Рузавин
МЕТОДОЛОГИЯ
НАУЧНОГО
ПОЗНАНИЯ
Г. И. РУЗАВИН
Методология
научного познания
юнити
U N I T Y
Москва .2012
УДК 165(075.8)
ББК 87я73-1
Р83
Рецензенты:
д-р филос. наук, проф. И.П. Меркулов;
д-р филос. наук, проф. А.Л. Никифорова
Рузавин Г.И.
Р83 М е т о д о л о г и я н а у ч н о г о п о з н а н и я : Учеб. п о с о б и е д л я
вузов / Г. И . Рузавин. — М . : Ю Н И Т И - Д А Н А , 2012. — 287 с.
I S B N 978-5-238-00920-9
Агентство C I P Р Г Б
ББК 87я73-1
1.1. и о щ а я характеристика
методов науки
Впервые п р о б л е м ы научного метода стали изучаться в р а м к а х
древнегреческой науки. И м е н н о там в о з н и к з н а м е н и т ы й аксиомати
ческий метод и с в я з а н н а я с н и м дедуктивная л о г и к а в ф о р м е силло
гистики Аристотеля. Поскольку в античной науке не существовало
опытного естествознания, то в н е й изучались т о л ь к о теоретические
методы исследования.
4
С возникновением экспериментального естествознания в X V I I в.
на первый план выдвигается проблема исследования методов и
средств опытного изучения природы. Так к а к унаследованные от
Античности и Средних веков силлогистические методы не годились
для этой цели, то выдающиеся ф и л о с о ф ы того времени Ф. Б э к о н и
Р. Декарт в своих сочинениях уделили большое в н и м а н и е проблеме
исследования методов получения нового з н а н и я в науке.
«Под методом, — пишет Декарт, — я разумею точные и простые
правила, строгое соблюдение которых всегда препятствует принятию
ложного за истинное — и, без л и ш н е й траты умственных сил, — н о
постепенно и непрерывно увеличивая з н а н и я , способствует тому,
1
что ум достигает истинного п о з н а н и я всего, что ему доступно» . В
качестве основных требований он рекомендует три правила метода:
1) начинать с простого и очевидного; 2) из него путем дедукции п о
лучать более сложные высказывания; 3) действуя п р и этом так, что¬
бы не было упущено н и единого звена, т.е. сохраняя непрерывность
цепи умозаключений. Для осуществления этих целей, по его м н е н и ю ,
необходимы две способности ума: интуиция и дедукция. С помо¬
щ ь ю интуиции усматриваются простейшие и очевидные начала, из
которых дедуктивно следуют все другие истины. Такая характери¬
стика метода больше всего подходит для математического позна¬
н и я , в котором теоремы логически выводятся из аксиом, если счи¬
тать последние самоочевидными истинами. В д а л ь н е й ш е м идеи Де¬
карта о дедуктивном характере метода науки на более ш и р о к о й
основе разрабатывал Г.В. Л е й б н и ц , к о т о р ы й стремился свести рас¬
суждения к вычислениям, поэтому ставший предтечей современной
символической, или математической, логики.
В области э м п и р и ч е с к и х наук Б э к о н в качестве важнейшего ме¬
тода и с с л е д о в а н и я выдвинул индукцию. Д е д у к ц и я , в частности
силлогистика Аристотеля, по его м н е н и ю , с о в е р ш е н н о бесполезна
д л я изучения п р и р о д ы . П о э т о м у в противовес «Органону», и л и
орудию м ы с л и , Аристотеля, он создает «Новый Органон», к о т о р ы й
представляет собой совокупность простейших к а н о н о в , и л и правил,
индуктивного исследования, впоследствии систематизированных
Дж. Ст. М и л л е м в виде методов сходства, различия, сопутствующих
и з м е н е н и й и остатков.
Однако Б э к о н я в н о недооценивал роль дедукции и математики
в научном исследовании, н а п р и м е р п р и обработке результатов экс¬
периментов. К р о м е того, он неправильно считал свою индуктивную
логику б е з о ш и б о ч н ы м методом открытия новых истин в науке.
Т а к и м образом, о с н о в о п о л о ж н и к и учения о методах науки опи¬
рались в своих воззрениях на основные т и п ы логических рассужде¬
н и й , к о т о р ы м и я в н о и л и н е я в н о пользуются как в повседневном,
5
так и в научном м ы ш л е н и и . Современная методология использует
множество других способов и п р и е м о в п о з н а н и я , общей особенно¬
стью которых является целенаправленный, организованный и сис¬
тематический характер поиска истины. Только при систематиче¬
ском использовании методов м о ж н о приблизиться к истине. По¬
этому в самом ш и р о к о м смысле метод м о ж н о рассматривать как
некоторую систематическую процедуру, состоящую из последова
тельности определенных операций, применение которых либо приводит
к достижению поставленной цели, либо приближает к ней. Если в
первом случае п р и м е н е н и е заданных операций и л и приемов приво¬
дит к достижению цели, то во втором случае метод избавляет нас от
действий наугад — путем слепого перебора разных возможностей, с
п о м о щ ь ю многочисленных случайных проб и ошибок.
Методы первого рода, в которых строго задан точно определен¬
н ы й порядок операций или действий, имеют н е с л о ж н ы й характер.
Поэтому их м о ж н о уподобить алгоритмам математики. Действи¬
тельно, располагая алгоритмом, м ы всегда м о ж е м решить ту или
иную задачу, н а п р и м е р умножить дробь на дробь, извлечь квадрат¬
н ы й корень и л и найти производную ф у н к ц и и . Однако из матема¬
т и к и известно, что далеко не все ее задачи и проблемы допускают
алгоритмическое решение. Н а п р и м е р , как показал известный авст¬
р и й с к и й л о г и к и математик К. Гёдель, даже не все содержательно
установленные теоремы элементарной арифметики могут быть дока¬
з а н ы чисто ф о р м а л ь н ы м путем, т.е. логически выведены из аксиом.
И н а ч е говоря, о н и не могут быть получены алгоритмически. Тем
более это относится к с л о ж н ы м проблемам самой математики, а
также естествознания и с о ц и а л ь н о - э к о н о м и ч е с к и х и гуманитарных
наук, которые развиваются в постоянном контакте с наблюдениями,
экспериментами и общественной практикой.
Т а к и м образом, определение метода к а к некоторой системати¬
ческой процедуры, состоящей из последовательности повторяю¬
щихся операций, п р и м е н е н и е которых в каждом к о н к р е т н о м случае
приводит к достижению цели, п р и м е н и м о л и ш ь для простейших
методов практической деятельности и элементарных методов науки,
и м е ю щ и х алгоритмический характер. С л о ж н ы е же проблемы науки
м е н ь ш е всего поддаются алгоритмизации, и их р е ш е н и е нельзя све¬
сти к п р и м е н е н и ю каких-либо готовых правил и рецептов. О н и
требуют м о б и л и з а ц и и всех интеллектуальных усилий ученого и на¬
стойчивого творческого поиска. Такие методы называют поэтому
эвристическими, или п о и с к о в ы м и (от греч. newish — ищу, нахожу).
Отсюда становится очевидным, что научное познание не сводится к
н е п р е р ы в н о й ц е п и догадок и предположений, хотя догадки также
используются в ходе исследования, особенно на первоначальной
его стадии. Н о в процессе п о з н а н и я решительно отсеивают я в н о
неправдоподобные догадки.
6
П р и выдвижении научных гипотез, поиске законов, построении
и п р о в е р к е т е о р и й руководствуются т е м и и л и и н ы м и с п о с о б а м и ,
п р и е м а м и и н о р м а м и исследования, которые в своей совокупности
и составляют э в р и с т и ч е с к и й п о т е н ц и а л исследования. Хотя эври¬
стические методы и не гарантируют д о с т и ж е н и я и с т и н ы , тем не
менее о н и в з н а ч и т е л ь н о й мере д и с ц и п л и н и р у ю т м ы ш л е н и е и об¬
легчают п о и с к и с т и н ы , делая его более с и с т е м а т и ч н ы м и целена¬
правленным.
Решение проблем конкретных наук требует также привлечения
специальных методов исследования. В эмпирических науках для этого
приходится обращаться также к с п е ц и а л ь н ы м средствам наблюде¬
н и я и измерения, постановке заранее продуманных экспериментов.
Поскольку специальные методы имеют с п е ц и ф и ч е с к и й характер,
постольку они разрабатываются и совершенствуются в рамках кон¬
кретных наук. В отличие от них общие методы науки, их возмож¬
ности и г р а н и ц ы п р и м е н е н и я изучаются в общей теории научного
метода, которая называется методологией науки.
7
различать д и н а м и ч е с к и й и статический аспекты анализа. Если ди¬
намический аспект рассмотрения связан с анализом проблем генези¬
са, происхождения и развития научного з н а н и я , то статический —
с изучением и анализом результатов полученного з н а н и я , его ф о р м
и структур. Соответственно этому, если в первом случае говорят о
методологии научного исследования, ориентированной на п о и с к но¬
вого з н а н и я , то во втором — о методологии существующего з н а н и я
к а к результата предшествующего исследования.
К а к м ы уже отмечали, метод представляет собой определенную
последовательность действий, приемов, операций и средств для дос¬
т и ж е н и я поставленной цели. Ц е л и же эти могут быть к а к практиче¬
с к и м и , так и теоретическими, познавательными. В науке приходит¬
ся иметь дело с познавательными целями и задачами, которые, в
свою очередь, м о ж н о разделить на эмпирические и рациональные,
фундаментальные и прикладные. Хотя каждая конкретная проблема
требует определенных методов и средств для своего р е ш е н и я , но
это вовсе не означает, что д л я этого каждый раз надо создавать
особые методы. К а к правило, методы характеризуются определенной
степенью общности, н а ч и н а я от универсальных методов диалектики
и л о г и к и и заканчивая с п е ц и а л ь н ы м и методами, создаваемыми для
исследования некоторой области я в л е н и й природы и общества.
1.4. В з а и м о д е й с т в и е методологии
с другими д и с ц и п л и н а м и
Среди других дисциплин, изучающих науку, наибольших резуль¬
татов в н а к о п л е н и и фактического материала и его анализе достигла,
н е с о м н е н н о , история науки, я в л я ю щ а я с я одной из старейших дис¬
ц и п л и н , изучающих науку. Однако до сих пор наиболее уязвимым
ее пунктом является недостаток ш и р о к и х о б о б щ е н и й о закономер¬
ностях развития к а к в целом науки, так и отдельных ее отраслей.
Во многих работах по истории науки доминирует чисто описатель¬
н ы й материал, к а с а ю щ и й с я отдельных научных открытий, психоло¬
гии их творцов и других фактов биографического характера. Н о за
н и м и зачастую трудно увидеть основные тенденции развития той
и л и и н о й науки. Правда, в последние годы появилось немало обе¬
щающих исследований, в которых предпринимается попытка взгля¬
нуть на историю науки с широкой мировоззренческой точки зрения —
к а к на процесс развития, в котором э в о л ю ц и о н н ы е периоды сме¬
няются революционными.
В связи с э т и м заслуживают в н и м а н и е п о п ы т к и р е к о н с т р у к ц и и
и с т о р и и н а у к и с п о м о щ ь ю теоретических моделей и п о с л е д у ю щ е й
их п р о в е р к и с п о м о щ ь ю фактического материала, собранного ис¬
т о р и к а м и науки. Здесь в первую очередь следует отметить книгу
Т. К у н а «Структура научных р е в о л ю ц и й » , которая вызвала м н о г о
1
ч и с л е н н ы е д и с к у с с и и к а к за рубежом, так и в н а ш е й с т р а н е . В
ходе этих д и с к у с с и й И. Л а к а т о с о м (правильнее Л а к а т о ш о м ) был
опубликован р я д статей, у т о ч н я ю щ и х проблему р а ц и о н а л ь н о й ре¬
2
к о н с т р у к ц и и и с т о р и и н а у к и . Методология, к а к и ф и л о с о ф и я нау¬
к и в целом, бесспорно, д о л ж н а опираться на и с с л е д о в а н и я исто¬
р и к о в науки. В свою очередь, и с т о р и я н а у к и обязана обращаться
к м и р о в о з з р е н ч е с к и м п р и н ц и п а м , о с в е щ а ю щ и м с ш и р о к о й фило¬
с о ф с к о й т о ч к и з р е н и я общие п е р с п е к т и в ы р а з в и т и я н а у к и и ду¬
х о в н о й культуры в целом. М о ж н о поэтому согласиться с м н е н и е м
И . Л а к а т о ш а , что и с т о р и я н а у к и без ф и л о с о ф и и слепа, а филосо¬
ф и я без и с т о р и и н а у к и пуста.
В последние десятилетия значительные результаты были дос¬
тигнуты в области логики науки. П р и м е н я я п р и н ц и п ы и методы со-
1
Кун Г. Структура научных революций. — М.: Прогресс, 1975.
2
Лакатос И. История науки и ее рациональная реконструкция / / Структура и раз
витие науки. — М.: 1978; Лакатос И. Методология научный исследовательских
программ / / Вопросы философии. — 1995. — № 4.
9
в р е м е н н о й ф о р м а л ь н о й логики, которую теперь называют символи¬
ческой, или математической, л о г и к о й , методология тщательно ис¬
следовала структуру научного з н а н и я , методы его формализации,
способы логического вывода в разных типах рассуждений и т.д. Не¬
трудно, однако, заметить, что логика науки ограничивается л и ш ь
анализом существующего, наличного з н а н и я и не затрагивает во¬
проса о генезисе, происхождении и получении нового знания. К а к
справедливо заметил в и д н ы й ф и н с к и й л о г и к Г.Х. Вригт, «формаль¬
н а я логика традиционно имела дело с концептуальными построе¬
1
н и я м и статического м и р а » .
Д л я анализа научного з н а н и я логика науки первоначально ис¬
пользовала средства т р а д и ц и о н н о й ф о р м а л ь н о й логики, а в даль¬
н е й ш е м — исключительно методы математической логики. По¬
скольку знание выражается с п о м о щ ь ю языка, то в современной
логике науки непосредственно рассматривается не з н а н и е в целом,
а только ф о р м а его выражения, т.е. я з ы к науки.
Научные я з ы к и строятся на базе обычного, естественного язы¬
ка, н о отличаются от него значительно большей точностью и стро¬
гостью. Так как естественный я з ы к развивался прежде всего в целях
к о м м у н и к а ц и и , то его совершенствование происходило по л и н и и
д о с т и ж е н и я легкости общения. Поэтому в н е м отсутствуют жесткие
правила построения я з ы к о в ы х в ы р а ж е н и й , многие правила специ¬
ально не формулируются, хотя и подразумеваются, из-за чего могут
возникнуть недоразумения. Чтобы исключить подобные случаи, ло¬
гика науки для построения и анализа научных я з ы к о в использует
формальные дедуктивные методы математики, в частности аксио¬
матический способ построения теорий, который использовал еще
Евклид для построения элементарной геометрии.
П р и современном аксиоматическом построении математики и
математизированного естествознания исключается обращение к на¬
глядным образам, чертежам и интуитивным соображениям, которые
не указаны в аксиомах. Поэтому все доказательства теорем опира¬
ются только на логический вывод теорем из аксиом. Необходимость
такого подхода иллюстрируется историей развития геометрии, когда
некоторые математики верили, что и м удалось доказать 5-й посту¬
лат, или аксиому о параллельных л и н и я х Евклида. П р и д а л ь н е й ш е й
проверке оказалось, однако, что они заменили этот постулат экви¬
валентным предположением. Ч т о б ы исключить подобные о ш и б к и в
дальнейшем, были введены специальные правила. О н и определяют,
к а к образуются одни т е р м и н ы с п о м о щ ь ю исходных, и как выво¬
дятся одни в ы с к а з ы в а н и я из других, в том числе из аксиом.
Т а к и м образом, непосредственным предметом л о г и к и науки яв¬
ляется я з ы к науки — определенное множество правил построения и
1U
дедуктивного вывода в формализованных языках, которые имеют
о б щ е з н а ч и м ы й характер. И это вполне п о н я т н о , ибо законы л о г и к и
не зависят от конкретного содержания мыслей, которые выражены
с п о м о щ ь ю высказываний.
Иногда логику науки неправомерно отождествляют с методоло¬
гией науки и л и даже с л о г и к о й научного открытия, с чем, к о н е ч н о ,
согласиться нельзя. После того как стало очевидно, что никакого
логического пути, ведущего от данных опыта к научному открытию,
не существует, многие западные ф и л о с о ф ы , в частности логические
позитивисты и критические рационалисты, стали заявлять, что фи¬
л о с о ф и я и методология науки не д о л ж н ы вообще заниматься ана¬
л и з о м в о з н и к н о в е н и я новых идей, процесса открытия и творчества
в науке. Все это должно быть отнесено к к о м п е т е н ц и и эмпириче¬
ской психологии, в частности к психологии творчества. Н а п р и м е р ,
логический позитивист Г. Рейхенбах утверждал, что «акт открытия
не поддается логическому анализу. Не дело логика объяснять научные
открытия; все, что он может сделать, — это анализировать отношения
между фактами и теорией... Я ввожу т е р м и н ы «контекст открытия
1
и контекст обоснования, чтобы провести такое различие» .
К р и т и ч е с к и й рационалист К. П о п п е р , расходясь с позитивиста¬
м и по ряду п р и н ц и п и а л ь н ы х вопросов, тем не менее соглашается с
н и м и в том, что «задачи л о г и к и п о з н а н и я — в отличие от психоло¬
гии п о з н а н и я . состоят исключительно в исследовании методов,
используемых п р и тех систематических проверках, которым следует
2
подвергнуть любую новую идею» .
Верно, конечно, что н и логика, н и методология не могут служить
б е з о ш и б о ч н ы м инструментом открытия новых истин в науке. Н о
это отнюдь не исключает использования логических и особенно ме¬
тодологических н о р м , правил и р е к о м е н д а ц и й по более организо¬
ванному и систематическому поиску и проверке новых истин. Бес¬
спорно также, что психологические исследования процессов откры¬
тия и изобретения новых идей в науке и технике, обогащают н а ш и
представления о научном творчестве. О н и дают возможность строить
более адекватные модели научных открытий, помогая тем самым
процессу исторической реконструкции роста и развития научного
знания. В свою очередь, психологические исследования будут успеш¬
н ы м и , если будут опираться на общие мировоззренческие и мето¬
дологические п р и н ц и п ы диалектической к о н ц е п ц и и развития.
Исследованием общих закономерностей развития науки как
особого социального института занимается социология науки. Она
анализирует прежде всего такие в н е ш н и е факторы, в л и я ю щ и е на ее
в о з н и к н о в е н и е и развитие, как потребности материального п р о и з -
11
водства, состояние техники и культуры в обществе, о б щ и й духов¬
н ы й климат в нем. Наряду с э т и м социология науки изучает ф о р м ы
организации научной деятельности на разных этапах развития нау¬
ки, а также проблемы, в о з н и к а ю щ и е п р и взаимодействии научных
сообществ с другими общественными институтами и ф о р м а м и об¬
щественного сознания ( э к о н о м и к о й , государством, правом, поли¬
т и к о й , религией, моралью).
Б ы л о бы, однако, к р а й н и м у п р о щ е н и е м сводить все п р и ч и н ы и
стимулы развития науки к обслуживанию потребностей производ¬
ства, э к о н о м и к и и других в н е ш н и х факторов. Т а к о й чисто экстер-
налистский взгляд на развитие науки в свое время настойчиво защи¬
щался сторонниками экономического детерминизма, но в настоящее
время он уходит в прошлое. Теперь все признают, что в э в о л ю ц и и
науки огромную роль играет преемственность научных идей, внут
ренняя логика развития ее п о н я т и й и теорий. Такой интерналист-
ский подход не исключает воздействия на развитие науки общества,
его техники и культуры. Однако и м е н н о в науке, больше, ч е м дру¬
гих формах общественного сознания, превалирует преемственность
между старым и н о в ы м з н а н и е м , несмотря на к о р е н н ы е и з м е н е н и я ,
п р о и з о ш е д ш и е в ее истории.
Отмеченная преемственность наиболее отчетливо проявляется в
развитии абстрактных, теоретических, наук, которые не имеют не¬
посредственного контакта с э м п и р и ч е с к и м материалом, например в
математике и в некоторых разделах математического естествозна¬
н и я , ш и р о к о использующих математические методы (теоретическая
механика и физика, квантовая химия, теория и н ф о р м а ц и и и другие).
Иногда возникает даже иллюзия, что эти науки развиваются чисто
логически, независимо от внешнего мира. П о д о б н ы й интерналист-
ский взгляд сводит развитие науки всецело к автономной разработ¬
ке ее идей. В лучшем случае он допускает возможность возникно¬
в е н и я исходных идей и п о л о ж е н и й науки на основе данных опыта
о в н е ш н е м м и р е , а весь остальной материал сводит к л о г и ч е с к о м у
развитию исходного знания. Однако и экстерналистский, и и н т е р -
н а л и с т с к и й взгляд о д н о с т о р о н н е преувеличивает роль и значение
действительно в а ж н ы х ф а к т о р о в р а з в и т и я н а у к и , вместо того что¬
бы рассматривать их во взаимодействии и д и а л е к т и ч е с к о й взаимо¬
связи.
12
т.е. чтобы любой ученый соответствующей отрасли науки мог осуще¬
ствить их и получить те же результаты, а это означает, что о н и не
д о л ж н ы зависеть от субъекта. И с т о р и я науки знает немало случаев
добросовестного заблуждения ученых п р и с о о б щ е н и и результатов
своих исследований, не говоря уже о преднамеренной фальсифика¬
ц и и . И м е н н о поэтому в науке устанавливаются достаточно строгие
критерии и н о р м ы для обеспечения интерсубъективности результа¬
тов исследования, которые д о л ж н ы исключить предвзятость, субъ¬
ективность и логическую непоследовательность в выводах ученых.
Д л я научного з н а н и я в а ж н е й ш и м является критерий непротиво
речивости, и л и последовательности, в рассуждениях и выводах уче¬
ных, который обеспечивается соблюдением основных законов ло¬
гики, сформулированных еще Аристотелем и развитых в современ¬
н о й символической логике. О д н и м из таких законов является
требование недопущения противоречия в рассуждениях. Почему так
важен критерий непротиворечивости для науки?
И з классической л о г и к и в ы с к а з ы в а н и й известно, что конъюнк¬
ц и я двух противоречащих высказываний X и — X приводит к ложному
высказыванию. Поэтому противоречащие высказывания недопусти¬
мы в л ю б о м рассуждении. Очевидно, что д о п у щ е н и е противоречия
привело бы к н а р у ш е н и ю всякого порядка и последовательности в
рассуждении. Вот почему еще в т р а д и ц и о н н о й аристотелевской ло¬
гике был принят закон недопущения противоречия в рассуждениях,
а в современной, так называемой паранепротиворечивой логике во¬
обще не допускается возможность логического вывода из противо¬
речивых суждений.
Иногда формально логические противоречия путают с диалек¬
т и ч е с к и м и противоречиями развития и на этом о ш и б о ч н о м осно¬
в а н и и говорят о плодотворности противоречий в науке. П р и этом
обычно ссылаются н а идеалистическую диалектику Гегеля, который
видел в противоречиях источник развития мысли. Н о в д а н н о м слу¬
чае речь идет о противоречиях роста или развития з н а н и я , напри¬
мер несоответствия между опытом и теорией, ж и з н ь ю и идеалами,
т.е. о противоречиях, которые требуют преодоления или разреше¬
ния. Д о п у щ е н и е же формально логических противоречий в рассуж¬
дениях привело бы к п о л н о й бесплодности и разрушению науки,
ибо противоречивая система утверждений не дает н и к а к о й инфор¬
м а ц и и о действительном, объективном мире. Если нормальная, не¬
противоречивая система дает возможность отделить утверждения,
совместимые с реальными фактами, от утверждений несовместимых с
н и м и , то в противоречивой системе такое разделение осуществить
нельзя. Н о в таком случае становится невозможно говорить об ис¬
тине в науке, а следовательно, и о поиске и с т и н ы , составляющем
важнейшую цель и ценность научного исследования.
13
Вторым в а ж н е й ш и м требованием, предъявляемым к теориям,
д а ю щ и м конкретную и н ф о р м а ц и ю о реальном мире, является кри¬
терий проверяемости этой и н ф о р м а ц и и . Однако этот критерий нель¬
зя понимать с л и ш к о м у п р о щ е н н о и требовать, чтобы каждое выска¬
зывание теории допускало непосредственную проверку. Поскольку
теория представляет собой логически взаимосвязанную систему ут¬
верждений, то наиболее общие ее п р и н ц и п ы и з а к о н ы проверяются
косвенно, путем вывода из них менее общих и простых утвержде¬
н и й , которые м о ж н о непосредственно сравнить с д а н н ы м и наблю¬
д е н и й или экспериментов. Уже закон и н е р ц и и механики, устанав¬
л и в а ю щ и й , что тело, не подверженное воздействию каких-либо
в н е ш н и х сил, будет оставаться в покое или в р а в н о м е р н о м прямо¬
л и н е й н о м д в и ж е н и и , нельзя проверить с п о м о щ ь ю опыта. Ведь
нельзя исключить действие на тело сил трения, сопротивления воз¬
духа, тяготения и т.п. Поэтому этот закон, как и другие основные
з а к о н ы механики, представляет собой абстракцию, относительную
истину, которая к о с в е н н о обосновывается посредством всех эмпи¬
р и ч е с к и проверяемых следствий, выведенных из них.
Болыпинство ф и л о с о ф о в науки согласны в том, что критерий
э м п и р и ч е с к о й проверяемости служит для отделения опытных, и л и
1
фактуальных, н а у к от абстрактных. Н о м н е н и я расходятся, когда
речь заходит о том, к а к и м и способами достигается такая проверка.
С т о р о н н и к и э м п и р и з м а и особенно позитивизма считают, что ги¬
потезы и теории фактуальных наук д о л ж н ы проверяться по степени
их подтверждения э м п и р и ч е с к и м и д а н н ы м и , т.е. удовлетворять кри¬
терию подтверждения. Очевидно, что чем больше и разнообразнее
будут факты, свидетельствующие о верности гипотезы, тем более
вероятной и л и правдоподобной, она может оказаться. Однако бу¬
дущие опыты и вновь открытые факты могут опровергнуть не толь¬
ко отдельную гипотезу, но и теоретическую систему, которая рань¬
ше признавалась достоверно и с т и н н о й .
П о ч т и три столетия н и к т о не сомневался в истинности законов
и п р и н ц и п о в классической механики И. Ньютона. Однако в X X в.
появилась теория относительности А. Э й н ш т е й н а , которая ради¬
кально изменила прежние представления о пространстве, времени и
гравитации. В о з н и к ш а я несколько позднее квантовая механика от¬
крыла п р и н ц и п и а л ь н о новые законы д в и ж е н и я мельчайших частиц
материи: атомов и элементарных частиц (электронов, протонов,
нейтронов и др.) Этот исторический опыт развития науки учит нас
тому, что не только к гипотезам, но и к теориям нельзя подходить
1
Не существует общепринятой терминологии по этому вопросу. Часто науки,
опирающиеся на наблюдения и опыт, называют эмпирическими или даже экс
периментальными. Более общим является термин «фактуальные науки», кото
рый объединяет все науки, имеющие дело с фактами.
14
к а к к н е п р е л о ж н ы м , достоверным, абсолютным истинам. Поэтому
и критерий подтверждения нельзя рассматривать к а к окончатель¬
н ы й и абсолютный. И с т о р и я науки показывает, что развитие по¬
з н а н и я происходит от истин относительных, приблизительно верно
отображающих действительность, к истинам абсолютным к а к к оп¬
ределенному пределу или идеалу п о з н а н и я .
Проверку высказывания на истинность с помощью подтвержде¬
н и я ее фактами называют ее верификацией. Логические позитивисты,
выдвинувшие верификацию в качестве критерия научного характера
гипотез или теоретических систем вообще, считают, что и м е н н о с ее
п о м о щ ь ю м о ж н о точно разграничить не только суждения эмпири¬
ческих наук от неэмпирических, но и осмысленные утверждения от
бессмысленных. К бессмысленным о н и отнесли прежде всего ут¬
верждения философского характера. Н о непосредственно верифи¬
цировать с п о м о щ ь ю фактов м о ж н о л и ш ь отдельные эмпирические
утверждения. Следовательно, придерживаясь позитивистского под¬
хода, придется объявить бессмысленными не только все утвержде¬
н и я чистой математики. но и общие законы и п р и н ц и п ы теорети¬
ческого естествознания.
К а к и их ранние предшественники О. Конт, Д.С. Милль, Э. Мах
и др., логические позитивисты считают н а д е ж н ы м только эмпири¬
ческое п о з н а н и е и стремятся редуцировать, или свести к нему, тео¬
ретическое знание. Поэтому они призывали построить чистый я з ы к
наблюдения, свободный от каких-либо «примесей теории» и тем
самым противопоставляли, по их м н е н и ю , единственно н а д е ж н ы й
опыт умозрительным спекулятивным теориям.
В западной ф и л о с о ф и и одним из первых выступил против ло¬
гической некорректности критерия в е р и ф и к а ц и и и д е м а р к а ц и и на¬
учных утверждений от ненаучных П о п п е р , когда он ж и л еще в Ве¬
не. В противовес участникам венского кружка позитивистов он вы¬
двинул критерий фальсификации, или опровержения, эмпирических
систем опытом. С логической точки зрения этот критерий опирает¬
ся на известный в логике закон типа modus tollens, т.е. установления
ложности гипотезы на основании ложности ее следствия. В то время
к а к подтверждение гипотезы ее следствиями свидетельствует л и ш ь
о вероятной истинности гипотезы, ложность следствия опровергает
или фальсифицирует гипотезу, хотя последний термин в русской речи
приобретает несколько и н о й смысловой оттенок.
К р и т е р и й ф а л ь с и ф и к а ц и и э м п и р и ч е с к и х систем, по м н е н и ю
Поппера, во-первых, дает возможность отличать эмпирические науки
от неэмпирических (математики и логики), во-вторых, не отвергает
философию, а показывает лишь ее неэмпирический и абстрактный
характер, в-третьих, допускает возможность отделения подлинных
эмпирических наук от псевдонаук, таких, н а п р и м е р , как астроло-
10
гия. В соответствии с э т и м он называет свой критерий фальсифи¬
к а ц и и также критерием демаркации подлинных наук от псевдонаук.
«Если м ы хотим избежать позитивистской о ш и б к и , заключаю¬
щ е й с я в устранении в соответствии с н а ш и м критерием демаркации
теоретических систем естествознания, то н а м следует выбрать такой
критерий, — заявляет П о п п е р , — к о т о р ы й позволял бы допускать в
область э м п и р и ч е с к о й науки даже такие в ы с к а з ы в а н и я , верифика¬
ц и я которых невозможна... Исходя из этих соображений, м о ж н о
предположить, что не верифицируемость, а фальсифицируемость сис¬
1
темы следует рассматривать в качестве критерия д е м а р к а ц и и » .
Т а к о й подход к критерию научности, хотя и является коррект¬
н ы м чисто логически, н о не учитывает всей сложности проверки
эмпирических систем.
Во-первых, выдвигая определенную гипотезу, ученый стремится
подтвердить или обосновать ее с п о м о щ ь ю некоторого числа фак¬
тов. Если же эти факты опровергнут гипотезу, то он будет искать
новую гипотезу. В любом случае ученый никогда не начинает с со¬
вершенно необоснованной гипотезы или даже догадки и не действует
по п р и н ц и п у простых проб и ошибок, к а к рекомендует П о п п е р .
Во-вторых, л ю б а я наука представляет собой систему взаимосвя¬
занных гипотез и теорий. Поэтому проверяются обычно не отдель¬
ные гипотезы, а системы логически взаимосвязанных утверждений.
Если гипотеза окажется верной, то она будет включена в соответст¬
вующую теорию.
В-третьих, п р и проверке гипотез опираются не только н а эмпи¬
рические ф а к т ы , но и существующие теории. Более того, каждая
теория основывается н а определенных вспомогательных допущени¬
ях. Все это показывает, что критерий ф а л ь с и ф и к а ц и и К. П о п п е р а
также нельзя считать абсолютным критерием научности эмпириче¬
ских систем. В реальном процессе научного исследования подтвер¬
ждение и опровержение, в е р и ф и к а ц и я и ф а л ь с и ф и к а ц и я выступают
в нерасторжимом единстве. Поэтому не противопоставление фаль¬
с и ф и к а ц и и в е р и ф и к а ц и и , а учет их взаимосвязи и взаимодействия
дают более адекватное представление о научном характере эмпири¬
ческих систем.
1.6. А н а л и з исследования
и обоснование его результатов
Представления о том, как совершаются открытия в науке и к а к
происходит процесс научного исследования в целом, менялись на
п р о т я ж е н и и разных этапов ее развития. Н а ч и н а я с X V I I в., когда
формировалось экспериментальное естествознание, главные усилия
10
ученых были направлены на открытие простейших эмпирических
законов, а также на накопление и систематизацию необходимой на¬
учной и н ф о р м а ц и и . М н о г и е ученые верили тогда в возможность
построения особой л о г и к и открытия, с п о м о щ ь ю которой м о ж н о
было чуть л и не механически делать новые открытия в науке.
В области опытных наук, как м ы уже отмечали, такого взгляда
придерживался Ф. Б э к о н , который верил, что созданные и м индук¬
тивные методы помогут решить эту задачу. « Н а ш же путь открытия
наук, — писал он, — немногое оставляют остроте и силе дарования,
но почти уравнивает их. П о д о б н о тому как для проведения п р я м о й
и л и о п и с а н и я совершенного круга много значат твердость, умелость
и испытанность руки, если действовать только рукой, мало и л и со¬
всем ничего не значит, если пользоваться циркулем и л и н е й к о й .
1
Т а к обстоит и с н а ш и м методом» .
Последующее развитие науки показало, однако, что как индук¬
тивные к а н о н ы самого Б э к о н а , так и систематизированные М и л л е м
индуктивные методы исследования п р и ч и н н о й зависимости давали
возможность устанавливать л и ш ь простейшие эмпирические обоб¬
щ е н и я и законы. Н а п р и м е р , когда по методу единственного разли¬
ч и я устанавливают, что перо и монета в вакуумной трубке падают
одновременно, а в воздухе перо падает медленнее, ч е м монета, то
причину последнего явления определить легко: она состоит в сопро¬
тивлении воздуха падению пера.
Такой же характер имеют и другие индуктивные методы: они мо¬
гут помочь сформулировать только простейшие эмпирические взаи¬
мосвязи или з а к о н ы между непосредственно наблюдаемыми явле¬
н и я м и . Открытие же п о д л и н н о глубоких, теоретических законов о
ненаблюдаемых объектах индуктивным способом осуществить нельзя.
Действительно, непосредственным наблюдением и измерением м ы
можем, н а п р и м е р , установить, что п р и нагревании данного метал¬
лического стержня его д л и н а увеличивается. Н о это наблюдение не
объясняет, почему и м е н н о происходит увеличение размеров стерж¬
ня. Здесь для объяснения приходится уже обращаться к молекуляр-
н о - к и н е т и ч е с к о й теории вещества, которая вводит понятие о таких
ненаблюдаемых объектах, как молекулы и атомы. З а к о н ы д в и ж е н и я
молекул, в частности теоретический закон увеличения среднего про¬
бега молекул, помогает н а м объяснить, почему происходит измене¬
ние д л и н ы стержня при нагревании. Т а к и м образом, путь к глубо¬
кому и полному объяснению я в л е н и й с п о м о щ ь ю теоретических за¬
к о н о в лежит через выдвижение предположений и гипотез, вывод из
них логических следствий, проверку их на опыте, исправление и
уточнение гипотез.
17
В области дедуктивных наук, и в первую очередь в символиче¬
ской логике, з н а м е н и т ы й н е м е ц к и й математик и ф и л о с о ф Л е й б н и ц
мечтал о создании всеобщего метода, к о т о р ы й позволил бы свести
любое рассуждение к вычислению. С его п о м о щ ь ю он надеялся ре¬
шать любые споры не только в науке, н о и в политике и философии.
«В случае в о з н и к н о в е н и я споров, — писал он, — двум филосо¬
фам не придется больше прибегать к спору, к а к не прибегают к нему
1
счетчики. Вместо спора о н и возьмут перья в руки, сядут за д о с к и и
2
скажут друг другу: «будем вычислять»» .
Эта идея о полном сведении дедуктивного рассуждения к вычис¬
лению, т.е. к алгоритму, хотя и способствовала возникновению ма¬
тематической логики, тем не менее оказалась слишком амбициозной,
поскольку даже в рамках математики существуют алгоритмически
неразрешимые проблемы, о которых м ы упоминали выше. Тем более
это относится к недедуктивным наукам, где приходится учитывать
непрерывное взаимодействие теории и опыта, логики и интуиции.
В сложном процессе научного исследования творчество и ин¬
туиция, логика и опыт, дискурсия и воображение, з н а н и я и талант
взаимно д о п о л н я ю т и обусловливают друг друга. И поскольку о н и
не поддаются формализации и алгоритмизации, постольку создание
л о г и к и открытия н и в индуктивной, н и в дедуктивной форме не¬
возможно. Т а к и м образом, и э м п и р и ч е с к а я модель научного откры¬
тия, построенная Б э к о н о м , и рационально-дедуктивная модель
Л е й б н и ц а оказались одинаково несостоятельными из-за с л и ш к о м
упрощенного п о н и м а н и я процесса научного исследования вообще
и открытия нового в науке в особенности. Поэтому уже в первой
половине X I X в. некоторые логики и философы науки ясно осознали
бесперспективность п о п ы т о к построения л о г и к открытия. Исходя
из этого о н и стали призывать к исследованию логических следствий
из гипотез и их э м п и р и ч е с к о й проверки с п о м о щ ь ю наблюдений и
экспериментов.
«Научное открытие, — писал известный историк науки Уэвелл, —
д о л ж н о зависеть от счастливой мысли, проследить происхождение
которой м ы не можем. Поэтому некоторые благоприятные поворо¬
ты мысли выше всяких правил и, следовательно, нельзя дать ника¬
3
ких правил, которые бы неизбежно приводили к открытию» .
Т а к и м образом, даже в эмпирических науках вместо индуктив
ной модели открытия новых истин с середины X I X в. все настойчи
вее выдвигается дедуктивная логика д л я обоснования существующих
предположений и гипотез. В связи с э т и м все большее распростра¬
н е н и е получает гипотетико-дедуктивная модель анализа структуры
1
Имеется в виду счетная доска — абак.
2
Новые идеи в математике: Сборник. — СПб., 1913, № 1. — С. 17.
3
Whewell W. The Philosophy of the inductive sciences, founded upon their history. —
London, 1847. — P. 20—21.
1S
научного исследования. Согласно этой модели, проблема генезиса,
или происхождения, самих гипотез, их возникновения не имеет ни¬
какого о т н о ш е н и я н и к методологии, н и к ф и л о с о ф и и науки. По¬
этому о н и д о л ж н ы заниматься только логическим анализом струк¬
туры существующего научного з н а н и я и выведением логических
следствий из имеющихся гипотез.
Наиболее ревностными пропагандистами гипотетико-дедуктивной
модели научного познания были логические позитивисты. С их взгля¬
д а м и по этому вопросу соглашался и критический рационалист
П о п п е р . Остается, однако, н е п о н я т н ы м , почему он второе издание
1
своей к н и г и назвал «Логикой научного о т к р ы т и я » , ибо в ней речь
идет не об открытии нового з н а н и я в науке, а о его обосновании.
Неопозитивистская модель структуры научного знания, опираю¬
щ а я с я на гипотетико-дедуктивный метод, доминировала в западной
ф и л о с о ф и и науки почти до 60-х гг. X X в. и даже была названа
«стандартной моделью». Однако постепенно росли сомнения в ее аде¬
кватности и усиливалась к р и т и к а исходных ее п р и н ц и п о в . Наибо¬
лее обстоятельной критике «стандартная модель» подверглась на
международном симпозиуме в С Ш А , в котором п р и н я л о участие
свыше тысячи ученых. Один из творцов этой модели К. Гемпель,
выступая на симпозиуме, вынужден был признать, что «чувствует
2
все больше сомнений относительно адекватности этой к о н ц е п ц и и » .
После отказа от «стандартной модели» возникло множество раз¬
л и ч н ы х к о н ц е п ц и й развития научного з н а н и я , в которых предлага¬
ется учитывать исторические, социальные и психологические ас¬
пекты развития научного знания. Н а и б о л ь ш и й интерес представля¬
ют к о н ц е п ц и и , ориентирующиеся на новые подходы к процессу
генезиса и разработки новых научных идей, гипотез и теорий. Один
из наиболее ярких представителей этого направления, рано погиб¬
ш и й ф и л о с о ф и историк науки Н.Р. Х э н с о н еще в период господ¬
ства неопозитивистской к о н ц е п ц и и выступал с резкой к р и т и к о й
гипотетико-дедуктивной модели. О н справедливо отмечал, что эта
модель дает возможность анализировать только готовые результаты
научного исследования. Она дает основания для принятия гипотезы,
но не показывает, к а к и м путем к н е й приходят. О б ы ч н ы е ссылки
на интуицию, талант и опыт ученого, к о н е ч н о , необходимы д л я по¬
н и м а н и я новых открытий в науке, но это не означает, что размыш¬
л е н и я , которые приводят к таким открытиям, опираются на ирра¬
циональные основания.
Чтобы сформулировать законы свободного падения тел или все
мирного тяготения, писал Х э н с о н , потребовались гении — Галилей
и Ньютон, но они наряду с интуицией и воображением руководство-
19
вались также р а ц и о н а л ь н ы м и методами рассуждений. Более того,
он считал, что «если установление гипотез через их предсказания
имеет свою логику, то соответствующая логика д о л ж н а существовать
1
и при создании гипотез» . Этот тезис вызвал наибольшие возраже¬
н и я со стороны критиков, которые увидели в н е м возврат к преж¬
н и м к о н ц е п ц и я м л о г и к открытия. Однако Х э н с о н подчеркивал, что
такая логика не сводится н и к и н д у к ц и и , н и к дедукции. Н а при¬
мере построения новых физических теорий он показал, что «от на¬
блюдаемых свойств я в л е н и й ученый стремится найти разумный
путь к ключевым идеям, с п о м о щ ь ю которых эти свойства могут
2
быть фактически объяснены» . Т а к и м образом, логика открытия
меньше всего напоминает механическую процедуру нахождения но¬
вых истин по типу индуктивной л о г и к и Бэкона. Она скорее похожа
на логику абдуктивных рассуждений Ч . С . Пирса, о которой м ы бу¬
дем говорить в дальнейшем. Такая логика по существу представляет
собой эвристический способ рассуждений и поэтому не гарантирует
б е з о ш и б о ч н ы й путь нахождения новых истин.
В последние годы н о р м а т и в н ы й подход к научному исследова¬
н и ю представлен в трудах ряда ф и л о с о ф о в и других ученых. Так,
н а п р и м е р , известный специалист по к о м п ь ю т е р н ы м наукам и эко¬
н о м и к е Нобелевский лауреат Г. С а й м о н вместо л о г и к и открытия
говорит о методологии исследования как «совокупности норматив¬
ных стандартов, необходимых для анализа процессов, ведущих к
открытию научных теорий либо к их проверке, или к в ы я с н е н и ю
3
ф о р м а л ь н о й структуры самих теорий» .
В настоящее время спор среди ученых идет не о возврате к по¬
строению логик открытия, а об анализе норм и методов научного ис¬
следования, раскрытию эвристических приемов, облегчающих поиск
научной истины. Эту идею ясно выразил один из организаторов меж¬
дународной конференции по этим проблемам Т. Никлз. «Сегодня, —
заявил он, — многие защитники методологии открытия не только от¬
рицают такое ее отождествляют с логикой открытия, но и отвергают
само существование логики открытия. Их лозунгом является «мето¬
4
дология открытия без логики открытия...»
В последние годы в связи с исследованиями по искусственному
интеллекту стали строиться вычислительные модели, основанные
на использовании абдуктивных умозаключений от эмпирических
д а н н ы х к гипотезам, которые стремятся наилучшим образом объяс¬
нить их. Такие модели вовсе не рассчитаны на то, чтобы заменить
1
Hanson N.R. Patterns of Discovery. — Cambridge, 1958. — P. 72.
2
Ibidem. P. 90.
3
Simon H. Does scientific discovery have a logic? / / Philosophy of science. V. 40,
№ 4. P. 473.
4
Scientific discovery, logic and rationality. — Dordrecht, 1980. — P. 7.
20
ученого компьютером и л и в чем-то подменить его. О н и д о л ж н ы
помочь ему в исследовании и тем самым усилить его познаватель¬
ные возможности. П о д о б н о тому к а к телескоп служит д л я усиления
физических возможностей наблюдателя, так и методы открытия пу¬
тем вычислительных моделей открытия «могут расширить когни¬
1
тивные человеческие способности» .
К а к уже упоминалось в ы ш е , м ы будем различать н о р м ы и мето¬
д ы анализа, которые имеют эвристический характер и связаны с
процессом п о и с к а и исследования нового в науке, с одной стороны,
и способы и методы обоснования существующего научного з н а н и я ,
анализа его структуры и к л а с с и ф и к а ц и и — с другой. Оба этих под¬
хода не исключают, а взаимно д о п о л н я ю т друг друга. Н а ч н е м обсу¬
ждение с анализа и постановки научной проблемы.
1
Simon H. Langley, etc. Scientific Discovery, Computational Exploration of the Crea
tive Processes. — Cambridge, M A , 1987.
21
Г лава 2
НАУЧНАЯ ПРОБЛЕМА —
ИСХОДНЫЙ ПУНКТ ИССЛЕДОВАНИЯ
В переводе с древнегреческого т е р м и н «проблема» означает
т р у д н о с т ь и л и п р е г р а д у , д л я п р е о д о л е н и я которой и п р е д п р и н и
маются соответствующие практические и л и теоретические усилия.
С о о т в е т с т в е н н о этому р а з л и ч а ю т п р а к т и ч е с к и е и т е о р е т и ч е с к и е
проблемы.
В научном исследовании имеют дело с проблемами эмпириче
ского и т е о р е т и ч е с к о г о х а р а к т е р а , к о т о р ы е в о з н и к а ю т в п р о ц е с с е
роста и р а з в и т и я н а у ч н о г о з н а н и я . К а к б ы н и р а з л и ч а л и с ь эти
п р о б л е м ы по своей о б щ н о с т и , у р о в н ю и с о д е р ж а н и ю , и х н а з н а ч е ¬
н и е состоит в том, ч т о б ы т о ч н о и я с н о у к а з а т ь и м е н н о н а т р у д н о с т ь ,
в о з н и к ш у ю н а т о й и л и и н о й с т а д и и п о з н а н и я , ч т о б ы н а ч а т ь ее ис
с л е д о в а н и е и п р и д а т ь ее р е ш е н и ю ц е л е н а п р а в л е н н ы й и поиско¬
вый характер.
22
только я з ы к науки, но и множество теоретических д о п у щ е н и й , не
1
поставленных — до п о р ы до времени — под с о м н е н и е . Следова¬
тельно, в рамках проблемной ситуации особое в н и м а н и е обращает¬
ся на предпосылки проблемы: от эмпирических фактов и до приня¬
тых теоретических схем, моделей, допущений и логических стандар¬
тов рассуждений.
Возникновение п р о б л е м н о й ситуации свидетельствует прежде
всего о н а л и ч и и трудности, связанной с противоречием и л и несоот¬
ветствием старых методов объяснения н о в ы м фактам, открытым в
результате экспериментов и л и систематических наблюдений. Такие
проблемные ситуации являются т и п и ч н ы м и для опытных наук. В аб¬
страктных науках речь идет о противоречиях между новыми и ста¬
р ы м и способами обоснования теоретического знания. Однако какую
бы форму н и приобретало такое противоречие, его нельзя смеши¬
вать с формально-логическим противоречием, которое требует немед¬
ленного устранения. Противоречия, которые встречаются в науке,
имеют п р и н ц и п и а л ь н о и н о й характер, ибо выражают несоответст¬
вие в процессе ее развития между опытом и теорией и л и между но¬
в ы м и и старыми методами обоснования теорий. Логическое же
противоречие возникает вследствие н а р у ш е н и я правил рассуждения
и поэтому требует устранения, а не разрешения. Между тем несоот¬
ветствия и л и противоречия в развитии науки будут возникать по¬
стоянно и каждый раз будут разрешаться, а не устраняться. С а м и
эти противоречия в разных науках приобретают с п е ц и ф и ч е с к и й ха¬
рактер, з а в и с я щ и й от особенностей их предмета, приемов, средств
и методов исследования. В этом м ы м о ж е м убедиться, обратившись
к анализу развития абстрактных и э м п и р и ч е с к и х наук.
2.2. в о з н и к н о в е н и е проблемы
как в ы р а ж е н и е несоответствия
в развитии научного з н а н и я
В абстрактных науках, таких, как математика и родственные ей
дисциплины, трудности различного рода связаны прежде всего с обна¬
ружением противоречий внутри существующих теорий, несогласован¬
ностью отдельных их частей, недостаточной обоснованностью исход¬
ных понятий и т.д. Наиболее интересными и фундаментальными про¬
блемами в этом смысле могут быть те из них, которые возникали при
обосновании математики и вызывали кризисы ее оснований.
Первая из фундаментальных проблем такого рода была связана с
открытием несоизмеримых отрезков, таких, как диагональ и сторо¬
на квадрата, отношение которых не может быть выражено р а ц и о -
1
Поппер К. Объективное знание. Эволюционный подход. — М., 2002, УРСС. —
С. 165.
23
н а л ь н ы м числом. Это открытие породило глубокий кризис не толь¬
ко в математике, н о и в ф и л о с о ф и и , так как подрывало основы
пифагорейского учения о числах к а к сущности мира.
Вторая фундаментальная проблема возникла в связи с трудно¬
стями, обнаруженными в анализе бесконечно малых, основное со¬
держание которого составляют д и ф ф е р е н ц и а л ь н о е и интегральное
исчисления. Расходящиеся результаты и противоречия, полученные
со временем в анализе, были связаны в первую очередь с неодина¬
к о в ы м п о н и м а н и е м исходного его п о н я т и я — п о н я т и я бесконечно
малого. Нередко бесконечно малая величина приравнивалась нулю,
а чаще всего рассматривалась просто как крайне малая конечная ве¬
личина. Это противоречие создало серьезную трудность и в резуль¬
тате привело к н о в о й проблеме, вызвавшей второй кризис в осно¬
ваниях математики. Выход из этого кризиса был найден с п о м о щ ь ю
теории пределов, которая стала рассматривать бесконечно малое
к а к величину, стремящуюся к нулю как к своему пределу. Н а этом
примере м о ж н о показать сложную цепь взаимосвязей, определяю¬
щ и х в о з н и к н о в е н и е проблемы, н а ч и н а я от потребностей техники
производства, экспериментального естествознания и заканчивая
стандартами логики.
Элементарная математика, которую нередко называют матема¬
т и к о й постоянных величин, была не в состоянии математическими
методами описывать движение и процессы. Между тем возникаю¬
щ а я м а ш и н н а я индустрия Нового времени крайне нуждалась в та¬
ких методах, поэтому она и выдвинула проблему создания н о в о й
математики переменных величин — анализа бесконечно малых. Впо¬
следствии, когда были обнаружены некоторые дефекты в математи¬
ческом анализе, возникла чисто логико-математическая проблема
обоснования анализа, которая на первом этапе была р е ш е н а теори¬
ей пределов.
Н а этом в о з н и к н о в е н и е и р е ш е н и е новых проблем не заверши¬
лось, хотя в конце X I X в. м н о г и м математикам казалось, что с соз¬
д а н и е м теории множеств математика получила окончательное обос¬
нование. В этой абстрактной теории все математические объекты
(числа, геометрические фигуры, ф у н к ц и и и т.д.) рассматривались
к а к элементы соответствующих множеств. М н о г и е ученые считали,
что в рамках теории множеств математика получила необходимую
общность и прочное обоснование. Однако вскоре и в этой теории
были обнаружены парадоксы, которые свидетельствовали о том, что
фундамент всей классической математики нельзя считать вполне
надежным. Поэтому вскоре после этого опять заговорили о кризисе
оснований математики, который не преодолен и п о н ы н е . Хотя этот
кризис не затрагивает те конкретные теории математики, которые
больше всего применяются в прикладных науках, тем не менее сло-
24
жившуюся ситуацию в обосновании математики нельзя считать удов¬
летворительной.
П р и ретроспективном анализе истории обоснования математи¬
к и выясняется, что наиболее фундаментальные ее проблемы возни¬
кали в связи с трудностями, которые появлялись по мере развития
математики и были связаны с противоречиями в ее исходных абст¬
ракциях и теориях. Поскольку математика оперирует бесконечными
множествами абстрактных объектов, постольку ее исходные поня¬
тия и теории опираются на различные абстракции математической
бесконечности.
Абстракция потенциальной, или становящейся, бесконечности
помогла преодолеть второй кризис в основаниях математики. Пере¬
ход к абстракции актуальной бесконечности в теории множеств, в
которой бесконечные множества уподобляются к о н е ч н ы м множест¬
вам, привел к н о в ы м трудностям и к третьему кризису в основани¬
ях математики, выход из которого с т о р о н н и к и математического ин¬
туиционизма и конструктивизма ищут в возврате к абстракции по¬
тенциальной осуществимости и бесконечности. Эти п р и м е р ы я с н о
показывают сложный и противоречивый характер проблемных си¬
туаций в математике, которые связаны с глубокими ф и л о с о ф с к и м и
и логико-математическими представлениями о бесконечности.
В экспериментальных и эмпирических науках основная причина
возникновения проблем заключается в обнаружения несоответствия
или противоречия между прежними теоретическими методами объ¬
я с н е н и я и вновь обнаруженными э м п и р и ч е с к и м и фактами. Старые
парадигмы, методы и теории оказываются не в состоянии объяснить
новые факты, хотя в первое время их пытаются понять в рамках
прежней парадигмы. Однако когда число таких аномальных фактов
быстро возрастает, тогда происходит отказ от старой парадигмы и
начинается перестройка всей п р е ж н е й концептуальной системы.
К а к в математике, так и в эмпирических науках такие процессы
обычно связаны с р е ш е н и е м новых фундаментальных проблем, ко¬
торые приводят к к р и з и с а м и научным революциям.
В физике противоречия между прежними, классическими, пред¬
ставлениями о строении вещества, излучении и поглощении энергии,
свойствах пространства и времени и соответственно вновь обнару¬
ж е н н ы м и экспериментальными фактами привели в к о н ц е X I X —
начале X X в. к революции, охватившей не только саму физику, н о
и точное естествознание в целом.
Фундаментальные проблемы, которые тогда были выдвинуты,
решались с п о м о щ ь ю создания таких новых неклассических теорий,
к а к квантовая механика и теория относительности. И м е н н о они
помогли понять и объяснить новые экспериментальные факты,
упорно не поддававшиеся объяснению в рамках классических теорий.
20
Творческая деятельность в науке не ограничивается, к о н е ч н о ,
только р е ш е н и е м фундаментальных проблем. Наряду с н и м и посто¬
я н н о возникают более частные и к о н к р е т н ы е теоретические и при¬
кладные проблемы. Н о природа проблем остается н е и з м е н н о й : о н и
характеризуют трудности, которые н е и з м е н н о возникают в ходе
развития и прогресса научного п о з н а н и я . Ч а щ е всего в конкретных
научных исследованиях приходится иметь дело с проблемами и за¬
дачами более частного характера, когда необходимо л и б о модифи¬
цировать существующие теории в рамках д о м и н и р у ю щ е й парадиг¬
м ы и л и создавать частные теории для объяснения вновь открытых
фактов. Такую стадию исследования Т. Кун в своей книге «Струк
тура научных революций» называет «нормальной наукой» и даже ре
ш е н и е м «головоломок» в рамках существующей парадигмы. Вряд
л и , однако, такая характеристика верно описывает сложный и про¬
тиворечий процесс исследования в реальной науке, о которой мож¬
но сказать следующее: во-первых, в н е й одновременно могут сосу¬
ществовать несколько парадигм или программ исследования; в о -
вторых, ученые всегда стремятся найти лучшее объяснение сущест¬
в у ю щ и м фактам, чтобы глубже и точнее приблизиться к истине; в-
третьих, процесс исследования всегда связан с критикой прежних —
несовершенных, неполных и неточных — методов объяснения, а не с
исправлением и уточнением существующих и готовых схем, принци¬
пов и п р и е м о в исследования.
Т а к и м образом, м ы не м о ж е м правильно понять характер воз¬
н и к н о в е н и я проблем в науке, если не будем учитывать особого ха¬
рактера научной деятельности, н а п р а в л е н н о й на достижение более
полного и глубокого п о з н а н и я мира. В отличие от других ф о р м че¬
ловеческой деятельности наука, как н и одна другая форма, имеет
я р к о в ы р а ж е н н ы й прогрессивный характер, ибо она непрерывно
стремится усовершенствовать свои теории и методы п о з н а н и я пу¬
тем обнаружения, преодоления и исправления ошибок. Такой про¬
цесс самокорректирующийся научной деятельности объясняет, поче¬
му научное исследование начинается прежде всего с выдвижения
проблем, а не простого н а к о п л е н и я фактов и постановки новых
экспериментов. Ведь факты требуют объяснения, и и м е н н о вслед¬
ствие неспособности старых теорий и методов дать такое объясне¬
ние возникают новые проблемы.
Итак, в о з н и к н о в е н и е новых проблем обусловлено состоянием и
уровнем научных з н а н и й . «Бросая ретроспективный взгляд на исто
р и ю , — подчеркивает В. Гейзенберг, — м ы видим, что н а ш а свобода
1
в выборе проблем, похоже, очень невелика» .
Н а б л ю д е н и я и эксперименты могут, к о н е ч н о , предшествовать
появлению проблем, когда приходится анализировать ф а к т ы , кото-
20
р ы е я в н о опровергают прежние представления и объяснения. В
этом смысле справедливо утверждение, что достоверные факты, по¬
лученные путем наблюдений и экспериментов, составляют надеж¬
н ы й э м п и р и ч е с к и й базис науки. Н о факты нуждаются в осмысле¬
н и и и интерпретации. Следовательно, з н а н и я и интерпретации не¬
обходимы д л я того, чтобы целенаправленно искать сами факты. Эту
мысль прекрасно выразил Ч . Дарвин: «Как странно, что н и к т о не
видит, что всякое наблюдение д о л ж н о производиться за или против
какого-либо мнения».
Ч т о б ы наблюдать что-либо, надо знать, что и м е н н о наблюдать,
а для этого надо располагать к а к о й - л и б о идей, предположением
и л и даже догадкой. И м е н н о поэтому иногда утверждают, что факты
«нагружены теорией», что в т о ч н о м смысле означает тесную связь и
взаимодействие между фактами и теорией. С другой стороны, чтобы
проверить отдельные предположения, гипотезы или теоретические
системы, необходимо располагать определенной совокупностью, а
точнее, системой фактов. В связи с этим возникает актуальный ме¬
тодологический вопрос, по которому до сих пор существуют диамет¬
рально противоположные точки зрения.
Среди ученых, занимающихся преимущественно эмпирическими
исследованиями, нередко встречается м н е н и е , что исследование в
науке начинается с наблюдения и н а к о п л е н и я фактов, тщательном
их о п и с а н и и и исследовании в процессе п о з н а н и я . Такой взгляд
присущ прежде всего здравому смыслу обыденного п о з н а н и я , когда
сталкиваясь с н е з н а к о м ы м и я в л е н и я м и , л ю д и пытаются найти объ¬
я с н е н и е их п р и ч и н путем о б р а щ е н и я к н о в ы м фактам. П о д о б н ы й
же взгляд защищают ф и л о с о ф ы эмпирического направления, ори¬
ентирующиеся на традиционные представления о развитии позна¬
н и я , согласно которым и с т о ч н и к о м нашего з н а н и я служит эмпири¬
ческий опыт или даже восприятия. Согласно такому м н е н и ю , в на¬
ш е м уме нет ничего, кроме того, что содержится в чувствах.
Поэтому такой п а с с и в н ы й взгляд на деятельность м ы ш л е н и я рас¬
сматривает науку как процесс простого н а к о п л е н и я з н а н и й , исклю¬
чающего к о р е н н ы е , качественные его и з м е н е н и я , приводящие к от¬
казу от старых к о н ц е п ц и й , парадигм и научных революций.
Против таких взглядов решительно выступал в западной фило¬
с о ф и и науки П о п п е р , который настойчиво утверждал, что «мы ни¬
когда не начинаем с наблюдений, а всегда с проблем — либо прак
тических проблем, л и б о проблем теории, столкнувшейся с трудно
1
стями» .
Однако, к а к м ы уже отмечали, слабым местом в его к о н ц е п ц и и
является случайный характер проб и ошибок, догадок и опроверже¬
н и й , который несовместим с п р о в о з г л а ш е н н ы м и м п р и н ц и п о м
1
Поппер К. Указ раб. С. 249.
27
д в и ж е н и я науки к объективной истине. Такое движение к истине
имеет целесообразный и р а ц и о н а л ь н ы й характер, но П о п п е р не
подчеркивает наличие диалектического взаимодействия, во-первых,
между фактами и теориями, во-вторых, между наблюдениями и фак¬
тами. Главное в н и м а н и е он акцентирует на приоритете теории над
фактами и соответственно проблем над опытом. С и л ь н а я сторона
его к о н ц е п ц и и заключается в следующем: с 30-х гг. прошлого века
он н е и з м е н н о подчеркивал, что «наука начинается с проблем и раз¬
вивается от них к к о н к у р и р у ю щ и м теориям, которые оцениваются
1
критически» . Действительно, п о д л и н н а я наука не может существо¬
вать и развиваться без проблем: в п р о т и в н о м случае она вырожда¬
ется в догматическую систему. В ней всегда открываются новые
факты и результаты, требующие объяснения, которого не способны
дать старые парадигмы и теории. Это непрерывное в о з н и к н о в е н и е
и возобновление противоречия или несоответствия между н о в ы м и
фактами и старыми теоретическими способами их объяснения ха¬
рактеризует реальный прогресс науки.
2.3. р е ш е н и е проолем
и п р о г р е с с научного з н а н и я
Прежде чем выдвинуть какую-либо проблему, необходимо по¬
нять ту трудность, которая возникла в науке. Ведь и м е н н о трудно¬
сти, как м ы видели, создают проблемы, которые характеризуют не¬
соответствие (или противоречие) в развитии науки, конкретно вы¬
ражающееся в неспособности старых теорий и методов объяснить
новые факты. Такое противоречие, к а к говорилось в ы ш е , н и в к о е м
случае нельзя отождествлять с логическим противоречием между
суждениями. В д а н н о м же случае термин «противоречие» использу¬
ется для обозначения несоответствия между н о в ы м и фактами и
старыми способами их объяснения посредством прежних гипотез,
законов и теорий.
Осознание этого несоответствия происходит постепенно, шаг за
шагом, и поэтому до постановки и четкой формулировки проблемы
обычно мало что знают о н е м и даже не представляют, в чем имен¬
но оно состоит. Более того, в истории науки известны случаи, когда
ученый стремился решить одну проблему, а в действительности ре¬
ш а л другую. Так, н а п р и м е р , И. Кеплер, увлекавшийся астрологией,
стремился решить проблему гармонии мирового порядка, но в дей¬
ствительности открыл з а к о н ы д в и ж е н и я планет вокруг Солнца.
К а к и м же образом происходит процесс осознания и п о н и м а н и я
проблем?
Поскольку проблема означает трудность, то в первую очередь не¬
обходимо, очевидно, понять эту трудность. К а к справедливо заме-
1
Поппер К. Указ раб. С. 144.
2S
чает Гейзенберг, «все всегда начинается с весьма специальной, узко
ограниченной проблемы, не находящей р е ш е н и я в традиционных
рамках. Революцию делают ученые, которые пытаются действи¬
тельно решить эту специальную проблему, но п р и этом еще и стре¬
мятся вносить как м о ж н о м е н ь ш е и з м е н е н и й в п р е ж н ю ю науку.
К а к раз желание внести как м о ж н о м е н ь ш е и з м е н е н и й в п р е ж н ю ю
науку и делает очевидным, что к введению нового нас вынуждает
сам предмет, что сами явления, сама природа, а не какие-либо челове¬
1
ческие авторитеты заставляют нас изменить структуру мышления» .
А для этого нет иного пути, как предпринять попытку ее решения.
Сначала можно выдвинуть сравнительно слабое предположение и по
пытаться проверить его с помощью тех фактов, которые были не в со
стоянии объяснить старые гипотезы или теории. Если это предполо¬
жение будет опровергнуто, то исследователь получит более ясное
представление о степени трудности проблемы и постарается найти бо¬
лее сильное предположение, чтобы устранить расхождение между
предположением и фактами. П о мнению Поппера, такой процесс не¬
прерывного выдвижения все новых предположений и догадок и их по¬
следовательного опровержения и исключения есть единственно вер-
н ы й путь решения проблем, приводящий к росту научного знания.
Общую схему такого процесса он представляет в следующем виде:
ЕЕ
29
несколько вариантов гипотез. Поскольку в о з н и к н о в е н и е проблемы
Pi в приведенной в ы ш е схеме потребует нового пробного объясне
н и я и его проверки, а для устранения о ш и б о к — выдвижения сле
дующей проблемы P3 и т.д., то процесс исследования м о ж н о пред¬
ставить в виде непрерывного возобновления повторяющихся все
новых и новых ц и к л о в , но на более в ы с о к о м уровне. В содержа¬
тельном плане это означает, что прогресс п о з н а н и я сопровождается
выдвижением и р а з р е ш е н и е м все новых и новых проблем. Основы¬
ваясь на этом, П о п п е р делает вполне справедливый вывод, что
«рост знаний идет от старых проблем к новым проблемам, посредст
1
вом предположений и опровержений» .
Н о к а к и м образом осуществляется этот н е п р е р ы в н ы й процесс
предположений и опровержений? К а к научное п о з н а н и е движется к
достижению объективно истинного знания?
П о м н е н и ю Поппера, развитие з н а н и я происходит по аналогии
с дарвиновской теорией э в о л ю ц и и живых организмов. В процессе
п о з н а н и я между гипотезами возникает своеобразная борьба «за су¬
ществование», и выживают те из них, что оказываются наиболее
п р и с п о с о б л е н н ы м и для р е ш е н и я поставленной проблемы. Крити¬
чески обсуждая и проверяя эти гипотезы, м ы исключаем те из них,
которые решают н а ш и проблемы хуже, и выбираем лучшие, которые
решают их более э ф ф е к т и в н о и адекватно. «При этом, — пишет
П о п п е р , — я опираюсь н а неодарвинистскую теорию эволюции, но
в н о в о й формулировке, в которой «мутации» интерпретируются к а к
метод более или менее случайных ошибок, а «естественный отбор» —
к а к один из способов управления и м и с п о м о щ ь ю устранения о ш и -
2
бок» .
Т а к и м образом, э в о л ю ц и я з н а н и я происходит, с одной стороны,
с п о м о щ ь ю случайного способа выдвижения догадок, предположе¬
н и й и гипотез, а с другой — и с к л ю ч е н и я тех из них, которые п р и
проверке оказались о ш и б о ч н ы м и . Н о м о ж н о л и т а к и м способом
приблизиться к истине, существование которой П о п п е р не только
признает, но даже считает регулирующим п р и н ц и п о м п о з н а н и я ?
Ответ на этот вопрос может быть только отрицательным. Действи¬
тельно, если для р е ш е н и я проблемы объяснения какого-либо явле¬
н и я в п р и н ц и п е м о ж н о выдвинуть бесчисленное множество гипо¬
тез, то исключив конечное число ошибочных из них, м ы никогда
не можем приблизиться к истине. Ведь для этого не хватило бы даже
астрономического числа времени. Между тем успехи науки свиде¬
тельствуют не только о том, что она раскрывает н а м истину об объ¬
ективном мире, но и о том, что темпы научного прогресса со вре¬
м е н е м возрастают. С точки же з р е н и я Поппера, прогресс научного
1
Поппер К. Указ. раб. С. 250.
2
Поппер К. Логика и рост научного знания. — М.: Прогресс, 1983. — С. 538—539.
3U
п о з н а н и я был бы невозможен или крайне маловероятен. Поэтому сам
он вынужден был признать, что «даже в предположении (которое я
разделяю), что н а ш и п о и с к и з н а н и й п о к а у с п е ш н ы , и что м ы те¬
перь кое-что знаем о н а ш е й Вселенной, этот успех оказывается
1
удивительно маловероятным и потому н е о б ъ я с н и м ы м » .
В связи с этим возникает вопрос: нельзя л и будет объяснить ус¬
пехи п о з н а н и я , если отказаться от случайного характера проб и
о ш и б о к п р и р е ш е н и и проблем? Действительно, если м ы признаем,
что п р и выборе гипотез исследователь не все гипотезы будет счи¬
тать одинаково в о з м о ж н ы м и , а некоторые из них — более перспек¬
т и в н ы м и , м н о г о о б е щ а ю щ и м и и п р и б л и ж а ю щ и м и нас к истине, то
сможем избежать трудностей. В этом случае процесс выбора гипо¬
тез станет более рационально о б о с н о в а н н ы м и не сведется к про¬
верке бесчисленного множества малоперспективных гипотез.
Реальная практика научного исследования действительно пока¬
зывает, что исследователи после сравнительно небольшого числа
проб попадают и м е н н о на перспективную гипотезу. Предпринима¬
лось множество п о п ы т о к объяснить это явление. Одни ученые, как,
н а п р и м е р , П и р с , пытались объяснить это способностью человека
стремиться к истине своего рода и н с т и н к т о м , к о т о р ы й , однако, от¬
личается от других и н с т и н к т о в тем, что действует не безошибочно,
а с определенной частотой ошибок. Другие ученые ссылаются на
существование врожденного знания. Большинство же способность
правильного выбора гипотез и новых идей связывают с интеллекту¬
альной интуицией, механизмы которой остаются пока еще не вы¬
я с н е н н ы м и . В противовес этому немногие из специалистов по ме¬
тодологии науки пытаются привлечь в н и м а н и е к анализу и поиску
эвристических и регулятивных приемов и методов, облегчающих
такой поиск. В целом ж е д а н н а я проблема имеет фундаментальный
и к о м п л е к с н ы й характер и требует привлечения усилий ф и л о с о ф о в ,
психологов, нейрофизиологов, специалистов по искусственному ин¬
теллекту и других ученых.
2.4. п о с т а н о в к а и разраоотка
научных проблем
После анализа проблемной ситуации, когда будет выявлена невоз¬
можность объяснения новых фактов и результатов познания старыми
методами и теориями, возникает необходимость в выдвижении, поста¬
новке и точной формулировке проблемы. Для этого необходимо, во-
первых, ясно выразить цель проблемы, во-вторых, рассмотреть усло¬
вия, при которых она может быть решена, а в-третьих, проанализиро¬
вать ограничения, которые накладываются на ее решение.
31
Цель проблемы в каждом случае определяется к о н к р е т н о , но в
общем она состоит в устранении несоответствия между н о в ы м и
фактами и старыми способами их объяснения в э м п и р и ч е с к и х нау¬
ках и недостаточной обоснованности исходных п р и н ц и п о в и ос¬
н о в н ы х п о н я т и й в абстрактных, теоретических науках.
Условия проблемы указывают на те предпосылки, которые не¬
обходимы и достаточны для ее р е ш е н и я .
Ограничения относятся к тем требованиям, которые накладыва¬
ются на решение проблемы.
Цель проблемы формулируется п р и анализе проблемной ситуа¬
ц и и , а условия и ограничения ее р е ш е н и я осуществляются на ста¬
д и и разработки проблемы.
Предварительное общее знакомство с проблемой начинается с
постановки проблемы. Рассматривая этот вопрос, необходимо учи¬
тывать, что здесь многое зависит от уровня теоретической зрелости
той и л и и н о й науки, и м е ю щ и х с я в ней исследовательских нарабо¬
ток и заделов, состояния э м п и р и ч е с к о й и экспериментальной базы,
а тем самым перспектив дальнейшего развития соответствующей
отрасли науки. Все эти условия имеют интерсубъективный характер,
и поэтому с н и м и должен считаться л ю б о й исследователь, присту¬
п а ю щ и й к р е ш е н и ю проблем в определенной области науки.
Однако не менее важную роль при выдвижении и особенно реше¬
н и и проблемы играют субъективные качества и особенности ученых,
занятых научными исследованиями. К таким особенностям следует
отнести не только к в а л и ф и к а ц и ю , л и ч н ы й опыт, одаренность и
т.п., но и умение видеть точки роста науки, наиболее э ф ф е к т и в н ы е
направления научного поиска, смелость в в ы д в и ж е н и и новых идей
и одновременно с э т и м тщательный анализ и критическую оценку
полученных результатов. Такие психологические качества п р и с у щ и
л и ш ь талантливым исследователям, обладающим высокоразвитым
воображением, интуицией и творческим потенциалом, способным
правильно и критически оценивать как собственные, так и чужие
результаты. Не случайно поэтому наиболее актуальные и фундамен¬
тальные проблемы науки выдвигаются обычно в ы д а ю щ и м и с я уче¬
н ы м и , много и плодотворно поработавшими в своей науке, хорошо
представляющими ее трудности и с п о с о б н ы м и правильно наметить
стратегию ее дальнейшего развития.
И з истории науки известно немало примеров, когда выдающие¬
ся ученые н а многие десятилетия вперед определяли основные на¬
правления развития своей науки и выдвигали ее фундаментальные
проблемы. Великий Н ь ю т о н , создавший основы классической ме¬
х а н и к и и теории гравитации, выдвинул также ряд новых проблем,
которые предстояло исследовать и решить другим ученым. Наибо¬
лее фундаментальной он считал проблему природы гравитации, или
тяготения, тел. О н признавал, что хотя тяготение «действует со-
32
гласно изложенным... законам и вполне достаточно для объяснения
всех д в и ж е н и й небесных тел и моря», тем не менее оно устанавли¬
вает л и ш ь количественную связь между «тяготеющими массами».
Речь здесь идет о законе всемирного тяготения, открытом Ньютоном,
согласно которому сила тяготения прямо п р о п о р ц и о н а л ь н а произ¬
ведению масс двух тел (mi • mi) и обратно п р о п о р ц и о н а л ь н а квад
2
рату расстояния (r ) между н и м и :
2
F = g-nii' mi/r ,
где g — п о с т о я н н а я тяготения.
33
наиболее актуальных областях науки и способствуют выявлению в
них точек роста научного знания.
Легче всего такие точки роста выявляются в математике и мате¬
матическом естествознании, которые обладают сравнительно ста¬
бильной концептуальной структурой и преемственностью в разви¬
тии своих теорий. Значительно труднее обнаружить эти точки роста
в экспериментальных и фактуальных науках, в которых развитие
п о з н а н и я во многом определяется результатами эмпирических на¬
блюдений и экспериментов, которые могут существенно изменить
ход дальнейших исследований. Так, н а п р и м е р , обнаружение, явле¬
н и й естественной радиоактивности к о р е н н ы м образом повлияло на
стратегию исследований в области строения вещества. Тем не менее
для определения точек роста научного з н а н и я , а тем более для раз¬
работки проблем необходимо соблюдать определенную последова¬
тельность действий и стадий исследования.
Разработка научных проблем в таких абстрактных науках, к а к
математика и математическая логика, должна начаться с определе¬
н и я п р и н ц и п и а л ь н о й возможности р а з р е ш е н и я проблемы. Поэтому
в современной математике такое ш и р о к о е распространение получи¬
л и доказательства о неразрешимости некоторых видов проблем, в
особенности с п о м о щ ь ю алгоритмов. Н а п р и м е р , существует про¬
стой алгоритм для извлечения квадратного к о р н я , но нет алгоритма
для вывода теорем из аксиом. Доказательства неразрешимости из¬
бавляют нас от бесполезной затраты интеллектуальных усилий д л я
р е ш е н и я таких проблем.
В э м п и р и ч е с к и х и фактуальных науках вообще разработка про¬
блем начинается с установления общего анализа альтернативных
возможностей для их р е ш е н и я . Н а этой стадии д о л ж н ы быть сфор¬
мулированы конкретные условия, п р и которых проблема может быть
решена, а также определены ограничения, которые накладываются
на ее решение.
За н е й следует стадия генерирования новых идей, предположений
и рабочих гипотез, которые возникают в процессе осмысления и
к о н к р е т и з а ц и и проблемы. Хотя процесс генерирования новых идей,
к а к м ы уже знаем, не поддается точному логическому анализу, тем
не менее его результаты могут изучаться р а ц и о н а л ь н ы м и методами.
Д л я о ц е н к и пробных р е ш е н и й проблемы могут быть использованы
различные эвристические приемы (мысленный эксперимент, матема¬
тические модели и компьютерные методы анализа), правдоподобные
рассуждения (аналогия, индукция и статистика), а также вероятно¬
стные о ц е н к и полученных результатов.
Часто при выборе пробных решений проблем ссылаются на прав¬
доподобие гипотез. Действительно, из множества пробных гипотез,
способных решить проблему, для анализа и исследования обычно
отбираются наиболее правдоподобные и многообещающие. Н о это
34
вовсе не означает, что п р и окончательной э м п и р и ч е с к о й проверке
о н и обязательно могут оказаться и с т и н н ы м и . Правдоподобие не
тождественно истинности, ибо истина представляет собой соответ¬
ствие з н а н и й действительности, суждений и теорий фактам, а прав
доподобие означает вероятность истинности з н а н и я или меру его
п р и б л и ж е н и я к истине.
Правдоподобие, или логическую вероятность, следует, поэтому
отличать от статистической вероятности, которая определяется че¬
рез относительную частоту п о я в л е н и я случайных массовых собы¬
тий. Если статистическая вероятность непосредственно характери¬
зует определенные объективные о т н о ш е н и я в реальном мире, то
правдоподобие выражает специфические логические о т н о ш е н и я
между суждениями. В логике правдоподобность обычно определяют
как степень подтверждения одного суждения, в частности гипотезы,
другими суждениями (свидетельствами, результатами наблюдений и
экспериментов, либо и н ы м и фактами). Поскольку такие свидетель¬
ства, н а п р и м е р эмпирические факты, никогда не могут окончатель¬
но верифицировать, т.е. установить, истинность гипотезы и л и тео¬
р и и , то вновь возникает труднейший вопрос о дополнительных
критериях выбора.
Поскольку никакого общего р е ш е н и я этого вопроса не сущест¬
вует, и вряд л и оно может быть найдено, усилия многих исследова¬
телей направлены на п о и с к и критериев и методов частного харак¬
тера. Соответственно этому сами проблемы нередко в таких случаях
превращаются в задачи. Р а з н и ц а между задачами и проблемами со¬
стоит в том, что для решения задач часто существуют общие прави¬
ла, методы или приемы. В простейших случаях, как, например, в ма¬
тематике, говорят о правилах (или алгоритмах) решения арифметиче¬
ских, алгебраических, геометрических и других подобных задач.
Стандартные методы используются также для р е ш е н и я технических
задач. В методологии научного п о з н а н и и вслед за Т. К у н о м часто
говорят, что парадигмы служат для р е ш е н и я задач так называемой
н о р м а л ь н о й науки. Во всех таких случаях существует некоторый
о б щ и й способ, и л и алгоритм, р е ш е н и я задач. П о л н о ц е н н ы е науч¬
ные проблемы отличаются от задач тем, что д л я их р е ш е н и я не су¬
ществует такого алгоритма, поэтому используется научный поиск,
о п и р а ю щ и й с я на творческое воображение, интуицию и некоторые
эвристические средства и п р и е м ы исследования.
Промежуточное положение между н а у ч н ы м и проблемами и за¬
дачами занимают проблемы, которые связаны с выбором между аль¬
т е р н а т и в н ы м и возможностями их р е ш е н и я . Вообще говоря, рацио¬
н а л ь н ы й выбор играет существенную роль п р и р е ш е н и и множества
вопросов и задач: от индивидуального поведения до определения
тактики и стратегии проведения э ф ф е к т и в н о й э к о н о м и ч е с к о й , со¬
циальной, экологической, энергетической п о л и т и к и общества.
30
Существует общая математическая теория выбора и п р и н я т и я
р е ш е н и й , которая сформировалась на основе к о н к р е т н о й теории
исследования операций, в о з н и к ш е й в период Второй м и р о в о й вой¬
ны. Содержательная идея, л е ж а щ а я в ее основе, весьма проста и на
нее м ы постоянно опираемся — часто даже не сознавая этого — в
своих повседневных решениях. П р и н и м а я то или иное р е ш е н и е , м ы
интуитивно оцениваем, во-первых, насколько н а ш выбор р е ш е н и я
(альтернатива) может оказаться п о л е з н ы м и л и э ф ф е к т и в н ы м для
д о с т и ж е н и я поставленной цели, а во-вторых, в к а к о й мере его осу¬
ществление может быть вероятным среди других возможных реше¬
н и й , и л и альтернатив.
О п т и м а л ь н ы й выбор среди альтернатив осуществляется на ос¬
нове общей о ц е н к и э ф ф е к т и в н о с т и д о с т и ж е н и я цели и вероятности
ее реализации. В повседневных и простых р е ш е н и я х такие о ц е н к и
делаются на интуитивном уровне, и поэтому н и к а к о й особой точ¬
ности к выбору не предъявляется. Когда же число альтернатив зна¬
чительно возрастает, а требование к определению точности опти¬
мального выбора усиливается, тогда для о ц е н к и э ф ф е к т и в н о с т и и
вероятности оптимального выбора обращаются к специальным ма¬
тематическим методам и вычислительным средствам.
Нельзя л и применить теорию п р и н я т и я р е ш е н и й к выбору ги¬
потез для р е ш е н и и научных проблем?
Ответ будет отрицательным по той простой п р и ч и н е , что коли¬
чество альтернативных гипотез в науке н и ч е м не ограничено, а
критерии выбора зачастую остаются неизвестными. Во всяком слу¬
чае, н и эффективность, н и вероятность гипотезы точно определить
нельзя. Поэтому такой оптимальный выбор среди бесконечного
множества случайных догадок, предположений и гипотез был бы
просто невозможен. И м е н н о поэтому исследователь, как м ы уже
говорили, не считает все гипотезы в р а в н о й мере п е р с п е к т и в н ы м и
и м н о г о о б е щ а ю щ и м и , а это зависит от его подготовки, опыта, ква¬
л и ф и к а ц и и , а самое главное — таланта, творческого потенциала и
смелости в выдвижении перспективных гипотез и критическом их
обсуждении.
Логико-математическая стадия разработки проблемы сводится
к проверке самой формулировки проблемы и предложенного ее ре¬
ш е н и я на непротиворечивость, отсутствие тавтологий и информа
тивность. Противоречивые утверждения согласно закону л о г и к и
запрещается использовать как в формулировках отдельных положе¬
н и й , так и в рассуждениях, ибо это приводит к непоследовательности
и деструктивности м ы ш л е н и я . Тавтологии не дают конкретного,
содержательного з н а н и я о действительности, а н е и н ф о р м а т и в н о е
знание не способствует п р и р а щ е н и ю нового з н а н и я , в особенности
эмпирического.
30
Д л я проверки полученного р е ш е н и я проблемы необходимо вы¬
вести из него все логические следствия, в особенности следствия,
допускающие эмпирическую проверку, чтобы сопоставить их с ре¬
зультатами наблюдений и экспериментов. Как м ы отмечали в преды¬
дущей главе, и м е н н о на эту сторону научного исследования обра¬
щают главное в н и м а н и е с т о р о н н и к и и логического позитивизма, и
критического рационализма. Поэтому, н а п р и м е р , К. П о п п е р счита¬
ет задачей л о г и к и научного исследования и м е н н о использование
средств и методов л о г и к и с целью проверки гипотез и теорий, вы¬
двинутых для р е ш е н и я конкретных проблем науки. Бесспорно, ло¬
гика здесь играет важную роль, являясь составной частью общего
механизма проверки пробных р е ш е н и й проблемы. Н о она исполь¬
зуется также на п р о т я ж е н и и всего процесса постановки и р е ш е н и я
проблемы, начиная от логического анализа ее предварительной фор¬
мулировки, о ц е н к и пробных р е ш е н и й и заканчивая их эмпириче¬
ским подтверждением и окончательной проверкой.
Рассматривая о б щ и й подход к р е ш е н и ю научных проблем, сле¬
дует выделить вопрос об отношении между эмпирическим и теорети¬
ческим знанием в ходе постановки и разработки проблем. Ведущая
роль в этом процессе, к а к м ы отмечали выше, принадлежит рацио¬
нально-теоретическому з н а н и ю , даже если оно выступает в еще не¬
развитой форме догадок и предположений. Действительно, чтобы
начать целенаправленный и систематический, а не случайный и
п р о и з в о л ь н ы й п о и с к фактов в пользу к а к о й - л и б о идеи и л и предпо¬
л о ж е н и я , надо располагать, по к р а й н е й мере, простой интуитивной
догадкой. И н ы м и словами, чтобы открыть что-то новое, надо знать,
где искать свидетельства в его пользу, ф а к т ы , которые в той или
и н о й степени могут подтвердить его. П о мере н а к о п л е н и я , система¬
т и з а ц и и и теоретического анализа фактов возникает возможность
перехода от простых догадок к более о б о с н о в а н н ы м предположени¬
я м и р а б о ч и м гипотезам, а от них — к непосредственно объясни¬
тельным гипотезам.
1
Представители т р а д и ц и о н н о й л о г и к и считают гипотезы и зако¬
н ы индуктивным обобщением эмпирических фактов. С т о р о н н и к и
гипотетико-дедуктивной модели научного п о з н а н и я п р и н и м а ю т ги¬
потезы как заранее заданные и задачу методологии науки сводят к
выводу следствий из гипотез и соотнесению этих следствий с дан¬
н ы м и наблюдений и экспериментов. В отличие от них в ы д а ю щ и й с я
а м е р и к а н с к и й л о г и к П и р с впервые обратился к использованию аб-
дуктивных рассуждений для поиска объяснительных гипотез. О н пока¬
зал, что эмпирические факты служат не только для проверки гипо¬
тез, но и для поиска объяснительных гипотез. Тщательный теорети-
1
Традиционная логика включает в свой состав вместе с силлогистикой Аристо
теля индуктивную логику Бэкона — Милля.
37
ческий анализ фактов позволяет выявить определенную связь меж¬
ду н и м и , которую в виде некоторой закономерности м о ж н о сфор¬
мулировать в форме рабочей гипотезы. Следствия из нее обеспечи¬
вают возможность проверки гипотезы не только ранее известными,
но и н о в ы м и фактами, а тем самым позволяют корректировать ее
до тех пор, п о к а не будет достигнуто наилучшее объяснение фактов.
Т а к и м образом, здесь теоретический анализ и э м п и р и ч е с к и е проце¬
дуры, а также индукция и дедукция выступают во взаимодействии и
единстве.
Отмечая приоритет теории в постановке проблемы, м ы вовсе не
хотим сказать, что всякий конкретный процесс исследования в науке
всегда начинается с проблемы и теоретических предположений и ги¬
потез для ее решения. Иногда необходимы новые наблюдения и по¬
иск дополнительных фактов, чтобы сформулировать проблему и
проверить пробное ее решение.
Сторонники эмпиризма обычно преувеличивают роль эмпириче¬
ского уровня в познании, значение результатов наблюдения и опыта.
Поэтому главное внимание они обращают на накопление, система¬
тизацию и обобщение эмпирической информации. Хотя такая сис¬
тематизация играет важную роль в научном п о з н а н и и , особенно на
первоначальной стадии становления той или иной науки, но накоп¬
ленная и н ф о р м а ц и я нуждается в теоретическом объяснении.
Когда эмпирическая наука начинает только формироваться, тогда
и м е н н о факты требуют теоретического объяснения и выдвигают со¬
ответствующие проблемы. В качестве р е ш е н и я проблем на этой
стадии становления науки выступают эмпирические о б о б щ е н и я и
з а к о н ы , в том числе простейшие индуктивные методы исследова¬
н и я в виде к а н о н о в и н д у к ц и и Б э к о н а — М и л л я . Когда ж е наука
достигает определенной теоретической зрелости, тогда в а ж н е й ш и м
и с т о ч н и к о м в о з н и к н о в е н и я проблемных ситуаций и конкретных
проблем служит несоответствие, и л и противоречие, между н о в ы м и
э м п и р и ч е с к и м и фактами и старыми теоретическими методами их
объяснения. П о с т о я н н о е разрешение и возобновление этого проти¬
воречия приводит к появлению все новых и новых проблем, непре¬
р ы в н ы й процесс р е ш е н и я которых характеризует научный прогресс.
3S
Г лава 3
ЭМПИРИЧЕСКИЕ
МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
В науке основными формами эмпирического исследования яв
ляются систематические наблюдения и тщательно спланирован
н ы е и построенные эксперименты. К н и м относят т а к ж е разнооб
р а з н ы е и з м е р и т е л ь н ы е процедуры, которые хотя и опираются н а
определенные теоретические представления, но используются в
р а м к а х э м п и р и ч е с к о г о п о з н а н и я , и г л а в н ы м о б р а з о м в экспери¬
ментальных исследованиях.
39
С т о р о н н и к и э м п и р и з м а и позитивизма, чтобы гарантировать
«чистоту» и надежность наблюдений, требуют отказаться п р и этом
от какой-либо связи эмпирических фактов с предварительными тео¬
ретическими идеями и гипотезами. Позитивисты, н а п р и м е р , пред¬
лагали даже создать «чистый я з ы к наблюдений», не содержащий и
не предполагающий к а к о й - л и б о связи с теоретическим я з ы к о м по¬
н я т и й и суждений. Нетрудно, однако, понять, что все подобные
программы оказались я в н о утопическими. Даже в обыденном по¬
з н а н и и при наблюдениях люди опираются на прежние м ы с л и , опыт
и обобщения.
В отличие от простых, повседневных наблюдений, которые боль¬
шей частью случайны и неорганизованны, научные наблюдения име¬
ют целенаправленный характер. Предпринимая исследование, каждый
ученый ставит перед собой вполне определенную цель: подтвердить
или опровергнуть интересующее его предположение, гипотезу или
теорию. Таким образом, ученый не просто регистрирует любые факты,
а сознательно отбирает те из них, которые могут либо подтвердить,
либо опровергнуть его предположение или гипотезу. Наблюдения в
науке имеют также систематический и упорядоченный характер. Одного
или нескольких случаев наблюдений явления обычно бывает явно не¬
достаточно, чтобы на этом основании судить о подтверждении или
опровержении гипотезы.
М н о г и е наблюдения в науке требуют, к а к правило, определен¬
н о й интерпретации их результатов. Это требование касается в пер¬
вую очередь тех я в л е н и й и процессов, которые н е в о з м о ж н о наблю¬
дать н и непосредственно, н и с п о м о щ ь ю простейших вспомога¬
тельных средств наблюдения. Н а п р и м е р , движение м и к р о ч а с т и ц ы в
камере Вильсона м ы наблюдаем с п о м о щ ь ю того трека, и л и следа,
к о т о р ы й образуется п р и прохождении з а р я ж е н н о й м и к р о ч а с т и ц ы
через и о н и з и р о в а н н ы й пар. Во всех аналогичных случаях м ы судим
о ненаблюдаемых явлениях л и ш ь к о с в е н н о , поскольку наблюдаем
не сами явления, а результаты их взаимодействия с теми и л и ины¬
м и м а к р о п р и б о р а м и и установками. Ч т о б ы правильно судить о ре¬
зультатах подобных косвенных наблюдений приходится обращаться к
определенной теории, с п о м о щ ь ю которой осуществляется интер¬
претация таких результатов.
Взаимосвязь и взаимодействие научных наблюдений с теорети¬
ч е с к и м и представлениями дает возможность не только целенаправ¬
л е н н о искать новые ф а к т ы , но и правильно их истолковывать, а тем
самым отделять существенные факты от несущественных. Вот поче¬
му в науке редко бывает, чтобы важные открытия делались неспе¬
циалистами, хотя бы потому, что случай, как указывал Луи Пастер,
может научить чему-то только подготовленный ум.
Несмотря на то что научные наблюдения, к а к и обыденные, ос¬
новываются в п р и н ц и п е на чувственном восприятии предметов и
4U
я в л е н и й , в науке о н и лучше организованы, систематизированы, а
самое главное — направляются и контролируются теорией. Повсе¬
д н е в н ы е же наблюдения имеют р а з р о з н е н н ы й , случайный характер
и опираются на узкий э м п и р и ч е с к и й опыт и те з н а н и я , которые
приобретаются в ходе этого опыта.
В научных наблюдениях ш и р о к о используются также специаль¬
ные средства и устройства (микроскопы, телескопы, фотокамеры,
к и н о и теле аппараты и т.д.), которые служат д л я того, чтобы ком¬
пенсировать природную ограниченность органов чувств человека,
повысить точность и объективность результатов наблюдения.
Ч т о б ы выявить с п е ц и ф и к у научных наблюдений, рассмотрим
подробнее их в а ж н е й ш и е особенности.
Интерсубъективный характер научных наблюдений. Поскольку
наблюдения служат, с одной стороны, основой для построения ги¬
потез, а с другой — средством для их э м п и р и ч е с к о й проверки, то
о н и дают результаты, которые не д о л ж н ы зависеть от воли, жела¬
н и й и н а м е р е н и й субъекта. Эти результаты д о л ж н ы быть воспроиз¬
водимы л ю б ы м исследователем, который з н а к о м с соответствующей
проблемой. Поэтому часто говорят, что наблюдения д о л ж н ы ин¬
формировать нас об объективных свойствах и закономерностях ре¬
альных я в л е н и й и процессов. Н о более предпочтительным н а м ка¬
жется употреблять в д а н н о м случае термин «интерсубъективность»
результатов наблюдений, их независимость от индивидуального ис¬
следователя, возможность их повторения и воспроизведения други¬
м и учеными. Однако достижение такой цели связано с н е м а л ы м и
трудностями.
Хотя наблюдения основаны на чувственном восприятии, тем не
менее эти восприятия не являются чисто п а с с и в н ы м созерцанием
действительности, поскольку сознание не только отражает м и р , но
и творит его. В процессе такого активного, творческого освоения
мира даже на чувственной ступени п о з н а н и я в о з м о ж н ы о ш и б к и ,
заблуждения и даже простые иллюзии, связанные с деятельностью
органов чувств. Всем хорошо известно, н а п р и м е р , что палка, опу¬
щ е н н а я в воду, кажется сломанной. Ошибочность такой иллюзии
опровергается опытом, а теоретически объясняется з а к о н о м пре¬
л о м л е н и я света на границе двух сред. Значительно труднее обстоит
дело с т а к и м и о ш и б к а м и наблюдения, которые связаны с предвзя¬
т ы м и представлениями, о ш и б о ч н ы м и исходными установками и
другими субъективными факторами, особенно п р и косвенных на¬
блюдениях. Поэтому первым необходимым, хотя и недостаточным
условием получения объективных результатов наблюдения является
требование, чтобы эти результаты имели интерсубъективный харак¬
тер и могли быть получены другими наблюдателями.
С этой точки з р е н и я становится я с н о , что непосредственные
д а н н ы е чувственного опыта отдельного субъекта, так называемые
41
sense й^а, которые выдвигались э м п и р и с т а м и в качестве подлинно¬
го источника з н а н и й , имеют небольшую ценность в науке и м е н н о
потому, что индивидуальные о щ у щ е н и я и восприятия не поддаются
объективному контролю и проверке. П р и научном подходе к иссле¬
д о в а н и ю интерсубъективность служит в а ж н ы м этапом на пути дос¬
т и ж е н и я объективно истинного знания. Н о и в этом случае резуль¬
таты наблюдений разных исследователей тщательно анализируются
в свете существующих теоретических представлений, а их точность
и достоверность проверяется с п о м о щ ь ю специальных приборов и
регистрирующих устройств.
Н а первый взгляд может показаться, что использование прибо¬
ров наблюдения, усиливающих точность наблюдений, ц е л и к о м ис¬
ключает, если не о ш и б к и , то субъективизм в процессе наблюдения.
Нетрудно, однако, понять, что д а н н ы е , фиксируемые приборами,
сами по себе еще н и о ч е м не говорят. О н и требуют соответствую¬
щ е й интерпретации исследователем, которая осуществляется на ос¬
нове соответствующих теоретических представлений.
Интерпретация данных наблюдения. Термин «данные» может поро¬
дить ошибочное впечатление, что о н и даются наблюдателю чуть л и
не в готовом виде. Такое впечатление в какой-то мере соответствует
обыденному представлению о результатах наблюдения, но явно про¬
тиворечит научной практике. К а к правило, в науке д а н н ы е пред¬
ставляют собой результат длительного, тщательного и продуманного
исследования. И здесь следует отметить три важных момента.
Во-первых, поскольку д а н н ы е получаются отдельными исследо¬
вателями, то они д о л ж н ы быть освобождены от различных наслое¬
н и й и субъективных впечатлений. К а к уже отмечалось в ы ш е , науку
интересуют объективные факты, которые допускают контроль и
проверку, в то время как непосредственные чувственные впечатле¬
н и я являются исключительно достоянием субъекта.
Во-вторых, в качестве данных в науку входят не просто ощуще¬
н и я и в о с п р и я т и я от наблюдаемых предметов и я в л е н и й , а резуль¬
таты их р а ц и о н а л ь н о й переработки, включающей стандартизацию
данных наблюдения с п о м о щ ь ю статистической теории ошибок, а
также осмысление их с точки зрения представлений соответствую¬
щ е й отрасли науки. Стандартизация предполагает приведение дан¬
ных к н е к о т о р ы м н о р м а л ь н ы м (стандартным) условиям наблюде¬
н и я , чтобы м о ж н о было их подвергнуть первичной систематизации.
Д л я этого составляются таблицы, строятся г р а ф и к и и диаграммы.
Этот материал может быть использован для выдвижения предвари¬
тельных обобщений и построения простейших эмпирических гипотез.
В-третьих, подлинная интерпретация данных наблюдения в тер¬
минах соответствующей теории проводится тогда, когда о н и начи¬
нают применяться в качестве свидетельств для подтверждения или
опровержения тех или и н ы х гипотез. Необходимым условием для
42
использования таких данных является их релевантность к прове¬
р я е м о й гипотезе, т.е. возможность проверить с их п о м о щ ь ю гипоте¬
зу, т.е. л и б о подтвердить, л и б о опровергнуть ее. О б ы ч н о свидетель¬
ствами считаются только те д а н н ы е наблюдения, которые имеют
непосредственное отношение к гипотезе и предсказаны определен¬
н о й теорией.
Почему мы считаем туманный след в камере Вильсона свидетель
ством в пользу того, что он оставлен заряженной микрочастицей?
Очевидно, потому, что он предсказан теорией и о н и з а ц и и . Точно
так же наблюдения Эрстедом отклонений магнитной стрелки над
п р о в о д н и к о м , по которому идет ток, натолкнуло его мысль на то,
что в д а н н о м случае ток образует магнитное поле. Этот пример по¬
казывает, что хорошо подготовленные и осмысленные наблюдения
могут служить не только для проверки готовых гипотез и теорий,
но и служить средством эвристического поиска новых.
Все приведенные п р и м е р ы показывают, что д а н н ы е наблюдения
сами по себе, без теоретической их интерпретации, не могут служить
свидетельствами «за» или «против» к а к о й - л и б о гипотезы. П о к а не
существует теоретического осмысления данных наблюдения, вновь
обнаруженные факты в лучшем случае могут оставаться случайными
и непонятными открытиями. Например, открытие еще древними гре¬
к а м и свойства янтаря, натертого о сукно, притягивать мелкие час¬
т и ц ы (то, что называют теперь электризацией трением) или свойства
магнитного ж е л е з н я к а притягивать металлические предметы (есте¬
ственный магнетизм) оставались н е п о н я т н ы м и вплоть до создания
электромагнитной теории, несмотря на попытки объяснить их с по¬
мощью механических моделей электрических и магнитных жидкостей.
Т а к и м образом, отличие научного наблюдения от обыденного
состоит не только в объективности и точности результатов наблю¬
дения, но и в широком использовании теоретических понятий и зако¬
нов для их интерпретации и объяснения.
Функции наблюдения в научном исследовании. Наблюдение и экс¬
перимент, как известно, являются двумя разновидностями эмпири¬
ческого п о з н а н и я в науке, без которых невозможно получить ис¬
ходную и н ф о р м а ц и ю для дальнейших теоретических построений и
последующей их проверки.
Существенное отличие наблюдения от эксперимента заключает¬
ся в том, что оно осуществляется без какого-либо и з м е н е н и я изу¬
чаемых я в л е н и й и вмешательства наблюдателя в н о р м а л ь н ы й про¬
цесс их протекания. Эту особенность научных наблюдений очень
я с н о выразил, известный французский ученый К. Бернар: «Наблю¬
дение, — писал он, — происходит в естественных условиях, кото¬
р ы м и мы не можем распоряжаться». Это, конечно, вовсе не означает,
что научные наблюдения являются п а с с и в н ы м отражением всего,
43
что попадает в сферу непосредственного восприятия органов чувств.
М ы уже отмечали, что они представляют собой целесообразно ор¬
ганизованный, контролируемый и теоретически н а п р а в л я е м ы й про¬
цесс. Поэтому речь здесь идет не об отсутствии активности субъекта
вообще, а активности практической, связанной с невозможностью
воздействия на наблюдаемые предметы и я в л е н и я практически.
Ч а щ е всего м ы вынуждены ограничиться наблюдениями и иссле¬
довать их в естественных условиях протекания потому, что о н и не¬
доступны для практического воздействия. Так обстоит дело с боль¬
ш и н с т в о м астрономических явлений, хотя в последние десятилетия
в связи с ш и р о к и м развертыванием космических исследований и в
этой сфере все больше начинает применяться научный экспери¬
мент. И все же наблюдение с п о м о щ ь ю все более совершенных ин¬
струментов останется и в будущем в а ж н е й ш и м методом исследова¬
н и я звезд, туманностей, галактик и других объектов Вселенной.
Нередко п р и изучении социальных я в л е н и й прибегают к так на¬
зываемому включенному н а б л ю д е н и ю , когда социолог начинает ра¬
ботать в составе соответствующего коллектива в качестве его члена,
чтобы исследовать вопрос с большей объективностью и без особых
помех на поведение и действия коллектива. Непосредственное на¬
блюдение со стороны, а тем более социальный эксперимент в этом
случае значительно исказили бы реальную картину.
Наблюдение в научном исследовании призвано осуществить три
основные ф у н к ц и и .
Первая и в а ж н е й ш а я из них состоит в получении той эмпириче¬
ской и н ф о р м а ц и и , которая необходима д л я постановки новых про¬
блем, в о з н и к а ю щ и х с обнаружением несоответствия между н о в ы м и
фактами и старыми способами их объяснения. Эта особенность ха¬
рактерна прежде всего для фактов, которые не могут быть исследо¬
в а н ы экспериментально (астрономические, геологические, многие
социальные и другие я в л е н и я и процессы).
Вторая функция наблюдений связана с эмпирической проверкой
тех гипотез и теорий, которые нельзя провести с п о м о щ ь ю экспе¬
римента. Разумеется, экспериментальное подтверждение или опро¬
вержение гипотез предпочтительнее, чем проверка с п о м о щ ь ю на¬
блюдений. Однако там, где невозможно поставить эксперимент,
единственными свидетельствами могут служит только д а н н ы е на¬
блюдений. П р и наблюдениях, которые сопровождаются т о ч н ы м и
и з м е р е н и я м и , результаты проверки гипотез могут оказаться не ме¬
нее н а д е ж н ы м и , чем экспериментальные, что подтверждается исто¬
р и е й развития астрономии.
Третья ф у н к ц и я наблюдений заключается в том, что в процессе
проверки гипотез и теорий и м е н н о их э м п и р и ч е с к и проверяемые
следствиями соотносятся с непосредственно наблюдаемыми факта-
44
м и , которые формулируются на я з ы к е наблюдений. Ученый обра¬
щается к теории, чтобы целенаправленно вести наблюдения, с дру¬
гой стороны он вынужден п о с т о я н н о обращаться к наблюдениям и
экспериментам, чтобы проверить свои выводы. Наблюдение к а к раз
и является тем звеном, которое связывает теорию с опытом, теоре¬
тические исследования с э м п и р и ч е с к и м и .
40
лагает систематическое взаимодействие между теоретическими по¬
1
н я т и я м и и наблюдением» .
Идея эксперимента, план его проведения и интерпретация ре¬
зультатов в гораздо большей степени зависят от теории, чем п о и с к
и интерпретация д а н н ы х наблюдения.
В настоящее время э к с п е р и м е н т а л ь н ы й метод используется не
только в тех опытных науках, которые по традиции относят к точ¬
ному естествознанию (механика, физика, химия и др.), но и в науках,
изучающих живую природу, особенно в тех из них, которые приме¬
няют современные физические и химические методы исследования
(генетика, молекулярная биология, физиология и др.).
В науке Нового времени э к с п е р и м е н т а л ь н ы й метод впервые на¬
чал систематически применять, как м ы уже знаем, Галилей, хотя
отдельные п о п ы т к и его использования м о ж н о обнаружить еще в
2
античности и особенно в Средние века .
Галилей начал свои исследования с изучения наиболее про¬
стейших я в л е н и й природы — механического п е р е м е щ е н и я тел в
пространстве с течением времени (падение тел, движение тел по
н а к л о н н о й плоскости и траекторий пушечных ядер). Несмотря на
кажущуюся простоту этих я в л е н и й , он столкнулся с рядом трудно¬
стей как научного, так и мировоззренческого характера. Последние
были связаны главным образом с традицией чисто натурфилософ¬
ского, умозрительного подхода к изучению я в л е н и й природы, вос¬
ходящей еще к античности. Так, в аристотелевской ф и з и к е призна¬
валось, что движение происходит только тогда, когда к телу при¬
кладывается сила. Это положение считалось о б щ е п р и з н а н н ы м и в
средневековой науке. Галилей впервые подверг его с о м н е н и ю и вы¬
сказал предположение, что тело будет находиться в покое или в
р а в н о м е р н о м и п р я м о л и н е й н о м д в и ж е н и и , п о к а н а него не будут
действовать в н е ш н и е силы. Со времени Н ь ю т о н а это утверждение
формулируется как первый закон механики.
Примечательно, что для обоснования п р и н ц и п а и н е р ц и и Гали¬
леем впервые был использован мысленный эксперимент, который в
д а л ь н е й ш е м нашел ш и р о к о е п р и м е н е н и е в качестве эвристического
средства исследования в разных отраслях современного естество¬
знания. Суть его заключается в анализе последовательности реаль¬
ных наблюдений и в переходе от них к некоторой предельной си¬
туации, в которой м ы с л е н н о исключается действие определенных
сил или факторов. Н а п р и м е р , п р и наблюдении механического д в и -
1
Пригожин П., Стенгерс И. Порядок из хаоса. — М., 1986. — С. 44.
2
Некоторые известные историки науки, в том числе П. Дюгем, А. Кромби,
Д. Рэнделл, утверждают, что возникновение экспериментальной науки произошло
еще в Средние века. Для подтверждения своего тезиса они ссылаются на то, что
такие эксперименты проводились в XIII—XIV вв. в Париже, а в X V I в. в Падуе.
40
ж е н и я м о ж н о постепенно уменьшать действие на тело разнообраз¬
ных сил — трения, сопротивления воздуха и т.п. — и убедиться в
том, что путь проходимый телом, будет соответственно увеличи¬
ваться. В пределе м о ж н о исключить все подобные силы и придти к
заключению, что тело в таких идеальных условиях будет неограничен¬
но двигаться р а в н о м е р н о и п р я м о л и н е й н о или оставаться в покое.
Н а и б о л ь ш и е достижения Галилея связаны, однако, с постанов¬
к о й реальных экспериментов и математической обработкой их ре¬
зультатов. Выдающихся результатов он достиг п р и эксперименталь¬
н о м исследовании свободного падения тел. В своей замечательной
книге «Беседы и математические доказательства...» Галилей под¬
робно описывает, как п р и ш е л к своему открытию закона постоян¬
ства ускорения свободно падающих тел. Вначале он, к а к и его
предшественники — Леонардо да Винчи, Бенедетти и др., полагал,
что скорость падения тела п р о п о р ц и о н а л ь н а пройденному пути.
Однако впоследствии Галилей отказался от этого предположения,
так как оно приводит к следствиям, которые не подтверждаются на
1
о п ы т е . Поэтому он р е ш и л проверить другую гипотезу: скорость
свободно падающего тела п р о п о р ц и о н а л ь н а времени падения. И з
нее вытекало следствие, что путь, п р о й д е н н ы й телом, пропорцио¬
нален половине квадрата времени падения, которое подтвердилось
в специально построенном эксперименте. Поскольку в тот период
существовали серьезные трудности с измерением времени, то Гали¬
л е й р е ш и л замедлить процесс падения. Д л я этого он скатывал по
н а к л о н н о м у желобу с хорошо о т п о л и р о в а н н ы м и стенками бронзо¬
в ы й шар. И з м е р я я время прохождения ш а р о м различных отрезков
пути, он смог убедиться в правильности своего предположения о
2
постоянстве ускорения свободно падающих т е л .
С в о и м и г р о м а д н ы м и д о с т и ж е н и я м и современная наука обязана
и м е н н о эксперименту, поскольку с его п о м о щ ь ю удалось органиче¬
ски связать мысль и опыт, теорию и практику. П о сути дела, экспе¬
римент представляет собой вопрос, о б р а щ е н н ы й к природе. Ученые
убедились, что природа отвечает на правильно поставленные и м и
вопросы. Поэтому со времен Галилея эксперимент стал в а ж н е й ш и м
средством диалога между человеком и природой, способом проник¬
н о в е н и я в глубокие ее т а й н ы и средством открытия законов, кото¬
р ы е управляют наблюдаемыми в эксперименте явлениями.
Структура эксперимента. Поскольку существующие в науке экс¬
перименты отличаются большим разнообразием к а к по своим це¬
л я м , так и по конкретному содержанию, то при рассмотрении их
структуры возникает немало трудностей, связанных с выделением
их общих признаков. Поэтому, анализируя общую структуру э к с п е -
47
римента п р и его п л а н и р о в а н и и , ограничиваются обычно выявлени¬
ем наиболее общих, характерных черт построения эксперимента.
Н а первой стадии устанавливают цель эксперимента, которая мо¬
жет состоять л и б о в проверке определенной гипотезы или теории,
л и б о в поиске некоторой э м п и р и ч е с к о й зависимости между вели¬
ч и н а м и , о п и с ы в а ю щ и м и определенный процесс. Б о л ь ш е й частью
эксперимент используется для проверки научных гипотез, поэтому
п р и постановке цели:
• точно указывают, какие следствия из гипотез подлежат опыт
н о й проверке;
• устанавливают, в какой форме — качественной или количест¬
в е н н о й — эти следствия необходимо представить;
• точно определяют те существенные факторы, от которых за¬
висит результат эксперимента;
• выявляют те факторы, которые поддерживаются постоянны¬
м и п р и эксперименте, так к а к предполагается, что о н и не мо¬
гут оказывать существенного в л и я н и я на ход процесса.
Все эти задачи, к а к м ы покажем н и ж е , подробно формулируют¬
ся п р и п л а н и р о в а н и и эксперимента.
Вторая стадия эксперимента состоит в контроле над его прове
дением, к о т о р ы й заключается в обеспечении его «чистоты», связан¬
н о й с изоляцией от в л и я н и я таких факторов, которые могут замет¬
но изменить результат.
Третья стадия эксперимента связана с интерпретацией получен¬
ных данных и статистической обработкой результатов измерения
соответствующих величин.
Классификация экспериментов может проводиться по р а з н ы м
основаниям. П о предмету исследования м ы различаем физические,
химические, биологические и другие подобные эксперименты. П р и
этом чем сложнее форма д в и ж е н и я материи, которую изучает соот¬
ветствующая наука, тем более с п е ц и ф и ч е с к и й характер приобретает
в ней эксперимент. Например, в ж и в о й природе эксперимент обыч¬
но сводится к наблюдению над двумя группами организмов, одна из
которых подвергается экспериментальному воздействию, а другая
(контрольная) используется для сравнения.
П о методу исследования, к а к м ы видели, эксперименты м о ж н о
разделить на качественные и количественные. К а к правило, каче¬
ственные эксперименты проводятся д л я предварительного исследо¬
в а н и я действия тех и л и и н ы х факторов на изучаемый процесс без
установления т о ч н о й количественной зависимости. Нередко о н и
носят п о и с к о в ы й характер, поскольку с их п о м о щ ь ю достигается
предварительная оценка той и л и и н о й гипотезы без установления
количественной степени ее подтверждения. Количественный экспе¬
римент строится с т а к и м расчетом, чтобы обеспечить точное и з м е -
4S
рение всех факторов, влияющих на ход изучаемого процесса. Его
проведение требует определения количественных п о н я т и й , описы¬
вающих процесс, а также использования значительного количества
регистрирующей и измерительной аппаратуры, а результаты измере¬
н и й д о л ж н ы подвергаться специальной математической обработке.
В реальной исследовательской практике качественные и коли¬
чественные э к с п е р и м е н т ы составляют обычно последовательные
этапы в э м п и р и ч е с к о м изучении я в л е н и й и процессов. К а к только
будет раскрыта качественная зависимость исследуемого процесса от
соответствующих свойств, параметров и факторов, так сразу же воз¬
никает задача количественного их определения с п о м о щ ь ю матема¬
тических ф у н к ц и й или уравнений. Если качественный эксперимент
позволяет раскрыть конкретную, содержательную связь факторов,
в л и я ю щ и х на процесс, то количественный эксперимент уточняет
степень и величину этой связи, способствуя тем самым лучшему
п о н и м а н и ю природы изучаемых процессов.
П р и м е р о м может служить история проведения экспериментов
по изучению законов электромагнетизма. Впервые связь между элек¬
тричеством и магнетизмом, как говорилось выше, выявил Х.К. Эрстед
в 1820 г. Поместив магнитную стрелку над проводником, по кото¬
рому идет ток, он обнаружил отклонение магнитной стрелки. Этот
чисто качественный эксперимент послужил исходным пунктом для
развития теории об электромагнитных явлениях. Вскоре после этого
А.М. Ампер провел эксперимент, в котором количественно опреде¬
л и л связь между электричеством и образованным и м м а г н и т н ы м
полем. Основываясь на эти данных, М. Фарадей поставил экспери¬
мент, в ходе которого п р и в р а щ е н и и в магнитном поле замкнутого
контура в н е м возникал электрический ток. Эта была, по существу,
1
первая модель электромотора . Эти замечательные э к с п е р и м е н т ы
стали основой для построения Д.К. Максвеллом математической
теории электромагнитного поля.
Наконец, в последние годы все шире используются так называе¬
мые модельные эксперименты, в которых вместо реальных объектов и
явлений экспериментируют с их идеальными образами и количест¬
в е н н ы м и зависимостями между н и м и , выраженными с п о м о щ ь ю ма¬
тематических ф у н к ц и й , уравнений, систем уравнений и других аб¬
страктных структур. Наиболее м н о г о о б е щ а ю щ и м и п е р с п е к т и в н ы м
среди них является вычислительный, и л и м а ш и н н ы й , эксперимент,
к о т о р ы й успешно разработан и используется в Институте приклад
н о й математики Р А Н . Д л я проведения такого эксперимента строит
ся математическая модель изучаемого я в л е н и я и л и процесса. Затем,
и з м е н я я параметры модели, с п о м о щ ь ю компьютера вычисляют
различные варианты модели и сопоставляют их с реальными вели-
49
ч и н а м и . Вариант, к о т о р ы й наиболее адекватно описывает реальный
процесс, выбирается в качестве оптимального. Очевидно, что вы¬
числительный эксперимент, к а к и остальные модельные экспери¬
менты, п р и н ц и п и а л ь н о отличается от реальных экспериментов и
предназначается скорее для эвристического п о и с к а новых истин,
чем непосредственно для э м п и р и ч е с к о й проверки гипотез.
Планирование эксперимента. Уже в процессе научного наблюде¬
н и я ученый руководствуется определенными теоретическими пред¬
ставлениями о наблюдаемых фактах. В гораздо большей степени за¬
висимость от теории проявляется в эксперименте. Прежде чем по¬
ставить эксперимент, надо не только располагать о б щ и м его
замыслом, но и тщательно продумать план его проведения, т.е. тео¬
ретическую схему построения отдельных его стадий.
Выбор типа эксперимента, к а к и к о н к р е т н ы й план его построе¬
н и я , определяется в первую очередь той научной проблемой, кото¬
рую предстоит решить с его п о м о щ ь ю . Одно дело, когда экспери¬
мент предназначен для качественной о ц е н к и и проверки гипотезы,
т.е. простого установления зависимости между факторами исследуемо¬
го явления. Совсем другое дело, когда ставится задача определения
количественной зависимости между этими факторами в математиче¬
ской форме, т.е. поиска функций, уравнений и других математических
структур, которые бы адекватно отобразили количественные отно¬
ш е н и я между факторами. Все это свидетельствует о том, что план
проведения каждого конкретного эксперимента обладает своими
с п е ц и ф и ч е с к и м и особенностями. Поэтому не существует какого-
л и б о общего шаблона и л и схемы, с п о м о щ ь ю которых м о ж н о было
бы построить эксперимент для р е ш е н и я л ю б о й проблемы в каждой
экспериментальной науке. Самое большее, что м о ж н о здесь сде¬
лать, — это наметить стратегию исследования и дать некоторые
общие рекомендации по построению и планированию эксперимента.
После того как будет точно сформулирована цель эксперимента,
необходимо выделить прежде всего те факторы, которые оказывают
существенное в л и я н и е на его проведение. Выявление таких факто¬
ров зависит от степени теоретической зрелости соответствующей
науки, а особенно от интуиции и опыта исследователя. В своих
экспериментах по изучению свободного падения тел Галилей, как
м ы видели, не учитывал влияния на результат опытов сопротивления
воздуха, неоднородности поля тяготения, не говоря уже о температу¬
ре или строении тел. Все эти факторы не оказывают какого-либо
существенного влияния на падение тел вблизи земной поверхности,
где сопротивление воздуха незначительно, а поле тяготения практи¬
чески м о ж н о считать однородным, хотя во времена Галилея не су¬
ществовало теории, о б ъ я с н я ю щ е й это явление. Когда имеется дос¬
таточно разработанная общая теория, тогда выявить существенные
факторы планируемого эксперимента не с л и ш к о м трудно. Если же
ои
исследование только начинается, а область изучаемых я в л е н и й со¬
всем новая, тогда отделение существенных факторов от несущест¬
венных представляет проблему. Ведь любой фактор в п р и н ц и п е мо¬
жет оказаться существенным, и поэтому заранее, без предваритель¬
ного исследования и проверки, его исключить нельзя. С другой
стороны, проверить, являются л и все факторы существенными,
также невозможно. Следовательно, перед исследователем возникает
проблема выбора: если он сделает правильный выбор, то экспери¬
мент даст ему возможность успешно решить научную проблему.
И с т о р и я науки дает н а м множество примеров, когда верный
выбор существенных факторов п р и проведении экспериментов по¬
мог ученым открыть важные з а к о н ы природы. Известно, что Роберт
Бойль, впервые сформулировавший закон об обратной пропорцио¬
нальности между давлением и объемом «идеальных» газов, считал
температуру несущественным фактором. Впоследствии французские
ф и з и к и Ж а к Ш а р л ь и Гей Люссак предположили, что температура
газа служит существенным его фактором и экспериментально дока¬
зали закон о п р я м о й п р о п о р ц и о н а л ь н о й зависимости между объе¬
м о м и температурой газа. Все это свидетельствует о том, что фак¬
тор, считавшийся несущественным в одних экспериментах, стано¬
вится существенным в других.
Следующая стадия п р и проведении эксперимента сводится к
изучению зависимостей между существенными факторами при сохра¬
нении несущественных факторов неизменными или постоянными.
Если в качестве существенных выявлены факторы М\, Mi, М3, Мх,
то сначала будет изучена зависимость между двумя факторами, на¬
пример M i и M i . Все остальные факторы п р и этом будут предпола
гаться п о с т о я н н ы м и . И з м е н я я в эксперименте фактор M i , м о ж н о
установить, в к а к о й зависимости от него изменяется фактор М , 1
01
опыта. В этом о т н о ш е н и и более с л о ж н ы м и являются эксперимен¬
ты, в которых исследуемые величины заданы статистическим обра¬
зом. К чисто экспериментальным трудностям здесь добавляются
трудности математического характера. Н е случайно поэтому в по¬
следние десятилетия в математической статистике возникло специ¬
альное направление, которое ставит своей задачей планирование и
1
математическую обработку статистических э к с п е р и м е н т о в .
Однако, к а к бы эксперимент н и планировался, п р и его прове¬
д е н и и обязателен т о ч н ы й учет тех и з м е н е н и й , которые эксперимент
вносит в изучаемый процесс. А это требует тщательного контроля
к а к объекта исследования, так и средств наблюдения и измерения.
Интерпретация результатов эксперимента. Зависимость экспери¬
мента от т е о р и и п р о я в л я е т с я не только п р и его п л а н и р о в а н и и , но
в еще б о л ь ш е й мере п р и и с т о л к о в а н и и его результатов. П р и ин¬
т е р п р е т а ц и и д а н н ы х э к с п е р и м е н т а д л я исследователя в о з м о ж н ы
два пути.
Во-первых, он может объяснить эти результаты в терминах уже
известных теорий или гипотез. Поскольку такая проверка состоит в
сопоставлении утверждений, выражающих д а н н ы е эксперимента, с
выводами теории, то возникает необходимость в получении таких
логических следствий из теории, которые допускают эмпирическую
проверку. Это требует интерпретации по к р а й н е й мере некоторых
п о н я т и й и утверждений теории.
Во-вторых, в ряде случаев ученый не располагает готовой тео¬
р и е й и л и гипотезой, с п о м о щ ь ю которых он смог бы объяснить ре¬
зультаты своего эксперимента. Иногда такие эксперименты даже
противоречат теоретическим представлениям, д о м и н и р у ю щ и м в той
или иной отрасли науки. Об этом свидетельствовали, например, мно¬
гочисленные результаты экспериментов, полученные в к о н ц е
X I X — начале X X в., которые я в н о не укладывались в р а м к и старых
классических представлений ф и з и к и . В 1900 г. М. П л а н к , убедив¬
ш и с ь в невозможности объяснить экспериментальные д а н н ы е по
тепловому излучению с п о з и ц и й классической ф и з и к и , предложил
рассматривать излучение не как непрерывный, а как дискретный про¬
цесс испускания энергии отдельными п о р ц и я м и , и л и квантами. Эта
интерпретация впоследствии помогла объяснить опытные результаты
ф о т о э ф ф е к т а и многих других экспериментов. В д а л ь н е й ш е м она
сыграла важнейшую роль при создании квантовой механики. «Долгий
двадцатилетний период накануне появления квантовой механики, —
указывал один из создателей этой механики М. Борн, — характеризу¬
ется н а к о п л е н и е м все новых эмпирических д а н н ы х в пользу реаль-
1
Одной из лучших работ в этой области является книга известного английского
статистика Р.А. Фишера «Конструкция эксперимента» (См.: R.A. Fisher. The De
cision of Experiment. — London, 1951).
02
ности этого кванта и п о л н о й неприспособленности классических
1
п о н я т и й д л я оперирования с н и м » .
Разумеется, не всякая интерпретация экспериментальных дан¬
ных приводит к р е в о л ю ц и о н н ы м и з м е н е н и я м в науке. Однако лю¬
бая интерпретация предъявляет определенные требования к сущест¬
вующим теориям, н а ч и н а я от пересмотра некоторых их элементов и
заканчивая м о д и ф и к а ц и е й исходных д о п у щ е н и й и п р и н ц и п о в .
Функции эксперимента в научном исследовании. Преимущество
эксперимента перед наблюдением состоит прежде всего в том, что
он дает возможность активно и целенаправленно исследовать воз¬
н и к а ю щ и е в науке проблемы. У ч е н ы й может по своему ж е л а н и ю
изучать интересующие его я в л е н и я в самых различных условиях их
протекания, упрощать ситуации, строго контролируя п р и этом ход
и результаты процесса. Часто эксперимент уподобляют вопросу, ко¬
торый обращен к природе. Хотя такой метафорический способ вы¬
р а ж е н и я и не свободен от недостатков, тем не менее он удачно вы¬
ражает основную цель эксперимента — получить ответ на вопрос,
заданный природе, проверить гипотезы и теории, описывающие
предполагаемые закономерности я в л е н и й природы.
В обычных, естественных условиях подобные процессы крайне
сложны и запутаны, поэтому не поддаются точному контролю и
управлению. В связи с э т и м и возникает задача проведения такого
их исследования, п р и котором м о ж н о было бы наблюдать ход про¬
цесса «в чистом виде». В этих целях в эксперименте четко отделяют
существенные факторы от несущественных и тем самым значитель¬
но упрощают ситуацию. Н о такое упрощение, хотя и отдаляет нас
от действительности, в к о н е ч н о м итоге способствует более глубо¬
кому п о н и м а н и ю их сути. П р и э к с п е р и м е н т и р о в а н и и исследователь
сосредоточивает в н и м а н и е на изучении л и ш ь наиболее важных и
существенных факторов процессов, стараясь свести к м и н и м у м у
возмущающее действие второстепенных факторов. Отсюда, естест¬
в е н н о , напрашивается аналогия между экспериментом и абстраги
рованием.
Подобно тому как при абстрагировании м ы отвлекаемся от несу¬
щественных свойств явлений, при экспериментировании также стре¬
мятся выделить и исследовать те существенные факторы, которые де¬
терминируют изучаемый процесс. И в первом и во втором случае уче¬
н ы й ставит задачу — исследовать ход процесса «в чистом виде», не
принимая в расчет множество второстепенных факторов и дополни¬
тельных обстоятельств. Однако в этой аналогии, больше чем в другой,
приходится считаться с различиями принципиального характера.
Во-первых, абстрагирование представляет собой способ мыслен¬
ного выделения существенных свойств исследуемого я в л е н и я или
03
процесса, в то время к а к п р и э к с п е р и м е н т и р о в а н и и создают искус¬
ственную среду с п о м о щ ь ю особых условий для выделения сущест¬
венных факторов и сохранения н е и з м е н н ы м и несущественных или
второстепенных факторов.
Во-вторых, в научном исследовании мысленное абстрагирова¬
ние всегда предшествует эксперименту. Прежде чем поставить экс¬
перимент, ученый всегда исходит из определенной теории или ги¬
потезы, на основании которых он решает, какие факторы и л и свой¬
ства объекта считать существенными, а какие — второстепенными.
Все это показывает, что абстрагирование и эксперимент относятся
к качественно р а з л и ч н ы м уровням и методам исследования.
В-третьих, эксперимент, как показано выше, представляет собой
вопрос, о б р а щ е н н ы й к природе, на к о т о р ы й она должна дать ответ.
Поэтому эксперимент служит э м п и р и ч е с к и м критерием истинности
теоретического знания.
К числу важнейших проблем, которые требуют привлечения
экспериментального метода, относится прежде всего опытная про¬
верка гипотез и теорий. Это самая известная и наиболее сущест¬
венная ф у н к ц и я эксперимента, которая служит показателем уровня
зрелости и точности научного исследования в опытных науках. Н и
в эпоху античности, н и в Средние века не было эксперимента в
т о ч н о м смысле этого слова, так как там целью опытов скорее был
сбор эмпирических данных, чем проверка теоретических идей. Гали¬
лей, решительно порвавший с натурфилософскими и схоластически¬
м и традициями прежней физики, впервые стал проверять свои гипо¬
тезы с п о м о щ ь ю эксперимента. Огромные успехи в развитии меха¬
н и к и в Н о в о е время были связаны прежде всего с тем, что
разработка новых ее гипотез и теорий шла рука об руку с их экспе¬
риментальной проверкой. П о с т е п е н н о такой метод проверки новых
теоретических идей п р о н и к во все отрасли естествознания, а в наше
время используется также и в других науках.
Важную роль эксперимент играет и п р и ф о р м и р о в а н и и новых
гипотез и теоретических представлений. Эвристическая роль экспе¬
римента п р и генерировании новых гипотез заключается в использо¬
в а н и и опыта для уточнения и исправления первоначальных допу¬
щ е н и й и предположений. Если исследователь располагает готовой
гипотезой, тогда он использует эксперимент д л я ее подтверждения
и л и опровержения. Если же он выдвигает новую гипотезу, то обра¬
щается к эксперименту, чтобы проверить и уточнить свои первона¬
чальные допущения. Обычно в ходе исследования п о и с к о в ы й и
проверочный эксперимент осуществляются одновременно, поскольку
ученый не только уточняет свои первоначальные допущения и пред¬
положения, но и доводит их до уровня научной гипотезы, а затем
выводит из нее эмпирически проверяемые следствия, которые про¬
веряет с п о м о щ ь ю эксперимента.
04
Однако, какой бы эксперимент н и осуществлялся, он всегда слу¬
жит л и ш ь определенным звеном в общей цепи научного исследова¬
ния. Поэтому эксперимент нельзя рассматривать как самоцель, а тем
более противопоставлять теории. Если эксперимент ставит вопрос
природе, то такой вопрос может возникнуть л и ш ь в сфере идей и
при достаточно высоком уровне развития теоретического знания. Без
теории и ее н а п р а в л я ю щ и х идей невозможно никакое научное экс¬
периментирование, поскольку как само планирование эксперимента,
так и интерпретация его результатов требуют обращения к теории.
За четыре столетия своего существования экспериментальный
метод продемонстрировал свою высокую э ф ф е к т и в н о с т ь как важ¬
нейшего способа эмпирического исследования. Его э ф ф е к т и в н о с т ь
непрерывно возрастала по мере усовершенствования эксперимен¬
тальной техники и степени зрелости теоретической мысли, а также
усиления взаимодействия между теорией и опытом. От простейших
опытов, представлявших по сути дела усложненные наблюдения, до
создания целых индустриальных систем для ускорения заряженных
частиц, получения высоких и сверхвысоких температур и давлений,
м о щ н ы х радиотелескопов и космических лабораторий — вот далеко
не п о л н ы й перечень составляющих того гигантского скачка, кото¬
р ы й характеризует развитие экспериментальной техники.
Возникает вопрос: если экспериментальный метод является столь
э ф ф е к т и в н ы м методом эмпирического исследования, то почему он
не применяется во всех науках?
К а к уже показано выше, применение эксперимента в науке свя¬
зано прежде всего с возможностью активного взаимодействия иссле¬
дователя с изучаемым объектом, при котором он является не пас¬
с и в н ы м наблюдателем происходящих процессов, а изучает их в же¬
лательном для него виде, изолируясь от в л и я н и я второстепенных
факторов. В такой науке, как астрономия, такое вмешательство ока¬
зывается принципиально невозможным по практическим соображе¬
н и я м , и поэтому ученые ограничиваются в ней систематическими
наблюдениями. Правда, с развитием космических исследований ста¬
новятся осуществимыми локальные эксперименты по изучению тех¬
нических процессов и поведения живых организмов в условиях неве¬
сомости. Н о астрофизика и космология не могут проверять свои ги¬
потезы с помощью экспериментов над небесными телами. Иногда в
лаборатории м о ж н о создать условия, подобные, скажем, условиям на
С о л н ц е , и выяснить, что при этом происходит, но это будет не ас¬
т р о н о м и ч е с к и й , а чисто ф и з и ч е с к и й эксперимент. Поэтому осуще¬
ствление термоядерного синтеза в земных условиях было бы провер¬
к о й соответствующей физической, а не астрономической или космо¬
логической теории.
В науках, изучающих исторические процессы, происходившие
на н а ш е й планете (геология, палеонтология, археология и др.) не
только эксперимент, но и непосредственные наблюдения невоз-
00
м о ж н ы в силу того, что эти процессы и события уже завершились.
В социальных науках проведение экспериментов с большими груп¬
п а м и людей наталкивается на серьезное их сопротивление. Попро¬
буйте, н а п р и м е р , провести эксперимент, сознательно нарушив по¬
дачу воды, электричества или газа даже для небольшого городского
района. Л ю д и возмутятся э т и м и потребуют запретить такой экспе¬
римент, противоречащий н о р м а м морали и правам людей в граж¬
д а н с к о м обществе. Поэтому в социологии обычно ограничиваются
изучением поведения людей в малых группах, причем наблюдение
и в этом случае не д о л ж н о противоречить н о р м а м нравственности и
правам членов гражданского общества. И хотя журналисты продол¬
жают писать о «великих социальных экспериментах», но здесь м ы
встречаемся скорее с метафорой, ч е м с экспериментами в т о ч н о м
смысле этого слова.
3.3. И з м е р е н и я
П о д измерением обычно подразумевают процесс нахождения
о т н о ш е н и я д а н н о й величины к другой, п р и н я т о й за единицу и з м е -
1
р е н и я . Результаты измерения обычно выражаются с помощью чисел,
и благодаря этому их можно подвергнуть математической обработке.
Однако в некоторых случаях измерением называют любой способ
приписывания чисел некоторым свойствам объектов в соответствии с
определенными правилами. С таким положением чаще всего при¬
ходится встречаться в исследованиях, где ограничиваются л и ш ь срав¬
н е н и е м свойств предметов и я в л е н и й по их интенсивности.
Всякий раз, когда удается упорядочить свойства по их интен¬
сивности с п о м о щ ь ю о т н о ш е н и й «больше», «меньше» или «равно»,
м о ж н о установить определенное соответствие между степенями ин¬
тенсивности свойства и числами. Такой способ квантификации, или
количественной характеристики, свойств используется в тех случа¬
ях, когда трудно или невозможно провести непосредственные изме¬
рения. Так, н а п р и м е р , в минералогии ш и р о к о используется шкала
М о о с а для определения сравнительной твердости минералов. Один
минерал считается более твердым, если оставляет на другом цара¬
пину. Если твердость талька оценивается к а к 1, то твердости алмаза
соответствует 10. С р а в н ы м успехом м ы могли бы приписать тальку
другое число, н о тогда соответственно изменилась бы оценка твер¬
дости алмаза. Поскольку числа здесь выбираются более и л и менее
произвольно, постольку с н и м и нельзя производить обычных ариф¬
метических действий. Таким образом, при квантификации различ¬
ных свойств величин можно выделить классификационные, сравни¬
тельные и количественные, или метрические, понятия. С п о м о щ ь ю
счета м ы определяем количество предметов какого-либо класса.
00
К а к показывает история культуры, было время, когда л ю д и не
знали п о н я т и я числа и тем не менее справлялись по-своему со сче¬
том небольших множеств вещей. Д л я этого они устанавливали вза¬
и м н о - о д н о з н а ч н о е соответствие между д а н н ы м множеством вещей
и н е к о т о р ы м «эталонным множеством», в качестве которого снача¬
л а выступали пальцы рук и ног самого человека, потом к а м е ш к и ,
р а к у ш к и и тому подобные предметы. Потребовалось длительное
время, чтобы понять, что в качестве предметов счета м о ж н о ис¬
пользовать отвлеченные числа.
Следующим этапом количественного анализа является сравнение
величин, которое начинается, как м ы видели, с сопоставления их по
интенсивности определенного свойства. Если обозначить два пред¬
мета через а и Ь, а общее их свойство через М, то между н и м и
м о ж н о установить следующие отношения:
M(a) > M(b), M(a) < M(b) M(a) = M(b).
Т а к и м образом, с п о м о щ ь ю о т н о ш е н и й «больше», «меньше» и
«равно» м о ж н о образовать сравнительные количественные п о н я т и я .
Такие п о н я т и я также играют важную роль в п о з н а н и и , и поэтому
там, где невозможно результат и з м е р е н и я выразить т о ч н ы м числом,
приходится ограничиваться сравнением величин. «Надо п о м н и т ь , —
писал академик А.Н. К р ы л о в , — что есть множество «величин», т.е.
того, к чему п р и л о ж и м ы п о н я т и я «больше» и «меньше», но вели¬
ч и н , точно не измеряемых, н а п р и м е р , ум и глупость, красота и без¬
образие, храбрость и трусость, находчивость и тупость и т.д. Д л я
измерения этих величин нет единиц, эти величины не могут быть
1
выражены числами, — о н и не составляют предмета математики» .
Д л я перехода к метрическим (количественным) п о н я т и я м необ¬
ходимо располагать единицей измерения. Тогда отношение д а н н о й
к о н к р е т н о й величины к единице измерения м о ж н о выразить ц е л ы м
числом и л и дробью, а отношение теоретических величин, н а п р и м е р
диагонали квадрата к его стороне, — и р р а ц и о н а л ь н ы м числом. Хотя
количественные п о н я т и я связаны с процессом измерения, но они
не возникают из эмпирических процедур измерения, как утверждают
операционалисты. В противном случае н а м пришлось бы вместо од¬
ного п о н я т и я д л и н ы , температуры и л и силы тока ввести столько
разных п о н я т и й , сколько существует процедур для измерения этих
величин.
К л а с с и ф и к а ц и о н н ы е , сравнительные и метрические п о н я т и я
характеризуют разные степени количественного анализа величин и
их свойств, которые выражают уровень раскрытия особенностей
исследуемых предметов и процессов. О б ы ч н о , чем лучше изучены
качественные особенности я в л е н и й и процессов, тем лучше они
поддаются математическому анализу.
1
Крылов А.Н. Прикладная математика и ее значение для человечества. — М. -Л.,
1931. — С. 3.
07
Г лава 4
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ
МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ
О к р у ж а ю щ и й нас м и р настолько многообразен, сложен и из
м е н ч и в , ч т о его и з у ч е н и е н е л ь з я н а ч и н а т ь т а к , к а к о н п р е д с т а в л я
ется н а м в непосредственном наблюдении. Чтобы преодолеть эту
трудность, н а у к а стремится с н а ч а л а упростить, схематизировать и
и д е а л и з и р о в а т ь я в л е н и я и п р о ц е с с ы р е а л ь н о г о м и р а . У ж е н а эм¬
п и р и ч е с к о м у р о в н е п о з н а н и я о н а с т а р а е т с я и з у ч и т ь и х , п о воз¬
м о ж н о с т и и з о л и р у я с ь от в о з д е й с т в и я д р у г и х я в л е н и й и с о б ы т и й ,
м е ш а ю щ и х н а б л ю д е н и ю . Т и п и ч н ы м в этом с м ы с л е я в л я е т с я экспе
р и м е н т , к о т о р ы й , к а к м ы з н а е м , ш и р о к о и с п о л ь з у е т с я в естество¬
знании.
О д н а к о э к с п е р и м е н т а л ь н ы й м е т о д , х о т я и м о ж е т б ы т ь частич¬
но и с п о л ь з о в а н в э к о н о м и к е и с о ц и о л о г и и , н о т о л ь к о в к р а й н е ог¬
р а н и ч е н н ы х с л у ч а я х . Это п р о и с х о д и т , потому, ч т о , в о - п е р в ы х , лю¬
д и н е п о з в о л я т м а н и п у л и р о в а т ь собой, в о - в т о р ы х , н е л ь з я б о л е е
и л и м е н е е ч е т к о и з о л и р о в а т ь э к с п е р и м е н т а л ь н у ю г р у п п у от кон¬
т р о л ь н о й , к а к это д е л а ю т , н а п р и м е р , б и о л о г и , в - т р е т ь и х , с а м о при¬
сутствие исследователя в л и я е т н а поведение экспериментальной
г р у п п ы ( в к л ю ч е н н о е н а б л ю д е н и е ) , в - ч е т в е р т ы х , р е з у л ь т а т ы экспе¬
р и м е н т а будут н е о ч е н ь н а д е ж н ы в с л е д с т в и е т р у д н о с т и и з м е р е н и я
и н т е р е с у ю щ и х и с с л е д о в а т е л я в е л и ч и н . Вот п о ч е м у о с т а е т с я с п р а
в е д л и в ы м у т в е р ж д е н и е К. М а р к с а о т о м , ч т о «в э к о н о м и ч е с к о й
н а у к е н е л ь з я п о л ь з о в а т ь с я н и м и к р о с к о п о м , н и х и м и ч е с к и м и ре¬
а к т и в а м и , то и д р у г о е д о л ж н а з а м е н и т ь с и л а а б с т р а к ц и и » .
4.1. Абстрагирование и и д е а л и з а ц и я —
начало теоретического исследования
А б с т р а к ц и и в о з н и к а ю т н а аналитической стадии и с с л е д о в а н и я ,
когда н а ч и н а ю т рассматривать отдельные с т о р о н ы , свойства и эле¬
м е н т ы единого, целостного процесса. В результате образуются от¬
д е л ь н ы е п о н я т и я , категории и суждения, к о т о р ы е служат д л я фор¬
м у л и р о в а н и я гипотез, з а к о н о в и т е о р и й .
Н а з а в е р ш а ю щ е й синтетической стадии все э т и э л е м е н т ы , по¬
н я т и я , категории и з а к о н ы о б ъ е д и н я ю т с я в целостную теоретиче¬
скую систему, обеспечивая тем с а м ы м д о с т и ж е н и е конкретного зна¬
н и я об о п р е д е л е н н о й области действительности.
0S
Абстрагирование и идеализация служат в а ж н е й ш и м и методами
любого теоретического исследования. К а к показывает сам термин
«абстракция» (от лат. abstraction — выделение, отвлечение и л и отде¬
л е н и е ) , этот п р и е м помогает отвлечься от некоторых несуществен¬
ных и потому второстепенных в определенном о т н о ш е н и и свойств
и л и особенностей изучаемых я в л е н и й и выделить свойства сущест¬
в е н н ы е и определяющие. Это вовсе н е означает, что несуществен¬
ные свойства всегда являются т а к и м и п р и всех условиях. В другом
о т н о ш е н и и несущественное свойство может стать существенным.
Н а п р и м е р , наблюдая движение воздушного шарика, м ы м о ж е м от¬
влечься от сил гравитации, н о п р и изучении падения массивных тел
учет этих сил имеет существенное значение. П о д о б н о этому для ус¬
тановления зависимости между спросом и предложением в рыноч¬
н о й э к о н о м и к е , приходится упрощать реальную ситуацию н а р ы н к е
и отвлекаться от несущественных свойств и факторов. Н а п р и м е р ,
первоначально м о ж н о допустить, что цена н а д а н н ы й товар не из¬
менится в зависимости от и з м е н е н и я ц е н н а другие товары, дохода
потребителей, в л и я н и я м о н о п о л и й н а р ы н о к и т.п. Я с н о , что все
эти факторы нельзя считать несущественными и второстепенными.
М ы просто абстрагируемся от них, чтобы легче было изучить слож¬
н ы й процесс, з а в и с я щ и й от множества факторов, и поэтому изуча¬
ем их отдельно, п о частям.
Следовательно, когда заходит речь об изучении л ю б о й сложной
системы и л и процесса п о их составным элементам и л и частям, то
недостаток аналитического исследования в д а л ь н е й ш е м должен
быть к о м п е н с и р о в а н путем синтетического их изучения в рамках
единой, целостной системы.
В научном п о з н а н и и различают несколько видов абстрагирова¬
н и я , п р о с т е й ш и м из которых является абстракция отождествления,
когда у предметов некоторого класса выделяется определенное общее
свойство, а от всех других свойств отвлекаются, кроме, например,
тяжести (или веса) предметов, стоимости товаров и л и количества
вещей. Относительно выделенного общего свойства все предметы со¬
ответствующего класса рассматриваются как тождественные, и по¬
этому оно может быть абстрагировано, и л и отделено, от других
свойств. В результате этого образуются особые п о н я т и я , например
такие, к а к тяжесть, стоимость и число.
Д л я изолирующей абстракции характерно отвлечение некоторых
свойств и о т н о ш е н и й изучаемых предметов и рассмотрение их в
виде отдельных, самостоятельных объектов, например: белизна, яр¬
кость, доброта, дружба. Во всех этих примерах конкретное свойст¬
во, присущее р е а л ь н ы м предметам, рассматривается в форме само¬
стоятельных, абстрактных объектов.
Более сложный характер присущ абстракциям, с в я з а н н ы м с об¬
разованием математических п о н я т и й , когда приходится отвлекаться
09
от возможностей построения соответствующих математических объ¬
ектов., о которых ш л а речь в главе 2. Н а п р и м е р , в абстракции по
тенциальной осуществимости отвлекаются от реальной возможности
построения тех и л и и н ы х математических объектов и допускают
осуществимость построения следующего объекта п р и н а л и ч и и дос¬
таточного времени, пространства и материалов. Н а п р и м е р , вслед за
д а н н ы м натуральным числом N допускается возможность построе
н и я следующего за н и м натурального числа N + 1.
Во-первых, н а этой основе м о ж н о образовать, абстракцию и с о
ответственно понятие потенциальной бесконечности, которая допус¬
кает потенциальную возможность построения в неограниченном ряду
следующего объекта, если задан предыдущий объект. Поэтому на¬
туральный р я д чисел в д а н н о м случае рассматривается к а к неогра¬
н и ч е н н о п р о д о л ж е н н ы й , поскольку допускается возможность при¬
бавления к данному числу е д и н и ц ы и образования следующего на¬
турального числа.
Во-вторых, м о ж н о применить более сильную абстракцию и об¬
разовать понятие актуальной бесконечности, в котором отвлекаются
от реальной возможности построения любого множества натураль¬
ных чисел и допускают возможность построения неограниченного
множества таких чисел, к а к множества актуально построенного, за¬
вершенного. Т е м самым бесконечное множество уподобляется ко¬
нечному множеству.
Особой разновидностью абстрагирования является процесс идеа¬
лизации, который представляет собой предельный переход от реаль¬
но существующих свойств я в л е н и й и процессов к свойствам иде¬
альным. Н а п р и м е р , и з ф и з и к и известны такие идеализации, к а к аб¬
солютно упругое тело, несжимаемая жидкость, идеальный газ и т.д.,
которые не существуют в реальном мире и потому являются упро¬
щ е н и я м и , идеализациями, которые помогают лучше понять свойст¬
ва реальных твердых, жидких и газообразных веществ. Аналогично
этому еще в классической экономической теории было введено по¬
нятие основного идеального объекта этой теории — Homo economicus,
и л и экономического человека. П о д н и м подразумевают такого вооб¬
ражаемого человека, который п р и п р и н я т и и р е ш е н и й поступает во
всем рационально, н е подвержен чужим м н е н и я м , предрассудкам,
добивается максимальной выгоды п р и п р и н я т и и р е ш е н и й . Я с н о ,
что такого человека в действительности не существует, н о идеаль¬
н ы й образ помогает н а м лучше понять, к какому возможному пре¬
делу должен стремиться разумный человек п р и п р и н я т и и р е ш е н и й .
Прежде ч е м начать абстрагирование, необходимо, к о н е ч н о , изу¬
чить конкретные факты, выделить среди н и х основные и второсте¬
п е н н ы е , привести их в определенную систему и только потом на¬
чать их анализировать и обобщать.
4.2. н а у ч н ы е факты и их о б о б щ е н и е
Любое научное исследование опирается на ф а к т ы , но они на
столько многочисленны, что без их анализа, к л а с с и ф и к а ц и и и
главное — обобщения невозможно не только предвидеть тенденции
развития явлений и процессов реальной ж и з н и , но просто-напросто
разобраться в них. Поэтому к л а с с и ф и к а ц и я и систематизация фак¬
тов представляют собой важную стадию научного исследования.
П о д фактами (от лат. factum — сделанное, совершившееся) в
обыденном п о з н а н и и подразумевают я в л е н и я и события окружаю¬
щего мира, в о с п р и н и м а е м ы е непосредственно с п о м о щ ь ю органов
чувств. В этом смысле их противопоставляют гипотезам и теориям,
о п и р а ю щ и м с я на рациональное м ы ш л е н и е . Однако такое противо¬
поставление оказывается несостоятельным в методологии науки:
во-первых, факты представляют собой отображение объективно су¬
ществующих реальных я в л е н и й и событий на э м п и р и ч е с к о м уровне
п о з н а н и я ; во-вторых, они могут быть правильно интерпретированы
и п о н я т ы л и ш ь в рамках теоретического п о з н а н и я ; в-третьих,
и м е н н о на т о ч н о м з н а н и и фактов строятся все ф о р м ы теоретиче¬
ского м ы ш л е н и я — от п о н я т и й и до законов и теорий; в-четвертых,
проверка научных обобщений, гипотез и теорий осуществляется на
основе фактов, полученных с помощью наблюдений, экспериментов и
практики в целом. Таким образом, между фактами и теоретическими
построениями науки существует глубокая диалектическая взаимосвязь
и взаимодействие. Эту связь часто выражают с помощью такого тер¬
мина, как «нагруженность» факта теорией.
В истории научного п о з н а н и я и ф и л о с о ф и и встречаются два
диаметрально противоположных взгляда на отношение фактов к
теории. Наиболее распространенной является точка зрения, которая
подчеркивает определяющее значение фактов для развития науки.
Ее з а щ и т н и к а м и являются представители различных направлений
э м п и р и з м а и позитивизма, которые считают единственно надеж¬
н ы м источником научного з н а н и я реальные ф а к т ы , составляющие,
по их м н е н и ю , не только э м п и р и ч е с к и й базис, но и фундамент на¬
учного п о з н а н и я в целом. И м е н н о поэтому они рассматривают тео¬
ретические построения к а к простые спекуляции и выдвигают про¬
граммы редукции, или сведения, теоретических понятий и систем к
эмпирическим п о н я т и я м и структурам.
Значительно меньшее распространение получила точка зрения
чистого рационализма, подчеркивающая приоритет теории и мыш¬
л е н и я над фактами. Она в о с н о в н о м преобладает в различных фор¬
мах натурфилософских учений прошлого и идеалистических систе¬
мах самой ф и л о с о ф и и .
Т о ч н ы й анализ фактов, их к л а с с и ф и к а ц и я и систематизация иг¬
рают важнейшую роль п р и проверке гипотез и теорий, на чем м ы
01
остановимся ниже. Однако это не единственная и даже не основная
задача ученого. Отдельные, разрозненные факты нуждаются в обоб¬
щ е н и и , которое, в свою очередь, требует проверки.
Обобщение фактов происходит с п о м о щ ь ю индуктивных и ста¬
тистических методов исследования. Традиционно индукцию рассмат¬
ривают как способ рассуждения, с п о м о щ ь ю которого приходят к
общему умозаключению на основе изучения отдельных, частных слу¬
чаев. Поэтому часто индукцию кратко определяют как умозаключе¬
ние от частного к общему. В этих целях обычно выделяют к а к о е -
л и б о общее свойство или отношение, присущее реальным я в л е н и я м
и л и событиям. Н а п р и м е р , наблюдая на отдельных примерах отно¬
ш е н и е между нагреванием стержня, сделанного из железа, меди,
а л ю м и н и я и других металлов, и увеличением его размеров, прихо¬
дят к индуктивному обобщению о п р о п о р ц и о н а л ь н о й зависимости
размеров этих стержней в зависимости от температуры. Затем это
обобщение, проверенное на примере конкретных металлов экстра¬
полируют, и л и переносят, на другие металлы, потом н а твердые те¬
ла, жидкости, газы и, н а к о н е ц , на все вещества. П о д о б н о этому,
наблюдая рост цен на энергоносители и увеличение издержек на
производство определенного ассортимента товаров, приходят к ин¬
дуктивному заключению о в л и я н и и роста цен энергоносителей на
увеличение издержек производства других товаров. Затем это заклю¬
чение м о ж н о обобщить, т.е. перенести на другие, неисследованные,
случаи. М ы н а м е р е н н о привели эти п р и м е р ы , когда индукция при¬
вела к правильному обобщению, которое было подтверждено в ходе
практики.
Однако в общем случае такой перенос заключения с исследо¬
ванных случаев на неисследованные, всегда связан с в о з м о ж н о й
о ш и б к о й . Поэтому заключения и н д у к ц и и имеют не достоверно ис¬
т и н н ы й , а только правдоподобный, и л и вероятный, характер. Это
значит, что факты могут л и ш ь с той или и н о й степенью вероятно¬
сти подтвердить индуктивное заключение. Т и п и ч н ы м п р и м е р о м не¬
обоснованного о б о б щ е н и я , приводимого обычно в учебниках логи¬
ки, является индуктивное умозаключение «все лебеди — белые»,
оказавшееся опровергнутым после обнаружения в Австралии чер¬
ных лебедей. Вот почему индуктивные заключения в науке тща¬
тельно проверяют не только с п о м о щ ь ю сходных фактов, но и фак¬
тов, заметно отличающихся от них. И чем больше будет найдено
общее количество подтверждающих фактов, чем о н и будут разнооб¬
разнее по характеру, тем в ы ш е будет степень вероятности индук¬
тивного обобщения.
К р о м е тщательного изучения фактов, о б о б щ е н и я в науке про¬
веряются с п о м о щ ь ю противоположного способа рассуждения, ко¬
торый называют дедукцией, т.е. выводом следствий из обобщения. В
д а л ь н е й ш е м эти следствия сопоставляются с результатами н е п о -
02
средственного наблюдения новых фактов, которые могут подтвер¬
дить и л и опровергнуть обобщение.
С а м ы м и известными видами о б о б щ е н и й являются универсаль
ные, в которых общее свойство или отношение распространяется на
весь класс изучаемых предметов и я в л е н и й , например: «все металлы
электропроводны» или «все земные расстояния меньше космических».
Статистические о б о б щ е н и я отличаются от универсальных тем,
что в них заключение относится не ко всем фактам рассматривае¬
м о й области я в л е н и й или событий, а только к определенному их
числу, выражаемому обычно в процентах.
Статистическая ф о р м а умозаключений сходна с индукцией, по¬
скольку в ней рассуждение идет от частного к общему, которое в
статистике называют заключением от в ы б о р к и к генеральной сово¬
купности или (когда речь идет о ж и в ы х существах) к популяции.
Поскольку п р и выборке соблюдаются более строгие требования,
то заключение от в ы б о р к и к генеральной совокупности оказывается
более надежным, чем п р и простой индукции. Анализ конкретных
фактов и их о б о б щ е н и й служит д а л ь н е й ш и м ш а г о м в процессе на¬
учного исследования, способствуя генерированию и ф о р м и р о в а н и ю
гипотез.
Хотя с о ц и а л ь н о - э к о н о м и ч е с к и е предсказания не отличаются
такой точностью, к а к в астрономии и ф и з и к е , тем не менее п р и ис¬
следовании общественных процессов м ы также п р и м е н я е м общена¬
учные методы п о з н а н и я — индукцию и дедукцию. К а к справедливо
было замечено, научной м ы с л и требуются и индукция, и дедукция
точно так ж е , как человеку для ходьбы н у ж н ы обе ноги — и пра¬
вая, и левая.
4.3. В ы д в и ж е н и е , построение
и проверка научных гипотез
Гипотезы, как м ы в ы я с н и л и в главе 2, создаются для пробного
р е ш е н и я в о з н и к а ю щ и х в науке проблем. Иногда вместо них выдви¬
гаются простые предположения или даже догадки, которые не от¬
личаются особой надежностью. Поэтому о н и уступают место более
обоснованным, п р о в е р е н н ы м и правдоподобным гипотезам. Однако
поскольку заключения гипотез имеют л и ш ь вероятный характер, то
отношение к н и м на п р о т я ж е н и и долгого периода истории научно¬
го п о з н а н и я было если и не негативным, то крайне сдержанным. В
античной науке гипотетические, или правдоподобные, рассуждения
исключались из области «эпистемы», или достоверного з н а н и я , и
причислялись к «доксе», т.е. к м н е н и я м . В эпохи Возрождения и
Нового времени к гипотезам часто относили различные натурфило¬
софские предположения и спекулятивные построения, когда для
03
объяснения реальных физических и других процессов придумыва¬
лись разного рода невесомые жидкости и скрытые силы.
П о - в и д и м о м у , и м е н н о это обстоятельство вынудило великого
Н ь ю т о н а публично заявить, что гипотез он не и з м ы ш л я е т
(«hypothesis non fingo»). Между тем в своем фундаментальном труде
«Математические начала натуральной философии», к а к м ы убедим¬
ся в следующей главе, он фактически пользуется гипотезами, н о в
современном их п о н и м а н и и . Более того, и м е н н о он впервые ис¬
пользовал аксиоматический метод античных греков для построения
теоретической механики. Этот метод сам Н ь ю т о н называл методом
принципов, а теперь его называют гипотетико-дедуктивным мето¬
дом, так как в н е м в качестве аксиом используются п р и н ц и п ы или
гипотезы, отображающие существенные свойства и о т н о ш е н и я яв¬
л е н и й и процессов изучаемой области действительности.
П р и з н а н и е гипотезы в качестве самостоятельной ф о р м ы и раз¬
вития научного з н а н и я тормозилось ш и р о к о р а с п р о с т р а н е н н ы м и
э м п и р и ч е с к и м и и позитивистскими взглядами. С т о р о н н и к а м эмпи¬
р и з м а принадлежит з н а м е н и т ы й тезис: «В интеллекте, или уме, нет
ничего, кроме того, что приходит от ощущений». Н о в ы д а ю щ и й с я
н е м е ц к и й ф и л о с о ф и математик Г.В. Л е й б н и ц добавил к нему убе¬
дительную оговорку: «если не считать самого интеллекта», что в
корне подрывает основы эмпиризма.
Позитивисты считали заслуживающими доверия только те ут¬
верждения науки, которые опираются на чувственные восприятия
и л и простейшие их обобщения. Поэтому они рассматривали гипо¬
тезы в лучшем случае как временное средство исследования. Осо¬
бенно подозрительно они относились к гипотезам, содержащим по¬
н я т и я о теоретических, ненаблюдаемых объектах. В X I X в. с резкой
к р и т и к о й гипотез о таких ненаблюдаемых объектах, как атомы и
молекулы, выступили с т о р о н н и к и э м п и р и о к р и т и ц и з м а во главе с
известным австрийским ф и з и к о м и ф и л о с о ф о м Э. Махом. Сторон¬
н и к и влиятельного направления в ф и л о с о ф и и науки — логические
позитивисты, и л и э м п и р и с т ы , выдвинули даже программу редук¬
ц и и , или сведения теоретических терминов к э м п и р и ч е с к и м . О н и
считали н а д е ж н ы м только э м п и р и ч е с к и й базис науки в виде так на¬
зываемых протокольных предложений, в которых фиксируются ре¬
зультаты наблюдений. Логические э м п и р и с т ы настаивали также на
том, что все утверждения науки д о л ж н ы быть в е р и ф и ц и р о в а н ы , т.е.
проверены на истинность и ложность. Всю традиционную филосо¬
ф и ю они рассматривали к а к ошибочную н а том основании, что ее
утверждения не допускают э м п и р и ч е с к о й проверки. К а к было под¬
робно показано в предыдущих главах, критерий в е р и ф и к а ц и и не
может быть п р и м е н е н не только к утверждениям теоретических на¬
ук, но и непосредственно к тем гипотезам э м п и р и ч е с к и х наук, в
которых речь идет о ненаблюдаемых объектах. Поэтому п р и выдви-
04
ж е н и и гипотез в э м п и р и ч е с к и х науках руководствуются также оп¬
ределенными критериями научности, среди которых в а ж н е й ш и м
является возможность их п р и н ц и п и а л ь н о й проверки.
Требования, предъявляемые к научным гипотезам. Д о своей раз¬
работки гипотеза д о л ж н а пройти стадию предварительной проверки
и обоснования. Ведь для объяснения одних и тех же фактов м о ж н о
предложить множество различных гипотез. Поэтому и ставится за¬
дача отобрать среди них те, которые м о ж н о подвергнуть исследова¬
н и ю и проверке. Н о это не означает, что в ы б р а н н а я гипотеза не¬
п р е м е н н о окажется и с т и н н о й и л и даже наиболее правдоподобной.
С п е ц и ф и ч е с к и е требования к научным гипотезам заслуживают
особого в н и м а н и я , потому что они помогают сделать выбор между
гипотезами с различной объяснительной и предсказательной силой.
1. Релевантность гипотезы. Это есть предварительное условие
п р и з н а н и я ее допустимой в науке. Т е р м и н «релевантный» (от англ.
relevant — уместный, о т н о с я щ и й с я к делу) характеризует отношение
гипотезы к фактам, на которых она основывается. Если эти факты
подтверждают и л и опровергают гипотезу, то она считается реле¬
вантной к н и м . Поскольку л ю б а я гипотеза выдвигается л и б о для
объяснения фактов известных, л и б о для предсказания неизвестных,
то гипотеза иррелевантная, т.е. безразличная к н и м , не будет пред¬
ставлять никакого научного интереса.
2. Проверяемость гипотезы. В эмпирических науках это требова¬
ние всегда связывали с возможностью сопоставления ее следствий с
результатами наблюдений или экспериментов. Отсюда, разумеется,
не вытекает требование э м п и р и ч е с к о й проверки каждой гипотезы.
К а к м ы уже отмечали, речь д о л ж н а идти о принципиальной возмож
ности такой проверки. Известно, что многие фундаментальные ги¬
потезы науки содержат в своем составе п о н я т и я о ненаблюдаемых
объектах, их свойствах и отношениях, н а п р и м е р об электромагнит¬
ных волнах, элементарных частицах, кварках и т.п. Об их существо¬
в а н и и м о ж н о судить только к о с в е н н о , а и м е н н о по результатам, ко¬
торые регистрируются с п о м о щ ь ю приборов. С развитием науки,
п р о н и к н о в е н и е м ее в глубинные структуры материи возрастает чис¬
л о гипотез более высокого теоретического уровня, которые вводят
различные ненаблюдаемые объекты. А это требует усложнения и со¬
вершенствования экспериментальной техники для их проверки.
Т а к и м образом, прогресс в научном исследовании сопровожда¬
ется, с одной стороны, выдвижением более абстрактных гипотез,
содержащих ненаблюдаемые объекты, а с другой — совершенство¬
ванием наблюдательной и экспериментальной техники. М о ж н о л и в
этой связи говорить о непроверяемых гипотезах?
Обычно различают три рода непроверяемых гипотез.
Во-первых, п р и н ц и п и а л ь н о н е п р о в е р я е м ы м и являются гипотезы,
структура которых не допускает проверки с п о м о щ ь ю возможных
00
фактов или же когда о н и создаются специально для оправдания
1
д а н н о й гипотезы, которые получили название ad hoc гипотез . Д л я
п о я с н е н и я характера таких гипотез обратимся к конкретному при¬
меру из истории ф и з и к и .
Ч т о б ы проверить гипотезу о существовании мирового э ф и р а ,
а м е р и к а н с к и й ф и з и к А. М а й к е л ь с о н осуществил оригинальный
эксперимент, с п о м о щ ь ю которого в ы я с н и л , что э ф и р не оказывает
2
никакого в л и я н и я на скорость распространения света . Д л я объяс
н е н и я этого факта была выдвинута гипотеза Л о р е н ц а — Ф и ц д ж е -
ральда, которая предполагала, что отрицательный результат вызван
с о к р а щ е н и е м л и н е й н ы х размеров плеча интерферометра, движуще¬
гося в одинаковом направлении с д в и ж е н и е м Земли. Вследствие
этого гипотеза оказалась п р и н ц и п и а л ь н о непроверяемой и поэтому
приобрела характер гипотезы типа ad hoc. Несостоятельность гипо¬
тезы Л о р е н ц а — Фицджеральда была доказана в теории относи¬
тельности: Э й н ш т е й н установил, что п о н я т и я пространства и вре¬
м е н и имеют относительный, а не абсолютный характер.
Во-вторых, универсальные математические и ф и л о с о ф с к и е ги¬
потезы, и м е ю щ и е дело с крайне абстрактными п о н я т и я м и и сужде¬
н и я м и , не допускают эмпирической проверки их следствий. Проводя
демаркацию между н и м и и э м п и р и ч е с к и п р о в е р я е м ы м и гипотеза¬
ми, Поппер был совершенно прав, когда в отличие от логических
позитивистов не объявлял ф и л о с о ф с к и е гипотезы бессмысленными
суждениями. Что касается математических гипотез, то о н и д о л ж н ы
найти рациональное обоснование п р и их п р и м е н е н и и в естество¬
з н а н и и , технических и других науках. Ф и л о с о ф с к и е же гипотезы
имеют универсальный характер, поэтому их проверка и обоснова¬
ние осуществляются в ходе всей рационально-познавательной и
практической деятельности человечества.
В-третьих, нередко следствия некоторых гипотез нельзя прове¬
рить существующими в д а н н ы й период времени средствами наблю¬
д е н и й и экспериментов. Создатель первой неевклидовой геометрии
Н . И . Лобачевский стремился убедить современников в том, что его
«воображаемая» система геометрии может реализоваться в окру¬
ж а ю щ е м пространстве. В «Пангеометрии» он писал: «Один опыт
только может подтвердить истину предположения (о сумме внут¬
р е н н и х углов треугольника. — Г.Р.), н а п р и м е р измерение на самом
деле трех углов п р я м о л и н е й н о г о треугольника...». Сообщают, что
Гаусс даже предпринял специальные измерения углов треугольника,
образованных тремя г о р н ы м и в е р ш и н а м и , но не обнаружил откло¬
н е н и я от евклидовой геометрии. Р а з н и ц а оказалась в пределах о ш и -
1
Ad hoc — гипотеза, придуманная для данного случая или данной цели.
2
Физический энциклопедический словарь / Под ред. A . M . Прохорова. — М.,
1995. — С. 225.
00
бок измерения. После создания Э й н ш т е й н о м общей теории отно¬
сительности удалось показать, что реальные свойства физического
пространства более адекватно описываются геометрией п е р е м е н н о й
отрицательной к р и в и з н ы Б. Римана. П р и в е д е н н ы й пример показы¬
вает, что, во-первых, геометрические гипотезы — именно такими яв¬
ляются ее аксиомы — проверяются с помощью физических теорий, а
во-вторых, сама проверка и связанные с н е й и з м е р е н и я имеют от¬
носительный характер.
С развитием науки и экспериментальной техники совершенст¬
вуются к а к ее теоретические методы, так и измерительные средства.
Поэтому в науке существуют некоторые гипотезы, которые в дан¬
н ы й период времени невозможно проверить, потому что либо из
них невозможно вывести э м п и р и ч е с к и проверяемые следствия, ли¬
бо нельзя точно измерить соответствующие э ф ф е к т ы . Такая участь
постигла, например, единую теорию поля, над которой многие годы
работал Эйнштейн, а также гипотезу о существовании гравитонов —
частиц поля тяготения.
3. Совместимость гипотез с существующим научным знанием. Это
требование вытекает из общего методологического п р и н ц и п а о пре¬
емственности в развитии научного знания. Действительно, совре¬
менное научное знание представляет собой не совокупность раз¬
р о з н е н н ы х фактов, отдельных о б о б щ е н и й и гипотез, а определен¬
ную логически связанную систему. Вот почему отдельная гипотеза
не должна противоречить не только установленным фактам, но и
обоснованному теоретическому знанию. Н о это требование также
нельзя абсолютизировать, ибо в противном случае наука свелась бы
к простому н а к о п л е н и ю и н ф о р м а ц и и и поэтому н е в о з м о ж н ы были
бы к о р е н н ы е , качественные и з м е н е н и я в ее развитии, называемые
н а у ч н ы м и революциями.
Требование совместимости выдвигаемых гипотез с существую¬
щ и м научным з н а н и е м скорей всего м о ж н о отнести к тому этапу
развития науки, который Т. Кун в своей книге «Структура научных
революций» называет нормальным периодом ее эволюции. В этом
случае достаточно хорошо проверенная и обоснованная гипотеза
д о л ж н а войти в качестве элемента существующей научной парадиг¬
м ы . Точнее говоря, она будет р е ш е н и е м частной задачи или, по
терминологии Куна, некоторой головоломки в рамках нормальной
науки. Только гипотезы, кардинально м е н я ю щ и е облик науки, та¬
кие, к а к гипотеза о строении атома или космологической э в о л ю ц и и
Вселенной, оказываются несовместимыми с существовавшим преж¬
де научным знанием.
4. Объяснительная и предсказательная сила гипотез. П о д объяс¬
нительной силой гипотезы или любого другого суждения в логике
п о н и м а ю т количество дедуктивных следствий, которое м о ж н о из
нее вывести. Если из двух гипотез выводится неодинаковое число
07
следствий, тогда большей объяснительной силой будет обладать та
из них, из которой выводится большее количество следствий, под¬
тверждаемых фактами, и наоборот. Когда Н ь ю т о н выдвинул свою
гипотезу об универсальной гравитации, то она оказалась в состоя¬
н и и объяснить не только те факты, которые были объяснены зако¬
н а м и Галилея и Кеплера, но и дополнительное количество новых
фактов. Только после этого она стала з а к о н о м всемирного тяготе¬
ния. В свою очередь, факты, которые оставались н е о б ъ я с н е н н ы м и в
ньютоновской теории (равенство инертной и гравитационной масс,
движение перигелия Меркурия), сумела объяснить общая теория
относительности Эйнштейна.
Хотя логическая структура предсказания гипотезы по форме
совпадает со структурой объяснения, методологически они принци¬
пиально отличаются друг от друга: во-первых, объяснение имеет
дело с фактами существующими, а предсказание — с событиями и
я в л е н и я м и , которые могут возможно произойти или нет; во-вторых,
оценка предсказаний всегда дается в вероятностных терминах, сле¬
довательно, и сравнение гипотез по предсказательной силе п р и
прочих равных условиях осуществляется вероятностными методами.
В связи с э т и м заслуживает в н и м а н и я сравнение двух конкури¬
рующих гипотез по предсказательной силе, которое является логи¬
ческой основой решающего эксперимента. Пусть имеются две г и п о
тезы Hi и Н2, причем из первой выводится предсказание Е\, а из
второй — несовместное с первым предсказание Е2. Тогда если в ре
зультате эксперимента будет подтверждена гипотеза Н\, то тем самым
будет опровергнута гипотеза Hi-
Н а идею решающего эксперимента опирался еще Х. Колумб, а
после него Н. К о п е р н и к п р и доказательстве шарообразности Земли.
Наблюдая отдаление корабля от пристани, Колумб указывал, что
сначала н е в и д и м ы м и оказываются его корпус и палуба и только по¬
том исчезают из поля зрения его верхние части и мачты с парусами.
Ничего подобного не было бы, если бы Земля имела плоскую, а не
сферическую форму.
5. Критерий простоты гипотез. В истории науки не раз бывали
случаи, когда две конкурирующие гипотезы одинаково удовлетво¬
р я л и всем п е р е ч и с л е н н ы м в ы ш е требованиям. Тем не менее только
одна из них оказывалась приемлемой и м е н н о в силу своей просто¬
ты. С а м ы м известным историческим п р и м е р о м может служить
судьба гипотез об «устройстве мира» Птолемея и К о п е р н и к а . В ги¬
потезе Птолемея в центре мира находится Земля, от которой проис¬
ходит ее название «геоцентрическая система мира» (от греч. Бео —
Земля). Вокруг нее вращается Солнце и другие планеты. Чтобы согла¬
совать предсказания своей гипотезы с д а н н ы м и наблюдений, Пто¬
лемею п р и ш л о с ь построить сложную геометрическую конструкцию,
в которой планеты перемещались по м а л ы м окружностям, назван-
0S
н ы м э п и ц и к л а м и , а они, в свою очередь, двигались по орбитам. П о
мере расхождения предсказаний с наблюдениями гипотетическая
конструкция становилась все более сложной и запутанной.
Гелиоцентрическая гипотеза К о п е р н и к а сразу п о к о н ч и л а с эти¬
м и трудностями, поставив в «центр мира» С о л н ц е , от которого
происходит ее название (от греч. Helios — Солнце). Н е с м о т р я на
кажущееся противоречие этой гипотезы с наблюдаемым д в и ж е н и е м
Солнца, а не Земли, и упорное сопротивление церкви ее призна¬
н и ю , она в конце к о н ц о в победила не в последнюю очередь благо¬
даря своей простоте, ясности и убедительности.
В связи с э т и м возникает в а ж н ы й методологический вопрос: о
к а к о й простоте идет речь в научном познании? Ведь гипотеза Пто¬
лемея с точки зрения здравого смысла кажется п р о щ е и очевиднее,
поскольку она согласуется с н а ш и м и непосредственными наблюде¬
н и я м и . Значит, простота гипотезы в субъективном смысле, связан¬
н а я с наглядным ее представлением и легкостью п о н и м а н и я , не
может служить критерием простоты в науке. Поэтому в н е й просто¬
та рассматривается скорее с интерсубъективной точки з р е н и я и со¬
держит три различных смысла: во-первых, одна гипотеза будет про¬
ще другой, если она содержит меньшее число исходных п о с ы л о к
для вывода следствий; во-вторых, простота связана с общностью
гипотезы и определяется глубиной ее содержания и существенным
характером исследуемых свойств; в-третьих, в наиболее развитых
науках, где используется математический аппарат, простота и общ¬
ность гипотезы сопровождаются усложнением ее математического
аппарата. «Чем п р о щ е и фундаментальнее становятся н а ш и допу¬
щ е н и я , — отмечают А. Э й н ш т е й н и Л. И н ф е л ь д , — тем сложнее
1
математическое орудие нашего рассуждения» . С в о й тезис они
обосновывают сравнением общей теории относительности с теори¬
ей тяготения Ньютона, математический аппарат которой п р о щ е
теории относительности, но исходные д о п у щ е н и я имеют менее
фундаментальный характер.
Эвристические принципы поиска гипотез. П р о ц е с с генерирова¬
н и я новых научных идей и гипотез представляет собой самую труд¬
ную и творческую стадию научного п о и с к а , в к о т о р о м р е ш а ю щ у ю
роль играют и н т у и ц и я , в о о б р а ж е н и е и талант ученого. И м е н н о
поэтому т а к о й п р о ц е с с не поддается а л г о р и т м и з а ц и и и точному
л о г и ч е с к о м у анализу. Когда же н о в а я гипотеза будет н а й д е н а и
точно сформулирована, ее дальнейшая разработка ведется с помо¬
щ ь ю р а ц и о н а л ь н ы х , логических и э м п и р и ч е с к и х методов исследо¬
в а н и я . О д н а к о это не исключает и с п о л ь з о в а н и я логических и ме¬
тодологических средств и п р и е м о в для ц е л е н а п р а в л е н н о г о и орга¬
низованного поиска истины.
1
Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики. — М., 1948. — С. 198.
09
В период ф о р м и р о в а н и я и становления опытного естествозна¬
н и я в X V I I — X V I I I вв. большие надежды возлагались на индукцию
к а к единственный способ рассуждения, н а п р а в л е н н ы й на получе¬
ние общих заключений из частных фактов наблюдений и экспери¬
ментов. Основатель индуктивной л о г и к и Б э к о н считал аристотелев¬
скую силлогистику совершенно непригодной для опытных наук.
«Логика, которой теперь пользуются, — писал он в X V I I в., — скорее
служит укреплению и сохранению заблуждений, имеющих основание
1
в общепринятых понятиях, чем отысканию и с т и н ы » .
О д н а к о , к а к м ы видели, его п о п ы т к а построить « Н о в ы й Орга¬
нон» м ы ш л е н и я , в к о т о р о м научные и с т и н ы получались бы по ка¬
н о н а м с о з д а н н о й и м и н д у к т и в н о й л о г и к и чуть л и не механически,
оказалась утопией. М и л л ь , п р е д п р и н я в ш и й в X I X в. систематиза¬
ц и ю к а н о н о в Б э к о н а , п р и ш е л к выводу, что с их п о м о щ ь ю м о ж н о
установить л и ш ь простейшие причинные зависимости между эмпи¬
р и ч е с к и наблюдаемыми я в л е н и я м и и их свойствами. В настоящее
время среди сторонников гипотетико-дедуктивного взгляда на науку
существует тенденция рассматривать индукцию и м е н н о как метод
подтверждения гипотез, происхождение которых либо относится к
компетенции психологии, либо остается неизвестным. С этой точки
зрения, как м ы отмечали, задача методологии науки ограничивается
л и ш ь проверкой гипотез, т.е. выведением логических следствий из
н и х и с р а в н е н и е м их с д а н н ы м и н а б л ю д е н и й и э к с п е р и м е н т о в .
Однако многие о п п о н е н т ы гипотетико-дедуктивного взгляда на
науку справедливо указывают, что недедуктивные методы рассуж¬
д е н и я , н а п р и м е р индукция, аналогия и статистика, играют важную
эвристическую роль в науке, помогая в поиске истины, п р и б л и ж а я
к ней. Еще в X I X в. известный английский историк науки У. Уэвелл
в полемике с М и л л е м отмечал, что индукция, используемая в науке,
не ограничивается простым накоплением подтверждающих гипотезу
фактов. Она стремится выявить общность между н и м и и создать
соответствующие понятия.
Эта идея о концептуализации эмпирических фактов получила
более детальную разработку в абдуктивных умозаключениях Пирса.
О н поставил перед собой цель — найти эвристические методы поис¬
ка гипотез, наилучшим образом объясняющих эмпирические факты.
От традиционного индуктивного подхода он отказался потому, что
этот метод не обращает никакого в н и м а н и е на и м е ю щ и е с я эмпири¬
ческие данные. Между тем и м е н н о тщательный логический и тео¬
ретический их анализ дает возможность выявить связь между н и м и
и, к а к отмечал еще У. Уэвелл, зафиксировать ее в понятиях. Такой
анализ оказывается важнее, чем простое накопление фактов, потому
что он, во-первых, раскрывает определенное единство между фак-
7U
тами, во-вторых, помогает сформулировать пробную теоретическую
гипотезу, объясняющую эти факты. Дедуктивные следствия из этой
гипотезы могут натолкнуть н а п о и с к других фактов, подтверждае¬
мых и объясняемых ею. И н д у к ц и я , по м ы с л и Пирса, служит д л я
поиска и подтверждения новых фактов. Если обнаружится расхож¬
дение между ф а к т а м и и о б ъ я с н я ю щ е й их гипотезой, то выдвигается
новая гипотеза. Этот процесс продолжается до тех п о р , п о к а не бу¬
дет найдена гипотеза, н а и л у ч ш и м образом объясняющая все имею¬
1
щиеся ф а к т ы . Таким образом, в абдуктивном рассуждении участву¬
ют такие логические операции, к а к образование понятий п р и анали¬
зе фактов, дедукция — п р и выводе логических следствий и з гипотезы
и индукция — п р и оценке и подтверждении фактов. «Абдукция, —
писал П и р с , — должна охватить все операции, посредством кото¬
2
рых возникают новые теории и п о н я т и я » .
Хотя абдуктивные рассуждения, к а к и индуктивные, в п р и н ц и п е
приводят к вероятностным заключениям, н о степень их надежности
в ы ш е индуктивных обобщений, потому что о н и в отличие от ин¬
дукции не только подтверждают гипотезы, н о и лучше приближают
их к истине, а также ориентированы н а выбор гипотезы, наилуч¬
ш и м образом о б ъ я с н я ю щ е й эмпирические факты. Все вышесказан¬
ное свидетельствует о т о м , что все недедуктивные рассуждения (аб¬
дукция, аналогия, индукция и статистика), заключения которых ве¬
роятны в т о й или и н о й степени, представляют собой эвристические
методы поиска истины, ориентирующиеся н а логику. Поэтому о н и
скорее имеют дело с формой, чем с содержанием рассуждений. Кон¬
кретное содержание рассуждений меняется от одной науки к другой,
и н а первый взгляд кажется, что в их рамках и л и в рамках ряда род¬
ственных наук трудно надеяться н а создание специфических эври¬
стических приемов или способов поиска и с т и н ы , которые д л я отли¬
ч и я называют регулятивными принципами.
Д л я ф и з и к и и математического естествознания в целом наибо¬
лее р а с п р о с т р а н е н н ы м является п р и н ц и п соответствия, который
был впервые п р и м е н е н п р и построении математического аппарата
квантовой механики. Согласно этому п р и н ц и п у , исходные п о н я т и я
и п о с ы л к и двух родственных гипотез и л и теорий, н а п р и м е р класси¬
ческой и квантовой механики, определенным образом соответству¬
ют друг другу. Поэтому п о с ы л к и квантовой теории в предельном
случае переходят в п о с ы л к и классической теории. В свою очередь,
п о с ы л к и классической теории м о ж н о использовать в качестве эври¬
стического средства д л я поиска квантовой гипотезы. Впервые такую
попытку «применения квантовой теории н а такой точке зрения, ко¬
торая дает надежду рассматривать теорию квантов к а к р а ц и о н а л ь -
71
1
ное р а с ш и р е н и е н а ш и х обычных представлений» , предпринял вы¬
д а ю щ и й с я датский ф и з и к Нильс Бор. В н е я в н о й форме п р и н ц и п
соответствия п р и м е н я л с я уже п р и концептуальной проверке специ¬
альной и общей теории относительности, когда утверждения общей
теории относительности в предельном случае переходили в утвер¬
ж д е н и я специальной теории.
В качестве эвристического средства научного поиска часто ис¬
пользуется также мысленный эксперимент, который дает возможность
отвлечься от ряда несущественных особенностей реальных процессов
и явлений. С а м ы м простым примером такого эксперимента, как го¬
ворилось в главе 3, является установление закона инерции в класси¬
ческой механике. М ы с л е н н о уменьшая воздействие внешних сил на
тело, путем предельного перехода можно освободиться от действия
всех сил и таким образом рассмотреть идеальный случай инерциаль-
ного движения, когда на тело перестают действовать внешние силы,
и оно либо остается в покое, либо движется равномерно и прямоли¬
нейно. Более сложным примером является мысленный эксперимент
со свободно падающим лифтом, который стал для Эйнштейна «путе¬
2
водной нитью в создании общей теории относительности» .
В последние годы д л я эвристического поиска все чаще приме¬
н я ю т с я концептуальные и математические модели, в особенности
к о м п ь ю т е р н ы й , или вычислительный, эксперимент. Во всех подоб¬
ных моделях исследуемые процессы представлены в форме знако¬
вых систем, в том числе в математических моделях — в виде урав¬
н е н и й и других абстрактных структур. К о м п ь ю т е р н ы й эксперимент
отличается от других тем, что в н е м вычисляются все варианты ма¬
тематического уравнения модели и путем сравнения их с действи¬
тельностью выбирается наилучший вариант.
В заключение отметим, что все рассмотренные в ы ш е п р и е м ы и
способы эвристического поиска не гарантируют построения гипоте¬
зы, которая может оказаться и с т и н н о й и даже наиболее правдопо¬
добной. О н и л и ш ь облегчают, систематизируют и организуют п о и с к
истины. Окончательный же ответ на вопрос об истинности гипоте¬
зы дает ее э м п и р и ч е с к а я и практическая проверка.
Проверка научных гипотез. Общая схема проверки гипотезы мо¬
жет быть представлена в двух формах.
1. В случае подтверждения гипотезы имеют следующий вид:
Если Н, то Е или [ ( Н з Е) и — Е] з р(Н/Е)
Е - истинно
Н — вероятно
где Н — гипотеза или о б о б щ е н и е ; Е — свидетельство, подтверждающее его;
р(Н/Е) — вероятность гипотезы Н на основе свидетельства Е.
1
Бор Н. Избранные научные труды. Т. 1. — М.: Наука, 1970. — С. 334.
2
Борн М. Физика и теория относительности / Эйнштейн и развитие физико-ма
тематической мысли. — М., 1962. — С. 81.
72
Следует обратить особое в н и м а н и е на то, что подтверждение
следствия гипотезы имеет не окончательный, а относительный ха¬
рактер, так к а к не исключается возможность обнаружения другого
свидетельства и л и факта. который может опровергнуть гипотезу.
И м е н н о поэтому рассматриваемая схема не является логическим
законом или правилом вывода. В отличие от нее опровержение гипо¬
тезы на основе ложного следствия действительно представляет логи¬
ческое правило вывода, которое в логике известно как modus tollens.
2. П р а в и л о логического опровержения гипотез имеет следую¬
щ и й вид:
Если из Н следует Е или [( Н з Е) &—Е ] з—Н
Е — ложно
Н — ложно
С логической точки зрения опровержение гипотезы имеет оконча¬
тельный характер, поэтому ложная гипотеза отбрасывается.
С п о м о щ ь ю дедукции следствий из гипотез и других общих ут¬
верждений науки (обобщений, законов и теорий) делаются, как из¬
вестно, прогнозы и предсказания, которые являются наиболее убе¬
дительными свидетельствами правдоподобности их истинности. В
таких науках, как астрономия, ф и з и к а и л и химия, такие предсказа¬
н и я отличаются особой точностью. Н а п р и м е р , в астрономии пред¬
сказания солнечных и лунных затмений рассчитываются на десятки
и сотни лет вперед, а ф и з и к а с п о м о щ ь ю своих теорий предсказала
существование не только молекул и атомов, н о и элементарных
частиц материи. Однако в отличие от о б о б щ е н и й универсального
характера, которые п р и м е н я ю т с я в наиболее развитых отраслях ес¬
тествознания, в социально-экономических и гуманитарных науках
ученые и исследователи опираются преимущественно на статисти¬
ческие обобщения, заключения которых только вероятны.
Исследование и проверка гипотез не служат конечной целью нау¬
ки. О н и представляют собой л и ш ь путь к открытию законов науки,
поскольку и м е н н о гипотезы наиболее общего характера, тщательно
подтвержденные, обоснованные и проверенные, становятся зако¬
нами. Н о з а к о н ы науки также не являются абсолютными истинами,
а только относительными.
73
ные связи между я в л е н и я м и . Между тем регулярность может иметь
и не универсальный, а э к з и с т е н ц и а л ь н ы й характер, т.е. относиться
не ко всему классу, а только к определенной ее части. Поэтому с
точки зрения области действия все законы м о ж н о разделить на два
основных вида, которые охарактеризованы ниже.
Универсальные и частные законы. Универсальными п р и н я т о назы¬
вать з а к о н ы , которые отображают всеобщий, необходимый, строго
п о в т о р я ю щ и й с я и устойчивый характер регулярной связи между яв¬
л е н и я м и и процессами объективного мира. Иначе говоря, т е р м и н
«регулярность» используется здесь в смысле н е и з м е н н о й повторяе¬
мости, характерной для существенной связи явлений.
В качестве примера рассмотрим хорошо известный закон тепло¬
вого р а с ш и р е н и я тел, к о т о р ы й на качественном я з ы к е может быть
выражен с п о м о щ ь ю предложения: «Все тела п р и нагревании рас
ширяются». Более точно он выражается на количественном я з ы к е
посредством функционального о т н о ш е н и я между температурой и
увеличением размеров тела. Н а я з ы к е современной л о г и к и этот и
другие универсальные з а к о н ы могут быть представлены в форме
общей импликации: (x) [P(x) z> Q(x)], которая читается так: «Для вся
кого х, если х обладает свойством P, то оно обладает также свойст
вом Q», где (х) обозначает универсальный квантор, у к а з ы в а ю щ и й ,
что д а н н а я и м п л и к а ц и я п р и м е н и м а ко всем х. В н а ш е м примере х
обозначает любое физическое тело, а и м п л и к а ц и ю м о ж н о предста¬
вить в виде условного высказывания: «Если тело нагреть, то оно
расширится».
Частные, и л и экзистенциальные, з а к о н ы представляют собой
л и б о з а к о н ы , выведенные из универсальных, л и б о з а к о н ы , отобра¬
ж а ю щ и е регулярности случайных массовых событий, о которых
речь пойдет ниже. К числу частных м о ж н о отнести, н а п р и м е р , за¬
к о н теплового р а с ш и р е н и я металлов, который является вторичным,
или п р о и з в о д н ы м , по о т н о ш е н и ю к универсальному закону тепло¬
вого р а с ш и р е н и я всех физических тел.
Логическая форма представления таких законов отличается от
универсальных тем, что перед и м п л и к а ц и е й стоит экзистенциаль¬
н ы й квантор, или квантор существования, к о т о р ы й указывает, что
стоящая за н и м и м п л и к а ц и я относится не ко всему классу, а л и ш ь
к подклассу тел:
Зх[Р(х) 3Q(x)],
где Эх — квантор существования, о з н а ч а ю щ и й что у к а з а н н ы м свойством
обладают л и ш ь некоторые х.
74
ческие, или вероятностно-статистические, з а к о н ы дают л и ш ь веро
ятностные предсказания. Такие з а к о н ы отображают определенную
регулярность, которая возникает в результате взаимодействия слу¬
ч а й н ы х массовых или повторяющихся событий. П р о с т е й ш и м при¬
мером может служить бросание игральной кости, представляющей
собой правильный кубик, на гранях которого нанесены очки от 1 до
6. П р и отдельном бросании м ы не можем определить, какая при
этом выпадет грань. Н о если повторить количество подбрасываний
много раз, то можно убедиться, что каждая грань появится с относи¬
тельной частотой, равной 1/6. На этом основании вероятность подоб¬
ного случайного массового или повторяющегося события можно опре¬
делить как относительную частоту появления такого события при
достаточном числе испытаний:
Р = m/n,
где Р — вероятность; m — число п о я в л е н и я события; n — число всех испы¬
таний.
70
бытий, предсказания которых не достоверны, а л и ш ь вероятны в
той или и н о й степени. В отечественной литературе эти з а к о н ы на¬
зывают вероятностно-статистическими, но чаще просто статистиче¬
с к и м и , а в зарубежной литературе — индетерминистическими.
Н а н а ш взгляд, такое название может дезориентировать читате¬
л я , поскольку термин «индетерминизм» нередко ассоциируется с
отсутствием какого-либо порядка в мире, господством в н е м слу¬
чайностей. Однако такое представление не выражает сущности сто¬
хастических законов, которые также отображают определенную ре¬
гулярность и порядок, в о з н и к а ю щ и й в результате взаимодействия
случайных событий или явлений. Иногда такие регулярности для
краткости называют просто з а к о н а м и случая, хотя подобная терми¬
нология также может вызвать возражения. Н а п р о т и в , название
«стохастический закон» (от греч. stochastic — случайный, угадывае¬
мый) указывает на то, что такие законы имеют дело со случайными
событиями. Поэтому их заключения или предсказания являются не
достоверными, а только вероятными. Сама ж е вероятность опреде¬
ляется через относительную частоту случайных событий массового
характера и статистически выражается в процентах.
Т а к и м образом, в отличие от универсальных законов стохасти¬
ческие з а к о н ы относятся только к случайным массовым или повто¬
р я ю щ и м с я событиям, а предсказания их являются л и ш ь вероятны¬
м и в большей и л и м е н ь ш е й степени.
Ориентированные на изучение случайных массовых событий,
стохастические з а к о н ы стали применяться сначала в демографии,
страховом деле, анализе происшествий и катастроф, статистике на¬
селения, э к о н о м и к е и т.д. Тем не менее длительное время они не
признавались к а к п о л н о ц е н н ы е законы, равноправные с универ¬
сальными детерминистическими законами. Следует, однако, иметь
в виду, что некоторые ф о р м ы статистических исследований не от¬
носятся к законам вообще и являются л и ш ь удобным средством для
компактного представления существующей и н ф о р м а ц и и . Типич¬
н ы м п р и м е р о м могут служить периодически проводимые переписи
населения, с п о м о щ ь ю которых и н ф о р м а ц и я о жителях страны, их
занятиях, профессиях и т.п. может быть представлена в обобщен¬
н о м и к о м п а к т н о м виде. И з нее м о ж н о узнать, н а п р и м е р , сколько в
стране трудоспособного населения, инженеров, врачей, служащих,
учащихся и т.д. Однако статистические заключения здесь не добав¬
ляют ничего п р и н ц и п и а л ь н о нового к индивидуальной информа¬
ц и и , но делают ее более к о м п а к т н о й и удобозримой.
В социологии, э к о н о м и к е и политологии часто обращаются к
статистическим з а к л ю ч е н и я м от в ы б о р к и к генеральной совокупно¬
сти (популяции), чтобы узнать м н е н и е населения по тем или и н ы м
актуальным вопросам общественной ж и з н и . В этом случае анализ
тщательно в ы б р а н н о й репрезентативной выборки из п о п у л я ц и и п о -
70
зволяет более простым и д е ш е в ы м способом получить приблизи¬
тельно верное представление об общественном м н е н и и по тем или
и н ы м вопросам.
В отличие от рассмотренных примеров в науке стохастические
законы начали применяться в основном во второй половине X I X в.
Н а п р и м е р , в ф и з и к е , они стали использоваться для исследования
свойств макроскопических тел, состоящих из огромного числа мик¬
рочастиц (молекул, атомов, электронов и т.п.). П р и этом ученые
считали, что такие з а к о н ы м о ж н о было бы в п р и н ц и п е свести к де¬
терминистическим, характеризующим взаимодействие микрочастиц,
из которых образованы макротела. О н и также полагали, что точ¬
ность физических измерений, хотя в каждый период времени явля¬
ется ограниченной, но в ходе развития науки может неограниченно
возрастать.
Эти надежды рухнули, когда возникла квантовая механика. Она
доказала, что, во-первых, з а к о н ы м и к р о м и р а имеют вероятностно-
статистический характер, во-вторых, точность измерения имеет оп¬
ределенный предел. Т а к о й предел устанавливается п р и н ц и п о м не¬
определенностей, или неточностей, впервые сформулированным в
1927 г. известным н е м е ц к и м ф и з и к о м В. Гейзенбергом. Согласно
этому принципу, две сопряженные величины квантовых систем,
н а п р и м е р положение и импульс частицы, нельзя одновременно оп¬
ределить с одинаковой точностью. Если постараться с высокой точ
ностью определить координаты Ах квантовой частицы, то возникнет
соответствующая неточность при определении ее импульса Ар, т.е.
Ах -Ар = h,
где h — п о с т о я н н а я Планка.
77
и многочисленные отдельные факты, которые описываются и обоб¬
щаются в этих законах. Поэтому открытие теоретических законов
представляет собой несравненно более трудную задачу, чем установ¬
л е н и е эмпирических законов.
Путь к теоретическим з а к о н а м идет через выдвижение и систе¬
матическую проверку гипотез. Если в результате многочисленных
п о п ы т о к становится в о з м о ж н ы м вывести из гипотезы новые факты
и л и эмпирические законы, тогда появится некоторая надежда на то,
что они могут помочь открыть теоретический закон. К а к известно,
если с помощью научной гипотезы оказывается возможным объяснить
не только известные до этого ф а к т ы и эмпирические з а к о н ы , но и
предсказать факты неизвестные, то вера в такую гипотезу значи¬
тельно возрастает. Н а п р и м е р , выдвинутый вначале в форме гипоте¬
зы универсальный закон всемирного тяготения смог не только
предсказать ряд неизвестных фактов, но и объяснить и уточнить
ранее известные э м п и р и ч е с к и е по своему происхождению з а к о н ы
Галилея и Кеплера.
Эмпирические и теоретические законы хотя и с разной степенью
глубины и точности раскрывают сущность изучаемых процессов,
тем не менее являются в з а и м о с в я з а н н ы м и и необходимыми ста¬
д и я м и их исследования. Без фактов и эмпирических законов было
бы невозможно открывать теоретические законы, а без последних —
объяснить эмпирические законы.
Категории необходимости, случайности, порядка и беспорядка.
Н о в е й ш и е исследования в рамках синергетики — нового направле¬
н и я в теории самоорганизации систем — заслуживают особого вни¬
м а н и я не только с научной, н о и ф и л о с о ф с к о й точки зрения. К а к
м ы детально рассмотрим в дальнейшем, исходным пунктом воз¬
н и к н о в е н и я самоорганизации систем служат неустойчивость откры¬
той системы, т.е. системы, обменивающейся со средой энергией,
веществом и и н ф о р м а ц и е й . Любая открытая система подвержена
флуктуациям, т.е. случайным ее отклонениям от некоторого устойчи¬
вого состояния. В первое время флуктуации не оказывают заметного
влияния на систему и даже подавляются ею, но по мере роста нерав¬
новесности системы в результате ее взаимодействия со средой они
усиливаются и постепенно расшатывают старый порядок и структу¬
ру. В итоге старая система дезорганизуется, а в результате самоор¬
ганизации изменяется ее структура и она становится новой систе¬
мой. Однако этот переход не является однозначно определенным.
И м е н н о здесь современные взгляды существенно отличаются от
т р а д и ц и о н н ы х представлений.
Синергетика доказывает, что в критической точке перехода, на¬
зываемой точкой бифуркации, возникают по м е н ь ш е й мере две воз¬
м о ж н о с т и для д а л ь н е й ш е й э в о л ю ц и и системы. К а к о й путь п р и этом
будет «выбран» системой, зависит от случайных обстоятельств и
7S
факторов, складывающихся в окрестности точки бифуркации. По¬
этому поведение системы в д а н н о й точке нельзя предсказать с пол¬
н о й достоверностью. Н о когда определенный путь будет выбран,
тогда дальнейшее д в и ж е н и е системы подчиняется уже детермини¬
стическим законам.
Т а к и м образом, современная точка зрения на соотношение не¬
обходимости и случайности существенно отличается от п о з и ц и и
сторонников классического детерминизма, которые все еще высту¬
пают против д о п у щ е н и я случайностей в мире, рассматривая их к а к
иллюзию нашего сознания. И это несмотря на то, что п р и н ц и п не¬
определенности Гейзенберга в квантовой ф и з и к е я с н о свидетельст¬
вует о наличии случайностей в микромире, т.е. в самом «фундаменте
здания» материи. С другой стороны, многие п р о т и в н и к и детерми¬
н и з м а и з а щ и т н и к и п о л н о й свободы воли пропагандируют безраз¬
дельное господство случайности и неопределенности в мире. С та¬
к и м и заявлениями выступают, в частности, с т о р о н н и к и экзистен¬
циализма, заявляющие, что человек всегда и ц е л и к о м свободен в
своих поступках.
В то же время представления о случайности к а к простом прояв¬
л е н и и и д о п о л н е н и и необходимости оказываются вряд л и приемле¬
м ы м и с п о з и ц и й современной науки. Более того, если принять во
в н и м а н и е , что процесс э в о л ю ц и и систем, в о з н и к н о в е н и я в них но¬
вого, спонтанного порядка и самоорганизации связан с усилением
флуктуаций, т.е. случайных о т к л о н е н и й систем, то придется при¬
знать, что появление нового в мире происходит и м е н н о благодаря
случайности. П о д о б н а я идея в н а и в н о й форме выдвигалась еще
д р е в н е р и м с к и м ф и л о с о ф о м Лукрецием К а р о м , который допускал
возможность случайного отклонения атомов от предписанного и м
детерминистического пути движения. И м е н н о такая случайность
приводит, по его м н е н и ю , к возникновению нового в мире. Несмот¬
р я на н а и в н ы й характер обоснования, эта идея представляет собой
гениальную догадку, которая получила дальнейшее развитие и более
убедительное обоснование в рамках синергетики.
Если в классической науке м и р представлялся в виде господства
необходимости, определенности и порядка, то теперь исследователи
все больше раскрывают в н е м конструктивную роль случайности,
неопределенности и беспорядка. Действительно, на протяжении
почти трех столетий в науке д о м и н и р о в а л строгий, так называемый
лапласовский детерминизм, суть которого его автор выразил в сле¬
дующих словах: «Ум, которому были бы известны для какого-либо
данного момента все силы, одушевляющие природу, если бы вдоба¬
вок он оказался достаточно о б ш и р н ы м , чтобы подчинить все дан¬
ные анализу, обнял бы в одной формуле д в и ж е н и я величайших тел
Вселенной наравне с д в и ж е н и е м легчайших атомов; не осталось бы
ничего, что было бы д л я него недостоверно, и будущее, так ж е к а к
79
1
и прошедшее, предстало бы перед его взором» . Случайность же
П . С . Лаплас рассматривал как явление, причину которого м ы пока
не знаем, н о как только узнаем, она перестанет существовать.
П о д о б н о этому, если р а н ь ш е хаос представлялся в виде полного
отрицания порядка, то теперь он рассматривается как весьма слож¬
н ы й и запутанный порядок. В связи с э т и м небезынтересно отме¬
тить, что книга одного из теоретиков синергетики, нобелевского
лауреата И . Р . П р и г о ж и н а (в соавторстве с И. Стенгерс) имеет п р и
мечательный заголовок: «Порядок из хаоса». Таким образом, случай¬
ность и необходимость, порядок и беспорядок к а к в объективном
мире, так и в н а ш е м с о з н а н и и оказываются диалектически взаимо¬
с в я з а н н ы м и друг с другом, поэтому их нельзя противопоставлять и
тем более абсолютизировать.
З а в е р ш а ю щ и м этапом рационального исследования является
построение целостной системы конкретного научного з н а н и я —
теории, в рамках которой все рассмотренные в ы ш е п о н я т и я , гипо¬
тезы и з а к о н ы выступают в концептуальной взаимосвязи и единст¬
ве. Поэтому н а м кажется целесообразным посвятить рассмотрению
данного ф е н о м е н а отдельную главу.
МЕТОДЫ АНАЛИЗА,
КЛАССИФИКАЦИИ
И ПОСТРОЕНИЯ ТЕОРИЙ
П о с в о е й с т р у к т у р е научная т е о р и я п р е д с т а в л я е т собой сис
тему первоначальных понятий и основных законов, и з которых с
помощью о п р е д е л е н и я могут быть образованы все другие ее поня
т и я , а и з о с н о в н ы х з а к о н о в л о г и ч е с к и в ы в е д е н ы о с т а л ь н ы е , част
н ы е , з а к о н ы и у т в е р ж д е н и я . В м а т е м а т и ч е с к и х т е о р и я х в м е с т о ос
н о в н ы х з а к о н о в г о в о р я т об а к с и о м а х , а в м е с т о ч а с т н ы х — о теоре
мах. Но в таком виде теория появляется в результате трудного
п о и с к а с н а ч а л а п р о с т е й ш и х э м п и р и ч е с к и х з а к о н о в , а з а т е м теоре
т и ч е с к и х з а к о н о в б о л ь ш е й с т е п е н и о б щ н о с т и . Т о л ь к о в к о н ц е ис¬
с л е д о в а н и я приходят к основным теоретическим з а к о н а м . В своей
з а в е р ш е н н о й ф о р м е т е о р и я п р е д с т а в л я е т собой е д и н у ю , ц е л о с т н у ю
с и с т е м у з н а н и я , э л е м е н т ы к о т о р о й — п о н я т и я , о б о б щ е н и я , аксио¬
м ы и з а к о н ы — с в я з ы в а ю т с я о п р е д е л е н н ы м и л о г и ч е с к и м и отно¬
ш е н и я м и . П о э т о м у с о з д а н и е т е о р и и к а к о п р е д е л е н н о й с и с т е м ы на¬
учного з н а н и я я в л я е т с я д е л о м з н а ч и т е л ь н о более с л о ж н ы м и
т р у д н ы м , ч е м р а з р а б о т к а и п р о в е р к а о т д е л ь н о й г и п о т е з ы и л и за¬
к о н а . О б с у ж д е н и е э т и х вопросов в н а с т о я щ е й г л а в е н а ч н е м с рас¬
с м о т р е н и я т е о р и и к а к особой ф о р м ы н а у ч н о г о з н а н и я .
81
вание не отдельных понятий и не выдвижение изолированных гипотез
и даже не открытие обособленных законов, а построение единой кон¬
цептуальной системы, с помощью которой достигается более адекват¬
ное и полное отображение определенной области действительности.
Поэтому в рамках теории все ранее обособленные, изолированные
и не связанные друг с другом ф о р м ы м ы ш л е н и я становятся элемен¬
тами единой концептуальной системы — теории, с п о м о щ ь ю кото¬
р о й достигается более адекватное и полное отображение опреде¬
л е н н о й области действительности. И м е н н о благодаря взаимосвязи и
взаимодействию ранее обособленных ф о р м м ы ш л е н и я достигается
новое, системное знание об изучаемой действительности.
Иногда теорию противопоставляют опыту, наблюдениям и экс¬
периментам на том основании, что ее утверждения и результаты
имеют гипотетический характер, в то время как д а н н ы е наблюде¬
н и й представляются более н а д е ж н ы м и и заслуживающими доверия.
Н а первый взгляд такое противопоставление кажется правильным,
так к а к в процессе эмпирического исследования м ы опираемся на
результаты н а ш и х чувственных восприятий, которые будто бы не
вносят ничего постороннего и дополнительного в их результаты. Од¬
нако такое противостояние оказывается несостоятельным по следующим
причинам. Во-первых, «чистых» восприятий, л и ш е н н ы х мысли, в
действительности не существует. Во-вторых, с п о м о щ ь ю эмпириче¬
ского п о з н а н и я раскрываются л и ш ь в н е ш н и е , непосредственно на¬
блюдаемые свойства предметов и явлений. Для раскрытия же суще¬
ственных свойств и закономерностей явлений необходимо обраще¬
ние к теоретическому познанию, которое предполагает образование
абстрактных понятий, выдвижение гипотез, построение моделей и
других средств и методов рационально-теоретического знания.
Идею о том, что единственно н а д е ж н ы м и и не в ы з ы в а ю щ и м и
с о м н е н и й являются д а н н ы е опыта и л и даже результаты непосредст¬
венных чувственных данных (sense data), з а щ и щ а ю т с т о р о н н и к и
феноменализма, радикального э м п и р и з м а и бихевиоризма. К н и м
же следует отнести и позитивистов, в том числе и пользовавшихся
большим в л и я н и е м в недавние годы логических позитивистов. О н и
хотя и признают роль л о г и к и в систематизации научных з н а н и й ,
тем не менее единственно н а д е ж н ы м и и достоверными считают
только результаты наблюдений и экспериментов, которые фикси¬
руются в так называемых протокольных предложениях, и составляют
исходный базис всего дальнейшего знания. Теория же с ее поня¬
т и я м и и утверждениями рассматривается к а к некое вспомогатель¬
ное построение, имеющее чисто гипотетический характер. Руково¬
дствуясь и м е н н о такой идеей, логические позитивисты ввели раз¬
личие между я з ы к о м «чистого» наблюдения и я з ы к о м теории и
попытались свести теоретические п о н я т и я и предложения к эмпи¬
р и ч е с к и м о б о б щ е н и я м и суждениям.
82
Существует и противоположная, хотя и менее распространенная
тенденция, с т о р о н н и к и которой считают единственно достоверным
и м е н н о з н а н и е , выступающее в форме теории. В отечественной ли¬
тературе она н а ш л а выражение в « Ф и л о с о ф с к о й энциклопедии», в
которой теория определяется как «форма достоверного научного
з н а н и я о некоторой совокупности объектов» и «в этом смысле тео¬
рия... противопоставляется эмпирическому з н а н и ю ; содержащееся в
н е й научное знание обеспечивается получением этого з н а н и я в со¬
ответствии с существующими н а у ч н ы м и стандартами и выражается
в его внутренней непротиворечивости, реализации его проверки на
1
истинность и т.д.» . Такое противопоставление теории эмпириче¬
скому знанию вряд л и правомерно, так как теоретические предсказа¬
н и я имеют в принципе такой же правдоподобный, или вероятност¬
н ы й , а не достоверный характер, как и предсказания, опирающиеся
на эмпирические обобщения. Недаром же в англоязычной литера¬
туре теории часто отождествляются с гипотезами.
Верно, к о н е ч н о , что стандарты получения теоретического зна¬
н и я обеспечивают ему большую правдоподобность и надежность,
чем эмпирическому з н а н и ю , но о н и не превращают теорию в фор¬
му достоверного научного знания. Ведь теория не исключает риска
о ш и б к и , которая может быть обнаружена п р и ее проверке, когда
она сопоставляется с реальными фактами действительности. Следует
всегда помнить, что все формы научного знания имеют л и ш ь относи¬
тельно истинный характер, и теория здесь не является исключением.
Другое дело, что благодаря дедуктивной логической связи между суж¬
дениями и законами заключение теории имеет более правдоподобный
характер, чем отдельные ее элементы и даже простая их сумма.
Во-первых, рассматривая теорию как форму рациональной, сис
темной деятельности, ее четко отделяют от практической деятельно¬
сти, в том числе от таких специфических ф о р м научной практики,
как наблюдения и эксперименты. Во-вторых, характеризуя теорию
к а к рациональную форму познания, ее тем самым противопоставляют
эмпирическому з н а н и ю , непосредственно связанному с чувственно-
практической деятельностью. Н о такое противопоставление носит
относительный характер, ибо происходит в рамках разграничения ка¬
тегорий рационального и чувственного познания. В-третьих, и м е н н о
системность всего з н а н и я , включенного в состав теории, придает ей
необходимые целостность и единство. Если подойти к характери¬
стике теории с точки з р е н и я категорий абстрактного и конкретного,
то законченную теорию можно рассматривать как конкретное зна¬
ние, а отдельные ее элементы как абстракции.
Ограничившись такой предварительной характеристикой теории,
м ы м о ж е м логически определить ее как концептуальную систему,
83
элементами которой служат п о н я т и я и суждения различной степени
общности (обобщения, гипотезы, законы и п р и н ц и п ы ) . Все они
связаны между собой двумя видами логических отношений. К пер¬
вому виду относятся логические определения, посредством которых
все вторичные понятия стремятся определить с помощью первичных,
исходных, основных п о н я т и й теории. К о второму виду принадле¬
ж и т отношение дедукции, с п о м о щ ь ю которой из аксиом, основных
законов или п р и н ц и п о в теории логически выводятся теоремы, про¬
изводные з а к о н ы и другие утверждения.
Итак, строение теории м о ж н о представить так:
1) эмпирический базис, который содержит основные факты и
д а н н ы е , а также результаты их простейшей логико-математической
обработки;
2) теоретический базис, в к л ю ч а ю щ и й основные д о п у щ е н и я , ак¬
сиомы, постулаты, фундаментальные законы и п р и н ц и п ы ;
3) логический аппарат, содержащий правила определения вто¬
р и ч н ы х п о н я т и й и логические правила вывода следствий (или тео¬
рем) из аксиом, а также производных, или неосновных, законов из
фундаментальных законов;
4) потенциально допустимые следствия и утверждения теории.
Как мы увидим далее, в теориях разного типа и находящихся на
различных ступенях развития не все эти элементы представлены в та¬
кой отчетливой форме. Логические правила дедукции не только в ес¬
тественнонаучных, но даже в содержательных математических теориях
предполагаются общеизвестными и потому обычно заранее не форму¬
лируются. В эмпирических теориях, которые еще только складывают¬
ся, основные законы обычно не формулируются, поскольку остаются
неизвестными. Вместо них выступают многочисленные промежуточ¬
ные законы меньшей степени общности, а также большое число гипо¬
тез разной степени общности. Поэтому общая логическая структура
теории остается точно не определенной. Она скорее напоминает мо¬
заику из множества отдельных элементов, логическое отношение меж¬
ду которыми может быть установлено только в ходе дальнейшего ис¬
следования. Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что
информативное содержание теории меняется в зависимости от обна¬
ружения новых фактов и открытия ранее неизвестных законов. Все
это, конечно, не укладывается в прежнюю структуру теории, ибо су¬
щественно меняет ее эмпирический базис, а в период революционных
изменений в науке — также и фундаментальный теоретический базис.
5.2. к л а с с и ф и к а ц и я научных т е о р и й
Научные теории являются весьма р а з н о о б р а з н ы м и к а к по пред¬
мету исследования, так и по глубине раскрытия сущности изучаемых
явлений. Все это делает крайне сложной проблему установления
84
общих структурных элементов теории и потому утопичной попытку
нахождения единой для них ф о р м ы .
Безуспешность таких попыток, п р и з н а н н а я в к о н ц е к о н ц о в ли¬
дерами неопозитивизма, привела к скептическому о т н о ш е н и ю к
самой проблеме анализа структуры теорий, в результате чего воз¬
н и к л а даже тенденция к простому описанию теорий различного со¬
д е р ж а н и я , которая всегда поддерживалась м н о г и м и историками
науки. Последние считают, что н а и л у ч ш и й способ исследования
теорий заключается в к о н к р е т н о м историческом анализе их проис¬
хождения и п р и м е н е н и я в науке. Н о такой чисто д е с к р и п т и в н ы й ,
описательный, подход вряд л и м о ж н о считать анализом, поскольку
он не раскрывает структуру теории, т.е. взаимосвязь между элемен¬
тами теории как особой концептуальной системы. Т а к и м образом,
п о п ы т к а свести все многообразие научных теорий к к а к о й - т о еди¬
н о й структуре, или модели, либо противоположное стремление це¬
л и к о м отказаться от поиска общих п р и н ц и п о в анализа в чем-то
сходных, аналогичных теорий и ограничиться их простым описани¬
ем, являются одинаково несостоятельными.
В первом случае все теории пытаются подогнать под н е к и й об¬
щ и й шаблон, не учитывая их своеобразия, во втором случае отвер¬
гается сама мысль о поиске определенного единства и общности
между структурами теорий. Н а н а ш взгляд, наиболее перспектив¬
н ы м является такой подход к к л а с с и ф и к а ц и и и соответственно к
структуре теорий, п р и котором учитываются определенные общие
их особенности по уровню абстрактности, глубине п р о н и к н о в е н и я
в сущность изучаемых я в л е н и й , их и н ф о р м а т и в н о с т и , точности
предсказаний, структуре и ф у н к ц и я м в п о з н а н и и . Н а п о м н и м , что
к л а с с и ф и к а ц и я всегда проводится по определенному основанию,
которым служит в д а н н о м случае тот и л и и н о й характерный при¬
з н а к соответствующих теорий.
Все научные теории, к а к и науки в целом, могут классифициро¬
ваться прежде всего по предмету исследования, т.е. той области дей¬
ствительного мира, которую они изучают. П о этому основанию м ы
различаем, с одной стороны, теории, отображающие объективные
свойства и закономерности окружающего нас мира: физические,
биологические, социальные и другие теории. В н а ш е й ф и л о с о ф с к о й
литературе такая к л а с с и ф и к а ц и я связывается с тем, что естествен¬
ные и социально-экономические науки изучают различные или
взаимосвязанные ф о р м ы д в и ж е н и я материи. С другой стороны, су¬
ществует немало теорий и наук, которые ставят своей целью изуче¬
ние субъективной реальности, т.е. мира нашего сознания, чувств,
э м о ц и й , мыслей, идей. К н и м относятся психология, логика, педа¬
гогика и другие науки.
Анализ предметов исследования разных теорий и наук пред¬
ставляет н е с о м н е н н ы й интерес, но это увело бы нас в сторону от
80
основной задачи, связанной с анализом структуры теорий. Поэтому
м ы коснемся только таких к л а с с и ф и к а ц и й , которые непосредствен¬
но связаны с этой задачей.
Феноменологические и нефеноменологнческне теории. Эта клас¬
с и ф и к а ц и я основывается на глубине раскрытия специфических осо¬
бенностей и закономерностей изучаемых процессов. Она связана с
развитием процесса научного п о з н а н и я , который обычно начинает¬
ся с изучения наблюдаемых свойств и о т н о ш е н и й явлений. Поэто¬
му глубина п о з н а н и я в феноменологических теориях не идет даль¬
ше сферы я в л е н и й , отсюда и происходит само их название — ф е
номенологические (в древнегреческом я з ы к е phainomen означало
явление). Н о на этом наука не может остановиться, поэтому от изу¬
чения явлений переходит к раскрытию их сущности, внутреннего
механизма, управляющего я в л е н и я м и , а тем самым и к более пол¬
ному и глубокому их объяснению. В этих целях ученые выдвигают
гипотезы о ненаблюдаемых объектах, таких, как молекулы, атомы,
элементарные частицы и кварки в ф и з и к е , гены в биологии и т.п., с
п о м о щ ь ю которых объясняют свойства наблюдаемых объектов.
Феноменологические теории часто отождествляют с эмпириче¬
скими теориями, и для этого имеются определенные основания, по¬
тому что они, во-первых, опираются также на опыт и наблюдения,
во-вторых, не вводят ненаблюдаемые объекты и не прибегают к силь¬
н ы м абстракциям, идеализациям и основанным на них теоретическим
понятиям. В отличие от них нефеноменологические теории стремятся
объяснить наблюдаемые явления с помощью ненаблюдаемых объек¬
тов, и поэтому их называют также объяснительными теориями, а
иногда интерпретативными, так к а к о н и соответствующим образом
интерпретируют (истолковывают) утверждения теории с п о м о щ ь ю
наблюдаемых явлений.
Н а р а н н е й стадии развития л ю б о й науки в н е й преобладают
теории, которые описывают и систематизируют н а к о п л е н н ы й эм¬
п и р и ч е с к и й материал, а также устанавливают простейшие логиче¬
ские связи между отдельными ф а к т а м и и о б о б щ е н и я м и . И м е я в ви¬
ду описательный характер таких теорий, их нередко называют так¬
же дескриптивными, или описательными.
Чтобы глубже понять наблюдаемые явления и объяснить их, уче¬
ные вводят ненаблюдаемые объекты, выдвигают гипотезы, открыва¬
ют законы и строят научные теории, раскрывающие внутренние ме¬
ханизмы протекающих явлений. Переход от феноменологических
теорий к объяснительным характеризует уровень развития науки, ее
теоретическую зрелость. В одних науках этот переход произошел
уже давно, в других происходит, в третьих еще только начинается.
Н а примере точного естествознания, и прежде всего ф и з и к и , мож¬
но я с н о проследить, к а к происходил переход от феноменологиче¬
ских теорий к нефеноменологическим, объяснительным. Известно,
80
н а п р и м е р , что одной из первых теорий, с п о м о щ ь ю которой был
точно описан и систематизирован большой эмпирический материал
в области изучения световых явлений, была геометрическая оптика.
Она не выдвигала никаких гипотез о природе света и механизме его
распространения. Все эмпирические знания, связанные с распро¬
странением света, его отражением и преломлением, она описывала,
опираясь н а о б щ и й п р и н ц и п , с ф о р м у л и р о в а н н ы й еще в середине
X V I I в. П ь е р о м Ферма, к о т о р ы й получил название п р и н ц и п а наи
меньшего времени: «Свет выбирает из всех возможных путей, соеди¬
няющих две точки, тот путь, который требует наименьшего времени для
1
его прохождения» . П р и н ц и п Ферма, как нетрудно заметить, опре¬
д е л е н н ы м образом обосновывает и даже предсказывает некоторые
оптические я в л е н и я , но ничего не говорит о природе света, поэто¬
му сам нуждается в объяснении.
Корпускулярная к о н ц е п ц и я Н ь ю т о н а пыталась представить свет
в виде потока мельчайших световых частиц — корпускул и таким
образом могла объяснить з а к о н ы п р я м о л и н е й н о г о распростране¬
н и я , отражения и преломления света. Однако она оказалась неспо¬
собной объяснить я в л е н и я и н т е р ф е р е н ц и и и д и ф р а к ц и и света.
П р и ш е д ш а я ей на смену волновая к о н ц е п ц и я Гюйгенса — Ф р е н е л я
стала рассматривать свет как волнообразное движение э ф и р а и бла¬
годаря этому смогла объяснить также я в л е н и я и н т е р ф е р е н ц и и и
д и ф р а к ц и и света. В середине X I X в. Д.К. Максвелл в своей элек¬
тромагнитной теории представил в и д и м ы й свет как небольшую
часть обширного д и а п а з о н а электромагнитных колебаний. В совре¬
м е н н о й квантовой теории света вновь возвращаются к корпуску¬
л я р н ы м воззрениям на природу света, рассматривая его к а к поток
мельчайших частиц — фотонов, которые, однако, п р и н ц и п и а л ь н о
отличаются от корпускул Ньютона тем, что обладают одновременно
к а к корпускулярными, так и в о л н о в ы м и свойствами.
Этот пример из истории ф и з и к и примечателен тем, что показы¬
вает, к а к те же самые наблюдаемые световые я в л е н и я стали все
глубже и полнее объясняться с п о м о щ ь ю более адекватных оптиче¬
ских теорий, а сами эти теории развивались в соответствии с диа¬
лектическим п р и н ц и п о м «отрицания отрицания», или д в и ж е н и я
м ы с л и от тезиса к антитезису и от него к синтезу. В качестве тезиса
м о ж н о рассматривать корпускулярную к о н ц е п ц и ю , а ее отрицанием
и л и антитезисом стала волновая к о н ц е п ц и я . В квантовой теории
был осуществлен синтез этих последовательно сменявшихся взгля¬
дов на природу света.
Нетрудно заметить, что во всех оптических теориях использова¬
лись также и ненаблюдаемые объекты (корпускулы, волны, фотоны.
1
Фейнман Р., Лейтон Р., Сэндс М. Фейнмановские лекции по физике. Т. 3 — М.,
1965. — С. 9.
87
И м е н н о с их п о м о щ ь ю каждая из теорий с той или и н о й полнотой
и глубиной объясняла соответствующий круг эмпирических явле¬
н и й . Поэтому следует заметить, что даже в феноменологических
теориях не обходятся без определенных абстракций, идеализаций и
теоретических представлений. Н а п р и м е р , у п о м и н а в ш и й с я п р и н ц и п
Ф е р м а выражает определенное теоретическое предположение, спра¬
ведливость которого обосновывается, в частности, т а к и м и эмпири¬
ч е с к и м и я в л е н и я м и и законами, как п р я м о л и н е й н о е распростране¬
ние света, его отражения и преломления.
Е щ е более показательно в интересующем нас плане сравнение
таких фундаментальных физических теорий, к а к классическая тер¬
м о д и н а м и к а и молекулярно-кинетическая теория вещества. Исто¬
р и ч е с к и термодинамика возникла прежде, чем наука более и л и ме¬
нее полно выяснила вопрос о строении вещества. Поэтому многие
наблюдаемые свойства вещества (температура, давление и др.) стали
изучать, не зная его строения. И м е н н о такой подход присущ термо¬
д и н а м и к е , основные результаты которой содержатся в нескольких
предельно простых утверждениях, называемых законами термодинами¬
ки. К их числу относятся два основных закона, или начала, термоди-
1
н а м и к и : сохранения и п р е в р а щ е н и я энергии; возрастания энтро¬
п и и в замкнутых системах (раньше, формулировался просто к а к
п р и н ц и п , согласно которому тепло не может переходить от холод¬
ного тела к горячему). Опираясь на эти начала, ф и з и к и построили
феноменологическую теорию тепловых процессов, которая описы¬
вает свойства и закономерности наблюдаемых макроскопических
веществ. Однако такая теория не объясняет, почему существуют та¬
кие закономерности. Почему, например, п р и увеличении объема газа
уменьшается его давление?
Ответы на эти и многие другие вопросы удалось найти с помо¬
щ ь ю молекулярно-кинетической теории вещества, в которой для
объяснения механизма тепловых процессов была выдвинута гипоте¬
за о существовании таких ненаблюдаемых объектов, как молекулы
и атомы. Беспорядочным движением этих мельчайших частиц веще
ства и объяснялись тепловые процессы. Такой переход от описания к
объяснению, от наблюдаемых явлений к ненаблюдаемым объектам
свидетельствовал о прогрессе познания, его проникновении на более
глубокий уровень исследования, раскрывающий сущность и меха¬
н и з м происходящих при этом тепловых процессов.
Все приведенные примеры показывают, что между описательны¬
ми, феноменологическими, теориями и теориями объяснительными,
нефеноменологическими, существует необходимая и преемственная
связь, которая отражает диалектику развития научной мысли: от не¬
посредственного познания наблюдаемых свойств и отношений явле-
1
См.: Фейман Р., Лейтон Р., Сзндс М. Указ. соч. Т. 4. С. 99—105.
88
н и й и процессов — к раскрытию их сущности посредством нена¬
блюдаемых объектов, от простого описания — к объяснению, от эм¬
п и р и и — к теории.
Изучение новых я в л е н и й и процессов всегда начинается с обна¬
ружения и анализа относящихся к н и м фактов, установления логи¬
ческих связей между н и м и , п о п ы т к и объяснить их вначале с помо¬
щ ь ю эмпирических о б о б щ е н и й и законов. Уже на этой стадии ис¬
следования приходится обращаться к п р о с т е й ш и м абстракциям и
идеализациям, например к таким, как световой луч и идеальный
газ, связь которых с о п ы т н ы м материалом в достаточной мере ясна.
Стремление к логической систематизации всей н а к о п л е н н о й эмпи¬
рической и н ф о р м а ц и и и приводит к построению феноменологиче¬
ских теорий.
Подобного рода теории в физических исследованиях Эйнштейн
называл «феноменологической физикой». «Этот вид ф и з и к и , — указы¬
вал он, — характеризуется п р и м е н е н и е м , насколько это в о з м о ж н о ,
1
весьма близких к опыту понятий» . В отличие от этого связь подлин¬
но теоретических понятий и ненаблюдаемых объектов, таких, на¬
пример, как атом, электрон, фотон, ген и др., вовсе не так очевидна.
И м е н н о против признания такого рода ненаблюдаемых объектов в
прошлом не раз выступали известные ф и з и к и П. Дюгем, Э. Мах и
В. Оствальд, а также другие ученые, придерживавшиеся п р и н ц и п о в
позитивизма и феноменализма. Отрицая объективное существование
атомов и молекул, Мах фактически прямо заявлял, что теория пред¬
ставляет собой сокращенное описание наших ощущений, а не ото¬
бражение объективной реальности. И м е н н о благодаря этому, отмечал
он, достигается так называемая «экономия мышления».
Критикуя ограниченность феноменализма и эмпиризма, нельзя,
конечно, недооценивать и тем более отвергать значение описатель¬
ных, феноменологических, теорий, существование которых на опре¬
деленном этапе развития науки не только допустимо, но и необхо¬
димо. Во всех случаях, когда не существует развитой объяснительной
теории или нет необходимости в раскрытии механизма изучаемых
явлений, феноменологические теории являются весьма важным и
простым средством исследования.
В последние десятилетия интерес к феноменологическим теори¬
я м возрос благодаря ш и р о к о м у использованию в кибернетике, а за¬
тем и в других науках модели так называемого «черного ящика».
«Внутреннее устройство» такого я щ и к а исследователю неизвестно,
он может л и ш ь манипулировать сигналами, поступающими на вход
я щ и к а и наблюдать сигналы на выходе. П о н и м он должен устано¬
вить, по к а к и м законам происходит в я щ и к е преобразование ин¬
ф о р м а ц и и , и благодаря этому превратить «черный я щ и к » в «белый».
89
Ценность такого подхода состоит в том, что любую теорию, описы¬
вающую взаимодействие системы с окружающей средой, м о ж н о
уподобить «черному ящику». Т а к и м способом м о ж н о изучать воз¬
действие среды не только н а физические, химические и другие не¬
органические системы, н о также на ж и в ы е системы, в частности на
уровне их рефлекторных механизмов.
Детерминистические и стохастические теории. О н и отличаются
друг от друга точностью предсказаний: детерминистические теории
обеспечивают достоверные предсказания, стохастические — л и ш ь
вероятностные. Поэтому теория, которая содержит хотя бы один
стохастический закон в качестве основного, будет считаться стохас¬
тической. Такие хорошо известные детерминистические теории, как
классическая механика, электромагнетизм, гравитация и др., в на¬
ш е й литературе р а н ь ш е называли д и н а м и ч е с к и м и , а в последнее
время — детерминистическими в строгом смысле этого термина.
Хотя такое название нельзя признать вполне удачным, оно, по край¬
н е й мере, указывает на существование теорий противоположных,
т.е. не строго детерминистических с точно о д н о з н а ч н ы м и предска¬
з а н и я м и , а только вероятностными. В то же время такие теории,
как говорилось в главе 4, вряд л и обоснованно называть индетермини¬
стическими, ибо подобный термин обычно употребляется для обозна¬
чения господства в мире полной неопределенности и случайности.
Методологически в е р н ы й подход к проблеме детерминистиче¬
ских и стохастических законов и теорий, необходимости и случай¬
ности вообще состоит в том, что их нельзя противопоставлять друг
другу. Поскольку мир не является н и полностью детерминирован¬
н ы м , н и ц е л и к о м неопределенным и случайным, постольку и де¬
терминистические и стохастические теории не исключают, а взаим¬
но д о п о л н я ю т друг друга.
Формальные и содержательные теории. О н и различаются между
собой тем, что первые исследуют общую структуру, или форму, изу¬
чаемых объектов, вторые — содержание предметов и процессов.
Наиболее известными и т и п и ч н ы м и ф о р м а л ь н ы м и являются теории
математики и логики. П о с л е д н ю ю часто называют поэтому фор¬
мальной логикой. Ф о р м а л ь н ы й статус этих наук постепенно усили¬
вается. Если классическая математика изучала преимущественно
различные виды величин, которые используются в содержательных
теориях конкретных наук, то современная математика исследует аб¬
страктные структуры более общего типа, куда количественные от¬
н о ш е н и я между величинами входят в качестве частного случая. Со¬
временная логика по своей общности и абстрактности разительно
отличается от классической аристотелевской л о г и к и и м е н н о своей
отвлеченностью и ш и р о т о й п р и м е н е н и я символики и математиче¬
ских методов. Н е случайно поэтому в ней так часто обращаются к
символическому аппарату и методам математики.
9U
Н е о с т а н а в л и в а я с ь н а других к л а с с и ф и к а ц и я х , р а с с м о т р и м
два важнейших типа теорий, которые играют важную роль в совре¬
менной экономике и социологии, а также частично в естествознании.
Позитивные и нормативные теории. О н и различаются по своему
подходу к явлениям. В современной э к о н о м и ч е с к о й и социальной
науках п р и н я т о различать п о з и т и в н ы й и н о р м а т и в н ы й подходы.
Позитивными называются суждения или теории, в которых де¬
лаются утверждения, относящиеся к фактическому состоянию дел в
мире. О н и могут оказаться как и с т и н н ы м и , так и л о ж н ы м и . Если
один экономист утверждает, например, что ускоренная приватизация
государственной собственности приведет к нежелательным последст¬
виям в экономике, а другой отрицает это утверждение, то оба о н и
высказывают позитивные утверждения. И н а ч е говоря, опираясь на
соответствующие факты, о н и по-разному объясняют действитель¬
ность, но не дают ей о ц е н к и в терминах соответствующих н о р м , т.е.
не рассматривают такую политику как хорошую или плохую.
Нормативные в ы с к а з ы в а н и я всегда предполагают определенную
оценку, которая учитывает ценностные ориентации ученого, его
взгляды и мировоззрение. О ц е н к и , н о р м ы поведения, действия и
т.п. не поддаются анализу с п о м о щ ь ю фактов, и поэтому норматив¬
ные суждения в отличие от позитивных не могут рассматриваться
н и как и с т и н н ы е , н и как л о ж н ы е .
Разумеется, на практическом уровне п р и м е н е н и я экономиче¬
ской теории избежать оценок вряд л и возможно. Тем не менее сто¬
р о н н и к и позитивного подхода считают, что э к о н о м и ч е с к и е теории
д о л ж н ы быть позитивными по своему характеру, т.е. опираться на
строго объективные методы научного исследования, поэтому долж¬
н ы быть свободны от каких-либо субъективных оценок и норм. Ес¬
л и , н а п р и м е р , э к о н о м и с т ставит своей целью исследовать две ос¬
н о в н ы е ф о р м ы налогообложения — единую д л я всех граждан или
прогрессивную, то он должен добросовестно и тщательно изучить
п о с ы л к и , на которые они опираются, и вывести из них все необхо¬
д и м ы е следствия. Н и к а к и х субъективных м н е н и й или оценок отно¬
сительно этих ф о р м налогообложения он не должен высказывать.
Задача п о з и т и в н о й э к о н о м и ч е с к о й , социологической, полити¬
ческой теории состоит в том, чтобы установить з а к о н ы , п р и н ц и п ы
и правила, руководствуясь к о т о р ы м и м о ж н о наиболее э ф ф е к т и в н о
решить поставленную задачу. Если, н а п р и м е р , в р ы н о ч н о й эконо¬
м и к е ресурсы считаются з а д а н н ы м и , то э к о н о м и с т должен проана¬
лизировать все способы наиболее рационального их использования
для д о с т и ж е н и я поставленной цели. Следует, однако, отметить, что
позитивные теории отличаются от простых дескриптивных теорий,
которые л и ш ь описывают я в л е н и я и процессы, в то время к а к по¬
зитивные теории раскрывают механизм этих процессов.
91
Н о р м а т и в н ы е э к о н о м и ч е с к и е теории используют результаты
аналитических исследований, полученные в п о з и т и в н о й теории, но
требуют определенной нормативной их оценки. Избежать таких оце¬
н о к н е в о з м о ж н о , так к а к п р и выборе гипотез, подборе фактов для
их проверки, построении экономических моделей и теорий всегда
приходится опираться на субъективные м н е н и я , критерии и н о р м ы
выбора. М н о г и е з а щ и т н и к и нормативного подхода вообще считают
э к о н о м и ч е с к и е теории совершенно бесполезными, если о н и не ис¬
пользуются для п р и н я т и я конкретных политических р е ш е н и й на
разных этапах хозяйственного или государственного управления.
Поэтому нормативная теория не только опирается на результаты
точных аналитических методов исследования о возможных способах
р е ш е н и я различных социальных проблем, но и д о л ж н а дать и м со¬
ответствующую оценку.
Микроэкономические и макроэкономические теории. Такая клас¬
с и ф и к а ц и я ш и р о к о используется в ф и з и к е и других точных науках,
а также в э к о н о м и к е . В ф и з и к е к м и к р о т е о р и я м относят теории,
которые исследуют взаимодействия микрочастиц материи: атомы,
протоны, нейтроны, электроны и другие элементарные частицы. В
отличие от них классическая механика, электродинамика, термоди¬
н а м и к а и др. являются макротеориями.
Наиболее фундаментальная к л а с с и ф и к а ц и я э к о н о м и ч е с к и х тео¬
р и й основана н а отнесении их к уровню м и к р о э к о н о м и к и и макро¬
э к о н о м и к и . К м и к р о э к о н о м и ч е с к и м теориям относят теории, охва¬
тывающие деятельность отдельных домохозяйств, предприятий, ф и р м
и компаний, которые по своей сути составляют отдельные элементы
э к о н о м и ч е с к о й системы страны. М а к р о э к о н о м и ч е с к а я теория изу¬
чает деятельность экономической системы в рамках народного хо¬
зяйства всей страны в целом.
92
материальных точек, движущихся под действием внешних сил, в элек¬
тродинамике — система векторов электрической и магнитной напря¬
женности, в генетике — система генов, в социологии — система со¬
циальных действий и т.п. Д в и ж е н и е материальных точек под дейст
вием силы описывается тремя о с н о в н ы м и з а к о н а м и Ньютона;
уравнения Максвелла позволяют выразить взаимодействие векторов
электрической и магнитной напряженности; з а к о н ы Менделя, а те¬
перь и молекулярной генетики характеризуют распределение генов
п р и наследовании признаков; законы социологии, хотя и м е н ь ш е й
общности, характеризуют результаты социальных взаимодействий.
Такого рода системы абстрактных объектов вместе с з а к о н а м и ,
о п и с ы в а ю щ и м и взаимосвязи и взаимодействия между н и м и , имеют
смысл и значение только потому, что они относительно верно ото¬
бражают существенные свойства и о т н о ш е н и я элементов реальных
систем. И м е н н о поэтому подобные системы характеризуют специ
фику научной теории и играют главную роль в ее построении. Что¬
бы подчеркнуть определяющую роль такой системы в формирова¬
н и и теории, ее называют концептуальным ядром, базисом теории
и л и фундаментальной теоретической схемой.
Поскольку подобная система теоретических объектов в определен¬
н о й мере может замещать изучаемую реальную систему, постольку
ее м о ж н о рассматривать и как абстрактную модель. В точных нау¬
ках о т н о ш е н и я между абстрактными объектами модели выражаются
с п о м о щ ь ю различных уравнений и их систем, в других — посред¬
ством содержательных утверждений об отношениях между исход¬
н ы м и объектами описательной модели. Если эти о т н о ш е н и я при¬
близительно верно описывают взаимосвязи между величинами, ха¬
рактеризующими реальные процессы и системы, тогда модель
принимается. Когда же возникают заметные расхождения между ре¬
альностью и теоретической моделью, тогда модель корректируется,
модифицируется и л и даже отвергается.
Теоретические и эмпирические понятия. Исследование структуры
л ю б о й теории целесообразно начать с анализа ее основных п о н я т и й
и установления различия и связи между теоретическими и эмпири¬
ч е с к и м и п о н я т и я м и . В первом п р и б л и ж е н и и эмпирические поня¬
тия м о ж н о определить как п о н я т и я о наблюдаемых объектах и их
свойствах, а теоретические — о ненаблюдаемых объектах. Такое раз¬
личие соответствует выделению в процессе п о з н а н и я чувственно-
э м п и р и ч е с к о й и рационально-теоретической ступеней исследова¬
ния. Нетрудно, однако, понять, что приведенное в ы ш е определение
является предварительным, поскольку оно не учитывает развития
п о з н а н и я , в ходе которого ненаблюдаемые р а н ь ш е объекты стано¬
вятся наблюдаемыми, а, следовательно, различие между эмпириче¬
с к и м и и теоретическими п о н я т и я м и оказывается относительным и
ограничивается рамками времени и условиями исследования.
93
Абсолютизация этого различия не учитывает взаимосвязи между
р а ц и о н а л ь н о й и э м п и р и ч е с к о й стадиями исследования, воздействия
теоретической м ы с л и на наблюдения и опыт, которое обычно фор¬
мулируют в виде тезиса о «теоретической нагруженности» опыта.
И м е н н о игнорирование этих фактов и предположений лежит в ос¬
нове позитивистского деления я з ы к а науки на обособленные я з ы к и
чистых наблюдений и я з ы к чистой теории, которое подверглось
резкой критике со стороны ученых, выступающих против позити¬
визма. Справедливость этой к р и т и к и впоследствии была п р и з н а н а
лидерами позитивизма.
Если связывать эмпирические п о н я т и я и соответствующие и м
т е р м и н ы с наблюдаемыми объектами и их свойствами, а теоретиче¬
ские — с ненаблюдаемыми, то относительность такого противопос¬
тавления становится все более очевидной по мере усовершенство¬
в а н и я экспериментальной техники.
В самом деле, хотя силу тока в цепи нельзя наблюдать непо¬
средственно, о ней можно судить по показаниям амперметра, поэтому
считать ее наблюдаемой величиной. С другой стороны, наблюдения
за д в и ж е н и е м стрелки амперметра основываются на теоретических
представлениях о законах электрического тока. Это свидетельствует
о том, что граница между наблюдаемыми и ненаблюдаемыми вели¬
ч и н а м и имеет в известной мере относительный и в р е м е н н ы й харак¬
тер и определяется о п ы т н ы м путем.
Отсутствие абсолютной границы между эмпирическими и теоре¬
тическими п о н я т и я м и не исключает возможности и целесообразно¬
сти установления относительного различия между ними. Однако это
различие связано не столько с наблюдением соответствующих объ¬
ектов, сколько со степенью их зависимости от теоретических пред¬
ставлений. Хотя эмпирические понятия «нагружены» теорией и зави¬
сят от нее, их адекватность и обоснованность устанавливается в зна¬
чительной мере независимо от теории, в которой они применяются.
Теоретические т е р м и н ы , к а к м ы видели, вводятся в научный
я з ы к для о п и с а н и я свойств и о т н о ш е н и й абстрактных объектов оп¬
ределенной идеализированной системы. Поскольку о н и являются
абстракциями от реальности, то их нельзя непосредственно соотно¬
сить с наблюдаемыми объектами, их свойствами и о т н о ш е н и я м и .
Поэтому адекватность теоретических п о н я т и й , к а к и истинность
теоретических утверждений, может быть установлена только по¬
средством их э м п и р и ч е с к о й интерпретации.
Все это показывает, что эмпирические и теоретические п о н я т и я
т е с н е й ш и м образом связаны между собой. В историческом разви¬
тии п о з н а н и я о н и обусловливают и дополняют друг друга. Эмпири¬
ческие п о н я т и я представляют первый шаг в ходе сложного и проти¬
воречивого процесса все более глубокого и адекватного п о с т и ж е н и я
реальности. Н а уровне обыденного п о з н а н и я они совпадают с на-
94
з в а н и я м и и о п и с а н и я м и чувственно воспринимаемых и наблюдае¬
мых предметов и явлений.
Однако уже на э м п и р и ч е с к о й стадии п о з н а н и я в науке вводятся
п о н я т и я с более точно определенным смыслом, чем т е р м и н ы обы¬
денного языка. Н о о н и по-прежнему обозначают либо непосредст¬
венно наблюдаемые предметы, их свойства и отношения, либо
предметы и свойства, наблюдаемые с п о м о щ ь ю различных прибо¬
ров и устройств, которые являются продолжением и усилением на¬
ш и х органов чувств.
Переход от эмпирических п о н я т и й к абстрактным, теоретиче¬
ским, представляет собой диалектический скачок от чувственно-
э м п и р и ч е с к о й стадии исследования к рационально-теоретической.
С п о м о щ ь ю последней становится в о з м о ж н ы м отобразить чувст¬
венно не в о с п р и н и м а е м ы е свойства и о т н о ш е н и я предметов и про¬
цессов реального мира, т.е. то, что обычно обозначают как сущ¬
ность. Н о поскольку сущность непосредственно не воспринимаема,
то для ее интерпретации вводят эмпирические п о н я т и я и утвержде¬
н и я , посредством которых сущность обнаруживается или проявля
ется. Н а этом основании с т о р о н н и к и э м п и р и з м а , инструментализ¬
ма, бихевиоризма, операционализма и некоторых других направле¬
н и й в ф и л о с о ф и и науки пытались даже исключить теоретические
п о н я т и я и т е р м и н ы из научного языка.
Э м п и р и с т ы считали в о з м о ж н ы м свести теоретические суждения
к э м п и р и ч е с к и м путем установления правил соответствия между
н и м и , инструменталисты рассматривали п о н я т и я вообще как неко¬
торые инструменты для п р и с п о с о б л е н и я людей к окружающей дей¬
ствительности, бихевиористы полагали, что внутренние стимулы и
и н т е н ц и и высших животных и человека всецело проявляются в их
в н е ш н е м поведении. Операционализм, который связан главным об¬
разом с и д е я м и известного американского ф и з и к а П. Бриджмена,
настаивает на том, что содержание п о н я т и й э м п и р и ч е с к и х наук, в
частности ф и з и к и , определяется посредством операциональных оп¬
ределений, которые устанавливают совокупность операций для их
измерения. А поскольку в таких целях могут быть использованы раз¬
личные операции измерения, то в д а н н о м случае приходится допус¬
тить существование не одного-единственного понятия, а целого се¬
мейства родственных понятий, что значительно усложняет теорию.
Функции теоретических понятий. Первая и важнейшая ф у н к ц и я
теоретических понятий состоит в том, что с их помощью достигается
дедуктивная систематизация научного з н а н и я , которая предполагает
также использование теоретических утверждений. Выявив основные
п о н я т и я и исходные утверждения теории, м ы м о ж е м по правилам
л о г и к и вывести из них все другие утверждения, в том числе и те,
которые допускают эмпирическую интерпретацию.
90
Вторая методологическая функция теоретических понятий связа
на с их применением для объяснения как эмпирических обобщений
и законов, так и для их теоретического обобщения и расширения на¬
учного знания. Эмпирические обобщения и законы обнаруживают
определенную регулярность в ф у н к ц и о н и р о в а н и и предметов и яв¬
л е н и й , которая оказывается, однако, ограниченной р а м к а м и на¬
блюдения. О н и также не объясняют механизм или причину такой
регулярности. Н а п р и м е р , многочисленные наблюдения убеждают
нас в том, что дерево не тонет в воде, а железо тонет. Н о такое
обобщение будет верно только относительно воды и, кроме того,
даже в случае дерева и железа имеет ограниченный характер. Суще¬
ствуют сорта дерева, которые тонут в воде, н а п р и м е р растущее в
Ш р и Лаике так называемое железное дерево. В свою очередь, из же¬
леза м о ж н о изготовить полый шар, который не будет тонуть в воде.
Чтобы объяснить эти факты и обобщить первоначальное утвер¬
ждение, в науке вводят понятие объемной плотности, или удельного
веса, которое определяют как отношение массы тела к его объему, т.е.
р = m/v,
где m — масса; v — объем.
90
Пятая методологическая ф у н к ц и я п о н я т и й теории заключается
в их эвристической, а также прагматической р о л и в развитии и
п р и м е н е н и и научного знания. Поскольку в фундаментальных тео¬
ретических понятиях отображаются весьма общие свойства иссле¬
дуемых я в л е н и й , то они позволяют формулировать наиболее глубо¬
кие теоретические з а к о н ы и п р и н ц и п ы .
97
экспериментов посредством «абстракции», т.е. логическими средст
вами. Ясное осознание неправильности такого представления, на
его взгляд, «принесла по существу только общая теория относи¬
тельности, которая показала, что соответствующий о п ы т н ы й мате¬
риал м о ж н о объяснить на основе совершенно других п р и н ц и п о в , и
1
притом гораздо более удовлетворительным путем» .
Интуитивные факторы в создании новых научных идей и теорий
получили ш и р о к о е п р и з н а н и е после того, когда была установлена
несостоятельность п о п ы т о к построения л о г и к открытия. Конкрет¬
ные механизмы и виды интуиции изучаются главным образом в
психологии творчества, хотя многое здесь остается н е я с н ы м и спор¬
н ы м . Когда говорят об интуитивном п о з н а н и и в науке, то обычно
имеют в виду не чувственное созерцание, а интеллектуальную ин¬
туицию (т.е. рассуждение), не контролируемую ж е с т к и м и правила¬
м и логики, а опирающуюся на аналогии, сравнения, образы, эври¬
стические соображения и т.д.
Нередко интуицию рассматривают к а к озарение, инсайт, в н е
запное открытие. Н а этом основании ее противопоставляют логиче¬
скому рассуждению, а иногда и систематическому исследованию.
Часто п р и этом ссылаются на в о с п о м и н а н и я и рассказы известных
ученых, которые действительно свидетельствуют, что к н е к о т о р ы м
в а ж н ы м своим открытиям они п р и ш л и после того, как перестали
размышлять над интересующей проблемой, находясь на отдыхе, во
сне, перейдя к изучению других вопросов и т.д.
Загадочным такое внезапное открытие, по-видимому, выглядит
потому, что игнорируется вся предшествующая деятельность мышле¬
н и я , а по м н е н и ю известного французского математика А. Пуанкаре,
и подсознания. О н считал, что большинство к о м б и н а ц и й идей воз¬
н и к а ю т в подсознании, а сознание л и ш ь отбирает те из них, кото¬
р ы е являются к р а с и в ы м и и вследствие этого оказываются наиболее
2
п о л е з н ы м и . Выдвигались и другие гипотезы о внутренних меха¬
низмах интуиции, но н и одна из них, даже в области математиче¬
ского творчества, не была достаточно обоснована и поэтому не по¬
лучила общего п р и з н а н и я .
П о л о ж е н и е осложняется тем обстоятельством, что к интуиции
нередко относят «все интеллектуальные механизмы, о которых не
3
знаем, как их проанализировать или даже точно назвать» .
Эмпирические и рациональные факторы связаны с оценкой их роли
и отношения в построении теории. Естественно, что речь в д а н н о м
случае идет о теориях фактуальных наук, которые дают всю система¬
тизированную и полную и н ф о р м а ц и ю об изучаемой области реаль¬
ного мира.
1
Эйнштейн А. Указ. раб. С. 183.
2
Пуанкаре А. Математическое творчество / / О науке. — М., 1863. — С. 309—320.
3
Бунге М. Интуиция и наука. — М., 1967. — С. 93.
9S
Эмпирические факторы теории составляют ее наблюдательный и
э к с п е р и м е н т а л ь н ы й базис, т.е. ту первичную и н ф о р м а ц и ю , на ко¬
торой основываются ее абстрактные понятия и утверждения. С точки
зрения различных направлений философского эмпиризма (позитиви¬
сты, феноменалисты, бихевиористы, инструменталисты и др.), един¬
ственно надежным и прочным в теории является и м е н н о ее эмпири¬
ческий базис, прежде всего ее факты, которые м о ж н о непосредст¬
венно наблюдать и проверять. Все же остальное представляет собой
рациональную, умозрительную конструкцию, которая служит для
о б о б щ е н и я , систематизации, более компактного и удобного пред¬
ставления большого массива э м п и р и ч е с к о й и н ф о р м а ц и и .
Такой подход к построению теории был намечен еще Ф. Бэконом,
к о т о р ы й считал, что формирование теории сводится к постепенно¬
му и осторожному обобщению путем и н д у к ц и и точно установлен¬
ных эмпирических фактов, п о к а не будут найдены такие общие за¬
к о н ы , с п о м о щ ь ю которых м о ж н о объяснить все известные факты.
Поскольку с п о м о щ ь ю индуктивных методов могут быть найдены
л и ш ь простейшие эмпирические з а к о н ы о регулярных связях между
наблюдаемыми свойствами явлений, то они не могут стать посылка¬
м и для подлинно научных теорий, призванных объяснить не только
факты, но и эмпирические законы. В связи с возникновением в нау¬
ке более общих и глубоких теорий, опирающихся на ненаблюдае¬
м ы е объекты и абстрактные п о н я т и я , во второй половине X I X в. в
методологии науки вновь происходит возврат к эмпиризму, кото¬
р ы й сводится к п р е в р а щ е н и ю теории в простую д е с к р и п ц и ю , или
описание, фактов.
Сторонники дескритпивизма утверждают, что построение теории
сводится к наиболее точному и непредвзятому о п и с а н и ю фактов, а
поскольку факты обнаруживаются на э м п и р и ч е с к о й стадии иссле¬
дования, то з а щ и т н и к о в таких взглядов м о ж н о отнести к э м п и р и -
стам. Н о о н и занимают более последовательную п о з и ц и ю , считая,
что раз факты сами по себе достаточны д л я научного п о з н а н и я , то
о н и рассматривают теорию просто как логическую систематизацию
фактов, к а к косвенное их описание. Такие взгляды в конце X I X в.
настойчиво пропагандировали известный австрийский ф и з и к и фи¬
л о с о ф Э. Мах и н е м е ц к и й ф и з и к о - х и м и к В. Оствальд.
Мах, н а п р и м е р , утверждал следующее: то, что м ы называем тео¬
р и е й , или теоретической идеей, относится к категории косвенного
описания, которое придает ей количественное преимущество перед
простым наблюдением, тогда как качественно между н и м и нет ни¬
1
к а к о й существенной р а з н и ц ы . Выход за пределы наблюдаемого,
введение атомов Д е м о к р и т о м и Дальтоном, возрождение вихрей
Декарта в электромагнитной теории и другие теоретические пред-
99
ставления, по его м н е н и ю , составляют «почтенный ш а б а ш ведьм».
П о я в и в ш у ю с я в тогдашней ф и з и к е атомно-молекулярную теорию
вещества он назвал «мифологией природы».
Защитники рационализма, напротив, утверждают, что только аб
страктные п о н я т и я и утверждения (аксиомы, з а к о н ы и п р и н ц и п ы ) ,
составляющие концептуальное ядро теории, могут объяснить эмпи¬
рические ф а к т ы и законы. Поэтому исходным пунктом построения
теории д о л ж н о стать выдвижение абстрактных п о н я т и й и фунда¬
ментальных гипотез, из которых по правилам дедукции может быть
получена остальная часть теории, т.е. другие ее теоретические и эм¬
пирические утверждения (факты и эмпирические законы). Рациона¬
листы правы, когда заявляют, что теоретические понятия и законы
не могут быть получены непосредственно из наблюдений и опыта,
но они ошибаются, когда утверждают, что процесс генерирования
новых идей, гипотез и предположений не поддается никакому кон¬
тролю. П о п п е р , н а п р и м е р , сводит такой процесс к н е п р е р ы в н ы м
ц е п и догадок и опровержений, К у н — к отказу от старой парадигмы
и принятию новой парадигмы на чисто субъективных основаниях.
Сторонники гипотетико-дедуктивного подхода вообще отказываются,
как м ы видели, от исследования генезиса нового з н а н и я , в том числе
научных гипотез и теорий.
Хотя процесс построения теорий нельзя регламентировать каки¬
ми-либо жесткими правилами и схемами, тем не менее его можно
контролировать посредством и логики, и опыта. Что касается общих
методологических п р и н ц и п о в построения л ю б о й научной теории, то
здесь следует обратить внимание прежде всего на необходимость схе¬
матизации и идеализации изучаемой области действительности. По¬
скольку теория представляет собой определенную концептуальную
систему, или модель, реальности, постольку для ее создания необхо¬
димо прежде всего выделить наиболее общие и существенные свой¬
ства элементов реальных систем. А для этого необходимо абстраги¬
роваться от всех второстепенных и несущественных для данного
исследования черт, особенностей и свойств элементов реальных
систем. От того, какие свойства или характеристики при этом выде¬
ляются как существенные, зависит успех всего дальнейшего исследо¬
вания. Эта процедура отнюдь не сводится к механической реализации
заранее известных правил, а является подлинно творческой задачей.
В качестве исторического примера можно указать на разные под¬
ходы Декарта и Н ь ю т о н а к образованию п о н я т и я количества дви¬
ж е н и я в механике. Оба они считали, что количество д в и ж е н и я тела
зависит от его скорости, однако Н ь ю т о н в качестве другой важной
его характеристики выбрал массу тела, Декарт — его объем. Н о для
определения динамических свойств тела эта геометрическая харак¬
теристика оказалась несущественной. Вот почему механика Декарта
1UU
оказалась н а уровне умозрительной к о н ц е п ц и и , в то время к а к ди¬
н а м и к а Н ь ю т о н а стала основой всей классической ф и з и к и .
Отсюда видно, что процесс абстрагирования является отнюдь н е
такой простой операцией, к а к это представлялось с т о р о н н и к а м эм¬
пирической к о н ц е п ц и и , н а п р и м е р Д. Локку. «Если и з сложных
идей, означаемых и м е н а м и «человек» и «лошадь», — писал о н , —
устранить те особенности, к о т о р ы м и о н и различаются, удержать
только то, в ч е м о н и сходятся, образовать и з этого новую, особую
сложную идею и дать ей и м я «животное», то получается более об¬
щ и й т е р м и н , о б н и м а ю щ и й вместе с человеком различные другие
1
существа» . Такой чисто ф о р м а л ь н ы й подход в лучшем случае го¬
дится д л я образования самых элементарных эмпирических п о н я т и й ,
но он я в н о не подходит д л я образования даже элементарных мате¬
матических понятий. Ведь к п о н я т и ю геометрической точки и л и
прямой л и н и и нельзя прийти путем отбрасывания некоторых наблю¬
даемых свойств предметов и сохранения некоторого общего их свой¬
ства. Все подобные понятия образуются путем процесса идеализации,
т.е. создания таких воображаемых объектов, свойства которых отсут¬
ствуют у реальных предметов. В физике такими понятиями являются
«идеальный газ», «несжимаемая жидкость», «абсолютно черное тело»
и т.п. В социологии М . Вебера к н и м приближаются м ы с л е н н ы е
конструкции, которые он называет «идеальными типами». П о его
словам, о н и «так ж е мало встречаются в реальности, к а к физиче¬
ские р е а к ц и и , которые вычислены только п р и д о п у щ е н и и абсолют¬
2
но пустого пространства» .
Идеализация чаще всего связана с м ы с л е н н ы м экспериментом,
когда ученый теоретически осуществляет некоторые операции, ко¬
торые нельзя проделать э м п и р и ч е с к и н и в к а к о м реальном опыте.
О т о м , какое значение м ы с л е н н ы й эксперимент играет в формиро¬
в а н и и теорий, свидетельствует история становления классической
механики. П о в с е д н е в н ы й опыт показывает, что тело будет двигать¬
ся тем быстрее, ч е м сильнее воздействие н а него. Отсюда м о ж н о
заключить, что движущееся тело сразу ж е остановится, к а к только
перестанет действовать н а него сила. Этот вывод, сделанный Ари¬
стотелем, в течение двух с п о л о в и н о й тысячелетий считался непре¬
л о ж н о й истиной. Ч т о б ы опровергнуть его, Галилей обратился к та¬
кому мысленному эксперименту. Допустим, что сила, заставлявшая
его двигаться, вдруг перестала действовать. После этого тело прой¬
дет еще некоторое расстояние, причем оно будет тем больше, ч е м
меньше н а него будут воздействовать силы трения, сопротивления
воздуха и т.п. Если теперь м ы с л е н н о представить, что все э т и силы
перестанут действовать, тогда тело будет двигаться с п о с т о я н н о й
1U1
скоростью равномерно и п р я м о л и н е й н о . Следовательно, скорость
тела сама по себе не показывает, действуют л и на него в н е ш н и е си¬
л ы . Об этом м о ж н о судить л и ш ь по ускорению или замедлению его
движения. «Открытие, сделанное Галилеем, и п р и м е н е н и е и м мето¬
да научного рассуждения, — пишут Э й н ш т е й н и И н ф е л ь д , — было
одним из самых важных д о с т и ж е н и й в истории человеческой мыс¬
1
л и , и это отмечает действительное начало ф и з и к и » .
Д а л ь н е й ш и й шаг в п о с т р о е н и и т е о р и и связан с п о и с к о м ис¬
ходных п о с ы л о к , из которых чисто л о г и ч е с к и могут быть выведе¬
н ы все другие утверждения теории. О б ы ч н о утверждения в виде
ф а к т о в и л и э м п и р и ч е с к и х з а к о н о в бывают известны до построе¬
н и я теории. Выявить ф а к т ы и сделать н а их основе п р о с т е й ш и е
о б о б щ е н и я сравнительно нетрудно. С л о ж н е е открыть эмпириче¬
ские з а к о н ы , установление которых в развитых науках связано с
и з м е р е н и я м и и часто предполагает о б р а щ е н и е к п р о с т е й ш и м аб¬
стракциям и идеализациям.
Н а п о м н и м , что известные из школьного курса ф и з и к и з а к о н ы
Б о й л я — Мариотта и Гей-Люссака относятся не к реальным, а иде¬
альным газам. К р о м е того, они выражают регулярные связи, между
определенными наблюдаемыми их свойствами а и м е н н о объемом и
давлением в первом случае, объемом и температурой — во втором.
Ч т о б ы сделать д а л ь н е й ш и й шаг на трудном пути создания тео¬
р и и , необходимо прежде всего установить логическую связь между
этими эмпирическими законами. Это было осуществлено с п о м о щ ь ю
известного уравнения Менделеева — Клапейрона, описывающего
параметры состояния идеального газа. Это уравнение м о ж н о рас¬
сматривать как предпосылку простейшей э м п и р и ч е с к о й теории, из
которой логически выводятся законы Бойля — Мариотта и Ш а р л я —
Гей-Люссака.
П о п ы т к а дальнейшего о б о б щ е н и я этого эмпирического закона
наталкивается, однако, на непреодолимые трудности, поскольку тре¬
бует о б р а щ е н и я к ненаблюдаемым объектам и теоретическим поня¬
тиям. К а к известно, такие п о н я т и я и п р и н ц и п ы были введены с
построением атомно-молекулярной теории вещества, с п о м о щ ь ю
которой удалось раскрыть внутренний механизм протекающих п р и
этом процессов и тем самым объяснить все известные эмпириче¬
ские законы.
П р и в е д е н н ы й п р и м е р я в л я е т с я т и п и ч н ы м д л я т о ч н о г о естест¬
вознания: по такой схеме были построены теории астрономии, ме¬
х а н и к и , о п т и к и , э л е к т р о м а г н е т и з м а , х и м и и и т.д. В т а к и х опыт¬
ных и фактуальных науках, как психология, социология, поли-
1
Эйнштейн А., Инфельд Л. Эволюция физики / / Эйнштейн А. Собрание научных
трудов. — М., 1967. — Т. IV. — С. 363.
102
т о л о г и я , география, археология и и м подобных, главная трудность
состоит в н а л и ч и и большого числа изолированных от друга эмпи¬
рических о б о б щ е н и й и отсутствии надежных эвристических прин¬
ц и п о в , с п о м о щ ь ю которых м о ж н о было бы установить логическую
связь между н и м и .
В ходе ф о р м и р о в а н и я теории ученым часто приходится обра¬
щаться к эвристическим (от греч. heurisko — ищу) п р и е м а м и мето¬
дам, под к о т о р ы м и подразумеваются все те способы поискового
м ы ш л е н и я , которые не могут быть точно описаны аналитическими
средствами. И х главное назначение состоит в том, чтобы способст¬
вовать поиску истины, достижению цели или р е ш е н и ю проблемы,
когда д л я этого не существует о б щ е п р и з н а н н ы х методов и приемов.
Лучше всего особенности эвристики м о ж н о проиллюстрировать
на примере искусственного интеллекта, где есть немало задач, ко¬
торые могут быть р е ш е н ы путем перебора всех вариантов и выбора
из них оптимального. Н о даже если число таких вариантов конеч¬
но, оно может быть настолько большим, что справиться с этой за¬
дачей будет трудно и быстродействующему компьютеру. Д л я того
чтобы существенно уменьшить число «слепых» переборов наудачу,
необходимо найти такой прием, который исключил бы заведомо
неправдоподобные варианты. Другим п р и м е р о м может служить эв¬
ристическое программирование, которое ш и р о к о применяется для
р е ш е н и я задач, не допускающих точного алгоритмического описа¬
н и я . В более ш и р о к о м смысле к эвристическим методам могут быть
отнесены все способы и п р и е м ы исследования, о п и р а ю щ и е с я на
наблюдения, аналогии, м ы с л е н н ы е образы и модели, которые об¬
легчают п о и с к и с т и н ы , н о , к о н е ч н о , не доказывают ее.
Такие методы и п р и е м ы поиска начали использоваться еще в
античной науке. Наиболее э ф ф е к т и в н о их п р и м е н я л Архимед, ко¬
торый назвал их эвристическими, чтобы отличить от доказательных
рассуждений. С п о м о щ ь ю изобретенного и м метода исчерпывания,
ему удалось найти объемы многих геометрических тел. Однако при¬
держиваясь традиций греческой математической строгости, Архи¬
мед не относил свои результаты к доказательствам. «Факт, к кото¬
рому м ы пришли, — подчеркивал он, — в действительности изложен¬
н ы м рассуждением не доказан, но это рассуждение дало своего рода
1
указание, что вывод верен» .
Эвристические методы исследования теории находят наиболь¬
шее п р и м е н е н и е в развитых э м п и р и ч е с к и х науках. П о ходу изложе¬
н и я м ы уже касались ряда примеров их плодотворного использова¬
н и я в качестве специфических средств поиска и с т и н ы в конкрет¬
ных науках. Так, п р и н ц и п соответствия в ф и з и к е дал возможность
1
Цит. по: Пойа Д. Математика и правдоподобные рассуждения. — М., 1957. —
С. 187.
103
построить математический аппарат квантовой механики, опираясь
на соответствующим образом м о д и ф и ц и р о в а н н ы е уравнения клас¬
сической механики. П р и н ц и п дополнительности способствовал
раскрытию глубокой диалектической взаимосвязи между корпуску¬
л я р н ы м и и в о л н о в ы м и свойствами микрочастиц материи. Соотно¬
ш е н и е неопределенностей В. Гейзенберга установило границы точ¬
ности п р и измерении сопряженных величин элементарных частиц,
таких, к а к координата и импульс частицы
Значительно большую роль в процессе построения теории иг
рают мысленный эксперимент и модельные представления. Отвлечение
от ряда ограничений реальных экспериментов, позволяющее значи¬
тельно упрощать и идеализировать изучаемые я в л е н и я , обеспечило
м ы с л е н н о м у эксперименту такое ш и р о к о е п р и м е н е н и е в точном ес¬
тествознании, на которое вряд л и может рассчитывать л ю б о й дру¬
гой эвристический метод. Н е л и ш н е будет отметить, что еще Гали¬
л е й в своих исследованиях механических процессов наряду с реаль¬
н ы м и экспериментами иногда обращался и «к воображаемым», по его
терминологии, экспериментам, позволявшим ему представить эти
процессы «в чистом виде». В самом деле, принцип и н е р ц и и классиче¬
ской механики, известный теперь как первый закон Ньютона, мог
появиться л и ш ь в результате воображаемого эксперимента, поскольку
н и в к а к о м реальном эксперименте невозможно полностью изоли¬
ровать тело от в н е ш н и х воздействий.
М ы с л е н н ы й эксперимент справедливо рассматривают как про¬
должение и теоретическое обобщение эксперимента реального, по¬
скольку и м е н н о последний дает наводящие указания о том, как
м о ж н о было м ы с л е н н о продолжить процесс и осуществить пре¬
д е л ь н ы й переход от реальной ситуации к воображаемой, идеальной.
Действительно, р е а л ь н ы й эксперимент наводит на мысль, что по
мере у м е н ь ш е н и я воздействия в н е ш н и х сил на движущееся тело,
п р о й д е н н ы й и м путь увеличивается. И м е н н о это обстоятельство да¬
л о возможность предположить, что при отсутствии внешних сил те¬
л о будет двигаться равномерно и прямолинейно. Аналогично этому
непрерывное уменьшение размеров тела в пределе приводит к обра¬
зованию п о н я т и я материальной точки.
В ходе исследования часто возникает также необходимость по¬
строения разнообразных моделей изучаемых процессов, н а ч и н а я от
вещественных и заканчивая концептуальными и математическими
моделями. Такие модели опираются на аналогии свойств и отноше¬
н и й между оригиналом и моделью. Изучив взаимосвязи, сущест¬
вующие между величинами, о п и с ы в а ю щ и м и модель, их затем пере¬
носят на оригинал и т а к и м образом делают правдоподобное заклю¬
чение об особенностях поведения последнего.
В концептуальных моделях отображаются логические связи ме¬
жду элементами моделируемых систем, а в математических моделях
104
исследованию подвергаются системы уравнений, о п и с ы в а ю щ и е та¬
кие системы. И з м е н я я параметры этих уравнений, м о ж н о получить
различные варианты моделей, вычислить их результаты на компью¬
тере и сравнить с д а н н ы м и натурных экспериментов. Такой вычисли¬
тельный, или м а ш и н н ы й , эксперимент в последние годы стал при¬
меняться для решения многих научных, народно-хозяйственных,
экологических и других проблем.
Более простыми и п р и в ы ч н ы м и в процессе ф о р м и р о в а н и я тео¬
р и и являются мысленные модели, когда удачный образ помогает
представить особенности чувственно не воспринимаемых свойств и
механизмов явлений. Прежде чем построить модель, сначала тща¬
тельно анализируется вся доступная и н ф о р м а ц и я , затем выдвигает¬
ся определенная гипотеза о структуре исследуемого объекта и толь¬
ко потом подыскивается подходящий м ы с л е н н ы й образ и л и модель.
В ходе дальнейшего исследования в эту модель могут вноситься до¬
п о л н е н и я и уточнения, вызванные получением новой эмпириче¬
ской и н ф о р м а ц и и .
Н а п р и м е р , когда ф и з и к и начали изучать испускание и погло¬
щ е н и е света атомами, то в качестве м ы с л е н н о й модели они приня¬
л и модель Дж. Дж. Томсона, согласно которой положительно заря¬
ж е н н ы е частицы равномерно распределены по всему объему атома,
а электроны вкраплены в него, подобно изюму в пудинге. Однако
эксперименты с а - ч а с т и ц а м и показывали, что некоторые из них
проходят свободно через атомы, а другие, ближе к центру, резко
отклоняются от первоначального направления. Это заставило уче¬
ных отказаться от первоначальной модели и принять модель
Э. Резерфорда, в которой атом уподобляется м и н и а т ю р н о й Солнеч¬
н о й системе, где в центре расположено положительное заряженное
ядро, а вокруг него вращаются электроны. Н о и эту модель при¬
шлось модифицировать, так как согласно п р и н ц и п а м электромагне¬
тизма в р а щ а ю щ и е с я вокруг ядра электроны д о л ж н ы были бы упасть
на ядро. Ничего подобного в реальности не наблюдается, поскольку
в нормальных условиях атомы являются весьма устойчивыми обра¬
з о в а н и я м и , и требуются огромные силы, чтобы разрушить их. Что¬
бы устранить противоречие между моделью и реальным опытом,
Н. Бору пришлось постулировать, что и вращаясь по стационарным
орбитам, электроны не излучают энергии. Такое излучение проис¬
ходит только тогда, когда электроны переходят с одной стационар¬
н о й орбиты на другую. В д а л ь н е й ш е м и эта модель подверглась пе¬
ресмотру и уточнению.
П р и в е д е н н ы й пример из истории развития ф и з и к и я с н о пока¬
зывает, какую эвристическую роль играют концептуальные модели
в научном п о з н а н и и , как они изменяются и совершенствуются под
в л и я н и е м новых экспериментальных фактов.
100
0. 0. о с н о в н ы е функции научной теории
Завершая эту главу, кратко остановимся на рассмотрении тех
ф у н к ц и й , которые теория д о л ж н а осуществить в процессе научного
п о з н а н и я и п р и м е н е н и я на практике. Более подробно о познава¬
тельных функциях теории речь пойдет в последующих главах.
Каждая наука призвана осуществить три основные функции.
1. Теория должна анализировать, классифицировать и системати
зировать многочисленные факты и фрагменты научных знаний. В этих
целях она приводит разрозненные и изолированные факты и зна¬
н и я в логическую взаимосвязь, а главное — стремится вывести их
по дедуктивным правилам из общих посылок, к о т о р ы м и служат ак¬
сиомы, основные эмпирические и теоретические законы науки.
И д е а л ь н ы м для построения теорий и систематизации з н а н и й в ма¬
тематике и точных науках является, как известно, аксиоматический
метод, к о т о р ы й впервые был использован древнегреческим матема¬
т и к о м Евклидом для систематического построения элементарной
геометрии. Согласно этому методу, все знание, содержащееся в тео¬
р и и , д о л ж н о быть выведено чисто логически из небольшого числа
исходных посылок, которые называются а к с и о м а м и или постулата¬
м и теории. Все остальные утверждения, называемые теоремами,
д о л ж н ы быть д о к а з а н ы , т.е. логически выведены из аксиом. С а м и
же а к с и о м ы п р и н и м а ю т с я без доказательства.
Очевидно, что такой идеал никогда не может быть достигнут в
теориях, которые опираются на наблюдения, эксперименты и эм¬
пирические факты. Н о в ы е наблюдения и опыт, а также практика
предоставляют ученым новые факты, которые вынуждают их пере¬
сматривать прежние обобщения, законы и п р и н ц и п ы . Тем не менее
само стремление к такому идеалу заставляет искать логическую
связь между р а з л и ч н ы м и по своей общности суждениями теории, в
результате чего основное содержание теории оказывается м о ж н о
вывести из минимального числа аксиом, основных законов и прин¬
ц и п о в теории. Установление логической взаимосвязи между разны¬
м и фактами, их о б о б щ е н и я м и и з а к о н а м и придает теории систем¬
ный характер. Другими словами, и м е н н о в рамках з а к о н ч е н н о й тео¬
р и и достигается целостное, единое, системное представление об
изучаемой области науки.
2. Теория с ее понятиями и законами служит для истолкования,
объяснения и понимания конкретных фактов действительности. По¬
добно тому, к а к д о м строится из к и р п и ч е й , так и наука возникает
из фактов. Н о так же как груда к и р п и ч е й не представляет здания,
так и наука не является простым набором разнообразных фактов.
Ф а к т ы необходимо осмыслить и истолковать с п о м о щ ь ю теории. В
свое время справедливо было замечено, что факты заставляют гово¬
рить с п о м о щ ь ю мысли. Д л я этого нет ничего лучшего, чем теория.
100
Н о что означает объяснить тот и л и и н о й факт? К а к достигается та
кое объяснение? Эти вопросы м ы подробно рассмотрим в главе 8.
Здесь же отметим, что объяснение представляет собой дедуктивный
вывод факта из закона, теории или, в к р а й н е м случае, из эмпири¬
ческого обобщения. Иначе говоря, чтобы объяснить факт, надо
подвести его под некоторую общую посылку, из которой он выво¬
дится как логическое следствие. Я с н о , что убедительность объясне¬
н и я будет зависеть от характера посылок.
3. Теория помогает предсказывать новые результаты и тем са
мым прогнозирует будущее развитие событий. Эта ее ф у н к ц и я явля¬
ется наиболее ц е н н о й с практической и научной точки зрения. Ес¬
л и бы теория ограничивалась простым о п и с а н и е м и объяснением
уже известных фактов, то она мало чем могла бы помочь п р и при¬
н я т и и конкретных практических р е ш е н и й . Теоретическое з н а н и е
превращается в реальную силу тогда, когда дает возможность пред¬
видеть будущее. Теории, о п и р а ю щ и е с я на з а к о н ы , п о з в о л я ю щ и е
выразить связи между я в л е н и я м и в точной количественной форме,
дают более надежные предсказания, чем дескриптивные, описа¬
тельные, теории.
10 7
Г лава 6
1 ИПОТЕТИКО-ДЕДУКТИ.ВНЬ1И
МЕТОД ПОЗНАНИЯ
Долгое время было распространено мнение, что методы эмпи
р и ч е с к и х н а у к , в особенности е с т е с т в о з н а н и я , о с н о в ы в а ю т с я н а
и н д у к ц и и , т . е . у с т а н о в л е н и и о б щ и х з а к о н о в н а основе о п ы т н о г о ис
следования отдельных я в л е н и й и событий. Однако из опыта, к а к
м ы у ж е з н а е м , н е л ь з я л о г и ч е с к и в ы в е с т и достоверного з н а н и я об
общем. Р е з у л ь т а т ы опыта всегда имеют гипотетический, вероятно
с т н ы й х а р а к т е р . В с е это з а с т а в и л о у ч е н ы х о т к а з а т ь с я от индук¬
тивной модели обоснования науки и обратиться к анализу роли в
ней гипотез.
В н а и б о л е е р а з в и т ы х н а у к а х и м е ю т д е л о н е с т о л ь к о с отдель¬
н ы м и и з о л и р о в а н н ы м и гипотезами, сколько с гипотезами, объеди
н е н н ы м и в е д и н у ю д е д у к т и в н у ю систему. П о э т о м у г и п о т е т и к о -
д е д у к т и в н ы й м е т о д м о ж н о р а с с м а т р и в а т ь к а к д е д у к т и в н ы й способ
в ы в о д а з а к л ю ч е н и й и з п о с ы л о к , о б р а з у ю щ и х с и с т е м у г и п о т е з . По¬
с к о л ь к у д е д у к ц и я п о л н о с т ь ю п е р е н о с и т и с т и н о с т н о е з н а ч е н и е по¬
с ы л о к н а з а к л ю ч е н и е , п о с т о л ь к у в ы в о д и з г и п о т е з ы будет и м е т ь
л и ш ь вероятностный, и л и правдоподобный, характер. Однако когда
г и п о т е з ы будут р а с с м а т р и в а ю т с я в р а м к а х е д и н о й с и с т е м ы , т о г д а
они станут взаимно усиливать и подкреплять друг друга. В силу
существования логической связи между отдельными гипотезами
система гипотез будет полнее и точнее подтверждаться ф а к т а м и , а
т е м с а м ы м о н а будет и м е т ь б о л е е п р а в д о п о д о б н ы й х а р а к т е р , ч е м
отдельные, изолированные гипотезы.
Впервые гипотетико-дедуктивный метод б ы л п р и м е н е н п р и
построении классической м е х а н и к и Ньютоном, который в о з р а ж а л
п р о т и в п р е ж н е г о и с т о л к о в а н и я г и п о т е з к а к с х о л а с т и ч е с к и х и спе¬
к у л я т и в н ы х п о с т р о е н и й . П о э т о м у о н с т а л р а с с м а т р и в а т ь основа¬
н и я м е х а н и к и , и п р е ж д е всего е е и с х о д н ы е п о с ы л к и , к а к в е с ь м а
общие и подтвержденные многочисленными экспериментами
п р и н ц и п ы , п о л у ч е н н ы е н а основе а н а л и з а и с и н т е з а э м п и р и ч е с к и х
данных. Впоследствии эти п р и н ц и п ы стали называть основными
законами м е х а н и к и . И з н и х по п р а в и л а м дедукции можно было
вывести частные законы Галилея, Кеплера и Гюйгенса, а т а к ж е
д р у г и е у т в е р ж д е н и я м е х а н и к и . П о с л е того к а к р а б о т а п о построе¬
нию системы гипотез, в ы в е д е н и я из н и х логических следствий и их
п р о в е р к и б у д е т з а в е р ш е н а , т а к а я с и с т е м а в м е с т е с о с н о в н ы м и по¬
н я т и я м и может превратиться в научную теорию. Именно этим
10S
объясняется интерес к построению системы гипотез в наиболее
развитых опытных науках. В менее развитых отраслях науки
можно строить отдельные ф р а г м е н т ы гипотетико-дедуктивных
систем. О д н а к о до п о я в л е н и я г и п о т е т и к о - д е д у к т и в н ы х систем доми¬
нирующую роль в методологии н а у к и и г р а л и н д у к т и в н ы й метод.
109
таких общих по форме и глубоких по содержанию гипотез, следствия
которых надежно подтверждаются систематическими наблюдениями,
экспериментом или практикой. В связи с этим во второй половине
X I X в. начинается к р и т и к а индуктивной модели научного откры¬
тия. Пожалуй, одним из первых против нее выступил английский
историк науки У. Уэвелл в своей книге «Философия индуктивных
наук», опубликованной в 1847 г. «Научное открытие, — писал он, —
д о л ж н о всегда зависеть от к а к о й - л и б о счастливой мысли, просле¬
дить происхождение которой м ы не в состоянии. Определенный
всплеск интеллекта выше всяких правил, поэтому никаких рекомен¬
д а ц и й , которые бы неизбежно привели к открытию, дать нельзя».
Однако из этого вовсе не следует, что научное познание проис¬
ходит посредством случайных проб и ошибок. Удачные догадки и
предположения возникают не на пустом месте, а являются итогом
систематических эмпирических и теоретических исследований, в
результате которых в науке появляются сначала гипотезы, а затем
хорошо проверенные законы.
Несостоятельность индуктивной модели науки с философской
точки зрения напрямую связана с проблемой обоснования, или оправ¬
дания, самой индукции. На каком основании м ы можем утверждать,
что общее или универсальное заключение, опирающееся на частные
суждения о результатах опыта, окажется истинным? Для этого необхо¬
димо допустить существование особого принципа индукции, который
оправдывал бы индуктивные умозаключения. Для дедуктивных выво¬
дов такой принцип действительно существует: если посылки дедукции
истинны, то правила логики гарантируют истинность заключения.
Ничего подобного не имеется для индукции: истинность ее посылок
не обеспечивает истинности заключения. Сколько бы случаев мороз¬
ных дней в январе м ы н и наблюдали, у нас нет уверенности в том, что
в будущем январе не установится сравнительно теплая погода. Д л я
заключения об истинности универсальных заключений из частных
суждений опыта необходим о б щ и й п р и н ц и п обоснования индук¬
ц и и , к о т о р ы й некоторые ф и л о с о ф ы видели в единообразии приро¬
д ы (Д.С. М и л ь ) , априорном характере причинной связи (И. Кант)
или сведении индукции к вероятности (Г. Рейхенбах). Однако все эти
попытки оказались несостоятельными, поскольку для их обоснования
пришлось бы обратиться к новым, более общим принципам и т.д., а
тем самым прибегнуть к регрессу в бесконечность.
6.2. Гипотетико-дедуктивный
метод р а с с у ж д е н и й
Гипотетико-дедуктивная модель, з а м е н и в ш а я индуктивную, по¬
лучила широкое распространение в 30-е гг. ХХ в. среди сторонников
логического позитивизма, которые ограничивали задачу ф и л о с о ф и и
110
науки логическим анализом существующего знания. Однако сами
гипотетико-дедуктивные рассуждения м о ж н о обнаружить еще в ан¬
тичной философии.
Исторические корни гипотетико-дедуктивного подхода в разных
формах связаны своим происхождением с умозаключениями из ги¬
потез или предположений. Древние греки ш и р о к о пользовались та¬
кого рода умозаключениями. Речь идет в первую очередь о знаме¬
н и т о м сократовском методе п о и с к а и с т и н ы путем систематического
в ы д в и ж е н и я предположений и последующей их к р и т и к и в ходе
диалога. П о я с н и м это простым примером: является л и обман злом
и л и добром? Н а первый взгляд он кажется н е с о м н е н н ы м злом, но
если речь идет о противнике на войне, то м н е н и е изменится. Т а к о й
метод п о и с к а истины путем выведения следствий из выдвигаемых
предположений и м н е н и й ш и р о к о использовался в Древней Греции
в ходе диалога в судебных спорах, публичной п о л е м и к и п р и обсуж¬
д е н и и общественных вопросов на народных собраниях, обучении
риторике или эристике (искусству спора).
Такой же метод критического исследования лежит в основе ан¬
тичной диалектики к а к искусства п о и с к а и с т и н ы путем раскрытия
противоречий в м ы ш л е н и и . Об этом свидетельствует, в частности,
этимология самого слова «диалектика», происходящего от древне¬
греческого слова «диалего», означающего вести диалог, беседу, по¬
лемику. В ходе такого диалога один из его участников выдвигает
определенные предположения или м н е н и я , а другой оспаривает,
критикует или опровергает их. В к о н ц е к о н ц о в участники диалога
приходят либо к установлению истины, либо к в ы я с н е н и ю того, в
чем они соглашаются и в чем расходятся.
Блестящим мастером проведения диалогов по нравственным и
общественно-политическим проблемам был Сократ, от которого не
сохранились п и с ь м е н н ы х источников, так как он предпочитал изла¬
гать свои взгляды устно. Н о о его мастерстве м ы м о ж е м судить по
блестящим с о ч и н е н и я м его великого ученика Платона, н а п и с а н н ы м
в форме диалогов. П о собственным словам Платона, истина не мо¬
жет быть в противоречии с самой собой. Т а к и м образом, если, ис¬
ходя из к а к о й - л и б о гипотезы, м ы приходим к противоречию, то та¬
к а я гипотеза должна быть отброшена. Итак, в ходе перехода от од¬
н о й гипотезы к другой, преодолевают заблуждения. П о п р и з н а н и ю
Платона, диалектика есть т о ч н ы й метод доказательства и в его диа¬
логах не встречается иного метода доказательства, кроме опровер¬
1
жения гипотез .
Хотя с чисто логической точки зрения поиск истины с п о м о щ ь ю
сократовского диалога м о ж н о рассматривать как гипотетико-дедук-
тивное рассуждение, но в содержательном о т н о ш е н и и он не исчер-
111
пывается логическим выводом следствий из гипотезы. Гораздо важ¬
нее умение ставить вопросы, выдвигать все новые и новые предпо¬
ложения в определенной последовательности, которая приводит к
нужному результату, а также критическое отношение к получаемым
следствиям. Наиболее ц е н н ы м в проведении таких диалогов служит
поэтому искусство в ы д в и ж е н и я предположений и догадок, а не сам
логический вывод. Не зря же Сократ называл такое искусство маев-
тикой, п о м о г а ю щ е й рождению н о в о й м ы с л и , подобно тому как
акушерка помогает р о ж д е н и ю ребенка.
В настоящее время гипотетико-дедуктивные рассуждения не по¬
теряли своего значения и по-прежнему нередко используются в про¬
цессе обучения, чтобы активизировать мышление учащихся. Н о зна¬
чительно большее применение он получил в разнообразных спорах,
дискуссиях и полемике: от состязания сторон в судебных заседаниях
и до хорошо организованных научных дискуссий и диспутов. Н е слу¬
чайно поэтому в последние годы вновь возродился интерес к антич¬
н о й логике и диалектике в связи с разработкой теоретических про¬
1
блем аргументации и практики убеждения .
Что касается применения гипотетико-дедуктивного метода в нау¬
ке, то его роль оставалась неоцененной вплоть до Нового времени.
Совершенное иное значение этот метод приобрел с возникновением
экспериментального естествознания. Одной из первых гипотетико-
дедуктивных систем стала система классической механики, создан¬
н а я Ньютоном. Эту систему часто называют так и м е н н о потому,
что ее з а к о н ы представляют собой гипотезы, о п и р а ю щ и е с я на на¬
блюдения и эксперименты, проверенные и обоснованные опытом и
практикой. Совершенно иначе обстоит дело с абстрактными матема¬
тическими теориями, аксиомы которых не допускают непосредст¬
венной эмпирической проверки и обоснования. Если п р и н ц и п ы и
законы эмпирических наук уточняются и изменяются под влиянием
опыта и практики, то при выборе аксиом руководствуются требова¬
н и я м и л о г и к и развития теории.
2
Так, Н . И . Лобачевский выбрал новую аксиому о параллельных
и создал новую неевклидовую геометрию после многочисленных
безуспешных попыток, в том числе и собственных, доказать аксио¬
му о параллельных Евклида. З а м е н и в его аксиому противополож¬
н ы м постулатом, Лобачевской из н о в о й системы аксиом получил
следствия, которые хотя и противоречили п р е ж н и м интуитивным
пространственным представлениям, н о оказались логически непро¬
тиворечивыми. Н а п р и м е р , в геометрии Евклида сумма внутренних
1
См.: Рузавин Г.И. Методологические проблемы аргументации. — М.: ИФРАН, 1976.
2
Через данную точку к прямой на плоскости можно провести по крайней мере
две прямые, параллельные данной. В евклидовой геометрии допускается единст
венная параллельная.
112
углов треугольника равна 180°, а в геометрии Лобачевского д о л ж н а
быть меньше этой величины. Впоследствии были построены другие
системы неевклидовых геометрий.
Вопрос о том, какая геометрия лучше подходит для о п и с а н и я
реального пространства, решается не математикой, а э м п и р и ч е с к о й
наукой, к а к о й является, в частности, физика. Н а этом примере м ы
убеждаемся в том, что абстрактная теория может быть логически
непротиворечивой, но не обязательно п р и м е н и м о й для описания
реального мира. Чтобы убедиться в этом, м ы д о л ж н ы , н а п р и м е р ,
абстрактным п о н я т и я м геометрии дать определенную интерпрета¬
ц и ю . Так, прямую м о ж н о рассматривать как путь светового луча, а
точку — как пересечение таких лучей. После этого следует прове¬
рить э к с п е р и м е н т а л ь н ы м и методами, в какой мере ее теоремы вы¬
п о л н я ю т с я в мире физического опыта.
Если в математике обращение к гипотетико-дедуктивному мето¬
ду происходит крайне редко, то в эмпирических науках он исполь¬
зуется для построения самих теорий. В этих целях отдельные обоб¬
щ е н и я и гипотезы не остаются и з о л и р о в а н н ы м и , а связываются в
определенную систему т а к и м образом, чтобы менее общие гипотезы
логически вывести из более общих. П о мере увеличения числа ги¬
потез необходимость их упорядочения, приведения в логическую
систему все больше возрастает. В связи с э т и м уточняется и сама
логическая структура системы гипотез: вводятся новые теоретиче¬
ские т е р м и н ы о ненаблюдаемых объектах, открываются новые за¬
к о н ы . В результате растет и теоретическая зрелость соответствую¬
щ е й науки.
Не случайно поэтому гипотетико-дедуктивный метод получил
наибольшее применение в тех отраслях естествознания, где имеются
развитый концептуальный аппарат и математические методы иссле¬
дования. В социальных науках таким требованиям больше всего отве¬
чает р ы н о ч н а я экономика. В описательных науках, где преобладают
изолированные о б о б щ е н и я и гипотезы, установление логической
связи между н и м и наталкивается на немалые трудности, потому
что, во-первых, в них трудно найти и выделить основные, наиболее
сильные гипотезы, во-вторых, вследствие этого нелегко обнаружить
производные гипотезы, в-третьих, само число гипотез бывает весьма
велико. Поэтому в таких науках главные усилия д о л ж н ы быть на¬
правлены на п о и с к и более общих и логически сильных гипотез, из
которых м о ж н о было бы логически вывести менее общие, произ¬
водные гипотезы, а из последних — в ы с к а з ы в а н и я о фактах. В
д а л ь н е й ш е м такого рода общие гипотезы могли бы стать я д р о м бу¬
дущей теории. Характеризуя состояние современной этнографии,
Л.Н. Гумилев указывал, что в н е й «количество фактов столь много¬
ч и с л е н н о , что речь идет не об их п о п о л н е н и и , а тех, которые и м е -
113
ют отношение к делу. Количество сведений росло, н о в новое каче
1
ство не переходило» .
П о мере превращения описательной науки в теоретическую воз¬
растает и роль дедукции в интеграции гипотез в целостную гипотети-
ко-дедуктивную систему. В этом м ы можем убедиться н а примере
ф о р м и р о в а н и я классической механики — первой о п ы т н о й науки, с
которой началось развитие классического естествознания.
1
Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. — 2-е изд. — Л.: Изд-во ЛГУ, 1989.
2
Галилей Г. Избранные произведения: В 2 т. Т. 1. — М., 1964. — С. 241—242.
114
нальна пройденному пути. Впоследствии о н отказался от этой гипо¬
тезы, так как она приводила к следствиям, которые не подтвержда¬
ются опытом. И наоборот, гипотеза, что скорость пропорциональна
времени падения, приводит к следствию, что путь, п р о й д е н н ы й па¬
д а ю щ и м телом, п р о п о р ц и о н а л е н квадрату времени падения, под¬
тверждается д а н н ы м и опыта. Ч т о б ы представить себе ход рассужде¬
н и й , которые могли привести Галилея к его открытию, м о ж н о
предположить, что о н анализировал последовательный р я д гипотез.
2
Гипотеза 1: g = d S/dt, из которой интегрированием получается ги
потеза 2-го уровня о том, что скорость падающего тела
пропорциональна времени падения.
Гипотеза 2: v = dS/dt, из которой последовательным интегрирова
нием вытекает гипотеза 3-го уровня о том, что путь, прой¬
денный падающим телом, пропорционален квадрату вре¬
мени падения.
2
Гипотеза 3: S = gt /2 + So, из который можно получить неограни
ченное число частных случаев. Так, рассматривая путь (в м)
за 1, 2, 3 с и т.д., можно получить следующие гипотезы:
-
гипотеза 4: Si = g 2 = 4,9;
гипотеза 5: Sj = g ' 4 / 2 = 19,6;
-
гипотеза 6: S3 = g 9 / 2 = 44,1.
Все перечисленные гипотезы имеют н и з ш и й уровень абстракт¬
ности, и поэтому их м о ж н о непосредственно проверить н а опыте.
И м е н н о подтверждение таких гипотез заставило Галилея поверить в
гипотезу наивысшего уровня абстрактности. Т а к и м образом, здесь
перед н а м и налицо все характерные особенности сравнительно про¬
стой гипотетико-дедуктивной системы. Каждая и з последовательно
рассматриваемых гипотез ( 1 , 2, 3) имеет более н и з к и й уровень аб¬
страктности, ч е м предыдущая. Поэтому каждая из последующих
гипотез может быть выведена из предыдущей с п о м о щ ь ю чисто ло¬
гико-математических методов. Н а к о н е ц , вся система гипотез стро¬
ится с т а к и м расчетом, чтобы обеспечить проверку гипотез самого
низкого уровня непосредственно н а опыте с п о м о щ ь ю соответст¬
вующих э м п и р и ч е с к и х измерений переменных величин, фигури¬
рующих в гипотезе.
В сочинениях Галилея м о ж н о встретить и другие простые при¬
меры гипотетико-дедуктивных систем, состоящих из трех-четырех
гипотез соответствующего уровня. Н о такие системы характерны
для этапа возникновения и становления науки, когда она еще только
складывается как теоретическая система путем обобщения и систе¬
матизации первоначально накопленной эмпирической информации.
Значение гипотетико-дедуктивного метода возрастает при органи¬
з а ц и и научного з н а н и я в сформировавшихся и особенно в развитых
отраслях естествознания. Здесь речь идет не просто о группе дедуктив-
110
ной связи гипотез, а о целой системе предположений, д о п у щ е н и й ,
о б о б щ е н и й , эмпирических и теоретических законов и п р и н ц и п о в .
Поскольку все о н и в итоге опираются на твердо установленные,
действительные факты, н о в то же время выходят за их р а м к и , по¬
стольку их м о ж н о , а с логической точки зрения и необходимо, рас¬
сматривать как гипотезы. Правда, степень их подтверждения не¬
одинакова: простые о б о б щ е н и я и даже э м п и р и ч е с к и е законы имеют
меньшую степень правдоподобия, ч е м законы теоретические и тем
более системы теоретических законов, составляющие ядро развитой
научной теории.
В п р и н ц и п е любые теоретические утверждения и системы в
опытных и фактуальных науках, начиная от эмпирических утвержде¬
н и й и заканчивая теориями, представляют собой гипотезы. Посколь¬
ку о н и рассматриваются не обособленно, а в логической взаимосвя¬
зи друг с другом, то степень их правдоподобия бывает настолько вы¬
сока, что приближается к практической достоверности. И м е н н о
поэтому, н а п р и м е р , законы классической механики казались на
п р о т я ж е н и и двух столетий незыблемыми, абсолютными законами
природы. Такой характер придала и м гипотетико-дедуктивная сис¬
тема, созданная для механики И. Н ь ю т о н о м . В знаменитых «Мате¬
матических началах натуральной философии» он начинает изложение
своей системы с определения исходных п о н я т и й механики и трех
основных законов д в и ж е н и я . В а ж н е й ш и м из них служит 2-й закон,
устанавливающий, что «изменение количества д в и ж е н и я пропор¬
ционально п р и л о ж е н н о й движущей силе и происходит по направ¬
1
л е н и ю той п р я м о й , по которой эта сила действует» .
Математически он выражается формулой
F = d(mv)/dt,
где F — сила; m — масса; v — скорость.
Считая массу постоянной, можно получить формулу, связываю¬
щую силу с ускорением:
F = m-dv/dt = m-a,
где а — ускорение.
И з этого и двух других основных законов механики можно вывес¬
ти ранее открытый Галилеем закон свободного падения, а добавив
к н и м закон всемирного тяготения, — еще и закон Кеплера о движе¬
н и и планет.
Роль Н ь ю т о н а в разработке гипотетико-дедуктивного метода и
построении на его основе классической механики трудно переоце¬
нить. Д о возникновения теории относительности п р и н ц и п ы , выдви¬
нутые Н ь ю т о н о м , считались непререкаемыми истинами. О б ы ч н о
1
Ньютон И. Математические начала натуральной философии. — М.: Наука,
1999. — С. 40.
110
вклад Н ь ю т о н а в развитие гипотетико-дедуктивного метода сравни¬
вают с д о с т и ж е н и я м и Евклида, к о т о р ы й п р и м е н и л аксиоматиче¬
ский метод д л я построения элементарной геометрии. Тем более сам
Н ь ю т о н говорил, что в построении своей механики он следовал ан¬
т и ч н ы м традициям ясности и точности изложения.
Современные исследователи творчества Н ь ю т о н а рассматривают
его метод к а к метод принципов, который он выразил следующим
образом: «Вывести д в а и л и т р и общих п р и н ц и п а д в и ж е н и я из явле¬
н и й и после этого изложить, к а к и м образом свойства и действия
всех телесных вещей вытекают и з этих явных п р и н ц и п о в , было бы
очень в а ж н ы м шагом в ф и л о с о ф и и , хотя бы п р и ч и н ы этих принци¬
1
пов и не были еще открыты» .
Нахождение и правильная формулировка таких п р и н ц и п о в со¬
ставляют труднейший и в а ж н е й ш и й этап создания научной теории,
в котором наряду с теоретическим анализом и синтезом весьма су¬
щественную роль играют воображение и интуиция, не говоря уже о
таланте и опыте ученого. Разумеется, такой п о и с к п р и н ц и п о в пред¬
полагает ш и р о к о е использование гипотез самого различного харак¬
тера: от индуктивных о б о б щ е н и й отдельных случаев и до универ¬
сальных гипотез типа п р и н ц и п о в Ньютона. Иногда в литературе по
истории и методологии науки м о ж н о встретить утверждения, что
Ньютон был противником использования гипотез в науке, в доказа¬
тельство чего приводят его известное заявление: ^Hypotheses non fingo»
(«Гипотез не измышляю»). В действительности ж е он выступал про¬
тив и з м ы ш л е н и я чисто умозрительных, натурфилософских и произ¬
вольных гипотез, которые были в большом ходу в его время. О н
также боролся против п р и п и с ы в а н и я предметам и я в л е н и я м так на¬
зываемых скрытых качеств, с п о м о щ ь ю которых натурфилософы
пытались объяснить реальные я в л е н и я природы. Н ь ю т о н считал,
что такие объяснения ничего нового не дают, а л и ш ь затемняют
процесс п о з н а н и я явлений. Поэтому он рассматривает исходные
п р и н ц и п ы науки не к а к утверждения о «скрытых качествах», а к а к
«общие з а к о н ы природы, согласно к о т о р ы м образованы все вещи».
Н а первоначальном этапе исследования, к а к указывал Н ь ю т о н ,
не следует п р и н и м а т ь возражений против заключений, кроме полу¬
ч е н н ы х и з опыта и других достоверных истин: «Ибо гипотезы не
д о л ж н ы рассматриваться в экспериментальной ф и л о с о ф и и . И хотя
аргументация н а основании опытов не является доказательством
общих заключений, однако это л у ч ш и й путь аргументации, допус¬
к а е м ы й природой вещей, и может считаться тем более сильным,
чем общее индукция...
Путем такого анализа м ы можем переходить от соединений к их
ингредиентам, от д в и ж е н и й — к силам, их п р о и з в о д я щ и м , от част-
117
ных п р и ч и н к о б щ и м , п о к а аргумент не закончится наиболее общей
1
причиной» .
Метод принципов Ньютона оказал громадное воздействие на все
дальнейшее развитие теоретической физики и фактически был доми¬
нирующим в X V I I I — X I X вв. Значение этого метода возрастает по мере
того, как увеличивается расстояние между основными принципами
науки и теми ее следствиями, которые допускают опытную проверку.
Эйнштейн отмечал, что раньше многие ученые склонялись к мысли о
возможности получения основных понятий и принципов физики из
опытов логическим путем с помощью процесса абстрагирования: «Ясное
п о н и м а н и е неправильности такого представления, — пишет он, —
дала л и ш ь общая теория относительности; она показала, что, опи¬
раясь на фундамент, значительно отличающийся от ньютоновского,
м о ж н о объяснить соответствующий круг экспериментальных дан¬
ных более удовлетворительным образом, чем, опираясь на фунда¬
2
мент, взятый Н ь ю т о н о м » .
П о м н е н и ю Э й н ш т е й н а , и м е н н о факт существования различных
теоретических п р и н ц и п о в свидетельствует об умозрительном харак¬
тере самих п р и н ц и п о в . «Результаты опыта — чувственные воспри¬
я т и я — заданы н а м , теория ж е , которая интерпретирует и объясняет
их, создается человеком. Эта теория, — продолжает Э й н ш т е й н , —
является результатом исключительно трудоемкого процесса приспо¬
собления: гипотетического, никогда окончательно не законченного,
3
п о с т о я н н о подверженного спорам и с о м н е н и я м » .
Ценность л ю б о й теоретической системы опытного з н а н и я со¬
стоит прежде всего в том, как много логических следствий, доступ¬
ных о п ы т н о й проверке, она позволяет получить. Отсюда становится
я с н о , что в опытных науках, которые раньше считались исключи¬
тельной сферой п р и л о ж е н и я индуктивного метода, дедукция служит
средством не только объединения и систематизации результатов
эмпирического исследования, но также поиска и обоснования наи¬
более общих и глубоких теоретических законов.
П о отношению к такой развитой и теоретически зрелой науке, как
физика, эта роль была подчеркнута в известной речи А. Эйнштейна
«О методе теоретической физики»: «Законченная система теорети¬
ческой ф и з и к и состоит из п о н я т и й , основных п р и н ц и п о в , относя¬
щихся к э т и м п о н я т и я м , и следствий, выведенных из них путем ло¬
гической дедукции. И м е н н о эти следствия д о л ж н ы соответствовать
н а ш и м опытам; их логический вывод занимает в теоретическом
4
труде почти все с т р а н и ц ы »
1
Ньютон И. Оптика или трактат об отражениях, преломлениях и изгибаниях све
та. — М., 1927. — С. 306.
2
Эйнштейн А. Физика и реальность. — М., 1965. — С. 63.
3
Там же. С. 67.
4
Там же. С. 62.
11S
О.4. л о г и ч е с к а я структура
гипотетико-дедуктивных систем
Хотя гипотетико-дедуктивный метод начал применяться в есте¬
ствознании еще в X V I I в., н о л о г и к и заинтересовались и м л и ш ь в
X I X в. Это объясняется, с одной стороны, д а в н и м отрывом логики
от методологических проблем науки, а с другой — н е д о о ц е н к о й
з н а ч е н и я дедукции д л я развития опытных наук. Справедливо кри¬
тикуя недостаточность аристотелевской силлогистики, особенно в
ее схоластической интерпретации, Ф. Б э к о н провозгласил в своем
«Новом Органоне» единственным методом открытия новых истин о
природе свои к а н о н ы индукции. Дж. С. М и л л ь , хотя и не придер¬
ж и в а л с я таких амбициозных целей, все ж е верил, что с п о м о щ ь ю
р е ф о р м и р о в а н н о й и м к а н о н о в Б э к о н а м о ж н о устанавливать при¬
ч и н н ы е законы. Н о такие з а к о н ы , к а к м ы видели, если и м о ж н о
рассматривать в качестве п р и ч и н н ы х , то л и ш ь к а к р а с к р ы в а ю щ и е
связи между непосредственно наблюдаемыми явлениями. Путь ж е к
глубоким п р и ч и н н ы м з а к о н а м лежит через гипотезы, об истинно¬
сти которых м о ж н о судить только путем проверки вытекающих и з
них следствий. Т а к и м образом, подобные з а к о н ы опираются также
на гипотетико-дедуктивные рассуждения, поскольку их п о с ы л к а м и
служат гипотезы, а заключения получаются с п о м о щ ь ю дедукции.
Соответственно характеру п о с ы л о к все гипотетические умозак¬
1
л ю ч е н и я м о ж н о разделить н а три г р у п п ы .
Первую группу составляют проблематические умозаключения,
п о с ы л к а м и которых являются гипотезы и л и о б о б щ е н и я эмпириче¬
ских данных. Поэтому их м о ж н о назвать собственно гипотетиче¬
с к и м и умозаключениями, поскольку истинностное значение их по¬
сылок остается неизвестным.
Вторая группа состоит и з умозаключений, п о с ы л к а м и которых
служат предположения, противоречащие к а к и м - л и б о утверждениям.
Выдвигая такое предположение, и з него выводят следствие, которое
оказывается я в н о н е соответствующими очевидным фактам и л и
твердо установленным п р и н ц и п а м и л и законам.
Хорошо известны способы таких умозаключений.
Во-первых, это метод рассуждения от противного, часто исполь¬
зуемый в математических доказательствах. Допуская некоторый те¬
зис и л и утверждение л о ж н ы м , и з него выводят следствие, которое
оказывается неверным. Тогда по закону исключенного третьего за¬
ключают, что первоначальное высказывание должно быть истин¬
н ы м . Доказательства, полученные с п о м о щ ь ю этого метода, не при¬
м е н и м ы к бесконечным множествам и поэтому не используются в
конструктивной математике.
119
Во-вторых, это приведение к нелепости (reductio ad absurdum) —
известный еще в античной логике п р и е м опровержений, когда вре¬
м е н н о допускают опровергаемый тезис и с т и н н ы м . Затем из него
выводят следствие, которое оказывается я в н о противоречащим дей¬
ствительности и даже абсурдным. А поскольку из истины не может
следовать л о ж ь , то допускаемый тезис оказывается о ш и б о ч н ы м и
тем самым опровергнутым.
Третья группа мало чем отличается от второй: в н е й также пред¬
п о л о ж е н и я противоречат к а к и м - л и б о м н е н и я м и п р и н я т ы м на веру
утверждениям. Такие рассуждения, ш и р о к о использовавшиеся в ан¬
тичных спорах, составили основу сократовского метода, о котором
говорилось в начале этой главы.
К гипотетическим рассуждениям обычно прибегают тогда, когда
не существует других способов установления истинности или лож¬
ности некоторых обобщений, чаще всего индуктивного характера,
которые м о ж н о было бы связать в дедуктивную систему.
Т р а д и ц и о н н а я логика ограничивалась изучением самых общих
п р и н ц и п о в гипотетических умозаключений и почти совершенно не
вникала в логическую структуру систем, используемых в развитых
эмпирических науках. Между тем н а примере ф и з и к и м ы видели,
что в таких науках имеют дело не с и з о л и р о в а н н ы м и гипотезами, а
с определенной их логической системой. Н о в а я тенденция, которая
наметилась в современной методологии эмпирических наук, как раз
обращает внимание на эту их особенность, рассматривая любую сис¬
тему опытного научного знания как гипотетико-дедуктивную.
Нередко гипотетико-дедуктивные системы рассматриваются в
логике к а к содержательные аксиоматические системы, допускаю¬
щ и е одну-единственно возможную интерпретацию. Такой подход
вполне согласуется со с п е ц и ф и ч е с к и м и особенностями дедуктивной
организации опытного з н а н и я , где аксиомы в сущности являются
гипотезами. В связи с этим небезынтересно отметить, что Ньютон на¬
зывал свои принципы, или законы механики, также аксиомами движе¬
ния. Несомненно, на него повлияла традиция древнегреческой мате¬
матики с ее стремлением к логической строгости рассуждений и дока¬
зательств.
Однако в современной математике а к с и о м ы рассматриваются с
более общей точки зрения, поскольку допускают возможность
множества различных конкретных интерпретаций. Поэтому п р и ак¬
сиоматическом построении математических теорий от конкретного
содержания таких интерпретаций абстрагируются, что дает возмож¬
ность разрабатывать теории в самой общей форме. Д л я п о я с н е н и я
этого тезиса в ы я с н и м различие между з н а к о м о й н а м геометрией
Евклида как интерпретированной физической системой, с одной
стороны, и геометрией как ф о р м а л ь н о й системой — с другой. И з -
12U
вестно, что геометрия Евклида долгое время считалась единственно
в е р н ы м учением о свойствах окружающего нас физического про¬
странства, а Кант возвел такое м н е н и е даже в ранг априорного зна¬
ния. После открытия неевклидовых геометрий положение в корне
изменилось. Теперь м ы знаем, что с чисто логической точки зрения
неевклидовые геометрические системы являются непротиворечи¬
в ы м и , как и геометрия Евклида. Следовательно, с логической точки
зрения все о н и являются одинаково р а в н о ц е н н ы м и и допустимыми
в науке.
Когда же абстрактным геометрическим системам придается оп¬
ределенная интерпретация, тогда о н и превращаются в к о н к р е т н ы е
гипотетико-дедуктивные системы, н а п р и м е р физические. Прове¬
рить, какая из них лучше отображает физические свойства про¬
странства, может только ф и з и ч е с к и й эксперимент. Опытные науки
в целях систематизации всего накопленного з н а н и я стремятся по¬
этому к построению интерпретированных систем, где п о н я т и я и
суждения имеют вполне к о н к р е т н ы й смысл и содержание, связан¬
ные с изучением определенной области реального мира. П р и мате¬
матическом же исследовании совершенно абстрагируются от кон¬
кретного содержания своих объектов и строят абстрактные системы
объектов, которые впоследствии могут получить самые разные ин¬
терпретации.
П о своей логической структуре гипотетико-дедуктивная система
может рассматриваться как иерархия гипотез, степень абстрактности
которых увеличивается по мере удаления от своего эмпирического
базиса. Н а самом верху системы располагаются гипотезы, п р и фор¬
мулировании которых используются наиболее абстрактные теорети¬
ческие п о н я т и я и суждения. И м е н н о поэтому о н и и не могут быть
непосредственно соотнесены с к о н к р е т н ы м и фактами изучаемой
области действительности. Д л я того чтобы установить косвенную
связь между гипотезами, р а с п о л о ж е н н ы м и на верхних уровнях, и
к о н к р е т н ы м и фактами, вводят множество промежуточных гипотез,
связанных между собой отношением логической дедукции. В самом
низу иерархической системы оказываются гипотезы, связь которых
с опытом в достаточной мере ясна. Н о чем менее абстрактными и
о б щ и м и являются гипотезы, тем м е н ь ш и й круг эмпирических явле¬
н и й они могут объяснить. Характерная особенность гипотетико-
дедуктивных систем в том и м е н н о и состоит, что в них логическая
сила гипотез увеличивается с возрастанием уровня, на котором на¬
ходится гипотеза. Ч е м больше логическая силы гипотезы, тем
большее количество следствий м о ж н о вывести из нее, а значит, тем
больший круг я в л е н и й она может объяснить.
121
о.о. м е т о д математической гипотезы
как разновидность
гипотетико-дедуктивной системы
Д о сих пор м ы рассматривали гипотетико-дедуктивный метод как
способ построения опытного знания. Н о он представляет большую
эвристическую ценность, в частности в тех науках, результаты иссле¬
дований которых допускают математическую обработку.
Особое значение в них приобретает п р и м е н е н и е метода матема
тической гипотезы. Наибольшее употребление такая гипотеза полу¬
чила в современной теоретической ф и з и к е , что объясняется воз¬
р о с ш е й абстрактностью ее п о н я т и й и теорий. Если классическая
ф и з и к а строила чаще всего наглядные модели, то в современной
ф и з и к е для таких представлений нередко не хватает п р и в ы ч н ы х об¬
разов. Действительно, м ы можем, н а п р и м е р , наглядно представить
и материальные частицы, и волны классической ф и з и к и , но трудно
вообразить микрообъекты квантовой механики, которые одновре¬
м е н н о обладают как волновыми, так и корпускулярными свойствами.
Ведь с точки зрения классической ф и з и к и они выступают как объек¬
ты с совершенно п р о т и в о п о л о ж н ы м и , несовместимыми свойствами,
и поэтому трудно представить, к а к они совмещаются в едином на¬
глядном образе. Вот почему современная ф и з и к а все больше отка¬
зывается от наглядных образов и все чаще обращается к абстракт¬
н ы м объектам и математическим методам описания.
О д н и м из таких методов и является математическая гипотеза,
которая строится на основе экстраполяции уравнения, описывающе¬
го некоторый процесс, на другой процесс. В отечественной научной
литературе этот вопрос впервые рассмотрел академик С.И. Вавилов,
к о т о р ы й охарактеризовал математическую гипотезу следующим об¬
разом: «Положим, что из опыта известно, что изученное явление
зависит от ряда переменных и постоянных величин, связанных ме¬
жду собой п р и б л и ж е н н о н е к о т о р ы м уравнением. Довольно произ¬
вольно видоизменяя, обобщая это уравнение, м о ж н о получить дру¬
гие с о о т н о ш е н и я между п е р е м е н н ы м и . В этом и состоит математи¬
ческая гипотеза, или экстраполяция. Она приводит к в ы р а ж е н и я м ,
совпадающим или расходящимся с опытом, и соответственно этому
1
применяется дальше или отбрасывается» .
В качестве примера м о ж н о привести математические гипотезы,
с п о м о щ ь ю которых была построена квантовая механика. Одна из
них была выдвинута известными н е м е ц к и м и ф и з и к а м и М. Б о р н о м
и В. Гейзенбергом, в з я в ш и м и за основу канонические уравнения
Гамильтона для классической механики. О н и предположили, что
форма таких уравнений д о л ж н а быть одинаковой и для атомных
1
Вавилов СИ. Указ. раб.
122
частиц, н о вместо чисел ввели в уравнения другие математические
объекты, а и м е н н о матрицы. Так возник матричный вариант к в а н
товой механики. В отличие от них Э. Шредингер исходил из волно¬
вого уравнения ф и з и к и , но по иному стал интерпретировать его
члены. Д л я этого он воспользовался предположением Л. де Бройля,
что всякой материальной частице д о л ж н а соответствовать волна оп¬
ределенной д л и н ы . Посредством такой интерпретации в о з н и к вол¬
н о в о й вариант квантовой механики. Впоследствии удалось доказать
эквивалентность обоих вариантов.
Гипотетический момент в этих построениях состоит в том, что
некоторую закономерность, выраженную в виде математического
уравнения, ученые перенесли с изученной области я в л е н и й на не¬
изученную, т.е. использовали прием, к о т о р ы й п р и н я т о называть
экстраполяцией. П р и этом неизбежно приходится модифицировать
п р е ж н ю ю гипотезу: либо изменять т и п или о б щ и й вид уравнения,
л и б о в него подставить математические величины другого рода (или
делать то и другое), л и б о , наконец, изменять граничные и предель¬
ные условия.
Чтобы проверить следствия из гипотезы, необходимо определен¬
н ы м образом интерпретировать их, т.е. придать соответствующим
понятиям и суждениям эмпирическое значение. Такая интерпрета¬
ц и я составляет едва л и не самую трудную часть исследования. Как
указывает выдающийся английский физик П. Д и р а к , легче открыть
математическую форму, необходимую для какой-нибудь основной
ф и з и ч е с к о й теории, чем найти ей интерпретацию. П р и ч и н а этого
состоит в том, что в математике число основных идей, из которых
происходит выбор, весьма ограничено, тогда к а к число физических
интерпретаций значительно больше. Одна и та же математическая
структура (уравнение, формула, ф у н к ц и я и т.п.) может выражать
самые различные конкретные зависимости между я в л е н и я м и и
процессами. Математический ф о р м а л и з м устанавливается р а н ь ш е ,
чем находится его содержательное истолкование, что свидетельству¬
ет о большой эвристической ценности математики в современном
научном п о з н а н и и .
123
Ее пропагандистами выступили прежде всего логические пози¬
тивисты. Критические рационалисты во главе с П о п п е р о м , хотя и
критиковали некоторые ее п о л о ж е н и я , но з а щ и щ а л и ее основное
содержание. П о их общему м н е н и ю , гипотетико-дедуктивная мо¬
дель дает адекватное представление не только о логической структуре
эмпирических наук, но и о их эволюции. Таким образом, она пре¬
тендовала на роль новой методологической модели научного знания,
призванной сменить индуктивную модель. Однако если индуктивная
модель пыталась объяснить, к а к возникают по к р а й н е й мере про¬
стейшие открытия в науке, то гипотетико-дедуктивная модель ори¬
ентируется исключительно на обоснование и проверку уже сущест¬
вующего знания. В этом м о ж н о убедиться на примере к н и г и
К. П о п п е р а «Логика научного открытия», которая была переведена
на русский я з ы к вместе с другими его статьями в 1983 г. «Что же
касается задачи л о г и к и п о з н а н и я — в отличие от психологии п о
з н а н и я , — писал он, — то я буду исходить из предпосылки, что она
состоит исключительно в исследовании методов, используемых п р и
тех систематических проверках, которым следует подвергнуть лю¬
бую идею, если она, к о н е ч н о , заслуживает серьезного о т н о ш е н и я к
1
себе» .
Однако прежде чем подвергнуть новую идею систематической
проверке, ее необходимо отыскать. В качестве метода поиска таких
идей и гипотез П о п п е р выдвигает пресловутый метод «проб и оши¬
бок», которому придает универсальный характер. Постановка и ре¬
ш е н и е проблем, с которых начинается всякое исследование в науке,
также ориентируются на метод проб и ошибок. Более того, фунда¬
ментально он является тем же самым методом, который используют
ж и в ы е организмы в процессе их адаптации. «Можно сказать, — за¬
являет П о п п е р , — от амебы до Э й н ш т е й н а всего л и ш ь один шаг.
Оба действуют методом предположительных проб и устранения
2
о ш и б о к » . Р а з н и ц а между н и м и состоит в том, что амеба не сознает
своих о ш и б о к и поэтому устранение ее основных о ш и б о к достига¬
ется устранением самой амебы.
П о п п е р считал, что когда этот метод начинает применяться все
более сознательно и систематически, тогда он приобретает харак¬
терные черты научного метода. Сталкиваясь с определенной про¬
блемой, ученый предлагает пробное ее р е ш е н и е в виде гипотезы
и л и теории, которое затем подвергается систематической проверке
и критике. Если гипотеза будет опровергнута, то она исключается
из науки, если ж е выдержит такую проверку, то может быть вре¬
м е н н о включена в состав науки. Успех научного поиска во многом
1
Поппер К. Логика и рост научного знания. — М.: Прогресс, 1983. — С. 51.
2
Поппер К. Эволюционная эпистемология / / Эволюционная эпистемология и ло
гика социальных наук. — М.: 2000. — С. 58.
124
будет определяться тем, насколько многочисленными, разнообраз¬
н ы м и и смелыми будут выдвигаемые гипотезы и достаточное л и ко¬
личество проверок они выдержали. Н о ничего более конкретного о
самом процессе генерирования и выбора гипотез П о п п е р не говорит.
Более того, желая, по-видимому, подчеркнуть п р о и з в о л ь н ы й харак¬
тер такого выбора, он заявляет, что от амебы до Э й н ш т е й н а рост
з н а н и я всегда происходит одинаково, т.е. м ы пытаемся разрешить
н а ш и проблемы и посредством процесса э л и м и н а ц и и , или исклю¬
ч е н и я ошибок, рассчитываем получить нечто приблизительно адек¬
ватное нашему пробному р е ш е н и ю . Однако ученые не работают по
методу проб и ошибок, хотя в некоторых случаях обращение к нему
не исключается.
Т а к и м образом, решение таких важнейших проблем методоло¬
гии научного з н а н и я , к а к проблемы его в о з н и к н о в е н и я и роста, не
укладываются в узкие р а м к и гипотетико-дедуктивной модели. Эта
модель решает задачи систематизации научного з н а н и я , дедукции
следствий из гипотез и их проверки, но оставляет нетронутым во¬
прос о генерировании самих гипотез, ф о р м и р о в а н и и теорий и ис¬
тории развития научного з н а н и я в целом. Все это показывает, что
гипотетико-дедуктивный метод к а к с п е ц и ф и ч е с к и й способ рассуж¬
д е н и я , к о р н и которого м о ж н о обнаружить еще в античной диалек¬
тике и риторике, нельзя смешивать с общей методологией научного
знания. Поэтому модель такого з н а н и я нельзя свести н и к индук¬
т и в н ы м , н и к гипотетико-дедуктивным методам рассуждения.
120
Г лава /
АБДУКЦИЯ И П и И С л
ОБЪЯСНИТЕЛЬНЫХ ГИПОТЕЗ
Проблемы поиска новых научных истин привлекали внимание
еще а н т и ч н ы х ученых, но систематически они стали разрабаты
ваться только после возникновения классического естествознания
в K V I I в. П о с к о л ь к у а р и с т о т е л е в с к а я с и л л о г и с т и к а р а с с м а т р и в а л а
л и ш ь у м о з а к л ю ч е н и я от о б щ и х у т в е р ж д е н и й к ч а с т н ы м , то о н а н е
могла быть использована д л я а н а л и з а обобщений отдельных фак
тов, в ы р а ж а ю щ и х р е з у л ь т а т ы н а б л ю д е н и й и э к с п е р и м е н т о в . В
связи с этим Ф. Бэкон з а д а л с я ц е л ь ю в противовес «Органону» Ари
с т о т е л я п о с т р о и т ь свой « Н о в ы й О р г а н о н » п о з н а н и я , к о т о р ы й м о ж
но б ы л о и с п о л ь з о в а т ь д л я и с с л е д о в а н и я я в л е н и й п р и р о д ы . Е г о из¬
в е с т н ы е к а н о н ы и н д у к ц и и , с и с т е м а т и з и р о в а н н ы е и р а з в и т ы е впо¬
следствии Д . Ст. М и л л е м , составили основное содержание
индуктивной логики. Бэкон и Милль слишком преувеличивали
з н а ч е н и е своих к а н о н о в и н д у к ц и и , р а с с м а т р и в а я и х к а к безоши¬
б о ч н ы е способы о т к р ы т и я н о в ы х н а у ч н ы х и с т и н .
Однако постепенно стало очевидно, что с помощью индуктивной
логики можно анализировать лишь простейшие причинные связи
между непосредственно наблюдаемыми я в л е н и я м и и событиями.
Ч т о б ы р а с к р ы т ь б о л е е г л у б о к и е з а к о н о м е р н о с т и п р и р о д ы , необхо
д и м о было вводить н е н а б л ю д а е м ы е о б ъ е к т ы (молекулы, а т о м ы , г е н ы
и т.п.) и с т р о и т ь н а у ч н ы е т е о р и и , с о д е р ж а щ и е т а к и е о б ъ е к т ы .
120
веркой. Н о эта модель не затрагивала к о р е н н ы х вопросов п р о и с
х о ж д е н и я нового з н а н и я в науке вообще и ф о р м и р о в а н и я гипотез
в частности.
К а к возникает новое знание в науке, каким образом генерируют¬
ся в ней новые идеи, гипотезы и теории? Все эти вопросы многие
ф и л о с о ф ы науки относили к к о м п е т е н ц и и э м п и р и ч е с к о й психоло¬
гии п о з н а н и я и л и научного творчества. Н о психология п о з н а н и я
ограничивала свои задачи исследованием субъективных, психиче¬
ских процессов, связанных с научным творчеством отдельных уче¬
ных. Т а к и м образом, ф и л о с о ф ы науки свою задачу сводили л и б о к
анализу дедукции логических следствий из гипотез, либо к логиче¬
ской реконструкции возможного процесса открытия. В результате
методологический анализ процесса научного исследования подме¬
н я л с я формально-логическим анализом. Изучение психических
особенностей творчества отдельных ученых, несмотря на свою зна¬
чимость, не могло претендовать н а выявление н и общих п р и н ц и п о в
логики, н и тем более методологии научного исследования. Т а к со
временем возникло противопоставление контекста обоснования на
учного з н а н и я , которым занимались ф и л о с о ф ы , контексту его от
крытия, к о т о р ы м д о л ж н ы были заняться психологи.
Наиболее я с н о такое противопоставление, как отмечалось в гла¬
ве 1, было сформулировано в неопозитивистской философии
Г. Рейхенбахом, к о т о р ы й противопоставил процессу открытия но¬
вого з н а н и я его обоснование.
Н е с о м н е н н о , что процесс открытия новых идей и гипотез в
науке нельзя уложить в традиционные формы умозаключений фор¬
мальной логики. Н о это не исключает использования в методологии
науки новых приемов и средств исследования, в частности эвристи¬
ческих, хотя и не гарантирующих получение новых истин в науке,
но делающих их п о и с к более упорядоченным и э ф ф е к т и в н ы м . Во
всяком случае, такой поиск опирается также на рациональные сред¬
ства исследования, хотя и не такие простые, как стандартные логиче¬
ские методы. Поэтому попытки логических позитивистов ограничить
задачи методологии науки только выводом следствий из готовых
гипотез и их проверкой, т.е. контекстом обоснования существующего
научного знания, по сути дела означали отказ от анализа процесса
генезиса и развития этого знания.
В ы д а ю щ и й с я а м е р и к а н с к и й л о г и к и ф и л о с о ф Чарльз С. П и р с
еще в конце X I X в. выступил против подобных взглядов, считая,
что логика и ф и л о с о ф и я науки д о л ж н ы заниматься концептуаль¬
н ы м анализом в о з н и к н о в е н и я новых идей и гипотез в науке. Наря¬
ду с т р а д и ц и о н н ы м и ф о р м а м и дедуктивных и индуктивных умозак¬
л ю ч е н и й он ввел абдукцию к а к с п е ц и ф и ч е с к и й способ поиска объ-
12 7
1
яснительных гипотез . Поэтому его подход м о ж н о рассматривать
к а к альтернативу гипотетико-дедуктивному методу.
7.2. АОдуктивные р а с с у ж д е н и я
и их осоОенности
Сравнивая абдукцию с индукцией и дедукцией, Пирс так опреде¬
ляет ее место среди традиционных ф о р м умозаключений: «Индукция
рассматривает теории и измеряет степень их согласия с фактами.
Она никогда не может создать к а к о й - л и б о идеи вообще. Н е больше
того может сделать дедукция. Все идеи науки возникают посредст¬
вом абдукции. Абдукция состоит в исследовании фактов и построе
н и и теории, о б ъ я с н я ю щ е й их». Т а к и м образом, подчеркивает о н ,
«дедукция доказывает, что нечто должно быть, индукция показыва
ет, что нечто действительно существует, а абдукция просто предпо
2
лагает, что нечто может быть» .
В этом утверждении в н и м а н и е концентрируется н а характере
заключений, получаемых с п о м о щ ь ю дедукции, и н д у к ц и и и абдук¬
ц и и , н о способ их получения не раскрывается. С этой точки зрения
абдукция и индукция оказывается сходными п о результатам, н о
весьма р а з л и ч н ы м и п о методу их получения. Действительно, абдук¬
ц и я приводит не просто к гипотетическим, вероятным, заключени¬
я м , а служит с п е ц и ф и ч е с к и м методом поиска научных гипотез д л я
объяснения и м е ю щ и х с я фактов. Хотя индукция в т р а д и ц и о н н о й ло¬
гике рассматривается к а к умозаключение от частного к общему, от
отдельных фактов к их обобщению, н о она в лучшем случае может
претендовать н а установление простых эмпирических гипотез. Пирсу
же хотелось исследовать процесс поиска гипотез в науке, посредст¬
вом которых м о ж н о было бы раскрыть механизм, л е ж а щ и й в основе
наблюдаемых фактов и явлений, и тем самым объяснить их.
П о д о б н о м н о г и м современным авторам, рассматривающим ин¬
дукцию к а к вероятностное умозаключение, П и р с характеризует ее
к а к метод проверки имеющихся гипотез и теорий. Абдукцию ж е он
рассматривает к а к метод их поиска. Логическую форму абдуктивного
рассуждения П и р с представляет в следующем виде.
1. Наблюдается некоторое удивительное (surprising) явление Р.
2. Р было бы объяснено, если гипотеза Н была истинной.
3. Следовательно, имеется основание думать, что гипотеза Н истинна.
1
Термины «дедукция», «индукция» и «абдукция» происходят от одного корня
«ducere», в переводе с латыни означающего «вести». С префиксом de возникает
термин дедукция (т.е. выведение), с in — индукция (наведение) и с ab — абдукция
(приведение).
2
Peirce Ch.S. Collected Papers. — Vol. 5, 189.
12S
Н а первый взгляд кажется, что абдуктивное рассуждение мало
чем отличается от гипотетико-дедуктивного заключения, поскольку
предполагает гипотезу в качестве посылки. Однако ход рассуждения
в н е м п р я м о противоположен гипотетико-дедуктивному выводу, ко¬
торый начинается с заранее заданной гипотезы, а затем и з нее вы¬
водятся следствия. Абдуктивное ж е рассуждение начинается с ана¬
лиза и точной о ц е н к и установленных фактов, которые детермини¬
руют выбор гипотезы для их объяснения. И м е н н о так поступают
ученые в своих конкретных исследованиях, поскольку в самом начале
имеют дело именно с фактами и только потом ищут и м объяснения.
Между тем некоторые критики абдукции не видят коренного различия
между абдукцией и простым гипотетическим рассуждением, обращая
1
в н и м а н и е только н а то, что о н и опираются н а гипотезы .
Индуктивное умозаключение больше похоже н а абдукцию, по¬
скольку во-первых, о н о начинается также от частных фактов и с о
вершается в направлении от частного к общему, во-вторых, резуль¬
тат умозаключения имеет л и ш ь правдоподобный, и л и вероятност¬
н ы й характер. Н о П и р с рассматривает индукцию совсем иначе. П о
его м н е н и ю , о н а д о л ж н а пониматься к а к операция, предлагающая
оценку — в простой и л и количественной форме — гипотезе, уже
выдвинутой заранее. Такое п о н и м а н и е и н д у к ц и и соответствует со¬
в р е м е н н о й точке зрения, п р и н я т о й в вероятностной логике.
Главное, чем отличается абдукция от классической индукции Бэ¬
кона — Милля, состоит в том, что она не является безошибочным ме¬
тодом открытия новых истин в науке, своего рода алгоритмом откры¬
тия. Ее цель состоит скорее в поиске гипотез, которые могут помочь в
объяснении данных фактов. Соответственно этому Пирс формулирует
три методологических требования к объяснительным гипотезам.
1. Гипотезы д о л ж н ы объяснить не только э м п и р и ч е с к и наблю¬
даемые факты, но и факты непосредственно ненаблюдаемые и про¬
веряемые к о с в е н н ы м путем.
2. Гипотезы должны быть сформулированы к а к интеррогативные
высказывания, т.е. содержать определенный вопрос, н а который сле¬
дует ответить в ходе исследования.
3. Необходимое требование к любой объяснительной гипотезе —
это ее проверяемость, причем последняя не ограничивается под¬
тверждением наблюдаемыми д а н н ы м и . Ч т о касается критерия оп¬
ровержения, то он, хотя и является логически к о р р е к т н ы м прави¬
л о м , тем не менее, служит л и ш ь средством э л и м и н а ц и и , и л и ис¬
к л ю ч е н и я , л о ж н ы х гипотез.
Абдуктивное рассуждение, к а к видно из приведенной в ы ш е
схемы, не гарантирует открытия истины, а облегчает ее поиск, по¬
скольку опирается не н а простое количественное подтверждение
129
гипотезы, а такую качественную характеристику, как способность
объяснить релевантные факты.
/.о. в о з м о ж н ы е способы п р и м е н е н и я
аОдуктивных р а с с у ж д е н и й
Абдуктивные рассуждения, как установлено сейчас, могут исполь¬
зоваться всюду, где происходит п о и с к нового знания: от обыденно¬
го м ы ш л е н и я и до научных исследований. Д л я подтверждения этого
тезиса н а ч н е м обсуждение их использования в работе детектива и
следователя.
Применение абдукции в построении детективных с ю ж е т о в . В де¬
тективной литературе основные этапы поиска представлены наибо¬
лее отчетливо. Однако, несмотря на это, деятельность детективов и
следователей часто анализируется с п о м о щ ь ю дедуктивного и реже
гипотетико-дедуктивного методов, хотя на самом деле они в лучшем
случае описывают л и ш ь конечный результат их поиска.
Представление о том, что детектив рассуждает дедуктивным спо¬
собом, получило ш и р о к о е распространение благодаря К о н а н Дойлу,
который вкладывает эту мысль в уста главного героя своих детектив¬
ных романов — сыщика-любителя Шерлока Холмса. В действитель¬
ности, как показывает анализ его произведений, дедуктивный метод
используется и м только для проверки своих догадок, предположений
и гипотез. Очевидно, чтобы придти к ним, детектив должен провести
трудное и длительное расследование по анализу фактов, подтвер¬
ждающих его предположения и гипотезы. А это значит, что ход его
рассуждений совершается по схеме абдуктивных, а не дедуктивных
рассуждений. В этом м о ж н о убедиться по тем высказываниям, кото¬
рые встречаются, например, в наиболее популярной повести «Собака
Баскервиллей».
Предпринимая свое расследование, Холмс с самого начала отвер¬
гает мысль о существовании мистического рока, якобы тяготеющего
над родом Баскервиллей. О н справедливо считает, что «при рассле¬
д о в а н и и надо опираться на факты, а не на легенды». Описывая
д а л ь н е й ш и й ход действий своего героя, автор показывает, что он
«взвешивал все мельчайшие подробности, строил одну за другой не¬
сколько гипотез, сравнивал между собой и решал, какие сведения
существенны и к а к и м и м о ж н о пренебречь». И з текста повести чи¬
татель поймет, какие гипотезы и почему оказались несостоятель¬
н ы м и . И м е н н о поэтому п р и расследовании «взвешиваются все воз¬
можности, с тем чтобы выбрать из них наиболее правдоподобную».
Н а такую гипотезу Ш е р л о к а Холмса навел ф а м и л ь н ы й портрет од¬
ного из представителей рода Баскервиллей, в котором он увидел
близкое сходство с подозреваемым преступником, отпрыском этого
рода, к о т о р ы й скрывался под в ы м ы ш л е н н о й ф а м и л и е й Степлтон.
13U
Если внимательно проанализировать приведенные в ы ш е выска¬
зывания, а также проследить развертывание сюжета повести, то не¬
трудно убедиться в том, что они представляют собой хорошее опи¬
сание отдельных элементов абдуктивного рассуждения. Такие же
рассуждения встречаются и в других детективных произведениях
писателя. И н т е р е с н о отметить, что один из современных исследова¬
телей насчитал у него 217 случаев использования абдуктивных рас¬
суждений. С а м писатель устами Ш е р л о к а Холмса заявляет, что в
его заключениях не существует н и к а к о й т а й н ы , потому что факты
допускают только одно объяснение. Это утверждение подчеркивает,
что во всех своих произведениях писатель стремился прежде всего
искать объяснительные гипотезы, т.е. рассуждал абдуктивно, а де¬
дуктивный метод п р и м е н я л только для проверки предположений и
гипотез.
П о гипотетико-дедуктивной схеме построены те произведения
дедуктивного жанра, в которых автор с самого начала раскрывает
преступление и его участников, а потом показывает, к а к оно было
совершено. Очевидно, что такие детективы не вызывают особого
интереса у многих читателей, поскольку не заставляют их догады¬
ваться и думать о том, кто и почему совершил преступление.
Роль абдукции в построении и проверке судебных версий. Если в
детективных сюжетах заключение и сам путь к нему придуманы ав¬
тором и поэтому заранее заботливо подготовлены и м , то следова¬
тель, анализируя реальные дела, может встретиться с с а м ы м и не¬
о ж и д а н н ы м и обстоятельствами. В этом смысле его деятельность
больше похожа на творческий процесс любого исследователя: уче¬
ного, изобретателя или историка-документалиста. Поэтому работа
следователя имеет намного более сложный и непредсказуемый ха¬
рактер, чем автора самого изощренного детектива.
Действительно, результат здесь заранее неизвестен, а сами фак¬
ты могут интерпретироваться по-разному. Однако существует и оп¬
ределенное сходство в методах работы сочинителя детективов и
следователя. Во-первых, оба они начинают с анализа преступления
и оставленных после него следов, которые рассматриваются как
свидетельства и л и факты. Во-вторых, на основании придуманных
или реальных фактов оба они ищут гипотезу и л и версию, которая
смогла бы объяснить причину, характер, цели и мотивации людей,
совершивших или способствовавших преступлению.
Поскольку в судебной практике обычно выдвигается сразу же
несколько версий, принимаемых в качестве рабочих гипотез, то соз¬
дается впечатление, что судебное расследование с логической точки
зрения совершается по гипотетико-дедуктивному методу. Н а первый
взгляд кажется, что следователь уже располагает множеством версий
и ведет поиск наиболее правдоподобной из них. И з гипотез логиче¬
ски выводятся следствия, которые сопоставляются с реальными
131
свидетельствами и п о к а з а н и я м и очевидцев, которые рассматрива
ются как факты. П о степени подтверждения и обоснования той или
иной версии отдельными фактами следователь делает заключение о
правдоподобности соответствующей версии. Однако такой гипотети-
ко-дедуктивный подход к анализу деятельности следователя совер¬
ш е н н о неадекватно описывает весь процесс юридического расследо¬
вания. В лучшем случае его можно рассматривать как завершающую
стадию расследования, когда проверяется адекватность наиболее
правдоподобной версии.
Н а самом же деле, любое расследование начинается с анализа
имеющихся в данное время и зафиксированных фактов, которые тре¬
буют объяснения. Поэтому в расчет принимаются только те версии,
и л и рабочие гипотезы, которые в какой-то мере подкрепляются
фактами и таким образом объясняют их. В процессе расследования
обнаруживаются новые факты, которые л и б о опровергают некото¬
р ы е прежние версии, либо требуют и з м е н е н и я и в ы д в и ж е н и я новых
версий. Т а к и м способом на основании тщательного и всесторонне¬
го анализа фактов происходит отбор среди альтернативных версий
той единственной, которая наилучшим образом объясняет всю сис¬
тему фактов, свидетельств, вещественных доказательств, п о к а з а н и й
экспертов и других судебных материалов. И м е н н о с п о м о щ ь ю такой
аргументации можно, с одной стороны, рационально доказать вер¬
ность определенной версии, а с другой — опровергнуть как несостоя¬
тельные другие версии.
Трудность построения судебной версии заключается именно в
том, что в качестве аргументов для ее обоснования привлекаются раз¬
нородные по своему характеру факты: во-первых, такие объективные
свидетельства, как точно запротоколированные следы преступлений
и вещественные доказательства; во-вторых, субъективные м н е н и я
потерпевших, свидетелей и очевидцев; в-третьих более взвешенные
и о п и р а ю щ и е с я на факты заключения экспертов. Задача следовате¬
л я на стадии завершения версии будет состоять, т а к и м образом, в
иерархическом построении системы аргументов, или доводов, кото¬
рые в единой, целостной форме будут усиливать общий результат
подтверждения судебной версии. Если в качестве такой версии будет
выбрана система аргументов, обладающая наибольшей объясни¬
тельной силой, то м о ж н о предположить, что в ходе дальнейшего
уточнения, д о п о л н е н и я и проверки она окажется наиболее адекват¬
н о й для полного раскрытия характера, п р и ч и н и цели преступле¬
н и я , а также действий и мотивов его участников.
Абдукция в естественнонаучном и социальном исследовании. О ро¬
л и абдукции н а м п р и ш л о с ь уже говорить в связи с сопоставлением
ее с гипотетико-дедуктивной моделью научного познания. Как и вся¬
к и й поиск, научное исследование начинается с анализа проблем, т.е.
противоречия, или несоответствия, между н о в ы м и ф а к т а м и и ста-
132
р ы м и методами их объяснения. Д л я такого объяснения первона
чально выдвигается догадка, и л и предположение. Впоследствии она
подкрепляется фактами и теоретическими соображениями и поэтому
выступает в виде научной гипотезы. В качестве примера сошлемся
на догадку Н ь ю т о н а о всемирном тяготении, на которую натолкну¬
л о его падение яблока. Нередко этот случай называют легендой, но
академик С И . Вавилов считает его достоверным фактом. В под¬
тверждение своего заявления он приводит п р и з н а н и е самого И с а а к а
Ньютона, сделанное старому коллеге во время беседы в саду: «Ме¬
жду прочим, сэр И с а а к сказал м н е , что точно в такой же обстанов¬
ке он находился, когда впервые ему п р и ш л а в голову мысль о тяго¬
тении. О н а была вызвана падением яблока, когда он сидел, погру¬
зившись в думы. Почему яблоко всегда падает отвесно, подумал он
про себя, почему не в сторону, а всегда к центру Земли... Должна,
следовательно, существовать сила, подобная той, которую м ы назы¬
ваем тяжестью, простирающаяся по всей Вселенной».
Разумеется, падение яблока с точки зрения схемы Ч. П и р с а
представляет собой примечательный факт и может рассматриваться
к а к начало абдуктивного рассуждения, но открытие закона всемир¬
ного тяготения Н ь ю т о н а потребовало длительной теоретической и
э м п и р и ч е с к о й разработки, не только ее подтверждения эмпириче¬
с к и м и фактами, но и обоснования с п о м о щ ь ю ранее открытых за¬
к о н о в Галилея и Кеплера. Во в с я к о м случае, это открытие было
сделано не с п о м о щ ь ю чисто логических умозаключений и н д у к ц и и
и л и дедукции, хотя оно контролировалось и м и . В процессе научно¬
го открытия теоретических законов используется не только логика
и математика, но и такие тонкие приемы и средства нашего интел¬
лекта, как интуиция и воображение, мысленные эксперименты и
концептуальные схемы, а также многое другое, не подающееся стро¬
гой регламентации и формальному о п и с а н и ю .
В научной практике абдуктивные рассуждения п р о щ е всего
м о ж н о использовать для открытия э м п и р и ч е с к и х законов, которые
устанавливают необходимые регулярные связи между наблюдаемыми
свойствами и отношениями каких-либо явлений. Теоретические же
законы не могут быть открыты таким способом, поскольку содержат
абстрактные понятия и суждения, которые нельзя вывести из опыта.
Поэтому путь к н и м идет через гипотезы или системы гипотез, ко¬
торые проверяются обычно путем логического вывода из них эмпи¬
рических законов. К а к свидетельствует история науки, и м е н н о так
фактически происходило открытие теоретических законов, по¬
строение целостных теорий и теоретических систем естествознания.
В социально-историческом п о з н а н и и процесс исследования
приобретает еще более с л о ж н ы й характер, ибо при этом приходится
учитывать не только объективные процессы, но и субъективную во¬
л ю , цели и мотивы поведения не столько отдельных людей, сколько
133
их групп, классов и сообществ. Особенно с п е ц и ф и ч е с к и м в этом
о т н о ш е н и и является историческое п о з н а н и е , которое существенно
отличается от естественнонаучного и социально-экономического по¬
з н а н и я тем, что изучает события и процессы, которые произошли в
прошлом. Поэтому историк вынужден реконструировать и воссоз¬
давать их мысленно, с помощью дошедших до нашего времени исто¬
рических свидетельств. «Историк, — п и ш е т известный английский
историк и философ Р.Д. Коллингвуд, — не просто воспроизводит
м ы с л и прошлого, он воспроизводит их в контексте собственного
знания и потому, воспроизводя их, он их критикует, дает свои о ц е н к и
их ценности, исправляет все ошибки, которые он может обнаружить
в них. Эта критика мысли, историю которой он прослеживает, не яв¬
ляется чем-то вторичным по отношению к воспроизведению ее ис¬
1
тории. Она — неотъемлемое условие самого исторического знания» .
И м е н н о поэтому здесь интеллектуальная интуиция, воображе¬
ние и построение концептуальных схем, в которые входят к а к фак¬
ты известные, так и предполагаемые, играют такую важную роль в
п р и м е н я е м ы х абдуктивных рассуждениях. Т а к и м образом, п о и с к
объяснительных гипотез ведется в истории для проверки самих ис¬
торических фактов, не говоря уже об объяснении важнейших собы¬
тий и процессов прошлого.
Использование абдукции в исследованиях по искусственному ин¬
теллекту. Главные усилия разработчиков теории и техники искусст¬
венного интеллекта направлены на то, чтобы создать методы эври¬
стического поиска решения проблем. Очевидно, что простой перебор
различных возможностей для поиска нужного р е ш е н и я оказывается
не только я в н о н е э ф ф е к т и в н ы м , но и практически неосуществи¬
м ы м . И м е н н о поэтому создание эвристических программ, которые
значительно сокращают простой перебор возможностей с п о м о щ ь ю
особой стратегии поиска, в настоящее время считается о с н о в н ы м
направлением в исследованиях по искусственному интеллекту. От¬
сюда понятен интерес к абдуктивным рассуждениям со стороны раз¬
работчиков теории искусственного интеллекта. Ведь именно эти рас¬
суждения ориентируют на поиск и рациональный отбор возможных
гипотез н а основании тщательного анализа существующих фактов.
Несмотря на то что абдуктивные рассуждения ш и р о к о исполь¬
зуются не только в повседневном м ы ш л е н и и , но и в научном позна¬
н и и и других сферах деятельности, связанных с поиском, их теория
разработана совершенно недостаточно. Объясняется это главным
образом двумя п р и ч и н а м и . Во-первых, л ю б о й творческий п о и с к
невозможно алгоритмизировать, и поэтому всякие п о п ы т к и понять
его с р а ц и о н а л ь н о й , логической, точки зрения воспринимаются как
возврат к дискредитировавшей себя логике открытия. Во-вторых,
134
традиционное представление о научном и л и и н о м открытии к а к
о д н о м о м е н т н о м событии типа «эврики» Архимеда, в о з н и к а ю щ е м
спонтанно и вдруг, не учитывает длительной предварительной рабо¬
ты мысли. Эта работа, н е с о м н е н н о , имеет р а ц и о н а л ь н ы й характер,
направляется и контролируется логикой. Ведь л ю б о й выбор в про¬
цессе п о и с к а я в н о , а зачастую н е я в н о , обосновывается соответст¬
в у ю щ и м и фактами, а их оценка и объяснение осуществляются по
схеме абдуктивных рассуждений. Н е подлежит с о м н е н и ю , что пси¬
хологический анализ процессов открытия весьма важен и интересен,
однако не менее важно исследовать его не только с субъективной, н о
и интерсубъективной и общезначимой точки зрения, осуществляе¬
м о й научной ф и л о с о ф и е й и методологией исследования.
7.4. к р и т и к а и д а л ь н е й ш е е развитие
принципов абдукции
К а к показывают приведенные п р и м е р ы , абдукция дает н о в ы й
ключ д л я объяснения многих сторон практической и интеллекту¬
альной деятельности людей. Однако некоторые ф и л о с о ф ы науки
критикуют саму структуру абдукции Пирса, считая, что между фак¬
тами и гипотезой, предлагаемой д л я их объяснения, нет разумной
связи. Поэтому д л я объяснения фактов могут быть использованы
совершенно фантастические гипотезы. Так, П. А ч и н ш т е й н приво¬
дит такой контрпример: «Я счастлив, скажем, потому что получил
известие о присуждении м н е Нобелевской п р е м и и по литературе».
К о н е ч н о , если имеются веские основания верить такому сообще¬
н и ю , то испытываемое счастье вполне п о н я т н о . Н о такое состояние
человека м о ж н о объяснить с а м ы м и р а з л и ч н ы м и п р и ч и н а м и , среди
которых получение Нобелевской премии оказывается наименее ве¬
р о я т н ы м , если д л я этого нет веских оснований. Поэтому предполо¬
ж е н и е , что некоторая гипотеза Н, если бы она была и с т и н н о й , мог
л а бы объяснить д а н н ы е Е, п о м н е н и ю А ч и н ш т е й н а , вряд л и м о ж н о
1
считать о б о с н о в а н н ы м .
Другое возражение против структуры абдукции связано с тем,
что гипотеза, которая предлагается д л я объяснения фактов, н а деле
предполагается известной и н а й д е н н о й к а к и м - т о и н ы м способом. В
науке действительно часто бывает так, что аналогичная гипотеза част¬
ного характера или элементы некоторой гипотезы являются известны¬
ми. Н о в абдуктивном рассуждении такая гипотеза не используется в
п р е ж н е м виде: она л и б о обобщается, либо применяется к другим
случаям и л и прежние элементы старой гипотезы объединяются в
новую систему. Поэтому в д а н н о м случае речь не идет о непосред-
1
Achinstein P. Law and Explanation. A n Essay in Philosophy of Science. — Oxford,
1971. — P.118.
130
ственном п р и м е н е н и и старой гипотезы и л и ее элементов в новой.
Н а подобное возражение ответил еще сам Ч. Пирс: «Верно, что раз¬
л и ч н ы е элементы гипотезы были в н а ш е м уме прежде. Н о идея
объединить их вместе, никогда не приходила н а м в голову до этого,
п о к а внезапно не возникло новое предположение до н а ш и х р а з -
1
мышлений» .
Некоторые авторы хотя и допускают возможность использова¬
н и я элементов старых гипотез в рамках абдукции, но считают, что
логический их анализ должен осуществляться не в контексте от¬
к р ы т и я , согласно упомянутому в ы ш е утверждению Г. Рейхенбаха, а
в некоторой промежуточной области, находящейся ближе к контек¬
сту обоснования. Поэтому вместо двухчленного деления процесса
исследования на контексты открытия и обоснования (по Рейхенба-
ху) они предлагают трехчленное деление, в котором третий член
представляет собой контекст о ц е н к и новых идей и гипотез, допус¬
к а ю щ и й п р и м е н е н и е логико-методологических средств. Тем не ме¬
нее в контексте подлинного открытия н и к а к о й логический анализ
невозможен, поскольку р е ш а ю щ у ю роль здесь играет творческое
воображение, интуиция, гештальт и тому подобные факторы, не
подвластные логическому анализу. Бесспорно, такие факторы ока¬
зывают существенное влияние на открытия в науке, но они не исклю¬
чают логического и методологического анализа и контроля процесса
научного исследования.
Наконец, многие критики абдукции считают, что она представ¬
ляет собой попытку возврата к созданию логики открытия, анало¬
гичной индуктивной логике Бэкона, которая уравнивала талант и
изобретательность с механической процедурой. Однако, будучи про¬
фессиональным ученым, Пирс разрабатывал абдуктивные рассужде¬
н и я в качестве более надежного метода поиска научных гипотез, а не
алгоритма открытия, как пыталась это делать бэконовская индукция.
Вместо с тем он резко выступал против случайного поиска научных
истин, считая это безнадежным делом, так как потребовалось бы ас¬
трономическое число времени. Д л я обоснования своей аргументации
он прежде всего обращался к реальной практике научного исследо¬
вания и очень часто к истории научного познания, анализируя от¬
крытия таких великих ученых, как Галилей, Кеплер и Ньютон.
Заметный интерес к идеям об абдуктивных рассуждениях в X X в.
в о з н и к в связи с к р и т и к о й гипотетико-дедуктивной модели научно¬
го п о з н а н и я . С а м ы м смелым к р и т и к о м этой модели выступил из¬
вестный английский историк и ф и л о с о ф науки Норвуд Расселл
Хэнсон, который в ряде статей, особенно в книге «Схемы откры
2
т и я » , противопоставил гипотетико-дедуктивной схеме абдуктивный
130
подход Пирса. Н а к о н к р е т н о м материале и з классической физики и
теории элементарных частиц он убедительно показал, что гипотети-
ко-дедуктивная модель, к а к и п р е ж н я я индуктивная модель, неаде¬
кватно описывает процесс исследования в науке.
Эта модель, подчеркивал Х э н с о н , показывает нам, что случится,
когда ф и з и к у удастся найти верную гипотезу, н о она не может ар¬
гументировано обосновать, какую роль в поиске новых гипотез иг¬
рает изобретательность, настойчивость, воображение и концепту¬
альная смелость, характерные д л я ф и з и к и , н а ч и н а я с Галилея. Н о
и м е н н о такой п о и с к гораздо важнее дедуктивного вывода следствий
из готовых гипотез. Ф и з и к и , к а к указывал о н , не начинают с гото¬
вых гипотез, о н и всегда исходят и з и м е ю щ и х с я данных. С к у ч н ы й
процесс дедукции следствий из гипотез начнется только тогда, когда
ф и з и к увидит, что его гипотеза, по крайней мере, будет в состоянии
объяснить первоначальные данные.
«Физические теории, — продолжает Х э н с о н , — дают схемы, в
рамках которых эмпирические д а н н ы е становятся п о н я т н ы м и . О н и
представляют собой концептуальный гештальт... Теории располага¬
ют я в л е н и я в системы. О н и строятся в «обратном порядке» — рет-
родуктивно. Теория выступает к а к совокупность заключений, необ¬
ходимых д л я обнаружения посылок. От наблюдаемых свойств явле¬
н и й ф и з и к стремится найти разумный путь к ключевым идеям, с
1
помощью которых эти свойства могут быть фактически объяснены» .
В отличие от абдукции индуктивный подход утверждает, что
умозаключения в экспериментальных науках совершаются от на¬
блюдений к закону, от частного к общему. Этот факт совершенно
игнорируется гипотетико-дедуктивным методом. Однако индукция,
о п и р а ю щ а я с я н а изучение подтверждающих случаев гипотезы, так¬
же не может привести к открытию закона. Н а п р и м е р , бесчислен¬
ные наблюдения показывают, что различные тела п р и нагревании
р а с ш и р я ю т с я , н о о н и не объясняют, почему это происходит. От¬
крытие закона связано к а к раз с процессом перехода от объясняе¬
мого я в л е н и я к предварительной, о б ъ я с н я ю щ е й гипотезе, а затем к
закону и л и и с ч е р п ы в а ю щ е й общей теории.
Если с этой точки зрения взглянуть н а в а ж н е й ш и е открытия в
истории естествознания, то м о ж н о убедиться в том, что выдающие¬
ся ученые в своих исследованиях ш л и от частного к общему, от яв¬
л е н и я к гипотезе, способной объяснить явления. П р и з ы в к этому
был провозглашен Н ь ю т о н о м в предисловии к его знаменитому
труду «Математические начала натуральной философии», где он
объявляет о с н о в н ы м делом натуральной ф и л о с о ф и и — к а к тогда
называлась физика — аргументировать от явлений. Такая аргумента¬
ц и я и поиск общих причин и законов требуют больших творческих
1
Hanson N.R Idem. P. 80.
13 7
усилий на протяжении длительного периода времени. Известно, на
пример, что Галилею потребовалось свыше 34 лет, чтобы открыть за¬
к о н свободного падения тел. С не м е н ь ш и м и трудностями пришлось
столкнуться также и Кеплеру п р и установлении эллиптических о р
бит д в и ж е н и я планет. Х э н с о н , к а к и д о него П и р с , задают вопрос:
представляет л и это открытие умозаключение вообще? К о н е ч н о ,
оно не является дедуктивным умозаключением, потому что не со¬
вершается от общего к частному. С другой стороны, он не является
и индуктивным умозаключением, хотя и совершается от частного к
общему. Поэтому Х э н с о н считал, что рассуждение от опытных дан¬
ных к гипотезе и л и закону представляет собой типичное абдуктив-
ное рассуждение. Здесь м ы подходим к самому трудному и весьма
дискуссионному вопросу, который часто задают сторонникам абдук-
тивных рассуждений их оппоненты.
Поскольку генерирование научных гипотез представляет собой
творческий процесс, требующий интуиции, воображения и большого
опыта, тогда к а к можно представить его в виде логического умозак¬
лючения? Н е возвращает л и нас такой подход к дискредитировавшей
себя логике открытия в форме индуктивных канонов Бэкона?
С т о р о н н и к и гипотетико-дедуктивного метода, к а к м ы видели,
заявляли, что процесс генерирования гипотез и открытия новых
идей в науке представляет интерес д л я психологии творчества, по¬
скольку это сфера деятельности гения, творца. Хэнсон соглашался с
таким мнением, н о считал, что концептуальный анализ допустим и
на стадии открытия. Если установление гипотез через их предсказа¬
н и я имеет свою логику, тогда то ж е самое следует сказать об обду¬
м ы в а н и и (conceiving) гипотез. Изобрести идею ускорения и л и уни¬
версальной гравитации может только гений, ничуть не м е н ь ш и й ,
чем гений Галилея и л и Ньютона. Н о это вовсе не означает, что
р а з м ы ш л е н и я , ведущие к этим идеям, являются неразумными.
Рассматривая абдукцию к а к умозаключение, ориентированное
на п о и с к гипотез, объясняющих ф а к т ы , некоторые авторы добав¬
ляют к схеме П и р с а еще одну посылку. П о их м н е н и ю , среди воз¬
м о ж н ы х гипотез необходимо выбрать ту, которая наилучшим обра¬
1
зом объясняет ф а к т ы .
1. D есть совокупность данных (фактов, наблюдений, эксперимен
тов и т.п.).
2. Гипотеза H объяснит эти данные, если она окажется истинной.
3. Никакие гипотезы не могут объяснить D так же хорошо, как H.
Следовательно, гипотеза H вероятна в определенной степени.
Идея о наилучшем объяснении, которая присутствует в посыл¬
ке 3, уточняет схему Пирса, хотя о н а н е я в н о предполагалась и м .
13S
Некоторые к р и т и к и абдукции пытались свести ее логическую
структуру к гипотетическим рассуждениям и л и видоизменению
схемы заключения от следствия к основанию дедуктивной л о г и к и
(modus ponens), а также к умозаключению от действия к причине.
Все о н и могут быть представлены в виде общей схемы:
Н з Е
Е
Н — вероятно
Однако такая схема не отображает с п е ц и ф и ч е с к о й особенности
абдукции к а к рассуждения от фактов к о б ъ я с н я ю щ е й их гипотезе.
Тем не менее такую специфику трудно выразить общей формулой.
Обратимся поэтому к эпистемологическому анализу абдуктивных
рассуждений.
Прежде всего, постараемся ответить н а вопрос: что подразуме¬
вается в этом определении под гипотезой H, обеспечивающей «наи¬
лучшее объяснение»? Очевидно, что н и одна из известных альтер¬
нативных гипотез не объясняет факты так, к а к это делает гипотеза
Н. Н о п р и этом множество таких альтернативных гипотез может
рассматриваться либо с л и ш к о м узко, когда учитываются только из¬
вестные гипотезы, либо с л и ш к о м ш и р о к о , когда включаются все
гипотезы, которые в п р и н ц и п е могут быть сформулированы.
Наилучшей объяснительной гипотезой будет считаться та, кото¬
рая в разумно в ы б р а н н о м их множестве отличается от альтернатив¬
ных гипотез м а к с и м а л ь н ы м правдоподобием и объяснительной си¬
лой. К о н е ч н о , и с т и н н а я гипотеза будет обладать наилучшей объяс¬
нительной силой, н о ее выбор заранее не гарантирован, поскольку
результаты абдуктивных умозаключений являются не достоверны¬
м и , а только вероятными, и л и правдоподобными.
Правдоподобность гипотезы Д связанной с абдуктивным заклю¬
чением, в р е ш а ю щ е й степени зависит от следующего: во-первых,
насколько она превосходит альтернативные гипотезы п о объясни¬
тельной силе; во-вторых, в какой мере сама она хорошо обоснована;
в-третьих, насколько надежны данные, на которые она опирается; в-
четвертых, в какой степени заслуживают доверия полученные объ¬
я с н е н и я . Ответы н а э т и вопросы требуют конкретного, содержа¬
тельного и методологического анализа. Во в с я к о м случае, о н и не
могут быть р е ш е н ы чисто ф о р м а л ь н ы м и средствами.
Ч т о б ы сравнивать конкурирующие гипотезы п о объяснительной
силе, необходимо располагать определенным множеством критериев
для их оценки. С а м ы м простым критерием д л я такой о ц е н к и слу¬
ж и т количество фактов, которые одна гипотеза объясняет в сравне¬
н и и с другой, однотипной. Очевидно, что простое количество фак¬
тов не может служить показателем объяснительной силы гипотезы.
139
Поэтому одна гипотеза будет считаться сильнее другой, если она
объясняет более важные факты. Н е последнюю роль играет в оцен¬
ке и критерий простоты, поскольку п р и прочих равных условиях
исследователь предпочитает выбрать простую гипотезу. Наряду с
чисто р а ц и о н а л ь н ы м и к р и т е р и я м и о ц е н к и гипотез нередко прихо¬
дится учитывать прагматические, этические и иные требования. Все
это свидетельствует о том, что критерии о ц е н к и объяснительной си¬
л ы гипотез имеют сложный, многомерный характер, зависящий пре¬
жде всего от тех фактов, которые они должны объяснить.
Отличительная особенность абдуктивных рассуждений состоит в
том, что о н и представляют собой о б о б щ е н и я , которые расширяют
н а ш е з н а н и е , в результате чего их заключения содержат новую ин¬
ф о р м а ц и ю , которая не была известна раньше. В этом смысле аб¬
дукция существенно отличается от дедукции, заключения которой
не содержат и н о й и н ф о р м а ц и и , кроме той, что в ее посылках.
Правда, психологически кажется, что заключение дедукции дает
новую и н ф о р м а ц и ю , н о п р и более внимательном анализе оказыва¬
ется, что она в неявном виде уже содержалась в посылках, а заклю
чение л и ш ь представляет ее в явном виде. В отличие от этого абдук-
тивные рассуждения вводят новую и н ф о р м а ц и ю . М о ж н о поэтому
сказать, что если дедукция сохраняет истину, то абдукция ищет ее.
Разумеется, это происходит за счет привлечения н о в о й и н ф о р м а ц и и
в посылках. Благодаря этому становится возможно расширять и
обобщать знание. В п р и н ц и п е любые обобщения, р а с ш и р я ю щ и е
н а ш е знание, приводят к вероятным з а к л ю ч е н и я м , н о его степень
п р и абдукции к а к механизме п о и с к а и с т и н ы может быть увеличена.
С возможностью р а с ш и р е н и я з н а н и я связана также способность
абдуктивных умозаключений к ф о р м и р о в а н и ю большей его опреде¬
ленности. З а к л ю ч е н и я абдукции в отличие от простой совокупно¬
сти эмпирических фактов с большим доверием могут быть исполь¬
зованы п р и построении теории. И м е н н о поэтому м ы больше увере¬
н ы в выводах теории, чем в надежности отдельных экспериментов,
на которых она основывается. М о ж н о сказать поэтому, что абдук¬
ц и я способствует поиску тех схем, с п о м о щ ь ю которых и з совокуп¬
ности и м е ю щ и х с я э м п и р и ч е с к и х данных, могут быть н а й д е н ы воз¬
м о ж н ы е пути к н о в ы м открытиям. Восприятие схем я в л е н и й , ука¬
зывает Х э н с о н , играет центральную роль в объяснении фактов. П о -
видимому, этим соображением он руководствовался, назвав свою
книгу «Схемы открытия» (The Patterns of Discovery). С а м П и р с осо¬
бое в н и м а н и е обращал н а то, что абдукция всегда начинается с
анализа и затем объединения разнообразных наблюдаемых фактов,
чтобы выявить предполагаемую связь между н и м и . И м е н н о пред¬
ставление фактов в виде некоторой предполагаемой схемы придает
дополнительную степень достоверности абдуктивному заключению.
14U
/.о. повыв подходы к а н а л и з у
роли абдукции в научном поиске
В настоящее время дискуссии п о поводу логико-методоло¬
гических проблем открытия, в т о м числе и значения абдуктивных
рассуждений, продолжаются. Однако, к а к справедливо отметил н а
одной из представительных научных к о н ф е р е н ц и й а м е р и к а н с к и й
ф и л о с о ф Т. Н и к л з , многие к р и т и к и современной методологии на¬
учного открытия продолжают рассматривать последнюю к а к логику
в узком смысле слова. «Сегодня, — заявляет о н , — многие защит¬
н и к и методологии открытия не только отрицают отождествление ее
с л о г и к о й , н о и отвергают само существование л о г и к и открытия.
1
И х лозунгом является «методология открытия без логики открытия» .
Среди западных ученых есть «друзья открытия», с т о р о н н и к и ис¬
следования проблем научного творчества с п о м о щ ь ю концептуаль¬
ных средств ф и л о с о ф и и и методологии науки. Н о имеется немало и
таких, которые по-прежнему настаивают н а т о м , что ф и л о с о ф и я
вообще не д о л ж н а заниматься т а к и м и проблемами, т.е. п о сути дела
отстаивают прежнее отделение «контекста открытия» от «контекста
обоснования». Н а самой к о н ф е р е н ц и и против разработки проблем
открытия выступил Л. Лаудан, который справедливо считает логику
открытия пройденным этапом в развитии науки, когда она занималась
обнаружением простейших эмпирических законов. Н о вряд л и можно
согласиться с его утверждением, что «метод абдукции, лежащий в ос¬
2
нове логики открытия Хэнсона, является методом оценки гипотез» .
Как м ы попытались показать, Хэнсон, к а к и до него Пирс, стре¬
мились доказать, что традиционные ф о р м ы умозаключений — де¬
дукцию и индукцию — нельзя было п р и м е н и т ь д л я анализа роста
научного з н а н и я , поэтому выдвинули в противовес и м абдукцию
к а к особый метод п о и с к а объяснительных гипотез. К о н е ч н о , этот
метод нуждается в д а л ь н е й ш е й разработке и обосновании, а сама
логическая его структура требует уточнения.
В настоящее время интерес к абдукции, к а к и к другим моделям
поиска научных истин, вновь возродился. З а щ и т н и к и абдуктивных
рассуждений выдвигают теперь новые аргументы в их пользу. Т а к ,
С. Паавола из университета г. Хельсинки считает, что абдукция все
еще может рассматриваться к а к весьма о б е щ а ю щ и й кандидат в ка¬
честве л о г и к и открытия, если принять во в н и м а н и е значение стра
тегий д л я поиска гипотез. Д л я обоснования своего утверждения о н
ссылается на труды известного финского логика Я. Хинтикки, кото¬
р ы й подчеркивает различие между двумя видами правил рассуждений.
1
Nicies Th. Introductory essay: scientific discovery and the future of philosophy of sci
ence / / Scientific discovery, logic and rationality. — Dordrecht, 1980. — P. 7.
2
Laudan L . Why was the logic of discovery abandoned. — Dordrecht, 1980. — P. 173.
141
К первому виду правил, называемых дефиноторными, он отно¬
сит правила, которые регулируют правильность и неправильность
умозаключений. И х м о ж н о сравнить с правилами шахматной игры,
которые определяют ходы отдельных фигур. Подобно тому к а к их
знание отнюдь не характеризуют мастерства игрока, так и знание
логических правил не определяет у м е н и я рассуждать э ф ф е к т и в н о .
Ч т о б ы овладеть искусством рассуждений, необходимо знать не
только д е ф и н и т о р н ы е правила, н о больше всего умело использовать
стратегические п р и н ц и п ы рассуждений. П о м н е н и ю Х и н т и к к и , эти
аспекты игнорируются в исследованиях п о ф и л о с о ф и и науки, в ча¬
стности п р и анализе абдуктивных рассуждений. «Правильность аб-
дуктивных умозаключений, — пишет он, — должна быть обоснована
скорей с п о м о щ ь ю стратегических п р и н ц и п о в , ч е м д е ф и н о т о р н ы м и
1
правилами» .
Рассматривая абдукцию к а к один и з видов исследования, рас¬
ш и р я ю щ и х наше з н а н и е , Х и н т и к к а тем не менее не говорит о н е й
к а к о самостоятельном способе рассуждений. В отличие от него
Паавола полагает, что абдукция может рассматриваться как отдельный
способ умозаключения, если учитывать стратегии, которые с н и м не¬
посредственно связаны. Стратегия, конечно, помогает находить луч¬
ш и е объяснения фактов п р и учете большинства и н ф о р м а ц и и , из¬
вестной о них. С этой точки зрения, гипотеза, которую рассматривал
выше Ачинштейн как контрпример, является неудовлетворительной
и м е н н о со стратегической точки зрения, потому что она не согласу¬
ется со всей и н ф о р м а ц и е й , относящейся к данному случаю.
Нетрудно, однако, понять, что включение стратегии в состав
абдукции означает отказ от рассмотрения ее к а к чисто логического
умозаключения и превращения в логико-методологическую опера¬
ц и ю . Такой подход к абдукции, к а к и к о всякому другому поиску
и с т и н ы , к о т о р ы й происходит под контролем определенной страте¬
гии, отнюдь не снижает ее значения. Н о вряд л и это дает основание
считать абдукцию, усиленную стратегией поиска, отдельным спосо¬
бом логического умозаключения. В связи с этим, естественно, воз¬
никает вопрос: что подразумевается под стратегией в сфере рассуж
дений? Ф и н с к и й ученый рассматривает ее к а к целенаправленную
деятельность, в а ж н е й ш и м и элементами которой являются способ¬
ность предвидеть события, оценить и сделать выбор между различ¬
н ы м и возможностями. Если исследователь ищет хорошую объясни¬
тельную гипотезу д л я некоторого аномального явления, он может и
должен найти среди существующих альтернатив такую, которая
могла бы объяснить данное явление и л и п о к р а й н е й мере находи¬
лась в соответствии с большинством и н ф о р м а ц и и , известной об
1
Hintikka J. What is abduction The fundamental problem of contemporary epistemol-
ogy / / Transactions of the Charles S. Pierce Society 34/3. — P. 513.
142
этом явлении. Во в с я к о м случае, предполагается, что такое объяс¬
н е н и е имеет определенные ш а н с ы н а успех в последующих провер¬
ках и оценках гипотезы.
Ссылки Паавола н а Пирса и Хэнсона ясно показывают, что о н и в
своих высказываниях имели в виду методологические, а не логиче¬
ские п р и н ц и п ы абдукции. Действительно, когда П и р с утверждает,
что м ы не м о ж е м придти к своим теориям чисто случайно, и по¬
этому допускает возможность существования «особого вида ин¬
1
стинкта, который руководит н а ш и м и догадками» , то это я с н о по¬
казывает методологический, и л и стратегический (в терминологии
автора), характер такого принципа. П о мнению известного амери¬
канского логика и методолога Н. Решера, этот призыв Пирса «к и с
пользованию несколько загадочной способности к усмотрению и л и
инстинкту», следует решительно заменить н а методологию исследо¬
2
вания и обоснования .
Аналогично этому, когда Хэнсон критиковал традиционный ана¬
л и з результатов готового научного знания, он выдвигал принципи¬
ально н о в ы й методологический подход, ориентированный на иссле¬
дование процессов развития этого з н а н и я , который м о ж н о рассмат¬
ривать также под стратегическим углом зрения. К а к справедливо
замечает сам Паавола, Х э н с о н больше интересовался абдукцией к а к
частью методологического процесса исследования.
Поскольку л ю б о й п о и с к не сводится к определенному алгорит¬
му, постольку его результаты н е могут быть достоверными и окон¬
чательными. Использование стратегических п р и н ц и п о в поиска к а к
раз облегчает такой поиск, делают его более о р г а н и з о в а н н ы м и це¬
л е н а п р а в л е н н ы м , н о не гарантируют д о с т и ж е н и я истины. В этом
смысле абдукцию м о ж н о сравнить с эвристическими способами
рассуждений, которые Решер противопоставляет методу случайных
проб и о ш и б о к Поппера. Т а к о й метод только в самых простых слу¬
чаях может привести к цели. Опираясь ж е н а стратегические и эв¬
ристические п р и н ц и п ы поиска в целом, ученый получает возмож¬
ность более э ф ф е к т и в н о вести свое исследование и ближе подойти
к истине, ч е м п р и случайных пробах и ошибках.
Завершая эту главу, следует обратить в н и м а н и е н а то, что фило¬
с о ф и я науки долгое время занималась анализом готовых результа¬
тов научного исследования и поэтому н е обращала в н и м а н и я н а
процессы формирование нового знания. Разделение «контекста от¬
крытия» от «контекста обоснования», п р и котором роль ф и л о с о ф и и
сводилась исключительно к проверке и обоснованию научного зна¬
н и я , н а ш л о свое яркое воплощение в гипотетико-дедуктивной м о -
1
Pierce Ch. S. Idem. 2.753.
2
Решер И. Пирс, Поппер и методологический поворот / / Эволюционная эписте
мология и логика социальных наук. — М., 2000. — C. 217.
143
дели науки. П о п ы т к и выхода за р а м к и такой модели, обращение к
н о в ы м логико-методологическим средствам исследования процесса
ф о р м и р о в а н и я нового научного з н а н и я расценивались как п о п ы т к и
возврата к построению л о г и к открытия, наподобие индуктивной
л о г и к и Бэкона. И м е н н о так были о ц е н е н ы в 50—60-х гг. прошлого
века усилия Х э н с о н а использовать абдуктивную модель Пирса для
поиска объяснительных гипотез.
В 80-е гг. оживились п о п ы т к и использования эвристических
средств для методологического анализа ф о р м и р о в а н и я и роста на¬
учного знания. В настоящее время такие п о п ы т к и значительно
р а с ш и р и л и с ь благодаря созданию новых вычислительных моделей,
с п о м о щ ь ю которых в 1989 г. Г. Саймону и другим ученым удалось
обнаружить адекватные вычислительные методы для переоткрытия
эмпирических законов. Такие модели ставят своей целью не заме¬
нить ученого в процессе открытия, а усилить его когнитивные спо¬
собности, подобно тому как телескоп служит для усиления возмож¬
ностей наблюдения удаленных небесных тел. П о - п р е ж н е м у про¬
должается работа над концептуальными моделями, в том числе
н о в ы м и , о п и р а ю щ и м и с я на теорию игр, диалогический, в о п р о с н о -
ответный метод анализа процесса исследования и другие. Все это
свидетельствует о том, что процесс поиска и ф о р м и р о в а н и я нового
научного з н а н и я м о ж н о анализировать и концептуальными средст¬
вами ф и л о с о ф и и и методологии науки, а не адресовать его полно¬
стью только к психологии творчества и истории науки.
Что касается абдукции, то ее нельзя рассматривать как традици¬
онное умозаключение хотя бы потому, что в н е м дедукция использу¬
ется п р и выводе следствий из пробных гипотез, а индукция — для
их проверки. Поэтому ее следует рассматривать к а к с п е ц и ф и ч е с к и й
эвристический метод, который используется в науке для поиска
объяснительных гипотез.
144
Г лава О
МЕТОДЫ И ФУНКЦИИ
НАУЧНОГО ОБЪЯСНЕНИЯ
Функции науки имеют теоретический и прикладной, практи
ческий, характер. Объяснение и п о н и м а н и е решают чисто теорети
ч е с к и е з а д а ч и , способствуя р а с к р ы т и ю сущности и с м ы с л а и з у ч а е м ы х
я в л е н и й . П р е д с к а з а н и я и технические п р и м е н е н и я н а у к и ориен
т и р о в а н ы н а п р а к т и ч е с к о е и с п о л ь з о в а н и е ее т е о р и й и м е т о д о в .
П р и рассмотрении ф у н к ц и й законов и теорий в научном позна
н и и в г л а в е 4 м ы к р а т к о к а с а л и с ь н е к о т о р ы х вопросов о б ъ я с н е н и я и
п р е д с к а з а н и я . О д н а к о м ы н е а н а л и з и р о в а л и т а м н и структуру, н и
м о д е л и о б ъ я с н е н и я и п р е д с к а з а н и я и совсем н е з а т р а г и в а л и про¬
б л е м ы п о н и м а н и я . В п о с л е д у ю щ и х г л а в а х м ы подробно обсудим эти
вопросы, п о с к о л ь к у о н и р а с к р ы в а ю т о с н о в н ы е ф у н к ц и и любой нау¬
к и . Н а ч н е м рассмотрение с а н а л и з а методов о б ъ я с н е н и я .
140
я с н е н и е рассматривают как подведение в ы с к а з ы в а н и я о событии
или явлении под некоторое общее утверждение: гипотезу, закон или
теорию. П о д о б н ы й взгляд н а объяснение защищается всеми рацио¬
нально м ы с л я щ и м и ф и л о с о ф а м и науки, хотя, к а к м ы убедимся да¬
лее, по к о н к р е т н ы м вопросам относительно типов и моделей науч¬
ного объяснения между н и м и на протяжении истории науки суще¬
ствовали и существуют важные различия.
8.2. Каузальные,
или причинные, объяснения
Исторически причинные объяснения являются п р о с т е й ш и м и по
типу и поэтому ш и р о к о используются в повседневном м ы ш л е н и и .
Ч т о б ы объяснить д а н н о е явление обычно ссылаются на другое яв¬
л е н и е , которое предшествует ему и вызывает или порождает д а н н о е
явление. Предшествующее явление называют причиной, а д а н н о е
явление следствием, хотя правильнее было бы называть его дейст
вием, чтобы не путать с логическим о т н о ш е н и е м основания и след
ствия. Однако п р и ч и н н о е объяснение не сводится только к указа¬
н и ю предшествующего и последующего явлений. Ведь одно явле¬
ние, н а п р и м е р день, хотя и предшествует наступлению ночи, но
никто не назовет день п р и ч и н о й ночи. У этих я в л е н и й есть общая
причина: суточное вращение Земли. Д л я п р и ч и н н о г о объяснения
обязательно следует определить тот о б щ и й п р и ч и н н ы й закон, кото¬
р ы й устанавливает регулярную, необходимую связь между причи¬
н о й и следствием.
В период становления классической науки, когда в эксперимен¬
тальном естествознании господствовали п р и н ц и п ы механического
детерминизма, не только механические д в и ж е н и я и процессы, но и
другие я в л е н и я природы пытались объяснить с п о м о щ ь ю простей¬
ших каузальных, и л и п р и ч и н н ы х , законов. Такая модель использо¬
валась еще Галилеем для опровержения прежних натурфилософских
п о п ы т о к объяснения я в л е н и й природы с п о м о щ ь ю разного рода
скрытых качеств и сил. В противоположность этому Галилей п р и
объяснении д в и ж е н и я , в частности свободного падения тел, рас¬
сматривал в качестве п р и ч и н ы реальную в н е ш н ю ю силу — силу тя¬
жести. Следствием этой п р и ч и н ы было изменение состояния тела:
его ускорение под действием силы тяготения. Дальнейшее развитие
подход Галилея к объяснению природы получил в трудах основопо¬
л о ж н и к а классической механики Н ь ю т о н а и его последователей. В
истории науки такой подход характеризуют обычно к а к галилеев-
скую традицию в объяснении.
В середине X I X в. М и л л ь предпринял попытку связать причин¬
ные объяснения с индуктивными методами исследования. Д л я это¬
го он уточнил и систематизировал созданные еще в X V I I в. Б э к о -
140
н о м методы индукции. Однако с п о м о щ ь ю индуктивных методов
Б э к о н а — М и л л я м о ж н о было устанавливать л и ш ь простейшие
п р и ч и н н ы е з а к о н ы , выражающие регулярные и необходимые связи
между э м п и р и ч е с к и наблюдаемыми предметами, я в л е н и я м и и их
свойствами. Следовательно, объяснение в этом случае сводилось к
дедукции в ы с к а з ы в а н и й о фактах из эмпирических п р и ч и н н ы х за¬
конов. В своей «Системе логики» М и л л ь писал: «Объяснением еди
ничного факта признают указание его п р и ч и н ы , т.е. установление
того закона или тех законов п р и ч и н н о й связи, частным случаем ко¬
1
торого или которых является этот факт» . Поскольку сами причин¬
ные связи устанавливались с п о м о щ ь ю индуктивных методов, то их
объяснительная сила была невысока. Поэтому такие объяснения
м о ж н о было использовать только на предварительной стадии иссле¬
дования. Переход на более глубокий уровень п о з н а н и я , с в я з а н н ы й
с в о з н и к н о в е н и е м и ш и р о к и м использованием теоретических зако¬
нов различной степени общности и глубины, привел к необходимо¬
сти р а с ш и р е н и я и о б о б щ е н и я п р е ж н е й п р и ч и н н о й модели научного
объяснения.
8.3. д е д у к т и в н о - н о м о л о г и ч е с к а я
модель объяснения
Логическая структура такого способа объяснения рассматрива¬
лась многими учеными, но наибольший вклад в разработку и пропа¬
ганду этой модели принадлежит Карлу Гемпелю. Так как объяснение
при этом рассматривается как дедуктивный вывод, то эта модель, как
и модель причинная, имеет дедуктивный характер. Однако в отличие
от п р и ч и н н о й модели в качестве объясняющих посылок в ней ис¬
пользуются не только причинные, но и любые другие законы (функ¬
циональные, структурные, количественные, качественные, эмпири¬
ческие, теоретические, частные и общие). Н а этом основании модель
называется не просто дедуктивной, а дедуктивно-номологической (от
греч. nomos — закон).
Наряду с универсальными з а к о н а м и модели объяснения могут
основываться также на стохастических, и л и вероятностно-статисти
ческих, законах, н о , как было показано в главе 4, поскольку их за¬
к л ю ч е н и я имеют только вероятностный характер, то и объясняю¬
щ а я их сила н и ж е , чем универсальных законов. Однако за неиме¬
н и е м лучшего приходится ограничиваться стохастическими закона¬
м и , а иногда даже простыми обобщениями и гипотезами, хотя их
объяснительная сила, к о н е ч н о , значительно н и ж е , чем законов.
Логическая структура объяснения. П о с ы л к а м и дедуктивно-номо-
логической модели являются: во-первых, универсальные, или общие,
14 7
з а к о н ы L \ , L i , • LK, а также стохастические законы частного ха
рактера; во-вторых, начальные и л и граничные условия, о т н о с я щ и е
ся к к о н к р е т н ы м событиям и л и фактам С\, Ci, См, Т и п и ч н ы м
п р и м е р о м универсального объяснения служит разрушение радиато¬
ра автомобиля м о р о з н о й ночью, к о т о р ы й приводит сам Гемпель.
Ч т о б ы объяснить этот факт, необходимо было полностью перечис¬
лить те начальные условия, которые привели к этому (радиатор был
полон воды, к н е й не был добавлен антифриз, температура ночью
резко понизилась и т.д.), а также приводился известный физиче¬
ский закон об увеличении объема воды и давления п р и ее замерза¬
н и и . П р и поиске объяснения часто приходится обращаться также к
гипотезам универсального характера, которые в ходе д а л ь н е й ш е й
проверки п р и достаточном количестве подтверждений могут стать
о б щ и м и законами.
Множество начальных условий и общих законов или гипотез со¬
ставляют эксплананс объяснения (от лат. explanans — объясняющий).
Утверждение, которое предстоит объяснить, называют экспланандумом
(от лат. explanandum — объясняемый). Экспланандум является заклю¬
ч е н и е м дедуктивного вывода и з посылок, т.е. из эксплананса. По¬
этому дедуктивно-номологическое объяснение м о ж н о представить
следующей схемой:
Болъшая посылка: общие законы L \ , Li, £%.
Эксплананс
Меньшая посылка: начальные условия Q , C i
14S
К логическим условиям адекватности относятся следующие тре¬
бования:
• экспланандум должен быть логическим следствием эксплананса;
• эксплананс должен содержать общие законы, которые дейст¬
вительно необходимы для логического вывода экспланандума
из эксплананса;
• эксплананс должен содержать эмпирическую и н ф о р м а ц и ю ,
чтобы из него м о ж н о было вывести экспланандум с эмпири¬
ч е с к и м содержанием.
Эмпирическим условием адекватности является требование истин¬
1
ности всех утверждений э к с п л а н а н с а .
Все эти условия д о л ж н ы допускать независимую проверку, что¬
бы убедиться в адекватности объяснения. И н о г д а для объяснения
вместо общих законов и л и гипотез используются скорее метафоры
и и н ы е образные выражения, чем общие утверждения, допускаю¬
щ и е эмпирическую проверку. Так, объясняя успехи исторической
личности в осуществлении общественных преобразований, нередко
ссылаются на предопределенную ему судьбу, а д о с т и ж е н и я той или
и н о й н а ц и и пытаются объяснить ее исторической миссией и т.п.
Все подобные п о п ы т к и нельзя расценивать иначе, к а к псевдо¬
объяснения, поскольку о н и опираются не на т о ч н ы й вывод объяс¬
н я е м ы х утверждений из надежно проверенных общих законов или
гипотез, а на очевидность, н е я с н ы е аналогии, сравнения, предчув¬
ствия, которые невозможно проверить. В связи с этим приходится
подчеркнуть, что упомянутый в начале главы взгляд на объяснение
как разъяснение более сложного и трудного с помощью более просто¬
го и очевидного основывается на субъективном подходе, несостоя¬
тельность которого доказывается всей историей научного познания.
Известно, что птолемеевская астрономия была геоцентриче¬
ской, так как она помещала Землю в центр мироздания, вокруг ко¬
торой вращаются другие планеты и Солнце. Такое объяснение ка¬
залось вполне убедительным, так к а к согласовывалось с привычны¬
м и наблюдениями. Тем не менее эта теория уступила место более
сложной теории К о п е р н и к а , где центром системы стало С о л н ц е ,
кажущееся движение которого было объяснено д в и ж е н и е м Земли.
То же самое м о ж н о сказать об объяснении фактов посредством
все более общих законов. Хотя закон Галилея о свободном падении
тел вблизи з е м н о й поверхности хорошо согласуется с д а н н ы м и из¬
м е р е н и й , н о закон всемирного тяготения Н ь ю т о н а объяснил и
уточнил его с более ш и р о к о й точки зрения. Однако это объяснение
оказалось более абстрактным и менее п р и в ы ч н ы м . В свою очередь,
общая теория относительности Э й н ш т е й н а , с м е н и в ш а я теорию гра¬
витации Ньютона, оказалась еще более абстрактной и сложной для
149
восприятия. Эти и многие другие п р и м е р ы из остальных наук сви¬
детельствуют о том, что по мере развития науки ее объяснения ста¬
новятся все более абстрактными и с л о ж н ы м и , так что н и о к а к о м
сведении их к более простому, конкретному и очевидному говорить
не приходится. И н о е дело, что стандартная дедуктивно-номологи-
ческая модель не охватывает всех способов объяснения, которые
существуют в науке.
10U
щее, регулярное, повторяющееся. Тем не менее в э к о н о м и к е , со¬
циологии, психологии и других общественных науках без законов
обойтись нельзя. Однако социальные з а к о н ы п р и н ц и п и а л ь н о отли¬
чаются от законов природы тем, что являются в ы р а ж е н и е м резуль¬
татов деятельности людей, в которой воплотились их цели, интересы
и воля. Поэтому этот субъективный момент всегда должен учиты¬
ваться исследователем-гуманитарием.
Что касается законов истории, то они в значительной мере име¬
ют ретроспективный характер, часто связанный с индивидуальными
пристрастиями, убеждениями и м н е н и я м и историка. К тому же про¬
верка таких законов наталкивается на большие трудности ввиду не¬
возможности повторения событий прошлого. К. Гемпель и логиче¬
ские позитивисты рассматривают дедуктивно-номологическую мо¬
дель к а к единственно возможную схему объяснения. В связи с э т и м
небезынтересно отметить, что сам он сформулировал основные
п р и н ц и п ы своей модели в статье «Функции общих законов исто¬
рии», в которой пытался доказать, что «общие законы имеют доста¬
1
точно аналогичные функции в истории и в естественных науках» .
В некоторых случаях общие з а к о н ы , л е ж а щ и е в основе истори¬
ческого объяснения, сформулированы достаточно полно и я в н о ,
поэтому о н и представляются вполне убедительными и не вызывают
возражений. Однако, как признает Гемпель, «большинству объясне¬
н и й , предлагаемых в истории или социологии, не удается включить
1
явные утверждения о предполагаемых общих закономерностях» . Он
соглашается с тем, иногда эти закономерности или гипотезы отно¬
сятся к индивидуальной и социальной психологии и известны каж¬
дому, и поэтому явно не формулируются. С другой стороны, многие
гипотезы и предположения, лежащие в основе объяснения, бывает
очень трудно сформулировать я в н ы м образом и с достаточной точно¬
стью. Вследствие этого исторические объяснения часто выглядят как
фрагменты объяснений. «Тем не менее, — утверждает Гемпель, — в
истории, как и везде в эмпирических науках, объяснение явления со¬
3
стоит в подведении его под общие эмпирические законы» .
Возражая против включения целей и мотивов поведения людей в
историческое объяснение, Гемпель и его соавтор П. Оппенгейм пред¬
лагают их «отнести к антецедентным (предшествующим. — Г.Р.) ус¬
л о в и я м мотивационного объяснения и на этом основании устра¬
нить формальное различие между м о т и в а ц и о н н ы м и п р и ч и н н ы м
4
объяснением» . Н о и м е н н о вследствие различия между н и м и воз¬
н и к л и альтернативные модели и методы объяснения.
1
Гемпелъ К. Указ. раб. С. 16.
2
Там же. С. 22.
3
Там же. С. 27.
4
Там же. С. 100.
101
Интенциональные модели (от лат. intentio — стремление) п р и объ¬
я с н е н и и истории во главу угла ставят установление стремлений,
намерений или мотиваций действующих субъектов. О н и ориентирова¬
н ы н а раскрытие интенций людей, и их можно использовать не только
для объяснения поведения исторических деятелей, но и для объясне¬
н и я поступков, действий и поведения обычных людей, так к а к в
этом случае м о ж н о непосредственно установить связь между моти¬
вами и р е а л ь н ы м и поступками людей путем проверки различных
гипотез. И н т е н ц и а л ь н ы е объяснения ш и р о к о п р и м е н я ю т с я в пси¬
хологии, социологии, педагогике, правоведении и других науках. В
связи с э т и м их м о ж н о включить в состав более общих телеологи¬
ческих объяснений.
Телеологические объяснения (от греч. telos — цель, logos — уче¬
ние) представляют такой способ объяснения, п р и котором основное
в н и м а н и е обращается н а цели, смысл и н а м е р е н и я деятельности
людей. О н и рассматривались еще в античной ф и л о с о ф и и Аристоте¬
л е м в рамках финалистских, или телеологических, представлений,
которые призваны были выявить сущность целесообразной деятель¬
ности не только человека и живых организмов, н о и явлений нежи¬
вой природы. Поэтому наряду с материальной, действующей и фор¬
мальной причинностью Аристотель, н а п р и м е р , рассматривает также
целевую причинность. П о н я т и е энтелехии (от греч. entelecheia — то,
что содержит в себе цель) рассматривалось и м к а к скрытая цель,
заложенная в природе, которая д о л ж н а объяснить переход возмож¬
ности в действительность. В д а л ь н е й ш е м энтелехия обычно ассо¬
циировалась с целевым началом и выступала в форме телеологиче¬
ского объяснения, которая противопоставлялась каузальному, и л и
причинному, объяснению.
После возникновения экспериментального естествознания в X V I I в.,
считавшего своей задачей прежде всего установление п р и ч и н и об¬
щ и х законов я в л е н и й н е ж и в о й природы, телеологические объясне¬
н и я уступили место п р и ч и н н ы м . Т а к о й подход, к а к указано в ы ш е ,
осуществлялся в рамках галилеевской традиции главным образом в
точном естествознании (астрономия, механика, ф и з и к а и химия).
Эта ж е традиция поддерживалась также в о з н и к ш е й в X I X в. фило¬
с о ф и е й науки, которая ориентировалась в основном н а анализ про¬
блем неорганической природы. Р а н н и е позитивисты провозгласили
единственно н а у ч н ы м и только объяснения с п о м о щ ь ю п р и ч и н н ы х
законов. П р и ш е д ш и е и м н а смену логические позитивисты призна¬
л и стандартной дедуктивно-номологическую модель, которая до¬
пускала возможность объяснения путем использования не только
универсальных законов, н о и законов стохастических. Телеологиче¬
ские ж е объяснения в лучшем случае о н и рассматривали в качестве
вспомогательного и эвристического средства исследования. Напри¬
мер, Гемпель и Оппенгейм, справедливо отмечая, что одна и з п р и -
102
ч и н п р и м е н е н и я телеологических объяснений в биологии заключа¬
ется в их плодотворности как эвристического средства исследова¬
н и я , тем не менее настаивали на том, что «в социальных науках не
менее, ч е м в физических, подведение под общие закономерности
совершенно необходимо для объяснения и теоретического понима¬
1
н и я любого я в л е н и я » .
Реальная картина объяснений, с которой встретилась методоло¬
гия науки во второй половине X X в., оказалась намного сложнее, а
главное разнообразнее, ч е м у н и ф и ц и р о в а н н а я модель позитивистов.
Возвращение к аристотелевской традиции телеологических объяс¬
н е н и й в исторических и социально-гуманитарных науках позволило
выявить с п е ц и ф и ч е с к и й характер таких объяснений, к о т о р ы й свя¬
зан с особым характером их объектов исследования. В то время как
в природе господствуют слепые, бессознательные силы, в обществе
действуют люди, одаренные сознанием, руководствующиеся опре¬
д е л е н н ы м и мотивами действий и ставящие перед собой конкретные
цели. А это не может не учитываться п р и объяснении как индиви¬
дуальных, так и групповых, коллективных действий в общественной
жизни.
Поиски новых моделей объяснения, адекватных задачам социаль¬
но-экономических и гуманитарных наук, ведутся в настоящее время в
разных направлениях. В телеологических объяснениях наиболее под¬
ходящей ф о р м о й объяснения, учитывающей цели и стремления
действующего субъекта, многие считают практический силлогизм,
к о т о р ы й п р и м е н я л с я еще Аристотелем. В ы д а ю щ и й с я ф и н с к и й ло¬
гик Г.Х. ф о н Вригт считает, что «именно практический силлогизм
является той моделью объяснения, которая так долго отсутствовала
в методологии наук о человеке и которая является п о д л и н н о й аль¬
2
тернативой модели объяснения через з а к о н » .
В большой посылке практического силлогизма формулируются
цели действия, в м е н ь ш е й — средства ее достижения, а в заключе¬
н и и утверждается, что только п р и действии в соответствии с по¬
сылками, т.е. п р и правильном учете целей и средств ее достижения,
м о ж н о надеяться на успех действия. Хотя практический силлогизм
в отличие от категорического силлогизма не является доказатель¬
н ы м рассуждением, все ж е он служит в а ж н ы м средством для анали¬
за объяснения в социально-гуманитарных науках.
Функциональные объяснения по своему назначению близки к те
леологическим объяснениям, поскольку отвечают не на вопросы:
«как и почему», а на вопрос «для чего». Такие объяснения приме¬
н я ю т с я тогда, когда приходится выяснять роль и ф у н к ц и ю какого-
л и б о элемента или подсистемы элементов в целостной системе, н а -
1
Гемпелъ К. Указ. раб. С. 98.
2
Вригт фон Г.Х. Логико-философские исследования. — М.: Прогресс, 1986. — С. 64.
103
пример органа в ж и в о м организме или института или учреждения в
системе общественного устройства государства. В биологии функ¬
циональные объяснения стали ш и р о к о п р и м е н я т ь с я после создания
Ч . Д а р в и н о м э в о л ю ц и о н н о й теории, когда было установлено, что
целесообразные и з м е н е н и я в структурах и функциях живых систем
м о ж н о р а ц и о н а л ь н о объяснить адаптацией, и л и приспособлением,
организма к и з м е н я ю щ и м с я условиям в н е ш н е й среды.
С в о з н и к н о в е н и е м общей теории систем и синергетики стало
в о з м о ж н ы м использовать п о н я т и я цели, ф у н к ц и и , целенаправлен¬
ного развития и др. для функционального объяснения сложных са¬
моорганизующихся систем, к которым относятся в первую очередь
социальные и гуманитарные системы. В социологии и экономике
такие объяснения пытаются применить с т о р о н н и к и институциона-
л и з м а для в ы я с н е н и я р о л и и ф у н к ц и й различных институтов в раз¬
витии общества.
Нормативные объяснения пытаются выявить значение и роль
н о р м для объяснения поведения людей в обществе. Поскольку че¬
ловек является не только сознательным и рационально действую¬
щ и м , н о и нравственным существом, постольку в нормативных мо¬
делях стремятся объяснить и такую важную сторону его деятельно¬
сти, которая связана с н о р м а м и поведения и правилами действия в
обществе. Н о р м а т и в н а я модель объяснения является альтернативой
к д о м и н и р у ю щ е й в методологии науки дедуктивно-номологической
модели, потому что опирается именно на установленные в обществе
правила и нормы, которые принципиально отличаются от законов,
и м е ю щ и х регулярный и устойчивый характер.
Некоторые исследователи не без основания считают, что дедук-
тивно-номологическая модель лучше всего подходит естественным
наукам. Поведение же людей не укладывается в жесткие р а м к и за¬
к о н а и детерминизма, поэтому вместо них предлагают использовать
н о р м ы и правила поведения в обществе, которые предоставляют
свободу человеку в рамках принятых норм. Однако при нарушении
н о р м и правил поведения на его действия накладываются опреде¬
л е н н ы е правовые с а н к ц и и со стороны государства или же менее
серьезные н а р у ш е н и я осуждаются общественным м н е н и е м .
Т а к и м образом, во всех альтернативных моделях объяснения
в н и м а н и е обращается прежде всего на специфические особенности
сознательной и целенаправленной деятельности человека, которая
выражается в постановке целей, в ы я с н е н и и его ф у н к ц и й и р о л и в
обществе, анализе н о р м и правил поведения. Н о пожалуй, одним из
главных результатов всех этих исследований является осознание
глубокой связи между объяснением и п о н и м а н и е м . «Телеологиче¬
скому объяснению, — пишет по этому поводу Вригт, — обычно
предшествует интенциональное п о н и м а н и е некоторого образца п о -
104
1
ведения» . Однако и м е н н о п о н и м а н и е совершенно выпало из поля
зрения сторонников неопозитивизма, которые рассматривают его
к а к чисто психологический момент объяснения, и г р а ю щ и й вспомо¬
гательную эвристическую роль в этом процессе.
1
Вригт фон Г.Х. Указ. раб. С. 162.
100
мических явлений. В середине прошлого века эту модель, как из¬
вестно, стал пропагандировать Милль. В своей «Системе логики» он
сводил объяснение факта к установлению его п р и ч и н ы .
Индуктивные методы исследования М и л л я , представляющие
собой обобщение и уточнение к а н о н о в индуктивной логики Бэко¬
на, были как раз рассчитаны на установление простейших причин¬
ных связей, или элементарных эмпирических законов. С их помо¬
щ ь ю надеялись объяснить не только явления природы, но и собы¬
тия социальной ж и з н и . И м е н н о в этих целях прежние социологи
рассматривали свою науку как своеобразную социальную физику,
основанную на изучении природы человека. «...Науку о человеческой
природе, — писал Милль, — можно считать существующей постоль¬
ку, поскольку приблизительные истины, составляющие практическое
знание человечества, могут быть представлены в качестве выводов,
1
короллариев из тех всеобщих законов человеческой природы, на ко¬
2
торых о н и основываются» .
Вера во всеобщие з а к о н ы человеческой природы была весьма
широко распространена в социальных и гуманитарных науках, а мно¬
гие выдающиеся мыслители полагали, что эти з а к о н ы могут быть
открыты с п о м о щ ь ю тех же методов, которые использует естество¬
знание. И м е н н о с п о м о щ ь ю таких законов каузального характера
многие социологи пытались объяснить исторические факты.
П о своей логической структуре исторические объяснения в прин¬
ц и п е не отличаются от объяснения я в л е н и й природы. Однако в со¬
держательном плане они имеют ряд отличительных особенностей,
которые связаны с характером исторической и н ф о р м а ц и и , содержа¬
щейся в экспланансе, или посылках, объяснениях. Речь идет прежде
всего о той части посылок, которые служат для логического вывода
заключений и называются о б щ и м и з а к о н а м и или универсальными
гипотезами.
В своей статье «Функции общих законов в истории» Гемпель
доказывает, что общие законы имеют аналогичные функции в исто¬
р и и и естественных науках. О н и образуют неотъемлемый инструмент
исторического исследования. «Исторические объяснения, — писал
он, — также ставят своей целью показать, что рассматриваемые в
н е й события не являются «делом случая», а были ожидаемы с точки
зрения предшествующих и одновременных условий. Эти ожидания
относятся не к пророчествам и божественным указаниям, а являют¬
ся р а ц и о н а л ь н ы м и н а у ч н ы м и предсказаниями, которые основыва¬
3
ются на д о п у щ е н и и общих законов» .
1
Королларий — суждение, вытекающее из других суждений, следствие.
2
Миллъ Д.С. Указ. раб. С. 687.
3
Hempel. The Function of General Laws in History / / Theories of History. — N.Y.,
1959. — P. 348—349.
100
В этой цитате главное в н и м а н и е следует обратить на фразу о
«допущении общих законов» в истории. Поскольку индивидуальные
события охватываются о б щ и м законом, то дедуктивно-номологи-
ческая модель для краткости называется охватывающей моделью
объяснения. Иногда ее именуют также подводящей моделью, ибо она
подводит отдельное событие под о б щ и й закон.
Однако в подавляющем большинстве случаев в исторические
объяснения не удается включить предполагаемые общие законо¬
мерности. Это происходит, по м н е н и ю Гемпеля, по двум причинам:
во-первых, такие закономерности относятся к индивидуальной или
социальной психологии и часто предполагаются известными каж¬
дому, поэтому считаются само собой разумеющимися; во-вторых,
нередко бывает очень трудно сформулировать л е ж а щ и е в основе за¬
к о н о в предположения я в н ы м образом и с достаточной точностью.
Ч а щ е всего исторические объяснения носят с о к р а щ е н н ы й ха¬
рактер набросков объяснения, в которых содержатся смутные и не¬
определенные указания о существовании законов или гипотез об¬
щего характера. Ч т о б ы достичь полного объяснения, необходимо
продолжить дальнейшие исследования, уточнить конкретное содер¬
ж а н и е и м е ю щ и х с я формулировок, выявить их эмпирическое значе¬
ние и подтвердить их соответствующими фактами. Во в с я к о м слу¬
чае, несмотря на неполноту таких фрагментов объяснения, они
ориентируются на возможность их проверки существующими исто¬
р и ч е с к и м и свидетельствами, а не обращаются к разного типа не¬
проверяемым п р и н ц и п а м и метафорам, н а п р и м е р об исторической
м и с с и и какого-либо отдельного народа, страны и л и цивилизации.
Ч е м обусловлен такой фрагментарный характер исторических
объяснений и в к а к о м направлении следует продолжить историче¬
ское исследование, чтобы добиться более полного и глубокого объ¬
яснения?
Во-первых, общие исторические з а к о н ы представляют собой ги¬
потезы общего характера, которые подтверждены соответствующи¬
м и э м п и р и ч е с к и м и фактами. В этом смысле о н и п р и н ц и п и а л ь н о не
отличаются от законов естествознания, которые отображают з а к о н ы
природы. Однако поскольку социальные и исторические з а к о н ы
имеют более сложный и запутанный характер, то степень их под¬
тверждения значительно ниже, а область п р и м е н е н и я гораздо уже.
И м е н н о поэтому их нередко называют просто о б щ и м и гипотезами.
В отличие от этого фундаментальные законы естествознания, напри¬
мер законы механики Ньютона, имеют универсальный характер и в
течение почти двух столетий считались абсолютными и непрелож¬
н ы м и истинами. Возникновение квантовой механики, установившей
неприменимость классической механики к миру мельчайших час¬
тиц материи, показало относительный характер истин п р е ж н е й ме¬
х а н и к и , а также ограниченную область их п р и м е н е н и я . Несмотря
10 7
на эти уроки науки, в н а ш е й отечественной литературе все еще со¬
храняется взгляд на з а к о н ы к а к незыблемые, окончательные исти¬
ны. Т а к о й взгляд способствует тому, что исторические объяснения
нередко рассматриваются к а к приблизительные и не заслуживаю¬
щ и е особого в н и м а н и я . Поэтому задача исследователя-историка за¬
ключается в том, чтобы совершенствовать свои гипотезы, подкреп¬
лять и подтверждать их н о в ы м и историческими фактами.
Во-вторых, для исторического объяснения нередко используют¬
ся также общие з а к о н ы э к о н о м и к и , социологии, психологии, био¬
логии и даже ф и з и к и и х и м и и , когда приходится, н а п р и м е р , уста¬
навливаться подлинность исторического документа, монет и других
старинных предметов. Н а этом основании некоторые ученые утвер¬
ждают, что задача историка заключается в тщательном и п о л н о м
описании индивидуальных событий прошлого, а не в их объяснении.
Однако к о м п л е к с н ы й характер исторического объяснения, в кото¬
р о м наряду с историческими з а к о н а м и и гипотезами участвуют и
з а к о н ы других наук, к а к раз показывает необходимость системного
подхода при исследовании исторических событий и процессов.
В-третьих, нередко в качестве п о с ы л о к исторических объясне¬
н и й используются о б о б щ е н и я и статистическая и н ф о р м а ц и я , за¬
к л ю ч е н и я которых хотя и могут оказаться достаточно вероятными,
но требуют дальнейшего анализа, чтобы стать п о д л и н н ы м и объяс¬
н е н и я м и . В самом деле, если событие ожидалось с определенной
степенью вероятности, но не п р о и з о ш л о , то необходимо выяснить
причину этого, что требует дополнительного исследования.
В-четвертых, иногда ф и л о с о ф ы истории говорят об объяснении
с п о м о щ ь ю понятий. Хотя п о н я т и я действительно встречаются в
процессе объяснения, н о они фигурируют там п р и формулировке
законов и гипотез, которые представляют по своей логической фор¬
ме суждения. Поэтому нельзя их путать с п о н я т и я м и , служащими
элементами, или составными частями, суждений. П о н я т и я могут
быть определены правильно и неправильно, но только суждения
являются и с т и н н ы м и или л о ж н ы м и , т.е. адекватными или неадек¬
в а т н ы м и действительности. И м е н н о их адекватность, или соответ¬
ствие, действительности устанавливается в ходе э м п и р и ч е с к о й их
проверки. И н о г д а в некоторых ф и л о с о ф с к и х системах, н а п р и м е р в
объективном идеализме Гегеля, а также в отдельных случаях в мар¬
ксистской ф и л о с о ф и и , понятие рассматривается как результат всего
исследования, к а к его итог и завершение. Н о тогда понятие ото¬
ждествляется с теорией, а такое смешение терминов не допускается
л о г и к о й и фактически ведет к путанице.
В-пятых, очень часто ф и л о с о ф ы и историки, как м ы видели,
вместо объяснения предпочитают говорить об интерпретации и по¬
н и м а н и и событий и процессов прошлого. Действительно, в реаль¬
н о й практике исторического исследования осмысление и п о н и м а -
10S
ние событий идет рука об руку с их объяснением и предсказанием.
Только для специального анализа м ы выделяем эти ф у н к ц и и науч¬
ного п о з н а н и я и рассматриваем их обособленно. Поэтому их следу¬
ет не противопоставлять друг другу, а рассматривать к а к взаимодо¬
п о л н я ю щ и е элементы единой, целостной системы научного иссле¬
дования. Более подробно речь о п о н и м а н и и и предсказании пойдет
в следующих главах. Здесь же достаточно отметить о существовании
органической связи их с историческим объяснением.
Все перечисленные особенности крайне затрудняют анализ про¬
блем исторических объяснений прошлого. И хотя сами историки
признают исторические объяснения необходимыми, н о многие из
них отрицают возможность обращения для этого к о б щ и м законам.
В лучшем случае о н и допускают простейшие п р и ч и н н ы е объясне¬
н и я исторических событий, чтобы понять, почему о н и п р о и з о ш л и .
Несмотря на эти возражения, Гемпель утверждает, что «в истории,
к а к и везде в э м п и р и ч е с к и х науках, объяснение я в л е н и я состоит в
1
подведении его под общие эмпирические з а к о н ы » .
Дедуктивно-номологическая модель объяснения была выдвинута,
одним из лидеров логического позитивизма Гемпелем, а самое глав¬
ное — навязывалась всем наукам, независимо от их конкретной спе¬
ц и ф и к и . Поэтому позитивистский подход к объяснению историче¬
ских и социальных событий встретил резкие возражения со стороны
ученых-гуманитариев антипозитивистского направления. Некоторые
из них готовы были признать, что объяснения должны иметь дедук¬
т и в н ы й характер, так к а к о б ъ я с н я е м ы й факт должен с необходимо¬
стью вытекать из некоторых п о с ы л о к общего характера. Однако в
отличие от позитивистов о н и не считают, что для этого надо обра¬
щаться к о б щ и м законам. Ф а к т и ч е с к и многие историки в своих
объяснениях событий прошлого избегают ссылок на общие законы.
О д н и из них считают, что история вообще не открывает таких за¬
конов, поэтому о н и не используются п р и объяснении. Другие заяв¬
ляют, что хотя п р и объяснении они и используют общие з а к о н ы ,
но заимствуют их у других наук ( э к о н о м и к и , социологии, психоло
гии). Третьи, н а п р и м е р П о п п е р , вообще отрицают существование в
истории подлинных общих законов. «В истории, — п и ш е т он, —
есть множество тривиальных законов, которые м ы п р и н и м а е м без
доказательства. Эти законы практически не представляют никакого
интереса и абсолютно не способны внести порядок в предмет и с -
2
следования» .
П о м н е н и ю П о п п е р а , для объяснения исторического события
историк пытается использовать метод реконструкции ситуации, к о
торая привела к этому событию. «Как правило, историк пытается
1
Гемпелъ К. Указ. раб. С. 24.
2
Поппер К. Открытое общество и его враги. — М., 1922. — Т. 2.— С. 305.
109
реконструировать ситуацию т а к и м образом, чтобы в нее входили
к а к цели и л и п л а н ы действий вовлеченных в нее людей, так и их
з н а н и я , и в особенности те затруднения или проблемы, с которыми
о н и сталкивались. О н пытается представить эту ситуацию таким
образом, чтобы историческое объясняемое, — то событие, которое он
хочет объяснить, — вытекало из описания ситуации в предположении,
что все ее участники действуют в соответствии с теми планами, и л и
н а м е р е н и я м и , или интересами, и теми з н а н и я м и , которые состав¬
1
ляют часть этой ситуации» .
С в о й способ исторического объяснения П о п п е р называет мето
д о м ситуационной логики, который допускает объективную проверку
ситуации, так как в п р и н ц и п е м ы в состоянии проверить, действи¬
тельно л и она была такой. Если будут найдены противоречащие ис¬
торические свидетельства, тогда реконструкция будет опровергнута.
Главное возражение антипозитивистов против гемпелевской мо¬
дели объяснения состоит в том, что подведение неповторимых, а в
ряде случаев и уникальных исторических событий под общие зако¬
н ы , по их м н е н и ю , в п р и н ц и п е н е в о з м о ж н о , потому что при этом
пришлось бы отказаться от изучения их конкретного своеобразия и
индивидуальности. Т а к о й подход возможен в естествознании, где
для открытия общих законов природы ученые д о л ж н ы абстрагиро¬
ваться от всего частного и индивидуального в исследуемых явлениях
и процессах. Поэтому каждый предмет и явление рассматривается
здесь как один из многих экземпляров единого класса, к о т о р ы й об¬
ладает одинаковыми о б щ и м и свойствами. И м е н н о поэтому общие
з а к о н ы естествознания оказываются п р и м е н и м ы м и для объяснения
всех предметов и я в л е н и й природы, охватываемых э т и м и законами.
Другими словами, объяснение отдельного я в л е н и я в этом случае
сводится к подведению его к определенному закону, потому что такой
закон отображает некоторое общее свойство и л и отношение, при¬
сущее каждому отдельному я в л е н и ю из соответствующего класса.
Совсем иначе подходит к своей науке историк. Когда он изучает,
например, Великую французскую революцию, то интересуется больше
и прежде всего именно тем, чем она отличается от других революций,
происходивших в истории. Аналогично этому, анализируя события
П е р в о й м и р о в о й в о й н ы , он будет интересоваться теми конкретны¬
м и особенностями, которые выделяют ее среди других войн. Н а это
м о ж н о , разумеется, возразить, что историк в состоянии выявить
также некоторые п р и з н а к и , которые являются о б щ и м и и одинако¬
в ы м и для всех революций и множества в о й н , но это мало чем по¬
может ему п р и объяснении конкретных особенностей революции во
Ф р а н ц и и или первой м и р о в о й в о й н ы .
1
Поппер К. Историческое объяснение / / Эволюционная эпистемология и логика
социальных наук. — М., 2000. — С. 331.
10U
Если рассматривать исторический факт к а к отдельный случай
проявления общего закона, тогда сама история исчезнет. Предпосыл¬
ками исторического исследования, заявляют некоторые историки, яв¬
ляется не подведение конкретного события прошлого под общий за¬
кон, а более полное и конкретное изучение его деталей.
В ответ на это возражение позитивисты заявляют, что без обра¬
щ е н и я к о б щ и м законам, гипотезам и п о н я т и я м н е м ы с л и м о ника¬
кое объяснение и даже к о м м у н и к а ц и я между людьми, поскольку
всякое слово, выражающее понятие, уже содержит обобщение. Да¬
же если историческое событие считается о с о б е н н ы м в том смысле,
что оно не может быть подведено под о б щ и й закон, тем не менее
м ы не интересуемся и м как таковым, т.е. вне связи и сравнения с
другими сходными событиями. А это предполагает обращение к
классификации и установлению общности между событиями. Кроме
того, в отличие от явлений природы, которые можно изучать непо¬
средственно с помощью наблюдений и опыта, исторические события
относятся к прошлому и поэтому их можно исследовать только по
сохранившимся свидетельствам. Это обстоятельство, конечно, при¬
ходится учитывать, но его нельзя переоценивать и считать позити¬
вистскую к о н ц е п ц и ю объяснения универсальной, п р и м е н и м о й ко
всем без и с к л ю ч е н и я я в л е н и я м и событиям.
В западной ф и л о с о ф и и серьезной критике позитивистскую мо¬
дель объяснения исторических событий подверг Р. Дж. Коллингвуд.
Его возражения основываются не столько на противопоставлении
я в л е н и й природы историческим событиям, сколько на том, что за
событиями прошлого всегда предполагается мысль, которой руко¬
водствовались участники этих событий. «Для естествознания, —
указывал он, — событие открывается через его восприятие, а после¬
д у ю щ и й п о и с к его п р и ч и н открывается путем отнесения его к клас¬
су и определения о т н о ш е н и я между э т и м классом и другими. Д л я
истории объектом, подлежащим открытию, оказывается не просто
событие, но мысль, и м выражаемая. Открыть эту мысль — значит,
1
понять ее» .
Так, чтобы объяснить действия Ю л и я Цезаря, историк должен
определить, какие и м е н н о м ы с л и заставили его бросить вызов зако¬
н а м Республики. Аналогично этому решение Брута убить Цезаря
следует объяснить теми м ы с л я м и , которые привели его к такому
действию. Даже интеллектуальную деятельность ф и л о с о ф а или уче¬
ного прошлых эпох м о ж н о объяснить в п р и н ц и п е т а к и м же спосо¬
бом. Н а п р и м е р , историк ф и л о с о ф и и , изучая Платона, стремится
узнать, что он думал, когда писал свои произведения, с к а к и м и
проблемами сталкивался, в чем он видел недостаток предлагаемых
прежних р е ш е н и й и т.д.
1
Коллингвуд Р.Дж. Указ. раб. С. 204.
101
П о д о б н ы й способ объяснения, считает Коллингвуд, отнюдь не
сводится к простой реконструкции или воспроизведению м ы с л е й
исторического лица. «Историк, — пишет он, — не просто воспро¬
изводит м ы с л и прошлого, он воспроизводит их в контексте собст¬
венного з н а н и я и потому, воспроизводя их, он их критикует, дает
свои оценки их ценности, исправляет все ошибки, которые он может
обнаружить в них. Эта критика мысли, историю которой он просле¬
живает, не является чем-то вторичным по отношению к воспроизве¬
дению ее истории. Она — неотъемлемое условие самого историче¬
1
ского з н а н и я » .
К р и т и к а Коллингвудом позитивистской к о н ц е п ц и и объяснения,
к а к нетрудно заметить, основана, по сути дела, на психологическом
приеме эмпатии, или в ж и в а н и я историка во внутренний м и р исто¬
рического л и ц а , что осуществить весьма трудно, особенно если та¬
кое л и ц о отделено от историка большим интервалом времени. Во-
первых, м ы с л и историка могут не совпасть с м ы с л я м и действующе¬
го исторического лица. Во-вторых, между м ы с л я м и и действиями
людей не существует необходимой связи: человек может задумать
одно, а поступить совсем по-другому, поэтому, даже если м ы с л и
историка и его героя будут тождественными, нет уверенности в том,
что его герой поступит и м е н н о так, как думает историк. В-третьих,
чтобы заключения историка были правдоподобными, следует до¬
пустить, что действия людей всегда будут р а з у м н ы м и и основывать¬
ся на р а ц и о н а л ь н о м анализе ситуаций, складывающихся в ж и з н и .
З а щ и т н и к и универсальной модели объяснения справедливо воз¬
ражали Коллингвуду, указывая на то, что его подход в лучшем слу¬
чае может объяснить индивидуальные действия и поведение людей.
Между тем историки прежде и больше всего занимаются анализом
и объяснением коллективных действий людей, принимавших участие
в широких общественных движениях, революциях, войнах и т.п.
Если действия отдельных исторических личностей м о ж н о еще
как-то связать с их м ы с л я м и , то к а к и м образом м о ж н о применить
этот п р и е м к большим коллективам участников исторических собы¬
тий и процессов?
Самое главное возражение против позиции Коллингвуда состоит в
том, что она исходит из признания идей, теорий и сознания вообще в
качестве фундаментальной основы не только исторического объяс¬
н е н и я , но и движущей силы общественного развития в целом. Та¬
к и м образом, приверженец такой позиции не задается вопросом, по¬
чему именно возникают сами идеи, как они связаны с потребностями
материальной ж и з н и людей и какую роль они играют в истории.
Причину отказа от использования законов в историческом объ¬
я с н е н и и некоторые философы и историки, как уже говорилось в ы -
1
Коллингвуд Р.Дж. Указ. раб. С. 205.
102
ше, видели либо в чрезвычайной сложности таких законов, либо в их
тривиальности. Однако наиболее радикальные критики отвергали во¬
обще возможность объяснений исторических событий с помощью
законов. Поэтому вместо этого они предлагали обратиться к телеоло¬
гическим объяснениям, в которых указывались цели и интенции, т.е.
намерения, участников исторических событий и движений.
В современной методологии модель объяснения путем указания
целей, н а м е р е н и й , мотивов и н о р м поведения называют практиче
ским выводом. В социальном и л и историческом исследовании чаще
всего приходится встречаться с действиями людей, которые предпола¬
гают наличие определенных интенций, или намерений. Конечно, ин¬
тенции, как и любые телеологические посылки, сами по себе не со¬
вершают действий, но способствуют им. Поэтому связь между н и м и
и результатом действия носит сложный, опосредованный характер.
Намерение д о л ж н о привести к определенному действию с кон¬
к р е т н ы м результатом и л и следствием, ибо в противном случае оно
окажется нереализованным. И н т е н ц и о н а л ь н ы е объяснения в исто¬
р и и , являясь особым т и п о м телеологических объяснений, могут
быть п р и м е н е н ы для анализа поступков и действий, как отдельных
людей, так и поведения больших коллективов — участников раз¬
л и ч н ы х массовых выступлений, демонстраций, забастовок, револю¬
ц и й и других движений. Однако во втором случае объяснения, как
правило, приобретают к о м п л е к с н ы й характер, поскольку п р и этом
приходится учитывать также объективные п р и ч и н ы массовых дви¬
ж е н и й и действий.
Возвращаясь к приведенному в ы ш е примеру о П е р в о й мировой
войне, следует заметить, что ее в о з н и к н о в е н и е нельзя объяснить
полностью н и п р и ч и н н ы м и факторами, н и факторами телеологиче¬
скими. Тем более нельзя считать т а к и м объяснением выстрел в Са¬
раево, который скорее был привходящей п р и ч и н о й , поводом, вы¬
звавшим ц е л ы й ряд мотивированных действий. Австрия в связи с
убийством своего эрцгерцога предъявила ультиматум Сербии, кото¬
рая отказалась его п р и н я т ь , после чего ей была объявлена война.
Россия ответила на это мобилизацией своей армии. В к о н ф л и к т
вмешалась Германия, которая объявила войну России. Следователь¬
но, объяснение такого сложного исторического я в л е н и я , как воз¬
никновение войны, требует анализа взаимодействия как причинных
факторов, так и телеологических, интенциональных действий.
Бесспорно, что для объяснения приведенного примера, а тем
более возникновения и развития глобальных исторических процессов,
необходимо обратиться к общим экономическим и социологическим
законам, которые вскрывают глубокие причины их возникновения. В
разных местах к н и г и н а м приходилось неоднократно говорить о
фундаментальной роли способа производства и ее технологической
составляющей в развитии конкретных форм общества. И м е н н о воз-
103
н и к н о в е н и е и совершенствование способов д о б ы в а н и я ж и з н е н н ы х
средств, и л и материальных благ, служило определяющей п р и ч и н о й
и з м е н е н и я производственных о т н о ш е н и й и прежде всего ф о р м соб¬
ственности на средства производства. В свою очередь, экономиче¬
ский базис общества является причиной появления соответствующей
ему идеологической надстройки.
Более с л о ж н ы м и опосредованным образом связаны с потреб¬
ностями общества научные, художественные, нравственные и рели¬
гиозные ф о р м ы сознания. В одних случаях, например в технических
и естественных науках, п р и ч и н ы их развития частично связаны с
развитием производительных сил. В то же время даже здесь мотива¬
м и д л я их развития выступают телеологические факторы — стрем¬
л е н и е к установлению общих п р и н ц и п о в теории, логическому ее
совершенству, связи с другими теориями и т.п. Е щ е в большей мере
взаимодействие разнородных факторов проявляется в других фор¬
мах сознания. Достаточно н а п о м н и т ь , какую роль сыграли протес¬
тантская религия и связанное с ней нравственное сознание в про¬
цессе первоначального н а к о п л е н и я капитала.
Все это показывает, что объяснение исторического процесса не
укладывается н и в строго каузальную, или п р и ч и н н у ю , н и дедук-
тивно-номололгическую модель объяснения. Поскольку люди в
обществе ставят перед собой определенные цели, а их действия
имеют и н т е н ц и а л ь н ы й и м о т и в и р о в а н н ы й характер, постольку аде¬
кватное объяснение исторических событий может быть достигнуто
только с п о м о щ ь ю использования как каузальных, так и телеологи¬
ческих моделей объяснения.
Особое значение телеологические модели приобретают п р и объ¬
я с н е н и и соблюдения законов государства, правовых н о р м и прин¬
ц и п о в нравственного поведения в обществе. К а к известно, такие
з а к о н ы и н о р м ы создаются с целью обеспечения стабильности и
порядка в обществе. Поэтому они имеют т и п и ч н о телеологический
характер, так к а к их соблюдение не навязано извне, а является
внутренним делом общества, признавшего их целесообразность и
разумность для поведения групп, коллективов и общества в целом.
Т а к и м образом, задача исторического исследования заключается не
в противопоставлении объяснений с п о м о щ ь ю п р и ч и н и законов
о б ъ я с н е н и я м посредством целей и мотивов людей, а в том, чтобы
применять каждое из них на своем месте, в зависимости от кон¬
кретной ситуации.
104
Г лава 9
МЕТОДЫ И ФУНКЦИИ
ПОНИМАНИЯ
В методологии науки существовало резкое противопоставление
о б ъ я с н е н и я п о н и м а н и ю , т а к к а к с ч и т а л о с ь , ч т о о б ъ я с н е н и е прису
щ е л и ш ь е с т е с т в е н н о н а у ч н о м у п о з н а н и ю , а п о н и м а н и е — соци
ально-гуманитарному. Такое противопоставление усилилось после
и с п о л ь з о в а н и я герменевтических методов в н а у к а х , и з у ч а ю щ и х
духовную деятельность ч е л о в е к а . Но, к а к м ы могли убедиться п р и
р а с с м о т р е н и и н о в е й ш и х м е т о д о в о б ъ я с н е н и я в с о ц и а л ь н ы х и исто¬
рических науках, в настоящее время наметилась тенденция к
взаимодействию и сближению объяснения и понимания.
Т е м н е м е н е е п о н и м а н и е н е с л е д у е т н и о т о ж д е с т в л я т ь , н и сво
дить к объяснению. С самого н а ч а л а очевидно, что в п о н и м а н и и
п р и с у т с т в у е т с у б ъ е к т и в н о - п с и х о л о г и ч е с к а я с о с т а в л я ю щ а я , связан¬
н а я с постижением мыслей, чувств и других элементов духовного
м и р а л ю д е й . В ш и р о к о м с м ы с л е ее ч а с т о н а з ы в а ю т в ж и в а н и е м во
в н у т р е н н и й , д у х о в н ы й м и р , а в п с и х о л о г и и — эмпатией, или
вчувствованием, и она играет решающую роль в герменевтике. С
о б с у ж д е н и я этого в о п р о с а м ы и н а ч н е м н о в у ю г л а в у .
9.1. П р о б л е м а п о н и м а н и я
в герменевтике
Многие представители социально-гуманитарного знания в конце
X I X — начале X X в. выступили против использования естественно¬
научных методов познания в общественных науках. В качестве аль¬
тернативного способа они выдвинули новый способ исследования,
который заимствовали из герменевтики. Слово «герменевтика» древ¬
негреческого происхождения и первоначально обозначало искусство
интерпретации, или истолкования, текстов, их п о н и м а н и я и перево¬
да на другой язык. Этимологически оно связано с именем Гермеса,
который в античной мифологии считался посланцев богов Олимпа,
доставлявшим людям их повеления. Чтобы люди поняли божествен¬
н ы й язык, Гермес должен был стать не только посредником в обще¬
н и и между богами и людьми, но и толкователем и переводчиком бо¬
1
жественных м ы с л е й . Аналогичный смысл имеет латинское слово
1
Гермес. Вестник богов в легких сандалиях / / Иностранная литература. — 1984. —
№ 3.
100
«интерпретация», которое впоследствии получило настолько широкое
распространение, что почти вытеснило древнегреческое слово «гер¬
меневтика».
Герменевтика к а к практическое искусство интерпретации и по¬
н и м а н и я древних текстов, в частности художественных произведе¬
н и й , впервые возникла в античной Греции. Обучение чтению и л и
тературе там начиналось с изучения п о э м Гомера, п о н и м а н и е кото¬
рых было связано с н е м а л ы м и трудностями из-за мифологического
их содержания и отдаленности п о времени н а п и с а н и я . Поэтому
а ф и н с к и е учителя-грамматисты «должны были много заниматься,
если не ученым объяснением, то простым истолкованием, герме¬
1
невтикой, а также прибегать к к р и т и к е » .
Ф о р м и р о в а н и е практических методов герменевтики началось с
п о и с к о в эмпирических правил истолкования и п о н и м а н и я текстов
различного содержания. В зависимости от конкретного содержания
текстов постепенно выявлялись и особые правила их истолкования.
Т а к возникла прежде всего филологическая герменевтика, изучавшая
правила истолкования и перевода текстов античной художественной
литературы. В Средние века значительное развитие получила биб
лейская экзегетика, з а н и м а в ш а я с я истолкованием текстов С в я щ е н
ного п и с а н и я . Значительно позднее возникла юридическая герменев¬
тика, которая разрабатывала правила интерпретации правовых до¬
кументов. Т а к и м образом, вплоть д о начала X I X в. герменевтики
к а к общего учения об интерпретации и п о н и м а н и я не существова¬
ло. Каждая и з ш к о л герменевтики разрабатывала свои специфиче¬
ские правила истолкования текстов и давала практические реко¬
м е н д а ц и и п о их п р и м е н е н и ю .
Ситуация значительно изменилась после того, когда н е м е ц к и й
ученый Ф. Шлейермахер в 1819 г. выдвинул программу создания
герменевтики к а к общего «искусства п о н и м а н и я , которого до этого
2
не существовало, хотя имелись специализированные герменевтики» .
П о его м н е н и ю , такое искусство должно быть одинаково примени¬
мо к а к д л я п о н и м а н и я текстов С в я щ е н н о г о п и с а н и я , так и художе¬
ственных произведений, исторических хроник и юридических до¬
кументов. Если будут сформулированы общие п р и н ц и п ы интерпре¬
т а ц и и и п о н и м а н и я , то создадутся предпосылки д л я построения
общей герменевтики.
Н о в ы й подход Шлейермахера существенно отличается от преж¬
них тем, что он предлагает рассматривать текст к а к особого рода
диалог между автором и его интерпретатором. С а м процесс понима¬
н и я , п о его м н е н и ю , осуществляется посредством двух взаимосвя¬
занных и взаимодополняющих интерпретаций: грамматической и
100
психологической. Грамматическая интерпретация происходит в сфере
языка и осуществляется с помощью правил грамматики. Психологиче¬
ская интерпретация стремится выявить индивидуальные особенности
автора текста, обращая особое внимание на события его жизни, на его
взгляды и духовный мир. Чтобы понять по-настоящему текст, интер¬
претатор должен проникнуть в духовный мир автора, прочувствовать и
пережить то, что он пережил. Настаивая на необходимости соотнесе¬
н и я текстов с культурно-историческими факторами их возникновения,
их отношением к жизни, Шлейермахер во многом способствовал по¬
явлению новой герменевтической концепции понимания.
Такая новая к о н ц е п ц и я была создана н е м е ц к и м ф и л о с о ф о м и
историком культуры В. Дильтеем, к о т о р ы й стал рассматривать гер¬
меневтику как методологическую основу для наук, изучающих ду¬
1
ховную деятельность человека (Geistenwissenschaften) . Все гумани¬
тарные науки имеют дело с п о н и м а н и е м человеческой мысли, куль¬
туры и истории. В отличие от естествознания содержание
гуманитарных исследований, указывал Дильтей, составляют не фак¬
ты природы, а объективированные в ы р а ж е н и я человеческого духа,
м ы с л е й и чувств людей, их целей и мотивов поведения. В соответ¬
ствии с этим, если для объяснении я в л е н и й природы используются
з а к о н ы п р и ч и н н о с т и , то для п о н и м а н и я действий людей и резуль¬
татов их духовной деятельности необходимо предварительно интер¬
претировать их м ы с л и и н а м е р е н и я и только после этого понять.
Поэтому понимание существенно отличается от объяснения, посколь¬
ку оно всегда связано с раскрытием смысла деятельности людей.
Работая над к н и г о й «Жизнь Шлейермахера», Дильтей основа¬
тельно изучил методы текстуальной, психологической и исторической
интерпретации, но придал и м более общий философско-мировоз-
зренческий характер. О н считал, что н и естественнонаучные методы,
н и метафизические спекуляции, н и психологические интроспекции
не могут помочь понять духовную ж и з н ь человека. Внутренняя че¬
ловеческая жизнь, ее изменение и развитие, подчеркивал он, пред¬
ставляют собой сложный процесс, в котором слиты воедино и мысль,
и чувство, и воля. Поэтому жизнь духа нельзя изучать с помощью чу¬
ждых ей механических п о н я т и й п р и ч и н н о с т и , силы и и м подобных.
Н е без основания Дильтей замечает, что в венах познающего субъ¬
екта, сконструированного Д. Л о к к о м , Д. Ю м о м и И. К а н т о м , нет
н и к а п л и человеческой крови. П о з н а н и е у этих мыслителей отделе¬
но не только от чувств и воли, но и от исторического контекста
2
внутренней человеческой ж и з н и .
Р е ш а ю щ у ю роль в гуманитарных исследованиях, заявляет Д и л ь -
тей, играет и м е н н о п о н и м а н и е , которое объединяет в единое целое
10 7
внутреннее и внешнее. Поэтому он рассматривает п о н и м а н и е к а к
специфическое выражение внутреннего опыта человека, его целей,
н а м е р е н и й и мотивов. Только через п о н и м а н и е достигается пости¬
ж е н и е уникальных и неповторимых я в л е н и й духовной ж и з н и чело¬
вечества и его истории.
В отличие от этого п р и изучении я в л е н и й природы индивиду¬
альное рассматривается как средство достижения з н а н и я об общем,
т.е. класса однородных объектов. Поэтому естествознание ограни¬
чивается л и ш ь объяснением я в л е н и й , которое сводится к подведе¬
н и ю их под некоторые общие схемы или законы. П о н и м а н и е же
помогает постичь особенное и неповторимое в духовной ж и з н и , что
особенно важно, н а п р и м е р , для искусства, где м ы ц е н и м частности
ради них самих и обращаем в н и м а н и е на индивидуальные особен¬
ности произведений, ч е м на их сходство с другими. Такое резкое
противопоставление п о н и м а н и я объяснению н а ш л о свое яркое во¬
п л о щ е н и е в з н а м е н и т о м афоризме Дильтея: «Природу м ы объясня¬
ем, а живую душу человека д о л ж н ы понять».
Подобно Шлейермахеру, Дильтей рассматривает понимание как
процесс, в котором на основе внешних, чувственных данных пости¬
гается нечто внутреннее, скрытое. Хотя нередко о духовной ж и з н и
других людей м ы судим по сходству с собственной духовной жиз¬
нью, но понимание не достигается с помощью такой интроспекции
или простой аналогии с л и ч н ы м опытом, как кажется на первый
взгляд. Оно начинается с интерпретации, т.е. истолкования внутрен¬
ней духовной деятельности через в н е ш н и е ее проявления в форме
различных произведений духовной и материальной культуры. Дильтей
особо подчеркивал зависимость интерпретации и соответственно по¬
н и м а н и я от условий, места и времени.
Далее, процесс п о н и м а н и я совершается в рамках так называе¬
мого герменевтического круга. Н а ч и н а я от осмысления частей целого,
переходят к п о н и м а н и ю целого и только после этого вновь возвра¬
щаются к п о н и м а н и ю частей, но уже к п о н и м а н и ю более адекват¬
ному и глубокому. Так, н а п р и м е р , чтобы понять какой-либо текст,
представленный на иностранном языке, м ы раскрываем сначала
смысл или значение отдельных слов текста, пользуясь для этого сло¬
варем. Установив значение отдельных слов текста, например предло¬
ж е н и я , м ы затем раскрываем смысл предложения в целом, а на этой
основе в д а л ь н е й ш е м уточняем смысл слов, из которых оно состо¬
ит. П о н я в один фрагмент текста, м ы переходим к уяснению смысла
других его фрагментов и, н а к о н е ц , раскрываем о б щ и й смысл всего
текста в целом, достигая тем самым полного его п о н и м а н и я .
Т а к и м образом, герменевтический круг демонстрирует диалек¬
тический характер процесса п о н и м а н и я к а к процесса непрерывного
взаимодействия частей и целого, п р и котором происходит постоян¬
ное возвращение м ы с л и от целого к частям, а от частей к целому
10S
для д о с т и ж е н и я все более адекватного, полного и точного понима¬
ния. Эти существенные особенности процесса п о н и м а н и я были вы¬
я в л е н ы в ходе изучения различных конкретных видов п о н и м а н и я и
я с н о сформулированы Шлейермахером и Дильтеем.
Если Дильтей рассматривал герменевтику как методологическую
основу гуманитарного исследования, противопоставляя ее позитиви¬
стской методологии, то в руках М. Хайдеггера она превращается в
философскую к о н ц е п ц и ю об экзистенциальных основаниях челове¬
ческого бытия. В своей основополагающей работе «Существование и
бытие» он рассматривает свой анализ как герменевтику бытия. По¬
этому герменевтика у него не имеет о т н о ш е н и я н и к интерпретации
текстов, н и к теории лингвистического понимания Шлейермахера, н и
к методологии наук о духовной деятельности Дильтея. Хайдеггер рас¬
сматривает интерпретацию и понимание как фундаментальные спосо¬
бы человеческого бытия, а тем самым его философия выступает к а к
герменевтическая интерпретация бытия.
Д а л ь н е й ш и й шаг в этом же направлении был сделан Х.-Г. Га-
дамером, который в предисловии к своему фундаментальному труду
«Истина и метод» указывает, что герменевтика «не является некоей
методологией наук о духе, но представляет собой попытку догово¬
риться, наконец, о том, чем ж е поистине предстают науки о духе,
п о м и м о своего методологического самосознания, а также о том, что
1
связывает их с целостностью нашего опыта о мире» . Философская
герменевтика Гадамера претендует на то, чтобы стать н о в ы м миросо¬
зерцанием, п р и з в а н н ы м сменить позитивизм.
Ограничившись к р а т к и м обзором э в о л ю ц и и герменевтики, пе¬
рейдем теперь к более подробному изложению основных элементов
процесса п о н и м а н и я .
109
Эти примеры показывают, что интерпретация не ограничивается
только областью языка, а охватывает широкие сферы коммуникации
и деятельности людей в целом. М о ж н о даже сказать, что в принципе
интерпретация возможна и без языка, но я з ы к невозможен без ин¬
терпретации. Поскольку я з ы к служит универсальным средством об¬
щ е н и я и коммуникации, то он ближе и теснее связан с процессом
понимания. Исторически я з ы к возник, как известно, в ходе совме¬
стной трудовой деятельности людей и м е н н о как средство о б щ е н и я
и обмена мыслями. Потребность в в ы р а ж е н и и м ы с л и реализуется в
п о я в л е н и и речи. Очевидно, однако, что сами звуки речи и л и их
к о м б и н а ц и и представляют собой физические процессы колебаний
воздуха и поэтому могут рассматриваться как сигналы для передачи
и н ф о р м а ц и и . Аналогично этому з н а к и и последовательности знаков
в п и с ь м е н н о й речи являются т а к и м и же носителями и н ф о р м а ц и и .
Поэтому м ы п о н и м а е м не звуки, буквы или даже не слова и пред¬
л о ж е н и я , а мысли, которые о н и выражают, тот смысл, к о т о р ы й в
них содержится. Все то, что служит в качестве носителя информа¬
ц и и , м о ж н о в общей форме назвать з н а к о в ы м и системами.
Изучением знаковых систем занимается семиотика, как общая
теория знаковых систем. В ее рамках анализ знаковых систем про¬
водится н а трех уровнях. Если система изучается с точки зрения ее
ф о р м а л ь н о й структуры, т.е. правил образования и преобразования
последовательностей знаков, то это синтаксический анализ. В есте
ственных языках для этого используется грамматика. Такая же грам¬
матика, даже более точная, может быть построена для искусственных
языков формализованных теорий математики и логики.
В то время как п р и синтаксическом анализе интересуются л и ш ь
структурой систем, при семантическом анализе основное в н и м а н и е
обращается на смысл знаковых систем. П о сути дела, о знаковой
системе к а к я з ы к е м о ж н о говорить только тогда, когда з н а к и и зна¬
ковые к о м п л е к с ы д а н ы вместе с их значением или смыслом. П р и
семантическом анализе в ы р а ж е н и я м я з ы к а приписывается, с одной
стороны, некоторый денотат, обозначающий определенный объект, а
с другой — конкретный смысл, присущий выражениям языка. И м е н н о
этот смысл играет решающую роль в процессе п о н и м а н и я , а не дено¬
тат. Прагматический анализ я з ы к а ставит своей целью исследование
условий п р и м е н е н и я знаковых систем, в особенности таких искус¬
ственных я з ы к о в науки, как формализованные я з ы к и математики и
символической (математической) логики. Н о прагматические мето¬
д ы могут использоваться также для анализа п р и м е н е н и я естествен¬
ных я з ы к о в .
Раскрытие смысла выражений языка и, следовательно, их пони¬
м а н и я как раз требует обращения к интерпретации слов и предложе¬
н и й языка, хотя в повседневной речи м ы редко задумываемся над
этим. Под п о н и м а н и е м обычно подразумевают усвоение смысла или
17U
з н а ч е н и я слова, л и б о другого языкового выражения. Реже понима¬
ние связывают с приданием и м другого смысла и л и з н а ч е н и я
В семантике же интерпретация рассматривается и м е н н о к а к
придание смысла выражениям знаковой системы. Поэтому и пони¬
мание определяется в ней с более общей точки зрения: оно не сво¬
дится к воспроизведению и усвоению существующего смысла, а свя¬
зано с п р и д а н и е м в ы р а ж е н и ю другого смысла. Возвращаясь к при¬
веденным в начале раздела п р и м е р а м , м ы легко убедимся в том, что
в них во всех случаях речь идет и м е н н о о п р и д а н и и конкретного
смысла рассматриваемым объектам.
В самом деле, когда математик придает определенное значение
своим абстрактным символам и формулам, тогда они становятся
п о н я т н ы м и . Н а п р и м е р , символ ds/dt м о ж н о интерпретировать как
производную от пути по времени и соответственно понимать как
скорость д в и ж е н и я или и з м е н е н и я вообще, а формулу F = m - a —
к а к силу, действующую на тело. Музыкант, если он талантлив, не
ограничивается, простым воспроизведением нотного текста, а вно¬
сит нечто новое в свое исполнение произведения, следовательно,
соответствующим образом интерпретирует его и способствует но¬
вому его п о н и м а н и ю . Режиссер, когда ставит классическую пьесу,
всегда стремится прочитать его по-своему, а значит, иначе его интер¬
претирует и понимает. Ч и с л о таких примеров м о ж н о легко увели¬
чить, но их вполне достаточно, чтобы придти к заключению, что
п о н и м а н и е не сводится к усвоению существующего или общепри¬
нятого смысла текста, произведения или любой знаковой структуры.
Т а к и м образом, семантическая интерпретация представляет бо¬
лее о б щ и й и глубокий подход к процессу п о н и м а н и я , чем традици¬
о н н ы й и даже п р е ж н и й герменевтический подходы, которые ориен¬
тируются на существование одной-единственной интерпретации.
Если интерпретация и п о н и м а н и е связаны с постижением ду¬
ховной, субъективной деятельности людей, то к а к о н и соотносятся
с объективными результатами этой деятельности?
К а к м ы уже убедились, к п о н и м а н и ю субъективного и внутрен¬
него мира людей, м о ж н о придти только через внешнее их проявле¬
ние. И м е н н о по объективным результатам духовной деятельности,
в ы р а ж а ю щ и м с я в создании новых знаковых структур (текстов, про¬
изведений литературы, ж и в о п и с и , архитектуры, музыки и культуры
в целом м ы м о ж е м понять духовную ж и з н ь отдельного человека и
общества в целом в определенный период его развития. Аналогично
этому п о н и м а н и е к о н к р е т н о й знаковой системы начинается с ин¬
терпретации объективного результата духовного творчества.
Такой интерпретации обычно предшествует выдвижение неко¬
торого предположения, или гипотезы, которая в ходе дальнейшего
исследования постепенно ограничивается или уточняется. Этот про¬
цесс совершенствования гипотезы вполне укладывается в схему ги-
171
потетико-дедуктивного рассуждения, которую м ы рассматривали в
главе 5. Развивая эту идею, некоторые современные авторы, н а
пример ш в е д с к и й ф и л о с о ф Д . Фоллесдал, считают, что сам герме¬
невтический метод п о существу сводится к п р и м е н е н и ю гипотети-
ко-дедуктивного метода к специфическому материалу, с к о т о р ы м
1
имеют дело социально-гуманитарные н а у к и . Такая характеристика
относится, однако, л и ш ь к общей, ф о р м а л ь н о й стороне процессов
интерпретации и п о н и м а н и я .
Действительно, чтобы понять текст, сначала выдвигают гипоте¬
зу, с п о м о щ ь ю которой стремятся интерпретировать отдельные его
слова и понять сравнительно небольшую часть текста. Затем из гипо¬
тезы выводят следствия, которые сопоставляются с более о б ш и р н о й
частью системы. Если эти следствия согласуются с н е й , то происхо¬
дит р а с ш и р е н и е п о н и м а н и я . П о с т е п е н н о уточняя и исправляя на¬
ш и гипотезы, м ы в к о н ц е к о н ц о в достигаем более полного и адек¬
ватного понимания. Н а примере перевода текста с иностранного н а
р о д н о й я з ы к м о ж н о убедиться в том, что о б щ и й процесс понима¬
н и я больше связан с использованием п р и н ц и п а герменевтического
круга, ч е м с обращением к гипотезам д л я интерпретации отдельных
элементов и частей знаковой системы. Гипотезы необходимы д л я
первоначальной интерпретации отдельных элементов знаковой
структуры, например текста, а полное п о н и м а н и е возникает только
в результате взаимодействия этих элементов. Поэтому п о н и м а н и е
не сводится к гипотетико-дедуктивному рассмотрению элементов
знаковой структуры, а представляет целостный процесс ее пости¬
ж е н и я , к о т о р ы й описывается п р и н ц и п о м герменевтического круга.
Во всех предыдущих рассуждениях речь ш л а только об интер¬
претации и п о н и м а н и и результатов духовной деятельности людей, в
частности знаковых систем в социально-гуманитарном п о з н а н и и . В
связи с этим неизбежно возникает вопрос: возможно л и п о н и м а н и е
я в л е н и й природы, существующей независимо от человека и его
сознания? М о ж н о л и говорить о п о н и м а н и и не только в социально-
гуманитарном п о з н а н и и , н о и в естествознании?
Этот вопрос был предметом дискуссий в ф и л о с о ф с к о й литера¬
туре. Позитивисты, которые ориентировались н а естественнонауч¬
ные методы исследования и стремились перенести их в социально-
гуманитарные науки, решительно заявляли, что наука д о л ж н а за¬
ниматься только о п и с а н и е м и объяснением явлений. И х противни¬
к и — антипозитивисты н е без основания возражали, что методы ес¬
тествознания трудно и л и невозможно п р и м е н и т ь в гуманитарных
науках, которые изучают деятельность человека в различных сферах
ее проявления. Поэтому вместо объяснения о н и выдвигали п о н и -
1
Follesdal D. Hermeneutics and Hypothetico-deductive method / / Dialectica. —
Vol.33. — P. 320.
172
мание к а к единственно в о з м о ж н ы й метод исследования в социаль¬
но-гуманитарных науках. П р о т и в н и к и этих крайних точек зрения
резонно заявляли, что объяснения с п о м о щ ь ю законов ш и р о к о
применяются, например, в экономической науке, а метод п о н и м а н и я
используется п р и анализе концептуальных структур естествознания.
Такого рода противопоставления обусловлены прежде всего различи¬
ем мировоззренческих позиций разных школ в философии науки.
К р о м е того, они вызваны нечеткостью определения исходных кате¬
горий объяснения и п о н и м а н и я .
Во-первых, п о н и м а н и е , как м ы знаем, связано с раскрытием
смысла явлений, но поскольку события и процессы природы лише¬
н ы каких-либо целей, н а м е р е н и й и других субъективных характери¬
стик, то тем самым и м нельзя приписать какого-либо смысла. Ду¬
мать иначе — означало бы придерживаться анимистического (от лат.
атта — душа) взгляда на природу, т.е. существования у растений,
ж и в о т н ы х и других предметов независимой от тела души. Такой
взгляд является основой всех первобытных религий и я в н о проти¬
воречит научным представлениям и всей человеческой практике.
Во-вторых, нередко, когда говорят о естественнонаучном пони¬
м а н и и природы, то на самом деле имеют в виду понимание концеп¬
туальных структур, с помощью которых отображаются объективные
свойства и закономерности природы, существующие независимо от
человека, его сознания и м ы ш л е н и я . Такое представление не про¬
тиворечит первому утверждению об отсутствии целей и смысла в
явлениях и процессах природы
Т а к и м образом, н и о к а к о м п о н и м а н и и с а м о й п р и р о д ы , нали¬
ч и я смысла в ее явлениях и процессах, не может быть речи. М о ж н о
говорить л и ш ь об и н т е р п р е т а ц и и и п о н и м а н и и тех концептуаль¬
н ы х систем естествознания (гипотез, з а к о н о в , т е о р и й ) , с п о м о щ ь ю
которых отображаются результаты познавательной деятельности
л ю д е й об объективно существующей природе. И н ы м и словами, в
д а н н о м случае речь может идти только о п о н и м а н и и суждений, за¬
к о н о в и теорий, создаваемых естествознанием в процессе научного
познания природы.
9.3. В з а и м о п о н и м а н и е и д и а л о г
В отличие от интерпретации текстов и знаковых структур вооб¬
ще, существует еще особый способ п о н и м а н и я , к о т о р ы й возникает
в процессе языкового общения между людьми и называется взаимо
пониманием. М о ж н о , конечно, говорить об элементарном п о н и м а н и и
с п о м о щ ь ю жестов, сигналов, но подлинное человеческое понима¬
ние связано только с раскрытием смысла слов и в ы р а ж е н и й я з ы к а
к а к носителей и н ф о р м а ц и и .
173
К а к же происходит в з а и м о п о н и м а н и е между л ю д ь м и , каков его
механизм?
Еще Шлейермахер, исследуя этот процесс, подчеркнул, что взаи
м о п о н и м а н и е представляет собой диалог, в ходе которого говоря¬
щ и й с п о м о щ ь ю слов и предложений я з ы к а выражает определенные
м ы с л и , а слушатель, опираясь на их значения, раскрывает смысл
сказанного и тем самым достигает их понимания. Более того, даже
процесс п о н и м а н и я текста м о ж н о рассматривать как косвенный диа¬
лог между его автором и читателем или интерпретатором текста.
П о м н е н и ю Шлейермахера, в процессе в з а и м о п о н и м а н и я про¬
исходит установление определенного соответствия между семанти
ческими полями з н а ч е н и й слов участников диалога. Семантическим
полем м ы называем множество тех значений слов, которые они упот¬
ребляют в ходе диалога, т.е. беседы, разговора, спора и т.д. Ч т о б ы
понять собеседника, необходимо, очевидно, приписать его словам
то же самое значение, которое имеет в виду он. И н а ч е н и к а к о е
в з а и м о п о н и м а н и е невозможно. Н е с о м н е н н о также, что чем больше
будут совпадать семантические поля собеседников, тем лучшего
в з а и м о п о н и м а н и я они достигнут. О п о л н о м совпадении этих полей,
очевидно, говорить не приходится, поэтому речь может идти только
о совпадении относительном, частичном. Н о к а к и м образом дости¬
гается такое, хотя бы частичное совпадение семантических полей
собеседников, множества з н а ч е н и й слов, которые о н и употребляют
в своей речи?
Д л я ответа на этот вопрос н а м необходимо вспомнить, к а к про¬
исходит усвоение я з ы к а к а ж д ы м из нас. З н а ч е н и я самых необходи¬
мых слов м ы усваиваем еще в детстве, общаясь с родителями и ок¬
р у ж а ю щ и м и людьми. Обучаясь в школе, м ы не только р а с ш и р я е м
свой словарный запас, но и овладеваем правилами образования и
преобразования слов, т.е. грамматикой языка, его морфологией и
синтаксисом. В д а л ь н е й ш е м м ы продолжаем совершенствовать свои
з н а н и я я з ы к а в процессе своей п р о ф е с с и о н а л ь н о й практической
деятельности, р а с ш и р я я , прежде всего свой словарный запас. По¬
скольку процесс овладения я з ы к о м в общем и целом у людей оди¬
н а к о в , к а к по усвоению з н а ч е н и й слов, так и грамматики, постоль¬
ку о н и приписывают те же самые з н а ч е н и я словам, которые упот¬
ребляют в своей речи. Другими словами, их семантические поля в
большей и л и м е н ь ш е й степени совпадают. Расхождения возникают
тогда, когда один из собеседников не знает значения слов, употреб¬
ляемых другим.
Т а к и м образом, процесс в з а и м о п о н и м а н и я , как и овладения,
речью, возможен только в обществе. Об этом свидетельствуют ис¬
следования, которые показывают, что маленькие дети, попадая в
стаю волков или других животных, приобретают их повадки, а п р и
возвращении в общество не в состоянии овладеть речью.
174
9.4. п о н и м а н и е как п р о ц е с с
развития п о з н а н и я
Классическая герменевтика н а к о п и л а огромный опыт по ин¬
терпретации текстов самого разнообразного содержания, к о т о р ы й
учитывает различные п р и е м ы и методы раскрытия смысла. Однако
наряду с грамматическими и историческими и с т о л к о в а н и я м и тек¬
стов она отдает предпочтение субъективно-психологическим мето¬
дам интерпретации. Главное для герменевтической интерпретации,
к а к м ы видели, заключается в том, чтобы с п о м о щ ь ю так называе¬
м о й эмпатии, или вчувствования, л и б о особого перевоплощения
проникнуть в духовный м и р другого человека и понять его дейст¬
вия. Поскольку произведения, созданные человеком, несут печать
его духовной деятельности, то о н и обладают определенным смыс¬
лом. Н о выявить этот смысл и понять его, как считают герменевти¬
ки, м о ж н о л и ш ь с п о м о щ ь ю субъективно-психологического метода
эмпатии. И м е н н о на этом основании Дильтей противопоставлял
гуманитарные з н а н и я , и в частности науки о духовной деятельности
человека, естественным наукам, изучающим природу.
С п е ц и ф и ч е с к и е особенности п р и интерпретации гуманитарного
з н а н и я , н е с о м н е н н о , существуют, и о н и связаны главным образом
со с п е ц и ф и к о й объекта изучения этих наук. К а к м ы уже не раз от¬
мечали, в то время как гуманитарные науки исследуют результаты
целесообразной деятельности человека, в которых воплотились его
духовные устремления, т.е. цели, воля, м ы с л и и чувства, естество¬
знание изучает объекты и процессы природы, где отсутствуют, ка¬
кие бы то н и было цели и мотивы. И м е н н о на это отличие гумани¬
тарной интерпретации обращают главное в н и м а н и е Дильтей и его
последователи. Однако о н и чрезмерно преувеличивают субъектив¬
ную сторону интерпретации, сводя ее прежде всего к выявлению
психологических, духовных особенностей автора произведения. Н о
в таком случае все в н и м а н и е уделяется раскрытию и усвоению
смысла, приданного автором тексту или произведению. П р и этом
остаются в т е н и или игнорируются объективные факты и условия,
которые вызвали появление самого произведения.
Интерпретация и основанное на ней понимание должны поэтому
учитывать все объективные данные, относящиеся к тексту или произ¬
ведению. С другой стороны, н и к а к о е истолкование не может подхо¬
дить к своему объекту без каких-либо идей, теоретических представ¬
л е н и й и гипотез, т.е. без соответствующей интерпретации. В против¬
н о м случае невозможно никакое понимание вообще. Действительно,
когда человек, з н а ю щ и й физику, наблюдает за д в и ж е н и е м стрелки
амперметра, то истолковывает его как и з м е н е н и е силы тока. Д л я
человека, незнакомого с ф и з и к о й , все это выглядит как простое пе¬
ремещение стрелки прибора и остается н е п о н я т н ы м . Этот элемен-
1/0
т а р н ы й п р и м е р показывает, что интерпретации всегда связаны с
деятельностью м ы ш л е н и я субъекта, его идеями, представлениями и
гипотезами.
В связи с этим целесообразно коснуться некоторых возражений,
которые выдвигают, н а п р и м е р , переводчики по вопросу об интер¬
претации художественных произведений. Некоторые из них считают,
что интерпретация должна руководствоваться только текстом про¬
изведения и не вносить в него ничего постороннего. Однако такой
подход ошибочен не только теоретически, но никогда не может
быть реализован практически, так как переводчиком выступает не
абстрактный, а к о н к р е т н ы й человек со своими взглядами, пред¬
ставлениями, склонностями, ж и в у щ и й в к о н к р е т н о м обществе и
поэтому не свободный от его влияния. Все это, вместе взятое, не
может не влиять на его интерпретацию и п о н и м а н и е текста перево¬
димых произведений.
П р и лингвистической или герменевтической интерпретации по¬
нимание текста связывают прежде всего с раскрытием того смысла,
который вложил в него автор. Очевидно, что при таком подходе к
п о н и м а н и ю сам смысл текста остается н е и з м е н н ы м , чем-то раз и
навсегда д а н н ы м , и его остается л и ш ь раскрыть и усвоить. Однако
такое представление о п о н и м а н и и , быть может, подходит для по¬
вседневного о б щ е н и я и первоначального обучения, но является со¬
в е р ш е н н о неадекватным для анализа творческого процесса позна¬
ния. Ведь если п о н и м а н и е сводится к усвоению готового смысла,
тогда исключается возможность раскрытия более глубокого его
смысла, а следовательно, лучшего п о н и м а н и я результатов познава¬
тельной деятельности. Все это показывает, что как т р а д и ц и о н н ы й ,
так и герменевтический взгляд на п о н и м а н и е , к а к усвоение и вос¬
произведение готового, заданного смысла знаковой структуры, ну¬
ждается в уточнении, исправлении и обобщении. Такое обобщение
может быть сделано на основе семантического подхода к интерпре¬
тации, согласно которому знаковой системе может быть придан
р а з л и ч н ы й смысл. Следовательно, интерпретация и п о н и м а н и е ав¬
тора текста или произведения не является единственно возможной.
Поэтому, чтобы понять, н а п р и м е р , историческую хронику, юриди¬
ч е с к и й документ или и н о й текст, интерпретатор не просто раскры¬
вает авторский смысл, но привносит дополнительный смысл от себя,
так как подходит к н и м с определенных п о з и ц и й своего времени,
личного опыта, своих идеалов и убеждений.
Взгляд на понимание как процесс, связанный с раскрытием более
глубокого смысла результатов познавательной деятельности, помо¬
гает выявить его творческий, к о н к р е т н о - и с т о р и ч е с к и й и активный
характер. Непреходящая ценность великих художественных произ¬
ведений прошлого заключается и м е н н о в том, что каждое поколе-
1/0
ние находит в них созвучие, сходство и общность с теми м ы с л я м и и
идеалами, которые волновали их предшественников. В этом отно
ш е н и и заслуживают особого в н и м а н и я интересные и глубокие со¬
ображения, которые высказывал в своих трудах известный русский
литературовед и ф и л о с о ф М . М . Бахтин.
Ссылаясь на суждение В.Г. Белинского, что каждая эпоха от¬
крывает в великих произведениях то, н а что р а н ь ш е не обращали
в н и м а н и я , Бахтин справедливо замечает, что «ни сам Ш е к с п и р ,
н и его с о в р е м е н н и к и не з н а л и того «великого Ш е к с п и р а » , какого
1
м ы знаем теперь» . Отсюда он делает вывод, что п о н и м а н и е не ог¬
р а н и ч и в а е т с я р а с к р ы т и е м авторского смысла. О н о «должно быть
лучшим... П о н и м а н и е восполняет текст, о н о активно и носит
творческий характер. Творческое понимание продолжает творчество,
2
умножает художественное богатство человечества» . Н е означает
л и это, задается в о п р о с о м Бахтин, что м ы м о д е р н и з и р у е м и л и ис¬
к а ж а е м его? С т а к и м в о п р о с о м , к а к м ы отметили в ы ш е , приходит¬
ся встречаться тогда, когда н е к о т о р ы е п е р е в о д ч и к и и л и теоретики
литературы и искусства настаивают н а с о х р а н е н и и только автор¬
ского смысла текста и л и существования единственно п р а в и л ь н о й
его и н т е р п р е т а ц и и , чтобы уберечь текст от м о д е р н и з а ц и и . С по¬
п ы т к а м и м о д е р н и з а ц и и необходимо, к о н е ч н о , бороться, но о н и не
и м е ю т н и к а к о г о о т н о ш е н и я к п о д л и н н о т в о р ч е с к о й интерпрета¬
ц и и . Ц е н н о с т ь и з н а ч е н и е таких и н т е р п р е т а ц и й Бахтин видит в
т о м , что о н и р а с к р ы в а ю т т а к о й п о т е н ц и а л ь н ы й смысл в великих
п р о и з в е д е н и я х искусства п р о ш л о г о , к о т о р ы й не смог заметить н и
сам автор, н и его с о в р е м е н н и к и .
Зависимость п о н и м а н и я текста от конкретно-исторических ус¬
л о в и й его истолкования, не превращают интерпретацию в чисто
психологический и субъективный процесс, хотя л и ч н ы й опыт ин¬
терпретатора играет здесь не последнюю роль. Между тем Дильтей
стремился построить методологию гуманитарного з н а н и я исключи¬
тельно на психологической к о н ц е п ц и и п о н и м а н и я . «Всякая попытка
создать огтытную науку о духе без психологии, — писал он, — н и к о и м
3
образом не может повести к положительным результатам» . В своей
последней работе по истории ф и л о с о ф и и , он, по сути дела, сводит
изучение этой истории к исследованию психологии философов. Та¬
к о й подход не мог не вызвать критических возражений даже со сто¬
р о н ы ученых, сочувственно относившихся к антипозитивистской
п о з и ц и и Дильтея. Так, н а п р и м е р , известный английский историк и
ф и л о с о ф Р. Дж. Коллингвуд, справедливо указывал: «Утверждать,
что история становится п о н я т н о й только тогда, когда она осмысля-
1//
ется в категориях психологии, означает п р и з н а н и е невозможности
1
исторического з н а н и я » .
Однако сам Коллингвуд также не сумел подняться над субъек¬
т и в н о й интерпретацией исторического исследования. Критикуя
Дильтея, он отмечал, что историку мало знать тексты и психологи¬
ческие особенности того или иного философа. О н должен знать
также, в чем заключалась ф и л о с о ф с к а я проблема, над которой тот
работал. Когда же историк стремится понять р е ш е н и я и действия
выдающихся исторических личностей (императоров, завоевателей,
реформаторов и т.д.), то ему «нужно в самом себе воспроизвести
2
весь процесс п р и н я т и я р е ш е н и я по этому вопросу» . Следователь¬
но, исследование в д а н н о м случае сведется к мысленному воспро¬
изведению исторической ситуации, ее разыгрыванию в уме истори¬
ка. Однако, во-первых, осуществить это крайне трудно, ибо не мо¬
жет историк отождествить себя с Цезарем, Н а п о л е о н о м или с к е м -
л и б о еще, во-вторых, субъективное воспроизведение, хотя может в
чем-то помочь, но не решает главного — объективного анализа ис¬
торической ситуации.
Поэтому П о п п е р , н а п р и м е р , справедливо считает существенным
3
«не разыгрывание истории заново, а ситуационный анализ» . Т а к о й
анализ связан не только с тщательным знакомством с исторической
ситуацией, но и выдвижением предположений и гипотез для ее ре¬
ш е н и я . П р о в е р к а этих р е ш е н и й с п о м о щ ь ю существующих и новых
исторических свидетельств может помочь п о - н о в о м у взглянуть на
ситуацию и даже сделать открытие в исторической науке. Т а к и м
образом, объективный анализ п о н и м а н и я в т а к о м плане не только
допустим, но и необходим для анализа и п о н и м а н и я настоящего, а
также событий прошлого, которые нельзя изучать непосредственно,
а приходится ограничиваться весьма скудными историческими сви¬
детельствами.
Рассматривая вопрос о соотношении субъективного и объектив¬
ного, интуитивного и рационального, психологического и логического
в процессе п о н и м а н и я , можно установить, что они по-разному пред¬
ставлены на разных его стадиях и уровнях. Соответственно этому
м о ж н о различать разные виды п о н и м а н и я .
П о н и м а н и е первого вида, которое возникает в ходе языкового
общения. Оно основывается на диалоге, когда собеседники распо¬
лагают приблизительно одинаковым полем семантических значений
слов и поэтому п о н и м а ю т друг друга. Напротив, всякое расхожде¬
ние в значениях слов приводит к н е п о н и м а н и ю , хотя бы частично¬
му. П о н и м а н и е второго вида связано с переводом с одного я з ы к а на
1
Коллингвуд Р. Дж. Указ. раб. С. 166.
2
Там же. С. 269.
3
Поппер К Объективное знание. С. 184.
1/е
другой, когда п р и интерпретации приходится заботиться об адек¬
ватной передаче смысла слова или предложения, выраженного на
чужом языке. В этом состоит главная трудность перевода. Истори¬
чески и м е н н о в практике перевода совершенствовались практиче¬
ские методы герменевтики, относящиеся к в ы я с н е н и ю о т н о ш е н и я
слова и смысла, роли контекста и подтекста, п р и н ц и п а герменевти¬
ческого круга и т.д.
П о н и м а н и я третьего вида связано с интерпретацией произведе¬
н и й художественной литературы и искусства, которой много занима¬
лись создатели классической герменевтики Шлейермахер и Дильтей.
П о с л е д н и й попытался п р и м е н и т ь ее п р и е м ы и способы в методоло¬
гии гуманитарных наук, но вряд л и м о ж н о считать их вполне удав¬
шимися.
Не подлежит с о м н е н и ю , что более высокие т и п ы п о н и м а н и я
требуют более совершенных средств исследования. Поэтому целе¬
сообразно выделить по к р а й н е й мере два уровня п о н и м а н и я .
Первый уровень п о н и м а н и я сводится к интуитивному постиже¬
нию смысла. В начале своего становления герменевтика рассматривала
понимание как процесс сопереживания в сознании интерпретатора
мыслей, чувств и мотивов действий автора текста, произведения,
или исторической хроники. Воображение, перевоплощение, транс¬
ф о р м а ц и я и э м п а т и я , о которых п о с т о я н н о говорится в герменев¬
тике, означают не что и н о е , как интуитивные средства п о с т и ж е н и я
смысла.
Сопереживание, интуиция, воображение и тому подобные психо¬
логические факторы, несомненно, важны для п о н и м а н и я произведе¬
н и й литературы и искусства, однако методология гуманитарного
з н а н и я требует также учета объективных условий и факторов обще¬
ственной ж и з н и и тщательного рационального, теоретического их
анализа. Между тем Дильтей стремился построить методологию гу¬
манитарного знания исключительно на психологической к о н ц е п ц и и
понимания.
Т а к и м образом, в соответствии с в ы ш е с к а з а н н ы м , к первому
уровню п о н и м а н и я м о ж н о отнести п о н и м а н и е , в основе которого
лежит интуитивное постижение смысла. В подавляющем числе слу¬
чаев для п о н и м а н и я речи, поступков и действий людей в повсе¬
д н е в н о й ж и з н и этого вполне достаточно.
Второй уровень п о н и м а н и я основывается скорее на рациональном
подходе к осмыслению я в л е н и й , чем на интуитивном их постиже¬
н и и с п о м о щ ь ю э м п а т и и , сопереживания, перевоплощения и т.п.
субъективно-психологических приемов. Значительно большую роль
на этом уровне играют логические, семантические, аксиологиче¬
ские и другие современные методы исследования.
1/9
9.0. о с о б е н н о с т и п о н и м а н и я
в исторической науке
В историческом п о з н а н и и объяснения тесно переплетаются с
интерпретацией и пониманием, поскольку они тесно связаны с ос¬
мыслением действий и поведения людей в прошлом. Ведь чем глубже
и полнее м ы раскроем цели и мотивы поведения людей, тем лучше
п о й м е м их действия и поступки. В то же время, когда м ы п о й м е м
исторические действия, тем яснее и точнее м о ж е м объяснить их.
Однако в отличие от объяснения в п о н и м а н и и содержится, опреде¬
л е н н ы й субъективно-психологический оттенок, с в я з а н н ы й с вос¬
п р и я т и е м мыслей, чувств и духовной ж и з н и людей. Впоследствии
немало историков возражало поэтому против использования естест¬
веннонаучных методов в историческом п о з н а н и и .
В качестве альтернативного метода изучения они выдвигали
с п е ц и ф и ч е с к и й метод п о з н а н и я , заимствованный из герменевтики,
и характеризовали его к а к способ интерпретации и п о н и м а н и я ис¬
торических событий и процессов. Н о в а я к о н ц е п ц и я герменевтики,
выдвинутая Дильтеем, стала рассматриваться в качестве методоло¬
гическая основа исторического п о з н а н и я . К а к и другие социально-
гуманитарные науки, ориентированные н а п о н и м а н и е человеческой
м ы с л и , искусства, культуры, историческое познание направлено на
п о н и м а н и е поведения и действий народов, н а ц и й и государств в
п р о ш л о м . П р и герменевтическом подходе это п о н и м а н и е требует
раскрытия смысла исторических действий, а поскольку последние
инициируются и осуществляются выдающимися историческими лич¬
ностями, то нередко история т р а д и ц и о н н о превращается в повест¬
вование о деятельности таких личностей.
П р и субъективно-психологической интерпретации этой деятель¬
ности основой служат не объективные исторические факты, а субъ¬
ективно истолкованные выражения мыслей, чувств, целей и мотивов
действий людей, в особенности выдающихся исторических деятелей.
Соответственно этому, если для объяснения явлений природы исполь¬
зуются каузальные (причинные), законы, то для понимания действий
и поступков людей их необходимо предварительно интерпретировать
с точки зрения их целей, интересов и мотивов поведения.
Гуманитарное понимание поэтому существенно отличается от ес¬
тественнонаучного объяснения, потому что оно всегда связано с рас¬
крытием смысла деятельности людей в разнообразных формах ее
проявления. Хотя Дильтей и не принадлежал к неокантианцам, но
он выдвинул в области исторического познания программу, анало¬
гичную той, которую пытался осуществить Кант в «Критике чистого
разума» для философского обоснования естествознания своего вре¬
мени, опиравшуюся на классическую механику Ньютона.
1SU
Основные усилия Дильтея были направлены н а «критику исто¬
рического разума» и в целом совпадали с к р и т и к о й позитивизма в
истории, с которой выступили н е о к а н т и а н ц ы . К а к м ы уже отмеча¬
л и , антипозитивистская к р и т и к а ф и л о с о ф о в - н е о к а н т и а н ц е в В и н -
дельбанда и Риккерта в последней четверти X I X в. была поддержана
н е м е ц к и м и историками и социологами И. Д р о й з е н о м , Г. Зиммелем
и др. Все они, как известно, выступали против перенесения прие¬
мов, методов и моделей исследования естествознания в исторические
и социальные науки, поскольку это приводит, по их м н е н и ю , к иг¬
норированию их специфических особенностей.
К этому антипозитивистскому направлению п р и м к н у л также
Дильтей, но он не ограничился простым отрицанием и к р и т и к о й
позитивистской к о н ц е п ц и и , а задался конструктивной целью разра¬
ботать положительную программу в области гуманитарных наук.
Внутренняя духовная человеческая ж и з н ь , ее формирование и раз¬
витие, подчеркивал Дильтей, представляют собой сложный про¬
цесс, в которой связаны в единое целое и мысль, и чувство, и воля.
Поэтому гуманитарные науки не могут изучать духовную деятель¬
ность людей с п о м о щ ь ю чуждых и м п о н я т и й , таких, к а к причин¬
ность, сила, пространство и и м подобные. Дильтей считал, что ка¬
тегории гуманитарных наук д о л ж н ы быть выведены из живого опы¬
та людей, они д о л ж н ы опираться на факты и явления, которые
о с м ы с л е н н ы только тогда, когда о н и имеют отношение к внутрен¬
нему, духовному миру человека. И м е н н о благодаря этому становит¬
ся в о з м о ж н ы м п о н и м а н и е другого человека, которое достигается в
результате духовного перевоплощения. Вслед за Шлейермахером он
рассматривал такой процесс как реконструкцию и переосмысление
духовного мира других людей. П р о н и к н у т ь в него м ы м о ж е м только
с п о м о щ ь ю правильной интерпретации выражений внутренней
ж и з н и , которая находит свою объективацию во в н е ш н е м мире в
произведениях материальной и духовной культуры.
Р е ш а ю щ у ю роль в гуманитарных исследованиях играет поэтому
п о н и м а н и е , так как и м е н н о оно объединяет в единое целое внут¬
ренне и внешнее, рассматривая последнее к а к специфическое вы¬
ражение внутреннего опыта человека, его целей, н а м е р е н и й и мо¬
тиваций. Только через п о н и м а н и е достигается постижение уни¬
кальных и неповторимых я в л е н и й человеческой ж и з н и и истории.
В отличие от этого естествознание ограничивается л и ш ь объясне¬
н и е м явлений, которое сводится к подведению я в л е н и й под неко¬
торые общие схемы и л и законы. П о н и м а н и е же дает возможность
постигать особенное и неповторимое в социальной ж и з н и , а это
имеет существенное значение для п о с т и ж е н и я духовной ж и з н и , на¬
пример, искусства, где м ы ц е н и м частности ради них самих и
больше обращаем в н и м а н и е на индивидуальные особенности худо-
1S1
жественных произведений, чем их сходство и общность с другими
произведениями.
Т а к о й же подход должен применяться п р и изучении истории,
где м ы интересуемся индивидуальными и н е п о в т о р и м ы м и собы¬
т и я м и прошлого, а не абстрактными схемами общего исторического
процесса. Однако историческое п о н и м а н и е не сводится к э м п а т и и ,
и л и психологическому вживанию исследователя во внутренний м и р
участников событий прошлого. Такое вживание в духовный мир
даже отдельной личности, а тем более личности выдающейся, реа¬
лизовать крайне трудно. Ч т о же касается мотивов действий и ин¬
т е н ц и й участников ш и р о к и х общественных д в и ж е н и й , то они могут
быть очень р а з н ы м и , и поэтому найти равнодействующую их обще¬
го поведения бывает очень трудно.
Главная же трудность заключается в том, что Дильтей, к а к и ис¬
торики-антипозитивисты чрезмерно преувеличивают индивидуаль¬
ность и неповторимость исторических событий и тем самым высту¬
пают против о б о б щ е н и й и законов в исторической науке. И все же
герменевтический метод исследования, который он пропагандиро¬
вал для изучения истории, заслуживает нашего особого в н и м а н и я ,
хотя это не исключает п р и м е н е н и я других оправдавших себя мето¬
дов п о з н а н и я .
Необходимость обращения к методам интерпретации и понима¬
н и я герменевтики объясняется тем, что историк-исследователь ра¬
ботает прежде всего с различного рода текстами. Д л я их анализа и
истолкования в классической герменевтике разработаны многие
общие и специальные п р и е м ы и методы раскрытия их смысла, а,
следовательно, их интерпретации и п о н и м а н и я
С п е ц и ф и ч е с к и е особенности п р и интерпретации текстов не
только гуманитарных наук, но и исторических и юридических до¬
кументов, н е с о м н е н н о , существуют. Тем не менее этот процесс в
целом происходит по общей схеме, которую в естествознании ино¬
гда называют гипотетико-дедуктивным методом. Однако лучше все¬
го такую схему следует рассматривать к а к вывод заключений, или
следствий, из гипотез, выступающих в виде своеобразных вопросов.
Когда естествоиспытатель ставит эксперимент, он, по сути дела, за¬
дает определенный вопрос природе. Результаты эксперимента —
факты представляют собой ответы, которые дает природа. Ч т о б ы
понять эти факты, ученый должен их интерпретировать, или истол¬
ковать. Д л я этого необходимо в первую очередь осмыслить их, т.е.
придать и м определенное, конкретное значение и л и смысл.
Несмотря на то что Дильтей, как м ы знаем, противопоставлял
естественнонаучное познание социально-гуманитарному п о з н а н и ю ,
он признавал, что всякая интерпретация начинается и м е н н о с вы¬
д в и ж е н и я гипотезы общего, предварительного характера, которая в
ходе ее разработки и интерпретации постепенно конкретизируется
162
и уточняется. Если п р и постановке эксперимента задают вопрос
природе, то в ходе исторического исследования этот вопрос задают
историческому свидетельству или тексту сохранившегося докумен¬
та. Т а к и м образом, в обоих случаях задаются определенные вопро¬
сы, формулируются предварительные ответы на них в виде гипотез
и предположений, которые затем проверяются с п о м о щ ь ю сущест¬
вующих фактов (в естествознании) и л и свидетельств и других и с
т о ч н и к о в (в истории). Такие факты и исторические свидетельства
становятся осмысленными потому, что они включаются в некоторую
систему теоретических представлений, которые, в свою очередь,
представляют собой результат сложной, творческой, познавательной
деятельности.
С чисто логической точки зрения, процесс интерпретации и
п о н и м а н и я исторических свидетельств источников и авторитетов
м о ж н о рассматривать как гипотетико-дедуктивный метод рассужде¬
н и я , к о т о р ы й действительно связан с выдвижением гипотез и их
проверкой. В настоящее время есть немало ученых, которые считают,
что этот метод может быть использован в разных отраслях социаль¬
но-гуманитарного п о з н а н и я . Некоторые ученые даже утверждают,
что сам герменевтический метод по существу сводится к примене¬
н и ю гипотетико-дедуктивного метода к социально-гуманитарному
з н а н и ю . Необходимо, однако, п о м н и т ь , что гипотетико-дедуктив-
н ы й метод служит здесь скорее общей схемой, своего рода страте¬
гией научного поиска и его рационального обоснования. Главную
же роль в этом поиске играет и м е н н о стадия генерирования и изо¬
бретения гипотез, связанная с интуицией и воображением, мыслен¬
н ы м и моделями и другими творческими и эвристическими спосо¬
бами исследования.
Различие между естественнонаучной и исторической интерпре¬
тацией заключается прежде и больше всего в характере объекта ин¬
терпретации. В то время к а к в естествознании таким объектом слу¬
жат я в л е н и я и процессы природы, в истории, как и других гумани¬
тарных науках, речь идет о результатах духовной и материально-
культурной деятельности человека, в которых воплотились его це¬
л и , воля, м ы с л и и чувства. В историческом п о з н а н и и , где изучают¬
ся события прошлого, правильность интерпретации не может быть
проверена существующими фактами, как в э к о н о м и ч е с к и х и соци¬
ально-гуманитарных науках, и поэтому в истории приходится ин¬
терпретировать немногочисленные д о ш е д ш и е до н а ш и х д н е й свиде¬
тельства критически, а главное — с ориентацией на те ценности,
которые превалируют в современном обществе.
С одной стороны, интерпретация и основанное н а н е й понима¬
ние должны учитывать все объективные данные, относящиеся к исто¬
рическому свидетельству или тексту документа. С другой стороны,
н и к а к о й исследователь, даже в естественных науках, а тем более в
163
исторических и гуманитарных науках, не может подходить к своему
объекту без каких-либо идей, теоретических представлений, ценно¬
стных ориентаций, т.е. без того, что связано с духовной деятельно¬
стью познающего субъекта. И м е н н о на эту сторону дела обращают
особое внимание Дильтей и его последователи. Н а м уже приходилось
отмечать, что интерпретация в их представлении рассматривается
прежде всего как эмпатия, или вчувствование и вживание в духов¬
н ы й м и р личности. Н о п р и таком психологическом и субъективном
подходе исследование деятельности выдающихся исторических лично¬
стей сводится к анализу, к тому же гипотетическому, их н а м е р е н и й ,
целей и мыслей, а не поступков и действий. Н е приходится уже го¬
ворить п р и этом об интерпретации деятельности больших групп и
коллективов людей.
Ч а щ е всего историки имеют дело с текстами, хотя нередко пло¬
хо сохранившимися и м а л о п о н я т н ы м и , тем не менее и м е н н о эти
тексты являются фактически единственными свидетельствами о
прошлом. Н а этом основании некоторые ученые заявляют, что все,
что м о ж н о сказать о прошлых событиях, содержится в историче¬
ских свидетельствах. Аналогичные заявления м о ж н о слышать от пе¬
реводчиков, историков литературы и искусства, критиков и других
специалистов, занимающихся проблемами интерпретации различ¬
ных по конкретному содержанию текстов. Н о сам текст, будь то ис¬
торическое свидетельство или художественное произведение, в точ¬
н о м смысле слова представляет л и ш ь знаковую систему, который
приобретает смысл только тогда, когда соответствующим образом
интерпретируется. Поэтому от того, к а к интерпретируется текст, за¬
висит и его осмысление или п о н и м а н и е .
В какой бы форме н и осуществлялась такая интерпретация, она
т е с н е й ш и м образом связана с деятельностью познающего субъекта,
к о т о р ы й придает определенный смысл тексту. П р и т а к о м подходе
п о н и м а н и е текста не ограничивается тем, как п о н и м а л его автор.
К а к справедливо подчеркивал Бахтин, «понимание может и д о л ж н о
быть лучшим. П о н и м а н и е восполняет текст: оно активно и носит
1
творческий характер» . Т а к и м образом, историческое п о н и м а н и е не
следует смешивать с тем п о н и м а н и е м , что подразумевают под этим
словом в обычной речи, где оно означает усвоение смысла чего-либо
(слова, предложения, мотива, поступка, действия и т.п.).
В процессе исторической интерпретации п о н и м а н и е текста сви¬
детельства и л и документа также связывают прежде всего с раскры¬
тием того смысла, к о т о р ы й вложил в него автор. Очевидно, что п р и
т а к о м подходе смысл текста остается чем-то раз и навсегда д а н н ы м ,
н е и з м е н н ы м и его надо л и ш ь однажды выявить и усвоить. Н е от¬
р и ц а я возможности такого подхода к п о н и м а н и ю в процессе повсе-
1
Бахтин М.М. Указ. раб. С. 346.
164
дневного речевого о б щ е н и я и даже в ходе обучения, следует под¬
черкнуть, что этот подход является неадекватным и потому неэф¬
ф е к т и в н ы м в более сложных случаях, в частности в историческом
п о з н а н и и . Ведь если п о н и м а н и е сводится к усвоению первоначаль¬
ного, ф и к с и р о в а н н о г о смысла текста, то тем самым исключается
возможность раскрытия более глубокого его смысла, а следователь¬
но, лучшего п о н и м а н и я результатов духовной деятельности людей.
Все это показывает, что т р а д и ц и о н н ы й взгляд на п о н и м а н и е ,
к а к воспроизведения первоначального смысла текста, нуждается в
уточнении и обобщении. Такое обобщение может быть сделано на
основе семантического подхода к интерпретации, согласно которому
смысл или значение можно также придавать тексту как знаковой
структуре. Отсюда следует, что понимание зависит от того смысла,
к о т о р ы й придали тексту не только автор, но и его интерпретатор.
Стремясь понять, например, историческую хронику или свидетельст¬
во, историк не только раскрывает первоначальный авторский смысл,
но привносит нечто и от себя, так как подходит к н и м с определен¬
ных позиций, личного опыта, своих идеалов и убеждений, духовного
и нравственного климата своей эпохи, его ценностных и мировоз¬
зренческих представлений. Поэтому вряд л и в таких условиях м о ж н о
говорить об одном-единственном правильном п о н и м а н и и .
Зависимость п о н и м а н и я текста от конкретно-исторических ус¬
л о в и й его интерпретации я с н о показывает, что оно не сводится к
чисто психологическому и субъективному процессу, хотя л и ч н ы й
опыт интерпретатора играет здесь далеко не последнюю роль. Ведь
если бы п о н и м а н и е ц е л и к о м сводилось к субъективному воспри¬
я т и ю смысла текста или речи, тогда были бы н е в о з м о ж н ы к а к а я -
л и б о к о м м у н и к а ц и я между л ю д ь м и и в з а и м н ы й обмен результатами
духовной деятельности. Такие психологические факторы, к а к ин¬
туиция, воображение, сопереживание и т.п., н е с о м н е н н о , очень
в а ж н ы для п о н и м а н и я произведений литературы и искусства, н о
для п о с т и ж е н и я исторических событий и процессов необходим глу¬
бокий анализ объективных условий общественной ж и з н и .
Т а к и м образом, процесс п о н и м а н и я в ш и р о к о м контексте пред¬
ставляет собой комплексную проблему, решение которой требует
привлечения различных средств и методов конкретного исследова¬
ния. В историческом п о з н а н и и особую роль приобретают использо¬
вание текстологических, аксиологических, палеографических, ар¬
хеологических и других специальных методов исследования.
160
Г лава 10
МЕТОДЫ П Р Е Д В И Д Е Н И Я
И ПРОГНОЗИРОВАНИЯ
П р е д в и д е н и е новых событий и я в л е н и й составляет в а ж н е й ш у ю
и в м е с т е с т е м с л о ж н е й ш у ю ф у н к ц и ю н а у к и , по которой с у д я т об ее
э ф ф е к т и в н о с т и и п р а к т и ч е с к о й п р и м е н и м о с т и . Все н а ш е з н а н и е в
и т о г е о р и е н т и р о в а н о и м е н н о н а п р е д в и д е н и е нового в м и р е . Эту
м ы с л ь у д а ч н о в ы р а з и л О. К о н т в и з в е с т н о м а ф о р и з м е : « З н а т ь , что
бы предвидеть», подчеркнув тем с а м ы м глубокую связь м е ж д у
знанием и предвидением, объяснением и предсказанием.
П р е д с к а з а н и е н а р я д у с п р о г н о з о м ч а щ е всего р а с с м а т р и в а ю т
как частный случай предвидения. Однако научное предвидение
с л е д у е т ч е т к о о т л и ч а т ь от р а з н о г о р о д а п р о р о ч е с т в , к о т о р ы е т а к
ш и р о к о б ы л и р а с п р о с т р а н е н ы в и с т о р и и , а т а к ж е от в с е в о з м о ж н ы х
г а д а н и й , п р о р и ц а н и й и п р е д с к а з а н и й с у д ь б ы , в н е м е н ь ш е й сте¬
пени встречающихся в современной жизни. Чтобы получить
я с н о е п р е д с т а в л е н и е о х а р а к т е р е и в о з м о ж н о с т я х н а у ч н о г о пред¬
в и д е н и я , н е о б х о д и м о р а с с м о т р е т ь его л о г и ч е с к у ю с т р у к т у р у и ре¬
а л ь н у ю основу, н а которую оно опирается.
160
рых имеет регулярный, устойчивый или ц и к л и ч е с к и й характер.
П р и м е р а м и таких систем могут служить солнечная система, н е к о
торые б и о л о г и ч е с к и е с и с т е м ы , ф у н к ц и о н и р у ю щ и е в ц и к л и ч е
с к о м р е ж и м е и л и технические системы, созданные человеком.
Большинство же предсказаний основываются на стохастических
законах массовых случайных событий, либо всевозможных гипотезах,
заключения которых имеют только вероятностный характер. О д н а к о
в а ж н о п р и э т о м учитывать степень этой вероятности: если она зна
чительно меньше половины, то предсказание вряд л и осуществится.
К р о м е того, н а д е ж н о с т ь п р е д с к а з а н и я зависит также от точности
тех единичных в ы с к а з ы в а н и й , которые служат его посылками.
В ц е л о м , т а к и м о б р а з о м , структура п р е д с к а з а н и я будет п р е д
с т а в л я т ь с о б о й дедуктивное рассуждение, большой посылкой
которого служат достоверные или вероятные высказывания, а м е н ь
шей посылкой — единичные в ы с к а з ы в а н и я , х а р а к т е р и з у ю щ и е
н а ч а л ь н ы е и л и г р а н и ч н ы е у с л о в и я , а заключением — предсказуе
мое событие или явление.
Если обозначить законы, служащие посылками предсказания, че¬
рез L \ , Li, L3, LM, а начальные условия — через C1, Ci, C3, ...,Ск,
то структуру дедуктивно-номологического предсказания можно пред¬
ставить в следующем виде:
L
1, L
i , 3>
L L
M
C
b Ci, C3, C K
E
Сравнив эту схему с приведенной в главе 7 схемой дедуктивно-
номо-логического объяснения, легко убедиться в идентичности их
структуры. Н о тождество структур не исключает различия между
ними.
С общей, ф о р м а л ь н о й точки зрения различие между объяснени
ем и предсказанием заключается прежде всего в том, что если объ
я с н е н и е относится к событиям и я в л е н и я м уже существующим и
известным, в то предсказания — к событиям неизвестным, сущест
вование которых необходимо еще установить.
В содержательном и методологическом о т н о ш е н и и предсказа
н и я отличаются от объяснений.
Во-первых, предсказания отличаются своей направленностью во
времени, причем не только от настоящего к будущему, но и от на
стоящего к неизвестному прошлому. В последнем случае его н а з ы
вают ретросказанием.
Во-вторых, предсказания, к а к правило, относятся к отдельным
событиям, тогда как объяснения могут относиться к законам частно
го типа, полученным путем дедуктивного вывода из общих законов
или теорий. Например, с помощью теоретических законов механики
Ньютона можно объяснить эмпирические законы Галилея и Кеплера.
16 7
В-третьих, характерной чертой многих предсказаний является
их вероятностный, и л и правдоподобный, характер. Действительно,
многие предсказания основываются на стохастических, и л и вероят
ностно-статистических законах, заключения которых никогда не м о
гут быть достоверно и с т и н н ы м и , а только вероятными. Очень часто
предсказания имеют в качестве посылки гипотезу или систему гипо
тез, предсказания которых нередко вероятны еще в меньшей степени.
В-четвертьх, научные предсказания имеют дело скорее с услов
н ы м и высказываниями, чем с категорическими утверждениями. В
самом деле, основная посылка предсказания представляет собой ус
ловное высказывание, антецедентом которого является либо г и п о
теза, л и б о закон и л и теория (система законов). Только п р и их н а
л и ч и и возможно говорить о предсказании некоторого события и л и
явления. С и м в о л и ч е с к и это м о ж н о представить в виде и м п л и к а ц и и
P з Q, где Р обозначает антецедент, в качестве которого может слу
жить закон и л и теория (система законов), a Q — консеквент и л и
заключение предсказания. Н о д л я предсказания необходимо, как
м ы видели, наличие конкретных начальных условий Ci, С2, С , от
к
10.2. о с н о в н ы е типы п р е д с к а з а н и й
В зависимости от и н ф о р м а ц и и , содержащейся в посылках рассу
ж д е н и й , м о ж н о выделить несколько видов предсказаний.
К первому типу относятся предсказания, которые чаще всего
имеют более л о к а л ь н ы й , н о в то ж е время более определенный и
к о н к р е т н ы й характер. В посылках точных предсказаний могут ф и
гурировать универсальные з а к о н ы и тогда их заключения будут д о с
товерными. Такие предсказания считаются наиболее н а д е ж н ы м и ,
поскольку их заключения представляют дедуктивный вывод из и с
т и н н ы х п о с ы л о к и поэтому имеют достоверно и с т и н н ы й характер.
Такого рода предсказания являются наиболее убедительными дока
зательствами э ф ф е к т и в н о с т и науки в п о з н а н и и мира.
К о второму типу принадлежат предсказания, в посылках кото
рых содержится п о м е н ь ш е й мере один стохастический, и л и веро-
166
ятностно-статистический, закон. В д а н н о м случае вероятность этой
п о с ы л к и переносится и на заключение, которое оказывается л и ш ь
правдоподобным, или вероятным. Поскольку в стохастических за
конах обобщена и н ф о р м а ц и я о большом коллективе или массе слу
ч а й н ы х событий, то вероятность предсказаний, основанная на ней,
обладает большей степенью вероятности, чем вероятность предска
з а н и я единичного события из отдельной гипотезы.
Третий тип предсказаний основывается на объединении универ
сальных и стохастических законов. Поэтому предсказания, получен
ные из них, имеют также вероятностный характер. К о н к р е т н ы м
п р и м е р о м могут служить предсказания погоды, которые опираются
в своих посылках не только н а статистическую и н ф о р м а ц и ю , но и
некоторые универсальные законы. Н а и б о л ь ш и й интерес среди этой
группы представляют статистические выводы и рассуждения по
аналогии, п р и м е н я е м ы е при моделировании исследуемых п р о ц е с
сов. Статистические выводы, к а к м ы знаем, значительно лучше
обоснованы, так как опираются на тщательный анализ исследуемой
совокупности объектов и л и популяции, из которой делается в ы б о р
ка. Соответственно этому и предсказание, сделанное на основе ре
презентативной выборки, является более н а д е ж н ы м , чем предсказа
н и я обычной, н е п о л н о й , индукции.
К четвертому типу м о ж н о отнести во многом сходные по харак
теру со вторыми, предсказания, полученные на основе заключений
неполной индукции и аналогии. Заключения таких предсказаний в
сущности представляют собой гипотезы, но в науке гипотезы, а тем
более системы гипотез, обычно лучше обоснованы и подтверждены
фактами и поэтому их предсказания более надежны.
В качестве предсказаний первого типа м о ж н о привести класси
ческие п р и м е р ы открытия неизвестных р а н ь ш е планет солнечной
системы. П е р в о й такой планетой был Нептун, открытию которого
способствовало обнаружение нерегулярностей в д в и ж е н и и планеты
Уран, вызванных, как предполагалось, действием другой, неизвест
н о й ранее планеты. Существование такой планеты теоретически
было предсказано ф р а н ц у з с к и м ученым Леверье на основе закона
всемирного тяготения, и вскоре немецкий астроном Галле действи
тельно обнаружил ее в том месте, которое указал Леверье. Эта плане
та была впоследствии названа Нептуном. В д а н н о м примере откры
тию предшествовали неудачные попытки объяснить аномалии в дви
ж е н и и Урана с помощью всех известных тогда планет. Именно эти
аномалии способствовали выдвижению н о в о й гипотезы.
Другой классический пример гениального предсказания о сущест
вовании новых химических элементов был сделан Менделеевым на
основе открытого и м периодического закона химических элементов.
Ч т о б ы м о ж н о было сделать такое предсказание, Менделееву надо
было объяснить, в какой зависимости находятся свойства химиче-
169
ских элементов от их атомного веса (по современным представлени
я м от атомного номера элемента или заряда его ядра). Опираясь на
периодический закон, Менделеев смог не только указать, какое ме
сто новые химические элементы д о л ж н ы занять в его таблице, но и
описать их физические и химические свойства. Эти шесть э л е м е н
тов впоследствии были действительно обнаружены другими х и м и
ками, причем их свойства оказались очень близкими к предсказан
н ы м Менделеевым.
Более приближенным к нашему времени примером является
предсказание существования позитрона, сделанное на «кончике пе
ра» английским ф и з и к о м П. Дираком. Это была первая античастица,
равная по массе электрону, но с противоположным, положительным,
зарядом. Впоследствии были обнаружены другие античастицы, что
дало повод некоторым ученым говорить о существовании а н т и м и
ров, образованных из таких частиц. Перечисленные п р и м е р ы пред
сказаний были получены из универсальных законов с п о м о щ ь ю де
д у к ц и и и математических ра