредной зубной
пастой. Замечательное представление, а главное,
неожиданное. Но, как уже было сказано, ученые только
через десятки, а иногда и сотни лет, только и смогли
догадаться, что результаты нужно проверить. А
производство уже запущенно, результаты
опубликованы, все могут их использовать!
Замечательно! А что сейчас их отрицание? Это как
отрубить человеку голову, а потом пытаться еѐ пришить
обратно.
Также интересно, что человек вполне избалован
благами науки, вредными благами, и кто сейчас может
пойти на улицу и убить, скажем, оленя, или собрать
грибы, ягоды и так далее? Если вы деревенский житель,
то у вас не так много проблем, но если вы живете в
городе, то оленей в нем убивать запрещает уголовный
кодекс.
649
 А вы знали, что люди и раньше чистили зубы,
только использовали для этого мисвак (salvadora
persica). Также есть натуральный камень – алунит
(potassium alun), который впитывает в себя запахи.
Кстати, есть догадка, что дезодоранты вызывают рак из-
за большого содержания в них алюминия. Забавная
ситуация. Ученые подозревают, что их творение хуже
натурального.
Мода на науку оказывается губительной, ведь
ученые не в состоянии следить за своими детищами,
они распространяют их в разные стороны, они не
понимают вреда, который они наносят, а когда они
наносят его, то понимают, что это никаким образом не
исправить.
Выход есть всегда. В данном случае все просто,
использование натуральных средств, каким бы не был
банальным данный ответ, ведь человек до сих пор
умудрялся делать лишь одну вещь лучше матушки-
природы – вредить. Отравленные пищевые продукты,
650
зубные пасты, содержащие вредные вещества,
остальные гигиенические аксессуары, косметика – все
это сокращает качество и продолжительность вашей
жизни, ведь так говорят сами ученые! Раз уж даже они
признают свои ошибки, то моя скудная и низкая
душонка только поддержит их в этом начинании. А что
такое? Сколько людей питается городской пищей?
Сколько людей пользуется косметикой? А средствами
гигиены? Представьте, сколько болезней принесут вам
эти замечательные научные достижения? Представьте,
сколько лет жизни теряют миллионы людей? Если
сложить все эти унесенные годики, то природа, которая
убивала множество людей своими стихийными
бедствиями, лишь маленькая шалунья, которая иногда
отнимает десяток тысяч лет, но, а это отнимает
миллиарды лет у всего человечества, пусть даже мы и
не знаем о существовании натуральных средств, пусть
их сложнее добывать, в том плане, что, конечно, камень
алунит лишь лежит где-то там, но его количество
651
ограничено, взял один раз, взял другой, а потом он и
закончится. Но кого интересуют жизни людей, когда
можно заработать столько денег? Деньги-деньги-деньги
денежки! Замечательно!
А вы не знали, что есть крема, которые могут
способствовать появлению прыщей? Т.е. вы мажетесь
кремом, думаете, что он вам поможет, а тут прыщи, вы
идете за новым средством, а оно вызывает угревую
сыпь, вы ищите средство от нее, а у вас появляется что-
то другое. Вот вам и схема заработка косметических
компаний. Вот вам развитый и коммерческий
ремесленный опыт, который находится в руках людей,
которые даже и не думают любить людей, а лишь хотят
отобрать у них последние гроши своими ядовитыми
продуктами. Но, может, это все просто слухи. Мне
достаточно одного слова, как я сразу же представляю
себе худшее. Спасибо наука и капитализм, мы вас очень
любим!

652
 Наука, видимо, раз она такая изобретательница,
может взять на себя грехи производства также и
химического оружия, какая разница, какие цели,
главное, сам факт его появления.
Но разве только химическое оружие – научные
грешки? Любой тип оружия, существующий в
современном мире, кроме луков, арбалетов и холодного
оружия – это следствие научно-технического прогресса.
Давайте спросим, сколько людей убило христианство?
Десятки тысяч? Сотни тысяч? Миллион? Научными
средствами были убить миллионы, если не миллиарды.
Танки, самолеты, огнестрельные орудия нового типа,
артиллерия, корабли, подводные лодки, и самое
финальное детище науки, которое было создано
вопреки всем научным идеологическим установкам –
атомные и водородные бомбы. Конечно, мы можем
вспомнить, каким образом самая научная страна в мире
проверила свое изобретение на территории Японии,
спасибо им за данный эксперимент, гипотезы была
653
доказана, возведена в теорию, все ради этого…
Светский гуманизм в руках отличных ораторов
превращается в орудие управления народом, в орудие
крайнего лицемерия, где не следует притворяться ни
верующим ни атеистом.
Оружие массового поражения – это самое вкусное
изобретение науки, ведь если мы не убьем людей через
еду, то можно использовать оружие. Также, я уверен,
что всеми этими типами вооружения было убито
больше человек, чем во всех предыдущих войнах, где
научный прогресс не влиял таким образом на ход
военных действий, даже если их сложить со всеми
стихийными бедствиями, которые уносили жизни
многим людям. Забавная была бы статистика, если бы
кто-то не поленился еѐ составить, но я здесь не за этим,
моя цель просто заставить вас задуматься о
рациональности ученых. Следуем далее, до этого
оружие массового поражения – это столь редкое
явление, что даже обращаться к нему не стоит,
654
катапульты, быть может, убивали множество людей,
разрушая здания, но они всегда оставляли шанс на
выживание. А что мы видим сейчас? Один автомат
может унести больше жизней, чем один снаряд
брошенный из катапульты, но это ведь всего-то автомат,
а как же пулеметы, базуки, ракеты? Люди придумали
огромное количество оружия за последние сто лет, а
самое главное, что наука провозгласила себя и в этой
области великой и главной, ведь практическая цель
войны – это массовое убийство. А я никогда не
понимал, зачем убивать уйму народа, если воюют
только воины? Зачем тогда оружие массового
поражения, если военным не нужно убивать обычных
жителей? Практические цели такие, господа. Убивать
можно всех, военных, невоенных, глупых, умных,
трусливых и храбрых, сдающихся, и бегущих в атаку.
Это нормально. Но не зря ли наука опять взяла на себя и
эти грехи во славу свою, а быть может я поступаю
разумно, утверждая, что все технические достижения –
655
это не дело науки, а дело ремесла, которое глупо и
беспощадно в своих целях, ибо оно не задумывается ни
о какой пользе, кроме пользы изобретателя.
Еда, косметика, оружие, что еще? Все ваши так
называемые «блага», за открытие которых наука несет
ответственность – наносят вред окружающему миру.
Например, электричество. Чернобыль – замечательное
место, которое испортило жизнь тысячам животных.
Но, безусловно, наука разрешает вредить животным,
природе и всему окружающему миру. А что на счет
загрязнения атмосферы? Нет проблем!
Скажу откровенно, любые образованные люди из
культур древности сочли бы нас варварами на
металлических конях, с ноутбуками и прочей
дребеденью. Зато самомнение современного человека
позволяет ему заниматься бесконечным количеством
«практичного» уничтожения природных богатств мира.
Рост производства связан с ростом научно-
технического прогресса? Если да, то на голову ученых
656
сваливается еще более серьезная проблема, нежели все,
что было написано для этого. В итоге получается, что
имеется два типа ученых, ученые, которые творят
преступления, а есть те, которые их раскрывают.
Кстати, довольно сложный вопрос назрел: есть ли
хоть одно полезное изобретение науки, которое не
истощает ресурсы планеты, не убивает животных, не
имеет никаких опасных последствий после
использования? Мобильный телефон! Нет, ходят слухи
о его опасности. Компьютер! Работает на электричестве,
имеет опасное излучение. А самое главное, люди
зависимы от этих вещей. Что бы вы сказали торговцу
наркотиками, который бы вам сказал, что от кокаина
вам ничего не будет? Вот вам отличное сравнение с
результатами практической науки – это наркотики,
советую обратить внимание на то, что практическая
наука не пытается предвидеть свои достижения. В этом
и заключается полное отсутствие вкуса в мыслительной
деятельности большинства ученых.
657
 А что в медицине? Да, прорывы в медицины были,
но имеются и подозрения о вреде прививок. Ходят
слухи, что прививки способны вызывать изменение
генетической структуры, могу рождаться больные дети,
и так далее. Вы также можете ознакомиться с данным
типом информации где-нибудь в другом месте.
А теперь о пользе. Польза практической науки
велика, вроде и автомобили и самолеты, и телевидение,
и телефоны, и компьютеры – это все считается
плюсами, но в этих плюсах всегда имеются
существенные минусы.

658
 Раздел XII: Заключительная часть первого
тома.
Что, собственно, уже сделано в первом томе?
1) Была поставлена под сомнение математика,
было понято, что математика – это изобретение
человека, что математики были разные, что в разное
время люди использовали различные математические
аксиомы.
2) Была поставлена под сомнение научная логика,
было установлено, что до научной логики существовали
не менее значительные и правильные философские и
религиозные логики.
3) Было установлено, что все научное-
теоретическое познание – это лишь одно из
философских направлений в рассмотрении мира.
4) Был намечен общий план большинства
образовательных учреждений мира.
5) Был замечен весь вред, который несет
практическая наука.
659
 6) Были поверхностно разобраны некоторые
научные дисциплины.
7) Были осмысленны многие философские
категории и направления.
8) Были рассмотрены научные определения,
которые сами в себе содержат реальное отношение
науки самой к себе, как наиболее трезвое отношение,
нежели отношение к ней каких-то там ученых.
9) Мы приняли сам факт того, что ученые – это
всего-то люди, которые, вероятно, не являются
умнейшими на планете, а лишь только являются
последователями какого-то определенного направления.
10) Мы установили, что наука – это лишь
мировоззрение даже по отношению к практичной еѐ
части. И так далее…
Но мы опять столкнулись с тем, с чем столкнулись
ещѐ в первом предисловии. Мы снова попали в мою
ловушку. Я так незаметно вклинил утвердительные
слова в достижения этой книги, что мне самому
660
начинает казаться, будто я вас пытаюсь убедить в чем-
то ложном. К этому безусловно могут придраться
ученые, которые будут критиковать данный труд, но и
здесь нет ничего постыдного и опасного, адвокат
истины – обязан постоянно врать.
Но если вы согласились со всем написанным мной
до этого, то имеет смысл продолжить рассуждение
дальше, а, следовательно, и решить все выдвинутые
проблемы, которые являются наиболее серьезными,
если посмотреть на мир с той стороны, которую я вам
предлагаю. Конечно, я могу вам предложить и другую
грань истины, но тогда это будет слишком несуразно и
непонятно, я могу сам оспорить все приведенные мной
данные, что подтверждает и одновременно опровергает
все мои слова про логику. Но как это возможно? Это
структура человеческого сознания, которое не способно
на нечто большее, кроме того, как придумывать себе
какие-то системы. В самом широком смысле, наук
могло быть много, с разными представлениями,
661
результатами, выводами. Что нам позволяет думать, что
наша наука – истинная наука? На первый взгляд, она
правдоподобна, но это только для нас, живущих
сегодня. Скажи ученым средневековья о результатах
современной науки, и они тебя засмеют, если не
прикажут сжечь на костре.
Собственно, мы здесь не для того, чтобы позорить
одно мировоззрение, а для того, чтобы все люди
увидели равенство всех мировоззрений и значимость
философии в этой системе. А начать следует именно с
нее.

Философия в современной системе образования

и еѐ должное место в структуре умственной
деятельности.

Что такое философия? Мы уже задавались этим

вопросом? Конечно! Каждый раз ответ может быть
разным. Но что же такое философия? Это «наука о…»?
662
Совершенно неудачный ответ, ибо философия была до
науки, и именно подлинная философия была до науки, а
школьная философия – это лишь еѐ фикция, тень,
отражение в зеркале, также как предмет история и сама
история, также как вы и ваше отражение в зеркалах.
Ведь вы не являетесь собой в зеркале, а лишь
отражаетесь от него? Или вас становится двое?
Если философия не наука то, что это такое?
Следует начать с рассмотрения философии, которое
только можно себе представить. Но мы опять же
вспомним мою собственную систему многогранного
рассмотрения любых явлений, о которых мы
складываем хоть какие-то понятия, иначе мы просто
заблуждаемся и не понимаем сути явления, что в свою
очередь влечет за нами абсолютное непонимание сути
явления.
Первая грань философии: философия как единое
образование, которое взаимодействует само с собой,
никогда не прекращая взаимодействие, постоянно
663
крепко связывая свое прошлое, настоящее и будущее.
Что в этой грани мы можем найти? Философия
выступает как строго взаимосвязанная сама с собой
структура, основанная на эволюции мнений и взглядов
на протяжении всего периода становления познания
человека. Единство – это просто, но одновременно и
трудно. Представьте, что каждая часть философии
взаимосвязана сама с собой в едином хороводе событий.
Представьте, что мудрейшие люди ступали по ступеням
познания вверх, и вверх, и вверх! Они улетали! Но что
делает здесь наука? Первая подгрань: наука
ознаменовала застой философии, выкорчевывание
философских взглядов на мир. Не так ли это? С одной
стороны все верно, наука ознаменовала первый застой
философии, поскольку люди убедились в том, что
философия не несет никакой практической пользы, хотя
они не узрели в науке философию, поэтому совсем уж
запутались в своих обвинительных понятиях. Вторая
подгрань: наука как двигатель развития философии, но
664
это уже связано не с теми застойными процессами,
которые она ознаменовала в мысли философов, но те
практические данные, которые она добыла, которые и
послужили двигателем к дальнейшему развитию
философии. Третья подгрань: наука как нечто
сложное, специфически повлиявшее на философию.
Здесь я больше склоняюсь на сторону этой грани, ибо
наука преобразовала философское течение в странном
направление, что и явилось причиной современной
философии.
Вторая грань: философия как малосвязанные
философские системы, которые лишь критикуют друг
друга. Основа данного мнения – это отсутствие связи
философских систем дуг с другом, где единственным
способом взаимодействия является сугубо критика и в
этой грани наука занимает место лишь одного из
направлений философии вообще, которую критикуют
некоторые направления. Кстати, никто не исключает и
тот факт, что для обоснования одного мнения может
665
использоваться не только критика, но и соглашение с
кем-то для того, чтобы более эффективно обосновать
свою ни с чем не связанную систему.
Третья грань: философия как синтез
дифференцированных систем и единства их друг с
другом. Т.е. здесь мы исключаем понятие критики, как
обоснования, а представляем всю структуру не столь
связанной внутренне, сколько связанно внешне, т.е. у
нас есть одна философская система, но она очень
обязана другим системам. Но разве наука не обязана
философии? Она обязана философии всем, что у нее
есть, ведь невозможно найти чего-то в человеческом
разуме, что не связано с философией.
Четвертая грань: философия как познавательная
деятельность, точнее, все виды познавательной
деятельности. Да, именно это делает науку всецело
философией, ведь философия только и дает право
эмпиризму быть эмпиризмом и обосновывать свои
практические наблюдения на основе аксиом, которые
666
вводятся в начале. Геометрия в этом плане – это
философия простейших образований сознания,
математика – философия чисел и так далее.
Пятая грань: философия как изучение только
общих законов природы, но ничего конкретного не
несущая. Но что тогда, в науке есть и такие положения,
которые перескакивают философию в еѐ стремлению к
познанию всеобщего, например, ОТО и теория
большого взрыва – это сугубо философские теории,
которые посвящены всеобщим законам
мирообразования и миросуществования т.е. метафизике.
Глупо это отрицать. Но это не совсем правда, ведь
философские рассуждения часто включают в себя нечто
и общее и частное, иногда рассматривают нечто в
общем плане, а иногда досконально исследуя мелочи,
поэтому эта грань, лишь малая часть философии.
Шестая грань: философия как деятельность самих
философов, что включает в себя автоматически
определение философа. Кто же такой философ? Тот, кто
667
занимается философией. А что такое философия? Это
то, чем занимаются философы. Но кто такие эти
философы? Они же мыслители. Кто такие мыслители?
Первая грань мыслителя: тот, кто творит. Платон –
мыслитель творец, Бэкон – мыслитель творец, Кант –
мыслитель творец. Они сами придумали свои
философские идеи, они не познают, используя нечто
чужое (относительно). Т.е. здесь философ захватывается
как нечто оригинальное, создающее, творящее. Но в
этой грани нет места ни одному из современных
ученых, и если сюда можно добавить и Ньютона и
Эйнштейна, то среднестатистический ученый пролетает
мимо роли мыслителя, ведь он познает по уже
выдуманной до него системе, принимая еѐ. Вторая
грань мыслителя: мыслитель как человек, следующий
какой-либо системе в рассмотрении мира. А вот здесь
мы видим пример узколобости мыслителей. Вторая
грань мышления – это мышление внутри какой-либо
системы. Вот здесь то и находят себя ученые как
668
мыслители, на низшей ступени философии. Третья
грань мыслителя: мышление вне каких-либо
систематических рамок, отсутствие нужды в создании
новых рамок. Это странна категория потенциальных
мыслителей. Мало что могу о них сказать. Четвертая
грань мыслителя: мыслитель как человек способный
учитывать огромное количество систем и на их основе
рассматривать существующий мир в многополярном
свете. В этой грани я вижу будущих исследователей,
полуфилософов, полуученых, полуверующих,
полуатеистов, способных понимать все направления не
с точки зрения какой-то одной стороны, а со всех точек
зрения, которые только каждый из людей может себе
представить. Так вот, мы обсудили то, кто же такой
философ, значит, мы приблизительно поняли, что такое
философия в этой грани философского явления.
Седьмая грань: философия как бессмысленная
чепуха. Для некоторых людей философия является
именно в таком виде, но это показывает их
669
необразованность в плане философии, показывает их
грубый ум, которому трудно понять хоть одну
философскую систему, обо всех и речь не идет. Многие
ученые читают философские труды с особым
презрением, чувством собственного превосходства,
думая, что все понимают в этом мире, но, к сожалению,
это все совсем не так. Там, где находил я атеиста, там я
находил грубейшие ошибки в понимании любого
философского направления, в том числе и в понимании
философии наук.
Восьмая грань: философия как способ добычи
истины.
Девятая грань: философия как способ критики
любой истины, как скептицизм.
Десятая грань: философия как способ критики
самой себя, науки, религии, как лоно логики,
математики, понимания истины, и так далее. В этом
аспекте философия в целом побеждает все другие
мировоззрения. Человек полностью начинает думать,
670
что ведет его к непримиримой крики всего, с чем он
сталкивается. Философия – это единственный путь к
объективному миру, если он вообще есть.
Одиннадцатая грань: философия – это огромный
метафизический осьминог познания, который тянет
свои щупальца во все области бытия, куда только может
дотянуться, он влияет на ремесло, на отношение к
практике, на жизнь, на отношение к жизни, на религию,
на отношение к религии. Т.е. везде там, где человек,
везде можно найти философию. Философия – это первая
и последняя идея человека, его отношение к жизни,
смерти, миру вещей, духовному миру, философия – это
квинтэссенция разума, а если быть более точным,
единственное, чем разум способен располагать, словно
орудием познания. Последняя грань – это мое личное
определение философии, которая включает в себя и
науку, и все религии, и все философские течения – она
включает все.

671
 Интересный факт – наука также имеет множество
граней, обсудим и это, поскольку без понимания науки
как науки мы не сможем понимать еѐ сущность в общем
и целом.
Первая грань науки: наука как самостоятельная
структура познания мира. Но разве это в полной
степени так? Вероятно, не совсем. Но мы вынесем
именно это мнение на первую строчку, ведь именно так
себя наука и позиционирует, могу сказать даже больше,
наука позиционирует себя как вообще главное
направление в познании мира, но это совсем уж
смешно.
Вторая грань науки: наука как часть философии.
Эта грань мне нравится больше. Еѐ мы часто обсуждали
с вами на страницах этой книги.
Третья грань науки: наука как отдельная религия.
Что здесь утверждается? У ученых виднеется некая
фанатичность в способе их понимания мира, не у всех,
но у многих. Выходит так, что наука имеет некоторое
672
количество основоположений, что глупо отрицать,
также имеется ритуал, который помогает найти новые
данные, а новые данные – это следующий аспект веры
ученого. Красивая картинка вырисовывается, ученые
так тщетно пытаются унизить многих верующих,
особенно, если эти ученые агрессивные атеисты, хотя
сами во многом являются верующими. Это же так
иронично.
Четвертая грань наук: наука как необходимое
образование в мире.
Пятая грань наук: наука как случайное
образование в мире.
Шестая грань наук: наука как единственно
правильный способ познания.
Седьмая грань наук: наука как одна из
возможных наук, которые потенциально существуют в
мире. Т.е. здесь мы подразумеваем то, что наука, если
бы ход еѐ развития пошел не так, как он пошел, то наука
была бы совсем другой.
673
 Восьмая грань наук: наука как средство обмана.
Философия в целом является освобождающим
фактором, а вот наука имеет в своей структуре
множество утверждений, что делает еѐ замечательным
средством обмана. Если ученые вздумают нас обмануть
на счет их достижений, то сможем ли мы проверить их?
Нет! Никогда. Ведь нам не принадлежат мощнейшие
микроскопы и технологии. Нам совсем ни что не
принадлежит, мы просто люди ,которые могут либо
согласиться, либо не согласиться.
Девятая грань наук: наука как система
упорядочивания практических данных. Полезнейшая
грань науки. От нее никогда нельзя отказываться, лишь
бы думали только о том, правильно ли рассматривают
практические данные.
Десятая грань наук: наука как система теорий.
Собственно, философская грань.
Так вот, мы обсудили многие грани философии и
науки. Во многом, они могут показаться странными, но
674
не будьте столь строги, ведь тот тип рассмотрения,
который предлагаю я – он учитывает намного больше,
чем большинство людей может себе позволить
воспринять, поэтому у вас в голове может возникнуть
очень значительное противоречие, которое может
заставить вас просто-напросто закрыть эту книгу
навсегда.
Важна ли философия? Также я могу спросить,
важна ли наука? Все научные теории разве не
философичны? Разве они не хотят любить мудрость?
Так зачем нам нужна наука? Давайте откажемся от нее,
а оставим только ремесло, практическую еѐ часть, тогда
мы поступим с науками достойно, ведь мы сделаем то
же, что однажды большинство сделало с философией.
Но важна ли философия? Разве нам не важно понимать,
почему мы поступаем тем или иным образом? Разве нам
не важно знать, как образовалось наше мировоззрение,
будь оно научное или религиозное? Если не важно, то
откажитесь уже от этих бессмысленных для вас
675
научных теории и от ваших мыслей вообще, они, ведь
вами не котируются, поэтому откажитесь от них. Но,
вероятно, люди понимают, что одни ремесленные
навыки опустят их до уровня обезьян с ноутбуками и
наушниками. Ведь по какой-то причине практик-
слесарь или электрик – это часто не самый
образованный и культурный человек, а даже наоборот,
обычно именно такие люди могут себе позволить
максимальную грубость. Конечно, слесари бывают
разные, также как и философы, но, согласиться тут не
сложно, философы всегда знали больше, чем любые
практики. Наука как энциклопедия ремесленных фактов
– это очень полезное собрание данных, которое
пригодится и философам и практикам, но мыслитель по
своей сути во много раз более образован, чем обычный
человек, поскольку он не стесняется думать. Конечно,
можно быть думающим слесарем, или практикующимся
в починке сантехники философом, но такое случается
довольно редко. Философ всегда думает лучше, чем
676
любой стеснительный сантехник, ведь сантехники
многого не знают о людях, но больше знают о
сантехнике. Если бы мне нужно было починить трубы в
доме то, безусловно, я бы обратился не к мыслителю, а
сантехнику, но если бы я захотел стать мудрым, то
обратился бы к мыслителю. Но что важнее, трубы или
голова, ум, душа? Хорош ли этот вопрос? Почему в
обществе не может быть много мыслителей, которые
смогут овладеть практическими навыками, которые
будут довольно дифференцированы относительно
каждого индивида? Потому что никто не хочет быть
мыслителем. Всем наплевать. Думать – это удел каких-
то чудаков, так, вероятно, думают многие.
Однако мы живем в обществе практической
направленности. Что же практического в философии?
Могу привести интересную статистику относительно
меня, по отношению к изучению философии и других
дисциплин. Философия развивает все типы
взаимодействия с миром – начиная от мышления
677
аналитического и образного (говоря научным языком),
заканчивая вниманием и восприятием. Также
философия углубляет понимание других дисциплин в
их теоретических и практических направлениях. Все
просто. Я не понимал математику, но через год занятий
философией – я стал более уверен в своих
познавательных силах, мне проще стало понимать
математические операции, при их повторении – я мог
уже без глубокого освоения из заново, практиковать их
на бумаге. Также, по известным аксиомам у меня
начало получаться самому решать задачи многими
способами, пусть меня в школе и учили их решать лишь
одним. А это интересное достижение. Т.е. все
когнитивные (познавательные) способности у меня
возросли, также развилась моя творческая способность,
мои произведения в прозе и стихосложении стали
уникальны, что показало мне именно пик моих
творческих возможностей. А это ли не польза? Лишь
глупое и бессмысленное существо может говорить что-
678
то плохое о философии, не достигнув еѐ никаким
образом в своей собственной животной глупости. А
считать себя познающим и не знать философии – это ли
не худший грех и не максимальная ли самонадеянность?
Большинство ученых столь самонадеянны, они
выстраивают себе жалкую иллюзию философии, не
обращая внимания на еѐ величественную сторону, а это
выглядит ужасно. Но о чем речь? Почему я во
вступлении в данную главу так подробно пишу про
философию?
Философия – многоуровневый предмет, в нем есть
огромная градация уровней сложности философских
систем. Например, натурфилософы – во многом,
простейшие философы, следующий уровень –
пифагорейцы и так далее. Как я считаю, каждый
маленький человек должен водрузить себе на плечи
хотя бы тень человечества, а не маленький кусочек от
этой тени. Безусловно, не обсуждается сам факт того,
что читать таких мастеров философии как Гегель и
679
Хайдеггер в раннем возрасте – бессмысленно, но вот
ознакомиться с некоторыми диалогами Платона, чтобы
задуматься над добродетелью – это ли не первая
попытка ребенка самому подумать? Но разве дети
сейчас не думают? Они решают ведь задачи! Но как
большинство решает задачи? И что такое задачи?
Натаскивание на определенный материал?
Все современное обучение видится мне в
дрессировке и формировании шаблонов.

Шаблоны

Люди, которые не способны мыслить

самостоятельно, они доказывают правоту своих мнений
любой ценой, даже неразумными доводами.
Что присуще шаблону? Наличие мнения, которое
перерастает в веру. Например, агрессивный атеизм,
который не позволяет атеистам здраво относиться к
научному познанию и религиозному.
680
 Почему шаблон не может думать? Во многом, он
слишком много читает и запоминает, он впитывает в
себя не свои, а чужие мысли, думая, что это ему
поможет стать лучше.
В итоге, какой-то род идей начинает превалировать
в его сознании, занимать лидирующие позиции, а этот
человек начинает отрицать все то, что не считает
«разумным» на основе того, что ему внушили
телепередачи, книги, видеоигры, люди которые по
своей сути могут внушать нечто иное, заставлять
задумываться над происходящим, что было бы
невероятным прогрессом для любой человеческой
нации.
Шаблон имеет вполне определенные привычки, над
наличием которых он не задумывается, а если и
задумывается, то очень редко и очень примитивно.
Шаблон – человек любой ниши, будь то
интеллигенция, будь то хоть бедные, хоть богатые, хоть

681
политики, хоть гражданские – каждый может быть
шаблоном, и, скорее всего, окажется им.
На самом деле, корень проблемы находится не в
каком-то одном определенном месте, а везде сразу. Что
влияет на то, каким ребенок станет? Самый глупый, но
самый точный ответ – все. Тут можно упомянуть и
родителей, которые по сути своей зашаблоненны
своими предрассудками, здесь можно упомянуть
учителей, которые сами по себе никогда и не думали
мыслить, ведь они видят в науке аподиктическую
истину, думая, что они несут свет детям, но они наносят
им непоправимый вред. Ум умирает.
Эта трагедия всего нашего человечества, но могу
вас уверить – мы обречены. Люди перестают думать, не
потому что они деградируют, а потому что развиваются.
Развитие в любой области гарантирует вам деградацию
в мыслительной области, но почему?

Мнения
682
 Любое направление, будь то религия, наука, даже
одно определенное философское течение – это мнение.
В чем проблема мнения? Мнение существует для
шаблонных людей. Мнение и шаблон – взаимосвязаны.
Есть шаблон ученого, шаблон диалектика, шаблон
христианина – все эти шаблонны разнородны,
необычны и потрясающи, но они все равнозначны,
чтобы там кто-то не говорил. Однако человек поддается
своим древним желаниям, в поисках то ли способа
выплеснуть агрессию, то ли просто повеселиться, и
закрепляет он за собой какое-то мнение, которое
оказывается печалью ему на всю жизнь, за которое он
готов умереть, за которое готов драться.
Но что такое мнение для большинства людей? Не
словесный шаблон ли? Именно так. Человек оперирует
в своей речи именно словесными шаблонами, и
шаблонными доказательствами, которые он считает
достойными.
683
 Любое мнение имеет систему трудных или простых
доказательств, которые достаточны для человека,
принадлежащего какому-либо мнению. Редко кто-то
доказывает старые мнения новыми способами, но и
такое бывает. Это бы я назвал эволюцией мнения.
Также к понятию эволюции мнения я бы добавил еще и
возможность изменения мнения.
Так вот, любой шаблонный человек имеет мнение,
точнее определенную позицию, которую он
досконально не продумывал.
Вы замечали, что люди одного мнения не слишком-
то любят людей с другим мнением? Более всего мы это
видим на примере мнения как традиции. Для европейца
самурайское самоубийство – это наибольший грех,
абсолютное неуважение к жизни, а для японца
неуважение к жизни – это способность европейца
трястись в страхе, защищая свою жизнь любыми
путями, даже предательством. Однако не каждый
японец самурай, но кодекс чести известен японцам, он
684
разучивается на уровне подсознания, ведь каждый
мальчик должен понимать, что он будущий мужчина.
Также происходит и со всеми мнениями. Мнения –
это традиции, которых может и не быть, но они
появляются из-за всей широты и узости человеческого
разума. Мнения традиционны не потому, что они
примитивны, а потому лишь, что несут в себе нечто
необсуждаемое и принимаемое на веру.
Каждый человек останавливается на определенном
мнении, называя другие мнения не рациональным,
абсурдными, глупыми. В случае гениев, они
останавливаются на будущих шаблонах, которые они
сами и изобретают.
Гений по своему состоянию в мировой истории –
явление сверхважное, поскольку гении – это
единственные люди, которые в моем понимании, могут
мыслить, но и они порой начинают заблуждаться, они
ведь всего-то люди. Гений – это создатель новых
скрижалей истины, создатель нового философского
685
направления, создатель абсолютно свежих доводов в
пользу одного мнения. Да, такие люди думают, но они
все в большинстве ситуации думают ограничено, ибо
они закрыты в рамки своей собственно дисциплины,
своего мнения.
Так вернемся же к эффекту деградирующего
развития мнения. Чем больше внутри человека
развивается какое-то мнение, тем он более добр к
людям, помогающим нести ему это мнение, и менее
добр к остальным «глупцам», которые не понимают
«очевидного». Чем больше человек сужает свой ум, тем
больше он развивается в этой узости, но деградирует в
расширении, т.е. человек становится не способным к
восприятию новых мнений, он не способен к их
адекватному анализу, он зависит от своего мнения, он
становится не человеком, а марионеткой своего мнения,
где им просто помыкают, где его ведут по дороге
беспросветного мрака. Вот он – шаблонный человек в
моем понимании.
686
 Вот мы и разобрали первые положения. Мы
установили что по моему мнению считается мнением,
шаблоном, но мы не решили самое главное, чем же
здесь нам поможет философия?

Философия как помощник в борьбе с

шаблонами
Как я часто говорю, если бы я был бессмертен, то
мне не нужно было бы читать, ведь тогда я бы и сам мог
бы думать о сущем, о мире, о всем-всем-всем, и делать
это более качественно, нежели любые философы и
писатели, но я не бессмертен, как, вероятно, никто из
нас.
Хороший писатель – это прежде всего хороший
философ. Если он не несет никаких полезных и
интересных идей, то зачем этот писатель вообще
нужен? Тут же рождается очередной вопрос, если нам
не нужна философия, то зачем нам художественная
литература? Зачем?
687
 Но также я готов вас заверить, художественная
литература никогда не способна полностью изложить
все идеи автора, она способна только красиво их
показать, но не в полном их объеме, не в полной их
значимости. Люди не понимают этого. По сравнению с
философией, любое писательство – это лишь огрызок от
полного яблока, а если точнее выразиться, это кожура
от яблока, без сердцевины.
Художественная литература – это очень длинный и
пустой способ по изложению каких-либо идей, но он
обычно очень подробен, хотя, местами, это и
нецелесообразно.
Философская литература – это чаще всего
лаконичные произведения мастеров мысли, будь они
хоть тысячестраничные, но в каждой странице заключен
вполне определенный и понятный смысл, а вот в любой
художественной книге большинство страниц – это
обычно поверхностное шествие к той самой идее.

688
 И то и то, безусловно – это нечто нужно, но
художественной литературой нужно наслаждаться,
иногда получая интеллектуальное просвещение, а вот
философия – это не развлечение, а нечто серьезное,
конечно, имеющее свойство также оставлять
удовольствие, но это не главная цель.
Художественная литература при должном
мыслительном уровне может пробуждать новые мысли
и заставлять людей задуматься, но без дополнения
данной литературы философией – это бесполезные
пытки своего сознания, которое не может выйти за свои
пределы, пытаясь постоянно обосновать свое мнение на
мнении автора. Это не серьезный подход к чтению книг,
который свойственен большинству людей, живущих на
данной планете, я бы даже сказал, большинству
учителей литературы, которые поверхностно знакомы с
философией.
Однако знакомство с философией не придает
автоматически человеку возможность думать
689
самостоятельно, нет. Нужно самому стать некоторым
подобием мыслителя, чтобы втянуться в мыслительный
процесс вместе с остальными мировыми философами.
В настоящее время, к философии причисляется все,
что не имеет абсолютного совпадения с наукой и
откровенной религией, т.е. все кроме науки и религии –
это философия, но я же говорю совсем иначе,
философия – это все формы отношения к миру. Даже
анимизм и тотемизм – это философии со своей
метафизикой.
Всегда интересно мне именно то, что каким-то
образом первобытные люди обретали новые мнения,
ведь именно из этого следует, что в первобытном
обществе были люди более умные, чем большинство
живущих на земле сейчас, ведь там находились некие
мыслители, а здесь, в нашем мире, живут соглашатели
со старыми мнениями.
Кто-то придумал все обряды и традиции, а
большинство из них имеет определенную значимость и
690
пользу. Разве это не говорит вас о том, что даже
некоторые персоны первобытных тысячелетий являлись
во много раз выше и мудрее обычных людей
сегодняшнего времени, которые просто сидят у
телевизора, либо читают развлекательную или
художественную литературу, видя в ней то же самое,
что и миллиарды других людей? Не думая оригинально,
они думают, что думают, но внутри своих шаблонов
мышления – они являются лишь очередными
шаблонными людьми, которые уйдут и не оставят
никаких плодов.
Вот скажите мне, какую яблоню вы считаете более
совершенной, плодоносящую или неплодоносящую? Но
на что годится вторая, если не на то, чтобы сгореть в
печке или засохнуть в одиночестве, не оставив
потомства? Следуя Платону, конечно, несколько
отступая от него, могу утвердить кое-что, чтобы вам
стало понятно. Человек может рождать двумя
способами, первый – материальный и это деторождение
691
и создание предметов, не являющихся произведениями
искусства. И вот что я могу сказать на этот счет,
деторождение – это процесс бездуховный, это просто
материальный факт появления ребенка, также как и
любой другой вещи, он не значителен до тех пор, пока
мы не начнем рождать в самом ребенке нечто духовное,
а мы начинаем это делать сражу же, как только он
родился, а возможно и до рождения. Сам факт
появления маленького кусочка материи из женского
лона – это лишь фикция чего-то высокого и духовного
(но это лишь ловушка, не забывайте о ловушках,
которые я люблю разбрасывать с своих книгах), но есть
и совсем другой тип рождения, и это генезис духовного.
Представьте опять эту яблоню, которая не плодоносит.
Она ведь материальна, но в своей не способности
рождать – бессмысленна. Также с людьми, которые
способны рождать нечто материально, как яблоня
может стать дровами, но не может родить нечто
духовное. Люди без духовного начала глупы и
692
бессмысленны, ибо не могут рождать. Но что такое
душа?
Еѐ наличие вообще спорно, но что и как называть –
это уже не дело бытия, а дело нас самих. Поэтому все
духовное – это все связанное с сознанием, если у
человека не пробудить сознание, то он будет глуп и
ужасен, а разве не так в нашей стране сейчас
воспитывают детей, всеми силами лишая их сознания?
Именно так это и происходит. Бездумные шаблоны не
имеют понятия о том, как можно растить детей, чтобы
их душа также рождалась в их теле, а не терялась в
дебрях иллюзий и глупостей.
Вот в чем проблема шаблона, он всегда верит в
свое мнение. И если отец верит в то, что избиение
ребенка помогут в его воспитании, то он будет бить его,
а если кто-то верит, что нужно за все хвалить человека,
то вокруг будет слышаться только похвала. Наверное,
трудно воспринять действительность такой, какая она
есть, во всей его многообразности.
693
 Чем же может помочь философия? Научить
мыслить? Нет, это смешно. Еще ни один человек от
факта изучения философии не становился умным, но
это лишь из-за возраста человека в момент его
знакомства, а именно из-за возраста мнения, которое
проживает внутри каждого отдельного человека.
Философия как история философии никогда не
научит мыслить, но покажет то, сколько разнородных и
доказанных мнений существовало и существует до сих
пор. Для думающего это очень важно. Но что еще есть в
философии? Множество логических систем, а также
становление логики, а это тоже интересно для
думающего, ведь именно так можно начать думать в
области логики, подвергнув еѐ сомнению.
Конечно, мыслить – это очень опасно в нашем
мире, где каждым хотят управлять, каждого хотят
поработить, где человек – это лишь рожденное
материальное начало, где духовное не важно. Вот он
вам, ваш мир, где нет ничего ценного, где нет ничего
694
духовного, вот он вам, такой, каким должен быть – без
мыслей, без понимания, без чего бы то ни было еще.
Но можем ли мы заставить кого-то мыслить? Нет.
Это невозможно. У каждого человека свой путь. Но
можем ли мы способствовать зарождению мышления?
Конечно. Это и называется историей философии. Если
уж вообще и возможно каким-то образом помочь
человеку начать мыслить, то это, вероятно, изучение
истории философии в раннем возрасте, пусть даже в
упрощенной интерпретации.
В чем я вижу проблему? Люди не понимают, что
такое
философия, а в особенности не понимают того, что их
мнения основаны на философских, а не каких-либо
других изысканиях других людей, в то время, как они
сидят и не думают, убежденные в истинности чего-то
одного, но они могут так разнообразить свою жизнь!
Даже не выходя из дома, они могут почувствовать то,
чего никто и никогда не чувствовал! Это же такое
695
небывалое прежде чувство! Но никто не хочет понять,
что такое думать, но они не хотят думать, ибо это
чревато крушению их мнения. Да, их мнение и так
обоснованно, но есть всегда одно большое «но», оно
обосновано их убежденностью в правильность этого
мнения. Вся наука целиком – это одно большое мнение
и вся внутренняя истинность наук опровергается
самими учеными тысячи раз, поэтому следует не
заблуждать молодых людей, не гнать их за ошибками
человечества, а лишь обсуждать с ними все это в целом,
чтобы человек рос полноценным, думающим,
способным творить. А без творчества нет и мысли!

Творчество

Время раскрыть еще одну грань науки, а именно

творческую грань. Человек самостоятельно
придумывает науку как философию современного
времени. В науке во всех еѐ областях проявляется
696
творческая энергия ученого. Ученый без творческого и
философского подходов – это мертвое тело в халате.
Любое продвижение в научном русле – это именно
творческие порывы, иначе просто никак.
Представьте себе этот бездонный, многомерный
мир, который невозможно описать в полной мере, в
котором даже мельчайшая часть этой вселенной – столь
неописуемая субстанция, что мы обязаны только
складывать о ней свое представление. Но представлений
подобного рода может быть великое множество.
Невероятно глупо полагать, что наука несет
аподиктические достоверности в наш дом.
В этом и заключается суть процесса
наукотворчества, который из самых глубин науки
льется своей скудной философской концепцией на
головы обычных людей. Люди внимают этому
мировоззрению совсем не со стороны творческой
предрасположенности, они ныряют в этот океан обмана
и серьезности, именно тогда в наукотворчестве и
697
исчезает само творчество и созидание, появляется
нудная и монотонная работа. Человек становится не
свободным творцом философского направления под
названием – наука, а становится нудным, глупым и
бессмысленным рабом наук, в этом-то и заключается
понимание творческой несостоятельности большинства
ученых, пусть первым и важнейшим пунктом научного
познания является и наукотворчество.
Безусловно, обзывая ученых, я делаю упор на
подмастерьях, а не на мастерах наук, поскольку
стараюсь судить о самом научном ремесле по всего-то
ученикам, которые не понимают сути научного
познания. Но сколько сейчас мастеров данного дела? Я
уже давно не видел ни одного научного свободного
творца, а одних закованных в научных идеях людей,
которые ничего не понимают в познании вообще.
Если в семнадцатом веке мы сталкиваемся с
учеными-творцами, с настоящими мастерами наук, то
уже в восемнадцатом веке мы видим именно учеников
698
этих мастеров, которые, однако, еще не забыли сути
наукотворчества, они продолжают творить в рамках
ранее предложенных идей. Но что дальше?
Девятнадцатый век! Люди становятся рабами наук, они
верят в то, что наука – это некий абсолют! Но в
двадцатом веке появляются совершенно другие
наукотворцы, которых мы с вами довольно хорошо
знаем: Эйнштейн, Пуанкаре, Максвелл – эти люди
переворачивают научный мир своими идеями, мир идей
сменяется на несколько новый, но что потом?
Наукотворчество опять же медленно затухает и затухло
оно окончательно именно к нашему веку. Конечно, мы
не обсуждаем стремление ученых практиков, оно всегда
поддерживается на высоком уровне, лишь бы природа
давала предпосылки, но практиков редко учат
творческому пониманию своих профессий, они думают
механически, поэтому и здесь наукотворчество
останавливается.

699
 Творчество – это нечто более сложное, но более
глубокое, нежели механическое выполнение своей
работы, оно приносит и радость и истинную,
счастливую усталость. До творчества нужно дорасти, но
люди не понимают этого, они занимаются даже науками
механически, но мир даровал нам намного более
широкое понимание. Как можно предполагать, что
психика человека – это нечто механическое? Нет, даже
не так сформулируем вопрос. Как можно предполагать,
что психика человека – это механизм, если можно найти
тысячу явлений, которые психологи еще не объяснили?
Я даже больше скажу, ни один психолог не понимает
человека ни каким образом. Пусть он думает, что
понимает, пусть он считает унизительным то, что я
пишу здесь такие вещи.
Наукотворчество – это профессиональный способ
создания теорий, но самое забавное, что без философии
вся эта система обмана была бы абсолютно не
способной для самооценки.
700
 Надеюсь, вы понимаете, что такое творчество, ведь
иначе мы с вами говорим на разных языках. В каждом
творчестве, так же, как в религиозном творчестве, в
философском творчестве, также и в научном творчестве
– главным является именно сам факт создания чего-то
нового, чего-то не соответствующего действительности.
Вы думаете, что бытие разделяет мир на птиц,
насекомых, людей, млекопитающих и так далее? Мири,
вероятно, это безразлично. В самой реальности нет
никаких градаций, никаких разделений, никаких систем
– сам мир – огромен и прекрасен, а главное, ему
достаточно самого себя, а вот человеческое знание
понимает, что оно ни на что не способно.
По этому поводу меня очень сильно смешат
забавные ученые, которые доказывают свое верховное
положение над религиями и философиями. Это тоже
самое, что заниматься поэзией и высмеивать живопись.
Представьте себе мир поэтов, где все люди говорят
стихами, и с детства их приучают к тому, что следует
701
ненавидеть картины, скульптуры и прозу. Этот мир
каков на ваш взгляд? Он нормален? Но вы также
любите чистописание, но негативно относитесь,
например, к граффити. Забавная ситуация? Но наука
также относится к философии и религии, пусть сама же
отчасти является и религией и философией, пусть даже
сама наука образовалась из религиозной философии
средних веков, такова вся ирония судьбы, когда
определенное направление получает лидерство на поле
боя философских направлений.
Верующие в науку столь же верующие, как и
христиане, мусульмане. Наука является именно
философией, но дети об этом не знают, они
запутываются в фикции, которой ученость вообще
дышит и говорит.

Разнородность ученого сообщества

Ученые видят свою верховность именно с своей
разрозненности, у них вроде бы и сложился культ
702
вокруг научного метода, быть может они и поклоняются
авторитетам, но все это происходит с некоторыми
логическими оговорками, которые дают людям
убедиться в их правильности. Во-первых, научность,
якобы, никогда не дорожит ложными мнениями, но
самое смешное именно то, что в физике существует два
типа теорий: современная наука и классическая.
Классическая установлена на постулатах Ньютона, а
современная на постулатах Эйнштейна при том, что эти
постулаты полностью противоречат друг другу. Но что
делают ученые? Они оставляют Ньютоновскую
механику на месте, как однозначно ложную, но рабочую
теорию. Это позор всему научному сообществу – ведь
ни одна философия не кичится своей
самонеправильностью, а тут мы видим очевидную
проблему
Ученые – это целое маленькое общество, целое
человеческое стадо внутри социума. Они очень разные
люди. Конечно, порой некоторые идеи превалируют у
703
большинства научных сотрудников, но это объяснимо.
Среди ученых есть и теисты, и атеисты, есть люди,
которые считают необходимым одно, есть люди,
которые считают необходимым другое, есть сторонники
одних теорий, а есть сторонники других теорий. Все это
увязывается в один огромный псевдоинтеллектуальный
кружок по добыче какой-то относительной «истины»,
против которой всегда есть и будут оппоненты. Это и
считается юными атеистами признаком зрелости науки,
мол, там постоянно спорят и решают, но это все лишь
малая доля того, что происходило в свое время в
философии.
Забавен и сам факт того, что науки как науки – это
занятия для души, кто-то это понимает, а кто-то это
игнорирует, пытаясь убедить себя в истинности наук.
Наука – для кого-то способ утвердиться
интеллектуально, для кого-то священная миссия по
спасению человечества, для кого-то способ принести
пользу людям, но как бы там ни было, этим же
704
занимаются и другие мировоззрения, философии и
религии.
Людям кажется, что в науке есть здравый смысл,
но им когда-то казалось, что и в христианстве есть
здравый смысл, что вообще где-то он есть, они искали
его везде, верили во все, что попало, а в наше время
этим всем, что попало становится именно наука.
Но проблема остается очень серьезной и важной.
Это проблема даже этого миниобщества в мышлении и
адекватном разборе мышления. Ученые всегда были
очень смешны, когда касались мыслительной
способности, ведь они почти всегда пытались
игнорировать слова мастеров мысли на счет мышления,
т.е. философов. Ученые создали собственных
философов, которые ищут специальные ответы, нужные
для науки – это все слишком забавно, чтобы даже быть
реальностью, но так есть по крайней мере в нашей
стране.

705
 Гибель Философии

Философия умирает. Беспощадные челюсти

научного познания уже долгие столетия разжевывают
философию, превращают еѐ в несуразные, глупые,
бесполезные куски испорченного мяса. Философия
погибает под натиском наук, религий, самой себя.
Двадцать первый век – век гибели философии. Есть ли у
нас возможность что-то сделать для нее? Если ли у нас
возможность вылечить еѐ?
Старушка философия прожила долгую жизнь,
старушка философия победила множество стереотипов,
старушка философия родила саму практичную свою
дочь – науку, которая сейчас беспощадно вырезает из
нее сердце.
Наука хочет свободы, наука хочет быть одной,
единственной, самостоятельной, пусть даже есть в
научных кругах сторонники философии, но они лишь
тень прошлых веков, их философский голос становится
706
все тише и тише. Они думают, но думы их погибают.
Человеку не нужно думать, ему проще стоять на костях
мыслящих людей. Трупы умерших философов – это
памятники славы человеческой, на которые
простолюдин плюет с высоты научного познания. Вы
плюете в свою мать, в мать вашего разума. Как вам не
стыдно, люди?
Изучение философии с использованием научных
методов – это кощунство, максимальное неуважение к
существу – это убивать и изучать его одновременно.
Это называется вивисекция.
Современное научное познание проводит
вивисекцию философии. Что уж там, мы убивали
животных, мы убивали природу, какое нам дело до
какой-то там философии?
Ученые в своих методах – это варвары познания,
они режут, рубят, кидают, пинают, унижают – всю
природу в целом и по еѐ частям. Они не думают. Они

707
мыслят только один вариант, а, следовательно, не
мыслят вовсе.
Эта варварская дочурка в своем понимании
философии вырывает ей сердце, которое вкладывали в
нее тысячи философов. Это история проб, ошибок,
правд и не правд; это история тысяч лет страданий и
удовольствий, история различных отношений человека,
история в которой место имело и ремесло и кровь,
пролитая за свое любимое мировоззрение или
направление. Но все это сейчас спускается в
канализацию. Зачем же нам нужна философия, если у
нас есть наука? Зачем? Зачем нам отдавать дань
мудрецам? Зачем нам считаться с ними в спорах?
Зачем?! Они – это лишь бессмысленные фантазеры!
Зачем они нам были нужны! Они ведь тормозили
научный прогресс! Они его тормозили! А научный
прогресс прямо-таки ускорял развитие всего!
Вот такие веселые похороны, где ученые пляшут на
трупе философии, в которой погибло сердце, в которой
708
погибла метафизика… Сердце остановилось, и
философия умерла… Еѐ труп изучают современные
академические и университетские философы, которые и
понятия не имеют о том, что могло происходить в
прошлом, они не имеют понятия ни о том, как
философы относились к своим словам, они не имею
полной картины даже по отношению с современным
философам. Они лишь довольствуются научными
теориями о мыслительной деятельности древних!
Попросим же у нее прощение за все наши грехи по
отношению к ней, за все пренебрежения по отношению
к ней. Мы так не любили нашу родительницу, мы,
шаблоны, обязаны ей нашему развитию и уму, мы
обязаны ей тем, что наши шаблоны, вероятно, развились
по отношению с древними шаблонами первобытных
людей.
Проводим же философию в мир идей. Скажем ей
свое прощай, пока ученые пытаются разрубить еѐ по
частям, пока они пытаются съесть еѐ, уничтожить еѐ
709
значимость, убить в ней все то хорошее, что она
сделала.
Сейчас даже философы говорят, что философия –
это важное дело, но бесполезное. Но эта бесполезность
– фикция. Все в этом мире – философия. Все наше
отношение к этому миру – философия.
Прощай, философия. Не забывай о нас. Мы тебя
очень сильно любим. Жаль, что мы позволяем
ничтожнейшим людям издеваться над тобой, коверкать
тебя, ненавидеть тебя, клеветать на тебя. Прости нас за
то, что мы не имели храбрости в свое время дать тебе
лекарство. Прости нас за то, что в свое время не
увидели твою болезнь. Прости нас, что мы позволили
появиться в твоих недрах таким опухолям, как
прагматизм, утилитаризм и аналитическая философия.
Прости нас за это.
И именно сейчас, я, словно последний алхимик,
увидевший смерть своей лучшей подруги, стремлюсь
сварганить лекарство по еѐ оживлению. Я хочу, чтобы
710
ты воскресла, я хочу, чтобы ты не уходила. Я хочу,
чтобы наука перестала убивать тебя.
Это не справедливо, ведь даже философия подобна
человеку, ведь даже философия может умереть.
В каждом из нас остается частичка твоего сердца,
которую мы передадим нашим детям. В наших сердцах
горит олимпийский огонь, который ты однажды зажгла
именно ты. А те ,кто никогда не мыслил, они могли бы
приобщиться к тебе, пусть они сейчас и обгладывают
твои кости, пусть они съедают твои сухожилия, пусть
они ползают в твоих мышцах, словно омерзительные
личинки, убивая в тебе все, что осталось окончательно.
Эти слова переполнены надеждой. Они
переполнены мечтами о том, что философия не умрет,
не станет новым мифом, как когда-то им стало
язычество.
Но философия уже почти умерла, она в коме, но еѐ
уже заживо закопали под землю.

711
 Среднестатистическому уму не понять философии.
Среднестатистический – хочет убить все, что ему не
понятно. Это крах! Последний аккорд. Все старые
листы сожжены! Философия пала. Пала и еѐ никто не
хочет лечить. Она кажется бессмысленным трупом в
наше время, но ранее она была единственным живым
мнением среди всего этого грязного сброда и мусора,
среди этих полуживотных.
Прости меня, философия, я не смог спасти тебя.
Прости, но ты теперь тихо умираешь в себя в комнате.
Прощай, философия. Люди не хотят больше любить
ничего, кроме своей собственной глупости.

Новая Эпоха Возрождения

Именно после осознания важности философского

познания и его скоропостижной гибели, мы можем
начать думать о его возрождении. И это произошло
именно сейчас, когда научное познание поглотило все
712
типы философии, и теперь оно уверенно издевается над
изувеченным еѐ трупом.
Это время, когда интеллектуальная
общественность, если она вообще существует и не
является легендой, должна понять всю относительность
научного познания и возродить философию, соединив
еѐ с достигнутым при науке уровнем ремесла.
Философия теперь будет поддерживать ремесло! В
том то и заключается новое возрождение. Старая
философия осознает свои ошибки и, возрождаясь, она
замещает изготовление беспочвенных и скучных теорий
своей умственной многогранной деятельностью, где
всем найдется интересное и особое место в этом
огромном деятельном сообществе думающих людей.
Вот будущее философии! Если оно вообще есть!
Либо все, либо ничего!
\Но, вероятно, у философии не будет ни единого
шанса на возрождение, ведь упрямые ученые никогда не

713
уступят свои теплые места, ведь ученым не хочется
учиться, они ведь считают себя наученными.
Первым шаг нашего понимания мира, как и всегда,
как и в любом прошлом, этот шаг будет называться
«шаг Сократа», а, т.е. понять, что мы ничего не знаем.
Скажите себе наконец-то «Я знаю, что я ничего не
знаю», но здесь же мы добавим совсем иной аспект и
скажем, «я знаю, что ничего не знаю, но хочу
попробовать узнать это по-настоящему».
Наука показала, как можно плохо относится к
философии, люди показали, до каких низких откликов о
ней можно дойти, мир – не готов к новой философии
или готов? Люди решат сами, но дело всех готовых –
это подготовка нужной почвы, начало войны с учеными
за места в образовательных учреждениях,
распространение любви к философии! Правильное
ознакомление в философией, где нет никаких сказок, а
есть лишь доскональное понимание взгляда философа.

714
 Эпоха нового возрождения – это эпоха нового
отношения к миру на основе всего достигнутого
человечеством с помощью бездумного и хаотичного
научного ремесла.
Однако это лишь идеалистические мечты. Но что
нам остается? Может ли человечество воплотить свои
мечтания в реальность? Если все поймут, что это
возможно, то никакого труда любое преобразование не
составит.
Нам давно пора бы уже понять, что все, что
сотворило человечество – все это можно изменить,
исправить, переделать, перепридумать, заново
изобрести – ведь человек всегда субъект и всегда
субъективен, а, следовательно, никогда в полной мере
не прав.
Важно осознавать, что мы можем ожидать и
религиозного возрождения, ведь верующих в мире
много, а ради прекрасного мира они готовы на все.

715
 Ни одно государство, ни один закон, ни одно
устройство мира никогда не сдержит напор
человеческого мнения, и лишь пока мнимые люди
разрозненны, они слабее армии, но стоит этим людям в
чем-то сойтись и ни одна военная сила с ними не
совладает.
Человечество – это самая опасная и
непредсказуемая стихия. Даже Боги сейчас боятся
человека. Человек страшен в гневе, если он в нем не
одинок, человек страшен в своей псевдоразумности, в
своем высокомерии, в своей жестокости, в свое доброте
он также страшен.
Человек – никогда не мыслитель, а мыслитель –
уже полубог, вот в чем существенная разница между
обычным ремесленником и философом, но в мире, где
образование создано для всех, где каждого можно
подготовить к мыслительной деятельности, но в мире,
где информация передается за секунды, в этом
замечательном мире можно делать нечто абсолютно
716
гениальное в своей сущности – философов-
ремесленников, которые будут способны и на
мыслительную деятельность и на то, чтобы работать.
Скажите мне, разве голова когда-то мешала кому-
то выполнять свое ремесло? Разве думающий –
обязательно должен быть выше других? Разве
ремесленник не может быть думающим? Разве философ
не может делать дела? Все это глупые стереотипы,
которые должно и можно разбить.
Интересен сам факт того, что если мои
предсказания не сбудутся, то люди посчитают данную
главу сущим бредом, пусть и идеи в ней потенциально
осуществимы.

717
 Второй Том:
Взгляд на возможное будущее.

718
 Предисловие
Данный том, собственно, является главным во всей
книге. Если вы достаточно прониклись идеями
прошлого тома, которые отчасти не принадлежат мне,
но отчасти показывают и мои личные замечания, то у
вас есть замечательная возможность – проследить со
мной за тем, чего еще нет, а возможно и никогда не
будет. Помните, все идеи, которые высказаны здесь –
исходят из любви к познанию этого мира, исходят из
желания привить людям любовь к познанию, а не
утверждению бессмысленных теорий без их какого-
либо глубокого понимания. Конечно, я слишком
тороплюсь, утверждая, что научные теории
бессмысленны, но если атеисты называют
бессмысленными и религиозные догадки и
философские системы, то научные теории более чем
бессмысленны. Я как адвокат философии и, в данном
случае, религии обязал себя любой ценой поколебать
уверенность в науке настолько сильно, насколько это
719
только возможно, поскольку кроме науки есть еще так
много разных мировоззрений в мире. Они все так
прекрасны, так широки, так божественны, так
интересны, но их нужно прочувствовать. Кто их не
чувствует, тот лишает себя самого интересного в этом
мире, он лишает себя граней истины, ограничивая себя
одним из многого. Представьте себе человека, который
доказывает себе пользу от растительной пищи и
питается только ей, он ведь пытается себя убедить в
том, что мясо – это грязная еда, то же самое происходит
и с мнениями людей, они сами пытаются убедить себя в
нужности чего-либо. Кстати, вероятно, данное
произведение будет подвержено гонениям со стороны
научного сообщества по той причине, что они будут
видеть в ней только оскорбительные слова, не обращая
внимания на то, как я отдаю честь ученым в их
интереснейшей работе. Они попытаются увидеть лишь
поверхностную часть данной книги, чтобы сохранить
свою систему ценностей, им не в коем случае не хочется
720
что-либо менять, они живут в своих замечательных
фантазиях, они улетают в свои запределеьные
метафизические мечты, чтобы никогда оттуда не
вернуться, они мечтают о том, чтобы наука постоянно
давала им свои замечательные данные, они хотят думать
о том, что их деятельность – это самая замечательная
деятельность на земле, которая является
квинтэссенцией применения так называемого
интеллекта. Любое слово против, особенно в нашей
стране, может привести к взрыву негодования – так что
я предсказываю огромный крах этому произведению,
пусть они и необходимо для дальнейших моих
трактатов.

721
 Раздел I: Реформы образования

Скучная наука

Наука – нечто неимоверно скучное, лишенное

определенной духовности, переполненное
механической, не интеллектуальной, а машинальной
работой.
Все это время мы относительно щадили сущность
науки, которая в одних ситуациях следует своим
научным принципам, но в других ситуациях наука
игнорирует их.
Почему наукой заниматься не интересно? Ах,
конечно, простите, сейчас против меня польются
многомиллионные опровержения, со словами, что наука
– это веселейшее занятие! Но не будет друг друга
обманывать. Наука – это самая скучная и
бессмысленная работа.

722
 Ученый по своей сути совмещает тысячи
монотонных профессий и одну интересную. Проводить
опыты – это, безусловно, потрясающе, но когда за тобой
следит твой наставник, который каждый раз бьет тебя
палкой за то, что ты что-то делаешь неправильно, чтобы
у тебя обязательно получился правильный результат. А
как же изучение научного метода? Ах, представьте себе
войну, где тысячи солдат сталкиваются друг с другом и
уничтожают друг друга, кругом кровь и куски мяса,
одни люди бегут в ужасе, другие храбро разрывают
своих соперников на куски, а третьи отстаивают свои
позиции – это реальность, но, а теперь представьте себе
шахматы, где каждая фигура бездушна, все
подчиняются правилам, везде есть законы, везде есть
послушные подчиненные, которые не отступят ни при
каких обстоятельствах, если вы им, конечно, не
прикажете. Вот в чем разница науки и реальности,
шахмат и настоящей войны. Шахматы – это очень
разнообразная и интересная игра, такова же и игра
723
научная. Но, предположим, вы не знаете правил этой
игры, вам интересно? Конечно, нет! А теперь
предположим, что у вас не получается играть, вам
интересно? Нет. А что будет, если мы представим себе,
что вы переросли шахматы и вам нужна другая игра?
Вам они наскучили.
Т.е. мы наблюдаем, что для того, чтобы наука вам
нравилась – вам требуется узнать правила и быть
успешным в данной игре, тогда вам будет интересно. Но
надолго ли это? Почему ученому никак не может
наскучить наука? Опять же, представьте себе
шахматную доску, а теперь представьте, что за ней
сидит человек. Этот человек – чемпион по шахматным
соревнованиям. А теперь представьте, что тот, кто
выигрывает в шахматы – считается в обществе самым
большим интеллектуалом! Хранителем истины! О, да,
вот он, тщеславный шахматист, который
предрасположен для такого типа деятельности, вот он –
Бог шахмат, который может учить и упрекать всех
724
остальных. Разве ученый не такой же? Он выучил
правила, он научился ими пользоваться, он теперь
считает себя тем, кто знает истину; точнее тем, кто
может узнать нечто истинное. Но, конечно, это совсем
еще не все. Именно в ученом борются две
составляющие тщеславная и идеальная. Ученый – это
человек, который болен идеями науки, а т.е. считает,
что эти идеи более чем необходимы всем людям на
Земле, он желает нести эти знания, просвещать народ,
словно апостол, через свои замечательные безвкусные
книги.
Что я нашел в ученом? Борьбу тщеславия и идеала,
борьбу, которая когда-то происходила и в священнике.
Мотивы остались прежними – изменились средства.
Кто-то скажет, что научные средства достижения своего
умственного превосходства над обычными людьми –
лучшие, но это вопрос столь же спорный, как и то, что
было раньше, курица или яйцо? Но с каких пор нам
интересно, кто и что говорит?
725
 Скучная наука – это весь монотонизм работы
ученого, который, однако, компенсируется его
собственной мечтательностью, которая делает
возможной его труды. Ни один думающий человек не
сможет читать Павлова – это факт, для него такой тип
изложения – будет смертелен для ума, словно дешевые
русские детективы.
Что делает ученый? Экспериментирует?
Подготавливает опыты? Не льстите ученым! Это
книжные черви, которые читают наиболее не
интересную литературу, которую только можно создать,
конечно, исключая некоторые особо интересно
изложенные теории, вроде ОТО.
Ученый много пишет. Но это не от того, что в нем
таится талант писателя, а совсем по другой причине.
Ученый текст – это нагромождение глупых терминов,
которые заменяются в бытовой речи одним-двумя
словами синонимами. Что не так с этими словами? Их
наличие бессмысленно. Например, слово сингулярность
726
в переводе с латинского языка следовало бы обозначать
словом единство, которое во многом и так понятно и без
знания латыни. Ученые, будто специально,
придумывают терминологию, которая будет не понятна
населению. Философия в этом плане, безусловно, также
согрешила, но и это следует исправить.
В научной письменности все очень и очень
ограниченно. Научные работы никогда не представляют
никакой литературной ценности, если они чисто
научные, а не журнальные. Читать диссертацию – дело
невероятно мерзкое, невероятно противное. Здесь
философы во много раз обгоняют своих коллег по
познанию, ибо философ – это лишь тот, кто великий, а
ученый – это каждый научный сотрудник. Философские
тексты приятно цитировать, читать, понимать, думать
над ними. Научные тексты шаблонны, одинаковы,
выполнены под надзором одной лишь логической
системы. Они не пытаются быть нормативными в
рамках художественно описания, они не используют
727
никаких речевых оборотов – это не научно, но как
можно описывать природу сухим языком? Где научная
поэзия? Где научная проза? Где настоящие описания
природы, а не их модельные фикции? Что за речевые
обманы? Почему? Зачем? Бритва Оккама? Упрощение
сущности?
Ах, всем не ознакомленным, прошу вам
представить самый популярный в науке принцип,
который предложил верующий Оккам, который ученые
перефразируют так – самый простой ответ, вероятно,
самый правильный. Пусть даже этот принцип звучал и
иначе и твердил о сущностях, но это же ерунда для
научного понимания философии?
Так вот, что мы имеем? Мы соблюдаем бритву
Оккама при описании явлений научным языком, но зато
используем не необходимую терминологию, без
которой можно обойтись. Где логика? Где она в этом
онаученном мире? Где? Безусловно, каждый ученый
мне скажет, что терминология необходима, а простой
728
язык – также необходим, но его слова – это ветер. Когда
же люди поймут, что наука – это нечто созданное ними
и нет в ней ничего необходимого. Поймут ли они это?
Что же дальше? Ты пишешь, пишешь и пишешь. А
потом подготавливаешь математический аппарат. Вот и
роль бухгалтера в науке! Время считать по формулам и
чертить графики. Это же так умно, знать мат-анализ.
И вначале я пропустил нечто более интересное. Это
же анализ литературы. Да, мы просто обязаны изучить
весь прошлый опыт человечества по данному вопросу,
но какого человечества? Авторитетного в научных
кругах, разумеется. Ах, да, если вы хотите стать
хорошим ученым в наше время, то должны послушно
кивать головой перед старыми авторитетами, чтобы те
помогли вам стать таким же авторитетом. Ученый не
творит в наше время – он копирует. Его творчество
заключается лишь в нескольких аспектах. Именно
некоторые его «но», делают его ученым.

729
 На чем мы закончили? Вот вы месяцами читаете
научные книги (которые намного хуже религиозных
трактатов, ибо они убеждают в своей правоте людей не
знакомых с историей, или не чувствующих историю),
потом проводите опыт (самый интересный и
существенный момент), а потом еще и обрабатываете
полученные данные математическим способом и
логическим, оба из которых придуманы до вас, в
которых вы обязаны слушаться правил игры.
Наука – это скучная игра, которая пытается
казаться не игрой. Но что мы имеем также? Мы
переубеждаем сами себя наукой. Научное
мировоззрение – это самый опасный паразит, самое
опасное мнение, которое давит своей тривиальностью и
банальностью, но оно убеждает этой самой внешней
простотой, этими самыми утверждениями, что наука
располагает фактами, наука располагает фактами! А
весь остальной мир живет во снах, в псевдореальностях!
Почувствуйте тщеславие науки! Почувствуйте то, во
730
что превратилась творческая деятельность первых
научных-философов, которые двигали науку вперед, но
это не дорога к небесам, а американские горки.
Что еще скучного в науке? Всегда прав авторитет.
Если старший по званию с вами не согласился, то вы
имеете право только молча отойти с его дороги. Он же
учитель! Он же великий ученый!
Спорить с учеными бессмысленно, ибо любой
настоящий ученый настолько глуп, что не признает
многообразия логических структур, он не видит того,
что весь мир – это лишь его забавная интерпретация, он
имеет свою логику и свою математику, исходя из
которой он и доказывает свое жалкое мнение! Вот он!
Современный ученый! Не гениальный, но обычный
ученый именно таков! Типичного ученого никогда не
пошатнут ваши логические доводы, если вы каким-то
образом противоречите научным теориям! Наука – это
научный авторитет, научная логика, традиционализм.

731
 В чем же заключается научная традиция?
Безусловно, в том, что каждый человек, который
называет себя ученым – проходит один путь, он по
определенной традиции заполняет свои диссертации и
пишет статьи по тем же традициям. Отказаться от
традиций? Как же можно? Это же научные
предрассудки, которые видятся ученым такими же
необходимыми, как и для племен при засухе вызывать
дождь танцем.
Ученый убежден в том, что его мнение правильно,
что до него все люди все правильно трактовали, он
думает, что наука – это нечто истинное, но он
ошибается, ведь не видит всего айсберга, но только его
вершину. Ученый уже построил теорию о том, что там,
на дне океана, как выглядит этот айсберг, но это лишь
догадки.
Ученый так ловко жонглирует фактами – он
истинный софист, которого следует обвинить в том, что
он получает деньги за свое незнание. Ученые –
732
потрясающие софисты, т.е. обманщики. Но они
обманывают, думая, что говорят правду.
Но что меня всегда угнетало? Так это
убежденность. Убежденность человека в чем бы то ни
было. Детей учат в школе – они убеждаются. Также
было и в Средние Века, когда в университетах обучали
богословов. Мировоззрение приедается, мешает думать
шире. Только единицы верующих думают, но то же
самое и с современными учеными. Лишь сотня миллион
думает, а остальные что делают? Копируют! Но эти
мыслящие поглощены навязчивой идеей. Они мыслят
внутри науки, они развивают мировоззрение, которое и
так развилось, а теперь еще оно и начало мешать
развитию других мировоззрений, что является ужасным
следствием абсолютной ненависти науки к природе, при
которой ученые способны резать животных, убивать
растения, разрезать трупы – таковы их настоящие лица.
А все ради того, чтоб доказать теорию эволюции. Это
же так важно!
733
 Повторим еще разок: ученый выполняет массу
ненужно работы, которая призвана к тому, чтобы
зомбировать его, чтобы подчинить его собственному
мнению. Объясню еще более понятно. У нас есть опыт.
Возможны ли разные его трактовки? В реальном мире –
возможны, но мир ученых совсем иной! Ученые
нуждаются в том, чтобы их мировоззрение
поддерживалось. Пусть они и используют логику так,
как им это нужно, используя ловкие софизмы, но они
возводят эти софизмы в разряд истинности. Забавная
ситуация! Но, даже используя научную логику,
математику и язык – можно прийти к другим выводам, а
для избавления от такой проблемы в научное
мировоззрение введен метод зомбирования
авторитетами. Если бы в мире были какие-то факты, то
их можно было бы научиться трактовать без
предварительно подготовки. Но ученые готовят, говоря,
что их идеи – идеи истинные. Но они забывают, что и
философы пытались объяснить весь этот мир. Ученый
734
прикрывается за красивыми, но ничего не значащими
словами, такими как логика, рациональность,
интеллектуальность и.т.д. Но это лишь их собственное
тщеславие играет с ними злую шутку.
Что такое интеллект? Что такое разум? Что такое
восприятие? Парочка последних – чисто философские
термины, которые, кстати, доказаны именно
философской логикой, а не научной.
Чего уж там, научное познание априори само
признает свою ошибочность, оно утверждает, что оно
именно стремится к истине, но на самом деле,
стремление уже закончилось, ученый учит, а, значит,
достиг истины по своему мнению.
Ученые – такие же люди, как и все, подверженные
предрассудкам, подверженные глупости, подверженные
странностям – они обычные люди, обычные банальные
тривиальные персонажи. Ох, ну, безусловно, не совсем
обычные, ведь тщеславию ученого любой великий
организатор религиозного направления со своим
735
всеобъемлющим знанием позавидует. Жалко, что люди
не видят очевидно, они прячутся, их устраивать одно
поверхностное рассмотрение мира, вместо другого,
но… но я предлагаю другой путь.

Образование

Образование – важнейший пункт в жизни любого

человека, который в современном обществе именно
закрывает пути, а не открывает их. Учителя ненавидят
многих своих учеников, зато добавляют оценки своим
любимчикам. Все это невероятно грустно. Современное
образование способно лишь убедить в чем-то, но не
заставить думать. 99% современных ученых серьезно не
задумываются о самой науке в том состоянии, в
котором она существует в реальности. И никто не
заставляет задумываться об этом детей. Дети и
познавательная деятельность – вещи несовместимые,
ведь познание когда-то значило именно способность
736
самому добывать нечто из мира, а не копировать
повадки отцов. И как мы уже выяснили, научные
методы и ловушки – это лишь отвратительная,
усложняющая науку ненужность, которая делает еѐ
труднооспоримой.
Но каковы наши цели в образовании? Не вижу леса
рук. Но вдруг кто-то ответил:
- Научить каким-то умениям!
На что я отвечаю единственным образом:
- Бесспорно, мой друг, ты прав!
Но вдруг кто-то еще даст свой ответ:
- Мы должны дать какие-то знания ребенку.
Я с удовольствием признаю:
- Это также необходимо.
Но кто-то еще скажет:
- Необходимо воспитывать в ребенке некоторые
качества! Такие как доброта, желание познавать…
И тут я перебью этого человека, сказав:

737
 - Но разве воспитывать мы собираемся? Но я бы не
хотел никого воспитывать. Ведь воспитание – это
неразумное привитие ребенку чего-то чужеродного, от
чего он может легко отказаться при нужде, но, скажу
вам я, нужно дать ребенку нечто более ценное, а именно
способность думать, тогда и воспитывать его будет не
нужно. Да, именно, способность мыслить, которая
поможет ему во всех дисциплинах, которые только
можно придумать.
Все максимально просто – мы обязаны учить
людей думать, но при этом и не забывать то, что они
должны обладать и ремесленными умениями и
знаниями, которые не требуют обдумывания.
Но в чем мы увидели проблемы образования ранее?
Не в субъективности ли оценивания ученика, притом,
что любая бальная система лишь увеличивает эту
субъективность, а любые тексты делают образование не
проверкой знаний и умений, а разгадыванием
кроссвордов. Разве не упрекали мы отношение учителей
738
к детям? Разве не вспомнили мы и о том, что нельзя
удовлетворительно уметь делать что-то? Это все огрехи
современного образования. Тем более, все усугубляется
тем, что ребенку скучно учиться. Да, ребенка ведут в
школу, чтобы изнасиловать его разум, впихнуть туда
воспитание, знания, умения, но он-то этого не желает.
Но не смотря на все это бесконечное насилие, в сколе
забывают привить нечто более интересное и нужное,
то, что в Древней Греции преподавалось юношам в
Академии и Лицее, они забывают, что детей нужно
учить думать. А хотите раскрою вам замечательный
секрет? Большинство учителей сами не способны на
мыслительные действия, они, вероятно, только и
прошли свою педагогическую специальность, после
чего отправились в школу, где и преподавали в течение
многих лет, но мыслить то они не умеют, и их думы
можно назвать банальными бреднями необразованных
домохозяек. Они, кстати, даже воспитать никого не в
силах, они лишь глупые и шаблонные людишки,
739
которые еще хуже ученых. Но это, как обычно, лишь
основная масса. Но, безусловно, в школах есть и
достойные представители рода учителей.
Кстати, во многом извиняюсь за свое грубое
отношение к людям, просто я привык говорить правду
без каких-либо смягчений и увиливаний, я привык
говорить именно то, что считаю нужным именно в той
атмосфере, которую считаю необходимой. Это не
агрессия, поверьте, я вполне спокоен и адекватен, и это
никакое не плохое воспитание, а лишь лучше
воспитание, которое позволяет мне говорить правду
перед всеми людьми, притом, что в особенности данная
глава была бы интересна именно педагогам, но я их
отсюда своими грубыми выражениями отпугиваю… но
что это мы о плохом, давайте продолжим о деле.
А теперь давайте кратко вспомним проблемы
школьного и университетского образования:
Огромная трата времени – десять лет школы, в
которой дается совсем немного, если, конечно, не
740
учитывать «литературу», но и на литературе обычно
человек с сомнительным пониманием произведения
преподает свой предмет, словно знает, что говорит. А
что с университетом? Четыре-шесть лет обучения на
бакалавра, плюс еще год-три для получения степени
магистра. Притом, что знания в 90% предметов
получаются студентами в последние дни, за последнюю
неделю, что делает эти годы лишними.
Школьная групповая асоциальность – дети чисты,
но они могут взаимодействовать с нечистыми детьми,
чьи родители пьяницы, грубияны, преступники, а после
и сами забирают у этих детей все плохое. В этом то и
проявляются два явления – отрицание культуры, без еѐ
какого-либо понимания, а также, отрицание
общественности какой-либо группой, которая ищет
свою животную мнимую свободу.
Оценки\баллы – субъективная оценка знаний
невероятно плоха и недееспособна, а балльная система
увеличила эту недееспособность в тысячи раз. Оценки
741
создают некую дополнительную градацию учеников,
предает и ученикам, и учителям какие-то надежды в
отношении их. Я видел людей, которые заканчивали
школу с золотыми медалями, а потом в университете не
могли даже вспомнить что такое ускорение свободного
падения, в то время, как даже бывшие троечники это
знали, я видел, как те же золотые медалисты были не
способны на то, чтобы решить математические задачки,
видел, как они показывали свою необразованность в
таких областях, которые следовало бы знать даже
двоечнику, которого выгнали из пятого класса. Но
оценки у них отличные, что уж там.
Внушение – в школах проводится убеждение детей
в том, что наука говорит именно правду, зато ни один
школьник не имеет понятия о том, что научное
познание относительно, что любая научная истина – это
не абсолютные факты, а лишь теории, полученные
обсуждениями и так далее, зато дети не знают, что такое
философия.
742
 Скучность обучения – большинство учителей не
стараются преподать свой предмет интересно.
Мнимая самостоятельность – учебная система и
вообще вся направленность ели и подразумевает какую-
то самостоятельность, то только именно в выборе
литературы и именно в изучении книг, именно в поиске
книг, которые обычно говорят то же, что и учителя. Это
мнимая самостоятельность.
Еще раз: время, асоциальность, баллы, внушение,
скучность, отсутствие самостоятельности.
Как я предлагаю решить все эти проблемы?
Начнем, пожалуй, с асоциальности, которая и является
главным рассадником животной глупости у
школьников, которая пробуждает животность в
человеке, не желание учиться, даже если бы все
предметы в школе были интересны. В чем причина
данного явления? Ребенок испытывает на себе
множество воздействий, многие из которых

743
противоречат воспитанию в целом. Какие это типы
воздействий?
Первая грань: родительское воздействие. Часто ли
вы могли наблюдать родителей, которые не ругаются
матом? Которые не пьют по праздникам? Которые не
курят? Которые уважают учителей? Многие ли
родители способны воспитывать детей вообще? Они
сами грызутся с соседями, показывая эту самую
животную асоциальность.
Вторая грань: воздействие детей. Представим себе,
что у ребенка идеальные родители, которые реально
достойны того, чтобы воспитывать кого-то, пусть таких
родителей сотня на миллион. Ребенок идеально
воспитан, но он выходит гулять с друзьями, где нет ни
одного ребенка воспитанного правильно! Опять же,
зарождается внутренняя вражда. Дети учатся
ненавидеть друг друга, делятся на стада, где одно стадо
пытается справиться с другим. Как говорится, у того,
кто хорошо воспитан – нет друзей. Но и это не правда.
744
 Третья грань: невоспитанные учителя. Учителя
сами ведут не самый моральный образ жизни, они ни
чем не лучше родителей, а многие даже хуже.
Четвертая грань: телевидение. Самое вредное, что
можно себе представить – это телевизор. Он пропускает
через себя огромное количество развлекательных
американских глупостей, которые отрицают любое
воспитание напрочь. Также имеются ужасные фильмы,
которые создаются именно для малолетних
преступников. Еще тридцать лет назад все это было
невообразимо, но сейчас эта проблема остро поднялась
и колет людей.
Пятая грань: глупые видеоигры. Есть хорошие
видеоигры, которые делают людей лучше, которые
просвещают их, развивают, но есть игры для
недоразвитых, где кругом кровь и маты, где никто
никого не учит, где нужно выживать и убивать.
Шестая грань: социальные сети\интернет. Это
самый огромный источник асоциальности, давайте
745
вернемся к грани номер два, и умножим еѐ на миллион.
Вот он, интернет.
Седьмая грань: современная литература.
Литература для глупцов – мы живем в то время, когда
даже читать становится вредно. И если некоторые
популярные авторы вполне терпимы для
развлекательной литературы, то некоторых вообще
следует сжигать вместе с их книгами.
А есть ли выход? Конечно, есть. Но это очень
дорогостоящая программа по совершенствованию
образования.
Что, собственно, я предлагаю? Оградить детей от
воздействия всех вышеперечисленных граней, кроме
второй и третьей. Но каким образом? Создание
профессиональных общежитий, где дети будут жить на
протяжении всех будних дней и делать уроки,
развлекаться, общаться и так далее. Здание должно быть
ограждено таким образом, чтобы ни один ученик не мог

746
сбежать домой, но, если в школе все будет так, как я об
этом пишу, то и убегать он не захочет.
В чем плюсы подобного общежития? У детей
изымаются телефоны, детям не доступен интернет, дети
не смотрят ужасные передачи по телевизору и не
играют в глупые видеоигры.
А также, дети должны жить парами, где каждая
пара – отвечает за чистоту комнаты. Это хорошо. Пары
не могут выходить после, скажем, 20:00, чтобы не
переобщаться со своими сверстниками, ведь даже
общение должно быть иметь меру.
Но это же тюрьма! Совершенно неправильный
ответ. В этом замечательном учреждении дети смогут
питаться любой едой, на свой выбор, они смогут играть
в любые игры, кроме глупых, смотреть любые каналы,
где показывают нечто доброе и интересное, а все плохое
запрещено, они будут жить в совершенно ином мире,
чем жили мы, где умнейшим из нас приходилось
сопротивляться данной асоциальности, которая делала
747
нас полуживотными. Нет, теперь дети будут только
развиваться! И развиваться весело. Все будет
способствовать этому: игры, передачи, книги, люди,
учителя. Помимо всего остального, будет соблюдаться
режим дня. Обман на счет болезни будет
бессмысленным.
Также, из данного заведения следует при первой же
оплошности выселять всех хулиганов, оправляя их на
домашнее обучение или в специальную школу, где
пусть и проверяют их умения и навыки.
Данное заведение должно иметь спортзал,
множество кружком и секций, в том числе и
спортивных. Обязательно должно быть место, где дети
могут погулять, и оно должно быть огорожено
гигантским забором, чтобы ни дети, ни маньяки не
могли повстречать друг друга, ведь школа теперь будет
нести ответственность за каждого ребенка в
отдельности, на протяжении целой недели, после
которой дети будут отправляться домой, чтобы
748
рассказать о своих школьных достижениях. Именно в
такие дни родителям будет направляться особенная
просьба – не давать детям читать плохие книги, не
давать детям смотреть телевизор без их надзора, не
давать детям играть в глупые игры.
Начнем еще раз. Ограничение ли это свободы или
наоборот, попытка не дать реализоваться темным
порывам души? Представьте, что ребенок – это цветок.
Что будет, если вы будете поливать его ядохимикатами?
А что будет, если вы перестанете использовать яд, а
начнете поливать его самыми чистейшими позывами,
добротой, иногда строгостью со всех сторон. А что
сейчас? Лишь немногие родители и учителя способны
на такое, и если родители не способны, то воздействие
учителей снижается.
Но кто такие учителя? Не врачеватели ли души?
Таким образом, учителя должны проводить подобную
духовную профилактику, которая будет формировать
вкус детей, чтобы они слушали хорошую музыку, чтобы
749
сами смотрели хорошие фильмы, чтобы сами играли в
хорошие игры. И все это должно быть не навязчиво. Т.е.
ребенок приходит в это учебное учреждение, где ему
говорят: есть список правил, ты должен их слушаться,
но, если ты их исполняешь, то можешь делать все, что
хочешь, можешь идти и слушать музыку, которую мы
отобрали для тебя из миллионов треков, можешь играть
в игры, которые мы отобрали для тебя, которые
являются осмысленными, можешь читать книги,
можешь смотреть особые каналы. Вот тебе свобода,
делай, что хочешь, только слушайся некоторых правил!
Несоблюдение основополагающих правил данного
общежития, такие как: ругань, драки, плохое влияние на
других детей – караются изгнанием из общежития. А
это делается для того, чтобы дети не испытывали
негативного воздействия от очередного хулигана.
Также родителям следует понять одну вещь, на
выходные дети отпускаются домой не для того, чтобы
гулять на улице с какими-то хулиганами и негодяями, а
750
для того, чтобы пообщаться с ними. Каждая школа
должна предлагать возможность также оставлять детей
и на выходные дни, чтобы родители не беспокоились за
них, если их время не позволяет им проводить
воспитание в домашних условиях.
Если вы подумаете хорошенько, то поймете, что
современный мир делает воспитание человека
неуправляемым. Наверное, многие родители хотят,
чтобы их ребенок был хорошо воспитан, но что
получается? Воздействие учителей, пусть даже если бы
они и умели воспитывать, и родителей, которые
априори воспитывают наобум – это лишь малая часть из
всех воздействий. Где ребенок проводит 90% времени?
Интернет, игры, фильмы, телевидение. Но разве это
плохие вещи сами по себе? Все четыре аспекта могут
формировать личность в воспитательном русле. Но что
это за воспитательное русло? Нет, не подумайте, что я
стараюсь сделать все для того, чтобы все дети были
клонами, но я хочу поднять уровень воспитания от
751
дрессировки до осмысливания. Я бы хотел сделать все,
чтобы из школ выходили не те животные, которых
выпускают сейчас, а полноценные люди, со своими
мыслями, со своими идеями, со своими проектами, со
своими желаниями, а главное, воспитанные не так, как
животные, а воспитанные самой ситуацией так, как
следует.
В чем проблема воспитания? В школе говорят, что
бить девушек не хорошо, а дома отец избивает мать.
Ребенок не должен видеть подобного вообще. Пусть уж
лучше родители разведутся, чем будут так испытывать
психику маленького человека. А что по телевизору?
Аналогично. А в играх? Тоже самое. Так вот, практика
не соотносится с теорией. А почему?
Мой ответ довольно прост. Есть такое явление,
которую я объясняю как возможность. В каждом
обществе имелось некоторое количество разнообразных
возможностей, т.е. человек в какое-то время мог
повстречать, скажем, Сократа. Также и здесь, нужно
752
лишить ребенка возможности взаимодействия с плохим.
Т.е. почти все американские комедии не стоит
показывать никому в раннем возрасте – они глупы и
бессмысленны. Забавный пример, если бы дети не
знали, что можно плохо себя вести, то не могли бы себе
позволить вести себя плохо. Это ведь так просто. Детей
просто нужно лишить всех негативных возможностей
на раннем этапе их становления. В чем заключается
проблема? Еѐ нет! Она решена.
Также, если кто-то все-таки, когда-нибудь
попытается воплотить данную идею в жизнь, пусть
учтет также и тот факт, что она не может быть внедрена
по всем школам в один момент, ибо полуживотные
одиннадцатиклассники испортят детей с самого начала
их формирования. Нужно начать с какого-то поколения,
с первого класса. Да, это огромный недостаток, но это
единственно возможный переход от одной системы
безобразного и невоспитанного убиения интеллекта в
школьной среде, к системе мудрости и осмысления. Но
753
нужно идти маленькими шажками, делая так, чтобы
дети нового поколения образования никаким образом не
взаимодействовали с предыдущим поколением. Только
тогда воспитание будет возможно.
Вы поняли идею? Школа – это дом, где
предложены лучшие условия для воспитания, где
человека никто и ничего не заставляет делать, где люди
играют в игры, которые делают их лучше, где люди
читают книги, которые делают их лучше, где люди
смотрят передачи, которые делают их лучше, где не
общаются с людьми, которые делают их хуже. А самое
главное – школа – это безопасный дом, где никому не
грозит никакая опасность, где каждый воспитан так, что
он не позволит себе навредить другому умному
человеку.
Безусловно, осталось множество аспектов, которые
я просто не смог охватить здесь, например, как же это
учителя будут следить за детьми круглосуточно? Но это
уже моменты организации, их решить сможет любой
754
среднестатистический человек, а если за это дело
возьмется кто-то талантливый, то все выйдет на ура.
Трата времени – на мой взгляд, это ужаснейший
недостаток любой школы и университета. Но решение
данной проблемы мы совместим с решением другой
проблемы – оценивание.
Как решить их вместе? Все просто. Насколько мы
уже ознакомились с истиной, мы поняли, что есть две
позиции – человек знает предмет, и человек не знает
предмет. Знания на троечку – это не знания. Любая
оценка столько субъективна, что градация на баллы –
это лишь усиление данной субъективности.
Мое решение – использовать такое любимое всеми
учеными правило, называемое бритвой Оккама. Просто
сделать так, чтобы оценок больше не существовало,
введя систему сдал\не сдал или знает\не знает, которой
будет довольно удобно пользоваться на практике.
Но что же со временем? Я утверждаю, что
школьные системы бессмысленны, высиживать в школе
755
непонятно что – это удел неудачника, особенно, если ты
умный неудачник, который уже к седьмому классу
осилил всю школьную программу. По системе сдал\не
сдал должно определять умения ученика в любое время,
когда он вам предложит это сделать. Но не тут то было.
Чтобы увеличить объективность оценки индивида,
каждое умение он должен подтвердить у трех
преподавателей и в школе и в университете. Да, теперь
даже трехлетний ребенок сможет в теории стать
учеником университета, если эта система будет
утверждена. Каждый класс предлагает определенное
количество умений и знаний, которые человек должен
«сдать», чтобы перейти на следующий уровень.
Почему я вижу именно название «уровень», а не
«класс»? Потому что теперь медленные ученики смогут
задерживаться в классе по два года, а быстрые ученики
смогут быстренько проскочить по всем стадиям
образования, получая свои уровни. Т.е. эта система уже
не представляет класс, а представляет с собой
756
подвижную систему, где каждый понимает свое
равенство с другим на данном уровне. Если уж кто-то
«сдал», то он «сдал» это, и может идти дальше. Если
человек не способен обучиться тому уровню, который
ему предлагают, то он возвращается на уровень назад,
чтобы повторить его заново, т.е. переподтвердить его.
Если подтверждение прошло успешно, то он опять
переходит на высшую ступень.
В чем плюсы данной системы? Теперь ребенку
предлагается столько времени, сколько ему нужно для
понимания предмета. Если учитель видит, что ребенок
знает предмет так, чтобы его сдать, то он помогает ему
всеми силами, чтобы тот согласился на сдачу как можно
раньше. Что еще? Еще потрясающая система знает\не
знает, которая по факту знания уже отправляет человека
на следующие уровни, ведь именно это знание и не
знание решают, поймет ли человек дальнейшую
программу или просто пропустит еѐ мимо ушей. Нельзя
освоить сложение, без знания чисел; нельзя освоить
757
умножение, без сложения; нельзя освоить операцию
возведения в квадрат, без умения умножать; нельзя
освоить логарифм, без умения возводить в степень; и
так далее! Но что сейчас происходит в школах? Те, кто
знаю, конечно, получают пятерки и успешно изучают
программу, но те, кому плохо что-то объяснили, они
получают тройки и идут дальше.
По системе знает\не знает определяется именно
хорошее знание, а удовлетворительное отсекается.
Приведу пример из физической культуры: ребенок
делает кувырок, как его оценить? Мы просто берем сам
факт выполнения действия без грубых ошибок и ставим
в журнал «кувырок – сдал» или «делать кувырок
умеет». Но подобные навыки не должны забываться, и
их следовало бы проверять в течение каждого года.
Притом, что подтверждение, например, одиннадцатого
уровня сразу же освобождает от сдачи первых уровней,
а если, например, ученый человек подтвердил свою
ученую степень и подтверждает еѐ каждый год, то он
758
сдает, например, только те предметы, которые нужны
для его специальности. Но также он подтверждает и
основные знания, например, знание философии. Кстати,
например, профессия слесаря не требует никакого
дополнительного образования, а лишь некоторый ряд
умений. Притом не важно, как хорошо человек умеет
ими пользоваться на исходном уровне, лишь бы умел,
но со временем он может достичь и высокого
мастерства в своем деле.
Переподтверждение уровня – процесс не
необходимый. Если вы устроились на работу и
работаете там уже долгое время, а ваших способностей
более, чем достаточно для еѐ выполнения, то
перепроверять вас не имеет смысла, но если вы хотите
сменить работу, то вам придется подтвердить ваш
уровень, если он не был подтвержден за этот год когда-
то ранее.
Собственно, в чем суть всех этих изменений?
Система знает/не знает стимулировала бы учеников
759
именно знать предмет, чтобы повысить свой уровень.
Уровни как показатели мастерства должны стать
именно воспитывающими и доказывающими равенство
людей на каждом уровне. Главное, чтобы дети
понимали, что уровни мастерства – это именно уровни
мастерства, а не нечто абсолютное, показывающее ваше
превосходство. Таким образом, система образования
начнет оценивать людей не по возрасту, а по
способностям, и эти способности и знания теперь
должны являться первоочередными, а не какое-то там
посещение и выполнение несуразных заданий ради
набора баллов.
Скучность обучения – главная проблема любого
обучения. Педагог – человек, который атакует голову
ребенка не нужной ему информацией, а не друг,
который ведет его по пути познания человечества.
Ребенок сталкивается с тем, что ему дают готовые
знания. Он видит этот мир теоретически законченным,
он понимает, что в области наук ему ловить нечего. В
760
школьной и университетской системе это проявляется
очень открыто, ведь редко кому-то достается
возможность познавать вещи самим. Сначала нужно
выучить логические операции и мнения других авторов,
потом нужно выучить математику, потом нужно
изучить всю эту систему вместе, а там уже и
рассматривать не интересно. Многие ученые на полном
серьезе думают, что в этом мире остались лишь две не
до конца познанные вещи: мозг человека и космос.
Однако выходит за область мнения тот факт, что
человек не знает намного больше, чем только нечто о
мозге и космосе. Человечество по-прежнему не знает
ничего, а только делает вид, что знает. Создавая
фикции, наука убеждает детей с самого детства в своей
правоте, это и становится скучным для каждого, а в
особенности для детей. Конечно, кто из них ныряет в
эту бездну научного знания, где сформулировано
множество заблуждений человечества, которые выдают

761
за правду, а маленький человек уже с рождения
получает нечто готовое.
Но как справиться с этой проблемой скучности?
Первый пункт решения данной проблемы – это
формирование самостоятельного мышления у ребенка,
которое необходимо для самостоятельной творческой
работы. Но что такое мышление и почему его сейчас не
формируют?
Мышление – это процесс сложнейший и не
однозначный. Большинство определений все же
пытается навязать людям мнение, что мышление – это
процесс отражения объективной действительности. Но
это не так, точнее, так, но не в полной мере. Приведем
простейший пример – математика. Мы решили, что она
– идеальная система, которая не имеет в себе ничего
действительного, т.е. она чиста. Конечно, можно
навязать себе мысль, что числа существуют вне нашего
сознания, но не глупо ли так себя обманывать? В мире
каждый предмет, вероятно, уникален, а если и есть
762
нечто не уникальное, то оно, вероятно столь
множественно, что стремится к бесконечности, т.е. у нас
остается всего-то три объективных и действительных
числа – ноль, единица и бесконечность. Мышление –
это не процесс отражения, а процесс захватывания и
использования, создания и перерождения. Мышление в
своей структуре неописуемо. Оно может приобретать
различные формы от абстрактного мышления, до
мышления с использованием фантазии. Мышление
может также навязывать нам некоторые чувствительные
ощущения. Оно многогранно. Стоит ли описывать все
его грани? Все его стороны не описать никому, в том
числе и мне, но я все же попробую описать хоть малую
часть того, что осознаю.
Первая грань мышления – отражение внешнего
мира. Это определение свойственно психологам и
лингвистам, но оно лишь одна грань мышления. Наука
развивает это абсолютно неполное определение

763
мышления, но оно не отражает и четверти сущности
мышления.
Вторая грань мышления – отражение
внутреннего мира. С помощью этого мышления можно
отражать свои собственные, абсолютно субъективные
аспекты. Прошу не путать это определение с
рефлексией, ибо рефлексию я определяю
непродуманностью, а вот отражение внутреннего мира
человека в рассуждениях – это и есть мышление.
Третья грань мышления – не связанная с
внешним и внутренним миром, т.е. мышление о
нейтральном субъективном, а не о внутреннем
субъективном. Например, математика.
Четвертая грань мышления – мышление
словесное или вербальное.
Пятая грань мышления – мышление образное,
которое не проигрывает в своей мощи вербальному. Но
здесь мы охватываем именно то, что мы образно
вспоминаем, но не придумываем.
764
 Шестая грань мышления – мышление образно-
вербальное, которое соединяет в себе и словесные
формулы и картинки из воспоминаний.
Седьмая грань мышления – мышление образно-
фантастическое. Оно подразумевает создание
совершенно новых образов или возможностей, коих еще
человек никогда не видел. Редкий для взрослого
человека кусок мышления, разработке и сохранению
которого следовало бы уделять огромное внимание,
если мы, конечно, хотим видеть думающие личности.
Восьмая грань – шаблонное мышление. К нему
относится мышление внутри каких-либо стереотипов,
т.е. мышление направленное чем-то, куда-то. Это
школьное мышление, которое можно назвать не
мышлением вовсе, а лишь напряжением памяти или
работой компьютера. Развитие шаблонного мышления –
это причина тщеславия человека, но никак не причина
его развития.

765
 Девятая грань – творческое мышление.
Абсолютно свободное от предрассудков мышление.
Мышление психа. Вторая крайность после шаблонного
мышления.
Десятая грань – смешанное (шаблонно-
творческое) мышление – это мышление, которое
представляет из себя нечто среднее между абсолютной
свободой и абсолютной скованностью.
Одиннадцатая грань – узкое мышление, со всеми
вытекающими последствиями.
Двенадцатая грань – широкое мышление, со
всеми отрицаниями узости.
Тринадцатая грань – прагматическое мышление –
способность предугадывать или пытаться
предугадывать. Пример, мы бросаем монетку и уже
заранее думаем, что она упадет.
Четырнадцатая грань мышления – свободное
мышление, которое подразумевает знакомство со
многими логическими системами, понимание их
766
относительности. Данное мышление отталкивается само
от себя. Это мышление Декарта, который почти
освободился от предрассудков, это мышление Ницше,
который разбил старые скрижали.
Пятнадцатая грань мышления – однобокое
мышление, которое любыми способами стремится к
одному и тому же.
Шестнадцатая грань – мышление
многовариативное, которое подразумевает сам факт
того, что человек способен представлять себе не только
один вариант того, что он видит, а многие.
Семнадцатая грань – мышление докультурное.
Это тип мышления человека полуживотного, того, кто
еще не коснулся высокой культуры. В настоящее время
таким образом мыслят 90% людей, а психологи
проводят эксперименты именно над ними и говорят, что
разум – это вот это вот, а мышление вот это вот. Не
глупо ли?

767
 Восемнадцатая грань – культурное мышление.
Мышление внутри культурной парадигмы. Скованное,
но прогрессирующее мышление, развивающее одну
массивную идею во всех областях (вспомним
Шпенглера).
Девятнадцатая грань – надкультурное мышление.
Мышление, которое не задавленно рамками
культурного наследия, но переросло его.
Двадцатая грань – псевдонадкультурное
мышление. Мышление, которое попыталось
перескочить с докультурного уровня в надкультурный,
но, собственно, оно остается лишь полуживотным
тщеславием.
Так что же такое мышление? Способность каким-
то образом фильтровать любой образ, мысль, идею,
слово, структуру, философию… и так далее. Мы забыли
упомянуть тысячу других граней, среди которых такие
типы мышления, как критическое, конформистское,
моральное, аморальное, научное, религиозное,
768
философское и так далее. Граней у мышления слишком
много, чтобы их все описать в данной книге и все эти
грани столь непохожи, как бы не утверждали это
ученые, что найти в них нечто общее – это как
близорукому дать сравнить осину и иву, стоящие за сто
метров от него. Ученые любят обобщать и
систематизировать вещи, которые природа не обобщает
и не систематизирует. Но мы ведь должны понимать,
что такое мышление. Так вот, что развивают в школе,
как более желаемое? В школе пытаются научить
описывать внешний мир, но не своими собственными
словами, а словами учебника. В школе подавляют
мышление творческое, развивая мышление однобокое.
Любая многовариативность в школе карается двойкой,
ибо учителя не столь умны, чтобы оценить подобное. В
школе пытаются привить культурное мышление, хотя
многие преподаватели находятся на докультурном и
псевдокультурном уровне, что делает невозможным
передачу подобного типа мышления в своей культурной
769
формации. Но не развивается все то, о чем
преподаватели и знать не знают, ибо сами обладают
лишь зародышами таких типов мышления, которыми
обладали философы и некоторые гениальные ученые,
что делает их не способными понимать сам процесс
мышления в целом и общем. Они лишь энциклопедии –
сборники «фактов» и букв. А их воспитывают такими в
школах, а через школы в университетах.
Таким образом, я выдвигаю тезис – шаблонное
мышление – не мышление вовсе, которым
провозглашаю именно то понимание мышления,
которому не учат в школе. Но что веселого в настоящем
мышлении? Почему оно не скучно? Детям, которые
умеют думать и имеют любопытство, школа, в которой
им дадут пищу для размышлений будет только
источником радости. Но как добиться развития
мышления? Изучение философии, логик, культурологи
– в простых их формах. Однако дети должны владеть
диалектикой Гегеля, формальной логикой, тетралеммой
770
и анститетралеммой, помимо этого, они должны знать,
что существует множество других логических систем,
что невероятно важно. Развитие мышления – это первый
и единственный способ роста всего человечества.
Но справились ли мы со скукой? Еще нет.
Организовав способность детей мыслить, мы движемся
далее, мы вводим экспериментальные уроки, на
которых дети сами строят свои теории, придумывают
описания опытам и так далее – так они поймут всю суть
деятельности ученого и поймут, как могут различаться
их теории, особенно, если они мыслящие люди, а не
шаблоны. Также следует помнить, что система
повышения уровня должна подаваться именно в
полуигровой форме, что также должно внести интерес к
образованию. Мыслящий педагог поймет причину, по
которой я не говорю ничего конкретно, а она
заключается в том, что эта система оставляет место для
творческой деятельности педагога, если он, конечно,
думает своей головой, а не чужими.
771
 Как еще избавить учебный процесс от скуки?
Нужно развивать творческие способности детей, а
главное, дать понять детям, что тот, кто сможет описать
какой-то процесс так, как его раньше никто не
описывал, то его имя останется в истории.
Продолжим решать проблему скуки, вместе с
другим недостатком обучения. Еще одна проблема
образования – это мнимая самостоятельность. Дети
думают, что они сами думают, но они ничего не
понимают, и это переходит в их взрослую жизнь, где
закрепляется в виде предрассудка «кто мыслит иначе,
чем я – тот глупец». Но вы можете сказать мне тоже
самое, мол я думаю по особому и не мне кому-то
указывать на правильность его мышления. Это,
конечно, правильно, но тогда зачем вообще
образовывать кого-то в этом мире? Зачем вообще нужна
школа? Университет? Зачем все это? 99% работ – это
чисто механические профессии, которые выполнять
сможет человек, с интеллектом обезьяны (если,
772
конечно, обезьяны глупее людей), ему лишь требуется
запомнить ряд правил общения, изучить некое
ремесленное дело, что, собственно, может занимать
всего-то несколько месяцев. Вот она – прагматичность в
действии. Глупые дети – надежда системы. Глупый, но
способный на ремесло – непревзойденный идеал. Так
вот, вернемся снова к самостоятельности. В школе она
мнима. «Дети, вы должны «самостоятельно» прочитать
абзац». «Дети, найдите ответ самостоятельно», но
только забывают добавить, что для того, чтобы ответ
был правильным, ваше мышление должно быть
загнанно в рамки трех угнетателей любого познания, а
их зовут так: авторитет, убежденность, однобокость.
Если вы не слушаете авторитетов – то ваша
самостоятельная работа оценивается на двойку. Если вы
не разделяете убежденность учителя, как полунаучного
сотрудника, то вы получаете двойку. Если ваши
рассуждения слишком пространны и широки, а также
касаются слишком многого, то вы получаете двойку.
773
Все неимоверно просто. Ваша мнимая
самостоятельность, при переходе на настоящую,
перестает оцениваться. Но это опять же ужасная
проблема, которую нужно искоренять на уровне самих
педагогов, а не учеников. В книге можно записать все,
что угодно, но для расширения собственной личности
можно читать разные книги, что сделало бы ученика
широким мыслителем, а не узким полуживотным.
Книги не должны служить фактором развития
мнимости у учащегося, но используют их именно таким
образом. Это невообразимо, но это правда. Как же еще
справиться со скучностью? Способствовать тому, чтобы
все развлечения ребенка были интеллектуальными. Но
только не подумайте, что мы сужаем
интеллектуальность только до чтения книг. Это было
бы невообразимо скучным занятием, которое терпеть
может абсолютно не каждый. Развлечения должны быть
абсолютно разными, например, интеллектуальные
видеоигры. А есть такие? Безусловно, есть. Часть из
774
интеллектуальных игр изготовляется в Японии, но не
переводится на русский язык. Игра должна
соответствовать нескольким параметрам, чтобы
допустить еѐ к использованию, притом, что
положительные качества могут быть допущены и в
единственном экземпляре, т.е. если игра имеет
воспитывающее воздействие, но не обучает, то все
равно можно рекомендовать еѐ для игры, но если
имеются отрицательные качества, то игру следует
браковать и вообще гнать из страны. Какие же
положительные воздействия может оказывать игра:
1) Воспитательное воздействие, как в
положительную, так и в отрицательную стороны. Игры
с нецензурной лексикой, вездесущей кровью, пошлыми
шуточками – невольно заставят детей им подражать. Но
это не повод для того, чтобы рекомендовать на изъятие
всю игровую продукцию. Смысл заключается в том, что
следует оставлять и на прилавках, и продвигать в
школах именно воспитанные игры, которые учат нас
775
чему-либо моральному и сверхморальному, которые
учат нас не хуже, чем классические романы.
2) Обучающее воздействие. Многие игры имею в
себе также и научно-практическое зерно, которое
необходимо для жизни. Безусловно, ребенок, который
не ходил на рыбалку, но прошел игру про рыболовство
– в теории может знать даже больше, чем многие
рыбаки любители. Может быть, он не сможет
применить свои знания на деле, но это ведь так
несущественно, ведь если его примется кто-то обучать
практическим действиям рыбака, то уже не нужно будет
объяснять многих вещей.
3) Развитие логики – во многих играх есть
загадки, решение которых помогает в развитии
формальной логики, также можно сделать некоторые
загадки и на основе диалектики и тетралеммы.
Интеллектуальное кино и передачи. Подобно
играм, они также могут иметь множество типов
воздействия. Многие кинофильмы, как и игры, могут
776
заставить задуматься над миром. Жаль, что все фильмы
сейчас, за редчайшим исключением, - это лишь
развлекательный, безумный набор картинок. Однако,
кино пусть и расслабляет, но потенциально оно может и
концентрировать. «Любое искусство требует
концентрации», но и кино потенциально может стать
искусством, пусть это наблюдается в редчайших
случаях. Постоянная смена кадров может быть
переделана под форматы настоящего искусства, т.е. у
нас еще остается множество кинорезервов, которыми не
пользуются ни американцы, ни индусы. А что с
передачами? Все просто, Конфуций говорил нечто
вроде этого: «ранее узнавали ради
самосовершенствования, а сейчас, чтобы похвастаться
перед другими». Вот вся суть телепередач. Там любая
эрудиция превращается в аспект развлечения и
увеселения. Дети видят это и хотят знать, чтобы
похвастаться, а не чтобы совершенствоваться.

777
Подобные передачи стоит убрать из эфира думающего
государства.
На самом деле, если государство наймет русские
компании (кино-, игро-, теле-…) и выдаст им данную
идею, выплачивая за каждый продукт гонорар, то мы
получим множество потрясающих игр, которые
подойдут думающим детям, а что самое главное? Ни
один ребенок, после приобщения к данной культурной
традиции, уже не будет впадать в состояние восторга от
жестоких и глупых игр и фильмов, а будет смотреть на
них с чувством непреодолимого скепсиса, даже если
поедет заграницу. Помимо этого, ребенок будет
свободно выбирать все то, что ему полезно.
Мы разобрали, что для развития настоящей
самостоятельности требуется изучать философию и
философствовать уже с раннего возраста, также
требуется такое положение вещей, которое бы по воле
случая при полной свободе выбора подсовывало бы
ребенку правильные развлечения.
778
 Какие еще есть проблемы у современного
образования? Внушение каких-то истин, которые
являются относительными. Научные-теоретические
истины, как мы уже разобрали в прошлом томе – это
лишь один из возможных вариантов взгляда на мир, он
не абсолютен, он не исчерпывает все возможные
варианты в познании, он не способен объяснить многое,
но закрывает глаза также на многое. Наука сама по себе
– она не связана сама с собой, гуманитарии против
естествоиспытателей, физики против химиков,
психологи против социологов, и все хотят одного:
признания своей дисциплины как доминирующей и
наиболее целесообразной. Если ранее я говорил о том,
как преподавался материал в богословских
учреждениях, то могу вас заверить, сущность подачи
материала и сейчас не изменилась. Вам с рождения
внушают мнимые истины, которые вы с улыбкой
принимаете, а потом строите свой интеллектуальный
статус на эрудиции в области научного знания, никогда
779
не соприкасаясь с реальным миром самостоятельно. Тут
мы видим первый и важный конфликт двух типов
познающих людей – конфликт эрудитов и конфликт
творческих людей. В чем их разница? Эрудиты
заучивают теории и правила именно когда-то творящих
людей, поэтому их статус намного ниже. Но что же
такое творчество? Творчество в познании – это
оригинальный взгляд на вещи, который не
противоречит миру. Но что противоречит ему? Ученые
в своей придуманной логике и математике с пеной у рта
докажут вам ложность любого положения не научного
содержания, но стоит им только выйти за пределы свой
труднопробиваемой башни, как вдруг они становятся
беззащитными детьми. Ведь ни один ученый не
понимает сущности законов логики, для них
рациональна их умственная ограниченность, но мир,
вероятно, может оказаться абсолютно нелогичным, я бы
даже сказал алогичным, т.е. отрицающим логику. А
наука засела в массивном панцире своих теорий, и
780
думает, что оно непроницаемо для философии, но это не
так. Мы с вами рассмотрели уже множество негативных
аспектов науки, мы с вами уже раскритиковали многие
научные взгляды, по образу и подобию можно
продолжить критиковать и оставшиеся теории. К
сожалению, ни одному узколобому ученому (ведь есть и
довольно умные люди в данной профессии) не придет в
голову развить свою маленькую головешку до такой
степени, чтобы избавиться от предрассудков науки, а
они существенны.
На самом деле, мы как люди, знающие историю,
можем вам сказать кое-что о том, как человечество
долгими веками заблуждалось в Аристотеле и Платоне,
доверяя им все свое познание. Люди верили им. Даже
философы. Но в итоге мировоззрения сменились. И что
сейчас? Наука действует все теми же методами, только
еще более грубыми. Она насильственно навязывает свое
мнение методом внушения, который можно счесть за
агрессию против думающего человека. Но систем
781
познания – тысячи. Мы хорошо ознакомлены с сотнями.
Но почему наше хорошо не означает отлично? Во-
первых, человек существо мнимое, ему достаточно
одного, но того, что он считает самым рациональным и
самым лучшим, но это предрассудок человека, ибо
самое лучше он выбрать не в состоянии, поскольку,
начиная путь в детстве, он обретает именно мнимость
по отношению ко всему окружающему его миру.
Начиная с рождения, родители насиловали мозг ребенка
вторичной информацией, а он подражал им. В школе
ребенок сталкивается с буддизмом нового поколения –
наукой, которая предстает перед ним чем-то
всезнающим. Сопротивляться всезнанию науки могут
только верующие и полуживотные, ибо философов в
раннем возрасте почти не бывает. Полуживотным
вообще наплевать на любую культурную
составляющую, ибо они с детства воспитывались как
зверьки, их нужно лупить, их нужно награждать – это
дрессировка, а не обучение. А вот верующие, которые
782
именно находят себя в культурном объединении, вот
именно они и могут рационально сопротивляться
воздействию науки, но не тут то было, им приходится
именно совмещать научное знание со знанием
противоположным, иначе они не смогут получить
хорошую работу. Школа мотивирует. Атеистическая
культура – культура абсолютного погружения в науку,
атеист столь убежден в своей правоте, что его
религиозность выпирает наружу, тем более,
большинство педагогов его поддерживают. Представьте
себе такую систему поддержки и труда, который
человек вносит в свою работу, не думая, но шаблонно
продвигаясь в области своих мыслей. Но как решить эту
проблему?
Философия и толерантная история – они вместе
помогут ребенку обрести настоящие мысли, коих не
узнать в научных учреждениях. Здесь внушение уже не
понадобится, скорее наоборот, детское воображение
дойдет до своего апогея, занимаясь философией, тем
783
более, что ребенок начнет мыслить, а мыслительный
процесс облегчает все виды деятельности, но тот, кому
мысли мешают что-то делать, никогда не думал.

Обобщение сказанного

Вероятно, вам трудно представить то, как

объединить всѐ сказанное мной в одну систему? Начнем
по порядку рассказывать все то, что я предложил в
прошлой главе, только без описания причин.
Следует создать общежития, в которых дети будут
проводить время в будние дни, где они смогут делать
домашнее задание, ходить на кружки, играть в
правильные видеоигры, смотреть правильные фильмы,
смотреть правильные телепередачи. Там же они будут и
учиться. В данных общежитиях следует вести жесткий
контроль за интернетом, который может использоваться
лишь в благих целях. Все социальные сети, сайты с
неблагоприятными информационными данными, с
784
ненормативной лексикой и так далее – должны быть
запрещены. У детей в данном общежитии должны
изыматься мобильные телефоны, которые позволяют им
выходить в интернет. Общение ребенка и родителя
может проходить по выходным, когда дети
разъезжаются по домам. Каждый родитель обязан
выслушивать каждый раз, перед тем, как ребенок
возвращается из школы домой ряд требований, которые
он обязан выполнять по отношению к своему чаду,
иначе, если негативные действия родителя проявятся на
ребенке внутри общежития, то ученик будет исключен
из школы в обязательном порядке, и ему придется
защищать все свои уровни самостоятельно, после
уроков, не контактируя с остальными детьми.
Территория каждого общежития должна быть
достаточно большой, чтобы ребенок мог нагуляться
вдоволь, однако она должна быть ограждена от
внешнего мира, чтобы ребенок не мог сбежать или его
не могли украсть. Кстати, обучение в школе должно
785
стать делом не общеобязательным, а быть привязано к
желанию родителей и самих детей. Если ребенок
считает нужным отказаться от обучения после, скажем,
пятого класса, то он может быть отпущен к свои
родителям на их попечение.
Вся проверка образования основывается на
получении определенных уровней. Есть школьный
уровень. Каждый уровень равнозначен современному
понятию «класс», но он наиболее подвижен.
Дети одного уровня сдают одни и те же
дисциплины и доказывают одни и те же умения.
Дисциплины идут в течение целого года, педагог
зачитывает их, повторяет, помогает детям, но
посещение всех занятий, кроме, конечно, первых трех
уровней – не обязательно. Однако и первые три уровня
можно подтвердить за один день, после чего сразу же
обрести свободу перемещения в школе. Также, следует
привить детям именно смысл того, что все эти уровни –
лишь формальность для системы обучения, игра, а не
786
реальный показатель их знаний и умений. Он более
точен, нежели оценка. Подтверждение десятого уровня,
дает право не подтверждать все остальные уровни, ибо
обучение должно основываться именно на усложнении
программы, а не на странном размежевании приемов по
различным областям.
Сдавать любой уровень можно в любое время. На
самом деле, если даже пятилетний ребенок изъявит
желание на защиту уровня ученого-мыслителя, то ему
будет предоставлена такая возможность, при этом он
докажет, что знает и все остальные уровни, ведь
добраться до вершины невозможно без знания чего-то
предыдущего. А если и возможно, то это даже хорошо
увидеть человека, который взобрался на вершину мысли
более простым путем, чем, допустим, я.
Однако вся эта система требует именно
внимательного отношения педагогов к присуждению
уровней. Поэтому рекомендую внести некую санкцию
учителям, которые пускают своих учеников на
787
следующие уровни без надлежащих знаний. Также, все
проверки уровней требуют именно триады
оценивающих. Одиночное оценивание – удел прошлого.
А тестовое оценивание – бред, который не выявляет
знания в дисциплине, а лишь выявляет то, знает ли
человек некоторые мелочи. Любая тестовая проверка –
самообман. Сдающий тесты может не иметь понятия о
дисциплине, ведь у него всегда есть ответы перед
глазами. Многие тесты создаются таким ужасным
образом, что их даже не стоит показывать детям и
студентам, чтобы не позориться, при том, что такое
наблюдается не только в тестах слабых университетов и
школ, но в передовых академических тестированиях. На
многие тесты можно ответить, только зная ответы, а на
многие можно ответить даже не зная ничего. Тест – это
не проверка знания и способности мыслить. Тест
проверяет в идеале именно эрудицию в области, но
никогда не само понимание области в целом. Каждая
наука столь многогранна, что внутри постоянно идут
788
споры, постоянно кто-то доказывает, что кто-то не прав,
а знающим это всегда тяжелее, чем знающим ответы на
вопросы. Например, вопрос по культурологии: что
такое культурология? Очевидно, что культурология –
наука многогранная, отчати она философична, т.е. одна
еѐ грань – это часть философии, и эта грань куда более
существенно проявляется, чем в других науках. Но
определение этого порядка отпадает, так как просто
напросто ответ не является таковым. Правильный ответ:
самостоятельная дисциплина. Но перед тем, как
определить, то такое культурология, нам бы было
неплохо определить то, что такое культура, но
определений культуры мы имеем 150, а, следовательно,
и такое же количество культурологий. Так что же такое
культурология, спрашиваю еще раз я? А в тесте все
однозначно. Безусловно, думающий педагог оценит
беседу с ним студента о многогранности культурологии,
о еѐ многозначительности, о всей еѐ широте, которую
невозможно поместить в тест, но на вопрос теста этот
789
замечательный студент может ответить неправильно.
Ни одна гуманитарная наука, даже история, не могут
спрашиваться полностью в тестах. В истории ведь
также мало фактов. Был ли на Руси Рюрик? Не легенда
ли он? Это спорный вопрос, но в тесте могут спросить:
кто был первым русским князем? Самое смешное, что
ответ в тесте будет зависеть от мнения составителя
теста, что является абсолютно неправильным. Хотя,
вероятно, составитель такого теста и на персональном
опросе будет упрямиться. Но для этого и нужна триада.
Три преподавателя собираются вместе и вместе
обсуждают то, достоин ли ученик уровня, на который
он претендует. Это было бы самым объективным
способом оценки. Запомните, что не следует учить то
,что и так знаешь.
Также, с первого класса, точнее уровня, в школах
должны преподавать философию в простых еѐ
интерпретациях, чтобы развить воображение и
мышление у детей с самого раннего возраста. Также
790
желательно, чтобы все взгляды всех философов были
изложены в схемах, картинках, красиво описаны,
словно научные теории, тогда дети научатся мыслить
самостоятельно и тогда они получат настоящий выбор в
своем пути познания. Притом, советую наконец-то
окончательно разграничить практическую науку и
теоретическую, назвав первую ремеслом или техникой,
а вторую научной философией, которая бы выступала
на равных условиях с другими философиями внутри
школьного и университетского образования. Это было
бы настоящим прорывом человеческой мысли, а,
главное, ни в коем случае бы не ухудшило положение
ремесленников. Также я предполагаю, что
свободомыслие увеличило бы уровень практических
достижений человечества, способствовало бы его
творческому отношению к миру, что помогло бы ему
справиться с непреодолимыми ранее проблемами. В чем
проблема каждого отдельно взятого ученого? Он не
мыслит, а лишь думает, что мыслит. У него есть
791
шаблон. Он сам мыслит по шаблонам. Это мешает и
теоретикам и практикам, только избранные ученые
делают шажок вперед, науке так удобно. Но
представьте, что каждый день у науки появится шанс
идти широкими шагами? Вот это и есть широкое
мышление.
На занятиях требуется проводить опыты, чтобы
юный человек получал исходную для размышления
информацию. Опыты должны быть разной сложности, а
ученик должен размышлять над ними и размышлять
свободно. Современный ребенок не умеет мыслить по
той причине, что его никто этому не научил, но это же
ужасно! Лишь немногие взрослые люди способны
преодолеть школьную убежденность в чем-либо, чтобы
стать достойными представителями рода человеческого.
В новых школах не будет никаких домашних
заданий. Если учитель правильно работает с учеником,
то тот самостоятельно будет выполнять то, что
написано в учебниках. А учитель будет проверять то,
792
что ему принесли. На самом деле, нужно расставить
акценты так, чтобы ученику было самому нужно
получить эти оценки, словно он уже студент
университета.
Первые три-четыре уровня должны преподаваться
в игровой и ознакомительной форме. Учителя должны
вжиться в роль людей, дающих интересные задания, а
потом проверяющие их. Учитель должен также
ознакомить в игровой форме учеников с их учебной
деятельностью. В школах пора заводить новые порядки,
иначе все это бессмысленно.
Также, следует обучать детей в школах не только
философии (в том числе и научной) и ремеслу, но и
преподавать детям физическую культуру, однако, уклон
стоит делать именно на оздоровительную двигательную
деятельность, в которой учителя будут воспитывать в
детях исключительно понимание того, зачем они все это
делают.

793
 Также, необходимо убрать любые формы
внушения, кроме воспитательного, ведь мы же не
хотим, чтобы дети становились полуживотными.
Ребенок должен сам думать своей головой и если он
способен обосновать существование Бога не хуже Фомы
Аквинского, то я могу его поздравить, он защитил это
свое право религии.
Однако же, необходимо, чтобы ребенок все же
видел весь этот широкий мир разнообразно, так, как
еще никто его не видел, через призму всего настоящего
и прошлого. Тогда каждый человек станет хозяином
своей судьбы, тогда же у людей и появится некое
относительно равенство. Все социальные проблемы в
будущем возникают именно в раннем возрасте.
Также требуется отменить градацию среди ученых
мужей. Все ученые мужи должны быть равны друг
перед другом. Никаких докторов и кандидатов наук.
Как вы заметили, я стараюсь отменить все
формальности современного образования. Также я
794
протестую против разнообразных курсовых работ,
которые по сути своей являются лишней работой для
студента, которая ему не пригодится. Все традиции
стоит отменить, что идти к светлому будущему.
Если вы не заметили, то показателем современного
образования является именно исполнение
формальностей, мало проверяя знания и умения,
поэтому оно бесполезно, но мое образование выводит
людей на новый уровень, оно провозглашает эру, когда
уважают не веру с традиции, а мышление, знания и
умения. Это век творческого образования, которое,
безусловно, может и не реализоваться. Если система
останется столь механической, то люди продолжат свою
деградацию через образование, что является самым
ужасным. Это похоже на убивающее лекарство, у
которого в инструкции вроде написано, что оно
повышает уровень мышления, но оно притупляет его,
повышая лишь убежденность в собственной
значимости.
795
 Но помните, каждый имеет право на проведение
исследований, а не только ученые.
Но что еще можно сказать на счет воспитания?
Воспитание нового человека должно проходить по-
новому. На основании строгости к воспитанию, также
должно формировать разумное отношение к
воспитанию. Я не видел ни одного разумного человека,
который бы полностью исполнял все правила этикета,
поскольку разумные люди думают именно над
необходимостью чего-либо, а не над традицией. Идеал
моего воспитания – это воспитание разума, ведь
воспитанный псевдоинтеллектуал без разума – зрелище
невероятно забавное и не интересное. Путь воспитания
– это путь закалки разума, а не памяти. Память – это
нечто более низшее, нежели разум, так почему мы так
рассчитываем на нее в нашем воспитании? Вообще,
память и разум должны слиться во едино, чтобы
получился умный человек, но разве часто мы
наблюдаем подобный симбиоз? Чаще ведь память
796
преобладает над разумом, поэтому и большинство
воспитанных людей выглядят словно запертые своими
предрассудками птички в клетке. Они утверждают ,что
есть общечеловеческие ценности, но ничего
общечеловеческого в этом мире нет и никогда не было.
Не стоит себя обманывать красивыми фразами многих
авторов, призывающих к морали, я уверен, что ни один
из них достойно не обосновал свою мораль, а лишь
довольствуется шаблонами, данными ему с детства.
Человек и его кумиры существуют уже достаточно
долгое время, возведение кумира – это дело обычное, но
когда человек делает кумиром мораль, то он не думает о
ней, как о чем-то реальном, он похож на влюбленного,
который идеализирует объект своей страсти, но человек
не должен быть ослеплен, но также он не должен быть
ослеплен животностью своего прошлого.
В наше время человек – это не личность, а робот
своей дисциплины, профессионал, жертва воспитания,
жертва массового и научного мышления, но никак не
797
личность и никак не свободная. Если люди до сих пор
чтят свободные умы, которые однажды создали науку,
то они сочтут и эту образовательную систему более чем
разумной. Я хочу воспитать каждого великим, а не всех
одинаковыми.

Уровневая система
Единственная моя педагогическая наработка,
которая требует подробного обоснования. Без точных
рекомендации именно уровневая система не сможет
функционировать правильно. Собственно, всю суть
уровневой системы, вы, вероятно, уже уловили, но как
она будет реализовываться на практике? Какие
предметы должны соответствовать определенным
уровням школьного обучения?
Как я утверждал ранее, необходимо научить детей
думать, а не думать о том, что они думают. В школе у
меня лично остановилось развитие, а не ускорилось, что
я оцениваю как ошибку учителей и системы
798
образования, а не как свою лень и не желание
познавать. В детстве я имел тягу к познанию, очень
любил читать книжки о космосе и динозаврах, очень
любил мифологии разных стран, любил рисовать,
придумывать и фантазировать, но именно с
поступлением в школу вся моя жизнь изменилась. Моя
тяга к познанию все сильнее и сильнее падала. Я через
силу заставлял себя читать ужасно изложенный
материал, я видел в преподавателях их глупости и
ребячества – они были обучены неправильно, они
пытались завоевать границы моего разума, а не помочь
мне в познании.
Со временем я вспомнил все свои желания,
которые необходимы мне для познания, но это уже мое
собственное стремление, которое я пронес сквозь всю
систему образования от начала своего становления до
сегодняшнего дня. Ученые и учителя пытались погасить
во мне желание познавать, они заставляли меня учить
их «замечательные» книги, в которых по большему
799
счету, написана лишь вода, в которой они изливают
свои бесплотные точки зрения, считая себя умными.
Такой тип обучения никуда не годится. С детства у
детей должно мотивировать такие качества как
мышление, свобода, воспитанность, стремление к
познанию. Воспитывать нужно разум, а не память.
Память помнит, но разум становится, образуется,
совершенствуется. В сравнении с разумом, память –
количественный показатель, в то время как разум –
качественный. Они, безусловно, неразделимы, словно
вассал и сюзерен, но разум в этой связке именно
управляет, поскольку он мудрее, оригинальнее,
способнее; он – творческое начало, а память – рабочее,
практическое, собирательное начало ума. Без памяти
разум будет голодать и умрет, поэтому забывать о
памяти никогда не стоит, но по какой-то причине люди
забывают о качестве сюзерена, придавая большее
значение количеству усвоенных знаний, но усвоенных –
не значит понятых!
800
 Вся система уровней основана именно на росте
мыслительных способностей, а главное, этот рост
должен проходить в нужное время. Т.е. ребенок может в
любой момент защитить любой уровень.
Однако, вероятно, вы меня спросите, как такое
возможно? Как учителя будут преподавать детям
предметы, если дети могут прийти в школу в любой
момент и уйти из нее в любой момент. Решение
является очень простым. Каждый предмет идет по
курсам лекций, и все они идут в течение года без
перерыва, но если одно но, каждый месяц каждая
лекция или занятие начинает идти заново, т.е. учитель
должен вести двенадцать типов лекций и занятий
параллельно друг другу для каждого уровня. Это может
быть не один учитель, а несколько, но факт остается
фактом, учителя должны давать возможность
реализации каждого уровня каждый месяц. Конечно,
было бы куда полезнее, если бы курсы начинались с
начала каждый день, тогда бы каждый ребенок получал
801
бы ровно столько информации, сколько ему нужно без
ожидания начала курса в школе, но это абсолютно
невозможный результат. Даже мысль о том, что курсы
начинались бы каждую неделю и шли параллельно друг
другу в течение года или полугода - это было бы
смешно и грустно одновременно. Что уж там говорить,
даже если начинать проговаривать предмет каждый
месяц заново и вести еще параллельно одиннадцать
таких же предметов, только на другом этапе. Данная
идея, безусловно, требует огромное количество
педагогов, занятых своей профессией, но, если
учитывать то, что мы ожидаем свободного посещения
от учащихся, которые уже могут знать некоторые
предметы, то это является идеальным вариантом. Хотя,
безусловно, начинать каждый новый курс каждый месяц
– очень трудно, но наиболее продуктивно. Но более
рациональное решение – это начало курса раз в три
месяца. Но тогда, детям, которые желают прослушать

802
определенную дисциплину заново придется ждать
четверть года, а это не очень хорошо.
Учителя должны соглашаться идти на
дополнительные занятия, с нуждающимися и
способными учениками, для ускорения их обучения.
У учителя должно быть ровно две цели: первая –
стараться преподавать так, чтобы дети как можно
быстрее повышались в уровне; вторая – на допросах
представлять реальные препятствия не на пути
эрудиции, но на пути разума. Нужно постоянно
убеждаться в том, что ученик понимает то, о чем он
говорит, иначе это чревато быстрому забыванию.
При грамотном педагогическом составе
большинство учеников будут покидать школу уже в
седьмом-восьмом классе, точнее их возраст будут
соответствовать современному седьмому-восьмому
классу.

803
 Но теперь перейдем к конкретному рассмотрению
и обоснованию тех предметов, которые ученик должен
защищать на определенных уровнях.

Первый уровень (возраст 5-7 лет)

Во-первых, необходимо научить ребенка читать в
самом прямом смысле слова. Без чтения дальнейшее
обучение является невозможным. Если ребенок читает
не по слогам, то эту часть уровня он закрывает еще до
прохождения дисциплины (в общежитии должно быть
множество книжек и игр, которые будут развивать
способности к чтению у ребенка в свободное от учебы
время).
Во-вторых, ребенок должен уметь писать и писать
понятно. Первый критерий – это критерий понятности.
Не следует придираться к калиграфичности почерка, это
дело вкуса, но его понятность – залог возможности
письменного общения педагогов и учеников.

804
 В-третьих, ребенок должен уметь считать, он
должен знать цифры, и притом большинство цифр,
должен уметь оперировать словами «миллион один,
миллион два, миллион двадцать два». Также
необходимо составить представление у ребенка обо
всех этих количествах.
В-четвертых, ученик должен освоить такие умения
как сложение и вычитание. Работа в уме – поощряется.
В-пятых, ученик должен ознакомиться с
некоторыми простыми философскими концепциями в
их наиболее упрощенном формате. Именно этот
материал должен подаваться с душой, красиво,
красочно, он должен развивать умственные способности
юного ученика, должен развивать его воображение. Без
понимания философии упрощенной философии данный
уровень не может быть защищен, словно он пройден и
освоен. Для человека необходимо думать, а за качество
мыслительной деятельности отвечает именно
философия. Ремесло ремеслом, а ум умом.
805
 Как вы видите, первый уровень довольно простой,
здесь имеется всего пять умений: письмо, чтение,
сложение, вычитание, счет. А также тут появляется
одно знание: упрощенная философия, которая является
основополагающей на пути становления личности.
Именно философия вовлечет человека в мир познания,
но никак не скучная наука, с еѐ официальными
принципами и тщеславием основателей религии. Также,
прошу вас не забывать, что параллельно на всех
уровнях будут проходить занятия физической
культурой, рисованием, музыкой, сочинением сказок и
историй, рисованием комиксов. Человек обязан
развиваться творчески, иначе он перестает быть
человеком и опять возвращается в полуживотное
состояние, в котором находится большинство людей
нашей замечательной планеты. Но эти предметы имеют
свою систему уровней, которая разработана
специалистами в своих областях, в которые я лезть

806
сейчас не хочу, поскольку данная книга станет
невероятно огромной.
Всего-то пять обязательных умений и одна сфера
знаний! Но это лишь первый шажок в будущее
ознакомление с мыслительной деятельностью. Он
необходим. Конечно, помимо всего этого, в расписание
юного ученика может входить еще множество
предметов, которые будут преподаваться в
развлекательной форме. Но большинство предметов
будут направлены на то, чтобы развить творческие
способности учащегося.

Второй уровень
После освоения простейших навыков, детям
следует научиться их применять на деле. А чему мы
научились? Мы научились писать, следовательно, уже
можно давать детям простейшие диктанты. Они теперь
будут писать диктанты, которые окончательно закрепят
навыки письма. С первых же занятий следует объяснять
807
детям сущность всех правил, иначе мы сталкиваемся с
непреодолимой проблемой. Большое количество
грамотеев, даже после филологических специальностей,
остаются абсолютно несведущими в смыслах знаков
препинания, они лишь магнитные ленты, на которые
записана информация. Этого необходимо избегать не
методом заучивания правил, а следует уже на втором
уровне применять метод разумного письма, где ребенок
сам разграничивает смыслы знаками препинания. Но
пока что ему доступны лишь легчайшие правила, он
вместе с преподавателем обсуждает их, доходит до их
сущности.
Также ребенок обязан для прохождения данного
уровня ознакомиться с некоторым рядом литературных
источников. Чаще всего, это простейшие детские
произведения. Следует делать акцент на мыслительную
деятельность юного ученика после прочтения данного
произведения, пусть он его даже наизусть выучил, но
если он его не понимает, то работа его бессмысленна.
808
 Именно на втором уровне следует знакомить детей
с основами формальной логики. Логика должна
преподаваться в игровой форме. Собственно, логика на
этом этапе обучения должна представать в виде игры
силлогизмов.
Безусловно, мы не забываем и про математику,
учим таблицу умножения, но помимо этого еще и
постигаем сущность процесса умножения как
образованного от сложения (это первая стадия изучения
умножения), а после уже мы рассматриваем деление. На
этом же этапе проходится и деление.
Про философию также никто не забыл.
Упрошенная философия продолжает расширять
мыслительные способности детей. Это необходимо.
Также, именно на этом этапе следует решать
задачки на сложение.

Третий уровень

809
 Ученик должен уметь пользоваться упрощенной
диалектикой Гегеля, в обработке Энгельса, где
предлагается «тезис», «антитезис», синтез». Если детей
с раннего возраста обучить данной системе, то их
понимание логики расширится еще на несколько шагов
в сравнении с любым современным человеком.
Преподавать диалектику стоит красочно, иллюстрирую
все яркими примерами, следует решать диалектические
задачки, которые помогут из одного тезиса делать и
антитезис и синтез. Но не следует забывать, что эта
схема – упрощена настолько, что подходит только для
обучения детей, а не студентов, а в таком виде еѐ в наше
время преподают студентам.
Из литературы следует отметить новые книги.
Безусловно, в список литературы следует внести
отрывки из диалогов Платона, которые посвящены
добродетели. Прошу запомнить, что понимание каждого
произведения – это отдельная сдача в зачетной книжке

810
ребенка. Пусть диалектика и оценивается отдельно, но
каждая книга оценивается именно поштучно.
Курс философии идет дальше. В него уже
помещаются красивейшие афоризмы древних, которые
будут на слуху на протяжении всего обучения.
Уже на третьем уровне следует начать проводить
простейшие опыты, например, с падающей палкой. У
детей следует поинтересоваться, почему палка падает?
И так далее. Человек должен думать над опытом, а не
принимать его как должное, иначе он лишь
полуживотное.
Решение задач и повторение усложненной по
сравнению со вторым уровнем арифметики –
обязательно.

Четвертый уровень
Соответствует уровню пятого класса.

811
 По логике должно обсуждать в четвертом классе
тетралемму, постоянно сравнивая еѐ с формальной
логикой и диалектикой.
Математика продолжает расти. Собственно, далее
описывать еѐ бессмысленно, ведь она соответствует
классической программе школьного уровня. То же и с
литературой, я буду лишь упоминать некоторые
произведения, которые необходимо прочитать
школьнику.
На четвертом уровне мы продолжаем более
подробно знакомиться с диалогами Платона. Теперь
речь заходит не только о добродетели, но и о
справедливости.
История – в четвертом классе охватывает всю
жизнь человечества очень поверхностно, чтобы ученик
четвертого класса мог еѐ воспринять. Не следует
забывать о востоке и о юге, при раскрытии истории.
Именно с четвертого класса начинается
естествознание. Однако его преподавание также должно
812
навивать мысли, а не рассеивать их в потоке
бесконечной информации.

Оставшиеся уровни
Все приведенные здесь уровни – это
приблизительные макеты того, что могло бы быть. Так
что не относитесь к ним слишком серьезно.
На пятом уровне я предлагаю проходит
антитетралемму.
На шестом – досократиков, параллельно с историей
Греции.
На седьмом – Сократа, Платона и Аристотеля,
вместе с Буддой и шестью мудрецами древней Индии,
также следует проходить Мо Цзы, Лао Цзы и Конфуция.

813
 Раздел II: Новая система наук

Мировоззрения

Меня очень веселят юноши, которые говорят: «тот,

кто утверждает, что вся современная наука лжет, тот не
прав». Это невероятно смешно, ведь законодатели
научной моды по всему миру, т.е. европейцы и
американцы в один голос выдают определения наук и
научных теорий, которые прямо-таки утверждают
обратное, они говорят, что наука никогда не находится в
области истины. Что такое теория? Если
перефразировать определение, то это догадка, которой
не противоречит опыту; а еще точнее – обман,
соотнесенный с практикой. Но вот тут же юные
защитники наук противоречат научным авторитетам,
что глупо.
Российские ученые, как и многие другие ученые,
свято верят в научные дисциплины, особенно в
814
избранные научные дисциплины. Здесь же мы видим
спор атеистов и верующих, который во многих своих
проявлениях абсолютно синкретичен. Например,
нападки одного замечательного и говорливого ученого
под кодовой буковой D на религию нельзя назвать
никак иначе, чем крики ритора или политика,
желающего увлечь за своей навязчивой идеей всех
людей на планете. Мистер D абсолютно несвязно
владеет логикой, поэтому постоянно противоречит
самому себе, забывая о грехах науки. Также данный
мистер умудряется так грязно ругать религию, будто он
не высокопоставленный ученый, а какой-нибудь
алкоголик из подворотни. Что усугубляет ситуацию?
Молодые, но не думающие, люди постоянно приводят
цитаты этого замечательного человека в защиту своих
атеистических верований, что противоречит сути
эмпиризма, но свято уживается в недрах науки как
системы. До невозможности интересно наблюдать спор
гуманитариев с естествоиспытателями, где каждая
815
сторона пытается перетянуть на себя одеяло. Это
смешно именно потому, что и гуманитарные науки на
данный момент стали не творческими, а столько
методически естественными и механическими, но
физики и химики (особенно, юные и неопытные люди,
которые ничего не понимают в науке) начинают свой
спор, упрекая гуманитариев в их бесполезности, но не
то же ли самое делают гуманитарии? Из всего этого
спора мы, безусловно, изымаем именно философию,
поскольку она не относится ни к одному из типов
научного знания, также мы отнимем у гуманитариев и
логику, которую, кстати, люди гуманитарного склада
ума придумывали на протяжении тысяч лет. Кстати,
если учесть гуманитарность логики, то любые
естественные теории, построенные на логике –
гуманитарны, т.е. естественные науки пользуются
гуманитарным знанием, но унижают гуманитариев
(опять же упомяну, что этим занимаются особо глупые
и необразованные члены данных коалиций, считающие
816
себя и свой жизненный выбор – правильными, но это их
заблуждение). Вот мы таким образом и сравняли
гуманитарное и естественное знания. Что мы имеем?
Две разновидности теоретического построения, с
разными внутренними определениями, которые,
используя одну и ту же логику, могут прийти к разным
результатам. В чем суть спора? В отличии. Это
напоминает принцип – свой и чужой, где чужой – всегда
плохой, а свой – всегда хороший, но это безрассудно.
Безусловно, каждая сторона находит веские доводы для
доказательства того, какие они хорошие, а другие
плохие. Если вы думаете, что религия просто терпит
науку, не приводя ей контраргументы, то вы глубоко
ошибаетесь. Но ни наука, ни религия не понимают друг
друга именно, потому что они столь различаются и
имеют в своих основаниях различные постоянные, с
которыми будет работать логика, что им просто друг к
другу не подойти. Интересный факт – я встречал много
глупых ученых (ученый – не обязательно атеист, но
817
атеист часто наукофил) и много глупых верующих , а
также иногда встречал интересных и умных ученых и
даже интересных и умных верующих. Так что же, если
со всей душой выслушать и умного ученого и умного
верующего, то можно убедиться в том, что они
равноценны друг с другом даже в области познания,
разница есть только в одном, они избрали разные
методы.
Безусловно, современная тенденция отношения к
миру сейчас такова – интеллектуальные люди во
многом стремятся либо к атеизму, либо к тому, чтобы
избегать Бога в своих рассуждениях. Поэтому осознать
саму суть Божественного внедрения в логику и его
необходимость сейчас довольно сложно, но у нас есть
более корректный пример, который будет куда более
понятен – вражда гуманитариев и естествоиспытателей.
Про точные науки мы вообще промолчим, если хоть
один математик заикнется о том, что гуманитарные и
естественные науки – это плохо, то это будет похоже на
818
то, как сапожник, который шьет плохие ботинки, будет
жаловаться на то, что у того, кто покупает его обувь –
неправильная нога при том, что шьет он обувь на заказ.
Гуманитарий имеет множество доводов к своим
воззрениям, он подкреплен историей, психологией и
прочими вещами, которые опровергают любые попытки
естествоиспытателей ответить нечто на доводы
гуманитариев, но также и естествоиспытатели могут
привести как довод однозначность и практичность
своих результатов, их очевидность, которой не
обладают гуманитарии, но все эти доводы двух сторон –
поверхность, кожура яблока непонимания. Одни
исходят из естественного опыта, который считают
внечеловечным, т.е. объективным, другие из
жизненного опыта, который находится внутри
человечества, но связан с ним неразрывно, либо внутри
одного человека. Оба направления равноценны. Ученый
признающий это – на шаг ближе к знанию истины о
науке.
819
 Но такая же ситуация с религией и наукой. Если вы
скажете, что у верующих нет логики, то я отвечу, что у
атеистов также нет логики, поскольку есть верующие,
которые мыслят не хуже ученых, но обычно это столько
уединенные люди, до которых доступ ученому и
мирянину закрыт, также как и с атеистами, ведь не
каждый атеист разумен, многие просто бездумно
принимают это мировоззрение. В чем разница религии и
атеизма? Религия хотя бы признает то, что она верит в
Бога, а атеист никогда не признает то, что он верит в то,
что Бога не существует. Атеист скользкий тип, который
обусловлен тем, что его мировоззрение появилось
позже религиозного, т.е. ему пришлось оправдывать
свои положения чуть более хитро, но это не значит, что
логично. Как было сказано выше, ни один атеист не
признает, что его вера – это вера, он уверен в своей
правоте, словно верующий, но верующий уже на словах
утверждает, что он именно верит и ему не нужны
доказательства, но многие верующие доказывают, в то
820
время, как атеисты лишь упрекают верующих,
восхваляя себя. Атеист говорит, что он просто не
рассматривает Бога или не видит смысла смотреть на
него, но в итоге ввязывается в Крестовые словесные
походы против верующих, теша свое тщеславие. Это
похоже на то, если бы буддисты говорили, что любят
все живое и не причиняют никому вреда, но тайком
убивали неповинных людей.
Так получается, что наука – это мировоззрение,
которое завоевало все образовательные учреждения? Но
прежде, чем обвинять меня в предвзятости, прошу вас
подумать, если бы вы учились в церковной школе с
самого детства, если бы вы не знали ничего, кроме Бога,
если бы вам не преподавали никаких наук, то разве вы
бы смогли принять научное мировоззрение, если бы вам
его внезапно предложили? Только не обманывайте себя
при ответе на этот вопрос.
Наука как наиболее позднее мировоззрение обрело
множество хитростей и увиливаний от других
821
философий и мировоззрений, что и определяет научную
убедительность в отличии от философии. Чтобы
понимать какую-то определенную философию
требуется слишком много: во-первых, нужно понимать
место, где она зародилась; во-вторых, людей, которые
ей занимаются; в-третьих, необходимо думать таким же
образом, как и создатель направления. Сможем ли мы
ответить почему наука столь убедительна сейчас? Мы,
люди современности, больше понимаем ученых, нежели
философов, потому что ученость развивалась в новом
времени, которое близко к нашему; ученые – изучаются
нами на уроках, также и их язык мы понимаем,
поскольку ему нас учат в школе, в то время, как
философская терминология остается постоянно
таинственной и мистической, если в ней не разобраться
должным образом; также, необходимо вспомнить и то,
что в школе нам прививают некую логику, которая
близка научной, в то время, как логики различных

822
философий мы не познаем, а только слышим о них
издалека.
Наука хорошо обосновалась, скажу вам я. Если не
прекратить такое беспощадное истребление
мировоззрений путем изучения в школе только научных
дисциплин, без какого-либо размышления, то наука
скоро займет лидирующие позиции среди не только
философий, но также обгонит все мировоззрения и
религии. Плохо это или хорошо? Решайте сами. Но
учтите, что лишь то познание более полно, которое
более многогранно, а научное познание в естественных
науках столь однобоко и безвкусно, что любого
думающего человека должно просто воротить от них.
Но я не оскверняю имена всех естествоиспытателей,
многие думающие люди лишь подчинены традициям и
укладам науки и ничего не могут сделать из-за упрямой
глупости большинства, ведь в науке все решает
большинство.

823
 Представьте себе культ. Круглый зал. Внутри сидят
адепты научной религии. Автор достоверно оспаривает
авторитеты, безусловно опровергая их, но толпа против.
Большинство победило, а талантливый ученый, который
опровергнул множество авторитетов – оказался не
признан. Однако возможны различные смены в науке,
но редко ученый скачет среди теорий, скорее
придерживается какой-то одной. Фактор человеческого
мнения!
В России с этим гораздо хуже. В СССР наука стала
вторым культом, еще более культовым, чем я описал в
прошлом абзаце. Т.е. безвкусие в философии стало
правилом. Это оставило непоправимый след на
современном состоянии русского населения, которое
потеряло всевозможную духовность, но приобрело
вместо нее уверенность в одном из своих мнений.
Что такое мнения?

Человеческое мнение
824
 Мнение – нечто субъективное. Именно поэтому
научное мнение также субъективно как и мнение
человека необразованного. Образованность значит лишь
одно – кого-то образовали, т.е. придали ему
направленность в области мнений.
Мнения бывают многих типов, но мы будем
использовать лишь несколько градаций:
- Доказанное и недоказанное;
- Оригинальное и тривиальное;
- Авторитетное и оппозиционное;
- Сложное и простое;
Доказанное мнение – это мнение, которое имеет
логическое доказательство. Безусловно, одно и то же
явление рассматривается с разных сторон, каждое
явление многогранно, но, например, мнение ученых
стремится к тому, чтобы доказать свою правоту. Для
этого организуется специальная логика, которая
предназначена для особых целей.
825
 Недоказанное мнение – это мнение, которое не
имеет обоснования. Оно обычно свойственно людям
недалекого ума.
Оба типа мнений – не гарантируют того, что они
соответствуют истине. Разница лишь в процессе их
получения. Безусловно, у ученых есть ряд аксиом –
недоказанных мнений, на которых они основывают свои
теории. Доказанное мнение – может относиться и к
области религии, и к области философии, и к области
науки. Заметьте, что мы снижаем приоритет слова
«доказанный», до именно его логического обоснования,
а не абсолютно истинного доказательства. Безусловно, с
такой оговоркой можно назвать и научное мнение
доказанным, и философское, и религиозное; но стоит
нам отказаться от этой оговорки, и мы сразу перейдем к
тому, что ни одно из данных мнении не является
доказанным, а все они ошибочны. Все просто. Фома
Аквинский доказал существование Бога, Аристотель его
обосновал, Спиноза обосновал своего Бога, Бог Гегеля
826
также был обоснован в виде абсолютного духа – а
атеисты говорят, что их доказательства отсутствия Бога
верны! Доказанное и недоказанное мнения имеют
равный приоритет перед вечностью, но умному
человеку, безусловно, интереснее слушать
доказательства, нежели убеждения, хотя и
доказательства вводят в убеждения.
Оригинальное мнение – мнение абсолютно новое,
интересное, которого никогда не было.
Тривиальное мнение – мнение большинства.
Также мало отличаются друг от друга по
отношению к вечности, истинности они не несут, но
опять же – это всего-то мнения.
Авторитетное мнение – мнение ведущих
«мастеров» в определенной области, но как я когда-то
говорил, что если ты тракторист, то это не значит, что
ты познал сущность трактора. Авторитетное мнение –
тормоз любой мысли, абсолютное отрицание
творческого начала. Это научное мнение, поскольку
827
наука строится сугубо на авторитете своих
предшественников. Доказать? Без проблем. Первый
авторитет науки – логика. Второй – математика. Третий
– авторитет людей, которые направляют логику и
математику в нужное русло. Доказывать, безусловно,
требуется именно третье, ведь ученые утверждают, что
они не подвержены никаким авторитетам, а все
открытия можно проверить, но… Разворачиваем
временные рамки, в которых мы переходим на
четыреста лет назад. Что мы видим? Мы видим творца
философа, который строит свои теории на основании
опыта. Его мнения прислушались люди, которые хотели
стать учеными. Так вот в течение многих столетий и
передавалось его мнение с некоторыми изменениями.
Не доказал? Ладно, рассмотрим все куда подробнее.
Мир – многогранен, этой мой главный постулат,
который я выдвигаю при любых спорах. Кто станет
противоречить этому положению? Если найдутся такие,
то я отвечу, мир – многогранен, поскольку мы, люди, не
828
в состоянии его оценить без примеси субъективизма, а
любой материализм – это еще больший идеализм, чем
идеализм. Это также следует доказать? Рассмотрим
систему, где находятся три человека: объект и два
субъекта. Один человек относится к объекту плохо,
поскольку он думает, что тот недостаточно хороший
человек, поскольку видит в нем храбрость, которая в
лице первого субъекта трактуется подобно глупости;
второй субъект относится к объекту с уважением,
поскольку уважает его храбрость, ведь в его лице
храбрость – это первейшая добродетель. В итоге мы
получили два противоположных взгляда на один и тот
же объект, исходя из одних и тех же предпосылок. Но
что такое авторитетное мнение в данной ситуации?
Предположим, что первый субъект намного старше
объекта и второго субъекта, он имеет научную степень
по психологии, а с ним еще несколько его учеников,
которые постоянно машут головами, чтобы подтвердить
слова учителя. Второй субъект говорит ученикам, что
829
этот объект храбр, а храбрость – это добродетель,
следовательно, он хотя бы в этом не плохой человек. Но
вот первый субъект отрицает слова второго, утверждая,
что храбрость – это безрассудство, глупость,
животность, а любой разумный человек дорожит своей
жизнью. Вот мы и добрались до того, что такое
авторитет. Это когда ученики в один голос повторяют
то, что их учитель прав. В данной ситуации, как вы
можете предположить, победит именно авторитет, но
победит он относительно решения слушателей, к
которым он обращается, стоило бы первому субъекту
переместиться в Древнюю Грецию, его бы там
переспорили и унизили, сделали бы рабом, а потом бы
еще и налупили розгами за подобное мнение, ведь там
авторитет совершенно другой.
Оппозиционное мнение – все мнение, которое
противоречит авторитетам. Во многом – это
философские системы, которые являются
оригинальными, а не авторитетными, ведь можно
830
выявить и два типа философских систем.
Оппозиционное мнение чаще всего бывает довольно
интересным, и его часто никто не принимает, но оно
также может превратиться в авторитетное. Например
Мартин Лютер не был авторитетом, когда изложил свое
мнение, но со временем им стал. С Кальвином та же
история.
Сложное мнение – мнение имеющее огромную
структуру, мнение имеющее оборонительные и
защитные структуры внутри себя против других
мнений. Это научное, религиозное и философское
мнение, в некоторых их воплощениях. Научное мнение
– само сложное мнение, которое существовало на это
планете, но вся сложность его именно в количественном
аспекте. А вот самое сложное качественное мнение –
это мировоззрение Гегеля. Сложное мнение должно
содержать в себе доказательную структуру, иначе оно
быстро распадется. Логика – главное орудие человека в
познании и переводе явлений на письменный язык.
831
 Так вот, мнения свойственны всем – это
безусловно, любое мнение может быть доказано, может
оказаться оппозиционным и авторитетным при
определенных условиях, также мнения могут
упрощаться и усложняться, в зависимости от
количества людей, развивающих его, в зависимости от
их ума, в зависимости от предпосылок, в зависимости от
активности оппозиции. Мнение тривиальное – не
обязательно сложное, поскольку большинство редко
стремится к творческому рассмотрению мира и к
интеллектуальным баталиям, которые ученым
приходится проходить в течение многих лет в общении
с людьми научного и ненаучного сообществ.
Ученый столь же мним, как и верующий. Также
мним как и старый философ. Вообще, философия
постоянно проигрывает то религии, то науке именно по
той причине, что она стремится развить нечто
оригинальное и оппозиционное. В этом умный видит
нечто интересное, а глупый это клеймит. Все просто.
832
 В философии содержится огромное количество
точек зрения, которые потенциально могли бы
развиться также широко, как и научное мировоззрение,
но не всем это удалось. Если буддизм и христианство
развились довольно широко в массах, то научность их
превосходит именно в сложности и в
распространенности идей, ибо и буддист и христианин в
нашей стране немного ознакомлен с наукой, а вот не
каждый атеист может похвастаться таким же знанием
религии. Атеисты во многом украли свою критику у
Ницше, который только воевал против христианства, а
не Бога вообще, но вот только Ницше был крайне
образован, знал Библию на довольно хорошем уровне, и
его мнение на этот счет можно счесть авторитетным,
ведь люди слушают его проповеди, доверяя им. Да,
когда-то оно было оппозицией, но сейчас оно – еще
один авторитет.
Мнений невероятное количество. Все, к чему
прикасается человек, становится его мнением.
833
Восприятие – это мнение, ибо могут быть искажения и
иллюзии, которые показывают нам не только то, что
видят другие, а именно то, что видим только мы, но и
тут то опять мы приходим к тому, что мы не в
состоянии видеть так, как видят другие, мы можем
только предполагать, что мы видим также, но это тоже
лишь мнение. Или вы в состоянии утверждать, что вы
знаете?
Наука основана на предпосылках, религия основана
на предпосылках, и философии основаны на
предпосылках – это первое логическое правило. Но
разве мы можем утверждать, что знаем верные
предпосылки? Ученые именно это и делают. Но да, я
противоречу сам себе, ведь когда-то я писал, что
ученый и сам в глубине души отрицает свое познание.
Так вот, это самое отрицание – защитный метод науки,
показывающий еѐ сложность и желание угодить всем
направлениям и людям. Наука – хитрейшая химера
мнений, которая ест человеческий разум. Свою цель я
834
вижу в расширении понимания познания всеми людьми
на этой планете. Наука, тем более, начиная с самого
начала нашего пути, пытается именно запудрить нам
мозг своими положениями, а только потом мы узнаем,
что такое теории и гипотезы, что такое
«непознаваемость мира» и так далее. Обычный человек
об этом не знает. Человек, который не знает философию
– умрет без какого-либо знания о своем заблуждении.
Это ирония современного образования.
Также я слышал от юношей, что если они захотят
узнать о физике, то обратятся к физику. Да, правильно,
если вы хотите узнать о науке физике, а не о природе, о
физических формулах и моделях, а не о реальном
соотношении всего в мире, то вы абсолютно правы. То
же и со всеми научными областями. Если вы хотите
узнать о науке, то путь вам в университет, но если
хотите узнать о реальности…
Образование – во многом ознакомление людей с
авторитетными мнениями. Чем авторитетнее мнение,
835
чем красивее цитата, тем лучше. Не ублажайте себя
каким-то одним мнением. Их всегда очень много. Их
всегда можно рассмотреть и прочувствать. Каждый
человек по особенному относится к своему мнению.
Свое мнение – всегда свое. Но мнений так много, что
можно ознакомиться и с чужими, но это не повод их
унижать, возвышать свое мнение над другими.
Хотя человек таков, что если он плохо воспитан, то
его мнение всегда должно быть на вершине. Но то, что я
излагаю – это не мнение, а лишь рассмотрение мира со
многих возможных углов, доступных мне.

Новая наука или философское образование

Почему следует понимать философичность науки?

Без этого мы упускаем важнейшую еѐ грань. Но
правильно ли это? Вероятно, если мы хотим обосновать
свое мнение и зарыться в нем, то можно и пренебречь
истинной, но если мы стремимся к истине, то должны
836
понимать всю суть. Первая суть – человек существо
субъективное, которое всегда искажает
действительность, притом каждый делает это по-
своему, со свойственной ему манерой. Но мы пытаемся
в школе уничтожить любую манеру, любое творчество.
Но, собственно, познание – разнообразно по своей
сути, оно – творческое отношение к миру, но наука не
творческая, а однобокая! Хорошее творчество –
многогранно, словно познание.
Это век новой опытной философии. Новое
отношение к «открытиям» - это путь понимания
сущности вещей. Новый путь, который может
открыться новому образованному человечеству. Опыт
перейдет из рук ограниченных ученых к философам.
Философия станет еще лучше, чем раньше.
На самом деле, какая разница, как и что называть?
Философия или наука – суть одна, суть в познании.
Ученые – идеалисты, они мечтают об утопии, точнее, не
мечтают, а уже видят еѐ. Они говорят так, словно уже
837
познали все, но нужно преподавать детям именно
реальное положение дел, а не иллюзию нашего
научного идеализма. Конечно, прекрасно думать, что
истина нам уже известна; безусловно, каждый с
удовольствием это признает, но это ребячество – лишь
доказывает незрелость большинства ученых. Молодая
научная философия в свое время была столь поражена
своими успехами, что совсем закрыла на все глаза.
Сейчас наука, безусловно, находится в более трезвом
состоянии, нежели сто лет тому назад, но это состояние
недостаточно трезво, и разбавлено крайней степенью
идейного утопизма. Ученые – люди, которые придумали
игру, а потом приняли еѐ за реальность. Но должно ли
обманывать юных детей на пути их становления
подобными играми?
Человек – существо столько же многогранное,
сколь многогранен и этот мир по отношению к нам.
Человек – огромен в своих мыслях. Важно понимать то,
что любого можно сделать безграничным, если мы
838
начнем делать его таковым с самого детства. Но люди
не понимают этого, им хочется, чтобы дети были
подвержены их глупости. Это макет поведения
родителя, когда глупец хочет того, чтобы его сын был
таким же глупцом, как и он, а может быть даже и
обогнал отца в собственной глупости. Но пора бы нам
уже научиться уважать своих детей, а не способствовать
тому, чтобы обучение становилось чем-то
сдерживающим и глупым, в итоге ведущим к озверению
детей.
Но для этого нам следует перестать обманывать
самих себя.
Наука в своей теоретической части – философия,
если вы это поняли, то, вероятно, у вас должен
возникнуть один вопрос – почему нас так сильно
ограничивали в детстве с познанием философии?
Большинство детей слышит о философах именно на
соответствующем предмете в университете, где этот
курс не имеет особого почета. Философ принимается
839
как специалист в истории философии, но специалист –
оскорбительное современное слово, относящееся к
ремесленникам. Быть ученым специалистом – значит
быть ученым практиком, но никогда не теоретиком, ибо
теоретические специалисты – философы априори. Как
можно быть специалистом в том, чего не знаешь
наверняка? Здесь-то и начинается философия.
Философия начинается тогда, когда человек теряет
оружие, на которое он надеялся больше всего в жизни;
человек изобретает себе новое орудие, но со временем
оно устаревает, и он опять меняет его. Это и есть
философия. Но есть и более широкая философия,
нежели подобная схема, в которую вписывается и наука.
Наука и философия – по словам детей – вещи
несовместимые, но это лишь легенда, наука столь
беспощадно паразитирует на теле философии в целом,
что философию не видно за этим огромным
паразитическим образованием.

840
 Также я понимаю, что обычным людям не хочется
мыслить, чтобы знать истину. Они могут
удовлетвориться и научными теориями. Так и
становятся учеными, для того, чтобы кичиться перед
остальными своим умом. Но, безусловно, 99% ученых –
обычные люди, без каких-либо сверхчеловеческих
умственных способностей, без всезнания, без знания
даже какой-то мелочи. Ученый всегда смотрит
поверхностно и всегда только с одной стороны.
Рассматривать все стороны не практично.
То, на что должны основываться воспитатели и
учителя в школах – мы уже разобрали, безусловно, для
воспитания думающего человека, следует с детства
кормить его мудростью. Целесообразно также не
забывать и про ремесло. Но что делать, если человек
выбрал путь познания в своей жизни? Во-первых, не
следует воспитывать в нем ненависть ко всему
ремесленному, я уважаю ремесленников, но терпеть не
могу, когда они лезут в область познания со своими
841
стереотипами – это совсем другое. Но когда каждый
ремесленник будет мыслящим, тогда и их можно будет
выслушивать. Так вот, будущий ученый или философ,
следуя образцу нового образования, обязан быть
мыслящим, способным обсуждать философию на
высоком уровне, но не в философии дело. А в чем? Нам
следует разобраться.

Образование нового ученого-философа

Общие для всех ученые правила должны быть

записаны именно здесь. Безусловно, каждый ученый
должен многое знать и понимать, без данных знаний он
представляет из себя абсолютное ничто, которое
слушать – невозможно.
Самым первым пунктом я мог бы назвать
философию, но наиболее актуальным знанием будет
именно знание языка во всех его аспектах. Именно
родной язык ученый должен знать столько хорошо,
842
будто бы он профессиональный писатель, ведь иначе,
выражая свое мнение об явлении – он всегда
недоговаривает, а это ужасное упущение. Ни разу не
читал статьи написанные в хорошем письменном стиле
у математиков и естествоиспытателей. Они пишут,
словно школьники, которых выгнали из пятого класса,
хотя именно их информация образует мнение людей. В
этом я вижу одногранность естественных наук, когда с
детства человек, который читает подобную литературу,
просто не способен прикоснуться к чему-то более
прекрасному и многогранному, скидывая свою
ограниченность на абстрактность гуманитариев. В
гуманитарных науках с языком всегда было куда лучше,
хотя и здесь я могу заметить тенденцию – многие
профессионалы гуманитарных наук пишут довольно-
таки сухо и безвкусно, пусть и правильно. Язык должен
быть правильно поставлен, письменную речь
необходимо читать с интересом, но и с концентрацией.
Когда я читаю научную литературу – есть две помехи,
843
при которых я не могу продолжать чтение: настолько
плохо написанный текст, что меня просто воротит;
слова, которых я не знаю. А так в научных текстах все
довольно-таки просто. Зато вот у Гегеля, когда я его
читаю, то не вижу ни одного неизвестного мне слова, но
всегда приходится находится в состоянии
концентрации. Это искусство, а наука – рекламный
баннер. Писать и говорить нужно уметь, иначе ученый
теряет свои мысли. Мысли нужны ученому. Каковы
требования, которые я предъявляю к языку? Они
просты. Текст должен быть красивым, интересным, с
содержанием минимума слов, которые не необходимы
для описания явления. Поскольку ученый – должен
быть творческой личностью, умение писать – это
важнейший критерии для определения хорошего
ученого. Ученый не обязан знать ни одного языка,
кроме своего, но своего в совершенстве. Знание других
языков и их изучение – это личное дело каждого
человека.
844
 Знание и понимание философии – невероятно
важный аспект в образовании ученого. Но это мы уже
обсуждали много раз.
Далее следует, изучение истории с акцентом на
культуру. Без знания культур ученый – слепой крот,
который думает, что у него самое лучше в мире зрение.
Многие ученые на данный момент просто-напросто не
видят того, что платонизм развивался также похоже на
научное познание, ученые часто составляют
преждевременное мнение о людях прошлого, клеймя их
своими печатями, которые никому и не нужны.
Культуру ученые должны понимать не фактически, а
духовно. Безусловно, трудно себе представить сам факт
того, что мы, современные люди, хорошо знаем
культуру прошлого, ведь, вероятно, даже если бы люди
тогда писали на нашем языке, то сегодня мы бы все
равно превратно их воспринимали, даже если бы имели
целые тома их книг. Но везде есть свои но…
Необходимо вести историю без дат, просто
845
рассказывать о событиях определенных веков. Нужно
знать события, а не цифры.
Изучение логических систем – также важный
показатель образованности ученого. Без знания
разнообразных систем, ученый – лишь односторонний и
упрямый дурак, который думает, что его логический
аппарат идеален. Логику нужно понимать и понимать еѐ
многогранно.
Также, любой ученый обязан знать именно факты
мира, а не выдумки ученых. Специально для этого
необходимо создать дисциплину «Фактологию», в
которой будут содержаться именно факты, коими
человек обладает, без их логических преобразований.
Например, факт – тело падает на Землю. Но вот уже
определение молнии нам не подойдет, поскольку оно
теоретично, а исследовать молнию прямыми
методиками невозможно. Фактология – предмет,
изучающий видимую реальность. Фактология –
основывается на позитивных фактах. Такая наука
846
необходима для того, чтобы ученые могли обращаться к
ней в своих философских изысканиях, чтобы составлять
грани истины.
Поскольку, сухая и вялая наука – удел прошлого,
мы приходим и к тому, что даже к работе практиков
можно придраться. Каждый практик должен обладать
незаурядным уровнем мышления и быть творческой
личностью, тогда его практические изыскания будут
куда лучше, качественнее и обдуманнее.
Способность мыслить плоха лишь для уголовника,
который будет получать за свои мысли, но не для
ученого и обычного гражданина, коим во всех областях
необходимо думать. А сейчас образование вклинивается
между человеком и миром, создавая непреодолимую
призму, искажающую истину. Кто-то говорит, что эту
призму можно обойти, но стоит на месте, думая, что он
идет, но я же предлагаю единственно возможный
способ в попытке обойти еѐ. Многогранное
исследование – это метод сложный, ради которого
847
потребуется удалить все глупые научные традиции,
иначе каждая научная работа будет занимать по триста
страниц.
Так мы с вами пришли к пониманию того, что
наука – это более искусство, чем познание истины?
Искусство познания – философия или наука, можете
называть как хотите. Но мы ведь понимаем, что не от
названия исходит все.
Вся научная полезность заканчивается на стадии
развлечений, ведь наука не может развивать людей.
Безусловно, каждый кто знает науку – тот считает себя
развитым, но в таком случае, если я посмотрел какой-
либо фильм, а кто-то другой нет, то я могу назвать его
менее образованным, чем я. Аналогия понятна. Быть
может, для человека куда полезнее не микроволновое
нагревание пищи, а именно приготовление на огне, но
огонь – это же так примитивно. Полезность науки не
соотносится с остальной полезностью, она
развлекательная полезность. Но мы ведь люди умные,
848
мы можем понимать, что есть и другие виды
полезности, например, духовная полезность.
Вспомним Ницше и преобразуем его выражение
для данной ситуации. Предполагается, что
доисторический человек умел все, что было необходимо
ему для жизни, а сейчас человек умеет лишь нечто одно.
Как говорил упомянутый в начале абзаца мыслитель,
люди становятся либо одним большим глазом, либо
одним большим ухом, либо одним большим ртом. В
этом и есть радость узкой специализации. Когда вы узко
направлены, то вы не человек, а ограниченная система,
которая думает, что думает, хотя эта система забывает,
что есть еще и одни сплошные мозги.
Ученому не следует тренировать память
глупостями, вроде определений и заучиваний
авторитетов, он должен только понимать. Понимание –
главный принцип изучения. Вот скажите мне, что такое
стул? Стул – предметы мебели на ножках и со спинкой,
предназначенный для сидения одного человека? Т.е.
849
обязательны ли именно «ножки», может быть одна
ножка у стула? Может. Т.е. определяемость по
количеству ножек отпадает. Но что делать? Сколько
может быть ножек? Хоть сто, хоть одна, но мы ведь
отличим стул от табурета. Значит, стул – это предмет
мебели с неопределенным количеством ножек и со
спинкой, предназначенный для сидения одного
человека. Но меня смущает вторая часть определения –
«предназначенный для сидения одного человека», но
разве если сбить два стула, то они не станут
предназначены для сидения двух людей? Это еще одна
грань стула. Обязательно ли у стула должна быть
спинка? Есть такая вещь, которая называется табурет,
но табуреты изготавливаются специальным образом, и
если поставить стул с оторванной спинкой и табурет
рядом, мы их отличим друг от друга. Т.е. ни одна часть
определения стула не соответствует реальности
различных стульев, которые мы с вами понимаем. Если
вы понимаете. Что такое стул, то бессмысленно давать
850
ему определения, вы же все равно ошибетесь. Также
давая определение философии – вы всегда ошибаетесь,
потому что не знаете, что это такое. Поэтому я требую
именно понимания, а не заучивания и определения.
В новой науке должны быть свои дисциплины,
которые, безусловно, должны заменить все научные
знания.

851
 Раздел III: Дисциплины

Исправление грехов науки – дело философии. Мать

всегда отвечает за своих детей. Время приступить в их
воспитанию. Невоспитанные, грубые научные методы
просочились в области, в которых их родители и не
бывали, но грубость этих малышей-наук – позорит все
человечество, которому лишь бы получить пользу, но
что такое польза? Как говорится, лучше научить
человека рыбачить, чем накормить его рыбой. А наука
именно этим и занимается, она кормит человека рыбой,
считая это пользой.
Люди редко думают о философии, ведь они и
понятия не имеют, что это такое. Они также понятия не
имеют о науке, но говорят нечто во славу еѐ.
Философия же в этот раз за уши пытается вернуть
неотесанных сынков, чтобы вымыть их и
перевоспитать, для того, чтобы эти детишки уже с

852
полной уверенностью направились на познание, а не на
грубое естествоиспытание.

Философский опыт

Мы, как люди посвященные, теперь не будем

забывать и о том, что философский опыт – это не
оксюморон, а реальное положение дел. Пусть ученые
утверждают обратное, пусть они, начитавшись своих
научных гипнотизеров, говорят, словно, философия
менее совершенна, нежели наука. Это говорит их
тщеславие.
Философы лишь проводили меньшее количество
опытов, но зато качество обработки этих опытов у
философов всегда было намного выше, чем у ученых.
Конечно, ученый с этим захочет поспорить, но я видел
столько много альтернатив научному познанию, что на
его «поспорить», я бы предпочел промолчать. Человеку

853
свойственно считать свое самым совершенным, избегая
всего более совершенного.
Философский опыт постоянно связан с
реальностью, даже в метафизических предположениях
философы основываются на существующем мире.
Аристотель ведет свою систему из нашего мира в мир
метафизики, Гегель ведет свое мнение из мира
метафизики в наш мир, но при этом, вероятно, сначала
он заметил существование свое логики в реальности, а
потом предположил о еѐ распространении за грань
опыта. Но разве ученые не делают такие же
предположения? Тогда что же такое теория большого
взрыва? Безусловно, ученые детишки будут утверждать
о еѐ доказанности, в то время, как они и Гегеля не
читали, и его оспорить они не могут. Хоть тысячу раз
доказывайте теорию относительности, но она – не
реальное положение дел, а лишь догадка. Также как и
любое философское метафизическое измышление. Если
человек освободится от метафизики, то он потеряет
854
законченную картину мира, пусть даже научная картина
мира и утверждает бесконечность, но научная
бесконечность – это и есть конец картины мира.
Обсудим других философов? Парменид для того,
чтобы обосновать свою систему, все же должен был
коснуться реального мира, должен был отнести его к
области иллюзорного. Это опытная необходимость. А
Декарт для того, чтобы познать своего Бога, обязан был
усомниться со всем, что ощущает. Спиноза –
использовал наблюдаемые явления в последних главах
своего произведения, да и логика его – логика вещей, а
не метафизическая логика, которая никак не связанна с
миром.
Люди вообще странно относятся к философам,
ощущая то ли их превосходство, то ли свое тщеславие,
то ли обычную неприязнь к ним. Все оригинальное и
умное – это страшно. Люди пытаются казаться
личностями, но все же редко отходят от основ
метафизических и умственных. Слишком умный,
855
талантливый, сильный – это всегда плохо. Но
выглядящий оригинально – поверхностен, поэтому он
может и не вызывать большого ажиотажа. Также и с
философом. Он, вероятно, член своего общества, но он
может и доказать то, что какой-то человек неправ, также
он может и утвердить взгляд, который дологическим
людям кажется неправильным. Страх философа
меньше, чем страх ученого, потому что человек в наше
время с детства обучается азам науки. Т.е. приобретает
научные навыки, но не философские. Безусловно, это
похоже на Моську, которая лает на слона.
Если вдуматься, то в целом со временем ничего не
изменилось. Люди остались столь же глупыми, лишь
единицы пытаются что-то познать, лишь единицы могут
что-то познать, притом, процент гениев на долю
населения с его ростом падает. Конечно, ученые могут
утверждать обратное, используя психологические
тесты, но эти тесты – ветер. Забавно, когда ученые
говорят нечто против философии, являясь философией.
856
В данной ситуации практики также забавны, но менее
забавны нежели теоретики, ведь практики – это
противоположность теоретикам. Но, безусловно, без
теоретиков все практики до сих пор бы влачили свое
существование в первобытных условиях, со своими
каменными топорами, которыми бы они и гордились до
самой своей смерти. Практика без поддержки
философской идеологии – мертва. Хороший пример –
средние века. Однако, если бы Папы поддерживали
развитие ремесла, то при церкви могло бы возникнуть
нечто определенно неимоверно развитое в области
практики.
Практика без идеологии не может существовать.
Современное время – пример практичности в
идеологии, но хорошо ли это? Вопрос спорный.
Наука, безусловно, расширило область опыта
человека, но этот весь опыт рассмотрен априори скупо и
однообразно при том, что гуманитарии все же больше
уважают познание и понимают в нем, нежели многие
857
естественнонаучные деятели. Гуманитарии более
многогранны, но и их современная многогранность не
предел.
Философия постоянно проводит опыты.
Философия постоянно наблюдает. Философия
постоянно думает. Не так ли нужно познавать? А если
не так, то как? Не думая? Но у нас уже есть наука,
которая пользуется готовыми философскими
измышлениями, закрывая на это глаза.

Математика – развлечение

Что следует понимать под математикой, мы уже

обсудили. Однако математика – скорее развлечение в
гносеологии, чем какой-то способ познания. Мы
присваиваем определенным явлениям численные
значения. Численные значения – лишь придуманное
людьми. Конечно, забавно, когда мы смотрим на нечто

858
придуманное людьми, сравниваем это с реальностью, а
потом получаем опять же нечто придуманное людьми.
Математика, безусловно, нужна, но нужна как
развлечение для утонченных умов. Чтобы мы там не
мыслили о связи явлений и арифметики - это лишь
один из вариантов. Конечно, в практических областях,
где ум человека столь примитивен, чтобы отказаться от
чисел, их следует оставить. Но в области познания
числа – помеха.
Математика развивает мышление? Возможно. Но
разве она является абсолютным принципом всего мира?
Так предполагал Пифагор, но это была лишь его
религия. А что сейчас? Есть такая религия, которая
называется математикой. Еѐ невозможно оспорить
внутри еѐ самой, как и логику.
Но серьезный мыслитель относится к математике
как к развлечению. Иначе просто нельзя. Конечно,
можно попробовать облачить мир в формулы, но эти
формулы – лишь теоретические предположения,
859
которые человек считает практичными, так это или не
так. Человек – существо мнимое. Ему интересно
зарываться в какие-то принципы, которым он
присваивает значение общевселенских.
Математика – самое великое заблуждение
человечества. Безусловно, математики и физики будут
утверждать обратное, но они не имеют права судить о
математике трезво, как влюбленный не может судить
здраво о своей возлюбленной.
Математическое развлечение – лучшее развлечение
для того, чтобы запудрить свой рассудок. Однозначно,
математика – самый хитрый обман этого мира, но наука
ставит именно на него.
Мы с вами ведь выяснили, что математика за
исключением некоторых действий – это нечто
придуманное и философичное. От того, что я поставлю
в формуле, зависит именно теория. Как я говорил ранее,
если мы определяем скорость отношением пути ко
времени, то скорость и будет являться этим
860
замечательным образом каждому из нас, и спорить нам
абсолютно бессмысленно по таким темам, поскольку
формулы и уравнения – это столь древняя традиция,
которая черпает свою энергию прямиком из древнего
Египта.
И все-таки, человек, который владеет методами
математической статистики и верит им –
интеллектуально сух и скучен, он похож на сухофрукт в
своих мыслях. Безусловно, единственным
математическим философом, которого можно счесть
интеллектуально интересным, следует назвать лишь
Пифагора, но он – особенный случай, второй
интересный математика – Пуанкаре, безусловно,
понимающий систему наук столь хорошо, как никто
иной даже сейчас. Но мы не смеем забывать и других
воистину великих математиков. Их я отношу к области
великих создателей, творческих людей, которые на
просторе бесконечных математических возможностей
открыли свои приемы, не растерялись, попробовали
861
примерить их к миру. Безусловно, он достойны
уважения, но не следует переусердствовать в уважении
к подобному развлечению, вроде математики.
Математика – практичное развлечение, также как и все
в этой жизни, что делает наука. Она – забавна, пусть и
не делает людей благороднее, умнее, интереснее, но она
сопутствует развитию логического мышления, которое
по своей сути также замкнуто в данной игровой
системе. Очень интересно смотреть на людей, которые
называют математику – точной наукой, ведь как мы
узнали – она всегда приблизительная. Математика – это
не наука, ведь она не изучает ничего, она лишь
предлагает метод. А если математика и наука, то только
в ином смысле, нежели физика и химия, ведь
математика еще и представляется как область
математических знаний. Но тогда науками можно
назвать все? Безусловно, есть наука сантехника, есть
наука плотника. Но называть математику наукой не в
этом смысле – это лишь традиция, традиция ученых.
862
 Наиболее интересной игрой в математике, на мой
взгляд, являются именно проценты. Они и правдивы от
части, и показывают многое, в то время, как простые
числа – лишь углубляют наши заблуждения. Любая игра
с процентами – учет целого, исходя их целого, поэтому
и теория вероятности – также забавна, ведь она связанна
с процентами. Самое интересное в теории вероятности –
это то, что еѐ нельзя проверить. Кто сможет кидать
монетку бесконечное количество раз? Притом, что
каждый раз уникален.
Рассмотрим интересную загадку, на которую
отвечает теория относительности, а потом рассмотрим и
мой ответ на эту загадку, а вы сами решите уже, кто
прав.
Условие задачи: есть три двери, за одной из трех
дверей машина. Мы с вами подходим к одной из дверей,
как вдруг ведущий открывает какую-то из двух
оставшихся дверей, в которой приза, конечно же, не
оказывается. Вопрос: стоит ли менять свой выбор? Или
863
какова вероятность того, что, если мы выберем другую
дверь, приз окажется там?
Теория относительности: в каждой из дверей
присуждаем 33%, т.е. дверь один – 33%, дверь два –
33%, дверь три – 33%. Предположим, вы выбираем
дверь номер 3, подходим к ней. Но в дверях 1 и 2 вместе
вероятность будет равна 66%. Дверь один отворяется и
там нет автомобиля. Суть в том, что процент от первой
двери переходит ко второй, утверждая, что там с
вероятностью в 66% окажется приз. Т.е. вероятность
увеличится. Ответ прост. Но я тут не остановился.
Я предположил, что мы можем выбрать как
правильную дверь в самом начале, так и неправильную.
С вероятностью 33% мы выбираем правильную дверь.
Но почему мы называем две неправильных двери
одинаковыми и равносильными? Если мы с
вероятностью в 33% уже выбрали правильную дверь, то
с вероятностью 100% ошибемся, сменив еѐ, но если мы
с вероятностью 66% выбрали неправильную дверь, то с
864
вероятностью 100% при смене получим автомобиль.
Вроде бы ничего не изменилось, но я бы так не сказал.
Рассмотрим другой взгляд на вещи. У нас есть
комбинации, при которых мы выигрываем или
проигрываем. На самом деле их всего две, либо я в
начале выбрал правильную ячейку, либо неправильную,
при выборе неправильной ячейки мы автоматически
побеждаем, ибо правила говорят нам поменять свой
выбор, но при выборе правильной – проигрываем. Но
что дало мне предположить, что мы проигрываем, ведь
опять вроде ничто не изменилось? Теперь смотрим
вглубь. Правила ограничивают нас всего-то четырьмя
ситуациями. Чтобы их лучше понять, давайте
ограничим себя таким образом: присвоим номер три –
автомобиль, а номер два и один – останутся без каких-
либо призов. Договорились? Теперь мне легче будет
рассказывать. Каковы все четыре ситуации?
Ситуация 1: Мы выбрали второй номер, при этом,
первый открылся, при перемене мы получаем приз.
865
 Ситуация 2: Мы выбрали первый номер, второй
открылся, когда мы меняем свой выбор на третий, то
получаем автомобиль.
Ситуация 3: Мы выбрали третий номер, при этом
ведущий открыл дверь номер два, а мы в итоге выбрали
первую. Приз мы не получили.
Ситуация 4: Мы выбрали третий номер, но
ведущий в этот раз открыл первую дверь, а мы сменили
свой выбор на вторую, опять ничего не получив.
Так все же, какова вероятность того, что мы
выбрали правильную дверь с самого начала? Судя из
того, что я сейчас сказал – 50%. Хотя нет, подождите,
это совсем не так, по теории вероятности проценты
распространяются таким образом:
1 ситуация: 33%
2 ситуация: 33%
3 ситуация: 16,5%
4 ситуация: 16,5%

866
 Но мы опять вернулись не к тому исходному
пункту, мы опять исходим не из ситуации, которых
четыре, а из одного единственного варианта, варианта
очевидного.
Т.е. у нас есть две точки зрения, первая – теория
вероятности; вторая – возможность реализации
варианта, при условии, что мы даже и предположить не
можем, какой из вариантов реализовывается, при том,
что мы даже не в силах выяснить вероятность какого-
либо события. Т.е. мы имеем два мнения: одно из них –
теория вероятности, которая утверждает, что все три
события равносильны, но и в данном рассмотрении мы
исходим из трех событий, а не из четырех. Но на
практике у меня бывало и такое, что я постоянно
угадывал третью ячейку более, чем десять раз подряд,
т.е. мой личный опыт утверждает нечто обратное
теории вероятности. Т.е смотрите, мы обретаем
проблему, есть два «но» в каждой теории и эти два «но»
- опровергают другую теорию. Посмотрите сами, если
867
мы утверждаем, что теория относительности права, то
другого варианта быть не может, но если опыт
показывает совсем иное? Теория вероятности имеет
самое изощренное оправдание, которое только
возможно придумать – проверьте бесконечное
количество раз, тогда получите идеальные результаты.
Интересная игра? Безусловно. Все остальное в
таком же духе. Математика – оружие, которое
направляется туда, куда его владелец укажет. А оружие
– это ведь забавные игрушки. Все, что имеет некий
образ оружия – игра и игрушки взрослых людей, пусть
и роковые игрушки. Притом, математика – орудие
пыток, а не орудие убийства, что делает еѐ еще более
изощренным зрелищем для стороннего наблюдателя.
Самый забавный вопрос, который задают юные
люди, которые ничего не понимаю в математике: «ну и
когда же мне в жизни пригодилась математика?
Никогда». Они также смешны, как и те, кто возводят
математику в ранг абсолютного и нетленного,
868
единственное, что я считаю в математике относительно
объективным –, безусловно, проценты, поскольку они
не выходят сами из себя настолько сильно, чтобы стать
субъективными, они постоянно связываются только с
одни единственным, а не со многим. Одно само для себя
еще может каким-то образом определяться, но в науке
использование процентов – это совершенное
издевательство над их внутренней структурой. На
самом деле, математика везде может приниматься, ведь
– это особая философия жизни, математическая
философия. Она также имеет право на жизнь и люди
должны с ней знакомиться, но безмерная глупость –
возводить математику в ранг культа. Основные еѐ
недочеты я указал, когда рассматривал основы
математики.
В университетах нового поколения и в школах,
безусловно, она должна остаться, но также она должна
приобрести игривую форму. Мы должны вспомнить
творчество Евклида, должны вспомнить творчество
869
Архимеда. Математика – это еще одна грань творчества.
Математика – не наука, а искусство.
Забавно, что люди не чувствуют эту тонкую грань
истины. Науки и искусства так тесно сплетены друг с
другом, что нельзя назвать ни одну науку объективной,
но ученые не только должны это понимать, но и
говорить об этом детям, чтобы те понимали сущность
того, с чем сталкиваются.

Практика

А теперь перейдем к воплощению всего на

практике. Время и ремеслу становиться искусством. Тут
недавно читал прогнозы американских футурологов,
они там уже планируют половые акты с роботами, но не
в этом дело, суть вопроса в другом, а именно, они
планируют в ближайшем будущем заменить почти
любое ремесло машинным трудом, т.е. трудом роботов.
Перевожу на обычный язык: планируется заменить
870
ремесло людей ремеслом роботов, и не просто когда-то,
а к 2050 году. Эта забавнейшая информация дает мне
повод предположить, что человек в будущем будет
соревноваться с машиной, и для него уже будет
недостаточно делать свое дело хорошо, ему придется,
если он хочет зарабатывать своим ремеслом, делать его
как минимум талантливо, а лучше – гениально. Как бы
там ни было, повышать уровень практических умений
от монотонных и однообразных – до творческих –
первая необходимость в любое время, пусть мы
соревнуемся с роботами, да пусть хоть с самими
греческими богами, есть ли предел совершенству? Об
этом мы можем узнать вполне банальным способом –
следует проверить. Но для подобного отношения к
ремеслу требуются три вещи: умения в этом ремесле,
творческая активность и философия.
Если однажды роботы будут делать все, то
человечество со временем выродится, роботов некому
будет чинить и все, собственно, вернутся в каменный
871
век, ибо научная философия не способна к
объединению людей, она могла возникнуть лишь на
чем-то уже объединенном. Скажите, что я не прав?
Давайте рассмотрим данный вопрос внимательнее.
Наука требует свободного времени, т.е. в обществе
обязательно должны быть люди, имеющие это время,
т.е. должны быть рабы, которые снабжают ученых едой,
приборами и все остальным. Но без религиозной основы
рабы исчезают, а люди работают за спасибо, что им
может не понравится. Собственно, в СССР не было
никакого абсолютного атеизма, была вера в идеологию,
без которой бы ни данная страна не смогла бы
функционировать. Научная идеология – абсолютно
паразитическая. Человек теряет себя в ней, если не
творит еѐ сам. Греческая философия также требовала
жертв, но все придерживающиеся еѐ жители – были
вполне едины. Но науке нужен именно объединяющий
фактор, мировоззрение, которое будет держать людей
близко к науке – это важно для ученого. Пока что в
872
мире не существовало ни одной не паразитической
науки, зато не паразитические философии
существовали. Наука – это всегда моральный нигилизм,
хотя бы уже на уровне трезвости человека, этот
нигилизм разъединяет; создается иллюзия, будто
каждый владеет методом истинного познания. Но пути
познания познать невозможно, их бесконечно много, и
все они – с какой-то стороны правильные, а с какой-то
глупые.
Только при условии создания творческой
идеологии, станет возможным существование человека
и его практических достижений. Варвары с автоматами
и варвары с дубинками – все еще варвары, но только
первые куда смертоноснее. Люди, при обилии
множества удобств, со временем будут деградировать,
если лишить их обязанности думать и творить, то со
временем не останется никого, кто смог бы чинить
роботов, но еще хуже будет то, что никто уже не сможет
сделать ученых-практиков.
873
 Ремесло, в том числе и научное ремесло, должны
увеличивать свои творчески обороты, с этих пор я
объявляю механику не чем-то математически
выверенным, а чем-то творческим. Хотя, что я несу? Я
же недавно объявил математику искусством! Да, но
теперь мы с вами различаем два типа математик и два
типа ремесел. Теперь ремесла также как и математика
делятся на: творческие ремесла и ортодоксальные
ремесла, которые может делать и робот. Почему
ортодоксальные? Причина проста, внутри ремесла
лежат догматы, которые ремесленник не хочет менять,
но жить по догматам программиста может и робот,
поэтому такой тип ремесла мы называем низким и
ортодоксальным. Также и с математикой, есть
ортодоксальная математика, которой сейчас все
занимаются, но когда она организовывалась, она была
творческой математикой, которой сейчас занимаются
единицы.

874
 Но почему оно «должно»? Если ремесло желает
развиваться, то это его единственный путь. Уже почти
все поставлено на конвейер. Одежда? Да. Пища? Да. Все
находится в массовом производстве. Нет ничего
творческого. Ничто ничему ничего не должно, но было
бы прекрасно, если бы люди могли то, чего им и так
достаточно – делать еще лучше.
Каждый человек должен творчески владеть каким-
либо ремеслом. Что подразумевает творческое
владение? Способность совершенствовать уже давно
изобретенные каноны, сохраняя саму суть изготовки.
Например, сапог. Его суть – явление в виде обуви, если
он будет вышит для рук, то это уже не будет сапогом,
но что с ним можно сделать? Его можно
усовершенствовать? Безусловно, на нем можно писать,
рисовать, красить, и так далее. Творчество начинается с
импровизации, но эта импровизация должна быть
обдуманной, поскольку искусство требует
концентрации. Хочется ли вам смотреть на работу
875
машины? Она бессмысленна, бездушна,
запрограммирована. «Во всяком деле лучше немного, но
хорошего, чем много, но плохого», как говорил Лев
Николаевич Толстой.
Но что же мы можем сделать научной практикой,
которая и так является относительно творческим
процессом? Еѐ необходимо освободить от многих
предрассудков. Мир столь огромен и столь изящен.
Выходов из различных ситуаций столь много, а я
постоянно сталкиваюсь с однообразными решениями.
Оригинальность – это возможность мира. Можно
сделать одно и тоже разными путями, а можно сделать
разные вещи одним способом. Фантазия как основа
практики. Что до этого служило основой практичного?
Безусловно, большинство практиков – это не люди, а
механизмы, которые выполняют однообразную и
монотонную работу. В педагогической области – это
учителя, которые из года в год читают один и тот же
материал.
876
 Так как вы думаете, следует ли меня устоявшиеся
направленности?

Физикософия или натурфилософия

Прошу вас не изрыгать языки пламени на подобное
название, но ведь мы должны называть науки своими
именами. Первой наукой всех наук, безусловно,
признается королева естественного познания – физика.
Но что значит физика? Физика – это природа. Но, а что
такое физикософия? Это мудрость и о природе. Как мы
с вами договорились, все науки рассматриваются нами в
виде философии (пусть бедных духовно, но богатых
количественно, но все же…), но не глупо ли называть
все знания наук философиями? Безусловно, глупо.
Поэтому именно в это главе я объясню одну
интересную закономерность, которую было бы неплохо
ввести в научное познание. Следует помимо
философского направления науки, т.е. теоретического, и
практического – организовать и третье направление,
877
направление фактическое. Науку, которая будет
объединять все факты, – мы назвали фактологией, в ней
то мы и будем хранить наши аксиомы, т.е. факты. А
подраздел, который будет отвечать за факты природы,
мы назовем физикой, а теориеполагание в физике мы
назовем физикософией, также поступим и с другими
предметами. Параллельно, в этих главах, мы будем
разбирать факты и не факты.
Факты, кстати, отбираются довольно трудным
путем, ибо факт – это то, в чем мы не имеем сомнений,
но сомнения можно найти во всем, поэтому мы все же
ограничим наш философский масштаб именно фактами
уровня видимого мира – но мы ведь не забываем, что
они могут быть иллюзией, также мы не называем
фактами то, что имеет слишком сложную трактовку,
например, атом – это не факт, а трактовка реальности.
Начнем с фактов: тела падают на землю и на луну
(если человек уже был на луне, конечно, а если наличие
человека на лунной поверхности – это лишь обман, то
878
тогда и это не факт, поэтому всегда разумно
ограничиваться только землей, говоря о фактах); при
падении тела ускоряются; если изогнуть тела, то одни
могут сломаться, а другие нет; некоторые предметы в
воде всплывают вверх и в том же духе, и никаких
метафизических формул, это главное в факте. Но что
делать с атомами? Они труднообъяснимы! Необходимо
отнять у атомов название атомов, утверждая, что мы
состоим из чего-то значительно меньшего, чем мы сами.
А факт изображать следует именно на рисунках и
фотографиях, а не в теориях, которые никуда не
годятся.
Не факты физики: скорость равна расстоянию
деленному на время, ведь само понятие скорости
теоретично, оно введено в зависимости от времени и
пространства, которые являются спорными понятиями,
т.е. любые их отношения не имеют никакой
фактичности; помимо формул, фактами не являются
научно «доказанные» теории; фактами не является ни
879
одна разумная деятельность; фактами не являются
расстояния до планет и массы планет; фактами не
являются никакие явления видимого мира, которые
могут быть разобраны многогранно.
Факт – неоспорим. Факт тогда считается фактом,
когда против него нечего сказать, но на счет
притяжения я могу сказать многое, а вот на счет того,
что предмет падает на нашей планете, я ничего не могу
сказать, единственная возможность опровергнуть
падение предмета – это возвести его в ранг иллюзии, от
чего мы отказались в угоду нашим познавательным
стремлениям.
Физиософия – наука или философия, которая
посвящает себя теоретическому, а точнее
философскому, обоснованию фактов. Данная наука
столь безгранична, что и представить себе сложно. И
как же она будет действовать? Как она будет объяснять
весь этот мир? Ответ прост. Это многогранная наука,

880
которая пользуется всеми типами логик, которыми
только можно. Пример?
Факт – предмет падает на землю. Почему?
Оставляем теорию Ньютона, оставляем теорию
Эйнштейна, но также добавляем и новые теории. А
вдруг Бог живет в центре земли и все, что имеет душу,
притягивается к нему? Одно из религиозных описаний
мира готово, но их может быть много. Также имеются
новые теории, которые следует рассматривать. Теория
небесного отталкивания, где главная сила во вселенной
– это давление вакуума (который, оказывается, не
является пустотой), который придавливает все вещи к
плотным телам.
Безусловно, все эти теории могут доказываться
многими способами. Также и подобных взглядов может
быть огромное количество, но еще более важно
напомнить, что все эти теории будут равны, если автор
предоставит к ним доказательства. Вот скажите, разве
мы не можем относиться хорошо к теории, которая
881
имеет все доказательства? Но так мало научных и
доказанных теории, многие из них основываются
именно на теориях, а в итоге получается какая-то
ерунда, которая исходит из другой теории, которая так
мало связанна с тем, что происходит в реальности.
У такого факта, как падение предмета – есть
множество граней. Его можно рассматривать под всеми
возможными углами.
Чем же физиософия отличается от физики? Внутри
этого мировоззрения нет никаких ограничений, людям,
занимающимся данной областью, придется
сталкиваться с природой один на один, а не слушаться
авторитетов, что сделает их деятельность интересной.
Физиософия – это первая мультикультурная наука,
которая будет предназначена для того, чтобы выжать
все возможное из человеческого разума при разговоре о
природе. Теперь мы отрицаем однобокость. Правильно
ли это?

882
 С одной стороны да, а с другой нет. Современная
наука, собственно, глубоко забралась в области своих
мнений, а почему они это сделали? Поскольку весь труд
ученного сконцентрирован на одном определенном
направлении, которое он и развивает. Каждый ученый –
специалист. Также и физике. Каждый – специалист
науки, которые является еще более глубоким
специалистом своей отрасли. Множество людей
одновременно занимаются научной деятельностью – это
очень убеждает. С другой стороны, мое свободное
исследование, которое будет крутить научными
фактами, безусловно, не столь полезно для скорости
развития наук, но для скорости развития разума – самое
то.
Самое главное, не забывайте, что я предложил
отменить большинство формальностей, например,
анализ литературы происходит сугубо по мнению
автора. Мы ведь оцениваем его умственную работу, а не
его способность цитировать авторитетов. А кто в нашей
883
стране сейчас занимается наукой? Люди, которые
умеют цитировать. Замечательный детский сад,
основанный на поклонении прошлым поколениям, где
каждый повергнутый авторитет вызывает потрясение.
Но я сотрясаю сразу всю научную вселенную, особенно,
для ученых, чью грамотность в науках я ставлю под
сомнение, ведь именно они будут противиться всем
разумным нововведениям, они филодоксы, как бы
выразился Платон. Но ведь и ученых нужно
воспитывать с раннего возраста. Ученые на то и ученые,
что они когда-то были учениками.
Но вернемся к нашему предмету. В чем его плюсы?
Ученые начнут думать над сущностью природы, а не
развивать одну свою задумку в течении всей жизни.
Думать и воплощать задумку – разные вещи, господа.
Думал именно тот, кто эту задумку сформулировал, а
вот остальные не думают, а лишь используя различные
методы развивают данную идейку, а это плохо, точнее –
губительно для ума ученых. А ведь никто же и практику
884
не отменяет, никто не отменяет опыт, а лишь некто
просит адекватно относиться к миру, а не погружаться в
бездну рассуждений, но что будет, если вы откажите в
такой просьбе? Ничего. Все останется так, как оно и
было до этой книги. А разве в этом наша цель?
Физикософия – достигает своих достижений с
помощью логик, а не одной логики, физикософия может
вводить в свои теории помимо фактов еще и
псевдофакты, которыми учены пользуются, считая их
фактичными. В чем разница? Для каждого взгляда
должны указываться факты и псевдофакты, которые
дали нам предположить саму концепцию. Это
невероятно интересный процесс, ведь теперь каждый
ученый сможет быть автором множества концепций.
Физикософия – природная мудрость, т.е. мудрость
движения, мудрость устроения (онтология), мудрость
становления.

Химиософия
885
 Эта научная философия, собственно, нужна для
того, чтобы преобразить мнение о веществах. Мы ведь
знаем, что наши представления о строении материи и
законах их взаимодействия – относительны, т.е.
подвержены нашему мнению. Мы никогда бы не смогли
рассмотреть за пятьсот лет изменение всего вещества во
время какой-либо реакции в микроскоп. А на атомарном
уровне? За секунду бы следовало изучить огромные
расстояния.
Безусловно, никто не отрицает уже воздвигнутых
теорий, но время рассматривать вещество по-новому.
Факты химии: превращения одни веществ в другие
– факт, который бесспорен, но именно объяснения этих
процессов – иллюзия, которую следовало бы разрушить.
Какие еще факты есть в химии? Отдаленные очертания
«атомов», а т.е. картинка, которую химики трактуют
довольно своеобразно, да и картинка не одна, а их
довольно много.
886
 Не факты химии: таблица Менделеева, теория
строения атома, теория взаимодействия атомов и.т.д.
Так что же будет делать химиософия? Составлять
новые взгляды на уже существующие факты. Пока
фактология собирает факты, химиософия рассматривает
все эти явления многогранно, что необходимо для
расширения опытов, расширения нужд ученых. В наше
время опыты однообразны, они существуют лишь для
того, чтобы опровергнуть какую-либо теорию, но мы
должны также находить факты в защиту теории, притом
каждой теории, также мы должны искать аргументы для
их защиты. А сейчас мы довольствуемся когнитивной
бедностью, на фоне расширяющегося опыта.

Биософия
Мудрость о живом, но не разумном. Биософия –
философия жизни, но жизни не человеческой, а
растительной и животной.

887
 Биология имеет дело с самым сложным явлением
на свете, рассматривать его через призму научного
познания – последнее дело. Пока фантасты
придумывают доказательства для биологических
догадок и развивают их, укрепляя в них наши мнения;
мы, люди думающие, можем лишь расстроится, увидев
все это.
Факты биологии: анатомические науки о
животных, наблюдения за животными, некоторые
данные физиологии, которые не связанны с теориями.
Не факт: теория эволюции – это не факт, а догадка,
чтобы еѐ доказать, требовалось бы прожить от начала
становления жизни, до сегодняшнего дня. Любая другая
биологическая теория – не факт.
Биософия строит множество догадок, как и все
предыдущие софии. Эти догадки уравниваются между
собой.
Научный опыт перепроверяется. Это необходимо.

888
 Космософия
Отрасль физикософии, которая отвечает за
разработку космических проблем.
Факты – на небе есть звезды, при увеличении они
кажутся горящими шарами, есть планеты, есть космос.
Не факты – звезды перерабатывают гелий в
водород и прочая научно-теоретическая ересь, которую
проверить невозможно, не исследовав Солнце начиная с
самых верхних слоев, заканчивая внутренностями.
Строение звезды. Ядро Солнца. Строение Меркурия.
Далее по аналогии.
Снабдив философов телескопом, мы получим
удивительные теории возможного мира, который мы так
приватно воспринимаем. Но зачем нам такое
однообразие, если мы можем увидеть куда большее?
Ученые делают модели, но им это не помогает, ни один
аппарат не в состоянии покинуть солнечную систему и
достигнуть другой системы, а, тем более, человечество
не в состоянии покинуть свою галактику, вселенную и
889
так далее. Т.е. мы не можем увидеть вселенную, а
можем лишь предполагать, как она выглядит. Любой
ученый, который утверждает то, что он знает, как
выглядит вселенная – человек небольшого ума и
большой доверчивости. Но философы то – они те самые
люди, которые совершенствовали и изобретали
логические схемы, кому, как ни им заниматься
логической обработкой полученных результатов?
Вся суть обстоит в том, что мы не дрессируем
новых ученых, подстегивая их плетью тщеславия, а
наоборот, заставляем их думать, чтобы они могли по-
настоящему воспринимать информацию, а не
закидывать еѐ на поверхность своей памяти, как обычно
это и делают.

Историософия
Философский взгляд на историю.
В этой науке нет ни одного факта, а только
предположения. Мы предполагаем, что этот автор
890
говорит правду, тогда… Мы предполагаем, что этот
автор многого не договорил, поэтому…
Историософия – наука или философия столь
красивая, что остальным наукам должно быть завидно.
Безусловно, я вас обманул на счет фактов, есть факты в
этой науке. Например, оставшаяся архитектура, руины,
предметы, но их слишком мало, чтобы о них судить.
Мы, например, с небольшой долей вероятности
пытаемся угадать то, чего никогда не видели.
Теперь, если мы думаем, что какой-либо король
поступил именно так по какой-то причине, то мы
никого не убеждаем в своем мнении, а развиваем
количество возможных причин.

Логософия
Теория логики и еѐ рассмотрение со всех сторон, от
самой обычной логической несостоятельности, до
абсолютной логичности мира.

891
 Здесь должны разрабатываться логические
системы, должны рассматриваться именно лучшие
логические системы, которые когда-либо придумал
человек.

Пайдеософия
Королева наук. Сейчас Педагогика – это жалкая
тень, убогая копия, бесконечный идеализм в его
глупейшем обличии, но пайдеософия – это совершенно
другая наука. Она – королева.
Педагогика нового времени. В ней теперь
настолько много направлений, каждое из которых
разрабатывается так хорошо, что каждому университету
остается только выбрать готовый шаблон. Вот это и есть
новая педагогика.
Безусловно, вся основа идет на воспитание, но
воспитание не какого-то там морального чувства,
которое можно предать в любую секунду, а на
воспитание разума.
892
 Сегодняшняя педагогика – это позор того, что
должно было бы быть. Простите меня, господа ученые-
педагоги, но это правда. Вам нужно научиться думать
своей головой, а не чужими идеями прошлого.
Пайдеософия – совершенно новая и сильная
дисциплина, которая в творческом порыве разносит
всевозможные преграды на пути образования. Именно в
ней можно будет смешивать различные
образовательные воззрения, а самое главное, что школы
будут именно из этой науки изымать подходящие для
них теории воспитания. А что сейчас? А сейчас стиль
воспитания можно озвучить под лозунгом «как
получится».
Первооснова – разум, а чтобы придать разум,
нужны разумные педагоги, чтобы сделать разумных
педагогов, нужны разумные ученые-педагоги, которых
пока не существует, или они существуют, прикрываясь
своим незначительным, но интеллектуальным
положением, чтобы им платили деньги и давали
893
работать с детьми, а не уволили из-за некой
оригинальности.
Именно эту науку я ставлю во главу угла, ибо
философия воспитания – важнейшая в образовательной
структуре.
Но здесь же следует оговориться, воспитание с
этих пор обретает еще более широкое значение, чем
раньше. Теперь мы воспитываем абсолютно все, в том
числе и разумность. На втором месте в списке того, что
следует развить, безусловно, стоит творчество.
Творчество в педагогической деятельности и так
освещается, но этого недостаточно. Все дети должны
если уж не стать творцами, то хотя бы понимать, что
такое творчество. В наше время лишь сотни могут
похвастаться таким пониманием, и уж точно это не
шаблонные ученые-педагоги, которые обучают
студентов на педагогических факультетах.

Заключение
894
 Я не стал слишком подробно описывать все то, что
следовало бы сделать, ведь люди – существа, которые
любят критиковать, кричать, спорить там, где следовало
бы молчать. Все равно все эти идеализированные
теории будут приняты в штыки, что, безусловно,
огорчит меня, особенно, если я вложу в данные труды
слишком много времени.
Но что мы получили, посмотрев на то, что было
предложено мной? Мы увидели систему, которая
качественно намного шире, чем современная система
образования. Возможно, мир еще не готов к ней.
Безусловно, сейчас наука находится на очень высоком
уровне развития одного отдельно взятого мнения,
которое развивается во все области, которое вплетается
в философии, религии, мировоззрения. Наука – это
философо-религио-мировоззрение, но нужно
перенаправить этот огромный потенциал науки в другое

895
русло, в русло познания, а не только практических
безделушек.
Нет, вы не ошиблись. Я написал, что у науки
огромный потенциал. Это очевидно, и даже в рамках
философского познания наука будет приносить такую
же огромную практическую пользу. Наука часто
снабжала философов поводами для мысли.
Безусловно, ученые, которые положили свои
жизни, чтобы создать то, что сейчас они и имеют, ни в
коем случае не согласятся с большинством
предложенных здесь идей, но это уже не моя проблема.
Чужие предрассудки меня не интересуют. Я предложил
вам вполне разумную замену вашим предрассудкам,
другим более высоким типом заблуждения.

896
 Раздел IV: Дополнения к размышлениям (2014)

Знание – это то, что несомненно. Мнение – это то,

что может быть подвергнуто сомнению. Все есть
мнение. Мнение – возможное знание. Знание – не может
быть мнением, если оно достоверно нам известно.
Знание – это связь с реальностью, это содержание,
соответствующее тому, что есть на самом деле. Для
людей же знание – мишень, находящаяся высоко в небе,
а мы – слепые стрелки, не знающие, попали ли мы в нее
или нет. Скепсис – отказ от стрельбы. Ортодоксология –
выстрел во все стороны. Наука – выстрел в землю, а
потом выстрел в небо, с явной претензией на то, что
выстрел в землю ей помог попасть в невидимую
сущность.
Древние греки явно возводили в
противоположность эпистему (знание) и доксу
(мнение). Притом, как ни странно, мнениями
называлось все то, что противоречило догматом той или
897
иной философской школы. Античный скептицизм
отдаляется от знания в рамках разных школ и объявляет
все школы догматическими. Проще говоря, эпистема
исчезает вообще, однако, тут следует заметить, что у
самих скептиков были скрытые догматы, к примеру,
стремление к определенному состоянию атараксии,
которое, по каким-то недоказуемым причинам,
считалось наиболее важным из всех возможных. Так
вот, нам же, как и всем умам, начинающим свой путь с
чистого листа, требуется стать скептиками, которые,
все-таки, к атараксии не стремятся, да и особого рвения
к критиканству не имеют. Из такого состояния
становится видно, что эпистемы вообще нет. Проще
говоря, нет ни одного достоверного знания, а если оно и
есть, то нам, смертным, не дано проверить их
достоверность, а если и дано, то мы не можем
поделиться этой достоверностью с другими.
Получается, что наиболее разумным было бы
рассматривать точки зрения любых философских школ,
898
в том числе и науки, как мнения по умолчанию. Почему
по умолчанию? Потому что, если вдруг ученый найдет
способ абсолютного доказательства, а мы,
сомневающиеся, сможем сквозь все выстроенные
преграды принять его, то мы только уже тогда
переведем это мнение на почетную ступень знания.
Многие скажут, что когда-то они тоже не верили
наукам, но потому наука развеяла все их сомнения.
Здесь важно учесть то, что ни один человек не является
скептиком от природы. Люди по природе своей
догматики. Они могут менять догмы, но все равно они
всегда пытаются держать при себе ряд заблуждений, на
случай спора, беседы, практической работы и.т.д.
Скептик же становится на свои ноги только после
появления ряда догматиков с разными мнениями.
Притом, что очевидно, скептик чисто высматривает
любые догматы. Он не называет науку – истиной, а
религию заблуждением, осознавая их единый ранг.
Кроме того, ученый не может быть скептиком. Наука –
899
это групповое мнение, которое может меняться в
зависимости от прихоти научного сообщества. Здесь же
есть и прочнейшие догматы, подобные церковным (о
достоверном существовании реального мира, к
примеру); есть поддогматы, контролирующие
методологию научного исследования; есть догматы
подвижные, способные смениться в зависимости от
мнения научного сообщества, прикрывающего свои
умственные построения легендой об абсолютном опыте
и о том, что есть единственный правильный путь
трактовки этого опыта.
Следуя из предыдущего абзаца, хочется заявить,
что никакая эпистемология невозможна, ибо у нее нет
предмета. Ни один ученый пока что не доказал, что его
знания – не мнения, ни один ученый не доказал, что он
имеет абсолютный метод получения знаний, потому, из
всего этого следует, что научные знания и открытия
следует называть доксами (мнениями). Эпистема пока
что недоступна. Тут следует сделать оговорку,
900
современные определения мнения, знания, догматики –
исковерканы наукой, и исковерканы так, чтобы наука
могла в любую секунду подставить эти определения в
нужно место и красиво доказать свою правду.
Например, в определении догмата обязательно
присутствует оговорка «не доказанное» положение.
Хочется заметить, что многие догматы явились
результатами мысли древних, и, по сути, они не меньше
доказаны, чем любое научное положение, просто
доказанность тех или иных религиозных догматов не
выставлялась напоказ ввиду того, что в период расцвета
схоластики – у этой философской школы не было
достойных и сильных соперников, научная же система
сразу же попала в опалу, потому ей пришлось
прикрывать свои догматические основы большими
логическими и математическими конструкциями. Так
же следует заметить, что церковь обращается к
временам прошлых доказательств, что не отменяет факт
попытки их доказать, потому научное определение
901
догматизма автоматически аннулируется, ибо нет ни
одного направления религии, мифологии или
философии, абсолютно игнорирующих доказательство
своих положений (хотя, догматичный ученый скажет,
что доказательство должно иметь определенную форму
и согласоваться с опытом, что, опять же, подменяет
первоначальное понятие доказательства). Скептическое
же определение догматизма имеет место быть, потому
что под него подходят все направления, кроме
скептиков (как поздний скептик, я указал слабость
древних скептиков, но их терминологический аппарат я
принимаю ввиду его очищенности от предвзятости
различных мнимых систем).
Здесь следует отметить, что каждое мощное
интеллектуальное направление полностью
переписывает словарь, состоящий из слов, до которых
это направление дотягивается. Скептицизм не
исключение. Его цель – очищение определений от
налета мнительности других школ. Но можем ли мы
902
сказать, что все в этом мире достойно сомнения? Любой
ответ оказался бы догмой. Потому мы с вами должны
использовать скептицизм не как цель, а как средство.
Это будет противоречить догматическому настрою. Ни
одно из наших положений не будет окончательным, ни
одно из них не будет вводить в заблуждение молодежь.
С другой стороны, есть и иная грань слова
«знание», где нет ничего мнительного, но все есть
эпистема. Получается, что любая сказанная глупость
может являться знанием. Такую грань этого слова мы
рассматривать не будем, потому что таким образом
понятие знания обесценивается. Обесценивание понятие
знания ведет к образованию новых догматов,
считающих себя достоверным знанием, а мы, смертные,
до сих пор еще не разобрались с нашими старыми
предрассудками, плодить же новые сейчас –
бессмысленно.
Я бы никогда не посмел назвать мышлением
следование заранее заданной схемы (пожалуй, это
903
единственный мой догмат, влияющий на всю мою
деятельность). Любое открытие, сделанное умом
следующим, лишь заслуга того, кто помыслил заданную
схему. Последователь - лишь компьютер, исполняющий
то, что разрешено программистом. Ученый –
последователь. Нет никакой онтологической разницы
между современным ученым, шу (конфуцианцем),
факихом (исламским теологом-законоведом), схоластом
и йогом. У каждой вышеперечисленной персоны есть: а)
зона догматов; б) зона творческой и интеллектуальной
свободы, задаваемой зоной догматов. Наука яро
отрицает наличие в своей системе догматов, но, если
следовать из философской установки, то их не быть в
науке не может, потому что догматы – это фундамент,
любое основание, которое невозможно снести, любое
ядро, которое невозможно сломать. Если
присмотреться, то научное здание в целом имеет
единый фундамент, на котором могут строиться и
разрушаться теоретические построения. Однако
904
некоторые теоретические построения сливаются с
фундаментом, делая философскую систему науки еще
более догматичной. К примеру, догмат теории
эволюции для многих ученых так прочно осел в их
сознании, что они называют эту теорию фактом, будто,
они сами видели эволюцию, что, как легко может
понять проницательный читатель, мало чем отличается
от теологического понимания мира. Невидимая
сущность (эволюция) становится предметом веры, на
основании случайного совпадения: фактов, научной
систематической трактовки фактов (научного метода),
«гениальности» Чарльза Дарвина и риторической
одаренности дарвинистов. После наука начинает
собирать факты в пользу данной теории, интерпретируя
все находки с еѐ точки зрения. Никакой объективной
картины не получается. Сама теория задает траекторию
преломления фактов. Освобождение от данной
преломленности и от научного метода приводит нас к
абсолютной неочевидности теории эволюции, даже если
905
мы имеем перед глазами тысячи археологических
находок, фазы развития эмбриона и натуралистические
наблюдения, ни одно из которых, по сути, не
свидетельствует об окончательной верности теории
эволюции. Остается бесконечное количество
возможных предположений, согласующихся с фактами
природы. В том числе, теория божественного
сотворения мира и всех разновидностей животных
шесть тысяч лет назад – имеет не меньшую вероятность,
чем теория эволюции, лишь потому, что верующие
люди без проблем могут преломить научные факты
ради доказательства своей концепции. Наука настаивает
на своей позиции, религия – на своей. Это нормальная
ситуация в мире мнений. Если бы наука не
претендовала ни на какую истину, то не было бы и этого
спора. Если бы в науке не было догматов, то
невозможно было бы себе представить научных
атеистов.

906
 Перейдем, пожалуй, к следующей ступени.
Большая часть доступной нам информации
высматривается нами в текстовом формате. В этом
плане, Деррида не далек от истины, говоря, что все есть
текст. Почти все практики, все теории, все взгляды
современности записываются. Впрочем, это далеко не
факт, что когда-то давно записывалось все, что в
реальности существовало. Более того, признаю,
пожалуй, что громадный мнительный пласт остается
незаписанным, существуя исключительно в сферах
единичного и коллективного сознания. Но, тут же стоит
оговориться, наука – пишет слишком много, слишком
много об одном, ходя вокруг да около, повторяя старое
и привнося иногда немного нового. Не побоюсь сказать,
что все официальные научные догмы и следствия из них
записываются либо в буквенном, либо в числовом
формате. Потому наука любит судить обо всех
направлениях прошлого, исходя из текстов.

907
 И тут мы встречаемся с ужасающим
подтверждением научного догматизма, которое
уравнивает науку с другими догматическими
системами, будь то платонизм, христианство, буддизм
или даосизм. Наука обедняет мнения людей, изучаемых
ей же самой. Текст, который прочитывается учеными,
нарочито упрощается в глазах их, делаясь лишь тенью
того, чем оно было в прошлом. Эту грань, присущую
любому мнению, я называю обеднением чужого
мнения.
Обеднение чужого мнения – упрощает, опустошает
чужую позицию, сводит еѐ к ряду тезисов, которые
мнящему позиционеру легко опровергнуть или даже
пройти мимо. Аристотель таким образом поступил с
ранними натурфилософами, первые христианские
ученые так поступили со всей античностью, а
просвещение – с христианской культурой. Можно быть
уверенными, что в будущем появится мнение, которое с
легкостью обеднит научное знание, чтобы с легкостью
908
его опровергнуть. Даже, более того, уже сейчас
настроенные против науки люди обедняют еѐ для того,
чтобы доказать еѐ неправоту. Прошу заметить, что я не
доказываю абсолютную неправоту науки и научного
мышления. Я лишь подвергаю еѐ сомнению, которое,
собственно, в каждом отдельном положении теряет
значение абсолютной истины. А если в направлении нет
ничего абсолютно истинного, то, собственно, как можно
быть уверенным в том, что оно стоит на правильном
познавательном пути? А если оно не стоит на
правильном познавательном пути, то какой смысл
может быть в служении ему?
Вернемся к обеднению. Любая трактовка
произведения, кроме трактовки автора, зачастую
обедняет его позицию. Что-то часто нами просто не
прочитывается, потому что мы не понимаем
написанного или понимаем его неправильно. Обеднение
– это не основополагающая характеристика науки,
скорее, характеристика любого мнения. Лишь через
909
обеднение другой позиции, своя может возвысится. Ни
один ученый не смог бы беззаветно верить в бога,
абсолютно понимая схоласта, и при этом строить
модель мира, в которой нет места этому самому богу.
Люди же не понимающие чужую веру, зачастую сами
подвержены сильной вере, которую они не осознают
или осознают, как нечто высшее над верой другого.
Допустим, ученый верит в законы Ньютона, но для него
это законы мироздания, которые он может видеть на
практике (хотя, на самом деле, все они невидимы,
схематичны, модельны, упрощены, обезличены и
идеалистически наполнены научным содержанием, т.е.
мнительностью). Конечно, такой ученый представляет
себя человеком, стоящим на ступень выше обычного
верующего, а веру в законы Ньютона он считает
высшей верой, очевидностью, которая, к слову и не
называется уже верой.
Примечание. Науке на первых порах было важно
отделиться от церкви. Важно было подчеркнуть свой
910
нерелигиозный характер. Хотя, стоит заметить, что
наука – это прямое продолжение поздней церковной
схоластики, унаследовавшей от нее структуру, систему
образования, форму догматического мышления и
бесконечную самоуверенность в своей правоте. Так вот,
подчеркивание нерелигиозного характера приводит нас
к отрицанию таких слов, как «вера», «догмат», «догма»,
«догматика» и искажению их на свой лад, таким
образом, чтобы науку ни в коем случае нельзя было
назвать религией. После же пойдет похожее
противостояние с философией. Э.Мах, будучи
замечательным философов по сущности своих
измышлений, яро отрицает свою принадлежность к
философской стезе, ибо он еѐ обедняет. Важно
усматривать это нераздельное единство науки, религии
и философии, которые формируют друг друга в
европейском обществе. На Дальнем Востоке и в Индии
порой трудно отделить друг от друга науку, религию и
философию, хотя в европейском обществе они
911
сражаются друг с другом и заимствуют друг у друга
идеи. И вот, не смотря на идейное единство (науки,
религии и философии западного мира все похожи, если
брать масштаб всего мира, где мы можем сравнивать
Восток и Запад), наука отвергает свои прямые корни.
Это подростковое тщеславие с годами просто растет, а
вместе с ним растет и глухота науки к другим мнениям.
Вторая ступень непонимания – это обогащение
чужого мнения. Любой научный читатель теории
эволюции не просто читает текст, ах, если бы все было
так просто, он незаметно для себя обогащает его своим
же содержанием. Текст теории всегда неполон, всегда
можно раскритиковать еѐ, всегда можно найти, к чему
прицепиться в тексте, но сама догматичность
заключается в том, что любой читатель той или иной
работы (будь то Достоевский, Ньютон или Платон)
обогащают то, что фактически написано. Без этого
принятие чужой точки зрения практически невозможно.
Многие произведения искусства и произведения
912
наукотворчества просто требуют обогащения и
огромного количества умолчаний, которые могут быть
поняты только определенной аудиторией. Умолчания
восполняются. Например, никто из ученых не задается
вопросом: есть ли этот мир? Догмат официальной науки
однозначен – мир есть, а ты, друг ученый, должен
забыть эти мысли или оставить их при себе. Ученый с
позиции ученого может задаваться только
узконаправленными вопросами (не выходящими за
пределы современной научной моды). Вернемся к
умолчанию. Я не видел ни одной научной работы,
начинающейся с фразы: «этот мир однозначно есть». В
науке сие положение принято по умолчанию, как и ряд
других положений. Умолчание требует обогащения.
Обогащение в плане восполнения условностей – мы
назовем обогащением истинным, которое и
подразумевается тем, кто писал текст. У каждой
теоретической системы есть ряд подобных условностей,
как и у науки вообще. Обогащением же ложным мы
913
назовем те разновидности обогащения, которые
вносятся читателем без понимания тех или иных
условностей; или те, в которых материал обогащается
читателем в тех местах, где обогащения не
подразумевается. Ложно обогащение, правда, может
совпасть с внутренним мнением автора текста, которое
он не высказал ввиду своей принадлежности к научному
(или иному) направлению. Но в таком случае мы все
равно назовем его ложным, пусть и условно, потому что
подобная угадайка лишь с малой вероятностью
приведет к совпадению.
Все тексты направления мысли, к которому мы
принадлежим, намеренно обогащаются как истинно, так
и ложно. Когда мы читаем автора-ученого и сами мы
являемся учеными, то мы, зачастую, если не имеем цели
покритиковать его или не видим ошибок согласно
общепринятому научному догмату, обогатим весь
материал, который мы прочитали. Если он
соответствует требованиям, то, вероятно, мы даже
914
поблагодарим автора за проделанный труд, хотя при
чтении мы сами потрудились не меньше, чем автор.
И вот, разобрав две идеальный ситуации с
однозначным обогащением и однозначным обеднением
чужого мнения, хочется, все же, сказать, что чаще всего
в мире наблюдается такая форма изменения
прочитанного, когда одни аспекты обедняются, а другие
– обогащаются. Применительно к чужому мнению –
чаще мы обогащаем то, что сами же можем
опровергнуть. Порой атеисты выдумывают против
верующих такие аргументы, которые даже
гипотетически к ним не могут иметь отношения. Это
результат негативно обогащения. Кроме того, часто
обедняются наиболее значимые аспекты чужой теории.
Мнение же человека своего круга зачастую обогащается
там, где у него имеются слабые места, а обедняются
там, где слабые (просто слабые положения той или иной
теории часто просто проскакивают мимо глаз
читающего). Нейтральные же тексты (мнения)
915
обогащаются и обедняются в разных своих частях в
случайном порядке.
Как может ученый говорить о своей
объективности, если весь мир погряз в подобной
необходимой предвзятости, которая берет свое начало
из мнимости человеческого бытия? Что в ученых такого
особенного? Как они могут, не понимая ни одного
интеллектуального направления, утверждать, что они
окончательно объективны? Ситуация в науках
классическая. Как и в любой другой мнительной
системе. И, наконец, хочу сказать, что все
вышесказанное о тексте можно перенести на речи,
лекции и другие формы передачи информации (к
примеру, схемы).

Глава I: О гуманитарных и естественных

науках

916
 Мало кто будет отрицать, что гуманитарные науки
во многом руководствуются мнением. В социологии,
политологии (общественных науках), психологии и
культурологи могут одновременно сосуществовать
совершенно разные и противоречащие друг другу точки
зрения. Авторы по-разному подходят к имеющимся
фактам, потому, собственно, и появляется эта
разноголосица.
В естественных же науках, по мнению многих
ученых и общественности в целом, нет места мнению.
Отсюда и выливается единообразие
естественнонаучных теорий. Все споры зачастую
ведутся в рамках небольших различий между
положениями. Самым фундаментальным
естественнонаучным спором двух теорий, разительно
отличающихся друг от друга, можно назвать
соревнование ОТО и квантовой теории. В остальных же
положениях естественников царит уверенность. Да,
теории подвергаются испытаниям; да, происходит отсев
917
теорий, которые не соответствуют научным критериям
истины; да, работа проделывается колоссальная. Но на
выходе мы получаем лишь единообразный продукт.
Теория входит в научную структуру, из которой еѐ
потом сложно выскребсти, если она приносит хоть
какую-то практическую пользу. Единоголосие убивает
креативность ученых. Новые теории не предлагаются.
Талантливые умы отсеиваются. Спор тормозится.
Именно из-за внутренней естественной догматики
меняться естествознание может лишь в рамках научных
революций, когда талантливые ученые создают
массовое движение против закостеневших
догматических положений, тогда же наука и впитывает
в себя блага философии. Если закрыть рукой эти яркие
моменты, когда философичные научные персонажи
стремятся ввысь, борются против научной системы, то
мы увидим однозначный догматизм естественных наук.
Гуманитарные области, безусловно,
догматизированы сильно, но чаще в них догматизация
918
принимает характер личной догматизации, а в
естественных науках догмы – коллективные, и, не
побоюсь сказать, общие для всех естественников.
Естественное образование загружено до краев: учи,
читай, понимай – всей жизни не хватит. Чтобы стать
хорошим физиком или биологом, нужно потрудиться не
мало, но, как известно, труд и мышление – вещи разные
(не противоположные, но разные). Зачастую излишнее
стремление к мышлению (свободному от навязываемых
догматов) приводит к исключению студента из
определенного ВУЗа. Гуманитарное же образование
чаще гуманнее, простите за тавтологию. Там хотя бы не
пытаются задушить ум, оставляя ему хоть какие-то
естественные возможности для движения. В
естествознании все возможные комбинации ума и
мышления удаляются из системы посредством
сложнейшей инициации. Остаются лишь индивиды с
определенными типами ума и с определенной
направленностью мышления. Здесь мы уже не
919
удивляемся тому, что естественники так уверены в
своей правоте. Им просто не с кем спорить. Их опыт
слишком ограничен проблемами, существующими в
актуальном естествознании. Они не могут выйти из
актуального в потенциальное. Потому самородки в этой
среде встречаются крайне редко, пробиваются на
вершину они – еще реже.
Следует заметить, что естественнонаучная картина
мира – одна из самых сложных картин. Нарочито к ней
прибавляются и математические, и иллюстрационные, и
логические, и идеологические репрезентации, которые
расширяют саму эту догматическую область до
бесконечности, притом, пусть бесконечность и
получается достаточно узкой, линейной, зато она
смотрится нескончаемой. А так ведь и есть. Она не
имеет конца, тем она и прекрасна.
Но не стоит впадать в догматизм бесконечности.
Естествознание пытается рвануть с места и убежать
далеко-далеко вперед по одной дороге, гуманитарные
920
же области идут медленнее, но изучают несколько
путей. Философия же (не являющаяся наукой вообще) в
целом потенциально находится на начале всех путей, на
перекрестке. Каждый отдельный философ начинает
шагать из этого начала в какую-то случайную область,
которую он и раскрывает. Чистая философия – не имеет
догматов, потому чистая философия – мать всех
мнений, не являющаяся мнением вообще.
Получается, если мы не признаем однозначность
научных результатов и сомневаемся в их истинности,
как, собственно, делать и нужно до окончательного
доказательства, которое, судя по всему, практически
невозможно, то гуманитарные науки мы обязаны
признавать менее догматичными, нежели естественные,
хотя говорят даже сами гуманитарии об обратном.

Глава II: Математика и логика, дополнительное

рассмотрение

921
 Стоит рассмотреть две «точные» дисциплины.
Почему же они являются точными? Все просто, и
математика, и логика – идеальные системы,
существующие по заранее установленным правилам, по
определенным законам, созданным людьми. Отсюда и
точность. Две самые субъективные дисциплины,
которые никогда не покидали границы человеческого
сознания, объявляются гарантом объективности, хотя,
на деле, они всего-то твердо установленные
догматические системы.
Стоит начать с того, что и логика и математика
первоначально не являются чисто догматическими
дисциплинами. Они обобщают в себе целый ряд
спорящих направлений, которые, по сути, являются
догматическими, но саму математику и логику в таком
состоянии назвать догматикой – нельзя. Я говорю о
многообразии софистических логик и о
нумерологических дисциплинах древности. Именно
тогда начинается диалог разных мнений в рамках
922
мышления и математики. Через парипатетизм и
платонизм и логика, и математика в максимальной
степени догматизируются. Многообразие точек зрения
на эти предметы сужается. Начинает разрабатываться
одна грань логики и одна грань математики. К слову,
редкий ученый является специалистом по логике, а если
и разбирается в ней, то, скорее всего, он знаком с
логикой прошедшее путь от Аристотеля до Бекона.
Бекон же делает переворот в классической логике.
После чего догматизация продолжается и крепчает. На
основании формальной логики в современности
создается еще ряд логических систем, которые, однако,
не претендуют на всеобщность и находят свое место в
узконаправленных исследованиях. Потому патриархат
первой логики и по сей день остается очевидным.
Математика же проделывает путь от чистой
догматики, до служанки физических наук, где, к слову,
и обретает самую чистейшую веру в себя и большее
число адептов. Поклонение математике сейчас – это
923
неопифагореизм в чистом виде, правда, очищенный от
мистических мотивов. Хотя, стоит вернуться к тому, что
такие великие физики, как Гейзенберг, усматривали в
числе нечто более высшее, чем просто идеальную
систему. Они идеализировали число, придавали ему
большее значение, чем оно заслуживало. На высшем
математическом уровне, когда мы вообще решаем,
может ли математика помочь в познании или нет (что,
по сути, гносео-онтологично) – ученый безосновательно
и уверенно утверждает – да. Это первый слой догматов
ученого. Второй слой – это принятие определенной
математической системы и определенных
математических правил из бесконечного множества.
Скажу проще, математики не знают и десятой доли
возможной математики, и закрываются в рамках своей
догмы, следуя правилам своей интеллектуальной
религии.
Следующий же ход, не менее важный, интересует
нас больше всего. Вопрос таков: как посредственный
924
ученый, имеющий догматические знания в логике и
математике (здесь речь идет об обычном ученом, не о
логике и математике, а о том, кто просто воспринял
математику и логику из чужих уст, хотя, как мне
кажется, я уже показал, что сами математики и логики –
не меньшие догматики), может быть уверен в их
правильности? Это же чистейшая вера. Проще говоря,
эти ученые копаются невидимой лопатой в невидимых
сущностях (теоретические представления потому и
теоретические), не зная об этой лопате почти ничего,
даже того, есть ли она и копает ли она там, где еѐ
заставляют копать.
Вопросы логические, вопросы онтолого-
математические, вопросы отношения мира и сознания,
вопросы отношения логики и мира – это вопросы
философские. Подавляющее большинство ученых
закрывается от этих вопросов, ибо в философии и
мышлении почти все ученые профаны. Из профанизма и
следует религиозность научной системы уже в
925
основании их точных наук. Выходя за пределы точных
наук, мы сталкиваемся с догматизмом метода, с
догматизмом трактовки фактов, с догматизмом своего
мнения о фактах. Наука – это тотальный догматизм,
скрывающий свою догмату.

Глава III: Другие аргументы

Специализация – обезоруживает ученых в общих

вопросах. У них исчезают общие вопросы.
Устанавливается строгая предметно-субъектная связь,
которая распространяется как на общие явления, так и
на частные. Метод диктуется сверху, логика диктуется
сверху, математическая система диктуется сверху,
большая часть научных положений диктуется от
дисциплины. Один человек – песчинка в научной
системе. Сейчас даже научная дисциплина – становится
песчинкой. Общий массив науки – неохватен. Из этой
неохватности следует догматическая вера в верность
926
того, что тобой, собственно и не понято. Фигура
универсального ученого прошлого исчезла с мировой
арены. Больше нет ни одной персоны, решающей с
философских позиций, что правильно для науки, а что
нет. Теперь в науке правит толпа.
Поклонение методу и научному авторитету. В
среде атеистов бродит замечательная легенда о том, что
все верующие верят в авторитет, а те авторитеты,
которым поклоняются они, на деле – просто уважаемые
люди действительно заслужившие свое положение. Да,
здесь имеет место быть научная подмена понятий.
Науке нужно поставить себя на особое место. Здесь
речь идет о мифической объективности. Потому она же,
имея в своих стенах тысячи авторитетов, отрицает это.
Такова объективность науки. Она даже не может
зафиксировать факт своей авторитетности, а уже идут
разговоры о какой-то объективности в исследовании
природы.

927
 Ученый зависим от метода. Разговор о какой-то
таинственной и всеобщей рациональности – бред сивой
кобылы. Наука – это мнительное направление,
возводящее свои каноны выше канонов других. Притом,
в сравнении, скажем, с философией и даже буддизмом,
наука – настоящая религия, где имеется институт
власти, свой Папа, иерархия и невидимые сущности,
которым ученые поклоняются. Философы же не имеют
одного мнения. Конечно, каждый отдельный философ
может быть догматиком, но нет какой-то универсальной
философии. Универсальная же наука – есть.
Современная натурфилософия – бедна. В Древней
Греции было много натурфилософских направлений,
целая куча натурфилософских теорий. Также было и в
Китае и в Индии. Современная наука же ограничилась
незначительным количеством подходов.
Натруфилософия науки – хорошо проработана, но она
бедна. В ней нет особой конкуренции. Большинство
положений науки не проходят инициацию.
928
 Принцип фальсификации изначально сомнителен
относительно истины. Если истину невозможно
подвергнуть эмпирическому сомнению и поставить над
ней решающий эксперимент, то этот принцип обнуляет
свою значимость. Фальсификация без допущения
приближения к истине благодаря ему - лишний ход в
научном исследовании. Тогда можно было бы просто
обозвать теории практическими средствами, не
несущими и доли истинности, и все теории оценивать
лишь по одному критерию - практичности их
применения.
Наука, подобно церкви, делит историю на до и
после появления себя любимой. Это чисто религиозная
черта. Все учения прошлого рассматриваются либо как
мифы, либо как протонауки, что позволяет избежать
целую тьму оппонентов, с которыми ученые, конечно
же, дел иметь не собираются.
Я бы никогда не посмел назвать мышлением
следование заранее заданной схемы (пожалуй, это
929
единственный мой догмат, влияющий на всю мою
деятельность). Любое открытие, сделанное умом
следующим, лишь заслуга того, кто помыслил заданную
схему. Последователь - лишь компьютер, исполняющий
то, что разрешено программистом.
Античная философия продержалась тысячу лет,
христианская в своем расцвете прожила столько же.
Науке же всего-то пятьсот лет, а она, юная и полная
энергии, бьет себя в грудь, полную тщеславия, не веря в
свою судьбу. Она умрет, как умерли и другие. Но что
будет потом? Какое из философских направлений
создаст новый проект и насколько догматичным он
будет?
В Академии Наук официально открыт отдел по
борьбе с лженаукой. Мы возвращаемся в светлое и
доброе средневековье. Здравствуй, инквизиция!
Нарастающий догматизм уже заставляет нас бороться за
истину! Истину науки. Собственно, демаркационные

930
теории были огромным шагом по пути в догматику.
Научный ритуал расширялся.
Мир уже тысячи раз был логично объяснен
разными путями. Закрывающий на это глаза - догматик.
Наука - не предел познания. Ни одна из философий -
тоже. Любая иерархия познающих систем -
предрассудочна и должна быть незамедлительно
уничтожена, если эти самые системы желают вести
плодотворный диалог. Догматические же издержки
каждого из направлений мысли приводят к
невозможности слышать и понимать.
Если бы ученый следил за тем, сколько всего он
принимает на веру, то понял бы, что нет ничего в его
сознании, во что бы он не верил. Лишь горстки опыта
каждый отдельный ученый проверяет самостоятельно,
да и то, редко это происходит по его собственной воле,
его собственными методами. Он копирует методы,
копирует методики, копирует логику, копирует
понимание фактов, копирует их интерпретацию - и ему
931
остается только верить в то, что наука действительно
имеет под собой что-то правдоподобное и несомненное,
ну, или хотя бы движется к этому правдоподобному и
несомненному, что, к сожалению, может быть совсем не
так.
Наука начинается с онтологии и не может с нее не
начинаться. Аристотель с гордостью выводил из
онтологического принципа все следствия. Но
современная наука стремится избегать слова
"онтология", хотя глубоко пронизана ей. Ученый не
видит свою веру, он закрывает от себя самую
существенную область обсуждения, которая является
ключевой в любом научном исследовании и всегда
присутствует в нем латентно.
Наука создает массовые предрассудки,
выверяющиеся в рамках своей определенной системы в
ярых спорах. Споры идут не о сущности теории, а об еѐ
неоспоримости. Посредством множества софистических
уловок теория приводится в кондицию с общей научной
932
картиной мира (создается эристический пояс, защита
теоретического положения), что укореняет этот
предрассудок в рамках научного познания, делая его
неуязвимым для сторонников других интеллектуальных
направлений и, более того, неуязвимым для
большинства ученых (чтобы полностью оспорить
хорошую теорию, поддерживаемую научным
сообществом, необходимо быть отменным
специалистом в нескольких областях знания, что, как
показывает практика, невероятно сложно, кроме того,
необходимо быть замечательным оратором, ведущим за
собой людей). Для того, чтобы оспорить теорию,
необходимо столкнуться с большим количество
эристических поясов, создаваемых сотней догматиков
(ученых), считающих данную теорию верной. По сути,
ни один научный переворот не был рациональным. Это
всегда был переворот, идущий от воли толпы ученых.
Мнение толпы – ключевое положение науки. Бездумные
и пустые ученые решают, какая же теория верна. Это,
933
конечно же, очень объективно. Хорошо, что хоть не
собирают весь народ и не устраивают голосование.
Наука, религия и мифология – это философия масс.
Математика - чистейший идеализм. Противостоит
же она в данном случае эмпиризму, который никогда не
являлся и не мог быть научным в современном смысле
этого слова. Лишь компромиссом между математикой и
эмпирией снимаются недовольства обеих сторон. Вот
вам и пример научной договоренности. Ни одно явление
не может считаться воспринятым чисто из опыта, если к
нему применены математические методы, которые
существуют независимо от реального мира (идеально).
В мире нет никаких областей и специализаций, нет
предметов и объектов, нет ничего, кроме самого мира
такого, какой он есть, а не такого, каким его хотят
видеть разнородные научные дисциплины.
Научная монополия, поддерживаемая
государством, возвращает нас во времена церкви. Наука
– неестественна, потому большинство людей в ней
934
несведущи. Следовательно, люди догматизируются
через школы и университеты, лишь там получая
научные догматы в виде готовых знаний и в виде
знаний о получении знания. Научная монополия – это
тотальный авторитет, который убивает все мыслящее на
своем пути. Отсюда и предрассудок о том, что
мышление – дело науки. Не может мыслить то, что
переполнено догматами и движется в узких рамках.
Ученые могут только верить в то, что они выбрали
правильный путь. Тогда вся узконаправленная работа
оправдается. Без веры в правильный путь наука
превращается в бессмысленную деятельность. И вот,
представьте себе, эта бессмысленная деятельность яро
уничтожает достижения религии и философии, к слову,
часто копируя их идеи (научная этика, синергия-
диалектика и.т.д). Государство же поддерживает науку.
Ученый может просто не слышать существенной
критики, потому что государство стоит за его плечами.

935
Он просто должен делать свое дело и воспроизводить
свои догматы.
Логика – это достоверно лишь схема
договоренности. Логика – правила, по которым
принимаются решения и делаются выводы.
Абсолютизация логики – приводит к логическому
догматизму, возведение логики в относительность –
создает софистические системы. Схемы договоренности
были почти у всех цивилизаций. Чем научная схема
лучше – известно только сами ученым, да и то потому,
что они не являются носителями той или иной
рациональности, кроме своей собственной. Согласитесь,
логика имеет две ярко выраженные функции: она ведет
к разрешению спора, сделать вывод, который будет
принят всеми, и помогает добраться до истины. Первая
функция – очевидно решается на практике. Люди
спорят. Кто-то побеждает. На основе итогов спора
делаются определенные действия. Это нормальная
ситуация. Но вот истинность логики – следует
936
подвергать сомнению, которое, к слову, не развеять
логическими средствами. Логика не может доказать
истинность логики. А логика как система
договоренности – просто дает нам на выходе
абсолютную коммуникационную случайность,
зависящую от многих акциденциональных факторов.
Как результаты беседы могут считаться истинными или
правдоподобными? Как они могут считаться
вероятными?
Американизация науки ведет к значительной
практизации. Проще говоря, многие ученые и люди,
зависящие от науки, возвращаются к вульгарному
материализму и наивному реализму. Научно-
популярные издания превращают науку в шоу, в
продаваемую истину, которую можно прочитать на
страницах того или иного источника. Американизация
науки ведет к еѐ оглуплению и дальнейшему
увеличению догматизма.

937
 Междисциплинарные исследования раскрывают
большое число лепестков в цветке научной догматики,
правда, они, по сути, лишь укрепляют веру в науку.
Кроме того, они плодят новые предрассудки.

Статья: Наука неохватная

Когда мне говорят об атомах, то я прошу показать

мне атомы. Когда мне говорят о ДНК, то я прошу
показать мне ДНК. Мне не нужны картинки, схемы и
прочая научная чепуха, меня не интересуют данный
методов, которые я не способен понять (репрезентация
результатов метода должна присутствовать с выкладкой
работы самого метода во всех подробностях и должна
сопровождаться всеми возможными сомнениями в
методе). Мне не нужны таблицы, выведенные из
предрассудочного мнения ученых. Каждое
утверждение, коль оно в науке считается истинным,
должно быть очевидно. Оно не должно выводиться
938
через логические цепочки. Оно должно быть понятно
для всех, видимо. Это критерий научности. Если я не
могу увидеть атом через оптические приборы, то меня
абсолютно не волнует, есть он или нет. Если оптика, в
которой я тоже могу усомниться, не видит ДНК, то к
чему все эти потуги? Каждое утверждение,
претендующее на однозначную истинность должно
быть очевидно, а не логически выводимо из
ограниченного количества посылок. Давайте будем
честны, в действительности, той информацией, которая
необходима для догматического утверждения о наличии
атомах и ДНК - не обладает ни один человек, более
того, далеко не все физики и биологи досконально
знают техническую сторону работы того или иного
аппарата. В действительности, оказывается, что каждое
научное положение, за исключением некоторых личных
наработок, остается для ученого по-умолчанию
доказанным (т.е. доказанным без доказательства).
Таковая слабость специализации. Потому ученый,
939
чтобы способствовать развитию науки и синтезу
научных знаний, обязан догматически верить ряду
научных положений, не проверяя их. Например,
большая часть биологов может в принципе не изучать
животных целиком, принимая на веру положения о
целостном их строении. Более того, эрудит,
поверхностно нахватавшийся от всех наук различных
мифов, в принципе не знает доказательств, а свято верит
тому, что ему скормили. Потому, получается, что нет ни
одного человека,который мог бы отвечать за всю науку
целиком, который обладал бы всеми знаниями в области
всех наук, и знал бы все доказательства.
Профессиональный ученый в принципе может не знать
(а если и знает, то на уровне банальной эрудиции), что
же творится в других науках. Он воспринимает
большую часть информации на веру. Все подогревается
механическим подходом к организации научной
деятельности. Теперь исследуют не ученые, а роботы в
человеческих телах. Бездумные машины, безоговорочно
940
следующие методы. Пропало мышление. Как можно
доверять результатам большинства ученых, если это
большинство не способно мыслить?

Статья: Мои сомнительные предположения о

возникновении наук

В европейской философии все достаточно просто.

Пышный букет философских, в частности,
натурфилософских течений был раздавлен церковью.
Лишь очистив поле для деятельности, освободив нишу,
религиозные философы начали создавать свою
натурфилософию, уже не имея никаких соперников.
Под эгидой науки физика перехватила эстафету
олимпийского огня у религиозных философов.Сильной
натурфилософской конкуренции у науки не было, что
обусловило еѐ однообразие, односторонность и
догматичность. Копировав церковную иерархию, наука
стала первой в истории философии натурфилософской
941
церковью, догматичной, беспощадной, нетерпимой, со
своими школами и университетами, как то было в
церкви. До научной революции начала двадцатого века
тьма научного познания пыталась выдавать себя за свет
абсолютной истины, но изменения все же поколебали
их. Как катафатическая теология сменяется
апофатической, так и абсолютная наука сменяется
релятивной. Правда, как и было с апофатическими
учениями, релятивизм возводится в абсолют, что не
убавляет из научного познания ни толики догматизма,
правда, дает ученым надежду на то, что они не
догматики. Системный подход - очередная научная
утопия, которую повсеместно предлагают как
универсальный метод решения всех проблем. Это
абсолютно неверно. Системный подход, релятивизм,
абсолютизм, механицизм, эволюционизм - это все
допустимые подходы, но любая попытка возвести их до
уровня источников истинного знания - в высшей
степени догматична. Все эти подходы сковывают разум,
942
ставят границы, преодолеть которые может далеко не
каждый ученый. Многие исследователи находят
абсолютную свободу в своей ограниченности,
боготворят догмы науки, пытаясь выдать их за
абсолютные законы мира. Только философский ум
способен указать науке на еѐ слабости. Этот
философский ум не обязательно должен быть
скептическим, ибо тотальный скепсис - редкий дар,
которым обладают лишь единицы. Догматичный
философ со всем старанием и последовательностью
лучше любого скептика может рассказать о слабостях и
границах науки. А ведь, действительно, глупо было бы
допускать, что научные знания истинны, наука
безгранична, а ученые - самые умные люди на земле.
Если бы церковь не расчистила современному
естествознанию нишу, в которой оно сейчас обитает,
что бы мы имели? Громадное количество
раздробленных натурфилософских школ, не способных
согласовать свои теории и трактующих опыт с разных
943
позиций. Тот массивный труд, который проделала
наука, не был бы возможен без основательной доли
догматизма и свободы в интеллектуальном
перемещении, возникшей благодаря церкви.

Статья: Почему я бы лучше стал бы верующим,

нежели ученым

Религиозный человек во многих отношениях

свободнее ученого. Во многих - даже скептичнее.
Религиозный человек с необходимостью не может
сомневаться только в незначительном количестве
положений, ученый же, если он хороший ученый, не
может сомневаться в громадном научном клубке
эмпирического мусора и в гигантском наслоении
теоретических положений, смешавшихся с опытными
данными настолько плотно, что сами ученые не
отличают свои модели от реальности. Этим объясняется
то, что большая часть ученых с легкостью подпадает
944
под один шаблон поведения, ученые - люди, имеющие
схожее мышление, ценности, воспитание, предрассудки
и даже характер. Религиозные же люди отличаются друг
от друга куда значительнее. Они могут себе позволить
мыслить по-разному, потому что над ними не стоит
строгая и массивная научная догматика, заставляющая
их мыслить тем или иным образом, пользоваться теми
или иными методами и инструментами. Они могут
иметь разное воспитание, ибо религиозные люди
происходят из разных слоев общества (и многие из
своих слоев вырвать не пытаются), а ученые если и
происходят, то, в итоге, все равно их воспитание в итоге
сводится к академическому шаблону, который может
быть нарушен только избранными единицами ученых.
Религиозные люди имеют разные предрассудки.
Например, одни доверяют наукам, другие их
критикуют, третьи просто сторонятся. Единственный
предрассудок, который свойственен всем верующим в
Бога - это вера в Бога. В остальном предрассудки
945
различаются в зависимости от массы факторов. Наука
же далеко не так разнообразна в выборе предрассудков,
зато самих предрассудков в ней куда больше. И сорока
томов не хватит, чтобы только перечесть все
предрассудки науки. И теперь о характере. Не все
верующие обязаны быть терпеливы, последовательны и
трудолюбивы - они свободны сами выбрать то, какими
им быть, в отличие от ученых, которые оперируют
этими фикциями ума, возводя их в обязательные
добродетели.
И к чему это я. Да к тому, что человек, имеющий
свободный ум, скорее станет теологом, нежели ученым.
Наука - это строгий догматизм, строжайший из
существующих. Все научные сомнения - лишь
шевеление мышцами языка, не имеющее ничего общего
с подлинным скептицизмом. Ученый - раб своей науки.
Единственное, что он может выбрать - это не быть
ученым. Если бы я не был самим собой, и у меня
появился бы выбор между научной и религиозной
946
догматикой, то я из двух зол выбрал бы религиозную,
поскольку она дает больше свободы для ума. Мне бы
просто пришлось смириться с тем, что Бог есть. Это
вполне терпимо. Если бы я стал ученым, то мне
пришлось бы смириться с тысячей положений
авторитетных стариков, верить в их адекватность и
объективность, бездоказательно принимать те или иные
положения, которые, на самом деле, являются
сомнительными, ведь нельзя в науке взять и усомниться
во всем ( нельзя подвергать каждое сказанное
предложение доказательству даже в науке, иначе мы
уйдем в бесконечность доказательств и не сделаем
никаких открытий, изобретений, не сможем продавать
патенты и.т.д. Тогда мы будем плохими учеными, если
попытаемся разбираться в чем-то глубже, чем требует
та или иная наука). Более того, мне пришлось бы
довольствоваться относительными и сомнительными
доказательствами, которые толпа ученых в силу своего
воспитания и образования считает достаточными. Нет.
947
Простите. Я при рождении не подписывался на
интеллектуальное рабство, потому я выбираю меньшее
из зол. То, которое дарует мне больше свободы. Но, как
я много раз говорил, догматизм - это не плохо, он часто
бывает полезен, он часто двигает человечество вперед.
Религии, науки, философии - подтверждают это. Мир
строится на догмах, догмы сменяются, появляются
другие догмы. Правда, у науки есть один большой
страх. Она боится признать свою догматичность. Она не
может взглянуть в глаза своим страхам.
И еще, хотелось бы сказать научным атеистам кое-
что. Вы часто указываете на оковы религии, хотя сами
закованы с ног до головы. Да,у многих верующих
прикована к стене лишь одна нога, а с другими
конечностями они могут делать все, что захотят (кто-то
помимо своей религиозности может приковать себя к
чему-то еще и это дело случая). Вы же, уважаемые,
находясь в железной леди науки, с иронией указываете
на оковы религиозных людей. Гора насмехается над
948
тем, что камень слишком тяжелый для того, чтобы его
кинули.

949
 Эпилог
Философия начинается с вопроса «Почему?». Но
когда этот вопрос пропадает, тогда начинается религия.
Религия – это уверенность в том, чего нет. Такова и
наука. Она верит в то, что все еѐ прошлое было
абсолютно правильным, что логика – правильна,
математика – правильна, что мир – не иллюзия. Наука,
быть может, дает ответы на вопросы, но дать ответ
может каждый, вся суть заключается в том, правилен ли
этот ответ.
Почему я однажды задался вопросом о том, несет
ли наука правду? Одно время я беспрекословно верил
всем научным книжкам, думал, что людям незачем
обманывать кого-то, но тогда я не учитывал, что те, кто
обманывает себя – обманывает всех. Так вот, я верил в
это научное познание, которое так и манило меня к
себе, словно единственный тип понимания мира.
Но позже я начал понимать философию. Со
временем меня стала посещать интересная идея, а что
950
если все типы мировоззрений имеют место быть, и ни
одно из них не иметь лидирующей позиции в
реальности? Не трудно убедиться, что наука возникла
из религиозной философии полтысячелетия тому назад,
так утверждают и ученые и философы. Не трудно
убедится, что до возникновения науки и после еѐ
возникновения не все гениальные люди примкнули к
данному течению, т.е. сомневались в ней. Не трудно и
сейчас заметить, что ученый ребенок отличается от
неученого только количеством заполненной памяти, а
не более мощным процессором, ведь само понятие ума
– не залегает в науке, ум – понятие не научное. Так вот,
если оно возникло и никогда не было абсолютно
очевидным для всех, то и у меня появились сомнения на
счет научного познания в целом. Тут даже разговор
идет не обо всех, а обо всех именно разумных людях.
Так вот, это сомнение даром не прошло. Я стал читать
научные теории, разыскивая к ним доказательства,
после я смотрел и на то, есть ли возможность из данных
951
фактов организовать нечто другое и, вы не поверите,
всегда, используя другие логические схемы, вводя
новые аксиомы, задавая новые предпосылки – всегда
можно было выкрутиться и придумать другую теорию.
Ох, безусловно, любой ученый с очень серьезным видом
упрекнет меня в несовершенстве моего логического
аппарата, но я в ответ упрекаю ученого в
несовершенстве его логического аппарата, кто прав?
Как решить?
Ученые думают, что они обладают объективными
методами оценки всего на этой планете, но если
рассмотреть все мировоззрения, то разве мы не находим
зерно объективности в каждом из них? Нет, этого зерна
вообще нигде нет, а тем более в науке. Мы, люди,
довольствуемся нашей субъективностью. Но ученые,
такие наивные люди, такие смешные, что употребляют
терминологию, которая заведомо обречена на провал.
Но без объективности невозможна наука, поэтому
ученые вводят себе в головы утверждения, что они
952
объективны, но это их субъективное мнение. Я начал с
этого. Но как доказать субъективность научного
познания? Я для себя начал с совсем простого –
посмотрел на психологию, науку, где правят мнения,
которые то и опровергать не стоит. Далее, я посмотрел
на социологию, историю, культурологию – пусть эти
науки и не отрицают своей теоретичности, но у меня по-
прежнему оставался вопрос, субъективна ли математика
и естественные науки?
Первый и главный пункт моего исследования – это
научный метод. Я углядел его похожесть в
гуманитарных и естественных направлениях, что,
безусловно, не такое уж значительное наблюдение и его
может увидеть абсолютно каждый. Научный метод в
каждой отдельно взятой науке несколько
корректируется под цели этой науки, но в общем своем
естестве остается таким же как и раньше.
Второй пункт моего исследования – это разбор
логики, которая, безусловно, является религиозным
953
центром поклонения большинства ученых. Они, словно
философы, думают, что от того, что они так докажут у
себя на бумаге, что-то в этом мире изменится.
Третий пункт – разбор математики. Здесь уже я
попал в более трудную ситуацию, поскольку
современная математика разрослась настолько, что даже
если потратить на нее всю свою жизнь – не узнать всех
еѐ тайн. Но мы поступаем с математикой по-научному –
просто делаем из нее модель математики. Рассмотрение
математики, так же как и рассмотрение всего научного
опыта, пришлось делать в самом грубом критическом
аспекте, ибо в хвале ничто научное не нуждается и
хвалит само себя направо и налево. Оно даже хвалит
себя тем, что способно критиковать само себя, мол – это
так уникально и философы никогда не критиковали
себя.
Помимо того, поскольку я знаком с работой многих
учебных заведений, то я решил сравнить еще и
действительность с идеалистическими принципами
954
науки, которые в итоге оказались несоответствующими
друг другу. Любые аргументы «за» науку строятся
обычно на идеалистической модели науки, которая
предполагает, что и действительность ей соответствует.
Например, ученый, якобы, отрицает любые авторитеты,
но это совершенно обманчивое мнение, ведь ученый
еще более завяз на этих авторитетах, чем схоласты в
Средние века. Доказать? Сбор и анализ литературных
источников – первый способ отдать дань авторитетам;
второй способ – это уже сами более старшие ученые,
которые и отбирают среди молодых людей достойных
занять их место после их смерти, т.е. оценка идет не по
уму, а по тому, как тебе удается воспринимать
авторитетное мнение и преобразовывать его. Эйнштейн
хоть и был против авторитетов, был за свободу своей
работы, но в итоге он лишь еще глубже убедил ученых в
силе науки, он убедил их в том, что они следуют за
теми, у кого не было авторитетов, но и это ложь. Сам
Альберт, например, своровал своего Бога у Спинозы, а
955
его теория ни в коем случае не оригинальна, а лишь
отчасти нова, в частности по отношению ко времени и
пространству. Третий аргумент в пользу того, что
авторитеты до сих пор имеют место в науке – это
названия различных явлений, которые ученые называют
именами тех, кто их впервые описал. Самое забавное,
что многие атеисты упрекают верующих в том, что они
верят в догматы и авторитеты, но и ученый – догматик.
Догмы ученого – метод, логика, математика, аксиомы.
Именно на этом этапе мысленного исследования
мне стало абсолютно очевидно, что научная система –
фикция, фикция познания вообще. Безусловно, наук
очень много, но количество это не имеет никакого
качества, оно не переходит на более высокую ступень.
Следующим моим шагом стала именно попытка
обосновать все то, до чего я самостоятельно дошел, но
тут же мне на глаза попались еще и работы великого
французского ученого прошлого столетия – Анри
Пуанкаре. Ко всей моей системе добавился еще один
956
увесистый пункт против науки, который гласит, что
«наука – это лишь договоренность между учеными на
счет истины, но не сама истина». Гений, который помог
мне сформировать данный постулат, сам же был в
крайней степени толерантным человеком, его труды,
безусловно, до сих пор известны, но жалкие ученые
пытаются обойти его доводы своей неспособностью
мыслить.
Так же я пришел к выводу, что научный процесс –
творческий, а у истоков науки стоят не просто ученые-
дурачки, которые в наше время портят всю картину
мира, искажая еѐ под свои представления, а гении-
фантазеры, которые придумали науку. Они воссоздали
довольно убедительное философское учение, но
философия от засилья бездарностей в науке сейчас
умирает, остается только религия. Сам метод был
придуман, логика – придумана, математика –
придумана. Так что же остается? Великие творцы науки
сменились ортодоксальными адептами, которые,
957
безусловно, овладели методами защиты своего мнения.
Более изощренного способа защитить свое
мировоззрение я еще нигде не встречал.
Но не следует забывать, что наука – это всегда
много. Даже много теорий. Безусловно, там идут споры,
обсуждения, многие люди видят разные варианты, но
многие варианты отсекаются лишь только потому, что
научная элита не желает их рассматривать. Безусловно,
наука – сложнейшее образование, которое когда-либо
существовало на этой планете, и данная книга мне
нужна сугубо лишь для того, чтобы написать
следующую, но даже в этом произведении я не смог бы
уложить достовернейшее доказательство фиктивности
наук. Поэтому приходится довольствоваться лишь тем,
что есть, ибо оспорить все теории – невозможно, ну, или
возможно, только для этого придется писать настолько
много, что это в итоге никто не осилит. Также,
оспаривая теории – я не делал акцент на то, что они
будут изложены полностью, я в основном оспаривал
958
только тезисы, поскольку данная книга не имеет
свойства быть бесконечной, ведь если бы мне пришлось
ставить под вопрос каждое из слов Эйнштейна, то
данное произведение получилось бы намного больше,
чем следовало бы.
Не следует забывать также и то, что я непомерно
уважаю науку, как самое большое и увесистое, как
самое убедительное мнение, которое когда-либо
существовало на земле. Безусловно, это достойно
уважения, но куда больше я уважаю всю философию,
которое человечество ваяло в течение долгих
тысячелетий. Наука – это не продолжение философских
традиций, а совершенно отгородившаяся от мудрости
философия.
Философия – любовью к мудрости прозвана
греками, но и греки утверждали, что знать правду – это
мудро, т.е. и здесь наука подстраивается под
философию, но философия сейчас – это нечто более
значительное, чем любовь к мудрости, это и ненависть к
959
ней, обоснованная ненависть, даже нейтральность к
мудрости сегодня становится философией. В наше
время философией признается всѐ, что не является ни
наукой, ни религией, но чем эти два мнения отличаются
от философии? Ничем. Они еѐ части. И философия, и
религия, и наука – едины, они имеют элементы друг
друга, элементы неразделимые. Если убрать из науки
философию, то она станет только чисто описательной
деятельностью, будет работать над описанием опыта.
Никакого эволюционизма, теории большого взрыва,
никакой относительности – все это бессмысленно без
философии и философских вопросов. Без религиозной
же составляющей наука никогда бы не смогла собрать
под своим крылом огромное количество людей. Более
того, без религии невозможно никакое воспитание и
образование. Образование уже априори подразумевает
наличие каких-либо истинных знаний в преподаваемом,
как минимум, истинных методов, или методов,
позволяющих выработать истинные методы. Да и
960
научная организация, лично меня, абсолютно не
устраивает. Мне кажется, многие люди, даже ученые,
со мной согласятся. Многим приходится просто
смириться под давлением массивной системы взглядов
и бесконечных научных традиций.
Потому, уважаемые, наука – это лишь один вариант
в бесконечном букете мировоззрений. Еѐ не следует
возводить выше, чем она того заслуживает.

961