У моего класса было примерно 15 минут для обеденного перерыва.

Я
надеялся, что как только перейду в старшую школу, то научусь лучше
справляться с ними. Но чем старше я становился, тем хуже всё
оборачивалось. С тринадцатилетнего возраста я начал слышать
голоса и видеть вещи и сны, которые, уверен, не видели другие дети.
Я рисовал их, выливая всё на бумагу. Это был единственный способ
очиститься от токсичных мыслей. Мама говорила, что я одержимый,
заключенный в ловушку слов. Мой старший брат Лиам говорил, что я
просто грёбанный сумасшедший. Отец не был достаточно трезв,
чтобы заботиться об этом. Никто не обращал на меня никакого
внимания, пока мой младший брат Киран не нашёл меня с петлёй на
шее. Стоило предпринять неудачную попытку суицида, чтобы
привлечь их внимание.
Мой диагноз — депрессия с маниакальным расстройством.
Я — псих.
Я — редкость.
Я — фрик.
Прозвучал звонок, и я поднял взгляд от рисунка, лежащего на
коленях. Он на самом деле прозвучал? Некоторые дети встали и
очистили свои подносы, но остальные по-прежнему продолжали есть,
впихивая друг другу сплетни и другое пустое дерьмо. Именно тогда
солнце сверкнуло так, как это всегда происходило, когда я мельком
видел её. Границы света сияли и тянули меня, вытаскивая из тёмного
мира чёрных штрихов и печальных росписей. Она раскрашивала мой
мир красками, и её бледная кожа была почти полупрозрачной в
полдень.
«Она не настоящая».
Но она была реальной, я просто уверен в этом. Она была так же
одинока, как и я. Девочки вокруг неё улыбались и смеялись, а она
просто кивала в ответ. Взгляд выдавал её: он были пустым,
лишенным настоящих эмоций. Но каждый день она дарила мне взгляд,
только один взгляд, и я наблюдал, как пустота её прозрачных
стеклянных глаз наполняется блестящим оттенком синего.
Она ожила и сегодня ничем не отличалась от остальных. Голоса в
голове бушевали, кричали и ускоряли мой пульс. Они говорили мне, что
я недостаточно хорош для неё. Утверждали, что она просто плод
моего воображения. Шептали, что у меня никогда не будет шанса с
ней. Они пытались заставить меня закрыть глаза, чтобы я не увидел
шедевра передо мной. Я не моргну. Не могу упустить этот момент.
Момент, когда её губы наконец-то образуют маленькую робкую
улыбку, а алебастровые щёки приобретут легкий розовый оттенок.