Ю.К.

Щуцкий

КИТАЙСКАЯ
КЛАССИЧЕСКАЯ
•КНИГА ПЕРЕМЕН-

2-е издание,
исправленное и дополненное
под редакцией А.И.КОБЗЕВА

Москва
"НАУКА"
Издательская фирма 'Восточная литература"
1993
Б Б К 86.391.2
Щ98

Составление, статьи, био- и библиографии

А.И.Кобзева

Предисловие к 1-му изданию

Н.И.Конрада

Статьи В.М.Алексеева

Примечания
А.И.Кобзева и Н.И.Конрада

Редактор издательства
С.М.Аникеева

„ 4703000000-065 ^
Щ ———— 124-92 ББК 86391.2
013(02)-93

ISBN 5-02-017385-1 © А.И.Кобзев, 1993

 ОТ Р Е Д А К Т О Р А

«Канон перемен», или в менее точном, но более известном переводе «Книга

перемен» («И цзин», другое название «Чжоу и»), относится к числу величайших
и одновременно наиболее загадочных творений человека. С точки зрения по-
родившей его китайской культуры (древнейшей из ныне продолжающих свое
существование на Земле) он представляет собой нечто еще более значитель-
ное — творение Сверхчеловека, запечатлевшего в особых символах и знаках
тайну мироздания. Поэтому «Канон перемен» требует к себе особого отно-
шения — как к книге книг, священному писанию, одному из духовных чудес
света, которых у человечества, как и материальных, наверное, не более семи.
В настоящее время это ясно не только носителям синоиероглифической куль-
турной традиции в странах Дальнего Востока и Юго-Восточной Азии, но и
всем просвещенным людям в странах Запада.
В нашей стране одним из первых это осознал блестящий востоковед, ученый
и поэт Ю.К. Щуцкий (1897—1938). Проделанная им более полувека тому назад
работа по переводу, изучению и истолкованию «И цзина» продолжает оста-
ваться уникальной у н&с и, по-видимому, непревзойденной на Западе. Жизнь
автора оборвалась трагично, но его произведение в соответствии с умонепо-
стижямым законом несгораемости рукописей избегло уничтожения и через
двадцать с лишним лет после насильственной гибели своего создателя счаст-
ливо увидело свет 1 . Практически сразу после опубликования «Китайская клас-
сическая „Книга перемен"» сама была признана классикой отечественного китае-
ведения.
Готовя ее теперь, по прошествии еще трех десятков лет, ко второму изданию,
мы вынуждены были решать весьма трудную задачу опубликования «классики
в квадрате» — классического труда отечественного востоковедения о класси-
ческой и священной книге Востока. Насколько успешно она решена — судить
читателю. Здесь же мы кратко остановимся на основных отличиях настоящего
издания от предыдущего.
Во-первых, ранее изданный текст книги Ю.К. Щуцкого был нами сверен с
рукописью 2 . В результате, с одной стороны, было исправлено изрядное коли-
чество досадных, зачастую обессмысливающих или перевертывающих смысл,
ошибок, появление которых объясняется особой сложностью текста и отсутст-
вием автора, долженствующего держать корректуру. С другой стороны, были
устранены почти все купюры и сокращения, внесенные редактором первого
издания Н.И. Конрадом. Помимо отдельных фраз и абзацев были восстанов-
лены: в первой части книги — значительный (около 30 машинописных страниц)
фрагмент главы II (изложение работы Пи Си-жуя с 9-й по 30-ю главу), во вто-
рой части — две ценные таблицы мантических терминов в главе I и глава XII.
В связи с последним исправлением изменились номера глав XII и XIII преж-
него издания, которые тут стали соответственно главами XIII и XIV. В итоге
сокращенной оказалась лишь маленькая (в 4 машинописные страницы) биб-
лиографическая главка «Оборудование китаеведной лаборатории, необходимой
5
для переводов „Книги перемен"», носящая чисто технический характер и ныне
решительно устаревшая.
Во-вторых, м ы произвели сверку перевода «Книги перемен» с оригиналом
и внесли отдельные изменения, исправив некоторые неточности, пропуски, нес-
колько упорядочив терминологию (используя исключительно авторские вариан-
ты) и реконструировав систему маркировки различных слоев текста и конъектур
с п о м о щ ь ю трех видов скобок и трех шрифтов.
В-третьих, мы подробнейшим образом прокомментировали все части книги,
в несколько раз увеличив полностью сохраненный в тексте корпус примеча-
ний Н.И. Конрада.
В-четвертых, м ы написали вводную статью о современном состоянии ис-
следований «Книги перемен» в мировой науке и новейших открытиях в этой
области. В статье также представлен необходимый, предполагаемый самой
символьно-числовой основой памятника иллюстративный материал.
В-пятых, м ы составили новую биографию и библиографию работ Ю.К. Щуц-
кого и о нем, сопроводив их публикацией таких ценных исторических доку-
ментов, как его автобиографическое «Жизнеописание» и «Записка о научных
трудах и научной деятельности профессора-китаеведа Юлиана Константиновича
Щуцкого» В.М. Алексеева.
В-шестых, в дополнение к предисловию Н.И. К о н р а д а из первого издания м ы
поместили здесь (в качестве послесловия) очень содержательный и критически-
конструктивный отзыв В.М. Алексеева о работе Ю.К. Щуцкого, на диссерта-
ционной защите которой он выступал как главный оппонент.
В-седьмых, нами был составлен список основной литературы о «Книге пере-
мен» и обновлен научный аппарат.
В-восьмых, к книге приложен китайский оригинал «Чжоу и», воспроизводящий
самое авторитетное для эпохи Ю.К. Щуцкого издание текста в серии гарвард-
яньцзинских индексов. Особую ценность этого текста составляет учет всех
зажнейших разнописей, известных в то время.
Первый раз, в 1960 г., книга Ю.К. Щуцкого была издана ничтожно м а л ы м
по м а с ш т а б а м нашей страны тиражом — 1400 экземпляров, благодаря чему
уже много лет она является одним из чрезвычайно дорогостоящих раритетов
книжного рынка. Надеемся, что обеспеченная надлежащим тиражом общедос-
тупность настоящего издания сделает более явной и зримой истинную драго-
ценность этого замечательного труда.

1
Щуикий Ю.К. Китайская классическая «Книга перемен». М., 1960.
2
Выправленная рукой автора машинописная копия рукописи ныне хранится в Архиве
востоковедов Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения Российской ака-
демии наук.
А. И. Ко б зев
ВСТУПИТЕЛЬНАЯ
ЧАСТЬ
 КИТАЙСКАЯ КНИГА КНИГ

Учитель [Конфуций] сказал: «Продлись мои

лета, [я бы] пятьдесят [из них] отдал изучению
„Перемен" и смог бы избежать больших откло-
нений»
«Лунь юй»> VII, 16/17

Такой же, как Библия для западной культуры, книгой книг китайской куль-
туры является произведение, носящее название «Чжоу и», или «И цзин» (на
значении и различии этих заглавий мы остановимся ниже). Библия и «Чжоу и»
сходны и по своей роли духовного центра соответствующих культур, и по
степени загадочности происхождения и глубинного смысла, продолжающей со-
храняться несмотря на многовековые подвижнические усилия их исследовате-
лей. Излагая традиционную для Китая точку зрения, крупнейший отечествен-
ный синолог академик В.М. Алексеев (1881—1951) писал: «„Книга перемен"
(„И цзин") есть книга книг, дающая углубленному в нее уму и силу, и содер-
жание, но никаким умом не исчерпываемая»1. Примерно в то же время, в 40-е
годы текущего столетия, один из выдающихся европейских мыслителей К. Юнг
(1875—1961) в предисловии к осуществленному Р. Вильгельмом (1873—1930)
самому основательному на Западе переводу «Чжоу и» писал об этом «великом
и уникальном» произведении: «Подобно части природы, оно ждет, пока будет
открыто. Оно не предлагает ни фактов, ни власти, но для любителей само-
познания, мудрости — если таковые найдутся — может представиться правиль-
ной книгой. Для одного его („Чжоу и". — А.К.) дух покажется ясным, как
день, для другого — смутным, как сумерки, для третьего — темным, как ночь»2.
Загадочно само название «Чжоу и». Каждый из двух составляющих его иеро-
глифов может быть понят по крайней мере двояко. Чжоу — это, во-первых,
имя династии, правившей в Китае с конца II тысячелетия до н.э. по сере-
дину III в. до н.э., и хронологическое обозначение данной эпохи; во-вторых,
слово, имеющее значения «оборот, круг, цикл, везде, повсюду, полный, исчер-
пывающий». Иероглиф и означает, во-первых, «легкий, нетрудный»; во-вторых,
«перемена, метаморфоза». Соответственно сочетание «Чжоу и» допускает четы-
ре осмысления: «[Канон] перемен [эпохи] Чжоу», «Легкий [канон эпохи] Чжоу»,
«Всеохватно-круговые перемены», «Всеохватно-круговой легкий [канон]». Исполь-
зованное здесь для уточнения смысла слово «канон» является эквивален-
том иероглифа цзин, входящего в состав синонимичного «Чжоу и» обо-
значения — «И цзин» («Канон перемен», именно «канон», а не «книга»,
поскольку последнему термину точно соответствует иероглиф ту, что, в част-
ности, отражено в различении «Четверокнижия» — «Сы шу» и «Пятиканония» —
«У цзин»).
Первый и остающийся до сих пор непревзойденным в СССР исследо-
ватель «Чжоу и» Ю.К. Щуцкий выделил 19 различных трактовок этого столь
таинственного произведения: «1) гадательный текст, 2) философский текст,
3) гадательный и философский текст одновременно, 4) основа китайского уни-
версизма, 5) собрание поговорок, 6) записная книжка политика, 7) политичес-
кая энциклопедия, 8) толковый словарь, 9) бактрийско-китайский словарь, 10) фал-
лическая космогония, 11) древнейший исторический документ Китая, 12) учебник
логики, 13) бинарная система, 14) тайна кубокуба, 15) случайные толкования и
комбинации черт, 16) фокусы уличного гадателя, 17) ребячество, 18) бред,
19) ханьская подделка»3.
8
 В природе человеческого ума — испытывать особый интерес ко всему зага-
дочному, поэтому текст «Чжоу и» всегда был объектом внимания ученых, среди
которых, помимо профессионалов-синологов, можно назвать уже упоминавше-
гося К. Юнга и великого Лейбница (1М6—1716). Постижение «Чжоу и»
В.М. Алексеев считал основной синологической проблемой, «главным камнем
преткновения всех китаистов всех времен и наций, начиная с китайцев и кон-
чая американцами». Эта «оккультная по форме и философская по содержанию»
книга, отмечал далее В.М. Алексеев, «привлекала и привлекает самые трезвые
умы своею неразгаданной системой» 4 .
На западноевропейских языках существует обширнейшая литература о «Чжоу
и» и множество переводов этого памятника, наиболее авторитетными из ко-
торых признаны переводы Дж. Легга (1815—1895) на английский язык и
Р. Вильгельма на немецкий. Последний, в свою очередь, переведен на англий-
ский и французский языки. В недавно вышедшем специально посвяшенном
«Чжоу и» номере американского «Журнала китайской философии» была опубли-
кована библиография «Чжоу и» на западноевропейских языках. Этот отнюдь
не исчерпывающий и уже успевший устареть список в к л ю ч а е т в себя внуши-
т е л ь н о е ч и с л о работ - 235 5 . В США и з д а е т с я с п е ц и а л и з и р о в а н н ы й ж у р н а л
"Zhouyi Network" (Brunswick, Maine), с о д е р ж а щ и й оперативную и н ф о р м а ц и ю
по мировой и ц з и н и с т и к е .
Количество соответствующих китайских публикаций вообще трудно поддает-
ся учету. Новый подъем изучения «Чжоу и» в К Н Р наметился в начале 80-х го-
дов в связи с общим повышением интереса к национальной духовной тра-
диции. В 1984 г. в У хани было проведено первое всекитайское совещание по
«Чжоу и». С 5 по 9 декабря 1987 г. в Цзинани прошла аналогичная международная
конференция, в которой приняли участие около 200 специалистов 6 . Подробные
отчеты об этом представительном форуме были помещены в ряде научных
журналов К Н Р , в частности в № 3 за 1988 г. «Философских исследований», куда
также была включена подборка статей, посвященных «Чжоу и». С 1988 г. в
Цзинани начал издаваться специализированный журнал «Исследования „Чжоу и"»
(«Чжоу и яньцзю»), а в следующем, 1989 г. там же было основано китайское
общество по исследованию «Чжоу и» (Чжунго Чжоу и яньцзю хуй).
Большой размах изучение «Чжоу и» приобрело в Японии. Об этом, к при-
меру, наглядно свидетельствует опубликованная в журнале «Чжоу и яньцзю»
библиография работ о «Чжоу и», вышедших в свет за последние годы в Японии,
включающая 200 позиций 7 .
В СССР исследование «Чжоу и» блестяще начал Ю.К. Щуцкий. Но из-за
того, что он был незаконно репрессирован в 1937 г., его докторская диссерта-
ция «Китайская классическая „Книга перемен"», написанная в 1928—1935 гг.,
смогла увидеть свет только в 1960 г. Дальнейшее развитие этот мощный ис-
следовательский импульс получил у нас еще через 20 лет, в начале 80-х годов,
в рамках структурно-текстологического и методолого-науковедческого направ-
ления отечественной синологии 8 .
Еще В.М. Алексеев проницательно указывал, что «Чжоу и» «требует для
своего научного анализа более широкой базы, нежели база чисто китайская,
а тем более старинно китайская и традиционно китайская» 9 . Он же пророчески
утверждал, что загадка этого древнего памятника «неразрешима вплоть до
новых данных археологии: ведь ни одного текста (в полном смысле этого слова)
еще не вырыто!» 10 . В настоящее время мы располагаем и более широкой, чем
чисто китайская, научной базой для анализа «Чжоу и», и новыми данными ар-
хеологии, прежде всего важнейшим из них — вырытым в 1973 г. в кургане
Мавандуй близ г. Чанша (КНР, провинция Хунань) самым древним его текс-
том. С учетом этих обстоятельств попытаемся дать общую характеристику
самой оригинальной книги всего дальневосточного региона.
 «Чжоу и» — наиболее авторитетное произведение китайской канонической и
философской литературы, стоящее во главе «Тринадцатиканония» («Ши сань
цзин») и «Пятиканония» («У цзкн»), оказавшее фундаментальное парадигмати-
ческое воздействие на всю культуру традиционного Китая и сопредельных стран.
Выраженные в нем идеи, отмечает современный специалист из К Н Р Чжу Бо-кунь,
«создали своеобразное мировоззрение и методологию, оказали огромное влияние
на развитие философии, религии, естественных наук, литературы и искусства в
древнем Китае, в результате чего китайская культура стала совершенно уни-
кальной в истории мировой культуры и внесла свой вклад в человеческую ци-
вилизацию» 11 . Символы и принципы «Чжоу и» пронизывали буквально все
сферы жизни традиционного Китая — от теоретических эмпиреев и высокого
искусства до бытовых предметов и украшений. Из этого же источника черпали
астрономы и астрологи, навигаторы и гадатели, музыканты и врачи, историки
и администраторы, мастера боевых искусств и знатоки тайн продления жизни.
Благодаря своей абстрактной универсальности символика «Чжоу и» еще на
рубеже XIX—XX вв. одновременно использовалась и в магических ритуалах
ихэтуаней, и в изображениях даосских божеств, и в почтово-телеграфном
коде, и в детских головоломках и т.д.
В старейшем китайском библиографическом каталоге «И вэнь чжи» выдаю-
щегося историка древности Бань Гу (32—92) первый раздел, носящий заглавие
«Шесть искусств» («Лю и»), посвящен важнейшей, канонической литературе.
В послесловии к нему развита теория, согласно которой пять канонов — «Юэ»
(«Музыка»), «Ши» («Стихи»), «Ли» («Благопристойность»), «Шу» («Писания»),
«Чунь цю» («Весны и осени») соответствуют «пяти постоянствам» (у чан) — гу-
манности (.жэнь), должной справедливости (и), благопристойности (ли), разум-
ности (чжи), благонадежности (синь), а также «пяти учениям» (у сюэ) и «пяти
элементам» (у син). Канон «Перемены» («И», т.е. «Чжоу и») назван «истоком»
(юань) всей этой системы и вместе с сопричастными ему произведениями поме-
щен в начальном (первом из девяти) подразделе «Шести искусств» 12 . В даль-
нейшем подобное положение «Чжоу и» никогда не оспаривалось и только
укреплялось. Однако еще в основополагающем даосском трактате «Чжуан-
цзы» (IV—III в. до н.э.), в списке канонов, аналогичном приведенному, «И» был
поставлен на предпоследнее, пятое, место — после «Ши», «Шу», «Ли», «Юэ» и
перед «Чунь цю» 13 .
«Чжоу и» включает в себя каноническую часть (в двух разделах) — собствен-
но «И цзин» (это название по принципу pars pro toto часто употребляется и
как синоним «Чжоу и») и комментирующую — «И чжуань» (или «Ши и» — «Де-
сять крыльев», т.е. семь комментариев, три из которых имеют по два раздела).
Следовательно, весь текст помимо самого общего деления на две части — цзин
и чжуань — членится на восемь (кацон-цзин и семь комментариев-чжгянь) и
двенадцать (два раздела собственно «И цзина» и «Десять крыльев») частей.
Эта текстологическая фиксация нумерологической пары чисел 8 и 12 симво-
лизирует собой союз земли и неба, т.е. пространства и времени. 8 — осново-
полагающая характеристика пространства как 8 стран и полустран света,
8 секторов плоскости или 8 частей трехмерного тела (исходного куба, в пер-
вичном делении тремя взаимно перпендикулярными плоскостями членяще-
гося на 8 кубиков), а 12 — времени как 12 месяцев года и 12 час-
тей суток. В двухмерном пространстве геометрическую взаимосвязь 8 и 12
представляет древнейшая фигура, воплощенная в китайских монетах, зер-
калах, схематизации гексаграмм, горизонтальных проекциях мерных сосудов
и ритуальных предметов. Она являет собой квадрат, вписанный в круг, и оз-
начает единство земли и неба, традиционные символы которых — квадрат
и круг. При площади такого квадрата, равной 8 единицам (и традиционном
нумерологическом округлении числа к до 3), площадь включающего его круга
10
равна 12 единицам. (Кстати, и длина окружности тут соответствует 12 ли-
нейным единицам.)
Основу «И цзина» составляют 64 гексаграммы (лю ши сы гуа) — особые
графические символы, состоящие из шести расположенных друг над другом
(воспроизводящихся снизу вверх, т.е. противоположно искусственному поряд-
ку — воспроизведению иероглифов — и однонаправленно с естественным поряд-
ком — ростом растений) черт двух видов, целой и прерванной, во всех ком-
бинаторно возможных сочетаниях. Черты (но) истолковываются как знаки
универсальных мироустроительных сил: женской, темной, пассивной инь (пре-
рванная черта) и мужской, светлой, активной ян (целая черта), а их двойные,
тройные и т.д. комбинации — как знаки более конкретных воплощений инь и
ян во всех сферах бытия. Центральную роль в этой системе играют восемь
триграмм (ба гуа) — сочетания из трех черт, считающиеся половинными ком-
понентами гексаграмм и знаменующие собой восьмеричный набор универсалий:
Цянь — творчество, крепость, небо, отец; = = Кунь — исполнение, са-
моотдача, земля, мать; =_= Чжэнь — возбуждение, подвижность, гром, пер-
вый сын; =-= Кань — погружение, опасность, вода, второй сын; =~= Гэнь —
пребывание, незыблемость, гора, третий сын; === Сюнь — утончение, проник-
новенность, ветер (дерево), первая дочь; EZE Ли — сцепление, ясность, огонь,
вторая дочь; === Дуй — разрешение, радостность, водоем, третья дочь.
Происхождение канонической части «Чжоу и» связано с гадательной прак-
тикой и восходит к концу II — началу I тысячелетия до н.э. Древнейшие
мантические приемы в «Чжоу и» преобразованы в нумерологическую систему
математикоподобных операций с числами и геометрическими фигурами, задача
которой — «разделять по родам свойства всей тьмы вещей» («Си цы чжуань»,
II,2) 1 . В приписываемой Конфуцию, но реально сложившейся, видимо, в V—III вв.
до н.э. комментирующей части и главным образом в ее наиболее философском
разделе — «Си цы чжуани» («Комментарии привязанных изречений») эта систе-
ма трактуется как учение о замкнутой, состоящей из 64 основных ситуаций
структуре постоянно и циклически изменяющегося мира: «Перемены имеют
Великий предел (тай цзи). Это рождает двоицу образов [инь и ян]. Двоица об-
разов рождает четыре символа (сы сян). Четыре символа рождают восемь
триграмм (ба гуа)» («Си цы чжуань», I, 11, ср. схемы 1, 2)15.
Гуа (мантический символ, «три-, гексаграмма») — одна из самых оригиналь-
ных и фундаментальных общеметодологических категорий китайской философии,
одновременно обозначающая конститутивные элементы двух универсальных
классификационных схем (8 триграмм — ба гуа и 64 гексаграмм — лю ши сы
гуа). Этимологически иероглиф гуа связан с изображением геометри-
зированных графических результатов скапулимантии — гадания на костях
(бу ), широко применявшегося в Китае в конце II — начале I тыся-
челетия до н.э. Это значение гуа, по-видимому, еще отражено в тракта-
те III в. до н.э. «Сюнь-цзы» 16 . Позднее гуа были связаны с другой, менее
древней гадательной практикой — на тысячелистнике (ши), построенной на по-
лучении числовых комбинаций, что широко отражено в историческом памятни-
ке V—IV вв. до н.э. «Цзо чжуань» («Комментарии Цзо [к летописи „Весны
и осени"]»), повествующем о событиях VIII—V вв. до н.э.1 В итоге гуа объе-
динили идеи геометрической символизации и числовой комбинаторики, из чего
выросла общетеоретическая методология.
Китайская традиция возводит происхождение гуа к мифическим источникам
цивилизации в стране — деятельности первого императора (культурного героя)
Фу-си, который использовал чудесно явленные гуа как природосообразные па-
радигмы в созидании основ материальной культуры.
Целостная философская концепция гуа впервые была сформулирована в при-
писываемой Конфуцию (551—479) комментирующей части «Чжоу и» («Си цы
чжуань», «Шо гуа чжуань» — «Комментарий изъяснения триграмм»). Специ-
фику категории гуа составляет материальная выраженность в двух количествен-
но определенных наборах графических символов — 8 триграммах и 64 гекса-
граммах. Каждой гуа присущи индивидуальное имя (8 триграмм и их удвое-
ния — 8 гексаграмм — одноименны), образный и понятийный комплексы,
стандартные формулы как абстрактного, так и конкретного содержания. На-
пример, двум парам главных гуа == и - = = = соответствуют име-
на Цянь и Кунь, образы неба и земли, понятия творчества и исполнения и т.д.
Согласно К. Юнгу, гуа фиксируют общечеловеческий набор архетипов (врож-
денных психических структур). Триграммы, гексаграммы и их компоненты во
всех комбинаторно возможных сочетаниях образуют универсальную иерархию
классификационных схем, в наглядных символах (сян) охватывающую любые
аспекты действительности — части пространства, отрезки времени, природные
стихии, числа, цвета, органы тела, социальные и семейные положения и т.д.
Структурно и онтологически 8-членньтй и 64-членный наборы гуа представ-
ляются продуктами последовательного раздвоения (по принципу инь—ян) Еди-
ного — Великого предела (тай цзи), т.е. элементами числового ряда 1, 2, 4, 8,
16, 32, 64. Однако исторически гексаграммы могли возникнуть раньше триграмм,
ставших инструментом их теоретического осмысления.
В статическом плане каждый из наборов — 8 триграмм и 64 гексаграм-
мы — зафиксирован в двух стандартных пространственно ориентированных
квадратно-круговых расположениях, приписываемых мифическому императору
Фу-си (жившему, согласно традиции, в начале III тысячелетия до н.э.) и ис-
торическому основателю династии Чжоу — Вэнь-вану (XI в. до н.э.). С этими
расположениями связаны соответствующие линейные последовательности гуа
(см. схемы 3, 4, 6—9). В канонической части стандартного текста «Чжоу и»
гексаграммы расположены в последовательности Вэнь-вана. Постепенная смена
целых (ян) и прерванных (инь) черт триграмм и гексаграмм в последователь-
ности Фу-си подчинена той же закономерности, что и смена знаков 1 и 0 в
обозначении натурального ряда чисел в двоичной арифметике. Соответствен-
но 8 триграмм и 64 гексаграммы в последовательности Фу-си представляются
в двоичном коде как 7 ... О и 63 ... О (см. схемы 5, 10). Создатель двойчной
арифметики Лейбниц усмотрел в этом подобии, стимулировавшем его работу
в данном направлении, свидетельство предустановленной гармонии и единства
божьего промысла для всех времен и народов 18 .
В 1973 г. при археологических раскопках в Мавандуе был обнаружен
древнейший, датируемый 180—170 гг. до н.э., текст «Чжоу и», которому присущ
ряд существенных особенностей. В нем примерно половина гексаграмм (точ-
но — 34) названы более или менее отличающимися от стандартного текста
иероглифами; канон и комментарий «Си цы чжуань» не разделены на две части;
отсутствуют комментарии «Туань чжуань» («Комментарий суждений»), «Сян
чжуань» («Комментарий символов») и «Вэнь янь чжуань» («Комментарий зна-
ков и слов»); в тексте, соответствующем стандартной первой части «Си цы
чжуани» (разбивка Чжу Си, 1130—1200), нет § 8, переставлены местами § 9 и 10,
а в тексте, соответствующем § 5 стандартной второй части данного коммен-
тария, присутствует 1000-иероглифное дополнение, в которое включен § 3 «Шо
гуа чжуани». В связи с последним обстоятельством стоит отметить, что само
употребление термина «8 триграмм» (ба гуа) в «Чжоу и», по-видимому, нуме-
рологизировано: он встречается здесь ровно 8 раз: 7 раз в «Си цы чжуани» и 1 раз
в «Шо гуа чжуани» — именно в § 8, который изначально, быть может, действи-
тельно входил в состав «Си цы чжуани», включавшей в себя таким образом
все 8 употреблений термина «8 триграмм».
Но наиболее важная особенность мавандуйского «Чжоу и» — специфическая
 последовательность гексаграмм, отличающаяся строгой закономерностью и ти-
пологически схожая с последовательностью Фу-си, хотя отнюдь не идентичная
ей (см. схему 11). Содержащая эту последовательность каноническая часть ма-
вандуйского «Чжоу и» представляет собой манускрипт на шелковой ткани,
разделенный вертикальными линиями на 93 столбца, в каждом из которых
количество иероглифов колеблется от 64 до 8119, что свидетельствует о нуме-
рологизированности самой формы записи нумерологического канона, посколь-
ку 64 (43) и 81 (З4) — основополагающие числа китайской нумерологии.
В ицзинистике (и сюэ — науке об «И цзине», или «Чжоу и») в течение сто-
летий обсуждается проблема трех текстов этого памятника 20 . Древнейшее сообще-
ние о них содержится в каноническом произведении III в. до н.э. «Чжоу ли» («Чжоу-
ская благопристойность»), где сказано, что при великом гадании (да бу) ис-
пользовались «приемы трех Перемен» (сань и чжи фа): «Смыкающихся гор»
(«Лянь шань»), «Возвращения в сокровищницу» («Гуй цзан») и «Всеохватно-
круговых (Чжоуских) перемен» («Чжоу и»)21. Ицзинисты считали «Лянь шань»,
«Гуй цзан», «Чжоу и» тремя вариантами одного произведения — «И» («Пере-
мены»), возникшими в разные эпохи, и соответственно связывали их либо с
тремя выдающимися правителями — Фу-си (или действовавшим после него
Шэнь-нуном), Хуан-ди (преемником Шэнь-нуна) и Вэнь-ваном, либо с тремя
первыми династиями — Ся (XXI—XVI вв. до н.э.), Шан-Инь (XVI—XI вв. до н.э.)
и Чжоу (XI—III вв. до н.э.). Тексты «Лянь шань» и «Гуй цзан» считались утра-
ченными, поэтому их отличие от «Чжоу и» оставалось загадкой.
К иному выводу пришел один из крупных представителей критической тексто-
логии эпохи Дин (1644—1911) — Пи Си-жуй (1850—1908). Его точку зрения мы
воспроизводим в изложении Ю.К. Щуцкого: «Вполне вероятно, что „Лянь шань"
и „Гуй цзан" даже и не тексты, а только системы гадания. Можно даже пред-
полагать, что до Конфуция и „Чжоу и" была тоже пишь системой гадания и
не существовало записанного текста. Словом, тщетны попытки доказать, что
были три разные версии „Книги перемен", относимые к разным эпохам, ибо
первоначально „Чжоу и" — название одной из систем гадания, наряду с систе-
мами „Лянь шань" и „Гуй цзан". Но Конфуцием была выдвинута только систе-
ма „Чжоу и", тогда еще лишенная записанного текста. Поэтому искать текст
„Лянь шань" и „Гуй цзан" напрасно, их никогда не было, текст же „Чжоу и"
не старше Конфуция» 22 .
В целом критическая текстология эпохи Цин явилась одной из вершин разви-
тия традиционной китайской науки, и полученный в ее рамках вывод Пи Си-жуя
следует признать весьма основательным. Его можно подкрепить и тем, что,
согласно «Чжоу ли», различие между «тремя Переменами» заключено в каких-
то технических «приемах» (фа — «метод, способ, образец, норма, закон»). Кста-
ти, как раз этот употребленный Пи Си-жуем иероглиф фа Ю.К. Щуцкий пере-
вел словом «система» в сочетании «система гадания» 23 .
Однако признание вывода Пи Си-жуя отнюдь не противоречит данным древ-
них авторов, в частности, древнейшего комментатора «Чжоу ли» — Ду Цзы-чуня
(ок. 30 г. до н.э. — ок. 58 г. н.э.), утверждавшего, что «„Лянь шань" — это Фу-си,
а „Гуй цзан" — Хуан-ди» 24 . Ду Цзы-чунь не квалифицировал «Лянь шань» и
«Гуй цзан» как тексты, но только указывал на их связь с именами Фу-си и
Хуан-ди. Между тем хорошо известно, что с именем Фу-си связано специфи-
ческое расположение гуа — главных элементов данной системы. Другое, аль-
тернативное расположение приписывается Вэнь-вану, имя которого однозначно
соотносят с «Чжоу и». Отсюда легко заключить, что «Лянь шань», «Гуй цзан» и
«Чжоу и» знаменуют собой разные системы расположения гуа, изобретателями
которых считались соответственно Фу-си, Хуан-ди и Вэнь-ван.
Следующее напте предположение состоит в том, что «созданная» Хуан-ди
система «Гуй цзан» есть не что иное, как мавандуйское расположение гуа. Под-
13
тверждается этот тезис текстологическими наблюдениями. Прежде всего нужно
отметить, что мавандуйское расположение, по-видимому, было достаточно ши-
роко известно, хотя это и становится понятным только после его обнаруже-
ния. Так, в «Го юе» («Речах царств», похожем на «Цзо чжуань» историческом
памятнике V—III вв. до н.э., описывающем события X—V вв. до н.э.) первыми,
т.е. в наиболее значимой позиции, упоминаются сведенные в пару гексаграм-
мы Цянь (№ 1) и Пи (№ 12). Они приведены в составе гадательной формулы
юй Цянь чжи Пи — «сталкиваешься с Цянь и переходишь к Пи» 25 , которая т^т
употреблена неестественно. Эта неестественность, которую мы разъясним ниже ,
может £ > ы т ь понята как сигнал особой взаимосвязи выделенных гексаграмм.
Наиболее вероятный вариант подобной взаимосвязи — вхождение гексаграмм
в пару, открывающую собой определенную последовательность гуа и таким об-
разом обозначающую ее. Данный способ обозначения последовательности гуа
известен, например, по тексту «Ли цзи» (гл. 9)27.
Следовательно, пару гексаграмм Цянь и Пи в «Го юе» можно трактовать
как символ определенной последовательности гуа, и именно мавандуйской, по-
скольку ее начальные гексаграммы — Цянь и Пи.
Впрочем, в мавандуйском тексте данные гексаграммы названы иными иеро-
глифами — Цзянь (Затвор) и Фу (Жена), которые, видимо, содержат в себе
намеки на терминологические обозначения данного расположения гуа. Первый
из них, кажется, связан с именем Хуан-ди — Сюань-юань (Оглобля Колесницы),
так как иероглиф цзянь имеет значение «чека (колеса)». Присуще ему и еще одно
значение — «ушкк треножника-дин», а треножник-дин сыграл особую роль в
жизни и смерти Хуан-ди 28 .
Правая часть иероглифа фу идентична правой части гуй Ш* из со-
четания «Гун изан», и, возможно, тут мы имеем дело с разнописями одного
и того же знака, возникшими при неквалифицированном переписывании или
преобразовании иероглифов путем придания им смыслоопределяющих ключевых
компонентов (леьых частей). Трактовка иероглифа гуй из сочетания «Гуй цзан»
как обозначения гексаграммы вполне допустима, поскольку знак шань («гора»)
из аналогичного сочетания «Лянь шань» традиционно идентифицируется с гуа
Гэнь (гекс. № 52), образом которой является гора 29 .
Из проведенного анализа следует, что если наша гипотеза верна, то «Лянь
шань», «Гуй цзан» и «Чжоу и» соответствуют трем известным ныне типам
расположений гуа, соотносимым с именами Фу-си, Хуан-ди и Вэнь-вана. Все
они основаны на едином тексте — «Чжоу и», и поиск каких-то других вариан-
тов — «Лянь шаня» и «Гуй цзана» — бессмыслен: таковых не существовало.
Обнаружение же мавандуйского текста — еще одно замечательное свидетельст-
во точности древнекитайских авторов (в данном случае — отмечавших сущест-
вование третьего типа расположений гуа).
Для изучения «Чжоу и» большое значение имеет отражение этого -текста в
близких по времени создания письменных памятниках. Таковыми прежде всего
являются «Цзо чжуань» и «Го юй», где описано и практическое (в гадатель-
ной процедуре), и теоретическое (в натурфилософском рассуждении) использо-
вание гуа в эпоху Чунь-цю (VIII—V вв. до н.э.), часто сопровождающееся
цитатами из «Чжоу и».
Общий обзор ссылок на «Чжоу и» в «Цзо чжуани» справедливо предпринял
Ю.К. Щуцкий, основавший на нем датировку «Чжоу и» (VIII—VII вв. до н.э.)
и вывод о постепенном превращении в VI—V вв. до н.э. этого памятника из
мантического в философский текст 30 . Большое специальное исследование соот-
ношения «Чжоу и» и «Цзо чжуани» в связи с двумя видами гаданий — на пан-
цире черепахи (бу [ ) и стеблях тысячелистника (ши Ш ) — провел С.В. Зинин,
изложивший свои результаты в нескольких содержательных статьях 31 . В част-
14
ности, он уточнил количество фрагментов «Цзо чжуани», описывающих ис-
пользование гексаграмм. Ю.К. Щуцким были выявлены шестнадцать таких
фрагментов, С.В. Зинин добавил к ним еще три и совершенно правильно
разбил их на две группы: тринадцать мантических и шесть натурфилософских
фрагментов. Независимое исследование этого же материала с добавлением трех
фрагментов из «Го юя» недавно осуществил ученый из К Н Р Л ю Да-цзюнь.
Этой теме посвящена глава «Случаи гадания на тысячелистнике в „Цзо чжуани"
и „Го юе"» его интересной монографии о «Чжоу и»32. С учетом этих данных по-
пытаемся выявить некоторые неразрешенные проблемы реконструкции гекса-
граммной мантики в эпоху Чунь-цю и наметить пути к их разрешению.
В «Цзо чжуани» из тринадцати мантических фрагментов одиннадцать содер-
жат пары гексаграмм, представленные формулой юй А чжи В j S A В,
а две — одиночные гексаграммы, представленные формулой ци гуа юй А
Щ ib А (А и В — символы иероглифических названий гексаграмм). Из
шести натурфилософских фрагментов четыре содержат пары гексаграмм, пред-
ставленные формулой цзай А чжи 5 4 A t В, а два — одиночные
гексаграммы, представленные формулой цзай (Чжоу) и... А -$1 (/§1) ...А.
В «Го юе» из трех мантических фрагментов два содержат пары гексаграмм,
представленные формулами юй А чжи В и дэ чжэнь А хуй В, цзе ба е Щ & А
'Nf- В, "§з /"V tH , один — одиночную гексаграмму, представленную формулой
дэ А чжи ба Щ A /X 33.
В указанных мантических формулах иероглиф чжи обычно считается
употребленным знаменательно в значении «переходить к». Соответственно фор-
мула юй А чжи В понимается как «выпала [гексаграмма] А с переходом к
[гексаграмме] В», что означает превращение первой во вторую за счет изме-
нения одной или более черт. В десяти из одиннадцати случаев употребления
этой формулы в «Цзо чжуани» входящие в нее гексаграммы различаются
всего лишь единственной чертой 34 . В одном случае второе место в формуле
сначала занимает загадочный термин ба /Л^ («восемь»), взамен которого
затем подставляется название гексаграммы Суй (№ 17) =-=, отличающейся от
стоящей на первом месте гексаграммы Гэнь (№ 52) eZ= пятью чертами (Сян,
9-й г., лето) 35 .
Явная формальная вылеленность этого особого случая указания парных гек-
саграмм в «Цзо чжуани» должна привлечь к нему пристальное внимание.
Прежде всего важно отметить, что гексаграмма Суй по отношению к Гэнь вы-
полняет точно такую же функцию, что и все стоящие на втором месте гексаграм-
мы в остальных десяти случаях, — выделяет одну-единственную черту. Только
делается это противоположным образом: не через изменение выделяемой чер-
ты, а наоборот, через ее сохранение при изменении всех прочих. С этой точки
зрения, данный случай выглядит исключением, лишь подтверждающим правило.
Однако смысл самого правила достаточно таинствен. Обычно представленные
формулой юй А чжи В пары гексаграмм считаются объединенными на том
же основании, что и пары гексаграмм, получаемые в сохранившейся до наших
дней гадательной практике, классическим описанием которой признается один
из пассажей комментирующей части «Чжоу и» («Си цы чжуань», I, 8/9) 36 . Со-
гласно этой практике, каждая из черт в зависимости от жребия, определяе-
мого 50 стеблями тысячелистника (или, в упрощенном варианте, тремя моне-
тами), может быть либо неизменной, «молодой», символизируемой числами 7 и 8,
либо изменяющейся, «старой», символизируемой числами 9 и 6. Изменяющиеся
черты переходят в свою противоположность, и их изменение в изначально
полученной гексаграмме порождает вторую гексаграмму. Если полагать эту
методику действовавшей и во времена, описанные в «Цзо чжуани» и «Го юе»,
прямыми свидетельствами чего мы пока не располагаем, то обнаружится очень
странная картина. Окажется, что во всех зафиксированных в «Цзо чжуани» га-
даниях, в результате которых были получены пары гексаграмм (за исключе-
нием отмеченного выше особого случая), изменялась одна и только одна черта.
Статистически это весьма маловероятно.
В качестве объяснения проще всего предположить существование какого-то
ограничителя в мантической методике или вообще иной техники гадания, обес-
печивавших выделение именно одной изменяющейся черты. Однако подобному
предположению как будто противоречит все тот же особый случай с изменением
пяти черт, а также оба парных случая из «Го юя», где гексаграммы различа-
ются тремя чертами.
Оставив пока в стороне вопрос о самой технике гадания, надо признать,
что в разбираемых парах гексаграмм «Цзо чжуани» не изменяющаяся черта
в первой гексаграмме выделяет вторую гексаграмму, а, наоборот, вторая вы-
деляет черту в первой. В такой ситуации вторая гексаграмма предстает как
указательный знак, своего рода технический термин, специфицирующий первую.
Указание черты тут возможно двумя способами — ее изменением или изме-
нением всех остальных черт, кроме нее, что и наблюдается в «Цзо чжуани».
Очевидно, что второй способ менее практичен, поэтому он оказался представ-
лен лишь одним примером, по-видимому, демонстративным. Ясно, что изме-
няемость черты является здесь не исходной, а технической характеристикой
соответствующей позиции в гексаграмме или в построенном по принципу
гексаграммы тексте.
Разумеется, первоначальная фиксация такой позиции при гадании могла осу-
ществляться при помощи какого-то жребия и тем самым носить случайный
характер, но важно иметь в виду, что она осуществлялась и без всякой жеребьев-
ки, при сознательном желании указать на вполне определенную позицию, вы-
бираемую отнюдь не случайно. Прямое описание этого дано в «Цзо чжуани»,
где, в частности, вне связи с какими-либо гаданиями и случайностньтми про-
цессами по указанной методе четырьмя гексаграммами последовательно обоз-
начаются четыре черты (две нижних и две верхних) гексаграммы Цянь (№ 1)
и приводятся соответствующие им тексты из канонической части «Чжоу и»
(Чжао, 29-й г.)37.
В этом же описании использована формула цзай А чжи В, аналогичная фор-
муле юй А чжи В, но предполагающая цитирование «Чжоу и» без каких-
либо гадательных процедур. Отсюда, кстати, следует, что по крайней мере ко
времени написания «Цзо чжуани» мантическая и натурфилософская функции
«Чжоу и» уже терминологически различались.
В отмеченном ключевом фрагменте (Чжао, 29-й г.) приведены сразу шесть
пар гексаграмм. В этих шести случаях введенная с начальной парой формула
цзай А чжи В один раз редуцирована до вида А чжи В, а в остальных четы-
рех случаях заменена кратким выражением, подразумевающим общую первую
гексаграмму начальной пары и указывающим только новую вторую — ци В
^ В «ее (т.е. гексаграммы А. — А. К.) [гексаграмма] В». Эквивалентность
выражений А... ци В и А чжи В показывает, что иероглиф чжи в формуле
юй А чжи В скорее всего употреблен не в знаменательной, а в своей более
обычной, служебной роли, т.е. не имеет значение «переходить к», а является
показателем определения. Соответственно формула юй А чжи В, в кото-
рой А — определяющее, а В - определяемое, должна обозначать некую
«гексаграммную гексаграмму» — А'шную В. Но поскольку последнее бессмыс-
ленно, очевидно, что основным значением данного сочетания двух гексаграмм
следует признать выделяемую им черту первой гексаграммы и соответствую-
щий ей текст канонической части «Чжоу и».

16
 Прямое подтверждение этому содержится в одном из мантических фраг-
ментов «Цзо чжуани», где формула юй А чжи В растолковывается посредст-
вом выражения юй... чжи гуа 2гй ... ЙЬ «выпала гексаграмма с [изрече-
нием]: ...» (в оригинале на месте отточия стоит часть афоризма к третьей
черте гексаграммы А, выделенной с помощью гексаграммы В) (Си, 25-й г.
1-й месяц) 38 . Интерпретирующее выражение юй... чжи гуа точно воспроизво-
дит структуру формулы юй А чжи В — юй... чжи..., а иероглиф чжи в нем
является несомненным показателем определения.
В этом же фрагменте «Цзо чжуани» находится еще одно мантическое вы-
ражение со структурой юй... чжи..., описывающее результат гадания другого
вида — на панцире черепахи (бу) — юй... чжи чжао j S ... Z^ ^IL «вы-
пала трещина с [изречением]: ...» (в оригинале на месте отточия стоит соот-
ветствующее изречение). И здесь роль показателя определения у чжи бес-
спорна. Приведенное выражение интересно также тем, что демонстрирует од-
нотипность оформления результатов двух различных видов гадания. Видимо,
эта бифункциональность мантических формул, связанных с «Чжоу и», обуслов-
лена синтетическим характером данного памятника, объединившего обе тради-
ции гадания — на панцире черепахи и стеблях тысячелистника.
В «Цзо чжуани» встречается еще одно выражение, фиксирующее результат
гадания на панцире черепахи, — юй шуй ши хо 7К j g ^ «выпала вода
с направлением к огню» (Ай, 9-й г., осень) 39 . Возможно, здесь отражена связь
мантической практики бу с системой пяти элементов (у син), но для нас в дан-
ном случае более важен не содержательный, а формальный аспект, позволяю-
щий увидеть сходство структур юй... ши... и юй... чжи... Иероглиф ши jiaj
(«направляться к»), занимающий одинаковую позицию с чжи и синонимичный
ему в его значении «переходить к», будет являть собой неприемлемое в форму-
лах дублирование, если считать, что чжи в юй А чжи В присуща знаме-
нательная функция.
Вопрос о значении чжи в формуле юй А чжи В отнюдь не схоластичен.
Если трактовать здесь чжи знаменательно, то основное значение формулы — па-
ра гексаграмм как таковых. Если же признать за чжи служебную функцию,
то основное значение формулы — соотношение между двумя гексаграммами,
выражающееся в связующей их отдельной черте.
О том, что зафиксированные в «Цзо чжуани» и «Го юе» гексаграммы не
являются продуктами лишь случайностных процессов, а в определенной мере
выражают какие-то устойчивые конструкции, по-видимому, свидетельствуют и
некоторые статистические «аномалии». В 19 фрагментах «Цзо чжуани» фигури-
руют 29 различных гексаграмм (№ 1—3, 5, 7, 8, 11 —15, 17—20, 23, 24, 27, 28,
30, 34, 36, 38, 43, 44, 47, 52, 54, 55), из которых 6 (№ 1, 3, 18, 24, 30, 38) указаны
дважды, а 3 (№ 2, 8, 14) — трижды 40 . В 3 фрагментах «Го юя» фигурируют
5 гексаграмм (№ 1, 3, 11, 12, 16), из которых только одна (№ 16) не встречается
в «Цзо чжуани». Всего в обоих произведениях использованы 30 гексаграмм,
т.е. около 47% их общего количества. Любопытна неравномерность привлече-
ния начальных и конечных, согласно расположению Вэнь-вана, гексаграмм. Из
первой половины канонической части (шан цзин) «Чжоу и» использованы 70%
гексаграмм (21 из 30), а из второй (ся цзин) — только около 26% (9 из 34).
30 гексаграмм в «Цзо чжуани» и «Го юе» совокупно употреблены 46 раз:
19 — по одному разу, 6 (№ 11, 12, 18, 24, 30, 38) — по два раза, 5 (№ 1, 2, 3,
8, 14) — по три раза. Таким образом, примерно 37% использованных гекса-
грамм (11 из 30) употреблены неоднократно и около 35% их употреблений
(16 из 46) — по второму или третьему разу. Если же еще учесть 4 подра-
зумеваемых употребления гексаграммы Цянь (№ 1) в упомянутом фрагменте
«Цзо чжуани» (Чжао, 29-й г.) с шестью парами гексаграмм, то число употреб-
лений неоднократно использованных гексаграмм окажется возросшим до 40%
17
(20 из 50). Из 20 пар гексаграмм две пары (№ 3, 8 и 1, 14), т.е. 10%, повторя-
ются. Иначе говоря, среди 22 случаев парного употребления гексаграмм име-
ются два повтора (9%). Примечательно, что все четыре гексаграммы из парных
повторов входят в пятерку наиболее употребимых гексаграмм. Из четырех
одиночных гексаграмм повторена одна (№ 18), т.е. 25%. Иначе говоря, среди
пяти случаев одиночного употребления гексаграмм имеется один повтор (20%).
В целом вся эта статистика свидетельствует о формальной вьтделенности опре-
деленных гексаграмм, что можно истолковать как сознательное стремление
подчеркнуть значимость связанной с ними информации.
Представление о подобной подтекстовой информации издревле существовало
в китайской комментаторской традиции. В рамках рассматриваемой проблемы
весьма интересны комментарий и толкование Ду Юя (222—284) и Кун Ин-да
(576—648) к упоминавшемуся загадочному термину ба («восемь») в «Цзо чжуани»
(Сян, 9-й г., лето). В этих классических разъяснениях термин ба связывается
с цитировавшимся выше сообщением «Чжоу ли» о «трех Переменах». Ду Юй
и Кун Ин-да высказывают мнение, что в эпоху Чжоу в гадании по системе
«Чжоу и» использовались символы изменяющихся черт — 9 и 6, а в гаданиях
по системе «Лянь шань» и «Гуй цзан» — символы неизменяющихся черт — 7 и 8.
Тут же Кун Ин-да замечает, что общая вторая черта у гексаграмм Гэнь и Суй
(подставленной вместо ба) — иньская и, следовательно, в случае своей неиз-
меняемости должна быть символизируема числом 841.
Мы полностью согласны с Кун Ин-да в том, что связующим звеном между
гексаграммами Гэнь и Суй является тождество черт в одной позиции, а не
противоположность в остальных пяти, как, например, считает Л ю Да-цзюнь 42 .
Что же касается методов «Лянь шань» и «Гуй цзан», то о них пока можно
строить только предположения. В частности, можно предположить, что именно
эти методы обусловливают такое применение формулы юй А чжи В, при ко-
тором во второй гексаграмме изменяются все черты кроме выделяемой, а не
наоборот. Конечно, не лишено оснований соотнесение «Чжоу и» с символами
изменяющихся черт — 9 и 6. Во-первых, эти цифры в тексте «Чжоу и» обозна-
чают целую и прерванную черты. Во-вторых, в самом названии «Чжоу и»
(или «И цзин») основной смысловой компонент — иероглиф и («перемены»)
говорит об изменяемости.
Прежде чем выдвинуть собственную гипотезу о значении термина ба в ицзи-
нистическом контексте, обратимся к двум его употреблениям в «Го юе». Там
в одном фрагменте результат гадания на тысячелистнике представлен выраже-
нием: «получены предшествующая [гексаграмма] Чжунь и последующая [гекса-
грамма] Юй, все — восемь» (Ээ чжэнь Чжунь хуй Юй, цзе ба е Щ jif ^
в другом фрагменте — выражением: «получена [гексаграмма]
Тай с переходом в восемь» (дэ Тай чжи ба / X )44.
Оба эти употребления ба существенно отличаются от его употребления в
«Цзо чжуани». Здесь на место «восьми» не подставляется ни одна гексаграмма.
Во втором фрагменте вообще фигурирует лишь одна единственная гексаграмма
Тай (№ 11). В первом фрагменте указаны две гексаграммы, но термин ба со
всей определенностью посредством квантороподобного распределителя подле-
жащего цзе отнесен к ним обеим. Кроме того, гексаграммы Чжунь (№ 3)
=Г= и Юй (№ 16) =-= различаются между собой тремя чертами (I, IV, V), что
не отвечает принципу истолкования ба в «Цзо чжуани», согласно которому
соответствующие гексаграммы должны совпадать или не совпадать в одной
или пяти чертах.
Итак, достоверно известно, что ицзинистический термин ба обозначает гекса-
граммы, которые свободно могут не называться. Отсюда естественно заклю-
18
читъ, что обозначаемые ба, но не называемые гексаграммы легко выводимы
из предпосылаемых этому термину гексаграмм. Исходя из прямого смысла
ба, нетрудно предположить, что он обозначает 8 гексаграмм. Данное предпо-
ложение в свою очередь объясняет, почему в «Цзо чжуани» термин ба все-таки
соотнесен с определенной гексаграммой. Подобная конкретизация требуется
при необходимости выделения одной или нескольких гексаграмм из восьми.
Принадлежность каждой гексаграммы к какому-то набору из 8 гексаграмм
является несомненным фактом, связанным с восьмеричностью всей совокупнос-
ти 64 гексаграмм, членящихся на 8 триграмм. Внутреннюю закономерность
гексаграммного ряда и в линейной последовательности и квадратном располо-
жении Фу-си, и в мавандуйской последовательности, и в расположении 8 «двор-
цов» Цзин Фана (I в. до н.э.) (см. схему 12) составляет деление на восьми-
членные блоки, идущие друг за другом. Хотя и без столь явного алгоритма,
на 8 столбцов и 8 строк разбиты 64 гексаграммы в квадратном расположении
Вэнь-вана. Однако исследуемый нами термин, видимо, обозначал не эти вось-
мерицы. Как кажется, стоящий за ним принцип предъявлен в уже не раз упо-
минавшемся ключевом фрагменте «Цзо чжуани» (Чжао, 29-й г.). Согласно это-
му принципу образуются восьмеричные наборы гексаграмм, включающие в себя
две полярные гексаграммы, различающиеся всеми шестью чертами, и шесть
промежуточных, совпадающих с полярными ь одной или пяти чертах. Содержа-
щаяся в данном фрагменте «Цзо чжуани» последовательность гексаграмм обна-
руживает ясный алгоритм, с помощью которого, дополнив ее гексаграммами
в квадратных скобках, мы получим два 8-членных набора: а) 1= № 1,
Ц № 44, I I № 13, [ Ц № 10, Ш № 9], Ш № 14, = № 43, 1 1 № 2
и б) 1 1 № 2, Ц № 23, [ U № 8, И м 16, | - | № 15, | | № 7, § J № 24,
= № I]. В сумме они включают в себя все гексаграммы, необходимые для
выделения каждой отдельной черты полярных гексаграмм Цянь (№ 1) и Кунь
(№ 2) обоими возможными способами: привлечением гексаграммы с противо-
лоложной чертой в данной позиции или с противоположными чертами в осталь-
ных пяти позициях (последний способ здесь реализуется при считывании
справа налево). Мы предполагаем, что именно такие наборы из 8 гекса-
грамм обозначались термином ба — «восемь» в «Цзо чжуани» и «Го юе».
Связанный с этим термином фундаментальный нумерологический принцип
воплощен в порядке триграмм, приписываемом Вэнь-вану (см. схему 4). В
комментирующей части «Чжоу и» («Шо гуа чжуань», 8/10) данный порядок
представлен разбитым на два ряда — мужских и женских триграмм, во главе
которых стоят главные — отцовская и материнская триграммы Цянь и Кунь 45 .
Мужские триграммы: Цянь (Ц) — отец, Чжэнь (Ч) — старший сын, Кань
(Ка) — средний сын, Гэнь (Г) — младший сын. Женские триграммы: Кунь
(К) — мать, Сюнь (С) — старшая дочь, Ли (Л) — средняя дочь, Дуй
(Д) —младшая дочь. Соотнесение с полом и старшинством основано на наличии
у соответствующей триграммы одной одинаковой черты с отцовской (мужеоб-
разующей) или материнской (женообразующей) триграммой в нижней (старшей),
центральной (средней) или верхней (младшей) позиции. Эти «сыновья» и «доче-
ри» в раздельном расположении между «отцом» и «матерью» образуют два
5-членных набора, по своему устройству (с учетом прямого и обратного
считывания) идентичных двум вышеприведенным 8-членным наборам гексаграмм:

=== Д, Ц. Примечательна также троично-пятеричная структура этих

гексаграммных наборов, возможно, входившая в круг значений важного ну-
мерологического термина сань у ^ —- «троицы и пятерицы» 46 .
19
 В целом, анализ 22 фрагментов «Цзо чжуани» и <Го юя», содержащих ссылки
на гексаграммы, позволяет сделать следующие выводы. В мантических фраг-
ментах «Цзо чжуани» использовано 11 гексаграммных пар, в общетеоретических
фрагментах — 9 пар. Во всех этих 20 случаях соотношение гексаграмм в парах
основано на общем принципе выделения одной черты посредством противопо-
ложной ей черты в той же позиции (19 случаев) или посредством черт, противо-
положных остальным пяти чертам, в соответствующих позициях другой гекса-
г р а м м ы (1 случай). Последний вариант данного принципа в явном виде сфор-
мулирован в синхронном созданию «Цзо чжуани» и «Го юя» методологическом
тексте, входящем в состав «Чжоу и», — «Шо гуа чжуани». Оба варианта одно-
временно реализуются для любой пары противоположных (находящихся в соот-
ношении «супротивности» дуй) гексаграмм, включенных в 8-гексаграммный
набор, по нашему предположению, обозначаемый термином ба — «восемь».
В исследованных мантических фрагментах «Го юя» указаны две пары гекса-
грамм, различающихся между собой тремя чертами, что явно не соответствует
модели «Цзо чжуани», хотя произведения аналогичны друг другу и, по тради-
ционной атрибуции, принадлежат одному автору — ученику Конфуция — Цзо
Цю-мину. Одна из этих пар приведена в составе малопонятного выражения
дэ чжэнь Чжунь хуй Юй, цзе ба е, отличающегося от стандартной формулы
юй А чжи В. Помимо проблематичного термина ба, отнесенного сразу к
двум гексаграммам, но далее никак не расшифрованного, здесь гексаграммы
загадочно определены терминами чжэнь и хуй, которые в ицзинистике обоз-
начают нижнюю и верхнюю триграммы, образующие единую гексаграмму,
что, кстати, отражено в «Цзо чжуани» (Си, 15-й г., зима) 47 .
Другая пара гексаграмм в «Го юе» представлена с помощью стандартной
формулы — юй Цянь чжи Пи*, однако и она выглядит подозрительной. Если
считать, что эта взаимосвязь Цянь (№ 1) = = и Пи (№ 12) =г= основана на транс-
формации трех «старых» янских черт первой в три «молодые» иньские черты
второй гексаграммы, то получается слишком красивый результат, чтобы быть
уверенным в его случайном характере. Действительно, ситуация кажется мало-
вероятной: при первом же, наиболее значимом, упоминании в «Го юе» о гекса-
граммах выпадает гексаграмма JVg 1, в которой изменяющиеся черты следуют
друг за другом и охватывают целую нижнюю триграмму, что в итоге рожда-
ет одну из важнейших гексаграмм — Пи, сочетающую в себе две главные
триграммы — Цянь и Кунь. В мысли об искусственности данного сочетания
Цянь и Пи укрепляет также отмеченный выше факт, что именно эта пара стоит
в начале мавандуйской последовательности, гексаграмм. Указание же на две
заглавные гексаграммы китайская научная традиция рассматривает в качестве
возможного способа обозначения соответствующей последовательности гекса-
грамм или излагающего ее текста. Например, упоминавшееся нами сочетание
гексаграмм Кунь и Цянь в «Ли цзи» (гл. 9) комментатор Чжэн Сюань (127—200)
истолковал как обозначение книги «Гуй цзан» 49 .
Итак, приемы мантического использования гексаграмм, описанные в «Цзо
чжуани» и «Го юе», существенно расходятся. Попытаться объяснить этот стран-
ный факт можно исходя из разных предположений. Если считать, что в эпоху
Чунь-цю, когда практиковались рассматриваемые гадания, существовала одна
система мантического использования гексаграмм, то придется признать более
вероятным ее описание в «Цзо чжуани», поскольку содержащийся там одно-
родный материал по своему количеству и качеству намного превосходит мало-
численные и подозрительные данные «Го юя». Отличительной характеристикой
этой системы гадания является выделение лишь одной особенной черты (по
признаку изменяемости или как-то иначе — пока неясно). Аналогичная система
была описана великим сунским нумерологом Шао Юном (1011— 1077) в трак-
20
тате «Мэй хуа и шу» Щ ffc Щ («Числа „Перемен", [открытые] цветением
сливы») 50 . Согласно его методу, гексаграмма строится не из отдельных черт, а
из триграмм, и в ней, уже после построения, особым вычислением выделяет-
ся только одна изменяющаяся черта.
По-видимому, этот метод в средние века получил достаточное распростране-
ние, о чем свидетельствует использование его варианта в сунском астрологи-
ческом трактате «Хэ До ли шу» Й "ffX. («Принципы и числа [Плана из
Желтой] реки [и Писания из реки] Ло») 51 . В частности, там описан алгоритм для
получения пары гексаграмм, соотносимой с временем рождения человека (го-
дом, месяцем, днем и двухчасьем). От стандартной гадательной процедуры по-
лучения двух гексаграмм этот алгоритм отличается как раз теми особеннос-
тями, которые мы выявили на материале «Цзо чжуани» и «Го юя». Во-первых,
гексаграммы в нем строятся из триграмм, а не из отдельных черт; во-вторых,
взаимосвязь между парными гексаграммами основана на выделении одной чер-
ты, а не любого от 0 до 6 их количества; в-третьих, при переходе от первой
гексаграммы ко второй изменяются все черты кроме единственной выделенной,
а не наоборот, как в мантической практике, где изменяются именно выделен-
ные («старые») черты 52 .
Выявленные параллели позволяют предполагать, что разбираемый метод не
был создан в эпоху Сун (X—XIII вв.), а существовал уже задолго до нее, во
времена Чунь-цю наряду с другим или другими методами. Если отказаться от
этого предположения и признать, что тогда была в ходу лишь одна-единст-
венная система гадания посредством гексаграмм, то возникает затруднительное
положение с объяснением соответствующих мантических фрагментов «Го юя».
Кроме того, в тексте, синхронном созданию «Цзо чжуани» и «Го юя», — «Си
цы чжуани» (I, 8/9) дано описание построения гексаграммы, издревле толкуе-
мое комментаторами с помощью чисел 6, 7, 8, 9, т.е. как предполагающее воз-
можность получения нескольких изменяющихся черт.
Эти трудности легко преодолимы при допущении одновременного существо-
вания двух или более систем мантического использования гексаграмм. В таком
случае окажется, что в «Цзо чжуани» отражена система типа описанной Шао
Юном, а в «Го юе» — типа описанной в «Си цы чжуани». Весьма вероятно
также, что каждой системе соответствовал собственный порядок гуа (три- и
гексаграмм), что представлено в «Чжоу ли» как применение при великом гадании
«приемов трех Перемен»: «Смыкающихся гор», «Возвращения в сокровищницу»
и «Всеохватно-круговых (Чжоуских) перемен».
В нумерологических схемах гуа располагаются в линию, квадратом (символ
земли), соотносясь по вертикали, горизонтали и диагонали, а также кругообраз-
но (символ неба), соотносясь по окружности и через центр (отношения цзун
и цо ); делятся на «мужские» и «женские»; образуют пары по двум
главным принципам: «обратности» (фань fk. ), т.е. перевернутости членов па-
ры относительно друг друга на 180° (например, === и = = ), и «супротивнос-
ти» (дуй зМ" ), т.е. противоположности черт в одинаковых позициях (напри-
мер, и = = ). Эти два вида противопоставления 53 в традиционной китай-
ской методологии охватывают все контрарные и контрадикторные отношения,
т.е. и противоположность и противоречие.
Кроме того, они выражают два универсальных закона мироздания, синтези-
руемых в понятии дао. Сам исходный смысл иероглифа дао — «путь» — двуедин:
путь — это и статический объект, дорога, и динамический процесс, движение
по дороге. Соответственно наиболее общие определения дао выделяют в нем и уни-
версальную статическую структуру «супротивности» в виде бинарной оппози-
ции сил инь и ян, и универсальный процесс «обращения вспять» в виде перехода
от одного члена оппозиции к другому и наоборот: «Одна инь, один ян — это на-
зывается дао» («Си цы чжуань», I, 5)54; «Обозначая иероглифом, говорим:
это — дао... о [нем] далекоидущем говорим: обратное (фань)» («Дао дэ цзин»,
§ 25)55; «Дао есть то, благодаря чему происходит обращение (фань) к корню и
возвращение к началу» («У-цзы», гл. I)56.
В динамическом плане взаимопревращения гуа (путем трансформации черт в
противоположные) отражают все фазы циклического развития космоса в осно-
вополагающей для «Чжоу и» теории кругообразных перемен (чжоу и). В ста-
тике целая и прерванная черты гексаграмм обозначаются цифрами 9 и 6. Объяс-
нение этого шифра, по мнению академика В.М. Алексеева, является «едва ли
не основным» для понимания «Чжоу и»57. В динамике (при мантическом пост-
роении) каждая из двух черт еще дифференцируется по двум состояниям —
«старости» (лао) и «молодости» (uiao). В результате образуются четыре элемен-
та (сы сян), выражаемые числовыми и графическими символами: «старая
инь» — 6, X («переплетенная» — цзяо), «молодая инь» — 8, («переломлен-
ная» — чжэ), «молодой ян» — 7, («одинарный» — дань), «старый
ян» — 9, Q («повторенный» — чун). Первый и последний элементы могут
трансформироваться в противоположные по принципу: инь переходит в ян,
ян — в инь5 .
Используемые для описания трансформаций гексаграмм четыре «формирую-
щих» числа 6, 7, 8, 9 59 , на наш взгляд, производны от геометрической струк-
туры триграмм. Последние традиционно изображаются в квадратной форме и
в «Си цы чжуани» (I, 11) прямо определены термином фан («квадрат») 0 . В та-
ком квадрате должно быть три строки (по количеству черт триграммы) и три
столбца (в силу трехчастности каждой черты, что явствует из сопоставления
ч [ЦЗ
целой и прерванной черт: —| — | ), т.е. он должен быть девятиклеточным 3X3
(что определяется термином цзин — «канон»)61. При вписывании в него
всех восьми триграмм образуются четыре комбинации, разнящиеся числом за-
полненных и пустых клеток (см. схему 13). Цифры, выражающие количество
заполненных клеток в этих комбинациях, оказываются именно 6, 7, 8, 9.
Главные в данной четверке цифры 9 и 6 предстали индексами главных
триграмм Цянь и Кунь. В силу полной однородности черт в этих триграммах
их числовые символы 9 и 6 могли быть перенесены с целого на часть и присвое-
ны чертам ян и инь как простейшим эквивалентам Цянь и Кунь.
Остальные шесть триграмм на схеме 13 образовали две группы по три,
представляемые цифрами 7 и 8. Следовательно, соотношение «старых» и «мо-
лодых» триграмм оказалось равным 1 к 3, что точно соответствует соотно-
шению вероятностей получения стандартных числовых символов «старых» (9, 6)
и «молодых» (7, 8) черт гексаграмм при гадании обоими классическими спо-
собами, как с помощью 50 стеблей тысячелистника: 9 — 3/16, 6 — 1/16, 7 — 5/16,
8 — 7/16, так и с помощью трех монет: 9 — 1/8, 6 — 1/8, 7 — 3/8, 8 — 3/8 62 .
Хотя вероятности получения указанных чисел при более авторитетном гадании
с помощью стеблей тысячелистника отличаются от таковых в монетном ва-
рианте, суммарные вероятности «старых» и «молодых» там и тут совершенно
одинаковы, соотносясь друг с другом, как 1 и 3:

состояние черт числовые символы вероятность получения вероятность получения

гексаграмм черт гексаграмм с помощью стеблей с помощью монет
тысячелистника

«старые» 9+6 3/16+1/16=1/4 1/8+1/8=1/4

«молодые» 7+8 5/!6+7/16=3/4 3/8+3/8=3/4

22
 Кроме того, объединенные на схеме 13 цифрами 7 и 8 тройки триграмм объе-
динены в «Шо гуа чжуани» (§ 10—11) как три «сына (мужчины)» и три «дочери
(женщины)» 63 . Старший, средний и младший «сын» (Чжэнь, Кань, Гэнь) соот-
несены с «отцом» (Цянь), что вполне совпадает со связью 7 — 9; старшая,
средняя и младшая «дочь» (Сюнь, Ли, Дуй) соотнесены с «матерью» (Кунь),
что вполне совпадает со связью 8 — 6. Каждая из «сыновних» и «дочерних»
триграмм скоординирована с одной из черт «отцовской» или «материнской»
триграммы (старшая — с нижней, средняя — с центральной, младшая — с
верхней) соответственно наличию такой же черты в данной позиции, и в целом
вся эта система образует линейную последовательность триграмм, приписывае-
мую Вэнь-вану. Ее структура, судя по результатам нашего анализа, закономер-
но связана с мантической числовой символикой и представляет собой нумеро-
логическую интерпретацию наложения триграмм на канонический девятикле-
точный квадрат (цзин).
Связь триграмм с девятиклеточным квадратом прослеживается и еще по
одной линии. В стандартном двухмерном расположении триграммы занимают
восемь клеток такого квадрата (незаполненной в нем остается центральная
клетка). Если в девятиклеточном квадрате с расположением триграмм, припи-
сываемым Фу-си (см. схему 6), вместо триграмм поставить их числовые экви-
валенты, показанные на схеме 13, то каждая из четырех пар диаметрально
расположенных величин даст в сумме 15 (см. схему 14), что равно констант-
ной сумме троек чисел в девятиклеточном магическом квадрате Ло шу — «Пи-
сании [из реки] Ло» (см. схему 17). Если в этом же расположении вместо
триграмм поставить другие соотносимые с ними числа, образуемые суммами
числовых значений их черт (целая — 9, прерванная — 6), то каждая из четырех
пар диаметрально расположенных величин даст сумму 45 (см. схему 15), ко-
торая также коррелирует с Ло шу, равняясь сумме всех его чисел.
После общего обзора основных принципов организации гуа рассмотрим нес-
колько более подробно систему иу: пространственных расположений, поскольку
вместе с «магическим крестом» Хэ ту — «Планом [из Желтой] реки» (см. схе-
му 16), магическим квадратом Ло шу — «Писанием [из реки] Л о» (см. схему 17)
и системой пространственных расположений пяти элементов она образует фунда-
мент нумерологической символистики 64 . Комментаторская традиция «Чжоу и»
выделяет две главные линейные (цы сюй) последовательности триграмм (ЛПТ),
связываемые с именами Фу-си (ЛПТФС) и Вэнь-вана (ЛПТВВ): Л П Т Ф С — Цянь,
Дуй, Ли, Чжэнь, Сюнь, Кань, Гэнь, Кунь; ЛПТВВ — Цянь, Кунь, Чжэнь,
Кань, Гэнь, Сюнь, Ли, Дуй. В первой мужскими считаются триграммы Цянь,
Ли, Сюнь, Гэнь, женскими — Дуй, Чжэнь, Кань, Кунь; во второй мужски-
ми — Цянь, Чжэнь, Кань, Гэнь, женскими — Кунь, Сюнь, Ли, Дуй 6 .
Кроме них в источниках встречаются и другие последовательности. Напри-
мер, в «Шо гуа чжуани» (§ 3—II) 6 6 приведены шесть последовательностей:
1) Цянь, Кунь, Гэнь, Дуй, Чжэнь, Сюнь, Кань, Ли (§ 3), 2) Чжэнь, Сюнь, Кань,
Ли, Гэнь, Дуй, Цянь, Кунь (§ 4), 3) Чжэнь, Сюнь, Ли, Кунь, Дуй, Цянь, Кань,
Гэнь (§ 5), 4) Чжэнь, Сюнь, Ли, Дуй, Кань, Гэнь (§ 6), 5) Кань, Ли, Чжэнь,
Сюнь, Гэнь, Дуй (§ 6), 6) Цянь, Кунь, Чжэнь, Сюнь, Кань, Ли, Гэнь, Дуй
(§ 7 - 1 1 ) .
Но все они, как, впрочем, и Л П Т Ф С с ЛПТВВ, производны от квадратно-
круговых расположений триграмм (КРТ), в которых триграммы размещаются
равномерно по периметру квадрата или окружности (фан вэй). Таковых тра-
диция «Чжоу и» выделяла опять-таки два — «преднебесное» (сянь тянь) и «после-
небесное» (хоу тянь), связывая их с именами все тех же Фу-си и Вэнь-вана:
первое (КРТФС) воспроизведено на схеме 6, второе (КРТВВ) — на схеме 7.
На обеих схемах осями разделены четверки триграмм, считающиеся женскими
и мужскими в данных расположениях. Сравнение по этому признаку их между
23
собой, а также с Л П Т Ф С и ЛПТВВ хорошо демонстрирует функциональную
амбивалентность триграмм, меняющих свои качества даже на противоположные
в зависимости от образуемой ими символизационной системы (в данном случае
неизменными в своих признаках оказались только мужская триграмма Цянь
и женская Кунь, поскольку они являются исходными точками отсчета).
КРГВВ прямо зафиксировано в «Шо гуа чжуани» (§ 5, 6), его полным и сокра-
щенным описанием являются воспроизведенные оттуда последовательности 3)
и 4), которые задают периметрально-кольцевой (цзун) способ считывания эле-
ментов этой системы. В § 5 «Шо гуа чжуани» не только указаны взаимораспо-
ложение триграмм и порядок перехода от одной к другой, но и дана их увязка
со странами света (на соответствующих схемах, следуя китайской топографичес-
кой традиции, мы соотносим юг с верхом, север с низом, восток с левой сторо-
ной, запад с правой), в частности, начальная Чжэнь отнесена к востоку.
Остальные воспроизведенные выше последовательности триграмм из «Шо
гуа чжуани» комментаторы «Чжоу и» считали описанием КРТФС. Как показал
проведенный нами специальный анализ 67, они когерентны, т.е. образуют еди-
ную систему, и, действительно, структурно связаны с КРТФС. Во всяком слу-
чае несомненно, что, описывая эти последовательности, автор «Шо гуа чжуани»
имел перед глазами или мысленным взором какое-то квадратно-круговое рас-
положение триграмм, аналогичное отраженному в § 5 и 6. Общая идея квадратно-
кругового расположения гуа передана в «Чжоу и» их определением термином фан
(«квадрат»), заключающем в себе представление о концентрическом двухмерном
пространстве в виде многоугольника с количеством сторон, кратным 4 («Си цы
чжуань», I, 11)68. Кроме того, в четырех разбираемых последовательностях — 1),
2), 5), 6) — триграммы указаны стабильными парами, а в § 3 «Шо гуа чжуани»
такая парность квалифицирована как «взаимное перекрещивание» (сян цо),
т.е. соотношение друг с другом через центр. Именно оппозиционность через
центр (сян дуй) характерна для КРТФС.
Но все же графические изображения К Р Т Ф С известны лишь с эпохи Сун,
поэтому теоретически можно допустить, что квадратно-круговое расположение
триграмм, отвечающее принципу цо и отраженное в § 3, 4, 6—11 «Шо гуа
чжуани», по своей сути аналогично КРТФС, но в деталях отличается от него.
Единственным претендентом на эту роль пока является пространственное рас-
положение триграмм, реконструируемое из мавандуйской линейной последова-
тельности гексаграмм. Последняя образована посредством двух последователь-
ностей триграмм: верхних — Цянь, Гэнь, Кань, Чжэнь, Кунь, Дуй, Ли, Сюнь,
каждая из которых в гексаграммах занимает по восемь позиций подряд
(ВЛПТМВД), и нижних — Цянь, Кунь, Гэнь, Дуй, Кань, Ли, Чжэнь, Сюнь,
каждая из которых чередуется через восемь позиций (НЛПТМВД). Эту законо-
мерность видоизменяет одно правило: в каждой восьмерице гексаграмм первым
стоит удвоение «возглавляющей» ее триграммы верхней последовательности,
что начиная со второй восьмерицы приводит к соответствующим сдвигам в
нижней последовательности (см. схему 11).
Анализ данной структуры позволяет предположить, что мавандуйская после-
довательность гексаграмм была получена с помощью простого приспособле-
ния, имеющего аналоги среди древнекитайских астрономо-астрологических инст-
рументов и ритуальных предметов. Оно (КРТМВД) должно было представ-
лять собой круг, в котором по странам и полустранам света располагались
триграммы нижней последовательности, и окружающее его кольцо, в котором
точно так же располагались триграммы верхней последовательности (см. схе-
му 18). Путем их вращения относительно друг друга и поочередного совмеще-
ния каждой из верхних триграмм с восемью нижними можно механически
получить мавандуйскую последовательность гексаграмм. С помощью подоб-
ного приспособления из К Р Т Ф С выводятся соответствующие последовательность
24
и расположение гексаграмм, с той только разницей, что верхняя и нижняя по-
следовательности триграмм тут идентичны и вращение идет не в одну сторо-
ну, а меняет свое направление на противоположное после прохождения поло-
вины окружности.
Как мы установили, сходный инструмент, основанный на этой же идее ме-
ханического сочетания терминов, нанесенных на вращающиеся относительно
друг друга концентрические круги и кольца, очевидно, использовался в комби-
наторной практике, связанной с системой пяти элементов. Таким образом, в
нумерологии был выработан принцип нумерологической машины, типологичес-
кого аналога первой в Европе логической машины Раймунда Луллия (1235—1315).
В данном случае не исключено и знакомство последнего с более древней ки-
тайской конструкцией через посредство мусульманской культуры, великолепным
знатоком которой он был. Однако реальный теоретический параллелизм в ре-
шении нумерологических и логических задач тут, пожалуй, интереснее, чем
возможные исторические взаимовлияния.
Возвращаясь к мавандуйскому расположению триграмм (схема 18), следует
отметить, что их внутреннее кольцо ( Н К Р Т М В Д ) получается тоже механически
из внешнего (ВКРТМВД) по алгоритму (стрелки указывают порядок
считывания триграмм внутри их пар, цифры —* последовательность самих пар),
основанному на структуре ^J^- . Использование последней (для отбора ниж-
них триграмм) в сочетании со считыванием по окружности триграмм внешнего
кольца (для отбора верхних триграмм) представляет собой наглядный пример
взаимодействия принципов цо и цзун, воплощенного также в Л П Т Ф С и ЛПТВВ
(см. схемы 19—21).
определяет и алгоритмы получения из расположенной
кольцом ВЛПТМВД всех связанных с действием цо последовательностей три-
1 4 W
грамм из «Шо гуа чжуани»: 1), 2), 5), 6) — соответственно

Эти алгоритмы показывают, что НКРТМВД (и соответственно

Н Л П Т М В Д ) наиболее тесно взаимосвязано с последовательностями 2) и 6): с
первой оно находится в отношении обратного считывания пар, со второй — сдви-
га на одну пару и их обратного считывания. В свою очередь последователь-
ности 2) и 6) отличаются друг от друга сдвигом в считывании на одну пару.
Обратность в считывании пар характерна для последовательностей 1) и 5).
В целом данные структурные взаимозависимости свидетельствуют об уже от-
меченной когерентности всех этих последовательностей.
Изящество структуры в сочетании с ее нумерологической осмыс-
ленностью, подтверждаемой внешними для нее данными (все ее стрелки в
качестве алгоритма для считывания В К Р Т М В Д идут от мужских триграмм к
женским в системе КРТВВ), говорит в пользу трактовки В К Р Т М В Д как исход-
ной модели для 1), 2), 5), 6) последовательностей триграмм из «Шо гуа чжуани».
Данное предположение может быть выдвинуто и в более развернутой форму-
лировке: исходной моделью тут было КРТМВД, т.е. весь пространственно
структурированный комплекс верхних и нижних триграмм, два главных компо-
нента которого ( В К Р Т М В Д и Н К Р Т М В Д ) выводимы друг из друга. Принятие
такой позиции находит основание в том, что все рассматриваемые последо-
вательности триграмм — 1), 2), 5), 6) — получаются из Н К Р Т М В Д с помощью
двух простых геометрических алгоритмов, представляющих собой симметрич-
ные сочетания трех и четырех петель (см. схемы 23—25).
 Кроме того, одна из этих алгоритмических фигур (см. схемы 23, 25),
встречающаяся в Китае уже в росписях на древнейшей (баньпоской) керамике
и среди знаков древнейшей (иньской) эпиграфики в виде

является также алгоритмом преобразования К Р Т Ф С в ВКРТМВД и наоборот

(см. схему 29). Настоящий алгоритм интересен своей 5-ричной формой (четыре
треугольника вокруг квадрата), связывающей 8 или 9 (с центром) элементов.
Связь 5 и 8 (9) — основа внутренней структуры Ло шу и Хэ ту, а также их
и 8 триграмм внешней координации с 5 элементами. Возможно, вскрытый нами
алгоритм является главным в системе взаимопреобразований пространственных
расположений гуа. По-видимому, его исходная нумерологическая роль — пре-
образование обычной последовательности чисел 1...9 (в традиционной китай-
ской записи сверху вниз и справа налево, заполняющей матрицу 3X3, см. схе-
му 36а) в магический квадрат Ло шу (считывание схемы 36а по схеме 366 дает
схему 36в, т.е. Ло шу). Следовательно, выяснение функции разбираемого гео-
метрического алгоритма в структурных взаимосвязях мавандуйских расположе-
ний гуа с ранее известными расположениями (см. схемы 23, 25, 29) подтвержда-
ет тезис традиционной китайской науки производности порядков гуа от
Ло шу. Наконец, считывание по Н К Р Т М В Д дает хорошую структурную ин-
терпретацию двум усеченным (нтестиэлементным) последовательностям 4) и 5),
неполнота которых в этом случае выглядит алгоритмически обоснованной (см.
схемы 26 и 27). Тут особенно стоит отметить, что алгоритм получения данной
последовательности Вэнь-вана — 4) по Н К Р Т М В Д (схема 27) — своей формой
схож с алгоритмом получения другой последовательности Вэнь-вана по КРТФС
и ВКРТМВД (схемы 33 и 34).
Однако конкурентом ВКРТМВД в роли исходной модели продолжает оста-
ваться КРТФС. Последовательности 1), 2), 5), 6) и Н Л П Т М В Д считываются
по нему с помощью алгоритмов, основанных на структуре
1 < W » t

Эта структура имеет свои преимущества. Во-первых, стрелки в ней не толь-

ко идут от мужских триграмм к женским в системе КРТВВ, но и выделяют
мужские триграммы именно в том порядке, в каком они сгруппированы в
КРТВВ. Во-вторых, ее ось симметрии совпадает с линией деления КРТВВ на
мужские и женские триграммы, что когерентно с первым пунктом. В-третьих,
она тождественна структуре магического квадрата JIo шу (см. схему 28, где
стрелки в Ло шу проведены от «формирующих» чисел — 6, 7, 8, 9 к «порождаю-
щим» — 1, 2, 3, 4), соотносимого с КРТВВ, что когерентно и с первым, и со
вторым пунктом. По-видимому, смысл разбираемой структуры состоит в уста-
новлении определенной взаимосвязи между КРТФС, с которого по ней считы-
ваются триграммы, и КРТВВ, в соответствии с устройством которого тако-
вые считываются.
Весьма вероятно, что эта связующая структура выведена из Ло шу (по схе-
ме 28). Выделение в ней в качестве исходных для кодирования триграмм
«формирующих» чисел 6, 7, 8, 9 вполне закономерно, поскольку таковые суть
«четыре символа» (сы сян), обозначающие черты гуа и, как мы установили,
отражающие геометрические формы восьми триграмм (см. схему 13). Если
настоящее предположение верно, то прямой калькой с Ло шу следует считать
последовательность 6), так как в ней перечисление пар триграмм при соотно-
шении с числами Ло шу обнаруживает свое соответствие естественному счету
26
в порядке от ян к инь: 9, 8, 7, 6. Такая моделирующая выделенность последо-
вательности 6) подтверждается самим текстом «Шо гуа чжуани», где она фи-
гурирует как главная классификационная схема, занимая наибольшее место
(§ 7—11) и повторяясь пять раз, т.е. столько же, сколько все остальные после-
довательности вместе взятые 9. Последние и Н Л П Т М В Д при аналогичном соот-
несении с Ло шу также дают нумерологически осмысленный результат, обра-
зуя структурно целостную композицию:
1) 9_6 2) 8_7 6 9
НЛПТМВД 9_6 5) 7 8 6 9.
Данный анализ свидетельствует в пользу традиционного нумерологического
представления о генетической взамосвязи Ло шу с системой триграмм, раз-
деляемого и современными исследователями 70 .
Структурный анализ пока не в силах окончательно решить проблему исто-
рического приоритета, касающуюся двух исходных расположений триграмм:
освященного нумерологической традицией, относимого к мифической древности
К Р Т Ф С и созданного не позднее II в. до н.э., но забытого ВКРТМВД. Пока
совершенно ясно, что все известные нам квадратно-круговые расположения три-
грамм структурно взаимосвязаны, т.е. преобразуемы друг в друга посредст-
вом простых, графически симметричных и нумерологически осмысленных алго-
ритмов. Все три таких алгоритма, связующих между собой КРТФС, В К Р Т М В Д
и КРТВВ, представлены на схемах 29—31, демонстрирующих также сочетание
принципов цо и цзун. Подобная взаимосвязь может быть истолкована как
снимающее проблему исторического приоритета свидетельство одновременности
возникновения рассматриваемых расположений триграмм.
В пользу такого предположения говорит и еще один факт, подтверждающий
когерентность трех данных расположений: в них посредством группировки реа-
лизованы все три стандартных разделения триграмм на мужские и женские.
Схемы 6 и 7 отражают соотношение соответствующих групп в К Р Т Ф С и
КРТВВ. В В К Р Т М В Д (см. схему 18) наличествуют две перпендикулярные друг
другу оси внутриструк^урной симметрии (ср. структуру и схему 21). Из

них близкая к вертикали, как мы уже отмечали, разделяет мужские и женские

триграммы согласно системе ЛПТВВ и КРТВВ, а близкая к горизонтали — со-
гласно системе ЛПТФС. Следовательно, ВКРТМВД является своеобразным свя-
зующим звеном между «преднебесной» (Фу-си) и «посленебесной» (Вэнь-вана)
системами, синтезируя в себе их принципы бинарной классификации триграмм.
Структурная взаимосвязь рассматриваемых квадратно-круговых расположений три-
грамм обнаруживается также с помощью ЛПТВВ. Эта последовательность была нами
представлена в первом своем варианте, в котором главные, определяющие би-
нарную классификацию ее членов, триграммы Цянь и Кунь находятся вместе
впереди, а за ними идут сначала три мужские триграммы Чжэнь, Кань, Гэнь,
потом три женские — Сюнь, Ли, Дуй. Но существует и другой вариант дан-
ной последовательности — полностью дихотомизированный (обозначим его ин-
дексом «Д» — ДЛПТВВ), в котором главные триграммы разделены друг с дру-
гом и поставлены впереди своих групп: Цянь, Чжэнь, Кань, Гэнь, Кунь, Сюнь,
Ли, Дуй' 1 . Структурная двоичность ДЛПТВВ становится наглядно зримой при
ее наложении на КРТВВ, образующем две перпендикулярные друг другу вось-
меркообразньте геометрические фигуры (схема 32). Наложение ДЛПТВВ на
К Р Т Ф С и ВКРТМВД выявляет единую для этих расположений и также состоя-
щую из восьмеркообразных петель фигуру (см. схемы 33 и 34). Наложение
ДЛПТВВ на Н К Р Т М В Д , как и в случае с КРТВВ, видимо, подразумевающее

27
представление данной последовательности в виде двух независимых рядов, по-
рождает два квадрата, сдвинутых относительно друг друга на 45° (схема 35).
Анализ всех трех нумерологических фигур, полученных на схемах 33—35, вы-
являет любопытную закономерность: каждая из них представляет какую-то од-
ну элементарную геометрическую форму — треугольник, ромб или квадрат
(последние в свою очередь оказываются связанными с тремя различными числа-
ми — 4, 3 и 2, поскольку в соответствующих фигурах 4 треугольника, 3 ромба
и 2 квадрата). Взглянув с этой точки зрения на схемы 29—31, также выражаю-
щие структурную взаимосвязь квадратно-круговых расположений триграмм,
мы обнаружим сходную закономерность. Здесь тремя нумерологическими фи-
гурами представлены три элементарных геометрических формы: треугольник,
трапеция и квадрат (каждая в сочетании с двумя или четырьмя треугольниками).
В качестве общего вывода из проделанного анализа можно утверждать, что
выявленные структурные взаимосвязи между пространственными расположения-
ми триграмм демонстрируют лежащую в их основе комбинаторную систему
элементарных геометрических форм. Последние, обретая статус нумерологичес-
ких символов {сян), становятся методологическими универсалиями. Отсюда воз-
никают, например, такие суждения: «Хозяйствующее над трудом — квадрат,
хозяйствующее над управлением — круг» («Гуань-цзы», гл. 31)' .
Наш более частный вывод — тезис о первичности квадратно-круговых
расположений триграмм по отношению к их линейным последовательностям,
которые являются различными видами их считывания, знаменуя собой опреде-
ленные пространственные фигуры и алгоритмические переходы от одного по-
строения к другому. Все отмеченные последовательности триграмм были рас-
смотрены в данном аспекте, поэтому более подробно проиллюстрируем наш
тезис на примере лишь одной из них — ЛПТФС.
В Л П Т Ф С реализован принцип «Си цы чжуани» (I, 12): «Цянь и Кунь фор-
мируют ряд, и перемены устанавливаются внутри него»73. Иными словами,
в Л П Т Ф С триграммы Цянь и Кунь должны занимать крайние позиции: од-
на — в начале ряда, другая — в конце, остальные триграммы — между ними,
т.е. внутри ряда. При таком условии считывание триграмм К Р Т Ф С простей-
шим способом — по окружности или периметру — осуществляется лишь в
двух вариантах: 1. от Цянь до Чжэнь, от Чжэнь к Сюнь и далее до Кунь,
2. от Цянь до Гэнь, от Гэнь к Дуй и далее до Кунь. Второй из них ущербен,
поскольку: а) не содержит никакой закономерности нарастания черт инь среди
черт ян в триграммах, что задано самим условием движения от Цянь к Кунь,
б) не согласуется с осью деления КРТФС на мужскую и женскую половину,
отражающей хронотопографическую универсалию размежевания сфер ян (юг и
восток, лето и весна — вверху и слева) и инь (север и запад, зима и осень — внизу
и справа). В силу своей ущербности второй вариант отпадает, и остается
только один — первый.
Следовательно, ЛПТФС, выражающая идею поступательного движения от ян
к инь, или превращения одного в другое, и соответственно построенная по прин-
ципу закономерно-монотонного нарастания черт инь в перечисляемых триграм-
мах и скоординированного с центральной осью считывания сначала всех мужс-
ких (ян), а затем всех женских (инь) триграмм, является автоматическим ре-
зультатом приложения указанных концептуальных требований к КРТФС. Поэ-
тому, кстати, нет никаких оснований видеть в ней запись особым. двоичным
кодом числового ряда 7...О (см. схему 5) и отдавать ее автору приоритет в
изобретении двоичного счисления 74 .
Итак, известные нам линейные последовательности триграмм выводимы из
их пространственных расположений, но не наоборот, что заставляет считать
последние исходными. Роль же линейных последовательностей состоит не толь-
ко во вторично-упрошенной фиксации соответствующих пространственных ар-
28
хетипов, но и, что, очевидно, важнее, в отражении их динамического аспекта,
т.е. закономерностей превращения одной триграммы в другую в ходе универ-
сального циклического процесса перемен (чжоу и).
Пространственные расположения и линейная последовательность гексаграмм,
приписываемые Фу-си, построены по тому же принципу, что и соответствующие
порядки триграмм (КРТФС, ЛПТФС). Некоторый нюанс тут вносит разделе-
ние квадратно-кругового расположения триграмм на два расположения гекса-
грамм — круговое (юань ту фан вэй) и квадратное (фан ту фан вэй). Первое
представляет собой кольцо из 64 гексаграмм, в котором движение от Цянь к
Кунь идет точно так же, как в КРТФС. Квадратное расположение, обычно
помещаемое внутри кругового, представляет собой блок из 64 гексаграмм,
образующих квадрат в 8 столбцов и 8 строк. Начальная гексаграмма Цянь здесь
находится в северо-западном (нижнем правом) углу квадрата (а не на юге, ввер-
ху, как в круговом расположении), конечная гексаграмма Кунь — в юго-вос-
точном (верхнем левом) углу (а не на севере, внизу). Движение от Цянь к Кунь,
идентичное с таковым в кольце, идет в квадрате по строкам справа налево,
снизу вверх. В целом эта система кругового и квадратного расположения самой
своей формой выражает не только гармонию круглого неба и квадратной
земли, но и равновесный характер космических процессов, состоящих из тож-
дественных, но встречных потоков.
Данные принципы пространственного расположения распространяются и на
порядок гексаграмм, приписываемый Вэнь-вану и реализованный в стандартном
тексте «Чжоу и» в виде линейной последовательности. Ни формально-структур-
ная, ни идейно-содержательная ее связь с ЛПТВВ и КРТВВ пока не прояснена.
Не раскрыта до сих пор и общая внутренняя закономерность данной последо-
вательности. Гексаграммы в ней располагаются парами: 28 пар построены но
принципу обратности (фань), 4 (№ 1—2, 27—-28, 29—30, 61—62) — по принципу
сунротивности (дуй). Последним восьми гексаграммам присуща центральная
симметрия, они не изменяются при повороте на 180°, поэтому на них не распро-
страняется принцип обратности. В силу такой внутренней организации последо-
вательность Вэнь-вана может быть записана с помощью всего лишь 36 гекса-
грамм, если каждую из 28 пар, построенных по принципу фань, отражать од-
ной гексаграммой, читаемой снизу вверх и сверху вниз 75 .
В свою очередь, число 36 (6x6) находится в подозрительной близости к чис-
лу 6 как определяющему количественному показателю гексаграммы, проис-
хождение и изначальный смысл которого пока не разгаданы. Нет однознач-
ного ответа на вопрос, почему гуа образованы именно шестью, а не, к примеру,
пятью или семью чертами. В этой связи интересна реанимация A.M. Кара-
петьянцем' 6 раскритикованной Ю.К. Щуцким теории известного японского ис-
торика, академика Найто Торадзиро (1866 -1934), согласно которому исходные
гуа состояли из пяти, а не шести черт и лишь впоследствии за счет добавления
одной черты превратились из пентаграмм в гексаграммы' 7 . Гипотетическая пен-
таграммность исходных гуа привлекательна для объяснения их родства с ар-
хаической практикой гадания на панцирях черепах и лопаточных костях крупно-
го рогатого скота, пятеричность которой подтверждается как нарративными
источниками, так и данными археологии' 8 . Однако мотивы предполагаемого
изменения этой системы, столь глубоко укорененной в традиции и столь удоб-
ной (соотнесенностью с естественным калькулятором — пятипалой рукой, члене-
нием пространства на четыре страны света и центр, пятью элементами и т.д.),
все равно остаются затемненными.
Вероятно, изначальная или благоприобретенная гексаграммность гуа была
обусловлена необходимостью получения соответствующего количества всех гек-
саграмм (64) или всех их черт (384). Особенно примечательно последнее число,
равное максимальному количеству дней года з лунном календаре: 6 месяцев
29
по 29 дней + 6 месяцев по 30 дней + 1 вставной (эмболисмический) месяц из
30 дней =384 дня. В этом аспекте комплекс 64 гексаграмм предстает полной
матрицей календарных символов годового цикла, который, кстати, мог обозна-
чаться иероглифом чжоу, входящим в название «Чжоу и». И среди современ-
ных китайских специалистов пользуется успехом представление об астрономо-
календарных истоках «Чжоу и» /9 .
Исходя из того же фундаментального для памятника числа 384, можно пред-
ложить и более экстравагантную гипотезу, возвращающую к обсуждавшимся и
отвергнутым Ю.К. Щуцким предположениям о некитайском происхождении
«Чжоу и»80. Как мы уже отмечали, продолжают оставаться необъясненными
до конца терминологические обозначения иньских и янских черт иероглифами
«шесть» и «девять». Если же мы проведем элементарную операцию сложения
и установим общую сумму этих числовых Значений всех 384 черт, то резуль-
татом будет весьма нетривиальное число 2880, как будто ничем не просла-
вившееся в Китае, но зато игравшее важную роль в вавилонской вычисли-
тельной технике 81 . В сочетании с целым рядом других подобных фактов (вроде
использования 12- и 60-ричного циклов и т.п.), что J1.C. Васильев обоб-
щает так: «гликто, по существу, никогда не оспаривал утверждений об анало-
гиях и даже заимствованиях древними китайцами западноазиатских представ-
лений о небесной сфере и календарном исчислении. Сходство здесь слишком
очевидно, чтобы его можно было всерьез ставить под сомнение» 82 , — наше
предположение о возможной закодированности вавилонского числа 2880 в циф-
ровых обозначениях черт китайской книги перестает казаться простой игрой ума.
Что же касается философского истолкования шестеричности гуа в самом
тексте «Чжоу и», то в «Си цы чжуани» (II, 10) о ней говорится как о модели уд-
воения (видимо, по принципу инь-ян) «трех материй» (сань цай) — неба, чело-
века и земли 83 .
Спаривание гексаграмм в последовательности Вэнь-вана означает не что иное,
как образование 12-членной матрицы, легко приложимой к календарно-хроно-
логической сфере, прежде всего 12 месяцам года и 12 двухчасьям суток. С уче-
том отмеченной выше трехчастности каждой черты пара гексаграмм приобре-
тает 36-членное строение, которое эффектно воспроизводится на более высоком
уровне в комплекте из 36 гексаграмм, считываемых в обоих направлениях.
Основополагающий для попарной организации гексаграмм в «Чжоу и» прин-
цип обратности (фань), в другой своей ипостаси являющийся законом дао — цент-
рального предмета «Перемен как книги» («Си цы чжуань», II, 10)84, возможно
определил одну из таинственных особенностей последней, не раскрытую и
Ю.К. Щуцким, в связи с чем его маститый рецензент вопрошал: «Осталось
необъясненным, почему счет черт и объяснение их в гексаграммах идут не
сверху, а снизу? Вопрос очень важный, не так ли?»85.
Впрочем, эта важная особенность строения гексаграмм может быть понята
и в свете еще одной фундаментальной идеи «Чжоу и»: «Порождение жизни
{шэн шэн — варианты перевода: „оживотворение живого", „порождение порож-
дающего". — Л.К.) называется переменами» («Си цы чжуань», I, 5)86. Если так
определяется термин, вынесенный в само заглавие произведения, именуемого
«Перемены», то вполне логично, чтобы его главные компоненты — гексаграм-
мы, будучи визуальными образами, в своей образной форме и воспроизводили
наиболее яркое проявление жизни — рост растений от земли к небу, т.е. снизу
вверх.
Однако допустима и третья, чисто формальная причина. Как графический
символ гексаграмма должна подчиняться общим принципам конструирования
китайских топограмм, одним из которых является отождествление верха с пе-
редом, а низа с задом. Поэтому движение вперед тут автоматически становит-
ся перемещением снизу вверх. Иначе говоря, подъем в данной системе есть
30
движение вперед, перенесенное из горизонтальной плоскости в вертикальную.
Итак, попарная сочетаемость гексаграмм в последовательности Вэнь-вана под-
чинена строгому алгоритму, что резко контрастирует с неясностью общего
принципа соединения в ней самих этих пар. Вполне уместно прозвучало соот-
ветствующее замечание Ю.К. Щуцкому со стороны В.М. Алексеева: «А просле-
жена ли у Вас взаимозависимость гексаграмм? Связь одной гексаграммы с
другой установлена, но вряд ли выдержана до конца и во всей ясности. Если
ее нет, то, значит, и системы в „И цзине" также никакой нет»87. В последнем
тезисе В.М. Алексеев со свойственной ему страстностью, по-видимому, несколь-
ко перегнул палку, но в целом его упрек справедлив. В оправдание же Ю.К. Щуц-
кого следует сказать, что данная проблема чрезвычайно сложна и не решена
до сих пор, хотя современные исследователи в ее решении могут использо-
вать компьютерную технику. За последние годы у нас делались попытки при-
близиться к разрешению этой загадки, в результате чего были выдвинуты
некоторые оригинальные идеи и выявлен ряд отдельных характеристик после-
довательности Вэнь-вана 88 . Эти пока еще предварительные достижения все-таки
обнадеживают и внушают оптимизм относительно перспективы раскрытия систе-
мы «И цзина» в указанном В.М. Алексеевым смысле.
Вопреки иногда высказываемому мнению об отсутствии кругового расположе-
ния гексаграмм в порядке Вэнь-вана 89 таковое использовалось в китайской ну-
мерологии более того, по нашему мнению, является исходным для данного
порядка. В круговом расположении Вэнь-вана начальные гексаграммы Цянь
и Кунь находятся на севере, внизу, и движение от них идет по часовой стрелке,
возвращаясь к исходному пункту. В квадратном расположении Вэнь-вана на-
чальная точка помещена в юго-западном (верхнем правом) углу, конечная — в
северо-восточном (нижнем левом), движение идет по строкам справа налево,
сверху вниз. Следовательно, здесь, как и в расположении Фу-си, начальные
точки кольца и квадрата, а также направления исходящих из них движений,
взаимно противоположны. В свою очередь в том же отношении противопо-
ложности состоят друг с другом расположения Фу-си и Вэнь-вана, соотноси-
мые с оппозицией цо — цзун и диаметрально отличающиеся своими началь-
ными точками как в круговой, так и в квадратной форме. Все это наглядно
демонстрирует универсальность общеметодологического принципа дополнитель-
ности противоположных начал (инь и ян), реализуемого на любом уровне
мироописания.
Круговое расположение мавандуйского порядка гексаграмм подразумевается
самим механизмом его порождения из К Р Т М В Д и естественной аналогией со
сходным образом порождаемым круговым расположением гексаграмм, припи-
сываемым Фу-си. Мавандуйский текст «Чжоу и» написан на шелке, но он ими-
тирует более древнюю форму записи на бамбуковых планках, разделяя иерог-
лифы вертикальными линиями на узкие, в один знак, и длинные столбцы, в
самом верху которых помещены гексаграммы 9 1 . Ясно, что в такой записи на
исходном материале — автономных бамбуковых планках — гексаграммы
могли свободно раскладываться по кругу и вновь собираться в линейную
последовательность. Эта замечательная по своей простоте возможность струк-
турных трансформаций была с неизбежностью утрачена при переходе на дру-
гой писчий материал — шелк и бумагу.
Поскольку секрет расположения гексаграмм в порядке Вэнь-вана пока не ра-
скрыт, закономерности его взаимосвязей с расположениями Фу-си и мавандуй-
ским неясны. Два последних расположения, естественно, преобразуемы друг
в друга по алгоритму, задаваемому соотношением соответствующих располо-
жений триграмм. Гексаграммы обычно, как и в работе Ю.К. Щуцкого, ука-
зываются по их номерам в порядке Вэнь-вана. С помощью этих номеров мы
воспроизведем здесь порядки Фу-си и мавандуйский, что, дополняя схемы 8,
9, 11, позволит в линейном аспекте представить соотношение всех трех после-
довательностей гексаграмм.
1 Последовательность Вэнь-вана: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7,
2 Последовательность Фу-си: 1, 43, 14, 34, 9, 5, 26,
3 Мавандуйская последовательность: 1, 12, 33, Ю, 6, 13, 25,

Г 9, 10, 12, 14, 15. 16 17, 18, 19, 20, 21, 22,
2 10 58 38 54, 60, 41, 19 13, 49, 30, 55, 37, 63,
з; 52 26, 23 41, 22, 27. 18 29, 5, 8, 39, 60, 63,

г 23, 24, 25, 26, 27. 28, 29, 30, 31, 32, 33, 34, 35, 36, 37
2 22, 36, 25, 17, 21 51, 42, 3, 27, 24, 44, 28, 50, 32, 57
3 3, 48, 51, 34, 16 62, 54, 40, 55, 32, 2, 11, 15, 19. 7,

1 38, 39, 40, 41, 42, 43, 44, 45, 46, 47, 48, 49, 50, 51, 52,
2 48, 18, 46, 6, 47, 64, 40, 59, 29, 4, 7, 33, 31, 56, 62,
з; 36, 24, 46, 58, 43, 45, 31, 47, 49, 17, 28, 30, 14, 35, 56,

г 53, 54, 55, 56, 57 58, 59, 60, 61, 62, 63, 64.
2 53, 39, 52, 15, 12 45, 35, 16, 20, 8, 23, 2.
3 38, 64, 21, 50, 57 9, 20, 53, 61, 59, 37, 42.

Прямое сопоставление этих трех последовательностей мало что раскрывает.

Помимо общей для всех них начальной гексаграммы № 1, первая последова-
тельность со второй совпадают лишь в одной позиции: 25-й (гексаграмма № 25),
вторая с третьей — в двух позициях: 22-й и 40-й (гексаграмма № 63 й № 46), а
первая с третьей — в трех позициях: 32-й, 57-й и 61-й (гексаграммы № 32,
№ 57 и № 61). Кроме того, в девяти случаях между находящимися в одной
позиции гексаграммами первой и третьей последовательностей наблюдается
следующее подобие (в указываемых далее парах чисел первое — номер гекса-
граммы из последовательности Вэнь-вана, второе — из мавандуйской): 2—12,
3—33, 2 3 - 3 , 30—40, 35—15, 37—7, 47—17, 48—28, 54—64. Этому признаку
тождества номеров в единичном разряде их числовых выражений отвечают и
четыре полных совпадения (1—1, 32—32, 57—57, 61—61), так что в целом по-
лучается тринадцать случаев, или свыше 20% общего состава (соответствующая
величина в соотношении первой последовательности со второй и второй с
третьей в два с лишним раза меньше, и там и тут равняясь шести случаям,
т.е. не достигая 10%).
Не исключено, что здесь проявляется некая структурная привязка последо-
вательности Вэнь-вана к мавандуйской последовательности, основанная на ну-
мерологическом приеме отождествления чисел путем их редукции до единиц
низшего разряда (например, в цзюани 4 «Хуайнань-цзы»: 81 = 1, 72=2, 63=3,
54=4, 45=5, 36=6, 27=7, 18=8) 92 . Похожим на определенную закономерность
выглядит и то, что подозреваемые в подобной редукции разности чисел во всех
девяти парах гексаграмм первой и третьей последовательностей равны только
трем величинам (из шести возможных) — 10, 20, 30, каждая из которых ис-
пользована также трижды. Однако решение данной проблемы полностью зави-
сит от установления глубинного смысла и принципа построения порядка Вэнь-ва-
на, который в дошедшем до нас виде может отличаться от своей изначальной
формы и быть в какой-то мере разупорядоченным.
При этом не должна казаться невероятной структурная зависимость столь
фундаментального порядка от вроде бы совсем забытой и, стало быть, менее
значимой мавандуйской последовательности. Последняя строится по единому
32
 Схема 37

義 伏

^
А

入七六五ш
神 и 坎 圔 : i P 兌 圍 卦л

# Ш 1
ш Ш 查 象四
陽 舊雨

Возникновение триграмм
из Великого предела

2 НН6
 2
Кунь. Исполнение

23
Бо. Разорение�
Схема 2

8
Вн. Приближение
厂увнь. Созерцание

20
Юй. Вольность

16 35
Цзинь. Восход

из Великого предела
45
Цуй. Воссоединение

12
门и. Упадок

Возникновение гексаграмм
Цянь. Смирение

15
厂энь. Сосредоточенность

52 39
Цзянь. Препятствие
53
62 Цзянь. Течение
Сяо го. Пвреразвитие малого

Люй. Странствие
56 31

Сянь. Взаимодействие
33

Дунь. Бегство
7

Ши. Войско
4

Мэн. Недоразвитость
29

Си кань. Двойная бездна

Хуань. Раздробление
59 40

Цэе. Разрешение
64

Вэй цзи. Ещё не конец!

47

Кунь. Истощение
6

Сун. Тяжба
46

Шэн. Подъем
18

Гу. (Исправление) порчи

48

Цзин. Колодец
Сунь. Проникновение
57

Хэн. Постоянство
Лин. Жертвенник
Да го. Перервзвитие великого
32 50 28 44

厂оу. Перечение
 Uli ^
ё I ^г , 2 s
I , . г I i Н i I
I ^ e г s г i i
s 塞• s 雪 i 羞 I 3 K « 1 I ? 0, i l l ? ' 2

i . f !i H M ^ b J h l l l ^ h i H h !
i n i ^ H ^ l i M i i H ^ f i ^ I H
С ж Q. m ,x S X x B； J r z r « i 4 >x 'X 'X ,x „

24 2?

Ш
Схема 40

1 2 3 4 5 6 7

Цянь Дуй Ли Чжэнь Сюнь Кань 「энь Кунь

Линейная последовательность триграмм,

приписываемая Фу-си

Схема 4

Цянь Кунь Чжэнь Кань 厂 энь Сюнь Ли Дуй

Линейная последовательность триграмм,

приписываемая Вэнь-вану

Схема 5

Цянь Дуй Ли Чжэнь Сюнь Кань 「энь Кунь

111 110 101 100 011 010 001 000

7 6 5 4 3 2 1
Линейная последовательность триграмм,
приписываемая Фу-си,
с двоичным кодом
Схема 41

ЯН®

(§)инь
Квадратно-круговое
расположение триграмм,
приписываемое Фу-си

Схема

Квадратно-круговое
расположение триграмм,
приписываемое Вэнь-вану
Схема 8

Квадратное н круговое
расположение гексаграмм,
приписываемое Фу-си
Схема 44

Квадратное и круговое
расположение гексаграмм,
приписываемое Вэнь-вану
Схема 10

000000 000001 000010 000011 000100 000101 000110 000111

0 1 2 3 4 5 6

001000 001001 001010 001011 001100 001101 D0111C 001111

10 11 12 13 14 15

010000 010001 010010 010011 010100 010101 010110 010111

16 17 18 19 20 21 22 23

011000 011001 011010 011011 011100 011101 011110 011111

24 25 26 27 28 29 30 31

100000 100001 100010 100011 100100 100101 100110 100111

32 33 34 35 36 37 38 39

101000 191001 101010 101011 101100 101101 101110 101111

40 41 42 43 44 45 46 47

1 10000 110001 1Ю010 11G011 1ЮЮ0 1Ю101 110110 110111

4В 49� 50 51 52 53 54 55

111000 111001 111010 111011 111100 111101 111110 111111

56 57 58 59 60 61 62 63

Квадратное расположение гексаграмм,

приписываемое Фу-си,
с двоичным кодом
Схема 11

17 18 19 20 21 22 23 24

Квадратное расположение
гексаграмм согласно
мавандуйскому тексту
Схема 12

Дворец
Дуй

Дворец
Ли

Дворец
Чжэнь

Дворец
Сюнь

Дворец
Кань

Дворец
Гэнь

Дворец
Кунь

Восемь "дворцов" Цзин Фана

Схема 13

6 8
л.

Кунь Сюнь Ли Дуй

ст. ср. МА.
V
мать дочери
7
9
3
： л

Цянь Чжэнь Кань 厂 энь

ст. ср. мл.

Восемь триграмм,
вписанные в девятиклеточные квадраты

Схема 14 Схема 15

Числовые эквиваленты восьми триграмм

в расположении,
приписываемом Фу-си
Схема 16

7
2 о о о о о о о
8 3 5 4 9
10
1
6

Хэ ту (традиционное изображение
и эквивалентная форма
в арабских цифрах)

Схема 17

оО~О~О~О~~О Оо~о

Ло шу (традиционное изображение
и эквивалентная форма
в арабских цифрах)

Схема 18
Схема 19 Схема 20 Схема 21

График В Л П Т М В Д
График Л П Т Ф С , График ЛПТВВ， и НЛПТМВД,
считанной по К Р Т Ф С считанной по К Р Т В В считанных по В К Р Т М В Д

Схема 22 Схема 23 Схема 24

График последовательности 1), График последовательности 2), График реконструктивно

считанной по Н К Р Т М В Д считанной по Н К Р Т М В Д дополненной
последовательности 5),
считанной по Н К Р Т М В Д

Схема 2 5 Схема 26 Схема 27

ц к

График последовательности 6), График последовательности 5)， График последовательности 4)，

считанной по Н К Р Т М В Д считанной по Н К Р Т М В Д считанной по Н К Р Т М В Д
Схема 28 Схема 29 Схема 30 Схема 31

Числовая Алгоритм Алгоритм Алгоритм

структура взаимопреобразования взаимопреобразования взаимопреобразования
Ло uiy К Р Т Ф С и ВКРТМВД К Р Т Ф С и КРТВВ ВКРТМВД и КРТВВ

Схема 32 Схема 33 Схема 34 Схема 35

График ДЛПТВВ, График ДЛПТВВ, График ДЛПТВВ, График ДЛПТВВ,

считанной по КРТВВ считанной по К Р Т Ф С считанной по ВКРТМВД считанной
по НКРТМВД

Схема 36

7 4 1 4 9 2

8 5 2 3 5 7

9 6 3 8 1 6

Алгоритм построения Ло шу
достаточно простому алгоритму и поэтому в структурном смысле первичнее.
Принадлежит ей и исторический приоритет — она зафиксирована в древней-
шем тексте «Чжоу и». Более того, видимо, ошибочно считать мавандуйскую
последовательность прочно забытой.
Теперь становится ясно, что по крайней мере мавандуйское расположение
триграмм вошло в нумерологическую традицию, через средние века дошедшую
до наших дней. В матрице (см. схему 4) оно объединяет ВЛПТМВД и
кдлс
Н Л П Т М В Д : первая получается считыванием сверху вниз слева направо по
строкам (Ц, Г, Ка, Ч, К, Д, Л, С), а вторая — по столбцам (Ц, К, Г, Д, Ка,
Л, Ч, С). В астрологии эта матрица использовалась как алгоритм преобразова-
ния чисел десятеричного цикла в числа JIo шу93, в медицине — как алгоритм
привязки 12 меридианов (цзин ло)у соотнесенных с двенадцатеричным циклом,
к ЛПТФС 9 4 .
Отсутствие специальных указаний на особый характер мавандуйского распо-
ложения триграмм, помешавшее западным исследователям выделить его из от-
меченных или каких-то других схем, вероятно, связано с тем, что В Л П Т М В Д
может быть представлена в виде инверсии ДЛПТВВ, получаемой со стандарт-
ной матрицы линейных последовательностей триграмм по Вэнь-вану: ттПг^
тт Д^^
Г К а Ч ( с х е м а 4). ДЛПТВВ получается считыванием сначала с блока Ц, затем
с блока К сверху вниз справа налево: Ц, Ч, Ка, Г, К, С, Л, Д, а В Л П Т М В Д — на-
оборот, слева направо:Д, Г, Ка, Ч, К, Д, Л, С. Таким образом расположение
Вэнь-вана и сохраняло и затеняло мавандуйское расположение триграмм. Удив-
ляет, однако, что по своей структуре ДЛПТВВ более близка к КРТМВД, не-
жели к одноименному с ней КРТВВ (ср. схемы 34, 35 и 32).
В эпоху Хань (III в. до н.э. — III в. н.э.) под воздействием мистико-натур-
философских учений школы инь-ян, школы новых письмен и оракуло-апокри-
фической (чань вэй) традиции общеметодологический потенциал схем гуа был
реализован в максимальном увеличении их онтологических референтов и коор-
динации со всеми другими аналогичными схемами — прежде всего пятью
элементами, циклическими и зодиакальными знаками, магическими числовыми
фигурами Хэ ту и Ло шу.
В «Лесе перемен» («И линь») Цзяо Янь-шоу (I в. до н.э.) или Цуй Чжуаня
(I в. н.э.)95 система «Чжоу и» была усложнена до 4096 (642) членов — сочетаний
всех гексаграмм друг с другом и с самой собой.
Ян Сюн (53 г. до н.э. — 18 г. н.э.) в «Каноне великой тайны» («Тай сюань
цзин») предложил альтернативную систему, в которой 64 гуа заменены 81 тетра-
граммой (шоу — букв.: «голова»). Последние состоят из всех возможных ком-
бинаций трех видов (сань мо) черт: целой , единожды прерванной
и дважды прерванной (символизируемых числами 1, 2, 3) в 'четырех
позициях (сы чун), считываемых противоположно позициям (вэй) гуа, сверху
вниз: фан («страна»), чжоу («область»), бу («район»), цзя («семья»). Последо-
вательность тетраграмм в «Каноне великой тайны» подчинена единому алгорит-
му, аналогом которого является алгоритм последовательности гуа, приписывае-
мой Фу-си. При перекодировке в числа троичной арифметики последователь-
ность тетраграмм образует ряд 80...О96.
Система Ян Сюна, несмотря на свою филигранную выверенность и даже
возможную укорененность в древнейшей гадательной практике 97 , не одолела в
конкурентной борьбе систему гуа, развитие которой достигло апогея в эпоху
Сун, когда были созданы наиболее яркие образцы нумерологической филосо-
фии — учения Шао Юна (1011—1077) и Цай Чэня (1167—1230). Поскольку,
согласно «Си цы чжуани» (1, 12), «предел сокровенного в Поднебесной заклю-

г 4П6 33
чен в гуа» 98 , последние вошли в фундамент не только философии, но и науки
(особенно астрономии, хронометрии, топографии, медицины, алхимии), лите-
ратуры и искусства, всей культуры традиционного Китая.
По понятным причинам в Китае не только общекультурный, но и научно-
исследовательский интерес к «Чжоу и» всегда был достаточно высок. К примеру,
даже в смутные, наполненные военно-политическими и социально-экономичес-
кими катаклизмами, межреволюционные годы (1911 —1949) вышло в свет более
тридцати специальных монографий, посвященных данному памятнику 99 , не гово-
ря уж о статьях и рецензиях. Тогда же Гарвард-Яньцзинским институтом был
издан полный индекс к «Чжоу и»100.
С начала 50-х до середины 70-х годов в К Н Р этот научно-исследователь-
ский процесс был искусственно заторможен, поскольку в «Чжоу и» стали ус-
матривать прежде всего идеализм и мистику. Определенный уровень компе-
тентности поддерживался редкими публикациями старых авторов.
В рамках переизданного в 1957 г. «Тринадцатиканония», отредактированного
и выверенного выдающимся цинским текстологом Жуань Юанем (1764—1849),
увидело свет классическое произведение «Правильный смысл „Чжоу и"» («Чжоу и
чжэн и»), основанное на комментариях и толкованиях Ван Би (226—249), Хань
Кан-бо (332—380), Кун Ин-да (576--648) 101 . В 1958 г. была опубликована ка-
ноническая часть («И цзин») со сводкой комментариев (от Хань до Сун) и их
критической оценкой цинского ученого Чжу Цзюнь-шэна (1788—1858)102. Эта
традиционная линия нашла успешное развитие в трудах Гао Хэна 103 . Напротив,
Ли Цзин-чунь пытался приблизить «Чжоу и» к своему времени, обнаруживая
в этом древнем сочинении законы марксистской диалектики 4.
С конца 70-х годов в связи с изменением социально-политической обстанов-
ки в стране на фоне общего роста внимания к традиционным духовным цен-
ностям стало значительно увеличиваться и количество работ о «Чжоу и». Про-
должилось издание трудов цинских текстологов. В 1983 г. было опубликовано
в четырех книгах «Простое изложение „Чжоу и"» («Чжоу и цянь шу») Чэнь
Мэн-лэя (1650—1741), выдержавшее к 1988 г. четыре издания 105 . В 1988 г.
увидел свет и «Основной смысл „Чжоу и"» («Чжоу и яо и») Сун Шу-шэна (полу-
чившего высшую ученую степень цзиньши в 1892 г.) 106 . В это же время появи-
лось несколько переводов памятника на современный китайский язык 107 . Вышел
целый ряд книг обобщающего характера, в том числе посвященных философ-
скому содержанию «Чжоу и» и ицзинистики 108 . Некоторые исследователи пред-
приняли попытки научной интерпретации «Чжоу и», в первую очередь с пози-
ций математики и астрономии 109 .
Аналогичная научно-исследовательская и издательская деятельность успешно
осуществляется также на Тайване, где выходят в свет и труды старых авто-
ров 110 , и новые комментарии с переводами 111 , и обобщающие исследования 112 .
В статье специалиста из К Н Р Лю Шу-сюня «Современное положение в
изучении „Чжоу и"» компактно и содержательно изложены главные результаты,
полученные китайской наукой, и проблемы, стоящие перед ней в этой облас-
ти 11 . Поэтому здесь мы воспользуемся информацией Лю Шу-сюня, сохраняя
его тематическую рубрикацию.
1. О времени создания «Чжоу и».
1.1. Относительно времени создания основной, канонической части «Чжоу и»,
т.е. собственно «И цзина», существует четыре главные точки зрения, связываю-
щие его со следующими эпохами: 1) конец Инь — начало Чжоу (конец II ты-
сячелетия до н.э.), 2) начальный период Западной Чжоу (конец II —начало I ты-
сячелетия до н.э.), 3) последние годы Западной Чжоу (IX—VIII вв. до н.э.),
4) период Чунь-цю — Чжань-го (VIII—III вв. до н.э.). Имеющиеся на сегод-
няшний день данные наиболее популярной делают вторую точку зрения, сре-
ди ее сторонников — Чжан Ли-вэнь, Чжан Дай-нянь, Цзюй Най-пэн и другие.
Ли Цзин-чи и некоторые исследователи придерживаются третьей точки зрения,
а Ван Ши-шунь и Хань Му-цзюнь датируют создание «И цзина» периодом от
конца Западной Чжоу до середины Чунь-цю (VI в. до н.э.).
1.2. Создание комментирующей части «Чжоу и» — «И чжуани» — опреде-
ляется тремя основными датировками: 1) период Чунь-цю (VIII—V вв. до н.э.),
2) период Чжань-го (V—III вв. до н.э.), 3) период Цинь — Хань (III в. до н.э. — III в.
н.э.). Ныне наибольшим признанием пользуется вторая датировка, поддержи-
ваемая, в частности, Гао Хэном, Чжан Дай-нянем, Л ю Да-цзюнем. Но, напри-
мер, Ши Шэн-хуай отстаивает третью датировку.
2. Об истоках триграмм.
Эта проблема прежде всего связана с пониманием исходного смысла триграмм
как графических символов.
2.1. По мнению Ли Цзин-чи, триграммы сформировались в период перехода
от узелкового письма (цзе шэн) к записям-зарубкам на бамбуковых планках
(шу ци). Так, целая линия заменила большой узел, прерванная — два малых.
В это время люди уже провели классификацию основных природных явлений,
выделив небесные и земные дела, гром и ветер, воду и огонь, горы и водоемы,
символами для которых и стали восемь триграмм. Все их взаимные сочетания
и удвоения образовали 64 гексаграммы. Однако, когда появилась письменность,
эти символы оказались неспособны конкурировать с ней в качестве определен-
ных лексическйх выражений. Поэтому они были использованы гадателями на
стеблях тысячелистника для обозначения получаемых в этой гадательной прак-
тике чисел. И тогда триграммы получили свои современные названия: Цянь,
Кунь, Чжэнь, Сюнь, Кань, Ли, Гэнь, Дуй 114 .
В связи с гипотезой Ли Цзин-чи стоит напомнить пассаж о цзе шэн из «Си
цы чжуани» (И, 2), где говорится, что Фу-си «вначале создал восемь триграмм,
чтобы проникать в благодать (дэ) духовного света, чтобы располагать по ро-
дам свойства тьмы вещей; создав [также письмо в виде] узелков на веревках,
изготовил тенета и сети, чтобы заниматься ловлей-охотой и рыболовством, и
взял это из Ли (триграммы № 3 Сцепление или/и гексаграммы № 30 Огнен-
ность. — у4.А".)»115. Определенным подтверждением предположения о генетическом
родстве триграмм с зарубками на бамбуковых планках (шу ци) могут служить
данные Гао Хэна о том, что в гадательной практике «Чжоу и» первоначально
использовался бамбук, а не тысячелистник 116 .
2.2. По мнению Фэн Ю-ланя, триграммы возникли из практики гадания на
панцирях черепах при династии Инь. На панцири наносился текст вопроса. По-
лучавшиеся в результате прокалывания панцирей трещины назывались чжао,
их истолкование гадателями служило ответом на поставленный вопрос: сулит ли
грядущее событие «счастье» (цзи) или «несчастье» (сюн). Высказанное гадателем
истолкование называлось чжоу цы («прорицающее слово») 117 . Триграммы и гек-
саграммы суть копии пророческих трещин чжао, подвергшиеся стандартизации.
Афоризмы, относящиеся к гексаграммам в целом (гуа цы) и к их отдельным
чертам (яо цы), суть стандартизированные прорицающие слова (чжоу цы). И в
общем «Чжоу и» явилась продуктом указанных видов стандартизации, позво-
лившим перейти от сложного процесса гадания на панцирях черепах к более
простому — с помощью пятидесяти стеблей. Их раскладывание по определен-
ным правилам рождало те или иные числа, которые затем отождествлялись с
гексаграммами, уже имевшими стандартный текст ответа на вопрос гадающего.
Этот способ гадания, называвшийся ши, был изобретен при династии Чжоу
и являлся относительно легким (и). Отсюда и происходит название «Чжоу и».
2.3. Моу Чжун-цзянь считает, что время первого появления триграмм точно
определить невозможно. Они сформировались после того, как человек начал
поклоняться силам природы и сложилась гадательная практика. Триграммы суть
гадательные символы, первоначально пиктографического характера. Затем эти
Г 35
«картинки» стандартизировались и утратили свою непосредственную изобрази-
тельность. Хотя триграммы в целом и мистифицировали соотносимые с ними
природные явления, в такой религиозной оболочке были накоплены и некото-
рые научные знания. Классы объектов, зафиксированные триграммами, — небо,
земля, ветер, вода, огонь, горы, водоемы, гром, свидетельствуют о том, что
они (триграммы) возникли в период достаточно развитого земледелия и ското-
водства, но еще слабого распространения меди.
2.4. Ли Цзьт-яо считает, что триграммы возникли в среде гадателей, зани-
мавшихся астрономией, астрологией и летосчислением. Восемь триграмм гене-
тически связаны с десятью «небесными стволами» (тянь гань), обозначая ян, инь,
воду, огонь, металл, дерево, почву и злаки. Классификационный набор «небес-
ных стволов» подразумевал учение о взаимопреодолении пяти элементов {у сын
с.ян шэн шо), поэтому и теория восьми триграмм включала в себя представ-
ления о силах инь и ян и пяти элементах.
2.5. По мнению Юй Дунь-кана, триграммы представляют собой набор сим-
волов, отражающих гадательные процедуры раскладывания стеблей тысячелист-
ника. Их происхождение восходит к начальному периоду человеческой исто-
рии, это отражено в «И чжуани» в виде указания на то, что они появились
при Фу-си. Тогда еще не существовало понятия бога, зато было широко рас-
пространено шаманство и разные виды гадания. С помощью одухотворяемых
орудий гадания (панцирей черепах, стеблей тысячелистника и др.) люди стре-
мились выйти за пределы своего ограниченного опыта. Ко времени династии
Чжоу в практике гадания на панцирях черепах уже сложился набор 120 сим-
волов в трех разновидностях. Кроме «Чжоу и» существовали альтернативные
образования — «Лянь шань» и «Гуй цзан»11 , также включавшие в себя восемь
основных (канонических — цзин) и 64 дополнительных (особых — бе) гуа. То,
что они стали отражать приемы манипулирования со стеблями тысячелистника,
видимо, соответствовало тогдашним историческим условиям. По своему смыс-
лу триграммы вполне аналогичны другим гадательным символам и не выра-
жают ничего больше, чем предвестье счастья или несчастья.
2.6. Ван Юй-шэн полагает, что черты ян (цельте) и инь (прерванные) в три-
граммах — символы четных и нечетных чисел из древней гадательной прак-
тики. В качестве подтверждения своего тезиса он ссылается на архаические
«счетно-гадательньте ритуалы» (шу бу фа), сохранившиеся на юго-западе страны.
В частности, в автономном округе Ляншань провинции Сычуань у народности
ицзу существует гадание «лэйфуцзы», в котором посредством троекратного деления
связки побегов бамбука или травяных стеблей получается определенная триада
чисел, различаемых по признаку четности и. нечетности. Тут возможны только
восемь комбинаций, и «лэйфуцзы» есть не что иное, как упрощенный вариант
построения триграммы.
Фу Си-тай и Лоу Юй-дун, приняв точку зрения Ван Юй-шэна, начали изучать
изображения гуа на раннечжоуских гадательных костях. С 1950 г. в провинции
Шэньси было обнаружено девять костей с цифровыми изображениями. С при-
менением принципов «счетно-гадательного ритуала» было установлено, что на
четырех из них вырезаны шесть цифровых символов, в совокупности обра-
зующих гексаграмму. А на кости № 85 даже имеется соотнесенный с гекса-
граммой афоризм. Анализ этих реальных гексаграмм начала Западной Чжоу
наводит на мысль о том, что их связь с теорией инь-ян возникла несколько
позже, по крайней мере в конце Западной Чжоу 119 . Кроме того исследователям
ясно, что триграммы возникли в дочжоуский период, поскольку в начале Чжоу
уже существовали их усложненные (удвоенные) формы — гексаграммы (чун гуа).
Проблема древнейшей формы записи триграмм и гексаграмм с помошью
числовых символов была специально рассмотрена в статье Чжан Я-чу и Лю Юя,
где также представлены древнейшие, существовавшие за тысячелетие до Ян
36
Сюна, в период конца Шан — начала Чжоу, тетраграммы, состоящие так же,
как у Ян Сюна, из трех видов черт. В составленной китайскими учеными таб-
лице зафиксированы 36 изображений с позднешанских и раннечжоуских гада-
тельных костей, бронзовых к керамических предметов 120 . Пять позиций зани-
мают натуральные тетраграммы, остальные — триграммы или гексаграммы, в
которых роль черт играют цифры. Данные таблицы, во-первых, свидетельству-
ют о синхронном существовании триграмм и гексаграмм в указанный период,
во-вторых, обнаруживают интересную особенность числовой символизации — ис-
пользование пяти цифр: 1, 5, 6, 7, 8. Три элемента этого набора — 6, 7, 8 — сов-
падают со стандартными символами черт, а два — 1, 5 — нет. Кроме того
отсутствует стандартный символ ян — 9. При необычном использовании трех
(вместо двух) нечетных чисел, в каждой отдельной гуа присутствуют не более
двух из них 121 .
Аналогичный материал проанализирован в статье Чжан Чжэн-лана «Попыт-
ка объяснения триграмм и гексаграмм „Перемен" в раннечжоуской эпиграфике на
бронзе», где приведена таблица, включающая в себя 33 изображения 122 . Заменив
нечетные числа (1, 5, 7) целой чертой, а четные (6, 8) — прерванной, автор по-
лучил семь триграмм (отсутствует Чжэнь) и 23 различные гексаграммы (одна
из них еще раз повторяется, а в остальных двух случаях неясны одна или две
цифры). Чжан Чжэн-лан установил также, что в охваченном таблицей материа-
ле цифры употреблены всего 168 раз в следующем распределении:
цифры 1 5 6 7 8
количество употреблений 36 И 64 33 24.
Тут примечательно преобладание 6 и 1 при примерно равном использовании
четных и нечетных чисел: 6 и 8 — 88 раз, 1, 5, 7 — 80 раз. В этой связи Чжан
Чжэн-лан выдвинул гипотезу, что черты гуа обозначались всеми восемью пер-
выми числами натурального ряда, но три из них — 2, 3, 4 — из-за неудобства
различения в древнем написании (соответственно: = , , = = , что
вместе с единицей могло образовывать ошибочные слияния) были объе-
динены с ближайшим четным и нечетным числом: 2 и 4 — с 6, 3 — с I 123 .
Предложенная гипотеза все же мало что объясняет, в частности, остается
без ответа главный, вопрос об особой символической роли четырех чисел — 6,
7, 8, 9 — и выделенности среди них 6 и 9. Тем более загадочно отсутствие в
данном контексте последнего числа. Однако употребление именно пяти цифр
(при пятеричности гадательной процедуры на„ панцирях и костях) и вышеука-
занные регулярности в их использовании (общее примерное равенство четных
и нечетных чисел, отсутствие случаев с тремя разными нечетными числами
в одной гуа) стимулируют к поиску здесь определенной системы.
В дополнительных заметках к своей статье, впервые опубликованной в
1980 г., Чжан Чжэн-лан привел сведения о еще трех археологических наход-
ках, относящихся к широкому интервалу времени от неолита до Хань, на
которых присутствуют числовые изображения гуа с использованием, помимо
ранее указанных, цифр 2, 3, 4, 9, 10. Особенно интересен обнаруженный в 1978 г.
в Цзянлине провинции Хубэй и датируемый эпохой Чжань-го комплекс изоб-
раженных на бамбуковых планках восьми пар гексаграмм. Использованные в
нем четыре цифровых обозначения — 1, 6, 8, 9 — свидетельствуют о при-
ближении к стандартной, закрепившейся позднее модели: здесь различие
минимально — вместо семерки единица. В количественном аспекте употребле-
ние указанных цифр выглядит следующим образом 124 :

цифры 1 6 8 9 лакуна
количество употреблений 37 49 5 4 1
37
 В еще большей мере, чем в предыдущей аналогичной таблице, тут видна
выделенность двух символов — 1 и 6, что позволяет сделать предположение об
их связи с графикой гуа. Написания черты ян и китайской цифры 1 тождест-
венны, представляя собой горизонтальную линию. Что же касается черты инь,
то к настоящему времени известны три варианта ее написания: стандартное ,
мавандуйское J с , итуангудуйское / ч , т.е. фигурирующее в изображениях
гексаграмм на бамбуковых планках, датируемых, как и мавандуйский текст,
началом II в. до н.э. и раскопанных в кургане Шуангудуй уезда Фуян про-
винции Аньхой 125 . Последнее написание идентично с древнекитайской цифрой 6,
что также соответствует стандартному обозначению черты инь числом 6 (уже
и при несовпадении их графических воплощений). Следовательно, графические
формы черт инь и ян в триграммах и гексаграммах могут быть интерпрети-
рованы с помощью числовых символов 6 и 1.
3. О природе «И цзина».
3.1. Тань Цзя-дэ квалифицирует «И цзин» как материалистический политико-
этический трактат.
3.2. Сун Цзо-инь находит в «Чжоу и» целостную идеологическую систему,
в онтологии которой имеет место развитие от первоначального объективного
идеализма к субъективному идеализму, а затем — снова к рафинированному
объективному идеализму. Ее методологию составляет механический циклизм.
3.3. По мнению Фэн Ю-ланя, в афоризмах, связанных с гадательной прак-
тикой и гексаграммами, зафиксирован определенный вполне рациональный жиз-
ненный и производственный опыт людей древности. Поэтому объяснения при-
роды в «И цзине» содержат зачатки материализма и диалектики.
3.4. Юй Дунь-кан утверждает, что в основе «И цзина» лежит не философия,
а религиозная идеология и шаманская практика. Однако в «Чжоу и» обнару-
живаются и позитивные моменты. Во-первых, в содержательном плане тут
имеется ряд обобщений реального опыта жизни создателей этого произведения.
Во-вторых, в формальном плане математизированная структура памятника, гек-
саграммы которого образуют довольно сложную систему из 384 элементов
(черт), стимулировала развитие абстрактного мышления, движение от чувствен-
ного знания к рациональному. В-третьих, в «Чжоу и» не просто описаны уже
совершившиеся гадания, а дан метод для дальнейшей деятельности в этом
направлении, что вырабатывало активную познавательную позицию. Кроме то-
го, гадание на тысячелистнике основывалось на более развитых, чем гадание на
панцирях черепах, не только мантических мыслительных парадигмах, создавая
тем самым почву для выработки философской системы. Таковая уже при-
сутствует в «И чжуани». Между «И цзином» и «И чжуанью» лежит временной
промежуток в 700—800 лет, соответствующий истории доциньской философии.
Таким образом, в «Чжоу и» отражен исторический переход от религиозной
идеологии и шаманской практики к систематизированной философской мысли.
4. Об исследованиях приемов гадания и использования чисел в «Чжоу и».
Сюй Чжи-жуй считает, что данное произведение связано прежде всего с
практикой гадания на тысячелистнике, которая, в свою очередь, зиждется на
манипуляциях с четными и нечетными числами. В основе всего данного комп-
лекса лежит представление о структурном триединстве — 1) чисел, 2) триграмм
и гексаграмм, 3) вещей и событий. Эта числовая картина мира, хотя и была
ненаучной, содержала в себе определенное рациональное зерно — диалектику
единства и противоположности четных и нечетных чисел. Исследование гада-
тельных (связанных с применением тысячелистника) приемов «Чжоу и» чрез-
вычайно важно для понимания истории и китайской философии, и китайского
естествознания. Переход от иньской практики гадания на панцирях черепах к
чжоуской практике гадания на тысячелистнике, по мнению Сюй Чжи-жуя, озна-
меновал собой существенный шаг вперед в развитии математической мысли.
38
 Л ю Вэй-хуа утверждает, что математика в Китае родилась тогда, когда
Фу-си создал триграммы. Числовые приемы «Чжоу и» — зародыш древне-
китайской математики, а выраженное в этом памятнике учение о числах пред-
ставляет собой древнейшую в мире оригинальную математическую философию
или необычайно древнюю математическую логику. Числовые приемы «Чжоу и»
использовались в астрономии и астрологии, летосчислении, теории музыки,
землемерии, устройстве компаса, гадании и пр., что позволяет их охаракте-
ризовать как древнюю прикладную математику.
О современном уровне развития не только китайской, но и мировой иц-
зинистики можно судить по докладам, представленным на проведенной под
эгидой Шаньдунекого университета в г. Цзинани с 5 до 9 декабря 1987 г.
международной конференции, посвященной «Чжоу и». Среди множества спе-
циалистов, принявших в ней участие, помимо представителей К Н Р были амери-
канцы, японцы, немцы, югославы, тайваньцы. Главные обсуждавшиеся там воп-
росы и предлагавшиеся решения м ы вкратце осветим, основываясь на обзоре
Янь Вэня .
1. Исследования канонической и комментирующей частей «Чжоу и».
1.1. Историки горячо спорят о времени появления «Чжоу и» на свет. Обсуж-
дение этой проблемы было углублено на конференции привлечением новых
археологических материалов. Американский специалист, главный редактор из-
даваемого в Гонолулу «Журнала китайской философии» Чэн Чжун-ин полагает,
что истоки идей «Чжоу и» могут восходить даже к неолитическим представ-
лениям о взаимодействии неба и человека, рождениях и превращениях тьмы
вещей. Эти представления материализовывались в ритуальных нефритовых
предметах эпохи Ся (XXI—XVI вв. до н.э.), гадательной практике на панцирях
черепах эпохи Шан-Инь (XVI—XI вв. до н.э.), гадательной практике на тыся-
челистнике эпохи Чжоу, затем были осмыслены Конфуцием и теоретически вы-
ражены в «И чжуани». Развитие тут шло от символов (сян) к числам (шу)п1, от
чисел к символам, от символов и чисел к умозрению, сформировавшему нумеро-
логическую теорию единой сущности и многих начал, изложенную в «И чжуани».
Чжоу Ли-шэн считает, что гуа происходят от чисел, возникавших в гадатель-
ной практике на тысячелистнике и подвергнутых графической символизации. Сис-
тема гуа возникла в середине или конце эпохи Западной Чжоу (XI—VIII вв.
до н.э.). Развитие шло следующим образом: изначальное гадание на тысяче-
листнике —• «Лянь шань» —- «Гуй цзан» —• «Чжоу и».
Шэнь Чи-хэн утверждает, что знания древних людей о природе были закре-
плены в понятиях инь и ян (темной и светлой силы), обусловивших появление
восьми триграмм, на основе которых затем был создан текст «Чжоу и».
Цао Фу-цзин привел доказательства в пользу того, что последний не мог
возникнуть раньше периода Чунь-цю и позже 672 г. до н.э., т.е. датировал
его создание полувеком между 722 и 672 г. до н.э.
1.2. Ранее многие исследователи склонялись к тому, чтобы считать учение о
трех видах «И» — «Лянь шани», «Гуй цзане» и «Чжоу и» недостоверным изоб-
ретением текстологов эпохи Хань (III в. до н.э. — III в. н.э.). Однако теперь
специалисты начинают иначе смотреть на эту проблему. В частности, Л ю
Да-цзюнь, Чжоу Ли-шэн, Ван Син-е, Чжан Ли-вэнь и другие считают непра-
вильным пренебрегать данным учением. Согласно Чжоу Ли-шэну, некоторые
надписи на гадательных костях подтверждают существование «Лянь шани» .
По мнению Ван Син-е, в основе системы «Лян шани» лежало расположение
гуа, зафиксированное в одном из комментариев, входящих в состав «И чжуани», —
«Шо гуа» и известное ныне как порядок триграмм по Вэнь-вану (XI в. до н.э.).
1.3. Продолжает обсуждаться и традиционное представление о Конфуции как
авторе «И чжуани». У И и многие математики убеждены, что Конфуций изучал
текст «И», но не был автором «И чжуани». В то же время У И полагает,
39
что «И чжуань» заключает в себе Конфуциеву идею небесного пути (дао) и
является вторым «Лунь юем», а «И цзин» был превращен древним мудрецом
из гадательной книги в канон конфуцианской теории перемен. Однако не ут-
ратила сторонников и традиционная точка зрения. Согласно Цзинь Цзин-фану,
основу «И чжуани» создал сам Конфуций, а Ван Ши-шунь считает, что его
кисти принадлежит все это произведение в целом 129 .
1.4. Дискутируется и отношение к «И чжуани» основателя даосизма, Лао-цзы.
Л ю Да-цзюнь, Чэнь Гу-ин и многие математики придерживаются мнения, что
«Дао дэ цзин» древнее «И чжуани». Согласно Лю Да-цзюню, один из коммента-
риев, входящих в «И чжуань», — «Си цы» был создан позже «Дао дэ цзина»,
но раньше «Чжуан-цзы». Чэнь Гу-ин отмечает большое влияние «Дао дэ цзина»
на «И чжуань». Оригинальную точку зрения отстаивает Хуан Чжао-цзэ, пола-
гающий, что выраженное в «Дао дэ цзине» понимание небесного предопределе-
ния (тянь мин), твердого и мягкого (ган жоу), инь и ян, дао глубже и совер-
шеннее, чем в «И чжуани», и, следовательно, последний текст древнее. В целом
же все специалисты признают значительную идейную близость двух выдающих-
ся памятников древнекитайской философии 130 .
2. Исследования гадательной практики, символов и чисел, нумерологических
планов и схем.
Чэн Чжун-ин, Ли Янь, Фань Ши-сянь и другие трактуют гадательную прак-
тику как древнейшую прогностику, которая при отсутствии научных методов
познания позволяла получать более или менее достоверные предвидения. «Чжоу и»
несет в себе методологию такой прогностики, тесно связанной с общефило-
софскими и этическими представлениями.
Отличительной особенностью описываемой конференции явилось повышенное
внимание к символам и числам, нумерологическим планам и схемам (ту шу).
Чэн Чжун-ин, Чжоу Ли-шэн, Ван Чжун-чжан, Янь Бин-ган и другие настаивают
на взаимосвязи и единстве символов и чисел, трактуя логику развития «Чжоу и»
по схеме: символы — числа символы. Янь Бин-ган указывает на наличие у
символов «Чжоу и» многих функций — символизационной, идейной, суггестив-
ной, этической, мантической и прочих. Юй Цзай-ся выделяет четыре разновид-
ности чисел «Чжоу и» — числа гадания на тысячелистнике, числа позиций
черт в гуа, числа времен, числа вещей. Линь Чжун-цзюнь, сопоставив число-
вые построения «И чжуани» с пифагорейскими, подчеркивает, что для пифаго-
рейства характерна геометризация и гармонизация, а для «И чжуани» — ариф-
метизация и трансформация чисел.
Л ю Да-цзюнь при анализе нумерологических планов и схем «Чжоу и» обра-
тился к их сравнению с новейшими археологическими открытиями — текстом
на «Гадательном блюде девяти дворцов и Великого единого» («Тай и цзю гун
чжань пань») и оригинальным расположением триграмм в самом древнем
списке «Чжоу и», мавандуйском шелковом манускрипте. В итоге он пришел к
выводу, что «магический крест» Хэ ту («План [из Желтой] реки»), магический
квадрат JIo шу («Писание [из реки] Ло»), а также «План преднебесного распо-
ложения» («Сянь тянь ту») гуа (по Фу-си), несомненно, уже существовали в на-
чале эпохи Хань и даже в период Чжань-го (V—III вв. до н.э.). Цзинь Вэнь-цзе
считает эти схемы первоисточником теории перемен, а «План Великого предела»
(«Тай цзи ту») — изображением движения. Описанная в комментарии «Си цы»
последовательность: Великий предел, двоица образов, четыре символа, восемь
триграмм — продукт Хэ ту. По мнению Чжао Го-хуа, Хэ ту может восхо-
дить к неолитической баньпоской культуре (начало VI тысячелетия до н.э.) 131 .
Цзинь Чунь-фэн видит в расположении чисел Ло шу символическое изображе-
ние небесного круга, а в расположении чисел Хэ ту — символическое изоб-
ражение земного квадрата. Согласно Сяо Хань-мину, такого рода схематичес-
кая символизация является особой формой выражения философских идей.
 3. Исследования связи «Чжоу и» с естественными науками.
Выступления многих участников конференции были посвящены связи «Чжоу и»
с древнекитайской астрономией. У Энь-пу полагает, что афоризмы к 64 гекса-
граммам и их чертам отражают астрономические явления, порождаемые солн-
цем, луной, пятью планетами и 28 созвездиями. Например, гексаграмма № 1
Цянь символизирует Юпитер, гексаграмма № 2 Кунь — созвездие Фан (чет-
вертое из 28, соответствующее четырем звездам Скорпиона), а гексаграмма № 5
Сюй — Венеру и т.д. Л ю Вэнь-ин трактует Великий предел как обозначение
годового цикла уменьшения и роста сил инь и ян, двоицу образов — как два
главных сезона — летнего и зимнего солнцестояния, а восемь триграмм — как
восемь сезонов из 24 годовых сезонов. По определению Тан Мин-бана, символы
и числа «Чжоу и» — это логические значки, регулярно использовавшиеся в аст-
рономических и календарных целях.
В выступлениях целого ряда ученых была подчеркнута связь «Чжоу и» с
китайской медициной 132 . Сяо Хань-мин указал, что тексты при гексаграммах
№ 23 Бо, № 45 Цуй, № 52 Гэнь и других включают в себя зачатки этиологии,
диагностики, терапии, психологии, гигиены. Ся Кэ-цин отметил, что учение
«Чжоу и» о пути (дао) трех материй (сань цай — неба, земли и человека) оп-
ределило основные методы, принципы и категории китайской фармакологии. С
«И чжуанью» тесно связан древнейший и авторитетнейший медицинский трак-
тат «Нэй цзин» («Канон внутреннего»). Ма Фу-чан акцентировал влияние
«Чжоу и» на игломоксатерапию (чжэнь цзю), что ярко отражено в таких трак-
татах, как «Цзю чжэнь чжи шу» («Числа девяти игл»), «У ши ин чжи шу» («Чис-
ла пятидесяти лагерей»), «Цзю лю бу се чжи фа» («Методы девяток и шесте-
рок, бу и се»), «Лин гуй ба фа» («Восемь методов священной черепахи»).
Участники конференции признали также огромный вклад «Чжоу и» в форми-
рование гуманитарных дисциплин, особенно эстетики и историографии, в тра-
диционном Китае 33. При этом был сделан вывод о возможности и дальней-
шего благотворного влияния «Чжоу и» на китайскую культуру. Идейно-эврис-
тический потенциал памятника неисчерпаем, но, в первую очередь, как отметил
Чэн Чжун-ин, он может быть плодотворно используем в медицине, изучении ин-
теллектуальных способностей, теории планирования и управления.
В западной синологии «Чжоу и» также вызывает к себе все большее и боль-
шее внимание, о чем можно судить, например, по библиографии Чэн Чжун-ина
и Э. Джонсона. В существующей ныне обширной литературе о «Чжоу и» на
английском, французском и немецком языках освещены все основные аспекты
ицзинистики. Наряду с постоянным появлением новых переводов и интерпре-
таций памятника 134 переиздаются и старые переводы, в том числе критико-
вавшиеся Ю.К. Щуцким труды Арлеза и Фил астра 135 . Глубокое теоретическое
осмысление «Чжоу и» дано- в книгах Гельмута Вильгельма (сына Рихарда
Вильгельма) 136 , а практические приложения широко освещены в работах Л ю Да,
У. Э. Шеррилла и Чжу Вэнь-гуаня, Дианы Хук 13/ . Новейшими статистическими
методами исследовал «И цзин» американский ученый Ричард Кунст, который
в своей диссертации продемонстрировал высокую степень систематизированности
этого художественного текста, насквозь пронизанного реконструированной им
рифмовкой 138 . Фактически Р. Кунст доказал положительно оцененное Ю.К. Щуц-
ким предположение А. Уэйли о близости «Канона перемен» к «Канону стихов»
(«Ши цзину»)139. Повышенный интерес у англоязычных авторов вызывает ман-
тическая сторона «Чжоу и», которой, в частности, были посвящены специ-
альная конференция «Древнекитайская дивинация: „И цзин" и его контекст»,
состоявшаяся 2—4 марта 1982 г. в Чикаго, а также ряд докладов на состояв-
шемся 20 июля — 2 августа 1983 г. в Беркли международном семинаре по
проблемам китайской дивинации и интерпретации знамений 40.
41
 Таким образом, можно заключить, что научное и общекультурное внимание
к величайшему памятнику китайской духовной культуры — «Чжоу и» — в
настоящее время поистине обрело мировой масштаб, что побуждает и нас,
вступая на этот полный головоломными загадками путь, использовать в ка-
честве маяка фундаментальный труд нашего выдающегося соотечественника
Ю.К. Щуцкого.

ПРИМЕЧАНИЯ
1
Алексеев В.М. Китайская литература. М., 1978, с. 403, примеч. 14.
2
Jung C.G. Foreword. — The 1 Ching or Book of Changes. The R. Wilhelm translation
rendered into English by C.F. Baynes. Vol. 1. N.Y., 1950, с. XX.
3
Щуцкий Ю.К. Китайская классическая «Книга перемен». М., 1960, с. 47. См. так-
же с. 112 настоящего издания.
4
Алексеев В.М. Наука о Востоке. М., 1982, с. 91. См. также с. 65 настоящего
издания.
5
Cheng Chung-ying, Johnson Е. A Bibliography of the I Ching in Western Langua-
ges. — Journal of Chinese Philosophy. Honolulu, 1987. Vol. 14, № 1, c. 73-90.
6
Об этих научных симпозиумах см.: Чжан У. «Чжоу и» яньцзю ды синь шоухо,
синь тэдянь, синь цюйши (Новые результаты, новые особенности, новые тенденции ис-
следований ,<Чжоу и»). — Чжунго чжэсюэ ши яньцзю (Исследования по истории ки-
тайской философии). Пекин, 1985, № 1, с. 110—116; Янь Вэнь. Гоцзи «Чжоу и» сюэшу
таолуньхуй цзуншу (Обзор международной научной конференции по «Чжоу и»). — Чжэсюэ
яньцзю. Пекин, 1988, № 3, с. 79—80; Ван Синь-чунь. Гоцзи «Чжоу и» сюэшу таолуньхуй
цзуншу (Обзор международной научной конференции по «Чжоу и»). — Чжоу и яньцзю
(Исследования «Чжоу и»). Цзинань, 1988, № 1, 9. 118—120; Шэн Юй. «Чжоу и» юй Чжунго
вэньхуа. Гоцзи Чжоу и сюэшу таолуньхуй цзяньшу («Чжоу и» и китайская культура.
Краткий отчет о международной научной конференции по «Чжоу и»). — Чжунгосюэ
даобао (Синологический вестник). Пекин, 1988, № 1, с. 58—59.
7
Ницэ. Цзиньнянь Жибэнь чубань буфэнь «И» сюэ шуму (Библиография японской
ицзинистики за последлие годы). — Чжоу и яньцзю. 1988, N° 1, с. 121—126.
8
См., например: Зинин С.В. Построение гексаграмм «И цзина». — Проблема чело-
века в традиционных китайских учениях. М., 1983, с. 17—26; он же. Мантические ритуалы
бу и гаи в эпоху Чунь цю (VIII—V вв. до н.э.). — Этика и ритуал в традиционном
Китае. М., 1988, с. 155—172; Карапетьянц A.M. «Ба гуа» как классификационная схе-
ма. — Тринадцатая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М.,
1982, с. 49—66; он же. К проблеме структуры «И цзина». — Четырнадцатая научная
конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М., 1983, с. 51—74; он же. Дв(?ич-
но-четверичное кодирование в «И цзине». — Шестнадцатая научная конференция «Общест-
во и государство в Китае». Ч. 1. М., 1985, с. 57—65; он же. Древнекитайская системой
логия: уровень протосхем и символов-гуа (препринт ИИЕТ АН СССР, № 25). М., 1989;
Кобзев А.И. Нумерологическая методология классической китайской философии. — Че-
тырнадцатая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М., 1983,
с. 33—50; он же. Особенности философской и научной методологии в традиционном
Китае. — Этика и ритуал в традиционном Китае. М., 1988, с. 17—55; он же. Гексаграм-
мная мантика в эпоху Чуньцю. — Двадцатая научная конференция «Общество и госу-
дарство в Китае». Ч. 1. М., 1989, с. 10—22; он же. «Чжоу и» — китайская биб-
лия. — Проблемы Дальнего Востока. М., 1989, № 3, с. 175—189; он же. Величайший
оракул Востока. — Там же. 1990, № 4, с. 138—144; Спирин B.C. Локализация «прибавления»
и «вычитания» в «И цзине». — Двенадцатая научная конференция «Общество и госу-
дарство в Китае». 4.1. М., 1981, с. 93—100; он же. Формальное построение «Си цы
чжуани». — Письменные памятники Востока. Историко-филологические исследования.
1975. М., 1982, с. 212—242; он же. О значении древнего порядка триграмм. — Семнад-
цатая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М., 1986, с. 45—50.
9
Алексеев В.М. Китайская литература, с. 404, примеч. 23.
10
Алексеев В.М. Наука о Востоке, с. 388. См. также с. 515 настоящего издания.
Следует все же уточнить, что в 1929 г. в Лояне провинции Хэнань была вырыта каменная
плита с текстом восемнадцати триграмм (№ 37—54) и комментариев «Вэнь янь» и
«Шо гуа» общим объемом в 491 иероглиф, датируемая 172—177 гг. (эпоха Си-пин).
42
См. об этом работы Ма Хэна и Цянь Сюань-туна, впервые опубликованные в «Библио-
графическом ежемесячнике Пекинского университета» («Бэйцзин дасюэ тушубу юэкань».
Пекин, 1929. Т. 1, № 2) и воспроизведенные в первом сборнике «Собрания исследова-
тельских статей о „Чжоу и"» («Чжоу и яньцзю луньвэнь цзи». Ред. Хуан Шоу-ци, Чжан
Нань-вэнь. Пекин, 1987, с. 536—548). Хотя далее В.М. Алексеев утверждает, что «фраг-
менты — яе текст», использование данного фрагмента «Чжоу и», имеющего опреде-
ленные знаковые отличия от стандартного варианта, было бы небесполезно для книги
Ю.К. Щуцкого, в которой он, к сожалению, не учтен.
11
Чжу Бо-кунь. И сюэ юй Чжунго вэньхуа (Ицзинистика и китайская культу-
ра). — Чжунго вэньхуа шуюань цзянъянь лу (Доклады Академии китайской культуры).
Сб. 1. Лунь Чжунго чуаньтун вэньхуа (О традиционной китайской культуре). Пекин, 1988,
с. 205.
12
Бань Гу. Хань шу (Книга [об эпохе] Хань). — Эр ши у ши (25 хроник). Т. 1. Шан-
хай 1934, с. 432, 434.
Чжуан-цзы цзи цзе («[Трактат] Учителя Чжуана» с собранием разъяснений). — Чжу
цзы цзи чэн (Корпус философской классики). Кн. 3. Пекин, 1956, с. 216; Древнекитайская
философия. Т. 1. М., 1972, с. 284; Атеисты, материалисты, диалектики древнего Китая:
Ян Чжу, Ле-цзы, Чжуан-цзы (VI—IV вв. до н.э.). М., 1967, с. 315.
14
Чжу Си. Чжоу и бэнь и (Коренной смысл «Чжоуских перемен»). — Тун бань Сы шу
У цзин (Чётверокнижие и Пятиканоние, отпечатанные с медных досок). Кн. 1. Шанхай,
1936, с. 64. Далее — Чжоу и.
13
Чжоу и, с. 62.
16
Сюнь-цзы ([Трактат] Учителя Сюня). — Чжу цзы цзи чэн. Кн. 2, с. 108. См. также:
Цюй Ван\>-ли. И гуа юань юй гуй бу као (Исследование происхождения три- и гексаграмм
«Перемен» из гаданий на черепахе). — Чжоу и яньцзю луньвэнь цзи (Собрание исследо-
вательских статей о «Чжоу и»). Сб. 1. Пекин, 1987, с. 43—63.
17
См.: Зинин С. В. Мантические ритуалы бу и ши в эпоху Чунь цю.
18
См.: Шеырев Ю.А. Письма Лейбница о двоичной системе счисления и ее китайских
истоках. — Восемнадцатая научная конференция «Общество и государство в Китае». 4.1.
М.. 1987, с. 145—147; Щуцкий Ю.К. Указ. соч., с. 28—30; с. 91-93 настоящего издания.
19
См.: Вэнь у (Памятники культуры) Пекин, 1984, № 3, с. 1—24; Чжоу и яньцзю
луньвэнь цзи, с. 594—640.
20
См., например: Щуцкий Ю.К. Указ. соч., с. 63—65; с. 129-131 наст, издания.
21
Чжоу ли (Чжоуская благопристойность). — Ши сань цзин чжу шу (Гринадцати-
каноние с комментариями и толкованиями). Пекин, 1957, кн. 13, с. 877.
22
Щуцкий Ю.К. Указ. соч., с. 65; с. 131 настоящего издания; ср.: Пи Си-жуй. Цзин
сюэ тун лунь (Общие суждения по каноноведению). Ч. 1. Пекин, 1982, с. 8.
23
Щуцкий Ю.К. Указ. соч., с. 65, 84, примеч. 70; с. 131, 165 настоящего издания.
24
Цит. по: Чжоу ли, кн. 13, с. 877.
23
Го юй (Речи царств). Шанхай, 1958, с. 34; ср.: Го юй (Речи царств). М., 1987, с. 60.
Здесь и далее, кроме специально оговоренных случаев, нумерация гексаграмм соответствует
последовательности Вэнь-вана, отраженной в переводе Ю.К. Щуцкого.
26
См. также: Кобзев А.И. Гексаграммная мантика в эпоху Чуньцю.
27
Ли цзи (Записки о благопристойности). — Ши сань цзин чжу шу. Кн. 22, с. 991;
Древнекитайская философия. Т. 2. М., 1973, с. 101—102. В русском переводе неточность:
вместо «Куйцянь» должно быть «Кунь Цянь», т.е. соединенные названия двух гуа (гекса-
грамм) как обозначение некоего текста.
28
Сыма Цянь. Ши цзи (Исторические записки). — Эр ши у ши. Т. 1, с. 4, 117; Сыма
Цянь. Исторические записки. Т. 1. М., 1972, с. 134; т. 4, М., 1986, с. 180.
29
Щуцкий Ю.К. Указ. соч., с. 64, с. 130 настоящего издания.
30
Щуцкий Ю.К. Указ. соч., с. 124—126, с. 208-210 настоящего издания.
31
Зинин С. В. Из предыстории традиционной китайской науки. — Древний и средне-
вековый Восток: История, филология (проблемы источниковедения). М., 1984, с. 69—81;
он же. Отражение «И цзина» в «Цзо чжуани» и концепция перемен. — Пятнадцатая
научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М., 1984, с. 51—61; он
же . Мантические ритуалы бу и ши в эпоху Чукь цю.
32
Лю Да-цзюнь. Чжоу и гай лунь (Общие суждения о «Чжоу и»). Цзинань, 1986,
с. 109—135. См. также: Гао Хэн. Чжоу и гу цзин тун шо (Обшее изъяснение древнего
канона «Чжоу и»). Пекин, 1958, с. 112—130; Ся Хань-и. «Чжоу и» ши фа юань у «чжи гуа»
43
као. (Исследование изначального отсутствия [формулы] «чжи гуа» в практике гаданий
на тысячелистнике «Чжоу и»), — Чжоу и яньцзю. 1988, № 1, с. 15—19.
33
В имеющихся русских переводах некоторых из этих фрагментов — одного из
«Цзо чжуани» (Чжао, 1-й г. — Ши сань цзин чжу шу. Кн. 30, с. 1656) и всех трех из «Го юя»
(Го юй. Шанхай, 1958, с. 34, 129, 131) — даже опытные переводчики, к сожалению,
упустили смысл употребления гексаграмм и разъясняющих триграмм, частично даже не
опознав их (Древнекитайская философия. Т. 2. М., 1972, с. 11; Го юй. М., 1987, с. 60,
174, 176). Отсюда ясно видно, что такие тексты не могут быть правильно поняты и пе-
реведены без предварительного специального исследования, подобного тому, которое
осуществил Ю.К. Щуцкий.
34
У Лю Да-цзюня указано неточное число таких случаев: одиннадцать вместо десяти
(Лю Да-цзюнь. Чжоу и гай лунь, с. 120).
35
Ши сань цзин чжу шу. Кн. 29, с. 1235.
3fi
Чжоу и, с. 60—61; Ши сань цзин чжу шу. Кн. 2, с. 379—382. Подробное описание
этой техники гадания см.: [Предисловие] Ши и (Правила гадания на тысячелистнике)
в кн. Чжоу и, с. 2—4; Зинин С. В. Построение гексаграмм «И цзина». с. 22—26; а также
раздел «Гадания по „Канону перемен"» в настоящем издании.
37
Ши сань цзин чжу шу. Кн. 32, с. 2150.
38
Ши сань цзин чжи шу. Кн. 28, с. 623.
39
Ши сань цзин чжу шу. Кн. 32, с. 2357.
10
В ценные таблицы С.В. Зинина проникли досадные неточности: в них указаны
двалпать восемь, а не двадцать девять гексаграмм, и не все данные о количестве их
употреблений верны. См.: Зинин С.В. Отражение «И цзина» в «Цзо чжуани» и концепция
перемен, с. 60; он же. Мантические ритуалы бу и ши в эпоху Чунь цю, с. 170—171.
41
Ши сань цзин чжу шу. Кн. 29, с. 1235.
42
Лю Да-цзюнь. Чжоу и гай лунь, с. 127—129.
43
Го юй. Шанхай, 1958, с. 129; ср.: Го юй. М., 1987, с. 174.
44
Го юй. Шанхай, 1958, с. 131; ср.: Го юй. М., 1987, с. 176.
45
Чжоу и, с. 71—72; Ши сань цзин чжу шу. Кн. 2, с. 458.
46
Подробно о нем см.: Спирин B.C. О «третьих» и «пятых» понятиях в логике древ-
него Китая. — Дальний Восток. М., 1961, с. 173—222; Кобзев А.И. Троично-пятерич-
ные текстологические структуры и понятие «сань у». — Одиннадцатая научная конферен-
ция «Общество и государство в Китае». Ч. 1. М., 1980, с. 76—92; он же. Этимология
нумерологического термина «сань у» и его связь с астрономией. — Двадцать первая
научная конференция «Общество и государство в Китае» Ч. 1. М., 1990, с. 22—38; Кара-
петьчнц A.M. Об истоках и буквальном смысле понятия «сань у». — Пятнадцатая науч-
ная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1, с. 62—73.
47
Ши сань цзин чжу шу. Кн. 28, с. 550.
48
Го юй. Шанхай, 1958, с. 34; ср.: Го юй. М., 1987, с. 60,
49
Ши сань цзин чжу шу. Кн. 22, с. 991; ср.: Древнекитайская философия. Т. 2, с. 343,
примеч. 13.
50
Мэй хуа и шу чжэнь цзин (Истинный канон «Числа „Перемен", [открытые] цвете-
нием сливы»). Ред. Хань Дун. Гуйлинь, 1991; Liu Da. I Ching Numerology. N.Y. etc., 1979.
51
См. об этом трактате: Sherrill W.A., Chu W.K. The Astrology of I Ching. L., 1976.
52
См. также: Давыдов C.M. Еще раз о порядке гексаграмм в «Книге перемен». — Двад-
цатая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1, с. 24—26.
53
Ср.: Хорошилов Г.А. О принципах ,фань и дуй в связи с последовательностями
гексаграмм по Фу-си и Вэнь-вану. — Восемнадцатая научная конференция «Общество
и государство в Китае». Ч. 1, с. 136—139.
54
Чжоу и, с. 58.
55
Лао-цзы чжу («[Трактат] Учителя Лао» с комментариями). — Чжу цзы цзи чэн.
Кн. 3, с. 14; ср.: Древнекитайская философия. Т. 1, с. 122.
56
У-цзы ([Трактат] Учителя У). — Чжу цзы цзи чэн. Кн. 6, с. 1; ср.: Конрад Н.И.
Избранные труды. Синология. М., 1977, с. 318.
Алексеев В.М. Наука о Востоке, с. 384; с. 511 настоящего издания.
58
Предисловие. — Чжоу и, с. 4.
59
Согласно китайской нумерологии, 1, 2, 3, 4, 5 — это «порождающие» (шэн) числа,
а 6, 7, 8, 9, 10 — «формирующие» (чэн).
60
Чжоу и, с. 62.
 61
Подробно см.: Спирин B.C. Построение древнекитайских текстов. М., 1976.
62
См. также: Зинин С.В. Построение гексаграмм «И цзина», с. 23.
fi3
Чжоу и. с.'71 — 72.
61
Подробно см.: Кобзев A.M. Пять элементов и «магические» фигуры «И цзи-
на». — Двенадцатая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1,
с. 73—88; он же. Классификационная схема «пять элементов» — у син. — Тринадцатая
научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1, с. 34—48; он же. Простран-
ственно-числовые модели китайской нумерологии. — Семнадцатая научная конференция
«Общество и государство в Китае». Ч. 1, с. 29—45; он же. Методологические особен-
ности классической китайской философии и категория «пять элементов». — История и
культура Восточной и Юго-Восточной Азии. Ч. 1. М., 1986, с. 57—76.
65
См., например: Предисловие-. — Чжоу и, с. 7; Щуцкий Ю.К. Указ. соч., с. 23;
с. 86 настоящего издания.
Чжоу и, с. 70—72; см. также: Карапетъянц A.M. «Ба гуа» как классификацион-
ная схема.
67
Кобзев Л.И. Нумерологическая методология, с. 43—47.
68
Чжоу и, с. 62.
69
Чжоу и, с. 71—72; ср. перевод: Карапетъянц A.M. «Ба гуа» как классификацион-
ная схема, с. 64—66, § 6—10.
70
См., например: Чжао Го-хуа. Ба гуа фухао юань ши шуцзы ии ды синь таньсо
(Новое исследование изначального цифрового смысла символов восьми триграмм). — Чжэ-
сюэ яньцзю. Пекин, 1987, № 6, с. 45—59; Лю Чжэн и др. Дуй «Ба гуа фухао юань ши
шуцзы ии ды синь таньсо» и вэнь ды фаньин (Отклики на статью «Новое исследование
изначального цифрового смысла восьми триграмм»). — Чжэсюэ яньцзю. 1988, №3,
с. 74—78; Чжоу и яньцзю луньвэнь цзи, с. 1 — 107; Саттап S. Some Early Chinese Symbols
of Duality. — History of Religions. Vol. 24, № 3. Chicago, 1985, c. 215—254; Hacker E.A.
A Note on Formal Properties of the Heaven Sequence. — Journal of Chinese Philosophy.
Vol. 10, № 2. Honolulu, 1983, c. 169—172.
71
См., например: Liu Da. I Ching Numerology, c. 144.
72
Гуань-цзы ([Трактат} Учителя Гуаня). — Чжу цзы цзи чэн. Кн. 5, с. 177; ср.:
Древнекитайская философия. Т. 2, с. 22.
73
Чжоу и, с. 63.
74
Ср.: Щуцкий Ю.К. Указ. соч., с. 29—30; Карапетъянц A.M. Древнекитайская сис-
темология и математика. — Двенадцатая научная конференция «Общество и госу-
дарство в Китае». Ч. 1, с. 59—60; Швырев Ю.А. Письма Лейбница; Лю Вэй-хуа. Тань И
шу чжи ми (Обсуждение загадок числистики «[Канона] перемен»). — Чжунго чжэсюэ
(Китайская философия). Сб. 6. Пекин, 1981, с. 1—24; Саттап S. Some Early Chinese
Symbols, с. 246.
75
См., например: Сюй Цинь-тин. И цзин яньцзю (Исследование «Канона перемен»).
Тайбэй, 1970, с. 33—35.
76
Карапетъянц A.M. Древнекитайская системология и математика, с. 60—65.
77
Щуцкий Ю.К. Указ. соч., с. 98—99; с. 181—183 настоящего издания.
78
См., например: Карапетъянц A.M. Древнекитайская системология и математика,
с. 60 62.
79
Из последних публикаций см., например, рецензию на книгу У Энь-пу «„Чжоу
и"" — древнекитайская модель мира» («Чжоу и» — гудай Чжунго ды шицзе туши», 1988):
Цзин Линъ. «Чжоу и» яньцзю ды синь цзиньчжань (Новое продвижение в исследова-
ниях «Чжоу и»). — Чжэсюэ яньцзю. Пекин, 1989, № 5, с. 73—74; Цзян Го-лян. «Чжоу и»
юаньли юй гудай кэ-цзи (Исходные принципы «Чжоу и» п древнекитайская наука и
техника). Сямэнь, 1990.
80
Щуцкий Ю.К. Указ. соч., с. 31—33, 126; с. 94-97, 210 настоящего издания.
81
Йейгебауер О. Лекции по истории античных математических наук. Т. 1. Догре-
ческая математика. М.-Л., 1937, с. 44; Выгодский М.Я. Арифметика и алгебра в древ-
нем мире. М., 1967, с. 132—134.
82
Васильев Л.С. Проблемы генезиса китайской цивилизации. М., 1976, с. 298; см.
также: Го Мо-жо. Бронзовый век. М., 1959, с. 25—29.
83
Чжоу и, с. 68.
84
Чжоу и, с. 68.
85
Алексеев В.М. Наука о Востоке, с. 384; с. 511 настоящего издания.
45
 86
Чжоу и, с. 58.
87
Алексеев В.М. Наука о Востоке, с. 384; с. 512 настоящего издания.
88
Карапетъянц A.M. К проблеме структуры «И цзина»; Блюмхен С. И. Некоторые
особенности распределения триграмм в гексаграммах «Книги перемен». — Восемнад-
цатая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1, с. 134—135; он же.
Опыт реконструкции семантики «Книги перемен». — Девятнадцатая научная конференция
«Общество и государство в Китае». Ч. 1. М., 1988, с. 33—36; Давыдов С.Д. О порядке
гексаграмм в «Книге перемен». — Девятнадцатая научная конференция «Общество и го-
сударство в Китае», с. 37—45; он же. Еще раз о порядке гексаграмм в «Книге пере-
мен». — Двалиатая научная конференция «Общество и государство в Китае», Ч. 1, с. 23—27.
89
Карапетъянц A.M. Двоично-четверичное кодирование в «И цзине», с. 58: Швы-
рев Ю.А. О гексаграммах мавандуйского «И цзина». — Семнадцатая научная конферен-
ция «Общество и государство в Китае». Ч. 1, с. 51.
90
См., например: Сазонов В.А. Солнечные и лунные циклы в интерпретациях «И цзи-
на». — Шестнадцатая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1, с. 73.
91
См., например: Вэнь у. Пекин, 1984, № 3, рис. 1—2.
92
Хуайнань-цзы ([Трактат] Хуайнаньского Учителя). — Чжу цзы цзи чэн. Кн. 7, с. 60.
93
См., например: Давыдов С.Д. Еще раз о порядке гексаграмм в «Книге перемен»,
с. 25, 27, схемы 3, 4.
94
См., например: Чэнь Чжао. Хэ-сун И-ло дянь-нао чжэнь-цзю сюэ (Учение Хэ-суна
о применении схем «Чжоу и» и ЭВМ в. игломоксатерапии). Тайбэй, 1975, с. 18—19;
ср.: Фалев A.M. Методологические принципы поддержания баланса в организме в тра-
диционной китайской медицине. — Девятнадцатая научная конференция «Общество и
государство в Китае». Ч. 1, с. 59, схема 2.
Упоминая эту книгу, Ю.К. Щуцкий в качестве ее автора назвал Цзяо Хуна (в нас-
тоящем издании уточнена транскрипция его имени: Гун, а не Хун), т.е. Цзяо Янь-шоу,
однако, по современным данным, она могла быть создана и несколько позже — Цуй
Чжуанем.
в
Ян Сюн. Тай сюань цзин (Канон великой тайны). Тайбэй, 1968; ср.: Щуцкий Ю.К.
Указ. соч., с. 139—142; Карапетъянц A.M. Древнекитайская системология и матема-
тика. — Двенадцатая научная конференция «Общество и государство в Китае». Ч. 1.
с. 59—60; Walters D. The Alternative I Ching. Wellingborough (Northamptonshire), 1987.
97
Чжан Я-иу, Лю Юй. Цун Шан Чжоу ба гуа шуцзы фухао тань шифа ды цзигэ
вэньти (Обсуждение некоторых вопросов гадания на тысячелистнике hp основе числовых
символов триграмм [эпохи династий] Шан и Чжоу). — Каогу (Археология). Пекин,
1981, № 2, с. 154—163; то же. — Чжоу и яньцзю луньвэнь цзи, с. 573—593.
9
Чжоу и, с. 65.
99
Но Цалъ, Ци Цюанъ. «Чжунго чжэсюэ ши шуму тияо» сюаньлу (1911-1949). Сюй
и (Извлечения из «Конспективной библиографии по истории китайской философии»
[1911—1949]. Продолжение первое). — Чжунго чжэсюэ ши яньцзю. Пекин, 1984, № 4,
с. 122-127.
100
Чжоу и иньдэ. Фу бяо цзяо цзин вэнь (Индекс к «Чжоу и», дополненный разме-
ченным и сверенным текстом канона). — Иньдэ. Тэ кань ди ши хао (Индексы. Дополне-
ния: № 10). Пекин, 1935.
101
Чжоу и чжэн и (Правильный смысл «Чжоу и»). — Ши сань цзин чжу шу. Кн. 1, 2.
102
Чжу Цзюнь-шэн. Лю ши сы гуа цзип цзе (Разъяснение канона 64 гексаграмм).
Пекин, 1958.
103
Гао Хэн. Чжоу и гу цзин цзинь чжу (Современные комментарии к древнему
канону «Чжоу и»). Шанхай, 1949; он же. Чжоу и гу цзин тун шо; он же. Чжоу и цза
лунь (Разные суждения о «Чжоу и»). Цзинань, 1962; он же. Чжоу и гу цзин цзинь чжу.
Пекин, 1989.
104
Ли Цзин-иунь. Чжоу и чжэсюэ пзи ци бяньчжэнфа иньсу (Философия «Чжоу и» и ее
диалектический фактор).