ГОСУДАРСТВЕННОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ

ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ

«УРАЛЬСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ ЮРИДИЧЕСКАЯ АКАДЕМИЯ»

На правах рукописи
05201054693 ^ГТГЛ^-^ ^

ЖАРОВ Сергей Николаевич

ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ
В РОССИИ: ОРГАНИЗАЦИЯ, МЕТОДЫ,
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ
(историко-юридическое исследование)

Специальность 12.00.01 -теория и история права и государства;

история учений о праве и государстве

ДИССЕРТАЦИЯ
на соискание ученой степени
доктора юридических наук

Научный консультант:
доктор юридических наук, профессор
Смыкалин Александр Сергеевич

Екатеринбург 2010
 ОГЛАВЛЕНИЕ

Введение 4
РАЗДЕЛ I
Теоретические основы историко-правового исследования
оперативно-розыскной деятельности
Глава 1. Основные понятия и термины в их исторической ретроспективе
1.1. Правопорядок и его охрана 34
1.2. Оперативно-розыскная деятельность
и осуществлявшие ее органы 46
Глава 2. Проблема периодизации истории оперативно-розыскной деятельности
2.1. Опыт периодизации полицейского права и его элементов 59
2.2. Периодизация оперативно-розыскной деятельности
в дореволюционной России 65
РАЗДЕЛ II
Правовое регулирование организации розыска преступников
и тайных операций разведки
Глава 3. Формирование основных направлений розыска (X-XVIII вв.)
3.1. У истоков отечественного сыска 70
3.2. Сыск в централизованном государстве 104
3.3. Созидание органов розыска абсолютной монархии 128
Глава 4. Оперативно-розыскные органы Российской империи (XIX - начало
XX в.)
4.1. Органы политического розыска 145
4.2. Сыскная полиция 153
4.3. Органы внешней и армейской разведки 162
4.4. Контрразведывательные отделения 185

1
 РАЗДЕЛ III
Нормативно-правовое регулирование основных методов
оперативно розыскной деятельности
Глава 5. Агентурная работа
5.1. Внутреннее (агентурное) наблюдение в политическом розыске . . . 220
5.2. Наружное (филерское) наблюдение 279
5.3. Особенности агентурной работы в прочих розыскных органах . . . 300
5.4. Комплексные оперативно-розыскные и охранные мероприятия . . . 325
5.5. Режим секретности 348
Глава 6. Правовое регулирование безагентурных и вспомогательных
средств розыска
6.1. Перлюстрация 370
6.2. Регистрация преступников и оперативные учеты 387
6.3. Секретные библиотеки и прочие средства изучения противника . . 410
Заключение 428
Библиографический список использованной литературы 431

3
 ВВЕДЕНИЕ

Актуальность темы исследования. Любое общество предпринимает

усилия к самосохранению, то есть стремится не допустить покушения на свою
целостность и суверенность как извне, так и изнутри. Это первичные,
изначальные функции любой власти, оформленной в государственную или еще
нет. А для успешного выполнения этих функций власть, должна озаботиться
получением информации о попытках покушений на нее, как в целом, так и на
отдельные ее прерогативы, с какой бы стороны эти попытки ни последовали.
Пренебрежение этим правилом неизбежно влекло за собой самые серьезные
последствия, вплоть до захвата власти извне или узурпации изнутри, развала
механизма власти и ее краха, примерами чего богата история, в том числе и
отечественная.
Не менее важна была во, все времена борьба с общеуголовной
преступностью, поскольку она, покушаясь на права собственников, убивает
веру народа в способность власти поддерживать стабильность правопорядка - и
тем самым подтачивает основы легитимности власти.
Приемы обнаружения готовящихся преступлений против
государственного строя или правопорядка, отыскания доказательств
виновности преступников складывались в государствах со времени их
формирования и практически не отличались друг от друга. Однако каждое
государство искало свои пути введения этих методов в законные рамки,
ограничения их правовыми нормами, отчетливо сознавая, что бесконтрольность
и вседозволенность органов тайного сыска не менее вредны и даже опасны, чем
их полное бездействие. Такие поиски осуществлялись практиками,
руководителями органов сыска и государственной безопасности, методом проб
и ошибок, что неоднократно вело к трагическим последствиям. В наши дни
развитие оперативно-розыскной деятельности ставится на научную основу, с
возникновением особой отрасли научного знания - сыскологии, или
межотраслевой системы научных взглядов, идей и представлений
(совокупности знаний и концепций) о российской профессиональной сыскной
деятельности, ее принципах и практике применения, ее возникновении,

4
 современном состоянии, сущности и содержании, тенденциях и перспективах
развития, соотношении со смежными.объектами-научного изучения, а также об-
аналогах за рубежом1. Представляемое исследование предлагает основанные на
тщательном анализе фактов и документов новые теоретические положения,
совокупность которых позволит внести определенный- вклад в развитие этой
науки.
Осуществляемые в нашейстране реформы вызвали определенный подъем
историко-правовой науки. Повышенное внимание исследователей вызывает
история государственного аппарата Российской империи, в системе которого
было немало работоспособных институтов. В первую очередь исследуются
механизм, особенности функционирования охранительных органов, в том числе
органов политического розыска, уголовного сыска, разведки и контрразведки,
то есть, в современном понимании, органов, осуществлявших оперативно-
розыскную деятельность. Однако профессиональные историки, имея слабое
представление о теории правового регулирования и в целом о теории
государства и права, порой делают неверные, противоречивые выводы при
анализе фактов'и событий минувшего. В частности, некоторые из них прямо
или косвенно утверждают, что ни политического розыска, ни- оперативно-
розыскной деятельности, ни, соответственно, ее правового регулирования не
существовало в России по крайней мере до периода сословно-представительной
монархии". Кроме того, на фоне повышенного читательского спроса появилось
достаточное число публикаций, авторов, которых начальник УРАФ ФСБ РФ
генерал-лейтенант Я. Ф. Погоний назвал любителями «жареного», исторической
«чернухи», гонцами за нездоровыми сенсациями . Необходимость
противостоять подобным утверждениям и публикациям является еще одним
фактором высокой научной актуальности исследования.

См :Шумилов А.Ю. Сыскология, или наука о профессиональной сыскной деятельности первое

знакомство // Оперативник (сыщик). 2007. №4. С. 10.
См., например: Лурье Ф.М. Полицейские и провокаторы: политический сыск в России. 1649-1917. М.:
TEPPA, 1998; Кром М. Зарождение политического розыска в России (конец XV - первая половина XVI века) //
Жандармы России / Сост. В.С.Измозик. СПб.: Издательский дом «Нева»; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002. С. 7-25.
3
Погоний Я.Ф. Архивы ФСБ - важнейшая источниковая база для изучения истории российской спецслужбы
// Исторические чтения на Лубянке. 1997 год. М., В.Новгород, 1998. С. 10.

5
 Степень научной разработанности темы исследования
свидетельствует о крайней необходимости-рассмотрения истории оперативно-
розыскной деятельности и ее правового регулирования с научных позиций,
объективно, не впадая в крайности, поскольку во многих сочинениях на эту
тему как до 1917 г., так и в первые советские годы, и особенно в последние два
десятилетия, явственно присутствует ангажированность, желание не столько
объективно исследовать имеющиеся факты, сколько дать им моральную
оценку. Особенно это касается политического розыска, в первую очередь
применявшегося в его рамках метода политической провокации.
В. И. Ленин, раскрывая в своих книгах и статьях «Что делать?», «Письмо
к товарищу о наших организационных задачах», и особенно «Нелегальная
партия и легальная работа» политические и организационные принципы
РСДРП, разработал концепцию борьбы революционеров с политической
полицией Российской империи, выявляя ее особенности и основные формы.
Ю. О. Мартов, Г. В. Плеханов, Л. Д. Троцкий и другие лидеры российской
социал-демократии также в своих статьях касались системы преследованияi
революционеров охранкой. Другая часть изданий, раскрывающая конкретные
формы и методы вербовки, действий секретной агентуры, наружного
наблюдения и обобщающая опыт борьбы, с ними, адресована была в основном
членам партии, их руководителям, профессиональным революционерам. Это
работы, написанные Н. Э. Бауманом, П. А. Красиковым и другими по
документу: «К вопросу о докладах комитетов и групп РСДРП общепартийному
съезду», подготовленному в 1902 г. ко II съезду РСДРП, инструктивная работа
социал-демократа В. П. Махновца, изданная за рубежом под псевдонимом
«Бахарев»1, статья М. С. Ольминского2, диссертация большевика-юриста
А. А. Бекзадяна «Агент-провокатор — с особым рассмотрением вопроса
политической провокации в России»3.

Бахарев В Как держать себя на допросах. Женева, 1900.

2
Ольминский М.С Покушение и провокация // Вестник жизни 1907. №4
3
Bekzadian A. Der Agent-Provocateur (Lockspitzel) mit besonderer Berucksichtigung der politischen Provocation
in Russland. Zurich, 1913.

6
 С анализом правовой сущности провокаторства выступили видные
российские юристы И. С. Урысон, В. Н. Новиков", В.Д.Набоков,
П. Н. Малянтович, Н. К. Муравьев4, Н. А. Гредескул5 и другие.
После Февральской революции 1917г. уцелевшие от разгрома и сожжения
архивы органов политической полиции стали доступны для' исследования и
публикации. Население России живо интересовалось ранее скрытыми от него
сведениями тайных операций правительства. Временное правительство;
учитывая многие факторы, в том- числе и этот интерес, создало Особую
комиссию для разбора и изучения уцелевших архивов Министерства
внутренних дел, Департамента полиции и охранных отделений под
руководством выдающегося историка П. Е. Щеголева. Кроме того, сразу же
после прихода к власти Временное правительство- сформировало
Чрезвычайную следственную комиссию по расследованию противозаконных по
должности действий' министров и других должностных лиц. Многие из членов
комиссий, да.и другие авторы, получившие доступ к архивам, в течение марта-
августа 1917г. опубликовали ряд популярных брошюр, где1 рассказывали о
структуре системы политического сыска в рухнувшей империи, о формах
использования секретной агентуры в революционных, партиях .
Период с октября* 1917 г. и до начала тридцатых годов дал целый ряд
серьезных публикаций о системе политического розыска . Но в 30-х годах

Урысон И.С. Агент-провокатор по действующему уголовному праву // Право. 1907. №32-33.

' Новиков В.Н. Ответственность провокатора по уголовному уложению // Право, 1909. №18
Набоков В.Д. Уголовное право. Ответственность агента-провокатора// Право. 1909. №18.; Он же: По
поводу статьи В. Н. Новикова.
4
Малянтович П.Н , Муравьев Н. К. Закон о политических и государственных преступлениях. СПб., 1910.
5
Гредескул Н.А. Террор и охрана. СПб., 1912.
См. Волков А. Петроградское охранное отделение. Пг.,1917.; Пильский П. Охранка и провокация. Пг.,
1917.; Ирецкий В.Я. Охранка. СПб., 1917.; Звягинцев Е.А. Провокаторы и подстрекатели. М., 1917.; Красный А.
Тайны охранки. М., 1917.; Осоргин М. Охранное отделение и его секреты. М., 1917.; С.Ч. Охранные отделения
в последние годы царствования Николая II. М., Нива народная, 1917. (По поводу последней брошюры считаю
необходимым заметить, что на оригинале автор обозначен инициалами, исследователи же (А.А.Миролюбов,
З.И.Перегудова, Л.И.Тютюнник и др.) именуют его либо неизвестным автором, либо «без автора». Между тем
на титульном листе экземпляра, хранящегося в Российской Государственной библиотеке, имеется автограф -
дарственная надпись автора, факсимиле которой вполне читается как «С.Б.Членов». Кроме того, книга Членова
«Московская охранка и ее секретные сотрудники», вышедшая двумя годами позднее, написана тем же стилем,
что и указанная выше, и оперирует во многом теми же фактами. - С. Ж.)
7
Агафонов В.К. Заграничная охранка. Пг., 1918.; Сватиков С.Г. Русский политический сыск за границей: (по
документам парижского архива заграничной агентуры департамента полиции). Ростов н/Д., 1918.; Членов СБ.
Московская охранка и ее секретные сотрудники. M., 1919.; Павлов П. Агенты, жандармы, палачи: (по
документам)//Былое, Пг, 1922.; Лемке M.K. Наш заграничный сыск(1881-1883гг.) // Красная летопись. 1923.
№5.; Булкин Ф. Департамент полиции и союз металлистов// Красная летопись. №№8-9.; Зотов Л. Саратовская

7
 архивы были переданы в. ведение ОГПУ-НКВД и практически! закрыты для
исследователей. Изданные книги* и брошюры переводились на специальное
хранение библиотек, появление новых исследований стало невозможным.
Исключением является защищенная в 1951 г. диссертация М.Л.Раппопорта 1 ,
рассматривавшая проблемы борьбы с «зубатовщиной», однако она полностью
была написана на опубликованном ранее материале.
В 60-70-е годы расширился допуск исследователей к жандармским
архивам, появился ряд работ, некоторым образом затрагивающих проблемы
нормативного регулирования деятельности охранки. Таковы в первую очередь
труд Н. П. Ерошкина", где полиция рассматривается как один из институтов
государственного механизма, и ряд произведений Р. С. Мулукаева3,
посвященных деятельности полиции в целом, а также сыскной полиции.
Общим для большинства исследований этого периода, несомненно, является
анализ классовой сущности розыскных органов империи, борьба
революционеров с органами политического розыска4. Исключением из этого
правила являются работы А. Н. Ярмыша, исследующего юридические аспекты
проблемы , и А. Г Чукарева, в небольших по объему статьях которого впервые
в советской историографии методы политического розыска стали предметом

охранка. Саратов, 1924, Айнзафт С. Зубатовщина и гапоновщина. М., 1925.; Кантар Р.К. К истории «черных
кабинетов» // Каторга и ссылка. 1927. №37. Кн 8.; Щеголев П.Е. Жандармские откровения (зав. Особым
отделом о провокации) // Каторга и ссылка. 1929. №54.; Он же: Охранники и авантюристы. М., 1930.
1
Раппопорт М. Л. Борьба большевиков с «полицейским социализмом», 1900-1908гг. Л., 1951.
2
Ерошкин Н.П. История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1968
3
Мулукаев Р.С. Полиция и тюремные учреждения дореволюционной России. М , 1964 ; Он же.
Организационно-правовые основы становления советской милиции (1917- 1920гг.) М., 1975; Он же.
Общеуголовная полиция дореволюционной России, ее классовый характер. М., 1979; Он же. Полиция в России
(1Хв. - начало ХХв ). Н. Новгород, 1993; Он же. В борьбе с профессиональной преступностью (из опыта
российской полиции).// Государство и право. 2004 № 9. С. 81-88; Мулукаев Р.С, Полубинский В.И. Сказ о
сыске//Советская милиция. 1990. №1-12.
Шинджикашвили Д.И. Сыскная полиция царской России в период империализма. Омск, 1973.; Он же:
Министерство внутренних дел царской России в период империализма. Омск, 1974.; Хохлов А В. Карательный
аппарат царизма в борьбе с революцией 1905-1907гг. М., 1975.; Соловьев М.Е. Царские провокаторы и дело
социал-демократической фракции II Государственной думы // Вопросы истории. 1966. №8.; Троицкий Н.А.
Безумство храбрых: Русские революционеры и карательная политика царизма. 1866-1882. М., 1978.; Он же:
Царизм под судом прогрессивной общественности 1866-1895. М., 1979.; Он же- Дегаевщина // Вопросы
истории. 1976. №3.
5
Ярмыш А.Н., Федоров К.Г. История полиции дореволюционной России. Ростов н/Д., 1976.; Ярмыш А.Н.
Политическая полиция (1880-1904гг.): Автореф. дис. ... канд. юр. наук. Харьков, 1978.

8
 самостоятельного исследования . Многолетний труд последнего автора.
увенчался изданием солидной монографии".
80-90е годы - новый этап в исследовании политического' розыска. В
диссертациях Л. И. Тютюнник3, 3. И. Перегудовой4 и А. А. Миролюбова5,
В. С. Измозика6, Ю. Ф. Овченко7, книгах В. М. Жухрая, В. В. Кавторина,
о

Ф. М. Лурье и- других изменена направленность исследования, авторов

интересует прежде всего организация- и- деятельность розыскных учреждений,
как элементов государственного аппарата: К сожалению, к некоторым авторам
можно отнести слова, Н. С. Кирмеля о российских публицистах, имеющих
«самое общее представление об органах госбезопасности. Некомпетентные и-
написанные на заказ публикации с целью создания? негативного образа КГБ в
глазах общественности нанесли ущерб отечественным спецслужбам, исказили
их историю»9.
В последнем десятилетии XX в. расширилось сотрудничество
исследователей истории политического розыска. 13-15 мая 1996 г. в Санкт-
Петербурге под эгидой университета экономики и финансов прошла
международная научная конференция «Политический сыск в России: история.и
современность»10, собравшая значительные научные силы. Один из ее

1
Чукарев А.Г. Методы и средства политического розыска в царской России // Вопросы истории, философии,
географии и экономики Дальнего Востока. Владивосток, 1968.; Он же: Организация политического розыска в
царской России в ХГХ-ХХвв.// Труды института истории, археологии и этнографии народов Дальнего Востока.
Дальневосточный научный центр АН СССР. Владивосток, 1973. Т. 9.
2
Чукарев А.Г. Тайная полиция России: 1825-1855 гг. М.; Жуковский: Кучково поле, 2005.
3
Тютюнник Л. И. Департамент полиции в борьбе с революционным движением в России на рубеже XIX-
ХХвв.: Канд. дис... М., 1986.
4
Перегудова 3. И. Департамент полиции в борьбе с революционным движением в России (годы реакции и
нового революционного подъема): Канд. дис... М., 1988.
5
Миролюбов А. А. Политический сыск России в 1914-1917гг.: Канд. дис... М., 1988.
6
Измозик В. С. Политический контроль в советской России. Докт. дис... СПб, 1995.
7
Овченко Ю. Ф. Московское охранное отделение в борьбе с революционным движением в 1880-1904гг :
Канд. дис... М., 1990.
8
Жухрай В. М. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы. М., 1991.; Кавторин В. В. Первый шаг
к катастрофе: 9 января 1905 года. Л., 1992.; Лурье Ф. М. Полицейские и провокаторы: Политический сыск в
России. 1649-1917. М., 1991. (автор воспользовался более поздним изданием 1998г.); История сыска в России. В
2-х кн./ Автор-сост. П. А. Кошель. Мн., Литература, 1996; Симбирцев И. Первая спецслужба России. Тайная
канцелярия Петра I и ее преемники. 1717-1825. М., 2006.; Он же. Третье отделение. Первый опыт создания
профессиональной спецслужбы в Российской империи. 1826-1880. М., 2006.; Он же. На страже трона.
Политический сыск при последних Романовых. 1880-1917. М., 2006.
9
Кирмель Н.С. Организация русской контрразведки и ее борьба с японским и германским шпионажем в
Сибири, 1906-1917 гг.: Дис.... канд. ист. наук. Иркутск, 2000. С. 4.
10
Политический сыск в России: история и современность. СПб., 1997.

9
 инициаторов В'. С. Измозик издал позднее объемный коллективный-труд . Эта
инициатива была, продолжена Обществом изучения истории, отечественных
спецслужб под руководством А. А. Здановича, публикующим ежегодно
материалы конференций «Исторические чтения на Лубянке».
Рубеж тысячелетий ознаменован* появлением новых публикаций. В
первую очередь, необходимо назвать капитальный- труд 3. И. Перегудовой,
объединивший как ее собственные многолетние изыскания, так и результаты,
добытые коллегами . Оригинально построена книга В. С. Брачева о
заграничной агентуре , деятельность которой показана через биографии
руководителей и- секретных сотрудников. Различные аспекты применения
перлюстрации и военной цензуры рассмотрены А. С. Смыкалиным4. Другие
публикации посвящены отдельным, не нашедшим ранее подробного
освещения, аспектам деятельности жандармов5, либо ставят целью
теоретическое осмысление антитеррористической деятельности Российской*
империи6.
К неожиданному выводу пришел в своей.* книге С. Галвазин . На основе
анализа документов он доказывает, что охранка не выдержала столкновения с
оперативно-розыскным аппаратом партии большевиков во главе с

1
Жандармы России / Сост. В.С.Измозик. СПб.: Издательский дом «Нева»; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.
2
Перегудова 3. И. Политический сыск России (1880-1917гг.). М.: РОССПЭН, 2000.
3
Брачев В. С. Заграничная агентура департамента полиции (1883-1917). СПб.: Стомма, 2001.
Смыкалин А.С. Перлюстрация корреспонденции и почтовая военная цензура в России и СССР. СПб.: Изд.
Р.Асланова «Юридический центр Пресс», 2008.
Литвинов Н.Д., Нурадинов Ш.М. Организационно-правовые основы развития органов внутренних дел на
транспорте в дореволюционной России // Юрист. М., 1999. №8. С.70-76.; Гостева С.С., Мыцыков В.В.
Жандармско-полицейский надзор на железных дорогах России в 90-х годах XIX века // Российская
цивилизация: история и современность. М.,2001. Вып. 12. С.24-48.
Янгол Н.Г. Чрезвычайное законодательство и исключительные правовые режимы: история и
современность. / Санкт-Петербургский университет МВД России. СПб, 2000; Суворов А.И.
Антитеррористическая деятельность в дореволюционной России // СоцИс: Социальные исследования. М.,2000.
№12. С.100-108; Литвинов Н.Д. Развитие субъектов антитеррористической деятельности (субъектов
антитерроризма) в дореволюционной России: Учебное пособие / Воронежский институт МВД России.
Воронеж, 2000; Яковлев Л.С. Борьба с терроризмом в дореволюционной России (историко-правовой аспект) //
Проблемы борьбы с терроризмом. М., 2000. С.30-40; Романов В.В., Романова Г.В. Закат политической полиции
Российской Империи: ликвидация подразделений Отдельного корпуса жандармов в Симбирской губернии в
1917-конце 20-х гг. XX в. / Ульяновский гос. университет. Ульяновск, 2000; Романов В. В. На страже
Российской монархии: политическая полиция Поволжья в 1905-1907гг. Ульяновск: Изд-во СВНЦ, 1998.;
Романов В.В. Компетенция политической полиции второй половины 20-х - середины 50-х годов XIX века //
Ученые записки Ульяновского гос. ун-та. Серия: Право. Ульяновск, 1999. С. 172-179.
Галвазин С. Охранные структуры Российской империи: Формирование аппарата, анализ оперативной
практики. М.: Совершенно секретно, 2001.

10
 В. И. Лениным, создавшим разветвленную сеть своей агентуры во властных
структурах империи для разложения их изнутри.
Весьма подробно описан в исследовательской и учебной литературе
уголовный сыск. В,первую очередь следует назвать признанные классическими
работы И. Ф: Крылова и А. И. Бастрыкина1. Позднее, с 90-х годов XX столетия,
появился целый ряд диссертаций , монографий и учебных пособий . Сюда же
надо отнести двухтомную работу Л. И. Беляевой и Д. К. Нечевина о
выдающемся сыщике, первом начальнике Санкт-петербургской сыскной
полиции И.Д. Путилине, в первом томе которой' собраны исследовательские и
архивные материалы4.
Мощный импульс исследованиям об органах МВД дал 200-летний
юбилей этого министерства, в преддверии которого появился целый ряд
публикаций об истории полиции5. Исследованиям по истории оперативно-
розыскной деятельности посвящает значительную часть своих страниц журнал
«Оперативник (сыщик)».
Политический розыск Российской империи как тема научного
исследования оказался привлекателен и для многих ученых за рубежом.
Деятельность российской охранки представляла интерес для иностранного

1
Крылов И.Ф. Очерки истории криминалистики и криминалистической экспертизы. — Л.: Изд-во ЛГУ,
1975; Крылов И.Ф. В мире криминалистики. Л. Издательство Ленинградского университета. 1980; Крылов
И.Ф., Бастрыкин А.И.. Розыск, дознание, следствие. Л.: Изд-во ЛГУ, 1984.
2
Лядов А.О. Уголовный сыск в дореволюционной России (историко-правовой аспект). СПб., 1997; Гибов
В.В. Сыскная полиция в механизме Российского государства (теоретический и историко-правовой аспект).
СПб., 1998; Матиенко Т.Л. Сыскная полиция в России во второй половине XIX - начале XX вв. М., 1999;
Рыжов Д.С. Борьба полиции России с профессиональной преступностью (1866-1917 гг.). М., 2000; Александров О.Г.
Чрезвычайное законодательство в России во второй половине XIX - начале XX века. Нижний Новгород, 2000, и
др.
3
Власов В.И., Гончаров Н.Ф. История розыскного процесса в России (законодательство и практика).
Монография. Домодедово: РИПК работников МВД России, 1997; Они же. Организация розыска преступников в
России в 1Х-ХХ вв. (историко-правовое исследование). Монография. В 2-х частях. -Домодедово: РИПК
работников МВД России, 1997; Сичинский Е П. Уголовный сыск России в X - начале XX вв.: Учебное пособие. Челябинск:
Челябинский юридический институт МВД России, 2002; Елинский В.И. История уголовного сыска в России (X -
начало XX в.): Учебное пособие. М.: ИНФРА-М, 2004; Колдаев В.М. Из истории практической криминалистики
в России, применение науч. методов работы в розыске и расследовании преступлений: факты, док., коммент.
М.: ЛексЭст, 2005; Сичинский Е.П. Полиция Южного Урала в период кризиса самодержавия. М.: Майор, 2005.
4
Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга Иван Дмитриевич Путилин Сочинения в 2-х т. М.: Олма-Пресс,
2003.
5
Полиция и милиция России: страницы истории. М.: Наука, 1995; Органы и войска МВД Росии: Краткий
исторический очерк. М., 1996; МВД —200 лет. Материалы международной научно-практической конференции.
СПб., Санкт-Петербургская академия МВД России, 1998; Развитие оперативно-розыскной деятельности в
борьбе с терроризмом в Российской империи: Документы. Воспоминания. Воронеж: ВИ МВД России, 2000;
Страницы истории правоохранительных органов России: Сборник статей. М.: ЮИ МВД России, 2001; Развитие
организационно-правовых основ управления полицией России в XVIII - начале XX в. М.: Академия управления
МВД России, 2002; и др.

11
 читателя, пытавшегося понять, почему столь развитая система розыска не
позволила защитить монархию от революции. При этом в 20-30-х годах
авторами' публикаций об охранке были главным образом русские эмигранты. В
60-70 годы-появляются исследования-различных аспектов политического сыска,
выполненные в США, Германии, Англии на опубликованных ранее мемуарах,
революционной прессе и материалах, отложившихся в- зарубежных архивах .
Весьма- интересна опубликованная в- 1986 г. в Оксфорде монография
израильской исследовательницы Нурит Шлейфманн". Наряду с анализом
деятельности секретных сотрудников она-посвятила значительную часть своего -
труда политической, биографии» В. Л. Бурцева. Монография американского
историка Джонатана Дэйли 3 затрагивает деятельность Департамента полиции и
его Особого отдела, причем впервые зарубежный исследователь наряду с
материалами архивных фондов научных центров США привлек практически
все возможные источники из российских архивов. Некоторый материал по теме
содержится и в произведениях известных исследователей.терроризма У. Лакера
и А. Гейфман4.
Разведка' и контрразведка как государственные органы и виды
оперативно-розыскной деятельности представлены в открытой литературе
весьма скромно, поскольку до революции само существование их составляло
военную тайну, а в советский период все публикации имели! закрытый
характер. Лишь в последние годы вышло несколько работ о разведке и
контрразведке5. Популяризацией своей организации озаботилась и Служба

' Avrich P. The Russian Anarchists. Princeton, 1967; Lane D. The roots of Russian Cjmmunism. Assen, 1969;
Johnson R. J. The Okchrana abroad 1885-1917: A study in international police cooperation. Columbia University PhD.,
1970.; Anin D. Lenin and Malinovsky // Survey, 21,4(97), 1973; Elwood R. С Roman Malinovsky: A life without a
cause. Newtonville, Mass., 1977
2
Schleifmann N. Undercover agents in the Russian revolutionary movement: the SR Party 1902-1917 / Macmillan
series. Oxford, 1986.
3
Daly J.W. Autocracy under Siege: Security Police and Opposition in Russia 1866-1905 Nothern Illinois
University Press, 1998.
л
Laqueur W. Terrorism. Boston; Toronto, 1977; Geifman A. Throu Shalt Kill: Revolutionary Terrorism in Russia,
1894-1917. Prinseton, New Jersey, 1993.
5
Добычина E.B. Военная разведка России на Дальнем Востоке 1895-1904 гг. Дис... канд. ист. наук. М.,
2003; Каширин В.Б. Русская военная разведка на Балканах накануне и в годы Первой мировой войны (1913-
1915 гг.) Автореферат дис... канд. ист. наук. М., 2006; Сергеев Е.Ю. Военная разведка России в борьбе с
Японией (1904-1905 гг.) // Отечественная история. 2004. №3. С. 78-92; Греков Н.В. Русская контрразведка в
1905-1917 гг.: шпиономания и реальные проблемы. М.: Московский общественный научный фонд; ООО
"Издательский центр научных и учебных программ", 2000; Кирмель Н.С. Организация русской контрразведки и
ее борьба с японским и германским шпионажем в Сибири, 1906-1917 гг. : Дис. ... канд. ист. наук. Иркутск, 2000;
Зданович А.А. Отечественная контрразведка (1914-1920): Организационное строительство. М.: Издательство

12
внешней разведки России, выпустив 6-томный сборник очерков о лучших своих
представителях. Первый том этого издания посвящен дореволюционному
1
периоду .
Однако если история спецслужб, в том числе их оперативно-розыскных
органов; в литературе представлена весьма полно, то история правового
регулирования* деятельности этих органов до сих пор не привлекла* внимания
исследователей. Эта проблема была обозначена А. Ю.' Шумиловым". В какой-то
степени тема была затронута в диссертации А. В. Шахматова"!, но лишь
частично, поскольку она посвящена исключительно агентурной работе. Данная
работа является первым в отечественной юридической науке исследованием
правового регулирования оперативно-розыскной деятельности.
Объект и предмет диссертационного исследования. Объектом
исследования являются общественные отношения, складывавшиеся в процессе
выполнения уполномоченными на то Российской государственной властью
лицами и органами гласных и негласных мероприятий по добыванию и
проверке (а в некоторых случаях и реализации) информации о противоправных
и опасных для государства деяниях и лицах, совершавших эти деяния. Предмет
исследования включает в себя нормативно-правовые акты, другие
документальные материалы, характеризующие организацию, формы и методы
деятельности розыскных органов.
Цель и задачи исследования. Цель диссертационного исследования
состоит в комплексном историко-правовом, анализе общих закономерностей,
национальных, временных, отраслевых и прочих особенностей правового
регулирования становления и развития розыскных органов дореволюционной
России и осуществляемой этими органами оперативно-розыскной деятельности

«Крафт+», 2004; Старков Б.А. Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи 1903-1914 СПб:
Питер, 2006; Воронцов С.А. Спецслужбы России: Учебник. Ростов н/Д: Феникс, 2006.
1
Очерки истории российской внешней разведки: В 6-ти т. / Гл. ред. акад Е М.Примаков. Т. 1: От
древнейших времен до 1917 года. М.: Международные отношения, 2006.
2
См.: Шумилов А.Ю. Основы правового регулирования оперативно-розыскной деятельности. Спецкурс
лекций. Лекция 3. Развитие правового регулирования оперативно-розыскной деятельности в России (XVIII-
XX в.) М.: Издатель Шумилова И.И., 1998; Он же. Уроки истории нормативного регулирования оперативно-
розыскной деятельности отечественных спецслужб // Исторические чтения на Лубянке. 1997 год. Российские
спецслужбы: история и современность. М.; Великий Новгород, 1999. С. 61-62.
Шахматов А.В. Агентурная работа в оперативно-розыскной деятельности (теоретико-правовое
исследование российского опыта): Дис... докт. юр. наук. СПб., 2005.

13
на протяжении десяти веков существования Российской монархии, от ранних ее
форм до высшего этапа развития и крушения.
Для достижения поставленной цели в работе были решены следующие
задачи:
- теоретическое обоснование и подтверждение историческими фактами
существования организационных форм розыска как необходимых элементов
государственного аппарата, а также достаточного правового регулирования
деятельности розыскных органов и лиц;
- анализ развития и организационно-правового оформления секретного
сотрудничества населения с оперативно-розыскными органами;
- определение соотношения между объективными закономерностями
развития оперативно-розыскных органов как неотъемлемых составляющих
государственного аппарата и субъективными влияниями исторических
личностей;
- исследование правового регулирования агентурной работы в
политическом розыске в период высшего развития, его особенностей в
уголовном сыске и контрразведке;
- изучение особенностей оперативно-розыскных мероприятий в
осуществлении охраны высокопоставленных особ от покушений;
- рассмотреть становление, развитие и законодательное обеспечение
института борьбы с иностранным военным шпионажем и связанного с ним
режима обеспечения сохранности государственных, военных и должностных
тайн;
- анализ правовых норм, регулировавших безагентурные формы
оперативно-розыскной деятельности.
Методологическую основу диссертационного исследования составил
диалектический метод познания, который позволяет рассматривать
государственно-правовые институты, составившие предмет настоящего
исследования, не изолированно друг от друга, а во взаимосвязи с другими
общественными явлениями в русле общих закономерностей развития
государства и общества. Одним из базовых для настоящего диссертационного
исследования является принцип историзма, предполагающий рассмотрение

14
 того или иного государственного и правового института с учетом менталитета
его современников. С позиции этого принципа в диссертации прослеживается,
процесс формирования и развития розыскных органов и применения ими
оперативно-розыскных методов в его непрерывности и последовательности.
1
Комплексный характер проблем; лежащих на стыке истории и теории
государства и права, определил использование широкого * спектра* методов.
Компаративный метод применен в различных его разновидностях: историко-
сравнительный при' выявлении- общих закономерностей и особенностей
развития, розыскных органов в различные периоды развития государства;
сравнительно-правовой в* сочетании с формально-юридическим для анализа
норм права, регулировавших различные формы и методы оперативно-
розыскной деятельности. Системно-структурный метод способствовал
определению места и роли розыскных органов в системе охраны правопорядка
и государственной безопасности. Статистический метод позволил выявить
связь между проведением реформ 60-70-х годов XIX в. и ростом уголовной
преступности, определить изменение ее характера. Более подробно
методология историко-правового исследования обобщена автором в отдельных
публикациях1.
Источниковая база исследования представлена достаточно большим
объемом документов и материалов, которые можно условно разделить на шесть
групп. К первой группе, безусловно, следует отнести нормативные правовые
акты верховной власти. Автор понимает нормативный правовой акт в широком
смысле как формально определенную волю облеченного полномочиями
властного органа, установившую права и обязанности лиц и органов. В узком
смысле - придерживается понятия закона, сложившегося в Российской империи
и закрепленного в ст. 53 Основных законов в редакции 1892 г.: «Законы
издаются в виде уложений, уставов, учреждений, грамот, положений, наказов
(инструкций), манифестов, указов, мнений Государственного Совета и

Жаров C.H. О некоторых методах историко-правового исследования // Вестник ЮУрГУ (Серия

«Социально-гуманитарные науки»). 2002. №1(10); Жаров С.Н. Системно-структурный метод в юридической
науке // Правовая защита частных и публичных интересов: Материалы международной межвузовской научно-
практической конференции (19-20 января 2005 года). Сборник статей. В 3-х частях. Ч. 3. / Отв. ред. Б.И.Ровный.
Челябинск: Изд. «Фрегат», 2005. С. 6-13.

15
 докладов, удостоенных Высочайшего утверждения)». Н-. И. Лазаревский
отмечал, что при этом-было совершенно «безразлично, в какой форме было
дано Высочайшее утверждение, в форме ли подписи, в форме ли.
собственноручной надписи, или даже устно; в последнем случае требовалось
лишь то, чтобы это устное Высочайшее утверждение было удостоверено одним
из тех лиц, которые по- закону признавались- заслуживающими доверия»1.
Вторую составили ведомственные акты, утвержденные министрами и
директорами департаментов, в том числе различные наставления и инструкции.
В третью вошли приказы и директивы Департамента полиции, других
департаментов МВД, Главного штаба, руководителей оперативно-розыскных
подразделений на местах, следственные дела, служебная переписка. Четвертая
группа представлена проектами нормативных актов, по разным причинам не
утвержденными. В качестве пятой группы источников следует признать
материалы средств массовой информации, современных исследуемым событиям:
летописи, хронологи, позднее - газеты и журналы. К шестой труипе автор отнес
мемуары оперативных работников.и их руководителей, а также лиц, в той или
иной степени соприкасавшихся с оперативно-розыскной деятельностью
спецслужб империи.
Нормативно-правовые акты, использованные в ходе исследования,
опубликованы и достаточно широко известны. Это договоры Руси с
Византийской империей, законы древней и средневековой Руси, изданные в
хрестоматиях и различных сборниках, среди которых наиболее удобно для
пользования 9-томное «Российское законодательство Х-ХХ веков» под общей
редакцией О.И.Чистякова. Акты, принятые после 1649г., изданы в Полном
собрании законов Российской империи. Несомненно, многие из этих
документов не подлежали огласке в момент их принятия и сохранения
законной силы. Особенно это касается актов XVII-XVIII веков. Но к моменту
опубликования они уже утратили секретный характер и представляли интерес
лишь исторический и методический, в качестве пособия для законодателей и
кодификаторов. Другие же крупные законодательные акты, напротив,

См. подробнее. Жаров С.Н. Обеспечение законности оперативно-розыскных мероприятий в Российской

империи//Правоведение 2001. №5. С. 199.

16
 оглашались и публиковались в момент их принятия. К примеру, Соборное
уложение 1649 г. стало первым в истории России законом, напечатанным
типографским способом.
Следует учитывать, что значительное количество нормативно-правовых
актов не вошло в Полное собрание законов Российской империи. Первая и
главная причина этому - невозможность отыскать некоторые из них, о чем уже
не раз было сказано, начиная с самих членов комиссии- по составлению
собрания. Однако немаловажна и та причина, что многие акты, и особенно
княжеские уставы древнейшего периода, имели устную форму, и если
записывались, то лишь для памяти1. Поэтому сегодня мы можем судить об их
содержании по косвенным данным.
Значительная часть ведомственных нормативных актов, приказов,
директив, циркулярных распоряжений также опубликована. Эта группа
источников является основной для данного исследования, поскольку именно
здесь урегулированы основные формы и методы оперативно-розыскной
деятельности. Сборники МВД и штаба Отдельного корпуса жандармов,
Главного штаба, других органов военного ведомства содержат большую- часть
инструкций и других нормативных документов". Многие секретные и не
подлежащие оглашению инструкции также публиковались отдельными
изданиями и в настоящее время сохранились в немногочисленных экземплярах
в фондах крупных библиотек3.
Однако документы повышенной секретности не всегда печатались
типографским способом, а часто размножались на машинке и рассылались
исключительно руководителям розыска, что объяснялось небольшим их

См. Сергеевич В.И. Лекции и исследования по древней истории русского права. М., 2004 С. 17.
См. Сборник циркуляров и инструкций Министерства Внутренних дел с учреждения Министерства по 1
октября 1853г. в 9 т. СПб., 1858.; Добряков. Краткий систематический свод действующих законоположений и
циркулярных распоряжений, относящихся до обязанностей чинов Губернских Жандармских Управлений по
наблюдению за местным населением и по производству дознаний. СПб., 1903.; Систематический сборник
Циркуляров Департамента Полиции и Штаба Отдельного корпуса Жандармов, относящихся к обязанностям
чинов Корпуса по производству дознаний / Сост. колл. секр. С.В.Савицкий. СПб., 1908.; и др.
Инструкция по охране Императорских железнодорожных поездов при Высочайших путешествиях. - СПб:
Воен. тип. ГШ, 1905.; Пособие командирам отрядов, вахмистрам и старшим постов Отдельного корпуса
пограничной стражи (3-е изд.). СПб: Воен. тип. ГШ, 1906.; Инструкция фотографирования преступников и
составления регистрационной карты примет. СПб: Тип. МВД, 1907.; Инструкция чинам сыскных отделений.
СПб: Тип. МВД, 1910.; Инструкция чинам Отряда Секретной Охраны по охране Их Императорских Величеств
во время Высочайших путешествий и пребываний вне мест постоянных резиденций. СПб: Тип. МВД, 1913.;
Положение о мерах охраны Высочайших путешествий по железным дорогам. Пг.: Тип. Штаба ОКЖ, 1915.

17
 количеством. Более того, «и после 1917 г. теоретические разработки
Департамента полиции не превратились в. музейный экспонат»1, а потому и не
стали достоянием гласности. Лишь после 1992 года, когда рассекречиванию-
подверглись все дореволюционные архивы, важнейшие акты, регулировавшие
оперативно-розыскную деятельность политической полиции, увидели свет.
Большую» работу в этом направлении провела1 выдающийся исследователь
проблемы, научный-* сотрудник Государственного архива Российской
федерации доктор исторических наук 3. И4. Перегудова. Благодаря; ее
инициативе и настойчивости за последние 15 лет издано множество документов *
политического сыска, в том- числе инструкции по внутреннему и наружному
наблюдению". Высокая научная ценность этих публикаций объясняется тем,
что упомянутые инструкции были документами высшей' секретности, и далеко
не все даже жандармские офицеры имели возможность с ними ознакомиться:
Не может не радовать и тот факт, что у Зинаиды Ивановны естьученики
и последователи среди работников ГАРФ, издавшие значительное число
распоряжений, директивных указаний и служебной переписки- по
политическому розыску3. Целый ряд документов охранки опубликован
исследователями политического розыска и составителями сборников
документов по истории отечественных спецслужб'.
Вполне доступны сегодня документы первого отечественного
разведывательного и контрразведывательного органа, созданного в 1812г. -
высшей воинской- полиции, просуществовавшей до окончания войны с
французами в 1815 г. Основные источники изучения правового регулирования

1
Служба наружного наблюдения в русской полиции / Публ. З.И.Перегудовой // Река времен (Книга истории
и культуры). Кн. 1. М., 1995. С.258.
2
Там же. См. также: Тайны политического сыска: Инструкция о работе с секретными сотрудниками / Публ.
З.И.Перегудовой. СПб., 1992; Инструкция по организации и ведению внутреннего (агентурного) наблюдения /
Публ. Ф.МЛурье, З.И.Перегудовой // Из глубины времен. №1. СПб., 1992. С. 71-83., и др.
3
Политическая полиция и политический терроризм в России (вторая половина XIX - начало XX вв.).
Сборник документов. М., 2001.; Агентурная работа политической полиции Российской империи. Сборник
документов. 1880-1917. Сост. Е.И.Щербакова. М., 2006.; Россия под надзором : отчеты III отделения 1827-1869
(сб. док.). Сост. М.Сидорова и Е.Щербакова. М., 2006.
4
См. Развитие оперативно-розыскной деятельности в борьбе с терроризмом в Российской империи:
Документы. Воспоминания / Сост. В.АЛитвинов, Н.Д.Литвинов, А.Я.Мазуренко. Воронеж, 2000.; Романов
В.В., Романова Г.В. Закат политической полиции Российской Империи: ликвидация подразделений Отдельного
корпуса жандармов в Симбирской губернии в 1917 - конце 20-х гг. XX в. Ульяновск, 2000.; Жандармы России /
Сост. В.С.Измозик. СПб., 2002.; Реент Ю.А. История правоохранительных органов: полицейские и тюремные
структуры России: Монография. Рязань, 2002.;

18
 деятельности этого органа - секретные приложения к «Учреждению для
управления Большой действующей армии» под названием «Образование,
высшей воинской полиции» и отдельные инструкции: Инструкция начальнику
главного штаба по управлению^ высшей* воинской полицией и Инструкция
директору высшей воинской полиции, утвержденные императором
Александром! 27 января 1812г. Эти документы отысканы в фонде 846
(Военно-ученый архив) РГВИА и опубликованы работником Государственного
исторического музея В. М. Безотосным1.
Значительное количество документов и материалов, составивших
ценнейший источник исследований оперативно-розыскной деятельности
военной контрразведки, увидело свет благодаря научной и популяризаторской
деятельности майора государственной безопасности И. Никитинского".
Составленный им сборник документов также был засекречен, возможность
открытого пользования им появилась лишь сегодня.
Однако источниковая база исследования далеко не исчерпывается только
опубликованными документами. Значительная часть их, отложившаяся в
фондах отечественных архивов, полностью или частично опубликована только
в'упомянутом выше сборнике автора. В частности, в фонде 1286 (Департамент
полицшгисполнительной) Российского государственного исторического архива
отложились инструкции по проведению контрразведывательных операций
начала XIX века, положение о Комитете «всеобщего спокойствия и тишины».
Многие приказы и директивы по политическому розыску и уголовному сыску
содержат фонды Государственного архива Российской Федерации.
Нормативные документы по истории внешней разведки, вообще не
упоминавшиеся до сих пор в открытых исследованиях, отложились в фондах
Российского государственного военно-исторического архива.
Особенность исследования источников исследования уголовного сыска
состоит в том, что они, в отличие от подобных документов политического
сыска, практически не отложились в фондах Государственного архива

Безотосный В.М. Документы русской военной контрразведки в 1812г. // Российский архив. Т.Н-Ш. С. 50-
68.
Никитинский И. Из истории русской контрразведки: Сборник документов. М., 1946.

19
Российской Федерации, поскольку архив. 8-го (уголовного)! делопроизводства
был почти полностью уничтожен. Однако в архивах городов, и областей'
большинство, документов сохранилось.. В' частности, в фондах Центрального
исторического- архива Москвы обнаружились, компактно отложившиеся? в
одном деле предписания начальника сыскнойшолиции: Москвы А. Ф- Кошко за
1908-1910 гг., в фондах Центрального государственного исторического-архива
Санкт-Петербурга -Инструкция состоящему, в управлении' СПетербургскаго
Градоначальника. Отделению по: охранению общественной безопасности', щ
порядкав^столицеи/Инструкция о:порядке службы Охранной Агентуры 1887 г.
Исследование правового регулирования; оперативно-розыскной
деятельности в. обязательном порядке включает в. себя; и. оценку его
эффективности.. Основным источником сведений^ позволяющих оценить эту
эффективность, являются: следственные дела и служебная переписка. К
примеру, весьма показательно: сохранившееся, в* фондах Центрального
государственного исторического архива:Санкт-Петербурга следственное дело о
хищении» драгоценностей с: риз иконы Тихвинской Божьей Матери* в апреле.
1878 г. Не менее важньг и- личные документы непосредственных участников
розыска; Центральные архивы, за редким исключением,не содержат подобных
документов, поэтому автор привлек документы из местных архивов. Наряду со
столичными, он воспользовался фондами: Центрального государственного
исторического архива* Республики Башкортостан, Государственных архивов
Пермской: и Челябинской областей; Выбор такой не случаен. . Урал —
территория, достаточно далеко удаленная от столиц, однако же не пограничная»
зона, и здесь вполне: ярко проявились особенности розыска преступников в
провинции. К тому же именно в Уфе впервые в российской провинции по
инициативе полицмейстера Г. Г. Бухартовского были-созданы паспортный стол
и сыскное отделение. В Перми было создано одно из первых районных
охранных отделений, контролировавшее политический розыск на всей горно­
заводской территории Урала. Челябинск, в свою очередь - классический
уездный город с развитой промышленностью и особенно торговлей, крупный
железнодорожный узел. Отчеты и донесения жандармских офицеров,
полицмейстеров и приставов, военных контрразведчиков, следственные дела,

20
 послужные списки, ведомости на выдачу жалования, изъятые при обысках
прокламации, фотографии важных объектов - вот далеко не полный перечень
источников этой, группы, отложившихся почти исключительно в местных
архивах.
Проекты нормативных актов и документов, материалы к работе
различных комиссий и доклады о результатах этой работы дают бесценный
систематизированный материал- о состоянии политической и уголовной
преступности, военного шпионажа, позволяют проследить основные
направления законотворческой деятельности. К примеру, докладная записка «О
реформе Особого отдела Департамента полиции» фиксирует назревшую
необходимость в создании нормативных документов' по политическому
розыску, результатом чего было создание ряда инструкций и наставлений. В то
же время результаты деятельности Комиссии сенатора А. А. Макарова ярко
демонстрируют нежелание изменять как порядок регулирования оперативно-
розыскной деятельности политического розыска, так и сами нормы, однако в
них ясно прослеживается попытка объединения большинства полицейских сил
под единым руководством". Гораздо более обширную реформу в нормативном
регулировании оперативно-розыскных органов и их деятельности предполагал
проект генерала ГГ. К. Попова3.
Большой интерес представляют материалы, подготовленные в 1913 г. 8-м
отделением Департамента полиции к Совещанию под руководством Министра
внутренних дел Н. А. Маклакова4. Собрав замечания и предложения
губернаторов и градоначальников по изменению и дополнению Инструкции
чинам сыскных отделений, авторы систематизировали их постатейно и в
отдельной графе изложили собственную точку зрения.

1
ГА РФ. Ф. 102,ОО. Оп. 1907г. Д. 812.
2
Объяснительная записка к проекту схемы организации Государственной стражи в России. ГА РФ. Ф. 102.
Оп. 261. Д. 203.
3
Наказ по ведению политического розыска. ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 49.
Справка о положении уголовного сыска в империи и мерах его развития. К Особому Совещанию под
председательством Г. Управляющего МВД Камергера Н. А. Маклакова, 8 февраля 1913 г. СПб.: Тип. МВД,
1913.; Справка об органах уголовного сыска по законопроекту о преобразовании полиции. К Совещанию по
вопросам уголовного сыска, образованному при Департаменте Полиции, 26 июня 1913 г. СПб.: Тип. МВД,
1913.

21
 Не: менее; важны для; уяснения процессов, происходивших в недрах
русской контрразведки, различные проекты ее совершенствования,
составленные руководителями- МВД и военными. Сравнение их дает
отчетливую картину сотрудничества; и конкуренции двух важнейших силовых
ведомств.
Материалы? средств массовой информации в качестве особой группы
источников дают значительное количество, фактов об осуществлении
оперативно-розыскных мероприятий; позволяют .понять, и оценить отношение
общества, к осуществлению: государственными, органами этой; деятельности; к
изменениями законодательстве о ней. Особенно это важно при исследовании
ранних периодов- русской, государственности, для которых, летописи
практически единственный источник. При исследовании периодики более
позднего времени анализ- выступлений видных юристов и- руководителей-
розыска в общих и специальных изданиях, дает возможность ^ исследовать
механизмы формирования; общественного мнения: И; наконец, газеты: и
журналы дают огромное количество фактического материала о практике
применения норм, регулировавших оперативно-розыскную деятельность.
Автором в; работе использованы периодические издания общего' характера,
такие как газеты «Новое время», «Наша жизнь», популярные издания военного
ведомства «Русский инвалид», «Разведчик», юридический: еженедельник;
«Право», «Журнал Министерства юстиции». Особенно активно в исследовании;
использованы материалы еженедельного журнала «Вестник полиции» с 1908 по
1916 годы, что объясняется сравнительно небольшим количеством источников
других групп по уголовному сыску. Из местной прессы следует назвать
«Вестник X армии»: К этой же группе следует отнести и Всеподданнейшие
доклады министерств и ведомств, а также стенографические отчеты заседаний
Государственной думы, публиковавшиеся в периодических изданиях или
отдельных приложениях к ним.
Мемуарная литература, привлеченная в работе, весьма разнообразна. В
первую очередь, конечно, надо назвать воспоминания самих деятелей розыска.
Деятельность III Отделения в провинции представлена воспоминаниями

99
 жандарма Э. И: Стогова,. Гораздо- шире представлена деятельность,
политического розыска в конце XIX - начале XX веков мемуарами товарищей
министра внутренних дел П. Г. Курлова и В. Ф. Джунковского, директоров
Департамента полиции А. А. Лопухина и А. Т. Васильева; генералов-
Отдельного корпуса жандармов А. И1 Спиридовича и А. В. Герасимова,
полковников А. П. Мартынова и П. П. Заварзина".
Гораздо меньше воспоминаний оставили руководители уголовного сыска,
автор смог воспользоваться лишь записками И: Д: Путилина и А. Ф. Кошко .
Причем если мемуары Кошко - это авторская работа, написанная им в
эмиграции, то значительная часть записок Путилина опубликована в
литературной обработке.
Несколько шире представлена мемуарами военная разведка и
контрразведка. Здесь воспоминания унтер-офицера Буланцова, бывшего
секретным агентом (лазутчиком) Плоцкого отряда при подавлении мятежа в
Польше в 1863 г.5, военного агента во Франции генерала А. А. Игнатьева .
Наиболее ценным источником, по мнению автора, является книга
Н. С. Батюшина «Тайная военная разведка и борьба с ней»7 . Изданная в 1939г. в
Софии, в форме лекций о разведке и контрразведке, она на богатейшем
фактическом материале повествует о противостоянии в мирное и военное время
разведок крупнейших стран Европы. Автор книги - один из создателей и
непосредственных руководителей отечественной военной контрразведки, в
известной степени полемизирует со своими германским и австрийским
коллегами, издавшими свои мемуары ранее. Книга содержит не только
воспоминания, но и стратегию и тактику разведывательной работы,
противодействия шпионажу, приводя конкретные примеры практически по

1
Стогов Э.И. Записки жандармского штаб-офицера эпохи Николая I. М., 2003.
'Лопухин А.А. Из итогов служебного опыта. Настоящее и будующее русской полиции. М., 1907.; Он же:
Отрывки из воспоминаний (по поводу «Воспоминаний» гр. С.Ю.Витте). М.-Пг., 1923.; Спиридович А.И.
Записки жандарма. М., 1991.; Курлов П.Г. Гибель императорской России. М., 1991.; Джунковский В.Ф.
Воспоминания. В 2 т. М., 1997; «Охранка»: Воспоминания руководителей охранных отделений. В 2 т. М., 2004.
3
Иван Путилин. «40 лет среди убийц и грабителей». М., 1997.
4
Кошко А.Ф. Очерки уголовного мира царской России. В 3-х т. М., 2001.
5
Записки лазутчика, во время усмирения мятежа в Польше, в 1863 году. СПб, 1868.
6
Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. В 2 т. М., 1989.
7
Батюшин Н.С. Тайная военная разведка и борьба с ней. М., 2002.

23
каждой рассматриваемой, ситуации. Редкое издание • переиздано благодаря
трудам членов «Общества изучения истории отечественных спецслужб».
Несколько иного характера книга другого русского генерала —
А. А. Самойло . Автор>ее также возглавлял разведывательное отделение округа
в начале XX века, затем служил в Генеральном штабе, а во время войны - в
Ставке. Но, в отличие от Батюшина, эмигрировавшего после революции,
Самойло пошел служить в Красную Армию. Его« книга опубликована в 1958 г.,
возможно, этим объясняется тот факт, что, повествуя о своей личной
разведывательной деятельности, он ни словом, не упоминает об участии в
подготовке и создании системы контрразведывательных органов, несмотря на
то, что принимал участие во всех окружных и (единственный из окружных
офицеров - руководителей разведки!) в центральных совещаниях под
руководством* С. С. Трусевича и П. Г. Курлова2. Книга Самойло - именно
воспоминания,, последовательное описание всей его сознательной жизни, и
этим несомненно ценна.
Воспоминания рядового контрразведчика Первой мировой, призванного к
этой деятельности уже во время войны, представлены книгой С. М. Устинова,
изданной в 1923 г. в Берлине3. Мало знакомый с довоенной и военного времени
организацией контрразведки, ее действительными преимуществами и
недостатками, автор воспоминаний пытается дать картину тотального
германского шпионажа и полного бессилия отечественных спецслужб перед
ним со своей точки зрения, но в. то же время детально описывает процесс
вербовки и подготовки секретных агентов, некоторые операции, в которых
принял личное участие.
Важным источником этой группы служат воспоминания объектов
розыска и их потомков. Сюда следует отнести мемуары одного из теоретиков и
руководителей «Народной воли» Л. А. Тихомирова , дочери меньшевика
5
Б. О. Богданова , сюда же можно с некоторой оговоркой отнести и

1
Самойло А. Две жизни. М.: Воениздат, 1958.
2
РГВИА. Ф. 2000. Оп.1. Т. 5. Д. 6770. Л. 33.; Там же, Д. 6772. Л 1об.
3
Устинов СМ. Записки Начальника контр-разведки (1915-1920) Ростов н/Д., 1990.
4
Тихомиров Л.А. Воспоминания. М., 2003.
5
Богданова Н.Б. Мой отец- меньшевик. СПб. 1994.

24
 воспоминания историка М. К. Лемке1, которого генерал Батюшин не без
оснований подозревал как политического и военного шпиона2.
Наряду с мемуарами непосредственных .участников и руководителей
оперативно-розыскной деятельности представляют определенный интерес
воспоминания выдающихся деятелей государства, в той или иной степени
соприкасавшихся с этой деятельностью. Важные факты и оценки почерпнуты
из; воспоминаний адъютанта наследника Александра Александровича,
впоследствии предводителя дворянства Московской губернии и члена.
Государственного совета С. Д. Шереметева3, председателя Комитета министров
С. Ю. Витте , министра народного просвещения в его кабинете И. И. Толстого5,
председателя Государственной думы М. В. Родзянко6, высокопоставленного
чиновника МВД- С. Н. Палеолога7, дневниковых записей французского посла в
России М. Палеолога8. Критическое отношение к этим источникам обязательно.
Их авторы преследовали цель выявить и показать истину так, как они ее себе
представляли, либо какая была им выгодна.
К этой же группе источников необходимо отнести материалы допросов
бывших министров и других должностных лиц Чрезвычайной следственной
комиссией Временного правительства9. Стенограммы допросов товарищей
министров внутренних дел В. Ф. Джунковского, П. Г. Курлова, С. П. Белецкого,
директоров Департамента полиции Е. К. Климовича, М. И. Трусевича,
А. Т. Васильева, генералов и офицеров охранки А. И. Спиридовича,
А. В. Герасимова и других дают ценные факты и оценки происходившему, а
попытка комиссии осудить провокацию позволила оценить правовые средства,
с помощью которых была эта попытка предпринята. Несомненно, что и здесь
нельзя отнестись к показаниям бывших чиновников с полным доверием,
поскольку в большинстве своем они пытались скрыть или исказить многие

1
Лемке М.К. 250 дней в царской ставке 1916. Мн., 2003.
2
Батюшин Н.С. Указ. соч. С. 121.
3
Мемуары графа С Д Шереметева. В 3 т. М., 2004.
4
Витте С. Ю. Избранные воспоминания, 1849-1911 гг. В 2 т. М., 1997.
5
Мемуары графа И.И. Толстого. М., 2002.
6
Родзянко М.В. Крушение империи и Государственная дума и февральская 1917 года революция. М., 2001.
7
Палеолог С.Н. Около власти. Очерки пережитого М., 2004.
8
Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1996.
9
Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917г. в
Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. В 7-ми т. М.-Л., 1925-1927.

25
стороны борьбы против- противников режима. Эти источники приобретают
особенную ценность в сравнении с воспоминаниями тех же лиц.
В целом источниковая база исследования весьма обширна и вполне
достаточна для решения всех задач; поставленных автором:
Научная новизна исследования. Диссертация представляет собой
выполненное на монографическом уровне комплексное исследование
правового регулирования организации и деятельности розыскных органов в
Российском государстве с момента его формирования и до развала Российской
империи.
Диссертация является первым в отечественной историко-правовой' науке
исследованием, в котором на основе комплексного анализа нормативно-
правовых и правоприменительных актов выявлены общие закономерности и
специфические отраслевые особенности организации и деятельности органов
борьбы с преступностью- и обеспечения государственной безопасности;
проведён подробный анализ причин этих особенностей; раскрыты
исторические тенденции развития системы органов политического розыска,
уголовного сыска, разведки и контрразведки в соотношении с общими
процессами развития государственности России. Научная новизна
исследования нашла отражение в положениях, выносимых на защиту.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. Обеспечение правопорядка есть важнейшая постоянная,
внеисторическая функция государства и цель его создания. Осуществляется эта
функция лицами и органами, организация и правовое регулирование которых
зависит от общего уровня развития государства и соответствует ему.
Нарушение этого соответствия влечет за собой различные негативные
последствия, вплоть до узурпации власти изнутри либо захвата страны
внешним врагом и прекращения суверенной государственности.
2. Наиболее эффективным, а в ряде случаев единственно возможным
средством обеспечения правопорядка являлась оперативно-розыскная
деятельность. Этим термином в настоящей работе названы гласные и негласные
мероприятия, осуществлявшиеся уполномоченными на то государственной
властью лицами и органами при добывании, анализе и учете (а в некоторых

26
случаях и реализации) информации о противоправных и опасных для
государства деяниях и.лицах, совершавших эти» деяния.
3. В процессе обеспечения государственной безопасности и борьбы с
преступностью в Киевской Руси вырабатывались особые приемы деятельности,
использовались различные виды агентуры, формировалась профессиональная
терминология. Правовое регулирование оперативно-розыскной деятельности
осуществлялось непосредственно секретными указаниями, князей-
законодателей в ходе руководства этой деятельностью. Устный' и тайный'
характер такого регулирования способствовал обеспечению* секретности, но
лишал потомков' на княжеских престолах возможности изучения^ опыта,
наработанного их предками, следствием чего было отсутствие преемственности
в организации и деятельности.органов государственной безопасности.
4. Существенной особенностью правового регулирования розыскной
деятельности в Русском централизованном* государстве и сословно-
представительной монархии являлись попытки создания постоянно
действовавших органов получения и реализации информации о преступниках и
противниках. Это постоянство длилось на протяжении каждого отдельного
правления. Некоторые разведывательные и судебно-розыскные органы -
Посольский, Земский и Разбойный приказы - продолжили существование на
длительный срок, другие (Приказ тайных дел) действовали только до смены
монарха, либо, сохранив форму, изменяли принципы- деятельности. В то же
время- рост политического отчуждения власти и народа приводил к
самоустранению населения от участия в осуществлении полицейской функции
государства. Власть отреагировала на это явление созданием выборных, а затем
и назначаемых органов борьбы с преступностью, одновременно стимулируя
население к участию в этой борьбе различными способами.
5. Развитие государственного аппарата в период абсолютной монархии
повлекло за собой дальнейшее отчуждение населения от участия в делах
государства, в том числе и в поддержании правопорядка. Между тем
потребность власти в надежной информации о подготавливаемых и
совершенных преступлениях, прежде всего политических, значительно
выросла. Это противоречие разрешалось применением материального

27
вознаграждения доносчиков и> введения суровых санкций за недонесение.
Наряду с этим> все более широкое распространение неправовое регулирование
получили оперативно-розыскные методы получения информации путем
создания государственных розыскных органов, как временных, так и постоянно
действовавших. Изменился и характер политического- розыска. Если ранее
преследовались измены государю (от недостаточного повиновения до перехода
на сторону противника), то/теперь наряду с этим политический розыск встал на
страже авторитета власти, репрессиями отучая население не только осуждать,
но даже и просто обсуждать ее деятельность.
6. Создание отделений сыскной полиции для борьбы с общеуголовной
преступностью во второй половине XIX века стало насущной необходимостью,
и такие органы были созданы, сначала в столицах, а затем, в начале
следующего столетия, и в других городах. Существенным недостатком в
деятельности их были малочисленность, низкий уровень финансирования и
децентрализованность. Правовое регулирование их деятельности было
достаточно общим, правовые нормы, требуя применения уже известных и
эффективных методов розыска, ни в коей мере не сковывали инициативу
сыскных чинов, главным мерилом результативности полагая конечный
результат.
7. Исследование выявило особое влияние личностного субъективного
фактора в создании и развитии,разведывательных органов и правовой основы
их деятельности в XIX - начале XX вв. Великолепно разработанные в начале
Отечественной войны 1812 г. нормативные акты по организации
разведывательных органов действующей армии, удостоенные высочайшего
утверждения, были не только преданы забвению с окончанием войны, но и сама
Высшая военная полиция была упразднена. Подробные проекты организации
разведки на театре военных действий не только не применялись, но и не
удостаивались внимания властей предержащих. Отдельными успехами внешняя
разведка была обязана конкретным ее руководителям, военным агентам и
резидентам. Отсутствие надежной нормативной базы и финансирование по
остаточному принципу не давали возможности даже лучшим деятелям надежно
обеспечивать руководство сведениями о вероятном или реальном противнике.

28
 8. Подобная-тенденция сохранилась.и к началу Первой-мировой войны.
Созданные в начале XX в. органы военной контрразведки получили, несмотря
на секретность самого факта своего существования» надежную правовую
основу своей деятельности. Однако к надвигавшейся войне
контрразведывательные органы оказались не готовы. Преступное бездействие
военных властей, не разработавших нормативные акты на военное время, не
позволило развернуть надежное контрразведывательное прикрытие войск с
началом военных действий. В ; созданных лишь через год после начала войны
нормативных актах нашли отражение личные амбиции генералитета, различные
подходы к организации контрразведки. В результате созданные в действующей
армии контрразведывательные органы не былиюбъединены в систему. Поэтому
значительные успехи, выразившиеся в- разоблачении отдельных шпионов,
разгроме резидентур и разведцентров, не привели к оперативному успеху, не
позволили эффективно противодействовать вражескому шпионажу.
Использование не только опыта оперативно-розыскной- деятельности,
накопленного в системе политического розыска, но и носителей этого опыта в
системе военной- контрразведки нанесло ей значительный ущерб после краха
российской монархии, когда начались преследования жандармских офицеров,
составлявших наиболее опытные кадры.
9. Наиболее подробное содержание правового регулирования
оперативно-розыскной деятельности в дореволюционный период
демонстрируют акты политического розыска, обобщившие опыт его
руководителей. Однако регулированию подвержена сама деятельность
внутренних агентов, способы вербовки, прикрытия, защиты сотрудников от
провала, а непосредственные способы действий каждого секретного сотрудника
в конкретных случаях изобретались либо им самостоятельно, либо офицером,
заведующим розыском, и не подлежали не только регулированию, но и огласке
перед руководством, составляя профессиональную тайну каждого
жандармского офицера. Особенно подробно урегулирован активный метод
розыска - создание обстоятельств, вынуждавших политического противника к
деяниям, выявлявшим преступный характер его деятельности с целью
прекращения таковой с применением судебной или административной

29
репрессии. Названный революционерами провокацией, применяемый на грани*
законности, метод существенно повысил эффективность розыска. Высокое
качество правового регулирования оперативно-розыскной деятельности в
политическом' розыске позволило использовать его акты, в военной
контрразведке и частично в уголовном сыске.
10. Правовое регулирование наружного (филерского) наблюдения
преследовало несколько иные цели, чем регулирование внутреннего
наблюдения. Направлено оно было прежде всего на обобщение опыта филеров,
а не руководителей розыска, служило главным образом сводом правил' и
приемов, которых следовало придерживаться для успешного осуществления
слежки. Нормативные акты обобщили огромный опыт, накопленный* асами
наружного наблюдения, который до сих пор не потерял своей актуальности.
Однако цели их принятия, в первую очередь повышение профессионализма
филеров, не были достигнуты, и в основном потому, что составители актов
весьма слабо представляли себе средства достижения этого. Голословные
призывы «уметь найтись во всякой обстановке» не дали- сколько-нибудь
серьезных результатов. Несмотря на видимую диспозитивность норм, в целом
инструкции оставались жестко императивными и не давали возможности
развивать самостоятельность наблюдательных агентов. Намного эффективнее
действовали оперативные работники при обеспечении безопасности высших
лиц государства. Нормы, регулировавшие их деятельность, не только
разрешали, но и поощряли инициативу исполнителей; и это в сочетании с
достаточным материальным стимулированием позволило добиться высоких
результатов.
11. Одним из важнейших условий эффективности оперативно-розыскной
деятельности была ее секретность. В работе исследована борьба с
неумышленным разглашением государственных, военных и служебных тайн в
Российской империи, которая велась по всем направлениям, предприняты были
меры уголовно-правового, административного (полицейского), идеолого-
воспитательного характера. Однако сравнительно невысокая эффективность
предпринятых мер показывает явную их недостаточность и
непоследовательность.

30
 12. Развитие безагентурных форм оперативно-розыскной деятельности,
(перлюстрации, оперативных и криминалистических учетов)' доказало
эффективность их как средств получения информации о-преступлениях, но в то
же время выявило необходимость надежного правового регулирования их,
обеспечения-высокой степени секретности и профессиональной квалификации
исполнителей; поскольку оглашение тайны этих форм розыска серьезно
подрывало авторитет власти.
13. В ходе исследования выявлена зависимость между состоянием
правового' регулирования- той' или. иной области оперативно-розыскной
деятельности и ее эффективностью. Недостаточный уровень правового
регулирования' существенно повышал роль субъективного фактора, что, как
правило, негативно сказывалось на эффективности- деятельности розыскных
органов. Особенно ярко в Российской империи это- проявилось в разведке и
контрразведке.
Теоретическая значимость исследования состоит в том,, что
рассматриваемые в нем вопросы правового регулирования оперативно-
розыскной деятельности относятся к числу наименее изученных в современной-
науке о государстве и праве. Сформулированные в работе положения и выводы
расширяют научные представления о способах получения государственной
властью важной информации для обеспечения государственной безопасности и
правопорядка, а также развивают ряд разделов, теории государства и права.
Материалы диссертации могут найти применение в дальнейших научных
разработках по многим вопросам государственного права.
Практическая значимость исследования заключается в том, что
положения и выводы, сформулированные автором, могут быть использованы
учеными-правоведами при разработке положений новой отрасли научного
знания - сыскологии, а также законодателями в правотворческом процессе, при
совершенствовании правового регулирования оперативно-розыскной
деятельности. Результаты исследования могут быть полезны в преподавании
таких учебных дисциплин, как теория и история государства и права,
конституционное право, оперативно-розыскная деятельность, исторических
дисциплин гражданского цикла при обучении специалистов в сфере

31
юриспруденции в юридических и гуманитарных общеобразовательных
учреждениях и учебных заведениях МВД и ФСБ.
Апробация результатов исследования. Основные положения и выводы
диссертации рассматривались на заседаниях кафедры Истории» государства и
права Уральской государственной юридической академии.
Материалы исследования апробированы в докладах и выступлениях на
научных и научно-практических конференциях, в том числе международных:
«Россия и Восток: проблемы взаимодействия» (г. Омск, 1997г.); «Актуальные
проблемы истории государства и права, политических и правовых учений»
(г.Самара, 2001г.); «Актуальные проблемы реформирования экономики и
законодательства России и стран СНГ - 2001» (г.Челябинск, 2001г.);
«Проблемы истории государственного управления: Государственный аппарат и
реформы в России (к 200-летию министерской системы управления в России»
(г. Санкт-Петербург, 2002г.); «Правовая защита частных и публичных
интересов» (г. Челябинск, 2005г.); «История парламентаризма. К 100-летию
Государственной Думы, в < России» (Самара, 2006); «Право и политика: история
и современность» (г. Омск, 2007г.); «Проблемы регионального управления,
экономики, права и инновационных процессов в образовании» (г. Таганрог,
2007г.); «Актуальные проблемы права России и стран СНГ» (г. Челябинск,
2007г.); «Правовой статус и правосубъектность лица: теория, история,
компаративистика» (г. Санкт-Петербург, 2007г.); «Правовая защита частных и
публичных интересов» (г.Челябинск, 2008); «Проблемы кодификации
законодательства России» (г.В. Уфалей Челябинской обл., 2008); Седьмые
осенние юридические чтения (г.Хмельницкий, Украина, 2008); «Право и
политика: история и современность» (г.Омск, 2009); Восьмые осенние
юридические чтения (г.Хмельницкий, Украина, 2009).

Ряд положений и идей диссертационного исследования нашли отражение

в учебном процессе при разработке и внедрении рабочих и учебных программ и
преподавании курсов «История отечественного государства и права» и
«История политических и правовых учений» на факультете права и финансов
Южно-Уральского государственного университета.

32
 Результаты исследования также нашли отражение в опубликованных
работах автора.
Структура диссертации. Работа состоит из введения, трех разделов,
шести глав, включающих 19 параграфов, заключения и библиографического
списка.

33
 РАЗДЕЛ I
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ
ИСТОРИКО-ПРАВОВОГО ИССЛЕДОВАНИЯ
ОПЕРАТИВНО-РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Глава 1. Основные понятия и термины в их исторической ретроспективе

1.1. Правопорядок и его охрана

Необходимость теоретического раздела в историко-правовом
исследовании обуславливается рядом факторов, отражающих современные
тенденции в развитии права как науки вообще и таких ее разделов, как теория и
история государства и права. В первую очередь следует отметить разрыв между
названными отраслями научного знания и другими общественными науками, в
первую очередь отечественной историей. Предметно этот разрыв выражается в
том, что ряд видных исследователей отечественной истории, избрав объектом
исследования институты российского государства на различных этапах его
развития, откровенно игнорируют базовые положения теории государства и
права либо не считают возможным согласовывать с ними свои собственные
выводы.
К примеру, М. М. Кром полагает, что «до конца XV века об
интересующем нас явлении говорить всерьез еще не приходится. Дело в том,
что одним из важнейших условий возникновения политического розыска
является централизация власти и управления, объединение страны (в эпоху
удельной раздробленности розыск едва ли возможен, поскольку разыскиваемые
лица легко могли найти убежище на территории соседнего княжества). Не
менее важно и другое: сама организация розыска, для того чтобы быть
эффективной, требует определенного развития государственного аппарата.
Нужен целый штат чиновников, ведущих делопроизводство, принимающих
жалобы и доносы, составляющих протоколы допросов и т. д. Невозможно себе
представить систему розыска без «досье» и архивов. Наконец, существенные
перемены должны были произойти в правосознании, чтобы появилось понятие
государственного преступления, а это случилось далеко не сразу: Киевская

34
Русь не знала такого понятия. Все эти условия, о которых шла речь, сложились
на рубеже XV—XVI веков»1. Исследователь искренне не понимает, что не
централизация власти, а само ее обособление от населения и упорядочение
взаимоотношений между ними под угрозой наказания, то есть становление
государства и создание им правового порядка и есть важнейшее условие
создания политического розыска как средства охраны этого правопорядка". И
уровеньфазвития аппарата, в том числе и розыскного органа, есть показатель не
наличия политического розыска, а степени охвата им населения. До некоторых
пор, когда количество противников государя исчислялось десятками, в
большом-штате чиновников просто не было необходимости.
Не лучше обстоит дело и с публикациями некоторых юристов-практиков,
специалистов отраслевых наук. С. А. Воронцов в своем учебном пособии
утверждает, что «специальных субъектов, реализующих правоохранительную
функцию и функцию обеспечения безопасности государства, вплоть до второй
половины XVI в. не существовало. Так, широко использовались шпионы, но не
существовало шпионских организаций»3.
Поэтому, прежде чем приступить к изложению результатов исследования
оперативно-розыскной деятельности и органов, осуществлявших ее в России с
момента возникновения государства до крушения монархии, следует выяснить,
как понималась эта деятельности и ее назначение на всех этапах существования
государственности. Ключевым понятием при этом является понятие
правопорядка. Следует признать, что теория его до недавнего времени была
слабо разработана, что давало основание некоторым авторам заявить об
отсутствии научно обоснованной теории правопорядка .
Тем не менее категория правопорядка присутствует в трудах теоретиков
права и государства с давних времен. Уже Аристотель указывал, что «закон

1
Кром М. М. Зарождение политического розыска в России (конец XV — первая половина XVI века) //
Жандармы России / Сост. В. С. Измозик. СПб.; М., 2002. С. 7.
2
Подробнее см.: Жаров С.Н. О некоторых теоретических основах историко-правового исследования
политического розыска в России // Правоведение. 2008. №4. С. 245-247.
3
Воронцов С.А. Спецслужбы России. Ростов н/Д, 2006 С. 57.
4
См.: Общая теория государства и права. Академ, курс в 3-х т. / Отв. ред. проф. М.Н.Марченко. Т. 3. М.,
2002. С. 186.

35
 есть некий порядок; благозаконие, несомненно, есть хороший> порядок»1.
Цицерон, декларируя равенство граждан перед законом, писал: «...если, закон
есть связующее звено гражданского общества, а право, установленное законом,
одинаково для всех, то на каком праве может держаться общество граждан,
когда их положение неодинаково? ...Да и что такое государство, как не общий
правопорядок?»"
И авторы нового и новейшего времени полагали правопорядок основой и
целью создания законов; О. Конт, к примеру, заявил, что «...искусственный
порядок, как социальных, так и всех других явлений, необходимо покоится на
естественном порядке, обусловленном всюду совокупностью реальных
законов» . С. А. Муромцев полагал, что «вся совокупность прав,
существующих в данное время в данном обществе, образует правовой
порядок»4.
Современных определений правопорядка множество. А. В. Васильев
определяет его как «систему правовых отношений, которая складывается в
обществе в результате соблюдения всеми участниками правоотношений
государственными властными органами, юридическими и физическими лицами
принципов законности»5. В. В. Борисов исходит из «понимания правопорядка
как объективно обусловленного состояния, свойства социальной жизни,
которое характеризуется внутренней согласованностью и урегулированностью
системы правовых отношений и связей, основанных на реализации
демократических, гуманистических принципов и нормативных основ права и
законности; прав, свобод и обязанностей всех субъектов» . Весьма близко к
этому пространное определение А. С. Пиголкина: «Правопорядок - состояние
упорядоченности регулируемых правом общественных отношений, возникшее
в результате последовательного осуществления законности и
характеризующееся реальным обеспечением, реализацией и охраной прав и

1
Теория государства и права: Хрестоматия: В 2-х т. / Авт.-сост. В.В.Лазарев, С.В.Липень. М., 2001. T.2. С.
472.
2
Цицерон. Диалоги. М., 1994. С. 24.
3
Теория государства и права: Хрестоматия... С. 474.
4
Там же.
5
Васильев А.В. Теория государства и права: учебник. 4-е изд., доп. и перераб. М., 2005. С. 246.
6
Общая теория государства и права. Академ, курс в 3-х т. / Отв. ред. проф. М.Н.Марченко... Т. 3. С. 187.

36
 свобод личности; неукоснительным соблюдением юридических обязанностей,
правомерной деятельностью всех индивидуальных и коллективных субъектов
права. Он предусматривает также решительную борьбу с любыми
нарушениями правовых норм, восстановление нарушенных субъективных прав.
Это порядок, где взаимоотношения органов, организаций и отдельных граждан
четко определены законом, обеспечены и защищены государственной
властью»1.
Не видя в этих определениях существенных недостатков; автор тем не
менее считает необходимым отметить в них отсутствие историзма, поскольку
такие определения применимы далеко не ко всем этапам существования
государства и, следовательно, позволяют допустить, что государство может
существовать и в отсутствие правопорядка. Более универсальная трактовка
предложена А. С. Шабуровым: «...правопорядок можно определить как
основанную на праве и законности организацию общественной жизни
отражающую качественное состояние общественных отношений на
определенном этапе развития общества»". В последней редакции этого
учебника универсальность определения доведена до высшего уровня:
правопорядок - это «состояние упорядоченности общественных отношений,
образовавшееся в результате практической реализации правовых норм»3.
Наряду с фиксацией правопорядка как правового состояния такое понимание
позволяет признать его важнейшим условием и целью существования
государства. Именно эти элементы* - состояние упорядоченности
общественных отношений и поддержание этого состояния государством с
помощью права, - следует признать постоянными, внеисторическими. Что же
касается обеспечения, реализации и охраны прав и свобод, то этот элемент, как
и другие, носит вполне исторический характер, поскольку права и свободы
крепостного крестьянина в XVI веке, регулируемые Судебником 1550 г.,
существенно отличаются от прав и свобод гражданина Российской Федерации,

1
Теория государства и права: учебник / Под ред. А.С.Пиголкина, Ю.А.Дмитриева. М., 2008. С. 522-523.
2
Теория государства и права. Учебник / Отв. ред. В.М.Корельский, В.Д.Перевалов. Екатеринбург, 1996.
С.456.
3
Теория государства и права: Учебник для вузов / Отв. ред. д.ю.н., проф. В.Д.Перевалов. 3-е изд., перераб. и
доп. М., 2007. С. 285.

37
зафиксированных в ее Конституции, также и способы реализации и охраны
этих прав и свобод различны.
Л. И. Каск полагал правопорядок, с одной стороны, результатом
законодательной формы деятельности государства, а с другой - важнейшим
средством осуществления всех функций государства, а потому охрана
правопорядка ни в целом, ни частично не может рассматриваться как
самостоятельная функция* государства1. Критикуя эту позицию, И. И. Мушкет и
Е. Б. Хохлов заметили, что, хотя специализация деятельности есть черта,
характерная для любого государства, «правопорядок формируется и
поддерживается деятельностью отнюдь не только одной группы каких-либо
специализированных органов или даже одной ветви государственной власти.
Правопорядок есть, по сути, условие существования, самого социального
института государства, поэтому он (правопорядок) является целью государства
как такового, а потому и его деятельность по охране правопорядка должна
рассматриваться не иначе, как государственная функция, имманентно присущая
любому типу государства, действующему в любой исторической- эпохе»". При
этом нас в контексте данного исследования интересует не процесс создания
правопорядка или его социальное назначение, а охрана уже существующего
правопорядка. Это достаточно широкое понятие, включающее в себя и
поддержание благочиния, и борьбу с преступностью, и обеспечение
государственной безопасности.
Таким образом, охрана правопорядка составляет цель государства,
причем эта цель носит внеисторический характер. На достижение этой цели
направлены все ветви государственной власти, но наиболее объемный блок мер
осуществляется исполнительной, или административной властью. Как отметил
Г. Еллинек, управление, которое заключает в себе непосредственное
осуществление правительственных задач, должно быть осуществляемо всегда.
Без него государство не просуществует ни одного момента. Можно себе

См. Каск Л.И. Функции и структура государства Л., 1969. С. 45.

"" Мушкет И.И., Хохлов Е.Б. Полицейское право России: проблемы теории СПб., 2001 С. 29

38
представить деспота, который обходится без закона и судей, но государство без
управления было бы анархией1.
Уже на ранних этапах развития государства проблема методов охраны
правопорядка занимала умы мыслителей и политиков. Одним из первых
мыслителей, сформулировавших пути формирования взаимопонимания и
любви подданных к правителю как средства обеспечения его безопасности, был
афинский гражданин, военный и политический деятель и писатель V—IV вв. до
н.э. Ксенофонт.
В диалоге «Гиерон» указаны средства обеспечения безопасности
правителя путем устранения поводов к ненависти со стороны подданных:
«хорошо исполнившего дело похвалить и наградить всегда сопровождается
признательностью, но порицать того, кто делает неверно, взыскивать,
наказывать — все это ведет к ненависти. Я полагаю, что того, кто требует
понуждения, нужно передавать другим для наказания, а раздавать награды
самому»; привлечения наемных телохранителей и войска к выполнению
полицейских обязанностей в интересах всего населения: «а когда горожане
узнают, что эти люди ничего не делают дурного тому, кто ни в чем не виновен,
но обуздывают желающих совершить преступление, что они помогают
обиженным и предохраняют горожан, своими заботами-и опасностями, то каким
образом они не станут охотно тратить на их содержание?»; укрепления и
украшения всего города, а не личных владений: «Что доставит тебе больше
славы? Украшенный громадными затратами твой дом или целый город,
снабженный стенами, храмами, колоннадами, площадями, гаваньми и т.п.?»
Результатом подобных мероприятий будет желанный для тирана режим
безопасности и правопорядка: «ты будешь не любим, но обожаем всеми; ...не
ты будешь бояться, но за тебя будут бояться, чтобы с тобою что не случилось.
Ты будешь иметь готовых послушников, охотно заботящихся о тебе; а в случае
опасности, ты увидишь не только соратников, но храбрых предратников...»~.

1
См.: Еллинек Г. Общее учение о государстве. Спб., 1908. С.451-452.
2
Ксенофонт. Гиерон (о самовластии). \\ Сочинения Ксенофонта в пяти частях. Часть V. Мелкие статьи:
Scripta minora. Ревель, 1895. С. 47-53.

39
 Правда, Ксенофонт был признанным сторонником монархического типа
государства, полагая, что только в нем возможно достижение цели государства
- блага и счастья всех его граждан. Разочаровавшись в полисе и видя реальные
пути преодоления кризиса - «участившееся назначение стратегов-автократоров,
распространение наемничества, возрождение тирании, развитие федерализма»1
- Ксенофонт вместе с другими мыслителями наиболее удобными и доступными
ему средствами развивал новые для Эллады, но от этого тем более популярные
идеи: монархическую и панэллинскую".
Почти в то же время на Востоке нашла теоретическое обоснование
противоположная точка зрения: надежно охранять правопорядок можно только
при помощи страха наказания1. Это проверенное на практике средство воспел
китайский администратор, основатель школы легистов Гунсунь Ян, писавший в
IV в. до н.э.: «Надлежит продумать следующее: если потворствовать тому, что
люди любят, люди будут страдать от того, что ненавидят; если же
потворствовать тому, что люди ненавидят, они будут довольны, получив то, что
любят. Откуда я знаю, что дела будут обстоят именно так? Когда люди
печалятся, они задумываются, когда они задумываются, то начинают следовать
закону. Когда люди наслаждаются, они развращаются, а когда люди
развращаются, рождается лень. Поэтому, если управлять людьми путем
наказаний, они станут боязливы, а когда они станут боязливы, не осмелятся,
творить злодеяния, когда же люди не будут творить злодеяния, то они будут
довольны тем, что они любят. Если же наставлять людей с помощью
справедливости, они избалуются а когда люди избалованы, рушится порядок, а
там, где нет порядка, люди страдают от того, что они ненавидят. То, что я
называю наказаниями, есть основа справедливости то, что в наш век называют
справедливостью,— это путы к насилию. Действительно, тот, кто стремится
исправить людей, используя то, что они ненавидят, непременно добьется того,
что они любят; тот же, кто стремится исправить людей, используя то, что они
любят, непременно вызовет к жизни то, что они ненавидят. ...Иметь законы и в

1
Фролов Э.Д. Огни Диоскуров: Античные теории переустройства общества и государства. Л., 1984. С. 147.
' Подробнее см.: Жаров С.Н. Политические и правовые взгляды Ксенофонта // Вестник ЮУрГУ, серия
«Право». №8(08). 2001. С. 113-117.

40
то же время не иметь возможности покончить с беспорядком - все равно что не
иметь законов. ... Действительно, нет большей' выгоды для жителей
[Поднебесной]', нежели порядок, и нет более твердого порядка, нежели порядок,
установленный самим> правителем. Путь, благодаря которому можно стать
правителем - всемерное возвеличивание закона. Для того чтобы сделать закон
всесильным, нет более насущной задачи, нежели искоренение преступлений, а
для искоренения преступлений нет более глубокой основы, нежели суровые
наказания»1.
Анализ обеих точек зрения на проблему заставил себя ждать около двух
тысячелетий. В начале XVI в. флорентийский' государственный деятель
Никколо Макиавелли в своем бессмертном творении «Государь», оценив
положительные и отрицательные стороны того и другого способов и указав, что
надежнее править народом при помощи страха, чем любви, отметил:
«...государь должен внушать страх таким образом, чтобы, если не приобрести
любви, то хотя бы избежать ненависти, ибо вполне возможно внушить страх
без ненависти. Чтобы избежать ненависти, государю необходимо
воздерживаться от посягательств на имущество граждан и подданных и на их
женщин. Даже когда государь считает нужным лишить кого-либо жизни, он
может сделать это, если налицо подходящее обоснование и очевидная причина,
но он должен остерегаться посягать на чужое добро, ибо люди скорее простят
смерть отца, чем потерю имущества. Тем более что причин для изъятия
имущества всегда достаточно и если начать жить хищничеством, то всегда
найдется повод присвоить чужое, тогда как оснований для лишения кого-либо
жизни гораздо меньше и повод для этого приискать труднее»".
Опасной для государя Макиавелли считал не только ненависть, но и
презрение подданных: «Презрение государи возбуждают непостоянством,
легкомыслием, изнеженностью, малодушием и нерешительностью. Этих
качеств надо остерегаться как огня, стараясь, напротив, в каждом действии
являть великодушие, бесстрашие, основательность и твердость. Решение
государя касательно частных дел подданных должны быть бесповоротными, и

1
«ШАН ЦЗЮНЬ ШУ» // http://srph.ru/library (2009. 24 апреля).
2
Макиавелли Н. Государь. Гл. XVII.

41
мнение о нем должно быть таково, чтобы никому не могло прийти в голову, чтс
можно обмануть или перехитрить государя»1.
Кроме этих, есть и третья причина покушений на правителей: «всякий,
кому не дорога жизнь, может совершить покушение'на государя, так что нет
верного способа избежать гибели от руки человека одержимого. Но этого не
следует так уж бояться, ибо подобные покушения случаются крайне редко.
Важно лишь не подвергать оскорблению окружающих тебя должностных лиц и
людей, находящихся у тебя в услужении»2.
Монтескье, не имевший опыта государственного управления, полагал,
однако, что правление должно осуществляться на основе любви народа к
правителю и наоборот, за исключением деспотических государств, «где все, что
внушает страх, становится одной из пружин правления» . Проблеме
безопасности он придавал настолько большое значение, что напрямую связывал
ее со свободой гражданина: «Свобода политическая заключается в нашей
безопасности или по крайней мере в нашей уверенности, что мы в
безопасности» . Преступления против безопасности рассматриваются как
наиболее опасные, наказываемые исключительно смертной казнью: «Это
своего рода талион, посредством которого общество лишает безопасности
гражданина, лишившего или покушавшегося лишить безопасности других. Это
наказание извлечено из природы вещей, оно почерпнуто из разума и из самого
источника добра и зла. Гражданин заслуживает смерти, если он нарушил
безопасность до такой степени, что лишил кого-нибудь жизни или покушался
это сделать. Смертная казнь является тут как бы лекарством для больного
5
общества» .
Однако, признавая, что «в делах, нарушающих спокойствие или
безопасность государства, тайные действия подлежат ведению человеческого
правосудия», Монтескье допускал участие населения в раскрытии заговоров
лишь в форме доносов, а ответственность за недонесение полагал необходимым

1
Там же. XIX.
2
Там же.
3
Монтескье Ш. О духе законов. VI. XVII.
4
Там же. XII. II.
5
Там же. XII. IV.

42
ограничить• даже в монархиях1. Применение-агентуры Монтескье осуждал с
моральных позиций: «Нужны ли шпионы в монархии? Хорошие государи
обычно не пользуются их услугами. Человек, который соблюдает законы,
выполняет все, чего может требовать от него государь; надо, чтобы по крайней
мере он мог найти убежище в собственном доме и спокойно заниматься своими
делами, поскольку это не связано с каким-либо нарушением законов. Шпионаж,
может быть, и был бы терпим, если бы шпионами были честные люди. Но по
позору, который неизбежно ложится- на лицо, можно судить о позоре самого
дела»". Чрезвычайно тонкое рассуждение, которое стоило бы дополнить
суждением о том, как выявить среди людей, соблюдающих законы, тех, кто их
не соблюдает или готовится нарушить. Но что для великого теоретика нужды
полицейских практиков? Важнее заклеймить шпионаж, чтобы красиво
выглядеть в глазах читателей.
Гегель, напротив, не только согласился с необходимостью наблюдения за
частной жизнью населения со стороны государства, но даже отказывался
ставить рамки этому наблюдению. Делая попытку разграничить «то; что вредно
и что не вредно, а применительно к преступлению - что подозрительно и что не
подозрительно, что следует запретить или подвергнуть надзору и что не
следует запрещать, за что не следует подвергать надзору, подозрению, допросу
или привлекать к ответственности», он отметил, что объективных факторов для
такого разграничения не существует. «Ближайшие определения дают здесь
нравы, дух государственного устройства, нынешнее состояние, опасность в
данный момент и т.д.». Полицейская власть склонна брать под свой контроль
как можно больше, в идеале - все аспекты жизни и деятельности граждан.
Последствия этого достаточно печальны: «Из-за этих аспектов случайности и
произвольности действий личности полиция становится чем-то ненавистным.
При очень развитой рефлексии она может принять такую направленность, что
вовлечет в сферу своего ведения все возможное, ибо во всем можно найти такое
отношение, посредством которого то или иное может стать вредным. Полиция
молсет действовать чрезвычайно педантично и стеснять повседневную жизнь

1
Там же. XII. XVII.
2
Там же. XII. XXIII.

43
индивидов. Однако, сколь ни дурно такое положение, объективную
пограничную линию здесь провести нельзя»1. Другими словами, объективных
критериев, ограничивающих вмешательство полиции в частную жизнь граждан,
философ не находит. Однако же без полицейского попечения со стороны
государства- он не представляет гражданское общество: «Полицейское
попечение осуществляет и сохраняет прежде всего» содержащееся в
особенности гражданского общества всеобщее как внешний порядок и
установления'для защиты и безопасности масс от особенных целей и интересов,
существующих в этом всеобщем; равным образом оно в качестве высшего
руководства заботится об интересах..., выходящих за пределы гражданского
общества» .
Осознание гражданами факта, что вмешательство полицейского надзора в
частную жизнь не самоцель и не удовлетворение низменных потребностей
полицейских, а средство для обеспечения безопасности масс - вот выход из
этого противоречия. Гегель утверждал, что в исполнении каждой обязанности в
качестве подданного, в том числе и в обязанности повиноваться распоряжениям
полиции, гражданин должен видеть «свой собственный интерес, свое
удовлетворение или расчет, и из его отношения! к государству должно
возникнуть право, благодаря которому всеобщее дело становится его
собственным, особенным делом... Индивид, по своим обязанностям
подданный, находит в качестве гражданина и исполнении этих обязанностей
защиту своей личности и собственности, внимание к особенному благу и
удовлетворение его субстанциональной сущности, сознание и чувство, что он
член этого целого, и в этом исполнении обязанностей как свершений и дел на
пользу государства государство обретает основу своей прочности и своего
пребывания» . С другой стороны, «если гражданам нехорошо, если их
субъективная цель не удовлетворена, если они не находят, что опосредованием
этого удовлетворения является государство как таковое, то прочность
государства сомнительна»4. Подобные утверждения Гегеля оказались

1
Гегель Г.В.Ф. Философия права. М., 1990 С. 266
2
Там же. С.274.
3
Там же. С. 288.
4
Там же. С. 291.

44
справедливы» не только для современной' ему эпохи, когда в Европе
утверждалось т.н. полицейское государство, в котором полиция осуществляла
надзор за всеми сторонами жизни государства и общества, в том числе и в
частную жизнь, но и для нынешнего гражданского общества некоторых
европейских государств, где граждане информируют полицию о всех
замеченных правонарушениях, а в праздничные дни в полицию «приходят с
тортами - поздравить и провести время»1.
Нераскрытые преступления влекут за собой существенное
неудовлетворение одной из важнейших субъективных целей - чувствовать себя
в безопасности. И. Бентам указывал, что «тревога бывает большей, когда по
свойству обстоятельств преступления бывает труднее открыть или узнать его
виновника. Если он остается неизвестен, то успех его преступления есть
поощрение для него и для других: нельзя указать границ тем преступлениям^
которые остаются неизвестными, между тем как потерпевшая сторона теряет
всякую надежду на вознаграждение»2. Соответственно, граждане с пониманием
отнесутся к тем мерам правительства, которые хоть и ограничивают их в чем-
либо, но направлены на улучшение деятельности по предупреждению,
раскрытию и пресечению преступлений: «Известная мера правительства...
может быть названа сообразной с принципом полезности или внушенной этим
принципом, когда ...стремление этой меры увеличить счастье общества бывает
больше, чем ее стремление уменьшить это счастье» .
Таким образом, политико-правовая мысль не только сформулировала
понятие правопорядка как важнейшего условия существования государства.
Охрана правопорядка составляет цель государства, причем эта цель носит
внеисторический характер. Соотношение прерогатив различных ветвей власти
в обеспечении правопорядка есть самая общая характеристика методов
(способов), используемых государством для достижения указанной глобальной
цели. Эти методы находят свою конкретизацию в деятельности
соответствующих государственных структур. С другой стороны, способы

1
Я служу в полиции // Neue Zeiten. 2009. №4. С 50.
" Бентам И. Введение в основания нравственности и законодательства М , 1998. С. 203-204
3
Там же. С. П.

45
деятельности государственного механизма в обеспечении правопорядка
предполагают наличие адекватных средств, в числе'которых - система общих и
специализированных государственных институтов и правовые нормы,
формализующие сферу компетенции и формы деятельности указанных
институтов. Однако само содержание правопорядка весьма динамично,
определяется- множеством различных факторов. Поэтому не могут быть
одинаковыми для всех обществ и постоянными как соотношение методов
охраны правопорядка, так и содержание и система используемых средств . Тем
не менее эффективность различных средств охраны правопорядка является
основанием не только пренебречь причиняемым при их применении
ущемлением гражданских свобод, но и убедить граждан согласиться с этим
ущемлением, и сотрудничать с правоохранительными органами открыто или
конфиденциально.

1.2. Оперативно-розыскная деятельность и осуществлявшие ее органы

Определение, данное в Федеральном Законе от 12 августа 1995 г. № 144—
ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» (далее - Закон об ОРД - С.Ж.):
«Оперативно-розыскная деятельность - вид деятельности, осуществляемой
гласно и негласно оперативными подразделениями государственных органов,
уполномоченных на то настоящим Федеральным законом (далее - органы,
осуществляющие оперативно-розыскную деятельность), в пределах их
полномочий посредством проведения оперативно-розыскных мероприятий в
целях защиты жизни, здоровья, прав и свобод человека и гражданина,
собственности, обеспечения безопасности общества и государства от
преступных посягательств» - отражает современное состояние этого вида
деятельности по охране правопорядка, а потому в историко-правовом
исследовании не всегда применимо, особенно на ранних этапах развития
государства.
При определении содержания имеется несколько сложностей. Первая из
них состоит в том, что термин «оперативно-розыскная деятельность» до

1
См.: Мушкет И.И., Хохлов Е.Б. Указ. соч. С. 32.

46
принятия Закона об ОРД использовался главным образом в уголовном розыске,
органы государственной безопасности применяли термины «разведывательная» •
или «разведывательно-поисковая» деятельность. К- примеру, А. В. Шахматов-
отметил в своей докторской диссертации, что, «рассматривая исторические
аспекты формирования законодательства об оперативно-розыскной
деятельности, следует учитывать, что понятия уголовно-сыскной деятельности
(уголовного сыска) и оперативно-розыскной деятельности не являются
тождественными, и по содержанию эти виды деятельности совпадают лишь-
частично. Оперативно-розыскная деятельность как таковая возникла и
формировалась на первоначальном этапе как составная- часть сыскной
деятельности (сыска)»1, понимая сыск как выслеживание и розыск
преступников". Между тем Закон об ОРД, перечисляя органы, которым вменено
в обязанность осуществлять оперативно-розыскную деятельность,
недвусмысленно указал на сферы, в которых эта деятельность применяется: в
уголовном и политическом розыске, разведке и контрразведке. А формулировка
А. В. Шахматова неточна, поскольку если термин «преступник» может быть
применен, с некоторой условностью, к шпионам и конкурентам в борьбе за
власть, то уж никак его нельзя применить к объектам разработки внешней
разведки. Некоторые авторы полагают добывание информации о событиях или
действиях, создающих угрозу государственной, военной, экономической или
экологической безопасности Российской Федерации (ст. 2 ФЗ об ОРД)
дополнительными видами ОРД, мотивируя это тем, что основной способ
добывания такой информации - это разведывательная и контрразведывательная
3
деятельность . Здесь снова происходит подмена понятий, поскольку Закон об
ОРД регулирует весьма специфическую деятельность всех уполномоченных
государственных органов по добыванию, проверке, анализу и систематизации
информации особыми средствами, а авторы учебника пишут обо всем

Шахматов А.В. Агентурная работа в оперативно-розыскной деятельности (теоретико-правовое

исследование российского опыта): Дисс... докт. юрид. наук. СПб., 2005. С. 23.
2
См. Шумилов А.Ю. Закон и оперативно-розыскная деятельность: Толковый словарь понятий и терминов,
используемых в законодательстве в области оперативно-розыскной деятельности. М., 1996. С. 59
3
См.: Оперативно-розыскная деятельность: Учебник. 2-е изд., доп. и перераб. / Под ред К.К.Горяинова,
В.С.Овчинского, Г.К.Синилова, А.Ю.Шумилова. М., 2004. С. 8.

47
 многообразии действий этих органов, в том числе и по реализации, сведений,
полученных оперативно-розыскным путем.
Тем не менее специального термина, обозначавшего именно оперативно-
розыскную деятельность в ее современном понимании, не существовало вплоть
до создания в России постоянных специальных органов, предназначенных для
осуществления секретных розыскных мероприятий. Однако же охрана
правопорядка требовала- получения информации о покушениях на него, и
подобная деятельность осуществлялась уже в процессе формирования
государственности. С древних времен в Киевской Руси весь комплекс
следственных действий именовался «испытанием»1. Позднее, в периоды
централизованного государства и особенно сословно-представительной
монархии, шире стал применяться термин «сыск». Словом «розыск»
именовались не только следственные действия, но и особая форма судебного
процесса. Лишь после полной отмены розыскного процесса и восстановления
принципа состязательности в суде этот термин' был сохранен для
предварительных негласных действий полиции: ст. 254 Устава уголовного
судопроизводства 1864 г. гласила, что «при производстве дознания полиция все
нужные ей сведения собирает посредством розысков, словесными расспросами
и негласным наблюдением, не производя ни обысков, ни выемок в домах»".
Здесь впервые розыск был законодательным путем отделен от следствия и
указаны особые розыскные мероприятия, в отличие от следственных действий.
Хотя подробно эти мероприятия и не регулировались, поскольку это был период
создания, испытания эффективности и наработки опыта использования их.
Позднее дефиниция уголовного сыска была уточнена, его понимали как
«негласное расследование и производство дознаний в видах предупреждения,
устранения, разоблачения и преследования преступных деяний обще­
уголовного характера», для чего сыскные отделения «через своих чинов имеют
систематический надзор за преступными и порочными элементами путем
негласной агентуры и наружного наблюдения»3. Из трудов теоретиков и

Подробнее см.: Жаров С.Н. История оперативно-розыскной деятельности и ее правового регулирования в

России (XI - начало XX вв.). Челябинск, 2008. С.78-79.
2
Российское законодательство X-XX веков. В 9-ти т. Т. 8 М.,1991. С. 145
3
Инструкция чинам сыскных отделений. СПб., 1910. § 1,2

48
практиков уголовного сыска видно, что-сыскная полиция Российской империи
применяла все известные сегодня оперативно-розыскные мероприятия
(естественно, за исключением обязанных своему появлению научно-
1
техническому прогрессу) .
Задачей политического розыска была «борьба с революционным-
движением, охрана существующего государственного строя, разрушение,
злодейских замыслов и посягательств на Священную Особу ГОСУДАРЯ
ИМПЕРАТОРА и лиц Императорской Фамилии, а также высших
правительственных лиц»". Содержание его было великолепно раскрыто
автором «Обязанностей жандармских унтер-офицеров...» подполковником
Померанцевым в 1897 г.: «расследованию и рассмотрению того или другого
преступного деяния, обыкновенно предшествует обнаружение его, что с
успехом может быть выполнено только при всестороннем негласном
наблюдении за населением вообще и за отдельными, вредными членами
общества, в частности. Этот путь дает возможность не только обнаружить
совершившееся уже преступление, но предупредить и пресечь его. Вот эти-то
обязанности законом и возложены на полицию и чинов Отдельного Корпуса
Жандармов. Причем полиция обязанности эти несет по отношении могущих
проявиться общеуголовных преступлений, а чины Корпуса Жандармов —
государственных и политических»3.
Что же касается разведки и контрразведки, в нормативных документах
негласный характер сбора информации даже не упоминается, поскольку
предполагается изначально: «Военным шпионством (военной разведкой)
является сбор всякого рода сведений о вооруженных силах (сухопутных и
морских) и об укрепленных пунктах государства, а также имеющих военное
значение географических, топографических и статистических данных о стране
и путях сообщения, производимый с целью передачи их иностранной державе».
«Контрразведка (борьба со шпионством) заключается в своевременном

1
Подробнее см.: Жаров С Н. Оперативно-розыскная деятельность уголовного сыска Российской империи //
Юристь-Правоведъ. 2007. №4. С. 56-61.
2
ГА РФ. Ф. 102. Оп. 314. Д. 49. Л. 1.
3
Жаров С.Н. История правового регулирования оперативно-розыскной деятельности в России (XI - начало
XX вв.). Документы и материалы Челябинск, 2007. С. 40.

49
 обнаружении лиц, занимающихся разведкой для, иностранных государств, и в
принятии вообще мер для воспрепятствования разведывательной работе этих
государств в России»1.
Дальнейшее развитие термина, обозначавшего содержание деятельности
розыскных органов, было осуществлено в советское время. Один из первых
советских криминалистов И. Н. Якимов в первом издании своей
«Криминалистики» употреблял выражение «негласный розыск», относя к нему
агентурную работу, наблюдение; словесные расспросы и секретное наведение
справок". В. И. Громов уточнял, что розыск «в специальном значении этого
слова... лишь составная часть дознания, один из его элементов. Розыск, или,
как ранее говорили, сыск, предполагает особую систему работы, особую
организацию и требует большей подготовки, опыта и искусства для лица,
занимающегося розыском, чем производство простого дознания, не
требующего розыскных действий... Розыск есть... отдельный самостоятельный
акт этого дознания с присущими ему особыми приемами расследования:
негласным сыском, слежкой и наблюдением», и отмечал, что розыском
занимаются специальные учреждения уголовного розыска и ГПУ3.
Впервые в отечественной литературе выражение «оперативно-розыскные
действия», под которым авторы понимали комплекс негласных мероприятий
органов дознания по раскрытию преступления, применено в 1939 г. В
дальнейшем споры о содержании ОРД велись лишь в одном направлении:
полагать ли оперативно-розыскные меры составной частью следственной
тактики или самостоятельным видом деятельности? В конечном итоге
победила последняя точка зрения, одним из видных защитников которой еще в
1974 г. выступил Д. В. Гребельский, заявив, что «оперативно-розыскная
деятельность охватывает как научную организацию, так и тактику применения
системы мер разведывательно-поискового характера специально

§ I, 2 Инструкции начальникам контрразведывательных отделений 1911 г. II Никитинский И. Из истории

русской контрразведки: Сборник документов. М., 1946. С. 85
Якимов И.Н. Криминалистика. Руководство по уголовной технике и тактике / Новое изд., перепеч. с изд.
1925г. М., 2003. С. 270,280.
Громов В.И. Дознание и предварительное следствие: Методика расследования преступлений: Осмотр
места преступления: (Сб.науч.тр.) М., 2003. С. 20-22,
Голунский С.А., Шавер Б.М. Криминалистика. Методика расследования отдельных видов преступлений.
М., 1939. С. 26, 172.

50
уполномоченными подразделениями и должностными лицами в целях
эффективной борьбы с преступностью. Информацию, полученную в результате
оперативно-розыскных мер (ориентирующую информацию), несомненно;
учитывает следователь • при организации работы по делу и проведении
процессуальных действий. Однако это не подтверждает вывода, что названные
меры не имеют самостоятельного значения и должны быть включены в
«следственную тактику». Такой подход к их оценке может привести к попытке
придать фактическим,данным, полученным в процессе оперативно-розыскной
деятельности, значение судебных доказательств, что противоречит требованиям
уголовно-процессуального закона»1.
Отечественные криминалисты и теоретики ОРД оперируют также
терминами «оперативно-розыскной процесс» или «оперативно-розыскные
меры», давая им логичные, но не всегда1 соответствующие Закону об ОРД
определения. Вот, к примеру, одно из них: «Оперативно-розыскные меры
представляют собой специфический вид розыскной деятельности. Правом их
проведения наделены лишь компетентные государственные органы в лице
некоторых своих служб. Они носят непроцессуальный, обычно
разведывательный (поисковый) характер и осуществляются только
оперативными работниками и преимущественно негласными*средствами»".
Таким образом, отметим классифицирующие признаки, определявшие во
все времена деятельность определенного рода, называемую ныне «оперативно-
розыскной деятельностью»:
• осуществляется особо уполномоченными лицами и органами;
• осуществляется особыми, не применяемыми в других отраслях
способами;
• результатом ее является информация о деяниях и лицах,
представляющих опасность для данного общества или государства;
• получение информации осуществляется втайне и помимо желания
ее обладателей.

Гребельский Д.В. Правовая основа оперативно-розыскной деятельности советской милиции //

Социалистическая законность. 1974. № 3. С. 56.
2
Аверьянова Т.В., Белкин Р.С., Корухов Ю.Г., Российская Е.Р. Криминалистика: Учебник / Под ред.
Р.С.Белкина. М., 2001. С. 482.

51
 Исходя из изложенного; автор полагает возможным в рамках историко-
правового исследования называть современным термином «оперативно-
розыскная деятельность» гласные и негласные мероприятия,
осуществлявшиеся уполномоченными на то государственной властью
лицами и органами при добывании и проверке (а в некоторых случаях и
реализации) информации о противоправных и опасных для государства
деяниях и лицах, совершавших эти деяния.
Отдельный интерес в рамках исследования представляет верное
определение субъектов этой деятельности, обычно именуемых
«спецслужбами». Наиболее распространены в отечественной научной и
популярной литературе два заблуждения.
Первое касается времени создания отечественных спецслужб: многие
авторы отказываются признавать их существование до XV-XVI веков, как об
этом* уже упоминалось выше. Однако* этот отказ проистекает, как видно из
текстов тех же авторов; из непонимания сущности правопорядка и его охраны,
понятия исполнительной власти, государственного аппарата и органа этого
аппарата. Отсюда и неумение найти в доступных источниках если не полные
свидетельства, то во всяком случае следы организации и деятельности
спецслужб.
Государство не может осуществлять свою исполнительную власть, в том
числе и правоохранительную деятельнось, иначе, как через государственный
аппарат. Обратимся к классическим определениям В. Е. Чиркина о
государственном аппарате, в который он включает «материальные придатки»
государства, под которыми подразумеваются «армия, полиция, тюрьмы и
другие места заюночения... Особую роль в деле охраны государства играет
служба государственной безопасности, разведка и контрразведка. Эти
организации примыкают главным образом к исполнительной власти. Данная
часть государственного аппарата охраняет установленный... государственный
и общественный строй, защищает государство от внешних и внутренних

52
 врагов, поддерживает в обществе' правопорядок, изолирует от общества
преступников»1.
В свою очередь, «каждый государственный орган...— относительно
самостоятельное, структурно обособленное звено государственного аппарата,
создаваемое государством для осуществления строго определенного вида
государственной деятельности. Каждый государственный орган в процессе
реализации своих полномочий наделяется определенной компетенцией и
опирается на организационную, материальную и принудительную силу
государства. Органом государства может быть одно должностное лицо или
известным образом организованная группа лиц»". Другими словами, ближний
боярин (для нас осталось неизвестным его имя) Ярослава Владимировича,
наделенный полномочиями для расследования убийства Бориса и Глеба, •— это
государственный орган политического розыска. И боярин Ян Вышатич, по
собственной инициативе, впоследствии одобренной князем, расследовавший
преступные деяния волхвов в 1071г.— это тоже государственный орган
политического розыска. Следует заметить, что подобное утверждение выглядит
достаточно спорно, однако приведем признаки, позволяющие принять его в
качестве истинного:
• оба боярина, занимали определенное место в государственной
машине;
• розыском они занимались не как частные лица, а в интересах
государства;
• их действия были санкционированы верховной властью;
• для осуществления розыска они имели необходимые полномочия и
материальные ресурсы
• осуществляя розыск, они использовали соответствующие формы и
методы.
Эти признаки позволили утверждать, что названные бояре со своими
подчиненными в той ситуации функционировали как государственные органы.

1
Чиркин В. Е. Государствоведение. М., 1999. С. 260.
2
Лебедев В. А., Киреева Е. А., Шадрин В. М. Теория государства и права: Конспект лекций. М., 2005. С. 72-
73.

53
 И' уровень правового регулирования всегда соответствовал насущной-
потребности государства на соответствующем этапе его развития. Как отметил
И. В. Честнов, «правовая сфера обладает лишь относительной
самостоятельностью по отношению к социальному целому, и ни при каких
условиях не может отличаться от соответствующего типа общества. Можно
утверждать, что. какова) характеристика-, общества, таково же содержание (в
общем и целом) права»!. Другими словами, стабильно развивающееся
государство во все периоды своей истории имело необходимый и достаточный
уровень развития органов охраны правопорядка, в противном случае оно
терпело поражение от внешнего врага либо разрушалось изнутри. А поскольку
это государственные органы, то их полномочия и компетенция определялись
властвующим субъектом; то есть имели необходимое и достаточное правовое
регулирование. Ведь, по мнению В. М. Корельского, «по общему правилу,
властвующий субъект определяет, в каком объеме и в какой форме тот или
иной орган государства будет выражать и проводить в- жизнь его властную
волю, устанавливает для государственных органов юридические пределы, в
границах которых их деятельность признается правомерной»". И если нам
сегодня, в начале XXI столетия, мало известно (или вовсе неизвестно) о
существовании как самих органов, осуществлявших оперативно-розыскную
деятельность, так и о правовом регулировании таковой, это свидетельствует
лишь о недостатке у нас информации о прошлом, либо о неумении извлекать
оную. Княжеские уставы вначале вообще были словесными приказами, и если
записывались, то для памяти3.
Вторым заблуждением, тесно связанным с первым, является содержание
понятия «спецслужбы». Значительное число исследователей и работников
системы безопасности применяют понятие «спецслужбы» исключительно к
обозначению органов политического розыска, разведки и контрразведки.
Например, по мнению С. А. Воронцова, специальные службы - это
«государственные органы, обеспечивающие защиту национальных интересов и

Честнов И. Л. Теоретико-методологические основания взаимоотношения общества и права // Право и

общество: от конфликта к консенсусу. СПб., 2004. С. 10.
2
Теория государства и права / Отв. ред. В. М. Корельский, В. Д. Перевалов. Екатеринбург, 1996. С. 142.
Сергеевич В. И. Лекции и исследования по древней истории русского права. М., 2004. С. 17.

54
безопасности как внутри страны, так и на международной арене. Это наиболее
острый инструмент государственной власти, обеспечивающий, политическое
руководство объективной информацией о существующих внутренних и
внешних угрозах»1.
Той же точки зрения придерживается и Н. С. Кирмель в своей
монографии о белогвардейских спецслужбах: «... под белогвардейскими
спецслужбами следует понимать разведывательные и контрразведывательные
органы, организационно являвшиеся составными элементами военно-
управленческого аппарата, действовавшие агентурными методами с целью
защиты интересов и безопасности правящих режимов внутри страны и за
рубежом»".
Однако в качестве классифицирующего признака, выделяющего
спецслужбы из прочих звеньев государственного аппарата, эти авторы
указывают применение оперативно-розыскной деятельности, прежде всего
негласной агентуры: «Характерной особенностью специальных служб является
использование ими в своей практической деятельности специальных форм и
методов, которые не применяются другими государственными органами власти
и управления. Речь идет прежде всего об использовании агентуры, т. е. лиц,
«...которые конспиративно (тайно), добровольно, инициативно либо
вынужденно, на постоянной или временной основе выполняют поручения
спецслужб, не являясь их кадровыми сотрудниками. Именно вербовка и
использование агентуры позволяют спецслужбам проникнуть к важнейшим
секретам другой стороны. Эта деятельность называется агентурно-
оперативной»3.
Между тем сегодня такая* деятельность осуществляется и значительным
числом других органов. Ст. 13 Федерального закона «Об оперативно-розыскной
деятельности» от 12 августа 1995 г. №144-ФЗ определяет, что право
осуществлять оперативно-розыскную деятельность предоставляется
оперативным подразделениям органов внутренних дел, федеральной службы

1
Воронцов С.А. Спецслужбы России. Ростов н/Д: Феникс, 2006. С. 15.
2
Кирмель Н.С. Белогвардейские спецслужбы в Гражданской войне. 1918-1922 гг. Монография. М.: Кучково
поле,2008. С. 9.
3
Воронцов С.А. Указ. соч. С. 15.

55
безопасности, федеральных органов государственной охраны, таможенных
органов, службы внешней разведки, федеральной службы исполнения
наказаний, а также органов по контролю за оборотом наркотических средств и
психотропных веществ, которые также должны быть отнесены к спецслужбам.
Причиной столь узкого понимания термина «спецслужбы», по мнению
автора, является тот факт, что для политического розыска, разведки и
контрразведки применение негласных методов присуще изначально, без
секретной агентуры они просто не могут существовать. В других же,
направлениях правоохранительной деятельности в былые времена
государственная власть могла обойтись гласными, открытыми методами, либо
вовсе возлагала эти функции на население. С развитием государственности и,
соответственно, ростом политического отчуждения власти и народа
правительству потребовалось напоминать населению о необходимости розыска
преступников, вводя санкции за уклонение от этой обязанности.
Становление самодержавной государственности сопровождалось
призывом к населению уже не ловить преступников самостоятельно, а
поставлять правительственным органам информацию о преступных
посягательствах и их подготовке. Созданная Иваном Грозным Челобитенная
изба предназначалась не только для принятия жалоб и исков, но и, для
получения информации об уголовных и политических преступлениях от
1
инициативного населения .
Дальнейший рост политического отчуждения в эпоху укрепления
абсолютной власти монарха привел к необходимости тайного сыска в борьбе с
уголовной преступностью. В конечном итоге применение секретной агентуры в
преступной среде стало основным и наиболее эффективным средством
предупреждения и пресечения преступлений. Всемерно офаничивая
компетенцию сыскной полиции исключительно негласным розыском,
Министерство внутренних дел руководствовалось прежде всего соображениями

' См. Шмидт СО. Челобитенный приказ в середине XVI столетия // Известия АН СССР. Серия истории и
философии. Т. VII. № 5 (1950). С. 447-448.

56
о том, что «сыскная полиция поставлена в такие условия деятельности, что чем
меньше она будет выступать официально, тем лучше для дела»1.
Не менее активно использовалась секретная, агентура и в организации
охраны высокопоставленных особ со второй половины XIX столетия.
Таможенная служба также использовала негласный надзор с XVIII века.
«Инструкция или Наказ Земским Фискалам в Губерниях и провинциях» от 31
декабря 1719 г. возложил на фискалов приграничных провинций надзор в
интересах контрразведки и таможенной службы: «В провинциях, которые на
границах Государства обретаются, имеет Земский Фискал накрепко
проведывать, не вкрадываются ли в Государство подозрительные люди,
шпионы; (лазутчики) чужестранные, злодеи и тем подобные и прочие; також не
ввозят ли заповедные товары, и не уходят ли из государства тайно какие
подозрительные, или не хотят ли другие оным подобные уйти без проезжих
писем, також не прокрадываются ль какие беглые люди за рубеж без
надлежащих пропусков.. .»\
Таким образом, отнесение к спецслужбам только органов разведки и
контрразведки, а в некоторых случаях и политического розыска, неоправданно
сужает это понятие. Федеральный закон об ОРД очертил круг органов,
применяющих оперативно-розыскную деятельность, а факты отечественной
истории доказывают ее применение, урегулированное правовыми нормами, как
вполне сложившуюся традиционную практику.

* * *

Подводя итог теоретическому обоснованию основных понятий и

определений настоящей работы, отметим, что политико-правовая мысль не
только сформулировала понятие правопорядка как важнейшего условия
существования государства. Охрана правопорядка составляет смысл
существования государства и его цель, причем эта цель носит внеисторическии
характер. Соотношение прерогатив различных ветвей власти в обеспечении
правопорядка есть самая общая характеристика методов (способов),

1
Инструкция чинам сыскных отделений // Вестник полиции. 1914. № 49. С. 884.
2
ПСЗ. Собр. I. Т. 5. № 3479.

57
используемых государством для достижения указанной глобальной цели. Но
достижение этой цели возможно лишь при наличии у правоохранительных
органов достоверной и полной информации о покушениях на правопорядок.
Наиболее эффективным (а в некоторых отраслях - единственно возможным) из
способов добывания, проверки, анализа и систематизации этой информации
является оперативно-розыскная деятельность. Теоретическое обоснование ее
применения классиками политико-правовой мысли включало не только
особенности правового регулирования компетенции осуществляющих ее
органов, но и согласие и активное сотрудничество граждан с этими органами в
рамках этой деятельности.
Уровень развития оперативно-розыскных органов, или спецслужб, а
также степень правового регулирования их компетенции зависели от многих
факторов, среди которых основными являлись общие тенденции и
национальные особенности развития данного конкретного государства и
общества. Необходимость и достаточность развития спецслужб и правового
регулирования их деятельности объективно подтверждается стабильностью
обеспечиваемого этими органами правопорядка.

58
 Глава 2. Проблема периодизации истории
оперативно-розыскной деятельности

2.1. Опыт периодизации полицейского права и его элементов

Проблема периодизации законодательного оформления оперативно-
розыскной деятельности в дореволюционной. России весьма непроста.
Сложность ее заключается в первую очередь в том, что специальных работ,
посвященных непосредственно этой тематике, до сих пор не было. Тем не
менее множество исследователей в своих трудах, посвященных полицейскому
праву, истории полицейских органов, политического розыска, уголовного
сыска, разведки и контрразведки так или иначе затрагивали вопросы правового
регулирования, выделяя характерные периоды, на протяжении которых это
регулирование имело общие или сходные черты.
Дореволюционные исследователи, не выделяя деятельность по розыску
преступников и раскрытию преступлений из общей полицейской функции
государства, при создании учебных курсов полицейского (общественного)
права сочли необходимым выделить определенные этапы развития этой
функции. Одна из первых периодизаций была предложена ординарным
профессором Московского университета В. Н. .Пешковым в 1864 г.:
• Первый период - Русской Правды с его земской общинностыо - от
образования государства до конца XV века;
• Второй период — до XVII века, характеризуемый областной формой
народной жизни;
• Третий период — до Екатерины Великой — с правительственным
регулированием всех сторон общественной жизни; полицейская функция
полностью изымается от общества, система охранительных мер с Петра
Великого носит правительственный характер полиции предупреждения .
Профессор С. В. Ведров в своей программе полицейского права и лесных
и межевых законов счел возможным расширить и уточнить периодизацию
императорского периода:

1
Мушкет И.И., Хохлов Е.Б. Полицейское право России: проблемы теории. Изд. 2-е, испр СПб., 2001 С.
114-117.

59
 а) От Петра I до Екатерины II;
б) От Екатерины II до Александра I;
в) От Александра I до новейшего времени1.
Концепция профессора Санкт-Петербургского университета
И. Е. Андреевского, изложенная в программе полицейского права 1874 г.,
существенно отличалась от прочих, поскольку рассматривала полицейскую
функцию Российского государства в контексте общеевропейской и мировой
истории:
A. Первая ступень полицейского развития общественной жизни.
1) Мир древневосточный.
2) Мир греческий, римский и средневековый до XIII ст.
3) Мир древнерусский до XVIII ст.
Б. Вторая ступень полицейского развития государств.
1) Зачатки полицейской государственной деятельности в Западной
Европе с XIII ст. и развитие полицейских законодательств до начала XIX ст.
2) Полицейская деятельность в России со времени Петра I до учреждения
министерств.
B. Третья ступень государственной полицейской деятельности.
1) осуществление со времени Французской революции в
западноевропейских государствах конституционных начал, выработанных
Англией, и влияние оных на сознание действительных требований
государственной политики относительно доставления безопасности и
благосостояния народу. Анализ отношения государства к обществу и результат
его: образование правительственных и общественных полицейских органов и
новое устроение правительственных органов исполнительной полиции.
2) развитие на новых началах полицейской деятельности в России со
времени учреждения министерств. Министерства, коим вверена полицейская
государственная деятельность, и средства, им предоставленные. Участие,
предоставленной обществу, в государственной полицейской деятельности:
сословия и земство".

'Там же. С. 139.

2
Там же. С. 122-123.

60
 И. И. Мушкет и Е. Б. Хохлов, рассматривая развитие полицейской
функции Российского государства, выделяют в нем четыре исторических
периода:
1. Полицейские функции в удельно-вечевой период развития России и в
Московском государстве;
2. Становление и развитие полицейской функции в самодержавной
России;
3. Полицейская функция Российского государства во второй половине
XIX-начале XX в.;
4. Полицейская функция советского периода развития Российского
государства1.
Один из наиболее авторитетных специалистов по истории
правоохранительных органов России Р. С. Мулукаев в истории
дореволюционного розыска выделяет два этапа:
• первый, до начала XVIII в., для которого характерным является
наличие органов, выполняющих полицейские функции наряду с другими
административными и судебными функциями (по его мнению, в рамках этого
этапа необходимо вести речь не о регулярной полиции, а об органах,
осуществляющих полицейские функции);
второй этап, с первой четверти XVIII в. до февраля 1917 г., этап
создания и развития в России регулярной полиции, специализированного
органа, освобожденного от иных обязанностей, кроме тех, что составляют
предмет ведения непосредственно полицейского аппарата".
Помимо указанного деления на этапы, Р. С. Мулукаев, руководствуясь
принципом историзма, рассматривает историю полиции в тесной взаимосвязи с
общеисторическими процессами, социально-экономической и политической
обстановкой в стране в конкретно-исторических условиях и выделяет в
дооктябрьском периоде истории органов полиции следующие части:

1
См. Мушкет И.И., Хохлов Е.Б. Полицейское право России: проблемы теории / Под общ ред.
В.П Сальникова. СПб., 1998. С. 62-116.
2
См.: Мулукаев Р.С. Полиция в России (IX в. - нач. XX в.). Н.Новгород, 1993. С. 4-5.

61
 1. Органы, осуществляющие полицейские функции до создания
регулярной полиции (IX-XVII вв.);
2. Полиция России в период образования и развития абсолютной
монархии и создания регулярной полиции (XVIII в.);
3. Полиция России в период разложения крепостнического строя и роста
капиталистических отношений (первая половина XIX в.);
4. Полиция России в период утверждения и развития капитализма (вторая
половина XIX в.);
5. Полиция России в период первой и второй российских революций
(1905 г.-февраль 1917 г.)1
В. И. Власов и Н. Ф. Гончаров, исследуя организацию розыска
преступников в России, выделяют четыре периода:
1. Розыск преступников в древнерусской жизни по праву княжеского
периода (IX-XV вв.);
2. Розыск преступников в Русском централизованном государстве по
праву XV-XVII вв.;
3. Розыск преступников по праву периода империи (XVIII-XIX вв.);
4. Розыск преступников по праву пореформенного периода (по 1917 г.)"
С этой периодизацией практически совпадает система В. И. Елинского,
также включающая в себя четыре основных этапа:
1. Органы, осуществляющие функции уголовного сыска в Древней Руси
(X-XVI вв.);
2. Создание и функционирование Разбойного и Сыскного приказов (XVI-
XVII вв.);
3. Органы, осуществляющие функции уголовного сыска в период
абсолютной монархии (XVIII—XIX вв);
4. Формирование сыскной полиции (XIX - начало XX вв.) .

1
Там же С. 103.
2
Власов В И., Гончаров Н.Ф. Организация розыска преступников в России в IX-XX вв. (историко-правовое
исследование). В 2-х частях. Домодедово, 1997. Ч. 1. С. 144; Ч. 2. С. 125. См. также: Власов В.П., Гончаров Н.Ф.
История розыскного процесса в России (законодательство и практика). Домодедово, 1997. С. 101.
3
Елинский В.И. История уголовного сыска в России (X - начало XX в.). М., 2004. С. 78.

62
 Авторы популярно-справочных изданий МВД также разделяют историю
полицейских органов на периоды, хотя это разделение следовало бы назвать не
периодизацией, а скорее простой хронологией, связанной с общепринятой
исторической хронологией государства и не учитывающей собственно
полицейских особенностей. Так, авторский коллектив книги «Полиция и
милиция России: страницы истории» разделил историю полиции на
следующие периоды:
1. Российская полиция XVIII в.;
2. Российская полиция в первой четверти XIX в.;
3. Полиция России накануне реформ 60-х гг. XIX в.;
4. Полиция Российской империи во второй половине XIX - начале
XX вв.;
5. Становление советской милиции (1917-1920 гг.);
6. Органы внутренних дел в период проведения новой экономической
политики (1921-1929 гг.);
7. Органы внутренних дел в предвоенные годы;
8. Органы внутренних дел в годы Великой Отечественной войны и в
первое послевоенное десятилетие;
9. Органы внутренних дел с начала 60-х до начала 80-х гг.
Авторам другого подобного издания представилось возможным вообще
не детализировать хронологию, и они поступили проще, выделив всего два
периода в истории отечественных органов внутренних дел: до октября 1917 г. и
от октября 1917 г. до настоящего времени".
Исследователь истории отечественного уголовного сыска А. О. Лядов в
своей диссертации полагает, что «в истории России применительно к теме
диссертационного исследования четко прослеживаются три этапа. Первый
охватывает период с конца XV до середины XIX веков. Для него характерным
является отсутствие специального аппарата, занимающегося исключительно
борьбой с уголовной преступностью.

1
См.: Полиция и милиция России: страницы истории / Л.В.Борисов, Л.Н.Дугин, Л.Я.Малыгин и др М., 1995. С.
315-317.
2
См.: Некрасов В.Ф., Борисов А.В., Детков М.Г. и др. Органы и войска МВД России. Краткий
исторический очерк. М., 1996.

63
 Второй этап начинается-с 1866 года. Э т о - время создания и развития в
России сыскной полиции, специализированного органа, освобожденного от иных
обязанностей, кроме тех, что составляют предмет непосредственного его ведения.
Третий этап начинается- с принятия 6 июля 1908 года закона «Об
организации сыскной части». Он характеризуется созданием* в России
общегосударственного специального аппарата- преследования уголовных
преступников, который практически охватывает всю территорию страны1.
Все упомянутые выше периодизации, при большом их разнообразии,
рассматривают в основном историю полицейских органов и уголовного сыска.
Но ведь розыском занимались еще и органы политического розыска, военной
разведки и контрразведки, пограничной стражи. Собственно же правовому
регулированию оперативно-розыскной деятельности и ее периодизации
посвящено совсем немного работ.
Один из крупнейших отечественных исследователей оперативно-
розыскной деятельности и организатор исследований в этой области,
А. Ю: Шумилов, счел возможным «выделить, с известной-долей условности,
три базовых периода правового регулирования оперативно-розыскной
деятельности: правовая регламентация сыскной работы в Российской империи
(XVIII - начало.XX века), правовое регулирование ОРД в советский период
(середина 1918 — август 1991 года) и правовое регулирование ОРД в
современный период (с марта 1992 года по настоящее время). В каждом из
указанных периодов можно выделить несколько,значимых этапов, в частности,
в первом: регламентация розыска до преобразований Петра I; правовая
регламентация-розыскной работы со времени преобразований Петра I до 60-х
годов XIX века; нормативно-правовое регулирование ОРД с 1860-х годов до
марта 1917-го".
Заметим, что А. Ю. Шумилов, приняв в качестве начальной точки отсчета
своей периодизации начало XVIII столетия, все же отмечал, что история

Лядов А.О. Уголовный сыск в дореволюционной России (историко-правовой аспект): Дисс.... канд. юрид.
наук. СПб., 1997. С. 4-5.
' Шумилов АЛО. Уроки истории нормативного регулирования оперативно-розыскной деятельности
отечественных спецслужб// Исторические чтения на Лубянке. 1997 год. Российские спецслужбы: история и
современность. М.; Великий Новгород, 1999. С. 61-70.

64
правовой регламентации сыскной работы на Руси начинается не с XVIII в., а
1
ранее .
Основываясь на этой периодизации и учитывая мнения
предшественников, А. В. Шахматов предложил собственный вариант
периодизации правового регулирования оперативно-розыскной деятельности,
дореволюционная часть которой состоит из двух периодов:
I. Период возникновения сыска и его регламентации в X-XVII вв.,
который можно разделить на две части: а) розыск преступников по праву
княжеского периода (X-XV вв.) и б) розыск преступников в русском
централизованном государстве по праву XV-XVII вв.
II. Период правовой регламентация сыскной работы в Российской
империи (XVIII - начало XX вв.).
Второй из этих периодов А. В. Шахматов счел целесообразным разделить
на два этапа: с XVIII в. по 1880 г. и с 1880 по 1917 гг. Это обусловлено тем,
что после упразднения в августе 1880 г. III отделения Собственной Его
Императорского Величества канцелярии и создания Департамента
государственной полиции, начал активно формироваться качественно новый
подход к деятельности органов сыска, приоритет в которой стал безусловно
отдаваться агентурной работе".

2.2. Периодизация оперативно-розыскной деятельности

в дореволюционной России
Автор этой работы полагает подобный подход недостаточно логичным,
поскольку периодизируется история правового регулирования оперативно-
розыскной деятельности, а в качестве системного признака принимается
создание различных розыскных органов. Автором проделана определенная
работа для выявления научных критериев систематизации вообще и

Шумилов А.Ю. Развитие правового регулирования оперативно-розыскной деятельности в России (XVIII -

XX вв.). M., 1998. С. 7.
2
Шахматов А.В. Агентурная работа в оперативно-розыскной деятельности (теоретико-правовое
исследование российского опыта): Дисс... докт. юрид. наук. СПб., 2005. С.30-31.

65
периодизации как ее частного случая . Результатом этой работы стала попытка
периодизации нормативного регулирования политического розыска в
дореволюционной России".
При создании периодизации правового регулирования одного из
направлений розыска исследователю достаточно собрать нормативные акты в
этой отрасли, подвергнуть их сравнительно-правовому анализу и, выявив
характерные особенности регулирования, создать систему периодов» и этапов.
Однако сложность единой периодизации правового регулирования оперативно-
розыскной деятельности в целом в стране заключается в том, что российское
законодательство во многом* зависело от субъективных особенностей тех или
иных лиц, обладавших властью и влиянием. Преодоление этой сложности - в
поиске объективных критериев и обстоятельств, оказавших влияние на общие и
особенные черты правового регулирования, позволяющие выделить
определенные хронологические рамки периодов и этапов этого регулирования.
Вместе с тем нетрудно заметить, что существенных, антагонистических
противоречий предложенные предшественниками схемы периодизации не
содержат. Речь идет лишь о более или менее глубокой и точной детализации и
содержательности основных этапов и периодов. В связи с этим автор считает
возможным предложить собственную концепцию периодизации правового
регулирования оперативно-розыскной деятельности в дореволюционной
России, характеризующую все направления розыска.
1 этап — земский, включает периоды раннефеодальной монархии и
феодальной раздробленности (X—XIV вв.). Розыск по общеуголовным
преступлениям урегулирован обычаем, закрепленным в писанных нормативно-
правовых актах, осуществляется потерпевшими и общиной. Регистрация
преступников - в общинной памяти. Прочие виды розыска в интересах
государственной безопасности осуществляются по личному поручению

1
См Жаров С Н Системно-структурный метод в юридической науке // Правовая защита частных и
публичных интересов Материалы международной межвузовской научно-практической конференции (19-20
января 2006 года) Сборник статей В З-ч частях Ч 3 Челябинск, 2006
2
См.: Жаров С Н Периодизация нормативного регулирования политического сыска в России // Актуальные
проблемы реформирования экономики и законодательства России и стран СНГ - 2001. Материалы
международной научно-практической конференции 12-13 апреля 2001 г В З ч Ч III. Челябинск, 2001 С 41-44

66
правителей и регулируются' устными> повелениями^ имеют характер разовых
поручений.
2 этап - Московский,, включает периоды Русского централизованного
государства: и сословно-представительной монархии (ХУ-ХУНвв:). Розыск
по общеуголовным преступлениям вменяется- в. обязанность общине под
контролем государственных органов - приказов. Возникает институт сыщиков
(обыщиков). Для регистрации- опасных преступников наряду с общинной
памятью применяется - клеймение. Органы, политического розыска, разведки и
контрразведки (опричнина, Приказ тайных дел и пр.) не имеют
преемственности, каждый монарх создает их заново.- Население широко и
гласно привлекается к сбору оперативной информации. Основной метод
розыска - пытка.
3 этап — раннеабсолютистский, включает период становления и
развития абсолютной монархии (XVIII в.). Создаются регулярные органы
уголовного и политического розыска, функции разведки и контрразведки
вменяются в обязанности статским и военным структурам. В правовых актах
появились единичные нормы, а затем разделы и целые правовые акты,
регулировавшие тайный, сыск и надзор: Кроме штатных тайных контролеров,
рекомендуется привлекать агентуру из населения- за плату. Основным
средством тайного розыска является донос.
4 этап - позднеабсолютистский, включает период разложения
крепостнического строя (первая половина XIX в.). Поиск наилучших схем
розыскных органов. G созданием Министерства- внутренних дел в его ведении
сосредоточены все виды розыска, однако эта попытка неудачна. В результате
создаются министерство полиции, политический розыск и контрразведка
переходят в ведение III отделения Собственной Его Императорского
Величества канцелярии, разведка и контрразведка в военное время
осуществляются Высшей военной полицией. Законодательным путем
оформляется лишь создание розыскных органов, а методы тайного розыска
регулируются секретными ведомственными инструкциями и наставлениями.
Первые попытки использования в розыске штатной внутренней агентуры.

67
Основными методами получения розыскной информации являются, донос и
перлюстрация:
5 этап — пореформенный, включает период утверждения
капитализма (вторая- половина; XIXв.). Создание оперативно-розыскных
органов осуществляется уже не только законодательным, но и ведомственным,
так называемым «инструкционным» порядком. Именно так были созданы
столичные сыскные полиции, большинство охранных отделений. Сыскные
отделения в некоторых городах вообще были созданы по инициативе
полицмейстеров сверх штата и без дополнительного финансирования. Создана
постоянная штатная военно-разведывательная структура в виде военных
агентов в крупных государствах Европы и военно-ученого комитета при ГШ.
Политический- розыск и контрразведка сосредоточены под руководством
Департамента полиции МВД. Широко развиваются внутренняя агентура и
перлюстрация, но основной метод ОРД - наружное наблюдение.
6 этап — предвоенный, включает период первой русской революции и
до начала Первой мировой войны, в~том числе и русско-японскую войну (с
начала XX в. до 1913 г.) Создание широкой сети охранных, сыскных и
контрразведывательных отделений, ведомственных нормативных актов,
обобщивших накопленный опыт тайного розыска. На первое место при
сохранении прежних методов выдвигается внутреннее наблюдение с помощью
секретных сотрудников. Впервые появляются нормы об ответственности за
отступления от предписанных методов t сбора информации. На вооружение
принимаются научные методы розыска.
7 этап - военный, включает период Первой мировой войны до
Февральской буржуазно-демократической революции (1913-1917 гг.).
Свертывание сети охранных отделений. Расширение контрразведывательных
органов в военное время. Дополнение перлюстрации военной почтовой
цензурой. Необходимость совершенствования нормативно-правовой базы
оперативно-розыскной деятельности, созыв многочисленных совещаний и
комиссий, выработка проектов нормативных актов.

68
 Предлагаемая периодизация демонстрирует связь объективных процессов
развития Российского государства и органов его аппарата с внутренними,
подверженными субъективным личностным влияниям действиями власти по
созданию и развитию органов тайного розыска, упорядочению их деятельности,
урегулированию последней нормативными правовыми актами.

69
 РАЗДЕЛ II
ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ
ОРГАНИЗАЦИИ РОЗЫСКА ПРЕСТУПНИКОВ
И ТАЙНЫХ ОПЕРАЦИЙ РАЗВЕДКИ

Глава 3. Формирование основных направлений розыска (X-XVIII вв.)

3.1. У истоков отечественного сыска

«История не всегда щедра на документальные источники, особенно в том
случае, когда речь идет о тайных делах. Конспирация и секретность - основа
разведывательной деятельности. Поэтому исследователи истории разведки
неминуемо сталкиваются с большими трудностями при попытке воссоздания
структуры, целей и задач разведывательных органов, а также выявления их
личного состава на том или ином конкретном историческом этапе. Как правило,
нам достаются очень скудные, отрывочные, весьма разрозненные
свидетельства, достоверность которых порой приходится ставить под
сомнение»1.
К этой исключительно точной характеристике В. И. Савельева из первого
тома «Очерков истории российской внешней разведки» хотелось бы добавить,
что трудности эти возрастают многократно, когда речь идет о первых шагах
отечественной разведки в период формирования государственности. И тем не
менее отрывочных летописных сведений достаточно, чтобы найти в них
указания не только на наличие вполне эффективно действовавших органов
разведки и контрразведки, но и на особенности проведения тайных операций.
Наши отдаленные предки достаточно квалифицированно занимались
разведкой и контрразведкой, свидетельством тому — дошедшие до нас сведения
об успешных походах. Одним из наиболее ранних свидетельств о великолепно
проведенной разведывательной операции является летописное сказание о
походе Руси на Константинополь в 860 году. Это был далеко не первый поход,
Русь самостоятельно либо в союзе с другими народами достаточно регулярно

1
Очерки истории российской внешней разведки. В 6-ти тт. Т. 1. М, 2006. С. 35.

70
посещала берега Черного моря, населенные подданными Византийской
империи, в том' числе пригороды Константинополя, поскольку здесь можно
было взять самую богатую добычу. Достоверно известно о таких походах
начиная с 626 г., когда аварско-персидско-славянское войско предприняло
совместный поход на столицу Восточной Римской империи1.
Но поход 860 г. имел существенные отличия от всех известных нам
подобных мероприятий. Это был не столько набег за добычей, сколько
наказание грекам за «неправильное поведение» в отношении русов:
«...незадолго до 860 г. греки нарушили соглашение «между Русью и Грекы» и
жестоко истязали русских «слов» и «гостей» (послов и купцов - С.Ж.) в
Константинополе или русских рыбаков и промысловиков где-нибудь у
Белобережья или на Березани. Ответом на нарушение Византией' договора о
дружеских взаимоотношениях с Русью и был поход русских 860 г., — поход,
ставящий задачей отмщение за нарушение греками международных
соглашений, возобновление старых договорных отношений. Это была война, а
не налет, война, преследующая своей целью восстановление попранных
интересов Руси, а не грабительский поход варваров, война, как продолжение
дипломатии, на которую было способно только государство»^".
Великолепно выбран был момент нападения: в Константинополе
практически не было войск, армия во главе с императором Михаилом
находилась в Малой Азии, отражая нападение арабов. Русские корабли «внутрь
Суду вшедше, много убийство крестьяномъ створиша, и въ двою сотъ корабль
Царьградъ оступиша»4. Не ограничившись разорением окрестностей
Константинополя, русский флот прорвался через Босфор и осуществил
десантные операции на Принцевых островах в Мраморном море . В конечном
итоге вернувшийся в столицу император был вынужден заключить с Русью

См. Боровский Я.Е.. Византийские, старославянские и старогрузинские источники о походе русов в VII в.
на Царьград//Древности славян и Руси. М., 1988. С.114-119.
2
Мавродин В.В. Начало мореходства на Руси. Л., 1949. С. 32.
3
Суд - внутренний рейд Константинопольского порта.
4
Повесть временных лет (по Лаврентьевской летописи 1377 г.) / Под ред. члена-корр. АН СССР
В.П.Адриановой-Перетц. Ч. 1: Текст и перевод. М.-Л.: Изд. АН СССР, 1950. С. 19.
Мавродин В.В. Указ. соч. С. 33-34.

71
договор «мира и любви», после чего осада- была снята и славянский флот '
удалился на родину.
Следует заметить, что; не подвергая сомнению содержание описания
похода и основные события его, мы не можем с той же уверенностью отнестись
к дате. Новгородская первая летопись датирует поход 6362 (854) годом.
Составитель Повести временных лет известие о походе перенес в статью 6374 (866) г. и
приписал предводительство похода Аскольду и Диру1. В. В. Мавродин принял, за
основу дату, указанную в двух беседах патриарха Фотия, где хотя и-тенденциозно, но
наиболее подробно описаны причины похода, основные его события и результаты.
Конечно, можно успех похода приписать стечению- случайностей, но
понимающий человек отметит величайшую отработанность, и согласованность
разведки, заблаговременно выяснившей детали и даты похода византийской
армии в Малую Азию и сумевшей быстро сообщить об этом своему
руководству, и не менее отличную работу контрразведки, обеспечившей
неведение константинопольских властей относительно подготовки и начала
похода.
Греки умели делать выводы из своих поражений, в том числе и
поражений своей разведки. Мы не знаем, сколько времени и средств
потребовалось им для обеспечения надежного оповещения. Но в 907 году
«поиде Олегъ на конях и на кораблех, и бе числомъ кораблей 2000. И прииде къ
Царюграду; и греци замкоша Судъ, а градъ затвориша»". Другими словами,
через 47 лет Русь предприняла- новый поход, и система оповещения сработала:
греки успели подготовиться к обороне. Правда, это им не особенно помогло,
поскольку Олег применил оригинальный тактический прием: воины вытащили
корабли на берег, поставили на колеса и при попутном ветре под парусами
пошли к городу, чем привели греков в ужас. Олег получил дани столько,
сколько пожелал. Но в договор, заключенный в 911 (по некоторым источникам,
912) году, мудрые византийские чиновники включили важный пункт
относительно пребывания русских в столице империи: «Приходяще Русь да

Аникин Д.В. Исследование языковой личности составителя «Повести временных лет» / Дисс...
канд.фил.наук Барнаул, 2004. С. 99-100.
2
Повесть временных лет... С. 24.

72
витают у святого Мамы, и послетъ царство наше, и да испишут имена их... И да
входят в град одними вороты с царевымъ мужемъ, без оружьа, мужь 50, и да
творят куплю, яко же имъ надобе, не платяче мыта ни в чем же» 1 . То есть
византийские власти обязали прибывающих русских зарегистрироваться и
приставили к опасным гостям чиновника.
Тем не менее, когда в 941 году пошел в поход за добычей Игорь,
«послаша болгаре весть ко царю, яко идуть Русь на Царьградъ, скедий
(кораблей — С.Ж.) 10 тысящь»". Полноценное разведывательное донесение:
указан противник, количество его сил, цель похода! Этот поход был неудачен,
добычи взяли мало, а потери оказались весьма чувствительными. Игорь, пылая
жаждой мести, начал собирать новое войско, на что потратил три года.
Наконец, к 944 году огромное войско, «вой многи, варяги, Русь, и поляны,
словени, и кривичи, и теверьце, и печенеги...» отправилось в поход. Летописец
сообщает: «Се слышавше корсунци, послаша к Раману, глаголюще: «Се идуть
Русь бещисла корабль, покрыли суть море корабли». Такоже и болгаре послаша
весть, глаголюще: «Идуть Русь, и наяли суть к собе печенеги». Император
Роман, получив эти дополняющие друг друга донесения и подсчитав
собственные силы, решил не сопротивляться, а откупиться, и полностью
удовлетворил все требования Игоря: «Не ходи, но возьми дань, юже ималъ
Олегъ, придамъ и еще к той дани».3
Обратим внимание на некоторые подробности. В 860 г. в
Константинополе нападения не ожидали. В 907 г. греки были предупреждены
(летописцу неизвестно, кем именно), поскольку успели затворить ворота и
замкнуть цепи, преграждавшие вход в порт. В сообщении о походе 941 г.
конкретно сказано, что о приближении войска и флота греков предупреждают
болгары, и приведено содержание донесения. А описывая события 944 г.,
летописец не только называет источники разведданных - корсунян и болгар, но
и цитирует тексты их сообщений! А такое возможно лишь в том случае, если
источник имел возможность если не скопировать, то хотя бы точно знать эти

1
Там же. С. 25.
2
Там же. С. 33.
3
Там же. С. 34.

73
тексты. Причем находился этот источник не на" периферии, а в самом
императорском дворце. Видимо, одного «царева мужа» - соглядатая за купцами
и послами русскими было недостаточно, а князья киевские хорошо понимали
важность агентурной разведки.
Не менее хорошо они- понимали и необходимость противодействия
вражеской разведке. Игорь в 944 г., возвращаясь с войском и бесценной
добычей, «повеле печенегомъ воевати Болъгарьску землю». А ведь печенеги
тоже получили от греков «паволоки и злато много». Естественно, добычи
слишком много не бывает, но представить себе отягощенных огромными
богатствами кочевников, идущих в набег, где с равным успехом можно добыть
еще, но можно и потерять уже добытое - достаточно сложно. Представляется,
что Игорь, зная.об источниках донесений в Константинополь, хотел объяснить
болгарам неконструктивность их поведения. Печенеги же просто не могли
отказать киевскому князю в повиновении: ведь их наняли сражаться, а в этот
раз греки уклонились от боя. Кроме того, у Игоря' были, печенежские
заложники.
Откуда болгары получали точные сведения о движении русского войска и
его составе - понятно: флот шел вдоль берега, а конное войско — через
территорию болгар. Но вот Корсунь находился вдали от маршрута флота,
откуда же корсуняне могли знать о нем? Ответ содержится в статьях договора
945 года, где содержится целый раздел: «О Корсуньстей стране. Елико же есть
городовъ на той части, да не имать волости, князь русский, да воюеть на тех
странахъ, и та страна не покаряется вамъ, и тогда, аще просить вой у насъ князь
русский да воюеть, да дамъ ему, елико ему будетъ требе...
Аще обрящуть в вустье Днепрсьскомъ Русь корсуняны рыбы ловяща, да
не творять имъ зла никако же.
Да не имеють власти Русь зимовати в вустьи Днепра, Белъбережи, ни у
святаго Ельферья; но егда придеть осень, да идуть въ домы своя в Русь.
А о сихъ, оже то, приходять черни болгаре и воюють въ стране
Корсуньстей, и велимъ князю русскому, да их не пущаетъ...» .

1
Повесть временных лет... С. 37.

74
 Другими словами, русскому князю запрещено громить византийскую
резидентуру в Корсуне и наблюдательные посты в устье Днепра и на
ближайшем побережье; запрещено основывать свои наблюдательные посты;
предписано защищать Корсунскую резидентуру от других завоевателей; за это
империей обещана военная помощь в конфликтах с прочими противниками.
Святослав Игоревич, едва достигнув совершеннолетия и разрешив
неотложные проблемы (примучивание вятичей и разгром Хазарского каганата,
которому те платили дань), начал воевать болгар. Но, в отличие от
предшественников, он не совершал набегов за добычей, а собрался поселиться
в завоеванной стране, присоединив ее к своему государству. Причем эго не
конечная цель его завоеваний, а плацдарм для нападения и захвата
Константинополя. По всей видимости, князя-полководца не привлекала
разовая, хотя и большая, добыча: он хотел взять сразу все. Империя, проиграв в
открытой войне, переиграла Святослава в тайной — и череп князя-завоевателя
превратился в сосуд для напитков на пирах печенежского хана.
Владимир Святославич поступил иначе: захватив Корсунь, он вступил в
переговоры с Византией, угрожая поступить с главным городом империи так
же, как с захваченным. Летопись цитирует настоящий дипломатический торг,
из которого победителем вышел киевский князь. Императоры предпочли отдать
ему родственницу в жены, но не лишиться «глаз и ушей» на столь опасном
направлении славянской экспансии.
Однако уже в те далекие времена секретные операции включали в себя не
только тайное получение сведений о противнике, но и активные действия,
направленные к ослаблению его и достижению успеха. В эти активные
действия входила и дезинформация противника, призванная создать у него
неверное представление о противостоящих силах, либо вовсе не подозревать
враждебных намерений. Именно такой прием применил Олег в 882 г. По
прибытии в Киев он послал сообщение Аскольду и Диру: «Гость есмь
подугорскии, и иду в Греки от Олега князя и от Игоря княжича и ныне в
болезни есмь, и имам много великого и дорогого бисера и всякого узорчиа; еще
же имам и усты ко устам речи глаголети наша к вам, да без коснениа приидите

75
 к нам» . И: Б. Линдер и С. А. Чуркин обращают внимание в этом послании на
три момента: купец везет много товаров и драгоценностей, намеревается
сообщить конфиденциальную информацию и не может прийти к братьям
лично, поскольку болеет . В результате Аскольд и Дир попали в умело
приготовленную ловушку и погибли.
Не менее изощренно применила дезинформацию и княгиня Ольга, мстя
древлянам за. убийство мужа. Не вдаваясь в подробности, отметим, что в
результате проведенной секретной операции древлянское племя* было
полностью обезглавлено, у него не осталось военных и политических вождей,
что и предопределило разгром его гораздо меньшей по численности киевской
дружиной3.
Обеспечение государственной безопасности также зарождалось в
собирании информации и ее использовании тайными агентами. Именно так
Владимир Святославич боролся за великокняжеский киевский престол,
оспаривая его у брата Ярополка. Понимая, что законных преимуществ* у него,
«робичича», перед законным сыном Святослава нет, и того уже признало своим
князем киевское вече, Владимир прибег к тайной операции, использовав
«агента влияния»' — киевского воеводу Блуда, пообещавшему: «Аще убью брата
своего, имети тя хочю во отца место, и многу честь возьмешь от мене». Блуд
немедленно отреагировал: «Азъ буду тобе в сердце и въ приязньство», и
приступил к работе. Лично убить Ярополка он опасался, но зато сумел убедить
его в желании киевлян переметнуться к Владимиру, преуспев в этом настолько,
что Ярополк даже отказался возглавить киевское войско в битве, а затем бежал
из города. В маленьком укреплении Родне, осажденном войском Владимира,
Блуд сумел уговорить Ярополка полностью прекратить сопротивление и
сдаться: «Пойди къ брату своему и речи ему: что ми ни вдаси, то язъ приму».
Приведя же Ярополка в засаду, где его ожидали убийцы-варяги, Блуд, сменив

Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью (ПСРЛ. Т. IX.). М., 2000. С. 15.
2
Линдер И.Б., Чуркин С.А. История специальных служб России X-XX веков. М., 2005. С 27.
3
Подробнее см.: Там же. С. 27-28.
Агент влияния -лицо, целенаправленно использующее по заданию спецслужбы имеющуюся у него
возможность непосредственного влияния на процесс функционирования объекта // Агентура в разведке и
контрразведке / Авт.-сост. В.М.Землянов, под общей ред. А.Е.Тараса. Мн., 2007. С. 409.

76
амплуа агента влияния на боевика, захлопнул двери и отсек охрану князя . Все
это стало возможным вследствие небрежного отношения Ярополка к своей, т.е.-
государственной безопасности.
Владимир почти полностью выполнил свои обещания: «во отца место»,
то есть дядькой-пестуном, Блуд стал его сыну Ярославу". Результаты
воспитания не замедлили сказаться: ни один князь-древнерусского периода не
имел столь разветвленной агентуры и не использовал так успешно полученную
информацию, как Ярослав, по праву названный Мудрым.
После смерти Владимира его сын Святополк, захватив власть в Киеве,
начал «зачистку», убивая братьев-конкурентов. Но немедленно в Новгород, где
в это- время княжил Ярослав, полетело агентурное донесение: «Отець ти
умерлъ, а Святополкъ седитъ ти Кыеве, убив Бориса, а на Глеба посла, а
блюдися его повелику»3. Этот агент - родная сестра Ярослава Владимировича,
Предслава. Ярослав собрал войско, 40000 новгородского ополчения и 1000
варягов собственной дружины. Правда, разведка Святополка тоже не
дремала:«Слышавъ же Святополкъ, идуща Ярослава, пристрой бе-щисла вой,
Руси и печенегъ, и изыде противу ему к Любичу»4. После 3-месячного стояния
по обе стороны Днепра наконец состоялась битва, принесшая победу Ярославу.
Но как выбран момент сражения? Составитель «Повести временных лет»
главную роль отводит новгородцам, разъяренным насмешками противника и
заявившим князю: «Заутра перевеземъся на ня; аще-кто не поидеть с нами, сами
потнемъ его». Однако автор Софийской первой летописи включил в описание
событий пропущенный коллегой фрагмент: «И бяше Ярославу мужъ въ приязнь
у Святополка, и посла к нему Ярославъ отрокъ свои нощию, рече к нему он си:
«Что ты тому велиши творити: меду мало варено, а дружины много». И отрече
ему муже тъ: «Рцы тако Ярославу: «Да аще дружины много, а меду мало, да к
вечеру дати». И разумевъ Ярославъ, яко в нощь велитъ сещися» . То есть
Ярослав послал связника к своему агенту во вражеском стане, и тот передал

Повесть временных лет. (по Лаврентьевской летописи 1377 г.). Ч. 1.М.-Л., 1950. С. 54-55.
2
Софийская первая летопись старшего извода (ПСРЛ. Т. VI. Вып. I). М., 2000. Ст. 130.
3
Там же. С. 95.
4
Там же. С. 96.
3
Софийская первая летопись старшего извода (ПСРЛ. Том шестой. Выпуск 1.) М., 2000. Ст. 129.

77
 кодированное сообщение с рекомендацией напасть ночью. А Святополк именно
в эту ночь пировал со своей дружиной. Обратим внимание на- то, что
Владимиру пришлось вербовать Блуда непосредственно перед операцией,
Ярослав же' озаботился приобретением агента заранее, возможно даже, в.
окружении Святополка у него был не единственный «мужъ-въ приязнь».
Следует признать, что Святополк тоже вполне умело организовывал
тайные операции. Достаточно прочитать эпизод о подготовке и убийстве
Бориса и Глеба, где видны и вербовка, и обеспечение секретности. Неплохо-
работала и полевая разведка, вовремя донесшая о выдвижении Ярославова
войска'из Новгорода в 1015 г.
Однако Ярослав Владимирович понимал, что победой1 в битве, не
закончилась борьба за великокняжеский престол, она будет продолжаться до
тех пор, пока старший брат будет иметь силы и желание ее продолжать. И для
закрепления успеха князь применил свои умения, не воспетые летописцами и
песнотворцами. Ведь наилучшим образом ему удавалась не столько
организация агентурной и розыскной работы, хотя w в этом: он не был
превзойден своими современниками, сколько умелая реализация полученной
розыскными методами информации для-достижения своих политических целей.
Речь идет о таланте Ярослава к созданию негативного политического портрета
своего противника. Именно за ним следует признать заслугу объявления,
Святополка Окаянным. Исследователи «Сказания о Борисе и Глебе» предлагали
различные даты появления культа первых русских святых, но самой • ранней
датой появления при киевском дворе саги об убиении князей называли 1019
год, после победы над Святополком и его гибели1. При всем уважении к
маститым историкам, считаю возможным заметить, что при определении
времени возможного составления саги о Борисе и Глебе учитывались
различные факторы, кроме одного: цели ее создания. Между тем писатель XII
века Кирилл Туровский различал «два типа хранителей исторической памяти —
летописцев и песнотворцев, следовательно, творцов истории письменной и
творцов истории устной, но у обоих находит одну и ту же цель их деятельности

' См. Дмитриев Л.А. Сказание о Борисе и Глебе // Словарь книжников и книжности Древней Руси. Л., 1987.
Вып. 1: (XI — первая половина XIV в.). С. 398^108.

78
как историков: прославление героев и по преимуществу их военных
подвигов»1. Ни тех, ни других деяние Святополка не могло вдохновить на
создание саги, поскольку подвигом его нельзя назвать, скорее наоборот. Также
под понятие военного подвига не подходило и поведение жертв. А вот создание
подобной саги по заказу князя Ярослава и ее широкое распространение
песнопевцами и сказителями, то есть средствами массовой информации,
стимулированное определенными суммами,' вполне возможно.
Ведь, в сущности, ничего особенного, из ряда вон выходящего,
Святополк не совершил: все правители того времени, заняв престол,
стремительно «зачищали» не только реальных, но и потенциальных
конкурентов. И предшественники Ярополк и Владимир убивали братьев, и
соседи в Европе: «...незадолго перед тем в соседних славянских странах -
Богемии и Польше, обнаружилось стремление старших князей отделываться от
родичей насильственными средствами. Первым делом Болеслава Храброго
польского по восшествии на престол было изгнание младших братьев,
ослепление других родичей; первым делом Болеслава Рыжего в Богемии было
оскопление одного брата, покушение на жизнь другого»". Дело в другом: из
содержания саги следует, что Борис и Глеб не претендовали на киевский
престол! Борис открыто отказался от предложений дружины и распустил ее, и
даже не сопротивлялся убийцам, а Глеб с поврежденной ногой плыл в Киев по
вызову старшего брата. Они были именно «невинно убиенные»! Ославив
Святополка «окаянным» братоубийцей, Ярослав лишил его политического
авторитета и, соответственно, возможности набирать войско. Из летописи мы
видим, что в 1015 г. Святополк выводит против Ярослава «бе-щисла вой, Руси и
печенегъ». Но вот потом, в 1017 и 1019 годах, у Святополка лишь войско тестя
Болеслава Храброго с немцами и венграми, да печенеги, привычные союзники,
которым моральный облик Святополка неинтересен, они шли за плату или
долю в добыче. Так что создание и обнародование саги «о богопротивном
убиении Бориса и Глеба» следует отнести к 1016-1017 гг. — после победы над

1
Лихачев Д.С. «Повесть временных лет» // Великое наследие: Классические произведения литературы
Древней Руси // http://avorhist.narod.ru/publish/great4_l.html (2007. 7 октября).
2
Соловьев СМ. История России с древнейших времен. Т.1. Гл. VII. //
http //avorhist.narod.ru/publish/solvOIp7.htm (2007. 29 сентября).

79
 Святополком и его гибели она была уже не нужна. Более того, прозвище
Окаянный ассоциировалось не с именем Святополка, а с личностью, поскольку
еще при жизни Ярослава, в 1050 г., этим именем нарекают сына старшего
Ярославича, Изяслава.
Заказной политический характер саги подтверждается и еще одним
фактом'из ее содержания. Святополк ведь убил не только Бориса и Глеба, но и
брата Святослава. Однако Святослав, древлянский князь, в отличие от братьев,
не ожидал безропотно убийц: понимая, что сил для сопротивления у него мало,
он бежал в Венгрию, посланные Святополком убийцы догнали и убили его в
Карпатах. Таким образом, Святослав; самим фактом бегства оказавший'
сопротивление Святополку, не вписывался в понятие «невинно убиенного» — и
сага не упомянула о нем, и тем более о канонизации его не было и речи, а
летопись лишь скупо сообщила сам факт погони и убийства.
Изложенное с высокой степенью вероятности позволяет полагать, что
Ярослав Владимирович вовсе не был «лютым врагом Святополка», как об этом
пишет М. X. Алешковский1. Ему, как и многим другим политикам всех времен,
были чужды неистовые страсти в политических играх. И талантливо созданная
сага об убиении Бориса и Глеба, сыграв свою роль, осталась в репертуаре
песнопевцев и сказителей - древнерусских средств массовой информации.
Но ей нашлось новое применение, когда Ярославу необходимо было, по
мнению Д. С. Лихачева, «укрепить государственное единство^ Руси на основе
строгого выполнения феодальных обязательств младших князей по отношению
к старшим и старших по отношению к младшим»", и потребовались
собственные, русские святые. Как считает Л. А. Дмитриев, «Митрополиту
Иоанну, при котором произошло открытие мощей святых и установление
праздника 24 июня, Ярослав поручил составить рассказ о событиях, связанных
с Борисом и Глебом. Рассказ этот, называемый Мюллером первоначальной
легендой (Urlegende), был написан Иоанном по-гречески. Первоначальная

Алешковский М.Х. Повесть временных лет: Судьба литературного произведения в Древней Руси М., 1971.
C.6I.
2
Лихачев Д.С. Некоторые вопросы идеологии феодалов в литературе XI-ХШ вв. ТОДРЛ. 1954. Т. 10. С 89

80
легенда - мартирий святым. Фактический материал Иоанн почерпнул из саги,
устных преданшги рассказов князя Ярослава и его окружения»1.
Кстати, сам Ярослав отнюдь не питал благодушия в отношении своих
братьев, постоянно контролируя их поведение и отслеживая намерения,
ревниво оберегая свою власть: когда он получил информацию, позволившую
заподозрить • брата Судислава, княжившего в Пскове, то немедленно заключил
его в поруб (темницу — С.Ж.) пожизненно. Свободу Судислав получил лишь
после смерти старшего брата, от его сыновей, через 24 года, и лишь для того,
чтобы быть постриженным в монахи".
В связи с выше изложенным более понятной становится еще одна
странная' история, происшедшая в княжение Ярослава Владимировича. В'
1024 г. Мстислав, князь-богатырь, прославившийся на все славянские земли
благодаря победе в поединке с касожским князем Редедей, счел себя
достойным не провинциальной Тмуторокани, а более богатого и престижного
места, и отправился с дружиной, составленной из-хазар и касогов, завоевывать.
киевский престол. Киевляне не пустили его в город, и Мстислав пришел в
Чернигов, став его «первым исторически известным князем» . Н. М. Карамзин
полагал, что Чернигов, «менее укрепленный»4, не мог противостоять угрозе
захвата. Но летописи неоднократно указывают, как охотно* пригороды
оказывали поддержку князьям за возможность стать стольными городами. Это
косвенно доказывается и тем фактом, что Чернигов, богатейший город
Северской земли (хотя Л. Нидерле называет его в ряду других городов, ничем
не выделяя ), не только принял Мстислава, но и собрал ополчение в помощь
княжеской дружине для похода на Киев. Великолепный стратег и тактик,
Мстислав бросил это ополчение в ночном бою против варягов, призванных
Ярославом, а затем их, уставших, перебил, введя в бой свежий резерв —
собственную дружину. Ярослав бежал с остатками своего войска в Новгород.
Казалось бы: путь к киевскому престолу открыт. Не тут-то было! Мстислав

1
Дмитриев Л.А. Указ. соч. С. 401.
2
Повесть временных лет... С. 102, 109.
3
Рыбаков Б.А. Стольный город Чернигов и уездный город Вшиж // По следам древних культур: Древняя
Русь. М., 1953. С.92.
4
Карамзин Н.М. История государства Российского. В 4-х книгах. Книга первая. Ростов н/Д, 1997. С. 190.
5
Нидерле Л. Славянские древности. М., 2000. С. 174.

81
 посылает к брату с отказом от претензий на Киев, признавая его старшинство, и
предложением разделить земли по Днепру. Эта странная ситуация получала'
разные объяснения. Н. М. Карамзин утверждал, что Мстислав «изъявил редкое
великодушие»1, В. В. Пузанов предположил, «что решающую роль здесь
сыграла позиция горожан (киевлян — С.Ж.), с которой вынужден был считаться
победитель» . Действительная причина, как представляется автору, несколько
иная.
Мстислав после разгрома Ярославова войска «о свете заутра, виде
лежаща отъ своихъ Северъ и Варягъ Ярославлихъ, и рече: «кто сему не радъ?
Се лежить Северянинъ, а се Варягь, а дружина- своя цела»3. Этой фразой,
мгновенно ставшей известной в Чернигове, Мстислав лишил себя возможности
пополнить войско, ведь, по мнению В. В. Пузанова, «основную боевую мощь в
Древней Руси составляли не княжеские дружины, а народное ополчение - вой,
без которых князья были не в состоянии вести сколько-нибудь значительные
военные кампании. Но ополчение подчинялось вечу, и не могло выступить в
поход без санкции последнего» . Сложилась патовая ситуация: Ярослав не в
силах противостоять брату и не только вернуть Чернигов под свою власть, но
даже защитить Киев, он в Новгороде спешно пытается собрать новое войско. А
Мстиславу не с кем-идти на Киев, поскольку с одной дружиной-.он уже пытался"
это сделать, а пополнения ожидать не приходится. Чернигову же и хотелосьбы
стать старшим городом на Руси, но после таких слов Мстислава вече вряд ли
решилось бы собрать новое ополчение: кому захочется идти на верную смерть?
Самое время проявить «братолюбство» и признать права «вящшего-брата», не
забыв и себя.

Возникает вопрос: откуда черниговцы дословно узнали о неприглядной

фразе Мстислава? Автор берет на себя смелость предположить, что здесь не
обошлось без тайных действий со стороны Ярослава. Ведь если даже Мстислав

1
Карамзин Н.М. Указ. соч. С. 191.
" Пузанов В.В. У истоков восточнославянской государственности // Сандулов Ю.А. История России: народ и
власть. СПб., 1997. С. 45.
3
Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью (ПСРЛ. Т. IX.) - М., 2000. -
С.78-79.
4
Пузанов В.В. Народ и власть в городах-государствах Древней Руси // Сандулов Ю.А. История России:
народ и власть. СПб., 1997. С. 68.

82
и высказал нечто подобное, то лишь в окружении'своих ближайших бояр,- своей
дружины, кровно заинтересованной в успехах князя. Ярослав же,
проигрывавший Мстиславу каю полководец, но гораздо более тонкий политик,
мог умело использовать агентурные сведения и материалы розыска. Можно
допустить, что и в окружении. Мстислава Ярослав имел своего агента, или даже
кто-либо из мстиславовых дружинников по собственной инициативе оповестил
Ярослава, о несдержанности своего князя, рассчитывая на вознаграждение, а
Ярослав распорядился полученной информацией в своих интересах. В любом
случае восторги Мстислава о характере потерь стали известны в Чернигове.
Косвенным подтверждением логичности этой версии может служить еще
одно обстоятельство. Заключается оно в том, что использование ополчения в
качестве большого полка в оборонительном или передового полка в
наступательном сражении было достаточно обычным элементом древнерусской
тактики. Сбить наступательный порыв атакующих или заставить расстроить
ряды обороняющихся и в любом случае измотать силы противника - в этом и
заключалась задача пешего полка, гибнущего первым, и это никого особо не
тревожило, в том числе и самих воев. Тот же Дмитрий Иванович Московский,
заслуживший почетное прозвище Донской, при построении своего войска на
Куликовом поле сформировал большой полк из пришедших к нему «охочих
людей», а часть собственной дружины, отряды серпуховского князя Владимира
Андреевича и испытанного волынского воеводы Дмитрия Боброка, то есть
наилучшим образом подготовленных и вооруженных конных воинов, поставил
в засадный» полк. «Нет никакого сомнения в том, что Дмитрий Иванович,
поставив свой, пеший в основном, Большой полк под главный удар татарской
конницы, хладнокровно и обдуманно обрек его на почти полное истребление.
Только если народная рать выстоит под кривыми саблями до смертного конца,
если она своим упорным сопротивлением истощит силу натиска конной массы,
притомит степных лошадей, притупит клинки всадников, только в этом случае
оставалась одна-единственная возможность победы, и только тогда ужасная
жертва приобретала высокий смысл» .

1
Нестеров Ф. Из книги «Связь времен» // Поля ратной славы. М., 1987. С. 55-56.

83
 И ужасающие потери* ополчения и вообще войска тоже мало кого
смущали в те суровые времена: когда Ярослав Владимирович потерпел
сокрушительное поражение от польского войска' во главе с Болеславом I
Храбрым в 1017 г., оставшись лишь с четырьмя соратниками, и хотел бежать за
море, новгородцы не только не отпустили его, но собрали деньги на наем
нового войска. Так что отказ Чернигова созвать новое ополчение выглядит,
мягко говоря, неадекватно общепринятой практике. Единственным логичным
объяснением этому отказу служит именно отношение Мстислава. Достойным
для князя считалось разделять судьбу всего войска, будь то собственная
дружина, ополченцы или союзники. Примерами тому могут служить
зафиксированные летописцами слова героя «Слова о полку Игореве»» Игоря
Святославича Новгород-Северского перед битвой с превосходящими силами
половцев в 1185 г.: «Оже побегнемь, утечемь сами, а черныя люди оставим, то
от Бога ны будеть грех сих выдавше поидемь; но или умрем, или живи будем на
едином месте»1. Мстислав же своей необдуманной фразой обесценил гибель
ополчения.
Как бы то ни было, Ярослав, проигравший битву при Листвене,
обнародованием сакраментальной фразы выиграл войну. Но окончательно
поверить в свою победу смог только через два года, когда «совокупи воя многи,
и прииде къ Киеву, и сотвори миръ съ братомъ своимъ Мстиславомъ у Городца.
И разделиста по Днепре Русскую землю: Ярославъ приатъ сю сторону, а
Мстиславъ ону; и начаста жить миромъ в братолюбстве, и преста усобица и
мятежъ, и бысть тишина велиа по земли»". И эту тишину некому было
потревожить: Мстислав через два года, неожиданно для всех, в полном
расцвете сил умер во время охоты.
Настоящий пример свидетельствует не столько о проведении оперативно-
розыскных мероприятий, доказательства которых строятся на предположениях
(хотя и вполне логичных), сколько о практике использования информации,
полученной в результате оперативно-розыскной деятельности, путем ее

1
Ипатьевская летопись (ПСРЛ. Т. II.). 2-е изд. М., 2001. Ст. 641.
2
Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью (ПСРЛ. Т. IX.) М., 2000. С. 79
84
обнародования, в правильно выбранном месте и в правильно выбранный
момент.
Следует вспомнить и о способностях Ярослава к устройству
матримониальных дел к вящему благу государства. Свою сестру Марию,
прозванную Доброгневой, он выдал замуж за польского короля Казимира,
дочери Елизавета, Анна и Анастасия стали соответственно норвежской,
французской и венгерской королевами1. Не говоря о добрых отношениях с
зятьями, но учитывая агентурную работу сестры Предславы, мы можем
представить себе, сколь надежное агентурное прикрытие своих юго-западных,
западных и северо-западных границ получил Ярослав в результате устройства
этих браков.
Летопись приводит посмертный панегирик Ярославу, подводя итоги его
правлению и той памяти, которую он по себе оставил в народе. Приведенные
выше факты и логические выкладки свидетельствуют, что эта общепринятая
характеристика несколько не полна. Следует добавить, что Ярослав был одним
из первых правителей Руси, который интенсивно создавал систему
государственной безопасности, грамотно использовал все возможности для
гласного и негласного получения информации обо всем, угрожающем его
власти, и умело реализовывал ее различными способами. Во время его
княжения Киевское государство имело постоянную разведывательную
структуру во главе с самим великим князем, исправно информировавшую его о
намерениях внешних и внутренних врагов и в случае необходимости успешно
исполнявшую боевые или пропагандистские акции.
Нельзя не упомянуть и о наследниках столь важных для государственного
деятеля умений. Вот что счел возможным написать М. X. Алешковский о
любимом сыне Ярослава, Всеволоде: «Во время княжения Всеволода
произошло несколько насильственных смертей его соперников, удивительно
выгодных этому князю. Смерти происходили при таинственных
обстоятельствах: одного князя убили в его же войске ударом копья в спину,
другого убили его собственные союзники половцы, третьего закололи, когда он

1
Карамзин Н.М. Указ. соч. С. 196-197.

85
 ехал на телеге. И, однако, летописец* каждый раз находит слова для того, чтобы
показать непричастность Всеволода к этим убийствам, хотя, например,
половцы заключили мир с Всеволодом прежде, чем убить Романа, Ярополк
ссорился с Всеволодом, хотя его убийца, по словам, летописи «дьяволом
научен», а Всеволод устраивает своему сопернику пышные похороны...
Интерес Всеволода к летописанию вполне понятен: он был широко
образованным человеком, знал пять европейских языков. Он первым, видимо,
осознал значение летописи в острой политической борьбе и заранее
подготавливал передачу киевского стола своему сыну Владимиру Мономаху,
подчеркивая любовь Ярослава к себе, оправдывая свои не очень-то
христианские поступки по отношению к старшему брату Изяславу» .
Самозащита, или обеспечение внешней и внутренней безопасности - одна
из важнейших функций государства, пренебрежение ею или недостаточно
последовательное ее осуществление, как правило, приводило к замене лиц на
престолах, или даже изменению типа государственной власти. Поэтому
политический розыск в качестве важнейшего средства обеспечения
безопасности власти прослеживается уже в летописных известиях о первых
княжениях.
Одним из них является уже упомянутая история- убиения Святополком
братьев Бориса и Глеба, где подробнейшим образом описывается подготовка
Святополком убийства братьев: требование присяги от вышгородских бояр,
постановка боевой задачи и требование секретности как основного условия ее
выполнения, имена командира боевой группы Горясера и убийцы Глеба -
повара Торчина, упоминается и об опознании трупов на месте убийства
Бориса . Летописный текст добавляет сюда имена вышгородских бояр,
присягнувших Святополку: «суть же имена симъ законопреступником: Путьша,
и Талець, Еловить, Ляшко, отець же ихъ сотона»3. Откуда все это известно?
Главный руководитель всей операции - Святополк - в руки Ярослава не попал,

1
Алешковский М.Х. Повесть временных лет: Судьба литературного произведения в Древней Руси. М., 1971
С. 61.
" Сказание о Борисе и Глебе / Подготовка текста, перевод и комментарии Л.А.Дмитриева // Электронные
публикации Института русской литературы (Пушкинского Дома) РАН -
http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4871 (2007. 29 сентября).
3
Повесть временных лет. (по Лаврентьевской летописи 1377 г.). Ч. 1. М.-Л., 1950. С. 92.

86
 но зато, несомненно, в его руках оказались некоторые исполнители, а уж
предложить им рассказать все, что знали, было^ делом техники, каковой
техникой в те времена вполне владели. Другими словами - имел место
стандартный розыскной процесс, возможно с применением пыток, хорошо
известный нам по* описаниям XVII-XVTII вв. Кроме того, из текста летописи
известно, что отроку Георгию, любимцу Бориса, отрубили голову, поэтому его
не опознали среди трупов. То есть проводились осмотр места происшествия и
опознание. Случайно этого произойти не могло, поскольку тело Бориса, в
отличие от тела Глеба, было еще убийцами вывезено в Вышгород.
Было ли розыскное дело письменным, протоколировался ли его ход, или
велось устно, по памяти - мы не узнаем. Несомненно лишь, что оно, как это
практикуется до сих пор, было засекречено, но результаты и отдельные
материалы были обнародованы. Так они и попали в летопись.
Ярким примером политического розыска является и дело об убийстве
Андрея Боголюбского в 1175 г. Летописец подробно описывает причины и
замысел убийства, состав заговорщиков, дословно цитирует их разговоры, шаг
за шагом фиксирует слова и действия всех участников события - и князя, и его
слуги, и убийц. Откуда такая осведомленность? Ведь летописцы вносили в
текст летописи лишь достоверные, проверенные факты. Князья-наследники или
современники убитых не могли не быть заинтересованы в проведении
тщательного розыска о совершенных убийствах, и не столько с целью покарать
виновных, сколько для того, чтобы извлечь и использовать бесценный опыт для
обеспечения собственной безопасности. Полнота проведения розыска,
позволившая летописцу с абсолютной уверенностью указать на организатора и
заказчика убийства Бориса и Глеба - Святополка, через более чем полтораста
лет дала возможность другому летописцу характеризовать замысел убийства
Андрея Боголюбского «дияволим наущением»1, отметая участие кого-либо из
князей в его организации.
Далеко не всегда розыск по факту политического убийства бывал
успешен. Пример такого розыска - дело об убийстве князя владимиро-

1
Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью (ПСРЛ Т. IX ) М., 2000
С. 219.

87
волынского Ярополка Изяславича, которого в 1086 г. проткнул саблей
собственный дружинник. Нерадец, после чего сбежал в Перемышль к Рюрику
Ростиславичу. Летописец явно указывает на политический характер этого
заказного убийства: Нерадец «от диавола наученъ иотъ лукавыхъ человекъ»1.
Анализ этого летописного сюжета дает основание предположить, что в
ближнем окружении Ярополка имелась агентурная группа (внедренная* или
завербованная), которая имела задание отслеживать враждебные намерения
князя относительно Ростиславичей, а в случае реализации этих намерений -
воспрепятствовать этому. Группа вполне успешно выполнила свое задание.
Ведь почему произошло убийство? С. М. Соловьев: «Посидевши*мало времени
во Владимире, Ярополк отправился к Звенигороду; мы не знаем, зачем
предпринял он это путешествие? мы не знаем еще, кому принадлежал в это
время Звенигород? очень вероятно, что Ростиславичам; очень вероятно, что
выражение летописца: «Иде Звенигороду», означает поход воинский»^.
Естественно, что после убийства князя поход прекратился сам собою.
На основе анализа летописных описаний этих немногих прецедентов
можно выявить сравнительно развитую технику политического розыска.
Основным и наиболее эффективным средством получения информации и
проведения тайных операций уже в те времена была внутренняя агентура.
Приобретение ее сегодня именуется «вербовкой». Летопись представляет нам
два примера вербовки, в обоих случаях вербовщиками или инициаторами
вербовки выступали князья.
Святополк Владимирович, решив убить братьев, обратился к боярам: «и
рече имъ: «прияите ми всемъ сердцемъ». Рече же Путша с вышегородскыми
боярци: «можем главы своя сложити за тя» 3 . Обратим внимание на следующий
момент: Святополк это время уже занял великокняжеский престол, и бояре уже
были обязаны ему верностью. Но он требует особой присяги в верной службе в
тайном деле, и лишь после такой присяги выдает своим агентам задание на
убийство Бориса.

1
Летописный сборник, именуемый Патриаршей... С. 114.
2
Соловьев СМ. История России с древнейших времен. T.2 Гл.2. -
http//avorhist.narod.ru/publish/SOLV02P2.HTM
3
Новгородская первая летопись... С. 170

88
 Гораздо тоньше и искуснее проведена Владимиром Святославичем
вербовка Блуда, воеводы Ярополка. «Володимеръ же посла къ Блуду, воеводе
Ярополчю, съ лестью глаголя: «Поприяй ми! Аще убью брата своего, имети тя
хочю во отца место, и многу честь возьмешь от мене: не язъ бо почалъ братью
бити, но онъ. Азъ же того убоявъся придох на нь» И рече Блудъ къ посломъ
Володимеримь: «Азъ буду тобе в сердце и въ приязньство»1. Здесь в
вербовочном предложении ясно выделяются несколько частей: цель тайных
действий (убийство Ярополка), убеждение в правоте и справедливости своего
дела (он первый начал братьев убивать) и обещание вознаграждения (сыновнее
уважение и многие почести). В ответ - та же присяга, хоть и- иначе
сформулированная. И еще одна тонкость вербовки: здесь она проведена не
лично князем, а через посредничество специальных послов-вербовщиков.
И Владимир, и сын его Святополк озаботились приобретением тайных
пособников лишь тогда, когда в их услугах возникала потребность. А вот
Ярослав Владимирович приобретал агентуру заранее, и к необходимому
моменту уже имел, к кому обратиться: после смерти отца и убийства Бориса
сестра Предслава сообщила ему не только о происшедшем, но и о намерениях
Святополка. А когда потребовалось определить точное время и место
нападения на Святополка, у Ярослава уже имелся в окружении брата «муж в
приязнь». Заблаговременно были подведены Ярославом агенты и к остальным
братьям, и как только были получены сведения, давшие основание усомниться
в благонадежности Святослава - он немедленно угодил в «поруб», где и
содержался 24 года, до самой смерти Ярослава. Правда, в этом случае летопись
не указывает на источник доноса, вполне возможно, он был составлен и
«инициативником».
Кроме завербованных агентов, в некоторых случаях летопись уверенно
показывает нам «инициативников», и первого среди них - Анастаса
Корсунянина, благодаря предательству которого Владимир смог сломить
сопротивление осажденного Корсуня.

1
Повесть временных лет... С. 54.

89
 Социальный состав агентуры характеризуется близостью к престолу и,
соответственно, возможностью доступа к информации. Среди них мы видим
родственников князей (Предслава), воевод и дружинников. Специализация)
агентуры в то время еще не устоялась, и если Предслава- информаторв чистом
виде, а Горясер и его команда - такие же «чистые» боевики, то Блуд успешно
сочетал функции агента влияния и боевика. Об информации, поставляемой
Нерадцем, летопись не сообщает, но можно предположить, что без этого также
не обошлось, то есть и в этом случае сочетание функций осведомителя и
боевика.
Различны были и судьбы агентов. Воевода Блуд, послуживший
Владимиру Святославичу в борьбе с его братом Ярополком, получил почет и
уважение, был назначен дядькой (воспитателем) Ярослава Владимировича и
мог вполне наслаждаться жизнью. Но при встрече русского и польского войск
на Буге 22 июля 1017 г. именно он стал насмехаться над королем Болеславом
Храбрым и после разгрома Ярославова войска был убит1.
Судьба Предславы Владимировны также сложилась печально. Вскоре
после вышеописанных событий, когда Болеслав и его союзник Святополк
заняли Киев, она была изнасилована Болеславом, ранее сватавшимся к ней, но
получившим отказ. Брат Святополк не заступился за девушку, поскольку,
видимо, не оставался в неведении относительно ее агентурной деятельности в
пользу своего брата-конкурента. В качестве королевской наложницы она была
2
увезена в Польшу .
Напротив, Анастас Корсунянин не имел оснований жаловаться на судьбу.
После триумфального возвращения Владимира из ограбленного Корсуня и
строительства Десятинной церкви в 996 г. он был поставлен во главе ее и
получил в свое распоряжение десятую часть всех доходов великого князя,
пожалованную этой церкви: «Даю церкви сей святей Богородици от именья
моего и от градъ моихъ десятую часть». И положи написавъ клятву въ церкви
сей, рекъ: «Аще кто сего посудить, да будеть проклятъ». И вдасть десятину

1
Софийская первая летопись старшего извода (ПСРЛ. Т. VI. Вып. I.). М., 2000. Ст. 130.
Там же.

90
Настасу Корсунянину»1. Когда же в 1017 г. «Болеславъ же побеже ис Кыева,
възма именье и бояры Ярославле и сестре его», Анастас сумел подольститься к
польскому королю, и тот приставил его кладовщиком к награбленным
сокровищам.
Что же касается боевиков, особенно участников убийства Бориса и Глеба,
вышгородских бояр Путши, Тальца, Яловита и Ляшка, то летописец весьма
красноречиво заметил: «отець же ихъ сотона». В живых их, конечно, не
оставили.
Кто же возглавлял политический розыск в Киевской Руси? Сами князья.
Летописи предоставили нам достаточно много свидетельств того, как князья
занимались вербовкой, инструктировали агентов, ставили агентурные и боевые
задачи, получали отчеты об их выполнении, лично направляли связников и
получали от агентов информацию. И только лично принимали решения о
способах реализации полученной в ходе оперативно-розыскных мероприятий
информации.
Население Киевской Руси было вполне информировано о сущности и
содержании политического розыска, его отличиях от уголовного сыска,
подсудности. К примеру, устав Владимира Святославича отнес к церковной
юрисдикции чародейство, зелеиничество и изготовление талисманов , но
деятельность волхвов против христианской церкви или ритуальные убийства,
возглавляемые волхвами, относились к политическим убийствам и подсудны
были лично князьям: в 1024 г. «Слышав же Ярославъ волхвы, приде Суздалю;
изъимавъ волхвы, расточи, а другыя показни»3. И сами волхвы, захваченные
воеводой Яном Вышатичем за организацию массовых ритуальных убийств в
Белоозере в 1071 г., понимая, что подсудны лично князю как политические
преступники, заявили арестовавшему их боярину: «Нама стати пред
Святославомъ, а ты не можешь створити ничтоже»4. Правда, Ян, понимая
необходимость немедленного умиротворения взволнованного края и роль в нем
неотвратимости и наглядности наказания, лично расследовал дело и вынес

1
Повесть временных лет... С. 85.
" Российское законодательство X-XX веков. В девяти томах. Т. I. М., 1984. С. 145.
3
Повесть временных лет... С. 100.
4
Там же. С. 118.

91
 приговор, который тут же и был исполнен, то есть взял на'себя функции, органа
политического розыска. Но поскольку никаких изменений в судьбе Вышатича
после этого не произошло, можно достаточно уверенно предположить, что
князь задним числом санкционировал эти действия Яна.
Д. С. Лихачев, анализируя текст «Повести временных лет», отметил, что
«широкое отражение получила в летописи и специальная терминология:
военная, феодальная, юридическая, охотничья (особенно в «Поучении
Мономаха») и т.д.»1. Не стала исключением и оперативно-розыскная
терминология: именно в этот период закладывались ее основы.
В XX веке взаимоотношения агентов и их кураторов из государственных
спецслужб именовались термином «сотрудничество», а сами агенты -
секретными сотрудниками. В Киевской Руси использовался термин
«приязньство». С. М. Соловьев переводит это слово по разному: «поприяи ми»
- «помоги мне», «прияите» - «привержены», «мужъ в приязнь» - «приятель».
Однако в украинском языке, сохранившем больше славянских корней, есть
глагол «сприяти» - способствовать. Отсюда «поприяи ми» - поспособствуй
мне, «мужъ в приязнь» - пособник, а «приязньство» - пособничество. Именно
этим термином называлось секретное сотрудничество у наших далеких
предков. В данном случае слово «пособник» используется в его
первоначальном значении -' «тот, кто пособляет, помогает, соучаствует» , а не в
специальном — «соучастник преступления».
Позднее появился и специальный термин для обозначения агентов
влияния - «норовники». Летописец, описывая события 1480 г. (стояние на
Угре), показывает нам великого князя Ивана Васильевича, «боящеся
Татарьского прохождения, а слушая злыхъ человекъ сребролюбцевъ богатых и
брюхатых, предателей христьаньскых, а норовников Бесерменскых, иже
съветуют государю на зло христьяньское, глаголюще: «Пойди прочь, не
можеши с ними стати на бой»3.

1
Лихачев Д.С. «Повесть временных лет» // Великое наследие: Классические произведения литературы
Древней Руси - http://avorhist.narod ru/publish/great4_l.htm! (2007. 7 октября).
2
Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х т. Т. 3. СПб.-М., 1882. С. 338.
3
Московский летописный свод конца XV века / ПСРЛ. Т. XXV. М.-Л., 1949. С. 328.

92
 Для обозначения розыскных действий использовался термин
«испытание». Летописец, сообщая о событиях 1069 г., когда «пришед
Мьстиславъ, исече кияны, иже беша высекли Всеслава, числом 70 чади, а
другыя слепиша, другыя же без вины погуби, не испытав»1, укоряет Мстислава
Изяславича в том, что он казнил киевлян, не проведя тщательного розыска,
вследствие чего пострадали и невиновные. Так же назван розыск Яна
Вышатича о преступлениях волхвов в Белоозере в 1071 г.: «Янъ же, испытавъ,
чья еста смерда...»".
Но древнерусское «испытание» не подразумевало обязательного
применения пыток, этим словом назывался процесс получения какой-либо
информации, связанный с расспросами. Так, в 1380 г. Мамай «нача испытовати
отъ старыхъ историй, како царь Батый пленилъ Русскую землю и всеми князи
владелъ, якоже хотелъ; и извопрашавъ, и уведевъ отъ всехъ своихъ
подлинно...» 3 .
Получение же разведывательной информации, будь то агентурные
сведения, донесения полевой разведки или пограничной стражи, называлось
термином «слышать». В летописях подчеркивается немедленное реагирование
власти на такую информацию: «Се слышав царь посла к Игорю лучие
боляре...»; «Слышавъ же Святополкъ, идуща Ярослава, пристрой бе-щисла
вой» и т.п.
Таким образом, политический розыск в Киевской Руси не только
существовал на достаточно высоком уровне, вполне адекватном уровню
развития государства. Возглавляемый лично князьями, в некоторых случаях и
лично принимавшими участие в оперативно-розыскных мероприятиях, он
вполне обеспечивал потребности обеспечения безопасности власти и лиц,
обладавших ею. Не создав постоянных структур и не разделяя политический
розыск и разведку, древнерусские князья заложили надежную основу для
дальнейшего развития органов государственной безопасности.

1
Повесть временных лет... С. 116.
2
Там же. С. 118.
3
Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской летописью (ПСРЛ. Т. XI- XII.) М., 1965.
С. 46.

93
 Свидетельством высокого профессионального уровня разведывательных
операций может служить умелое сочетание контрразведки, агентурной и
полевой разведки в ходе подготовки к битве московского войска с ханом
Мамаем, что обеспечило возможность принятия великим князем Московским
Дмитрием Ивановичем верных решений о сборе и выдвижении войска, выборе
места и времени битвы. Контрразведывательные меры обеспечили скрытность
перемещения войск. Независимые свидетели донесли весть о победе другим
народам. Все проведенные мероприятия во многом способствовали победе
русского войска в Куликовском сражении и повышении международного
авторитета Москвы.
Если разведка и политический розыск организовывались, а в некоторых
случаях и проводились в Киевской Руси непосредственно князьями, то форма
участия верховных представителей власти в сыске уголовных преступников
была несколько иной.
Приемы и способы отыскания и разоблачения людей, нарушивших какие-
либо правила и установления общества, восходят к самым древним временам,
когда «в лексиконе наших пращуров не было и слова такого - сыск» . В первую
очередь требовалось выяснить, принадлежит ли нарушитель к своей общине,
или он - чужак. В первом случае необходимо было определить и личность
злоумышленника, поскольку «община не могла допустить собственного
ослабления из-за розни или взаимоуничтожения сородичей - обиженных и
обидчиков»*". И хотя в большинстве случаев родовая, а позднее
территориальная община, живущая открыто, тут же узнавала и о самом факте
нарушения обычая, и о том, кто именно его совершил, иногда приходилось
предпринимать меры, позднее названные дознанием, сыском, розыском,
следствием. Осуществлялись они, как правило, жрецом, реже вождем, в
присутствии всей общины, и основывались на достаточно глубоком понимании
психологии нарушителя. Не зря в фольклоре отложилась с давних пор
пословица о том, что «на воре и шапка горит».

1
Мулукаев Р.С, Полубинский В.И. Сказ о сыске // Советская милиция. 1990. №1. С. 92.
2
Полубинский В.И. Сыск на Руси //Журнал российского права. 1997. №11. С. 165.

94
 Если преступником был чужак, то не было необходимости выяснять его
личность, достаточно было определить, к какой общине он принадлежал, и
именно она выступала ответчиком. В. И. Полубинский описал один из
языческих розыскных обычаев - «допрос мертвой жертвы»: «Языческие жрецы
- волхвы — в заклинаниях и молениях по убитому вызывали дух жертвы,
призывая его назвать имя убийцы, и тот, то есть «дух», в конце концов
«называл» жрецу виновника смерти соплеменника. Древние считали обращение
к самому убитому наиболее простым способом установления и розыска
убийцы»1.
До недавнего времени подобные методы могли вызвать лишь насмешку
современных материалистов над наивностью- предков. Однако уже сегодня,
благодаря экспериментам российских ученых С. Д. Кирлиан, К. Г. Короткова и
их сотрудников появилась возможность для выявления
психоэмоционального состояния человека в момент смерти по
характеристикам газоразрядного свечения кожного покрова трупа.
Современные методики предполагают применение с этой целью сложной
научной аппаратуры, которой, естественно, не могли располагать наши
далекие предки, но, возможно, они пользовались иными, недоступными нам
и утраченными ныне средствами 2 .
Однако, если «допрос мертвой жертвы» был по каким-либо причинам
невозможен (например, речь шла не об убийстве) или не давал результатов,
приходилось обращаться к материальным средствам сыска. Из множества таких
методов остановимся на двух, поскольку именно они впоследствии, несколько
видоизменившись в процессе княжеского правотворчества, стали основой всего
процесса розыска преступников. Это гонение следа и свод. Оба они
применялись, если злоумышленника не удавалось застать и схватить на месте
преступления.
Гонение следа позволяло проследить, куда скрылся преступник, по
оставленным им следам. Умелые следопыты-охотники, как правило, имелись в

1
Полубинский В.И. Указ. соч. С. 166.
Подробнее см.: Китаев Н.Н.. Возможность «инструментального опроса» трупа человека: фантазия или
реальность? // Оперативник (сыщик). 2005. N° 2. С. 15-16.

95
каждой общине. Однако-и преступник понимал, что-потерпевшие будут его
разыскивать по следам, и; здесь состязались, искусство прятать следы и
находить их. Если преступнику удавалось оборвать след в;, пустом* ,
ненаселенном месте или на большой дороге, розыск прекращался.: Если же след.
приводил на территорию другой общины, то именно она считалась виновной и
должна^ была возместить ущерб, либо отвести след от себя;; указав;.,что* он
уходит: дал ее.
Для: свода необходимо" было обнаружение украденной вещи.
Индивидуальный характер ремесленного производства снабжал каждую; вещь,
достаточным количеством индивидуальных признаков для; опознания; Для
обвинения также требовалось, чтобы человек, у которого обнаружили
украденную вещь, недвусмысленно заявил свои владельческие права! на нее:
пользовался: или хранил как собственную. Такая вещь именовалась-«лицем»,
или поличным. Свод заключался,' в обязанности .последнего владельца
украденной вещи доказать законность ее приобретения; то есть, свести
потерпевших с тем, у кого он ее приобрел. Тот из прежних владельцев, кто не
мог доказать добросовестности приобретения вещи, и-признавался: виновным в
краже со всеми вытекающими из этого последствиями.
Если же и материальные методы сыска не давали результатов, но имелись
обоснованные (или- казавшиеся таковыми) подозрения в- чей-либо конкретный
адрес, это давало основание для обвинения. Одной из важных особенностей
уголовного процесса у многих народов (славяне тут далеко; не: исключение)
была презумпция виновности; то есть бремя доказывания своей невиновности
возлагалось на того; кому предъявлено обвинение. Арбитром выступали
высшие силы.
Искренне верующие не сомневались в том, что если какой-либо
проступок можно скрыть от людей, он все равно будет известен высшим силам.
Л. Нидерле отметил, что «славяне поклоняются камням и горам, источникам,
озерам, кустам и деревьям, целым рощам, а также четвероногим зверям и
птицам и, наконец, огню, звездам, месяцу и солнцу. Все это, будь то деревья,
источники или горы, они чтили не потому, что это были предметы мертвой
природы, а потому, что одухотворяли их. Славяне вкладывали в них

96
 представления о живых существах - духах, которых почитали и которых
поэтому в случае необходимости просили о помощи»1. Поэтому стоило лишь
правильно задать вопрос, и точный ответ будет обязательно получен. При этом,
если славяне-язычники вынуждены были адресовать свои вопросы к тем духам,
которые находились вблизи места преступления, то с принятием христианства
их заменил Бог, который по определению всемогущ, вездесущ и всеведущ.
Самым простым способом была обязанность принести присягу с
соблюдением всех тонкостей обряда, ведь клятвопреступление считалось
тяжким грехом. Более сложные обряды «допроса» высших сил в качестве
свидетелей получили название ордалий — испытаний огнем, водой или
железом".
Однако обнаружение виновного еще не исчерпывало конфликта. В
лучшем случае старейшины обеих общин договаривались решить дело миром,
община ответчика признавала претензии, и соглашалась возместить ущерб. В
худшем - отказывалась, и потерпевшим приходилось доказывать свое право
силой. Отсюда возникала кровная вражда, переходившая из поколения в
поколение, когда сам источник этой вражды уже был давно забыт.
Обычное право кровной мести возникало и как наказание за убийство
соплеменника, но не обязательно самому убийце, а всему его роду. Отсюда
возникло еще одно замечательное, по выражению Л. Нидерле, явление:
коллективная ответственность (круговая порука): «за уголовное действие
отвечал весь род, община, и даже еще более широкие союзы, например целые
группы поселений (русск. вервь, сербск. околина, польск. ополе...), и целый
такой союз обязан был преследовать преступника, а если он его не задерживал,
но следы его вели в какую-то из общин, вся община обязана была либо выдать
3
преступника, либо платить возмещение» .
Становление государственности вызвало передачу судебных функций
князю, что не могло не повлечь за собой изменения методов сыска. Князь,

1
Нидерле Л. Указ. соч. С. 299.
" См.: Чельцов-Бебутов М.А. Курс советского уголовно-процессуального права. Т. 1. М., 1957 С. 639.,
Черниловский З.М. Русская Правда в свете других славянских судебников // Древняя Русь: проблемы права и
правовой идеологии: Сб. науч. тр. М., 1984. С. 31.
3
Нидерле Л. Указ. соч. С. 338.

97
осуществляя правосудие, «был вправе принимать абсолютно любые решения,
но при этом должен был учитывать правовые нормы, содержавшиеся в «Законе
русском», договорах... и других-правовых актах, не забывая при этом древнее
обычное право»1. Но. сам он вершил суд только в столице или ином месте
своего пребывания, а «по областям судили «княжи мужи, являвшиеся
представителями великокняжеской администрации»", поэтому князь, как
олицетворение справедливости, обязан был в- первую очередь позаботиться о
единстве норм права на всей подвластной» ему территории. Это касалось и
обеспечения объективности результатов сыска, для чего следовало упорядочить
его методы и закрепить их в законе. Такое узаконение было совершено
Ярославом Мудрым и его наследниками в первом писаном своде русского
права, получившем название Русской Правды.
Князь, создавая нормативный акт, не мог дать населению нечто
совершенно новое, он вынужден был опираться на освященный' традицией
обычай, либо сохраняя его нормы в неприкосновенной целостности, либо внеся
некоторые изменения. В своем блестящем анализе норм древнерусского права
М. Б. Свердлов вывел логичную, непротиворечивую закономерность
использования законодателями Киевской Руси правового наследия родового
общества: «Сравнение норм Краткой и Пространной Правды разъясняет
принципы использования составителями норм предшествующего
законодательства: 1) сохранение текста, даже если предшествующая норма
отменена последующим законодательством, с указанием последующего
корректива; 2) изменение порядка последовательности юридических норм для
достижения целостности их композиции; 3) использование терминологических
поновлений, которые отражают социально-экономические и политические
изменения» . Эта закономерность применима и при анализе норм Русской
Правды, регулировавших сыск.

Краткая редакция Русской Правды регулирует свод в ст. 13-16. Статья 13

практически без изменений приводит обычную норму изъятия собственником

1
Петров И.В. Государство и право древней Руси. СПб., 2003. С. 290.
2
Там же. С. 291.
3
Свердлов М.Б. От Закона Русского к Русской Правде. М., 1988. С. 109.
98
украденной вещи у недобросовестного приобретателя, княжеским
правотворчеством добавлена лишь фиксированная штрафная санкция - 3
гривны за обиду . Следующая, 14 статья, уже ограждает добросовестного
владельца украденной вещи, требуя от собственника: не отнимай, не говори
ему: мое, но говори ему так: пойди на свод, где взял это. Князь, не вмешиваясь
в обычный порядок свода, требует бесконфликтного его проведения. В- 15-й
статье, не содержащей следов княжеского правотворческого вмешательства,
регламентируется возмещение ущерба виновным, у которого обнаружена лишь
одна вещь из многих украденных. 16-я статья, регулируя свод по частному
случаю возвращения челядина, ограничивает его, вопреки общему правилу,
третьим покупателем, который, передав челядина собственнику, может
самостоятельно продолжить свод при свидетеле".
Таким образом, все изменения, внесенные в обычные нормы
регламентации свода; преследовали лишь обеспечение бесконфликтности его
проведения и достижения большей объективности его результатов (с помощью
свидетеля). Той же цели подчинены и более подробные вставки в порядок свода
в Пространной редакции (ст. 32-39), главной из которых было введение заклича
- объявления о краже на торгу, предшествовавшего своду.
Некоторые исследователи считают заклич самостоятельным сыскным
приемом3, другие - лишь элементом свода4. Автор склонен согласиться с
последними, поскольку метод сыска — это система действий, направленных на
отыскание преступника, получение доказательств его вины или сведений о
наличии таких доказательств, а заклич, исходя из текста ст. 32, 34 Пространной
Правды - это всего лишь объявление на торгу о пропаже вещи, то есть элемент
свода. Это подтверждается и отсутствием упоминания заклича в Краткой
Правде, и необязательностью его для проведения свода. Заклич лишь
ограничивал свод тремя днями, по истечении которых любой

По подсчетам В.О Ключевского, гривна в XI и начале XII составляла полфунта серебра, так что штраф
размером более 600 граммов серебра — достаточно весомый. См.: В.О.Ключевский. Сочинения: В 9-ти т. T 1.
С. 248.
2
Российское законодательство Х-ХХ веков. Т 1 М., 1984. С 47-48, 56-57.
3
Погорецкий Н.А. Русская Правда о поиске преступников и доказывании их вины // История государства и
права. 2004. № 3. С. 31.
4
См. Мулукаев Р С, Полубинский В.И. Указ. соч. №1. С. 93.

99
недобросовестный приобретатель признавался похитителем со всеми
вытекающими отсюда последствиями.
Вместе с тем интересно наблюдение Н. А. Погорецкого о тонкой
юридической технике регулирования заклича: законодатель употребил в
отношении челядина термин «скрыеться», а в-отношении вещи - «погубить»,
не указывавших на характер утраты, поскольку на момент заклича могло быть
неизвестно, убежал ли челядин по собственному умыслу или чьим-то злым
наущением, а вещь потеряна или украдена1.
Регулирование княжеским законодательством гонения следа впервые
появляется в .Пространной редакции Русской Правды (ст. 77). Анализ позволяет
с уверенностью выделить две позднейшие вставки, отличающие норму
княжеского права от древнего обычая. Первая - это фиксированная санкция
(татба и продажа). Вторая настолько важна, что даже выделена в тексте статьи:
«а след гнати с чюжими людми а с послухи». Княжескому суду требовалось в
результате гонения следа получить не субъективное убеждение потерпевшего, а
достоверное, объективное доказательство, поэтому князь обязывает гнать след
в присутствии незаинтересованных свидетелей (чужих людей), отсутствие
которых позволяло признать результат гонения недействительным.
Что же касается поличного, то понятие это было настолько обыденным и
всем известным, что правовая регламентация его была осуществлена лишь в
1488 г., при распространении московских правовых норм на новые территории,
вошедшие в подчинение великого князя московского, статьей 11 Белозерской
уставной грамоты «А поличное то, что выимут из клети из-за замка; а найдут
что в дворе или в пустой хоромине, а не за замком, ино то не поличное».
Таким образом, князь как высший орган государственной власти не видел
в уголовной преступности общественной опасности, потому и розыск
преступников не вошел в сферу деятельности государственной власти,
оставаясь частным делом потерпевших и их семей. Общественную опасность
представляли конфликты общин по результатам розыска и возмещению
ущерба, и княжеское законодательство внесением некоторых изменений в

1
Погорецкий Н.А. Указ. соч.

100
обычные нормы снизило конфликтность, обеспечивая должный правопорядок и
стабильность в обществе.
Однако время от времени уровень преступности повышался настолько,
что начинал серьезно дестабилизировать древнерусское общество. В таких
случаях князья вынуждены были реагировать, применяя меры как
законодательного, так и репрессивного характера. Один из таких случаев
описан в летописи в восхваление Владимира Святославича, который, приняв
христианство и следуя советам епископов, установил для разбойников и убийц
смертную казнь, отменив прежнюю виру - денежный штраф.
В. И. Полубинский полагает, что «в подобных случаях розыск преступников не
мог проводиться без активного1 участия княжеских людей» . М. Б. Свердлов,
анализируя эту ситуацию, заметил: «... важно не то, от кого исходили советы
(епископы и старцы имеют для рассказа лишь композиционное значение), а то,
что реформа была учреждена в связи с ростом числа разбоев. Поэтому смысл ее
заключается не в том, что Владимир-христианин пытался ввести за разбой
ч
смертную казнь, возможно ссылаясь на византийское право,* а в попытке
казнями прекратить разбои или сократить их количество... однако судебные
штрафы и, в частности, виры играли еще заметную роль в пополнении
княжеской казны... Поэтому Владимир вернулся к прежней системе взимания
вир. Но то было не просто возвращение к прежней практике. Вместо
индивидуального наказания посредством казни устанавливалась коллективная
ответственность верви, которая должна была выплатить огромные суммы в 40
или 80 гривен, если она укрывала преступника или соглашалась платить за
него»".
Другими словами, ситуация обострилась настолько, что великий князь
киевский вынужден был, не считаясь с убытками от невнесенных в казну вир,
бросить свою дружину на искоренение наиболее опасных разбойничьих шаек, а
затем связать круговой порукой сельские общины, вынудив их либо
выплачивать разорительные виры, либо самим разыскивать, задерживать и
передавать властям разбойников.

1
В.И.Полубинский. Указ. соч. С. 168.
2
Свердлов М.Б. Указ. соч. С. 80-81.

101
 Интересно, что княжеское законодательство не устанавливало срока
выплаты виры, но взамен, обязало общину содержать чиновника, принимавшего
ее (вирника) до полной выплаты. Подробная регламентация содержания -
«покон вирный» (ст. 42 Краткой редакции Русской Правды) такова, что община
практически вставала перед выбором: либо напрячь все материальные
возможности и быстро выплатить виру, либо разоряться на содержании
вирника, при этом виру все равно приходилось платить. И уж в такой общине
все ее члены впредь внимательнейшим образом следили, чтобы никто из них не
допускал и мысли о преступлениях - себе дороже!
Такая законодательная политика одного из первых великих князей нашла
благодарного последователя в одном из последних - Иване III. Статья 14
Белозерской уставной грамоты 1488 г. реанимировала институт круговой
поруки, искусственно создавая общины в городах и административных
единицах сельской местности и обязывая их членов разыскивать опасных
преступников под угрозой уплаты большого штрафа: «А учинится у них в
городе душегубьство, а не доищутся душегубьца, ино вины четыре рубли
заплатят горожаня; а учинится душегубьство в коем стану или в коей волости, а
не доищутся душегубца, и они вины четыре рубли заплатят в стану или в
волости, в коей душегубьство учинилося; а доищутся душегубца, и они> его
дадут наместником или их тиуном, а хрестьаном в том продажи нет»1.
В феодальных владениях (вотчинах) судебные и сыскные права
передавались владельцам. Но полнота их зависела от многих факторов, поэтому
в каждом отдельном случае оговаривалась жалованной грамотой. Известна
жалованная грамота Дмитрия Донского Троице-Сергиеву монастырю, в
которой говорилось: «А в разбое и в татьбе их бояре мои не судят; будет дело
ино, их велит Сергий кому судити». Удельный князь Василий Дмитровский
выдал в 1446 г. аналогичную грамоту чернице Анне Федоровой на вотчину в
Дмитровском уезде, где также право суда и сыска по уголовным преступлениям
возлагалось на владелицу «или кому она прикажет»".

1
Российское законодательство X-XX веков. Т. 2. М., 1985. С. 194.
2
См. Мулукаев Р.С., Полубинский В.И. Указ. соч //Советская милиция. 1990. № 2. С. 71.
102
 Характерной? особенностью«этих иммунитетных прав: было то, что они'
.распространялись, как правило; на все- виды, преступлений; кроме убийства -
«душегубства». Возлагая на местных землевладельцев обязанность сыска
убийц; право их судить монархи оставляли за собой.
Подводя; итоги, исследованию оперативно-розыскной деятельности и ее
правового- регулирования в первом периоде, отметим; что существование в
зачаточном: состоянии^ органов разведки, контрразведки и- политического
розыска не подлежит сомнению: на это явно указывают как общие тенденции',
развития; государственности; так. и отдельные факты, об их деятельности,
сохраненные для- нас; летописцами. В? исторической! реальности это; были,
доверенные бояре и дружинники князей; облеченные полномочиями и,
снабженные ресурсами* для отдельных мероприятий по осуществлению
правоохранительной функции, государства; В ; ряде: случаев возглавляли
отдельные операции лично князья; опираясь на особо, доверенных лиц, которых
обязывали специальной присягой. Полученная в ходе оперативно-розыскных
мероприятий- информация* реализовывалась различными способами: выбор
места и времени нападения; дезинформация противников; физическое
уничтожение руководства вражеского войска;, дискредитация, превентивный
арест или убийство действительных или мнимых конкурентов в борьбе за
власть.
В ходе, столь специфического рода деятельности вырабатывались особые
приемы, использовались различные виды, агентуры: осведомители, агенты
влияния, исполнители- боевых акций, хотя прочной^ специализации агентуры
еще не существовало: Известны единичные случаи успешной реализации
сведений, поставлявшихся инициативниками. Появилась, и специальная
оперативно-розыскная терминология.
В ходе развития военного искусства вырабатывались формы и методы
полевой разведки и ее сочетания с разведкой агентурной, создавались отряды
специально подготовленных разведчиков. Повышению международного
авторитета государства и его войска способствовало привлечение для описания
славных побед авторитетных неангажированных свидетелей, которым
предоставлялась возможность непосредственного наблюдения сражений.

103
 Правовое регулирование оперативно-розыскной деятельности
осуществлялось непосредственно' секретными указаниями князей-
законодателей в ходе руководства этой деятельностью. Устный и< тайный
характер такого регулирования способствовал обеспечению секретности, но
лишал потомков на княжеских престолах возможности изучения опыта,
наработанного их предками, следствием чего было отсутствие преемственности
в организации и деятельности органов государственной безопасности.
Иной характер приобрело правовое регулирование форм и методов
уголовного сыска. Учитывая традиционно низкий уровень уголовной
преступности, князья возложили обязанность розыска преступников на самих
потерпевших. Регулируя сыск опасных преступников, законодатели умело
использовали обычный институт круговой поруки. Участие населения в сыске
породило необходимость обнародования норм права, что проявилось во
включении этих норм в общерусские и региональные правовыеакты.
Обязанность населения разыскивать преступников не исключала
возможности участия в сыске представителей княжеской власти • при
обострении криминогенной обстановки, дестабилизировавшей древнерусское
общество.

3.2. Сыск в централизованном государстве

Немногие сохраненные летописцами свидетельства опыта великих князей

периодов раннефеодальной монархии и феодальной раздробленности по
обеспечению государственной безопасности, несомненно, внимательно
изучались их наследниками на престоле Русского централизованного
государства. А необходимость в надежных, эффективных органах безопасности
была все более ощутимой, все больше внимания великие князья и цари XVI—
XVII веков вынуждены были уделять собственным подданным, с чьей стороны
могла возникнуть угроза престолу. Причина этого лежала в настойчивом
стремлении нескольких поколений последних Рюриковичей построить
самодержавие и в отчаянном сопротивлении этому стремлению со стороны
старой московской знати, желавшей по-прежнему играть первые роли в

104
управлении государством. К этому желанию в периоды политических, или,
вернее, династических кризисовшримешивалось и стремление удельных князей
участвовать. в< престолонаследии. Поэтому сами удельные князья и их дворьь
были объектами бдительного секретного наблюдения, что, в свою очередь, не
могло быть осуществлено без создания специальной службы, постоянно
наблюдавшей за людьми из окружения противников монарха, и тайно
информировавших его о замыслах и деяниях поднадзорных. Наиболее
подробно эта деятельность может быть описана- благодаря сохранившейся
челобитной одного из секретных агентов Василия ПГ Ивана Яганова на имя
малолетнего великого князя Ивана Васильевича, написанной в 1534 г.1 Из
текста этого документа ясно, что в княжение Василия III в-государстве имелся
как минимум один сравнительно высокоорганизованный орган политического
розыска, возглавляемый тверским и волоцким дворецким, думным дворянином
Иваном Юрьевичем Шигоной Поджогиным. Информация к нему стекалась от
многочисленных секретных агентов, одним из которых и был упомянутый
выше Иван Яганов, наблюдавший за поведением и намерениями князя Юрия
Дмитровского и его окружения.
Служба секретных агентов была длительной и оплачиваемой. Яганов
«служил ... великому князю Василью: что слышев о лихе и о добре, и яз
государю сказывал, а которые* дети боарские княж. Юрьевы Ивановича
приказывали к отцу твоему со мною* великие, страшные, смертоносные дела, и
яз, государь, те все дела государю доносил. И отец твой меня за то ялся
жаловати своим жалованьем». Государственный характер службы
подтверждается и письменной присягой, которую агенты приносили государю:
«А в записи, государь, в твоей целовальной написано: слышев о лихе и о добре,
сказати тобе, государю, и твоим боаром». Эти присяги, вероятно, хранились в
каком-то секретном архиве, и об их дальнейшей судьбе можно лишь строить
предположения.
Секретные агенты должны были доносить своему руководству обо всем,
что стало им известно, при этом применялась перекрестная проверка

1
Кром М. Зарождение политического розыска в России (конец XV - первая половина XVI века) //
Жандармы России... - С. 24.

105
 получаемых сведений из других источников. Подтвержденные сведения
использовались в дальнейшем розыске'и в качестве доказательств, ложные же
отбрасывались, однако агенты за предоставление неверных сведений не
преследовались; «Отец твой, какову речь кто ему скажет, будет сойдетца, и он
ее ставил в дело, а будет не сойдетца на дело, и он пущал мимо уши. А хто
скажет, тому пени не чинил и суда ему не давал в своем деле». Сурово
преследовались лишь агенты, по каким-либо причинам скрывшие либо не
донесшие до государя полученную информацию: «Не сказали жестоких речей
на Якова на Дмитреева отцу твоему Башмак Литомин да Губа Дедков, и отец
твой хотел их казнити». Эта же цитата показывает, что в системе
политического розыска* Василия- III секретные агенты знали не только друг
друга, но и поставленные перед другими агентами задачи, успехи и недостатки
их в работе.
Неизвестны пути комплектования штата секретной агентуры и способы
вербовки, однако же обрывок записи Ивана Яганова, сохранившийся вместе с
его челобитной, указывает на один из них: подбор новых кандидатов в агентуру
уже действующими агентами: «А наперед того тот Ивашко Черной' великому
князю сказан, какой он человек: у князя был, еще при князе хотел великому
князю служити и сказывал на князя»1.
За скупыми строками сохранившихся текстов можно разглядеть портрет
одного из первых известных нам тайных агентов- российского политического
розыска. Иван Яганов - сын боярский (за один стол садились, как правило,
равные; кроме того, Яганов - владелец «животишка» и холопов), возможно,
обрусевший потомок выходца из германских земель". На секретную службу он
пошел, привлеченный обещанной высокой оплатой: «отец твой меня за то ялся
жаловати своим жалованьем». Тем не менее Яганов декларирует свое
сознательное отношение к службе, считает ее своим патриотическим долгом:
«А не сказати было мне тех речей, жестоких речей, тобе, государю, и кто б те

1
Там же.
2
Одного из организаторов придворного театра в царствование Алексея Михайловича Иоганна Грегори не
только устно величали Яган, так писали и в официальных документах.

106
речи тобе, государю, мимо меня сказал... Ино, государь, тот ли-добр, которой
что слышев да не скажет?».
Содержание челобитной позволяет сделать вывод о сохранении в-этом
периоде одной, из самых характерных черт российского государственного'
управления вообще и политического розыска в частности, а именно* об>
отсутствии ^преемственности. Ведь самавтор челобитной и его сослуживцы по
агентурному наблюдению за князем Юрием Дмитровским попали в заключение
именно;за те действия, которые-вменялись им в обязанность и поощрялись.при-
прежнем правлении: «И ныне, государь, того* сына- боарского- Якова,
Мещеринова, и меня, и, моего-человека-велели поковати и в заточенье посадити
и муку учинили железную, как над лихими изменники'и над разбойники. Ести и
пити не велели нам давати и нашему человеку никакову сь ествою к, нам не
велели ходити. И, буду, государь, виноват про то, что тебе, государю, служу и
земле твоей добра хочу, и ты, государь, вели нас всех казнити, которые отцу
твоему служили, да и тобе служат». И этот факт вызывает наибольшее
недоумение у Ивана Яганова, и. сама .челобитная содержит просьбу
расследовать причину заключения верных слуг: «Государь князь великий!
Умилосердись, обыщи, о чем есмя, государь, загибли, служачи- тобе, государю.
Мы же, государь, тобе служили; мы ж ныне живот свой кончаем нужною
смертью».
Дальнейшая судьба секретного агента неизвестна. Неизвестно и о
существовании-спецслужбы политического розыска, подобной той, в которой
служил Яганов. Однако политический розыск продолжал существовать и в
междуцарствие, и в царствование-Ивана IV, причем вполне эффективно. На это
указывает не только обилие следственных дел политического характера, но и
достаточно большое количество бояр и служилых людей, задержанных при
попытке бегства в Литву. Отсутствие серьезной охраны западной границы
делало переход из одной державы в другую весьма несложным делом, и,, как
правило, схватить удавалось тех перебежчиков, кто так или иначе выдавал свой
замысел, и донос об этом успевал попасть в Москву или ближайшему воеводе.
Развитие репрессивного аппарата государства всегда стимулировалось
кризисными явлениями, когда само существование династии или даже формы

107
 правления находилось под вопросом. Одним из таких кризисов был период 30-
40 гг. XVI столетия, когда обострение внешне- и внутриполитической ситуации
произошло вследствие малолетства и недееспособности Ивана IV. И хотя, по
мнению М. М. Крома, «проявления кризиса в различных сферах жизни страны
нуждаются в дальнейшем изучении, то, что мы знаем на сегодняшний день, не
позволяет согласиться с традиционными представлениями о «боярском
правлении» как о периоде анархии, ничем не сдерживаемого произвола и
беззакония» , огромную > роль в усилении репрессивного характера отношений
монарха и знати сыграли субъективные впечатления царя.
Деятельность службы политического розыска серьезно сдерживалась
несовершенством правовой базы: Судебники 1497 и 1550 гг. не содержали
специальных статей о защите государевой' чести, политические преступления
вообще не выделялись из общей массы тяжких преступлений. Только
осуждение Адашева и Сильвестра на соборе 1560 года позволило переломить
традицию, приступить к утверждению новых принципов политического
розыска и судопроизводства по политическим делам. А. Павлов так
охарактеризовал этот процесс: «Наметился решительный отход от
традиционных правовых представлений в этой области, и стало утверждаться
новое понятие политического преступления как преступления, направленного
прежде всего против самой личности государя и членов его семьи.
Освободившись от опеки со стороны прежних советников, разорвав с
традициями в области судопроизводства, царь получил свободу действий в
борьбе за утверждение своего политического идеала — установление
самодержавного образа правления»2.
Дальнейшим шагом первого русского царя в развитии политического
розыска стало установление опричнины. Вместо ограниченного количества
тайных агентов, с риском для жизни добывавших сведения о враждебных
намерениях противников монарха, Иван Грозный сделал ставку на массовый
террор, стремясь подавить боярскую оппозицию страхом. В. О. Ключевский

Кром М.М. Политический кризис 30 - 40-х годов XVI века (Постановка проблемы) // Отечественная
история. 1998. №5. С. 16.
Павлов А. Политический розыск на Руси во второй половине XVI века// Жандармы России... С. 32-33.

108
писал об этом: «Опричнина явилась учреждением, которое должно было
ограждать личную безопасность царя. Ей указана была политическая цель, для
которой не было особого учреждения в существовавшем московском
государственном устройстве. Цель эта состояла в том, чтобы истребить
крамолу, гнездившуюся в Русской земле, преимущественно в боярской среде.
Опричнина получила назначение высшей полиции по делам государственной
измены. Отряд в тысячу человек, зачисленный в опричнину и потом
увеличенный до 6 тысяч, становился корпусом дозорщиков внутренней
крамолы»1.
В чем же состояла «боярская крамола»? В' приверженности старине,
традиционным раннефеодальным порядкам, когда любой землевладелец на
своей земле был самовластным хозяином, государем, а государственных делах
- помощником и советником монарха. Близость к монарху, право занимать те
или иные должности определялись не личными заслугами и способностями, а
заслугами всех предков, правами рода. Неудовлетворенность монархом давала
право отъезда к другому властителю, сохранив за собой основу экономической
независимости: вотчину. Именно против этой «крамолы» выступил царь,
которому требовались преданные ему лично слуги, проводники его политики,
«государевы холопы», которые «из временных вольных наемников государя
превратились в его вечнообязанных подданных»2. И в борьбе с этой
«крамолой» для царя не имели значения несомненные заслуги, которыми
обладали перед ним князья и бояре. Неумение мыслить и жить по-новому,
желание сохранить традиционные отношения с царем как первым среди равных
привело на плаху замечательного дипломата, выдающихся полководцев и
администраторов.
Организация и методы тайного розыска опричнины нам неизвестны.
Отечественные исследователи подробно описали репрессивную сущность
нового органа, но, по их сведениям, розыск начинался по личному указанию
царя, подозреваемых арестовывали и затем пытками добивались признаний в

1
Ключевский В.О. Указ. соч. Т. 2. С. 169.
2
Ключевский В.О Указ соч Т 6 С 308.

109
 инкриминируемых преступлениях . Доносы, в том числе t слуг и холопов,
рассматривались и «ставились в дело» постольку, поскольку подтверждали
личные подозрения монарха. И'. А. Исаев также упоминает особые
вооруженные подразделения, «составившие ударную силу и репрессивный
механизм опричнины»". Таким образом, признавая опричный корпус органом
политической репрессии, нельзя признать за ним функцию оперативно-
розыскного органа.
Откуда же черпалась информация, если не было специального органа для
ее добывания? Оказывается, орган такой был, но. организованный на
совершенно иных началах, чем до и после рассматриваемого периода.1. Умело
противопоставив аристократию низшим слоям населения, царь призвал весь
народ стать своими агентами-информаторами в борьбе с боярской оппозицией,
для чего в середине XVI столетия был создан специальный орган по приему от
населения и рассмотрения доносов и прошений - Челобитный (иначе
Челобитенный) приказ.
Первые упоминания о Челобитенной избе относятся, к ноябрю Г569г. но
есть версия о создании ее в первые годы царствования, т.е. в первой половине
1550-х годов, когда ее возглавил думный дворянин А. Ф. Адашев. И. Д. Беляев
полагал создание Челобитного приказа не ранее середины XVII века и включил
в судебное ведомство, вместе с Московским и Владимирским Судными
приказами3, а М. Ф. Владимирский-Буданов вообще вывел его из системы
4
органов центрального управления .
С. О. Шмидт связал учреждение Челобитенного приказа с деятельностью
«собора» 1549 г., когда молодой царь обвинил бояр в том, что «от них и от их
людей детем боярским и Христианом чинилися силы и продажи и обиды
великие в землех и в холопех и в ыных многих делех», и грозил опалой и
казнью тем, «кто вперед учинит силу или продажу или обиду». Бояре «каялись»
и просили: «а которые будут дети боярские и христиане на них и на их людей

1
См., например: Садиков П.Л. Очерки по истории опричнины. М.; Л., 1950; Веселовский СБ. Исследования
по истории опричнины. М., 1963; Зимин А.А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964; Скрынников Р.Г.
Опричный террор // Ученые записки Ленингр. пед. ин-та им. А.И.Герцена. Л., 1969. Т. 374., и др.
2
Исаев И.А. История государства и права России. М., 1994. С. 40.
3
Беляев И М История русского законодательства. СПб., 1999. С. 526.
Владимирский-Буданов М.Ф. Обзор истории русского права. Ростов-на-Дону, 1995. С. 201.

ПО
бити челом о каких делех ни буди и государь бы их пожаловал: давал им и их
людем с теми детми боярскими- и хрестьяне суд». И царь «бояр своих всех
пожаловал»: на следующий день изъял детей боярских из-под юрисдикции
наместников. Это положение закрепил судебник 1550 г., ст. 64 которого
лишила наместников судебных прав в отношении детей боярских, оставив
лишь очень узкий круг уголовных дел, связанных с убийством и разбоем. По
всем другим делам дети боярские получили право непосредственного царского
суда. С этим постановлением и связано, по мнению С. О. Шмидта, учреждение
Челобитенного приказа1.
Высокопоставленные лица обращались к царю непосредственно, как
смоленский воевода М. Я. Морозов, в марте 1563 г. донесший Ивану Грозному
об измене князя В. С. Фуникова-Белозерского и воеводы И. Ф. Шишкина. А
дьяк Савлук Иванов в том же году сумел воспользоваться этой возможностью
из тюрьмы, обличив «на княгиню- Ефросинию и на князя Володимера
Ондреевича (Старицкого) многие неизправления и неправды»".
В отечественной историографии широко распространена гипотеза о том,
будто опричнина, сыграв свою роль, в 1572 году была отменена. Однако
Д. Н. Альшиц, скрупулезно проанализировав все источники, на которые
ссылаются сторонники этой гипотезы, и приводимые ими доказательства ее
истинности, полностью ее отвергает: «Изучение едва ли не всех соображений
историков в пользу гипотезы об отмене опричнины, а также исследование
источников, освещающих организацию государственного управления после
1572 г., убеждает в том, что объективных данных, подтверждающих эту
гипотезу, нет. Источники сообщают множество фактов, указывающих на то,
что опричнина под названием «Двора» продолжала существовать» . Отмена
касалась лишь карательного органа — опричного корпуса с его характерными
знаками отличия: собачьей головой и метлой у стремени.
Правивший Россией из-за плеча Федора Иоанновича, а затем и
утвердившийся на московском престоле Борис Годунов вернулся к старой,

1
Шмидт СО. Челобитенный приказ в середине XVI столетия // Известия АН СССР. Серия истории и
философии. Т. VII. № 5 (1950). С. 447-448.
2
Фроянов И.Я. Грозная опричнина. М, 2009. С. 330-332.
3
Список опричников Ивана Грозного. СПб., 2003. С. 31.

111
 испытанной системе тайного розыска. Поставив во главе сыскного ведомства
близкого родственника окольничьего Семена Годунова1, он мог быть уверен в
его преданности.. Во всяком' случае,- боярская оппозиция, в которой каждый
полагал себя обладателем не меньших прав на престол; чем Годунов (и которая
самим же Годуновым была усилена введением в Боярскую думу главных
конкурентов - Шуйских и Романовых) была успешно и быстро подавлена,
«Борису удалось потушить мгновенно вспыхнувший конфликт и
стабилизировать обстановку.. .»2.
Однако царю явно не хватало решительности при реализации розыскной
информации. Низложенные конкуренты подверглись суду, опале и были
отправлены в ссылку, чтобы с появлением самозванца воспрянуть и- силой
своего авторитета привлечь на его сторону массу населения. Той же решимости
не хватило Борису и в деле Лжедмитрия. Ведь при появлении в пределах Речи
Посполитой в 1602-1603 гг. самозванца розыск быстро установил, что им был
не чудесно спасшийся царевич Димитрий Иванович, а племянник московского
стрелецкого головы Смирного Отрепьева Юрий' (Юшка), бывший слуга
боярина Михаила Никитича Романова и беглый монах, получивший при
постриге имя Григорий3. Казалось бы, молниеносная боевая операция разом
решила бы проблему. Но Борис предпринимает пропагандистские шаги, рисуя
польскому и австрийскому дворам Отрепьева как совершенно не
заслуживающего доверия, чем достигает противоположного результата4. Снова
отсутствие преемственности, недостаток подготовленной агентуры привели к
тому, что царь не смог помешать самозванцу приобрести авторитет.
Та же система организации политического розыска наблюдается и при
первых Романовых. Михаил Федорович создавал временные комиссии для
расследования отдельных дел о государственных преступлениях, например, о
«порче» царской невесты Марьи Хлопониной. Лишь в царствование Алексея

1
Скрынников Р.Г. Россия в начале XVII века. «Смута». М., 1988. С. 32.
2
Там же. С. 37.
3
См. Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII века. Григорий Отрепьев. Новосибирск, 1990.
С. 20.
4
Там же. С. 21-24.

112
 Михайловича был создан постоянный государственный орган, который, кроме
всего прочего, занимался и политическим розыском - Приказ тайных дел.
Название этого учреждения; видимо, оказалось весьма привлекательно
для тех историков и писателей, которые полагают, что тайным В' государстве
может быть только сыск. Отсюда и неоправданное преувеличение роли Приказа
тайных дел как специализированного органа политического розыска1. В
действительности же, по меткому выражению В. О. Ключевского, «название
этого приказа страшнее его ведомства» . Дела, которые вершились в приказе,
были «тайными» в отличие от гласных, выносимых на рассмотрение Боярской
думы. Г. Котошихин писал, что царь Алексей устроил этот приказ «для того,
чтобы его царская мысль и дела исполнялися и все по его хотению, а бояре б и
думные люди о том ни о чем не ведали» . Таким образом, Приказ тайных дел,
созданный в начале 1655 г., представлял из себя личную канцелярию царя,
который формально возглавлял ее. Фактически же приказом руководил тайный
дьяк, а позднее - коллегия; в которую, кроме него, вошли дьяки Челобитного и
Стрелецкого приказов. Основной функцией приказа был тайный и явный
контроль за деятельностью других приказов и их главных служащих. Кроме
того, здесь велась личная переписка царя, осуществлялось управление царским
хозяйством: имениями, промыслами, мануфактурами, казной, охотой. Здесь же
ведали разведкой рудных месторождений, раздачей церковных книг,
некоторыми монастырями, Аптекарским, Гранатным и Потешным дворами,
полками иноземного строя и пр. Иногда, личному распоряжению царя, Приказ
тайных дел расследовал дела о политических преступлениях, наиболее
важными из которых были дело патриарха Никона, дело Степана Разина. Но
специальным следственно-розыскным органом приказ никогда не был, и даже
не имел своего застенка . И снова отсутствие преемственности: после смерти
Алексея Михайловича указом от 18 февраля 1676 года приказ тайных дел был

1
См., например: Лурье Ф.М. Полицейские и провокаторы: политический сыск в России. 1649-1917. М.,
1998. С. 20-21; Симбирцев И. Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718-
1825. М., 2006. С. 43-46.
2
Ключевский В.О. Указ. соч. Т. 3. С. 145.
3
Там же. С. 146.
4
Государственность России (конецXV в.-февраль 1917 г.): Словарь-справочник. Кн. 3 (Л-П). М., 2001.
С. 407-408.

113
 упразднен, а все дела, которыми он ведал, переданы в другие приказы по
принадлежности.
Механизм розыска и следствия- можно проследить по материалам
отдельных сыскных дел. Например, сыскное дело стрельца Андрюшки
Ларионова о попытке покушения на царя Алексея Михайловича по время
крещенского крестного хода на Москве-реке 6 января 1649 г. 4 января извет
поступил к князю Я. К. Черкасскому, который немедленно приказал схватить
всех подозреваемых и представил царю. Дело рассматривала боярская дума. В
течение суток следствия с применением допросов, очных ставок стрельцов и их
начальников выяснилось, что никакого заговора нет, примененная к Ларионову
пытка также подтвердила отсутствие заговора. Все фигуранты дела были
распущены по домам, кроме Ларионова, который после повторной пытки был
приговорен к урезанию языка и ссылке «в новое городище на черту на житье» .
Практика создания временных комиссий продолжала применяться и в
царствование «Тишайшего» царя. Одной из таких комиссий был созданный для
розыска восставших во время Медного бунта в Москве и селе Коломенском
посадских людей, стрельцов, холопов и крестьян Приказ сыскных дел. Именной*
указ от 8 августа 1662 г. включил в его состав бояр князей И. А. Хованского,
Ф. Ф. Волконского, дьяков А. И. Козлова и Т. И. Маркова, которым были
поручены сыск, разбор дел, арест и ссылка зачинщиков восстания. Учитывая
успешное завершение розыска по этому делу, царь передавал в приказ и другие,
менее громкие дела, в том числе и уголовного характера, и приказ
просуществовал до конца 1665 года".
Изменения в организации уголовного сыска в конце XV — начале XVI
столетий тесно связаны с изменением организации войска и появлением новой
сословной группировки - служилого дворянства, испомещенного на земли. До
тех пор, пока помещик находился в своем поместье, добротно вооруженный и
окруженный своими детьми боярскими и боевыми холопами, разбойники не
только были ему не страшны, но он и сам способен был извести шайку средних

Сыскное дело Андрюшки Ларионова // Городские восстания в Московском государстве XVII в.: Сб.
документов. М., 2003. С. 93-96
2
Государственность России (конец XV в - февраль 1917 г.): Словарь-справочник. Кн. 3 (Л-П). М., 2001. С.
406.

114
 размеров. Но когда такой «дворянин-уходил на царскую службу «конно, людно и,
оружно», уводя с собой почти всех, способных с оружием в руках защищать его
собственность - поместье, таившее немало соблазнов для «лихих людей»,
оставалось практически беззащитным. Нередки были случаи, когда помещик,
вернувшись со службы или из похода, узнавал, что у него нет более дома.
Пока уголовная преступность, нанося подчас серьезный ущерб
потерпевшим, не затрагивала основ государственности, ее преследование
оставалось частным делом между преступником- и потерпевшим. Теперь же,
когда от благосостояния помещиков напрямую зависела боеготовность войска
и военная мощь государства, оно вынуждено было принять на себя функцию
борьбы с развившейся профессиональной преступностью, в первую очередь
разбоями и грабежами. Так в российском государственном механизме
медленно, с перерывами, стал возникать институт профессиональных борцов с
преступностью - сыщиков.
Отечественная историография не выработала до сегодняшнего дня
единого взгляда на этот институт. Соответственно, различные мнения
высказываются- и по поводу времени возникновения института сыщиков. Так,
И. Ф. Крылов и А. И. Бастрыкин аргументировано называют «первыми
сыщиками в России» обыщиков XV - начала XVI веков1, В. В. Гибов также
относит появление сыщиков к XV-XVI векам, но без ссылок на документы".
В. И. Елинский полагает, что институт сыщиков был учрежден в период
междуцарствия, но оговаривается, что обнаружить в архивах первичный
3
документ об учреждении сыщиков не удалось . Весьма авторитетное издание -
словарь-справочник «Государственность России» отводит деятельности
сыщиков весьма узкий период времени - с 1669 г. по начало XVIII века . А
Р. С. Мулукаев относит учреждение института сыщиков к началу XVIII века,
подразумевая при этом применение сыщиками начальных методов оперативно-

1
Крылов И.Ф., Бастрыкин А.И.. Розыск, дознание, следствие. Л., 1984. С. 87.
Гибов В.В. Сыскная полиция в механизме Российского государства (теоретический и историко-правовой
аспект). Дисс... канд.юр.наук. СПб., 1998. С. 56.
3
Елинский В.И. История уголовного сыска в России (X - начало ХХв.). Учеб. пособие. М., 2004. С. 17.
4
Государственность России: словарь-справочник / ВНИИДАД. Кн. 5. В 2-х ч. Ч. 2. М., 2005. С. 368.

115
розыскной деятельности. При этом- обратим внимание, что сам термин
«сыщики» в законодательных актах появился в XVII столетии1.
Неделыцики и обыщики, то есть должностные лица, расследователи,
которых в» конце XV и первой половине XVI века центральная власть
направляла в уезды и волости для борьбы с организованной преступностью -
разбоями и грабежами2, были, на наш взгляд, не первыми сыщиками, а их,
предшественниками в России.
Неделыцик - должностное лицо, в обязанность которого входили вызов в.
суд сторон, арест и пытка1 обвиняемых, передача в суд дел о воровстве,
организация судебного поединка и исполнение решения суда. По определению.
С. Герберштейна, «неделыцик есть до известной степени общая должность для
тех, кто зовет людей на суд, хватает злодеев и держит их в тюрьмах;
неделыцики принадлежат к числу благородных». Наименование свое
неделыцики получили потому, что они сменялись по неделям3.
Судебник 1497 г. содержал немногочисленные нормы, регулировавшие
сыскную деятельность недельщиков. Статья 31 содержала запрет посылать
недельщиков в те города, где они проживают, и самим недельщикам в эти
города кого-либо с поручениями тоже посылать запрещалось. По всей
видимости, законодатель стремился оградить недельщиков от соблазна помощи
родственникам и знакомым в-ущерб объективности. В статье 34 содержалось
требование объективного ведения сыска, невзирая ни на личности, ни на
соблазнительные предложения схваченных преступников, н и не арестовывать
непричастных: «А пошлют которого неделщика по татей, и ему татей имати
бесхитростно, а-не норовити ему никому. А изымав ему татя, не отпустити, ни
посула не взяти; а опришних ему людей не имати»'.
Неделыцики же, вопреки запрету, далеко не всегда были образцами
добросовестного исполнения служебного долга, и законодатель в ст. 53

Мулукаев Р.С. В борьбе с профессиональной преступностью (из опыта российской полиции) //

Государство и право. 2004. № 9. С. 82. См. также: Мулукаев Р.С, Полубинский В.И. Сказ о сыске // Советская
милиция. 1990. № 5. С. 45.
См. Медынский губной наказ 1555 г.: «И мы к ним в тех розбоех посылали своих обыщиков и
недельщиков...» // Российское законодательство X-XX веков. Т. 2. М., 1985. С. 218.
3
Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 2. М., 1985. С. 66.
4
Там же. С. 58.

116
Судебника 1550 г., дословно повторив приведенную норму, добавляет к ней
санкцию: «А поноровит которой неделщик татю или розбойнику по посулом, а
его отпустит, и уличат его в том, и на том неделщике исцов иск доправити, а
его казнити торговою казнью да вкинути в тюрму, а в казни что государь
укажет»1.
Обязанности обыщиков были несколько иными. В отличие от
неделыциков, обыщики посылались только в провинцию, уезды и волости, где
складывалась наиболее тяжелая криминогенная обстановка, для борьбы с
разбойниками и грабителями. На территории Москвы и Московского уезда
полицейские и фискальные функции осуществлял Земский приказ. Документы,
содержащие обязанности обыщиков, не сохранились. Возможно, их и вовсе не
было, поскольку обыщики назначались центральной властью, не обременявшей
себя в те далекие времена документами, если имелась возможность устных
указаний. Но, поскольку полномочия обыщиков передавались с 1539 г. губным
старостам, мы можем восстановить их по губным грамотам. Они заключались в
проведении обысков - опросов населения для выявления известных
разбойников, розыске и поимке их, расследовании преступлений, вынесении
приговоров и приведении их в исполнение (казни), изъятии награбленного
имущества (воровской рухляди) и возвращения его пострадавшим". То есть, по
обычаям того времени, обыщики обладали как розыскными, так и судебными
полномочиями, причем розыскные явно занимали больше времени, чем
отправление правосудия. Видимо, поэтому дореволюционные историки
именовали их сыщиками3.
Обыщики, прибывая в назначенные им местности, снабжались всем
необходимым местной общиной. Но сами они во многих случаях более были
заинтересованы в получении «корма», чем в результативном розыске
разбойников (что, кроме всего, было и весьма опасным делом). К. Троцина
прямо указывал, что «сыщики и недельщики, посылаемые для поимки

'Там же. С. 106.

2
Там же. С. 214-215.
3
Ключевский В.О. Сочинения. В 9 т. Т. 2. М., 1987. С. 333.

117
 разбойников, сами грабили и' притесняли народ» . В этом они мало чем
отличались от наместников, о которых позднее Иван Грозный писал
Курбскому: «И что от сего случишася в Руси, егда быша в коемждо граде
градоначальницы и местоблюстители, и какова разорения быша от сего, сам
своима беззаконныма очима видал еси»~.
Следует заметить, что если признанные классическими исследования
«боярского правления» практически единогласно живописуют беззакония,
творимые наместниками, то в исследованиях последних лет звучит несколько
иная нота. Мнение М. М. Крома: «Принято считать, что в годьг «боярского
правления» при отсутствии контроля со стороны центрального правительства
произвол кормленщиков.на местах достиг невиданных размеров. При этом чуть
ли не единственным доказательством данного тезиса служит статья Псковской
1-й летописи под 7049 годом о наместниках во Пскове, «свирепых, аки лвове»:
кн. А. М. Шуйском и.кн. В. И. Репнине Оболенском... Встречая в летописях и
сочинениях публицистов тех лет (Максима Грека, И. С. Пересветова)
эмоциональные оценки злоупотреблений местных властей, полезно задаться
вопросом: действительно ли наместники стали «хуже» или возросла
нетерпимость современников к порокам архаичной системы? Второй вариант
кажется более вероятным: если учесть, что уже с конца Г530-Х гг. начинается
реформирование местного управления и суда, то усиление критики в адрес
кормленщиков и* начавшиеся преобразования можно рассматривать как две
3
стороны одного и того же процесса» .
Тем не менее, недостаточно эффективные действия обыщиков,
стремление к обогащению за счет местного населения и невозможность со
стороны правительства контролировать их деятельность вызывали
неудовольствие и критику, которые вылились в обращенные к центральной
власти челобитные. Правительство, приняв во внимание, что «...от наших деи
обыщиков чинятся вам великие убытки. А вы деи с нашими обыщики лихих

1
Трещина К. История судебных учреждений в России. СПб., 1851. //
http://www.allpravo.ru/library/doc313p0/instrum3134/item3139.html (2007. 5 сентября).
2
Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. М., 1993. С. 24.
3
Кром М.М. Политический кризис... С. 16.

118
людей разбойников не имаете для того, что вам волокита велика...» , с 1539 г.
создает вместо обыщиков институт губных старост, сначала в отдельных уездах
и волостях, а с середины XVI века - повсеместно. Р. С. Мулукаев отмечает, что
с введением губных органов сыска посылка обыщиков прекратилась, но-
ненадолго, поскольку разбои вскоре достигли такого размаха, что
правительство вынуждено было посылать не только обыщиков, но и войска".
Это была не реанимация; старой системы обязывания населения
сыскивать разбойников; грабителей и убийц, а первый в истории нашего
государства опыт создания представительного органа по инициативе
правительства для осуществления одной из важнейших внутренних функций
государства - полицейской. Это одна из разновидностей государственной
службы избранников народа, обеспеченная верой, доверием и уже испытанной
со времен Киевской Руси круговой порукой.
Вера служила1 нравственным обеспечением добросовестной службы,
формальным выражением ее было «крестное целование», присяга, принесенная
правительству. Поэтому «верных голов» именовали еще «целовальниками».
Доверие к руководителю сыскного органа оформлялось с двух сторон.
Доверие народа выражено было в избрании: «И вы бы, меж собя свестясь все
7

заодин, учинили собе в тех своих волостях в головах детей боярских...» .

Доверие правительства к этим избранникам выражалось в утверждении
избрания на должность, или, по обычаю того времени, назначения царской
властью избранного народного представителя: «И яз, царь и великий князь
Иван Васильевич всеа Руси, по их челобитью пожаловал есми. У них быти в
Медыни... у розбойных и у татиных дел в губных старостах Федору Васильеву
сыну Данилову да Федору Михайлову сыну Засецкого.. .»4.
Круговая порука возлагала ответственность за непринятие мер по борьбе
с преступностью не только на избранников - губных старост и целовальников,
но и на все население: «А не учнете меж собя розбойников обыскивати и имати,
и тех людей, х которым розбойники приезжают, или не учнете за розбойниками

1
Российское законодательство Х-ХХ веков. . Т. 2. С. 213-214.
2
См. Мулукаев Р С. Полиция в России (IX - нач. XX в.). Н.Новгород, 1993. С. 8.
3
Российское законодательство X-XX веков... Т. 2. С. 214.
4
Там же. С. 218,223.

119
 ездити.и имати иказнити, или кто станет розбойников пущати, или кто-станет
розбойником норовити, и мне велети на вас на всех имати- иски тех людей,
которых в вашей волости розобыот, и без суда вдвое; а самим вам от меня быти'
в казне и в продаже»1.
Губные старосты, и их помощники обязаны были за свой счет разыскивать
разбойников и, грабителей, «пристанодержателей», которые предоставляли
разбойникам приют, и скупщиков «розбойной рухляди», арестовывать их и
расследовать их преступления, а при получении доказательств виновности
казнить. Имущество разбойников подлежало конфискации, из . него
возмещались убытки потерпевшим, а остальное учитывалось и> сообщалось в
Разбойный приказ - правительственный орган, созданный для контроля за
деятельностью местных розыскных органов.
Первым главой Разбойного приказа был назначен боярин Иван
Данилович Пенков. Приказ санкционировал приговоры губных органов и
являлся- второй инстанцией для рассмотрения разбойных и татиных дел на
территории всего государства (кроме Москвы и Московского уезда). Приказ
неоднократно переименовывался: с 1682 г. его стали называть Разбойным
сыскным приказом, с 1863 г. - Сыскным приказом, а уже в 1687 г. - Приказом
сыскных дел. Это означало, что приказ все больше занимался непосредственно
розыском по конкретным делам. В 1701 г. приказ был упразднен, все дела,
ранее подсудные ему, передавались в иные приказы, «которым подсудимые ему
лица были ведомы по другим делам»".
Расстройство системы охранения правопорядка в Смутное время,
массовая профессиональная преступность привели к усложнению института
губного управления, в котором появляются профессиональные сыщики -
помощники губных старост, специалисты розыска, упоминаемые в челобитных
в качестве официальных лиц: в 1618 г. жители Шуи жаловались, что сыщик
Беклемишев и губной староста Кроткий возводили напрасные обвинения на
посадских людей3. Вводимый повсеместно с начала XVII в. пост городового

'Там же. С. 215.

2
См. Мулукаев Р.С. Полиция в России... С. 9.
3
См. Соловьев СМ. История России с древнейших времен. Т. 9. Гл. 5. //
http://magister.msk.ru/library/history/solov/solv09p5.htm (2007. 5 сентября).

120
воеводы изъял из подсудности губных старост уголовные преступления,
сохранив за ними лишь государственные. На этой почве возник конфликт
между губными старостами и воеводами: расследование уголовных
преступлений было делом весьма доходным — многие значительные состояния
в это время приобретались на взятках! Е. П. Карнович- отмечал: «Лица,
поставленные на высокие государственные должности, не имевшие сами по
себе обеспечивающего их состояния и не получавшие от правительства
необходимой материальной поддержки, старались составить себе достаток
иными, незаконными способами... Примеры нечестной разживы, подаваемые
высшими лицами, не только заражали, но и оправдывали тех, кто стоял ниже их
в служебной иерархии и пользовался должностным положением для устройства
своих имущественных дел»1. При этом сыщики выступали, как правило,
сторонниками губных старост. Царь Михаил Федорович в 1627 г. указал
«впредь сыщиков для сыску татиных, разбойных w убийственных дел в города
не посылать»". Этот указ, по всей видимости, был исполнен не везде, либо же в
различных городах остались сыщики, посланные туда до указа, поскольку в
1635 г. шуяне снова просили, «чтоб губной староста и сыщик без воевод
татиных и разбойных дел не ведали»3.
Однако уже во второй половине XVII века сыщики вновь назначаются в
города, причем губные старосты не только переходят к ним в подчинение, но и
становятся им подсудны. Первым правовым актом, регламентировавшим
подробно службу обновленного института сыщиков, стали «Новоуказные
статьи о татебных, разбойных и убивственных делах», изданные 22 января
1669 г. В соответствии со статьями сыщики возглавили розыск преступников, а
воеводы были от этих дел отстранены: «А воеводам в городах таких дел ни в
чем не ведать; а ведать дела сии сыщиком и губным старостам по наказам из
Разбойного Приказа»4. Для поимки выявленных преступников сыщики
посылали губных старост, а для «великих дел» должны были ездить сами,
приняв под свою команду всех служилых по прибору, и «с теми людьми ходить

Карнович Е П. Замечательные богатства частных лиц в России. М., 1992 С. 18-19.

2
Елинский В.И. Указ. соч. С. 17.
3
Соловьев СМ. Указ. соч.
Цит. по: Беляев И.Д. История русского законодательства. СПб., 1999. С. 584

121
 на разбойничьи станы тайным обычаем» . «Наказ сыщикам беглых крестьян и
холопов» от 2 марта 1683 г. дал правовую основу институту особых сыщиков,
который стал постоянно действующим, приблизил' Приказ сыскных дел к месту
действия. Сыщики прибывали на место со штатом канцелярских чиновников -
дьяков и подьячих, а вооруженную силу получали от воевод". Правда,
компетенция этих сыщиков распространялась не на все «татиные и разбойные
дела», а только совершенные беглыми крестьянами^.
Эта тенденция создания постоянных органов- уголовного сыска в
провинции была продолжена-в XVIII веке созданием различных «розыскных»
комиссий и сыщиков петровского времени.
До воцарения Ивана Грозного древнерусская схема организации
зарубежной разведки если и не вполне устраивала великих князей, то, во
всяком случае, с ней мирились. По-прежнему разведывательные функции
возлагались на послов, различные сведения приносили купцы, в некоторых
случаях создавалась агентурная сеть. Не было главного - системы, что дало
основание позже назвать подобную разведку «разведкой по оказии».
Расширяющиеся международные связи Русского централизованного
государства требовали специального государственного органа, молодой царь
нуждался в точной и постоянной информации о положении в сопредельных и
дальних странах. Осознание этих нужд привело к поискам надежного человека;
способного возглавить и явную, и тайную составляющую дипломатии. Такой
поиск увенчался передачей в 1549 году всех посольских дел «Ивану
Висковатому, а был еще в подьячих»4.
В отечественной историографии установилось мнение, что этой
передачей ознаменовалось создание Посольского приказа. Однако
А. И. Филюшкин, вслед за С. О. Шмидтом и Н. М. Рогожиным, полагает, что
процесс образования этого ведомства растянулся на длительное время и

1
Там же. С. 588.
2
Российское законодательство Х-ХХ веков... Т. 4. М., 1986. С. 80.
3
Там же. С. 89-90.
Цит. по: Филюшкин А.И. К вопросу о времени образования Посольского приказа (парадигмы
историографии и реалии источников) // Проблемы истории государственного управления: государственный
аппарат и реформы в России (к 200-летию министерской системы управления в России)... СПб., 2004. С. 36.

122
трудноуловим,,во всяком случае, момент его создания следует отнести к 1560-
1570-м годам1.
Опытный дипломат, неоднократно проявивший себя на этом поприще,
Висковатый зарекомендовал себя и достойным организатором
внешнеполитического ведомства. Особенно укрепило его репутацию
установление дипломатических отношений с Англией. Но не забывал
Висковатый и об агентурной разведке. Михалон Литвин писал во второй
половине XVI века о том, что. в Литве «большое количество московских
перебежчиков, которые, разузнав наши дела, средства и обычаи, свободно•
возвращаются к своим, пока они у нас, тайно передают своим наши планы...
был один священник, который- посылал князю своему с договоров, указов и
других бумаг, тайно добытых в королевской канцелярии, копии...»". В этой
деятельности Висковатого всемерно поддерживал сам царь, назначив награду
возвращавшимся из Литвы и Польши перебежчикам, вплоть до прощения вины
уголовным преступникам, лишь бы они приносили информацию о том, что
видели и слышали.
Имело Русское государство и штатных секретных агентов-лазутчиков,
добывавших важную информацию, сбор и передача которой осуществлялись
через платных агентов, именовавшихся «сходниками», поскольку они
«сходились» с послами или лазутчиками для передачи вестей. Первое
упоминание о таком «сходнике» относится к 1499 г.: московскому послу,
направленному в Вильно, было рекомендовано обращаться за важной
3
информацией к «попу Федке Шестакову» .
Венцом дипломатической карьеры и наиболее крупной победой Ивана
Михайловича как разведчика стали союзный договор с Данией и 20-летнее
перемирие со Швецией, заключенные в 1562 г. Абсолютное нежелание
датского короля к каким-либо союзам с Россией не остановило настойчивого
дьяка, он лишь сменил методы дипломатические на оперативные. Шубы,
соболя, деньги и неистовая сила убеждения оказались теми самыми средствами,

1
Там же. С. 36-37.
Цит. по: Очерки истории российской внешней разведки... С. 27.
См.: Таймасова Л.Ю. Зелье для государя. Английский шпионаж в России XVI столетия. М.( 2010. С. 30.

123
 с помощью которых среди датских вельмож были приобретены «агенты
влияния», убедившие короля в необходимости такого союза.
25 июля 1570 г. Висковатый по обвинению в заговоре с целью сдать
Новгород полякам, турецкому султану Астрахань и Казань, в призывах
крымских татар опустошать русские земли был осужден царем и казнен в
Москве. Вместе с ним приняли смерть около 200 человек.1
Не вдаваясь в рассуждения о том, реальными или надуманными были
обвинения, отметим главное: любимое детище Висковатого, созданный им
Посольский приказ продолжал существовать. Действовали в разных странах
послы и резиденты, накапливалась информация, позволявшая уже не по
наитию, а сознательно, с учетом общих закономерностей и национальных
особенностей, строить международные отношения с сопредельными- и
дальними державами. Приказ действовал до XVIII века, во главе его побывали
разные деятели: и временщики, и недалекие люди, и подлинные дипломаты.
Расширялось поле деятельности приказа, налаживались новые и укреплялись
прежние связи, заключались и распадались союзы. Одним из последних
великих дипломатов периода сословно-представительной монархии, боярином
А. Л. Ординым-Нащокиным, были устроены «Куранты» - обзоры важнейших
зарубежных событий и поступающей информации, которые передавались царю,
его ближайшему окружению и приказным людям посольского приказа для их
информирования". Сегодня это было бы названо ведомственной прессой для
служебного пользования, но в то время вообще никакой прессы больше не
было, да и сами «Куранты» были рукописными.
Кроме системы получения информации по дипломатическим каналам, в
тот же период была создана еще одна разведывательная система. Она была
вызвана к жизни постоянной угрозой южным и восточным границам
государства со стороны татар и ногаев, ежегодно нападавших на приграничные
села и города с целью грабежа, и в этом видевших смысл своего
существования3.

1
Карамзин Н.М. Указ. соч. Т. 3. С. 364-365.
2
Исаев И.А., Золотухина Н.М. История политических и правовых учений России XI-XX вв. М., 1995.
С. 164.
3
Борисов Н С. Русские полководцы XIII-XVI веков. М., 1993. С. 154.

124
 Традиционная система обороны от набегов, так называемая «береговая»,
заключалась в расположении войск вдоль берега Оки и далее по всей южной
границе с наступлением весны. Она требовала постоянного нахождения в поле,
практически в боевых порядках, большой массы войск, но при этом отнюдь не
гарантировала надежной охраны, поскольку татары все же находили-
неохраняемые броды или прорывались силой. Справедливости ради следует
отметить, что многое зависело и от командующего — первого воеводы большого
полка., В 1553-1562 гг., когда этот пост занимал князь Михаил Иванович
Воротынский, крымцы ни разу не смогли прорваться в центральные районы
страны.
Тем не менее постоянное отвлечение большого войска в условиях
непрекращавшихся войн на западной границе не могло удовлетворять
правительство Ивана Грозного. Требовалась коренная реформа пограничной
службы. Царь своим указом, обнародованным 1 января 1571 г., возложил ее
проведение на М. И. Воротынского. Князь вызвал в Москву ветеранов
пограничья, от воевод приграничных городов были затребованы необходимые
сведения, да и личный опыт знаменитого воеводы пригодился . В результате
уже 16 февраля был утвержден «Боярский приговор о станичной и сторожевой
службе»' - первый в нашей стране устав пограничной стражи.
Согласно этому документу по всей границе от реки Суры до Сейма и
далее на Ворсклу и Северный Донец создавались сторожевые посты- -
«сторожи». Службу на них несли наряжаемые воеводами станичники с 1 апреля
и по 1 декабря, а то и позже: «будет еще снеги не укинут, и станичников
посылати». Каждая станица несла службу 15 дней. «Сторожи» необходимо
было ставить не в лесах, а в таких местах, откуда был хороший обзор
окрестностей, и службу нести, «с коней не сседая». Каждый пост высылал в обе
стороны подвижные дозоры по два станичника, которые внимательно
осматривали все урочища и укромные места, выслеживая разведку и отряды
татар. При их обнаружении Приговор требовал послать весть, а сами
станичники обязаны были, пропустив татар, разведывать их численность и

1
См.: Там же. С. 158.
2
Акты Московского государства. Т. I. (1571-1634 гг.). СПб., 1890. С. 2-5.

125
точное направление и цель набега, и тогда передавать уточненные сведения.
Предупреждения станицы должны были посылать заблаговременно, чтобы до
подхода татар население успело укрыться, а гарнизоны - подготовиться к
обороне.
В. О. Ключевский, ссылаясь на свидетельство капитана Маржерета,
описывает систему быстрой передачи вестей станичниками: «Сторожа
становились обыкновенно у больших одиноких степных деревьев, один из них
наблюдал с вершины дерева, другие кормили оседланных лошадей. Заметив
пыль на* степной сакме, сторож садился на готового коня и скакал к другому
сторожевому дереву, сторож которого, едва завидев скачущего, скакал к
третьему, и т.д.»1. Станичникам запрещалось покидать места службы, даже
если их вовремя не сменяли.
Приговор не предусматривал каких-либо поощрений, зато не скупился на
наказания за упущения по службе. Если станица проглядела врага ион напал на
неготовые к обороне города и села, виновным грозила смертная казнь. За
обнаруженные проверяющими упущения в службе, хотя бы нападения и не
было, предусматривалось наказание кнутом. За опоздание на смену
станичников штрафовали в пользу тех, кого они сменяли, по полтине в день.
Заметим, что в Приговоре даже не упоминаются измена станичника или
отказ от службы. Видимо, авторам документа даже в голову не могла прийти
возможность подобных преступлений. Ведь станичники испомещались на
земли вдоль границ, и их села и хутора первыми принимали удар при прорыве
татарского набега.
В столь сложных условиях службы особые требования предъявлялись к
снаряжению станичников, особенно к их коням: «воеводам и головам над
сторожми того смотрити накрепко, чтоб у сторожей лошади были добры и
ездили бы на сторожи, на которых стеречи, о дву конь, на которых бы лошадях
мочно, видев людей, уехати, а на худых лошадях однолично на сторожи не
отпущати».

1
Ключевский В.О. Указ. соч. Т. 2. С. 201.

126
 Такая станичная служба мало напоминала пограничную стражу, скорее
это было подобие войсковой разведки. Но разведки, осуществляемой не только
по служебному долгу, но и из кровной заинтересованности в защите
собственных семей и домов.
Подводя итоги развитию правового регулирования розыскной
деятельности в Московском периоде, следует выделить его наиболее
существенную черту: попытки создания постоянно действовавших органов
получения и реализации информации о преступниках и противниках. Это
постоянство длилось на протяжении каждого отдельного правления. Некоторые
органы - Посольский, Земский и Разбойный приказы - продолжили
существование на более длительный срок, другие действовали только до смены
монарха, либо, сохранив форму, изменяли принципы деятельности.
Попытка взять под контроль государства уголовный сыск привела к
созданию сложной, но эффективной системы осуществления сыска и судебного
преследования преступников населением в лице его избранников под
контролем центрального государственного органа - Разбойного приказа, а
впоследствии постепенным вытеснением избранных населением губных
старост государственными служащими - сыщиками.
В то же время одним из следствий развития государственности был рост
политического отчуждения власти и народа, приведший к самоустранению
населения от участия в осуществлении полицейской функции государства.
Власть отреагировала на это явление созданием выборных, а затем и
назначаемых органов борьбы с преступностью, одновременно стимулируя
население к участию в этой борьбе различными способами.
Характерной чертой розыска в этом периоде является то, что во многих
случаях трудно провести грань между оперативно-розыскными и
следственными (процессуальными) действиями, поскольку в большинстве
своем они осуществлялись одними и теми же уполномоченными лицами.

127
 3.3. Созидание органов розыска абсолютной монархии
Классическое понимание сущности абсолютизма как последней формы
правления, присущей феодальному типу государства и характеризующейся
сосредоточением всей верховной власти в руках монарха, опирается на идеи
С. В. Юшкова и разделяется сегодня большинством специалистов".
Управление государством требует всеобъемлющего контроля за всеми
звеньями аппарата, а контроль невозможен без подробной информации о
деятельности этих звеньев. Охрана правопорядка также требовала все большего
количества информации. Поэтому становление абсолютизма не только не
предполагало отстранить население от контроля за деятельностью аппарата и
политической преступностью, а, наоборот, стремилось всячески поощрять
подобную деятельность. Д. О. Серов, анализируя статьи Соборного уложения
1649 г., пришел к выводу, что в них «впервые - и существенно - оказалось
ограничено право челобитья», и именно в этом увидел причину «разлада
старинного механизма обратной связи между населением и монархом» . Между
тем точное прочтение статей, на которые ссылается новосибирский
исследователь, не дает оснований для такого резкого вывода. Требуя в
обязательном порядке доносить, если «сведают, или услышат на царьское
величество в каких людех скоп и заговор, или иной какой злой умысел» (ст. 18
гл. И) и устанавливая суровую санкцию — смертную казнь - за недонесение
(ст. 19 той же главы), Уложение именно по этому роду дел сохраняло
возможность подачи челобитных в любую из инстанций, какая ближе и
удобнее, вплоть до царя. По своим частным делам люди могли обращаться
только через обязательную инстанцию - приказ, а непосредственное обращение
к монарху каралось телесным наказанием или кратковременным лишением
свободы (ст. 20 гл. X). Но даже разрешенные челобитья запрещались в церкви
во время службы под страхом лишения свободы (ст. 8-9 гл. I). Таким образом,
Уложение несколько изменило и упорядочило древнее право на подачу

Юшков С В. К вопросу о политических формах русского феодального государства до XIX века. Вопросы
истории. 1950. № 1.С. 71—93.
История отечественного государства и права... /под ред. Р.С.Мулукаева. М., 2009. С. 125.
3
Серов Д.О. Прокуратура Петра I (1722-1725 гг.): Историко-правовой очерк. Новосибирск, 2002. С. 9.

128
челобитных, причем тенденция к этому была заложена еще ст. 7 Судебника
1550 г.
Между тем разлад обратной связи между населением и царем
действительно существовал. Но причины его следует искать, не в правовом
регулировании порядка подачи челобитий, а в изменившемся характере
отношений между властью и населением. Стремление Ивана Грозного укрепить
государство- и свою власть в нем требовало безоговорочного подчинения
подданных, что повлекло репрессии даже к самым приближенным, но
позволявшим себе в деятельности руководствоваться не указаниями царя, а
собственным пониманием обстановки. Критики царской политики обвинили
царя в стремлении превратить своих подданных в «государевых холопов». Петр
I, достойный продолжатель дела своего предшественника, также видел в
подданных средство для решения государственных задач. Народ не замедлил
ответить безразличием к государственным делам. Царь же считал возможным
доверять лишь тем, кого сам назначил на различные посты, и то до
определенной степени.
После первых десяти лет Северной войны монарх начал осознавать,, что
проблема постоянного бюджетного голода серьезно обострена ужасающими
размерами казнокрадства, и даже демонстративно жестокие казни немногих
попавших в поле зрения лихоимцев не способны отвратить остальных от
регулярных опустошений казны.
22 февраля 1711 г. царь создал высшее государственное учреждение -
Правительствующий Сенат. Менее чем через две недели - указами от 2 и 5
марта - в его подчинении был создан институт информирования о нарушениях
законности, фискалитет.
Институт фискалов достаточно полно и подробно изучен в отечественной
1
историографии , и в рамках данного исследования нас интересует правовое
регулирование задач, стоявших перед фискалами, и методов их деятельности.
Это регулирование осуществлено было указом «О фискалах и о их должности и

1
Подробную историографию см.: Серов Д.О. Указ. соч. С. 155-157.

129
действии» от 17 марта 1714 г. и «Инструкцией или Наказом Земским Фискалам
в Губерниях и провинциях» от 31 декабря 1719 г.
Институт фискалов был организован как разветвленная вертикальная
система надзора с учетом территориального и ведомственного признаков,
подчиненная Сенату как особая отрасль управления. Во главе этой системы
стоял обер-фискал с непосредственно ему подчиненными четырьмя фискалами,
надзиравшими за основными отраслями управления. В губерниях no t четыре
человека во главе с провинциал-фискалом, во всех прочих городах — один или
два земских фискала.
Задачи фискального надзора постоянно расширялись. При создании
института предполагалось установить надзор за «всякие преступления указов и
кражу казны», но затем в ведение фискалов переданы были все «безгласные
дела», не имевшие частного истца: взятки и вообще все, что «во вред
государственному интересу быть может, какова б оное имяни ни было», а также
уголовные дела - «ежели какова приезжаго убьют», или гражданские — о
выморочном наследстве, и тому подобные. Весьма широко распространил
компетенцию фискалов Наказ 1719 г., наряду с уже упомянутыми делами он
вменил им в обязанность розыск криминализированных элементов населения:
«Земской же Фискал також должен прилежно разведывать, не обретаются ль и
не держатся ли в Губернии и в провинции какие беглые, гулящие,
подозрительные и другие подобные оным бездельные люди, которые уезду
больше ко вреду и к тягости, нежели к пользе и к приращению происходят:
понеже такие люди всякие злодейства татьбою, разбоем и воровством могут
учинить...». На фискалов приграничных провинций был также возложен
надзор в интересах контрразведки и таможенной службы: «В провинциях,
которые на границах Государства обретаются, имеет Земский Фискал накрепко
проведывать, не вкрадываются ли в Государство подозрительные люди,
шпионы; (лазутчики) чужестранные, злодеи и тем подобные и прочие; також не
ввозят ли заповедные товары, и не уходят ли из государства тайно какие
подозрительные, или не хотят ли другие оным подобные уйти без проезжих

1
Российское законодательство Х-ХХ веков.. Т. 4. М., 1986 С. 174-176
2
ПСЗ. Собр. I. Т. 5. № 3479.

130
писем, також, не прокрадываются ль какие беглые люди за рубеж без
надлежащих пропусков...». Обо всех-таких преступлениях фискалы< обязаны
были докладывать местным властям - воеводам и губернаторам. Но если
«губернатор или вице-губернатор розыск чинить будет неправой же, или сам
впадет в какое погрешение», то фискалы доносили об этом через обер-фискала
в Сенат.
Фискальная служба была открыта для всех лиц свободных состояний, «из
каких чинов достойно», особенно отмечают указы необходимость набора «из
купечества, которыя б могли купеческое состояние тайно ведать». Запрещен-
был набор из молодых дворян, учитывая интересы в первую очередь военной
службы, а в фискалы можно было принимать дворян не моложе 40 лет. Главное
требование было — выбирать «людей добрых и правдивых», а от тех, «кто
явится в самом деле неприлежен и нерадетелен», следовало избавляться.
Главной особенностью фискальной службы были закрепленные законом
оперативно-розыскные методы работы: «Во всех тех делах фискалом надлежит
только проведывать и доносить и в суде обличать», «проведывать тайно и
явно».
Жалования фискалам не полагалось, их доходы непосредственно
зависели от личных успехов в службе и опосредовано — от успехов всего
института. Доносы, которые не удавалось подкрепить доказательствами, в вину
фискалам не ставились, если не доказан был злой умысел со стороны самого
фискала, «ибо невозможно о всем оному акуратно ведать».
Таким образом, фискальная служба имела принципиально новый
характер, что выражалось в следующих особенностях:
• иерархическая организация территориальных подразделений, не
подчиненная местной администрации;
• всесословный принцип комплектования кадров (из свободных
представителей сословий, за членами которых требовался надзор);
• ограничение компетенции исключительно надзором и закрепленные
законом оперативно-розыскные методы деятельности.
Последняя особенность составляла и самый большой недостаток
фискальной службы, поскольку фискалы лишь собирали сведения о

131
 преступных деяниях. Реализовывать же их, т.е. превратить в доказательства и
осудить преступников, призваны были другие органы, облеченные
следственными и судебными полномочиями. Традиционная волокита,
умноженная многократно тем, что во многих случаях сами судьи и попадали
под «недремлющее око» фискального надзора (в том числе и сенаторы!),
приводила в лучшем случае к затягиванию» дел, а в худшем и вообще к их
развалу. А получение заработанных доносами средств становилось возможным
только в случае обвинительного приговора. В итоге фискалы утрачивали
служебное рвение, потерпевшие отчаивались добиться справедливости, а
осведомители теряли интерес к сотрудничеству.
Преодоление этого недостатка было поручено гвардейским офицерам,
которых призвали возглавить реализацию добываемых фискалами сведений.
Установившаяся еще в царствование Михаила Федоровича традиция
создавать временные учреждения для розыска важных дел не была нарушена в
петровское царствование, и первым из таких учреждений стал Приказ
розыскных дел, созданный в 1689 г. для следствия по делу думного дворянина
Ф. Л. Шакловитого, боярина князя В. В. Голицына, иеромонаха Сильвестра
Медведева и прочих сторонников царевны Софьи. Возглавил приказ боярин
Тихон Никитич Стрешнев. Приказ изначально создавался как временный,
поэтому особого помещения и штата ему не выделяли. Стрешнев после победы
Петра над сестрой был пожалован чинами главы двух приказов: Разрядного,
ведавшего ратным делом, и Конюшенного, занимавшегося организацией
царских выездов и сбором пошлин с торговли лошадьми1, он и взял для ведения
розыска приказных людей и помещения Разрядного приказа. После окончания
следствия и завершения всех дел Приказ розыскных дел в 1694 г. прекратил
свое существование".
С 1697 г. политические преступления стали подсудны Преображенскому
приказу - органу, имевшему полномочия для осуществления как оперативно-
розыскных, так и судебно-следственных действий, поскольку в XVIII в. и ранее

1
Балязин В Н Московские градоначальники. М., 1997. С. 23.
2
Государственность России (конецXV в.-февраль 1917 г.) Словарь-справочник. Кн. 3 (Л-П). М., 2001.
С 399.

132
в законодательстве не было четких различий между оперативно-розыскными
органамии-процессуально-следственными. Создан этот орган был в 1686 г. под
названием-Преображенской потешной избы, которая-ведала военными делами
первых петровских полков, их снабжением, финансами и прочим. С начала
1695 г. сюда были переданы следствие и суд по важным делам и полицейская
служба в Москве, в том же году орган> был переименован в Преображенский
приказ. Состоял он из Главной канцелярии, ведавшей, кроме политического
розыска, судопроизводством по прочим делам по царскому указу, управлением
дворцовыми вотчинами, финансами и другими подразделениями приказа. К
ним относились Генеральный двор, управлявший гвардейскими полками, и
Потешный двор, ведавший охраной порядка в столице, охотничьим хозяйством
и зверинцем, (впоследствии переименованный в Преображенскую канцелярию),
выросший из органа управления потешными полками. Во главе приказа с
момента его создания стоял князь Федор Юрьевич Ромодановский, а после его
смерти в 1717 г. - его сын Иван Федорович.
Но этот приказ постоянно находился в Москве, а в новой столице
розыском по делам о государственных преступлениях занимались несколько
десятков (свыше 40) временных органов, так называемых «майорских
канцелярий» - в законодательстве и делопроизводстве 1720-х годов так
обозначались властные институты, возникшие вследствие определения Петром
9 декабря 1-717г. группы гвардейских штаб- и обер-офицеров к «розыскным
делам» . Следует заметить, что во главе далеко не всех канцелярий стояли
гвардейцы или просто военные, многие возглавлялись и статскими чинами.
Первый опыт деятельности следственно-розыскного органа подобного
рода был не совсем удачен. Майор лейб-гвардии Семеновского полка князь
М.И.Волконский, возглавив согласно именного указа от 25 июля 1713г.
канцелярию по расследованию «худых поступков» обер-комиссара при
экспорте казенных товаров через Архангельск Д. А. Соловьева и

1
Бабич М.В. Государственные учреждения XVIII века: Комиссии петровского времени. М.: РОССПЭН,
2003. С. 36.

133
разоблаченного фискалами комиссара С. М. Акишева1, за собственные
злоупотребления в ходе следствия был в 1717 г. осужден и расстрелян.
Анализируя устройство, компетенцию и деятельность канцелярии
Волконского, историк Д. О. Серов усматривает несомненное типологическое
сходство ее с «приказами сыскных дел» предыдущего столетия. Это сходство
проявлялось в следующем:
• формировавшееся при уполномоченном лице учреждение носило
временный характер, обусловленный конкретностью судебно-следственного
поручения;
• руководство этим учреждением со стороны уполномоченного лица
носило единоличный характер;
• уполномоченное лицо подчинялось исключительно «центру», было
абсолютно независимо от местной администрации;
• деятельность уполномоченного лица осуществлялась, в основном, в
пределах назначенной территории.
В то же время в компетенции и статусе этих учреждений имелись
существенные различия, а именно:
• М. И. Волконский, в отличие от сыщиков XVII- века, подчинялся
непосредственно царю;
• он не обладал судебными полномочиями, обязан был только провести
предварительное следствие, доставив по его завершении обвиняемых и
материалы дела в столицу".
Тем не менее практика привлечения гвардейцев к розыскной
деятельности была продолжена, и даже получила определенное правовое
регулирование. Петр I именным указом от 25 января 1715 г. определил
содержание государственных преступлений, которое сводилось к «умыслу
против государя» (п. 1), «измене и бунту» (п. 2), «похищению казны» (п. 3) .
Дела по первым двум пунктам вела Тайная канцелярия, учрежденная в феврале
1718 г. как «Канцелярия ведения П. А. Толстого» для следствия о заговоре

1
Серов Д.О. Указ. соч. С. 29.
2
Там же. С. 29-30.
3
ПСЗ. Собр. 1. Т. 5. №2877.

134
царевича Алексея. Сюда направлялись дела разного характера, от
действительно преступных покушений и приготовлений к ним до, например,
высказанного пьяным монахом «непристойного желания» жениться на царице
после смерти государя1. По делам, относящимся к третьему пункту указа,
создавались различные комиссии, начальники которых получали специальные
реестры подлежащих «следованию» дел. Чтобы гвардейские офицеры
возглавляли розыск сообразно не собственным представлениям о нем, а
согласно монаршей воле, 9 декабря. 1717г., в день казни М.И.Волконского,
были учреждены шесть канцелярий, каждый из руководителей которых
получил на руки подписанный царем реестр подлежавших рассмотрению дел и
особый наказ, определивший статус и компетенцию канцелярий и содержавший
некоторые процессуальные нормы.
Единственный сохранившийся до настоящего времени наказ, данный
лейб-гвардии капитану Г. И. Кошелеву, объявлял вверенную ему канцелярию
подчиненным непосредственно монарху временным учреждением, которому
поручено предварительное (досудебное) следствие, и только по указанным в
реестре делам. Если же в ходе следствия обнаруживались какие-либо сведения
«о великих неправдах и граблении народа», требовавшие выделения в особое
производство, их предписано было рассматривать в свободное от основных
расследований время. Канцелярия состояла из «презуса» - руководителя, при
котором состояли 2гЗ асессора. Результатом деятельности канцелярии должно
было стать готовое к судебному рассмотрению дело, обеспеченное
доказательствами вины. Имелись в наказе и санкции: за «правды лишенные
следственные действия всем чинам канцелярии — презусу и асессорам - грозило
отнятие «живота и чести, ибо пример видете бывшаго маеора Волхонского» .
Надо признать, что канцелярии в основном достаточно объективно
расследовали порученные дела, и в результате время от времени появлялись
оправдательные заключения. К примеру, канцелярии генерал-майора

1
См. Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. Смоленск, 2000. С. 225-227.
2
Лейб-гвардии подполковник князь П.М.Голицын, майоры М.Я.Волков, С.А.Салтыков и И.И.Дмитриев-
Мамонов. К ним приравнены сенатским указом от 23 декабря 1717 г. лейб-гвардии майор князь Г.Д.Юсупов и
капитан Г.И.Кошелев, также получивший реестр 9 декабря (Бабич М.В. Указ соч. С. 28-29 )
3
См. Серов Д.О. Указ. соч. С. 32.

135
В. И. Геннинга, принимавшего весной 1722 г. под. свое начало горнозаводскую
промышленность Урала и Сибири, предписано было «розыскать... о всем деле»
своего предшественника, берг-советника и* капитана от артиллерии
В. Н. Татищева, поскольку тот был обвинен промышленником
Н. Д. Демидовым в различных злоупотреблениях. И хотя Татищев позже
жаловался императрице, что «Геннинг... розыскивал с намеренной
жестокостью», тот пришел к выводу о его непричастности к упущениям-
внутризаводского управления, а также по собственной инициативе расследовал
и опроверг слухи о его взяточничестве .
Справедливости ради следует заметить, что наименование «майорские»
не совсем точно отражает руководящий состав следственных канцелярий: из
более чем четырех десятков их только 16 в разное время возглавлялись
гвардейскими офицерами.
Эпоха «майорских канцелярий» была недолгой: многие канцелярии
несколькими именными указами с 9 мая 1723 г. по 22 января 1724 г. были,
упразднены и сдали свои архивы и дела в Сенат. Кроме того, Екатерина I в
1726г. упразднила Тайную канцелярию, а в 1729-м - и Преображенскую
канцелярию. С этого момента политический розыск осуществляли Верховный
тайный совет и Правительствующий сенат.
Многие исследователи, рассматривая деятельность Тайной канцелярии и
ей подобных учреждений, с негодованием рассказывают о сотнях и тысячах
невинно замученных, пытанных, битых российских подданных. Традиция эта
была заложена еще М. И. Семевским, из множества доступных ему дел
отобравших розыски о том, как «ссорятся пьяный муж с женой ...; бранится
«вельми шумны» подьячий ..., орет подгулявший старец, отче Антоний ...;
кричит «слово и дело!» солдатская женка Ирина ...; в тиши ночной, на нарах,
ведут зазорный разговор «школяры», представители тогдашней учащейся
молодежи ..., и проч., и проч., и проч. Остановимтесь, послушаем. Они пьяны,
говорят «вне ума»; но ведь недаром же сложилась на Руси пословица: «Что у
пьяного на языке, то у трезвого на уме»". Е. В. Анисимов вообще заявил,

'Там же. С. 105.

2
См.: Семевский М И Тайный сыск Петра I. Смоленск, 2000. С. 202.

136
подводя итог своей монографии: «Если бы... в России не* фиксировались
преступления по «оскорблению чести государя», то никакого политического сыска
и не было - предмет его работы состоял почти исключительно в расследовании дел
о ложных доносчиках и произнесенных кем-то «непристойных словах». Но тогда бы
не было и самодержавия. А так как оно существовало, то преступления;
составляющие суть работы политического сыска, сохранялись и в XVIII, и в XIX
вв. и<даже перешли в XX век...» 1 . А Ф. М. Лурье красочно живописал страдания
одного из руководителей политического- розыска И. Ф. Ромодановского,
который «терял силы, ночами к нему стекались нескончаемые вереницы теней
замученных им жертв»". Этим авторам просто невдомек, что жертвы не были
невинными: они подрывали авторитет нового, абсолютистского государства, в
котором не было места не только осуждению, но даже обсуждению правителя.
Их вина была не меньшей, чем вина изменников вроде Курбского во времена
Ивана Грозного.
Анна Иоанновна уже через год после воцарения на российском престоле
создала Канцелярию тайных розыскных дел, в которой сконцентрировала
производство политического сыска в империи. Этот орган, удовлетворяя
насущным нуждам монархов по охране престола, благополучно
просуществовал и при следующих двух царствованиях, и лишь Петр III своим
манифестом от 21 февраля 1762 года сообщил о его ликвидации:
«Объявляем всем Нашим верным подданным. Всем известно, что к
учреждению Тайных розыскных Канцелярий, сколько разных имен им не было,
побудили Вселюбезнейшего Нашего Деда, Государя Императора Петра
Великого, вечной славы достойные памяти, Монарха великодушного и
человеколюбивого, тогдашних времен обстоятельства, и неисправленные еще
нравы. ...отныне Тайных розыскных дел Канцелярии быть не иметь, и оная
совсем уничтожается, а дела, есть либо иногда такия случались, кои до сей
Канцелярии принадлежали б смотря по важности, рассмотрены и решены будут
в Сенате»3. Однако двумя неделями ранее при Сенате была создана Тайная

Аннсимов Е.В. Дыба и кнут: политический сыск и русское общество в XVIII веке. М., 1999. С. 686-687.
2
Лурье Ф.М. Полицейские и провокаторы: политический сыск в России. 1649-1917. М., 1998. С. 28.
3
Цит. по: Лурье Ф.М. Указ. соч. - С. 31.

137
экспедиция! И' указ об этом, в отличие от вышеуказанного манифеста - не
оглашался...1
12 октября L711 г. Правительствующий Сенат издал указ «О
беспрепятственном розыске сыщиками воров, разбойников и их
сообщников», в котором предписывалось «за теми ворами и разбойниками в
погоню гонять ... и таких разбойников и воров ловить». Одновременно
губернаторам предписывалось оказывать сыщикам всемерное содействие, «дабы
во всех местах такими... сысками и розысками всемерно воровство
искоренялось» . «Инструкция полевых и гарнизонных команд офицерам,
отправляемым для сыску беглых драгун, солдат, матросов и рекрут и для
искоренения воров, разбойников и пристанодержателей их» от 24 декабря
1719 г. возложила обязанности сыщиков на офицеров армии . Следует
отметить, что инструкция требовала от названных офицеров «сыскивать
таких людей, через которых можно б их изымать, и посылать для проведения о
их воровских пристанищах, сыскав из тамошних жителей, угодных людей,
которым за то обещать и давать вознаграждения»4. Инструкция, таким-образом,
стала первым нормативным актом, требовавшим от государственных органов
сыска вербовать из-местных жителей секретных агентов, за плату собиравших
сведения о преступниках и местах, где они укрываются: Правда, как отмечал
Р. С. Мулукаев, «сыщики редко пользовались негласными методами раскрытия
преступлений. Они вели дознание путем опроса свидетелей, использования
слухов («язычные молки»), вещественных доказательств («воровской рухляди») .
В столичных городах, где профессиональные преступники- могли
рассчитывать на особенно крупную добычу и им легче было скрываться- среди
множества жителей, создавались различные розыскные органы со штатными
сыщиками. По предложению Сената императрица Анна Иоанновна 22 июля
1730 г. учредила в Москве Сыскной приказ для розыска преступников.
Однако и Московская губернская канцелярия также продолжала заниматься

1
Самойло В. Возникновение Тайной экспедиции при Сенате // Вопросы истории 1948. № 6. С.80.
2
ПСЗСобр. I. Т. 4. №2439
3
ПСЗСобр I. Т. 5. №3477
4
Там же.
5
Мулукаев Р.С. Полиция в России (1Хв. - нач. ХХв.) Н Новгород, 1993 С. 20.

138
уголовным сыском, не желая выпустить из рук такое доходное занятие .
Именно в московском Сыскном приказе получил службу штатного сыщика и
организовал преступную группировку знаменитый Иван Осипов - Ванька
Каин . В Санкт-Петербурге «в 1724 году для производства сенатских
розыскных дел особенной важности была учреждена в виде особенной палаты
Контора розыскных дел; но она не имела определенного штату, а при
случавшейся надобности заимствовать служителей от Сената» ; 1 мая* 1746 г.
при столичной полиции учреждается Особая экспедиция для розысков по делам
воров и разбойников. В указе об ее создании говорилось: «...воров и
разбойников, которые не только в Санкт-Петербурге и в слободах, но где бы
оные в здешней губернии пойманы не были, и с оговорными людьми розыски
производить и экзекуцию чинить при полиции...» .
К середине XVIII века криминальная обстановка в стране обострилась.
Уже не отдельные разбойники, а многочисленные разбойничьи вооруженные
банды орудовали в районах Нижнего Новгорода, Казани, Шацка и появлялись
даже вблизи Москвы, захватывали небольшие города и волости, разбивали
посылаемые для их уничтожения воинские подразделения. Правительство для
борьбы с разбоями издало в 1743 г. специальный указ о сыщиках5, а позднее
учредило главных сыщиков и подчинило им местных сыщиков и крупные
военные команды. Согласно «Инструкции определенному для сыску и
искоренения воров и разбойников главному сыщику» от 19 ноября 1756 г.,
главный сыщик являлся постоянно действующим в порученном ему регионе
розыскным, следственным и судебным органом, со своей канцелярией, базой,
вооруженной командой, четкими полномочиями, установленными
взаимоотношениями с местной администрацией и подчинением
непосредственно Правительствующему Сенату 6 .

1
Есипов Г. Ванька Каин // Осмнадцатый век- Исторический сборник. / Изд. П.Бартенева. Кн. III. М., 1869. С.
284-285.
2
Там же. С. 302.
3
Троцина К. Указ. соч. // http://www.allpravo.ru/library/doc313p0/instrum3134/print3198.html#_ftn31 (2007. 5
сентября).
4
П С 3 1.Т. 12. №9284.
5
См. Крылов И.Ф., Бастрыкин А.И. Указ. соч. С. 91.
6
ПСЗ I Т. 14. № 10650; ЦГИА СПб. Ф. 1. Оп. 1. Д. 196. Л. 95-105.

139
 После воцарения Екатерины II в 1762 г. институт сыщиков был
упразднен, их обязанности передавались в ведомство губернских
провинциальных и воеводских канцелярий. Однако-термин «сыщик» оказался
настолько удачным, что его применяли в обыденной речи ко всем
должностным лицам, в чьи служебные обязанности входил сыск уголовных
преступников. А в следующем, 1763 году, как считают некоторые авторы, в
столице было создано первое в нашей стране специальное уголовно-
розыскное учреждение: Розыскная экспедиция, которой поручались дела
«татинныя, разбойныя и убивственныя». Но уже в 1782 г. ее функции были
переданы в Палату уголовных дел и Управу благочиния по следственному
отделению1.
В XVIII веке в России, как и ранее, для проведения разведывательных и
контрразведывательных мероприятий не создавалось специальных органов.
Наряду с общегосударственными органами политического розыска ею
занимались и военные власти: в 1738 г. контора военной коллегии провела ряд
операций по розыску и поимке шпионов". На местах контрразведывательная^
деятельность в мирное время осуществлялась отдельными чиновниками по
особым поручениям правительства, но и местная администрация также
стремилась принимать посильное участие в этом важном деле. В частности, при*
розыске шпиона в Архангельске в том же 1738 г. при допросах присутствовали
губернатор М. Ю. Щербатов и прокурор Дурново . Планы операций
разрабатывались под руководством, а в особо важных случаях и при личном
участии монарха, как, например, в операции по розыску и возвращению в
пределы России резидента при австрийском дворе А. П. Веселовского' или
царевича Алексея. В целом же разведка и контрразведка еще не выделились как
особые виды деятельности и осуществлялись во всех государственных
структурах, так или иначе контактировавших с иностранцами. В. Минаев
отмечал: «Редкий русский представитель, посылавшийся Петром I за границу,
не имел от него специальных указаний по сбору сведений о положении и

1
См. Крылов И.Ф., Бастрыкин Л И Указ. соч. С. 91-92.
2
РГВИА Ф. 20 Оп. 1. Д. 72. Лл. 5-8.
3
Там же. Лл. 11 об-12.
4
Серов Д.О. Прокуратура Петра I (1722-1725гг.) Новосибирск: Сибвузиздат, 2002 С 84-87.

140
 достижениях военного и военно-морского искусства в странах Запада.
Занимался этим и сам Петр во время своего пребывания под именем Петра
Михайлова в составе так называемого «Великого посольства»1.
Иная ситуация сложилась в армии, особенно во время войны. С
введением Устава Воинского 30 марта 1916г. разведывательные мероприятия-
возлагались на генерал-квартирмейстерскую службу. В главе XX «О Генерал-
Квартирмейстере» были зафиксированы разведывательные функции этой
службы: «... А особливо надлежит ему генерально оную землю знать, в которой
свое и неприятельское войско обретается, такожде какие реки, проходы,
дефилеи, горы, леса и болота находятся... Когда определится, чтоб войску
маршировать, и в ином каком месте стать, которое место ему не весьма
знакомо, или от неприятеля опасное, тогда осматривает он за день с добрым
эскортом кавалерии такое место, какое положение имеет, и какими надежными
путями войско туда маршировать может; еже все оной-чрез своих подчиненных
офицеров ландкартою нарисовать и изобразить должен...»"
Однако об органах военной контрразведки в отечественной
историографии сложилось, на мой* взгляд, несколько неверное мнение.
Например, Л. С. Яковлев утверждает, что на генерал-квартирмейстерскую
«службу наряду с другими обязанностями была возложена и борьба со
шпионажем в армии и местах ее расквартирования»3, ссылаясь при этом на
мнение В. Минаева. Но такая ссылка явно некорректна, поскольку Минаев в
своей статье совершенно не затрагивает вопросов, связанных с контрразведкой.
Внимательное изучение Устава Воинского позволяет автору утверждать, что
контрразведка не только не возлагалась на Генерал-Квартирмейстера, но
напротив, вместе с полевым охранением и борьбой с преступностью входила в
обязанности Генерал-Гевалдигера (начальника военной полиции): «смотреть,
дабы как солдаты, так и прочие обретающиеся при войске и багаже, противно
приказу вышних командиров ничего не чинили... А когда войско марширует,
тогда ему несколько командированные от кавалерии придаются, с которыми он

1
Минаев В. Из прошлого русской разведки // Военная мысль. 1944. №8-9. С. 89.
2
ПСЗ. Собр. I. Т. 5. № 3006.
3
Яковлев Л.С. 100 лет российской контрразведке // Исторические чтения на Лубянке. 2002 год. М., 2003. С.
87.

141
напереди и по сторонам и позади войска марширует, и указ свой накрепко
исполняет, дабы или пойманных злодеев за арест взять, или по состоянию дел,
ежели что под смертною казнью заказано, оных повесить велит»'. Несомненно,
в число упомянутых «злодеев», кроме мародеров и дезертиров, входили и
шпионы.

А Л А

Осуществление функций разведки, контрразведки и политического

розыска с первых дней становления государства Киевской Руси не подлежит
сомнению: на это явно указывают как общие тенденции развития
государственности, так и отдельные факты об их деятельности, сохраненные
для нас летописцами. Возглавляли эту деятельность особо доверенные бояре, а
в ряде случаев и лично князья, опираясь на доверенных лиц, которых
обязывали специальной присягой. Полученная в ходе оперативно-розыскных
мероприятий информация реализовывалась различными способами: выбор
места и времени нападения; дезинформация противников; физическое
уничтожение руководства вражеского войска; дискредитация, превентивный
арест или убийство действительных или мнимых конкурентов в борьбе за
власть.
В ходе столь специфического рода деятельности вырабатывались особые
приемы, использовались различные виды агентуры: осведомители, агенты
влияния, исполнители боевых акций, хотя прочной специализации агентуры
еще не существовало. Известны единичные случаи успешной реализации
сведений, поставлявшихся инициативниками. Появилась и специальная
оперативно-розыскная терминология.
В ходе развития военного искусства вырабатывались формы и методы
полевой разведки и ее сочетания с разведкой агентурной, создавались отряды
специально подготовленных разведчиков. Повышению международного
авторитета государства и его войска способствовало привлечение для описания

1
ПСЗ. Собр. I. Т. 5. №3006.

142
славных побед авторитетных неангажированных свидетелей, которым
предоставлялась возможность непосредственного наблюдения сражений.
Правовое регулирование оперативно-розыскной деятельности
осуществлялось непосредственно секретными указаниями князей-
законодателей в ходе руководства этой деятельностью. Устный и тайный
характер такого регулирования способствовал обеспечению' секретности, но
лишал потомков на княжеских престолах возможности изучения опыта,
наработанного их предками, следствием чего было отсутствие преемственности
в организации и деятельности органов государственной безопасности.
Иной характер приобрело правовое регулирование форм и методов
уголовного сыска. Учитывая отсутствие публично-правового характера
(общественной опасности) общеуголовной преступности, в условиях ее
традиционно низкого уровня князья возложили обязанность сыска
преступников на самих потерпевших. Регулируя- сыск опасных преступников,
законодатели умело использовали обычный институт круговой поруки. Участие
общин в сыске повлекло- за собой закономерный этап развития права:
обнародование его норм, что проявилось во включении их в общерусские и
региональные правовые акты.
Обязанность общин разыскивать преступников не исключала
возможности участия в сыске представителей княжеской власти при
обострении криминогенной обстановки, дестабилизировавшей древнерусское
общество.
Во втором этапе следует отметить изменение отношения государства к
общеуголовной преступности. Она приобрела значение общественно-опасного
деяния, а это повлекло изменение характера сыска: попытки создания
постоянно действовавших органов получения и реализации информации о
преступниках и противниках. Это постоянство длилось на протяжении каждого
отдельного правления. Некоторые органы — Посольский, Земский и Разбойный
приказы - продолжили существование на более длительный срок, другие
действовали только до смены монарха, либо, сохранив форму, изменяли
принципы деятельности.

143
 Попытка взять под контроль государства уголовный сыск привела к
созданию сложной, но эффективной системы осуществления сыска и судебного
преследования преступников феодалами и свободными сословиями в лице их
избранников под контролем центрального государственного органа -
Разбойного приказа, а впоследствии постепенным вытеснением избранных
населением губных старост государственными служащими - сыщиками.
Следствием этого было изменение характера сотрудничества населения с
властью в охране правопорядка. В первом этапе сыском преступников
занимаются все свободные члены общин, во втором - феодалы и свободные
собственники вынуждаются к этому под угрозой наказания.
Становление абсолютистской государственности (3-й этап) повлекло за
собой дальнейшее отчуждение населения от участия в делах государства, в том
числе и в поддержании правопорядка. Между тем потребность власти в
надежной информации о подготавливаемых и совершенных преступлениях,
прежде всего политических, значительно выросла. Абсолютизм решал эту
проблему, материально.заинтересовывая доносчиков, вводя суровые уголовные
санкции за недонесение. Наряду с этим все более широкое распространение и
правовое регулирование получили оперативно-розыскные методы получения
информации путем создания государственных розыскных органов, как
временных, так и постоянно действовавших.
Изменился и характер политического, розыска. Если ранее
преследовались измены государству (реальные или мнимые), то теперь наряду
с этим политический розыск преследовал и словесное осуждение действий
власти, и даже простое обсуждение их, тем самым усиливая политическое
отчуждение, в том числе и феодальных сословий.

144
 Глава 4. Оперативно-розыскные органы Российской империи
(XIX - начало XX в.)

4.1. Органы политического розыска

Тайная экспедиция Сената, одно из подразделений которой занималось
перлюстрацией корреспонденции, была демонстративно упразднена
Александром I сразу после его восшествия на престол в 1801 г. Однако-уже 8
1
сентября 1802 г. создается Министерство внутренних дел , и Тайная
полицейская экспедиция при Санкт-Петербургском военном губернаторе,
учрежденная- императором Павлом I 6 ноября 1800 г., не только была
сохранена, но после реорганизации была подчинена МВД". Кроме того, с
началом военных действий против наполеоновской Франции и частым
отсутствием императора в столице был создан 5 сентября 1805 г. временный
Комитет «всеобщего спокойствия и тишины» в составе министров «военных
сухопутных сил, Юстиции и Внутренних дел», к функциям которого
относились, кроме прочего, политический надзор за подозрительными
иностранцами и собственными подданными; за распространением «опасных и
тревогу наводящих» слухах и известиях; за подозрительными скопищами и
собраниями; через почтовые органы — за подозрительными переписками .
Ф. Л. Севастьянов именует этот орган «Комитетом высшей полиции», вслед за
ним то же наименование употребляют и другие авторы4.
Комитет «всеобщего спокойствия и тишины» заменить упраздненную
Тайную экспедицию не смог, в первую очередь в силу своего временного
характера, а также и потому, что его деятельность осуществлялась лишь на
территории столицы, а не всей империи. На смену ему пришел постоянно
действующий орган - созданный 13 января 1807 г. «Комитет для рассмотрения
дел по преступлениям, клонящимся к нарушению общего спокойствия» (в
дальнейшем в делопроизводстве получивший название Комитета 13 января

Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 6. Законодательство первой половины XIX века. М.: Юрид
лит., 1988. С 49-50.
" Севастьянов Ф.Л. «Высшая полиция» в России в первой четверти XIX в.: структуры, кадры, основные
направления деятельности. Дисс... канд. ист. наук СПб., 1999. С. 32-33.
3
РГИА. Ф. 1286. Оп. 54. Д. 30. Л. 3-5об.
4
См. Севастьянов Ф.Л. Указ. соч. С. 43.; Лурье Ф.М. Указ соч. С. 37.

145
 1807 г., а в исследовательской литературе - Комитета охранения*общественной
безопасности). По сравнению с предшественником это был шаг вперед, ибо>
кроме политического надзора, вновь созданный комитет занимался и розыском
по политическим делам, имея в своем составе судебно-следственный орган —
Особенную канцелярию1. Комитет формально просуществовал до 19 января-
1829 г., хотя* практически прекратил активную деятельность уже после
окончания Отечественной войны". Причиной тому было создание в 1811г.
Министерства полиции, которое «ведает все учреждения, к охранению
внутренней безопасности относящиеся»3. Особенная канцелярия этого'
министерства как раз и занималась политическим розыском на всей территории
империи. Возглавил ее Я. И. де Санглен. Но и этого оказалось недостаточно:
общая полиция мало внимания обращала на военных, почему и проглядела
восстание в- гвардейском Семеновском полку. Командир отдельного
гвардейского корпуса И: В. Васильчиков в декабре 1820 г информировал
императора о том, что «учреждение хорошо организованной тайной полиции
при гвардейском корпусе есть, по моему мнению, вещь необходимая». 4 января
1821 г. Александр I утвердил проект И. В. Васильчикова о создании секретной-
военной полиции и назначении ее директором библиотекаря гвардии
генерального штаба М. К. Грибовского4.
Все эти органы политического розыска, находившиеся в руках видных
вельмож, позволяли им собирать информацию в своих личных интересах.
Ф. Л. Севастьянов отмечает: «Возможно, что сановников, содержавших своих
личных тайных агентов и пытавшихся с их помощью отслеживать настроения в
обществе или шпионить за своими высокопоставленными соперниками было
еще больше.
Деятельность создаваемых ими агентурных служб протекала в обстановке
острой борьбы. Часто силы тратились не на то, чтобы обнаружить
действительных тайных врагов государства, а чтобы шпионить друг за другом.

1
Рыбаков И.Ф. Тайная полиция в "Семеновские дни" // Былое. 1925. № 2 (30). С. 69-86.
2
Севастьянов Ф.Л. Указ. соч. С. 59.
3
Общее учреждение министерств 25 июня 1811г., гл.П, §14 // Российское законодательство X-XX веков. Т.
6. Законодательство первой половины XIX века. М.: Юрид. лит., 1988. С. 94.
Порох В.И. Документы о тайной полиции М.И.Семевского в журнале «Русская старина» //
http://old.sgu.rU/users/project/pdf/dvizhenie/l 8_dvizhenie_poroh.rtf (2006. 18 мая).

146
И Александру I следовало благословлять судьбу за то, что среди его вельмож
все же нашлись те, агенты и провокаторы которых сумели «взять след»
декабристских тайных обществ»1.
Такая ситуация совершенно не устраивала Николая I, который в декабре
1825 г. лично убедился в некомпетентности высшей полиции. Однако в его
распоряжении имелись предложения о создании новых полицейских органов,
позволявших точно отслеживать настроения в обществе и таким образом
предупреждать возможные выступления против власти в самом зародыше.
Один из таких проектов, представленный графом А. А. Бенкендорфом, и был
реализован. Высочайшим указом от 3 июля 1826 г. политический розыск в
империи был возложен на вновь созданное III отделение Собственной его
императорского величества канцелярии, задачами которой стали:
1. Все распоряжения и известия по всем вообще случаям высшей
полиции.
2. Сведения о числе существующих в государстве различных сект и
расколов.
3. Известия об открытиях по фальшивым ассигнациям, монетам,
штемпелям, документам и проч., коих розыскания и дальнейшее производство
остаются в зависимости министерств финансов и внутренних дел.
4. Сведения подробные о всех людях, под надзором полиции состоящих,
равно и все по сему предмету распоряжения.
5. Высылка и размещение людей поднадзорных и вредных.
6. Заведывание наблюдательное и хозяйственное всех мест заточения, в
кои заключаются государственные преступники.
7. Все постановления и распоряжения об иностранцах, в России
проживающих, в пределы государства прибывающих и из оного выезжающих.
8. Ведомости о всех без исключения происшествиях.
9. Статистические сведения, до полиции относящиеся".

1
Общее учреждение министерств... С. 63.
2
Цит. по: Чукарев А.Г. Тайная полиция России: 1825-1855гг. М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. С. 124-
125.

147
 Исполнительным органом ИГ Отделения стал Отдельный корпус
жандармов, разделенный на 7 округов, в состав которых, согласно § 4
Высочайше утвержденного 1 июля 1836 г. Положения о корпусе жандармов,
входили: а) губернские жандармские штаб-офицеры, в каждой губернии
находящиеся; б) два жандармских дивизиона: Санкт-Петербургский и
Московский; в) жандармские команды губернских, портовых и других
городов1.
Подразделения и части корпуса непосредственно розыском не
занимались. Эта функция выполнялась в центре чиновниками III Отделения, а
на местах - жандармскими штаб-офицерами. Разработанная Бенкендорфом
Инструкция чиновнику III Отделения поставила перед его подчиненными цель
- «предупреждение и отстранение всякого зла», для чего следовало:
«1е. Обратить особое ваше внимание на могущие произойти без изъятия
во всех частях управления- и во всех состояниях и местах злоупотребления,
беспорядки и закону противные поступки.
2е. Наблюдать, чтоб спокойствие и права граждан не могли быть
нарушены чьей-либо властью или преобразованием сильных лиц, или
пагубным направлением людей злоумышленных»".
Как именно следовало «обращать внимание» и «наблюдать», инструкция
не уточняла, скорее всего, полагаясь на устные указания начальства и
инициативу исполнителей. Исполнители же тщательно скрывали формы и
методы получения информации. Один из них, жандармский штаб-офицер в
Симбирской губернии Э. И. Стогов, писал в своих воспоминаниях, что вскоре
после назначения своего «узнал много тайн семейных. А как? Позвольте
умолчать!»3
Реформы 60-70 годов XIX века не могли не затронуть и систему
политического розыска. Назначенный в 1866 г. шефом жандармов граф
П. А. Шувалов предпринял реорганизацию Корпуса жандармов. Согласно
Положению о Корпусе жандармов от 16 сентября 1867 г. жандармские округа

1
Высочайше утвержденное Положение о Корпусе Жандармов. СПб.: Тип. Штаба КЖ, 1836. С. 5.
2
Цит. по: Стогов Э.И. Записки жандармского офицера эпохи Николая I. М., 2003. С.200.
3
Там же. С. ПО.

148
 упразднялись, вместо них в каждой губернии создавались губернские
жандармские управления (ГЖУ), в состав которых входили и жандармские
наблюдательные пункты1. Органами политического розыска, таким образом,
становились начальники ГЖУ, их помощники в уездах и- начальники
наблюдательных пунктов. Такая система, вполне соответствовавшая ситуации
70-90-х годов, стала давать сбои в начале XX века, а в столицах и крупных
городах - еще раньше.
Покушения народовольцев на жизнь императора привели к созданию
Отделения по охранению общественного порядка и спокойствия' в Санкт-
Петербурге (1866 г.) и Отделения по охранению общественной безопасности и
порядка при Московском градоначальнике (1881 г.), эти органы, в отличие от
ГЖУ, занимались только тайным розыском и были освобождены от
следственной деятельности.
В связи с реальной опасностью для императора и членов его фамилии 12
февраля 1880 г. была учреждена высшая полицейская инстанция - Верховная
Распорядительная Комиссия с неограниченными диктаторскими
полномочиями. Просуществовала она сравнительно недолго, до 6 апреля, и
упразднила III Отделение, создав на его основе Департамент полиции
Министерства внутренних дел, возглавивший политический розыск в империи".
Департамент был не только руководящим, но и самостоятельным розыскным
органом и имел собственную секретную агентуру, затраты на содержание
3
которой в 1913 г. составили 74918 рублей .
В целом реформа полиции 1880 г. призвана была сосредоточить все
полицейские силы под единым руководством. В результате ее проведения
министр внутренних дел стал одновременно шефом отдельного корпуса
жандармов, а его товарищ - командиром этого корпуса и заведующим
полиции. Д. И. Раскин уточнил, что с 6 августа 1880 г. второй товарищ
министра являлся шефом Отдельного корпуса жандармов, с 25 июня 1882 г.

1
ПСЗ. Собр. II. Т. 42. № 44956.
2
См. Янгол Н.Г. Чрезвычайное законодательство и исключительные правовые режимы: история и
современность: Монография. СПб., 2000. С. 88.
3
Джунковский В.Ф. Воспоминания. В 2-х т./ Под об. ред. А. Л. Паниной. М.: Изд-во им. Сабашниковых,
1997.T.2. С.231.
4
Янгол. Н.Г. Указ. соч. С. 89.

149
 этот товарищ министра, стал командиром Корпуса жандармов, а 12 февраля
1883 г. этот товарищ министра внутренних дел получил звание заведующего
полицией1.
Но с начала XX столетия оперативно-розыскные учреждения' создаются
не только в столицах, но- и других крупных городах. Американский
исследователь Дж. Дэйли отметил, что» это был ответ правительства на
повышение революционной активности рабочих; студенчества- №
интеллигенции:-.
Всплеск революционной активности в годы первой русской революции
повлек за собой расширение органов политического розыска. С 1905 года
Департамент полиции, принимая во внимание активнейшее участие
железнодорожных рабочих и служащих в революции, издает ряд циркуляров,
настойчиво привлекающих начальников жандармско-полицейских управлений
(НЖПУ) железных дорог к секретной розыскной деятельности?. Подробно
регламентирует эти новые для НЖПУ обязанности приказ штаба Отдельного
корпуса жандармов №'145 за 1906 г.: «Общее наблюдение за лицами в полосе
отчуждения возлагается на Начальников Отделений Жандармско-полицейских
Управлений железных дорог... под надзором и руководством Начальников
Губернских Жандармских Управлений... Каждый начальник, безусловно,
обязан иметь в своем распоряжении секретных сотрудников или
вспомогательных агентов... При этом выражаю твердую уверенность, что
Начальники Жандармских железнодорожных Отделений с полным усердием
выполнят вновь возлагаемые на них обязанности»4.
С 1907 года в системе политического розыска происходит еще одна
реорганизация, в результате которой увеличилось число охранных отделений и
были созданы совершенно новые учреждения - районные охранные отделения.

Раскин Д.И. Институт товарищей министров в системе министерского управления Российской империи //
Правоведение. 2005. № 2. С. 140
2
См. Jonathan W. Daly. Autocracy under Siege Security Police and Opposition in Russia. 1866-1905. Northen
Illinois University Press, 1998. P. 131.
Тютюнник Л.И. Департамент полиции в борьбе с революцией 1905-1907гг. // Самодержавие и крупный
капитал в России в конце XIX - начале XX в. М.( 1982. С. 98-112.
Сборник Циркуляров Департамента Полиции и Штаба Отдельного корпуса Жандармов, относящихся к
обязанностям чинов Корпуса по производству дознаний. / Сост. колл. секр. С. В. Савицкий. СПб.: Тип. Штаба
ОКЖ,1908. С. 15-16.

150
 Вначале их было создано восемь. Каждое из них объединяло в своем районе от
2 до 13 губерний и создавались они по районам-действия партийных окружных
комитетов. Это децентрализовало политический розыск, но делало более
гибкой и оперативной работу на местах.1
После подавления революции правительство, экономя средства, резко
сокращает количество охранных отделений, передавая, их функции
жандармским управлениям. Но наиболее разрушительной для охранки была
деятельность генерала свиты Его Величества В. Ф. Джунковского,
назначенного 23 января 1913 г. на должность товарища министра внутренних
дел, заведующего полицией и одновременно командира Отдельного корпуса
жандармов. Своим циркуляром от 22 февраля 1914г. он упразднил 12
районных охранных отделений, а осенью того же года - еще три, при этом
местные охранные отделения, как правило, не восстанавливались. К октябрю
1916г. в империи существовали всего 2 районных охранных отделения —
Восточно-Сибирское и Туркестанское, отделения по охранению общественной
безопасности и государственного порядка в городах Петрограде и Москве,
Владивостокское охранное отделение, розыскные пункты в городах Ростове-на-
Дону, Николаеве, Асхабаде, Верном, жандармские офицерские пункты в
городах Благовещенске, Хабаровске и Никольске-Уссурийском. На остальной
территории страны политический розыск, наряду с другими обязанностями,
был возложен на начальников губернских жандармских управлений и их
помощников в уездах, а также на начальников жандармско-полицейских
управлений железных дорог".
Еще одна оперативно-розыскная структура в системе политического
розыска - это Заграничная агентура. Созданная как орган общественной
организации - Святой Дружины в апреле 1881 г. в Париже для наблюдения за
деятельностью революционной эмиграции, после роспуска Святой Дружины
Заграничная агентура была введена в структуру Департамента полиции в мае
1883 г. и просуществовала вплоть до Февральской революции. Первым ее

Перегудова З.И. Департамент полиции и секретная агентура (1902-1917 годы) // Исторические чтения на
Лубянке 1998 год. // http://www.fsb.ru/history/reaaVl 998/peregud html (2004. 14 января).
2
ГА РФ. Ф.102. Оп. 314.Д49.ЛЛ. 15-18.

151
начальником' был; П. В. Корвин-Круковский. Наблюдение осуществлялось
только наружное шестью завербованными французскими полицейскими
чиновниками во главе с Барле1.
Но уже П. И. Рачковский, с мая 1884 г. возглавивший Заграничную
агентуру, сумел внедрить в среду политических эмигрантов секретных
сотрудников, результатом чего стали разгром крупной народовольческой
типографии в Швейцарии (1886 г.) и так называемое «дело бомбистов»
(1890 г.), которых французский суд приговорил к трем годам тюрьмы". Под
руководством Рачковского Заграничная агентура превратилась из маленького
розыскного органа в учреждение, игравшее в европейской политике роль
проводника русских национальных интересов в Европе. По его инициативе
были открыты самостоятельные агентуры в Австрии (руководитель
М. И. Гурович) и в Берлине во главе с М. А. Гартингом . Впоследствии
отдельные центры были открыты и в других крупных городах и столицах
Европы.
Наружное наблюдение осуществляли французские и итальянские филеры
(38 человек) во главе с опытным полицейским агентом Биттар-Моненом, но
после измен нескольких филеров и последовавших разоблачений В. Л. Бурцева
в 1913 г. руководителю Заграничной агентуры (тогда эти обязанности выполнял
А. А. Красильников) пришлось организовать наружное наблюдение на новых
основаниях. На деньги Департамента полиции было создано и официально
зарегистрировано частное детективное агентство «Бинт и Самбен» во главе с
заслуженными и доверенными сыщиками из числа старых агентов агентуры
Г. Бинтом и А. Самбеном. К 1917 году агентство насчитывало в Париже 12
агентов, по одному в Берлине, Лозанне, Цюрихе и Берне, по 4 человека в
Италии и Англии. Кроме того, еще три агента (Биттар-Монен с двумя
помощниками) предназначались для охраны высокопоставленных русских
особ4.

1
Брачев B.C. Заграничная агентура Департамента Полиции (1883-1917). СПб., 2001. С. 6-7
2
Там же. С. 23-24.
3
Там же. С. 32-33.
4
Там же С. 107-108.

152
 4.2. Сыскная полиция
В начале XIX века в штатах столичных полиций появилась
специфическая должность - следственный пристав. В Москве полагалось
четыре таких пристава, один из них «управлял канцелярией обер-
полицмейстера, а на трех остальных возлагалось производство значительных
следствий». Канцелярии при них не полагалось, как и подчиненных чинов
полиции, поэтому сыскные приставы вынуждены были за свой счет нанимать
письмоводителей и писцов. Подведомственная им территория была весьма
обширна, поэтому для успеха сыска пристава привлекали агентуру из «всех
низших сословий... эти ищейки состояли из людей самых безнравственных»1. В
Санкт-Петербурге 25 февраля 1843 года была принята Инструкция
следственной комиссии, утвержденная для разбора пойманных особыми
средствами воров и мошенников. Это явилось самостоятельным направлением
в борьбе с одним из самых распространенных в России преступлений. Розыск и
задержание бродяг, мошенников, воров, а также беглых каторжников
осуществлялись с помощью узко специализированной деятельности нижних
чинов полиции, которые маскировались под соответствующие категории
преступников и вели розыскную работу в местах их возможного появления".
Но в пореформенный период государственная власть столкнулась с таким
феноменом, как резкий рост уголовной преступности. Если за три десятилетия
до реформы количество преступлений поддерживалось приблизительно на
одном уровне, то в 1861-1870 гг. оно составило 187%, в 1883-1889 гг. - 258%, а
в 1889-1900 гг. - 462% от дореформенного уровня3. Это был один из
непредвиденных результатов отмены крепостного права: бывшие крепостные и
дворовые, надеясь найти средства к существованию в городах и обманувшись в
своих надеждах, вынужденно (а в некоторых случаях и умышленно) встали на
преступный путь. Особенно высок был рост преступности в столицах, как
наиболее крупных городах.

1
Халютин Л. Московский сыщик Яковлев. Калуга, 1858. С.81-82.
2
См. Лядов А.О. Уголовный сыск в дореволюционной России (историко-правовой аспект). Дисс... канд.
юрид. наук. СПб., 1997. С. 39.
3
См.: Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи (XVIII-начало XX в.): В 2 т. 3-е изд.,
испр., доп. СПб., 2003. Т. 2. С. 85.

153
 Рост уголовной преступности в столице и в целом по стране не мог не
беспокоить правительство. Но дело не только* в количественном росте
преступлений и преступников. В первую очередь следует обратить внимание на
качественное изменение характера преступности в пореформенный период.
Б. Н. Миронов в своем классическом исследовании «Социальная история
России», проведя анализ структуры преступности по объекту противоправных
деяний, выявил следующие закономерности: «... до эмансипации
преобладающее число преступлений (69%) было направлено против
государственной собственности, против законов, ограничивающих личную
инициативу, вследствие чего они носили как бы антигосударственный характер
и официально назывались преступлениями против порядка управления. За
редчайшими исключениями, правонарушители не имели в виду свержение
существовавшего государственного строя и изменение общественного порядка;
по-видимому, они просто тяготились многочисленными ограничениями
частной инициативы. Сразу после отмены крепостного права доля таких
преступлений резко упала и в 1874-1883 гг. составила всего 14%, в 1909—
1913 г. - 12%... На долю преступлений, направленных против частных лиц,
приходилось до эмансипации всего 31% всех преступлений, а после - от 81 до
92%. Особенно быстро росло число преступлений против собственности
частных лиц: в 1909-1013 гг. на их долю приходилось 55% всех преступлений.
Бурное развитие капиталистической частной собственности сделало ее
привлекательной для преступников в качестве объекта покушения. Таким
образом, после реформ 1860-х гг. объект» преступлений изменился - место
общественного и государственного порядка заняли частные лица, прежде
всего их собственность (выделено автором) .

Другой объективной характеристикой борьбы с преступностью служила

архаичность методов розыска и следствия, не выдерживающая соревнования ни
с массовостью, ни с возросшей квалификацией преступного мира.
Б.Н.Миронов отмечает, что «полиция до 1860-х гг. имела склонность и
широкие права арестовывать мало-мальски подозрительных в совершении

1
Миронов Б.Н. Социальная история России... Т. 2. С. 91

154
преступления лиц, действуя по принципу - лучше задержать невиновного, чем
упустить виновного. Правило освобождения через короткое время, если ему не
предъявлялось обвинения, не действовало». Это подтверждает статистика: в
1841—1850 гг. было возбуждено 128 тыс. уголовных дел, по которым арестовано
и привлечено к суду 193 тыс. человек, а осуждено только 73 тыс., то есть 39%.
В следующем десятилетии подсудимых было уже 221 тыс., а осуждено 76 тыс.,
то есть 34%. Места содержания под стражей, и так постоянно переполненные,
просто не выдерживали подобной нагрузки. Но уже в 1883-1889 гг. из 560 тыс.
подсудимых осуждено 397 тыс. человек, то есть репрессивность судов
составила 71%\ Несомненно, это сказалось введение института
профессиональных судебных следователей, отвечавших своей репутацией за
добросовестность следствия и сбор улик по делу. Дальнейшим, естественным
шагом было совершенствование системы уголовного сыска путем создания
специализированных оперативно-розыскных подразделений полиции.
Сотрудники музея петербургской милиции в своей Исторической справке
называют дату создания столичной Сыскной полиции 25 февраля 1843 года,
имея в виду представленный в этот день на утверждение МВД проект
Временного комитета, рассматривавшего предложения «о мерах к
предупреждению воровства в Санкт-Петербурге»". Однако этот проект не был
осуществлен из-за вскрытых злоупотреблений руководства столичной полиции
и последовавших за этим должностных перемещений .
Утвержденный 20 ноября 1864 г. Устав уголовного судопроизводства
возлагал производство предварительного следствия на судебных следователей,
определив, что полиция производит дознание в случаях: когда ни судебного
следователя, ни прокурора или его товарища нет на месте (ст. 252); и когда
признаки преступления или проступка сомнительны или когда о происшествии,
имеющем такие признаки, полиция известится по слуху (народной молве) или
вообще из источника не вполне достоверного (ст. 253). Ст. 254 в достаточно
общей формулировке определила методы ведения дознания: «При производстве

' Там же. С. 85, 87.

2
См. Гибов В.В. Указ. соч. С. 64.
3
Сизиков М.И., Борисов А.В., Скрипелев А.Е. История полиции России (1718-1917гг.) Вып. 2 М.: А.П.О.,
1992. С 24.

155
дознания полиция все нужные ей сведения собирает .посредством розысков,
словесными расспросами и негласным наблюдением, не производя ни обысков,
ни выемок в домах»1. Такие оперативно-розыскные мероприятия должны были
проводиться специалистами, профессионалами сыска.
Несколько подробнее розыскные действия чинов полиции формулирует
§ 9 «Временных правил об устройстве полиции в' городах и уездах губерний по
общему учреждению управляемых», утвержденных 25 декабря 1862 г.: «Они
собирают необходимые сведения негласно, пользуясь близким знанием
жителей своего участка и местности, . стараясь не возбудить никакого
подозрения или- недоверия»". Изданная в развитие этого документа
«Инструкция околодочным надзирателям» 1867 г. поручила этим чинам
внутренний надзор за народонаселением и вменила в обязанности:
1)Ознакомиться ближайшим образом с населением своего околодка не-
только вообще, но с особенностями населения каждого дома в отдельности.
2)3нать в своем околодке всех хозяев и управляющих домами, дворников,
швейцаров, содержателей- гостиниц, меблированных квартир и постоялых
дворов, их поверенных и конторщиков, равно как извощичьих старост и
содержателей артелей рабочих.
3)Иметь строжайший надзор за тем, чтобы в гостиницах,
меблированных квартирах, равно вообще в домах никто не останавливался и
не проживал без паспортов или без прописи оных в Участковом
Управлении. Для сего сколь можно чаще обходить дома и поверять
население оных по домовым книгам...
6) Собирать негласным образом самые подробные сведения об образе
жизни и поведении проживающих в околодке лиц, состоящих под надзором
Полиции...
8) Оказывать полное содействие чиновникам Сыскной Полиции,
которой околодочные надзиратели должны служить местными и самыми
надежными пособниками при производстве розысков лиц, подозреваемых в

1
Российское законодательство X-XX веков. Т. 8. Судебная реформа. М.: Юрид. лит., 1991. С. 145.
2
ПСЗ. Собр. II. Т. 37. № 39087.

156
 совершении преступлений, открытии краденых вещей, задержании
разыскиваемых по приказу лиц и т.п.1
Практически теми же выражениями, хотя и конкретнее, формулирует
требования к полицейскому дознанию Инструкция чинам- полиции по
обнаружению и исследованию преступлений от 1 января 1910 г. Повторив
дословно текст почти полувековой давности о методах дознания - розысках,
словесных расспросах и негласном наблюдении, § 21 этой инструкции впервые
уточнил, что «при собирании сведений отнюдь не должно разглашать повод и
цель его и собранные сведения не должны сообщаться кому-либо, кроме
должностных лиц, участвующих в исследовании преступления... Будучи
исключительно личным расследованием, дознание не требует подписи
допрошенных лиц, а представляет собою, за единоличной подписью лица,
производившего дознание, изложение предпринятых им действий и добытых
сведений»".
Но в целом это был период, когда опыт оперативно-розыскной
деятельности в уголовном сыске только накапливался чинами полиции, и
законодатель отлично осознавал это. Поэтому правовые нормы, требуя
применения уже известных и эффективных методов розыска, ни в коей мере не
сковывали инициативу сыска, главным мерилом его результативности полагая
конечный результат. Ст. 728 Общего учреждения губерний в редакции 1892 г.
требовала от чинов полиции «узнать с достоверностью, где скрываются или
имеют пристань появившиеся разбойники или воры, употребляя для сего как
разведывание чрез служителей уездной полиции и достойных доверия
обывателей, так и допросы, хотя не формальные, людей подозрительных, или
неприметное за ними наблюдение, и вообще все те средства, кои по
обстоятельствам будут признаны действительнейшими и удобнейшими...» .
В 1866 г. Санкт-Петербургский Обер-полицмейстер генерал-лейтенант
Ф. Ф. Трепов направил императору Александру II Всеподданнейший отчет по

Цит. по: Елинский В.И. История уголовного сыска в России (X - начало ХХв.): Учеб. пособие М :
ИНФРА-М, 2004. С.64-65.
2
Развитие организационно-правовых основ управления полицией России в XVIII - начале ХХв.: Учебное
пособие / Под ред. проф Р.С.Мулукаева. М.: Академия управления МВД, 2002. С. 166.
3
Свод Законов Российской Империи. Т.2. Ч 1. СПб., 1892 г.

157
 управлению С.-Петербургским градоначальством и столичною полицией с 1866
по 1867 гг., в котором говорилось: «Существенный пробел в учреждении
столичной полиции составляло отсутствие особой части со специальной целью
производства исследований для раскрытия преступлений, изыскания общих
мер к предупреждению и пресечению преступлений. Обязанности эти лежали
на чинах наружной полиции, которая, неся на себе всю тяжесть полицейской
службы, не , имела ни средств, ни возможности действовать с успехом в
указанном отношении. Для устранения этого недостатка и предложено
учредить Сыскную полицию»1.
31 декабря 1866 г. Министр внутренних дел издал приказ о создании
сыскной полиции при полицейском управлении Санкт-Петербурга «для
производства розысков по важным преступлениям и изыскания общих мер
предупреждения и пресечения преступлений»2. Первоначально штат столичной
сыскной полиции был утвержден царем 27 июня 1867 г., в составе 21
сотрудника (начальник, 4 чиновника для поручений, 12 полицейских
надзирателей, 1 делопроизводитель и 2 его помощника. 1 журналист, который
вел журнал (он же архивариус) . В силу своей малочисленности' сыскная
полиция не справлялась с поставленными перед нею задачами, «большая часть
преступлений оставалась нераскрытой»4. Даже при расследовании таких
громких преступлений, как, например, кража бриллиантов с оклада иконы
Тихвинской Божией Матери 20 апреля 1878 г., сыскная полиция вынуждена
была признать, что «украшения, за всеми принятыми мерами, ...не найдены, а
равно не представилось возможности обнаружить и похитителя» . Как отметил
Д. С. Рыжов, «потребовалось двадцать лет с момента учреждения, чтобы
добиться увеличения штатов, а когда штаты были увеличены в 4 раза, они
оказались уже недостаточными»6.

Высоцкий И.П. Санкт-Петербургская столичная полиция и градоначальство. СПб., 1903. С. 286.

2
Там же. С. 182.
3
Матиенко Т.Л. Сыскная полиция России во второй половине XIX - начале ХХвв. Дисс... канд.юрид.наук
М., 1999. С. 55.
Мулукаев Р.С. Общеуголовная полиция... С. 13.
5
ЦГИА СПб. Ф. 487. Оп.1. Д. 1940. Л. 52.
6
Рыжов Д.С. Борьба полиции России с профессиональной преступностью. Дисс... канд юрид.наук. М., 2000.
С. 100.

158
 В 1881 г. сыскная• часть была сформирована и в Москве. Опыт Санкт-
Петербурга был учтен при ее создании, но основная проблема - малый штат - и
здесь не была решена. С той же проблемой столкнулись губернаторы,
градоначальники и полицмейстеры, по чьей инициативе уже в начале XX века
создавались сыскные отделения в крупных городах империи: Варшаве, Киеве,
Риге, Одессе, Баку, Ростове-на-Дону, Тифлисе, Севастополе, Лодзи. Из-за
отсутствия средств сыскные отделения формировались путем
откомандирования в, них чинов наружной полиции. Уфимский полицмейстер
Г. Г. Бухартовский, создавая сыскное отделение при полном отсутствии
центрального финансирования на это, привлек средства, губернатора, закупил
оборудование для антропометрического и фотографического бюро, перевел из
общей полиции одного пристава, одного помощника пристава и от каждого
городского участка по одному городовому. С этими ничтожными силами ему
удалось в короткое время не только повысить раскрываемость преступлений в
городе, но и организовывать преследование преступников за его пределами .
Инициатива снизу не могла оставаться единственным источником
формирования розыскных органов, и правительство вынуждено было создать
их в большинстве крупных городов империи. Утвержденный 6 июля 1908 г.
Закон «Об организации сыскной части»2 потребовал организовать в 89 городах
империи'сыскные отделения I, И, III и IV разрядов. Правительство выделило на
эти цели 71847 рублей единовременно и 951010 рублей ежегодно, в том числе
286900 рублей на розыск вне мест нахождения сыскных отделений.
Несколько позже, на основании Закона 3 июня 1911 г., были учреждены
еще несколько сыскные отделений: II разряда в городе Ташкенте, Ш разряда —
в городе Коканде, и IV разряда— в городах Верном, Самарканде и Асхабаде .
«Инструкция чинам сыскных отделений» от 9 августа 1910 г. определила
форму деятельности этих органов: «негласное расследование и производство
дознаний в видах предупреждения, устранения, разоблачения и преследования
преступных деяний обще-уголовного характера» (§ 1), для чего требовалось

1
См. Маленький юбилей. // Вестник полиции. 1908. № 24. С. 8.
2
ПСЗ Собр. III. Т. 28. № 30672.
3
См. Свод законов Российской Империи / Под ред. И.Д.Мордухай-Болтовского. СПб., 1912. Т. П. С. 190.

159
установить «систематический надзор за преступными и порочными элементами
путем негласной агентуры и наружного наблюдения» (§ 2). В §'58 Инструкции
указывалось, что непосредственной задачей деятельности сыскной полиции при
расследовании преступления является «собирание сведений исключительно
негласным наблюдением, расспросами, справками, без допросов в
официальном тоне, и дописыванием необходимых сведений не на виду у
посторонних»1. Всемерно ограничивая компетенцию сыскной полиции
исключительно негласным розыском, Министерство внутренних дел
руководствовалось прежде всего соображениями, о том, что «сыскная полиция
поставлена в такие условия деятельности, что чем меньше она будет выступать
официально, тем лучше для дела»2 Таким образом, сыскные отделения стали
единственными органами, осуществлявшими оперативно-розыскную
деятельность против уголовной преступности в городах империи.
Для координации деятельности сыскных отделений, разрешения
вопросов, связанных с их организацией и повседневной работой, приказом по
Департаменту полиции от 12 марта 1908 г. № 187 было создано «центральное
сыскное учреждение» - 8-е Делопроизводство, и к предметам ведения его были
отнесены:
• организация сыскных отделений;
• наблюдение за деятельностью этих отделений и объединение
таковой в видах успешности розысков;
• составление инструкций, правил и т.п. по сыскной части;
• сношения с заграничными полициями;
• заведование школой инструкторов и фотографией Департамента;
• исполнение поручений Директора по сыскной части .
В городах, где не предусматривалось создание сыскных отделений, вся
тяжесть работы по уголовному сыску по-прежнему лежала на чинах общей
полиции. Качество борьбы с уголовной преступностью находилось в полной

1
Инструкция чипам сыскных отделений. СПб.: Тип. МВД, 1910. С. 1.
2
Инструкция чинам сыскных отделений // Вестник полиции. 1914. № 49. С. 884.
3
Справка о положении уголовного сыска в империи и мерах его развития: К Особому Совещанию под
председательством Г.Управляющего Министерством Внутренних Дел Камергера Н.А.Маклакова, 8-го февраля
1913 года. СПб, 1913. С. 16.

160
зависимости от их сыскных талантов-и способностей. К примеру, челябинский
пристав И'. П. Лепихин своими неустанными трудами сумел добиться того, что
на фоне общей тенденции к росту уголовной преступности в-г.Челябинске в
1909-1911 гг. она-стала снижаться, серьезно уменьшилось.и количество дел, по
которым полиция не сумела разыскать виновных. Такие высокие результаты
чиновника не остались незамеченными: в 1912 году Лепихин возглавил
Оренбургское сыскное отделение1.'
В-сельской местности органами уголовного сыска стали урядники. § 9
Инструкции полицейским урядникам 1878 г., ссылаясь в качестве правовой
основы на статьи 252-254 Устава уголовного судопроизводства,
регламентировал их деятельность при проведении дознаний и-розысков: «Они
собирают необходимые сведения негласно, пользуясь близким знанием
жителей своего участка и местности, стараясь не возбудить никакого
подозрения или недоверия»". Здесь также значительную инициативу в создании
розыскных органов проявили местные власти, опираясь на средства земств.
Например; в Таврической губернии мелитопольским уездным земством в
1905 г. было отпущено в распоряжение исправника «на усиление средств сыска
в уезде 2.032 руб. 10 коп.». В Екатеринославле 20 декабря Л 907 г. чрезвычайное
губернское земское собрание постановило: «в целях успешной борьбы с
преступным элементом по губернии ассигновать 80 тыс. рублей на
воспособление полиции по расходам, сопряженным с раскрытием
преступлений; преследованием и поимкой воров, грабителей и прочих
преступников». На эти средства в уездах были организованы особые сыскные
команды во главе с сыскными приставами, подчиненными уездным
исправникам . Рижский уездный начальник Жилинский в 1908 г. создал в уезде
картотеку судимых и политически неблагонадежных, приобрел фото- и
дактилоскопическое оборудование, прикомандировал одного урядника,
«который хорошо знает уезд, любит полицейское дело и обладает талантом к
сыску», для организации оперативно-розыскных мероприятий . Однако это

1
Сичинский Е.П. Полиция Южного Урала в период кризиса самодержавия. М., 2005. С. 230-232.
2
Сборник циркуляров и инструкций МВД за 1878 год. СПб., 1880. № 148.
3
См. Матиенко Т.Л. Указ. соч. С. 80-81.
4
Сыскное отделение за 75 рублей! // Вестник полиции. 1908. № 31. С. 11.

161
 были именно местные попытки, не приведшие к реформе- в. рамках всей
империи.
В 1916 году Совет Министров принял постановление «Об усилении
полиции в 50 губерниях империи и об улучшении служебного и материального
положения чинов полиции». Оно предусматривало дальнейшее расширение
штатов сыскных отделений, увеличение окладов их сотрудникам, некоторые
структурные новации. Однако в условиях обостряющегося кризиса всех сфер
общественно-политической жизни Российской империи мероприятия эти так до
1
конца и не были реализованы .

4.3. Органы внешней и армейской разведки

Словарь Брокгауза и Ефрона дает следующее определение: «Военные
агенты содержатся за границей великими и некоторыми другими державами и
имеют назначением доносить своему правительству о всех переменах в армии
той державы, при которой они находятся. Иногда при В. агентах состоят
помощники. В. агенты могут претендовать на одинаковые с дипломатическими
агентами права, если они входят в состав посольства или аккредитованы при
иностранных дворах в качестве личных представителей своих государей.
Россия имеет В. агентов в Берлине, Париже, Лондоне, Вене, Риме и
Константинополе; все сведения, от них получаемые, сосредоточиваются^ в
военно-ученом комитете главного штаба. В военное время при действующих
армиях воюющих сторон состоят также В. агенты; они посылаются
нейтральными державами с военно-научными целями или с политическими
поручениями и служат официальными представителями своих правительств. В
этом качестве они пользуются неприкосновенностью, но ни словом, ни делом
не должны вмешиваться в военные операции»".
Однако такое положение сложилось не сразу, институт российских
военных агентов прошел достаточно длинный путь в своем развитии.

Полубинский В.И. Сыскная полиция царской России //Журнал российского права. 2000. № 5-6. С. 208
"Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Петербург, 1890—1907.//
http://gatchina3000.ru/brockhaus-and-efi-on-encyclopedic-dictionary/022/22323 htm (2008. 6 июля)

162
 После назначения на пост военного министра генерал от инфантерии
М. Б. Барклай де Толли приступил к проведению широкой реформы управления
войсками. Одним из направлений^ этой реформы было совершенствование
внешней разведки. Министр обратился- к императору Александру I с
предложением об организации внешней разведки путем посылки агентуры в
основные европейские столицы. Получив согласие, он создал Экспедицию
секретных дел при военном министерстве (некоторые авторы именуют ее
«Особенной канцелярией», по аналогии» с Особенной канцелярией
Министерства полиции) - первый постоянно действующий орган российской
зарубежной военной разведки. В ее задачи входило собирать сведения «о числе
войск, об устройстве, вооружении и духе их, о состоянии крепостей и запасов,
способностях и достоинствах лучших генералов, а также о благосостоянии,
характере и духе народа, о местоположении и произведениях земли, о
внутренних источниках держав- или средствах к продолжению войны и о
разных выводах, предоставляемых к оборонительным и наступательным
действиям»1.
Штат нового разведывательного органа был небольшим: директор,
подчинявшийся лично военному министру (до марта 1812 г. этот пост занимал
флигель-адъютант А. В. Воейков), три экспедитора и один переводчик.
Непосредственно за границей разведывательные операции возглавляли так
называемые «военные агенты» - специально отобранные офицеры,
находившиеся при дипломатических миссиях под видом чиновников и
служащих Министерства иностранных дел. Первых агентов было всего семь:
полковник А. И. Чернышев в Париже, поручик Г. Ф. Орлов, полковники
Ф. В. Тейль фон Сераскеркен и Р. Е. Ренни в Вене и Берлине, поручик
П. И. Брозин в Мадриде, поручик П. X. Граббе в Мюнхене и майор
2
В. А. Прендель в Дрездене .
Наибольших успехов в освещении будущего противника добился
Александр Иванович Чернышев, органично вошедший в парижский «высший

Цит. по: Очерки истории российской внешней разведки... Т. 1. С. 111.

~ Военная разведка в России до 1917 г. //httpV/www.agentura.ru/dossier/russia/gru/imperia/do 1917/(2008. 2
июля).

163
.свет», близко познакомившийся1 с императором Наполеоном-и-некоторыми
членами его семьи. Наряду с блистанием на балах и охотах он быстро
развернул агентурную сеть и снабжал военного министра достоверной и
полной информацией по всем- поставленным перед ним- вопросам. Столь
успешная и интенсивная деятельность не могла продолжаться долго,
последовало разоблачение и провал.
После Отечественной войньг главная задача, поставленная перед военной
разведкой, заключалась в добывании новинок вооружения и военной-'техники,
чтобы преодолеть отставание России в этой области от европейских стран.
Возглавил эту работу Военно-ученый комитет, учрежденный при Военном
министерстве 27 января 1812 года на основе Артиллерийского ученого
комитета. С учреждением Главного Штаба Военно-ученый комитет перешел в
его подчинение. Вся разведывательная и техническая информация, добытая
«военными агентами» за рубежом, изучалась и оценивалась в трех отделениях
комитета - квартирмейстерском, инженерном и артиллерийском .
Идея использовать квалифицированных офицеров в качестве шпионов
(хоть и под названием «военных агентов и корреспондентов») превалировала в
течение всей первой половины XIX века, вплоть до окончания Крымской
войны. На смену ей пришла другая тенденция, уже применявшаяся в
европейских государствах: направлять своих военных представителей, не
скрывая их принадлежности к армии и поставленных перед ними задач, и
официально предоставлять им дипломатический статус. 10 июня 1856 года в
российской внешней разведке был создан новый институт военных агентов: в
этот день императором Александром II были назначены военные агенты в
Париж, Лондон, Вену и Константинополь и утверждена первая инструкция для
них.
Таким образом, в отличие от многих других институтов, в чьи
обязанности вменялось проведение оперативно-розыскных мероприятий,
институт военных агентов сразу же получил правовое регулирование своей
деятельности, в том числе и оперативно-розыскной. Естественно, это

1
Государственность России (конец XV в. - февраль 1917 г.): Словарь-справочник. Кн. 1. (Л-П). М.: Наука,
1996 С. 87-87.

164
 регулирование было самым общим: пункт 15 инструкции гласил, что «все
означенные сведения собирать с самою > строгою осторожностью и
осмотрительностью и тщательно избегать всего, что бы могло навлечь на агента
малейшее подозрения местного правительства»1.
Позднее, в 1880 г., военным министром графом Д. А. Милютиным была
утверждена новая инструкция военным агентам, в которой' наряду с
повторением прежнего требования об осторожности включены были
рекомендации о вербовке агентуры, особенно на случай разрыва
дипломатических отношений: «...военные агенты, находящиеся в сих странах
(пограничных с Россией — С.Ж.), ...обязываются тщательно собирать и
обновлять все военно-статистические сведения о пограничных с Россией
областях, изучать подготовку их как театров военных действий... Столь же
существенною обязанностью их должно быть и заблаговременное приискание
надежных лиц, чрез посредство коих можно было бы поддерживать связи со
страной в случае разрыва, и получать верные сведения даже тогда, когда
официальное наше представительство ее оставит»".
В начале XX столетия в деятельности военных агентов был введен
основополагающий принцип, позволявший избежать претензий со стороны
правительства страны пребывания — не совершать в отношении этой страны
никаких шпионских действий. Е. Ю. Сергеев, анализируя деятельность военных
агентов в Германии в конце XIX - начале XX вв., отмечал: «именно в Германии
русскими военными атташе была создана наиболее широкая нелегальная
агентурная сеть, провалы которой приводили к периодической высылке из
империи ее фактических руководителей - «дипломатов в погонах». Это
обстоятельство может служить объяснением довольно частой смены лиц,
занимавших пост военного агента в Берлине» . Поэтому уже к 1903 году
ситуация была кардинально изменена. В докладе Главного штаба о постановке
разведывательной работы в мирное время, подготовленном в начале 1904 г.,
указано: «... в главном иностранном военном центре, Берлине, деятельность

1
Военная разведка в России до 1917 г...
2
РГВИА. Ф. 2000 Оп. 1. Д. 8086. Л. 3-4.
Сергеев Е.Ю. Военные агенты Российской Империи в Германии // Международный исторический журнал
//http://history.machaon.ru/all/number_04/analiti4/agent/index.html (2008. 8 июля)

165
военного агента только в одном представительстве и заключается, и наш агент
имеет конфиденциальное, но официальное разрешение тайной разведочной
деятельностью совершенно не заниматься. И для дела разведки надо считать,
что у нас военной агентуры в Германии совсем нет...» 1 . Учитывая этот опыт,
при редактировании милютинской инструкции в 1905 г. в нее была введена
следующая норма: «Обязанности, указываемые агентам в соседних странах,
должны, впрочем, заботить одинаково всех наших военных агентов, где бы они-
не находились. Опыт убеждает, что-вог многих случаях собирание секретных и
важнейших сведений достается легче и удобнее вдали от того государства, до
которого они относятся» . Некоторые военные агенты, заботясь о престиже
государства и собственной карьере, возвели этот принцип в непререкаемую
догму. Например, А. А. Игнатьев, вспоминая о своей деятельности военного
агента в скандинавских странах, писал: «Я не отказывался использовать свое
пребывание за границей для1 наиболее полного осведомления своей армии, но
перед отправлением к своему посту поставил условием работать негласным
путем только в отношении тех стран, где я,официально не аккредитован»-.
Но и в других странах агенты не были гарантированы если не от ареста,
то от провалов, поскольку контрразведчики Германии и Австро-Венгрии тоже
не дремали: «...уже в 1907 году австрийские и немецкие спецслужбы в
сотрудничестве со швейцарцами провели расследования, обеспокоенные
усилением координации французской и русской' разведок в Швейцарии,
направленной против Центральных держав. Началось изучение шпионских
сетей в Швейцарии, и оно принесло успех. Всеобъемлющее наблюдение и
контроль при поддержке контрразведки швейцарского Генштаба позволили
немцам и австрийцам детально понять систему курьеров и связи противника.
Им удалось сделать это незаметно. Потому адреса и имена, используемые в
качестве прикрытия, конспиративные квартиры и< «почтовые ящики», агенты и
курьеры продолжали использоваться»4.

1
РГВИА. Ф. 400. Оп 4. Д. 681. Л. 3.
2
РГВИА. Ф. 2000. Оп. 1. Д. 8086. Л. 3-4.
3
Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. М., 1989. Т. 1. С. 422.
4
Петё А. «Полковник Редль» // http://www.agentura.ru/library/redl/ (2008. 3 августа)

166
 Условия.работы военных агентов были достаточно тяжелы. Особенно это-
проявлялось в небольших государствах. К примеру, в Японии в начале XX века
военный агент подполковник Б. П. Ванновский не имел средств для
развертывания агентурной сети. Как пишет И. Деревянко, «из-за отсутствия'
сети тайной агентуры военным агентам в дальневосточных странах
приходилось довольствоваться в основном данными официальной статистики
или случайными сведениями из непроверенных источников. В 1902 году
командование Приамурского военного округа подняло вопрос о создании в
Японии, Корее и Китае широкой сети тайной агентуры из числа местных
жителей и иностранцев, однако Главный штаб, опасаясь дополнительных
расходов, ходатайство отклонил»1.
Еще хуже было положение военного агента в Корее подполковника И. И.
Стрельбицкого, получавшего на секретную работу всего 1,2 тысячи рублей в
год (военные агенты в Японии- и Китае получали на эти же цели в 2,5 раза
больше). Кроме того, огромный объем работы вынуждал военных агентов
просить одного-двух офицеров в качестве помощников, но и этого они не могли
добиться".
В целом, отметил В. Б. Каширин, «Военные агенты Российской империи
выступали одновременно и как непосредственные организаторы агентурной
разведки, и как военные аналитики, обрабатывавшие полученные сведения о
военной и политической жизни страны их пребывания и сопредельных
государств, и как дипломаты-политики, лично участвовавшие в переговорах по
разным вопросам с местным военным и гражданским руководством, и, наконец,
как участники стратегического планирования, предлагавшие Генштабу и
Ставке свои соображения и предложения по поводу тех или иных операций.
Все это делало влияние военных агентов — опытных профессионалов в деле
военной разведки - необычайно большим, но при этом неизбежно резко
возрастала их ответственность, а также опасность ошибок. Отсутствие
подготовленных помощников и невысокое денежное содержание военных

Деревянко И. Жестокий урок: Документальная повесть из истории военной разведки Российской империи
// http://www.litportaI.rU/genre23/author6232/reaaVpage/l/book30822.httnl (2008. 9 июля)
" Добычина Е.В. Военная разведка России на Дальнем Востоке 1895-1904 гг. Дисс... канд. ист. наук. М.,
2003. С. 85.

167
 агентов..., а также недостаточная<выделенность военно-агентской службы из
общего порядка прохождения службы офицеров Генштаба оказывали
сковывающее влияние на ход и результаты их работы»1.
< Тем не менее, несмотря на все недостатки и проблемы, институт военных
агентов в мирное время сравнительно неплохо справлялся с основной' своей
задачей - обеспечением Генерального штаба разведывательной информацией.
С началом Первой мировой войны ситуация существенно изменилась.
«Несмотря на ряд достижений в сфере сбора информации, в том числе
агентурным путем,' русская разведка с огромным трудом пыталась
приспособиться к обстановке военного времени, к которой она была мало
подготовлена»".
В условиях, когда специальная подготовка военных агентов к
разведывательной деятельности практически отсутствовала, и это часто
дополнялось отсутствием преемственности в работе, то есть невозможностью
воспользоваться опытом предшественника, а иногда и его агентурой;, серьезным
подспорьем в их работе могли бы оказаться подробные нормативные
документы. Однако созданные в Российской империи инструкции для военных
агентов, достаточно полно регулируя их обязанности, практически не
содержали норм о формах и методах разведывательной деятельности, что
открывало военным агентам полный простор для самодеятельности в этой
важнейшей области. И если в мирное время многие агенты благодаря личным
качествам и средствам в целом справлялись со своими обязанностями, то
русско-японская война доказала несостоятельность российской внешней
разведки. Однако кардинальных выводов из этого жестокого урока сделано не
было, и с началом Первой мировой войны военные агенты оказались
неспособны выполнить свою важнейшую обязанность: снабжать Верховное
командование Российской армии достоверной информацией о противнике.

Не отставали от своих военных коллег и статские дипломаты. В

Положении об учреждении Министерства иностранных дел, утвержденном

'Каширин В.Б. Русская военная разведка на Балканах накануне и в годы Первой мировой войны (1913-
1915 гг) Автореферат дис... канд. ист. наук. М., 2006. С. 18
*" Там же.

168
 Александром I в 1803 г. и подтвержденном Николаем II в 1837 г., перед ними
была поставлена конкретная задача сбора и анализа разведывательной
информации: «Всестороннее наблюдение за явлениями политической и
общественной жизни в иностранных государствах, поскольку таковые
затрагивают внешние политические и иные интересы России»1.
К началу XX структура Министерства иностранных дел включала две
основные части: заграничные установления, образовавшие Департамент
внешних сношений, и центральный аппарат, состоявший из Канцелярии,
Департамента внутренних сношений, Азиатского департамента и Департамента
личного состава и хозяйственных дел. Иерархия заграничных установлений
была достаточно сложной: посольства в великих державах (Англия, Франция, '
Германия, Австрия,- Испания), миссии во второстепенных государствах,
генеральные консульства, консульства, вице-консульства и консульские
агентства в прочих странах. К 1907 году насчитывалось 169' заграничных
установлений2.
Сущность разведывательной деятельности российских дипломатов к
концу XIX - началу XX столетий значительно дифференцировалась. Если ранее
в большинстве своем они руководствовались принципами поучения главы
екатерининского внешнеполитического ведомства графа Н. И. Панина:
«Сотрудник Иностранной коллегии должен уметь вербовать открытых
сторонников и тайных осведомителей, осуществлять подкуп официальных лиц и
второстепенных чиновников, писать лаконично и четко свои шифрованные и
открытые донесения на Родину не по заранее установленной форме, а исходя из
соображений целесообразности»3, то теперь методы и формы добывания
секретной информации в значительной мере зависели от страны пребывания.
Так, в ряде ведущих государств Западной Европы руководители
дипломатических представительств, не прибегая к агентурным методам работы,
стремились занять привилегированное положение при главе государства с тем,

1
Свод Законов Российской империи. СПб., 1898. Т. 1. С. 538.
2
Лебедев В.А. О разведывательной деятельности МИД России в начале XX века// Исторические чтения на
Лубянке. 1998 год. М.; Великий Новгород, 1999. С. 22
3
Кирпиченко В.А. Основные этапы развития российской разведки // Исторические чтения на Лубянке. 1997
год... С 21.

169
 чтобы с максимальной отдачей выполнять свой профессиональный долг. Главы
посольств и миссий активно работали с руководителями внешнеполитического
и других ведомств страны пребывания с целью налаживания устойчивых
доверительных отношений, помощью которых можно было оперативно решать
поставленные перед ними задачи. В других странах основной поток
информации добывался' через подкупленных служащих среднего и, низшего
звена. Лица этой категории располагали не менее ценной информацией, чем
высокопоставленные сотрудники госаппарата, а устанавливать и поддерживать
с ними конспиративные отношения было значительно проще. Так, посол
России в Турции И. А. Зиновьев писал министру иностранных дел
А.П.Извольскому в апреле 1908 года: «Получение сколько-нибудь точных
сведений возможно лишь секретным путем при помощи лиц, пользующихся
скромным положением и имеющих вследствие этого возможность,
поддерживать негласные сношения с мелкими турецкими чиновниками... Этим
же путем мне удалось с 1904 года почти постоянно получать с
константинопольской телеграфной станции копии с турецких секретных
телеграмм»1.
Особенную сложность представляла разведка в небольших азиатских
государствах, о которых вообще мало что было известно, кроме их
существования. Естественно, в этих странах не было дипломатических
представительств России, и дипломаты, аккредитованные в соседних
государствах, вынуждены были вербовать местных жителей и собирать любые
сведения об этих странах, включая имена правителей и высокопоставленных
лиц, способ правления, социальную стратификацию населения, экономику,
финансы, транспорт и пр. При этом дипломаты вынуждены были заниматься
нормотворчеством, разрабатывая самостоятельно инструкции и наставления
для своих лазутчиков. Наиболее показательны в этом отношении «Наставление
и программа вопросов для туземных разведчиков посылаемых в малоизвестные
страны Средней Азии», составленные генеральным консулом России в Кашгаре
Н. Ф. Петровским. Важнейшим критерием здесь была подлинность

1
Лебедев В.А. Указ. соч. С. 27.

170
информации, поскольку организовать перекрестную проверку поставляемых
сведений было весьма затруднительно. Петровский постарался особо
акцентировать внимание своих разведчиков на этом аспекте: «Вы будете
собирать, по этим вопросам, сведения от разных лиц, больших и малых,
богатых и бедных, умных и несмышленых... Не будет, поэтому, вашей вины,
если на некоторые вопросы ответы будут разные. Передайте их только так, как
вы их сами слышали, не прибавляя ничего от себя. Если на какие-либо вопросы
нельзя будет ответить, то лучше не отвечать, сказав, что ответа нет, чем
выдумывать неправду. За это на вас сердиться не будут...»1.
Созданная военным министром М. Б. Барклаем де Толли «высшая
военная полиция» существенно отличалась от предшествующих органов
разведки и контрразведки прежде всего тем, что ей даны были высочайше
утвержденные инструкции и наставления о порядке и методах деятельности.
Основными из этих правовых актов были Образование вышшей воинской
полиции при армии, Инструкция Директору вышшей воинской полиции и
Инструкция Начальнику Главного Штаба по управлению вышшей воинской
полиции. Впервые законодательно были закреплены организация
разведывательных органов при действующей армии, использование лазутчиков
и тайных агентов, способы и особенности вербовки, связи и конспирации".
«Высшая военная полиция» армии находилась в прямом подчинении
начальника главного штаба. Вся территория, расположенная перед войском,
разделялась на три части, по центру и флангам, и каждая такая часть составляла
округ высшей полиции, ответственным за разведку в нем (начальником округа)
назначался квалифицированный чиновник. Общее руководство разведкой
осуществлял директор.
На деле получилось несколько иначе. Военный министр озаботился
своевременно назначить наиболее опытных разведчиков в каждую из трех
армий: в 1-ю армию был назначен бывший директор Особенной канцелярии
Министерства полиции Я. И. де Санглен, во 2-ю - организатор всей

'РГВИА. Ф. 401. Оп 4. Д 29. 4.2. Л. ШОоб.

2
См.: Документы русской военной контрразведки в 1812 г. Публ. В.М. Безотосного // Российский архив.
1992 Т. II-III. С. 50-68.

171
 предвоенной разведки в приграничье, французский эмигрант подполковник М.-
Л. де Лезер, в 3-ю — отлично-зарекомендовавший себя на разведывательной
работе' в русско-турецкой войне 1806-1812 гг. действительный' статский
советник И. С. Бароцци1.
Но Бароцци, сославшись на- особое поручение от командования
Молдавской армии к императору, убыл в столицу и более не возвращался. А
вот 2-я армия лишилась руководителя разведки из-за- интриг между Барклаем и
князем- П. И. Багратионом: «Багратион выслал из своей армии, подозревая в*
шпионстве, состоявшего при ней подполковника Лезера. Собственно, из очень
неясного, как обыкновенно у Багратиона, не весьма литературно написанного*
сопроводительного письма к Ростопчину можно понять следующее: Барклай
поместил этого Лезера к Багратиону, чтобы тот доносил ему о Багратионе, а
Багратион полагает, что этот Лезер исполняет также шпионские обязанности в
пользу французов: «Сей подноситель подполковник Лезер находился при
вверенной мне армии по отношению министра военного для употребления
должности полицейской... Наконец выходит, что господин сей Лезер более нам
вреден, нежели полезен»". Другими словами, командующий армией предпочел
остаться без разведки, но удалить подальше ее начальника, лично преданного
его врагу Барклаю. Лишь после смерти Багратиона де Лезер был
реабилитирован и возвращен в армию.
Таким образом, лишь в 1-й армии оказалась полностью укомплектованная-
1
по штату чиновниками и разведчиками «военная полиция», а ее руководитель
де Санглен с 17 апреля стал директором высшей военной полиции при военном
министре, то есть возглавил всю военную разведку и контрразведку.
Все чиновники военной полиции, часть которых была взята из
Министерства полиции, другие остались не у дел из-за оккупации французами
их мест проживания, а некоторые были возвращены на службу из отставки,
должны были принять письменную присягу, текст которой также был
разработан и придавался к инструкциям: «Я обещаюсь и клянусь пред

'Там же. С. 50-51.

* Отечественная война 1812 года. От Смоленска до Бородина // http://www.vrorld-
history.ru/events_about/2147.html (2008. 27 июля).

172
Всемогущим Богом и Святым Его Евангелием, что все поручения и повеления,
которые я получу от своего начальства, буду исполнять верно и честно по
лучшему разумению моему и совести, что за всеми явными и тайными врагами
государства, кои учинятся виновными в речах или поступках, или окажутся
подозрительными, будут тщательно наблюдать, объявлять об оных и доносить,
как и где бы я ни нашел их; равномерно не буду внимать внушениям личной
ненависти, не буду никого обвинять или клеветать по вражде, или по-другому
какому-либо противозаконному поводу, и все что на меня возложится, или что
я узнаю, буду хранить в тайне и не открою или не обнаружу ничего ни пред
кем, уже бы это был ближайший мой родственник, благодетель или друг. Все
сие выполнить обязуюсь и клянусь столь истинно, как желал я. Да поможет мне
Господь Бог, в сей равно и будущей жизни. Если же окажусь преступником
против сей клятвы, да подвергнусь без суда и добровольно строжайшему
наказанию, яко клятвопреступник. Во уверение чего и подписуюсь»1.
Непосредственно разведывательные операции выполнялись
разведчиками, постоянно проживавшими в тылу противника или засылаемыми
туда с отдельными поручениями. Правовые акты упоминали четыре вида
разведчиков. В1 первую очередь, это «партии испытанных и расторопных
лазутчиков», засылаемых во вражеское расположение, то есть группы
подготовленных при армии разведчиков. В отличие от традиционной разведки
конными разъездами, здесь речь шла о пешей замаскированной разведке, не
входившей в состав воинских частей и не носившей военных мундиров.
Подготовка их осуществлялась при Главном штабе под непосредственным
контролем его начальника, он же распределял их по окружным управлениям. В
обязанности этих разведчиков входило совершение поисков для добывания
нужных сведений, вербовка лазутчиков второго рода и разносчиков переписки.
Они находились «на постоянном жалованье».
Лазутчики «второго рода» - это жители нейтральных и неприятельских
областей, «разных степеней, состояний и полов», а также «партии низших
лазутчиков из крестьян», которые могли быть завербованы в качестве

1
Документы русской военной контрразведки в 1812 г... С. 54-55.

173
 осведомителей. Рекомендовалось в первую очередь вербовать таких лазутчиков
среди «факторов, евреев и слуг», поскольку основными способами добывания
сведений для них были подглядывание и подслушивание. Среди вербовочных
стимулов упоминалась материальная заинтересованность, обещание наград,
допускалась и насильственная вербовка с помощью угроз. Оплата трудов таких
лазутчиков была разовая, за каждое выполненное поручение или доставленную
информацию, при этом размер ее дифференцировался в зависимости от
важности разведданных. Эти лазутчики также могли подбирать себе
помощников и обзаводиться знакомствами, ценными для получения
информации о противнике.
Третья разновидность - это разносчики тайной переписки, в обязанности
которых входило только собирать добытые другими агентами сведения и
доставлять их в окружные управления. Они «должны необходимо быть жители
тех самых земель, в коих вышшая воинская полиция действует, дабы, имея
знакомство и родственников, могли они иметь достаточные предлоги к частым
отлучкам и переходам».
И наконец, четвертая разновидность разведчиков — это собственно
агенты, добывавшие нужные сведения путем прямого общения с
секретообладателями, либо сами имевшие допуск к таким секретам. Правовые
акты указывают на три рода агентов, в зависимости от страны, в которой они
действуют: агенты в стране союзной, нейтральной или неприятельской.
Следует отметить, что впервые в официальном документе, хоть и высшей
секретности, была признана необходимость организовать шпионаж против
союзного государства, не довольствуясь сведениями, получаемыми по
официальным каналам. Таких агентов рекомендовалось вербовать из среды
статских и военных чиновников. Агенты в стране нейтральной вербовались из
мелкого чиновничества - бургомистры, инспекторы таможен и пр., - либо
привлекались иностранцы с хорошими, надежными знакомствами в чиновной
среде этого государства. И лишь в неприятельской стране наряду с
завербованными мелкими чиновниками к среде агентов причислялись
лазутчики, внедренные под надежными легендами для постоянного
проживания, а также лазутчики, имевшие поводы к свободному перемещению и

174
общению с военнослужащими: «монахи, продавцы, публичные девки, лекари и
писцы». От завербованных чиновников рекомендовалось получать донесения
письменно и хранить каждый такой текст, «который бы, будучи ясным
доказательством измены со стороны агента, служил залогом его верности».
Хотя документы и рекомендовали использовать лазутчиков разного пола,
известно лишь о двух разведчиках-женщинах. Это жительница Риги Таубе
Адельсон, выполнявшая разведывательные задания с 1806 г., и разносчица
тайных переписок Федора Миронова, крепостная помещика Гласнова,
неоднократно доставлявшая разведданные из оккупированного французами
Полоцка1.
Нормы инструкций подробно регулировали применение различных
тайных способов связи и передачи разведданных: переносить письма в свече
или трости, в стволе охотничьего ружья, переправлять в герметичной таре по
течению реки или на веревках под водой или льдом, защищать средства связи
условными знаками и сигналами. Предусматривалось применение различных
шифров и средств опознавания: паролей, масонских знаков и жестов,
разрезанных карт и пр. В этом деле исполнителям рекомендовалось и
приветствовалось проявлять разумную инициативу: «В прочем изложенными в
сей статье способами, не отвергается употребление и других, кои могут быть
изобретены, и найдутся удобнее и вернее».
Финансирование разведывательных органов осуществлялось по
потребности. Размер необходимых сумм определял начальник главного штаба,
он же истребовал дополнительные средства, при этом полностью был
освобожден' от какой-либо отчетности за израсходование их. Единственный
критерий целевого расходования - полное, достоверное и своевременное
обеспечение Главнокомандующего всеми необходимыми сведениями о
противнике.
Интересны нормы о выплате жалования агентам и лазутчикам.
Инструкция рекомендовала платить им достаточно много, чтобы у них не
возникло желания перейти на службу к противнику, но все же не так много,

1
Документы русской военной контрразведки в 1812 г... С. 66.

175
 чтобы они перестали желать большего, каковое желание в них нужно было
всемерно поддерживать. Тем не менее за важные сведения предлагалось
платить щедро. Особенно сложным был вопрос оплаты агентов благородных
сословий, которые, «находясь в иностранной службе или в таком положении,
которое препятствует принимать деньги, или жалованье, доставляют известия
по какому либо духу партий, по личной преданности или дружбе». Таким
агентам «должно давать подарки, и. доставлять выгоды под разными-
предлогами, дабы не могли они подумать, что почитают их шпионами,
служащими из корысти». К примеру, немецкие офицеры, сотрудничавшие с
русской разведкой, соглашались брать только деньги на покрытие путевых
издержек при выполнении заданий, категорически отказываясь от
вознаграждений за доставленные сведения1.
Следует отметить все более широкое применение агентурных методов и
войсковой разведкой: Если ранее она осуществлялась наблюдением
высылаемыми из основного расположения конными разъездами (согласно
«Общим правилам для рекогносцировок», утвержденным адмиралом
П. В. Чичаговым 8 сентября 1812 г., такой разъезд состоял из роты егерей и 50
казаков, улан или гусар), то нормы инструкции требовали включения в состав
разъезда «расторопного лазутчика, который бы знал местное положение» и
послужил проводником. По прибытии на место лазутчик отправлялся в
расположение противника собирать сведения, а отряд, затаившись, занимался
наблюдением, изучая «местоположение, силы неприятеля и распорядок их», в
то же время обеспечивая лазутчику защиту в случае провала. По возможности
рекомендовалось и проведение диверсионных мероприятий, уничтожение
обозов и транспортов. Инициативные командиры не ограничивались и этими
нормами. Генерал Н. А. Епанчин в одном из своих военно-исторических трудов
описывал, как 8 сентября 1812 г. командир кавалерийского корпуса в авангарде
3-й армии генерал-майор К. О. Ламберт применил для внезапного нападения и
захвата пленных 15 переодетых в австрийские плащи и каски «охотников»
Татарского уланского полка, знавших немецкий язык".

1
Там же. С. 67.
2
Там же.

176
 Разработанные и проверенные боевой практикой нормы об агентурном
сопровождении полевой разведки лазутчиками применялись в русской армии
вплоть до крушения империи. В 1863 г. во время подавления польского мятежа
унтер-офицер Буланцов добровольно поступил в Плоцкий военный отдел и
постоянно сопровождал свой отряд, добывая ценные сведения о мятежниках.
Автор предисловия к книге воспоминаний Буланцова отметил, что этот
талантливый разведчик «оказал необыкновенную смелость, самоотвержение и
сметливость. Зная отлично польский* язык и местность края, он отправлялся
переодетым, нередко один, в самые опасные места, открывал банды, давая
возможность истреблять их до последнего человека, содействовал поимке
важных преступников, большею частью жандармов-вешателей, отыскивал
скрытые мятежниками военные и съестные припасы, одежду и оружие и
сообщал весьма полезные сведения»1. Книга долгое время находилась в
библиотеке лейб-гвардии Литовского полка и использовалась для обучения
личного состава, а затем была передана в Военно-историческую библиотеку
ГШ, где находится до сих пор.
С 1886 г. особые команды охотников (разведчиков) стали создавать и в
пехоте, от 2 до 4 человек на роту, кроме частей пехоты Закаспийской области,
где количество разведчиков в каждой роте допускалось 6-10 человек. Однако
опыт русско-японской войны заставил командиров частей и соединений
объединять разведчиков в команды не ниже уровня полка". Автор учебного-
пособия А. И. Деникин включил в программу обучения и простейшие
агентурные навыки: в приграничных округах с нерусским населением -
местные и заграничные языки в необходимом минимуме, а на занятиях по
разведке местности с враждебным населением - принуждение к сообщению
сведений с применением заложников3.
Рассматривая становление агентурной разведки на театре военных
действий, следует упомянуть имя человека, много сделавшего для
совершенствования разведывательной и оперативно-розыскной деятельности -

См.: Записки лазутчика, во время усмирения мятежа в Польше, в 1863 году. СПб., 1868.
Деникин А.И. Команда разведчиков: Пособие для ведения замятий в пехоте. СПб., 1909. С. 5, 7.
3
Там же. С. 12.

177
 кавалера многих орденов; генерал-майора, Ивана Петровича Липранди,
поскольку вклад его в развитие оперативно-розыскной деятельности в
политическом розыске, военной разведке и контрразведке всячески
замалчивается.
Получив вполне приличное домашнее образование, в июле 1807 г.
Липранди поступил на военную- службу колонновожатым в свиту его
императорского величества по квартирмейстерской части. В* 1808-1809 гг.
участвовал в войне со Швецией, а с 1812 года - в Отечественной войне, и затем
до 1818 г. служил во Франции в русском оккупационном корпусе
М. С. Воронцова. По вступлении русских войск в Париж получил назначение
начальника военной полиции, помогал префекту парижской полиции Видоку в
борьбе с заговорщиками. Как и многие разведчики, выслужившие немалые
чины, Иван Петрович не командовал подразделениями и частями, в служебные
обязанности его входили разведка, контрразведка и борьба с диверсантами. Об
этом свидетельствует весьма подробная осведомленность о командирах
шведских и финских партизан, осуществлявших диверсии в тылах русских
войск: майорах Мальме и Дункере, и особенно поручике Тигештедте,
разгромившем и уничтожившем партию Его Высочества Уланского полка
поручика Лопатинского1.
И во Франции Иван Петрович свободно ориентировался не столько в
красотах и достопримечательностях французской столицы, сколько в действиях
французских партизан-диверсантов, которые «находились под начальством
полковника Вернота, подполковника Лекока, эскадронного командира
Дювержье и капитана Ришебрака (с которыми я имел личные сношения...)»".
По возвращении в Россию Липранди 11 ноября 1822 г. вышел в отставку
в чине полковника и поступил на статскую службу чиновником особых
поручений к своему прежнему покровителю графу М. С. Воронцову,
новороссийскому наместнику. Здесь, в Одессе и Кишиневе, у него возникли
приятельские отношения с А. С. Пушкиным, декабристами М. Ф. Орловым,

Липранди И.П. Некоторые замечания по поводу двух сочинений, вышедших под названием «Малая
война». СПб., 1851. С. 44.
2
Там же. С. 49-50.

178
В. Ф. Раевским, К. А. Охотниковым и другими, что и привело его к аресту и
привлечению к следствию в январе 1826 г. Правда, уже через месяц Липранди
был освобожден и даже получил годовое жалование и прогоны для
возвращения к месту службы1.
Некоторые авторы упоминают об освобождении Ивана Петровича «за
недоказанностью обвинений»2. Это не совсем верно. Освобожденные «за
недоказанностью» либо оставлялись в подозрении с исключением из службы,
либо направлялись в горячие точки. Липранди же был освобожден по
высочайшему повелению с оправдательным аттестатом. «Аттестат, как
известно, немногие получили. Это ведь не просто признание недоказанности
вины, это гораздо больше - признание ареста ошибкой, официальное
удостоверение полной «благонадежности» бывшего арестанта» .
Еще во время службы в Бесарабии под началом генерал-майора Орлова
по его поручению Липранди собирал разведывательную информацию о
движениях турок в Придунайских княжествах и в Болгарии. Подобной же
деятельностью занимался он и при службе у графа Воронцова. 3-го- апреля
1828 г., менее чем за месяц до начала войны, им был составлен для
представления императору полный свод разведданных о Турции (которые
впоследствии подтвердились даже в мелочах). Составленная по поручению
графа Киселева записка «о средствах учреждения высшей тайной заграничной
полиции» имела следствием высочайшее повеление на имя Липранди:
«Государь Император высочайше повелеть соизволил учредить ныне же
тайную заграничную полицию и начальство над оною поручить вам...» . Эта
полиция, или, по современной терминологии, войсковая агентурная разведка на
театре военных действий, была организована на несколько иных основаниях,
чем разведка времен Отечественной войны. Липранди писал в своей записке:
«Для собрания всех сведений относительно военных действий со стороны
Турок, их приготовления и проч. необходимо поручить одному

1
И.П.Липранди//ЬПр7/МЬ.пп.ш/с1ос/175548lp5.html (2008. 7 января).
2
См., напр.: Корнеев Л. «Таинственность окружала его» // Культура. 2008. № 3 (24-30 января). С. 14.
3
ТЕРМИН «ДЕКАБРИСТЫ» В РУССКОЙ КУЛЬТУРЕ //
http7/www.dekabristy.ru/ist_ros/gos__ob/ob_org/decab/termin/t_dec.htm (2008. 19 января).
4
Липранди И.П. Взгляд на настоящий театр военных действий на Дунае и на содействие, которое мы можем
встретить в Болгарии. М., 1878. С. 55-56.

179
благонадежному и способному чиновнику, который бы собирая^ от агентов
своих, находящихся в разных пунктах Молдавии, Валахии и Булгарии,
составлял два> раза в неделю общую записку с разделением на две части: в-
первой будут заключаться происшествия и достоверные сведения; в другой
слухи; и заключал бы сию последнюю часть своим мнением, принимая в
рассуждение обстоятельства, и все сие бы доставлял к г. Начальнику Главного
Штаба 2-й армии.
Мера сия необходима для избежания разных противоречий, которые
встречаются от рассылаемых Агентов, которые доставляя сведения часто ими*
самими выдуманные, спутывают и обременяют Начальство. Тогда как в.
предлагаемом способе будут иметь сущность истинных происшествий с
применением обстоятельств, что гораздо удобнее сделать, будучи на месте сих
происшествий...»1. Другими словами, Липранди создал резидентуру, при
которой резидент лично собирал от внедренной в тылу противника, агентуры
сведения, по возможности проверял и перепроверял на их истинность на
местах, затем сводил воедино все полученные данные и* затем передавал
командованию армией не ворох отдельных сведений, а готовый анализ
разведанной обстановки. Естественно, для такой деятельности нужен был не
просто «благонадежный и способный чиновник», а высококвалифицированный
разведчик, годами создававший агентурную сеть, и при этом способный не
только перемещаться по территории противника без провалов, но и обладавший
серьезными аналитическими способностями. Таким уникальным человеком и
был сам Иван Петрович.
За свою деятельность по созданию и руководству военной агентурной
разведкой в русско-турецкой войне 1828-1829 гг. Иван Петрович был
награжден чином генерал-майора при выходе в отставку в 1832 г. Георгиевским
кавалером же он стал уже во время службы в МВД, и награжден был не за
конкретный подвиг, а за выслугу 25 лет в офицерских чинах.
Впоследствии, уже пребывая в отставке, ветеран разведывательной
службы стремился принести пользу отечеству своими знаниями и опытом. С

1
РГВИА. Ф 35. Оп. 5. Д 2552 Л. 2.

180
началом Крымской войны он опубликовал несколько; аналитических статей* о
состоянии; турецкой;'.армии;, экономики,, национальном вопросе,, некоторые из-
них, ввиду их большой- ценности;. Военная типография перепечатала как.
отдельные издания для распространения в войсках. В*преддверии новой войны,
с турками, в; 1877 г. он опубликовал большую- лекцию, прочитанную в
Императорском- обществе истории и древностей российских, членом которого;
состоял с. 1866 г.: «Взгляд на настоящий театр военных действийша-..Дунае и н а
содействие, которое мы можем встретить в Болгарии», где: изложил не только
свои воспоминания с прошедшей войны 1828-1829 тг:, но и предложил*
развернутый план организации разведывательной и. контрразведывательной'
службы в Иридунайских княжествах. Этот план: и особенно характеристика
личных и профессиональных качеств руководителя спецслужбы, методов его
деятельности даже сегодня звучат актуально, поэтому полагаем возможным
процитировать,его возможно более полно.
«Для успешного действия:.. по предмету развития-высшей-заграничноШи
внутренней, в. Княжествах, полиции; можно не иначе достигнуть, как
официальным • назначением: Генерал-Полицмейстера При-Дунайских Княжеств,
лица непременно военного, чрезвычайно деятельного, не старого* и крепкого
сложения, ибо> обязанности его будут требовать усиленных трудов и частых
разъездов. Он предварительно должен знать вполне край и его особенности,
потому что, не зная совершенно ни- оного,, ни Турок, и всего до них
относящегося, он не может направлять и агентов; ему необходимо иметь точное
знание о всех связях;: проницательный человек из этого может извлечь
неисчислимую пользу для- своих занятий; иметь за собой заслуги, известность
отваги, потому что могут представляться такие случаи, где эта последняя
увенчает предприятие, а при том он должен будет иметь дело часто с такими
людьми, ... которых одна лишь известность его отваги подчинит ему
безусловно, как бы они не были-буйны, ибо в понятии этих людей она одна
составляет право власти. Он должен быть характера энергического, а вместе с
тем и кроткого, свойств вкрадчивых и общительных, ибо нигде более, при
подобной должности, это не представляется до такой степени необходимым...
Образ жизни его не должен быть роскошный, но неотменно открытый каждый

181
вечер, где бы он не случился во время переездов своих. Он должен собирать
вокруг себя разнородные кружки, чтобы вести с ними веселые и откровенные
беседы. В этих беседах и в особенности при неодолимой страсти Бояр к
карточной игре )в которой он не должен участвовать в известной степени)
каждый обнаружит свой характер более чем в других случаях. Для. зоркого
наблюдателя иногда одно слово им уловленное поведет к важным' открытиям,
если он будет уметь ловко схватить нить.
Официальная обязанность Генерал-Полицмейстера должна заключаться в
обыкновенных действиях полиции, то есть он будет надзирать как инспектор
всех местных полиций' городских и земских. Это даст ему возможность скоро
вникнуть во многие предметы, ознакомиться со многими лицами,
необходимыми для тайной цели его назначения...
В качестве... Генерал-Полицмейстера, каждый его приезд, куда бы то ни
было, не обратит никакого особенного внимания, не возбудит дальнейших
подозрений, ибо везде есть или городские или земские полиции, везде
следовательно приезд его может иметь естественное простое объяснение. Он
везде будет подавать от себя руку помощи, когда представится к тому повод, и
он будет прямой начальник, и ему не нужно будет прибегать к открытым
листам, которые, как я знаю по опыту, часто более вредят, чем оказывают
пользу. Обязанность эта доставит ему возможность оказывать иногда
покровительство притесняемым..., а чрез то уменьшится число недовольных и
приобретутся люди готовые, в знак признательности, содействовать ему в делах
более важных. Разъезжая везде, он будет оком главного Начальника края...
Таким образом эта официальная обязанность совершенно покроет
главное занятие Генерал-Полицмейстера, по высшей тайной полиции как
внутренней, так и внешней. Ему представится совершенное удобство видеться
и принимать у себя лиц, которые, являясь к Главному Начальнику
обыкновенной полиции, не навлекут на себя подозрения, что они агенты
секретной. Ему удобно быть во всякое время на берегах Дуная, чтобы собирать
сведения в важных обстоятельствах от переплывающих чрез Дунай тайно его
агентов, в условное время и в известном месте, и переправлять таковых туда.
Он должен спрашивать всех пленных и выходцев, ибо при его познаниях, лично

182
он может проникнуть во многое. Разумеется, что независимо приличного
содержания и экстраординарной суммы, в части которой он обязан отдавать
отчет, Генерал-Полицмейстер должен избрать себе помощников и составить
свой штат сам, ибо все должно лежать на его личной ответственности. Словом,
если часть будет так образована, тогда от главы ее можно всего требовать и
всего ожидать»1.
Эти строки и сегодня могут быть использованы как практическое
наставление при обучении оперативно-розыскных работников, особенно же
руководителей спецслужб.
Одной из распространенных практик европейских разведок в конце XIX -
начале XX вв. стало создание разведывательных центров на территории
дружественных государств вблизи границ вероятного противника. В частности,
Германия в годы Первой мировой войны имела на территории Испании такой
центр в Сан-Себастьяне, недалеко от французской границы, а также крупный
центр в Мадриде". Многие государства во время войны.создали свои центры в
столице нейтральной Швеции Стокгольме. Не осталась в стороне от новых
веяний и Россия.
Незадолго до Первой мировой войны Главное управление Генерального
штаба- создало на юге Франции разведцентр для ведения агентурной разведки
против Германии. Это была, как считает Б. А. Старков, первая и единственная
секретная организация военной разведки за рубежом. Нацеленность на
Германию объяснялась тем, что, как указывалось выше, «... в главном
иностранном военном центре, Берлине, деятельность военного агента только в
одном представительстве и заключается, и наш агент имеет конфиденциальное,
но официальное разрешение тайной разведочной деятельностью совершенно не
заниматься. И для дела разведки надо считать, что у нас военной агентуры в
Германии совсем нет...» 3 . По всей видимости, негласная агентура военных
агентов соседних с Германией стран также не обеспечивала потребности
ГУ ГШ в разведданных.

Липранди И.П. Взгляд на настоящий театр военных действий на Дунае... С. 77-80

2
См.: Шпионаж во время войны. М., 2007. С. 243, 283-361.
3
РГВИА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 681. Л. 3.

183
 Созданный центр получил название «организация №30». Руководил ею
ветеран российской- спецслужбы полковник В. Н. Лавров, бывший первый
начальник «Разведочного отделения» ГУ ГШ. В августе 1910г. он сдал дела
своему преемнику, полковнику Отдельного корпуса Жандармов
В. А. Ерандакову и вышел в отставку по состоянию здоровья. В качестве
частного лица он проживал во Франции, но возглавляемая им агентурная сеть
имела сотрудников в Дрездене, Лейпциге, Мюнхене и других городах
Германии. Связь с ГУ ГШ Лавров поддерживал через военных агентов во
Франции генерал-майора Г. А. Ностица и полковника А. А. Игнатьева, но
подчинялся непосредственно заведующему особым делопроизводством ГУ ГШ
полковнику Н. А. Монкевицу1.
Позднее, уже в ходе Первой мировой войны, в Париже был создан
разведывательный центр под руководством младшего брата парижского
военного агента - подполковника П. А. Игнатьева".
Однако и в предвоенные годы, и особенно в ходе Первой мировой войны
усилия военных разведчиков были каплей в море потребной информации! Даже
имевшаяся агентурная сеть использовалась бессистемно, и винить агентуру в
этом нельзя. Как признают многие исследователи, не только в России, но и в
генеральных штабах ее союзников до самого конца войны «не было четко
сформулировано само понятие «стратегическая разведка, не был определен
комплекс военных, политических и экономических проблем, подлежащих
изучению» .
Поэтому военные разведчики, особенно в начале войны, пошли
проторенным путем — используя возможности системы политического розыска.
Ведь Заграничная агентура Департамента полиции сравнительно успешно
действовала в годы русско-японской войны против японских шпионов во главе
с полковником М. Акаси, сделавших ставку на дезорганизацию тыла
противника путем активизации революционных сил. Дня наблюдения за Акаси

1
Старков Б.А. Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи 1903-1914. СПб., 2006. С. 150-
151.
2
Подробнее см.: Авдеев В.А., Карпов В.II. Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев против немецкой
разведки в 1915-1917 гг. М., 2009.
3
Очерки истории российской внешней разведки... С 224.

184
Департаментом полиции специально был командирован опытнейший агент -
И. Ф. Манасевич-Мануйлов,'. а освещение контактов Акаси с финскими и
грузинскими революционерами для руководителя Заграничной агентуры
Л. А. Ратаева осуществлял член партии эсеров Е. Азеф.
И с первых дней Первой мировой руководство ГУ ГШ сумело настоять на
использовании сил и средств Заграничной агентуры в интересах военной
разведки. По указанию Департамента полиции ее деятельность спешно
приводилась в соответствие с новыми требованиями. Активно включилось в
добывание разведданных и сыскное бюро Бинта, его агенты завербовали
несколько швейцарских граждан, которые собирали информацию на
территории Австрии и Германии. Именно агенты Бинта добыли информацию о
боевой подготовке в лагере близ Гамбурга группы из 800 финнов, которых
германское командование намеревалось переправить в Финляндию, чтобы
поднять там вооруженное восстание против русских .
Но, несмотря на отдельные успехи, роль Заграничной агентуры как
разведывательного органа была невелика. Слишком уж разные это сферы
деятельности: политический розыск и военная разведка. Сотрудники агентуры,
имевшие большой опыт работы с революционерами и сами, как правило,
завербованные из этой же среды, просто не находили общего языка с новой
«клиентурой». Их призвание на новое поприще было не чем иным, как жестом
отчаяния со стороны военных разведчиков. Они, в свою очередь, почти в
течение всей войны занимались реорганизацией: почти до самого выхода
России из войны разведка оставалась преимущественно в ведении Ставки и
штабов фронтов, лишь к лету 1917 г. было принято решение передать всю
заграничную сеть источников в ведение отдела генерал-квартирмейстера
ГУГШ.

4.4. Контрразведывательные отделения

К началу XIX века контрразведкой по-прежнему занимались органы
политического розыска и полиция. Однако был еще один специфический орган

1
Брачев B.C. Указ. соч. С. 113.

185
 в столице, который осуществлял наблюдение за иностранцами и вообще
приезжими - Сообщество лон-лакеев, в начале XIX века находившееся в
подчинении Санкт-Петербургской городской полиции. Министр полиции А.Д.
Балашов писал о нем: «Учреждение сие без сомнения должно почитать
вспомогательным орудием в руках полиции по наблюдению за наезжающими в
столицу иностранными посетителями»1.
Военное противостояние Российской империи с наполеоновской
Францией в начале XIX века привело к широчайшему шпионажу с обеих
сторон. При этом для французов ситуация облегчалась тем; что русские тылы
располагались на территории бывшей Польши, и польская аристократия, еще
помнившая свою* независимость и страстно желавшая ее, охотно шпионила в
пользу Франции. Не имея в провинции и приграничье постоянных
контрразведывательных органов, правительство посылало доверенных
чиновников для проведения оперативно-розыскных мероприятий по
обнаружению шпионов и следственных действий по пресечению их
деятельности. Если чиновник не обладал необходимым опытом, ему давалась
подробная инструкция; подтверждающая в случае необходимости его
полномочия. Обнаружение таких инструкций в архивах дает возможность
подробно исследовать правовое регулирование розыска шпионов.
В октябре 1805 г. по сведениям, полученным от австрийского
правительства, императору Александру I стало известно, что графы Потоцкий и
Шоазель-Гуфье, а также помещик Володкевич под именем генерала Гарри со
своим адъютантом Ларошем по поручению французского правительства
готовят восстание в бывших польских провинциях (Подольская и Литовская
губернии) в тылах Российской армии. По высочайшему повелению Министр
внутренних дел граф В. П. Кочубей организовал контрразведывательную
операцию по выявлению и прекращению шпионской деятельности указанных
лиц. Проведение операции непосредственно на месте было поручено
коллежскому советнику Михаилу Магницкому, чиновнику для особых
поручений 1 -го Департамента МВД.

Севастьянов Ф.Л. «Высшая полиция» в России в первой четверти XIX в.: структуры, кадры, основные
направления деятельности. Дисс. ..канд. ист. наук. СПб., 1999. С. 38.

186
 Михаил Леонтьевич Магницкий, потомственный дворянин, родился в
1778 г. и тогда же, с рождения, был зачислен, по сложившейся еще в первой
половине XVIII столетия традиции, на службу в лейб-гвардии Преображенский
полк. Получил отличное домашнее образование, что дало ему возможность
поступить в Московский университет и успешно окончить его.
Непродолжительная служба в полку после университета завершилась
переходом на статскую службу в Министерство внутренних дел , где
Магницкий великолепно зарекомендовал себя, не раз проявляя
«осмотрительность и благоразумие», как аттестовал его Министр внутренних
дел. Однако контрразведывательных операций осуществлять до сих пор
Магницкому не доводилось, в связи с чем Министр лично составил для него
инструкцию, копия которой была вручена ему для руководства и предъявления
должностным лицам в доказательство его особых полномочий.
Магницкий должен был прибыть в Вильно с фальшивой подорожной,
согласно которой он якобы направлялся за границу в армию генерала
Михельсона, и остановиться в трактире. Основным контактом в Вильно для
него должен был стать гражданский губернатор И. С. Рикман, в чьей
благонадежности и преданности Министр был уверен абсолютно, поскольку
тот доказал ее еще в 1794 году во время литовского восстания". Явившись к
Рикману, Магницкому надлежало открыть ему свое поручение и предъявить все
документы, впоследствии опираясь на его помощь. Организовав розыск
Володкевича-Гарри и Лароша, произвести арест таким образом, чтобы они не
смогли уничтожить имевшиеся у них документы, и отправить под надежным
конвоем в Санкт-Петербург, в* распоряжение Министра, для дальнейшего
следствия. Предварительно следовало изучить захваченные документы па
предмет наличия в них следов преступной деятельности графов Октавия
Потоцкого и Шоазель-Гуфье, которых в этом случае также подвергнуть аресту.
Если же нет, необходимо было установить за ними тщательное наблюдение. С
этой целью Магницкому были сообщены агентурные сведения о личности

1
http://www.rulex.ru/011300I0.htm
См. Восстание и война 1794 года в литовской провинции. Минск, 2001. Док. №19.

187
 графа Шоазель и его ближайших родственниках, и* о взаимоотношениях в этой*
семье.
Текст инструкции свидетельствует о тщательном и постоянном^
служебном и агентурном наблюдении не только за высшими
аристократическими семействами Империи, но и за чиновниками всех рангов.
Во* всяком случае, В. П. Кочубей, информированный о недостаточной
благонадежности бывшего городничего Вильно надворного советника Оста и
подчиненных ему чиновников, распространил подозрение и на!Чинов городской
полиции во главе с полицмейстером. Поэтому в таком деликатном деле, прежде
чем привлечь к выполнению секретных поручений, местных полицейских,
Магницкому надлежало убедиться, с помощью губернатора, не завербованы ли
они французами. Если бы таковое подозрение хоть в малейшей степени
подтвердилось, следовало прибегнуть к помощи воинских частей,
дислоцированных в городе и его окрестностях. Учитывая традиционную
неприязнь военнослужащих.к выполнению поручений гражданских чиновников
вообще и презрительное отношение к различным тайным операциям в
частности, министр тонко рекомендует Магницкому ссылаться на Высочайшее
повеление.
В дополнительном письме В. П. Кочубей информировал Магницкого о
контрразведывательной деятельности австрийского чиновника советника
Баума, направленного в Вильно, рекомендуя самое тесное сотрудничество с
представителем союзного правительства и предоставление ему всей
информации, полученной в ходе операции. В момент написания этого письма
ни министр, ни его подчиненный еще не знали, что Австрия уже подписала
договор с наполеоновской Францией, выйдя таким образом из союза с Россией.
Естественно, что в течение всего времени работы в Вильно коллежский
советник так и не обнаружил ни самого Баума, ни каких-либо следов его
пребывания.
Инструкция не раскрывает форм и методов розыска, рекомендованных
Магницкому при проведении этой операции. Однако в отчетах своих
коллежский советник упоминает не только письменные, но и устные указания,
полученные от министра. По этим отчетам, весьма подробным и

188
последовательным, автору удалось восстановить методы, применявшиеся в
отечественной контрразведке начала XIX века.
Проверка благонадежности местной полиции была проведена Магницким
по отчетам губернатора и лично, беседуя с полицейскими и сопоставляя их
отзывы друг о друге. В результате этого Магницкий полностью убедился в
абсолютной благонадежности вильненских полицейских и отсутствии какой
либо связи их с французскими шпионами. Кроме прочего, он выяснил, что один
из исправников находится в тесной дружбе с поверенным в делах старого графа
Шоазель-Гуфье, отца подозреваемого. Открыв исправнику свое поручение и
таким образом завербовав, Магницкий послал его в имение Шоазелей,
расположенное в 4-х верстах от Вильно. Понимая, что появление постороннего
человека в имении вызовет подозрение, контрразведчик применил остроумный
ход: исправник сопровождал в имение забракованных рекрут, а по прибытии
туда симулировал болезнь, не позволившую ему немедленно покинуть имение;
но она давала возможность общаться и со своим другом-поверенным, и с
прислугой и дворовыми людьми графа. Таким образом, в лице исправника
Магницкий получил секретного агента, внедренного на объект наблюдения под
надежной легендой, перед которым были поставлены следующие задачи:
• узнать подробно образ всегдашней жизни графа, и не изменился ли
этот образ жизни в последние недели;
• узнать, с кем постоянно видится граф, и не изменился ли его круг
общения в последние недели;
• узнать о переписке графа, от кого, откуда и каким образом они
получаются, кому, куда и каким образом отправляются;
• узнать о денежных средствах графа, от кого и кому доставляются и
каким образом.
Всю полученную информацию исправнику рекомендовано было
записывать в особый журнал и при малейшей возможности отсылать с
надежными посыльными в Вильно Магницкому. Более того, исправник сумел
даже прочитать некоторые письма графа, пользуясь дружескими отношениями
с поверенным.

189
 За строками письменных указаний Министра внутренних дел,
являвшихся не чем иным, как ведомственными нормами, отчетами Магницкого
мы видим проведение секретной контрразведывательной операции с
применением основных методов: внутреннего наблюдения с помощью
секретной агентуры, наружного наблюдения* и перлюстрации корреспонденции.
Особенности применения этих методов в данной конкретной операции
состояли в следующем:
•< территория, на которой проводилась операция, не была охвачена
надежной агентурой, а находившиеся там должностные лица, за небольшим
исключением, вызывали сомнение в их благонадежности. Поэтому прежде, чем
привлекать их к конкретным мероприятиям, руководителю операции
необходимо было провести скорую, но надежнукк проверку этих лиц, а затем
подобрать для вербовки и последующей работы наиболее пригодных.
• наружное наблюдение за подозреваемым осложнялось проживанием
его в уединенном месте в окружении преданных ему людей, и для внедрения
наблюдательного агента потребовалась тщательно разработанная легенда.
• перлюстрация обычным путем оказалась невозможной. Поскольку
подозреваемый не пользовался почтовой , связью, а отправлял свою
корреспонденцию с доверенными людьми, проверка ее стала возможной лишь в
месте отправления или получения агентурным путем. Кроме того, тщательному
исследованию необходимо было подвергнуть все документы и переписку,
1
захваченные при арестах .
Поскольку подобные операции были сравнительно редкими, не было
необходимости ни создавать специальную службу контрразведки, ни постоянно
действующие правовые или ведомственные акты, регулирующие подобного
рода секретную деятельность государственного органа. В каждом отдельном
случае правительство либо полагалось на опыт непосредственного
руководителя операции и исполнителей, либо, если этому руководителю
подобное поручение давалось впервые, ограничивалось созданием конкретной

1
РГИА. Ф. 1286. Оп. 54. Д. 32. Лл. 6-22; Общественная мысль России XVIII - начала XX века:
Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 2005. С. 266. Подробнее см.: Жаров С.Н. Нормативное регулирование
контрразведывательной операции в начале XIX века (малоизвестная страница жизни М.Л.Магницкого) //
Южно-Уральский историко-правовой вестник. Вып. 2. Челябинск, 2007. С. 67-71.

190
инструкции для него. Так и произошло в рассмотренном эпизоде тайной войны.
Однако все документы подобных операций.тщательно сохранялись в секретных
архивах, что способствовало накоплению опыта и совершенствованию
контрразведывательной деятельности правительства.
Французское правительство в предвидении войны с Россией организовало
широчайший сбор всевозможной информации. Особенно подробно изучалась
Москва. По воспоминаниям офицера французской армии Домберга, «Москва,
несмотря на громадное протяжение и обезлюдение, царствовавшее в ней, не
представляла для французов никакого затруднения относительно
распознавания местности, что обыкновенно случается в незнакомом городе.
Самые положительные сведения, мельчайшие топографические подробности
доставлены были еще до начала войны нашим консулом Дорфланом. Он
находился тут же при армии, так что указания его переходили ко всем, начиная
от офицеров и до последнего солдата»1. Осуществлена была также массовая
засылка наполеоновским правительством шпионов в 1810-18111 гг. (только в
Москву в 1810 г. въехало 113 иностранцев, в том числе 22 французских
подданных", некоторые их них, как капитан Ф. Галан, даже не скрывали
принадлежности к французской армии3).
Необходимость противостоять столь широкому шпионажу потребовала
новых организационных форм контрразведывательной деятельности. С 1810 г.
по приказу военного министра М. Б. Барклая-де-Толли командиры русских
корпусов, расквартированных вблизи границы, военные коменданты
приграничных городов и специальные резиденты за* рубежом развернули
4
борьбу со шпионажем .
Образованная весной 1812 г. высшая военная полиция - первый
специализированный орган военной разведки и контрразведки в России,
подчиненный начальнику главного штаба армии. Вся местная полиция на
театре военных действий также была подчинена высшей военной полиции.
Органы контрразведки создавались при армиях и отдельных корпусах, до

1
Энциклопедия секретных служб России. М., 2004. С. 27.
2
ЦИАМ. Ф.105. Оп. 7. T.2.
3
Там же. Д. 5165. Лл. 1-3.
4
Безотосный В.М. Разведка и планы сторон в 1812 году. М.: РОССПЭН, 2005. С. 55.

191
 войны они занимались выявлением, французской агентуры, а с началом'
военных действий добывали оперативные сведения о движении войск
противника. Поскольку для командующих и начальников штабов
конттразведывательная деятельность была делом малознакомым, в канцелярии
военного министра были разработаны подробные инструкции, которые и были
утверждены Александром I 27 января1.
Впервые в нормативных актах, утвержденных императором,
регламентировался не только сам метод добывания секретных сведений с
помощью тайных агентов, но и подробно дана классификация этих агентов- и
лазутчиков, способы их вербовки, среда, в которой следовало их вербовать,
взаимоотношения с ними, способы связи и конспирации. Особое внимание
было уделено борьбе с вражеским шпионажем. Инструкция Начальнику
Главного Штаба» по управлению вышшей воинской полиции" давала
рекомендации о выявлении неприятельских шпионов среди пленных и
беглецов, методику их допросов (§ 26-29). § 23 требовал не просто смертной
казни для пойманных шпионов неприятеля, но и в обязательном порядке
казнить их «публично пред войском и со всевозможною огласкою», дабы
продемонстрировать всему составу армии принцип неотвратимости наказания
за шпионаж. Исключение делалось лишь для тех шпионов, которые могли дать
важные сведения и быть использованы для дезинформации противника, то есть
перевербованы.
Инструкция Директору вышшей воинской полиции3 гораздо подробнее
регламентирует контрразведывательные мероприятия. Здесь помещены нормы
о контроле за достоверностью сведений, поставляемых лазутчиками, о слежке
за ними, о технике использования двойного шпионажа, некоторые
конспиративные требования, призванные сохранить от разоблачения своих
агентов.

Документы русской военной контрразведки в 1812 г Публ. В.М.Безотосного // Российский архив. 1992. T
П-Ш. С. 55-65.
См. Жаров С.Н. История правового регулирования оперативно-розыскной деятельности в России (XI -
начало XX вв.). Документы и материалы: учебное пособие. Челябинск, 2007. С. 228-234.
3
Там же. С. 225-227.

192
 Столь подробные нормы потребовались по той причине, что в русской
армии впервые создавалась такая массовая организация1 разведки и
контрразведки, в нее было привлечено значительное количество военных и
статских чинов, не имевших- большого опыта в подобных операциях. Нормы
инструкций призваны были распространить среди новых сотрудников опыт,
наработанный предшественниками, обучить их правильным, действиям и
предотвратить, насколько возможно, неизбежные ошибки, ведущие к провалам
агентуры.
Просуществовала высшая военная полиция при армии до 1815 г.1 Однако
и в дальнейшем в военное время в действующей армии создавались органы
военной полиции. Автору удалось отыскать упоминание о внутренней
армейской полиции, осуществлявшей как контрразведывательные мероприятия,
так и - главным образом - надзор за собственными военнослужащими, в
донесении Главнокомандующего 2-й армией генерал-фельдмаршала
П. X. Витгенштейна начальнику Главного. Штаба генералу от инфантерии
И. И. Дибичу от 18 февраля 1828 г.2
В мирное время • контрразведкой занимались все существовавшие в то
время органы политического розыска. С созданием III Отделения Собственной
Его Императорского Величества канцелярии контрразведывательные функции
перешли к нему. Наблюдение за иностранцами, было возложено на- третью
экспедицию Отделения, • которую возглавил титулярный советник барон
3
П. И. Дольет . На местах эту работу вели губернские жандармские штаб-
офицеры, с 1867 г. - губернские жандармские управления, а с созданием
охранных отделений эта задача возлагалась и на них. В большинстве случаев
борьба со шпионажем велась этими органами формально и уж в любом случае
недостаточно. Н. С. Батюшин указывал, что для органов политического розыска
контрразведка являлась «подсобным делом. Этим и объясняется то
обстоятельство, что борьба с неприятельскими шпионами велась бессистемно,
4
шпионские процессы являлись редкостью» .

1
Безотосный В.М. Разведка и планы сторон... С. 60-64.
2
РГВИА. Ф. 35. Оп. 5. Д. 2552. Л. 1.
3
Чукарев А.Г. Тайная полиция России: 1825-1855гг. М.; Жуковский: Кучково поле, 2005. С. 128.
4
Батюшин Н.С. Тайная военная разведка и борьба с ней. М.: Изд. «Икс-хистори», 2002. С. 105-106.

193
 Организация контрразведки в действующей армии органами военной-
полиции, создаваемыми только на период боевых действий, сохранялась почти
столетие. С началом русско-японской войны в апреле 1904'г. был сформирован
и направлен в Манчжурскую армию Особый' отряд Отдельного корпуса
жандармов - полевой жандармский полуэскадрон под командованием
подполковника Шершова, который'прибыл на театр военных действий только к
концу 1904 г.1 Перед полуэскадроном были поставлены следующие задачи: 1)
наблюдение за иностранцами в районе расположения главных квартир; 2)
организация просмотра корреспонденции журналистов по особому указанию'
руководства и наблюдение за самими журналистами, имевшими доступ в
главную квартиру; 3) контроль за содержанием публикаций и выходом их в
соответствующей редакции; определяемой штабом армии; 4) наблюдение, по
указанию штаба, за различными лицами; 5) охрана высшего командного
состава армии; 6) содействие в доставке сведений не только о противнике, но и
обо всех значительных событиях в занятых им районах; 7) вербовка шпионов,
готовых сотрудничать с русским командованием; 8) охрана штабов соединений
от проникновения агентов противника; 9) нейтрализация вражеского
шпионажа. Этот далеко не полный перечень задач поручался подразделению,
состоявшему из 5 офицеров, 49 строевых и 12 нестроевых нижних чинов, при
котором была еще образована специальная команда в составе 25 жандармских
чинов во главе с О. Орловым, для контроля и наблюдения за работой
железнодорожных станций в прифронтовой полосе". К концу войны прибыли
еще три жандармских полуэскадрона. Неудивительно, что такие
малочисленные подразделения оказались физически неспособны, при всех
своих успехах, надежно прикрыть в контрразведывательном отношении
действующую армию, что и было отмечено в Отчете № 1 деятельности
Разведывательного отделения Штаба Манчжурской армии (с начала войны по
26 октября 1904 г.) и Штаба Главнокомандующего (с 26 октября 1904 г. по 25
февраля 1905 г.) . Сами же офицеры Разведывательного отделения с присущим

1
РГВИА. Ф. 846 (ВУА). Оп. 16. Д. 29090. Л. 34.
2
Подробнее см. Кравцев И.Н. Тайные службы империи / Под общ. ред. д.и.н. В.А.Попова. М.: Изд. РАГС,
1999. С. 99-123.
3
РГВИА. Ф. 846 (ВУА). Оп. 16. Д. 29090. Л. 9.

194
им гонором отнюдь не горели желанием исполнять «чуждые их деятельности
обязанности военно-полицейского характера», и даже единственная «робкая
попытка установить негласный контроль за неприятельскими шпионами»,
предпринятая в мае 1904 г., не увенчалась успехом1. Тем не менее борьба со
шпионажем была возложена на созданные в ходе войны разведывательные
отделения штабов армий, корпусов и отдельных отрядов, множество японских
шпионов были разоблачены, арестованы; осуждены или расстреляны без суда.
По окончании войны все органы военной контрразведки были ликвидированы с
переходом армии на мирное положение2.
Такая традиция совершенно1 не соответствовала обстановке'тотального
шпионажа, который развернули против России* многие страны: и бывший враг
Япония, и вероятные противники в будущей войне - Германия и Австро-
Венгрия, и союзники - Англия и Франция. Даже Швеция предпринимала
отдельные шпионские поползновения3. Еще в 1891 г. руководство Варшавского
военного округа докладывало: «... замечено, что агенты Западно-Европейских
государств тщательно собирают сведения о мобилизации нашей армии, не щадя
никаких средств за доставление сведений...» 4 . Наконец, в январе 1903 г.
Николай II по настоянию военного министра А. Н. Куропаткина разрешил
создать Разведочное (VII-е) отделение Главного Штаба, которое к концу года
состояло из 9 штатных и 13 секретных сотрудников5. В «Докладе о постановке
разведывательной работы в мирное время» (начало 1904 г.) указывалось, что
контрразведывательные функции осуществляли также военные агенты при
посольствах, отчетные отделения штабов военных округов и Искусственное
6
отделение Главного инженерного управления .
К 1908 г стало окончательно ясно, что далее сохранять сложившееся
положение в контрразведке просто невозможно. Органы политического сыска,
занятые борьбой с революционерами, к противодействию шпионажу
относились по остаточному принципу, а во многих местных управлениях эта

1
Там же.
2
Никитинский И. Из истории русской контрразведки: Сборник документов. М.- ГАУ МВД СССР, 1946. С. 8.
3
РГВИЛ. Ф. 401. Оп. 5. Д. 158. Лл. 61 -62.
J
Там же. Ф. 400. Оп. 24. Д. 1772. Л. 3.
5
Никитинский И. Указ. соч. С. 7.
6
РГВИА. Ф. 400. Оп. 4. Д. 681. Л. 1 об.

195
работа вообще не велась: начальник Владивостокского охранного отделения
доносил в Департамент полиции 29 декабря 1908 г., что вверенное ему
отделение «не занималось контрразведкой, как. по неимению средств к тому,
так и за отсутствием указаний, какое отношение должно занять отделение в
отношении этого вопроса»1.
В декабре 1908 г. по согласованию между МВД и военным'ведомством
начала работу междуведомственная комиссия под председательством
директора- Департамента полиции С. С. Трусевича, в которую вошли
руководители контрразведки армии- и флота, чины, Департамента полиции и
Штаба Отдельного корпуса жандармов. Комиссия выработала схему
контрразведывательной деятельности: выявить лиц и учреждения за границей,
занимающиеся шпионством; с помощью внутреннего и наружного наблюдения
определить, как они поддерживают связи между собой и с лицами на русской
территории; все высшие учреждения армии, и флота освещать внутренней
агентурой; приобрести секретных сотрудников и среди лиц; занимающихся
иностранной разведкой2. В следующем, 1909 г., комиссия продолжила работу
уже под председательством товарища Министра внутренних дел П. Г. Курлова.
Параллельно с июля 1908 г. ежегодно проводились заседания старших
адъютантов разведывательных отделений штабов Санкт-Петербургского,
Виленского, Варшавского, Киевского и Одесского военных округов по
вопросам совершенствования разведки и контрразведки в приграничной полосе
этих округов, которые издали и направили в Главное управление Генерального
Штаба протоколы и проекты инструкций. И. Никитинский отметил, что все эти
3
«многочисленные высказывания и проекты остались на-бумаге» .
Создалась странная ситуация: все осознают необходимость борьбы с
иностранным шпионажем, все жаждут создания действенных
контрразведывательных органов, все признают необходимость применения
оперативно-розыскных мероприятий в их работе - и дело не двигается с места!
Причин тому было множество, в том числе «полное отсутствие денежного

1
Цит. по: Никитинский И. Указ. соч. С. 9.
2
РГВИА. Ф. 2000. Оп.1. Т. 5. Д. 6772. Л. 1об.
3
Никитинский И. Указ. соч. С. 9.

196
 отпуска на этот предмет, недостаток знаний и опыта у случайно стоящих и
постоянно меняющихся руководителей контрразведки, неимение каких-либо
инструкций и правил, наконец отсутствие пригодных агентов всех степеней —
все это не соответствовало успеху контрразведки»1. Однако, по мнению автора,
главной причиной столь странного положения был офицерский менталитет,
выработанные многими поколениями представления об офицерской чести и
достоинстве, не допускавшие носителей этой чести «опуститься» до так
называемого «шпионства».
С первых лет существования в России корпуса жандармов он
комплектовался армейскими и флотскими офицерами. Но эти офицеры для
всего остального офицерского корпуса становились изгоями, недостойными
внимания. В. Г. Морихин, исследовав нравы офицерской среды, пришел к
выводу, что «по сложившейся традиции, офицеру, уходившему в жандармский
корпус, товарищеских проводов часть не устраивала, с ним вообще переставали
общаться»". Капитан-лейтенант Э. И. Стогов, перешедший в корпус жандармов
в 1833 г., вспоминал, что начальник морского штаба контр-адмирал
А. С. Меншиков даже отказался выдать ему патент на офицерский чин . С
другой стороны, осужденным в каторжные работы декабристам сибирские
чиновники, присягавшие на верность императору, устроили весьма привольное
житье: государственные преступники не только не были направлены в
Нерчинские рудники, но, помещенные на винокуренный завод, «упражнялись в
гуляниях по заводу, ...не один раз уезжали на... остров с песенниками из
рабочих... не были употребляемы ни в какую работу»'. Безусловно
авторитетный для всего офицерского корпуса в вопросах доблести и чести
генерал М. Д. Скобелев «о тех, кто менял свой мундир на полицейский, потом и
слышать не мог», а просьбу одного из жандармов об обратном переводе в
5
армию воспринял как оскорбление для своих офицеров . Неприязнь к
доносителям в русском офицерстве вообще приобретала странные формы.

1
РГВИА. Ф.2000. On.I.T. 5. Д. 6772.Л. 1об.
2
Морихин В.Г. Традиции офицерского корпуса русской армии XIX - начала XX веков: Исторический
анализ. Дисс... канд.ист.наук. М., 2003. С. 114.
3
Стогов Э.И. Записки жандармского штаб-офицера эпохи Николая I. М.: Индрик, 2003. С. 107.
4
Гордин Я. Мятеж реформаторов: 14 декабря 1825 года; После мятежа: Хроника. М.: TEPPA, 1997. С. 328.
5
Немирович-Данченко В.И. Скобелев. М.: Воениздат, 1993. С. 241.

197
 Весной 1911 г. управляющий. Китайской Восточной железной дорогой генерал-
майор Хорват, передал китайцам (вероятному противнику!!! — С.Ж.) чертежи и
всю техническую документацию 43 мостов. Начальник Заамурского округа
пограничной стражи генерал-лейтенант Е. В. Мартынов, получив информацию
об этом, рапортом доложил по команде и в прокуратуру, которая предприняла
расследование этого факта государственной измены. В результате Мартынов
получил «неприятности», прокурор Миллер переведен на должность с втрое
меньшим окладом, а генерал-майор Хорват — произведен в генерал-
1
лейтенанты!
К этому добавлялась и внутренняя корпоративность офицерского
корпуса. Как отмечал Н. С. Кирмель, «Внешне сплоченный офицерский корпус
империи, который принято уподоблять касте, в действительности, не был
однородным. Например, в среде армейского офицерства закрепилась стойкая>
неприязнь к гвардии. Старшие офицеры делили себя на тех, кто окончил
Николаевскую академию Генштаба, и тех, кто там не обучался; Принцип
товарищеской взаимопомощи, действовавший внутри каждой из групп, не
распространялся на «чужаков». В основе этого бесконечного деления на слои,
группы и т.д. лежало чувство неприязни большинства к «выскочкам», к тем, кто
сумел выделиться из основной массы офицерства»2.
Воспитанные в таком духе офицеры армии и флота, принявшие участие в
работе междуведомственной комиссии, вынуждены были согласиться с
опытными охранниками в том, что наиболее эффективным методом
контрразведки «является организация правильно и широко поставленной
секретной агентурной службы»3. К тем же выводам пришли и руководители
разведки в военных округах. Но в созданных ими проектах военные возлагали
на себя «главное руководство борьбы со шпионством», а конкретные
оперативно-розыскные мероприятия должны были выполнять «чины Корпуса
Жандармов, наружной и охранной полиции, а в пограничной полосе таюке и
чины Отдельного Корпуса Пограничной стражи, Таможенного ведомства и

1
Мартынов Е.И. Манджурские порядки. Вып. II. М.: Тип. В.М.Саблина, 1913. С. 3-5
Кирмель И.С Военная контрразведка - падчерица Российской империи // httpV/www chekist ru/article/757
(2008. 28 июля)
3
РГВИА. Ф. 2000. Оп.1. Т. 5. Д. 6772. Л. 9об

198
Корчемной стражи», при этом «поручения, даваемые Штабами^ округов
перечисленным органам..., должны выполняться, как прямые служебные
обязанности»1. В другом документе военные разведчики вообще всю
разведывательную деятельность возложили на жандармов: «При помощи чинов
Корпуса Жандармов (охранные отделения и их заграничные агенты...)
Окружные Штабы производят вербовку негласных агентов, устанавливают
связь с другими органами разведки и наконец получают непосредственно от
чинов этого Корпуса сведения разведывательного характера»". Но при этом
армейские офицеры^ продолжали пренебрежительно относиться' к жандармам.
Старший адъютант разведывательного отделения Киевского военного округа
А. Самойло, принимавший участие в работе всех перечисленных комиссий и
совещаний, писал в своих воспоминаниях: «...нам в штабах округов
приходилось прибегать к помощи пограничных жандармских офицеров, в свою
очередь вербовавших мелких агентов из местного населения и плативших им
попустительством за разные проделки на границе. Ясно, как ничтожна была
ценность получаемых таким путем- сведений»3. Вполне понятно, что
жандармские офицеры также не проявляли рвения в контрразведывательной
деятельности, возглавляемой военными.
Аналогичная ситуация складывалась и в отношениях армии с Отдельным
корпусом пограничной стражи. Попытки привлечь офицеров-пограничников к
выполнению поручений разведывательного и контрразведывательного
характера в интересах армии имели место еще с 1893 г. и встретили в целом
сочувственное отношение руководства ОКПС. Однако вместо некоторой
помощи военные попытались взвалить всю разведывательную работу на
пограничников, и в 1901 г. Командующий войсками Варшавского военного
округа в донесении Военному министру жаловался, что «отлучки офицеров
Пограничной Стражи из вверенных им отрядов обставлены весьма
стеснительными формальностями, тогда как служба тайной разведки часто
может экстренно потребовать офицера как заграницу, так и в различные пункты

1
Там же. Д. 6770. Л. 46.
2
Там же. Л. 39об.
3
Самойло А. Две жизни. М.: Воениздат, 1958. С. 88.

199
вне его участка». Кроме того, пограничные начальники, «находя, что
разведывательная деятельность подчиненных им офицеров уклоняет их от
исполнения прямых обязанностей, относятся недостаточно сочувственно к
этому делу и не только не оказывают офицерам должной поддержки, но
нередко даже затрудняют им исполнение разведок»1. Военный министр
А. Л. Куропаткин обратился за содействием к шефу Пограничной стражи
С.Ю.Витте, который в декабре 1903г. ответил, что Командир ОКПС
циркуляром от 7 марта 1900 г. № 56 «подтвердил оказывать содействие чинам и
учреждениям военного ведомства в тайной военной разведке в мирное
время...», но при этом отметил, что «обязать офицеров Пограничной стражи
заниматься разведкой наравне с прочими обязанностями не представляется
возможным»*".
Проблема благотворного сотрудничества офицеров различных ведомств
была блестяще разрешена дипломатичным подходом товарища министра
внутренних дел П. Г. Курлова, при обсуждении проекта о создании
контрразведывательных отделений 29 июля 1910г. высказавшего мнение о том,
что «Департамент полиции не обладает специальными знаниями военной
организации русской и иностранной армий» и не может руководить военной
контрразведкой, а окажет лишь содействие и помощь, при условии, что
военный министр не будет возражать против увеличения числа
прикомандированных к корпусу жандармов офицеров3. В. М. Мерзляков
заметил, что Курлов, отказавшись от идеи создания спецподразделения тайной
полиции по шпионажу, в то же время в письме к Сухомлинову так определял
круг обязанностей и полномочий командируемых «знающих дело розыска»
жандармских офицеров: «... для технической работы и производства
необходимых следственных действий». Таким образом, даже передавая
контрразведывательную функцию военным, руководство тайной полиции

1
РГВИА. Ф. 401. Оп. 5. Д. 158 Л. 185-185об
2
Там же Л. 200-200об
3
Никитинский И. Указ. соч. С 79.

200
понимало, что. разрывать оперативно-розыскную деятельность и следствие в
интересах дела не целесообразно1.
В результате военным министром В.А.Сухомлиновым 8 июня 1911 г.
был наконец утвержден пакет документов: Положение о
контрразведывательных отделениях, Инструкция начальникам
контрразведывательных отделений2, Правила регистрации лиц
контрразведывательными отделениями и Инструкция начальникам
контрразведывательных отделений по расходованию ассигнуемых им сумм и
ведению отчетности по ним. Кроме того, в развитие и уточнение норм этих
документов генерал-квартирмейстер Генерального штаба генерал-майор
Ю. Н. Данилов подписал Ведомость районов деятельности и Штат
контрразведывательных отделений.
На основании этих актов 10 новых отделений были созданы в столице и
при штабах военных округов; начальники этих отделений избирались
начальником Генерального штаба из штаб- или обер-офицеров Отдельного
корпуса жандармов, имевших соответствующую розыскную подготовку, а их
помощники - из строевых офицеров армии.
Созданное ранее столичное КРО вошло в общую систему контрразведки,
но осталось в ней на особом положении. Его начальник (после отставки
В. Н. Лаврова, совпавшей по времени с созданием системы КРО, эту должность
занял полковник В. А. Ерандаков) подчинялся непосредственно генерал-
квартирмейстеру ГУ ГШ или одному из его ближайших помощников. В связи с
высокой сложностью и ответственностью работы отделение пользовалось
преимуществами при наборе агентов и финансированием, имело телефонные
аппараты и фотографический павильон, свои транспортные средства: 10
велосипедов и автомобиль .

1
Мерзляков В.М. Где быть контрразведке: столкновение подходов и позиций //
http://www.chekist.ru/article/2144 (2008. 28 июля).
2
Никитинский И. Указ. соч. Док. № 21, 22.
3
См.: Старков Б.А. Охотники на шпионов. Контрразведка Российской империи 1903-1914. СПб., 2006.
С. 182.

201
 Для организации взаимодействия между всеми КРО, централизованного
учета добываемой информации, было создано Центральное регистрационное
бюро под руководством жандармского подполковника В. М. Якубова.
Постоянная* совместная работа армейских и жандармских офицеров
против общего врага — иностранных шпионов способствовала не только
приобретению армейцами опыта. Изменилось отношение к жандармам,
военные контрразведчики стали относиться к своим коллегам с постоянно
возраставшим уважением. Н.< С. Батюшин, бывший в предвоенные годы
начальником разведывательного отделения Варшавского военного округа,
отзывался в своих воспоминаниях о жандармских офицерах и их помощи с куда
большей теплотой, чем его коллега А. А. Самойло, не успевший поработать с
жандармами в непосредственном контакте: «Благодаря привлечению к этому
нелегкому делу опытных в политическом сыске жандармских офицеров
контрразведка значительно скорее встала на ноги, чем не имевшая у себя
поначалу опытных руководителей тайная разведка. К началу Великой войны
мы имели кадры опытных контрразведчиков, которыми и поделились с
формировавшимися с объявлением мобилизации штабами армий. Ряд
блестящих дел по контрразведке вплоть до осуждения нескольких офицеров
армий наших противников включительно, признание последними заслуг нашей
контрразведки - все это говорит о блестящем состоянии ее в мирное время» .
Таким образом, после долгого пути проб и попыток в Российской
империи были созданы постоянно действующие оперативно-розыскные
контрразведывательные органы.
Но как бы успешно ни работали контрразведчики, успешная борьба со
шпионажем предполагала судебный процесс с обвинительным приговором.
Между тем создание уголовных норм об ответственности за шпионаж прошло
длительный путь и далеко не всегда позволяло надежно оградить важнейшие
тайны от любознательных иностранцев. Более того, шпионажу долгое время
отказывали в существовании из этических соображений. Военачальники,
дипломаты, государственные деятели в своих мемуарах, как правило, не любят

1
Батюшин Н.С. Указ. соч. С 111

202
 упоминать о том, что своими успехами они в значительной-мере обязаны были
тайным операциям по добыванию- информации, проведенным секретными
агентами. Особенно это касается военного шпионажа - рода> деятельности,
появившегося тогда же, когда люди начали воевать. Пожалуй, ни одна- служба
не оплачивалась так хорошо и не оценивалась настолько двойственно, как эта: с
одной стороны, подлый шпион, с другой - доблестный разведчик. Как отмечал
известный юрист начала XX века С. С. Абрамович-Барановский,
«благоприятной почвой для шпиона служит... то обстоятельство, что
правительства признают шпионство безнравственным и заслуживающим
порицания только относительно: выдача своих военных тайн признается делом
в высшей степени безнравственным и заслуживающим самого тяжкого
наказания; доставление же чужих военных тайн признается делом похвальным,
заслуживающим поощрениями вознаграждения»1.
В 1874 году на Брюссельской, конференции была принята «Декларация о
правилах ведения сухопутных войн», которая кроме прочих норм содержала,
наконец, и дефиницию шпионства. В ней указывалось, что «шпионом...
называется лицо, которое тайно или ложным предлогом занимается сбором
информации-другой стороне»". Таким образом, шпионаж как понятие получил
международно-правовой статус и признавался дозволенной формой ведения
военных действий. Более того, декларация понятийно отделила шпиона от
разведчика, определив его как лазутчика, не скрывающего своей
принадлежности к военной службе в армии противника.
Однако, как отмечает Н. В. Столяров, «на практике оба понятия
постоянно переходят друг в друга и в смысловом отношении являются почти
синонимами. Несмотря на то, что с позиций международного права шпионаж
допустим, он все же остается крайне рискованным занятием. Шпион,
арестованный во время войны и уличенный в совершенном преступлении,
вероятнее всего, будет казнен: воюющее государство вправе защищаться от

Абрамович-Барановский С.С. Шпионство в мирное вре.мя по современным законодательствам // Право.

1902. №16. С.828
Цит. по: Столяров H.B. История и становление организации защиты государственной тайны в России:
Государственная измена и шпионаж. // http://www.sec4all.net/gostaina-russ2.html (2007 20 апреля)

203
противников с помощью наиболее эффективных в данный момент мер» .
Подобное мнение основано на эмоциях и противоречит законодательству
большинства европейских государств.
XIX век создал много новелл в национальных законодательствах
европейских государств. Огромный шаг вперед сделало гражданское право,
основанное на рецепции! римского права. Не меньшими темпами развивалось и
право уголовное, в том числе и нормы, преследующие такое опасное
покушение на безопасность государств, как шпионаж. Тем не менее во второй
половине века стало ясно, что эти нормы нуждаются в совершенствовании,
поскольку ранее преследовался в основном шпионаж в военное время.
Например, французский уголовный кодекс 1810 г. (art. 80, 81) определял
шпионаж как выдачу должностным лицом агенту иностранной державы
подлежащих тайне переговоров или предприятий, а также сообщение
иностранной державе кем бы то ни было точно перечисленных документов
(планы укреплений, арсеналов, портов или рейдов). Все прочие лица подлежали
ответственности за указанные выше деяния лишь в том случае, если
завладевали содержащими государственную или военную тайну документами
путем подкупа, обмана или насилия (art. 82). При таких условиях, заметил
помощник прокурора Варшавского военно-окружного суда С. А. Резанов,
«немцы могли почти беспрепятственно вести свою разведку во Франции и,
действительно, незадолго до Франко-Прусской войны они организовали там
систематический шпионаж»".
Закон от 18 апреля 1886 г. устранил ограничение выдачи
государственных тайн по субъекту, сохранив служебное положение как
квалифицирующий признак. Расширен был и объект преступления, поскольку
наказуемым признавалось сообщение планов, рукописей или секретных
документов, имеющих значение для защиты территории или внешней
безопасности государства. Самостоятельным составом преступления стало
собирание этих секретных сведений, проникновение при помощи обмана в

1
Там же.
2
Резанов С. Немецкое шпионство. 3-е изд. Пг., 1915. С. 3.

204
 укрепления, на' корабли, в военные или морские учреждения, а также
пособничество к этим деяниям1.
Нормы Германского уголовного уложения 1870 г. также не
способствовали всемерному сохранению государственных тайн. П. 1 § 92 этого
уложения определял наказуемым «сообщение другому правительству или
опубликование во всеобщее сведение государственных тайн, планов крепостей
или таких документов, актов или сведений, относительно которых виновный-
знал (курсив автора), что сохранение их в тайне от других правительств
необходимо для блага германской империи или одного из государств союза»".
Закон от 3 июля* 1893 г. существенно расширил рамки уголовно
наказуемого шпионажа. Исключено было требование сообщения секретных
сведений иностранному правительству, теперь наказуема стала передача их
любому лицу. Устранен признак заведомой секретности сведений. Объектом
виновной передачи или сообщения признан всякий документ, рисунок или-
предмет, содержание которого в тайне диктуется интересами обороны
государства. Наконец, преступным признан сам процесс добывания*
упомянутых документов или предметов, а равно и составление для этих целей
преступного сообщества .
Германские законодатели, вводя эту норму, значительно облегчили
власти преследование за шпионаж. Ведь если секретные сведения уже
сообщены, как можно узнать, какие это были сведения? А до тех пор,- пока они
не сообщены иностранному правительству - по уложению 1870 г. не было и
состава преступления. Теперь же преследование самого процесса сбора
сведений давало реальную возможность бороться со шпионажем.
Аналогичные нормы о наказуемости «выведывания» сведений
определенного рода содержали австрийское уголовное уложение и новый
проект 1909 г., при этом намерение передать добытые секреты другому
правительству выступает в виде квалифицирующего признака. Итальянское
уголовное уложение 1890 г., кроме собственно шпионажа, т.е. открытия

' Трегубов С.Н. Шпионство и соприкасающиеся с ним преступные деяния по закону 5 июля 1912 года//
Журнал Министерства Юстиции. 1913. №2. С.38-39.
2
Резанов С. Указ. соч С. 4.
3
Трегубов С.Н. Указ. соч. С. 39

205
государственных или военных тайн, сообщения кому-либо или опубликования'
их, отдельным» составом ввело облегчение каким бы то ни было образом
ознакомления с ними. Квалифицирующим признаком служило открытие тайн
иностранному государству или его агенту.
Высока была репрессивность сербского закона о наказаниях 1910 г. здесь
также различались стремление («старание») к добыванию тайн, собственно
добывание, сообщение их иностранному агенту, и разглашение. Наказания за
эти преступления колебались от 10 лет каторги до смертной казни.
Особенный интерес в подходе к борьбе со шпионажем представляют
законы стран традиционной демократии - Англии и США, или Северо-
Американских Соединенных Штатов, как в те годы называлось это
государство. Северо-американский закон под названием акта «для
предотвращения выдачи секретов государственной обороны» признавал
наказуемым собирание без надлежащего разрешения сведений, составлявших
государственную тайну, знание которых не входит в обязанности; получение,
при тех же условиях, либо копирование документов; попытки к получению
таких сведений или документов; вступление с этой целью с кем-либо в
соглашение; проникновение с той же целью на судно, в форт, и другие морские
и военные учреждения и вообще во всякое место, имеющее отношение к
государственной обороне1.
Но наиболее широко преследовался шпионаж по английскому закону
1911 г. о государственной тайне. Текст закона включал 13 статей. Из них
только четыре были посвящены материальному праву, остальные -
процессуальному. В ст.1 преступлением признавалось «совершенное с
противными безопасности или интересам государства намерением
проникновение в запрещенные места или хотя бы приближение к ним и
нахождение в соседстве с ними...Также отнесено к тяжким преступлениям, при
наличии упомянутого... намерения, составление, добывание или сообщение
кому-либо кроков, планов, моделей или заметок, могущих прямо или косвенно
2
оказаться полезными для неприятеля, или с целью принести ему пользу» .

'Там же С 40.
2
Там же. С 40-41.

206
Более того, §2 ст.1 этого закона существенно-расширил власть судьщ введя при
рассмотрении уголовных дел по» этим составам презумпцию виновности,
отступив тем самым- от основополагающих принципов уголовного права!
Видный русский юрист В. Новиков по этому поводу заметил, что «английский,
законодатель склонен забывать принципы правового государства, когда, дело
идет о борьбе против- шпионства. Значение таких отступлений в Англии- не
может быть велико, ибо полиция там стоит на достаточной- высоте, но сам по
себе закон допускает несомненно- возможность произвола»1. По всей
видимости, английский' парламент, принимая этот закон, сознавал, какое
сильное оружие передает он исполнительной, и судебной власти для борьбы со
шпионажем. Поэтому в нем содержалась норма о том, что преследование за
шпионаж возможно только с согласия генерального прокурора, а без такового -
только меры по предварительному задержанию.
Отечественное законодательство до 90-х годов XIX века вообще не знало-
шпионажа как отдельного состава, преступления: И-хотя сам1 термин-«шпион»
упоминается- в толковании к арт. 124 Артикула воинского: 1715 г., наказание
устанавливалось за любые тайные контакты, с неприятелем . Подобным же
образом не различала разновидности, государственной, измены в военное время
и ст. 275 Уложенияо наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. Впервые
термин «шпионство» вводит в российском законодательстве закон» от 20 апреля
1892 г., изменивший редакцию вышеупомянутой статьи (в издании 1885 г.
ст. 256)* и дополнивший ее статьями 2561 и 256". Однако эти нормы, образцом
для которых послужили германский и французский уголовные кодексы, по
мнению С.Н.Трегубова, были явно недостаточны: «Практика скоро показала,
что и в таком объеме уголовный запрет выдачи военных тайн не соответствует
потребностям жизни и не достаточен для борьбы с чрезвычайно развившимся и
разнообразным по своим формам шпионством»4. Ситуация не изменилась даже
с введением в законную силу главы четвертой Уголовного уложения 1903 г. о

1
Новиков В. Новые законы о шпионстве//Право. 1912. №35. С. 1859.
2
Российское законодательство... Т. 4. С. 350.
3
Там же. Т. 6. С. 237-238.
4
Трегубов С.Н. Указ. соч. С. 43-44.

207
 государственной измене, статьи- 111, 112 и ИЗ которой почти дословно
цитировали прежние.
Следующим этапом борьбы со шпионажем стал Закон «Об изменении
действующих законов о государственной измене путем шпионства» .
Инициторы законопроекта - помощник военного прокурора Варшавского
военно-окружного суда А. С. Резанов и начальник контрразведывательного
отделения штаба Варшавского военного округа подполковник Н. С. Батюшин -
решительно и вместе с тем весьма тонко, с соблюдением' мельчайших
юридических формальностей обосновали необходимость усиления
ответственности за шпионаж, существенно расширив само понятие этого
преступления. Основная инициатива в создании законопроекта была проявлена
Резановым, который неоднократно выступал публично с произведениями об
опасности шпионажа, необходимости усиления борьбы с ним, тщательной
охраны государственных и военных тайн". Проект был серьезно доработан в
Главном Штабе и Министерстве юстиции, после чего передан на рассмотрение
Государственной думы.
Результатом осознания необходимости принятия решительных мер
борьбы со шпионажем всеми участниками.законодательного процесса явилась
необыкновенная быстрота прохождения нового законопроекта через все этапы
одобрения и утверждения. 3 марта 1912 г. он был подписан военным
министром В. А. Сухомлиновым и министром юстиции И. Г. Щегловитовым и
передан в Государственную думу. 6 июня; после рассмотрения двумя думскими
комиссиями — по судебным реформам и по государственной обороне, -
законопроект одобрен Думой в трех обсуждениях без прений и направлен в
3
редакционную комиссию , а месяцем позже, 5 июля, после одобрения
Государственным советом, утвержден императором4.
Закон изложил в новой редакции прежние статьи 111, 112, 113, 118 и 119
и добавил восемь новых статей: 1111, 111 2 , 1113, 1114, 1121, И З 1 , 1181 и 1182.

' ПСЗ. Собр. III. Т. 32. Отд 1. № 37724.

" В приложении с журналу «Русский Инвалид» № 38 за 1910 г. опубликован его обзор «Шпионство и наше
бессилие в борьбе с ним», а книга «Немецкое шпионство» к 1915 г. издавалась трижды.
3
Государственная Дума. Третий созыв. Стенографические отчеты, 1912 г. Сессия 5, часть IV. СПб, 1912.
С. 3760.
4
ПСЗ. Собр. III. Т. 32. Отд. 1. № 37724.

208
Термин «шпионство» упомянут лишь в самом названии' закона, в статьях же
закреплены конкретные составы преступлений, причем в гораздо более
расширенном виде, чем ранее.
Характерной' особенностью* всех упомянутых в законе норм,
преследующих шпионаж, является, то, что они предусматривают
ответственность за деяния, совершенные в мирное время. Совершение же их во
время войны является квалифицирующим признаком, предусмотренным
ст. 118". Также квалифицирующим признаком было должностное положение,
давшее возможность ознакомиться с секретами, не подлежащими разглашению
(ст. 1113).
Основным составом преступления по закону было предусмотренное
ст. 111. «способствование правительству или агенту иностранного государства
в собирании сведений или предметов, касающихся внешней безопасности
России или вооруженных ее сил или сооружений, предназначенных для
военной обороны страны». Самый термин «способствование» вызвал
ожесточенную критику ревнителей буквы закона. В. Новиков в своей' статье в
еженедельнике «Право» отметил, что «при такой формулировке преступного
деяния обвиняемый предоставлен всецело на усмотрение судьи. Ведь даже
такие общепринятые понятия, как пособничество, покушение и те
определяются законодателем в самом кодексе, а понятие «способствования»
должно быть признано абсолютно неопределенным»1. Такая позиция вполне
естественна для адвоката, сразу осознавшего высокую сложность защиты
обвиняемого в этом преступлении.
В статье С.Н.Трегубова отразилась точка зрения государственного
служащего на этот термин. Старший юрисконсульт Министерства юстиции
убедительно доказал, что понятие «способствования» не является новеллой в
отечественном законодательстве. А в данном конкретном случае его
применение обусловлено необходимостью привлечения к ответственности всех
лиц, в той или иной мере помогавшим шпионам в сборе сведений. Применение
термина «пособничество» существенно суживало круг таких лиц, поскольку

1
Новиков В. Указ. соч. Ст. 1861.

209
«по общему правилу, для наказуемости пособничества необходима наличность
уже совершенного преступного деяния (или покушения на него)...» 1 .
Если ранее для определения состава преступления собираемые или
разглашаемые сведения обязательно должны быть секретными, то новая
формулировка устранила это ограничение. Ведь достаточно часто совокупность
вполне открытой информации дает возможность при ее анализе выявить самые
секретные данные о военных силах и приготовлениях государства. Достаточно,
чтобы деятельность была умышленной, то есть обвиняемый должен был
сознавать, что своими действиями оказывает помощь шпиону в собирании
информации, и желает оказать эту помощь. Цели и мотивы, которыми при этом
руководствовался преступник, значения не имели.
Расширен был и субъект шпионажа: ответственность за шпионские
действия распространялась не только на российских подданных, но и на
иностранных граждан и лиц без гражданства (ст. 119).
Статья 1114 представляла собой специальный случай разглашения
военных секретов, введя ограничение на одно из важных гражданских прав -
авторское право. Согласно ее норме ограничивались права изобретателя или
рационализатора, пока в официальном порядке не будет установлено
отсутствие значения изобретения или усовершенствования для военных целей.
Субъектом этого преступления мог быть как сам изобретатель, так и любое
лицо, которому стали известны подробности изобретения. Эта норма в законе
почерпнута из Закона о принудительном отчуждении привилегий на
изобретения и усовершенствования 1912 г.
Закон существенно облегчил доказывание виновности в шпионаже,
выделив в особый состав преступления сам факт собирания секретных и
несекретных сведений, копирование и составление чертежей, схем и вообще
всего, касающегося безопасности государства, без служебной необходимости
или надлежащего разрешения (ст. 112).

1
Трегубов С.Н. Указ. соч. С.47-48.

210
 Для привлечения к ответственности достаточно было даже не собирания*
и передачи сведений, а самого факта вступления в преступное сообщество с
представителем иностранной державы с целью шпионажа5(ст. 118).
В целом новый закон^ об ответственности за различные виды
государственной измены путем шпионажа вполне отвечал требованиям
текущего момента и оказал большую помощь в деятельности
контрразведывательных, следственных и- судебных органов по укреплению
государственной безопасности России в предвоенный и военные годы.
Следует заметить, что большинство европейских государств, признавая
шпионаж одним из законных средств подготовки к войне и ведения ее, к началу
Первой мировой войны приняли все меры для законодательного обеспечения
борьбы с ним. Если в предшествующий период особое внимание законов было
обращено на шпионаж в военное время, то конец XIX и особенно начало XX
столетия демонстрируют нам- стремление государств обезопасить себя от
шпионажа как во время войны, так и между войнами. Российская империя, хоть
и с некоторым опозданием, также обеспечила себе правовую основу борьбы со
шпионажем.
В предвоенные годы русский Генеральный штаб серьезное внимание
уделял подготовке к войне разведывательной и контрразведывательной служб.
Военный округам были даны специальные указания о проведении
необходимых мероприятий по подготовке разведывательных и
контрразведывательных отделений к войне. Выполняя эти указания, все
военные округа уже в начале 1913 года представили в Главное управление
Генерального штаба свои соображения по формированию
контрразведывательных отделений на случай объявления мобилизации.
Сравнивая эти документы, можно понять, насколько далеки были
представления армейских штабных чинов от реалий борьбы с развернутым
австрийским и немецким шпионажем в условиях ведения боевых действий.
Например, в Виленском военном округе предполагали в случае начала
военных действий создать на базе окружного контрразведывательного
отделения всего два: «одно при Штабе армии, другое - в тылу - военно-

211
окружное в гор. Двинске»1. Штаб Киевского военного округа намеревался,
кроме создания отделений при- штабе 3-й армии и военно-окружном
управлении в.г. Киеве, еще направить одного офицера-контрразведчика в штаб
южной Проскуровской группы 3-й армии . Лишь штаб Варшавского военного
округа предлагал сразу же с объявлением мобилизации создавать
контрразведывательные отделения расширенного по сравнению с мирным
временем штата как при штабе фронта, так и в штабах армий .
Тем не менее после вступления России в войну долгое время никаких
мер по развертыванию контрразведывательных отделений не
предпринималось, а созданные еще до войны не имели однообразных и четких
положений и инструкций, определяющих их задачи и цели по борьбе с
иностранным шпионажем в условиях ведения боевых действий.
А. А. Зданович отмечает, что «отдельные историки, совершенно справедливо
указывая на отсутствие разработанной на случай войны правовой базы для
организационного развертывания и практической работы фронтовых и
армейских КРО, приходили к выводу о преступном бездействии высшего
командования4.
Штабы фронтов и армий вынуждены были самостоятельно
разрабатывать временные инструкции и изыскивать средства для борьбы со
шпионами. В этом отношении весьма показательна «Инструкция по борьбе со
шпионством в 5 армии», утвержденная в январе 1915 г. командующим армией
генералом от кавалерии П. А. Плеве, в которой отмечено, что «искоренить
шпионов только при помощи наемных агентов нельзя и успешное разрешение
этого вопроса возможно лишь при вдумчивом и участливом отношении к нему
5
всех чинов армии» , а организация борьбы со шпионами возложена на всех
начальников войсковых частей в районе их расположения. Средства для
поощрения лиц, указавших неприятельского шпиона, выделялись штабами
корпусов.

1
Никитинский И. Указ. соч. С. 140.
"Там же. С. 136.
3
Там же. С. 144.
4
Зданович А.А. Отечественная контрразведка (1914-1920): Организационное строительство. М., 2004. С. 21.
5
Там же. С. 161.

212
 Лишь.5 июняЛ915 года Верховным Главнокомандующим было одобрено
и вступило в* действие Наставление по контрразведке в военное время,
узаконившее создание контрразведывательных отделений при штабах фронтов
и армий, а также позволившее создать таковые при штабах внутренних военных
округов, вне театра военных действий.
Автор первоначального проекта Наставления, генерал М. Д. Бонч-
Бруевич, сторонник идеи «чистой» контрразведки, реализовал ее в первом
параграфе: «Общая цель контрразведки заключается в обнаружении,
обследовании, разработке и ликвидации в кратчайший срок, как- в районе,
занятом нашими войсками и в ближайшем тылу, так и вообще на всей
территории государства, всякого рода шпионских организаций и агентов, тайно
собирающих сведения о наших вооруженных силах и вообще всякого рода
сведения военного характера, дабы воспрепятствовать этим организациям и
агентам действовать нам во вред». Но другие военачальники и специалисты-
контрразведчики понимали, что кроме борьбы со шпионажем, контрразведка
должна обеспечивать безопасность войск в более широком смысле. Поэтому
они, не вступая в противоречие с Бонч-Бруевичем, изложили свое видение
проблемы при формулировке задач контрразведки (§33), вписав туда
обязанности «выслеживать лиц, распространяющих ложные слухи, особенно о
целью распространения паники среди населения; открывать лиц, стремящихся
создавать затруднения по прибытию укомплектований, по подвозу боевых
припасов, продовольствия и других необходимых для наших войск средств, а
также лиц, стремящихся вообще создать всевозможные затруднения,
направленные во вред армии; открывать намерения портить мосты, железные
дороги и прочие сооружения, разрушение которых вредно отозвалось бы на
успехе передвижения войск и военных грузов; заблаговременно обнаруживать
подготовляющиеся забастовки на заводах и фабриках, изготовляющих
необходимые для армии и флота предметы и материалы».
Контрразведывательное отделение Главного управления Генерального
штаба стало в отношении контрразведки высшим регистрационным и отчетным
учреждением для театра военных действий и всего государства. Но в январе
1916 г. начальник штаба Верховного главнокомандующего утвердил
«Временное положение о контрразведывательном отделении» в Ставке. Этот
орган получил статус самостоятельного. В его составе были оперативный орган
и военно-регистрационное бюро. Теперь все окружные, фронтовые и армейские
КРО обязаны были направлять материалы на заподозренных в шпионаже сюда,
а не в ГУ ГШ.
На основе историко-правового анализа Наставления по контрразведке в
военное время некоторые авторы сделали вывод о создании в действующей
армии системы контрразведки. А. А. Зданович, привлекший для проверки
такого вывода практику применения этого нормативного акта, то есть архивные
материалы и воспоминания крупных военачальников, не нашел для него
достаточных оснований. Основными причинами тому он полагает «отсутствие
сильного самостоятельного центра, в полной мере наделенного
управленческими функциями в отношении КРО действующей армии»;
отсутствие иерархической подчиненности КРО; включение их в структуру
разведподразделений1.
КРО ГУ ГШ состояло из четырех отделов. Известно, что первый ведал
внешней (заграничной) контрразведкой, третий обслуживал высшие военные
учреждения, еще один представлял собой бывшее регистрационное
делопроизводство. Реформа ГУ ГШ в августе 1915 г. переименовала отделение
в Центральное военно-регистрационное бюро (ЦВРБ), изъяв из его функций
внутреннюю контрразведку - теперь ею занималось КРО штаба 6-й армии.
Учитывая огромное значение нейтральных и приграничных государств
как центров подготовки шпионов и путей проникновения их на территорию
страны, Генеральный штаб в 1916 году создал контрразведывательные
органы в Швеции и Румынии, а позднее и в Швейцарии.
Учитывая специфику военно-морского дела и остаточной принцип,
которым руководствовались армейские и жандармские контрразведчики в
борьбе со шпионажем на флоте, руководство Морского Генерального штаба
предприняло определенные шаги по созданию контрразведывательных
отделений на флоте. Наиболее активно взялось за создание контрразведки

'Там же. С. 31-33.

214
 командование Черноморского флота. Уже 14 октября 1915 года начальник
штаба Верховного Главнокомандующего генерал М. Н. Алексеев утвердил
Положение о разведывательном и контрразведывательном отделениях штаба. К
концу второго года войны начали функционировать контрразведывательные
отделения на других флотах и в Финляндии. Однако с созданием центрального
органа военно-морской контрразведки возникли сложности, в первую очередь
кадрового' порядка. Только в феврале 1917 г. удалось согласовать интересы
военных моряков и жандармов, результатом чего явился приказ по Отдельному
корпусу жандармов, регламентирующий службу офицеров корпуса в- морскою
контрразведке. Но реализовать его уже не удалось1.
За годы войны русская контрразведка добилась впечатляющих
успехов. Было разоблачено множество тайных агентов противника,
разгромлены резидентуры и шпионские центры. Но, как отмечал
И. Никитинский, «эти разоблачения не имели достаточного оперативного
успеха, так как в высших учреждениях, в том числе в военном министерстве и в
генеральном штабе орудовало много иностранных шпионов, в особенности
австро-немецких. Кроме того, в правительстве и при дворе имелась сильная
прогерманская группа, которая не только не способствовала разоблачению и
наказанию немецких шпионов, но и сама вела активный шпионаж против
России»". Последнее утверждение достаточно спорно, по крайней мере
руководитель разведывательной службы Германии Вальтер Николаи
категорически его отрицал. В 1945 году, уже на Лубянке, на вопрос: «Имелась
ли у вас агентура из среды правительственных кругов царской России?»,
Николаи ответил, что такой агентуры разведывательная служба Германии не
3
имела .
Немалую трудность для военных контрразведчиков представляло и общее
пренебрежение режимом секретности (см. ниже), и феодальные пережитки
взаимоотношений в русской армии, позволявшее командирам всех степеней

Зданович А.А. Организация и становление спецслужб Российского флота // Исторические чтения на

Лубянке. 1997 год. Российские спецслужбы, история и современность. Москва; Великий Новгород, 1999. С. 14.
2
Никитинский И. Указ. соч. С. 15
3
Кирпиченко В. А. Основные этапы развития российской разведки // Исторические чтения на Лубянке. 1997
год... С. 35.

215
исполнять приказы в той степени, в какой они считали это необходимым. К
примеру, заподозренный в шпионаже в пользу Германии штабс-капитан
М. К. Лемке, пользуясь покровительством квартирмейстера Ставки генерал-
майора М. С. Пустовойтенко, не только избежал ареста, но и был переведен для
дальнейшей службы в отдел генерал-квартирмейстера ГУ ГШ - центральный
разведывательный и контрразведывательный орган русской армии1.
После Февральской революции Отдельный корпус жандармов прекратил
свое существование, новая власть потребовала очистить государственную
службу от его представителей. Помощник начальника контрразведки
Черноморского флота С. М. Устинов вспоминал: «Все члены департамента
полиции и агенты бывшего охранного отделения были уволены. Эта мера
лишила контрразведку опытных работников, в некотором отношении даже
незаменимых»2.

* А А

XIX век в политическом розыске — период становления не только

оперативно-розыскных методов, но и поиск организационных форм, в которых
эти методы наилучшим образом будут применяться. К концу века такая форма
была найдена. Охранные отделения, подчиненные в столицах
градоначальникам, а в целом по стране - Департаменту полиции МВД, вели
розыск только негласными оперативно-розыскными методами, для выполнения
следственных действий передавая* собранную информацию в жандармские
управления. В годы Первой русской революции сформировалась вертикаль
подчиненности в политическом розыске: местные органы (охранные отделения,
помощники начальников ГЖУ в уездах, начальники отделений ЖПУ железных
дорог) - территориальные органы (районные охранные отделения) - и венчал
эту конструкцию Департамент полиции. Реформа В. Ф. Джунковского,
проведенная в 1914 г., упразднила большее число охранных и районных
охранных отделений, но сохранила саму трехчленную структуру розыскных
учреждений.

1
Лемке М.К. 250 дней в царской ставке 1916. Мн., 2003. С. 644-645, 670
Устинов СМ. Записки начальника контрразведки. Ростов н/Д , 1990. С. 78.

216
 Создание специальных оперативно-розыскных органов полиции для
розыска уголовных преступников ко второй половине XIX века стало насущной
необходимостью, и такие органы были созданы, сначала в столицах, а затем, в
начале следующего столетия, и вдругих городах. Существенным недостатком в
деятельности их были малочисленность и низкий уровень финансирования.
Правовое регулирование их деятельности было достаточно общим, поскольку
опыт уголовного* сыска только накапливался* чинами полиции. Правовые
нормы, требуя применения уже известных и эффективных методов розыска, ни
в коей мере не сковывали инициативу сыскных чинов, главным мерилом
результативности полагая конечный результат.
Тем не менее, несмотря на несомненные успехи отдельных
руководителей и возглавляемых ими сыскных отделений, цельной системы
уголовного сыска в империи создано не было. Децентрализованность была
заложена в основу уголовного сыска Законом 1908 г. «Об организации сыскной
части», поставив сыскные отделения в подчинение местной власти. 8-е
Делопроизводство Департамента полиции, выполняя функции
координационного центра, так и не стало руководящим органом, возглавившим
уголовный сыск империи.
Подводя итоги развития разведывательных органов России в XIX —
начале XX вв., следует отметить, что в этой отрасли, как нигде, сказался
личностный субъективный фактор. Великолепно разработанные нормативные
акты по организации разведывательной структуры действующей армии,
удостоенные высочайшего утверждения, подробнейшим образом
урегулировавшие формы и методы оперативно-розыскной деятельности, но в то
же время поощрявшие инициативу исполнителей, были не только преданы
забвению с окончанием войны, но и сама разведывательная структура была
упразднена. Отдельными успехами внешняя разведка была обязана конкретным
ее руководителям, военным агентам и резидентам. Отсутствие надежной
нормативной базы и финансирование по остаточному принципу не давали
возможности даже лучшим деятелям надежно обеспечивать руководство
сведениями о вероятном или реальном противнике. Сравнительно надежная
система сбора разведданных была создана в рамках министерства иностранных

217
 дел. Что же касается военной разведки, слабая постановка информационно-
аналитической работы штабов, еще и ослабленная интриганством и
протекционизмом в высших военных кругах, давали руководителям страны
искаженную картину. Как отмечают некоторые исследователи, «нередко
выводы и заключения подгонялись под настроения «наверху»1.
Не лучше обстояло дело и с разведкой на театре военных действий.
Е. Ю. Сергеев, анализируя состояние разведки в русско-японской войне,
пришел к выводу, что «основными причинами порой низкой» эффективности
разведывательных мероприятий являлось отсутствие специальной подготовки и
опыта планирования, сбора и анализа информации, а также организации
превентивной агентурной и наступательной диверсионной разведки,. крайне
медленное развертывание штабов на Маньчжурском театре боевых действий,
их разобщенность и даже конкуренция между собой, постоянная кадровая
чехарда командиров, недоверчивое отношение в армейской среде к донесениям
офицеров-генштабистов, наконец, слабое знание преимуществ и недостатков
противника»2. Несмотря' на учет уроков манчжурской катастрофы,
проявившийся в реформе военной разведки и создании разведывательных
органов в центре и в войсках, многие из названных причин сохранились вплоть
до краха империи.
Долгий, прерывистый путь к созданию постоянно действующих военных
контрразведывательных органов свидетельствует о том, что российское
государство, отчетливо понимая опасность военного шпионажа и
необходимость всемерной борьбы с ним, долгое время отказывалось
признавать необходимость такой борьбы в мирное время. Тем не менее
наиболее дальновидные деятели военного, полицейского и судебного ведомств
сумели убедить руководство страны и армии в необходимости создания таких
органов. Существенную трудность представляло и преодоление кастовых
предрассудков армейского офицерства, желавшего давать указания и получать
результаты, но всю практическую работу по добыванию информации взвалить

Очерки истории российской внешней разведки. . С. 224.

2
Сергеев Е.Ю. Военная разведка России в борьбе с Японией (1904-1905 гг.) // Отечественная история. 2004.
№3. С. 89.

218
на жандармов и пограничников. Тем не менее органы военной контрразведки
не только были созданы, но и получили, несмотря на секретность самого факта
своего существования, надежную правовую основу своей деятельности. В
предвоенные годы военные контрразведчики добились ряда впечатляющих
успехов.
Однако к надвигавшейся войне контрразведывательные органы оказались
не готовы. Преступное бездействие военных властей, не разработавших
нормативные акты на военное время, не позволили развернуть надежное
контрразведывательное прикрытие войск с началом военных действий. В
созданных лишь через год после начала войны нормативных актах нашли
отражение личные амбиции генералитета, различные подходы к организации
контрразведки. В результате созданные в действующей армии КРО не были
объединены в систему. Поэтому значительные успехи, выразившиеся в
разоблачении отдельных шпионов, разгроме резидентур и разведцентров не
привели к оперативному успеху, не позволили разрушить систему вражеского
шпионажа.
Использование не только опыта оперативно-розыскной деятельности,
накопленного в системе политического розыска, но и носителей этого опыта в
системе военной контрразведки нанесло ей значительный ущерб после краха
российской монархии, когда начались преследования всех сотрудников
политического розыска, в том числе и переведенных на службу в контрразведку
и составлявших ее наиболее опытные кадры.

219
 РАЗДЕЛ III
НОРМАТИВНО-ПРАВОВОЕ РЕГУЛИРОВАНИЕ
ОСНОВНЫХ МЕТОДОВ
ОПЕРАТИВНО РОЗЫСКНОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

Глава 5. Агентурная работа

5.1. Внутреннее (агентурное) наблюдение в политическом розыске

Внутреннее наблюдение - метод, достаточно сложный в применении,
ставший основным в оперативно-розыскной деятельности и получивший
правовое регулирование значительно позднее прочих. Тем не менее он
рассматривается в первую очередь, учитывая то значение, которое ему
придавалось в розыскных органах империи. §1 Инструкции по организации и
ведению внутреннего (агентурного) наблюдения гласил: «На обязанности лица,
ведающего политическим розыском, лежит прежде всего приобретение и
сбережение внутренней секретной агентуры, — единственного вполне
надежного средства, обеспечивающего осведомленность.
На приобретение и сбережение внутренней агентуры должны быть
направлены все усилия лица, ведающего розыском.
Наружное наблюдение является лишь вспомогательным и притом весьма
дорогим средством для разработки агентурных сведений и для прикрытия
конспиративности агентурного источника».
Первые внутренние агенты появились у политической полиции еще в
начале XIX века. Зарубежный опыт усваивался органами политического
розыска Российской империи достаточно быстро: уже в 1848 г.
В. М. Буташевич-Петрашевский на следствии отмечал, что «у нас, как за
границею, стали являться agent-provocateur...»1 Однако сначала это было
эпизодическое явление, агенты требовались не всегда. В конце века при
создании Отделения по охранению общественного порядка и спокойствия в
Санкт-Петербурге (1866 г.) и Отделения по охранению общественной

1
Дело петрашевцев. Т. 1. М.-Л., 1951. С. 172.

220
безопасности и порядка при Московском градоначальнике- (1881 г.) в этих
органах по инициативе их начальников был сформирован собственный штат
секретных сотрудников, малочисленный- и недостаточно информированный.
Кроме того, Департамент полиции являлся самостоятельным розыскным-
учреждением и имел собственную секретную агентуру, затраты на содержание
которой в 1913 г. составили 74918 рублей1 Тенденция к усилению
самостоятельности местных розыскных органов в деле розыска наиболее
отчетливо проявилась в начале XX века, когда во главе созданных охранных
отделений Департамент полиции стал назначать жандармских офицеров,
«наиболее сведущих и опытных в деле розыска»". Их инициатива и
энергичность, а также желание большей самостоятельности были вызваны не
только личными, качествами, но и самой необходимостью выполнять
служебные обязанности без помех, чинимых как местной губернской
администрацией и подчиненной ей полицией, так и начальниками губернских
жандармских управлений. Призывы руководства Департамента к этим
начальникам «забыть свои.вытекающие из табели о рангах преимущества в тех
случаях, когда существеннейшие интересы России вызывают необходимость
принимать к руководству указания служебного опыта лиц, хотя и ниже
стоящих в чинах, но специально подготовленных в данном деле»3, ни к чему не
привели. Поэтому начальники охранных отделений, такие как С. В. Зубатов в
Москве, А. В. Герасимов в Санкт-Петербурге и некоторые другие не только
организовали внутреннюю агентуру (что входило в круг их непосредственных
обязанностей), но и стремились к возможно большей автономии в деле
организации сыска в целом. Начальник Особого отдела Л. А. Ратаев еще в
1901 г. в своем письме к Зубатову жаловался: «Все живут на его [Департамента
- С.Ж.] средства и все его игнорируют: петербургское охранное отделение
ведет свою линию, ротмистр Герасимов в Харькове свою, полковник Безсонов в
Одессе свою, Рачковский играет в прятки, наконец, даже Вы пришли к
убеждению, что с департаментом не стоит даже посоветоваться...»'. С

1
Джунковский В.Ф. Воспоминания. В 2-х т. М., 1997. T.2. С.231.
2
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л.2.
3
Там же.
4
ГА РФ. Ф.бЗ. Оп.39. Д.88. Л.боб.

221
 назначением Зубатова на пост начальника Особого отдела Департамента
полиции в< 1902 г. внутреннее наблюдение переживало мощный подъем,
продолжавшийся вплоть до- 1913 г.1 Сложившаяся в этот период цельная
система распределения охранительных мероприятий по пятнадцати районам
охраны, покрывавшим сетью охранных отделений всю территорию империи,
позволяла полностью контролировать не только революционное движение, но и
практически всю общественную и политическую жизнь страны. Именно эта
система и получила наименование «охранка». Однако ошибочно было бы
понимать под этим термином лишь секретно-розыскные отделения (с 1903 г.
получившие наименование охранных) или вообще какой-либо орган или
институт. Нет, речь идет о системе тайного политического розыска как таковой,
поскольку, кроме охранных отделений внутри страны и за рубежом,
собственных секретных сотрудников содержали все жандармские управления,
которых имелось в империи 67 губернских, 3 областных, 4 городских, 30
уездных и 31 железнодорожных3. При этом, если до первой русской революции
жандармско-полицейские управления железных дорог секретных сотрудников
практически не имели, то с 1905 года Департамент полиции, принимая во
внимание активнейшее участие железнодорожных рабочих и служащих в
революции, издает ряд циркуляров, настойчиво привлекающих начальников
жандармско-полицейских управлений (НЖПУ) железных дорог к секретной
розыскной деятельности4. Подробно регламентирует эти новые для НЖПУ
обязанности приказ штаба Отдельного корпуса жандармов № 145 за 1906 г.:
«Общее наблюдение за лицами в полосе отчуждения возлагается на
Начальников Отделений Жандармско-полицейских Управлений железных
дорог... под надзором и руководством Начальников Губернских Жандармских
Управлений... Каждый начальник, безусловно, обязан иметь в своем
распоряжении секретных сотрудников или вспомогательных агентов... При

1
Подробнее об этом см Тютюнник Л.И. Департамент полиции в борьбе с революционным движением на
рубеже XIX-ХХвв М ,1986./канд. дис./; Перегудова З.И. Департамент полиции в борьбе с революционным
движением (годы реакции и нового революционного подъема). М ,1988./канд дис /
Ерошкин Н.П.История государственных учреждений дореволюционной России. М., 1983. С.230
3
См. Миролюбов А.А. Политический сыск России в 1914-1917гг М.,1988/канд дне/С. 200-206.
Тютюнник Л.И. Департамент полиции в борьбе с революцией 1905-1907гг. // Самодержавие и крупный
капитал в России в конце XIX - начале XX в. М , 1982. С 98-112.
99")
 этом выражаю твердую уверенность, что Начальники Жандармских
железнодорожных Отделений с полным усердием выполнят вновь возлагаемые
на них обязанности»1.
После разгрома революции в деятельности секретных сотрудников
намечается спад. Обусловлен он несколькими причинами, основной из
которых, несомненно, является снижение накала революционного движения.
В. И. Ленин в январе 1909 г. писал: «Год развала-, год идейно-политического
разброда... Организации партии все сократились в числе членов, некоторые —
именно состоящие наименее из пролетариев — развалились»". Этот же процесс
отметил в декабре 1909 г. помощник начальника Оренбургского ГЖУ в
Челябинском уезде ротмистр Никитин: «Лица..., принадлежащие к партии эс­
деков совершенно разрознены. Деятельности не проявляют. Главные причины
их бездействия полный упадок энергии; отсутствие работников-организаторов
и средств» . Другой причиной было сформировавшееся мнение о том, что
«практически армия, а не полиция спасла правительство»'. Экономя средства,
правительство, начиная* с 1909 г., резко сокращает количество охранных
отделений, передавая их функции жандармским управлениям. К октябрю
1916г. в империи существовали всего 7 охранных отделений в Петрограде,
Москве, Варшаве, Владивостоке, Ташкенте, Ростове-на-Дону и Николаеве. Все
это не могло не сказаться на эффективности внутреннего наблюдения. Кроме
того, возникли серьезные проблемы с сохранением имеющейся агентуры и
приобретением новой, о чем подробнее будет рассмотрено ниже.
Основными источниками правового регулирования внутреннего
наблюдения служат «Инструкция по организации и ведению внутреннего
наблюдения», созданная в 1907 г. в Департаменте полиции, и «Инструкция по
организации и ведению внутренней агентуры», разработанная 1911г. в
московском охранном отделении. Первый документ был создан под

1
Сборник Циркуляров Департамента Полиции и Штаба Отдельного корпуса Жандармов, относящихся к
обязанностям чинов Корпуса по производству дознаний. СПб., 1908. С. 15-16.
2
Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 17. С.354.
3
ОГАЧО. Ф.И-57. Оп. 1. Д. 1. Л.78.
Политические партии и политическая полиция. Документальное исследование в трех частях / Под ред.
Э.М.Энтина. Гомель, 1996. С. 124.
5
Ансимов Н.Н. Тайная политическая полиция и российская социал-демократия (1903 - февраль 1917гг.).
Екатеринбург, 1992. /докт. дис/ С. 58.

223
руководством* директора Департамента полиции- М. И. Трусевича при
непосредственном участии и. д. начальника Московского охранного отделения
Е. К. Климовича. Одним из основных разработчиков его был А. М. Еремин,
прикомандированный к Департаменту полиции1 - впоследствии один из самых
деятельных и компетентных начальников Особого отдела.
Инструкция 1907 г., состоявшая из 41 параграфа, обобщала опыт лучших
розыскных офицеров Департамента и была бесценным руководящим и учебным
пособием в деле приобретения и руководства деятельностью секретных
сотрудников. Но она была отпечатана в небольшом количестве экземпляров и
разослана только начальникам районных охранных отделений, при этом с нее
запрещалось снимать копии.
При всех положительных качествах инструкции она не могла учесть всего
многообразия форм и методов работы с внутренней агентурой, к тому же жизнь
не стояла на месте, и Департамент постоянно дополнял требования инструкции
циркулярными распоряжениями.
Офицеры местных розыскных органов, были поставлены в странное
положение: не имея на руках инструкции, они получали циркуляры во
исполнение и дополнение ее норм. При этом к началу 1911 г. Департамент
полиции обнаружил, что начальники районных охранных отделений,
получившие инструкцию и обязанные лично с ее помощью обучать
заведовавших розыском офицеров, в большинстве своем от этой обязанности
устранились. Циркуляр Департамента полиции от 19 января 1911 г.
констатировал, что «преобладающее большинство заведующих розыском лиц
совершенно не ознакомлены с сказанными (в инструкции) основами, в
результате чего и наблюдается разнообразие приемов розыска, зачастую весьма
неудачных, а иногда граничащих прямо с провокацией, являющейся вовсе не
результатом преднамеренности, а совершаемой просто по совершенно
недостаточной осведомленности в таком деле, как умение использовать
секретную агентуру»". После этого в розыскных органах, подчиненных
районным охранным отделениям, офицеры были хотя бы ознакомлены с

См.: Перегудова З.И Политический сыск... С. 203.

Агентурная работа политической полиции... С. 214-215.

224
инструкцией; в других местностях охранники даже не видели этого
важнейшего документа.
Эти недостатки были в значительной степени устранены благодаря
созданию' новой инструкции при Московском охранном отделении по
инициативе и под руководством его начальника П. П. Заварзина. Использовав
основные положения департаментской инструкции, он, используя последние
циркуляры Департамента, богатый личный розыскной- опыт и. наработки
сотрудников-отделения, обогатил документ конкретными советами по работе и
общению с секретными сотрудниками, руководству их тайной деятельностью.
Изданная литографическим способом новая инструкция была разослана
во все губернские жандармские управления и жандармско-полицейские
управления железных дорог, подчиненные Московскому Районному охранному
отделению, обязанности начальника которого были возложены на Заварзина.
Присланная в Департамент из Москвы, инструкция вызвала вполне
ожидаемую реакцию. Составленная весьма профессионально, она во многом
превосходила департаментскую инструкцию. Но начальника Особого отдела
Еремина возмутила не согласованная с ним «самодеятельность» Заварзина, и,
кроме того, он явно опасался рассекречивания документа, если бы подобная
инициатива была подхвачена другими начальниками районов .
Отметим, что опасения Еремина, хотя и не были беспочвенными, все же
не оправдались: даже Чрезвычайная следственная комиссия Временного
правительства, расследуя деятельность руководителей политического розыска в
1917 г., не имела в своем распоряжении ни одного экземпляра ни той, ни
другой инструкции.
Странным образом возникла проблема датировки Московской
инструкции. 3. И. Перегудова, опубликовав ее в 1992 г.", не указала дату
создания. Но один их сохранившихся в Государственном архиве Российской
Федерации экземпляров имеет на первой странице штамп, согласно которому
инструкция зарегистрирована в секретном журнале входящих документов

1
Там же. С. 209.
2
Тайны политического сыска. Инструкция о работе с секретными сотрудниками /Публ. З.И.Перегудовой.
СПб., 1992.

225
Особого отдела Департамента полиции 16 марта 1911 г. за №982'. И сама
3. И. Перегудова* в своей классической монографии, приведя текст резолюции
Еремина, упоминает дату: март 1911 г.2 В то же время Е.И.Щербакова при
составлении весьма удачного и интересного сборника документов по
агентурной работе датирует инструкцию «не ранее 1914 г.», вводя тем самым
читателей в заблуждение.
В настоящей работе автор полагает необходимым, опираясь на нормы
Департаментской инструкции. 1907 г., сравнивать их в ряде случаев с
правилами, содержавшимися в инструкции московской.
Внутренней агентурой в наиболее широком смысле этого слова
именовались в охранке все лица, не состоявшие в штате органов политического
розыска и поставлявшие различные сведения. Наиболее ценной категорией
являлись «агенты внутреннего наблюдения» или «секретные сотрудники». §5
Департаментской инструкции гласил, что «Секретные сотрудники должны
состоять членами одной из революционных организаций (о которых они-дают
сведения), или, по крайней мере, тесно соприкасаться с серьезными деятелями
таковых, т. к. только тогда сведения их будут ценны». Они постоянно
поставляли информацию о своей организации за определенную плату. Кроме
того, на практике секретными сотрудниками именовались и государственные
служащие или работники частных фирм, освещавшие деятельность своих
учреждений или осуществлявшие наблюдение за своими начальниками и
хозяевами, занимавшими сколь угодно высокие посты, включая и
3
министерские .
Московская инструкция уточнила, что другой, не менее важной
категорией внутренней агентуры, являлись так называемые «вспомогательные
агенты» - лица, которые «хотя и не входят в преступные организации, но,
соприкасаясь с ними, постоянно содействуют делу розыска, исполняя
различные поручения и доставляя для разработки материал по деятельности
партии». В отдельные периоды, в связи с особыми обстоятельствами розыска,

'ГАРФ. Ф. 102, 0 0 . Оп. 2-1916. Д 43. Л. 1.

2
См.: Перегудова З.И. Политический сыск... С. 203.
3
Витте С. Ю. Избранные воспоминания, 1849-1911 гг. В 2 т. М., 1997. Т. 2. С 321.

226
деятельность вспомогательных агентов приобретала первостепенное значение.
Так, в своем циркуляре №126034 от-2 марта 1908 г. Департамент полиции,
отмечая как недостаток отсутствие секретных сотрудников в сельской
местности, требовал в связи с усилившимися революционными выступлениями
крестьян возложить основной труд сбора агентурной информации на спешно
вербуемых «местных лавочников, волостных и сельских писарей, чинов
почтового ведомства, которые, не состоя в организациях, могли бы за
небольшое вознаграждение своевременно осведомлять Жандармские
Управления о настроении на местах, о тех или иных
противоправительственных проявлениях, об отдельных лицах, занимающихся
агитацией и т. под.»1
Вообще грань между секретными сотрудниками и вспомогательными
агентами была очень зыбкой и зачастую зависела от важности и уровня
поставляемой информации. В конце первой русской революции, когда
значительное число агентов было раскрыто, понятие «секретный сотрудник»
было расширено за счет включения в их число ряда вспомогательных агентов.
Циркуляр № 125018 от 4 марта 1909 г. уже причисляет к «сотрудникам» лиц,
«имеющих связи с партийными работниками на почве родственных или личных
отношений»". Наиболее показательным примером такого сотрудника может
служить Берко Янкелев Батушанский. Этот екатеринославский дантист не
состоял членом ни одной партии, но был настолько популярен в
революционных кругах, что его клиника стала своего рода политическим
центром, и это давало ему возможность информировать охранку относительно
3
местной интеллигенции, социал-демократов и эсеров одновременно . С другой
стороны, секретный сотрудник «Мой», являясь членом партии эсеров, при
проверке настолько разочаровал инспектора малозначительностью
поставляемых сведений и почти полной негодностью в связи с этим к
внутреннему наблюдению, что, по заключению этого инспектора, не мог

'ГА РФ. Ф.58 Оп.5. Д.4. Лл. 133-134.

2
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л. 179.
3
Schleifmann N. The Internal Agency: Linchpin of the political police in Russia. Tel Aviv, 1982. С153.

227
претендовать не только на положение секретного сотрудника, но даже и
вспомогательного агента.'
Кроме того, многие лица, начинавшие свою полицейскую карьеру
вспомогательными агентами, впоследствии вступали в какую-либо партию
(чаете по заданию охранки) и становились секретными сотрудниками. Бенцион
Мошков Долин, сначала завербованный в качестве вспомогательного агента,
дававшего информацию по Бунду, в 1904 г. вступил в партию коммунистов-
анархистов; и работал уже как секретный сотрудник вплоть до 1917 г.
В случае, когда агенты, будь то секретные сотрудники или
вспомогательные агенты, получали плату не постоянно, а за каждое отдельное
сообщение, они именовались «штучниками». Обе инструкции полагали их
существование явлением нежелательным, поскольку в этом случае инициатива
в розыске принадлежит агенту, а не офицеру охранки. А. А. Миролюбов в своей
диссертации называет штучниками агентов, выполнявших разовые поручения
розыскных органов. Возможно, существовала и такая разновидность
штучников. Основным недостатком этих агентов было стремление к наживе,
часто не соответствующее важности и достоверности поставляемой
информации: «заявители предъявляли требования о выдаче им денег тотчас по
'У

удостоверении факта» . Именно поэтому Московская инструкция отмечала, что

штучники «быстро становятся дорогим и излишним бременем для розыскного
органа». Еще конкретнее высказался по этому поводу заместитель начальника
Московского охранного отделения подполковник Эрнст об агенте, который
«ежемесячного вознаграждения не получал, а работал «штучно» за грошовое
вознаграждение, что вообще портит сотрудников, и стремясь заработать
возможно больше не стеснялся основательностью доставляемых им сведений» .
Приобретение новой внутренней агентуры с развитием революционного
движения становилось все более важной задачей. Если Положение о
Начальниках Розыскных Отделений 1902 г. об этом вообще не упоминало, а
Свод правил лишь отмечал, что приобретение внутренней агентуры являлось

1
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д. 140. Л.47.
2
SchleifmannN. Указ. соч. С. 152.
3
ОГАЧО. Ф.И-57. Оп. 1. Д. 1. Л. 1.
4
ГА РФ. Ф.58. Оп. 5. Д. 140. Л.47.

228
 непосредственное обязанностью начальников розыскных отделений* (имея в
виду, что руководить их,деятельностью будет непосредственно Департамент),
то Департаментская инструкция посвятила этой задаче §10-12, а Московская -
весь обширный*II раздел, где критически оценивался весь предыдущий опыт, на
основе которого даны были подробные рекомендации по вербовке. Недостаток
агентов и, соответственно, информации ощущался настолько сильно, что
инструкции требовали! «не упускать ни одного случая, могущего дать хотя-бы.
слабую надежду на приобретение сотрудника или вспомогательного агента».
Какие же случаи имелись в виду? Ведь главным требованием, к
секретному сотруднику являлось членство в противоправительственном
сообществе, и прежде чем склонять кого-либо к сотрудничеству, офицер
охранки должен быть уверен в способности этого лица давать сведения.
Поэтому круг лиц, из которого черпались кадры внутренней агентуры,
достаточно невелик: арестованные по политическим преступлениям и
заподозренные в совершении этих преступлений, причем арестованные
представляли собой главный и наиболее доступный источник. Инструкция
учит, что с арестованными необходимо постоянно беседовать, выявлять их
слабости и пороки, степень убежденности и преданности революции и своей
партии. Инструкция отмечала, что вербовка - процесс длительный и состоит из
нескольких этапов: Сначала надо выделить из всей массы арестованных лиц,
«наиболее склоняющихся к убеждению». Это «слабохарактерные
революционеры, разочарованные или обиженные партией, нуждающиеся
материально, бежавшие из мест высылки, а также и предназначенные в
ссылку». Выделив этих лиц, офицер все усилия направлял, чтобы «расположить
их к себе, склонить в свою сторону, вызвать их доверие». Итогом всей работы
было «обратить их в преданных себе людей». Бывший директор Департамента
полиции С. П. Белецкий подробно рассказал на допросе, как это происходило:
«Во время объяснений и т.д., офицер видит по свойству человека
опрашиваемого, что с ним можно иметь дело, что это человек, вначале
запуганный, человек, которого можно обойти, - тогда, имея с ним свидание
наедине, он приглашает его в агентуру и передает, таким образом, в охранное
отделение... С него берется показание, что он раскаивается в проступке;

)
229
 считается, что, вследствие раскаяния, наказание с него слагается. Показание о
его раскаянии остается залогом- морального воздействия на будущее, он же
является в качестве сотрудника н вводится в партию. Первое время за ним
оставляют наблюдение, соответствующий офицер следит, насколько он
правильно дает сведения, проверяет, насколько он ценен в данной среде...» 1
Необходимо отметить, что многие арестованные, соглашались лишь
осведомлять, жандармов о происходящем в партии или организации1. Но это
ничего не меняло: жандармы соглашались получать «сначала... от
осведомителей только общую информацию, но постепенно случайный
доносчик, боявшийся разоблачения, оказывался в западне и сообщал
информацию, которая компрометировала его товарищей»". Страх разоблачения
был в руках жандармов очень сильным средством шантажа, заставлявшим
завербованных охранкой революционеров работать на нее все активнее и
активнее. Отказ от сотрудничества влек за собой возможность передачи
товарищам по партии показаний, данных при вербовке, а это почти всегда
приводило к смертному приговору. А. И. Спиридович вспоминал, что однажды
революционеры «узнали об откровенном показании Руденко, узнали, что он
выдал несколько человек, и решили его убить... G выдававшими на дознаниях
на юге разделывались просто»3.
Подобная работа была очень кропотливой и требовала высочайшей
подготовленности жандармских офицеров. Как показала практика, лишь
немногие из них обладали качествами, позволяющими воспользоваться
рекомендациями Инструкции. Основная масса жандармов поставила работу с
арестованными на поток. Это облегчалось не в последнюю очередь тем, что,
согласно требованиям ст. 1043 Устава уголовного судопроизводства 1864 г.,
«подозреваемые в государственных преступлениях, подвергнутые задержанию
в тюрьме, содержатся в особых помещениях». После вынесения приговора, на
основании циркуляра Департамента полиции от 15 августа 1878 г.,
«политические преступники составляют совершенно особую категорию, а

Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и показаний, данных в 1917г. в

Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. T.3. М., 1925. С.272.
" Рууд 4. А., Степанов С. А. Фонтанка, 16: Политический сыск при царях. М., 1993. С. 107.
3
Спиридович А. И. Указ. соч. С. 186.

230
поэтому и должны быть содержимы отдельно от прочих заключенных» . Ведь
таких осужденных было сравнительно немного: Дж. Дэйли подсчитал, что по
данным 1897 г. из более чем 300 тысяч ссыльных в Сибири политические
преступники составляли менее 1% . По воспоминаниям видного деятеля партии
большевиков И. И. Скворцова-Степанова, «охранка окончательно обнаглела.
Только немногим из попавших в ее лапы, не предлагала она «сотрудничество»3.
Да и сами руководители охранки в отношении квалификации своих офицеров
не обольщались: Инструкция советует, что «склоняемое лицо можно
заинтересовать материально или обещанием освобождения из-под стражи и,
при возможности, даже от угрожающего ему наказания», то есть чисто
меркантильными средствами.
Еще одна категория арестованных, привлекаемых к сотрудничеству —
раскаивающиеся и дающие «откровенные показания во время производства
дознания или следствия». Обратим внимание на правовой аспект вопроса.
Человек, совершивший преступление, предусмотренное ст. 102 Уголовного
Уложения 1903г., осознал свою вину, раскаялся и желает вернуться к
законопослушной жизни, но представитель государства, облеченный
полномочиями, не позволяет ему этого, более того, призывает его и далее
совершать преступления.
Самыми ценными являлись агенты, которых удавалось привлечь к
сотрудничеству без ареста, поскольку к ним было больше доверия в
организациях. Для этого необходимо было обнаружить революционную
организацию, собрать сведения об ее членах, чем занимались уже имевшиеся
агенты. Особенной обязанностью для них было выяснение возможности
привлечь к сотрудничеству с охранкой других членов организации. Инструкция
подробно описывает все этапы разработки такого возможного агента и
склонения его к сотрудничеству, обращая особое внимание на недопущение его
контактов с организацией в случае отказа.

1
Цит. по: Смыкалин А. С. Колонии и тюрьмы в Советской России. Екатеринбург, 1997. С. 15.
2
Jonathan W. Daly. Op. cit. P. 35-36.
3
Цит. по: Перегудова 3. И. Указ. соч. С 100.

231
 Для расширения круга лиц, которых можно было бы склонить к вербовке,
Московская инструкция рекомендует привлекать к этой работе чинов полиции
и тюремной администрации: «Чины полиции, тюремного ведомства и др. с
готовностью помогают делу розыска, если дела, получаемые при их
содействии, приписываются им и служат основанием для поощрительных
представлений о них начальству». Здесь авторы Инструкции выдали желаемое
за действительное, поскольку факты успешной совместной-работы жандармов и
полиции единичны1. Зато имеется огромное количество материалов о прямом
вмешательстве полиции в работу жандармов с целью не допустить ее успеха,
особенно в провинции". Что же касается помощи полиции в приобретении
секретных сотрудников, то на практике это выражалось, как правило, в
переманивании агентов у полиции, и заканчивалось скандалом и провалом
агента3.
Иногда причиной приобретения секретных сотрудников была какая-либо
срочная необходимость. Одной из форм революционной борьбы в России было
разоблачение тайн власти-путем публикации официальных документов. Так в
1905 г. была опубликована секретная докладная записка директора
Департамента полиции А. А. Лопухина4. В 1913 г. такие публикации приобрели
массовый характер. Запретить их, привлечь редакторов к ответственности либо
обязать их выдать источники снабжения документами не удалось, и директор
Департамента полиции С. П. Белецкий предложил столичному
градоначальнику Д. В. Драчевскому обзавестись секретной агентурой в
редакциях газет5.
Население империи было достаточно широко информировано о
существовании и деятельности системы внутреннего наблюдения. Партийная
печать в случаях разоблачения секретных сотрудников публиковала «карточки
провокатора», да и многие легальные издания посвящали свои публикации
материалам об охранке. Некоторые российские подданные соблазнялись

1
ГА РФ. Ф. 58. Оп.5. Д.4. Лл. 155-156.
2
Там же. Л.234; ОГАЧО. Ф. И-57. Оп.1. Д.9. Лл 139-140.
3
Ансимов Н.Н. Охранные отделения и местная власть царской России в начале XX в. // Советское
государство и право. 1991. № 5.
4
Ленин В. И. Поли. собр. соч. Т. 9. С.332-333.
5
См. История сыска в России. В 2-х кн. Минск, 1996. Кн.2. С.310-311.

232
«легким» заработком и предлагали- свои услуги начальникам, охранных
отделений и жандармских управлений в качестве секретных сотрудников или
вспомогательных агентов. Поэтому данный раздел будет неполон, если не
рассмотреть эту возможность приобретения агентуры.
Циркуляры Департамента полиции дают обширный материал о лицах,
добровольно предлагающих свои услуги розыску. Но подавляющее
большинство этих примеров показывают, что люди смотрели на работу
секретного сотрудника как на способ заработка, причем не гнушались ничем,
чтобы этот заработок приобрести. В частности, 12 августа 1912 г. младший
унтер-офицер 190 пехотного Очаковского полка Г. Н. Храмцов содействовал
аресту писца Уфимской уездной управы М. Д. Фетисова, оклеветав его в
совершении опасного государственного преступления, а именно заявив, что
Фетисов обратился к нему с вопросами: «Как бы это устроить, чтобы солдаты
бросили ружья и нельзя ли в войска передать прокламации?» А через 2 дня
Храмцов обратился в Уфимское губернское жандармское управление за
рекомендацией к жандармам г. Златоуста, куда собирался после увольнения и
хотел работать секретным сотрудником1.
Руководство Департамента полиции не обольщалось относительно
людей, обращавшихся с предложениями службы в качестве секретных
сотрудников. §14 Департаментской инструкции гласил: «Лицо, ведающее
политическим розыском, должно осмотрительно относиться к приезжим
заявителям, разъезжающим по Охранным отделениям и Жандармским
Управлениям с единственной целью выманивать деньги. Такие лица (в
большинстве случаев из провалившихся сотрудников), зачастую довольно
развитые, развязные, будучи осведомлены о личном составе некоторых
Охранных Отделений или Управлений и знакомы с деятельностью некоторых
революционеров, вводят в заблуждение даже опытных лиц, давая им заявления
о готовящихся террористических актах и других выдающихся преступлениях, и
тем заставляют вести розыск в ложном направлении». Особенно показателен в
этом плане циркуляр Департамента полиции №106540 от 20 сентября 1912 г.,

1
ОГАЧО. Ф.И-54. Оп. ] Д 6. Лл.69-70.

233
повествующий об аферисте и мошеннике, казаке Донского * войска
К. С. Мартынове, который представлялся графом, родственником дома
Романовых, собирал деньги с крестьян- Сальского округа, занимался
незаконным врачеванием и прочими подобными делами. Никаких предложений
органам охранки Мартынов не делал, но Департамент полиции, основываясь на
прошлом опыте и логически развивая дальнейший путь этого мошенника,
понимал, что рано или поздно Мартынов придет в охранку, а потому и
уведомил своих офицеров «на случай предложения означенным Мартыновым,
как незаслуживающим {так в подлиннике — С.Ж.) никакого доверия, своих
услуг по розыску»1.
Еще одна группа лиц, предлагавшая свои услуги - это бывшие
сотрудники. Их личность обе инструкции требуют проверять особенно
настойчиво и тщательно, связываясь «по телеграфу с Начальником
подлежащего Управления или Отделения, прежде чем вступать с ними в
постоянные деловые сношения; к сведениям их должно относиться весьма
осмотрительно». Такая осмотрительность вполне объяснима, поскольку
секретный сотрудник мог стать бывшим лишь в трех случаях: во-первых, если
он «провалился» и его организации стало известно о двойной жизни своего
члена - при этом бывший сотрудник вряд ли мог обладать ценной
информацией. Во-вторых, если розыскной орган по своей инициативе
прекратил отношения с сотрудником без вины самого сотрудника. Таких
случаев известны буквально единицы. И в-третьих, если, сотрудник утратил
доверие розыскного органа и с ним разорваны отношения. В этом случае, в
соответствии с циркуляром Департамента полиции №135007 от 8 июля 1908 г.,
начальник охранного отделения или жандармского управления, отказавший
сотруднику в доверии, обязан был немедленно сообщить об этом в
Департамент, указав причины отказа, а также полностью имя, агентурную
кличку и все приметы, по которым его можно опознать, для информации всех
офицеров, ведущих розыск". Таких сотрудников находилось достаточно много.
В течение только 1912 года охранка вынуждена была отказаться от услуг более

1
Там же. Л.8боб.
2
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л. 157.

234
70 секретных сотрудников «как не заслуживающих доверия» . Завербованный
охранкой в 1911 г. ссыльно-поселенец И. К. Фельдмаш на допросе по поводу
даваемой им недостоверной информации показал, «что, находясь без всяких
средств к жизни, он дал вымышленные сведения с целью получить за это
вознаграждение»2.
Очень редко встречались сотрудники идейные, сознательно боровшиеся с
революционным движением, «для которых деньги отходили на задний план»3,
по собственной инициативе предлагавшие начальникам розыскных учреждений
свои услуги в качестве секретных сотрудников. К их числу принадлежала
знаменитая- 3. Ф. Гернгросс-Жученко, честность и убежденность которой ни у
кого не вызывала сомнений. Приведем лишь некоторые оценки и мнения.
Историк П. Е. Щеголев характеризовал ее как «образцовый экземпляр
убежденных провокаторов». А. И. Спиридович: «Образчик самого лучшего,
идейного, преданного правительству сотрудника, каких вообще бывало не
много». Л. А. Ратаев: «Долголетняя и притом честнейшая сотрудница».
П. А. Столыпин: «Делу политического розыска служила не из корыстных, а из
идейных побуждений»4. Еще об одном таком сотруднике упоминает в своих
воспоминаниях А. И. Спиридович5. Но исключительная редкость таких
сотрудников признавалась всеми-руководителями охранки, и подобный способ
приобретения агентуры в Инструкции даже не упоминается.
Не обо всех способах приобретения агентуры идет речь в нормах
инструкций. Кроме переманивания секретных агентов из других
государственных служб, офицеры охранки активно перевербовывали их друг у
друга. Если удавалось завербовать видного партийного организатора и
начальство требовало передать его в свое подчинение, это можно было
объяснить интересами общего дела розыска, хотя подобные действия часто
причиняли явный вред всему розыску. Так, в феврале 1910 г. помощник
начальника Московского охранного отделения подполковник Эрнст проверил

1
ОГАЧО. Ф.И-54. Оп.1. Д.6. Лл.23-120
2
Там же. Л. 19.
3
Спиридович А И. Записки жандарма. М., 1991. С.194.
Куканов А.В. Гернгросс-Жученко З.Ф.: «Сотрудники есть и будут» // Политический сыск в России-
история и современность. СПб, 1997. С.99.
5
Спиридович А.И Указ. соч. С.194.

235
состояние- розыска, наличие и качество секретной агентуры в Московском
губернском жандармском управлении и нашел его крайне
неудовлетворительным1. Департамент реагирует немедленно: уже 8 марта
циркуляром № 135 приказывает помощнику начальника Московского ГЖУ в
Дмитровском и Богородицком уездах ротмистру Мартынову передать
приобретенного им секретного сотрудника по партии эсеров «Крестьянинова» в
непосредственное распоряжение ротмистра Щегловского, заведующего
розыском и агентурой Московского ГЖУ, в противном случае прекратить
сотруднику выплаты жалования2. Применение подобных мер принуждения
показывает, что офицеры местных розыскных органов отнюдь не с восторгом
встречали такие распоряжения, поскольку карьера каждого жандарма зависела
в первую очередь от наличия и количества приобретенных им и работающих
секретных сотрудников. Начальник Московского охранного отделения
подполковник Мартынов сделал по этому поводу весьма откровенное
замечание: «...без хорошего провокатора невозможно сделать карьеры...
Только там, где есть «солидные» сотрудники, и выдвигаются жандармы» 3 .
Офицеры центральных органов применяли и гораздо более «изысканные»
средства для приобретения сотрудников. Департамент полиции в циркуляре №
142421 от 29 ноября 1908 г. мечет громы и молнии по поводу переманивания
«приобретенных ими (местными розыскными органами - С. Ж.) секретных
сотрудников обещанием большего, вознаграждения или даже путем угроз
«арестовать или «провалить» сотрудника, каковые угрозы в нескольких случаях
4
и были приведены в исполнение» . Некоторым жандармским офицерам, не
отличавшимся расторопностью и усердием к службе, эти факты служили
оправданием собственной нерадивости. В 1909 г. ротмистр Никитин,
заведовавший розыском в Челябинском уезде, объяснял скудость поставляемых
агентурных сведений тем, что «район имеет в своем распоряжении более

1
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д. 140. Лл.46-48.
2
Там же. Л.28.
3
Жухрай В.М. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы М., 1991. С 276.
4
ГА РФ Ф.58. О п 5 . Д 5 . Л . 6 .

236
 видных- партийных представителей в- числе сотрудников, чем те, услугами
которых приходится-мне пользоваться...»1.
Революционная борьба в России шла неровно, пики- активности
сменялись спадами в годы реакции, но работа офицеров охранки по-
приобретению внутренней агентуры осуществлялась.всегда, до последних дней
существования монархии. Из 47 секретных сотрудников Московского
охранного отделения на 1 января 1917 г. 30 были завербованы в 1914-1916 гг.
Подготовкой-сотрудников к агентурной-работе занимались жандармские
офицеры, заведовавшие розыском. Нормативные акты Департамента полиции
предъявляли к ним высокие требования. Инструкция требовала от них, наряду с
общими для всех офицеров знаниями и умениями, «знание программ
революционных партий, знакомство с историей революционного движения,
осведомленность о положении этого движения в данный момент и постоянное
чтение вновь выходящей' революционной литературы, дабы следить и за
дальнейшим ходом его». Обучение офицеров этим знаниям, осуществлялось в
системе охранных отделений тремя взаимосвязанными и взаимодополняющими
способами.
Первым этапом этого- обучения были курсы при штабе Отдельного
корпуса жандармов, созданные для подготовки офицеров при переводе в
корпус. Среди других дисциплин здесь изучалась история революционного
движения в> России, причем читали ее отличные специалисты, посвятившие
борьбе с революцией не один год своей жизни .
Другой путь требовал постоянной и настойчивой работы по
самообразованию, для чего во все розыскные учреждения постоянно
рассылались программные и текущие материалы политических партий,
решения их съездов, пленумов и конференций .
Еще одной формой повышения квалификации розыскных офицеров
являлась подготовка в Департаменте полиции и рассылка во все розыскные

1
ОГАЧО. Ф.И-57. Оп. 1. Д.З. Л.66.
2
Розенталь И. С. Еще раз о деле провокатора Малиновского // Вопросы истории КПСС. 1989. №5. С.117.
3
Тимофеева Е. Б. Курсы для жандармов.//Щит и меч, № 19, 24 августа 1990г. С. 11.
4
См., например: ОГАЧО. Ф.И-54. Оп. 1. Д.5. -циркуляры Департамента полиции о решениях съездов и
конференций партии «Бунд» за октябрь 1910 - июнь 1916гг.

237
органы исследований по истории революционного движения в России.
Наиболее полными и известными из них являются «Записки по истории
революционного движения в России» подполковника Рожанова, отпечатанные
в январе 1914 г. В связи с этой работой был издан циркуляр, рекомендовавший
офицерам корпуса приобретать книгу и пользоваться1. Следует выделить
капитальный труд генерала А. И. Спиридовича «Революционное движение в
России». Первая книга была посвящена РСДРП и опубликована в 1914 г., а
вторая, об эсерах, в 1916 г." Без глубокого знания программ и целей
деятельности революционных партий, как и без постоянно обновляемой
информации о местных организациях и формах их работы, розыскной офицер
просто не мог существовать. А. И. Спиридович повествует о начальнике
Киевского ГЖУ генерале В. Д. Новицком, отличившемся в свое время при
ликвидациях народовольцев, но утратившем способность организовать
противодействие революционерам в новых условиях3.
Необходимость столь высоких требований была и-, в отношении к
внутренним агентам. Этот уровень виден из норм Московской инструкции, где
идет речь о проверке глубины осведомленности нового сотрудника:
1) В чем заключается программа той партии, в которую он входит и о
которой он будет давать сведения?
2) Как сформирована местная организация и из каких отделов состоит
она?
3) Какая литература этой партии распространялась и распространяется в
данное время?.
4) Кто был арестован из членов этой партии, кто остался на свободе и т.п.
Необходимыми познаниями обязаны были обладать не только розыскные
офицеры, но и чины штаба корпуса и Департамента полиции, поскольку они
привлекались к инспекциям розыскных органов4.
Инструкции, нацеливая офицеров на творческий подход к ведению
розыска и отрицая возможность шаблонных методов, устанавливали

1
Политические партии и политическая полиция. С. 140.
2
Там же. С. 141.
3
Спиридович А. И. Указ. соч. С. 100-143.
4
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д. 140. Лл.4б-48.

238
определенные критерии розыска. Главным образом это планирование хода
расследования, направление деятельности сотрудников, а ни в коем случае не
слепое следование их указаниям, вследствие чего «можно быстро и* незаметно
для^ себя оказаться в руках сотрудников, а при разрыве отношений-с кем-либо
из них, делу розыска и лицам, ведущим его, будет угрожать опасность».
Именно такую ошибку, по мнению А. И. Спиридовича, совершил
курировавший Азефа полковник А. В. Герасимов1.
Подробно и тщательно излагали инструкции конспиративные требования
к секретным сотрудникам применительно к их жизни в быту, поступкам, с
целью успешной деятельности в розыске. Обучение сотрудника возлагалось на
офицера, курирующего его, при этом необходимо было соблюдать
определенную постепенность. Запрещалось «знакомить... с приемами и
способами предупреждения провала и прикрытия внутренней агентуры» лиц,
еще не окончательно склоненных к сотрудничеству.
Непосредственно связаны с предыдущим и прочие нормы, подробно
перечислявшие направления розыска, то есть вопросы, ответы на которые
наиболее интересовали охранку: от программных положений партии и их
изменений до конкретного положения данной.организации и дел в ней. Особое
внимание уделялось своевременному информированию о подготовке
значительных революционных актов и выступлений, как моментов,
непосредственно предшествовавших ликвидации. Активность и действенность
секретной агентуры зависела от многих факторов, и в первую очередь, от
общих успехов революционного движения: «Сотрудники... были всегда как бы
термометром настроения: берет верх правительство - они энергичны и
решительны, чуть начинает одолевать революция - они ни то, ни се, говорят
неопределенно, думают об отъезде, вообще начинают шататься»".
Сколько же всего было на службе у охранки секретных сотрудников? На
этот вопрос пытались ответить уже первые исследователи проблемы -
Чрезвычайная следственная комиссия Временного правительства. Дело в том,

Спиридович А.И. Ук. соч. С.44-45. См. также: Падение царского режима: Стенографические отчеты
допросов и показаний, данных в 1917г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии Временного Правительства. Т.
З.Л., 1925. С.180.
2
Спиридович А.И. Указ.соч. С. 186.

239
что количество секретной агентуры никакими штатами и другими документами
не предусматривалось. Единственное указание такого рода содержалось в §9
Департаментской инструкции, который гласил: «Секретных сотрудников
надлежит иметь в каждой из действующих в данной местности революционных
организаций и, по возможности, по несколько в одной и той же организации»
Московская инструкция уточнила, что несколько сотрудников должны быть не
в одной и той же группе, «чтобы организовать проверочную - «перекрестную
агентуру». Руководствуясь этой нормой, розыскные офицеры, карьера которых
непосредственно зависела от количества получаемой информации и ее
достоверности, а, следовательно, и от числа действующих сотрудников,
применяли «валовый подход» к делу приобретения агентуры. Доходило до
курьезов: Владимирская организация партии эсеров некоторое время состояла
сплошь из сотрудников разных розыскных органов!1
Руководители политического розыска Российской империи не называли
точных цифр. Некоторые уклонились от ответов, многие просто не знали
общего количества. А. И. Спиридович выразился общей фразой: «...имя же им
легион»". Не облегчило работу и тщательное изучение архивов охранных
отделений, поскольку многие из них были в феврале-марте 1917 г. сожжены
«возмущенными народными массами» под руководством, несомненно, тех же
самых секретных сотрудников, опасавшихся разоблачения3. После революции в
научной и популярной литературе сложилось мнение о десятках тысяч агентов.
В. К. Агафонов без ссылок на документы заявил, что их было 30-40 тысяч.
Большинство отечественных авторов соглашается с этим числом. Зарубежные
исследователи приводят меньшее количество: например, У. Лакер полагает, что
секретных сотрудников охранки было не более 26 тысяч 4 .
Однако подсчеты ОГПУ дают гораздо меньшую цифру - около 10 тысяч .
Его сотрудники на основании архивных материалов издали в 1926 г. список
секретных сотрудников из 4305 имен, а в 1929 г. - вторую часть списка,

1
Падение царского режима. Л., 1925. T 3. С 279
2
Спиридович А.И. Записки жандарма. М., 1991. С.44.
3
С.Ч. Охранные отделения в последние годы царствования Николая II. М., 1917. С.2.
4
Laqueur W. Terrorism. London, 1977. P. 70.
5
Политические партии и политическая полиция. М.-Минск-Гомель, 1996. С. 131.

240
 содержавшую 5472 имени. По всей видимости, это количество секретных
сотрудников и вспомогательных агентов за последние 35 лет существования
Российской империи наиболее правдоподобно. Во всяком случае, подсчеты
3. И. Перегудовой, основанные на финансовых документах и расписках, это
число подтверждают1. Таким образом, мечта В.Л.Бурцева назвать «всех
провокаторов поименно»^ почти полностью осуществилась.
Если же говорить о каком-либо конкретном моменте, то 3: И. Перегудова
полагает, что в конце 1916 - начале 1917 гг. «количество секретных
сотрудников, входивших в партийные организации или имевших более или
менее постоянные контакты с ними, вряд ли превышало 1000 человек» .
Охранка в целом успешно решала задачу приобретения секретных
сотрудников, применяя все возможные формы убеждения и принуждения,
черпая кадры во всех слоях населения империи. Основными и- наиболее
ценными кандидатами в сотрудники для охранки были члены революционных
партий и организаций. Эта деятельность была настолько успешна, что
практически в каждой революционной или общественной организации охранка
имела сотрудников. Даже личный секретарь В. Л. Бурцева был завербован
охранкой4. Подготовка новых сотрудников заключалась в постепенном
обучении их методам сыска. Одновременно осуществлялся постоянный
контроль за сотрудниками и поставляемой ими информацией, для чего
офицерам было необходимо свободно ориентироваться в теории и практике
революционного движения.
Внутреннее наблюдение осуществлялось охранкой двумя способами:
пассивным (осведомительство) и активным (политическая провокация), причем
последний являлся наиболее действенным при подготовке к ликвидациям
революционных организаций, позволяя охранке удерживать в своих руках
инициативу в борьбе с революционерами.

Перегудова З.И. Политический сыск России... С. 234.

2
Schleifmann N. Provocateurs and Revolutionaries: The Okhrana and Burtsev. Survey. Vol.27(l 18/119), Aut.-Win.
1983. London. P.36.
3
Перегудова З.И. Политический сыск России... С. 238.
Кознов А.П. Борьба большевиков с подрывными акциями царской охранки в 1910-1914 гг. // Вопросы
истории КПСС. 1988. №9. С.61.

241
 И в зарубежной, и в отечественной исторической и юридической
литературе немало исследований посвящено выяснению сущности провокации,
проблемы ее допустимости или- недопустимости, ответственности за нее
должностных лиц и непосредственных исполнителей.
В русском языке слова «провокация», «провокатор» до революции 1905-
1907 гг. практически не встречались, хотя само явление для российской
действительности не ново. Когда же возникала необходимость в применении
термина, его писали в латинской транскрипции: agent-provocateur .
Рассмотрим понятие провокации. Поскольку термин латинский по
происхождению, имеет смысл обратиться к первоисточнику: «Pro-voco — 1.
Вызывать, бросать вызов. 2. Привлекать к судебной ответственности. 3.
Возбуждать, причинять. 4. Раздражать. 5. Приглашать. 6. Обжаловать,
апеллировать. 7. Ссылаться. Provocatio - 1. Вызов. 2. Апелляция,
обжалование.»"
«Толковый словарь живаго великорускаго языка» В. И. Даля термина
«провокация» не знал , а энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона давал
юридическое значение слова: «1. Апелляция в уголовных вопросах от
магистрата к народу. 2. Понуждение истца к предъявлению иска, вопреки
общему правилу»4.
В справочной литературе в советское время приводилось понятие
политической провокации. Большая советская энциклопедия: «предательские
действия, совершаемые частными агентами полиции и реакционных партий
(провокаторами), направленные на разоблачение, дискредитацию и в конечном
счете на разгром прогрессивных, революционных организаций» . Словарь
иностранных слов: «предательские действия тайных агентов полиции,
проникших в революционные организации с целью информирования
политической полиции о деятельности революционеров, выдачи полиции
лучших работников, а также с целью вызова революционных организаций на

1
Дело петрашевцев. Т. 1. М.-Л., 1951. С. 172.
2
Дворецкий И. X. Латино-русский словарь. 2-е изд М, 1976. С 829.
3
Даль В.И. Толковый словарь живаго великорускаго языка. Т. 3. М.-СПб., 1882.
4
Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона. Т. 25. СПб., 1898. С.338.
5
Большая Советская Энциклопедия. Т. 21. С. 15.
такие действия, которые ведут к их разгрому» . Исключительно политические,
тенденциозные определения, и при этом весьма эмоциональные! Кстати, тот же
словарь иностранных слов позднее дает более взвешенную,
деполитизированную формулировку: «предательское поведение,
подстрекательство, побуждение кого-либо к заведомо вредным для него
действиям» .
37 Понятие провокации широко применялось в практике охранки.
М. И. Трусевич на допросе в Чрезвычайной следственной комиссии показал:
«Провокация понимается, например, много и вообще чинами,
прикосновенными к розыскной деятельности, совершенно не так, как она
понимается в общежитии. У нас различались понятия сотрудничества и
провокации. Сотрудник это есть лицо, осведомленное и доставляющее
сведения о том, что ему известно... А провокация — это есть уже проявление
инициативы агента в деле преступления»3. Другими словами, провокация есть
лишь то, что не санкционировано розыскным офицером, а предпринято агентом
самостоятельно. Это определение основано на содержании ст. 8 Инструкции по
организации и ведению внутреннего (агентурного) наблюдения 1907г. и
практически дословно совпадает с данным в подписанном им циркуляре
№125449 от 10 мая 1907 г. «Провокаторством» назывались случаи, когда
агенты пытались «сами создавать преступные деяния и подводить под
ответственность за содеянное ими. других лиц, игравших в этом деле
второстепенные роли, или даже совершенно неповинных» . Более категоричен
в определении П. Г. Курлов: «Под словом «провокация» нельзя понимать
необходимость осведомленности о готовящемся преступлении, а нужно раз
навсегда установить, что провокация — есть организация или пособничество к
5
преступлению в целях личного успеха и выслуги перед начальством» .

Широко применявшееся для обозначения секретных сотрудников понятие

«провокатор» также имеет несколько значений в латинском языке: «Provocator

1
Словарь иностранных слов. М., 1964. С.581.
2
Словарь иностранных слов. М., 1996. С. 400.
3
Падение царского режима.. Т. 3. С 211-212.
4
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л.74.
5
Курлов П.Г. Указ. соч. С. 120.

243
- 1. Бросающий вызов. 2. Гладиатор, приемы которого заключаются
исключительно в быстроте и ловкости»1. Отечественные словари дают в целом
такое же политическое определение, как и в случае с провокацией: «провокатор
- тайный агент, действующий путем провокации»". Еще более конкретное
определение дает автор книги «Петрашевский и царская тайная, полиция»
A. Ф. Возный: «под «провокатором» мы понимаем не просто тайного
политического агента, проникшего в революционную организацию для того,
чтобы осведомлять полицию, выдавать членов организации, а такого
полицейского агента, который своими действиями побуждает, подстрекает
революционеров к невыгодным для них действиям с целью их разоблачения и
ареста» . Эта дефиниция, возникшая из полемики с авторами Словаря
иностранных слов, оказалась еще более политизированной и эмоциональной.
Исходя из первоначального латинского значения термина, позволим себе
сделать предположение, что провокаторами своих секретных агентов называли
руководители политического розыска, и лишь затем в устах революционеров, а
через них и во всем обществе, слово приобрело негативную эмоциональную
окраску, с которой проникло в Россию и в русский язык., где эта негативная
окраска лишь усилилась.
Весьма интересным представляется мнение по этому вопросу юристов.
Н. С. Таганцев считает, что агент-провокатор - тот, «кто возбуждал к
преступлению с целью предать совершителя правосудию и подвергнуть его
ответственности» . Почти аналогичную формулировку предлагает
B. Н. Новиков: провокатором «с точки зрения русской практики нужно считать
всякого, кто побуждает другого к совершению преступного деяния с целью
предания его в руки властей для наказания, но желает при этом допустить
5

развитие преступной деятельности провоцируемого не далее покушения» .

И. С. Урысон пишет более подробно и многословно: «В обычном
словоупотреблении провокатором часто неправильно называют того, который,

1
Дворецкий И X. Указ. соч. С.829.
2
Ожегов СИ. Словарь русского языка. М., 1990. С.605., Словарь иностранных слов. М , 1996. С.400.
3
Цит. по: Лурье Ф.М. Указ. соч. СЮ.
4
Таганцев Н.С Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2-х т. М., 1994. Т 1 С.348
5
Новиков B.H. Ответственность провокатора по уголовному уложению // Право, 1909. №18

244
прикидываясь другом или сочувствующим, пытается выведать у другого его
преступные планы, дабы потом предать доверившихся ему лиц в руки властей.
На самом деле, такого рода деятельность, являясь лишь более искусным и
утонченным шпионством, не составляет еще провокации. Провокатор — это тот,
который... возбуждает в другом-самую решимость совершить преступление:
провокатор, в отличие от шпиона, стремится не только выведать- уже
существующие преступные замыслы или раскрыть уже совершенные
преступления, но - имея в конечном счете те же предательские цели, что и
шпион - выступает в активной роли, возбуждает, подстрекает, словом,
вызывает, провоцирует учинение преступного деяния с тем, чтобы в наиболее
удобный момент предать провоцированную жертву властям»1. Кстати, эта
точка зрения наиболее близка к современной. В. Н. Курченко, анализируя
провокационные действия работников оперативно-розыскных органов при
расследовании взяточничества или сбыта наркотиков, отметила: «Суть
провокации в том, что провокатор сам возбуждает у другого лица намерение
совершить преступление с целью последующего изобличения его либо
шантажа, создания зависимого положения»".
Из приведенных формулировок видно, что. речь идет двух различных
явлениях. Справочные издания дают определения одного из методов
политической борьбы государства с революционерами, юристы же пишут об
уголовно наказуемом подстрекательстве к совершению преступления лиц,
которые ранее и не помышляли заниматься преступной деятельностью.
Революционеры и, с их подачи, обыватели называли провокаторами всех
без исключения секретных сотрудников. Таким образом произошло смешение
понятий, в результате чего термин «провокация» приобрел негативную
эмоциональную окраску.
Теоретически обосновал провокацию, вошедшую в арсенал оперативно-
розыскных мероприятий под именем оперативного эксперимента, как наиболее
результативный метод политического розыска, дающий весомые

1
Урысон И.С. Агент-провокатор по действующему уголовному праву // Право. 1907. №32.
2
Курченко В. Отграничение провокации от действий при пресечении преступлений // Законность. 2004. №1.
С. 10.

245
доказательства для суда (и именно- поэтому вызвавший и до сих пор
вызывающий ярость и негодование политических и уголовных преступников
всех мастей, в том числе и. революционеров), действительный статский
советник И. П. Липради, он же и блестяще применил ее в расследовании дела о
кружке перташевцев.
Основная масса дореволюционных эмигрантских, да и некоторая часть
советских публикаций стремились представить кружок М. В. Буташевича-
Петрашевского как невинную забаву интеллигентов, вовсе не революционную
организацию, а безобидное «общество либеральных журфиксов» , чтобы тем
вернее заклеймить Липранди как беспринципного манипулятора, готового на
все ради славы и наград. Начало этому процессу положил А. И. Герцен своей
известной фразой: «Заговора не было, но Липранди, как трюфельная ищейка,
чуял его»". Однако отечественные исследователи выяснили, что петрашевцы
были подлинно революционной организацией, заговором с целью изменения
государственного строя. Как отметил А. Ф. Возный, «встав на путь организации
тайных революционных кружков, петрашевцы стремились закрепить традиции
декабристов по подготовке открытого революционного выступления против
царского самодержавия, обогатить эти традиции пропагандой, имевшей
конечной целью поднять на борьбу не только армейские части, но и широкие
массы народа» . Другое дело, что «реализовать свои широкие замыслы
петрашевцы не успели. Увлекшись научными дискуссиями, пропагандой,
несколько наивно полагая, что их благородная деятельность остается скрытой
от глаз правительства и полиции, они, по существу, не принимали никаких мер
безопасности»4. И в том, что они «не успели» — заслуга Липранди и
воспитанного им секретного агента П. Д. Антонелли.
В расследовании дела петрашевцев Липранди пришлось решить
достаточно сложную задачу: ввести в кружок Петрашевского можно было
только достаточно интеллигентного человека, но этот человек должен был
донести потом на новых «друзей». Липранди впоследствии писал, что «агент

Возный А.Ф. Полицейский сыск и кружок петрашевцев. Киев, 1976. С. 21.

2
Герцен А.И. Сочинения в 9-ти т. М., 1958. Т. 8. С. 46.
3
Возный А.Ф. Указ соч. С. 24.
Там же.

246
мой должен был стать выше предрассудка, который в молве столь
несправедливо и потому безнаказанно пятнает именем доносчиков таких
людей, которые, жертвуя собой в подобных делах, дают возможность
правительству предупреждать те беспорядки, которые могли бы последовать
при большей зрелости подобных зловредных обществ»1. Но Антонелли под
руководством Липранди стал не просто доносчиком, а именно провокатором,
своими действиями способствуя тому, чтобы Петрашевский раскрыл перед ним
свои замыслы и задачи создаваемого общества.
При этом Липранди, в отличие от значительной части его современников,
не считал донесение о правонарушениях порочным деянием. Он с сожалением
писал: «Чиновник, служащий в таком ведомстве, где расходуются, скопляются,
или хранятся, знатные суммы, лишен всякой нравственной возможности, в
случае каких-либо беспорядков, при неправильном расходовании сумм, даже
при самом видимом похищении из оных, доводить о том до сведения
Начальства. Такой чиновник, хотя бы* его донесение было вполне доказано,
едва ли не везде пятнается именем доносчика (здесь и далее разрядка автора —
С.Ж.)... Такой чиновник, по существующему общему порядку вещей, в том
месте служить уже не может, и скоро вытесняется под разными, впрочем,
благовидными, предлогами. Другие ведомства, в которые бы он искал
перейти, естественно, чуждаются его, и он погибает безвозвратнее самого
казнокрада...»"
Поэтому Липранди разработал и теоретически обосновал необходимость
применения оперативно-розыскных методов, главным образом оперативного
внедрения и внутреннего наблюдения, при расследовании большинства
преступлений по должности: «Возвышенные сановники, при всем своем
стремлении к благу, одни не были бы в возможности проникнуть в эти тайники
и каждому нравственному недугу противопоставить соответствующее
противоядие. Не многие из них прошли по чиновничьей лестнице в различных
ведомствах, а по тому им вовсе чужды пути, ведущие к многочисленным родам
злоупотреблений. Второстепенные лица, знающие подробно все проделки,

1
Там же. С. 36.
2
Липранди И.П. О взятках, взяточниках и доносчиках. М., 1870. С. 24-25.
247
обращаясь, по^ многочисленным поручениям, среди всех ведомств, и от
природы общительные и любознательные, могли ли им добродушно
содействовать? Трудно решить, по множеству весьма уважительных причин»1.
Другими словами, в деле предупреждения и пресечения преступлений
Липранди видит три этапа: первый - желание власти восстановить нарушенный
правопорядок; второй — отыскание лиц, «знающих все проделки» и в то же
время «общительных и любознательных»; и третий - стимулирование их
желания «добродушно содействовать», то есть вербовка. После чего раскрытие
любого, самого запутанного преступления, по Липранди - лишь вопрос
времени. В частности, в деле Петрашевского ему понадобился год.
Именно этого изобретения и не могут до сих пор простить Ивану
Петровичу революционеры и преступники. В этом отношении интересен
феномен одного из исследований, принадлежащего перу А. Ф. Возного.
Многолетний опыт службы в милиции позволил ему по справедливости
оценить и суть изобретения Липранди, и его мастерское применение в деле
петрашевцев* Однако идеологические установки того времени- требовали
непременно ругать и унижать Липранди. И Возный прибегает к «эзопову
языку», которым в свое время мастерски владели Белинский и Добролюбов.
Обзывать Липранди «инквизитором» и «трюфельной ищейкой» он предоставил
Герцену, цитируя его. Собственные же эпитеты звучат скорее как признание
достоинств: «Опытный расторопный чиновник»... вместе с Перовским «оба
жаждали чинов и наград, оба вместе хотели быть «героями» родины, ее
«спасителями»... «умел хранить тайну»2 и т. п.
Подлинной насмешкой над партийными цензорами звучит в книге
Возного обвинение Липранди в трусости: «В 6 часов утра для ареста
Петрашевского к его дому прибыли Липранди и начальник штаба корпуса
жандармов генерал Дубельт. Липранди оставался в карете (ведь Антонелли
предупреждал о возможности вооруженного сопротивления), а Дубельт вошел
в квартиру...» . Действительно, для понимания истинного смысла этой фразы

1
Там же. С. 27-28.
2
Возный А.Ф. Указ. соч. С. 31
3
Там же. С. 52.

248
необходимо хотя бы поверхностно знать биографию Липранди, неоднократно
месяцами в одиночку пробиравшегося, по вражеской территории, собирая
агентурные сводки, или вступавшего в> единоборство с финскими,
французскими, турецкими диверсантами. С такой биографией просто смешно
бояться не служившего в армии адвоката и переводчика, хотя бы и увешанного
оружием. А остался в карете Иван Петрович по другой причине: ведь арест и
следствие были поручены Ш-му Отделению, и Липранди, указав дом
Петрашевского, не имел права участвовать в аресте, поскольку был чиновником
МВД.
Тем не менее общественное мнение единогласно осудило Липранди.
«Кодекс дворянской чести ни в коей мере не возбранял секретно действовать на
пользу возлюбленного отечества - в видах его безопасности внешней. Но тот
же кодекс абсолютно исключал шпионство» «внутреннее». «Известный
доносчик по делу Петрашевского» - так аттестовался шестидесятисемилетний
отставной генерал в первом же выпуске «Колокола»1. К либералам добавили
свое влияние и руководители ведомств, чьи чиновники попали под следствие,
поскольку, как выяснилось, они занимались в кружке Петрашевского
«изучением западной философии» с официального разрешения своего
начальства". Вместо ожидаемых наград Липранди* вынужден был уйти в
отставку.
Какие же конкретно действия понимались в политическом розыске как
провокация и насколько они урегулированы законодательными и
ведомственными нормами? Поскольку среди революционеров бытовала
привычка объявлять все действия охранки против них провокацией,
объективности ради обратимся к инструкциям и циркулярам Департамента
полиции, свидетельствам руководителей охранки.
Метод политической провокации был урегулирован правовыми нормами
актов охранки. §8 Департаментской инструкции раскрывал цель оперативно-
розыскных мероприятий: «все стремления политического розыска должны быть
направлены к выяснению центров революционных организаций и к

1
Волгин И. Пропавший заговор // Октябрь 1998. №1.
2
См : Сокольский Ю.М. Цари и министры. СПб , 2000. С. 368.

249
уничтожению их в момент проявления ими наиболее интенсивной
деятельности, почему не следует «срывать» дело розыска только ради
обнаружения какой-либо подпольной типографии или-мертво лежащего на
сохранении склада оружия, помня, что изъятие подобных предметов только
тогда приобретает особо важное значение, если они послужат к изобличению
более или менее видных революционных деятелей и уничтожению
организации». Московская инструкция уточняла, что полученные сведения
должны дать «полные основания для привлечения их (революционеров) к
дознаниям или следствиям». Причем эта цель розыска не нова, она поставлена
была намного ранее составления инструкций. Об этом сообщает Спиридович:
«В борьбе с революционным движением на местах практиковались... два
метода. Первый состоял в том, что организации давали сплотиться и затем
ликвидировали ее, чтобы дать прокуратуре сообщество с большими, по
возможности, доказательствами виновности»1. А к чему нужны эти «большие
доказательства»? Ведь само по себе участие в «сообществе, составившемся для
учинения тяжкого преступления», предусмотренного ст. 99 (посягательство на
жизнь, здоровье, свободу или вообще на неприкосновенность священной особы
царствующего императора, императрицы или наследника престола, или на
низвержение царствующего императора с престола, или на лишение его власти
верховной, или на ограничение прав оной) или ст. 100- (насильственное
посягательство на изменение в России или» в какой-либо ее части
установленных Законами образа правления или порядка наследия престола ли
на отторжение от России какой-либо ее части) Уголовного Уложения 1903 г.,
наказывалось каторжными работами на срок 8 лет или бессрочно". Но
доказывать это преступление было достаточно сложно. Впервые с проблемами
доказывания жандармы столкнулись после принятия 19 мая 1871 г. Правил о
порядке действия чинов корпуса жандармов по исследованию преступлении ,
внесенных впоследствии в Устав уголовного судопроизводства. Эти Правила
возлагали на жандармов обязанности проведения предварительного следствия

1
Спиридович Л. И. Указ. соч. С. 133.
2
Российское законодательство Х-ХХ веков. Т. 9. М., 1994. С 300.
3
ПСЗ. Собр 2. T.46. №49615.

250
 по государственным преступлениям. В результате, отмечает А. Е. Скрипилев,
«доходившие до суда материалы таких дознаний подвергались уничтожающей
критике" защиты, указывавшей на бездоказательность многих- фактов,
приводимых обвинением»1. Привлекать сотрудника на суд в качестве свидетеля
охранка не могла, поскольку это означало его окончательный провал, что, как
указывалось выше, считалось в охранке недопустимым. Поэтому в суд надо1
было предъявлять явные улики преступления и свидетелей. На- подыскание
последних охранка обращала особое внимание: «Плодотворности, розыска в
смысле возможности судебного преследования будет содействовать
внимательное отношение агентуры к указанию лиц, могущих быть
допрошенными в качестве свидетелей» - гласил циркуляр Департамента
полиции №126034 от 2 марта 1908 г.2
Кроме того, ликвидация революционных организаций «в момент
наибольшего проявления их деятельности», с явными доказательствами
преступления, преследовала цель «быстрого применения судебной репрессии и
принятия высших мер пресечения» . Ведь статья 52 Уголовного Уложения
1903 г. недвусмысленно указывает, что «согласившийся принять участие в
сообществе для учинения тяжкого преступления... и не отказавшийся от
дальнейшего соучастия, но не бывший соучастником тяжкого преступления...,
отвечает только за участие в сообществе»4. Именно это и не устраивало ни
охранку, ни вообще власть. Здесь перед охранкой, имевшей в партийной
организации одного или нескольких секретных сотрудников, вставала дилемма:
следуя букве и духу закона, использовать агентов только как осведомителей и
дожидаться, когда организация решится на явное выступление и подготовит
его, рискуя при этом, что сотрудники не будут привлечены и выступление
будет удачным, или поручить сотрудникам проявить активность в подготовке
какого-нибудь явно преступного акта (террористический акт, экспроприация,
забастовка и т.п.), имея некоторую уверенность, что сотрудник находится в

Скрипилев А.Е. Об одной стороне судебной контрреформы в России // Советское государство и право,
1983, №9. С. 122.
2
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л. 134.
3
Там же. Л.78.
Российское законодательство X-XX веков. Т. 9. М.( 1994. С.287.

251
гуще событий, обладает полной информацией и своевременно ее сообщит, а
следовательно, цель розыска будет достигнута. Многие розыскные офицеры из
«ловких людей, умевших показать товар лицом»1, становились именно на такой
путь ведения розыска.
Инструкции весьма осторожно регламентировали провокацию, хотя' и
принимали во внимание, что ограничить сотрудника только осведомительной
деятельностью автоматически означало не только* свести к нулю ценность
поставляемых им сведений, но и навлечь на него подозрения товарищей по
партии: «В каждом случае, при возложении сообществом на сотрудника какой-
либо активной работы или поручения, следует строго оценить действительную
надобность принятия им последнего на себя, как в смысле прикрытия своего
положения, так и в целях получения новых данных для розыска, причем
следует иметь в виду, что постоянные уклонения сотрудника от поручаемой
ему организацией работы, могут неблагоприятно отразиться на его репутации»"
- гласила норма Московской инструкции. Удержаться на грани между
допустимой и недопустимой провокацией сумели далеко не все.
Подавляющее большинство печатных изданий все действия секретных
сотрудников рассматривало как провокацию, а самих сотрудников именовало
провокаторами. Создавалось впечатление, что никаких революционеров нет,
вся революционная деятельность ведется агентами охранки, а на скамьи
подсудимых попадают невинные посторонние люди, никоим образом не
причастные к противоправительственной деятельности. Сила такой пропаганды
была настолько велика, что ввела в заблуждение даже достаточно искушенных
в политике людей. Французский посол М. Палеолог писал в своем дневнике в
1916 г.: «Специфической для России является провокаторская роль полиции
при забастовках; это едва ли не самое позорное пятно, лежащее на нынешнем
режиме... Гнусные охранные отделения содержат в промышленных центрах
многочисленных агентов, не для наблюдения за революционными элементами,
а для того, чтобы их держать в руках, их поддерживать и позволять им
выступать, когда охрана считает это нужным. Стоит «конституционным

1
Курлов П.Г. Указ. соч. С. 86.
2
Инструкция... § 30.

252
демократам» возвысить голос в обществе или в Гос. Думе, или царю-проявить
какой-нибудь робкий уклон в сторону либерализма, как немедленно где-нибудь
происходит бурная забастовка'. На небе появляется призрак революции,
источающей кровавые лучи, как вестник дня страшного суда. Но казаки тут как
тут. Порядок восстановлен. Еще раз охранное отделение спасло самодержавие
и общество..., чтобы в конце концов их бесповоротно погубить...» .
Исследование правовой основььполитической провокации, предпринятое
в начале века рядом выдающихся российских юристов, имело целью доказать
ее противозаконность и уголовную' наказуемость, а следовательно, и
недопустимость ее применения правительственными органами. Н. С. Таганцев,
рассматривая в своих классических лекциях по русскому уголовному праву
проблемы соучастия, задался вопросом ответственности за подстрекательство
агентов-провокаторов. По тщательном рассмотрении проблемы он сделал
вывод, что «даже и в тех случаях, когда подстрекатель руководствуется5 не
личными побуждениями, а своеобразно понимаемыми обязанностями службы
или интересами общественными, подобная ссылка недостаточна для признания
подстрекательства безнаказанным. Ссылка на служебные обязанности сама по
себе несостоятельна уже потому, что никакой закон не уполномочивает и не
может уполномочить кого-либо на подобную деятельность... Такая ссылка не
извинительна не только тогда, когда данный агент по своему почину прибег к
подобному способу открытия преступника, но и тогда, когда он действовал по
приказу начальника, так как подобный приказ беззаконен»".
И. Н. Урысон в своей статье убедительно доказывал виновность агента
полиции, подробно анализируя две ипостаси провокаторства: преступный
подговор и революционную агитацию (ст. 102 и 129 Уголовного уложения
1903 г.), и отмечал существенную разницу между ними. Преступный подговор
к совершению конкретного покушения находился под контролем провокатора,
и он мог остановить преступление с помощью ареста на любой стадии развития
преступления, что до некоторой степени смягчало вину провокатора, хотя и не
уничтожало ее совсем; в случае же революционной агитации результаты ее

1
Палеолог М. Царская Россия накануне революции. М., 1996. С 26.
2
Таганцев Н. С. Указ. соч. С.349.

253
были неконтролируемы и непредсказуемы, «от чего правительству только
наносится ущерб»'.
Полемика между В. И. Набоковым и В. Н-. Новиковым вращалась вокруг
возможности провокатору уйти от уголовной ответственности благодаря
применению последней части статьи 51 Уголовного уложения 1903 г., каковая
гласила: «соучастник, отказавшийся от участия в преступном деяниш и
принявший своевременно все зависящее от него меры для предотвращения
оного, освобождается от наказания» . Набоков полагал, что «утвердительное
решение вопроса об уголовной- ответственности агента-провокатора возможно
лишь с известными оговорками, и даже в тех случаях, где он является
настоящим подстрекателем, в техническом смысле слова, последняя часть ст.
51 предлагает ему золотой мост к безнаказанности» . Новиков же возражал,
указывая, что этот случай «не может иметь применения к провокатору, так как
последний, вопреки закону, принимает все меры, чтобы вызвать преступное
покушение»4. Дело в том, что покушение на совершение государственного
преступления в. Российском законодательстве образовывало самостоятельный
состав преступления и было наказуемо.
Анализ приведенных произведений юристов показывает, что речь в них
идет о подстрекательстве, вовлечении в противозаконную деятельность лиц,
ранее не совершавших никаких преступлений. Такие деяния имели место в
деятельности секретных сотрудников, но с ними вела борьбу и сама' охранка.
Циркуляр № 125449 от 10 мая 1907 г. негодовал по поводу активного участия
«некоторых секретных сотрудников* в такого рода революционной
деятельности, как вооруженные экспроприации, хранение бомб и т. под.,
причем один из сотрудников во время обыска даже подбросил хранившуюся у
него бомбу соседу по квартире... В то же время лица, ведающие розыском,
узнавали о подобной деятельности своих секретных сотрудников уже после их
привлечения к следствию, а в своих донесениях в Департамент Полиции
старались оправдать преступную и провокационную их деятельность и

1
Урысон И.С. Указ. соч //Право. 1907. №33.
2
Российское законодательство... Т.9. С.287.
3
Набоков В.Д. По поводу статьи В.Н. Новикова // Право. 1909. №18.
4
Новиков В.Н. Указ. соч.

254
возбуждали ходатайства об освобождении сотрудников от судебной-
ответственности». Признавая, что' «для сохранения своего положения в-
организации секретным' сотрудникам приходится не уклоняться от активной
работы», Департамент требовал «на каждый отдельный случай' испрашивать
разрешения лица, руководящего агентурой..., и во всяком случае не привлекать
к соучастию других лиц», в противном-случае «Департамент ни в какой мере не
выступит в пользу облегчения участи уличенного в преступлении
сотрудника»1. Отметим, что' этот циркуляр появился вскоре после первых
запросов в. Государственной.- думе о полицейских провокациях, когда
отечественная пресса, и не только революционная, достаточно часто
публиковала материалы о провокациях, которые, становясь известными
широким слоям населения, вызывали «широкую огласку и* весьма вредную для
розыскного дела сенсацию»".
Юристы, рассуждая о наказуемости провокации, вполне отдавали себе
отчет в том, что их великолепные построения практически неприменимы:
«...теоретический интерес вопроса о наказуемости агента-провокатора вовсе не
соответствует реальному значению этого вопроса. Пока будут Азефы,
никакими теориями их не посадишь на скамью подсудимых...» Охранка,
понимая преступную провокацию как вовлечение в преступную деятельность
лиц, ранее непричастных- к ней, избавлялась от секретных сотрудников,
практиковавших такие действия, хотя и не привлекала их к суду во избежание
огласки . Проблема ответственности агентов за провокации против членов
противоправительственных партий и организаций, известных охранке, была
полностью снята самим же Н. С. Таганцевым: «Несколько иными
представляются те случаи, когда подговариваемое лицо уже разыскивается
властью за учиненное им какое-либо преступное деяние, когда в совершении
нового деяния или даже покушения на него нет интереса, а засада устраивается
не для привлечения к ответственности за вновь учиненное, а только для захвата
преступника... Но при таких условиях, очевидно, нет основания вовлекать в

1
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л.74.
2
Там же. Л.221
3
Набоков В. Д. Указ. соч.
4
ОГАЧО. Ф.И-54. Оп.1. Д.6. Лл.19, 25, 33, 45, 56, 58, 62.

255
преступления, угрожаемые смертной казнью или каторгой» . Здесь в ученом
говорит гуманист, а у охранки, как уже отмечалось выше, такие основания
были.
Впоследствии многие руководители политического розыска утверждали,
что они боролись с провокацией. Да, действительно, рассылались грозные
циркуляры, сыпались требования, министры и другие чиновники мучительно
отвечали на депутатские запросы в Государственной думе, которая в ноябре
1908 г. даже приняла резолюцию об осуждении провокации как метода борьбы
с революционными силами (правда, минимальным большинством - 175 против
167). Увольнялись за увлечение провокацией секретные сотрудники. Но ни
один розыскной офицер не понес сколько-нибудь серьезного взыскания.
Первой и практически единственной действенной нормативной мерой против
провокации был циркуляр В.Ф.Джунковского от 26 октября 1913 г.,
требовавший от начальников розыскных учреждений «ликвидировать
революционные группы как скоро агентура даст Вам определенные и
достоверные сведения о наличии преступной деятельности, а наружное
наблюдение осветит связи и взаимоотношения заподозренных лиц»". Сняв
таким образом требование ликвидации в момент «наибольшего проявления
деятельности», Джунковский сделал провокацию ненужной. Обратной
стороной было отсутствие весомых доказательств для суда, и репрессия стала
возможной либо в административном порядке, либо привлекая секретных
сотрудников в качестве свидетелей, что влекло за собой провал. Стремясь
уничтожить провокацию, верный слуга монархии нанес еще один удар по
внутренней агентуре и, как следствие, по политическому розыску в целом.
Нельзя сказать, что чины правительства и руководители охранки не
пытались в той или иной мере защищаться от нападок юристов, обосновывая,
со своей стороны, законность применения провокации. И если ссылки
П. Г. Курлова и М. И. Трусевича на цель деяния - «если лицо участвует в
собрании, но не ставит себе целью совершение преступления, а ставит себе

1
Таганцев Н. С. Указ.соч. С.350.
2
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л.294.

256
цели осведомительные, то едва ли тут будет состав преступления» - не
выдерживали критики, то П. А. Столыпин мастерски применяет ссылку на
крайнюю необходимость. В своей речи в Государственной думе 13 марта
1907 г. по поводу отмены военно-полевых судов он говорит: «Государство
обязано, когда оно находится в опасности, принимать самые строгие, самые
исключительные законы, чтобы оградить себя от распада. Когда дом горит,
господа, вы вламываетесь в чужие квартиры, ломаете двери и окна. Когда
человек болен, его организм лечат, отравляя ядом. Когда на вас нападает
убийца, вы его убиваете»". Статья 46 Уголовного уложения 1903 г. установила,
что «не почитается преступным деяние, учиненное для спасения собственной
жизни или жизни другого лица от опасности, которая произошла вследствие
угрозы, незаконного принуждения или иной причины и которая была
неотвратима в то самое время другим средством» . По Н. С. Таганцеву, «под
состоянием крайней необходимости понимается... посягательство на'правовую
норму ради защиты также правоохраненного интереса от грозящей ему...
неотвратимой опасности, но с тем отличием от обороны, что при ней вред
причиняется нападающему, а здесь третьим лицам, или даже заключается
только в нарушении закона»4 .
Революционеры, применяя внутреннее наблюдение как метод
политической борьбы, ограничивались сбором информации о противнике,
отказываясь от применения провокации. У них просто не было в этом
необходимости: политические противники уничтожались физически. За
полтора года первой русской революции, с февраля 1905 г. по май 1906 г. было
убито 8 офицеров Отдельного корпуса жандармов, 55 нижних чинов, 18
секретных сотрудников. Не менее успешно отстреливали, взрывали и
отправляли в мир иной чинов общей полиции: 21 полицейский начальник
(полицмейстеры, уездные начальники и исправники), 79 приставов и их

1
Падение царского режима... T.3. С.212.
2
Цит. по: Лаврин А. П. Хроники Харона: Энциклопедия смерти. Новосибирск, 1995. С. 197.
3
Российское законодательство .. T.9. С.285.
4
Таганцев Н. С. Указ.соч. С 213.

257
помощников, 125 околоточных надзирателей, 346 городовых, 57 урядников и
257 нижних чинов полицейской стражи1.
По подсчетам А. Гейфман за весь период первой русской революции, т.е.
с начала 1905 по конец 1907 гг., общее число государственных чиновников,
убитых или покалеченных террористами, достигло почти 4 500. Если прибавить
к этому 2 180 убитых и 2 530 раненых частных лиц, то общее число жертв в
1905—1907 годах составляет более 9 000 человек .
Таким образом, провокацию как подстрекательство лиц, ранее не
участвовавших в противозаконной» деятельности, к совершению
государственных преступлений, охранка считала недопустимой и боролась с
ней. Исключение составляло участие секретных сотрудников в революционной
агитации и пропаганде, составлявшее, по мнению И. С. Урысона,
разновидность подстрекательства. В. И. Ленин по поводу предательства
Р. В. Малиновского писал: «Чтобы снискать доверие у нас, Малиновский, как
член Цека партии и депутат Думы, должен был помогать нам ставить легальные
ежедневные газеты... Одной рукой отправляя на каторгу и на смерть десятки и
десятки лучших деятелей большевизма, Малиновский- должен был другой
рукой помогать воспитанию десятков и десятков тысяч новых большевиков
через легальную прессу»3.
Провокация как метод политической борьбы состоит в создании
обстоятельств, вынуждающих политического противника к активным
действиям, выявляющим преступный характер его деятельности с целью
прекращения таковой с применением судебной репрессии. Такие действия были
одной из основных обязанностей секретных сотрудников охранки,
урегулированных нормативными актами Российской империи. Другое дело, что
государство не может рассматриваться в качестве народного, а
«государственный порядок и общественное спокойствие» стабильными, если
для поддержания их в течение нескольких десятилетий используется режим
крайней необходимости.

1
ГА РФ. Ф.102. ОО. 1905г. Д.2554. Л.32.
2
Geifrnan A Throu Shalt Kill: Revolutionary Terrorism in Russia, 1894-1917. Prinseton, New Jersey, 1993. P. 26.
3
Ленин В. И. Полн. собр соч. Т.41. С.28-29.

258
 Важнейшим условием успешности агентурной работы в рядах
противоправительственных организаций были обеспечение безопасности
сотрудника, сохранение доверия к нему товарищей по партии, без чего
невозможно получение добротной информации. Охранка осуществляла два
направления работы по прикрытию своих сотрудников: первым и основным
являлась тщательная повседневная конспирация, второе применялось, в
экстраординарных случаях, когда на сотрудника падало подозрение в контактах
с охранкой.
Опыт конспирации секретных сотрудников накапливался по мере
развития революционного движения, расширения и совершенствования
агентурной деятельности. Нормотворческая обязательность этого процесса
оформлялась в виде законодательных и ведомственных норм, изложенных в
разнообразных правовых актах Министерства внутренних дел, Департамента
полиции и Отдельного корпуса жандармов: директивах, инструкциях,
положениях и циркулярах. Изучая эти акты, а также донесения, переписку
офицеров, политического розыска, воспоминания видных деятелей
Департамента полиции, мы сегодня можем восстановить с максимально-
возможной полнотой весь набор форм и методов обеспечения безопасной
работы тайной агентуры, применявшихся государственными органами
Российской империи в борьбе с противоправительственными движениями и
организациями.
Все нормы конспирации в организации политического розыска
классифицируются в два взаимосвязанных блока. Это общие требования
обеспечения секретности и частные рекомендации по выполнению конкретных
действий по розыску. Эти нормы отчетливо подразделяются на рекомендации
по поведению секретных сотрудников и требования к офицерам-организаторам
политического розыска
Первым и важнейшим конспиративным требованием к секретным
сотрудникам было: «Решительно никто, кроме заведывающего агентурой, не
должен знать о его (агента) работе по розыску. Принадлежность его к составу
агентуры не может быть обнаружена никому, ни при каких обстоятельствах и

259
ни в каком случае» Эта общая норма подробно разъясняется и
конкретизируется. В частности, в быту сотрудник «не должен изменять ни
образа своей жизни, ни* обстановки, чтобы этими переменами и новыми даже
мелкими расходами не вызвать зависти и подозрений товарищей по поводу
источника денежных получений». При постоянном общении все мелкие
изменения в быту или жизнь не по средствам сразу бросаются в глаза. Именно
таким образом в 1907 г. была разоблачена секретный сотрудник в партии
большевиков Ю. О. Серпова, достигшая высокого положения секретаря
Петербургского комитета. Разоблачил ее А. И. Рыков, обратив внимание на
широкие финансовые возможности скромной работницы".
Агент также «не должен иметь ни при себе, ни в своей квартире, ничего
такого, что, при обнаружении могло бы послужить, хотя бы косвенным,
указанием на принадлежность его к составу агентуры». А. Лобов определил
принадлежность Р. Малиновского к агентуре охранки абсолютно случайно:
«Зайдя к нему вечером в Деловой двор, я застал, его за телефоном, вызывающим
номер 1-41-85. Это был телефонМартынова» .
Конспиративные требования к офицерам и чиновникам охранки также
были весьма подробны. Первым и основным было сохранение в тайне
подлинного имени и фамилии сотрудника, его адреса, для чего применялись
агентурные клички или псевдонимы: «Фамилию и адрес сотрудника должен
знать только заведывающий агентурой. Необходимо, чтобы сотрудник работал
в революционной среде или под псевдонимом, или под нелегальной фамилией,
но отнюдь не под своей настоящей». Причиной такого требования были
достаточно частые факты измены со стороны чиновников и филеров наружного
наблюдения. Начало этому процессу положил народоволец Н. В. Клеточников,
служивший в 1879-1880 гг. чиновником III отделения Собственной Е.И.В.
канцелярии и разоблачивший более 300 агентов охранки . Позднее опыт

Инструкция по организации и ведению внутренней агентуры // Тайны политического розыска (публ.

З.И.Перегудовой). СПб., 1992. С.2-15.
2
Ансимов Н,Н. Тайная политическая полиция самодержавия и российская социал-демократия (1903 -
февраль 1917гг.) (докт. дне.) Екатеринбург, 1992 С.177.
3
ГА РФ. Ф.Р-1005. Оп. 1а. Д 24. Л.77. Мартынов- начальник Московского охранного отделения
Лурье Ф.М. Полицейские и провокаторы: политический сыск в России. 1649-1917. M., TEPPA, 1998. С.82-
83.

260
внедрения, в охранку своих агентов или вербовки чиновников Департамента
полиции был взят на вооружение всеми революционными партиями. В роли
«разоблачителей» выступали такие высокоинформированные лица, как
чиновник особых поручений Варшавского охранного отделения М. Е. Бакай 1 ,
старший помощник заведующего Особым отделом Департамента полиции
Л. П. Меныциков~, и даже потомственный дворянин, сенатор, бывший директор
Департамента полиции А. А. Лопухин3. Что же касается мелких чиновников, их
верность присяге демонстрирует циркуляр Департамента полиции от 29
февраля 1910 г. № 125204: «...в «Следственную комиссию» эмигранта Бурцева
все чаще доставляются сведения о секретных сотрудниках, причем
пересылаются подлинники или копии с документов сотрудников»4. Поэтому
необходимые «действительные сведения о личности секретных сотрудников»
даже в машинописных документах требовалось «обозначать лично шифром»
(подчеркнуто в документе).5 Да и сам В. Л. Бурцев писал, что в 1906 г. «имел
сношения с одним чиновником департамента полиции, имевшим отношение к
его архиву. За очень скромное вознаграждение ... он доставлял мне из этого
архива целые томы секретных документов... Все это продолжалось несколько
месяцев...» . Лучшие розыскные офицеры, в тех крайних случаях, когда
необходимо было в переписке указать действительные фамилию и адрес агента,
эти сведения после прочтения из документа вырезали, дабы не сделать их
достоянием канцелярских работников .
Измены филеров также были достаточно частыми. В 1913 г. своим
циркуляром Департамент полиции потребовал изучить и настойчиво бороться с
8
этой проблемой и указал, что наружное наблюдение и чины канцелярии
совершенно не должны знать сотрудника. Им он должен быть известен, но
лишь по кличке, как действительный революционер, и только в том случае,
если он вошел в сферу наблюдения.

' Там же. С 275.

2
Спиридович А. И. Записки жандарма М,. 1991. С.38.
3
Лурье Ф. М. Указ. соч. С.294-300.
4
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л.227.
5
Там же. Л.272.
6
Бурцев В.Л. В погоне за провокаторами. М., 1989. С. 160.
7
ОГАЧО. Ф.И-54. Оп.1. Д.6. Л. 100.
8
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. д.4. Л.281.

261
 Другая группа конспиративных требований включала нормы обеспечения
безопасной связи агента с розыскным офицером. Охранка применяла три
основных способа такой связи: личные контакты, переписка и сигнальная связь.
Два первых способа были обычными, сигнальный применялся в
экстраординарных случаях.
Личное общение с агентом признавалось главным, наиболее действенным
способом общения и руководства агентурой: «Необходимо всегда иметь в виду,
что роль сотрудника нравственно крайне тяжела и, считаясь с этим, следует
поставить его по отношению к себе в такое положение, чтобы он не чувствовал
угрызений совести, шел бы охотно на свидания с заведывающим агентурой,
находя во время последних душевный отдых, внимание, сочувствие и
нравственную поддержку».
Однако этот способ являлся и наиболее опасным, поскольку возможность
провала во время свиданий члена революционной организации с жандармским
офицером многократно возрастала. Почему же охранка, всемерно заботясь о
сохранении своих секретных сотрудников, не отказалась от такого
рискованного способа связи? Да по той простой причине, что личный контакт
являлся средством не только передачи информации в обе стороны, но прежде
всего инструментом контроля как за самим агентом, так и за качеством
поставляемой им информации. Тем не менее, чтобы уменьшить риск провала, в
охранке были разработаны до мельчайших подробностей конспиративные
приемы подобных встреч. Основным из них было содержание тайных квартир,
где и происходили встречи.
Нормативные акты по организации внутреннего наблюдения скрупулезно
обобщили опыт содержания таких квартир. §31 Департаментской инструкции
содержал лишь общие требования: «Конспиративная квартира не должна
помещаться в таких местах, где за ней может быть установлено наблюдение
(соседство трактира, сада, мелочной лавочки, стоянки извозчиков, трамвайного
павильона, общественного заведения и пр.). Она должна иметь обязательно два
входа, если позволяют обстоятельства, не находиться во дворе, быть, по
возможности, ближе к канцелярии и в такой части города, где живет поменьше
революционных деятелей».

262
 Гораздо подробнее регулировала этот вопрос московская инструкция.
Квартиры «должны быть выбраны в частях города, наименее населенных
революционными деятелями, и в таких местах, где трудно установить за ними
наблюдение.
Квартира должна состоять из нескольких комнат, так расположенных,
чтобы было возможно разделить в них случайно сошедшихся нескольких
сотрудников, без встречи их между собою. Хозяином квартиры может быть
надежный, семейный служащий, состоящий на такой должности, по которой
обыватели города его не знают.
Желательно, чтобы при квартирах, в которых происходят частые
свидания, не было бы швейцаров.
Хозяину конспиративной квартиры должно быть внушено следующее:
1) У него не должны бывать гости и вообще частые посетители, хотя бы
даже и его родные.
2) Прислуга не должна открывать дверей приходящим на квартиру.
3) Он не должен допускать встречи между сотрудниками.
4) Он не должен вступать в какие-бы то ни было разговоры с
сотрудниками, спрашивать их фамилии и вглядываться в их лица.
5) Он должен немедленно запирать за сотрудником двери и удаляться от
дверей комнаты, в которой последний принимается.
6) Он не должен допускать в квартиру новых лиц, не имея на то
предупреждения и разрешения заведывающего.
7) Он не должен выпускать сотрудника, не проверив, что последнему, по
выходе, не угрожает встреча с кем-бы то ни было.
8) По уходе сотрудника и заведывающего, он должен осмотреть комнату
и, если бы в ней оказались, случайно ими оставленные, какие-нибудь вещи, а в
особенности рукописи и записки, то таковые он должен сохранить и
обязательно передать их заведывающему и
9) Что нарушение выше приведенных требований лишит его права на
дальнейшее держание квартиры».
Количество конспиративных квартир не ограничивалось,
рекомендовалось иметь их по возможности больше, чтобы исключить встречи

263
секретных сотрудников друг с другом. Для встреч же с наиболее ценными
агентами снималась особая квартира, неизвестная остальным сотрудникам.
Н. Шлейфман, со ссылкой на воспоминания видного деятеля охранки
П. П. Заварзина, выделяет три вида квартир,- используемых для встреч с
агентами. Первые, прослужившие длительное время, использовались только
для встреч с новыми агентами или сотрудниками, чья преданность вызывала
сомнения. В случае провала или измены таких агентов и, соответственно,
расконспирирования квартиры, ущерб был бы минимален. Квартиры второго
типа, использовавшиеся некоторое время, но надежность которых не вызывала
сомнений, служили для контактов с опытными, но не особенно важными
агентами. Встречи с наиболее серьезными сотрудниками, занимающими
высокое положение в агентурной иерархии, проводились исключительно в
квартирах третьего типа, арендованных специально для данного агента1. Так,
начальник Петербургского охранного отделения А. В. Герасимов для контактов
со своим секретным сотрудником Е. Азефом содержал особую квартиру по
Большой Итальянской, 15, в которой никогда не назначал встреч другим, хотя
бы и также ценным, агентам". Конспиративные квартиры этого типа
тщательнейшим образом охранялись полицией и наружным наблюдением.
Р. В. Малиновский, пытаясь выяснить, кто еще, кроме него, сотрудничает с
охранкой, «ходил по тем домам, где мы устраивали свидания, но это
немыслимо было, так как эти дома охранялись лучше, чем Государственный
банк»3.
Содержание конспиративных квартир, ввиду высокой стоимости их
аренды и особенно исходя из сложности соблюдения всех требований режима
секретности, было делом дорогостоящим и требующим многих усилий.
Поэтому «сотрудникам, начинающим работать, показывать квартиру нельзя. С
ними свидания возможны в гостинице и т.п. местах, но каждый раз с
соблюдением полной предосторожности, и с обязательной проверкой за собою,
как со стороны заведывающего агентурой, так и сотрудников».

1
Schleifrnann N. The Internal Agency Linchpin of the political police in Russia. Tel Aviv, 1982. C.157-158.
2
Лурье Ф.М. Указ. соч. C.268.
3
ГА РФ. Ф.1005. Оп.8. Д.2. Л.200.

264
 Тем не менее многие офицеры охранки, не желая себя утруждать, грубо
нарушали все требования конспирации. Заведующий розыском Московского
губернского жандармского управления ротмистр Щегловский, как показала
проверка Московского районного охранного отделения в феврале 1910 г.,
вообще не имел конспиративной квартиры, а с секретными сотрудниками
встречался у себя на квартире или в ресторанах1. Столичный жандармский
офицер не мог не знать о том, что «свидания с сотрудниками в квартире
заведывающего агентурой производить не следует». Поскольку подобное
нарушение осталось безнаказанным, следует допустить, что пренебрежение
правилами конспирации со стороны офицеров охранки совершалось
систематически и часто сходило с рук.
Нарушение требований конспирации не только увеличивало риск
возможного провала агентуры. Встречаться с агентами было опасно и для
самих офицеров охранки, что они отчетливо осознавали. Именно во время
такой встречи со своим секретным сотрудником С. П. Дегаевым в Г883 г. был
убит один из создателей системы тайного политического розыска в Российской
империи, инспектор Санкт-Петербургского охранного отделения
Г. П. Судейкин". В связи с достаточно частыми, покушениями сотрудников на
своих руководителей, шефы охранки понимали, что это не случайность, а
тенденция. Выдающийся деятель охранки А. И. Спиридович писал: «Видя
жандармского офицера и беседуя с ним раз, два в неделю по несколько минут,
он (сотрудник) все остальное время был в среде своих товарищей и близких.
Постепенная выдача одного, другого, неприятные последствия этой выдачи, как
тюрьма, высылка, ссылка — не могли не отражаться на нем. Нервы были и у
него. А рядом постоянная агитация против власти и обвинения правительства
во всех злодеяниях до погромов включительно. Все это мало-по-малу
действовало на сотрудника, нервировало его и приводило к сознанию своего
предательства, к сознанию вины перед товарищами, и желанию покаяться и
искупить свою вину.
В этот-то критический психологический момент и начиналось шатание

1
ГА РФ. Ф.58. Оп 5. Д. 140. Л.47.
2
Лурье Ф. М. Указ. соч. С. 172-175.

265
сотрудника. Это был момент, очень опасный для заведующего розыском. Здесь
у сотрудника зарождалась мысль отомстить ему за свое падение»1. Надо
признать, Спиридович описал ситуацию со знанием дела:. 28 мая 1905 г. в
бытность свою начальником Киевского охранного отделения он был тяжело
ранен выстрелом из браунинга своим секретным сотрудником рабочим
П. Руденко. В отдельных случаях революционеры специально соглашались
сотрудничать с офицерами охранки, с целью их убийства. В 1911 г. член партии-
СР И. А. Юделевич предлагал «свои услуги в качестве секретного сотрудника с
целью совершить на лицо, с которым- он войдет по этому поводу в личные
сношения, покушение посредством револьвера или отравленного кинжала, а
затем покончить жизнь самоубийством»".
Переписка секретных сотрудников с офицерами, заведующими розыском,
также была одним из основных способов связи. При этом следует отметить,
что, исходя из общего содержания норм, регулировавших переписку,
выявляется существенное различие в содержании общения личного и
письменного. При личных встречах главным образом формируется и
поддерживается моральный тонус агента, происходит его обучение правилам
конспирации и методам добывания информации, то есть основной
информационный поток направлен от офицера к агенту. Переписка давала
основную массу тех агентурных сведений, ради которых и содержалась
внутренняя агентура. Нормативные акты охранки главным образом
регулировали конспиративность переписки. Причем требования к письмам
агента к своему руководителю существенно отличались от требований к
письмам самого офицера. Секретный сотрудник должен был не допустить
раскрытия своей тайной деятельности в содержании письма: «письма и
сообщения ... составлять в третьем лице, с упоминанием в равной мере, среди
перечисляемых лиц, и своей фамилии или клички, если только он в
действительности прикосновенен к описываемому им событию. Почерк должен
быть совершенно изменен, а подпись заранее условленная».
Письма офицера к сотруднику, наряду с этими требованиями, должны и

1
Спиридович А.И. Указ. соч. С. 195.
2
ОГАЧО. Ф И-54. Оп. 1. Д 6. Л.5.

266
внешне никак не раскрывать контактов агента с полицией: «Рекомендуется-,
выбирать для. писем-; бумагу и конверты сообразно со> средой^ в которой <
вращается сотрудник, а^такжеи: способ изложения их.
Деловую часть.письма^ следует воспроизводить химическими чернилами,
в качестве каковых могут служить насыщенный- раствор- обыкновенной.
свинцовой примочки, щавелевая кислота, лимон и т. п:, Проявление этих чернил
достигается посредством нагревания, (утюгом); или : же смачивания 5%
раствором хлористого железа.
По- прочтении писем, они должны быть вместе с конвертами; лично- т
немедленно сожжены самим сотрудником». Подобные меры предосторожности
были* вполне оправданы, ибо сотрудничество с; охранкой могло открыться не
только в результате найденного у сотрудника письма, но и через почту,
бывшую в'то время-крайне ненадежной.
Сигнальный способ связи был- вспомогательным. Единственная
информация, которую рекомендовалось,передавать этим способом -сообщения
О; необходимости- встречи: «Для облегчения сношений; между заведывающим
агентурой и сотрудниками необходим взаимный; между ними обмен- условными
или; частными адресами и указанием друг другу мест, возможных для
ежедневных встречена улице, в проходных дворах или на лестницах.
Для вызова; на экстренные свидания, также должны быть выработаны
условные сообщения, посылаемые по заранее намеченным адресом.
Показателем необходимости свидания может быть и как-бы случайная
встреча».
Как видно из приведенных норм, меры конспирации, прикрытия тайной
деятельности секретных сотрудников были разработаны охранкой достаточно
скрупулезно и, при условии их неукоснительного соблюдения, обеспечивали
высокую степень безопасности работы внутренней агентуры. Однако
выполнение этих требований было несовершенно.
Анализ документов Департамента полиции, местных розыскных органов
позволяет отметить, что наряду с контрразведывательной работой
революционных партий и отдельных деятелей типа В. Л. Бурцева, которая была
весьма и весьма эффективна (что доказывается в цитированных выше

267
исследованиях Н. Н. Ансимова и N. Schleifmann), в подавляющем большинстве
случаев в провале были виновны либо сами секретные сотрудники, либо
офицеры, заведующие розыском. И те и другие достаточно часто грубо
нарушали конспиративные требования нормативных актов, инструкций и
циркуляров. В. 1911 г. Департаментом полиции было проведено исследование
ряда провалов агентуры и проинспектированы некоторые местные розыскные
учреждения. При этом выявлены вопиющие нарушения конспирации со
стороны офицеров Отдельного корпуса жандармов. Циркуляр Департамента
полиции от 31 января 1912 г. №112125 отмечал, что вопреки требованиям
Инструкции по организации и ведению внутренней агентуры квартиры
нанимаются у лиц, носящих полицейскую форму; в ряде случаев секретные
сотрудники встречаются с офицерами не на конспиративных квартирах, а
прямо в помещениях жандармских управлений и охранных отделений; встречи
с серьезными, занимающими высокое положение в своих партиях
сотрудниками, которые особенно важны для охранки, осуществляются не
самими офицерами, а поручаются филерам наружного наблюдения, даже и в
местах постоянного жительства офицеров; подлинные письма сотрудников
хранятся в дневниках агентурных сведений, причем сами дневники находятся в
руках у канцелярских работников; выдача денежного содержания сотрудникам
осуществляется не лично, а через чинов общей полиции1.
Не исключено, что причинами подобных нарушений со стороны
жандармских офицеров, наиболее заинтересованных в сохранении своей
агентуры, было, наряду с высокомерием и чванством, серьезное опасение
вполне реальной возможности покушений на них со стороны сотрудников.
Сами сотрудники также не отличались пунктуальным соблюдением мер
конспирации при переписке: свои письма, пересылаемые почтой, адресовали
непосредственно на имя начальников губернских жандармских управлений,
причем писали их «без самых примитивных правил конспирации»". Но если
здесь можно допустить небрежность или необученность, то в ряде других
случаев причиной выступала обычная жадность, чему потворствовали сами

1
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л.284.
2
Там же.

268
офицеры охранки. Подавляющее большинство секретных агентов шли на
сотрудничество из материальных соображений. Некоторые начальники
охранных отделений снабжали своих секретных сотрудников бесплатными
билетами «на предъявителя» для проезда по железной дороге, что «обращает
внимание кондукторских бригад и часто ведет к провалу»1. В ряде случаев дело
доходило до курьезов: очередная проверка Департаментом полиции
соблюдения мер конспирации в 1913 г. выявила, что «некоторые из лиц,
ведущих политический розыск, находят возможным снабжать своих секретных
сотрудников удостоверениями в том, что эти лица оказывают секретные услуги
по розыску, или письменной рекомендацией с указанием той пользы, какую эти
лица принесли розыскному делу»~. Учитывая, что еще в 1904 г. циркуляром
№ 10270 Департамент полиции категорически запретил выдавать секретным
сотрудникам на руки какие бы то ни было удостоверения и рекомендации,
логика поведения офицеров, ведущих розыск, малопонятна и необъяснима.
Одним из средств защиты секретных агентов от провала было оберегание
их от опознания другими сотрудниками. Инструкция не рекомендует
«назначать свиданий нескольким сотрудникам в один и тот же день и час, на
одной и той же квартире, во избежание возможности встречи их друг с другом.
Если же после одного свидания необходимо иметь в той же квартире
свидание с другим сотрудником, то после ухода первого необходимо
проверить, не остановился ли он где-либо поблизости, с целью установить
своего соработника. Большинство сотрудников, не взирая на их надежность,
стремится к этому». Мотивом этих действий агентов было отнюдь не желание
познакомиться и пообщаться с товарищами по контрреволюционной борьбе.
Нет, здесь, по мнению Ф. М. Лурье, имели место жадность, тщеславие и страх
разоблачения, как в случае с Е. Азефом и Н. Ю. Татаровым. Оба, являясь
секретными сотрудниками и зная о сотрудничестве друг друга, в 1905 г.
усердно выдавали конкурента товарищам по партии, стремясь избежать
собственного провала, но Азеф это делал настойчивее и последовательнее, и
ему удалось убедить ЦК партии в провокаторстве Татарова. По решению ЦК

'Там же. Л. 160.

2
Там же. Л 269.

269
партии * эсеров 22 марта 1906 г. Татаров был убит.1 Ранее тем же Азефом был
провален и лишен доверия товарищей видный эсеровский агитатор Александр,
склоненный к сотрудничеству А. И. Спиридовичем . • Аналогичным образом
действовал и секретный агент охранки в партии большевиков
Р. В. Малиновский. Именно он возбудил вопрос о политической
благонадежности другого агента Норина (Черномазова) , постоянно пытался
узнать, кто еще, кроме него, сотрудничает с руководителями политического-
розыска . Охранка настойчиво стремилась иметь по несколько секретных
сотрудников в каждой революционной организации, «чтобы организовать
проверочную - «перекрестную агентуру». Столь же настойчиво сами агенты
стремились остаться единственными информаторами по своей организации.
Это повышало их статус в агентурной карьере и, соответственно, размер
денежного содержания.
Особым средством прикрытия секретных сотрудников было официальное
разрешение активной революционной деятельности, поскольку «постоянные
уклонения сотрудника от поручаемой ему организацией работы, могут
неблагоприятно отразиться на его репутации». Так и получилось, что
значительная часть работы по развалу царского режима выполнялась лицами,
им же и оплачиваемыми. На счету секретных агентов была организация
десятков успешных террористических актов, в том числе против министров
внутренних дел, членов царской семьи, сотни выпущенных газет и
прокламаций, успешно проведенных забастовок.
Для прикрытия агентуры арестовывались не все члены революционной
организации, поскольку ликвидировать всю организацию, оставив на свободе
только сотрудника, означало бы его безусловный провал.
Офицерами охранки естественно применялись и такие методы прикрытия
внутренней агентуры от провала, которые никакими нормами не
регулировались. Одним из них было сохранение ценных агентов в тайне от
других офицеров, в том числе и от непосредственного начальства, поскольку

1
Лурье Ф. М. Указ. соч. С.273.
2
Спиридович А. И. Указ. соч. С. 136-137.
3
Ансимов Н. Н. Указ. соч. С.314.
4
ГА РФ. Ф.1005. Оп.8. Д.2. Л.200.

270
эти другие часто из карьеристских соображений выдавали революционерам
агентов, работавших на коллег. Начало этому явлению положил один из
«отцов» политического розыска' Г. П. Судейкин. «Если агент работал на
другого полицейского чиновника и Судейкин, зная о нем, не мог пользоваться
его услугами, то участь такого агента была предрешена» . Последователи
Судейкина, офицеры охранки, в XX веке, оказались достойны своего учителя:
Департамент полиции в циркуляре № 142421 от 29 ноября 1908 г. мечет громы
и молнии в адрес офицеров центральных органов полиции по поводу
переманивания «приобретенных ими (местными розыскными органами — С. Ж.)
секретных сотрудников обещанием большего вознаграждения или даже путем
угроз арестовать или «провалить» сотрудника, каковые угрозы в нескольких
случаях и были приведены в исполнение»".
Для прикрытия своих агентов охранкой неоднократно применялось
обвинение в сотрудничестве с нею честных революционеров. Например, вину
за провал в 1901 г. Томской типографии эсеров сумели возложить на никогда не
сотрудничавшую с охранкой О. Н. Антиох-Вербицкую. Таким образом был
прикрыт действительно выдавший типографию провокатор Е. Азеф. Метод
получил широкое распространение и успешно применялся не только в центре,
но и на местах, причем секретных сотрудников не останавливали даже
родственные связи. Миньярская организация Пермской губернии в 1910 г.
неоднократно подвергалась провалам. Подозрение в сотрудничестве с
охранкой, подтвержденное некоторыми косвенными доказательствами, пало на
рабочего Мотовилихинского завода Ф. Стукина. На самом же деле выдавал
организацию его брат С. Стукин. Поскольку конкретно доказать вину
Ф. Стукина не было возможности, С. Стукин решил предложить партийному
комитету подбросить своему брату материалы, изобличавшие того в партийной
деятельности, и донести в полицию4.
Существенной причиной провалов секретных сотрудников была
контрагентурная деятельность революционеров. В.И.Ленин еще в 1902г.

1
Лурье Ф. М. Указ. соч. С. 164
2
ГА РФ, Ф.58, Оп.5, д.5, Л.6.
3
Лурье Ф. М. Указ. соч. С.256.
4
ГА РФ. Ф. 102. 00. 1910. Д.5. 4.86. Л. 16.

271
считал необходимым «создать организацию,^ способную обезвреживать
шпионов раскрытием и преследованием, их»1. Б. К. Эренфельд отмечал, что
такая организация была создана большевистской- партией, члены ее проникали
«во многие звенья правительственного аппарата или в круг лиц, близких к
правительственным инстанциям»2. Это мнение опровергал А. П. Кознов,
опираясь на требования партийной этики . Тем не менее чины охранки либо
сознательно сообщали революционерам о секретных сотрудниках, либо
случайно- давали ценнуку информацию; следствием чего являлись провалы
агентуры4. Следственные комиссии для расследования провокации,
создаваемые партиями, сталкивались с трудностями, одной из которых была
сложность доказывания. «Такое преступление, как тайная служба в
политической полиции, вообще говоря, за исключением совершенно
единичных случаев, не может быть доказана определенными уликами и столь
конкретными фактами, которые мог бы проверить всякий сторонний человек» -
писал В. И. Ленин3. Политические разногласия, помешали1 создать
межпартийную комиссию, о которой мечтал В. Л. Бурцев6. Тем не менее
агентов разоблачали достаточно эффективно.
Тайная политическая полиция Российской империи, организовав
широчайшую систему политического розыска, основанную на- внедрении в
противоправительственные организации секретной агентуры, разработала и
формально закрепила подробный свод требований по предотвращению провала
этой агентуры и обеспечению надежной ее работы. Тем не менее даже лучшие,
наиболее законспирированные секретные сотрудники охранки не были
гарантированы от провала. Причин тому немало:
• виновниками провалов нередко становились сами сотрудники.
Малейшее отступление от правил жесточайшей конспирации, выработанных

1
Ленин В.И. Поли. собр. соч. T.7. С. 17.
2
Эренфельд Б.К. Из истории борьбы большевистской партии с подрывной деятельностью царской полиции
// Вопросы истории КПСС. 1979. №12. С.89.
3
Кознов А.П. Борьба большевиков с подрывной агентурой царизма в период реакции (1907-1910гг.) //
Вопросы истории КПСС. 1986. №12. С.67.
4
Там же. С.68.
5
Ленин В.И. Поли. собр. соч. T.46. С.230.
6
Павлова Т.Ф., Тютюнник Л.И. ЦГАОР СССР: круг источников расширяется // Вопросы истории КПСС.
1989. №4. С. 106.

272
опытом десятилетий охранной деятельности полиции; обращало на себя
внимание товарищей по партии и вызывало подозрения в-сотрудничестве с
охранкой. Жадность, страх перед разоблачением и, в ряде случаев; тщеславие
толкали агентов на действия, неминуемо влекущие за собой провал их самих
или других агентов;
* виновниками провалов агентуры часто являлись офицеры охранки.
Высокомерие, презрительное отношение к своим агентам далеко не
образцового морального облика порождали взгляд на секретного сотрудника не
как на соратника в трудной и полной опасностей, борьбе с разрушителями
государства, а как на средство в достижении своих карьеристских целей.
Нередко нарушение конспирации вызывалось откровенным страхом за свою
жизнь в связи с возможным покушением на нее раскаявшегося сотрудника.
Кроме того, несмотря на, строгий отбор в Отдельный корпус жандармов,
некоторые его офицеры были просто ленивы и некомпетентны.
• хорошо налаженная и- постоянно совершенствовавшаяся
контрагентурная работа революционных партий.
Внутренние агенты охранки не могли осуществлять свою секретную
деятельность непрерывно и долго, хотя именно к этому стремилось
руководство Департамента полиции. Ни один нормативный акт не содержал
даже упоминания о конкретных сроках сотрудничества. Как уже было отмечено
в предыдущем разделе, офицеры охранки на практике всеми силами и
средствами старались продлить секретную работу агента, однако рано или
поздно такая работа прекращалась. Анализ нормативных актов, служебной
переписки, протоколов допросов и воспоминаний внутренних агентов и их
руководителей позволяет определить ряд обстоятельств, в силу которых
внутренние агенты охранки разрывали связь с охранкой.
Первым и основным из таких обстоятельств следует назвать провал
агента. Выявление связи и сотрудничества любого лица с органами охранки
сразу лишало его доверия революционеров и, вследствие этого, возможности
поставлять охранке необходимую информацию. Дальнейшая судьба
провалившегося агента создавала руководству охранки ряд серьезных проблем,
решение которых необходимо было урегулировать. В значительном числе

273
случаев никаких проблем, кроме необходимости приискания нового агента, не
возникало, поскольку многие партийные организации; выявив секретного
агента охранки в своих рядах, стремились убить его. Советская историография
считала подобную практику уделом партий эсеров и, в какой-то степени,
анархистов. Однако к убийствам, как средству борьбы, с секретными
сотрудниками охранки, прибегали все революционные партии. В: И. Ленин в
1902 г. писал, что «убийство шпионов и провокаторов и предателей может
быть, конечно, иногда безусловной необходимостью, но что крайне
нежелательно и ошибочно было бы возводить это в систему»1. Н. Семовских,
исследуя историю Кунгурской организации РКП(б), сообщает, что ее члены «во
избежание провокаторства постановили ввести строгую конспирацию, вплоть
до применения к предателям смертной казни»".
В ряде случаев, когда поведение товарищей по партии вызывало
серьезные подозрения, но факт сотрудничества оставался не доказанным, их
просто отстраняли от партийной работы и прекращали с ними общение . Кроме
того, значительная часть провалившихся агентов сумела избежать казни. Этих
людей надо было как-то устраивать в благодарность за оказанные ими
политическому розыску серьезные услуги, а также формируя осознание
защищенности у действующих секретных сотрудников. По мнению
Н. Н. Ансимова, в сотрудничестве членов революционных партий с охранкой
«не всегда решающим фактором были «тридцать сребреников», тем более
идейные мотивы. Некоторые, утрачивая чувство товарищеской защищенности,
искали себе более могущественных покровителей. Замечено, что приобретая
статус провокатора, люди на время избавлялись от психологической
закрепощенности, начинали действовать энергично, раскованно. Чем больше
человек становился рабом, тем больше ему хотелось казаться свободным» .
Поэтому руководство охранки требовало заботиться о провалившихся
сотрудниках, «стараться устраивать на места, но не в розыскных учреждениях.
До приискания ими мест, их надо поддерживать как нравственно, так и

1
Ленин В И. Поли. собр. соч. T.7. С. 16-17.
2
Цит. по: Анснмов Н.Н. Тайная политическая полиция... С.188.
3
ГА РФ. Ф.Р-1005. On.la. Д.34. Лл.45, 52-54.
Ансимов Н.Н. Тайная политическая полиция... С. 191.

274
материально. Необходимо помнить, что сотрудники, дававшие ценные
сведения и не тронутые ликвидациями, рискуют провалиться и, таким образом,
стать совершенно бесполезными. В случае провала они бывают вынуждены
вести скитальческую жизнь по нелегальным документам и находятся под
постоянным страхом мести».
Однако введением нормы, какой бы она ни была правильной и
необходимой, невозможно было изменить отношения, сложившиеся в охранке.
Руководители политического розыска, относясь к секретным сотрудникам как к
средству достижения успеха в своей работе, сразу забывали о них, как только
агенты переставали быть таковыми, стремясь переложить заботы об устройстве
бывших агентов на чьи-либо плечи. Департамент полиции неоднократно
пресекал подобное поведение офицеров Корпуса жандармов. Особенно
показателен в этом плане циркуляр №141711 от 15 октября 1908 г.,
констатировавший, что провалившиеся секретные сотрудники, брошенные на
произвол судьбы, обращались в Департамент полиции за помощью в
устройстве. Департамент рекомендовал: «Установив, на почве взаимных
одолжений в этом деле, соглашение с другими розыскными учреждениями,
входить с ними непосредственно<• от себя в сношения, для устройства каждого
расконспирированного лица, сообразно профессии, чтобы дать последнему
возможность зарабатывать средства к жизни собственным трудом, по
возможности вне района прежнего его служения». Циркуляр также
предусматривал выплату провалившимся агентам одно-, двух- или
трехмесячного агентурного содержания, единовременно или помесячно, но
ставил эти выплаты в зависимость от весомости оказанных услуг и причин
провала . Иными словами, руководство политическим розыском империи,
желая получать необходимую информацию, устранялось от забот об агентах,
возлагая их на местные розыскные органы.
Другим обстоятельством прекращения деятельности секретных
сотрудников являлась инициатива самого розыскного органа. Конкретные
причины этого могли быть самые разнообразные. Многих агентов увольняли

1
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л.165-165об.

275
«как не заслуживающих доверия». Циркуляр Департамента полиции № 135007
от 8 июля 1908 г. требовал немедленно сообщать в Департамент сведения «о
лицах, бывших секретными сотрудниками и зарекомендовавших себя с
отрицательной стороны». Соответствующие циркуляры рассылались всем
жандармским офицерам, заведовавшим розыском. Они становились
известными каждому охранному отделению, помощникам начальников
губернских жандармских управлений и начальникам отделений жандармско-
полицейских управлений железных дорог. Эти документы подшивались в
особое дело с целью контроля лиц, предлагавших свои услуги по розыску .
Изучение документов дела дает возможность определить конкретные причины
отстранения агентов от работы по розыску, а именно:
•из-за сообщения заведомо ложных сведений, исключительно в целях
получения вознаграждения;"
з
•в связи со вступлением на путь явной провокации;
•за шантаж офицеров, руководящих розыском;'
•за совершение уголовных преступлений различной тяжести, не
связанных с политическим розыском (в основном корыстных), и попытками
5

уклониться от ответственности, используя положение секретного сотрудника;

•из-за низкого умственного развития и нравственных качеств;
7
•за пьянство.
Часто в циркуляре указывалось одновременно две и более из
перечисленных причин, поскольку они, как правило, были взаимосвязаны.
Розыскные органы могли по собственной инициативе отказаться от
сотрудничества с агентом, еще не навлекшим на себя подозрений
революционеров и поставлявшим вполне удовлетворительную информацию, но
тяготящимся своим сотрудничеством с охранкой. Подробно эти обстоятельства
описал А. И. Спиридович: «...из-за чего бы не работал обычный рядовой

'ОГАЧО. Ф.И-54.0п.1.Д.6.
2
Там же. Л. 19, 25, 33, 45, 56, 58, 62.
3
Там же. Л. 11, 16, 73, 80, 84, 92, 94.
4
Там же. Л. 39, 50, 55, 57, 60, 74, 76.
5
Там же. Л.53, 60, 62, 67,68.
6
Там же. Л 63, 64
7
Там же. Л. 113.

276
сотрудник, у него в конце-концов наступал кризис... Постепенная выдача
одного, другого, неприятные последствия этой выдачи, как тюрьма, высылка,
ссылка - не могли не отражаться на нем. Нервы были и у него... В этот-то
критический момент и начиналось шатание сотрудника. Этобыл момент, очень
опасный, для заведующего розыском... его надо было не пропустить,
подметить, надо было или поддержать сотрудника морально или вывести его из
революционной среды, устроить вдали от политики - заставить забыть ее. Если
офицер не успевал этого сделать, все очень часто оканчивалось катастрофой
для него самого»1. Главной причиной увольнения агента от сотрудничества был
его духовный кризис, и как следствие - опасность для офицера и для розыска в
целом. Необходимо отметить, что увольнений сотрудников сыска по названной
причине практически не было. Карьера розыскного офицера, как уже
указывалось выше, напрямую зависела от количества находившихся в его
распоряжении секретных сотрудников и качества поставляемых ими сведений.
Циркуляр Департамента полиции от 3 октября 1907 г. № 136287 совершенно
определенно требовал от руководителей, розыска иметь «постоянную-заботу о
сохранении на возможно более продолжительное время секретных
сотрудников, приобретение которых всегда сопряжено с большими
трудностями»". В редчайших случаях, когда сотрудника отпускали, охранка все
равно не выполняла полностью своих обязательств перед ним. Исключением в
этом отношении является судьба 3. Ф. Гернгросс-Жученко, которой по
ходатайству Департамента полиции Николай II установил пожизненную
пенсию в размере 3600 рублей в год3.
Иногда происходили массовые увольнения секретных сотрудников в
связи с перестановками в руководстве политического розыска. 13 марта 1913 г.
товарищ министра внутренних дел генерал-майор В. Ф. Джунковский своим
циркуляром № 111346 запретил использование внутренней агентуры из нилсних
чинов воинских частей, поскольку считал «такую меру противной самим
основам воинской дисциплины, а потому ничем не оправдываемой и впредь

1
Спиридович А.И. Указ. соч. С. 195-196.
2
ГА РФ, Ф.58, Оп.5, д.4, Л.92об.
3
Куканов А.В. Указ. соч. С. 102.

277
недопустимой». В мае того же года циркуляром. № 111603 он приказал
«исключить немедленно из состава секретной агентуры воспитанников всех
вообще средних учебных заведений»". И хотя некоторые исследователи
считают, что «Джунковский был убежден, что борясь с провокацией, он тем
самым укрепляет дисциплину в армии и ее боеспособность» , объективно
царский чиновник настежь раскрыл двери казарм, реальных училищ и гимназий
революционной пропаганде.
Охранка не допускала прекращения сотрудничества по инициативе самих
агентов. Если агенту удавалось, во избежание провала, скрыться из поля зрения
бывших товарищей по партии, охранка старалась расправиться с ним руками
самих революционеров, что сохраняло представление о защищенности у других
агентов. В 1910 г. российское правительство через посольство в Брюсселе
сообщило эсерам тайный адрес Е. Азефа в Берлине, отлично зная, что
руководство партии социалистов-революционеров уже вынесло решение об его
убийстве4.
Руководители политического розыска понимали, что подобное отношение
к бывшим агентам не может не вызывать нареканий со стороны последних.
Однако вместо того, чтобы выполнить все обещания, данные секретным
сотрудникам при их вербовке и в процессе активной деятельности, руководство
охранки лицемерно рекомендовало жандармским офицерам: «Расставаясь с
сотрудником, не следует обострять отношения с ним, но и нельзя ставить его в
такое положение, которое давало бы ему возможность в дальнейшем
эксплуатировать заведывающего розыском различными требованиями».
Таким образом, к 1907 г. правительство создало в стране широко
разветвленную сеть органов политического розыска. Наиболее действенным
методом работы стало внугреннее наблюдение, а инструментом — секретные
сотрудники. Охранка в целом успешно решала задачу приобретения
внутренней агентуры. Подготовка новых сотрудников заключалась в

1
ГА РФ Ф.58. Оп.5. Д.4. Л.272.
2
Там же. Л.279.
3
Перегудова З.И., Пушкарева И.М В.Ф.Джунковский и его воспоминания // Джунковский В.Ф.
Воспоминания В 2-х т. М., 1997. Т. 1. С. 16.
4
ЛурьеФ.М Указ. соч. С.312.

278
 постепенном обучении их методам розыска. Одновременно осуществлялся
постоянный контроль за сотрудниками и< поставляемой ими информацией, для
чего офицерам было необходимо свободно ориентироваться в теории и
практике революционного движения.

5.2. Наружное (филерское) наблюдение

Наружное наблюдение за лицами, совершившими какие-либо
преступления или подозреваемыми в подготовке или совершении таковых,
всегда было одним из основных методов работы различных полицейских
органов. В сыске по уголовным делам, по мнению В. И. Полубинского,
«негласное выведывание, наблюдение» сохраняло первенство в Российской
империи . Что касается жандармской полиции, то практически до начала XX
века наружное наблюдение было главным и чуть ли не единственным
средством получения информации о противоправительственной деятельности,
и в какой-то степени подобный взгляд сохранялся у некоторых руководителей
политического сыска до первой русской революции. Согласно циркуляру шефа
жандармов от 14 февраля 1875 г. «всестороннее наблюдение» являлось
единственным средством предупреждения и пресечения «разного рода
преступлений и нарушений закона»." При этом слежка осуществлялась либо
нижними чинами полиции, либо, в особых случаях, чиновниками, переодетыми
в статскую одежду . Таким же образом осуществляли наружное наблюдение и
созданные в конце XIX века охранные отделения. Датой рождения системы
наружного (филерского) наблюдения по мнению многих авторов считается
1888 г., когда во главе наблюдательного состава Московского охранного
отделения встал подлинный ас наружного наблюдения Е. П. Медников. Пройдя
хорошую школу на службе в охранном отделении начиная с нижних чинов, он
отлично понимал, что только профессиональная слежка за подозреваемым
может дать высокий результат. Подлинный сыск, учил Медников, это когда

Полубинский В.И. Сыск в Российской империи эпохи абсолютизма // Журнал российского права, 1999
№10 С 156
2
ГА РФ. Ф.102. 1915.Д.367.Л.З.
3
Лурье Ф М. Указ. соч. С.58.

279
 «клиент» не подозревает о ведущейся за ним слежке . Созданная им в Москве
«Евстраткина школа» филеров в скором времени дала настолько
высокопрофессиональных наблюдательных агентов, что Департамент полиции
11 декабря 1893 г. отзывает Медникова в свое подчинение для организации
филерского наблюдения во всей империи. Поскольку В' местных розыскных
учреждениях своей филерской службы либо не было вовсе, либо она была явно
недостаточной (так, в Харьковском губернском жандармском управлении в
конце века было лишь 20 штатных филеров, в Воронежском - филерская
служба появилась только в 1896 г.2), Департамент полиции создает «Летучий
отряд филеров» для организации политической слежки в стране. Базировался
отряд в Москве, учитывая ее центральное положение и особую активность в
ней противоправительственных групп и организаций. Видимо, осознав
неудачное название отряда, руководство Департамента полиции вскоре
переименовало его в «Особый- отряд наблюдательных агентов» . В его состав
входило 30 филеров, подготовленных лично Медниковым, что было явно
недостаточно. В январе 1901 г. состав отряда увеличивается еще на 20 человек.
Началом следующего этапа в развитии системы наружного наблюдения
следует считать 1902 г., когда Министерство внутренних дел, возглавляемое
В. К. Плеве, проводило реформу системы политического сыска в империи. 12
августа 1902 г. Плеве утвердил Положение о начальниках розыскных
отделений , в развитие которого Департамент полиции под руководством
5
А. А. Лопухина разработал Свод правил . В рамках этой реформы в стране
(главным образом в европейской части)' разворачивается сеть розыскных
отделений с собственными филерскими командами. Такими командами
обзаводятся все губернские жандармские управления и охранные отделения. По
этой причине «Особый отряд наблюдательных агентов» в 1902 г. был

1
ГА РФ. Ф 111. Оп.5. Д.678. Л. 1.
2
ГА РФ. Ф.102. 3 д-во. 1887г.. Д. 178. Л. 14.
Екатерина Медичи для достижения своих политических планов пользовалась массой придворных дам и
молодых девушек, которые были очень искусны в любовной стратегии. Женщины эти назывались «летучим
отрядом королевы». Отряд этот состоял из 200-300 женщин, которые постоянно сотрудничали и были связаны
друг с другом самым тесным образом. (Ломброзо 4. Гениальность и помешательство; Женщина преступница и
проститутка; Любовь у помешанных / Сборник. Минск, 1998. С. 358-359.)
4
ГА РФ. Ф.102. Оп.262. Д. 10. Л. 1-3.
5
Там же. Л Л.4-5.

280
 распущен. Однако в связи с тем, что Департамент полиции был не только
координирующим центром политического сыска, но и вел самостоятельные
розыскные операции, при нем из 20 наиболее квалифицированных сотрудников
создается «Летучий филерский отряд», базирующийся в Санкт-Петербурге.
Необходимо отметить, что в это время, несмотря на всемерное развитие
внутренней агентуры, руководство Департамента полиции все еще возлагало
большие надежды в борьбе с революционным движением на наружное
наблюдение. Об этом говорит хотя бы тот факт, что в Своде правил,
выработанных Департаментом в развитие Положения о начальниках розыскных
отделений 1902 г., из 37 параграфов внутренней агентуре посвящены 4, а
регулированию наружного наблюдения- 10.
Началом следующего периода может служить февраль 1907 г. Опыт
революционных событий показал недостаточную обученность
немногочисленных кадров филеров. Филерская служба была разрушена в ходе
революции 1905-1907 гг. Главное внимание стало уделяться подробнейшей
регламентации деятельности филеров и организаторов наружного наблюдения.
Решались эти задачи путем создания подробных нормативных актов:
Инструкции начальникам охранных отделений по организации наружного
наблюдения (далее - Инструкции НОО) и Инструкции № 27 по организации
наружного (филерского) наблюдения (далее - Инструкции № 27), в которых
был обобщен опыт лучших филеров империи, их руководителей, в первую
очередь Е. П. Медникова. Созданные по инициативе директора Департамента
полиции правоведа М. И. Трусевича, уделявшего «особое внимание вопросам
регламентации труда своих служащих»1, эти документы позволили обучать
филеров на местах, поскольку потребность в наружном наблюдении возросла
многократно. Собственные филерские команды создают даже помощники
начальников ГЖУ в уездах, в том числе и в азиатской части империи. Эти
команды были невелики. В случае обострения ситуации районные охранные
отделения обязывались командировать своих филеров для оказания помощи."

1
Служба наружного наблюдения в русском полиции / Публ 3 И Перегудовой // Река времен (Книга истории
и культуры). Кн. 1 М., 1995. С.255.
2
ГАЧО. Ф.И-57 Оп.1.Д2.Л.19.

281
 Единственными- жандармскими подразделениями, не имевшими службы
наблюдения, были отделения'жандармско-полицейских управлений железных.
дорог. Циркуляр Департамента полиции от 22 ноября 1907 г. № 141161 гласил,
что начальники этих отделений «не имеют своих филеров и не обязаны ими
обзаводиться, а в случае необходимости просят наружное наблюдение у
подлежащих Начальников губернских жандармских управлений или районных
охранных отделений»1. Центральный летучий отряд в марте 1906 г. прекращает
самостоятельное существование. Он прикомандирован к Петербургскому
охранному отделению, штат сокращен до 15 человек, сумма, содержания
уменьшена-с 52 до 13,5 тысяч рублей в год. 3. И. Перегудова полагает, что
причиной этого было отсутствие у директора Департамента полиции
«большого желания возиться с действующим отрядом, обрабатывать его
информацию, руководить его деятельностью».
Однако уже в мае 1906 г. появляется докладная записка директора
Департамента полиции Э. И. Вуича с обоснованием необходимости
восстановления отряда. Он писал: «В местностях, где не имеется* охранных
отделений и где жандармские управления ведут дело наблюдения
исключительно посредством жандармских унтер-офицеров, в большинстве
случаев хорошо известных местному населению, с особенной силой выступает
необходимость спешной посылки туда наблюдательных агентов, опытных и
никому неизвестных, при отсутствии Летучего отряда приходится в таких
случаях прибегать к командировкам агентов из охранных отделений, иногда
далеко отстоящих от подлежащей обследованию местности... Личные же
качества филеров бывшего Летучего отряда Департаменту представляются
особенно ценными, потому что большинство из них - люди давно служащие,
прошедшие хорошую школу, дисциплинированные, хорошо знающие многих
революционных деятелей и в большинстве своем могущие вести наблюдения
самостоятельно»3.Расформирование Летучего отряда было приостановлено, а
затем, после назначения директором Департамента полиции М. И. Трусевича,

1
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л.125об.
" Перегудова З.И. Департамент полиции в борьбе с революционным движением (годы реакции и нового
революционного подъема). М., 1988. С 118.
3
ГА РФ. Ф. 102,00(1), 1906г. Д. 125. Л.246.

282
деятельность его была продолжена; Полностью же, хотя и в меньшем составе
(28 человек), Центральный филерский отряд при Петербургском охранном
отделении был восстановлен по инициативе товарища- министра внутренних
дел П. Г. Курлова в декабре 1910 г.
Кроме упомянутых нормативных актов, организация наружного
наблюдения регламентировалась в этот период целым рядом циркуляров
Департамента полиции, которые можно условно разделить на две большие
группы. В первую следует включить материалы различных проверок и ревизий
службы наружного наблюдения с рекомендациями по устранению недостатков.
Вторую группу составляют документы, содержащие новые методы и приемы
работы филерского наблюдения, разработанные в связи с повышением
профессионализма революционеров.
Структура системы наружного наблюдения изменялась в зависимости от
отношения руководителей сыска к этому важному методу получения
информации. К началу первой русской революции наружное наблюдение
окончательно утратило первостепенное значение и оставалось дополнительным
средством сыска.
В первом периоде развития наружного наблюдения подбор, филеров
осуществлялся лично начальником розыскного учреждения (в Московском*
охранном отделении - заведующим наружным наблюдением) из штатских лиц,
изъявивших желание служить в этом учреждении. Обучение их всецело
находилось в руках заведующего, который на собственном опыте и с
соответствии со своими представлениями создавал приемы и способы слежки и
маскировки. Основным способом внушения и усвоения филерами этих приемов
часто был обыкновенный мордобой1. Таким образом, результаты наблюдения
целиком зависели от квалификации заведующего. В Москве такой подход был
оправдан, но далеко не во всех розыскных отделениях наружное наблюдение
возглавляли такие профессионалы, как Е. П. Медников.
Попытка изменить систему подготовки филеров была сделана в 1902 г.
Положение о НРО в §5 по старинке упоминало, что «на обязанности

1
Спиридович А.И. Указ. соч. С.53.

283
начальников; отделений^ лежит приобретение. секретных агентов, руководство-
их деятельностью, а также выбор и обучение наблюдательных агентов».! В : то­
же времяс Свод, отмечал, что ,«на1 обязанности••; начальников, розыскных
отделений лежит, главным образом, приобретение внутренней агентуры» (§8), а
«старший филер: и основной филерский- кадр* организуются' Департаментом»
(§15). Более того, §10 Свода гласил, что «способы внешнего наблюдения-
определяютсяфаспоряжениями Департамента1 полиции и за таковые начальники;
розыскных, отделений не отвечают. Начальники отделений.указывают старшим
филерам лиц, подлежащих наблюдению^ а выполнение технической стороны
наблюдения ближайшим образом лежит на обязанности старшего филера».
Тем самым. Департамент полиции взял на себя разрешениегпроблемы подбора и,
обучения- филеров. В реальности же это. оказалось• лишь благим намерением,
поскольку все обучение сводилось к кратковременной стажировке в
Центральном филерском; отряде. Какие-либо документы и; распоряжения
Департамента полиции, о способах внешнего наблюдения так., и не были
разработаны.
Новый^этап совершенствования подбора и подготовки филеров наступил
с назначением М. И. Трусевича на должность директора:Департамента полиции
в 1906 г. По мнению 3. И. Перегудовой, «стремясь навести- порядок: в этой
службе, Трусевич собрал пожелания опытных руководителей, которые считали
необходимым создание центральной школы для подготовки филеров, чтобы
последние не пользовались «одними рутинными, приемами наблюдения, а
умели найтись во всякой обстановке и не останавливались в случае:надобности
перед сыскными приемами»3. Ответы начальников охранных отделений
сводились к тому,, что «главный недостаток современного состава филеров -
недостаточное умственное развитие их, отсутствие инициативы, находчивости,
малое знакомство с приемами наблюдения в условиях настоящего времени,
неимение часто авторитетного и опытного руководителя...». Тем не менее
идеясоздания центральной школы филеров по неизвестным причинам так и не

1
ГА РФ. Ф.102. Оп.262. Д. 10. Л.1об.
2
Там же. Л.4-5.
3
Перегудова З.И. Департамент полиции в борьбе... С. 120.
4
Там же.

284
была реализована. Основываясь на оценке общей ситуации во
взаимоотношениях начальников охранных отделений и губернских
жандармских управлений с Департаментом полиции, можно предположить, что
местные руководители, испытывая жесточайший сиюминутный дефицит в
филерах, не рисковали отправлять их в центр, поскольку филеры были
необходимы «здесь и сейчас». Кроме того, существовал риск, что филера,
зарекомендовавшего себя хорошо при обучении, просто не вернут, оставив при
Департаменте полиции или в одном из столичных отделений. Как бы то ни
было, утвержденные П.А.Столыпиным в феврале 1907 г. инструкции
полностью возлагали подбор и обучение филеров на начальников охранных
отделений.
Инструкция НОО по организации наружного наблюдения отмечала роль
и место этого вида получения информации в общей системе политического
сыска, указывая, что роль эта большей частью вспомогательная: «Поэтому
наибольшую выгоду из наружного наблюдения можно получить только при
строгом сообразовании его с указаниями внутренней агентуры на значение
наблюдаемых лиц и намеченных филерами событий». В целом она содержала
указания и требования к начальникам отделений по использованию филеров,
формам анализа информации, добытой наружным наблюдением, и отчетности
по ней, финансированию и перепискам. Подробно же вопросы всей филерской
службы регулировались нормами Инструкции №27 по организации наружного
(филерского) наблюдения. При изучении этого документа создается
впечатление, что он адресован большей частью непосредственно филерам, или
во всяком случае старшим филерам, настолько подробно" регламентирован
каждый шаг, каждое действие агента.
Для филерской службы §2 Инструкция НОО рекомендовала подбирать
нижних чинов запаса не старше 30 лет, преимущественно получивших во время
службы в армии навыки разведки и преследования, а также награжденных.
Отмечается преимущество окончивших службу в год поступления в филеры.
Авторы документа очевидно полагали, что такой человек не успел

1
Инструкция НОО, §2.

285
подвергнуться революционной пропаганде, а воинское воспитание еще не было
стерто.
Кроме вольнонаемных филеров, существовал еще один источник
комплектования наблюдательной агентуры — перевод в филеры жандармских
унтер-офицеров. Циркуляр Департамента полиции от 19 октября 1907 г
№137983 требовал от начальников губернских жандармских управлений
«выбрать из числа лучших унтер-офицеров по несколько человек для несения
филерской службы».1 Поскольку лишних унтер-офицеров в управлениях не
было, Департамент полиции решил упразднить унтер-офицерские жандармские
пункты в мелких городках и селах, признав, что «на основании многолетнего
опыта, таковые (пункты) никакой пользы не принесли и не приносят»." В
соответствии с этим распоряжением только в Серпуховском и Подольском
уездах Московской губернии в январе 1908 г. уничтожаются жандармские
посты в селах Лопасне, Яме и Хатуне.3
А. А. Миролюбов называет среди рекомендованных к приему на
филерскую службу лиц унтер-офицеров запаса, служивших ранее в
жандармерии4. Анализ документов дает возможность критики этого
утверждения. Циркуляр Департамента полиции от 19 октября 1910 г. №116817
категорически запрещает принимать на филерскую службу лиц, служивших
ранее в Корпусе жандармов, без переписки с бывшими начальниками о
причинах увольнения и запроса аттестации. Всю переписку требовалось
направлять в Департамент, который только и мог принять решение .
Категорически запрещалось принимать в филеры бывших секретных
сотрудников, это запрещение содержалось в §10 Положения об Охранных
6
Отделениях 1906 г., однако периодически нарушалось.
§3 Инструкции №27 по организации наружного (филерского) наблюдения
содержал массу требований к физическим и моральным качествам кандидатов:
«Филер должен быть политически и нравственно благонадежен, твердый в

1
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л. 108.
2
Там же. Л.108об
3
Там же. Д.43. Л.2-6.
4
Миролюбов А.А. Политический сыск России в 1014-1917гг. Канд. дис. М., 1988. С.60.
5
ГА РФ. Ф.58. Оп. 5. Д.4. Л.269.
6
Там же. Д.140. Л.181.

286
своих убеждениях, честный, трезвый, смелый, ловкий, развитой,
сообразительный, выносливый, терпеливый, настойчивый, осторожный,
правдивый, откровенный, но не болтун, дисциплинированный, выдержанный,
уживчивый, серьезно и сознательно относящийся к делу и принятым на себя
обязанностям; крепкого здоровья, в особенности с крепкими ногами, с
хорошим зрением, слухом и памятью, такою внешностью, которая давала бы
ему возможность не выделяться из толпы и устраняла бы запоминание его
наблюдаемыми». Практика показала, что эти требования были серьезно
завышены, выполнить их удавалось лишь в единичных случаях. В ноябре
1910 г. начальник Московского губернского жандармского управления
потребовал от своих помощников в уездах представить списки унтер-офицеров,
соответствующих требованиям Инструкции, для перевода их в филеры. Пять
помощников ответили, что ни один из подчиненных им унтер-офицеров этим
требованиям не соответствует и только помощник в Серпуховском и
Подольском уездах представил одного человека. Как указано выше,
жандармскому руководству пришлось довольствоваться теми унтер-
офицерами, которые имелись в их распоряжении. Так, филер Московского
охранного отделения унтер-офицер Е. Цыганов в декабре 1907 г. в пьяном виде
угрожал револьвером двум прохожим, за что был задержан полицией и
оштрафован. В сентябре 1908 г. три дня пропьянствовал и не выходил на
службу2. В феврале 1911 г. вместе с коллегой унтер-офицером В. Ивановым в
пьяном виде они прибыли в контору Малютинской фабрики села Раменское,
представились агентами и заявили уездному исправнику, в присутствии
конторщиков, что наблюдают за привозом нелегальной литературы. Тем не
менее, они были оставлены на службе.3 Другой «ас» наружного наблюдения,
унтер-офицер В.Румянцев, филер Московского ГЖУ, в августе 1908г. был
задержан в пьяном виде полицией и доставлен в участок для вытрезвления.
Двумя днями позднее в нетрезвом виде он угрожал «заложить Департаменту

1
Там же. Д.84. Л.43-48.
2
Там же. Д.43. Л.44-46.
3
Тамже.Д.204.Л.1.

287
Полиции все Управление», а старшему филеру Белякову угрожал физической
расправой. Румянцев отделался лишь дисциплинарным взысканием1.
При всех недостатках подготовки унтер-офицеров, они обладали весьма
ценным с точки зрения командования Корпуса жандармов качеством. Отмечая
высокий профессионализм филеров старой школы, А. И. Спиридович писал:
«Единственно, чего не было у Медниковского филера, это сознания
собственного профессионального достоинства. Он был отличный специалист-
ремесленник, но не был проникнут тем, что в его профессии не было ничего
зазорного. Этого Медников им привить не мог, его нехватало на это. В этом
отношении провинциальные унтер-офицеры, ходившие в штатском и
исполнявшие обязанности филеров, стояли много выше, понимая свое дело как
государственную службу. Позже и штатские филеры, подчиненные
жандармским офицерам, воспитывались именно в этом новом направлении, что
облагораживало их службу и много помогало делу»." Медников и не мог
привить подчиненным таких качеств, ибо, по наблюдениям современников, сам
был «простым полуграмотным человеком», движимым «природным умом,
сметкой, хитростью, трудоспособностью и настойчивостью»3.
Филеры не могли быть польской и еврейской национальности (§3).
Других ограничений, в том числе по вероисповеданию, не было, главное, чтобы
кандидат исповедовал какую-либо религию. Это было необходимо для
принятия присяги (§4). Препятствиями для поступления на службу могли быть
«чрезмерная нежность к семье или непростительная слабость к женщинам - эти
качества с филерской службой несовместимы и вредно отражаются на службе»
(§5).
После отбора кандидатов заведующий наблюдением организовывал с
ними теоретические и практические занятия. Филеры получали знания о
государственных преступлениях, задачах наружного наблюдения,
ответственности по службе, значении личной правдивости (§3), строгой
секретности. Кроме этого изучался город, транспорт, учреждения, предприятия,

'Там же. Д.43. Л.41-42.

2
Спиридович А.И. Указ. соч. С.55.
3
Рууд Ч.А., Степанов С.А. Указ. соч. С. 94.

288
учебные заведения, т.е. все поле деятельности филера (§5). Особые занятия
проводились по умению запоминать лица с первого взгляда (§11). После
успешного освоения этих навыков филер допускался к учебной слежке за
своими же служащими, и лишь затем - к настоящему наблюдению под
руководством-старого, опытного филера (§6).
Филерский состав имел свои особенности, что хорошо знало и учитывало
начальство. Инструкция №27 прямо ориентирована на низкий уровень
образованности и небольшой'словарный запас филеров. Одним из требований к
филерам была грамотность. Они должны были не только уметь читать и писать,
но и внятно излагать письменно результаты своих наблюдений. Эти качества
проверялись еще на этапе подготовки, при составлении ежедневных
письменных отчетов о ходе изучения города (§ 5).
Говоря о проблемах руководства охранки, связанных с подбором и
подготовкой филеров, нельзя обойти молчанием вопрос статуса филера.
Наиболее опытными и высококвалифицированными из них, несмотря на приток
унтер-офицеров, оставались вольнонаемные филеры «Евстраткиной школы».
Именно они оказывались наименее социально защищенными, что показала
первая русская революция. В этих условиях работа филера стала тяжелее и
опаснее для жизни. Революционеры, уходя от слежки, стали часто практиковать
убийство филеров. В связи с этим начался «отлив наиболее опытных филеров
со службы»1. М. И. Трусевич, серьезно обеспокоенный ситуацией, обратился 16
ноября 1906 г. к министру внутренних дел с докладной запиской, в которой
констатировал, что обязанности филеров весьма ответственны и сопряжены с
постоянной опасностью для жизни, но, «не имея служебных прав, они лишены
тех преимуществ, которые предоставлены, по действующим законам,
полицейским чинам, что затрудняет привлечение в ряды агентов вполне
благонадежных в нравственном отношении лиц... Вместе с тем, не занимая
служебного положения, агенты не подлежат установленной законом для
должностных лиц ответственности, а потому начальство лишено возможности
как дисциплинарного воздействия на них за проступки по службе, так и

Перегудова З.И. Департамент полиции в борьбе С 119

289
 привлечения их к судебной ответственности за более тяжкие нарушения
служебных обязанностей». На этих основаниях Трусевич ходатайствовал о
зачислении филеров на государственную службу: старших — в околоточные
надзиратели, младших - в городовые и урядники, то есть применить для столиц
опыт Донского, Иркутского, Нижегородского, Харьковского охранных
отделений, где подобная практика давно стала обычной.1 К тому же Москва
была единственным городом в империи, где согласно действующему
законодательству число околоточных надзирателей не ограничивалось. В
течение 1907 г. в резерв Московской городской полиции было зачислено 237
околоточных надзирателей, а 378 младших филеров - в состав полицейской
стражи. Все эти лица откомандировывались в распоряжение своих охранных
отделений для постоянной службы.
Охранка стремилась совершенствовать личный состав филеров путем
тщательного отбора кандидатов и обучения их, но вынуждена была
довольствоваться имевшимися в ее распоряжении людьми. Воспитание в
филерах отношения к своим обязанностям как к государственной службе
дополнялось повышением их служебного статуса и социальной защищенности.
В отличие от деятельности внутренних агентов, филерская служба была
досконально регламентирована Инструкцией №27 по организации наружного
(филерского) наблюдения 1907 г., а также циркулярами Департамента полиции.
Важнейшим условием успеха наружного наблюдения являлась его
секретность. Иногда применялся прием открытой слежки, когда агенты не
только не скрывались, но подчеркнуто следили за наблюдаемым. Этот прием не
был нацелен на получение информации и являлся средством психологического
давления на противника. Вообще же «филер полезен для службы только тогда,
когда его мало знают в лицо и не знают его профессии»." Поэтому даже
3
жандармским унтер-офицерам запрещалось надевать форму . Квартировать
филеры должны были в таких домах (холостые и одинокие - в семьях), где не
интересовались бы их службой, и в любом случае где нет учащейся молодежи.

1
ГА РФ. Ф. 102,00, 1907г. Д.101. Т.1. Л.ЗО. 56об. См. также: Перегудова З.И. Департамент полиции в
борьбе... С. 121-124.
2
Инструкция № 27, § 7.
3
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л. 108.

290
Избегая знакомств по- месту жительства, филер должен был тем не менее
легендировать свои отлучки и поздние возвращения домой какой-либо
службой. Охранка снабжала филеров различными вещами для поддержания
этой легенды. Кроме того, филерам выдавались различные фальшивые
удостоверения, чтобы скрыть их службу в охранке. Так, филеры Московского
охранного отделения получали в 1907-1908 гг. удостоверения губернского
жандармского управления, а пристав 1-го участка Арбатской части выдавал им
бессрочные паспорта.1 Эта инициатива была должным образом оценена
Департаментом полиции, который циркуляром №Г44060 от 18 декабря 1908 г.
потребовал от начальников губернских жандармских управлений и- охранных
отделений обратиться к начальникам местной полиции с просьбой о выдаче
филерам удостоверений, «в коих не имелось бы. вовсе ссылки на службу их во
вверенном.Вам учреждении, а было бы включено лишь указание на службу их
при полиции»2. Сами филеры никоим образом не должны были^ никому
сообщать о- своей службе, кроме разве что членов своей семьи, и то лишь в
3

случае, когда семья привлекается к участию в слежке или маскировке ее.

В большинстве своем филеры строго выполняли эти требования.
Образцом может послужить поведение филера Московского губернского
жандармского управления Т. Казакова, который, находясь в 1908 г. в Рязанской
губернии, подвергся нападению двух наблюдаемых, применил оружие и
застрелил одного, а другого ранил. Суд признал действия Казакова
необходимой обороной, но за незаконное ношение огнестрельного оружия
приговорил его к трехмесячному аресту. Ни на следствии и суде, ни- после, в
тюрьме, Казаков не раскрыл своей принадлежности к филерскому составу, так
как не имел возможности обратиться к жандармскому офицеру. Лишь отбыв
наказание, Казаков вернулся на службу4.
Факт принадлежности к филерскому составу раскрывался достаточно
часто. Одной из основных причин этого, кроме указанных выше, было
неприязненное отношение чинов местной полиции, которое в ряде случаев

'Там же. Д.45. Л. 10.

2
Там же. Д.4.Л.174.
3
Инструкция № 27, §73.
4
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.84. Л.71.

291
наносило серьезный ущерб делу розыска, а часто и вовсе проваливало его.
Начальник Московского охранного отделения в марте 1910 г. своим
циркуляром сообщал, что командированные им в один из уездных городов
филеры «подверглись преследованию местного пристава, позволившего себе
тут же на улице... требовать объяснений, собрав своими криками толпу» и
полностью раскрыв окружающим принадлежность этих лиц к службе
наружного наблюдения охранки.1 Чины тюменской полиции изобрели и вовсе
отличный метод: по донесению помощника начальника Тобольского ГЖУ в
Тюменском, Туринском и Ялуторовском уездах, при выполнении любого его
поручения они оглашали, что это делается по поручению жандарма." Вообще
взаимоотношения охранки с местной полицией - отдельная тема исследования.
Н. Н. Ансимов1 предпринял некоторые шаги в этом направлении , но тема еще
далеко не исчерпана.
Наиболее частой причиной расконспирирования филеров была
необходимость выступать на суде в качестве свидетелей обвинения. При этом
раскрывался не только факт службы филеров в охранке, но и секретные методы
наружного наблюдения, чем не без успеха пользовались революционеры. Более
того, в 1909 г. Инструкция №27 утратила характер секретной, поскольку
экземпляр ее был добыт революционерами и опубликован в партийной печати.'
Рано или поздно значительное число филеров становилось известно
революционерам и местному населению, которое отнюдь не питало уважения к
жандармским учреждениям и их служащим. Можно было освободить
проваленных филеров от обязанностей наружного наблюдения-и предоставить
иную работу в жандармских управлениях и охранных отделениях. Но нехватка
хороших филеров вынудила Департамент полиции принять иное решение: «при
отличном несении филерской службы, но признанные неблагонадежными,
среди населения и революционеров, филеры переводятся из одного губернского
жандармского управления в другое в пределах районного охранного

1
Там же. Д.4. Л.234.
2
ГАЧО. Ф.И-57. Оп.1. Д 8. Л.242-245.
3
См. Ансимов Н.Н. Охранные отделения и местная власть царской России в начале XX в. // Советское
государство и право. 1991. № 5.
4
Перегудова З.И. Департамент полиции в борьбе... С.127

292
отделения» . «Что же касается* остальных обязанностей, возлагаемых на
жандармов - дежурства по канцелярии, конвоирование арестантов и т. п., то
обязанности эти могут исполняться дослуживающими свои сроки старыми
унтер-офицерами, неспособными уже к филерской, подвижной службе».
От филеров требовалось одеваться «согласуясь с условиями службы;
обыкновенно же так, как одеваются в данной местности жители среднего
достатка, не выделяясь своим костюмом... из общей- массы жителей» .
Жалование филеров было невысоким: от 480 до 1200 рублей в год , поэтому в
охранных отделениях заведены были костюмерные, где филерам в
необходимых случаях выдавали под расписку, например, фраки для слежки в
театрах5. Насколько во фраке с чужого плеча, да еще без привычки его носить,
филер мог слиться с остальной публикой, судить сложно. Тем не менее без этой
меры филеры вообще не могли полностью выполнять свои обязанности: в
апреле 1910 г. в Вологде филеры, охраняя чиновника от террористов,
последовали за ним в театр и поместились на балконе, вследствие чего не
только лишены были возможности вести наблюдение и предотвратить
террористический акт, но даже не смогли задержать убийцу .
Каждому лицу, за которым установлено наблюдение, филеры обязаны
были давать кличку. Кроме того, кличками наделялись и другие лица, с
которыми часто встречался наблюдаемый или за которыми, по мнению филера,
следует установить наблюдение. В отличие от секретных сотрудников, клички
которых никак не должны были указывать на личность, кличка наблюдаемого,
состоящая из одного слова, призвана была возможно полнее характеризовать
его и в любом случае указывать на пол. При этом клички не могли
повторяться7. Надо признать, что фантазия филеров не отличалась
разнообразием, и клички, как правило, давались по внешним признакам.
Например, Г. Е. Распутин из-за цвета глаз и волос получил кличку «Темный» ,

1
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.43. Л.34.
2
Там же. Д.4. Л.108об.
3
Инструкция № 27, §8.
4
ГА РФ. Ф.102. Оп.262. Д.316. Л.5-7.
5
Там же. Ф.58. Оп.5. Д.84. Л.44.
6
Там же. Д.4. Л.274.
7
Инструкция №27, §§16-19.
8
Река времен (Книга истории и культуры). Кн. 1. М., 1995. С. 257.

293
А. Ф. Керенский за своеобразную манеру ходить стал «Скорым». Часто клички
давались по профессии наблюдаемого: так, банкир П. П. РябушинскиЙ!
именовался «Кошельком», а поэт С. Есенин, в юности работавший' в
типографии - «Набором»1.
§§21-43 Инструкции №27 подробно регламентировали поведение
филеров на пешем наблюдательном посту. Авторы Инструкции предусмотрели,
казалось бы, все до мелочей, вплоть* до выбора дистанции между филером и
наблюдаемым, невозможности встречаться лицом к лицу и действий при потере
наблюдаемого, а также точного определения и описания всех мест, посещаемых
им, и всех лиц, вошедших с ним в контакт. В §§44-47 предусмотрены действия
филера-извозчика, в одиночку и совместно с пешими филерами. В §§48-50
описываются методы и особенности слежки в публичных местах: театрах,
трактирах, чайных и пр. Интересно отметить, что авторы Инструкции считали
революционеров аскетами, чуждающимися радостей жизни. Филерам
указывалось, что «наблюдаемые вообще редко заходят в увеселительные места
для развлечения, а в большинстве случаев они пользуются этими местами для
конспиративных свиданий».
В §§51-61 приводятся различные особенности филерской службы:
действия при подвижном и неподвижном наблюдении, при расхождении
встретившихся наблюдаемых, порядок вызова подкрепления, выявление
квартиры, посещаемой наблюдаемым в многоквартирном доме, отчетность по
наблюдению и т.п. Несмотря на тщательную регламентированность действий
филеров, Инструкция дает возможность выбора тех или иных действий. Ее
нормы в большом количестве диспозитивны, например, разрешающие в случае
потери филером наблюдаемого самостоятельно выбрать место, где
восстановить слежку: у дома наблюдаемого либо в наиболее часто посещаемых
им местах (см. §60).
§§63-70 регулируют действия филера в случае выезда наблюдаемого из
города. Этот вопрос составлял серьезную проблему руководства охранки,
поскольку требовала значительных трат на оплату проезда, и все нормативные

1
Рууд Ч.Л., Степанов С.А. Фонтанка, 16: Политический сыск при царях. М., 1993. С 95.

294
акты, начиная с 1902 г., уделяли< ей. внимание. Возможными причинами тому
было то, что слежка в поезде или на судне, а затем в незнакомом населенном
пункте представляла особую сложность даже для высококвалифицированных
филеров. К тому же выезд филеров был связан со значительными расходами.
Основную сложность представляло принятие решения о необходимости
продолжать слежку в пути следования наблюдаемого. §22 Свода определяет,
что такое решение может принять руководство Департамента полиции или
начальник розыскного отделения, в крайнем случае офицер, заведующий
розыском, но никак не сами филеры. Конечно, такой подход не способствовал
успеху розыска, поскольку решение о выезде необходимо было принимать
быстро, а связываться с начальством филеры не всегда успевали. Несмотря на
это, Инструкция НОО не наделяет филеров правом на принятие решения о
выезде вместе с наблюдаемым: «§13. Филерам должны быть заранее отданы
приказания о том, кого из наблюдаемых надлежит сопровождать в случае
выезда их из города.
§14. Сопровождать наблюдением в иногородних поездках следует только
лиц: а) в отношении коих имеются специальные на этот предмет распоряжения
Департамента Полиции, б) заведомо нелегальных, в) основательно
подозреваемых в террористических злоумышлениях, и г) относительно которых
доподлинно известно, что поездка их имеет революционную цель». Даже в тех
случаях, когда «наблюдаемый явился на вокзал или пароходную пристань и
имеет там свидание с отъезжающим пассажиром и, может быть, что-нибудь ему
передает, - гласил §63 Инструкции №27 - то надлежит немедленно дать знать
об этом (по телефону или лично) в Отделение и спросить, нужно ли ехать за
этим пассажиром».
Инструкция №27 предусмотрела ряд мер, способствующих успешному
наблюдению в дороге, в том числе и снабжение филеров необходимыми
средствами, но решение о выезде принимал только руководитель розыска. Это
правило затрудняло наблюдение и создавало условия успешно уйти от него. 24
мая 1916 г. столичные филеры Осминин, Медведев и Бычков, следившие за
Г. Е. Распутиным, потеряли его, поскольку тот приехал на вокзал «к 3-му
звонку отходящего поезда..., бегом бросился на платформу, где на ходу

295
вскочил в задний вагон» . Большевики-депутаты Государственной думы часто
отправлялись в поездки не со столичного вокзала, а с пригородных станций,
лишая-таким образом филеров возможности связаться с руководством2.
Не менее важной- была проблема организации наблюдения вне своего
города. Положение о НРО 1902 г. (§7), и Свод (§22) требовали, по прибытии в
район другого розыскного учреждения или пункт действий Летучего отряда,
передать наблюдение местным филерам. Эту же норму, хотя и более подробно,
повторяет Инструкция №27 (§64-65). А вот Инструкция- НОО вводит
новшество. Если «лицо остановилось на более или- менее продолжительное
время в местности, где филерских отрядов не имеется, то старшему из
прибывших филеров вменяется в обязанность явиться к подлежащему
Жандармскому Начальству, если таковое есть в данной местности, и, доложив о
цели своего прибытия, продолжать наблюдение силами своего Отделения до
получения распоряжения своего Начальника.
В то же время Начальник Отделения сообщает Начальнику Управления, в
район коего проведен наблюдаемый, необходимые о последнем сведения,
входит с Начальником Управления в соглашение относительно дальнейшего
наблюдения, т. е. или о передаче наблюдаемого местным органам или о
продолжении наблюдения филерами Отделения, причем последнее, если это
возможно по состоянию сил Отделения, должно предпочитаться» . Если в
городе, куда прибыл наблюдаемый, местные филеры свободно
ориентировались, то в другом населенном пункте своего района они этим
преимуществом не обладали. Зато прежние филеры неплохо знали
наблюдаемого, его привычки и возможности. Здесь преимущество было на их
стороне. В связи с достаточно частой необходимостью вести подобное
наблюдение и были включены в Инструкцию №27, §§71-73 нормы, излагавшие
особенности наблюдения в небольших провинциальных городках.
Передача наблюдаемого местным филерам была чревата опасностью
провала наблюдения. Особенно часто это происходило в тех случаях, когда

1
Река времен (Книга истории и культуры). Кн. 1. М., 1995. С. 258.
Алехин В.Г. Ленинское искусство конспирации. М., 1969. С.69.
3
Инструкция НОО. § 18.

296
требования Инструкции пытались выполнить буквально, то есть наблюдение
передавалось не в конечном пункте поездки наблюдаемого, а по прибытии
поезда или парохода в пункт, где имеется розыскной орган. Циркуляр
Департамента полиции от 22 августа 1911 г. №106383, проанализировав эти
случаи и последовавшие за ними серьезные провалы наблюдения,
категорически запретил передавать наблюдение до конца поездки .
Важнейшим требованием Инструкции №27 было следующее: «§9.
Филеры ни под каким условием не должны знать лиц, состоящих секретными
сотрудниками, и — наоборот». Этим достигалась секретность деятельности
внутренних агентов, так как проблема измен филеров была по-прежнему
частой, и Департамент полиции длительное время безуспешно пытался с ней
бороться. С другой стороны, поведение даже преданного делу сыска филера,
никак не должно было отличаться в зависимости от того, следит он за
истинным революционером или агентом охранки. В противном случае
повышенное внимание революционной организации и провал были
гарантированы. Но ни одно из требований не нарушалось так часто и
последовательно, как это. Жандармские офицеры, заведовавшие розыском,
, 2

регулярно использовали филеров для связи с секретными сотрудниками ,

поручали филерам передавать жалование сотрудникам, иногда даже
использовали секретных сотрудников в качестве наблюдательных агентов.
Департамент полиции в этом отношении занял двойственную позицию. Он
категорически настаивал на точном соблюдении'§9 Инструкции №27 и в то же
время разрешал его нарушать. Так, циркуляр №126034 от 2 марта 1908 г.
гласил, что «для свиданий... в исключительных случаях с... секретными
сотрудниками командируются филеры...» 4 . Сами филеры, особенно опытные,
довольно быстро распознавали секретных сотрудников в общей массе
наблюдаемых, а в профессиональном жаргоне филеров выработался
специальный термин для обозначения секретных сотрудников: «подметка» .

1
ГА РФ Ф.58 Оп.5. Д.4. Л.279.
2
Там же. Л.284.
3
Там же. Л.92об.
4
Там же. Л. 133.
5
Спиридович А.И. Указ. соч. С. 67.

297
 В' целом, нормативные акты, регулирующие организацию наружного
наблюдения и основные приемы слежки, были действенными и необходимыми
документами, способствовавшими на определенном этапе, особенно в период
первой русской революции, успеху политического сыска и, как результат,
впечатляющей победе правительства Российской империи в разгроме
революционного движения. Однако со временем, превратившись в догму и не
давая возможности проявления инициативы рядовых исполнителей, эти же,
акты стали инструментом насаждения рутины в наружном наблюдении.
Департамент полиции, озабоченный ростом противоправительственных
настроений в сельской местности и небольших городах, то есть пунктах, не
охваченных розыскной деятельностью охранки, возлагает на филеров задачи не
только розыска, но и оценки политической обстановки на местах, полагая, что
филеры «должны отрешиться от рутинных приемов неотступной слежки,
законспирировать цель своего приезда торговыми или иными целями и не
останавливаться перед некоторыми сыскными приемами, являясь на места под
видом крестьян, мелких торговцев и т.п. Все воспитание и обучение филеров
должно быть направлено главным образом к умению найтись во всякой
обстановке и приспособиться к ней»1. Насколько филеры оказались способны к
выполнению новых задач, свидетельствует циркуляр от 18 октября 1910 г.
№127461: командированные филеры, «являясь на места без строго
определенной цели и без надлежащей конспирации, производят опрос первых
попавшихся на глаза крестьян и чинов полиции и, ничего не выявив,
возвращаются с докладом о том, что настроение крестьян спокойное или
приподнятое»*".
Как видим, филеры в большинстве своем так и не смогли подняться выше
«унтер-офицерского уровня». Справедливости ради необходимо отметить, что
далеко не все руководители охранки стремились повысить интеллектуальность
наружного наблюдения. Назначенный в 1913 г. на должность товарища
министра внутренних дел, заведующего полицией В. Ф. Джунковский
фактически запретил использовать филеров иначе, как для выполнения

1
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л. 133-134.
2
Там же. Л.266.

298
негласной слежки и охраны, «считая осведомленность филера о деятельности
наблюдаемого и имеющихся о нем агентурных сведений вредной для дела, таю
как эта осведомленность не входит в компетенцию филера, осуществляющего
лишь слежку и в лучшем случае установку...» (циркуляр Департамента
полиции от 8 мая 1913 г. №99168)'.
В организации наружного наблюдения от жандармов не отставали и их
противники. В 1881 г. член Исполнительного комитета «Народной воли»
И. А. Теллалов организовал группу наблюдения за зданиями всех полицейских
служб, и через короткое время удалось раскрыть почти всех секретных
сотрудников, так как конспиративными квартирами охранка тогда еще не
пользовалась".
Активно применялось наружное наблюдение большевиками, главным
образом для обеспечения собраний и встреч, при этом выставлялись пикеты,
выявлявшие приближение жандармских и полицейских чинов .
Квалифицированными наблюдательными агентами зарекомендовали себя
эсеровские боевики. К примеру, Е. Азеф при подготовке убийства В. К. Плеве
«творчески воспринял уроки лучшего учителя в деле наблюдения и слежки —
Зубатова. Правда, он применял этот способ для выслеживания революционеров,
а Азеф использовал его для покушения на министров» . Во всяком случае, для
выслеживания маршрутов и времени движения Плеве использовались
различные способы наблюдения: «...необходимы были люди, по роду своих
занятий целый день находящиеся на улице, напр., газетчики, извозчики,
торговцы вразнос и т.п. Было решено поэтому, что один товарищ купит
пролетку и лошадь и устроится в Петербурге легковым извозчиком, а другой
возьмет патент на продажу вразнос табачных изделий» .
Известный «охотник на провокаторов» В. Л. Бурцев организовал в 1910 г.
настоящую службу наружного наблюдения в Париже. Воспользовавшись
услугами опытного филера Леруа, служившего ранее в Заграничной агентуре

'Тамже.Л.281.
2
Лурье Ф.М. Указ. соч. С.291.
3
См. Ансимов Н.Н. Борьба большевиков против политической тайной полиции самодержавия. 1903-1917 гг.
Свердловск, 1989 С. 75.
4
Прайсман Л.Г. Террористы и революционеры, охранники и провокаторы. М., 2001. С. 58.
5
Савинков Б.В. Воспоминания террориста. М., 1991. С. 5-6.

299
Департамента полиции, завербованного эсером Б. В. Савинковым, Бурцев
создал «революционную полицию» из русских революционеров-эмигрантов и
французских социалистов и анархистов. Они установили постоянное
наблюдение за зданием российского посольства, где находилась Заграничная
агентура, и за частными квартирами французских полицейских, выполнявших
для нее наружное наблюдение (адреса, имена и даже интимные подробности
биографий были выданы тем же Леруа). Заведующий Заграничной агентурой
А. А. Красильников докладывал в Департамент, что все это сделало «почти
невозможным как наружное наблюдение по месту жительства, так и при
передвижениях наблюдаемых по городу...»'.
Структура системы наружного наблюдения изменялась в зависимости от
отношения руководителей сыска к этому важному методу получения
информации. К началу первой русской революции наружное наблюдение
окончательно утратило первостепенное значение и оставалось дополнительным
средством сыска. Стремление совершенствовать личный состав филеров
осуществлялось путем тщательного отбора кандидатов и обучения их.
Воспитание в филерах отношения к своим обязанностям как к государственной
службе дополнялось повышением их служебного статуса и социальной
защищенности.

5.3. Особенности агентурной работы в прочих розыскных органах

Проблема обучения и воспитания достойных полицейских кадров всегда
была в Российской империи достаточно острой. К началу XX столетия в стране
не существовало ни единого специализированного полицейского учебного
заведения. Принимаемые на службу в полицию классные и нижние чины
проходили «школу жизни» у своих начальников, от которых и зависела
получаемая ими квалификация. В тех редких случаях, когда вышестоящему
начальству удавалось разглядеть в подчиненном какие-либо природные задатки
к полицейскому делу, такого подчиненного назначали на соответствующую

Агентурная работа политической полиции С 197-198.

300
должность и предоставляли возможность самому набираться опыта, помогая и
поддерживая всемерно.
Особенно это касалось- чинов сыскной полиции. Первые российские
руководители уголовного сыска - это подлинные таланты сыскного дела, их
розыскные дела - это настоящее искусство! Имена Ивана Дмитриевича
Путилина, Владимира Гавриловича Филиппова, Аркадия Францевича Кошко и
других навечно останутся в летописи уголовного розыска. Но проблема
заключалась в том, что этих искусных сыщиков для России было
катастрофически мало. Необходимо было не только создать сыскные отделения
в городах империи (это было исполнено в соответствии с законом «Об
организации сыскной части» от 6 июля 1908 г.), но и организовать систему
обучения и воспитания кадров.
Требования к чинам сыскных отделений были весьма высоки.
«Инструкция чинам сыскных отделений», утвержденная Министром
внутренних дел 9 августа 1910 г., посвятила нравственному облику сыщиков
четыре параграфа, с 15 по 18. § 16 Инструкции гласил: «Каждый служащий
сыскного отделения..., должен исполнять службу по совести... должен быть
неподкупно честен, безусловно правдив, вести жизнь нравственную, трезвую и
ни в чем не зазорную, исполнять свои обязанности ревностно, выказывать на
службе терпение, рассудительность, мужество и решительность. Вне службы
вести себя с достоинством и прилично, быть услужливым по отношению с
товарищам по службе, а с публикой вежливым, предупредительным и всегда
готовым бескорыстно оказать законное свое содействие лицам, обращающимся
к его помощи и защите...» Обращалось внимание, что «суетливость,
оскорбительное обращение и резкость в словах или действиях» унижают
достоинство чина сыскной полиции, поэтому он «должен быть во всем вежлив,
серьезен и сдержан», как можно меньше обращая на себя внимание (§ 17).
Чинам сыскных отделений строго воспрещалось принимать от частных лиц
различные подарки и вознаграждения, бесплатные билеты в частные театры,

301
 без оплаты получать газеты и водить кого-либо в увеселительные заведения и,
вообще, пользоваться различными незаконными льготами и выгодами* (§ 18) .
К профессиональной подготовке принимаемых на службу в сыскные
отделения нормативные акты практически-никаких требований не предъявляли:
не было указаний ни на способность к розыскной работе, ни на обладание
специальными навыками и знаниями, необходимых для ее осуществления.
Более высокие требования к сотрудникам сыскной полиции как в морально-
нравственном, так и профессиональном отношениях были разработаны
учеными-полицеистами и- практическими работниками. Так, И. М. Снигирев
писал: «Для сыскной полицейской службы, кроме всестороннего развития и
помимо изучения преступного* мира, требуется достаточное знание
материального и процессуального уголовного права и некоторых знаний
различных отраслей науки о человеке, изучающих его физическую и
психическую стороны... необходимо совершенное знакомство с судебной
медициною, с огнестрельным оружием и баллистикою, практическое
знакомство со стрельбою и фотографиею... Словом, сыщик должен быть
энциклопедистом». И все это для того, утверждал С. 3. Шеварнадзе, чтобы «...
успешно провести в жизнь народа всякое благое начинание правительства»,
чтобы народ представителей сыскной полиции «в одно и то же время и боялся
бы, и уважал бы, и охотно и скоро выполнял бы все законные полицейские
требования»".
Еще более подробно требования к агентам сыскной полиции были
сформулированы на страницах журнала «Вестник полиции», причем автор
разделил их на общие полицейские и специальные. К первым отнесены:
смелость; нравственная порядочность; безупречное поведение; умение хранить
тайну. Специальные требования гораздо обширнее и подробнее:
• всестороннее общее развитие и возможно наибольшие познания;
• субъективная способность быстро разобраться и правильно оценить
наблюдаемую обстановку, подметив в ней немые указания на истину;

1
Инструкция чинам сыскных отделений. СПб.: Тип. МВД, 1910. С. 8-9.
2
Цит.по: Матиенко Т.Л. Сыскная полиция России во второй половине XIX - начале ХХвв. Дисс...
канд.юрид.наук. М., 1999. С. 124.

302
 •• постоянное изучение преступного мира;
• знание разных отраслей науки о человеке, в том числе уголовной
антропологии и психиатрии, судебной медицины и физиологии;
• знакомство с огнестрельным оружием и умение стрелять;
• знакомство с фотографией и тайнописью;
• ознакомление с новыми научными открытиями, «которые в начале их
появления использываются-совершенно безнаказанно только по неизвестности
существования их»1.
Такой высокий уровень требований отвечал, конечно, важности
поставленной перед сыскными отделениями задаче борьбы с преступностью, но
совершенно не соответствовал уровню профессиональной подготовки в
империи вообще и полицейских в<частности. Поэтому упомянутая публикация
даже не вызвала ответных откликов читателей. Тем не менее жажда знаний у
чинов полиции, в том числе сыскной, была очень высока, причем они
стремились именно к систематическому образованию. И. М. Снигирев писал,
что первый залог обновления полиции - «в предоставлении классным чинам ее
возможности теоретической подготовки... при посредстве специальных
учебных заведений»2. Идею теоретика подхватили практики охраны
правопорядка, мнение которых выразил Я. Биргер: «Я надеюсь, нет, я верю,
что, если бы в деле устройства полицейских курсов нашлись инициаторы из
начальствующих лиц, особенно кто-нибудь из наших тружеников-профессоров,
...то уже в наступающем 1910 году полицейские курсы могли бы быть
3
открыты...» . К сожалению, пожелание это оказалось несбыточным. Для
полицейских чиновников, признававших, что «половина нас закончила свое
образование вторым классом приходского училища», и желавших учиться,
выход был один: «не нужно поступать вновь в какое-либо учебное заведение и
оканчивать там курс, следует заняться самообразованием, читать...» .
Единственным исключением были двухмесячные курсы для вновь назначенных
начальников сыскных отделений, организованные в 1908 г. Департаментом

Извращение понятия «сыск» // Вестник полиции. 1908. № 36. С. 7.

Снигирев И. Нужды полиции // Там же.
3
Биргер Я. Желаем учиться // Вестник полиции. 1909. № 47. С. 1051.
Попов Вс. Действительность // Вестник полиции. 1909. № 51. С. 1172.

303
полиции. Обучение на' курсах прошли более 90 руководителей уголовного
сыска страны:
Основной теоретической базой стали на. курсах лекции- выдающегося-
теоретика и практика криминалистики В. И; Лебедева1, до 1905 г. занимавшего
пост начальника московской сыскной> полиции. Слушатели изучали
государственное право, полицейское право (административное право),
уголовное право, судебную медицину, методы регистрации преступников,
ознакомились с приемами уголовного сыска и самообороны, с оружием и
взрывчатыми веществами, гримом и переодеванием, тайнописью преступников
(дешифровка). Значительная часть учебного времени» была отдана
практическим занятиям в тюрьме и петербургской сыскной полиции".
Но главным средством повышения профессиональной квалификации для
руководителей сыскной полиции стало все же самообразование.
Восполнить пробелы, в образовании и профессиональной подготовке
чинов сыскной полиции Министерство внутренних дел пыталось посредством
ознакомления их со специальными методами, и приемами розыскной и
следственной работы со страниц официальных ведомственных периодических
изданий и выпуском специальной литературы. В конце Х1Хв. издан тремя
выпусками перевод с немецкого книги Г. Гросса «Руководство для судебных
следователей как система криминалистики», который затем, был переиздан в
столице в связи с выходом в Германии четвертого дополненного издания
3
(Смоленск, 1895-1896, Санкт-Петербург, 1908) . В начале XX в. издаются и
специальные учебные пособия, адресованные работникам сыска, в том числе
книги М.И.Нестерова «Краткий курс сыскного дела» (Уфа, 1914),
И. П. Генсиора «Заметки об уголовном розыске и регистрации преступников»
(Ревель, 1911), И. М. Снигирева «О сыске: опыт исследования приемов,
способов и средств к раскрытию истины происшествий» (Касимов, 1901)',
С. Н. Трегубова «Основы уголовной техники» (Петроград, 1915). Немалую

1
В 1909г. лекции были изданы отдельной книгой: Лебедев В.И. Искусство раскрытия преступлений. СПб.,
1909.
2
См.: Мулукаев Р., Полубинский Р. Сказ о сыске // Советская милиция. 1990. № 12. С. 29
3
Г. Гросс. Руководство для судебных следователей как система криминалистики. М.: ЛексЭст, 2002. С. Р.
4
Матиенко Т.Л. Указ. соч. С. 126.

304
 помощь в розыске и подготовке судебных доказательств оказала работникам*
сыска книга Е. Ф. Буринского «Судебная экспертиза документов, производство
ее и пользование ею» (Санкт-Петербург, 1903).
Что же касается нижних чинов сыскных отделений - полицейских
надзирателей и сыскных агентов, - то их обучение возлагалось на их
начальников. § 25 «Инструкции чинам сыскных отделений» указывал, что
«виду особых условий службы... чины сыскной полиции должны быть
основательно ознакомлены с приемами самообороны и обезоружения
преступников»1, а § 29 требовал: «все чины сыскного отделения должны быть
ознакомлены с судебно-полицейской фотографией, дактилоскопией и
антропометрией, гипсовкой следов и пр., для чего каждый вновь поступающий
в отделение на службу обязан пробыть достаточное время на практических
занятиях полиции по регистрации преступников»".
Требования эти не были придуманы теоретиками, а составляли
квинтэссенцию опыта, выработанного годами и десятилетиями кропотливой
деятельности лучших руководителей сыскных полиций, в первую очередь
столичных.
На самом деле начальники сыскных отделений обучали своих
подчиненных всему, что считали необходимым потребовать от них. Поэтому и
профессиональная подготовка, и моральный облик сыскных чинов в первую
очередь зависели от собственной квалификации начальников. Это особенно
четко просматривается на примере Московской сыскной полиции. До 1905 г. ее
возглавлял один из лучших сыщиков России В. И. Лебедев, обучивший и
воспитавший отличные кадры. Но затем его место занял коллежский советник
Д. И. Моисеенко. Пользуясь попустительством со стороны своего прямого
начальства — градоначальника генерал-майора А. А. Рейнбота, занявшего эту
3
должность с января 1906 г. , он за неполных два года распустил подчиненных, в
среде которых пышно расцвело взяточничество. Сенатор Н. П. Гарин,
возглавивший ревизию московского градоначальства, отдал Моисеенко под суд

1
Инструкция чинам сыскных отделений.. С. 10.
2
Там же. С. 12.
3
Кокорев А., Руга В. Полиция. «Садиться без чинов!» // Совершенно секретно. 2004. № 9.
http://www.sovsekretno.ru/2004/09/17.html (2006. 6 мая).

305
«по обвинению в превышении власти, бездействии оной, растратах и
присвоении казенных денег, взяточничестве, вымогательстве и целом ряде
других преступлений»1. Из сыскной полиции было уволено около 30%
сотрудников, часть из них также попала под следствие. В такой обстановке
руководство Московской сыскной полицией принял А. Ф. Кошко,
переведенный из Санкт-Петербурга.
В своих мемуарах Аркадий Францевич Кошко подробно описал
организацию и деятельность своих подчиненных. Однако для исследования
процесса обучения и воспитания чинов сыскной полиции гораздо эффективнее
дополнить эти мемуары приказами Кошко по вверенной ему Московской
сыскной полиции за 1908-1910 гг., компактно отложившимися в одном из дел
Центрального исторического архива г.МосквьГ.
С момента вступления в должность начальника Московской сыскной
полиции Кошко приступил к обучению подчиненных приемам и технике сыска.
Обучать приходилось и вновь принятых агентов, и прежний личный состав, во
многом утративший навыки сыска за недолгий период руководства Моисеенко.
Один из первых приказов Кошко по Московской сыскной полиции
описывает содержание дознания: «...производить дознания, как то: опрашивать
потерпевших, свидетелей, устанавливать наблюдение, если это потребуется по
делу, на рынках и за скупщиками, немедленно давать телеграммы о розыске
имущества и лиц и предупреждать ломбарды» .
Особое значение придавал Кошко умелому ведению наблюдения. Это
была оперативно-розыскная форма, навыки которой бывшие городовые не
могли получить на своей прежней службе в общей полиции, не говоря уже о
вольнонаемных агентах. Обнаружив, что подчиненные «не имеют никакого
понятия о ведении всяких наблюдений, главным образом за лицами», Кошко 2
марта 1908 г. собрал всех чиновников, надзирателей и агентов и преподавал
«указание как следует вести наблюдение»'.

1
Руднев П.И. Начальник Московской сыскной полиции А.Ф.Кошко // Вопросы истории. 1999. № 4-5. С 138.
2
ЦИАМ Ф. 1293. Оп 2. Д. 6
3
Там же. Л. 2об.
4
Там же.

306
 Следует отметить, что пренебрежение наружным наблюдением- было
болезнью не только московских сыщиков, но и большинства полицейских
чинов вообще. «Вестник полиции» в 1910 г. писал, что «стоящие во главе
сыскной полиции игнорируют наблюдательную работу, а всю успешность
розысков строят на почве сведений постоянной секретной агентуры и- сведений
случайных заявителей», между тем как «выяснение «платных» квартир,
выяснение скупщиков краденого, выяснение связей и образа жизни данного
субъекта- все это возможно путем наружного наблюдения»1.
Понимая, насколько важным для успешного' сыска является первичный
осмотр места преступления, и обнаружив, что многие сыскные чины не
являются на места преступления, Кошко потребовал строжайшего выполнения
этой обязанности, предупредив подчиненных, что в случае повторения
подобного они «будут ...подвергнуты самому строгому, и без всякого
снисхождения, взысканию»".
Главным условием хорошей организации сыскного дела Кошко считал
исполнительность подчиненных: «Мною замечено, что как Г.г. Чиновники, так
и Канцелярия относятся к моим резолюциям с полной небрежностью, как
например не докладываются мне поручения не смотря на то, что резолюцией)
моею требуется доклад и не исполняются требования мои к заданному сроку.
Предупреждаю, что на будущее время виновные в подобной небрежности
будут мною подвергнуты взысканию без всякого снисхождения» .
Важнейшей своей задачей Кошко считал высокую осведомленность о
преступном мире. Возлагая решение этой задачи на участковых надзирателей,
он приказывал: «... необходимо, чтобы участковый Надзиратель был
всесторонне осведомлен со всяким проявлением преступного характера на
своем участке. Для этой цели для Полицейского Надзирателя обязательно
возможно частое посещение участка и во всяком случае не менее двух раз в
день. Надзиратель обязан иметь постоянные сведения о всех притонах,
воровских квартирах, скупщиках краденого и помнить, что в деле сыска мало

1
Н.Д. Сыскное дело и наружное наблюдение // Вестник полиции. 1910. № 21. С. 514.
2
ЦИАМ. Ф. 1293. Оп. 2. Д. 6. Л. 25-25об.
3
Там же Л. 5об.

307
раскрытия уже совершившегося, - предупредить преступление - главная
цель»1. Понимая, что основным инструментом осведомления служат секретные
агенты из преступного мира, он требовал соблюдать в отношении с ними
определенные нормы поведения: ««Я допускаю сношения с преступниками в
видах достижения какой-либо цели по производящимся делам, но братания с
ними, позволения фамильярности, отнюдь не должно быть»".
В достижении главной цели - предупреждения преступлений - Кошко
был неутомим и последователен. Избрав методом предупреждения обеспечение
невозможности контактов преступников с их потенциальными жертвами, он
обязал «Полицейских Надзирателей как участковых, так и летучего отряда
задерживать всякое лицо коль скоро им известно, что таковое замечено уже по
преступной своей деятельности, но не арестовывать зря, не имея к тому
никаких данных» . Зачистка производилась «по улицам, бульварам, площадям
и рынкам, где замечено скопление неблагоприятного элемента»,
осуществлялось «самое строгое наблюдение за всеми вокзалами, за конками и
трамваями, в особенности в местах их остановок»4.
Кроме постоянных предупредительных мер, Кошко практиковал
предпраздничные «генеральные сражения российским мошенникам», т. е.
облавы, для того чтобы «в праздничные дни эти нежелательные элементы
находились бы либо на пути следования к своему местожительству, либо в
самом местожительстве, наконец, в крайнем случае на обратном пути в Москву,
словом — только не в самой Москве»5.
Начальник сыскной полиции требовал от подчиненных
целеустремленности и аккуратности в проведении дознаний: «... в большинстве
Полицейские Надзиратели ведя какое нибудь порученное к исполнению дело
при неудаче в быстром его исполнении, не заканчивая его производством,
берутся за другое дело, которое, оставляя в свою очередь незаконченным,
начинают третье и так далее. Такого разбрасывания не должно быть.

1
Там же. Л. 6.
2
ЦИАМ. Ф. 1293. Оп. 2. Д. 6. Л 7.
3
Там же. Л. 7.
4
Там же. Л. 7-7об.
5
Кошко А.Ф. Очерки уголовного мира царской России. Т 2 М , 2001. С. 158-159.

308
Надзиратель должен быть настойчив при, производстве розысков, приложив все
усилия к тому, чтобы порученное ему к исполнению дело было доведено до
конца»1. Недопустимой небрежностью считал Кошко установившуюся
практику, когда «сообщения о мелких кражах находятся на руках у
Г.г.Чиновников- без сообщения Участковым Полицейским Надзирателям,
продолжительное время валяются на столах», и прочие проявления
неаккуратности в производстве дознаний2.
С целью повышения объективности контроля Аркадий Францевич
учредил ежемесячные отчеты подчиненных о проведенных дознаниях и
розысках. Вместо прежней многословной ведомости он разработал цифровую,
которая гораздо «проще, так как там все ясно, а кто не умеет высчитать % своих
открытий, обратитесь к более развитому товарищу, к Чиновнику, или ко мне» .
«На основании этих ведомостей специальный чиновник-чертежник вычерчивал
кривые по родам преступлений и по каждому району отдельно и составлял
общую картограмму, каковая и вывешивалась в моем служебном кабинете»'.
Правда, подчиненные и здесь попытались заняться очковтирательством:
чиновник Михеев представил ведомость полицейского надзирателя Срывцева
за апрель 1909 г., согласно которой последнему было поручено и исполнено
одно дознание на 7 рублей с копейками, других поручений не было,
раскрываемость - 100%! Чиновник Ксаверьев решил проблему еще проще -
систематически уклонялся от подачи ведомостей. Естественно, все они
5
подверглись взысканиям .
Отсутствие нормативной базы уголовного сыска заставило Кошко
разработать целый ряд инструкций для подчиненных. Среди них - инструкция
от 23 марта 1909 г. о правилах описания похищенных вещей, где подробно, по
пунктам был расписан порядок выявления индивидуального облика каждого
вида вещей: одежды, золотых вещей и драгоценностей, часов и пр . Важным
документом стала написанная в сентябре 1908 г. инструкция дежурным

1
ЦИАМ. Ф. 1293. Оп. 2. Д. 6. Л. 7.
2
Там же. Л. 16.
3
Там же. Л. 12об.
4
А.Ф.Кошко. Указ. соч. С. 157.
5
ЦИАМ. Ф. 1293. Оп. 2. Д. 6. Л. 23-23об
6
Там же. Л. 21 об.

309
Старшим Полицейским Надзирателям, урегулировавшая обязанности
дежурных по поддержанию порядка в управлении сыскной полиции,
регистрации задержанных, помещения их в камеры и содержания в них,
обращения со средствами связи, почтой, в том числе газетами, регистрации и
передачи сообщений о преступлениях, обращения с посетителями и многое
другое1. Эти инструкции были живыми, действующими документами,
постоянно дополнялись. Так, правила обыска арестованных и задержанных
перед помещением их в камеры были 18 мая 1910 г. дополнены требованием
«предварительно освобождения из-под стражи таких лиц, обязательно
тщательно обыскивать их в предупреждение могущих быть передач от других
арестованных записок»'.
Много сил и энергии положил Кошко, чтобы добиться правильного
поведения на службе и вне ее подчиненных ему полицейских чинов.
Констатировав, что они «ведут себя в Управлении Сыскной Полиции
непристойно, разгуливают в шапках, фуражках и позволяют себе неприлично
ругаться», «без моего разрешения отлучаются из Управления Сыскной
Полиции» во время дежурства , занимают служебный телефон личными
разговорами4, не отдают чести начальству5, руководитель столичного сыска
применял к неисправимым различные взыскания, от замечаний до
внеочередных дежурств. Кошко запретил своим подчиненным посещать бега и
скачки, а командируемым туда в наряд - делать ставки6.
Широко была развернута в сыскной полиции борьба с пьянством.
Приказы Кошко на эту тему напоминают некоторые акты Петра Великого,
поскольку содержат объяснения запретов: «Пора взять в соображение мое
приказание, исходящее из той точки зрения, что пьяный службы нести не
может» . Особенно нетерпимым считал Кошко распитие водки в управлении
сыскной полиции в служебное время, за что наказывал беспощадно вплоть до

'Там же. Л. 1 боб.-17.

2
Там же. Л. 29.
3
Там же. Л. 11.
4
Там же. Л. 27-27об.
5
Там же. Л. 27об-28.
6
Там же. Л. 5об.
7
Там же.

310
представления к увольнению . Если же пьяный сотрудник сыскной полиции
совершал правонарушения, то, кроме увольнения, его ожидало и предание суду.
Именно так было сделано с полицейским надзирателем III разряда Кулем,
который в декабре 1909 г. в пьяном виде задержал и избил трех ни в чем не
повинных московских обывателей."
Не менее важным считал Аркадий Францевич и поведение сыскных
чинов при обысках, а между тем «большая часть Полицейских Надзирателей
положительно не умеют держать себя, позволяют при обысках курить и
допускают с лицами, у которых производится обыск, совершенно
неотносящиеся к делу разговоры». Категорически запретив подобное,
начальник сыскной полиции пояснил, что «Полицейский Надзиратель, являясь
на обыск, должен тотчас же приступить к исполнению своих обязанностей,
вести себя строго с достоинством, не допуская никакой болтливости и помнить,
что он прежде всего представитель власти»3.
Воспитание этого достоинства, полагал Кошко, ни в коей мере
несовместимо с расцветшими при попустительстве Моисеенко
взяточничеством и вымогательством. Чины сыскной полиции не должны
подавать и малейшего повода думать, что за особую плату от потерпевших они
усерднее будут исполнять свои обязанности. Между тем «... некоторые
Полицейские Надзиратели позволяют себе вести какие-то секретные разговоры
с потерпевшими лицами, для каковой цели выходят даже из помещений
Сыскной Полиции и продолжают секретничать на улице. Имея в виду, что для
служебных переговоров Полицейских Надзирателей с нужными по делам
лицами в Сыскной Полиции имеются специальные помещения, как например,
Надзирательская комната и наконец кабинеты Чиновников для поручений, я
нахожу изложенные действия Надзирателей неправильными и недопустимыми
впредь, почему строжайше предписываю Полицейским надзирателям и агентам
Сыскной Полиции подобных разговоров с потерпевшими лицами на улице на
4
будущее время не позволять» . Однако в случае добровольного желания

'Там же. Л. П-Поб.

2
Там же. Л. 26.
3
Там же. Л. 7.
4
Там же. Л. 28-28об.

311
потерпевших после. успешного.: окончания розыска вознаградить деньгами;
отличившихся- сыскных агентов:, Кошко не возражал, требуя; лишь, чтобы
вознаграждения? вручались с его личного позволения и не были чрезмерны .
Допускалось им и участие частных лиц в благотворительных сборах- в пользу
нуждающихся сыскных чинов и членов их семей2.
Труды Аркадия,; Францевича Кошко по* обучению и воспитанию
работников уголовного сыска были высоко оценены; и*руководством МВД, и
коллегами. Многие из, правил, выработанных им для; своих подчиненных,
вошли в нормативные акты, которыми; руководствовались чины сыскных
отделений и общей полиции, всей; империи. А, в 1913г. на проходившем в
Швейцарии Международном конгрессе криминалистов; Московская сыскная
полиция была признана лучшей в Европе по раскрываемости преступлений .
Сам же Кошко в 1914 г. был назначен заведующим VIII-м делопроизводством
Департамента полиции МВД- возглавив; таким; образом, центральное сыскное
учреждение Российского государства.
Несомненно^ наибольший эффект в оперативно-розыскной деятельности
сыскных отделений давала работа с негласной агентурой. Практика работы с
агентурой сложилась довольно давно. Подобные методы использовались еще
Ванькой Каином и московским «сыщиком» Яковлевым4. Следует отметить, что
термином «агент» в конце 19 - начале 20 века обозначались различные
субъекты борьбы с профессиональной преступностью. Существовали агенты,
выполнявшие различные задания чинов полиции и поставлявшие сведения; на
постоянной основе. Им могли поручать несение дежурств, ведение наблюдения,
оперативное внедрение и т.п. Подобная деятельность носила
профессиональный характер и вознаграждалась, как правило, фиксированным
жалованьем. Агенты на постоянной основе, разумеется, не были связаны с
преступным миром. Они скорее напоминали внештатных сотрудников
сыскного отделения.

1
См., напр.: Кошко А.Ф. Указ. соч. Т. 1. С. 76.
2
Там же. Т. 3. С. 75.
3
Руднев П.И. Указ. соч. С. 137.
4
Халютин Л. Московский сыщик Яковлев. Калуга. 1858. С.82, 85.

312
 Кроме этого существовали агенты-осведомители из различных слоев
общества, в том.числе и.из преступной среды. Их деятельность заключалась в
основном в предоставлении сведений о совершении преступлений и сбыте
похищенного, изредка их могли использовать во внутрикамерных разработках.
Услуги подобных агентов оплачивались сдельно, поэтому они именовались
«штучниками», хотя некоторые из них систематически* сотрудничали с
сыскными отделениями.
«Инструкция чинам сыскных отделений» устанавливала необходимость
систематического надзора за преступниками путем негласной агентуры и
наружного наблюдения (§2).
«Совершенно секретные правила» (дополнение к «Инструкции чинам
сыскных отделений») указывали, что хранение всех данных о работе с
агентурой и секретных сведений, ведение списков агентуры находится на
ответственности начальника отделения1. Кроме того, следовало не допускать
возможности присвоения негласным агентом звания служащего сыскной
полиции. Во избежание провала агента запрещалось использовать его при
производстве процессуальных и иных гласных действий и раскрывать его
личность без законных оснований.
Циркуляром № 26314 от 9 февраля 1910 года предписывалось содержать
агентов не только при местном сыскном отделении, но и в уездных городах и
местах значительного скопления населения. Эти агенты должны были
производить негласный розыск по горячим следам, не дожидаясь прибытия
чинов полиции.
Циркуляр №37469 от 4 октября 1911 года определял порядок
организации использования негласных агентов-осведомителей. В нем
говорилось, что их деятельность должна сводиться преимущественно к
осуществлению наблюдения по отдельным поручениям в местах скопления
населения. Вознаграждение агенты могли получать либо в виде ежемесячной
платы, либо за каждое представляющее интерес сообщение. В особых случаях
допускалась подпись агента на расписке в получении денег не подлинным

1
Вестник полиции. 1913. Л^ 30 С.688-689.

313
именем, а кличкой, под которой он значится в списке негласных агентов у
начальника сыскного отделения. При необходимости проверки негласной
агентуры начальник отделения должен был конфиденциально указать агентов
начальнику местной полиции.
А. Ф. Кошко приводит следующую схему организации работы с
агентурой в Московской сыскной полиции. У прикрепленного к участку
полицейского надзирателя было 3-4 постоянных агента и сеть агентов-
осведомителей. Чиновники для особых поручений имели своих кадровых
агентов, с помощью которых они контролировали деятельность надзирателей.
В свою очередь начальник сыскной полиции имел около 20 своих личных
агентов, известных лишь ему. Эти агенты осуществляли наблюдение за
деятельностью чиновников для особых поручений. Встречи с агентами
производились на конспиративных квартирах. У начальника сыскной полиции
в Москве было 3 тайных квартиры1.
В Самарском сыскном отделении 2 разряда на постоянном жаловании в
1913 году состояли 5 нештатных агентов. Они выполняли различные поручения
начальника отделения по уголовному сыску, осуществляли наблюдение в
театрах, «биоскопах» (кинотеатрах), базарах, железнодорожном вокзале за
ворами-карманниками и другими преступниками. Жалованье агентов в
зависимости от выполняемых поручений составляло от 10 до 30 рублей.
Сдельная оплата агентов-штучников (число которых колебалось от 5 до 10
человек) составляла от 1 до 15 рублей, в зависимости от ценности сообщаемых
сведений. В расписках о получении денег имена агентов, находившихся на
постоянном содержании, указывались полностью, имена штучников не
оглашались никогда".
В отношении агентуры существовало жесткое правило: не допускать
никоим образом возможности присвоения агентом звания чина сыскного
отделения и совершения любых провокаций. Эти опасения во многом
порождались возникшим в 1908 году «делом Азефа». Сведения, получаемые от
агентуры, как правило, тщательно проверялись, преимущественно путем

1
Кошко А.Ф. Указ. соч. T.2. С. 153-157.
2
Рыжов Д.С. Указ. соч. С. 119.

314
данных наружного наблюдения и сопоставлением получаемой информации из
других источников1.
Как было указано выше, агентура предоставляла сведения и оказывала
услуги в основном на возмездной основе. В разрядных сыскных отделениях
оплата агентам производилась из сумм «на сыскные расходы». В отделениях 1
разряда эта сумма составляла 4000 руб., 2 разряда - 2700 руб., 3 разряда -2000
руб., 4 разряда - 1200 руб. в год. Внеразрядные отделения получали суммы на*
производство розысков по уголовным делам в соответствии со своими
штатными расписаниями (к примеру, в Санкт-Петербурге и Москве сыскная
полиция получала 15000 руб. в год).
В случае невозможности вербовки секретного сотрудника из преступной
среды в уголовном сыске широко применялся метод оперативного внедрения
чинов полиции непосредственно в банду или в населенный пункт, где
предполагалось появление подозреваемых. Так, А. Ф. Кошко писал, что при
расследовании поджогов в Мариенбурге в начале 90-х годов XIX в., когда
прочие методы розыска не дали результатов, и «лишь коренной житель
Мариенбурга, пользующийся доверием своих земляков, мог бы пролить хотя
бы некоторый^ свет на это не дававшееся в руки дело»", двое чинов полиции,
залегендированные как рабочие, получившие крупный выигрыш в лотерею,
открыли пивную и около трех месяцев содержали ее, пока не собрали
достаточно данных для обоснованных подозрений в отношении определенной
группы лиц. Для этих целей сыскные отделения имели и агентов-женщин.
Сам Аркадий Францевич был подлинным мастером перевоплощения и
неоднократно применял оперативное внедрение. В рассказе «Гнусное
преступление» он, «переодевшись., в отрепья босяка, подкрасив слегка нос в
красный цвет и взъерошив волосы», сыграл преступника, распродающего
добычу, что помогло ему раскрыть убийство .

'Там же. С. 120.

2
Кошко А.Ф. Очерки уголовного мира царской России. Т. 1. М., 2001. С 106.
3
Там же. Т. 2. С. 63-65.

315
 Помимо использования негласной агентуры чины сыскного отделения
нередко получали необходимые сведения по розыску от служащих гостиниц и
трактиров, дворников, швейцаров, полотеров и т.д.
На фоне совершенного неприятия российской общественностью
применения* секретных сотрудников в политическом розыске чины МВД
предприняли ряд мер пропагандистского характера в обоснование
необходимости агентуры в уголовном сыске, главным образом в ведомственной
прессе. Старший юрисконсульт, Министерства юстиции. С. Н: Трегубов
объяснил в своей статье задачи, ради которых сыскная полиция вынуждена
содержать секретных сотрудников: «Отсутствие надлежащей осведомленности
по отношению к преступной или порочной части населения, недостаточность
наблюдения за нею,не только устраняет возможность своевременного принятия
предупредительных мер; но и затрудняет обнаружение уже совершившихся
преступлений и розыскание виновных» .
Учитывая традиционное преклонение отечественных западников перед
зарубежными порядками, юридические и полицейские издания повествовали о
практике применения негласных методов сыска иностранными полициями, в
том числе с помощью оперативного внедрения. В частности, описывая одну из
операций американской полиции, Журнал Министерства Юстиции сообщал:
«Скрывая свои цели и подвергая себя благодаря этому значительному риску,
эти агенты вступали в близкие отношения с факторами, сутенерами и
проститутками, выслеживали их организации и собранный материал
2
передавали полиции» .
Анализ периодической печати начала XX века позволяет сформулировать
три основных варианта отношения к использованию секретных сотрудников в
уголовном сыске. В первом из них - его глашатаем и наиболее видным
представителем был Л. Косунович, - даже сама идея приобретения секретных
сотрудников в преступной среде ради получения каких-либо сведений о
готовящихся или совершенных преступлениях объявлялась порочной . Взамен

1
Трегубов С. Дознание // Вестник полиции. 1908. № 21. С. 8.
2
А-р Б-н. Торг женщинами в Соединенных Штатах Северной Америки // Журнал Министерства Юстиции.
1910. № 3 . С. 234-235.
3
См. Косунович Л. Законность и этика в полицейском деле // Вестник полиции. 1910. № 34. С. 821-822.

316
предлагались различные способы исследования преступлений, в том* числе
«брать примеры с любимцев публики Пинкертонов, Картеров и Холмсов»1.
Развивая эту мысль, один из авторов предлагал вместо агентурных сведений
пользоваться только наружным наблюдением: «Не трудно оформить
раскрытием преступление, если все детали его освещены агентурой, но
нравственного удовлетворения при этих условиях не будет. - Иное совершенно
самосознание успешности выполнения служебного долга получится, если к
раскрытию преступления • подойти правильным путем логических выводов на
основании данных следственного материала, дополненных наружным
наблюдением за подозреваемыми лицами»".
Другой вариант демонстрировали многие вновь назначенные начальники
сыскных-отделений, запуганные откровенным отвращением общества к самому
понятию «секретный сотрудник». Не имея возможности эффективно бороться с
преступностью без информации изнутри преступного' мира, они старались,
сделать вид, что никакими тайными агентами не пользуются, а всю
информацию получают в результате активной-работы штатных чинов полиции.
Один из таких авторов даже свою статью назвал «Без «агентурных сведений»,
где описал, как он с помощью одних только расспросов родственницы
потерпевшего установил и задержал грабителей и их сообщников. Но в той же
статье он, между прочим, написал: «Я встретил и задержал известного
подкидчика «Закатая» по фамилии Р., при котором нашел кошелек, туго
набитый разными этикетками, похожими на кредитки, которому и предложил
указать «хазу» Володьки Иванова и Васьки Орлова, на что Р., после некоторого
раздумья, и согласился и указал квартиру упомянутых воров» . Этот автор даже
не понял, что он не только описал процедуру вербовки агента и получение тех
самых «агентурных сведений», но и раскрыл своего агента - ведь журнал был
общедоступным, и купить его мог любой!

Наиболее сбалансированная и верная точка зрения высказывалась

опытными руководителями сыска, понимавшими важность агентуры, но далеко

1
Медведев В. А. Сыщики это или фокусники? // Вестник полиции. 1909. № 36. С. 767.
2
Н.Д. Сыскное дело и наружное наблюдение... С. 514.
3
Р-в. Без «агентурных сведений» // Вестник полиции. 1908. № 51. С. 14-16.

317
не идеализировавшими ее как единственное средство получения информации.
Начальник сыскной полиции Санкт-Петербурга В. Г. Филиппов писал: «С своей
стороны я не сторонник этих секретных сведений, от всевозможных более или
менее подозрительных лиц, которые находят себе в этом легкую наживу и
часто даже сами симулируют преступления с целью получения награды, чем
вводят в. заблуждение чинов полиции, но в некоторых случаях секретная
агентура прямо-таки является безусловно необходимой; при этом я убежден,
что каждый начальник наружной полиции и сыскного отделения со мной
согласится.
Вообще к подобного рода сведениям следует относиться с большой
осторожностью. Если начальник сыскного отделения слишком доверяет
доносам и начинает подыскивать себе сотрудников из преступного мира, то он
может легко попасть на «скользкую почву», как выражается г.Косунович, и
провалиться - прибавлю от себя; при правильной же постановке секретной
агентуры, она оказывает громадные услуги в сыскном деле.
Секретная агентура сильно развита в русской полиции и наша полиция
почти не может обойтись без секретных сотрудников...» .
Статья В. Г. Филиппова подвела черту под этой дискуссией и была
воспринята как единственно верная точка зрения. Несомненно, здесь сказался и
весьма высокий авторитет самого Филиппова, высоко ценимого Министром
внутренних дел П. А. Столыпиным. Но и сама статья тактично, но в то же
время твердо расставила акценты и послужила фактически инструктивным
указанием в работе с секретными сотрудниками. Современные теоретики и
практики оперативной работы полагают, что она до сих пор не утратила
актуальности, по ней «и сегодня можно проводить занятия с будущими
2
оперативными работниками» .
Правовое регулирование оперативно-розыскной деятельности российских
контрразведывательных органов имело много общего с нормами политического
розыска. Это и неудивительно, поскольку контрразведка в своей деятельности
опиралась не только на опыт, приобретенный охранкой за многие десятилетия,

1
Г.Ф В. Сыскные отделения // Вестник полиции. 1909. №45. С. 982.
2
Скилягин A.T., Любвин Р.М Сыщики Петербурга. СПб., 1998. С. 27

318
но Ич на кадровый состав Отдельного корпуса жандармов, ведь именно' оттуда
черпались кадры начальников .контрразведывательных отделений, а собственно
армейские офицеры назначались, как правило, помощниками к ним для
обучения и получения опыта руководства розыскными действиями (§ 7, 9
Положения о начальниках контрразведывательных отделений 1911 г.).
Опыт поколений жандармских офицеров чувствуется и в формулировках
первых нормативных актов военной контрразведки. Причем в этих
формулировках отразились как положительные, так и отрицательные стороны
названного опыта. К отрицательным следует отнести, пожалуй, традиционную
слабость жандармов в юридической науке, что отразилось в неумении
разграничить понятие контрразведки как розыскного органа и как особого вида
деятельности в осуществление одной из важнейших функций государства. Это
наглядно иллюстрирует § 2 Инструкции начальникам контрразведывательных
отделений: «Контрразведка (борьба со шпионством) заключается в
своевременном обнаружении лиц, занимающихся разведкой для иностранных
государств, и в принятии вообще мер для воспрепятствования
разведывательной работе этих государств в России. Конечная цель
контрразведки есть привлечение к судебной ответственности уличенных в
военном шпионстве лиц на основании ст.ст. 108-119 Угол. Ул. 1903 г. или
прекращение вредной деятельности названных лиц хотя бы
административными мерами». Здесь к компетенции названных начальников
относится только «своевременное обнаружение лиц...», а вот
воспрепятствование разведывательной работе иностранных государств -
осуществлялось другими органами. В частности, следственные действия
(аресты, выемки и вообще предварительное дознание, в соответствии с § 18
Инструкции, возлагались на соответствующие жандармские управления,
привлечение к судебной ответственности - на военно-судные органы, а
применение административных мер - на административные власти в лице
губернаторов и градоначальников.

Тем не менее организация агентурного (внутреннего) и наружного

наблюдения, действия агентов и их руководителей урегулированы весьма
тщательно и последовательно. При этом Инструкция не содержит общих норм

319
о привлечении к сотрудничеству, обучении агентуры, связи с нею и других
сторонах агентурной деятельности. Здесь мы видим лишь специальные нормы,
касающиеся только особенностей контрразведывательной деятельности, что
еще раз доказывает адресованность Инструкции жандармским офицерам,
хорошо знакомым с документами охранки.
Вся работа в контрразведывательных отделениях штабов округов была
исключительно негласной и осуществлялась двумя видами агентуры:
внутренней и наружной. Внутреннюю, агентуру можно еще назвать
стационарной, поскольку в. ее задачу входило освещение одного конкретного
объекта, нахождение на котором было замотивировано легальными
обязанностями агента. Инструкция указывает на такие объекты, где
приобретение секретной агентуры является безусловной и непременной задачей
каждого контрразведывательного отделения. Это заграничные центры
подготовки и обучения шпионов, а также сосредоточения и анализа
полученных разведывательных данных, места сбора информации на нашей
территории — консульства иностранных государств, места-хранения секретов и
службы секретоносителей - военные и военно-морские штабы и учреждения,
мобилизационные отделения железных дорог, гражданские учреждения,
ведающие призывом запасных и ополченцев и поставкой лошадей и повозок
при мобилизации, а также места, где секретоносители могут встречаться с
иностранными шпионами - рестораны, кофейни, пивные, лавочки,
находящиеся вблизи воинских и военно-морских учреждений и посещаемые
военнослужащими. Инструкция рекомендовала обзаводиться секретной
агентурой с помощью вербовки во всех перечисленных местах, за исключением
последних, куда предполагалось направлять штатных сотрудников
контрразведывательных отделений. Кроме того, в зарубежные центры
рекомендовалось внедрять своих агентов под видом разведчиков, проходящих
подготовку, но двойных агентов использовать с величайшей осторожностью и
лишь в исключительных случаях.

Задачей «консульской» агентуры было освещение внутренней жизни

консульства: взаимоотношения между чиновниками, конспиративные встречи
внутри помещения консульства и вне его, добывание различных документов,

320
слепков ключей от дверных замков и шкафов, тайных хранилищ и т.п.
Поскольку подбору обслуживающего персонала в консульствах всегда
придавалось особое значение, Инструкция рекомендовала не пытаться вводить
своих агентов в круг этого персонала, а стремиться завербовать уже набранных.
Цель деятельности «штабной» агентуры была несколько иной: от нее
требовалось, исполняя свои служебные обязанности, в то же время наблюдать
за сослуживцами, особенно за теми, кто составлял так называемую «группу
риска»: слабохарактерных, склонных к картам, к спиртным напиткам,
увлечению женщинами, болтливости, а также тех, образ жизни которых не
соответствует материальным средствам или служебному положению. Агентам
вменялось в обязанность также оценивать действительный уровень хранения
секретных документов и сведений, а также возможность доступа к ним лиц,
которым это не положено по службе.
Небезынтересно» заметить, что кандидатов на вербовку в штабную
агентуру инструкция рекомендовала подбирать из той же самой «группы
риска», руководствуясь прежде всего наличием отрицательных качеств, а уж
затем оценивать «образ его мыслей, политические убеждения, материальное
благосостояние его и проч.»
Обращая внимание на эти особенности, Инструкция повторила и общие,
но наиболее важные требования жандармских нормативных актов о работе с
агентурой. Первое из них касалось постепенного обучения агентов, раскрытия
им лишь тех методов тайного розыска и организации иностранной разведки,
которые в данный момент были необходимы агенту в его деятельности.
Настойчиво повторялось требование постоянного контроля за работой агента и
всеобщее соблюдение принципа: начальник руководит агентом, а не наоборот.
Второе относилось к бережному обращению с агентурой, сохранения ее
всевозможными способами, обереганию от провалов. В том числе запрещалось
передавать агентам какие бы то ни было документы, инструкции, предписания,
которые могли бы обнаружить их работу на контрразведку. Запрещено было и
раскрывать агентов перед органами дознания.
Кроме указанных мест, где требовалась стационарная (внутренняя)
агентура, постоянное наблюдение устанавливалось по указаниям этой агентуры

321
либо независимо от этих указаний за-целым рядом лиц. Независимо от наличия
подозрений наблюдению должны были подвергаться все иностранные
офицеры, состоящие на действительной службе, в запасе или отставке,
представители зарубежных военных заводов, иностранные инженеры на
русских важнейших заводах. При наличии агентурных указаний наблюдению
подвергались семьи и прислуга перечисленных выше лиц, иностранные
консулы и чины консульств в пограничных областях, иностранные подданные,
замеченные в контактах с военнослужащими, частом пересечении границы без
видимых причин, российские подданные, замеченные в частых подозрительных
сношениях с иностранцами, военные и классные чины (как офицеры, так и
нижние чины), особенно из1 состава высших штабов, адмиралтейств,
канцелярий и управлений, живущие выше средств и имеющие доступ к
секретным сведениям, русские подрядчики военного и морского ведомств,
комиссионеры (особенно евреи), служащие и мастера военных и морских
заводов и мастерских, лица, замеченные в наблюдении- за нашими
разведывательными органами, втирающиеся в военную среду (особенно
еврейского происхождения) и завязывающие для этого'добрые отношения даже
с семействами военнослужащих, путешествующие с фотографическими
аппаратами, производящие промеры, статистические исследования в местах
важных в военном отношении, станционные и железнодорожные служащие,
особенно в пограничных районах, замеченные в частных сношениях с
военнослужащими, живущими у границы, лица; проживающие в пограничных
районах, часто получающие из-за границы деньги не соответственно роду
своих занятий и образу жизни, родственники лиц, уже арестованных за
шпионаж. В особых случаях наблюдение велось не только на территории
Российской империи, но и за рубежом.

Это наблюдение возлагалось на наблюдательных агентов, состоявших, в

отличие от секретных агентов-осведомителей, в штате контрразведывательных
отделений. Надо признать, что даже на первый взгляд видно несоответствие
между значительным перечнем подлежащих наблюдению лиц и мизерными
штатами наблюдательных агентов. К примеру, в штате контрразведывательного
отделения Виленского округа в мирное время согласно штату было 2 старших и

322
6 младших наблюдательных агентов, а на случай войны предполагалось
количество старших агентов увеличить до 5-ти, а младших - до 20-ти1. В годы
Первой мировой, войны количество наблюдательных агентов стремительно
возрастало, в связи с резким увеличением объема работы, причем не только в
окружных и фронтовых КРО, но и в тылу. Даже в городах, где отсутствовали
КРО, а были только командированные туда наблюдатели, имелись группы
агентов".
При этом младший наблюдательный агент мало чем отличался от филера
охранного отделения или жандармского управления. Если в регулировании
деятельности внутренней агентуры применение норм жандармских инструкций
подразумевалось, то здесь Инструкция прямо указывает: «В подготовке агентов
наружного наблюдения, начальник контрразведывательного отделения
руководствуется существующими на сей предмет инструкциями и указаниями
Департамента полиции». Но при этом даже от младшего наблюдательного
агента ожидалось, что он сумеет, кроме банальной проследки,
сориентироваться «в сыскных приемах, даже в беседах с подозреваемыми
лицами и- в проникновении в общественные места разнообразного характера».
Правда, не обольщаясь способностью всех младших агентов овладеть такими
приемами, Инструкция требует от них в подобных случаях вызова старшего
агента.
Старший наблюдательный агент - это совершенно особая личность,
подлинный специалист как наружного наблюдения, так и сыскного дела в
целом. По квалификации он скорее сравним с хорошо подготовленным агентом
сыскного отделения, поскольку в его обязанности, кроме особо важных случаев
наружного наблюдения, входило проведение таких ответственных оперативно-
розыскных мероприятий, как вербовка внутренней агентуры из домашней
прислуги объектов розыска, связь, обучение и подготовка низших категорий
внутренних агентов, наведение справок, оперативный опрос и т.п. Внешний вид
старших агентов должен был соответствовать уровню среднего класса, чтобы
они могли беспрепятственно посещать любые общественные места. Это

1
Никитинский И. Указ. соч С. 95, 138.
2
ГАПО. Ф. 295. Оп. 1 Д. 1. Л 9об

323
предполагало не- только определенную одежду, но и манеры, речь, стиль
общения и пр.
В отношении лиц, на которых имелись серьезные подозрения в
шпионаже, но- которые почему-либо не могли быть привлечены к
ответственности, применялся испытанный прием: явное наблюдение.
Инструкция начальникам контрразведывательных отделений стала первым
нормативным актом, урегулировавшим применение этого розыскного приема.
Для явного наблюдения подбирались агенты устрашающих размеров и
внешности, совершенно не скрывавшие наблюдения, и у наблюдаемого резко
ограничивались возможности для шпионской деятельности, либо вовсе
пропадал интерес к таковой. В 1917 г. в г. Пермь приехала делегатка польских
благотворительных организаций К. И. Малаховская с целью посещения
пунктов водворения военнопленных для оказания благотворительной помощи
военнопленным польской национальности. Вполне обоснованно подозревая ее
в шпионаже, начальник КРО Казанского военного округа направил
предписание пермскому наблюдателю капитану И. В. Плошнице «об
установлении наблюдения за вышеназванной Малаховской, немедленно по
прибытии ея, для предотвращения и обнаружения всяких попыток к шпионажу
с ее стороны»1. Отметим, что в нормативных актах политического розыска
такой нормы не было, хотя явное наблюдение широко применялось, особенно в
отношении лиц, обладавших неприкосновенностью. К примеру, за депутатом
Государственной думы большевиком М. К. Мурановым, приехавшим в Пермь в
июне 1914 г., пермская охранка по указанию Департамента полиции установила
«грубую слежку», чтобы не дать ему возможности заниматься нелегальной
деятельностью^.
В отношении всех остальных лиц, на которых контрразведчики добывали
достоверные и достаточно полные доказательства шпионской деятельности, эти
материалы с разрешения соответствующего штаба передавались жандармским
властям для производства арестов и иных следственных действий. При этом

Там же.
* Ансимов Н.Н. Борьба большевиков против политической тайной полиции самодержавия. 1903-1917 гг.
Свердловск, 1989. С. 105.

324
 начальники контрразведывательных отделений обязаны были интересоваться
г
ходом дознания- и полученными t в ходе его сведениями, используя их в
дальнейшей работе.
Необходимость помогать правительству в борьбе с иностранным военным
шпионажем совершенно не вызывала сомнений у населения. Патриотизм,
достигший пика в сентябре-ноябре 1914 г., но не спадавший в течение почти
• всего периода войны, выражался-в том числе и в шпиономании, охватившей все
слои населения. Не было никакой необходимости пропагандировать
деятельность контрразведывательной агентуры, тем более что само
существование контрразведывательных отделений было секретом. Тем не
менее, как только возникала необходимость, население, особенно • нижние его
слои, и военные и статские, охотно оказывали агентурные услуги
контрразведчикам, часто даже не оговаривая их оплату , а иногда и лично
стремились разоблачить и задержать лиц, заподозренных в шпионаже".

5.4. Комплексные оперативно-розыскные

и охранные мероприятия
Обстоятельства покушения на Александра II выявили порочность и
недостаточность прежней системы охраны высочайших особ. Необходимо
было> пересмотреть саму концепцию охраны и создать систему, не только
препятствующую террористам приблизиться к государю, но даже
исключающую само появление их с преступными целями на маршрутах
передвижения императора. Поэтому, наряду с сохранением всех прежних
способов охраны, основная задача по обеспечению неприкосновенности
императора при нахождении его под открытым небом была возложена на
созданную при Отделении по охранению общественной безопасности и
порядка в столице Охранную агентуру. Уже 20 декабря 1883 года товарищем
Министра внутренних дел, заведующим полицией генерал-лейтенантом
П. В. Оржевским было утверждено Положение об охранной агентуре «в видах

1
Заварзнн П.П. Работа тайной полиции // «Охранка»: Воспоминания руководителей охранных отделений. Т.
1.М., 2004. С. 453-454.
2
ГАПО. Ф. 162. Оп. 3. Д. 74. Л. 1-2.

325
 обеспечения безопасности высочайших Их Императорских Величеств и
Государя Наследника Цесаревича проездов в столице»^ В соответствии с
требованиями этого документа набранные из филеров и полицейских чинов
постовые агенты должны были наблюдать в районе поста «за всеми, почему
либо возбуждающими' подозрение лицами, появляющимися на улицах или же
часто замечаемыми, у окон и на балконах уличных фасадов». Обязанности
местных агентов, избираемых из околоточных надзирателей, заключались в
слежке «за всеми подозрительными лицами, проживающими в определенном
для наблюдения районе столицы».
Создание охранной агентуры, формы и методы ее деятельности удалось
сохранить в тайне. Террористы же, вдохновленные успехом первомартовцев,
разрабатывали новые покушения на основе доказавшей свою результативность
схемы. «1 марта 1887 г. размеренная жизнь императорского дома могла
взорваться. В этот день «на Невском проспекте около 11 часов утра задержаны
три студента Санкт-Петербургского университета, при коих по обыску найдены
разрывные снаряды, - сообщал 4 марта «Правительственный вестник». —
Задержанные заявили, что они принадлежат к тайному преступному
сообществу, а отобранные снаряды при осмотре их экспертом оказались
заряженными динамитом и свинцовыми пулями, начиненными стрихнином».
Покушение на Александра III подготовила «Террористическая фракция партии
«Народная воля». Ее организаторы П. Я. Шевырев (род. 1863 г.) и
А.И.Ульянов (род. 1866 г.), метальщики В. С. Осипанов (род. 1861 г.),
П. И. Андреюшкин (род. 1865 г.) и В. Д. Генералов (род. 1867 г.) вскоре были
осуждены Особым присутствием Правительствующего Сената и повешены
8 мая 1887 г. в ограде Шлиссельбургской крепости»". Это был впечатляющий
успех новой охранной структуры.

Однако организаторы личной охраны государя не собирались почивать

на лаврах. Накопленный за пять лет деятельности охранной агентуры опыт и
особенно сама операция по предотвращению покушения 1 марта 1887 г.

Политическая полиция и политический терроризм в России (вт. пол. XIX - н. XX вв.). Сборник документов
и материалов М., 2000. - № 26.
2
Воронихин А.В. Покушения на жизнь Александра III: мнимые и реальные -
http://old.sgu.ru/users/project/pdf/osv_dv/vipuskl9/s2.doc

326
вскрыли целый ряд недостатков и упущений в этой сфере. Первый и самый
главный просчет авторов положения заключался в неправильной постановке
кадрового вопроса: филерские навыки постовых- агентов часто приводили к
покиданию поста ради слежки за подозрительными лицами; агенты же,
набранные из нижних чинов полиции, наоборот, такими навыками не обладали
вообще. В то же время околоточные надзиратели в роли местных агентов также
оставляли желать много лучшего: обладая определенными властными
полномочиями, они с трудом осваивали приемы слежки и негласного сбора
сведений о> подозрительных лицах. К тому же само понятие
«подозрительности» в Положении даже не было сформулировано, оставляя
решение этого важнейшего для дела охраны вопроса на усмотрение агентов, по
большей части совершенно в этом некомпетентных. Наиболее результативное
средство политического розыска — внутреннее (агентурное) наблюдение —
охранными агентами вообще не применялось.
26-го мая 1887 г. Министр внутренних дел граф. Д. А. Толстой утвердил
новую «Инструкцию состоящему в управлении СПетербургскаго
Градоначальника Отделению по охранению общественной безопасности и
порядка в столице»1. Как указывалось в ст.1 Инструкции, Отделение было
учреждено «для производства негласных и иных розысков и разследований по
делам о государственных преступлениях, с целью предупреждения и
пресечения оных». Статья 18 Инструкции гласила: «При Отделении для
охранной наружной службы состоит особая команда вольнонаемных людей
/«охранная агентура»/, которая действует под непосредственным руководством
и управлением Начальника Отделения». В развитие этой статьи была
составлена особая Инструкция о порядке службы Охранной Агентуры,
утвержденная 1 октября 1887 г. Санкт-петербургским градоначальником
генерал-лейтенантом Гесслером", на основании ее требований охранная
агентура была практически создана заново.

Начальник Охранной агентуры и его помощник назначались

градоначальником и подчинялись непосредственно начальнику охранного

1
ЦГИА СПб. Ф. 569. Оп. 17. Д.491. Л. 198-201.
2
Там же. Л. 202-213

327
отделения. На эти должности подбирались весьма компетентные в деле розыска
и охраны лица, поскольку к начальнику предъявлялись весьма высокие
требования: он должен был не только в совершенстве владеть приемами
розыска, но и уметь обучить этому рядовых охранников; на основании общих
указаний, полученных от начальника охранного отделения, разместить,посты и
распределить на дежурства не только подчиненных, но и приданные силы
столичной и речной полиции, то есть планировать тактику каждой охранной
операции; лично собирать сведения о каждом кандидате на должность
охранного агента, знать его семейное положение, всю прошлую деятельность и
политическую благонадежность, о чем докладывать градоначальнику при
приеме агентов на службу.
Главным отличием новой инструкции было комплектование штата
агентов по вольному найму, без совмещения с какими-либо другими
обязанностями. Весьма существенно был увеличен и количественный состав
агентов - теперь их численность достигала 200 человек. Охранные агенты
принимались на службу только после месячного испытательного срока, в
течение которого проверялась их наблюдательность, неутомимость, внимание и
добросовестность, после чего они допускались к практическому несению
охранной службы.
На всех традиционных маршрутах передвижений императора,
императрицы и наследника цесаревича брались под охрану все жилые и
нежилые дома и незастроенные участки. Сюда для постоянного несения
службы поселялись местные агенты из числа наиболее развитых и грамотных,
которые подразделялись на заведующих меблированными комнатами,
отдельными домами и определенными участками. Проживая здесь, они должны
были самым тщательным образом познакомиться со всеми постоянными и
временными жильцами, их семьями, знакомыми, узнать их род занятий,
материальное положение и образ жизни. Если кто-либо из жильцов покажется
подозрительным (а таковыми рекомендовалось считать всех, о ком не удается
собрать достоверных сведений), в отношении их по докладу местного агента
возбуждалось негласное дознание в Охранном отделении. За такими людьми
местные агенты должны были присматривать особенно тщательно,

328
контролируя все вещи, приносимые в дом, а также выясняя круг знакомств,
выслеживая посетителей.
Особому вниманию местных агентов поручались жильцы, проживающие
в подвальных этажах, в квартирах, выходящих окнами на улицу, и все торговые
и промышленные помещения в доме. Для успеха розыска местным агентам
рекомендовалось вступать в дружеские отношения с прислугой жильцов,
владельцами магазинов, ресторанов и других заведений, дворниками^,
швейцарами, выявляя возможность вербовки в секретную агентуру, и о таких
кандидатурах докладывать начальству, ни в коем случае не пытаясь провести
вербовку самостоятельно.
Ежедневно местные агенты должны были обходить свой район, общаться
с жильцами, прислугой, собирая информацию, особенно обращая внимание на
выезжающих или вселяющихся жильцов, о которых сообщать в тот же день в
полицейский участок. Чтобы лучше ознакомиться с новыми жильцами и их
домашней обстановкой, местные агенты под видом паспортистов приносили им
виды на жительство, отдаваемые в прописку.
Для получения указаний и замечаний об упущениях по службе местные
агенты один раз в неделю посещали охранное отделение, в экстренных случаях
должны были прибывать туда немедленно.
Вся протяженность маршрутов высочайших проездов разбивалась на
участки длиной 2-3 дома, где несли охранную службу постовые агенты.
Наиболее важные посты (в начальной и конечной точках маршрута, в местах,
где государь мог остановиться и выйти, у правительственных зданий, в местах
скопления публики в праздничные дни и пр.) были суточными, сюда
назначались 4 агента в сутки, остальные - дневные, охрана здесь
осуществлялась двумя агентами с 8 часов утра до 10 часов вечера (или позже,
пока дежурство не будет отменено), либо одним - с 8 часов утра до смены. На
каждые 4-5 постов назначался обходной дежурный, который осуществлял связь
между постовыми агентами и контролировал их нахождение на постах, отмечая
в своем рапорте все случаи, когда не находил постового агента на посту. В
свою очередь, постовые агенты отмечали в служебных книжках время каждого

329
прохода обходного дежурного по их посту. Таким образом осуществлялся
взаимный контроль агентов.
Постовые агенты постоянно находились на улице. Время от времени они
могли для отдыха присесть на скамейку дворника у ворот, но в основном все
время дежурства проводили на ногах. Заходить в дома им запрещалось. В
холодное время года, если не было предусмотрено особого режима службы,
постовой мог зайти в дом обогреться, оставив за себя обходного дежурного, но
не более получаса. Обходной дежурный, имея право по служебной надобности
зайти в дом, предупреждал постового о своем местонахождении, и тот делал
отметку в книжке о времени входа и выхода.
Постовые агенты, прогуливаясь по своему посту, обязаны были знать в
лицо постоянно проживающих в ближних домах, вступать в беседы с
уличными торговцами, газетчиками, разносчиками и прочими постоянно
присутствующими на улице в связи с профессией, стремясь познакомиться с
ними, узнать фамилии, места жительства и прочие подробности. В случае
необходимости разрешалось, не привлекая к себе внимания, обратиться за
помощью к местному полицейскому. Цель подобного поведения заключалась в
том, чтобы выявить постоянно и на законном основании присутствующих в
районе поста лиц, дабы тем вернее обнаружить подозрительных незнакомцев. В
этом и заключалась главная задача постовых агентов.
В отличие от Положения 1883 г., Инструкция содержала общие критерии,
согласно которым то или иное лицо могло быть отнесено к категории
«подозрительного», а именно:
• не знакомые постовому агенту люди, появившиеся в пределах поста
без видимой надобности, прогуливающиеся или чего-либо выжидающие;
• извозчики и кучеры, часто стоящие на территории поста, отказываясь
от найма желающих ехать;
• лица, скрывающие под одеждой какие-либо предметы или узелки;
• жильцы, часто появляющиеся в окнах домов или без необходимости
часто выходящие на улицу.
Сознавая приблизительность этих критериев, авторы инструкции
поместили в ней весьма символичное примечание: «Те внешние признаки, по

330
которым более или- менее вероятно можно определить подозрительное лицо,
должны быть объясняемы словесно агентам Начальником Отделения по охране
общественного спокойствия и- порядка в столице, через Заведывающего
агентурой». Таким образом, обучение выявлению подозрительных лиц
возлагалось на начальников охранной агентуры и охранного отделения- в
соответствии с их профессионализмом и личным опытом. Иначе обстояло дело-
с уже известными охранному отделению лицами, заподозренными в возможном
участии в подготовке террористических актов. В периоды, когда царская семья
отсутствовала в столице (что случалось достаточно часто), охранные посты не
выставлялись, а часть постовых агентов под руководством опытных филеров
охранного отделения принимала участие в наружном наблюдении за
известными своей неблагонадежностью лицами. Так приобретался опыт слежки
и агенты узнавали в лицо тех, кого ни в коем случае нельзя подпускать к
охраняемым.
Заметив на своем участке подозрительного незнакомца или- незнакомку,
постовой агент должен был следить за таким человеком до границы своего
участка, а затем передать следующему агенту вместе со специальным красным
листком, имеющимся в служебной книжке каждого агента. Если наблюдаемый
уходил с маршрута, то последний постовой агент следил за ним до места
жительства, которое проставлял в красном листке, сдаваемом начальнику
охранного отделения. На время отсутствия постового агента его обязанности на
посту исполнял обходной дежурный. О последней категории подозрительных
лиц - проживающих в районе поста - постовые агенты не собирали никаких
сведений, а лишь докладывали об их подозрительном поведении начальству,
которое поручало таковых наблюдению местных агентов.
В случае подготовки к выезду высочайших особ немедленно оповещались
все посты на охраняемых маршрутах. Постовые агенты вызывали местных
агентов и дворников на улицу для усиления наблюдения. Заметив у кого-либо
спрятанные предметы, ножи, узлы, указывали на них местным полицейским
или околоточным надзирателям с целью проверки. Также через полицию и
дворников агенты требовали закрытия всех окон, выходящих на улицу. Заметив
сколько-нибудь подозрительное лицо, агенты должны были сопровождать его

331
на своем! участке вплотную. Раскрывать свою принадлежность к охранной
агентуре агенты могли только в том случае, когда в момент проезда
высочайшей особы наблюдаемые предприняли бы попытку совершить
террористический акт: агент, находясь сзади с правой стороны, должен был в\
любой момент быть готов предотвратить такую попытку, схватив и задержав
злоумышленника.
Сменившиеся с дежурства постовые агенты, а также часть свободных от
службы, находились в помещении охранного отделения, составляя резерв, из
которого выставлялась охрана на новые маршруты, назначались обходные
дежурные, усиление охраны* при проездах, государя, а также замена для
заболевших постовых и местных агентов. Все агенты во время службы
снабжались карточками-удостоверениями, подтверждавшими их полномочия.
Сквозь сухие строки Инструкции о порядке службы охранной агентуры
проглядывает портрет агента, каким его себе представляли организаторы и
руководители политического розыска. Это мужчина 25-45 лет,
наблюдательный, физически крепкий и выносливый, вежливый,
обходительный, с располагающей к общению внешностью и манерами,
мещанского или крестьянского сословия, грамотный, находчивый, смелый и
отважный, честный, добросовестный, глубоко преданный Государю и
служебному долгу.
Состав охранной агентуры предполагался в 200 человек с весьма высоким
по тем временам жалованием - от 25 до 40 рублей в месяц, в зависимости от
разряда (всего было установлено четыре разряда агентов). Кроме того, агентам
возмещались расходы на разъезды по делам службы. Особенно отличившиеся
агенты представлялись к денежным и почетным наградам, а также зачислялись
в штат столичной полиции полицейскими надзирателями наблюдательного
состава, не взирая на наличие вакансий. Награждения осуществлялись
градоначальником.
Охрана проездов высочайших особ, организованная в соответствии с
описанной инструкцией, оказалась настолько эффективной, что вплоть до
1917 г. удачных покушений на монархов больше не было. Тем не менее,
руководители охраны своевременно реагировали на изменения обстановки,

332
изменяя и дополняя инструкцию либо внося соответствующие нормы в новые
законодательные и другие акты. Ничем иным, как только соображениями-
обеспечения надежной охраны августейшей семьи, нельзя объяснить
требования п. 3 статьи III Именного указа Правительствующему сенату о
временных правилах о собраниях от 4 марта 1906 г.: «Устройство публичных
собраний в закрытых помещениях на расстоянии полуверсты, под открытым- же
небом - на расстоянии двух верст от места действительного пребывания его
императорского величества или от места заседаний Государственного совета и
Государственной думы во время их сессий — не допускается» . К подобным же
мерам относится и создание собственного Е.И.В. Сводного пехотного полка
взамен гвардейского батальона для охраны императора в ноябре 1907г."
Боевые организации революционных партий, в первую очередь партии
социалистов-революционеров, вынуждены были обратить свое внимание для
совершения терактов на других представителей царской администрации -
сначала министров и губернаторов, а затем, в годы «революции 1905-1907 гг., и
на местных чиновников.
На результативность охраны существеннейшим образом влияли
нравственные основы поведения представителей противоборствующих сторон.
Аристократическая спесь, пренебрежение к опасности, нежелание
предпринимать какие-либо специальные меры охраны из опасения прослыть
трусом приводили к тому, что охраняемые агентами сановники практически
способствовали успеху покушений. Это подтверждается многочисленными
фактами, начиная с обстоятельств убийства Александра II. С другой стороны,
террористы, желая выступать от имени народа, также стремились сойтись со
своими жертвами лицом к лицу и применяли бомбы или револьверы. Более
того, они (в особенности это касалось народовольцев) почитали себя равными
тем, на кого организовывали покушения, сравнивая их с дуэлью.
Отличительной особенностью дореволюционного российского терроризма
было благожелательное отношение к террористам образованного общества.

Российское законодательство Х-ХХ веков T 9 Законодательство эпохи буржуазно-демократических

революций. М.: Юрид. лит., 1994. С. 222
2
Политическая полиция и политический терроризм... - № 109

333
Люди, отрицавшие тактику . террора по моральным или^ политическим
соображениям, находились в абсолютном меньшинстве. Аргументы для
оправдания революционного террора черпались в сокрушительных оценках
российской реальности. В террористах видели подвижников идеи, жертвующих
своей жизнью во имя высоких целей. Длинноствольное оружие (ружье,
винтовка), результативность которого как средства покушения была доказана
еще 22 августа 1572 г. (ранение адмирала Гаспара де Колиньи), не применялось
революционерами именно из этических соображений. Поэтому агентам
достаточно было не допустить приближения возможных злоумышленников к
охраняемому на расстояние прицельного выстрела или броска. Азефовский
проект о бомбардировке императорской резиденции с аэроплана в 1909 г.
выглядел в этом отношении совершенно неприемлемым, он так и не был до
конца осуществлен, но МВД немедленно отреагировало, запретив любые
полеты в пределах мест пребывания императора1.
С крахом Российской империи политический терроризм не ушел в
небытие. И хотя тоталитарные государства гораздо менее подвержены
опасности терроризма, охрана первых лиц державы по-прежнему остается
важнейшей задачей. Опыт, приобретенный спецслужбами Российской империи,
не был отброшен за ненадобностью. Как и многие другие разработки охранки,
он был внимательно изучен, дополнен и применен. Не меньшую ценность, как
познавательную, так и практическую, представляет собой и методика правового
регулирования охранительной деятельности государственных органов, в том
числе личной охраны государственных деятелей от террористических
покушений.
В 1912 г. в Департаменте полиции была подготовлена «Памятная записка
по вопросу об охране Их Императорских Величеств в С.-Петербурге и иных
местностях вне постоянных резиденций»", в которой подробно описывалась
история создания и деятельности органов секретной агентурной охраны. В
частности, указаны были недостатки охранной деятельности в различных

1
Политическая полиция и политический терроризм... -№ 150.
2
Агентурная работа политической полиции Российской империи: Сборник документов./ Сост.
Е.И.Щербакова. М., 2006. С. 280-292.

334
 местах высочайших посещений в течение 1911-1912 гг. и предложены наиболее
целесообразные формы и методы охраны. Однако начальником охранной
агентуры, подчиненной дворцовому коменданту, оставался полковник
А. И. Спиридович, сумевший сохранить благосклонность императора. Этот
жандармский офицер весьма высоко себя зарекомендовал в качестве
руководителя политического розыска, тем не менее, организация агентурной
охраны не входила в число его достоинств. Руководство МВД, не имея
возможности отстранить его от занимаемой должности, приняло
компромиссное решение: составить подробную инструкцию по охране
высочайших особ и потребовать неукоснительного выполнения всех ее норм.
10 апреля 1913 г. товарищ Министра внутренних дел, заведующий
полицией, генерал-майор В. Ф. Джунковский утвердил составленную
офицерами штаба Отдельного корпуса жандармов и Департамента полиции
секретную «Инструкцию чинам Отряда Секретной Охраны по охране Их
Императорских Величеств во время Высочайших путешествий и пребываний
вне мест постоянных резиденций»1, в 198 параграфах которой подробнейшим
образом были урегулированы порядок и схемы охраны при проездах по городу
и вне его, в зданиях и помещениях, пропускной режим, опознавание и
задержание подозрительных лиц. Не менее тщательно урегулированы были
порядок укомплектования отряда, его размещение, подготовка всех его чипов к
исполнению своих обязанностей и ответственность.
Авторы инструкции, не заблуждаясь относительно профессиональных
способностей А. И. Спиридовича, фактически отстранили его от руководства
охраной: §8 инструкции подчинил отряд секретной охраны представителю
высшей местной административной власти, а §7 возлагал руководство отрядом
на офицера дворцовой охранной агентуры. Хорошо зная заносчивость
полковника (впоследствии генерала), они не допускали и мысли, что он
согласится подчиняться кому бы то ни было из местных властей. Тем более что
командир отряда обязан был прибывать в город, где будет организована охрана,

1
Инструкция чинам Отряда Секретной Охраны по охране Их Императорских Величеств во время
Высочайших путешествий и пребываний вне мест постоянных резиденций. СПб: Тип. Штаба ОКЖ, 1913. 45с.

335
заблаговременно, но не менее чем за две недели, а Спиридович стремился>
постоянно сопровождать императора.
Отряд секретной охраны комплектовался офицерами Отдельного корпуса
жандармов, нижними чинами и филерами жандармских управлений и охранных
отделений, столичной охранной команды, а также могли привлекаться чины
местной- полиции. По сравнению с более ранними нормативными актами,
требования к этим чинам существенно повысились. Наряду с безусловной
преданностью императорской фамилии, хорошей физической подготовкой и
отличным поведением, инструкция требовала от них не просто грамотности, но
и хорошего умственного развития, а также знать в лицо возможно большего
числа революционных деятелей. Этому требованию противоречило
ограничение формального характера: привлекаемые к охране государя должны
быть либо жандармскими унтер-офицерами, либо филерами из запасных унтер-
офицеров армии, и во всяком случае, запрещалось привлекать в отряд бывших
секретных сотрудников. Но если последнее требование было вполне
объяснимо, учитывая события 1 сентября 1911 г., то требовать от унтер-
офицеров, видевших революционеров, как правило, после ареста, знать в лицо
возможных террористов было непоследовательно. Напротив,
«интеллигентных» филеров, владевших иностранными языками и побывавших
за границей именно с целью слежки за революционерами и их запоминания, в
отряд не привлекали, поскольку они не служили в армии. В 1911 г. в Киеве
именно полковник Спиридович исключил троих «интеллигентов» из состава
секретной охраны, «как непригодный, по его мнению, элемент для секретной
охраны»1.
Организационно отряд секретной охраны подразделялся на команды во
главе с жандармскими офицерами и отделения, возглавляемые наиболее
опытными агентами. До прибытия высочайших особ чины отряда должны были
внимательно изучить все маршруты передвижения по городу и помещения,
которые предполагалось посетить, и разработать в каждом случае
расположение постов. Кроме того, получить от местных розыскных органов

1
Агентурная работа политической полиции С. 289.

336
сведения о политически неблагонадежных лицах, изучить их данные и
запомнить внешность по имевшимся фотографиям и приметам. Проведение
занятий по изучению маршрутов, неблагонадежных лиц и выполнению
обязанностей по охране возлагалось на начальников команд.
Охрана маршрутов передвижения высочайших особ организовывалась
следующим образом: весь маршрут разделялся на участки по обе стороны
улицы, ответственность за охрану возлагалась на начальников участков -
жандармских офицеров. Участки в свою очередь делились на обходы под
руководством обходных, назначаемых из командиров отделений и других
опытных агентов, а обходы включали в себя ряд постов. Первая линия охраны
состояла из непрерывной цепи постов вдоль всего маршрута движения и
стационарных постов в местах общего пользования - ресторанах, трактирах,
магазинах и т.п. Вторая линия не была непрерывной, агенты выставлялись в
местах, откуда можно было пройти к охраняемому маршруту: в проходных
дворах, на пустырях, за заборами и т.п. Кроме того, выставлялись
наблюдательные посты в отдельных пунктах, расположенных вблизи
охраняемого маршрута, которые могли быть использованы террористами для
наблюдения и сигнализации - башнях, вышках, нежилых зданиях, чердаках и
т.п.
Наиболее сложной и ответственной была служба постовых агентов.
Инструкция называет их личными охранниками оберегаемых лиц в порученном
районе. Прибыв на пост заранее, они обязаны были проверить безопасность
порученной территории в двух отношениях: состояние дороги и всех
сооружений, а также отсутствие известных своей неблагонадежностью лиц и
приготовлений к покушению. Проверка осуществлялась как лично, так и с
помощью чинов регистрационного бюро, местной полиции, дворников.
Убедившись в безопасности, агент приступал к наблюдению, стремясь выявить
подозрительных лиц.
Инструкция, по сравнению с нормами 1887 г., существенно расширила
определение «подозрительных лиц». Теперь к ним были отнесены:
• проходящие по посту несколько раз, сидящие долго на скамейках лица
неизвестные; прохожие с подозрительными ношами; лица чего-либо

337
поджидающие, нервно возбужденные, гримированные, подозрительно полные,
с оттопыренными карманами (опыт показал, что террористы могли
обвешиваться взрывчаткой, чтобы взорвать себя вместе с жертвой1);
• стоящие долго на пути извозчики или собственные выезды; извозчики,
отказывающие возить при найме их;
• проезжающие несколько раз одни и те же велосипедисты, автомобили;
• сомнительные разносчики, газетчики, посыльные.
• лица, хотя и одетые в форменное платье, но заставляющие подозревать,
что оно им не присвоено.
При парадных выездах, когда вдоль маршрута проезда высочайших особ
собиралась восторженная публика, подозрение могли вызывать те, «кто
держится в публике особняком, кто не имеет повидимому в толпе знакомых,
кто не поддается общему энтузиазму — кто вообще является одиночкой».
Определив подозрительных лиц, агент должен был сосредоточить на них
все свое внимание. Убедившись, что заподозренное лицо действительно может
нарушить безопасность проследования охраняемых, агент обязан был
задержать его и препроводить в полицейский участок посредством чинов
полиции, дворников, или лично, а при невозможности занять позицию между
этим лицом и охраняемым, чтобы в случае необходимости предотвратить
покушение.
Надо признать, это требование было достаточно сложно выполнить, даже
с риском для жизни. Многие террористы, особенно женщины, своей жизнью не
дорожили совершенно. А. Гейфман, исследовав эту проблему, полагает, что
склонность к суициду была большинству из них свойственна, и
террористический акт они воспринимали как средство «громко» уйти из
жизни".
При выполнении своих обязанностей агентам запрещалось принимать
выжидательные позы, смотреть на часы, подолгу смотреть в направлении
охраняемых и вообще своим поведением раскрывать себя как агента, возможно
дольше сохраняя в секрете от окружающих наблюдение за ними. Раскрыть

1
Прайсман Л.Г. Террористы и революционеры, охранники и провокаторы. М., 2001. С. 259-261.
2
Geifman A. Throu Shalt Kill. Prinseton, New Jersey, 1993. P. 167-172.

338
свою принадлежность к секретному» отряду охраны- агент мог только при
личном задержании подозреваемого лица или при-предотвращении покушения
на охраняемых особ.
Несколько иными были обязанности агентов в местах общего
пользования. Инструкция требовала от них обращать особое внимание на лиц,
наблюдающих из окон за,путями проезда, подходящих к ним, обнаруживая.при»
этом особое внимание, переговаривающихся из заведения условными знаками
или сигналами с кем-либо на улице или в ближайших домах, проявляющих
своими действиями нервное возбуждение, волнение, беспокойство, нетерпение,
а также имеющих с собою вещи, с которыми особенно бережно обращаются, и
вообще подозрительных свертков.
Отметим, что соблюдение секретности наблюдения агентами в местах
общего пользования регламентировалось иначе, чем постовыми агентами-. В
будние дни раскрывать тайну принадлежности к секретному отряду они не
могли ни в каком случае, и даже, обнаружив явно подозрительных или
безусловно подлежащих задержанию лиц, докладывали о них своему
начальству либо передавали для наблюдения и дальнейшего задержания
постовым агентам. В дни парадных проездов, наоборот, эти агенты сразу по
прибытии в места общего пользования" объявляли о своих обязанностях
хозяевам заведения и занимали места вблизи входа, располагая, кроме
собственных сил, еще и помощью хозяев и прислуги.
Агенты особых наблюдательных постов выполняли стационарное
наблюдение за порученными их вниманию участками охраняемого маршрута
для предотвращения наблюдения, сигнализации и приготовлений к покушению
со стороны террористов. В' обязанности агентов второй (тыловой) линии
охраны входило предотвращение тех же действий с позиций, невидимых
агентами первой линии - из-за заборов, из садов и т.п., а также недопущение
проходов публики через их посты. Эти обязанности были достаточно просты, и
для их выполнения могли быть привлечены нижние чины местной полиции.
Инструкция требовала от постовых агентов и агентов в местах общего
пользования одеваться сообразно обстановке, чтобы не выделяться среди
обывателей, но ни в коем случае не в форменную одежду. Напротив, агенты

339
второй линии охраны могли нести службу как в штатской, так и в присвоенной
им форменной одежде.
Особое внимание инструкция уделила установлению надежной связи
между агентами и их начальниками, а также с чинами местной полиции. Для
осуществления этой связи привлекались обходные агенты, постоянно
передвигавшиеся по своему обходу, дворники, телефонные линии. Постовым
агентам следовало сразу по прибытии на пост устанавливать связь с соседними
постами, наружной полицией и лишь тогда приступать к наблюдению.
Следует обратить внимание еще на одну особенность норм инструкции. В
то время как генерал-лейтенант Джунковский с момента принятия должности
товарища министра внутренних дел и командира Отдельного корпуса
жандармов своими циркулярами всячески ограничивал инициативу
наблюдательных агентов1, в деле охраны высочайших особ он придерживался
иного мнения. Нормы инструкции, достаточно императивно предусматривая
практически все действия агентов секретного отряда, содержат указания не
только на возможность, но и необходимость проявления инициативы агентов
для предотвращения любыми мерами, в том числе и с применением оружия,
возможности подозрительным лицам приблизиться к охраняемым особам.
Зная любовь отечественных начальников к раздаче указаний, в том числе
и не относящихся к их компетенции, авторы инструкции специально закрепили
положение о подчинении агентов своим прямым начальникам; «каждое же
указание, даваемое ему официальными лицами, равно и сообщения,
получаемые от лиц частных, принимает к сведению и докладывает о них по
начальству, действуя до получения от них по сему предмету указаний по
собственной инициативе».
Особый раздел инструкции посвящен охране мест высочайших
посещений. Подготовка к охране всех запланированных к такому посещению
мест начиналась заблаговременно, все они поручались наблюдению
жандармских офицеров, и в каждом поселялся один из агентов дворцовой
охранной агентуры.

1
См., напр.: циркуляр Департамента полиции от 8 мая 1913 г. № 99168 (ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л. 281.)

340
 Наблюдающий;жандармский;офицер являлся- председателем комиссии,по
осмотру .здания; истребовал' списки служебного персонала и прислуги,
организовывал их проверку наг благонадежность и изготовление-билетов для
пропуска в здание в день высочайшего посещения.
Поселенный» в здании чин охраны получал в-свое заведование домовую
книгу, знакомился с администрацией здания и всеми проживавшими и часто
бывавшими в нем, регистрировал их и; сдавал на проверку благонадежности в.
Регистрационное бюро. Такой же регистрации1 и проверке подвергались, и все
рабочие, выполнявшие в здании или на усадьбе какие-либо работы.
Все документы^ комиссии по осмотру здания, списки, билеты,
регистрационные листки и домовую книгу, а также свои соображения- по
организации охраны помещения1 наблюдающий жандармский офицер и
поселенный чин охраны обязаны были передать начальнику отряда секретной
охраны по его прибытии. Ознакомившись с этими документами и
соображениями и осмотрев- здание лично; начальник отряда создавал
подробный план охраны места посещения. План предусматривал расположение -
и наряд внешних и внутренних постов охраны, время и порядок•: последнего
осмотра здания^ порядок пропуска всех лиц, и расположение и состав
контрольных и пропускных пунктов.
Интересно; что составление списка приглашенных лиц в помещение при
высочайшем, посещении находилось вне компетенции начальника отряда, этим
занимались местные власти.. Авторы инструкции изначально допускали
возможность включения в этот список и, следовательно, представления
императору политически неблагонадежных лиц.. При этом охране не
предоставлялось права запретить присутствия этих лиц вблизи высочайших
особ!!! Начальник отряда лишь мог затребовать список приглашенных,
признанных при проверке неблагонадежными, и изложить в плане соображения
о том, как с ними поступить. Утверждал план охраны руководитель местной
администрации.
Наиболее напряженными.участками при обеспечении охраны помещения,
были контрольные пункты, предназначенные для пропуска в помещение
приглашенных и лиц, выполнявших свои служебные обязанности.

341
Начальником пункта назначался жандармский офицер, желательно из состава
дворцовой полиции. В его распоряжение поступали чины дворцовой охраны,
центрального филерского отряда, билетного бюро, общей полиции, а также
представители различных ведомств. Допуск в помещение осуществлялся строго
по билетам, за исключением придворных и личной прислуги высочайщих особ,
которых лично знали в лицо либо начальнику контрольного пункта, либо чину
дворцовой охраны.
Все лица, в отношении которых у начальника или кого-либо из состава
контрольного пункта возникали подозрения - в подлинности билета или в
соответствии билета предъявившему его лицу - задерживались для выяснения
или проверки, или даже направлялись в полицейскую часть, но ни в коем
случае не допускались в охраняемое помещение.
Агентские пропускные пункты создавались для пропуска в здание лиц
служебного персонала и прислуги. Начальники этих пунктов назначались из
чинов дворцовой охранной агентуры, им придавалось необходимое количество
чинов отряда и городовых. В их распоряжении находились списки всех лиц
служебного персонала и прислуги, подлежащих пропуску в помещения, и
пропуск осуществлялся строго по билетам и этому списку.
Последний раздел инструкции посвящен охране высочайших особ при
следовании по загородным дорогам. Применение секретной агентуры здесь
осуществлялось как в статской одежде, так и в форме, особенно вне населенных
пунктов.
Впервые при охранных мероприятиях регламентировалось применение
служебных собак: агенты с собаками направлялись для занятия закрытых и
пересеченных мест - оврагов, леса, кустарников, подходивших вплотную к
дороге.
Движение по охраняемым маршрутам могло быть прекращено. Если
движение разрешалось, то при приближении кортежа все транспортные
средства останавливались, а возницы, водители, пассажиры и пешеходы
удалялись на 25 шагов от дороги. Это требование не распространялось на
войсковые и гофмаршальские обозы и воинские части, которые

342
останавливались на дороге только при проследовании кортежа, а командиры
воинских частей приветствовали высочайших особ согласно норм устава.
Строгое, и скрупулезное выполнение всех требований инструкции вместе
с мерами, предусмотренными другими подобными нормативными актами,
надежно обеспечило безопасность императора и его семьи от покушений.
Удачное сочетание явных и секретных форм охраны в нормотворчестве
жандармских специалистов не осталось лишь достоянием архивных полок и
после крушения империи.
G усилением террористической деятельности революционных партий, в
первую очередь партии эсеров, Департамент полиции вынужден был
принимать действенные меры по предотвращению террористических актов в
отношении должностных лиц империи. Поскольку терроризм процветал во всех
городах, а наибольший опыт в такой деятельности накопили столичные
охранные отделения, этот опыт необходимо было суммировать и изложить в
нормативном акте для использования местными жандармскими учреждениями.
По мнению 3. И. Перегудовой, подобные документы издавались неоднократно,
но наиболее разработанная инструкция о правилах и приемах охраны лиц, в
отношении которых возможен или готовится террористический акт, была
создана после убийства вологодского тюремного инспектора в апреле 1910г.
Инструкция разрабатывалась в течение года и была разослана до каждого
отдельного жандармского учреждения, кроме отделений жандармско-
полицейских управлений железных дорог, циркуляром Департамента полиции
от 2 июня 1911г. № 117860.' Эта инструкция дополнялась различными
отдельными требованиями, в разное время включенными в соответствующие
циркуляры.
В первую очередь необходимо было установить лицо, которому
требовалась охрана от покушения. Такая установка осуществлялась, как
правило, агентурным путем. Однако нередко революционеры сами
предупреждали, что планируют покушение. В 1910 г. челябинская группа
партии эсеров потребовала увольнения управляющего чаеразвесочной

1
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л.274-275.

343
конторой Медведева и предупредила: «Если по истечении этого срока
г. Медведев еще будет находиться здесь, то группа социалистов-
революционеров возьмет на себя труд освободить рабочих развесной от
г. Медведева»^. Кроме того, необходимо было агентурным путем- выявить тех
революционеров, которые могли бы принять участие в покушении лично или
оказанием помощи и содействия приезжим членам партии или посторонним
лицам. К услугам таковых революционеры нередко прибегали: в мае 1910 г.
эсеры пытались нанять за 2000 рублей ссыльных кавказцев для совершения
убийства начальника Челябинского отделения жандармско-полицейского
управления по Сибирской железной дороге ротмистра Заглухинского."
Выявив факт подготовки покушения, руководитель жандармского
учреждения обязан был организовать в первую очередь охрану дома, где
проживал охраняемый. С этой целью при содействии чинов местной полиции
необходимо было организовать строгий учет и регистрацию всех лиц, как
проживающих в том же доме, так и в непосредственно примыкающих к нему, а
также в тех, откуда можно наблюдать за квартирой и выездом из дома. Все эти
дома получали наименование «район охраны». Проверка обязательна как для
постоянных жильцов, так и для временно проживающих. Так же необходимо
было проверять всех, кто прибывал в город и останавливался в гостиницах. С
этой целью циркуляр Департамента полиции от 21 октября 1810 г. № 127653,
дополняя инструкцию, требовал «или ввести в состав служащих гостиниц и
меблированных комнат своих агентов или же приобрести из этого состава
вспомогательных агентов». Особое внимание при регистрации следовало
обращать на лиц: неизвестных агентам или другим служащим, то есть
появившимся в городе впервые; не имеющих меток на белье или у которых
метки с белья спороты; предъявляющих иностранные паспорта . Что касается
«содействия чинов местной полиции», то, например, челябинский исправник,
узнав, что жандармские унтер-офицеры наводят справки в адресном столе,
выгнал их оттуда, предложив помощнику начальника Оренбургского ГЖУ в

1
ГАЧО. Ф.И-57. Оп.1. Д.4. Л.63.
2
Там же. Л.60-61.
3
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д 4. Л.271.

344
Челябинском уезде ротмистру Кононову сделать официальный запрос. Кононов
по этому поводу жаловался, что разыскиваемое лицо «успевало сделать свои
дела в городе и выехать, прежде чем была получена справка»1.
Во всех домах в районе охраны надлежало приобретать вспомогательных
агентов. Идеальными кандидатурами для такой агентуры являлись дворники,
поскольку цель была в получении сведений о жильцах и обо всем
подозрительном в их жизни.
Наружное наблюдение устанавливалось в районе охраны за всеми
лицами, проходящими или проезжающими, за автомобилями, велосипедистами
и извозчиками. Особое внимание уделялось остановившимся, особенно для
разговоров с дворниками, швейцарами и прочими постоянными жителями, в
этом случае требовалось выяснить и содержание разговора. Также особое
внимание уделялось и неоднократно проезжавшим без видимой
необходимости.
Постоянно находящиеся на улице в районе охраны в силу своей
профессии люди: разносчики, газетчики, извозчики, посыльные, лавочники и
другие подвергались полицейской проверке настолько, чтобы охрана «была
уверена в полной безопасности' его нахождения на улице при проездах
охраняемых лиц», все неблагонадежные различными полицейскими либо
жандармскими способами (постоянное штрафование, придирки, арест и т.п.) с
улицы удалялись.
Филеры, назначенные для непосредственной личной охраны, должны
были располагаться вокруг охраняемого лица так, чтобы наблюдать за всеми,
кто встречался на пути следования, и в случае нападения успеть предупредить
его или помешать. Заметив подозрительное лицо, приближающееся к
охраняемому, филеры обязывались немедленно изготовить оружие и быть
готовыми отразить нападение. В публичных местах — театре, церкви и т.п., один
филер должен был находиться рядом с охраняемым, а другой - у входа в здание
наблюдать за входящими и выходящими и в случае покушения задержать
преступника.

1
ГАЧО. Ф.И-57. Оп 1 Д 10. Л.87-88.

345
 Квартира охраняемого лица должна постоянно охраняться филерами либо
местной полицией. Если такой возможности нет, то по возвращении
охраняемого лица домой один из филеров тщательно проверял, не поджидают
ли-злоумышленники у квартиры, в парадной, во дворе и пр.
Весьма подробно регулируя основные приемы охраны лиц от покушения,
инструкция сохраняла инициативу местных руководителей - начальников
губернских жандармских управлений и охранных отделений, которые, лучше
зная местные условия, должны были организовывать охрану «независимо
изложенных указаний». Таким образом, последний абзац инструкции придавал
ей диспозитивный характер, несмотря на императивность изложенных в ней
норм.
Из норм приведенной инструкции следует, что для охраны должностных
лиц от покушений необходимы были весьма значительные филерские силы.
Точное выполнение всех требований обеспечивалось назначением трех
наблюдательных постов (минимум 6 филеров, а учитывая необходимость
смены, 12): непосредственно с охраняемым, у его квартиры и на улице в районе
охраны. Количество же филеров, особенно в провинциальных городах, хотя и
возрастало, но оставалось явно недостаточным и не покрывало потребностей в
наружном наблюдении. Наиболее крупные филерские команды были в 1907-
1908 гг. в Баку - 12 человек, Вильно - 15, Екатеринославе - 15, при Енисейском
охранном отделении - 12, Иркутском - 30, Киевском - 25, Лифляндском - 24,
Минском - 12, Нижегородском - 12, Одесском - 15, Пермском - 12,
Саратовском - 15, Тифлисском — 30, Томском - 20, Финляндском - 20,
Харьковском - 15, Эстляндском - 161. Взаимодействие же с чинами местной
полиции настолько оставляло желать лучшего, что Департамент полиции, в
полном бессилии изменить ситуацию к лучшему, рекомендовал руководителям
сыска прибегать к завуалированным угрозам и шантажу в отношении чинов
полиции и губернаторов, которым полиция подчинялась. Директор
Департамента полиции в шифрованной телеграмме начальнику Московского
губернского жандармского управления от 1 июня 1907 г. напоминал, что

Перегудова З.И. Департамент полиции в борьбе... С. 124-125.

346

i
 «усиливающийся террор в отношении должностных и частных лиц требует
полного напряжения розыскных сил, в чем необходимо единение с общей
полицией» и советовал обратить внимание администрации губернии на то, «что
наблюдаемая во многих местах рознь прежде всего грозит самим
представителям и местной власти»1. Таким образом, инструкция не учитывала
реальной ситуации в местных розыскных органах и по сути была невыполнима.
Потребность в охране должностных и частных лиц от покушения
существовала не только по месту их постоянного проживания, но и при выездах
их в другие места. Циркуляр № 117860 не предусматривал порядка охраны в
этом случае, и охрана организовывалась по старинке, то есть обычным
наблюдением с передачей его местным филерам по приезде на место. Чтобы
заполнить этот пробел, Департамент полиции своим циркуляром № 167142 от
18 февраля 1914 г. потребовал от местных руководителей охранных отделений
сообщать о маршруте выезда охраняемого лица в Департамент и начальнику
того губернского жандармского управления, в район которого охраняемое лицо
выезжает. Кроме того, для охраны командировались от 2-х до 4-х филеров,
осуществлявших ее на все время поездки вплоть до возвращения. Правда, это
касалось только «высокопоставленных особ»".
44 Н. Неймарк полагал, что сотни и тысячи политических убийств, не
приведя напрямую к падению Российской империи, все же заставили
правительство изменить общий курс развития страны, привлечь весьма
значительные средства на борьбу с терроризмом, разрушить и даже отложить
некоторые из образовательных, законодательных и военных программ .
Действительно, огромные силы и средства, привлекаемые для охраны от
покушений террористов высших лиц государства, не только изменили планы
правительства, но и усилили противостояние власти и общества. Но и сами
покушения и другие террористические акты прежде всего были не только
отражением глубокого кризиса власти, но и всей общественной системы.

1
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.6. Л. 14.
2
Там же. Д.4. Л.ЗОЗ.
3
Naimark N. Terrorism and the Fall of Imperial Russia // Terrorism and Political Violence. 1990. Summer. Vol. 2.
№ 2 . P. 188-189.

347
 5.5. Режим секретности
Государство с момента своего возникновения существовало во многом
благодаря-сохранению тайн различной степени важности, главной из которых
была тайна политического отчуждения власти от народа, сохраняемая с
помощью идеологических, политических и силовых мероприятий. Но кроме
этой важнейшей тайны стабильность и безопасность государств зависели от
целого ряда тайн меньшего масштаба, сразу ставших предметом охоты.
Потребность в защите от утечки важной политической, экономической, научно-
технической и военной информации предопределяет существование института
государственной тайны, дающего государству возможность проводить
независимую информационную политику, защищать национальные интересы .
Способы сохранения этих тайн в разных государствах различались
незначительно, гораздо более разнообразными были правовые средства,
призванные обеспечить их сохранность.
Тайна как категория культуры, отмечал Н. Н. Ансимов, имеет
универсальный, многоплановый характер и может быть осмыслена на
категориальном уровне только в процессе, развитии, изменении". Источники
российского права позволяют исследовать способы сохранения
государственной тайны в их динамике. Основными направлениями такой
деятельности государства были: создание особых органов (лиц), ответственных
за пресечение разглашения тайн; установление ответственности за их
разглашение; официальное определение информации, содержащей
государственную тайну.
Секретные сведения из других стран доставляли своим правителям купцы
и дипломаты, поэтому государства направляли свои усилия на то, чтобы
ограничить доступ этих лиц к охраняемым секретам, в том числе —
ограничивая их круг общения. Древнейший способ сохранения тайн —
ксенофобия, возведенная в абсолют, которой не чужды были и некоторые

1
Столяров Н. В. Организация защиты государственной тайны в России // www.sec4all.net/gostaina-russ.html
(2007. 20 июля).
" Ансимов Н. Н. Тайна как теоретико-методологическая категория исторического исследования // Историко-
юридические исследования российского и зарубежных государств. Межвуз. сб. науч. трудов. Екатеринбург,
1998. С. 6.

348
славянские политические объединения. Иранский- географ ал-Истархи, автор
написанной в 950-х годах «Книги путей и стран», сообщал об Артании
(Арсании): «...неизвестно, чтобы кто-нибудь из чужеземцев достигал ее, так как
они убивают' всякого чужеземца, приходящего в их землю. Лишь сами они
спускаются по воде и торгуют, но не сообщают никому ничего о делах своих и
своих товарах и не позволяют никому сопровождать их и входить в их страну» .
Развитие международных экономических и политических отношений
вынудило государства отказаться от абсолютной ксенофобии, на смену которой
пришел контроль за чужеземцами и пресечение их контактов с реальными или
возможными носителями секретов. Яркий пример такого контроля, который с
полным правом можно назвать контрразведывательным мероприятием,
содержится в договоре киевского князя Игоря с Византийской империей 945 г.:
«Да входять (киевские купцы. — С. Ж.) в город одинемы вороты со царевым
мужем без оружья, мужь 50, и да творят куплю якоже им надобе, паки да
исходять; и муж царства нашего да хранить я, да аще хто от Руси или от грек
створить криво, да оправляет то»." Понятно, что «царев муж» необходим был
не столько, чтобы «хранить я», сколько в качестве соглядатая. Русские князья,
постигавшие науку государственной безопасности у опытных византийцев,
применяли подобные меры, и даже более суровые: в Киеве торг изначально
размещался на Подоле, вне городских стен, и лишь в X в. торговые площади
расположились непосредственно в городе (к концу X в. их было уже восемь). В
Новгороде Торговая сторона вообще была отделена рекой от «официальной»
части города — Софийской стороны.
Дальнейший прогресс международных отношений уже не позволял,
ввиду массовости контактов, ограничивать общение с иностранцами, и
государство обеспечивало свою безопасность, устанавливая уголовную
ответственность за измену. Однако все виды таковой — будь то прямая измена
в форме личного перехода на сторону неприятеля, сдачи ему своего воинского
отряда или города, покушения на жизнь государя; или тайная измена в форме

1
Цит. по: Петров И. В. Государство и право древней Руси. СПб., 2003. С 26-27.
2
Хрестоматия по истории СССР / сост. В. И. Лебедев, М. Н. Тихомиров, В. Е. Сыроечковский. 3-е изд.,
испр. и доп. Т. I. М., 1949. С. 47-48
Нидерле Л. Славянские древности М., 2000. С. 393

349
шпионажа— суть умышленные преступления. Здесь же мы рассматриваем
разглашение секретов без цели нанести ущерб государству. Источники
отечественного права свидетельствуют, что такое деяние вплоть до XVIII в. не
было урегулировано законом.
Первым правовым актом, установившим режим секретности и
перечислившим сведения, не подлежащие разглашению, стал Артикул
воинский от 26 апреля 1715 г. Артикул 128 гл. 16 гласил: «Как офицеры, так и
рядовые да не дерзают о воинских делах, о войске, о крепости что писать, ниже
о том с другими корреспондировать...»1. В толковании законодатель разъяснил,
что переписка может попасть в руки неприятеля, а сведения, извлеченные из
корреспонденции, пользуются большим доверием, чем полученные от шпионов
или пленных.
Дальнейшее развитие уголовной ответственности за разглашение
секретных сведений осуществлено Уложением о наказаниях уголовных и
исправительных 1845 г. Статья 278 преследовала тех российских .подданных,
кто «откроет какую-либо государственную тайну иностранным, хотя и не
враждебным... державам, или сообщит им планы российских крепостей или
иных укрепленных мест, или гаваней, портов, арсеналов, или публикует сии
планы без дозволения правительства». Появление этой нормы в уголовном
законе символизировало новый подход к борьбе за сохранение тайн: отсутствие
указания на форму вины приравнивало неосторожных разгласителей к
завербованным шпионам.
Статьи 279-280 установили ответственность за создание возможности
неумышленного и неосторожного разглашения охраняемых государством тайн
путем тайной переписки как с иностранными правительствами, так и с
подданными «неприязненных государств, хотя и без намерения вредить своему
отечеству, но однако же столь неосторожно и нескромно, что неприятель может
сообщаемыми им в сей переписке сведениями воспользоваться для успеха
своих предприятий против России»." Разглашение каких-либо государственных

1
Российское законодательство X-XX веков В девяти томах М , 1984-1994. Т. 4. С. 351
2
Там же. Т. 6 С 238-239

350
тайн другим, российским* подданным как в переписке, так и устно уголовным
законом не преследовалось.
Уголовное уложение 1903 г. изменило способ формирования перечня
государственных и военных тайн, не подлежащих разглашению. Статья 111
запрещала публиковать или сообщать «правительству или агенту иностранного
государства, не находящегося в войне с Россией, плана, рисунка, документа или
копии с оных или сведения; которые заведомо долженствовали в видах
внешней,безопасности России храниться в тайне от иностранного государства».
В качестве квалифицирующих признаков ст. 111 закрепила служебное
положение виновного, обеспечившее доступ к тайнам, или ознакомление с
запретом оглашать те или иные сведения; Таким образом, в отличие более
ранних правовых актов, прямо устанавливавших список запрещенных к
разглашению секретов, Уложение предоставляло возможность должностным
лицам империи определять круг охраняемых тайн подзаконными актами. Но
распространялся этот запрет только на подчиненных этим лицам
государственных служащих, которых можно было ознакомить с ним.
Такая система охраны государственных и военных тайн ни в коей мере не
обеспечивала необходимого уровня безопасности государства и армии. В
полной мере это проявилось в годы Русско-японской войны. Даже на фоне
широчайшего шпионажа, развернутого Японией в предвоенное и военное
время, как на территории нашего государства, так и на самом театре военных
действий, разглашение военных тайн> прессой и самими военнослужащими
приобрело ужасающие размеры.
Особенно «отличились» ведомственные журналы «Русский инвалид» и
«Военный сборник»: они «правдивы, сухи и кратки и подтверждают сведения
источниками первостепенной важности. Приказы по военному ведомству,
циркуляры, указы сенату о мобилизации, наконец, Высочайшие приказы». Там
же публиковались сведения «о подходе подкреплений к русской армии, о
движении войск и грузов на Дальнем Востоке, о крупных организационных
переменах, о перемещении начальников...».1 Не отставала и общая печать: в

1
Беаш. Шпионы и печать (фельетон)//Разведчик. 1910. № 1017 С 260.

351
газетах печатались телеграммы «нежных отцов и сыновей о "переваливании"
через Урал, приветы, посылаемые с берегов Байкала или с границ
Манчжурии!», и все это с датами и точными наименованиями полков и
дивизий. «Новое время» в № 10528' опубликовало среди прочих телеграмму:
«Сестра милосердия Мария Кислякова уведомляет своих родных, знакомых о
своем адресе: 1-я армия, 53-я дивизия (Хайлунчен), госпиталь №116».'
Комментарии излишни!
Газета «Наша жизнь» изобрела новый способ разглашения секретов,
опубликовав подробные боевые характеристики генералов К. В. Церпицкого и
П. И. Мищенко, анализ их поведения в разных условиях боев." Такие сведения
вполне могли быть использованы при планировании операций против войск,
возглавляемых этими военачальниками..
Пожалуй, более всех преуспел в разглашении военной тайны «Вестник
Манчжурских армий», печатавший- в разделе объявлений точные данные о
дислокации армий, дивизий, полков и даже рот, передвижении войск, их
численности и потерях, получаемые непосредственно из штаба
главнокомандующего. О том, что вытворяли сотрудники этой газетки в дни
Мукденского сражения, писал, хвастаясь своей предприимчивостью, ее
редактор: «В первые дни (Мукденских) боев штаб Главнокомандующего...
аккуратно посылал имеющиеся у него сведения о боевых действиях армий в
редакцию "Вестника"... но потом... штаб растерялся, и сведения его были...
растерянные и несвоевременные, так что уже 23 и 24 февраля никакого толку от
штаба добиться было нельзя и редакция, как и многие тогда в отступающей
беспорядочно армии, махнула... рукой на это "пишущее учреждение" и
занялась своим делом самостоятельно. Подъесаул Пиленко оказался
прекрасным организатором дела в нужную минуту и решил... организовать дело
самостоятельно: каждый конный вестовой, развозивший "Вестник" по
передовым позициям, был снабжен книжкой и, являясь на боевые участки, при
возможности просил офицеров отметить в этой книжке немногими словами
положение дела, а потом усиленным аллюром доставлял книжку редактору. Из

'Там же. С. 261.

2
Война // Наша жизнь. 1905. № 160 от 15 (28) июля.

352
этих сведений составлялось краткое сообщение о положении дела в-данном
районе, которое немедленно печаталось и рассылалось в виде нового
приложения». Другими словами, сотрудники редакции организовали
собственную разведслужбу и сообщали всем (в том числе и весьма
заинтересованным в этой деятельности японцам) данные о положении войск
раньше, чем о нем узнавал штаб!
Совершенно иной подход к сохранности военных тайн
продемонстрировала японская сторона. Разведчики штаба
главнокомандующего в докладе о своей деятельности в конце 1905 г. отмечали:
«Нельзя не отдать должное японской печати, которая замечательным умением
хранила в тайне все, что касалось армии и военных действий»." Газета The
Japan Times, критикуя российскую прессу за оголтелое разглашение всяческих
секретов, до которых только могли добраться шустрые «рыцари пера», писала
5 июня 1905 г.: «С первых дней войны японская печать получила
беспрекословное приказание Правительства (подчеркнуто в подлиннике: —
С. Ж ) : хранить в тайне все, что касается организации, мобилизации и
передвижения морских и сухопутных сил их родины... Насколько честно
японская печать отозвалась на призыв Правительства, красноречиво доказано
той непроницаемой тайной, которою были окутаны все движения кораблей
адмирала Того и армий маршала Ойяма».
Подобная ситуация стала возможной исключительно в обстановке, когда
не только газетчики, не только цензоры, но и высшее командование русской
армии не имело, как отмечал С. А. Резанов, истинного понятия самой сущности
4
военного секрета. Так, в начале 1905 г., обиженный обвинениями
главнокомандующего А. Н. Куропаткина в неудачных действиях, генерал
О. К. Гриппенберг в интервью «Новому времени» заявил, что тот дал ему для
операции 63 батальона, а 60 оставил в резерве (что и было напечатано),

1
Цит. по: Резанов А. С. Немецкое шпионство. Пг , 1915 С 161
2
РГВИА. Ф. 846. Оп. 16. Д 29090. Л. 22об
3
Там же. Л. 23.
4
Резанов А. С. Немецкое шпионство С. 153.

353
разгласив таким образом совершенно секретные сведения о численности
действующей армии1.
Были и другие разгласители в генеральских погонах. В доме киевского
генерал-губернатора В. А. Сухомлинова, впоследствии военного министра,
известного своим пренебрежением к секретности (что в дальнейшем стало
одной из причин его осуждения), часто гостил кадровый разведчик прусский
барон Теттау (в годы Русско-японской войны — германский военный атташе
при Маньчжурской армии). По мнению офицера штаба округа А. А. Самойло,
«Теттау извлекал много для себя полезного из бесед со словоохотливым и
гостеприимным генерал-губернатором».2 Этот немецкий майор, великолепно
владевший русским языком «своими бесконечными и подчас бестактными
вопросами являл тот тип германского генштабиста, который считал себя вправе
знать даже то, что другим иностранцам ведать не надлежит».3 А ведь Теттау
был не единственным гостем открыто декларирующего свое германофильство
генерала. Вполне естественно, что для немецкого командования в соединениях,
подчиненных Сухомлинову, не было никаких секретов.
Если разглашения военных и государственных тайн генералитетом были
единичными в силу небольшого их числа и ограниченного доступа в их среду,
то разнузданная болтовня офицеров являла собой настоящий бич' для
сохранения режима секретности. А. А. Игнатьев, которому было поручено
опекать иностранных военных агентов, вспоминал, что самым тяжелым
бременем для него была организация питания их в вокзальном буфете, где «с
самого раннего утра и до позднего вечера толпились офицеры всех чинов и
чиновники всех рангов... По окончании каждого... обеда надо было под тем или
иным предлогом удалить иностранцев с вокзала... чтобы не дать им войти в*
непосредственное общение с моими словоохотливыми соотечественниками.
Вокзал с первых же дней войны стал центром, куда стекались новости не
только от прибывающих из России, но и самые свежие и достоверные вести с
фронта. Главными поставщиками их в начале войны являлись офицеры

1
Там же.
2
Самойло А. Две жизни. М., 1958. С. 77.
3
Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. В 2 т. Т. I М , 1989 С 217

354
военной охраны Китайско-Восточной железной дороги. Среди них встречалось
много забубённых головушек, нашедших в высоких окладах, которые
установил Витте для этих войск, главный стимул своего военного рвения.
Вокзал представлял для некоторых из них прекрасную аудиторию. Здесь
ловилось каждое их слово, и можно было сойти если не за героя, то, во всяком
случае, за видавшего виды матерого маньчжурского волка».
Ничего не изменилось и после войны. Руководители военной разведки и
контрразведки оказались бессильны предпринять какие-либо действенные меры
против безудержной болтовни офицеров, готовых в любой обстановке
разглашать все известные им военные тайны, дабы привлечь к себе внимание и
прослыть опытными и информированными. Показателем этого бессилия
служит один из пунктов Перечня вопросов, подлежащих обсуждению со
старшими адъютантами разведывательных отделений окружных штабов,
подготовленного 19 февраля 1910 г. полковником А. Н. Монкевицем. Главный
военный разведчик предложил к рассмотрению проблему, «какие возможны
меры для ограничения неосторожных разговоров офицеров по военным
вопросам?»"
Еще пример. Российское телеграфное агентство 17 июля 1907 г.
оповестило в газетах о доставке на Амур 10 канонерских лодок, которые весной
будут собраны и Амурская речная флотилия будет находиться в полной боевой
готовности. Командующий войсками на Дальнем Востоке генерал
П. И. Гродеков обратился к начальнику Генштаба с донесением о
недопустимости разглашения «подобного рода сведений, касающихся нашей
обороны». Военное ведомство обратилось в МВД с просьбой «сделать
распоряжение о воспрещении печатать таковые сведения». Министр
внутренних дел П. А. Столыпин в ответе военному министру А. Ф. Редигеру
сообщил, что агентству «сделано распоряжение о недопустимости на будущее
время оглашения подобного рода известий в его телеграфных бюллетенях»,
однако заметил, что особой вины агентства здесь нет, поскольку указанные
сведения были почерпнуты в «Правительственном вестнике» от 17 июня

'Там же С 219.
2
РГВИА Ф 2000. On I.T. 5. Д. 6770.Л. 71об.

355
1906 г., в- который были сообщены* из Главного морского штаба. Морской
министр А. А. Бирилев на запрос военного министра доложил, что он
«подтвердил о необходимости соблюдения в этом отношении в учреждениях
Морского Министерства особой осмотрительности».1 Другими словами, даже
расследования с целью обнаружить разгласителя проведено не было, офицерам
лишь напомнили, что «разглашать военные тайны нехорошо»!
Не отставали от офицеров и статские чиновники. Действительный статус
наших «канцелярских львов» мало зависел от чина, его показателем была
близость к начальству и, соответственно, допуск к секретной информации,
обладание которой* надо было время от времени демонстрировать, то есть
разглашать секреты в своем кругу. Попытки сохранить те или иные сведения в
тайне вызывали яростное сопротивление чиновной братии. И. П. Липранди,
например, составляя проект организации* разведки и контрразведки в
придунайских княжествах накануне русско-турецкой войны в 1877 г., писал,
что все полученные сведения необходимо докладывать начальнику края «или
лично, или донесениями в собственные руки, так, чтоб, ни под каким видом,
оные не могли быть известны кому бы то ни было в канцеляриях. Это должно
распространиться и на многое, собственно, до Княжеств относящееся. Конечно
такой ход дел вооружит всю канцелярию против Генерал-Полицмейстера, но
действуя иначе, нельзя будет сохранить тайну, разве ловкость Генерал-
Полицмейстера и прозорливость Начальника Княжеств устранит
противодействие бюрократии, которая неотменно будет чувствовать себя
оскорбленною. Никто более меня не испытывал этого во множестве
случаев...»'.
Преступное попустительство разглашению военных тайн, ставшее
нормой для российской печати, вызвало даже язвительно-пренебрежительные
отклики со стороны изданий других государств, в том числе и вероятного
противника, заинтересованного в сохранении status quo. Китайская Peking Daily
News опубликовала 4 июня 1910 г. пространную статью о количестве,

1
Там же. Ф. 400. Оп. 3. Д. 2832. Лл. 1-7.
2
Липранди И.П. Взгляд на настоящий театр военных действий на Дунае и на содействие, которое мы можем
встретить в Болгарии // Чтения ИОИДР при Московском университете в 1877 г., кн. 3-я. М., 1878. С 79.

356
расположении и состоянии российских войск на Дальнем Востоке, причем
указан был и источник этих секретных данных — российские газеты. С
сарказмом писал автор статьи: «Как только... стали циркулировать слухи о
возможной войне с Китаем, русская... пресса, верная' своим традициям, не
замедлила опубликовать во всеобщее сведение данные о расположении войск; и
если из числа других, интересовавшихся этим вопросом, сумели извлечь пользу
и китайские военные агенты, то разве можно-их в этом упрекнуть?»
Справедливости ради отметим, что разглашение военных тайн в печати и
устно, в разговорах офицеров, было свойственно не только России.
Французские провинциальные газеты, например, отличались такой же
несдержанностью, публикуя подробности из жизни и боевой учебы
расположенных в их городках частей и соединений, что давало военным
агентам возможность, анализируя подборки газет за значительный период
времени, выяснить не только состав и, вооружение воинских частей, но и
уровень боевой подготовки, особенности мобилизации и прочие секретные
сведения, не прибегая к прямому шпионажу."
Не менее важной проблемой было обеспечение сохранности секретных
документов. Фактически до конца XIX в. порядок их хранения был рассчитан
на обнаружение хищения, а не предотвращение такового. В 1891 г. заведующий
передвижением войск по железным дорогам и водным путям Варшавского
военного округа, обращаясь в Главный Штаб, докладывал, что документы,
касающиеся мобилизации армии и подготовки железнодорожной части для
исполнения войсковых перевозок, согласно Правилам хранения на железных
дорогах мобилизационных сведений (утв. предписанием ГШ № 506 от 1890 г.)
должны храниться в несгораемых шкафах, — между тем в штабе округа эти
документы хранились в деревянных шкафах, хотя и опечатываемых, в связи с
отсутствием средств.3
Переход на хранение секретных документов в несгораемых шкафах
осуществлялся на рубеже веков главным образом в крупных штабах, в полках

Цит. по: Резанов А. А. Немецкое шпионство. С. 152.

2
Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. Т. 1. С. 374-375.
3
РГВИА. Ф. 400. Оп. 24. Д. 1772. Лл. 1-2об.

357
же металлические хранилища применялись только для денег, все документы
содержались в ящиках столов или в деревянных шкафах. Порядок обращения с
документами также оставлял желать лучшего. Офицерам штабов и в голову не
приходило убирать секретные документы, выходя из кабинета. Так, во время
Русско-японской войны в одном из корпусов офицеры, уходя на обед,
оставляли все документы, с которыми работали, на своих столах в незапертом и
неохраняемом штабе, чем и воспользовался прикомандированный к штабу
германский майор-генштабист. Пользуясь отсутствием обедавших офицеров,
он спокойно входил в штаб и перлюстрировал интересующие его бумаги.
Изучение опыта Русско-японской войны, анализ просчетов и недостатков
в различных ведомствах империи, прежде всего в военном, осуществлялись
долго и не всегда последовательно. В штабах различного уровня наиболее
инициативные начальники проводили мероприятия, направленные на
повышение ответственности подчиненных за сохранение секретов. Образцом
может служить штаб Варшавского военного округа, где «был установлен...
порядок подробного оповещения о неподлежащих оглашению приказаниях по
округу о всяком дошедшем до суда шпионском деле, не делая никаких тайн из
описания тех приемов, к которым прибегали шпионы в целях собирания
секретных военных сведений. Это доверие высшего военного начальства к
офицерам, во-первых, ликвидировало все кривотолки после судебного
разбирательства шпионских дел, а, во-вторых, воспитывало в должном
направлении офицерскую среду, через нее и солдат в должном исполнении ими
гражданского долга»."
Наиболее дальновидные военачальники, государственные деятели
понимали необходимость кардинального изменения ситуации, введения
жесткого режима секретности и создания органов, контролирующих его
соблюдение.
В первую очередь надо было определить точный круг сведений,
составляющих военную и государственную тайну и запрещенных к
разглашению. Такой перечень был приведен в Инструкции начальникам

1
Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. С. 218.
2
Батюшин Н. С. Тайная военная разведка и борьба с ней. М., 2002. С. 128.

358
контрразведывательных отделений, утвержденной военным министром
Сухомлиновым 8 июня 1911 г. К сведениям, «сбор которых является-целью
военного шпионства», были отнесены: состав, организация, дислокация,
вооружение, комплектование вооруженных сил, обучение войск и флота, их
внутренний быт, командный состав и настроение; сведения о военных и
морских учреждениях, заведениях, складах, магазинах и о состоянии' их
запасов; сведения о крепостях, укрепленных пунктах и базах флота;
мобилизация и сосредоточение войск и флота по объявлении войны; приказы и
отчеты о произведенных маневрах и стрельбах, уставы, инструкции и
наставления по различным отделам обучения войск и флота; сведения военно-
географические, топографические и статистические о пограничных местностях
(морских и сухопутных), имеющих стратегическое значение; сведения о
свойствах и проходимости прилегающих к отечественным берегам морских,
речных и озерных водных пространств; данные о грунтовых путях сообщения в
этих местностях, особенно о сети шоссейных дорог; перевозочные средства;
сведения о железных дорогах, узловых пунктах и важнейших
железнодорожных сооружениях; телеграфные и телефонные сообщения;
прибрежные и островные наблюдательные пункты морского ведомства и
пограничной стражи; голубино-почтовые и радиотелеграфные станции; военное
воздухоплавание; личные характеристики начальствующих лиц военного и
морского ведомств.1
Для штабной агентуры, которой была поставлена задача наблюдения за
личным составом военных и морских учреждений, одним из признаков
отнесения к «группе риска» была названа болтливость служащих, допущенных
к упомянутым секретам, что нашло отражение в § 6 той же Инструкции. Эти же
секретные агенты должны были контролировать «действительную постановку
хранения секретных документов и сведений... и нет ли лиц, стремящихся под
тем или иным предлогом проникнуть и ознакомиться с упомянутыми выше
данными... Обративших на себя внимание надлежит подвергать при помощи
агентуры непрерывному негласному наблюдению»."

1
Никитинский И. Из истории русской контрразведки. Сборник документов. М., 1946. С. 85-86.
2
Там же. С. 87-88.

359
 Следующим этапом борьбы за сохранение государственных и военных
тайн стал Закон «Об изменении действующих законов о государственной
измене путем шпионства».1 Его авторы, помощник военного прокурора
Варшавского военно-окружного суда А. С. Резанов и начальник
контрразведывательного отделения штаба округа подполковник Н. С. Батюшин,
решительно и вместе с тем весьма тонко, с соблюдением мельчайших
юридических формальностей обосновали необходимость усиления
ответственности за шпионаж, существенно расширив само понятие этого
преступления. Основная инициатива в создании законопроекта принадлежит
Резанову, который неоднократно обращался к теме опасности шпионажа,
необходимости усиления борьбы с ним, тщательной охраны государственных и
военных тайн."
Авторами' проекта Закона была подготовлена Объяснительная записка
для доклада в Государственной думе, в которой глубоко и доказательно
рассмотрено состояние отечественной правовой базы борьбы со шпионажем,
дан анализ ее недостатков, приведены основные направления развития
законодательства основных европейских государств в этом вопросе. В
частности, по поводу опубликования в периодических изданиях и специальной
литературе военных и государственных секретов сказано: «...глубокое
заблуждение считать сведения, опубликованные или сделавшиеся
общеизвестными, не имеющими уже значения для внешней безопасности
страны... Самые секретные распоряжения, касающиеся армии, имеют своих
указателей в общеизвестных сведениях и при систематическом собирании,
таковые невинные указатели красноречиво говорят опытным людям о
намерениях правительства, в особенности в
натянутых момент
з
дипломатических сношении, являясь предвозвестниками воины или мира».
Отдавая себе отчет в том, что покушение на свободу слова, столь недавно
обретенную в России, ни в коей мере не будет одобрено депутатами, авторы
Записки постарались убедить законодателей, что новый Закон не будет

1
ПСЗ. Собр. III. Т. 32. Отд. 1. № 37724.
2
В приложении с журналу «Русский инвалид» № 38 за 1910 г. опубликован его обзор «Шпионство и наше
бессилие в борьбе с ним», а книга «Немецкое шпионство» к 1915 г. издавалась трижды.
3
Никитинский И. Из истории русской контрразведки. С. 104.

360
преследовать прессу за разглашение секретных сведений, а составом
преступления явится лишь собирание и накопление опубликованных во
всеобщее сведение данных для передачи иностранному государству: «Едва ли
могут быть сомнения в том, что полное воспрещение оглашать все сведения,
так или иначе касающиеся внешней безопасности, военной обороны*
государства и сооружений, предназначенных для военной обороны,страны, не
только не возможно, но было бы и вредно для государственных интересов, так
как повлекло бы за собою прекращение всякого обсуждения недостатков нашей
военной организации и средств к их устранению не только в общей, но и в
специальной печати.
Однако, при указанных выше условиях, деятельность шпиона,
заключающаяся в помощи или содействии иностранному правительству или его
агенту по собиранию или систематизации'рассматриваемого рода сведений, не
может быть признана безразличною».1
В немалой степени именно высокой убедительностью и
доказательностью Объяснительной записки была обусловлена необыкновенная
быстрота прохождения законопроекта через все этапы законодательного
процесса. 3 марта 1912 г. Записка была подписана военным министром
В. А. Сухомлиновым и министром юстиции И. Г. Щегловитовым, и
законопроект передан в Государственную думу. 6 июня, после рассмотрения
его двумя думскими комиссиями — по судебным реформам и по
государственной обороне, законопроект одобрен Думой в трех обсуждениях без
прений и направлен в редакционную комиссию," а месяцем позже, 5 июля,
после одобрения Государственным советом, утвержден императором.
Контрразведка и судебные органы получили в свои руки мощное оружие
для борьбы за сохранность тайн. В новой редакции ст. 425 Уложения о
наказаниях уголовных и исправительных карала «должностное лицо,
допустившее вследствие небрежности или неисполнения установленных
правил, похищение, уничтожение или утрату: 1) долженствующих сохраняться

'Там же С. 112.
2
Государственная Дума. Третий созыв. Стенографические отчеты, 1912 г Сессия 5, часть IV. СПб., 1912.
С.3760.

361
в тайне документа или предмета, касающихся внешней безопасности России
или вооруженных ее сил или сооружений, предназначенных для военной
обороны страны; 2) плана, чертежа, рисунка либо иного изображения или
описания российского укрепленного места, установленных района либо
эспланады оного, военного судна либо иного сооружения, предназначенного
для военной обороны страны или документа, касающегося мобилизации и,
вообще распоряжений на случай войны» заключением в крепости до четырех
лет. То же наказание предусматривалось и за разглашение этих сведений.
Закон предусмотрел и ответственность издателей и редакторов за
опубликование секретных сведений. Пункт 5 ст. 10344 в новой редакции
установил уголовную ответственность за распространение «посредством печати
сведений, касающихся внешней безопасности России или вооруженных сил ее
или сооружений, предназначенных для военной обороны страны, вопреки
состоявшемуся в установленном порядке воспрещению об их оглашении». А в
соответствии с п. 1 части II Закона право определять, какие именно сведения
запрещены к сообщению в печати, предоставлялось министру внутренних дел в
обычном порядке, установленном Учреждением Совета министров, без участия
законодательных органов.
28 января 1914 г. министр внутренних дел воспользовался
предоставленным ему правом и наложил запрет публиковать достаточно
ограниченное число сведений, главным образом о мобилизации и
оборонительных сооружениях, сроком на год. А в преддверии войны, 12 июля,
был тем же порядком опубликован второй, значительно дополненный перечень
не подлежащих оглашению в печати сведений.
Совершенно иной стала позиция правительства с началом Первой
мировой войны. Запрещены были публикации практически всех сведений,
определенных Инструкцией начальникам контрразведывательных отделений
как содержащие военную и государственную тайну: об устройстве, составе, и
численности сухопутных и морских сил, учреждений военного и морского
ведомств; о личном и командном составе войсковых частей и учреждений
военного и морского ведомств; о вооружении, снаряжении, обмундировании,
довольствии, санитарном состоянии, механических средствах и боевых

362
качествах армии и флота; о боевых и морских качествах строящихся, и
намеченных к постройке военных судов; о назначении, состоянии, вооружении,
снаряжении. и< снабжении крепостей, укреплений, морских баз и военных
портов; о проектировании новых и упразднении существующих, о-численности
и составе их гарнизонов; о местах расположения и передвижении
вышеуказанных частей и учреждений, учреждений добровольной санитарной^
помощи; о производстве работ в крепостях, укреплениях, морских базах,
военных портах, на судах флота, на заводах по изготовлению заказов военного*
и морского ведомств, о подготовке позиций; о боевой готовности' армии и
флота; сведения, указывающие на начало мобилизации названных частей и
учреждений, о ходе мобилизационных работ и окончании мобилизации, о
готовности означенных частей, и учреждений к перевозке на театр военных
действий, о прибытии туда как частей w учреждений, так и отдельных лиц, а
также о- распоряжениях различных министерств, поскольку они касаются
мобилизации и сосредоточения армии и флота на театре военных'действий; о
порядке укомплектования во время войны указанных частей и учреждений; о
сооружениях, провозоспособности (и работах, производящихся с целью ее
развития) и техническом состоянии железных дорог, о деятельности их по
перевозке войск и военных грузов, о постройке новых железных дорог на
театре военных действий; о состоянии существующих и сооружении новых
грунтовых, шоссейных и водных путей на"геатре военных действий и о работах,
производящихся на них; о техническом состоянии телеграфных и телефонных
линий и учреждений на театре военных действий, о числе, протяжении и
направлении этих линий (как военных и морских, так и правительственных,
земских и частных), о станциях беспроволочного телеграфа во всей империи, о
проведении новых линий на театре военных действий; о стратегических и
тактических свойствах местности театра военных действий; о высочайших
смотрах и объездах войск, о проводах и следовании восковых частей,
начальствующих лиц и отдельных офицеров армии и флота; о высочайших
приказах в той их части, которая касается как отдельных лиц, так и целых
частей и учреждений, названных выше; о содержании писем и телеграмм лиц,
входящих в состав армии и флота; о занятиях, упражнениях и стрельбах армии

363
и флота; о производстве поверочных и опытных мобилизаций означенных
частей и учреждений; о военных и военно-морских мероприятиях России за
границей; о предположениях и действиях армии и флота и о всякого рода
военных событиях, а равно слухах, к ним относящихся; о заготовлениях для
нужд военного и морского ведомств как в России, так и за границей; о потерях
в личном и материальном составе армии и флота, о^ фамилиях выбывших из
строя; о поимке шпионов, о суде над ними и о приведении в исполнение
приговоров; о волнениях среди жителей занятых нами областей, о
железнодорожных, пароходных и других катастрофах, об эпидемиях на театре
военных действий, взрывах и пожарах в названных частях и учреждениях;
фотографические снимки, эстампы, рисунки и тому подобные изображения,
могущие дать сведения, не подлежащие распространению на основании сего
перечня1.
Контроль за соблюдением этих ограничений возлагался на министра
внутренних дел. Российская пресса весьма лояльно отнеслась к данному
воспрещению, во всяком случае особых нареканий контрразведчиков на
разглашение военных тайн в периодической печати в годы войны не было.
Установленный таким образом весьма жесткий режим секретности нашел
отклик далеко не во всех сердцах. Особенно рассержены были близкие к власти
лица, полагавшие, что уж на них-то все эти ограничения не распространяются.
Более того, сама обстановка секретности, созданная на фронте, вызывала
недовольство. Одним из глашатаев этого недовольства стал депутат
Государственной думы от Терской области М. А. Караулов. Кадет,
председатель надпартийной казачьей фракции, прогрессист, один из
основателей «Имперской народной партии»," он прославился своей
непримиримой оппозицией к отечественным спецслужбам, неоднократно при
обсуждении сметы МВД призывая коллег-законодателей «отказать в кредитах
полицейскому ведомству». Побывав в 1915 г. на фронте, он направил
главнокомандующему великому князю Николаю Николаевичу обширный

1
Воспрещения к оглашению сведений // Новое время. 1914. № 13784 от 28 июля (10 августа) 1914 г.
2
См. подробнее: mirslovarei.com/content_beo/Karaulov-Mixail-Aleksandrovich-6670.html.
3
Смирнов А. Ф. Государственная Дума Российской Империи 1906-1917 гг.: Историко-правовой очерк. М.,
1998. С. 424,464.

364
доклад «О' пагубном увлечении секретностью», где с негодованием писал:
«Дислокация • наших войск на театре войны и их передвижения трактуются как
величайший секрет, несмотря на то, что театр войны кишмя кишит вольными и
невольными шпионами, раскрывающими этот секрет для врага1, после чего
ближайшая обстановка остается тайной только для своих». Такое отношение к
секретности понятно, ведь, Михаил Александрович служил в обер-офицерских
чинах в Сунженско-Владикавказском полку во время Русско-японской войны,"
почему и почитался в среде депутатов сведущим в военных вопросах.
В докладе Караулов сформулировал свое кредо: «Секретность— не в
характере русского человека, ему гораздо понятнее "душа на распашку" и
далеко дороже и милее Святославово "иду на Вы", чем все "подкопные и иные
немецкие мудрости"».3
Увы, даже в предвоенные и военные годы, отношение некоторых
офицеров и генералов к сохранению тайн оставляло желать лучшего. Как
обычно, тон задавало высшее руководство армии. В марте 1914 г. начальник
Генштаба генерал Я. Г. Жилинский, назначенный на должность варшавского
генерал-губернатора и командующего Варшавским военным округом, вместе с
личными документами увез из столицы российско-французскую военную
конвенцию, хранившуюся в его сейфе, сверхсекретный документ, который так
впоследствии и не нашелся. «Россия вступила в войну, не имея в своих руках
никакого письменного обязательства своего союзника».' А длительная
безнаказанная деятельность заподозренного в шпионаже штабс-капитана
М. К. Лемке в Ставке верховного главнокомандующего оказалась возможной
лишь при прямом попустительстве начальника штаба генерала М. В. Алексеева
и особенно генерал-квартирмейстера М. С. Пустовойтенко, с которым Лемке
познакомился еще в 1891 г. в доме его жены. Сам Лемке так описывал
состояние режима секретности в штабе Ставки: «Материалами для меня...
служили прежде всего бесчисленные документы, проходившие через или около
меня, чаще же (и в очень большом числе) попадавшие мне под без устали

1
РГВИА. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 496. Л. 65об.
2
См об этом: prohcity.narod.ru/kazak/karaulov.htm.
3
РГВИЛ. Ф. 2003. Оп. 1. Д. 496. Л. 66.
4
Игнатьев А. А. Пятьдесят лет в строю. С. 579.

365
 искавшую их руку. Все они тщательно копировались, когда на месте, в управлении
же (генерал-квартирмейстера), когда дома, когда в театре, в ресторане, на
дежурстве, в аппаратной секретного телеграфа (больше всего)... Вторым
источником были ежедневные беседы с самыми различными по своему
положению людьми, хорошо знавшими то, что ставилось предметом умышленно
направлявшегося мной разговора, причем я видел и знал... что говорившие со мной
никогда и не подозревали, с какой целью я затрагивал ту или другую тему Я в
самом же начале основательно пригляделся к мерам наблюдения за каждым из нас
и когда понял, что и в Ставке все делалось по-русски спустя рукава и только
формально, стал смелее, чем достигнул возможного максимума в выполнении
своей цели...»1.
И на военных заводах царило то же благодушие. Начальник
контрразведывательного отделения в г. Николаеве в 1917 г. С М . Устинов так
описывал обстановку на судостроительном заводе, где строились подводные
лодки —- секретнейшие и наиболее современные в то время боевые1 корабли: «Я
был в штатском... никто меня не знал, и тем не менее никто не поинтересовался,
кто я и зачем я пришел на завод. Все ворота были открыты настежь, и через них
свободно проходил всякий, кто хотел. Я прошел через двор, вошел в главный
заводской флигель, обошел мастерские, останавливался, чтобы посмотреть на
некоторые машины и работы, — и ни в ком никакого участия! Я вышел на
берег и подошел к строющейся подводной лодке "Утка". Интересуясь, до какой
степени доходит русская халатность, я стал расспрашивать рабочих, скоро ли
будет закончена лодка, когда назначен ее спуск, — и, к своему удивлению,
получил на все охотные ответы»."

* * *

Вторая половина девятнадцатого - начало двадцатого столетия

продемонстрировали решительный перелом в применении секретной агентуры
для получения розыскной и разведывательной информации. Агентурная работа

Цит. по: Батюшин Н. С. Тайная военная разведка и борьба с ней. С. 116-117.

2
Устинов С. М. Записки начальника контр-разведки (1915-1920 г.).Ростов н/Д, 1990. С. 54

366
!
прошла долгий путь, от использования пособников из представителей
населения, штатных доносителей до оперативного внедрения в преступные
сообщества подготовленных сотрудников и содержания на постоянной основе
членов революционных и преступных организаций, не только
информировавших розыскной орган обо всей деятельности своей организации,
но и создававших контролируемые условия для выявления преступных
намерений. Это период создания оперативно-розыскной, агентурной идеологии,
объяснявшей не только возможность, но и необходимость внутреннего
наблюдения. Уже к началу двадцатого столетия эта идеология была принята
большинством руководителей розыска в качестве единственно верной, и они
стали усиленно внедрять ее лично и требовать от подчиненных применения
агентурных методов розыска.
Массовое применение агентурного наблюдения подтверждается
всплеском правового регулирования этого вида получения информации. Во
всех отраслях охраны государственной безопасности и правопорядка созданы
нормативные правовые акты, подробно регулировавшие все аспекты действий
внутренних и наблюдательных агентов. Наиболее подробная регламентация
была осуществлена в политическом розыске. Правовые акты этой сферы
розыска оказались настолько удобны и универсальны, что авторы актов
военной контрразведки сочли возможным их применение и в своей отрасли.
Революционные партии старались выработать соответствующие нормы
для своих секретных агентов в рядах охранки. Следует отметить, что таких
агентов было немного, и создать собственную систему их обучения и
подготовки не удалось. Разработанные охранкой методы и приемы розыска, в
том числе и регулирующие тайную агентурную деятельность, были настолько
универсальны, что оказались вполне применимы и ее политическими
противниками. Революционеры находили иные способы
контрразведывательной деятельности и в основном отказывались от опасных
мероприятий внедрения агентов в ряды охранки. Гораздо больший урон
охранке наносили ее бывшие сотрудники, в том числе и ее руководители, по
разным соображениям выдававшие ее секреты революционерам
(Л. П. Меныциков, М. Е. Бакай, А. А. Лопухин). Тем не менее революционеры

367
активно: пользовались, любой возможностью изучать» формы и методы
политического розыска, творчески применяя; их на практике, как для слежки;
так и для противодействия таковой:.
Широкое применение секретной:агентуры в;уголовном: сыске.и военной:
контрразведке Российской, империи убедительно доказывает эффективность, а.в,
ряде случаев: и незаменимость этого оперативно-розыскного метода. Умело
дополняемые данными наружного наблюдения, сведения секретных
сотрудников позволяли* предотвратить преступления или пресечь их
совершение в самом начале. Немалую роль в;этом сыграло последовательное.и
достаточное правовое регулирование агентурной работы, использовавшее опыт,
накопленный в политическом розыске.
В борьбе с: военным-шпионажем население всячески поддерживало власть
и охотно сотрудничало с нею. Относительно секретных сотрудников в
уголовном сыске - общество не то чтобы с восторгом приняло факт
использования секретных сотрудников, но отнеслось к нему с пониманием^ и не
в последнюю очередь потому, что состояло из более или менее1 состоятельных
собственников. А именно их жизнь, здоровье и собственность и. призвана была
защищать сыскная полиция.
Наиболее высокий уровень правового регулирования оперативно-
розыскной деятельности был достигнут в империи в актах, регулировавших
охрану от покушений террористов высших лиц государства. В. отличие от
прочих областей розыска, здесь инициатива исполнителей не: только
дозволялась, но и поощрялась. Охранные меры с сочетанием оперативно-
розыскных и сторожевых методов позволили эффективно защитить жизнь этих
лиц, преподав образец организации подобной службы современникам и
последующим поколениям.
Важнейшим условием успешного применения агентуры было соблюдение
режима секретности. Становление этого режима в Российской империи имело
весьма продолжительную историю. Борьба с неумышленным разглашением
государственных и военных тайн велась по всем направлениям, предприняты
были меры уголовно-правового, административного (полицейского), идеолого-
воспитательного характера. Ценнейший опыт, приобретенный государственной

368
властью России, заслуживает быть изученным и примененным. Более того,
сравнительно невысокая эффективность предпринятых мер, особенно в высших
эшелонах власти и в руководстве войсками показывает, что главным средством
достижения целей деятельности государства, в том числе и в сохранении тайн,
является стабильность и последовательность. Отсутствие твердых основ
государственности в начале XX в. расшатало механизм власти, развратило
верхи и способствовало равнодушно-безразличному к ней отношению
значительной части населения, не исключая государственных служащих.

369
 Глава 6. Правовое регулирование безагентурных и вспомогательных
средств розыска

6.1. Перлюстрация
В XIX веке перлюстрацией называли «тайное чтение писем
правительством, соглядатайство в почтовой переписке» . Современное
определение несколько точнее: «Просмотр государственными органами
почтовой корреспонденции с целью цензуры или надзора»". Но и оно страдает
неполнотой.
Перлюстрация была взята на вооружение тайными службами различных
государств, в том числе и России, с незапамятных времен. Примерами
перлюстрации и перехвата корреспонденции полны летописи, хроники и даже
сказки. Известнейшим примером может служить пушкинская «Сказка о царе
Салтане». Однако постоянно действующая служба перлюстрации - продукт
имперского периода. Еще Елизавета Петровна периодически поручала своим
чиновникам тайно вскрывать переписку лишь конкретных лиц. Первый
постоянный «черный кабинет» — помещение, где вскрывались и читались
письма, - появился в Санкт-Петербурге в 1779 г. согласно повелению
Екатерины II регулярно доставлять ей с Санкт-Петербургского почтамта
секретно вскрытую корреспонденцию. Затем эти кабинеты были созданы в
других крупных и приграничных городах империи. Другой особенностью
новой службы являлся интерес к переписке не только иностранцев, но и
собственных подданных .
«Дней Александровых прекрасное начало» внесло некоторые изменения в
дело перлюстрации: уже через месяц после смерти Павла I воспоследовало
повеление нового императора, согласно которому «внутренняя
корреспонденция, производимая между собою частными людьми и особливо
обитателями Империи здешней была отнюдь неприкосновенна и изъята от
всякого осмотра и открытия, а что лежит до внешней переписки, в

1
Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х т. СПб.-М., 1880-1882. T.3. С.101.
* Ожегов СИ. Словарь русского языка М., 1990. С.374.
3
См.: Измозик В. «Черные кабинеты» в России (XVIII - начало XX веков) // Жандармы России. М., 2002. С.
334-336.

370
перлюстрации оной поступать по прежним предписаниям и правилам без
отмены». Однако подобное положение сохранялось весьма недолго, с декабря
1803 года чиновники почтового ведомства снова начинают, по высочайшим
повелениям, просматривать частную переписку1.
Система перлюстрации писем формально числилась в почтовом
ведомстве и давала возможность держать под наблюдением как общественное
мнение, так и отслеживать переписку неблагонадежных лиц. Начало расцвета
перлюстрации в России следует отнести к концу двадцатых - тридцатым годам
XIX века, что связано с деятельностью главноуправляющего III отделением
Собственной Его Императорского Величества канцелярией графа
А. X. Бенкендорфа. В проекте «Об устройстве высшей полиции», поданном
императору Николаю I еще в начале 1826 г. он писал, что «вскрытие
корреспонденции составляет одно из средств тайной полиции и притом самое
лучшее, так как оно действует постоянно и обнимает все пункты империи» и
полагал достаточным иметь перлюстрационные пункты в городах Петербурге,
Москве, Киеве, Вильне, Риге, Харькове, Одессе, Казани, Тобольске".
В конце 1826-1827 гг. система перлюстрации включала специальные
тайные экспедиции при почтамтах - Санкт-Петербургскую, Московскую,
Литовскую, Финляндскую, Сибирскую (созданную по настоянию Бенкендорфа
исключительно для наблюдения за перепиской декабристов и других
политических ссыльных) с выделением на эти цели 59725 рублей ежегодно.
Так, например, «Положение для учреждения при Сибирском почтамте
Секретной экспедиции» от 18 декабря 1826 г., утвержденное Николаем I,
определяло штат из четырех чиновников с жалованием из «секретной суммы»
ежегодно по 1,5 тыс. руб. старшему, 1 тыс. руб. помощнику и по 500 руб. двум
младшим чиновникам, а чтобы «скрыть их определение по секретной части и
для поощрения трудов» они были открыто причислены к Сибирскому почтамту
с «добавочными» окладами 750, 600 и 500 руб. соответственно каждому. На
расходы экспедиции по перлюстрации писем выделялось 2875 руб. ежегодно.
Финансирование производилось помимо «расписания годовых расходов

1
Там же С. 339.
2
См : Жаров С.Н История правового регулирования оперативно-розыскной деятельности... С. 20.

371
 Министерства финансов, а по особым на каждый год императорским
рескриптам и направлялось секретным порядком». В них с корреспонденции
поднадзорных лиц снимались копии с «интересных» писем и направлялись в III
отделение и в Почтовый департамент для принятия мер. После реорганизации
почтового ведомства в 1830 г. чиновники экспедиций были «замаскированы»
под гласные должности - цензоров, переводчиков, и, «состоя открыто под теми
наименованиями, будут секретно употреблены по точному своему
назначению». Одновременно было указано, чтог «всем чиновникам,
употребляемым'по секретной части, производить жалование из положенных по
оной сумм, сверх того, какое по гласным своим должностям или местам будут
иметь, открыто». Секретная перлюстрация, таким образом, еще более была
законспирирована и существовала «под большим покрывалом секретности», а
экспедиции являлись важным каналом получения информации1.
Секретность перлюстрации вызывалась несколькими, причинами. Одной
из них являлась необходимость скрыть от общества тот факт, что- монархия
оказалась неспособной поддерживать государственный порядок и
общественное спокойствие методами, соответствующими общественной
морали. Это была лишь часть большой тайны, о которой пишет Н. Н. Ансимов:
«В начале XX века прогрессивное развитие страны не могли обеспечить ни
царь, ни структуры власти и управления. Признание этой тайны стало опасно
для' существования общества. У могучей монархии не было ни выхода из
создавшегося положения, ни защитников»".
Особая секретность перлюстрации объяснялась также необходимостью
получения истинных сведений, что было бы невозможно при осведомленности
корреспондентов о том, что их письма читает полиция. В 1813 г. министр
внутренних дел О. П. Козодавлев писал управляющему Московским
почтамтом: «Надобно, чтоб никто не боялся сообщать через почту мысли свои
откровенным образом, дабы в противном случае почта не лишилась доверия, а
правительство сего верного средства к узнанию тайны». Для этого

t ' Кодан С В . Юридическая политика Российского государства в 1800-1850-е гг. Екатеринбург, 2004 Ч. 2 С.
168-169.
* Ансимов Н.Н. Тайна как теоретико-методологическая категория исторического исследования // Историко-
юридические исследования российского и зарубежных государств. Екатеринбург, 1998. С. 8

372
предлагалось все задержанные письма, копии и выписки, а также «рапорты по
оным», когда надобность в них исчезнет, уничтожать, «так чтобы и следов сих
дел' не оставалось»1. Естественно, что перлюстрация не была тайной для
чиновников министерства внутренних дел, но не вызывала у них особого
возмущения. Даже первых лиц в системе охранки (командир Корпуса
жандармов П. Г. Курлов, директор Департамента полиции С. П. Белецкий),
обнаруживших вскрытие адресованных им писем, возмутили в первую очередь
не сами факты перлюстрации, а небрежность, с какой это вскрытие было
осуществлено".
Кроме того, вскрытие частной корреспонденции являлось грубым
нарушением правил Всемирного почтового союза, членом которого была и
Российская империя. Уголовное законодательство всех стран-участниц союза
предусматривало суровые наказания за нарушение тем или иным способом
тайны частной переписки. В частности, ст. 1104 Уложения о наказаниях
уголовных и исправительных 1912 г. гласила: «Почтовый чиновник или
служитель, распечатавший, хотя бы из одного только любопытства, отданное
для отправления с почтою или полученное по почте письмо, адресованное на
имя другого лица, подвергается за сие - удалению от должности; Буде же сие
учинено им для сообщения содержания письма кому-либо другому, то он
приговаривается - к заключению в тюрьме на время от 4-х до 8-ми месяцев».
Ст. 1102: «Если почтовый чиновник или почталион, или иной служитель почты
не по неосторожности, а из-за каких-либо видов, согласится с кем-либо
передавать ему письма, адресованные на имя другого, без дозволения сего
последнего, то он за сие подвергается — лишению всех особенных, лично и по
состоянию присвоенных, прав и преимуществ и ссылке на житье в одну из
отдаленных губерний, кроме Сибирских, или заключению в тюрьме...» .
Известен ряд случаев, когда Департамент полиции отвечал отказом на просьбы
губернаторов и начальников жандармских управлений о выемке

1
Измозик В. «Черные кабинеты». С. 340.
2
Рууд Ч.А., Степанов С.А. Указ. соч. С. 114.; ГА РФ. Ф.1467. Оп.1. Д. 1000. Л. 101.
3
Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1912. С. 701.

373
 корреспонденции, ссылаясь на действующее законодательство, охраняющее
тайну переписки1.
Поэтому система перлюстрации частной корреспонденции всегда была
наиболее секретной составляющей в комплексе методов получения сведений.
Многие, в том числе и чиновники охранных отделений и Департамента
полиции, имея сведения общего характера о существовании перлюстрации, не
подозревали, что и эта деятельность также была узаконена и урегулирована
законодательными и ведомственными нормами, что тщательно скрывалось.
Так, бывший чиновник Варшавского охранного отделения М. Е. Бакай писал,
что «русское правительство не только никогда не узаконяло перлюстрации, но
всегда и везде категорически заявляло, что никакой перлюстрации в России
никогда не существовало и не существует»2.
Самая тщательная конспирация соблюдалась не только при самом
производстве перлюстрации, но и в обращении с ее результатами. Информация,
добытая из вскрытой переписки, во всех случаях именовалась «агентурными
сведениями» или «полученной из агентурных источников» , а автор письма -
«автором агентурных сведений». Бывали случаи, когда исследователь,
обнаружив в документах охранки подобное определение, ошибочно считал
честного революционера агентом охранки. 3. И. Перегудова сообщает о такой
ошибке с интересным крестьянским писателем, революционером
Е. И. Вольновым, доброе имя которого было восстановлено лишь в 1961 г. По
такой же причине необоснованно были занесены в картотеку агентов царской
охранки участники революционного движения Н. Ф. Агаджанова, Л. X. Гоби,
И. И. Голощапов и другие5.
Кроме того, существовало негласное распоряжение о немедленном
уничтожении всей переписки, документации и материалов перлюстрационных
пунктов на случай народных волнений, дабы не допустить огласки

1
ГА РФ. Ф. 1467. Оп.1. Д.1000. Л.35об.
2
Цит. по: Лурье Ф.М. Указ. соч. С. 88
3
См., например: ОГАЧО. Ф.И-54. Оп. 1. Д.5. Л 3, 6,7
4
Перегудова З.И. Департамент полиции в борьбе.. . С 231.
5
Каптелов Б.И., Перегудова З.И. Был ли Сталин агентом охранки? // Вопросы истории КПСС. 1989. № 4.
С.91.

374
деятельности пункта . Такое требование и было выполнено, например, в 1905 г.
в Тифлисе. Материалы были уничтожены настолько тщательно, что сам пункт
был восстановлен лишь в 1909 г.2
До' недавнего времени точных сведений о правовом регулировании
перлюстрации в Российской империи не имелось. Большинство авторов
руководствовались сведениями, почерпнутыми из книги А. И. Спиридовича,
упоминавшего секретный указ 1891г., подписанный Александром III по
представлению- министра внутренних дел И. Н. Дурново. Согласно норм этого
указа чиновникам «черных кабинетов» разрешалось вскрывать любую
корреспонденцию, если у них возникали какие-либо подозрения относительно
отправителя, получателя или самого отправления. Указ хранился у
ответственного за перлюстрацию в империи старшего цензора Санкт-
Петербургской цензуры иностранных газет и журналов, который формально
именовался помощником начальника Главного управления почт и телеграфов и
одновременно напрямую подчинялся министру внутренних дел. Эту должность
в течение сорока лет, с 1886 по 1917 годы, занимали три человека: тайные
советники К. К. Вейсман, А. Д. Фомин и М. Г. Мардарьев. Конверт с текстом
указа, опечатанный лично министром внутренних дел, предъявлялся этим
чиновником каждому вновь назначенному министру, который после
ознакомления вновь опечатывал конверт3. Современные исследователи,
например Ч. А. Рууд и С. А. Степанов, полагали, что никакого указа не было, а
в конверте хранился секретный доклад министра внутренних дел И. Н. Дурново
Николаю II от 5 января 1895 г. о состоянии и организации перлюстрации в
России с одобрительной резолюцией монарха4. Наконец, ясность в этом
вопросе была внесена В. С. Измозиком. Он указал, что сохранился не только
доклад 1895 г., но и более ранний доклад 1882 г., в котором впервые в России
перлюстрация была узаконена: «Учреждение перлюстрации, или тайного
досмотра частной корреспонденции, пересылаемой по почте, имеет целью
представление государю Императору таких сведений о происшествиях, таких

Перегудова З.И. Департамент полиции в борьбе... С 136.

2
ГА РФ. Ф.1467. Оп.1. Д. 100. Л.ЮОоб
3
Спиридович А.И. Указ. соч. С. 60.
4
Рууд Ч.А., Степанов С А. Указ. соч. С. 110

375
заявлений общественного мнения относительно хода дел в империи, и такойг
оценки действий влиятельных лиц, какие оффициальным путем не могли бы
дойти до Его Величества. Достижение этой цели обусловливается полною
независимостью перлюстрационной деятельности от каких бы то ни было
властей, кроме императорской, ибо в представлении государю копий или
выписок из корреспонденции, согласно Высочайшей воле, не стесняются
никаким лицом, как бы ни было оно высоко поставлено, и как бы оно ни было
близко Особе Его Величества. ...Производство перлюстрации... поручается
весьма ограниченному числу чиновников, в коих положительно дознаны: 1)
безграничная преданность Особе Государя, 2) безусловное сочувствие и
повиновение установленному образу правления, 3) полное беспристрастие к
родственным или общественным связям, 4) постоянная готовность к труду и к
совершенному отчуждению себя не только от светских развлечений, но даже и
от всякого общежития, если служба того требует, 5) скромность, необходимая
для ограждения перлюстрации от всякого оглашения перед лицами,
непосвященными' в тайну ее существования, составляющую тайну
Царствующего и, наконец, 6) нравственность, умственное развитие и
образование, соответственные важной обязанности освещать перед монархом
те случаи и обстоятельства, которые, по каким-либо соображениям
государственных властей и отдельных лиц, могли бы быть затемнены или
1
скрыты от Его Величества» . Доклад 1895 года уточнил задачи перлюстрации:
«Кроме того, на обязанности перлюстрационной части лежит также задержание
пересылаемых по почте прокламаций и листков противоправительственного и
революционного содержания, а равно старание раскрывать деятельность и
замыслы революционеров и других подозрительных в политическом
отношении личностей, и вообще доставление Департаменту полиции сведений,
дающих ему возможность успешно бороться с революционным движением в
России»".

Рассматривая проблемы, связанные с перлюстрацией, многие

отечественные исследователи придерживаются мнения о проявленном

1
Измозик В. «Черные кабинеты». С 345-346
2
Жандармы России СПб.-М., 2002 С 582.

376
правительством беззаконии и. произволе. «В середине XIX века перлюстрация»
корреспонденции в некоторых случаях допускалась Судебными уставами, и это>
носило аморальный, но законный характер. То, что допустил Александр ИГ,
называется произволом»1 - пишет Ф. М. Лурье о секретном указе, обязывавшем
Министерство внутренних дел заниматься перлюстрацией- частной
корреспонденции. С точки зрения юриста ситуация оказывается- несколько
иной. В Российской империи до наделения законодательными полномочиями
Государственной думы и- Государственного совета 23 апреля 1906 г. монарх
являлся высшим законодательным органом. Это было закреплено в статье 4
Основных государственных законов (ред. 1892 г.): «Императору
Всероссийскому принадлежит неограниченная Верховная Самодержавная
власть».
Статья 53 Основных законов изданий с 1832 по 1892 г., объявляла:
«Законы издаются в виде уложений, уставов, учреждений, грамот, положений,
наказов (инструкций), манифестов, указов, мнений Государственного Совета и
докладов, удостоенных Высочайшего утверждения (выделено мною - С. Ж.)»".
Н. И. Лазаревский отмечал, что при этом было совершенно «безразлично, в
какой форме было дано Высочайшее утверждение, в форме ли подписи, в
форме ли собственноручной надписи, или даже устно; в последнем случае
требовалось лишь то, чтобы это устное Высочайшее утверждение было
удостоверено одним из тех лиц, которые по закону признавались
заслуживающими доверия»3. Список этих лиц, где в числе первых был и
министр внутренних дел, приведен в примечании 1 к ст. 55 Основных законов
издания 1892 г. Высочайше одобренный доклад министра внутренних дел
И. Н. Дурново, урегулировавший перлюстрацию, в силу ст. 70 Основных
законов, гласившей, что «Высочайший указ, по частному делу последовавший,
или особенно на какой-либо род дел состоявшийся, по сему именно делу или
роду дел отменяет действие законов общих», приобрел высшую законную силу.
Лазаревский уточнил, что такое распоряжение «было как по самому своему

1
Лурье Ф.М. Указ. соч. С.89.
" Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. Т. 1. Конституционное право. СПб., 1910.
С.35.
3
Там же. С.410.

377
существу, так и по букве закона актом надзаконным, в крайнем случае актом,
по своей силе равным закону»'.
Таким образом, перлюстрация была делом тайным и аморальным, но
совершенно законным . Что же касается нарушения правил Всемирного
почтового союза, то приоритет норм международного договора над нормами
государственного закона существует ныне, в соответствии с п. 4 ст. 15
Конституции Российской Федерации. Основные законы Российской империи
такой нормы не содержали.
Перлюстрация частной почтовой и телеграфной корреспонденции,
задержание пересылаемых по почте прокламаций и других изданий
противоправительственного и революционного характера, была важной
составной частью получения секретных сведений для политического розыска.
Однако не менее ценным являлось прерывание потока информации, особенно в
тех случаях, когда у противника иные способы связи отсутствовали или были
затруднительны, а также разрушение каналов снабжения революционной
литературой.
Согласно общепринятой точке зрения не подвергалась перлюстрации в
империи переписка самого императора и министра внутренних дел. Никто иной
не был гарантирован от того, что его письма не будут прочитаны. Все лица,
допущенные к ознакомлению с информацией, полученной благодаря
перлюстрации, собирали ее и часто использовали не только в интересах сыска,
но и в своих карьеристских или политических целях. В. К. Плеве, назначенный
министром внутренних дел после убийства своего предшественника
Д. С. Сипягина в 1902 г., обнаружил в своем новом письменном столе копии не
только своих писем, но и писем жены . По свидетельству А. А. Лопухина,
С. Ю. Витте, заняв в 1905 г. пост председателя Совета министров, настойчиво
добивался права ознакомления с результатами перлюстрации, ранее
монопольно принадлежавшего министру внутренних дел и монарху. Несмотря

1
Там же. С.36-37.
" Подробнее см: Жаров С.Н Обеспечение законности оперативно-розыскных мероприятий в Российской
империи // Правоведение. 2001 №5 С. 189-200.
3
Лурье Ф.М. Указ. соч. С. 93.

378
 на ожесточенное сопротивление министра внутренних дел П. Н. Дурново,
император разрешил спор в пользу Витте1.
Руководили перлюстрацией старшие цензоры, подчинявшиеся старшему
цензору Петербургского почтамта". Подробное описание устройства «черного
кабинета» Петербургского почтамта и порядка перлюстрации корреспонденции
в нем-и в других подобных заведениях дает в своих воспоминаниях бывший
цензор С. Майский3.
Вся перлюстрация делилась на «алфавит» и случайную выборку.
«Алфавит» означал список лиц, чья корреспонденция подлежала обязательному
просмотру. «Алфавит» составлялся в основном министром внутренних дел и
Особым отделом Департамента полиции. По стране в разные годы он
насчитывал от 300 до 1000 фамилий и адресов. В него входили деятели
революционных, либеральных, монархических партий; редакторы газет и
общественные деятели, депутаты Государственной думы, члены
Государственного совета, придворные. При случайном отборе опытные
почтовые работники обращали, внимание на объем письма, почерк, адрес
корреспондента и отправителя. Особый интерес вызывали письма,
направленные в центры зарубежной революционной' эмиграции (Женева,
Париж и т.п.), адресованные «До востребования», надписанные так
называемым «интеллигентным почерком» или на пишущей машинке.
Существовало понятие «нюха», приобретаемого годами, практики.
Каждый день в официальных «черных кабинетах» вскрывалось от 100 до
500 писем при почтамтах Варшавы, Киева, Москвы, Одессы, Харькова,
Тифлиса и от 2000 до 3000 писем в Петербурге. Конверты вскрывались
особыми косточками, отпаривались паром, отмачивались в ванночках .
Шифрованные химические письма поступали к криптографам, которых в
Департаменте полиции было' всего двое - И. А. Зыбин и его ученик
С. И. Жабчинский, великолепные специалисты. М. Е. Бакай вспоминал: «Если

Лопухин А.А. Отрывки из воспоминаний (по поводу «Воспоминаний» гр. СЮ. Витте). М.-Пг., 1923. С.
79
-,
2
За исключением Тифлисского пункта, с 1909 по 1917г. находившегося в непосредственном подчинении
Департамента полиции. - ГА РФ. Ф.1467. Оп.1. Д.100. Л.ЮОоб.
3
Майский С. «Черный кабинет»: Из воспоминаний бывшего цензора// Былое. 1918.№ 7. С. 184-197.
4
Подробнее см.: Измозик B.C. «Черный кабинет» // Родина. 2000. № 10. С. 48-54
379
 встречались письма с шифром, то они расшифровывались специалистом этого
дела чиновником Департамента' полиции И. А. Зыбиным, который в,
дешифровке дошел до виртуозности, и только в редких случаях ему не
удавалось этого сделать»1.
Вообще работники «черных кабинетов» были наиболее
квалифицированными и преданными своему делу людьми. Здесь срабатывали и
тщательный кадровый отбор, и высокое жалование, и система поощрений, а
также отсутствие непосредственного контакта с авторами перлюстрируемой
корреспонденции. М. Г. Мардарьев на допросе в Чрезвычайной следственной
комиссии заявил: «Всю жизнь свою я мечтал, что работаю на пользу родины,
что благодаря деятельности перлюстрационных пунктов царь знает
действительное положение дел в стране»".
Однако следует подчеркнуть, что революционеры допускали при
использовании шифров серьезные ошибки, приводившие к дешифрованию их
переписки противником. Примерами таких ошибок являлись редкая смена
ключей, шифрование текста не целиком, а только наиболее «секретной» его
части и т.д. Использовались и откровенно слабые шифры. Так, например,
полиции удалось перехватить и дешифровать переписку народовольцев-после
убийства царя Александра II в марте 1881 года. В результате некоторые члены
этой организации были арестованы и казнены3.
Между тем, объем работы стремительно возрастал. Если в конце XIX
века «черные кабинеты» по всей России перехватывали по 150 — 200
конспиративных писем в год, то, начиная с 1901 года, эта цифра увеличилась на
порядок - 2,5 тысячи! А в 1910-х годах она подскочила до 4 - 5 тысяч ежегодно
(это только химические шифрованные письма).
Вся переписка о перлюстрации посылалась в Петербургский почтамт на
вымышленное имя «Его превосходительства С. В. Соколова», под которым
4
скрывался старший цензор . Никаких связей с местными властями

1
Из воспоминаний М.Е. Бакая. О «Черных кабинетах» в России // Былое. Париж, 1908. № 7. С. 123.
2
Измозик B.C. А.Д.Фомин и М.Г.Мардарьев: К истории «черных кабинетов» в России. Конец XIX - начало
XX в. // Из глубины времен. №9. СПб., 1997. С. 64.
3
Бабаш А.В., Гольев Ю.И., Ларин Д.А., Шанкин Г.П. Шифры революционного подполья России XIX века//
http://www.agentura.ru/press/about/jointprojects/confident/podpolie/ (2008. 21 июля).
4
ГА РФ. Ф. 1467. Оп.1. Д. 1000. Л.ЗЗоб.

380
перлюстрационные пункты не поддерживали. Лишь в случаях, когда в письмах
обнаруживались сведения о готовящемся в ближайшее время политическом
событии (забастовка, покушение, экспроприация и т.п.), местному
градоначальнику посылалась выписка, также с соблюдением конспирации.
Старший цензор Московского почтамта В. М. Яблочков, например, заклеивал
выписку в конверт, надписывал псевдонимом «Анненкову» и опускал в
Коммерческий ящик для градоначальства на почтамте1.
Первые ведомственные нормы, регулирующие перлюстрацию, были
изложены в циркуляре Министра внутренних дел от 5 января 1883 г. , которым
устанавливался порядок извлечения информации из переписки лиц, состоящих
под гласным надзором полиции. Циркуляр существенно расширял права
административных властей, закрепленные Положением о гласном надзоре от 12
марта 1882 г. Он требовал, чтобы ни одно письмо или телеграмма, как
отправляемые поднадзорным, так и адресованные ему, не миновали
перлюстрации. Аналогичный порядок устанавливался для контроля за
перепиской лиц, привлеченных к дознаниям по политическим делам. В 1884,
1885 и 1897 годах, как сообщает Л. И. Тютюнник, были изданы циркуляры,
содержавшие нормы организации технической стороны перлюстрации: о
необходимости экспертизы корреспонденции поднадзорных на предмет
выявления «химического текста», выяснения содержания переписки и
установления адресатов4.
Эти акты разрешали перлюстрацию корреспонденции лиц, в отношении
которых имелись веские причины для подозрения их участия в
противоправительственной деятельности.
Сохранились некоторые циркуляры, регламентирующие действия
подразделений охранки по результатам перлюстрации. Например, начальник
Московского районного охранного отделения в своем циркуляре № 11944 от 8
октября 1908 г. возмущался отказом местных розыскных органов устанавливать
адресатов и отправителей писем, в которых содержались «сведения о

'Там же. Д.1002.Л.4об.

2
Там же. Ф.58. Оп.8. 1883г. Д. 10. Л.2-3.
3
П С З . Собр. III. Т. 2. №730
4
Тютюнник Л.И. Департамент полиции в борьбе... С. 106.

381
противоправительственной деятельности» . Департамент полиции в циркуляре
№ 124932 от 3 марта 1909 г. требовал направлять копии перлюстрированных
писем в розыскные органы как по месту получения, так и по месту отправления
письма, а начальникам этих органов обмениваться информацией . Циркуляр №
112623 от 5 июня 1910 г. выражал недовольство игнорированием этих
требований и настаивал на строгом его исполнении3.
В отечественной исследовательской литературе встречается немало
ошибочных суждений, связанных с перлюстрационной деятельностью. Одно из
них связано с утверждением, что «перлюстрация успешно конкурировала с
доносами достоверностью информации»4. Так было не всегда. Известны
случаи, когда революционные партии, зная или подозревая о перлюстрации,
намеренно сообщали в письмах заведомо ложные сведения о готовящихся
революционных выступлениях или других действиях, выводя тем самым
политический сыск на ложный путь и распыляя его силы. Так, в январе 1909 г.
«агентурным путем» была получена информация о распространении на
станциях Златоуст и Уфа социал-демократических прокламаций в коробках от
сардин5. В течение февраля было выяснено, что информация не соответствует
действительности6. Приемы дезинформации противоборствующих сторон
постоянно совершенствовались.
Следует аргументированно подвергнуть сомнению выводы о якобы
всестороннем освещении перлюстрацией всех сторон общественной жизни
России. В первую очередь это касается переписки революционных деятелей и
организаций. Действительно, объем перлюстрации достигал огромных
размеров. 3. И. Перегудова в своей диссертации произвела подсчет,
показавший, что число писем, с которых были сняты копии, колебалось от года
к году, высших объемов достигало в 1907 г. (11522, в том числе 904
шифрованных и химических), и в 1912 г. (10639, в том числе 5039

1
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д 4. Л. 160-1 бОоб
2
Там же. Л. 180.
3
Там же. Л.251.
4
Лурье Ф.М. Указ. соч. С. 94.
5
ОГАЧО. Ф.И-57 Оп.1.Д.1.Л.2-3.
6
Там же. Л.7,10.

382
шифрованных и химических) . Тем не менее, некоторое число
корреспонденции, содержащих информацию о противоправительственной
деятельности, проходило мимо внимания перлюстраторов: так, в ночь на 23
января 1912 г. в челябинской тюрьме был казнен через повешение осужденный
военным судомэсер Т. Калинин, о чем местные эсеры телеграфом сообщили в
Москву, и 25 января на имя начальника челябинской тюрьмы из Москвы было
направлено письмо, «в котором изображен вензель Государя в виде виселицы с
двумя повешенными и с надписью над короной: «Бесовою Милостию Мы», а
под вензелем «Высочайшая благодарность военным мясникам за поставку
одной туши человеческого мяса для собственного Е. И. В. употребления»".
Письмо было перехвачено, а вот телеграмма дошла до адресата, и ни он, ни
отправитель так и не были найдены. Справедливости ради надо заметить, что
почтовые чиновники, особенно на местах, часто не только не стремились
помогать жандармам, но и мешали политическому розыску, и даже
бравировали этим .
Сформировалось мнение о перлюстрации как деятельности
исключительно правительственных органов. Факты показывают, что
революционные партии при первой возможности стремились
расконспирировать переписку жандармов. Помощник начальника
Оренбургского губернского жандармского управления в Челябинском уезде
ротмистр Кононов в 1910г. не только фиксировал неоднократные пропажи
посланных ему пакетов из Пермского районного охранного отделения , но и
сознавался в бессилии отыскать виновных в этом. В качестве
предупредительной меры к хищениям документов он предлагал посылать
5

пакеты заказными отправлениями и приписывать их по реестру .

Кроме секретной, по официальной перлюстрации, существовала и
неофициальная. В. Ф. Джунковский вспоминал, что вскоре после назначения

1
Перегудова З.И. Департамент полиции в борьбе... С. 140.
2
ОГАЧО. Ф.И-57. Оп. 1. Д. 10. Л.4.
3
Подробнее см. Жаров С.Н. Интеллигенция и жандармы: взаимные отношения (по материалам
Челябинского уезда) // Тезисы к научно-практической конференции «Интеллигент в провинции».
Екатеринбург, 1997. С. 49-51.
4
ОГАЧО. Ф.И-57. Оп.1 Д.8. Л.23-26.
5
Там же. Л.31.

383
его на должность товарища министра внутренних дел он обнаружил грубые
нарушения: «Помимо секретных «черных кабинетов»... перлюстрацией
занимались в губернских жандармских управлениях по всей России, в
некоторых полицейских управлениях, почтовых учреждениях, и т.д., даже на
отдельных жандармских пунктах»'.
Перлюстрацией в интересах внешней разведки занимался Цифирный
комитет Министерства иностранных дел, который возглавлял один из
заместителей министра. За его подписью в российские заграничные
представительства направлялись указания о" необходимости добывания
переписки того или иного посольства, он же поддерживал контакты с
руководством военного ведомства, Особого отдела МВД, другими ведомствами
по этим вопросам, ходатайствовал о премировании наиболее отличившихся
сотрудников. Особенностью здесь было то, что практически вся переписка,
подлежавшая перлюстрации, была шифрованной, и шифры эти были на
порядок сложнее, чем у революционеров. Следует отметить, что все российские
министры иностранных дел уделяли самое пристальное внимание вопросам
дешифровки секретной переписки иностранных диппредставительств, не
жалели финансовых средств для поощрения сотрудников МИД.
Внешнеполитическое ведомство России требовало от своих послов,
чтобы те, по возможности, добывали все телеграммы посольств третьих стран.
Центр вел тщательный учет присылаемых материалов и добивался досылки
недостающих. Один из ведущих дещифровальщиков, старший чиновник
канцелярии МИДа А. Долматов располагал возможностями «заказать» перехват
именно тех телеграмм, которые он считал необходимыми для освещения
конкретного круга проблем, и отказывался от ненужных.
Все ведомства активно обменивались перехваченной корреспонденцией.
При этом руководитель каждого из них имел право самостоятельного доклада
лично императору отдельных материалов, представлявших, по его мнению,
2
особый интерес и значение .

1
Джунковский В.Ф. Указ соч. T.2. С. 188.
2
Лебедев В.А. О разведывательной деятельности МИД России.. С. 29-31.

384
 Естественно, что перлюстрация- дипломатической почты не была
секретом для самих дипломатов и вызывала бурные чувства лишь у новичков.
В 1856т. 24-летний ротмистр Н. П. Игнатьев, назначенный военным агентом в
Лондон, получил письмо из Санкт-Петербурга с явными следами вскрытия. Он
немедленно попросил экстренную встречу с английским министром
иностранных дел и упрекнул его в том, что британские спецслужбы используют
«черный кабинет», где тайно читают личную и служебную корреспонденцию
членов русской миссии в Лондоне. Министр дал «честное слово», что в Англии
нет такого учреждения', которое называлось бы «черным кабинетом». Но,
будучи уличенным во лжи и припертым к стене в деле со злополучным
конвертом, не нашел ничего лучшего, как заявить настырному российскому
дипломату: «А что же я, по-вашему, должен был вам сказать? Неужели вы
думаете, что нам не интересно знать, что вам пишет ваш министр и что вы ему
доносите про нас?..»1
Чины сыскной полиции в необходимых случаях также прибегали к
перлюстрации почтовых отправлений, хотя каких-либо правовых норм,
регулировавших этот мегод для уголовного сыска, в Российской империи не
создавалось. Постоянной системы в применении этого метода не было. В целях
уголовного сыска за разрешением перлюстрировать чью-либо
корреспонденцию, при наличии серьезных подозрений, следовало обращаться к
губернатору. Но даже при его отказе сыскные агенты достаточно легко
договаривались со знакомыми почтовыми служащими. А. Ф. Кошко вспоминал,
как в первые годы XX столетия он, будучи начальником, рижского сыскного
отделения, расследовал дело о мошенничестве при продаже рассыпного золота.
Оперативно-розыскные мероприятия позволили выявить подозреваемых, но
доказательства преступной деятельности добыть не удалось. «Мне пришла в
голову мысль о перлюстрации всей корреспонденции вышепоименованных
лиц. Чтобы получить разрешение на таковую, я отправился к местному
губернатору М. А. Пашкову. Пашков был милейшим, честнейшим человеком.
Однако он полагал, что даже и в борьбе с преступностью не следует забывать

1
Очерки истории российской внешней разведки... С. 157.

385
 строгих велений морали и-этики. Вот почему слово «перлюстрация» повергло
его в смущение, и он отказал мне в своем содействии перед надлежащими
властями на получение разрешения применить перлюстрацию к заподозренным
в вышеназванном мошенничестве лицам. Я же для пользы дела- считал ее в
данном случае решительно необходимой, а потому вошел частным образом в
соглашение с местным начальником почтовой конторы, моим личным
знакомым, который и согласился осматривать всю получаемую и отправляемую
этими лицами корреспонденцию. Результаты не замедлили сказаться»1.
Органы военной контрразведки собственных перлюстрационных пунктов
не имели, получая интересующие их сведения от «черных кабинетов». Однако
и здесь имелись свои проблемы. К примеру, чиновники Киевского
перлюстрационного отделения во время Первой мировой войны были
разоблачены как австро-германские шпионы, арестованы и отданы под суд.
Главный ответчик Карл Зиверт, заведовавший' отделением, проработал в
цензуре около 50 лет. На процессе выяснилось, что он вскрывал любые
интересовавшие его письма, включая переписку членов царской семьи, и
отсылал добытые секреты в Вену еще задолго до войны".
Не имея возможности обзавестись собственными органами
перлюстрации, военные контрразведчики тем не менее с начала войны
получили возможность открыто добывать информацию из писем
военнослужащих. В день объявления войны 20 июля 1914 г. в России была
установлена военная цензура и издано «Временное положение о военной
цензуре». Целью ее введения было сохранение военной тайны, но, как отмечает
А. С. Смыкалин, не в меньшей, а то и в большей степени цензоров заботил
контроль за мыслями и настроениями в армии и тылу. Не только фронтовые
соединения, но и тыловые округа обзавелись большим количеством военно-
цензорских пунктов. Только в одном Казанском военном округе их было 24.
Еженедельные цензорские отчеты, посылаемые в окружную военно-
цензорскую комиссию, включали выдержки из писем и распределяли

Кошко А.Ф. Указ. соч. Т. 2. С. 34. См. также: Жаров С.Н. Оперативно-розыскная деятельность уголовного
сыска Российской империи // Юристъ-Правоведъ. 2007. №4. С. 56-61.
2
См.: Смыкалин А.С. Перлюстрация корреспонденции и почтовая военная цензура в России и СССР. СПб.,
2008. С. 96-97.

386
просмотренную корреспонденцию в процентах по следующим разделам:
патриотические, с пожеланиями скорого окончания войны; с жалобами на
пищу; с бранью по адресу начальства; с сообщением сведений, составляющих
1
военную тайну . Если с начала войны проверка корреспонденции
осуществлялась выборочно, то уже к 1916-му году органы военной цензуры
2
просматривали все письма в войсках .
Ценность перлюстрации как одного из надежнейших методов добывания
секретной информации, была оценена и советской властью. В. С. Измозик,
исследовав проблему, пришел к выводу, что «придя к власти, большевики не
только сохранили тайную перлюстрацию — одну из самых позорных черт
царского полицейско-бюрократического государства, но и придали ей
невиданные прежде масштабы» . Более того, перлюстрацией занимались те же
лица и те же органы, что и до революции4. Эмоциональную составляющую
оставим на совести исследователя, но отметим факт использования не только
принципа, но и органов получения секретной информации. Новая власть сумела
вовремя отказаться от безусловного воплощения в жизнь провозглашенного
принципа «весь мир насилья мы разрушим до основанья» и использовать
работоспособные части старого аппарата в новом государственном механизме.
В значительной мере этому способствовала высочайшая засекреченность не
только органов и процесса перлюстрации, но и лиц, ее осуществлявших, а
также их высокая профессиональная квалификация.

6.2. Регистрация преступников и оперативные учеты

Эффективность деятельности розыскных органов по предупреждению,
раскрытию и расследованию преступлений во все времена была невозможна
без своевременного, достаточно полного и высококачественного обеспечения
их информацией о преступном мире. Среди многих направлений такой
информации особое, весьма важное значение имеет планомерный
всеохватывающий учет лиц, когда-либо нарушивших закон. И сегодня,

'Там же. С 98-102.

2
Лемке М.К 250 дней в царской ставке / 1916. Мн. 2003. С. 318.
3
Измозик В.С Перлюстрация в первые годы советской власти // Вопросы истории 1995 №8. С.35.
4
Там же. С 26-27.

387
рассматривая историю оперативно-розыскной деятельности, мы не . можем
обойти молчанием различные виды учетов, поскольку, как отметил
В. Г. Бобров, «дела оперативного учета самым тесным образом связаны с
другими институтами ОРД»1.
История регистрации преступников и ранее становилась предметом
внимания исследователей еще в дореволюционный период2, в виде отдельных
статей или кратких исторических экскурсов при рассмотрении современных
авторам форм и методов регистрации. Вховетское время эта тема затрагивалась
в произведениях П. С. Семеновского, А. И. Князева, Г. Л. Грановского,
Р. С. Белкина, Е. П. Ищенко, Е. И. Девикова, И. Ф: Крылова и многих других.
Современники также не обошли^ вниманием проблему истории криминальной*
регистрации . Однако следует заметить, что отечественная историко-правовая
традиция рассматривает регистрацию механистически, рассматривая в качестве
ее первого этапа клеймение преступников. Пожалуй, лишь Р. Е. Демина
упоминает о формировании, «регистрации в целях опознания преступников со
времен возникновения частной собственности», хотя в русле общей традиции
начинает ее рассмотрение с «клеймения и калечения»'. Кроме того,
исследователи подходили к изложению истории регистрации хронологически,
излагая факты в их исторической последовательности, не озаботившись
выяснением причин, приведших к смене одних методов регистрации другими,
не всегда более совершенными.
Для того, чтобы избежать подобного подхода, необходимо уяснить
сущность регистрации и задачи, ею решаемые. Первой и важнейшей из них

1
Бобров В.Г. К вопросу о делах оперативного учета // Оперативник (сыщик). 2007. №3. С. 19.
2
См., напр: Лебедев В.И. Искусство раскрытия преступлений. СПб., 1909; Прохоров К. История регистрации
преступников в России// Вестник полиции. 1914. № 1, 2; Он же. Научная и практическая оценка методов
регистрации преступников // Вестник полиции. 1913. № 21, 22; Трегубов С.Н. Основы уголовной техники. Пг,
1915.
3
См.: Крылов И.Ф. В мире криминалистики. Л.: Изд.ЛГУ, 1989.; Меретуков Г.М., Данильян С.А. Уголовная
регистрация. Краснодар: КЮИ, 1995; Власов В.И., Гончаров Н.Ф. Организация розыска преступников в России в
IX - XX вв. (Историко-правовое исследование). Ч. 1-2. Домодедово, 1997; Демина Р.Е. Проблемы
криминалистической регистрации и ее использования в расследовании преступлений: Автореферат дисс...
канд. юр. наук. Саратов, 2001; Елинский В.И. История уголовного сыска в России (X - начала XX века) М.:
Инфра-М, 2004; Хазиев Ш.Н. История дактилоскопии в России 1867-1994 //
http://www.pseudology.org/Crim/Daktiloscopy.htm и др.
4
Демина Р.Е. Указ. соч. С. 11.

388
была возможность выявить факт рецидива для вынесения более строгого
приговора.
Компактные общины городов Древнее Руси не требовали внешних форм
регистрации, поскольку каждый человек был на виду, окружающие знали о нем
все с самого рождения и до смерти. Соответственно, те немногие преступники,
которые проживали в общинах, были известны и всем жителям, и органам
власти. Базой данных, где хранились сведения об осужденных преступниках,
была память народа и представителей власти. Именно поэтому Псковская
судная грамота, вводя в ст. 8 определение рецидива как троекратного
совершения кражи, влекущего за собой применение смертной казни к
виновному, не упоминает о каких-либо внешних видах регистрации - вполне
достаточно сравнительно небольшого количества судебных протоколов и
народной памяти.
Рост территории государства и вызванное этим фактором изменение
системы местного управления привели к усовершенствованию этого способа
криминальной регистрации. Введенная в ходе объединения русских земель под
властью Москвы система кормлений предполагала назначение в уезды и
волости наместников и волостелей, мало знакомых с особенностями
криминальной обстановки на управляемой территории. Поэтому законодатель
вводит в действие метод, позволивший представителям власти на местах
использовать память народа при расследовании и судебном преследовании
преступников. Статья 13 Судебника 1497 г. требовала привлекать
представителей местного населения, 5-6 детей боярских или «черных добрых
христиан» в наместничий суд в качестве носителей этой памяти, для выяснения
прежней преступной деятельности задержанных преступников. Статья 12 при
этом отметила, что если даже в действительности оговоренный не имел
преступного прошлого, его репутация в глазах «добрых людей» влекла за собой
привлечение к уголовной ответственности без суда. Статья 58 Судебника
1550 г. закрепила эту же норму, увеличив, впрочем, число «добрых людей» -
теперь их потребовалось 10-15 человек.
Однако невысокого уровня преступности и компактности общин для
использования народной памяти было недостаточно. Еще один компонент был

389
насущно необходим: доверие власти к населению. Именно в этом вопросе -
борьбе с преступностью - и власть, и подданные проявляли редкое
единодушие, ведь, как отмечал еще К. Прохоров, «разрыв между обществом и
преступником был полным и открытым»1. Обратить на этот факт внимание
читателей автор полагает особенно необходимым, поскольку в отечественной
криминалистике бытует мнение, что до введения внешних методов
криминалистического учета - клеймения - преступникам «легко удавалось
скрывать свою личность»". Правда, доверие власти было дозированным, и это
зафиксировано в обоих нормативных актах: если детям боярским достаточно^
было просто указать на вероятного преступника, то «черные добрые люди»
обязаны были подтвердить свою уверенность присягой с крестным целованием.
Что поделать, феодализм: важен не столько человек, сколько его статус! Хотя
это требование Судебников вполне объяснимо и с другой стороны: дети
боярские, помещики, по долгу службы достаточно часто находились в отлучке
и не могли лично защищать свое имущество от преступных посягательств,
вынужденно полагаясь на управителей, которым далеко не всегда удавалось
справиться с соблазном быстро разбогатеть, чего нельзя сказать о зажиточных
крестьянах. Доверие правителя к подданным простиралось до такой степени,
что в XVI веке им самим была поручена борьба с преступностью.
Ситуация в корне изменилась с середины XVII века, когда московские
цари делали первые, еще достаточно робкие шаги к абсолютной власти.
Абсолютизм не знает и не хочет знать соратников, абсолютному монарху
нужны не товарищи, а холопы, послушные исполнители его воли.
Соответственно, ни о каком доверии к подданным не может быть и речи.
Такова логика развития государства и возрастания роли аппарата принуждения.
Не доверяя своему народу, в том числе и его привилегированным
представителям, вообще, власть не могла сохранить это доверие в частном
случае регистрации преступников. На смену народной памяти неизбежно
должен был явиться другой, объективный метод, создававший внешние

1
Прохоров К. История регистрации преступников в России // Вестник- полиции. 1914. №1 С 18
2
Крылов И.Ф. Указ. соч. С. 101.

390
регистрирующие признаки, носимые преступниками на своем теле -
клеймение.
Тот факт, что клеймение впервые упоминается в статье 5 Двинской
уставной грамоты 1397 г., является дополнительным доказательством
приведенного выше тезиса. Ведь население Двинской земли, присоединенной к
Великому Московскому княжеству на короткое время в результате
политических интриг правительства Василия Дмитриевича, не могло
рассматриваться законодателем в качестве полностью заслуживающим доверия
наравне с собственно московским населением. Более того, все двиняне
понимали, что, совершив преступление и сбежав в Новгород, они как минимум
не будут подвергаться преследованиям и уж тем более не будут выданы на суд
московского государя, ибо новгородцами как раз и предпринимались усилия по
возвращению Двинской земли в лоно Великого Господина Новгорода. В такой
обстановке применение клеймения было более чем оправдано, особенно если^
учесть, что даже в XVII веке Московское государство вводило клеймение лишь
для некоторых категорий преступников, а ст. 5 Двинской уставной грамоты
требовала «татя всякого пятнити».
Первоначальные способы клеймения преступников не отличались, особой
сложностью и представляли собой нанесение повреждений на теле
преступника. Некоторые авторы относят к клеймению членовредительные
наказания, в частности отсечение рук1, что, на наш1 взгляд, является в корне
неверным, поскольку это было именно наказание, предотвращавшее
возможность совершения преступлений в будущем, а кроме того, лишиться
руки человек мог не только от руки палача, так что регистрирующим
признаком отсутствие конечности служить не могло.
Впервые клеймение вводится Окружной грамотой царя Михаила
Федоровича от 10 февраля 1637 г. для особо опасных преступников -
«денежных воров», фальшивомонетчиков, которым ранее предусматривалось
наказание смертной казнью". Теперь же их, заклеймив на щеках словом «ВОР»,

Хазпев Ш.Н. История дактилоскопии в России 1867-1994 //

http://www.pseudology.org/Crim/Daktiloscopy.htm (2008. 20 января).
2
Синодальная летопись под 1533г. впервые упоминает о смертной казни за фальшивомонетничество.
Российское законодательство X-XX веков Т. 3. Акты Земских соборов. М.- Юрид. лит., 1985. С.269.

391
били кнутом И'пожизненно заточали скованными в тюрьмах. Клеймо служило-
опознавательным знаком в случае побега заключенного.
Соборное уложение 1649 г. ввело в-качестве дополнительного наказания
и одновременно клеймения отрезание уха: левого за первую кражу (ст. 9
гл. XXI) и правого за вторую (ст. 10-гл. XXI). После отбытия наказания в
тюрьме таким преступникам выдавалась справка, отсутствие которой влекло
арест с последующим расследованием. Как и- многим' санкциям этого акта,
подобной мере была присуща неопределенность, поскольку та же санкция' —
отрезание уха - предусматривалась уже в качестве основного наказания^ за
троекратный незаконный лов рыбы (ст. 90 гл. XXI).
В своих поисках наиболее надежного способа клеймения государство
наконец остановилось на татуировании, одном из древнейших и
зарекомендовавших себя способов, применявшихся еще в Древней Греции и
Риме, где, кроме.преступников, клеймению и татуированию подвергались рабы.
Малоизвестный поэт Герондос, живший около 240 года до н.э. на острове Кос,
в своем забавном произведении «Завистник» пишет, что в те времена, дабы
наказать рабов, при помощи иглы и черного красителя им наносили на лоб
неуничтожимые надписи1. Петр Великий указом от 5-февраля 1705 г. ввел для
преступников, осужденных в каторжные работы, татуирование буквой «В» на
лбу и вырезание ноздрей. Это было подлинное клеймение, поскольку ни
спрятать, ни объяснить случайностью подобные знаки на лице было
невозможно.
С течением времени несколько изменялась форма клейма", но оставалась
нерешенной проблема несправедливо осужденных и помилованных: ведь
клеймо ставилось навечно! Записки путешественников по Сибири содержат
упоминания о клейменых чиновниках. Кроме того, наложение клейм с
натиранием порохом было далеко не безобидной операцией. Если клейма было
наложены неудачно и были мало заметны, приходилось клеймить осужденных
повторно: именно эту процедуру пришлось перенести Юлаю Азналину, отцу

1
Татуирование - древнейший способ регистрации и опознания преступников. // http://tattoo-
angel.ru/htmI/tattoocrime.shtml (2008. 20 января).
2
Вместо одной буквы «В» с 1746 г. преступников клеймили словом «ВОРЪ» на лице и щеках, с 1845 г. -
словом «КАТ».

392
Салавата Юлаева . И еще не решен был вопрос регистрации приговоренных к
иным, кроме каторги, наказаниям, они-то клеймению не подлежали. Частично
эти проблемы были решены указом от 21 июля 1845 г.: клейма стали ставить
только беглым ссыльно-поселенцам, ссыльно-каторжным, бродягам и
укрывавшимся от опознания; само клеймо переместилось с лица на предплечье
и лопатку; вместо пороха стали применять специальный состав; клейма
налагались фельдшером в присутствии чиновников и врача.
Постепенно осознаваемое законодателями представление о
необходимости сохранения достоинства подданных приводило к сокращению
круга преступников, подлежащих клеймению. С 1757 г. освобождены от клейма
сосланные в Сибирь женщины, несколько позднее и мужчины - достигшие 70-
летнего возраста, несовершеннолетние, получившие образование, служащие по
выборам городских и сельских обществ и пр. Николай I освободил от
клеймения нижних чинов армии, какие бы преступления они ни совершили.
Наконец, 17 апреля 1863 г. клеймение преступников было отменено навсегда",
и это при том, что других столь же точных методов регистрации преступников
на тот момент не существовало. У правоохранительных органов были два пути:
совершенствовать то, что оставалось в его распоряжении, или срочно
изыскивать новые формы регистрации. Полицейская мысль двинулась в обоих
направлениях.
Что же осталось в распоряжении полиции? Наряду с клеймением как для
регистрации преступников, так и в розыскных целях широко применялся в
России словесный портрет. Источники отмечают его использование уже с XIV
века, причем главное внимание при описании внешности обращалось на особые
приметы, если они имелись: «Микита плешив, бородат, швец-портной,
бородавица на правом лици, пятно у него в косицы» . Обратим внимание на
указание профессии разыскиваемого, неизбежно повлиявшей и на внешний
облик, и на сужение сферы розыска. При отсутствии этих особых примет
довольно сложно представить, как удавалось идентифицировать личность по

Гвоздикова И.М. Салават Юлаев. Исследование документальных источников 3-е изд., перераб и доп Уфа:
Китап, 2004. С. 69.
2
Прохоров К. История регистрации преступников в России // Вестник полиции 1914 №1 С. 19.
3
Цит. по: Крылов И.Ф. Указ. соч. С 104.

393
такой, например, житейской (жилой) записи Федора Степанова, выданной в
1646 г. торговому человеку Великого Новгорода* Игнатию Солодовнику, где
указывалось: «Ростом середней человек, в лицо круглолик, бел, глаза серы,
волосы на голове и брови светло-русы, нос прям» . Нередко в словесном
портрете указывались приметы, которые легко было изменить или утаить, в
частности особенности одежды или владение иностранными языками. При
розыске английского- шпиона в Архангельске в 1765 г. было дано такое
описание: «Он имеет в персоне своей следующие приметы. Платье черное,
парик круглый английский, лицо круглое и несколько одутловатое, говорит
многими языками и между оными и английским, профессия его состоит в^
учении молодых людей, и подлинно имеет он вид школьного мастера, или у нас
называемого учителя»2. Но даже с такими приблизительными данными
полицейский розыск нередко бывал успешен. Австрийский граф Мориц Август
Бениовский, сосланный в Казань за участие в польском восстании 1767 г.,
скрывая свою внешность и звание, с подложным паспортом приехал в столицу
с целью уехать из России1. Но как только из Казани был получен словесный
портрет, полиция довольно быстро отыскала и арестовала авантюриста3.
Успеху регистрации преступников по словесному портрету
способствовала и паспортизация населения. Основы ее в Российской империи
были заложены Петром Великим. Его «Плакат о зборе подушном и протчем» от
26 июня 1724 г. в ст. 13-16 фактически оформил паспортную систему для
крестьян, проживающих вне своей деревни. В ст. 16 содержится требование
описания внешности: «... а для предосторожности в тех пропускных письмах
описывать того, кто отпущен будет, рост, лицо, и неприменныя приметы, дабы
кто другой воровати получа оное не волгался»'.
Сравнительно новой формой регистрации, появившейся лишь в середине
XIX века, было фотографирование преступников. В парижском Кабинете
судебной идентификации, созданном в 1829 г., уже в 40-х годах стали

1
Там же.
2
Холмогорская секретная комиссия: Грустная история об ужасной судьбе российского императора и его
семьи, написанная Владимиром Стасовым для другого императора и извлеченная с архивной полки для
читателя Леонидом Левиным. Архангельск: Сев -Зап. кн. изд-во, 1993. С. 213.
3
Там же. С. 255.
4
Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9-ти т. Т. 4. М., 1986. С 210.

394
фотографировать преступников и прикладывать эти фотографии к
регистрационным карточкам1. В России такое фотографирование применялось
с 60-х годов XIX века, в 1867 г. открылось фотографическое ателье при
Московской полицейской типографии . Согласно отчету начальника Санкт-
Петербургской сыскной полиции за 1885 г. сфотографировано 907
преступников3, за 1889 г. - 571 4 . Огромное количество карточек с
фотографиями накапливалось, и отыскать конкретного преступника по ним
становилось все трудней. Кроме, того, эти. фотографии снимались в разных
ракурсах, часто лишь затрудняя^ идентификацию. Анализируя подобную
ситуацию, Е. Ф. Буринский писал: «Как иллюстрация к газетному отчету об
убийстве или к рассказу, рассчитанному на впечатлительных читателей, снимок
этот превосходен, но в судебно-фотографическом отношении он вполне
ничтожен!»5
Насущной необходимостью в деле регистрации преступников стало
научное осмысление существующих методов учета и поиска по имеющимся
данным, открытие и применение новых и совершенствование уже известных
способов идентификации. И эти процессы не замедлили, с открытиями и
изобретениями выдающегося француза Альфонса Бертильона в дело
регистрации и розыска преступников пришла наука криминалистика. 31 мая
1890 г. она появилась и< в России: в этот день приказом Санкт-Петербургского
градоначальника генерал-лейтенанта Гресснера при столичной сыскной
полиции было открыто первое антропометрическое бюро .,
Приборы, употребляемые при измерениях, были не сложны: две
вертикальные доски с подразделениями по метрической шкале, одна - для
измерения роста, другая, с прикрепленной к ней маленькой табуреткой, — для
измерения бюста; горизонтальная доска с делениями - для измерения длины

1
Способы идентификации, используемые при розыске преступников (от А.Бертильона до наших дней) //
http://www.expert,aaanet.ru/arhiv/identif.htm (2008.21 января).
2
Крылов И.Ф. Указ. соч. С. 48.
3
ЦГИА СПб. Ф. 965. Оп. 2. Д. 21. Л. 14.
4
Там же. Л. 118об.
5
Буринский Е.Ф. Судебная экспертиза документов, производство ее и пользование ею. М.: «ЛексЭст», 2002.
С. 42.
0
Сизиков М.И., Борисов А.В., Скрипилев А.Е. История полиции России (1718-1917 гг.). Вып. 2. М.: А.П.О.,
1992. С. 49.

395
распростертых рук; кронциркуль - для продольного»и поперечного измерения
диаметра головы; два скользящих циркуля (малый - для измерения уха и
большой - для измерения длины пальцев, локтя и ступни).
К концу 1890 г. сотрудниками антропометрической станции- было-
произведено 2375 измерений преступников обоего пола, регистрируемых в
первый-раз, а по образовавшемуся таким образом комплекту регистрационных
карточек было обнаружено в том же году 140 рецидивистов1.
Но антропометрия, или бертильонаж, сравнительно недолго была
главным методом регистрации. Ее уверенно вытесняла дактилоскопическая
регистрация, как более удобная и при снятии регистрационных параметров
(пальцевых отпечатков), и при поиске преступников. Кроме того, только
дактилоскопическое исследование места преступления позволяло получить
неопровержимые доказательства присутствия на нем того или иного лица.
В вопросе даты введения дактилоскопии в Российской империи до
недавнего времени не было полной ясности. Поэтому украинский историк
права В. Н. Чисников предпринял специальное исследование этой проблемы.
Он отметил, что впервые дактилоскопия была введена в своих учреждениях
тюремным ведомством Министерства юстиции: Главным тюремным
управлением Минюста был направлен губернаторам циркуляр от 30 декабря
1906 г. № 32 «О применении дактилоскопии как системы регистрации наиболее
важных преступников», к которому прилагались Правила о производстве и
регистрации дактилоскопических снимков, утвержденных министром юстиции
И.Г. Щегловитовым 16 декабря 1906 г., а также Наставления о способе
изготовления дактилоскопических снимков и о способе регистрации
дактилоскопических снимков.
Многие ученые утверждают, что одновременно с Главным тюремным
управлением Минюста дактилоскопическая регистрация была введена в
Департаменте полиции МВД. При этом называется секретный циркуляр
Департамента полиции «О применении антропометрии и фотографии к
регистрации преступников» от 29 декабря 1906 г. №1, направленный

1
Колдаев В.М. Указ. соч. С. 52.

396
начальникам губернских жандармских управлений и охранных отделений, а-
также его аналог от 9 апреля 1907 г. №110, адресованный губернаторам,
градоначальникам и Варшавскому обер-полицмейстеру1.
Между тем в Инструкции фотографирования преступников и составления
регистрационной карты примет, изданной в качестве приложения к
упомянутым циркулярам, говорилось, что «ввиду того, что вопрос о
повсеместном введении в Империи регистрации преступников по одной из
принятых в западно-европейских государствах (антропометрической или
дактилоскопической) систем с образованием для сего особого центрального на
всю Россию «учреждения для- установления личностей преступников» — еще
окончательно Министерством не решен, снятие антропометрических измерений
или взамен их дактилоскопических оттисков предоставляется усмотрению
местных начальствующих лиц с тем, чтобы там, где антропометрия или
дактилоскопия уже применяются, не прекращать и впредь применения этих
одинаково полезных для регистрации преступников методов»". Другими
словами, применение того или иного метода оставлялось на усмотрение
местных начальников. Более того, если антропометрический метод и
фотографирование были урегулированы нормативными актами, то
дактилоскопия правового регулирования еще не удостоилась.
Это произошло позднее, на основании циркуляра Департамента полиции
от 26 сентября 1907 г. №150270, к которому прилагались Правила для
обнаружения, сохранения и фотографирования следов оттисков кожных линий
пальцев рук, обнаруживаемых при осмотре места преступления. Но даже
получив соответствующее нормативное регулирование, дактилоскопия еще
долго была лишь одним из методов регистрации. Лишь в 1914 г., когда
А. Ф. Кошко сменил В. И. Лебедева на посту управляющего 8-м
делопроизводством, дактилоскопия стала основным (но не единственным)
регистрационным методом. Циркуляр Департамента полиции от26 сентября
1914 г. №156772 назвал ее «основной и единственно целесообразной»

1
Чисников В.Н. Когда в России была введена дактилоскопия? // Оперативник (сыщик). 2007. №4. С. 5.
2
Инструкция фотографирования преступников и составления регистрационной карты примет. СПб., 1907.
С. 5.

397
системой, но сохранил антропометрию «для опознания старых рецидивистов,
могущих быть зарегистрированными в тех сыскных отделениях, которые
существовали до 1908 г. и в которых не было нынешних усовершенствованных
способов установления личности преступников»1.
Существенно изменилась и розыскная (судебная) фотография.
Упомянутая выше Инструкция отмечала, что «наиболее соответствующим
способом опознания и удостоверения самоличности задержанного всегда будет
предъявление правильно снятой с него фотографии с приметами...». Важность
фотографирования признавалась настолько высокой, что «со стороны
исполнительных полицейских органов снятие в указанных случаях фотографий
и примет должно быть рассматриваемо как выполнение одной из существенных
законных обязанностей полиции, а следовательно ко всякому уклонению или
противодействию со стороны обвиняемых к снятию с них примет следует
относиться как к неисполнению законных требований власти и потому
стремиться всеми законными способами принудить снимаемого
предъявляемым к нему в этом отношении требованиям» .
Всего для приобщения к регистрационной карте требовалось отснять три
фотокарточки: поясные анфас, профиль и в полный рост. Причем первые две
фотографии снимались без верхней одежды и головного убора, с аккуратной
прической, не скрывающей особых примет, а ростовая - в том самом головном
уборе, одежде и обуви, в которых был задержан. Инструкция подробно
регулировала позу снимаемого, освещение, процесс съемки, изготовление
карточек и размещение их на бланке регистрационной карты.
До тех пор, пока политическим розыском занималось в стране одно
учреждение, особых проблем с регистрацией его «клиентуры» не возникало. Но
с развитием системы политического розыска на повестку дня были выдвинуты
два вопроса. Первый: о доступности информации о лицах, попавших в поле
зрения одного розыскного органа, для других. Второй: единообразие формы
составления, учета и хранения этой информации.

1
Чисников В.Н. Когда в России была... С. 8.
2
Инструкция фотографирования преступников... С. 4.

398
 Департамент полиции с момента своего создания выдавал по запросу
заинтересованных государственных органов справки о политической
благонадежности, поскольку получил в свое распоряжение все архивы
предшествующих органов политического розыска. Но эти справки выдавались
разными подразделениями Департамента, в зависимости от характера дела
наблюдаемого. Лишь в 1907 г. этот процесс подвергся некоторому
упорядочению: с 1 января 1907 г. внутри Департамента был организован
вспомогательный «Регистрационный отдел» с Центральным справочным
аппаратом, создан единый справочный аппарат, единая алфавитная и
предметно-тематическая картотека для всего Департамента. В ЦСА были
переданы все картотеки, которые велись ранее по отдельным
делопроизводствам и отдельными чиновниками. Как указывалось в одном из
отчетов, к 1 января 1907 г. во вновь созданную структуру поступило 19
отдельных именных картотек, что составило 1400 алфавитных ящиков, в
которых находилось 1,5 млн именных карточек.
Именная картотека Департамента полиции насчитывала приблизительно
2,5 млн карточек на 2 млн человек. Она была составлена на все фамилии,
упоминавшиеся в делах Департамента полиции за весь период его
существования, на все партийные клички, которые были известны
Департаменту полиции (кроме кличек секретных сотрудников). На них в
Особом отделе Департамента велась другая, «совершенно секретная»
картотека.
Регистрационный отдел просуществовал до марта 1910 г., когда была
организована секретарская часть Департамента. Регистрационный отдел был
переименован в Центральный справочный алфавит и влился в секретарскую
часть .
Решение второй проблемы осуществлялось традиционно - выдачей
единых образцов учетных документов во вновь создаваемые розыскные
органы. В Положении о начальниках розыскных отделений от 12 августа
1902 г. видим п. 6: «В канцеляриях начальников розыскных отделений должны

1
См.:ПерегудоваЗ.И. Политический сыск... С 47-48.

399
вестись по установленным на сей предмет образцам: а) регистрация данных
наблюдения: агентурные записки, дневники наблюдения с соответствующими
сводками, б) книга денежной отчетности, в) дела по переписке и г) листковый
алфавит лиц, сведения о коих имеются в отделении».
Вот, например, как выглядела регистрация в провинциальном охранном
отделении г.Кишинева в 1903 г.: «личные дела на каждого подозреваемого в
революционной работе в Кишиневе; американский' шкаф с карточками всех
лиц, проходивших по местным делам и департаментским циркулярам;
регистрация фотографических карточек; регистрация дактилоскопическая, с
оттисками пальцев политических, по которым удавалось после задержания
устанавливать, что арестованный не то лицо, за которое он выдает себя по
имеющемуся у него паспорту; сводки сведений филерского наблюдения и
отдельно «агентурных сведений», т.е. полученных от секретных сотрудников, и
т.д.»1.
В районных охранных отделениях, созданных в 1907 г., требовалось уже
вести «листковый^ алфавит лиц, сведения о коих имеются в данном управлении
или отделении, а также и разыскиваемых лиц, по установленной форме;
листковый алфавит домов, проходящих по наблюдению, агентуре или
переписке, с выписками из домовых книг (на листках трех цветов);
фотографический архив.
Все сведения, добытые в местных розыскных органах, направлялись в
департамент полиции, в Центральный справочный алфавит, для внесения
изменений и дополнений в картотеку.
Но регистрация в политическом розыске использовалась не только как
средство учета, но и в качестве оперативно-розыскного метода при
предотвращении покушений. Необходимость в новых методах и структурах
обострилась после событий 1905-1907 гг. и диктовалась двумя
обстоятельствами. Во-первых, после победы над революционными силами, в
связи с наступлением «сравнительного спокойствия,... путешествия Государя

1
ЗаварзинП.П. Жандармы и революционеры // «Охранка»: Воспоминания руководителей охранных
отделений. М., 2004. Т. 2. С. 43.

400
стали носить постоянный характер» . За полтора года император присутствовал
на торжествах в.Полтаве, Риге, Киеве, Овруче и Чернигове, прожил несколько
месяцев в Крыму, посетил итальянского короля в' Ракониджи, около 2-х
месяцев прожил в Гессен-Дармштадте, ездил в Потсдаме Охрана монарха при
таком напряженном графике ложилась тяжким' бременем на полицию. Во-
вторых, возросло недоверие к сведениям, поступавшим от секретных
сотрудников. Не то чтобы им вообще не доверяли, но задача была слишком
важной. «Приходилось центр внимания переносить на меры охраны наружной.
Одной из главных среди них была тщательная регистрация населения как по
пути проезда, так и в месте пребывания Государя Императора» , выяснение
личностей и их политической благонадежности, для чего создавались
временные регистрационные бюро. В конце 1910 г., когда агентурным путем
удалось установить непосредственную опасность покушения на императора,
товарищ министра внутренних дел генерал П. Г. Курлов добился создания
постоянных регистрационных бюро в столицах и других крупных городах, в
первую очередь там, где бывало много приезжих и где останавливались
высокопоставленные гости .
Специальных нормативных актов, регламентирующих деятельность
регистрационных бюро, в империи создано не было. Нормы, регулирующие эту
работу, рассеяны по различным циркулярам Министерства внутренних дел,
Департамента полиции и его Особого отдела. Поскольку регистрационные
бюро работали с постоянным применением наружного наблюдения, в
значительной степени их деятельность регулировалась актами,
регламентирующими работу филеров и организацию филерского наблюдения, а
также инструкциями об организации охраны высочайшей семьи и
высокопоставленных лиц, уже рассмотренными выше.
При создании и развитии регистрационных бюро широко использовался
как накопленный за прежние годы отечественный, так и иностранный опыт. Во
время пребывания царя в Ракониджи в 1910 г. командированные туда для

1
Курлов П. Г. Указ. соч. С. 130.
2
Там же.
3
Там же.
4
Политические партии и политическая полиция. С. 123.

401
организации охраны монарха жандармы получили подробнейший инструктаж
об организации регистрации населения во Франции от квестора г.Турина,
ведавшего охраной замка1.
Интенсивность работы бюро была высокой. В отчете Московского
регистрационного бюро за первые четыре месяца его работы указывалось, что
по общему архиву Московского охранного отделения было проверено 467490
человек, а паспортов - вдвое больше, при этом выявлено 1663 политически
неблагонадежных . Для проверки в отделении имелись две картотеки. В
первую, так называемую «общую», вносились все лица, сведения о которых так
или иначе когда-либо попали в бумаги отделения. Здесь насчитывалось около
300.000 карточек. В другую, специальную картотеку (30.000 карточек),
вносились только сведения о членах противоправительственных и
оппозиционных партий и организаций. Для удобства использования карточки
были разного цвета: социал-демократы - синего, эсеры — розового, студенты -
желтого, анархисты - зеленого, деятели буржуазных партий и беспартийные —
белого, и т.п. Карточки расставлялись в алфавитном порядке, почему и
получили рабочее название алфавитов.
Розыскные бюро работали в тесном контакте с Центральным справочным
алфавитом Департамента полиции. Необходимо заметить, что учет
политически неблагонадежных лиц, создание и постоянное пополнение
алфавитов для них являлись постоянной практикой ГЖУ и других розыскных
учреждений, но лишь с созданием регистрационных бюро эта работа была
поставлена на должный уровень. Там, где бюро отсутствовали, нередки были
случаи, когда Департамент полиции сообщал местным розыскным органам по
месту жительства или пребывания революционеров их имена, а те
ограничивались ответами типа «Отделению не известно лицо, упомянутое в
сведениях», или «о нем сведений, неблагоприятных в политическом
отношении, не поступало»4.

1
Курлов П.Г. Указ.соч. С. 131.
2
Политические партии и политическая полиция С. 123-124.
3
С.Ч. Указ. соч. С.21-22.
4
ГА РФ. Ф.58. Оп.5. Д.4. Л. 161об.

402
 Основной проблемой в работе регистрационных бюро была
настоятельная необходимость в тесных контактах с местной, полицией: О'
трениях и конфликтах между двумя этими правоохранительными институтами'
написано немало1. Хотелось бы привести здесь примеры противостояния
полиции и охранки при регистрации, результатами которого был существенный
вред, наносимый делу розыска. Так, в 1912г. челябинский исправник открыто
препятствовал наведению справок в. адресном столе жандармскими унтер-
офицерами, требуя действовать либо, через официальные запросы, либо
опрашивать хозяек квартир. Эта волокита создавала благоприятные условия
для приезжих революционеров, которые успевали «сделать свои дела в городе и
выехать, прежде чем была получена справка». Хозяйки же «иногда дают
неверные справки, ибо сами неблагонадежны»", отмечала охранка. Чины
тобольской полиции, в том числе и уездный исправник, наводя осенью 1911 г
справки, «оглашают, что это делается по поручению жандарма... В результате
операции по розыску и другие проваливаются»3.
Надо отметить, что охранка не всегда оказывала помощь общей полиции.
Наряду с партийными деятелями при работе регистрационных бюро
отслеживался и «уголовный элемент»4. Сотрудники регистрационных бюро
лишь в редких случаях передавали сведения о нем полиции. Наоборот, чаще
сотрудникам прямо запрещалось заниматься «не свойственными
политическому сыску вопросами». По факту обнаружения лиц, занимавшихся
подделкой кредитных билетов, начальник Пермского районного охранного
отделения заявил, что эти лица «политическую полицию, которую он имеет
честь в сем районе возглавлять, не интересуют»5.
До середины XIX в. систематических учетов в уголовном сыске не
велось. Лишь в 1849 году обер-прокурор, впоследствии министр юстиции
Д. Н. Замятин в своей записке директору Департамента юстиции
М. Н. Топольскому возбудил вопрос о необходимости создания в Министерстве

1
См., например: Ансимов Н.Н. Охранные отделения и местная власть царской России в начале XX в. //
Советское государство и право. 1991. № 5.
2
ОГАЧО. Ф.И-57. Оп.1. Д..10. Л.88.
3
Там же. Д. 8. Л.245.
Политические партии и политическая полиция... С.123.
5
ОГАЧО. Ф.И-57. Оп.1. Д.З. Л.75.

403
юстиции сборника сведений о ранее судимых лицах. Справки о судимости
были введены в 1870 году (уже при новых судах)1.
Опыт столичных сыскных отделений, практиковавших регистрацию
задержанных с применением картотек с момента своего создания, был обобщен
в циркуляре Департамента полиции от 11 сентября 1886 г. №2657, которым
полицейские управления обязывались вести «Краткий алфавит по розыскам», а
полицейские приставы и надзиратели — «Розыскную книгу». Но уже тогда было
ясно, что- даже алфавитная книга неудобна для постоянных справок, и
наилучшим выходом была бы дуговая картотека, с успехом применявшаяся в
столицах. Однако циркуляр в этом отношении был весьма диспозитивен,
описав преимущества дуговой картотеки, он отметил: «...было бы
желательным, при* первой возможности, перейти от книг к карточкам или
листкам на дугах»".
Для местных розыскных органов и общей полиции весьма важным было
отношение административных властей к их нуждам, и многие начальники
являли пример такого добросовестного отношения. Владимирский губернатор
Н. М. Клингенберг в своем циркуляре, опубликованном 15 февраля 1902 г.,
впервые определил в своей губернии понятие розыска и требования к
розыскной регистрации3. В Эстляндской губернии к 1904 году во всех уездах
были созданы регистрационные бюро с обязательной регистрацией всех
задержанных за нарушения закона с применением дактилоскопии, фотографии
и антропометрии. Высочайшая пометка «очень важно и для других губерний»,
начертанная на всеподданнейшем докладе эстляндского губернатора, стала
основой для разработки норм по полицейской регистрации, изложенных в
4
упомянутом выше циркуляре № 110 от 9 апреля 1907 г.
Некоторые полицейские чины, не дожидаясь решения на губернаторском
уровне, действовали самостоятельно. Рижский уездный начальник Жилинский
в том же 1908 г. создал в своем уезде (и за свой счет!) картотеку судимых и
политически неблагонадежных, приобрел фотографический и

1
См. Колдаев В.М. Указ. соч. С. 49.
2
О розыскной регистрации // Вестник полиции. 1909. №44. С. 956
3
Там же. С. 957.
4
Справка о положении уголовного сыска в империи и мерах его развития... С. 22-23.

404
дактилоскопический аппараты, подобрал среди подчиненных одного урядника,
который «хорошо знает уезд, любит полицейское дело, и обладает талантом к
сыску», и прикомандировал его к полицейскому управлению «специально-для
изучения сыскного дела и занятий по розыску» .
Но считать создаваемую с такими трудами в России розыскную
регистрацию подлинной системой оперативного и криминалистического учета
стало возможно только после создания 8-го делопроизводства Департамента
полиции. Циркулярными распоряжениями Министерства внутренних дел по
Департаменту полиции от 29 декабря 1906 г. и 9 апреля 1907 г. в Департаменте
полиции было создано Центральное регистрационное бюро, в сыскных
отделениях на местах — регистрационные бюро. В центральном
регистрационном бюро для розыска и опознания преступников была
разработана специальная система, в основе которой лежала регистрационная
карта, содержавшая 120 вопросов. Однако эта система оказалась очень сложной
для основной массы работников сыскных отделений, не отличавшихся высокой
квалификацией и не имевших необходимого опыта. Поэтому Департамент
полиции, проведя большую аналитическую работу, существенно изменил
систему регистрации преступников.
Новая регистрационная система строилась на таблице родов
преступности, включавшей 30 категорий преступников.
К 1 января 1915 г. был переработан весь материал, находившийся в
Центральном регистрационном бюро, а вслед за этим усовершенствован так
называемый циркулярный (письменный) розыск. Сыскные ведомости стали
издаваться Центральным регистрационным бюро еженедельно. В экстренных
случаях через несколько часов после получения требования о сыске делались
выписки, которые бесплатно рассылались во все полицейские органы.
Благодаря этому эффективность работы сыскного аппарата по розыску
преступников существенно повысилась.
Указанными выше циркулярами был установлен новый единый порядок
составления и доставки в Департамент полиции регистрационных карт на лиц,

1
Сыскное отделение за 75 руб.! // Вестник полиции. 1908. № 31. С. 11.

405
задержанных по обвинению в преступных деяниях. В последующем, с
накоплением материала, оформились следующие категории учета:
1.Список А/1 — лица, подлежащие немедленному обыску и аресту,
принадлежащие к числу социалистов-революционеров, максималистов и
анархистов.
2.Список А/2 — все остальные лица, подлежащие немедленному обыску
и аресту.
3.Список Б/1 — разыскиваемые лица всех прочих категорий, по
обнаружении которых следовало не подвергать ни обыску, ни аресту,
ограничившись только установлением за ними наблюдения, надзора либо
сообщением об их обнаружении разыскивающему учреждению.
4.Список Б/2 — особый список, в который включались лица, въезд
которых в Империю был воспрещен или же которые были высланы
безвозвратно или на известных условиях за границу, а также подлежащие
особому наблюдению иностранцы.
5.Список В — со сведениями о неизвестных преступниках с
приложением их фотографий на предмет опознания и установления личности.
В этом же списке помешались фотоснимки неопознанных трупов и данные на
них.
6. Список Г — данные на лиц, розыск которых подлежал
прекращению.
7.Список Д — сведения о похищенных или утраченных паспортах,
служебных бланках, документах, печатях и проч., а также найденных случайно
или при обыске вещах. Статьи этого списка имели свою, особую нумерацию.
8.Список Е — данные о похищенном или утраченном оружии.
9.Список Ж — сведения о процентных бумагах, драгоценностях и другом
ценном имуществе.
Экземпляры розыскных циркуляров и карт распространялись среди
городских уездных полицейских чинов через губернаторов, среди начальников
жандармских команд на пунктах — через соответствующих начальников
губернских жандармских управлений. Циркулярный розыск в Российской

406
империи, а также соответствующие учетно-регистрационные формы носили
международный характер1.
В интересах уголовного сыска огромную- роль играла не только
регистрация преступников, но и всеобщая регистрация населения по месту
жительства. До создания паспортных столов российские подданные
приписывались к обществам, только в таком случае человек мог служить,
заниматься каким-либо промыслами и вообще законной деятельностью. Вот
только преступный мир, занимаясь деятельностью прямо противоположной, не
стремился, за редким исключением, регистрироваться в городских обществах, а
выявлять его представителей требовалось по возможности до совершения ими
преступлений. В столицах, где паспортные столы существовали с XIX столетия,
сыскная полиция проводила предпраздничные облавы по известным
ночлежкам. А. Ф. Кошко вспоминал: «Разбив это людское стадо на чистых и
нечистых, то есть на людей с неопороченными документами и на тех, у кого
документы либо не в порядке, либо отсутствуют вовсе, я первых оставлял в
покое, вторых отправлял в полицейские участки... В тот же день им
распределялось тюремное белье, обувь и одежда, и согретые, одетые и
накормленные люди препровождались в сыскную полицию, где мы и
приступали к выяснению личности каждого. Для этого у нас имелись и
антропометрические приспособления, и дактилоскопические регистраторы, и
целый фотографический кабинет с архивом» .
Провинциальным полицейским чинам оставалось либо с завистью
мечтать о столичных порядках, либо принимать меры к упорядочению
проживания людей в своих городах. В Уфе, например, паспортный стол был
создан в 1904 г. по инициативе полицмейстера Г. Г. Бухартовского, сумевшего
убедить губернатора и членов городской думы в необходимости создания его за
счет средств города, пока не будет выделено казенных средств . Преимущества
паспортной регистрации по месту жительства были столь очевидны, что
руководство ближайших губернских городов - Самары, Екатеринбурга и

1
Мулукаев Р.С., Малыгин А.Я., Епифанов А.Е.. История отечественных органов внутренних дел Учебник
для вузов. М., 2005. С. 106-113
2
Кошко А.Ф. Указ. соч. Т. 2 С 164.
3
ЦГИА РБ. Ф. И-340 Оп.1. Д.1.Л.1-8.

407
Перми - обратилось в Уфу с просьбой поделиться опытом создания
паспортного стола .
Регистрация в контрразведывательных органах была организована сразу
же с их образованием. § 5 Положения о контрразведывательных отделениях
1911 г. гласил: «Все делопроизводство по контрразведывательным отделениям,
и переписка вообще по вопросам о борьбе с военным шпионством
сосредоточивается в Особом делопроизводстве отдела генерал-
квартирмейстера Генерального штаба». Важность регистрации всех
полученных сведений подчеркивал § 12 Инструкции начальникам
контрразведывательных отделений: «Всякое агентурное сведение, каким бы
оно малозначащим ни оказалось, должно подвергаться всесторонней проверке.
Только после тщательного обследования и использования всех возможных
способов поверки, вопрос может быть оставлен, да и то только открытым, так
как добытые при разработке сведения, не имеющие в данный момент значения,
могут развиться и во всяком случае будут необходимы для характеристики той
или иной личности или того или иного момента1 и явления. Ввиду этого,
необходима правильная регистрация- всех получаемых сведений по
прилагаемым при сем правилам». Эти начальники подбирались из офицеров
Отдельного корпуса жандармов, «подготовленных своею предыдущею
службою к предстоящей им деятельности», и для них регистрация никаких
проблем не представляла.
С 1 ноября 1911г. начало- работу созданное при Особом
делопроизводстве Отдела генерал-квартирмейстера ГУ ГШ Центральное
регистрационное бюро: Располагалось оно в Петербурге, в Саперном переулке,
д. 13/6. Возглавил это учреждение жандармский подполковник В.М.Якубов,
имевший достаточный опыт розыскной деятельности и особо отличившийся
при оказании содействия по прекращению шпионской деятельности барона
Э. П. Унгерна фон Штернберга.
Картотеки Центрального регистрационного бюро содержали сведения
регистрационно-статистического значения по военному шпионажу, полученные

'Там же. Л. 9-11.

408
от всех отделений контрразведки. Всего существовало пять форм карточек
учета:
а) на лиц, причастных к военному шпионажу;
б) на лиц, подозревавшихся в нем;
в) на лиц, уволенных из контрразведки;
г) на лиц, предлагавших ей свои услуги, но по каким-либо причинам
отвергнутых;
д) на лиц, чьи имена появлялись в газетах в связи с данными о шпионаже.
Карточки учета должны были храниться в архивах КРО в течение 50 лет.
Кроме этого, Центральное регистрационное отделение осуществляло наружное
наблюдение, имело в своем составе не только группу филеров и1 переводчика,
но и резерв конспиративных квартир1.
Начальники КРО отлично понимали важность регистрации, но из-за
невеликих штатов она ложилась на них весьма тяжелым бременем. К примеру,
в Виленском военном округе в 1912 г. было учтено и проверено по регистрации
7466 только иностранцев".
В военное время порядок регистрации несколько изменился. П. 35
Наставления по контрразведке в военное время 1915 г. требовал от начальников
КРО армий: «Лиц, о которых имеются неблагоприятные сведения, начальник
контрразведывательного отделения, при достаточных к тому основаниях,
зачисляет в число «заподозренных», причем в сомнительных и особо важных
случаях — по предварительному докладу генерал-квартирмейстеру через
начальника разведывательного отделения; с эгого момента эти лица
регистрируются особо и данные, добытые о них, подвергаются более
подробному обследованию и разработке». Эта особая регистрация заключалась
в составлении регистрационной карточки алфавита на бланке красного цвета
(на всех остальных заполнялись карточки белого цвета), кроме того, вместе с
карточкой заполнялся регистрационный лист, а при возможности - лист
дактилоскопии и фотографии (п. 47-48 Наставления). Два экземпляра этих
листов отсылались в штаб округа, который в свою очередь отсылал один в

1
См.: Старков Б.А. Указ. соч. С. 182, 184.
" Никитинский И. Указ. соч. С 130

409
центральное регистрационное бюро, а другой размножал и копии рассылал
всем подчиненным начальникам КРО. По мере поступления новых данных о
зарегистрированном лице они вносились в регистрационный лист.
Реформа органов контрразведки в военное время коснулась и
Центрального регистрационного бюро. В начале августа
контрразведывательное отделение ГУ ГШ, в состав которого входило
регистрационное делопроизводство на правах 4-го отдела, было переименовано
в Центральное военно-регистрационное бюро (ЦВРБ), то есть основной его
функцией стала информационно-справочная и частично аналитическая работа.
Но и здесь подстерегали трудности: после создания КРО Ставки, имевшего в
своем составе регистрационное бюро, материалы от фронтовых КРО в ЦВРБ
перестали поступать. В апреле 1916 г. начальник ЦВРБ докладывал
руководству ГУ ГШ о непоступлении регистрационных материалов из Ставки
в течение трех месяцев1. В этом отразилась традиционная для Российской
империи жажда власти, хотя бы и с ущербом для общего дела.

6.3. Секретные библиотеки

и прочие средства изучения противника
По мнению ряда исследователей, излагаемый здесь материал более
относится к криминалистической тактике. Тем не менее автор полагает
необходимым в рамках настоящего исследования привлечь его в качестве
иллюстрации к способам обучения и повышения квалификации руководителей
розыска и оперативного состава.
О библиотечных спецхранах (отделах специального хранения или отделах
специальных фондов) в последние 15 лет написано немало. С конца 80-х годов
минувшего столетия, когда стало широко известно о существовании в
большинстве крупных библиотек этих фондов, широкому читателю в
подробностях поведали о том, как и кем осуществлялась цензура, в какое время
и какие издания запрещались, как они уничтожались и где хранились. В

1
Зданович Л.А. Отечественная контрразведка... С. 37.

410
 \

течение 1987-1991 гг. в периодической печати опубликовано более 50 газетных

статейразных авторов о спецхране1.
Между тем ажиотаж этот был уделом именно общей периодики, научные
и специальные издания в нем практически не участвовали. И это вполне
объяснимо: специалисты любого профиля всегда знали, что в их отрасли, да и-в
других тоже, имеется литература служебного пользования, не предназначенная
для» широких масс, и по мере служебной надобности этой литературой
пользовались. В» «Правилах пользования литературой отдела спецфондов БАН
СССР» 1973 г. указывалось, что «лица, которым для научной работы
необходима литература отдела спецфондов, должны принести письменное
ходатайство от учреждения, с которым связана-их научная деятельность»".
Первый отдел спецхрана появился в России в библиотеке Академии наук
под названием «секретной каморы» или «заповедного фонда», где хранились-
запрещенные по разным причинам, издания и отдельные листы, не позднее
1741 г. С открытия -в 1814 г. Императорской Публичной библиотеки в составе
ее фондов также было- «образовано секретное отделение для хранения
запрещенных книг и рукописей»4. Между этими «секретными отделами»
наличествовала весьма существенная разница в порядке комплектования:
библиотека Академии наук комплектовалась книгами, выписанными ее
членами, в том числе и из-за границы (и при этом освобожденными от
3
цензурного контроля, согласно Устава Академии 1836 г. ), Публичная же
библиотека в комплектовании спецфонда, наоборот, опиралась на деятельность
цензуры. М. А. Корф, занимая в 1839-1861 гг. должность директора
библиотеки, в 1848 г. подал императору (вместе с С. Г. Строгановым) записку о
вредном направлении русской прессы и о необходимости чрезвычайных мер по
цензуре для должной охраны государственной безопасности. Последствием
этой записки явилось создание негласного комитета для надзора за

1
ЗюзинаТ.Е. Библиография материалов о спецхране, опубликованных в 1987-1991 гг. в периодической
печати // На подступах к спецхрану: Труды межрегион, науч.-практ. конф. «Свобода научной информации и
охрана государственной тайны: прошлое, настоящее, будущее». 24-26 сент. 1991. СПб., 1995. С. 103-106.
2
Цит. по: Лютова К.В. Спецхран Библиотеки академии наук: Из истории секретных фондов / БАН. СПб.,
1999.//http://vivovoco.nns.ru/VV/BOOKS/LUTOVA/LUTOVA_7.HTM (2006. 18 ноября).
3
Луппов С П . Книга в России в послепетровское время. 1725-1740. Л., 1976. С. 343.
4
История государственной Публичной библиотеки им. М.Е.Салтыкова-Щедрина. Л., 1963. С. 41.
5
См. Уставы Академии наук СССР. М., 1975. С. 128-129.

411
 книгопечатанием, где Корф занял место члена, а в 1855 году сделался его
председателем1. Кроме того, на основании записки состоялось Высочайшее
повеление, опубликованное в Указе Правительствующего Сената от 14 декабря
1849 г. о бесплатной доставке в Публичную библиотеку «по два экземпляра
всего печатаемого, гравируемого и литографируемого по какому бы то ни было
ведомству», при этом запрещенные цензурой издания направлялись
непосредственно директору библиотеки, «с должным о том пояснением, дабы
они могли храниться отдельно»2. А с 1867 г. Публичная библиотека добилась
от правительства распоряжения (подтвержденного в 1872 г. законом) об
обязательной доставке, для хранения в секретном фонде, по одному экземпляру
всех сочинений, приготовленных к уничтожению?.
Основной составляющей этих секретных фондов была литература,
запрещенная по политическим соображениям, так называемый
«идеологический спецхран». В апреле 1917 г., когда эти фонды стали открыты
для широкой публики, В. И. Ленин ознакомился с собранной в библиотеке
Академии наук богатейшей коллекцией русской революционной нелегальной
литературы4. Тем не менее наиболее полная коллекция революционных
изданий, от листовок и газет до многотомных собраний, была представлена в
другой библиотеке. Это была библиотека Особого отдела Департамента
полиции.
Библиотеку нелегальной литературы начало собирать еще III отделение
Собственной Е.И.В. канцелярии. Основанное в 1826 г., учреждение стояло вне
правительственной подчиненности и в силу возложенных на него задач имело
право требовать с учреждений и ведомств отчеты по различным направлениям
деятельности, а также контролировать и направлять их работу. С 1828 г. оно
стало играть ведущую роль в цензуре, закрепило за собой право получать по
одному экземпляру всех газет, журналов и альманахов «немедленно по выходе

1
Русский биографический словарь // http7/rulex.ru/01110858.htm (2007. 10 ноября).
2
Сборник циркуляров и инструкций Министерства Внутренних дел с учреждения Министерства по 1
октября 1853г. Т. 7. СПб., 1858. С.248-249.
3
Лютова К.В Указ. соч. // http://vivovoco.nns.ru/VV/BOOKS/LUTOVA/LUTOVA_7.HTM (2006. 18 ноября).
4
Библиотека Академии наук СССР (БАН) - http://www.cultinfo.rU/fulltext/l/001/008/l 15/729.htm (2007. 10
ноября).

412
из печати и до вступления в частные руки или книжную торговлю» . К
середине 70-х годов^ XIX столетия III Отделение получало обязательные
экземпляры 104 журналов и альманахов, 65 различных газет, выписывало 11
иностранных газет, выходивших в- Париже, Лондоне, Лейпциге, Брюсселе.
Позднее выписывались также основные заграничные издания, в том числе и
революционные: «Освобождение», «Революционная Россия», «Искра». В
1909 г. Департамент полиции предписал заведующему заграничной агентурой
«высылать... в одном экз. газеты, издающиеся» в-Берлине, Вене, Париже и
Лондоне подпрограмме социалистов-революционеров и социал-демократов...»".
Здесь же собирались нелегальные издания революционных,
студенческих, учащихся, профессиональных партий и организаций, листовки^
выпускаемые к разным событиям. Такая литература сюда попадала разными
путями, в том числе перехватывалась при транспортировке, изымалась при
обысках. До 1905 г. процесс-накопления литературы шел медленно1. Основной
причиной тому была слабая издательская, деятельность революционеров.
Другой немаловажной причиной было то, что все противоправительственные
издания, изъятые при обыске, составляли вещественные доказательства- и
попадали в суд, где после вступления приговора в законную силу
уничтожались, в соответствии со ст. 36 Уголовного уложения 1-903 г.
Безвозвратные утраты ценных материалов вызывали серьезные нарекания со
з
стороны ряда видных государственных деятелей как в-центре, так и на местах .
Проблема была решена только в апреле 1908 г., когда министр юстиции в своем
циркуляре предписал прокурорам судебных палат и окружных судов
«препровождать в Департамент полиции все имевшие значение вещественные
доказательства по политическим делам, книги, рукописи, письма, заметки и т.п.
печатные и рукописные материалы, поступающие по окончательном
разрешении сих дел, к прокурорскому надзору для уничтожения»'. После этого
в Департамент полиции стали присылать из судов всю печатную продукцию

1
Сидорова М.В. Библиотеки нелегальных изданий при учреждениях политического сыска // Книга в России
XI-XX века. СПб.: Изд. отд. Библиотеки РАН, 2004. //http://vivovoco.rsl.ru/VV/THEME/STOP/POLLIB.HTM
(2006. 18 ноября).
2
ГА РФ. Ф.102. ОО. 1908 г. Д.433. Л.6.
3
Подробнее см.: Перегудова 3. И. Департамент полиции в борьбе... С. 149.
4
ГА РФ. Ф.102.- ОО. 1912г. Д.63. Л.283.

413
валом, все, что отбиралось при обысках и рассматривалось как вещественные
доказательства, и через несколько месяцев руководство политического сыска
обратилось к министру юстиции с просьбой разъяснить прокурорам, что
присылать надо не все, а только «документы общего характера в виде,
например, программ1 подпольных организаций, отчетов и сообщений о их
съездах и конференциях, отчетах о денежных средствах отдельных кружков и
организаций, и наконец, тех преступных воззваний, которые по остроте
выражений или по важности трактуемого предмета представляют
исключительное значение в смысле характеристики партий, выпускавших эти
воззвания»1.
Однако далеко не все революционные издания, изъятые при обысках,
попадали в качестве вещественных доказательств в суды. Чтобы закрыть этот
пробел в обеспечении библиотеки местной подпольной литературой,
Департамент полиции в ноябре 1908 г. потребовал от начальников губернских
жандармских управлений, жандармско-полицейских управлений железных
дорог, охранных отделений присылки* нескольких экземпляров каждого
подпольного издания, обнаруженного при обыске.
В отличие от секретных фондов других библиотек, жандармская
библиотека являлась не хранилищем, а действующим учреждением. После
реформы органов политического розыска в 1880 г. она находилась в ведении
отделов, непосредственно занимавшихся надзором за неблагонадежными и
розыском революционеров - сначала третьего, а с 1898 г. — Особого отдела, где
и оставалась вплоть до свержения монархии в 1917 г. Литература в ней была
каталогизирована по алфавитному и предметному признакам. Поступавшие
сюда издания использовались широко, с разными целями. Первым назначением
ее было императора, для которого ежемесячно составлялись обзоры
периодической печати, а в ежегодных всеподданейших отчетах III Отделения
рубрика «направление нашей литературы» появляется на одном из первых
мест, после рубрики «государственные преступления»".

1
Сидорова М.В. Указ. соч.
2
Сидорова М.В. Указ. соч.
414
 Для'уточнения или определения состава государственных преступлений,
их квалификации в Департамент полиции обращались не только руководители
местных розыскных учреждений, но и должностные лица других ведомств.
Например, обращение прокурора Вятского окружного суда от 22 сентября
1908 г.: «Ввиду производящихся в настоящее время в округе Вятского
окружного суда дел о преступлениях, предусмотренных Г02 ст. Уг. Ул.,
является крайне желательным иметь для сведения мне и моим товарищам; при*
квалификации состава означенного преступного деяния печатные
произведения: 1) брошюры-протоколы объединенного съезда РСДРП,
состоявшегося- в Стокгольме в 1906 г., 2) тексты двух резолюций съездов
РСДРП, состоявшихся в 1907 г в Лондоне и близ Гельсинфорса»1. Осуждение
депутатов социал-демократической фракции Государственной думы в 1907 г.
было бы вообще невозможным без наличия в библиотеке Департамента
полиции текста резолюции о вооруженном восстании, принятой III съездом
РСДРП, предъявленной в суде в качестве доказательства вины, поскольку
единственная улика — «наказ» депутатам от воинских частей Петербургского
гарнизона — была изъята у полиции одним из депутатов, сославшимся на свою
неприкосновенность".
Одной из важнейших функций библиотеки было повышение
квалификации розыскных офицеров. Потребность в изучении политического
противника была настолько велика и актуальна, что ряд руководителей охранки
просил снабжать их партийной прессой постоянно. Департамент полиции делал
это регулярно. П. П. Заварзин вспоминал, что во вверенном его руководству
Кишиневском охранном отделении в 1903 г. «была библиотека революционных
изданий, каковая пополнялась Департаментом полиции, конфискациями на
•у

почте и изданиями, отбираемыми при обысках и на вокзалах» . Иногда дело

доходило до курьезов. Начальник Калужского ГЖУ в 1905 г. ходатайствовал о
снабжении вверенного ему управления «ежегодно и своевременно газетами
«Искра», «Освобождение», «Революционная Россия», на случай же если мое

1
ГА РФ. Ф.102. ОО. 4-е д-во. 1908 г. Д.98. Л. 139.
2
Рууд Ч. А., Степанов С. А. Фонтанка, 16: Политический сыск при царях. М., 1993. С. 102-103.
3
Заварзин П.П. Жандармы и революционеры // «Охранка»: Воспоминания руководителей охранных
отделений. М., 2004. Т. 2. С. 43

415
 ходатайство будет признано не подлежащим удовлетворению, испрашиваю
разрешение мне выписывать названные мною газеты, причем покорнейше
прошу указать мне порядок, каким названные газеты должны быть
выписываемы мною»1.
Отбор и подготовку офицеров к службе в Отдельном корпусе жандармов
осуществлял Штаб корпуса, при котором были созданы курсы. Пункт 5
Инструкции о порядке ведения учебных занятий на этих курсах к числу
главных предметов обучения относил историю революционного движения и
политический розыск". Изучались не только общие положения программ
различных партий, но и история декабризма, отношение различных партий к
террору, различия в уставах революционных организаций. Соответственно
слушателей необходимо было снабдить и литературой для изучения предмета.
Штудировалась марксистская литература, партийные издания,
литографическим и гектографическим способами были отпечатаны конспекты
по некоторым произведениям нелегальной печати. В 1910 г. при Штабе
Отдельного корпуса жандармов специально для курсов стала формироваться
библиотека, в губернские жандармские управления и Департамент полиции
были разосланы письма с просьбой о присылке дублетных изданий книг.
Не менее важной была и задача постоянного повышения квалификации
работников розыска, ознакомления их с последними решениями партийных
съездов и конференций, практической деятельностью революционеров. Это
осознавали не только руководители политического розыска, но и другие
чиновники Империи. Весьма показательна в этом плане докладная записка
предводителя дворянства Самарской губернии А. Наумова, в которой
отобранные при обысках и арестах революционные издания оценивались как
«ярко характеризующие эпоху... ввиду чего этот материал, систематически
подобранный, имел бы особую ценность для имеющего быть основанным в
Москве Музея русского революционного движения. Во-вторых, для того, чтобы
бороться с врагом, надо знать его силы и настроения, и в этом отношении часть

1
Цит. по: Перегудова 3. И. Департамент полиции в борьбе С 152
2
Политические партии и политическая полиция Документальное исследование в трех частях / Под ред.
Э.М. Энтина. Гомель: 1996. С 465.

416
упомянутого выше материала, где с особой ясностью разработан план
компании против существующего правительства и намечены пути к захвату
власти с подробным распределением боевых революционных сил — эта часть
должна быть использована с целью более верной и успешной борьбы с боевыми
революционными организациями России»1.
Осознавая необходимость иметь на местах революционную литературу
для образования офицеров, Департамент полиции принимал меры к созданию
библиотек во всех подразделениях охранки. §21 «Положения № 3 4 об
охранных отделениях» от 9 февраля 1907 г. содержал указание о создании и
постоянном пополнении в каждом районном охранном отделении, губернском
жандармском управлении и во всех охранных отделениях библиотек
нелегальной литературы с алфавитными каталогами". К 1913 г. библиотеки
имелись практически во всех учреждениях политического сыска. Например,
библиотека Киевского ГЖУ насчитывала более 4000 книг, Енисейского ГЖУ -
2500 книг, Одесского ГЖУ - 2654 книги. Библиотеки, как правило, имели
каталоги с рубриками: «история революционного движения в России и за
границей», «политическая история», «анархизм и коммунизм»,
«политэкономия, экономическое движение», «история политической ссылки»,
«либерализм», «Государственная Дума» и т.п. Между библиотеками
существовали тесные отношения и обмен литературой. Департамент полиции
давал методические рекомендации по комплектованию библиотек и
составлению каталогов, помогал выписать заграничные издания . Из
библиотеки Особого отдела высылались революционные издания не только
жандармским офицерам, но и должностным лицам иных ведомств, причем, как
отмечает 3. И. Перегудова, все эти заявки были удовлетворены'. Несколько
иначе обстояло дело на местах. Некоторые карьеристы в жандармских
мундирах умудрились требование о создании местных библиотек превратить в
один из показателей служебного рвения и успехов в деле розыска. В 1910 г.
помощник начальника Тобольского ГЖУ в Курганском, Ишимском и

'Там же. С. 127-128.

2
ГАЧО. Ф.И-57. Оп.1. Д.9. Л.89.
3
Сидорова М.В. Указ. соч.
4
Перегудова 3. И. Департамент полиции в борьбе... С. 153.

417
Тюкалинском уездах ротмистр Н! В. Кривцов обратился к начальнику
Пермского районного охранного отделения полковнику М. С. Комиссарову с
просьбой пополнить его библиотеку из запасов РОО, в каковой просьбе ему
было отказано на том основании, что библиотеки пополняются из нелегальной
литературы, арестованной на местах1.
Таким образом, библиотеки революционных и запрещенных изданий в
Российской империи использовались для следующих целей:
1) подготовка всеподданнейших докладов с обзором печати ^ для
информирования монарха;
2) обучение офицеров, поступавших на службу в Отдельный корпус
жандармов, истории революционного движения и практике политического
розыска;
3) помощь судебным органам в подготовке обвинительных заключений
по делам революционеров, предаваемых суду;
4) постоянное совершенствование профессиональной подготовки
жандармских офицеров в системе политического розыска.
Не лишним будет отметить, что революционеры также применяли
изучение противника по печатным изданиям, однако форма применения этого
метода политической борьбы с их стороны была прямо противоположной. Если
правительство различными путями ограничивало доступ населения к
полученной революционной литературе, то его противники, наоборот,
стремились сделать секретные документы полиции и правительства достоянием
гласности, публикуя в нелегальной, а с 1913 г. и в легальной печати добытые
различными способами секретные инструкции охранки о тактике
политического розыска", другие официальные документы правительства,
раскрывая тайну власти и подрывая тем самым основы монархической
государственности.
История этой библиотеки началась с деятельности созданной в
царствование Александра I комиссии составления военных уставов. Для работ
комиссии и размещения необходимой при этом литературы именным

' ГАЧО. Ф.И-57. Оп. 1. Д.9. Л.89.

~ См.: Перегудова 3. И. Департамент полиции в борьбе... С. 127.

418
 рескриптом императора от 28 марта 1811 г. военному министру было^
предписано выделить помещение.
В ноябре того же года управляющий квартирмейстерской частью генерал-
майор князь П. М. Волконский пригласил офицеров к участию в организации
новой библиотеки. Сам князь первым подал пример, передав библиотеке в дар
около 500 книг. Столичное офицерство достаточно быстро- откликнулось на
призыв, на собранные средства было куплено более 1000 экземпляров книг. В*
последующие годы библиотека постоянно пополняла свои фонды, сюда
присылались издаваемые в России и за рубежом военно-теоретические труды,
наставления и уставы российской и иностранных армий .
Свое назначение как центр изучения офицерами отечественного и
иностранного военного опыта библиотека стала оправдывать после реформы
Совещательного комитета при Главном управлении Генерального штаба -
единого координационного центра по сбору, накоплению и распространению
военно-научных и технических знаний. 29 марта 1867 г. Совещательный
комитет был переименован в Военно-ученый комитет Главного штаба, в
дополнение к прежним задачам в его обязанности вошло наблюдение за сбором
подробных сведений о состоянии и вооружении войск в России и за рубежом".
Библиотека Главного штаба вместе с Военно-ученым архивом были, подчинены
комитету, который должен был с помощью военных агентов за рубежом-
комплектовать их новыми сочинениями, картами и другими изданиями,
закупавшимися с разрешения военных властей стран пребывания либо
добытыми агентурным путем. Если ранее такая комплектация осуществлялась
от случая к случаю, то теперь, с подчинением Военно-ученому комитету, она
стала постоянной и обязательной. Военные агенты России закупали в странах
пребывания все изданные военными издательствами книги, уставы,
наставления и инструкции, которые после изучения в Военно-ученом комитете
передавались в библиотеку Главного штаба. Наиболее важные и ценные из
изданий переводились на русский язык и издавались уже в России. В результате

1
Бондаренко А. Сокровища на книжных полках // Красная звезда. 2003. 16 октября //
http://www.redstar.ru/2003/10/16_10/4_01.html (2007. 9 ноября).
2
См.: Государственность России (конец XV в. - февраль 1917 г.): Словарь-справочник. Кн.1 (А-Г). М., 1996.
С. 88.

419
 фонды библиотеки накопили значительное количество исследований,
мемуарных и инструктивных изданий по разведке и контрразведке.
К примеру, книга капитана 2-го французского пехотного полка
Р. Рюдеваля «Разведка и шпионаж», где анализировались не только факты из
древней военной истории, но и опыт европейских войн второй половины XIX
столетия и русско-японской войны, была переведена штабс-ротмистром
А. Бенкендорфом и издана как практическое пособие для строевых офицеров .
Особым вниманием читателей в офицерских погонах пользовалась книга
подполковника Генерального штаба В. Н. Клембовского «Тайные разведки
(военное шпионство)»2, а также книга помощника прокурора Варшавского
военно-окружного суда А. С. Резанова «Немецкое шпионство»3, издававшаяся
трижды.
Фактически пособием по организации агентурной разведки в войсках
могли- служить воспоминания унтер-офицера Буланцова, бывшего секретным
агентом (лазутчиком) Плоцкого отряда при подавлении мятежа в Польше в
1863 г.4
Но здесь имелись и настоящие пособия для ведения разведки и
подготовки разведчиков, такие, как «Пособие при разведках в Манчжурии»
полковника Генерального штаба Абадаша5 или учебное пособие
6
А. И. Деникина «Команда разведчиков» .
Некоторые секретные документы вероятного противника были настолько
важны для подготовки и обучения офицеров разведки и контрразведки, что
переводились и издавались на русском языке. Примером тому может служить
австрийская секретная «Инструкция жандармским постам в Галиции, Буковине,
-7

в частях Силезии и Моравии в случае войны с Россией» .

До 1875 г. фонды библиотеки были доступны только офицерам
Генерального штаба, однако позднее она расширила круг обслуживаемых

1
Рюдеваль Р. Разведка и шпионаж: Практические указания строевым офицерам. Изд. 2-е. СПб., 1912.
* Клембовский В.Н. Тайные разведки (военное шпионство). СПб , 1892.
Резанов А.С. Немецкое шпионство. Пг., 1915.
Записки лазутчика, во время усмирения мятежа в Польше, в 1863 году. СПб, 1868.
Пособие при разведках в Манчжурии. СПб., 1905
Деникин А.И. Команда разведчиков: Пособие для ведения занятий в пехоте. СПб., 1909.
Инструкция жандармским постам в Галиции, Буковине, в частях Силезии и Моравии в случае войны с
Россией. Вена, 1900.

420
категорий читателей и стала по своей сути публичной. Помимо офицеров
Генерального штаба- ее богатейшими собраниями стали пользоваться
слушатели военных академий, составители историй полков, военные врачи, все
чиновники Генерального штаба и других военных учреждений. И; наконец, с
разрешения начальника Генерального штаба, - все прочие лица, занимающиеся
научно-исследовательской деятельностью в военной области.
До 1900 г. библиотека Генерального штаба являлась второй в Санкт-
Петербурге по размерам и ценности фондов, после Императорской публичной
библиотеки, а также одной из лучших в Европе, приобрела известность среди
иностранных ученых, которые специально приезжали в Санкт-Петербург для
ознакомления и работы с ее богатейшими фондами.
Пожар 24 февраля 1900 г. нанес библиотеке колоссальный ущерб,
пострадало помещение, было уничтожено множество ценных книг и карт. И
тем не менее, в ужасных условиях работ по спасению книжного фонда и
ремонта помещения, благодаря энергичной деятельности нового заведующего
А. С. Лацинского, библиотека продолжала обслуживать офицеров
Генерального штаба. А с 1911 г., когда все работы были завершены, фонды
приведены в порядок, она стала полностью обслуживать читателей .
Изучение преступного мира в уголовном сыске шло по двум
направлениям. В первую очередь, это-материалы розыскных дел и захваченное
снаряжение преступников, позволявшие оценить тактику и технику совершения
различных преступлений. Г. Гросс отмечал, что следователи должны тщательно
изучать технику и воровской инструментарий преступников, поскольку
«нахождение таковых инструментов при обыске у заподозренного лица часто
может служить весьма веской уликой. Само собой разумеется, что нахождение
у задержанного отмычек, лома и напильников навлекает на него основательное
подозрение, но такие вещи возможно найти лишь в очень редких случаях, так
как каждый вор хранит все компрометирующие его предметы где-нибудь
далеко... Но кроме названных орудий есть еще много таких, которые вору

1
См.: Смирнова Е.К Одна из старейших военных библиотек // На века. 2002. №4 //
http://www.rba.rU/or/comitet/06/4/l.pdf (2007. 12 ноября); Гефтер М.Н. Военно-историческая библиотека, ее
сотрудники и помощники // На века. 2005. №7. С. 33-35 // http://www.rba.ni/or/comitet/06/7/4.pdf (2007. 8
ноября).

421
необходимы и которые вместе с тем являются не настолько подозрительными,
чтобы он опасался за их нахождение, так- как значение их редко разгадывается
по первому взгляду» . Поэтому чины сыскной полиции обязаны были
внимательно следить за развитием воровской техники и мгновенно определять
назначение на первый взгляд невинных предметов. С этой целью при сыскных
полициях учреждались криминалистические музеи.
Музей Санкт-Петербургской столичной полиции был создан в 1900 году
по распоряжению градоначальника генерал-лейтенанта Н. В. Клейгельса.
Создание музея было поручено начальнику полицейского резерва ротмистру
В. Ф. Галле.
Музей был посвящен деятельности общей полиции. Экспонаты
размещались в шкафах и витринах по отделам: извозного промысла, пожарный,
форм одежды, обмундирования, вооружения и снаряжения чинов полиции,
видов столицы и т.д." Значительное место в музее занимал уголовный отдел,
экспонаты которого в основном пополнялись из сыскной полиции.
В нем хранились:
- руководства, пособия, различные приспособления по антропометрии и
фотографии;
- различные орудия преступлений- (ножи; кинжалы, трости, палки,
револьверы, кастеты и т.д.) с кратким описанием событий преступлений;
- шкаф с различными вещественными доказательствами;
- предметы, отобранные от арестантов С-Петербургской пересыльной
тюрьмы (пилки для распиливания кандалов, чайник с двойным дном, ножи,
карты, маленькая медная пушка и т.д.);
- шкаф с фотографиями гадалок, приспособление для передачи писем
арестованным, различные поддельные штампы, печати, пломбы и т.д.;
- витрина с фальшивыми кредитными билетами;
- витрины с большим количеством фальшивых монет;
- щит с предметами, отобранными у различных лиц, привлекавшихся к
уголовной ответственности (кистень, лом, ножи, пистолеты, отмычки,

1
Гросс Г. Руководство для судебных следователей как система криминалистики. М., 2002. С 839.
2
См.: Каталог музея С-Петербургской столичной полиции. СПб., 1903. С. 1-2.
422
"фомки");
- фотографии, рисунки и статуэтки различных преступников и т.д.1
В Московской сыскной полиции подобный музей, но уже только по
уголовной тематике, создал ее начальник В. И: Лебедев. Он вспоминал, как при
посещении в 1897 и 1903 гг. иностранных полицейских и судебных
учреждений, выставок уголовно розыскного дела в европейских столицах
собирал образцы регистрации • преступников, бланки книг, инструкций,
фотографии, заботливо хранил их, а также накапливал предметы и орудия
преступления после каждого выдающегося и раскрытого с большими
трудностями дела. Эта коллекция была положена в основу
криминалистического музея, устроенного в помещении Управления сыскной
полиции Москвы".
Экспонаты подобных музеев представляли собой важный элемент
учебного процесса, служа пособиями при подготовке сотрудников сыскной
полиции. Но и преступники осознавали их немалую ценность. В одном из
отчетов о выставке воровских орудий в Берлинском политехническом обществе
говорилось, что «вор, решающийся на взлом..., в некотором смысле должен
быть предпринимателем с капиталом, так как те орудия, которыми он должен
действовать, должны быть тщательной работы и вследствие этого уже сами по
себе представляют солидный основной капитал»3. Эту простую истину забыли
чины московской сыскной полиции, и в результате из-за халатности дежурных
полицейских надзирателей 27 марта 1909 г. из музея управления сыскной
полиции Москвы была совершена кража экспонатов - орудий преступного
промысла , после чего музей уже охранялся добросовестно.
После создания сыскных отделений в городах империи МВД, учитывая
опыт использования столичных музеев, потребовало создания таковых при
каждом органе уголовного сыска. § 36 Инструкции чинам сыскных отделений
требовал: «Орудия преступлений, воровские инструменты, различные
мошеннические приспособления и т. п. предметы, пригодные для образования

'Там же. С. 19-44.

См.: Колдаев В.М. Из истории практической криминалистики в России. М., 2005. С. 30.
3
Гросс Г. Указ. соч. С. 904.
4
ЦИАМ. Ф. 1293. Оп. 2. Д. 6. Л. 22.

423
учебного музея, должны быть собираемы и хранимы в особом шкафу в
комнате, где не производится допросов; как полезные пособия для изучения
вновь поступающими в сыскные отделения^ лицами'всех отраслей и приемов
сыска, а равно для справок и сравнений при розысках. Наиболее поучительные
образцы из числа подобных предметов должны быть доставляемы сыскными
отделениями в Департамент Полиции для пополнения учебного музея».
Другим направлением исследования преступного мира было изучение
воровского языка. Г. Гросс утверждал, что воровской язык есть внешнее
выражение того, что составляет существо, душу преступника. Но помимо
значения его, как средства для изучения психологии преступника, знание этого
языка часто имеет и практическую ценность. Гросс в своем труде привел
несколько случаев, когда лишь- одно знание воровского языка позволяло
следователю направить розыск на верный путь1.
Российские лингвисты отдали немало сил исследованию языка, на
котором общались отечественные преступники. С середины XIX столетия
результаты этих исследований и словари, составленные в их ходе,
публиковались неоднократно. Первый из известных на сегодня словарей был
опубликован в 1842 г., затем дополнен и переиздан известным писателем-
этнографом С.В.Максимовым в 1871 г.2 Кроме этого, известна публикация
словаря в «Северной пчеле»3. С началом XX века публикации словарей
А

воровского языка приобрели не только общеобразовательный , но и

профессионально-прикладной характер, авторами их были юристы-
исследователи и практики уголовно-сыскной деятельности, служащие
пенитенциарной системы5.

1
Гросс. Г. Указ. соч. С. 406-409
2
Музыка или словарь карманников, т. е. столичных воров (сост. в 1842, доп Максимовым С. В. в 1869) //
Сибирь и каторга / Максимов С. В. (публ.). СПб., 1871
3
Собрание выражений и фраз, употребляемых в разговоре Санкт-Петербургскими мошенниками // Северная
пчела. № 282. 24 декабря 1859. С. 1129-1130
4
См.: Бец, Ванька (псевд Авдеенко И.К.) Босяцкий словарь: Опыт словотолкователя выражений,
употребляемых босяками, Одесса, 1903; Досталь Г. Воровской словарь. Слобода Покровская, 1904; Трахтенберг
В.Ф. Блатная музыка: Жаргон тюрьмы / Ред. и предисл.И.А. Бодуэн де Куртенэ СПб., 1908.
5
Путилин И.Д. Условный язык петербургских мошенников, известный под именем "Музыки" или
"Байкового языка" // Записки И.Д. Путилина, Кн. 4. СПб., 1904. С. 261-267.; Лебедев В.И. Словарь воровского
языка // Вестник полиции. 1909. №22-24; Балуев Я. Условный язык воров и конокрадов // Вестник полиции
1909. №32. С. 678-679; Попов В.М. Словарь воровского и арестанстского языка. Киев, 1912; Ильин П. П.
Исследование жаргона преступников СПб., 1912; O.K. Арестантский словарь//Тюремный вестник, 1913. Март;
Чуканова T.B. Жаргон преступников // Вестник права. 1916. №33. С. 781-784.

424
 С образованием сыскных отделений руководители уголовного сыска в
империи, понимая важность знания чипами сыскной полиции воровского
языка, обязали их изучать жаргон преступников. Циркуляр 8-го
делопроизводства Департамента полиции от 22 декабря 1913 г. №90071
объявил необходимостью тщательное ознакомление сыщиков с воровским
языком. Констатируя, что уже имеющиеся словари в виде отдельных изданий и
публикаций в профессиональной периодике недостаточно полны, циркуляр
отметил настоятельную потребность в издании «достаточно полного,
отвечающего условиям современной жизни и вполне доступного словаря...»,
для чего потребовал от чинов общей и сыскной полиции предоставить
имеющиеся у них сведения о терминах воровского жаргона, которые им
известны, обращая внимание как на общепринятые слова, так и на имеющие
исключительно местное употребление1.
Еще одним средством для изучения преступности и преступного мира
было внимательное прочтение местных газет, в особенности так называемой
«желтой прессы» - мелких уличных газет, привлекавших внимание читателей
сообщением различных малоизвестных фактов, в том числе сообщениями о
совершенных преступлений и подробностями жизни преступников.
Журналисты в погоне за сенсацией умудрялись проникать в самые глубины
городского дна, а преступники в тщеславном желании увидеть свое имя
опубликованным зачастую рассказывали о подробностях совершенных
преступлений и своей жизни, причем иногда сообщали факты, о которых
полиция иным путем не смогла бы узнать. Понимая важность этого источника,
А. Ф. Кошко в одном из первых своих предписаний после вступления в
должность начальника Московской сыскной полиции от 4 марта 1908 г.
потребовал от дежурных полицейских надзирателей: «...поступающие к 8
часам утра в Сыскную Полицию газеты немедленно по их получении
доставлять мне на квартиру, и следить за тем, чтобы газеты за истекшее время
передавались Полицейскому Надзирателю III разряда Ситкову. Последнему
поручаю тщательно их просмотреть и если будут замечены в них какие либо

1
См. Колдаев В.М. Указ соч. С. 354-355.

425
сведения, касающиеся деятельности Московской сыскной полиции, или вообще
Московской' полиции, отмечать таковые сведения красным или синим
карандашом и немедленно докладывать мне»1. Этот опыт был обобщен и
закреплен в нормах Инструкции чинам сыскных отделений, §62 которой
требовал внимательно относиться «к сообщениям газет, корреспонденции
которых, в особенности же мелкой уличной прессы, указывающие на
преступления или касающиеся преступников или порочной деятельности
разных лиц, — следует рассматривать как анонимные сведения не достоверного
характера, но подлежащие в необходимых случаях проверке и потому все
газетные вырезки должны быть подбираемы и хранимы для справок при
расследовании в систематическом порядке: например, по родам преступлений».

•к •к -к

Перлюстрация корреспонденции в Российской империи являлась одной

из основных форм политического розыска и в этом качестве применялась
обеими противоборствующими сторонами. Правительственная перлюстрация
была урегулирована соответствующими нормативными актами. Как и в других
формах сыска, здесь также имелись нарушения, с которыми руководство
политической полиции боролось административными мерами. Не менее
активно применялась перлюстрация и органами внешней разведки. Чины
сыскных отделений, не имея собственных органов перлюстрации, применяли ее
как вспомогательный метод эпизодически, по конкретным делам. В годы войны
информация из корреспонденции добывалась открыто органами военной
цензуры.
Регистрация правонарушителей в России развивалась в соответствии с
объективными законами общего развития общества и государства, объективно
соответствуя его уровню на каждом из этапов. Являясь надежным средством
для правоохранительных органов в деле идентификации преступников,
регистрация в некоторых случаях применялась и как самостоятельный
розыскной метод, позволяя выделить среди общей массы населения

1
ЦИАМ. Ф. 1293. Оп. 2. Д. 6. Л. 3.

426
подозрительных лиц, а затем в комплексе с другими оперативно-розыскными
мероприятиями конкретно обнаружить наличие или отсутствие преступных
замыслов.
Широкое применение регистрации преступников показало ее
эффективность в профилактике преступлений и правонарушений, что
неизбежно повлекло за собой расширение сферы применения метода -
перехода к регистрации всего населения по месту жительства. В Российской
империи этот процесс находился в стадии развития, зависел от настроения
местной администрации, не встречая препятствий со стороны центральной
власти, но и не поощряемый и не финансируемый ею.
Эффективность регистрации в политическом розыске и уголовном сыске
дала возможность с не меньшей эффективностью применить ее и в борьбе со
шпионажем.
Власти Российской империи, понимая необходимость тщательного
изучения противников для успешного их розыска, постоянно требовали от
служащих розыскных органов собирать, накапливать, хранить и постоянно
изучать всю доступную информацию о них. Принимая все возможные меры к
обеспечению недоступности этой информации для широких масс населения,
правительство в то же время стремилось обеспечить максимально возможный
доступ к ней оперативно-розыскных работников, фиксируя это стремление
правовыми и ведомственными нормами.

427
 ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Проведенное комплексное историко-правовое исследование

российского опыта создания и совершенствования оперативно-розыскных
органов и правового регулирования их деятельности позволяет сделать
следующие выводы и предложения.
Политико-правовая мысль не только сформулировала понятие
правопорядка как важнейшего условия существования государства. Охрана
правопорядка составляет цель государства, причем эта цель носит
внеисторический характер. Соотношение прерогатив различных ветвей власти
в обеспечении правопорядка есть самая общая характеристика методов
(способов), используемых государством для достижения указанной глобальной
цели. Но достижение этой цели возможно лишь при наличии у
правоохранительных органов достоверной и полной информации о покушениях
на правопорядок. Наиболее эффективным (а в некоторых отраслях —
единственно возможным) из способов добывания, проверки, анализа и
систематизации этой информации является оперативно-розыскная
деятельность. Теоретическое обоснование ее применения классиками
политико-правовой мысли включало не только особенности правового
регулирования компетенции осуществляющих ее органов, но и одобрение
граждан, и активное их сотрудничество с этими органами.
Уровень развития оперативно-розыскных органов, или спецслужб, а
также степень правового регулирования их деятельности зависели от многих
факторов, среди которых основными являлись общие тенденции и
национальные особенности развития данного конкретного государства и
общества. Необходимость и достаточность развития спецслужб и правового
«

регулирования их деятельности объективно подтверждается стабильностью

обеспечиваемого этими органами правопорядка.
Предложенная автором периодизация оперативно-розыскной
деятельности и ее правового регулирования в дореволюционной России
демонстрирует связь объективных процессов развития Российского государства

428
и органов его аппарата с внутренними, подверженными субъективным
личностным влияниям действиями власти по созданию и развитию органов
тайного розыска, упорядочению их деятельности, урегулированию последней
правовыми и ведомственными нормативными актами.
Зарождение оперативно-розыскной деятельности связано с характером
покушений на правопорядок, установленный государственной властью.
Поскольку подготовка покушений, да и само' исполнение их было тайным,
требовались не менее тайные контрмеры. А поскольку покушались на престол
или выведывали военные секреты люди хорошо подготовленные, для борьбы с
ними нужны были не менее квалифицированные розыскники. Лишь в борьбе с
общеуголовной преступностью оперативно-розыскные мероприятия поначалу
не проводились, поскольку этой борьбой занималась вся община. Но с ростом
организованности преступников, повышением общественной опасное! и
противоправных деяний государство вынуждено было не только принять на
себя бремя борьбы с ними, но и применять специальные, оперативно-
розыскные методы сбора информации об этих правонарушениях.
На ранних этапах развития государства оперативно-розыскные и судебно-
следственные функции не разделялись, облеченные властью лица получали в
свои руки все возможные полномочия по охране правопорядка. Обладание
секретной информацией о тайных противоправных деяниях частных и особенно
должностных лиц давало в руки розыскных чинов реальную власть над
поднадзорными. Поэтому уже в период абсолютной монархии монархи,
стремясь к сосредоточению всей верховной власти в своих руках,
предпринимали попытки отделить оперативно-розыскные органы от
следственных, а последние oi судебных. Такая тенденция, зарекомендовав себя
в сфере политического розыска и разведки, постепенно внедрялась и в прочих
отраслях поддержания правопорядка: уголовном сыске и контрразведке. Более
того, по мере развития государственного аппарата функции розыскных органов
сужались, позволяя достичь высокой квалификации в совершенствовании
оперативно-розыскных мероприятий.

Разделение розыска и следствия наряду с положительными чертами также

имело недостатки, крупнейшим из которых было несовпадение целей розыска в

429
целом и отдельных его чинов. Для многих руководителей розыска процесс
добывания- информации становился самостоятельной целью, показателем их
служебных успехов, позволял рассчитывать на карьерный рост. Представители
следствия и суда, напротив, в стремлении добиться желаемых результатов -
убедительных доказательств для суда, - не останавливались перед
причинением вреда розыску, провала агентов внутреннего и наружного
наблюдения.
Одним из наиболее существенных факторов, влияющих на
эффективность оперативно-розыскной деятельности, является характер
сотрудничества населения с розыскными органами. Характер взаимоотношений
населения с властью, уровень и характер правового регулирования
правоохранительной деятельности, в том числе и оперативно-розыскной,
неизбежно отражается в целях и характере сотрудничества граждан с
розыскными органами.
Анализ правового регулирования оперативно-розыскной деятельности
позволяет выявить изменение его характера со временем. На ранних этапах
государственности верховная власть лишь ставит задачи по розыску особо
доверенным лицам, наделяя их необходимыми полномочиями, в том числе
иногда задним числом. Затем правовые акты все более подробно регулируют
способы получения и передачи сведений, приобретая характер учебных
пособий, распространявших опыт лучших розыскников и разведчиков. И
наконец, в актах появляются нормы, устанавливавшие пределы полномочий
руководителей розыска и их сотрудников, в том числе секретных.
С уровнем правового регулирования оперативно-розыскной деятельности
прямо связана ее результативность. Недостаточная урегулированность
открывает простор для воздействия субъективного фактора, причем это
воздействие имело и позитивный, и негативный характер. В условиях
достаточного закрепления в нормах правовых актов форм и методов розыска,
подчиненности, финансирования и прочих сторон, оставляющих некоторую
возможность проявлению инициативы исполнителей, субъективный фактор
играл, как правило, положительную роль.

430
 Практическое использование результатов исследования позволяет
сознательно влиять на усиление положительных и ослабление негативных
факторов развития оперативно-розыскной деятельности.
Одним из негативных последствий проведения оперативно-розыскных
мероприятий является возможность использования полученных сведений в
личных целях. Ведь развитие оперативно-розыскной деятельности
предполагает все более глубокое погружение в частную жизнь различных лиц,
извлечение множества сведений, в том числе и таких, которые их обладатели не
хотели бы оглашать. Логика развития системы обеспечения государственной
безопасности и правопорядка такова, что эти вторжения с развитием
государства будут все более глубокими и всеобъемлющими. Уже сейчас
технические средства наблюдения провожают нас до дверей наших домов.
Законодателю необходимо представлять себе пределы сбора информации.
Не менее важный результат - оценка возможности реализации сведений
самими оперативно-розыскными органами. Развитие этих органов дало- нам
опыт и разделения между различными органами оперативно-розыскных и
следственных полномочий, и их слияния в одних руках, позволив оценить
положительные и отрицательные стороны той и другой организации.
Еще один итог - полнота регулирования всех сторон деятельности.
Исследование показывает, что наиболее эффективно правовое регулирование
оперативно-розыскной деятельности в том случае, когда, ограничивая
возможности злоупотребления полномочиями, оно все же не сковывает
инициативу исполнителей.
Важнейшим условием успешной оперативно-розыскной деятельности
служит обеспечение ее секретности. В России, несмотря на множественные
усилия по предотвращению разглашений военных и государственных секретов,
не удалось добиться окончательных успехов. Причина этого кроется в
феодальном характере российской дореволюционной государственности.
Всемерное соблюдение секретности конкретных оперативно-розыскных
мероприятий непременно должно дополняться всемерной открытостью
правового регулирования, широкой пропагандой эффективных действий
розыскных органов по раскрытию и предупреждению преступлений,

431
формированию благожелательного общественного мнения о сотрудничестве
граждан с правоохранительными органами.
 БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
И ЛИТЕРАТУРЫ

Опубликованные акты, документы и материалы

1. Агентурная работа политической полиции Российской империи.
Сборник документов. 1880-1917. Сост. Е.И.Щербакова. Серия «Первая
публикация» / Под ред. Г.А.Бордюгова. М.: АИРО-ХХ, 2006.
2. Акты Московского государства. Т. I. (1571-1634 гг.). СПб.: Тип.
Императорской Академии наук, 1890.
3. Всеподданнейший доклад министра внутренних дел П.Д.Святополк-
Мирского 24 ноября 1904 г. // Река времен (Книга истории и культуры). Кн. 5.
М.: «Река Времен» - «Эллис Лак», 1996. С. 216-262.
4. Городские восстания в Московском государстве XVII в.: Сб.
документов / Сост. и автор, ввод. ст. и прим. К.В.Базилевич; Гос. публ. ист. б-ка
России. М., 2003.
5. Государственная Дума. Третий созыв. Стенографические отчеты,
1912 г. Сессия 5, часть IV. СПб., 1912.
6. Документы русской военной контрразведки в 1812 г. Публ. В.М.
Безотосного // Российский архив. 1992. Т. П-Ш. С. 54-64.
7. Жаров С.Н. История правового регулирования оперативно-розыскной
деятельности в России (XI - начало XX вв.). Документы и материалы: учебное
пособие. Челябинск: Изд-во ЮУрГУ, 2007.
8. Инструкция жандармским постам в Галиции, Буковине, в частях
Силезии и Моравии в случае войны с Россией. Вена, 1900.
9. Инструкция фотографирования преступников и составления
регистрационной карты примет: Приложение к циркулярам Департамента
полиции от 29 декабря 1906 г. №1 и от 9 апреля 1907 г. №110. СПб.: Тип. МВД,
1907.
10. Инструкция чинам полиции по обнаружению и исследованию
преступлений / Прокурора Московской Судебной Палаты Н.В.Муравьева.
СПб.: Тип. СПб. Градоначальства, 1904.

433
 11. Инструкция чинам полиции по обнаружению и исследованию
преступлений / Прокурора Харьковской Судебной Палаты А.А.Крылова.
Харьков: Тип. «Печатное дело», 1914.
12. Инструкция чинам сыскной полиции. СПб.: Тип.МВД, 1910.
13. Никитинский И. Из истории русской контрразведки: Сборник
документов. М.: ГАУ МВД СССР, 1946.
14. Озерецковский Н.Е. Судебные уставы императора Александра П.
СПб., 1914.
15. Падение царского режима. Стенографические отчеты допросов и
показаний, данных в 1917 г. в Чрезвычайной Следственной Комиссии
Временного Правительства. В 7-ми т. М.-Л.: Госиздат, 1925-1927.
16. Политическая полиция и политический терроризм в России (вторая
половина XIX - начало ХХвв.). Сборник документов / Серия «Первая
публикация» под ред. Г.А.Бордюгова. М.: АИРО-ХХ, 2001.
17. Полное собрание законов Российской империи.
18. Российское законодательство Х-ХХ веков. В 9-ти т. М.: Юрид. лит.,
1984-1994.
19. Сборник циркуляров и инструкций Министерства Внутренних дел с
учреждения Министерства по 1 октября 1853г. Т. 7. СПб., 1858.
20. Свод законов Российской империи. СПб., 1892. Т. 1, 14, 15.
21. Свод законов Российской Империи / Под ред. И.Д. Мордухай-
Болтовского. В 5-ти кн. СПб., 1912.
22. Сибирская милиция (1918-1919гг.). Сборник нормативно-правовых
документов. Кемерово: Кузбассвузиздат, 1997.
23. Систематический сборник Циркуляров Департамента Полиции и
Штаба Отдельного корпуса Жандармов, относящихся к обязанностям чинов
Корпуса по производству дознаний / Сост. колл. секр. С.В.Савицкий. СПб.: тип.
Штаба ОКЖ, 1908.
24. Служба наружного наблюдения в русской полиции (публ.
З.И.Перегудовой) // Река времен (Книга истории и культуры). Кп. 1. М.: «Река
Времен» - «Эллис Лак», 1995. С.255-274.

434
 25. Собрание узаконений и распоряжений правительства. 3-е изд. Пг.,
1916.
26. Тайны политического сыска: Инструкция о работе с секретными
сотрудниками / Публ. З.И.Перегудовой. СПб.: Изд. СПбГУ, 1992.
27. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных. СПб., 1912.
28. Хрестоматия по истории СССР / Сост. В.И.Лебедев, М.Н.Тихомиров,
В.Е.Сыроечковский. 3-е изд., испр. и доп. Т. I. М., 1949.

Архивные материалы
Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ)
29. Фонд 58 - Московское губернское жандармское управление.
30. Фонд 63 - Московское охранное отделение.
31. Фонд 102 - Департамент полиции Министерства внутренних дел.
32. Фонд 102, 0 0 - Особый отдел Департамента полиции.
33. Фонд 109 - III Отделение Собственной Е.И.В. канцелярии
34. Фонд 110 - Штаб Отдельного корпуса жандармов.
35. Фонд Р-1005 - Революционный военный трибунал при ВЦИКе.
Верховный суд РСФСР.
36. Фонд 1467 - Чрезвычайная следственная комиссия для расследования
противозаконных по должности действий бывших министров и других
должностных лиц.

Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА)

37. Фонд 1 -Канцелярия военного министерства (1795-1918 гг.)
38. Фонд 20 - Воинская экспедиция Военной коллегии (1720-1788 гг.)
39. Фонд 35 - Канцелярия начальника Главного Штаба Е.И.В. (1815-
1836 гг.)
40. Фонд 95 - Сухотин Сергей Михайлович (1877-1917 гг.)
41. Фонд 400-Главный Штаб Военного министерства (1836-1919 гг.)
42. Фонд 401 - Военно-ученый комитет (1804-1903 гг.)
43. Фонд 402 - Комитет по мобилизации войск Главного Штаба (1873-
1903 гг.)

435
 44. Фонд 846 - Военно-ученый архив (1520-1918 гг.)
45. Фонд 1300 -Штаб Кавказского военного округа (1855-1918 гг.)
46. Фонд 2000 - Главное управление Генерального Штаба (1902-1918 гг.)
47. Фонд 2003 - Штаб Верховного Главнокомандующего (Ставка) (1914-
1918 гг.)
48. Фонд 13147 - Усть-Двинская крепость (1833-1918 гг.)

Российский государственный исторический архив (РГИА)

49. Фонд 1286 - Департамент полиции исполнительной.

Центральный исторический архив Москвы (ЦИАМ)

50. Фонд 105 - Московская управа благочиния.
51. Фонд 1293 - Московская сыскная полиция при канцелярии
Московского градоначальника.

Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга

ШГИА СПб)
52. Фонд 1 - Воскресенский Новодевичий монастырь.
53. Фонд 487 - Прокурор Петроградского окружного суда.
54. Фонд 569 - Канцелярия Петроградского градоначальника
55. Фонд 965 - Санкт-Петербургская сыскная полиция.

Центральный государственный исторический архив

Республики Башкортостан (ЦГИА РБ)
56. Фонд И-5 - Уфимское городское полицейское управление.
57. Фонд И-9 - Уфимское губернское правление.
58. Фонд И-85 - Уфимское уездное полицейское управление.
59. Фонд И-86 - Уфимский уездный исправник.
60. Фонд И-187 - Уфимское губернское жандармское управление.

Государственный архив Пермской области (ГАПО)

61. Фонд 162 — Пермское губернское жандармское управление.

436
 62. Фонд 295 - Старший наблюдатель по Пермской губернии
контрразведывательного отделения при Штабе Казанского военного округа
капитан И. В. Плошница.

Государственный архив Челябинской области (ГАЧО)

63. Фонд И-54 - Циркуляры и директивы Департамента полиции,
Пермского районного охранного отделения, Оренбургского губернского
жандармского управления.
64. Фонд И-57 - Донесения и переписка помощника начальника
Оренбургского губернского жандармского управления в Челябинском уезде.

Летописи
65. Повесть временных лет (по Лаврентьевской летописи 1377 г.) / Под
ред. члена-корр. АН СССР В. П. Адриановой-Перетц. Ч. 1: текст и перевод. М -
Л.: Изд. АН СССР, 1950.
66. Ипатьевская летопись (Полное собрание русских летописей. Том
второй.) 2-е изд. М : Языки русской культуры, 2001.
67. Новгородская первая летопись младшего извода // Новгородская
первая летопись старшего и младшего изводов (Полное собрание русских
летописей. Том третий.) М.: Языки русской культуры, 2000.
68. Софийская первая летопись старшего извода (Полное собрание
русских летописей. Том шестой. Выпуск 1.) М.: Языки русской культуры, 2000.
69. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской
летописью (Полное собрание русских летописей. Том девятый.) М.: Языки
русской культуры, 2000.
70. Летописный сборник, именуемый Патриаршей или Никоновской
летописью (Полное собрание русских летописей. Т. XI-XII.) М.: Изд. АН
СССР, 1965.
71. Московский летописный свод конца XV века (Полное собрание
русских летописей. Т. XXV.) М.-Л.: Изд. АН СССР, 1949.

437
 Мемуарная литература
72. Витте С Ю . Избранные воспоминания, 1849-1911гг. В 2 т. М.: ТЕРРА,
1997.
73. Джунковский В.Ф. Воспоминания. В 2-х т./ Под об. ред. А. Л.
Паниной. М.: изд-во им. Сабашниковых, 1997.
74. Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. В 2-х томах. М.: Правда, 1989.
75. Курлов П.Г. Гибель императорской России. М.: Современник, 1991.
76. Лопухин А.А. Из итогов служебного опыта. Настоящее и будующее
русской полиции. М., 1907.
77. Лопухин А.А. Отрывки из воспоминаний (по поводу «Воспоминаний»
гр. С. Ю. Витте). М.-Пг.: ГИЗ, 1923.
78. Майский С. «Черный кабинет»: Из воспоминаний бывшего цензора //
Былое, 1918, № 13.
79. «Охранка»: воспоминания руководителей охранных отделений /
Вступ. статья, подгот. текста и коммент. З.И.Перегудовой. М.: Новое
литературное обозрение, 2004.
80. Палеолог М. Царская Россия накануне революции / Пер. с фр. Д.
Протопопова и Ф. Ге. М.: ТЕРРА, 1996.
81. Палеолог С Н . Около власти. Очерки пережитого. М.: Айрис-пресс,
2004.
82. Савинков Б.В. Воспоминания террориста. М.: Мысль, 1991. 365с.
83. Самойло А. Две жизни. .М.: Воениздат, 1958г.
84. Спиридович А.И. Записки жандарма. М.: Художественная литература,
1991.-268с.
85. Стогов Э.И. Записки жандармского офицера эпохи Николая I /
Издание подготовлено Е.Н.Мухиной. М.: Индрик, 2003.
86. Тихомиров Л. Воспоминания / Вступ. ст. С.Н.Бурина; Гос.публ.ист.б-
ка России. М., 2003.

Статьи, монографии, учебные пособия

87. Абрамович-Барановский С.С. Шпионство в мирное время по
современным законодательствам // Право. 1902. №16.

438
 88. Авдеев В.А., Карпов В.Н. Секретная миссия в Париже. Граф Игнатьев
против немецкой разведки в 1915-1917 гг. М.: Вече, 2009. 400с.
89. Аверьянова Т.В., Белкин Р.С., Корухов Ю.Г., Российская Е.Р.
Криминалистика: Учебник / Под ред. Р.С.Белкина. М.: Норма, 2001. 990 с.
90. Агентура в разведке и контрразведке / Авт.-сост. В.М.Землянов, под
общей редакцией А.Е.Тараса. Мн.: Харвест, 2007.
91. Академия наук СССР. Архив. Уставы АН СССР / Богданова А.А.,
ЛевшинБ.В., Киселева Л.Н.и др.(сост.), Скрябин Г.К.(отв ред.). М.:* Наука,
1975.
92. Алехин В.Г. Ленинское искусство конспирации. М.: Политиздат, 1969.
93. Алешковский М.Х. Повесть временных лет: Судьба литературного
произведения в Древней Руси. М.: Наука, 1971.
94. Анисимов Е.В. Дыба и кнут: политический сыск и русское общество в
XVIII веке. М.: Новое литературное обозрение, 1999.
95. Ансимов Н.Н. Борьба большевиков против политической тайной
полиции самодержавия. 1903-1917 гг. Свердловск: Изд-во Уральского гос.
университета, 1989.
96. Ансимов Н.Н. Охранные отделения и местная власть царской России в
начале XX в. // Советское государство и право. 1991. № 5.
97. Ансимов Н.Н. Тайна как теоретико-методологическая категория
исторического исследования // Историко-юридические исследования
российского и зарубежных государств: Межвуз. сб. науч. тр. Екатеринбург:
Изд-во УрГЮА, 1998.
98. Арсеньев А.С. Историзм и логика в марксистской теории //
Историческая наука и некоторые проблемы современности: Статьи и
обсуждения. М.: Наука, 1969.
99. Атмажитов В.М., Бобров В.Г. О законодательном регулировании
оперативно-розыскной деятельности: Научный доклад. М.: Изд. Шумилова
И.И., 2003.
100. Бабаш А.В., Гольев Ю.И., Ларин Д.А., Шанкин Г.П. Шифры
революционного подполья России XIX века //

439
http://www.agentura.ru/press/about/jointprojects/confident/podpolie/ (2008. 21
июля).
101. Бабич М.В. Государственные учреждения XVIII века: Комиссии
петровского времени. М.: РОССПЭН, 2003.
102. Балязин В.Н. Московские градоначальники. М.: ТЕРРА, 1997.
103. Батюшин Н.С. Тайная военная разведка и борьба с ней. М.: ООО
«X-History», 2002.
104. Беаш. Шпионы и печать (фельетон) //Разведчик. 1910. № 1017.
105. Беляев И.Д. История русского законодательства. СПб.: Изд. «Лань»,
1999.
106. Бентам И. Введение в основания нравственности и
законодательства. М.: РОССПЭН, 1998. 415с.
107. Библиотека Академии наук СССР (БАН) //
http://www.cultinfo.rU/fulltext/l/001/008/115/729.htm (2007. 10 ноября).
108. Библия.
109. Бобров В.Г. К вопросу о делах оперативного учета // Оперативник
(сыщик). 2007. №3.
ПО. Богданова Н.Б. Мой отец - меньшевик. СПб.: НИЦ «Мемориал»,
1994.
111. Бондаренко А. Сокровища па книжных полках // Красная звезда.
2003. 16 октября // http://www.redstar.ru/2003/10/16_10/4_01.html (2007. 9
ноября)
112. Борисов Н.С. Русские полководцы XIII-XVI веков. М.:
Просвещение, 1993.
113. Боровский Я.Е. Византийские, старославянские и старогрузинские
источники о походе русов в VII в. на Царьград // Древности славян и Руси. М.:
Наука, 1988. С.114-119.
114. Брачев B.C. Заграничная агентура Департамента Полиции (1883-
1917). СПб.: Стомма, 2001.
115. Будницкий О.В. Терроризм в российском освободительном
движении: идеология, этика, психология (вторая половина XIX - начало XX в.).
М.: РОССПЭН, 2000.

440
 116. Буринский Е.Ф. Судебная экспертиза документов, производство ее
и пользование ею. М.: «ЛексЭст», 2002.
117. Бурцев В.Л. В погоне за провокаторами. Репринтное издание. М.:
Современник, 1989.
118. Буяков A.M. Владивостокское охранное отделение: структура и
кадровый состав // Политический сыск в России: история и современность.
СПб.: Изд-во СПбУЭФ, 1997.
119. Васильев А.В. Теория государства и права: учебник. 4-е изд., доп. и
перераб. М.: Флинта: МПСИ, 2005. 440с.
120. Владимирский-Будаиов М.Ф. Обзор истории русского права.
Ростов-на-Дону: Изд-во «Феникс», 1995.
121. Власов В.И., Гончаров Ы.Ф. История розыскного процесса в России
(законодательство и практика). Монография. Домодедово: РИПК работников
МВД России, 1997.
122. Власов В.И., Гончаров Н.Ф. Организация розыска преступников в
России в IX—XX вв. (историко-правовое исследование). Монография. В 2-х
частях. - Домодедово: РИПК работников МВД России, 1997.
123. Военная разведка в России до 1917 г. -
http://www.agentura.ru/dossier/russia/gru/imperia/dol917/ (2008. 2 июля)
124. Возный А.Ф. Полицейский сыск и кружок петрашевцев. Киев: КВШ
МВД СССР, 1976.
125. Война // Наша жизнь. 1905. № 160 от 15 (28) июля.
126. Воронцов С.А. Спецслужбы России: Учебник. Ростов н/Д: Феникс,
2006.
127. Воспрещения к оглашению сведений // Новое время. 1914. № 13784
от 28 июля (10 августа) 1914 г.
128. Восстание и война 1794 года в литовской провинции. Минск:
Молодежное научное сообщество. 2001.
129. Гвоздикова И.М. Салават Юлаев. Исследование документальных
источников. 3-е изд., перераб. и доп. Уфа: Китап, 2004.
130. Гегель Г.В.Ф. Философия права. Пер. с нем. Ред. и сост.
ДА.Керимов и В.С.Нерсесянц. М.: Мысль, 1990. 524с.

441
 131. Герцен А.И. Сочинения в 9-ти т. М.: Гослитиздат, 1958.
132. Гефтер М.Н. Военно-историческая библиотека, ее сотрудники и
помощники // На века. 2005. №7. С. 33-35 //
http://www.rba.ru/or/comitet/06/7/4.pdf (2007г. 8 ноября).
133. Гефтер М.Я. Страница из истории марксизма начала XX века //
Историческая наука и некоторые проблемы современности: Статьи и
обсуждения. М : Наука, 1969.
134. Государственность России (конец XV в. - февраль 1917 г.):
Словарь-справочник. Кн. 1. (А-Г). М.: Наука, 1996.
135. Государственность России (конец XV в. - февраль 1917 г.):
Словарь-справочник. Кн. 3 (Л-П). М.: Наука, 2001.
136. Государственность России: словарь-справочник / ВНИИДАД. - Кн.
5. В 2-х ч. М.: Наука, 2005.
137. Гребельский Д. В. Правовая основа оперативно-розыскной
деятельности советской милиции // Социалистическая законность. 1974. № 3. С.
55-57.
138. Греков Н.В. Русская контрразведка в 1905—1917 гг.: шпиономания и
реальные проблемы. М.: Московский общественный научный фонд; ООО
«Издательский центр научных и учебных программ», 2000.
139. Громов В.И. Дознание и предварительное следствие: Методика
расследования преступлений: Осмотр места преступления: (Сб.науч.тр.) М.:
ЛексЭст, 2003.544с.
140. Гросс Г. Руководство для судебных следователей как система
криминалистики. Новое изд., перепеч. с изд. 1908г. М.: ЛексЭст, 2002.
141. Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4-х т.
Изд. М.О. Вольфа. СПб.-М.: 1880-1882.
142. Дворецкий И.Х. Латино-русский словарь. 2-е изд. М., 1976.
143. Дело петрашевцев. Т. 1. М.-Л., 1951.
144. Деникин А.И. Команда разведчиков: Пособие для ведения занятий в
пехоте. СПб.: Изд. В.Березовского, 1909.

442
 145. Дмитриев Л.А. Сказание о Борисе и Глебе // Словарь книжников и
книжности Древней Руси. Л.: Наука. Ленингр. отд-ние, 1987. Вып. 1: (XI —
первая половина XIV в.).
146. Дмитриев Л.А. Сказание о Мамаевом побоище //
http://www.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4615 (2007. 23 августа).
147. Елинский В.И. История уголовного сыска в России (X — начало
XX в.): Учебное пособие. М.: ИНФРА-М, 2004.
148. Еллинек Г. Общее учение о государстве. Издание второе,
исправленное и дополненное по второму немецкому изданию С.Г.Гессеном.
Спб.: Издание Юридическаго Книжнаго Магазина Н.К.Мартынова, 1908. 600с.
149. Ерошкин Н.П. История государственных учреждений
дореволюционной России. 3-е изд., перераб. и доп. М.: Высшая школа, 1983.
150. Жандармы России / Сост. В.С.Измозик. СПб.: Издательский дом
«Нева»; М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2002.
151. Жаров С.Н. Интеллигенция и жандармы: взаимные отношения (по
материалам Челябинского уезда) // Тезисы к научно-практической конференции
«Интеллигент в провинции». Екатеринбург, 1997.
152. Жаров С.Н. История оперативно-розыскной деятельности и ее
правового регулирования в России (XI - начало XX вв.):
Монография. Челябинск: Изд-во Т. Лурье, 2008. 376 с.
153. Жаров С.Н. Нормативное регулирование контрразведывательной
операции в начале XIX века (малоизвестная страница жизни М.Л.Магницкого)
// Южно-Уральский историко-правовой вестник. Вып. 2. Челябинск: Центр
анализа и прогнозирования, 2007.
154. Жаров С.Н. Обеспечение законности оперативно-розыскных
мероприятий в Российской империи //Правоведение. 2001. №5.
155. Жаров С.Н. Оперативно-розыскная деятельность уголовного сыска
Российской империи // Юристъ-Правоведъ. 2007. №4.
156. Жаров С.Н. Политические и правовые взгляды Ксенофонта //
Вестник ЮУрГУ, серия «Право». 2001. №8(08). С. 113-117.
157. Жаров С.Н. Последняя попытка реформы политического розыска в
Российской империи: Монография. Челябинск: Изд-во ЮУрГУ, 2007.

443
 158. Жилинский В.Б. Организация и жизнь охранного отделения во
времена царской власти. М : Тип. т-ва Рябушинских, 1918.
159. Жухрай В.М. Тайны царской охранки: авантюристы и провокаторы.
М.: Политиздат, 1991.
160. Задачи и методы гражданского правоведения / Под ред. Г.Ф.
Шершеневича. Казань: Типо-литография Императорского университета, 1898.
161. Записки лазутчика, во время усмирения мятежа в Польше, в 1863
году. СПб.: Тип. Гогенфельдена и К 0 , 1868.
162. Зданович А.А. Организация и становление спецслужб Российского
флота // Исторические чтения на Лубянке. 1997 год. Российские спецслужбы:
история и современность. Москва; Великий Новгород, 1999.
163. Зданович А.А. Отечественная контрразведка (1914-1920):
Организационное строительство. М : Издательство «Крафт+», 2004.
164. Зюзина Т.Е. Библиография материалов о спецхране,
опубликованных в 1987—1991 гг. в периодической печати // На подступах к
спецхрану: Труды межрегион, науч.-практ. конф. «Свобода научной
информации и охрана государственной тайны: прошлое, настоящее, будущее».
24-26 сент. 1991. СПб., 1995.
165. Иванов А.А. Рожденная контрреволюцией. Борьба с агентами врага.
М.: Эксмо; Алгоритм, 2009. - 224с.
166. Игнатьев А.А. Пятьдесят лет в строю. В 2 т. М.: Правда, 1989.
167. Из воспоминаний М.Е. Бакая. О «Черных кабинетах» в России //
Былое. Париж. 1908. № 7.
168. Измозик B.C. А.Д.Фомин и М.Г.Мардарьев: К истории «черных
кабинетов» в России. Конец XIX - начало XX в. // Из глубины времен. №9.
СПб.: Изд-во НЕСТОР, 1997.
169. Измозик B.C. Перлюстрация в первые годы советской власти //
Вопросы истории. 1995. №8.
170. Измозик B.C. «Черный кабинет» // Родина. 2000. № 10.
171. Иларион. Слово о законе и благодати // Древняя русская
литература: Хрестоматия: Учеб. пособие для студентов пед. ин-тов по спец.

444
№ 2101 «Рус. яз. и лит.» / Сост. Н.И.Прокофьев. 2-е изд., доп. М.: Просвещение,
1988.
172. Исаев И.А., Золотухина Н.М. История политических и правовых
учений России XI-XX вв. М.: Юристъ, 1995.
173. Исаев И.А. История государства и права России: Полный курс .
лекций. 2-е изд., перераб. и доп. М.: Юрист, 1994.
174. История отечественного государства и права: учебник для
студентов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» /под ред.
Р.С.Мулукаева. 2-е изд., перераб. и доп.М.:ЮНИТИ-ДАНА, 2009.
175. История государства и права СССР: Учебник /Под ред. Ю.П.
Титова. М.: Юрид. лит., 1988.
176. История государственной Ордена Трудового Красного Знамени
Публичной библиотеки им. М.Е.Салтыкова-Щедрина / Ред. В. М. Барашенков,
Ю. С. Афанасьев, А. С. Мыльников, и др. Л.: Лениздат, 1963.
177. История русской правовой мысли: Биографии, документы,
публикации. М.: Манускрипт-Остожье, 1998.
178. История сыска в России. В 2-х кн. / Автор-сост. П.А. Кошель. Мн.:
Литература, 1996.
179. Казарян А.Н. Докторская диссертация революционера // Советское
государство и право. 1969. № 1.
180. Каптелов Б.И., Перегудова З.И. Был ли Сталин агентом охранки? //
Вопросы истории КПСС. 1989. № 4.
181. Карамзин Н.М. История государства Российского. В 4-х книгах.
Ростов н/Д: Издательство «Феникс», 1997.
182. Каск Л.И. Функции и структура государства. Л.: Изд-во Ленингр.
ун-та, 1969. 64 с.
183. Кирмель Н.С. Белогвардейские спецслужбы в гражданской войне.
1918-1922 гг. Монография. М.: Кучково поле, 2008. - 512с.
184. Кирмель Н.С. Военная контрразведка — падчерица Российской
империи//http://www.chekist.ru/article/757 (2008. 28 июля).
185. Китаев Н.Н.. Возможность «инструментального опроса» трупа
человека: фантазия или реальность? // Оперативник (сыщик). 2005. № 2.

445
 186. Клембовский В.Н. Тайные разведки (военное шпионство). СПб.:
Изд. В.Березовского, 1892.
187. Ключевский В.О.
188. Ковальченко И.Д. Теоретико-методологические проблемы
исторических исследований: Заметки и размышления о новых подходах //
Новая и новейшая история. 1995. № 1.
189. Кодан С В . Юридическая политика Российского государства в 1800-
1850-е гг. Екатеринбург: УрАГС, 2004. Ч. 2.
190. Кознов А.П. Борьба большевиков с подрывной агентурой царизма в
период реакции (1907-1910гг.) // Вопросы истории КПСС. 1986. №12.
191. Кознов А.П. Борьба большевиков с подрывными акциями царской
охранки в 1910-1914гг. //Вопросы истории КПСС. 1988. №9.
192. Колдаев В.М. Из истории практической криминалистики в России:
применение науч. методов работы в розыске и расследовании преступлений:
факты, док., коммент. М.: ЛексЭст, 2005.
^ 193. Кошко А.Ф. Очерки уголовного мира царской России. В 3-х т. М.:
Захаров, 2001.
194. Кром М.М. Политический кризис 30 - 40-х годов XVI века
(Постановка проблемы) // Отечественная история. 1998. № 5.
195. Крылов И.Ф., Бастрыкин А.И.. Розыск, дознание, следствие. Л.:
Изд. ЛГУ, 1984.
196. Крылов И.Ф. В мире криминалистики. Л.: Изд.ЛГУ, 1989.
197. Ксенофонт. Гиерон (о самовластии). \\ Сочинения Ксенофонта в
пяти частях. Пер. с греч. Г. А. Янчевецкий. Часть V. Мелкие статьи: Scripta
minora. Ревель: Тип. «Ревельских известий», 1895. 330 с.
198. Кукушкин Ю.С., Чистяков О.И. Очерк истории Советской
Конституции. 2-е изд., доп. М.: Политиздат, 1987.
199. Курченко В. Отграничение провокации от действий при пресечении
преступлений // Законность. 2004. №1.
200. Лаврин А.П. Хроники Харона: Энциклопедия смерти. Новосибирск:
ВО «Наука», 1995.

446
 201. Лазаревский Н.И. Лекции по русскому государственному праву. Т.
1. Конституционное право. СПб., 1910.
202. Лебедев В.А. О разведывательной деятельности МИД России в
начале XX века // Исторические чтения на Лубянке. 1998 год. Российские
спецслужбы на. переломе эпох: конец XIX века 1922 год. М.; Великий
Новгород, 1999.
203. Лебедев В.А., Киреева Е.А., Шадрин В.М. Теория государства и
права: Конспект лекций. Учебное пособие. 2-е изд., доп. М.: Изд-во МГУ, 2005.
204. Лебедев В.И. Искусство раскрытия преступлений. СПб., 1909.
205. Лемке М.К. 250 дней в царской ставке / 1916. Мн.: Харвест, 2003.
206. Ленин В.И. Письмо к товарищу о наших организационных задачах.
Поли. собр. соч. Т. 7.
207. Ленин В.И. Предисловие к брошюре «Докладная записка Директора
Департамента полиции Лопухина». Поли. собр. соч. Т. 9.
208. Ленин В.И. На дорогу. Поли. собр. соч. Т. 17.
209. Ленин В.И. Детская болезнь «левизны» в коммунизме. Поли. собр.
соч. Т. 41.
210. Ленин В.И. Г.Д.Лейтейзену. Поли. собр. соч. Т.46.
211. Линдер И.Б., Чуркин С.А. История специальных служб России X—
XX веков. М.: РИПОЛ классик, 2005.
212. Липранди И.П. Взгляд на настоящий театр военных действий на
Дунае и на содействие, которое мы можем встретить в Болгарии // Чтения
ИОИДР при Московском университете в 1877 г., кн. 3-я. М.: Универс. Тип.
(М.Катков), 1878.
213. Липранди И.П. Некоторые замечания по поводу двух сочинений,
вышедших под названием «Малая война». СПб.: Тип. МВД, 1851.
214. Липранди И.П. О взятках, взяточниках и доносчиках. М.:
Университетская Тип. (Катков и К 0 ), 1870.
215. Лихачев Д.С. Некоторые вопросы идеологии феодалов в литературе
XI-XIII вв. ТОДРЛ. 1954. Т. 10.

447
 216. Лихачев Д.С. «Повесть временных лет» // Великое наследие:
Классические произведения литературы Древней Руси //
http://avorhist.narod.ru/publish/great4_l .html (2007.7 октября).
217. Ломброзо Ч. Гениальность и помешательство; Женщина
преступница и проститутка; Любовь у помешанных / Сборник. Минск: ООО
«Попурри», 1998.
218. Луппов С П . Книга в России в послепетровское время. 1725-1740.
Л.: Наука, Ленингр. отд-ние., 1976.
219. Лурье Ф.М. Полицейские и провокаторы: политический сыск в
России. 1649-1917. М.: ТЕРРА, 1998.
220. Лютова К.В. Спецхран Библиотеки академии наук: Из истории
секретных фондов / БАН. СПб., 1999. //
http://vivovoco.nns.ru/VV/BOOKS/LUTOVA (2006. 18 ноября).
221. Мавродин В.В. Начало мореходства на Руси. Л.: Изд. ЛГУ, 1949.
222. Майский С. «Черный кабинет»: Из воспоминаний бывшего цензора
//Былое. 1918. № 7 .
223. Макиавелли Н. Государь //
http.V/www.philosophy.ru/library/machiavelli/O.html (2009. 20 января).
224. Масанов И.Ф. Словарь псевдонимов русских писателей, ученых и
общественных деятелей. В 4-х т. М.: Изд. Всесоюз. кн. палаты, 1958. Т.З.
225. Мерзляков В.М. Где быть контрразведке: столкновение подходов и
позиций //http://www.chekist.ru/article/2144 (2008. 28 июля).
226. Миронов Б.Н. Социальная история России периода империи
(XVIII-начало XX в.): В 2 т. 3-е изд., испр., доп. СПб.: «Дмитрий Буланин»,
2003.
227. Монтескье Ш.Л. О духе законов / Сост., пер. и коммент. А.В.
Матешук. М.: Мысль, 1999. 672 с.
228. Мулукаев Р.С. В борьбе с профессиональной преступностью (из
опыта российской полиции) // Государство и право. 2004. № 9.
229. Мулукаев Р.С., Малыгин А.Я., Епифанов А.Е.. История
отечественных органов внутренних дел. Учебник для вузов. / Под ред. д.ю.н.
Р.С.Мулукаева. М.: NOTA BENE Медиа Трейд Компания, 2005.

448
 230. Мулукаев Р.С. Общеуголовная полиция дореволюционной России,
ее классовый характер. М.: Академия МВД СССР, 1979.
231. Мулукаев Р.С. Организационно-правовые основы становления
советской милиции (1917-1920гг.) М.: Изд. Академии МВД СССР, 1975.
232. Мулукаев Р.С. Полиция в России (1Хв. - начало ХХв.). Н. Новгород,
1993.-
233. Мулукаев Р.С, Полубинский В.И. Сказ о сыске // Советская
милиция. 1990. №1-12.
234. Мушкет И.И., Хохлов Е.Б. Полицейское право России: проблемы
теории. Изд. 2-е, испр. / Под ред. В.П.Сальникова. Санкт-Петербургский
университет МВД России; Академия права, экономики и безопасности
жизнедеятельности. СПб.: Фонд «Университет», 2001. 188с.
235. Набоков В.Д. По поводу статьи В. Н. Новикова // Право. 1909. №18.
236. Н.Д. Сыскное дело и наружное наблюдение // Вестник полиции.
1910. № 2 1 .
237. Некрасов В.Ф., Борисов А.В., Детков М.Г. и др. Органы и войска
МВД России: Краткий исторический очерк. М.: Объединенная редакция МВД
России, 1996.
238. Немирович-Данченко В.И. Скобелев. М.: Воениздат, 1993.
239. Нестеров Ф. Из книги «Связь времен» // Поля ратной славы /Сост.
Л.Н.Асанов. М.; «Современник», 1987.
240. Нидерле Л. Славянские древности. М.: Алетейа, 2000.
241. Новиков В. Новые законы о шпионстве // Право. 1912. №35.
242. Новиков В. Н. Ответственность провокатора по уголовному
уложению // Право. 1909. №18.
243. Общая теория государства и права. Академ, курс в 3-х т. Изд. 2-е,
перераб. и доп. / Отв. ред. проф. М.Н.Марченко. Т. 3. М.: ИКД «Зерцало-М»,
2002. 528с.
244. Общая теория права и государства / Под ред. В.В.Лазарева. М.:
Юрист, 1994.
245. Общественная мысль России XVIII - начала XX века:
Энциклопедия. М.: РОССПЭН, 2005. 640с.

449
 246. Ожегов С И . Словарь русского языка. /Под ред. Н.Ю.Шведовой. 22-
е изд., стер. М.: Русский язык, 1990.
247. Оперативно-розыскная деятельность: Учебник / • Под ред.
К.К.Горяинова, В.С.Овчинского, А.Ю.Шумилова. М.: ИНФРА-М, 2002. 794с.
248. Оперативно-розыскная деятельность: Учебник. 2-е изд., доп. и
перераб. / Под ред К.К.Горяинова, В.С.Овчинского, Г.К.Синилова,
А.Ю.Шумилова. М : ИНФРА-М, 2004. 848с.
249. Основы оперативно-розыскной деятельности: Учебник / Под ред.
В.Б.Рушайло. Изд. 2-е, испр. и доп. - СПб.: Изд. «Лань», 2000.
250. «Охранка»: Воспоминания руководителей охранных отделений' /
Вступ. статья, подгот. текста и коммент. З.И.Перегудовой. В 2-х т. М.: Новое
литературное обозрение, 2004.
251. Очерки истории российской внешней разведки: В 6-ти т. / Гл. ред.
акад. Е.М.Примаков. Т. 1: От древнейших времен до 1917 года. М.:
Международные отношения, 2006.
252. Павлова Т.Ф., Тютюнник Л.И. ЦГАОР СССР: круг источников
расширяется // Вопросы истории КПСС. 1989. №4.
253. Перегудова З.И. Политический сыск России (1880-1917гг.). М.:
РОССПЭН, 2000.
254. Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским / Подгот. текста
Я.С.Лурье и Ю.Д.Рыков. М.: Наука, 1993.
255. Петё А. «Полковник Редль» // http://www.agentura.ru/library/redl/
(2008. 3 августа).
256. Петров И.В. Государство и право древней Руси. СПб.: Изд-во
Михайлова В.А., 2003.
257. Плотников Н.Д. Собственный его величества конвой // Военно-
исторический журнал. 1991. №5.
258. Погоний Я.Ф. Архивы ФСБ — важнейшая источниковая база для
изучения истории российской спецслужбы // Исторические чтения на Лубянке.
1997 год. М., В.Новгород, 1998.
259. Погорецкий Н.А. Русская Правда о поиске преступников и
доказывании их вины // История государства и права. 2004. № 3.

450
 260. Политические партии и политическая полиция. Документальное
исследование в трех частях / Под ред. Э.М. Энтина. Гомель: 1996.
261. Политический сыск в России: история и современность. СПб.: Изд.
СПбУЭФ, 1997.
262. Политология. Энциклопедический словарь. М.: Изд-во Моск.
коммерч. ун-та, 1993.
263. Полиция и милиция России: страницы истории / Л.В.Борисов,
Л.Н.Дугин, Л.Я.Малыгин и др. М.: Наука, 1995.
264. Полубинский В.И. Сыскная полиция царской России // Журнал
российского права. 2000. № 5-6.
265. Полубинский В.И. Сыск в Российской империи эпохи абсолютизма
// Журнал российского права. 1999. №10.
266. Полубинский В.И. Сыск на Руси // Журнал российского права. 1997.
№11. С. 165-171; 1999. №1.
267. Порох В.И. Документы о тайной полиции М.И.Семевского в
журнале «Русская старина» //
http://old.sgu.ru/users/project/pdf/dvizhenie/!8_dvizhenie_poroh.rtf (2006. 18 мая).
268. Пособие при разведках в Манчжурии / Сост. Ген.штаба полк.
Абадаш. СПб.: Воен. Тип., 1905.
269. Прайсмаи Л.Г. Террористы и революционеры, охранники и
провокаторы. М.: РОССПЭН, 2001.
270. Прохоров К. История регистрации преступников в России //
Вестник полиции. 1914. №1, 2.
271. Пузанов В.В. Народ и власть в городах-государствах "Древней Руси
// Сандулов Ю.А. История России: народ и власть. СПб.: Издательство «Лань»,
1997.
272. Пузанов В.В. У истоков восточнославянской государственности //
Сандулов Ю.А. История России: народ и власть. СПб., 1997.
273. Раскин Д.И. Институт товарищей министров в системе
министерского управления Российской империи // Правоведение. 2005. № 2.

451
 274. Резанов С. Немецкое шпионство. (Книга составлена по данным
судебной практики и другим источникам). 3-е изд. Пг: Тип. А. М. Меркушева,
1915.
275. Розенталь И. С. Еще раз о деле провокатора Малиновского //
Вопросы истории КПСС. 1989. №5.
276. Русский биографический словарь // http://rulex.ru/01110858.htm
(2007. 10 ноября).
277. Рууд Ч.А., Степанов С.А. Фонтанка, 16: Политический сыск при
царях. М.: Мысль, 1993.
278. Рыбаков Б.А. Стольный город Чернигов и уездный город Вщиж //
По следам древних культур: Древняя Русь /Науч. ред. и сост. Г.Б.Федоров. М.:
Госкультпросветиздат, 1953.
279. Рюдеваль Р. Разведка и шпионаж: Практические указания строевым
офицерам / Пер. с фр. А.Бенкендорфа. Изд. 2-е. СПб.: Изд. В.Березовского,
1912.
280. Самойло А. Две жизни. М.: Воениздат, 1958.
281. Свердлов М.Б. От Закона Русского к Русской Правде. М.: Юрид.
лит, 1988.
282. Семевский М.И. Тайный сыск Петра I. Смоленск, 2000.
283. Сергеев Е.Ю. Военная разведка России в борьбе с Японией (1904-
1905 гг.) // Отечественная история. 2004. №3.
284. Сергеев Е.Ю. Военные агенты Российской Империи в Германии //
Международный исторический журнал //
http://history.machaon.ru/all/number_04/analiti4/agent/index.html (2008. 8 июля)
285. Серов Д.О. Прокуратура Петра I (1722-1725 гг.): Историко-
правовой очерк. Новосибирск: Сибвузиздат, 2002.
286. Сидорова М.В. Библиотеки нелегальных изданий при учреждениях
политического сыска // Книга в России XI-XX века. - СПб.: Изд. отд.
Библиотеки РАН, 2004. // http://vivovoco.rsl.ru/VV/TPffiME/STOP/POLLIB.HTM
(2006. 18 ноября).
287. Сизиков М.И., Борисов А.В., Скрипилев А.Е. История полиции
России (1718-1917 гг.). Вып. 2. М.: А.П.О., 1992.

452
 288. Симбирцев И. Первая спецслужба России. Тайная канцелярия
Петра I и ее преемники. 1718-1825. М.: ЗАО Центрполиграф, 2006.
289. Сичинский Е.П. Полиция Южного Урала в период кризиса
самодержавия. М.: Майор, 2005.
290. Сичинский Е.П. Уголовный сыск России в X - начале XX вв.:
Учебное пособие. Челябинск: Челябинский юридический институт МВД
России, 2002.
291. Сказание о Борисе и Глебе / Подготовка текста, перевод и
комментарии Л.А.Дмитриева // Электронные публикации Института русской
литературы (Пушкинского Дома) РАН -
http://www.pushkinskijdom.ru/Defaull.aspx?tabid=4871 (2007. 29 сентября).
292. Скрипилев А.Е. Об одной стороне судебной контрреформы в
России. // Советское государство и право. 1983. № 9.
293. Скрынников Р.Г. Россия в начале XVII века. «Смута». М.: Мысль,
1988.
294. Скрынников Р.Г. Самозванцы в России в начале XVII века.
Григорий Отрепьев. Новосибирск: Наука. Сиб. отделение, 1990.
295. Словарь иностранных слов. М.: Русский язык, 1964..
296. Словарь иностранных слов. М.: Сирин, 1996.
297. Смирнов А.Ф. Государственная Дума Российской Империи 1906—
1917 гг.: Историко-правовой очерк. М., 1998.
298. Смирнов М.П. Комментарии оперативно-розыскного
законодательства РФ и зарубежных с гран: Учебное пособие. М.: Изд.
«Экзамен», 2003.
299. Смирнова Е.К. Одна из старейших военных библиотек // На века.
2002. №4//http://www.rba.rU/or/comitet/06/4/l.pdf (2007. 12 ноября).
300. Смыкалин А. С. Колонии и тюрьмы в Советской России.
Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 1997.
301. Смыкалин А.С. Перлюстрация корреспонденции и почтовая
военная цензура в России и СССР. СПб.: Изд. Р.Асланова «Юридический центр
Пресс», 2008.

453
 302. Смыкалин А.С. Судебная система Российского государства от
Ивана Грозного до Екатерины II (XV-XVIII вв.) // Вопросы истории. 2004. №8.
303. Соболева Т.А. Тайнопись в истории России (История
криптографической службы России XVII - начала XX вв.) М.: Международные
отношения, 1994.
304. Соловьев С М . История России с древнейших времен. Т. 9. Гл. 5. //
http://magister.msk.ru/library/history/solov/solv09p5.htm (2007. 20 июля).
305. Список опричников Ивана Грозного / Подгот. текста и предисл.
Д.Н.Альшица. СПб.: Изд. РЫБ, 2003.
306. Справка о положении уголовного сыска в империи и мерах его
развития: К Особому Совещанию под председательством Г.Управляющего
Министерством Внутренних Дел Камергера Н.А.Маклакова, 8-го февраля 1913
года. СПб: Тип. МВД, 1913.
307. Старков Б.А. Охотники на шпионов. Контрразведка Российской
империи 1903-1914. СПб: Питер, 2006.
308. Столяров Н.В. История и становление организации защиты
государственной тайны в России: Государственная измена и шпионаж //
http://www.sec4all.net/gostaina-russ2.html (2007. 20 апреля).
309. Столяров Н.В. Организация защиты государственной тайны в
России //http://www.sec4all.net/gostaina-russ.html'(2007. 20 июля).
310. С.Ч. Охранные отделения в последние годы царствования Николая
П. М.: Нива народная, 1917.
311. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. Лекции. Часть общая. В 2-х
т. М.: Наука, 1994.
312. Таймасова Л.Ю. Зелье для государя. Английский шпионаж в России
XVI столетия. М.: Вече, 2010.
313. Теория государства и права: Учебник / Отв. ред. В.М.Корельский,
В.Д.Перевалов. Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 1996.
314. Теория государства и права: Учебник для вузов / Отв. ред. д.ю.н.,
проф. В.Д.Перевалов. 3-е изд., перераб. и доп. М.: НОРМА, 2007. 496с.
315. Теория государства и права: учебник / Под ред. А.С.Пиголкина,
Ю.А.Дмитриева. М.: Высшее образование, 2008. 613с.

454
 316. Теория государства и права: Хрестоматия: В 2-х т. / Авт.-сост.
В.В.Лазарев, С.В.Липень. М.: Юристъ, 2001. Т.2. 604с.
317. Тимофеева Е.Б. Курсы для жандармов // Щит и меч. № 19. 24
августа 1990г.
31-8. Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М.: ГУП
«Облиздат», ТОО «Алир», 1998.
319. Трегубов С.Н. Шпионство и соприкасающиеся с ним преступные
деяния по закону 5 июля 1912 года // Журнал Министерства Юстиции. 1913.
№2.
320. Троцина К. История судебных учреждений в России. СПб.: Тип.
Э.Веймара, 1851. -
http://www.allpravo.ru/library/doc313p0/instrum3134/item3139.html (2010. 18
января).
321. Троцкий Л.Д. История русской революции. В 2-х т. М.: Республика,
1997.
322. Тютюнник Л.И. Департамент полиции в борьбе с революцией 1905-
1907гг. // Самодержавие и крупный капитал в России в конце XIX - начале XX
в.М., 1982.
323. Урысон И.С. Агент-провокатор по действующему уголовному
праву // Право. 1907. № 32-33.
324. Устинов С М . Записки начальника контр-разведки (1915—1920г.).
Ростов н/Д: Изд. Ростовского университета, 1990.
325. Филюшкин А.И. К вопросу о времени образования Посольского
приказа (парадигмы историографии и реалии источников) // Проблемы истории |
государственного управления: государственный аппарат и реформы в России (к (
200-летию министерской системы управления в России): Материалы
международной научной конференции. 24-25 октября 2002. г. Санкт-Петербург.
Часть I. СПб.: изд-во «Нестор», 2004.
326. Фролов Э.Д. Огни Диоскуров: Античные теории переустройства
общества и государства. Л.: Издательство Ленинградского универститета, 1984.
327. Фроянов И.Я. Грозная опричнина. М: Эксмо: Алгоритм, 2009.

455
 328. Хазиев Ш.Ы. История дактилоскопии в России 1867-1994 //
http://www.pseudology.org/Crim/Daktiloscopy.htm (2010. 11 марта).
329. Халютин Л. Московский сыщик Яковлев. Калуга, 1858.
330. Хлобустов О.М. Госбезопасность России от Александра I до
Путина. Издание 2-е, перераб. и доп. М.: «Ин-фолио», 2007. 640с.
331. Холмогорская секретная комиссия: Грустная история об ужасной
судьбе российского императора и его семьи, написанная Владимиром Стасовым
для другого императора и извлеченная с архивной полки для читателя
Леонидом Левиным. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1993.
332. Хомколов В.П. Организация управления оперативно-розыскной
деятельностью: системный подход. М.: Закон и право, ЮНИТИ, 1999.
333. Цицерон. Диалоги. М.: НИЦ «Ладомир - Наука», 1994. 224с.
334. Чельцов-Бебутов М.А. Курс советского уголовно-процессуального
права. Т. 1. Очерки по истории суда и уголовного процесса в
рабовладельческих, феодальных и буржуазных государствах. М.: Госюриздат,
1957.
335. Черниловский З.М. Русская Правда в свете других славянских
судебников // Древняя Русь: проблемы права и правовой идеологии: Сборник
научных трудов. М., 1984.
336. Честнов И.Л. Теоретико-методологические основания
взаимоотношения общества и права //Право и общество: от конфликта к
консенсусу: Монография /Под общ. ред. В.ПСалышкова, Р.А.Ромашова. СПб.:
Санкт-Петербургский университет МВД России, 2004.
337. Чиркин В.Е. Государствоведение: Учебник. М.: Юристъ, 1999.
338. Чисников В.Н. Когда в России была введена дактилоскопия? //
Оперативник (сыщик). 2007. №4.
339. Чукарев А.Г. Тайная полиция России: 1825-1855гг. М.; Жуковский:
Кучково поле, 2005.
340. Шеф сыскной полиции Санкт-Петербурга Иван Дмитриевич
Путилин: Сочинения. В 2-х т. Т. 1. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2003.
341. Шидер Т. Возможности и границы сравнительных методов в
исторических науках. //Философия и методология истории. М.: Прогресс, 1977.

456
 342. Шмидт С О . Челобитенный приказ в середине XVI столетия //
Известия АН СССР. Серия истории и философии. Т. VII. № 5 (1950).
343. Шпионаж во время войны: Томсон Б. Шпионаж во время войны;
Букир Р. В недрах секретных архивов; Ривьер Л. Центр германской секретной
службы в Мадриде в 1914-1918 гг. М.: Кучково поле; Гиперборея, 2007.
344. Шумилов АЛО. Основы правового регулирования оперативно-
розыскной деятельности. Спецкурс лекций. Лекция 3. Развитие правового
регулирования оперативно-розыскной деятельности в России (XVIII-XX в.) М.:
Издатель Шумилова И.И., 1998.
345. Шумилов А.Ю. Сыскология, или наука о профессиональной
сыскной деятельности: первое знакомство // Оперативник (сыщик). 2007. №4.
346. Шумилов А. Ю. Уроки истории нормативного регулирования
оперативно-розыскной деятельности отечественных спецслужб // Исторические
чтения на Лубянке. 1997 год. Российские спецслужбы: история и
современность. М.; Великий Новгород, 1999.
347. Энгельс Ф. Анти-Дюринг. Переворот в науке, произведенный
господином Евгением Дюрингом. М.: Политиздат, 1988.
348. Энциклопедия секретных служб России. М.: Астрель: ACT:
Транзиткнига, 2004.
349. Эренфельд Б.К. Из истории борьбы большевистской партии с
подрывной деятельностью царской полиции // Вопросы истории КПСС. 1979.
№ 12.
350. Юшков СВ. К вопросу о политических формах русского
феодального государства до XIX века. Вопросы истории. 1950. № 1. С. 71 — 93.
351. Я служу в полиции // Neue Zeiten. 2009. №4. С. 48, 50.
352. Янгол Н.Г. Чрезвычайное законодательство и исключительные
правовые режимы: история и современность: Монография / СПбГУАП, СПб
университет МВД России. СПб., 2000.
353. Якимов И.Н. Криминалистика. Руководство по уголовной технике и
тактике /Новое изд., перепеч. с изд. 1925г. М.: ЛексЭст, 2003. 496с.

457
 Диссертации и авторефераты
354. Александров О.Г. Чрезвычайное законодательство в России во
второй половине XIX - начале XX века: Дис... канд. юр. наук. Нижний
Новгород, 2000.
355. Аникин Д.В. Исследование языковой личности составителя
«Повести временных лет»: Дис... канд. фил. наук. Барнаул, 2004.
356. Ансимов Н.Н. Тайная политическая полиция и российская социал-
демократия (1903 - февраль 1917гг.): Дис... докт. ист. наук. Екатеринбург,
1992.
357. Гибов В.В. Сыскная полиция в механизме Российского государства
(теоретический и историко-правовой аспект): Дис... канд. юр. наук. СПб., 1998.
358. Демина Р.Е. Проблемы криминалистической регистрации и ее
использования в расследовании преступлений: Автореферат дис... канд. юр.
наук. - Саратов, 2001.
359. Добычииа Е.В. Военная разведка России на Дальнем Востоке 1895-
1904 гг. Дис... канд. ист. наук. М., 2003.
360. Каширин В.Б. Русская военная разведка на Балканах накануне и в
годы Первой мировой войны (1913-1915 гг.) Автореферат дис... канд. ист.
наук. М., 2006.
361. Кирмель Н.С. Организация русской контрразведки и ее борьба с
японским и германским шпионажем в Сибири, 1906-1917 гг. : Дис. ... канд. ист.
наук. Иркутск, 2000
362. Лядов А.О. Уголовный сыск в дореволюционной России (историко-
правовой аспект): Дис... канд. юр. наук. СПб., 1997.
363. Матиенко Т.Л. Сыскная полиция в России во второй половине XIX
- начале XX вв. Дис... канд. юр. наук. М., 1999.
364. Миролюбов А.А. Политический сыск России в 1914-1917 гг.: Дис...
канд. ист. наук. М , 1988.
365. Перегудова З.И. Департамент полиции в борьбе с революционным
движением (годы реакции и нового революционного подъема): Дис... канд. ист.
наук. М., 1988.

j
458
 366. Решетнев И.А. Деятельность органов государственной власти
Российской империи по борьбе с правонарушениями подданных азиатских
стран в дальневосточном регионе (1858-1917 гг.): Автореферат дис... канд. ист.
наук. Иркутск, 2007.
367. Рыжов Д.С. Борьба полиции России с профессиональной
преступностью. Дисс... канд. юрид. наук. М., 2000.
368. Тютюнник Л.И. Департамент полиции в борьбе с революционным
движением на рубеже XIX-XX вв.: Дис... канд. ист. наук. М., 1986.
369. Шахматов А.В. Агентурная работа в оперативно-розыскной
деятельности (теоретико-правовое исследование российского опыта): Дис...
докт. юр. наук. СПб., 2005.

Иностранная литература
370. Daly J.W. Autocracy under Siege: Security Police and Opposition in
Russia 1866-1905. Nothern Illinois University Press, 1998.
371. Daly J.W. Security Services in Imperial and Soviet Russia // Explorations
in Russian and Eurasian History 4, 4 (Fall 2003). P. 955-73.
372. Geifman A. Throu Shalt Kill: Revolutionary Terrorism in Russia, 1894-
1917. Prinseton, New Jersey, 1993.
373. Laqueur W. Terrorism. London: Weidenfeld and Nicolson, 1977.
374. Naimark N. Terrorism and the Fall of Imperial Russia // Terrorism and
Political Violence. 1990. Summer. Vol. 2. № 2.
375. Schleifmann N. Provocateurs and Revolutionaries: The Okhrana and
Burtsev. Survey. Vol. 27(118/119), Aut.-Win. 1983. London.
376. Schleifmann N. The Internal Agency: Linchpin of the political police in
Russia. Tel Aviv, 1982.
377. The Terrorism Reader: A Llistorical Anthology. Ed. by Walter Laqueur.
Temple University Press. Philadelphia, 1983.