ИСТОКИ РУСИ

Во имя Аллаха Милостивого, Милосердного!

Специфика русской цивилизации как уникального социально-

политического образования скрыта в её истоках, в корнях собственно
русской идентичности. Центральный вопрос, позволяющий пролить свет на
происхождение русской идентичности, связан с самим понятием «Русь».
Перефразируя Нестора-летописца, мы должны задать вопрос: откуда есть
пошла Русь?

Происхождение Руси является одним из самых «тёмных» и

дискуссионных вопросов русской истории на протяжении последних трёх
столетий, породившим огромную полемическую литературу, но так и не
приведшим к однозначному ответу. Основные варианты ответа на данный
вопрос сводятся к поиску центрального этнического компонента в составе
данного понятия: была ли Русь славянской, скандинавской или какой-то ещё?
В дополнительных вариациях ищется географическая локализация Руси
(Приильменье, Среднее Приднепровье, остров Рюген и т.д.). Наконец, Русь
связывается с определённой социальной группой, установившей в IX веке
военно-политическое доминирование над территорией Восточно-
Европейской равнины.

Последний ответ представляется наиболее адекватным по следующим

причинам. Во-первых, принципиальная невозможность решить вопрос об
этнической природе Руси говорит о его неверной постановке и негативным
образом указывает на альтернативный способ решения проблемы.
Понимание Руси как социальной, а не узко этнической группы позволяет
принять аргументы и норманнистов, и антинорманнистов, поскольку в
составе Руси могли быть как скандинавские, так и славянские элементы,
вместе с, допустим, тюркскими, угро-финскими и иранскими. Во-вторых,
разбросанность возможных центров географической локализации Руси также
говорит о том, что во всех этих центрах могла в той или иной степени
присутствовать Русь как социальная группа, включавшая в себя разнородные
этнические элементы, характерные для данного региона: например, западных
славян острова Рюген, скандинавов, славян и угро-финнов Приильменья и
полян Среднего Приднепровья. В-третьих, принятие данной гипотезы
позволяет по-новому посмотреть на всю русскую историю и понять несущую
конструкцию русской социально-политической организации.
1
 Таким образом, определяя Русь как определённую социальную группу
смешанного этнического состава, установившую в IX веке контроль над
обширными территориями Восточной Европы, связанными с маршрутом
прохождения торгового пути «из варяг в греки», мы проводим дихотомию
между Русью как военно-политической элитой нового государства под тем
же названием и славянскими и финно-угорскими племенами, составлявшими
основную часть населения данного государства. Наличие данной дихотомии
подтверждается историческими источниками («Повесть временных лет»,
трактат «Об управлении империей» Константина Багрянородного, сочинения
арабо-персидских географов). В ряде случаев источники позволяют нам
говорить о дискриминации аборигенного славянского населения по
отношению к правящей Руси. В этом отношении примечательны несколько
обстоятельств.

Во-первых, сохранившиеся источники ничего не говорят нам о

существовании брачных связей между Рюриковичами как правящей
династией Руси и коренной славянской или финно-угорской знатью. Данное
молчание само по себе красноречиво и свидетельствует о глубоком
противоречии между правящей элитой нового государства и основной
массой населения, включая традиционную племенную элиту. В то же время
мать Святослава Ольга, судя по имени, была скандинавского происхождения;
мать Владимира Малуша была рабыней, происхождение которой точно
неизвестно; после крещения Руси Рюриковичи предпочитали жениться на
византийских принцессах и выдавать своих дочерей за европейских
монархов; кроме того, начиная с XII века, распространение получили
брачные связи между русскими князьями и тюрко-кипчакской (половецкой)
элитой. Только в одном случае источники говорят нам о наличии связи
между Рюриковичами и местной племенной знатью. Речь идёт о, известной
трагической истории Рогнеды, полоцкой княжны, возможно, имевшей
скандинавское происхождение. При этом именно Рогнеда дало начало
полоцкой ветви Рюриковичей, занимавшей особое, по сути, оппозиционное
по отношению к прочим ветвям Рюриковичей, положение на Руси, возможно,
из-за тесной связи с местными элитами. Не случайно киевляне, прогнавшие в
1068 году Ярославичей, делают князем знаменитого Всеслава, ставшего
впоследствии героем древнерусской литературы («Слово о полку Игореве») и
фольклора, архетипическим носителем восточнославянской традиционной
сакральной мудрости. В этом жесте видится выражение глубокого
антагонизма между славянской и русской политическими культурами.

2
 Во-вторых, политическая практика управления Русью, начиная с XI
века, базировалась на лествичном принципе, заимствованном у тюркских
кочевых народов Великой степи. С одной стороны, это говорит нам о
пренебрежении Рюриковичей к славянской политической культуре, которая,
видимо, в наиболее полной форме выражалась в вечевой организации. С
другой стороны, сам лествичный принцип, характерный для кочевых
обществ, предполагает вторичность территориального принципа деления
государства, связанного с местными политическими центрами, по
отношению к династическому, родовому. Всё Древнерусское государство
рассматривалось как родовая вотчина Рюриковичей, выступавших в качестве
единственного политического субъекта, аннулировавшего политическую
субъектность тех центров, которые были связаны с традициями коренного
населения данного государства.

Противоречие между славянской и собственно русской политическими

культурами нашло выражение в целом ряде конфликтов, главным из которых
стал конфликт княжеской власти, целиком сосредоточенной в руках
Рюриковичей, и боярства, продолжавшего отчасти традиции местной
племенной знати. Наиболее яркие формы этого конфликта мы видим в эпоху
удельной Руси, когда в условиях политической децентрализации усилился
фактор присутствия славянской политической культуры, проявившийся в
деятельности вече и в открытой борьбе бояр против князей.

В этот период заявляют о себе две альтернативы политической истории

восточных славян. Первая из них связана с Северо-Восточной Русью
(Владимиро-Суздальская земля), где в условиях славянской колонизации и
ассимиляции аборигенного финно-угорского населения и в то же время
усвоения славянскими колонистами менталитета племён, лишённых вечевых
традиций, формируется режим открытой княжеской деспотии, ведущий
террор против боярства и подавляющий деятельность вече. Главной
социальной опорой княжеской власти становятся «дворяне», т.е. княжеские
слуги, в связи с чем рабское служение власти превращается в высшую
социальную ценность. Так начинает складываться политическая система
самодержавия, окончательно оформившаяся в ордынско-московский период
русской истории.

Вторая альтернатива связана с Северной (Новгородская) и Юго-

Западной (Галицко-Волынская земля) Русью, где на первый план выходят
славянские политические традиции, поддержанные могущественным
местным боярством. В Северной Руси мы видим установление боярской
3
республики, а в Юго-Западной Руси – сложный политический дуализм
княжеской и боярской власти. Разная судьба разделяет эти два региона.
Северная Русь была подчинена московскими князьями, что сопровождалось
уничтожением её политических институтов и интеграцией в систему
русского самодержавия. Юго-Западная Русь сохранила самобытность в
составе Польско-Литовского государства, став в XX веке центром
формирования антироссийского по содержанию украинского национально-
политического проекта, наследовавшего освободительную традицию
запорожского политического проекта XVII века. Таким образом, Украина
превратилась в наследника политической культуры восточных славян,
противостоящего в этом отношении России как наследнице политической
культуры Руси Рюриковичей.

Итак, русская идентичность – это идентичность, которая была

насильственно навязана Русью (Рюриковичи, варяги), т.е. правящей элитой
Древнерусского, а затем Российского государства, коренному
восточнославянскому населению, жившему в пределах территории данного
государства. Сам факт принятия этой идентичности отличает современных
русских от белорусов и украинцев, особая, т.е. отличная от русской
(великорусской, как сказали бы в Российской империи), идентичность
которых указывает на сохранение ими значительного фонда славянских (не
русских) традиций. Русской идентичности соответствует особая социально-
политическая культура отчуждения народа и власти, диалектическое
сочетание рабской покорности и анархического бунтарства, в основе
которого лежит ценностный волюнтаризм, в равной степени разделяемый
как господствующими верхами, так и угнетёнными низами. Источник этого
волюнтаризма как сущностного ядра (архетипа) русской идентичности,
обуславливающего перманентную антитрадиционность русской культуры,
заключается в феномене Руси как интернационального сообщества воинов,
героев и пассионариев, создавшего на рубеже I и II тысячелетий совершенно
особое политическое пространство и уникальную цивилизацию, в основе
которой лежит не Закон как некая социальная позитивная ценность, а Воля
как негативная ценность, свидетельствующая о стремлении к тому, чего нет,
к утопии.

Хвала Аллаху, Господу миров!

24-29 декабря 2016 года

25-30 раби аль-авваль 1438 года