ПЕЛИКАН. ИСТОРИЯ МОЕЙ МАМЫ В 5 КАРТИНАХ.

ФРЕДРИК спит на диване. Рядом с диваном лампа. Лампа мигает и каждый раз мы видим его
в разных положениях. Мигает еще раз и рядом с ним ОТЕЦ сидит на диване, обнимая его. Еще раз
мигнула - ОТЕЦ исчез. ФРЕДРИК просыпается, кричит:

ФРЕДРИК: Папа!

Сжигает свет. Обнимает одеяло которое было на диване. ОТЕЦ сидит на стуле у стены. Бегом заходит
ЭЛЬЗА. Она открывает все окна чтобы проветрить. Принесет свежие цветы и ваза. Она весело
напевает. Пустит волосы и смотрит себя в зеркале. Забыла поставить цветы в вазе. Выходит и быстро
вернется, она переодевалась - застегивает розовую рубашку и у нее есть фирменный бумажный
пакет. Оттуда достает новые туфли на каблуках и переобувается. Старые туфли она выбрасывает из
окна. Весело смеется. Опят забыла поставить цветы в ваяе. Все это время ОТЕЦ смотрит на нее.
ФРЕДРИК встает с дивана

ELSA:
 На сцене диван, рядом с ним лампа. Лампа мигает и мы видим ФРЕДРИКА который в разных
позах пытается уснуть. Лампа мигает... Раз... Раз... Раз... В последней картине, к спине дивана
появлялась женщина, стоя спиной. Исчезает.

ФРЕДРИК (кричит): Мама!! (Просыпается.)

ФРЕДРИК (смотрит часы): 4:37... У меня сегодня экзамен... Не высплюсь... Надо пойти в университет
и сдать этот экзамен наконец. Да, точно уже не высплюсь. Брр... Какая же ужасная погода, очень
холодно! Интересно, а как погода в Калифорнии?
Мать. Закрой, пожалуйста, дверь.

Маргрет. Вы что, здесь одна сидите хозяйка?

Мать. Закрой, пожалуйста, дверь. Кто это там играет?

Маргрет. Ну и непогодь нынче вечером, и льет, и гудит...

Мать. Закрой, пожалуйста, дверь. Мена мутит от запаха карболки и лапника...

Маргрет. Так я и знала, хозяйка, я наперед говорила: надо бы хотя разом свезти в часовню...

Мать. Дети хотели попрощаться с ним дома...

Маргрет. Для чего вы тут маетесь, хозяйка, почему бы господам поскорее не съехать отсюда?
Мать. Хозяин дома не отпускает, мы не можем двинуться с места... (Пауза.) Зачем ты сняла одеяло с
дивана?

Маргрет. В стирку пришлось отдать. (Пауза.) Сами знаете, хозяйка, на этом диване хозяин испустил
последний вздох. Убрали бы лучше отсюда этот диван...

Мать. Пока не закончат опись имущества, и не имею права ничего трогать... Вот и сижу здесь
взаперти... А в других комнатах мне и вовсе невмоготу...

Mapгрет. С чего бы это?

Мать. Воспоминания... все самое тяжелое. Да еще этот мерзкий запах... Это что, мой сын играет?

Mаргрет. Он! Плохо ему здесь, покоя найти не может, н все-то есть просит, говорит, никогда его
досыта не кормили...

Мать. Он всегда хилым был, с самого рождения...

Маргрет. Коли ребенка не грудью кормили, а бутылкой, потом его надо кормить поплотнее...

Мать (резко). Ты о чем? Чего ему не хватало?

Маргрет. Не то чтобы не хватало, а все же... не след было хозяйке покупать что подешевле да похуже.
Детям, бывало, в школу идти, а на завтрак всего-то чашка цикория, да кусок хлеба, негоже это.

Мать. Мои дети никогда не жаловались на еду...

Маргрет. Не жаловались? Еще бы - хозяйке-то они слова на сказать не смели, а как подросли, придут,
было, ко мне на кухню...

Мать. Мы всегда были стеснены в средствах...

Маргрет. Ну уж нет! Я в газете читала, что хозяину случалось платить налог с двадцати тысяч крон...

Мать. Все деньги уходили на хозяйство!

Маргрет. Так-то оно так, да дети вон какие хлипкие, я про фрекен Герду, про молодую хозяйку - ей уж
двадцать годков минуло, а она все равно что малое дитя с виду...

Мать. Что за вздор!

Маргрет. Это как сказать. (Пауза.) Может, протопить печь, хозяйка, а то в доме холодно...

Мать. Нет уж, спасибо, не те у нас деньги, чтобы их в трубу пускать...

Маргрет. Вот студент целый день и зябнет - то на улицу выйдет, а то на пианино играет, чтобы
согретьься...

Мать. Он всегда был зябким...

Маргрет. И с чего бы ему?

Мать. Попридержи язык, Маргрет... Кто там ходит за дверью?

Маргрет. Никто...

Мать. Ты что, думаешь, и привидений боюсь?

Маргрет. Почем мне знать... Только в этом доме долго не останусь... Видно, мне на роду было
написано здешних детей выходить, вот я сюда и пришла... а увидела, как здесь над слугами
изгаляются, так хотела ноги уносить, да не смогла, а может, не судьба... Ну, а теперь раз фрекен Герда
замуж вышла, дело мое сделано, час моего избавления близок, да только пока еще не на стал...

Мать. Я ни слова не пойму из того, что ты городишь, - вce знают, какие жертвы я приносила ради
своих детей, как заботилась о доме, как исполняла свой долг... Одна ты меня обвиняешь, но мне все
равно. Можешь убираться, когда пожелаешь, я вообще от ныне не намерена держать слуг, поскольку
молодые переберутся в эту квартиру...

Маргрет. Дай Бог хозяйке всякого благополучия... только от детей благодарности ждать не
приходится - такие уж они от природы, а тешу и вообще не больно-то жалуют, разве если она
богатая...

Мать. Не беспокойся... Я буду вносить деньги на свое содержание, да помогу по хозяйству. К тому же
мой зять не такой, как другие зятья...
Маргрет. Не такой?

Мать. Да, не такой! Он и относится ко мне не как к теще, а как к сестре, можно даже сказать как к
подруге... Я понимаю, что значат твои гримасы, но я люблю моего зятя, я имею на это право, и он
этого заслуживает... Мой муж его не любил, он ему завидовал, можно даже сказать, ревновал, да, да,
он оказал мне честь своей ревность, хотя я уже не так молода... что ты сказала?

Маргрет. Ничего. Мне почудилось, будто вошел кто-то... Это, верно, студент, это он кашляет, может, я
протоплю?

Мать. Незачем!

Маргрет. Хозяйка! Я и этом доме голодала и холодала, ладно уж пусть, что было, то было, но дайте
мне кровать, обыкновенную кровать, чтобы мне спать по-людски, ведь я старуха, и устала...

Мать. Нашла время заводить об этом разговор - ты же уходить собралась...

Маргрет. Вправду! Я и забыла! Ну тогда, чтоб хоть свой дом не срамить, сожгите мое белье
постельное, на котором столько людей переспало да поумирало, чтобы стыдно не было от того, кто
взамен меня придет!

Мать. Не придет!

Маргрет. А придет, так не останется... На моих глазах пятьдесят служанок расчет взяли...

Мать. Это были дрянные женщины, да и все вы такие...

Маргрет. Благодарствуйте!... Но погодите, придет и ваш черед, хозяйка! Всякому свое время, сперва
одному, потом другому!

Мать. Скоро ты уберешься?

Маргрет. Скоро! Очень скоро! Скорей, чем вы думаете! (Уходит.)

2.

Мать. Закрой, пожалуйста, дверь.

Сын. Зачем это?

Мать. Каким тоном ты разговариваешь с матерью? Что тебе надо?

Сын. Можно я посижу здесь и почитаю? У меня в комнате очень холодно.

Мать. Вечно ты зябнешь.

Сын. Когда сидишь и не двигаешься, холод донимает сильнее! (Пауза. Делает вид, будто читает.)
Опись уже закончилась?

Мать. Почему это ты спрашиваешь? По-моему, сначала надо оплакать умершего. Тебе что, не жаль
отца?

Сын. Жаль, но... Ему теперь хорошо... я рад, что он успокоился - наконец-то успокоился. Но это не
мешает мне интересоваться тем, как обстоят мои собственные дела, смогу ли я закончить
университет, не беря взаймы.

Мать. Отец ничего не оставил, сам знаешь, разве что долги.

Сын. Но ведь бюро чего-нибудь да стоит?

Мать. Что это за бюро в котором не работает никто!

Сын (подумав). Но все-таки фирма, имя, клиенты...

Мать. Клиентов не продашь.... (Пауза.)

Сын. Как сказать!

Мать. Ты что, уже ходил к адвокату? (Пауза.) Так-то ты горюешь об отце!

Сын. Нет, не так! Но одно другому не мешает... А где сестра и зять?

Мать. Утром они вернулись из свадебного путешествия и остановились в пансионате!

Сын. Там по крайней мере поедят досыта!

Мать. У тебя разговоры только о еде. Ты что, недоволен тем, как я тебя кормила?

Сын. Ну что ты!

Мать. Послушай, скажи мне. В последнее время, ну, словом, когда мы с твоим отцом жили врозь и ты
остался с ним вдвоем, он ничего не говорил тебе о своих денежных делах?

Сын (углубившись в книгу). Да нет, ничего особенного.

Мать. Как могло случиться, что он не оставил никакого наследства, если в последний год заработал
двадцать тысяч крон?

Сын. Я об отцовских делах ничего не знаю. Но он говорил что жилье обходится очень дорого. А под
конец он еще купил новую мебель.

Мать. Вот что! А как, по-твоему, долги у него были?

Сын. Не знаю. Когда-то были, но он с ними расплатился.

Мать. Куда же подевались деньги? Интересно, успел он написать завещание? Меня-то он ненавидел
и не раз грозился оставить без гроша. Но куда он мог припрятать свои сбережения? (Пауза.) Кто там
ходит?

Сын. По-моему, никто!

Мать. Я немного нервничаю в последние дни, из-за похорон и всех этих дел. Кстати, тебе известно,
что в этой квартире будет жить твоя сестра с мужем, а тебе придется подыскать комнату в городе?

Сын. Известно.

Мать. Ты не любишь своего зятя?

Сын. Мы не питаем друг к другу нежных чувств.

Мать. А он славный молодой человек и очень дельный. Ты должен полюбить его, он того
заслуживает.

Сын. Он меня тоже не жалует. И вдобавок он жестоко поступал с папой.

Мать. А кто в этом виноват?

Сын. Отец жестоким не был...

Мать. Не был?

Сын. А там и вправду кто-то ходит!

Мать. Зажги свет! Только две лампочки - не больше! Хочешь, возьми себе отцовский портрет. Вот тот.

Сын. Зачем?

Мать. Я его не люблю. У него такой злой взгляд.

С м н. Не нахожу.

Мать. Вот и возьми его себе. Тебе нравится - пусть у тебя и висит.

Сын (снимает портрет со смены). Что ж, ладно, так и сделаю. (Пауза.)

Мать. Я жду Акселя с Гердой... Хочешь их повидать?

Сын. Нет! Я по ним не соскучился... Лучше пойду к себе. Мне бы только слегка протопить.

Мать. У нас нет средств пускать деньги в трубу...

Сын. Это мы слышим вот уже двадцать лет, зато на дурацкие поездки за границу, чтобы людям пыль в
глаза пустить, денег хватало... И на обед в ресторане можно было просадить сто крон за один
присест, а сто крон - это четыре сажени дров. Четыре сажени дров за один обед!

Мать. Не мели вздору.

Сын. Да, что-то у нас было не так, но теперь конец... Скорей бы подвести итоги...

Мать. Что ты имеешь виду?

Сын. Опись, ну и все прочее...

Мать. Что именно?

Сын. Долги и другие нерешенные дела...

Мать. Ax, вон что?

Сын. Кстати, можно я куплю себе немного шерстяной пряжи?

Мать. Как у тебя язык поворачивается просить об этом сейчас? Тебе следовало бы подумать, как
поскорее начать зарабатывать самому.

Сын. Сначала мне надо сдать экзамены!

Мать. Можешь взять деньги в долг, как берут другие!

Сын. Кто мне даст в долг?

Мать. Друзья твоего отца!

Сын. У отца друзей не было. У человека независимого друзей не бывает, потому что дружба ничеого
другого кроме принуждения людей восхищаться друг другом...

Мать. Скажи, какой умник - верно, у отца набрался премудрости!

Сын. Да, отец был умный человек - хотя иногда делая глупости.

Мать. Хм! Послушай – не собираешься жениться?

Сын. Ну нет, спасибо! Содержать даму-компаньонку для молодых холостяков, стать законной ширмой
кокотки, дать против себя оружие закадычным друзьям, а вернее, заклятым врагам... Нет,
поостерегусь!

Мать. Что ты несешь? Убирайся отсюда! На сегодня с меня хватит! Ты, конечно, уже выпил?

Сын. Приходится понемногу, во-первых, из-за кашля, и еще чтобы голод заглушить.

Мать. Опять еда не угодила?

Сын. Не в том дело, что не угодила, но она такая легкая, словно ты воздуха наелся.

Мать (растерявшись). Убирайся!

Сын. А бывает, все так наперчено и пересолено, что поешь, а тебе еще больше есть хочется. Словом,
воздух с солью и перцем!

Мать. Ты пьян! Убирайся!

Cын. Ладно... уйду! Хотел кое-что сказать, но отложим до другого раза! Ладно. (Уходит.)